К. Бубера. Критика житейской философии [Сергей Павлович Бобров] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »
Сергей Павлович Бобров Кот Бубера. Критика житейской философии
М. Л. Гаспаров. Об одной футуристической шутке
Автор этой книги – русский футурист Сергей Павлович Бобров (1889–1971). Он был организатором литературной группы «Центрифуга» с ее издательством (1914–1918), его хлесткие статьи вызывали много шума и доставляли много неприятностей – прежде всего, ему самому. После революции он был заметной фигурой в московском Союзе Поэтов (СОПО), после 1925 г. надолго выпадает из литературы, под конец жизни выступает (за единичными исключениями) только как стиховед и переводчик. Его богатый архив хранится в ЦГАЛИ (ф. 2554). В последние двадцать лет Бобров стал привлекать внимание литературоведов, главным образом по смежности[1]. Из «Центрифуги» вышел Борис Пастернак, его письма к Боброву (частично опубликованные) очень интересны как документ времени его творческого формирования. Мы знаем, что среди несохранившихся ранних произведений Пастернака были сказочные повести в манере Гофмана. Интерес к Гофману он делил с товарищами по «Центрифуге» – Асеевым и Бобровым. Публикуемая книжка Боброва – еще одно свидетельство этого общего увлечения. Книга называется «К. Бубе́ра. Критика житейской философии». Встречались смелые ссылки на нее как на первый русский отклик философии Мартина Бубера. Это недоразумение. «К. Бубера» – это Кот Бубе́ра и критикует он «Житейскую философию Кота Мурра», сочиненную Гофманом. Обычно Гофман привлекал русских писателей лирической стороной своего двоемирия – в этой книжке сильнее чувствуется его сатирическая сторона. Все три жанра Кота Буберы – речь перед кошачьим собранием, стихи и афоризмы – присутствуют или хотя бы упоминаются в книге Гофмана. Почему бобровский герой получил такое странно звучащее имя – неизвестно. Сам Бобров на этот вопрос отвечал лаконично: «Был такой кот». «Критика житейской философии» К. Буберы анонсировалась «Центрифугой» еще с 1916 г. Это была вторая вспышка издательской активности «Центрифуги» – в 1916–1918 гг. ею были выпущены 10 книг, преимущественно на средства И. А. Аксенова. В каталогах 1918 г. книга «К. Буберы» значится уже вышедшей («цена 6 р.» с возможными повышениями). Но тираж так и не был напечатан. Сохранились только корректурные листы с небольшой правкой С. Боброва[2]. На обороте титула сказано: «„Критика житейской философии“ отпечатана летом 1918 г. типографией Левенсон в Москве». На последней странице обложки – «XVII», порядковый номер книги среди изданий «Центрифуги». Эти корректурные листы Бобров потом переплел (вместе с позднейшей своей книжкой, Восстание мизантропов, М., «Центрифуга», 1922) и за полтора года до смерти подарил М. Л. Гаспарову. На внутренних сторонах переплета – две надписи: «Бедная моя юность сумасбродная! С. Бобров. Авг. 1969» и «Читайте и не очень сердитесь – мы тогда были еще очень молоды, увы! С. Бобров. 221×69». По этому экземпляру и печатается настоящее издание. Центральная часть книги – собственно «Критика житейской философии» – это публичная речь Буберы на тему «Что такое кот». Тема в ней быстро теряется, композиция с трудом прослеживается, текст воспринимается исключительно как стилистическое упражнение – сочетание высокого пафоса с низкими метафорическими образами, столь характерное для полемических тирад самого Боброва. Кульминация сочинения – описание «кривой моментов становления» «сей бурлескной фикции – Кота Мурра»: образец ученого «амфигуризма» (бессмысленного словоизлияния). «Если непрерывная функция постоянной будет представлять собой единство единства или единство, заключенное в единстве, или единство единицы, ибо что может быть единей…» Бобров смолоду увлекался математикой. Л. Флейшман предположил, что «Критика житейской философии» – не самодовлеющее упражнение в стиле, но пародия. Предметом ее могла быть последняя книга Андрея Белого «Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности» (М., «Мусагет», 1917) с такими разделами как «Световая теория Гете в монодуоплюральных эмблемах» и пр. Это очень правдоподобно. Бобров был теснее всего связан с Белым по работе в «Ритмическом кружке» 1911–1912 гг.; последующая стремительная эволюция Белого к антропософии вызывала у позитивистически настроенного Боброва резкий протест. Если это так, то получают дополнительный смысл подстрочные примечания с пародическими аллегориями («Великий Могол означает Вяч. Иванова, а кресло аполлинийскую стихию…», «Мышь означает по Бальмонту символизм, а Бубера, натурально, футуризм…»). И заметнее становится, что интонации стихов Буберы («Победная песнь»: «Я – серым абрисом в лазури выписываюсь из облаков…») имитируют торжественный стиль ямбов «Урны» Белого, особенно – раздела «Думы» (хотя, конечно, на это наслаиваются и северянинские мотивы – «Я, победитель, я – велик…» – и эксперименты с ритмом и рифмами, еще до выхода «Критики…» цитировавшиеся в Распевочном единстве- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (20) »
Последние комментарии
37 секунд назад
3 минут 20 секунд назад
10 минут 43 секунд назад
2 часов 15 минут назад
2 часов 19 минут назад
2 часов 18 минут назад