Дороги Рагнара Ворона [Александр Валентинович Ледащёв] (fb2) читать постранично, страница - 3

тому, кто водил их в походы и собирал подати с земель. Какая разница, если хирд не редел, а походы Рагнара становились все более и более удачливыми?

Торговать и торговаться он не любил, добычу сбывал быстро, хотя скупые могли бы сказать, что он терял кое-что на такой торговле. Но его люди не роптали, так как добычи обычно бывало много, и стоила она очень дорого.

Друзей у Рагнара Ворона не было. С самого детства он жил каким-то своим миром, каким-то своими мыслями, которыми не спешил делиться с окружающими. Он любил войну ради войны, походы ради походов, победы ради славы, он словно был тем хевдингом, о которых теперь поют разве что скальды и которых, я думаю, не было на самом деле никогда. Но Гудрун сказала правду — никто не пожалел о том, что остался с Рагнаром.

Раньше всех иных хевдингов он уходил в море после зимы и позже всех возвращался. Люди, ходившие под его началом, были на редкость верны ему, насколько я знаю, ни один не ушел из его хирда, что, как вы сами знаете, невиданная редкость.

Так рос и богател Рагнар Ворон, прославленный мореход, мудрый хозяин и расчетливый вождь. Но что-то вечно гнало его вперед и вперед из дома, да и его люди со временем стали ему под стать. Я слышал о нескольких походах, из которых они вообще не привезли почти никакой добычи, но привезли лишь рассказы о берегах, где люди вдыхают дым из трубок, а на войне охотятся за волосами с головы врагов, которые снимают вместе с кожей. Вы можете себе представить викингов, убивших время без малейшей выгоды и пришедших зимовать с пустыми руками? Да, я тоже могу. Но представить себе, что они не бросили такого хевдинга сразу же после прибытия домой? А? То-то. И я не могу. Удача бежала за Рагнаром Вороном, а он же словно бежал от своей удачи. Однажды…

— Бю, — наконец-то сказал кто-то из слушателей, — тебя попросили лишь ответить на вопрос, отчего его так прозвали. А ты умудрился поведать целую песнь, отняв у нас кучу времени!

Старик смолк, нахохлил брови и сказал: «Вы считаете, что я даром потратил ваше время? Отлично. Тогда я дам вам совет — поставьте драккар Ворона на берегу так, чтобы из входа в фиорд он выглядел, словно пришел на зиму. И какое-то время мы сможем не бояться морских набегов. А для того, чтобы вы не стали спорить со мной, я рассказал вам о том, кого нынче лечит под моим кровом старая Эйла».

И все сошлись на том, что время, проведенное в покое, стоит того, что потратил старый Бю на рассказ о Рагнаре Вороне.

Так Старый Бю рассказал, кто такой Рагнар Ворон и почему его так прозвали.

Глава вторая, в которой Рагнар Ворон приходит в себя

Можно ли прийти в себя рывком? Рагнар Ворон, по крайней мере, пришел в себя именно так — внезапно и сразу. Не открывая глаз и не дыша, сразу же ощутил свое тело, вспомнил, кто он и где он. Прекрасно помнил он также и то, как здесь оказался. Открывать глаза он пока не стал, но изо всех сил прислушивался к тому, что было вокруг него.

В комнате кто-то неустанно бормотал себе под нос, пахло травами, теми же травами пахло и от его бороды, и от усов. Рагнар еще раз мысленно обследовал свое тело, стараясь понять, что с ним. Горела левая щека, гудела голова, левое плечо ныло сильной, тупой болью, а левую лопатку время от времени пронизывало, словно копьем. Все тело болело так, словно он попал в лапы медведя. Поочередно он напряг левую, затем правую ногу, а потом, поняв, что укрыт шкурой от посторонних взглядов, сильно сжал несколько раз кулаки.

Голова, руки и ноги были при нем и, на первый взгляд, подчинялись. Открывать глаза было преждевременно, да и лень. Рагнар подумал мельком, что если его поят травами, то есть две возможности — его лечат, чтобы вылечить. А вторая — его лечат, чтобы вылечить, а затем казнить. Если люди Гальфдана Черного нашли его, то вторая возможность становилась самой очевидной. Люди Пешехода просто сразу прикончили бы его и весь сказ. Значит, не они.

Он несколько раз провел языком по небу и щекам изнутри — вкуса крови не было, значит, внутренности, или уж хотя бы их часть, были целыми. О готовности же драться пришлось пока забыть, он уже понял, что полностью голый под шкурой. Как же все так глупо вышло? Почему ты не проверил тот фьорд? Почему поверил Гололобому? Почему сразу кинулся в драку? Проклятые шхеры. Проклятый фьорд. Проклятая глупость, если уж быть честным.

— Ворон! — крикнул тогда кормчий Эрик Весло, — Ворон, приближается шторм, пора прекращать поиски, хотя бы на сегодня! Войдем в шхеры.

Ты запрыгнул на нос драккара, обвел взглядом море — с моря на берег шли стада тяжелых, брюхатых бурей туч, вдалеке уже погромыхивал гром, вспыхивали молнии. Эрик был прав, и ты уже хотел крикнуть, чтобы шли в шхеры, как вдруг… Вечное «вдруг»!

Ты почувствовал, как хищный оскал исказил твое лицо. Гололобый не соврал тебе!

— Эрик! — позвал ты, — Эрик, как скоро начнется шторм?

— Да кто может сказать точно, кроме Эгира? А что?

— А то, что Гололобый Эйнар не обманул нас! Вон «Морской Змей»! — И