Ключевое слово (СИ) [Татьяна Павловна Никитина] (fb2) читать онлайн

<p>

КЛЮЧЕВОЕ СЛОВО</p>

   Бар был небольшой, довольно уютный и, самое главное, находился далеко от его дома, на другом конце города, что сводило на минимум вероятность встретить здесь кого-нибудь из знакомых. Роберт только что закончил свою новую книгу. Закончил раньше срока, оговорённого в контракте с издательством, но не торопился сообщить об этом ни хозяину издательства, ни своему агенту. Написание этой книги заняло у него довольно много времени и сил, поскольку были моменты, когда дело вдруг резко стопорилось и в течение нескольких дней он не мог написать ни строчки. В голове не было ни одной мысли, и он не мог заставить себя сесть за стол.

   И вот, наконец, всё закончено. Роберт испытывал облегчение, и ему сейчас просто необходимо было куда-то выйти из дома, побыть в каком-нибудь месте, где он раньше не бывал, и желательно в покое и одиночестве. Бар "Наискосок" был выбран просто наугад путём выбора из списка баров города, который ему услужливо предложил всезнающий интернет. Он вызвал такси и уже через полчаса входил в скромную тёмную дверь и спускался вниз по лестнице в полуподвальное помещение.

   Роберт сидел на высоком барном стуле у стойки и медленно потягивал пиво, наслаждаясь тихой ненавязчивой музыкой и разглядывая обстановку этого незнакомого заведения. Бармен интуитивно чувствовал, что посетитель не жаждет общения, и не навязывался с разговорами. Он лишь молча поднёс писателю новую порцию солёных орешков, заметив, что в поданной ранее клиенту вазочке практически ничего не осталось.

   В помещении было всего шесть столов, и по причине ещё довольно раннего времени заняты были только два из них. Сидящие за ними люди тихо разговаривали и не обращали внимания на писателя, что его вполне устраивало.

   Тут за соседний стул у стойки подсел какой-то небритый парень в джинсах и чёрной футболке с изображением логотипа известной марки автомобиля. Он движением головы откинул со лба свою длинную тёмную чёлку, мельком глянул на бутылку в руках Роберта и знаком дал понять бармену, чтобы тот подал ему бутылку такого же пива.

   - Самое лучшее из подаваемых здесь, - сказал парень, вертя полученную бутылку в руках.

   - Да, - согласился Роберт, - пить можно.

   Он не мог понять, откуда этот молодец здесь взялся. За двумя занятыми столиками по-прежнему сидели те же самые люди, которых писатель уже видел, и входная дверь не открывалась, иначе был бы слышен звук колокольчика, возвещающий появление нового посетителя.

   - Ксандр, - представился незнакомец, протягивая руку.

   Роберту не хотелось ни с кем разговаривать, но не желая показаться невежливым, он пожал руку:

   - Роберт.

   Какое-то время они молча пили и хрустели орешками. Потом Ксандр решил, видимо, что одно лишь пиво не даёт весь спектр привычных для него удовольствий, пошарил в карманах джинсов и достал зажигалку с пачкой сигарет. Дымить здесь разрешалось, и вытяжка работала отлично -- запаха табака практически не ощущалось.

   - Отдыхаете? - непринуждённо поинтересовался Ксандр, выпуская дым в сторону от своего собеседника.

   - Можно и так сказать. Пытаюсь освободить голову от всей той информации, которую изложил в своей только что законченной книге.

   Роберт озадаченно замолчал: ведь он же не собирался ни с кем разводить разговоры и уж тем более рассказывать о своих книгах. Что у него с языком сегодня? Как помело, право слово!

   - Так вы писатель? - оживился парень.

   - Да, - тихо ответил Роберт, словно стыдясь своего занятия. Он всё пытался понять, что это он так разболтался с этим незнакомцем. Вроде бы не пьян -- даже одной бутылки ещё не выпил целиком.

   - Правда? А я журналист из местной газеты. "Все новости" называется. Знаете такую?

   - Слышал, но не читал. Я вообще редко читаю или слушаю новости. От них у меня обычно начинается изжога.

   - Это точно, - широко улыбнулся Ксандр, и Роберта поразила эта неестественно белозубая для курящего человека улыбка. - Нынешние новости только изжогу и могут вызвать, но уж никак не радость.

   Он в очередной раз затянулся сигаретой и полюбопытствовал:

   - И какая же у вас фамилия? Может, я читал какую-нибудь из ваших книг?

   - Позвольте мне не отвечать на вопрос о фамилии. Я пришёл сюда просто отдохнуть, и у меня нет никакого желания привлекать к себе чьё-либо внимание.

   - Обещаю, я не буду слишком навязчивым. Просто у меня был сегодня очень насыщенный, в некоторой степени неприятный и сумбурный рабочий день и я всего лишь хотел немного расслабиться и забыть о работе. А для этого встреча с писателем или каким-нибудь другим интересным человеком может быть весьма кстати. Меня устроит любой разговор. Хоть об аквариумных рыбках. Если они у вас есть.

   - Нет, у меня нет рыбок. У меня вообще нет животных, - признался Роберт. - Любое животное требует заботы и ухода. А когда у меня наступает приступ вдохновения и я пишу бывает целый день без перерыва на еду, я не в состоянии уделять время животным. Поэтому не вижу смысла обрекать живое существо на мучения. Из меня вышел бы паршивый хозяин для любого питомца.

   - Кстати, про вдохновение, - журналист затушил сигарету в пепельнице. - Как оно у вас появляется? Случалось ли когда-нибудь такое, что невзначай сказанное кем-то слово или выражение вызывало у вас такой приступ вдохновения и вы, забыв обо всём, садились и писали рассказ или другое произведение, связанное с этим словом?

   Роберт задумался. Он не мог объяснить, как приходит то поистине экстатическое ощущение, когда руки сами тянутся к какому-нибудь блокноту и ручке, а нужные слова просто сами появляются в голове и складываются в нужные предложения. Тут он кое-что вспомнил.

   - Не могу сказать, что случалось именно так, как вы сейчас сказали, но что-то похожее один раз было. Моя самая первая книга началась именно с предложения, которое я когда-то случайно прочитал в программе телепередач. Конечно, я не сел сразу и не написал её лишь потому, что увидел это предложение, но идею книги заложило именно оно. Саму книгу я потом писал несколько лет.

   Ксандр кивнул, словно описанная ситуация была ему хорошо знакома.

   - "Ключевое слово", - вдруг произнёс он.

   - Что? - не понял Роберт.

   - Так называется одна игра, - объяснил журналист. - Играли в неё когда-нибудь?

   - Нет, не играл. Могу только догадываться, что это имеет отношение к тому, что вы сказали чуть ранее.

   - А мы ещё в университете баловались этой игрой. В ней очень простые правила: кто-то называет любое пришедшее ему в голову слово или словосочетание либо даже небольшое предложение, а остальные участники пытаются сходу написать какой-нибудь небольшой рассказ или просто текст, где будет фигурировать это слово, и желательно, чтобы на нём было завязано всё повествование. У нас преподаватель один любил такие задания давать прямо на занятии и вызывал кого-нибудь по своему выбору для ответа.

   - Я учился в техническом институте, у нас таких игр не было. Я, как видите, писатель не по образованию, а по зову души.

   - Не желаете сыграть разок прямо сейчас?

   На лице Роберта при этом вопросе проступило явное недовольство.

   - Ну давайте, попробуйте, - уговаривал Ксандр, словно не замечая выражения лица своего нового знакомого. - У вас как у писателя это не должно вызвать никаких трудностей. Но даже если ничего не получится, ничего страшного. Я никому ничего не скажу и в газете не напишу. Торжественно клянусь! - он картинно прижал правую руку к сердцу.

   Роберт был совсем не в настроении играть сейчас в какие-то игры, связанные с писательством, он и так устал в последние два месяца при работе над эпилогом. Но поскольку он не пресёк знакомство с Ксандром в самом начале и позволил разговору развиваться, то теперь резко пойти на попятную и отказаться от предлагаемой игры было бы неправильно.

   - Хорошо, - нехотя согласился Роберт. - Называйте своё слово или словосочетание.

   - Бельевая верёвка.

   После этих слов у Роберта вдруг всё поплыло перед глазами, но вскоре его зрение сфокусировалось на какой-то картине, видимой только ему одному. Казалось, он смотрит за стойку, где на зеркальных полках стояли бутылки со всевозможными алкогольными напитками, но не видит их.

   Его правая рука на автомате достала из кармана пиджака ручку, а левая придвинула к себе стопку бумажных салфеток, лежащих на стойке. В течение нескольких минут салфетки были исписаны с обеих сторон:

   "Эмиль сегодня снова выпил. Случалось это не так уж часто, но всякий раз причины были одни и те же: тяжёлые воспоминания о пребывании на войне, о том, что там творилось, о чувстве вины за гибель половины своего отряда, которая случилась из-за неверных данных, которые сообщила разведка. Он как командир должен был правильно оценить и проанализировать всю информацию, которая поступала от разведчиков, и заподозрить, что что-то не так. Но не заподозрил, не сообразил. Лица погибших периодически являлись ему во сне уже много лет, и он ничего не мог с этим поделать. Лишь употребление горячительного помогало на какое-то время отвлечься и снять с себя этот груз.

   А тут ещё эти слухи про его жену. Бранка и сейчас, в свои срок семь, была ещё очень хороша. Только слепой этого не заметил бы. Хозяин единственного в их селе магазина не был слепым. Как, в общем-то, и большая часть мужского населения села. Но в отличие от остальных этот бизнесмен был единственным, кто осмеливался высказывать своё восхищение в открытую. У Эмиля при виде этого нахала всякий раз, несмотря на его шестой десяток, кровь вскипала, как в молодости, и появлялось желание сдавить эту холёную бизнесменскую шею до посинения. Правда, со стороны владельца магазина дальше слов пока дело не шло и внешне все его высказывания выглядели просто преувеличенной вежливостью. И сама Бранка не давала мужу ни малейшего повода заподозрить её в чём-то неблаговидном. Он верил ей, интуиция подсказывала, что его супруга абсолютно верна ему. Но это не мешало людям в селе судачить об этом чуть ли не каждый день, да ещё придумывать какие-то свои подробности, не имеющие ничего общего с реальностью.

   Почему-то в этот раз алкоголь подействовал на мужчину не как обычно, а противоположным образом. Вместо того, чтобы вызвать забвение и апатию в отношении мыслей о войне и боевых товарищах, он наоборот обострил неприятные воспоминания, добавив к этому ещё и мысли о сплетнях про жену. Эмиль давно не чувствовал себя таким несчастным. По правде говоря, никогда ещё не чувствовал. "Что-то не так сегодня", - пришёл он к выводу.

   Его потянуло на улицу, на воздух. Сначала он прошёлся за дом, где Бранка не спеша занималась своими любимыми деревьями и кустарниками. С минуту мужчина любовался женой, которая не видела его, потом вернулся к крыльцу и присел на скамью под окнами дома. Сидя и вдыхая всей грудью свежий, становящийся прохладным к вечеру воздух, он пытался привести свои сумбурные мысли в порядок, но ничего не получалось. Вроде бы никаких новых горестей (кроме слухов про жену) и серьёзных проблем в последнее время у него не случалось, всё было как обычно. Но ощущение необъяснимой тоски и невыносимости этого существования всё больше обуревало его. Нетрезвый мозг щедро раздавал ему заверения, что всё очень плохо в его жизни, что дальше будет ещё хуже и не пора ли со всем этим покончить раз и навсегда.

   Взгляд замутнённых глаз мужчины блуждал по двору, пока не наткнулся на натянутые верёвки, где висели для просушки выстиранные белье и одежда.

   Одна из пяти верёвок была пуста и чуть покачивалась от слабого ветерка. Эмиль тяжело поднялся, подошёл к столбу, к которому был привязан один конец верёвки, не совсем послушными руками распутал узел, затем то же самое проделал со вторым концом. Взявшись за один из них, он, шатаясь, зашагал в сторону большого сарая в дальнем углу участка. Верёвка волочилась за ним, как какая-то неприятного вида белая змея.

   Как-то быстро в сарае нашлось всё необходимое для задуманного. Стремянка стояла прямо у входа, вместо стула под ноги сгодился деревянный ящик - в нём хранился всякий хлам, который жалко было выбросить.

   Привязав верёвку к толстой балке под крышей и сделав скользящую петлю, стоя уже на ящике, Эмиль решил не тянуть кота за хвост и не ждать, пока страх заставит его передумать. Надев на шею петлю, он ногами раскачал ящик, на котором сейчас стоял.

   Мужчина успел почувствовать боль от стянувшей его горло петли, но вдруг раздался какой-то глухой звук, словно что-то лопнуло, и он почувствовал, как падает назад. Очнулся уже на земле, потирая затылок, которым чувствительно грянулся при падении, и только сейчас понял, что забыл закрыть дверь в сарай. Сквозь эту открытую дверь его глаза сейчас смотрели на багровый диск заходящего солнца, отсвет от которого озарял крышу его дома и верхушки виднеющихся деревьев.

   Эмиль понял, что остался жив благодаря тому, что с годами он погрузнел, да и верёвка оказалась довольно старой и уже начала ветшать. Была бы новая да крепкая - висеть ему здесь до обнаружения его женой, которая через какое-то время спохватилась бы, куда подевался муж. Но было бы поздно.

   Удар головой о землю, вид разорванной верёвки, одна часть которой свисала у него с шеи, и льющийся в дверь сарая свет кроваво-красного заката быстро отрезвили Эмиля, и он осознал, какую чудовищную ошибку чуть было не совершил только что.

   Он поднялся с земли, снова залез на стремянку и отвязал верхнюю часть разорвавшейся верёвки от балки, уничтожая таким образом свидетельства своего поступка.

   Оба куска верёвки он скрутил кольцом, вышел, потирая шею и немного пошатываясь, из сарая и бросил их на скамейку возле дома.

   Недалеко от дома, за забором, у самой дороги Кристиан начищал и смазывал свой далеко не новый мотоцикл. Он собирался ехать на день рождения к своей девушке. Уже наступили сумерки, надо было отправляться. По закону подлости Кристиан никак не мог найти, чем бы привязать на багажник своего железного коня подарок для Эммы. За этим небольшим сервизом он ездил специально в город в антикварный магазин и потратил приличную сумму из своей не очень большой зарплаты. Будет печально, если не удастся довезти его в целости и сохранности и вручить адресату.

   Он прошерстил уже оба этажа родительского дома, и ничего подходящего не попадалось.

   - Да что ж такое? - проворчал молодой человек так же, как обычно это делал его отец. - Такое большое хозяйство - и ни одной верёвки или шнура не найдёшь!

   Он вышел из дома во двор, его взгляд упал на две белые скрученные в кольцо верёвки на скамейке.

   - Ну вот, то что надо! Прямо как специально кто положил.

   Вернувшись к мотоциклу, он какое-то время потратил на то, чтобы как можно аккуратнее привязать коробку.

   Потом случайно сквозь щели в заборе он увидел, что его родителя стоят у дома, крепко обнявшись. Кристиан улыбнулся счастливой улыбкой молодого человека, у которого всё в жизни просто отлично, ещё раз проверил, как привязана коробка с подарком, и через минуту уже мчался к своей избраннице на праздник.

   Ехать по загородной дороге было одно удовольствие -- ровное асфальтовое покрытие, мало встречного и попутного транспорта, свет от фары мотоцикла слегка освещал проносящиеся мимо сосны и ели, росшие вдоль дороги.

   Впереди он вдруг что-то заметил: на обочине стояла машина тёмного цвета без номеров, а несколько человек вышли на дорогу явно с намерением не дать проехать мотоциклисту дальше.

   Кристиан сначала подумал, что это парни из соседнего села решили покататься на машине и у неё что-то забарахлило, теперь на обочине они пытаются починить колымагу и хотят попросить его помочь. Он и сам бывало с ними катался. Но подъехав ближе и вынужденно остановившись, он понял, что машина ему неизвестна и среди окруживших его фигур он не видит ни одного знакомого. Да и трудно было толком разглядеть их лица: двое из них высоко подняли воротники своих курток, закрывшие пол лица, другие трое натянули капюшоны своих толстовок чуть ли не до самого носа. Свои не стали бы так себя вести.

   То, что это были не свои, Кристиан почувствовал сразу -- его быстро стащили с мотоцикла, сняли с головы шлем, двое из пятерых крепко держали его, третий очень шустро обыскивал все его карманы, ещё двое осматривали мотоцикл, бардачок под сиденьем и пытались развязать верёвку, которой была привязана коробка с подарком. Всё это время никто из пятёрки не произнёс ни слова и не издал ни звука, все свои действия они проделывали чётко, отработанно и с каким-то зловещим молчанием.

   - Не трогайте, пожалуйста, это подарок, - наконец подал голос сам Кристиан, увидев, как грубо обращаются с коробкой, которую удалось отвязать от багажника, и его голос в этой тишине показался ему самому каким-то жалким писком. Молодой человек был высоким и довольно мускулистым для своего телосложения, этим он пошёл в отца. Но он прекрасно понимал, что с пятью противниками в одиночку ему при всём желании не справиться.

   Добыча дорожных грабителей была невелика - немного наличных денег из кармана джинсов, серебряная цепочка с шеи Кристиана и его старенький мобильник, который он вскоре собирался заменить на новый, более современный. Содержимое коробки, видимо, вызвало у незнакомцев разочарование, поскольку один из них, возможно, главарь, сразу же после осмотра зашвырнул её в ближайший кустарник. Раздалось звяканье, по которому стало понятно, что целёхоньким сервиз до именинницы уже не доедет.

   Разозлившись, Кристиан резко рванулся, и ему даже удалось на какие-то мгновенья вырваться, но удар чем-то мягким и тяжёлым по голове тут же свалил его с ног и погрузил в темноту потери сознания.

   Очнулся молодой человек уже скоро и обнаружил себя привязанным сидя к сосне чуть в глубине леса, не у самой дороги. Видимо, чтобы его не сразу нашли и не смогли устроить погоню. Глаза уже привыкли к темноте, и сквозь стволы деревьев Кристиану была видна дорога. На песке на обочине лежал его мотоцикл с раскрытым бардачком и шлем, белеющий во тьме словно чей-то большой глаз. Коробка с сервизом находилась там же, где её и бросили, - в кустарнике.

   Попытки освободиться закончились неудачей - руки Кристиана были связаны за спиной позади ствола дерева. Как он ни напрягал мускулы, разорвать путы не удалось. Оставалось только ждать, что кто-то будет проезжать в этом месте и, увидев мотоцикл и шлем, остановится посмотреть, что случилось.

   Сейчас, обрабатывая кусты смородины, Бранка думала об Эмиле. Она довольно часто думала о нём, когда занималась какой-то механической работой. Сегодня у мужа снова в руках появилась бутылка с вином.

   Она видела, что его что-то гложет, и неоднократно за годы супружеской жизни пыталась выведать, что с ним такое происходит, но даже выпивши он ни разу не проговорился о своей проблеме. Его уста были словно запечатаны, если разговоры даже близко касались попыток выяснить причину его душевных мучений. На все вопросы беспокоящейся жены он неизменно отвечал, что он самый счастливый человек в мире -- ведь ему удалось жениться на самой лучшей женщине на всём белом свете, которая подарила ему замечательного сына.

   Бранка со временем смирилась с этой его особенностью. Во-первых, потому, что выпивал он не так часто и не так много, как некоторые другие жители их села, а во-вторых, будучи под воздействием винных паров, Эмиль никогда не проявлял агрессии к кому бы то ни было, не пытался ввязаться в неприятности, вёл себя спокойно, только был более задумчив и менее разговорчив, чем обычно.

   Тут Бранка отвлеклась от мыслей о муже: её взгляд случайно упал на немолодую уже яблоню. Одна из самых хороших ветвей дерева была почти отломана у основания. Наверное, соседские мальчишки снова пробрались в сад и лазали по деревьям, и кто-то из них сломал ветку, качаясь на ней. Вид этой пригнувшейся к земле повреждённой ветви вызывал у женщины почти физическую боль.

   Она как опытный садовод знала, что делать. В кладовой дома на такой случай имелось всё необходимое: купорос, садовый вар. Только верёвки не было под рукой, чтобы подвязать ветвь к стволу. В её поисках Бранка практически повторила маршрут сына по всему дому, и тут только ей стукнуло в голову -- ведь когда она входила в дом, на скамье у крыльца как раз лежали две скрученные в кольцо верёвки. Женщина быстро выбежала из дома. На скамье вместо двух верёвок теперь лежала только одна. Но её должно было хватить с лихвой.

   Обработав как положено и привязав повреждённую ветку, Бранка вернулась из сада и обнаружила мужа на крыльце. Он по обыкновению молча подошёл к ней и обнял.

   За забором раздался треск мотоцикла -- это Кристиан отправился к Эмме на день рождения. А они так и стояли, обнявшись и не говоря ни слова, пока у Бранки в кармане комбинезона не запищал мобильник.

   Звонила обеспокоенная Эмма -- Кристиан до сих пор не приехал к ней и на звонки не отвечает. Прошло уже полчаса, как он позвонил ей и предупредил, что выезжает. На мотоцикле дорога занимала не более пятнадцати минут.

   Сердце у Бранки ёкнуло в тревоге за сына: неужели что-то случилось с ним на дороге? Не попал ли он, не приведи господи, в аварию?

   Эмиль, не теряя времени, завёл свой старенький синий автомобиль, и они с Бранкой, обеспокоенные, поехали по маршруту, который должен был проехать их сын, чтобы добраться к Эмме.

   Уже почти стемнело и Эмиль вёл машину относительно медленно, всматриваясь при свете фар в дорогу и обочины по обеим её сторонам.

   Примерно километрах в пяти от села фары высветили валяющийся на обочине дороги старенький мотоцикл сына и его белый шлем. Самого парня нигде не было видно.

   Бранка с Эмилем выскочили из машины и стали криками оглашать местность, зовя сына.

   - Я здесь! - отозвался Кристиан.

   С огромным облегчением родители убедились, что сын не пострадал, услышав от него вкратце о случившемся. Эмиль, вскипев, порывался броситься в погоню за мерзавцами, намереваясь при этом позвонить в ближайший отдел полиции. Но Кристиан убедил родителей не вызывать правоохранителей, так как всё равно толком не разглядел грабителей в сумерках и не сможет чётко описать ни одного из них. Молодого человека в данный момент больше беспокоило то, что Эмма там ждёт его, только его одного, даже не стала приглашать к себе никого из друзей, специально для него наготовила много всего вкусного, а он уже не только опоздал, но и подарок не смог довезти в целости и сохранности.

   К радости Кристиана, доставшего коробку с сервизом из кустов и разглядывавшего её содержимое при свете автомобильных фар, разбитой оказалась только одна чашечка. Он был уверен, что сможет склеить её так, что будет почти совсем незаметно.

   Несмотря на происшествие и просьбы всё ещё беспокоящихся и переживающих отца с матерью позвонить Эмме с извинениями и вернуться домой, Кристиан твёрдо решил дальше ехать к своей благоверной. Зная характер сына, Бранка с Эмилем не стали больше отговаривать его от продолжения поездки, но предложили сопроводить его до дома девушки. Но молодой человек был категорически против такой опеки, всё-таки не малое дитя, а двадцатилетний мужчина. Он усадил родителей в автомобиль, попросив их спокойно ехать назад, и пообещал им, что как только окажется у Эммы, сразу же позвонит от неё домой.

   Снова привязав к багажнику коробку той же самой верёвкой, которая крепко держала подарок в начале поездки и совсем недавно так же крепко -- его руки за стволом дерева, Кристиан поддал газу и быстро скрылся в наступившей темноте. Лишь треск мотора мотоцикла какое-то время был слышен вдалеке.

   Эмиль с женой вернулись домой через несколько минут, всё ещё находясь в некотором волнении. Вскоре Кристиан, как и обещал, позвонил с телефона Эммы и заверил отца с матерью, что он на месте и всё хорошо. Убедившись, что их сын теперь благополучно добрался до своей избранницы, супруги сели за поздний ужин."

   - Ну вы мастак! - восхитился Ксандр, глядя на стопку исписанных салфеток на стойке. - Если бы преподаватель в университете меня вызвал ответить на данное ключевое выражение, я бы сходу столько не насочинял.

   Он посмотрел на свои часы, что-то просчитал у себя в уме, потом медленно протянул руку к салфеткам и просительным тоном спросил:

   - Вы не возражаете, если я их возьму? Повнимательнее почитать на досуге. Вы так быстро писали, что я не всегда успевал разобрать написанное.

   - Да забирайте, - великодушно разрешил Роберт. - Только не понимаю, зачем они вам. Там же сущая ерунда написана. Я такого сроду не писал. Даже когда только начинал попытки заняться бумагомаранием.

   - Ну не скажите! Не ерунда, уверяю вас! - журналист ещё раз посмотрел на часы и вдруг резко засобирался:

   - Извините ради бога, совсем забыл -- мне надо кое с кем встретиться. Было очень приятно познакомиться с вами.

   Он быстро расплатился за пиво с орешками, кивнул на прощание Роберту и направился к выходу, зажав в руке стопку салфеток.

   Писатель, оставшись одиночестве, с облегчением вздохнул и пересел от стойки за самый маленький столик в дальнем углу бара, надеясь, что больше его никто не потревожит и ему удастся просто спокойно посидеть и попытаться осмыслить, что такое сейчас только что произошло. Когда он писал рассказ для журналиста, у него было ощущение, что его сознание находится в двух местах одновременно: вот он воспринимает себя как Роберта Седара, который сидит за стойкой бара и выводит своей ручкой строчки на белоснежных бумажных салфетках, и вот он уже Эмиль, и Бранка, и Кристиан поочерёдно -- по мере описания событий. В своём сознании он не видел героев своего рассказа воочию, но чувствовал все их мысли и эмоции, которые тут же выкладывал на бумагу. Так свои произведения Роберт ещё никогда не писал.

   Он просидел ещё пару часов в баре, заказывая время от времени дополнительные порции пива и снеков к нему. Проведя это время в размышлениях, Роберт пришёл к выводу, что объяснить произошедшее не впадая в мистику у него не получится. Он решил больше не ломать голову и успокоить себя немудрёным объяснением: возможно, с возрастом он просто стал более чувствительным и сентиментальным. Увидев, что заведение начинает заполняться посетителями и из-за отсутствия свободных мест за его столик того и гляди кто-нибудь подсядет, писатель, расплатившись, покинул гостеприимный бар.

   Журналист, как, впрочем, и большинство из их братии, оказался очень пронырливым и разузнал всё-таки по каким-то своим каналам, с каким писателем он разговаривал.

   Доказательство этого Роберт увидел как раз в газете, о которой говорил вчера Ксандр. Он просто из любопытства решил купить утренний номер и посмотреть, что за новости там печатают.

   Уже на второй странице его вчерашний знакомец в красках расписал своё знакомство с талантливым писателем, рассказал, как они приятно побеседовали и прилично провели время в тихом и скромном баре, и выложил полный текст написанного в баре рассказа о бельевой верёвке, не забыв упомянуть, что всё это было написано буквально сходу, за считанные минуты на бумажных салфетках. Кроме этого, он ещё указал дату и место презентации небольшой книги с рассказами Роберта Седара.

   Наряду с романами Роберт иногда пописывал и небольшие рассказы, которые как раз недавно сложились в книгу, в отношении которой действительно через три дня была запланирована презентация. Вот только когда такую информацию он успел сообщить Ксандру, Роберт не помнил.

   Высокий плотный мужчина с почти седыми волосами вышел на крыльцо своего дома, поёживаясь от утренней прохлады и подёргивая себя за усы. Он ждал почтальона, который, несмотря на наличие служебного автомобиля, в это время года ездил по их сельской местности по старинке - на велосипеде, развозя немногочисленные в век интернета газеты и письма.

   За забором раздалось ожидаемое дребезжание, и над невысокой калиткой показалась голова почтальона в очках.

   - Привет, Эмиль.

   - Здравствуй, Адам.

   - Ну как оно? - прозвучал традиционный вопрос.

   - Да помаленьку, - последовал такой же ответ. - А ты как?

   - Да тоже не жалуюсь. Хоть бы зашёл ко мне как-нибудь. Посидели бы... - почтальон передал газету Эмилю.

   - Зайду, Адам. В выходной зайду. Если жена отпустит, - усатый мужчина чуть заметно улыбнулся.

   - Ну так ты уж постарайся, чтобы отпустила. Учить тебя, что ли, надо? - засмеялся Адам. - Ну бывай. До выходных.

   Велосипед задребезжал дальше по селу.

   Заперев калитку, Эмиль вернулся в дом. Привычно усевшись за стол и развернув газету, он приготовился основательно позавтракать. Через минуту кусок буквально застрял у него в горле. То, что он прочитал на второй странице газеты, заставило его спину покрыться холодным потом. Большая часть этой страницы и половина третьей мало того, что описывала всё происходившее с его семьёй вчерашним вечером, но и словно обнажила для всеобщего обозрения все мысли, переживания и чувства участников описанных событий.

   Эмиль как бывший военный всегда мыслил чётко и рационально, но сейчас он просто не мог найти никакого разумного объяснения тому, как всё это могло стать известно автору этой писанины.

   Сердце Эмиля стало неровно и быстро колотиться. Что будет, если Бранка узнает про его попытку повеситься? Как общаться со знакомыми, которые теперь будут пытаться вызнать подробности того, что произошло с его отрядом на войне?

   Тут он посмотрел в окно и увидел, что Адам укатил уже далеко. Он никогда не задерживался долго в этом месте -- здесь было мало работы для него.

   Какое счастье, что в их селе никто эту газету, кроме семьи Калевых не выписывает! Может, всё обойдётся.

   Такие мысли немного успокоили бывшего военного, но одновременно появилось острое желание побеседовать с этим Робертом Седаром, о котором он раньше и не слышал, хотя, как утверждает журналист из газеты, он довольно известен и время от времени выпускает свои книги.

   В конце статьи он ещё раз прочитал адрес, по которому будет проходить презентация, потом быстро скомкал газету, сжёг её в раковине, предусмотрительно открыв окно для проветривания.

   В день презентации, в нужное время, вечером Эмиль сел в свой старенький синий, тот самый, о котором было написано в газете, автомобиль и отправился в город. На саму презентацию он не собирался идти, ему лишь нужно было дождаться её окончания и проследить этого писателя до самого дома, чтобы узнать, где он живёт.

   Буквально на следующий день после презентации книги с рассказами, несмотря на отключенный мобильный телефон, Роберта побеспокоили.

   Утром он заваривал себе кофе на кухне, когда раздался мелодичный звук звонка у входной двери. Гадая, кто бы это мог быть, писатель пошёл открывать. На пороге стоял высокий седоватый, довольно крупный мужчина с усами.

   - Ведь это вы Роберт Седар?

   - Да, я. Что вам угодно?

   - Меня зовут Эмиль Калев. И я хочу заявить вам со всей прямотой: вы не имеете никакого права без моего разрешения писать о моей личной жизни.

   - О чём вы говорите? - от удивления Роберт даже отступил назад. - Я ничего не писал о вашей жизни. Я вас не знаю и вообще вижу первый раз.

   - А чей тогда мини-рассказ опубликован на этой неделе во "Всех новостях"? - стал наступать на него пришелец. - По-вашему, я сам пришёл в редакцию газеты и рассказал, как пытался повеситься на бельевой верёвке у себя в сарае? И про мою жену Бранку и сына Кристиана я тоже сам всё рассказал и попросил всё это напечатать в газете? И как вы вообще про всё это узнали? Вы следите за мной и моей семьёй? На это вы тоже не имеете права. Я могу заявить в полицию.

   - Успокойтесь, прошу вас, - мягко произнёс хозяин дома, пропуская незваного гостя внутрь. - Поверьте, я никогда не следил ни за вами, ни за вашей женой или сыном. Я даже не представляю, где вы живёте и с кем. Повторяю, я вас совсем не знаю и никогда до сего момента не видел.

   Он провёл Эмиля на кухню и усадил его за стол, налил кофе себе и посетителю.

   - Давайте спокойно выпьем кофе, и вы мне расскажете, что случилось.

   - Да мне нечего рассказывать. Всё, что у меня случилось, уже напечатано в газете. Вот прямо тютелька в тютельку -- весь вечер моей семьи от сумерек до потёмок расписан, как меню.

   - Постойте... - вдруг осенило Роберта. - Вы говорите, всё написанное в газете произошло в тот же день, когда я написал рассказ. Произошло вечером, когда уже было почти темно. Но я точно помню, что писал до наступления вечера. Я и в бар-то пришёл слишком рано, было совсем светло, рабочий день ещё не закончился, там почти никого не было. Получается...

   - Получается, вы сначала написали, а потом произошло то, что вы написали. Вот, что получается, - хмуро продолжил за него Эмиль, отпивая глоток из чашки.

   - Чертовщина какая-то, - пробормотал Роберт.

   - Ну как, ради бога, вы узнали всю ту информацию, которая изложена в вашем рассказе в газете?

   - Я не знаю, клянусь вам, - ни капли не покривив душой, заверил Эмиля писатель. - Я всего лишь сыграл в игру с каким-то журналистом из этой газеты, с которым познакомился в баре несколько дней назад.

   - Какую ещё игру?

   - Он просто решил проверить мой писательский талант и сказал, что назовёт любое пришедшее ему в голову слово или словосочетание, а я должен буду сходу написать какой-нибудь рассказ на тему этого слова. Я помню, как журналист произнёс выражение "бельевая верёвка", а дальше меня словно озарило и я выложил всё на бумагу.

   - Вас озарило подробностями жизни моей и моей семьи. И мне это не нравится. Попахивает какой-то мистикой.

   - Я уверен, что это просто какое-то чудовищное совпадение, никакой мистики и волшебства тут нет.

   Они ещё какое-то время продолжали разговор, во время которого Роберт пытался убедить и себя и посетителя, что всё произошедшее не более чем стечение обстоятельств, маловероятная, но всё же случайность.

   Не придя к какому-то чёткому обоюдному согласию по вопросу трактовки событий, двое мужчин стали прощаться.

   - И всё же, не играйте больше в такие игры, господин писатель, - посоветовал напоследок Эмиль хозяину дома, спускаясь по ступенькам с крыльца. - Жизни людей - это не игра.

   Примерно через неделю в доме писателя снова раздался звонок у входной двери. Из-за занавески в окно Роберт увидел на крыльце какого-то коротко стриженного парня лет двадцати пяти в синих джинсах и серой ветровке. Нехотя он открыл дверь.

   - Мне нужен Роберт Седар, - выдал парень, не поздоровавшись и не представившись.

   - Что вы хотите от меня? - писатель был раздражён, он на каком-то подсознательном, интуитивном уровне догадывался, зачем пришёл этот незнакомец.

   - Меня зовут Базиль Прайн. Дело вот в чём. В прошлые выходные я пришёл в гости к одному своему приятелю. Он живёт с родителями. И там в это же время оказался мой знакомый, с которым мы живём в одном селе. Он пришёл навестить отца моего приятеля. В общем мы все немного выпили, и когда мы с этим знакомым на какое-то время остались за столом одни, у него развязался язык. Он мне рассказал чудную историю...

   Тут Роберту пришлось выслушать описание всего, что произошло начиная с момента его прихода в бар и заканчивая тем, как супруги Калевы нашли привязанного к сосне у дороги сына.

   - У меня есть пожилой дядя, брат матери, - продолжил посетитель, - у него нет детей, жена умерла, я знаю, что он составил завещание и почему-то наследником там числится только мой брат, а про меня ни слова. Я считаю это несправедливым. Я ничего плохого не сделал дяде, чтобы он со мной так поступал. И вот, услышав историю Эмиля, я пришёл к выводу, что вы можете мне помочь. Просто напишете то, что я вас попрошу, и оно сбудется. Мне ведь много не надо, чужого я не хочу, я только за то, чтобы всё было по-честному: половина мне, половина моему брату.

   - Вы сумасшедший, - холодно произнёс Роберт. - Неужели вы всерьёз верите в это? Я пытался ещё до этого вашего знакомого донести, что это было просто совпадение. Случайность, понимаете?

   - Таких случайностей не бывает. Вы настолько подробно и верно тогда описали происходящее, как будто присутствовали там сами и всё видели своими глазами. Вам удалось написать про вещи, о которых никто не мог знать, кроме самого Эмиля и его родных.

   Базиль засунул руку в карман ветровки и достал свой мобильный телефон.

   - Вот, я принёс вам текст, который я хочу, чтобы вы написали. Мне кажется, это должно сработать, если вы напишете это своей рукой.

   Он зашёл в телефоне в записную книжку и протянул его Роберту.

   Писатель быстро пробежал глазами напечатанное:

   "Димитр Агнич в своей спальне подошёл к стене, где у него имелся сейф, открыл его и достал оттуда своё завещание. После этого он разорвал его, достал из письменного стола чистый лист бумаги с ручкой и написал новое завещание, назвав в нём своими наследниками своих племянников Базиля Прайна и Владо Прайна".

   - И это всё? Всего два предложения?

   - Ну уж как получилось, - насупился Базиль. - Я, знаете ли, не писатель, как вы, а простой автомеханик.

   - Вообще-то с завещаниями, насколько мне известно, не всё так просто. Недостаточно просто написать новую бумагу вместо старой. Требуется ещё и удостоверить её у нотариуса, который, в свою очередь, должен убедиться, что завещатель находится в здравом уме и твёрдой памяти.

   - Вам виднее. Вы человек образованный, - с оттенком уважения и как-то заискивающе произнёс Базиль.

   Роберт не стал больше ничего доказывать этому ненормальному. Ему показалось, что легче сделать так, как тот просит, чем спорить с ним дальше.

   Он прошёл в гостиную, достал из ящика письменного стола свою любимую ручку и взял лист бумаги. Потом он переписал слово в слово текст, который дал ему Базиль, и добавил от себя несколько слов про нотариуса.

   - Так вас устроит? Всё правильно? - вернувшись в прихожую, он показал написанное парню.

   Тот прочитал и удовлетворённо кивнул:

   - Точняк. Так всё и должно случиться, как вы написали.

   Когда Базиль ушёл, Роберт вспомнил, что он писал об Эмиле Калеве как о человеке, который даже в нетрезвом состоянии никогда и никому не рассказывал о каких-то бы ни было тревожащих его или мучающих проблемах. Неужели теперь, после того как он прочитал о себе в газете, его прорвало и он во время возлияния выложил всё наболевшее этому Прайну?

   Роберт впоследнее время отдыхал и ничего не писал, решил сделать себе небольшой перерыв. Он посмотрел в окно, убедился, что Базиль действительно ушёл, и быстро одевшись, вышел на улицу побродить по набережной. Под шелест растущих вдоль неё деревьев и тихий плеск воды он снова направил свои мысли на происшедшее в баре "Наискосок". И чем больше он думал об этом, тем яснее начинал осознавать: нельзя больше писать таким образом. Он находился тогда в баре как будто в трансе, абсолютно не контролировал себя, писал так, словно его рукой, мыслями и чувствами в этот момент завладело что-то неведомое, сверхъестественное. А раз такой процесс написания невозможно контролировать, то написанное может оказаться каким угодно - и счастливым, и ужасным. И всё это сбудется, как в случае с Эмилем. Роберт представил, как вслед за Базилем к его дому потянутся вереницы людей, желающих изменить свою жизнь в лучшую сторону таким вот лёгким способом.

   Что же ты наделал, Эмиль?

   Спустя пару дней Базиль явился снова.

   - И что же вам нужно теперь? - тон Роберта не скрывал язвительности. - Принесли ещё какой-нибудь текст?

   - Нет, не принёс, - уныло ответил парень, не обращая внимания на попытку писателя поддеть его. - Но кажется, я понял, что нужно сделать, чтоб сработало. Эмиль мне тогда рассказал про игру в слова, но в тот момент я не обратил особого внимания на неё. Я думал, главное, чтобы вы сами написали текст, в этом и есть секрет. Я по натуре не очень сообразительный. Но теперь я понял: мало того, чтобы вы своей рукой всё написали, нужно ещё ключевое слово. Сейчас я назову вам нужное слово, а вы...

   - Не смейте! - прервал его Роберт. - Я не хочу слышать никаких слов и писать для вас я больше ничего не буду. Я уже один раз пошёл на поводу у вашей сумасшедшей прихоти. Уходите, прошу вас. Иначе я буду вынужден вызвать полицию.

   - Ну хорошо, хорошо. Не нервничайте так. Я не буду ничего говорить вслух, но на всякий случай я написал слово на бумажке.

   Он достал из кармана небольшой сложенный пополам белый листок.

   Писатель не дал ему развернуть этот листок. Он подхватил под руку посетителя и твёрдо вывел его на крыльцо:

   - Я в последний раз по-хорошему прошу вас покинуть мой дом, если не хотите оказаться в полиции.

   - Ладно, ухожу, не надо никакой полиции, - смиренно проговорил Базиль и стал спускаться по ступенькам крыльца.

   Но буквально через минуту после его ухода писатель услышал тихий шелест со стороны входной двери.

   В щели под дверью торчал небольшой сложенный белый листок.

   Роберт весь вечер ходил по первому этажу своего дома, проходил и мимо прихожей. При этом он старательно отводил глаза от щели под входной дверью, где по-прежнему лежал сложенный пополам листок бумаги.

   Спустя примерно ещё час, он понял, что этот листок манит его, как бабочку огонь свечи, что он хочет увидеть написанное там слово.

   "Жизни людей - это не игра", - вспомнил он слова Эмиля в их первую и последнюю встречу.

   - Но что, если люди сами хотят поиграть со своей жизнью? - задал он вслух вопрос в никуда, затем решительно подошёл к входной двери и поднял с пола оставленный Базилем листок.

   Большими печатными буквами там было написано всего одно слово: "КОСТЁР". Снова, как тогда в баре, глаза на какое-то время застлала колыхающаяся пелена, но через минуту Роберт уже сидел за столом и его рука выводила на бумаге новую историю:

   "Димитр Агнич хлопотал около разведённого им во дворе своего дома костра, рядом на скамейке стояла корзина с бутылкой вина и разной снедью. Позади раздался скрип открываемой калитки.

   - Приятно осознавать, что моё финансовое положение позволяет вызвать нотариуса прямо на дом, - обернувшись, улыбнулся Димитр и пошёл навстречу пожилому невысокому человеку с кожаной папкой в руках.

   - Не зазнавайтесь, своенравный вы старикашка, - гость с папкой тоже ответил улыбкой.

   - Да ладно вам, Виктор, - засмеялся Агнич и пожал руку нотариусу. - Вы же знаете, что я шучу. Просто я искренне рад, что появилась возможность снова встретиться с вами. Пусть даже и по вашим рабочим моментам.

   - Мы с вами довольно давно знакомы и вы знаете, что я сирота, вырос в приюте вместе с сестрой, - продолжил Димитр. - Там с нами очень хорошо обращались, хоть это и не могло заменить нам родителей. Этот приют существует до сих пор и, как я узнал, нуждается в средствах. Сестра моя обеспеченная дама, ей моё наследство погоды не сделает, а мои племянники просто оболтусы, несмотря на свой уже не детский возраст. Она правильно делает, что не подпускает их близко к своим финансам. Я по ошибке собирался, вы и сами знаете, сначала оставить всё, что имею, младшему из них. Я возлагал на него некоторые надежды, узнав, что он поступил в колледж. Закончил его он уже полгода назад и с тех пор сидит у матери на шее, даже не пытается найти работу. Старший тоже немногим лучше - перебивается какими-то мелкими заработками, подрабатывая автомехаником то тут, то там просто в качестве хобби, а в основном клянчит деньги у матери. При этом оба ждут, когда я, как они выразились, "ласты склею" и передам им по наследству всё, чем владею. Довелось мне случайно подслушать один их разговор. Считаю, им обоим пора наконец взяться за ум, начать обеспечивать себя самостоятельно, моё наследство всё равно не принесёт им пользы - растратят впустую... Исходя из всего этого и возвращаясь снова к упомянутому мной приюту, я передумал, хочу изменить завещание.

   Старик расстегнул нагрудный карман своей куртки, и в свете костра нотариус увидел, как тот разворачивает сложенное вчетверо своё нынешнее завещание, заверенное не так давно самим же Виктором, бросает его в огонь и из другого кармана достаёт другой такой же исписанный лист бумаги.

   - Ну что, Виктор, задавайте свои вопросы. Хотелось бы побыстрее покончить со всеми формальностями и просто пообщаться с вами, как мы обычно это делали с вами на рыбалке и всяких пикниках.

   - Поскольку я уже с утра знал, зачем поеду сегодня к вам вечером, то успел сделать нужные запросы, - нотариус сменил серьёзное выражение лица на лукавое и улыбнулся. - Результат обнадёживает -- ни в каких лечебно-психиатрических учреждениях на учёте вы не состоите, в отношении вас нет в производстве ни одного суда дела о признании вас недееспособным или ограниченно дееспособным. Это даёт основание предполагать, что вы в своём уме, способны понимать значение своих действий и руководить ими. Обойдёмся без вопросов.

   Буквально через пару минут на новом завещании в пользу приюта красовались печать и подпись нотариуса. А ещё через пять минут два старых знакомых уже сидели на скамейке у костра с бокалами вина в руках.

   В то же самое время его старший племянник Базиль помогал садовнику своей матери сжигать листву и старые ветки на территории большого парка-сада, находившегося позади трёхэтажного коттеджа, принадлежавшего Камилле Прайн. Садовник по каким-то семейным причинам не смог прийти в своё обычное рабочее время -- днём и теперь отрабатывал жалованье вечером.

   Камилла была основательницей и владелицей довольно большой швейной компании. Её предприятие не изготавливало дизайнерской одежды, зато всё остальное, начиная со школьной формы и спецодежды и заканчивая прихватками для кухни, шило в количестве и разнообразии, которым не могли похвастаться другие подобные компании. Дела у женщины давно шли неплохо, что позволило ей обзавестись очень недурным домом с большим участком земли. Вся эта недвижимость находилась де-юре в сельской местности, но де-факто практически в черте города, на самой её границе.

   Её старший сын сегодня в очередной раз пришёл с просьбой дать ему немного денег, и чтобы это выглядело не совсем уж выпрашиванием, а заработком, сам предложил матери свою помощь в уборке сада.

   В самом центре сада, на круглой посыпанной песком площадке, не занятой деревьями, находилось место для посиделок: по периметру стояли несколько массивных лавок с каменными основаниями, а в середине было устроено кострище, тоже из камня. Вокруг площадки были установлены несколько высоких фонарей, которые сейчас уже приятно светились в сумерках. Такие же фонари стояли и вдоль пары выложенных плиткой дорожек в саду.

   Нельзя сказать, что работы было много и садовник не справился бы с ней в одиночку, но Камилла решила дать сыну возможность почувствовать, что он заработал эти деньги, а не выклянчил. Хотя ей бы больше пришлось по душе, если бы он по-настоящему устроился куда-нибудь на работу.

   Базилю с детства нравилось жечь костры, так что помогая садовнику, он даже испытывал некоторое удовольствие. Подбрасывая ветки в огонь и глядя на полыхающее пламя, он вдруг подумал о своём дяде Димитре. Тот, похоже, тоже был неравнодушен к огню. Всем родным была известна одна забавная странность дяди -- любые ненужные бумаги, особенно старые документы, будь то чеки на какую-нибудь бытовую технику многолетней давности или старые квитанции на оплату коммунальных услуг и любая другая устаревшая документация, никогда не отправлялись в мусорное ведро или в макулатуру. Их ждал один-единственный путь -- в огонь. Молодой человек подбросил на угли ещё деревяшек и замечтался: вот его дядя Димитр во дворе своего дома разжигает костёр, приглашает кого-нибудь из своих знакомых на маленькую пирушку у огня, выносит из дома кипу старых ненужных бумаг и скармливает их костру. И самое главное, среди этих бумаг обязательно должно быть старое завещание, в котором нет ни малейшего упоминания о нём самом, Базиле. В своих мечтаниях Базиль совсем отрешился от реальности и не заметил под ногами им же самим брошенные грабли, которыми сгребал листья. Он только почувствовал, как его нога неловко подвернулась, зацепившись о черенок. А потом было только короткое ощущение падения и глухой удар в голову сбоку.

   Садовник, работавший неподалёку, не сразу понял, что произошло, поэтому не спешил подойти к сыну хозяйки, который, казалось, просто сидел на земле, слегка привалившись к скамье и немного наклонив голову. Пожилой мужчина сперва подумал, что Базиль просто присел, уткнувшись в свой телефон, как это сейчас делают большинство молодых людей в любую свободную минуту своего времени.

   Когда он всё же подошёл проверить, почему парень столько времени сидит на земле не двигаясь, ничего уже нельзя было сделать."

   Наступило новое утро. Роберт, наскоро одевшись и не позавтракав, побежал в ближайший газетный киоск.

   Уже дома он открыл предпоследнюю страницу газеты "Все новости" и тщательно прочитал раздел "Происшествия". Имя Базиля Прайна там отсутствовало, но пара строчек была посвящена произошедшему в одном из пригородных сёл несчастному случаю. Молодой мужчина умер от того, что споткнулся о грабли и при падении ударился виском об угол каменной скамьи.

   Роберт понимал, что Базиль Прайн фигура не той величины, чтобы посвящать ему много места на газетной странице с указанием его имени и фамилии, а также биографии, но всё же был уверен, что в этом печатном издании речь шла именно о Базиле.

   Чтобы окончательно удостовериться в этом, он со своего смартфона зашёл на местный информационный ресурс, где все новости расписывались более подробно, да ещё и сопровождались комментариями читателей. Никаких сомнений после прочитанной в интернете информации у него не осталось -- снова всё произошло точь-в-точь так, как он написал вчерашним вечером.

   Писатель некоторое время неподвижно сидел, невидящим взглядом уставившись в свой телефон, пока погасший от бездействия экран не вывел его из этого состояния. Ему было жалко Базиля, который, по его мнению, не заслуживал смерти, да ещё такой нелепой. Да, он был безалаберным оболтусом, который хотел лёгких денег в виде наследства и желал по этой причине смерти своему дяде, но по миру ходят люди и с более тяжкими грехами и живут себе спокойно, а некоторые этими грехами ещё и гордятся или бравируют.

   Философские размышления в сознании Роберта были прерваны звонком радиотелефона, находившегося на кухне.

   - Здравствуйте, - раздалось в трубке. - Могу я поговорить с Робертом Безаром?

   - Доброе утро, я вас слушаю.

   - Меня зовут Дамьен, мы с вами не знакомы. Но у меня к вам есть немного необычная просьба. И насколько мне известно, к вам уже обращались с подобным. Дело в том, что я был хорошо знаком с Базилем Прайном. Надеюсь, вы не будете отрицать, что и вы были с ним знакомы. Буквально за день до своей смерти он мне во всех подробностях рассказал историю про Эмиля Калева и про то, как он, то есть Базиль, в первый раз неудачно сходил к вам со своим текстом. Хотя я не назвал бы и вторую его попытку удачной, раз он теперь мёртв. Как раз перед тем как идти к вам, он сказал мне, что нашёл нужное слово и скоро станет богатым. Когда на следующий день я узнал о его смерти, я понял, что он что-то неправильно сделал, не то слово или выражение придумал, или ему просто не повезло. Тут, как я понял, что-то сродни лотерее. Но всё же эта лотерея зависит от правильности ключевого слова, нужно только найти его. И я его нашёл. Я уверен, что мне точно повезёт, если вы напишете текст по этому слову. Я даже готов в благодарность с вами подел...

   Роберт не стал больше слушать и молча положил трубку на базу, даже не пытаясь понять, откуда этот человек узнал номер его домашнего телефона.

   После этого он выдернул из розетки шнур от базы и отключил смартфон, на звонки в дверь в течение всего оставшегося дня он тоже не реагировал.

   На следующий день Роберт позвонил своему агенту и сообщил, что переезжает жить в другой город.