Зона 2030 [Алексей Юрьевич Вишневецкий] (fb2) читать онлайн

Алексей Вишневецкий Зона 2030

От автора:

Я очень долго писал эту свою первую книгу и, возможно, никогда бы ее так и не опубликовал. Если бы не мои друзья и близкие люди, которые поддерживали меня в написании этого произведения. Спасибо большое Вам всем, вы в меня верили и вот книга готова.

Особенную благодарность я хотел бы выразить моему редактору, Пальцевой Марине Николаевне, за огромную терпимость. Моей маме, Елене Васильевне, за веру. Моей сестре Яне, хоть мое новое начинание и вызвало у нее улыбку, но все же поддержала. Моему другу, Мартыненко Валерию Федоровичу, который делал за меня мою работу, лишь бы я в это время продолжал писать. И, конечно же, человеку, который терпит меня уже 14 добрых лет и поддерживает в абсолютно любых моих начинаниях, даже если те кажутся несуразными. Это моя супруга Аня, та, что каждый вечер слушала мои дополнения к книге, и каждый день говорила, чтобы я продолжал, что у меня получается. Люблю тебя мой Утенок!

Спасибо Вам Всем!

Словарь

Анархия — группировка, состоящая преимущественно из вольных, а также алкоголиков и наркоманов, гонимых с той стороны забора. Зарабатывают за счет сбыта на Большую землю мутагенной конопли и других зонных галлюциногенов. Считают, что Зона дана всем и любой желающий может сюда прийти.

Аномалия — небольшая часть окружающей среды с разными химическими и физическими свойствами. Порождает артефакты; крайне опасна для всего живого. Практически не видна невооруженным глазом.

Артефакт — образование, появляющееся в аномалиях. Имеет разные формы и размеры, обладает различными свойствами.

Вольный — человек, самовольно пришедший в зону отчуждения, занимающийся поиском и продажей артефактов и образцами местной фауны, отличающимися своими свойствами от всего земного.

Выброс — энергетический всплеск в центре Зоны, порождающий волну неизвестной энергии. Расходится от центра к краям, убивая все живое на своем пути. Часто сопровождается грозовыми облаками темно-бурого цвета. Спастись можно, укрывшись глубоко под землей либо в бетонном, хорошо сохранившемся подвале.

Зона — аномальная зона Чернобыльской атомной электростанции, она же зона отчуждения.

Патриот — военизированная группировка со своим уставом, схожим с военным. Состоит по большей части из бывших военнослужащих, по какой-либо причине уволенных со службы. Члены группировки считают, что должны бороться с Зоной и всеми ее порождениями. По слухам, спонсируется с Большой земли высшими чинами.

Секта — фанатики, поклоняющиеся осколку неизвестного происхождения, якобы исполняющему желания. Члены Секты очень хорошо оснащены оружием и военными разработками последних лет. Неизвестно, кем спонсируется и кем пополняет ряды. Группировка крайне фанатична и опасна. Не подпускает никого к Чернобыльской атомной электростанции. Стреляют без предупреждений и на поражение. Ни с кем не сотрудничают. Сектанты не отступают даже при превосходящих силах противника. В плен не сдаются, предпочитая плену смерть.

Карта Зоны

Часть I. Леший

Пролог

Чрезвычайная специальная сессия ООН. Январь 2029 года. Из выступления Генерального секретаря:

Февраль 2028 года. США, Нью-Йорк. Пентхаус мультимиллиардера Килина Даска, восьмидесятиэтажный небоскреб, превратился в монолитный куб из стекла, бетона и железа высотой не более семи метров. Причина — аномалия Гравиконцентрат.

Апрель 2028 года. Россия, Москва. На месте резиденции нефтяного магната, депутата Государственной думы, образовалось огромное болото, наполненное кислотой. Причина — аномалия Кисель.

Май 2028 года. ОАЭ, Абу-Даби. Дворец шейха, сына короля, в течение буквально пары секунд стал факелом. Причина — аномалия Жарка.

Май 2028 года. Великобритания, Лондон. Вилла миллиардера, лучшего друга королевской семьи, внезапно стала испускать молнии, как трансформаторная будка. Причина — аномалия Электра.

Август 2028 года. Украина, Киев. Особняк бывшего Президента Украины разметало по всей округе. Причина — не теракт, как предполагали ранее, а аномалия Воронка.

— Зафиксированы еще тридцать шесть аномалий в разных уголках планеты за последний год. Тысячи людей погибли, десятки тысяч ранены. Часто аномалии держались больше месяца, иногда образуя вокруг себя небольшие, до пятисот метров в диаметре, аномальные зоны. Как выяснилось позже, все эти случаи связаны. Во всех местах были либо склады, либо частные коллекции так называемых артефактов. Слава богу, все эти зоны удалось законсервировать, а некоторые и ликвидировать полностью. Да, да, господа! Мы научились с ними бороться путем извлечения всех до одного артефактов и переброски их обратно в Чернобыльскую зону. Наши ученые пришли к выводу, что все эти годы Чернобыльская зона отчуждения, дарившая нам якобы чудеса природы, — а мы и правда далеко шагнули в развитии науки, — на самом деле пускала свои корни, плела свою паутину. Цель ее — превратить весь мир в одну огромную зону. Но хватит! Пришло время нам объединиться перед общим врагом человечества. Пора позабыть обиды и межнациональные конфликты. Сейчас стоит вопрос о выживании человека как вида. Совет Безопасности практически единогласно пришел к общему мнению. Абсолютно каждая страна выделит на укрепление защитных сооружений вокруг Чернобыльской зоны отчуждения по десять процентов от своего внутреннего валового продукта. Все артефакты считаются незаконными и подлежат немедленному изъятию и переброске обратно в Чернобыльскую зону отчуждения. Изучение артефактов признается незаконным. Торговля артефактами и их хранение караются высшей мерой наказания. Проникновение на территорию зоны отчуждения или попытка выхода из нее караются высшей мерой наказания. Все лица, находящиеся на территории зоны отчуждения, заочно приговариваются к высшей мере наказания и признаются изменниками родины. Изменниками человечества!

Глава 1. Гости

Зона. Огромная, официально не заселенная территория. С постоянно серым, дождливым небом. Тут нет, как таковых, сменяющихся времен года. Здесь всегда царит поздняя осень с практически не прекращающимся моросящим дождем. Территория, наполненная смертельными мутантами и аномалиями, ученые до сих пор не могут объяснить, откуда они берутся и почему здесь не меняется погода. А также, что такое Выброс, убивающий все живое. Но всегда находятся те, кто идет сюда по своей воле, в надежде разбогатеть, скрыться от закона или найти себя.

***

Проснулся я оттого, что кто-то пробирался через кусты к моей хижине. Дорогу ко мне не знают разве только те, кто по другую сторону забора. А в Зоне все знали, где живет проводник Леший. Да я и не пытался прятаться, ведь основная моя профессия подразумевает водить людей по Зоне, туда, куда они захотят, кроме, конечно, совсем гиблых мест. А если они не будут знать, где живет проводник, то я останусь без работы. Поэтому я и поселился на окраине, в километре от деревни новичков, в бывшей трансформаторной будке. За время, которое я здесь прожил, я умудрился выкопать себе хороший погреб, где удачно прятался от Выбросов. Местные умельцы установили решетки на окна и притащили откуда-то массивную железную дверь. Так что домик у меня получился капитальный. Никакое зверье по ночам меня не тревожит, да и мало их здесь, на окраине. Разве что собака какая заблудится. Молодые желторотики считают меня легендой. Ведь я топчу Зону уже добрых семь лет, а по местным меркам это целая жизнь, а то и не одна. Мне, конечно, приятно, эмоции мне не чужды, но легендой себя я не считаю. Ведь я просто вожу людей туда-сюда. Да, я ни разу в жизни не блудился и вообще не понимаю, как это возможно. За что и получил свое прозвище. По ходу, у меня в голове стоит отличный природный компас. Ну да, чуйка немного тоже развита, знаю, куда можно ногу ставить, а куда не стоит. Говорят, мол, Зона меня бережет, а я так считаю, что если у Зоны ничего не брать, то и она взамен ничего не попросит. Я ведь не собираю артефакты, совсем. Денег мне и так хватает, от профессии, на жизнь достаточно, а замков на Багамах мне не нужно. Не убиваю мутантов, как это делают ребята из Патриота, с целью якобы очистить Зону от всякой нечисти. Хотя что-то меньше их не становится, с другой стороны, и больше тоже. Если же на меня мутант не нападает, то и я в него не стреляю. Я просто живу там, где многие не захотели бы оказаться, в Зоне. А мне нравится здесь, мне спокойно. Не надо каждое утро вставать на работу, никому ничего не должен, никто не требует с меня деньги за то, что я просто живу. Здесь все зависит только от тебя, от твоей чуйки и от твоего верного ружья! И люди здесь более открытые что ли. По крайней мере, когда они знают, что ты на их хабар не позаришься.

***

Шли явно, не таясь, и, судя по матам, это явно были люди. Последние полгода ко мне часто заходили гости, но того, кто заглянул ко мне через порог, я увидеть не ожидал. Это был Хорек, вполне серьезная, по здешним меркам, личность. Несмотря на свое вроде бы смешное прозвище, бандит его не чурался и именно так всегда и представлялся: «Хорек». Может, это у него такой психологический ход, чтобы его собеседник не боялся, а чувствовал себя более расслабленно. Но говорят, его так прозвали еще на Большой земле за то, что он всегда находил выход из любой, даже самой патовой ситуации. И при этом проворачивал все так, что без личной выгоды не оставался. А мужиков, которые бы высмеивали его погоняло, не было. По крайней мере, живых. Хорек был бригадиром или боссом местных бандитов. В их иерархии я не разбираюсь, но знаю, что он там главный. Тем самым это только усилило мое удивление, ведь сам он никогда со своей базы не уходит, а посылает кого-то из подручных что-то передать или ему приводят тех, с кем он хочет побеседовать. Поэтому я и знаю его в лицо, как-то приводили меня к нему…

***

Первая и, как я надеялся, последняя наша с ним встреча была на их базе, в локации Свалка. Меня к нему привели, дабы он решил мою дальнейшую судьбу, ведь я отказывался платить налог за так называемую крышу. Вот только получалось, что крышевал он от самого себя, так сказать, налог на спокойную жизнь. Я не был храбрецом или безумцем, но налог они требовали артефактами, которые я категорически не собирал. И я сказал, что у меня для них есть другое, но не менее интересное предложение. Они привели меня к «кабинету» своего бригадира, это был очень хорошо сохранившийся БТР. Не удивился бы, узнав, что он на ходу. Внутрь меня не пригласили, бригадир вылез сам. На вид ему было около сорока, высокий, крепкий в плечах мужик. Без каких-либо ярко выраженных примет. Ни тебе татуировок на пальцах, ни шрамов или ожогов. Обычный себе коренастый крепкий мужик, каких тысячи. На лице — легкая небритость, темные, коротко стриженные волосы. Опрятно одет, но не выделяется из окружающего его общества. Большие темно-карие глаза, глаза хитрого, расчетливого человека. Даже сейчас, спустя некоторое время после нашего с ним знакомства, особо про Хорька добавить нечего. Молчаливый, строгий, всегда себе на уме. Максимально скрытный, никогда не делится своими планами и интересами. Неизвестно, что от него ожидать в следующие пять минут. О его прошлом также ничего не известно, но, по слухам, в Зоне он укрывается от властей, пережидая, когда закроют его дело по истечении срока давности.

— Ну, и кого ты притащил, Кислый? — Кислым, видимо, звали паренька, который меня сюда привел. Почему Кислый? Непонятно. Возможно, просто производная от фамилии, а-ля Кислов. А может, его когда-то укусил мутант и скривил рожу, как от лимона.

— Так это, ну, его. — Мы с Хорьком одновременно посмотрели в сторону Кислого, но тот молчал. Видимо, с образованием у Кислого отношения не сложились.

— Вижу, что его. А на кой он мне хрен? Хабар взяли и на х… послали.

— Так нет у него хабара, и не бывает, уже раз пять его принимали, а он все время пустой. — Хорек посмотрел в мою сторону, потом на Кислого.

— Ладно, Кислый, иди, я тут сам разберусь. Ну, и кто ты такой? Сталкер без хабара? Не верю, чует мое сердце, что где-то припрятываешь ты его. А? Я разве много прошу? Два артефакта в месяц, это ничто за спокойную и уверенную в завтрашнем дне жизнь. И собачек мы тут постреливаем. Гуляй, как по парку. А тебе жалко, да? Хочешь и рыбку съесть, и на х… сесть? Так насчет второго это мои ребята тебе устроят. Ну, чего молчишь?

— Так, перебивать некрасиво. А за жизнь спокойную так это того, спасибо. И не отказываюсь я платить, просто артов у меня нет и не бывает. Не собираю я их, совсем.

— А кормят тебя, значит, люди добрые? И патроны дарят за глаза красивые?

— Да нет. Проводником я работаю, на то и живу. Кто консервы с патронами, а кто и денежку дает.

— Ну, ради исключения и мы с тебя тогда не артами брать будем, а деньгами. Звать-то тебя как? Представиться ты забыл.

— Так и ты не представился, а звать меня Лешим.

— А ты, Леший, не борзей. Слышал я про такого проводника. Ну так что, по двадцатке в месяц — и гуляй себе дальше? Цена чисто символическая, так сказать, со скидкой для известного проводника. Что скажешь?

— Цена, конечно, хорошая, спасибо. Но вот тебе встречное предложение: давай я твоих архаровцев раз в месяц буду на «грибные» места водить, а вы мне за это двадцатку. Вы же, наоборот, там не два артефакта возьмете и не двадцатку получите, там поболей будет. Глядишь, и на сотню наберете и на две, ну, а мне двадцатку за работу. Что скажешь?

— Да ты совсем дурной, я посмотрю. Видно, долго в лесу ты один прожил. Но подожди, представим на минуту, что я согласился. Что мне мешает взять тебя в оборот и заставить водить по этим местам каждый день?

— Так такую поляну еще найти надо, а они далеко не в безопасных местах находятся. Значит, тропку нужно провесить будет. Ну, а когда все подготовлю, так хоть в тапочках идите и собирайте, но автоматы все же лучше взять с собой. Хек.

— Допустим. И когда в дорогу прикажешь собираться?

— Ну, недельки через две, думаю, сведу.

— Хорошо. Давай попробуем, посмотрим твои места. Если все так, как ты говоришь, то считай, договорились. Найти тебя несложно будет, поэтому не балуй, Леший.

На том и разошлись. Несколько раз я водил его бойцов на богатые урожаем полянки. Всегда они оставались более чем довольны. Вскоре местная братия начала считать меня своим. Хотя это и не доставляло мне никакого удовольствия.

***

— Ну, чего в дверях стоишь? Проходи, коль пришел. — Я сел на кровати, дав понять, что даю добро на аудиенцию.

— Здравствуй, Леший. — Главарь бандитов перешагнул мой порог и устроился на стуле напротив.

— И я вам здравия желаю.

— Роман, — протянул мне руку бандит.

— Леший, — пожав ему руку в ответ, сказал я.

Хорек посмотрел на меня прищурившись, как бы не одобряя мой жест, но имена в Зоне спрашивать не принято, а называть свое имя или нет — это дело каждого, потому, немного помолчав, он все же вернул на лицо свою коронную ухмылку.

— Я к тебе по делу, проводник. Припасы кончаются, живем впроголодь. На счету каждый патрон. На Большой земле я скопил приличную сумму. И если выведешь нас с ребятами за пределы этой инопланетной помойки, я в долгу не останусь. Уж работать тебе точно больше не придется.

— Ты, Роман, далеко не первый, кто пришел ко мне с этим вопросом. И каждый обещает небо в алмазах по выходу из Зоны. Но вот что я тебе скажу. Нет выхода, по крайней мере, я о таком не знаю.

— Сколько ты тут, Леший? Семь лет ведь Зону топчешь уже. Ты же тут каждую тропку знаешь, неужели ни одной лазейки не осталось, пусть даже рискованной? Мы ребята стреляные, да и к риску привыкшие.

— Верно, семь. И лазейки были, да все сплыли. Наши друзья из ООН хорошо постарались, по всем правилам обложили. Много денег вбухали. Забор капитальный возвели по всему периметру, без прорех. Даже реку до дна самого решетками перегородили. Теперь разве что по воздуху, да и то без гарантий.

— И чего теперь, подыхать тут? Друг друга скоро жрать начнем.

На это ответить мне было нечего, возможно, именно на это и рассчитывают сильные мира сего. Поэтому я лишь развел руками.

— А насчет еды. Есть у меня еще пара схронов, поэтому вот это можешь взять. Бесплатно, считай это жестом доброй воли. — И я достал из-под кровати ящик, в котором было десять банок тушенки и три армейских комплекта сухпая.

— А вот за это отдельное спасибо. Наварим какого-нибудь бульона. Мужикам скажу, что подгон лично от тебя. Кислый?! Зайди, тут подарок для братвы от Лешего.

— Здорово, Леший, — произнес появившейся из ниоткуда Кислый.

— И тебе не хворать, Артем.

Многих из них я уже знал по именам, почему-то мне они не боялись их называть, нарушая тем самым незыблемые правила и традиции Зоны. Считается, что Зона не должна знать имен, так ей сложнее призвать к себе бродягу и забрать его душу и тело. Но за последние полгода жизнь в Зоне сильно изменилась. То ли осознавая свою безысходность и беспомощность, люди стали нарушать те самые традиции, то ли почувствовали они, что и Зона сама изменилась. А она изменилась. Вот уже три месяца не было Выбросов. И это было странно, ведь раньше это явление наблюдалось раз в две, а то и каждую неделю. Можно было даже спрогнозировать Выброс по смещению облаков к центру Зоны, они перерастали в грозовой фронт бурого цвета. Теперь нет, небо по-прежнему серо, но светлее обычного, а облаков практически не наблюдалось. Видимо, из-за этих изменений люди стали чувствовать себя более расслабленно, что в Зоне делать категорически запрещалось. Расслабленность здесь — верная смерть. Но бандиты все же расслабились и поболтать со мной, человеком со стороны, любили, зная, что лишнего я не сболтну, да и некому мне говорить. Я по природе своей отшельник. Кислый, кстати, был совсем не дурак, скорее, показывал себя таким, можно сказать, играл роль. А по факту — это правая рука Хорька, с высшим образованием и с наполеоновскими планами на будущее. Думаю, Кислый не хотел, чтобы Хорек видел в нем конкурента, по крайней мере, пока. Возможно, когда-нибудь он подсидит Хорька и подожмет всю Зону под себя, а именно сбор и торговлю артефактами.

Подхватив тушенку, Кислый скрылся так же быстро, как и появился, а Хорек, привстав, добавил:

— Насчет своих слов я не отказываюсь. Если найдешь лазейку или появятся какие мысли, то можешь считать себя богатым человеком. Не прощаюсь, — развернувшись, бандит вышел вслед за Кислым.

Да, хорошее начало хорошего дня. Что ж, пора и мне собираться. Покидав свой нехитрый скарб в рюкзак, взяв любимое ружье и съев банку сайры с галетами, я вышел во двор, не закрыв за собой дверь.

Почему я отдал свой запас тушенки? Можно было бы ответить, что они все равно обыскали бы мою хижину, убедившись, что я ушел. Сломали бы замок, и в любом случае мои запасы ушли бы к голодным джентльменам с большой дороги. Но нет, не из-за этого. Просто проснувшись, я почувствовал, что больше сюда никогда не вернусь…

— Ну, здравствуй, Зона!

Глава 2. Рабинович

Передвигаться по Зоне лучше всего этапами, от базы до схрона, от схрона до следующей базы. Чтобы всегда можно было где-то отдохнуть, пополнить свои силы и свой желудок. Тем более что между пунктом А и Б тебя могут ранить или заденешь аномалию, например, Жарку, и тогда точно заработаешь ожог, который в ближайшее будущее нужно перебинтовать. Так что чем больше в твоем маршруте будет безопасных мест, где можно отдохнуть или хотя бы несильно переживать за сохранность своей жизни, тем лучше. Поэтому и говорят, что в Зоне прямых путей нет. А самый прямой, он же и самый короткий, ведет к смерти.

В общем, в моей голове маршрут уже был построен. И ближайшая наша остановка — это деревня новичков, с бункером Рабиновича по центру. Дорога от моей хижины до лагеря считалась практически безопасной, ведь находились мы на самом краю зоны отчуждения.

Стоило мне об этом подумать, как я уловил быстрое движение слева, за кустами. Максимально резко развернувшись и вскинув ружье, я увидел черного пса с оскаленной пастью, готовившегося к прыжку в мою сторону. От испуга и неожиданности время будто замедлилось. Я видел, как отталкивается от земли мутант, как я навожу на него ствол и нажимаю курок. Грохот! В эту секунду время снова пошло, как обычно. Я выстрелил дуплетом, почти не целясь. Спасибо годам тренировок стрельбы из ружья, попал. От прямого попадания, да с малого расстояния, собака будто взорвалась. Лопнула, как пакет с водой, брошенный с девятого этажа. Пакет, наполненный кровью, кишками и каловыми массами. Я рефлекторно перезарядил ружье и полностью обратился в слух. Тихо, слышно только, как бьется мое сердце. По лицу стекает еще теплая кровь, а с плаща медленно сползает прилипший кусочек собачьего мозга. Не время приводить себя в порядок, сначала нужно убедиться в собственной безопасности. Но больше никого не было. Хорошо, что мутант был один, чаще собаки ходят стаей. Я стряхнул ливер с одежды и вытер кровь с лица.

Так вот, чем дальше от центра, тем безопасней, и наоборот, чем ближе к центру, тем опасней и скопление аномалий плотнее. Здесь же, на окраине, всего одна известная всем аномалия — Трамплин.

Вообще аномалии меняют свои расположения после Выбросов, либо встречаются так называемые блуждающие аномалии, которые очень медленно, но постоянно движутся, меняя свое место дислокации по только им известным траекториям.

Местный же Трамплин тут так давно, что его прозвали Дед Трамплин. На нем и учат молодых, как правильно распознать аномалию, как обозначить ее края, ну, и на что она способна. Дед Трамплин может подкинуть взрослого человека на добрую сотню метров вверх, а вот приземлится он уже в другом месте, и в любом случае — неживым. Ведь во время подкидывания человек испытывает такие нагрузки, что повреждения внутренних органов и костей ему гарантировано.

Подходя ближе к деревне, я услышал гомон голосов, что меня, признаться, удивило и насторожило, ведь, судя на слух, там разговаривал не один десяток людей. Я приник к земле и на корточках, аккуратно, не высовываясь, выглянул из-за крайнего перед деревней пролеска, благо из-за плотно растущего кустарника меня было не видно. А у бункера Рабиновича и вправду происходило что-то странное. Большое количество людей, а я насчитал около сорока человек, выносило припасы и оружие из бункера, явно к чему-то готовясь. Среди них я узнал некоторых из вольных бродяг, с которыми был знаком лично. Хотя была тут и пара ребят гоп-стоп, и даже трое из анархистов. Но в основном вольные. И на грабеж это не походило. Ладно, от своих прятаться не буду, пойду узнаю, что происходит. Я вылез из кустарника и направился прямиком к хозяину бункера.

Вообще такое скопление людей в Зоне — большая редкость, разве что на базе патриотов или Анархии. Но не здесь, население этой деревни всегда держалось около десяти человек, половина из которых — новички. Это, так сказать, перевалочная база для дальнейшего похода в глубь Зоны. Ну, и своеобразная школа для молодых, еще только начинающих свое путешествие ребят. Половина из которых гробанётся в первую же неделю, ничего не поделаешь, статистика. Далеко не каждого Зона принимает.

Пробираясь сквозь толпу вооружающихся людей ко входу в бункер, я заметил еще одного своего знакомого, Кильку, которого не так давно водил на заброшенные склады военных. Это был наш единственный совместный поход, и думаю, последний. Не понравился мне этот человек, не знаю, как объяснить, но, когда он находился у меня за спиной, я не чувствовал себя в безопасности. Да и после его истории из прошлой жизни, которую он мне поведал, доверия к нему не прибавилось, скорее, наоборот… А дело вот в чем. Так уж в его жизни сложилось, что все считают его подозрительной личностью, на улице патрули постоянно спрашивали его документы, на работу брать его тоже никто не хотел, ссылаясь на то, что он якобы не прошел службу безопасности. Он пытался менять внешность, осанку, походку, покупал различную одежду, но его по-прежнему считали подозрительным. В итоге он пришел к выводу, что раз его считают подозрительным и это никак не исправить, то пусть эта его подозрительность будет небезосновательной. И он начал воровать. Позже, когда власти начали его прижимать, он бежал в Зону, в надежде, что хоть там фортуна ему улыбнется.

— Килька! — Пришлось прикрикнуть, чтобы он меня услышал и обратил внимание.

— А, Леший. Никак с нами, на свободу? — Завидев меня, Килька подошел в мою сторону.

— Это на какую такую свободу вы собрались? В Большой мир что ли?

— В мир, конечно, куда же еще.

— И как же вы хотите выйти? Судя по тому, что я здесь вижу, с боем? — Я осмотрелся вокруг, вся эта толпа явно собиралась на войну, причем для большинства из них это будет, скорее всего, последний бой.

— Так если по-другому не хотят, значит, с боем. Собьем с них спесь! — Килька горделиво ударил себя по висевшему на плече автомату.

— Это вы зря, ребята, как бы с вас ту самую спесь не сбили.

— Ну, смотри сам, с Большой земли тебе открытку потом отправлю.

— Одумался бы ты, Килька, зазря ведь там все и поляжете. — Хоть он мне и был неприятен, смерти ни ему, никому другому я не желал.

— Вот тут ты не прав, уж точно не зазря, да и рано ты нас хоронить собрался. Мы ведь тоже не пальцем деланы.

— Ну, как знаешь. А с Рабиновичем чего? Живой?

— Чего ему помирать-то? Живой, вон в бункере ребят вооружает, сам сходи да посмотри.

— Схожу, конечно, проведаю, раз пришел. Только вот никак не верится, что он сам, по любви, со своим добром расстаётся. Я ведь таких скупых людей, кроме него самого, и не знаю.

В ответ Килька лишь пожал плечами и, не попрощавшись, пошел к небольшой группе вольных, стоявших чуть поодаль остальных.

Лестница, ведущая вниз, в закрома Рабиновича, вся была завалена пустыми ящиками и какой-то обёрточной бумагой. Раньше торговец такого не одобрил бы. Вообще он мужик чистоплотный, любит порядок, всегда и во всем. Но больше всего, конечно же, любит деньги и свой склад. Поэтому я никак не мог понять, почему он раздает свои накопленные богатства. То, что он их именно раздает, а не продает, было и так ясно. Половина из этих бродяг не могла себе позволить такое оружие и в более благоприятные времена, а уж сейчас, когда в Зоне самое ценное — это еда, и подавно. Ну, если, конечно, они ему фуру с едой не подогнали. Но ни грузовика, ни контейнеров с продуктами я тут не наблюдаю. Спустившись по лестнице вниз и войдя в пустой склад, я увидел Рабиновича. Живой, и даже здоровый такой румянец на щеках имеется.

Рабинович был мужик лет пятидесяти пяти. Небольшого роста, облысевший, не выпускающий изо рта сигарету пузан. Но мужичек недряхлый, нет. Крепкий такой пузан, с пудовыми кулаками и с серьезным характером. Двух своих работников, они же и его телохранители, всегда держал в ежовых рукавицах. Так, наверное, выглядят генералы на пенсии. Но военным он не был, а вот торговцем — да. Причем, наверное, в пятом поколении. Хитрый и жадный такой торговец. Закупал он все дешевле, чем те же анархисты или Седой из лагеря вольных бродяг, так как риск доставки до его бункера значительно меньше риска доставки контрабанды в глубь Зоны. Там и охраны больше надо, и проводника нанимать. Водил я эти караваны. Знаю. Про патриотов не скажу, у них там свой канал поставок налажен. Вроде как сами военные им поставки и осуществляли. А вот продавал Рабинович вдвое дороже своих конкурентов, так как понимал, что новоявленный сталкер у него будет закупаться, чтобы глубже в Зону сунуться. Да и при деньгах еще пока новенький. А если салага совсем, да без денег в Зону приперся, так ему Рабинович задания разные давал, тем самым опять же навариваясь. А новичок, чтобы старенький, почти списанный макаров получить, неделю на старого батрачил. А патронов надо? А снарягу прикупить? А покушать, в конце концов? Ну, значит, еще пару заданий выполнить нужно… Вот так и набираются опыта совсем еще зеленые пацаны в деревне новичков. Потому и обитали здесь всегда около десяти человек.

— Ну, здравствуй, Рабинович!

— Таки и я рад тебя видеть, Леший! — Торговец широко расправил свои ручищи в приветственном жесте.

— А где твои двое из ларца, одинаковы с лица?

— Лелек и Болек где-то на улице шляндают, — подхватил мою шутку старый, — они мне теперь таки без надобности, охранять нечего, кормить их тоже больше нечем, пусть себе гуляют. Я им так и сказал: «Яша, Моня, не крутите мои бейцы, идите погуляйте».

— Так у тебя сегодня, получается, что-то вроде «черной пятницы»? Или кредитный лимит открываешь?

— А ты, я погляжу, в хорошем настроении? Ну, таки правильно, шо грустить? Сгорел сарай, гори и хата! Нет, Леший, домой я собрался, на родину.

— Я думал, тут твой дом. Сколько тебя знаю, не помню этот бункер без тебя.

— Да нет, мой дом в Украине, в Одессе-маме, там семья у меня, дочурка моя Розочка, заработок весь туда и уходил. А здесь — то работа была, без выходных и отпусков. Ну, теперь, видимо, пришло-таки время на пенсию выходить — хватит… Не для того меня мама Сара родила, шоб я всю жизнь работу работал. Как говорится, от работы кони дохнут, пусчай работает железный паровоз! — Старик улыбнулся, явно порадовавшись своей шутке.

С минуту помолчав и докурив, он продолжил:

— Это ведь я организовал то, шо сейчас у входа происходит. Всем желающим на свободу — оружие и патроны в подарок. Даже не думал, шо столько народу соберётся и шо подарки дарить так тяжело.

— Так ведь не прорветесь, положишь пацанов там всех.

— Трем смертям не бывать, а одной не миновать. Последние остатки еды ушли, шобы сейчас мужиков накормить, это, кстати, тоже мне таки тяжело далось, не накормить в смысле, а бесплатно раздать. В бой на голодный желудок, сам понимаешь, не по-людски как-то. А шо дальше жрать будем, если оставаться? Не там, так здесь помрем. Не сегодня, так завтра. Уж лучше там счастья попытаем, чем завтра тут от голода помирать да с ножами друг на друга кидаться. Вот, кстати, специально для тебя сберег. Как чувствовал, шо проведаешь ты старика.

Он протянул мне коробку патронов для моего ружья и добавил:

— Бесплатно! — Видно было, как тяжело дается ему это малознакомое слово. Но улыбка на лице была настоящая, искренняя.

— Ну, прощаться-таки не будем, гуляй уже. Мне еще с мужиками потолковать надо, обдумать дальнейшие действия.

— Зона с вами!

— Э, нет, друг мой. Зона-таки нас оставила. Да поможет нам Яхве.

— Да поможет вам бог, — повторил я его фразу и направился к выходу.

Глава 3. Дорога в лагерь вольных

Дорога от Рабиновича до лагеря Седого занимала почти весь день. Хотя на Большой земле это расстояние заняло бы максимум часа три. Но здесь свободным, легким шагом не походишь. Тут приходится ходить медленно, оценивая каждый свой шаг. Часто петляя, обходя подозрительные участки, встречающиеся на пути. Если впереди участок земли не внушает доверия, а возможности обхода нет и пройти надо именно здесь, то для таких случаев вольные носят с собой гайки с болтами, к которым примотаны полоски ткани или полиэтилена. Эти лоскуты способствуют определению траектории полета: нет ли отклонений в сторону. Ну, и найти в траве гайку с лентой проще. Почему именно болты с гайками? Так тут все просто. На железо аномалии реагируют более агрессивно, нежели на другой материал, например, камни. Но все же реагируют, поэтому можно использовать и их.

Вот и сейчас на моем маршруте, прямо на тропе, по которой я ходил, и не раз, обнаружилась какая-то пакость, раньше которой здесь не было. Да и тропа эта довольно популярна, все аномалии, встречающиеся на пути, провешены и стационарны. Но в Зоне нельзя быть в чем-то уверенным на сто процентов и не стоит забывать про блуждающие аномалии. Видимо, в этот раз именно такая мне и попалась. Если особо не всматриваться, то тропа как тропа. Но внимательнее присмотревшись, можно увидеть, как над самой землей воздух немного искажается. Как в жаркую погоду над асфальтом.

Я поднял с земли горсть грунта и бросил в то место, где предположительно должен находиться центр аномалии. Вспыхнул пламенный столб высотой около трех метров и диаметром примерно в полтора с таким гулом, что этот рев, наверное, было слышно за добрую сотню метров. Ветки, свешивавшиеся с ближайших деревьев, мгновенно высохли и начали гореть, как и ближайшие кусты, но пожара можно было не опасаться: лес в Зоне практически не горел, что нельзя было сказать о моих бровях.

Ни бровей, не ресниц у меня, похоже, уже не было, хорошая Жарка тут выросла, сформировавшаяся и полная сил. Аккуратно, чтобы вновь не активизировать аномалию, я обозначил ее края гайками с белой лентой из бинтов. Хоть это и мобильная Жарка, но, тем не менее, движутся они крайне медленно. Поэтому можно было не переживать, что в ближайшие три часа кто-то угодит в эту доменную печь. Есть у вольных такое неоговоренное правило: если есть у тебя время и возможность, провесь тропу, обозначь края аномалии. И возможно, благодаря этому завтра ты увидишь своего здорового друга, который так же поможет тебе в трудную минуту. Ведь иногда бродягам приходится бегать от обезумевших мутантов, и времени на провешивание тропы попросту нет, поэтому бежать приходится наугад, словно по минному полю.

Но далеко не всегда в Зоне вас подстерегает опасность на каждом шагу, бывало, что я неделю ходил, не встречая ни одного мутанта или блуждающей аномалии. Можно сказать, что и здесь бывают спокойные дни. Но ни в коем случае такое нельзя произносить вслух. Это еще одна из местных примет. Считается, что если такое произнести вслух, то Зона тебя услышит и непременно подготовит какую-нибудь подлянку в походе.

Хоть я и не произносил ничего подобного вслух, а шел себе молча, на дорогу, метрах в пятидесяти от меня, вышел здоровенный секач! Этакий король кабанов.

Я таких не видел. Да, везет, как утопленнику. Отличный все-таки сегодня день! Не помню, с какой ноги я сегодня встал, но явно не с той. Хотя и не знаю, с какой надо.

Чернобыльский кабан очень опасен. Его шкура намного толще, чем у обычных кабанов, а лобная кость и вовсе считается пуленепробиваемой. Не знаю про обычных кабанов, но местные очень нервные, им бы успокоительного пропить что ли, а то носятся сломя голову, ломая все вокруг: деревья, столбы, людей. И глазки у них такие маленькие, кровью налитые. Как будто они давно в туалет хотят, но что-то ничего не выходит, и это их сильно злит.

Я медленно, без резких движений, остановился. Не любят они резкие движения. Наверно, на их языке это обозначает что-то вроде: «Ну что, бекон, догони, если сможешь». Поэтому я просто стоял и смотрел, как бы не на него, а на дерево рядом с ним. Мол, какие же здесь все-таки места красивые, вон какая сосна стоит, пышная, с мертвыми воронами на ветках.

Кабан тоже меня явно заметил, но в корриде участвовать пока не спешил. За его спиной, из одного пролеска в другой, пробежали маленькие поросята, видимо, семья. Мясная машина смерти постояла, смотря на меня еще с минуту, а потом, резко развернувшись, засеменила за своим семейством.

Что ж, и на том спасибо. Спина от нервного напряжения взмокла, пот ручьём стекал по заднице. Да, ребята, смех смехом, а с моего ружья такого Пумбу не завалить. Если только он не встанет боком и не подождет, пока я не всажу, в него весь свой боезапас в упор.

Надо бы у Седого новое ружьишко приобрести, многозарядное. Давно себе такое хотел, а после этой встречи с кабаном на анаболиках я решил, что этот день настал.

Оставшийся мой маршрут прошел без приключений, спасибо всем богам и Зоне, естественно, тоже.

Глава 4. Седой

Лагерь вольных бродяг был для любого бродяги как дом родной. Он располагался на какой-то заброшенной еще с советских времен ремонтной базе. Тут сохранилось несколько кирпичных зданий и почти целый бетонный забор. Присмотрел это место еще лет десять назад мой старый знакомый Седой. Сейчас ему уже шестьдесят пять лет, хотя седым он стал еще в двадцать, как сам и рассказывал. Я был с ним знаком еще в той, в прошлой жизни, и помню его как Валеру. Мы с ним вместе работали в одной организации. Платили там мало, денег хватало только, чтобы заплатить за жилье и не помереть с голоду. Другой работы не было. Можно было бы податься в другой город, но по новостям и социальным сетям твердили о нескончаемом финансовом кризисе по всей стране. Мол, вся страна-матушка в жопе финансовой. Но духом, граждане, не падайте, зато мы первые в списке по количеству миллиардеров и еще большему количеству яхт. Хоть эти миллиардеры и не наши с вами теперь соотечественники, а граждане других, более развитых стран, но ведь рождены они были здесь. В общем, кучка депутатов-миллионеров поделила страну на равные доли и выкачала из нее все, что могла. Когда все ресурсы стали кончаться, пришлось поднять налог, на все, а то вдруг у граждан остались сбережения, а они не делятся.

Кто мог себе позволить, собирали вещи и улетали за границу. Население страны резко сокращалось. Даже мой родственник, дядя по материнской линии, со своей семьей улетел жить в Штаты. Вот и Валера все бухтел, как устал от всего этого. Что всю жизнь работал и заслужил хорошую пенсию и спокойный отдых. Но по всем прогнозам, ему либо придется работать до гробовой доски, либо выживать на нищенскую пенсию, приторговывая грибами и ягодами. Такой расклад его не устраивал. И в один прекрасный день он увольняется с работы, продает свою старенькую «Ниву» и уезжает. Куда, он никому не сообщил.

А через три года мне на почту приходит от Валеры сообщение с приглашением на работу. Какие-либо подробности он опустил, указав лишь примерный размер заработной платы за месяц и свой номер телефона.

Когда я приехал в соседствующий с Зоной городок, меня ждали в оговоренное заранее время в ничем не приметном баре. Встретил меня некий Джек, тогда я еще не знал всех премудростей и примет вольных бродяг и был немного удивлен услышанным именем. Хотя по моему собеседнику было видно, что он славянских корней, притом родом из какой-нибудь глубинки. Ну, Джек, так Джек, пусть хоть папа римский. Джек меня просветил, как и куда мы направляемся, и провел небольшой инструктаж:

— На КПП у меня с солдатами договоренность уже есть, семью-то всем кормить надо. Поэтому во время смены караула у нас будет пятнадцать минут, пока бойцы смотрят в другую сторону. Башкой не крутить, идешь прямо за мной, смотришь мне в спину и себе под ноги. Как только пройдем контрольно-следовую полосу, будь еще внимательнее. Ступать строго след в след, повторять каждое мое движение. Говорю «ложись», значит, ложись, кричу «прыгай в яму с говном», значит, прыгаешь в яму с говном. Ни на что вокруг не обращай внимания, для этого есть я. Слышишь выстрелы — значит, кому-то надо пострелять, слышишь шипение — пошипит и перестанет. Если я на это никак не реагирую, значит и тебе не стоит. Шаг влево, шаг вправо без моего приказа — и тогда никаких гарантий за твое здоровье я не даю. Вопросы есть?

Я примерно понимал, что такое Зона. В свободное от работы время читал в интернете разную информацию, как научные выкладки, так и вовсе рассказы писателей-фантастов. Поэтому знал, что слово проводника — закон, который нарушить — то же самое, что приговорить себя к инвалидности, а то и смерти.

***

То, как выглядел лагерь вольных бродяг сейчас и как он выглядел семь лет назад, разительно отличалось. Теперь это место можно было назвать никак иначе, как передовая база вольных, укрепленная по периметру, со спиралью Бруно на заборе. Две стационарные огневые точки с пулеметами и лежка снайпера на самом высоком здании. Работали у Седого все на добровольном начале. Хочешь купить что-то в баре или устроиться на ночлег с пятидесятипроцентной скидкой? Будь добр отстоять смену в карауле. Неохота? Пожалуйста, покупай все в два раза дороже остальных.

Как-то так вышло, что никто не отказывался, а со временем это и вовсе вошло в привычку у вольных бродяг. Ведь это наш дом, и охранять его — наша общая прямая обязанность.

Но сейчас лагерь выглядел опустевшим. За пулеметом у ворот был всего один часовой, Димка Тренер. В прошлой жизни он был фитнес-тренером. Но из-за финансового кризиса его профессия оказалась не востребована, и он остался без работы.

— Рад снова тебя видеть, Леший. Давно не захаживал.

— Привет, Тренер. Давно, согласен. Заказов нынче нет совсем. Только один, общий, по выходу из Зоны. Но его я пока не знаю, как выполнить, поэтому последнее время у себя в хижине и отсиживался.

— Полагаю, к нам с ночевкой? Судя по сумеркам. — Тренер повел рукой вокруг, как бы показывая, что на улице темнеет.

— Конечно. Сегодня уже поздно куда-то идти, да особо и некуда. Пойду с Седым поздороваюсь. Легкого тебе дежурства.

На улице и правда уже смеркалось. Задержись я еще хоть на час, к лагерю бы уже подходил в потемках. А передвигаться по Зоне ночью — то же самое, что бегать по минному полю с завязанными глазами. Аномалии, которые и днем-то с трудом различимы, ночью не видно вовсе, а мутанты, благодаря своему преимущественно темному окрасу и способности практически бесшумно подбираться к своей жертве, могут подойти вплотную, так что и ружье направить не успеешь. Да еще и видят они ночью лучше, чем человек. Но, как говорится, не сегодня. До базы я добрался. Сейчас пообщаюсь с Седым и переночую, а завтра подежурю на входе, отработав свой ночлег и отдав тем самым долг нашему небольшому обществу.

Подходя к бару Седого, я насчитал еще около десяти бойцов, сидящих у костра в центре лагеря. Спустившись на цокольный этаж, где находился бар, я увидел еще троих не знакомых мне бродяг, тихо выпивающих популярный местный самогон старика Джека.

Джек был ровесником Седого. Как оказалось, он на самом деле всю жизнь прожил в деревне. Ну, а самогон он, кажется, мог сделать из чего угодно. Поэтому для Седого это был крайне ценный сотрудник.

Больше в баре никого не было. Это и понятно, ведь спиртное, так же, как и еда, стало на вес золота. Обменять можно было бартером на патроны, сигареты, еду, ну или на очень крупную сумму денег.

За стойкой сидел слегка подвыпивший отец всея огненной воды Джек собственной персоной.

— Как дела, Джек, Седой здесь?

— О, Леший, привет, дружище. Да как дела, если спину с утра не клинануло, значит, день будет хороший, а ты что-то редко нас проведывать стал. Будешь чего? Сегодня утром ребята кабанчика молодого притащили, без видимых мутаций, естественно. Так мы его на свой страх и риск всем лагерем и съели, мясо еще осталось. Да ты не смотри так. Все живы, здоровы, и даже живот ни у кого не крутит. Вкус, как в детстве! Помню, батька с охоты секача на саняхпритащит, так матка его на следующий день в печи, да с картошечкой… Эх!

В принципе, в этом не было чего-то уж совсем сверхъестественного, парни и раньше кабанов готовили. Но не все осмеливались их есть. Когда в баре хватает другой разной еды, дикого чернобыльского зверя как-то не хочется кушать. Но те, что ели, живы и здоровы. Лишь однажды пятеро ребят отравились, отведав старого и, судя по всему, еще и чем-то больного кабана. Его мясо уже к вечеру загнило. Но гурманы остались живы, несколько дней пролежали с больными животами, рвотой и острейшей диареей, но выжили. Долго они еще потом пытались быть вегетарианцами, но в Зоне это невозможно.

— От мяса не откажусь, да стакан своего лучшего пойла плесни, пожалуйста.

— Сейчас организуем. Ты присаживайся, я все принесу. И не пойло у меня, а высококачественная настойка! Еще по дедовскому рецепту. А Седой сейчас выйдет. Он как раз на кухне.

Я молча кивнул и направился к ближайшему столику. Смахнув со стула какие-то крошки, я принялся ждать свой заказ и хозяина этого лучшего во всей Зоне заведения.

***

За семь лет Седой не только обустроил базу, но и создал с нуля свой любимый бар. Это было его детище. Особенно он был горд тем, что у него в баре было освещение. Целых три лампочки накаливания горели круглосуточно. Выключить их можно было, только разбив или выкрутив. Две — в зале, одна — на кухне. Никто не знает, почему в некоторых домах до сих пор горит свет. Ведь все провода давно скручены и проданы много лет назад. Да и сами подстанции разобраны или разрушены. Тем не менее, факт остается фактом, и бродяг этим уже не удивишь. Очень часто можно было услышать истории про рабочее освещение или про играющие магнитофоны, исполняющие песни советской эстрады. А некоторые утверждали, что находили в заброшенных домах работающие телевизоры, транслирующие олимпиаду восьмидесятого года. Ученые это никак объяснить не могут, а нашему брату все равно. Лишь бы не убивало. Ну, а работает, так и пусть работает. С освещением все стало проще. Остальное было делом фантазии и растущих из нужного места рук. В условиях Зоны сложно раздобыть мебель или стройматериалы. Поэтому собиралось все из подручных материалов, тем не менее, получилось вполне прилично.

Вместо столов здесь были катушки из-под кабелей. Различного вида ящики исполняли роль стульев. Вся эта «мебель» была отполирована и украшена диковинными узорами, которые когда-то так старательно выжигал Джек. Бетонный пол был тщательно выкрашен в красно-коричневый цвет, чтобы в глаза не бросались капли крови на полу от иногда случающихся драк. Стены были зашиты досками и даже покрыты лаком. Не знаю, где они сняли эти доски, но сохранились они идеально. Украшали стены десятки фотографий наших коллег и братьев, большинства из которых уже нет в живых. Фотографии эти сделал и подарил нам Корреспондент. Он на самом деле был популярным корреспондентом и приехал в Зону три года назад, дабы прочувствовать на себе жизнь и быт бродяг в условиях Зоны. Прожил он с нами около месяца, потом уехал домой. Хотел написать то ли книгу, то ли развернутую статью, но, к сожалению, в свет не вышло ни то, ни другое.

***

За всеми этими размышлениями я проглядел, как к столу принесли мой заказ. Да кто принес? Сам хозяин бара.

— Вы посмотрите, кто к нам в гости заглянул! — поставив на стол поднос, произнес Седой.

— Здравствуй, Седой! Рад видеть тебя в добром здравии. Как сам? Как здоровье? Где все твои постояльцы?

— Так половина с утра еще снялась. В основном молодежь. К Рабиновичу пошли, за дармовыми патронами да оружием. Решили с боем прорываться, глупцы. Пытался я их отговорить, да все без толку.

— И я пытался.

— Так, значит, видел их?

— Видел, как раз в твою сторону и шел. К моему приходу по бункеру Рабиновича уже эхо гуляло. Человек сорок там собрались.

— Сорок? От меня семнадцать человек вышли. Неплохая армия у них получается. Ох, и наведут они там шороха. После этого точно нас к врагам народа припишут.

— Так уже приписали. Чего уж теперь?

— Ну да. Все как-то забываю. Не верится в это — и все тут. Двадцать первый век на дворе был вроде… Ну, а сам что планируешь? Выбираться думаешь или тут как-нибудь обживемся? На кабанов охотиться будем. Ртов осталось н много, да с каждым днем все меньше становится. Мутанты лютуют, видимо, тоже голодают, брата-то нашего меньше стало. Ты надолго к нам?

— Пока не знаю, на пару дней, думаю, завтра, кстати, меня на дежурство запиши, на ворота, и что там по комнатам? Есть свободные?

— Да полно. Ты ешь тогда, ключи от комнаты у Джека на стойке возьмешь, завтра еще поболтаем. — Развернувшись, Седой ушел к себе в подсобку, оставив меня наедине с моим ужином.

Доев очень даже неплохое мясо и запив его элитной настойкой Джека, я рассчитался и, взяв ключи от комнаты, отправился на боковую. Завтра будет новый день, завтра и решим, что делать дальше.

***

Замки на дверях этого мини-отеля были обычные, навесные. Причем было сделано так, что замок этот можно было повесить с обеих сторон, так как щеколды постоянно вырывали пьяные постояльцы. Сами же комнаты большого уюта не внушали. Как правило, они были однотипны. Старый матрац на полу и ящик, заменяющий и стол, и стул одновременно. Окна наполовину или полностью, в зависимости от целостности стекла, зашиты досками. Света в комнатах не было. Но этого вполне было достаточно для того, чтобы отдохнуть и выспаться в относительной безопасности. Чем я и планировал заняться в ближайшие несколько часов.

***

Под утро в лагерь вольных вернулся один из тех молодчиков, что пошли штурмовать стены. Им оказался молодой парень, лет двадцати пяти, Андрюха Фома. Весь грязный и потрепанный, как будто только что вылез из могилы. Как оказалось, отчасти так и было. Он-то нам и рассказал о судьбе всего отряда.

Добравшись до границы, они сумели снять часовых и даже пробить две здоровенные пробоины в заборе из имевшихся у них РПГ. Но не успели преодолеть и половины пути до заветного выхода, как по ним ударила артиллерия. То ли залповая система «Град», то ли какое-то другое зарубежное орудие, но все поле, от забора и в глубь Зоны метров на пятьсот, а в ширину около двух километров, буквально вспахала адская колесница смерти. Его контузило и завалило дерном, и именно это спасло ему жизнь, так как после ковровой бомбежки подоспели бравые солдаты с ближайших баз и зачистили район от нежелательных элементов общества, просто расстреливая раненых, тех, кому посчастливилось пережить бомбежку — или не посчастливилось. Это теперь как посмотреть. Ночью, придя в себя окончательно, он вылез из-под земли. Уходя, видел, как в свете прожекторов уже практически полностью восстановили стену подогнанным откуда-то краном. Так, без оружия и все еще слегка контуженный, он вернулся в лагерь.

— Да, такое расстояние пройти по Зоне, да еще и без оружия… Считай, что за эту ночь ты дважды родился, а тех ребят жалко, хотя они прекрасно понимали, на что шли… — Один из собравшихся поделился своими мыслями, с которыми все были солидарны.

Услышав эту новость, все разошлись по лагерю, понурив голову, смирившись с тем, что никуда они отсюда не денутся. Капкан вновь захлопнулся. Молодого отправили к Седому, а я пошел сменить караульных на входных воротах.

День выдался дождливее обычного, поэтому многие бродяги решили не покидать лагерь. За все время моего двенадцатичасового дежурства особых эксцессов не произошло. Лишь стая собак решила проверить, обитаем ли наш лагерь и есть ли тут чем поживиться, но, получив горячий привет от пулемета и сократив численность стаи на несколько голов, псы решили ретироваться, умудрившись утащить своих мертвых и раненых сородичей в лес. Собаки не брезгуют употреблять в еду себе подобных, так чего добру пропадать?

Уже к концу моей смены, когда меня пришел сменить один из бродяг, по кличке Бака, из леса к воротам подошли двое вольных, всегда ходившие в паре.

Черный и Конь. Черного так прозвали из-за его пигмента кожи, он всегда был загорелым, даже здесь, в условиях постоянного дождя, туманов и вечно царящей осени. Конь же свое имя заработал за то, что может тащить вес, от которого любой другой выдохся бы в течение минут пяти, а он ничего, тащит и улыбается. Хотели Муравьем назвать, но на Коня он как-то больше похож. По крайней мере, смеётся так же.

Рассказывали, что в Зону они умудрились приехать на своем «Урале» с коляской прямиком из Санкт-Петербурга, откуда оба родом. Правда, в первый же день проехали по Киселю, который разъел их мотоцикл практически полностью. Чудом брызги не попали на них самих, а то стали бы инвалидами в первые же сутки своего пребывания здесь. Но эти сумасшедшие были везунчиками. Черный и Конь — друзья с детства, в Зону подались ради приключений. Они готовы на любую аферу, даже если она принесет малый доход или не принесет его вовсе, главное — чтоб было интересно. В этой паре мозгом является Черный, а Конь — мышцами. Черный может починить любую технику, а Конь может эту технику толкать. Постоянно находят на свою голову приключения. Очень веселые ребята, любят выпить и отдохнуть на широкую ногу, но сторонятся компаний, считая, что вдвоем им куда интереснее. Много историй про них ходит, когда напарники чудом выходят из передряг живыми. Эти парни уже много лет вместе изучают Зону и заслуженно зовутся ветеранами.

— О, Леший собственной персоной! — Конь почему-то удивился, увидев меня.

— Да, млять. Знали бы, что ты здесь, не поперлись бы до твоего дома. Такой крюк зазря сделали. — Черный показательно опустил руки, мол, вот видишь, как я устал.

— Мы там у тебя заночевали, спасибо, что дверь открытую оставил, кстати, почему? — Конь, как всегда, уставшим не выглядел, наоборот, казалось, что он только собирается в рейд.

— Ах-ах, знал, что вы припретесь. Да шучу, конечно. Хрен с ним, с домом, вы меня-то зачем искали?

— А вот об этом мы поговорим в баре. Пойдем, мы тебе как раз проставиться должны, за аренду дома. Да жрать хочется, мы угощаем, нам сегодня можно. — Черный хлопнул меня по плечу, задавая движение в нужную сторону.

***

Спустившись в бар, мы с Черным прошли в самый дальний угол зала, заняв стоявший в тени стол. Конь тем временем делал заказ у стойки, что-то объясняя Джеку. То, что Конь принес к столу, впечатляло. По нынешним меркам это стоило огромных денег: шесть банок тушенки, большая тарелка галет, вяленое мясо, литр самогона и даже шоколад. Хоть просроченный, но это был шоколад. Да, давно я не видел шоколад. А вкус и вовсе забыл. По ходу, ребята решили что-то отпраздновать.

— Мужики, вы уже меня заинтересовали, даже ничего не сказав.

— То ли еще будет, — сказал Конь, ловко разливая по граненым стаканам самогон. — Ну, первую не чокаясь. За тех, кого с нами больше нет.

Выпили, поставили, закусили шоколадом. Послевкусие самогона сразу же сменилось на вкус чего-то райского. Как это было вкусно! Я будто попал в детство. У меня во рту таял кусочек небесной благодати. Сразу же на душе стало тепло и уютно. Конь уже налил по второй и открывал консервы. Черный, дожевав шоколад, все же перешел к делу:

— Так вот. Бывал ли ты на болотах?

— Бывал, ходил пару раз, чисто из любознательности. Болота непроходимые, туман стоит из какой-то химической дряни, что аж горло дерет, и комары размером со спичечный коробок. А больше там нет ничего, пропащее место.

Черный с Конем переглянулись, о чем-то своем подумали, Конь кивнул, и Смуглый продолжил:

— Вот и мы так думали, пока не нашли вот это. — Он протянул мне ключ-карту, на котором было написано: «Объект номер два, Юрьино». И вот тут до меня дошло, зачем был вопрос о болоте. Все бродяги поголовно узнавали из разных источников историю этих мест. Изучали старые карты, еще советских времен. И я хорошо помню, как лично видел на одной из таких карт деревню Юрьино как раз там, где сейчас находилось болото.

— Где вы это взяли? — указав на ключ, спросил я.

— Как раз в объекте номер один, в единственном, как мы думали, бункере ученых.

***

Больше всех зона отчуждения, конечно же, интересует ученых. Ведь здесь, можно сказать, столкнулись два мира. Один из которых никак не вписывается в рамки земных, общепринятых законов. Здесь нарушаются законы физики. Тут живут формы жизни, которые просто не могут существовать в нашем с вами понимании. Сама природа и вся местная фауна является нам чуждой. Можно долго перечислять все эти необъяснимые явления. Аномалии, мутанты, артефакты, миражи, выбросы, полтергейсты и многое, многое другое. Все это манит сюда ученых со всего мира, как сирены моряков. В первых научных экспедициях ученая братия теряла слишком много своих ценных сотрудников. Экспедиции пришлось приостановить. Но уже добытые материалы дали хороший толчок в развитии науки и всей промышленности в целом. Нужно было продолжать изучение Зоны. Но вот в чем казус: многие артефакты, выносимые за границы Зоны, становились просто красивыми безделушками, не имея каких-либо присущих им свойств. А переправленные на Большую землю для более детального изучения образцы фауны — мутанты и растения — погибали в течение нескольких часов, находясь на «чистых» землях. В связи с этим было решено в кратчайшие сроки построить на запретной территории лагерь ученых. С капитальным бункером для защиты сотрудников и опытных образцов, а также любых материалов, связанных с Зоной. Назвали этот проект «Цитадель, объект первый». Многие вольные бывали на территории Цитадели. Ученые неофициально, но охотно с ними сотрудничали и платили хорошие деньги. Ведь бродяги несли так нужные им образцы: непонятные растения, тушки убитых мутантов, артефакты или даже просто видеосъёмки непонятных явлений. Благодаря этому яйцеголовым не приходилось покидать бункер и рисковать собственными жизнями. Все были в плюсе до принятия новых законов, запрещающих любую деятельность, связанную с Зоной. Ученая братия эвакуировалась со своего лагеря в течение пяти дней, забрав с собой все, что может представлять хоть какую-то ценность. А что касается бродяг, на них работающих, так официально на запретной территории вокруг Чернобыльской атомной электростанции никого нет еще с 1986 года.

***

— Так они же вывезли все оттуда. И наш брат там все исползал, да я и сам там был. Пусто там, хлам один.

— Ну, кто ищет, тот всегда найдет. Правда, искали мы не это, а хоть какие-то забытые ими документы. Чтобы попытаться выторговать билет на свободу. Но не суть. Ничего все равно не нашли, ну, кроме этого. Да где нашли! Не поверишь. В одной из лабораторных клеток увидели полуразложившийся труп собачонка. Смотрим, а у него из кишок прямоугольник такой небольшой белый выглядывает. Ну, Коню интересно стало, чем это они тут собачек таким кормят? Достал. А это ключ-карта оказался, порывшись потом еще в собачке, нашли кусок лабораторного халата. Видимо, песика обижали, он и цапнул кого-то за карман. Ну, а почему они его сразу же после этого не препарировали, не наше дело. Может, жаль экземпляр убивать раньше времени было да думали, само выйдет, так сказать, естественным путем. Да потом не до этого стало, а может, тот, кого укусили, пропажу в тот момент не заметил, а позже решил, что потерял.

— Интересно. Ну, хорошо. А меня-то все же зачем искали?

— Вот, ты сам тут туман и упомянул. Долго в нем без защитного костюма не походишь. А где его взять? У Рабиновича или Седого. У Рабиновича в бункере мы ничего не нашли. Остается только Седой. Но даже если у Седого они найдутся, нам не на что их у него приобрести. А вы с ним вроде как друзья. Вот и хотим мы, чтобы ты у него спросил три костюмчика в аренду.

— Три?

— Ну а чего? Пятым колесом в телеге ты точно не будешь. Опыта у тебя не меньше нашего. Да и костюмы тебе просить. И в любом случае две головы хорошо, а три еще лучше. Или у тебя другие планы были?

— Нет, планов не было. Да и ваша затея, она важнее любого дела сейчас будет. Неизвестно, что в этом бункере есть, если, конечно, он существует, а вдруг там продовольствие какое? Это ведь решит сейчас основную проблему голода. Или вы не планировали с остальными делиться?

— Делиться-то мы не против, но не совсем бесплатно. Скажем так: по закупочной цене отдавать будем. Считаешь, не правы? Не по-людски?

— Нет, отчего же. Бункер, если он есть, ваш. И делать со своим добром можете что хотите. По закупочной цене — это хорошо, уж лучше так, чем совсем-то без еды. Но не будем делить шкуру еще неубитого медведя.

— Это точно. Успеем еще все обсудить. У нас и костюмов пока нет.

— Тогда закрепим договоренности, — сказал улыбающийся Конь, поднимая стакан с самогоном.

Выпили, закусили, и, обещав вернуться, я направился к Седому. Зайдя на кухню, я застал Седого за чашкой чая, настоянного на каких-то травах.

— А, Леший. Как дежурство? Слышал, собачек спугнул?

— Да ерунда. Небольшая стайка была. Слушай, я к тебе по делу.

И я рассказал ему все, о чем поведали мне Черный с Конем. И что нам от него требуется.

— Это что же получается, дружище. Если тот бункер реально существует и по какой-нибудь причине его не успели эвакуировать или хотя бы не полностью, то там должно быть полно еды. Оружия у ученых мало хранилось, но вот еды им завозили с запасом, так как иногда поставки срывались. Хорошо, давай так: берите все, что нужно. Мой склад полностью в вашем распоряжении. Оружие, боеприпасы, еда в дорогу, два костюма с системой дыхания замкнутого цикла. Ну, и взрывчатка вам может понадобиться. Могу дать еще пару проверенных ребят. Ведь до болот еще дойти нужно.

— Нет, помощников не надо, справимся, а костюмов два всего?

— Два, извини, сколько есть, столько и предлагаю. Но смотри, не вздумай оба костюма им отдать. Один лично для тебя. Чтобы ты тоже побывал в том бункере, а то выйдут ребята и скажут, мол, нет там ничего. Да и наслышан я про их похождения. Ни одна страховая компания не решилась бы их страховать, пропадут костюмчики. А так ты рядом будешь, за костюмчиками присмотришь и их потом вернешь. За это я прошу четверть всего, что вы там найдете. Не смотри так, вы еще ничего не нашли, а вот я вам уже все отдаю. Расклад, считаю, более чем честный, ведь в случае провала теряю только я.

— Хорошо, пойду переговорю с напарниками. Зайду через десять минут.

Вернулся я через час, уже слегка подвыпивший. Седой все так же сидел на кухне и о чем-то сосредоточенно думал. За стенкой Черный запел свою любимую песню «Только мы с Конем по полю идем…»

— Ну, чего? — Седой явно нервничал.

— В общем, парни согласны, но с одним условием. Завтра сборы с опустошением твоего склада, послезавтра выходим.

— Хорошо, а что за условие-то?

— Еще литр самогона нам на стол…

Глава 5. Заправка

Экипировались мы по полной. Седой, как и обещал, провел нас на склад, дав нам свободу действий. Никто из вольных раньше не бывал на этом складе. То, что мы там увидели, внушало легкий оптимизм и немного приподняло нам настроение.

На стенах висело различное стрелковое оружие. На столах и под ними — ножи и цинки с патронами, в центре комнаты — ящики с гранатами, бронежилетами, рюкзаками и разгрузками. Там же были и новые костюмы с обувью. В углу на стеллаже — банки с тушенкой и упаковки галет.

— Костюмы с фильтрацией воздуха где-то под бронежилетами. Берите все, что нужно.

И мы стали снаряжаться. Все трое надели новые костюмы защитного цвета, также новенькие берцы. Бронежилеты и разгрузки сверху. От вояк теперь не отличишь, хотя все знают, что в самой Зоне сейчас военных нет, так что пулю в спину заработать не должны.

Конь откуда-то извлек стопку пыльных касок: — А это тебе зачем, Седой?

— Да бонус от поставщика. Подарок за плодотворное сотрудничество.

Когда перешли к оружию, парни решили остаться при своих автоматах, которые уже стали им родными. Лишь наполнили свои рюкзаки патронами к ним. А я рассматривал стенды с оружием в поисках нового огнестрельного друга. И я его увидел…

Американский дробовик АА-12, с барабанным магазином. Дробовик, не вошедший в серию по неизвестным причинам. И сейчас его можно было встретить лишь в арсеналах коллекционеров.

— Седой, а оно рабочее? — не отводя от оружия взгляда, произнес я.

— Рабочее, и в отличном состоянии. Моя собственность и гордость. Машинка, несущая смерть всему живому. Хоть и бьет на небольшие расстояния, но зато радиус поражения отличный.

— Ты ведь говорил, что абсолютно весь склад в нашем распоряжении? — Я с надеждой взглянул на хозяина склада.

— Бери, пусть свежим воздухом подышит. Хватит Кусаке на стене висеть. Сколько можно его холить и лелеять? Пора и ему поработать.

— Ну, здравствуй, Кусака, — произнес я, аккуратно снимая оружие со стены.

Американское автоматическое гладкоствольное ружье АА-12. Его главное преимущество — возможность стрельбы очередями. Конструкция дробовика предполагает установку барабанного магазина большой емкости — тридцать два патрона. Это позволяет вести шквальный автоматический огонь двенадцатого калибра, посылая в сторону противника внушительные массы картечи.

Пока я кормил Кусаку патронами, Черный жадно распихивал гранаты в подсумки и рюкзак.

— Ты чего, на войну собрался? — не удержался от комментария Седой, глядя, как быстро с его склада исчезают гранаты.

— Может, и на войну. Береженого, знаешь, бог бережет. Мы не знаем, кого можем встретить в том бункере. Может, придется из каждого помещения противников выкуривать.

— И то верно. Ладно, не могу я смотреть, как вы меня грабите. Кстати, там на полке есть сигнальная ракетница с патронами, возьмите, мало ли. А я в зал пойду, с Джеком выпью чего-нибудь. — Седой вышел, хотя мы как раз завершали сборы.

— Ну, вроде все взяли. — Конь попрыгал, проверяя, ничего ли не брякает.

Мы последовали его примеру. Подтянули ремни, попрыгали еще раз. Вроде все в норме.

— Ладно, теперь отдыхать. По возможности постарайтесь лечь пораньше. Подъем в шесть, в шесть тридцать выходим. — Я показательно встал у выхода со склада, дав тем самым понять, что сборы окончены и пора расходиться.

***

В шесть тридцать мы встретились у входа в лагерь. Все в полной боевой готовности и готовые к выходу. Нас вышли проводить Джек с Седым.

— Ну, ни пуха ни пера. Вы это, на дорожку-то присядьте. — Джек верил не только в зонные приметы, но также и во все приметы с Большой земли.

— К черту! — практически хором ответили мы, присаживаясь на мешки с песком, используемые в качестве укреплений для пулеметного гнезда.

— Мужики, я вот что скажу: плевать на бункер, если вы его там не найдете. Плевать на снарягу. Главное, живыми возвращайтесь. Нас и так мало осталось. — Седой взглянул на нас глазами отца.

— Ты нас как будто в ад провожаешь, не первый год Зону топчем. — Конь, как всегда, был полон оптимизма.

— Ай, тьфу на вас. Я же от души.

Мы все дружно широко улыбнулись и, поднявшись, отправились в путь.

***

Хоть моя профессия и подразумевает быть в походе именно проводником, в этих парнях я не сомневался, это опытные бродяги. Поэтому я дал своим глазам возможность отдохнуть, предложив парням идти по очереди. Те без раздумий дали свое согласие.

Первые два часа группу вел я, Черный следом, Конь замыкающий. Потом поменялись: я встал в арьергард, Смуглый ведет, а вечно улыбающийся Конь в центре.

— Кстати, Леший, где заночуем? На заправке?

— Да, это самое актуальное место для ночлега.

— Отлично, а жрать когда будем? Полдня уже идем.

— Ты, Конь, постоянно о еде думаешь?

— Нет, только когда бодрствую.

— Останавливаться не будем, скоро уже дойдем, там и поешь. Без обеда от голода еще никто не умирал. — Не то, чтобы я был против устроить привал, просто не видел в этом острой необходимости

— Черный, я вспомнил, почему мы всегда ходим вдвоем и больше никого с собой не берем.

— Да и почему?

— Они мне есть не разрешают…

***

Когда-то, очень давно, это была бензиновая заправка при колхозе. Добротно сделанное строение из белого кирпича. От самих колонок ничего не осталось, а здание вольные переделали в укрепленную перевалочную базу для всех желающих. На дверном проеме и там, где раньше были окна, теперь красуются решетки. Есть крыша над головой и небольшое подвальное помещение, что еще для счастья надо?

Находясь на территории заправки, нельзя было воевать друг с другом, пусть даже если под одной крышей окажутся анархист, патриот и сектант, хоть такое и сложно представить.

Присваивать эту территорию также запрещено. Это что-то типа островка безопасности. Перекресток мира. Отсюда идут три дороги. Одна на базу Анархии, другая на базу патриотов, а далее через город Припять на территорию Секты, бывшую атомною электростанцию. Ну, и третья, ведущая к окраинам, к базе Седого и магазину Рабиновича. Слева от заправки был лес, за которым начиналось болото. Дороги туда не вели, потому что никто туда не ходил. Но отсюда до предполагаемого места, где находилась деревня Юрьино, всего около двух часов хода.

Поэтому это место было самым удачным для ночлега. Можно было бы попробовать дойти и без ночевки, но до нужной нам заброшенной деревни мы дошли бы ближе к ночи, а если бункера там нет? Поэтому и решили, что пойдем с привалом.

Когда до заправки оставалось метров пятьсот, мы услышали выстрелы. Стреляли двое, явно не в нас и даже не в нашу сторону. Да и на перестрелку это не походило. Ответных выстрелов было не слышно. Значит, либо эти двое стреляют друг в друга, либо в мутантов. В себе подобных на перекрестке не стреляют, значит, в мутантов.

Мы, слегка пригнувшись и максимально добавив, насколько это вообще возможно, в скорости, побежали на заправку.

Уже подбежав непосредственно к единственному уцелевшему зданию бывшей заправочной станции, мы лицезрели всю картину происходящего.

Двое молодых бродяг отбивались от стаи собак, пытаясь подойти к зданию. Но собаки взяли их в кольцо и не давали сделать ни шагу. Парни стреляли в собак, только если те нападали. Видимо, с боеприпасом у них не очень. А собак много, около тридцати голов.

Ситуация для вольных складывалась патовая, и собаки это понимали, продолжая сжимать кольцо.

Но тут в игру вступила третья сила, и этой силой были мы. Два калаша и мой шотган вступили в симфонию смерти одновременно. Увидев это, молодые тоже начали палить из всего своего оружия, вступая в наш оркестр.

Этот кровавый концерт собаки запомнят надолго. Как под а капеллу калашей струи крови их сородичей рисовали в воздухе мелодию смерти. Как под басы моего дробовика лопались головы их братьев. В их память надолго врежется запах пороха, перемешанный с продуктами жизнедеятельности их большого семейства.

Те псы, которые смогли вовремя сообразить, что их судьба решена и этот бой проигран, избежали своей участи путем побега в лес. Но это были лишь единицы.

— Приветствуем вас, бойцы! — не опуская оружия и наведя ствол в сторону неизвестной парочки, произнес Черный.

— И вам наше искреннее приветствие. — Тот, что повыше, опустил оружие, его напарник повторил жест. — Если бы не вы, то, видимо, сегодня закончился бы наш рейд по Зоне.

— Предлагаю продолжить наше знакомство в здании, — я опустил оружие, Черный с Конем сделали то же самое секундой позже. — Тем более что мы с вами сделали тут самую натуральную мясную лавку с бесплатной раздачей. Ночью здесь будет стоять пир горой, и нам лучше в это время находиться за стенами.

— Зовут-то вас как? Меня Конем кличут, это вот Черный, а этот мужик с чудо-дробовиком — Леший.

— А мы слышали про вас, причем про всех троих. Я Восток, можно Андрюхой звать, это как удобно, а это брательник мой, Леха Запад.

Во время боя Запад стоял к нам правым боком, сейчас, когда они представились, он повернулся к нам лицом, и я заметил, что его левая штанина вся пропитана кровью.

— С ногой-то что?

— Да нормально все. Собака цапнула. Сейчас промою, перебинтую, пару укольчиков — и как новый буду.

— Ладно, пойдемте под крышу бинтоваться.

***

Прикрыв за собой решетчатую дверь, мы осмотрелись. Отлично, пустое помещение. В центре вход в подвал, справа от входа груда старых ящиков, вопрос с дровами решен. Устроились кто куда. Запад занял правый дальний угол и начал колдовать над своей ногой и аптечкой. Конь принялся разжигать костер под окном и доставать консервы. Черный вызвался подежурить первым у входной двери.

Все-таки дверь была не капитальная, а сделанная из стальных прутьев. И между ними легко могла залезть стая крыс или другая зонная пакость. Поэтому на всякий случай решили дежурить у дверного проема по очереди. Я направился к ящикам, чтобы помочь Коню с костром. Ко мне присоединился Восток

— Ты бы лучше брату своему с ногой помог.

— У него незаконченное медицинское, так что ему там помощь не нужна. Я вот что сказать хотел: спасибо вам, мужики. У нас ведь даже патронов бы на всех собак не хватило. Мы ваши должники.

— Ничего вы нам не должны. Мы все равно сюда направлялись. Поляну так и так пришлось бы зачищать.

— Ага, только уже без нас. Вы наверняка слышали выстрелы и могли просто подождать, когда все стихнет.

— Будем считать, что вам повезло, что мы оказались в нужном месте в нужное время. Что касается патронов, по рожку вам парни выделят, я их попрошу, но больше, извините, не сможем.

— Да что вы, мы и на это даже не рассчитывали. Не знаю теперь, как вас отблагодарить.

— Успокойся, давай для начала сготовим ужин и уже за едой поболтаем.

— О, вот хотя бы ужином-то мы вас и отблагодарим.

Конь медленно повернул голову в нашу сторону: — В смысле?

— У нас с собой два рюкзака картошки.

— Картофель? Откуда?

— Так мы выращиваем, немного, конечно…

— Подожди, кто «мы»? Вы из Анархии?

— Да, а что?

— Да нет, ничего. Просто у вас нет их отличительных знаков.

— А, это. Мы с братом снимаем шевроны, как только с базы выходим. Они у нас на липучках. Вообще не понимаю, на кой хрен их носить.

— Чтоб тебя свои же не подстрелили.

— Ага, зато патриоты с удовольствием, для них это как целеуказатель. А так, без шеврона, я вольный бродяга и н кому ничего плохого не делал.

— Хорошо, а картофель Анархия давно садит?

— Так уже третий урожай за этот год сняли.

«И почему об этом никто не знает?», «И много его у вас?», «И вы ее едите?» — посыпались вопросы от нас троих.

Андрюха слегка улыбнулся: — Да, она съедобная. Никому не говорим, чтобы народ со всей Зоны к нам не ломанулся. У нас на базе еще около сотни человек осталось, и прокормить их всех не так-то просто. Картофель растет плохо. С каждым урожаем все меньше. В этот раз почти все на еду оставили, посадили лишь несколько ведер. Но надежды на них не питаем. Да и растет она здесь медленно, около четырех месяцев. А еды в лагере осталось примерно на два.

— А где ростите? Прямо вот так, под открытым небом?

— Нет. Пробовали под открытым небом, гниет, созреть не успевает. Дождь-то не кончается. А кто-то предложил высадить в заброшенной конюшне. Ну, крышу подлатали, высадили. Первый урожай порадовал, а чем дальше, тем все хуже.

— Дела-а-а, — протянул Конь.

— Ну, а куда вы с двумя рюкзаками картошки направлялись?

— К Седому. И не с двумя, а с пятью. Из лагеря нас вышло шестеро, но дошли досюда только мы с братом. Та стая, которую вы расстреляли, она увязалась за нами, как только мы отошли от своих на километр. И голов на тот момент в ней насчитывалось побольше. Сколько, не знаю, в лесу трудно сосчитать, но мы их тоже немало положили. Несколько раз они пытались взять нас нахрапом, но мы отбивались. К сожалению, и у нас были потери, и с каждым нападением нас становилось все меньше. — С минуту все помолчали, переваривая услышанное.

— А к Седому несли на бартер картофель на патроны к калашам менять, — продолжил Андрюха. — Патронов-то в лагере почти нет совсем. Местные умельцы уже начали из рессор автомобильных клинки делать. Возвращаемся к истокам, так сказать. Вот только уровень владения мечом у всех хромает. Да и не каждого мутанта мечом завалить можно.

— Это уж точно. — Я вспомнил недавнюю встречу с кабаном-переростком.

— Ладно, мужики, жизнь у всех сейчас не сахар. Ну, раз уж мы тут застряли до утра, так давайте замутим тушеной картошечки. Сто лет не ел такого. — Конь показательно сглотнул слюну и достал два котелка.

***

Спали все плохо. Всю ночь за стенами кто-то рычал, скулил и дрался из-за мясных останков псов. К нам никто не сунулся, видимо, еды и так хватало. Лишь во время моего дежурства с той стороны в решетку заглянуло что-то наподобие дикого кота. Только глаз я у него не заметил. Наверное, это был какой-то ночной зверек. Потому что я даже по описаниям про таких не слышал. Стрелять я не стал, просто сунул ему в морду ствол своего дробовика. Зверь то ли почувствовал угрозу, то ли ему тоже был знаком запах пороха, но решил более не любопытствовать и удрал по каким-то своим делам.

Под утро у Лехи Запада начался сильный озноб. За всю ночь он так ни разу и не просыпался на дежурство. Мы его не будили. Андрюха вколол ему что-то, и тот немного успокоился, видимо, укол подействовал.

Общий подъем был в семь утра. Я сдал дежурство Черному, Конь начал готовить завтрак. Восток разбудил и посадил к стене своего брата.

Выглядел тот плохо. Бледный, с синяками под глазами, он сильно потел, по рукам я заметил, что у него тремор. Он с трудом выпил воды из фляги: — Братан, по ходу, мы тут задержимся еще на денек. Я пока идти не готов.

— Да, я вижу. Ты ложись, отдыхай, а мы пока завтрак сготовим.

— Ага, я посплю пока.

— Поспи.

Андрюха молча сел с Конем и помог тому с готовкой. По его бледному лицу можно было догадаться, что он и сам понимает, что у его брата шансы на выживание медленно катятся к нулю.

Такое уже бывало здесь, на территории зоны отчуждения, и не раз. Стоит какой-нибудь мутировавшей хрени тебя укусить или хотя бы поцарапать, надо сразу же это место обработать и колоть антибиотики. Конечно, не все, кто не успел обработать сразу рану, погибают. Наверно, не найти в Зоне человека, который не получал бы ранение в схватке с местной фауной. Но примерно каждый десятый бродяга, которого укусили и который не успел оказать себе вовремя медицинскую помощь, выглядел перед смертью именно так, как сейчас выглядел Запад.

Ели молча. Каждый думал о своем. Позавтракав, мы начали собираться, а Восток пошел кормить брата.

— Слушай, Андрюха, сегодня ночью мы должны вернуться, а завтра утром поможем тебе доставить брата до Седого. Вы, главное, держитесь.

— Да, Леший, конечно, продержимся.

Мы ушли. И мы, и Восток — все прекрасно понимали, что на Большой земле Западу, возможно, и помогли бы. В настоящей операционной, с переливанием крови и широким спектром антибиотиков. Но не здесь, не в Зоне. И даже если мы его дотащим до Седого, то это ничем не поможет.

Глава 6. Болото

Как мы и предполагали, дорога от заправки до начала болот заняла около двух часов. Мы оказались на возвышенности рядом с болотом. Внизу простиралось огромное поле, заполненное туманом с легким зеленоватым оттенком. Краев этого моря было не видно, лишь в некоторых местах из тумана торчали верхушки мертвых деревьев.

— Нам бы там не заблудиться.

— Не должны. В любом случае, если не петлять, а идти все время прямо, то рано или поздно выйдем из этой дымки. А мой внутренний компас меня еще не подводил.

— Будем надеяться, что и сегодня он у тебя сбоя не даст.

— Ладно, хорош трепаться. Конь, ты остаешься здесь прикрывать тылы. Мы с Черным идем вниз. Если через шесть часов не вернемся, пускай сигнальные ракеты и жди еще два часа. Все-таки удачно Седой про ракетницы вспомнил. Если мы не вышли, возвращайся на заправку, к парням. На заправке останешься на ночь. Если и к утру не вернемся, считай нас павшими героями и помогай Андрюхе с братом.

— Не каркай, дурень. Ничего с вами не случится. Время засеку, как только потеряю вас из виду. Пока вас жду, обустрою себе хорошую лежку, как-никак шесть часов тут торчать.

— Хорошо. Черный, достаем костюмы, переодеваемся и выходим.

***

Спустившись по склону, мы включили на костюмах систему замкнутого цикла воздуха. Маленькие баллоны сжатого кислорода позволят нам дышать до шести часов, после этого костюмы откроют клапаны и будут поставлять кислород снаружи, прогоняя его через двойную фильтрацию. Но будем надеяться, что до этого не дойдет и шести часов нам на все хватит.

Как только туман принял нас в свои объятия, звуки стали тише. Хотя нет, стало совсем тихо. Не слышно было даже наших собственных шагов. И движения стали какие-то более плавные, будто туман имел плотность, схожую с водой и противился нашему в нем передвижению.

Черный дернул меня за рукав, я обернулся. Он указывал мне на трос, который достал из рюкзака. Один конец протянул мне, вторым стал обвязываться сам.

— Насчет тебя не знаю, а я тут точно заблужусь, — прокричал он.

Только было видно, что он кричит, а звук доносился, как из другой комнаты. Я кивнул и привязал веревку себе за пояс.

Шли не торопясь, оценивая каждый свой шаг. Неизвестно, что здесь можно встретить. Хотя пока ничего необычного не встречалось. Шли уже около часа, из-за того, что ноги постоянно утопают как минимум по щиколотки, а то и по колено, усталость накатывала прямо на глазах. Да еще и этот туман обволакивает, словно одеяло. Хочется просто посидеть и отдохнуть, а лучше полежать. Вон какая сопка большая и мягкая наверняка. Мы бы там оба уместились и немного отдохнули. Я пошел к той самой сопке с намерением вздремнуть. Но что-то мне мешало, меня что-то держит.

Да я привязан! Это еще что за дела? Я обернулся, чтобы посмотреть, кто и к чему меня привязал. Обернувшись, я, естественно, увидел Черного, к которому и был привязан. Оказалось, что напарник уже спит, прямо в луже. И тут меня осенило, что все с нами происходящее в корне неправильно! Я достал свой дробовик и выстрелил в сопку в метре от Черного. Хоть туман и глушил все звуки, голос Кусаки он не перекрыл. От грохота Черный встрепенулся и уставился на меня.

— Ты чего палишь! Совсем обезумел?

— Похоже, что да. И не я один. Ты сам-то понимаешь, что происходит?

— Нет, а что происходит?

— Ты почему в грязи лежишь? Ты только что тут спал! А я хотел прилечь вон на той сопке. Этот туман как-то действует на нас, усыпляет. Похоже, наши костюмы не дают стопроцентной защиты от этого тумана. — Я поднял ружье и снова выстрелил нам под ноги.

— Все, все. Я понял. — Черный резко поднялся и ущипнул себя за ногу через костюм: — Ай, зараза, больно. Давай-ка прибавим ходу. Очень не хочется тут задерживаться. Как думаешь, нам далеко еще?

— По моим подсчетам, до того места, где должна быть деревня, около получаса пешком.

— Тогда предлагаю ускориться, чтобы побыстрее преодолеть это расстояние. — Он дважды выстрелил в воздух и двинул вслед за мной.

Шли, так сказать, на максимальных оборотах, время от времени стреляя в туман, прогоняя сонливость.

Если не сбавить темп передвижения, то скоро мы точно упадем от бессилия. Только я захотел озвучить свои мысли напарнику, как тут же упал. Но не от усталости, а оттого, что все вокруг резко ускорилось. Как оказалось, туман стал менее плотным, а под ногами появилась твердая земля. От неожиданности Черный тоже упал. Стало намного легче двигаться.

— Что за херня?! — заорал Черный.

— Ты чего орешь? — И тут я понял, что и звуки вернулись. Я прекрасно слышу напарника, даже сквозь костюм.

— Похоже, мы покинули аномальную область тумана. Если допустить, что эта аномалия расположена здесь кольцом, а в центре только эта легкая дымка, то ученые не зря выбрали это место для второго своего объекта. Считай, и охрану никакую не надо. Никто до них просто не дойдет. Все уснут еще на подходе, и что-то мне подсказывает, что уже не проснутся.

— А сами-то ученые как досюда добираются?

— А хрен их знает. Костюмы у них получше наших. Да и броневики есть с вертолетами.

— Ладно, в любом случае я рад, что мы оттуда вышли. И мне жутко не хочется туда возвращаться.

— Боюсь, что выбора у нас с тобой просто не будет. Ну, привал окончен, пойдем посмотрим, что еще тут есть.

Движение продолжили все в том же направлении, ближе к центру. Хоть плотность тумана и изменилась, но дальше двадцати метров ничего было не видно.

— Движение на три часа, — Черный резко остановился, приготовив автомат к стрельбе.

— С моей стороны тоже, — я уловил движение слева и нацелил туда Кусаку.

И тут движение стало повсюду. Туман словно ожил, со всех сторон стали появляться силуэты людей, сотканных полностью из тумана. Но чем дольше мы за ними наблюдали, тем четче становились их силуэты. Они не обращали на нас никакого внимания. Фантомы будто просто шли по своим делам. Их видимость стала еще четче, теперь можно было разглядеть их лица и во что они были одеты.

Вот мимо меня прошла женщина с ведрами в руках. За ней пробежала девочка лет пяти. Справа от Черного два мужика с лопатами говорили о чем-то с еще одним призраком, который то ли шел с сенокоса, то ли туда направлялся, судя по старинной косе на его плече. Одеты они все были по-деревенски, года так тысяча девятисотого. Женщины в косынках и юбках до земли. Мужчины в широких рубахах, сапогах и непонятных штанах с заплатами. Мужики кудрявые и улыбчивые. Косарь вообще, похоже, был обут в лапти. Прорисовались они уже все так, что отличить на расстоянии их от живого человека было практически н возможно.

Вдруг прямо из моей груди появилась голова теленка. От страха и неожиданности я, возможно, испачкал свое нижнее белье. Отпрыгнув в сторону, я наблюдал, как этот теленок продолжил свое движение по улице в сопровождении маленькой старушки.

За деревенскими жителями стали прорисовываться силуэты домов и бань. Метрах в трёхстах на холме стояла деревянная церковь. Пробившееся сквозь облака солнце осветило на ней крест. Где-то из ближайших домов раздался детский смех, а в конце деревни загорланил петух.

— Леший, прямо на двенадцать.

Я посмотрел туда, куда указывал напарник. Перед нами стоял хмурной дед. В фуфайке, ватных штанах и сапогах. На плече у него лежало ружье. Он медленно перекрестился и снял ружье с плеча. Наведя свой охотничий карабин прямо мне в грудь, он произнес: — Отойди от меня, Сатана, ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи».

Только он проговорил эту фразу, как его палец, готовый выжать слабину, лег на курок. В ту же секунду прогремел выстрел, но не из дедовского ружья, а из калаша моего напарника. Все видения моментально исчезли. Люди, дома — все вновь стало туманом, исчезло солнце, пропали звуки. Наш мир снова погрузился впасмурную осень. Вернулся зеленоватый туман, и на душе стало как-то грустно. Почему-то хотелось вернуться туда, обратно в деревню. В спокойный деревенский быт.

— Я готов поклясться, что дед смотрел на нас и выстрелить он хотел именно в тебя.

— Да, не исключено. Чудно, однако.

— Ты это, нормально говори, не пугай меня. Кстати, ты ничего не почувствовал, когда корова сквозь тебя прошла?

— Физически нет, ничего не почувствовал.

— А не физически?

— В тот момент мне дико захотелось пожевать травы…

И мы оба рассмеялись. Смеялись сильно и долго, снимая нервное напряжение. Отсмеявшись и немного успокоившись, Черный спросил: — Ну, и куда нам дальше? Как думаешь?

— Видел церковь на холме?

— Конечно.

— Туда и пойдем. Хорошее место для постройки бункера. Ну, а если его там нет, так хоть грехи на священной земле замолим.

— Согласен. Других вариантов я все равно не вижу.

Пройдя метров двести, мы увидели тот самый холм, на котором когда-то стояла церковь. Только холм этот стал как минимум вдвое выше, чем мы его видели. Причиной тому оказалось капитальное бетонное строение, возведенное на месте старой церкви.

Это точно был он. Секретный военно-научный объект номер два «Юрьино». Он существует, и мы его нашли!

Глава 7. Смена приоритетов

Когда мы подошли к входной двери бункера, справа на стене мы увидели устройство, к которому и надо приложить ключ-карту.

— Ну, с богом! — Черный достал карту и прислонил ее к считывающему устройству.

Ничего не произошло. Ни сразу, ни спустя какое-то время. Черный еще несколько раз прикладывал карту. Ничего, даже никаких звуковых сигналов, абсолютная тишина.

— Может, размагнитилась? Чего делать будем? Попробуем подорвать?

— Погоди, подрывник. Давай сначала так попробуем. — Я подошёл к двери и потянул её на себя. Дверь, слегка скрипнув, открылась.

— Что ж, добро пожаловать!

Как я и догадался в последний момент, бункер был обесточен, безлюден и абсолютно пуст. Хоть мы уже и понимали, что ничего здесь не найдём, все равно, вооружившись фонариками, отправились на изучение местных катакомб. В душе все же надеясь, что где-нибудь там, на втором уровне бункера, что-то, да есть.

Но бункер был пуст. Здесь не было совсем ничего, кроме стен. Просто серый бетон, черновая работа. Ни краски на стенах, ни напольного покрытия. Дверь и то одна, та, что на входе.

Видимо, до принятия новых законов успели возвести только стены, даже не приступив к отделке.

— Ладно, Черный, пора заканчивать, мы здесь ничего не найдём.

— Да я уже и сам догадался. Знаешь, я бы не так сильно расстроился даже, будь он захвачен сектантами. Но пустой…

***

Возвращались тем же маршрутом, что и пришли. Только взяли левее метров на сто, в надежде найти более твёрдую тропу.

Совсем не далеко мы отошли от бункера, как увидели ее… Маленькая девочка лет девяти стояла напротив нас. Мало того, что она напугала меня своим только присутствием, так у нее еще и глаз не было, а только пустые, абсолютно чёрные глазницы.

— Пап, — заговорила она ледяным голосом, — кажется, я заблудилась. Пап, я ничего не вижу.

— Ну, на хер, — только и промолвил Черный, разряжая в девочку полрожка.

Девочка просто испарилась, оставив после себя облачко тумана.

— Папа, почему он обижает меня?

Девочка оказалась всего в метре за моей спиной и тянула к нам свои руки. На этот раз я оказался быстрее и зарядил картечью девочке в грудь. Опять та же сцена, с теми же эффектами, только в этот раз девочка успела коснуться верёвки, которой мы были связаны.

В том месте, где призрак коснулся верёвки, трос начал буквально гнить на глазах и в итоге просто осыпался на землю.

— Черный! Не дай этой сучке дотронуться до нас! Я свяжу верёвки, ты держи круговую оборону!

— Леший, надо сваливать. Мне кажется, у меня знатно прибавилось седины.

— Не стоило вам обижать мою сестрёнку. — Мальчик-призрак лет шестнадцати, с огромным синяком на шее, появился справа от меня.

Черный среагировал моментом, выстрелив одиночным прямо промеж глаз мальчонка.

— Страховка восстановлена, пора валить отсюда. Предлагаю сделать это максимально быстро.

— Согласен даже на бег галопом, — внимательно оглядываясь, произнес Черный.

— Всю деревню разбудили, ироды! — Очень старая бабка кричала на нас, потрясывая клюкой.

Выстрелив в нее одновременно, мы побежали. Бежали так быстро, как это вообще возможно. Эти жители-призраки оставили после себя неизгладимые впечатления, которые не хотелось повторять. Я бы многое отдал, чтобы больше никогда не увидеть ту девчонку. Но Зона будто прочла мои мысли и внесла свои коррективы… Вот она, та самая девочка с глазами-пропастями. Стоит и смотрит, как мы пробегаем мимо. Нет, она еще и помахать нам ручкой решила, с грустным выражением лица. Эта картина будет преследовать меня во снах до самой смерти…

— Да пошла ты на х…!

Только я хотел в нее выстрелить, как врезался в густую стену тумана и провалился по пояс в грязь. Мы вошли в болото. Черный благополучно это увидел, затормозил и вытащил меня. Девочка исчезла, теперь вокруг нас только густой зеленоватый, туман. Дальше бежать не получится, теперь только медленным шагом.

Да, с более твёрдой тропой нам тоже не повезло. Земля снова пыталась нас проглотить и пережевать. Утопая по колено в грязи и постреливая время от времени себе под ноги, дабы не уснуть, мы всё-таки вышли из этого неблагополучного места.

Вышли почему-то не на сто метров левее, а примерно на полкилометра от того места, где должен находиться Конь. Видимо, даже мой внутренний компас в этом тумане немного сбоит. Ну, это не страшно. Главное, что вообще вышли.

Первым делом решили отдохнуть. Хоть обратная дорога и показалась нам быстрее, но сил она отняла не меньше. Поэтому, как только мы вышли из тумана, сразу завалились на спины, снимая с себя костюмы. Очень сильно хотелось подышать обычным воздухом, не прошедшим двойную фильтрацию. И мы дышали, просто лежали и дышали. Минут через двадцать все же пришлось встать и идти в сторону лежки Коня.

Шли вдоль границы тумана, никуда не сворачивая, лишь иногда обходили стороной подозрительные участки, встречающиеся на пути. Подходя к месту нашего старта, мы заметили Коня. Он слезал с дерева и чему-то радовался, наверное, был рад нас видеть.

— Черный, я тут вспомнил, как мы с тобой…

И тут прогремел выстрел! Голова Коня лопнула, как переспевший арбуз! С секундным замешательством мы упали на землю и как раз вовремя. Над нашими головами засвистели пули. Стреляли из подлеска, где прятался Конь.

Я взглянул на Черного, его было не узнать. В его глазах читалась целая буря эмоций. Боль, горе, отчаяние, злоба и лютая ненависть. Все это отражалось в его зрачках.

Не целясь, он выпустил весь рожок в сторону, откуда велась стрельба. Потом он одну за другой, с перерывом в секунду, начал бросать гранаты в лес. То, что сейчас творилось в этом лесу, было сложно представить. Взрываясь, гранаты превращали деревья в щепу, которая разлетается не хуже осколков от самих снарядов. Поэтому и нельзя бежать в лес во время бомбёжки, так как в этот момент он превращается в ад.

Уже после третьего взрыва выстрелы по нам прекратились. Но Черный этого вроде как и не заметил. После седьмой, последней, он перезарядил автомат и с криком: «Суки!» — побежал в сторону несостоявшейся засады.

Я был против такого контрнаступления, но не хотел потерять и второго своего напарника, поэтому, выругавшись, побежал следом за ним.

Но воевать уже было не с кем. По найденным нами фрагментам разрозненных тел мы насчитали пятерых бойцов. А по найденной мною голове я узнал нападавших. Эта пятёрка была в лагере новичков перед выступлением на стену. Видимо, в последний момент ребята передумали и решили поохотиться на выходящих с ходок вольных. А голова принадлежала Кильке, моему старому знакомому. Видимо, всё-таки послушался меня, не пошел на стену…

Почему Конь не заметил их приближения, останется загадкой. Видимо, эти парни были не совсем зелёные и какой-то опыт у них все же имелся.

Прав был Рабинович, друг на друга кидаться стали. Пора отсюда выбираться, теперь я уже точно решил, что оставаться в Зоне не буду.

— Давай похороним Коня и двинем на заправку. У меня появился план, безумный, но лучше, чем ничего. Незачем нам всем тут помирать.

Черный ничего не ответил, лишь молча кивнул и направился рыть могилу.

***

По дороге к перекрестку Черный не проронил ни слова. Да и говорить нам, в принципе, было не о чем, а дойдя до заправки, мы увидели картину, которая смогла испортить нам и без того ничтожное настроение.

Восток сидел рядом со свежей могилой своего брата. Мы подошли, молча постояли и прошли в здание. Минут через двадцать пришёл и Андрюха.

— Смотрю, и у вас не все гладко прошло?

— Все так.

— Ну, хоть узнали, чего хотели?

— Узнали. Наш поход оказался на сто процентов провальным, по всем параметрам.

— Что дальше делать планируете? Я, наверное, к своим вернусь, к Седому все равно идти не с чем.

— Я и сам хотел тебя просить двинуть к своим. Насчет сделки с Седым не переживай, есть у меня одна идея. И не только по поводу патронов, но и как Зону покинуть тоже.

Андрюха и Черный — оба уставились на меня с недоумевающим взглядом.

— Не буду говорить все несколько раз. Объясню при следующей нашей встрече. Восток, кто у вас там сейчас за главного? Атаман?

— Он самый.

— Это хорошо. Передай Атаману, что я хочу с ним встретиться. Здесь, через два дня. Мы с ним хорошо знакомы, он должен к тебе прислушаться. И скажи ему, чтобы взял с собой всех своих людей из тех, что хотят покинуть территорию отчуждения.

— Да передам, без проблем. Вот пойдет он или нет — не знаю, но я, я приду точно. И всем нашим передам, а там, кто хочет, тот пойдёт.

— Хорошо, а я направлюсь к патриотам, разговаривать с Генералом. С этими ребятами договориться будет сложнее всего. Характер у Генерала проблемный.

— Для меня у тебя тоже роль найдётся? — Мой компаньон выглядел хмурее тучи и сидел с полностью отрешенным видом.

— Все верно, к тебе, Черный, у меня будет отдельная просьба. Нужно передать послание Седому, а после зайти еще в одно место…

***

Поужинав и разделив дежурство, отправились на боковую. После всего пережитого мне, на удивление, удалось поспать.

Утром, перекусив, все трое без лишних слов и вопросов начали собираться. Всю провизию и патроны разделили на три равные части. Когда все трое были полностью готовы, я все же оставил напутствие:

— Удачи нам всем. Ни пуха ни пера.

— К черту, — ответили все дружно, хоть и без энтузиазма. Хотя после пережитого я другого и не ждал.

Все трое разошлись в разные стороны. Теперь у каждого своя дорога, своя миссия и своя судьба. Надеюсь, мы с ними ещё встретимся.

Вот он. Тот самый переломный момент многих судеб. Именно отсюда начинается новая история многих из нас. И либо у меня получится спасти десятки этих жизней, либо мы все до единого здесь погибнем. И уже никто никогда не узнает правды. Того, что на самом деле происходило за этими стенами Чернобыльской зоны отчуждения.

Глава 8. Патриот

Место дислокации группировки Патриот находилось ближе к центру Зоны, на территории бывшего агропрома. Дальше только город Припять, где правит Секта, и сама ЧАЭС, непосредственная база фанатиков.

Патриоты не просто так выбрали это место для своей базы. Во-первых, здесь они находятся ближе к передовой, чтобы воевать с порождениями Зоны, а во-вторых, бывший агропромышленный комплекс раньше считался чуть ли не роддомом всех мутантов. Многие вольные считали, что именно здесь и рождаются все те злобные создания, что сейчас населяют зону отчуждения, поэтому это место всегда обходили стороной.

Как позже выяснилось, под главным зданием агропрома и на территории всего комплекса есть спуски в подземные туннели, явно рукотворные. Именно оттуда и лезла нескончаемая армия мутировавшего зверья.

Сам комплекс бравые патриоты отбили, но туннели зачистить им так и не удалось. Каждый раз, когда они штурмовали подземелья, и казалось, что вот уже сейчас они смогут тут закрепиться, новая волна тварей буквально выдавливала их из-под земли. После череды провальных операций по зачистке туннелей от мутантов было принято решение завалить все известные выходы из туннелей наружу, а главный вход в подземелье, расположенный в подвале основного здания, заварили газосваркой.

Несмотря на то, что все известные выходы вроде перекрыты, мутантов в окрестностях все же хватает, и патриоты всегда при деле. Вольные же, в свою очередь, по-прежнему стараются обходить десятой дорогой прилегающие территории бывшего агропромышленного комплекса.

Что касается самих туннелей, они так и остались еще одной неразгаданной тайной Зоны. Куда они ведут, кто их построил, и откуда берутся все эти мутанты? На эти вопросы мы, наверное, никогда не узнаем ответы.

***

Дорога от заправки до агропрома занимала весь день. Если идти по протоптанной тропе бродяг, в обход Дикого поля, леса и по краю поля аномалий, то вся дорога занимала почти сутки. Я же намеривался пройти за один световой день, то есть примерно за двенадцать часов. Для этого мне придется идти прямо, так сказать, напролом. Но где наша не пропадала? Если удастся пройти без приключений, то часам к семи вечера должен дойти.

Первые два часа пути прошли без эксцессов. Обнаружил и обошел пару аномалий, одна точно Карусель, а вторая, скорее всего, Жарка, от нее ощутимо несло теплом. Провешивать я их не стал, дабы сэкономить время. Еще час пути отняло широкое поле. В нем были свои плюсы и свои минусы. К плюсам можно было отнести то, что в такой высокой траве было легко обнаружить аномалии. Трава будет либо сожжена, либо примята, или же вырвана с корнями. Минус этого места — конечно же, обзор. Неизвестно, кто сидит в этих зарослях, и пока этот кто-то не начнет движение, заметить его будет нереально. А если ему и не надо двигаться? Может, ты сам идешь прямо в его логово, прямо ему в пасть? Поэтому идти приходилось медленно, присматриваясь к каждому шороху.

К счастью, поле я миновал, так никого и не встретив. Спасибо, Зона. Теперь мне предстояло пройти лес, за ним поле аномалий — и вот он, долгожданный агропром. Вообще по местным лесам ходить нежелательно, так как это всегда повышенный риск. Обычно бродяги старались обходить леса, но в моем случае это заняло бы слишком много времени, а это сейчас непозволительно. Да и лес лесу рознь, например, от базы Анархии в сторону ЧАЭС стоит огромный Рыжий лес, будто выкрашенный каким-то психом толстым слоем ржавчины. Его еще называют мертвым лесом. Вот через него я бы точно не сунулся.

Дело, конечно, не в сюрреалистичном цвете, а в том, что за всю историю существования Зоны еще не было ни одной истории о том, чтобы кто-то оттуда вышел. А туда заходили, находились смельчаки, которые хотели разгадать тайну Рыжего леса или просто срезать через него дорогу. Но вот выйти из него так никто и не сумел. Что интересно, жить рядом с этим лесом считается безопасно, потому что и мутанты оттуда тоже никогда не появлялись.

***

Да, Рыжий лес — еще одна загадка этих земель, но ведь передо мной не он. Я стою напротив обычного леса, каких в зоне отчуждения полно. И в которые рано или поздно совался любой бродяга.

Поразмыслив над этим всем с минуту и отдохнув, я вошел в лес. Лес оказался плотнее, чем я думал. Стоило мне углубиться метров на пятьдесят, как свет померк. Не как ночью, конечно, но ближе к сумеркам. Лес явно людьми не хоженный, все в паутине, вокруг непролазный бурелом, который отнимает много сил. Также в этом лесу меня не покидало ощущение, будто кто-то за мной непрерывно наблюдает, и это жутко нервирует. Но, помимо этих неприятностей, пока, слава Зоне, ничего не происходило. Мой курс был прежним, и дистанция до базы патриотов сокращалась. Я прошел, наверное, еще с километр, прежде чем встретил местных жителей…

Это были тушканы. Или суслики, а может, лемминги, ну, или сурикаты. Но в Зоне для простоты их прозвали тушканами. Пожалуй, единственные звери местной экосистемы, которых Зона не изуродовала. Разве что зубки больше обычного, как у бобра, да рост около тридцати сантиметров. Сильной угрозы они не представляли, один человек вполне сможет справиться с двумя десятками этих грызунов, конечно, при наличии стрелкового оружия и умения с ним обращаться. Поэтому эти звери питались в основном падалью или преследовали раненого и атаковали всем семейством. По Зоне они передвигались стайками, голов до тридцати. Не знал, что они и в лесу водятся.

Сейчас на меня смотрели три пары черных глаз-бусинок. Тратить на них патроны и привлекать шумом к себе внимание я не стал и просто направился дальше. Метров через тридцать к ним присоединились и братья. Теперь следом за мной, сохраняя дистанцию, шли около пятнадцати зверьков. Я остановился и обратился к ним:

— Эй, ребята. Я не ранен и чувствую себя вполне хорошо. Так что расходитесь, не хочу вас просто так убивать.

Грызуны не обратили внимания на мою речь и, похоже, совсем меня не боялись. Лишь тупо моргали, глядя на меня. Пока я стоял, к ним присоединились еще и сестры. Я прикинул, что их стало больше двух десятков, а это уже неприятно.

Я прибавил шагу в надежде выйти на более открытую местность: держать оборону в лесу будет проблематично. Минут через двадцать я понял, что собралось уже все семейство, к ним, видимо, прибежали их мамы, папы и бабушки с дедушками. Стая насчитывала уже около сорока голов. Про такие стаи я не слышал, и это меня пугало. Если побежать, они могут подумать, что я их испугался, и тогда точно кинутся в атаку. Я, конечно, напуган, но им об этом знать не нужно.

— Зараза! — Из-под завала деревьев с левой стороны к ним навстречу выбежала еще одна стая. — Что, и соседей на праздничный ужин позвали? Или это ваши двоюродные братья с сестрами? В любом случае знайте: многие из вашей родни на этом ужине сдохнут!

И я побежал. Не знаю, может, этим своим действием я все же дал им отмашку, что ужин готов, ведь они побежали за мной. А другого выбора я не видел, держать оборону в густом лесу против сотни тушканов невозможно, мне жизненно необходима была какая-нибудь поляна.

Когда мои силы стали подходить к концу, и я уже, было, со всеми попрощался, я заметил, что в лесу становится светлее. Точно, метров через сорок будет полянка или даже выход из леса, ведь, петляя и убегая от зверья, я преодолел уже достаточно большое расстояние. Я обернулся посмотреть, не хотят ли меховые шкурки одуматься и остановится. То, что я увидел, мне крайне не понравилось…

Сосчитать их было уже невозможно. Это был сплошной шевелящийся ковер из грызунов. За мной бежала не одна сотня, а это верная смерть.

Я выбежал из леса и увидел большое поле с редкими то тут, то там всполохами пламени и электрическими разрядами. Это было поле аномалий. Но что мне делать прямо сейчас? Бежать через поле? Так я не могу больше бежать, легкие горят огнем, да и лавировать на такой скорости между аномалиями — это хуже русской рулетки, так как процент удачи — один к миллиону. А раз так, значит, остается только одно: воевать!

За несколько секунд до того, как из леса выскочила орда пушистых хомячков, я успел закинуть в лес две осколочные гранаты в надежде вызвать в их рядах ужас и панику. Не знаю, что происходило в лесу, но те тушканы, что высыпались из леса, напуганными не выглядели. Я вскинул дробовик и нажал на спуск.

— Познакомьтесь с Кусакой, маленькие исчадья ада! Я из вас такую шубу себе сошью, как у гангста рэпера, до пола! А-ха-ха-ха!

Тридцать два патрона, заряженные дробью, превращали в кровавые ошметки сразу по несколько тушканов. Они взрывались, будто я стрелял маленькими бомбами. Это походило на настоящий геноцид популяции грызунов. В какой-то момент мне показалось, что я стреляю красным конфетти. Так вот на какой праздник спешили мохнатики! Этакий кровавый Новый год! По китайскому календарю — год тушкана! Сегодня Вальхалла пополнится целой армией грызунов.

Вдруг у меня щелкнул затвор, оповещая меня о надобности перезарядки, но хомяки продолжали взрываться, а выстрелы не стихали. Я обернулся и увидел целый квад Патриота, который стрелял по мутантам со всех своих стволов!

Теперь пришла моя очередь праздновать. В течение трех минут бой был закончен. То ли мы перебили всех этих диких сурикатов, то ли они поняли, что заготовленного мяса им и так хватит и лезть на рожон уже нет необходимости.

Квадом называют особо укреплённый отряд патриотов, состоящий из четырех бойцов: тяжелый пулеметчик, снайпер, разведчик-подрывник и командир-автоматчик. Квад составляют из самых опытных бойцов группировки, и такой, вроде небольшой, отряд мог создать очень большие неприятности врагу.

— Вы находитесь на подконтрольной территории группировки Патриот. Обозначьте себя, — не опуская автомат, нацеленный мне в грудь, произнес командир.

— Леший, проводник из вольных. Иду с предложением для Генерала и всей вашей братии.

— Леший… Слышали про такого, — командир опустил оружие, а его бойцы, немного расслабившись, стали перезаряжать свои орудия смерти.

— И что же это за предложение?

— Покинуть зону отчуждения всем вместе.

***

С минуту все четверо молча смотрели на меня. Потом все же командир спросил:

— Ну, и как же ты предлагаешь это сделать?

— Давайте я сначала поговорю с Генералом, а потом уже и вам расскажу.

— Что ж, мы как раз возвращаемся на базу, проводим тебя, у нас тут есть тропа провешенная, дойдем за пару часов.

— Два часа — это здорово, от такого сопровождения я не откажусь, да и с патронами негусто совсем. Ну, и спасибо, конечно, что жизнь мне спасли.

— Мы и сами практически пустые, мы же с трехдневного похода идем. А насчет мутантов — так это наш долг.

— Три дня? Куда же вы это ходили?

— А вот много будешь знать, совсем мало поживешь.

— Понятно.

— Кстати, знакомься: меня Бербеком кличут, этого бравого пулеметчика — Туша, снайпер Дрозд и разведчик Никита — не приживаются к нему погоняла.

— Ха, вы прям как группа USB.

— В смысле? — командир прищурился.

— А, забей, так, вспомнил ретро-шутку.

— Пойдем уже, шутник. — Коммандос повернулся к своим бойцам: — Никитос ведет, за ним Дрозд, Туша замыкает, наш гость посередине. Все, пошли!

***

База патриотов была настоящей крепостью, повсюду блиндажи и смотровые вышки, пулеметные турели и большое количество дозорных.

Да, вот что значит хорошее спонсирование и военная выучка. Такую базу нахрапом не возьмешь. Хотя в этот раз часовых наблюдалось меньше обычного. Это заметил и Бербек:

— Что еще за хрень? Где все? Почему половина постов пустует?

— Не знаю, но такого я у вас не видел, — я решил поддержать разговор.

— Бывало. Когда с Сектой была полноценная война, — пробасил Туша.

— Точно, мы тогда решили у фанатиков отбить один из районов Припяти. Почти все тогда с базы снялись. Помнишь, Бербек, как мы тогда высотку удерживали?

— Помню, Дрозд, помню. Такое и захочешь — не забудешь. Много хороших ребят тогда потеряли.

— А что с районом-то в итоге, взяли? — Во мне взыграло любопытство, хоть я и знал, что сейчас Припять полностью находится под контролем Секты.

— Взяли. Да вот удержать не смогли. Три дня отбивали атаки фанатиков, на третий день было решено отступать. Почти никто из нас тогда не спал в течение этих дней. Сектанты наступали практически круглосуточно, не давая возможности отдохнуть и собраться с силами. Боеприпасы не успевали вовремя доставлять до огневых точек. Около восьмидесяти процентов всего личного состава, участвовавшего в той операции, погибло.

За разговорами я не заметил, как из ближайшего блиндажа вышли трое бойцов и преградили нам путь, направив на нас автоматы. Командир, сопровождающий меня, даже ухом не повел.

— Я Бербек, командир седьмого боевого отряда. Представьтесь и доложите, что здесь происходит!

— Начальник караула Шубин. Извините, не признал сразу. Думал, что уже все отряды вернулись. Добро пожаловать домой, командир.

— Почему на постах отсутствуют бойцы?

— Генерал решил попытать счастья в туннелях.

— Каковы результаты?

— За сутки потеряли около шестидесяти процентов всего личного состава.

— Твою-то мать!

***

Меня проводили до здания, где располагалось командование группировки, и приказали ждать. Через двадцать минут вышел какой-то молодой служивый и сообщил, что Генерал готов меня принять.

Привели меня в большой светлый кабинет, в центре которого стоял основательный Т-образный стол, обитый зеленым сукном, чем напоминал биллиардный. За столом сидели шесть человек, троих из которых я знал. Это были Бербек, сидящий во главе стола Генерал и рядом с ним, немного левее, его заместитель Михалыч. Ходят слухи, что Генерал — это давно и тайно внедренный агент спецслужб России, который по приказу Москвы и при помощи ее финансирования организовал группировку на территории Зоны, подконтрольную властям. Но повторюсь, что это всего лишь слухи, причем ничем не подтвержденные. Толком о его прошлом никто ничего не знал.

Нельзя сказать, что мы с ним были хорошими знакомыми. Виделись однажды, когда меня задержали его бойцы. Тогда патриоты узнали, что я помогаю сопровождать караваны с припасами до Седого и на базу Анархии. Насчет Седого у них вопросов не было, а вот с Анархией у этих ребят отношения не сложились. И тот факт, что я способствую доставкам оружия их потенциальному врагу, их очень озадачил.

Поэтому прошлая наша встреча сложилась не очень удачно. Генерал пообещал меня расстрелять после выяснения всех обстоятельств. И четыре дня я жил в маленькой тюрьме патриотов. Неизвестно, чем бы закончилась та история, если бы не Седой с Рабиновичем. Они вместе связались с Генералом и сообщили, что в случае моей казни пустят слух по всей Зоне, что группировка Патриот убивает вольных проводников, а в таком случае врагов у патриотов значительно прибавится. Ведь самый большой контингент насчитывается именно среди вольных бродяг.

Поскрипев зубами, предводитель патриотов отпустил меня, намекнув, что следующий караван, идущий дальше бара Седого, скорее всего не дойдет до базы Анархии и исчезнет полным составом, со всеми проводниками.

Я его услышал, и с того дня все караваны заканчивали свой поход именно в баре Седого, а ребята из Анархии забирали свои посылки из бара сами.

— Ну, здравствуй, проводник. Не думал я, что снова с тобой свидимся. Да и желания особого не было. Но вот один из моих людей говорит, что ты знаешь, как покинуть зону отчуждения. Признаюсь, что все наши варианты провалились, так что слушаем тебя…

Глава 9. Общая встреча

Обратно на заправку меня сопровождали сразу два квада патриотов и заместитель Генерала Михалыч. О Михалыче я был наслышан. Он был бывшим офицером, уволенным за превышение должностных полномочий, считает, что для достижения поставленных целей подходят любые способы и жертвы. Хладнокровен, не имеет семьи, так как считает, что семья — это обуза, делающая воина слабым. Молчалив, задумчив, среднего роста и такого же телосложения. Коротко стрижется, не потому что ему так больше идет, а для того, чтобы во время драк, враг не мог схватить его за волосы. Внешне ничем не привлекающая к себе личность. Разве что родинок на лице и руках больше обычного, но в этом нет ничего особенного. Хотя себя он считает намного лучше других, этаким элитным воином с кровью королей. Это можно понять по одному только взгляду, каким он смотрит на других. В общем, Михалыч — не тот человек, с которым хотелось бы побеседовать в пути.

Ну, а непосредственно бойцами командовал Бербек. Несмотря на то, что он только что вернулся из трехдневного похода. Он сам попросил отправить его квад на выполнение этого задания. Генерал дал ему добро, а мне позволил бесплатно пополнить боезапас, поужинать в их столовой и даже койко-место выделил в одной из казарм. В шесть утра наш отряд из десяти человек в полной боевой готовности покинул территорию группировки Патриот.

***

По дороге до заправки мы с Бербеком разговорились. Оказалось, что он, как и Михалыч, работал на государственной службе, в силовых структурах. Иногда участвовал в разгонах демонстрантов, но был уволен за невыполнение приказа после того, как им приказали силой разгонять толпу, состоящую преимущественно из женщин и стариков. В разгоне он не участвовал, но и остановить его не мог. С тех пор по ночам ему снятся кошмары в виде женщин, прикрывающих свои лица от ударов резиновых дубинок. После этого он ушел в Зону, так как возненавидел весь этот мир с его несправедливыми законами, стареющими и неменяющимися диктаторами. Он верит, что в Зоне они (патриоты) делают что-то крайне важное и тем самым помогают всему человечеству, оберегая его от угроз и мутантов Зоны.

Что ж, я не стал с ним спорить, может, патриоты в Зоне и правда удерживают некий баланс между людьми и мутантами, отстреливая всех клыкастых.

Дорогу нам прокладывали сразу двое патриотовских разведчиков, еще шесть бойцов, ощетинившись стволами, держали под прицелом все возможные сектора. Мне и Бербеку оставалось лишь посматривать по сторонам, хотя и это за нас делали.

Тропа от базы до заправки частично была провешена, что хорошо ускорило наше передвижение. Да и два разведчика, дополняющие друг друга, очень этому способствовали.

Ни один мутант не осмелился перегородить нашему отряду дорогу. И правильно сделал, ведь два усиленных квада — это серьезный аргумент в любом подспорье.

Уже к вечеру мы добрались до заправки.

***

За семь лет в Зоне я такого не видел никогда. Наши разведчики уже успели сосчитать и доложить, что на заправке нас ждут около ста тридцати вооруженных людей, и они продолжают прибывать. На данный момент там примерно девять десятков бойцов Анархии и сорок вольных бродяг.

Да, такой армии я тут еще не видел, а мы к этой своре планируем прибавить еще пятьдесят патриотов. И вот тогда это будет по-настоящему серьезная сила, с которой придется считаться нашим общим врагам.

Завидев нас, бойцы Анархии похватали свои автоматы. Бербек предвидел это заранее, поэтому вся наша десятка шла с опущенными к земле стволами, а меня поставили в авангард. Поняв, что патриоты пришли сюда с теми же намерениями, что и остальные, стволы автоматов со всех сторон медленно, но все же стали опускать вниз.

— Здорово, мужики! Меня Лешим кличут, если кто не узнал. А вы чего тут все собрались? Неужто группа «Ария» с концертом приехала? Ладно, шучу, вы, казачки, тут Атамана не видели?

Сразу несколько человек указало на само здание заправки, секунду спустя со всех сторон понеслись комментарии:

— Там он.

— В здании.

— И не только Атаман там.

— Патриоты на хрена приперлись?

— А они что, не люди? Тоже за забор хотят.

Я, Михалыч и Бербек прошли в здание, остальные патриоты остались у входа. Внутри были уже человек десять. Среди них были Атаман, Восток и Седой, остальных я не знал, хотя лица некоторых мне были знакомы. Атаман был личностью, так сказать, неординарной. Он не скрывал своего прошлого, хотя в его случае, возможно, и стоило. Со своими бойцами вел себя открыто и не раз с ними делился историями из своей той, дозонной жизни. Он не раз привлекался законом за кражи и различные аферы. Во всех банках он находился в черных списках, что привело его к еще более сложной финансовой ситуации. В итоге он занял денег у тех людей, у кого не стоило брать взаймы. Тем более что отдавать эти деньги он и не планировал. Его политика проста: он никому ничего не должен и ничем не обязан. Эта его политика и привела его в Зону, здесь он повстречал единомышленников, которых сумел сплотить вокруг себя, будучи неплохим оратором.

— О, а вот и тот, ради которого мы все тут собрались, — Атаман с широкой улыбкой на лице пожал мне руку. — А эти товарищи мне не знакомы. — Он посмотрел на Михалыча с Бербеком.

— Знакомьтесь. Михалыч — заместитель Генерала и Бербек — один из командиров патриотов. — Михалыч просто кивнул, а Бербек протянул руку.

С секундной паузой Атаман все же ответил рукопожатием, а я решил прервать неловкую паузу: — Думаю, всем вам интересно, что за план у меня, который поможет всем нам покинуть зону отчуждения. Он безумен и крайне опасен, для его выполнения нам понадобится каждый имеющийся ствол. Но для начала я расскажу вам одну историю.

Все вы слышали легенду про Темного Бродягу, который якобы появляется в сложной для человека ситуации в Зоне и помогает тому выбраться. Или укажет на выход из скопления аномалий, либо подкинет магазин с патронами, если вас окружили мутанты, а патронов нет. И таких историй десятки, не верить в них просто не получится. Он всегда внезапно появляется и так же внезапно исчезает. Никто не знает, кто это и как выглядит его лицо, но всем он является в одном и том же виде. В огромном балахоне с капюшоном, под которым, кроме темноты, ничего не видно.

Многие бродяги утверждают, что он, спрашивая разрешение, подходил к их костру, чтобы согреться и иногда спросить сигарету. Вот однажды и к моему костру подсел этот странник. Я тогда должен был на следующий день вести группу ученых на границу Рыжего леса. Так вот, лица я его не видел, свет от костра не попадал под его капюшон. Минут пять сидели молча, потом он спросил закурить:

— Друг, не будет сигаретки?

— Прости, не курю, но есть выпить, будешь?

— А почему бы и нет? Давай.

Я достал из рюкзака бутылку водки и протянул ему вместе со стаканом. Стакан он не взял, а вот когда дотронулся до бутылки, та, клянусь, покрылась инеем. Он залпом осушил половину напитка и протянул мне остаток.

— Ты, Леший, пару дней к Рыжему лесу не ходи, неспокойно там.

Я тогда аж водкой поперхнулся, которой собирался нервишки успокоить. Ведь ни своего имени, ни планов на будущее я ему не говорил.

— Хорошо, — единственное, что я смог из себя выдавить. — Может, еще? — Я протянул ему последние глотки огненной воды.

Темный взял бутылку.

— Хорошая водка, давно не пил такую. Думал, и не прочувствую, а нет, немного уютнее на душе стало, а может, просто хорошая компания так влияет.

— Слушай, извини, если что, но как хоть зовут тебя?

— Когда-то давно Дмитрием звали, а сейчас вроде Темным зовут.

— Да, так и зовут, а можно еще один вопрос?

— Задавай, только время уже поджимает, так что буду краток.

— Как у тебя получается так внезапно появляться в разных местах Зоны и так же внезапно исчезать?

Темный на секунду задумался, как бы думая, говорить ему или нет, но все же произнес:

— Это все осколок этот проклятый, он исполняет желания на свой лад и смысл. Не такой легендой я стать хотел, а теперь и не подойти мне к нему, не пускает…

— Так это правда, Исполнитель Желаний существует?

Но со мной рядом уже никого не было. Он будто в воздухе растворился за секунду, что я глянул в костер.

Группу ученых я тогда отказался вести. Они наняли другого проводника. Больше ни этих ученых, ни проводника никто не видел.

Закончив историю, я остановился взглядом на Атамане.

— Допустим, все это правда и загадочный камень существует, допустим, что он действительно исполняет желания. Что конкретно ты предлагаешь? — спросил тот.

— Исполнитель Желаний существует, я предлагаю добраться до него совместными усилиями.

— Даже если вам удастся перебить всех фанатиков, в чем я, простите, не уверен, то Темный же тебе отчетливо дал понять, что тот камушек желания коверкает по-своему усмотрению, — вставил свое слово Седой.

— Желание у нас у всех сейчас одно — это оказаться живыми по ту сторону забора. Даже если камень что-то поймет не так, все равно все, кто останется здесь, погибнут. Через неделю, две, может, через месяц, но вся эта территория станет пустошью. Еды больше нет, патроны кончаются. Я лишь предлагаю шанс, небольшой, но все же шанс. Это лучше, чем совсем ничего.

— Группировка Патриот поддерживает идею Лешего. Все без исключения, кто пойдет с нами и кому требуется огнестрельное оружие, его получат. Даже если план Лешего по какой-то причине провалится, так мы хотя бы сократим численность этих сумасшедших сектантов. — Так много слов Михалыч при мне произнес впервые.

Все присутствующие задумались, прокручивая у себя в голове все услышанное. Атаман первым нарушил молчание:

— Допустим, Анархия дает добро. Какой план по уничтожению фанатиков вы придумали?

— Еще раз представлюсь: Бербек, старший командир группировки Патриот, командующий объединёнными квадами. План следующий: сегодня выдвигаемся на нашу базу, там вооружаемся и отдыхаем до следующего утра. С утра выходим в сторону Припяти. Так просто подойти к ЧАЭС нам не дадут, придется зачищать город. Патриоты начнут наступление с западной части города, по нашим оценкам, в течение часа фанатики стянут в нашу сторону основные силы. Они наверняка решат, что мы решили поквитаться за прошлое поражение. Спустя час Анархия зайдет в город с южной стороны, а вольные бродяги — с восточной, там, где в итоге должно оказаться наименьшее сопротивление. Таким образом, мы нанесем им удар с трех сторон. Держать оборону по трем фронтам им долго не удастся, как бы хорошо они были ни оснащены. По возможности, наносить максимальный урон по строениям. Гранат, РПГ и динамита у нас хватает. Есть два миномета, крупнокалиберные пулеметы и одна система залпового огня класса «земля-земля». Отступать сектанты, скорее всего, не будут, что ж, значит, мы зайдем в город по их трупам.

После уничтожения основных сил обороны противника продвигаемся в глубь города, на площадь имени Ленина, она находится ближе к северной границе города. Там встречаемся и держим оборону, пока не подтянутся все оставшиеся бойцы. Спустя оговоренное заранее время общим строем выдвигаемся с площади. И единым кулаком бьем по ЧАЭС. На станции останутся последние силы фанатиков, и подмоги им там ждать будет неоткуда. Постепенно, но мы их оттуда выдавим.

— С минометами да с залповой системой можно и рискнуть, — пробормотал бородатый мужик лет пятидесяти.

Атаман посмотрел на этого мужика, потом на всех остальных и молча вышел, ничего нам не сказав.

Вдруг мы услышали звук мегафона, и усиленный им голос предводителя Анархии произнес:

— Мужики! Силой вас никто не потащит, но, только объединившись, мы сможем покинуть зону отчуждения! Слушайте меня сюда…

***

Пока Атаман настраивал бойцов и объяснял им всю суть плана, Седой отвел меня в сторону.

— Слушай, Леший. Всем вольным я посоветую идти с вами, но сам останусь, да и Джек со мной. Нам ведь уже за шестьдесят, какие из нас бойцы.

— Да ты, Седой, тут каждому второму еще фору дашь, — начал я.

— Не перебивай старших! Так вот, мы с Джеком останемся, на какое-то время еды нам хватит, потом, если что, охотой займемся, да и за баром надо присмотреть. А если вдруг что у вас пойдет не так, так вы к нам и возвращайтесь. Я тебе тут, кстати, патронов для Кусаки принес да бронежилетов десяток с касками. Как знал, что пригодятся.

— Спасибо, Седой. Глядишь, свидимся еще, — я по-родному обнял старика.

— Ну, хорош. Обниматься он тут надумал. — Седой отстранился, но было видно, что ему было приятно.

***

В сторону базы патриотов выдвинулось около восьмидесяти процентов пришедших. Седой, как и обещал, взял слово после Атамана и сообщил собравшимся, что, возможно, это их последний шанс покинуть Зону. Многие к нему прислушались, а сам он после этого отправился обратно в бар.

Идти было решено сразу, не устраивая ночлег под открытым небом. Конечно, по ночам в Зоне передвигаться не стоит, но когда в вашем отряде больше сотни вооруженных бойцов и с десяток лучших проводников, то риск не так уж велик.

Из-за темноты и слабо организованного построения движение отряда было сильно замедленным. В итоге дорога заняла всю ночь, и на базу патриотов мы пришли только к десяти часам. Большинство сразу же отправилось спать в предоставленную нам казарму. Вооружаться и пополнять припасы решили вечером, на свежую голову. Меня же, Атамана, Бербека и еще некоторых бригадиров Михалыч пригласил в кабинет Генерала на небольшое заседание.

***

В этот раз в кабинете у Генерала собрались около пятнадцати различных командиров, бригадиров и просто авторитетных бродяг, имеющих свой вес в нашем небольшом обществе.

На столе стояло несколько бутылок коньяка, видимо, из личных запасов Генерала, а также довольно щедрая закуска: несколько банок печеночного паштета, различного вида консервированная рыба, все те же галеты и даже палка сырокопченой колбасы.

Когда все собрались, Генерал взял на себя первое слово:

— Рад, что вы все поддержали план Лешего. Понимаю, вы все устали, но есть вопросы, которые не терпят отлагательств. — Генерал повернулся к Атаману и протянул ему руку для рукопожатия. — Предлагаю забыть хотя бы на время о наших конфликтах и разногласиях, дабы не нарушить весь план и все-таки попытаться вывести наших ребят отсюда.

— Согласен, ни слова о прошлом, только о настоящем и будущем. — Атаман ответил крепким рукопожатием.

— Хорошо, тогда вот зачем я вас сейчас пригласил: выдвигаться на Припять будем в пять утра, но двадцать моих лучших бойцов отправятся на свои позиции уже этим вечером, с минометами и установкой залпового огня. Их задача — провести артобстрел по позициям противника до прибытия наших основных сил. Мы разворошим это осиное гнездо еще ночью. Как вы понимаете, спать сектантам мы сегодня не дадим. Скорее всего, фанатики захотят обойти нашу минометную бригаду с флангов и зайти им в тыл. Чтобы этого не произошло, мне требуются от вас две группы лучших бойцов для передовых отрядов, которые выдвинутся одновременно с нашими минометчиками и займут позиции для будущего наступления, тем самым не дав сектантам возможности покинуть город и зайти нашим ребятам за спины. Задача трех этих групп — продержаться до утра, от наступления эти бойцы будут освобождены. Они пойдут второй волной, арьергардом и будут поддержкой основных сил наступления. Все остальное по плану. Следующая наша встреча должна состояться на площади Ленина.

— Хорошо, от Анархии группу бойцов мы выделим, только вот оружия бы… — Атаман взглянул на Генерала.

— Я уже отдал приказ, наши оружейные и склады в открытом доступе. Берите все, что нужно. — Генерал развел руками: мол, этот вопрос можно более не поднимать.

— А кто поведет вольных? Извините, если перебил. — Бербек немного привстал, чтобывидели, от кого исходит вопрос. — И кто будет за старшего в группе анархистов? Нужны командиры групп, чтобы было проще координировать наши действия. Группу патриотов поведу я. Если кто не помнит, меня зовут Бербек.

— Группу Анархии поведет Восток, ну, а что касается вольных, так пусть Леший и будет у них за командира. — Атаман и все находящиеся в комнате взглянули на меня. — Ты ведь у нас вольный проводник. И план этот твой. Если кого и послушают вольные бродяги, так это тебя.

— Я, конечно, польщен, но я ранее никогда не участвовал в крупных боевых операциях…

— А тебе и не надо, — перебил меня Генерал. — Основные силы в наступление поведут мои командиры, если Атаман не против, все-таки в Патриоте люди в основном с военным прошлым и кое-какие навыки еще сохранили.

— Нет, Генерал, своих людей я поведу сам, но от представленного консультанта не откажусь. — Атаман дружелюбно улыбнулся.

— Хорошо, консультант так консультант, а тебе, Леший, все, что нужно, — это довести свой отряд до границ Припяти и удерживать свои позиции. Если нужно, дам и тебе консультанта, тот подскажет, как лучше занять позиции для обороны.

— От консультанта я, пожалуй, не откажусь… — немного растерянно произнес я.

— Вот и ладненько. А сейчас попрошу всех к столу, предлагаю перекусить и отправиться отдыхать, следующие сутки, а может, двое нам предстоят не из простых.

— Генерал, можно еще просьбу?

— Валяй.

— У вас же тут есть громкая связь по всей базе?

— Так точно. Система оповещения имеется.

— Да, система оповещения. Не могли бы вы по ней сообщить об общем собрании всех вольных у вас на плацу в 19 часов ровно?

— Считай, сделано.

***

Проснулся я в 18 часов в общей казарме. Значит, проспал около пяти часов. Ну, ничего, отдохнем на пенсии, а сейчас у меня куча дел. Первым делом я направился в местную оружейку: патронами Седой меня снабдил, но пару гранат заиметь не помешает. Оружейная находилась рядом с центральным зданием, где базировалось руководство клана. Обычное одноэтажное здание, практически без окон. Сейчас это было одно из двух самых популярных зданий на базе, вторым была столовая. Туда-обратно курсировала целая вереница людей, пополняющих свои подсумки и животы.

Надо отдать должное патриотам, они решили опустошить все свои склады подчистую. В принципе, оно и понятно, как я понял на собрании, Генерал оставляет базу, забирая с собой всех бойцов, а значит, и склады с провизией больше не нужны.

Дойдя до оружейной, я отстоял в небольшой очереди. Все-таки патриоты оставили на местах своих кладовщиков, чтобы не возникало беспорядков и каждый получил желаемое.

— Здорово, бродяга, чего желаешь? — Кладовщиком оказался мужик лет сорока с забинтованным глазом.

— Да мне бы пару гранат, а все остальное уже есть.

— С гранатами напряг, их разобрали те, кто идут в первых рядах наступления, остались свето-шумовые, будешь брать?

— В принципе, может пригодиться, есть у меня одна задумка, давай.

— А ты с кем идешь?

— Я веду группу вольных.

— А, так ты Леший. Рад знакомству, меня Монахом кличут. Ты вот что, бери-ка весь ящик и раздай мужикам, вам они там реально могут понадобиться, а у меня еще есть.

— Спасибо, только ящик-то мне и не утащить будет.

— Так ты его никуда и не тащи, я за тобой его забронирую. Перед тем как в путь отправиться, ты вместе со своей группой заходи, я вам его и отдам.

— Окей, спасибо еще раз. Тогда до вечера.

— Бывай.

После оружейки я направился на плац, так как в столовую уже не успевал. Зайду туда позже, после беседы с мужиками.

На плацу собралось около пяти десятков вольных. Я, не откладывая, прошел примерно в центр площадки и громко произнес:

— Мужики! Для тех, кто меня не знает, представлюсь: Леший. Меня попросили возглавить нашу группу. Если кто против, прошу сообщить об этом сейчас.

После тридцатисекундной паузы я продолжил:

— Мне требуются двадцать добровольцев. Сегодня в ночь с базы патриотов выдвинутся три группы бойцов, для того чтобы занять и укрепить позиции для будущего наступления. Остальные отдыхают и подходят с основными силами под утро. Добровольцы, выходящие в ночь, освобождаются от первой волны наступления, мы пойдем следом, в арьергарде. Ну, кто идет со мной в первой группе?

— Мы пойдем с тобой, Леший. — Этот голос показался мне знакомым, и точно, из толпы вышел Тренер!

— Привет, Тренер, рад видеть тебя. А кто «мы»?

— Так я со своим новым напарником. — Из-за спины Тренера возник Фома.

— О, Фома! Как здоровье?

— Спасибо, Леший, нормально. — Фома махнул рукой: мол, за здоровье не переживай.

— Я тоже с вами пойду, мужики.

— И я…

— Да и я уже выспался…

В общем, двадцать добровольцев нашлись довольно-таки быстро. Ведь покинуть Зону хотели все, а занять позиции для основных сил — это не такая уж трудная задача. Так мы думали…

Глава 10. Сектанты

В двадцать три часа шестьдесят человек выдвинулись с базы патриотов в сторону города Припяти. До нужного места пути около двух часов, значит, займем позиции к часу. Основные силы выходят в пять утра, прибудут к семи. Получается, продержаться нужно будет всего около шести часов. Где наша не пропадала? Продержимся!

Примерно в пятистах метрах от города ведущие группу проводники остановились, здесь было решено расходиться. Анархисты пошли направо, патриоты — налево. От патриотов отделились два человека, подойдя ближе, я узнал Бербека, он шел с каким-то мужиком, который тащил с собой огромный пулемет.

— Знакомься, Леший, это Эфиоп, он поможет вам в организации обороны. А я пошел, теперь увидимся только на площади. — И он, не дожидаясь ответа, развернулся и быстрым шагом направился в сторону своих бойцов.

— Рад знакомству, Эфиоп. Хоть на эфиопа ты и не похож. — Я по-дружески хлопнул его по плечу.

— А ты эфиопов видел? Да ладно, шучу я. Русский я, но погоняло это приклеилось, хрен оторвешь. А как я его получил, так это долгая история. Давай лучше по делу.

— По делу, так по делу, я не против.

— Тогда слушайте сюда, мужики.

Все подошли немного ближе, чтобы лучше слышать Эфиопа. После чего он продолжил:

— Метров через сто пятьдесят будет холм, однажды нам уже приходилось окапываться на том холме, именно оттуда мы и начинали наше тогдашнее наступление на сектантов, тут же мы и отступали. Поэтому не будем заново изобретать велосипед. Занимаем тот же холм, где расположить стрелков, покажу по месту. Так что, товарищи проводники, нам прямо, мимо не пройдем.

Мимо и правда пройти было бы сложно. Это был довольно-таки крупный холм, понизу которого были вырыты окопы, уже частично обвалившиеся. На склонах оборудованы огневые точки, защищенные мешками с песком, а на вершине — капитально выложенное пулеметное гнездо, только без самого орудия. Именно туда и отправился первым делом Эфиоп со своим пулеметом.

— Леший, если ты не против, я тут немного покомандую? — устанавливая пулемет в гнездо, спросил Эфиоп.

— Пожалуйста, я вообще командовать не люблю.

— Хорошо, значит, так: снайпера есть?

— Есть, — вперед вышел молодой парень.

— Имя?

— Косой.

Все отвлеклись от своих дел и посмотрели на парня.

— Да, да, Косой. — Парень показательно вздохнул и продолжил: — Поспорили с пацанами как-то, что выбью десять из десяти. Девять целей сбил, а на десятой промахнулся, вот так Косым и стал.

— Девять из десяти — это очень даже хорошо, я рад, что у нас есть такой «Косой». Значит, так, Косой: вон там, справа от нас, стоит высокая сосна. Наверху должна быть прибита пара досок, это твое лежбище. — Эфиоп продолжил свое командование: — Я за пулеметом, Леший, будешь подавать патроны. Пятеро бойцов, кто по меткости ближе к Косому, займите огневые точки на склоне холма, остальные вниз, в окопы. У кого есть осколочные гранаты — передать мужикам в окопы. Свето-шумовые использовать под растяжки глубже в лесу, чтоб самим не ослепнуть. Они нас предупредят, когда придут гости.

А ведь именно так я и хотел их использовать. Но я промолчал, сейчас это совсем неважно. Главное — удержать позиции и остаться в живых.

***

Минут через тридцать прозвучали первые взрывы. Патриоты начали минометный обстрел по позициям фанатиков.

Сектанты отреагировали достаточно быстро, уже через десять минут прозвучали ответные выстрелы и взрывы, а еще через пятнадцать лес осветили яркие вспышки от наших растяжек. Идут…

— Прибыли гости дорогие! — Эфиоп передернул затвор пулемета и дал очередь куда-то в ночь.

Ответ не заставил себя долго ждать, из леса с разных сторон раздались выстрелы, вспышки от выстрелов были видны повсюду. Уже меньше чем через минуту началось полномасштабное военное сражение. Взрывы, крики, непрекращающаяся стрельба!

— Заряжай новую ленту патронов! — прокричал мне Эфиоп, снимая со спины автомат.

Пока я возился с пулеметом, он успел выпустить весь рожок короткими очередями.

— Готово. — Я закрыл затворную раму.

— Молодец, возьми с полки пирожок и держи мой автомат, твой дробовик сейчас не актуален. — Эфиоп бросил мне автомат. — Только перезаряди. Не переживай, Леший, сейчас первую волну отобьем, потом они поспокойней будут.

Только он это произнес, как из его шеи вылетела длинная струйка крови. Эфиоп мгновенно завалился на бок.

Я отбросил автомат и встал за пулемет. Конечно, я знал, что без потерь не обойдется, но эта внезапная смерть вывела меня из себя. Какая-то часть моего рассудка просто отключилась на время, и дальнейшее я наблюдал словно со стороны.

Длинной пулеметной очередью я в прямом смысле слова начал косить лес. Каждый пятый патрон в ленте был трассером, поэтому было хорошо видно, куда направлена рука смерти. Я видел, как мечутся между деревьев силуэты сектантов, как ловко я отсекаю им части их тел, как взрываются их тела от прямых попаданий. Одну за другой я менял пулеметные ленты и продолжал нести смерть. Щелкнул глухо затвор, я в панике начал искать новую ленту, но все патроны кончились. Я бросил пулемет и схватил автомат; выглянув за бруствер, нацелив в сторону леса автомат, я вдруг осознал, что стрелять больше не в кого. На поляне царила полнейшая тишина. Первая волна была отбита, переживем ли мы следующую? Неизвестно…

Сзади послышался шелест листьев, я развернулся, вскинув автомат.

— Леший, не стреляй, свои!

Это был Тренер, он, пригнувшись, пробежал ко мне в пулеметное гнездо. Взглянул на труп Эфиопа и доложил:

— Девять человек убито, пятеро сильно ранено, Фома их перевязывает, говорит, жить будут, но из строя вышли. Нас осталось семеро. Снайпер Косой, ты на пулемете, я, Фома, Демьян, Зонтик и еще какой-то молодой; мы держим склоны. В окопах внизу больше никого нет, да, в принципе, как и самих окоп. Вторую такую атаку мы можем не пережить. Патриоты хорошо их разозлили, это был не разведывательный и не диверсионный отряд сектантов. Это была полноценная штурмовая бригада фанатиков. Мы насчитали с их стороны около трех десятков трупов. Странно, что они не пустили вперед разведчиков, хотя именно благодаря этому факту мы сейчас с тобой и разговариваем.

— Понял, в любом случае планы не меняются. Будем держаться до прибытия наших. Есть шанс, что с учетом потери большой группы бойцов сектанты сюда больше не сунутся. Слушай сюда: соберите все осколочные гранаты, что найдете, и установите растяжки на границе леса и этого холма. Всех раненых сюда, в гнездо. А я с вами на склон. С божьей помощью продержимся.

***

Ближе к семи утра прибыли наши основные силы. Повторного наступления со стороны Секты так и не последовало, что не могло не радовать. Однако за всю ночь не удалось ни разу и глаз сомкнуть, все высматривали сквозь темноту силуэты фанатиков, и это здорово нас вымотало.

Когда вся группа собралась на холме, я решил немного прояснить ситуацию и внести небольшие коррективы.

— Так, бродяги, минуту внимания! Как видите, за ночь мы понесли серьезные потери. Плюс у нас пятеро раненых, и я не знаю, что с ними делать.

— Я слышал, патриотам тоже хорошо досталось, и они организовали у себя на позиции полевой госпиталь. — Я не знал этого бойца, но был ему очень благодарен за предоставленную информацию.

— А что слышно про Анархию?

— У них ночью вроде и вовсе гостей не было.

— Значит, так. Приняв во внимание новые сведения, я считаю, что план действий должен быть следующим: все, кто участвовал в ночной обороне, берут раненых и уходят на позиции патриотов, в госпиталь. Остальные медленно выдвигаются в сторону Припяти. Не лезьте на рожон. Пусть сначала в бой вступят патриоты с анархистами, они в открытых сражениях более опытные, да и мы теперь вроде как в меньшинстве. Командовать наступлением я не смогу. От усталости и малого опыта в стратегии я просто всех погублю. Есть среди нас кто-нибудь из служивых? И желательно не рядовой.

— Есть! Капитан запаса Алексей Небольших. Здесь просто Помень.

— Это от слова «поменьше»?

— Ага.

— Ну что ж, Помень, принимай командование на себя, а я пойду замыкающим. И где Косой?

— Здесь я. — Косой вышел из толпы.

— Косой, тебя я отпустить не могу, ты мне нужен. Я слышал, как мужики шептались, что треть сектантов положил именно ты. — Я внимательно посмотрел на него.

— Преувеличивают.

— Ну, а сколько на самом деле? Не считал?

— Девять.

Многие аж присвистнули.

— Да, такой боец нам нужен. — Инициативу взял на себя Помень. — Так, мужики, готовимся к выходу, ночная группа — забирайте раненых. Трое разведчиков выходят прямо сейчас.

— Эй, капитан. — Я дернул Поменя за рукав. — Там куча растяжек внизу установлена, руководил минерными работами Тренер.

— Спасибо. Тренер! Кто Тренер? Эй, парень, задержись маленько…

***

Припять — некогда образцово-показательный быстроразвивающийся промышленный город с населением пятьдесят тысяч человек. Теперь это город-призрак, целых зданий практически не осталось, да и те внушают лишь тоску и уныние, глядя на этот мир провалами окон, будто глазами.

Мы подошли вплотную к городу, уже были видны ближайшие пятиэтажки. Пока по нам огонь не открывали, и это внушало легкий оптимизм. С южной и западной сторон города велись ожесточенные бои, это было хорошо слышно, ведь даже изначально город был всего восемь квадратных километров, а сейчас и того меньше.

Помень, не останавливаясь, вел группу в глубь города, в сторону площади Ленина. Я с Косым по-прежнему шел чуть позади, прикрывая тылы.

— Как-то здесь совсем тихо. — Косой время от времени смотрел на крыши домов и окна верхних этажей через свою оптику.

— Не сглазь, дурень. Меня лично все устраивает.

— Похоже, все сектанты сейчас на другой стороне города, воюют с патриотами и анархистами.

— Боюсь, и на нашу долю тоже хватит. — Я крепче взялся за автомат, доставшийся мне от Эфиопа. Кусака также была при мне, висела на плече, дожидаясь своего часа.

— А сколько их? — Косой явно нервничал и хотел выговориться.

— А?

— Ну, сектантов. Какова их численность? Кто-нибудь знает?

— Нет, откуда? Но не думаю, что значительно больше нас. Ведь тогда они смогли бы организовать комплексную оборону по границам всего города, а мы умудрились пройти уже целый район, не встретив сопротивления.

И дернул же меня черт произнести это вслух…

Впереди раздался взрыв, как раз где-то в начале группы. Бойцы моментально рассредоточились по всей улице, направив стволы в разные стороны, но выстрелов не последовало. Возможно, кто-то задел растяжку или встал на мину, не замеченную разведчиками. В таком случае мы только что сообщили сектантам, что прибыли гости.

— Твою мать, что за пауза?! Почему Помень молчит?

Я свистнул так, чтобы меня услышала вся группа.

— Легкой пробежкой вперед! Смотрим в оба! — И я побежал, подав пример остальным.

Пробегая мимо того места, где был взрыв, я понял, почему Помень снял с себя обязанности командующего… Полкомандира не может нормально руководить группой, а от него осталась именно что половина. Да, жаль мужика, и вот надо же было нарваться на мину именно ему. Складывается ощущение, что сама Зона вставляет нам палки в колеса. Ну, ничего, сдаваться мы не намерены. И если будет нужно, то и с самой Зоной повоюем.

Раздались первые автоматные хлопки выстрелов. Один из бойцов упал, будто споткнулся.

— Безя мертв!

— Цель на крыше, на одиннадцать часов.

— Второй этаж, на три часа…

— Впереди на двенадцать, за насыпью, вроде двое…

— Рассредоточиться! Занять оборону! Дальше этой улицы не расходиться. — Я снова взял командование на себя. Косой тем временем перезаряжал ружье.

— Тот, что был на одиннадцать, уничтожен. Леший, нам не стоит тут задерживаться. Мы тут как на ладони.

— Я знаю, ты смотри за крышами, мы займемся окнами и наземными целями. Будем медленно продвигаться вперед.

И, несмотря на интенсивный обстрел, мы двинулись вперед, до нужной нам площади оставалось не такое уж большое расстояние.

Крупную группу появившихся фанатиков мы снесли шквальным огнем. Видимо, сектанты не ожидали здесь открытия третьего фронта. Натиск бойцов секты слабел с каждым пройденным двором. Да, с нашей стороны тоже были потери, но превосходящая сила явно была на нашей стороне.

— За этим домом должна быть площадь, я как-то давненько здесь бывал. — Бородатый бродяга указал рукой на ближайшую многоэтажку.

— Отлично. Готовимся к еще одному рывку, мужики! Победа не за горами! — Я, как мог, пытался держать боевой настрой группы, но было видно, что они устали, устали физически, устали терять боевых товарищей; и видно, как гаснет их надежда на победу и на свободу.

Собравшись и перезарядив свое оружие, мы разделились на две группы и выдвинулись на площадь, обогнув дом с двух сторон. Целью захвата на площади был Дом культуры. Сама площадь и парк вокруг нее пустовали, об этом нам успел сообщить наш единственный уцелевший разведчик, после чего отправился непосредственно к самому зданию. Мы полукольцом шли за ним, немного поотстав.

— Вижу здание на восемь часов, есть движение. — Косой оказался рядом со мной.

— Всем рассредоточиться и залечь. Без команды не высовываться. Косой, дай мне свою оптику.

Косой оторвался от прицела и с широкой улыбкой протянул мне свое ружье. Через секунду я понял, чему он так радуется. Из главного входа Дома культуры вышел наш разведчик, не пригибаясь и не прячась, с кем-то разговаривая.

— По ходу, наши. — Это единственное, что я успел сказать…

Грубый голос за моей спиной пробасил:

— Ваши, ваши.

От неожиданности меня чуть не парализовало, кто-то стоял прямо за нами! Моментально развернувшись и направив ружье в сторону говорящего, я увидел патриотов. Два квада стояли за нашими спинами и ржали. Как они так тихо к нам подобрались?

— Да, мужики, непонятно, как вы с такими навыками вообще досюда добрались, но я честно рад вас видеть.

— И мы тебя рады видеть, Бербек.

***

Через тридцать минут после нашего появления появились и бойцы Анархии во главе с Атаманом.

Как выяснилось позже, Анархия и патриоты потеряли до половины своего личного состава, вольные потеряли треть. А ведь перед нами стояла еще одна боевая задача: взять саму ЧАЭС, непосредственную базу сектантов.

— Рад, что все вы сумели досюда добраться. — Генерал говорил четко, но не повышая голоса. — Но перед нами стоит еще одна задача, и она точно не будет легче предыдущей.

На совещание были приглашены все. Проходило оно в бывшем концертном зале. Кто-то из ребят чистил оружие, кто-то уменьшал свои съестные запасы, а некоторые личности и вовсе спали. Атаман, Бербек, Генерал, Михалыч, Восток, я и еще некоторые бригадиры сидели ближе к сцене и решали дальнейший план действий. Лучших бойцов Патриота и Анархии направили на обеспечение безопасности самого здания и подходов к нему. Всех раненых бойцов и сам полевой госпиталь было решено переправить на базу патриотов. Здесь от раненых пользы не было, а оставлять временный госпиталь на том же месте, где он стоял, бессмысленно: лишняя приманка для мутантов.

Наступление на ЧАЭС решили отложить до утра, чтобы люди могли отдохнуть, и было дополнительное время для тех, кто еще не подтянулся.

***

В девять часов утра около сотни хорошо вооруженных бойцов стояло на расстоянии выстрела перед величественной Чернобыльской атомной электростанцией.

Рядом со мной стояли Косой, Восток, Фома, Тренер и Демьян, последние трое вернулись уже под утро, перед самым выходом на последний рубеж Секты. Бербек, Михалыч, Атаман и Генерал находились немного впереди и дорабатывали последние штрихи наступления. Я придвинулся к ним, чтобы было слышно, о чем они говорят.

— А, Леший, ты как раз вовремя. — Атаман был как никогда серьезен, за последние сутки и он, и Генерал будто постарели лет на пять.

— Значит, так, — продолжил Генерал, — с тем, что у нас осталось, особо не повоюешь, но выбирать не приходится. Есть два минометных снаряда, ими нужно снести центральные ворота. Пятеро снайперов будут снимать цели, находящиеся на стенах, тем самым прикрывая подход основной группы. Бербек возглавляет передовой диверсионный отряд, его задача — навести побольше шума в рядах противника. Мы следуем за ним. Боевая готовность — тридцать минут, снайпера и минометный расчет — на позиции!

Косой оказался одним из тех пятерых снайперов, на которых возложены самые большие надежды. Ведь если они не уничтожат стрелков со стен, то нас просто-напросто расстреляют, как в тире.

— Удачи тебе, Косой, покажи им всем, как нужно стрелять. — Я по-дружески ему подмигнул.

— Спасибо, конечно, но удача больше вам понадобится, ведь это вы полезете в самое пекло. Бог даст, свидимся еще. — И, не оборачиваясь, пошел в сторону небольшого пролеска, туда, где обозначили его позицию.

— Может, и свидимся…

— Бербек, минутная готовность! Минометчики, начинайте. Остальным проверить оружие и приготовиться к бою! — Атаман с Генералом раздавали приказы так слаженно, будто уже не раз делали это вместе.

Прозвучал хлопок, первая мина ушла; в эту же секунду Бербек со своей группой двинулся вперед. Взрыв прозвучал на несколько метров дальше ворот, где-то на территории станции; сразу же прозвучал второй взрыв, в том же месте, но не от минометного выстрела. Минометчики в данную секунду корректировали траекторию будущего выстрела. Видимо, за воротами хранилось что-то взрывоопасное, с базы Сектантов донеслись приглушенные крики и стоны, в небо поднялся столб черного дыма. Заработали наши снайпера, прикрывая группу Бербека. Со стен тоже началась пальба и с каждой секундой набирала обороты.

Второй хлопок, мина ушла в полет, взрыв! Второй выстрел оказался более удачным, попадание прямо по воротам. Левые петли ворот сорвало, сами створки покорежило, но они остались висеть, правая сторона их до сих пор держит. Единственное, чего мы добились, — это небольшой проход слева, внизу, благодаря тому, что левая сторона ворот накренилась от взрыва внутрь. Но для полноценного наступления этого мало. Фанатикам достаточно установить напротив щели пулемет — и наша атака захлебнется собственной кровью.

Атаман с Генералом кричат:

— Вперед!

И мы идем, идем прямо в руки к собственной смерти, идем на убой…

***

Группа Бербека уничтожена полностью, они не дошли до ворот буквально десять метров. Наша участь будет точно такой же. Видно, как наши снайперы снимают вражеских стрелков со стен, но на место убитых сразу встают новые. Вот вражеские пули добрались и до нас, слева и справа от меня падают замертво мои боевые товарищи, мои друзья. Прощай, Демьян, три огромные свинцовые пчелы впились ему в грудь. До свидания, Тренер, с такой дырой в голове просто не живут. Видимо, тут и закончится наш героический поход…

***

Что-то очень быстрое и опасное пролетело рядом со мной с обеих сторон. Оглушающий двойной взрыв заставил пригнуться всех без исключения. Створки ворот влетели внутрь станции, будто добрый великан решил сыграть ими в футбол.

Я обернулся назад и чуть не пустил слезу от счастья. Кто бы мог подумать, что я так сильно буду рад увидеть этих ребят. К нам на помощь мчал бронетранспортер Хорька, а за ним бежали бандиты разных мастей, двое из которых бросили на землю пустые трубы гранатометов. На броневике сидел Черный, стреляющий из крупнокалиберного пулемета по верхушкам стен станции, не давая возможности врагам высунуться из укрытий или просто снося те самые укрытия.

— Вперед! — Закричал что есть мочи Генерал, как только БТР пролетел мимо нас, заезжая на территорию базы Секты и наводя на ней хаос и геноцид фанатиков.

И мы побежали, побежали за броневиком, чуть ли не с улыбками на лицах, ведь никто из нас уже не верил, что кому-то посчастливится выжить. Минуту назад мы все себя похоронили, а сейчас оказалось, что мы живы и, быть может, еще долго будем жить, надо лишь совершить финальный рывок, помочь нашим товарищам в бою.

Вбежав на станцию, все бойцы рассредоточились кто куда. Бой шел повсюду, десятки трупов украшали территорию станции. Где-то слева, куда уехал БТР, прогремел взрыв. Я направился туда же, за мной бежало около десятка бойцов, но в горячке боя я не смотрел на лица и не руководил наступлением, а просто действовал по наитию. Пробежав метров пятьдесят, за первым же поворотом я увидел горящий броневик. Рядом с ним сидел Хорек и бинтовал голову Черному. Кислый и еще двое неизвестных бандитов отстреливались от фанатиков, используя БТР как укрытие.

— Как же я рад вас видеть! Черный, ты как? — Я подбежал и сел рядом. Бойцы, пришедшие со мной, сразу же перешли в наступление, и бой шел уже на той стороне бронемашины.

— Хорек говорит, что жить буду.

— Будет, будет. Пуля вскользь прошла, так, немного уха откусила да кожу на голове поцарапала, ну, и половину пальца на руке каким-то осколком отсекло. — Хорек закончил бинтовать Черного, взял свой автомат и уставился на меня.

— Ну, что дальше?

— Дальше надо найти сам артефакт, осколок, исполняющий желания.

— И где его искать?

— Где-то там, — я указал в центр станции, — внутри.

***

Звуки боя постепенно сходили на нет, выстрелы все реже и реже вспарывали тишину. Впервые за всю историю Зоны группировка сектантов потерпела полное поражение. К сожалению, и наши объединённые силы понесли слишком большие потери. Все, кто остался жив, обследовали станцию в поисках загадочного осколка, главного артефакта Зоны. Ни один из фанатиков так и не сдался в плен. Так что допросить было некого. Вдруг раздался щелчок включаемой громкой связи:

— Внимание всем! Говорит Михалыч, заместитель главнокомандующего группировкой Патриот. Генерал, так же как и Атаман, мертв. Беру временное командование на себя. Леший, ты там жив? Если да, то ждем тебя у основания главной трубы станции. Всем остальным также явиться туда: кажется, мы нашли то, что искали…

***

Под трубой собралось всего около тридцати человек. Это все, кто остался жив более чем из двухсот бойцов. Из оставшихся я знал лишь шестерых: Хорек, Кислый, Михалыч, Фома, Черный и Восток.

Подойдя ближе, я увидел в основании трубы замаскированную современную дверь с цифровым замком. Над дверью колдовал один из бойцов патриотов, прилепляя по ее периметру взрывчатку.

— Все таки-живой. — Михалыч повернулся ко мне, но по его лицу было сложно понять, рад он этому факту или нет.

— Вашими молитвами… Так ты думаешь, Исполнитель Желаний там?

— Если нет, то там уж точно что-то ну очень интересное. Иначе зачем ставить в основании обычной трубы такую современную дверь да еще и маскировать ее под обычную стену. В общем, все обычное, кроме самой двери. Я таких даже на службе не видел.

— А где служил? — Хорек, стоявший рядом со мной, решил тоже поучаствовать в дискуссии, пока вскрывается дверь

— Не твое дело, бандит.

— Ты, патриотовец, говори, да не заговаривайся. — Хорек медленно, как бы невзначай, повернул дуло автомата в сторону Михалыча.

Михалыч не мог этого не заметить и так же незаметно положил руку на кобуру с пистолетом. Непонятно, чем бы закончилась эта затянувшаяся пауза, но тот патриот, что минировал дверь, произнес:

— Командир, все готово.

— Взрывай! — Михалыч медленно повернулся в сторону загадочной двери.

Несколько негромких хлопков прозвучало практически одновременно. Дверь с глухим ударом завалилась наружу, поднимая клубы пыли. Как только пыль немного осела, мы подошли ближе и заглянули в пролом. В центре помещения высился полутораметровый идеальных пропорций куб. Настолько черный, что казалось, что он поглощает свет.

— Мы нашли его. — Один из бандитов ринулся к камню, но Хорек точным броском попал ему в голову пистолетом, тот рухнул и пробороздил своим лицом землю.

— Всем стоять! В следующий раз это будет пуля. — Хорек поднял автомат и направил его в сторону поднимающегося бандита.

— Ты чего, пахан, попутал? — Бандит вытер рукавом кровь, потекшую из носа.

— Мы не знаем, как эта хрень работает. А если какой-нибудь фраер всем смерти пожелает?

— Согласен с Хорьком. Как это ни странно, но он прав. Пусть первым к камню идет тот, кто это все затеял. — Михалыч перевел взгляд на меня. — Но прежде хочу добавить. Что бы ты там у этого камня ни попросил, меня туда не приплетай. У меня на базе остались раненые бойцы, и я отправляюсь обратно к ним, как только обследую всю станцию на наличие провианта. Те сектанты, что тут повсюду валяются, на голодных совсем не похожи, тут просто обязан быть хороший склад с продовольствием. Со мной также остаются три бойца, мы с ними уже все обговорили. Еще шестеро остаются с тобой. — Михалыч и еще три бойца Патриота показательно отошли немного в сторону.

— Да, Леший, спасибо за все, но после гибели Атамана я вроде как остался за старшего. И у нас тоже полно раненых осталось. Я останусь. — Восток встал рядом с Михалычем.

— Что ж, поздравляю с повышением. И спасибо за доверие. — Я кивнул Михалычу и Хорьку. — Есть еще желающие остаться?

Еще один из анархистов подошел к Востоку и встал рядом с ним, хлопнув того по плечу.

— На этом все? — Я обвел всех взглядом. — Тогда пробуем.

Я медленно направился к черному кубу; и чем ближе я к нему подходил, тем тише становилось вокруг. Казалось, что все лишние звуки отключаются один за одним, оставляя нас с ним наедине. Когда я подошел вплотную, я лишь приложил к нему свою руку, но произнести так ничего и не успел. Абсолютная тьма поглотила этот мир…

Эпилог

Когда я пришел в себя, я понял, что лежу посреди поля. Все так же шел нескончаемый моросящий дождь. Я приподнялся на локтях, вокруг меня лежало десятка два человек, многие из которых потихоньку поднимались. Рядом со мной не было моей Кусаки. Я полностью поднялся и обнаружил, что ни Кусаки, ни пистолета, и даже ножа — и того нет. Посмотрев на других, я заметил, что абсолютно все без оружия.

— Я не могу понять, где мы и как тут оказались. — Хорек шел в мою сторону.

— Хотел бы и я это знать.

— А я, кажется, знаю. — Молодой парень, что стоял метрах в пяти от нас, взглянул на меня и продолжил:

— Видите там вдалеке, — он указал пальцем куда-то на север, — водонапорная башня оранжевого цвета? Я такую видел в пгт Чеперец.

— Пгт Чеперец?

— Ага, поселок городского типа Чеперец. Я там две недели жил, пока решал, как в Зону пробраться. Меня, кстати, Севой зовут.

— Ладно, Сева, веди нас. — Хорек рукой указал направление.

— Э, стопэ, пацанчики. — Бандит с разбитым носом постарался привлечь к себе внимание. — Двадцать четыре мужика, одетые хрен пойми как, вызывают легкие подозрения, не так ли? А нам внимание закона не с руки. Ты, Хорек, извини, но мы тут с мужиками покумекали: дальше мы без тебя и без твоего помощничка. Кислый, ничего личного.

Трое бандитов, развернувшись, пошли куда-то своей дорогой, забирая чуть левее той самой башни. Хорек взглянул на Кислого, тот лишь пожал плечами.

— В чем-то они правы. — Я осмотрел оставшихся внимательным взглядом. — Все разгрузки и бронежилеты сбросить, штаны одеть поверх берц, а не наоборот. Перчатки и банданы, у кого есть, тоже выбросить: так на гражданке не ходят.

После всех приготовлений намного лучше не стало, но все же.

— Хорошо, мужики, внимание мы, конечно, все равно привлекаем, но ведь главное — это ничего не нарушать. А что мы выглядим так, так то у нас клуб по интересам. Сева, есть там бар какой неприметный?

— Есть, отличный бар есть. — Широта Севиной улыбки ломала все стереотипы.

— Ну и ладно. Я тут скопил кое-какую сумму, мужики, предлагаю по кружке хмельного и …

— Эн, нет! — Хорек меня перебил. — Я же тебе обещал, Леший, что если выведешь меня, то в деньгах нуждаться не будешь. А я привык свое слово держать. Так что я все оплачиваю, и насчет того, как вы все одеты, тоже не переживай. Мне бы только до телефона добраться: за нами автобус пришлют с сопровождением и девочками. Кстати, Сева, а далеко мы вообще от Зоны? И в какой стране?

***

Мы сидели в баре километров за тридцать от Зоны. Весь бар был занят нами. Пили свежее нефильтрованное. Давно я не чувствовал этот вкус, какое же все таки блаженство.

На улице было пасмурно, собирался хороший дождь, тучи становились все плотнее и темнее. Возможно, будет даже небольшой ураган. В заведении включили свет. На капризы природы мы не обращали внимания, ничто не могло испортить нам настроение. Мы на свободе, мы в безопасности.

Черный отправился к барной стойке, чтобы повторить заказ, и думаю, что повторять заказ мы будем еще не раз. Хорек отправился звонить по телефону официантки. Мы с Кислым, Фомой и остальными ребятами продолжали обсуждать дальнейшие наши планы на жизнь, кто и чем займется дальше.

Вдруг за окном взревела сирена. Заработала система оповещения:

— Внимание, внимание. Просим всех пройти в бомбоубежища или хотя бы спуститься в подвалы. Приближается Выброс! Повторяю…

Все, кто был в баре, уставились на меня.

— Обхитрила сучка, не отпустила нас Зона.

И тут громыхнуло! Яркий свет залил все помещение, глаза ослепило даже с закрытыми веками. Весь мир погрузился в яркую тишину, густую, вязкую, тишину…

***

Срочный выпуск новостей!

Чернобыльская зона отчуждения увеличила свои границы в три раза! Произошел сильнейший за всю историю наблюдений Выброс. Несколько сел и городов оказалось в аномальной зоне. Разведка сообщает, что все живое, что попало под Выброс, погибло. По предварительным оценкам погибло около трехсот пятидесяти тысяч человек. Мы все скорбим вместе с вами. Мир еще долго не оправится от такого удара…

Часть II. Пианист

Пролог

Утро. Сколько сейчас времени? Голова гудит. Я опять уснул прямо за пианино. Странное утро. Дежавю? Как будто все это уже было. Жена собирается на работу. Сейчас скажет, что я уснул прямо на клавишах, мол, не надо столько работать, побереги здоровье и так далее.

— Ты пять работал допоздна? Может, хватит? Побереги себя.

Хм, я же говорил. Как по расписанию. Блин, как же все-таки болит голова! Надо добраться до кухни, может, свежий кофе меня оживит, да и аспирин не помешает. Странно, вроде бы не пил вчера. Или пил? А что было вчера? Похоже, все-таки пил. Но с кем? Где? Так, кухня, кофе уже налит. Что ж, спасибо, а где у нас хранятся таблетки? Надо спросить у жены…

— Дорогая, где у нас аптечка?

— В ванной.

В ванной, хорошо.

— А где Яна? Уже в школе? — Моя любимая дочурка, такое ощущение, будто не видел ее сто лет.

— Э-э-э… Нет. Она у бабушки на даче, сейчас же летние каникулы. Совсем крыша поехала?

Может, и правда поехала… Такие провалы в памяти — это вряд ли нормально. Твою мать! А ведь я даже не помню, как выглядит моя родная дочь! Так, без паники. В гостиной есть семейное фото, сейчас взглянем, и все образумится, все встанет на свои места. Вот эта фотография. Так, стоп! Что за чертовщина?! С ней явно что-то не так. Вот я, справа супруга, а между нами в центре фотографии наша дочь. Но… Почему ее лицо размыто?! Так, спокойно, идем к жене…

— Дорогая, что с нашим фото, почему у Яны размыто лицо?

— Мне некогда слушать твои бредни, я опаздываю на работу!

— Нет! — Я схватил ее за руку. — Объясни, что происходит! Почему фото испорчено, почему я ничего не помню? О господи! У нас же нет детской комнаты! Где Яна?! Где моя дочь?! Что происходит?!

Грохот! Что-то тяжелое падает у нас за стеной. Слышу звон осколков, кто-то полушепотом ругается у меня за спиной. Это не моя квартира! Это не моя жена! Это все похоже на съёмочную площадку! Повсюду лишь декорации. Рядом со мной стояла ваза, я хватаю ее и замахиваюсь на свою якобы жену. С криком:

— Где Яна?!

Тоненькие губы супруги раскрываются, я слышу приглушенный крик, словно писк. Он становится сильнее, словно закипающий чайник со свистком. Становится больно ушам. Крик продолжает расти! Он уже не выносим! Ваза падает из моих рук, в глазах темнеет, я теряю сознание…

Утро. Сколько сейчас времени? Голова гудит. Я опять уснул прямо за пианино. Странное утро. Дежавю? Как будто все это уже было…

Глава 1. Пробуждение

Резко проснувшись, я сел на кровати. Какая-то женщина, увидев меня, почему-то перекрестилась, бросила швабру и убежала в коридор. Я огляделся. Шесть одинаковых панцирных кроватей, заправленные белыми простынями, рядом — прикроватные тумбочки. Стены выкрашены светло-зеленой краской, два больших окна, за окнами светло. Около моей кровати стоит капельница, от нее идет трубка, вставленная в катетер, который в свою очередь воткнут мне в вену.

Что ж, судя по всему, я в больнице, но как я здесь оказался, не помню. За дверью послышались быстрые шаги, и в палату вошла молодая женщина в белом халате, а убежавшая мадам выглядывала из-за приоткрытой двери.

— Здравствуйте, меня зовут Яна Юрьевна, я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете? И лягте, лягте, пожалуйста.

Я лег. И правда, лежа мне немного лучше, в сидячем положении у меня сильно кружилась голова.

— Как я себя чувствую? Да вроде неплохо, только слабость очень сильная, даже говорить тяжело, а что со мной?

— Ну как вам сказать? Мы не знаем. Все анализы у вас в пределах нормы, все органы целы. Вы просто спали, но вот разбудить вас у нас не получалось.

— И как долго я спал?

— Ваш летаргический сон длился два месяца.

— Два месяца?! И как же я попал сюда?

— Вас привезла полиция, уже без сознания.

— Полиция? Что произошло? Где они нашли меня?

— Это вы мне расскажите. Как хоть зовут вас?

— Хороший вопрос, доктор. Я вот только что понял, что не имею ни малейшего понятия о том, кто я…

***

Вечером того же дня ко мне пришел еще один посетитель. Постучавшись, в палату вошел молодой человек лет тридцати пяти. Приятной внешности, гладко выбрит и прилично одет.

— Здравствуйте, — начал он с порога, — меня зовут Кузнецов Сергей, я местный участковый. Именно мне поручили выяснить, кто вы такой.

— И вам не хворать, Сергей. К сожалению, в этом вопросе я вам помочь не смогу.

— Да, да, Яна Юрьевна мне сообщила о вашей амнезии. Но, возможно, вы помните хоть что-то? Где родились? Может, какие-то воспоминания молодости, фамилии, кажущиеся вам знакомыми?

— Нет. Я как проснулся, пытаюсь вспомнить, хоть что-нибудь. Помню, как есть, пить, говорить, но о себе не помню совсем ничего.

— Ну, надо же мне к вам как-то обращаться? Придумайте себе временное имя что ли, пока не вспомните свое.

— Называйте меня Пианист.

— Но это не совсем имя.

— Знаю, но мне нравится.

— Ладно, пусть будет Пианист, в принципе, какая разница. К сожалению, сегодня мне уже некогда, но я буду к вам заходить время от времени. Ваш лечащий врач сказала, что вы здесь минимум на две недели, так как за время сна ваши мышцы атрофировались, и передвигаться самостоятельно вы пока не в состоянии.

— Конечно, приходите в любое время. Можно только один вопрос? Почему вы так интересуетесь мной? Я в чем-то подозреваюсь, или ваша работа подразумевает наводить справки о любых непонятных пациентах?

— Все гораздо интересней. Вас нашли без сознания на центральной улице небольшого городка, ранее граничившего с Зоной.

— Зона? Я знаю, что такое зона отчуждения. Это сорокакилометровая закрытая территория вокруг Чернобыльской атомной электростанции.

— Все верно. Только теперь это стодвадцатикилометровая зона отчуждения. Два месяца назад произошел мощнейший Выброс, и Зона увеличилась в три раза. Вот как раз на следующий день после Выброса вас и нашли.

— И в чем же я представляю интерес?

— В том, что из трехсот пятидесяти тысяч человек живым нашли лишь вас…

***

Через два дня после пробуждения я уже мог вставать с кровати и ходить по палате, держась за стены. Дойти до туалета сил пока не хватало, поэтому любезная медсестра предоставила мне ведро. Все лучше, чем подгузник или утка. В палату ко мне так никого и не подселили, может, боятся, что я буйный, хотя повода так думать я не давал.

Во время очередной из моих прогулок дверь в палату распахнулась, и я увидел знакомое лицо.

— Здравствуйте, Пианист, я смотрю, вы быстро идете на поправку. Яна Юрьевна также подтвердила, что ваши успехи превосходят все ожидания.

— День добрый, Сергей, спасибо.

— Я вам тут соку принес да печенья овсяного. Думаю, посетителей у вас не так много.

— А вы проницательны. Да, если не считать медперсонал, то посетитель у меня один. Спасибо за печенье, не знаю, почему, но у меня стойкое ощущение, что овсяное печенье мне понравится.

— Вот и прекрасно, будем считать, что это одно из воспоминаний о прошлых вкусах и предпочтениях. А что-нибудь еще вспомнили за эти два дня?

— Извините, Сергей, ничего. — Я добрался до койки и сел.

— Очень жаль, но искренне надеюсь, что вскоре вы все вспомните.

— Поверьте, я хочу этого не меньше вашего.

— Тогда позвольте, попробую подстегнуть вашу память.

Я с удивлением и ожиданием уставился на него.

— Не смотрите так, никакой конкретики. Просто сведем известные нам факты в одну линию. — Сергей сделал небольшую паузу и продолжил. — Вас нашли недалеко от границ старой Зоны. Одеты вы были примерно так же, как так называемые вольные, разве что без оружия. Очнувшись, вы упомянули, что знаете, что такое Зона. Ну, и самое интересное: на мое предложение придумать себе имя вы придумали прозвище. Что в свою очередь подталкивает к выводу, что вы и есть один из этих охотников за счастьем, что никогда не представляются настоящими именами, а называют свои прозвища.

— Охотник за счастьем… Если это так, то, похоже, я свое не поймал.

— Не спешите с выводами. Все-таки в живых остались только вы. А быть живым и здоровым — это ли не счастье?

— В любом случае я не могу вам это подтвердить или опровергнуть. Я по-прежнему ничего не помню.

***

Участковый Сергей заходил практически каждый день, но так ничего нового обо мне и не выяснил, в принципе, как и я сам. Зато я узнал, где нахожусь, как оказалось, больница эта находится в небольшом селе, которое по воле судьбы-злодейки теперь стало приграничьем Зоны. Местные, которые могли себе это позволить, в срочном порядке покидали свои дома и уезжали в глубь страны. Поэтому больница и казалась мне такой тихой и безлюдной. Большинство врачей отказалось тут работать, и всех больных перевезли в другие больницы. Из персонала осталось работать дай бог десять человек, а больных, считая меня, — шестеро, двоих из которых выписывают завтра. Что касается меня, меня выписывают на следующей неделе, сразу после выходных. Если не считать отсутствие памяти, то чувствую я себя просто прекрасно, от усталости нет и следа. Думаю, что смог бы даже пробежать небольшой марафон. В общем, в физическом плане нареканий нет, что нельзя сказать о психологическом. Меня не покидала депрессия, и, в принципе, это неудивительно. Куда мне идти после выписки? Хотя бы, в какую сторону? Сергей сказал, что для моего задержания оснований нет, а его начальству сейчас не до меня, но вот расписку о том, что мне временно нельзя покидать данное село, его начальство мне все же вручило. Что ж, хотя бы один вопрос о том, куда мне идти, временно закрыт.

В понедельник, как и обещала Яна Юрьевна, она меня выписала, заодно поздравив с новосельем. Оказалось, что ее сосед тоже уехал, попросив ее присмотреть за домом на случай, если в это село когда-нибудь вернется нормальная жизнь. Теперь это стало моей обязанностью. Она написала адрес и передала его Сергею, который как раз приехал за мной.

— А ты быстро у нас тут осваиваешься. — Сергей ободряюще мне подмигнул.

Мы как-то быстро перешли с ним на «ты», а вскоре и вовсе подружились. Он оказался добрым и веселым человеком. Серега родился и всю жизнь жил в этом селе. После армии вернулся на родину и устроился участковым. Не то чтобы он мечтал об этой работе, просто в селе выбор профессий был совсем небольшой. Тем более в работе на государство есть свои плюсы. Главный из которых — это вовремя выплачиваемая заработная плата. В связи с последними событиями, связанными с Зоной, все друзья Сергея уехали кто куда, оставив его один на один с работой и плохо работающим телевизором, ждущим его дома. Думаю, именно поэтому Сергей был только рад любому новому знакомству.

— У меня для тебя, кстати, тоже есть подарок. — Сергей добежал до своего рабочего УАЗа, взял что-то с пассажирского сидения и, подойдя, гордо вручил мне. — Поздравляю!

— Что это? — Я взял протянутый мне лист бумаги.

— Твой временный документ, удостоверяющий личность.

Я развернул справку.

— Пианист Иван Иванович? Серьезно? Серега, у тебя с фантазией совсем плохо?

После небольшой истерики он все же смог говорить:

— А я предлагал тебе самому имя придумать… — И с улыбкой, которая явно дотягивалась до макушки, направился на водительское место.

Вечером мы втроем, я, Сергей и Яна Юрьевна, сидели за одним столом в моем новом натопленном доме. Это был совсем небольшой, скромный, но сделанный на совесть дом из бруса. Тот, кто его строил, был явно из числа перфекционистов и педантов. Придраться было абсолютно не к чему. Все стены и углы идеально ровные, доски на полу и потолке — словно копии друг друга. Да, этот дом мне по душе, если когда-нибудь надумаю построить свой собственный, то этот будет у меня за образец.

— Яна Юрьевна, а кто здесь раньше жил?

— Так! Отменяем Юрьевну, ты теперь не мой пациент, так что просто Яна. Тебя, Сергей, это тоже касается.

Яна стала не только моим лечащим врачом, но и хорошим другом. Как она сама нам рассказала, приехала она сюда несколько лет назад из небольшого города по государственной программе. При устройстве на работу по этой программе врачу платили единовременную выплату, которой хватало на приобретение своей жилплощади в сельской местности. Яна всегда мечтала жить в деревне, вдали от шумных городов и их вечно куда-то спешащих жителей. По приезду сюда она даже не рассматривала для жилья квартиру, а сразу начала искать небольшой одноэтажный деревянный дом. В итоге им оказался прилично построенный из бревенчатого бруса домик, всего на три комнаты, но очень даже уютный. Рядом с ее домом расположилось несколько небольших грядок и огромное количество самых разнообразных цветов. А коротать вечера ей помогали две ее любимые кошки, которые сами пришли к ней жить уже здесь, в ее новом доме.

— Понял, Яна Юрьевна. — Сергей мило улыбнулся, глядя ей в глаза. Судя по его взгляду, Яна ему явно симпатизировала, да и она при общении с ним становилась добрее что ли…

— Ну, а жил здесь дядя Еся. Он сам тут недавно, года три назад приехал. Местная администрация наняла его для восстановления церкви. Вот помимо реставрационных работ над церковью он себе еще и домик сварганил.

— Кстати, насчет работы. — Серега разлил вино по бокалам и пододвинул один из них мне. — Я тут пообщался с одним знакомым, он сможет взять тебя грузчиком в свою бригаду. Здоровья у тебя не занимать, а им нужна рабочая сила для укрепления границ новой зоны отчуждения.

Услышав это, я встал, подняв бокал.

— Серега, за тебя и за вас, Яна… Спасибо вам за все, не знаю, что бы я без вас делал. — Я говорил что-то еще, но мысли мои были о другом…

Последнюю неделю я постоянно думаю о Зоне. Что-то зовет меня туда, манит. Я чувствую, что сумею найти нужные мне ответы именно там, в малоизученной и крайне опасной зоне отчуждения…

***

Уже больше месяца я работаю разнорабочим в разных бригадах, выполняющих различные задачи. Но главное, что все работы проходят именно на границе Зоны, а мне только это и нужно было. За этот месяц я вычислил и запомнил время и примерные маршруты дозорных из числа военных, что пытались обеспечить безопасность на подконтрольной им территории. В принципе, на данный момент проникнуть в Зону не составило бы труда. Власти лишь местами установили заборы и хоть какие-то посты. О полноценной защите периметра говорить пока было рано. Этим я и планировал воспользоваться, но для начала нужно было подготовиться. Денег на зарплаты людям, работающим на периметре, не жалели. Все-таки работа считалась крайне опасной, хотя правильней будет сказать не работа, а место, где эта работа проводилась. Ведь неизвестно, что может выйти оттуда, с отчужденной территории. И не расширит ли еще свои границы Зона в любой, самый непредсказуемый момент? Так что смельчаков для этой работы находилось не так много, и чтобы их замотивировать, приходилось платить очень хорошие деньги. Поэтому уже с первой зарплаты я купил себе хороший охотничий костюм с берцами и нож. К сожалению, огнестрельное оружие я добыть не сумел, хоть финансы и позволяли.

Вечером того же дня я пригласил в гости своих друзей, Яну с Серегой. Накрыл для них праздничный стол, как бы в честь своей первой зарплаты, но на самом деле таким нехитрым способом просто хотел отблагодарить эту парочку за их доброту и поддержку. Как выяснилось за ужином, они начали встречаться, за что поблагодарили меня, ведь я стал связующим звеном в их отношениях. Что ж, я искренне был рад, ведь из них получилась отличная пара. Надеюсь, эти отношения перерастут в крепкую, любящую семью. К сожалению, я никогда не узнаю, что их ждет в будущем, ведь завтра наши с ними пути разойдутся.

Глава 2. Попутчик

На следующий день все было готово к моему побегу. Хотя побегом это было называть неправильно. Бегут обычно из мест заключения или из каких-либо других неблагоприятных мест. Я же, наоборот, стремился туда, откуда бегут другие.

Дождавшись обеда, когда основная часть рабочих направилась к строительному вагончику, и убедившись в отсутствии в прямой видимости военных, я бегом и пригнувшись ломанулся в ближайшие кусты, ведущие в сторону густого леса. Я пробежал уже метров пятьдесят — а сзади никто не кричит, не свистит и не стреляет. Это хороший знак. Значит, мою пропажу еще не заметили и вряд ли заметят до конца обеденного перерыва. Теперь главное — как можно дольше не останавливаться, чтобы преодолеть наибольшее расстояние от границ нового периметра. Там, в глубине запретной территории, уже не будет постов и дозорных, и надеяться можно будет только на себя, на свои инстинкты и рефлексы. Я даже примерно не знал, что меня ждет впереди. Но был уверен, что легким мой путь будет не назвать; и чем ближе к центру Зоны, тем он будет только сложней и опасней.

Я брел по лесу уже несколько часов. Прошел пару полей и какую-то заброшенную деревню. Деревню обошел стороной, по кромке леса, как только ее заметил. Двигаться старался, не изменяя траекторию маршрута, ориентируясь строго на север, в сторону бывшей ЧАЭС. В этих краях я не бывал, но у меня было достаточно времени, чтобы посмотреть карты местности в интернете и выстроить примерный маршрут. Почему именно туда? На этот вопрос я не мог ответить и сам себе.

Погода стала заметно меняться: начал накрапывать дождь, небо постепенно затягивалось облаками, и температура окружающей среды снизилась примерно на пару градусов. Видимо, иду в верном направлении. Где-то я слышал, что в Зоне царит вечная осень. Это объясняет резкую смену погоды, хотя, быть может, это просто капризы местного климата.

Пройдя еще около часа, я услышал впереди звуки борьбы вперемежку с бранью. Аккуратно ступая, чтобы не выдать себя лишним шумом, я направился в сторону возни. Мне вдруг стало интересно, кто и что там не поделил. Да и не хотелось бы оставлять у себя за спиной потенциального врага.

Метров через шестьдесят, незаметно выглядывая из-за кустов, я увидел трех человек, двое из которых избивали молодого парня лет двадцати пяти. Точнее, избивал-то один, а второй контролировал ситуацию, держа их на прицеле охотничьего ружья. За спиной у него также висел повидавший не самые светлые времена автомат, сильно ржавый и вряд ли вообще рабочий.

Одного взгляда на этих людей было достаточно, чтобы понять, что двое доминирующих ребят — явно бандиты с большой дороги. Видно, что избиение парня доставляет им сказочное удовольствие, такое, что они с головой ушли в свои садистские развлечения, забыв о том, где они находятся и что опасность может появиться в любое время с любой стороны. Этим я и решил воспользоваться, такая халатность должна быть наказана. Тем более что мне позарез нужен огнестрел. Пока один мутузил паренька, я тихо подошел к стрелку со спины и резким движением руки рассек его горло. Хватаясь за шею, громко булькая и хрипя, он пал на колени. За него я уже не переживал, жить ему осталось несколько секунд. Я забрал ружье у хрипуна, ему оно точно больше не нужно, а мне пригодится. Почуяв неладное, его напарник, оседлавший уже не сопротивляющегося мальчишку, обернулся и увидел вблизи дуло отлично лежавшего в моих руках ружья. Выстрел! И на одну голову на этой поляне стало меньше.

— Эй, там, под трупом, живой?

— Живой, спасибо. Не поможешь снять с меня эту гниду?

— Нет, уже помог, дальше сам справишься, а я пока посмотрю, что в рюкзачках у этих дармоедов. Что, кстати, не поделили-то?

— Рюкзачок у них один, второй мой, а не поделили мое ружье.

— Значит, твое… Хорошее ружье, ухоженное. Я арендую у тебя его на время. Ты же не против? Как-никак я тебе жизнь спас. А как найду что-нибудь поприличнее, сразу отдам, скажи, куда принести. Пока можешь взять их автомат.

— Ты сам-то видел этот автомат? Из него стрелять-то страшно, того и гляди в руках взорвется.

— Видел, потому и не претендую, а ты, судя по ружью, с оружием управляться умеешь, вот и автомат наладишь. Ты мне лучше скажи, как они с такой игрушкой умудрились тебя разоружить?

— Один спереди шел, мне навстречу, с поднятыми руками, постоянно говорил, отвлекая, а второй зашел со спины и приставил дуло автомата к моей голове. Дальше ты знаешь. — Парень наконец-таки скинул с себя безголового, сел и потупил взгляд.

— Ладно, не парься. Главное, жив остался. Как зовут-то тебя?

— Захар.

— Меня Пианистом зови. И давно ты тут промышляешь, Захар?

— Да я не то чтобы промышляю, живу я здесь, и всю жизнь жил. В момент, когда Выбросом накрыло, я в кессоне был, за соленьями мать отправила… — Он замолчал минуты на две, но после продолжил:

— Так вот, очнулся я в кессоне, на полу. Думаю: вот блин, в обморок упал, впервые в жизни. Вылез, зашел в дом, а там… А там живых нет, все погибли, все близкие в одном доме, в одну минуту… Ну, я всех по-людски схоронил, а идти-то мне некуда, вот и остался.

— Решил, значит, абстрагироваться под новые реалии?

— Ага, типа того. Человек, он же, как животное, ко всему привыкает.

— Твоя правда, Захар.

— Слушай, Пианист, ружье-то мне от деда досталось, не могу я тебе его отдать. Может, чем другим помочь могу?

Я посмотрел на Захара. Лицо из-за гематомы и ссадин не разобрать, но формы лица правильные, возможно, среди девушек он даже считается симпатичным. Молодой, жилистый, не сказать, что силач, но явно упертый и сдаваться не привык. Ребята такой породы обычно не пропадают.

— Значит, говоришь, что вырос здесь? Наверное, и места все хожены?

— Хоженые, я весь этот край как свои пять пальцев знаю. Тебя провести куда надо? Так это ты по адресу обратился. Говори, куда? — Парень аж засиял бодростью и позитивом.

— Надо до границ старой Зоны, той, что до большого Выброса была. Бывал там?

Весь позитив и приподнятое настроение у парня как ветром сдуло.

— Бывал, по молодости еще с парнями до забора хаживали. Интересно посмотреть-то было. Но теперь это очень далеко и опасно. Туда соваться только с хорошо вооруженным отрядом можно. Да и то никаких гарантий, а в нашем случае чистой воды самоубийство. Проще будет взять и нам обоим прямо здесь и застрелиться из того самого дедовского ружья.

— Ну, ты так-то краски не сгущай. Где большой отряд не пройдет, там двое незамеченными прошмыгнут. И я туда в любом случае пойду, с тобой или без тебя. Надо мне очень, пока не объясню, может быть, потом, если пойдешь, конечно. Кстати, могу заплатить за услуги проводника. — Я достал оставшиеся от зарплаты деньги и протянул Захару. — Держи, можешь взять как оплату за ружье или за услуги проводника.

Захар посмотрел на деньги, потом на меня, подумал о чем-то своем и все же ответил:

— Деньги мертвецам ни к чему. Не знаю, что тебе нужно в старой Зоне, раз тебе туда так надо, но о новой ты, видимо, не знаешь ничего. А ведь она сильно отличается от тех старых историй, что можно было услышать в барах или прочитать в газетах про ту еще относительно маленькую зону отчуждения. — Он замолчал, и мы молча пару минут смотрели друг на друга.

Мне спешить было некуда, а нормального ответа я от него так и не услышал.

— Хорошо, — первым не выдержал все же Захар, — деньги я твои возьму, потому что не верю, что ты сможешь вернуться обратно и отдать мне ружье. Жаль, конечно, терять такой огнестрел, но ты меня спас, все честь по чести. Сегодня же милости прошу ко мне в гости на ночлег. Тебе все равно по пути. Через час уже темнеть начнет, раньше говорили, что ходить по Зоне ночью крайне опасно, теперь нет, теперь это верная смерть.

***

В рюкзаке у горе-налетчиков оказались свежие продукты, видимо, они, как и я, только сегодня пришли в Зону. Ну, или, может, на границе их кто-то встречает и проводит бартер на то, что они добыли здесь. Видимо, дела у этой парочки были не очень, кроме продуктов нашлась еще лишь пара ножей. К ржавому автомату не было даже патронов, но Захар все равно его взял, сказав, что через неделю тот будет как новенький.

По дороге к жилищу Захара я думал о том, как легко мне далось убийство двух человек. Странно, но мне было их совсем не жаль. Я убил их с таким выражением лица, будто убить двух людей в день для меня — это план минимум. Кто же я на самом деле такой?

За этими размышлениями я не заметил, что на улице уже стемнело, а мы подошли к наполовину сожжённой деревне.

— Так это и есть твоя деревня? И что, ты живешь вот так просто, в деревянном доме? Тут ведь даже решеток на окнах нет.

— Да, это моя деревня, но вот мой дом сгорел. Вон он, слева, где одна печь в углях стоит. — Он указал куда-то влево, но я ничего толком не разглядел.

— И куда мы тогда идем?

— К соседу. — Захар хмыкнул и махнул в конец деревни. — Сосед-то съехал, как и все остальные, но вот дом у него построен один из последних. Что-то типа коттеджа из пеноблоков, и подвал у него капитальный, в полный рост стоять можно, там я и живу. В самом-то доме опасно, хрен его знает, кто в окно или трубу залезет. Да и Выброс в том подвале пересидеть можно.

— Хочешь сказать, Выбросы до сих пор происходят? — Я удивленно посмотрел в его сторону.

— Происходят, стабильно раз в две недели колотят. Не такие, как тот глобальный, эпицентр где-то там, в глубине, но досюда тоже долетает. На улице в такие моменты лучше не находиться. Следующий, кстати, на той неделе ожидается.

— Вот оно, значит, как, интересно. А с твоим-то домом что произошло?

— Блуждающая аномалия, Жарка. Прошлась по половине деревни и исчезла.

— Значит, тут и аномалии уже есть, несильно тогда и отличается эта территория от старой Зоны. — Я невольно стал всматриваться в любые непонятные колебания воздуха.

— Сильно, но аномалии здесь редкость. Ближе к центру становится больше, но здесь и без них бед хватает. Вот мы, кстати, и пришли.

Перед нами стоял обычный полутораэтажный дом из пеноблоков. Захар подошел к небольшой двери, расположенной практически у самой земли, и достал ключ. Чем-то пару раз щёлкнув, дверь распахнулась. Большой неожиданностью для меня было увидеть зажжённый в подвале электрический свет. Конечно, я слышал, что электроприборы порой работают в Зоне без всяких на то объяснений, но все же был больше готов к свечам или керосинке. При виде света у меня даже настроение немного приподнялось. В самом же подвале было более чем уютно. Два разборных дивана, полы и стены покрыты различными коврами, видимо, принесенными сюда со всей округи. Большой деревянный стол, полки с книгами и отдельная комната, оформленная под кухню. На кухне была сооружена небольшая печь. Также в конце подвала я обнаружил небольшую каморку с верстаком и разным ручным инструментом. В общем, для жилья в Зоне — пять из пяти.

— А ты, я посмотрю, неплохо устроился. Сюда бы еще кабинку душевую — и можно считать, отель. — Я сдержанно улыбнулся и уселся на диван.

— По местным меркам неплохо, соглашусь, а что касается душевой, так тут в деревне сохранилось несколько бань. Если хочешь, завтра можем истопить. — Захар выложил продукты на стол и прошел на кухню ставить чайник.

— Нет, баню топить не будем, не испачкался еще. Слушай, Захар, а ты на что вообще живешь? Я понимаю, что у тебя тут вроде как все есть, но продукты там, патроны, чем-то на жизнь все равно зарабатывать нужно.

— Есть у меня один заработок, не сказать, что доход прям уж большой, но на жизнь хватает. Я Росу собираю.

— Росу? В смысле?

— Серьезно? Ты не слышал про самый распространенный и бесполезный артефакт Зоны? — Захар ехидно улыбнулся, выглянув из-за угла.

— Нет, не слышал, иначе бы не уточнял. А ты вместо того чтобы умничать, лучше бы рассказал побольше. — Говорить приходилось слегка на повышенных тонах, так как Захар чем-то брякал на кухне.

— Да, с такими знаниями ты точно не дойдешь до границ первоначальной Зоны. — Захар вышел в первую комнату, где находился я.

— Сейчас печка разогреется, и попьем чайку. А что касается Росы, так это такие маленькие прозрачные камушки. Они образуются поутру, вместе с росой, и отличить их от воды невозможно. Нужно ждать, когда вода высохнет, и останутся только они. Немного, но камушков десять за утро найти можно. Для ученых они не представляют никакого интереса. Просто прозрачные камни, похожие на капли воды, только с плотностью, близкой к жемчугу. Вот, а как-то мне в голову пришла отличная идея. Я сходил в город, нашел ювелира и организовал с ним небольшой бизнес. Я поставлял ему эти камни, а он делал огранку и перепродавал. К нашему с ним общему удивлению, камни стали набирать популярность. На Большой земле их прозвали «бриллиантами Зоны». Теперь их собирают все. кому не лень, хотя совсем еще недавно были никому не нужны. У меня было что-то вроде монополии. — Парень показательно разочарованно вздохнул.

С кухни раздался набирающий обороты свист.

— Вот и чайник подоспел. — Захар встал и направился в сторону кухни.

— Давай я пока хоть колбасы с хлебом нарежу. — Я встал с дивана.

— Нарежь. Сейчас перекусим, а завтра я тебе карту-маршрут набросаю, чтобы в совсем-то гиблые места тебя не занесло…

***

Наутро я проснулся оттого, что кто-то вокруг меня ходит, чем-то шебуршит и беспрестанно бубнит.

— Чего круги наматываешь? — Я открыл глаза и потянулся.

— Еда на столе, еще горячая. Ешь, а я пока соберусь. — Захар собирал свой рюкзак, постоянно что-то вынимая и перекладывая.

— Ты куда-то собираешься?

— С тобой пойду. Не знаю, что у тебя на уме, да мне, в принципе, и все равно. Но сегодня утром я проснулся с пониманием того, что мне осточертело жить одному в этом треклятом подвале. Так что доброе утро, напарник.

Я ничего, не ответив, сел за стол и принялся за еду, смотря на то, как носится по подвалу мой новоиспеченный напарник. Напарник, забавно. Интересно, пошел бы он со мной, узнав, что я и сам не знаю, зачем туда иду? Хотя сейчас выбирать не приходится. Этот парень явно лучше меня знает эту местность. Отказываться от помощи мне сейчас не с руки. Позже я придумаю, что ему сказать, а сейчас чем меньше он знает, тем лучше.

Глава 3. По дороге к старой Зоне

Мы шли уже несколько часов по тропам, известным одному лишь Захару. Его деревня давно скрылась из виду, а он так ни разу и не обернулся. За всю сегодняшнюю дорогу он не проронил ни слова, хотя еще вчера я готов был сказать, что этот парень любит поболтать. Я первым решил нарушить эту многочасовую тишину:

— Чего-то ты сегодня молчалив. Тебя что-то гложет, Захар?

— Если честно, то да. Не знаю, как объяснить это… Вот еще вчера я не собирался никуда с тобой идти. Я и сейчас понимаю, что ничем хорошим для меня этот поход не закончится, но почему-то иду с тобой. Понимаешь, для меня несвойственно поменять свое решение за ночь. Как будто кто-то или что-то поселил в моей голове идею помочь тебе в твоей миссии. А ведь я даже не знаю, что это за миссия, да что там миссия, я и тебя-то совсем не знаю. Кто ты? Зачем сюда пришел? И чем больше я над этим думаю, тем меньше нахожу логических объяснений своим действиям. Это не я! — Захар остановился. — Я не понимаю, зачем я это делаю!

— Напомню, это ты с утра заявил, что ты мой напарник. Я тебя ни к чему не принуждал. Ты можешь в любой момент развернуться и идти обратно.

— Знаешь, а ты прав. Пожалуй, я так и сделаю, мое ружье можешь оставить себе.

Пока Захар делился своими новыми планами, я заметил, что за нами кто-то наблюдает.

— Захар, пригнись! — Я подбежал и отволок его за ближайшее крупное дерево. — Мы не одни. Слева в кустах кто-то есть. Прямо за этим деревом, метров в сорока, какой-то мужик просто стоит и смотрит на нас.

Захар аккуратно выглянул из-за дерева, а обернувшись, медленно осел по дереву на землю. Парень меня сильно напугал, он так побледнел, словно на нем иней выступил.

— Парень, ты чего? С тобой все в порядке? Ты что, узнал того мужика?

— Узнал. Это мультяшка, я их так называю, можно, конечно, и призраками звать. Но от этого как-то не по себе что ли. Пусть лучше мультяшками будут. Это бывшие местные жители. Присмотрись, его очертания немного размыты, как смазанное фото. Они безобидны, по крайней мере, я так думаю. Но на всякий случай я держусь от них подальше. Просто не обращаю на них внимания и иду дальше по своим делам.

— Ага, безобидны. Что же ты тогда на мел похож?

— Этот мужик, что стоит там, — это мой дед. Тот, которого я схоронил чуть больше двух месяцев назад. — Голос Захара изменился, а по его щекам потекли слезы. — Это, кстати, его ружье.

— И чего нам делать?

— Ничего, просто продолжать путь, не обращая на него внимания.

— Продолжать путь? Так ты идешь со мной?

— Да. За все то время, что я здесь живу, я много раз видел мультяшек, но ни разу — своих родственников. И вот сегодня, когда я решил оставить тебя и вернуться домой, я вдруг вижу своего деда, который, вдобавок ко всему, как мне показалось, чем-то расстроен. Не знаю, как ты, а я верю в знаки, посланные нам свыше. Поэтому да, я иду с тобой и извини, больше я не передумаю. А теперь давай уйдем отсюда поскорее.

Я помог Захару подняться, и мы, не оборачиваясь, пошли дальше, причем я заметил, что шаги моего напарника стали более широкими и уверенными, чем в начале нашего пути. Через несколько десятков метров я не выдержал и все-таки обернулся. Дед все так же, несмотря на то что мы отошли уже на приличное расстояние, стоял в сорока метрах от нас. Его силуэт и правда казался немного размытым, но теперь мне показалось, что он подмигнул! Больше я не оборачивался, а в моих кистях появился легкий тремор.

***

К вечеру мы вышли к какому-то то ли дачному кооперативу, то ли селу, где преимущественно стояли одноэтажные дома. Справа от дач, ближе к нам, располагались гаражные боксы.

— В сам поселок не пойдем. Вообще от мест, где раньше было большое количество людей, лучше держаться подальше. Так что заночуем в гаражном кооперативе. Там уже полно вскрытых гаражей, и все они закрываются изнутри. Очень удачное место ночлега для нашего брата. Бетонные стены, закрывающиеся железные двери, а на случай Выброса есть кессон. Думаю, многие здесь гаражи уже заняты под постоянное жилье, так что не удивляйся, если мы там кого-нибудь встретим.

— Вряд ли я удивлюсь, увидев обычного человека. А почему нужно держаться подальше от бывших людных мест?

Захар посмотрел на меня так, будто я сказал полнейшую глупость.

— Пойдем сначала на ночлег устроимся, там за ужином и поболтаем.

В гараж мы заселились со второй попытки, в попытке номер один кто-то устроил общественный туалет. В том гараже, в который мы заселились, было вполне комфортно. Дверь запиралась на добротный железный засов. Справа в углу, у входа, стояла печка и, судя по ее конструкции, работала она как на дровах, так и на отработанном масле. Старый потрепанный диван и стол перед ним создавали гаражу обжитой вид. На столе лежали парафиновые свечи, а за диваном нашлось два ватных матраца.

Побросав вещи на диван, Захар занялся ужином, а я — печкой. К счастью, за дровами идти не пришлось. В гараже нашлось достаточное количество дров и небольшая емкость с отработанным маслом, на ночь нам этого вполне хватит. Да и на улице не сказать что холодно, просто повышенная влажность.

— Так что там насчет людных мест? — Когда мы уселись за стол, я все-таки напомнил Захару о нашем незаконченном разговоре.

— Не знаю, как там, в старой Зоне насчет этого, но в новой, как ты знаешь, погибло очень много людей.

— Да, в новостях говорили о гибели трёхсот пятидесяти тысяч человек.

— Вот, только не все триста пятьдесят тысяч именно что погибли. Многие из них мутировали во что-то непонятное. Например, в селах и больших деревнях… — Захар не успел договорить, как кто-то сильно ударил по нашей двери с той стороны.

Мы мгновенно стихли, а я схватился за ружье, но удар был один, больше не последовало. Наоборот, раздались шлепающие шаги, быстро удаляющиеся от нашего гаража куда-то в сторону дач. Мы молча сидели и смотрели то друг на друга, то на двери. Наши лица освещала свеча, а сам гараж слегка освещал свет от костра, льющийся из приоткрытой дверцы печи. Кроме потрескивания костра, за десять минут, что мы сидели в полной тишине, больше не было ни звука. Поэтому напарник решил продолжить, как будто ничего и не было:

— В общем, далеко не все погибли, и мало того, продолжают жить в своих деревнях и селах. И лучше с ними не встречаться. По новостям вам такое не покажут. Самые безобидные из них теперь ведут себя, как первобытные люди, бегают стайкой, ловят одиночек, забивают их камнями и едят. Но с ними, по крайней мере, не так сложно справиться, если есть огнестрел, а есть твари куда похуже, например, так называемые Сирены. Названия мы им сами придумываем, поэтому может показаться немного глупо, но зато понятно. Для официальных властей их ведь вообще не существует. Так вот Сирены — это бывшие женщины, на вид очень худые и бледные, одеты в какое-нибудь тряпье, но главное их отличие — это широко разинутый рот, как будто им сломали челюсть и они не могут его закрыть. Увидишь такую — сразу стреляй, не медли, они очень быстро бегают, а если подбегут, считай, что ты труп. Сам я не видел, как они убивают, но свидетели рассказывают, что ей достаточно подбежать к тебе на расстояние десяти метров, как из твоих ушей бьет кровь, а ты падаешь, даже не успев в нее прицелиться. — Захар замолчал, дав мне все это переварить.

— Пожалуй, хватит на сегодня историй. — Я доел и вытер рот рукавом. — Надо завтра добыть автомат или хотя бы еще одно ружье.

— Хорошо бы, потому что таким темпом завтра вечером мы будем в пригороде Чеперец, а там шансы встретить какую-нибудь пакость возрастают в несколько раз. Считай, что самый простой участок пути мы преодолели сегодня. Дальше будет все только интересней, — с неприкрываемой долей сарказма произнес Захар.

***

Проснулся я оттого, что мне дико захотелось в туалет. Захар еще спал, а будить его своим журчанием не хотелось. Поэтому я решил выйти на улицу. Тихо одевшись и взяв ружье, я медленно вышел из гаража, прикрыв за собой дверь и подперев ее рядом валяющейся палкой. На улице уже светало, вот-вот окончательно рассветёт. Только я справил нужду, как услышал, что где-то в конце гаражного бокса кто-то разговаривает. Взяв ружье наизготовку, я направился в сторону голосов. Не дошел я до конца бокса каких-то десяти метров, как одна из гаражных дверей открылась, и на улицу вышел какой-то мужик в одежде цвета хаки. Притом получилось так, что вышел он прямо на меня и животом уперся в дуло ружья.

— Что за… — видимо, от растерянности он не нашел, чего добавить.

— Ты чего, дружище? Разве можно так безалаберно покидать свое убежище? А если тут зверь какой? — Я осуждающе покачал головой, не опуская ружья.

И правильно сделал: из гаража появился второй молодчик, и у обоих висели за спинами автоматы Калашникова. Второй был одет так же, как и его напарник, разве что оттенок одежды был немного темнее. Увидев меня, тот сразу потянулся за оружием.

— А-а-а, не стоит этого делать, а то в твоем напарнике появится огромная дыра. Давайте-ка вы поднимете руки и очень медленно зайдете обратно в свое жилище, только так, чтобы я вас обоих видел. Еще кто-то в гараже есть?

— Нет, нас двое.

— Ну и ладно, заходите, там и познакомимся.

Зайдя к ним в гараж и убедившись в том, что их действительно двое, я заставил их разоружиться и отойти к дальней стенке.

— Ну что, познакомимся? Меня Пианистом зовите, а вас как?

— Ботя, а это Борода. — Тот, что появился вторым, представил обоих.

— А друг твой чего, язык потерял?

— Ага, потеряешь тут, — тот, кого звали Борода, явно сильно нервничал. — Ты бы это, ружье-то убрал.

— Не, не уберу. Вдруг вы бандиты какие?

— Но ружье на нас направил именно ты…

— Тут такое дело: я здесь совсем недавно и еще не разобрался, кому можно верить, а кому нет. И мне очень нужен автомат, вы не подумайте, деньги у меня есть, красть я не собираюсь. — Я аккуратно левой рукой решил достать деньги, что находились во внутреннем кармане.

Но, засунув руку в карман, я вспомнил, что отдал все деньги Захару. Моего минутного замешательства хватило Бороде, чтобы стартануть от стены, как заправский спринтер. Он попытался выхватить у меня ружье, и во время нашей с ним возни я случайно выстрелил дуплетом. От грохота заложило уши, Борода отпустил от неожиданности ствол ружья, а я схватил разряженное оружие как биту и в состоянии шока нанес несколько ударов по голове незадачливого спортсмена.

Когда пороховой дым рассеялся, а злость на душе поулеглась, в гараже, помимо меня, находилось два трупа, бывшие когда-то Ботей и Бородой. Тот случайный дуплет разворотил Боте всю грудину, а голова Бороды явно треснула от ударов, силу которых я не рассчитал.

— Пианист, ты где?! Пианист! — На улице надрывался Захар.

Надо бы его успокоить, пока не собрал тут всю округу. Я открыл дверь горе-гаража и вышел на улицу.

— Что случилось? — Увидев меня, Захар подбежал и заглянул в гараж, из которого я вышел. — Что здесь произошло?

— Да я и сам толком не понял. Я лишь предложил им продать мне один автомат, как они на меня накинулись. Я не хотел никого убивать, но они решили отобрать у меня ружье и… Слушай, что случилось, то случилось. Мне и самому неприятна вся эта ситуация.

Захар посмотрел на меня недоверчивым взглядом, но больше ничего не сказал по этому поводу.

— Я пойду, заберу наши вещи, нам пора идти дальше. — Развернувшись, он молча пошел в сторону нашей ночлежки.

По тону Захара я понял, что теперь этот парень доверяет мне еще меньше. Что ж, ничего не поделать, доверие я постараюсь наверстать, а сейчас надо забрать автоматы и рюкзаки убитых мною ребят.

Войдя обратно в гараж, я поднял с пола автоматы и рюкзаки. Изучить содержимое рюкзаков я решил на свежем воздухе. Уже выходя на улицу, я зачем-то обернулся и посмотрел на убитых ребят. И вдруг осознал, что смотрю на них улыбаясь! Какого хрена, чему я здесь радуюсь!? Тому, что добыл автомат, что остался жив или совершенному мной преступлению? Я немедленно стер улыбку с лица и вышел на улицу.

Рюкзаки Бороды и Боти оказались практически пусты. Три магазина патронов, две банки тушенки и различный хлам из личных вещей. Меня это почему-то разозлило, хотя ведь я и не планировал заполучить их рюкзаки. Все свои эмоции я благополучно стер с лица, и как раз вовремя: вернулся Захар.

— Нам пора идти, а поедим где-нибудь в другом месте. — Лицо напарника по-прежнему было каменным, но предъявить он мне ничего не мог: в Зоне всякое случается.

— Вот, возьми один автомат, он попрактичнее ружья будет. Умеешь пользоваться? — Я протянул ему калашников вместе с его ружьем: все-таки фамильная ценность, а мне и одного автомата хватит.

— Умею. — Захар закинул ружье за спину, взял автомат, отстегнул рожок, проверил патроны, передернул затвор. — Все работает, все в хорошем состоянии. — Напарник хоть и пытался скрыть, но видно было, что автоматом он доволен. Свой старый ржавый автомат он забросил в гараж, к покойникам.

— Ладно, идем. Не будем больше терять времени.

И мы пошли. Захар шел впереди, а я, прикрывая нам спины, думал о том, кто же я все-таки такой.

***

В течение всего следующего дня Захар мне показывал, как определять аномалии, и рассказывал об окружающей местности. С каждым часом нашего похода я все больше убеждался, что бывал раньше в Зоне. К концу дня я определял аномалии лучше своего проводника, а ориентировался на местности так, будто сам прожил здесь всю жизнь. Помимо всего этого, мое зрение и слух явно обострились. Я начал видеть и слышать то, чего не замечал ранее: любое движение травы или ветки, звуки и даже изменения температуры окружающей среды.

Захар тоже заметил изменения во мне и все более настороженно косился в мою сторону.

— Знаешь, что странно? — начал напарник. — Из всех моих походов этот — один из самых спокойных. Мы даже не встретили ни одного бродягу, не считая тех, в гараже, а ведь сейчас зона отчуждения заселена значительно больше, чем та, старая. Складывается ощущение, будто сама Зона расчищает нам путь. — Захар многозначительно замолчал, глядя на меня.

Но на это я ничего ему не ответил, хотя был полностью с ним согласен. Мало того, по мере углубления в эти запретные территории я чувствовал себя все более уверенно и вроде как даже сильнее. И эти метаморфозы настораживали не только Захара, но и меня самого.

***

На ночевку мы остановились недалеко от села Чеперец, в каком-то заброшенном складе, где на втором этаже обнаружили небольшой офис с хорошо сохранившимися дверьми, которые закрывались изнутри. В офисе помимо стола с неработающим компьютером было маленькое зарешеченное окно. Видимо, прежний хозяин этого помещения боялся, что у него могут украсть компьютер или какие-то документы.

За окном уже окончательно стемнело, когда мы, устроившись, принялись за ужин.

— Ты сказал, что Зона теперь заселена значительно больше? — Я решил снять накопившееся за день напряжение непринужденным разговором во время еды.

— Ну да, такую огромную территорию быстро забором не обнесешь. Да и теперь все понимают, что расширение Зоны не зависит напрямую от распространения артефактов. Поэтому многие ломанулись сюда в поисках наживы или просто ради экстрима. Ученым тоже дали полную свободу действий на этих территориях, в надежде, что они смогут объяснить такое резкое расширение Зоны и приостановить его в будущем.

— Понятно, но, видимо, успехов у них пока нет.

— Да кто их знает? Они же не делятся своими открытиями. Может, чего и узнали уже. Ладно, давай лучше спать. Я сегодня вымотался, и голова совсем не варит.

***

Встав рано утром, мы позавтракали, провели инвентаризацию рюкзаков и проверили оружие — в общем, собрались в дорогу.

Захар подошел к двери и, прежде чем ее открыть, минуты две вслушивался в тишину за дверью.

— Вроде все тихо, пойдем. — Он повернул замок и толкнул дверь.

Но не успела дверь распахнуться полностью, как Захар завалился на спину с кровавыми ручьями, льющимися из его ушей. За телом падающего напарника я увидел стоящую в проеме женщину с широко раскрытым ртом!

Я услышал сильный нарастающий то ли гул, то ли звон. В голове резко поднялось давление, уже падая на колени, я с трудом, но все-таки вдавил курок. Затрещал, дергаясь в руке, мой автомат. Перед тем как полностью потерять сознание, я услышал, что в рожке закончились патроны…

***

Очнувшись, я обнаружил на полу своего мертвого напарника, а напротив него практически разрубленную пополам моими выстрелами Сирену. Возможно, она следила за нами еще с вечера и всю ночь тихо стояла за дверью в ожидании своей добычи. Почему мы не заметили слежки и не слышали, как она подкралась, даже с моим улучшенным слухом, теперь оставалось лишь загадкой, на которую уже не требовался ответ.

В помещении было темно, и я, взглянув в окно, понял, что на улице уже вечер. Я пролежал без сознания целый день. Придется снова тут заночевать.

Чтобы не привлекать ночных хищников и падальщиков запахом мертвой плоти, я затащил труп Сирены в офис и бросил его в угол. Туда же я положил и тело Захара, заранее его обыскав и забрав деньги, которые мне, в отличие от него, еще могли пригодиться. Также я отстегнул рожок от его автомата: ведь самое ценное здесь — это патроны. Дедовское ружье я решил не трогать и оставил его рядом с телом напарника. Конечно, с моей стороны это было неразумным расточительством, но Захар очень любил это ружье, и я не смог оставить его себе.

В офисе был целый ворох бумаг, и я накрыл ими тела. Под дверью разжег небольшой костер из все той же бумаги: запах гари скроет все остальные запахи. Когда помещение окутало дымом, я затушил костер, чтобы не угореть самому. В желудке заурчало, и я понял, что нужно поесть. За всеми приготовлениями на улице окончательно стемнело, и, поужинав, я решил попытаться уснуть.

— Смотрите-ка, он даже не расстроился…

Вскочив с автоматом в руках и с сединой в волосах, я посмотрел в окно, но за ним никого не было.

— Кто здесь? — Я весь обратился в слух.

На полу зашелестели бумаги, я обернулся. Мертвый Захар медленно принимал сидячее положение, облокотившись на стену. Именно что мертвый! Он был абсолютно белым и весь перепачкан кровью, вытекшей из его ушей.

— Смотрю, ты не очень рад меня видеть. — Захар посмотрел на меня белесыми глазами и противно улыбнулся. Струйка черной густой крови вытекла из его рта.

Окоченевшими от страха руками я направил на него автомат, но выстрелить не мог, курок никак не нажимался.

— Второй раз меня убить хочешь?

— Почему второй раз? Это Сирена тебя убила. — Мой голос дрожал, и каждое слово давалось с большим трудом, но я говорил. Ничего другого я все равно сделать не мог, мое тело было полностью парализовано.

— Нет, это ты меня убил, когда заставил меня пойти с тобой. Уже в тот момент ты знал, что я не дойду.

— Я не заставлял тебя! Ты, ты сам пошел! — Мой дрожащий голос перешел на истеричный крик.

— Заставил! Просто ты этого еще не понял. Ты несешь смерть! Все, кто будет рядом с тобой, умрут! Кто ты? Кто ты такой?! Кто ты такой?! — Захар кричал все громче, кровь из его рта брызгала все обильнее, он захлебывался, но продолжал кричать.

Резко проснувшись и вскочив на ноги, я увидел, что Захар все так же лежит, где я его и положил. Это был лишь сон, кошмарный, но просто сон.

— Прости меня, Захар, я не хотел, чтобы с тобой случилось такое. — Не знаю зачем, но я произнес это вслух. Может, я надеялся, что он это услышит.

За окном уже светало, и надо продолжать путь. Направление я знал, а большего пока и не надо. Перед уходом я на скорую руку перекусил, а выходя из офиса, поджег его. Бумаги, офисный шкаф и кресло быстро занялись пламенем. Еще раз взглянув на тело напарника и мысленно с ним попрощавшись, я отправился дальше искать свои ответы.

Глава 4. Не амазонки

Дождь сегодня шел не прекращаясь, и я насквозь вымок, а это могло сильно порушить мои планы, особенно, если меня свалит температура. Необходимо найти место для стоянки и будущего ночлега, где можно без опаски за свою жизнь развести большой костер и хорошенько просохнуть. Сегодня и так уже пройдено с десяток, а то и больше километров. Время перевалило за три часа дня; учитывая вышеупомянутые факторы, я решил на сегодня приостановить свой поход. Да и живот мне явно намекает, что пора подкрепиться. Вот только где?

Поселок Чеперец я обошел по большой дуге, направление, куда идти, я знал, но где именно сейчас нахожусь и есть ли тут хоть какие-то строения — это мне было неизвестно. Значит, придется продолжать поход до первого пригодного для моих целей здания.

В итоге я прошел еще без малого четыре часа. Конечно, за это время попадались кое-какие здания, нодоверия они не внушали, и раз за разом я принимал решение идти дальше. И вот, когда в моих берцах уже буквально хлюпало, а меня начал бить озноб, я все же увидел впереди небольшое двухэтажное строение с небольшой территорией, обнесенной забором. Не знаю, что это было раньше, может, блокпост или таможня, но располагалось это строение вплотную к дороге, и чтобы проехать дальше, вам бы пришлось проезжать по прилегающей к нему территории.

Сейчас история этого комплекса меня мало интересовала, куда больше меня заинтересовал идущий со второго этажа дым. Кто-то там жег костер. Идти дальше и искать никем не занятое место у меня не было ни сил, ни желания. Да и чтобы обойти этот комплекс, пришлось бы сходить с дороги и углубляться в лес, чего мне хотелось еще меньше.

Поэтому я решил рискнуть и познакомиться с теми, кто уже облюбовал это место. Как говорится, двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Не доходя до входа в здание метров двадцать, я решил остановиться и постараться услышать хоть какие-то голоса.

— Чего встал? Заходи уже. Хотели бы твоей смерти, так ты бы перестал дышать еще пять минут назад.

Я аж подпрыгнул от неожиданности. Кому это сказали? Мне? Но я никого не вижу, и будь я проклят, но это был женский голос! Женщина в Зоне?

— Так и будешь там стоять? — Голос доносился сверху, наверное, с крыши поста. — Если твои намерения чисты, то автомат на плечо, предварительно отстегнув рожок с патронами. Если нет, лови гранату.

— Чисты, чисты. — Я поднял руки, закинув автомат на плечо. — Я просто хочу согреться.

— Тогда заходи внутрь, но рожок не забудь отстегнуть. — Голос явно принадлежал девушке.

Я, как мне и было велено, вынул патроны из автомата и медленно направился ко входу первого этажа. Открыв дверь, первым делом я увидел дула сразу двух автоматов, направленных мне в голову и грудь.

***

На прицеле меня держали две симпатичные девушки тридцати-тридцати пяти лет, одетые в камуфляж и экипированные по всем правилам военного времени.

— Не тормози, заходи. Автомат давай, я пока у себя подержу. — Та, что целилась мне в голову, протянула руку.

— Вот, пожалуйста, мне бы только у костра погреться. — Я передал свой автомат, будучи в полнейшем смятении. Я и подумать не мог, что встречу в Зоне девушек, причем сразу троих. Нет, слухи, конечно, были про разных одиночек и про двух девушек, живущих в лагере анархистов, но до сегодняшнего дня я думал, что это все-таки слухи и не более.

— Чего зенками хлопаешь? У костра же хотел погреться, костер на втором этаже, лестница прямо по курсу. Двигай.

Я, ничего не ответив, направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Девушки с автоматами сопровождали меня, идя немного позади. Я не оборачивался, но думаю, что оружие по-прежнему было направленно мне в спину.

Поднявшись на второй этаж, я оказался в большой, просторной комнате. В центре помещения горел костер, а рядом с огнем на старом матраце сидела еще одна девушка и, видимо, ужинала, уплетая что-то из банки. Завидев меня, она не торопясь дожевала и представилась:

— Привет, бродяга, я Ржавая, бригадир разведывательного отряда Анархии, а тебя мы раньше не видели. Кто такой?

— Пианист, я тут буквально пару дней всего, — представился я.

Почему Ржавая, я спрашивать не стал, тут можно было и догадаться. У нее были ярко-оранжевые волосы и чуть заметные миловидные конопушки на лице. Думаю, это и было основным аргументом при выборе клички, ну. а если и нет, то наплевать, все равно спрашивать не буду.

— Далеко ты забрался для новичка. Да ты присаживайся к костру, Пианист, в ногах правды нет. Оружие, извини, пока не отдадим. За безопасность можешь не волноваться, этот участок под нашим контролем, и часовых у меня хватает. Ночь в безопасности, у костра. Считай это небольшой услугой от Анархии для новичка. Взамен, если не сложно, расскажи о себе: кто такой и куда идешь? Может, чем поможем. Ну, а если не хочешь говорить, можешь просто заплатить нам за безопасность, и сиди тихо-мирно в углу. — Ржавая кивнула в дальний угол, как бы показывая мое возможное место ночевки.

— Почему бы и не поделиться своей историей с милыми девушками, сидя у костра. — Я подошел ближе и сел вплотную к костру, чтобы быстрее согреться.

Рассказал я им почти всю свою историю, начиная с больницы и заканчивая смертью Захара. Конечно, я пропустил ту часть, где убиваю двух бродяг в гараже, сказав, что автоматы добыли у бандитов в самом начале пути. Пока я рассказывал, к костру подходили и ужинали по очереди три девушки. Тех, что встретили меня с автоматами, звали Стася и Галя, а третью, которая оказалась у них снайпером, звали Хрустик. Ее пост располагался в чердачном помещении. Именно она со мной и разговаривала на улице, она же первая меня и заметила.

Помимо имен девчонок, я также узнал и подчерпнул для себя много новой информации о том, что сейчас происходит в зоне отчуждения. Как оказалось, в Зоне сейчас три основные силы: Патриоты, Анархия и бандиты, последние не стали заморачиваться с названием, но не уступали по боевой мощи ни Патриоту, не Анархии. Очень меня удивила новость о том, что особенно остерегаться надо не бандитов, а патриотов. Те, по рассказу Ржавой, убили предводителя их группировки, некоего Востока, сравняли с землей половину атомной станции и ведут войну со всеми, кто не относится к их группировке. Встретив вольного, патриоты предлагают ему вступить в их ряды, если тот отказывался, — расстрел на месте. Они объясняют свои действия тем, что все должны объединиться против сил зла, что олицетворяет Зона. В общем, группировка Патриот переродилась в какую-то фанатичную секту, а правит этим смертельным цирком Михалыч, бывший заместитель, главы патриотов, Генерала.

— А что касается девчонок в Зоне и твоего удивления по этому поводу, так нас в Анархии процентов шестьдесят от всего личного состава, и управляет группировкой тоже девушка, Анкой зовут.

— Так вам тогда можно в амазонок переименоваться. — Я улыбнулся собственной шутке.

— О господи, какие же вы, мужики, все-таки скудоумные. Каждый раз одна и та же шутка. Не амазонки мы!

— Извини, не хотел обидеть. — Я уже окончательно согрелся, и меня стало клонить в сон.

— Проехали, сейчас устраивайся спать, вижу, что уже носом клюешь, а завтра утром мы тебе нарисуем подробный маршрут до бара Седого. Я не знаю никого, кто бы прожил в Зоне больше, чем он. Если он тебя не знает, значит, никто тебе не поможет с твоей проблемой, и можешь смело возвращаться на Большую землю.

— Огромное вам спасибо, а то ведь я шел без особого плана действий, толком даже не зная куда. Если этот Седой так долго тут живет, то, может, он и правда что-то обо мне знает.

— «Спасибом» не отмажешься, теперь за тобой должок, ничего конкретного, просто знай, что должен Анархии. — Ржавая улыбнулась, но по ее улыбке было не понять, шутит она или говорит на полном серьезе.

***

Утром я проснулся от запаха свежезаваренного кофе. Девчонки умеют начать свой день красиво и со вкусом. Мне тоже досталась чашечка ароматного напитка. Что не сказать о еде: едой делиться никто не планировал, но я и не претендовал, у меня и своих запасов более чем хватало.

После приема пищи Ржавая протянула мне лист бумаги:

— Вот, нарисовала, пока ты спал. Вроде все понятно изображено.

Я мельком взглянул на карту:

— Да у тебя талант, Ржавая! Такую подробную карту я видел разве что в интернете. Ты это по памяти нарисовала? — Я поднял лист с изображенной на нем картой.

— Ага, как выяснилось, когда я нахожусь в Зоне, моя память значительно улучшается. Я практически дословно помню каждый разговор, что вела здесь.

А ведь и я заметил за собой некие изменения, только не одной способности, а сразу всех: слуха, зрения и даже физической силы. Но то ли не успел к ним привыкнуть, то ли они пропали, так же, как и появились: ведь Хрустик заметила меня раньше, чем я ее.

— А за кем-то еще изменения замечали? Или только у тебя произошел апгрейд памяти?

— После большого Выброса многие заметили, что на территории Зоны у них обостряется то или иное чувство. У меня это память, у Хрустика — зрение, наша Анка пулемет, как пушинку, таскает, а еще знаю одного проводника, так у него зрение ночью лучше, чем у кошки.

— Если многие это заметили, почему же об этом ничего неизвестно?

— А кому хочется, чтобы его мутантом называли? Чтобы патриоты и ученые устроили на него охоту? Одни — для изучения, другие — просто чтобы убить. Нет, об этом говорить не принято, все, у кого появились хоть какие-то способности, тщательно это скрывают.

— Но мне ты об этом рассказала.

— Я рассказала тебе только про членов Анархии, а мы и так воюем с патриотами, да и твое слово против моего — сам понимаешь. — На лице Ржавой появилась легкая ухмылка.

Так вот, значит, почему Хрустик заметила меня раньше. Возможно, что у тех людей, у кого развита одна способность, а не три-четыре, как у меня, у того она развита значительно лучше. Что ж, пищи для размышлений более чем достаточно, и время все обдумать еще будет, а сейчас надо идти дальше и встретиться с тем самым Седым, что живет в Зоне дольше других.

— Спасибо тебе за все, Ржавая, тебе и твоим девчонкам. Если буду в ваших краях, обязательно загляну, а сейчас, с твоего позволения, я направлюсь к Седому. — Я встал с пола, собрав свои нехитрые пожитки в рюкзак.

— Удачи тебе, Пианист. Надеюсь, ты найдешь ответы на свои вопросы. На выходе девчонки отдадут тебе твое оружие.

Попрощавшись с Галей, Стасей и помахав Хрустику в сторону чердака, я еще раз сверился с картой и направился на северо-запад, в сторону бара Седого. Туда, где надеялся узнать свое прошлое.

Глава 5. Новый «я»

Сегодняшний день выдался пасмурным, но не дождливым, и это не могло не радовать. От аванпоста девчонок я ушел уже на приличное расстояние, примерно километров на десять, и вот что странно: я совсем не устал! Чувствую себя так, будто вышел в поход только что. Что это? Еще одно мое умение или я и правда вчера так хорошо отдохнул? Скоро это выясним, я решил не устраивать привал до самой темноты. Если захочу есть, буду делать это на ходу. Вот тогда-то и выясним, на что способен мой обновленный организм.

По расчетам Ржавой, если со мной ничего не случится, в бар я должен прийти завтра к обеду. Что ж, будем мыслить оптимистично и уверуем в то, что хотя бы до бара мне удастся дойти без приключений. И в принципе, это было возможно. Все мои чувства вновь работали на пределе возможностей, видимо, в прошлый раз, у аванпоста, нужно было просто сосредоточиться на восприятии этого мира. Сфокусироваться на звуках и просто прислушаться, приглядеться, а не отвлекаться на ненужные эмоции. Теперь я вижу и слышу, хотя казалось еще недавно, я был слеп и глух.

Я слышал, как в лесу бежит дикий зверь, как хрустят под его мощными лапами сухие ветки. Я мог определить, в какую сторону он бежит и стоит ли мне его опасаться. Теперь я четко видел очертания аномалий и с легкостью их обходил, словно вальсируя по минному полю.

Я прекрасно осознавал, что простому человеку не дано видеть этот мир так, как вижу сейчас его я. Иначе эти запретные территории не называли бы опасными. Я же чувствовал себя в более безопасном месте, нежели находился бы сейчас где-нибудь на Большой земле: в парке, в кругу своих друзей.

Зона, она позвала меня как своего собственного сына. Мне не надо тратить время на провешивание троп, я могу бежать по Зоне, не боясь влететь в аномалию! Уверен, что ни один бродяга не может похвастаться, что чувствует и видит Зону так же, как и я. К утру я дойду до бара Седого! Кстати, да, на улице уже смеркается, а я ни капли не устал! Только вот есть хочется просто невыносимо.

***

Я будто по щелчку вернулся в этот мир. На улице и впрямь было уже практически темно. А голод был такой силы, что я незамедлительно вытряхнул из рюкзака тушенку и, открыв ее, стал есть руками, даже не разогревая. На это просто не было времени, мне очень нужно что-то съесть. Ощущение такое, будто если я срочно что-то не съем, то просто-напросто умру. Похоже, мои вновь приобретенные таланты требуют некоторых энергетических затрат. Значит, надолго в режим всевидящего и всеслышащего переходить не стоит, а то можно и в голодный обморок грохнуться или вообще помереть от обезвоживания. Я вытащил флягу и жадно осушил ее, шумно выдохнув.

— Д-а-а. Надо будет еще потренироваться, — проговорил я вслух, доставая еще одну банку тушенки.

А ведь я практически не заметил, как прошел этот день. Я так отвлекся на окружающий мир, на его красоту и опасность, на свои способности, что он прошел, будто во сне. Ладно, учтем и это.

— Советую медленно поднять руки, встать и развернуться. — Хрипловатый голос раздался из-за спины, вместе с голосом я услышал щелчок предохранителя.

Я, как мне и советовали, медленно поднялся и развернулся. Меня крайне расстроила униформа, увиденная мною на бойцах, стоящих передо мной. Патриоты собственной персоной!

Почему мои способности дают сбой в самый неподходящий момент? Не отвечайте, это риторический вопрос.

— Представься, пожалуйста. Ты тут один? — Тот, что задавал вопросы, не удосужился направить на меня ствол своего автомата.

Видимо, он был уверен в способностях своего напарника, что не сказать обо мне. Я сомневался в способностях их обоих и был уверен в своих. Да, они сбоят, но сейчас что-то мне подсказывало, чтобы я доверился новому себе.

Сосредоточившись, я максимально резко, насколько это вообще возможно, прыгнул в сторону автоматчика, целившегося в меня. Нас и так разделяли всего около пяти метров, но даже я удивился своей скорости. Удивление стрелка я тоже заметил, в его расширяющихся зрачках, когда уже стоял к нему вплотную. В ту же секунду он нажал на курок, но его автомат уже был повернут в бок товарища.

Очередь из пяти прямых попаданий разворотила всю брюшную полость спрашивающего. Тело погибшего товарища стрелка еще не успело упасть, когда я схватился за горло стреляющего и резким рывком вырвал его вместе с кадыком. Упали патриоты одновременно, заливая своей кровью всю поляну.

После этого я некоторое время еще стоял и смотрел на тела патриотов. Смотрел, смеясь над этими жалкими воинами. Они были зайцами, напавшими на волка. Я продолжал над ними насмехаться, доедая свои запасы еды и медленно переходя к их запасам. Я ел и ел, и не мог остановиться, пока не съел все! Все свои запасы и запасы убитых мною бойцов.

***

Как я уснул или потерял сознание, не помню, но проснулся я рядом с мертвецами, все на той же поляне. Лицо одного из патриотов жевала собака. Я нащупал свой нож и резким выпадом метнул его в пса. Бросок вышел такой силы, что рукоять ножа наполовину вошла в собаку, та скончалась моментально.

Порадовавшись такому удачному броску, я поднялся на ноги и подошел к мертвому псу. Вытащив со второй попытки свой нож, я вытер его об штаны одного из патриотов. Еще раз проверил рюкзаки и карманы горе-бойцов и, убедившись, что, кроме патронов, ничего съестного у них нет, я решил, что до бара мне не стоит пользоваться своими способностями, ведь компенсировать такой расход энергии больше нечем.

Собрав в свой рюкзак все, что может представлять хоть какую-то ценность, я продолжил свой путь в сторону бара.

На улице уже светало, если верить карте Ржавой и ориентирам, указанным на ней, то я должен выйти к бару примерно через пару часов. Рюкзак приятно оттягивал лямки, хоть, конечно, нагружен он был не деньгами и, к сожалению, не едой, но все же не менее ценной в этих краях валютой — патронами.

***

Где-то через час я заметил слева от себя, метрах в пятистах, одиноко идущую фигуру. Идущую параллельным курсом, в том же направлении, что и я. Думаю, что он или она тоже меня заметил, но виду не подавал.

Я решил скорректировать свой курс и взял немного левее, чтобы вскоре подойти ближе к незнакомцу. Мне нужно было убедиться в том, верно ли я иду. Ориентиры Ржавой закончились, а значит, бар находится где-то здесь, и пройти мимо него было бы глупо.

Уже метров через двести можно было понять, что это мужчина, из вольных. Обычный на вид бродяга, лет пятидесяти, с усами, в потертом комбезе. Я махнул ему рукой, тот ответил тем же, как бы поздоровавшись со мной. Никто из нас не снял автомат с плеча, а значит, прямого намерения напасть не было ни у него, ни у меня. Я взял еще левее и шел уже практически прямо на него. Он это заметил и сначала сбавил свой шаг, а потом и вовсе остановился. Не доходя до него метров двадцать, я взял инициативу на себя:

— Приветствую тебя, бродяга. Меня кличут Пианистом, я из вольных и тут совсем недавно. Хотел поинтересоваться, правильно ли я иду в бар.

Подойдя вплотную, я протянул ему руку в приветственном жесте. Он, не задумываясь ни на секунду, ответил мне рукопожатием.

— Меня Смышляем зовут, а идешь ты правильно. Вот буквально за тем холмом и будет бар, — он указал в прямом направлении. — Я сам туда направляюсь, можешь составить мне компанию.

— С удовольствием, а то я уже начал думать, что мимо прошел, — по-дружески добавил я.

***

Я не успел даже толком познакомиться с этим самым Смышляем, так как бар и вправду оказался за ближайшим холмом. Поэтому наша совместная прогулка заняла не более двадцати минут.

Что касается самого бара, то я ожидал увидеть некое приземистое строение с заколоченными окнами, но никак не военизированный охраняемый комплекс с вышками и забором с колючей проволокой. На секунду я даже подумал, что Смышляй завёл меня в ловушку, на какую-то военную базу. Ведь никто в здравом уме не назовет такой охраняемый объект баром. Если бы не мой временный попутчик, я бы обошел это место десятой дорогой.

Но мы направлялись именно туда. У проходной нас остановил часовой, спросил наши имена и записал их в какую-то тетрадь, не забыв напомнить нам, где мы находимся и что автомат с плеча лучше не снимать.

Зайдя на территорию комплекса, Смышляй повернулся ко мне, протянув руку:

— Рад был составить компанию, Пианист, но теперь наши пути расходятся. Тебе вон туда, — он указал на отдельно стоящее строение, — а меня ждут в казармах. Или, как тут говорят, в отеле.

Я ответил ему рукопожатием и добавил:

— Спасибо, удачи тебе. Глядишь, свидимся еще.

— Свидимся, мир-то, он круглый. — И, улыбнувшись напоследок, он побрел по своим делам.

Глава 6. Седой

— С оружием вход запрещен, сдайте автомат, и я верну его вам на выходе. — На входе в бар стоял молодой боец, контролирующий, чтобы внутрь не проносили огнестрел.

— На, держи, патроны и нож тоже сдавать? — Я был только рад избавиться от автомата и полноценно отдохнуть.

— Нет, остальное можешь оставить. Проходи. — Парень отошел в сторону, пропуская меня внутрь.

Для Зоны бар выглядел просто отлично. Стены обшиты досками и покрыты лаком, их украшали сотни фотографий. В основном мужчины с оружием и в камуфляже. Думаю, все они и есть вольные. Вместо столов — катушки из-под кабеля, с выжженными на них диковинными узорами. Стулья обычные, кухонные, наверное, принесенные сюда со всей округи. Хотя на фотографиях я заметил, что раньше роль стульев исполняли обычные ящики.

За барной стойкой стоял мужик лет шестидесяти и разливал по стаканам напитки. Я решил подойти к нему и поздороваться.

— Здравствуйте, я ищу Седого. Не подскажете, где я могу его найти? — максимально доброжелательно спросил я.

Мужчина поднял на меня свой взгляд и буквально изменился в лице.

— З-з-з-дравствуйте… А-а-а С-с-седой на кухне, ты проходи, проходи. — Бармен поднял стойку и пропустил меня к следующей двери. Как только я прошел, он опустил стойку, а меня внимательно проводил взглядом.

Он точно меня узнал, не знаю, заикался ли он по жизни, или начал, завидев меня, но глаза не врут. По его глазам я понял, что он точно меня знает. После встречи с Седым я обязательно с ним поговорю.

Зайдя в следующее помещение, я увидел что-то среднее между кухней и складом. Помимо разнообразной посуды и огромного количества продуктов, тут находились ящики с явно несъедобным товаром, таким, как, например, гранаты. На стенах, на специально сколоченных стендах, располагалось различного вида огнестрельное оружие от пистолетов до снайперских винтовок. Что-то мне подсказывало, что сюда пускают далеко не всех незнакомцев, спрашивающих Седого.

У электрической плитки стоял мужчина, по возрасту схожий с барменом, только более седой и с еще более густыми и пышными седыми усами.

— Джек, заказ еще не готов, я же его только поставил разо… — он развернулся и, увидев меня, видимо, потерял дар речи, потому что он просто стоял и удивленно на меня смотрел.

— Вы в порядке? Вы меня знаете? — с надеждой в голосе произнес я.

— Живой! Леший, ты живой! — Старик кинулся в объятия, а я и не сопротивлялся, ведь я впервые услышал, возможно, свое настоящее прозвище. — И что это еще за «вы меня знаете»? — Старик выпустил меня из объятий и сделал шаг назад, как будто ему вдруг стало стыдно за излишнюю сентиментальность. — Ты чего, не помнишь меня?

— Извините, но мой врач говорит, что у меня амнезия. — Я неосознанно сделал лицо, будто и правда в чем-то виноват перед стариком.

Тот, что меня только что обнимал, опять стал похож на статую с замерзшим удивлением на лице.

— Прям совсем ничего не помнишь?

— Совсем, — пожал я плечами.

Немного отойдя от шока, старик, он же Седой, все-таки предложил мне присесть и начал свой длинный рассказ, в котором я был главным героем.

***

Мы разговаривали с ним всю ночь. Узнав, что я голоден, он разрешил мне пользоваться всем, что есть на кухне. Увидев на лице Седого удивление от того, с какой скоростью я поглощаю запасы его склада, я все же сбавил темп и стал вести себя немного скромнее, а он все продолжал рассказывать.

Оказывается, в прошлом я был одним из лучших проводников и пользовался заслуженным авторитетом у местных, а с Седым и вовсе были знакомы еще там, на Большой земле. Он принес мне из подсобки несколько фотографий, на которых был запечатлен тот я.

— Вот, пришлось снять их из общего зала. — Он протянул мне снимки.

— Почему пришлось снять?

— Почему? Да потому, что ты теперь враг народа номер один. Ты ведь тогда отправился на поиски Исполнителя Желаний и нашел его. Неизвестно, что ты загадал, но именно после твоего желания Зона и увеличилась втрое. Многие тогда потеряли своих близких и родных, и теперь найти того самого Лешего и убить — желание многих.

— И твое? — Я посмотрел на него исподлобья.

— Нет, не знаю, что ты тогда загадал, но ты точно не хотел расширения границ Зоны и не стал бы жертвовать таким количеством невинных судеб. Ты добрый человек, ты ведь даже местное зверье без сильной надобности не трогал. По крайней мере, тот Леший, которого я знал, был добрый.

Я взглянул еще раз на фотографии, и похоже, Седой рассказывал чистую правду. Ведь с фотографий на меня смотрела моя точная копия, но я почему-то все равно ничего не мог вспомнить.

— Слушай, Седой, а брата у меня случаем не было?

— Это близнеца что ли? Нет, не было, ни близнеца, никакого другого. И хорошо, кстати, что ты теперь Пианист, Лешему не дали бы досюда дойти. Это прозвище теперь тоже запрещено.

— Но почему же я ничего не могу вспомнить? Даже сейчас, глядя на свои снимки.

— Тут я тебе не знаю, чем помочь. Я не врач и в амнезиях не смыслю совсем ничего.

— И что же мне теперь делать? Ты, получается, мой самый близкий человек здесь. Посоветуй что-нибудь.

— Ну, во-первых, мы с тобой забываем прозвище Леший, теперь ты Пианист, им и оставайся. Во-вторых, лично я бы тебе советовал идти на Большую землю и пытаться начать жизнь заново, это был бы лучший вариант. У меня, кстати, налажены поставки с земли. Могу легко тебя переправить на ту сторону. С конвоем, в полной безопасности доберешься до ближайшего города за два дня. Денег на первое время я тебе дам. Ну, а в крайнем случае, можешь остаться здесь, со мной и Джеком. Будешь присматривать за постояльцами, назначать дежурства. Как тебе?

— С первым вариантом я согласен, я теперь Пианист. Фотки, если ты не против, я оставлю себе, вдруг что-нибудь да вспомню.

— Оставляй, буду рад, если они тебе помогут. — Седой лишь рукой махнул.

— А что касается всего остального, то с этим, как говорится, надо переспать. Слишком много всего я узнал за эту ночь.

— Вот насчет «поспать» я с тобой согласен. На улице уже светло, сейчас все местные в поля за хабаром пойдут, а к вечеру вернутся голодные, трезвые и с товаром. Поэтому надо успеть отдохнуть, хоть несколько часов. Ключ от комнаты отдыха возьмешь у Джека, а вечером поможешь мне на кухне.

— А если меня кто узнает?

— Это вряд ли, друг мой, все, кто тебя знал, погибли. Тебя может узнать лишь один человек, Михалыч, глава Патриота, но патриоты сюда не сунутся. Одолеть мы их, конечно, не одолеем, но здоровье потрепать им точно сможем, а потом бандиты или Анархия их с удовольствием добьют. Патриоты это понимает, потому до сих пор к нам не совались и вряд ли надумают. Ну, а если вдруг тебя кто-то Лешим назовет, так говори, что обознались, мы с Джеком подтвердим.

— Вот, кстати, тут я кое-что скопил, пока сюда шел, — я ногой пододвинул свой рюкзак ближе к Седому. — Считай это подарком тебе за гостеприимство и еду.

Седой открыл рюкзак и удивленно в него уставился.

— Не буду спрашивать, где ты взял такое богатство. Сам, если надумаешь, потом расскажешь, но скопил ты неплохо. Я уж думал, ты меня своим аппетитом в минуса загонишь, — Седой рассмеялся, но быстро успокоился, — а тут такое количество патронов, что я тебе еще и должен остался. Ладно, на этом все, иди спать. Завтра еще поболтаем.

***

После разговора с Седым я еще долго не мог уснуть. Слишком уж много новой информации поступило для размышлений. Да, я узнал, кто я такой, но в моей голове все равно чувствуется пустота. Знать о том, кто ты и помнить об этом — абсолютно разные вещи. Также мне не давала покоя мысль о том, что если уж все местные считают, что в расширении Зоны якобы виноват Леший, значит, и власти всех соседствующих с Зоной стран должны были эту теорию проработать. И уж у них-то точно хватило бы сил и средств узнать, кто такой Леший и кем он был до Зоны. Подняли бы все архивы и нашли бы мое фото, хоть с того же паспорта. Но тогда я должен был лежать в больнице не один, а в окружении десятка вооруженных бойцов, и, как минимум, пристегнутый к койке наручниками. Почему же они так халатно отнеслись к охране особо опасного преступника, врага народа номер один?

Получается, мне снова нужно встретиться с Сергеем. Пусть он по своей базе данных пробьет все на Лешего и узнает, почему за мной не было должного наблюдения. Может, власти убеждены, что не человек был виной того катаклизма? В любом случае, у полиции должно быть на меня какое-нибудь досье, и я хочу его увидеть…

***

Еще неделю я жил и работал у Седого в баре. Седой и Джек продолжали мне рассказывать факты из моей прошлой жизни, время от времени всплывающие в их памяти. Но, к всеобщему сожалению, в моей памяти так ничего и не всплыло. Я все больше начинал сомневаться, что Леший и я — это один и тот же человек, хоть мы и были с ним чертовски похожи. Эти мысли все сильнее подталкивали меня к встрече с Кузнецовым Сергеем, участковым из села, где я лежал в больнице.

Однажды вечером, когда я снова помогал Седому по кухне, я все же обратился к нему с просьбой.

— Седой, ты как-то говорил, что можешь вывести меня с караваном.

— Все-таки решил попробовать начать жизнь с чистого листа?

— Не совсем. Помнишь, я тебе рассказывал про своего знакомого участкового? Так вот, я хочу с ним встретиться, чтобы он поднял досье на Лешего, ну, на меня в смысле.

— Так ведь если он узнает, что это ты, он тебя посадит, тем более что ты сбежал, несмотря на подписку о невыезде. Или ты так в нем уверен, что думаешь, он закроет на все это глаза и отпустит тебя? — Седой отвлекся от готовки и внимательно на меня посмотрел.

— Нет, не уверен. Но даже если и так, я все равно должен знать, что у них есть на меня. Если я и правда виновен в чем то, то пусть сажают. Уж лучше сидеть в тюрьме и понимать, за что, чем существовать без прошлого и цели в настоящем и будущем. Я словно кукла без души. Мне надоело чувствовать себя пустой оболочкой, я хочу знать больше о себе.

— Дело твое. Конечно, я помогу тебе, хоть и считаю это неразумным риском. Как раз послезавтра идет караван, я договорюсь, чтобы они взяли тебя с собой в обратный путь.

— Спасибо тебе за все, Седой, я в долгу не останусь.

— Да ладно. Тебе я всегда готов помочь, и не надо мне ничего, лишь бы тебе это помогло.

***

Как Седой и говорил, группа хорошо вооруженных людей доставила меня на Большую землю в полной безопасности.

Благодаря тому, что Джек подобрал мне гражданскую одежду, я совсем не выделялся на фоне обычных местных жителей. Я направился прямиком к дому, где проживала Яна Юрьевна. Я не знал, где живет Сергей, и поэтому планировал подкараулить его у ее дома.

Благо мне повезло, и в этот же вечер Сергей вместе с Яной Юрьевной подъехал на своем рабочем уазике к ее дому. Яна, выйдя из машины, пошла сразу в дом, а Сергей доставал какие-то пакеты из багажника. Что ж, мне это только на руку. Я вышел из-за угла дома, где прятался, и быстрым шагом подошел к копошащемуся у машины Сергею.

— Здравствуй, Серега.

Глава 7. Ответ

От неожиданности Сергей выронил пакет и выхватил свое табельное оружие, висевшее у него на ремне.

— Ты, это ты, Пианист? — Табельное неуверенно продолжало смотреть в мою сторону, и Сергей явно не намеревался его убирать, хоть и узнал меня. — Ты хоть представляешь, сколько проблем было у меня на работе из-за твоей пропажи? Меня хотели уволить! Извини, но я должен тебя арестовать, ты находишься в розыске.

— Прости. Поверь, я все понимаю, но я должен был узнать, кто я такой. И, кажется, я узнал. Сейчас я медленно достану из внутреннего кармана фотографии, не стреляй, пожалуйста. — Медленно вынув фотографии, я протянул их Сергею. — В Зоне меня знают как Лешего. Но я так ничего и не вспомнил.

Сергей все же опустил пистолет и взял снимки.

— Да, действительно на тебя похож, прям одно лицо, но ты не можешь быть Лешим. Это прозвище знает каждый работник различных структур, считалось, что он как-то связан с расширением границ Зоны, но он мертв, его дело закрыто.

— Именно поэтому я и пришел к тебе. Если он мертв, то в досье должно быть указано, как он умер, где было найдено его тело или где захоронено. Дай мне увидеть его дело и можешь сажать меня в тюрьму, пожалуйста. — Я искренне, с мольбой в глазах, взглянул на своего друга.

— Сереж, помоги ему. Привет, Пианист.

Мы одновременно развернулись в сторону дома: у машины стояла Яна Юрьевна и, видимо, слышала весь наш разговор.

— Ведь благодаря ему мы с тобой познакомились и благодаря той встрече у нас скоро будут дети. Я не говорю, что ты должен его отпустить, раз он нарушил закон, хотя я бы его отпустила, но уж дать ему прочесть досье ты можешь. — Яна взяла пакеты и пошла домой. — Думаю, у вас не займет это много времени, а я пока и без тебя справлюсь. — Дверь дома закрылась, и мы остались с ним наедине.

— Хорошо, Пианист, садись в машину. Съездим до участка, ты прочтешь досье, а потом сдашься, как и обещал. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе смягчили наказание, но пару месяцев в СИЗО, думаю, тебе все же придется посидеть. Договорились? — Он протянул мне руку.

— Договорились, — крепко ответив на рукопожатие, сказал я.

***

— Ну вот, — Сергей сел в машину с папкой только что распечатанных бумаг, — как я и говорил, он уже мертв и да, ты его вылитая копия. — Он протянул мне бумаги.

Быстро пробежав глазами по документам, я зацепился за одну строчку на предпоследнем листе: «Место захоронения: Синявинское кладбище, место 89/29».

— Серега, мы должны его откопать.

— Чего? Ты совсем рехнулся? Меня за это точно из органов попрут!

— Или повысят.

— В смысле?

— Сам посуди: ты поймал человека, как две капли воды похожего на главного подозреваемого тысячелетия. Дабы не упасть лицом в грязь, ты провел следственный эксперимент и убедился, что могила главного преступника пуста. Получается, ты арестовал того самого Лешего.

— И ты возьмешь и сдашься? — Сергей с сомнением посмотрел на меня.

— Я уже сдался, Серег, но давай поставим точку в этом деле. Прошу тебя.

— Ты точно спятил, а меня точно уволят. — С минуту он просто молчал и смотрел в лобовое стекло, но все же продолжил: — Нам нужны лопаты, поехали, я знаю, где их взять…

***

Кладбище оказалось намного больше, чем я мог себе его представить. И почти все могилы были свежими. Как потом пояснил Сергей, здесь хоронили тех, кого нашли и смогли доставить сюда после большого Выброса.

Два часа у нас ушло только на то, чтобы найти нужное нам захоронение. Еще столько же, чтобы его раскопать. Когда все было готово, Серега отставил в сторону лопату.

— Ну что, готов? Открываю?

— Давай уже покончим с этим, открывай.

Открыв гроб, мы увидели в нем тело того самого Лешего, да, оно сильно изменилось, но это точно был он.

— Кто же тогда я? — Это единственное, что я успел сказать перед тем, как мир в моих глазах померк, а по голове будто ударили стальным молотом.

Когда ясность в глазах вернулась ко мне, я вдруг осознал, что не контролирую свое тело. Я медленно подошел к Сергею, он что-то говорил, но я его не слышал. Когда я подошел достаточно близко, моя рука, совершенно не слушаясь меня, резким выпадом нанесла сокрушающий удар в область гортани Сергея.

Наблюдая за своими действиями будто со стороны, я видел, как умирает, задыхаясь, мой друг. Я закинул его, еще живого, в могилу Лешего и начал закапывать. Я ничего не мог поделать, по моим щекам текли слезы, но руки продолжали уверенно закапывать могилу. Вдруг я отчетливо услышал голос в своей голове:

— Пришлось помочь тебе с этим человеком, иначе ты мог не справиться, у тебя были к нему какие-то ненужные человеческие чувства. Странно, ведь у тебя не должно быть ни чувств, ни эмоций, с этим я разберусь. Не переживай, скоро ты забудешь о нем и обо всех других. Ты же не запоминаешь каждого муравья, который попал тебе под ботинок во время твоего похода. Прости, нам следовало раньше с тобой познакомиться, но трансформация происходит почему-то медленнее, чем я рассчитывала.

— Кто «я»? Ты сказала: «Я рассчитывала». Кто это «я»? — Я понимал, что говорю с кем-то в своей голове, даже не открывая рта. Я вел этот диалог мысленно, и власти над своим телом по-прежнему не имел. Но я должен был узнать, с кем говорю, знать, кому я буду мстить за смерть Сергея, а я буду мстить, и клянусь, что месть моя будет очень кровавой!

— Вы называете меня «Зоной», и я к этому уже как-то привыкла, поэтому не будем ничего менять. Теперь-то ты осознал, что ты такое? Однажды ты сравнил себя с куклой, хорошее сравнение. Ты и есть кукла, моя кукла, я создала тебя. Благодаря тебе я увижу этот мир снаружи, и ты поможешь мне его поглотить. Ты будешь нести мои ростки во внешний мир, и вместе мы создадим одну большую единую Зону.

Мой первоначальный план с артефактами провалился, но ничего. Побрякушки люди могут закинуть обратно или вовсе их не трогать, но таких, как ты, они не остановят. Ты лишь опытный образец, первый в своем роде. Но я создам сотни таких, как ты, и вы разойдетесь по всему своему миру и запустите мои щупальца в каждый уголок этой планеты. С каждым днем твои способности будут расти, становясь все лучше, и простые смертные будут просто не в состоянии тебя остановить. Ты станешь полубогом среди людей, пророком и Мессией для этого стада. Ты понесешь им мое слово. Теперь ты всадник апокалипсиса, первый, но не последний. Иди же в мир, покажи мне его, давай вместе найдем его слабые стороны. Подготовь плацдарм для своих будущих братьев и сестер!

Пока оно говорило во мне, я чувствовал, как закипает моя кровь! Я возненавидел эту чужую сущность каждой клеточкой своего тела. Я вдруг понял, что не я убивал всех тех людей на территории Зоны, это она манипулировала мной, дергала за ниточки, будто я действительно ее кукла. Это она заставила Захара помогать мне, и она же его и убила, когда тот стал что-то замечать. Нет, я не буду кому-то принадлежать! Не буду помогать в распространении этой чумы во внешнем мире!

Тут я осознал, что уже не закапываю могилу, мои руки вновь слушаются меня, мое тело снова принадлежит только мне, а голос Зоны пропал из моей головы.

— Нет! Ты слышишь меня? Я не такой! Ты меня создала? Что ж, значит, первый блин комом. Нет, я не помогу тебе, наоборот, я остановлю тебя! Братья? Говоришь, будут еще такие? Хорошо, значит, мне придётся убить все живое, что встречу на твоих землях. Да, я понесу смерть, но понесу ее на твоей территории. Больше никто не захочет пересекать твои границы! Всадник апокалипсиса? Да, но это будет твой личный апокалипсис! Я иду к тебе! Слышишь? Я уничтожу тебя! Пока не знаю, как, но уничтожу! Теперь в моей жизни есть смысл, и есть цель! И эта цель — остановить тебя любыми способами!..

Эпилог

В кабинете у Михалыча, главы Патриота. Собрались все бригадиры группировки. Еще утром никто не знал о предстоящем собрании. Глава организации собрал его экстренно, что было впервые. Только когда все прибыли, Михалыч начал свое выступление:

— Приветствую вас, бойцы Патриота. Перейду сразу к делу. Сегодня я говорил с главой группировки Анархия, некой Анкой, и с предводителем бандитов Хорьком. Мы с ними заключили временное перемирие. С этого дня мы не ведем с ними войну. Сейчас наша общая и первоочередная задача — найти и уничтожить ту мразь, которая убивает на территории отчуждения все живое, что попадает на его пути. По дороге из трупов, что он оставляет за собой, можно предположить, что движется эта мерзость в сторону Чернобыльской станции, туда, где сейчас находится наша вторая база. Ни анархисты, ни бандиты не будут участвовать в охоте на этого монстра. Оно и понятно: им на руку, если эта тварь унесет с собой на тот свет побольше наших людей. Но в связи с тем, что это чудовище не жалеет и их людей, они также заинтересованы в его ликвидации. Поэтому Анархия, бандиты и лагерь вольных бродяг закрывают свои границы для любого передвижения на время охоты на мутанта. Да, есть предположение, что это какой-то новый вид мутанта. Один из вольных утверждает, что был свидетелем, как этот мутант уничтожил целый квад патриотов за считанные секунды без огнестрельного оружия! По описанию, этот мутант очень похож на человека, а именно на мужчину, но двигается слишком быстро для простого человека и вроде как чувствует или видит аномалии, потому как на бойцов Патриота он напал именно из скопления аномалий, оттуда, откуда они не ожидали нападения. Ваша задача: собрать несколько групп по восемь человек из лучших наших бойцов; вооружить их до зубов и уничтожить мутанта до его прибытия на станцию. Кодовое название операции — «Охота на мразь!»

Оглавление

Часть I. Леший

  Пролог

  Глава 1. Гости

  Глава 2. Рабинович

  Глава 3. Дорога в лагерь вольных

  Глава 4. Седой

  Глава 5. Заправка

  Глава 6. Болото

  Глава 7. Смена приоритетов

  Глава 8. Патриот

  Глава 9. Общая встреча

  Глава 10. Сектанты

  Эпилог

Часть II. Пианист

  Пролог

  Глава 1. Пробуждение

  Глава 2. Попутчик

  Глава 3. По дороге к старой Зоне

  Глава 4. Не амазонки

  Глава 5. Новый «я»

  Глава 6. Седой

  Глава 7. Ответ