Двенадцать часов по полудни (СИ) [Natalia Klar] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Утро прекрасно, солнечный свет не дает спать, пробираясь даже сквозь закрытые глаза. На кухне гремит посудой Денис, делая себе излюбленный кофе. Я в теплой постели, потягиваюсь всем телом и поднимаюсь, сонными глазами рассматриваю бардак в комнате и большое окно без штор, уже слепящее меня солнечными лучами. Проспал почти до обеда, но сегодня выходной, а вчера не сильно привелось отдохнуть.

Встаю, натягиваю старое трико, в котором хожу только дома и иду на поиски Дениса. Он всегда встает раньше меня и никогда не будит, а еще с час раскачиваюсь после подъема, делаю все медленно и лениво.

Денис в коридоре. Он надевает на себя куртку, когда я его застаю.

— Ты куда? — я подхожу ближе и прижимаю его к стене, зеваю.

— В магазин сбегаю, а то сахар закончился. — Тараторит он.

Он нервничает, и сердце стучит быстрее, чем обычно. Целую, пытаясь продлить эти мгновения, но Денис быстро отстраняется от меня. За одну секунду оказывается в дверях, а я так и стою в одних штанишках в коридорчике.

— Прости, Саш. Сейчас я быстро вернусь и мы займемся тем, чем ты пожелаешь.

Денис уходит, а я уже полон предвкушения. Займемся тем, что я хочу? Денис очень рискует, говоря такое. Потому что я очень многого хочу. Боюсь, даже ему все не по силам. Хотя, Денис много что может, больше чем кто-либо. Он у меня самый-самый.

А я барышня кисейная по сравнению с ним.

Иду на кухню, чтобы чем-нибудь перекусить. Нахожу яблоко. Я не очень люблю их, но беру и откусываю. На столе стоит кружка с недопитым кофе. Отпиваю. Он сладкий, значит, сахар Денис туда положил. Открываю шкафчик и вижу, что сахарница практически полная. Как-то это странно. Снова отхлебываю сладкий еле теплый кофе. Крепкий, как всегда. Всего слишком много. Гадость какая-то.

Подхожу к окну и жду, когда же он выйдет из подъезда. Грызу яблоко.

Через минуту раздается звонок в дверь. Но она же не закрыта, значит это не Денис. Он всегда сперва дергает за ручку. Иду открывать дверь, попутно снова откусывая от яблока. Скорее всего, кто-нибудь из соседей. Ко мне здесь никто не ходит. Только к Денису. Меня в этом доме и не знает никто, хотя живу я тут уже давненько.

Открываю дверь. На пороге стоят незнакомые мне мужчины.

— Квартира Дениса Кузнецова? — спрашивает один из них.

— Его. — Киваю, надкусывая яблоко. — Он сейч…

Договорить мне не дают, нагло уткнув лицом в стену и выкрутив руки. Я пытаюсь возмутиться, но рот мне затыкает грубая ладонь. Тогда я пытаюсь ударить мужчин ногами, но получаю сам, только упавшее яблоко случайно пиная вглубь квартиры. Один остается меня держать. Остальные закрывают за собой дверь и проверяют всю квартиру.

— Пусто. — Наконец-то говорят они.

Мне страшно. Это воры. Точно.

Еще через несколько минут они перерывают все шкафы в доме, но не находят то, что им нужно. Тогда подходят ко мне.

— Где документы?

А как же деньги, золото, драгоценности, карточки.

— Какие?

Получаю удар по почкам и обвисаю на руках того, кто меня держит. Я не понимаю того, что происходит. О неизвестных документах от такой боли как-то не сильно думается.

Вижу, как надо мной снова замахивается рука, но еще одной такой боли я не переживу. Хрипя и пуская слюну, я говорю, где найти все наши документы. Паспорта, страховки и деньги. От меня отстают, но ненадолго.

Чтобы перерыть тумбочку в прихожей им хватает совсем немного времени.

— Ублюдок, говори, где все! — ко мне снова подходит тот мужчина, который меня ударил.

— Я все вам сказал. — Чуть ли не ору. Спина уже болит так стоять. И руки ноют. Почки горят.

— Там нет документов. Говори, где они.

Я ничего не понимаю. Только вчера я открывал тот шкафчик, и все было на месте. Они просто не туда посмотрели. Или Денис решил перепрятать их. Денис! Он сейчас придет, а тут такое. Что же делать?

Они еще раз проверяют всю квартиру, а меня до сих пор держат с вывернутыми руками. Становится больно, но волнует меня другое: Денис уже давно должен был вернуться, но его нет. Это и к лучшему.

— Ладно, — говорит один из гостей, — вырубаем его и едем.

Что? Прежде чем я успеваю возмутиться, меня с силой бьют по голове, и наступает темнота.

***

Воздуха не хватает. Легкие забиты, и я с трудом дышу. Прихожу в сознание и тут же начинаю задыхаться. Где я? Лежу на полу — это точно. А еще точно то, что тут ужасно пыльно и душно, а у меня астма и мне в любой момент может стать очень плохо.

Нужно встать, но не получается.

Руки в наручниках за спиной. Я чувствую их холодный метал и слышу как они гремят. Но можно встать и с закованными руками. Но снова ничего не получается — ноги тоже связанны чем-то похожим на обычную тряпку. Черт! Как я мог оказаться в такой ситуации? Это же полное безумие. А если меня убьют? Я не хочу, чтобы меня убивали. А если я задохнусь в этом месте, если у меня будет приступ?

— Эй! — кричу я.

Лучше позвать кого-нибудь. Те, кто меня похитили, скорее всего, где-то рядом. Они должны меня услышать. Лучше разобрать со всем сразу, чем ждать. Я боюсь неизвестности.

— Помогите! — кричу я.

Приподнимаю голову. Комната с голым бетонным полом и стенами с веселыми зелеными обоями. Окно, которое здесь раньше было, теперь заложено кирпичами, а под ним осталась чугунная батарея. Рядом с ней лежит старый матрас, насквозь пропитанный пылью. В метре от матраса лежу я. И мне трудно дышать. Как же страшно…

Дверь со щелчком отворяется. Я до боли скашиваю глаза, чтобы увидеть пришедшего. Это не кто-то из уже знакомых мне мужчин. Пришедший выглядит привлекательно в отличие от тех костоломов.

Он опускается около меня на корточки.

— Чего орешь?

Какой он грозный и страшный.

— Мне… мне плохо. — Я хриплю это в пол.

— Плохо? — переспрашивает он.

— Астма…пыльно… — Он приподнимает мою голову, чтобы что-нибудь расслышать.

— Отпустите меня.

— Нет.

Мужчина качает головой, отпускает мою голову, и я ударяюсь носом прямо об пол. Мужчина поднимается, но не уходит. Смотрит, как я хриплю, откусывая воздух буквально кусками, корчусь и пытаюсь выкрутить руки.

— Как тебя зовут?

Я молчу.

— Говори, а то оставлю тебя так подыхать.

— Саша. Зачем я вам?

— Очень приятно, а я — Герман. — Мужчина обходит меня по кругу. — Дениса знаешь?

Я здесь из-за того, что они ищут Дениса. Это я уже понял. Конечно, я его знаю, раз жил с ним в одной квартире. Но если они искали его, то и Денис у них. Они дождались его, когда вырубили меня. Это было бы логично.

— Где он? Что вы с ним сделали?

— Это я у тебя хотел спросить. — Герман хмурится.

Он делает еще один круг вокруг меня, безумно похож на акулу. Пинает ногой матрас. Облако пыли, поднятое этим пинком, заставляет меня кашлять и судорожно хрипеть. Сейчас сдохну.

Тут же меня подхватывают руки Германа. Даже сопротивляться не пытаюсь. В воздухе намного лучше, чем на полу. А кислорода уже не хватает.

Это мучение, чувствовать, что задыхаешься. Как будто сейчас умрешь. Я уже научился предупреждать приступы, но тут обстоятельства не зависели от меня. Горло уже дерет от кашля, краем сознания замечаю, что я уже в другой комнате на чем-то мягком. На меня выливается вода. Прямо сверху, как будто дождь. Теперь лицо мокрое, но от этого и вправду становится лучше.

Приступы у меня длятся по полчаса, иногда чуть меньше, иногда больше.

Постепенно все проходит. Я оглядываюсь вокруг. Рядом стоит Герман со стаканом воды. Он меня и облил. Волосы мокрые, прилипли к глазам. А я весь красным должен быть. И все еще дышать тяжело.

— Пей. — Он протягивает мне стакан.

Я пытаюсь это сделать, но в лежачем состоянии и без помощи рук я все проливаю на себя. Тогда Герман меня поднимает и приставляет край стакана к губам. Вода сейчас самое то. Немного дает прийти в себя.

Я оглядываюсь. Комната похожа на обычную гостиную. Окна плотно задернуты, но за ними тишина. Мы точно не в городе. Из этой комнаты ведет несколько дверей, но в доме тишина. Скорее всего, Герман сейчас один. И дом этот большой. Но почти не обставлен. На дачу похож.

Он снова кружит вокруг, похожий на акулу. Я падаю спиной на спинку дивана. Ноги не очень удобно вывернуты, но даже пошевелить ими не получается.

— Что с Денисом? — спрашиваю я, едва успев, отдышатся.

— Я не знаю, что с ним. Я его еще не видел.

Герман садится в кресло напротив и изучает меня взглядом.

— Слушай меня. Я послал тех тугодумов, чтобы они привели мне твоего приятеля, а вместо него они притащили тебя. Однако они обыскали всю квартиру и не нашли того, что мне нужно было. Кроме того, там даже не было документов Дениса, и твоих, кстати, тоже. Но я точно знаю, что Денис ночевал в той квартире. Скажи мне, где он?

Я хлопаю глазами. Герману что-то нужно было от Дениса, да так, что он решился на такие крайние меры. Куда же я, к черту, попал?

— Он ушел в магазин и через несколько минут должен был вернуться. У нас продуктовый на первом этаже.

— Зачем?

— За сахаром.

Герман отводит от меня взгляд и задумывается. Так проходит около пяти минут.

— Отчего тебе было плохо?

— От пыли. — Отвечаю я. — Я задыхаюсь, когда пыльно.

— От чего еще?

Что, к черту, ему надо? Я пока могу нормально соображать, но с каждой минутой это делать все тяжелей.

— От резких духов могу, от некоторой химии могу, но это уже аллергия.

Он даже улыбается, довольный чему-то. Я путаюсь спустить ноги с дивана. Все мышцы в них уже тянет от боли. Дергаюсь, как червяк. Больше ничего не получается. Замечаю, как Герман на меня внимательно смотрит, но не пытается даже пошевелиться. Он теперь не акула, а удав. Ленивый и опасный.

— Подожди здесь.

Герман уходит в одну из дверей за моей спиной. Я один в комнате. Если хотя бы ноги были развязаны, то можно было попытаться удрать, но мне даже не подняться с дивана.

Какой я дурак был, что жаловался на свою совершенную жизнь. Дождался. Вот вам неприятности. Как по заказу. Сам же жаловался Денису, что слишком скучно стало жить. Вот эта сволочь и устроила мне приключения.

Герман вытаскивает из той, комнаты, где я был пыльный матрас, заносит другой. Хороший и мягкий — на нем будет удобней спать. Умный я, знаю, где придется жить. Смотрю на пыльного монстра, который теперь стоит в гостиной, и прислушиваюсь к своему организму. Вроде бы повторного приступа не наблюдается.

Герман возвращается ко мне. Садится в ногах, и развязывает их.

— Не думай убежать или я тебе прострелю ноги.

Это не может быть серьезным. Ему же больше проблем.

Он заставляет меня подняться и ведет обратно в комнату с веселыми зелеными обоями. Там свежо. Я кручу головой и замечаю в стене решетку вытяжки. Новый матрас все так же лежит около батареи.

— Можно мне рубашку. — Прошу я.

Я до сих пор только в тех тренировочных штанах, которые нацепил утром.

Герман молча выходит, закрыв за собой дверь. Я осторожно подхожу к матрасу и неловко сажусь на него. И не жалко было на меня такую вещь. Почти как на кровати. Только прохладно тут и свет одной лампочки тусклый. Концептуально. Как черный юмор.

Герман возвращается с белой кофтой на замке. Ну, хоть не замерзну. Он подходит ко мне, кидает кофту на матрас рядом со мной.

— Встань.

Тяжело же без рук встать.

Я встаю. Он задирает свою рубашку, и я вижу у него в кобуре пистолет. Судорожно сглатываю, не отводя взгляда от оружия. Он серьезно про ноги?

— Видел?

— Да. — Хриплю.

— Значит, не глупи. — Он поворачивает меня к себе спиной, начинает снимать наручники.

— Сейчас оденешься.

Руки свободны. Я медленно наклоняюсь за кофтой. Так же медленно надеваю ее, застегиваю замок. Даже думать о побеге страшно. Я трус, но я еще и реалист. Свои возможности я знаю и я от них не в восторге.

— Как к тебе относится Денис? — спрашивает Герман. — Судя по тому, что вы жили в одной квартире, то очень хорошо. Вы любовники?

— Да.

— Это хорошо.

Герман хватает меня за правую руку и надевает на нее металлическое кольцо.

— Не надо, — чуть не плачу я. — Я не убегу. У меня руки затекли.

— Заткнись.

Взгляд утыкается на очертания кобуры у него под тонкой рубашкой. Замолкаю.

Герман толкает меня, и я падаю на матрас. Второе кольцо он цепляет к батарее. Теперь я даже на несколько шагов не отойду отсюда. Герман уходит, оставляя меня одного. Я бессмысленно дергаю рукой, но наручники держат крепко.

Из глаз начинают литься слезы, как я не желаю это прекратить. Денис ушел в продуктовый за сахаром, но забрал все деньги и документы.

Так не ходят за сахаром.

У нас был дома сахар, и он это знал.

========== Глава 2 ==========

Не может быть такого, чтобы в комнате было одновременно холодно и душно. Но это так.

Хитрый Денис всегда был таким, но только я не замечал. Нет, это даже не было плохим. Это было даже чем-то хорошим в его характере. Ведь кто-то из нас должен был быть сильным. Вот Денис и был. А я лишь слепо шел за ним, прячась за спиной.

Интересно, как Денис узнал, что нужно бежать? Увидел в окно? Тогда у него было совсем мало времени на то, чтобы смыться. Так мало, что он бросил меня. Ну да, шкурку свою спас. Говорили же мне, чёрти сколько людей говорили, что наглей надо быть.

Но наивное я дитя.

Размазываю по щекам вместе со слезами собственные сопли и даже не чувствую себя ничтожеством. Потому что все равно не до самокопаний сейчас. Вот осознаю это, и все равно. Все осознаю совершенно. Даже паника улеглась. Но в груди все болит от страха. Заснуть не могу и не хочу — страшно. Прислушиваюсь к шагам, хотя в голове уже гудит и глаза болят. Как и рука, собственно. Вся кисть уже какая-то неестественно белая, как у покойника.

За закрытой дверью постоянно слышаться голоса. Там не один тот мужик, там постоянно появляются новые люди и так же исчезают. Но постоянно слышится голос моего похитителя. Нехороший голос.

Спать не могу, лампочка постоянно горит, а вместо окна смотрю на ровную кладку кирпичей.

Смелости у меня совершенно нет.

Я сижу на таком прекрасном матраце и пытаюсь левой рукой подсунуть под кольцо наручников рукав кофты, чтобы они еще сильнее не натирали запястье. Замок двери щелкает и в комнату заходит Герман. Я тут же настораживаюсь и бросаю свое занятие.

Голосов уже не слышно. Вроде, мы опять остались одни в этом доме.

— Доброе утро. — Говорит он. Хмуриться и спокойным шагом обходит комнату, рассматривая ее. Он нервный и раздраженный. На меня не смотрит, а я от него не могу отвести взгляда. И пошевелиться тоже не могу.

Прошли уже сутки. Это я понял уже.

— Что-то ты хреново выглядишь? — замечает Герман. — Глаза красные, как у наркомана. Ты плакал что-ли?

Снова презрительно морщиться. Поправляет свою слишком обыкновенную футболку и я снова вижу такую недоброжелательную ручку его, неизвестной мне марки, оружия.

Я молчу. Если у него проснулось желание разговаривать, то это не значит, что я хочу что-либо говорить. У Германа звонит телефон. Он останавливается посередине комнаты, подносит его к уху.

— Да. — Произносит он в трубку.

Следует короткий разговор, в котором он внимательно слушает собеседника. Снова наматывает круги по комнате, как акула, все больше приближаясь ко мне. Я не двигаюсь. Слежу за ним, еле дыша.

— Да, я понял, спасибо.

Герман подходит ко мне, садится на корточки. Кладет телефон в карман, а вместо него на ладони появляется хорошо знакомая мне вещь. Ингалятор.

— Тебе он нужен? — спрашивает Герман.

Молчу. Не из-за чувства протеста или недовольства, а только из-за страха перед ним и той вещью, которую он носит у себя на поясе.

Ждет, смотрит на меня изучающим взглядом, как на интересного жучка.

— Да. — Смелею и даже передергивая плечами, дергая наручниками так, что они своим звоном перекрывают весь мой тихий несмелый ответ.

Я хватаю свободной рукой ингалятор, зажимаю его в ладони. Герман кивает сам себе.

Он замечает мой страх. Ухмыляется.

— Я тебя не трону. — Кивает он мне.

— Я в туалет хочу. — Говорю я.

Герман молча достает ключ и отстегивает меня от батареи. Я хочу уже подняться, но он берет мою левую руку и защелкивает наручники на ней. Руки снова скованы, но уже хотя бы не за спиной.

Страх снова колет изнутри и сковывает меня. Кручу глазами, пытаясь что-то найти в этой пустой комнате, но вот в том и правда, что она пуста.

— Это не очень-то и удобно. — Я поднимаюсь. Хочу быть смелым. — Что будет дальше?

— Ты о чем? — Герман хватает меня за руку и ведет к двери. Грубо так ведет. Почти тащит, так как своими ногами я двигать не успеваю.

— Ну, меня же зачем-то держат здесь. Из-за Дениса, да?

Элементарная истерика, которая накрывает собой даже страх, ровно как и последнее самообладание.

— Да.

— И что со мной будет?

— Просто сиди тихо и все.

Не верю.

Герман выводит меня опять в ту же гостиную. На этот раз я внимательно рассматриваю ее. Шторы все еще задернуты, возможно, чтобы я не смог увидеть то, что находится снаружи. Окна находятся напротив друг друга, значит это не городская квартира, а дом. Шума города тоже не слышно, но Герман совершенно спокойно разговаривал по телефону, значит, связь есть и мы неподалеку от цивилизации.

Мозг все еще работает. И причем четко так, как никогда. Ищет спасение.

Герман заталкивает меня в ванную с совмещенным санузлом. Оставляет одного. Хоть и на том спасибо.

Первым делом справляю нужду, пытаясь все делать быстрее. Подхожу к раковине, включаю воду, намыливаю руки и стараюсь стянуть наручники, но не получается. У меня ужасно тонкие запястья, так что нет никаких шансов.

Да и стянул бы, то что? Смысла в этом никакого.

Смотрюсь в зеркало, пока смываю мыло с рук. Действительно, выгляжу ужасно. Но не в том я положении, чтобы иметь приличный вид. Замечаю, что белок одного глаза красный. Порвался капилляр? Нужно меньше нервничать, если хочу сохранить здравый рассудок.

Я не только асматик и аллергик, но и еще с давлением всю жизнь промучился. Сразу слабеньким родился, что тут говорить. Только грустно улыбаться да качать головой, смеясь над самим собой.

Дверь открывается, появляется Герман.

— Пошли.

— Дай умыться. — Говорю уже совсем спокойно.

Я набираю в ладони воду и резко направляю ее в лицо. Потом еще раз. Наклоняюсь к крану и утоляю жажду. Стираю с подбородка воду, поворачиваюсь к выходу. Уже более трезво смотрю на все вокруг.

Рядом с Германом стоит женщина. Красивая, но явно уже за тридцать. Только что приобретенное спокойствие и рассудительность летит к черту. Как с остатки моей нервной системы.

— Это он? — спрашивает женщина.

— Он.

Герман вытаскивает меня из ванной, так как сам я оттуда не собираюсь выходить, и ведет обратно. Женщина следует за нами.

— Ты не боишься, что он убежит?

— Он — лох. Куда ему? Выметайся отсюда, я сейчас подойду.

— Ладно, Гера.

Женщина уходит, а меня снова прицепляют к батарее. Значит, Герман считает меня лохом, неспособным убежать. Что ж, он прав. Куда я отсюда денусь? Я полный идиот. Меня даже любимый человек кинул.

Вот так, Санек, рушатся грезы, вроде как уже взрослого человека.

— Хочешь есть? — спрашивает Герман.

— Нет.

— Ты сутки ничего не ел. Тебе нужно поесть.

— С чего такая забота?

— Не хочу, чтобы ты загнулся раньше времени.

Прежде чем успеваю что-то сказать, Герман уходит, но дверь не закрывает. А толку-то мне от того, что я не заперт. Прячу ингалятор за матрац, чтобы его случаем не отобрали обратно. Падаю на спину, поворачивая лицо к стене.

Чертова жизнь! Это я, типа, исчерпал весь свой лимит счастья, а теперь расплачиваюсь? Но так нечестно. Все нечестно. Я никому ничего плохого не делал, да и Денис тоже. Что он такое сделал этим людям, что они меня тут держат?

Странный вопрос. Как будто не задумывался я периодически над тем вопросом, что богатства Дениса странным образом берутся из ниоткуда. И что же он такое делал, раз все теперь так? Раньше было не очень интересно. Сейчас — очень.

— Ты опять ревешь? Ты как девчонка.

Герман подходит ко мне. Только сейчас замечаю, что меня немного потрясывает от нахлынувших чувств. Он разворачивает меня к себе.

— Интересно, как бы ты себя вел…

— Но не ревел бы. Держи.

Ба, какое сочувствующее выражение лица. Но я определенно его ненавижу и боюсь, так что и говорить при нем что-то более менее внятное страшно. Сейчас я кое-как справляюсь.

Он ставит передо мной пиццу. Она разрезана. Не хватает только пары кусочков. Тут же напоминает о себе голодный желудок, а ведь до этого действительно не хотел есть. Строить пионера я из себя не собираюсь, так что принимаю пищу от врага и с удовольствием ее ем.

Хоть что-то в этой жизни еще должно приносить удовольствие. Хотя, его и здесь уже нет. Когда ты вполне резонно думаешь, что тебя собираются убить, то пицца перестает быть вкусной.

— Мне наручники руку натерли. — Замечаю я.

— Извини, но я тебя не отцеплю.

Вежливый.

— Я как приманка для Дениса, да? — утвердительный кивок. — А если от не клюнет?

— Ты о чем?

— Мне так кажется, что я ему не так уж и дорог.

Герман с интересом смотрит на меня. Я думаю о том, что они могут со мной сделать, когда все так и выйдет.

— Да. — Герман садится рядом со мной. — Я просил передать ему, что если он не свяжется со мной, то тебя убьют.

Я нервно сглатываю. Пицца валится из рук. Все-таки меня могут убить. Может, и убьют. Денис… Он меня не спасет. Целый год, каждый день он шептал, мне, что любит меня, но сейчас оставил меня. И в таком положении я из-за него. Может еще все обойдется? Может Денис скоро объявится и спасет меня. Прошли всего лишь сутки. Еще есть надежда.

Чертова надежда, которая вроде как не подыхает.

— Тебя ждут.

Выдавливаю из себя. Успокаиваю как-то себя. Будешь работать головой — поживешь еще.

— Да. Если Денис со мной не свяжется, то я сам найду способ с ним связаться. Пока тебя никто не тронет, я думаю, что ты его сможешь убедить.

Герман встает. Поднимаю с пола кусок. Плевать, что там микробы. Я и так глоткой на рельсах.

— Ты дашь мне с ним встретиться?

— Поговорить. — Герман подходит к двери. — Отдыхай пока.

Он выходит. Снова щелкает замок, и я остаюсь один.

***

Мне снится, что Денис рядом, что мы с ним в одной постели, что он горячо прижимает меня к себе, а я хочу его до дрожи во всем теле.

Я просыпаюсь в поту, смотрю на чертову лампочку, перевожу взгляд на стены и запертую дверь. Как же здесь душно! И холод куда-то подевался. Я стянул кофту настолько, насколько смог, но все равно мне жарко и душно. Снова использую ингалятор.

Я не задыхаюсь.

Второй раз я просыпаюсь от того, что мне снится такой прекрасный сон. Но я не могу в нем задержаться. Меня выбрасывает в эту жуткую реальность. Я уже съел всю пиццу, по сто раз прогнал в голове поведение Дениса за последние дни.

Пустота. Ничего нет.

Хотя, я чувствую сейчас огромный такой страх за свою жизнь. Даже любовные терзания — это ничто перед осознанием возможной смерти.

Запускаю левую руку себе в трико. Обхватываю свой член и представляю, что Денис рядом. С закрытыми глазами легко. Это он меня сейчас ласкает, это он приковал меня к батарее для того, чтобы придать пикантности происходящему, а Герман мне просто приснился. Но сейчас все хорошо. Рука движется, надрачивая, мне становится приятно, я хриплю его имя, а потом кончаю. Как хорошо…

Я псих.

Все плохо. Я в этой ужасной комнате, а Дениса рядом нет. И никого рядом нет.

Я снова засыпаю.

Сплю уже. Уже привык к страху до того, что могу даже заснуть.

***

Заходит Герман. Вместе с ним в комнату врывается свежий воздух. Я рад ему. Воздуху, не Герману.

У Германа в руках телефон. Он подходит ближе ко мне и включает громкую связь. Я принимаю сидячее положение, чувствуя, что сейчас что-то будет.

— Что происходит? — спрашиваю я слишком охрипшим голосом. Вошкаюсь на своем месте.

Сегодня Герман без пушки.

Герман молчит, но из динамика раздается знакомый голос:

— Саш?!

— Денис!

Я хочу забрать телефон из рук Германа, но он отходит от меня на шаг, чтобы я не дотянулся до него. Впервые за все время злобно смотрю на своего мучителя. Кидаюсь вперед, но браслеты не пускают. И, вообще, до одури чувствую себя собакой на цепи.

— Саш, — продолжает говорить Денис. — Ты как?

— Забери меня отсюда.

Я не хочу здесь находиться, я устал, я хочу домой. Денис все-таки не оставил меня. Он вытащит меня отсюда и скоро все это, действительно, станет страшным сном. Нужно только потерпеть.

Розовые очки все-таки могут оказаться чем-то другим. Чем-то реальным.

— Я не могу. — Раздается до боли знакомый голос.

— Что? Денис, что ты говоришь? Забери меня, пожалуйста. — Я всхлипываю.

— Я не могу. Если я сделаю то, о чем меня просят, то меня, скорее всего, убьют.

— А так убьют меня!

— Прости, Саш, прости, но я не могу. — Его голос срывается, он тоже плачет. — Если бы тогда было больше времени, то я бы забрал бы и тебя.

По щекам ливнем катятся слезы. Никто меня не спасет, никто кроме меня. Но и я сам себе не помощник. Я пропаду, а Денис даже не попытается что-то сделать.

Подаюсь назад. Живи своими силами. Точнее, выживай.

— Саш, я люблю тебя…

— Да пошел ты! — Я начинаю задыхаться от рыданий — Сука.

Вместо ответа гудки.

Герман выходит за дверь, унося с собой и Дениса, которого я, скорее всего, никогда больше не услышу. Денис… Теперь его рядом нет, теперь никого рядом нет.

В комнату возвращается Герман, но уже без телефона. Из-за слез виден только его силуэт. Он садится рядом, задевает пальцами мое лицо.

— Ты посинел, и задыхаешься… Где ингалятор?

Заботливый какой.

Я не отвечаю. Он сам находит его, поднимает мою голову и брызгает мне в рот эту гадость. Бессмысленно. Не от этого я сейчас задыхаюсь.

От нервов. Я еще и нервный вдобавок.

Он сидит рядом еще несколько минут. Потом встает. Снимает с меня наручники, прячет их в карман.

Думаю, что он опять что-то хочет сделать со мной. Жмусь к стене, но меня оставляют в покое.

Я подтягиваю затекшую руку к себе.

— Извини. — Говорит он.

Совестливый какой.

Я молчу. Я просто сейчас не в силах что-то сказать. Горло сводит судорогами из-за рыданий. Герман оставляет меня одного, не забыв все-таки запереть дверь.

========== Глава 3 ==========

Он, как мне кажется, весь на нервах. Ругается с кем-то на высоких тонах, наматывает круги прямо за дверью. Я долго решаюсь подняться на ноги, но и сидеть долго на одном месте не могу. Ноги затекли, я несмело и почти на цыпочках хожу от одной стены к другой. Комнатка небольшая, вытяжка не работает.

Герман сидит здесь один. Больше сюда никто не приезжает, но зато его телефон звонит чуть ли не каждые полчаса. Я все это слышу, особенно когда приближаюсь к двери и прислушиваюсь. Хотя к его недовольному крику и прислушиваться не надо.

Слышно, как работает телевизор, как на нем постоянно переключают каналы, как будто не зная, чем себя занять.

Прошло, наверное, уже около пяти часов, хотя я точно ничего не знаю. Я все осматриваю свою комнатку, обшариваю ладонями стены, как будто пытаясь что-то здесь найти. Но стены крепкие, а кирпичи, закрывающие окно, плотно приклеены друг к другу.

В конце концов, Герману надоедает перещелкивать каналы на телевизоре и он совсем его выключает. Сразу устанавливается пугающая меня тишина. А потом его мягкие шаги, приближающиеся к моей двери. Кидаюсь к батарее, на матрац, залезаю на него с ногами и вжимаюсь в стену. Что делать, не знаю. У меня снова паника. Мне кажется, что меня сейчас убьют.

Но он в одном трико и футболке, совсем без оружия, а только с открытой банкой пива. Мне думается, что если он сильно пьян и он здесь один, то у меня есть шанс. На что только шанс?

Но он не пьян, так как невозможно опьянеть с нескольких глотков. Банка полная, а он ухмыляется. Так неосторожно оставляет дверь открытой, сует ключ себе в карман и идет в тот угол, где находится вытяжка.

— Душно. — Спокойно говорит он мне, как будто тут сидит его хороший приятель. — Включил бы.

Тянется к потолку, где висит вытяжка и нажимает на какую-то там кнопочку. Она тихо гудит, а Герман снова поворачивается ко мне лицом, отхлебывает из банки.

Испуганно отвожу от него взгляд и смотрю на открытую дверь и на тот отрезок большой комнаты, который мне сейчас виден. Вижу часть окна, на котором приоткрыты шторы. За окном темно так, что совсем ничего на улице не видно. Вижу небольшой журнальный столик, на котором полный беспорядок из остатков еды и сразу трех больших кружек.

Герман твердым шагом идет к двери и резко, с грохотом, ее захлопывает. Вздрагиваю, сильнее прижимаюсь спиной к стене. Все еще молчим, дверь закрыта и снова тишина.

Герман ставит пиво на пол.

— С Кузей, значит, спал. — Он садится передо мной на корточки.

— Каким Кузей? — заикаюсь чуть-чуть.

Он хмыкает, показывая свои зубы. Он сейчас, в этой домашней одежде и без оружия, выглядит еще страшнее, чем при полном параде.

— Денисом. — Поясняет мне. — Кузнецовым. Кузей.

Если это очередной моралист, то мне точно крышка. Может, он меня и вообще за человека не считает. Значит, он может меня просто так грохнуть, хоть прям здесь.

— Что глаза-то вылупил? — он снова хохочет. Что-то ищет вокруг, но не находит. Оборачивается и упирается взглядом в банку с пивом, которую сам же поставил около дверей. — Боишься?

А не догадываешься?

Пока молчу.

— Скучно здесь. — Жалуется он мне. — Очень скучно. Кузя твой сегодня улететь хотел, но угадай, что помешало? — он хмыкает, а я с нарастающим ужасом слушаю. — Надо было ему штрафы вовремя оплачивать.

— Он улететь хотел? — подбираюсь вперед, впервые сам пододвигаюсь к Герману, хотя и не так сильно. Какие-то сантиметры.

— Стремно тебе, да? — он сам кивает головой. — Ему всегда на других плевать было. Что на Вадьку, что на тебя.

— Вадьку?

Давай, Санек, поревную еще. Больше же не о чем беспокоиться.

Герман только отмахивается рукой, строя недовольное лицо.

— Видишь, какое ты лицо важное? Мои шестерки дела решают, а я тут с тобой сижу. Скучно, — он качает головой, — ужасно скучно. Даже домой не съездить.

— Почему?

— Смелеешь, молодец. Ты не бойся, я просто так никого не убью.

Вздрагиваю. Поразительные у него советы. Не боятся и все. Как будто все так просто. И может, все-таки, прикончить.

Он пьяный все-таки.

— Фараоны прижали, около дома моего себе пикник устроили. — Тяжело вздыхает, как будто рассказывает о том, как ему надоели комары, которые наверняка летают здесь. — Ладно, с этим разберемся.

Лучше пускай не разберется. Может, его уже вычислили, эти фараоны. Может, меня спасут, а его посадят.

Как же все это невыносимо! Почти что в голос стону и сам отворачиваюсь от него, а потом вообще укладываюсь на свой матрац. Герман поднимается с ног.

— Кстати, — замечает напоследок Герман, — я тоже таких мальчиков люблю.

Уходит, громыхает сначала банкой, потом ключами и, в конце концов, снова запирает меня здесь.

По спине катится пот. Такое впервые. И мне даже не страшно, а только оцепенение во всем теле.

Во-первых, Денис, он же Кузя, как оказалось, уже и забыл про своего Сашу. Во-вторых, лучше бы Герман был гомофобом. Это и то не так страшно.

***

Герман отводит меня обратно из ванной в мою комнату. Все, в сплошной тишине. Снова ложусь на матрац и поворачиваюсь лицом к стене, слышу щелчок замка.

Лежу так несколько минут, потом поворачиваюсь на другой бок. Воды я попил из-под крана, а вот есть хочется. Вот так, человек действительно ко всему привыкает. Вот уже голод чувствуется больше, чем страх или обида.

А это плохой звоночек.

Нужно что-то срочно решать.

Только что, когда шел в ванную и возвращался обратно, я хорошо осмотрелся и прислушался. Никого нет и по всему дому тишина. Это была хорошая возможность. Но я не дурак. Даже без наручников, Герман бы справился со мной. Даже тот, расслабленный и под хмелем. Нужно было придумать что-то умней.

Вот, если бы мне добраться до телефона…

Дверь щелкнула через полчаса, входит Герман с тарелкой, полной бутербродов и кружкой с чем-то горячим, что мне со своего места виден пар, исходящий от нее. Я не двигаюсь. Из нагрудного кармана у Германа наполовину торчит сотовый телефон.

— Хочешь есть? — добродушно спрашивает он, но слишком тихо. Настроения у него все еще нет. А с утра опять он с кем-то ругался, а потом заискивающе просил и снова ругался.

Потом, я отчетливо слышал, просил его спасти от полиции. Я порадовался, что у него все так плохо. Вот только страшно за то, что я очень уж ненужной уликой получаюсь.

— Да. — Отвечаю с запозданием.

Голос сам по себе срывается на хрип. На меня странным образом накатывает смелость, похожая на отчаяние. Или порожденная этим самым отчаянием. Жить любой хочет, а некоторые неожиданно в такой ситуации показывают очень уж острые зубки. У меня, по моему малодушию, зубок нет, но я тоже пытаюсь. Я закатываю глаза, начинаю хрипло дышать и кашлять. Все так, как будто у меня снова приступ. Все слишком натурально.

Герман поспешно ставит еду на пол, подходит ко мне и нагибается надо мной. Глаза обеспокоенно бегают по моему лицу, и он так похож на человека становится в таком тревожном настроение.

— Что, опять? — я продолжаю хрипеть. — Где эта твоя хрень?

Он нервничает и это хорошо. Почти незаметно указываю рукой в щель между матрацем и стеной на уровне моего колена. Ингалятор действительно там.

Только бы все получилось. Я должен попытаться что-то сделать, а сейчас самый лучший момент и другого может не быть. Страшно, но нужно действовать быстро и соображать тоже.

Зубки, должны же быть у меня быть хоть какие-то зубки. Нужно же, Саша. Нужно сражаться за себя, может, и поживешь подольше. Или поменьше, тут как повезет.

Герман перегибается через меня, а я ударяю его коленом, одновременно тяну руки к нагрудному карману и выхватываю оттуда телефон. Он не ожидал от меня такой прыти. Думал, что я снова задыхаюсь и ни на что в настоящий момент не способен.

Ну не такой же я слабый, как сам это придумал. Я мелкий, но шустрый.

Герман все быстро понимает, хватает меня рукой за лодыжку, но я все же вырываюсь из его рук и бегу к двери, пока Герман пытается подняться. Мой удар для него не помеха, но все же позволил мне выскользнуть отсюда.

Что теперь? Можно попробовать выбежать из дома, но куда я потом денусь? Да и дверь, скорее всего, заперта. Можно, конечно, попробовать выбраться через окно, но это слишком долго. Герман меня поймает. Мне конец.

Раздается стук. Кто-то по ту сторону входной двери, а значит мне нельзя на улицу.

Я стою, прижавшись всем телом к двери, тем самым не даю Германы выйти из комнаты. Он уже по ту сторону двери, толкает ее, и я с трудом остаюсь стоять на ногах. Снова раздается стук со стороны улицы. Я пропал!

Сколько я там лет прожил. Двадцать — это так ровно и красиво и чертовски мало.

Судорожно оглядываю гостиную и тут вспоминаю про ванную. Там с внутренней стороны есть довольно крепкая щеколда.

Герман снова пытается открыть дверь. Я перевожу дыхание и бегу в стороны ванны. Забегаю туда, захлопываю дверь и задвигаю щеколду. Пусть я снова заперт, но теперь и Герману до меня не добраться. Телефон со мной и это главное. Не знаю, сколько продержится эта дверь, но я должен успеть с кем-нибудь связаться.

Опускаюсь на пол рядом с дверью. Набираю полицию, нажимаю вызов, но телефон требует ввести пароль. Это уже плохо. А так, его же арестовать должны. Они его ищут, нужно только мне связаться с ними.

Дверь в ванную сотрясается от удара. Слышен злой голос Германа, а потом тихий женский голос. Снова та женщина, которая боялась, что смогу удрать. Ну что ж, я оправдал ее ожидания. Даже что-то типа гордости шевельнулось в мозгу, на время притеснив страх.

Пытаюсь позвонить брату. Его и Дениса номера я знаю наизусть. Снова требуется пароль.

Новый удар в дверь. Я как в ужастике нахожусь.

— Выходи лучше по-хорошему. — Предлагает мне Герман. — Дверь красивая, жалко ее вышибать.

Набираю номер Дениса. Пароль. Свой собственный. Пароль.

— Ну что, позвонил, куда хотел? — издевательский голос звучит практически над самым ухом. — Выходи, я тебя не трону. Все равно тебе деваться некуда.

Герман замолкает. Снова слышен женский голос. Теперь он недоволен. Герман смеется, отвечая женщине. Я поднимаюсь. Иду к единственному здесь шкафчику, открываю его. Шампунь, жидкое мыло и одноразовая безопасная бритва — ничего такого, что можно использовать для защиты. Поднимаю голову, нахожу вентиляционную решетку, но туда пролезет разве, что моя рука.

— Если я вышибу дверь, то буду очень недоволен, — доносится голос Германа, — а если я буду недоволен, то пострадаешь ты.

Подхожу к двери, зажимая в руке телефон. Страшно. Но уже все равно, что будет. Я настолько устал, что мне плевать.

— Считаю до трех. — Предупреждает снова Герман, а сам смеется.

Открываю щеколду. Все это безнадежно. Я попытался, но у меня ничего не вышло, как и ожидалось. Единственным результатом было то, что я добился для себя новых неприятностей. И, возможно, пули в лоб.

Герман слышит, как я отодвигаю щеколду, но не торопится заходить. Делаю шаг назад, когда он, наконец, открывает дверь.

— Телефон.

Он протягивает руку и ждет. Отдаю ему мобильный и через секунды стою с закрученными до боли руками. Лицом почти утыкаюсь в колени, шиплю от боли в связках. Ужасно больно. А он еще дергает меня и ударяет головой об стену.

Несколько секунд возится, а потом гремит наручниками и быстро скрепляет мои руки за спиной. Одной рукой хватает меня за волосы и с силой натягивает их. Но волосы у меня не девчачьи, их сильно не потягаешь, так что в его пальцах остается только совсем небольшая прядка.

Герман доводит меня до комнаты, швыряет прямо на пол и запирает дверь, больше не говоря ни слова. Моя голова оказывается на том месте, где недавно стояла кружка с, кажется, чаем. Теперь половина напитка на полу, а остальная половина в моих волосах.

Дыхание сбивается дышать трудно и я снова боюсь очередного приступа. Дергаюсь, поворачиваюсь на бок и утыкаюсь носом прямо в лужу из разлившегося чая. Кашель накрывает даже как-то неожиданно. Ингалятор спрятан далеко от меня. Остается только пытаться дышать правильно, как учили.

Это не из-за пыли. Из-за нервов только. Дело только в том, что нужно немного успокоиться.

Через какое-то время все это проходит.

С трудом усаживаюсь. Что-то мне подсказывает, что ненадолго меня оставили одного.

Сгибаю ноги в коленях и пропускаю руки через ноги. Так намного лучше, чем за спиной. Выжимаю чай из волос, беру один из бутербродов и начинаю жевать. Голод — сильная вещь. А без еды никак.

Больше суток меня просто не кормили, а я и не просил. А голод — зверь.

Проходит около получаса. Слышу за дверью движение, поднимаюсь с пола и подхожу ближе, прислушиваюсь. Они точно прощаются. Потом хлопает входная дверь. Мне даже кажется, как я слышу работу мотора автомобиля.

Герман направляется ко мне. Шаги грузные, тяжелые и злые. Прижимаюсь к стене прямо рядом с дверью, а когда слышу, как он открывает замок, поднимаю руки на уровень груди. В боевике видел. Пусть снова ничего не получится, так я хоть отведу душу.

Герман заходит в комнату, но не видит меня. А я рядом. Сбоку и за его спиной. Поднимаюруки и перекидываю через его голову, как будто обнимая. Притягиваю к себе. Цепь от наручников должна вгрызться ему в горло.

Почти скалюсь, когда чувствую свою силу.

Считаю про себя секунды, терпя удары Германа, хотя очень больно. На девятой секунде он замирает, я чуть-чуть ослабляю хватку, но тут же получаю втрое сильный удар по животу. Теряю контроль над своим телом и уже перестаю стягивать Герману горло. Почти падаю, но опять же руки, перекинутые через Германа, держат. Он тяжело дышит, поворачивается ко мне, все еще находясь в моих объятиях. Весьма своеобразных.

Еще один удар, он прижимает меня к стене, сжимая горло. Дышит тяжело, а глаза яростно сверкают. Теперь начинаю задыхаться я. Снова похоже на приступ.

— Цепь коротковата, чтобы задушить. — Говорит Герман. — Подними руки.

Не поднимаю. Тогда он начинает давить сильнее.

— Ну!

Это уже точно приступ. Слишком они часто стали случаться, как в детстве.

Хриплю, кашляю, наваливаюсь прямо на него, чтобы не упасть. Потом перед глазами круги от недостатка кислорода.

Герман сам выпутывается, делает все так резко, что почти кидает меня на пол. Вскрикиваю. Руки больно, лбом ударяюсь об пол. Воздух совсем не проходит. Глаза ничего не видят — только темные пятна.

Потом что-то непонятное. Я сознание не теряю, но все равно ничего не соображаю. Сначала уже совсем не дышишь, потом потихоньку начинаешь глотать воздух целыми кусками, потом дышишь часто-часто, и круги уже плывут от переизбытка кислорода.

— Тише-тише. — Поет надо мной голос. На грудную клетку давит его рука, заставляя лежать спокойно и не дергаться. Я снова на мягком, на своем матраце. Рука пристегнута к батарее, а пули во лбу все еще нет.

— Будешь снова так. — Он замечает, что я дергаю рукой, стараясь, может быть, сломать или батарею, или наручники.

Я другого и не ожидал. Герман не отпускает мою другую руку из своей ладони, я отдергиваю ее сам.

— Что ты со мной сделаешь? — спрашиваю.

— А что ты хочешь? — веселое настроение быстро возвращается к нему.

— Ясности.

Он серьезно смотрит на меня.

— Мы с Кузей, в общем-то, познакомились давно, на базе общего интереса к мальчикам. Начали работать вместе, а теперь он меня кинул.

Вскакиваю слишком резко, свободной рукой хватаюсь за полу его рубашки.

— Я тут при чем? — спрашиваю почти грозно.

Он толкает меня в грудь, и я падаю на спину, а Герман нависает надо мной. Наклоняется близко к моему лицо, пытается поцеловать, но я не даюсь ему. Его рука начинает шарить по моему телу, залазит под кофту.

— Прекрати! — я пытаюсь оттолкнуть его одной рукой. Не получается.

— Я, между прочим, даже твои потуги к побегу тебе простил.

— Простил? А мне что делать? Разве не пытаться хоть как-то…

Герман замирает, потом медленно поднимается и отходит. Я еле дышу. Не спускаю с него настороженный взгляд. Как же я попал!

— Извини. — Говорит Герман.

— Тебя не волнует, что я человек, что нельзя с людьми так делать? Ты же убийца, это же мерзко просто. Это… Что кто-то возомнил себя правым такое творить.

Он смотрит на меня и стоит замерев.

— Вам только вы сами и дороги. — Встаю на ноги и даже ступаю на холодный пол. Только одна рука тянется к батарее. — Что тебе, что Денису. Это вы не люди, это вас надо на убой пускать, а не меня.

Герман, не говоря больше ничего, выходит, а потом возвращается с полотенцем и начинает вытирать с пола пролитый чай. Я смотрю на него. Как же омерзительно все это. Я его сейчас ненавижу, я бы его и убил.

Герман берет в руки тарелку и подходит ко мне. Я сажусь, отползаю поближе к стене. Подальше от него.

— Я все понимаю.

— Ни черта. — Качаю головой.

— Денис звонил.

Я приподнимаюсь, смотрю Герману прямо в глаза.

— У него есть кое-какие документы против некоторых людей. В том числе и против меня. Без них он будет беззащитен, но его никто не собирается убивать. Однако он решил, что лучше дать тебе умереть, чем всего лишь рискнуть своей жизнью. Он — трус.

— Вы все ублюдки. Хоть бы убили сразу, чтобы не мучиться так.

— Тебе что-то надо?

— Отпусти.

Отрицательно качает головой.

— Тогда отстегни.

— Ты снова попытаешься убежать.

— А у меня выбор небольшой. Отстегни и запри. Тогда не убегу.

— Нет. — Отвечает твердо. — Не торгуйся, ничего не сделаю. — Пододвигает ко мне тарелку с бутербродами. — Жуй. Не сейчас меня надо переубеждать. Сейчас уже слишком поздно вести такие разговоры.

========== Глава 4 ==========

Больше суток меня никто не трогает. Герман приносит еду, когда попрошу, отводит в ванную. И все. В остальное время я веду беседы сам с собой.

Проревел еще несколько часов, после того как пришел к выводу, что Денис про меня забыл. Улететь хотел. Мы с ним два года вместе жили. А я ничего не знал про него. Денис работал в обычной небольшой фирме, оборудованием занимался. Компьютерщиком неплохим был. Еще заказы часто брал, денег много приносил. А я просто рядом всегда болтался. Подрабатывал временами, брат иногда деньги давал, стипендия поначалу была.

Денис меня содержал, как не оправдывайся.

Решил тоже про него забыть, но не смог. Закрываю глаза и вижу его лицо, перестаю контролировать свои мысли и начинаю думать о вещах, связанных с ним. Прекрасное время, которое так внезапно оборвали. Я бы сейчас все отдал, чтобы вернуть прежнюю жизнь, которая была у меня еще неделю назад.

А еще я боюсь Германа. Он сам признался мне, что хочет меня. А что, собственно, может помешать ему, воспользоваться ситуацией. Толька собственная мораль, которая, я надеюсь, у него еще осталась.

Но как же страшно.

И больно.

***

— Просыпайся. — Герман трясет меня за плечо.

Я и не сплю, просто лежу, не двигаюсь и стараюсь не думать.

— Что? — я поднимаю голову и открываю глаза.

Герман стоит надо мной и нервно теребит в руках какую-то тряпку, смотрит сквозь меня. Я усаживаюсь на матрасе, поджимая под себя ноги. Не нравится мне все это. Верчу головой в разные стороны, неуверенно отползаю. Утыкаюсь спиной в неровности батарей.

— Не дергайся. — Говорит Герман.

Вдыхаю воздух, немного успокаиваясь. Все так же. Все плохо, но не хуже. Пока что так.

Он наклоняется вперед, пытаясь меня поймать. Ладно, не двигаюсь. Он меня грубо подтягивает к себе, на край матраса.

Что происходит? Не успеваю я задать еще один вопрос, как Герман завязывает мне глаза черной тряпкой. Ничего не видно. Скашиваю глаза вниз, там должна быть небольшая щелочка, через которую можно увидеть хоть что-то. Но нет. Сплошная темнота.

Хочу снять эту чертову повязку, но Герман ловит мою руку и сильно зажимает запястье.

— Зачем? — спрашиваю я дрожащим голосом.

— Мы поедем в другое место.

— Зачем? — повторяю я.

Герман отцепляет мою руку от батареи и заводит руки за спину, защелкивает наручники. Чувствую себя уязвимым. Да что я несу? Как будто до этого был в безопасности. Меня очень пугает, то, что я не имею возможности видеть, а меня потащат неизвестно куда.

Дергаюсь как только могу, но получаю прямо по голове. Несильно причем, ладонью лишь, но больно и обидно.

— Не дергайся. — Шипит он рассерженно. — тебе же лучше сделать хочу.

— Чем? — истерически.

— Посмотришь.

Герман поднимает меня и направляет к двери. Теперь я весь обратился в слух. Мы подходим к входной двери, он открывает ее, но останавливается. Однако через пару секунд тащит меня на улицу.

Налетает свежий ветерок. Как же я рад ему. Поднимаю лицо выше, чтобы лучше чувствовать его. Вот так бы и простоял всю жизнь. На улице прохладно, хорошо, не душно…

— Чего встал? — Герман грубо тащит меня вперед.

Под ногами мелкие камешки. Гравий? Мы точно не в городе. Скорее всего, пригород. Но куда мы едем?

Герман кидает меня на заднее сидение автомобиля и захлопывает дверь. Сам садится на водительское место. Подмечаю, что оно с левой стороны. Так на всякий случай. С трудом поднимаюсь, смотрю в то место, где должен находиться Герман.

— Что ты со мной сделаешь?

— Я же сказал, что поедем в другое место.

— И все?

— Ты что-то другое хочешь?

Черт, что происходит? А если он меня убьет? Начинаю дергаться, собираюсь закричать. Вокруг должны быть люди, мы же не в глухом лесу. Меня кто-нибудь услышит. Лишь бы спастись.

— Заткнись. — Герман останавливает машину, хотя только-только тронулся с места. — Или тебе рот заткнуть?

Замолкаю. Пока что замолкаю.

— Ты меня убьешь?

— Если бы я хотел тебя убить, то не завязывал бы глаза.

Железный аргумент, но он меня не убеждает. Мы снова трогаемся с места. Вместо гравия под колесами оказывается ровная поверхность. Асфальт, наверное. Тут же слышно, как мимо проносятся другие автомобили. Может закричать? А толку. Кто меня услышит, а даже если и услышит, то все равно ничего не сделает, а Герман тогда точно меня укокошит в ближащем лесочке. И с чего он такой сегодня злой?

— Куда мы едем? — спрашиваю я.

— Скоро узнаешь. — Отвечает он после минуты молчания. Что-то с ним сегодня не то.

— А…Денис не появлялся?

— Забудь про него.

Значит, нет. Ну и зачем я тогда им нужен? Одни вопросы, а ответов нет. Может, меня и вправду отвезут в какой-нибудь лесок и пристрелят. Но на мне же повязка, чтобы я не увидел дороги, а трупы не говорят, значит, в блажащем будущем я не умру. А вот что будет дальше… Нужно попробовать убежать.

Едем долго, молча. Герман ведет резко и нервно, я стараюсь пока вести себя тихо. Но вот с рывком машина останавливается. Я как дурак кручу головой, а Герман открывает мне дверь. Понимаю, что мне надо выйти.

— Где мы? Что со мной будет?

Начинает нарастать паника. Что это за чертово место? Тут тихо, только слышен непонятный шорох, как будто высокие травы на ветру трутся друг об друга. Мы что, на самом деле в лесу?! Начинаю, вырываться, но Герман крепко держит меня, тащит силком. Ничего не говорит. Совсем ничего. Только все очень зло и грубо.

Тут вместо земли мы ступаем на бетонный пол. Фу, не лес. На секунду прислушиваюсь. Первое, что замечаю, так это ужасный сквозняк, второе — это давящая тишина и громкое эхо. Какие-то руины. У нас за городом полно заброшенных зданий.

Я помню. Маленьким, когда дома жил, лазил с ребятами по брошенным гаражам. Там все так странно было. Масштабно, пыльно, разрушено все. Ворон много. Как на кладбище.

Что-то мне подсказывает, что в лесу лучше.

Герман неожиданно толкает меня на пол. Я падаю на колени, но не могу удержаться и заваливаюсь на пол, ободрав щеку. Стекло. В гаражах тоже было много разбитого стекла.

— Что ты делаешь? — ору я.

Герман не отвечает, зато я слышу металлический лязг. Что, черт возьми происходит? Я с трудом поднимаюсь снова на колени и пытаюсь отползти от Германа подальше. Сердце бешено стучит, кроме этого стука я больше ничего не слышу. А еще от страха сдавило грудь так, что я едва душу.

Это был звук передергивания затвора. Меня. Сейчас. Убьют.

Герман снова валит меня на пол. Спиной чувствую, что он целится в меня. Замираю.

— Пожалуйста, не надо. — Молю я.

— Будет не больно. — Говорит Герман. Хрипло говорит. Нарушает свое молчание.

Скорее всего, выстрелит в голову, и я быстро умру. Хоть на этом спасибо.

— Мразь. — Говорю я почти шепотом. — Ты же обещал.

Герман взводит курок. Я дышу быстро-быстро, снова пытаюсь подняться, почти задыхаюсь.

Он не стреляет. Проходит секунда, две, десять. Я еще живой. Тянет внутри. Сейчас сердце разорвется. Сникаю, утыкаюсь подбородком в грудь.

Слышу шаги. Герман обходит меня кругом. Я стою на коленях и не шевелюсь. Он медлит. Он не убил меня.

— Не думай, что я не могу убить. — Слышу я. — Я уже убивал.

— Но меня…

— Помолчи!

Я послушно замолкаю. Главное не спугнуть его. Я еще хочу жить. Я согласен до старости сидеть прикованный к этой чертовой батареи в комнате с теми чертовыми обоями, лишь бы жить. Да что угодно, но чтобы не умереть.

— Ты мне нравишься, поэтому мне тяжело, но ничего я сейчас…все будет быстро.

— Герман!

Тупая надежда!

Он снова собрался меня убить? Передышка закончена и сейчас моя жизнь закончится в этих развалинах.

— Герман, — повторяю я. — Если ты меня хочешь, то зачем убивать. Что тебе даст моя смерть?

Я жду реакции.

— Ты сдашь.

— Нет.

— Не смеши. Мне приказали тебя убрать.

— Я могу тебе пригодится.

— Говори дальше. — Доносится голос Германа.

— Я могу быть с тобой, но не убивай.

Он молчит, а я жду ответа. С жадностью глотаю воздух, прокручиваю руки, пытаюсь хоть что-то разглядеть сквозь ткань повязки. До меня доносится запах никотина. Это Герман закурил. Отошел подальше, раздавливая ботинками битое стекло. Я босой. Ноги уже замерзли. Как у покойника.

— Ты говоришь бред.

— Но…

— Расслабься, будешь жить.

***

Герман останавливается, глушит мотор и, перегнувшись назад, снимает с меня повязку. Я кручу головой. Мы в городе. В самом центре на стоянке. За окном снуют люди, нужно только закричать, позвать на помощь.

— Тебя не услышат. — Предупреждает Герман. — Сейчас мы поговорим и поедем обратно.

— Это куда?

Может, он обратно отвезет меня на те развалины.

— Домой.

Это не мой дом. Мой дом в соседнем районе, в типовой девятиэтажке. Да и та квартира уже тоже не мой дом. У меня уже нет дома.

— Твое предложение похоже не предложение шлюхи, но именно из-за него ты сейчас жив. Но подумай, что будет дальше. Я тебя все равно рано или поздно вынужден буду пристрелить.

— Почему меня нельзя отпустить? Я никому ничего не скажу.

— Не смеши меня.

Я снова смотрю в окно. Какие все эти люди счастливые. Им не доводилось уговаривать человека переспать с ними, только чтобы заиметь шанс выжить. Но я не умру просто так. Только в книгах можно смириться со смертью, а я хочу жить. И плевать какой ценой.

— Ты же хочешь этого. — Говорю я. — Как ты ко мне тогда приставал.

Герман молчит. Потом выходит из машины, открывает дверь с другой стороны и садится рядом со мной на заднее сидение. Мне неуютно от такого соседства.

— Удивительно, как все хотят жить.

— А ты не хочешь?

— У меня хватит силы защитить себя. — Усмехается он. — Нормальными способами.

Злость берет.

— Поздравляю. — Отворачиваюсь к окну.

— Подвинься ближе.

Я двигаюсь. А что мне еще делать. Герман берет меня за подбородок, вертит голову в разные стороны и поворачивает к себе. Я терплю. Он стирает с моей щеки слезу. Не замечал, что плачу. Вообще много чего не замечал.

— Уже отошел. — Замечает он. — И что ты умеешь? За что тебя так Кузя полюбил?

И что я смогу сделать? Руки скованны, а мне страшно. Не очень-то романтично.

Герман подтягивает к себе меня за подбородок. Целует, пытаясь получить ответную реакцию. И получает. Я закрываю глаза, представляю, что это Денис. С Денисом было хорошо и легко. Денис не хотел меня убить. Но убил…

Пропускаю язык Германа в свой рот. Быстро понимаю, что он хочет, и пытаюсь наполнить поцелуй чувствами, которых у меня в принципе нет.

— Не верю. — Он отрывается от меня. — Но согласен. Так, что радуйся, помрешь старым и без зубов.

Герман возится у себя в кармане, достает повязку.

— Поедем домой. — Говорит он. — Повернись затылком, я завяжу.

Я подчиняюсь. Мне больше не остается выбора. Главное, что жизнь моя практически спасена.

========== Глава 5 ==========

Герман развязывает мне глаза, усаживает на диванчик в гостиной. Критически осматривает меня. Мне становится неудобно под этим взглядом. Смотрю с каким-то странным прищуром на него, что самому почти ничего не видно. Как на гребанное солнце, которое режет глаза.

— У тебя один глаз красный. — Замечает Герман. — Проблемы с давлением?

— Нет.

Интересно, у него бы в такой ситуации все в порядке было бы. Он меня сегодня чуть не застрелил, а теперь я в благодарность за это «чуть» должен с ним переспать. Идиотский расклад. Не в мою пользу совсем. Все равно он меня завтра прикончит. Или через несколько дней. Когда надоест возиться со мной. Когда удовлетворит свои нужды.

— Тебе бы побриться. — Замечет Герман.

Эстет, бля.

Он стоит прямо передо мной и стягивает рубашку, швыряет ее в кресло. Идет к шкафу за моей спиной и достает оттуда простую футболку. Я, чтобы не выпускать Германа из виду, до боли выкручиваю шею, но он кидает на меня такой взгляд, что мигом отворачиваюсь и начиная разглядывать свои колени. Ткань вся грязная, в пыли.

Герман гремит дверками, ящичками. Что-то ищет.

— Мне бы лучше вообще душ принять, — наглею я, — и одежду поменять.

— Ну да. — Он спокойно так отзывается.

— Можно просто какой-нибудь халатик, раз ты все равно меня разденешь. — Снова поворачиваюсь к нему. Замечаю заинтересованный взгляд Германа. — А знаешь что, сними все это на видео и отправь Денису. Я разрешаю. Может тогда он сам удавится от злости.

Гниль такая. Нужно помочь Герману. Найти его. И закопать. Я бы не поленился.

Герман точно не ожидал от меня такого. Он подходит ближе, садится передо мной на корточки. Шея уже болит. Кручу головой туда-сюда.

— Может тебе успокоительного дать? — ухмыляется он.

— Не надо.

Он протягивает руку и гладит меня по щеке. Я стоически терплю. Прикрываю глаза.

— Ты красивый, — замечает Герман, — но все равно тебе нужно побриться.

Он поднимается на ноги, снова подходит к шкафу, роется там минут пять, а я все это время стараюсь не расплакаться или не рассмеяться. Зря я от успокоительного отказался. Помогло бы хоть немного.

— Это подойдет.

В кресло летят темные джинсы и серая рубашка. В руках у Германа какая-то длинная белая футболка, которая вероятно достанет мне до колен.

— Если хочешь, наденешь пока ее.

Он кидает мне длинную футболку на колени, а сам идет к дорожной сумке, что стоит в углу, оттуда он достает нессер. Тоже хочет кинуть в меня, но передумывает и просто аккуратно ставит на столик.

Раздается звонок телефона. Герман отвечает. С чем-то быстро соглашается, потом просит что-то перепроверить, обещает перезвонить и кладет трубку. Ухмыляется чему-то своему, покачивая головой. Потом долго смотрит на меня. Я смотрю на белую футболку на моих коленях.

— Пошли. — Наконец выдавливает он.

Он поднимает меня с дивана, отводит в ванную, освобождает руки. Они ужасно затекли, даже двигать ими больно. Стою, вжавшись в холодную кафельную стенку. Чешу запястья. Больно, прикусываю слегка губы.

Герман ставит нессер на стиральную машину, тут же кладет пушистое полотенце и футболку.

— Плескайся сколько хочешь. — Говорит он. — Надоест, постучишь в дверь. Свою одежду кинь в машинку. Бритва и пена тут. — Он указывает на нессер. — Вены только не режь. Все равно не получится ничего.

Герман уходит, закрывает дверь. Я тут же задвигаю щеколду, чтобы он ко мне не влез. Решаю не медлить и начинаю стягивать с себя кофту, осматривая явно хорошую душевую кабину. Но тут же замираю.

Что я творю? Зачем все это?

Что он там про вены говорил. Это тупо.

Опускаюсь на крышку унитаза, вытираю слезы, которые катятся из глаз. Ненавижу их всех. Германа и Дениса. Даже не знаю, кого больше. Возможно, Германа, ведь Дениса я до сих пор люблю. Или просто хочу?

В любом случае, если я выберусь отсюда живым, то первым делом найду Дениса и постараюсь его задушить.

Проверяю бритву, но она тупая. Лезвие вытащить не получается. Даже побриться толком и то не могу. Она и вены не перережет, и в глотку Герману не воткнется.

Моюсь, бреюсь и меняю одежду на эту длиннющую футболку. Весь закутываюсь в теплое махровое полотенце и сижу на полу. Что сейчас, бля, будет? Кручу в руках бритву, но потом ее откидываю в сторону.

Может, снова попробовать убежать? Но как я смогу это сделать. Герман с меня глаз не спускает, да и вряд ли у меня что получится.

Нужно подниматься, нужно пытаться что-то сделать что-то дальше. Но не могу.

Закрываю лицо руками, стараюсь не плакать. Я не маленькая девочка, чтобы плакать.

Стук в дверь.

— Ты там не утонул? — я молчу. — Отвечай или я войду. — Уже как-то истеричней.

— Нет.

Голос срывается на всхлип. Я поднимаюсь, убираю защелку, чтобы можно было открыть дверь.

— Я все.

Герман быстро открывает дверь. Даже суматошно, я бы сказал. Я выхожу из ванной. Хоть руки не заламывает. Просто следит за мной. Решаю не тянуть, раз уж я уже стою здесь в одной футболке, да с полотенцем на руках. Сейчас я похож на шлюху. Вот только денег мне никто не заплатит.

Герман отводит меня в мою комнату. Я опускаюсь на матрас, кидаю на него взгляд.

— Иди сюда. — Говорю я.

Герман понимает, что я решил приступить к делу. Он закрывает дверь, кладет ключи в карман. Может, мне удастся вытащить их и закрыть Германа тут. Это бы было очень хорошо. Если я смог один раз выбежать отсюда, то и второй раз может получиться.

Герман приближается ко мне. Садится рядом, а точнее почти нависает надо мной. Я кидаю последний взгляд на дверь и смотрю на Германа. А он замирает и настороженно рассматривает меня. Откуда-то появляются наручники.

— Давай мне свою ручку.

— Может, не надо?

Герман сам берет меня за руку, надевает на нее браслет. Цепляет второй к батарее.

— Можешь считать, что у меня паранойя, тем более что это так, но я не теряю от чувств голову. Это всего лишь мера предосторожности.

У него не паранойя.

— Или тебя от этого вставляет? Тогда раздевайся сам, а то мне неудобно.

Побег откладывается, как мне кажется.

Герман на меня не накидывается, как я ожидал. Отходит. Начинает расхаживать от стены к стене. Смотрю. Потом спрашиваю:

— Что-то не так?

— Ты ему до сих пор верен? — после некоторых раздумий спрашивает он.

— Кому?

— Давай не тупи! Кузе. Еще думаешь, что нужен ему?

Посмеиваюсь:

— Нет, наверное. Не нужен. — Опускаю голову.

— Тогда можем с тобой договориться. — Он оказывается ближе. Вздрагиваю. Опять. Договориться. Они во что-то играют с Денисом. Я тут не при чем. Был. Должен быть. — Денис в обмен на тебя.

— Я не знаю, где он.

— Я не об этом. — Присаживается уже рядом на мой матрас. Я не двигаюсь. Стараюсь не бояться. Посматриваю на него с вопросом. — Я его подловлю, а ты мне поможешь с этим. Потом катись на все четыре. Лады?

— Я же сдам? — не то говорю.

Протягивает руку, проводит пальцем мне по шее, чуть надавливает на кадык. Понятно.

— Не долго проживешь. — Все же поясняет он. — Соглашайся. Думать нечего. Или убью завтра же.

— Я думал, что откуплюсь.

— Трахом? — он посмеивается.

Киваю, краснею. Цепляюсь пальцами за край футболки. Пережевываю ими полотенце. Давай, Санек, соглашайся. Может, и получится. Может, и не врет. Денису насолишь.

Но тогда его убьют.

Так не хочу. Так страшно, оказывается.

И все-таки выдавливаю из себя:

— Я постараюсь.

— Не постараюсь, а сделаю.

Киваю. Он снова гладит мне шею. Так неприятно, уязвимо и страшно. Сглатываю, а он смеется.

Герман быстро снимает свою футболку, отбирает у меня полотенце и отшвыривает его в сторону.

— Мне казалось, что это отменяется? — я немного отползаю в сторону.

— Нет. — Просто говорит он.

Тварь!

— Мне неприятно. И тебе должно быть противно, так заставлять.

Он поднимает бровь. Сидит долго, смотрит. Я тоже смотрю. Уже готовлюсь к недолгой драке.

Но он уходит.

***

Приносит поесть. Снова пицца. Холодная. И горячий чай. Жую, заглатывая пищу, кусками, а он стоит и смотрит. Неприятно.

— Мы долго здесь будем сидеть? — спрашиваю у него.

— Тебе это надо знать?

— Нет, скорее всего?

Оставлю в покое пиццу. Беру чай. Не очень удобно одной рукой есть, Герман мне совсем не доверяет. Щуплого такого, болезненного, запуганного и то боится. Но гремлю немного, надеясь, что он поймет.

— Натерло? — спрашивает и опять усаживается рядом.

— Немного. — Дожил. Уже язвлю ему.

— Я и так тебе многое позволяю.

Я притягиваю его к себе, слабо прикасаюсь к губам. Я подлизываюсь. Он же хочет меня, а я хочу договориться с ним. Он немного в шоке от всего этого.

— Давай. — Предлагаю ему. Слишком открыто.

— Блядство какое-то.

— Плевать. Ты мне, я тебе.

— Ладно.

— Только не делай слишком больно. — Прошу я.

— Я могу сделать тебе хорошо.

Я не отвечаю, но боюсь, что хорошо мне вряд ли будет. Да и это лучше. Просто сыграть свою роль и перетерпеть это издевательство.

Герман задирает мою длинную футболку, и я остаюсь полностью открытым. Сгибаю ноги в коленях, а потом обхватываю его ими, притягиваю к себе. Герману это нравится.

Мне, честно, плевать, что он там делает, но замечаю, что Герман проворно избавляется от джинс.

И тут он останавливается, но не слезает с меня. Я по-прежнему держу Германа ногами.

— Что такое? — Спрашиваю я.

— Мне не нравится все это.

— Что?

— Что ты притворяешься.

Я перевожу дыхание, разжимаю ноги и отпускаю его. Герман выпрямляется, что-то чертит пальцем на моем животе. Интересно, это он всегда такой или только сегодня? Лучше бы без этих соплей обошелся.

— Это было бы безумием, если бы я к тебе испытывал что-то из нежных чувств в таких обстоятельствах. Ты хотя бы красивый, хоть на этом спасибо. — Я тоже принимаю сидячее положение. — Если все наши договоренности останутся в силе, то я буду хорошим любовником.

Сам целую Германа, представляя на его месте Дениса. С чувствами ничего не поделаешь. Денис все еще желанен для меня.

Заваливаюсь на спину, увлекая за собой Германа. Он уже возбужден и, возможно, все удастся сделать быстро.

— Ну, приступай.

Я снова сгибаю ноги. Герман не соврал. Он действительно старается не делать мне больно. Растягивает вполне себе умело, да и входит пока что осторожно.

— Ты что, без смазки? — Пугаюсь я.

— Почему же? Просто ты, милый часто отвлекаешься от процесса и не заметил.

Герман даже демонстрирует мне маленькую баночку. Вот съехидничать бы по поводу такой заботы, но боюсь. Но приготовился же. Заранее знал?

Герман начинает двигаться, а я ему помогаю, самостоятельно насаживаясь. Пускай он отметит мое хорошее поведение.

— Постой. — Говорит он. — Не двигайся.

Я покорно замираю, чувствую, как Герман выходит из меня и снова пускает в дело пальцы. То он просовывает их в меня, то прикасается ими к члену в разных местах. От некоторых прикосновений у меня внутри что-то начинает скручиваться в пульсирующий комок, но Герман меняет положение пальцев и все проходит. От такого чувства я вздрагиваю и Герман довольно улыбается.

— А сейчас будет салют. — Говорит он.

Герман снова в меня входит, но уже немного под другим углом. Ощущения совершенно другие. Герман двигается и его глаза уже прикрыты от удовольствия.

У меня стоит, мне временами становится приятно, но обещанного салюта нет.

Герман поднимает мои ноги немного вверх и тут меня накрывает. Из меня вырывается стон, а перед глазами появляются искры от удовольствия. Я такого даже с Денисом не испытывал. Это что-то невероятное.

— Быстрее. — Прошу я Германа вполне искренне.

Он ускоряет темп, и я уже прогибаюсь в спине, стону во весь голос, сжимаю в кулаке край моей футболки. Потом тяну руку к своему члену и начинаю себе надрачивать.

От наших движений даже матрас съехал немного в сторону, а мы наполовину сползли с него.

Герман замирает и кончает в меня. Выходит и при этом во мне снова все взрывается.

— Дай сюда. — Хрипит он.

Герман отдирает мою руку от моего же члена и начинает надрачивать мне сам. Делает он это превосходно, и скоро я кончаю ему в руку, в последний раз выгнув спину.

Герман отодвигается от меня. Садится на пол и облокачивается спиной об стену. Мы переводим дыхание.

Я лежу весь в сперме, и меня это немного раздражает. Интересно, он разрешит мне еще раз помыться?

— Теперь мне опять в душ надо.

— Хорошо. — Герман притягивает к себе мое полотенце и начинает им вытираться. — Насчет завтрашнего дня…

Я поднимаю голову, чтобы лучше его слышать.

— Завтра тоже съездим кое-куда, понял?

— Да. Зачем?

— Узнаешь.

Я усаживаюсь.

— Скорее всего, ты меня просто убьешь. — Все-таки произношу я свои опасения.

Герман поднимается, делает шаг ко мне и присаживается рядом. Все еще голый, но почти чистый. Я автоматически расправляю на себе перемятую футболку.

— А ты не подумал о том, что я остановил себя еще до того, как ты предложил мне себя?

— И что?

— А то, что я не хочу, чтобы ты умирал. Тем более из-за Дениса. Помоги мне, и я помогу тебе.

— Но если ты меня отпустишь, то почему не сейчас?

— Потому что ты мне еще нужен. Потерпи.

— Хотя бы…

— Что? — спрашивает он уже раздраженно.

— Свободы побольше. — Я сдуваюсь вконец.

Герман собирает свои вещи. Молча.

— Хотя бы отцепи меня или руку поменяй, а то у меня на этой уже мозоль. Ты же обещал.

Я показываю руку для полной убедительности.

— Сейчас, только всполоснуть.

Не успеваю и открыть рта, как Герман уже выходит за дверь.

Остаюсь один. Зверею и рычу в голос, как ненормальный, падая на матрас и утыкаясь носом в уже грязную ткань.

========== Глава 6 ==========

Утро наступило очень быстро, хотя и так всю ночь не спал. Герман половину ночи ходил по гостиной и с кем-то разговаривал, иногда ругался, орал. И обязательно тогда, когда я уже начинал засыпать.

С утра нервный не только он, но и я.

И уже я мечусь по запертой комнате, когда поворачивается ключ и открывается дверь. Герман останавливается в дверях, прислоняется плечом к косяку.

Подхожу к своему матрасу и усаживаюсь на него, почти падаю. Под руки попадается мой баллончик, и я начинаю его нервно вертеть. Я уже в той одежде, которую он мне дал. Футболку сложил аккуратно и положил около двери. Теперь она у Германа под ногами.

— Что? — спрашиваю у него. Зачем-то же он зашел. Вчера он мне обещал таинственную поездку. Я как бы готов. Даже морально. Почти.

Он подходит ближе и кидает мне под ноги старые бело-синие кеды, которые все это время держал за шнурки.

— Только это твоего размера. — Говорит он, как бы даже извиняясь за такую рвань.

— Плевать. Надевать? — все-таки уточняю, но уже тянусь к обуви. Я тут уже сколько? С неделю? И все босиком. Даже вчера он меня убивать возил босиком.

Герман кивает.

Тянусь за одним, потом за другим. Натягиваю их, медленно шнурую, поглядывая на Германа. Сердце снова как будто коркой покрывается от страха.

— Ты меня сегодня не убьешь? — спрашиваю вполне серьезно. Он только покачивает головой, слегка хмурится. От этого только страшнее. — Значит что?

Отрываюсь от шнурков и поднимаю взгляд на Германа.

— Пошевеливайся! — было единственным мне ответом.

Затягиваю бантик одним резким движением, поднимаюсь. Стою почти вровень с Германом. Ростика только чуть-чуть не хватает, а трусливой бравады сполна. Он же весь какой-то усталый. Хватает за локоть, без лишних слов закидывает в ванну, сам стоит в дверях и не уходит. Приходится ссать и умываться под его взглядом.

— Завтракать будешь? — спрашивает у меня.

Нихрена не понимаю, но на всякий случай киваю. И вот меня ведут не в мою комнату, а на маленькую миленькую кухоньку, усаживают на стул. Герман меня совсем отпускает и даже отходит к небольшим ящичкам, чтобы достать парочку кружечек.

Окно плотно завешено. Света недостаточно, поэтому работает лампа. Но за окном вовсю щебечут птицы. Крыша покатая и светильничек висит неровно из-за этого. Несколько долгих секунд смотрю на эту крышу. Потом перевожу взгляд на Германа. Он уже разлил кофе, достал целую гору бутербродов из холодильника.

Вот он ставит дымящуюся кружку передо мной, посмеивается одними губами, присаживаясь на соседний стул, почти в проходе, практически запирая меня в этой комнатушке.

— Дверь заперта, окна старые — не откроешь, а у меня пушка. — Говорит он, уже жуя.

Я киваю. Утыкаюсь взглядом в пол, подтягиваю к себе кружку. Ладно, пока пусть так. Я даже и на такое не надеялся.

— Ты же сказал, что не убьешь.

— Я тебе ногу прострелю. — Спокойно отзывается Герман.

— А. — Отпиваю кофе, обжигая им небо. Шиплю чуть-чуть из-за этого. — Я тут подумал. — Снова посматриваю на Германа. — Почему ты просто не поймаешь Дениса как меня и все?

— Пытались уже. Забыл?

— Нет, не забыл. А еще раз попробовать.

— Я не могу так. У него копии где-то есть. Даже если я найду Дениса, то до копий я добраться не успею.

— Почему?

— Он непрозрачно намекнул, что тогда они окажутся в совсем ненужном нам месте.

— В полиции? — делаю большой глоток из кружки. А Денис не такой беззащитный, каким казался. Но тварью от этого стал еще большей. Я здесь сижу и трясусь уже сколько дней, а он свою шкурку бережет.

— И там тоже.

— Кузя. — Качаю головой. — Кое в чем он толк знал. Так из-за чего вся паника? Что Денис натворил?

— Оно тебе надо?

— Хочу знать, за что пострадал.

— Украл он много чего. Подобраться к нему не получается, ты тоже не сильно большой козырь, Кузе те файлики с документами важнее. А мне тут с тобой нянчится. — Герман допивает махом свой кофе, резко ставит кружку на стол. — Вот такие дела.

— Я тебя не заставляю тут сидеть. Отпусти меня и все.

Он наклоняется чуть-чуть вперед, снова странно ухмыляясь.

— На тот свет я тебя отпущу.

Берет кружку, забирает и мою. Моет в раковине, стоя ко мне спиной, но стоит мне немного поменять позу, как он слегка оборачивается и смотрит на меня. Тогда просто подпираю голову руками и смотрю в пол.

— Сегодня все закончится. — Неожиданно говорит он. — Но нужно снова съездить в одно место.

Уже не задаю глупых вопросов, уже не спрашиваю, убьют ли меня или нет? Сдержат ли свое слово?

Вздрагиваю, когда чувствую у себя в волосах чужую холодную руку. Втягиваю резко воздух, как при приступе, но лишь от испуга. Герман перебирает мои волосы, а я терплю, стараясь не давать волю чувствам.

— Будет немного страшно, но так надо. — Он еще больше меня запутал. И испугал. Чертовски испугал, до замирания сердца.

— Что… — пытаюсь что-то сказать.

Приступ. Все тело скручивает, а воздух застывает в легких и как будто тяжелеет разом. Уже не чувствуется рука Германа и мысли обо всем отходят на второй план. Просто пытаюсь снова начать дышать. Как меня учили в девстве? По считалочке, спокойно, вдох — выдох, вдох… Горький привкус ингалятора оседает во рту. Стою на коленях, а передо мной в такой же позе Герман. Упираюсь ладонями в пол прямо возле его бедер, справа на боку у него кобура с пистолетом.

Я не умею стрелять.

Герман тянет меня за руки вверх, усаживает на табурет и вливает в горло воду. Пять минут — все прошло.

— Поехали. — Говорит Герман, когда мое тело перестает дрожать.

— Все будет хорошо? — пытаюсь спросить я.

Герман хватает меня за плечо и поднимает на ноги.

— Ответь! — требую я.

Успокоится. Два приступа подряд очень тяжело вынести даже мне.

Он толкает меня к стене. Грубо и резко. С трудом успеваю выставить руки перед собой, но все равно целуюсь с неровной вагонкой.

— Не мешай мне. — Шипит Герман. Снова его руки на моей шее. Пальцы гладят. — Не мешай мне тебя не убить.

***

Мы снова куда-то едем. Все как и вчера. Зря Герман завязывает мне глаза. У моего друга по институту была дача неподалеку от города. Весь дачный поселок был застроен однотипными домами. Абсолютно весь. Особенностью их планировки были косые потолки и одинаковое расположение маленьких комнат.

Я вряд ли ошибался. Думаю, что несложно будет найти в небольшом поселке дом с заложенными кирпичами окнами.

— У тебя такое лицо задумчивое? — замечает Герман.

— А что, должно быть веселым? Мы скоро?

Сильно уж я боюсь, что конечной точкой нашего маршрута станет опять то заброшенное здание.

— Скоро. — Отвечает Герман.

Ну что за пытка, ждать в неизвестности? Гадать, останешься жив или нет? Скоро совсем потеряю рассудок от такого напряжения.

Черт, почему я ничего не вижу? Где мы?

Мы въезжаем в город. Я теперь знаю, с какой стороны мы приехали, и могу даже угадать некоторые повороты и перекрестки. Но я слишком быстро путаюсь.

Внезапно Герман тормозит. Меня бросает вперед, сжимаю руки в кулаки. Только не нервничать. Открывается дверь, Герман мрачно приглашает кого-то сесть в автомобиль. На переднее пассажирское сидение кто-то садится. Что-то мне страшно.

— Не трону, обещаю. — Слышу голос Германа.

Хлопает дверь, повисает молчание. И я чувствую, что все уставились на меня.

— Сашка… — очень знакомый голос, до боли знакомый. Прикусываю губу. Хочется плакать. Все хорошо? Он меня заберет отсюда? Я все прощу ему, если только заберет.

— Ты в порядке? — взволнованно спрашивает Денис.

Тишина, резкое дыхание и снова работающий двигатель. Мы едем. Я замираю, около лица улавливаю движение воздуха.

— С ним все в порядке. Пока! — произносит голос Германа. — Убери от него руки.

Денис тянулся ко мне.

— Сними эту тряпку с меня! — взрываюсь. — Я хочу видеть!

— Нет. — Говорит Герман.

— Пожалуйста.

— Нет.

Я больше так не могу. Я больше не могу существовать так, в таком страхе и с такими чувствами.

— Я любил тебя… — еле слышно шепчу. — Как…

Отворачиваюсь в ту сторону, где должно быть окно.

— Куда мы едем? — спрашивает Денис.

— Ты знаешь. — Отвечает Герман.

— Зачем?

— Ты тоже это знаешь, но еще есть время подумать.

***

Остановились. Никто не шевелится. Молчим. Опять тишина на улице. Молюсь, чтобы это была дача, а не лес. Хлопает дверь, со стороны водителя. Распахивается моя. Я сижу и не двигаюсь. Денис тоже.

— Скажи, где мы? — шепчу я тихо, пока мы в машине одни.

Но чувствую, что Герман уже стоит рядом. Денис снова начинает его уговаривать, но из всего его потока слов непонятно ничего. Но Герман не отвечает, он вытаскивает меня из машины и ставит на ноги.

— Что происходит? — с замиранием сердца спрашиваю я.

Я стою на траве. Это точно. Слышен тот же шум высокой травы. Руки Германа исчезаю, а через секунду снимают и повязку. Яркое солнце слепит, и я не сразу могу разглядеть серые блоки стен и заросли вокруг. Денис стоит прямо передо мной. С кругами под глазами. Бледный.

Я не сдерживаюсь, делаю шаг к нему и подаю в его объятья. Он обнимает меня, покачивает и гладит по голове. Пускаю слезы ему на рубашку и впервые за столько дней чувствую что-то хорошее в душе.

— Что будет с тобой? — спрашиваю у Дениса, поднимая голову. Он стирает мне слезу со щеки. — Тебя он не тронет, да?

— Да.

— Тогда сделай, что он просит! Я не хочу умирать здесь!

— Саш, саш, послушай….

— Что слушать?

Хочу его ударить, но руки скованы. Ногами…

Вчера, сегодня или завтра — они уже решили. Мой конец ясен и даже сопротивляться уже нет сил. Мояжизнь закончится в этом подвале, где грязь, пяль и сквозняки, а над всем этим шелест травы.

Герману надоело ждать, он хватает меня, тащит подальше от машины. Иду добровольно, но вскоре понимаю, что иду навстречу смерти. Это последние минуты моей жизни. Начинаю дергаться, пытаясь вырваться. Денис стоит на месте и смотрит.

Герман держит меня крепче, останавливается.

— Передумал? — спрашивает он.

Денис молчит. Герман тащит меня дальше — в здание. Вот и бетонный пол, и сквозняк.

— Стой! — к нам подбегает Денис. Толкает Германа и кидается ко мне, но тот делает шаг назад, вскидывает руку с пистолетом и целится в Дениса.

— Отойди. — Приказывает он.

— Отпусти его!

— Одно твое слово.

Денис мнется. Неуютно стоять под дулом. Это я понял еще вчера.

— Я не могу.

— Что ж.

Все случается как-то быстро: ногу пронзает болью, и я уже лежу на полу. Вижу кровь на бедре, чувствую адский огонь в нем. Лежу в этой пыли и даже не замечаю очередного приступа. Как же больно. Воздуха нет.

Как через сильную дымку вижу Дениса. Он опускается на колени передо мной. Приподнимает голову.

— Саш… — у него ингалятор.

Нога болит, дергаю руками, хочу прикрыть рану, но не получается. Они тоже болят в запястьях.

Денис делает что-то с ногой. Зажимает рану, но от этого только больнее раз в сто. Чувствую, что я уже не здесь. Совсем где-то не здесь.

Шаги. На фоне серых стен появляется черное дуло. Оно совсем рядом с моей головой.

— Следующий раз стреляю в голову. — Говорит Герман.

Моя голова лежит у Дениса на колене. Его руки в крови. Он молчит.

Долго молчит.

Мне почему-то мерещится циферблат часов.

Герман стреляет, но я не умираю. Пуля уходит в другом направлении, в землю.

И все так кружится.

— Уехал. — Шепчет Денис. Он все еще со мной. — Уехал…скорую, сейчас. Скорую.

Я совсем отключаюсь.

Прихожу в себя в белой комнате. И в руке игла. Я на кровати и все вроде хорошо. Рядом никого нет. Нет батареи и матраса. Только капельница, кровать и часы на стене, немного знакомые откуда-то. Почти двенадцать и за окном солнечно.

Становится легко и радостно. Я выбрался из этого ада. Не знаю как, но выбрался.

========== 12.00 ==========

Герман нес апельсины в пакете. Оставалось не так много времени, но он все-таки пришел. Потом неизвестно, что с ним будет, арестуют или вдруг сможет скрыться — он не знает. Но он рискнул и пришел в больницу. Рана на ноге у парня уже должна поджить. Неделя прошла, а Герман прострелил только мышцы.

Никогда не делал таких неосторожных поступков. Не отпускал врагов, не сомневался, когда уже поднимал руку с оружием.

Но этого парня он не мог убить.

Сегодня увидится с ним в последний раз и исчезнет из его жизни.

Медсестра очень долго на него смотрела, спрашивала имя Саши и перепроверяла. Подозрительно косилась на апельсины.

— Вы ему кто?

— Друг. — С улыбкой ответил Герман. — С аэропорта сразу сюда, даже вещи в машине еще. — соврал он.

— Родственников его не знаете? — продолжила медсестра.

— Нет, а… — Герман растерялся. А такое с ним бывало не часто.

— Он скончался, вчера, двенадцать часов по полудни. — Выдала медсестра. — Кто заберет тело?

— Как? — Герману захотел присесть.

— Сепсис. Такое бывает при ранениях. — Отмахнулась женщина. — Так Вы заберете тело?