Предпоследний романтик (СИ) [Natalia Klar] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Натягиваю штаны одной рукой, а другой набираю его номер. Сенсор не работает. Половина экрана вообще игнорирует мои прикосновения. Позвонить не получается. В квартире темно, пусто, а дверь закрыта на замок. Не на один, а на два. Верхний и нижний. По два оборота еще, наверное. На кровати рядом со мной вместо голого тела того мудака лежит записка. Что-то про то, что он вернется ближе к полудню, а я вполне могу подождать его здесь.

Ну, ну. Хрен ему, а не я. В окно не вылезу – высоко. Дверь выбить тоже не получилось. Телефон не работает. На улице начинает рассветать. Это уже плохо. Нервы. Какой же я нервный. Швыряю телефон в стену, и он разлетается на две части. Слишком часто этот субъект повадился меня запирать в этой квартире. Я ему что, вещь?

Хрен ему. Все равно что-нибудь придумаю.

Телефон больше не включается. Бесполезная вещь. Снова бросаю на пол. Куплю новый. И что теперь делать? Начать орать, звать соседей? А сильно я им нужен?

Иду на кухню, достаю из небольшого шкафчика две пузатые бутылки. В них приятно плещется алкоголь. В одной коньяк, а в другой виски. Что бы выпить? Я как тот осел, который не мог выбрать между двумя одинаковыми копнами сена. Сижу в темноте и тупо пялюсь на эти самые бутылки. Выбираю коньяк. Из бутылки пить несподручно. Где же тут вся посуда… Где стеклянные бокалы?

Нервничаю. Вижу разбитый телефон и еще сильнее нервничаю. Светает с ужасающей скоростью. Я совсем придурок, если собрался тут напитки распивать. Уходить надо. Как партизан, хех.

Беру виски, иду к раковине и разбиваю бутылку. Будет знать. Беру второю бутылку и направляюсь на балкон. Открываю окна и меня обдает утренней прохладой. Холодно. Мурашки.

Высовываюсь наполовину и верчу головой. Похож на психа. Балкон слева намного удобнее и ближе, но из окон балкона справа льется свет. Там люди уже не спят. Или еще не спят. Мне плевать. Главное, что не спят.

Теперь я спасен, если конечно не упаду вниз. Но я столько лет провел на скалодроме, что вероятность такого исхода небольшая. Да тут даже кирпичи уложены не плоско, а гранями. Грех таким не воспользоваться. Вот только что делать с коньяком. Без него я не уйду. Ставлю на пол. Ладно, потом заберу.

Тихо и медленно вылезаю. Восьмой этаж, бля. Я точно псих. Как я только с такими замашками смог прожить столько лет? Сам в шоке. Хотя, не все так гладко. На левом боку у меня длинный шрам, около колена в одном месте кожа постоянно бледная и немного натянута. Мне объяснили, что рана, которая образовалась от того, что я не в том месте нырнул в реку, заросла не покровной, а соединительной тканью. То есть это не кожа, а что-то другое. А еще у меня столько мелких царапин, что иногда самому страшно.

Я псих. Уже говорил это? Я трижды псих. Но мне плевать. Сейчас модно быть психом и мне нравится.

Когда стою уже за балконом на узком карнизе, то сердце замирает так, что начинает давить в грудной клетке. Увидит меня кто-нибудь снизу и подумает, что я самоубийца. Мне бы было обидно. Вот кто точно психи.

Маленькими, незаметными шажочками пробираюсь к соседнему балкону. Хватаюсь руками за неровные выступы стен. Страшно. Очень страшно. Мне нравится. С парашютом было страшнее. Поначалу.

Вот и соседний балкон. Грустно смотрю назад. Круто, я уже не боюсь вертеть головой. Да я самый смелый человек на свете. И никакой иронии. Констатация факта. Коньяк жалко. Нужно было выпить, но тогда я бы точно не смог удержаться здесь. Хотя, если выпить и сразу лезть, то можно успеть до того, как алкоголь начнет действовать на мою нервную систему. Помнится, как-то я интересовался физиологией и там рассматривался такой вопрос.

Какой вопрос? Я тут, понимаешь ли, стою на тонкой полоске на восьмом этаже и гоню всякую чушь. В прямом смысле страх потерял.

Окна, конечно, закрыты. Откроем. Не открываются. Открою, надавлю сильнее и открою. А как залезть я не знаю. Страшно делать резкие движения. А хозяева. Хозяева сейчас придут на шум, увидят меня, поднимут шум, а я испугаюсь. Упаду. Крепче цепляюсь за балкон. Пытаюсь перевалиться через поручень. Я же без футболки. Только что заметил. Я идиот.

Шаги. Цепляюсь сильнее. Не упасть. Не упасть… Черт, стыдно.

- Здрасте, извините. Я все объясню. – Выпаливаю появившемуся на балконе мужчине. – Помогите залезть.

Он в шоке. Я бы тоже впал в ступор. Честно. Еще почти ночь, а на твоем балконе какой-то неизвестный. Еще с голым торсом. Стыдно. Я покраснел, наверное.

- Ты кто? – Спрашивает мужчина, удивленно обводя меня глазами. – Что это вообще.

Что, что. Вот, стою как-то, чуть не падаю. И коньяк оставил там. Жалко.

- Меня сосед ваш на ключ закрыл, а мне уйти надо.

Мне все-таки помогают оказаться внутри. Какое облегчение. Страх постепенно отпускает сердце. Остается только ощущение небывалого кайфа. Как после секса, а может и лучше. Я в очередной раз остался жив и невредим. Это хорошо.

- Спасибо. – Говорю я.

Мужчина передо мной – мой ровесник. Ничего выдающегося. Глаза карие, волосы русые. Это мой фетиш – обращать внимание на цвет глаз. Обычно люди не заостряют на таком внимание, а мне интересно. Просто когда-то давно прочитал, что кареглазых людей больше всего и решил проверить. Вот еще одно подтверждение.

- Теперь говори правду.

Так, я попал, кажется. И что он мне интересно сделает. Надеюсь, самолетиком из окна не выпустит. Мне бы только до входной двери добраться.

- Я же сказал.

- Ты через балкон лез!

- И что?

Посмотрели как на душевнобольного. А я ведь когда-то ходил к психологу. Когда нужна была справка о том, что я психологически здоров. А еще в школе говорили, что я гиперактивный ребенок, но это было давно.

Интересно, этот парень думает, что я вор. Я бы так и подумал. Конечно. Любой так подумает. Бля, я же даже без рубашки. Какой из меня вор? Да я в последний раз в средней школе крал. Мелочь по карманам подчищал. Опять же – это было давно.

- Нормальные люди не…

- Я ненормальный. Проводи до двери, а?

- Что за бред?! – Протянул он и зашел в квартиру. Я немного помялся и пошел за ним. Тут же чуть не запнулся о горшок с огромным цветком. Фикус. Я узнал. Не успел спокойно вздохнуть, как наступил на что-то ужасно острое. Взвыл. Больно же. Ногу как будто разрезали.

- Тише. – Зашипели на меня.

Иголки, что ли тут. Смотрю. Кубик. Маленький такой, разноцветный. Рядом еще один, а потом нахожу третий, четвертый. Мда.

Здесь ребенок? Скорее всего, а я так кричу.

- Прости. Меня Родей зовут.

- Это как?

- Родион.

Хмыкает. Как-то неловко. Честно.

- Ладно, извини, я пойду. Спасибо, что помог. Где дверь?

- Постой. Ты действительно, что ли от соседа.

- Ну да. Я же говорил, что он меня запер. Мудило, но ничего, я ему дорогой виски разбил. Хотел коньяк еще забрать, но с бутылкой лезть неудобно.

Он улыбается. Хорошо, что не злится. Не люблю, когда на меня злятся.

- У тебя редкое имя. – Говорит он.

- В этом и весь кайф.

Обвожу комнату взглядом. Типичная спальня типичной квартиры в типичном городе. Серые картины, висящие на стенах, мне сразу понравились. Как фотографии. На полу разбросаны не полюбившиеся мне кубики. Минное поле, не иначе.

- И что ты, Родион, делал у Борюсика?

- Ебался.

Парень хмыкает.

- А что, ты его тоже знаешь? – Продолжаю.

- Знатный изврат.

- Это да, но ничего, меня устраивает.

- Что же тогда сбежать так хотел.

- На тебя бы посмотрел.

- А одежду ты там оставил?

- Там. Мозгов-то нет. – Я кошусь взглядом на большое во весь рост зеркало. – Может, дашь какую-нибудь вещичку. А я потом занесу.

- Наглый такой.

Пожимаю плечами. Парень просит меня идти за ним и уходит в другую комнату. Тут обои розовые. Реально. Тупо. Оглядываюсь. Или не тупо. На небольшой кровати спит ребенок, весь завернутый в одеяло и даже голову не видно. Судя по цвету стен - это девочка. Улыбаюсь. Люблю детей.

- Тише только. – Говорит мне парень. – Меня Никитой зовут.

- Угу. А это кто?

- Дочка моя.

- Хорошая.

Как-то слишком… интимно стоять в чужой квартире и смотреть на чужих спящих детей.

Никита встает на цыпочки, вытягивает руку и шарит по верху книжного шкафа.

- Смотри, что у меня есть.

- Что?

Парень подходит ближе, выталкивает меня из комнаты, бренчит ключами. Это то, о чем я думаю? Скорее всего, да. Убеждаюсь еще сильнее, когда мы выходим в подъезд, и Никита открывает соседнюю дверь. Квартира Борюсика. Круто. Вон и мой разбитый телефон.

Иду в спальню, натягиваю футболку и кофту.

- Смотри, и не врал.

- Я никогда не вру. – Отвечаю на такое замечание.

- Да ну?

- Ну, может иногда. Откуда у тебя ключи?

- Боря дал на всякий случай.

- Он тебя знает?

- Мы в школе вместе учились.

- Фу, какой ты древний.

Боря старше меня на полтора года, а значит и Никита. Конечно, я немного преувеличил, но это нестрашно.

Никита никак не реагирует на мое замечание. Поднимает с пола баночку со смазкой. Снова хмыкает и одновременно морщится. Понятно. Еще один моралист на моем жизненном пути.

- Не смотри на меня так. – Говорю ему. – Или тоже трахнуть хочешь, так я не шлюха.

- А я думал, что к Борику ходят только шлюхи.

- У нас может быть любовь.

- И поэтому ты очутился у меня на балконе.

- Нет, не поэтому.

Как раз про балкон. Где там бутылка? Поднимаю бережно с пола коньяк и протягиваю Никите.

- Что это?

- Тебе за помощь. Только Боре не говори, что я тебе ее подарил, а то это его добро.

Никита смеется и забирает у меня бутылку. Или он так не любит Борю, или он не такой уж и скучный.

- Дорогой.

- Дерьмо не пьем.

Со смехом выходим на лестничную клетку, прощаемся, как старые добрые друзья. Я доволен тем, что подарил Никите эту бутылку, хотя немного жалко. Но ему действительно хотелось сделать приятно.

Спускаюсь с лестницы и начинаю широко улыбаться, представив себе удивленное лицо Бори, когда он придет домой. Больше не пойду к нему. Достал. Лучше к Никите наведаюсь.

========== Глава 2 ==========

Суббота, утро. Хотел сходить в гости к Боре и зайти к моему недавнему спасителю, но позвонили с работы, назначили мне провести двухчасовое занятие у одной из групп. Пришлось согласиться. Это немного. Я работаю инструктором по плаванью. Учу жирных теток сжигать лишние килограммы в воде, а детей выделывать всякие кульбиты. У нас в бассейне даже небольшая вышка есть, но с нее почти никто не прыгает. Только я, мой сменщик и несколько ребят из старшей группы.

В любом случае, субботнее утро пропало. Борюсика дома уже не застал, но заняться мне нечем, так что миную знакомую мне до каждого шурупчика в замке дверь и стучу кулаком по соседней. Надеюсь, что ничего не попутал и долблюсь в ту квартиру.

Сначала появляется маленькая щелочка, потом она разрастается. Такой настороженный.

- Ты? – Никита полностью открывает дверь, но загораживает мне проход.

- Я, можно?

Дверь отворяется полностью. Передо мной предстает Никита во всей своей красе. Растрепанный, заспанный, в какой-то непонятной мешковатой одежде, давно потерявшей свой истинный цвет.

- Что же не через балкон? – Спрашивает меня, ехидно ухмыляясь.

- Это не очень-то удобно. И опасно.

- Проснулся голос разума?

- Он у меня и не засыпал. Так пропустишь?

Мы все еще стоим в прихожей около двери. Дальше в квартиру меня не пускают. Это и понятно. Припрись ко мне какой-то непонятный чел, которого я вижу второй раз в жизни, при условии, что первая встреча состоялась при не совсем типичных обстоятельствах, то я бы тоже немного насторожился. В подозрительное время живем.

- Тебе опять к Боре надо попасть? Так я ключ не дам.

- Я же сказал, что к тебе, а Боря – мудак. Уже бесит.

Никита хмыкает. Осматривает меня. Решает, что я безобидный и пропускает. Я стягиваю кроссовки, на которые налипла весенняя грязь. При этом складываюсь чемоданчиком, и парень с интересом меня разглядывает.

- Ты чего, гимнаст?

- Почему это?

- По балконам лазаешь, растяжка хорошая.

- Может, я домушник.

- Может. А я такой олух, что впустил тебя в дом. Может, выгнать?

Шутка шуткой, а еще и вправду выгонит, а потом доказывай, что пошутил. Просто у меня действительно хорошая растяжка. Причем я даже никогда специально и не пытался этого добиться. Это у меня врожденный талант. Особенно хорошо у меня в последнее время получается выпячивать таким способом мою многострадальную жопу.

- Ты один? – спрашиваю, устраивая грязную обувь около стеночки.

- Нет.

- Упс, может я не вовремя.

Никита хмыкает и улыбается. Значит, все-таки не помешал. Это хорошо. Ладно. Расстегиваю легкую куртку. Под ней футболка немного промокла, от того, что надел ее на мокрое тело. Волосы тоже еще не успели высохнуть.

- Ты в речку, что ли упал? – спрашивает Никита

- Нет, плавал.

Не сдержался. Проплыл пару раз от бортика до бортика.

Никита не стал уточнять, где я плавал и зачем плавал, а я бы ему с радостью рассказал бы. Похвастался бы работой. Это мне нравится. Не каждый работает инструктором в спортивном клубе.

Оглядываю квартиру, просто вертя головой. Дизайн, точнее его отсутствие, мне не очень нравится, а так ничего, жить можно. Хотя, жить и в пещере можно.

- А кто у тебя тут, - спрашиваю я, - Или ты один живешь?

- Алина. – Отвечает Никита, как само собой разумеющееся.

Ну Алина, ну и что? Можно подумать, что я знаю всех Алин в нашем городе, или вообще в мире, чтобы только по имени понять, что это за девица. А мне странно неприятно, что Никита живет с какой-то женщиной.

Смеюсь сам над собой, когда вижу за кухонным столом маленькую девочку. Алина, если я все правильно понял. Она смотрит на меня большими испуганными глазами. Красавица. Всегда любил детей. В нормальном смысле.

Девочка еще совсем маленькая. Над столом видна только голова и часть шеи. Ноги свободно болтаются в воздухе. Перед ней листок с какой-то мазней, похожей на детский рисунок. Рядом стоит яркая коробочка с пластилином, а по всему столу разбросаны карандаши. Круто. Насколько я знаю детей, фломастеры они любят больше.

Девочка меня испугалась. Метнула растерянный взгляд на папу. Никита же ей папа. Он так сам сказал.

- Иди в комнату. – Говорит ей Никита.

Девочка спрыгивает со стула, забирает свой альбом и карандаши. Маленькими, но поспешными шагами убегает.

- Хороший ребенок. – Говорю я.

Бесцеремонно усаживаюсь на мягкий кухонный стул.

- Нянчился бы ты с детьми целыми днями, так бы не говорил.

- Я у родителей самым старшим был. Постоянно заставляли с младшими возиться.

- Это совсем не то. – Никита открывает навесной шкаф. – Пить будешь?

- Коньяк? – Я улыбаюсь. Он кивает. – Буду.

Никита быстро достает уже пустую наполовину бутылку, ставит на стол передо мной. Вот она, любовь моя. Кружки с веселыми пчелками, отчего я закатываюсь в беззвучном смехе. Пока я, как идиот лыблюсь, Никита находит плитку шоколада и половину лимона. Вот это мне еще больше нравится. Люблю коньяк с лимоном, хотя пил его всего несколько раз в жизни. Дорогой, зараза.

- Только по чуть-чуть. – Говорит Никита.

- Конечно. Я никогда в говно не упиваюсь. Это уже признак алкоголизма.

Никита хмыкает.

Выпиваем по глотку. Крепко. Закусываю нарезанным лимоном. Съедаю дольку вместе с кожурой. Там много витаминов, так что не заболею. Никита ест шоколадку.

- А тебе от Борьки не попало?

- Нет. Я его еще не видел.

- Значит еще попадет.

- Да хрен с ним. Не убьет же. Тем более, самому надо было думать своей головой.

- Я бы точно прибил.

- Я с ним разберусь, - замечаю я, - еще сам от меня получит. Только сейчас видеть его не хочу, уже достал.

Делаю еще один небольшой глоток, зажмуриваю глаза. Хорошо. Слышу из глубины квартиры звук работающего телевизора. Девочка включила, наверное.

- А не боишься ребенка без присмотра оставлять?

- Она уже большая, что боятся?

- Сколько ей?

- Три.

- Зашибись, большая. Самый хреновый возраст.

- Она спокойная.

Смотрю на Никиту. Отец нашелся. Ребенок из окна выпадет, а он не шелохнется. Конечно, когда долго заботишься о детях, то перестаешь излишне трястись над ними, но не так же.

Отщипываю кусочек от пластилина, начинаю скатывать в шарик.

- А где ее мать?

- Умерла.

- Оу, это ты один ее растишь?

- Да.

- Наверное, уже давно.

- Все три года.

Никита опрокидывает в себя остатки алкоголя из кружки. Я продолжаю лепить шарик из пластилина. Кто-то сейчас задел за больную струну. Этот кто-то - я. Никита становится грустным всего за несколько секунд.

- Я не туда влез? – Тихо спрашиваю.

- Да ладно.

Леплю из шарика колбаску и сжимаю ее по всей длине пальцами, получается что-то типа ленточки. Скручиваю ее в спиральку. Так атласные ленты скручивают на катушках.

Никита ест шоколад и заедает его лимоном. Я думаю о том, сколько же это надо сил, чтобы мужчине одному справится с ребенком. Он не женщина, у него такого таланта нет. Никита однозначно вырос в моих глазах.

В дверях появляется, меленька фигурка. Боится. Никита подзывает девочку к себе, и она несмело подходит. Показывает ему рисунок. Никита кивает, мол, очень красиво. Сомневаюсь, что он хоть понял что там изображено. Замечаю, что девочка плотоядно уставилась на шоколадку.

- Шоколаду ребенку дай. – Говорю Никите.

Он снова улыбается, протягивает Алине несколько кусочков. Жмот. Девочка, получив заветное, начинает разглядывать меня.

- Привет. – Говорю я.

- Привет, - голос тоненький, но красивый.

- Тебя как зовут? – Задаю тупой вопрос.

- Алина. – Немного коверкает свое имя.

- А меня Родя.

Девочка жует и начинает оттаивать. Дети – чудо. Для меня, по крайней мере. Сжимаю катушку из пластилина с одного конца, а с другого, наоборот, немного отгибаю концы. Получилась розочка. Зеленая, правда, но не суть.

- Смотри. – Говорю девочке, указывая на цветочек.

Ей нравится. Сначала жмется, смущается, а потом просит:

- Сделай еще.

- Давай.

Сама выбирает цвет. Конечно же, розовый. Сворачиваю еще один цветочек, потом думаю, что два цветка – это как-то ненормально и делаю третий. Ребенок в восторге, и я счастлив. Никита все жует лимон и с интересом наблюдает за моими действиями.

Когда девочка снова уходит, унося с собой мои творения, он говорит:

- Круто ты с детьми.

Я улыбаюсь. Похвала мне приятна.

- Я тебе сказал, сколько нас в семье было? – Спрашиваю у него.

- Нет. – Никита внимательно слушает.

- Шестеро, а я самый старший и представь, чем я обычно занимался.

- Утирал сопли за младшими?

- Ага.

- Ни хрена себе, шесть детей.

- Зато весело. У меня самый младший брат в этом году только в школу пойдет, замечаешь какой диапазон.

- Угу.

- Выпьем? – Спрашиваю у Никиты.

- Я больше не буду.

- Ладно. Идти мне надо.

Я потягиваюсь на стуле, вытягивая руки вверх и зевая.

- Так скоро.

- Не бойся, я еще зайду и, - я снова зеваю. – Если что, балкон держи открытым.

- Тогда лучше через дверь.

- Если получится.

Доедаю последнюю дольку шоколада, иду в прихожую, надеваю куртку. Трогаю волосы. Уже высохли. В дверях, ведущих в комнату, стоит Алина. Машу ей рукой, и она тоже машет мне. Приятно.

- Так мне можно зайти? – Спрашиваю, когда зашнуровываю кроссовки.

- Зачем тебе к нам заходить?

- А мне может быть ты понравился.

- Тогда я тебя огорчу, я тебе не…

- Пидор, да? – Говорю тихо, чтобы ребенок не слышал.

- Можно и так.

Открываю дверь, вываливаюсь на лестничную площадку. Застегиваю молнию на куртке.

- Я все равно зайду, просто так.

Никита пожимает плечами.

- Заходи. – Говорит он мне.

========== Глава 3 ==========

Сижу на корточках на самом краю. В воде плещутся дети лет десяти - одиннадцати. С ними легко. Вроде еще и маленькие, но уже мозги есть. Только много выпендриваются. Подростки в этом отношении немного лучше.

Дети с радостью купаются. Я скинул им пару мячей, и теперь они устроили настоящие водные игры. До конца занятий осталось совсем немного. Я уже успел начать обучать их плавать брасом, а новенькой девочке просто растолковал правила и запретил сегодня лезть в воду. Она даже плавать не умеет еще, так что здесь придется помучиться.

За спиной раздаются шаги. Такие знакомые характерные шаги.

- Ты чего пропал-то? – Сразу с претензий.

- Воспитанные люди сначала здороваются.

- Здравствуйте.

- Здрасте.

Весело, черт! Боря злится, а мне весело, несмотря на то, что это веселье еще отольется мне горючими слезами.

- Ты скоро заканчиваешь? – Спрашивает Боря.

Смотрю на часы, висящие на стене.

- Еще десять минут. Как ты сюда прошел?

- Это же не объект государственной важности, чтобы его охраняли, - Боря присаживает рядом со мной на корточки. – Так почему ты ко мне не заходил и не звонил.

- А мне надоело.

- Круто. Ты такой интересный. Надоело и все, можно забыть?

- Я не забывал. И приходил в субботу, тебя не было.

- Ты же знаешь, что я в субботу занят.

- Да ты всегда занят.

- Я деньги зарабатываю.

- Я тоже, но не строю из себя такого делового.

Боря фыркает, а я замечаю, что наши голоса звучат все громче и громче. Дети уже начали прислушиваться к нам. Как же. Интересно, когда два таких взрослых дяди спорят. Хлопаю в ладоши и требую, чтобы они закруглялись. Дисциплину я наладил железную, так что все подчиняются.

- Подожди меня снаружи, я сейчас выйду. – Прошу Борю.

- Ладно.

Он с кряхтением встает, поправляет свой костюм и уходит. Дети строятся в шеренгу передо мной. Все завернуты в разноцветные полотенца, мокрые. Еще раз смотрю на часы. Пять минут. Кратко рассказываю каждому, что у него получалось, а что не особо. Говорю новенькой девочке, что в следующее занятие мы все будем учить ее плавать. Она, вроде бы, довольна. Распускаю по раздевалкам.

Жду, когда они примут душ, хорошо обсохнут. Слышу громкие голоса. Девочки что-то не поделили, а мальчики вместе смеются. Быстро бегу до администратора, говорю, что занятия у меня закончены, и зал можно убирать. Узнаю, что на завтра у меня две группы. Все из женщин. В одной молодые девушки, а в другой члены клуба кому за сорок. Надо сказать, что девушки – это очень интересно. А как они пытаются со мной заигрывать, так это еще интереснее.

Когда выхожу на улицу, то сразу же оказываюсь в компании Бори.

- Я есть хочу, пошли куда-нибудь. – Предлагаю я.

- В Макдональдс?

- Ага, чтобы я жиром заплыл и когда-нибудь утонул. Нет, тут неподалеку кафе есть, пошли.

Закоулками перебираемся на другую улицу, и я тут же иду к винтовой лестнице, ведущей сразу на второй этаж. Правда, всю ее красоту не видно из-за кучи наклеенных на нее листовок с рекламой.

- Я никогда здесь не был. – Замечает Боря.

- А с какой радости ты бы здесь был?

Открываю тяжелую дверь, пропускаю Борю. Он строит кислую мину, а мне нравится. Здесь так же уютно, как может быть в зимний вечер у камина, но я ни разу не сидел у камина, так что сравнивать не с чем, но почему-то мне кажется, что чувства должны быть такими же.

Официантов нет. Все на самообслуживании. Пока Борюсик хлопает глазами, беру поднос, наставляю на него кучу всяких вкусностей. Сегодня я голоден, как никогда. Беру какой-то суп-пюре, филе в сыре.

- Похоже на столовку. – Говорит Боря.

- Зато здесь вкусно. Что будешь? – Весело так.

Боря вздыхает и тоже берет поднос. Я расплачиваюсь последними деньгами. Мда, почти все мои запасы ушли на новый телефон, а я, конечно, не смог удовлетворится простым, а сцапал самый навороченный. И самый дорогой. Мозги в моей голове явно не для того, чтобы ими думать.

Не жду Борю. С жадностью кидаюсь на еду, чуть ли не чавкаю. Вкусно, черт. Я сутки забывал перекусить, так что мне сейчас и черствая корка манной небесной покажется.

- Ты сегодня больше не работаешь? – Спрашивает Боря, подсаживаясь ко мне.

- Нет.

- Это хорошо, я тоже свободен.

Вот черт! Чувствую, он еще достанет меня за этот день.

- Прекрасно, - говорю я, - к тебе поедем?

- Кстати, как ты тогда смотался?

- А ты, олух, на хрена меня закрыл?

- Чтобы ты никуда не ушел.

- Придурок.

- Так как ты ушел?

- Перелез на соседский балкон и попросил пропустить меня за дверь.

- Хватит врать!

Пожимаю плечами. Ем. Не хочешь верить, не верь. Мне-то что?

- Так как же?

- Отстань. Я на тебя, между прочим, обиделся за такую выходку.

- Это я уже заметил.

- И даже не раскаялся?

Сидим несколько минут в тишине. Боря попивает чай. Не поверил мне, а я ведь правду сказал. Хорошо, что еще и про коньяк ничего не вспомнил. Или еще скажет? Возьмет и отыграется на мне вечером. Что-то у меня ком в горле появился и что-то сразу охота уйти подальше. Мне не нравится все это. Очень не нравится. Боря не забудет мне такой бунт.

- Я скоро уеду.

- Что? – Поднимаю голову и смотрю на него.

- Не надолго. Чуть больше месяца.

- Куда.

- На юга.

- Мальдивы?

- Краснодар.

- Круто. Лучше бы на Мальдивы.

- Я не загорать еду.

- А что же?

- Работать.

- Круто.

- За цветочками присмотришь? – Боря так ехидно улыбается, что охота отказаться, ну или вырвать все его цветочки.

- Ладно. Ты когда уедешь?

- Послезавтра.

- Уже?

- Ага.

Я отправляю последний кусок мяса себе в рот, медленно жую. Не знаю, рад ли я тому, что Бори не будет рядом, или расстроен, но скучать я буду. Точно, целый месяц – это много. Ладно, раз Боря скоро скроется из моей жизни нужно как следует попрощаться, а потом пообещать поливать цветочки. Можно будет к соседям в гости сходить.

- Поехали к тебе. – Говорю я.

- Так сразу?

- Ну а что? Романтический ужин мы закончили, осталось переспать.

- Это – романтический ужин?

- Не придирайся! – Я поднимаюсь. – Ты идешь?

- Конечно.

Боря подскакивает со своего места и первым идет к тяжелой двери. Попутно подносит телефон к уху и вызывает такси. Ждем недолго. Уже через пять минут мчимся по улицам. Я смотрю в окно, Боря смотрит на меня. Уже, наверное, раздел меня взглядом. Круто, я еду трахаться, но не хочу этого. Как шлюха, честно. Вот только шлюхи деньги получают, а я бесплатно. Гуманист, хренов.

Приезжаем как-то слишком быстро и быстро поднимаемся на восьмой этаж. Пока Боря возится с ключами, я смотрю на соседнюю дверь. Лучше бы к Никите сходил поболтать.

Набрасываются на меня еще в прихожей. Боря сдирает с меня рубашку, вырывая одну пуговицу. Убью за это. Боря меня целует, я отвечаю, но холодно. В прямом смысле. У него изо рта пахнет чем-то мятным. Жвачка?

Чувствую, как рука шарит по моей спине. Спускается все ниже и ниже.

- Борь, а душ?

- Не капризничай.

Я оказываюсь прижатым к стене. Чуть ли не вдавлен. Боря стягивает с меня брюки, потом расстегивает свои. Тянусь руками, чтобы ему помочь, но получаю удар по ним.

- Это тебе за коньяк. Кстати, куда ты его дел?

- В окно выбросил.

- Ты несносный.

Боря ловит мои руки, прижимает их к стене, снова целует меня, разжимая языком мои зубы, спускается ниже к шее, кусает ее. Хочу дернуть руками, но он мне не дает. Чувствую, как возбуждение нарастает. Минута, и я упираюсь своим стояком Боре в живот. Он тоже, между прочим, давно на взводе. Зачем-то нюхает мои волосы и говорит:

- Пошли в спальню.

Я выпутываю ноги из брюк. Боря меня не отпускает, тащит к кровати и швыряет на нее. Заваливается сверху, снова ловит мои руки.

- Что, боишься, что убегу?

- Нет. Просто не двигайся, хорошо.

- Нет.

Боря отпускает меня, и я продолжаю лежать в такой же позе.

- Закрой глаза.

Закрываю. Боря снова начинает меня ласкать. Долго, нудно, а я хочу, чтобы он в меня уже скорее вставил, или я скоро вставлю в него. Молчу, только тихо постанываю. Боря легонько проводит по моему члену. Сука, я сейчас взорвусь. Но не двигаюсь, глаза закрыты.

Тут же чувствую, как к мое дырке прикасаются его пальцы с холодной смазкой, проникают в меня и тут же выскальзывают обратно. Мне этого мало, хочу большего. Борю хочу.

- Давай же! – Хриплю я своим изменившимся голосом.

- Нетерпеливый. – Слышу хмыканье.

Боря приподнимает меня, я еще сильнее развожу ноги, цепляюсь кулаками в простыни. Боря осторожно входит в меня, делает толчок, я вскрикиваю. Почему-то не охота сильно стонать. Не хочу, чтобы соседи слышали. Впервые стыдно за такое.

На этом связные мысли и обрываются, а остается только невыразимые образы, да наслаждение. Все-таки я люблю Борю. С ним хорошо, с ним я ловлю кайф, а значит, что-то между нами есть. Боря сегодня не церемонится. Темп почти что бешеный, немного больно. Потом задница болеть будет. Но, черт, как же хорошо. Я стону во весь голос, что-то ору. Чуть не сдираю глотку.

Боря знает меня всего вдоль и поперек. Знает, как заставить меня извиваться от наслаждения.

Он нежно целует меня в шею, когда я кончаю.

- Тебе было хорошо? – Слышу его шепот.

- А с чего бы я тогда так орал.

- Да тебя не разберешь.

Он скатывается с меня и ложится рядом.

- Было. – Говорю я ему. – У тебя есть покурить?

- Ты не куришь.

- Курю.

- На кухне, на столе.

Наряжаюсь в простынь, как древний римлянин и иду на кухню. Достаю одну сигарету, беру зажигалку. Правильно Боря сказал – я не курю. Но иногда я хочу никотина. Иногда он кажется мне жизненно необходим. Сколько же пафоса, вот так сидеть после секса на кухне, задумчиво пускать дым и думать о нем. Я как девочка-школьница.

Интересно, а Никита не слышал мои стоны, а то мне реально стыдно?

========== Глава 4 ==========

Когда подхожу к дому, Боря уже стоит на улице, нервно курит и вертит головой. Рядом ждет такси, на заднем сидении устроена большая спортивная сумка с его вещами. Так одновременно рад и раздражен моим присутствием Боря никогда не был.

- Сейчас поедем. – Говорит он водителю и выкидывает недокуренную сигарету в сторону.

Я спешу быстрее подойти к ним. Опоздал почти на двадцать минут. Но я не виноват. Это все хозяйка квартиры, устроившая мне очередную лекцию на тему своевременной оплаты. А еще в пробку попал.

- Где тебя черти носят? – Спрашивает Боря.

- Не по хорошим местам.

- Я уже хотел ехать.

- Но не уехал же. – Я бросаю взгляд на нетерпеливо гудящую машину. – Когда вернешься?

- Еще точно не знаю. – Боря немного оттаивает. – Будешь скучать?

- Я подумаю.

- Ладно, ключи у соседа слева возьми.

Я немного нахально и некстати улыбнулся. Прямо такая ехидная улыбочка. Нужно стереть ее, пока Боря этого не заметил. Но, кажется, Боре плевать на мои эмоции. Он уж собирается меня покинуть. Даже не попрощался нормально. Разве так ведут себя с любимыми? Или, правильнее говорить, с партнерами по постели? И обидно даже.

- Борь, - зову его, и он поворачивается ко мне, - можно я, если что, у тебя поживу?

- Если что, это что?

- Меня хозяйка с комнаты выгоняет.

Точнее на выгоняет, а грозится выгнать, если я в обозримом будущем не заплачу, а я не заплачу по причине недостаточных финансов.

Боря кивает. Конечно же разрешил. Вот только он не знает. Что я сейчас же и перееду к нему. Хоть месяц да наслажусь роскошной жизнью. Тем более с такими соседями.

- Пока! – Кричу я и машу ручкой. Мне бы еще платочек беленький.

Такси уезжает. Боря на месяц оставил меня одного. Прекрасно. Даже не знаю, радоваться или огорчаться. Буду действовать по настроению. А сейчас у меня настроение сходить в гости. Сразу вспоминается детская песенка про раннее посещение гостей.

Сразу же долблюсь кулаком в соседнюю с Бориной дверь. Жду. Только сейчас замечаю небольшую аккуратную кнопочку звонка. Хмыкаю. Я идиот. Давлю на звонок. Три отрывистых трели и за дверью слышатся шаги. Дверь на этот раз открывается безо всяких предосторожностей.

- Привет. – Выпаливаю я.

- Опять ты?

- Я по делу.

- По какому же?

- Сначала пропусти.

- Немного нагло, не находишь?

На порог меня все же пускают. Никита сегодня в простых джинсах. Почти таких же, как и у меня. Майка–алкоголичка, босые ноги. Круто. Реально круто, без всяких сарказмов. Я бы на него даже Бореньку променял бы. Возможно.

- Чем так вкусно пахнет? – Я втягиваю в себя запах, летающий по квартире. – Что-то мучное.

- Блины вообще-то.

- Настоящие?

- А какие еще?

- Угости.

Никита немного думает, потом кивает. Я, как и в прошлый раз разуваюсь, снимаю теплую кофту и иду на кухню, тихонько насвистывая песенку. Никита уже стоит у плиты. На раскаленной сковородке жарится очередной кружочек. За столом сидит уже знакомая девочка и двумя руками раздирает на части один из блинов.

- Привет. – Говорю и ей.

Смотрит на меня уже без страха. Просто с какой-то настороженностью. Но, кажется, присутствие Никиты успокаивает ее.

- Что делаешь?

Слышу, как Никита фырчит у свой плиты, слушая мой монолог.

- Бери. – Девочка протягивает мне несколько огрызков.

- Зачем?

- Ешь.

Она сама берет самый большой уцелевший кусок и макает его в небольшую чашечку с вареньем и тут же отправляет себе в рот. Даже ни одной капельки не уронила. Впервые вижу такую чистоплотность у детей. А варенье какое? Приглядываюсь. Вишневое. Мое любимое.

Никита снимает еще один блин, кладет его в стопочку остальных, но я его быстро подхватываю. Горячий еще, приятно.

- Смотри, - говорю Алине.

Она смотрит, ожидая что-то типа тех розочек. Я складываю блин, как обычно и делают, потом надкусываю со всех сторон и снова разворачиваю. Получается блин в дырочку. Как снежинка. Алина тут же хватает другой блин. Пытается сделать тоже самое. Я помогаю ей свернуть его в треугольничек, и девочка с энтузиазмом начинает откусывать от него маленькие кусочки.

- Какая она сообразительная. – Говорю Никите.

- А ты, я вижу, массовик–затейник?

- Ха, просто детство вспоминаю.

- Ты и недалеко от него ушел.

- Ну и хорошо.

Последний яркий кружок опускается на стол, и Никита тушит огонь.

- Так что у тебя за дело?

- Дай ключи от Бориной квартиры, - вижу, как он начинает сомневаться и прибавляю, - он мне сам сказал у тебя взять.

- Да, он говорил. Куда он на этот раз смотался?

- В Краснодар.

- Оу!

- Что?

- Ничего.

За руку меня настойчиво трясут. Я поворачиваюсь и вижу прямо перед своим лицом немного неудавшуюся пародию на свой недавний шедевр. Алина довольна. Хвалю ее и протягиваю ей еще один блин.

- Так ты за цветочками присмотришь? – Спрашивает Никита.

- Нет, я лучше здесь поживу.

- А тебе разрешили?

- Разрешили.

Я еще та язва, когда захочу. Никита замолкает, греет чай и разливает по прозрачным кружкам. Я и Алина в это время дружно жуем свои недавние изделия.

- А ты к нам еще придешь? – спрашивает она.

- Приду.

- А меня спросить? – Никита опускает передо мной дымящуюся кружку.

- А с тебя что, убудет?

Никита снимает с плиты сковороду, сует ее под воду и оставляет в раковине, смотрит на часы и говорит девочке:

- Алин, сейчас мультики начнутся.

Я не знал, что дети могут так быстро бегать. Через секунду девочки уже нет в комнате. Зато слышен звук работающего телевизора.

- Что за мультики?

- Тоже посмотреть хочешь?

- А может?

- Какая-то девчачья муть.

- Ты даже не знаешь, что смотрит твой ребенок, а вдруг там…

- Что?

Я на руках показываю, что там может быть. Никита хмыкает, весело улыбаясь. С такой улыбочкой только подзатыльники отвешивать, что он сейчас с большим удовольствием бы сделал.

- Смотрю, ты в детстве чего-то не того пересмотрел.

- Ну, однажды мы с сестрой завладели кассетой с порнухой. Мне тогда тринадцать было, а она еще младше на два года.

- И что?

- Посмотрели. Половины, правда, не поняли, но суть уловили.

- Так это значит у вас семейное.

- Нет. Это только мы с сестрой. Остальные нормальные.

- Ну слава богу.

Беру чайную ложку и начинаю с остервенением поедать варенье, закусывая блинами и запивая чаем. Никита, как истинный аристократ, ест немного и чопорно. У меня же вскоре половина лица выпачкана в липком варенье. Никита смеется надо мной. Аж самому стыдно становится. От смущения роняю ложку на пол, ползу за ней под стол, а вылезаю с другого края, рядом с Никитой. Он уже чуть не умирает со смеху.

- И кто говорил, что он не ребенок?

- А я и не отрицал. Так ключи дашь?

- Сейчас. – Никита встает. – Иди, умойся.

Я умываюсь. Никита идет в ту комнату с розовыми обоями. Когда с раскрасневшейся рожей захожу туда, то вижу, как он стоит на низком стульчике и шарит ладонью по верху шкафа. Рядом на диване сидит Алина с интересом смотрит в работающий телевизор. Сажусь рядом и тоже смотрю на экран. Ничего не понимаю, правда. Что-то про суперкрутых и невъебенных девчонок с пятым размером груди, спасающих мир. И это для детей! Тупость.

Алина видит мой интерес и начинает рассказывать мне про главных героев. У меня в одно ухо влетает, а из другого улетает, но суть я улавливаю, тем более, если ее тут почти нет. Вот я помню, любил смотреть что-то про рейнджеров. Тоже сейчас тупостью кажется.

- Держи.

Поворачиваю голову и вижу, как в меня летят ключи. Успеваю их поймать. Снова смотрю в сторону экрана.

- Что, тоже подсел? – Спрашивает Никита.

- Просто весело смотреть все это.

- Ну смотри.

Никита уходит на кухню, продолжает греметь там посудой, а Алина объясняет мне дальше кто здесь кто. Вскоре я проникаюсь идеей, а девочка залезает на меня и с удобством устраивается на моих коленях. Чувствую лишь, как блаженная улыбка прорезает мое лицо.

========== Глава 5 ==========

Не люблю, когда меня грубо трясут. Особенно не люблю, если я в этот момент сплю. Или спал, потому что такое наглое вторжение моментально вырывает меня из сладких грез. И уже вместо красивых снов я смотрю на кремового цвета потолок и наглое лицо передо мной.

- Вставай, спящая красавица. – Никита не оставляет меня в покое.

- Отлынь. – Хочу запустить в него подушкой, но подушки рядом нет.

Он меня трясет еще сильнее, и я падаю на пол. Тут же просыпаюсь окончательно, осознаю весь трагизм ситуации. Даже возмущаться расхотелось.

- Я что, заснул?

- Как видишь.

- Круто. И долго я?

- Час.

Ну, это ничего. А то у меня к вечеру две группы и если бы я не пришел, то последствия были бы катастрофическими для моей скромной персоны. А так можно расслабиться. Свободного времени у меня еще полно.

Поднимаюсь, поправляю задравшуюся вверх футболку. Никита наблюдает за мной.

- Что, нравлюсь?

- Нет. – Спокойно отвечает мне.

- А жаль.

- А мне нет.

Он выключает все еще работающий без звука телевизор,поправляет покрывало на диване, шторы.

- А что же комплименты мне делаешь?

Я снова сажусь на уже застеленный диванчик, кладу одну ногу на другую и готовлюсь к интересному разговору.

- Комплименты?

- Спящая красавица, например. Хотя для меня предпочтительнее красавец.

Никита не отвечает. Собирает разбросанные по полу игрушки, скидывает их в один угол. Типа навел порядок. А где, интересно, Алина. Что-то ее не видно и не слышно. Насколько я могу, понять ее или нет дома, или она сейчас спит. Третьего варианта для такой тишины я не вижу.

Но я ошибаюсь. Эта девочка вообще ломает все мои представления о жизни. Сидит себе тихо на стульчике в коридоре, пытается самостоятельно надеть на себя детскую версию кроссовок. Их, наверное, какие-то идиоты придумали, не знающие как пользоваться мозгами. Все потому, что обувь для маленьких детей со шнурками меня иногда убивает. Я сам научился их завязывать только когда в школу пошел.

Алина тоже немного озадачена такой проблемой. И если для меня катастрофой является опоздание на мою халявную работенку, то для такого маленького человечка – это всего лишь тупые шнурки.

Сажусь перед ней на корточки и ору Никите, который уже перебрался на кухню:

- Вы куда-то уходите?

- Да. – Отзывается он.

- К бабушке. – Докладывает Алина.

- И чего над ребенком издеваться? – Снова спрашиваю у Никиты.

- Чего? – Он появляется в дверях, смотрит на меня, такого почти на коленях перед его дочерью.

- Девочкам нужно покупать туфли, а не тупые кроссовки. Вот скажи мне, ты в три года умел завязывать шнурки, а?

- Не помню. – Никита пожимает плечами и снова скрывается на кухне, орет оттуда. – Помоги ей.

Вздыхаю немного раздраженно.

- Мне не три. Мне почти четыре. – Говорит Алина.

- Да ты у нас уже большая.

Надеюсь сарказма не было, а то с ребенком это уже перебор.

- Мне осенью четыре будет. – Продолжает Алина и поднимает немного ногу. – Завяжи.

- У тебя папка дурачок.

Беру в руки шнурки, быстро сооружаю бантик.

- Папа не дурак. – Заявляет Алина.

- Я и не говорил, что он дурак. Я сказал, что он дурачок.

Надеюсь, Никита нас не слышит, а то мне влетит за такие речи. Чему только детей учу? Оглядываюсь на кухню. Оттуда слышен его голос. Он с кем-то разговаривает. Или в квартире есть еще кто-то, или это по телефону. Скорее второе. И хорошо. Наш маленький откровенный разговор останется тайной.

- А у тебя другой обуви нет?

- Есть. Только папа говорит, что в туфельках еще холодно, а в сапогах тепло.

- Да, хреново.

Что я сказал? Затыкаюсь и собираюсь завязывать второй бантик.

- Смотри, - говорю девочке, - вот так умеешь делать? – Делаю один первоначальный узелок. Неуверенно кивает. – Потом делаешь ушки, как у зайчика и складываешь их, и одно ушко ныряет в норку. Потом тянешь за оба ушка и получается бантик. Потом научишься.

Алина довольна, даже не смотря на то, что она почти ничего не поняла, но про зайчиков ей понравилось.

- Может, мне тебя в няньки нанять? – Раздается за спиной.

Подскакиваю, вижу Никиту в серой куртке с черной сумкой в руке.

- Меня и прежняя работа устраивает, но за предложение спасибо. Я подумаю.

- Хватит паясничать.

- Ты первым начал.

Чисто детская отмазка. Не для меня такого серьезного и взрослого, но я не сдержался. Никита хмыкает, снимает с крючка мою кофту и кидает мне. Ловлю. Это меня так красиво выпроваживают?

- И где же ты интересно работаешь? В цирке, клоуном?

- Инструктором по плаванью. Ключ! – Кидаюсь в комнату, обшариваю диван в поисках ключей от Бориной квартиры.

- Ты серьезно? – Никита снова появляется в дверях, за его спиной маячит Алина.

- Конечно. Где он?

Я снова перерыл весь относительно аккуратно заправленный диван, пошарил рукой по полу. Нет нигде. Я как всегда в своем репертуаре. Алина огибает Никиту, заходит в комнату и через минуту протягивает мне связку ключей.

- Они?

- Да, спасибо.

Немного ошарашено поднимаюсь с колен. Ребенок оказался сообразительней меня. Круто. Никита откровенно смеется надо мной, а я с гордым видом иду к выходу. Сажусь на тот же стульчик, где сидела Алина и быстро обуваюсь, но слышу ее детский голосок над самым ухом, поднимаю голову.

- Дай я.

Девочка протягивает руки к шнуркам и отбирает их у меня.

- А ты где работаешь? – Спрашиваю у Никиты.

- Видишь ли, с ней очень трудно что-либо подобрать. – Он указывает на девочку, уже соорудившую первый узелок.

- Но все же подобрал.

- Ага. Я репетитором устроился.

- И чему учишь?

- Истории.

- Круто.

- Тебе все круто.

- Так это же круто.

Смотрю на Алину. Ушки она сделала, а что дальше – сообразить не может. Беру и еще раз показываю ей. Потом завязываю и второй шнурок демонстративно медленно. Алина смотрит и учится. Удивительный ребенок!

- Если не ты, то я куплю ей обувь хотя бы на липучках.

- Я куплю. Просто я как-то не подумал. У меня тут один ученик состоятельный наметился, так что деньги пока не проблема.

Никита открывает дверь. Первым выползаю я и иду к Бориной квартире. Алина выбегает на лестничную клетку и начинает перепрыгивать через стыки плитки, которой выложен пол.

- Тебя, надеюсь, никто там совращать не будет?

- Меня, кроме тебя, никто еще и не пытался так нагло совратить.

- Я?

- А что, сам не замечаешь?

- Наверно у меня это рефлекс.

Никита улыбается. Так мило, что мне очень нравится. У Алины его улыбка – это я точно заметил. Опускаю взгляд и замечаю черную сумку, поставленную на пол, пока Никита запирает дверь. У нас как раз многие учителя в школе с такими ходили.

- У тебя сейчас занятия?

- Да.

Никита уже закрыл дверь и теперь стоит тут только потому, что все еще разговаривает со мной. Это неожиданно приятно. И я снова начинаю расплываться в бессмысленной улыбке.

- А Алина?

- К бабушке отведу

- К твоей матери или…

- Ее.

- А к своим ходишь?

- У меня отец в другом городе. Раз в год съезжу и все.

Киваю. Отпираю дверь, прощаюсь с Никитой, машу Алине, и они уезжают на гремящем лифте. В квартире у Бори мне не так хорошо, как в соседней. Открываю холодильник, но ничего алкогольного кроме бутылки пива не нахожу. Выпиваю ее. Плевать, что сегодня нужно проводить занятия. Если свалюсь в бассейн, так кто-нибудь вытащит, если сам не вылезу.

Вспоминаю о Никите и начинаю улыбаться. Это определено ненормально. И как мне кажется, у меня случилась очередная влюбленность. Как бы меня такого любвеобильного Борюсик не бросил, а то кому я нужен? Никите? Ага, десять раз. Чертов натурал, помешавший мне мозги.

========== Глава 6 ==========

У Риммы, нашей управляющей, завтра день рождения, а сегодня она устроила небольшой прием для всех сотрудников. Поэтому, вместо того, чтобы сейчас идти домой, я сижу за столом и пью очередной бокал шампанского. Водки нет, а это плохо. Охота нажраться. А все потому, что счастья в жизни у меня нет. Одна хрень какая-то, а не счастье.

- О, Родь, привет! – рядом возникает девушка.

- Привет. – Отвечаю я.

Она садится рядом. Сейчас за столиком почти никого не осталось. Все или танцуют под громкую музыку или убежали курить или тискать друг друга в туалете. А я один и никто меня не любит.

Девушка передо мной – Алена. Жилистая и гибкая и, вообще, похожа на амазонку. Она из бухгалтерии. Когда-то ходила ко мне в бассейн, а потом вышла замуж за инструктора из качалки. Логика была очень интересная. Вот и ходила бы тогда в качалку.

Алена наливает себе в бокал шампанского из бутылки, как будто это простое пиво. Сразу выпивает.

- Как дела?

- Разнообразием не отличаются.

- Верится с трудом.

- Недавно на балкон к одному чуваку залез. – Протягиваю руку и беру кусочек ананаса из красивой чашечки. – Хочешь?

Она забирает у меня ананас и быстро съедает. Алена вообще все быстро съедает, выпивает. Бочка бездонна. Хорошо хоть не жирная и то ладно.

- А поподробней?

Рассказываю поподробней. Язык немного заплетается, оттого, что пытаюсь справиться быстрее. Говорил вроде немного, но горло пересыхает. Пью шампанского еще. Пузырьки ударяют в нос. Щекотно. Я чихаю.

- Закусывай хоть, - говорит мне Алена, - на!

Около моего рта оказывается еще один кусочек ананаса. Съедаю прямо с Алениных рук. Она смеется. Видимо, уже немного перебрала. Ананас мне нравится. Съедаю еще один кусочек, запивая его новой порцией шампанского.

Потом меня утягивают танцевать под непонятную, но заводную музыку. Медляк я танцую с Аленой. Спрашиваю ее, где же муж и получаю кивок в сторону. Вижу его в компании толстой сорокалетней тети. Алена смеется, наступает мне на ногу.

Ближе к началу ночи все расходятся. Самые стойкие уходят праздновать в ближайшее круглосуточное кафе, и я иду тоже. Давно так не гулял, что и забыл каково это. А все потому, что Боря мне не разрешал так себя вести. Не кури много, не напивайся, по ночам не шляйся – его любимое. Как будто я каждый день только и занимаюсь перечисленными вещами.

- Давайте водки закажем. – Предлагаю я ребятам, когда все усаживаются в уютном закутке.

- А не много нам будет.

- Это кто у нас такой правильный?

Это сказал отнюдь не я, а мой сменщик. Хороший мужик, всегда меня поддерживает и понимает с полуслова. Вот вел бы себя также Боря, то цены ему не было.

Заказываем водку, закуску. Пьем, весело разговариваем, я ругаюсь с одной вульгарно ведущей себя девушкой. Имя ее забыл, но не в этом дело.

- Родь, Родь, - меня отдергивают обратно, когда я начинаю приподниматься. – Успокойся. Так, ему не наливать! – Тот же голос.

Выпиваю еще одну стопку, оставляя девушку в покое. Потом все потихоньку начинают расходиться. Я каким-то образом оказываюсь в такси, и меня везут по ночному городу. Меня похитили? Бред. Кому я нужен? Тогда почему меня куда-то везут? Ответом становится знакомая многоэтажка, где живет Боря. Это я типа домой приехал. Хочу расплатиться с водителем, но он говорит, что я уже заплатил. Когда? Ну и хрен с тобой. Мне же лучше.

Поднимаюсь на лифте до девятого этажа. Потому что случайно ткнул не на ту кнопочку. Приходится спускаться пешком на этаж ниже. А когда уже почти спустился, то обнаруживаю, что на лестничной клетке кто-то есть. Этот кто-то стоит на одном месте, облокотившись о перила, и довольно зло разговаривает по телефону.

- Никита!

Расплываюсь в улыбке и иду к нему быстрее. Стараюсь не упасть и вообще не показать ему, что я пьян. А я ведь пьян. Я это понял по тому, как все предметы вокруг меня приобрели вдруг небывалую четкость и резкость. Довольно интересно, если подумать. Но думать некогда. Надо контролировать свои движения, чтобы они не казались неестественными.

- Ты пьяный, что ли? – Сразу спрашивает он, прикрыв трубку.

Спалился.

- Нет.

- Не ври. Иди домой.

Он снова возвращается к разговору, и я понимаю, что ничего не понимаю из того, что он сейчас говорит. Это не русский? Иду к своей двери, но вместо того, чтобы открыть ее и зайти, сползаю вниз по стеночке, вытягиваю ноги и вольготно усаживаюсь прямо на полу. Никита замечает это, но лишь кидает злобный взгляд и возвращается к разговору. Улавливаю некоторые слова, узнаю диалект и понимаю, что это английский. Пробивает такая гордость от того, что я смог разгадать эту тайну, что непроизвольно начинаю улыбаться. Вот только языка–то я все равно не знаю. Только на уровне паршиво–школьного.

Никита продолжает ругаться. Я рассматриваю его. Такой красивый и серьезный. Неужели он никогда меня не полюбит. Это горько. Борю уже не хочу. С Борей что-то не то, а вот с Никитой бы все было замечательно.

- Эй, вставай.

Меня дергают вверх сильные руки. Никита уже без телефона и говорит по-русски.

- Наговорился?

- Да. Где ключи?

- В кармане.

Он обшаривает мою куртку, а я откровенно балдею. Это так интимно выглядит, как будто он ласкает меня, а не ищет эти сраные ключи. А зачем ему мои ключи? Ответ возникает, когда он находит их открывает дверь от Бориной квартиры.

- Никит, - я хватаю его за руку, - Никит!

- Чего?

- Я, наверное, тебя люблю.

Он ошарашенно замирает, потом качает головой и растворяет передо мной дверь, как перед какой-то важной особой.

- Не говори глупостей. Заходи.

- Это не глупости.

Я пытаюсь переступить через порожек, но ноги заплетаются. Черт! Я же не на столько пьян, чтобы разучится ходить. Но я рад этому, потому что Никита начинает меня поддерживать. Чуть не скулю от радости, но хорошее настроение меня быстро покидает, когда понимаю, что меня хотят швырнуть на кровать и оставить так. Тяну Никиту за собой. Это тяжело. Он сопротивляется, пытается удержаться на ногах, но я очень крепко держусь за него.

- Родь, отстань! – Чуть ли не кричит он мне.

- Почему ты мне не веришь? – Спрашиваю у него. – Я, может, вправду люблю тебя.

- Проспись сначала.

Никита все-таки умудряется уложить меня на кровать. Я тут же свертываюсь в калачик и обиженно смотрю в стенку. Думаю, что он сейчас начнет извиняться, но Никита просто уходит. Не понял. Ему вообще плевать на меня. Минут пять еще лежу и не двигаюсь. Потом встаю, выхожу в подъезд и стучусь в его дверь. Стучу громко, чтобы он точно услышал. Мне нужно все прояснить и прямо сейчас. Ждать я не могу. Стучу, пока дверь не распахивается и не врезает мне по лбу. Больно же.

Появляется рассерженный Никита и хватает меня за шкирку. Я ему котенок что ли, чтобы меня хватать.

- Отпусти!

Вместо этого он ногой захлопывает свою дверь.

- Ты, идиот, два часа ночи. Люди спят вообще–то!

- Отпусти.

- Ты мне ребенка разбудил, алкаш хренов!

Никита затаскивает меня обратно в Борину квартиру. Отпускает рядом с кроватью, и я падаю на нее от легкого толчка. Со столика он хватает ключи, которые сам же туда и положил. Я наблюдаю за его действиями. Он снова собрался уходить. Я подскакиваю, бегу за ним, но дверь захлопывает прямо перед моим носом. В замке щелкает, и я оказываюсь заперт. Круто!

- Никит! – Ору я.

- Потише веди себя, - слышится из-за двери, - и иди спать лучше.

- Никит!

Мне никто не отвечает. Дергаю дверь, бесполезно. Круто! У Бори набрался таких приемчиков? А я ведь просто хотел поговорить. Может, я вправду страдаю от любви к нему, а он меня не слушает. Может, мне больно. Мне, конечно, не так больно, но может же и такое быть. Мне просто обидно и все. И как он посмел меня закрыть, даже не послушав.

Нет! Мне нужно все ему объяснить. Нужно. Обязательно.

Скребусь в дверь, но что с нее толку. Иду в спальню, открываю балконную дверь. Сейчас я ему покажу, как себя со мной так вести. У Никиты горит свет. Прекрасно. Сейчас я быстренько перелезу к нему, и пускай только попробует меня не выслушать. Неприлично так игнорировать чужие признания в любви.

Как же тут правильно перелазить? Кажется ничего не помню. А на улице действительно ночь. А я и не заметил. Свежо, хорошо.

Хлопает дверь, когда я уже перекинул одну ногу, слышатся быстрые шаги и меня обхватывают за талию, тащат назад в квартиру. Брыкаюсь. Не хочу обратно, хочу к Никите. С балкона меня стаскивают, мы оказываемся на полу в спальне, и я вижу, что передо мной снова Никита. Стараюсь улыбнуться ему.

- Ты идиот, я так и думал, что ты полезешь.

- Никит, поцелуй меня.

- Отстань.

Он хочет подняться, но очень крепко хватаю его и держу. Он падает прямо на меня, и я все-таки нахожу его губы. Он что-то хочет сказать, поэтому рот приоткрыт и незамедлительно пытаюсь сам поцеловать его. Получаю болезненный укус и пощечину. Больно. Хочу заплакать.

- Перестань. – Говорит Никита.

- Нет, я все равно к тебе перелезу, если ты уйдешь. Я не хочу быть здесь один.

- Не говори чушь. Ты разобьешься и ко мне не попадешь.

- Попаду.

- Родь, успокойся.

Он качает головой и поднимается, освобождая меня. Я тут же вскакиваю и целенаправленно иду к балкону. Снова меня роняют на пол. Рука больно ударяется о ножку кровати. Прямо локтем. Никита снова на мне. А мне это нравится. А еще нравится, что он выдергивает шнурок из своих серых льняных штанов, который здесь вместо ремня. Что-то екает внутри. Это так волнительно, в горле пересыхает. Становится страшновато.

Никита хватает меня за руки и привязывает их к ножке кровати. Круто!

- Хочешь устроить тематические игры? – Спрашиваю я.

- Хочу устроить так, чтобы твоя дурная голова не полетела вниз.

Никита встает, оставляя меня одного на полу. Это мне уже не нравится. Дергаюсь, но встать не получается.

- Ты… изврат… отпусти меня!

- Успокойся сначала.

Никита закрывает дверь, ведущую на балкон. Свежего воздуха снова становится меньше. Я дергаю руками, стараясь освободиться, но шнурок очень крепкий и держит хорошо. Я чуть не плачу. Вот за что он так со мной?

Никита собирается уходить.

- Ты куда? – Испуганно зову я.

- У меня Алина напугана. Из-за тебя как раз, так что придется тебе подождать.

Я еще раз дергаю руками.

- Отвяжи меня.

- Чтобы ты опять полез за окно? Нет, потерпи.

- Сука. – Выдавливаю я.

Отворачиваю голову от Никиты. Он уходит. А я остаюсь. Сразу же все начинает чесаться. То рука, то нога, то нос. Меня начинает это бесить. Я дергаюсь, но ничего не выходит. В конце концов успокаиваюсь и решаю ждать Никиту. Лежу недолго. Усталость и сонливость потихоньку берут свое, но я не собираюсь спать. До последнего борюсь с закрывающимися глазами.

========== Глава 7 ==========

Утром я просыпаюсь уже в своей кровати. Шторы милосердно задернуты, я под одеялом и в одежде. В горле першит, а во рту как будто стадо скунсов прошло. Вставать неохота и я продолжаю лежать. Голова не болит и это хорошо. Что плохо, так это то, что я сильно хочу пить. Но вставать лень, так что терплю.

Настроение становится еще гаже, когда начинаю припоминать все то, что происходило ночью. Своего лица я не вижу, но, кажется, оно покраснело. Каким же мне нужно быть идиотом, чтобы себя так вести? Переворачиваюсь на другой бок и утыкаюсь носом в подушку. Стыдно. От воспоминаний пробирает, и охота провалиться сквозь землю. Такое желание вообще возникает у меня нечасто, только в особенных случаях. Таких как этот, например.

Горло продолжает саднить. Встаю. Вижу на журнальном столике ключи от квартиры. Это хорошо. На полу замечаю длинный шнурок, неаккуратно отброшенный в сторону. Это же как я довел Никиту, что он решился меня просто привязать к кровати?

А еще я его пытался поцеловать. Черт. Нужно срочно переезжать. Хотя я и так здесь не живу. Еще лучше. Просто свалю обратно на свою комнату или к родителям попрошусь.

Иду в ванную, чищу зубы, чтобы прогнать эту вонь изо рта. Жадно пью воду из-под крана. Хлорированная гадость сегодня меня приводит в восторг.

Нужно пойти и попросить прощения. Да, так и нужно сделать. Только бы сначала убедиться, что все это было на самом деле, а не сном, порожденным моим воображением. А шнурок? Если все это мне причудилось, то откуда же тогда взялся шнурок? Смотрю на свои руки, и мне кажется, что запястья немного натерты. Вот еле заметная красная полосочка.

Замираю. Это же я хотел добровольно из окна вчера вывалиться. У меня мозги еще на месте или последние окончательно исчезли. А если бы Никита не сообразил, то я бы уже был трупом давно и безвозвратно. Нужно срочно идти извиняться. Срочно!

Выхожу из ванной, смотрю на часы. Уже перевалило за двенадцать. Долго я спал. Сую ноги в Борины черные тапочки и медленно открываю дверь, собираясь ее тут же захлопнуть при малейшем шорохе. По ходу мне впервые в жизни так стыдно и впервые у меня дрожат колени.

Перед дверью Никиты окончательно трушу. Залетаю обратно в квартиру, запираюсь и иду на кухню. Снова пью воды. Что я наделал? Идиот в десятой степени я, вот кто.

Голова почти не болит. Хорошо, когда организм такой молодой. Сижу на кухне, думаю. Решаю сосчитать до десяти, встать и пойти к Никите. Считаю, дохожу до десяти и продолжаю сидеть. Считаю до трех, чтобы на этот раз точно решиться. Раз. Два. Три. Сижу на месте. Злость на самого себя берет ужасная. Вскакиваю, быстрыми шагами выхожу в подъезд, уже не заморачиваясь тапочками. Давлю на звонок, пока во мне еще есть решимость.

Стою, трясусь, жду, но мне никто не открывает. Может, Никита не хочет меня видеть? Но не мог же он догадаться, что это именно я. Глазка в двери нет, а значит, уверенности у него быть не может. Нужно было с собой какой-нибудь презент захватить типа той бутылки.

Дрожащим пальцем нажимаю снова на звонок, но мне никто не открывает. Честно стою и жду. Снова считаю до десяти и только потом ухожу к себе. Плетусь в спальню, заправляю кровать, прибираюсь немного, открываю окно, чтобы проветрить, а сам все время прислушиваюсь. Тихо. Выясняю, какая стена граничит с Никитиной квартирой, и прилипаю к ней, пытаясь что-то расслышать, но опять же ничего не обнаруживаю.

В конце концов решаю, что дома сейчас никого нет. Это немного успокаивает, но не мешает перерыть все шкафы и найти начатую пачку “Парламента”. Боря их курит, а от меня прячет. Наивный, думает я не знаю все его тайники. Я даже знаю, где спрятана заначка, которой бы хватило минимум на отечественный автомобиль.

Курю на балконе, все время косясь на соседней балкон, кручу в руке шнурок. Нюхаю его, как озабоченный псих. Сижу целый час в квартире и только жду, когда можно еще выйти на балкон, достать сигарету и смотреть в сторону. В конце концов, вышвыриваю пачку из окна прямо на головы каким-то подросткам. Они вместе смотрят вверх. Я смеюсь, представляя их лица. Наблюдаю за ними, но так и не понимаю, забирают они сигареты себе или нет.

Делать нечего. Решаю полить цветочки. Заняться именно тем делом, о котором меня и просили. На это уходит меньше десяти минут, так что главной проблемы не решает. Решаю приготовить себе шикарный ужин. Наглым образом достаю из Бориных денег косарь, надеваю куртку и иду до ближайшего магазина, предварительно нажав на знакомый мне звонок.

На улице потеплело. Уже вовсю чувствуется лето. Снимаю куртку и остаюсь в одной потрепанной рубашке. Иду долго, прогулочным шагом, дышу глубоко и начинаю улыбаться. Даже мои ночные выходки не кажутся мне такими уж и страшными.

Возвращаюсь домой только через полтора часа. Не спеша готовлю запеканку, рассовываю продукты по полочкам. Попиваю купленное пиво, лениво стоя на балконе. И именно поэтому замечаю две интересующие меня фигуры. Я их не видел, просто в какой-то момент заметил, как внизу мужчина, очень похожий на Никиту, качает на качелях маленького ребенка.

Чем больше наблюдаю, тем больше понимаю, что это и есть Никита. В руках черный портфель, девочка в куртке такого же цвета, что и у Алины. Ноги снова начинают дрожать. Весь день промаялся, ожидая, когда он придет домой, а теперь охота закрыться на все замки и залезть под кровать.

Вот они поднимаются, приезжает лифт и слышен веселый детский голос. Быстро подхожу к двери, пытаясь прислушаться к тому, что там происходит, но отскакиваю, когда прямо в мое ухо раздается настойчивый стук. За секунду соображаю, что это Никита стучится ко мне и не верю такому. Я–то думал, что он убегать от меня будет, за десять метров обходить стороной, а он ко мне в гости пришел.

Открываю дверь, пытаясь сделать более-менее раскаявшееся лицо.

- Я не хотел. – Выпаливаю тут же, прежде чем он успевает что-либо сказать.

- Да, я знаю.

Хочу продолжить свои своеобразные извинения, когда чувствую, что ноги мне резко обвивают руками. Смотрю вниз и вижу, что это Алина обнимает меня и с радостью смотрит вверх. Я таю от такой милости. Треплю девочку по голове, одновременно пряча глаза от Никиты.

- Ничего не хочешь сказать? – Спрашивает он.

- Я больше так не буду.

Раздается его же смех. Я и этому рад. Если Никита смеется, то сердится он не сильно. Жить можно.

- Сам понял, что сказал?

- Ну? – Я и вправду не совсем понимаю причину веселья.

- Говоришь, как ребенок. Тебе сколько лет?

- Много.

- Этого не видно. Ладно, живой и хорошо. Пошли. – Он отдергивает Алину от меня.

- И все? – Спрашиваю я. – Ты уйдешь?

- А что мне, жить у тебя остаться?

- Нет. В гости зайти.

- Плохая идея.

- Я же извинился.

- И что, сути твои извинения не меняют. – Он косится на притихшую девочку и почти шипит. – Твои вчерашние заявления меня немного настораживают, так что я тебя начинаю побаиваться.

- Я не маньяк, чтобы меня бояться. – Скромненько замечаю.

- Ну да, а как мы познакомились, ты не помнишь?

И что с того, что я залез к нему на балкон. Теперь всю жизнь будем помнить такое знаменательное событие. Я просто спасал свою шкуру от целого дня утомительного безделья в запертой квартире. И я бы снова так сделал если бы ситуация повторилась.

Пока я пытаюсь что-то возразить ему, Никита успевает открыть свою дверь и затолкать туда Алину.

- Ну, постой, - я вылетаю на лестничную площадку, - ну я пьян был и не соображал. Да я бы любому в любви признался. Не веришь, у Бори спроси, он знает, что я могу творить. Да я один раз бабке беззубой в любви признавался!

Никита качает головой. Пытаясь не улыбаться:

- Я и не сомневаюсь.

Я стою и смотрю на него. Вроде бы и не злится, а вроде и злой. Разобраться не могу. Никита явно не настроен сейчас на разговор со мной, так что лишь киваю и ухожу к себе, тихо прикрыв дверь. Лишь бы не хлопнуть ей, чтобы Никита случаем не подумал, что я истеричка.

Настроение упало ниже плинтуса. День ушел впустую и прожит бессмысленно, что становится противно от этого. Единственное, чего я добился, так это вкусная запеканка. Ей и давлюсь, пытаясь мысленно успокоить себя.

Кусок в горло не лезет, отшвыриваю вилку в сторону, и она падает на пол.

- Нервишки?

Подскакиваю на месте. Матушка моя, чуть не поседел! В пустой квартире посторонние голоса звучат очень пугающе.

- С такими выкидонами, так конечно. – Говорю я.

Никита заходит на кухню, облокачивается об окно и смотрит на меня.

- Ну? – Не выдерживаю эту комедию.

- Всем, значит, в любви признаешься?

- Да, представь себе. Когда я пьян, я всех люблю.

- И к той старушке тоже лез целоваться?

- Лез. – Вру я.

Что мне непонятно, так это то, что строит он из себя невесть кого. Как маленькая смущающаяся девочка, честное слово. Я уже чувствую себя злостным маньяком, который задумал лишить Никиту девственности как минимум. Как максимум вообще убить.

- Я же уже извинился. – Говорю, виновато опустив голову. – Я ничего не соображал, поэтому все это и творил. Больше так не буду.

- Больше так не буду, - передразнивает он меня, - как в детском саду.

- А что мне еще сказать?

- Скажи, что ты меня больше не будешь доставать своими выходками.

- Не буду, а ты меня больше так не швыряй, мне же больно.

- Я тебе жизнь практически спас.

- Ты меня к кровати привязал.

- Потом же отвязал.

- Ну спасибо на этом. Как раз иди, забери свою веревку, она мне не нужна.

- Детский сад…- Протягивает он. – Ладно, я пойду, а ты не психуй.

- Уже?

- У меня ребенок один сидит.

- А, тогда ладно. – Я немного молчу, не решаясь дальше спрашивать, - Никит.

- Чего?

- А можно я приду к вам?

Делаю щенячьи глазки. Я ведь действительно хочу туда. Там уютно, есть с кем препираться, и есть Алина. А с детьми так весело иногда возиться. По крайней мере, веселей, чем сидеть в пустой квартире и смотреть на четыре стены.

Никита тяжело вздыхает на мой вопрос, идет к двери, а напоследок бросает:

- Приходи.

- Спасибо. – Говорю еще раз, когда дверь тихонько хлопает.

========== Глава 8 ==========

- Ай! – я отдергиваю руку.

- Чего ты?

- Обжегся.

Никита тихо и противно хихикает, снова утыкается в ноутбук, но тут же раздается громкий звон из комнаты, и он резко вскидывает голову. Я включаю холодную воду и подставляю под нее ладонь. Напор такой большой, что на ладони образуются веселые пузырьки. Из комнаты снова доносится грохот, и Никите приходится подняться со своего места, чтобы отправиться туда.

Я продолжаю мыть немногочисленную посуду, уже более внимательно следя за температурой воды. Обожженный палец до сих пор побаливает. И кто-нибудь мне объяснит, почему я делаю это у Никиты в квартире? Он сказал, что я ему задолжал за прошлую ночь. Звучало так двусмысленно, что я чуть не засмеялся. Однако посуду мыть все равно пришлось.

Никита заходит на кухню с Алиной на руках. Девочка тихо ревет, а он грубо ее потряхивает.

- Что случилось? – Спрашиваю я, оборачиваясь.

- Кактус завалила.

Он усаживается на прежнее место, устраивает девочку у себя на коленях и проверяет ее ладони.

- Тебя не укололо?

- Нет. – Алина шмыгает носом, отдергивая руки и прижимая их к груди.

- А чего ревешь?

- Ты ругаться будешь.

Никита хмыкает и смотрит на меня. Типа, вот полюбуйся. А я и любуюсь. Мило. Очень мило. Самому детей захотелось, но ненадолго. Детей в моей жизни было больше чем предостаточно.

- Зачем ты вообще к нему полезла? Говорил же, больше цветы не трогать, последнее растение угробила.

Алина отворачивает свое лицо, игнорируя все эти вещи. Глаза красноватые, по всему лицу размазаны сопли, одна рука испачкана в земле. Ее бы умыть, а потом ругать. Нелогичный у нас Никита совсем.

Алина проводит рукой по лицу.

- Умой ее. – Советую я.

- Заткнись. – Гаркают в ответ.

Никита все-таки отправляет девочку в ванную, сам идет в комнату. Быстро домываю посуду и иду за ним. Он стоит на коленях около окна и собирает руками землю с пола обратно в пластмассовый горшок. Рядом валяется небольшой круглый кактус с невзрачным засохшим желтым цветочком. Движения у Никиты резкие. Расстроился сильно.

- Ты чего так психуешь?

Подхожу ближе и тоже присаживаюсь.

- Потому что заебало уже.

Какие выражения, да из его уст. Хорошо хоть, что при Алине себя сдержал. Тыкаю пальцем в кактус и отдергиваю руку. Колючий, гад. В пальце остается небольшая колючка, которую не получается выдрать.

Никита водит рукой по полу, собирая последние крохи земли.

- Принеси из ванной тряпку. – Просит меня.

Встаю, иду в ванную. Вижу в коридоре притихшую Алину. Девочка правильно смекнула, что папу сейчас лучше не доставать. Вместо этого она с ослиным упорством мучает шнурки от Никитиных ботинок. Настырной вырастет.

Ищу тряпку очень долго, прежде чем замечаю ее на самой чугунной родной ванне. Хватаю и почти бегом несусь обратно. Как верная собачка, ей богу. Никита уже успокоился. Только немного усталый и замученный. Помогаю ему все убрать до конца. Пока он не видит, выкидываю пострадавший кактус в мусорное ведро. Все равно про него еще долго не вспомнят.

- И зачем? – Раздается голос за спиной.

Я подскакиваю, как ужаленный, прячу зачем-то руки за спиной.

- Что зачем?

- Цветочек выкинул.

Никита проходит к столу, усаживается за него, пододвигает к себе ноутбук медленным движение, почти с неохотой.

- Да я тебе новый принесу.

- Я запомню.

Допизделся. Теперь придется где-то экстренно искать кактус. Я же обещал и не могу нарушить свое слово, а Никита тогда во мне не разочаруется. Пока я думаю о таком сложном вопросе, Никита снова утыкается в ноутбук.

- Что ты там делаешь? – подхожу ближе.

- Работаю.

- Ты же репетитором работаешь?

- И много я так заработаю?

- Не знаю.

Пожимаю плечами и нависаю над Никитой, бросаю взгляд на горящий экран. Сплошная таблица с цифрами и непонятными словами опять же на английском. Никита еще умудряется понимать что-то в этом безобразии и активно переправлять слова или менять местами столбцы.

- Что это?

- Результаты мониторинга.

- По-русски теперь.

- Я и так по-русски. Не мешай пока.

Никита отмахивается от меня, продолжает долбить по клавишам. Я сижу рядом несколько минут и любуюсь им, но глаза постоянно приходится отводить, чтобы он не заметил моего разглядывания. Встаю, иду в комнату, где сидит Алина в окружении двух кукол. Одна большая, похожая на ребенка, другая – пышногрудая барби у которой тут же отваливается голова. Алина уже наученным движением приделывает ее обратно.

Сажусь с ней рядом.

- Отдай сюда, - орет она, - встань!

Я подскакиваю, а девочка хватает с того места, где я сидел пару разноцветных носков в цветочек.

- Что это?

- Платья.

- Это же носки? – Сажусь обратно.

- Нет, смотри.

Она вскакивает, лезет в один из шкафчиков и находит большие портняжные ножницы, возвращается обратно. Отбирает у меня из рук красный носок, оставляя пока подержать желтый. Собирается отрезать от него кусок.

- Подожди, - останавливаю ее, - а папа разрешил?

- Да, не мешай.

Вот, точно родная кровь. Везде посылают. Носки все-таки жалко. Они же точно новые, такие красивые, в цветочек.

- А где ты их взяла? – Спрашиваю я, уже подозревая зачем Алина кромсает их.

- Мне папа сегодня их купил, чтобы я платья делала.

- А платья тебе папа купить не мог?

- Я сама хочу делать, а покупные у меня уже есть.

Алина снова слезает с дивана и вытаскивает из-за него небольшую коробку. Там лежит еще одна голая кукла с оторванной рукой и куча небольших нарядов. Тут же они оказываются разложены передо мной. Половина платьев из магазина, а другая половина вырезана из разнообразных носков. Тут же в коробке нахожу и оторванную руку, пытаюсь вставить ее в куклу-калеку, и мне это удается.

- Держи. – Даю девочке куклу.

- Ты сделал? А папа не мог.

- Папа халтурил.

Откидываюсь на спинку и слышу голос со стороны двери:

- Ты чему ребенка учишь?

- Ты же вроде работал?

- М, - он подходит ближе, - там куча ошибок.

- Да неужели, и что там?

- Ты все равно не поймешь.

- Пойму, если все будет доходчиво.

Алина дергает меня за руку и мне в лицо утыкается кукла в красном носке, повязанном на ней на манер платья. Киваю, мол хорошо. Никита усаживается рядом, почти касаясь меня. Круто. Мне это нравится, а то он весь вечер немного резко со мной. И все из-за моего пьяного признания. Больше ни в жизнь не выпью ничего крепче чая.

- Вот, скажи мне, - произносит он, - чего у нас в городе не хватает?

- Книжных. – Выпаливаю я.

- Чего?

- Задолбался в соседний район ездить.

- Ты читаешь?

Вот только не надо таких глаз. Как будто я признался, что прилетел с Марса.

- А ты думал, что если пидор, то вообще тупой?

Сказал, а потом подумал. В общем, это я немного зря. Никита весь напрягся, замолчал и даже немного отодвинулся. Не свыкнется, что я вот такой чудный зверек.

- Это не то, что надо. – Говорит, наконец.

- Почему?

- Неперспективно.

Хмыкаю, оборачиваюсь и смотрю на Алину. Уже и желтый носок пострадал в ее руках, зато теперь все куклы одеты и обнаженка в ближайшем будущем мне не светит.

- А знаешь, такими темпами у нас скоро катастрофически не будет хватать носков.

- Я с тобой серьезно разговариваю.

- И я серьезно. Нужно строить фабрику по пошиву…

Получаю затрещину по затылку. Мне так только папа делал. Так же в ушах звенело. Но теперь у меня иммунитет на подобного рода насилие, так что Никита ничего этим не добился. Вот только подал ребенку очередной пример того, как не нужно себя вести.

- Все-таки подумай над этим предложением. – Советую ему.

- Заткнись.

Еще одна затрещина, но уже слабая.

========== Глава 9 ==========

Я и забыл, что в больницах иногда бывает очень муторно, пока сам не попал туда с жуткой болью в ноге и синяком на лице. Хорошо хоть, что зубы все целы. Почему-то я всегда боюсь за свои зубы и даже когда летел с лестницы, думал о том, что если я выбью хоть один зубик, то другой уж точно не вырастет. Зубы-то спас, а вот ногу - нет. Теперь я калека с трещиной в кости, с синяком на пол-лица и ко всему прочему бездомный.

Сегодня сходил к хозяйке квартиры, где я снимал комнату, и оказалось, что я больше там не живу. Круто. Хотел попросить небольшую отсрочку с оплатой, но противная тетка не захотела даже меня слушать, просто заперла дверь и пошла вниз по лестнице. Я за ней. Но тетка очень быстро ходит, а я запнулся, поэтому целый пролет преодолел всего за пару секунд, только вот вниз головой.

Теперь сижу, охаю от неприятных ощущений в ноге. Сильное обезболивающее полностью окутало пострадавшую ногу так, что я ее совсем не чувствую. Рентген показал приличную трещину и меня отправили, а точнее докатили до скромного кабинета, где ногу мне еще раз прощупали, поцокали языком и, наконец, немолодой врач принялся накладывать на нее белую хрень.

- Что это? – спрашиваю у него голосом умирающего.

- Гипсовая повязка. Придется вам так походить, ногу не тревожить и больше отдыхать.

- У меня работа. – Пытаюсь возвратить.

- Работу можно взять на дом, но я вам выпишу больничный, так что можете не беспокоиться.

Доктор отходит, а я хихикаю. Представляю, как я свою работу возьму на дом. Весь бассейн туда перевезу? И куда мне брать ее. Дома же у меня больше нет. Придется искать новую комнату, или по возвращении Бори идти к родителям.

- Скоро вас заберут?

- Что?

Конечно же, куда я сейчас ускачу на одной ноге. Нужно просить помощи. Только у кого ее просить неизвестно. Просто тянусь к телефону, нахожу мамин номер и долго выслушиваю нотации, потом получаю обещание меня забрать и даже раскошелиться на такси.

После такого нервного разговора натыкаюсь на новый номер в моей записной книжке. Выпросил у Никиты с утра за обещание посидеть с Алиной сегодня и завтра, пока он будет работать. Интересно, я успею до вечера добраться до Бориной квартиры? Нужно будет ему потом позвонить и извиниться. Заодно и повод появился. Снова хмыкаю. Стоило падать с лестницы, чтобы позвонить Никите. Интересно, а какая у него будет реакция на мое сегодняшнее приключение?

Еще минут пятнадцать лежу в покое на жесткой кушетке, потом доктор возвращается, выписывает какие-то таблетки и обезболивающие, намекает на то, что мне пора бы уже выметаться, но с кушетки я не встаю. Теперь вообще страшно подниматься. А вдруг мне будет снова больно? Так с наглой рожей и продолжаю ждать маму на своем месте.

Еще через тридцать минут является и она, да не одна, а с братишкой, который вообще довольно лыбится, стоит ему увидеть мою перевязанную ногу. Вот и семья. Одна ругает, другой чуть ли не танцует. Но стоит отдать должное Андрюшечке, так как до машины тащит меня на себе именно он. Мама идет сзади в длинной легкой летней юбке и продолжает припоминать все мои косяки начиная с рождения.

- Ну я же не специально, - пытаюсь возразить.

- Еще бы ты специально. – Хмыкает Андрей.

- Ты вообще заткнись.

- Родь! – одергивает меня мама и открывает перед нами дверь.

Я с радостью опускаюсь на заднее сидение. Нога снова болит и никакое обезболивающие уже не глушит это. Андрей опускается рядом, но при этом так неаккуратно и резко, что я снова закусываю губу, чтобы не зашипеть и не обматерить его при всех.

Мама просит таксиста ехать обратно, машина трогается, мне снова кажется, что мы специально собираем все кочки по дороге.

- Что же случилось? – Спрашивает мама и теперь я слышу беспокойство. Все–таки переживает за меня.

- С лестницы упал.

Брат рядом хмыкает, и я пихаю его рукой под ребра. Мама тяжело вздыхает.

- И что с ногой?

- Трещина. Сказали месяц точно срастаться будет.

- Поживешь дома.

Вот этого я и боялся. Домая жить категорически не хочу. Как сбежал оттуда сразу после школы, так и захожу только в гости, но еще никогда не приходил обратно. Все из-за того, что я люблю, когда народа в квартире немного. Максимум два человека вместе со мной. А дома… Дома мне такое и не светит. Сейчас я и сестра живем отдельно. Андрей и Витька – двойняшки. В этом году они оканчивают школу, и тоже собираются свалить, но и без них остается мама, папа и маленькие брат с сестрой. Вот такая у нас чудная семейка.

- Мам, - ною, - я и сам справлюсь.

- Не перечь мне, в больнице сказали, что тебе нужен уход…

- Я справлюсь.

- И постельный режим. – Прибавляет мама.

Вот мне интересно, я при смерти что ли, что обязан, валяться в кровати. Я не спорю, иногда это полезно, особенно когда неохота ничего делать, но уже через сутки такой жизни становится немного скучно, а через три дня и вообще охота лезть на стену. Вопрос, откуда я все это знаю? Просто у меня уже обширный опыт.

- Ладно, дома останусь, но в кровати валяться не буду, тем более у вас места нет.

- Поспишь у Андрея.

- Чего? – Это уже брат вовсю возмущается. – А я где?

- На полу. – Быстро решает мама.

Брат пытается покачать права, но быстро утихает. Я же торжествую, припоминая его довольную улыбку в больнице. Еще веселей мне становится, когда ему приходится тащить меня до квартиры. Андрей тут же швыряет меня на диван в небольшом зале и скрывается с горизонта. Скатертью дорожка.

В одиночестве я уже не нахожусь. Рядом вертится Сашка – самый младший и еще не такой противный как остальные. И он, видимо, искренне рад мне. Я же рад игрушке в его руках. Радиоуправляемый вертолет. Давно я мечтал о таком, но в мои годы покупать такой как-то не солидно, но тут грех не воспользоваться возможностью.

В итоге, когда мама заходит в комнату, то Сашка с недовольством смотрит, как я держу в руках пульт и с радостной улыбкой гоняю по комнате летающий агрегат.

- Родь, ну сколько можно?

Вертолет врезается в стену.

- Можно, что?

Мама усаживается в кресло напротив, и Сашка тут же оказывается рядом с ней. Я пытаюсь дотянуться до упавшей игрушки и не потревожить ногу, но этого мне не удается.

- Где ты живешь? – Спрашивает мама.

- Ты же знаешь.

- Я вчера заходила к тебе, и хозяйка сказала, что ты съехал.

- Старая грымза.

- Родь! – Чуть ли не крик. – Язык попридержи.

- Ладно, она меня выгнала.

- И где ты живешь? - Повторяется вопрос.

Мама с таким подозрением на меня смотрит, что становится неуютно. Не думает же она, что шатаюсь по вокзалам. В конце концов, когда мне некуда будет пойти, то я сразу же приду домой.

- У друга.

- Это некультурно.

- Мам, это культурно, он мне много должен.

То, что я периодически подставляю для Борюсика жопу, маме лучше не знать. Просто скажу, что он мне обязан и все. И даже не совру. Мама задумывается. Становится тихо, только из глубины квартиры доносится громкий голос Витьки и спокойный Андрея. Хм, братики опять что-то делят. Верчу в руках пульт, соображаю, как достать вертолет и снова нажимаю на кнопочки. Игрушка взлетает и летит ко мне в руки. Сашка завистливо смотрит на меня и просит маму сказать мне, чтобы я отдал вертолет ему. Смешно. С игрушкой приходится расстаться.

- Родя, надо взрослеть. – Говорит мама.

Поднимаю на нее взгляд, вижу ее обеспокоенное лицо. Неправда. Я взрослый. Я сам забочусь о себе, сам все решаю и не лезу к родителям со своими проблемами, а то, что мне приглянулся Сашкин вертолет, так это не показатель. Я вообще подозреваю, что не я один мечтаю поиграться в такую игрушку.

- Мам, я взрослый, не надо мне лекций читать.

- Надо. У нас с отцом в твои годы уже было двое детей, а ты все еще с игрушками не наиграешься.

- Извини, но родить я не могу, не того полу.

- Не паясничай, ты все понял.

Вот как бы объяснить маме, что, скорее всего от меня внуков она не дождется. И меня бы еще мучила совесть, если бы я был у них с папой единственным ребенком, но с таким рассадником как у них, остаться на старости лет без внуков почти невозможно. И на этот счет мне несказанно повезло.

- Сильно болит? – спрашивает мама.

- Нет.

Сама тему сменила, видит, что здесь ничего не добьется. Встает со своего места, поправляет нехитрую прическу, смотрясь через всю комнату в зеркало.

- Имей в виду, что в ближайшие дни я тебя никуда не отпущу.

- Ну, мам.

- Я сказала, хватит тебе скакать.

- Мам, у меня встреча важная.

Точнее не встреча, а обещанный вечер в компании Алины и Никиты. Такое я пропускать не хочу. Что тогда Никита подумает обо мне? Что я безответственный. А может сломанная нога является оправданием? А что я скажу, что меня мама не пустила. В мои лета такая отмазка немного неестественна. Но мама действительно меня не отпускает, а просто так я не уйду. Да просто физически не смогу. Попал. А ведь еще с утра знал, что не нужно идти к этой старой ведьме и унижаться перед ней.

- Кстати, - обрывает мои мысли мама, - завтра с Сашкой посидишь.

- А без меня никак.

- Мы с отцом работаем, а остальные в школе, твоя сестра уехала на практику и неизвестно когда вернется, так что остаешься только ты.

- То есть это еще и хорошо, что я с лестницы навернулся?

- Ну что поделать, раз так случилось. - Она хитро улыбается.

- Вот когда мне было шесть лет, вы надо мной так не тряслись, хоть с голой задницей по улице бегай, не заметили бы.

- Еще как тряслись. – Врет мама. – Хватит тебе возмущаться, все равно ты теперь больной, так что лишнее не будет.

С этими словами она скрывается из поля моего зрения. Я перевожу дух, откидываюсь на спинку дивана и достаю телефон. Зарядка почти закончилась, и я быстро набираю сообщение и отправляю Никите. Теперь он не будет меня ждать.

С чувством выполненного долга прикрываю глаза и прислушиваюсь к тупой пульсации в ноге. Вскоре приходит сообщение. Радуюсь как маленький ребенок, когда вижу номер Никиты.

«Что случилось?»

С радостью и нетерпением настукиваю ответ:

«Упал с лестницы, кость в ноге треснула.»

С минуту гипнотизирую телефон, пока он снова не раздается ласкающим мои уши сигнальчиком.

«Молодец. Тогда лечись.»

Долго думаю, что же такого ему написать. Начинает глодать совесть за то, что я так обломал Никиту, но тут же приходит гениальная идея, от которой на сердце начинают петь птички. Скидываю ему адрес родителей и пишу, что если он хочет, то может привести Алину ко мне на весь день.

В ответ приходит: «Я подумаю.»

Ну подумай.

========== Глава 10 ==========

Утром я уже не столь категоричен. Определенно в этом что-то есть, когда с тобой рядом столько близких людей. Это мило. А когда ты весь из себя больной, то это еще милей. Один с кухни что-нибудь вкусненькое принесет, другой сбегает тебе в аптеку за лекарствами. Хорошо.

Утро, а я хочу спать. Ночевал в комнате Витьки и Андрея, сместив последнего с родной кровати на пол. Андрей еще долго возмущался, но постепенно успокоился. Зато любимые братики развели разговор на половину ночи и втянули в него меня.

Теперь все еще валяюсь под одеялом с закрытыми глазами. Заснул, если бы не боль в ноге. Больно все сильнее, так, что уже подумываю стиснуть одеяло зубами. Шевелиться вообще боюсь. В квартире только я и Сашек, остальные давно ушли. Я сквозь сон слышал, как мама сказала меня не будить. Еще бы одеяло мне подоткнула и в лоб бы поцеловала. Была бы вообще милота.

- Сань. - Ору я.

Ноль реакции.

- Сань! – Ору сильнее.

Слышу шорох в квартире, слышу тихий топот. Братишка с недовольным лицом появляется в дверях, смотрит на меня смурными глазами.

- Чего? – Вежливо интересуется.

- Сколько время?

Вместо ответа братик притаскивает небольшие круглые настольные часы, подходит ближе и залезает на кровать, немного задевает ногу. Шиплю на него, ругаюсь и чуть не матерюсь. Саша строит виноватую рожицу. Сует под нос часы.

- Смотри. – Говорит мне.

- А просто сказать мне нельзя было.

- Я не умею.

- Круто.

Смотрю на время. Почти десять.

- Никто не приходил?

- Нет. – Санек так уверенно мотает головой, что тотчас верю ему.

Отдаю часы обратно. Пялюсь в потолок. Все-таки болеть скучно. И если бы с простудой или гриппом можно было еще относительно нормально существовать, то теперь для меня огромная проблема даже встать с кровати. Санек же меня не поднимет. Нашли с кем оставить такого больного меня.

И Никита не приходил. Даже он меня кинул со своими обещаниями. А мог бы побеспокоиться немного. Я же ему помогаю, со всей душой к нему, а он… Он только смеется надо мной, считая за малолетнего ребенка. Даже Боря ко мне серьезней относится.

- Сань, а точно никого не было? – Спрашиваю у него. – А телефон мой не звонил?

- Не знаю.

- Принеси. – Прошу и строю щенячьи глазки.

С тяжелым вздохом и мученическим выражением лица лезет обратно через меня. Замираю как партизан и молюсь, чтобы этот малолетний изверг снова не задел мою ногу. Задевает и еще сильнее чем прежде. Сначала просто ору, а потом ору уже на Сашку:

- Ты, блять, что творишь!

Из глаз чуть ли не слезы плещут. Сашка отскакивает в сторону, чтобы я его уж точно не мог достать.

- Телефон неси! – Ору на него.

Выметается из комнаты со скоростью света. Немного отхожу, боль стихает, но продолжает неприятно ныть кость, да и вообще во всем теле слабость. Где-то, кажется, должны были быть обезболивающие. Уже собираюсь крикнуть Сашке, чтобы попутно поискал мне таблетки, но останавливаюсь. Хватит ребенка доводить, иначе пожалуется маме и доведут меня. Да и жалко просто.

Но обезболивающее хоть как нужно найти. И как можно скорей.

Саша возвращается в комнату с моим мобильником и тут же по квартире разносится звонкая трель какой-то птички, потом еще одна.

- Что это? – Спрашиваю я.

Они тут попугайчика завели?

- Это в дверь звонят! – Подскакивает Сашка, кидает мне в руки мобильник, а сам убегает. – Я сейчас открою.

- Спроси, кто. – Говорю ему, но меня уже не слышат.

Приподнимаюсь и отрываюсь от подушки, стягиваю одеяло с ног, осматриваю свое увечье. Из-за белой повязки ничего не видно, но нога немного распухла. Вроде доктор сказал, что так и будет. А может, и нет. Может это как раз и не нормально. Пытаюсь наступить на пол, но больно. Конечно, если сильно приспичит, то я, возможно, и смогу пройтись, но недалеко.

Слышу голоса из коридора. Волнуюсь. А вдруг воры. Но вроде бы и не воры, а уже знакомый голос. Никита, если не ошибся. Приятно, что про меня вспомнили. Сашка что-то звонко ему заливает, а я ныряю обратно под одеяло. С головой разве что не укрылся.

Сашка подлетает ко мне.

- Кто там? – Спрашиваю у него.

- Какой-то мужик к тебе с девкой.

- По губам бы тебе.

Сашка мерзопакостно улыбается. И в кого он такой несносный?

- Они разуваются. – Говорит мне зачем-то и снова лезет через меня на кровать. На этот раз удачно.

- А ты чего сюда лезешь, - толкая братика рукой подальше от себя, - лучше бы мне таблетки нашел.

- Какие?

- От ноги. – Говорю просто чтобы он понял.

- За которыми папа вчера ходил?

Киваю, поворачиваю голову и еще раз киваю Никите, который появился в дверях. За ним прячется Алина. Такое ощущение, что около года их не видел и уже успел соскучиться. Лыблюсь как идиот, но мое радужное настроение тут же прерывает Сашка.

- А там только уколы. – Сообщает он мне.

- Круто.

Никита посмеивается. Уже сообразил, что к чему.

- Хватит надо мной ржать, - бросаю ему, - проходи.

- Просто ты такой бедный сейчас.

- Сейчас ты будешь бедный.

Никита продолжает улыбаться, садится у меня в ногах. Алина все еще прячется за ним, но меня уже не боится. Скорее Сашку. Как красна девица, честное слово.

- Ну и как твоя нога? – спрашивает Никита.

Стягиваю одеяло с пострадавшей конечности. Никита присвистывает. Алина тоже тянет шею, пытаясь понять, что же там такое интересное. А интересного там ни хрена нет. Скашиваю глаза и замечаю, что Сашка тоже глазеет на мою ногу.

- Вам что тут, цирк что ли.

Пытаюсь накрыть ногу одеялом, но больно. Морщусь.

- У тебя ножка болит? – Подает голос Алина.

- Ножка, ножка.

- А почему?

- Упал.

Хочет еще что-то спросить, но Никита одним взглядом заставляет ее замолчать и берет девочку на руки. Интересная конструкция: я такой лежу, Никита с ребенком на руках в моих ногах, а рядом валяется еще один не в меру наглый ребенок и постоянно вошкается.

- Сильно болит? – спрашивает Никита.

- Прилично.

- Тогда тут действительно укол нужен.

- Нет!

- Да не бойся, хочешь скажу, что это не больно. Как комарик укусит.

- Не заливай мне эту чушь. Ты мне укол ставить будешь? – Спрашиваю ехидно.

- Если попросишь.

- Как будто ты умеешь.

- Представь себе.

Ладно, поверю. Тем более, что очень многие люди действительно умеют делать уколы. Тем более те, у кого есть дети, да и Никита вроде бы не шутит. А нога действительно болит и странно пульсирует, как будто ее кто-то накачивает через насос.

- Тогда сделаешь, а то и вправду сильно больно? – Прошу на этот раз вполне серьезно.

Никита кивает и улыбается чему-то своему, потом резко стирает улыбку с лица.

- Сашка, - прошу я, - принеси.

Братишка быстро убегает. Даже не ерничает.

- Твой брат? – Спрашивает Никита.

- Младшенький.

Приподнимаюсь на руках и принимаю сидячее положение. Никита немного отдвигается, тревожит притихшую Алину у себя на руках.

- И как ты заполучил сие творение?

- Я же сказал, что упал с лестницы.

- Ни с того не с сего?

- А что, не имею права?

Влетает Сашка, кладет перед нами прозрачный пакетик с лекарством и страшными шприцами. Никита сразу же ссаживает Алину с колен и достает зелененькую коробочку с ампулами.

- Сашка, иди, покажи барышне свои богатства. – Прошу я.

- Но…

- Живо!

Сашка проникается идеей. Алина вопросительно смотрит на Никиту, а он посматривает на меня. Я киваю, Никита кивает Алине, и она идет за братиком. Немного боится и чуть не падает. Сашка ловит ее. Я улыбаюсь тому, что мой братик такой кавалер. Никита настороженно провожает глазами детей.

- Вот так же навернулся и я, только там еще и ступеньки были.

- Я думал, что ты не неуклюжий.

- Почему?

- Тебе напомнить нашу первую встречу?

- Не надо.

Никита кивает. Открывает коробочку, освобождает из упаковки шприц, набирает лекарство из ампулы.

- Переворачивайся. – Говорит он мне.

- Зачем?

- Будем лечиться. – Спокойно говорит Никита.

До меня доходит весь ужас ситуации только теперь. Не думал же я, что такие уколы ставят в руку, как прививки. Что-то я уже передумал. Мотаю головой в знак протеста. Никита снова улыбается.

- Хватит упрямиться.

- Не хочу.

- Зато ножка болеть не будет. – Снова мотаю головой. – Ну хочешь, я тебе потом мороженного куплю.

- Не хочу. Мне шевелиться больно.

Никита вздыхает, дергает меня за руку и ведет немного в сторону. Не успеваю опомниться, как лежу, уткнувшись лицом в подушку. Не столько боюсь укола, точнее вообще не боюсь, а вот такой ситуации пугаюсь. Кажется, что я сейчас красный как рак от смущения. Хорошо, что моего лица сейчас не видят.

Никита немного стягивает с меня потрепанные шорты. Он такой спокойный, как будто и не он тогда так испугался моего признания. Или уже забыл всю эту историю? Тяжело вздыхаю и расслабляюсь. Сердце стучит, как будто меня сейчас в первый раз будут драть. За такими размышлениями и не замечаю, как Никита отстраняется от меня.

- Все? – спрашиваю, все еще пряча лицо в подушке.

- Да.

- Спать хочу.

- Спи.

- А дети?

Чувствую, как меня накрывают одеялом.

- Я за детьми посмотрю.

- А тебе на работу не надо?

- Нет.

Переворачиваю голову на бок, продолжая лежать на животе, обнимаю руками подушку.

- Я немного, честно. – Обещаю Никите.

Слышу хмыканье. Прикрываю глаза. Сейчас боль пройдет, и я посплю. А Никита пока присмотрит за детьми и за мной. У него сегодня нет работы. Он просто так пришел ко мне. Это радует. Никита хороший. Никиту можно любить.

========== Глава 11 ==========

Жую сладкую шоколадную конфету, запиваю холодным чаем и заодно распаковываю конфетку для Алины. Девочка нетерпеливо ждет с протянутой рукой, а у меня, как назло, не слушаются пальцы. Когда все-таки справляюсь с противной шершавой оберткой, на кухню заходят Никита с Сашком. Огибают мою вытянутую забинтованную ногу, которая лежит на отдельной табуретке, и рассредоточиваются по кухне.

- Болит? – Спрашивает Никита и кивает на ногу.

- Нет, - мотаю головой, - почти нормально.

- Лекарство сильное, - начинает он занудным голосом, - действует хорошо.

- Конфетку хочешь? – Спрашиваю у него.

- Шоколадная?

- Ага.

- Нет, не люблю шоколад.

Роюсь в разорванном кульке и нахожу карамельку с барбарисовым вкусом. Протягиваю Никите на открытой ладони и даже наклоняюсь вперед, чтобы достать до него. Никита все равно отрицательно качает головой. Смотрите, какой ценитель нашелся. Отдаю конфетку Сашке.

- Нам идти надо. – Говорит Никита.

- Куда? – Тупо спрашиваю я.

- Домой.

Алина, услышав эти слова, быстро допивает остатки сока, который я нашел для нее в недрах холодильника. Я немного пугаюсь. Хоть Никита и пробыл у нас полдня, но все это время я нагло и бездумно проспал, так что мне этого времени мало. Тем более стыдно за то, что обещал Никите посидеть с Алиной, а оказалось так, что это он сидел с Сашкой.

- Не уходите. – Прошу его.

- Ох, - ненатурально вздыхает он, - ну ты и впрямь как маленький.

Язык ему что ли показать? Воздерживаюсь от этого необдуманного решения. Шарюсь в пакете и нахожу самую вкусную конфету. Большую с орехом.

- Побудьте еще часок, - прошу под шелест обертки, - а то мне скучно.

Никита хихикает, но я вижу, что он сегодня добрый. А я, вообще-то, болящий. Мне можно немного покапризничать.

- Останьтесь. – Тут же вторит мне Сашка. – Мы замок достроим.

С благодарностью кидаю взгляд на братишку. Иногда от него бывает польза. Польза в том, что под еще одними молящими глазками, Никита вконец тает, а когда к нам еще и добавляется Алина, тут ему не устоять.

- Хорошо. – Говорит он.

Сашка тут же забирает половину конфет и убегает вместе с Алиной из кухни. Никита только закатывает глаза.

- Что они там хоть строят? – Спрашиваю я.

- Башню из конструктора.

Никита нервным движением пожимает плечами и усаживается на место, где только что сидели дети.

- Сашка Алину не обижает? А то я могу ему мозги промыть.

- Ну да, я видел.

- Когда?

- Когда почти зареванный ребенок открыл мне дверь. – Никита осуждающе смотрит на меня.

- Он мне по ноге скакал. – Пытаюсь оправдаться.

- Ну, это, конечно, страшный поступок.

- Для кого как. Так не обижает?

Никита качает головой и все-таки берет конфету. А кто-то пять минут назад говорил, что не любит шоколад.

- Нет, - протягивает он, - Алинка даже постоянно бьет его по голове.

- Это не смертельно, - замечаю. – Она же тихая девочка, а тут такое насилие.

- Ее иногда заносит, - фыркает Никита, - как и ее маму.

Молчание. Самая грустная тема, какая может возникнуть в нашем разговоре. Никита вот уже во второй раз при упоминании мамы Алины становится серьезным. А мне жутко интересно, но спрашивать я как-то не решаюсь.

Тихо хрустит орешек, который Никита раскусил во рту.

А ведь он же ее любил, наверное. Да, конечно, любил. Не знаю, были они женаты или нет, но у них же ребенок родился. Значит, получается, что он грустит по ней. Может, грустит до сих пор. Сколько он там сказал? Три года. Я не знаю, большой это срок или маленький для него. Про такое тем более не спросишь.

- Ты чего молчишь?

- Ничего. – Отвечаю лениво.

- Видеть тебя в таком серьезном настрое - редкость.

- Что? – Поднимаю голову и смотрю на него.

- Тебе про Машу интересно. – Утверждает он.

- Кто это?

- Жена моя.

Просто киваю. Жена. Жалко его.

- Она под машину попала, когда Алина совсем маленькая была. Она у нас приболела, а когда маленькие болеют, то всегда страшнее. – Я киваю в подтверждение. Есть и такой опыт. – Машка в аптеку побежала, она в этих лекарствах лучше разбиралась.

- Почему? – Задаю еще один тупой вопрос.

- Она на медика училась. – Продолжает Никита. – Я с Алинкой остался. На работу опаздывал, поэтому она и торопилась. Побежала на красный и…

- Что?

- Все. – Как-то тихо и грустно заканчивает он.

Чувствую, как по спине пробегают мурашки. Как будто страшилку рассказали. Представлю, как это страшно, сидеть с ребенком, ждать, когда его мать вернется, а ее все нет и нет. И, наверняка, Никите позвонили по телефону и сообщили. Или заявились домой. И что он тогда делал? А Алина-то все равно требовала лекарств. И все равно нужно было идти в аптеку.

Я бы, наверное, с ума сошел.

- У тебя глаза красные.

Моргаю, утираю их кулаками. Сегодня я ужасно сентиментальный.

- Ты так расстроился. – Вторит моим мыслям голос Никиты, - а я думал, ты всегда веселишься. Даже усомнился в наличии у тебя мозгов.

Это он типа пошутить решил? Не смешно.

Сижу, как выбитый из колеи. Даже Никита уже пришел в себя, а я нет. Что-то щемит.

Ощущаю, что он уже рядом и нас не разделяет стол. Никита опускается на корточки рядом с моей вытянутой ногой. Взгляд, как у доброго-предоброго мозгоправа-психиатра.

- Ну, хватит грустить. – Несильно хлопает по больному месту, отчего я вздрагиваю. – Такое ощущение, что ребенку страшилку рассказал.

- Это страшней, чем страшилка.

- Может.

- И хватит называть меня ребенком.

- Мне, может, нравится. – Он даже улыбается мне.

- А мне не очень.

Он треплет меня по щеке. Он реально треплет меня! Немного прифигиваю. Никит, ну что же это за такое? После такой истории уже неохота докучать своей влюбленностью. Тем более, что я знаю себя и свою натуру. И знаю, что по-настоящему я еще и не любил. Как и многие люди. Тогда и нечего вмешиваться своими чувствами в эту семью. Можно сказать, что они мне с Алиной уже дороги. Не хочу их потерять из-за своей ошибки. Но как же чертовски приятно, когда он так прикасается ко мне.

- Мне больше нравится, когда ты похож на ребенка своим поведением. – Говорит Никита.

- И что? – Он пожимает плечами, опять делая этот дерганый жест. – Я тоже могу иногда погрустить.

-Можешь. – Соглашается со мной. – Только не надо увлекаться.

- Ладно.

Смотрю на него. Глаза кажутся нереально блестящими и почти черными. Но нет, они у него карие. Самые обыкновенные, но красивые, тем более, когда Никита в таком замечательном, хоть и немного грустноватом настроении.

- Что ты так смотришь? – Неудобно ерзает передо мной, поднимается на ноги.

Мотаю головой. Почти не моргаю, как будто боюсь спугнуть его. Никита тяжело вздыхает. Вижу, что он все понимает Просто умело притворяется.

- Никит, а если я и вправду тебя полюблю?

- Не говори глупостей.

- Это не глупости. – Чувствую, как голос постепенно стихает и становится робким. – Уже не глупости.

- Родь, - начинает он, - все это…

- Неправильно?

- Что-то вроде этого.

- Но…

- Нет. Живи со своим Борей, ходи ко мне в гости. Меня это устраивает. Родь, ты хороший друг. Именно друг. И ты должен это понимать.

- Я понимаю.

- Не похоже.

- Ты просто боишься. - Замечаю, набравшись немного смелости.

- Возможно, все возможно.

Что ему еще сказать. Нечего. Просто промолчу. И он больше не знает, как продолжить наше препирательство, поэтому вовсе решает его не продолжать, а попросту сбежать.

- Мы с Алиной пойдем. – Говорит мне севшим голосом.

- Катитесь. – Отвечаю ему и беру еще одну конфету.

========== Глава 12 ==========

Неделю переживаю кое-как. Сплю, ем, глотаю невкусные таблетки, вылезаю в подъезд, чтобы покурить, потом долго полоскаю рот и мою руки с мылом, чтобы мама случаем не запалила меня. Папа уже поймал меня с поличным, но только попросил прикурить, а потом вместе со мной отмывал руки, так как маму в нашей семье боятся все без исключения. А еще, все знают, как она помешана на здоровье.

В общем, таких скучных дней в моей жизни еще не было. Вышел прогуляться, но дошел только до первого этажа, после чего нога так разболелась, что до квартиры еле дополз, а вечером за такую выходку получил еще и хороший выговор.

Если честно, я все порываюсь поехать к Боре на квартиру. Никита так и не позвонил ни разу и не зашел. Звонить ему мне страшно, да и не представляю, что говорить буду. А так можно надеяться на случайную встречу и уповать на то, что случай все разрешит.

Вот так и живу мечтами, каждый раз во время перевязки надеясь увидеть совершенно здоровую ногу. Скука страшная. Как я уже говорил, болеть долго – это плохо.

И все-таки сегодня у меня получилось без потерь спуститься вниз и даже доковылять до детской площадки, где, по случаю хорошей погоды, весьма многолюдно. Упал на длинную скамейку. На другом конце уже сидела молодая высокая женщина с коляской. Посмотрел на нее, вспомнил грустную историю о матери Алины, вспомнил о Никите, о нашей ссоре. Стало сразу как-то грустно. Достал сигареты, хотел покурить – теперь я вообще постоянно курю. Молодая мамочка кинула на меня недобрый взгляд, пришлось убрать сигареты обратно. Дети все-таки вокруг.

Выставил больную ногу вперед, чтобы она отдыхала, начал смотреть за тем, как на скрипучих качелях качаются дети дошкольного возраста. Зачем-то начал высчитывать, сколько колебаний делают качели за минуту.

Походит на сумасшествие, если это действительно не оно. Уже начинаю чувствовать себя безумным старичком, которому просто нечем заняться. Даже поиск нового жилища не способен развлечь меня. Выбирать из двух одинаковых вариантов – скучно и неинтересно.

Может, все-таки позвонить Никите? Как-то без его общества грустно и неинтересно. И я соскучился.

- Простите, - слышу голос женщины, - это у вас.

- Что? – Поворачиваю к ней голову.

- Телефон.

Тут же слышу тихую мелодию. Мой мобильник. Специально играет тихо, чтобы не привлекать много внимания из-за того, что звуки издаваемые им, не совсем приличны. Поменять мелодию руки не доходят.

Долго достаю его из кармана, телефон томно стонет и не хочет затыкаться, женщина снова обращает в мою сторону взгляд, но я вижу, что ей хочется улыбнуться. Принимаю вызов, даже не глянув на имя. Люблю интригу. А вдруг это Никита? Я хочу, чтобы это был он. Может он все-таки беспокоится о моем здоровье?

- Да. – Говорю сухим голосом.

- И как нога?

Не Никита. Боря. Жаль.

- Хреново, - бормочу в трубку. – А ты откуда узнал? Я тебе такое вообще не говорил!

- Я, - начинает Боря.

- Ты даже ни разу не позвонил! – Набрасываюсь на него. – Тебе кто сказал!

- Я пытаюсь объяснить, а ты орешь. – Боря смеется. Вообще никогда меня всерьез не воспринимает.

- Я не ору.

- Конечно. Так как нога?

- Я же сказал, что хорошо.

- Ты не то сказал.

- Откуда ты узнал?

Боря опять смеется. Вижу у кого-то сегодня отличное настроение в отличие от моего. Боря или пил сейчас, или хорошо с кем-то провел время в кроватке. Я его уже знаю. И знаю, как он любит отдыхать. Причем даже не ревную. Мне все его загулы поровну, когда это не касается меня.

- Родь, - на выдохе говорит Боря, - у тебя появился поклонник, а я ничего не знаю.

- Чего? Нет у меня поклонников.

Вот чего нет, того нет. Таким богатством еще не разжились. Это вон Борька у нас супермачо а я так, припек сбоку.

- Да ты говори, я не ревную.

- Я это давно знаю, - вздыхаю. Иногда охота чтобы меня немного и приревновали, а то получается, что я ему в принципе и не сильно–то нужен. Обидно. – Борь, - прошу его, - расскажи все нормально.

- Без шуток?

- Да.

- Ладно, раз уж ты такой серьезный, то мне тем более…

- Быстрее! Кто тебе про ногу сказал.

- Ну, короче, мой сосед, я еще с ним в школе дружил, правда он тогда жил не в нашем доме, но близко. Знаешь, там за поворотом… Короче, звонит он мне такой и спрашивает… - Боря закашлялся. Подавился чем-то, бедненький. Вообще дурной тон – разговаривать и заодно жевать.

Сейчас немного наплевать на правила приличия. Голову ломает другая загадка: какого черта Никита звонил Борюсику?

- Никита, - спрашиваю у него, - Никита тебе звонил?

- Так ты его уже знаешь?

- Знаю. – Говорю и для убедительности киваю головой.

- Вижу, вы уже спелись. Я-то думал, что тебя потянуло жить в мою квартиру. Чтобы доставать его было легче.

- Потому что мне жить негде было.

- Не ври. Слушай дальше. Веду себя как базарная баба, но ничего, ты же мне друг. – Хихикает. – Звонил, расспрашивал о тебе. Что да как, спрашивал, где ты работаешь, чем занимаешься, когда, где и как мы познакомились. В общем, все явки и пароли, я аж немного дар речи потерял, но разрекламировал тебя, как слиток золота.

- Надеюсь, ты не рассказал, как мы познакомились?

- Почему же?

- Рассказал?

- Да.

- Идиот. – Протягиваю я.

- А мы решили, что очень мило.

Милого было мало, если честно. Просто потянуло меня такого красивого и еще молодого вместе с одним знакомым прыгнуть с парашютом. Нашли такие курсы, прошли их, всему научились, а в последний момент я так перетрусил, что чуть не впал в истерику и тут же нарисовался в моей жизни Борюсик. Тоже еще молодой и красивый. У него профессия, название которой я все никак не запомню, но что-то вроде механика, только более крутого.

Вот и встретились мы с ним на одном аэродроме. Я проверял свои нервы, а он проходил практику. Боря со своими дружками посмеялся надо мной, сказал, что я сыкло и больно ранил все мое самолюбие. В итоге поспорили на ящик водки, что я не прыгну.

Прыгать было страшно, но денег на водку у меня не было. Прыгнул, Боря обломался, но нисколько не расстроился.

С тех пор и живем такой странной дружбой, а я все еще жду обещанную водку.

И как-то предполагалось, что Никита не должен знать этой истории.

Но это еще не самое страшное.

- Борь, - зову в трубку, - а когда он звонил?

- Вчера. – Опять что-то жует.

- Не подавись.

- Спасибо.

Отключаю вызов. Вот и приехали. Даже не знаю, радоваться мне или огорчаться таким интересом к моей стороне. Но какой-то это нездоровый интерес. Не люблю я, когда за моей спиной мной же и интересуются. Мало ли что там Боря мог наговорить. А Никита. Ломается, как школьница, а потом расспрашивает про меня. Нехорошо так делать. Совсем нехорошо. Однако, я польщен. Что есть, то есть. Все-таки меня еще не полностью отшили и есть шанс, а раз есть шанс, то нужно действовать.

Вот и толчок для меня. Сейчас нужно хвататься за телефон, звонить ему или идти в гости. В гости я не дойду. Беру снова телефон, но и как с ним разговаривать не знаю. Услышу его – наору. Себя я знаю тоже неплохо.

А делать что-то же надо. Энергия тела требует выхода.

Нахожу его номер, который записан как «Н2» Странно, но у меня вообще все имена в книжке странные. «Н» - Никита. Двойка – не знаю, что вообще такое. Переименовываю, но не в нормальное имя, а просто добавляю еще и «О» - теперь Никита записан у меня формулой воды.

Боже, какой же я псих! Хотя… если я признаю, что я псих, то психом уже не являюсь. Все ненормальные считают себя нормальными, и если я считаю себя ненормальным, то я нормальный. Как-то так.

Минут пять еще думаю, а потом нажимаю на вызов. Во весь экран высвечивается формула воды, и я с замиранием сердца жду. Вместо Никиты отвечает какая-то девушка. Уже хочу испугаться, бросить трубку, но прислушиваюсь. Мда, аппарат абонента выключен. Мой мозг тоже. Все-таки от психа немного есть.

И как же теперь быть? Раз не получается сказать, то можно и написать.

Строчу целую поэму, наполненную вдохновленными чувствами, потом удаляю ее и пишу коротко и по делу:

«Нужно поговорить. Срочно. Приезжай. Я серьезно»

Отправляю. Жути нагнал, значит, Никита должен среагировать, а мне остается подождать. А уж потом я все выясню. И о его возражениях, и о его интересе ко мне и, вообще, разгребу этот непонятный завал между нами.

Только пусть он приедет. Как же охота его видеть. Очень охота.

Эх, тяжелая работа – ждать. Смотрю на время в телефоне. До вечера еще далеко, дома никого и мне скучно. Очень скучно.

Чтобы хоть немного развлечь себя отправляю и Боре кое-что, а именно просьбу все-таки отдать мой выигрыш, который он мне так самонадеянно проспорил. Сказал слово – делай дело, мда!

========== Глава 13 ==========

Я ждал, а он все не приходил. Пришла мама с работы, приперлись любимые до тошноты братики, вернулся отец – Никиты нет. Настроения тоже нет. Ушел в свой уголок – мое временное место обитания – свернулся на кровати, вытянул ногу и просто задремал, несмотря на звонкие голоса за стеной. Нога уже не болит, спать ничто не мешает.

Будят меня уже когда в комнате темно и освещает все вокруг только свет из коридора. Мама легко трясет меня за плечо, как будто я вазочка хрустальная. Но это определенно лучше, чем тот крик, которым она по обыкновению будит домашних каждое утро.

- Чего? – недовольно бурчу, даже не разлепляя глаз.

- Вставай.

- Нет!

Пытаюсь вытащить из под себя плед и натянуть его сверху. Не дают этого сделать. Бесцеремонное вмешательство в мою жизнь – вот как это называется.

- Мам, - снова ворчу, - я сплю.

- К тебе пришли.

Резко поднимаю голову, так, что перед глазами темнеет. Темно. Уже темно. На дворе май и время, вероятней всего, уже позднее. Никита? Больше ко мне сюда никто и не придет. Мои друзья-товарищи не знают этого адреса. Разве только Боря неожиданно вернулся. Но тогда он должен был лететь на реактивном самолете.

Сонливость прогоняю, хотя соблазн забить на все и снова упасть на подушку огромен. Нет, большое количество сна тоже до добра не доводит. Это как недосып, но только пересып. Да.

Встаю, кряхтя как старичок. Мама не предлагает помощь только потому, что уже сотню раз делала это, чем вывела своим беспокойством меня из себя. Хотя влетело опять же мне. Но хоть сейчас никто не пристает.

По стеночке добираюсь до открытой входной двери. За ней кончается уютная желтая зона квартиры и начинается холодный синий подъезд. Там же меня дожидается Никита. Так и знал. Ждал весь день. Надеялся, можно сказать. Смотрю на небольшие часики. Опа, почти одиннадцать. Хорошо хоть, что в нашей семье из жаворонков только я, а то бы такой поздний визит вылился в массовое недовольство.

Сердце сошло с ума окончательно, мозгу на него плевать, а я боюсь и трушу. Никита старше меня на пару лет, но я, как он и сказал раз десять, чувствую себя ребенком рядом с ним и веду себя так же. А он выглядит очень грозно сейчас. Как рассерженный бульдог. Слюна только что изо рта не бежит.

Вся моя решительность куда-то ушла. Чувствую себя маленьким, жалким и никчемным.

- Привет, – выдавливаю из себя.

- Выйди.

Послушно выхожу в подъезд. Такое ощущение, что сейчас бить будут. Хотя Никита никогда этого не сделает. Однако он грозный, а я еще хотел сам на него напасть за тот звонок Боре. Да он же мне польстил своим интересом. Как будто это меня не обрадовало. Обрадовало, еще как! Только сейчас не очень радует.

И все-таки нужно взять себя в ручки, успокоиться и поговорить на равных.

Нужно только выглядеть чуть-чуть более сердито и серьезно. В желтой футболке с зеленым динозавром это немного не получается. Или я такой безнадежный? Склоняюсь ко второму.

- Чего? – спрашиваю у него. Моя коронная фраза.

- Сам звал.

- А, да.

Захлопываю дверь, и она страшно бухает. Это добавляет мне уверенности. Направляюсь к почтовому ящику и достаю оттуда помятую пачку с сигаретами. Внутри зажигалка на которой красуется наклейка в виде черепа.

- Ты Борюсику звонил, – говорю ему.

- Что?

- Что слышал.

Подпираю стеночку плечом и переношу весь вес на одну ногу. Замечаю, что Никита кидает на мою конечность встревоженный взгляд. Волнуется, наверное. Приятно. Закуриваю. Никита молчит, вижу его растерянность и торжествую свою маленькую победу. И нелепая футболка с динозавром уже не кажется такой нелепой.

- Я хотел… - начинает Никита, но его прерывает громкое грохотание исходящее из шахты лифта.

- Хотел узнать что-то про меня, – заканчиваю за него.

- Нет!

- Да! Мне Боря сказал.

Он тяжело вздыхает.

- У твоего Бори язык, как трепло.

- Так все-таки звонил… – говорю тихо.

Гудение нарастает. Это просто приехал еще один динозавр – наш лифт. Дверцы медленно открываются, и мы с Никитой замолкаем. На площадку вываливаются мои любимые братики. У Витьки на голове занимательная легкая шапочка розового цвета и с бабочкой, Андрей посмеивается над ним. Я тоже фыркаю и смачно выпускаю дым. Никита стоит как громом пораженный. Даже хуже моего наряда.

- Вы опоздали, – сообщаю им.

- Нам до одиннадцати.

- Подари шапочку.

Андрей заливается хохотом, а Витька раздраженно срывает головной убор и сует мне в руку. Входная дверь открывается и тут же хлопает. Андрей ржет, я похихикиваю. Никита стоит и легко улыбается.

- Что это он?

- Проспорил. Это моя!

- Что?

- Зажигалка.

- У тебя ее по определению быть не должно.

- Но она все равно моя!

- Отдам. Иди.

Андрей тоже уходит. Мы остаемся одни. Прячу зажигалку обратно в пачку. Никита, пользуясь моментом пытается что-то быстро сообразить. От меня ему все равно не отвертеться, не тот случай. И мои братики его не спасут. И он молчит, а значит боится мне признаваться, хотя и так все понятно. Неужели, я его пугаю? Это смешно.

- Ну?

- Мне перед тобой оправдываться?

- Да.

Хмыкает, делает шаг вперед и оказывается прямо перед моим носом. Ну и что это такое? Я такого не ожидал, да и не хочу. Слишком близко, слишком тяжело. Затягиваюсь в последний раз и швыряю бычок на пол. Слишком все смято сейчас, а я люблю ясность. Люблю, когда все четко и понятно.

- Ты сам меня провоцируешь, – замечаю я и издаю глупый смешок.

- На что?

- Ты знаешь на что.

- Я хотел больше узнать о тебе.

- Спросил бы меня.

- Ты думаешь?

- Знаю.

Качает головой, как будто это какое-то непосильное дело. И даже не отойдет. Идиот. Вот так и стоим ночью на холодной лестничной площадке. А ноги уже замерзают. Лампочка рябит. Даже как-то страшно и не по себе. Но еще страшнее спугнуть Никиту, до конца отвадить его от себя.

Он же ко мне привязан. Я знаю.

Мило улыбаюсь.

- Если я сейчас притяну тебя к себе, то ты сильно разозлишься, однако сам стоишь так близко и даже не шелохнешься.

- Ты о чем?

- Отойди. – Он стоит. - Вижу, тебя уже не пугают мои мысли вслух.

- Пугают. Твои мысли, мои мысли – все пугает.

- Твои мысли?

Отшатывается от меня, как будто только сейчас понял мои опасения. Я же скоро наброшусь на него. Со мной никогда такого раньше не было. Необычное чувство. Страшное, непонятное и ненужное. Раньше было смешно – сейчас нет. Как будто в тупике. И такоеощущение, что не я один.

Никита обхватывает руками голову и разве что не стонет.

- Что делать? – разбираю среди его бормотания.

- Смириться, – предлагаю ему.

- Ты не так все понимаешь, – резко отвечает он.

- Ты просто боишься. – Хочет возратить, но я его перебиваю. – Я знаю. Боишься. Не презираешь меня, не игнорируешь, а именно боишься. Да?

Молчит. Молчит с мученическим выражением на лице.

- Как будто тебя расстреляют, если ты мне признаешься, – продолжаю я.

- В чем? – нервный смешок.

- В том, что я тебе интересен.

Задерживаю дыхание, все внутри сжимается. В его присутствии я не могу удержаться. Наседаю на Никиту, думаю, что так будет быстрее и проще, а в итоге он только уходит, а потом не звонит мне и не появляется. Он напуган. Я вижу. Я знаю.

Это уже перебор. Мне даже жалко его. Не себя.

Прячу сигареты обратно в ящичек. Думаю, пора закругляться. Ничего полезного из продолжения этой беседы не выйдет.

Никита все еще стоит потрясенный.

- Извини, - говорю ему, - я не хотел.

Мотает головой.

- Не бросай меня только, хотя бы пока.

Поднимает на меня взгляд, пытаясь что-то сообразить. Под этим взглядом уютно, но я не должен сейчас так вести себя. Вот мне и стена, вот и тупик из которого не получается выкарабкаться.

- Пока, - прощаюсь, - я пойду.

Ковыляю два шага до двери, уже хочу повернуть ручку, слышу сердитый мамин голос сквозь дверь и спокойный отца. Никита хватает меня за руку, чтобы задержать.

- Что?

- Ты здесь будешь жить?

- Пока, – говорю без радости.

- Почему, тебе же здесь не нравится?

- Если бы я всегда делал то, что нравится мне…

- Борина квартира все еще свободна.

Давлюсь словами. Всерьез подумываю постучать себя по спинке кулаком. Никита стоит передо мной, предлагает снова стать его соседом, да еще и может легко улыбаться. Кто-то сходит с ума. Определенно.

Нужно быстро соображать, нужно пользоваться моментом убраться отсюда подальше.

- Помоги мне, – прошу его.

- В чем?

- Я немного нездоров, но это ерунда по сравнению с мамой, – вижу заинтересованный взгляд. – Она меня не отпускает, – добавляю я.

- Тебе сколько лет?

- Много, но ей все равно. Пообещай ей, что будешь обо мне заботиться, может она и отступится.

- Ты смеешься?

Я действительно смеюсь, но говорю чистую правду. Мама – это мама. И все. Нам непосвященным не понять, хотя, может, Никите.

- Пошли, - говорю ему, - я только быстро соберусь и уедем отсюда.

- Завтра.

Снова давлюсь воздухом. Дверь, приоткрытая мною, опять захлопывается. Что значит завтра? Сегодня хочу.

- Нет! – выдавливаю обиженный возглас.

- Ночь на дворе.

- И что?

- Ночь. На. Дворе.

Быстро соображаю. Мне-то как-то наплевать на время суток. Такси всегда ходят, ночью тоже на улицах можно появляться. В чем тогда собственно дело?

- Завтра. Я заеду к вечеру сразу после работы, – улыбается Никита.

- Заедешь?

Лицо расплывается улыбкой, что меня смущает такая моя реакция. Никита становится серьезный. Но кивает.

- Чопорный педант, – говорю ему, – чтобы к семи вечера был тут.

- Хорошо.

- Пока.

Скрываюсь за дверь, пока меня опять не успели схватить. Слышу как Никита уходит, а внутри все расплывается теплом. Помирились. Радует. Завтра он опять приедет. И предложил он это сам. Определенно, жизнь налаживается. Как же хорошо! Хочется взвизгнуть во весь голос от радости, но вместо этого тихо пробираюсь на свое место, сворачиваюсь калачиком, как и раньше и просто смотрю на темную стену с тихой радостью.

========== Глава 14 ==========

Он слишком долго возится с замком, а я лишь стою в стороне, опять подпирая стену. Рядом дверь в Борину квартиру, но у меня складывается такое ощущение, что Никита совсем не будет против, если я наведаюсь сначала к нему.

А его, судя по всему, даже не заинтересовала та мысль, что можно просто отослать меня в соседнюю дверь и спокойно провести вечер безо всякого моего присутствия.

- Заходи, – говорит он.

Прихрамывая, вхожу в темный коридор, сразу же тяну руку и включаю свет. На потолке зажигается несколько маленьких плоских лампочек. В квартире стоит ласковая тишина и мне кажется, что я что-то упускаю.

- Где Алина? – спрашиваю у Никиты.

- У бабушки в гостях. Снять? – он кидает взгляд на кроссовки, в которые я обут.

- Ага.

Никита садится на корточки передо мной. Самому мне сгибаться еще больно. Да и после долгой ходьбы нога снова ноет. А так за мной ухаживают. Приятно, если честно.

Поднимаю руку и перебираю волосы Никиты. Он сразу же напрягается. Шнурок замирает в его пальцах, а сам он даже не двигается. Хоть не отскакивает от меня. Прогресс.

- Послуш…

- Не двигайся, – говорю ему. – Просто не двигайся и почувствуй.

Дергает за шнурок и узелок развязывается. Резко стягивает обувь с моей ноги и поднимается. Второй кроссовок я стягиваю сам, придерживая его уже разутой ногой.

- Бред, – бормочет Никита и идет на кухню. – Ты так все легко говоришь.

- А зачем сложности?

Иду медленно за ним. Никита уже открыл кран и прямо из под него пьет воду. Важный признак раздражимости.

- Сложности затем, - он отрывается от крана, - что они есть и на них тоже нужно обращать внимание.

- Сам бред несешь.

Облокачиваюсь об стенку, Никита подходит ближе.

- Нет, это не бред. А ты… Как это вообще возможно? Как ты случился в моей жизни? Тебя же не было, но тут ты как-то появился, как…даже не знаю кто! На балкон влез! К тебе кто-нибудь лазил в дом таким образом?

- Нет.

- Вот именно! Ты мог упасть и…

- За меня беспокоишься?

Как же он близко. Такой разозленный и почти сломленный. Красивый. Такой неприметный, но красивый. Вроде бы и не блондин голубоглазый и немного долговязый, но все равно какой-то необычный и интересный.

- Я бы не хотел, чтобы ты свернул шею, – отвечает Никита.

- Ты меня еще тогда даже не знал. Подойди ближе, – прошу его.

- Зачем?

- Покажу кое-что.

Недоверчиво, медлительно и с большим подозрением делает шаг вперед. Вот он и рядом. Всего около тридцати сантиметров. Просто протягиваю руку, просто подтягиваю его к себе. Чтобы не упасть Никита выставляет вперед руки и упирается в стену. Между руками находится моя голова. Как же все это романтично.

Глаза у Никиты немного ошалелые, а я ошалелый весь. Мозг как будто вообще не думает. Просто подтягиваю его еще ближе и целую. Какая, собственно, разница, кого целовать? У мужчин и женщин одинаковый набор зубов и здесь мы ничем не отличаемся. Идеальный способ ввести Никиту в заблуждение, тем более, если он закрыл глаза. Скорее всего, представил себе какую-нибудь длинноногую девицу, раз на первых порах отвечает. Потом пытается брыкнуться, но удивительно быстро сдается.

Вот твоя и истинная сущность, дружок!

А я испытываю то, что еще никогда не чувствовал. Не просто желание, жажда удовольствия, а еще что-то, то, что не сравнит Никиту ни с кем. Неужели я повстречал ту любовь, которую надеялся никогда не увидеть в своей жизни. Любовь - это привязанность. Привязанность – проблемы. Я боюсь проблем.

Первая настигает меня тут же в виде удара по лицу. Что-то среднее между кулаком и пощечиной, но такое сильное, что меня швыряет на пол. В ноге что-то екает, я громко вскрикиваю. Ударяюсь головой об пол, но тут же меня подхватывают руки.

- Придурок, – еле слышно говорю я.

- Прости, прости, прости, – шепчет он.

Чувствую, как к моему лицу прикасаются пальцы.

- Нога… - говорит он, и я вижу, как он тянется к моему самому болезненному.

- Не трогай!

- Нужно глянуть.

- Ты уже глянул. Лицо горит. Ты совсем идиот так бить? Да даже если бы я тебя изнасиловать пытался бы, то можно было менее грубо обойтись.

Вижу по лицу, что с последним утверждением Никита не согласен, но он молчит. Чувствует себя все-таки виноватым.

- Помоги встать.

Помогает и неожиданно поднимает меня на руки. Я ухватываюсь Никите за шею, чтобы не упасть. Чувствую себя девочкой-подростком. Лицо все еще нестерпимо горит. Нужно лед попросить. Нога уже даже успокоилась, но не нос.

На кровать меня опускают чуть ли не с нежностью.

- У тебя нос случаем не сломан? – спрашивает Никита.

- А мне откуда знать? Болит жутко. Имей в виду, сниму побои и сдам тебя за решетку, - ворчу уже сам для себя, но Никита с еле заметной улыбкой слушает, - буду тебе передачи носить…

- А за детьми моими кто присмотрит?

- А у тебе уже дети, а не ребенок. Ничего смешного!

- Да нет, смешно.

- Ладно, сдаюсь. Теперь объясни, что это было?

- Это я хотел спросить.

- Нос сломан у меня.

- Он еще не сломан.

- По крайней мере, мой нос важнее, чем твоя честь.

Никита хмурится и продолжает улыбаться только потому, что не успел убрать улыбку с лица. Я протягиваю руку и ощупываю масштаб разрушений. У меня даже крови немного есть, а к щеке прикасаться больно, но нос от прикосновений сильней болеть не начинает.

Никита молчит, не зная то ли ему извиняться, то ли набрасываться с обвинениями.

Хочу его снова поцеловать. Круто. Тогда и вторая щека будет гореть праведным огнем.

Молчим. Минуту молчим, две молчим. Очень интересное занятие.

Никита залазит с ногами на кровать и ложится рядом со мной на второй половинке. Складывает руки за голову и смотрит в белый потолок.

- Ты когда-нибудь с девушками пробовал? – спрашивает он меня.

- В жизни нужно попробовать все.

- Пробовал?

- Да.

- И как?

- Нормально. Ты же сам должен знать, разве нет? Лучше бы спросил меня про другое.

- Про твою голубую сущность души?

Я смеюсь, одновременно прикрывая лицо рукой, чтобы ненароком не получить новую порцию гнева Никиты. Напрасно. Он тоже похихикивает.

- И почему ты такой?

- Я откуда знаю. Какой есть. Лучше бы про себя спросил.

- Я уже несколько дней спрашиваю, да только все без толку.

- Хочешь тебе отвечу?

- Я знаю твой ответ.

- Ну и вот. Ответ уже есть.

- Он меня не устраивает. Я до сих пор не знаю того, что я хочу.

Какие же заумные вещи. Кто бы меня сейчас слышал. Разговоры – это дело, но есть кое-что действенней, чем пустое сотрясение воздуха.

Переворачиваюсь, приподнимаюсь на локтях, щурю глаза, когда смотрю Никите в лицо. Он должен знать, что я собираюсь снова это сделать. По-моему выражение должно быть видно. Он спокоен, а смотрит даже с вызовом. Что ж…

Снова целую его и снова получаю ответную реакцию, но в остальном Никита неподвижен. Даже руки не вынимает из-под головы. Но он же отвечает! Второй раз из двух. Это что-то да значит. Это значит, что я победил. Значит, что у меня есть надежда.

Ну же! Я наваливаюсь на него, но Никите это не нравится. Своими руками он меня отстраняет, но больше не бьет. Даже не сердится. Скорее выглядит потерянным.

Я жду того, что он решит.

- Пойду лед с морозилки пособираю.

- Зачем? – тупо спрашиваю.

- Тебе на лицо.

- Мне не надо.

- Надо. – Говорит он так, как будто молит меня о чем-то

- Иди.

Он уходит. Я снова падаю на подушку и слушаю. Холодильник открывается, потом закрывается, но Никита не появляется. Его нет очень долго. Уже прошло около пяти минут. Я так и знал, что просто хочет убраться в другую комнату. Сидит, наверное, сейчас на своей кухне и думает непонятно о чем.

Я знаю, что некоторое для него тяжело. Да и мне в последнее время не так легко живется. Пускай обдумает все свои мысли и чувства, а подожду столько, сколько надо.

А надо ему очень много времени. В окно начинает литься вечерний свет. Доносятся далекие голоса со двора. Вокруг тишина. Я уже свернулся прямо в середине кровати и нахожусь в сонной прострации.

Никита опускается рядом со мной. Матрас немного прогибается. Я не обращаю на него внимания, хотя лениво двигаю рукой, чтобы дать понять, что не сплю.

- Лед не нашел, – говорит он.

Конечно, если он его и не искал.

- Болит? – спрашивает.

- Нет.

- Извини, я не хотел.

Пожимаю плечами.

- А я хотел, – отвечаю ему.

В ответ только хмыкает. Ну и прекрасно!

========== Глава 15 ==========

Со следующей недели могу смело выходить на работу. Ну или не совсем смело. С вышки не попрыгаешь пока что. Делать как-то особо нечего. Никита постоянно о чем-то думает, на меня внимание обращает, но пытается это скрыть. А я пытаюсь играть роль домохозяйки. Сижу с Алиной, пока Никита целыми днями где-то пропадает. Говорит, что работает. Учу девочку лепить из пластилина толстых зайцев, варю еду, научился лепить котлеты.

Вдвоем нам вполне весело. Такие необременительные детские разговоры, как раз то, что нужно.

А проходит уже второй день, полный недосказанности и наполненный хрупкой идиллией. Вечер, а Никиты все нет. Начинаю понимать, что чувствуют жены, встречающие своих мужей сковородками, когда на улице темнеет.

Алина смотрит телевизор. Больше всего ей нравится реклама, которую она принимает за мультик. Мне неспокойно. Выбегаю на лестницу, чтобы покурить. Впервые за весь день. Тут же начинает стонать мой телефон. Пачка с сигаретами летит через перила, а я лечу обратно в квартиру. Нога все еще болит, так что бег мой не очень быстрый.

Высвечивается что-то непонятное и я, даже не разбирая, беру трубку.

- Да?

- Я задержусь. – Голос Никиты.

- Уже поздно, – намекаю ему.

- А я и не знал! У меня важное дело. Приду ближе к ночи. Посидишь с Алиной?

- Конечно, а что…

- Спасибо, – и гудки.

Грубо как-то, что настроение совсем упало ниже плинтуса и ушло куда-то в подвалы. Возвращаюсь в комнату. Алина почти спит, небольшой телевизор показывает, как один крутой парень пытается убить другого крутого парня. Шлак.

Тормошу девочку, чтобы она обратила на меня внимание. Алина сонно продирает глаза, обхватывает руками мягкую большую подушку.

- Иди зубы чисть и спать, – почти шепчу ей.

- А папа?

- Папа работает.

Хмурит лицо, недоверчиво сужая карие глаза. Тут она как Никита. Это, пожалуй, единственное, что у нее от отца. Я видел старые фотографии. Алина – вылитая мать.

Подниматься с теплого места она не хочет, а уж тем более идти в ванную. Вчера я отобрал у нее детскую пасту со вкусом банана. Она ее ела. Собственно, как и все дети. Дал простую – не сильно мятную. Смысла чистить зубы у ребенка больше нет.

Но ребенку все же приходится это делать, пока я расправляю ей кровать. Поправляю желтую простынь с цветочками и синее одеяло с бело-красными рисунками. Замечательный контраст. Я всегда знал, что у Никиты есть чувство стиля.

Глушу телевизор, укладываю Алину спать. Она не боится темноты, как некоторые (Не будем показывать пальцем в Сашка). Потом просто несколько часов сижу на кухне. Пью кофе, читаю толстую книгу, которую нашел у Никиты на пыльных полках. Никогда не любил нудную классику, а тут пристрастился, хотя все равно и половины происходящего не понимаю.

Никита появляется во втором часу ночи. Я уже откровенно посапываю над пожелтевшими страницами, когда слышу, как замок тихо щелкает. Пугаюсь. Думаю, что воры, но тут же в коридоре появляется крадущийся Никита с увесистым белым пакетом.

- Ты не спишь? – говорит он.

- Тише, – шепчу ему.

- Алинку и из пушки не разбудишь.

Никита проходит к столу, грациозно обогнув мои вытянутые ноги. Из пакета начинается извлечение вкусных на вид продуктов.

- Ты где был? – все равно шепчу я.

- Работал.

- Хм…

- Теперь у меня денег немерено.

- Да ну?

- Я над этим проектом полгода работал, – отвечает Никита.

- Круто.

- Я уже думал, что никогда этого не услышу.

- Чего?

- Твоего «круто».

Молчу.

На столе появляется стройная бутылка с вином. Запечатана чем-то похожим на сургучную печать, и мне кажется, что Никита взял самую дорогую. У него же денег теперь много. Следом Никита достает сыр. Хотя бы без плесени.

- Ты французом стал? – спрашиваю у него.

- Я люблю сыр и люблю вино.

- И мармелад тоже?

Смотрю на разноцветных длинных вкусных червей. Много Никита их набрал.

- Это Алине, – поясняет он.

Киваю. Уже ночь. Нужно уходить, но не хочу. Однако, оставаться тоже не вариант. Неопределенность давит. Если честно и говорить, то за эти два дня мы так и не виделись – Никита все работал, а я хозяйничал у него в квартире.

Встаю.

- Пока.

Никита, наоборот, усаживается на стул.

- Постой, - говорит он.

Сердце бухает так, что я думаю, будто у меня начался инфаркт. Никита хмурый, но как-то по-доброму. Как и всегда, вообще-то.

- Чего еще?

- У меня такое ощущение, что ты обиделся на меня.

- Есть немного. – Блин, не хочу сейчас таких разговоров, но деваться некуда. Подхожу к стулу, на котором сидит Никита. – Ты же знаешь из-за чего, – сам себе напоминаю кота. – Из-за твоего упрямства самому себе.

- Ну уж это… - проговаривает Никита.

Немного сгибаюсь, упирая руки в колени, чтобы быть на одном уровне с лицом Никиты. Смотреть на него сверху вниз немного непривычно.

- Меня бесят твои метания, понял?

- Нет.

Еще и улыбается.

- Чего лыбишься? – спрашиваю у него уже не очень дружелюбным тоном.

- Закрой глаза, – просит он.

- Зачем?

- Закрой.

Прикрываю, но продолжаю все видеть через ресницы. Никита недовольно хмыкает и, как бы я не старался быть грозным, у меня это никогда не выходит. Всю жизнь на лице какая-то долбанная маска с улыбкой.

- Ну? – зажмуриваюсь.

Сначала ничего не происходит, а потом чувствую у своих губ что-то мокрое. Удивление держится около пяти секунд, а потом я уже нападаю на Никиту. Теперь он сам первый начал, так что я не виноват. Чувства много, радости тоже. Никто не заставлял его сейчас целовать меня. Он сам начал. Осада рухнула. По крайней мере, на сегодня.

Я наваливаюсь на него, обвивая руками. Одно колено упирается в сидушку стула между ног Никиты, а самого его я запрокинул спиной об стену. А тут еще и его рука на моей спине, которая вполне явственно выводит узоры.

Я расстегиваю его кофту, лезу рукой под ремень и чувствую, как его ладонь накрывает мой зад. Становлюсь еще настойчивей и теперь мое колено упирается прямо в то место, где под тканью брюк находится Никитин возбужденный член.

Он так притягивает меня рукой к себе, что мне кажется, что мы впечатались друг в дружку. Проходит минута таких тисканий и Никита замирает.

Отрываюсь от него.

- Давай трахнемся, – прошу его.

- Нет.

Никита дергается, но оказывается, что я почти обездвижил его своей тушкой, которая откровенно лежит на нем. От бряканья вся наша конструкция пошатывается и грозит свалиться.

- Слезь с меня!

- Нет, – я смеюсь.

- Быстро!

- Ты такой сейчас пришибленный, - замечаю я, - точно чудо какое-то сейчас увидел.

- Скорее обалдевший.

- А если я еще раз повторю, то не получу по носу?

- Попробуй.

Чмокаю его в губы. Никита хмурится. Такой интересный, когда в этом своем неопределенном состоянии. Но он же и вправду, если и не любит, то хочет. Я бы уже давно себя поимел на его месте. Хотя, его можно немного понять, если научиться все усложнять.

- Слезь, - смеясь, просит он, - мы сейчас упадем.

Сползаю на пол. Ноги что-то не держат. Все, что происходит сейчас, слишком нереально. Никита, как мне кажется, не мог так быстро сдаться, но это так. И я же не заставляю его так себя вести. Я просто слишком сильно пристал к нему со своими намеками. Но опять же: все эти два дня он меня почти не видел и не слышал.

- Родь, - зовет Никита.

- Чего?

- Что с тобой?

- Ничего. Я вижу, ты все обдумал, - замечаю его кивок, - так вот, мне теперь тоже надо чуть-чуть подумать. Что-то я не думал, что все будет так, как-то… похоже, я не верил себе и это как-то неожиданно.

- Что ты бормочешь?

- Я понимаю, да сейчас не время. Поздно и Алина может проснуться, да и у меня глаза слипаются, а ты никогда не был с парнем?

– не даю ему ответить. – Я к себе пойду. Точнее к Боре. Утром на завтрак приду, у меня все равно есть нечего.

- Ладно, блинов напеку.

- Пеки. До завтра. Пока.

Никита, улыбаясь, кивает мне на прощание. Выбегаю голыми ногами на лестничную клетку и добираюсь до Бориной двери. Я растерян и странно рад произошедшему. Впереди вся ночь и нужно обдумать. Нужно все хорошо обдумать.

========== Глава 16 ==========

Он пришел с утра все с той же бутылкой вина, которую я видел вчера. А я даже не привел себя в порядок после беспокойной ночи. Под глазами синяки, волосы растрепаны, одежда вообще походит на прикид нищего. И я опять начал курить в немереном количестве. Табаком провоняла вся квартира даже, несмотря на то, что Боря за это может меня просто убить.

Никита тоже не в восторге от этого, но на такие запреты его полномочия надо мной не распространяются.

- Доброе утро, – отступаю от двери. – Где Алина?

Хреновый из него отец становится, что-то.

- У бабушки.

- Опять?

Никита отмахивается от меня и от моей глупости. Понятно, не мне его учить, как нужно воспитывать детей. Видимо, в этой области я для него не авторитет.

Никита проходит внутрь, проводит пальцем по полочкам на стене, стирая с них пыль. Еще один упрек в мою сторону.

- Нужно убраться? – спрашиваю у него робко.

- Нужно. И себя в порядок привести.

- А что не так?

- Выглядишь как алкаш. Фу, ты всю квартиру прокурил!

- У меня нервы.

- Сейчас у меня начнутся нервы, а не у тебя. Где тут кухня?

С ориентированием на местности у Никиты все отлично. Но, по крайней мере, кухню он находит. Я, как нашкодивший ребенок, плетусь за ним, но прихватить бокальчики успеваю.

И что он приперся?

- У нас типа свидание? – спрашиваю его, выставляя бокалы на стол.

- Молчи! Сядь лучше. Хотя, нет – иди, умойся для начала.

- Ты как мамочка моя.

Умываюсь, как и всегда. Просто включаю воду, брызгаю пару капелек в лицо и на этом успокаиваюсь. Зато остервенело тру морду полотенцем. Волосы прилизываю смоченными ладонями.

Никита открыл окно нараспашку и теперь на кухню врывается свежий холодный воздух. Думаю, закурить сейчас при нем не будет самой хорошей идеей. Зато можно выпить. Если он сам припер это вино, значит, не будет против. Тем более, этого слишком мало, чтобы напиться.

Он стоит у окна и смотрит вниз. На столе лежит штопор и пробка. Бутылка открыта, хотя не тронута. Хватаю ее и глотаю прямо из горла. Тут и понимаю всю степень своего невежества. Такую вкусную вещь нужно смаковать, потягивая потихоньку, а не пить, как дешевое пиво.

Хотя, плевать.

Вместе с бутылкой подхожу к Никите. Он смотрит в открытое окно, а я наваливаюсь ему на спину, снова глотаю. Кладу подбородок ему на плечо.

- Ты такой невежда, – говорит он мне и забирает бутылку.

- Ага, – тихо отвечаю. Все равно его ухо совсем рядом. – Давай переспим, – предлагаю ему.

Никита тоже глотает вино. Теперь не я один здесь такой некультурный.

- Ох, Родь…

- Тянешь кота за яйца. Определенно.

Обнимаю его руками, сжимаю кольцом. Никита ставит бутылку на подоконник рядом с маленьким кактусом в зелененьком горшочке. Это я его Боре подарил.

- Для тебя это так волнительно, да? – говорю ему. – Или скорее тяжело. Я знаю. Тараканы в твоей голове еще сражаются, да? Но ты же зачем-то пришел. Напоить меня хочешь или это для тебя. А ребенка зачем к бабке отправил снова?

- Алина у них одна осталась.

- Тогда бы отдал ее навсегда.

- И у меня она одна. – Никита скидывает мою голову со своего плеча и поворачивается ко мне лицом. – Вот чего я боюсь.

- Алины?

- За Алину. У нее никчемный отец. Совсем никчемный.

- Это ты, что ли?

- А кто еще?

Никита обнимает меня и раскачивается из стороны в сторону, как будто мы уже пьяны. Это было тяжелее, чем я думал. Я взял в расчет его чувства, свои, но забыл про Алину, забыл про то, что Никита никогда не соберется демонстрировать свои чувства ко мне при ребенке.

Вот это он мне и пытается втолковать. Я же дурак, думаю, что Никита просто все еще борется с собой.

Снова наклоняюсь к его уху и произношу:

- У меня есть решение и очень простое, хотя оно мне немного не по душе.

- И какое же?

- Давай переспим и я тебе расскажу.

Никита смеется. Все еще принимает меня за маленького ребенка. Идиот. Тянусь, чтобы поцеловать его, целую. Вот же, заводись, люби меня, пойми, что не сдержишься. У меня сейчас ребра хрустнут. Он мне губу прокусил, кажется.

А руки ползут вверх, и вот он уже вцепляется мне в волосы своими пальцами. Даже немного больно, но все равно приятно. Боря уже давно приручил меня к некоторой доли мазохизма.

Никита уже не задумываясь делает со мной все что угодно, но до секса дело не доходит. Слишком все это напоминает школьные годы.

Протягиваю одну руку и хватаю ей бутылку с вином.

- Это очень романтично, правда, – говорю ему. – А если я тебя сейчас спою, то ты согласишься.

- Меня очень тяжело споить.

- А ну да, это я один алкаш здесь. Может самому напиться? Тебе это понравится? Помнишь, как мы весело провели время в прошлый раз. У тебя шнурка сейчас случаем нет? – смотрю вниз, но вижу только две пуговицы джинс и никакого ремня. А джинсы еще и дутые, так что вообще непонятно на взгляд возбужден он или нет. Остается надеяться, что да. – Жалко, что нет, – говорю ему. – Боре такое иногда нравится. Не то, чтобы и мне, но иногда это возбуждает. Но Боря у нас известный садюга. Я даже боюсь того момента, когда он вернется.

- Хватит про Борю.

- А что, ревнуешь? А я специально потом буду стонать, чтобы ты слышал и жалел о потраченном шансе.

Делаю долгий глоток. Главное – не напиться.

- Ты странный, – говорит Никита.

- Так давай трахнемся. Можно пока устроить репетицию.

Он смеется, а я снова пью. Половины бутылки уже нет, но плевать.

Я псих, но опускаюсь на колени и ставлю вино на пол. Никита пока что в шоке, и я быстро кладу руку на его пах. Вот он какой у нас! Весь пылает. Не растерял я свою былую привлекательность, значит. Значит, еще что-то, да могу. Расстегиваю две тугих пуговки, но тут мои руки накрывает его рука.

- И что ты делаешь?

- Тебе приятно.

Дальше действовать он мне не дает, потому что сам опускается на корточки рядом со мной. Ну нет, еще одного облизывания я не хочу. Право, нам не по пятнадцать лет.

Но тот ураган, с каким он налетает на меня, заставляет изменить мое мнение на противоположное. Не нравится мне только то, что пол моими же стараниями немного грязноват, и лежать на нем приятного нет. А Никита окончательно потерял свои дорогие мозги, как будто это он сейчас тут выпил полбутылки алкогольного продукта, а не я.

Похуй, пляшем дальше, пока у кое-кого не пропало настроение.

А он стягивает с меня одежду. Я, конечно, понимаю, что она не сильно красивая, но Никита ее почти что рвет. Изголодался мальчик по нежным ласкам, что ли?

А у него же стояк! И у меня, вообще-то.

- Никит, - зову его.

- А?

- Я не барышня. Со мной по-другому надо.

Он останавливается.

- И как же?

Вау, чувствую себя главным инструктором, готовящим космонавтов. Тупое сравнение. Очень тупое.

- Со мной нежней надо, чтобы больно не было. И еще надо найти где-то смазку, только я не помню где она.

Никита склоняется надо мной.

- Я не хочу ничего искать, – говорит мне.

- Тогда дай мне свою руку.

- Зачем?

- Будем обходиться своими силами. Давай, не бойся.

Гадский пол. Нужно убраться.

Никита протягивает руку, и я ее облизываю. Представляя, как это похотливо выглядит. Но у него вкус ничего так себе. Чувствую корицу. Наверное, опять что-то пек. Какой же он хозяйственный!

- Сунешь в меня ее.

Он кивает. Действительно проталкивает один палец без колебаний, но я думал, что он сделает это немного нежнее.

- Больно? – спрашивает.

- Хуже раз в сто бывало. Давай еще один.

Добавляет еще один. Никита быстро учится. Сам догадывается водить пальцами внутри меня, стремясь разработать получше. Как же хорошо, что я почти сутки ничто не жрал. Только курил.

Бля, меня начинает колбасить потихоньку.

- И когда это было тебе в сто раз хуже?

- Не твое дело, – обрываю его. – Ты лучше, раздевайся.

Хочу его! Хочу его скорее. И плевать, что может быть больно, что Никита не самый умелый партнер для меня. Больно мне иногда бывает и с Борей, и до Бори было больно. Зато Никиту я люблю. Наверное, по-настоящему.

Никита стягивает джинсы. Из кармана вылетает фантик от конфетки и падает прямо мне на лицо. Даже смахивать не хочу. Просто сильно дую, и он улетает. Никиту это веселит.

- Только медленно пока, - снова наставляю его, - и смочи слюной, а то будет сильно сухо.

Никита все делает так, как я говорю.

- Много опыта? – спрашивает он.

- Не мало, к сожалению. Давай же.

- А если тебе будет больно?

- Тогда я разнесу тебе башку!

- Медленно? – переспрашивает он.

Поражаюсь его выдержкой. Я тут ножки перед ним раздвигаю, весь уже возбужденный такой и на взводе, а он еще ведет светские беседы и переспрашивает по десять раз. Идиот!

Входит и вправду медленно. Плевать с кем – секс везде подразумевает одно и тоже. Всегда нужно что-то куда-то сунуть.

- Двигайся.

Он и без меня это понимает. Не дурак же, в конце концов, а даже талантливый ученик. И нежный, каким Боря никогда не был. Никита все еще боится сделать мне больно. А мне хорошо. Так хорошо, что карябаю ногтями линолеум только затем, чтобы не расцарапать Никите спину. Я же люблю его, не хочу ему делать такую подлянку.

А с ним хорошо. Черт! Очень хорошо! Так и не поверишь, что он столько времени ломался и вообще, никогда с парнями не спал.

- А знаешь…что самое хорошее? – спрашиваю у него.

Все в поту.

Скорее видом дает понять, что просит продолжать.

- Самое хорошее, что можно в меня кончить, и я тебе потом никого не рожу.

- Это разрешение? – еще и улыбается.

- Скорее призыв к действию.

А он в действительности скоро кончает. Вместе помогаем кончить и мне. Секса было мало. Я бы еще несколько часиков с ним покувыркался, но понимаю, что для первого раза и это хорошо.

Никита отползает от меня. Сидит со своими джинсами в обнимку и пьет вино, которое только чудом не разлилось. Тяжело дышит.

Я весь грязный, потный, так еще и какая-та фигня прилипла к спине. Нужно срочно вымыться. И пол вымыть. И Никиту вымыть.

С трудом поднимаюсь. Ножки гнутся от нескончаемого счастья в моей душе.

- Курить, – говорю Никите. – Вот сейчас действительно нужно курить.

- Ты оправдываешься?

- Да, но эта классика жанра, так что без этого никак.

Сигареты лежат все на том же окне. Закуриваю, но дым тут же уносит на улицу. Никита гений, раз догадался открыть окно. На столе все еще стоят нетронутые бокалы.

Хорошо…

========== Глава 17 ==========

Понедельник, и этим все сказано.

Работу свою я люблю, но в умеренных дозах. Во всяком случае она намного лучше, чем нудное сидение в офисе, но тоже не айс. Вообще, те вещи за которые платят хоть какие-то деньги не должны быть приятными для работника.

Дети. Две детские группы. После таких дней я перестаю их любить. Намного лучше со взрослыми, которые не горят желанием утопиться из-за того, что захотели выпендриться перед кем-то.

Слава всем богам, третья группа у меня из взрослых здравомыслящих особей. Честно, я сам хочу поплавать, но ногу периодически сводит судорогой, так что просто сижу на пластиковом стульчике на самом краю бассейна и периодически поглядываю в телефон.

Никита мне пишет. Давно я ни с кем так не общался. Настоящий любовный роман. Вот Боря так не делает. Он сейчас повел Алину в парк. У него, видите ли, небольшой отпуск перед новым покорением карьерной вершины.

Парк неподалеку, зовет потом туда. Даже пешком смогу добраться. С сегодняшнего дня и еще около пяти дней строго экономлю деньги, так как их у меня почти не осталось. Зарплату можно ждать только перед выходными, так что я на мели. Как и всегда, впрочем. Меня это даже уже не напрягает.

Сколько раз оставался без копейки и справедливо заметил, что все равно до сих пор жив. Значит и сейчас не помру.

О Никите думать приятней. А неприятно о Боре. Хотя я ничего не имею против его персоны. Но это только тогда, когда он находится в невесть скольких километрах от меня. А вот приедет он и скальпирует меня. Сначала за свинарник в его квартире, потом за засохший кактус (я сам не понял как это случилось), а потом еще и за интрижку с Никитой.

Хотя…

Я ему ничем не обязан, как и он мне. И у нас свободные отношения. Как будто я ему до этого не изменял, и как будто он не делал того же самого. Ну-ну…

Нет, за Никиту мне как раз влетит меньше всего, а вот за бардак…Нужно убраться. Сегодня же!

А как же хочу в водичку, искупаться, поплавать. Чертова нога! И чертова жадная бабка, бегающая по этим лестницам, как горная коза.

Когда выхожу на улицу, чувствую такую свободу, что плохое настроение разом пропадает. Самым быстрым шагом, на какой я способен, иду к Никите. Они все еще в парке. Никита меня ждет, он даже написал, что специально потратился Алине на батут, чтобы меня дождаться. Приятно. Был бы он еще раскованней со мной, но нет. Он хороший, он нежный со мной, но иногда такой далекий, что становится страшно за свое шаткое счастье.

Но я все-таки его понимаю. И причину этой отстраненности понимаю, понимаю, что она как раз и показывает, что я что-то для него и значу.

Никите кажется, что он делает выбор между Алиной и мной, но это смешно. Между нами не надо выбирать.

Я предложил ему свой вариант. Скрепя сердцем, кусая локти, но предложил.

Потому что в его тугодумной голове не может быть такого варианта, как совместить меня и Алину.

Искать долго не приходится. Иду в ту сторону, где виднеется гигантский надувной батут и слышен детский визг. Небольшая площадка, засыпанная песком, а по бокам скамейки. На одной из скамеек сидит Никита. Вертит в руках небольшую бутылочку с водой.

Подхожу тихонько из-за спины, но он все равно замечает меня и оборачивается.

- Бу, – говорю совершенно без эмоций и нормальным голосом и усаживаюсь рядом.

Никита рад – это хорошо.

- Отработал? – спрашивает меня.

- Ага, сразу захотелось уволиться.

- И кто тебя содержать будет? Я точно не буду.

- Я и не надеялся. Дай водички? – Никита протягивает мне бутылочку. – Боря меня будет содержать, – говорю ему.

Он только фыркает и пытается посмотреть вдаль, но утыкается взглядом все в тот же батут.

- Боря… - бормочет Никита. – Тебе вообще жаловаться не на что? Ты не сильно-то и занят.

- Если честно, то я вообще не занят.

- А по специальности? – спрашивает Никита.

- Какой?

- Какая есть.

- А никакой нет, но я хорошо плаваю. Очень хорошо.

Снова глотаю холодной воды. Действительно, плавать я люблю, а особенно прыгать с нашей небольшой вышки. Нога. Нельзя пока, иначе судорога и могу захлебнуться и никто меня не вытащит.

- Прям хорошо? – не верит Никита.

- У меня разряды есть, – отвечаю ему и улыбаюсь. – И даже значок где-то валяется.

- М-м, так ты у нас спортсмен.

- А ты не заметил? Был бы я заплывшим жиром пареньком, мы бы с тобой никогда не встретились.

- Если бы у тебя были мозги на месте, то мы бы никогда не встретились.

Это он про балкон. Думает, что это опасно. Но я же до сих пор живой.

- Ты придешь сегодня? – спрашиваю у него.

Пожимает плечами.

- Опять не знаешь?

Пока он всегда приходил. Все два дня. Мда, очень много.

- Оставайся у нас, а как Алина заснет, к тебе пойдем, – предлагает Никита.

Мы договорились, что не надо палиться при Алине и вообще перед кем-то. Мне как-то, если честно поровну, но не Никите. Пока все хорошо. Рядом квартира Бори, проблем почти никаких. А что потом? А потом ничего. Своего жилья у меня пока не намечается.

- Скоро Боря приедет, – говорю Никите.

- И? – он настораживается.

- Надо что-то делать.

- Когда он приедет?

- На днях.

- Я что-нибудь придумаю.

Думай, думай. Лично я что-то думать не хочу. Тяжело для меня это – думать. Скажет остаться с Борей – останусь. Скажет бросать – с удовольствием брошу. Все сделаю. Просто я знаю, что Никита не придумает всякую ересь, на которую способен я.

Его планы могут воплотиться в жизнь.

Придвигаюсь к нему ближе, чтобы мы сидели бок о бок. Никита на меня предупреждающе косится, но молчит. Вздыхаю, как будто действительно устал.

Что-то будет. Скоро что-то случится. Обязательно.

Алина прибегает через десять минут. Вся запыхалась, косичка растрепалась. Никита пытается хоть как-то поправить прическу и даже переплетает косичку. Я только смотрю – ничего в этом не смыслю. В ногах у него стоят два пакета. Только сейчас заметил. Кажется, там покупки. Никита сегодня водил Алину в магазины. Отсюда видно, в одном пакете лежат игрушки, а в другом тряпки.

- Это все ей? – спрашиваю.

- Ага.

Алина уже забралась мне на колени. Придерживаю ее, чтобы не упала.

Странно, но именно она сейчас главное препятствие к моему счастью.

- Пойдемте домой, – Никита поднимается.

Выглядит он немного уставшим, Алина тоже не блещет энергией, да и я какой-то раздолбаный.

Никита благодушно платит за меня в автобусе. Проезжаем тройку остановок и выходим прямо около дома, но еще минут пять ждем, пока Алина не покачается на качелях во дворе. В конце концов Никита оставляет меня с девочкой, а сам идет наверх.

А сижу, стою теперь один рядом с качелями, периодически подталкивая Алину, и на душе становится все хуже и хуже. С утра же все было хорошо. Меня даже устраивала такая жизнь. Сначала ошиваюсь у Никиты в квартире, а потом затаскиваю его в свою. А точнее, в Борину. Боря. Вот моя главная проблема. Лучше бы он вообще не возвращался. И не то, чтобы я был ему рад, но расставаться с квартиркой не хочу.

Решения нет. Оно начинает назревать только, когда веду Алину в подъезд и вижу объявление на двери. В соседнем подъезде сдается жилье. Отрываю себе телефончик. Получается сразу две бумажки. Аккуратно засовываю их в карман.

Пригодится.

Вечером, когда Никита приходит ко мне, показываю эту бумажку. Ему нравится ход моих мыслей.

- Там квартирки маленькие, так что потянешь.

- Я в принципе не могу квартиру потянуть.

Падаю спиной на кровать и смотрю в потолок. Через открытую дверь балкона залетает ветер. На улице нехило дует. Свежо и хорошо. Никита сидит в кресле около окна, и его отросшие волосы разлетаются в разные стороны.

Он изучает бумажку, которую забрал у меня. Там телефон и адрес.

- Я могу еще работу взять, – говорю я. – Я же в полставки работаю.

- Такой лентяй?

- Ага?

- А вообще в другое место не пробовал устроиться?

- Там где я работаю, платят больше всего.

- Вообще на другую.

Хмыкаю.

- Я же тебе говорю, янеобразованный.

- То есть?

- То есть меня с первого курса выгнали за похуистское отношение ко всей нашей экономике.

Теперь Никита хмыкает. Пересаживается на кровать, оставляя бумажку на окне, и ее тут же сдувает ветром. Я тяну руку и щелкаю переключателем настольной лампы. Комната во тьме, только все тот же желтый свет в окно от соседних домов и фонарей где-то внизу.

Никита оказывается рядом. Он быстро учится. На нас все еще полный комплект одежды.

- Ты такой тупой? – спрашивает он у меня.

- Просто скучно. Тебе-то тоже, наверное, учиться скучно было.

Никита дышит мне в шею.

- Нет. Я на историка учился, а историю я люблю.

- И она тебе помогла хоть раз?

- Помогла, много раз помогла.

Затыкает мне рот своим. Я все лежу, смотрю в потолок и кайфую. Двигаю только языком, да головой чуть-чуть. Разговор про квартиру и работу не идет из головы. Видимо так и взрослеют, когда приходится выбирать между относительным счастьем и свободной от обязанностей жизнью.

Придется взрослеть. Мама, наверное, обрадуется этому.

Обнимаю в ответ Никиту, постепенно стягивая с него футболку в желтой темноте.

========== Глава 18 ==========

Сижу во дворе на скамеечке, покуриваю. Три часа дня. Никита снова пропал на весь день. Он у нас пытается пристроить Алину в садик, но пока не очень успешно.

Так что я снова исполняю функцию няньки. Очень нервной няньки на данный момент. И как хорошо, что в этом доме столько молодых мамочек и любящих бабушек с детьми. Алина снова около тех качелей вместе с другими детьми. Одна старушка и две женщины присматривают за ними. Никиту они знают, Алину тоже.

От меня потребовалось только около получаса качать на качелях всех детей по очереди. Надоело. Попытался научить Алину качаться самой, но это оказалось очень гиблое занятие.

Курю. Сижу. А у меня нервы, между прочим. Одним глазом поглядываю в сторону детей, и замечаю, как молодые и не очень мамаши начинают смотреть на меня. Как будто я собираюсь похитить всех их детишек в сожрать за ближайшем углом.

Кручу в руках телефон, периодически посматривая на время. Телефон большой, трудно удержать в руке, и он чуть не падает.

Ко мне подходит Алина и еще одна девочка чуть старше. Я их не замечаю и выдыхаю дым им чуть ли не в лицо.

- Упс! – оглядываюсь, чтобы убедиться, что меня никто не собирается убивать. Тушу сигареты и швыряю окурок в урну. – Ты чего? – спрашиваю у Алины.

Она залезает на скамейку рядом со мной, ноги висят в воздухе. Другая девочка тоже усаживается рядом.

- Смотри, - Алина тянет меня за руку, - я научилась.

- Чему?

Что-то энтузиазма сейчас совершенно нет.

Алина подтягивает к себе одну ногу, развязывает корявый бантик, а потом снова его завязывает. Другая девочка смотрит на это с таким восхищением, что мне даже становится смешно.

- Молодец, - говорю я.

Опять она в уменьшенном подобии кроссовок. Скоро сам накуплю ей туфельки, вот только деньгами обзаведусь. Вон ее подружка в серых балетках, а здесь бардак какой-то.

Бантик вышел слишком кривым, но это все же бантик.

- Правильно? – спрашивает Алина.

- Правильно.

- Скоро папа придет?

- Должен скоро.

Час назад должен был прийти, но я все еще терпеливо жду. Даже рад, что Никита задерживается, так как сейчас немного не до него.

Вторая девочка сидит нервно и видно, что ей не слишком-то охота ждать, пока Алина со мной наговорится.

И именно в этот момент, вижу, как на подъездной дороге притормаживает машина и из нее появляется знакомая фигура Бори. Его-то я и дожидаюсь. Телефон чуть не летит из рук. Уже в который раз.

Смотрю на Алину.

- Ты еще играть пойдешь? – кивает. – Давай, скоро домой пойдем.

- А покачаешь?

- Потом.

Делает недовольное лицо. Конечно, не по ее желанию тут сделали. Однако подружка Алины уже вскочила и ждет, пока Алина пойдет за ней.

Перевожу взгляд на двор, ища глазами Борю и вижу, что он уже почти вошел в подъезд.

- Эй! – кричу я и еще присвистываю.

Боря оборачивается. Я всегда присвистываю, когда кого-нибудь зову, и Боря это отлично знает. Сам меня от этого отучал. Поворачивается и идет ко мне, покачивая сумкой, висящей на плече. Одет в белую рубашку, а в руках держит легкую темную кофту.

Хм, давно его не видел, даже как-то рад. Все равно соскучился.

Алина быстро смывается, как только видит незнакомого человека. Хотя для Борюсика она не такая уж и незнакомка. По крайней мере, он ухмыляется при виде ее. Усаживается рядом. От него даже пахнет приятно.

- Не морщи нос. – говорю ему.

- Ты курил? – недоволен.

- Я большой мальчик.

Треплет меня по голове. Бля, достал! Тупая у него привычка. Волосы грязные – лень мыть – слипаются, топорщатся жирными сосульками. Боря и это замечает.

- Ты тут совсем распустился. – уже без всякого смеха, а серьезно.

- Ты о чем?

- Да так. Кто эта девочка?

- Ты же знаешь.

- Я думал, что это твой очередной… - ищет подходящее слово.

- Заеб? – помогаю ему.

Кивает. Сам достает сигареты и закуривает. Верчу головой, вижу, как Алина косится на меня со своих качель. Шпионка малолетняя. Однако не менее опасная. Как потом чего-нибудь натреплет Никите, что за всю жизнь не отбрехаешься.

- Так ты что, серьезно? – снова спрашивает Боря.

Стряхивает пепел прямо на свою кофту.

- Не шучу же?

- Как раз так и думается, что ты шутишь. Хотя, к твоим интрижкам я уже привык, так что флаг тебе в руки. – ухмыляется. – Небось, у меня в квартире и потрахаться успел.

- Я ничего не сломал.

Смотрит на меня, как на сумасшедшего. Немного злится. Злой Боря - это не есть хорошо. Это как раз немного плохо.

- Ты такой придурок. – говорит мне. – Мозгов, наверное, совсем не осталось?

- Чуть-чуть точно еще есть.

- Я тебе разрешал спать с кем-то у меня на кровати?

- Нет, - припоминаю я.

Блин, что-то я не подумал. Немного стыдно.

- Тогда в чем дело?

- Ты же не заморачиваешься такими мелочам! – бля, кричу уже. – Как ты притащил какую-то шлюшку и развлекался с ней, пока я на диванчике спать пытался. Помнишь?

- Я не помню, чтобы ты возвражал.

- Мне еще и возражать надо было?

- Надо же мне было с кем-то спать, раз ты из себя недотрогу строил.

Киваю головой:

- Конечно!

Молчу, отвернувшись от Бори. Он курит, и весь дым летит мне прямо в лицо. Я дышу им и тоже хочу никотина, но чертов Боря рядом. Боюсь при нем даже брать сигареты. Он не разрешает. Мамы так не боюсь, как его.

- Тебе напомнить, почему я тогда не хотел, чтобы ты ко мне прикасался?

- Я же извинялся.

- И что?

Молчит. Ну и молчи! Я же знаю, что ему стыдно. Очень стыдно. Поэтому я не напоминаю ему о том случае. Как кое-кто очень грубо меня отымел, когда я вообще этого не хотел. У меня могла психическая травма образоваться, в конце концов.

- Родь?

- М?

- Я не хотел тогда никого приводить, честно. И тебя трогать не хотел.

- Я знаю.

- Ты же не уйдешь? Ты никогда не уходил.

Вот самое и интересное, что мне действительно некуда идти. У Бори хорошо жить, но я больше не могу жить с ним. Не то что бы из-за него. Как человек он почти всегда мне нравился, но теперь у меня пресыщение Борей, даже месяц его отсутствия не помог этого исправить.

Когда-то даже мы вели себя друг с другом нормально.

Боря ждет ответа, но дождаться его не может.

- Я тебя не выгоняю. – говорит он.

- Я не хочу с тобой.

- Почему?

Достаю свои сигареты и закуриваю и плевать, что Боречка на это скажет. Я все равно отвернулся от него и теперь смотрю только на играющих детей.

- Сколько я с тобой спал, сколько с другими… Не смотри на меня так! – затылком чувствую его недовольный взгляд. – С кем бы я ни спал, у меня на утро всегда был какой-нибудь синяк, или царапина, или что-нибудь болело. Всегда! А ты? Ты мне не мамка, чтобы что-то запрещать. Ты мне даже не пара, а так – постоянный любовник. А обращаешься, как со своей собственностью. Достал уже!

Боря тяжело дышит, потом резко разворачивает к себе. Уголек отлетает в сторону, и сигарета тухнет совсем, так и не докуренная. Вторая уже.

- Что тебе надо? – спрашивает он меня.

- Чтобы все нормально было, а не с этими твоими постоянными… - замолкаю, не зная, что сказать.

- Я думал, что тебе как раз нормально и не надо.

Киваю, подчеркивая этим весь свой сарказм.

- Серьезность тебе не идет, – сообщает Боря и встает. – Зайди ко мне, как захочешь. Нормально поговорим.

Если и зайду, то только с ножиком за пазухой. Так безопасней.

- Я просто тебе сказал об этом только сейчас, а думал так уже очень давно. Или, может, ты просто слушать начал. Я тебе всегда это говорил, только все уходило в шутку. Все уходило в дурацкие шутки.

- И поэтому ты сейчас бастуешь?

Смотрю ему в лицо впервые за весь разговор и вижу, что с ним тоже что-то произошло. Он сейчас не такой грозный и не так подавляет собой, как раньше.

- Борь, просто, я, наверное, вправду влюбился. Ты не виноват.

- Теперь не виноват?

- Иди домой, – прошу его. – Я соберусь с мыслями и приду.

- Обещаешь?

- Мне за вещами хоть как идти.

Ничего не отвечает. Только стоит еще около минуты, нависая надо мной, потом хватает свою сумку и быстрым шагом уходит.

========== Глава 19 ==========

Никита приходит ближе к вечеру. Я жду его на кухне. Просто сижу и смотрю в одну стену. Алина рядом лепит фигурки из пластилина. Несколько корявых разноцветных розочек моего производства уже лежат на краю стола.

Никита замирает в проходе, складывает руки на груди. Он уже чует, что со мной что-то не так, но все равно улыбается. Рад, наверное, что вернулся домой.

- Ну? – спрашивает он. – Что опять натворил?

- Я когда-нибудь что-то творил не то?

Моя чрезмерная язвительность не лечится даже таким потрясением, как рушащаяся привычная для меня жизнь.

- Творил, – устало повторяет Никита. – Так что?

- Боря, – говорю ему.

- Что Боря?

- Вернулся, – пожимаю плечами.

Никита замирает, замолкает, и видно, что пытается что-то обдумать. Теперь выглядит также растрепанно, как и я. А это радует. Не одного меня выбили из колеи, даже если я и понимал, что когда-нибудь придется столкнуться с такой ситуацией.

И мне его немного жалко. Борю жалко. Это смешно немного. Но Боря ни с кем кроме меня не заводил серьезных отношений. Я единственный в своем роде, кому он позволял жить в своей квартире, кого не выгонял с утра пораньше за дверь. Наводит на некоторые мысли.

Это получается, что я его бросаю как бы.

Лишь бы б он еще меня по-хорошему отпустил.

- Алин, - говорит Никита, - иди в комнату.

- Не хочу.

Она катает шарик красного цвета. Вижу, что Никита сдерживается, чтобы просто не заорать. Вмешиваюсь:

- Пошли лучше мы в другую комнату.

Сам первым поднимаюсь и иду мимо Никиты. Он за мной. Направляюсь прямо к нему в спальню, попутно снова наступая на разбросанные кубики.

- Я схожу сейчас к нему. Нам нужно разобраться, но сначала мне нужно разобраться с тобой.

- Что? – Никита удивленно поднимает брови.

- Я тебе кто? Мне просто интересно, а не выпрешь ли ты меня на улицу уже через неделю, даже если… разлюбишь, что ли. Просто во мне не все есть, что нужно взрослому, чтобы выжить. Ну, ты понял. Я сниму ту квартиру, возьму побольше работы, но без помощи я не хочу оставаться.

- Знаешь, я не знаю, что будет. – Никита усаживается на кровать. – Мне не приходилось никогда иметь отношения с кем-то вроде тебя.

- Ты про одинаковый пол.

- И про это и вообще, с тобой сложно справляться.

- Очень легко. Не выгонишь? – снова спрашиваю.

Никита хлопает ладонью по месту рядом с собой, прося меня сесть рядом. Я же весь наш маленький разговор продолжал метаться по комнате. Нервы почему-то на пределе, хотя я редко в чем-то сомневаюсь или волнуюсь за то, что будет завтра.

А тут захотелось, чтобы все было понятно на десять лет вперед. И мне даже не столько любовь Никиты сейчас нужна, сколько поддержка. Пускай разлюбит – я все равно уйду от Бори, но если он вообще выпнет меня из своей жизни, то Борюсик – моя единственная надежда.

Жить один я не могу. Мне тогда так тоскливо, что впору лезть на все стены подряд. Даже не любви мне надо, а просто человека рядом. Именно по этой причине я все еще и терплю Борюсика. Я привязался к нему, он всегда рядом. Он иногда как родной человек, когда его не сильно заносит и когда не сильно заносит меня.

Тогда мы вполне мирно уживались, но это всегда длилось чертовски мало. Вот с Никитой такое мирное состояние постоянно.

Присаживаюсь рядом, и Никита тут же притягивает меня к себе.

- А Алина? – спрашиваю я.

- Она не зайдет, ей куда интересней сейчас пластилин.

- И это ты мне говорил, чтобы я себя сдерживал. Ты бессовестный. Не выйдет из тебя примера для подражания.

- А я и не стремлюсь, – он смеется тихо-тихо и от этого хорошо.

Утыкаюсь носом ему в рубашку, глаза прикрываю. Пахнет все еще свежестью от стирального порошка, но и пыль, накопившаяся за день, тоже чувствуется. Чувствую, как дыхание Никиты скользит небольшим сквознячком по моей открытой шее.

- Ты хочешь с ним поговорить?

- Хочу.

- Я с тобой.

- Нет. Ты не пойдешь.

- Но…

- Не пойдешь, - повторяю я, - здесь уж ты слушайся меня, тем более это наше с Борей дело. Я сам разберусь.

- Он тебя не убьет?

- Не знаю, но думаю, что нет. Он хороший где-то в недрах своей глубокой души.

Вот как загнул! Хмыкаю Никите в грудь и чувствую, как мою голову аккуратно поднимают вверх.

- А если я боюсь за тебя?

- Не устраивай тут комедию. Если отбросить все эти шуточки, то ничего страшного в этом нет. У меня есть на Борю управа, честно, – поднимаюсь снова на ноги. – Просто подожди меня здесь, а потом на пару дней приюти.

- Пойдешь снимать ту квартиру?

- Пойду. У тебя же нельзя. Да даже, если бы ты попросил, то я все равно бы снял себе жилье. Просто мне так надо. Я и у Бори-то не жил постоянно. Что ты так смотришь?

- Мне немного стыдно.

Смеюсь:

- Стыдно? Смешно. За что, интересно? За то, что ты теперь такой же пидор, как и я?

- За то, что я с тобой так.

- Ой, все! Молчи уже дальше. А лучше иди и лепи с ребенком сраные розочки и жди меня. И к ужину я ничего не готовил. Я тебе не домработница, хватит с меня должности няньки за глаза.

Одним резким рывком я оказываюсь у Никиты на коленях. Он даже кратко целует меня, прижимаясь своими губами к моим губам. Именно от этого я и замолкаю.

- Ты в последнее время сам не свой, – замечает он.

- Как-то не задумывался. И какой? Скучный?

- Ты?

- Я.

- Нет, не скучный, но более приземленный.

- Мне теперь себе голову разбить, чтобы снова стать не приземленным.

- Нет, - он снова смеется. Он уже достал смеяться! – С целой головой ты мне нравишься больше.

- Поверь мне, я тоже так думаю. И ты мне целый нравишься больше, так что хватит меня лапать и можешь проводить до двери.

- Или что?

- Буду вырываться.

- Ты?

- Я это хорошо умею.

Даже лучше, чем хотел бы, если честно. Но от Никиты совершенно не хочется убегать. Его руки уже повсюду, и я просто чувствую себя маленьким таким мальчиком, которого защищают от всего мира именно этими руками.

Но руки замирают. Обе лежат на моей спине. Улыбка немного сползает с лица Никиты.

- Что? – спрашиваю у него.

Когда же я уйду?

Руки задирают мою футболку, и пальцы утыкаются в левый бок над самым ремнем джинс.

- Это что? – спрашивает Никита

Два маленьких беленьких пятна на моей коже. Его пальцы утыкаются как раз в них. Такие маленькие шрамики. Я и не думал, что Никита их заметил. Я и сам про них забыл. Даже не хочу отвечать на заданный вопрос. Просто небольшие следы от моей не совсем правильной прошлой жизни.

- Я пойду, – говорю Никите.

- Это от сигарет? – спрашивает он.

- Такой догадливый?

- Просто ты мне прокурил одну из рубашек, так что меня подвели к этой мысли.

Хмыкаю, снова зарываясь носом ему в грудь. Еще бы пожалел меня и тогда можно пускать слезы. Такая мелодрама у нас выходит, что реально плакать хочется. Вот только от смеха, а не от горя.

- Это было давно, еще в школе и Борю я тогда не знал еще, так что ничего на него не думай.

Я Борюсика защищаю? Это конец здравого смысла в моей голове.

- Я и не думаю.

Руки снова скользят по моему боку, очерчивая пальцами два маленьких круга вокруг белых пятнышек. Не совсем приятные воспоминания, если честно. Радует только мысль, что потом я здорово отыгрался за это.

Уже второй раз за разговор сползаю с колен Никиты и поправляю на себе одежду. Разговор окончен. Никита это понял.

- Если что, зови меня, – он снова задорно улыбается, но я вижу, что все это немного не те чувства, которые он сейчас испытывает.

- Ладно, - говорю ему, - если Борюсику будет угрожать опасность, то я тебя позову. Попрощаешься с ним напоследок.

Теперь он хмыкает.

- Да. Только постарайся без жертв.

========== Глава 20 ==========

Дверь, как и всегда, открыта. Боря не боится нежданных гостей. Вообще, паранойя – это не про него. Боря у нас никого не боится.

Тихо прокрадываюсь внутрь, представляя себя героем фильма ужасов. Надеюсь, меня здесь никто не съест. Хоть здесь светло и чисто. Я постарался. Вчера весь день наводил внешний лоск, но в шкаф до сих пор заглядывать опасно для жизни. Может просто завалить горой мятой одежды и не только.

Иду в спальню. Просто в других комнатах его не обнаруживается. И не страшно совсем. Немного волнительно, но не страшно. Боря – человек. Такой же, как я и наши соседи. Боря пределы разумного хорошо знает. И пусть он не фонтан, но и я не подарочек под елочкой, от которого приходят в восторг.

Хотя, в последнее время я становлюсь несколько спокойней, чем в былые времена.

Дверь всегда немного прикрыта, и я ее тихо отворяю. Боря дремлет прямо в одежде. Правда, уже в более домашнем наряде. В комнате накурено, чего он себе редко позволяет. Хоть не пил ничего и то радует. На меня реакции – ноль. Не заметил или просто проигнорировал, пытаясь набить себе цену. Мне плевать, если честно. Та миссия мне не по душе, но я все еще хочу иметь Борю в друзьях и совсем расстроюсь, если мы с ним разругаемся.

- Эй, – говорю в пространство. Мне бы еще палочку дали, чтобы я потыкал в его тушку на предмет присутствия в ней жизни.

Боря лениво шевелит губами, но звука из него не выходит. Я подхожу ближе.

- Ты вообще, живой?

- Живой.

- Это хорошо.

Быстренько ретируюсь от Бори подальше и падаю в кресло, стоящее около окна. Тут и широкий подоконник рядом, используемый вместо столика. Пепельница полна окурками, и с тихим ужасом замечаю, что почти все это накурил как раз я, а не Борюсик. Забыл прибрать.

Боря поднимается, усаживается с ногами на кровать и смотрит на меня своими узенькими ото сна глазами.

- Ну,– подбодряю его к действиям.

- Что ну? Это я тебя спрашивать должен.

Приехали. Надоело как-то повторять все по десятому кругу.

- Такой идиот, что все еще не понял. Извини, но это так.

- Не заткнешься и будешь бедный.

- Старая страшилка.

- Но действенная. Дай сигарет.

Осматриваю подоконник и вижу на ней так любимый мной «Парламент» Не только мой, но и Борин. Мда, у нас много одинаковых вкусов. Интеграция друг в друга произошла. Вот, какие умные слова знаем.

- Ты и так много куришь, – говорю ему его же слова, которые стали почти крылатыми в моем отношении.

- Все конец, чтобы заботиться, друг о друге, так что не ерничай.

- О ближнем всегда надо заботиться.

- Ты вроде решил, что мы больше не ближние друг другу. – Боря, по-видимому, забивает на свое желание покурить и падает спиной на кучу подушек с тихим стоном, призванным проявить во мне муки совести. - В своем глазу бревна не видишь, – констатирует он.

Это он про пепельницу? Так и знал, что заметит. В такие моменты всегда на ум приходит поговорка про свинью, но никогда такого не говорю – боюсь обидеть.

- Забыл убрать, – говорю ему.

Смеется, немного хрипя. Я сижу и дышу смесью свежего вечернего воздуха с табачным дымом. Такие ароматы тоже нравятся нам обоим.

- Давай тогда вместе курить, что ли, – выдавливает Боря.

- Вау, вот с одним вопросом и разобрались.

Беру пачку, достаю сигарету себе, остальное отправляю в недолгий полет до кровати. Нахожу зажигалку и проделываю с ней то же самое.

В пространстве между нами носится еще и слабый дым. Теперь чувствую, как мой фильм превращается в вестерн.

- Так что? – повторяет Боря.

- У меня любовь.

- Настоящая?

- Не знаю, но такого никогда не было.

Боря приподнимает голову, чтобы посмотреть на меня. Мы с ним обсуждали несколько раз возможность такого, что может случиться в жизни и такое, что можно влюбиться совершенно не по уму. Я никогда раньше не лез к натуралам, а здесь даже не вспомнил про этот принцип. Просто все было так понятно и сложно одновременно, что даже не до такой мелочи.

Как в древних книгах, от которых прет пылью.

- Как? – спрашивает Боря. – Как все это вообще смогло быть?

- Очень легко, Борюсик, – редко называю его так. Он этого не любит. – Просто раз, и все. Ну, или не раз, но не в этом дело.

- А в чем?

- В том, что мне просто надо уйти. Ты же не сердишься?

- Честно? – снова поднимает голову и выдыхает дым через нос.

- По возможности.

- Сержусь.

Поджимаю губу и качаю головой. Как-то так я и думал. Предвидел даже.

- Ничего, - снова говорит он, - у меня этого твоего «раз» не было. Все нормально, только трахаться охота.

Смеюсь.

- Меня от этого уволь.

Он снова усаживается. Только сейчас замечаю, что пепел он стряхивает прямо на пол. Видно, сильно он расстроился, раз плюет на все порядки.

- Странно. Всю жизнь был немного развратным мальчиком.

- Не люблю, когда ты так говоришь.

Почему-то вспомнилось сегодняшнее напоминание про те ожоги. Никита меня жалел, а это было приятно. Боря только смеялся надо мной по этому поводу. Просто он сам такой. Немного на грани.

- А он тебя любит? – спрашивает Боря, на миг оставив так интересующую его тему.

- Сказал, что да.

Поднимается с кровати. Подходит ко мне слишком близко, но это только затем, чтобы затушить окурок в пепельнице. И он прав немного в том, что я люблю секс на пару раз, что я не совсем разборчив в связях. Приличный человек, не первый попавшийся с улицы и ладно.

А с Борей было удобно жить. Он тоже не очень заморачивается моралью. Когда-то и где-то слышал, что у человека за жизнь должно быть шесть-семь половых партнеров. Нормы слишком устаревшие, как я думаю, но свою жизнь по ним я прожил уже не единожды.

Никиту нужно как-то предупредить. Гулять я от него даже и не подумаю, но просто сказать, чтобы ему это не сказал кто-нибудь другой и с другим подтекстом. Сам-то небось не аки белый голубь.

- О чем задумался? – Боря все еще рядом.

- О своем. Ты меня отпустишь?

- А тебе нужно мое разрешение?

Теперь я становлюсь уж совсем серьезным. Дело к тому обязывает.

- Мне нужно, чтобы потом не мучиться.

Хмыкает. Так и знал. Пафоса мы тоже не любим.

- Иди ты куда хочешь. А Никита где?

- У себя, но он хотел со мной пойти. Я попросил ждать.

- Он здесь чужой.

- Не так, чтобы чужой, но да, не его дело – наши разборки.

Боря оказывается слишком близко. Что-то даже я не удивлен. Кто-то совсем недавно упоминал, что не прочь перепихнуться. Боря просто так словами не швыряется. И тут нарисовывается немного ответ на вопрос, почему я не взял Никиту с собой. Знал, что наступит такой момент.

Но никто не давал ему права так лапать меня, как будто я по-прежнему его собственность. И засосы я на себе делать не разрешал. Теперь мне нужно объяснять их. Первый раз в жизни с меня за них спросится.

- Отстань, – строго говорю ему. – Отвали!

Не слушается меня. Как и всегда, собственно. Бесит это.

Со всего размаха ударяю его. Намного больней, чем Никита тогда меня. Боря аж отлетает на метр. Ха, не такой уж я и хиленький. Положение немного обязывает иногда просто защищать свою шкурку от всяких извращенцев, так безобразно готовых посягнуть на мою невинность. Это ирония такая у меня.

- Я же сказал отвалить. Идиот озабоченный.

Чтобы злить Борю мозгов нужно совсем не иметь. Это я знаю.

Он отходит быстро, но половина лица красная. Дышит так, что становится похожим на быка, увидевшего красную тряпку. Тряпка – это я.

Как мы оказываемся в коридоре, я не знаю. Стратегически отступаю. Растленным быть сейчас не желаю. Боря же просто не ожидал, что я откажусь от его предложения. Никогда не отказывался. Хватаю с тумбочки большую массажную расческу и кидаюсь обратно в спальню, захлопывая дверь прямо перед Бориным носом.

Вставляю расческу в дырку между ручкой и самой плоскостью двери. Выходит что-то вроде засова. Ручка расчески упирается в косяк, дверь открыть проблематично. Пока сильно не дернул пару раз, поэтому сразу же кидаюсь к креслу и по полу двигаю его туда же. Вот такие баррикады я умею строить. Жизнь обязывает иногда.

Боря рассержено ударяет рукой в дверь, но кресло не легкое, и пробраться теперь сюда очень проблематично. Еще и я в него уселся, вытянув ноги и переводя дух. Что ж, Никите сказал, чтобы не ждал меня так быстро. Можно и подождать, пока у кое-кого не спадет нервное напряжение.

- Родь, – зовет Боря с той стороны.

- А? – отзываюсь, как ни в чем не бывало.

- Дурачка не валяй.

- Только после тебя.

Бормотание, новый сильный удар по двери и шаги. Он ушел, но ненадолго. Вылезти из своего убежища я пока не решаюсь. Шаги – вернулся обратно.

- Выходи, – снова его голос.

- Нет.

- Нарываешься.

Молчу. Он ждет, но я упрямо молчу, как партизан. Даже губы сжал. В замке поворачивается ключ. Только у Бори спальня может запираться. Замок тихонько щелкает и теперь моя баррикада становится лишней. Дверь заперта. Как и всегда, впрочем.

========== Глава 21 ==========

Проходит около получаса. Телефона с собой нет, но небольшие часики на стене хорошо видны с моего места. Сижу все в том же кресле. Верчу в руках пачку сигарет. На полу стоит пепельница. Я слишком много курю в последнее время. Придется в который раз бросать. Что самое интересное - действительно бросаю. На месяц, полгода, год. Недавно снова начал после двухлетнего перерыва.

Поднимаюсь со своего места и вышвыриваю наполовину полную пачку в окно. Самая лучшая профилактика. Возвращаюсь к своей баррикаде и залезаю на кресло с ногами, но лицом к двери. Бью по ней несильно кулаком.

- Долго молчать будем?

Я знаю, что Боря сидит тут же в коридоре, прислонившись все к той же двери.

- Збись! – падаю обратно в кресло, подобрав ноги под себя. – Ты там, а?

- Там, - доносится спокойный голос, - тут.

- Что за хуйня? – спрашиваю у него.

- Объясни.

С хрена ли мне объяснять? Я все уже объяснил ему. А разве и так непонятно, что все это было не навсегда. Я давно понимал, что если и не Никита, то была бы другая причина. Просто иногда надоедает. И Боря надоел до тошноты.

- Я про тебя говорю.

- И я тоже, – совсем безжизненно доносится до меня. Приходится снова поворачивать к двери, как будто я сейчас могу посмотреть на него. А теперь мне действительно интересно взглянуть на Борю. – Давай, объясняй, что со мной, ты же такой умный.

У него голос задушенный. Шутить как-то мгновенно расхотелось. Боря никогда таким не был, какой он сейчас.

Жду пять минут, потому что понимаю каким-то краем сознания, что Боре сейчас немного хреново.

- Чего молчишь? – снова спрашивает он.

- А что говорить? – немного призадумываюсь. – Вот скажи честно, ты меня любишь? Жить без меня не можешь?

- Не льсти себе.

- Говори нормально: да или нет?

- Нет, – произносит он уверенно и сразу. – Но я к тебе привязался.

- Я тоже.

Курить хочу, как торчок. Может, из окна за сигаретами выпрыгнуть.

- И все равно уйдешь, – ставит как факт он.

- Ну.

- Вот в том и дело, что я этого не хочу.

Что-то в нем не то. Голос действительно доносится снизу, как будто он лежит или сидит на полу. Голос убитый и грустный. Это этот человек пытался меня трахнуть? Уже не совсем уверен.

- Пиздец, - вырывается из меня. Мда, чем больше я на чувствах, тем больше матов из меня выходит. – Какого ты убиваешься, если ты меня даже не любил? Я тоже к тебе привязался. Вспомни, хоть как я изводился, когда ты меня послал.

- Я тоже изводился.

- Когда чуть не забил меня?

- Я тебя не бил, а…

- Та же хуйня.

Слышу сопение. Недовольное такое. Ребенка напоминает. И он снова молчит и ничего не говорит мне, даже когда снова зову его по имени. Встаю и обшариваю всю комнату в поисках курева, но больше сигарет нет. Только немного недокуренная и затушенная сигарета в пепельнице. Ее и хватает на пару затяжек. Совсем как в годы молодые.

- Тебе есть где жить? – спрашивает Боря.

- Есть.

- Кроме Никиты, если он тебя выгонит?

- Я не собирался с ним жить. Есть, - снова подхожу к двери, - я квартиру сниму.

- Всю?

- Да.

- Деньги?

- Заработаю.

Еще один бычок и два сантиметра нетронутого табака. Почти накурился. Нужно, наверное, и пепельницу в окно перевернуть. Просто оставляю ее на месте, а то можно представить, как весь этот бардак прилетит кому-нибудь на голову.

Отодвигаю кресло на место. После вспышек ярости Боря обычно слегка инфантилен. Подхожу к двери, пытаюсь открыть ее и тут же вспоминаю о тяжести всего бытия в запертом помещении.

- Ты опять за свое! – дергаю ручку. – Открой.

- Лень вставать.

- А мне плевать. Ты там совсем разлегся, что ли?

- Ага.

- Знаешь что, - говорю ему, - найди кого-нибудь себе – для тебя же это не проблема. Еби мозги лучше ему и, вообще, еби его и все, и будет тебе счастье, а теперь открывай, я пойду.

- Лень.

- Пиздец!

- Не матерись.

- Заткнись!

Теперь отхожу к кровати и падаю на нее, смяв одеяло в большой ком и, вообще, скинув его на пол. Боря и вправду даже не шевелится. Что, собственно, от него и ожидалось. Плевать, я никуда не спешу. И, как по мне, так скалолазы не пропадут даже в логове Борюсика.

Но все сейчас не об этом. И мое теперешнее положение меня совершенно не тяготит, а людям нужно давать шанс исправиться самостоятельно. Даже Борюсику. Круто, я такой гуманист сейчас.

Лежу, смотря на часы и отсчитывая десять минут. Тихо. Боря даже не пытается шелохнуться. Я бы начал засыпать, но нервы до сих пор на взводе. Боря успокоился, уже совсем не страшно, но я все еще настороже.

- Борь, - ору я, чтобы он услышал, - сам откроешь или фокус показывать?

Молчит. Минутная стрелка делает почти полный оборот.

- И какой же?

Поднимаюсь, снова подхожу к двери. Пробивает на смешки.

- Ты извращенец, - говорю ему, - запираешь меня и кайфуешь от этого. Знаешь, что? – спрашиваю его, слышу непонятное мычание, - Никита тоже меня привязывал. К ножке кровати.

Жду реакции. Зачем я это сказал, так вообще даже сам не понимаю.

- Зачем?

- Я пьяный был, хотел через балкон к нему перелезть. Ночью.

- Ты бы разбился, – бесцветный голос совсем рядом.

- Ты так думаешь? И как же ты догадался?

- Легко. Постой, - громче, - а тогда ты как вылез?

- Угадай.

Опять с минуту молчит, но я слышу за дверь слабое шевеление. Позу сменил, уселся у стены или хочет отпереть дверь? Нет, так не пойдет, я хочу еще покрасоваться.

- А если бы ты упал?

- То являлся бы каждую ночь тебе в кошмарах, – тихо смеюсь. Боря слегка оживает и это мне нравится. Тот разбитый Боря – это не мой Боря. Даже если я и бросаю его, то это не значит, что мне теперь на него плевать с высокой башни. Нет.

- Там балкон закрыт? – спрашивает он. – Не хочу что-то видеть твой фокус.

Отопрет?

- Он безобидный, правда.

Тишина, и я обшариваю рукой глубокий карман в штанах, пока не нахожу парочку ключиков. Один из них вставляю в замок и поворачиваю один раз. Дверь отперта. Легонько толкаю ее.

- Ну? – спрашиваю у Бори, который и вправду сидит на полу, прислонившись к стене рядом с дверью. Он как-то и не удивлен. Привык.

- Тебя прямо не удержать.

- Я подготовился.

Боря кивает, кривит губу в улыбке. Подхожу ближе, присаживаюсь напротив и со средней силой просто бью его по лицу. Куда-то в нос. Он хватается рукой за пострадавший район и шипит. Сплевывает прямо на пол.

- Идиот, - говорю ему, - совсем мозгов нет.

- У тебя же ключ был.

- Был. Нужно было тебе его в глаз воткнуть.

- Не сердись, – еще раз сплевывает. – Больно. Блять! – снова хватается за нос.

- Дай гляну, – тянусь к нему, убираю от лица его руки. Из носа идет кровь, но на этом масштабы разрушения и заканчиваются. – Жить будешь, - говорю ему, - не помрешь.

- Обнадеживает.

- Не балуй так больше, – уже по-серьезному прошу его. – У тебя же был мальчик, из-за которого я истерил. Вот и найди его.

- Он мне нравится, – отвечает Боря, вытирая рукой кровь.

- Ну и вот!

- Я его бросил. Из-за тебя.

- Мое раскаяние очень искреннее, поверь.

- Нет. Иди уже, раз все сказали. Благословляю вас на долгую жизнь.

Помогаю ему привести лицо в порядок, сидя рядом на коленях. Как-то все обиды на него забываются быстрее, чем хотелось бы.

- Ты не сердишься? – спрашиваю у него.

- Сержусь.

- Мог бы соврать. У меня и вправду совесть проснулась.

Боря впервые за весь разговор ведет себя нормально. Старается улыбнуться и выглядеть как можно веселей.

- Все нормально. Я тебя не любил никогда – это правда. Даже к мальчику тому меня больше влечет, чем к тебе в начале. Просто я привязался к тебе. С тобой все так привычно, удобно…

- Угу, можно делать со мной что хочешь.

- Можно, – он кивает и усмехается. – Почему ты сразу не вышел?

- Чтобы ты успокоился.

- Мудро. Иди уже отсюда, дай пострадать в одиночестве.

Тон уже даже немного весел, хоть взгляд все еще убийственно тяжелый. Такой Боря мне нравится. Он не страдает. Через недельку от его душевной травмы не останется даже воспоминаний.

- Люблю тебя, – впервые за все наше знакомство говорю ему такие слова и таким тоном. Даже наклоняюсь и целую его в лоб, как ребенка, которого нужно уложить спать. – Ты хороший.

- Это не новость. – Боря поднимается вместе со мной. – Дверь знаешь где, а я пойду посплю.

Нет, это не выглядит грубо. Просто не в его традициях провожать дорогих гостей.

- Пока, - говорю ему. – Если захочешь, заходи ко мне.

- Я даже адреса твоего не знаю.

- Я дам.

Кивает. Точно, сонный.

- Пока, – говорит мне.

И так сразу легко становится, кажется, что я сейчас улечу как шарик, полный гелия. Расходимся с Борей. Кто в кроватку, кто к двери. Даже не поленился аккуратно прикрыть ее за собой. Пара шагов и я уже в другой квартире, где непривычно тихо и темно. Только в комнате Алины работает телевизор на маленькой громкости. Прокрадываюсь туда и вижу на диванчике Никиту. Смотрит очередной вечерний фильм. На коленях у него голова девочки. Кажется, она спит. Никита легко перебирает ей волосы.

Так мило, как дома.

Он замечает меня. Сажусь к нему со свободной стороны, легко наваливаюсь на плечо.

- Все хорошо? – спрашивает он.

- Очень даже хорошо. Так хорошо еще никогда не было.

Вторая рука Никиты зарывается уже в мои волосы и мой нос снова где-то около его груди. Что ж, идиллия. Такой милый вечер перед телевизором. Всегда мечтал.

- Я сейчас мурчать начну, – говорю ему.

- Мурчи. Ты без вещей?

- Еще заберу. У нас теперь мир, дружба, жвачка.

Смеется. Все сильнее ерошит мне волосы. Алина ерзает на своем месте, а на экране что-то взрывается.

- Вот так бы сидеть всю жизнь, – тихо шепчет Никита.

- И мне тоже, хотя никогда такого сильно не любил.

- Тебе бы все через балконы лазить.

- Да, но это лучше. А знаешь, почему? Потому, что я тебя люблю и с тобой все хорошо. Никого больше не любил, а вот тебя люблю.

Хмыкает:

- Я тебя тоже.

- Я знаю. Давно знаю.

А на экране теперь целуются.