Во всем виновато шампанское (ЛП) [Фиона Коул] (fb2) читать онлайн

Что, черт возьми, произошло? Как я допустила это?

Слезы обожгли глаза, и я в отчаянии ударила кулаком по двери.

Это был не тот человек, которого родители хотели видеть в моем будущем. Это не тот мужчина, который готов меняться и идти на компромисс с женой.

Он был чудовищем.

Мой отец, должно быть, видит в нем очаровательного мужчину с мероприятий. Отец не мог знать настоящего Кэмдена и ожидать, что я выйду за него замуж. Он всегда хотел для меня лучшего. Он и мама обещали.

Он не знает.

Ну, я собираюсь его просветить.

Поднявшись на дрожащие ноги, схватила сумочку и вызвала машину.

Пришло время покончить с этим раз и навсегда.

ГЛАВА 12

К тому времени, когда я добралась до дома отца, мои ноги уже не дрожали. Во время поездки я пришла в себя, адреналин от нападения смешивался со жгучим чувством справедливости. Я положу этому конец. Расскажу отцу о том, что Кэмден чудовище в овечьей шкуре, и он расторгнет наше соглашение.

Я ворвалась в фойе, хлопнув дверью с такой силой, что цветы на круглом столике посреди прихожей затряслись. Из-за угла появилась горничная с широко раскрытыми глазами, но я не стала останавливаться для объяснений. Вместо этого топаю по коридору в кабинет, где отец проводил большинство вечеров.

Я могла бы посмеяться над тем, как он выскочил за дверь своего кабинета, его очки надвинуты на потрясенные глаза, стопка бумаг зажата в руке. Я могла бы посмеяться, если бы этот день не лишил меня юмора.

— Верана?

— Я не могу выйти за него. Не могу.

Он несколько раз моргнул от вспышки гнева, исходящей от меня, оглядывая с ног до головы. Я не смотрела на себя в зеркало перед отъездом и могла только представить, как выгляжу. По моим щекам текут слезы, волосы спутаны и в беспорядке в том месте, где Кэмден грубо схватил меня. Моя одежда смялась от того, что я упала на пол. Мои глаза обезумели от дикой решимости.

— Что? — спросил он, когда его челюсть, наконец, закрылась, в глазах отражается беспокойство. — Бамбина, что случилось?

Услышав, что он назвал меня так, как всегда называла мама, я захотела упасть в его объятия, умоляя все исправить, как он делал в детстве. Но отвращение к тому, как я докатилась до такого состояния, поддерживало во мне решимость остановить это.

— Кэмден, — язвительно произнесла его имя, широко раскинув руки. — Я не могу выйти за него замуж. Знаю, что у вас с мамой был прекрасный брак, и я знаю, что на это может потребоваться время. Знаю, ты думаешь, что выбрал для меня хорошего человека, но папа, он не хороший.

Я прикусила губу, чтобы сдержать дрожь, вызванную вспышкой гнева.

Он сглотнул и посмотрел на меня сверху вниз, словно сомневаясь в своих дальнейших словах.

— Он позаботится о тебе, Верана, — сказал папа, но в его словах не было убежденности.

— Нет. Ты меня не слышишь, — взмолилась я. — Он угрожал мне.

Папа стиснул челюсти, и бумаги захрустели под его крепкой хваткой. Отец любил меня — даже если ему было трудно показать это после смерти мамы. Он никогда не потерпит, чтобы кто-то плохо относился ко мне.

Он выпрямился и превратился в мужчину, который спасал меня от ночных кошмаров. А затем сдулся, как я никогда не видела раньше. Боль, написанная на его лице, печаль в его знакомых темных глазах заставила меня затаить дыхание. Я с нетерпением ждала, когда он разозлится и встанет на мою сторону. Я ждала, когда он гневно заявит, что мы — Мариано, и к нам должны относиться с уважением.

Но он не сказал ничего подобного.

Вместо этого на любую знакомую эмоцию срабатывал затвор, он покачал головой, размахивая бумагами, словно пытаясь отогнать назойливую муху.

— Это абсурд.

Неужели он мне не поверил? Что-то было не так, и я хотела узнать, что произошло, почему это перестало его беспокоить, но мои эмоции были слишком сильны. Я должна заставить услышать меня.

— Нет. Я не выдумываю. О-он угрожал мне... обязанностями жены. Он говорил ужасные вещи. Я не могу повторить то, что обещал сделать Кэмден.

Мой отец высокий и сильный... но на этот раз пропал рыцарь в сияющих доспехах, и осталась статуя, которую я не узнавала. Его лицо стало хмурым, но решительным. Сигналы тревоги говорили о том, что он не будет мне помогать.

— Тогда будь хорошей женой и выполняй их, — сказал он, повысив голос.

— Что? — Я попятилась назад, его слова поразили, словно он ударил меня. — Нет. Я не могу.

— Дело не только в тебе, Верана. — Спокойствие, которое он сохранял, пошатнулось, его губы скривились в разочаровании, а кулаки сжались. — Мы все чем-то жертвуем. Сейчас я... я закончил обсуждение этой ситуации.

У меня отвисла челюсть от его вспышки, и от понимания того, что он позволит этому продолжаться. Я была его дочерью — его маленькой девочкой — его бамбиной. Что, черт возьми, происходит?

Я смотрела, как он поворачивается и уходит, мое зрение затуманилось, словно все это было сном. Конечно, это сон. Мужчина, уходящий от меня в трудную минуту, не мог быть настоящим.

— Нет, — сказала я, привлекая его внимание. — Нет, не буду. Я не буду этого делать.

Покачала головой и едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой, как ребенок. Если он мог быть кем-то другим, то и я могу.

Он обернулся, сузив глаза, и подошел ближе, словно лев, загнавший добычу в угол. Впервые в жизни я отступила от отца. Он обращался ко мне и маме так, словно мы королевские особы, редко повышал голос, не говоря уже об угрозах.

— Не заставляй меня быть таким с тобой, Верана. Не заставляй меня быть грубым.

— Тогда не надо. Пожалуйста, папа, — взмолилась я, протягивая руки к любящему отцу, который, как я знала, должен был быть где-то рядом. — Ты не можешь хотеть этого для меня. Мама...

— Ее здесь нет, — отрезал он, рукой рассекая воздух, прежде чем ткнул пальцем себе в грудь. — Я здесь, и я приказываю тебе выйти замуж за Кэмдена.

Он покраснел от гнева, и я поняла, что передо мной стоит не тот человек, к которому я пришла за помощью. Моя грудь вздымалась от паники, я не узнавала его. Это был незнакомец, я никогда не чувствовала себя так одиноко, и все от осознания, что ему все равно. Я посмотрела налево и направо, ища выход из сложившейся ситуации. Словно искала кого-нибудь, кто выскочит и скажет мне, что это шутка, отец рассмеется, обнимет меня и извинится за то, что напугал.

Но здесь была только я.

— Почему ты это делаешь?

Что-то было не так. Что-то заставляет его быть таким со мной.

Он сглотнул, продолжая отгораживаться от меня невидимым щитом.

— Потому что это то, что должно быть сделано для компании, и это твоя работа.

— Я могу выйти замуж за другого. Должен быть баланс между тем, что хорошо для компании, и тем, что хорошо для меня. Должен быть.

— Нет, потому что Кэмден — тот, кто, по моему мнению, лучше всего подходит, и ты выйдешь за него замуж.

Я закрыла глаза и вспомнила сердитое лицо Кэмдена, когда он обещал владеть мной. Вспомнила, как его кулак зарылся в мои волосы, то, как он прикасался ко мне без разрешения.

Я никогда по-настоящему не общалась с отцом. Никогда не выходила за рамки мелких споров. Я была хорошей девочкой. Послушной дочерью, никогда не жаловалась на предназначенное будущее, даже несмотря на то, что не хотела этого.

Но только потому, что он всегда был на моей стороне, стоял за моей спиной.

Расправив плечи, выпрямилась во весь рост. Я не могла позволить себе быть хорошей девочкой, которая никогда не спорит. Никто не защитит меня, только я.

— А если я этого не сделаю? — спросила я сильным, но тихим голосом.

— Т-тогда я лишу тебя наследства, — заикаясь пробормотал он, на мгновение смутившись от моего ответа.

— Прекрасно. В любом случае, мне ничего не нужно от тебя. — Он был потрясен таким поворотом событий, я выпрямилась... чувствуя себя увереннее. — Лучше быть бедной, чем вступить в брак с этим чудовищем. Я уйду и никогда не вернусь.

Он быстро взял себя в руки после того, как я бросила ему вызов. Его и без того темные глаза стали еще темнее, и я увидела нерешительность, которая таилась в их глубине. На мгновение заколебавшись, подумала, что, возможно, это мой отец, а не незнакомец.

Я ошиблась.

— Верана... — сквозь зубы произнес он мое имя, подходя вплотную и смотря на меня свысока, любящий отец исчез. — В мире нет места, куда ты можешь пойти, чтобы я не нашел тебя и не притащил обратно, брыкающуюся и кричащую. Ты выйдешь замуж за Кэмдена.

Я слышала об этой его стороне. Акула в мире бизнеса. Человек, который покорил всех и поднялся на вершину, будучи жестким. Но никогда со мной.

Почему? Почему это произошло?

Чувство потери ошеломило меня. Я не могла остановиться, слезы обожгли глаза и вырвались на свободу.

На мгновение папа смягчился. Он провел рукой по волосам с проседью и вздохнул.

— Может быть, я смогу поговорить с ним. Возможно, если ты сделаешь его счастливым, он позволит тебе работать, и ты сможешь стать частью компании.

Он позволит? Будто это привилегия — работать в компании, в которой я была квалифицирована? В компании, на здании которой было написано мое фамильное имя.

Это не то, что мне обещали. Это совсем не то, что объясняли перед сном. Это не закончится тем, что однажды мы будем танцевать на кухне. Я продавала себя за бесценок в надежде, что, возможно, он проявит по отношению ко мне элементарную вежливость.

Отец, наконец, смягчился, опасный соперник, стоявший передо мной минуту назад, исчез, и показался тот, кого я искала. Но было слишком поздно.

Позволит.

Позволит.

Позволит.

Каждый раз, когда я мысленно произносила это слово, огонь разгорался внутри меня. Взрываясь словно бомба, нагревая каждый сантиметр, пока я не была уверена, что сгорю.

— На х*й его, — прорычала я, наклоняясь, чтобы он мог почувствовать мою ярость. — И тебя на х*й. Маме было бы стыдно за тебя.

Я услышала шлепок раньше, чем почувствовала. Он раздался эхом в коридоре, идеальная преамбула к жгучему удару тыльной стороной его ладони по моей щеке.

Боль распространилась не только по моей щеке. Она поглотила мою грудь и сдавила так сильно, мне показалось, что я перестала дышать. Я прикрыла горячий след и посмотрела на стоящего передо мной мужчину. Возможно, он был таким же чудовищем, как и Кэмден, надевший овечью шкуру.

Он часто задышал; его челюсти сжались сильнее, чем руки. В глазах бушевала борьба. Гнев, сожаление, печаль, разочарование. Я видела все это, но ничто не имело значения. Мы оба зашли слишком далеко.

— Убирайся, — приказал он... умоляя.

Все еще держась за пылающую щеку, я попятилась назад, не останавливаясь, пока не скрылась за дверью.

Слезы затуманили зрение, когда я плюхнулась на заднее сиденье машины.

— В винный магазин, пожалуйста, — выдавила я.

У меня дома не было достаточно алкоголя. Я не была уверена, что в этом городе достаточно алкоголя, чтобы помочь сегодня вечером.

Я достала телефон, чтобы набрала групповое сообщение для Рэйлинн и Новы, но не смогла найти слов, чтобы объяснить произошедшее. Поэтому заблокировала телефон и убрала его в сумочку. Я поговорю с ними, в конце концов, но сегодня все было слишком грубо. Я сама с трудом могла это переварить.

Я забежала в винный магазин и увидела бутылки шампанского. Это было не то, чего я хотела, но их вид напомнил мне о том моменте, когда в последний раз я чувствовала себя свободной, в тот момент я думала, что контролирую свое будущее.

В последний раз я испытала удовольствие.

С Николасом.

Осознание обрушилось на меня словно цунами. Я не смогу продолжить работать с Рашем и доказать ему, что являюсь ценным сотрудником. Когда через месяц состоится моя помолвка, все тайное станет явным. Мое имя будет раскрыто, потому что Кэмден, без сомнения, захочет придать этому событию максимальную огласку. Мне придется уволиться, даже не начав работать.

Схватив две бутылки шампанского, я решила прикусить язык и уволиться, прежде чем меня выгонят, раскрыв ложь, в которой обвинял меня Николас.

По крайней мере, я могу сделать это, избежав бдительного контроля со стороны.

Было уже поздно, но мой пропуск должен был сработать. Если нет, значит, не судьба, придется прийти завтра и уволиться у всех на глазах, и уйти с опушенной головой. От одной мысли о том, как я буду собирать вещи под всеобщими взглядами, у меня по коже поползли мурашки.

Пожалуйста, пусть мой пропуск сработает.

Я прижала одну бутылку к губам, вцепившись в другую, словно это могло спасти меня перед принятием окончательного решения.

Возможно, это последнее решение в моей жизни.

— «Rush Shipping Industries», пожалуйста.

ГЛАВА 13

Каждый пропущенный утром час я отработал вечером.

И все же мне нужно было просмотреть горы писем и файлов. Может быть, потому что весь день мои мысли постоянно возвращались к Веране.

Теперь, когда я знал, что в выходные она была той самой лисицей, все приобрело совершенно новый смысл. Мысли и надежды о том, что я найду эту женщину, и она затмит Верану в моем сознании, исчезли — я видел только ее. Видел ее в своей постели. Видел, как она снимает маску, опускаясь на колени. Видел ее в своем кабинете, над своим столом.

Бл*дь.

Одно дело — представлять, другое — знать. Теперь мои фантазии сопровождались ощущениями, которые так глубоко врезались в мою память, что я знал, они будут со мной до конца моей жизни. Ее тепло, мягкая кожа, стоны, вибрация шеи, когда я прижимался к ней губами, и руки, цепляющиеся за меня.

Как, черт возьми, я должен был жить день за днем, зная все это?

Перед уходом она предложила мне забыть о произошедшем, как сделает это она. Ее слова заставили меня быть благодарным и желать доказать, что она ошибается. Та ночь была не забываемой, и моя мужская гордость проснулась, требуя повторения.

Трель телефона отвлекла меня от размышлений.

На экране высветилось имя моего адвоката Арчера, и я поспешил ответить. Его единственной задачей было помочь мне завершить месть и уничтожить «Mariano Shipping». Тот факт, что его отец потерял работу, когда Лоренцо ликвидировал нашу семейную компанию, добавил ему решимости достичь общей цели.

— Арчер, — ответил я.

— Николас, — сказал он, и по тому, как он произнес мое имя, я понял, что у него нет хороших новостей. — Акции выросли, но продажа сорвалась.

— Сукин сын.

Это был редкий шанс получить большую долю акций. Это была возможность, которой я не ожидал, и по глупости понадеялся, что мои планы осуществятся раньше, чем планировал. Теперь финишная черта отдалилась, и это усиливало усталость.

— Я не спущу с них глаз, чтобы быть в курсе их действий.

— Спасибо.

После этого он повесил трубку, оставив меня с моим разочарованием и поражением. Я прижал пальцы к глазам, пытаясь унять головную боль, от которой, казалось, не мог избавиться.

Снова зазвонил телефон, на этот раз рабочий. Я подумывал о том, чтобы не отвечать, не желая сегодня ничем больше заниматься, но в итоге ответил на звонок.

— Алло?

— Мистер Раш, прошу прошение за беспокойство в столь поздний час, — сказал Хэнк, охранник на стойке регистрации.

Я посмотрел на часы и увидел, что уже больше девяти. Куда, черт возьми, делось время?

— Что случилось?

— Мисс Бэррон только что вошла, я подумал, что вы должны знать. Она, эээ... у неё была бутылка шампанского. Она пыталась спрятать ее, но ей это не удалось, — объяснил он со смехом, словно находил ее попытку милой.

— Вы конфисковали бутылку? Остановили ее?

— Эээ. — Он заколебался. — Нет, сэр. Она казалась безобидной, и у нее был пропуск. Но я хотел, чтобы вы знали, так как уже слишком поздно.

— Спасибо.

Я повесил трубку и вскочил со стула, бросившись к двери, готовый выместить разочарование на ком-то, кроме себя.

Во что, черт возьми, она играет? У неё было назначено романтическое свидание? Не в моем гребаном офисе. Пришло время поймать ее с поличным. Пришло время, чтобы она призналась, что пытается пробиться на вершину тем путём, о котором я думал.

Несмотря на то, что у меня появилась наконец-то возможность поймать ее, я замедлился. Понял, что не хочу оказаться правым.

Чувствуя себя менее победоносным, чем думал, я направился к тусклому свету, исходящему из кабинок. Мягкий стук и шарканье убедили меня, что она там. Она была с кем-то на своем рабочем столе?

— Что, черт возьми, здесь происходит? — зарычал я.

Верана вскочила, задыхаясь, ее каштановые волосы заколыхались от резкого движения. Тусклое освещение не позволяло мне ее разглядеть, но даже издалека я видел, что она была растеряна. Ее волосы в более неряшливом состоянии, чем обычно, макияж размазан, рубашка помялась, несколько пуговиц были расстегнуты. Рукой схватилась за грудь, словно я напугал ее, но она быстро пришла в себя.

— О... привет.

Ее нежное приветствие сменилось хихиканьем.

Е*аным хихиканьем.

Что за черт?

Я завернул за угол, чтобы выяснить, кто был с ней, но обнаружил, что она одна с коробкой, в которую складывала свои жалкие пожитки.

Я нахмурился.

— Ты... собираешь вещи?

— Ага, — сказала она, растягивая последнее «А» совершенно не раскаиваясь в содеянном. Она подняла бутылку шампанского, которую зажала в другой руке, и сделала глоток, повернувшись спиной к столу. Так же быстро она обернулась через плечо. — Я уволилась. Между прочим.

Как ни в чем не бывало, Верана вернулась к раскладыванию бумаг в папки и складывала их в коробку.

— Что? Ты пьяна?

— Конечно. Хочешь?

Она протянула мне бутылку, и мои губы скривились от отвращения.

Это... шутка? Вздёрнув нос, обратил внимание, что шампанское бултыхалось на дне. Покачав головой, оттолкнул бутылку, как будто она была заражена, и сосредоточился на получении ответов.

— Мисс Бэррон. Какого черта здесь происходит?

— Я ухожу, — повторила она. Повернулась и прислонилась к столу, опустив глаза на носок ботинка, скользящего по полу. — Решила убраться без свидетелей. Не то чтобы у меня накопилось много вещей за два месяца свободы.

Она усмехнулась после слова «свобода», словно это шутка. Ее волосы прикрывали лицо, оставив на виду только губы, искривленные в насмешке. Что, черт возьми, произошло в промежутке между нашей встречей и этим моментом? Она хорошо восприняла то, что на вечеринке был я. Что изменилось?

Увидев ее такой побеждённой, я неохотно смягчился по отношению к ней... помогло также то, что обнаружил ее одну. Если честно, она была хорошим работником. И, возможно, я не хотел, чтобы она уходила, особенно из-за того, что произошло.

— Послушай, Верана. — Я вздохнул, проводя рукой по волосам. — Тебе не нужно уходить из-за того, что произошло между нами.

Ее плечи затряслись, и я замер, готовясь к потоку слез, которых не ожидал. Застыл словно олень в свете фар, до тех пор, пока она не подняла глаза, и я понял, что она смеется.

— О, нет. Это не из-за тебя, — она сказала это так, будто это самая безумная вещь, которую я когда-либо говорил ей, и мое раздражение взревело с новой силой. — Мой будущий муж не позволит мне работать. Так что, учитывая мою предстоящую помолвку — кстати, я не имею права голоса в этом вопросе, — я решила уйти сейчас.

Мне пришлось закрыть глаза, чтобы попытаться переварить обилие информации, которую она выдала. Но одно слово вырвалось на передний план моего сознания: помолвка.

Если раньше я думал, что злюсь, то это и близко не походило на испытываемую ярость при мысли о том, что она с кем-то другим.

— Ты встречалась с кем-то, когда мы переспали?

— Нет. — Верана покачала головой, ее волосы взметнулись назад и вперед. Затем она пожала плечами и наклонила голову. — Ну, не совсем. Это вроде как по договоренности.

— Это варварство.

— Серьезно? Но что есть, то есть. — Ее энергия иссякла, остроумие пропало, плечи поникли в знак поражения. — Я думала, что все будет хорошо, как в браке моих родителей. Думала, что все получится. По крайней мере, пока он не появился и не стал полным членом.

Она откинула волосы назад и, наконец, посмотрела на меня. Стоя так близко, я увидел красное пятно на ее щеке, и ярость зажглась во мне. Шагнул вперед, словно готовясь к битве.

— Он ударил тебя? — спросил я опасно мягко.

Она коснулась щеки, затем быстро убрала руку и закатила глаза.

— Как будто тебя это волнует.

— Я не терплю насилия над женщинами.

— Ну, это был не он. — Еще одно пожатие плечами, словно она хотела показать, что это не имеет большого значения, несмотря на то, что реальность была невыносимой. — Мой отец плохо воспринял, когда я сказала, что не выйду замуж за Кэмдена. Еще хуже он воспринял, когда я бросила ему в лицо, что моя покойная мама была бы разочарована им.

Еще один поток информации, который я попытался обработать. Но ее борьба с болью отодвинула все это в сторону.

— Верана...

— Мой будущий муж напал на меня, а мой отец все еще хочет, чтобы я вышла за него замуж. На сегодня это в порядке вещей.

Наконец, упала первая слеза, но она быстро вытерла ее. Вместо того чтобы замереть, как раньше, острый укол пронзил мою грудь, мне пришлось заставить себя стоять неподвижно, несмотря на желание утешить ее.

— В каком смысле напал?

— Не бери в голову. — Она сделала еще один глоток шампанского и с громким стуком поставила бутылку на стол, возвращаясь к упаковке своих вещей. — Кстати, — бросила она через плечо, — моя настоящая фамилия Мариано. Я использовала девичью фамилию бабушки, чтобы устроиться сюда, так как мой отец запретил мне работать, ну, ты знаешь, из-за помолвки и всего такого. Он сказал, что внесет меня в черный список, поэтому мне пришлось обойти все это стороной.

К счастью, она стояла ко мне спиной и не увидела реакцию на информацию, поразившую меня так сильно, что я отступил на несколько шагов.

Мариано.

Черт. Бл*дь. Возьми.

Черт возьми.

Она Верана Мариано.

Дочь Лоренцо Мариано.

Все время крутилась возле меня.

Из всего, что вылилось сегодня вечером в этой маленькой каморке, это почти поставило меня на колени. Она что-то скрывала, это точно. Она лгала все это время. Я просто не искал в нужном месте. Неудивительно, что она так много знала о судоходстве. Она выросла в этом.

Мой разум кружился от мыслей и идей, словно экран компьютера с открывающимися и закрывающимися окнами, когда я обдумывал и отвергал идеи. Упущенные возможности учитывались в каждой из них, и надежда, исчезнувшая ранее, медленно просачивалась обратно. Одна идея вызвала у меня интерес, но мне нужно было больше информации, прежде чем отбросить ее.

— Итак, позволь прояснить ситуацию, — сказал я самым спокойным голосом, на который был способен, несмотря на испытанный шок. — Твой отец хочет, чтобы ты вышла замуж за Кэмдена Конти, его нового финансового директора. Но ты этого не хочешь. И ты использовала вымышленное имя...

— Имя моей бабушки. Не вымышленное.

— Ты использовала имя, которое по закону не является твоим, чтобы найти работу в судоходной отрасли, чтобы Лоренцо не мог занести тебя в чёрный список?

Она остановилась, но не обернулась.

— Ага. Если подводить итог. Повезло мне.

— Почему здесь?

После того как я задал вопрос, она повернулась и одарила меня силой своих темных глаз и нежных губ.

— «К. Rush Shipping» менее известна. Недавно вышла на передовые позиции в отрасли и приобретает компании для развития... как «Pacman», — сказала она, хихикнув... причмокивая, но затем, как будто протрезвев, продолжила: — Вы находитесь на пороге огромного успеха, и я хотела быть частью этого. Кроме того, ты очень мало общался с «Mariano Shipping», поэтому я предположила, что маловероятно меня кто-то узнает.

Мою грудь распирало от гордости за проведенный ею анализ моей компании. Она не знала всю историю. Она не знала, что означает буква «К». Я приложил все усилия, чтобы скрыть это от посторонних глаз. Но будущее, которое она предрекла, было правдой, и все благодаря мне.

Я наблюдал за ней: прежняя хихикающая, бешеная энергия испарилась, оставив на ее месте усталую девушку. Поражение накрыло ее, и она чувствовала себя неловко. Я не винил ее. С тех пор как мы познакомились, Верана Бэр... Мариано выглядела так, словно носила броню. Она стояла, выпрямив спину, словно кто-то мог усомниться в ней. Жемчуга, кардиганы и милые улыбки представляли ее как добрую женщину, соблюдающую правила, но так или иначе со мной, под всем этим скрывалась пламенная решимость. Она могла следовать правилам, но не хотела этого.

Идея, возникшая ранее, расширилась за счет добавленной информации. Она сдвигалась и росла, словно снежный ком, набирая темп, мчась к ответу. Это был риск с нулевым количеством фактов, но большинство представителей элиты распределяли акции среди членов семьи. Наверняка у Вераны они тоже были.

Прежде чем успел обдумать эту мысль и взвесить все «За» и «Против», я выпалил:

— Выходи за меня.

Ее голова дернулась назад.

— Что?

— Выходи за меня. Если ты выйдешь за меня замуж, ты сможешь избежать брака с Кэмденом.

Я насмехался над его именем. Казалось, Верана только сейчас поняла, какой он мудак, но мне всегда было это известно.

— Я... я не могу. Мой отец...

— Не сможет причинить тебе вред, если ты будешь под моей защитой, — перебил я, протянул руку и провел пальцем по ее покрасневшей щеке.

Электрический разряд пробежал по моей руке, и я изо всех сил старался оставаться неподвижным.

— Нико, — она выдохнула прозвище, которым меня называли только мои родители, и я испытал невообразимое удовольствие, смешанное с чувством опасности, которое предпочёл проигнорировать. Сейчас не время. Я отпустил ее щеку и засунул руки в карманы, чтобы избежать повторного прикосновения.

— Послушай, Верана. Оставь коробку. Иди домой и подумай об этом. Возьми завтра выходной. А вечером приходи ко мне на ужин, и мы сможем все подробно обсудить. Сегодня был сложный день, и этот разговор не следует вести после бутылки шампанского.

— Двух, — пробормотала она.

Мои брови высоко поднялись. В ее крошечном теле две бутылки? Господи... вспомнит ли она завтра наш разговор? Не обращая на это внимания, я продолжил:

— Ну же. Я знаю, что это звучит безумно, но просто... подумай и пообещай, что мы поговорим об этом.

Я изо всех сил старался сохранить нейтральный тон и не умолять принять эту безумную идею.

Боже, это безумие. Но безумие с шансом на победу — чтобы восполнить возможности, которые потерял. И я не продвинулся бы так далеко, не ухватившись за каждую возможность, которая у меня была.

— Уххх...

Верана покачала головой, зажмурив глаза, и, воспользовавшись шансом, я задвинул коробку в угол. Не желая пугать ее, осторожно положил руку ей на бедро и повел ее прочь из кабинки.

Мы подошли к лифту и в полной тишине ожидали его прибытия. Я посмотрел в ее сторону, наблюдая, как она изучает пол, словно в нем был ответ на заданный мной вопрос. Верана поджала губы и нахмурила брови. Я изучал ее так же, как она изучала линии на дереве, и мне хотелось узнать, что происходит в ее голове.

Двери открылись, и она шагнула внутрь. Прежде чем они успели закрыться, она заговорила:

— Но ты же ненавидишь меня.

Может быть, я надеялся на то, что она не вспомнит всего сказанного из-за выпитого алкоголя или откровенности между нами сегодня вечером, но мой язык развязался, и признание вырвалось на свободу.

— Я не ненавижу тебя. Отнюдь. Возможно, я даже немного восхищаюсь тобой.

В последний момент, перед тем как двери закрылись, ее губы растянулись в застенчивой улыбке.

После ее ухода реальность предложения окутала меня.

Адреналин наполнил меня, кровь циркулировала быстрей.

Я попросил Верану Мариано выйти за меня замуж. Она не сказала: «Нет». Дочь моего врага была все время рядом со мной, словно подарок, который я не нашел.

Из всех эмоций и сомнений, охвативших меня, волнение было сильнее всего.

Я не имел понятия, было ли это потому, что у меня было преимущество, для победы над моим противником, или потому, что моим преимуществом была она.

ГЛАВА 14

Неизвестный номер: Я попрошу водителя забрать тебя в 18:30.

Я: Кто это?

Неизвестный номер: Николас Раш.

Я: Откуда у тебя мой номер? И мой адрес?

Николас Раш: Из твоего файла в отделе кадров.

Николас Раш: Или об этом ты тоже солгала?

Я: Нет.

Николас Раш: Хорошо. До встречи.

Он не спросил, хочу ли я приехать или есть ли у меня какие-то планы. Он приказал.

Удивительно, учитывая последние двадцать четыре часа, я не возражала.

Я колебалась весь день. Прошлой ночью, спотыкаясь, добралась до дома и отключилась, из-за алкоголя его предложение едва затронуло меня. Однако когда проснулась сегодня утром, воспоминания обрушились на меня, словно еще одна болезненная пощечина.

Наряду со стыдом, смущением, гневом и целым ураганом эмоций.

Я подумывала позвонить в офис и сказать ему, что ни за что не буду рассматривать его предложение, но останавливалась, зная, что это ложь.

То, как Кэмден обращался со мной, оставило свой след. Хотя, возможно, и напилась до одурения, я дважды проверила замки и на всякий случай поставила стул перед дверью своей спальни. И мой отец. За всем этим скрывалось что-то, чего я не знала, что-то было скрыто... словно зловещая тень. Что бы это ни было, мне не хотелось выяснять. Я не хотела в этом участвовать. Я обратилась к нему за помощью, а он причинил мне боль. Мой отец. Мой папа.

— Нет такого места, куда ты можешь пойти, где я не найду тебя и не притащу обратно, брыкающуюся и кричащую.

Его слова постоянно крутились в голове, мешая мне собрать вещи и сбежать. Я была в тупике.

Поэтому, так же быстро, как я набрала номер офиса, я передумала и продолжила расхаживать по квартире.

Я хотела позвонить Нове и Рэйлинн, чтобы отвлечься. Но у них возникли бы вопросы, на которые у меня нет ответов, а в моей голове было достаточно мыслей, помимо их вопросов. Я решила все обдумать.

Поэтому, когда его сообщения пришли в форме приказа, я почувствовала облегчение от того, что решение было принято за меня. Кроме того, я всегда могу уйти.

Водитель был профессионален, достаточно любезен, чтобы не комментировать мои заламывающие руки и постукивание ноги.

Зная, что Николас не проводит все свое время в Нью-Йорке, я была потрясена, подъехав к шикарному зданию на краю Центрального парка.

Поблагодарила водителя и направилась к стеклянным дверям, мое сердце колотилось со скоростью света. Но, несмотря на безумный ритм сердца, мои ноги замедлились.

Это было глупо. Я должна поймать такси и убежать.

Возможно, Николас просто хотел, чтобы я пришла, и он мог уволить меня без свидетелей. Хотел дать понять, что ему жаль, прошлая ночь была ошибкой, и он не хотел меня расстраивать.

Потому что это была ошибка, верно?

Я покачала головой посреди тротуара, не обращая внимания на взгляды прохожих. Это безумие.

Я сделала шаг назад, когда воспоминание о жестоких словах Кэмдена и пощечине отца заставили меня замереть на месте.

Даже если все это закончится провалом, и я останусь без работы, все еще собираясь выйти замуж за Кэмдена, я должна была, по крайней мере, хотя бы попытаться. Я должна быть уверена, что испробовала все возможные варианты.

Высоко подняв подбородок, вошла через стеклянные двери в изысканный вестибюль. Консьерж, конечно же, отправил меня на верхний этаж. Двери открылись в небольшой вестибюль с одной дверью, рядом с которой стоял круглый столик с цветами. Вестибюль выглядел словно недостижимая мечта, и никак не ассоциировался с человеком, который, как я знала, жил за этой дверью. Успокаивающие кремовые тона и мягкий, теплый свет скрывали хладнокровного человека.

Выкинув из головы эти мысли, я постучала в дверь и затаила дыхание в ожидании.

Дверь открылась перед Николасом, которого я никогда раньше не видела. Он все еще был в брюках и рубашке после работы, но стоял босиком на сером деревянном полу, галстук снят, а верхние пуговицы расстегнуты, показывая темные волосы.

Находила ли я когда-нибудь волосы на груди такими сексуальными?

Внезапно мои облегающие черные брюки и накрахмаленная белая рубашка показались мне чересчур нарядными.

— Верана. Добро пожаловать, — сказал Николас, когда я застыла на месте после того, как он отступил.

Я сглотнула и сорвалась с места, делая последние шаги через порог, оставляя иллюзию позади.

— Вера. Можешь называть меня Верой.

— Вера. Тебе подходит.

— Спасибо.

Он взял мою сумочку и положил ее на столик в прихожей, после чего повел меня дальше в квартиру. Удивительно, но хотя цвета не были теплыми, в ней не было прохлады, которую я ожидала. Серый диван с мягкими подушками и пледом располагал к тому, чтобы на нем поспали. Мне хотелось снять туфли и погрузить пальцы ног в кремовый ковер, украшающий открытое пространство гостиной.

Все вокруг говорило о комфорте, хотя и выглядело безлико.

Вдобавок ко всему, закат солнца над Центральным парком сделал все остальное незначительным.

— Какая красота.

— Неплохой обзор. Я бы предложил поесть на улице, но ранее шел дождь, а влажность делает летнюю жару невыносимой.

— Понятно.

— Из столовой тоже неплохой вид.

Стеклянная стена простиралась по всей длине открытой комнаты, охватывая гостиную, столовую и современную кухню.

Я последовала за ним к длинному деревянному столу.

— У тебя бывает много гостей?

— Нет.

— О. Просто у тебя очень большой стол.

— Я почти ничего не выбирал. Я выбрал обстановку только в спальне, кабинете и гостиной, поскольку там провожу большую часть времени. В остальном оставил все на усмотрение дизайнера.

— О.

Так красноречиво, подумала я, борясь с желанием закатить глаза.

— Вина?

Моя затяжная головная боль почти заставила меня отказаться, но напряженные плечи и покалывание нервов заставили меня кивнуть головой.

Еда таяла у меня во рту. Несомненно, это одно из лучших ризотто, которые я когда-либо пробовала.

— Поразительно.

— Спасибо. Моя бабушка любила готовить и сделала все возможное, чтобы научить меня.

— Это ты приготовил? — Я чуть не подавилась.

— Я взрослый мужчина за тридцать. И знаю, как не умереть с голоду.

— Просто предположила, что ты заказываешь еду.

— В основном да, но это для удобства. У меня нет времени готовить то, что хочу.

— Что ж, спасибо. Это на самом деле поразительно. Моя мама готовила потрясающее ризотто, но не учила меня.

— Может, я когда-нибудь научу тебя.

Я посмотрела на него через стол, и первый намек на предстоящий разговор возник, между нами. Его полные губы скользнули по вилке, а острая челюсть напряглась под густой щетиной, которая ему очень шла.

Его темные глаза, в которых не было ни малейшего отблеска лесного ореха, который я видела раньше. Они казались такими глубокими, что я могла бы потеряться в них, если бы зашла слишком далеко.

Я опустила взгляд к своей тарелке, стараясь не обращать внимания на тепло, распространившееся в груди. Возможно, он был расслаблен, потому что мы встретились на его территории. Я должна была относиться к этому как к деловой встрече на вражеской территории. Если последние дни и научили меня чему-то, так это тому, что я должна была постоять за себя. Мне нужно было отбросить сказки и надежду на то, что все образуется.

После его комментария разговор прекратился. Я избегала зрительного контакта, и чем дольше тянулся обед, тем больше я волновалась, что Николас скажет, что совершил ошибку, и собирается уволить меня. Может, я неправильно поняла его комментарий.

Краем глаза наблюдала за тем, как он медленно положил салфетку на тарелку и откинулся на стуле. Мне не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что он смотрит на меня. Я чувствовала это, словно жгучее прикосновение... словно шепот, призывающий меня посмотреть вверх и взглянуть правде в глаза.

Черт. Николас собирался уволить меня. Почему он не мог просто позволить мне уйти прошлой ночью?

Я задержала дыхание, но, когда перед глазами заплясали пятна, я позволила всему этому вырваться наружу и осесть, подняв подбородок, готовая взять под контроль ситуацию, какой бы она ни была.

— Послушай, если ты собираешься меня уволить, то просто сделай это. Я была пьяна, и ты был потрясен. Я пойму, если ты передумаешь. Тебе не нужно смягчать удар ужином и вином.

Его губы мягко изогнулись, как будто моя тирада позабавила его.

Когда он ничего не сказал, я положила салфетку и стала ждать.

— Ну?

— Я не угощал тебя вином и ужином, чтобы смягчить удар. Я был голоден и думал, что мы можем поесть, прежде чем начать разговор о важных вещах.

— О... — Снова красноречие выпускника Уортона. Потрясающе. — Значит, ты еще имеешь в виду то, что предложил?

— Да.

Наши взгляды встретились, как будто выжидая, кто дрогнет первым. В конце концов, это была я, потому что меня мучил один вопрос, в котором я не могла разобраться.

— Почему? Очевидно, я избегаю брака с монстром. Но, с другой стороны...

Я заколебалась, задумавшись.

— Что, если я попаду из огня да в полымя, вступая в союз с другим монстром?

— Уверяю, это не так. Кэмден... — Мышцы его челюсти напряглись, пока он взвешивал слова, прежде чем заговорить. — Худшее в этом мире.

Я усмехнулась.

— Да. Итак, вернемся к моему вопросу. В чем твоя выгода?

Его язык скользнул по губам, и я оцепенела от этого действия.

— Во-первых, мне не нравится Кэмден. Я могу признать, что в том, чтобы забрать тебя у него, есть своя привлекательность. — Он пожал плечами, не оправдываясь. Николас сел выше и провел рукой по волосам, словно это была самая простая причина. Предчувствие заставило задуматься о том, что, возможно, он получит от этого больше, чем говорит. Однако это чувство быстро исчезло, Нико снова пожал плечами, распрямляя плечи. — К тому же, это удобно. Мой дедушка болен, и он единственный живой родственник. Он будет счастлив увидеть меня с кем-то... он очень часто об этом просил. Я хочу сделать его счастливым.

— Сожалею об этом.

— Спасибо.

— Мне кажется это недостаточная причина для женитьбы, — медленно произнесла я.

Я не хотела отговаривать его, но не могла поверить, что кто-то вроде Нико женится по доброте душевной.

Он сжал челюсть, глубоко вздохнув.

— Существует множество причин, и наличие жены сделает меня более респектабельным.

— И нет другой женщины, на которой ты мог бы жениться?

Он ухмыльнулся, глядя вниз, туда, где крутил у основания свой бокал с вином.

— Уверен, что есть, но наличие того, кто разбирается в бизнесе, добавляет галочку напротив твоего имени.

— Мне повезло.

— Кроме того, как тебе известно, в этой отрасли небольшой выбор, несмотря на то, что она такая большая. Я уверен, что наличие Мариано в качестве моей жены откроет «К. Rush» гораздо больше возможностей.

— Справедливо.

Разговор снова сошел на нет, и мы вступили в очередное псевдо-соревнование взглядов. И снова я уступила первой.

Я могла бы победить, но чем дольше смотрела, тем больше тепла разливалось по моим венам, и я не хотелапротивостоять тому, что Николас заставлял меня чувствовать. Он был моим боссом, засранцем, который подвергал сомнению каждый мой шаг. Сомневался в моей морали и трудовой этике. И пытался отнять мои идеи.

— И что дальше?

Нико встал и подошел к кухонному острову, доставая стопку бумаг.

— Я составил контракт. Что-то вроде брачного договора.

— Хорошо. Отлично.

Правила — это хорошо. Они не позволят нам расслабляться. Это подчеркивало деловой характер наших отношений.

— Мы остаемся в браке не менее пяти лет. Если по истечении этого времени нам будет удобно оставаться вместе дольше, мы можем обсудить это. Если в течение пяти лет ты почувствуешь дискомфорт, можешь уйти.

— Спасибо, — мягко сказала я.

Он кивнул и продолжил:

— За время брака у нас не будет детей. Когда все закончится, мы разойдемся, имея то, что было у каждого до брака. Если за пять лет мы приобретем совместное имущество, мы разделим все поровну.

— Довольно прямолинейно.

— И последнее. Мы будем хранить верность друг другу. Никаких романов, ни скрытых, никаких иных.

Я усмехнулась, одарив его своим самым подозрительным взглядом, но он лишь высокомерно поднял бровь. Николас источал секс. Не желая касаться этой темы ни за какие коврижки, я вернулась к изучению договора.

— А это что такое? Брак должен быть консумирован? — вскрикнула я.

Я подняла глаза, ожидая от него подробностей, потому что, конечно же, это не означало то, что я подумала.

— Я хочу, чтобы этот брак был настоящим во всех смыслах этого слова. Возможно, мы идем на это из-за удобства, но я хочу, чтобы мы были партнерами. Это пять лет нашей жизни с обязательствами друг перед другом — эти обязательства будут укреплены только в том случае, если мы оба будем... удовлетворены. Ты будешь моей женой.

— Я не твоя собственность, — заявила я, но слова прозвучали неуверенно.

То, что Нико назвал меня своей женой, задело сильнее, чем все остальное, что мы обсуждали. Реальность прорвалась сквозь тонкий пузырь, маскируя все это бизнесом. Больше всего меня поразило то, как мне понравилось слышать его слова.

— Я не говорил, что владею тобой. Выбор остается за тобой. Ты можешь свободно работать и продолжать обычную жизнь... только со мной, в качестве твоего мужа.

— Я... я не буду спать с тобой. Ты не можешь юридически включить это в договор.

Или может?

Он собирается поступать, как Кэмден, думая, что у него есть на меня права, и он может делать со мной все что захочет и когда захочет?

Николас ухмыльнулся, его взгляд пронзил меня до глубины души, делая из меня лгунью.

— И я снова должен тебе напомнить. В прошлый раз тебе, кажется, понравилось. Почему бы не сделать это снова. И снова.

— Я не знала, что это был ты.

Почему мой голос не звучал так, как я хотела? Почему звучал так бездыханно?

— Что ж, не бойся. Я не собираюсь тебя принуждать.

Нико встал. Его широкие плечи и крепкое тело возвышались надо мной, когда он подходил вплотную, слова были словно издевка, происходящее забавляло его.

К тому времени, как он добрался до меня, я начала задыхаться. Одну руку он положил на стол, другую — на спинку моего стула. Николас заключил меня, словно в клетку, нарушая мое личное пространство. Все замерло, когда он провел носом вдоль моей скулы к уху.

— Скажи, Вера. Ты поцелуешь меня в день нашей свадьбы? Или только подставишь щеку?

Я открыла рот, не зная, что сказать, он крепко поцеловал меня в щеку и отошел, прихватив с собой посуду.

Я уставилась на его удаляющуюся спину, ненавидя то, как сильно он влияет на меня. Его глупая улыбка не оставляла сомнений в том, что ему это известно. Я схватила остальные тарелки и отнесла их к стойке, пододвигая к раковине, едва сумев поставить тарелки, а не разбить у его ног.

— Я хочу настоящую свадьбу, — сказал он, не отрываясь от мытья посуды.

— Почему?

Нико помолчал мгновение, прежде чем непринужденно ответить:

— Приличия.

В этом был смысл. Особенно если он надеялся, что женитьба на Мариано принесет ему больше признания — большое событие усугубит это.

— Поскольку у нас есть противостояние, нам следует ускорить процесс. Думаю, через месяц или около того. Я свяжусь с некоторыми людьми и подготовлю все в соответствии с нашими сроками. Деньги не проблема.

Я привалилась спиной к одному из табуретов у стойки. Николас говорил об этом так легко, словно дело сделано. Казалось, он не испытывал никаких трудностей, в то время как мое тело скрутило от нерешительности и жара.

Он говорил так, будто спланировать свадьбу в Нью-Йорке за месяц — это так же просто, как перекусить.

Впервые я задумалась о богатстве Николаса. Судя по его квартире и возможности платить, сколько потребуется, возможно, его компания более успешна, чем я думала вначале. Возможно, это было нечто большее, чем компания на пороге успеха. Посмотрев в окно на Центральный парк, можно сказать — гораздо больше.

— Ну что? Ты согласна?

Он уперся руками в стойку, его плечи напряглись под рубашкой, ворот распахнулся, давая мне лучший обзор на его грудь.

— Никогда не думала, что моя сказочная свадьба будет обсуждаться из-за контракта и гранита.

— Это мрамор.

— Конечно, — пробормотала я.

— Если ты будешь ждать сказку, ты никогда не будешь счастлива. Возможно, я не тот прекрасный принц, которого ты себе представляла, но я здесь и предлагаю то, что тебе нужно.

Я перестала любоваться его грудью, и посмотрела в глаза, из-за заходящего солнца в них появился намек на зеленый оттенок.

— Что ты только что сказал? — спросила я едва слышным шепотом.

Кровь прилила к моим ушам, смешиваясь с воспоминанием о том, что любила говорить мама, когда я любовалась диснеевскими принцессами.

— Если ты ждешь сказку, mia bambina, тогда ты никогда не найдешь счастья. Иногда прекрасный принц — это все, что тебе нужно, даже несмотря на то, что ты еще не знала, что нуждаешься в этом.

— Я просто говорю, что это может быть не идеально, но ты можешь сделать так, как тебе необходимо. По крайней мере, это может быть отправной точкой, — сказал Нико, пожимая плечами. — Итак, что скажешь, Верана? Ты выйдешь за меня замуж?

Я никогда не верила в приметы, но если и начинать верить, то именно в этот момент.

Я схватила договор и бросила его на стойку между нами, вычеркнула часть о консумации брака.

— Да. Я согласна.

Он улыбнулся моему акту неповиновения, словно ему не нужен договор, чтобы это произошло.

— Хорошо. В следующие выходные мы устроим вечеринку по случаю помолвки.

— Что? — ахнула я.

— Тебе не подходит? Если у тебя другие планы, мы можем перенести помолвку. Я должен переделать договор с твоими... исправлениями, и после этого все будет в порядке.

К моему полному ужасу, пламя опалило мое лицо, и я быстро отвернулась, чтобы скрыть это. Он говорил серьезно. Ему было интересно мое мнение о нашей помолвке. И после того, что случилось с Кэмденом, отцом и в целом за последние несколько месяцев, это было самое ценное, что я чувствовала за последнее время.

Отогнав эмоции, с улыбкой подняла голову.

— Да, звучит неплохо.

— Хорошо. А теперь, если позволишь, я покажу тебе квартиру. Ты сможешь переехать, когда мы поженимся.

— А как же мой дом?

— Он твой?

— Да.

— Я имею в виду тебя. Не твоего отца.

— О. Нет. Он купил его.

— Предполагаю, что он не будет в восторге от того, что я буду жить там с тобой. Кроме того, я бы предпочел жить в коробке в переулке, чем находиться внутри чего-либо, принадлежащего Лоренцо. Кроме того, я живу недалеко от офиса.

Насмешка в его тоне заставила меня задуматься, была ли более веская причина, по которой Николас не любил моего отца, помимо жестокого обращения и общения с Кэмденом, но он отвернулся, начав экскурсию, прежде чем я успела подумать об этом.

— Верно подмечено, — пробормотала я, оглядываясь вокруг... нахлынула очередная волна реальности о том, как изменилась моя жизнь за последний месяц.

Удобный серый диван будет моим. Каждый вечер я буду любоваться закатами над Центральным парком. Элегантная кухня в шикарной квартире в дорогом районе будет моей.

— Что насчет твоего дома в Чарльстоне?

— Очевидно, мне придется оставить его для того, чтобы останавливаться там, когда буду посещать тот офис. Но уже несколько лет Нью-Йорк занимает большую часть моего времени, так что это не такая уж большая перемена — сделать его моим домом на ближайшие пять лет. Когда все уляжется, я отвезу тебя в Чарльстон, чтобы показать окрестности.

— Я никогда не была там.

— Это прекрасный город.

— Ты будешь счастлив? Постоянно живя здесь?

Он оглянулся через плечо, замедляя шаг.

— Думаю, да.

Я не могла не думать о том, что он имел в виду меня. Он думал, что будет счастлив со мной. Идея была безумной. Мы едва знали друг друга... едва нравились друг другу. Точнее, не нравились. Я бы сказала, что мы терпели друг друга. Но в тоже время то, как Николас смотрел на меня сейчас, вселяло надежду, что наше будущее будет таким, как описала мама.

Конечно же, он все испортил, повернувшись ко мне и открыв свой рот.

— Кстати, не опаздывай завтра на работу. То, что я могу заботиться о тебе, не означает, что я это сделаю.

— Конечно, — пробормотала я, поддавшись порыву, и закатила глаза.

ГЛАВА 15

Все утро я проводил совещание и встречи. По крайней мере, это было оправдание, которое я придумал. Я принимал участие во встречах, торопя всех остальных, чтобы у меня не было причин покидать свой кабинет.

Откинувшись в кресле, положил крошечную черную коробочку на свой стол, открывая и закрывая ее, с каждым отблеском овального бриллианта в два карата в моей груди нарастали тревога и сомнения. Я специально съездил в банк, как только высохли чернила на нашем договоре.

Я представлял себе розовое золото на загорелой коже ее пальца. Представлял, что на ней нет ничего, кроме кольца, которое показывало печать моей собственности, единственной вещи на ее мягкой плоти.

На этот раз коробка закрылась чуть сильнее.

Мне нужно было заглушить эти чувства. Я не лгал, когда сказал Веране, что хочу настоящего брака, но это, возможно, единственное, в чем я не солгал. Когда она спросила, что я получу от женитьбы на ней, я выдумал причины на ходу. Все причины, которые я перечислил, были правдивыми, но не истинными.

На самом деле, мне нужно было сделать телефонный звонок, чтобы привести в движение одну из причин.

— Арчер, — поприветствовал он.

— Это я.

— Все готово?

— Отправляю файл.

Я набрал его электронную почту и отправил подписанный договор.

— Если ты не возражаешь, то я спрошу, как ты убедил ее подписать его?

Я усмехнулся.

— Я добавил в договор пункт, который, как знал, ей не понравится, и она заставит меня переделать его. Когда я изменил его, то добавил новый пункт, используя профессиональный жаргон, о том, что она передает мне свои акции в день нашей свадьбы. Это был риск, но я рассчитывал на то, что в первый раз Вера досконально прочитает договор, а после правок мельком взглянет на него и подпишет.

— Черт. Это дерзко. Ты везучий сукин сын.

— Начинаю думать, что да.

— А если она узнает и подаст на тебя в суд за мошенничество?

— Я буду решать проблемы по мере поступления.

Арчер хмыкнул, но промолчал.

— Мне понадобится около двух недель, как только получу акции, если все пойдет по плану, то это произойдет в следующем месяце... так должно быть. Но она не должна вмешиваться. Если она будет бороться с тобой по этому поводу, это может затянуть дело, и у Мариано появится шанс побороться.

— Я что-нибудь придумаю. Увезу ее в медовый месяц.

— Ты слышал о телефонах? — невозмутимо подытожил он.

— Мой приятель, Ксандер, технический гений. Я попрошу его соорудить что-нибудь, чтобы она не выходила на связь. Я справлюсь с этим.

— Мы работали над этим очень долго. Надеюсь, так и будет.

— Так и будет, — сказал я, прежде чем повесить трубку.

Если бы я сказал это достаточно убедительно, судьба сделала бы так, чтобы это произошло. Не то чтобы я верил в судьбу. Каждый сам создает свою судьбу, и будь я проклят, если не разработаю самый надежный план, чтобы все встало на свои места.

Закончив разговор, я сидел и думал, что Вера будет делать, когда узнает правду... что она сыграла свою роль в том, чтобы я окончательно развалил компанию ее семьи? Не то чтобы это имело значение. Мы заключили сделку. Она была моей на пять лет, и мне приходилось постоянно напоминать себе об этом, когда желание обладать ею преобладало над мыслями о мести.

Было так много факторов, и я должен был оставаться сосредоточенным на цели — я должен был сохранять дистанцию.

Должен признать, что ее присутствие рядом заполнило пустоту, о которой я даже не подозревал, — пустоту, которую никогда не планировал заполнять, поэтому не признавал ее существования. Но когда представлял Верану рядом со мной на мероприятиях, я думал о своей матери и бабушке и о том, как они поддерживали мужчин нашей семьи. Раньше я представлял себя в одиночку. Теперь у меня была Верана, и это вызвало эмоциональную реакцию, которую необходимо было заглушить. Я планировал держать ее достаточно близко, чтобы она не убежала, но использовать свою холодность и прежнее высокомерие, чтобы поставить барьер вокруг возможности попасть в ловушку желания получить ее не только ради секса.

Ни одна женщина не смогла отвлечь меня от мести — даже близко. И она не сможет. Я буду поддерживать ее уверенность в том, что я придурок, и, если мне удастся разрушить ее решимость не трахаться со мной, еще лучше.

Я думал не только о себе. У меня была компания и дедушка. Одна из моих встреч сегодня утром была с сиделкой в Нью-Йорке. Он не будет в восторге от того, что покинет теплый океан и южное гостеприимство, но я не могу допустить, чтобы он был так далеко.

Все должно получиться.

Я должен все устроить.

Начиная с того, чтобы сделать это официально.

Взяв со стола коробочку, я направился к ее столу.

Целеустремленно прошелся по этажу, привлекая внимание других сотрудников.

Дебра заметила мое приближение к рабочей зоне и вышла из своего кабинета.

— Мистер Раш. Чем могу помочь?

При этих словах Вера подняла голову и встретилась со мной взглядом. Что-то в моем лице заставило ее насторожиться, ее глаза расширились, она отпрянула, словно хотела убежать.

— Все в порядке, Дебра, спасибо. Я хотел поговорить с Верой.

— Мисс Бэррон?

Я тихо рассмеялся, словно ее поправка на формальное имя Веры была милой.

— Да, мисс Бэррон. Хотя, это ненадолго, — пробормотал я, усиливая шоу.

Если раньше мне казалось, что она выглядит встревоженной, то это было ничто по сравнению с тем, как напряглось ее тело, и сжалась челюсть. Нежная улыбка, которую я ей подарил, вероятно, вызвала еще большую тревогу, учитывая, что мы в основном смотрели друг на друга.

К нежности во взгляде я попытался добавить обожание, когда подошел к ее столу.

— Вера, — начал я, приближаясь к ней.

Она лишь слегка покачала головой, и я чуть не рассмеялся над ее отчаянием от того, что привлек к ней внимание всего офиса.

Весь этаж был поглощен нашим приватным моментом. Телефоны поставлены на беззвучный режим, стук по клавиатурам прекратился, не было слышно ни звука, все были на взводе и затаили дыхание.

— Мистер Раш, — выдавила она, вцепившись руками в подлокотники.

— Вера, — повторил я, доставая из кармана черную коробочку.

— Нет, — прошептала она так тихо, что я едва расслышал.

Не обращая на это внимания, я опустился на одно колено, вызвав эхо вздохов по всему офису.

— С тех пор как ты начала здесь работать, я не мог оторвать от тебя глаз. Мы пытались сохранить профессиональные отношения, но чувства между нами нельзя остановить. Ты умна, красива и олицетворяешь собой все, чего я хочу в своей жизни. — Открыв коробочку, я похвалил себя за то, что мне удалось сделать в основном правдивое предложение. — Верана Ма... — Я запнулся на имени и решил опустить его, чтобы не нарушать истину. — Верана, ты выйдешь за меня замуж?

Руки взлетели ко ртам, словно в каком-то ромкоме (прим. пер.: Ромком — романтическая комедия).

Вера смотрела на кольцо в коробочке так, словно оно могло взорваться в любую минуту.

Секунды шли за секундами, с каждым мгновением мои руки становились все более влажными, я ждал, когда она скажет: «Да». Что, если она передумала? Что, если она выставит меня дураком перед моими сотрудниками? Мои мышцы сжались, словно штопор, в ожидании ее ответа.

Несмотря на то, что я знал, что она, в конце концов, скажет, я вздохнул с облегчением, когда она, наконец, прошептала:

— Да.

Раздались аплодисменты, и я надел кольцо на ее изящный пальчик. Воспользовавшись тем, что она отвлеклась на кольцо, я схватил ее за другую руку и потянул к себе. Попытав счастья, наклонился, намереваясь ее поцеловать, но в последний момент мои губы коснулись уголка ее рта, она отвернулась.

— Осторожно, Вера, — пробормотал я ей на ухо. — Мы должны заставить их поверить.

Она отпрянула назад, прикрыв лицо рукой, словно поцелуй с женихом смутил ее. Когда она подняла голову, передо мной предстала улыбающаяся будущая невеста с огнем в глазах, процедившая сквозь стиснутые зубы:

— Ну, дорогой, они знают тебя, каким мудаком ты можешь быть, и скольких женщин трахнул. Никто не обвинит меня в том, что я отказываюсь тебя целовать, боясь подцепить какую-нибудь заразу.

Я искренне рассмеялся. Мне не терпелось заставить ее проглотить эти слова вместе с моим членом.

— Мистер Раш, я понятия не имела. Поздравляю, — искренне сказала Дебра. — Тебя тоже, Вера.

Все бросились обнимать и подбадривать ее. Все называли Верану Верой, обращаясь с ней по-дружески. До этого момента я не понимал, что она стала частью этой компании. Я был настолько сосредоточен на том, что означают ее действия, что не замечал реальное положение дел.

Впервые чувство вины накрыло меня, но я отмахнулся от него. Это бизнес, и каждый из нас получил желаемое от сделки. Она не раз доказывала, что может постоять за себя, с этим она тоже справится.

— Если позволите, я хотел бы отпраздновать с моей невестой наедине.

Произнеся эти слова, непристойно подмигнул, вызвав хихиканье женщин.

— Нико, — отругала Вера, только усиливая нашу фамильярность.

Все чаще у нее проскальзывало мое сокращенное имя, и мне это нравилось.

Я бесстыдно пожал плечами и потянул за собой застывшую Веру.

— По какому поводу все аплодисменты? — спросил Райан.

Я поднял ее руку.

— Вера согласилась стать моей женой.

Брови Райана взлетели вверх, а глаза закрылись, словно информация была слишком сложной для восприятия. Слегка покачав головой, он, наконец, открыл их, но выглядел не менее потрясенным.

Пристально посмотрев на него, я процедил сквозь зубы:

— Я тоже был шокирован. Как же мне повезло?

Взяв себя в руки, он улыбнулся Вере.

— Поздравляю вас.

— Спасибо, — сказала она.

— Пожалуйста, пока не соединяй меня ни с кем. Нам с невестой нужно поболтать.

Как только дверь закрылась, Вера выдернула свою руку из моей и скрестила руки, отчего ее грудь приподнялась под блузкой.

— Что, черт возьми, с тобой не так?

— Я не собираюсь скрывать наш брак, Верана. Мы оба здесь работаем. Как думаешь, сколько им понадобится времени, чтобы это выяснить? Кроме того, ты моя, и я хочу, чтобы все об этом знали, — добавил я, огибая свой стол и бросая взгляд на кольцо.

Она усмехнулась и закатила глаза, глядя на драгоценный камень.

— Где ты его взял? В автомате по продаже жевательной резинки по дороге на работу сегодня утром?

— Оно принадлежало моей матери, а до этого моей бабушке. Я забрал его из банка на следующее утро после того, как ты подписала договор.

Вся дерзость исчезла с ее лица.

— О.

Я сидел за своим столом и перекладывал бумаги, но не обращал внимания ни на один документ. Вместо этого сосредоточился на ее тихих шагах, когда она подошла к креслу напротив моего стола и грациозно присела на краешек. Бушевавший несколько минут в ней огонь угас, погребенный ее оплошностью.

Она изучала кольцо, поворачивая его в разные стороны.

— Оно прекрасно. Спасибо.

Мое сердце дрогнуло, когда я подумал, что сказала бы мама, увидев его на ней. Одобрила бы?

Отбросив эмоции в сторону, я сменил тему.

— Ты уже рассказала своему отцу?

— Нет. Я не видела его с нашей последней встречи.

— А Кэмдена? — спросил я, все еще не поднимая глаз, но чувствуя напряжение через стол.

— Нет. — Когда я промолчал, Вера заполнила тишину, нервозность ощущалась в ее дрожащем голосе. — Я немного нервничаю перед встречей с отцом, и это кажется слишком серьезной новостью, чтобы сообщать ее по телефону.

— Я пойду с тобой.

— Нет. Все в порядке, — неожиданно она рассмеялась, наконец, привлекая мое внимание. — Не стоит втягивать тебя во все это.

— В конце концов, я стану твоим мужем. Мы справимся с этим вместе.

Она вздрогнула, в ее взгляде появилась мягкость, которую я едва уловил. В груди неприятно кольнуло, я попытался избавиться от этого чувства, уставившись в пустоту.

— Пойдем после работы.

Верана снова напряглась, вернувшись к своему упрямому, раздраженному состоянию. Кивнув, она ушла, унося с собой все тепло.

Подъезжая к величественному особняку, я задавался вопросом, не перестану ли быть инкогнито. Узнает ли меня Лоренцо? Увидит ли во мне черты отца и деда, которых практически уничтожил? Увидев меня, станет более бдительным и не позволит к нему подобраться? Если я примчусь и заберу его дочь, это одно дело, но если он узнает, что я жажду сделать то же самое с его компанией, игра будет окончена прежде, чем я буду готов.

Я рассчитывал на его высокомерие и на то, что моя компания слишком мала, чтобы представлять угрозу. Даже если он узнает меня, он не подумает, что я охочусь за ним.

Идти с Верой было рискованно, но легкая дрожь, которую она пыталась скрыть, заставила меня быть рядом с ней. Я не мог отправить ее на растерзание к волку одну. Особенно после того, что произошло во время их последнего разговора.

— Я никогда не ослушивалась своих родителей, — тихо призналась она, глядя в окно. — Я иногда расширяю границы, но никогда не ослушиваюсь.

Я повернулся к ней лицом.

— Тебе и не пришлось бы, если бы они действовали в твоих интересах.

Она повернулась, окинув меня взглядом своих больших глаз, возвращая тепло.

— Я думала, что они так и действуют. Никогда в жизни не подумала бы, что окажусь здесь, готовая противостоять своему отцу... матери... и традиции, которой мы придерживались много лет. Может быть, это ошибка. Может, я делаю из мухи слона.

Я провел большим пальцем по ее щеке, без слов напомнив о жестоком обращении ее отца.

— Во-первых, дело не только в твоем отце. Никто не должен пресмыкаться перед таким человеком, как Кэмден. — Она в нерешительности закусила губу, опустив глаза. Подняв ее подбородок, я освободил пухлую плоть от зубов и провел по ней пальцами вперед-назад, успокаивая место укуса. — Во-вторых, никогда не прячься за чьим-либо одобрением. Делай из мухи слона. А затем разгроми их собственными решениями. Традиции — это прошлое, а прошлое никогда не бывает важнее будущего. Владей им.

Я успокаивал ее панику, потому что она подстегивала мою. Когда Вера появилась в моей жизни, мое видение будущего резко изменилось — я не мог допустить, чтобы она отступила сейчас. Но часть меня также успокаивала ее, потому что я просто хотел этого. Хотел вдохнуть в нее силу и посмотреть, как она отстоит себя. Она заслужила это.

Мягкий кивок, а затем Верана сама подняла подбородок, больше не нуждаясь в моей поддержке. Это было прекрасное зрелище — наблюдать, как она натягивает свою броню, расправляет плечи и накидывает на себя мантию силы.

Вера сидела, словно королева, и ждала, пока я открою дверь. Она позволила мне помочь ей выйти из машины и проводить ее вверх по ступенькам, словно я крестьянин, пришедший по ее приказу. Это было потрясающе.

Горничная впустила нас, и когда Лоренцо появился из-за угла, самообладание Вераны пошатнулось, но я был рядом, положив руку ей на талию, напоминая, что она хозяйка положения.

— Верана, что ты здесь делаешь? — В его вопросе слышалась нервозность и надежда. Он не был похож на человека привыкшего противостоять своей дочери, но ему было необходимо, чтобы она подчинилась. Никто из нас не знал причины этого, но что бы это ни было, оно явно превосходило все остальное.

— Папа, я хотела познакомить тебя со своим женихом.

Глаза Лоренцо метнулись ко мне и подозрительно сузились. Я ждал вспышки узнавания, но ее не последовало.

— Что? — пробормотал он. — Ты помолвлена с Кэмденом. Не с этим... этим...

— Николас Раш, — подсказал я.

И снова я ожидал, что он узнает меня, но этого так и не произошло.

— Он попросил меня выйти за него замуж, и я согласилась.

Пытаясь быть вежливым, я протянул руку, ненавидя себя за то, что должен притворяться вежливым с человеком, который разрушил мою семью.

— Приятно познакомиться, мистер Мариано.

Он посмотрел вниз на мою руку и снова вверх. Потом на свою дочь, и снова на меня, его лицо становилось все более и более красным.

— Верана Мариано, — практически прорычал Лоренцо, отводя плечи назад, как и его дочь. По крайней мере, он пытался это сделать. Ему не хватало убежденности, как у Веры. Его лоб стал влажным, а руки судорожно сжались в кулаки. Он выглядел нервно, он был похож на человека, который терял свое преимущество. — Сейчас же иди сюда.

Вера шагнула ближе ко мне и скользнула своей рукой вниз по моей, чтобы переплести наши пальцы. Меня переполняла гордость за то, что я тот мужчина, к которому она потянулась. Я был бы лжецом, если бы не признал, что часть меня боялась, что она пойдет к своему отцу.

Свободной рукой она потянулась в сумочку и достала конверт, который я дал ей по дороге сюда. Когда ее отец не взял его, она положила его на круглый стол, на котором стояла большая цветочная композиция, а затем вернулась ко мне.

— Я зашла, чтобы вручить приглашение на вечеринку в честь помолвки в эти выходные. Хотела оказать тебе ту же любезность, что и Кэмден мне.

Лицо ее отца покраснело от подобного подкола.

— Твоя мать...

— Ее здесь нет, как ты заявил в прошлый раз, когда мы разговаривали.

Видимо, он пытался взять себя в руки, отчаяние уступило место гневу, он смотрел на нее, делая глубокие вдохи. Когда дочь не дрогнула под его гневом, он перевел взгляд на меня.

— Она помолвлена с другим мужчиной.

— Уже нет, — легко ответил я. — Она станет моей женой. Если у мистера Конти будут возражения по этому поводу, он может обратиться ко мне, но ни за что не должен приближаться к моей невесте.

Лоренцо провел рукой по волосам и губам, отошел на три шага и обернулся.

— Как, черт возьми, это вообще произошло? Ты встретила его в колледже? На гребаной улице?

— Пару месяцев назад она подала заявление в мою компанию. Конечно же, с таким впечатляющим резюме, мы приняли ее на работу. Дальше все шло своим чередом.

Услышав комплимент по поводу резюме Вера резко повернула ко мне голову, но я не хотел отвлекаться от ее отца, вместо этого сильнее сжал ее руку.

— Что, бл*дь, за компания?

— «K. Rush Shipping».

Я снова затаил дыхание, но он был слишком отвлечен, чтобы собрать все сведения воедино. Сузив глаза, он посмотрел на свою дочь и угрожающе шагнул ближе. Мне было ненавистно то, как она вздрогнула, когда он поднял палец, указывая на нее.

— Мы обсуждали это, Верана, — прорычал он, его рука дрожала от гнева. — У тебя есть обязательства перед семьей. Перед нашим сообществом. Ты знала свое место, и вот ты здесь, с подобным сюрпризом, ополчилась против своей плоти и крови. Мне казалось, мы лучше воспитали тебя.

Вера сделала шаг вперед, но не отпустила мою руку.

— Ты сделал много того, что мне не нравится.

— Верана Мариано, клянусь богом, я... я лишу тебя всего.

— Забирай все, — прорычала она. — Мне ничего от тебя не нужно. Это визит вежливости. Не возможность вмешаться.

Отец и дочь уставились друг на друга, пока я осторожно не потянул ее назад.

— Мы надеемся увидеть вас в эти выходные, — тихо сказал я. — Как минимум, для видимости.

Лоренцо застыл на месте, его челюсть упрямо сжималась, пока мы выходили. Каким-то образом мне удалось сдержать улыбку от победы в первой битве. Я открыл дверь для все еще сохраняющей боевой дух Веры.

Ликование захлестнуло меня, не спеша обогнув машину, позволил себе легкую ухмылку, прежде чем скользнул внутрь рядом с ней. Однако все прекратилось, когда обнаружил, что она дрожащими руками пытается застегнуть ремень безопасности. Я осторожно отвел ее руки в сторону и позволил ремню безопасности скользнуть назад. Вера фыркнула, но не подняла глаз и не отпрянула, когда я перетащил ее через сиденье в свои объятия.

Машина тронулась с места, мы ехали в полной тишине. Она зарылась головой в мою шею, а я обнял ее за плечи. Ее тихое сопение прекратилось задолго до того, как мы добрались до ее дома, но она не отстранилась.

Когда мы подъехали, Верана осторожно высвободилась, ведя себя так, словно последних пятнадцати минут не существовало.

— Хочешь, я провожу тебя?

Положив руку на ручку, она оглянулась через плечо с мягкой улыбкой и глазами, в которых не отражалось ни капли волнения, в котором она пребывала несколько минут назад. Снова появилась сильная Верана в жемчугах и кардигане, ставшая еще более привлекательной, потому что я смог увидеть ее слабость.

— Я в порядке, спасибо. Увидимся завтра?

Несмотря на ложь, в которую погружался, я правдиво ответил:

— Буду с нетерпением этого ждать.

ГЛАВА 16

Я с удовольствием забилась в дальний угол лифта позади толпы, так же, как и я, стремящейся попасть домой после долгого дня.

Прошло два дня после грандиозного шоу, устроенного Нико, и я была измотана. Когда ты начинаешь работать, есть определенный уровень контроля, но теперь все наблюдали за мной. Я ненавидела это.

Их взгляды, словно меня рассматривали под микроскопом, были жгучим напоминанием о том, что я должна вести себя наилучшим образом. Боже упаси, если я проявлю какие-либо эмоции, кроме радости, потому что уверена, это вызовет слухи о том, что что-то произошло между мной и боссом, когда мы были наедине.

Однако когда на одной из остановок зашла группа коллег, мои попытки остановить мельницу слухов оказались бесплодными.

— Я все еще не могу поверить, что он женится на ком-то из компании, — прошептала одна из девушек.

Было очевидно, что они пытались сохранить конфиденциальность разговора, но, когда ты втиснут в лифт с семью другими людьми, не может идти речи о конфиденциальности. А так как меня затолкали в дальний угол, они явно не заметили моего присутствия.

— Если бы я знала, что у меня есть шанс, я бы добивалась работы на его этаже.

Дверь открылась, и большая группа людей вышла, остались лишь несколько человек. Я оставалась незамеченной, двое других были в наушниках. Псевдо-уединение повысило их честность, я мечтала, чтобы у меня тоже были наушники.

— Думаю, совершенно очевидно, как она получила работу на его этаже.

— Нет, — одна из них попыталась меня защитить. — Она один из организаторов проекта. Они все работают на его этаже. Наверняка так и есть.

— Здесь повсюду организаторы проектов.

Я закатила глаза. Они были не везде, и я так сильно стиснула челюсть, что у меня заболели коренные зубы.

— Она, наверняка, попала туда через постель. Не могу осуждать ее за это. Если бы я знала, что это возможно, то бы позволила ему делать все, что он хочет.

Их хихиканье пронзило мои и без того натянутые нервы.

Будь милой. Будь милой. Будь милой.

— Честно говоря, она не такая уж и красивая. Я имею в виду, что ее грудь немного маловата, а мистер Раш, похоже, любитель сисек.

Двери открылись, и я воспользовалась шансом вырваться из этого ада. С каждым шагом к свободе я напоминала себе, что должна держать высоко поднятой голову и быть леди, каковой меня воспитали родители. Но тут мой телефон завибрировал в седьмой раз за этот день: снова звонил отец. Я отклонила звонок, но было слишком поздно. По моему телу словно прошлась небольшая вибрация, я расслабилась, подумав — к черту все, и повернулась. Схватила рукой закрывающиеся двери и встретилась взглядом с каждой женщиной, наслаждаясь потрясением, отразившемся на их лицах.

— Уверяю вас, я получила эту работу не через постель, так как моя работа заключается в создании одной круговой диаграммы на наименее важной вкладке наименее важной электронной таблицы наименее важного проекта.

У них отвисли челюсти, и я опустила руку. Прежде чем двери успели закрыться, я снова заговорила без угрызений совести.

— И у меня классные сиськи.

Когда их шокированные лица исчезли, испарилась и моя энергия, я наклонилась вперед, дыша через поток адреналина, который оставил меня без сил. Посмотрев наверх, я увидела, что вышла на пятом этаже. Желая избежать еще одного инцидента в лифте, спустилась по лестнице.

Как назло, там я тоже не была в безопасности. Как только за мной закрылась дверь, глубокий голос поприветствовал меня двумя пролетами выше:

— Привет, будущая жена.

Закатив глаза, я тяжело вздохнула и смерила его самым раздраженным взглядом, на который была способна. Рэйлинн бы гордилась мной.

— Не радуйся так сильно, когда видишь меня.

Все еще на взводе, я покачала головой и продолжила свой путь вниз. Если бы мне удалось попасть домой, все было бы в порядке. Бутылка вина, комедийное шоу, беседа с девочками и, возможно, ванна могли бы исправить этот день.

Нико пропустил явные сигналы и последовал за мной, нарочно меня заводя.

— Ты избегаешь меня на работе, лаконично отвечаешь на сообщения, а теперь полностью игнорируешь меня. Таким будет наш брак? Ты вообще планируешь разговаривать со мной в течение пяти лет?

Его вопросы звучали негромко у меня за спиной, но в них чувствовалась острая грань раздражения. У меня не было достаточно сил на все это.

Он чуть не врезался мне в спину, когда я резко становилась и развернулась на следующем пролете лестницы.

Его бровь медленно приподнялась при моей вызывающей позе, он был идеальной мишенью для моего раздражения.

— Благодаря твоему спектаклю в начале недели я стала самой обсуждаемой темой в офисе. И не так, как бы мне хотелось. Я поступила в долбаный Уортон и окончила его с долбаными четырьмя баллами — о, но разве они говорят, что я получила работу из-за этого? Оооо, нет. Они говорят, что я получила эту работу из-за моих ничем не примечательных сисек. — Обе его брови взлетели вверх, когда я рявкнула это. — Не дай бог, ты когда-нибудь заметишь мою усердную работу, и я получу настоящую роль в проекте, потому что никто не поверит, что я чего-то добилась за свои идеи и ум. О, нет, они решат, что я протрахала себе путь, чтобы занять эту должность.

К концу тирады моя грудь вздымалась, и он, не торопясь осмотрел меня с ног до головы, уделяя больше внимания моей груди.

— Если ты получишь повышение, это произойдет благодаря твоей работе, и я не буду тем, кто это сделает. Потому что это всегда будет рассматриваться как кумовство. Люди могут сплетничать сколько угодно, но это всего лишь слова. Тем не менее, я пресеку все это. Не могу допустить, чтобы люди распространяли ложные слухи о моей компании.

Его спокойный ответ перед лицом моего гнева вернул меня на землю. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, снова становясь собой, а не банши, которая была несколько минут назад.

— И уверяю тебя, Вера, твои сиськи потрясающие. Идеальны для ладони.

Он окинул мою грудь оценивающим взглядом, и я сглотнула, расправляя плечи, чтобы выпрямиться. Вовсе не для того, чтобы они выглядели более впечатляюще. Он был достаточно любезен, чтобы просто ухмыльнуться, а не осуждать меня за этот поступок.

— Спасибо.

— У тебя есть планы на этот вечер? — спросил он так, словно спрашивал о погоде.

— Мне нужно купить платье для вечеринки в эти выходные.

— Я пойду с тобой.

— Нет, спасибо. Я собираюсь взять такси и отправиться домой.

— Возьми мою машину.

— Такси вполне достаточно.

— Глупости. — Он даже не потрудился посмотреть на меня. Достал телефон, спустился по лестнице, заставив меня следовать за ним. Открыл дверь и указал на черную машину, ожидавшую у входа. — Сфотографируй платье и пришли мне.

— Нет, — насмешливо сказала я. — Меня устраивает такси.

Мои доводы остались без внимания, он подвел меня к машине и открыл дверь.

— Я возьму такси. Садись.

Я подумывала о том, чтобы возразить, но роскошный интерьер манил меня, и после трудного дня уединение и комфорт были слишком заманчивы.

— Хорошо. Но я не буду посылать фотографию, — заверила я, забираясь внутрь.

Прежде чем закрыть дверь, он подмигнул и улыбнулся.

— Конечно. Хорошо.

Я хотела разозлиться на его высокомерие, но это было самое игривое, что я видела в нем с того момента, как мы столкнулись в вестибюле. Я не могла удержаться, чтобы не откинуться на прохладную кожу и не улыбнуться.

К счастью, мне нужно было только забрать наряд, который я выбрала в Интернете, я быстро оказалась дома.

Мой ключ скользнул в замок, когда я услышала первый взрыв смеха. Мгновенно усталость и нервозность исчезли. Планы на одиночество в горячей ванне испарились, я открыла входную дверь и хлопнула ею достаточно сильно, чтобы объявить о своем присутствии.

— Давно пора, черт возьми, — крикнула Рэй со своего места на моем диване.

Я ждала ее. Кого не ожидала увидеть, так это рыжеволосую подругу, сидящую, скрестив ноги на полу в своих безразмерных вельветовых брюках и укороченном топе, заявляющую, что ей нравятся походы и три человека.

— Нова! — крикнула я, вскидывая руки вверх. — Ты здесь.

— Да, этот вопрос требует полного сборища, — сказала Рэйлинн, прежде чем обратить свое внимание на Нову и направить свой бокал с вином на меня. — Эта сучка написала мне, что помолвлена с кем-то, кого зовут не Кэмден, а потом сказала, что «слишком занята». Я так не думаю.

Смирившись со своей судьбой, я рухнула на диван с пакетами и сумкой в руках.

— И хватит этого односложного дерьма, которым ты продолжаешь отвечать. Пришло время все рассказать.

— Как прошло путешествие, Нова?

Она скривила губы, чтобы сдержать смех, зная, что мое уклонение еще больше подстегнет Рэй.

— Не-а. Я так не думаю. Не в моем доме.

— Это не твой дом, — напомнила я со смехом.

— Мы находимся в пузыре сестринского обмена — твой дом — мой дом, — заявила она с высоко поднятым подбородком, возражая мне.

— Что в пакете? — спросила Нова, хихикая.

Рэйлинн посмотрела на Нову.

— Знаете, что, я сделаю вид, что не заметила это, потому что мне нравится этот магазин, и я хочу знать, что ты купила. Но да будет вам известно, я не люблю, когда вы, две сучки, объединяетесь против меня.

Мы обе рассмеялись, а Рэйлинн одарила нас надменным взглядом, эффект от которого был испорчен подрагивающими губами.

— Это мой наряд для помолвки.

Рэйлинн некоторое время смотрела на него, обдумывая свой ответ. Она изо всех сил старалась сохранять невозмутимость, скрестив руки на груди, но, в концеконцов, потерпела неудачу, вскинув руки вверх в знак поражения.

— Ух, ладно. Ты знаешь, что я люблю одежду. Примерь это для нас, а потом можешь выкладывать.

Я взбежала по лестнице в свою комнату и быстро переоделась, желая узнать мнение Рэйлинн.

Когда спустилась, Рэй завизжала:

— О боже. Белый комбинезон. Он идеален. Повернись. Дай мне все как следует рассмотреть. — Я подчинилась и рассмеялась над ее возбужденными хлопками. — Он умрееет из-за этой спины. Вся эта кожа. Ням, девочка.

— Должна признать, — мягко добавила Нова, — длинные рукава и широкие брюки отлично подчеркивают голую спину и глубокий вырез. Это очень сексуально.

— Да?

— Да, черт возьми. Николас будет пускать слюни.

— Он хотел, чтобы я отправила ему фотографию, я отказала.

— Друг, отправляй, — сказала Нова, шокировав меня.

— Что?

— Если Нова говорит сделать это, значит, ты должна это сделать, — заявила Рэй.

— Я не буду посылать ему фотографию.

— Сделай это. Сделай это. Сделай это, — скандировали они одновременно.

Нова в такт ударила ладонями по столу, в то время как Рэй схватила мой телефон. Что сделала я? Я застыла, не в силах остановить это.

— О, боже мой, нет.

— Позируй, — приказала Рэй.

— Нет.

— Появилась шаловливая Нова, — пошутила Рэйлинн, наклонив голову в сторону Новы. — Она хочет, чтобы ты отправила фотографию. А когда шаловливая Нова говорит, ты слушаешь.

Я рассмеялась. Мы с Рэйлинн придумали прозвище для тех случаев, когда Нова раскрепощалась. Пожав плечами, я сдалась в проигрышной борьбе и приняла позу.

— Да, королева. Будь страстной. Будь сексуальной.

После десятиминутной фотосессии, перешедшей в борьбу с Новой, и множество селфи, Рэй велела мне пойти переодеться, чтобы не испортить наряд.

Когда я спустилась, она сообщила мне, что взяла на себя смелость и отправила понравившееся фото Нико.

— Я не хотела давать тебе шанс быть трусливой засранкой и отказаться.

— Боже мой. Отдай телефон.

Мое сердце замерло, я схватила телефон, чуть не уронив его в спешке, пытаясь разблокировать.

Она послала фотографию, где я смеюсь, обернувшись через плечо, моя рука прикрывает часть лица. Голая спина выделялась на белом фоне наряда, мои волосы были собраны в пучок на макушке. Мне бы никогда не пришло в голову послать это фото ему, но мне понравился откровенный снимок. Он был достоин Instagram, ради подобного фото люди позируют часами.

Мне понравилось.

Это не помешало отбросить телефон в сторону, чтобы не ждать его ответа.

— Хорошо, — сказала Рэйлинн, хлопнув в ладоши. — Хватит игр. Выкладывай. Все.

Схватив бокал с вином, я свернулась калачиком в углу дивана и рассказала обо всем. Начиная с прихода Кэмдена и заканчивая тем, как мой отец потерял самообладание и высказал все Нико. Обалдев, они клялись и угрожали убить нескольких человек.

— Черт, — сказала Нова, когда я закончила.

Прежде чем Рэй успела прокомментировать ситуацию, раздался стук в дверь.

— Это, наверное, китайская еда, которую я заказала, — объявила Рэй.

— Я открою, — сказала я.

Схватив бумажник, и не заботясь о том, кто увидит меня с моим беспорядочным пучком, полосатыми пижамными шортами и большой черной футболкой с надписью «Отъ*битесь. Я сплю», распахнула дверь, но передо мной стоял не разносчик китайской еды, хотя у него была наша еда.

— Я пришел одновременно с доставщиком, поэтому оплатил и решил принести ее.

— Бл*дь, — прошептала я, поднимая голову и глядя в глубокие шоколадные глаза.

— Не та реакция, которую я ожидал.

— В смысле... дерьмо.

— Все еще не та...

Покачав головой, я собралась с мыслями, немного ошарашенная тем, что Нико стоял у моей двери, а я выглядела словно сумасшедшая.

— Я могу войти?

— Да. Извини. Я не ожидала тебя увидеть. Это просто сбило меня с толку.

— Очевидно, — сказал он, его полные губы сложились в ухмылку, которую я одновременно любила и ненавидела.

— Прекрати флиртовать с курьером и принеси еду. Я проголодалась! — крикнула Рэй из-за угла. — Вероятно, мне придется...

Если бы я не была так озабочена тем, чтобы прикрыть грудь без лифчика и убрать выбившиеся пряди из пучка, я бы рассмеялась над отвисшей челюстью Рэйлинн.

— Вау, — прошептала Нова со своего места на полу.

— Дамы, это Нико, мой жених. Нико, это мои лучшие подруги, Рэйлинн и Нова.

— Добрый вечер, — поприветствовал он, не теряя ни секунды, и совершенно не обращая внимания на глазеющих женщин. — Мне кажется, я видел тебя раньше, Рэйлинн, но еще не имел удовольствия познакомиться.

— Пожалуйста, зови меня Рэй, — сказала она, наконец взяв себя в руки. Появилась светская львица, встав она, перешагнула через Нову, чтобы пожать руку Нико.

Нова поднялась на ноги и тоже протянула руку.

— Приятно познакомиться.

— Прости, я не знал, что у тебя гости, — сказал он мне. — Я не задержу тебя надолго.

— Не хочешь остаться поесть? — предложила Рэйлинн, полностью игнорируя мои расширенные глаза, кричащие на нее, чтобы она заткнулась, за спиной Нико. — Я заказала достаточно, чтобы накормить целую армию.

— Спасибо за предложение, но, судя по тому, как сейчас выглядит Вера, мне не стоит злоупотреблять гостеприимством.

Нова фыркнула, и я быстро нацепила на лицо невозмутимую маску. Как, черт возьми, он вообще это понял, когда я нахожусь у него за спиной?

Должно быть, мое замешательство было заметно, потому что он повернулся ко мне со знающей улыбкой и объяснил.

— Зеркало над твоим камином.

Подняв глаза, я увидела свое лицо без макияжа, копну спутанных волос и закатила глаза.

— Пфф.

— В любом случае, мне нужно поработать дома, и я только что поел. Хотел зайти и оставить это.

Поставив еду на журнальный столик, он достал из кармана маленькую коробочку. Я осторожно взяла ее, стараясь не задеть его кожу, и погладила мягкий черный бархат, прежде чем откинуть крышку.

— О боже, — задохнулась я, поднеся руку ко рту.

В мягкой темной подушечке лежала пара потрясающих сережек. Розовое золото выделялось на фоне сверкающих бриллиантов, дополняя замысловатый дизайн. На первый взгляд, похожий на мозаику из бриллиантов, уложенных толстым слоем. Похожие на перевернутую изогнутую каплю. Но присмотревшись, я поняла, что это цветок из грушевидного бриллианта и драпирующихся от него бриллиантов в форме листьев.

— Они принадлежали твоей матери?

— Нет. Я выбрал их после работы, когда узнал, что ты выбираешь платье. Я надеялся, что они подойдут и будут сочетаться с кольцом твоей матери, которое ты всегда носишь.

— О, — вздохнула я, перебирая пальцами изящное украшение.

На мгновение Рэй и Нова перестали существовать. В груди потеплело, и мне захотелось броситься в его объятия и без слов дать понять, что значит для меня его жест. Он пошел и купил что-то.

Для меня.

Я покачнулась и почти сделала шаг вперед, когда Нова прочистила горло.

Я моргнула, выходя из транса, и захлопнула коробочку.

— Большое спасибо, Нико. Они потрясающие и будут идеально смотреться с моим нарядом в эти выходные.

— Конечно. — Он провел рукой по волосам, словно ему было так же неловко, как и Нове, от этой близости. Он повернулся к девушкам и улыбнулся. — Было приятно познакомиться. Надеюсь, увидеть вас в эти выходные.

— Ясен пень (прим. пер.: Ясен пень — шутливо-снисходительное признание прозрачности происходящего даже для самого наивного человека), — ответила Рэйлинн, заставив его рассмеяться.

— Буду ждать с нетерпением.

С этими словами он направился к выходу, и я поспешила за ним.

— Извини, что прервал, — сказал он снова.

— Ничего страшного. Хотя, может быть, в следующий раз стоит предупредить.

Я смущенно рассмеялась и жестом показала на свой наряд.

Он осмотрел меня с ног до головы, и я вспыхнула под его пристальным взглядом. И еще больше — от его легкого комплимента.

— Тебе все идет.

Прежде чем он шагнул к двери, я импульсивно схватила его руку и сжала.

— Еще раз спасибо за серьги. Они прекрасны.

Вместо того чтобы сказать что-то еще, он просто кивнул и сжал руку в ответ, прежде чем выйти.

Как будто по команде, как только щелкнула дверь, девочки пронзительно закричали.

— Боже мой, он восхитителен.

— Покажите мне серьги.

— Я не думала, что он окажется таким горячим.

— Черт возьми, они идеальны. Винтажные. Нова, тебе бы они понравились.

— Вот черт. Это точно винтаж.

— Могу я забрать его? Если он тебе не нужен, можно я его заберу? Просто трахнуть разок-другой?

Я рассмеялась над шквалом вопросов.

— Эй, ребята. Остановитесь. Помните, он нам не нравится. Он унижал меня, и вроде как до сих пор унижает.

Они отклонились назад, надувшись, словно я забрала их любимую игрушку.

— Ты всегда можешь заняться сексом из ненависти. Так возбуждает. Поверь мне. Я трахалась со многими людьми, которых ненавижу.

— Прекрати, — воскликнула Нова, закрывая уши.

— О, шаловливая Нова снова скрылась в подполье, — пошутила Рэйлинн. — Но серьезно, ты снова вляпалась?

— Нет. И я не хочу.

— Ладно... — насмешливо сказала Нова.

— Нет.

Рэйлинн пожала плечами.

— Хорошо. Если ты не спишь с ним, то не будешь возражать, если это сделаю я.

— Нет, — почти закричала я.

Ее ухмылка дала понять, что меня провели, но я не хотела, чтобы она думала, что это было помимо соблюдения правил.

— В нашем договоре прописано, что мы не можем быть с другими людьми.

— Договор? Оооо, как в «Пятьдесят оттенков серого?» — спросила Нова с излишним волнением.

— Нет. Больше похоже на брачный договор.

— Что ж, предлагаю тебе воспользоваться преимуществами этих пяти лет и прыгать на нем при каждом удобном случае.

Я открыла рот, чтобы возразить и сказать, что не хочу этого. Может быть, я и могла жить в отрицании, но никогда не могла врать своим друзьям.

— Давайте есть, пока Рэйлинн не съела тебя, Нова, — сказала я, избегая комментариев.

— Эй, может Нико вернется и съест Веру.

Рэй пошевелила бровями, и мы все рассмеялись.

К счастью, она была слишком сосредоточена на еде, чтобы заметить, как сильно на меня повлияли слова о Нико, стоящем на коленях у моих ног.

Впрочем, это не имеет значения.

Все, что было важно, — это то, что я не выйду замуж за Кэмдена, переживу пять лет, и не уступлю мужчине-шлюхе, который ведет себя как мудак.

Иногда.

Иногда он вел себя как мудак.

Все чаще и чаще он вел себя как мой будущий муж, и это пугало до смерти.

Что, если я поверю в эти моменты больше, чем в те, что были, и по истечении пяти лет захочу большего?

ГЛАВА 17

Фотография не передала ее красоты.

Она появилась, и полуденное солнце осветило ее в этом белом наряде. Это было словно предвестие того, что будет, когда она пойдет к алтарю, и меня охватило ни с чем несравнимое чувство.

Смесь тепла, электричества и дрожи желания пробежала по моему телу, моя кожа покрылась мурашками.

Она выглядела словно идеальная будущая невеста в окружении своих подруг. Она сжимала маленькую сумочку, оглядываясь по сторонам, выглядя одновременно застенчивой и взволнованной, и я не мог не задаться вопросом, было ли это притворством или, возможно, часть ее была хотя бы немного взволнована тем, что она станет моей женой.

Еще одна волна эмоций прошла через меня, более интенсивная и сильная, чем предыдущая, и принесла за собой волну вопросов. Новая волна возбуждения накрыла меня, и я изо всех сил пытался мысленно вернуть себя к реальности.

У меня была цель, и Верана была средством достижения цели. Неважно, была ли она взволнована. Неважно, нравилось ей это или нет. Она служила цели.

Несмотря на все мои старания изобразить безразличие к ее присутствию, и быть выше всего этого, инстинкты пещерного человека взвыли, призывая ударить себя в грудь, перекинуть ее через плечо и объявить своей, когда она слишком быстро повернула голову, заставив сверкающие бриллианты на ее изящном ушке покачнуться.

Моя. Моя. Моя.

Вид украшений, которые я выбрал для нее, наполнил меня гордостью. Тем более, когда она откинула со щеки выбившуюся прядь волос, и мое кольцо ярко засияло на ее пальце.

Она моя.

Ее отец приблизился, и она напряглась. Он кивнул ее друзьям и, взяв ее за локоть, отвел Веру в сторону.

Пришло время заявить права на мою невесту.

Разговор между отцом и дочерью казался спокойным и непринужденный, но, подойдя ближе, я увидел, как он стиснул зубы и крепко держал ее за руку.

— Выслушай меня, Верана. Я разговаривал с Кэмденом, и он очень раскаивается в том, как поступил. У него была напряженная неделя, и он выместил все на тебе. Мы все так поступили, и это было несправедливо.

У меня кровь застыла в жилах от его льстивого тона. Слышала ли она, насколько фальшиво это звучит? Поверила ли ему? Что, если поверит? Я хотел сократить расстояние между нами, остановить ложь, извергаемую Лоренцо, но я застыл на месте, мне было интересно, как отреагирует Вера.

— Справедливость — это еще не все, — сказала она.

— Я знаю, и именно поэтому хотел поговорить с тобой. Я изучил должность, которую ты занимаешь в «Rush», и это позор. Ни один Мариано не должен работать на такой должности начального уровня. Я... я хочу предложить тебе работу в «Mariano».

— Что? — спросила Вера, шокированная этим предложением не меньше меня.

— Да, — продолжил он, волнение от предоставляемых козырей, ускорило его слова. — Менеджер проекта. Ты будешь работать в семейной компании, как и хотела.

Я затаил дыхание в ожидании ее ответа, более чем уверенный, что она согласится, потому что это то, чего она всегда хотела.

— А Кэмден?

— Верана, — почти умолял он. Его челюсть дернулась, и он прикрыл рот рукой. — У тебя будет время... Кэмден сможет доказать, что он не тот, кем казался. Но наши традиции…

— Они важнее меня, — закончила она за него.

— Нет, Верана. Ты моя дочь. Ты важна.

Я мог видеть только ее профиль, но изящные линии ее спины выпрямились и напряглись, когда она отвела плечи назад.

— Нет.

— Ч-что? Нет? О чем ты?

— Обо всём этом, — холодно ответила она.

— Но я предлагаю то, что ты хочешь, — сказал он. — Ты моя дочь — моя семья.

— Именно. Но ты по-прежнему не слышишь меня, папа, — мягко сказала она.

— Mia bambina, я слышу тебя. Я даю тебе то, что ты хочешь.

— Дорогой ценой. — Лоренцо продолжал молчать. — Скажи, кто будет организовывать мероприятия?

— Ну, ты, — разъяснил он, словно это было честью. — Ты руководитель проекта. Достаточно опытна, чтобы справиться с организацией.

— А когда я создам семью?

— Верана, — сказал он, нервно смеясь. — Перестань быть такой упрямой. Я не узнаю тебя.

— Я тоже тебя не узнаю. — В ее тоне звучала сила и скрытая боль. — Может, мы всегда были такими.

— Нет. Мы хорошо тебя воспитали. Мы воспитали женщину, которая гордится своей семьей. Этому нужно положить конец, Верана.

В его словах не было контроля, в них сквозило отчаяние. Ему необходимо было, чтобы она сдалась. Но уступит ли она?

— Спасибо, но нет, благодарю за предложение, — наконец ответила она. — Меня устраивает моя должность в «Rush Shipping». У этой компании большой потенциал, и я с нетерпением жду возможности развиваться вместе с ними... вместе с Нико. Он хороший человек, и будет прекрасным мужем.

Узел, о котором я и не подозревал, завязавшийся вокруг моих легких, ослаб.

Вера отказала ему.

Она не только отказала ему, но и вступилась за меня. Я моргнул, пытаясь обработать поток информации... и чувств. В моей груди все сжалось, некомфортно и чуждо.

— А теперь, если ты меня извинишь, я должна найти своего жениха.

— Вера, тебе пора прекратить истерику и отменить этот фарс, — мягко проговорил ее отец, принужденно улыбаясь, теряя маску внешнего спокойствия.

— Уверяю вас, мистер Мариано, наша помолвка — не фарс, — сказал я, наконец, вступая в разговор.

Его улыбка испарилась, но как опытный человек он не показал свои истинные эмоции на публике.

Я скользнул рукой по бедру Веры, высвобождая ее из его хватки, и притянул к себе. Воспользовавшись ситуацией, прижался губами к ее мягкой щеке и провел кончиками пальцев по обнаженной спине.

Верана вздохнула, и дрожь пробежала по ее телу в ответ на мое прикосновение.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказал я тихо для нее, но достаточно громко, чтобы ее отец мог услышать. — Могу только представить, как прекрасно ты будешь выглядеть в день нашей свадьбы.

Ее щеки покраснели, и я боролся с желанием снова наклониться, чтобы прижаться губами к ее разгоряченной щеке.

— Спасибо.

— Мистер Раш, — сухо поприветствовал меня ее отец.

— Я скоро стану вашим зятем. Пожалуйста, зовите меня Николас.

— Ну, Николас, по какой причине моя дочь пришла одна? Разве ты, как ее жених, не должен сопровождать ее?

— Папа, — укоризненно сказала Вера.

Лоренцо делал все возможное, чтобы отыскать во мне недостатки.

— Все в порядке, Вера. Вижу, твой отец думает, что тебе нужен мужчина, чтобы войти в комнату, но он, похоже, не понимает, что ты самодостаточна. Я тебе не нужен. Но мне повезло, что я у тебя есть.

Все мои комплименты были правдивы, несмотря на то, что я никогда не говорил их раньше. Однако сейчас они давались мне легко, преимущественно я раздражал Лоренцо и все больше завоевывал Веру.

Его ноздри раздулись от моих слов, и впервые с тех пор, как Вера вошла в комнату, она посмотрела на меня. Широко раскрытыми карими глазами смотрела на меня, словно на мираж. Словно никто и никогда не говорил, что она достаточно сильна. Любопытство и благоговейный трепет мерцали в глубине, наряду с чем-то большим — чем-то более глубоким, что я не мог расшифровать.

Что бы это ни было, я стоял рядом с ней, выпрямившись во весь рост. Она отражала мою позу, и вместе мы создали единый фронт против Лоренцо.

Победа нахлынула — победа, которую я не планировал одержать. Даже не думал об этом. Я не сомневался, что в какой-то момент заберу «Mariano Shipping» у Лоренцо, но чтобы еще и его дочь? Это был приз, который я не собирался заполучить.

Приз, который приплыл мне в руки, и я взял без раздумий.

— Верана, — прорычал Лоренцо. — Это...

— Лоренцо, — весело поприветствовал другой гость. Он подошел с протянутой рукой и тепло улыбнулся, совершенно не обращая внимания на возникшее напряжение. — Рад видеть снова и по такому счастливому случаю.

Лоренцо пожал ему руку, меняя поведение на бизнесмена-победителя, каким его считало окружение.

— Эндрю, рад тебя видеть. И да, такое радостное событие.

— Николас, — поприветствовал Эндрю. — Спасибо за приглашение. Всегда приятно выбраться и повидаться со всеми вне формальной обстановки. Лаура передает вам привет, но она дома с новорожденным.

— Конечно. Надеюсь, она сможет приехать на свадьбу.

— О, конечно. Она сказала, что я могу остаться дома с ребенком, если мы не найдем няню. — Он засмеялся и повернулся к Вере, в его глазах была явная привязанность. — Верана, не могу поверить, что ты выходишь замуж. До сих пор помню, как ты бегала на мероприятиях, украдкой уплетая торт.

Она рассмеялась над общим воспоминанием.

— Мне кажется, ты таскал его вместе со мной.

— Я был молодым студентом, только что окончившим колледж. Торт помогал успокоить нервы.

Зависть пронзила мою грудь.

Это должны были быть мои воспоминания. Мои знакомые. Я должен был вырасти среди элиты на благотворительных вечерах. Но у моей семьи отняли эту возможность.

— Рад за тебя. Николас — хороший человек, но, вероятно, недостаточно хорош для тебя, — пошутил он, подталкивая меня локтем.

Несмотря на то, что я рос не со всеми, за последние несколько лет я сделал себе имя. Пробил себе дорогу обратно и на этот раз планировал вычеркнуть Лоренцо.

— Определенно недостаточно хорош для нее.

Я обхватил пальцами ее талию, устроился на изгибе бедра и притянул к себе. Поскольку все смотрели на нас, Вера не могла отстраниться, я намеревался прикасаться к ней при каждом удобном случае.

— Я должен кое с кем переговорить, — пробормотал Лоренцо. — Эндрю, было приятно снова тебя увидеть.

Он кивнул нам с Верой и повернулся, чтобы уйти, прихватив по дороге бокал шампанского.

— Думаю, мне следует оставить вас, чтобы поприветствовать всех и последовать примеру Лоренцо. Даже когда это не бизнес, это все равно бизнес.

— Это всегда так, — согласилась Вера с грустной улыбкой.

Эндрю обнял Веру и пожал мне руку с очередным поздравлением, оставив нас наедине.

Однако, как только он ушел, его место заняли ее подруги.

— Ну, как поживает дорогой папочка? — спросила Рэйлинн.

— Он в порядке, — ответила Вера.

— Ты такое трепло, ну да ладно.

— Дамы, — поприветствовал я.

— Привет, Николас, — поздоровалась Рэйлинн.

Нова нежно улыбнулась.

Эти три женщины составляли адскую триаду. Рэйлинн — смелая, вероятно, доставила им больше всего неприятностей. Нова — тихоня, следующая за ними, подчищая беспорядок, чтобы их не поймали. И Вера — что-то среднее между ними. Чопорная и вежливая, и скрывает ту сторону, которая раскрепощалась, когда рядом была Рэйлинн.

— Это прекрасное место. Не могу поверить, что ты здесь живешь, — сказала Нова.

— Счастливая сучка, — добавила Рэйлинн. — Очень сложно найти хорошую недвижимость в районе Центрального парка. А такую, где есть место для проведения мероприятий? Иголка в стоге сена.

— Я еще не переехала.

— Почему? — спросила Рэйлинн, оглядывая меня с ног до головы и приподнимая бровь.

Я чувствовал себя куском мяса, который взращивают для еды.

Вера неловко рассмеялась, но в то же время ухитрилась сверкнуть глазами. Нова толкнула Рэйлинн локтем, и трое вступили в молчаливый спор, после чего Рэйлинн закатила глаза, решив опустить этот вопрос.

— Итак, Николас. Ты позаботишься о нашей девочке?

Вера и Рэйлинн уставились широко раскрытыми глазами на Нову, которая выглядела словно чопорная мать, решающая, достаточно ли я хорош для ее драгоценного ребенка.

— Настолько, насколько она мне позволит.

Нова сжала губы, словно пытаясь сдержать смех.

— Хорошо.

— Но главный вопрос в том...

Глаза Веры расширились, когда она повернулась к Рэйлинн, и я приготовился к тому, что скажет эта дерзкая женщина.

— Будешь ли ты хорошо ее трахать?

— Господи. Прекрати, — прошептала Вера, оглядываясь по сторонам, чтобы посмотреть, кто еще мог услышать.

Я встретил вызывающий взгляд Рэйлинн, честно ответив ей. Одновременно бросая вызов Вере.

— Настолько, насколько она мне позволит.

Медленная улыбка Рэйлинн подтвердила, что она знала правду о нашей ситуации и, без сомнения, знала больше, чем я, об упрямстве Веры, мешающем ей пользоваться всеми преимуществами нашего брака.

— Хорошо.

— Ну, теперь, когда с этим покончено, — сказала Вера, раздраженно глядя на нас двоих.

Нова опустошила свой бокал с шампанским.

— Да. Не знаю, как вы, но я бы не отказалась от еще одного бокала. — Она переплела свои пальцы со все еще ухмыляющейся Рэйлинн. — Мы оставим вас, чтобы вы могли поприветствовать остальных гостей.

Вера прижала пальцы к центру лба.

— Прости за это, — пробормотала она.

— Не извиняйся. Она мне нравится.

Вопросительный взгляд метнулся ко мне, беспокойство исказило ее черты.

— О, ну, как и большинству мужчин.

Как она могла предположить, что я предпочел Рэйлинн ей, понятия не имею, но я решил закрыть эту тему прежде, чем это зайдет дальше.

— Не так. Ее интересно слушать. Но мне нравится твоя обеспокоенность тем, что я хочу кого-то, кроме тебя, — позлорадствовал я.

— Я не обеспокоена этим.

Она выпрямилась и попыталась отмахнуться от своей непроизвольной реакции.

— Хмм... — Я медленно отвел ее в укромный уголок. — Ты уверена?

— Да. Почему меня должно волновать, кто тебе нравится, а кто нет? Мы же не нравимся друг другу?

— Я не нравлюсь тебе? Это причиняет мне боль.

— Да, конечно, — сказала она, закатив глаза.

— Когда-то я тебе нравился.

— Я не знала, что это был ты.

Ее дерзкий ответ был испорчен тем, что она запнулась, когда ее спина ударилась о стену.

Я шагнул вперед, нарушая ее личное пространство, положил руку на ее бедро, вытянув большой палец так, что слегка коснулся тазовой кости.

— Я могу напомнить тебе. Без масок. Лицом к лицу. Твои ноги, обхватывающие меня.

Нужно отдать ей должное за то, что она вскинула подбородок и высокомерно изогнула бровь, но ее вздымающаяся грудь и тяжелое дыхание выдали ее. Язык скользнул по пухлым губам, глаза переместились на мои.

— Нет, — прошептала она, пытаясь солгать. Но желание витало в глубине ее карих глаз, словно расплавленное золото.

Я переместил руку на ее ребра.

— Ты выглядишь потрясающе.

Еще один глоток.

— Спасибо.

— Мне необходимо приложить неимоверные силы, чтобы не поиметь тебя здесь, в этом углу. Этот белый цвет, вся эта чистота, когда я знаю, что все иначе, мне это нравится. Словно у нас есть маленький секрет о том, какой распутной ты можешь быть. — Наклонившись, я прижимаюсь носом к ее носу, поглощая ее быстрые выдохи. — Или распутная ты только со мной?

Приоткрытые губы умоляли меня поцеловать ее, брать, брать и брать. Желая продлить этот момент, желая увидеть, смогу ли услышать, как с ее губ сорвется мольба о большем, я сдержался. Вместо этого поднял руку выше, чтобы погладить ее грудь. Большим пальцем провел туда-сюда, оживляя твердый кончик, пощипывая нежный бутон.

— Ты скоро станешь моей женой. Почему бы просто не уступить? Подсластить нашу сделку.

Мгновенно женщина, тающая в моих объятиях, напряглась. Крепкая рука прижалась к моей груди, легко оттолкнув назад.

— Может быть, я и согласилась выйти за тебя замуж, но не более того. Я не продаю свое тело, как проститутка. Кроме того, я тебе не по зубам. Я не такая, как все женщины, которые пляшут под твою дудку достаточно щелкнуть пальцами. К несчастью для тебя, со мной много хлопот.

Она пронеслась мимо, даже имела наглость задеть меня плечом. У меня вырвался смешок, и немного завело ее неповиновение. Но еще больше меня завело то, как она отреагировала на мое прикосновение. Возможно, Веран не хотела признавать, как сильно хочет меня, но скоро мы будем жить под одной крышей, и ей некуда будет бежать.

Взяв бокал шампанского, я вышел из комнаты, давая своей будущей невесте отсрочку. Пройдя несколько футов, услышал голоса, которые заставили меня притормозить и остановиться вдали от посторонних глаз.

— Я уже дважды спрашивал.

— Анджело всегда был упрямым засранцем, завидующий успеху моей компании.

Я не сразу узнал первый голос, но Лоренцо я узнал бы и во сне.

— Поэтому, если мы не поженимся, мое имя не будет на здании. Он не будет инвестировать столько, сколько изначально планировал, если имя Конти не будет стоять рядом с именем Мариано.

Кэмден.

Мне было неприятно видеть его здесь, но приличия требовали, чтобы были приглашены все. Особенно те, кто занимает столь высокое положение в фамильной компании Вераны.

— Cazzo! (прим. пер.: Cazzo (итал) – бл*дь, блин, сука, дерьмо). Семья Камиллы преследует меня, даже когда их нет физически рядом. Эта чертова поправка в контракте компании. Необходимость быть членом семьи, чтобы добавить свое имя в компанию, — это архаично и чушь собачья. Это моя компания. Я должен иметь возможность добавлять тех, кого хочу.

После этой гневной тирады стало понятно, почему Лоренцо заставлял Веру выйти замуж за Кэмдена. Я знал, что «Mariano Shipping» разваливается, но не ожидал, что Лоренцо продаст свою дочь мудаку вроде Конти, ради своего спасения.

Хотя мне стоило догадаться. Я на собственном опыте знал, каким холодным и расчетливым он может быть. Это делало присвоения Веры у него еще более приятным и не оставляло сожалений о том, что я использовал ее в своих целях. Она должна быть благодарна, что я не Кэмден, за которого ее заставляли выйти замуж.

— Гребаный Раш, — усмехнулся Кэмден. — Что-то новое и блестящее замаячило перед Верой, а она гоняется за его членом, словно шлюха.

Я сжал кулаки и двинулся за угол, но тут меня остановил глухой стук, за которым последовало «уфф»

— Ты говоришь о моей гребаной дочери, — прорычал Лоренцо.

— Дочери, которую ты продавал мне, чтобы спасти свою компанию, — слегка задохнувшись, ответил Кэмден.

— Я сделал это с расчетом на то, что ты позаботишься о ней. И не будешь эгоистичным мудаком, который обижает ее. Не смотри на меня так, будто это я все испортил, потому что твой дерьмовый характер оттолкнул ее.

— Неважно. Она проиграла и упустила свой шанс. Раш — нувориш (прим. пер.: Нувориш — быстро разбогатевший человек из низкого сословия), у него нет наших связей. Он не сможет обеспечить ту жизнь, к которой она привыкла.

— Это все гребаная неразбериха.

— Но не все потеряно. Мой отец будет инвестировать, если у меня будет руководящая должность. Все, что нам нужно, это еще один инвестор. Я готов действовать на будущее, и когда Верана уйдет от этого высокомерного засранца, я буду там. Мы поженимся, и фамилия Конти объединится с Мариано. Нам просто нужно терпение.

— Нам нужен молчаливый инвестор. И будем надеяться, что Верана не залетит за время своего брака. После смерти отец Камиллы завещал акции, ребенку Веры. При нынешнем положении дел терять акции опасно. Мне нужно сохранить как можно больше акций под своим контролем.

— Нашим контролем, — поправил Кэмден.

— Неважно, — проворчал Лоренцо. — Я позвоню адвокатам, чтобы они защитили то, что принадлежит мне — то, что осталось от Камиллы. Не думаю, что у Раша достаточно денег, чтобы представлять угрозу.

Отвращение скрутило мои внутренности. Часть меня хотела верить, что он заботится о Вере, но больше его заботила компания. Верана была для него всего лишь пешкой.

На*бать кого-то чужого — это одно, но поступать так с членом своей семьи — другое.

Моя решимость росла. Я заберу его компанию и заберу его дочь, защищая ее от двух монстров по ту сторону стены.

Идя обратно к своей будущей жене, я изо всех сил старался выкинуть из головы информацию о том, что ребенок получит дополнительный пакет акций компании. Мы договорились, что в период нашего брака не будем заводить детей, но я не мог игнорировать соблазн сделать свою победу еще более уверенной с появлением ребенка.

Но нет. Я женюсь на Веране под ложным предлогом, использую ее в своих корыстных целях, о которых она не подозревает.

Обрюхатив ее, я стал бы ничем не лучше монстров, использующих ее как пустое место. Я не мог этого сделать.

Или мог?

ГЛАВА 18

Вечеринка прошла словно в тумане. За исключением того небольшого промежутка времени, когда я убежала от Нико, он не отходил от меня ни на шаг. Его рука была словно приклеена к моему бедру, он отстранялся только для того, чтобы взять меня за руку, убрать волосы в сторону, гладил обнаженную спину, прикасался ко мне любым способом, изображая любящую пару.

Все это время я была напряжена, держалась изо всех сил, чтобы не начать умолять его взять меня, как он говорил раньше.

Нет. Я не уступлю Николасу Рашу. Особенно когда он решил, что у него есть права на мое тело только потому, что я согласилась выйти за него замуж. Мы помогали друг другу. Я не была в долгу перед ним и не обязана позволять ему все, что он захочет.

Даже несмотря на то, что я мечтала позволить ему.

Вспоминания о той ночи будоражили меня, я просыпалась, испытывая зуд, и представляла то, что он сказал, — мои ноги вокруг его талии, никаких масок. Я колебалась, когда он спросил, не хочу ли я выпить в шикарном баре по соседству. Но выпить на ночь после долгого дня было бы неплохо. И, в конце концов, в скором времени я должна привыкнуть к тому, чтобы быть рядом с ним. Через месяц, чуть больше, я буду жить с ним, в его окружении.

Боже, я была в полной заднице.

Не помогло и то, что он придержал для меня дверь в тускло освещенный бар. И то, что он положил руку мне на спину, направляя меня к табурету. Грубое прикосновение его руки к моей коже вызвало мурашки по всему телу. Он, как истинный джентльмен, подождал, пока я усядусь первой, прежде чем сесть самому.

— Еще бокал шампанского? — спросил он.

— Красное вино, пожалуйста, — попросила я бармена.

Нико заказал то же самое, и мы оба вздохнули с облегчением, напряжение ослабло после первого глотка. Я закрыла глаза, тихий шепот разговоров смешивался со звоном бокалов за соседними столами. Друзья смеются под легкий джаз, звучащий из колонок. Окружающая нас атмосфера заставляла навалившийся стресс улетучиться.

— Я не заметила никого из твоей семьи сегодня.

— Могу сказать то же самое о тебе. Наша вечеринка по случаю помолвки больше напоминала съезд экспедиторов, чем собрание друзей и семьи.

— Это правда. Но там был мой отец — к сожалению — и Рэй с Новой. Они как моя семья.

— Я знаю, что твоя мама умерла, но неужели больше никого нет?

— Я никогда не была знакома с семьей отца. Он не был близок с ними и, очевидно, еще больше отдалился от них, когда женился на моей маме. Мама была единственным ребенком, ее мама живет в Италии. Дедушка умер вскоре после смерти моей мамы, а бабушка переехала и больше не приезжала в гости. Думаю, ей тяжело.

Я сделала еще один глоток вина, скрывая затаенную обиду на то, что бабушка возвела между нами стену.

— А ты? — Я прищурилась и обвиняюще ткнула в него пальцем. — Тебе не удастся меня отвлечь.

Его губы изогнулись в едва заметной улыбке.

— Я же тебе говорил. Мои родители умерли, у меня нет ни братьев, ни сестер. У меня есть дедушка в Чарльстоне, но ему сложно даются путешествия, по состоянию здоровья, поэтому он не смог посетить нашу вечеринку.

— Он будет на свадьбе?

— Он убьет меня, если я женюсь без него, — сказал он, в его тоне зазвучала нежность, которую я никогда не слышала раньше.

В моей груди разлилось тепло от его ласковой улыбки.

— Вы с ним близки.

— Он — единственная семья, которая у меня осталась, и он научил меня всему, что я знаю. Он создал нашу компанию с нуля.

Я нахмурилась.

— Мне казалось, что «K. Rush Shipping» была создана не так давно. Перед подачей документов я изучала ее историю и думала, что ей около десяти лет?

Он отвел от меня взгляд.

— Так и есть. Его компания столкнулась с некоторыми препятствиями, прежде чем у меня появилась возможность там поработать.

— Как называлась его компания? Может быть, я помню ее.

— Это была небольшая компания. Ты не слышала о ней. — Нико покачал головой и отмахнулся от вопроса, возвращаясь к тем, кто присутствовал на приеме. — И, возможно, там было не так уж много твоих родственников, но ты знала практически всех.

— Я выросла в этом мире.

Я посещала подобные вечера с самого детства. Участвовала во всех благотворительных и деловых мероприятиях, которые включали в себя общение с представителями других компаний. Это был словно маленький мир внутри мира.

— Так почему ты не работаешь на своего отца?

Такой простой вопрос с таким количеством сложных объяснений.

— Если коротко — я женщина.

— Я заметил.

Я потягивала вино, чтобы скрыть жар, разливающийся по моим щекам от его откровенного внимания к моей женственности.

— В моей семье это означает, что мне отведена определенная роль. Я должна выйти замуж за человека, который впишется в компанию и сможет ее возглавить. А моя роль будет заключаться в том, чтобы быть светской львицей. Участвовать в благотворительных мероприятиях, быть лицом «Mariano Shipping». Чертов талисман.

— Не похоже на тебя.

— Это не так. Даже если бы я пытался сыграть свою роль. Несмотря на то, что я знала, что ждет меня в будущем, я следовала за своей мечтой. Я выросла в этом мире, и он мне нравился. Я подумала, что, возможно, смогу стать чем-то большим, чем талисманом. Если бы ничего не вышло, я хотя бы попыталась. Я должна была верить в будущее, которое мне было уготовано. Брак моих родителей был по расчету, и мама рассказывала о том, что между ними не было ничего, кроме ненависти, но со временем они полюбили друг друга. Она говорила, что я выйду замуж за хорошего человека и должна доверять им. Она укладывала меня спать и говорила со мной так, будто это был наш секрет, она обещала выбрать для меня самого красивого из мужчин. — Воспоминания давили на мою грудь. — Потом она умерла, но я доверяла отцу. Я верила в любовь, которую видела между ними. Никогда в жизни не ожидала, что для меня выберут такого человека, как Кэмден. Никогда Кэмден не сможет стать достойным мужем.

Нико усмехнулся и скорчил гримасу, соответствующую моей.

— Кэмден никогда не сможет полюбить тебя. Он слишком влюблен в себя.

Он был совершенно прав, и я не могла не посмеяться над точностью его слов.

— Возможно, он провел бы ваш медовый месяц, отправившись поиграть в гольф.

— Что, если мне нравится гольф? — из упрямства спросила я.

— Он будет говорить только о себе и забудет о твоем существовании. Он, вероятно, уехал бы на гольф-каре, даже не заметив, что ты стоишь рядом с ним.

— О, а ты планируешь увезти меня в романтическое путешествие и обращать на меня внимание?

Я притворно взвизгнула и захлопала глазами.

— О, я планирую обратить внимание на всю тебя.

И снова он окинул меня взглядом с ног до головы. Этот взгляд был более интенсивным и наполненным невысказанными воспоминаниями о каждой запрещенной вещи, которую мы вытворяли на балконе. Моя сердцевина сжалась, в полном противоречии с мозгом, желая большего... к черту мораль.

Я вспомнила боль, которую испытывала даже спустя несколько дней. Вспомнила синяки, след от укуса... интенсивность.

Проклятье. Я снова таяла.

— И да, у меня забронирована яхта в Италии с различными остановками во время нашего путешествия.

— Что? — Я чуть не упала со стула. — Ты запланировал медовый месяц?

— Конечно. Почему нет?

— Потому что это ненастоящий брак.

— Верана, я уже объяснял. Я хочу, чтобы наш брак был настоящим. И, честно говоря, было бы неплохо отправиться в отпуск.

Было бы неплохо отправиться в отпуск. Отпуск вдали от реальности. Держа руку Нико, пока мой мир рушился позади. Было бы глупо с этим спорить.

— А как же работа? Поездка в Италию звучит как нечто большее, чем поездка на выходные.

— У меня есть люди, которые займутся всем необходимым, пока мы будем в отъезде. Я заказал билеты на самолет, мы будем отсутствовать чуть меньше двух недель, но, если захотим, можем продлить. У тебя только один медовый месяц.

«Может, и нет», — прошептал тоненький голосок.

— Ты можешь жениться снова через пять лет. Найти женщину, которую полюбишь — или, по крайней мере, которая будет тебе нравиться, — и снова отправиться в медовый месяц.

— Ты мне очень нравишься. Так что нам лучше сделать все правильно с первого раза, на всякий случай.

В его словах звучал тайный смысл... словно он не верил, что будет что-то большее.

Может быть, во всем виновато приглушенноеосвещение, высветившее зеленые пятна в его глазах, которые всегда завораживали меня. Может быть, дело в вине. Может быть, из-за воспоминаний о том, как я просила маму о темноволосом и темноглазом принце.

Но я не могла не задаваться вопросом: окажется ли Нико тем мужчиной, которого, мне всегда обещала мама? Будет ли он тем, за кого я выйду замуж и, в конце концов, полюблю?

Единственным?

ГЛАВА 19

— Ты уверен, что тебе здесь хорошо?

— Мне хорошо рядом с моей семьей, Николас.

Дедушка положил свою обветренную руку поверх моей, я уставился на хрупкие пальцы и морщинистую кожу. Этими руками он подбрасывал меня в воздух в детстве. Ими же он научил меня стрелять и наносить удары. Моего отца он научил всему, что знал о бизнесе, меня научил всему, что знал о жизни.

Он так много мог дать, но стресс, сердечный приступ и слишком много ударов судьбы привели его в дом престарелых, его разум старел быстрее, чем тело.

— Кроме того, здесь похоронена моя любимая.

— Мы можем навестить ее на этой неделе.

Он закрыл глаза, и теплая улыбка, которую он дарил только бабушке, осветила его лицо.

— И конечно, я буду счастлив, если ты будешь время от времени возить меня к океану.

— Конечно, дедушка

— Хорошо. Итак, ты сказал, что здесь по работе. Расскажи мне о бизнесе. Что происходит, чем ты так занят?

Это было трудное решение — перевезти сюда дедушку. Мы оба очень любим Чарльстон. Океан, солнце, южный комфорт — отсутствие воспоминаний о том, чего нас лишили. Но когда я объяснил, почему хочу перевезти его, он согласился без колебаний.

Но его нахождение здесь было все равно что посмотреть в зеркало и увидеть, как многое изменилось за последние несколько месяцев — увидеть все, что я делал, и моральные нормы, которые соблюдал. Я поморщился, думая о том, как обойти правду.

— Не гримасничай. Знаю, что мой разум не такой четкий, как раньше, но я научил тебя всему, что ты знаешь, и ты можешь ублажить старика, поговорив о делах. Итак, что заставило тебя вернуться в то место, которое, по твоим словам, ты так не любишь?

Оказалось, как и в моем детстве, с дедушкой невозможно обойти правду стороной. Проведя рукой по лицу, я обдумал самый деликатный способ сообщить новость, чтобы избежать допроса с пристрастием.

— Дело не только в работе.

— Оххх. — Он растянул это слово в ухмылке, вскинув брови в намеке. — Женщина.

— Да, — сказал я на выдохе.

— Должно быть это серьезно.

— Мы собираемся пожениться.

Быстрый взгляд.

Пять.

Четыре.

Три.

Два.

Я затаил дыхание, убеждая себя заговорить, когда досчитаю до одного.

Один с половиной.

Один с четвертью.

— Замечательно, черт возьми, Николас, — вскрикнул дедушка.

Он шлепнул себя по ноге и рассмеялся, схватил мою руку в свою и крепко сжал.

Когда Вера спросила, что я получу от женитьбы на ней, я полуправдиво ответил, что это сделает дедушку счастливым, но, видя его ликование, в моей груди поселилось что-то, о чем я и не подозревал.

— Я не знал, что ты с кем-то встречаешься, — воскликнул он, ослепительно улыбаясь. — Как долго? Ты познакомишь меня с ней?

— Недолго. Это словно ураган, — ответил я как можно честнее, надеясь избежать вопросов.

В конце концов, я только отсрочил неизбежное. Его разум может и не был таким, как прежде, но в некоторые моменты он был в ясном уме. Невозможно обойтись без объяснения того, кто станет моей женой.

Это было подобно вулкану, когда ты понимаешь, что находишься в полной заднице и не можешь повернуть назад, и продолжаешь свой путь.

— Итак, я смогу с ней встретиться? — снова спросил он. — Или ты познакомишь меня со своей невестой только после произнесения клятв?

— Конечно, до свадьбы. Скоро. Обещаю.

— Не будь таким взволнованным, — пошутил он. — Боже, я даже не знаю, как ее зовут. Скажи мне, Нико. Скажи мне имя ангела, который завоевал твое сердце.

В романтическом образе, который он нарисовал, правду признать было еще труднее, но лучше, чтобы он узнал об этом до встречи с ней. У меня защемило в груди, и все счастье, которое я подарил несколько минут назад, ускользнуло, словно песок сквозь пальцы.

— Верана Мариано, — выдохнул я.

Он выпрямился во весь рост, его челюсть открывалась и закрывалась, словно он подумал, что это шутка, над которой можно посмеяться, а затем сказать мне, что я пудрю ему мозги и это неправильно. Каждая возможная реакция вызывала разные эмоции, мелькавшие на его лице, пока, наконец, на нем не отразилось полное крушение надежд.

— Николас Найтли Раш. Какого черта ты делаешь?

— Это не то...

— Что я думаю?

Я поморщился, ненавидя, что он назвал мой ответ чушью, потому что мы оба знали, что в глубине души это связано с местью.

— И да, и нет, но я не искал ее. Она просто... попала ко мне в руки.

Одна бровь медленно приподнялась, напоминая мне обо всех случаях, когда он находил меня с крошками печенья на губах после того, как я уже ложился спать. Не говоря ни слова, он откинулся назад, глубоко вздохнул, положив сцепленные руки на живот, в ожидании.

Время прыгнуть в вулкан.

Глубоко вздохнув, я объяснил, как обручился с дочерью человека, которого ненавидел больше всего на свете.

— Она невинная женщина, Николас. Не впутывай ее во все это, — сказал он, когда я закончил.

— Она получает более чем достаточно от этого.

— И как она справится с осознанием того, что именно она станет ключом к краху семейной компании?

— Она достаточно умна, чтобы начать свое дело, и после всего, через что заставил ее пройти отец, она может захотеть именно этого. — Дедушка покачал головой, но я не позволил его разочарованию поколебать мою решимость. Я зашел слишком далеко — мы прошли через слишком многое. — Я знаю, что делаю, всем станет лучше от этого.

— Брак, построенный на лжи, это не брак, Николас. Даже ненастоящий. Никому не будет лучше от этого.

— Наш брак более честен, чем у других. Такой расклад устраивает нас обоих.

— Пять лет — долгий срок. Многое может произойти между двумя людьми, живущими вместе, — много эмоций. Я думал, что люблю твою бабушку, когда женился на ней, но это было ничто по сравнению с тем, как я обожал ее пять лет спустя. Не делай ей больно.

— Этого не произойдет, — сказал я со смехом. — Мы не... особо заботимся друг о друге. Все, на что мы можем надеяться, это на партнерство в этом деле. Она умная. Талантливая. Красивая. Храбрая.

— Не заботишься о ней, да? — спросил он с ухмылкой.

Я нахмурился, не пытаясь больше оправдываться. На самом деле все было очевидно, и, честно говоря, его наглая ухмылка раздражала больше, чем разочарованный хмурый взгляд.

— Просто... сделай мне одолжение, — наконец попросил он, когда я не ответил на его ехидный вопрос. — Скажи ей, прежде чем сделаешь что-нибудь радикальное.

Чувствуя тяжесть от его просьбы с каждой секундой, когда пытался уйти от ответа, я, наконец, уступил.

— Я скажу ей.

В какой-то момент.

Пообещав это, я ушел, сказав, что вернусь с Верой и отвезу его к бабушке.

Я бы не сказал, что побежал к выходу после нашего разговора, но, определенно, это была быстрая ходьба.

Мне нужно было выбраться оттуда.

Во время поездки на работу я пытался не думать о его недовольстве мной, и к тому времени, когда добрался до офиса, мое настроение упало до опасной отметки. Это включало в себя мало вежливости и учтивости. Поэтому, когда увидел Веру, стоящую в стороне и смеющуюся с коллегами, мне было все равно, как со стороны выглядели мои действия.

Вдобавок ко всему, один взгляд на нее пронзил мою грудь, словно молнией, заставив сердце биться в бешеном ритме. Мой член встал, словно по стойке смирно, когда я представлял, как расстегиваю пуговицы ее белой блузки, обнажая идеальную грудь, и сексуальная неудовлетворенность смешивалась со всеми остальными эмоциями, лишая всякого подобия контроля.

Я подошел, скользнул рукой по изгибу ее талии, наклонился, отбросив ее волосы в сторону, чтобы высказать свое требование ей на ухо.

— В мой кабинет. Живо.

Широко раскрытыми глазами она посмотрела на своих коллег, но быстро отвела взгляд. Я не стал проверять реакцию других или смотреть, подчинится ли она. Я знал, что она последует за мной, чтобы, по крайней мере, отчитать наедине.

— Какого черта с тобой произошло? — потребовала она, почти захлопнув за собой дверь моего кабинета.

— Мне нужно было поговорить с тобой.

— Ну, так и проси, как нормальный человек. А не шепчи мне на ухо, словно я... я...

Я ждал, подняв брови, пока она подберет слова, наслаждаясь тем, как она размахивает руками от разочарования.

— Какая-то девочка на побегушках, — наконец прокричала она.

— Уверяю, ты не девочка на побегушках.

— Ну, для всех остальных это выглядит именно так. Я уже говорила тебе, что не собираюсь терять уважение других из-за того, что они могут подумать, что я трахаюсь с боссом, в то время когда должна работать.

— А я уже объяснял, что мне все равно. Ты будешь моей женой, и если они хотят думать, что я трахаю тебя на каждой поверхности моего кабинета, то так тому и быть. К счастью, я босс, и их мнение не имеет значения.

— Мне не все равно.

Она сверкнула глазами, но под сжатыми губами и кулаками я увидел мольбу.

Не делай ей больно.

Слова деда вызвали волну раздражения. Однако все это не сумело скрыть правду, которая скрывалась за всем внешним лоском. Возможно, мы с Верой не особенно заботимся друг о друге, но я хотел уважения. Я мог бы сделать то же самое для нее.

— Хорошо, — сказал я. Ответ прозвучал резко и все еще переполнен моим разочарованием, которое я испытал за этот день, но хоть что-то. — Если ты мне понадобишься, я пошлю за тобой, как за обычным сотрудником... хотя это не так.

Она закатила глаза, очевидно, будучи не более зрелой, чем я.

— О чем ты хотел поговорить со мной?

— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне до свадьбы.

— Что? Почему?

Мне не понравилась ее реакция, словно я попросил ее прыгнуть с парашютом без парашюта.

— Потому что я так сказал.

И ей, честно говоря, не понравился мой ответ. Ее брови взлетели вверх.

— Хочешь попробовать еще раз, Николас?

Сделав глубокий вдох, я стиснул зубы, не привыкший ни перед кем оправдываться.

— Это вполне логично. После церемонии мы сразу уедем в свадебное путешествие, а после возвращения будем заняты работой. Я хочу все сделать до этого.

Она изучала меня, и я изо всех сил старался молчать, позволяя ей все обдумать. Она так долго молчала, что я подумывал о том, чтобы сесть и ответить на несколько электронных писем, когда она, наконец, заговорила.

— Когда?

— В эти выходные.

— У меня девичник.

— У тебя будет девичник?

Мое лицо исказилось при этой мысли. На ум пришли стриптиз-клубы и кокетливые женщины, за этим последовало небольшое раздражение. Лучше бы моей будущей жене не засовывать долларовые купюры в стринги накачанному стриптизеру.

— Рэйлинн не упустит возможности отпраздновать.

Великолепно.

— Куда вы идете?

Она прищурила глаза и заколебалась. Ей-богу, если она не ответит, я запру ее в этом кабинете.

К счастью, до этого не дошло.

— Поужинать и возможно в бар.

Я кивнул.

— Хорошо. Возьми выходной на этой неделе, чтобы перевезти вещи. Если понадобится, можешь работать из дома.

Она сглотнула.

— Ладно.

— Хорошо. И еще, я бы хотел, чтобы ты навестила со мной дедушку. Он хочет встретиться с тобой перед свадьбой.

— Конечно.

— Спасибо. Было бы прекрасно, если бы ты так легко соглашалась на все. Мы бы не тратили так много времени.

— Ну, Николас. Встретиться с мужчиной, который, я полагаю, должен быть святым, потому что терпит тебя — это одно, подчинить меня своей воле, чтобы тебе было легче делать бог знает что — совсем другое.

— Да, дедушка — хороший человек, но, как ты думаешь, у кого я этому научился? — сказал я, подмигнув.

Если бы дедушка был тут, он бы отступил с поднятыми руками, отрицая то, что это он научил меня каким-либо гнусным вещам, которые, несомненно, вертятся у нее в голове.

— Уф. Я могу еще что-нибудь для тебя сделать? — спросила она, ее раздражение было очевидно.

В моей голове пронеслось миллион вариантов.

Встань на колени.

Позволь мне трахнуть тебя в этом кабинете.

Сними напряжение, которое бурлит в моих венах каждый раз, когда я вижу тебя.

Не думаю, что она хорошо это воспримет, поэтому решил держать рот на замке и продолжать в том же духе. Это отлично сработало. Она прекрасно пошумела.

— На этом все.

— Да, сэр.

Глядя на то, как она выходит, как ее узкая юбка обтягивает ее упругую попку, я поклялся, что когда-нибудь заставлю ее произнести это обращение снова. Голой. И заставлю ее, выполнив хотя бы одну... если не все... мои фантазии.

ГЛАВА 20

Какого черта я делаю?

Насколько хорошо я знаю Нико?

Что, если он обманщик?

Что, если дома он совсем не такой, как человек, которого я знаю?

В ответах, которые я придумывала, на эти вопросы не было уверенности, которую я обычно испытывала при принятии решений.

Подобные вопросы были комичны, поскольку сейчас я стояла посреди огромного пентхауса и наблюдала, как грузчики заносят коробку за коробкой.

Я сошла с ума?

На это вопрос я могла ответить без проблем. Да. Вероятно, я безумна

— Что насчет этих? — спросил один из мужчин. — Здесь написано «спальня».

Хотела ответить, что первая дверь слева. И без уточнения Нико знала, что он ожидает, что я буду жить в одной комнате с ним, чтобы наш брак был настоящим. Но у меня оставались сомнения по этому поводу, и я сказала:

— Первая дверь справа.

Гостевая спальня.

Сказать, что Нико не был счастлив, когда вернулся домой, было бы преуменьшением.

— Вера? — Его глубокий голос донесся из прихожей, покрывая мурашами мою кожу. Он всего лишь сказал мое имя, и мою кожу покалывало, отчасти от нервов, отчасти от чего-то еще, чему я отказывалась давать название.

— Здесь.

Я складывала очередную рубашку, пытаясь сосредоточиться на выполняемой задаче, хотя на самом деле каждый мой дюйм был сосредоточен на звуке его шагов по паркетному полу, которые приближались. Шаги затихли, и я представила, как он заглядывает в хозяйскую спальню, в замешательстве, не находя там ни меня, ни моих вещей, а затем снова продолжились, приближаясь.

Он остановился перед открытой дверью, его присутствие нависло, словно команда посмотреть вверх. Я постаралась сосредоточиться на выполняемой задаче, чтобы не показать трепета от того, что он смотрит на меня.

Молчание затянулось, и мои мышцы болели от напряжения из-за отказа поднимать глаза от рубашки.

— Как дела на работе?

Мой голос надломился, выдавая напряжение, и когда он не ответил, я, наконец, сдалась и посмотрела ему в глаза. Его ноздри раздувались. Челюсть крепко сжата. Он был похож на быка, готового к атаке, который едва держит себя в руках. Я встретилась с его темными глазами лишь на мгновение, прежде чем вернуться к складыванию той же чертовой рубашки.

Наконец, с хрипом, звучащим очень близко к рыку, он унесся прочь, ослабляя мое напряжение, стягивающее каждый мускул, словно винт. Выдохнула, когда хлопок двери в коридоре разнесся по квартире, заставив меня подпрыгнуть.

Нахмурилась, бросив взгляд на дверь, словно он мог почувствовать мое неодобрение через стены. Серьезно? Он собирается хлопать дверьми, словно ребенок, потому что я не... что? Жду в его постели, как хорошая женщина?

Все опасения, возникшие мгновение назад, исчезли. Раздражение и ощущение, что я игрушка, которая не оправдала ожиданий, нахлынули на меня. Я боролась с желанием пересечь коридор, распахнуть его дверь и снова ее захлопнуть. Желание пошуметь стало слишком сильным, но я отказалась опускаться до его уровня.

Сдавшись, бросила чертову рубашку в первый попавшийся ящик. Мне пришлось перерыть три коробки, прежде чем нашла халат и направилась в ванную. Надеюсь, горячий душ смоет гнев, бурлящий во мне.

Теплая вода и ванильный гель для душа сделали свое дело, вернув спокойствие, я снова стала женщиной, которую воспитала мама. Вытерлась, надела шелковый халат, и была готова снова встретиться с Нико. На этот раз я хотела поговорить о наших жилищных условиях как два взрослых человека.

По крайней мере, до тех пор, пока не открыла дверь и не увидела, что он вытаскивает горстями мою одежду, которую я только что убрала, и направляется к двери.

— Какого черта ты делаешь? — прокричала я.

Он не потрудился остановиться, просто крикнул через плечо:

— Перемещаю твое дерьмо туда, где оно должно быть.

— Оно должно быть там, где я его положила.

Я бросилась к двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как он прошел несколько футов до главной спальни, и услышала, как открылся и захлопнулся ящик комода. Так же быстро, как и исчез, Нико появился в дверном проеме и бросился ко мне, словно я была следующей вещью, которую он поднимет и бросит в комнату.

Я плотнее запахнула халат и попятилась в комнату, высоко подняв подбородок. Когда он потянулся мимо меня, чтобы взять еще одежду, я отступила в сторону, преграждая ему путь.

— Нет.

— Вера, — прорычал он.

— Разве смысл этого соглашения не в том, чтобы я обрела свободу, уйдя от всех, кто диктует, как мне жить? Так какая разница, где я сплю?

— Ты моя жена.

Я не смогла сдержать недоверчивого фырканья, очевидно, уязвив его мужскую гордость. Он становился выше... больше, с каждым шагом, нарушающим мое личное пространство, я пятилась назад, пока моя задница не уперлась в край комода, а его большие руки не вцепились в дерево с обеих сторон, прижимаясь ко мне.

— Я оказываю тебе услугу, Верана, — напомнил он мне опасно низким голосом. Не то чтобы мое тело восприняло это как предупреждение. Мои соски затвердели, словно их пригласили на вечеринку, и я скрестила руки в негодовании и стыде. — Я не заставляю тебя спать со мной, хотя мы оба знаем, что ты хочешь этого. Так что самое меньшее, что ты можешь сделать, это жить в одной комнате со своим мужем и перестать вести себя как гребаная дива.

Я погрузилась в темную бездну его глаз, такую глубокую, что даже прикроватная лампа не могла освятить их. Они заставляли меня сдаться, но я отказалась. Я еще выше задрала подбородок и упрямо молчала.

— Что подумают люди, когда придут в гости и обнаружат, что мы живем в разных комнатах?

— Я бы больше беспокоилась о том, что кто-то будет шныряет по нашим спальням.

— А гости? Где они будут спать? — спрашивал он, теряя терпение.

— Ох, я тебя умоляю, — насмехалась я. — Какие гости? Я не видела ни одного твоего друга.

Мышцы на его челюсти напряглись.

— Рэйлинн? Нова?

— Они могут спать со мной. Им известна правда.

Я пожала плечами, гордясь тем, что смогла отразить все его аргументы.

— Перестань быть такой упрямой.

Он впервые повысил голос.

В ответ я повысила свой.

— Нет.

Еще один пристальный взгляд, пространство между нами испарялось, и жар его решимости столкнулся с моим.

Его губы скривились, как у животного, оскалившего зубы.

Последним предупреждением было глубокое рычание. Затем его сильные руки и большие ладони схватили меня за задницу, он низко наклонился и взвалил меня на плечо.

Я взвизгнула, обеими руками пытаясь опереться о его спину и одновременно прикрыть задницу халатом.

Мир перевернулся, и я наблюдала, как безопасная гавань, о которой я грезила на ближайшие пять лет, становилась все дальше и дальше. Прижалась к плечу Нико, пока он нес меня тем же путем, что и мою одежду, через коридор.

— Черт возьми, Николас, гребаный, Раш. Отпусти. Меня.

Каждое требование я подкрепляла ударом кулака по его спине. В ответ он сильно ударил меня по заднице, шлепок достиг моих ушей за мгновение до того, как жжение распространилось по ягодицам.

От шока я потеряла дар речи. Меня шокировало то, что я висела у него на плече, а он таскал меня, словно мебель. Шокировало то, что он шлепнул меня. Но больше всего меня потрясло то, что боль переросла в жжение, согревающее меня, и часть меня хотела продолжать бить его по спине в надежде, что он отшлепает меня снова.

Потрясение испарилось в мгновение ока, когда он перекинул меня назад через плечо, бросив на кровать, словно тряпичную куклу.

Он не позволил мне убежать, вместо этого последовал за мной к кровати. Наклонился надо мной, сжатые кулаки опустились на матрас по бокам от меня. Я откинула волосы с лица и выдержала его пристальный взгляд, немного менее уверенная в своей позиции, чем раньше. Все это время я старалась изо всех сил прикрыть халатом важные части моего тела.

— Ты моя жена, черт возьми.

Исчезли прежние холодные, спокойные, опасные предупреждения. На их месте появился разгоряченный Нико — человек, которому чуждо терпение и рассудительность. Темная бездна, которая была раньше, пылала чем-то, что я не могла определить... чем-то к чему я должна была прислушиваться... что-то вроде отчаяния.

— Это наш брак... наш дом, и я не собираюсь спать в этой кровати один, пока моя жена находится в другом конце коридора. Теперь прекрати. Пожалуйста.

В этих последних трех словах что-то надломилось в его облике, и я увидела что-то помимо властного мужчины. Я увидела частичку того человека, который беспокоился о своем дедушке и искренне улыбался каждый раз, когда они разговаривали по телефону. Видела мужчину, который спрашивал о жене и ребенке коллеги. Видела... просто человека. Одинокого.

Мгновение я смотрела на Нико как на кого-то другого, не как на человека, пытающегося контролировать мою жизнь, и вспомнила слова мамы.

— Это не всегда будет тяжело, но ты должна быть сильной, чтобы преодолеть внешнюю жесткость, которую изображают мужчины. Истина заключается в том, что мы сильнее их всех, и когда они поймут, что с нами они могут быть уязвимыми. Вот тогда, mia bambina, настоящий брак заменит брак по расчету.

— Хорошо, — почти прошептала я.

Он моргнул, словно я ударила его, но быстро взял себя в руки. Встав, кивнул, наконец-то дав мне возможность отдышаться.

— Спасибо.

Я согласилась делить с ним комнату... кровать, а он только кивнул, словно это деловое слияние. Это вывело меня из себя настолько, что я снова стала мелочной.

— Но я занимаю правую сторону.

Его ноздри раздувались.

— Вер...

— Правая. Сторона. Николас.

Я проследила за его взглядом, который переместился на книгу, часы и будильник на правой тумбочке. Мои губы дрогнули, я едва сдержала улыбку, зная, что он собирается начать спор, но зная, что проиграет.

Он сжал кулаки, но в конце концов уступил.

— Ладно.

— Спасибо. Было приятно иметь с тобой дело.

Не оценив моего злорадства, он направился в ванную и снова хлопнул дверью. Пока Нико принимал душ, я с огромным удовольствием расставляла свои безделушки на прикроватную тумбу с правой стороны.

В ту ночь я вцепилась в край кровати, одновременно надеясь и боясь прикоснуться к нему. Я получила мизерное удовольствие, притворяясь спящей и слушая, как он ворочается, ворча о неудобстве проклятой левой стороны кровати.

Я практически заснула, расслабившись у края, когда услышала его пробормотанное «да пошло оно все», и нежно, словно родитель, который боится разбудить спящего ребенка, скользнул рукой по моей талии и потянул меня назад, и мы встретились посередине.

Моим первым побуждением было вскочить и спросить, что он делает, но любопытство взяло верх. Прижмется ли он своим членом ко мне сзади, пытаясь воспользоваться тем, что мы находимся в одной постели? Захочет ли он проверить, сможет ли застать меня врасплох во сне?

Я этого хотела? Хотела ли я винить полусонное состояние, что была не в себе и даже допустила мысль о том, чтобы позволить ему воспользоваться мной?

Но у меня не было возможности выяснить это, потому что он ничего не сделал.

Вместо этого мягкие губы ласкали мое плечо, и впервые за всю ночь он перестал ворчать и ворочаться, крепко засыпая со мной в своих объятиях.

Самое безумное, но я тоже.

ГЛАВА 21

— Еще три рюмки текилы, сэр, — крикнула Рэйлинн бармену.

— Две, — крикнула Нова через плечо Рэй.

— Ой, да ладно, Нова. Ты пыталась завязать с выпивкой в последнем баре, — заныла Рэй.

— Одна из нас должна отвезти нас домой... надеюсь, скоро.

Рэй закатила глаза.

— Ты же знаешь, что мой водитель отвезет нас домой. Необходимо просто задействовать телефоном и пуф, он увезет нас на колеснице.

— И когда ты собираешься его задействовать? До того, как нас стошнит обедом или после?

— Определенно после, — сказала Рэйлинн, улыбаясь и подмигивая. — Этот салат совершенно не впечатлил, и я хочу избавиться от него.

Нова попыталась выдержать ее пристальный взгляд, но ее губы сжались — первый признак того, что она сломалась и борется с улыбкой. Она покачала головой и сдалась, губы приоткрылись в мягком смехе.

— Ты сумасшедшая.

— Кто-то из нас должен быть.

Схватив рюмку с барной стойки, подмигнула Нове. Своего рода дух товарищества между двумя незамужними девушками, обожающими гулянки. Она закатила глаза, но подмигнула, и никто из нас не упомянул, что она не выпила, а подняла рюмку в тосте вместе с нами и вернула ее бармену.

Алкоголь бурлил во мне, смешиваясь с многочисленными напитками, которые мы выпили в этот вечер, я решила позлить Рэйлинн.

Очевидно, она заметила нетронутую рюмку Новы, потому что быстро забрала ее обратно и злобно смотрела, пока пила за Нову. Я дождалась, когда она почти опустошила стакан, и нанесла удар.

— И вообще, Нова. Возможно, ей нужен повод, для написания Остину пьяного сообщения, чтобы он пришел ей на помощь. Так она сможет прижать его к стенке, а затем сказать, что была пьяна, а не влюблена.

Рэйлинн закашлялась, едва не забрызгав нас текилой. Со звоном поставила стакан на стойку, и, уставившись на него, прикрыла рот рукой.

Мы с Новой смеемся.

—Я. Не. Влю... — Рэйлинн закашлялась, то ли от алкоголя, то ли потому, что не могла произнести это слово. — У нас с Остином все не так.

— Конечно, нет, — сказала Нова, ее слова источали сарказм.

Я засмеялась, потому что хоть Нова и выглядела, словно олень в свете фар, когда сталкивалась с Рэйлинн, но она постоянно побеждала благодаря своим саркастическим комментариям. Она была хороша в мелких нападках в то время как Рэйлинн была разрушительной силой.

— То есть, ты хочешь сказать, что, если бы Остин пришел и предложил тебе залезть на него, словно на дерево, ты бы отказалась?

Она высокомерно приподняла бровь.

— Нет, потому что я надеюсь, что он везде такой же большой, как дерево, и я никогда не отказываюсь от того, что может доставить мне удовольствие.

Остин был еще одним лучшим другом Рэйлинн — полной ее противоположностью. Они познакомились на вечеринке в колледже на втором курсе и каким-то образом стали друзьями, несмотря на все ее попытки затащить его в постель. Думаю, Рэйлинн нравилось — и, возможно, она немного ненавидела — то, что он был единственным парнем, который не хотел с ней спать.

Их дружба была... интригующей, и мы с Новой готовы были поспорить, что они поженятся к сорока годам.

— Кроме того, он гостит у родственников, его нет в городе.

— Он твой спутник на свадьбе? — спросила я.

— Конечно. Друзья на свадьбах идеальны. И однажды я видела его в смокинге, черт, на нем он смотрится лучше, чем на ком-либо.

— Вот бедняга, — засмеялась Нова. — Как ему удалось отбиться от тебя, мне никогда не понять.

Рэйлинн пожала плечами, с вызовом посмотрев на подругу.

— Еще три рюмки, — сказала она бармену, не отводя от Новы взгляд.

На этот раз она послушно выпила, даже не поморщившись. Нова любит текилу. Из нас двоих я была большей бунтаркой, но она все равно была Шаловливой Новой, любительницей текилы.

Замерцали огни, один ремикс сменялся другим, заглушая наши слова. Мы стояли в углу длинного бара, покачиваясь в такт музыке, смеясь и разговаривая. Нам приходилось перекрикивать музыку, но не настолько, чтобы к утру мы охрипли.

— У меня вопрос, — начала я, подняв палец вверх, словно готовясь к заявлению. Обе девушки рассмеялись, когда мне пришлось закрыть глаза и на мгновение опереться рукой о барную стойку из-за выпитого алкоголя. Я взбодрилась и продолжила: — Разве можно считать это девичником, если брак не настоящий?

— Почему это не настоящий брак? Он официальный. Вы вместе живете. У вас совместное имущество, — уверенно отметила каждый аргумент Рэйлинн.

— Потому что это не так. Это соглашение. Деловой контракт.

— Разве не так было между тобой и Кэмденом? Разве не это все время планировали твои родители?

Я вздрогнула при упоминании Кэмдена.

— Это другое.

— В каком смысле? — спросила Нова.

— Просто другое.

Я изо всех сил пыталась выстроить логическую цепочку, несмотря на весь выпитый алкоголь.

—Ты бы трахнула Кэмдена? — спросила Рэйлинн.

Я изобразила, что меня тошнит.

— Это значит «Да».

— Не знаю. Возможно, потому что это мой выбор. Я думала, что если выберу мужа, то только по любви.

— Любовь-морковь. — Она отмахнулась от этого слова, словно от мухи. — Ты улучшила условия сделки. Я считаю это победой.

— Кэмден отвратителен, — добавила Нова.

— Все это кажется фальшивкой, — сказала я, размахивая руками, обводя комнату.

— Разве ленточка невесты не заставляет тебя почувствовать всю серьезность происходящего? — насмешливо спросила Рэйлинн, положив руку мне на плечо.

Я смотрю вниз, поглаживая дешевый атлас и грубые, неровные блестки, оповещающие о моем статусе. Белый материал выделяется на фоне черного топа и черных кожаных брюк, из-за чего ленту просто невозможно не заметить. Поэтому мы были так пьяны. Люди любили угощать выпивкой на девичнике.

— Если это не поможет, тогда диадема и букет цветов должны, — сказала Нова.

— Перебор? — спросила Рэйлинн, ее лицо скривилось от притворного беспокойства.

— Нет, — сказала я.

— Немного, — сказала Нова в то же время.

Рэйлинн пожала плечами, приняв позу супермодели, демонстрируя темно-желтый шелковый топ и черную кожаную мини-юбку.

— Жесть. Я такая, но вам, сучки, это нравится.

И вот так мы переключаемся от моих забот. В этом и заключалась радость пьянства. Откровенность выплеснулась наружу, атмосфера разрядилась благодаря случайной шутке... и беспокойство о будущем снова похоронено где-то глубоко внутри.

— Мы любим тебя.

Пошатываясь, делаю два шага и обнимаю ее.

Протягиваю руку Нове, чтобы она присоединилась к нам, она заключает нас в объятия и целует в щеки. Ее внимание переключается нам за спины, она открывает и закрывает рот, улыбнувшись Рэйлинн.

— Я очень сильно тебя люблю и хотела бы отвезти домой, прежде чем ты возненавидишь себя.

Ее заявление было встречено хором одобрительных возгласов с нашей стороны.

— Ну же. Где Шалунья Нова? — спросила Рэйлинн, всматриваясь в лицо Новы, словно пыталась обнаружить тусовщицу, прячущуюся в ее глазах.

Нова была самым уравновешенным человеком. Она поддавалась на выходки Рэйлинн последней. Но когда делала это, то на полную катушку.

— Мы напоили ее текилой. Почему она не хочет играть? — спросила Рэйлинн, глядя на меня с недовольством.

— Возможно, она хочет потанцевать. Мы мало танцевали, — добавила я.

— Шалунья Нова любит танцевать.

Мы приблизились, и, смеясь, она попыталась отпихнуть нас, когда мы пританцовывали возле нее. Я прижалась спиной к ее груди, проводя руками по телу до самых ног. Выпрямив ноги, я старательно трясла задницей в такт крикам Рэйлинн. Сильный шлепок по заднице заставил меня выпрямиться и посмотреть на Рэйлинн.

— Тебе понравилось.

Я вспомнила, как Нико против воли затащил меня в спальню и шлепнул по заднице. Вспомнила жар от его ладони, и как мне это понравилось. Жар вернулся с новой силой, но не из-за Рэйлинн, а потому что каждый раз, когда я думала о нем, мое тело расслаблялось, словно готовилось к поражению.

— Ну же, Нова. Мы должны напоить невесту до такой степени, чтобы она перестала быть упрямой сукой и, наконец, попрыгала на своем женихе, словно «Пого Стик» (прим. пер.: Пого стик — приспособление для прыжков. Представляет собой палку, оснащенную рукоятками и платформой для ног).

Я оттолкнула Рэйлинн и, споткнувшись, попятилась назад на огромных шпильках.

— Прекрати.

— Продолжим в том же духе, и она не сможет стоять, — засмеялась Нова, крепко держа меня.

— Для того чтобы трахаться, не обязательно стоять.

Нова покраснела; темнота клуба не могла скрыть румянец, заливавший ее веснушчатые щеки.

— Ладно, ладно. Без шуток. — Рэйлинн повернулась ко мне и поднесла два пальца к глазам, прежде чем указать на меня. — Всего один вопрос. Пожалуйста.

— Хорошо, — сказала я, уже зная, что пожалею об этом.

— Секс? Было хорошо? Великолепно? Эпично? Плохо? Как? Назови число? По десятибалльной шкале.

Я вздохнула. Частично в поражении, частично в мечтательном воспоминании.

— Самый. Лучший. Секс. Двадцать.

— Черт, — вздохнула она. — И ты даже не раздевалась. Ладно, какой размер?

В своем честном ответе могу винить только шампанское.

— Я не рассмотрела. Он был сзади. Но по ощущениям он был большим и прекрасным. Настолько большой, как ты представляешь себе Остина.

— Черт, — сказала она снова. — Держу пари, твой бедный вибратор не справляется с нагрузкой.

Нова поперхнулась водой. Рэйлинн шлепнула ее по спине и продолжила:

— Пожалуйста, просто трахни его. Ради нас. Мы знаем, что ты хочешь.

Я скривила губы, борясь с желанием скрестить руки и топнуть ногой.

— Не хочу хотеть.

— Но хочешь, — воскликнула Рэйлинн, победно указывая на меня пальцем.

— Так, я заканчиваю этот разговор.

— Но мне очень интересно.

Я хотела обвинить алкоголь в том, что слышу знакомый глубокий голос. Словно мое воображение вызвало грубый рокот, преследующий меня во снах. Но слова ласкали мою голую спину, согревая нутро... слишком интенсивно, чтобы не быть реальными.

Помимо всего прочего, удивленное и слишком сосредоточенное лицо Рэйлинн смотрящей через мое плечо, дали мне понять, что это не плод моего воображения.

ГЛАВА 22

Я обернулась, уткнувшись взглядом в безупречный ряд черных пуговиц, затем перевела взгляд на мощную шею, темную щетину и полные ухмыляющиеся губы. На них мой взгляд задержался слишком долго, а затем я наконец встретилась с его глазами — темными озерами, наполненными еще более темными обещаниями, только и ждущими своего часа.

— К-как давно ты здесь?

На самом деле меня интересовало, как много он услышал.

Вообще-то, главный вопрос заключался в том, почему он здесь, но мой разум замкнуло от, попытки разобраться в ситуации.

— Не слишком долго. Я бы сказал, что зашел как раз вовремя. — Он просканировал меня с головы до ног, осмотр был подобен прикосновению пальцев, оставляющих после себя огонь. — Это было впечатляюще... как это называется? Тверкинг? Нова выглядела немного ошарашенной, но я буду счастлив, если ты исполнишь подобный танец для меня в любое время.

Мои глаза расширились, а челюсть отвисла. Мир покачнулся, вокруг мелькали огни, все сосредоточено на ухмыляющемся лице Нико.

— О, боже.

Самые невнятные слова, но это все, что мне удалось пробормотать в пьяном шоке, когда пыталась представить, что он видел. И не могла не представить то, что он предложил: я танцующая для него.

— Я научила ее всему, — вклинивается Рэйлинн, обрывая мои фантазии.

— Как ты нас нашел? — спросила я.

Он посмотрел мне через плечо, и я проследила за его взглядом к взволнованной Нове.

— Ах ты, мелкая болтушка, — отругала Рэйлинн, слегка толкнув ее.

Нова, совершенно не раскаиваясь, закатила глаза.

— Это для вашего же блага. Ты точно не собиралась заканчивать и вызывать своего водителя, и я знаю пароль Веры. Это был единственный способ предотвратить метание рвоты в каком-нибудь переулке с бездомным, который спросил бы нас, хотим ли мы жить в его коробке.

— Это было один раз, — защищалась Рэйлинн.

Я фыркнула, смутно вспоминая ту ночь. Было весело. Во всяком случае, до того момента. Не знаю, что было страшнее: бездомный, угрожающий навсегда оставить нас в своем переулке, или Остин, штурмующий улицу и доставляющий нас домой в гробовой тишине.

— Один из многих, — сказала Нова.

— Нова никогда не простит тебя за это, — мне удалось выдавить сквозь пьяный смех.

Если не изменяет память, Нова была фавориткой бездомного.

— Хорошо, — уступила Рэйлинн.

Она скрестила руки и вздернула подбородок, словно принцесса, осознающая, что не права, но не желающая этого признавать. Принцесса с пышным декольте, прекрасно демонстрирующим низкий V-образный вырез.

Я вполне ожидала, что Нико будет пялиться на ее грудь — черт, даже я пялилась. Вместо этого я обнаружила, что он смотрит на меня, его улыбка исчезла, а во взгляде появилось любопытство, словно он собирал паз, который не мог понять и не мог дождаться, чтобы увидеть картинку полностью.

— Хорошая новость заключается в том, что на этот раз Вера имеет дело с мужчиной, забирающим ее, и мне нравится, что он слышал, как она призналась, что хочет трахнуть его.

— Рэйлинн, гребаная, Воз.

Я злобно уставилась на нее, Нова засмеялась, а Рэйлинн, не испытывая раскаяния, пожала плечами. У нас получилась адская команда.

— Я люблю вас, сучки, — объявила Нова, подскакивая на табурете. Она обхватила нас обеих и поцеловала в щеки. — А теперь давайте убираться отсюда. Нико может оторвать взгляд от Веры только тогда, когда наблюдает за нашим балаганом. Серьезно, словно кошка подстерегает мышку. Уморительно, — объявила она.

Я фыркнула от смеха и покраснела. Неужели Нико наблюдал только за мной? Я заставила себя смотреть на девушек, боясь обнаружить опровержение утверждению, если уделю этому слишком много внимания.

Рэйлинн шлепнула Нову по попке и поцеловала ее в ответ.

— Твое счастье, что я люблю тебя.

— Конечно. — Она развернула нас лицом к Нико. — Куда идем, сэр?

Он смотрел на нас. Две чрезмерно пьяные девушки, держащиеся за менее пьяную девушку. Он задержал взгляд на мне, я затаила дыхание, ожидая, что он опровергнет слова Новы. Вместо этого он покачал головой и рассмеялся.

— Моя машина у парковщика, а водитель за углом. Я отвезу Веру домой, а вы двое можете поехать с Хавьером.

Кивнув, Нова провела нас мимо него к выходу. Последовали поцелуи, шлепки по заднице и объятия, затем Нова, наконец, смогла затащить Рэйлинн на заднее сиденье, оставив меня в машине Нико.

Мягкая кожа и сиденье с подогревом убаюкали меня. Я не хотела засыпать. Мне было любопытно, скажет ли он еще что-нибудь о том, что слышал. Я хотела смотреть на его профиль в свете городских огней, проникающих сквозь окна,когда мы проезжали мимо. Но вместо этого гул двигателя убаюкал меня.

Я резко проснулась, когда две сильные руки скользнули под мою спину и бедра и прижали меня к теплой груди.

— Черт, — пробормотала я. — Я могу ходить.

Он не удосужился ответить. Особенно когда, несмотря на мои возражения против того, чтобы меня несли, я все равно обвила руками его шею и положила голову ему на плечо.

Куда бы он ни прикоснулся, я пылала как в огне. Жар распространялся от его пальцев, впиваясь в мои ребра, поднимаясь по груди и опускаясь до самой сердцевины. Тепло растеклось словно лава по моим конечностям, делая меня одновременно более расслабленной и возбужденной от потребности.

Мир покачнулся, когда он вышел из лифта и пошел по тускло освещенному коридору к нашей входной двери.

Нашей.

Возможно, дело было в семи рюмках текилы и в шампанском, выпитом за ужином, но где-то здесь в ночи, называя его дом нашим, я смирилась с предстоящим браком.

— Ты можешь стоять?

— Агаа.

Он покачал головой, когда я протянула окончание, но заметила улыбку, прежде чем он повернулся, чтобы отпереть дверь.

Нико придержал дверь, и я, спотыкаясь, прошла по коридору в нашу спальню. Он шел позади, подбирая попутно брошенные мной вещи. Туфли. Сумочка. Лента. Диадема.

— Стоит ли мне ожидать эту ленту и диадему на свадьбе? — пошутил он, положив их на комод.

— Возможно. Думаю, ярко розовые блестки будут хорошо сочетаться с нашими кремовыми пионами. Как думаешь, мы можем добавить новую цветовую гамму в последнюю минуту?

Он фыркнул, наблюдая, как я расстегиваю штаны.

Черт.

Понимая, что раздеваюсь перед ним, повернулась и направилась к шкафу. Все еще пытаясь снять брюки.

На полпути я слишком сосредоточилась на том, чтобы засунуть руки под пояс своих кожаных штанов, и споткнулась обо что-то.

Грубые руки обхватили мои ребра, не давая упасть лицом вниз.

— Ты в порядке?

Мое тело затряслось. Смех зародился в груди и медленно вырвался наружу. Он развернул меня и откинул когда-то идеально завитые волосы, а теперь потные и спутанные, с моего лица, осторожно выуживая несколько прядей, зацепившихся за ресницы.

— О, боже. Теперь я буду жить в этих штанах. Я ни за что их не сниму, — заявила я сквозь приступы смеха.

— Я бы предложил детскую присыпку и лосьон, но тогда все это превратится в пасту.

У меня отвисла челюсть.

— Ты смотрел «Друзей», — взволнованно пискнула я.

Я поняла, что закричала, когда его глаза расширились, он преувеличенно поморщился и потер уши.

— Ой, отвали, — сказала я, толкая его твердое плечо.

Конечно, имея гораздо большую массу и лучший центр тяжести, он не шелохнулся, стоял на месте, а я отшатнулась. Он снова обхватил меня за талию, я снова начала смеяться.

— Сколько ты выпила?

— Много. Мы начали у Рэйлинн, когда готовились.

— В четыре?

— Мы дождались пяти.

— Сейчас два тридцать.

— Черт. Я поражена, что всё еще могу стоять.

— Ну, я держу тебя.

— Точно.

Я прикоснулась к его груди и кивнула, словно он поделился чем-то грандиозным.

Я вздохнула, опустив плечи, адреналин ночи покидал мое тело с каждой секундой. Посмотрела на свои кожаные штаны, вспоминая, что, когда надевала их, считала это лучшей идеей на свете, а теперь хотела разрезать их.

— Возможно, я буду в них спать.

— Серьезно? — Он невозмутим.

— Ну, я бы их разрезала, но они мне нравятся.

— Тебе нужна помощь?

— Я определенно думаю, что один человек не справится с этим. И поскольку здесь только ты и я, тебе повезло. Раздень меня, — заявила я.

Пот, вызванный танцами, охлаждал, кожаная одежда прилипла к моей коже, словно клей, и в данный момент мне было наплевать на то, что он меня разденет. Я просто хотела снять эти чертовы вещи.

Мы склонили наши головы и вцепились руками в пояс брюк, пытаясь стянуть их. Я снова споткнулась и ударилась головой о его голову.

— Черт. Прости.

— Постоянно натыкаешься на меня, — пошутил он.

— Ха-бл*дь-ха.

Его губы приподнялись, черты смягчились, сменив обычную хмурость и высокомерную ухмылку.

— Ты много ругаешься, когда пьешь.

— Как гребаный матрос.

Освободив свои руки, он взял мои и направил меня к кровати.

— Это может облегчить задачу.

— Еще бы, — пробормотала я, укладываясь на спину.

Он ухватился с двух сторон за мои бедра и потянул. В результате нескольких рывков я сползла по кровати вместе с брюками, и к тому времени, когда он спустил их достаточно низко, чтобы снять, я схватилась за живот в приступе смеха.

— Господи Иисусе. Зачем их надевать? — спросил он, запыхавшись.

— Потому что в них я выгляжу сексуально.

— С этим не поспоришь.

Он отбросил штаны в сторону, я встала, подняв руки вверх, словно ребенок.

— Нужна помощь с топом?

— Он тесный, — заныла я. — И перед глазами все кружится. — Только... не смотри.

Я закрыла глаза, как будто это я не должна смотреть.

— Хорошо.

Его руки заскользили по обнаженной коже моих бедер, нежно поглаживая, и это никак не могло помочь снять топ, но я держала глаза закрытыми, а руки поднятыми. Если я этого не вижу, то не должна признавать, и значит, этого не было. Верно?

Верно.

Он провел по моим ребрам, задирая черный кружевной материал, я затаила дыхание, когда прохладный воздух достиг нижней части моей груди. Секунды растянулись в вечность, его дыхание участилось. Прохладный воздух прошелся по моим соскам, порыв прохладного воздуха превратил их в ноющие пики. Нико задрал топ вверх и снял его.

Я опустила руки по бокам, заставляя себя открыть глаза, ожидая, что он пялится на мою грудь. Вместо этого обнаружила, что он смотрит на меня. Наши взгляды встретились, и вопрос Рэйлинн о том, почему я не могу просто трахнуть его, повторялся вновь и вновь.

Его глаза манили меня, словно змея в Эдемском саду.

Сдавайся. Обещаю, я сделаю так, что ты не пожалеешь.

Я знала, что так и будет. Я помнила. Так было на вечеринке, мы были полностью одеты... представляю, что он сделает, когда мы будем обнажены, в спальне.

Но, как я уже говорила, я не хотела его хотеть.

Правда заключалась в том, что Нико был моим выбором. Это не брак по расчету, как с Кэмденом. Я согласилась на предложение Нико. Когда я была маленькой и представляла свое будущее, то выбирала мужа по любви и никак иначе.

Я не хотела хотеть его — мужчину, который открыто заявлял, что никогда не полюбит меня.

Но я хотела.

И, может быть — только сегодня вечером — я могла бы повторить произошедшее на гала-концерте. Если утром проснусь с сожалениями, я могу во всем обвинить алкоголь и уверять себя, что никогда больше этого не сделаю.

Напряжение росло между нами, словно живой организм, обволакивая тела, притягивая нас друг к другу. Мы словно оказались в пузыре, окутанные естественными потребностями.

Несмотря на то, что я стояла перед ним в крошечном клочке кружева, его взгляд ни разу не опустился.

Я уперлась кончиками пальцев в низ его живота, меня пронзила дрожь, когда его твердые мышцы напряглись под кончиками моих пальцев. Медленно поднимала каждую ладонь, скользя выше, от его груди к плечам.

Используя его как опору, приподнялась на цыпочки и наклонилась.

Он схватил меня за запястья, словно оковы, отдернул их, отступая назад.

Мое сердце забилось в быстром, сильном ритме. Сомнения слишком сильно сдавили мою грудь.

— Я не трахаю пьяных женщин, — сказал он.

Стыд остудил, словно ведро холодной воды, я застыла с открытой челюстью и запястьями в его руках. В обрывке кружева, которое еще мгновение назад казалось сексуальным, но в данный момент казалось, что это последний клочок достоинства, которое у меня осталось.

Жар, пылающий в его глазах, утих, и я задумалась, не привиделось ли мне все это. Может это плод моего воображения?

Бл*дь.

Бл*дь.

Я сглотнула, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, цепляясь за любые эмоции... не чувствуя ничего, кроме алкоголя, бурлящего в моем желудке.

О, боже.

Ну и дура.

Он сказал, что трахнет меня где угодно, и вот я бросаюсь на него, а он отверг меня.

В этом заключался его изначальный план? Заставить меня уступить, чтобы потом отказать?

Черт. Вот идиот.

Я закрыла глаза, желая сосредоточиться, и одна эмоция запестрела во тьме. Эмоция, ставшая моим постоянным спутником. Приведшая меня в этот самый момент в чужую комнату. Чужую квартиру. В объятия мужчины, который, честно говоря, не был моим. И в довершении всего обручальное кольцо, которое никогда не должно было стать моим.

Гнев.

Я протянула руку и крепко сжала в кулак, как щит.

Открыв глаза, стиснула челюсти и вырвала руки из его хватки. Я споткнулась, и он потянулся, чтобы поддержать меня, но я уклонилась, упершись рукой в тумбочку, чтобы не упасть.

— Я бы все равно пожалела об этом, — выпалила я. — Как и все остальные женщины, которых ты, вероятно, трахнул и заставил сожалеть об этом.

Очевидно, мой гнев вызвал его собственный, потому что тепло в его взгляде сменил арктический холод, и вместо прежней улыбки его губы искривились в жестокой ухмылке.

— Поверь мне, Вера. Если бы я находился внутри твоего маленького тугого тела, у тебя бы не осталось сожалений. Что ты говорила ранее? — Он поджал губы. — Лучший в мире? Двадцать?

Стыд снова завладел мной, но я решила, что нападение — лучшая защита.

— Иди на х*й.

— С удовольствием. Как насчет утра, когда ты сможешь принять участие?

Я подавила принудительный смех.

— Да, конечно. Ты упустил свой шанс. Я бы не стала спать с тобой, даже если бы ты был последним мужчиной на Земле.

— Это мы еще посмотрим.

Уверенность просачивалась из каждого слова, пробивая мой щит, усиливая смущение.

Не в состоянии больше спорить, так как усталость одолела меня, высоко подняла подбородок. Стараясь не прикрывать грудь, изображая уверенность в себе, которая была лишь фасадом.

Я пронеслась мимо него, шатаясь, ворвалась в шкаф и неуклюже натянула футболку и шорты. Футболка наизнанку, а шорты задом наперед, но мне было плевать. У меня практически не осталось сил, все ушли на то, чтобы спасти искалеченную гордость.

Я открыла дверь и обнаружила его стоящим там, где оставила его, я врезалась в него и забралась на правую сторону кровати.

— Спокойной ночи, Нико. С нетерпением жду последующих пяти лет, чтобы не трахаться с тобой.

С этими словами я выключила прикроватную лампу и перевернулась на другой бок, улыбаясь своей маленькой победе, из-за того, что последнее слово осталось за мной

По крайней мере, пока его низкий смех не прокрался сквозь тьму, как моя темная фантазия, пробивая бреши в моей шаткой уверенности.

— Спокойной ночи, Верана.

ГЛАВА 23

— Последний шанс. Ты хочешь сбежать? — спросила Рэйлинн. Ее глаза цвета океана встретились с моими сквозь вуаль. Она была похожа на гранату с выдернутым, но не выпущенным затвором. Возможно, я и не выйду замуж за того, кого люблю, но сегодня вокруг меня была любовь. — Я уже подготовила Остина, чтобы он расчистил нам путь и все отменил. Брюс на быстром наборе за углом в машине.

— Рэйлинн! — отругала Нова.

— Что? — Она смотрела на Нову как на сумасшедшую. — Мы подружки невесты. Мы бы не справились со своей задачей, если бы не спросили ее о побеге.

— Хорошо. Вера, ты же знаешь, что я всегда за, если ты захочешь сбежать, — сказала она, идеально выполняя свою роль и поддерживая подругу. Затем она снова сфокусировала взгляд на Рэйлинн. — Но все же.

Рэйлинн пожала плечами и повернулась ко мне, изучая мое лицо в поисках любых признаков того, что я хочу сбежать.

— Ты сомневаешься? Потому что я серьезно. Мы можем сбежать. Платонический, чисто женский, остров любви, жди нас!

В своем бледно-розовом платье она выглядела потрясающе.

Рассмеявшись, задумалась, возможно, остров только для девушек лучше, чем нынешняя ситуация.

Я посмотрела в зеркало. Вуаль мешала в полной мере рассмотреть себя во всем белом. Кружевной верх, с глубоким V-образным декольте, зауженная талия платья перетекает в мягкий, струящийся, тяжелый шелк. Я сомневалась насчет очень откровенного верха, но Рэйлинн заверила, что это будет стильно и сексуально.

Из зеркала на меня смотрела женщина с темными глазами, сжимая в руках букет из белых пионов, она выглядела такой знакомой, и в то же время казалось, что я никогда не видел ее раньше.

Выпрямившись, я подняла подбородок, изображая дерзкую смелость, будоражащую шоколадные глубины глаз. Возможно, я не узнала в зеркале эту невесту, но сила все равно наполняла меня. Я больше не была послушной, покорной женщиной, которая ждала, когда ее будущее будет решено, потому что все говорили ей, что это правильно.

Нет. Я Верана Мариано.

И хотя женщина в отражении выглядела как незнакомка, это была я. Просто новая версия, о которой я не подозревала, дремлющая все эти годы.

— Я готова.

— Тогда пойдем.

Глубоко вздохнув, я направилась навстречу своему будущему.

С Николасом Рашем.

С каждым шагом вспоминала последнюю неделю после того, как постыдно бросилась на него.

На следующее утро ожидала увидеть его злорадство. Вместо этого, когда проснулась, на тумбочке стояла бутылка воды и ибупрофен. На самом деле, мы так и не поговорили об этом, только обменялись взглядом через кухонный остров — он приготовил мне очень калорийный завтрак с беконом, когда я наконец нашла в себе смелость выйти из спальни, и меня бесило, что он усложнил возможность злиться на него.

Работа поглощала все свободное время, не оставляя возможности побыть наедине с последствиями моих пьяных действий. По крайней мере, до тех пор, пока мы оба не забирались ночью в постель. Я готовилась ко сну в гостевой ванной, чтобы не столкнуться с ним, принимающим душ. Однажды это случилось, и я моментально закрыла глаза, устремляясь в другую сторону, словно ханжа, и его смех преследовал меня.

Я подумывала спрятаться в комнате для гостей, но мелочная радость от того, что займу его сторону кровати всегда возвращала меня в спальню, где я заползала в кровать и цеплялась за край.

Каждую ночь выключала свет и притворялась спящей, но он все знал. И каждый раз с усмешкой спрашивал, не хочу ли я предложить себя на серебряном блюде.

— Я бы с удовольствием вылизал тебя, Верана. Помню, как сладок твой вкус на моем языке.

— Что ж, сохрани это воспоминание, потому что оно больше никогда не повторится.

— Ох, я так и делаю. Каждое утро крепко сжимаю член в кулаке... как правило, в душе. Ты могла бы это увидеть, если бы осталась.

Подавив стон, напомнила себе, что он презренный мужчина-шлюха. И все же, несмотря на все мои усилия, были времена, когда я просыпалась посреди ночи в его объятиях. Несмотря на то, что ненавидела его и отказывалась от него, я никогда не отстранялась, а оставалась на месте, только чтобы проснуться утром в одиночестве.

Нико вставал рано, чтобы посетить тренажерный зал, а затем уединялся в своем офисе для встреч, дабы подготовиться к запланированному двухнедельному медовому месяцу.

Он был так занят, что фактически дал мне работу помимо обычных рутинных дел. Ужас. Я злорадствовала, когда проделала работу, и клиент сказал, что мои идеи уникальны и способны достичь новых высот. Это заставило его признать мою крутость. Я встретила его мрачный взгляд через стол переговоров победной улыбкой. Но затем его губы дернулись в подобии улыбки, на лице промелькнуло что-то похожее на гордость, и он быстро перевел встречу в другое русло.

Воспоминание об этом моменте снова вызвало у меня улыбку, я даже прибавила темп, чтобы поскорее оказаться рядом с ним.

Может, он и придурок, но во мне зарождалось что-то такое, что интриговало это и подталкивало вперед. Нет, мне не нужно было убегать. Более того — я не хотела.

Я готова.

— Какого черта, Нико? — закричала Рэйлинн, не давая мне выйти из-за угла. Нова пыталась удержать мое платье, чтобы я не споткнулась, а затем присоединилась к Рэйлинн, чтобы создать барьер из подружек невесты — руки в стороны и все такое. — Ты не можешь видеться с ней до свадьбы.

— Я хотел поговорить с ней минутку.

Проблеск страха сковал мою грудь. Он хотел все отменить? Кто-то предложил ему сбежать? Друг, которого я не знаю? Или бывшая любовница?

Боже мой. Боже мой.

Эти мысли вызвали волны адреналина. Мои конечности дрожали так сильно, что я чуть не уронила свой букет. В глазах потемнело, когда в голове проносился сценарий развития ситуации.

Мне придется выйти замуж за Кэмдена.

Я застряну навсегда.

Я взглянула на руку Рэйлинн, представляя, как схвачу ее и побегу.

— Тебе лучше не бросать ее, — сказала Нова самым ледяным голосом, который я когда-либо слышала. Даже Рэйлинн потрясенно вскинула голову.

— Нет. Я просто хотел перекинуться парой слов — наедине, — прежде чем мы произнесем наши клятвы.

От облегчения у меня чуть не подкосились колени, и вырвался смешок, потому что все, о чем я могла думать, это то, что если потеряю сознание, то, по крайней мере, буду окружена тяжелой массой шелка и тюля. Это было бы самое мягкое приземление на свете.

Нова посмотрела на меня в поисках разрешения, и я кивнула, взяв себя в руки.

— Хорошо.

— Но держись за углом. Не подглядывай, иначе я выколю тебе глаза своими шпильками, — пригрозила Рэйлинн.

— Господи, — пробормотал Нико, вызвав у меня еще один смешок.

— Сегодня ее свадьба. Настоящая или нет, — это особый день.

— Уверяю тебя, это по-настоящему.

— Мммм... — Рэйлинн повернулась ко мне. — Ты не против?

— Да. Я останусь за углом. Спасибо, телохранители, — пошутила я.

— В любое время. Мы будем ждать у лестницы.

Обе девушки поцеловали меня в щеки и направились к выходу. Нова повернулась

лицом к Нико и поднесла два пальца к своим сияющим глазам, прежде чем направить их на него. Мне очень хотелось увидеть его лицо в этот момент, несмотря на то, что все было похоже на шутку, я хотела, чтобы все было как можно реальнее. Мне всегда нравились глупые традиции, поэтому я осталась за углом.

— Нико, что происходит?

Я услышала шорох его костюма и представила, как он прислоняется плечами к стене, устраиваясь поудобнее. Возможно, он засунул руки в карманы, натягивая материал на мышцах.

— Сегодня я собираюсь тебя поцеловать, Верана.

Из всего, о чем я думала, что он скажет, это даже не приходило мне в голову. Потребовалось время, чтобы понять, — его грубые слова звучат как обещание. Удивительно, но за все это время мы ни разу не поцеловались. Мне было знакомо ощущение его грубых рук, ласкающих мою грудь, крепко сжимающих мои бедра. Я знала, как его язык скользит между моих бедер, как его член растягивает меня до предела. Все это было мне известно, но было неведомо прикосновения его губ к моим.

Это была последняя черта, которую мы пересекали, и это было более интимно, чем секс.

— Ты уверена? — спросил он так тихо, что я едва его услышала. В голосе не хватало обычной уверенности, которую он обычно излучал.

— Насчет поцелуя или брака? — спросила я так же тихо.

— Всего.

Уверена ли я в том, что хочу, чтобы он меня целовал? Уверена ли я, что хочу довести дело до свадьбы?

Я колебалась, рассматривая возможность сбежать.

Но помнила те десять секунд ужаса, которые поглотили меня, когда я подумала, что он пришел, чтобы все отменить. Если быть честной, возможно, я с нетерпением ждала возможности наконец-то поцеловать его. Возможно, этого мне хотелось дольше, чем я могла признаться, и идеальным предлогом было то, что мне необходимо это сделать для закрепления нашей договоренности.

Но я не могла полностью отказаться от контроля.

— Наверное, — игриво ответила я.

— Насчет поцелуя или брака?

— Всего.

Он засмеялся. Я закрыла глаза, представляя, как его грудь двигается в такт глубокому урчанию, как его полные губы кривятся в скупой улыбке.

— Это значит, что ты позволишь мне трахнуть тебя в первую брачную ночь?

Я подавила согласие, вертевшееся на кончике моего языка.

— В твоих мечтах.

— Посмотрим, — пообещал он.

Я закатила глаза, услышав в его голосе уверенность, которой не хватало раньше.

— Не могу дождаться встречи с тобой.

С этими искренне звучавшими словами, которые я не ожидала услышать ни от кого, кроме настоящего жениха, любящего свою невесту, он ушел.

Мгновение спустя шелест платьев возвестил о возвращении Рэйлинн и Новы.

— Что он сказал?

— Он смотрел?

— Все в порядке?

— Ты выглядишь бледной. Мне нужно пырнуть его ножом?

Они обрушили на меня шквал вопросов, на которые я не успевала реагировать. Подняв руки, я рассмеялась.

— Все в порядке. Думаю, он просто хотел убедиться, что я хочу всего этого.

Успокоенные моим ответом, они расслабились.

— Ладно. Ну, давайте начнем вечеринку.

Они помогли мне подняться по старым ступеням в притвор (прим. пер.: Притвор (в раннехристианских храмах) — входное помещение, представляющее собой крытую галерею или открытый портик, как правило примыкавший к западной стороне храма), где ожидал отец, вышагивая по кафельному полу.

Я нервно сглотнула и улыбнулась Нове, когда она ободряюще сжала мою руку.

Часть меня не хотела, чтобы отец вел меня к алтарю, наши отношения разорваны на части, мне это было незнакомо. Он был здесь в основном для вида... и из-за мамы. Она бы восстала из мертвых, чтобы накричать на нас, если бы он не был со мной сегодня.

Он остановился, увидев меня. Рот приоткрылся, когда он оглядел меня с ног до головы.

На мгновение мне показалось, что настал момент, который я представляла себе маленькой девочкой. Он смотрел на меня с гордостью, его глаза наполнялись слезами, он обнимал меня, говоря, что я самая красивая невеста, которую он когда-либо видел.

Я ждала, затаив дыхание.

Его морщины углубились, когда он нахмурился, словно тяжесть наших потерь была слишком тяжела для него. Слизистую носа обожгло, когда я пыталась сдерживаться, чтобы не броситься в его объятия. Я хотела, чтобы передо мной стоял человек, который угрожал моему спутнику на выпускном. Хотела видеть человека, который отвел меня на концерт «One Direction» и танцевал со мной. Хотела видеть человека, который обнимал меня, когда я плакала из-за потери мамы.

Он выглядел как раньше, но я осознавала, что это другой человек, и мне было больно от осознания этого.

— Ты прекрасно выглядишь, Верана.

— Спасибо, — выдавила я, преодолевая душивший меня комок.

— Ты не должна этого делать, — сказал он, делая шаг вперед, словно умоляя.

— Я хочу.

И вот оно, напоминание обо всем, что мы потеряли. Он закрыл глаза, скрывая обожание, которое, возможно, испытывал ко мне. Когда он открыл глаза, все, что осталось, — пустота от потери.

Между нами возник барьер, словно мы вели деловые переговоры. Сжав челюсти, он сглотнул, выпрямившись, поправил рукава пиджака.

— Тогда пойдем, — сказал он.

Рэйлинн что-то проворчала, но, к счастью, промолчала, встав в ряд.

Отец положил мою руку на сгиб локтя, и я отбросила все мысли о своих потерях, сосредоточившись на медленном глубоком дыхании, в ожидании свадебного марша.

— Возможно, мне удастся поговорить с твоим женихом после свадьбы. Деловые вопросы.

Я закрыла глаза, сдерживая поток разочарования, пока грезы исчезали все дальше.

— Конечно, пап.

Началась песня, и двери распахнулись, открывая длинный неф (прим. пер.: Неф (франц. nef, от лат. navis — корабль) — в романских и готических церквах, а также в тех из церквей стиля Возрождения, которые имеют в плане форму латинского креста, продолговатая часть здания, простирающаяся от главных входных дверей до хора и покрытая сводами), усыпанный цветами и гостями. Высокие арочные потолки тянулись вверх, отчего все вокруг казалось таким маленьким. Каждый щелчок моих каблуков по плитке вибрировал в груди, заставляя сердце учащенно биться. Органная музыка наполняла массивную церковь и давила мне на грудь.

Меня начало трясти, но я продолжала идти.

Я сделаю это.

Это случится.

Если я сбегу, последует ли за мной Рэйлинн? Сможет ли Остин всех остановить? Успею ли добежать до машины прежде, чем Нико схватит меня?

Нико.

Я посмотрела в конец прохода, где стоял он, великолепный в черном смокинге. Его волосы уложены в идеальную прическу, борода аккуратно подстрижена, идеально обрамляя его полные губы.

«Я собираюсь поцеловать тебя, Верана».

Мое сердце заколотилось по совершенно новой причине.

Я встретилась с его темными глазами и сделала глубокий вдох.

Мы были сообщниками. Возможно, это и не тот брак, о котором я мечтала, но это было партнерство — то, которое я выбирала сама. Которое гарантировало мне безопасность.

«Иногда прекрасный принц — это все, что тебе нужно, даже несмотря на то, что ты еще не знала, что нуждаешься в этом».

Мамины слова обволакивали меня, напоминая, что даже если ее здесь нет, это не значит, что она не рядом со мной всегда.

Оставшуюся часть пути я не сводила глаз с Нико. Он встретил нас у алтаря, и как только моя рука скользнула в его, я встала рядом.

Не успела я опомниться, как обещала стать его, а он — моим.

Не успела я опомниться, как священник сказал:

— Вы можете поцеловать невесту.

Мое сердце билось так сильно, что я не могла понять, заметил ли Нико.

Он приподнял вуаль, впервые открыв мне ясный вид на цветы и свечи. Но я не могла смотреть никуда, кроме него.

Он наклонился, и я затаила дыхание.

«Я собираюсь поцеловать тебя, Верана».

— Ты уверена? — прошептал он в нескольких дюймах от моих губ.

Я рассмеялась, вопрос застал меня врасплох. Встретившись с ним взглядом, я провела языком по нижней губе, наслаждаясь тем, как он проследил за этим движением и сделал то же самое со своей, и пожала плечами.

— Наверное.

Рыкнув на мой игривый ответ, он сократил расстояние и прижался своими губами к моим. Его длинные пальцы обхватили мою талию, потянулись вверх по спине, запутавшись в моей вуали. Притянул меня к себе, соприкасаясь каждой частичкой наших тел.

Первый поцелуй состоялся в день свадьбы, и он был таким же непристойным и страстным, как и наша первая ночь.

Неважно, что за нами наблюдали более сотни гостей. Неважно, что мы стояли на одном из самых древних алтарей во всем Нью-Йорке. Неважно, что священник стоял в пяти футах от нас.

Ничто не имело значения, кроме ощущения его губ на моих.

Ничто не имело значения, кроме эйфории, вспыхнувшей во всем моем теле, оживляя каждый сантиметр.

Ничто не имело значения, кроме того, что я не хотела, чтобы это закончилось.

Я обвила руками его плечи, зарылась пальцами в волосы, прижимаясь к нему так же крепко, как и он ко мне.

Его язык игриво скользнул по моим губам, и я приоткрыла их ровно настолько, чтобы почувствовать его вкус.

Бурные аплодисменты пронеслись мимо нас, мы замедлили поцелуй, тяжело дыша, словно пробежали марафон — мы были немного шокированы интенсивностью, поглотившей нас.

— Представляю вам, мистера и миссис Раш.

Он соединил свои пальцы с моими и подарил улыбку, полную победы и обещания.

Я с вызовом улыбнулась в ответ и покачала головой, позволяя ему вести меня по проходу к ожидающему лимузину.

Он помог мне забраться внутрь машины и налил бокал шампанского. Осмотрев каждый сантиметр, я сделала первый глоток, пузырьки защекотали мой язык.

— Ты чертовски красива и вся моя, — почти прорычал он.

Мои щеки запылали. Удивительно, но я не возражала, когда он называл меня своей. Удивительно, но мне понравился его грубый комплимент.

Возможно, дело было в моменте — шампанское, поцелуй, аплодисменты, лимузин, платье, смокинг и цветы. Я не знала, и мне было наплевать. Эйфория и смелость заставили меня придвинуться ближе, рассмотреть его, прежде чем встретиться с тяжелым взглядом.

— Серьезно? — бросила нежный вызов. — Я твоя?

Подушечками пальцев он провел по моей обнаженной руке, играя с кружевной бретелькой на плече, а затем проследил линию вниз к декольте.

Я не остановила его.

Я сидела неподвижно, тяжело дыша.

Желание сжигало меня изнутри.

Нико отставил наши бокалы в сторону. Его пальцы прошлись по краю моей щеки, вниз по шее и скользнули за голову, удерживая меня на месте, когда он наклонился.

— Да, — ответил он, его горячее дыхание коснулось моих губ. — Ты. Принадлежишь. Мне.

— Нико, — сказала я, прилагая бесполезные усилия, чтобы остановиться.

— Только... еще разок.

На этот раз я сократила расстояние, наслаждаясь его губами. На этот раз вокруг не было никого, кто мог бы нас остановить. Не было церкви, держащей нас в узде. Только моя упрямая гордость и платье, слишком объемное для того, чтобы забраться к нему на колени, как я хотела, чтобы материал не накрыл нас в процессе.

Вместо этого мы целовались. Ощупывая друг друга, чтобы мы могли ощутить каждый дюйм, так как мечтали в течение последних нескольких месяцев.

Наши языки сражались, мы наслаждались друг другом. Удивительно, но ни разу его руки не опустились ниже моей шеи. Словно он хотел насладиться тем, в чем я так долго ему отказывала.

Часть меня требовала остановить его... не сдаваться

И я бы сделала это.

Но не сейчас.

— Только на время поездки в лимузине, — пыхтела между одурманивающими поцелуями.

Он улыбнулся, его взгляд выражал сомнение, но мне было все равно, потому что он продолжил меня целовать, и я хотела впитать как можно больше, прежде чем заставлю себя сдержать обещание.

Однако мое обещание оказалось бесполезным, когда мы оказались на приеме. Все стучали серебряными приборами о бокалы, с огромными улыбками ожидая поцелуя молодоженов. И каждый раз, когда я пыталась оставить легкий поцелуй на его губах, Нико прижимал меня к себе, пытаясь поглотить. И каждый раз я сдавалась.

Как только мы закончили есть, он соединил свою руку с моей.

— Хочу познакомить тебя кое с кем. С моим дедушкой, — объяснил он.

— Конечно.

Я последовала за ним к мужчине с седыми волосами и такой же челюстью, как у Нико. Я не могла не задуматься о том, будет ли Нико выглядеть так, когда станет взрослее... и увижу ли я это.

— Дедушка, познакомься с моей женой, Вераной. Верана, это Чарльз.

— Зови меня Чарли, пожалуйста. — Встав, он взял меня за руку, нежно поцеловал костяшки пальцев. — Добро пожаловать в семью, моя дорогая. Однако Нико должен был привезти тебя раньше, — сказал он, посмотрел на Нико.

Несмотря на безэмоциональный взгляд, Нико все равно провел рукой по шее и отвернулся. Я могла представить его маленьким мальчиком, попавшим в беду и пытающимся выкрутиться.

— Я ужасно себя чувствовала из-за того, что нам не удалось встретиться раньше. Было много работы. Особенно потому что мы запланировали длительный медовый месяц.

— Ну, если он будет слишком много работать, ты можешь приходить ко мне. В любом случае, я гораздо лучшая компания, — сказал он, подмигнув.

— Непременно так и сделаю. Вы любите карты?

— Возможно, в свое время я был акулой (прим. пер.: Акула (от англ. Shark) — жаргонный термин, используемый для обозначения сильного игрока в покер). Я научил Нико всему, что он знает. Не позволяй ему втянуть себя в покер. Он играет лучше, чем притворяется.

— Я и сама немного акула.

— Женщина моей мечты. Красивая, умная, трудолюбивая, способная поставить тебя на место, Николас.

— Поживем — увидим, — пробормотал Нико, бросив на меня вызывающий взгляд. Я ответила ему тем же, мысленно отметив, что нужно взять колоду карт в медовый месяц.

— Твоя бабушка была бы счастлива быть здесь, — сказал он Нико. — Это была великая акула. Самая красивая и сильная женщина, которую я когда-либо встречал. Она поддерживала меня, когда я был слаб, и сделала нашу жизнь такой, какой она была.

— Ей бы понравилась Вера. Она бы постоянно говорила, что она умнее, чем я заслуживаю, — добавил Нико.

Рука Нико скользнула вокруг моей талии, и он крепко прижался ко мне, я вынуждена была напомнить себе, что именно это он получил от брака. Счастливую картинку для его больного дедушки. Он был внимателен весь день, но мне необходимо было помнить, что это не по-настоящему.

— Я вижу, как вы заботитесь друг о друге.

Я отвела взгляд, не решаясь лгать старику, который за короткое время общения начал мне нравиться.

— Вы должны уважать чувства друг друга. Любовь — опасная игра с множеством наград. Поэтому, когда она у вас есть, боритесь изо всех сил, чтобы сохранить ее.

Его любовь наполнила комнату, согревая меня изнутри. О такой любви мечтают девушки.

Как такой человек, как Нико — женившийся по расчету, высокомерный и лишенный сочувствия, — появился у такого человека, как Чарльз, выше моего понимания.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — пообещал Нико.

— Если нет, ты придешь ко мне, и я вправлю ему мозги, — пообещал Чарли, еще раз подмигнув.

— С нетерпением жду этого, — сказала я, улыбаясь Нико.

— Спасибо, дедушка. Разве ты не должен быть на моей стороне?

— Не-а, я воспитал тебя хорошим человеком, и знаю, что ты можешь о себе позаботиться.

Нико был немного выше, и, несмотря на свое выдающееся телосложение, я видела маленького мальчика, испытывающего гордость от того, что его хвалил дедушка. Нико уважал и любил Чарли, и это была незнакомая для меня сторона.

Передо мной стоял не высокомерный бизнесмен и коварный соблазнитель, а обычный мужчина — хороший мужчина. Если бы у меня был фотоаппарат, я бы сделала снимок и спрятала его подальше, чтобы доставать, когда захочется представить Нико в роли прекрасного принца. Вместо этого я запомнила этот образ, желая сохранить эту нежность.

— Кроме того, я ищу любую причину, по которой эта красивая молодая женщина навестит меня, чтобы я мог поделиться всеми способами обыграть тебя в карты — я могу рассказать тебе все его секреты.

Нико напрягся, и Чарли рассмеялся, нежно шлепнув рукой по груди Нико.

— Расслабься, Николас. Ты нервничаешь, словно девушка, впервые приведшая парня домой.

Щеки Нико стали румяными, и он бросил на Чарли неодобрительный взгляд, но Чарли не дрогнул. Дуэль затянулась, пока не стало ясно, что состоялся безмолвный диалог.

Наконец, Чарли прервал соревнование взглядов.

— Я не буду раскрывать все твои секреты. — Челюсть Нико дернулась, я переводила взгляд туда-сюда, словно наблюдала за теннисным матчем. Когда напряжение стало почти невыносимым, Чарли подмигнул мне и снова стал кокеткой. — По крайней мере, пока. Хотя не уверен, что смогу сдержаться и не рассказать Вере о том годе, когда ты отказался носить брюки.

Нико застонал, и я рассмеялась — напряжение спало. Я не стала заострять внимание на соревновании взглядов, когда на поверхности оказались такие лакомые кусочки, которые я узнала о Нико, я не в силах игнорировать намеки Чарли о секретах Нико, в которые он не хотел никого посвящать. Часть меня хотела разузнать побольше и подробно изучить информацию со всех сторон, но атмосфера вокруг нас заставила меня оставить все на потом.

Чарли рассказал мне истории о маленьком Нико, из-за которых он был вынужден потянуться за стаканом, пытаясь скрыть покрасневшие щеки. Это было так мило, и я пообещала Нико, что никогда не позволю ему пережить неловкие истории еще раз.

Вскоре после этого Чарли ушел, и остаток вечера прошел словно в тумане, люди танцевали, ели и смеялись. В открытом баре шли горячие споры, как это может произойти только на свадьбе, где в основном присутствуют деловые партнеры. Рэйлинн вытащила Остина на танцпол и танцевала вокруг него так, что он покраснел. Я смеялась, когда Остин танцевал с Новой, а Рэйлинн пялилась на них, когда думала, что никто не видит.

К концу вечера все смеялись и веселились. Нико — прекрасный танцор — закружил меня, притянув обратно в свои объятия.

В завершении вечера под звон бокалов его губы снова оказались на моих. Только на этот раз, отстранившись, он поднял меня на руки. Я вскрикнула, крепко прижавшись к его шее.

— Пора идти, жена, — прошептал он.

Он направился к выходу, кивая на прощание всем, мимо кого мы проходили.

— Нико. Это грубо, и, о, боже, что они подумают?

— Что я несу свою новоиспеченную жену в наш номер, чтобы сорвать платье и трахнуть в качестве мужа.

Его слова пронзили меня до глубины души, и я обмякла в его объятиях. Его глубокий смех прозвучал как обещание грядущих грязных вещей.

Но я дала себе обещание не спать с ним. Надеюсь, смогу его сдержать.

Внезапно пять лет показались вечностью.

ГЛАВА 24

Потребность пульсировала во мне с каждым шагом, который приближал нас к номеру. Я не знал, доберусь ли до нашей комнаты. Ее легкое дыхание касалось моей шеи. Маленькие ручки крепко держали меня за плечи. Мягкий вес ее тела в моих объятиях.

Я хотел добраться до нашей комнаты, чтобы иметь все это, минус платье, с ее ногами, обвитыми вокруг моей талии. Жестко. У стены.

По крайней мере, первый раз.

Воспоминания о ее тепле заполняли мой разум днем и ночью. Особенно когда она сворачивалась калачиком в постели рядом со мной. Теперь она моя жена. У меня была целая жизнь или, по крайней мере, пять лет, чтобы трахать ее так, как пожелаю.

Я должен заставить ее признаться, что Вера тоже этого хочет. После всех одурманивающих поцелуев, о которых грезил с первой ночи, я знал, что она жаждет этого так же, как и я.

Я практически приказал сопровождающему убираться к черту из лифта, чтобы подразнить ее еще больше, но Вера улыбнулась и рассмеялась от восторга, когда он вручил нам по бокалу шампанского и нажал кнопку нашего этажа.

― Хороший вечер? ― спросил служащий.

― Да, так и есть, ― ответила Вера.

Ее улыбка стала нежной, она посмотрела вниз, прикусив губу, словно едва сдерживает искреннее счастье.

Вспышка эмоций, зародившаяся в моей груди, когда я впервые увидел, как она идет к алтарю, вспыхнула снова. Едва заметная и неопознанная.

Чувствуя дискомфорт от странного тепла, я сосредоточился на своем достижении — на победе, наполняющей мое нутро. Наблюдать за тем, как Лоренцо едва сдерживается, когда вручает Веру мне, было вишенкой на торте, о которой я не смел мечтать. Даже лучше, потому что он не подозревал, что отдает свою дочь врагу. Пока.

К счастью, он не обратил внимания на дедушку на церемонии, а дедушка был нездоров, чтобы задержаться на приеме. Лоренцо не задержался после того, как я пресек его попытку поговорить о делах. Очевидно, поскольку его план с Кэмденом провалился, он решил присмотреть себе новый денежный мешок. В глубине души я хотел поступить с ним, как он поступил с моим дедушкой. Но я не хотел играть в игры. Я хотел затаиться в тени и медленно наблюдать за его распадом, пока не смогу нанести прямой удар.

Такой же прямой и откровенный, как разговор с Верой?

Я отбросил чувство вины и вытащил ее из лифта.

Она сказала, что не будет спать со мной, она также сказала, что не будет меня целовать, но ее губы всю ночь не отрывались от моих.

Я придержал дверь в номер, круглый стол в центре небольшого фойе с двумя дверями с каждой стороны. Бутылка охлажденногошампанского стояла рядом с букетом красных роз и свечами.

― Ух ты, ― вздохнула она.

Из открытых дверей слева доносилась тихая музыка. Ее платье громко зашуршало, практически заглушив ее вздох, когда она увидела комнату за дверью. Лепестки красных роз и свечи покрывали каждую поверхность. Прижав руки к груди, Вера закружилась, издавая радостные звуки, от которых у меня подрагивали губы.

В белом платье... выделяясь среди темно-красных лепестков... в тусклом мерцании свечей и горизонтом Нью-Йорка, мерцающим в углах окон позади нее, она выглядела словно в сказке.

― Ох, ничего себе. Нико.

Она произнесла мое имя с удивлением и радостью, словно впервые, и в груди снова вспыхнул огонек тепла. Я огляделся вокруг, засунул руки в карманы, изображая равнодушие к происходящему.

― Отель прилагает максимум усилий, украшая номера для молодоженов.

Конечно, они постарались, потому что я попросил их об этом, дав подробные указания использовать ароматические свечи с масляным кремом и красный цвет, такой же, как ее платье на вечеринке-маскараде.

― О... ― тихо сказала она, ее волнение ослабло.

От ее взгляда в груди стало некомфортно, и я хотел избавиться от этого ощущения, поэтому позволил ей думать, что все это устроил не я, но ее разочарование расстроило меня еще больше. Потому что разочарованная Вера не стала бы спать со своим мужем. По крайней мере, это было мое оправдание, и единственная причина, по которой я произнес:

― Потанцуй со мной.

― Что?

― Потанцуй со мной, ― снова сказал я, протягивая руку и отступая в середину комнаты.

Часть разочарования исчезла, и на его место пришло любопытство. Вера изучала меня, а я старался не шевелиться, размышляя, не испортила ли моя маленькая выдумка нашу ночь, и не откажет ли она мне. Но вместо этого она ухмыльнулась и, сократив расстояние, скользнула своей ладонью в мою.

Притянув ее к себе, обхватил руками за талию, мои пальцы заскользили по изгибу ее позвоночника, и я начал раскачиваться.

― Где ты научился танцевать?

Я рассмеялся.

― Мама научила меня основам, когда я был маленьким. Она утверждала, что мужчина может покорить любую женщину плавными движениями; по крайней мере, так она оправдывала то, что влюбилась в моего отца.

― Похоже, они были счастливы.

― Очень. Когда она умерла, я взял несколько уроков, чтобы сохранить воспоминания о ней. ― Отстранившись, встретился с ней взглядом и ухмыльнулся. ― И чтобы покорять дам.

Вера закатила глаза, но улыбнулась, прежде чем снова склонить голову к моей груди.

― Моя мама любила Билли Холидей. Она любила все старинное.

Я знал это. Она упомянула об этом вскользь, когда я застал ее на кухне, слушающую Дина Мартина. Именно поэтому попросил включить эту музыку в номере.

Билли Холидей сменялась Фрэнком Синатрой и Беном Кингом, и с каждой песней я приближал нас к спальне через фойе. К тому времени, когда мы достигли изножья кровати, мое тело изнывало от желания, я мечтал ощутить ее губы на своих, содрать с нее свадебное платье и погрузиться в нее на всю ночь.

Я провел рукой по ее спине и запустил руку в волосы, нежно откидывая ее голову назад, чтобы наклониться и ощутить вкус. Ее блестящие губы разошлись, я был в дюйме от рая, когда она отстранилась.

Широко раскрытые, взволнованные глаза встретились с моими. Но за волнением скрывалась решимость, которую я пытался преодолеть всю ночь, и я нахмурился еще до того, как она заговорила.

― Мы больше не в лимузине, Нико. И никто не произносит тост.

Я сжал зубы, вдохнул через нос, пытаясь сдержать раздражение.

― Я сказала, что не буду с тобой спать.

― Вера, ― прорычал я.

― Нико, ― сказала она, выпрямляясь.

Она была решительно настроена, и я знал, что ее не переубедить.

От разочарования мне хотелось уйти. Захлопнув за собой дверь. Мы оба знали, что Вера хотела переспать со мной, и только упрямство останавливало ее. Мое тело требовало разрядки, мышцы сковало от долгого воздержания.

Это была моя брачная ночь, и я не собирался убегать от собственной жены. Она, черт возьми, в силах справиться с моим расстройством, даже если я буду сварлив всю ночь. Она имеет право отказать мне, и я буду уважать ее выбор, но это не значит, что я не буду в ярости из-за этого. Это не значит, что я не могу получить желаемое другим способом.

С рычанием развернул ее лицом к кровати и начал расстегивать крошечные пуговицы на платье.

― Что ты делаешь? ― ахнула она.

― Помогаю тебе выбраться из этой штуки. Предполагаю, что кто-то помогал тебе одеться, и, если не хочешь спать в одежде, я тебе понадоблюсь. Или мне позвать кого-нибудь?

― Нет. И, Нико, я сказала, что не...

― И я услышал.

Расстегнул последнюю пуговицу, тяжелая юбка разошлась, и я застонал.

― Словно гребаный подарок, который я не могу открыть.

Я уставился на маленький атласный бантик, украшающий верхнюю часть ниточек, удерживающих прозрачные кружева над ее сексуальной попкой. Вера задрожала, когда я провел пальцами по ее спине и спустил бретельки платья с плеч. Материал скользнул вниз и прижался к юбке. Держа ее за одну руку для поддержки, я использовал другую, чтобы спустить юбку вниз.

― Перешагни.

Она выполнила мое указание, обнажив кружевные подвязки, которые я желал сорвать с нее. Отодвинул платье в сторону, не заботясь ни о чем, кроме как о том, чтобы этот ад внутри меня утих. Мой член пульсировал, ведь на протяжении долгого вечера он подвергался дразнению от осознания того, что эта женщина ― моя жена. Я не подозревал, что это слово может настолько меня возбудить.

Отчаяние сделало меня грубым, я схватил Веру за бедра и рывком развернул лицом к себе, а затем приподнял настолько, чтобы бросить на кровать. Ее обнаженные сиськи подпрыгивали, подливая масла в огонь, розовые кончики твердели, превращаясь в твердые пики. Не теряя времени, поставил одно колено на кровать, затем другое, сбросил пиджак и галстук-бабочку, а затем принялся за пуговицы рубашки.

― Чт-что ты делаешь? ― Она откинулась на подушки, беспокойство и волнение окрасили ее прекрасное лицо.

Я мог бы обладать ею, и осознавал это с каждым шагом, приближающим меня к ней. Я мог заполучить ее, но хотел, чтобы она пришла добровольно. Я не хотел, чтобы Вера поддалась, потому что я соблазнил ее. Я хотел, чтобы она поддалась, потому что хотела этого, и ее желание росло с каждым днем. Если я возьму ее сегодня, завтра она будет оправдываться.

Я заметил ее возбуждение, когда приближался, мне пришлось по душе, что ей нравится, когда я груб. Я принял это к сведению и сохранил в памяти так же, как и тихий стон, который услышал, когда отшлепал ее несколько недель назад.

― Нико? ― спросила она, ее слова звучали с придыханием и неуверенно.

― Это моя первая брачная ночь, ― объяснил я, снимая рубашку, затем брюки. ― Я хотел бы кончить. А теперь оставайся на месте, пока я дрочу.

Ее глаза расширились, наблюдая за моим телом, практически задыхаясь к тому времени, когда я спустил штаны достаточно, чтобы обнажить свою длину. Я застонал, и она снова посмотрела мне в глаза. Приподнял бровь, ожидая, что Вера скажет мне отвалить и убираться восвояси, ― готовый собрать свое барахло, если она на самом деле этого захочет. Вместо этого она поднялась и стиснула челюсти, подняв упрямый подбородок, словно для смелости. Затем откинулась назад на локти, выставив вперед упругую грудь, и мне захотелось упасть и пососать ее соски, пока они не станут розовыми и такими чувствительными, что даже легкое дуновение воздуха заставит ее кончить.

Я снова застонал, в очередной раз грубо проводя рукой по члену. Не в силах отвести взгляд, Вера смотрела. А я наблюдал за ней.

Сжал головку и использовал большой палец, чтобы размазать вытекающий из кончика предэякулят.

― Ты можешь ощутить это внутри себя, ― предложил я в последний раз. ― Я могу напомнить тебе, как это было приятно.

Она сглотнула, но была непоколебима.

― Нет.

Ее отказ, слабый и нуждающийся

― Хорошо.

Перекатывая яйца одной рукой, ласкаю себя все быстрее и сильнее, любуясь ее гладкой кожей. Она извивалась и пыхтела, ее твердые соски умоляли о внимании. Время от времени Вера раздвигала бедра настолько, что я мог разглядеть ее гладкие складочки под прозрачным материалом, а запах ее возбуждения действовал на меня словно афродизиак.

― Если я не трахаю тебя, это не значит, что ты не можешь получить удовольствие. Можешь поиграть со своей симпатичной киской.

Ее язык скользнул по пухлым губам, и я затаил дыхание, молясь, чтобы она сказала: «Да». Вместо этого она захлопнула челюсть и покачала головой, продолжая пыхтеть и извиваться на кровати.

― С тех пор, как ты появилась в моей жизни, я вынужден делать это чаще, чем когда был подростком. Каждое утро, направляясь в душ, вспоминаю вкус твоей нежной влажной киски на своем языке. Я помню, как ты наклонилась и позволила мне полакомиться собой. Как ты терлась своей п*здой о мое лицо, когда кончала. Помню, насколько тугой ты была. Как мне пришлось втискивать свой толстый член между набухших складок и потихоньку входить в тебя. Я помню, как твоя влага обволакивала мой член и покрывала яйца, пока я играл с твоими сиськами.

― Нико, ― простонала она.

Отчаяние, звучавшее в ее голосе, когда она произнесла мое имя, послало дрожь по позвоночнику, и я понял, что вот-вот кончу.

― Я помню, как ты кричала, пульсируя вокруг меня, высасывая сперму из моего члена.

При этом воспоминании и глядя, как ее крепкие бедра трутся друг о друга для стимуляции, я кончил. Обхватив головку, заработал рукой быстрее, выкачивая каждую каплю удовольствия из своего тела. Мурашки расползались по коже, стягивая ее слишком туго, когда волна за волной обрушивалась на меня. Еще несколько медленных движений, и я успокоился, сосредоточившись на Вере. Она лежала, дыша так же тяжело, как и я, ее шею покрывал румянец.

Отлично.

― Я собираюсь принять душ. Не стесняйтесь, присоединяйся.

В ее карамельных глазах бушевал вихрь нужды и гнева, и я подлил масла в огонь, ухмыльнувшись, прежде чем исчезнуть в ванной. Мне показалось, что гнев был направлен не только на меня, но и на ее собственную упрямую гордость.

Неудивительно, что она не присоединилась ко мне в душе. Я обернул полотенце вокруг талии и вышел, обнаружив ее лежащей в маленькой ночной рубашке из шелка и кружева.

― Ты надела этот наряд для меня? ― поддразнил я.

Она даже не потрудилась оторвать взгляд от журнала, который листала.

― Мечтай. Рэйлинн упаковывала мои вещи.

― Она упаковала все твое нижнее белье? ― спросил я, одновременно надеясь и беспокоясь.

Если у нее есть ночная рубашка, подобная той, которая сейчас задралась до бедер и не скрывает упругости под ней, то я скончаюсь медленной смертью в течение следующих двух недель нашего медового месяца.

― Думаю, тебе придется подождать и посмотреть, ― поддразнила она.

Вера не смотрела в открытую на меня, но я чувствовал, что она следит за моими действиями. Она хотела помучить меня. Что ж, в эту игру могут играть двое.

Стоя у кровати и наблюдая за ее реакцией, я сбросил полотенце.

― Что за черт? ― практически прокричала она.

Довольный тем, что она не могла оторвать глаз от моего члена, когда забирался в постель рядом с ней, я ухмыльнулся.

― Теперь я твой муж, исходя из этого, я сплю обнаженным. Не стесняйся, присоединяйся.

С усилием она отвела глаза и оскалилась.

― Как пожелаешь.

Я так, бл*дь, и думал.

ГЛАВА 25

Перевернувшись в облаке одеял и подушек, я прищурилась от солнечных лучей, проникающих через окно, пробуждающим меня. Потянулась после роскошного сна такого же, как и кровать, на которой находилась, пока блеск на левой руке не напомнил о вчерашнем событии.

Я замужем за Николасом Рашем.

Я была не Вераной Мариано, а Вераной Раш... миссис Раш.

Осторожно повернувшись, перевернулась на бок, лицом к Нико. Его бронзовая кожа выделялась на фоне белых простыней, которые едва прикрывали обнаженные бедра. Я изучала каждый изгиб и бороздку его тела. Я видела его без рубашки несколько раз, но никогда не могла позволить себе рассмотреть в деталях. Одна рука была закинута за голову, другая лежала на животе ― обручальное кольцо на его пальце невозможно не заметить.

Как и вчера, когда он дрочил у меня на глазах.

Тепло распространялось по моему телу, словно огонь в костре. Я закрыла глаза, и, словно в кино его образ промелькнул перед моими глазами. Вены на его руках напряглись, когда он проводил рукой по своей толстой длине, достигая пика. Его упругая грудь поднималась и опускалась при дыхании. Щеки раскраснелись, волосы влажные от пота. Языком проводит по полным губам, шепча непристойности. С широкой головки стекает перламутровая жидкость, пока он не размазывает ее по стволу ладонью. Тяжелые яйца покоятся в его руке, сверкающее обручальное кольцо ― яркое напоминание о том, что это мой муж. Если я захочу, он будет, может быть моим.

Я почти сдалась. Почти сказала «да пошло оно все» и потребовала, чтобы он трахнул меня. Каждая секунда наблюдения за ним была словно час в самой напряженной игре, которую только можно вообразить. Мое тело пылало, возбудилось и ныло.

Я знала, что должна была уйти. Должна была оттолкнуть его и спать в другой комнате.

Но то, как он смотрел на меня, когда я лежала в своем белом кружевном свадебном белье, наполняло меня силой. Он смотрел на меня так, словно никогда не видел ничего подобного. То, как он смотрел в благоговении и не мог отвести взгляд, приковало меня к кровати. Передо мной стоял мужчина, который уважал меня и прислушивался к моим словам ― хотя часть меня хотела, чтобы он надавил, чтобы я сдалась и обвинила его утром, ― но все равно хотел меня всеми возможными способами.

Сила.

Она наполняла мои вены и удерживала на месте. Удивительно, что с тобой может сделать ощущение, когда тебя слышат и видят. Как только он направился в душ, я запустила руку между ног, прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон и кончила через несколько секунд.

Я хотела уступить.

Но не уступила. Не хотела быть для него легким перепихоном в течение пяти лет.

Мне нельзя было приказать быть телом для удовольствия исключительно из-за того, что я его жена.

Я сбежала от Кэмдема не для того, чтобы это произошло с Нико.

Обещание Кэмдена, что он будет трахать меня, когда и как захочет, тревожило больше, чем думала. Я отбросила мысли о нем и сосредоточилась на своих планах с Нико, не осознавая, что он продолжает влиять, затрагивая каждое решение, которое я принимаю. Словно шрам, он был не очень заметен, но все же присутствовал.

Я практически забыла о нем после волшебного дня и ночи, но, когда Нико начал расстегивать пуговицы на платье и бросил меня на кровать, я была уверена, что он овладеет мной, особенно после того, как я пыхтела от потребности.

Но он этого не сделал. Нико был высокомерным и требовательным, но при этом уважал мои чувства.

Я снова сосредоточилась на мужчине, лежащем передо мной: его грудь, покрытая темными волосками, поднималась и опускалась при глубоком, ровном дыхании. Лицо безмятежно во сне, без обычного выражения раздражения или спокойствия.

Сегодня мы отправимся в двухнедельное свадебное путешествие, и я задаюсь вопросом, будет ли каждая ночь похожа на прошлую.

Смогу ли я быть такой же стойкой, как прошлой ночью, несмотря на то, что мое тело пылало? Как долго смогу сопротивляться желанию, если он будет постоянно испытывать меня? Достаточно ли я сильна?

Должна. И буду.

По крайней мере, я хотела дружбы ― партнерства, как описывала мама. Даже если это не перерастет в любовь, пять лет ― огромный срок, чтобы быть с кем-то, кто тебе не нравится. Я не могла спать с человеком, который видел во мне уступчивую женщину, обслуживающую его потребности, а Нико ясно давал понять, как он меня воспринимает, заставляя выполнять каждое рутинное задание по работе. Отчасти я пошла на это потому, что это позволяло мне работать ― доказать, насколько я ценна.

Мне нужно, чтобы Нико увидел ценность во мне и не воспринимал как игрушку, прежде чем я решу переспать с ним.

Поэтому, даже если каждая ночь в течение следующих пяти лет будет повторением прошлой ― даже если это превратит меня в кучку пепла, я не сдамся.

По крайней мере, я получу удовольствие от отпуска и посмотрю мир.

Я контролирую ситуацию. Я. Не он. И никто другой.

― Доброе утро.

Хрипотца в голосе Нико после пробуждения всегда производила на меня впечатление. Глубокий звук напоминал секс ― жесткий, грубый, интенсивный. Он звучал в моих ушах и окутывал тело до самой сердцевины. Проклятье.

― Доброе.

Напряжение повисло, между нами. Мы не часто просыпались вместе, так как он просыпался первым, чтобы сделать зарядку.

Его глаза блуждали по моему лицу, я старалась скрыть возбуждение и нервозность, захлестнувшие меня. Он ухмыльнулся, и непроизвольно я опустила глаза на его губы, словно отслеживающий маячок, вспоминая каждое мгновение, когда они были на моих.

Он сдвинул одеяло, и я напряглась, затаив дыхание, пытаясь мысленно подготовиться к тому, что он собирается расхаживать по комнате обнаженным, словно беззастенчивый греческий бог.

Не смотри. Не смотри.

Иииили, не позволяй ему поймать тебя на том, что ты смотришь.

Серьезно, как это пришло мне в голову?

Господи, Вера. Не смотри.

Я была настолько погружена в свои мысли, что не успела отпрянуть, когда он наклонился и быстро чмокнул меня в щеку, задев уголок рта. Я моргнула, потрясенная этим поступком, и уставилась со своей идеальной позиции на его упругую, твердую задницу, когда он откинул одеяло и встал.

Его задница была определением поговорки, «от нее может отскочить четвертак».

Слишком быстро и недостаточно быстро одновременно, тренировочные штаны обтянули его идеальный зад, он повернулся, и я была вынуждена смотреть на выпуклость, прижимающуюся к материалу.

Он чувствовал то же самое, когда вышел и обнаружил меня в нижнем белье? Потому что мужчины в трениках ― словно нижнее белье для женщин.

― Мы уезжаем через несколько часов. Думаю, у нас будет достаточно времени для завтрака.

Я моргнула, наконец-то подняв взгляд на его скульптурную грудь, чтобы встретиться с его веселым взглядом.

― Я закажу завтрак, а потом приму душ. Не хочешь присоединиться ко мне? ― спросил он с ухмылкой.

Я сглотнула и покачала головой, пытаясь изобразить раздражение, но потерпела неудачу, так как не могла даже открыть рот в страхе, что в итоге буду умолять его позволить мне присоединиться к нему.

― Достаточно справедливо. ― Он поднял трубку и набрал номер, чтобы сделать заказ. ― Банановые блинчики и бекон, очень хрустящий, верно?

Я кивнула, удивленная тем, что он помнит мой любимый завтрак. Возможно, я упомянула об этом. Ему доставляли еду, и однажды утром я скривилась от черничных блинчиков, вскользь упомянув, что банановые блинчики ― единственный правильный вариант.

И он запомнил. Он слушал. Не думала, что он меня слушает.

― К-как ты узнал?

Нико закатил глаза, и ухмыльнулся.

― Банановые блинчики ― мое второе любимое блюдо, а запах подгоревшего бекона держится в квартире уже почти неделю. Трудно забыть.

Я не знала, почему его замечание так сильно задело меня, но я отключилась, вспомнив, что мой отец не помнил, что я люблю банановые блинчики. Тепло распространилось по моей груди, отличное от того, которое распространилось ранее, словно лесной пожар при виде его обнаженного тела. Это изменило что-то внутри меня ― едва заметно, ― но изменило.

Мне стало не по себе, я покачала головой, осторожно вставая с кровати, чтобы надеть халат. Прошлой ночью мне хотелось помучить его видом ночной рубашки, но из-за солнца, освещавшего комнату, с таким же успехом могла быть голой.

― Не стесняйся, присоединяйся ко мне, ― зловеще предложил он, проходя мимо.

На этот раз он бросил на меня мимолетный взгляд. Одна сторона его губ приподнялась, когда он вытянул руки над головой. Наблюдение за тем, как Нико потягивается по утрам, должно стать отдельной фетиш-вкладкой на Pornhub.

На левом боку над поясом Аполлона (прим. пер.: Пояс Аполлона, также известный как Подвздошная Борозда — термин, используемый для описания части человеческой анатомии. Подобным образом описывается зона брюшного пресса, ограниченная небольшими бороздами, идущими от гребня подвздошной (бедренной) кости к лобку) мне бросился в глаза тонкий шрам. Прежде чем я успела спросить, он повернулся, уходя, а я, накинув халат и взяв телефон, направилась в столовую.

Рэйлинн: Ты трахалась с ним? Скажи, что трахалась с ним на каждой поверхности номера.

Нова: Как прошла ночь? Ты выжила?

Рэйлинн: Да. Ты выжила? Или у тебя была смерть от оргазмов? Пожалуйста, скажи «смерть от оргазмов».

Нова: Боже, Рэйлинн.

Рэйлинн: Не делай вид, что тебе не интересно.

Нова: Конечно интересно, но мы можем быть немного менее прямолинейными.

Рэйлинн: Нет. Не мой стиль.

Рэйлинн: Итаааак...

Нова: ...

Рэйлинн: Ладно, ладно. Еще довольно рано. Я буду ждать и надеяться, что у тебя эпический утренний секс.

Нова: Напишите нам, чтобы мы знали, что ты жива.

Рэйлинн: Также напиши нам, чтобы я могла рассказать тебе о том, как Нова вышла в Instagram в прямом эфире с ПАРКЕРОМ ДОЛБАНЫМ КАЛЛАНОМ из ее любимой группы.

Нова: Я ненавижу тебя.

Рэйлинн: Шаловливая Нова вышла потанцевать после слишком большого количества водки Gimlets прошлой ночью, а он вел прямой эфир в Instagram Live, приглашая поклонников присоединиться к нему и поговорить. Возмоооооожно она предложила присоединиться к нему под своим именем, и он, возмоооооожно, согласился, и я, возмооооожно могла бы показать, как она трясет задницей под рэп Мисси Эллиот.

Нова: Серьезно... худший друг на свете.

Рэйлинн: Ты неправильно пишешь «лучший друг».

Я рассмеялась, просматривая их утреннюю переписку, желая связаться с ними по FaceTime и узнать обо всем, что произошло.

― Что смешного?

Вошел Нико в спортивных штанах, с влажными и небрежно зачесанными назад волосами, каким-то образом все еще выглядевший идеально.

― Просто девчонки.

― Передай от меня привет.

― Эмм... хорошо?

― Что? ― спросил он.

― Зачем?

― Ну, они твои друзья. Ты моя жена. Твои друзья важны для тебя, поэтому в моих интересах быть с ними дружелюбным.

― О... хорошо, спасибо.

Он кивнул и почти сел, когда стук в дверь возвестил о нашей еде.

Вкатили тележки, поставили тарелки, накрытые крышками, напоминающими серебряные купола на длинный стол быстро и тихо, словно их не было.

Я снова задумалась о том, какое состояние было у Нико. Моя семья была обеспечена, но мы не селились в пентхаусы одного из лучших отелей Нью-Йорка. У нас не было безмолвных дворецких, доставляющих и предоставляющих сервис доступный только очень обеспеченным людям. Я изучила информацию о его компании, и оказалось, что она едва приступила к международным перевозкам, но его богатство кричало о всемирном успехе.

Он налил себе чашку кофе ― без сливок и сахара ― и сел, пододвинув ко мне тарелку с блинами и беконом.

― Итак, есть ли у тебя друзья, с которыми я должна подружиться?

Он жевал бекон и смотрел на меня, обдумывая ответ. В первый день нашего брака я поняла, что очень мало знаю о нем.

Не то чтобы это имело значение. Наше соглашение было заключено с определенной целью, и эта цель заключалась не в том, чтобы знать каждую мелочь друг о друге. У нас деловые отношения.

― Райан.

― Твой ассистент.

― Да, кто же еще?

― Эм, Райан, которому ты не платишь зарплату? ― Он выглядел озадаченным, и мне захотелось рассмеяться из-за его растерянности, когда я спросила про друзей. ― У тебя есть друзья, с которыми ты выпиваешь? Тусуешься? С кем ходил в школу?

― У меня есть знакомые, с которыми я выпиваю.

― Господи, Нико. Ты с кем-нибудь разговариваешь вне работы? ― спросила я, смеясь.

― У меня есть друг из колледжа, Ксандер. Но он работает так же много, как и я, и ведет большую часть своих дел за границей. Поэтому он не смог присутствовать на свадьбе.

― О. Может быть, ты познакомишь нас с ним как-нибудь.

― Конечно. В следующий раз, когда он будет в городе. Думаю, он так же заинтригован встречей с тобой.

― Да ну?

― Он хочет познакомиться с женщиной, которая смогла заставить меня остепениться.

― Разве ты не планировал когда-нибудь жениться?

Он откусил еще кусочек, нахмурив брови.

― Я не думал об этом. Я был сосредоточен на работе, построении бизнеса, и не думал ни о чем другом. Затем здоровье дедушки ухудшилось, и он постоянно говорил о том, что хочет, чтобы я остепенился, а потом... в мою жизнь ворвалась ты.

― Я бы не назвала это так.

― На самом деле, ты столкнулась со мной, ― пошутил он.

― О, боже. Я не делала этого.

― У нас все будет, как у Росса и Рейчел, и весь этот перерыв, когда мы будем спорить о том, кто был прав, а кто нет, долгие годы?

― Первое ― я права. Ты был пьян и пялился в свой телефон. Второе ― я до сих пор не могу поверить, что ты смотрел сериал «Друзья».

― Прошлой зимой я болел гриппом и, так уж случилось, начал смотреть этот сериал на Netflix, и в итоге досмотрел до конца.

― Так случилось, ― сказала я, понимающе кивая. ― Итак, что мы будем делать с нашими вещами?

― Оставим их на стойке регистрации. У меня есть человек, который заберет их и отвезет в дом.

― Какой авиакомпанией мы летим?

― Мы воспользуемся частным самолетом, который принадлежит нам с Ксандером, и иногда сдаем его в аренду.

― У тебя есть самолет? ― спросила я, высоко подняв брови.

― Он не похож на 747 (прим. пер.: Boeing 747 ― Четырехдвигательный, первый в мире дальнемагистральный двухпалубный широкофюзеляжный пассажирский самолёт).

― И все же. Я никогда раньше не летала на частном самолете.

Меня охватило головокружение, и я не могла не улыбнуться. Чем больше представляла, как подъезжаю к самолету — поднимаюсь по ступенькам, стюардесса приносит мне шампанское и клубнику, — тем счастливее становилась. Я захихикала, прикусила губу, чтобы сдержаться.

Он смотрел на меня так, словно видел что-то, чего раньше не замечал, и я вспыхнула от его взгляда.

― Рад, что стану твоим первым.

Он закончил подмигиванием, и между предыдущей ночью, блинами, счастьем и игривостью что-то словно щелкнуло. Что-то, что находилось вместе с другими осколками моей жизни, соединилось и немного ослабило давление.

«Не спеши, бамбина. Брак, рожденный в результате объединения, не страшен. Возможно, это не те принцессы, за которыми ты любишь наблюдать, но в этом есть своя магия. Как в «Красавице и Чудовище». Она сделала это не ради себя ― ради своей семьи. Наш бизнес и наши традиции ― это наша семья. Мы должны уважать их. Брак может начаться с неприязни и обиды, но со временем и терпением чувства поменяются. Приложив усилия, можно стать одним целым, и, прежде чем ты осознаешь, что это произошло, вы обнаружите, что любите друг друга и не можете представить свою жизнь друг без друга».

От слов мамы у меня на мгновение перехватило дыхание.

Сейчас происходит то, о чем она говорила? Хочу ли я этого?

Понемногу я влюбляюсь в собственного мужа?

Впервые я задумалась, может быть, Нико и есть тот человек, о котором мне рассказывала мама.

Впервые мысль о том, что Нико будет моим первым, ― в этом и многих других ситуациях ― не казалась такой уж плохой.

Возможно, наш медовый месяц подарит больше, чем мы планировали.

Возможно, у него тоже есть душевные раны, и в итоге нам удастся создать что-то стоящее.

Возможно, я тоже стану для него первой в чем-то.

ГЛАВА 26

Лоренцо, должно быть, испытывал финансовые трудности дольше, чем я думал, потому что Вера удивлялась любой экстравагантности.

Конечно, частный самолет ― перебор даже для самых богатых людей, но, когда я спросил, летает ли она первым классом, она сообщила, что вообще не путешествует. Ее отец путешествовал один или вообще не путешествовал. Один раз она была в Италии, в детстве, перед смертью матери.

Для семьи, настолько сильно приверженной традициям, они мало проводили время вместе. В последний раз она видела бабушку и дедушку спустя месяц после похорон матери.

― Мы остановимся здесь? ― задыхаясь, спросила она, глядя в окно взятой напрокат машины.

Она была похожа на ребенка в магазине сладостей, прижавшегося носом к стеклу, чтобы рассмотреть все получше. Она крутила головой по сторонам с широко раскрытыми от удивления глазами, ее улыбка становилась шире с каждым мгновением. Она делала это всю дорогу, пытаясь запечатлеть все, что могла. Но теперь, когда мы остановились перед двойными дверями отеля, она отстегнула ремень безопасности, сокращая расстояние между нами, плотно прижимаясь ко мне.

Солнце еще не начало всходить, уличные фонари освещали раскинувшуюся внизу Испанскую лестницу. От возбуждения она не замечала, как крепко прижимается ко мне, пытаясь заглянуть в окно с моей стороны. В данный момент ничто не могло отвлечь меня от ее мягкой груди, прижатой к моей руке, и тепла ее бедра, согревающего мое. Я жаждал убрать ее волосы за ухо, обнажить гладкую шею и осыпать поцелуями, пока она не потеряет голову от наслаждения.

― Синьора?

Сотрудник отеля держал дверь открытой.

Она оглянулась на открытую дверь и быстро перевела взгляд на меня, затем отодвинулась.

― Прости, ― пробормотала она.

― Не стоит. Твое волнение очень трогательно.

Она издала смешок и улыбнулась. Заправила прядь волос, к которой я так отчаянно желал прикоснуться, за ухо, откинулась назад, поблагодарив служителя, когда он помог ей выйти.

К тому времени, когда мы заселились в отель, солнце только начало подниматься над горизонтом Рима.

― Не могу поверить, что это наша комната, ― сказала она, кружась, пытаясь рассмотреть все вокруг. Она замерла и посмотрела на меня, ее губы растянулись в коварной ухмылке. ― Я имею в виду, что это всего лишь второй этаж, но, думаю, сойдет (прим. пер.: Верхние этажи принято считать премиальным сегментом).

Мои губы дернулись от ее сарказма.

― Ха. Ха. Мы были бы на самом верхнем этаже, но кто-то известный уже завладел им.

Ее глаза еще больше расширились.

― Интересно, кто?

― Вероятнее всего, кто-то неважный.

Я с трудом сдержал слова, пронесшиеся в голове. Остановил себя, прежде чем добавил, ― нет никого важнее тебя. Душевность, окутавшая меня во время нашей свадьбы, вернулась в двойном объеме, я пытался отогнать все чувства, как делал раньше, но потерпел неудачу, возможно из-за того, что сейчас было шесть утра.

― Если бы Рэйлинн была здесь, она бы заставила нас следить за комнатой, чтобы выяснить это.

― Ты имеешь в виду, она бы преследовала их.

Вера сморщила нос, но потом пожала плечами и рассмеялась.

― Да, наверное.

Наступила тишина, окутавшая комнату. Роскошь окружала каждый дюйм вокруг нас, мы стояли словно два незнакомца, которым были известны мысли друг друга, но ни один не хотел признаться в этом.

По крайней мере, она думала, что знает, о чем я думаю. Вероятно, она решила, что я ищу способ соблазнить ее, но вместо этого я судорожно искать способ заставить утихнуть тепло, нарастающее в моей груди.

Она выглядела потрясающе в черных леггинсах, теннисных туфлях и просторном кардигане. Ее волосы струились вокруг лица, а глаза блестели от возбуждения. Чем дольше она смотрела на меня, тем больше нежности и тепла излучали ее глаза. Возможно, она не знает, о чем я думаю, но я знал, что она думает о нашей брачной ночи и о том, что хочет большего. Я также знал, что упрямство будет сдерживать ее. Затем она моргнула, и ее лицо смягчилось в новом выражении. Она улыбнулась, почти смущенно опустив глаза в пол. Когда она снова подняла взгляд, меня поразило то, чего я никогда раньше не видел ни у одной женщины. Взгляд, который я не мог определить, но он был похож на жидкость, которая воспламенила что-то в моей груди.

― Еще рано, ― сказал я, с трудом выдавливая слова, отчаянно пытаясь избавиться от одолевших чувств. ― Почему бы тебе не освежиться, пока я распакую вещи и устрою нас.

Она снова моргнула, и магия исчезла. Я убеждал себя, что благодарен, но какая-то часть меня скучала по ее взгляду.

― Хорошо. Я быстренько приму душ. Может быть, вздремну, прежде чем мы уйдем на целый день.

― Прекрасный план.

Она взяла сменную одежду и скрылась в ванной, посмотрев на меня через плечо, словно видела впервые.

Я быстро распаковал некоторые вещи и убрал наши чемоданы, желая так же легко избавиться от чувств. Когда я услышал звуки душа, у меня созрел план. Я заставлю Веру снова посмотреть на меня с раздражением, и, надеюсь, одолевшие меня чувства исчезнут.

Я схватил штаны и направился в ванную. Ее длинные ноги и гладкая кожа заставили меня мгновенно застыть. Я следил за водой, скользящей по ее телу, соскам и между ног. Боже, как мне хотелось ворваться туда, поднять ее и овладеть, избавив нас обоих от страданий. Ее тело ― словно произведение искусства, и я хотел исследовать каждый дюйм языком.

Я разделся и ждал, когда она заметит меня, она ополаскивала волосы с закрытыми глазами, и издала вопль, когда заметила меня.

― Какого черта, Нико? ― закричала она, изо всех сил пытаясь прикрыть свое тело.

Высокомерно, медленно я вскинул бровь и оглядел ее с ног до головы.

― Я видел это раньше, Верана. Почему ты прячешься?

Вместо ответа она вздернула подбородок и сердито посмотрела на меня, изо всех сил стараясь не рассматривать меня.

― Мне захотелось принять душ, так зачем же ждать?

― Потому что я здесь.

― И? Ты моя жена.

Мой комментарий попал в цель, она опустила руки, подойдя ближе.

― И? Это не значит, что ты можешь заполучить меня, когда захочешь.

Я сократил расстояние между нами, застонал, когда головка члена коснулась ее живота. Она глубоко вздохнула, но не отстранилась.

― Ты уверена, Верана? ― спросил я, убирая ее волосы со лба. ― Ты хочешь, чтобы я снова подрочил перед тобой?

Она усмехнулась, но не отказалась.

― Не думай, что я не слышал твои тихие нуждающиеся стоны. Черт, я чувствовал запах твоего сладостного возбуждения. Это напомнило мне о том, насколько вкусная у тебя киска. ― Она сглотнула, я ухмыльнулся и наклонился ближе. ― Сейчас я мог бы опуститься на колени, закинуть твое бедро себе на плечо и поглощать твою сладкую п*зду. Больше всего на свете я хочу погрузить в тебя язык и поиграть с твоим клитором. Лучший гребаный завтрак в мире.

Я провел носом по её щеке, двигаясь к уху.

― Пять лет ― долгий срок, Верана. Сдавайся.

И это вывело ее из транса. Она отступила назад, и я наблюдал, как сопротивляется желанию, завладевшему ее телом.

― Нет.

Она быстро ополоснулась и ушла, прихватив по пути полотенце.

― Можешь бежать, Верана, но мы оба знаем, что ты хочешь этого так же сильно, как и я.

Она злобно оглянулась через плечо.

― Пошел ты, Николас.

Я рассмеялся над ее разочарованием, чувствуя себя немного лучше, большая часть тепла ушла. Но меня беспокоили чувства, глубоко зарывшиеся в места, о существовании которых я и не подозревал.

Когда я вышел из душа, то обнаружил Веру спящей, свернувшуюся калачиком на краю кровати. Прошептал ее имя, чтобы убедиться, что она не притворяется. Но когда я взял с тумбочки ее телефон, она не пошевелилась.

Я быстро вычислил ее пароль и подключил телефон к USB, который дал мне Ксандер. Программа будет поддерживать телефон в рабочем состоянии, но блокировать любые новости и звонки от ее отца и их компании. Две недели ― то, что мне нужно для воплощения моего плана, и если она узнает о происходящем, то прервет все прежде, чем я нанесу удар.

Я положил телефон на место и снова подключил его к зарядке. Медленно прикрыв дверь, следя за каждым ее движением, я набрал номер Арчера.

― Акции только что были проданы, ― поприветствовал он, не утруждая себя любезностями. Мы так долго работали вместе, что в этом не было необходимости.

― Хорошо. Кто-нибудь поднял тревогу?

― Насколько я могу судить, нет. Мне пришлось покопаться в записях, но в пункте говорится, что, как только она выйдет замуж, они принадлежат ей, и никто другой их не контролирует.

Я приобретал акции «Mariano Shipping» в течение многих лет. Небольшими партиями то тут, то там через различные подставные компании, поскольку не хотел поднимать шум, но этого было недостаточно. По крайней мере, пока Верана не оказалась у меня в руках с нужным количеством акций. Теперь ее доля принадлежала мне, «Mariano Shipping» погружалась в финансовую яму, а у меня было все необходимое, чтобы ускорить крах.

― Мы пробудем здесь три дня, затем отправимся на яхту. Ксандер дал мне программу, из-за которой ее телефон перестанет работать, она будет в неведения.

― Хорошо. Я протолкну бумаги и буду ждать сигнала от тебя.

― Хорошо.

― Не могу поверить, что это наконец-то произошло.

― Ага, ― пробормотал я.

― Не будь таким взволнованным, ― пошутил Арчер.

Я потер грудную клетку, наполнившуюся теплом из-за воспоминания о смехе Веры, когда нам предложили шампанское при входе в частный самолет.

Затем вспомнил крики дедушки, когда он понял, что теряет компанию своей жены ― единственное, что у него осталось от нее.

Это воспоминание, словно ушат холодной воды охладило мое сердце. С меньшей уверенностью, чем раньше, я ответил:

― Я рад, что это наконец случилось.

― Хорошо. Продолжай в том же духе.

Мы завершили разговор, и тяжесть дня навалилась на меня. Я вошел в комнату и увидел, что маленькое тело Веры занимало пространство на ее стороне кровати, ее рука тянулась к моей стороне, словно она непроизвольно искала меня. Я лег и провел пальцами по ее раскрытой ладони, не ожидая, что она вцепится в нее и прильнет ко мне.

Никаких сомнений. Напомнил я себе.

Я слишком долго и упорно работал, чтобы позволить этой женщине удержать меня.

Я не мог позволить жару, который она создала во мне, сжечь мои цели дотла.

ГЛАВА 27

― Ладно, я обязана спросить. Зачем ты третий раз за день наклоняешься, подбираешь камень и засовываешь его в карман.

― О, просто традиция в моей семье, ― объяснил он.

Он отвернулся и рассмеялся. Я наблюдала за ним, восхищаясь мягким изгибом его губ, когда он предался воспоминаниям о семейных традициях. Итальянское солнце медленно опускалось, день переходил в ночь, и красные, пурпурные, оранжевые и розовые цвета сияли, словно идеальный фон за его широкой грудью, обтянутой белоснежной рубашкой. Из-за смуглого цвета кожи он выглядел более похожим на итальянца, чем я, и все же выделялся среди толпы туристов вокруг фонтана Треви.

― Традицию начал мой отец. Он собирал камни в определенных местах, куда бы мы ни поехали, мой дедушка продолжил ее ради меня после смерти моих родителей.

― Мне нравится эта традиция. ― Моя семья следовала традициям, но ни одна не вызывала у меня такой улыбки, как у Нико. ― Я не знала. Не видела ничего подобного дома.

Я неиспытывала ни малейших затруднений, называя квартиру Нико домом. Обычно меня шокировало, как легко это слетало с моего языка.

― Потому что я не храню их в квартире. Мы всегда хранили их в пластиковых пакетах.

― Ты был близок с ними?

― Очень, ― сказал он, опустив глаза. Когда он оглянулся, его губы слегка подрагивали от грусти. ― Мы всегда вместе путешествовали. Отец говорил, что если работа отрывает его от дома, то не должна отрывать от семьи. Он был хорошим человеком.

― Похоже, что так и есть

― Когда я был слишком мал для путешествий, он привозил камни, пока мы не начали собирать их вместе. Мама жаловалась, что все ящики стола забиты пакетами с камнями, и закатывала глаза, когда папа говорил, что есть вещи поважнее декора. Она спорила, потому что любила украшать дом, а он вскакивал и отвечал ей, что лучше бы она любила танцевать.

― Мама и папа постоянно танцевали на кухне. Мне нравилось наблюдать за ними.

― Они поженились по расчету?

― Да, и мама ненавидела папу, когда выходила за него замуж, ― объяснила я, смеясь.

― Тогда почему она вышла за него?

― Брак по расчету. Это традиция моей семьи. Прабабушка и прадедушка приехали в США из Италии и создали компанию «Mariano Shipping» в их строгой итальянской семье существовали архаичные традиции. Которых придерживаются до сих пор.

― До тебя.

― До меня, ― согласилась я. ― Я всегда хотела такой же брак, как у них. Никогда не видела, чтобы они ругались. Конечно, они спорили. Мама была пылкой итальянкой, и, по ее словам, заслужила папиного уважения. После выяснения отношений они погрузились в любовь, не подозревая об этом. Они поклонялись друг другу, и когда она умерла, это разбило папино сердце. Думаю, до сих пор я не осознавала, насколько сильно. Он больше не тот человек, который меня растил.

Глаза Нико затянулись пеленой, такое обычно происходило, когда я упоминала о своем отце. Я предполагала, что это из-за сложившейся ситуации, но какая-то часть меня задавалась вопросом, не ошибаюсь ли я.

Повисло неловкое молчание, я изо всех сил пыталась заполнить пустоту. День прошел хорошо. Мы обсуждали историю, он рассказал о своих любимых местах в Риме, и мы съели слишком много еды. Мы были типичными туристами, и Нико был достаточно любезен, фотографируя меня, когда бы я ни просила. Он даже подшутил надо мной, когда я попросила его сделать со мной селфи.

Нам было... легко друг с другом.

И я не хотела, чтобы это заканчивалось, поэтому перешла к более безопасной теме.

― Ты скучаешь по работе? ― спросила я.

Мы сидели на каменном краю фонтана, за спиной раздавался плеск воды, а вокруг слышался тихий гул туристов. Он обдумывал мой вопрос, глядя на пламенное небо.

― И да, и нет.

― Это проясняет ситуацию, ― пошутила я.

Он рассмеялся и покачал головой.

― Это вроде как приятно. Я думал, будет труднее быть вне офиса, ведь я работал всю свою жизнь. Изучал бизнес в подростковом возрасте, проходил стажировки, где только мог. После окончания школы работал сверхурочно, чтобы построить свой бизнес и продолжить образование. Я никогда не отдыхал.

― Не могу поверить, что спрашиваю об этом, но сколько тебе лет?

Он повернулся ко мне и улыбнулся. Боже, его губы были такими пухлыми. Это должно было выглядеть женственно, но темная щетина и резкие черты лица делали его очень мужественным. Нико был настоящим мужчиной, и в этот момент в моей голове пронеслись все моменты, когда его губы были на моих. В животе зародилась ноющая боль от желания снова почувствовать прикосновение его губ, я постаралась отогнать эти мысли.

― Мы пропустили некоторые моменты при знакомстве.

― Чуть-чуть.

― Мне тридцать пять лет.

― Боже мой. Ты совратитель малолетних, — насмешливо произнесла я, прижав руку к груди.

Он закатил глаза.

― Вряд ли. Тебе двадцать три, и ты вполне взрослая женщина.

Его взгляд опустился на мою грудь, и я порадовалась, что поверх кружевного бюстгальтера надела бра с мягкой подкладкой. В противном случае, мне не удалось бы скрыть затвердевшие соски.

― За тридцать пять лет ты ни разу не был в отпуске?

― Несколько раз. С дедушкой.

― Возможно, пару поездок со всеми женщинами, с которыми был? ― спросила я, пытаясь заставить себя поверить, что Нико увозил женщин, чтобы соблазнить их, а затем бросить. Возможно, если бы я поверила в то, что он мужчина, который меняет женщин как перчатки, то меньше бы желала его.

Вместо ласковой улыбки, как я ожидала, он фыркнул.

― Это вряд ли.

― Что? Не смог завлечь ни одну женщину?

― Ох, нет. Я мог бы взять с собой кого угодно, ― сказал он, уверенность сочилась из его слов.

― Так почему не брал?

Высокомерная ухмылка исчезла, он снова изучал меня, но на этот раз с любопытством, а не так, словно может видеть сквозь мою одежду. Мое сердце бешено заколотилось от этой перемены, и я затаила дыхание.

― Думаю, я не нашел никого стоящего, с кем можно отправиться в путешествие.

От этих слов у меня перехватило дыхание, и закружилась голова. Он имел в виду, что я стою того, чтобы путешествовать со мной? Нам не обязательно было ехать в свадебное путешествие. Мы могли бы сказать, что у нас много дел, и продолжить работать, как обычно.

Наши взгляды встретились, мое тело покачнулось, словно само по себе, отчаянно желая вновь ощутить вкус его губ.

― Фото? ― спросил голос с сильным акцентом.

Я моргнула, отпрянула назад и посмотрела на коротышку, который поднял руки так, словно держал камеру.

― Не могли бы вы нас сфотографировать? ― Он жестом указал на потрясающую женщину позади него. ― Несколько, пожалуйста, ― уточнил он.

― Э, конечно.

Мы с Нико встали, и пара заняла наше место. Девушка обхватила парня руками и посмотрела ему в глаза. Я сделала снимок, желая запечатлеть этот момент. Их любовь была настолько ощутимой, что мое сердце учащенно забилось из-за их чувств. Затем он наклонился, и она встретила его на полпути, их губы прижались друг к другу в страстном поцелуе. Он притянул ее к себе, не знаю, хотят ли они запечатлеть этот момент, но я все равно продолжила нажимать на красную кнопку. Они сияли на фоне белого камня, голубая вода сверкала в темноте. Их любовь была прекрасна, и я надеялась, что они будут хранить эти фотографии вечно.

― Спасибо, ― сказал он, когда они отодвинулись друг от друга. ― Это моя жена. Мы женаты пятнадцать лет.

Моя улыбка стала шире, когда я услышала гордость в его голосе, и указала на Нико.

― Мой муж. Правда, всего пару дней.

― Молодожены, ― прокричал мужчина от радости. ― Я вас сфотографирую.

― Не... ― попытался возразить Нико.

― Глупости, ― возразил мужчина. ― Иди. Обними новобрачную у фонтана.

Нико обнял меня за талию, поглаживая оголенный участок кожи между укороченной кофтой и облегающей юбкой с завышенной талией. Мои пальцы скользили по его телу, втайне наслаждаясь каждым выступом и впадиной. Он прижал меня к себе, и мы улыбнулись.

Прежде чем мы успели отступить друг от друга, мужчина поднял руку.

― Нет. Вы должны поцеловаться. Моя жена... мы целовались здесь, когда поженились, и счастливы до сих пор.

― О, я не... ― попыталась сказать я, испугавшись, что если сейчас начну целовать Нико, то уже не смогу остановиться.

На этот раз вмешался Нико.

― Конечно. ― Он повернулся ко мне, его улыбка была полна обещаний. ― Может быть, мы сможем создать собственную традицию.

Его слова были зажигательными и дразнящими, и они поразили меня, словно поезд. Несмотря на устаревшие традиции, они мне нравились. У нас было много традиций, передающихся по наследству, и я верила в то, что было у моих родителей, надеясь, что и у меня будет такое же счастье, как у них. Даже если все произошло не так, как я себе представляла, традиции все равно имели для меня огромное значение, и его слова о том, что мы создадим свои собственные, означали нечто большее, чем просто шутка.

― Bene! (прим. пер.: Bene (итальянский) ― Отлично, хорошо).

Я повернулась в объятиях Нико, сокращая расстояние между нами до минимума, и нежно прижалась пальцами к его груди. Он обхватил меня за талию и прижал к себе. Его темные глаза сияли, словно бездна, в которой хотелось затеряться.

Он наклонился и замер, веселье испарилось с его серьезного лица.

― Ты уверена?

― Насчет чего?

― Поцелуя. Я могу оказывать на тебя давление и дразнить, потому что знаю, как сильно ты хочешь меня, даже несмотря на то, что ты этого не признаешь, но я не собираюсь загонять тебя в угол.

Трепет в моей груди распространился, словно миллион бабочек, и я сглотнула, преодолевая комок в горле. Я хотела спросить, чем этот момент отличается от дня нашей свадьбы, но мне было все равно. Тот факт, что он не заключил меня в объятия и не воспользовался моментом, зажег во мне что-то, что быстро распространилось, словно лесной пожар, и у меня не было шансов отказаться.

― Уверена.

Как только слова сорвались с моих губ, он не колебался. Приподнял меня, наши губы слились в поцелуе, и мы оба застонали. Все началось медленно, но настойчиво, мои руки быстро зашарили по его груди, плечам и волосам, крепче прижимая к себе. Я провела языком по губам, которые дразнили меня весь день, его пальцы впились в мою спину. Со стоном капитуляции он раздвинул свои губы, коснувшись языком моего лишь на мгновение, прежде чем взять власть в свои руки. Я прижалась к его ногам, толкаясь бедрами к его бедрам, хныча от твердости, с которой столкнулась.

Смех вывел нас из дурманящего пузыря и вернул в реальность, напомнив, что мы находимся на публике и нас фотографируют. Интересно, они заметили между нами ту же страсть, которую я увидела в них.

Нико отстранился, и я быстро наклонилась, чтобы прикусить его пухлую нижнюю губу и засосать ее между своими губами, прежде чем окончательно опуститься на пятки.

― Осторожно, Верана, ― прорычал он.

Не в силах встретиться с ним взглядом после своей дерзости, я прикусила губу, облизнув ее, чтобы почувствовать его вкус, и повернулась к паре.

― Tante passione e amore (прим. пер.: Много страсти и любви (ит.)), ― сказал мужчина, возвращая мне телефон. — Уверен, что у вас будет долгий и счастливый брак. Bene.

В этот момент я хотела поверить ему. Хотела игнорировать контракт, который мы подписали на пять лет, и поверить, что наш брак настоящий.

Хотелось бы быть достаточно смелой, чтобы признать, что влюбляюсь в мужа, и верить, что это не сломит меня в конце концов.

ГЛАВА 28

На третий день энтузиазм Веры нисколько не угас.

― Она наша? Я имею в виду, мы... ты... владеешь ей?

Огонь разгорелся в моей груди из-за ее путаницы с тем, что она назвала мои вещи нашими.

― Нет. Она нам не принадлежит. Но она наша на неделю.

Она посмотрела на роскошную яхту, потом на меня, затем снова на яхту и на меня, ее челюсть отвисала все ниже и ниже с каждым взглядом.

― Нико. Тут два этажа. На яхте.

― Вообще-то, три. С этого угла не видно нижнего этажа.

― ТРИ?

Я игриво потрепал ее за уши и поморщился, ― ее буйство достигло новой высоты.

― Это безумие.

― Шампанское для молодоженов? ― спросил дворецкий, когда мы поднялись на борт.

Он заработал чаевые за то, что не поморщился от восторженного визга Веры. Она схватила бокал и убежала, просовывая голову в каждую дверь.

Что-то изменилось после посещения фонтана. Мы больше не целовались, но она смотрела на меня по-другому, когда думала, что я не замечаю, а иногда замечала и вела себя словно школьница, загадочно улыбалась, и ее щеки покрывались румянцем. Черт, сегодня утром я проснулся от того, что она прижалась к моей спине, и я боялся пошевелиться. Вскоре после этого она проснулась, думая, что я сплю. Я ожидал, что она отстранится, но вместо этого осталась рядом и, если не ошибаюсь, наклонилась, чтобы провести носом по моему плечу.

Я оставался неподвижным, не желая, чтобы она отстранилась. Впитывал ее тепло, позволяя ему перетекать в жар, расцветающий в моей груди.

― Это безумие, ― сказала она, возвращаясь.

― Ты уже говорила это.

― Мне нравится.

Я вдохнул, наслаждаясь ее восхищением, наполняющим мою грудь гордостью.

― Хорошо. Я подумал, что мы оставим вещи и позагораем по пути в Неаполь, а потом причалим к берегу, чтобы поужинать и прогулять.

Она широко улыбнулась и кивнула, хлопнув в ладоши.

― Ты забавна.

― Мне все равно. Я чертовски взволнована.

Я покачал головой и повел ее в нашу комнату. Несмотря на то, что на яхте было десять комнат, она не стала спорить, когда я разместил наши вещи в одной. Дома мы жили в одной комнате, но какая-то часть меня ожидала, что она будет постоянно спорить со мной.

Вместо этого она схватила купальник и понеслась в ванную.

Прежде чем переодеться, я покопался в ее сумочке и взял телефон, внимательно прислушиваясь, не выйдет ли она. Убедился, что он по-прежнему заблокирован, подключил USB и загрузил вторую программу.

Я спланировал наш медовый месяц таким образом, чтобы она была не в курсе событий. К этому моменту ее друзья могли догадаться о происходящем, и мне необходимо оградить ее от любой информации. Я запланировал путешествие на яхте, потому что отсутствие связи довольно правдоподобно на воде.

В тот момент, когда я убирал ее телефон, мой завибрировал от входящего текстового сообщения.

Арчер: Узнай, известно ли ей что-то о продаже компании, когда она перешла к Л. Нужно больше информации, чтобы не допустить ошибок.

Я: В ближайшее время все выясню.

Чувство вины одолело меня, и мудрость дедушки о честности в браке поразила меня.

Но, как говорила Верана, это не настоящий брак. Не по любви, как у него и бабушки. Это сделка. Для меня это месть. Чувству вины здесь нет места.

Не имело значения, что ее напоминания о том, что все это обман, вызывали все большую боль в моей груди.

Это бизнес.

Возможно, если я буду говорить это достаточно часто, то отброшу все сомнения.

Я едва успел надеть плавки, когда Вера вышла. Подняв голову, обнаружил, что ее глаза прикованы к тому месту, где несколько минут назад болтался мой член, и победно улыбнулся ее тяжелому глотанию.

Однако мой триумф был недолгим. Когда мы добрались до бассейна наверху, она сняла пляжное платье, обнажив крошечный черный купальник, и я уставился на нее, разинув рот. Плавки купальника были больше похожи на стринги, а топ прикрывал декольте, но обнажал нижнюю часть груди. Я сжал кулаки, борясь с желанием провести по ней руками, сосать и кусать бледные изгибы.

Принесли еще шампанского, но она попросила воды, время от времени напевая под музыку, играющую через скрытые динамики на палубе. Я напрягался каждый раз, когда она брала в руки телефон, но она только хмыкала и откладывала его в сторону.

― Все в порядке? ― спросил я наконец.

― Ага. Просто мой телефон не работает. Я перезагрузила его, но у меня отсутствует связь.

― Если тебе от этого станет легче, мой тоже не ловит сигнал.

Поджав губы, она посмотрела на сверкающую воду, простиравшуюся вдоль горизонта.

― Это так некстати. Нова отправляется в путешествие, в изолированное место с насыщенной программой. Я надеялась связаться с ней по FaceTime до того, как она уедет, так как когда мы вернемся, ее уже не будет.

Чувство вины снова нахлынуло на меня, и я заговорил, прежде чем сделал какую-то глупость.

― Я позвоню в компанию и посмотрю, что мы можем сделать. Может быть, нам удастся позвонить ей с телефона, который есть на яхте.

― Хорошо. Спасибо.

Она по-прежнему изучала воду, изредка поднимая телефон. Каждый раз она фыркала, и я ненавидел ощущение, которое она оказывала на мою грудь, сжимая ее все сильнее и сильнее.

Чтобы отвлечь нас обоих, я повернулся на бок, оперся на локоть и положил голову на руку. На причале было полдюжины шезлонгов, но она села со мной на двойной, и я счел это победой.

― Знаешь, загорать топлесс в Италии совершенно нормально. ― Я вложил в свое предложение теплоту и недосказанность, и давление немного ослабло, когда она отложила телефон в сторону и рассмеялась.

― Ты хочешь.

― Да, черт возьми, хочу. ― Она повернула голову, и я не спеша просканировал ее тело, уделив больше времени груди. ― У тебя идеальные сиськи. Я помню, как они ощущались в моей руке, твердые соски, скользящие по моей ладони и нуждающиеся в прикосновении пальцев.

Я наблюдал за тем, как ее грудь вздымается все сильнее и быстрее, смотрел на ее шею, видя, как тяжело она глотает, и как ее щеки покрываются румянцем, в котором виновато не солнце. Она поджала губы, и я с удовольствием наблюдал, как она пытается вернуть самообладание.

― Ты хочешь меня только из-за тела.

― Неправда.

― Правда.

Я хотел ее из-за связей. Хотел ее ради мести. Ее тело было бонусом ― по крайней мере, я надеялся, что так и будет. Однако, несмотря на недоступность ее тела, бонусом я считал ее улыбку, смех. Не то чтобы я признавал это. Черт, это засело у меня в груди, словно квадратный колышек в круглом отверстии; я не мог признаться в этом ей, потому что не мог признаться даже себе.

Вместо этого остановился на безопасной теме ― работа.

― Ты не раз помогала моей компании своими идеями.

Черты ее лица смягчились.

― Правда?

― Да. Твое предложение Доменику по последнему проекту сэкономило почти сто тысяч. Я был впечатлен.

― Ух ты. Комплимент от человека, который обвинил меня в том, что я трахаюсь со всеми, чтобы получить работу.

Я пожал плечами, сокрушаясь по поводу своего грубого обращения с ней в офисе.

― Возможно, я поторопился с выводами.

Она перевернулась на бок, копируя мою позу, ее грудь была в опасной близости от того, чтобы вывалиться наружу. Я не знал, куда смотреть: на манящую плоть, дразнящую мой взгляд, или на ее лучезарную улыбку и идеальные ямочки.

В конце концов, улыбка победила, и я старался не думать о причинах.

― Это значит, что на работе разные задачи?

― Возможно...

― Соглашусь на это.

― Ты очень умна, Верана. Твое резюме говорит само за себя — так же, как и твои действия. Твой отец был дураком, что не использовал твои таланты.

Ее улыбка померкла, и она снова сглотнула, с трудом выдавив:

― Спасибо, Николас.

― Это правда. Я не собираюсь делать тебе поблажки, потому что ты моя жена, ― сказал я слишком резко. Она вздрогнула. Мне это не понравилось, и я тут же пошел на попятную. ― Но я не сомневаюсь, что ты заслужишь это.

Она изучала меня, эмоции бурлили в глубине ее глаз. Я чувствовал себя с ней словно маятник. Я хотел держать ее на расстоянии, но ненавидел, когда она отдалялась, поэтому делал все возможное, чтобы исправить ситуацию. Но когда она смотрела на меня так, будто я сделал ей самый ценный подарок, я боролся с теми эмоциями, возникающими у меня. Поэтому снова оттолкнул ее. Замкнутый круг.

Я знал, что у меня есть время, и знал, что в какой-то момент качели остановятся; просто не был уверен, куда это приведет ― мы будем вместе или нет.

Я не знал, чего именно хочу.

Но когда ее улыбка вернулась, у меня появилось чувство, что я знаю, куда хочу, чтобы это привело.

Я просто не был готов признать, что, возможно, влюбился в собственную жену.

ГЛАВА 29

Каблук моих замшевых ботильонов зацепился за край булыжника, и я споткнулась, вцепившись в руку Нико. Он оглянулся и увидел, что я хихикаю, наслаждаясь ощущением его твердой руки под моими пальцами.

― Ты в порядке? ― спросил он, улыбаясь вместе со мной.

― Возможно, мне не следовало пить последний бокал шампанского.

― Не-а. Это наш медовый месяц. Как ты могла отказаться от бутылки от шеф-повара?

― Ты прав. Я сделала правильный выбор.

Нико рассмеялся и покачал головой, ничего не говоря, когда я подошла ближе и держала свою руку на его, пока мы шли.

Это был наш вечер.

После дневных солнечных ванн мы приготовили и съели самый вкусный ужин. Но лучше ужина было то, что в течение дня медленно исчезали барьеры между нами. Лучшее из всего ― смех и деликатный флирт. Мне нравилась легкость, которая появилась где-то между Римом и Неаполем.

Он снова заявился ко мне в душ, но вместо жаркого спора я швырнула в него мочалкой и ушла, улыбаясь и отчасти наслаждаясь его издевательским смехом, звучащим за моей спиной.

Смех Нико... Он должен быть одним из чудес света. Он поднимался из глубины его груди и лился с полных губ. Улыбка обезоруживала, а затем, когда теряешь бдительность, тебя поражает хрипловатый гул. Он был чувственным, глубоким... грубым.

Точно таким же, как тогда, когда он трахал меня у перил на гала-концерте.

Всю ночь женщины смотрели на него, в их глазах было желание и жажда, вероятно, как и в моих. Они пялились, но обручальное кольцо на его пальце сияло очень ярко, давая им понять, что он принадлежит другой.

Мне.

Одержимость наполняла мое тело каждый раз, когда я ловила его взгляд.

Я прижалась к нему еще крепче и подумала, не это ли чувствовали пещерные люди. Отчаянное желание завладеть им, пометить, чтобы все знали, что он принадлежит мне. Я хотела оскалить зубы, словно животное, чтобы отгонять любого, кто скажет обратное.

Я хотела его и не винила ни в чем, кроме своей потребности. Никакого шампанского, ни жизни моментом, ни необдуманных решений. Некого винить, кроме его слов и моих эмоций. Нико преодолевал все мысленные барьеры, возведенные мной. Сила его слов была всепоглощающей, смывая любое упрямство, за которое я все еще цеплялась.

Мне... не все равно.

Я чуть не рассмеялась от этой простой мысли. Мне было более чем не все равно, и, черт возьми, я это знала.

Возможно, это чувство существовало все время, росло в тени моего неповиновения и упорства. Но его слова указали истину, словно солнечный свет, показав реальные чувства.

Мы шли по узким улочкам, люди сидели на улице, смеялись, жили, наслаждаясь теплой ночью. Завернув за угол, мы заметили проем и обнаружили музыкантов, играющих музыку для небольшой толпы танцующих. Пары смеялись под светом прожекторов, кружились, а затем возвращались в объятия партнера. Я уловила в песне несколько итальянских слов о том, как потеряться в ночи с любимым, и мне пришла в голову отличная идея.

― Потанцуй со мной.

― Что? ― спросил он.

Я подтащила его к краю группы.

― Как наши родители. ― У нас было общее воспоминание о том, как наши родители танцевали. Каждый раз, когда я видела своих родителей, смеющихся и крепко обнимающих друг друга на кухне, я фантазировала, что в моем будущем будет также. ― Это традиция.

Его лицо смягчилось, вероятно, он вспомнил родителей и обнял меня за талию.

― Мы можем сделать это нашей традицией.

От его слов у меня перехватило дыхание. Впервые мы говорили о нашем браке так, словно он был настоящим, словно это начальные основы долгого будущего, а не деловая сделка.

Нико притянул меня к себе, я обвила руками его шею, вдыхая пряный аромат. Мне нравилось, как он пахнет. Так было с самого начала. Не думаю, что когда-нибудь признаюсь в этом, но ворвавшись ко мне в душ в нужный момент, он может обнаружить, как я тайком вдыхаю запах его геля для душа.

Тихо играла гитара, певец пел. Я была слишком поглощена объятиями Нико, чтобы пытаться перевести слова. Вместо этого я слушала ритм и позволяла ему вести меня, сосредоточившись на ощущении его бедер, касающихся моих, на ветре, ласкающем мои бедра под платьем. Я старалась не застонать, когда его язык скользнул по губам, и пыталась удержаться от того, чтобы провести по ним своими.

Музыка стала более чувственной, и хватка Нико усилилась, его руки двигались вверх и вниз по моей спине, иногда останавливаясь, чтобы обхватить мои бедра и поворачивать меня так, как он хотел. Я зарылась пальцами в мягкие волосы у основания его шеи и прижалась к нему. Теплый воздух, тихая музыка, мерцающие огни, страсть Италии витали вокруг нас.

Танец стал чувственным, и мы прижались друг к другу так, словно оба едва держались на ногах. Мы двигались, формируя нашу традицию прелюдии.

Когда песня закончилась, он наклонился к моему уху.

― Готова вернуться?

Я кивнула, наклонив голову в сторону в надежде, что он коснется губами моей шеи. Этого не произошло, но он провел носом по моей щеке, вдыхая запах, также как я вдыхала его аромат. Я отстранилась, чтобы посмотреть на него, но его глаза были сосредоточены на чем-то за моим плечом.

― Останься здесь.

― Что?

Это не то, чего я ожидала.

Он посмотрел вниз, улыбка коснулась его губ.

― Я хочу подарить тебе кое-что.

Головокружение быстро заменило замешательство.

― Что?

― Это сюрприз.

― Ну же. Расскажи. Хочу убедиться, что он того стоит.

Я хотела убедиться, что не стоит спешить возвращаться на яхту и продолжать там, где закончился танец. Нико щелкнул меня по носу, и я рассмеялась этому игривому жесту.

― Такая нетерпеливая.

― Синдром единственного ребенка в семье.

― Что ж, очень жаль. Оставайся на месте, я скоро вернусь.

― Ладно, ― проворчала я.

Он ушел, смеясь над моим драматизмом, а я стояла в благоговейном ужасе, мои щеки заболели от того, как широко я улыбалась. Сегодня я улыбалась больше, чем за последние месяцы, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я наблюдала за тем, как он затерялся среди толпы и осматривал лавку уличного торговца.

Я пыталась рассмотреть, что он взял, но толпа загородила обзор. Когда Нико наконец вернулся ко мне, засмеялся, глядя на то, как я подпрыгиваю от нетерпения.

Я вытянула руки, сжимая и разжимая ладони, желая получить то, что было в коричневом пакете.

― Верана Раш, ― насмешливо произнес он. Созвучие моего имени с его фамилией еще больше увеличило возбуждение, и я захихикала. ― Я должен заставить тебя подождать, пока мы вернемся.

― Не смей.

Он покачал головой и протянул мне пакет. Разорвав бумагу, я обнаружила в нем украшенную рюмку на ножке с выгравированным на лицевой стороне словом «amore».

― Что это? ― медленно спросила я.

Конечно, он не мог знать, что это значит для меня.

― Полагаю, у тебя нет рюмки из Италии?

― Нет... Зачем?

― Я видел коллекцию в одной из коробок, помеченных как вещи твоей матери, ― ответил он. ― Забыл отдать ее тебе, и я заказал одну из Рима. Подумал, что мы сможем выставить их дома, когда вернемся.

― О... ― Я не знала, что еще сказать. ― Это... спасибо. У моей мамы была коллекция, и я пополняю ее на протяжении многих лет.

― Думаю, мы оба собираем вещи, чтобы удержать людей, которых потеряли слишком рано.

― Думаю, да.

Сегодня я хотела удержать его, пока не потеряла. Хотела бы сохранить воспоминания, которые останутся со мной после окончания нашего соглашения. Никакое упрямство больше не удерживает меня. Больше никакого отрицания, чтобы удержать меня от признания в том, что я знала. Я доверяла ему, и это осознание подпитывало мою уверенность, заставляя меня быть уверенной в правильности принимаемых решений.

― Пойдем. Вернемся назад.

Нико обхватил меня за плечи и прижимал к себе всю обратную дорогу к яхте. Каждый шаг укреплял мою решимость. Потребность бурлила во мне с каждым ударом каблуков о тротуар. К тому времени, как мы оказались на яхте, я была напряжена от потребности и была готова сорваться.

― Нико. ― Я удержала его, и он обернулся, чтобы узнать, почему я остановилась. Я сглотнула, и он нахмурился. ― Ты уважаешь меня?

Я знала, что это так. Просто хотела услышать.

― Конечно.

― Тогда достаточно.

«Сначала должно появиться уважение. Затем придет любовь».

Слова мамы звучали в моей голове, и я не сомневалась, что любовь уже пришла.

Я дернула его за руку, притягивая ближе, чтобы обвить руками шею и притянуть к себе.

― Я устала бороться, ― призналась я так близко к его лицу, что наши губы соприкоснулись.

Нико замер, и, чтобы сделать свое заявление более ясным, я провела языком по его губам и прижалась к нему всем телом.

С рычанием он опустил руки и схватил меня за задницу, приподнимая. Я обхватила ногами его талию и застонала, когда он повернулся, прижимая нас к стене.

Мы накинулись друг на друга словно изголодавшиеся хищники. Я разрушила преграду, и мы перестали сдерживаться. Он держал меня так крепко, что я была уверена, ― утром у меня будут синяки, и я с нетерпением ждала их.

Он отстранился, и я поцеловала его в шею, мой мир перевернулся, когда Нико переместился и пошел к тому месту, где мы отдыхали раньше. Прохладный воздух ласкал изгиб моей задницы, где задралось платье, холодок пробежал по моей спине, когда он усадил меня на холодную поверхность одного из столов.

Появился служащий, и, не сводя с меня глаз, Нико приказал ему уйти.

― Выметайся нах*й, и чтобы никто не появлялся, пока я не позову.

― Да, сэр, ― ответил служащий, словно недовольный мужчина и полуголая женщина на столе не были чем-то неожиданным.

Как только мы снова остались одни, мы накинулись друг на друга.

Его руки были повсюду: на моих боках, сжимали мою задницу, чтобы прижаться своим пахом к моему. Сжимая мои бедра, крепко притягивая их к своей талии, удерживая так сильно, словно я могла выскользнуть в любой момент. На моей груди, задевая соски дразнящими движениями и жесткими пощипываниями.

Мои руки двигались так же неистово, отчаянно желая почувствовать его. Нико ходил по гостиничным номерам обнаженным, его загорелое тело было твердым, словно у Адониса, и мои руки дрожали от желания прикоснуться к нему. Я нащупала пуговицы, расстегнула рубашку, обнажая волосы на его скульптурной груди, не останавливаясь, пока не увидела его пресс.

Он дернул за горловину моего платья, укусил ключицу, зарычал, словно животное, когда не смог избавиться от платья, и в отместку порвал мягкий материал спереди.

Я даже не вздрогнула; вместо этого выгнулась дугой, выпячивая грудь, мое тело умоляло его овладеть мной. Нико обхватил меня за спину и поднял выше, вцепившись в сосок через тонкий лифчик. Крик боли и наслаждения эхом разнесся в ночном небе, мне было наплевать, что кто-то может услышать. Я прижимала его к себе, ероша волосы, хныча и делая все возможное, чтобы потереться киской о его твердую длину через брюки.

Свободной рукой он провел по моим бедрам, оттянул трусики в сторону, чтобы нежно провести по слипшимся складочкам.

― Еб*ть. Мне не хватало этой киски.

Еще одно скольжение, и мое разочарование возросло. Мы ждали достаточно долго, и я хотела немедля, немедля, немедля.

Оттолкнув его, я сползла со стола, расстегнула его брюки, чтобы освободить член.

― Верана...

― Ты попробовал меня, теперь позволь мне попробовать тебя.

Он застонал, когда его член скользнул в мою ладонь. Посмотрев вверх, я провела языком снизу вверх, нежно целуя щель. Сжав член, уставилась на него, длина и толщина пугали. Он схватил меня за волосы, оттягивая назад, чтобы посмотреть мне в глаза. В свете сверкающих огней с палубы, единственного освещения, он смотрел на меня сверху вниз, словно дьявол.

― Соси.

― Он большой, ― сказала я, желая поспорить с ним, потому что мы всегда так делали.

Он ухмыльнулся.

― Я знаю. А теперь разомкни эти пухлые губки и соси мой член, как хорошая девочка.

Моя киска пульсировала от его слов, и я покраснела от того, что меня так возбудили грязные разговоры. Но я сделала то, что он сказал, желая, чтобы он испытывал нужду также, как и я. Открыв рот как можно шире и не сводя с него глаз, я опустилась вниз по всей его длине. Он растянул мою челюсть и надавил на заднюю стенку горла. Я провела языком по нижней части и всосала его, снова проводя языком по щели.

― Бл*дь, да. Вот так.

Я продолжала покачиваться вверх-вниз, теряясь в движениях, наслаждаясь болью в челюсти, жжением слез, когда он погружался слишком глубоко.

― Знаешь, сколько раз я дрочил при мысли о том, что заполняю твой рот? Сколько раз кончал при мысли о том, что ты глотаешь мою сперму, а она вытекает между твоих розовых губ?

Я с трудом покачала головой.

― Почти каждое утро. Я чередую все способы, которыми хочу посмотреть, как ты принимаешь мою сперму. Снова и снова. Я собираюсь пометить тебя, Верана. Наполню тебя всем, что у меня есть, кончу туда, куда захочу. Сделаю тебя своей.

Его слова должны были меня обидеть. Ведь он сказал именно то, что отталкивало меня раньше, заставляло чувствовать, что у меня нет выбора. Но у меня был выбор. Он доказывал это снова и снова, и теперь, когда я сделала свой выбор ― быть с ним, ― я хотела, чтобы он сделал все остальное. Хотела, чтобы Нико пометил меня и овладел мной. Хотела, чтобы он трахал меня в темных углах. Хотела, чтобы он брал меня, где захочет.

Я сделала свой выбор.

Я хотела принадлежать ему.

Я хмыкнула, перекатывая его яйца в руке, мой муж возвышался надо мной.

― Это мы оставим на потом. Сейчас я хочу быть внутри тебя.

С этими словами он дернул меня вверх и сорвал трусики, стягивая остатки платья, пока я делала то же самое с его одеждой. Откинулась назад, опираясь на руки, стол был словно лед под моей разгоряченной кожей. Он раздвинул мои ноги и провел большими пальцами по моим складочкам, раздвигая их, словно хотел увидеть каждый дюйм, проводя пальцами по влажной коже.

― Такая красивая и розовая. Такая сексуальная. ― Скользнув пальцем внутрь меня и проведя большим по клитору, он встретился со мной взглядом. ― Можно я кончу в тебя?

Я не так сильно нервничала, когда он предложил пожениться. Я никогда не позволяла мужчине трахать меня без презерватива. Я принимала таблетки, и мы оба чисты, но это было что-то новое и личное.

И я хотела этого больше всего на свете. Мысль о том, что почувствую его внутри себя, кожа к коже, его сперма окажется внутри моей киски, и я буду наблюдать, как она вытекает, вызывала дрожь в моем теле.

― Пожалуйста, ― умоляла я.

Он провел ладонью по моим складкам, обхватил член, приподняв головку, чтобы поиграть с моими складками, прежде чем грубо толкнуться внутрь. Я наблюдала за тем, как его толстая головка погружается внутрь меня, наслаждаясь ощущением растягивания, и все, о чем могла думать, это то, что хочу большего.

― Еще, ― умоляла я. ― Сильнее.

Его глаза сверкнули, и он наклонился к моим губам.

― Грязная девчонка.

Я открыла рот, чтобы выдать остроумное замечание, но все потеряло значение, когда Нико вошел до упора. Крепко прижал меня к себе, мои соски терлись о его грудь, когда он начал трахать меня. Я задумалась, доносит ли ночное небо наши животные звуки по воде до других лодок, в глубине души я надеялась, что да.

Я надеялась, что все знают, что он принадлежит мне, а я ему.

― Проклятье. Мне казалось, что помню, насколько у тебя тугая маленькая киска, но ошибался. Намного туже. Ты идеально сжимаешь мой член.

― Ты такой большой, ― захныкала я. Это звучало банально, но это правда. ― Так хорошо.

― Такая ох*енно сексуальная. Я больше никогда не войду в эту п*зду в презервативе. Не смогу. Не знал, что это может быть настолько горячо.

― Ты никогда?..

Он замедлил темп и провел рукой по моей щеке, убеждаясь, что я могу увидеть его искренность.

― Только с тобой.

Я запечатлела поцелуй на его ладони.

― И я только с тобой.

На мгновение он замер, и мы уставились друг на друга. Эти слова были едва ли не важнее наших свадебных клятв. Словно веревка, удерживающая нас, лопнула, и мы рухнули в объятия друг друга, наши рты и языки сплелись. Он трахал меня все сильнее и сильнее, мча нас к финишу.

Я вскрикнула, когда Нико вышел, но прежде, чем успела возразить, он развернул меня, мои бедра уперлись в стол, когда он снова вошел в меня сзади. Его рука зарылась в мои волосы и удержала в вертикальном положении.

― Посмотри на себя. Посмотри, как я, бл*дь, объезжаю тебя.

Наше отражение в темных стеклянных дверях яхты сияло в ответ. Моя спина выгнулась дугой, сиськи выпячивались и подпрыгивали каждый раз, когда он с силой входил в меня. Он выглядел словно темная, доминирующая тень позади меня, его зубы оскалены, как у животного, охотящегося со своей парой.

Его рука скользнула вниз между моих бедер и сосредоточилась на клиторе.

― Бл*дь, ты моя, ― прорычал он мне в ухо.

― Твоя, ― хныкнула я в ответ.

Нико ущипнул мой клитор и сильно надавил, отправив меня за грань. Если бы не его рука между моих ног и не стол у бедер, я бы рухнула навзничь. Мои ноги задрожали, и мир исчез, воплотившись в сверхновую звезду, взорвавшись словно миллион фейерверков.

Его руки напряглись, и он уткнулся головой в мою шею, его зубы впились в мое плечо, также как и в первый раз, когда мы были вместе, и он кончил.

Его стоны освобождения посылали ударные волны вниз к моим соскам и киске, все еще пульсирующую вокруг его члена.

Я смотрела на наше отражение, измученная и удовлетворенная. Я не узнавала женщину, которая смотрела в ответ, ее волосы были в беспорядке, она вспотела, тяжело дышала и была прижата к мужчине позади нее. Я не узнавала ее, но хотела узнать.

Нико вышел из меня, и по моему бедру потекла струйка влаги, вызывая мини-спазмы возбуждения. Он попятился назад и увлек меня за собой, поймав, когда мы упали на шезлонг. Нежно целуя, он просунул пальцы между моих ног, собирая сперму, и размазывая ее по моему соску, пощипывая его.

Движение было простым и очень эротичным. Я хотела быть покрытой им, и мне нравилось ощущение того, что он хочет того же.

― Почему я сопротивлялась этому?

― Не знаю, но тебе лучше прекратить. Это не на один раз, Верана.

Я вскинула бровь, но была слишком уставшей, чтобы притворяться упрямой.

― Это, черт возьми, точно, ― согласилась я, поглаживая его размягчающийся член, мне безумно нравилось, что наша эякуляция покрывает и его. ― Я хочу большего.

― Тогда я дам тебе больше.

Не знаю, откуда у него столько энергии, но муж встал, подхватил меня, смеясь над удивленным вскриком, вырвавшимся из меня.

― Давай попробуем что-нибудь новое.

― Оооо, звучит извращенно, ― пошутила я.

― Как насчет кровати?

В кровати, с его большим телом над моим ― это было похоже на все, на что я надеялась.

― Идеально.

ГЛАВА 30

Следующий день был похож на предыдущий, за исключением того, что, когда Нико залез со мной в душ и предложил вылизать меня, я с радостью согласилась и ответила ему взаимностью. К тому времени, как мы закончили, вода стала холодной, и он сказал, что должен отнести меня обратно в постель, чтобы согреть.

Сейчас мы лежали на шезлонгах, яхта мчалась к следующему пункту назначения, и на этот раз я приняла его предложение загорать топлесс. Он приказал всему персоналу держаться подальше от передней палубы и пробормотал, что вырвет глазные яблоки, если кто-нибудь увидит грудь его жены.

Мне нравилось это.

Я любила...

Я оборвала эту мысль и отбросила ее. Если бы телефон работал, я бы позвонила Рэйлинн, она бы сразу завизжала, потребовала подробностей, а затем отчитала бы меня за то, что я пьяна в стельку, даже допуская подобные мысли.

Теплый рот окружил мой сосок, его шершавый язык двигался туда-сюда.

— Обожаю эти сиськи.

— Куда мы сегодня отправляемся? — спросила я, закрывая глаза, наслаждаясь ласками.

— Выйдем в море на некоторое время, а затем вернемся к побережью немного южнее.

— Звучит превосходно.

Его пальцы скользили вверх и вниз по моему животу, огибая пупок. Избегая важных мест, муж двигался, словно хотел запомнить каждыйсантиметр. Я постоянно пялилась на его тело, думаю, мне был известен каждый сантиметр. Мне захотелось узнать побольше о его жизни.

— Как тебе удалось создать «K. Rush Shipping?»

На мгновение его палец замер, а затем продолжил свой путь.

— Что ты имеешь в виду?

Сдавшись, я повернула голову, прищурила глаза и посмотрела на него. Его волосы торчали в разные стороны из-за соленого моря и яхтенного бриза. Нико выглядел молодым и беззаботным.

— Ты молод и успешен настолько, что даже сложно представить. Как ты этого добился? Это то, чего ты всегда хотел?

— Да.

Закатив глаза из-за односложного ответа, я толкнула его в плечо.

— Расскажи больше.

— Мой дед владел компанией, отец работал с ним. Я научился всему у них. Стажировался летом, работал с почтой, разносил кофе еще до того, как перешел в среднюю школу. У меня это в крови. Как и у тебя.

— У тебя было время на работу между всеми девушками, с которыми ты, вероятно, встречался.

— Я усердно работал, чтобы жестко играть.

— Это твой жизненный девиз?

— Почти.

— Держу пари, ты был королем бала, — сказала я, закатывая глаза.

— Нет, я так и не попал на танцы. Отвлёкся в лимузине, — сказал он высокомерно.

— Гадость.

Он рассмеялся над моими фальшивыми рвотными позывами.

— Но я был капитаном бейсбольной команды.

— Оооо, я уверена, ты хорошо выглядел в обтягивающих штанах.

— Я хорошо выглядел во всем.

Я одарила его самым невозмутимым взглядом, в то время как он пошевелил бровями.

— А ты? Королева бала?

— Не-а. Но я была старостой и организовывала все.

— Это меня нисколько не удивляет.

— Ты не единственный, кто любит быть главным.

— Я заметил, как тебе понравилось прошлой ночью объезжать меня. Контролировать темп и то, как глубоко я скользил в тебе.

Да. Мне нравилось сидеть верхом на его огромном теле, пока Нико пытался обрести контроль над собой. Я была могущественной... наблюдала.

Между подшучиванием и его словами тепло разливалось у меня в животе, и я заерзала на мягкой подушке шезлонга. Но мне не хотелось останавливаться. Каждый ответ открывал новый слой в созданном мной образе Нико. Из обычного наброска он превратился в трехмерное изображение с сердцем и душой, но мне хотелось большего.

— Так зачем же ты создал «Rush», а не продолжил работать с дедушкой? Я имею в виду, что с трудом могу представить, что ты не босс, — поддразнила я. — Тебе нравится все контролировать.

Губами он прикоснулся к моему соску, но быстро отстранился — дразняще поцеловал.

— Да. И тебе это нравится.

— Возможно, — сказала я, пожимая плечами. — Ну же, расскажи мне.

— Как ты уже сказала, мне нравится быть боссом. Нравится управлять компанией и делать все по-своему. И моя семейная компания была не совсем такой, как раньше.

— Компанией управляли женщины?

— Лишь косвенно. Мама была трофейной женой, твой отец хотел, чтобы ты была такой, но в ее случае — она этого хотела. Ей это нравилось, а отцу доставляло удовольствие, что она довольна. Бабушка любила искусство и работала волонтером в музеях, чтобы удовлетворить свою потребность.

— Она была художницей? Так вот как ты научился рисовать?

— Почему ты думаешь, что я умею рисовать?

— Я видела, как ты рисуешь, когда задумываешься. Рисунки довольно хороши.

Он хмыкнул, не отвечая на комплимент.

— Нет, она не была художницей. Скорее коллекционер и ценитель. Она организовывала мероприятия и занималась благотворительностью, и была очень умна. Она была дедушкиной опорой. Она была жесткой, когда он не мог, и мягкой, когда он не знал, как.

— Она поразительна.

— Да. Они оба были такими.

Я провела пальцами по его блуждающим рукам, предлагая утешение, и решила не давить на него, опасаясь, что он замкнется. Разговоры о тех, кого мы потеряли, редко приводят к хорошему настроению. Вместо этого я решила вернуться к разговору о компании.

— Что случилось с компанией твоего дедушки?

Снова его палец замер, и я поняла, что эта тема может быть не лучше предыдущей.

— Дела пошли плохо, и компания сократилась.

— Мне жаль, Нико. Не могу представить, что потеряю свою семейную компанию.

На этот раз он убрал от меня руки, и я сразу же затосковала по его прикосновениям. От расстройства мне захотелось повернуться и обнять его, но прежде, чем я успела это сделать, его руки снова оказались на мне — на этот раз пальцы стали шаловливыми, проникая за край моих трусиков.

— А ты, Вера? Почему захотела это сделать?

Я пыталась сосредоточиться, когда Нико просунул пальцы между моими складочками, мимо клитора, и засунул два глубоко внутрь.

— Ох. Я... черт.

— Это не ответ.

— Пошел ты, — выдохнула я без злобы. Я раздвинула ноги и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. — Как ты и сказал, это у меня в крови. Я хотела заниматься не только благотворительностью. Хотела быть полезной и быть частью компании, которая многое определяла в нашей жизни. Это компания моей матери, и я хотела быть причастной к ней, сохранить частичку ее души.

— Компания принадлежала ее семье на протяжении многих поколений, верно? Как она досталась твоему отцу?

— Он купил ее. После маминой... — Мои слова оборвались, когда он ущипнул меня за клитор. — После нее дедушка умер, а бабушка не хотела иметь с ней ничего общего, поэтому она продала ее ему.

— Но разве это не противоречит их традициям?

Я с трудом понимала его слова. Рассказала о том, что в контракте есть особые условия, изо всех сил стараясь думать не только о том, что его губы касались моего соска, когда он говорил.

Нико мог попросить меня отдать свою душу, и я бы, наверное, сделала это без колебаний. Все, что угодно, лишь бы он не останавливался. Я застонала от потребности, когда он переместился, забираясь на меня, и стал целовать мое тело. Его широкие плечи раздвинули мои бедра, и он устроился поудобнее, прижав язык к моему клитору, прежде чем скользнуть вниз и трахнуть меня им. Я приподняла бедра, с нетерпением ожидая, когда он заставит меня кончить.

— Снова хочешь контроля? Хочешь прокатиться на моем лице?

— Я хочу тебя, Нико.

Он оскалил зубы, словно зверь, и перевернул нас, расположив мои бедра по обе стороны от своей головы.

— Дай мне свою п*зду, — приказал он.

Даже несмотря на то, что Нико был подо мной и в моей власти, он контролировал все своими огромными руками на моей заднице. Я ухватилась за спинку шезлонга и заскользила взад-вперед по его губам, наслаждаясь тем, как его щетина царапает мою чувствительную кожу. Часть меня беспокоилась, что я двигаюсь неправильно или делаю что-то не так, но, когда он жестко всосал клитор, мне стало плевать.

Вода сверкала, словно бриллианты, отражая солнце, и это совпадало с фейерверком, расплывающимся в моих глазах.

Оргазм обрушился на меня, и я затаила дыхание, преследуемая пульсирующим удовольствием, практически теряя сознание. Нежные щелчки и засасывающие поцелуи вернули меня на землю — обратно к Нико.

Всегда возвращаюсь к Нико.

Я рухнула на бок, он притянул меня в свои объятия, его лицо было мокрым от моих соков.

— Хочешь, я принесу тебе полотенце?

— Бл*дь, нет. Я хочу чувствовать тебя весь день.

Я покраснела, представляя следы своего оргазма на его губах, выставленный на всеобщее обозрение.

— Не смущайся, Верана. Твоя киска восхитительна. Ты когда-нибудь пробовала себя на вкус?

— Нет, — прошептала я, снова затаив дыхание, ожидая его дальнейших действий.

— Позор. Давай исправим это.

Он наклонился и прижался влажными губами к моим, я без колебаний открыла рот и позволила его языку проникнуть внутрь. Пряный вкус завладел моими рецепторами, и я подумала, что меня более возбудил мой вкус на нем, чем сам вкус. Я засосала его губу, прикусив зубами.

— Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что готов поглощать тебя каждый день?

— Я решила, что ты говорил это, чтобы помучить меня.

— И это тоже.

Я толкнула Нико, и он засмеялся, затем притянул меня обратно к своей горячей груди.

Словно он только что не доставил мне неземное удовольствие, он вернулся к разговору.

— Есть новый проект с компанией, которую «Rush Shipping» недавно приобрела. Я бы хотел, чтобы ты возглавила его под руководством Доменика.

— Что?

Я прижалась к его груди, потрясенно глядя на него.

— Я предлагаю это не потому, что ты сосешь член как профи.

— Пошел ты, Нико, — засмеялась я.

Он подмигнул.

— Мы предлагаем сотрудникам более низкого уровня такую возможность, чтобы у них была возможность почувствовать, каково брать на себя ответственность и учиться у менеджеров. Это побуждает их лучше работать. Твое резюме намного лучше того, что ты делаешь в «Rush», и заслуживаешь большего. Я хочу предоставить тебе шанс доказать это.

— Нико, — прошептала я, его слова подтверждали все, ради чего я работала. В горле образовался комок, и я заставила себя проглотить его. Годы упорного труда, надежда на то, что отец заметит мои старания — увидит, что я способна на большее, чем быть трофейной женой, — он так и не увидел. Но Нико увидел. Нико заметил меня.

— Это компания не твоей матери, но она работает в мире судоходства, и, возможно, это станет для тебя частичкой ее памяти.

Слезы затуманили зрение, мне не хватало кислорода. Я смотрела на человека, который внезапно появился в моей жизни и дал то, чего я всегда хотела.

Я любила его.

Каждый день он бросал мне вызов, и я ненавидела его, но также это подталкивало меня работать лучше и заставляло расти. Нико делал для меня то, что никто другой не делал, и я любила его.

Слова рвались наружу, но я не могла их произнести.

Наш брак основан не на любви, и то, что я любила его, не означало, что для него что-то изменилось.

Я подавила желание признаться в своих чувствах.

— Спасибо, — выдохнула я.

— Ты заслужила это.

И на этом все. Я не хотела, чтобы что-то давалось мне просто так. Я хотела проявить себя и показать, на что способна, — и мне это удалось.

Опасаясь, что мои губы разомкнутся и извергнут слова, которые не была готова произнести, я решила использовать свой рот для других целей.

Нас окружало только солнце и волны, бьющиеся о борт яхты, и я ответила ему взаимностью, используя язык и губы, отсасывая член, словно профи.

Когда Нико наполнил мой рот спермой, я проглотила и поднялась по его телу, чтобы он попробовал себя на моем языке.

Все, что угодно, только бы остановить рвущиеся наружу слова, которые могли меня погубить.

Я надеялась, что когда наконец-то произнесу эти слова, то буду дорога Нико настолько, что он позволит мне любить его.

Может быть, даже больше пяти лет, о которых мы договаривались.

Может быть вечность.

ГЛАВА 31

Имя Арчера вспыхнуло на экране моего телефона, и я вышел из спальни, чтобы ответить на звонок подальше от Веры.

― Все готово? ― спросил я.

Мы с Верой завтра возвращаемся домой, и поглощение подходило к концу.

― Информация, которую ты предоставил, помогла, но из-за заминки требуется больше времени.

Меня передернуло от воспоминания, как я выудил у нее информацию. Она была так поглощена наслаждением, что едва помнила все подробности, в которых призналась. Но почему ее это должно было волновать? Я ее муж, и имел право задавать интересующие меня вопросы. Зачем ей сдерживаться?

Вера доверяла мне.

Я снова разозлился и выместил гнев на Арчере.

― Что это, бл*дь, значит? ― спросил я сквозь стиснутые зубы.

― Нам нужна ещё одна неделя.

― Неделя? ― Я сделал глубокий вдох, вспоминая Веру по ту сторону двери. ― У меня есть чертова компания для управления, и я плачу тебе, чтобы ты решал все вопросы вовремя. Я не могу торчать здесь целую вечность, пока ты вытаскиваешь голову из задницы.

― Мы не планировали, что это произойдет в ближайшие пять лет, поэтому делаем все возможное. Это наконец-то произошло, Николас. Что значит еще одна неделя, если мы получим то, что хотим? ― Когда я не сразу ответил, он замялся. ― Ты ведь хочешь этого, правда?

Я уставился на дверь, словно мог видеть сквозь нее и наблюдать, как Вера собирается. Чувство вины охватило меня, и именно поэтому больше всего на свете я хотел покончить со всем этим. Раньше, когда Арчер спрашивал меня, как сильно я этого хочу, я отвечал без колебаний. Теперь я думал о своей жене. Вместо волнения и трепета, пронзающих меня при мысли о том, чтобы поквитаться с Лоренцо, чувство вины и сомнения смешались со всем остальным.

― Я… я не…

― Николас, ― оборвал он меня, в его тоне прозвучала паника. ― Назад дороги нет. Механизм запущен, это невозможно остановить. Мы либо провалимся, либо провернем это дело. Не имеет значения, чего ты хочешь, когда вы вернетесь, она узнает о твоей мести ее отцу. Единственный вариант, который у нас остается, ― пройти через это, имея компанию, или нет. Но что-то менять уже слишком поздно.

Арчер был прав, и я содрогнулся от осознания. Мое сердце заколотилось в панике от того, как она отреагирует, когда узнает. Но сейчас я ничего не мог с этим поделать. Как он и сказал, механизм запущен. Наименьшее, что я мог извлечь из этой ситуации, ― месть, которая была моим спутником более десяти лет. Это не облегчало ни вины, ни паники, ни проклятых эмоций, пульсирующих в моем сердце, но хоть что-то.

― Хорошо, ― наконец ответил я. ― Но только неделя. Не больше.

― Еще неделя.

Я повесил трубку и запустил руки в волосы, теребя пряди, пытаясь расслабиться. Сделав глубокий вдох, я потряс конечностями, пытаясь расслабить мышцы. Я не хотел, чтобы Вера задавала вопросы, заметив мое напряжение. Она стала улавливать мое настроение.

Музыка слышалась через щель в двери ванной, и я последовал на звук, толкнул дверь, открывая ее, увидел Веру, наклонившуюся к зеркалу, наносящую тушь, пока она пела «Pressure» вместе с группой «Muse». Ее задница раскачивалась из стороны в сторону, юбка обтягивала икры. Я не знал, куда смотреть: на ее обалденную попку, нежную кожу голой спины или грудь, едва прикрытую кружевным бюстгальтером, который не скрывал ее соски.

― Проклятье, ― пробормотал я.

Она посмотрела в зеркало, встретила мой взгляд и улыбнулась, не теряя ритма, когда песня сменилась на «WTF» Мисси Эллиот.

Я не знал большинство из этих исполнителей, поскольку слушал старую альтернативную и рок-музыку, но в ее плейлистах были самые разные музыкальные направления.

Я прислонился к дверному косяку и, скрестив руки, наслаждался тем, что наблюдаю за ней. Она отложила тушь и повернулась ко мне лицом, читая рэп и вкладывая все свое тело в танец. Вера щелкала пальцами и двигала руками, морща губы от волнения, когда подходила ближе. К тому времени, когда она встала передо мной, я был наполовину тверд и улыбался вместе с ней. Она взяла меня за руки и стала двигать меня по кругу, пока я не сдался и не выпрямился, танцуя с ней.

― Никогда бы не подумал, что ты читаешь рэп.

― Я многое умею. У меня есть приемчики, которых ты никогда не видел.

― Оу, серьезно?

Вера кивнула, и я притянул ее к себе, танцуя вместе с ней. Закружил ее, и мягкие волоски, вырвавшиеся из массы волос, собранных на макушке, коснулись ее щек. Когда я надул губы, подражая ей, она разразилась смехом, прижав руки к груди.

Солнце светило в окно и освещало ее веснушки и глубокие ямочки. Бл*дь, она была сногсшибательна.

Тепло, которое я ощущал, когда мы начали все это, было ничем по сравнению с огненным адом, который разрушал границы моего контроля. Чувства, обуреваемые меня, хотели свободы, и я не знал, как долго еще смогу отрицать их существование.

Песня снова сменилась, на этот раз на медляк Норы Джонс. Я снова обнял ее и покачивал нас взад-вперед.

― Скоро мы причалим к берегу, чтобы поужинать. Я запланировал кое-что особенное для нашей последней ночи.

Вера наклонила голову вперед, прижавшись лбом к моей груди.

― Уже прошло две недели? ― простонала она.

Еще неделя.

Она создала идеальный момент, и мне даже не нужно было придумывать причину. Чувство вины навалилось еще сильнее, но я подавил его. Это не ложь.

― Может, не будем пока возвращаться домой? ― Она вскинула голову, широко раскрытые глаза встретились с моими. ― Мы могли бы отправиться во Францию. Возможно, попробуем деревенское вино?

Я наблюдал, как эта идея оседает в ее сознании, и видел искры надежды.

― А как же работа? ― нерешительно спросила она.

― Работа подождет, ― заверил я. Мне необходимо, чтобы она согласилась, ведь если она начнет сопротивляться, не уверен, что чувство вины позволит мне убедить ее. Я прижался к ней сильнее, притянув ближе, проводя носом по ее носу. ― Хочу провести еще одну неделю в раю с тобой.

Я сказал это, чтобы убедить ее, но это было правдой. Часть меня не хотела возвращаться назад и сталкиваться с трудностями, возникшими перед нами.

Вера изучала меня, а я старался передать правду сквозь ложь. Эмоции бурлили в ее глазах, и медленная улыбка появилась на губах. Она смотрела на меня так, словно я достал для нее Луну. Впервые я почувствовал это, когда предложил ей новый проект, и, увидев это снова, понял, что хочу, чтобы она смотрела на меня так всегда. Точно так же мама смотрела на папу, и я не думал, что найду кого-то, кто будет смотреть на меня также.

Но когда Вера была в моих объятиях и смотрела на меня так, это ослабляло мое сопротивление, и я знал, что это произошло.

Я влюбился в нее.

Почему-то, даже несмотря на то, как мы начали, я любил ее.

Правда наконец вырвалась на свободу и потекла по венам, заполняя каждый дюйм моего тела. Чувство вины давило сильнее, почти невыносимо.

― Хорошо. Да. Увези меня отсюда, ― сказала она, счастье вызывало головокружение.

Нах*й чувство вины. Нах*й месть. Я могу придумать лучшее решение… черт, я мог бы отдать ей компанию.

Я бы во всем разобрался.

Если бы она мне позволила. Если бы, в конце концов, она не возненавидела меня.

ГЛАВА 32

― Ты вдруг начал бояться летать? ― спросила я, слегка смеясь.

Тут же нога Нико перестала подпрыгивать, и он провел по ней ладонью, словно пытался удержать в неподвижном состоянии.

― Нет. А что?

― Ты нервничаешь.

Я наблюдала за ним последние два часа полета домой, и он проявлял несвойственную ему нервозность.

Он пожал плечами.

― Слишком много кофе. Думаю о работе и о том, что мы должны сделать, когда вернемся.

Мы. Мне нравилось, как это звучит. Я была частью его жизни, бизнеса, и после того, как всю жизнь меня лишали подобного, я не могла насытиться этим. Мысли о том, как я буду развиваться в его компании, пока она не станет нашей, наполняли мой разум, и от этой мысли у меня кружилась голова. В те времена, когда позволяла своему разуму надеяться, я представляла детей в нашем будущем. Представляла, как создаю семейную компанию и передаю ее нашим детям, независимо от их пола.

Как и в случае с танцами, мне хотелось создать новые традиции с Нико.

Как только разговор прекратился, его нога снова начала подпрыгивать вверх-вниз. На этот раз он положил локоть на подлокотник и грыз ноготь, глядя вдаль.

Наблюдать за тем, как Нико нервничает, было... тревожно, и мне хотелось успокоить его несмотря ни на что.

― Может, у меня получится занять твои мысли чем-нибудь другим? ― нежно предложила я, опускаясь на колени.

Я придвинулась и раздвинула его ноги достаточно широко, чтобы поместиться между ними. Он убрал руку ото рта и вцепился в подлокотник, словно был на американских горках без ремня безопасности.

Он зашипел, когда я провела ногтями по его бедрам.

― Лисица.

Я улыбнулась и продолжила расстегивать его ремень. Нико приподнялся, давая мне возможность стянуть брюки, чтобы освободить член и яйца. Его длина была великолепна, толстые вены тянулись от основания до кончика. Его тяжелые яйца покоились над трусами. Ему нравилось, когда я играла с ними. Это я выяснила опытным способом, слушая его стоны, когда перекатывала их в ладони. Чувствовала, как дергается его кадык, когда потягивала за них и иногда просовывала палец за них, чтобы поиграть.

Удерживая его взгляд, я наклонилась вперед и взяла в рот сначала одно яичко, а затем и другое.

― Бл*дь, Верана.

― Тебе нравится смотреть, как я сосу твои яйца? ― Нам обоим было это известно, но мне нравилось дразнить его так же, как и ему меня. ― Тебе нравится знать, что моя киска с каждой секундой становится все более влажной, потому что мне это тоже нравится?

― Верана, ― предупреждающе прорычал он.

― Как думаешь, тебе больше понравится то, что я проведу языком по твоей длине и щели? Или тебе больше понравится проталкивать свой толстый член в мое горло с такой силой, что у меня потекут слезы?

― Бл*дь, да. ― Он отрывает руку от подлокотника и хватает меня за волосы, удерживая на месте. ― Я хочу трахнуть это маленькое горлышко. Интересно, оно туже, чем твоя маленькая п*зда?

Мои щеки запылали. Он проверял мой рвотный рефлекс, но никогда не заходил слишком далеко, и я не знала, хочу ли этого.

На самом деле, да. Я хотела, чтобы он взял инициативу на себя и сделал со мной все, что хотел. Когда я промолчала, он понял это, и его хватка усилилась. Мы выяснили, что мне нравится, когда он груб со мной. У меня были нежные и сладкие свидания в колледже, которые бывают у хороших девушек.

То, как он прижал мое лицо к своей промежности, было чем угодно, только не тем, что сделала бы хорошая девочка.

― Пососи мои яйца.

Я подчинилась. Не то чтобы у меня был выбор, потому что мое лицо было прижато к ним.

После того, как я удовлетворила его желание, он наклонился ближе, глядя мне в глаза, чтобы я увидела в его глазах серьезность намерений. Его палец скользнул по моим набухшим губам.

― Я собираюсь засунуть свой член в твое горло до тех пор, пока твой нос не окажется прижатым к моему животу. И не отстранюсь до тех пор, пока не буду удовлетворен. После этого отстранюсь и сделаю это снова. Я буду контролировать твое дыхание. Буду контролировать все. И когда у тебя появятся мысли, что ты больше не выдержишь, я трахну твой рот. Ты не сможешь остановить меня, потому что будешь сжимать и щипать свои соски до тех пор, пока они не станут розовее твоей киски. Если ты попытаешься остановить меня, я начну все сначала. Понятно?

Желание пронизывало каждый дюйм моего тела. Я сидела между его ног, задыхаясь, и находясь в таком отчаянии, что мне хотелось раздвинуть ноги и тереться об его ботинок клитором, до тех пор, пока не кончу.

С трудом сглотнув и напомнив себе, что с Нико я в безопасности, я кивнула.

― Хорошая девочка.

Он прижался к моим губам сладостным, нежным поцелуем, наслаждаясь мгновением. Когда он отстранился, в его глазах вспыхнули эмоции, которые я не могла определить. Я пыталась понять, что он чувствует, но он рывком отстранился и встал.

― Покажи мне сиськи. Покажи, насколько затвердели твои соски.

Прохладный кондиционированный воздух ласкал мою грудь, делая соски еще тверже. Я хотела ущипнуть их, как он приказал, но он остановил меня.

― Пока нет. Опусти руки по бокам, до тех пор, пока тебе не потребуется похлопать меня по бедрам. Никаких других причин.

Я опустила руки по бокам и сжала в кулаки, делая все возможное, чтобы не сжать соски до тех пор, пока не кончу.

Он взял в ладонь член и поднес к моим губам.

― Открой рот. ― Как только мои губы немного разошлись, Нико протолкнулся внутрь, застонав, проникая глубже. ― До упора. Отклонись назад и дыши через нос. Вот так, детка.

Он еще не прошел половину пути, а я уже задыхалась. Головка уперлась в тугое отверстие моего горла, и я тут же начала давиться. Вместо того чтобы отстраниться, как он обычно делал, Нико замер, ожидая, пока мое горло расслабится между рвотными позывами, и толкнулся дальше.

― Дерьмо. Да. Вот так. Бл*, очень хорошо.

О боже, его длина продвинулась еще дальше, и слезы обожгли мои глаза, скатываясь по щекам. Внезапно мой нос оказался прижатым к его паху, и он крепко прижал меня к себе. Засунув член мне в горло, Нико откинул мою голову назад и заставил меня посмотреть на него. Он не отстранился, замер, словно хотел остаться в таком положении вечно, размазывая мои слезы по щеке, прежде чем поднести большой палец к губам.

― Ты ох*енно красива. Каждый раз, когда ты сопротивляешься проникновению моего толстого члена в горло, ты сжимаешь меня крепче. Все, чего я хочу, это остаться здесь, пока не залью тебя спермой.

Не в силах сдержаться, я захныкала. Как от пульсации между ног и в сосках, так и от дискомфорта от того, что он так долго находится в моем горле.

Наконец он отстранился и позволил мне вдохнуть воздух, но только на мгновение, потому что как только Нико вышел из моего рта, он тут же вошел обратно. И снова замер в горле и говорил мне, как прекрасно я выгляжу. Он сказал, что сделает это снова, но уложит меня таким образом, чтобы видеть, как его член упирается в мое горло. Сказал, что сделает фотографии, чтобы я могла увидеть, как потрясающе выгляжу.

С каждым разом он погружался грубее, и к тому времени, когда он вышел в последний раз, я не могла сказать, плачу я от желания или от рвотных позывов. Мой макияж растекся, и можно только представить, как я выглядела. По крайней мере, для окружающих. Нико восхищался тем, как развратно я выгляжу, тем самым показывая, что я идеальна.

― Верана. Это было медленно. Сейчас будет быстро и грубо. Ты моя, и я хочу использовать тебя по полной. Держи рот открытым, а руки на сосках.

Я разжала дрожащие руки. Он сказал, происходящее только для его удовольствия, но я была на грани и знала, что это и для моего удовольствия.

Как только я слегка надавила на свои соски, удовольствие пронзило меня с такой силой, что я задохнулась. Нико воспользовался моментом, убрал мои волосы, чтобы наблюдать за моим лицом, и сильно толкнулся внутрь. В отличие от прошлого раза, когда его член задержался в моем горле, сейчас он выскользнул и снова вошел. Он использовал меня, как и обещал, не обращая внимания на рвотный рефлекс. Он не ждал, пока я расслаблюсь, проталкивался в горло, трахая грубо и глубоко, точно так же, как и мою киску.

Я сжимала соски и извивалась из стороны в сторону: малейшее трение между бедрами было слишком сильным. Его толчки стали беспорядочными, двумя руками Нико обхватил мою голову, опуская ее вниз на свой член в то время как бедрами толкался вверх. Его стоны заполнили салон самолета, и я сильнее потянула за соски, боясь, что если не сожму их крепче, то опущу руку между бедер и буду ласкать себя пальцами.

― Бл*дь, Верана. Я сейчас кончу. Да.

Он протолкнулся до упора, его сперма хлынула мне в горло, туда, где я ничего не чувствовала. Но затем он отстранился, посылая следующую струю спермы мне на язык. Снова отстранился, когда последние капли его освобождения оказались на моих губах. Я попытался слизать все, но сперма стекала по моему подбородку

Он тяжело дышит надо мной, быстро опускается на свое место, выгибается, толкает меня назад на пятки и широко расставляет ноги. Пальцами смахивает сперму с моего подбородка, а затем подталкивает меня, чтобы я оперлась на руки. Благодаря этой позе мои бедра раздвинуты, но самое неприятное в ней то, что она лишила меня возможности тереться бедрами друг о друга. Я пульсировала от желания, мои ноги широко расставлены, юбка задралась. Нико поднял ее вверх и просунул покрытые спермой пальцы под трусики и поглаживал жесткими кругами мой клитор.

Я вскрикнула, мои руки подкашивались. Я зажмурила глаза, стиснула зубы, непосредственный контакт был слишком интенсивным для моего чувствительного клитора.

Я пыталась приподнять бедра, пытаясь отстраниться от его руки, но у меня не было пути к отступлению. Наконец, открыв глаза, я обнаружила, что он, не моргая, смотрит на мое лицо, пыхтя так же сильно, как и я. Его рука яростно двигалась.

― Нико. Я не могу.

― Можешь.

― Слишком интенсивно. Бл*дь. Пожалуйста.

― Нет ничего интенсивней моего члена. Теперь кончай.

Он зажал мой клитор между средним и большим пальцами, постукивая по нему указательным пальцем, и я взорвалась.

Меня удивило, что никто не прибежал, услышав мои крики. Я кричала так, словно умирала, так, как никогда раньше. Мое тело вибрировало, затянувшаяся пытка была невыносимой. Снова потекли слезы, я кричала до тех пор, пока мой голос не сорвался. Оргазм за оргазмом накрывал мое тело, до тех пор, пока Нико, наконец, не сжалился надо мной и не замедлил движение пальцев, позволяя мне прийти в себя после взрыва. Когда он, наконец, откинулся на спинку стула, я плакала, не в силах отдышаться. Нико посадил меня к себе на колени и крепко обнял, позволяя мне выплакать все эмоции, которые он выпустил наружу.

Я не знала, что вызвало слезы, но эмоции захлестнули меня, и все, чего я хотела, это признаться в любви и быть с ним вечно.

― Ты была потрясающей. Идеально красива. Не могу дождаться, когда мы окажемся дома и займемся любовью на всех поверхностях, на которых только можно. Мы пометим его ― сделаем его нашим домом.

Мое тело хотело отреагировать на то, как он сказал «займемся любовью» вместо «трахнемся», но я была слишком измучена, чтобы думать, не говоря уже о том, чтобы шевелиться и задавать вопросы. Я отложила это на потом и свернулась калачиком.

Так мы и провели остаток полета. Я свернулась у него на коленях, а он шептал мне на ухо ласковые слова. В какой-то момент он усадил меня верхом на свои колени, и медленно вошел в меня и двигал бедрами, не отрывая от меня глаз. Когда мы кончили, Нико выскользнул и продолжил обнимать меня, не потрудившись вытереть сперму, стекающую по моим бедрам.

Я не потрудилась вытереть ее, даже когда мы приземлись и забрались на заднее сиденье машины.

В то время как я расслаблялась по мере приближения к дому, нервозность Нико вернулась с новой силой.

― Как ты смотришь на то, чтобы заказать еду и открыть то красное, которое тебе понравилось? То, которое мы купили на Сицилии, ― предложил он.

― Хорошо. Звучит заманчиво.

Я улыбнулась, Нико кивнул, его улыбка была вынужденной.

― После того, как мы распакуем вещи, поедим, потом... потом нам нужно поговорить. Я-я хочу тебе кое-что сказать.

Неуверенные, запинающиеся слова заставили меня задуматься. То, как он произносил их, словно подавившись, вызвало тревогу. Но я не хотела заострять внимание на тревожных звоночках. Я хотела своего мужа. Хотела начать совместное будущее. Возможно, сегодня та самая ночь.

― Хорошо. Я тоже хочу тебе кое-что сказать.

Мое сердце учащенно забилось в груди, когда я поняла, что поставила себя в безвыходное положение, но мне было все равно.

Нью-Йорк встретил нас первыми холодами, и, возможно, огонь в камине и красное вино ― обнаженными ― идеальное время, чтобы рассказать, что я люблю его. Если бы он попытался убежать, я смогла бы поколебать его решимость своим телом и убедила остаться.

Он уверено кивнул, крепко сжав мою руку.

С особой осторожностью я вышла из машины, так как мои порванные трусики были засунуты в карман брюк Нико. Прошло несколько часов, а я все еще чувствовала липкость между бедер. Я прикусила губу, краснея от тайны, которую не знал никто, кроме него.

Он взял меня за руку и повел внутрь. Мы преодолели стеклянные двери в вестибюль, когда изможденная версия моего отца поднялась со стула и бросилась к нам. Он был без галстука, рубашка помята, волосы растрепаны. Он подошел ближе, его лицо становилось все более красным, глаза прикованы к Нико.

Пока он не подошел на расстояние нескольких футов, он вел себя так, будто не видел меня. Но затем его гнев переключился на меня, и я сделала шаг назад, никогда не чувствуя такого гнева, направленного на меня.

― Какого х*я ты натворила?

ГЛАВА 33

― Бл*дь, ― прошептал я себе под нос.

Вера крепче сжала мою руку, и я резко развернулся, встав между ней и ее отцом.

― Со своей гребаной семьей, Верана. Твоей матери было бы стыдно за тебя.

― Я-я не... что?

Ее тихий, заикающийся голос, словно удар, раздался позади меня, и это было похоже на внетелесный опыт (прим. пер.: Внетелесный опыт ― нейропсихологический феномен, в котором человек испытывает иллюзию выхода из собственного физического тела и иногда также видит его со стороны). Я словно со стороны наблюдал, как рядом с нами медленно падает бомба, и я ничего не мог сделать, чтобы предотвратить катастрофу.

― Верана, давай...

Я пытался отвести ее наверх, но ее отец разрушил мои планы.

― Ты избалованное мелкое гребаное отродье.

― Папа. Я...

― Только потому, что я не дал тебе гребаную работу, потому что это не твоя роль в семье ― то, что ты знала и принимала с детства. Ты выходишь замуж за этого гребаного змея и отдаешь ему свои акции. Так вот зачем ты это сделала? Ты вышла за него замуж, чтобы вместе с ним завладеть моей компанией. Ты хотела украсть ее, словно гребаный вор? Твоя мать воспитывала тебя не так. Как ты смеешь?

Верана вышла из-за моей спины, шок прошел, и она снова пришла в себя. Она приняла агрессивную позу, как у ее отца, и перестала пищать словно мышь, как несколько минут назад.

Она была яростной, страстной, красивой и огненной.

Я любил ее.

А я стоял, не в силах остановить то, из-за чего потеряю ее.

― Не знаю, о чем ты говоришь. Я не передавала ему свои акции. И это не твоя компания. Она принадлежала маме.

― Именно. Последнее, что, черт возьми, у меня осталось от нее, ― сказал он, его голос сорвался на полуслове. ― И теперь она не принадлежит ей. Этот еб*ный урод украл ее у нее ― у меня.

Вера нахмурила брови, пытаясь осмыслить его обвинения.

― Лоренцо, здесь не место для этого разговора, ― вмешался я, пытаясь разрядить обстановку.

Мне необходим перерыв, чтобы собраться с мыслями, придумать план, помимо того, что я отведу Веру наверх, признаюсь в любви и заверю, что верну компанию ей. Мне нужна была всего лишь секунда.

― Пошел ты, ― прошипел он. ― Подходящим местом будет зал суда, где ты встретишься со мной лицом к лицу, как мужчина. А не какой-то трус, позволяющий своему адвокату выполнять грязную работу, пока путешествуешь по Европе, трахая мою дочь.

― Папа, ― выдохнула Вера.

― Не строй из себя паиньку, Верана. Ты пошла против семьи, сговорившись с врагом. Он завладел всем, и все потому, что ты не смогла следовать проклятым правилам.

― Нико нам не враг. Не понимаю, о чем ты говоришь.

Я наблюдал, как вздымается ее грудь, как эмоции разрушают былую решимость. Ее глаза метались из стороны в сторону, словно надеясь обнаружить кого-то еще, но были только мы ― только я, ожидающий надвигающейся гибели.

― Лоренцо, ― снова попытался я.

― Не смей. ― Он обратил свой гнев на меня. ― Не думай, что я не знаю, кто ты. Может, сначала я не узнал тебя, но твой адвокат сделал все возможное, передав привет от имени «Н. Раш Шиппинг ― Найтли-Раш Шиппинг».

Каждый раз, когда я представлял себе встречу с Лоренцо Мариано после того, как завладею его компанию, я представлял триумф. Я закрывал глаза и представлял шок и ярость на его лице, когда ему станет известно, кто я такой. Представлял, как он ухмылялся, когда мой дед умолял его не ликвидировать большую часть компании.

Я пытался обнаружить в себе тот же прилив адреналина. Пытался использовать его же слова. Это бизнес. Но не мог. Вера разожгла во мне пламя несколько месяцев назад. Моя любовь к ней поглотила месть и поселила панику, из-за осознания того, что потеряю ее в тот момент, когда наконец-то обрел.

― О чем ты говоришь? ― спросила Вера. Она запустила руки в волосы и зажмурила глаза, тряся головой, словно могла выбросить из головы неразбериху и разобраться в происходящем. ― Я вышла замуж за Нико, чтобы мне не пришлось выходить замуж за Кэмдена. Я вышла замуж за Нико, потому что хотела сделать выбор и потому что хотела, чтобы меня ценили, а не использовали.

Лоренцо разразился безудержным смехом.

― Как говорят: спи с дьяволом, которого знаешь, Верана. Именно поэтому. Вот почему мы следовали традициям и организовали брак. Мы делали это, чтобы защитить нашу компанию. А ты все испортила, нарушив правила и послав все на хер.

Они смотрели друг на друга. Он ждал, что она признается в содеянном, а она ждала, что происходящее начнет приобретать смысл. Когда она промолчала, Лоренцо осенило, и он рассмеялся.

― Ты глупая девчонка.

― Достаточно, ― прорычал я.

Но он словно не услышал меня. Его смех превратился в маниакальный гогот, эхом отражающийся от кафельного пола и стеклянных стен.

― Ты не знаешь. Ты не знаешь, что тебя использовали. Похоже, я не единственный, у кого он украл компанию.

― Проклятье, ― прорычала Вера. ― Кто-нибудь скажет мне, что, бл*дь, происходит.

― Верана, если мы поднимемся наверх, я все объясню.

― Что? ― спросил Лоренцо. ― Еще больше лжи? Не думаю.

― Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. И я не позволю так разговаривать с моей женой.

― Твоей женой? Или пешкой, которую ты приобрел для победы?

― Она не пешка, ― прорычал я, достигнув предела контроля.

Вера была королевой, и я был близок к тому, чтобы потерять ее.

Он ухмыльнулся, увидев панику, промелькнувшую на моем лице, прежде чем я успел ее скрыть. Словно в замедленной съемке, он повернулся к Вере, и я открыл рот, чтобы остановить его, но ничего не получилось. Часть меня хотела перекинуть ее через плечо и убежать, но я знал, что сопротивляюсь неизбежному. Вспомнились слова дедушки:

«Брак, построенный на лжи, не брак».

― Ты вышла замуж за Николаса Найтли Раша. Внука владельца «Knightly Shipping» (прим. пер.: Knightly ― Найтли) или того, что от него осталось. ― Я стиснул зубы от его колкости. ― Пока его дед не сделал неудачный выбор...

― Он этого не делал, ― прорычал я.

― ...и мне пришлось вмешаться, чтобы помочь. И когда он не смог расплатиться, я продал то, что мне причиталось.

― Ты воспользовался страданием человека, высокомерный придурок, ― сказал я сквозь стиснутые челюсти.

― Это бизнес, ничего личного, ― бросил он в ответ.

Его слова раскрыли весь гнев, который привел меня к этому моменту, и я сорвался. Я забыл все планы, которые строил на прошлой неделе, что расскажу Вере правду за ужином при свечах дома... желательно, чтобы она была голой и привязанной к стулу и не могла убежать. Я забыл обо всем, кроме дерьмовой колкости Лоренцо.

― Да ну, моя покупка «Mariano Shipping» просто бизнес, и надеюсь, тебе понравится наблюдать, как я лишаю тебя всего.

― Ты гребаное дерьмо. ― Лоренцо потерял терпение и шагнул ближе. Он попытался заглянуть мне в глаза, но был слишком мал ростом, чтобы выглядеть угрожающе, как ему хотелось. ― Что? Ты не смог приобрести достаточно акций для жалкой мести, поэтому забрал мою дочь? Это не бизнес ― это трусость.

― Ты практически толкнул ее в мои объятия тем, как оттолкнул. Не вини меня в том, что потерял дочь.

Он открыл рот, но ее тихий голос нарушил гневную атмосферу, распространившуюся вокруг нас:

― Месть?

Я перевел взгляд на Веру, ее карие глаза расширились и наполнились удивлением и болью. Этот взгляд словно ударил меня в живот, выбив воздух из легких... и мою потребность победить Лоренцо.

― Вера...

― Он покупал акции «Mariano Shipping» годами, используя подставные компании, чтобы скрыть свою личность. А ты, моя избалованная, неблагодарная дочь, отдала последние, которые были нужны, ― дополнил Лоренцо.

― Это не...

― Ты знал, кто я? ― спросила Вера, прервав меня. ― Поэтому ты меня нанял? Потому что все время знал мою фамилию? Ты знал, что я была под маской, пока трахал меня? ― Ее вопросы становились громче. ― Ты планировал это всевремя?

― Нет, Вера. Я никогда не планировал... ― Я попытался объяснить, но меня снова прервал Лоренцо, яростно набросившийся на Веру.

― Возможно, если бы ты не провела еще одну неделю, раздвигая ноги перед врагом, мы могли бы побороться, ― вмешался Лоренцо. ― У нас был шанс, но вместо того, чтобы ответить на звонок, ты продлила отпуск еще на неделю, предоставив ему время для заключения сделки.

Она моргнула, нахмурив брови, пока собирала часть головоломки воедино.

― Франция?

― О, так вот где ты пропадала? Это было до или после того, как ты рассказала ему все подробности о нашей компании? Он знал, куда нас ударить, Верана. Он точно знал, как обойти пункты, которые твоя бабушка вписала в этот дурацкий контракт. Ты добровольно выдала секреты, или их он тоже украл?

Она отшатнулась, словно слова отца физически ударили ее.

― Верана.

Я потянулся к ней, но она подняла руку, отбиваясь от меня.

― Было ли что-нибудь из этого правдой?

Она схватилась за живот и задрожала, на грани разрушения, я хотел обнять ее и прижать к себе.

― Я собирался тебе все рассказать. Все объяснить. Собирался отдать...

― Ты бы сделал это, пока вытягивал из меня еще больше информации? Воспользовался бы моей заботой о тебе, чтобы получить то, что хочешь? ― прорычала она.

Втянув воздух через нос, она зажмурилась, словно не могла смотреть на меня.

― Верана, я не хотел причинить тебе боль.

― Заткнись, ― огрызнулась она, ее глаза раскрылись, словно пылающий огонь. Боль все еще отражалась в их глубине, но ее быстро поглощал гнев. ― Боже, я доверяла тебе.

― Ты мо...

― Нет. Я заботилась о тебе. Я думала, что ты на самом деле хотел меня... уважал... но все это было ложью. Ты такой же, как и все остальные. Хотел использовать меня. Лжец. Пользователь. Я верила, когда ты хвалил мою работу.

Лоренцо усмехнулся, и я хотел ударить его, но поборол это желание и продолжал смотреть на Веру.

― Ты знаешь, что я вижу, насколько ты умна.

― Я больше ничего не знаю, Николас.

― Пожалуйста, давай поднимемся наверх и поговорим обо всем без твоего отца. Ты должна выслушать меня.

Я снова потянулся к ее рукам, отчаянно желая быть связанным с ней любым способом, но она взмахнула рукой, отмахиваясь от меня.

― Иди на х*й, ― прорычала она.

Ее губы скривились, словно у раненого зверя, отбивающегося от нападения.

― Не волнуйся, Верана. Мы аннулируем этот брак. Мы все исправим.

Лоренцо попытался приблизиться к дочери, но она набросилась на него.

― И ты иди на х*й. Пошли вы оба на х*й.

Она рылась в своей сумочке, чуть не уронив ее дрожащими руками. Я хотел увидеть ее лицо, запомнить его, потому что раньше думал, что у меня впереди, как минимум, пять лет, чтобы любоваться ее улыбкой, ямочками, веснушками. Страх, что я никогда больше не смогу смотреть на нее, сбивал меня с ног

― Верана. Пожалуйста, выслушай, ― задыхаясь, произнес я.

Я хотел все объяснить, закричать и заставить ее слушать, но здесь был Лоренцо, и слова застряли у меня в горле.

Я сжал кулаки, чтобы не подойти к ней и не откинуть ее волосы назад.

Вера не поднимала головы, пока, наконец, не перекинула сумку через плечо и не подняла ручку чемодана.

Затем она исполнила мое желание. Она откинула волосы назад и смерила меня последним душераздирающим взглядом. Наши глаза встретились лишь на мгновение, прежде чем она промчалась мимо, но этот взгляд будет преследовать меня вечно.

Злость все еще бурлила в коричневых глубинах, но ее поглощала обида, которую она изо всех сил пыталась сдержать. Ее нос покраснел от усилий сдержать слезы. Ни единой ямочки на лице.

Прежде чем мы вышли из машины, я представил, как свернусь калачиком рядом с ней и расскажу правду. Представлял, как говорю, что люблю ее, и мы сделаем с компанией все, что она захочет. Представлял, как ее обнаженное тело светится у огня, в то время как я доказываю своим ртом и руками, что она важнее.

Вместо этого я нахожусь в реальности, и моя месть принесла мне именно то, что я хотел.

Я получил компанию... разорив Лоренцо. Но я был так же одинок, как и тогда, когда все задумывал.

― Ты сукин сын, ― прорычал Лоренцо, когда Вера скрылась в машине.

Но мне было плевать. Победа отозвалась эхом, словно крик в пустой гробнице. Пустота, которую никто не услышит.

Изнеможение сковало мои мышцы, и я хотел уединиться с бутылкой алкоголя, пока не забуду выражение ее лица.

Он последовал за мной, неистово ругаясь и бросая вызов, обещая дать отпор. Но его слова ничего для меня не значили, я направился к лифту. Он стоял перед открытыми дверями, его лицо было красным от гнева, но все, что я видел, это спину Веры, исчезающую за дверями.

Я должен был радоваться, глядя, как жизнь Лоренцо разрушается на моих глазах.

Вместо этого я стоял, словно пустая оболочка. Желая вернуться и сделать все по-другому.

Я вспомнил смех Веры. То, как мы танцевали в ванной, когда она читала рэп Мисси Эллиот. Как она прижималась к моему телу, когда мы танцевали на улицах Италии. Ее улыбку, когда я хвалил ее работу.

Нет. Я не могу ее потерять.

Как только добрался до пустой квартиры, я решил погрязнуть в своих страданиях, схватил бутылку и рухнул на диван в темноте. Я долго потягивал огненную жидкость из бутылки, уставившись в темный экран телевизора.

Несмотря на то, что я пытался стереть из памяти эту ночь, я начал придумывать план, как вернуть Веру. Ей нужно время. Она должна выслушать меня. Она моя жена.

И я не готов ее отпустить.

Никогда.

ГЛАВА 34

― Ну, гляньте, кто подал признаки жизни. Я думала, ты...

Слова Рэйлинн оборвались, когда она полностью открыла дверь перед моим зареванным лицом и чемоданом.

― Что за херня? ― пробормотала она.

Она схватила меня за руку и рывком втащила внутрь, оглядываясь по сторонам, словно ожидала, что кто-то выскочит из-за угла. К тому времени, как она закрыла дверь и повернулась ко мне лицом, у меня началась настоящая истерика.

― Ох, дерьмо, ― сказала она, прежде чем заключить меня в объятия.

В уютных объятиях лучшей подруги я перестала сдерживаться. Мои плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Потом грудь, когда тихие всхлипывания превратились в громкие крики боли, рвущейся из глубины живота. Рэйлинн крепко обняла меня, поддерживая, когда у меня подкосились ноги.

― Кого мне следует убить? Я, бл*дь, разорву их на части, на гребаные части. Искалечу их на хрен.

Ее слова должны звучать мрачно и пугающе, но то, как надломился ее голос, испортило ужасающий подтекст.

Она подвела нас к дивану, и пока мы сидели, она плакала вместе со мной.

― Вера, детка, ― успокаивала Рэйлинн, потирая ладонями мою спину. ― Что случилось? Боже, я не могу этого вынести. Я не знаю, что случилось, но, боже, твоя боль... Я чувствую ее, и это больно.

― П-прости.

― Не смей. Расскажи мне все. Позволь помочь, что бы это ни было.

― Н-Н-Нико, ― выдохнула я.

Думать о нем было больно, но произнесение его имени разрывало мое истерзанное сердце на части.

Она замерла, но не отпустила меня.

― Он причинил тебе боль?

Ее вопрос таил в себе больше угрозы, чем любое из обещаний, произнесенное до этого. Мать Рэйлинн подвергалась насилию со стороны ее отца, и это была больная для нее тема, которая в мгновение ока развеивала игривость Рэйлинн.

― Не ф-физически.

Обнимая меня, она сделала глубокий вдох облегчения, ее рука возобновила движение вверх и вниз по моей спине.

Она позволила мне плакать, всхлипывая вместе со мной. Раскачивала нас взад-вперед и успокаивая меня, словно ребенка. Это заставило меня скучать по маме, и наполнило меня благодарностью за такую подругу. Рэйлинн была частью нашего трио, и сейчас взяла на себя набольший вес, потому что я была не в форме.

Когда моя истерика утихла, она наконец заговорила:

― Секс был настолько ужасным?

Я подавила смех, слезы все еще текли по моим щекам. Боже, как я люблю Рэйлинн. Только она могла облегчить боль, пока мы плакали, шуткой.

― Неужели возбуждение исчезло, потому что вы не были на многолюдной вечеринке, и он не был незнакомцем? ― насмешливо вздохнула она. ― Неужели он занимается сексом только в миссионерской позе при выключенном свете и под одеялом?

― О, боже, ― простонала я, смеясь еще сильнее.

Я отстранилась и провела рукой по щекам.

― Скажи, что это не так, ― сказала она с фальшивым южным акцентом, приложив руку ко лбу.

― Господи, Рэй.

Она улыбнулась и убрала назад прядь волос, прилипшую к моим щекам.

― Давай я принесу вина, и мы сможем поговорить. Как тебе? Без бокалов? Каждому по бутылке?

― Превосходно.

Улыбнувшись, она встала и повернулась, чтобы уйти, но резко остановилась, когда дверная ручка отчаянно задергалась, и раздался сильный стук в дверь.

― Что за херня? ― прошептала она, обращая ко мне широко раскрытые глаза.

― Он знает, где ты живешь?

― Откуда мне, бл*дь, знать?

Мы шептались, не шевелясь, словно, если не будем двигаться, человек не узнает о нашем присутствии.

― Откройте чертову дверь, или я выбью ее на хрен. Не знаю, как, потому что я довольно мелкая, но сделаю это. Я найду способ. Сучки, впустите меня.

Рэйлинн сорвалась с места, распахнув дверь.

― Нова?

Она пронеслась мимо, ее длинные рыжие волосы развивались за ней, словно огненный водопад.

― Да, чертова Нова. Кого ты ждала?

Она остановилась посреди комнаты и переводила взгляд между мной и Рэйлинн, замечая наши красные глаза и пятнистые лица.

― Что случилось?

Милая Нова возвышалась над нами, выглядя более внушительно, чем когда-либо Рэйлинн.

― Черт, Зена ― королева воинов, ― сказала Рэйлинн, оглядывая Нову с ног до головы. ― Как, черт возьми, тебе удалось добраться сюда так быстро? Я думала, тебя нет в городе. И почему ты так нарядилась? Ты на... каблуках?

Нова закатила глаза и тяжело вздохнула в ответ на шутку Рэйлинн, немного ослабив атакующую позицию.

― Да, и я только что пробежала семь лестничных пролетов, потому что твой лифт тормоз. У меня была поздняя встреча...

― Свидание? ― спросила Рэйлинн, задыхаясь от волнения.

Нова не ходила на свидания, и Рэйлинн постоянно донимала ее из-за это.

― Встреча с издателем из журнала. Я вернулась сегодня утром, а когда получила твое сообщение, то сбежала, едва успев придумать оправдание, прежде чем швырнуть ему в лицо наличные, как гребаному стриптизеру.

― Что, черт возьми, ты ей написала? ― спросила я.

Нова достала телефон и протянула его мне.

Рэйлинн: ОМГ, ОМГ, ОМГ! 911!!! СРОЧНО!!! FaceTime немедленно. Ты нужна мне. 911!!

Что-то не так с В. Позвони. Немедленно. 911!!!

― Вау, ― сказала я, возвращая ей телефон.

― Итак, просто скажи мне. Сорви, как пластырь. Ты умираешь? Больна? Боже, я не готова потерять тебя.

Я шмыгнула носом, слезы снова навернулись на глаза, и Нова, обогнув диван, притянула меня в яростное объятие.

― Что, черт возьми, происходит? ― взмолилась она.

― Что-то с Нико, ― ответила за меня Рэйлинн. ― Я собиралась захватить немного вина, чтобы мы могли поговорить. Хочешь бутылку?

― Целую бутылку?

― Когда твоя девочка появляется у двери, рыдая впервые за все годы дружбы, каждый получает по бутылке.

― Хмм... конечно.

― Так держать.

Рэйлинн исчезла на кухне, а Нова, отпрянув назад, обхватила мое лицо ладонями.

― Ты в порядке?

Мое лицо скривилось от этого вопроса, губы сжались, чтобы сдержать слезы, и я покачала головой. Мое тело болело так, словно я провела десять раундов с тяжеловесом. Острая боль в груди пронзила, словно нож в сердце, отчего стало трудно дышать.

― Мне жаль, Вера, ― прошептала она. ― Мы справимся с этим. Ты не одна.

Появилось еще больше слез, и я снова погрузилась в ее объятия. Рэйлинн всегда вызывала улыбку, а Нова успокаивала душу. Несмотря на всю тяжесть боли, я знала, что справлюсь со всем, если они рядом со мной.

― Черт, Нова, я только успокоила ее.

Я снова рассмеялась. Рэйлинн говорила, словно рассерженный родитель, злящийся на своего супруга за то, что он разбудил ребенка.

Я откинулась на спинку дивана и вытерла глаза.

― Извините, девчонки.

― Перестань извиняться, ― отчитала Рэйлинн.

Она поставила перед каждой из нас по бутылке, чипсы, соус, M&Ms и поднос с закусками.

― Черт, ― прошептала я.

― У меня были заготовки, и сегодня мой повар приготовил кое-что. Я искусна в этом, но не настолько хороша, чтобы так красиво сервировать сыр и мясо.

― Хочешь, я принесу бокалы? ― спросила Нова.

Рэйлинн села в кресло, придвинутое к дивану, и улыбнулась Нове благословенной улыбкой.

― Ох, милая, нет. Мы пьем из бутылок.

― Ох. Хорошо. В прошлый раз все прошло хорошо.

Мы захихикали, за моим смехом быстро последовало неженское фырканье.

― В прошлый раз в бутылках была текила, а когда пьешь текилу из бутылки, ничего хорошего не выходит. Теперь, ― Рэйлинн выглядит словно чопорная и покладистая дочь политика, примостившаяся на краю дивана. Ее образу мешало то, что она сжимала в руках бутылку. ― Рассказывай.

Взяв со стола свою бутылку, я поднесла ее к губам, делая большие глотки. Пряное ягодное вино уничтожило вкус Нико, я сделала еще глоток, желая вывести его из каждой частички меня, и в то же время мне хотелось сохранить каждую его частичку.

С грохотом поставила бутылку на прежнее место и начала рассказ с того момента, когда мы вошли в холл и наткнулись там на моего отца. К тому времени, когда я закончила, они выглядели так, словно готовы были спалить мир ради меня.

― Вот засранец, ― сказала Нова.

― Еб*ный лжец, ― добавила Рэйлинн.

― Самое худшее, ― сказала я, невесело рассмеявшись, ― я люблю его. Очень сильно люблю.

Я пыталась подавить слезы, но мне это не удалось, Нова схватила меня за руку, чтобы поддержать.

― Думаешь, ты ему тоже небезразлична? ― спросила она.

― Думаю, какая-то часть меня надеялась, что да. Наш медовый месяц был потрясающим. Мы лучше узнали друг друга. Смеялись, общались, и секс ― боже, секс. Он... видел во мне личность.

― Похоже, ему не все равно, ― сказала Нова.

― Не знаю, потому что теперь все покрыто ложью. Каждый разговор, каждый вопрос, который он задавал, каждый раз, когда пытался узнать меня, теперь заставляет задуматься о том, что таким способом он добывал информацию, чтобы завладеть компанией моей семьи. Поездка во Францию, когда я думала, что он хотел побыть наедине со мной? Теперь я понимаю, что это была уловка, чтобы держать меня в неведении. Все было ложью, а я была глупой дурой, которая начала верить в сказку.

― Ты не глупая, ― яростно сказала Рэйлинн. ― Ты реагировала, соответствуя ситуации, и не было признаков думать иначе.

― Ты сказала, что Николас сделал это из мести, но из-за чего? ― спросила Нова.

Я задумалась, пытаясь вспомнить все сказанное в этот вечер, и в то же время стараясь стереть все из памяти.

― Я... я не уверена. Из-за компании его семьи. Думаю, мой отец что-то сделал.

― Вот козел, ― сказала Рэйлинн. ― Эта неразбериха между двумя мужчинами, которые мерятся членами. Какого хрена он втянул в это тебя?

― Н-не знаю.

Мой голос задрожал от слез. По дороге сюда я задавала себе тот же вопрос. Почему он втянул меня во все это? Ничего бы не случилось, если бы он не втянул меня в это.

Ага, тогда ты бы вышла замуж за Кэмдена и никогда не узнала, что такое любовь.

Ненавижу этот дурацкий голос в моей голове. Если это любовь, то она может идти на х*й.

― Боже, ― простонала я. ― Возможно, мне стоило выйти замуж за Кэмдена?

― Фу, нет, ― сказала Нова, сморщившись. ― Если уж на то пошло, то плюс всего этого в том, что ты не вышла замуж за Кэмдена.

― Точно, точно, ― сказала Рэйлинн, поднимая бутылку.

Мы чокнулись бутылками и выпили.

― Итак, что ты будешь делать?

Я рассмеялась.

― Не знаю. У меня нет дома, нет работы ― потому что я не собираюсь возвращаться к нему на работу. У меня ничего нет.

― Чушь, ― сказала Рэйлинн. ― У тебя есть мы. А у меня? У меня дохера связей. Мы все выясним, и ты останешься у меня, пока не решишь все проблемы. Если в остальном ты потерпишь неудачу, мы можем переселиться на остров платонической любви.

― Вот это огромная ошибка. Бл*дь, как можно думать, что выйти замуж за Кэмдена хорошая идея. Нам надо было сбежать, когда Рэй предложила это в прошлый раз.

Мы все рассмеялись из-за высказывания Новы.

Рэйлинн дала нам с Новой сменную одежду, и мы, свернувшись калачиком на диване, выпили по второй бутылке вина. Но как бы я ни старалась забыться со своими друзьями, сосредоточиться на том, как сильно их люблю, мое сердце отказывалось забывать о том, как сильно я люблю Нико.

И это причиняло боль снова и снова, когда я напоминала глупому органу, что он лжец и не любил нас в ответ.

Как же так?

ГЛАВА 35

Я выключил звук телевизора, не желая слушать репортаж о враждебном поглощении компании «Mariano Shipping». Моя заветная мечта, которую я лелеял на протяжении более десяти лет, была главной новостью на одном из крупнейших бизнес-каналов, а я развалился на диване и скучал по своей жене.

Я позвонил дедушке, чтобы узнать, как дела, но у него был плохой день, и я использовал это как предлог, чтобы не навещать его. Но спустя четыре дня понял, что должен поехать. Проблема заключалась в том, что он заставит меня взглянуть на себя со стороны. Заставит признать, что я натворил. Он всегда так делал. Когда в прошлом я представлял себе, как скажу ему, что наконец-то одолел нашего врага, то представлял порицающий взгляд, но также блеск гордости в его глазах от осознания того, что долг оплачен.

Сейчас я знал, что любой проблеск гордости будет уничтожен.

― Как он сегодня? ― спросил я Джеймса, санитара, который чаще всего работал с дедушкой.

― Лучше. ― Его ответ быстро сменился гримасой, которая заставила меня поморщиться вместе с ним, представляя, что произошло. ― Два дня назад ― не очень.

― Что случилось?

― У меня были семейные дела, а у Ашера был выходной, ― объяснил он, имея в виду другого санитара, который помогал ему. ― Так что с ним работала Джейн.

― Черт, ― простонал я, проводя рукой по лицу.

― Он э-э... это был не самый удачный день для нее.

Он потер затылок, словно одно только воспоминание об этом вернуло напряжение. Я могу это понять.

― Что он сделал?

― Вы же знаете, что это не его вина. Его мозг... он... он теперь другой.

Я оценил попытку Джеймса уйти от ответа и попытку сгладить произошедшее.

― Знаю. Но от этого не легче.

― От этого никому не становится легче. Наблюдать за угасанием чьего-то разума тяжело, а наблюдать, как он в процессе становится совершенно другим человеком, невозможно. Если вы когда-нибудь захотите поговорить...

Он не закончил фразу, как всегда, ожидая, что я приму его предложение. Как всегда, я покачала головой.

― Что он сделал?

― Он накинулся на нее. Вышел из себя.

― Господи.

― Он погнался за ней, когда она выбежала из комнаты.

― Ох, черт.

― Ага. Она в порядке, и Чарли извинялся много раз. Заказал цветы и шоколад, склоняет голову, словно побитая собака, всякий раз, когда она появляется рядом.

Я закрыл глаза, ожидая, что на поверхность выйдет гнев, как происходило каждый раз, когда узнавал о влиянии деменции на его поведение. Вместо этого я испытывал боль.

Я больше не мог мстить. У меня не было жены, ради которой мог бы держаться.

Нет, я остался с тем, с чем есть, и мне осталось только смириться, и это причиняло боль. Теперь я остался со знанием того, что у меня было все. Я знал, что, если заберу компанию Лоренцо, это не вылечит дедушку, но я надеялся, что это... не знаю. Облегчит груз, давящий на меня. Возможно, с этим было бы легче справиться ― понять и принять. Вместо этого я все еще был зол и хотел, чтобы все это исчезло. Я злился, что теряю его, он ускользает сквозь пальцы, словно песок.

Возможно, это моя карма. Я терял людей, которых любил.

― Спасибо, Джеймс, ― сказал я, отгоняя меланхолию в сторону.

Дедушка уже достаточно себя наказал; ему не нужно, чтобы я смотрел на него с разочарованием.

― Привет, дедушка, ― сказал я, входя в комнату.

― Привет... эм... черт.

― Ни...

― Николас. Вот. Я постоянно проговариваю твое имя.

― Я делаю то же самое, ― сказал я, но мы оба знали, что я не испытываю трудности с запоминанием имен. У меня был острый ум ― такой же, как и у него раньше.

Он неловко рассмеялся, прежде чем взглянуть на меня. Склонив голову набок, нахмурил седые брови.

― Что случилось, Николас?

Опустившись в кресло напротив его дивана, я выдохнул, откинувшись назад, словно сдувающийся воздушный шарик.

― На прошлой неделе я купил «Mariano Shipping».

Как я и представлял, в его глазах промелькнула искра гордости, после чего он разжал губы и покачал головой. Он открыл рот, чтобы задать вопрос, но прежде, чем он это сделал, я признался во всем ― сорвал, словно пластырь.

― И Вера узнала об этом в ночь нашего возвращения ― мы столкнулись с ее отцом в холле. Она не разговаривает со мной с тех пор, как ушла.

Он закрыл глаза и медленно покачал головой. Это напомнило мне ту ночь, когда я разбил машину, мне было пятнадцать лет. Я хотел, чтобы он накричал на меня. Хотел чего угодно, только не разочарования. Как и тогда, я опустил голову и уставился на свои сомкнутые ладони.

― Ты пытался с ней поговорить?

Мои глаза забегали туда-сюда, я поморщился, вспомнив о единственном сообщении, которое отправил с просьбой поговорить ― и на которое она не ответила.

― Нет.

Он тихо рассмеялся, и я снова вздрогнул. Наступила тишина, и я трусливо опустил голову. Николас Найтли Раш, генеральный директор «K. Rush Shipping», альфа-самец, господствующий в судоходной отрасли, больше не сидел на диване. Нет, Нико, мятежный подросток, сидел напротив дедушки, испытывая чувство стыда.

― Ты знаешь, что твоя бабушка сыграла большую роль в компании, чем все думают. Возможно, она и не работала в компании, но она была моим личным советом директоров. Я обращался к ней практически по всем вопросам, и она знала все тонкости и нюансы потому, что была моей женой и постигала все по мере взросления. Но так было не всегда.

Мне сложно себе представить, что так было не всегда. Эта женщина носила жемчуг и всегда была на высоте, ее уверенность в себе была подобна ауре, которая следовала за ней повсюду, заставляя людей обращать на нее внимание. Она воспитала мою маму, вложив в нее те же качества. Отец был достаточно сильным человеком, но я перенял силу от двух женщин, воспитавших меня.

― Парень, ― начал он, смеясь. ― Я принял деловое решение, которое она советовала не принимать. Сделка была слишком хороша, чтобы отказаться от нее, даже если при этом пострадает несколько человек. Это бизнес. Но Диана? Ух, парень. Она говорила не делать этого, но я все равно сделал. Убедил себя, что знаю лучше ― что она не разбирается в этом. Но затем она спросила меня напрямую, и я не мог сказать ей ничего подобного в лицо, поэтому солгал. Николас, когда твоя бабушка узнала, она не стала ругаться. Мы были женаты всего год, и она спокойно дала мне понять, что брак во лжи ― не брак, собрала вещи и ушла.

― Она бросила тебя?

Мои брови взлетели к линии роста волос. Я был свидетелем того, как бабушка и дедушка ссорились множество раз — я также наблюдал за тем, как они прощали друг друга, но никогда не видел, чтобы бабушка по-настоящему злилась. Никогда не видел между ними ничего, кроме любви.

― Ага. Из-за гордости я не преследовал ее целых три дня, но это произошло только потому, что я боялся, что она не вернется. Тогда были другие времена, и я рассудил, что, если нужен ей, она вернется ко мне. Затем я решил, что если она не вернется, то, должно быть, безумна, и со временем придет в себя. На третий день мой запал пропал, и я пошел к ней. Она открыла дверь с высоко поднятой головой, словно королева. Я извинился, а она спросила, за что. Скажу честно, это был не тот ответ, которого я ожидал. Она не бросилась в мои объятия, как я надеялся.

Я рассмеялся и не мог не представить, Веру, выглядящую точно так же ― с гордо поднятой головой.

― Что она сделала?

― Ну, когда я ответил, что сожалею о том, что солгал, она сказала, что этого недостаточно. Она не могла жить с преступником и мошенником. Бизнес бизнесом, но ей нужен муж, которому не чужды человечность и сострадание. Хлопнула дверью и не открывала ее в течение недели.

― Что ты сделал, чтобы вернуть ее?

Я сел на край дивана, с нетерпением ожидая ответа. Возможно, он подскажет, что делать. Возможно, у него были ответы, как не потерять Веру.

― Сначала я разозлился и снова напился. Потом подумал о том, что она сказала. Не только когда пришел к ней, но и раньше, когда она советовала не соглашаться на сделку. Нехотя признал, что она была права. И если бы я в это не верил, то не стал бы врать. Сделка была дерьмовым ходом ― я не хотел для нашей компании такого, и избегал смотреть правде в глаза ― она заставила меня взглянуть на себя со стороны, и увидеть человека, который проворачивает сомнительные сделки ради дополнительного дохода. Поэтому я солгал ей, усугубив проблему. Как только столкнулся с правдой, принялся все исправлять.

― Как? ― буквально взмолился я.

― Я отменил сделку. Отбросил жадность, потребность в победе и выбрал жену. Она не хотела быть замужем за лжецом, который пойдет на все ради победы, я любил ее настолько сильно, что не желал для нее такой жизни. Я не собирался отпускать ее, чтобы она нашла кого-то другого, поэтому изменился сам. Я отказался от сделки и пришел к твоей бабушке со смирением и договором, чтобы доказать, что буду тем мужчиной, который ей нужен. Я поклялся больше никогда не лгать, и только после этого она наконец простила меня.

― Я не могу вернуть компанию Лоренцо, ― заявил я. ― Он практически разорил ее, и, честно говоря, после того, как он обращался с Верой, я не горю желанием отменять сделку. Я собирался передать компанию Веране, но у меня не было возможности сказать ей об этом.

― Иногда нам не предоставляют шансов... мы должны использовать любой момент.

― А если она все же бросит меня. Если она не простит меня, заберет компанию и сбежит.

― Ахх, Николас, ― вздохнул он. ― Поступая правильно, ты не получаешь гарантии, ты делаешь все, чтобы она была счастлива.

Опустив голову, я провел рукой по шее, не довольный предоставленным выбором. Конечно, я хотел, чтобы она была счастлива. Но я хотел, чтобы она была счастлива со мной. Хотел наслаждаться жизнью, изо дня в день делая ее счастливой, ― хотел просыпаться и видеть ее лицо, покрытое веснушками и ямочками.

― Ты любишь ее?

Не потрудившись поднять глаза, я кивнул.

― А как же ― «мы едва нравимся друг другу?»

На этот раз я поднял голову и посмотрел на него застывшим взглядом. В его голосе слышалось ― «я же тебе говорил».

― Хочешь, чтобы я сказал, что ты был прав?

― Никогда не повредит.

Я застонал, а он, наклонившись вперед, погладил меня по плечу.

― Я понял это в тот момент, когда ты рассказал о ней. Увидел, когда произносили клятвы, но вы оба очень упрямы, и я знал, что вам предстоит долгий путь. Я надеялся, что ты смиришься и поймешь, что любишь ее больше, чем свою месть.

― Очевидно, ты слишком сильно веришь в меня.

― Правда? Думаю, ты сам во всем разберешься.

― Что мне делать?

― Ох, Николас, ― сказал он, смеясь. ― Тебе тридцать пять лет, и ты все еще приходишь ко мне за советом ― даже несмотря на мой полуразрушенным разум.

― Ты по-прежнему самый умный человек, которого я знаю.

Боль не позволила его улыбке достичь глаз, он осознавал, что с каждым днем становилось все хуже и хуже.

― Так или иначе, есть вещи, которые мы должны решать сами. Это учит нас не повторять ошибок.

― Дедушка...

― Ты самый умный человек, которого я знаю. Ты во всем разберешься.

Я хотел надавить еще, но пришел Джеймс и дал понять, что время вышло. У дедушки по расписанию терапия и ужин.

― Перестань думать о себе, Николас. Поставь себя на ее место и подумай, что ты можешь сделать для нее, не думая о себе. Отбрось гордость и будь уязвим, даже если это причинит тебе боль. В противном случае ничего не получится.

Эти слова преследовали меня всю дорогу домой. Я думал об этом всю ночь, выпив бутылку бурбона. Из-за этого я взял телефон и отправил сообщение, которое набирал и удалял множество раз.

Я: Прости.

Я напечатал еще как минимум десять.

Я скучаю по тебе.

Я все испортил.

Позвони мне.

Можно я позвоню тебе?

Я скучаю по твоему телу.

Перестань быть такой упрямой.

Я люблю тебя.

Я их удалил. Особенно последнее. Если бы Вера согласилась поговорить, я бы обязательно сказал ей это, чтобы она меня услышала. Я подумывал позвонить водителю, чтобы поехать к ней после разговора с дедушкой и сказать о своих чувствах, но решил последовать совету и поставить себя на ее место.

Она бы подумала, что я снова вру, и я не могу ее винить.

Но это не означало, что я буду сидеть сложа руки, я разрабатывал план, как улучшить ситуацию. К сожалению, пришлось признать, что я не знаю свою жену, и, возможно, мне понадобится помощь со стороны.

Зная, что она, вероятно, будет угрожать моему мужскому достоинству, я собрался с духом и отправил сообщение.

Я: Мне нужно с ней поговорить. И мне нужно, чтобы она меня выслушала.

Рэйлинн: Отъ*бись.

Я: Пожалуйста.

Рэйлинн: Возможно, я и слушаю, но никаких гарантий. Возможно, тебе стоит умолять.

Я: Я облажался... с ней. Не с тобой. Я с радостью буду умолять ее.

Рэйлинн: Девичий кодекс гласит, что если ты все облажался с ней, то ты облажался и с ее друзьями. Честно говоря, я бы сейчас больше опасалась Новы.

Я: Я заглажу вину перед вами, но не смогу этого сделать, потому что она меня не слушает.

Рэйлинн: О, ты имеешь в виду, что она не ответила на самое грубое сообщение, требующее назначить время для разговора. Вау. Я потрясена.

Я: Господи.

Я: Я уже признал, что облажался. Не буду объяснять тебе, потому что это касается только нас, но я хочу сделать так, чтобы ей было лучше. Даже если это не будет лучше для меня.

Я: Но я ничего не могу сделать, пока она со мной не разговаривает.

Рэйлинн: Ты любишь ее?

Я: Это касается только Веры и меня.

Рэйлинн: ...

Рэйлинн: Хорошо. Возможно, я смогу помочь организовать встречу.

Рэйлинн: Но если ты сделаешь еще хуже. Я вырву тебе глаза.

Я: Принято.

Часть груза свалилась с моих плеч. Дышать без нее все еще больно, но я испытал облегчение после общения с Рэй. Она сказала, что я могу приехать в выходные, и сказала, что постарается, чтобы Вера выслушала меня.

Это ничего не гарантировало, но, по крайней мере, начало положено.

На следующий день я отправился на работу, мне едва удалось сосредоточиться на новом проекте, которым под руководством Доменика должна была заниматься Вера, я пытался придумать, как и что скажу в эти выходные. Когда Райан принес на подпись папку с контрактом «Mariano Shipping Inc», я не смог заставить себя открыть ее.

Я взял ее домой и просмотрел, когда сквозь большие окна, которые так любила Вера, мерцали ночные звезды.

Компания «Mariano Shipping» пострадала больше, чем я предполагал. Лоренцо практически довел компанию до разорения. Их изначальные традиции, прописанные в контракте, единственное, что держало их на плаву. Но потеря всего ― лишь вопрос времени.

Возможно, если Вера увидит это, то будет более лояльна. Она увидит, что ее отец все разрушил до моего вмешательства.

Да, если мне удастся показать, что ее семейная компания оказалась на грани разорения то, над чем она так усердно работала и любила, последняя связь с матерью. Это было бы круто.

Я покачал головой и зарычал в пустоту.

Образ Веры, лежащей топлес на палубе и улыбающейся, когда она рассказывала о своей маме и о том, как сильно та любила компанию, но больше всего она любила традиции. Она призналась, что хотела, чтобы они с отцом чувствовали связь с мамой, и ненавидела его за то, что он вычеркнул ее из жизни, не прикладывая особых усилий.

Я лишил ее этого ― последней частички ее мамы, ― не приложив особых усилий для того, чтобы дать ей понять, что верну ее собственность. Вероятно, она оплакивала потерю последней частички своей мамы, и я позволил ей это сделать из-за своей гордости.

― Бл*дь, ― прошептал я.

Зазвонил телефон, отвлекая меня от беспорядка в голове.

― Арчер, ― поприветствовал я.

― Николас, я только что видел бумаги.

― Да, я получил их сегодня, ― сказал я, глядя на стопки, разбросанные по обеденному столу.

― Значит, мы оставляем «Mariano Shipping» себе?

Я пролистал страницы в поисках дополнительных заметок о продаже компании из-за произошедшего с Верой. Все без изменений.

― Что? Пункты о продаже не изменены. Почему ты решил, что компания не будет принадлежать Вере?

― Потому что она подала на развод. Ты сказал, что получил документы.

Эта новость, словно игла в воздушном шарике, воздух выходил по мере осознания. Осознание ударило словно нож, разрушив надежду.

Развод.

Развод.

Она не поговорила со мной.

Не дала шанса.

Ей не интересно, почему? Ей все равно?

Ее смех. Стоны. Нахмуренные брови. Злорадство. Все это словно снимки проносились в моей голове. Все это исчезает.

Она не дала мне ни единого шанса.

Как она смеет принимать такое решение, не дав мне. Ни. Единого. Шанса.

Я крепко сжал телефон, края впились в мою ладонь.

И тут я понял, что мысль о том, что я смирюсь с ее уходом, ― ложь. Я надеялся, что, выслушав меня, она поймет, простит, и вместе мы решим все проблемы. Если бы она не простила, я бы боролся за нее, потому что уверен, ей не все равно. Я надеялся, что моей любви будет достаточно.

Но, получив известие о разводе, все потеряло смысл. Я не знал, как бороться за нее. Она бросила меня.

― Ты здесь? ― спросил Арчер, его голос звучал отдаленно.

― Я имел в виду контракт, ― выдавил я сквозь стиснутые зубы.

― Оох, ― сказал он медленно. ― Я думал, ты знаешь.

― Это не так. И ничего не меняется.

Я закончил разговор и посмотрел вниз на разложенные бумаги.

О, нет. Она может подавать на что угодно, но сначала выслушает меня.

Я схватил ключи и выбежал из дома, захлопнув за собой дверь. Возможно, идти к ней сейчас, когда во мне бушуют эмоции, ― не самая лучшая идея, но я словно ураган ― неудержим.

На х*й план Рэйлинн. На х*й ее временные рамки.

Мне надоело ждать.

Настало время навестить жену.

ГЛАВА 36

― Стоит ли мне покупать акции «Talenti?» (прим. пер.: Talenti ― американский бренд мороженого и сорбета). Я имею в виду, что их продажи должны были вырасти, учитывая, сколько ты потратила на их продукцию на этой неделе.

Я закатила глаза, глядя на Рэйлинн, и осознавая, как уныло выгляжу, валяясь на диване.

― Не делай вид, будто у тебя нет ложки в заднем кармане, и ты не ожидаешь сигнала присоединиться ко мне.

Она собралась наигранно возмутиться, но мгновенно сменила тактику.

― Ты права, ― вздохнула она, вытащила ложку и плюхнулась рядом со мной. ― Дай сюда.

Я подчинилась, протягивая контейнер.

― О, боже, ― простонала она после первого кусочка. ― Соленая карамель. Моя любимая. Как думаешь, я смогу уговорить их спонсировать меня в Instagram? Я не влиятельный человек, но могла бы стать им за бесплатное мороженое.

― Стоит попробовать.

Мы обе наслаждались лакомством, смотря эпизод «Друзей», тихо транслирующийся на заднем плане. Я затаила дыхание, ожидая, когда она заговорит о том дне.

― Нуууу и... как все прошло?

Я пожала плечами и запихнула в себя еще кусочек.

― Потрясающе. Образ крутой сучки должен помочь.

― Определенно нет.

Я думала, темно-пурпурный костюм поможет мне чувствовать себя сильнее, чем на самом деле. Я хотела встретиться с адвокатом в трениках и без лифчика, немытая и сутулая. Вместо этого я надела туфли на красной подошве и обтягивающие брюки. Я вошла с высоко поднятой головой... но дрожащей.

Мое сердце и разум боролись за доминирование. Разум призывал конечности двигаться вперед, чтобы оторвать меня от человека, который обманул меня, мою семью и в итоге использовал меня. Сердце пыталось удержать меня, крича о том, что это ошибка.

В конце концов, я подписала бумаги. Затем вернулась к машине и разрыдалась, едва добравшись до дома.

Это было пять часов назад, и с тех пор я вставала только за мороженым. Как назло, по телевизору показывали сериал «Друзья», который напомнил мне о больном Нико в постели, смотрящим сериал.

Я испытывала боль. И не могла понять почему: из-за того, что злилась на него, или от того, что боролась с потребностью отправиться к нему.

― Ты ответила на его сообщение?

― Нет. ― Сообщение Нико пришло перед тем, как я заснула, и оно преследовало меня во сне, напоминая о каждом прекрасном моменте нашего медового месяца. Страх, что все было ложью и фальшью, удерживал меня от возвращения к нему. ― Что я могу ему сказать?

― Что скучаешь по нему?

Я усмехнулась.

― Что? Ты хочешь, чтобы я поговорила с ним?

― Послушай, возможно, я и не хочу заводить отношения, но это не мешает мне видеть твою боль, и я ненавижу это.

― Я тоже ненавижу это, но это не меняет того, что он сделал.

― Ты знаешь, почему он это сделал? Ты с ним разговаривала?

― Нет, ― ответила я, надувшись, потому что знала, что веду себя как трусиха.

― Ты знаешь, что я превращу яйца этого человека в серьги для тебя, но, Верана, может стоит хотя бы поговорить с ним?

― Возможно, ему стоит постараться, ― огрызнулась я.

― Он мужчина. И вечность будет ждать, пока ты скажешь ему, что делать, и до тех пор стоять с членом в руке и выглядеть как чертов дурак.

Я подавилась мороженым, смеясь над ее описанием, но быстро пришла в себя.

― Слишком поздно. Я уже подала заявление.

― И? Позвони ему и скажи, что хочешь поговорить? Снова выйди за него замуж, если хочешь. Или просто будьте вместе. Брак ― это удавка в любом случае. Если ты любишь кого-то, это не значит, что ты должна расфуфыриваться и привлекать правительство.

― Не знаю.

― Ну, к счастью, я знаю.

Я со стоном опустила голову обратно на диван, ей не удалось меня убедить.

Мы обе подпрыгнули, издавая девичьи вопли, когда сильный стук сотряс входную дверь.

Еще один громкий стук заставил Рэйлинн вскочить, повернувшись лицом к двери, словно опытный боец.

― Какого черта ты делаешь? ― прошептала я.

― Не знаю. Похоже, тот, кто находится за дверью, очень серьезно настроен пробраться внутрь, а здесь не так много места, чтобы нас не нашли, так что, думаю, нам, по крайней мере, следует выглядеть устрашающе.

Я медленно моргнула, приподняв с сомнением брови, я оглядела ее с ног до головы в красных туфлях на шпильках, рваных джинсах и укороченном свитере.

― Ой, заткнись, ― тихо выругалась она. ― Это лучше, чем сидеть. Что ты собираешься делать? Бросишь в них ложку?

― Возможно.

Очередной стук.

― Может быть, это Нова, ― с надеждой предположила я.

Рэйлинн косо посмотрела на меня и подкралась ближе к двери. Как раз в тот момент, когда она собиралась посмотреть в глазок, стук сменился низким голосом.

― Верана, я знаю, что ты там.

Мы посмотрели друг на друга, и уверена, что мои глаза были так же широко раскрыты, как и ее.

― Какого хрена? ― прошептала она одними губами, вытягивая руки вперед для поддержки.

Я покачала головой. Почему? Не знаю.

Я не знала, как поступить.

Не хотела его впускать.

Не хотела его прогонять.

Хотела избавиться от бессвязных, хаотичных мыслей, борющихся за господство в моей голове.

― Пожалуйста.

Он говорил как Чудовище из «Красавица и Чудовище». Едва сдерживая гнев, не привыкший произносить подобные слова... но пытающийся, потому что ему не плевать.

Нет. Николас Найтли Раш не заботился ни о ком, кроме себя. Прошла неделя, и ни слова, кроме просьбы поговорить, пока я, наконец, не приняла решение.

― Я впущу его, ― прорычала она с видом быка, готового к бою.

Я судорожно оглядывалась по сторонам, надеясь, что в полу разверзнется дыра, в которую я смогу нырнуть и больше никогда с ним не столкнусь.

Моя грудь сжалась слишком сильно. Мышцы напряглись, я хотела встать и встретиться с ним лицом к лицу или убежать в обратном направлении. Здесь есть пожарная лестница?

Но прежде чем я успела принять решение, дверь открылась, и мрачное, властное присутствие моего мужа, которое привлекло мое внимание в переполненном ресторане и на гала вечере, когда он был в маске, поглотило комнату целиком, лишая кислорода.

Я резко поднялась на ноги, сжала руки в кулаки, чтобы скрыть их дрожь.

Он осмотрел комнату, пока его взгляд не остановился на мне, его глаза потемнели, словно черный обсидиан. Щетина превратилась в густую бороду, но его губы слишком пухлые, чтобы их можно было скрыть, и я заметила, как они скривились, словно в диком рычании.

В моих фантазиях он умолял и просил, говорил, что любит и совершил ошибку. Когда я заставила себя посмотреть правде в глаза, я представила безразличие и, возможно, возможно намек на сожаление. Но я никогда не думала, что он будет в гневе.

Потому что, черт возьми, из-за чего он мог злиться?

Он получил то, что хотел. Он победил. Он солгал. Я проиграла. Это я должна быть в ярости. Вместо этого я дрожала словно лист, борясь с желанием броситься в его объятия.

― Какого хрена ты творишь? ― прорычал он, угрожающе приближаясь.

― Эй, ― попыталась вмешаться Рэйлинн.

Она положила ладонь на его руку, но он стряхнул ее, словно не заметил.

Он не отводил от меня взгляда, пока подходил.

― У нас был уговор, Верана. Пять гребаных лет. Никаких отступлений.

― Что? ― вскрикнула я, моя голова дернулась назад, словно он дал мне пощечину.

― Ты думала, что я просто подпишу бумаги? Ты подписала контракт.

― Ты, бл*дь, издеваешься надо мной? ― Я посмотрела на Рэйлинн в поисках поддержки, но она отошла к кухонному островку и изучала свои ногти. Она взглянула на меня, но очень быстро отвела взгляд. ― Серьезно, Рэйлинн?

Она подняла руки, и, если бы у нее был белый флаг, она бы с гордостью им размахивала.

― Похоже, что я шучу? ― Его голос опустился до опасно низкого уровня, он сократил расстояние между нами всего на фут. ― Потому что я, бл*дь, серьезен.

― Как ты смеешь, Николас, мать твою, Найтли Раш?

Шок от сложившейся ситуации и поток эмоций, которые я изо всех сил старалась блокировать всю неделю, лишили меня дара речи. Я могла постоять за себя в споре, но сейчас называла его по имени, словно это было лучшее, что я могла придумать. С тем же успехом я могла бросить в него ложку.

― Да. Николас, мать твою, Найтли Раш. Также известный как твой чертов муж, миссис Раш.

― Ты не сможешь принудить меня.

― Могу и буду.

Высокомерие и уверенность в его глазах возвели стальные стены, блокируя все остальное, заставляя меня выпрямиться за мысленным щитом из брони.

Я отвела плечи назад и подняла подбородок, и была готова к битве. Наклонившись вперед, скривила губы, чтобы соответствовать ему.

― Нет.

Единственной реакцией на мое спокойно произнесенное слово было моргание ― одно-единственное моргание, но этого было достаточно, чтобы понять, что удар попал в цель. К сожалению, я была слишком самоуверена и слишком рано начала ликовать. Ничто: ни равнодушие, ни самоуверенность, ни упрямство, ни отрицание не могли удержать Нико Раша.

― С меня хватит этого дерьма. Ты возвращаешься домой.

С этим заявлением он присел на корточки достаточно низко, чтобы обхватить мои ноги сзади и перекинуть меня через плечо.

Я издала дикий вопль и ударила руками по его твердой спине.

― Черт возьми, Нико. Опусти меня на хрен вниз.

― Нет, ― спокойно ответил он, бросая мои слова обратно мне в лицо.

― Рэйлинн, ― крикнула я, пытаясь оглянуться в поисках поддержки подруги.

Она бросилась ко мне, и я поверила, что даже на своих красных шпильках она остановит этого мужчину, и он не заберет меня. Она ткнула такой же красный ноготь ему в грудь.

― Мы договаривались на эти выходные.

― Ты не рассказала мне о гребаном разводе. Это как бы сдвинуло ситуацию с мертвой точки.

― О чем вы, бл*дь, говорите? ― прокричала я.

Рэйлинн перевела взгляд на меня, а затем снова посмотрела на Нико.

― Если ты причинишь ей боль, я прикончу тебя ко всем чертям. И я не шучу. Я использую каждое криминальное шоу, которое смотрела, и сделаю так, что все сойдет мне с рук.

― Я никогда не причиню ей вреда, ― пообещал он.

Он говорил так искренне, и это вызвало ярость, прокладывающую себе путь через мою грудь.

― Ты делаешь мне больно в данный момент, ― закричала я, задыхаясь от ярости.

Видеть его ― его руки на мне ― впервые после случившегося было слишком, и как бы я ни пыталась убежать от него, я не могла.

Что, если я никогда не смогу ― даже когда его не будет рядом.

― Я хочу получать сообщения каждые несколько часов, ― заявила Рэйлинн.

Затем она подошла к двери и сделала то, чего я меньше всего ожидала. Она открыла для него дверь.

― Рэйлинн, пожалуйста, ― взмолилась я. ― Пожалуйста, не позволяй ему забрать меня. Я... я не могу этого сделать. Пожалуйста.

Она выглядела сломленной под воздействием моей боли и страха остаться с ним наедине. Не потому, что он мог бы причинить мне физическую боль, а потому, что мог сделать с моим сердцем. Я едва выжила, не встречаясь с ним, как я смогу сделать это, если он будет находиться рядом. Я так боялась, что прощу его ложь и закрою на все глаза. Я боялась всего, когда дело касалось этого человека.

― Ты одна из сильнейших женщин, которых я знаю. И я делаю это не ради него. Я делаю это ради тебя, ― сказала она, ее голос надломился на последних словах.

Я прижалась всем телом к его широкому плечу, когда он сделал первый шаг. Рэйлинн, не отрываясь, смотрела мне в глаза, даже когда разговаривала с Нико.

― Запомни, Нико. Я убью тебя.

― Принято.

ГЛАВА 37

Всю дорогу домой Вера хмуро смотрела в окно. Ее тело, повернутое в сторону, скрещенные руки и стиснутая челюсть ясно указывали на то, что она не хочет здесь находиться.

Но я все равно ловил на себе быстрые взгляды, словно она так же отчаянно хотела посмотреть на меня, как и я на нее. Мы недолго были вместе, но я впервые сделал глубокий вдох, когда увидел ее, стоящую с широко раскрытыми глазами посреди гостиной.

Это был вдох, полный огня, вдох, растянувший мои легкие, преодолев разрушительное напряжение, давившее на них с момента выхода в вестибюль.

― Ты пойдешь наверх, или мне тебя отнести? ― спросил я, как только мы припарковались.

― Пошел ты, Николас.

Я наблюдал, как она возится с дверной ручкой, прежде чем выйти, спотыкаясь, в сапогах на высоких каблуках. Ее слова должны были подлить масла в огонь, но я был так счастлив услышать, как она снова произносит мое имя, что мне было наплевать.

Кроме того, я заслужил ее гнев. Заслужил все это.

Если она собиралась бросить меня, то, черт возьми, только после того, как выслушает.

Мы поднялись в нашу квартиру на верхнем этаже, и она захлопнула дверь перед моим носом, сотрясая раму. Я ожидал услышать щелчок замка, но дверная ручка повернулась. Открыв дверь, я увидел развивающиеся каштановые волосы позади нее, когда она завернула за угол.

Наблюдая, как жена убегает от меня в нашем собственном доме, я хлопнул дверью, как и она. В эту игру раздражительности могут играть двое.

― Верана Раш, ― прокричал я. ― Вернись сейчас же.

Она появилась из-за угла, словно бык, готовый к атаке.

― Я не ребенок, чтобы ты мной командовал.

― Тогда перестань себя так вести.

― И не называй меня так.

― Почему? ― спросил я, направляясь к ней в гостиную. ― Это твое имя. Потому что ты моя жена.

― Я не твоя жена.

― О, у меня есть свидетельство и договор, который указывает обратное. Еще пять лет. Причем имеющий юридическую силу.

Ее ярость росла, и я ждал, когда из ее ушей повалится дым.

Ее ноздри раздувались от тяжелого дыхания, челюсть сжималась так же сильно, как и кулаки, а глаза пытались испепелить меня.

― Я тебя ненавижу, ― прошипела она.

Я вздрогнул, эти слова словно пощечина. Напоминание обо всем, что я сделал, чтобы заслужить ее гнев, и бьющий прямо по нервам страх, что никогда не верну ту женщину, которая обещала мне ужин у огня в нашем доме.

― Как ты могла подать на развод, не поговорив со мной?

Я отбросил свою боль и решил перейти к сути вопроса.

― Как ты мог использовать меня... жениться на мне... украсть компанию моей семьи... компанию моей мамы?

Очевидно, она добралась до сути проблем. Никто из нас не сдерживался. Мой гнев был направлен на то, что она подала на развод, не оставив мне даже шанса побороться. Я ненавидел проигрывать... но я не хотел проигрывать битву, в которой у меня не было шанса поучаствовать.

Но теперь, находясь здесь и готовый получить ответы на свои вопросы, я понял, что должен ответить и на ее. Я знал, что должен, но стоял словно ребенок, которому необходимо решить задачу, к которой его не готовили. У меня были ответы, но они были сумбурны и грубы. Они роились в моей голове без структуры и сопровождались более искренней болью, я не привык делиться своими чувствами.

Дискомфорт от одолевших чувств заставлял меня отступать назад... ожидая, пока смогу контролировать их.

― Верана...

― Нет. Нет, ― сказала она, скрестив руки и выпрямив спину. ― Не смей стоять здесь и вести себя так, словно это я не права. Ты притащил меня сюда. Ты поставил меня в такое положение. Ты сделал это, Николас, так что не смей вести себя так, словно то, что я подала на развод ― это проблема.

― Так и есть, потому что ты не поговорила со мной. В каждой истории есть две стороны.

― То есть, ты хочешь сказать, что есть сторона, которая делает все это нормальным? ― спросила она, сарказм и насмешка над моей надеждой звучали в ее словах. ― Есть хоть что-то, что может сделать нормальным то, что ты использовал меня, лгал, обокрал меня? Боже, Николас. ― Она вскинула руки, горько смеясь. ― Ты сделал из меня свою сообщницу, солгав. Обманом заставил помочь тебе.

― Я никогда не хотел, чтобы все так получилось. Я не искал тебя. Ты просто... просто появилась как возможность, от которой я не мог отказаться.

― Возможность? ― прокричала она. ― Я реальный человек. Не какая-то пешка.

― Знаю. Но, Верана, я не ожидал, что ты появишься в моей жизни. Ты спросила, почему я так и не остепенился, и я сказал правду. Я отдавал всего себя работе, потому что создание компании было моей местью. Более десяти лет я был сосредоточен только на том, чтобы отомстить за свою семью.

― Значит, ты забрал мое наследие, чтобы отомстить за свое?

― Лоренцо уничтожал твое наследие, ― закричал я, теряя терпение. Да, я планировал ликвидировать «Mariano Shipping», но она уже шла ко дну. ― Компании, работавшей на протяжении нескольких поколений, не потребовалось бы так мало времени, чтобы сменить власть. Если бы ты не появилась, я бы все равно добился успеха в течение следующих пяти лет. Потому что «Mariano Shipping» ― тонущий корабль.

― Нет, ― она выдохнула это слово, словно правда выбила из нее дух. ― Нет. Это неправда.

― Как думаешь, почему твой отец хотел, чтобы ты была с Кэмденом? Потому что ему нужны деньги его отца, чтобы поддерживать компанию. А в контракте, который составили твои дедушка и бабушка, говорилось, что компания должна быть передана человеку, носящему фамилию Мариано. Вот почему твой отец сменил фамилию, когда женился на твоей матери. Он обещал отцу Кэмдена, что, если тот купит компанию, Кэмден сможет жениться на тебе и использовать двойную фамилию.

Она покачала головой, ее красивые губы опустились. Мне хотелось заключить ее в объятия и успокоить. Я ненавидел, когда ей причиняли боль.

― Возможно, я и воспользовался предоставленной возможностью, но, по крайней мере, мне было что предложить взамен. Твой отец загнал бы тебя в ловушку, сотрудничая с таким мерзким человеком, как Кэмден. Я предлагаю тебе свободу.

― Это не свобода. Я пешка для одной из сторон.

― Хочешь сказать, что предпочла бы быть с Кэмденом?

― Я говорю, что предпочла бы сделать самостоятельный выбор.

― Ты сделала свой выбор.

― Да, но какой ценой? Пять лет моей жизни, потраченные на это? ― Она склонила голову набок и сузила глаза. ― Скажи, Нико. Почему пять, если тебе нужен был всего месяц? Ты хотел оставить меня в качестве трофея, пока я не надоем тебе? Отыграться за плохой поступок моего отца, ткнув мною ему в лицо?

― Никто не заставлял тебя подписывать контракт, ― прорычал я.

Я хотел заткнуть ей рот и сказать, что она не простой трофей.

― Я подписала контракт, основываясь на лжи. Ты лгал, чтобы получить то, что хотел. Как мой отец.

― Не сравнивай меня с ним, ― предупредил я.

― Почему? Ты использовал меня, чтобы получить то, что хотел. Ты украл компанию у моей семьи, потому что он забрал твою.

― Он забрал у меня все, ― прорычал я.

Она отпрянула назад, и я моментально пожалел, что потерял контроль над собой. Сделав глубокий вдох, я постарался избавиться от гнева из-за сравнения с Лоренцо.

― Он не просто забрал мою компанию. Он забрал все, что осталось у моего дедушки от его семьи... его жены. И он сделал это, потому что лживый, жадный змей. Он сделал это, потому что бесчестен и наслаждался победой, потому что мог это сделать.

― А почему ты это сделал?

― Потому что он не заслуживал «Mariano Shipping», ― сказал я без угрызений совести. ― Я ненавижу то, что солгал тебе, но я не жалею, что забрал у него «Mariano Shipping».

― Дело не только в том, что ты лгал мне, Николас. Ты использовал меня. Ты использовал меня, чтобы забрать мое наследие ― забрать мою последнюю связь с матерью. Ты знал, как сильно я дорожила этим, и все равно украл. ― Ее голос надломился, и складывалось ощущение, что она на грани срыва ― гнев угасал, оставляя боль. Наблюдать за тем, как Вера старается быть сильной, хотя на самом деле страдает, ― выводило меня из себя. ― Что еще хуже, ты заставил меня почувствовать себя другой. Впервые я подумала, что кто-то видит во мне нечто большее, чем способ получить желаемое ― кто-то видит во мне все, что я могу предложить. И думаю, что так и было, ― сказала она со смехом. ― Ну, по крайней мере, не то, что я предлагала добровольно. Ты заставил меня думать, что я нужна тебе из-за того, кем являюсь. Ты заставил меня лю...

Она оборвала себя на полуслове, словно если этого не скажет, то сможет сделать ложь правдой.

― Все пошло не так, как я планировал, Верана. Мне важна ты. Я... забочусь о тебе. Я не планировал этого, но ты заставила меня вл...

― Не надо. ― Она закрыла глаза, и покачала головой. ― Больше никакой лжи. Я больше не могу. ― Сглотнув, она открыла глаза и посмотрела на меня пустым взглядом. ― Что сделано, то сделано. Ущерб нанесен, и я слишком устала бороться с этим. Ты выиграл, а я проиграла. По крайней мере, надеюсь, у тебя хватит порядочности отпустить меня. Я не хочу быть рядом с тобой еще пять лет и наблюдать, как ты разрушаешь мою компанию. Не могу.

Я крепко сжал челюсть, удерживая себя от того, чтобы сказать ей, что поступлю правильно. Я хотел схватить ее за плечи и заставить выслушать, но она меня не услышит. Мое тело сопротивлялось тому, чтобы отпустить ее, хотя я знал, что это необходимо сделать.

Она вздохнула, ссутулившись, словно не могла больше сопротивляться.

― Я буду спать в гостевой комнате. Уже слишком поздно, чтобы возвращаться к Рэйлинн. Завтра утром я возьму некоторые вещи и уеду. Пожалуйста, отпусти меня.

И снова я стоял словно статуя, стоически молчал, не в силах сказать «да». Мы смотрели друг на друга в темной квартире, свет из кухни освещал ее щеки, покрытые румянцем. Темные круги под глазами, скривившийся рот, который я хотел целовать и видеть улыбку. Я скучал по ее ямочкам, и знал, что если не отпущу ее, то никогда больше их не увижу.

Изо дня в день я бы сталкивался с ее разочарованием и болью. Это не медовый месяц, в котором я мог бы ее соблазнить. Верана была не из тех женщин, которых легко обмануть, и уж точно не более одного раза.

Поэтому я молчал, заставляя себя позволить сожалению и собственной боли прорваться наружу. Я не мог произнести ни слова, но мог бы открыться ей. Я задолжал ей намного больше, но это было все, что я мог заставить себя дать сейчас. К сожалению, это только усилило ее боль, и на глаза навернулись слезы.

Но она быстро сморгнула их.

― Спокойной ночи, Нико, ― прошептала она, проходя мимо меня.

Я позволил ей уйти, так же как и собирался отпустить ее утром.

Щелчок ее двери заставил что-то щелкнуть в моей голове, высвобождая поток слов, которые я хотел сказать. Она набросилась на меня, как я того заслуживал, и мое тело словно перешло в режим борьбы, блокируя все слабые места. Теперь, когда она ушла, они хлынули наружу.

Я не собираюсь ликвидировать компанию.

Пять лет, потому что хотел тебя ― потому что ты это ты.

Я вижу только тебя.

Ты мне небезразлична.

Пожалуйста, не уходи.

Ты важнее любой мести.

Я люблю тебя.

Мои мышцы задрожали, я хотел пойти к ней и сказать все это.

Но на самом деле она была права. Что сделано, то сделано. И если она была мне дорога, я должен дать ей свободу, которую она заслужила.

Но сначала мне нужно было сделать пару телефонных звонков.

Я покопался в задней части винного шкафа и нашел непочатую бутылку, которую искал, зная, что ночь обещает быть долгой.

Мои действия привели меня сюда, и я не мог разжать губы и сказать ей то, что хотел, но мог показать.

Сев за стол, выпил и принялся за работу.

ГЛАВА 38

Лоренцо уничтожал твое наследие.

Ты нужна мне.

Ты... мне небезразлична.

Слова вырывались с трудом, и я задумалась, говорил ли он их кому-нибудь раньше. Но затем поняла, что это не имеет значения, потому что, скорее всего, это очередная уловка, чтобы заставить меня остаться. Наверняка ему от меня что-то нужно. Зачем кому-то я рядом, если от меня нет пользы? По крайней мере, пока молчу и играю по их правилам, я интересна.

Наш спор породил хаос, порождая одну мысль за другой, пока моя голова не запульсировала под тяжестью всего этого. Как только я закрыла дверь в гостевую комнату, наружу вырвался первый всхлип, и я бросилась в ванную, включила горячую воду, чтобы все смыть. Гнев, боль, желание, потребность... любовь. Я хотела, чтобы все исчезло, потому что не могла этого вынести. Я вышла из душа и смахнула пар с зеркала, глядя на женщину, но в ответ на меня смотрела незнакомка.

В последний раз такое со мной произошло на яхте, когда позади меня стоял Нико и предъявлял на меня права. Я хотела снова быть той женщиной. Хотела принадлежать ему.

Нынешняя версия мне не нравилась, и я не могла представить, что в будущем, что-то изменится, не думаю, что, глядя в зеркало, я смогу увидеть что-то помимо потери.

Тебе обязательно его терять?

Самый большой страх при встрече с Нико дал о себе знать. Я избегала его, потому что, ― несмотря на ложь и боль, ― любила его. Я хотела стать женщиной, которую он освободил, и не хотела думать о том, чем мне придется пожертвовать ради этого. Я не хотела превратиться в женщину, которая будет закрывать глаза на ложь из-за любви. Я уважала себя и не хотела состоять в таких отношениях.

К тому времени, как взошло солнце, я спала не более пары часов.

Я прищурила опухшие глаза от ярких лучей света, проникающих в комнату. Перевернувшись на спину, зарылась руками в волосы, чтобы ослабить давление от ночных рыданий.

Уставившись на вентилятор, еще раз прокрутила в голове наш разговор.

Сочувствие к тому, через что он прошел, смешивалось с гневом от того, что его использовали. Я раскачивалась, словно маятник, из одной стороны в другую, пытаясь переварить все. Я понимала его гнев, ― злилась вместе с ним. И понимала его потребность в мести.

Я просто не понимала, почему он заставил меня влюбиться в него, для того чтобы это произошло.

Сделав глубокий вдох, я откинула одеяло и села. Взяла телефон, чтобы узнать, который час, и обнаружила около сотни сообщений от Рэйлинн и несколько от Новы. Я написала Рэй, что физически еще жива, но собираюсь спать, и отключила уведомления.

Рэйлинн: Мне жаль. Это моя вина, я заставила тебя уйти. Мне следовало ударить его. Я просто... просто думала, что решение, которое ты примешь, будет лучше, если ты выслушаешь его.

Рэйлинн: Я люблю тебя.

Рэйлинн: Хочешь, я приеду за тобой?

Рэйлинн: Я уже упоминала, что мне жаль?

Нова: Мне звонила Рэйлинн. Она сказала, чтобы ты не ненавидела ее.

Нова: Не буду притворяться, что знаю, что ты сейчас испытываешь, но посоветую не принимать решений, пока не успокоишься. Я бы тоже, наверное, чувствовала себя немного агрессивно, если бы меня кто-то вынес на плече. Но выслушай его без гнева, ставящего все под сомнение. Да, он солгал, и мы должны заставить его страдать за это... но, возможно, стоит дать ему шанс все объяснить.

Нова: Не позволяй гневу обесценивать его объяснения. Не принимай поспешных решений. Выслушай и подумай какое-то время. Поверить в то, что не все ложь ― нормально. Подумай хорошенько. Говорю по собственному опыту, иногда, когда решение принято ― особенно в гневе, ― ничего не изменишь. Поэтому будь на сто процентов уверена, что это именно то, что нужно.

Я: Но откуда мне знать, что не все было ложью?

Я не знала, есть ли у Новы связь в данный момент, но я нуждалась в ее спокойном рассуждении больше, чем когда-либо.

Что, если это не ложь?

Вопрос на миллион долларов ― я боялась получить ответ. Боялась, что мне придется пойти на компромисс с собой, чтобы поверить. Когда на экране появились точки, я наклонилась вперед и затаила дыхание, возблагодарив телефонных богов за то, что они предоставили Нове сигнал.

Нова: Ты должна выслушать и после этого принять решение.

Я: А что, если я приму решение, потому что люблю его, и проигнорирую здравый смысл, чтобы быть с ним.

Нова: Этого не произойдет. Я знаю тебя. Ты бы не сделала этого даже ради традиций, которые тебе привила мать, не вышла замуж за Кэмдена. Ты хорошая, Верана, ты хочешь следовать правилам, которые установили люди, но в тебе есть стержень. Верь в себя.

Нова: Если это поможет, не думаю, что все было ложью. Я видела, как он смотрел на тебя, когда ты шла к алтарю.

Слезы навернулись на глаза. День нашей свадьбы. Первый день, когда мы с Нико поцеловались. Первый день, когда начали рушиться наши стены.

Неужели все это было притворством?

Но почему он начал открываться мне после того, как мы поженились? Он уже получил то, что хотел. Почему он был уважительным и открытым во время нашего медового месяца, когда в этом не было необходимости?

Он выуживал из тебя информацию. Заставил тебя поверить, что хочет продлить отпуск, потому что жаждет быть с тобой.

Напоминание словно удар в грудь, и мне снова захотелось убежать.

Но слова Новы о том, что не стоит принимать поспешных решений, пригвоздили меня к кровати. Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и, преодолев обиду, вспомнила все. Вспомнила все моменты. Вспомнила легкий смех. Вспомнила, как однажды вечером мы играли в карты, не обсуждая ни дела, ни семью ― просто смеялись и говорили о музыке.

Вспомнила, как он планировал дать мне возможность проявить себя в его компании. Он делал это из чувства вины? Или он верил, что я справлюсь?

На этот вопрос можно ответить с уверенностью. Нико говорил обо всем, что сделал для построения бизнеса, и он не позволил бы чувству вины поставить себя в положение, когда он будет плохо выглядеть в глазах клиента. Если бы он не считал, что я справлюсь с работой, он бы мне этого не позволил.

На горизонте забрезжила надежда, и я подумала, что, если отброшу эмоции, за которые так рьяно цеплялась, то разберусь во всем.

Мысли кружились по кругу.

Правда ли это? Правда или ложь? Он заботился обо мне или все ради мести?

Сжав в кулак простыни, зажмурила глаза и потрясла головой, пытаясь отбросить мысли. Я могла бы заниматься этим целый день и не приняла бы поспешных решений в гневе.

Возможно, я сделала первые робкие шаги в нужном направлении.

Мой телефон пискнул, оповещая еще об одном сообщении.

Нова: Это нормально ― дать ему второй шанс. Если он снова солжет, мы знаем, что Рэйлинн выбьет из него все дерьмо.

Нова: И я.

Я засмеялась, чувствуя эйфорию и неуместность. Пока была у Рэйлинн, у меня вырвалось несколько слабых смешков, но все они казались принужденными и тягостными. Этот смех был мягким, вселяющим надежду на будущее. Просто я не знала, будет ли в нем Нико.

Но я не узнаю этого, сидя на кровати.

Осознав, что могу уйти в любой момент, и выслушать его не значит простить, я встала. Надев сарафан, висевший в шкафу, направилась к выходу.

Завернув за угол в гостиную, обнаружила его за кухонным столом с компьютером и стопкой бумаг.

Когда он заметил мое приближение, я пересекла половину гостиной, Нико молча наблюдал за мной. Отложив очки в сторону, закрыл ноутбук и впился в меня взглядом, словно у него больше не будет возможности смотреть на меня.

Так смотрит человек, использующий другого ради мести и получивший желаемое?

― Если хочешь, есть кофе, ― наконец сказал он, когда я добралась до кухни.

Его голос звучал так же сурово, как он выглядел ― не тот сексуальный утренний голос, из-за которого я любила просыпаться по утрам. Нет, этот огрубевший голос звучал измученно.

― Когда мы вернулись, я заказал тыквенные сливки, который тебе понравились в Италии. На случай, если ты вернешься, ― добавил он нерешительно.

Так просто, но так мило. Именно этим Нико покорил меня во время медового месяца. Это было не сексуальным соблазнением. Он совершал простые и милые жесты, которые мне нравятся. Не потому, что я говорила ему, а потому, что ему было это известно. Он купил мне рюмки, потому что знал, что я собираю их, а не ради мести. Он готовил для меня хрустящий бекон, хотя любил мягкий. Он не должен был заказывать тыквенные сливки, потому что я не говорила, что вернусь.

Почему это должно его волновать, если у него уже есть то, что он хочет?

Заставляя себя двигаться, несмотря на желание пялиться на него все утро, я пошла за чашкой кофе. Смахнула слезу появившуюся, когда взяла сливки.

Так мило и просто, но так эффектно.

Когда я села, он разложил передо мной две стопки бумаг лицевой стороной вниз, положив поверх них свои ладони. Я рассматривала его загорелую кожу на фоне белой бумаги и думала: почувствую ли когда-нибудь их снова. Сжала теплую кружку, чтобы избежать соблазна прикоснуться к нему на случай, если в будущем мне не удастся этого сделать.

― Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было десять лет. Их сбил пьяный водитель, которому не вынесли даже предупреждения. Он был сыном сенатора, это привело дедушку в ярость. Он потратил много денег, чтобы разобраться в этом деле. Сенатор не оценил этого и сделал все возможное, чтобы создать проблемы, распуская слухи о бизнесе, и дедушка с трудом оправился.

― Нико, мне очень жаль.

Потеря матери сокрушила меня. Не могу представить, каково это ― потерять обоих родителей одновременно.

― Когда мне исполнилось двенадцать, у моей бабушки обнаружили рак, ― продолжил он, не обращая внимания на мои слова, уставившись на свои руки, прижатые к бумагам. ― Это опустошило нас, но дедушка отказался признать поражение. Он любил ее, и не привык сдаваться без боя. Поэтому оплачивал любое лечение, которое, по его мнению, могло продлить ей жизнь. Он брал отгулы на работе, чтобы быть с ней. В разгар ее болезни компания пришла в упадок. Он был на грани разорения, и меньше всего ему хотелось, чтобы его жена видела, что ее наследие продают. «Knightly Shipping» ― компания ее семьи, они с братом не хотели иметь с ней ничего общего, она хотела быть с мужчиной, который в то время работал в почтовом отделении.

Он улыбнулся, вспоминая их историю, а я представила его маленьким мальчиком, который сидит и слушает рассказ бабушки и дедушки о том, как они познакомились и полюбили друг друга. Но внезапно его улыбка исчезла.

― Когда Лоренцо Мариано предложил помощь, он принял ее, несмотря на запредельные проценты и оговорки. Он был в отчаянии. Отчаянно влюбленные мужчины идут на риск.

Он поднял темные глаза и пригвоздил меня к месту взглядом, его слова сдавили мне грудь.

― Бабушка умерла через год, дедушка пытался продолжать жить. Он изо всех сил старался отдать кредит Лоренцо и работал на износ, ведя заведомо проигранную битву. Он выполнял рискованную работу и часто отправлялся в командировки. В итоге измотал себя и заразился вирусом, с которым пытался бороться. В конце концов, ему это удалось, но вирус повредил часть его мозга. Возможно, этого бы не случилось, если бы он не вел такую длительную борьбу ― возможно, его иммунная система была бы крепче, если бы он не тратил столько энергии на то, чтобы отдать долг Лоренцо. Возможно, если бы не Лоренцо, он не оказался бы в доме престарелых с развивающейся деменцией.

Он сжал челюсть, и я знала, что независимо от моего решения, Нико никогда не перестанет ненавидеть моего отца, и, вспоминая последние месяцы, думаю, я тоже ненавижу его. Он показал свое истинное лицо, перестав изображать заботливого отца. Возможно, раньше он не притворялся, но, когда умерла мама, все, что казалось настоящим, ушло.

― В итоге Лоренцо завладел компанией, распродал ее по частям, оставив нам зарубежную часть бизнеса, как он сказал, в подарок, ― усмехнулся он. ― Я поклялся все исправить, и когда поступил в колледж, точно знал, как сделаю это. Мне было плевать, сколько времени это займет: я был полон решимости добиться своего. А потом появилась ты.

Я сглотнула, вспомнив день, когда мы впервые встретились в холле. Я была безумно счастлива после собеседования и мгновенно увлеклась. Похоть поглотила нас мгновенно.

― Верана, ― произнес он мое имя словно мольбу. Я перевела взгляд с его рук на глаза, желая погрузиться в темные глубины и никогда не выныривать. Я хотела верить, что в них отражалась искренняя потребность. ― Я не планировал использовать тебя. Ни в мести, ни в жизни. Я был сосредоточен на поглощении его компании, и не интересовался его семьей. Но когда ты произнесла свою фамилию, я пошел на это. Интуиция подсказывала использовать это. Я так и сделал. Я никогда не планировал использовать тебя.

Он повторял эти слова, словно они имели огромное значение.

― Это не оправдывает того, что я солгал, и мне жаль. Мне следовало быть более терпеливым и следовать первоначальному плану, но я оправдал свои поступки тем, что мы оба получали выгоду.

― Мы оба получили выгоду, ― согласилась я. Однако мой гнев все еще не утих, и я язвительно напомнила. ― Только я единственная, кто что-то потерял.

― Поверь мне, Верана. Я теряю то, чего никогда не думал, что захочу.

Мое сердце учащенно забилось от надежды и недоверия.

Он имел в виду меня? Нет, он использовал тебя. Больше ничего.

Но сомнений становилось все меньше и меньше. Его взгляд смягчился, солнечный свет высветил зелень, которая пряталась в глубине темно-карих глаз. Он сидел передо мной, позволяя убедиться, что честен.

Мне хотелось верить, что всё, что я чувствовала, построено на правде. В начале наши отношения, возможно, и были ложью, но я хотела, чтобы уважение, дружба, любовь были настоящими. Я боялась, что заставлю себя поверить в реальность этого, чтобы он был со мной рядом, даже если это неправда.

― Я не хочу, чтобы ты что-то теряла. Я отомстил, но поздно понял, что результат не стоит потерь.

Я пыталась понять смысл его слов, и в этот момент он наконец перевернул стопку бумаг. Он указал на одну из них, продолжая наблюдать за мной. Я переводила взгляд вверх-вниз, не желая терять его из виду, и в то же время рассматривая бумаги.

― Это, ― сказал он, указывая пальцем на стопку бумаг, ― контракт, передающий все права на «Mariano Shipping» тебе.

― Что? ― ахнула я, наконец-то уделив бумагам внимание.

― Я планировал распродать компанию по частям, чтобы твой отец страдал так же, как мой дедушка. Но она не принадлежит мне, чтобы принимать такое решение. Это твое наследие, и ты должна управлять им. Ты определенно лучше, чем Лоренцо. Я помогу тебе вернуть компании былую славу, и после этого она будет всецело твоей. Я составил контракт, пока мы были во Франции. Я планировал рассказать тебе, когда мы вернемся домой. Я должен был рассказать тебе все тогда, но не хотел портить дополнительную неделю. Возможно, последнюю неделю с тобой.

Слезы подступили к горлу, я потеряла дар речи. Прежде чем мне удалось подобрать слова, он перевел палец на другую стопку бумаг.

― Верана, ― сказал он, ожидая, пока я подниму глаза, чтобы продолжить. ― Я никогда не любил ничего больше, чем свою месть. И я никогда не встречал такой женщины, как ты. Сильная, гордая, умная ― возможно, умнее меня, ― сказал он с мягким смехом. ― Ты красивая и смешная. Ты... все, что я никогда не рассматривал. Я никогда не любил ничего больше, чем свою месть, ― повторил он.

Я глубоко вздохнула, задерживая воздух в легких, надеясь, что ничего не вообразила. Я хотела, чтобы это было правдой. Я боялась дышать.

― И вот ты здесь, доказываешь, что я не прав.

― Николас... ― взмолилась я.

― Я люблю тебя, Верана Раш.

Мое сердце билось о грудную клетку, заставляя учащенно дышать. Сомнения закрадывались в голову, но зачем ему это говорить? Что это ему даст? Все идеи, которые я могла придумать, отпали, когда он рассказал о втором документе.

― Это подписанные документы о разводе, переделанные, чтобы разорвать наш пятилетний контракт ― чтобы освободить тебя.

Я прикрыла рот рукой и посмотрела вниз на оба документа, наконец появились слезы. Плотно сжав губы, я покачала головой, не зная, что, черт возьми, с этим делать. Неужели менее двадцати четырех часов назад я сидела напротив своего адвоката и хотела подать на развод?

Теперь у меня было то, чего, как я думала, хочу, и это казалось ужасной ошибкой.

― Ты правда думаешь, что я смогу это сделать? ― спросила я, постукивая по документу, возвращающему мне мою компанию.

― Уверен, что ты справишься.

И это все, что мне нужно было знать.

Николас мог использовать мои эмоции против меня, но он никогда бы не использовал бизнес. Он слишком много работал.

Не говоря ни слова, я положила оба контракта друг на друга и, встав, прижала их к груди.

― Вера, я...

Его голос оборвался, я посмотрела вниз, и увидела, как его горло перехватило от глотка, и подумала, были ли его эмоции такими же сильными, как мои.

Я покачала головой и отвернулась, направившись на кухню.

Посмотрела на барную стойку. Его рука упала на стол, и он опустил голову, когда пробормотал:

― Бл*дь.

Когда Нико услышал щелчок включившейся газовой плиты, то поднял голову. Не сводя с него взгляда, я держала бумаги о разводе над пламенем, пока они не загорелись. У него отвисла челюсть, он поднялся со своего места, и мы оба смотрели, как пламя поглощает бумаги над раковиной. Как только оно достигло моих пальцев, я выронила остатки так называемой свободы, которую предоставляли, и которая мне не нужна, и включила воду, чтобы смыть свидетельства.

Посмотрев вверх, я положила другой документ, между нами.

― Этот я оставлю себе. Но хочу, чтобы ты мне помог. Хочу учиться. Хочу, чтобы мы были командой, потому что Николас Найтли Раш, я тоже тебя люблю.

― Что? ― спросил он, так, словно вообразил, что я произнесла эти слова, и ему нужно услышать их еще раз, чтобы убедиться

― Я. Люблю. Тебя. Ты видел во мне личность, в то время когда другие не обращали внимания. Ты ценил меня больше, чем я заслуживала. Мне потребовалось время, чтобы увидеть и осознать это, но, когда это произошло, я поняла, что сильная и уверенная как никогда. И никто никогда не заставлял меня чувствовать себя так. ― Он обогнул островок и приблизился ко мне. ― Нико, я люблю тебя, и мне не нужны дурацкие бумаги о разводе. Я не хочу...

Мне так и не удалось закончить. Он притянул меня в свои объятия и прижался своим ртом к моему. Я не колебалась. Прижалась к твердому телу, расслабившись в его объятиях, словно вернулась домой. Растворилась в нежном прикосновении его губ, поклявшись никогда больше не жить без его поцелуев так долго.

― Ты уверена? ― спросил он между поцелуями.

Я кивнула, не желая прерывать контакт наших губ, но он не оставил мне выбора, отстранившись, он поймал мой взгляд.

― Я люблю тебя, и никогда не хотел причинить боль. Прости меня за все, Вера. Возможно, я начал все это ради мести, но ты должна знать, что я очень сильно тебя люблю. Все, что привело нас сюда ― все моменты, крошечные традиции, которые мы создали, ― все это по-настоящему. Мы настоящие, и, если ты позволишь, я буду каждый день доказать это. Если ты позволишь, я буду делать это вечно, а не пять лет.

― К черту пять лет. Я хочу сжечь и этот контракт. Я хочу все, Нико. Хочу тебя.

― Если ты хочешь меня, я твой.

― Докажи, ― бросила я вызов.

Зарычав, он схватил меня за задницу и приподнял. Я обхватила ногами его талию и поцеловала.

Мы натыкались на мебель, хихикали, но я даже не потрудилась прервать поцелуй, пока он нес меня в спальню, где часами доказывал, что принадлежит мне, а я ему.

Когда наступила ночь, мы, наконец-то добрались до камина, как я и планировала после возвращения из свадебного путешествия, и праздновали начало нашей любви.

С бутылкой шампанского.

ЭПИЛОГ

― Все еще люблю, и всегда буду любить.

На ее глазах выступили слезы, и вместе с ними появились ямочки, которые я любил. Солнце, отражаясь от воды, словно крошечные бриллианты, освещало еелицо, высвечивая бледные веснушки, которыми я мог любоваться вечно.

― Все еще люблю, и всегда буду любить, ― сказала она.

Священнослужитель говорил о важности соблюдения наших обещаний друг другу, но все, на чем я мог сосредоточиться, ― это ее улыбающееся лицо и мягкие губы. Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как я целовал свою жену, и секунды тянулись словно вечность.

― Нико, ― прошептала она, смеясь.

― Что?

― Поцелуй свою невесту, ― приказала она.

Я был так увлечен ею, что пропустил сигнал к действию, но мне не нужно было повторять дважды.

Обхватив за талию, прильнул к ее губам и прижал к своей груди. Ее руки обвились вокруг моей шеи, улыбаясь, она прижалась к моему рту своими губами, заключая меня в самые безопасные объятия в моей жизни.

Тихие аплодисменты, смешанные с шумом волн, отличались от бурных аплодисментов на нашей первой свадьбе.

― Я люблю тебя, Николас Найтли Раш, ― тихо сказала она мне в губы.

Я не устану слышать или говорить это в ответ.

― Я тоже люблю тебя, Верана Камила Раш.

Громкий оклик вырвал нас из нашего пузыря, и мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что это была Рэйлинн.

Взяв ее за руку, я повернул нас, чтобы пройти по короткому проходу мимо четырех скамеек с гостями. Сначала я посмотрел на дедушку и немного выпрямился, когда он подмигнул, прежде чем вытереть слезу. Рэй аплодировала громче всех, заработав закатывание глаз от огромного человека, которого звали Остин. Нова толкнула Рэй локтем, но рассмеялась, смягчая удар. Ксандер и его жена стояли рядом с Райаном и другими близкими сотрудниками из офиса в Чарльстоне.

Это была идеальная свадьба.

В ночь после того, как мы сожгли контракт и бумаги о разводе, я попросил ее снова выйти за меня замуж. Я встал на одно колено перед камином и умолял ее выйти за меня замуж. Вера согласилась и уложила меня на одеяла, чтобы еще раз отпраздновать.

― Готова разрезать торт? ― спросил я.

― Для торта я всегда готова.

― В этот раз я могу кинуть его тебе в лицо?

― Ты можешь попытаться, ― бросила она вызов.

Мы все прошли в небольшой шатер, установленный неподалеку, где играла музыка, и уже подавали шампанское.

Как и в случае с нашей первой свадьбой, мы сыграли эту свадьбу в течение месяца, зная, что восстановление «Mariano Shipping» займет все наше время и силы.

В течение этого месяца Вера решила получить степень MBA (прим. пер.: Master of business administration, MBA; магистр экономического управления — квалификационная степень магистра в менеджменте (управлении). Квалификация MBA подразумевает способность выполнять работу руководителя среднего и высшего звена) и продолжить свое образование. Она заявила, что хочет управлять компанией своей семьи только тогда, когда станет лучшей.

Моя жена не перестает меня удивлять.

― Тост, ― сказал дедушка Чарли, подняв бокал с шампанским. Все последовали его примеру. ― За моего внука и новоприобретенную прекрасную внучку. Не знаю, чем заслужил вас обоих, но я рад, что Николас смог вытащить голову из задницы, чтобы привести тебя в нашу семью.

― Да, да, ― проворчал я.

― Твоя бабушка гордилась бы тобой, как и твои родители. Вы ― прекрасная пара, и я видел силу вашей любви, когда вы не могли. У меня нет сомнений, что вы будете поддерживать друг друга в моменты слабости и сохраните вашу любовь. Помните, что необходимо быть честными, смиренными и любить даже в трудных ситуациях. ― Он поднял свой бокал выше. ― За Николаса и Верану.

Я сглотнул комок эмоций, пробиравшийся к горлу вместе с охлажденной пузырящейся жидкостью.

Не успел я сделать глоток, как столовое серебро звякнуло о бокалы, подавая сигнал к поцелую.

Не теряя времени, я снова притянул Веру к себе и прильнул ртом к ее рту, покусывая мягкие губы. Когда она сделала то же самое, проведя языком по месту укуса, я отставил бокал в сторону и обеими руками притянул ее к себе и углубил поцелуй.

― Снимите комнату, ― крикнул Ксандер.

Мы выпрямились, и я хитро улыбнулся ему.

― О, я планирую.

Вера шлепнула меня по груди, но засмеялась, легкий румянец окрасил ее щеки.

― Как долго мы должны здесь оставаться? ― спросил я ее.

― Хмм... ― Сжав губы, она притворилась задумчивой. ― Думаю всю ночь. Мы можем веселиться до утра. Я имею в виду, Рэй заказывает текилу у бармена.

― Я так не думаю. Они могут делать все, что хотят, но мы задержимся не более двух часов.

― Ничего себе, впечатляет.

― Что? ― спросил я.

― Думаю, повезет, если я продержусь час.

― Боже, я люблю тебя.

― Я тоже тебя люблю.

― Теперь нам нужна веская причина, чтобы улизнуть.

― Все в порядке. Мы можем сказать, что плохо себя чувствуем. Можем обвинить во всем шампанское.

Я чокнулся своим бокалом с ее.

Вера и Нико ушли два часа назад, вечеринка переместилась в бар.

― Ну же, ― захныкала Рэйлинн. ― Я хочу поиграть с шаловливой Новой.

Когда она помахала рюмкой текилы перед моим лицом, я смерила ее невозмутимым взглядом. Она знала, что это моя слабость, и после напряженной недели на новой работе мне бы не помешало выпустить пар.

― Может быть, мы можем попытаться связаться с Патриком в Instagram, ― сказала она своим соблазнительным голосом, сопровождая его звуками поцелуев.

Только упоминание его имени вызывало массу эмоций, связанных с множеством воспоминаний.

― Ты ужасна, ― заворчал Остин рядом с Рэй.

― Я лучшая, и ты меня любишь, ― сказала она, чмокнув его в щеку.

― Кто-то же должен.

Он закатил глаза, но продолжал наблюдать за ней, даже когда она отвернулась. Рэй домогалась его, но он всегда отказывал, но всем, кроме нее, было очевидно, почему он не соглашался на секс на одну ночь. Он хотел гораздо большего.

― Да ладно, ты смеялся вместе со мной, ― сказала она ему.

На прошлой свадьбе Нико и Веры мы накачались текилы, и все закончилось тем, что я танцевала тверк на танцполе, пока Рэйлинн делала фотографии, и я поклялась, что убью ее, если она когда-нибудь опубликует их в Instagram.

Нет, она их не опубликовала.

Но она увидела, что Патрик вышел в прямой эфир в Instagram, и пригласил фанатов присоединиться. Обрадованная Рэйлинн конечно же присоединилась от моего имени и волшебным образом была выбрана именно я. Она поприветствовала его, объявив, что ей известно о его группе потому, что ее подруга влюблена в него. В этот момент, не предупредив меня, она повернула камеру туда, где я трясла задницей. Не имея понятия, что происходит, я двинулась к ней, напевая рэп под Мисси Эллиот.

Ага, я бы не хотела повторять это выступление. И при воспоминании об этом мне захотелось выпить, чтобы избавиться от смущения.

― Отдай Остину телефон, ― приказала я.

― Ой, да ладно.

― Отдай, ― повторила я, тыча в нее пальцем.

― Хорошо. ― Она протянула ему телефон, и он засунул его в карман брюк. ― Не могу дождаться, чтобы достать его позже, ― сказала она, подмигнув.

― Господи, ― пробормотал он.

Она рассмеялась и прислонилась пышным декольте к стойке, чтобы привлечь внимание бармена.

― Еще три стопки, пожалуйста

Мы выпили, мой телефон завибрировал как раз в тот момент, когда мне вручили еще одну порцию. Я порылась в кармане и залпом выпила.

― Пойдем потанцуем, ― взмолилась Рэй.

Я посмотрела на экран.

КОНЕЦ