Совращение Небес: Разоблачение демонов и богов (СИ) [Elena Zinkevich Telena Ho Ven Shan] (fb2) читать онлайн

========== Возвращение. Часть 1 — Прощальная жертва ==========

***

Скирк выбрала самый тёмный и грязный путь, какой только мог быть — Дилюк устал тащить за собой упирающегося Дотторе, весь вымазался и надышался какой-то дрянью, теперь в горле постоянно першит.

Ему запретили создать даже маленький огонёк, так что поначалу приходилось следовать за бывшей королевской стражницей наощупь, а потом они уткнулись в тупик. Дотторе долго хихикал, но резко перестал, когда они со Скирк всё-таки разобрали завал, за которым оказалась целая поляна обычной травы-светяшки. Правда, трава эта почему-то странно пахла… и именно из-за неё у Дилюка появилось это першение в горле.

Сначала каменную кладку стен сменила скальная порода, а затем тайный ход и вовсе превратился в земляную нору… встретив стаю кротов с ядовитыми когтями и плохой привычкой то и дело прятаться под землю и выскакивать за спиной, они всё-таки выбрались на более или менее открытое пространство.

И врубились в высокие заросли уже знакомого Дилюку терновника. Предложение просто сжечь сорняк-переросток безжалостно отвергли.

— Лучше убейте меня! — не переставал вопить в суматохе сумевший избавиться от кляпа Дотторе каждый раз, когда путь преграждали монстры, ибо Дилюк просто отталкивал его в сторону или и вовсе делал из Предвестника приманку.

Правда, подлец так ни разу и не пострадал, разве что обзавёлся парой ссадин.

И вот наконец Скирк сжалилась, разрешив устроить перерыв.

Дилюк даже развёл костёр.

— Далеко ещё?

— Нет, недалеко, — вздыхает женщина, поправляя маску.

Она носит её, не снимая, хотя эта штука наверняка здорово сужает обзор.

— Я есть хочу, — нагло влезает в разговор Доктор.

Его привязали к толстому кустарнику за неимением деревьев.

Никто не реагируют на очередное заявление пленника: Скирк жарит прихваченные с собой куски отвратительной змеи, а Дилюк вспоминает, каким же нежным был созданный Альбедо поросёнок, но он так устал, что даже не хочет есть. Грязь, облепившая тело, засохла и уже отшелушивается, неудобный меч стёр ладони в кровь, хотя Дилюк ещё в шестнадцать лет мог похвастаться такими мозолями, что иным двуручникам и не снились… Неужели настолько размяк?

— Уважаемые, не соблаговолите ли хотя бы озвучить мою дальнейшую участь? — вновь нарушает блаженную тишину Предвестник. — Я так понимаю, меня хотят допросить? Так я сам всё расскажу, честное слово!

Скирк вздыхает, поднимается с места и удаляется в заросли.

— Эй! Я же к вам обращаюсь… и, между прочим, тоже не отказался бы сходить в кустики!

У Дилюка глаз начинает дёргаться от его противного голоса. Но тут возвращается Скирк с лианой в руках, подходит к Дотторе, безжалостно срывает с него маску, обнажая шрамы от химических ожогов, и запихивает один конец этой лианы ему в рот, а другим в несколько оборотов обматывает голову, закрепляя кляп.

— Хорошая идея, — кивает Дилюк.

Пожав плечами, Скирк возвращается к костру.

Она всё ещё прихрамывает, и даже вроде бы сильнее, чем раньше. Беготня явно не способствовала заживлению ран.

— У вас нет никаких регенеративных способностей?

— Тихо.

На обратном пути к костру Скирк вдруг застыла, прислушиваясь к чему-то…

А в следующий миг на неё уже обрушивается огромная чёрная тень.

Дилюк успевает лишь отскочить. Угли из костра разлетаются во все стороны на несколько метров, но их света хватает, чтобы рассмотреть клешню размером с рыбацкую лодку.

— Едрить…

Скирк поднимается на руках, но почему-то не спешит вставать. Дилюк, бросившись на помощь, замирает, наконец рассмотрев, что произошло… это ужасно. Женщину буквально перекусило пополам.

— Гы-гы-гы…

Дотторе трясётся то ли от ужаса, то ли от смеха. Скирк же всё ещё пытается подняться, упираясь в землю дрожащими руками, но снова и снова падает лицом в залитую собственной кровью грязь.

Гигантская клешня снова нацеливается на её верхнюю половину.

Понимая, что тут уже ничем не поможешь, Дилюк всё же успевает заблокировать атаку мечом.

Ох, лучше бы он не смотрел вниз.

Но посмотрев, уже не может отвести глаз: из мясного месива на верхней половине Скирк вдруг появились то ли щупальца, то ли усики… и вытянулись в сторону второй половины.

— Не смотри, — просит Скирк.

Но кажется, её смущают не эти отростки, а сломанная маска. Сейчас лицо женщины скрывают волосы и тень, но Дилюк всё равно отводит глаза.

В этот момент из мрака появляется вторая клешня.

Похоже, хитрый монстр устроил тут засаду… если выход и правда недалеко, то место для охоты выбрано просто отлично — у этих крабов, несмотря на размеры, неплохо получается мимикрировать под окрестные скалы. Но как же так получилось, что никто не заметил его до самого последнего мига?

Если бы не постоянная болтовня Дотторе…

А ведь Орден наверняка отслеживает перемещение крупных монстров… Предвестник всё знал!

Меч по-прежнему не наносит крабу ни малейшего вреда: всё, что может Дилюк — это отбивать атаки клешней. Руки постепенно немеют. Першение в горле нарастает. Пропустив удар, Дилюк отлетает в кусты, и краб подхватывает почти успевшую соединиться с верхней нижнюю половину Скирк, подбрасывает в воздух… и словно ножницами разрезает ещё надвое в районе колен.

— Оставь меня, — доносится от затухшего костра сдавленный голос.

— Нет, — упрямо мотнув головой, Дилюк вскакивает на ноги.

Дотторе исчез — похоже, под шумок умудрился избавиться от верёвок. Но сейчас не до него.

— Идиот. Ты не справишься.

— Посмотрим.

До сих пор Дилюк никогда не использовал Глаз Порчи на полную мощность — а всё из-за участи, постигшей отца. У него просто не хватало сил… или уверенности, чтобы каждый раз сопротивляться вторгающемуся в разум безумию. Да и не было в этом особой необходимости. Но на дне той ямы с полчищем крабов его контроль над пламенем стал значительно лучше.

Возможно… возможно, теперь он способен справиться с разъедающим действием скверны?

Альбедо говорил, что даже с усовершенствованными Глазами Порчи у Предвестников остаются проблемы вроде снижения умственных способностей и падения контроля над негативными эмоциями — а в случае с наследием Дилюка всё намного хуже: Глаз Порчи буквально вгрызается в его душу гнилыми клыками: ненавистью, страхом потери, гневом, жаждой мести и жаждой убийства…

Страшась упустить момент и позволить им проникнуть слишком глубоко, Дилюк всё-таки обрушивает плеть тьмы на вновь поднявшуюся клешню.

Рывок.

Плеть рвётся, и одновременно с неудачей внутренности опаляет нестерпимый жар, помогая скверне проглотить часть сознания.

— Пе- …перестань это- …это глупо и бес- …бесполезно…

Верно. Это действительно бесполезно. Разумнее бросить Скирк на растерзание. Но долг… долг и честь заставляют стоять до конца.

— Я всё равно… не знаю дороги…

— Наверх… просто двигайся наверх…

— Тут много где верх…

Плеть оставляет на клешнях следы, похожие на ожоги от кислоты. Дилюк заставляет разлетевшиеся угли вспыхнуть ярче и метит мечом по этим следам. Скирк уже соединилась с одной своей частью, но не похоже, что она сейчас сможет встать — нужно выиграть для неё время…

— Мура- …таны… всегда были упрямы…

— Не тратьте силы!

— …

Понемногу. По чуть-чуть. Меч скользит в руках из-за сорванных мозолей, но Дилюк с ювелирной точностью и со всей оставшейся в теле силой наносит удар за ударом. Он уже понял примерную схему атак монстра — тот туповат, но настырен, словно страж руин.

Наконец одна из клешней раскалывается пополам.

Но краб этого словно не замечает, продолжая целить в Дилюка обрубком.

Хотя… нет, такое ощущение, что его больше интересует Скирк. Но как же теория Чайльда и Альбедо, что местным монстрам особенно по вкусу незаражённое мясо? Разве этот краб не устроил тут засаду на заблудившихся тейватских зверюшек?

Что ж, так даже лучше: заранее зная, куда целится тварь, действовать проще.

Правда, Глаз Порчи потихоньку захватывает позиции, Дилюк вынужден то и дело напоминать себе, зачем дерётся. Но его так и подмывает броситься твари под брюхо, и, пока та будет занята своей целью, вскрыть её, словно бочку с соленьями. Упоение боем захлёстывает разум. Боль перестаёт иметь хоть какое-то значение…

— Остановись… всё… всё кончено, муратанец!

Необычное обращение застревает на крае сознания, словно заноза.

Но Дилюк продолжает бить и кромсать.

И колоть.

Уничтожать.

Когда же от краба не остаётся ничего, кроме вскрытого панциря и превращённых в пыль клешней, он разворачивается в сторону надоедливого голоса.

Эта цель мельче предыдущей, её почти не видно в темноте — приходится разжечь огонь посильнее. Жаркое пламя мгновенно набрасывается на окружающие заросли…

…и только тогда сковавшие разум клещи ослабляют хватку, пропуская тень осознанности.

«Что я сейчас собирался сделать?»

Скирк сидит, прислонившись к густому кустарнику, единственному почему-то не тронутому вспыхнувшим огнём. Возможно ли, что подсознательно Дилюк не позволил стихии тронуть этот пятачок земли?

— Хреново выглядишь…

— Вы… тоже.

У Скирк шесть пар глаз и вместо рта паучьи жвала. Когда она говорит, жвала угрожающе двигаются.

— Будь добр, не пялься.

— Простите.

Дилюк опускает взгляд ниже, но и там зрелище не самое лицеприятное: две части женщины соединились, однако что-то мешает им срастись окончательно, и маленькие жгутики копошатся на её животе, совсем как в гнездовье червей.

— Мне- …мне принести ваши ноги?

— Нет смысла.

— Почему?

— Потому что я не хочу.

— Не хотите… жить?

Скирк глубоко вздыхает и кивает на землю рядом с собой. Дилюк втыкает меч и садится. Но ничего не происходит: Скирк просто продолжает смотреть на пожираемые огнём заросли и размеренно дышать. Возможно, это именно то, что ей сейчас нужно.

Дилюк тоже молчит.

— Скоро сбегутся… — вдруг выдыхает Скирк.

Она явно имеет в виду монстров, привлечённых огнём.

Но если его огонь и правда обладает очищающими свойствами, вряд ли местные твари осмелятся приблизиться, пока всё вокруг полыхает.

— Я устала жить, — спустя какое-то время признаётся Отступница.

— Вы жили пять сотен лет. Это достойно уважения, — тихо отзывается Дилюк.

— Да… почти пять сотен… жила себе… спокойно… а потом повстречала скромного мальчишку, что за каких-то полтора месяца превратился в никуда не годного сорванца… а за десять лет вырос в несносного юношу со странными пристрастиями…

— Вы про Аякса?

— …да… Знаешь, с ним я вспомнила, что значит быть человеком. И когда он ушёл… уже не смогла забыть.

Скирк издаёт тихий смешок. Кажется, ей неловко от того, как незначительно прозвучали эти слова, но невозможно не почувствовать, сколько в них вложено усталости и отчаянья.

— Вы никогда не думали о том, чтобы найти его?

— …нет… мне нет места- …там, наверху, я не смогу даже дышать. Уже проверяла…

Голос Скирк постепенно слабеет, как и копошение странных щупалец на её поясе, словно они постепенно засыпают. Дилюк не способен помочь… но, по крайней мере, он может остаться с ней до конца.

Хотя Скирк, наверное, хотела бы, чтобы на его месте сейчас был Тарталья.

Дыхание женщины постепенно угасает.

Пока Бездне не достаётся ещё одна жертва.

Но огонь продолжает полыхать — Дилюк не позволяет ему погаснуть. Он остаётся сидеть на месте ещё какое-то время, собираясь с мыслями.

Пока наконец не встаёт и не закрывает Скирк глаза: все шесть.

Огонь расступается перед ним, а потом смыкается за спиной. И, словно волны, накрывает нетронутый до сих пор кусок земли с одиноким кустом и расслабленно привалившимся к нему бездыханным телом.

========== Возвращение. Часть 2 — Не слишком ли это нагло? ==========

***

— Ветер, прошу, укажи мне путь.

Стоя под раскидистой кроной древнего дуба, Джинн медленно дышит полной грудью — в этом месте её всегда охватывает особенное чувство… причастности. Возможно ли, что Веннесса слышит её здесь? Или это лишь причуды слабого разума?

«Я должна стать сильнее… должна научиться полагаться лишь на себя…»

Каждый раз, приходя к древнему дубу в Долине Ветров, она верит, что это последний — но проблемы накапливаются, уровень кофеина в крови начинает зашкаливать и… Джинн снова сбегает.

…нет. Приходит за ответами, которые появляются только здесь. Это ли не чудо?

К сожалению, сегодня ничего подобного не происходит.

«Как же разгадать, что задумала Селестия?»

Не то чтобы Джинн сомневается в Веннессе или в других вознёсшихся… Но обещать трон и Сердце Бога любому, кто уничтожит какое-то наследие? Фатуи уже давно открыто вмешиваются в дела всех семи регионов — однако до сих пор Селестия не обращала на них никакого внимания. Что изменилось? И при чём тут Каэнри’ах?

«Что же делать? Как подготовиться? И, главное, как понять, к чему именно нужно готовиться?»

История ещё не знает случаев, когда вмешательство богов знаменовало что-то хорошее.

Да ещё и трое не самых последних в Мондштадте людей пропали без следа: двое действующих капитанов Ордо Фавониус и один бывший. Это уже само по себе подозрительно. Джинн спонсировала поисковую миссию на Драконий Хребет, а так же разослала запросы во все филиалы Гильдии Искателей Приключений, но до сих пор не получила удовлетворительного ответа. Хотя вложила довольно много семейных средств. Можно было бы воспользоваться казной Ордена, однако в текущей ситуации, даже как действующий магистр, она не в праве растрачивать казённые деньги.

— О, Ветер… они ведь не могли просто исчезнуть?

Ветер не отвечает, продолжая забавляться с листвой старого дуба.

Снова глубокого вздохнув, Джинн поднимает взгляд, щурясь на пробивающиеся сквозь крону солнечные блики… и вдруг вздрагивает, заметив среди ветвей человеческий силуэт.

Красные глаза, выбившийся из-под капюшона локон красных волос…

Рагнвиндр?

Он выглядит словно нищий бродяга, забравшийся на дерево подремать. Образ дополняет огромный грубый меч, выкованный каким-то учеником-неумехой.

— Старший? …откуда? Как? Где ты пропадал?

От удивления Джинн никак не может поверить, что и правда видит Дилюка.

— Это долгая история.

Как обычно немногословный владелец винокурни и бывший капитан кавалерии Ордена Фавониус спрыгивает на камни у корней и небрежно оглядывается.

— К чему этот маскарад, старший? Где Альбедо? И Кэйа?

— …хотел бы я знать…

«Что? Разве они пропали не вместе?»

— Старший!

— Как обстоят дела в Мондштадте? — Дилюк наконец переводит взгляд обратно на неё.

— Статуи Семи Архонтов транслируют послание Селестии-

— Это я слышал. Что-нибудь ещё?

В Мондштадте постоянно что-нибудь, да случается. Как понять, что именно его интересует?

— Старший… — у Джинн голова идёт кругом. — Где ты был целый месяц?

Во взгляде Дилюка мерещится нечто тёмное, даже суровое — однако Джинн привыкла к его угрюмой натуре: старший не сильно изменился после увольнения из Ордена и нескольких лет скитаний по Тейвату. Только вот что заставило его надеть этот серый балахон? И где его меч?

Опустив взгляд, Джинн замечает запылённые ободранные сапоги, будто в них ходили, не снимая, целую вечность.

— Тебе нужно начать подготовку, — вдруг спокойно заявляет Дилюк. — Скоро по Тейвату прокатится буря.

— Что за буря? Что значит «прокатится»?!

Это выше её сил. Неужели так сложно рассказать обо всём по порядку?!

Впрочем… Селестия и её обещание… Крио Архонта и Фатуи…

— …неужели? — сглотнув, Джинн инстинктивно хватается за рукоять своей рапиры. — Что они задумали? Где? Когда?

— Понятия не имею. Но где бы это не произошло, как и в случае с Катастрофой пятьсот лет назад, в стороне не сможет остаться никто.

— Но ч-что я могу?

«Возьми себя в руки сейчас же! Ты же действующий магистр! Так… Что самое худшее, что может случиться? Полчище монстров? Уничтожение города, как тогда? …я должна защитить людей… Запасы оружия и провизии… тёплые одеяла…»

Полностью погрузившись в раздумья, Джинн вздрагивает, когда плечо вдруг сжимают.

— Я не знаю, сколько глаз следит за городом, поэтому пока не могу официально вернуться. Да и забота о городе не в моей компетенции… однако я сделаю всё, что от меня зависит.

— Поняла. Ты останешься здесь? Мне… мне надо идти. Может, хотя бы заглянешь в таверну?

— Посмотрим.

Джинн решает воспользоваться телепортом для скорейшего возвращения в город, поэтому тут же исчезает. Она уже составила примерный план действий, но для уточнения деталей нужно поднять какое-какие записи и получить данные о последнем урожае…

***

Силуэт действующего магистра ещё не успевает растаять, а Дилюк уже прищуривается, вновь всматриваясь в горизонт Долины Ветров. Если он прав, скоро здесь покажется один хитрый бард… нужно лишь подождать.

Но сначала — вернуться на дерево, на облюбованную ранее ветку.

Дилюк прибыл в Долину Ветров несколько часов назад прямиком из Снежной, ведь именно в Ледяное королевство его привела дорога, указанная Скирк: пришлось долго и упорно карабкаться, попутно отбиваясь от мелких монстров — но в итоге он очутился в заснеженном лесу. И, прежде чем отправиться на родину, решил немного осмотреться. Дилюк был в Снежной несколько раз, активировал почти все телепорты, поэтому посетить и столицу, и промышленный район не составило никакого труда. Однако кое-что удивило: и в столице, и среди охраняющих заводы солдат ему встретились воины в причудливой для этих мест форме… Натланские тюрбаны, может, и защищают от холода, но не их лёгкие шаровары, так что беднягам пришлось натянуть поверх формы вещички потеплее — и всё же полностью перевоплотиться в местных им не удалось. Особенно в глаза бросались загорелые лица, так сильно отличающие натланцев от белокожих жителей Ледяного королевства.

В очередной раз наткнувшись на парочку лениво болтающих стражников с почти противоположенным цветом кожи, один из которых был больше похож на кочан капусты, чем на солдата, Дилюк перестал удивляться мирной атмосфере этой картины.

Похоже, Натлан «захватил» опальное королевство, чтобы не дать этого сделать кому-то другому.

«Хитро, но где же все Фатуи? Где Царица?»

Дилюк отправился в старую лабораторию Дотторе, но там никого не нашёл. Опустевшими оказались и казармы Фатуи в столице.

«Неужели они в Натлане? …не слишком ли это нагло?»

Возможно, нужно было ещё посетить долину вулканов, но Дилюк решил вернуться в Мондштадт. Ведь заняться расследованием можно и позже, а для начала неплохо бы предупредить Джинн о грядущей буре… и встретиться с Кэйей — по возвращению тот наверняка первым делом отправится в винокурню.

…или в таверну?

«Надо будет проверить и там, и там».

***

— У меня всего одна просьба…

— Какая?

— Прежде, чем я умру… позвольте мне… в последний раз насладиться «Полуденной смертью».

— …

Чайльд старается не реагировать на потуги Кэйи прикинуться умирающим, но Альбедо, кажется, ему верит.

«Тц… а ведь я предлагал ему вернуться… сам не захотел».

Встречный ветер заставляет глаза слезиться, однако в целом полёт проходит нормально. Не то чтобы Чайльд планировал использовать двойника Моракса в качестве транспорта, но тот сам предложил… Видимо, в качестве благодарности, что его подождали. А, может, в качестве извинения за попытку расширить и углубить представления Чайльда о возможностях человеческого тела.

Но, как ни крути, а летать на драконах не очень удобно.

========== Возвращение. Часть 3 — Ты меня совсем ни во что не ставишь, не так ли? ==========

***

Там, в подземелье с перевёрнутой статуей Семи Архонтов, Чайльд довольно долго стоял, всматриваясь в тёмную энергию, то ли сочащуюся из статуи, то ли окутывающую её — Альбедо и Кэйа тоже заинтересовались, причём последний заметно так воспарял духом… хотя уместнее было бы наверное сравнить состояние каэнриахца с опьянением, ибо при приближении к статуе тот принялся глупо улыбаться, взгляд его расфокусировался, а в движениях появилась особенная мягкость и осторожность, какая бывает у людей, дезориентированных в пространстве.

— Забавно, — первое, что произнёс двойник Моракса, появившись из портала, который тут же растаял за его спиной.

Альбедо как раз закончил вводить Чайльда в курс последних событий, и заявление двойника его заинтересовало:

— Вы знаете, что это такое?

Чайльд же благоразумно поспешил отойти от похотливой версии Гео Архонта подальше.

— Понятия не имею, — не моргнув глазом, заявил Моракс алхимику, после чего нахмурился и покосился на Кэйю. — Но настоятельно не рекомендую трогать это руками… я к вам обращаюсь, молодой человек.

Но Кэйа никак не отреагировал на предупреждение, продолжая тупо пялиться на клубящуюся в руках перевёрнутой статуи сферу — совсем как пьянчужка, обнаруживший в баре бутылку любимого бухла по бешенной скидке.

— Да, я тоже думаю, господин Альберих, что лучше вам не подходить так близко…

Альбедо попытался аккуратно потянуть Кэйю за край рукава, но тот не только не обернулся, но и раздражённо отдёрнул локоть.

Тогда Чайльду пришлось помочь слишком уж вежливому алхимику: добротная пощёчина сработала на ура — взгляд Кэйи прояснился.

— Что на тебя нашло, бездна тебя задери? Не успел выйти, как потянуло обратно?

— Н-не знаю… просто…

Кэйа так и не объяснил, что значит это «просто», однако быстро отошёл от возвышения, почти отбежал, и тут же двинулся на выход из зловещего зала — настолько разрушенного, что Чайльд поначалу принял его за естественную пещеру. Но потом заметил покосившиеся и потрескавшиеся столбы, почти стёршийся рисунок на раскрошившихся в пыль плитах и ведущую почему-то не наверх, а вниз лестницу… которая с равным успехом могла быть как рублена в скале, так и принадлежать когда-то роскошному дворцу.

Так что это? Развалины? Или всё-таки сеть пещер, облагороженная когда-то человеком? Или и то, и другое, за тысячелетия слившееся в единое целое?

Альбедо пришлось несколько раз подгонять, чтобы не слишком задерживался тут и там, а вот Кэйа нёсся вперёд, словно преследуемый стаей бархусов.

Пока не вывел их наружу.

Когда плутания наконец подошли к концу, Чайльд впервые за, кажется, целую вечность, вновь почувствовал тепло солнечных лучей на своей коже.

— Вот, дерьмо… — донеслось со стороны подземелья. — Никто не будет против отправиться дальше без меня?

Кэйа почему-то застопорился в тени у выхода из пещеры.

— Тебе плохо? — обеспокоенный, Альбедо тут же вернулся и аккуратно поддержал его, будто какого-то старика.

К удивлению Чайльда, Кэйа даже не попытался высвободиться, лишь кисло улыбнулся алхимику — бледный, как сама смерть, с вытянувшимися в вертикальные линии зрачками и с выступившей на лбу испариной.

«Да ладно… не может быть».

Тут же вспомнились оправдания Скирк. Что если не такие уж они и надуманные?

«Интересно, она уже добралась до Тейвата с Дилюком? Или и в этот раз вернулась обратно?»

Не так давно Чайльд пообещал себе три вещи: что доставит парней домой, что позаботится о безопасности семьи и что вернётся после всего этого за Мораксом. Но вновь увидеться со Скирк тоже будет неплохо. И извиниться. Однако сначала нужно вернуть Кэйю и Альбедо в Мондштадт… а их физическое и моральное состояние, по идее, его не касается.

Но тогда откуда это раздражение? Это недовольство собой?

— Если нет сил терпеть, может, всё же вернёшься? — оборачивается Чайльд к Кэйе. — Я передам Рагнвиндру, что принц решил остаться со своими народом.

— Пожалуй, я не доставлю вам такого удовольствия, — сквозь зубы процеживает тот.

Альбедо же осуждающе косится на Чайльда:

— Господин Тарталья…

Да-да, ему и самому не по себе. Но ведь кое-кто даже на ногах еле стоит.

Впрочем, стоит Чайльду подумать об этом, как Кэйа решается выйти на свет — и даже без поддержки алхимика.

Вопреки ожиданиям, ничего ужасного с ним не происходит: не появляется никаких ожогов на открытых участках кожи, да и сам он не падает и не начинает биться в конвульсиях — разве что улыбка вянет окончательно, да испарины на лбу прибавляется, будто парень шагнул не под солнечный свет, а в перетопленную баню.

— Очень глупо, — кивает Моракс, до этого лишь молча наблюдавший за происходящим. — Но смело, что нельзя отрицать.

Альбедо недоумённо косится на него, потом на Чайльда, а Кэйа, нахмурившись, спрашивает прямо:

— Кто вы? Вы не похожи на нашего Гео Архонта. И пахнете по-другому.

— А сам ты сильно похож на себя до входа в Бездну? — лениво отмахивается Моракс. — Да и пахнешь, наверное, тоже по-прежнему?

Его замечание кажется здравым, но судя по переглядкам алхимика и принца Каэнри’ах, они всё ещё озадачены. Чайльд пока не думал, как объяснить им появление Моракса-номер-два — потому что не собирался ничего объяснять — но, наверное, всё же придётся.

Только не прямо сейчас.

— Давайте сначала доберёмся до ближайшего постоялого двора, а там уж поговорим. Я уже месяц не спал в нормальной кровати и не мылся, как нормальный человек.

— Как будем добираться? — задаёт странный вопрос Кэйа.

Хотя не такой уж и странный…

— Что скажете, господин? — обращается Альбедо к Мораксу, почему-то не назвав по имени. — Нам безопасно использовать телепорт?

— Хм-м-м, — задумывается тот, подперев подбородок кулаком и слегка сведя брови над переносицей. — Что ты подразумеваешь под «безопасно»? И как далеко вы собрались телепортироваться?

Несмотря на состроенную мину, лицо архонта всё ещё выглядит довольно расслабленным, словно он, как и Чайльд, наслаждается солнечным теплом.

— Это имеет значение? — насторожившись, уточняет Альбедо.

— Телепортация — процесс переноса квантового состояния, и чем сложнее исходное состояние, тем больше энергии содержит… Перенос кого-то, вроде архонта, вызовет приличный скачок спино́рного{?}[Спино́р (англ. spin — вращаться) — специальное обобщение понятия вектора, применяемое для лучшего описания группы вращений евклидова или псевдоевклидова пространства.] поля… Я понятно выражаюсь?

Моракс снисходительно ухмыляется, глядя на алхимика, словно сильно сомневаясь в его умственных способностях. Тем не менее, Альбедо кивает:

— Понятно. Тогда вам лучше не телепортироваться.

— Лучше никому из нас не телепортироваться, — мягко поправляет его Моракс с отеческой улыбкой, после чего выразительно косится на Кэйю.

— Вот, значит, как? — каэнриахец с достоинством расправляет плечи, вздыхает пару раз, словно прислушиваясь к себе или собираясь с силами, после чего подходит ближе к обрыву и к Чайльду и окидывает заинтересованным взглядом озеро внизу. — Кстати, кто-нибудь в курсе, где это мы?

Никто ему не отвечает.

У Чайльда тоже нет никаких идей по этому поводу, так что он решает подняться повыше и поискать какие-нибудь ориентиры… но стоит ему окружить себя пузырём, как всё пространство вокруг заволакивает знакомым туманом, а когда порыв ветра разгоняет этот туман, на уступе остаётся огромный дракон. Длинный хвост уже обвил и Альбедо, и Кэйю, и Чайльда, но не сжал, а скорее заботливо отгородил от обрыва — только вот Чайльд почему-то совершенно не чувствует благодарности, скорее его бросило в пот от промелькнувших за долю секунды воспоминаний.

— ПОДВЕЗТИ?

Голос дракона гулко отзывается от скал и поднимается к вершине.

[В чём дело? С чего вдруг такой альтруизм?]

Трудно поверить, что великий архонт просто так предлагает прокатиться на себе абы кому. Ладно бы только Чайльду… но ведь Кэйа и Альбедо для него настоящие чужаки.

[Не используй свою энергию зря. Ты ещё не стабилен]

Удивительно сдержанный ответ: ни малейшего намёка на прежнее отношение, словно Чайльду всё приснилось.

С таким драконом даже приятно иметь дело.

— Ну, если ты не возражаешь…

Чайльд, внутренне содрогнувшись, всё-таки взбирается на покрытую крупными чешуйками спину, а следом за ним, гребнем ниже, устраивается никогда и ничего не стесняющийся Кэйа. Альбедо же колеблется до самого конца, однако всё-таки поднимается на гео цветке и занимает место прямо за Кэйей, то ли собравшись держаться за него, то ли наоборот, страховать.

Так они и взлетают.

— О… вон там, разве это не Драконий Хребет? — вдруг подаёт голос Кэйа, когда Моракс добирается до слоя пушистых и совсем не таких плотных, как кажется с земли, облаков.

Чайльд кивает. Он уже тоже понял, где они, разглядев в другой стороне очертания гавани Ли Юэ.

— Может, сразу отправимся в Мондштадт? — предлагает Кэйа.

— Что скажете, господин Тарталья? — вторит ему Альбедо.

«Как будто я один тут всё решаю… Впрочем, наверное, всё-таки я?»

Ему незачем отправляться в Мондштадт, а парней можно высадить по пути — сами доберутся до дома, раз уж с ориентирами определились… Но как бы Чайльд не спешил проведать родных или вернуться за Мораксом-номер-один, он всё ещё не в курсе текущего положения дел континента. Люмин, конечно, немного его просветила, но лучше навести справки самостоятельно, а начать можно с того же Мондштадта.

— Джинн нас, наверное, обыскалась, — вновь подаёт голос Кэйа.

Похоже, ему полегчало.

— Кстати, об этом, — оборачивается Чайльд. — Вы точно хотите вернуться? Ложь про укравших Камень владык прокатила в Бездне, но здесь за вами могут явиться как Фатуи, так и кто-нибудь прямиком из Селестии…

На самом деле Чайльд не думает, что обитатели летающего острова запомнили парочку парней, участвовавших в ритуале Царицы месяц назад. Но что, если вдруг запомнили? Или Царица уже в курсе их возвращения, и внедрённые в Мондштадт шпионы только и ждут, чтобы заняться вернувшимися? Они ведь понятия не имеют, как выросли силы Альбедо после поглощения Философского Камня, и наверняка рассчитывают вновь схватить его без лишнего шума…

— Всё равно нужно вернуться, — вздыхает Кэйа. — Понятия не имею, сколько ещё протяну… хочу напоследок хотя бы напиться в любимой таверне.

«Что за упаднические настроения?»

Далеко внизу уже проплывает Драконий Хребет, а на горизонте среди облаков проявляется полупрозрачный силуэт летающего острова. Чайльд какое-то время всматривается в него. И вдруг с силой надавливает Мораксу на хребет.

[Спускайся! Нас же заметят!]

[Ты меня совсем ни во что не ставишь, не так ли?]

Обида, донёсшаяся до Чайльда, кажется густой, как древесная смола.

[Так нас… не видят?]

[Не видят]

[Удобно… научишь?]

[Аякс, у тебя… конституция неподходящая. Но я с удовольствием тебя научу кое-чему более подходящему~]

Вот оно, снова. Чайльда буквально обжигает передавшимися мысленно жаром и предвкушением. Если ответить прямо сейчас, Моракс наверняка почувствует его настрой, так что Чайльд приглушает все свои мысли. Но правда в том, что скрыть он пытается не только отвращение.

Комментарий к Возвращение. Часть 3 — Ты меня совсем ни во что не ставишь, не так ли?

Автор вынужден опять перейти на три главы в неделю, вместо четырёх… в связи с чем опрос: В какие дни вы предпочли бы получать главы? [Понедельник, Четверг, Суббота] или [Понедельник, Среда, Четверг]? А может все три в один день раз в неделю?

========== Возвращение. Часть 4 — Вашими молитвами ==========

***

— К-капитан! Вы верну-

— Тс-с-с!

Пролетая над Мондштадтом, Кэйа впервые в жизни заметил, что с высоты город выглядит совсем как голова дракона. Но эта мысль ненадолго его заняла, ибо Моракс вдруг спикировал прямо в воду — правда, почему-то, не поднял тучу брызг, а мягко спружинил о сине-голубую поверхность, словно кто-то превратил Сидровое озеро в огромного гидро слайма — но Кэйа всё равно уже успел мысленно составить завещание.

Впрочем, он начал его составлять, едва почувствовал тепло солнечных лучей Тейвата. Понимание, что свет этот ненастоящий, как и весь небосклон, ситуацию не улучшило: кожа начала зудеть, а воздух будто бы наполнился кислотными испарениями. Однако ранее, в подземелье… у той статуи, перевёрнутой вверх ногами, Кэйа едва не расплылся: ему одновременно сделалось и больно, и хорошо. И очень захотелось усилить оба эти ощущения, несмотря ни на что. Бездонная чёрная пропасть звала его, а Кэйа наслаждался одной только мыслью, как долго и мучительно будет падать в неё…

«Если бы Тарталья меня не ударил… Бр-р-р!»

— Капифан? Ваша пофяфка…

Они подошли к городу, дождавшись вечера и накинув холщовые плащи — Альбедо создал их довольно тёмными и длинными, с объёмными капюшонами — однако, чтобы пройти ворота, Кэйе пришлось показать своё лицо. Конечно, можно было бы прошмыгнуть а-ля некий Полуночный Герой… но о нём-то все знают и, заметив перемахнувший через городскую стену огненноволосый силуэт, вряд ли станут поднимать тревогу, а вот четверо закутанных в плащи вторженцев точно вызвали бы переполох.

Жаль, один из постовых оказался слишком громким — его удивление срочно потребовалось приглушить, заткнув парню рот.

— Не нужно шуметь, — подходит Альбедо ко второму дежурному, приподняв капюшон. — Мы ещё на задании, и наше возвращение…

— …должно остаться в тайне? — заканчивает за него менее впечатлительный постовой, приглушив голос, но старательно вытянувшись по струнке. — Так точно, капитан! Можете быть спокойны! Я буду нем, как рыба!

Кэйа косится на первого парня, которому зажал рот, дожидается подтверждающего кивка и только тогда убирает руку.

— Всё? — подаёт голос Тарталья. — Или автографы ещё раздадите?

Кажется, он решил, что тоже может выдать себя.

— В-вы?! — тут же вновь задыхается от изумления только что отпущенный постовой.

Если память Кэйе не изменяет, именно этот парнишка стоял на воротах, когда менее полугода назад Одиннадцатый Предвестник прибыл в Мондштадт в поисках Дилюка и стыренного им Глаза Бога. Неудивительно, что он узнал Тарталью. Но зачем же так орать? Кэйе приходится повторить процедуру запечатывания чужого рта.

— Здесь всегда царит такая суета?

Моракс вальяжно проходит мимо вслед за Тартальей, и Кэйа в очередной раз чувствует необычный запах: как высоко в горах во время грозы, когда вокруг одни только скалы и ни единой зелёной травинки. От Тартальи тоже тянет чем-то похожим, но намного тоньше…

Что ни говори, а этот «Моракс» — точно фальшивка. В нём нет ничего от Гео Архонта, кроме внешнего сходства, и дело не только в запахе, но и в мимике, и в том как он движется, и как говорит…

— …господин Альберих?

Кэйа ловит на себе обеспокоенный взгляд обернувшегося Альбедо. Похоже, он единственный, кто ещё остался за воротами.

— Иду.

Почему-то первый сделанный шаг бросает тело в холод, а второй — уже в жар. Губы вновь пересыхают, в уши вторгается навязчивый гул…

Ко всему можно привыкнуть, только, похоже, толку от него уже никакого.

«Вот дерьмо…»

— А мой наточить сколько будет стоить?

— …разве ты сам точить не умеешь?

— Ничего ты не понимаешь: одно дело, если наточу я, неумеха, и другое — если сам мастер Вагнер!

«Так вот о какой суете упомянул псевдо-Моракс?»

Тряхнув головой, Кэйа заставляет себя сосредоточиться на обстановке — несмотря на поздний вечер, город кажется неспокойным: одну улицу перекрыла череда из телег с бочками и мешками, от которых пахнет мукой и вяленным мясом, вокруг же разносится приглушённая ругань возничих, а в другой стороне у орудующего огромным молотом кузнеца собралась толпа стражников. Парни как-то слишком уж возбуждены — скорее нервные, чем радостные. Кэйа пил с каждым третьим из гарнизона и уж точно перебрасывался словом с каждым вторым, так что узнаёт ребят под командованием Герты, капитана шестой роты, ответственных за логистику и снабжение, то есть, за закупаемое у населения продовольствие и всё в таком духе… С чего вдруг снабженцы озаботились состоянием своих мечей? Если пускают их в ход, лишь охраняя амбары от ленивых голубей, да любопытных слаймов?

Не то чтобы Кэйа относился снисходительно к их службе, просто это подозрительно.

— Есть идеи? — косится на него Тарталья, тоже остановившийся в шаге от светового пятна вокруг фонаря.

— Есть. Надо бы навестить действующего магистра…

— Хорошая мысль, — Альбедо поправляет капюшон и отступает в сторону перекрывших улицу обозов. — Мне как раз нужно заглянуть в Орден.

— Встретимся в таверне?

Алхимик кивает. И сливается с темнотой. А Кэйа, обернувшись, замечает, что Тарталья всё ещё пристально на него смотрит:

— Уверены, что вам стоит пить в таком состоянии, Ваше Высочество?

— В каком состоянии?

Бесит.

«Не надо мне показного сочувствия».

Обычно так смотрят на калек, помочь которым не может даже Собор — Кэйа видел подобные взгляды сотни раз, только раньше они были направлены не на него.

— …никаком. Ладно, пошли.

«Какая честь: обо мне волнуется сам Одиннадцатый Предвестник, Архонт Неизвестно Чего…»

А вообще, Тарталья ведёт себя странно. Он ведь только что проявил участие, верно? Вот бы понять ещё, что творится у него в голове…

О чём они говорили с Люмин? Почему она их отпустила?

Дилюк заикнулся при Тарталье о спасении мира, но, видимо, забыл, кому тот служит. И что если Царица каким-то образом проиграет, под ударом окажется родина Одиннадцатого Предвестника и его семья… если она ещё жива, конечно.

«Братец, ты идиот»

То, что они целый месяц провели бок о бок, ещё ничего не значит. Это было лишь вынужденное перемирие… которое вот-вот треснет по швам. Ранее был шанс заручиться поддержкой настоящего Гео Архонта, рассудительного и явно обладающего обширными знаниями о Селестии… но Тарталья вернул поддельного, который теперь от него не отлипает и даже запахом своим пропитал… Девять из десяти за то, что они оба встанут на сторону Царицы.

Скоро Тейват содрогнётся.

Одним лишь мечом и запасом провизии Мондштадт не спасти… Другое дело, если заранее присоединиться к потенциальному победителю, завоевать доверие и возможность влиять на решения относительно своего региона…

Таков был план.

Но похоже, Кэйа потерял для Ордена всякую ценность. Тем более в текущем состоянии… Что он может им предложить? Снова Альбедо в совокупности с философским камнем?

Нет. Сначала надо бы выяснить, что задумал Тарталья.

«Сложно ли его напоить? Теперь, когда он стал архонтом?»

Не спеша шагая по мостовой, Кэйа припоминает, что как-то пытался провернуть этот трюк на одном подозрительном барде… но совершенно не помнит, чем эта попытка закончилась — как и Розария, тоже принимавшая участие в той операции.

— Вот мы и пришли.

Очередной поворот. Таверна. Кэйа едва не задыхается от внезапно нахлынувшего волнения. Возможно, именно это и называется ностальгией? Выставленные на улице столики, тёплый свет фонаря, освещающий тысячу раз выбитую и поставленную на место деревянную дверь, зазывала Паттон, уже целую вечность отрабатывающий долг, пожелтевшие объявления и оплавленные следы на камнях мостовой…

«Хотелось бы верить, что я вижу их не в последний раз».

Верить легко.

Обманывать себя — тоже.

Кэйа пытается держать спину прямо и прятаться за улыбкой, но губы приходится сжимать теснее обычного. Когда солнце (точнее, то, что все привыкли называть«солнцем»), скрылось за «горизонтом», ему стало немного легче — будто в наглухо запертой комнате наконец выключили печку и приоткрыли окно, но слабость с каждой минутой всё больше завладевает его телом. Если ничего не изменится…

— Добро пожаловать, — не особо приветливо и не без настороженности встречает их бармен, не узнав из-за плотных плащей. — К сожалению, все столики заняты, но-

Чарльз осекается, когда Кэйа приподнимает капюшон. И тут же продолжает:

— …на втором этаже есть пустующая вип-комната. Почему бы вам не подняться туда?

«Странно, нас как будто бы ждали…»

Родившийся в животе холодок быстро распространяется по внутренностям, леденя кровь и странным образом заставляя вспотеть.

Вряд ли Энзо заявился сюда, ведь они виделись не так уж давно, а значит… значит…

— Премного благодарны.

Тарталья спокойно направляется к лестнице, и Моракс молча следует за ним, словно привязанный. Кэйа тоже заставляет себя сдвинуться с места, хотя ноги отказываются куда-то идти. Если подумать: единственный правдоподобный вариант — это ждущий там, наверху, Дилюк.

«Лучше бы ему не видеть меня… помрёт ведь от беспокойства».

Средний вдох, медленный выдох.

Обогнав архонтов, Кэйа направляется к комнате, где обычно отдыхает братец, когда не хочет возвращаться в поместье или на винокурню.

— …

За дверью слышны голоса. Дилюк не один? Или там всё-таки не Дилюк? Кэйа совсем не торопится стучать, пытаясь расслышать, о чём идёт речь — только вот по ту сторону уже установилась гробовая тишина.

Скрип.

Приближающиеся шаги.

Дверь открывается изнутри.

— Цел?

— Твоими молитвами…

— М-м-м? — раздаётся заинтересованное за спиной Дилюка, и тот отходит в сторону, демонстрируя своего гостя.

«Ну конечно, героям ведь нет ни минуты покоя…»

Венти окидывает всех внимательным взглядом бирюзовых глаз, которые просто не могут принадлежать подростку… однако принадлежат. И вдруг обманчиво юный бард сощуривается, уставившись на Кэйю.

Тут же тело окутывает прохладный воздушный поток.

Похожий на сквозняк ветерок проникает прямо под кожу… нет, даже глубже… даря ощущения чистоты и свежести… Но лишь на мгновенье.

Взгляд Венти тускнеет — похоже, он хотел развеять тьму внутри Кэйи, однако попытка закончилась неудачей.

Ну конечно, разве проблемы хоть когда-нибудь решались так просто?

— Кхм, — прикусив уголок рта, Венти переводит взгляд на Тарталью. — Мне кажется, или вы кого-то потеряли?

— А ты откуда знаешь? — кажется, Тарталья узнал барда, несколько месяцев назад напоившего Гео Архонта, и настроение его резко ухудшилось.

Зато псевдо-Моракс вдруг хмыкает:

— Барбатос?

Склонив голову к плечу, самозванец смотрит на Венти с таким видом, будто увидел одновременно что-то очень милое и очень забавное.

«Так я был прав?»

— Я тебя знаю? — не моргнув глазом, вызывающе вскидывает подбородок бард… нет, Анемо Архонт.

Кэйа натыкается на взгляд Дилюка, но лицо братца, как обычно, ничего не выражает. Ну или пытается ничего не выражать, однако в его плотно сжатых губах и чуть подрагивающих нижних веках отчётливо темнеют настороженность и беспокойство.

— Может, не будем стоять на пороге? — устало предлагает Тарталья, пока его старшие собратья сверлят друг друга глазами, и, растолкав Дилюка с Барбатосом, нагло вторгается в комнату.

========== Возвращение. Часть 5 — Совсем забыл, хе-хе ==========

***

Чайльд много раз видел эти особенные комнаты «для своих» — как на постоялых дворах, так и в тавернах, где вообще не предполагается предоставления ночлега, однако некоторым клиентам всё-таки дозволяется оставаться и проводить ночь в довольно комфортных условиях. Что же до вип-комнаты в «Доле Ангелов» — сначала она показалась довольно унылой, но попав внутрь Чайльд чувствует странное умиротворение. Словно вернулся домой.

Создать уют всего лишь с помощью старенького дивана и жаровни на чугунном треножнике — это надо ещё постараться. Чайльд предпочёл бы камин и шкуру медведя на полу, но так тоже сойдёт. Конечно, здесь имеются и другие предметы мебели: вроде почти не видимого в темноте шкафа или придвинутого к окну кресла — однако первыми в глаза бросились именно диван и жаровня… ну, может быть, ещё столик с двумя пузатыми бокалами и одной квадратной бутылкой.

«Вискарик, значит, распиваем?»

Не успевает Чайльд протянуть руку, как рядом материализуется Кэйа, хватает початую бутылку и присасывается к ней, словно измождённый путник, на последнем издыхании пересёкший пустыню без капли воды.

Впрочем, не так уж и далеко от истины такое предположение… так что Чайльд даже не злится, лишь наблюдает, как быстро пустеет бутылка. Когда же Кэйа наконец отлипает от стеклянного горлышка, интересуется:

— Ну как? Полегчало?

— О, да-а…

Кэйа и правда порозовел, словно молоденький поросёнок, лиловые глазки его заблестели, а на губы вернулась более или менее расслабленная улыбка.

— Как ты?

Дилюк пытается не выдать беспокойства, но кого он обманывает?

— Жив — и хорошо, — отстраняется от подошедшего брата Кэйа.

Чайльд же оглядывается: Моракс и Барбатос всё ещё стоят на пороге. То, что этот мелкий бард и есть Анемо Архонт, Чайльд узнал за несколько секунд раньше, чем прозвучало его настоящее имя, ибо Моракс сначала мысленно поинтересовался, почему Бог Свободы такой жалкий.

«Жалкий — не жалкий… но при виде Венти у меня и правда не появилось никакого желания померяться силой…»

— Он из другой временной линии, — решает Чайльд прояснить ситуацию и прервать уже затянувшуюся игру в гляделки.

— Чушь, — тут же реагирует Барбатос, презрительно фыркнув.

— «Чушь» здесь только одна, — сузив глаза, холодно отзывается Моракс. — И я вижу «её» сейчас прямо передо собой.

Чжун Ли никогда и ни с кем не разговаривал так угрожающе, по крайней мере, на памяти Чайльда. Но воздух вокруг этого Моракса сейчас готов заискриться от напряжения.

Чего он завёлся?

Или объяснение про временные петли — действительно чушь? Но где тогда правда?

— Маленькая такая «чушь», — тем временем медленно продолжает Моракс, и фиолетовые тени в уголках его глаз темнеют до черноты. — Я бы даже сказал «осколок чуши»…

— Ну хватит обзываться! — неожиданно отступает Барбатос. — Уже и пошутить нельзя?

Он вроде бы ухмыляется, но никто не присоединяется к веселью: если это и правда была шутка — то не очень смешная.

Впрочем, улыбка на лице барда быстро сменяется не менее притворным ужасом, когда тот замечает пустую бутылку в руке Кэйи:

— Ха? Ты всё выпил?

— Это не последняя бутылка в таверне, — резонно замечает Дилюк.

На что Барбатос согласно кивает:

— Ну раз сам хозяин таверны сегодня так радушен… сбегаю-ка я к Чарльзу лично и выберу, что получше.

Моракс провожает эксперта по выпивке разочарованным взглядом и всё-таки заходит в комнату.

— Разве с вами не должно быть прекрасной дамы? — его вопрос адресуется Дилюку.

И Чайльд вспоминает о Скирк.

— Она… не пошла с тобой, да?

— Она… покинула этот мир.

В красных глазах хозяина таверны застыла печаль. Чайльд окунается в неё с головой. В груди что-то сжимается, мешая вздохнуть, так что приходится сделать усилие и прочистить горло ненатуральным кашлем. Только после этого возвращается способность говорить.

— Понятно.

Никто не задаёт странных вопросов и не лезет с сочувствием. Хотя чему тут сочувствовать? Чайльд не видел учителя почти десять лет — и совсем не скучал. Так с чего бы ему вдруг расстраиваться из-за известия о её смерти? Тем более, что она…

«Значит, я всё правильно понял, и там, на Меловом Плато, ты действительно собиралась позволить монстрам растерзать себя… Почему? Неужели твоя жизнь была настолько невыносима?»

[Каждый сам выбирает свой путь, Аякс. Не грусти.]

— Тц.

Отстранившись от Моракса, попытавшегося похлопать его по спине, Чайльд плюхается на середину довольного узкого дивана, где более или менее комфортно могли бы устроиться только двое, но теперь по бокам осталось слишком мало свободного места.

— А где Дотторе? Слышал, его вы тоже с собой прихватили?

— Сбежал.

Дилюк отходит к окну. Свет от жаровни почти не достаёт туда, но если присмотреться, можно увидеть, с какой силой его пальцы стиснули спинку мягкого кресла. Однако как только пересёкший комнату Кэйа плюхается в это кресло, рука Дилюка перепрыгивает на его плечо.

И тут же отдёргивается, словно обжегшись.

«Что ж, время идёт, а наблюдать за этой парочкой всё так же забавно…»

[Завидуешь?]

Чайльд морщится, когда Моракс прогулочным шагом обходит диван и присаживается на пухлый валик-подлокотник — весь такой важный и степенный, почти настоящий.

— Так ты вышел из Бездны где-то недалеко отсюда? — возвращается Чайльд к разговору.

— Нет, я вышел в Снежной.

— И как ты так быстро добрался сюда? Использовал телепорт?

— Да. А что?

Действительно, ничего… наверное. Чайльд бросает взгляд на Моракса, но тот гипнотизирует угли в жаровне, словно впервые за сотни лет увидел огонь.

«Обиделся, что ли?»

— Да так…

Бух.

Ногой распахнув дверь, в комнату вваливается Венти, прижимая к животу сразу пять бутылок. Может, архонт из него и никудышный, а вот собутыльник… весьма расторопный и предусмотрительный.

— Ну что? Отметим встречу?

— Барбатос, как много вы знаете? — подаёт голос Кэйа.

— Зови меня «Венти»… — пожимает узкими плечами бард, позволяя ветру аккуратно расставлять бутылки. — Рагнвиндр рассказал о ситуации в общих чертах.

Этот же ветер приносит из шкафа дополнительные бокалы.

— Хо-о, — саркастично восхищается Моракс. — Даже так можешь?

В ответ Барбатос одаривает его кривой полуулыбкой. И наполняет один из бокалов — для себя. Похоже, обхаживать остальных Анемо Архонту не с руки, но Чайльд негордый — может налить себе и сам. Кэйа также решает покинуть кресло рядом с окном, подхватывает непочатую бутылку игристого красного и, не забыв про бокал, втискивает свой зад рядом с Чайльдом, тем самым оттеснив его в сторону Моракса.

— Так понравилось это место?

— У окна дует, — вяло отзывается Кэйа, аккуратно наполняя свой бокал. Белые тонкие пальцы дрожат… словно у старика-пропойцы. — Братец, ты ведь угощаешь?

— Угощаю, — доносится сдержанное от окна.

После чего Дилюк степенно приземляется в опустевшее кресло. А Чайльд вздыхает и откидывается на спинку дивана — затылок уже после пары глотков потяжелел, и жутко захотелось закрыть глаза.

— Итак, что вы намерены делать дальше? — интересуется Барбатос, повиснув в полутора метрах над полом, словно разлёгшись на невидимой перине.

— Мы должны выяснить, что происходит, и помешать произойти худшему, — после паузы отзывается Дилюк.

Значит, он ещё не выкинул из головы эту идею?

— Что могут сделать мелкие сошки? — отмахивается бутылкой Кэйа. — Другое дело вы, уважаемые архонты. Может, просветите о своих планах?

— За других не скажу, — тяжко вздыхает Барбатос, раскачивая бокал и омывая стеклянные стенки кроваво-красным вином. — Но лично я слишком слаб, чтобы что-нибудь сделать…

И косится на Моракса.

— Почему бы не заняться тем, чем хочется? — пожав плечами, отзывается тот.

— И правда, — легко соглашается Кэйа, уже в третий раз наполняя свой бокал. — Кому вообще нужно это спасение мира?

— Мне нужно, — мрачнеет Дилюк.

— Тебе нужно — ты и спасай, — уже без улыбки процеживает Кэйа сквозь зубы.

Его раздражение кажется странным. Разве этот парень совсем недавно не заявлял, что сделает всё, лишь бы спасти как можно больше людей и положить конец войне? Или ему просто зазудело поспорить?

— А вы, господин Одиннадцатый Предвестник, что планируете?

Чайльд не ожидал подобного официоза от Анемо Архонта и чуть не подавился вином.

— Давайте рассуждать здраво? — вмешивается Кэйа. Развернувшись боком, он закидывает руку с бокалом на спинку дивана, при этом почти обняв Чайльда и теснее прижавшись к его ноге бедром. — Ну что мы можем придумать? Устроить покушение на Царицу?

«Совсем страх потерял?!»

— Только через мой труп, — сухо заявляет Чайльд.

— А на Первого Предвестника? — тогда, прищурившись, предлагает уже прилично набравшийся каэнриахец.

Его бедро буквально пылает, да и сам Кэйа весь раскраснелся. У него лихорадка? Одна идея глупее другой.

И всё же Чайльд задумчиво протягивает:

— Хм-м… На Педролино?

Педролино был тем, кто вручил Чайльду Глаз Порчи на церемонии посвящения… и тем, кто попытался образумить его во время ритуала на Драконьем Хребте… или то был Пульчинелла? Воспоминания не особенно чёткие, но в любом случае Чайльд никогда не испытывал тёплых чувств ни к одному из Предвестников, считая одну половину из них старыми развалинами, а другую — сумасшедшими лицемерами.

Тук-тук.

На стук Дилюк молча направляется к двери.

— Не помешаю?

Это вернулся Альбедо. Однако быстро же он уладил дела с магистром.

— Проходи.

— Приветик, — взмахивает бокалом Венти, продолжая парить в воздухе. — Проведал малышку?

Альбедо застывает, уставившись на барда, после чего косится на Дилюка. Тот кивает.

— М-м-м, да, спасибо, у Кли вроде всё хорошо… — в конце концов, потоптавшись, Альбедо заходит в комнату и скромно прислоняется к стене возле жаровни, окидывает всех присутствующих изучающим взглядом, явно заметив отсутствие пары человек, но вопросов не задаёт.

Зато Кэйа ещё плотнее прижимается к Чайльду, пытаясь снова наполнить свой бокал. При этом часть вина проливается им обоим на колени.

— Тц!

В мгновения ока подлетевший Дилюк отбирает у него и бутылку, и бокал, после чего профессионально наполняет последний вином ровно на треть.

Чайльд же нехитрой стихийной манипуляцией избавляется от пятен — при этом даже не оставив влажных следов на одежде. Но тут же замечает пристальный взгляд Барбатоса… взгляд этот проходится по его поясу, словно в поиске чего-то. Неужели Глаза Бога?

«Мда-а, раздобыть себе, что ли, потухший? Думаю, я смогу заставить его светиться…»

— Так о чём это мы? — тем временем, получив бокал обратно, вздыхает Кэйа. — Ах, да, покушение… Альбедо, вот скажи, кого нам нужно убить, чтобы они перестали бодаться?

— «Они»? —недоуменно поднимает брови алхимик. — Бездна, Фатуи и Селестия?

— Они-они. Они самые.

— Вряд ли убийство их лидеров что-то изменит, — угрюмо заявляет Дилюк, всё ещё продолжая стоять у дивана, словно официант, готовый в любой момент подлить клиентам вина. — Разве что лишь отстрочит решающую битву.

— Что Бездна, что Фатуи… — кивает Альбедо. — Эти организации, словно простейшие организмы. Обезглавливание их не убьёт и, уж тем более, не уничтожит их мотивы. Если кто-то и может что-то предпринять…

Красноречивый взгляд алхимика проходится по Барбатосу, Чайльду и Мораксу.

— О, совсем забыл! — вдруг округляет глаза Барбатос. — Скоро же состоится тайное собрание архонтов. Ребятки, не хотите присоединиться?

— Тайное собрание?

— Простите-простите, совсем замотался… Ну так как? Это будут первые посиделки за пятьсот лет!

========== Возвращение. Часть 6 — Ладно! ==========

***

«Большая встреча? Тц, ну надо же… сидели себе в своих регионах, а тут вдруг решили вылезти?»

— Вы приглашаете нас принять участие? — с недоверием уточняет Дилюк.

После чего странно вздрагивает. Чайльд не сразу догадывается опустить взгляд, а когда опускает — замечает, что Кэйа подпинывает братца коленом: ему то ли ничего не видно за ним… то ли парень требует внимания к своему опустевшему бокалу.

— Я? — Венти изображает задумчивость. — Вообще-то в приглашении отдельно уточняется просьба не брать с собой даже своих фамильяров и не ставить их в известность… Но ведь всякое случается? Что вам мешает заявиться самим по себе?

— Ничего, — кивает Дилюк.

Он наконец-то обращает внимание на Кэйю и доливает ему вина, но бутылку так и не отдаёт.

Бздынь.

— Х-ха…

Заметив, что привлёк внимание, Кэйа натужно улыбается и зачем-то тянется к усыпавшим паркет осколкам. Можно подумать, что он перепил, раз не смог даже удержать в руке бокал… но, скорее, его всё сильней лихорадит. Такой гордец точно бы приложил все усилия, лишь бы скрыть свою слабость — тем более в присутствии Рагнвиндра — а значит, всё очень и очень… серьёзно.

— Похоже, наше захватывающее приключение продолжится без меня… — вздыхает Кэйа, кусая губы.

И отдёргивает руки от вдруг вспыхнувшего алым пламенем пролитого вина.

Плотно сжатые губы Дилюка превратились в две белесые полоски, под его взглядом плавятся даже осколки стекла… но деревянный пол лишь немного чернеет.

— Кстати, об этом… — нерешительно почёсывая висок под беретом, Венти опускается на пол. — Не знаю, поможет ли… но у одного знахаря в Ли Юэ должен был сохраниться рецепт подавления скверны… не так ли, уважаемый Моракс?

«Что?»

Чуть ранее потянувшись к непочатой бутылке, Чайльд оглядывается на Анемо Архонта. Странный бард то «забывает» про собрание местных божков, то «вспоминает» про волшебный рецепт… Разве не подозрительно?

— Лечение и правда существует? — подаёт голос Альбедо, уставившись на Моракса.

Но тот почему-то смотрит лишь на Барбатоса. Пока бард не вздыхает и, пожав плечами, не начинает рассказывать:

— Когда-то… когда-то давно, примерно три тысячи лет назад в Ли Юэ была вспышка неприятной болезни, и, помнится, некий бог Очага после довольно многочисленных попыток смог наконец-то создать лекарство. Правда, ему пришлось заплатить за него весомую цену…

— Как найти эту лавку? — грубо перебивает архонта Дилюк.

Кэйа склонился и уткнулся горячим лбом в его бедро, причём покрыв это бедро слоем льда, но Дилюк продолжает стоять неподвижно и невозмутимо, словно скала.

— Хижину «Бубу» найти несложно, а вот её владельца… Тебе нужен Бай Чжу.

— Понял.

— Значит, ты отправишься в Ли Юэ? — подозрительно нейтрально уточняет Барбатос.

— А что?

— Просто… подумал, что раз Властелин Камня их покинул, то Цисин не узнают ни результатов собрания… ни о грядущем Катаклизме. Нашего-то действующего магистра предупредили, а вот Нин Гуан…

— Ясно, — глухо отзывается Кэйа. — Полуночный герой в очередной раз спас Мондштадт и должен отправиться спасать весь Тейват… да уж, достойно… не то, что его бесполезный сводный брат.

— Помолчи, — косится на макушку Кэйи Дилюк.

— Конечно… как скажешь. Только вот я не могу понять… о чём же таком ты предупредил Джинн? Мы ведь понятия не имеем, что задумал враг…

Речь Кэйи звучит очень сухо, ему приходится всё чаще делать паузы, набирая воздуха в грудь — слушать это невыносимо.

— Эй, Рагнвиндр, — не выдерживает Чайльд. — Чего ты тянешь? Боишься, что мы тут без тебя напьёмся и разрушим Мондштадт?

— Я-

Кэйа вцепляется в штанину Дилюка, заставляя осечься, поднимает голову и пытается сесть прямо — в комнате раздаётся тяжёлый вздох, и парня вдруг окружает золотистый барьер с фиолетовыми вкраплениями, а миг спустя Кэйю отрывает от дивана поток ветра.

— Куда вас доставить? — деловито интересуется Барбатос, приподняв бровь.

— На винокурню, — быстро решает Дилюк.

Чайльд даже моргнуть не успевает, как эта парочка исчезает, словно и не было. Моракс же соскальзывает с валика и усаживается рядом с ним на диван — вальяжно закинув ногу на ногу, а руку — на спинку позади Чайльда.

«Тц»

[Что? Я не должен был вмешиваться?]

[Почему не вмешался раньше, если мог?]

[Не хотел]

— Я думаю, что предупредить Ли Юэ должен кто-то другой, а не господин Рагнвиндр, — нарушает повисшее молчание Альбедо.

Барбатос кивает, и взгляды обоих обращаются к Мораксу.

— И не подумаю, — тут же заявляет тот. — Это не моё дело.

Бард и алхимик, словно ожидая такого ответа, синхронно поворачивают головы в сторону Чайльда.

— Я? …серьёзно? Вы хотите, чтобы я встретился с Нин Гуан?

Даже не смешно. Конечно, есть вероятность, что они не в курсе, кто именно разбудил Архонта Вихрей… Нет, нет такой вероятности.

— Именно поэтому, — устало прикрывает глаза Альбедо. — К тому же разве это не хороший шанс реабилитировать свою репутацию?

— И зачем мне реабилитация? Сейчас?

Если Фатуи намерены нанести удар по Селестии и Тейвату, репутация какого-то там отдельного взятого Предвестника не имеет никакого значения.

В комнате вновь повисает тишина.

Моракс тянется к бокалу в руке Чайльда, но не отбирает, а обхватывает поверх, заставляя наклонить в свою сторону, потом отпивает пару глотков. Закрывает глаз, словно бы наслаждаясь послевкусием — однако особого удовольствия его лицо не выражает.

— Тогда отправлюсь я, — решает Альбедо.

— А не побоишься? — хмыкает Чайльд, стараясь не замечать, как между бокалом и его рукой пробрался палец и начал поглаживать сердцевину ладони. — Мало ли где у Царицы глаза и уши…

— Справлюсь, — следует серьёзный ответ.

«Конечно, с философским-то камнем…»

Почему-то Чайльду эта идея совершенно не нравится. Если на алхимика нападут, пострадает немало рекрутов… Нет, дело в другом: Альбедо ещё может пригодиться. Если двойник Моракса окажется бесполезен, Чайльду придётся самому лезть в проклятое дерево — а гомункул, уже успевший побывать внутри, послужит хорошим подспорьем.

Но как же всё это геморно.

Нужно думать и о том, и об этом, а душа рвётся обратно в Бездну, на проклятый остров с проклятым лабиринтом.

— Ладно-ладно, я навещу Нефритовое Равновесие! — отдёрнув руку с бокалом, Чайльд допивает содержимое одним махом и косится на ряд пустых бутылок. — Есть ещё что-нибудь выпить?

— А как же, — хмыкает Барбатос. — Малыш Альбедо, будь добр, сгоняй-ка вниз. И не думай платить за выпивку — сегодня мы пьём за счёт «Доли Ангелов»!

— Хорошо… — вздыхает алхимик.

И по совместительству — капитан Ордо Фавониус. Вероятно, он уже пожалел, что вернулся.

Чайльд провожает Альбедо взглядом, после чего наблюдает, как кресло от окна подплывает к столу, и Барбатос усаживается в него. Лёгкий ветерок так же подталкивает в сторону Моракса чистый бокал. В одной из бутылок ещё что-то осталось — налив это Мораксу, Чайльд отодвигается от него, всем видом намекая, чтобы держался подальше. Но извращенец пользуется моментом, чтобы положить руку ему на бедро.

[Какого дьявола?]

Устраивать разборки при Барбатосе не очень-то хочется, особенно когда тот и так следит за ними довольно-таки пристально.

[Расслабься, я больше не собираюсь ничего делать без твоего на то дозволения…]

[Так я и поверил]

Вместо ответа двойник улыбается и отпивает из своего бокала. Но рука его остаётся лежать на том же месте.

— Может, оставить вас наедине? — подмигивает Барбатос.

— Успеется, — пожимает плечами Моракс.

И Чайльд окончательно решает напиться. Тем более, что вернувшийся Альбедо водружает на стол целый ящик бутылок.

Но задумка с трудом воплощается в жизнь, ибо всё выпитое и съеденное растворяется в желудке, едва туда провалившись. Чайльд злится, краем уха слушая болтовню Барбатоса, больше смахивающую на флирт — с Альбедо, естественно — и время от времени спихивает настырную руку со своего колена.

В какой-то момент злость достигает апогея.

[Ты неправильно управляешь своей энергией, Аякс. Если хочешь полностью превратиться в духа — дело твоё, но если нет… попробуй сконцентрироваться и придать больше плотности своей оболочке]

[Что? Духом? Оболочке?]

Моракс качает головой и вздыхает. Его рука переползает с колена и по бедру на поясницу — и позвоночник Чайльда вдруг пронзает электрическая вспышка.

[Почувствовал? Запомнил?]

От удивления Чайльд даже не сразу находит, что ответить. Что он должен был запомнить? Но собственное тело теперь кажется довольно тяжёлым. И уже следующий глоток вина, обдав жаром пищевод, послушно оседает в желудке, совсем не спеша испаряться.

[Кхм… Спасибо]

[Обращайся]

========== Пекло посреди снежного леса. Часть 1 — Мне правда пора, мам ==========

***

Снег холодный.

Земля твёрдая.

Воздух свежий.

Кажется, он не ощущал этих банальных вещей слишком долго.

[Ну как? Убедился, что с ними всё в порядке?]

[Можешь оставить меня одного? Или хотя бы сделать вид, что тебя нет?]

[…]

Обида Моракса-номер-два не смущает Чайльда — если бы его волновали чувства этого двойника, он бы вряд ли попросил отвезти себя на другой конец материка. Когда они покинули трактир в Мондштадте, солнце уже поднималось, но когда прибыли в Снежную, небо снова сделалось тёмно-синим, почти чёрным.

Словно дракон обогнал рассвет.

Весь хмель развеялся по дороге, но в голове ещё царит почти блаженная лёгкость.

И вот Чайльд стоит на холме с телепортом, глядя на свой дом. На первом этаже горит свет: мама уже поднялась и занялась хозяйством — Чайльд чувствует её, даже не приближаясь и не заглядывая в окно. То же самое с Тевкром — парень ещё дрыхнет в своей комнате. А вот присутствия отца и сестры в доме почему-то не ощущается… Впрочем, они вполне могли отправиться в город.

«Должен ли я дать знать о себе?»

Кем бы Чайльд не стал, он уверен, что семья его примет. Как принимала всегда. Но будет ли это безопасно для них?

В доме напротив тоже уже горит свет, и тамошняя хозяйка, которую Чайльд видит впервые в жизни, уже пятый раз за последние полчаса выходит во двор. А парой подворий выше ещё один незнакомый старик на завалинке уже в третий раз забивает трубку. Возможно, это новые жители деревеньки… только кто в наши дни забирается в глухомань?

За домом следят…

[Эй]

[Да?]

[Научи меня этому трюку… с невидимостью]

[Я же говорил, что у тебя неподходящая конст-]

[Просто скажи, что нужно делать!]

— Э-эх-х-х… — раздаётся за спиной.

А в следующий миг Чайльда обнимают. Правда, эти объятия довольно сдержанные, так что, прежде чем начать вырываться, Чайльд позволяет передать своему телу немного энергии. И вновь это похоже на вспышку электро, только другую: разум буквально выталкивает за пределы головы… Нет, Чайльд словно бы остаётся в своём теле, но одновременно и вне его.

[Это максимально доступный тебе сейчас радиус. В этих пределах водяной щит может преломлять свет, делая тебя невидимым. Если сделаешь оболочку достаточно плотной — сможешь скрыть даже собственную энергию.]

Чайльд кивает. И призывает большой пузырь.

[А говорил, неподходящая, ха-ха… может, уже отпустишь?]

С явной неохотой, но Моракс подчиняется. Чайльд же регулирует толщину щита, при этом не позволяя поднять себя в воздух. Чтобы дно не мешало идти, приходится продырявить пузырь, так что тот приобретает форму перевёрнутого горшка.

[Эй, у тебя ведь гео стихия… тогда как ты…]

[У моего барьера другой принцип действия, но я адаптировал его под твою стихию]

[Хм, понятно. Подожди здесь]

Даже не обернувшись, Чайльд спрыгивает с холма. Восстановив форму пузыря, он подлетает к своему дому, мягко опускается на землю, вновь убирает дно и почти вплотную прижимается носом к окну. Из-за барьера стекло даже не начинает запотевать.

«У неё нормальный вид…»

Матушка замешивает тесто — деловито, без суеты, время от времени отвлекаясь на две сковородки, в которых что-то шкворчит. Если бы с кем-то из семьи случилась беда, вряд ли бы она смогла оставаться собранной и спокойной. Но душа Чайльда не удовлетворяется увиденным — он тихонько стукает по стеклу: раз, два, три. Ещё на первый стук матушка замирает, а после третьего бросается в сени.

Дождавшись, когда распахнётся дверь, уже взлетевший на крыльцо Чайльд распространяет свой щит на двух человек.

— Т-ты… Бестолочь… где же тебя так долго носило?!

На плече остаётся белесый след от полотенца, обсыпанного мукой. Удар совсем не чувствуется… но глаза почему-то начинает щипать.

«Как я раньше этого не замечал? Мама… она чем-то похожа на Скирк…»

— Чего же ты молчишь? Заходи скорей- …ой, — оборвав сама себя, матушка вдруг начинает вертеть головой. — Сыночек, быстрее-быстрее заходи… тебя тут…

— Я знаю, мама.

Чайльд боится переступить порог — из сеней пахнет теплом, жаренным луком и вяленым мясом. Или это от мамы? Чтобы убедиться, Чайльд наклоняется и обнимает её, глубоко вдыхая родной с детства запах. Его наполняет спокойствие и умиротворение.

— Ты… ты же не прощаешься, верно?

Голос матушки дрожит.

Отстранившись, Чайльд позволяет подрагивающей руке стереть с щеки следы муки. Комок в горле мешает ответить, но с усилием сглотнув его, Чайльд всё-таки выдаёт:

— Нет, конечно, нет… Просто не знаю, когда смогу заглянуть в следующий раз.

— Ну, ничего, главное, что ты жив… и не ранен, верно?

Почему-то матушка всё никак не может прекратить тереть его щёку. Чувствуя, что больше не выдержит, Чайльд ловит её руку за запястье и прижимает к лицу раскрытой ладонью.

— У вас всё хорошо?

— А что у нас-то? У нас… всё спокойно.

«Спокойно», а не «хорошо». Это только подтверждает догадки.

— Если вам сильно докучают, я-

— Позаботься в первую очередь о себе, сынок. Я умоляю тебя.

— М-ладно.

Потерев глаз, отступает на шаг.

— Ты уже уходишь? …погоди, я заверну тебе пирожков! Ох, что же это я, они же ещё не готовы… ты можешь задержаться хотя бы на полчаса? Я сейчас быстренько…

Желудок сводит спазмом, но Чайльд отступает ещё:

— Мне правда пора, мам.

— А- …ох… береги себя, слышишь?

Кивнув, Чайльд заставляет пузырь скрыть себя — у матушки тут же появляется растерянный вид. Она обегает двор взглядом, вздыхает, прижимая полотенце к груди, и ещё долго стоит, глядя на засыпающий двор снегопад. Чайльд не двигается с места. И лишь когда матушка наконец возвращается в дом, взлетает.

[Ну что решил?]

Вопрос застаёт врасплох, но Чайльд недолго думает над ответом.

[Единственный вариант, который обеспечит им защиту — это победа Царицы]

[Я тебя понял]

Чайльд до сих пор не разгадал, какого дьявола двойник Моракса так зациклен на нём, но если он и правда поможет…

По правде говоря, выпивая с Анемо Архонтом, Чайльд всерьёз задумался над вариантом перевести семью в Мондштадт. Не то чтобы Барбатос показался сильным защитником — пьянчужка давно забил на свой регион, прикрывшись подаренной всем свободой — но, по крайней мере, его город не хуже других. Только вот как отнесутся мондштадцы к уроженцам Ледяного королевства, если Царица проиграет? Фатуи и так давно стали врагом номер один для всех регионов, а война с Селестией… связи с Бездной… Нет, Чайльд не желал бы родным участи презираемых беженцев. Ведь людям свойственно грести всех под одну гребёнку. А если кто-то узнает, что это семья одного из Предвестников? Даже страшно представить. Вот и получается, что мирная и спокойная жизнь у них может быть только в родной стране, среди друзей и налаженного быта. В стране-победительнице, пусть и ненавидимой остальным миром.

[Куда хочешь направиться дальше?]

Барбатос сказал, что Большое Собрание состоится через неделю, да и с визитом в Ли Юэ нет причин торопиться… Нужно подумать. А для этого Чайльд слишком устал, так что пролетев мимо двойника Моракса, он направляется в лес.

Маневрировать среди деревьев оказывается довольно запарно… однако, отозвав пузырь и почти по колено погрузившись в снег, Чайльд тут же вновь его призывает — брести по заснеженному лесу сейчас совершенно нет настроения.

[Куда мы?]

[Я ведь не показывал тебе это место? …ну то есть, не тебе, а… тц, забей!]

Глубоко в лесу стоит одинокий покосившийся домик-сторожка, крышу которого укрывают густые ветви мощной сосны. К тому же его замело почти по самые окна, да и окружающие деревья стоят тут довольно плотно — если специально не знать, куда идти, можно запросто пройти на расстоянии десяти шагов от сторожки и не заметить её. Другое дело, если зажечь внутри свечи… но сейчас такой снегопад, что скроет и свет из окон.

Чтобы открыть дверь, приходится сначала её откопать.

— Твоё убежище?

— Сторожка лесника.

— А сам лесник?

— Пропал пять лет назад…

Внутри холоднее, чем снаружи. Чайльд уже решает было, что придётся отправиться за дровами, но Моракс щёлкает пальцами — и угли в маленькой печке вспыхивают.

— И что мы будем тут делать?

Голос двойника из скучающе-равнодушного превратился в игриво-провоцирующий. Чайльд в ответ пожимает плечами и вытаскивает из-под топчана свёрнутые одеяла:

— Лично я хочу поспать.

— Тебе хочется спать?

— А что? Это странно для архонта?

— Не то чтобы…

Моракс внимательно следит за разворачиванием одеял. Постепенно, но всё равно слишком быстро для естественного процесса, в домике теплеет. Топчан широкий — лесник любил водить сюда девушек, а маленький Аякс с друзьями любил подглядывать за их кувырканиями, даже толком не понимая, что происходит. Наверное именно поэтому, каждый раз приходя сюда, он чувствует лёгкое волнение, словно делает что-то запретное — и сейчас в том числе.

Или всё дело в пристальном взгляде?

— Можешь тоже поспать, — милостиво разрешает Чайльд, скидывая камзол и берясь за ремень на брюках.

— Рядом? — разочарованно уточняет двойник. — Только поспать?

— Как тебе будет угодно…

Забравшись под одеяло и взбив ещё одно, свёрнутое вместо подушки, Чайльд закрывает глаза. Почти тут же бок обдаёт холодок из-за поднятого одеяла, и к нему прижимается тёплое и мягкое тельце.

Именно: тёплое. Мягкое. Маленькое.

Света от печи мало, однако этого хватает, чтобы разглядеть раскинувшиеся по постели длинные волосы с янтарным отливом на концах и блестящие, словно расплавленные, золотые глаза.

— Не бойся, я же обещал… — раздаётся высокий, но смутно знакомый голос с бархатистыми нотками.

— Что ты-

Руку Чайльда обхватывают, прижимаясь плотнее к плечу, и он отчётливо чувствует упругие груди, которые могут принадлежать лишь девушке. Зажатая же между её ног рука не ощущает ничего, что могло бы принадлежать мужчине.

— О-о-о…

Губы мгновенно пересыхают.

— Не знаю, были ли у тебя такие фантазии… — щекочет плечо девичий шёпот. — Но прими это в качестве извинения. Можешь делать, что пожелаешь.

========== Пекло посреди снежного леса. Часть 2 — Теперь моя очередь! (18+) ==========

***Не то чтобы у Чайльда совсем не осталось желаний, но он правда устал. Однако не отупел до такой степени, чтобы не догадаться, к чему приведёт приглашение остановиться в лесной избушке. Только вот совсем не ожидал, что двойник Моракса сменит пол… и так покорно предложит себя, словно ему и правда стыдно за своё поведение в Летнем Дворце.

— Не нужно.

Чайльд пытается отвернуться, но его рука намертво придавлена к топчану до самого плеча, так что даже пошевелиться проблематично.

— Не люблю настойчивых…

— Знаю. Этим тебя и зацепил Гео Архонт? Тем, что вёл себя холодно и отстранённо?

Томный шёпоток в шею, жар между зажавших кисть бёдер, мягкие грудки возле плеча… и запах Чжун Ли. Более волнующий, чем обычно.

«Скотина… это нечестно…»

— Хорошо. Расслабься, Аякс. Я всё сделаю сам.

Одеяло сдёргивают с груди, и вот уже миниатюрная девушка седлает бёдра Чайльда, словно профессиональная богиня любви, сотню раз за ночь отрабатывающая это ловкое движение. Тонкие пальчики быстренько разбираются с нижним бельём, но добраться до члена не успевают — Чайльд ловит оба изящных запястья одной рукой.

— Я же сказал, что не нужно.

— Такой неприступный… — криво улыбается девушка с огромными светящимися глазами. — А ведь именно это тело Моракс использовал в прошлых своих воплощениях… Неужели не хочешь войти в него? Внутри так тесно и горячо… Уверен, ты заполнишь меня полностью.

Чайльд вздыхает и закрывает глаза. Двойник, наверное, не в курсе, но он уже видел женскую версию Чжун Ли в одном из подсмотренных снов… правда, сон тот был странным, ведь обычно Чайльд смотрит на происходящее глазами спящего, а в тот раз каким-то образом смотрел на Чжун Ли со стороны…

Маленькая змейка беспокойства проскальзывает между спонтанно всплывших воспоминаний, хватка слабеет — и двойник использует эту возможность, чтобы освободить руки и всё-таки добирается до низа его живота.

Прикосновения прохладных пальцев заставляют затаить дыхание. Так нежно… так необычно… как давно он не чувствовал ничего подобного? Маленькая дьяволица, в которую превратился двойник Моракса, искусно забавляется с его членом, надавливая там, легко задевая тут… словно играя на флейте.

— Хорошо же?

Она специально говорит вслух, понимая, как на Чайльда действует этот голос?

— …а сейчас будет ещё лучше.

Отодвинувшись подальше, девушка наклоняется, обхватывает губами ставшую непомерно чувствительной головку и принимается дразнить кончиком языка натянувшуюся уздечку.

Чайльд прикусывает губу и вцепляется в одеяло, отказываясь издать хотя бы звук — но это и правда умопомрачительно приятно.

И вдруг… что-то тонкое и скользкое проникает прямо в уретру.

— Тс-с-с-с!

Вот тут уже сложно сказать, приятно это или же нет. По крайней мере, поначалу. Но умелица вновь заставляет Чайльда затаить дыхания — а потом резко задышать из-за пронзающих всё тело острых, словно лезвия, ощущений.

А когда он почти мгновенно достигает пика — резко отстраняется и насаживается на член тесной вагиной.

Упругие стенки сжимаются, гася взрыв.

Не позволяя кончить, выйти за грань… разочарование затапливает Чайльда целиком. Но не успевает он возмутиться, как сучка начинает мягко покачиваться, расслабляясь и вновь сжимаясь в довольно волнительном ритме. Эти ощущения не такие острые — они не внутри члена Чайльда, а снаружи — однако удовольствия доставляют не меньше.

[Ты прямо профессионал…]

[Всё ради тебя, Аякс… Не хочу, чтобы ты злился на меня.]

[Я не… не злюсь. Просто… просто ты не тот, кто мне…]

[Тс-с… помолчи…]

И вновь Чайльду не дают дойти до конца. Наверное, не стоило прибегать к мысленному общению, без спроса передающему истинные эмоции… но зато Чайльд почувствовал, что этот двойник… что он правда хочет доставить ему удовольствие. И что правда сожалеет о своей прошлой импульсивности.

«Мило… очень мило… но что бы ты не делал, ты — не он…»

Переполненные спермой яйца начинает ломить.

Чайльд подмахивает бёдрами навстречу движениям двойника, пытаясь довести процесс до логического конца, но почему-то после двух срывов оргазма третья волна поднимается очень медленно, хотя низ живота уже окаменел от напряжения, а скачущая на нём девушка больше не пытается замедлиться. Её небольшие груди мелко подрагивают от резких скачков, между приоткрытых губ мелькает тонкий раздвоенный язык, а глаза разгораются всё ярче…

— Ха- …ха- …ха- …ха- …ха- …ха! — ритмичные стоны похожи на крики.

Кто-то явно вошёл во вкус. Может… может, этот двойник предпочитает женский облик, но в Бездне принял мужской, чтобы быстрее втереться в доверие?

«Как же хороша…»

Внутри неё становится всёгорячей. Чайльд уже не разбирает, где кончается сам, а где начинается истекающее соком нутро… как вдруг:

[Возьми меня сзади!]

Спрыгнув с члена, дьяволица мгновенно разворачивается, упирается грудью и руками в подоконник — Чайльд не находит в себе желания воспротивиться: да, грудка у малышки мелковата, но зато округлые ягодицы в свете от печи кажутся аппетитными половинками огромного розового персика.

Вцепившись в эти мягкие податливые бёдра, Чайльд рывком загоняет член в мокрую дырку и замирает.

Слишком влажно.

Двигаться очень легко.

Непристойные хлюпы смешиваются с всхлипами, Чайльд всё наращивает и наращивает ритм, словно пытаясь продолбиться через желудок до узкого горла. И даже не обращает внимания, когда упругое нутро начинает спазматически сжимать его член в неистовой пульсации.

[Х-хватит! Остановись!]

[Нет уж… теперь моя очередь!]

Схватив сучку за плечо, Чайльд сдёргивает её с подоконника, разворачивает к себе лицом и, сильно сжав тонкие лодыжки, наваливается сверху, прижимая колени девушки к её животу и груди. Теперь он может любоваться искусанными губами, слезящимися глазами и влажными от испарины шеей и лицом.

«Чжун Ли… Чжун… Моракс…»

Наконец его накрывает. Все мышцы в теле скручивает в жгуты, в глазах темнеет, звуки истончаются до комариного писка…

.

.

.

Кажется, ему помогают лечь.

Двойник Моракса в женском обличии даже заботливо перекидывает свёрнутое одеяло, служащее подушкой, с другого конца топчана и подсовывает ему под голову.

Чайльд же всё никак не может прийти в себя: сердце так громко бьётся, что больно рёбрам, в висках стучит кровь, затылок распирает, будто голову накачали воздухом, а руки и ноги превратились в вату.

— Скоро всё пройдёт, попробуй заснуть, Аякс.

— Чт- …что ты со мной сделал?

Даже пересохшие губы отказываются подчиняться.

— Просто немного поделился энергией. Тебе это было нужно. Засыпай.

«Энергией? Со мной? Зачем? …это ведь не я умираю, а Кэйа… …интересно, Дилюк уже нашёл… Бай Чжу…»

Это последняя мысль, что проносится в его голове перед тем, как сознание гаснет.

.

.

.

.

.

.

Только вот Чайльд не засыпает. Нет, сначала он вроде бы проваливается в самую, что ни на есть, тьму, словно погрузившись на дно чёрного озера… но его неожиданно выдёргивает на сушу.

«Где я?»

В первый момент кажется, что это лесной домик из детства: ещё не покосившийся и

не успевший потемнеть от времени и непогоды — но уже в следующий миг Чайльд замечает странное фиолетовое небо за окном, светящуюся жёлтую траву, простирающуюся до самого горизонта, и какие-то удивительно одинаковые строения, раскинутые по этому полю, словно фигуры на шахматном поле… Однако рассмотреть детали ему не дают — взгляд смещается внутрь помещения.

«Какого дьявола?»

Он снова видит двойника Моракса, принявшего женский облик. Только на этот раз девушка выглядит настороженной и враждебной.

— Не упрямься, тебе ведь нужна защита?

Эти слова произносит Чайльд.

Точнее, некто, в чей сон он угодил. Но ведь в лесном домике не было никого, кроме его самого и двойника? Более того, Чайльд уверен, что в радиусе нескольких километров тоже не было ни души… Тогда, получается, сон принадлежит Мораксу-номер-два?

Но голос другой.

Хотя кажется очень знакомым, как и ощущения от нахождения в его теле — будто такое уже было. Например в том самом сне, где ещё фигурировало дерево и зеленоволосая женщина, уговаривающая не приносить себя в жертву…

…и в котором Чайльд впервые увидел Моракса в облике девушки.

========== Пекло посреди снежного леса. Часть 3 — Никчёмный осколок (18+) ==========

***

— Мне не нужна твоя защита, — отползает на локтях девушка.

Она полулежит на квадратном ложе, застеленном тонкой зелёной тканью. Нет ни подушек, ни одеяла… ни даже матраса. Твёрдость ложа Чайльд чувствует коленями, на которых стоит владелец сна.

Несмотря на отказ, этот сукин сын протягивает к девушке руки.

Бедняжка не сопротивляется, лишь плотнее сжимает губы и отворачивается. Хозяин сна нависает над ней, ему очень весело — в прошлый раз Чайльд не чувствовал ничего, кроме всепоглощающего гнева, но сейчас этот мудак буквально упивается своей властью:

— Ты лишь никчёмный осколок… только чудом умудрившийся обрести плоть. Не сумев сбежать, ты уже проиграла!

Этот тон, эти интонации… Чайльд успел привыкнуть к ним за последние дни.

Девушка вздрагивает, когда узкий и длинный подол её простого коричневого платья разрывают до самого живота. Белесые колени стыдливо прижимаются друг к другу, но насильник без труда их раздвигает. Он жадно приникает губами к дрожащему животу, спускается ниже… и всё это — продолжая силой удерживать её ноги. Чайльд чувствует, как те дрожат, пытаясь снова сжаться.

И как девушка замирает, когда насильник добирается до цели.

Там влажно.

Но, кажется, не из-за возбуждения, а от испуга. Чайльд слышал в квартале красных фонарей, что у девушек бывает такая защитная реакция… ему становится мерзко. Даже начинает тошнить… А ведь он сам буквально только что неистово терзал почти такое же тело… да, оно не принадлежало Чжун Ли, но всё равно…

[Отпусти её, ублюдок!]

В прошлый раз, попав в сон Дилюка, Чайльд понял, что способен общаться со спящим. Правда, если тот слишком поглощён сном, то может быстро забыть о незваном вторженце… но этот гад реагирует мгновенно:

[А кто это тут у нас? Неужто Аякс… Тц, вот незадача. Кажется, я прокололся?]

[Кто ты, хиличурл тебя задери?! Ты не можешь быть Мораксом!]

[Ха-ха…]

Вместо ответа подлец прекращает все попытки возбудить свою жертву, а просто грубо подтягивает к себе и не менее грубо входит. Бедняжка зажмуривается, но не издаёт ни звука.

[Прекрати!]

[Не хочу… поэтому будь добр, заткнись!]

Чайльда вдруг что-то окружает. Звуки и ощущения притупляются — за что он даже благодарен, однако безымянная паскуда продолжает насиловать Моракса. Причём, кажется, специально делает это как можно жёстче. И сколько Чайльд не бьётся в оковах, как не пытается напрячь все силы, чтобы хотя бы докричаться до гада — ничего не выходит. Но хуже всего, что ему не позволяется даже закрыть глаза.

Одна часть сознания прекрасно осознаёт, что это не более, чем сон, и действия двойника не причиняют настоящему Мораксу никакого вреда… но ведь сон этот с определённой вероятностью может быть реальным воспоминанием о предыдущем перерождении. А значит, гад и правда однажды насиловал…

Не удивительно, что настоящий Моракс предпочёл «забыть» о прошлом.

Как двойник назвал эту девушку? «Осколок»?

Пытаясь отвлечься от происходящего, Чайльд припоминает всё, что когда-либо слышал о перерождениях. Вроде бы Моракс говорил, что потеря воспоминаний связана с уничтожением физической оболочки… и что энергия, представляющая собой его душу, со временем вновь собирается вместе, чтобы окрепнув, возродить тело… но так как часть энергии неизбежно теряется, воспоминания возвращаются не все.

А что, если часть души соберётся в одном месте, а другая часть — в другом?

Самозванец заявил, что в одной и той же вселенной не может существовать два Моракса, но кто сказал, что это не ложь?

Вероятно, в прошлом он был так одержим настоящим Мораксом, что преследовал его из одного перерождения в другое… и даже однажды выследил лишённый силы Осколок…

[Эй, Аякс, ты ещё тут?]

Чайльд не отвечает. Он почти успокоился. Не то чтобы действия самозванца получили оправдание в его глазах — скорее наоборот — но теперь на смену чистому негодованию и тошноте пришла холодная ярость.

[Вот зря не отвечаешь… а между тем, малыш, тут происходит кое-что интересное.]

Чайльд так и не сумел «закрыть глаза», но зато смог отрешиться от чужого сна. Правда, тогда его окружила полная тьма, в которой невозможно даже что-то почувствовать… Однако голос самозванца без спроса выдёргивает его из этого состояния.

— Тс-с-с-с-с-с…

И заставляет буквально захлебнуться возмущением.

Как это произошло?

Разве это не сон?

Снег падает прямо на лицо, солнечный свет озаряет кроны ближайших деревьев… а видит он их потому, что крыши лесной сторожки просто не стало. И не только крыши — домик весь развалился, словно карточный.

Больно…

Дракон развалился среди обломков — не коричневый с золотым, а фиолетовый с бледно-жёлтыми прожилками.

[Аякс, Аякс… вот зачем надо было это делать?]

Как же больно…

Чайльд даже не пытается посмотреть вниз, он знает, что именно пронзило его. Да и вряд ли получится что-то увидеть из-за когтистой лапы, крепко обхватившей грудь и живот.

[Вот видишь, а ты боялся. Твоё тело сможет выдержать и не такое, поэтому просто расслабься]

Чтобы хоть что-то ответить, нужно собраться, но Чайльда бросает то в холод, то в жар, внутренности подкатывают к горлу, даже вздохнуть толком не удаётся, а огромная лапа всё насаживает и насаживает его на исполинский драконий член.

[Эй! Не молчи… скажи, что тебе нравится!]

[Ублюдок…]

[Тц!]

Неожиданно лапа застывает. И Чайльду предоставляется уникальная возможность прочувствовать каждый миллиметр ребристого «столба», пульсирующего в его внутренностях.

Кажется, их взбило в мясной коктейль.

Согнувшись пополам, дракон дотягивается до его живота кончиком языка, вероятно, обвивая член — но что там происходит на самом деле, Чайльду всё ещё не видно из-за чешуйчатых пальцев с когтями, а из-за боли он толком не чувствует ничего.

Похоже, фиолетовый засранец наконец-то это осознаёт.

— Вот чёрт, — глухо вздыхает дракон.

Его лапа сжимается чуть сильней и едва не заставляет Чайльда потерять сознание — после небольшой передышки движение драконьего члена внутри буквально взрывает все нервные клетки.

Хотя, нет… кажется, он всё-таки отключается. Потому что обстановка опять меняется: снег всё ещё идёт, но Чайльд уже лежит на обломках топчана. На спине. И между его разведённых ног аккуратно орудует ловкий язык.

Сил на сопротивление просто нет.

Резкая тянущая боль отступила — и это кажется настоящим блаженством. Хотя тонкий язык постоянно задевает тут и там, заставляя болезненно вздрагивать и напрягаться… постепенно последние отголоски пережитого ужаса отступают, и тело расслабляется.

[Прости]

[Убейся, ублюдок!]

[Я зашёл слишком далеко… ты проник в мой сон, раскрыл мою ложь… я разозлился]

[Убейся… или я сам тебя убью]

[И лишишь Моракса возможности вернуться?]

Точно! Если этот козёл — не двойник из другой временной петли, тогда кто он? И почему Моракс ещё не вернулся сам?

Чайльд резко садится и вновь вздрагивает, встретившись со взглядом чёрных глаз, подведённых фиолетовыми тенями. Самозванец решил больше не копировать чужой облик? Его волосы тоже почернели, а лицо стало у́же… хотя видно только верхнюю половину, ибо ублюдок продолжает работать языком, словно это самая важная сейчас вещь.

Вцепившись в рваную чёлку, Чайльд заставляет самозванца отстраниться — при этом вытягиваемый из зада язык вызывает довольно волнительно-отвратительные ощущения…

— Кто ты, блядь?

— Меня зовут Валиал, — наконец представляется тварь.

— Где Моракс?!

На этот раз ответ сразу не поступает: сначала Валиал облизывает ярко-красные губы, и его язык быстро меняет форму и длину, становясь вполне человеческим — ублюдок не пытается вырваться, хотя ещё немного, и Чайльд точно снимет с него скальп.

— Аякс, ты правда хочешь вернуть своего ненаглядного?

То, как он это произносит, живо напоминает Чайльду, что они с этим ублюдком соперники. Только вот кое-что странно…

— Почему ты так мной одержим?

— А почему бы и нет?

— Не пудри мне мозги! Я в курсе, что ты преследуешь Моракса на протяжении нескольких перерождений!

— Ха-ха…

Смех у самозванца выходит безрадостный. Он опускает взгляд. После чего всё-таки накрывает руку, схватившую его чёлку, своей, неожиданно мягко похлопав… а другой грубо проталкивает внутрь Чайльда сразу три пальца.

— …я дам тебе ответы на любые вопросы за соответствующую плату.

«Ублюдок, тебе всё ещё мало?!»

Чайльд сильнее сжимает кулак, на этот раз точно решив выдрать сучёнышу хотя бы часть скальпа. Но по телу неожиданно пробегает блаженная волна.

— Хватит!

— М-м-м… Ладно, кое-что ты уже заработал, поэтому как насчёт такого ответа? — не прекращая двигать пальцами, Валиал склоняет голову к плечу. — «Любовь приходит и уходит. Никого нельзя любить или ненавидеть целую вечность… Рано или поздно потянет на свежачок»?

— Не устраивает.

Не отпуская сукиного сына, Чайльд приставляет к его горлу водный клинок.

========== Пекло посреди снежного леса. Часть 4 — Тебя вообще можно убить? (18+) ==========

***

— Аякс…

Валиал вздыхает так снисходительно, что Чайльд не выдерживает — лезвие водяного клинка входит в гортань самозванца на толщину пальца.

Только вот на его лице ничего не меняется.

Отведя лезвие в сторону, Чайльд не обнаруживает на шее ублюдка ни следа раны. Или порез мгновенно зажил… или тут сработала та же способность, благодаря которой урод спокойно преодолевает барьеры.

— Тебя вообще можно убить?

— Конечно.

— И как?

Вместо ответа Валиал ухмыляется и проталкивает в Чайльда четвёртый палец.

— Это всё, что тебя интересует?

— В настоящий момент — да.

Он выглядит очень довольным. Даже благодушным. И не подумаешь, что этот ублюдок сначала поизмывался во сне над невинной девицей, а потом едва не выпотрошил Чайльда своим драконьим причиндалом. Хотя его чёрные глаза всё равно кажутся бездонными и ничего не выражающими.

— Как вышло, что я видел твой сон в Землях Хаоса?

— В Землях Хаоса? — приподнимается тонкая бровь. — Не понимаю, о чём ты.

Член начинает подрагивать и сочиться. Хоть Чайльд и пытается абстрагироваться, пальцы Валиала делают что-то невероятное. С такими умениями никакого змеиного языка не надо…

— У меня много вопросов, — переведя дыхание, заявляет Чайльд и откидывается на спину. — Хочешь трахать? Вперёд. Самое худшее я уже испытал…

— Уверен?

Валиал поднимается с колен.

— Ну должен же я узнать, как тебя прикончить?

— И то верно…

Вероятность, что ублюдок и правда раскроет свой секрет, нулевая. В лучшем случае — соврёт что-нибудь. Так зачем поддаваться? Всё просто: если не можешь победить оружием, заставь расслабиться и жди шанса этим воспользоваться.

Конечно есть и другой вариант: плюнуть на всё.

Но Чайльд пока не готов.

Моракс занял слишком много места в его сердце.

Закрыв глаза, он позволяет довести себя до оргазма, а потом — даже слизать сперму со своего живота. А когда к губам прижимается нечто округлое и липкое, послушно открывает рот и вытягивает язык: ребристый член вполне сносного размера тут же толкается за щёку — приходится постараться, чтобы не откусить от него кусок.

Когда Валиал кончает, снегопад наконец-то заканчивается.

Самозванец больше не принимает форму дракона, не создаёт копий или вторых членов, но даже так Чайльду приходится несладко: его то ставят раком, то заставляют скакать верхом, то снова сосать… то мастурбировать напоказ.

Солнце постепенно уходит за горизонт, лес снова погружается в темноту.

— Не замёрз? — заботливо интересуется Валиал, уложив его на бок, прижавшись к спине и заставив подтянуть одно колено к животу.

Похоже, он тоже устал, потому что двигается очень лениво.

Чайльд не отвечает. Внутри уже всё опухло и потеряло чувствительность, что же до температуры и ощущений снаружи… он чувствует холод, но не страдает от него.

Однако Валиал вдруг заставляет обломки дома взлететь и собраться обратно в стены и крышу. Даже опрокинутая и разбитая печь вновь вспыхивает огнём.

— Сожмись-ка, Аякс…

Острые ногти пронзают кожу под коленом, Валиал резко ускоряется и так же резко замирает, изливаясь в его кишки. Который раз? Сотый? Стотысячный?

— Х-ха-а-а… ты просто прелесть, ты знаешь?

— Отвянь…

И Валиал действительно наконец-то оставляет его в покое. Отлипнув, он садится, поджав ноги в позе лотоса.

— Задавай свои вопросы.

«Вопросы…»

Чайльд очень устал, в голове не осталось ни единой мысли… Когда он только стал архонтом, то решил, что теперь никогда не будет нуждаться во сне — но даже сутки ещё не прошли, а веки уже снова слипаются, будто смазанные сладким молоком.

— Аякс?

***

Мальчишка выдохся — оно и понятно. Валиал проходится пальцами по его слипшимся рыжим волосам, разделяя на неровные пряди, и вздыхает.

[Ну разве мог я устоять перед этой сладкой булочкой? Согласись, его так и хочется прижать к себе и потискать…]

[Ты псих]

Ну надо же, кое-кто наконец соизволил ответить?

Запертый Ирминсулем Моракс мог податься куда угодно — в любые миры, до которых дотянулись артерии Мирового Древа — однако остался в подконтрольной Валиалу части мира Пустоты. Именно поэтому они могут общаться. Ведь долгие тысячелетия, проведённые в заражённых скверной «корнях», практически срастили душу Валиала, Хранителя Хаоса, с так называемой Бездной. Да, разобидевшийся Сорняк почти целую вечность держал его взаперти, но, в конечном итоге, жертвоприношение принесло свои плоды, и он смог сохранить воспоминания, покинув бесконечную череду вынужденных перерождений.

Только это оказалось не так замечательно, как представлялось.

Ещё раз вздохнув, Валиал вытягивается рядом с Аяксом, наконец-то вернувшимся в более или менее стабильное состояние. Пришлось как следует накачать его своей энергией, но зато парень начал нормально потеть…

«Аякс-Аякс… как же ты умудрился так подставиться? Да ещё и влюбился не в кого-то, а… Эх-х…»

А ведь буквально ещё вчера носился по миру Пустоты, как угорелый, то улепётывая от монстров, то гоняясь за ними — теперь же, поглядите-ка, вытянулся, отрастил аппетитную попку… и едва не выродился в бесплотного духа.

[Кто его так? И что это за Селестия такая?]

[…]

[Ну и молчи, я сам всё узнаю]

Валиал понятия не имеет, сколько точно прошло времени с того жертвоприношения, когда Ирминсуль не только отказался покориться, но и запер его внутри себя. Но много, наверное… раз Моракс успел переродиться.

Именно запах души Хранителя Созидания привёл Валиала на границу с Тейватом.

Но мир Пустоты оставался отделённым от мира Людей, а узник не мог обрести плоть и даже пройтись по так называемой Бездне… Зато он мог впасть в спячку и отпустить своё сознание в свободное плаванье. Поначалу ему удавалось лишь наблюдать за стычками монстров или попытками выжить случайно попавших сюда людей и зверюшек, но чем больше практики — тем лучше результат: в конце концов его сознание научилось вторгаться в умы местных обитателей и случайных гостей, играться с их страхами и развлекаться всеми прочими доступными способами, привнося всё больше разнообразия в «сны».

Кажется, его прозвали «шёпотом Бездны».

И однажды этот «шёпот» обнаружил человеческого малыша, отчаянно трусящего, но пытающегося выжить. Валиал тогда спал и не особо осознавал, что вытворяет его подсознание, но кажется, оно поделилось с трусишкой частичкой хаоса — и частичка эта удивительно хорошо прижилась: малыш даже сумел добраться до единственного на многие мили вокруг источника чистой воды, а потом и вовсе заручиться защитой одного из перерождённых скверной человека.

Теперь малыш вырос.

Валиал никак не ожидал, что тот снова сунется в мир Пустоты. И что Моракс, явившийся с ним, осмелится прикоснуться к Ирминсулю, ведь Хранитель Созидания должен был помнить, что в том жертвоприношении был соучастником, хоть и невольным, так что Сорняк озлобился и на него.

Но зато Валиалу удалось воспользоваться ситуацией и поменяться: как местами, так и воспоминаниями. Конечно, далеко не всеми, а лишь самыми свежими, и какое-то время ушло на адаптацию… однако он всё-таки умудрился вернуть себе физический облик. И даже вспомнить рыжего малыша из «сна». А при личной встрече — узнать окончательно: прижившаяся в Аяксе частичка хаоса разрослась, почти полностью поглотив человеческую душу.

Но это не могло привести к мутации… люди не превращаются в духов. Если только не вмешивается что-то ещё.

[Как долго ты намерен играться?]

[М-м-м, не знаю. А что? Хочешь присоединиться? …ну попробуй, посмотрим, отпустит ли тебя Ирминсуль]

Подперев голову кулаком, Валиал вновь прочёсывает пальцами рыжие патлы, взлохмачивая чёлку, а потом обратно приглаживая её. Моракс не отвечает, но Валиал не удивлён: во-первых, не в характере Хранителя Созидания болтать попусту, во-вторых, тот всегда был бесчувственным сухарём, а в третьих… даже взорвись Моракс или начни умолять — толку не будет.

[Моракс, открой секрет? Что есть в Аяксе такое, чего не было у меня? Как всего за год он смог добиться от тебя больше, чем я за целую вечность?]

[…]

[Это так бесит, так бесит… Знаешь, я влюблю его в себя. И тогда ты познаешь, каково это… когда душу разрывает от боли.]

[Я — не ты]

[Уверен? Так почему ещё не сбежал? Почему позволяешь скверне разъедать свой дух, но не уходишь в чистые артерии? У тебя ведь нет иммунитета, как у меня… Я знаю ответ: ты боишься. Боишься, что на поиски выхода уйдёт слишком много времени, и тебе уже не к кому окажется возвращаться… Но не беспокойся. Я позабочусь о нашем золотце.]

[Ты ничего не знаешь о нём]

[Я знаю достаточно. Как о нём, так и о тебе]

Сколько Валиал, Хранитель Хаоса, преследовал Хранителя Созидания?

Сколько усилий приложил, пробуя и мягкие, и жестокие подходы?

Однако ни угрозы, ни преданное служение, ни даже поклонение не приносили плодов.

Валиал привык обманывать, но сегодня ему хочется проявить честность… к тому же Аякс очень хорошо постарался и заслужил награду.

В последний раз превратив рыжую чёлку в стоящий колом шалаш из ещё влажных волос, Валиал касается лба юноши двумя пальцами, передавая часть своих воспоминаний: о Начале, расколовшемся на Принципы Мироздания, о единственных Хранителях этих Принципов, что на протяжении миллионов лет были вынуждены перерождаться, оставляя в мирах частички своей души и порождая всё новых элементальных духов… о своей безответной любви, о безумной страсти… о заключении и долгом сне.

Эти ответы — не на те вопросы, которые Аякс задавал. Но на те, которые Валиал хотел бы от него услышать.

Комментарий к Пекло посреди снежного леса. Часть 4 — Тебя вообще можно убить? (18+)

Честно говоря, изначально Моракс не должен был уметь переговариваться с Валиалом, но вы так просили вернуть его поскорее… “Вернуть” пока не выйдет. Пожалуйста, не нужно просить об этом.

========== Долг и ответственность. Часть 1 — Бешенство скуки ==========

***

— Принцесса! Ау-у-у… Ваше Высочество…

«Куда подевалась эта маленькая дырка?»

Если бы Каин знал, что по возвращению в Тейват будет вынужден просиживать штаны на бессмысленных переговорах — сбежал бы, едва они пересекли барьер. Еще и отморозок Миллинелли укокошил Наместницу… а ведь Каин рассчитывал как следует с ней поиграть!

— Принцесса, не прячьтесь… Как насчёт провести переговоры тет-а-тет?

В этом раскалённом Натлане не дворцы, а настоящие лабиринты: узкие коридоры, окон почти нет, и переходы, переходы, бесконечные арки и переходы!

До вечера ещё уйма времени, и его нужно как-то убить. Так почему бы не поймать маленькую принцессу Бездны? Она так важно задирала подбородок на сегодняшней встрече, что Каину жуть как захотелось присунуть член в её маленький розовый ротик. Конечно, ночью его ждут настоящие профессионалки плотских утех, вино и казино — но, если честно, разнообразие тоже бы не помешало.

Впрочем, попытка затащить в постель Мурату научила Каина быть более сдержанным и осторожным в своих желаниях, а личная беседа с Царицей едва не отправила на тот свет… но что может сделать девчонка, у которой нет даже Глаза Бога?

— Прин-

Вдруг что-то услышав, Каин затыкает себе рот.

Это слуги вон там шепчутся или шпионы?

Очередная арка привела его в сад, сплошь уставленный колоннами и засаженный густыми кустами — по идее ни один слуга не посмеет заявиться сюда крутить шуры-муры…

Подкравшись к одной из колонн, Каин облизывается и разминает пальцы, готовясь напоить косу свежей кровушкой.

«Нашёл!»

Напротив белокурой принцессы Бездны застыл какой-то не менее белокурый хмырь с повязкой на глазу. Выглядит измождённым. Они ругаются?

— Убирайся, я не намерена это слушать.

— Люмин, одумайся… Это твой последний шанс. Такая армия разрушит весь Тейват!

— Повторяю в последний раз: не суйся. Теперь это тебя не касается.

— Люмин!

— Дайн!

Прелестное зрелище: принцесса уже обнажила оружие — какая страсть, какая экспрессия! Но не пора ли вмешаться?

— Так-так-так, — призвав огненную косу, Каин выходит из-за укрытия. — Ваше Высочество, позвольте мне избавиться от докучающего вам ничтожества…

— Это ещё кто? — смеет нахмуриться сукин сын.

А в глазках-то кресты? Никак ещё один каэнриахец? Вот свезло.

Закусив прелестную нижнюю губку, принцесса почему-то направляет меч прямо на Каина. Как несправедливо и как обидно!

— О, я был не прав? — забросив косу на плечо, Каин внимательнее рассматривает розовое личико без грамма косметики: нежное и невинное, словно нераскрывшийся бутон. — Хотите избавиться от нежелательного свидетеля, Ваше Высочество? Как низко… как неприлично… И вряд ли получится.

— Почему? — презрительно прищуривается принцесса.

И страсть Каина закипает, словно масла плеснули в огонь.

— Потому что я очень сильный… А этот задохлик… Он ваш любовник? Или шпион, подосланный врагом? В любом случае, я могу его пощадить, если такова ваша воля.

— Ах, неужели?

Судя по саркастичному тону и всё ещё направленному в его грудь мечу, малышка отнюдь не наивна.

— Именно так, — улыбается Каин самой широкой из своих улыбок. Он знает, что хорош собой, так что ни одна сучка не сможет устоять (за исключением злобных бабёнок, с которыми он ещё поквитается). — Цена моего молчания невелика: всего лишь ваше общество… составьте мне компанию, а то я понятия не имею, чем заняться до вечера.

Меч в руке принцессы слегка вздрагивает. И она бросает через плечо:

— Уходи.

— Ты уверена?

Этот задохлик ещё смеет сомневаться! Каин вновь облизывает губы, рассматривая уже его на роль своей жертвы: добровольный секс с грудастыми дамочками более чем шикарен, но иногда ведь хочется и чего-то жёсткого, вроде мужского сопротивляющегося мясца.

— Не заставляй меня повторять. И не возвращайся.

Тон принцессы не терпит возражений, однако мужик, которого она назвала Дайном, и не думает уходить, а продолжает сверлить Каина взглядом.

«Мы раньше не встречались?»

Кого-то он напоминает… но этого не может быть: последний раз Каин был в Каэнри’ах почти четыре тысячи лет назад, когда окопавшиеся там учёные-экстремалы создали что-то вроде опального королевства. С самого начала они не верили в силу барьера Астарот и призвали свою паству искать спасение под землёй, во владениях горного народа — а когда выяснилось, что план с куполом сработал и жизнь на поверхности продолжает бить ключом, разобиделись, с чего-то решив, что за ними скоро придут.

— Чё зыришь? На тот свет захотелось?

— До сих пор я полагал, что архонтами становятся лишь выдающиеся личности, — промямливает в ответ одноглазик. — Но, похоже, ошибался.

— Словесностью решил задавить? Или демонстрируешь, как хорошо работаешь языком?

Продолжая усмехаться, Каин приближается к вставшей между ним и Дайном принцессе, совершенно игнорируя упёршийся в грудь меч. Всё равно она не посмеет ничего ему сделать. Ведь он, как и остальные владыки, нужен для их дурацкого плана.

Хотя данный факт не помешал Мурате и Царице пустить в ход оружие… но что взять с бешеных сук?

— Малышка, будь благоразумна, — вздохнув, опускает взгляд Каин. Принцесса не достаёт ему даже до плеча. — Просто позволь мне избавить этот мир от наглого недоразумения — я же вижу, он и тебя уже довёл до ручки.

Неожиданно принцесса и правда убирает меч в ножны и спокойно отходит в сторону.

Весь её вид как бы говорит: «Делайте, что хотите, мне всё равно».

— Вот и умница.

Огненная коса без предупреждения срывается с плеч Каина и располовинивает одноглазика.

Или почти?

— Ха, ловко-ловко ты это отскочил. А дальше куда?

Спина Дайна упёрлась в каменную ограду. Задохлик-задохликом, но он не просто отпрыгнул, но ещё и успел вытащить меч, незначительно отклонив лезвие косы. Это движение подозрительно знакомо…

— Хо-о… так ты бывший королевский страж?

— Вам знакома моя манера боя?

— Знакома? Да я сам её изобрёл!

Конечно, за несколько столетий приёмы видоизменились — или одноглазик специально модернизировал стойки под себя — во всяком случае, держится он неплохо.

— Не хочешь поднимать шум, верно? — быстро догадывается Каин.

Что ж, ему это по душе.

Клац. Звеньк. Цзынь.

Клинки поют, и Каин находит эту мелодию на редкость приятной. На его теле даже появляется несколько тонких порезов, но короткому мечу сложно приблизиться на достаточную дистанцию, к тому же коса — оружие не только длинное, но ещё и очень быстрое. Иногда даже побыстрее копья.

А какой свист издаёт, если как следует её раскрутить!

Драгоценная зелень вспыхивает от разлетающегося во все стороны огня. Одноглазик же продолжает скромничать, скрывая свою стихию… или у него её нет? Помнится, Каэнри’ах всегда осуждали все эти Знаки, Глаза и Сердца, предпочитая им всякие хитрые устройства-доспехи… но у этого Дайна нет даже генератора щита.

К сожалению, бой так слишком быстро закончится…

Но тогда медлить нет никакого смысла: намного интереснее убить сучёныша в разгар сил, а не когда тот выдохнется, словно осенняя муха.

Клац. Цзинь. Звяк.

— Что здесь происходит?

Разгорячённый, Каин не сразу обращает внимание на раздавшийся над головой голос, а кидается следом за Дайном в проход под арочный мост. Но что-то вдруг обвивает шею и отбрасывает прямо в колючие розовые кусты — уцелевшие, ибо Каин всё же старался не особенно расходиться с огнём.

Зря. Лучше бы сжёг колючих ублюдков заранее!

Хлыст, обвивший горло, и не думает разжиматься.

— Я задала тебе вопрос.

Бешеная сучка опять приняла облик ребёнка. Стоя на перилах моста широко расставив ноги, она, видимо, совершенно не волнуется насчёт открывшегося снизу вида.

— Мурата, — растягивает Каин губы в плотоядной ухмылке. — Твоя киска наконец-то захотела немного настоящей мужской любви? Спускайся ко мне, моя прелесть.

Несмотря на ещё сильнее сжавшийся хлыст, Каин умудряется договорить до конца, хоть ему и приходится сконцентрировать всю энергию в мышцах шеи.

— Люмин?

Похоже, юная Леди Огня махнула на него рукой и теперь требует объяснений от принцессы. А одноглазик тем временем… ага, уже смылся.

— Ничего особенного, — делая вид, что любуется сиреневым кустом, Люмин равнодушно пожимает плечами. — Наш уважаемый гость всего лишь увлёкся, демонстрируя мне свою удаль… не так ли?

Жёлтые глаза смотрят на Каина ожидающе.

Кажется, его просят подыграть? А ведь выполнение любой просьбы подразумевает награду.

— Именно так, Мурата. Твой отказ шокировал меня, вот я и решил переключиться на Её Высочество.

— Этот сад был посажен ещё первой жрицей Натлана!

— Да ладно… крестьяне вечно жгут поля — говорят, пепел отлично удобряет почву. Вот увидишь, через год у тебя тут будут настоящие джунгли.

Хлыст ещё теснее сжимается на горле… так и грозя оторвать голову. Но когда Каин всерьёз задумывается, а не броситься ли на сучку, проклятая удавка наконец убирается прочь.

С трудом подавив желание проверить целостность гортани, Каин вскакивает и тут же морщится. Всё-таки колючек в него впилось немало… может, стоит начать носить балахоны? Но тут так жарко даже в одной набедренной повязке!

А чего это Люмин отвернулась?

И Мурата сморщила нос?

«Блять, моя повязка…»

========== Долг и ответственность. Часть 2 — Отчаянье ==========

***

«Хижина Бубу» оказалась совершенно не хижиной, а настоящим дворцом — Дилюк знал про это место, но не его название. А может, оно настолько не вязалось с помпезным видом аптекарской лавки, что просто вылетело из его головы?

Неважно.

Чтобы встретиться с Бай Чжу, пришлось провести весь день в компании маленькой девочки-зомби с памятью золотой рыбки, но ближе к полуночи владелец «Хижины» всё же пришёл. И даже не стал отнекиваться, что и правда располагает неким лекарством, способным облегчить симптомы отравления «поганой» энергией, однако тут же с улыбкой заломил за него такую цену, что Дилюк потерял дар речи. А ведь он никогда не считал себя бедным — как-никак на его семейном бизнесе держится половина экономики Мондштадта.

— Мне нужно время, чтобы собрать эту сумму.

— Как пожелаете… Я как раз подготовлю всё необходимое… когда вас ждать?

— Утром. Я вернусь утром.

Цена за лекарство оказалась эквивалентна годовой выручке винокурни. Естественно, Дилюк не может позволить себе просто выгрести все деньги из сейфа — они предназначены как для выплаты зарплат работникам и слугам, так и для закупок необходимых материалов, тех же бочек и бутылок, и обновления устаревшего оборудования… но в подвалах как родового поместья, так и винокурни хранится кое-что, что можно использовать.

Узнай отец, что Дилюк собирается продать коллекционные вина ради спасения Кэйи, вряд ли бы осудил его выбор.

И даже если это чудодейственное лекарство не поможет, а лишь облегчит страдания… оно всё равно того стоит.

— Мастер, вы вернулись?

— Как Кэйа?

— Он спит, господин… — Моко бледна, как сама смерть. — Вы уверены, что мы не должны позвать врача?

— Альбедо лучше любого врача.

— Да… конечно, простите. Просто я очень волнуюсь.

«Я тоже. Я тоже…»

Дилюк едва не поддаётся слабости подняться на второй этаж, но заставляет себя пройти мимо лестницы в кабинет, забрать из сейфа особый ключ от подвала: не от той его части, что предназначена для заключения пленников, а та, что защищена магическим барьером.

— Господин Рагнвиндр? — раздаётся обеспокоенное за спиной, едва заветная дверь отпирается. — Что… что вы делаете?

— Эльзер? — мельком оглядывается Дилюк через плечо. — Хорошо, что пришёл. Заходи.

— …только не говорите, что наконец-то заинтересовались сокровищами, оставленными вам мастером Крепусом? Святой Барбатос, как же я рад! Хотите насладиться перед сном? Могу я порекоменд-

— Эльзер.

— Да-да, господин?

Глава мондштадтской ассоциации виноделов и по совместительству заместитель Дилюка поспешно догоняет его, но так и не отрывает взгляда от уходящих в темноту и кажущихся бесконечными рядов тщательно хранимых бутылок.

— …позвольте порекомендовать вот этот нектар богов урожая того же года, когда родился ваш достопочтимый отец…

Эльзер тянется к одному из круглых отверстий в деревянной нише и аккуратно, словно хрупкое сокровище, вытаскивает красновато-бордовую бутылку, чьё донышко покрылось толстым слоем пыли, и демонстрирует Дилюку выцветшую этикетку с семейным гербом.

— Сколько оно может стоить?

— Что, простите?

— За сколько, спрашиваю, его можно продать?

— Эм-м… коллекционеры с радостью отдадут всё своё состояние за единственный глоток!

— Эльзер, я серьёзно.

— Понял, — восторженное выражение мгновенно покидает лицо заместителя. — Это ради господина Кэйи?

Дилюк не отвечает, и Эльзер покорно склоняет голову:

— Я всё подготовлю. Какая сумма вам нужна?

— Сто миллионов.

— Кхэк… да, я вас понял.

Главе ассоциации виноделов и правда удаётся к утру достать необходимую сумму, правда, в основном в виде ценных бумаг. Дилюк передаёт ему ключ от подвала, а сам возвращается в Ли Юэ. Бай Чжу милостиво соглашается принять плату, взамен же Дилюк получает маленький пузырёк, еле заметно светящийся изнутри.

— И это всё?

— И это всё, — с достоинством кивает Бай Чжу. — Порошок необходимо растворять в воде: полграмма на литр — и принимать внутрь каждые два часа. Так же сбить жар помогут обтирания: в таком случае следует растворять полтора грамма порошка на литр воды.

— А сколько здесь?

Пузырёк стеклянный и довольно тяжёлый, однако какую часть его веса составляет лекарство, неясно.

— Сто пятьдесят грамм.

— Вы можете приготовить ещё?

— Если понадобится.

Мужчина с зелёными волосами тянется почесать голову обвившей его плечи змее — Дилюк какое-то время смотрит на них, а потом молча обступает.

«Если понадобится» — скорее всего означает, что если эти сто пятьдесят грамм не помогут, то…

— Да чтоб эта Бездна сгорела дотла вместе с Селестией!

Дилюк не спал уже очень давно, вот и нервы шалят, иначе зачем бы ему пинать ни в чём неповинную статую семи архонтов?

«…любой, кто уничтожит Наследие Каэнри’ах…» — раздаётся эхом в голове.

— Да заткнись ты!

Ещё очень рано — судя по звукам на кухне, Моко только занялась приготовлением завтрака. Дилюк беззвучно закрывает входную дверь и направляется к лестнице. Половицы предательски скрипят, но Кэйа должен спать, так что…

Альбедо не оборачивается, даже когда Дилюк заходит в комнату. Под отодвинутой в центр комнаты кроватью пульсирует алхимический круг, а сам алхимик держит Кэйю за запястье, видимо, слушая пульс.

Дилюк молча обходит круг и останавливается у окна, не желая мешать.

— Ты должен попробовать, — вдруг глухо произносит Альбедо.

Он не выглядит сердитым, скорее уставшим. И всё же в его голосе слышится упрёк.

— Это не сработает.

— Ты в этом уверен?

Наконец алхимик поднимает голову, и их взгляды встречаются.

— Там… в Бездне… я его едва не убил.

— Но Скирк же сказала, что твой огонь очищает.

— Если бы всё было так просто, Ордена Бездны бы не существовало.

Бесполезный разговор. Они это уже обсуждали. И, как и вчера, Альбедо кивает, соглашаясь с его аргументами… или делает вид, что согласен.

— …тогда я не вижу другого выхода: нужно искать Дотторе. Он единственный на континенте, кто разбирается в мутациях.

— Сначала давай попробуем это.

Вытащив из кармана пузырёк, Дилюк передаёт его Альбедо вместе с устной инструкцией от Бай Чжу. Алхимик высыпает себе на ладонь немного лекарства, мерцающего, словно изумрудная пыль, растирает его пальцами, принюхивается и даже пробует кончиком языка.

— Ну как? — не выдерживает Дилюк. — Это правда лекарство? Оно может помочь?

— Не знаю… но это не просто измельчённая трава.

— А-а-ах… ну чего вы разгалделись? — вдруг открывший глаза Кэйа прижимает тыльную сторону ладони к влажному лбу.

Его лицо красное, веки опухли, а волосы и бакенбарды удлинились, став немного похожим на гриву. Седых прядей, кажется, стало больше.

—Извини, но… — тут же реагирует Альбедо, — лучше бы тебе снова заснуть.

— Подожди, — подступает ближе Дилюк, схватившись на спинку кровати. — Пусть сначала выпьет лекарство.

— Э-э-э… — тут же кривится Кэйа. — Чем вы собрались меня пичкать?

— Просто выпей, ладно?

Воспалённые глаза Кэйи слегка округляются, словно Дилюк произнёс что-то очень странное. Но Альбедо уже заканчивает размешивать порошок в воде и подносит стакан к его губам.

— Можно хотя бы с вином? — отвернувшись, тут же сморщивает нос Кэйа.

— Я потом принесу тебе вина, хорошо?

Теперь и Альбедо удивлённо косится на Дилюка.

Не верит, что он исполнит своё обещание?

В общем-то так и происходит, ибо Кэйа, выпив лекарство, почти тут же засыпает — вероятно, не без помощи Альбедо. При этом алхимик вновь берёт его за руку, и в комнате на довольно долгое время устанавливается полная тишина.

Дилюк старается не обращать внимания на становящийся всё более громким шум в ушах и просто смотрит на своего неугомонного и вечно раздражающего сводного брата. Кажется, тот всего лишь притворяется… всего лишь опять что-то задумал… Ведь не может такого быть, что Кэйа — и вдруг…

«Он ведь не может умереть, верно?»

— …наверное, оно не действует сразу, — наконец растерянно произносит Альбедо.

— Наверное. Иди отдохни, я сам с ним посижу.

— Хорошо.

Перед уходом Альбедо кивает на часы, но Дилюк и сам уже успел засечь время. Через два часа он будит Кэйю и вливает в него ещё один стакан воды с порошком: полграмма — это как раз на кончике ножа. А потом Кэйа вновь засыпает, даже не вспомнив про вино.

Но после третей дозы ему, кажется, становится лучше. По крайней мере, он просит принести себе «утку» и выгоняет вызвавшегося помочь Дилюка вон из комнаты, а потом запрещает войти обратно, пока слуги меняют пропитавшуюся по́том постель и переодевают его в свежую ночную рубашку.

В полночь пост у кровати больного занимает Альбедо.

Так проходит несколько дней.

Кэйа уже ходит по дому, даже сам спускается в столовую… но заметно, что сил ему хватает только на это.

«Просто надо подождать… лекарство действует… оно действует, поэтому…»

— Отправляйся на собрание с Барбатосом, — неожиданно заявляет Кэйа на пятый день.

— Ещё есть шанс, что Тарталья вернётся.

— Какой же ты, братец, наивный…

Ковыряясь вилкой в омлете, Кэйа медленно и глубоко дышит, словно ему не хватает воздуха — но ведь окна распахнуты настежь.

— Я не оставлю тебя.

— Как мило… это правда очень мило, братец, но знаешь? Подлец, трус и пустозвон из нас двоих только я. Даже не пытайся… не пытайся занять моё место.

Дилюк не отвечает.

Но на следующий день разговор повторяется практически слово в слово, только в конце Кэйа добавляет:

— Не заставляй меня ненавидеть тебя ещё больше…

Сложно понять, что именно творится в его голове, но кажется, Кэйа винит себя в бездействии Полуночного Героя.

Так глупо. Так безнадёжно.

На седьмой день Дилюк покидает винокурню на рассвете: Тарталья так и не дал о себе знать, а значит, ему нечего будет рассказать про планы Царицы на совете архонтов.

Или… всё же что-то найдётся?

========== Долг и ответственность. Часть 3 — Я не соврал ==========

***

Проснувшись, Чайльд не сразу открывает глаза: ему не по себе, но в чём причина?

В голове проносятся странные образы, словно из вот-вот готового улетучиться сна… Что вообще произошло?

«Такое чувство, что я проспал целую вечность…»

— Всего-то три дня, — раздаётся поблизости.

И воспоминания обрушиваются подобно водопаду. Он, должно быть, свихнулся, раз позволил вытворять такое с собой! Три дня… прошло целых три дня… За это время тело, должно быть, восстановилось, потому что ничего не болит — более того, Чайльд впервые за последние полгода вновь чувствует себя по-настоящему целым. Будто его разобрали на кусочки, а потом склеили обратно — причём в лучшем виде, чем было.

— Что ты со мной сделал?

Сев, Чайльд оглядывается в поисках брюк, Валиал же продолжает лениво ворочать картофельные клубни в печи голыми руками: угли едва тлеют, но сквозь наполовину засыпанные снегом окна в дом проникает достаточно солнечного света, чтобы без труда разглядеть расслабленное лицо Хранителя Хаоса.

«Валиал», значит?

Чайльд не помнит, откуда в памяти взялись знания о Хранителях, но если верить им, получается, что Моракс и Валиал — некто вроде осознавших себя законов вселенной. Назвать их богами не поворачивается язык, но, похоже, именно от них берут начало все стихийные элементы… например, электро — от хаоса, гео — от созидания, дендро — от жизни, анемо — от времени и так далее и тому подобное… Архонты по сравнению с ними — не более, чем детишки, утащившие в песочницу родительские побрякушки.

«Как я только ввязался в подобное? Проклятье… я же просто хотел соблазнить оставшегося не у дел архонта… а теперь, получается, перешёл дорогу величайшему злодею Мироздания, попытавшемуся подчинить Мировое Древо и нарушить законы вселенной ради… Ради чего?»

— Ради Моракса, — следует немедленный ответ.

— Хватит подслушивать мои мысли!

— Тогда перестань думать так громко.

Валиал сидит на корточках у печи, его пальцы покраснели, словно раскалённое железо. Ворочаемые же им картофельные клубни почернели, превратившись в угли. Где он их вообще взял? Хотя, тут вроде был подпол…

Чайльд натягивает на плечи покрывало, опускает ноги на холодный пол и, подойдя к печи, заливает её внутренности собранной из воздуха водой. Дом тут же наполняет шипение и густой пар.

— Зачем? — не поднимаясь, задирает голову Валиал.

— Всё равно они уже несъедобны.

— И что?

— Ничего.

— Вредный мальчишка.

Сжав зубы и кулаки, Чайльд мысленно считает до десяти, прежде чем вздохнуть и посмотреть Валиалу в глаза.

— Где Моракс?

— Э-эх… ну зачем он тебе, а?

Когда колена касается прохладная рука, Чайльд непроизвольно вздрагивает, однако быстро берёт себя в руки:

— Ты обещал.

— Я обещал только ответить на твои вопросы.

Рука продолжает ползти всё выше под покрывало, но застывает, так и не добравшись до опасливо сжавшихся ягодиц.

— Как тебя убить? — постаравшись, чтобы голос продолжал звучать ровно, Чайльд отступает на шаг.

— Точно так же, как и кого-то другого, — прикусив край губы, Валиал поднимается во весь рост и оказывается выше Чайльда на полголовы.

«Так и знал…»

Чайльд специально задал этот вопрос, и теперь, убедившись, что договорённости не имеют для вселенского ублюдка никакого значения, наконец-то сдаётся: с самого начала было слишком глупо доверять самозванцу, вылезшему из какого-то долбанного кургана. Это всё вина Чжун Ли — из-за него Чайльд совершенно забыл, что верить нельзя никому. Кроме семьи.

Отвернувшись, он возвращается к топчану, но не успевает наклониться за обнаруженными брюками, как снова вздрагивает.

Сукин сын опять без всякого предупреждения прижался к его спине!

— Я не соврал, — шепчет Валиал, щекоча шею длинными волосами. — Если сумеешь застать меня врасплох, сможешь и голову отрубить, и насквозь пронзить…

«О? Неужели?»

Мгновение спустя под ребра Валиала входят водяные клинки, и, дабы закрепить эффект, Чайльд пускает следом электрический разряд.

Вспыхивает яркий свет, в потолке образуется дымящаяся дыра.

— Ха-ха, я же сказал — «врасплох», — смеётся Валиал, вжимаясь животом Чайльду в зад. — Ты такой предсказуемый, маленький угорь, особенно, когда злишься.

— Как… как ты это делаешь?

Снова смешок.

Просто смешок, ничего необычного… но из-за него в горле образуется комок. Ещё никогда Чайльд не чувствовал себя настолько беспомощным и никуда не годным. Разница между ним и Валиалом слишком огромна.

— Твой искусственный друг, наверное, смог бы понять, но ты… Ах, ладно, — почему-то вдруг передумав, Валиал вздыхает и укладывает голову ему на плечо. — Аякс, на самом деле всё просто: наши тела состоят из очень маленьких частиц, которые находятся на приличном, относительно их размера, расстоянии друг от друга и постоянно колеблются… я могу менять частоту этих колебаний. И делать так, что другие частицы проходят сквозь моё тело, не влияя на колебания его частиц.

«Значит, это что-то вроде навыка, а не постоянного состояния?»

Облизав губы, Чайльд разворачивается, так что руки Валиала теперь оказываются на его ягодицах. Чёрные глаза немного пугают, а черты лица кажутся слишком вытянутыми и заострёнными — но в общем и целом Хранителя Хаоса можно назвать даже красивым. Так почему Чайльда продолжает трясти?

— …это если простым языком, — заканчивает фразу Валиал.

От гнева?

Или…

«Я боюсь его?»

Поднявшись на цыпочки, Чайльд прижимается сухими губами к узким и холодным.

[Уверен, что хочешь устроить второй раунд? …я, конечно, не против, но разве у тебя нет других планов?]

Раздавшийся в голове голос заставляет вдруг ощутить омерзение. Но Чайльд не отступает, и Валиал приоткрывает рот, впуская его язык и позволяя углубить поцелуй. Между телами пробегает что-то вроде микроскопических электрических разрядов — Чайльд чувствует, как хватка на ягодицах крепчает, а в ногу начинает давить нечто твёрдое. Его собственные руки проскальзывают по словно каменным плечами, добираются до шеи под шелковистыми волосами и… водяное лезвие опять беспрепятственно проходит сквозь кожу, мышцы и кости Хранителя Хаоса.

[Хорошая попытка, но… нет]

Оттолкнувшись от жёсткой груди, Чайльд досадливо прикусывает губу.

— Так хочешь прикончить меня? — искоса ухмыляется Валиал.

— Где моя одежда?

— Ходи без неё.

— Закройся.

Чайльд не решается опуститься на колени, чтобы заглянуть под топчан — вместо этого отодвигает его от стены, но так и не находит ничего, кроме брюк.

— Аякс, ты же теперь демонобог — можешь создать себе любой наряд.

«Демоно- …кто? Он имеет в виду ‘демонический бог’?»

— Не могу… — мотнув головой, Чайльд отступает. Но вдруг ловит себя на другой мысли и резко оборачивается, недоверчиво уставившись на Валиала: — Эй, а как так вышло, что ты можешь создавать копии? И вообще имитировать способности Моракса?

— Разве ты не понял, что раньше мы с ним были частью одного целого?

— Понял, — Чайльд морщится. — Но вы же вроде бы олицетворяете собой разные законы- …эм, принципы мироздания?

— Скажем так: каждый из нас специализируется на чём-то одном, — Валиал снисходительно улыбается — словно родитель, умиляющийся внезапной любознательности своего чада. — Однако влиять на материю- …точнее, на энергию, из которой всё состоит, можно по-разному. Например, Мораксу проще даётся создание материальных предметов, мне же — управление состоянием вещества. Эта разница не мешает нам обоим уметь реплицировать себя. Тот же принцип, что и с созданием барьеров у разных стихий: подходы отличаются, а результат получается схожий.

— А внешность?

— Я же говорю: управление состоянием вещества.

Валиал продолжает лыбиться, но благодаря его степенным объяснениям Чайльд немного успокаивается.

…однако, когда Валиал вдруг снова подходит и кладёт руки ему на плечи, нервы натягиваются, как канаты.

«Как же ты бесишь!»

— Смотри, я покажу.

Кожу начинает покалывать… а уже в следующий миг висящее на плечах покрывало вдруг удлиняется, обволакивает Чайльда живым коконом и темнеет, принимая совершенно непривычный вид. Собрав призванную воду в зеркальную пластину, Чайльд видит в отражении чёрный плащ — такой же, как у Валиала — чёрную же кофту со стоячим воротником, облепившую торс словно вторая кожа и такие уже узкие чёрные брюки, врезавшиеся между ягодиц.

Кажется, сделаешь шаг — и вся одежда разойдётся по швам.

— Чёрный тебе к лицу, — гадко ухмыляется Валиал, отступая назад. — Оттеняет волосы.

— Мне бы на пару размеров побольше…

— Ходи так, пока не научишься управлять этим сам.

— Сволочь.

— Не ругайся.

— Не указывай мне, извращенец…

— Услышь тебя Моракс, сейчас бы заплакал…

Глаза Валиала смеются. И продолжают смеяться, даже когда призванная Чайльдом молния, пройдя сквозь дыру в потолке, пронзает его тело.

Пронзает опять без всякого результата.

========== Долг и ответственность. Часть 4 — Незваные гости ==========

***

Есть кое-что, о чём Чайльд пытается не думать: среди внезапно появившихся в голове образов и знаний затесалась информация, которой он не решается дать оценку… она касается его детских воспоминаний. Точнее, Чайльд ничего такого не помнит — но похоже, что когда он провалился в Бездну, то умудрился выжить лишь благодаря некой частице хаоса, внедрённой блуждающим без дела божественным сознанием Валиала. Сам Хранитель Хаоса в то время находился в подобии спячки, так что произошло всё вроде бы как случайно, а не потому, что узник Мирового Древа решил спасти заблудившегося мальчишку… В общем, ни о какой благодарности не может идти и речи, но если эта частица хаоса изначально принадлежала Валиалу, а потом проросла в душе Чайльда, словно семя… то можно ли считать Хранителя кем-то вроде ещё одного его отца?

«Бред. Какой же бред…»

[Ты не мог бы не тянуть так за эту чешуйку? Ты сейчас её вырвешь]

[Отрастишь себе ещё одну]

[Лучше я отращу себе что-нибудь другое, что можно будет потом засунуть в тебя]

[…]

Почему Чайльд вновь оседлал Валиала, вместо того, чтобы послать его подальше ещё в лесу? И почему продолжает терпеть весь этот бред?

Ублюдок до сих пор не рассказал, как вернуть Моракса.

Да и вряд ли он согласится свалить… так что пусть поработает. Конечно, Чайльд не нуждается в дополнительном транспорте, но, оседлав Хранителя, испытывает некоторое удовлетворение.

Хотя нельзя сказать, что Чайльд забрался на дракона со спокойной душой — сердце неистово забилось, едва тело вспомнило те ужасные ощущения… А когда гигантская лапа потянулась, чтобы помочь ему устроиться поудобнее — Чайльду даже резко стало нечем дышать и захотелось немедленно телепортироваться куда-нибудь за пределы Тейвата. Но всё же он сдержался. И теперь летит в Ли Юэ. Потому что обещал навестить Нин Гуан перед собранием архонтов.

[Аякс?]

[Что?]

[Ты скучаешь по Мораксу?]

[Может, всё же вырвать тебе пару чешуек?]

[Погоди… Я правда не понимаю, что ты нашёл в этом бесчувственном куске камня…]

[А ты?]

Валиал почему-то не отвечает, и полёт продолжается в тишине. Чайльд пригибается к чешуйчатой спине, любуясь блестящими волнами, залитыми солнечным светом. Вся эта толща воды, проносящаяся под пузом дракона, кажется живой. И готовой отозваться в любой момент… но, в то же время, будто бы настороженно наблюдающей за ними.

Можно попробовать направить её против дракона.

Однако тот наверняка опять успеет среагировать раньше.

Не то чтобы Чайльд действительно жаждет избавиться от Валиала, но сам факт, что вселенский мудак не воспринимает его всерьёз, беспокоит. Получается, кроме как сексом, Чайльд никак не может на него повлиять… а самому Валиалу будто бы ничего больше не надо.

Он правда разлюбил Моракса?

Или хочет ему досадить, издеваясь над Чайльдом? Словно ребёнок, отнявший чужую игрушку, чтобы сломать?

Но зачем Валиалу помогать им с Селестией? Тем более теперь, когда его спектакль разоблачён и нет причин втираться в доверие?

Хотя у Чайльда тоже нет причин предупреждать Ли Юэ о возможном повторении Катастрофы… однако он направляется туда, как и обещал.

«Пока просто буду следовать прежнему плану, а там посмотрим…»

***

— …эта энергия нестабильна. Способны ли люди хотя бы оценить уровень опасности?

— Люди способны только ныть… и важничать не по делу.

— Послушайте-

Нин Гуан очень устала. Даже в детстве, когда ей приходилось целыми днями продавать неспелые яблоки, у неё никогда так не трещала голова, как при общении с этими адептами… С каждым по-отдельности ещё можно разговаривать спокойно, но вот они собрались вместе — и хозяйка Нефритового Дворца вспомнила, каково это, когда тебя игнорируют.

Да, давненько подобного не случалось.

И не предполагалось, что случится хоть когда-нибудь впредь… Ведь адепты согласились, что Ли Юэ — это в первую очередь люди, и что они в праве сами решать свою судьбу.

Так с какой стати эти хрычи потребовали у неё аудиенции?

Всё началось пару недель назад, когда среди сельских жителей начала распространяться очень старая хворь — говорят, она унесла немало жизней три тысячи лет назад, но с тех пор эпидемий не повторялось.

— Сейчас я должен быть не здесь, — вдруг холодно заявляет единственный из Просветлённых Адептов, имеющий вид человека.

До сих пор он молчал, даже не глядел в сторону стола, накрытого под открытым небом, предпочитая рассматривать Ли Юэ с края платформы.

— Сейчас день, активность демонов должна была упасть, — оборачивается к нему крупный олень.

Как и два журавля, этот адепт пока не притронулся к наспех приготовленным угощениям — впрочем, Нин Гуан и не стремилась им угодить. В конце концов, она их сюда даже не приглашала.

— Надо призвать якс, — недовольно опускает клюв Творец Гор.

— Проще уничтожить все телепорты, — самодовольно взмахивает крыльями Хранитель Облаков.

Спрашивается, причём тут телепорты? В этом причина визита уважаемых Просветлённых: они обнаружили, что устройства, разбросанные по всей территории Ли Юэ, подозрительно вибрируют — Хранитель Облаков, величайший изобретатель, не мог не заинтересоваться этим феноменом, но явиться к Нин Гуан в одиночестве, видимо, постеснялся — собрал и остальных. И всё же именно Нин Гуан чувствует себя вызванной на ковёр к начальству. И ладно бы хоть кто-то предложил что-нибудь дельное… но нет: вот уже два часа, как Просветлённые перемывают косточки людям!

— Мы не можем уничтожить то, что было создано Селестией, — вздыхает Нин Гуан.

Была бы её воля — Ли Юэ спокойно зажил бы без оглядки на Небесный Порядок, однако избавиться от влияния Селестии сложнее, чем от опеки Просветлённых Адептов.

— Всё, что было создано, можно уничтожить, — фыркает Хранитель Облаков.

Выбравшись из своего Заоблачного Предела, этот журавль продолжает вести себя заносчиво и горделиво, словно боги Селестии для него значат не больше, чем жители Ли Юэ или даже букашки. И всё же… именно беспокойство за Ли Юэ провело его сюда. И Нин Гуан не склонна недооценивать значение подобного поступка.

Но что делать ей?

Вибрация телепортов и недавние заражения демонической энергией необязательно связаны друг с другом, а телепорты — не Осиал и не Бешт, чтобы просто взять и расстрелять их из баллист. Кто знает, как подобное воспримет Селестия? К тому же, лишить всех владельцев Глаз Бога возможности свободно перемещаться по региону…

— Вряд ли такая ситуация только у нас, — подаёт голос Владыка Лун, блеснув рогами. — Нефритовое Равновесие, ты должна принять решение. Регион, оставшийся без архонт-

Вдруг олень замолкает и вновь поворачивается к Сяо. И не только он: оба журавля тоже неожиданно обращают взоры в сторону яксы… хотя взгляды их, кажется, направлены в небо над заливом. Звенящая тишина, откуда-то взявшееся незримое давление… Нин Гуан уже готовится сложить печать для активации защитного барьера, но когда всего в нескольких десятках метров от Парящего Дворца воздух вдруг вздрагивает и уплотняется, её пальцы застывают, а в опустевшей голове проносится единственная мысль:

«Владыка Камня?»

Несколько лет Нин Гуан проводила церемонию Сошествия и не раз видела этого великолепного дракона. Но почему-то сейчас её охватывает не привычное благоговение, а холодный ужас.

Проявив себя, коричневый дракон с янтарными гребнями делает круг над дворцом, и с его спины спрыгивает человек.

И приземляется прямо у накрытого стола.

— Все в сборе? Отлично.

Более полугода не было вестей о рыжем Предвестнике, однако не похоже, что за это время тот растерял хотя бы грамм своей наглости.

— Схватить его, — немедленно отдаёт приказ Нин Гуан.

И дежурный отряд миллелитов тут же бросается к незваному гостю.

Только вот солнце неожиданно закрывает крупная тень, и следом за Тартальей на площадку приземляется дракон. Длинный хвост отделяет Предвестника и стол от всех остальных, в том числе и от шарахнувшихся в стороны Просветлённых. Но хвост этот быстро истончается и втягивается в тёмную фигуру, материализовавшуюся у Тартальи за спиной.

Эта тёмная фигура…

«Но Владыка Камня же должен был вознестись?»

— Так и знал… — не обращая внимания на миллелитов, Тарталья кидает в рот сразу несколько клёцек, после чего косится на изумрудный наконечник копья, прошедший сквозь грудь своего спутника. — Кажется, тебя раскусили.

— Неудивительно.

Раздавшийся голос не принадлежит Властелину Камня. К тому же Сяо ни за что не напал бы на Верхового Адепта, а значит…

Нин Гуан расслабляет плечи и подносит руки к груди, складывая уже не оборонную, а атакующую печать — тут же вокруг неё появляется хоровод из сверкающих камней. Только вот странно: самозванец поразительно спокоен, словно пробившее грудь копьё не доставляет ему никаких хлопот.

Возможно, физические атаки не эффективны?

— Ты — не он, — хрипло заявляет Сяо, отступив, однако явно готовясь снова напасть.

— Ты тоже не он, — надменно вздёргивает уголки рта самозванец, вытащив из-за пазухи чёрный веер. Веер этот окутывается искрящимся облаком фиолетовых искр, подсвечивая бледное лицо — и то на миг расплывается, бледнеет, вытягивается… Тёмно-каштановые волосы незнакомца стремительно чернеют, камзол сменяет длинный плащ. — Как поживаешь, Алатус? Моракс передаёт тебе привет.

Почему-то эти слова заставляют Тарталью вздрогнуть и обернуться. До сих пор он спокойно жевал, не обращая внимания ни на налившиеся светом рога Владыки Лун, ни на мерцающие крылья Хранителя Облаков и Творца Гор.

— Что значит «привет»? Ты с ним-

— Потом, — устало хмурится самозванец. — Разве у тебя сейчас нет дел поважнее?

Он будто воспитатель, напоминающий ребёнку, что тому не следует отвлекаться.

— Поважнее? — кажется, Тарталья серьёзно задумывается над этим утверждением, однако проглатывает то, что жевал, и принимается отряхивать руки, оглядываясь по сторонам. — Поважнее, значит…

Он всё продолжает и продолжает тереть одну ладонь о другую, словно вспоминая, что вообще хотел сказать. Или придумывая на ходу?

Нин Гуан теряет терпение. Она ещё не забыла, благодаря кому потеряла первый Нефритовый Дворец — но камни пока только кружат вокруг неё. Ведь Просветлённые Адепты тоже не спешат атаковать.

— Вот, ведь, проклятье, — наконец сморщивает нос Тарталья. — В любой формулировке это прозвучит, как угроза-

— Какая наглость! — наклоняется ниже Владыка Лун, беря Предвестника на прицел рогов. — Сколько ты намерен испытывать наше терпение?

— Подожди, друг мой, — вдруг взмахивает крылом Творец Гор. — Ты разве не чувствуешь энергию Сердца Бога?

«Что? Сердца? Тогда этот самозванец — всё-таки архонт?»

Но адепты смотрят не на мужчину в плаще, а на Предвестника.

«Разве такое возможно?»

— Кхм, — поднеся кулак ко рту, тот озадаченно откашливается. — Как бы там ни было…

— Где господин?! — перебив, Сяо направляет на Тарталью копьё.

И Нин Гуан совершенно теряется: разве у яксы есть ещё какой-то господин? Или Властелин Камня всё же каким-то образом…

— Хочешь сразиться? — вдруг радостно хмыкает Предвестник. — Отлично! Роль посланника всё равно не по мне!

И в то же мгновение нефритовое копьё встречается с вспыхнувшими голубым пламенем клинками.

Или вид пламени приняла вода?

Адепты обступают скрестивших оружие. Тарталья косится на них и, вдруг облачившись в сферу-щит, взлетает с платформы.

— Не так быстро!

Сменив печати, Нин Гуан активирует барьер вокруг дворца, мешая Предвестнику сбежать.

— Зря, — косится на неё самозванец в чёрном плаще, зачем-то раскрыв над головой веер.

Однако уже через миг с небес срывается толстая молния, разбивает золотой барьер и осыпает дворец дождём из острых осколков, но не останавливается на этом, а пронзает крышу дворца.

Парящая платформа вздрагивает.

Однако кажется, основание, защищающее пластурит, всё же выдерживает атаку.

«Что это за сила?!»

Хоть путь и оказывается свободен, Тарталья приземляется на искорёженную крышу и встречает последовавшую за ним изумрудную вспышку.

Поднимается ветер.

— А ведь нас всего лишь просили передать, что Катастрофа пятисотлетней давности скоро повторится, — тихо произносит самозванец, спокойно обмахиваясь веером.

Молнии продолжают обрушиваться на многострадальный Нефритовый Дворец, небо над ним стремительно темнеет, стены и платформа покрываются трещинами… Но кровь Нин Гуан застыла не только из-за нарастающих разрушений.

========== Долг и ответственность. Часть 5 — Начало конца ==========

***

«Не слишком ли часто я в последнее время летаю на драконах?»

На самом деле Дилюк уже давно не перемещался таким образом: ещё с Земель Хаоса — но если сравнить со всей предыдущей жизнью, то можно сказать, что полёты стали для него обычным делом.

Только в этот раз Дилюка несёт на себе изумрудный дракон, питомец Анемо Архонта.

— Не нервничай. Не убьют же они тебя?

«Я и не нервничал… пока ты об этом не сказал».

Если честно, собрание архонтов сейчас волнует Дилюка меньше всего, хотя должно быть иначе. Спасение Тейвата, спасение Мондштадта… конечно, всё это имеет первостепенную важность, но трудно заставить себя сконцентрироваться на таких глобальных вещах, когда можешь думать лишь о…

Кэйе, вроде бы, стало лучше.

Только вот он отличается от людей, подвергшихся нападению заражённых монстров здесь, в Тейвате. Кажется, само его тело перестроилось. Да ещё и сумасшедший учёный сотворил какую-то хрень! При виде брата, пытающегося улыбаться, как ни в чём ни бывало, всё чаще закрадываются подозрения: а правда ли лекарство помогает? Или Кэйа просто привык к своему состоянию, как привыкаешь к непрекращающейся боли?

Не даром же Альбедо заставляет его спать почти круглые сутки…

— Не особо надейся на Богиню Цветов, — словно угадав мысли Дилюка, вновь оборачивается к нему Барбатос. — Она, конечно, Дендро Архонт, но всё-таки больше по растениям, чем по людям.

«И всё же…»

Безбрежные воды, проносящиеся внизу, буквально слепят бликами из-за яркого солнца, порывистый ветер бьёт в лицо… сквозь влажную пелену Дилюк с трудом умудряется разглядеть приближающийся островок — настолько маленький, что на нём вряд ли бы поместилась бы винокурня. Но зато на скалистом клочке земли легко разместилась узкая башня вроде той, что в центре Логова Ужаса Бури — правда, высотой всего в пару ярусов, а потому больше напоминающая беседку.

Двалин делает круг над когда-то, вероятно, белоснежным куполом, и Барбатос наконец отлипает от его спины. Придержав берет, он подмигивает Дилюку, после чего вдруг прыгает вниз.

Честно говоря, Дилюк предпочёл бы не афишировать своё появление, но его мнения никто не спросил и выбора не оставил. Приходится призвать феникса.

— Разве мы не договорились, что оставим питомцев дома? — женщина со светло-синими, почти голубым волосами, забранными в строгую причёску, неодобрительно косится на мягко спланировавшего в беседку Барбатоса.

Всего под куполом собралось трое. Если не знать, кто они, можно подумать, что посреди океана устроили чаепитие три подружки из разных регионов.

— Не волнуйся, мой питомец уже улетел, — миролюбиво улыбается Анемо Архонт, приземляясь на один из пустых ажурных стульев.

Отпустив феникса, Дилюк молча занимает место за его спиной.

— А это тогда кто?

Голубоволосая, скорее всего, из Фонтейна. Сплетя руки под грудью довольно скромных размеров и горделиво выпятив эту грудь, женщина властно и требовательно пялится на Барбатоса, словно даже не рассматривая вариант спросить о чём-либо самого Дилюка. Её же соседки по столу хоть и не демонстрируют недовольства, всё же настороженно рассматривают именно его, а не Анемо Архонта.

— Это… — Барбатос оглядывается, будто смущённый необходимостью оправдываться. — Я просто подумал, что вряд ли нас почтит присутствием хозяйка Заполярного Дворца, а этот юноша имеет некоторое представление о её планах.

— Какое отношение потомок Мураты имеет к Царице?

Допрос продолжается. Барбатос вновь оглядывается.

— Судя по тому, что у вас есть поддельный Глаз Бога, вы из Фатуи? — раздаётся тоненький голосок, и миниатюрная девушка, внешне не старше Кли, аккуратно отставляет чашечку из тончайшего фарфора. Её светлые волосы ближе к концам имеют зеленоватый оттенок, зрачки же напоминают четырёхлистный клевер.

Малышка как-то почувствовала Глаз Порчи?

— Мой отец имел к ним отношение, — сухо отзывается Дилюк.

— Так что там с Царицей? — слегка раздражённо спрашивает молчавшая до сих пор девушка в коротком кимоно и с синими цветами в тёмных волосах. Сёгун Райдэн. Электро Архонт. Её кимоно настолько короткое, что если бы не руки на коленях, Дилюк точно ненароком смог бы разглядеть цвет нижнего белья правительницы Инадзумы.

Конечно, он ни за что не стал бы этого делать.

— По имеющейся у меня информации, Царица планирует нападение на Селестию. Так же есть основания для предположения, что она действует заодно с Орденом Бездны.

— Что за чушь? — фыркает голубоволосая Богиня Справедливости. — Даже если это и так, Орден давно действует по всему Тейвату, как и Фатуи! Хотели бы, давно бы напали!

— Орден собрал огромную армию, — невозмутимо продолжает Дилюк.

Верно. Армию. Конечно, выглядело всё так, словно магов и вестников привели для сражения с драконом… но так же возможно, что дракон просто появился в удачный момент.

— Насколько огромную? — настораживается Сёгун Райдэн.

— Полагаю, одних только магов Бездны наберётся несколько тысяч.

— Невозможно! — презрительно взмахивает веером Богиня Справедливости. — Даже если они осмелятся вылезти на поверхность, стоит уничтожить их щиты, и можно готовиться к барбекю!

Это правда, что маги, лишившись своих пузырей, становятся практически беззащитны. Но это замечание заставляет ощутить боль в груди, как если бы речь шла не о монстрах, а о…

«Надо собраться»

В последнее время Дилюк чувствует, что слишком размяк. Будто кто-то залил в его панцирь кислоту и растворил внутренности в жидкую кашицу.

— Могут ли участившиеся случаи заражения демонической энергией быть связаны с активностью Ордена?

Райдэн обращается к Дендро Архонту. Белокурая девушка сжимает губы, словно от боли, и тихо отвечает:

— Цветы Артерий гниют.

— Тц! Поэтому я и говорю, что надо объединиться и выяснить, что творится на территории Снежной! Вся пакость всегда исходит от туда!

— Ты хочешь сразиться с Муратой? — приподнимает брови Райдэн, но лицо её остаётся равнодушным, словно у куклы, лишь пытающейся изобразить удивление и сомнение.

Впрочем, это самое сомнение в умственных способностях Богини Справедливости всё равно легко угадывается в бесцветном голосе. Причем довольно оправданное, в конце концов Мурата — Богиня Войны. Кто из архонтов в здравом уме выступит против неё?

— Почему бы нам не подождать ещё немного? — вклинивается в спор Барбатос. — Мурата же получила приглашение… и кстати, стесняюсь спросить… кроме чая у нас что-нибудь запланировано на сегодня?

— Так меня поддержит кто-нибудь или нет?! — игнорирует его голубоволоска, вновь резко открыв и закрыв веер у выпяченной груди.

Дилюк слышал, что между Фонтейном и Снежной всегда были натянутые отношения… и не только из-за вездесущих Фатуи, но и из-за общей границы, только вот Гидро Архонту соваться на территорию, где правят балом низкие температуры, форменное самоубийство. С Натланом ситуация похожа, только уже из-за слишком высоких температур. Поэтому неудивительно, что она призывает объединиться.

— Мурата взяла Снежную под контроль, к чему такая спешка? — морщится Райдэн. — Если это всё, о чём вы хотели поговорить, то… не думаю, что есть смысл для моего дальнейшего нахождения здесь.

— Подождите, Эи. Ничего за время вашего отсутствия не слу-

Гидро Архонт осекается, встретившись взглядом с Электро Архонтом. То ли дело в том, что она младше, то ли в какой-то предыстории, но первая поспешно опускает глаза.

Архонт же из Сумеру, наблюдающая за ними, печально вздыхает… и этот вздох в сочетании с детской внешностью вызывает неясную тревогу.

Нет. Дело не в ней.

Дилюк резко оборачивается — сначала в глаза бросается огромный диск солнца, уже наполовину окунувшийся в океан, но затем на фоне оранжевого диска выделяется пылающий силуэт огненной птицы.

Птица эта крупнее феникса Дилюка раз в десять.

— А вот и Мурата, — отчего-то довольно прищуривается Барбатос.

В беседке устанавливается тишина, пока Леди Огня не присоединяется к собранию. Бросив взгляд на Дилюка, высокая красноволосая женщина в наряде, преимущество состоящем из кожаных ремней и кусков очень тонкой, а оттого прозрачной, ткани, переключает внимание на стол, недовольно поджимает губы и косится уже на Барбатоса:

— Как вы это допустили?

В ответ Анемо Архонт лишь тяжко вздыхает.

— Если так приспичило выпить, можете заняться этим безобразием после собрания… — брезгливо морщится Богиня Справедливости. — Мурата, выкладывай, в какую дыру забилась Царица?

Похоже, ни для кого не секрет, что Мурата и Царица могут быть в сговоре.

— Забиться в дыру и не высовываться лучше тебе, — поигрывая рукояткой кнута, обёрнутого вокруг её запястья, Пиро Архонт откидывается на спинку кресла с таким видом, будто стол завален чем-то вонючим. — И не высовываться, даже если позовут.

— Так это правда? Что вы задумали?

— Ничего особенного, — улыбается Мурата. Но эта улыбка выглядит, как оскал. — Трусишкам, предпочитающим устраивать спектакли вместо реальных сражений, подробности ведь ни к чему?

— Вы сошли с ума, если решили пойти против Небесного Порядка! — вскакивает Богиня Справедливости.

— Цып-цып, — косится на неё Мурата, продолжая поигрывать с кнутом. При этом хвост кнута, обёрнутый вокруг её руки, вроде бы расслабляется. — Кто это у нас тут такой воинственный? Давно засухи не случалось?

— Ты… ты!

— Впрочем, я пришла сюда не угрожать, а чтобы предупредить: не вмешивайтесь. Даже если вас призовут.

— Думаешь, у нас будет выбор? — продолжая хмуриться, интересуется Райдэн.

— Бросьте, — отмахивается от неё Мурата. — Без Сердца они не смогут напрямую с вами связаться, а там… поверьте, — вдруг взгляд Леди Огня застывает, а в глубине красных глаз вспыхивает чёрное пламя, — вам хватит и собственных забот.

— Что ты имеешь в виду?

Обе девушки не двигаются, но их неподвижность прозрачнее любых слов — ещё немного, и островок будет уничтожен от единственной искры.

— Старшая, — вдруг вздыхает Мурата. — Если встанет выбор между защитой своих людей и призывом Селестии, какое решение вы примите?

— Я выберу уничтожение угрозы прямо сейчас.

На груди Райдэн вспыхивает яркое свечение, из которого появляется рукоятка катаны. Богиня Справедливости призывает лук, Дилюк тоже хватается за меч, а вот Дендро и Анемо Архонт остаются на своих местах.

— Может, попробуем решить вопрос мирно? — успевает тихо предложить Барбатос.

Но никто не обращает на это никакого внимания.

Стол раскалывается, как и крыша этой каменной беседки. Огонь против огня практически бесполезен, но когда призванный Богиней Справедливости дождь обрушивается на Мурату и каждую капельку пронзает тончайшая молния, уже Пиро Архонт оказывается в невыгодном положении.

Однако, словно безумная, она только смеётся.

Хлыст разбивает колонны в пыль.

Три сверкающих шара: красный, фиолетовый и голубой — взмывают к почерневшему небу.

— Я бы на твоём месте не лез на рожон, — советует Барбатос, укрывший и себя, и Дилюка, и Кусанали за стеной ветра.

— Вы разве не слышали? — крепче сжимает меч Дилюк. — Она же прямо сказала, что собирается наслать на регионы монстров, чтобы у архонтов не было возможности ответить на призыв Селестии!

— Думаешь, её смерть что-то изменит?

— Тц.

Дилюк и сам это понимает. Но не стоять же и не смотреть, когда есть возможность избавить мир от одного из главных заговорщиков?

— Монстры — самое безобидное, что может случиться, — вдруг подаёт голос Богиня Цветов. Несмотря на разбившийся стол, она умудрилась сохранить чашечку с чаем и продолжать пить его маленькими глотками. — На самом деле… я боюсь, что-

— Эи! — очередная ветвистая молния вонзается в землю, и из всполоха искр поднимается розоволосая женщина с несколькими лисьими хвостами. — У нас нет на это времени!

— Что случилось? — вскакивает с кресла Кусанали.

— Статуи… — оборачивается к ней посланница из Инадзумы. — Статуи Архонтов сочатся скверной!

========== Долг и ответственность. Часть 6 — Ты ведь не поросёнок ==========

***

Самое отвратительное: чувствовать, как с каждым днём растёт твоя бесполезность.

— Дилюк?

— Они улетели.

У Альбедо очень серьёзное выражение лица. Оно у него вообще постоянно такое, но в последнее время Кэйе не удаётся заставить алхимика улыбнуться даже чуть-чуть.

— Ладно… тогда начинай.

Они ждали целую неделю не только потому, что Дилюк наверняка воспротивился бы их затее, а потому, что Кэйа хотел побыть с ним хотя бы недолго без лишних драм и ссор. И теперь, если что-то случится, если что-то пойдёт не так…

…будет ли Дилюк вспоминать эту неделю?

В ней не было ничего примечательного: лишь несколько совместных обедов и ужинов.

Ещё комната Кэйи за последние дни пропиталась запахом Дилюка — хотя, просыпаясь, он всего пару раз заставал его у своей кровати. Зато Альбедо практически поселился у Кэйи, натащив в комнату всяких склянок и превратив письменный стол в некий гибрид алтаря и алхимического стенда.

— Поразительно, — заявил алхимик на третий день. — Этот порошок создан из измельчённых артерий, но как… Неужели кому-то всё-таки удалось сохранить образец для полноценных исследований?

Удивление Альбедо не лишено смысла: Кэйа много раз устранял застой Артерий Земли и прекрасно помнит, что после раскрытия цветов те всегда мгновенно исчезали. Как и их случайно или специально отрезанные листья/лепестки…

— И? Есть в этом порошке что-то полезное лично для меня?

— Как известно, Артерии Земли способны поглощать нечистую энергию, однако делают они это, будучи лишь частями Ирминсуля… Порошок же…

Задумавшись, Альбедо, похоже, даже не заметил, что искусал все губы.

— Будь добр, объясни так, чтобы я понял.

— Хм-м… С этим порошком я могу попробовать провести операцию, цель которой не столько вытянуть скверну из тела, сколько попытаться запустить новый процесс мутации.

— Ещё один?

В тот день Кэйа проснулся с непрекращающимся трезвоном в ушах, поэтому ему было сложно сконцентрироваться на разговоре, но упоминание мутации совсем не понравилось.

— Обратить процесс вспять не в моих силах, — признался тогда Альбедо, отвернувшись от стола-алтаря и стерев с лица важно-задумчивое выражение, и на какое-то времяпревратившись в обычного уставшего парня. — По сути, ты превращаешься- …превратился в существо, которому не подходит Тейват как место обитания.

— А то я сам этого не понял… чувствую себя, словно рыба, выброшенная на берег.

— Вот поэтому я и подумал… что единственный способ помочь тебе — запустить новую мутацию.

— По превращению в человека?

— Да.

— И каковы шансы?

— …на успех? Или на выживание?

«Разве это не одно и то же, ты, умник?»

Сев на стул у его кровати, Альбедо тогда подпёр голову кулаком и, глядя Кэйе в глаза, поджал плечами:

— Я никогда такого не делал. Ты ведь не голем и не поросёнок…

Правильно, до сих пор Альбедо игрался с жизнью, но все его создания служили определённым краткосрочным целям… Так от поросят требовалось быть вкусными, а от големов — прочными и послушными.

— …но ты ведь экспериментировал на монстрах?

— Это…

Альбедо нахмурился, видимо, вспомнив про злоцвета, принявшего его облик.

— Я не хочу переселяться в Бездну, — отвёл Кэйа глаза. — Не теперь.

Раньше бы он, наверное, даже обрадовался этой возможности… а, может, и нет. Ведь если бы захотел сбежать — от Ордена, от Мондштадта, от Дилюка — не стал бы искать благовидный предлог, а просто сделал бы это.

— Сколько тебе нужно времени на подготовку?

— День или два.

— Тогда… тогда давай подождём до собрания архонтов.

И вот час настал: Дилюк убрался из винокурни, а большинство слуг взяли отгул — кстати, их стало меньше, а всё из-за эпидемии, распространившейся по Тейвату: ничего серьёзного, никаких мутаций… только слабость и признаки, как при отравлении, однако среди заразившихся оказалось много искателей приключений и стражников, то есть тех, кто сталкивался с заражёнными монстрами. И пусть им могли помочь рядовые целители — общая боевая мощь Мондштадта упала. Если в такое время барьер Тейвата падёт…

«Мы уничтожили приличную часть армии владык, но это было давно…»

— Готов?

Хоть Альбедо и видоизменил рисунок на полу, Кэйа не чувствует особых отличий. Ему просто очень хочется спать. А ещё от шума в ушах ужасно болит голова.

— Не тяни кота за яйца…

— Хорошо.

Зачем-то ему суют в зубы свёрнутый в жгут платок.

— Может быть не очень приятно.

— Мгм.

Внезапно комната погружается в темноту. Кэйа ещё неделю назад попросил, чтобы окна зашторили, так что особо светло в ней и не было, но сейчас его будто накрыло непроницаемым колпаком.

Несколько секунд ничего не происходит…

Но вдруг внизу, под кроватью, вспыхивает красный свет — наверное, алхимический узор.

Глаза Альбедо тоже краснеют, и даже руки его окутывает зловещее алое сияние.

Горсть с остатками блестящего порошка зависает в воздухе прямо над Кэйей, словно время остановилось… но пару вздохов спустя эта дымка начинает медленно опускаться.

Стоит вдохнуть порошок, как сильнейшее жжение охватывает пищевод и опаляет лёгкие.

Перед глазами помутнеет.

Но Кэйе удаётся разглядеть вдруг помрачневшее выражение на лице Альбедо.

«Давай, умник… кто, если не ты?»

Это жжение… эта скручивающая боль в мышцах… это пронзительное напряжение в костях, словно те вот-вот треснут… Кэйа готов выдержать всё. В конце концов, он уже дважды проходил через подобное, пройдёт и в третий раз.

Сжав кулаки, вонзив острые когти в ладони и пытаясь хоть немного отвлечь себя этой привычной болью, Кэйа зажмуривается. Но все посторонние ощущения стремительно притупляются: кляп, кровать, на которой он лежит, шум в ушах — всё исчезает.

Остаётся лишь нарастающий жар в каждой клеточке тела.

Кэйа не знает даже, кричит ли сейчас…

…и вдруг боль исчезает.

Словно кто-то за раз выдернул сотни раскалённых игл из его внутренностей.

Перед глазами разливается мутная белизна, откуда-то издалека доносится жужжание, похожее на голоса, это жужжание нарастает одновременно с покалыванием в кончиках пальцев.

— …объяснит мне, что тут происходит?

— Ну-ну, не стоит так горячится… А-а-апчхи! Извините… вы что, завели кошку?

— Что? Кошку? Уважаемый Барбатос, разве у вас нет сейчас других дел?

— Ох, есть… есть. Потому я как раз хотел позаимствовать Альбедо.

— Тц! Делайте, что хотите!

Хлопает дверь. Кажется, это сейчас был голос Венти… он забрал Альбедо? Зачем?

Зажмурившись до красных пятен под веками, Кэйа осторожно вновь открывает глаза. И видит недовольно сложившего руки на груди братца.

— …быстро вы… вернулись.

— Как ты?

— Об этом- …ох, об этом тебе лучше спросить моего лечащего врача.

Кэйа правда не знает ответа — тело пока ощущается как совершенно чужое. Довёл ли Альбедо ритуал-операцию до конца? Или его прервали посреди процесса?

— Спрошу, обязательно спрошу.

Резко развернувшись, Дилюк направляется к двери, но Кэйе каким-то образом удаётся успеть схватить его за край мокрого насквозь камзола.

— …подожди.

Он сам не знает, зачем это сделал. Просто сейчас… очень захотелось коснуться братца. А, может, Кэйа просто испугался остаться в одиночестве? Он ещё не пришёл в себя.

Дилюк не двигается несколько мгновений.

Потом вдыхает. И садится на край кровати, и прижимает ладонь ко лбу Кэйи.

— Почему без меня? — спрашивает тихо.

— Лучше- …кхм, лучше расскажи, как всё прошло? И почему ты такой- …мокрый?

— Архонты в курсе, что Царица и Мурата заодно, — переводит Дилюк взгляд на зашторенное окно и вдруг резко встаёт. — Но им сейчас не до внутренних разборок…

Связь между взаимоотношениями архонтов и промокшей до нитки одеждой всё ещё остаётся загадкой. Однако Кэйю сейчас больше волнуют отдёрнутые братцем шторы и распахнутое окно: что-то проникает в комнату вместе с тёплым воздухом, что-то физически ощутимое… и довольно знакомое.

— Откуда? Как оно здесь…

— Статуи сочатся скверной, — угрюмо сообщает Дилюк, глядя на него с каким-то нездоровым ожиданием. — Концентрация пока не достигла той, что была в Бездне… но уже почти такая же, как в Землях Хаоса.

Верно.

Наверное, именно так ощущает себя рыба, вернувшись в воду после длительной прогулки по пляжу.

Или цветок, после долгой ночи окунувшийся в тепло восходящего солнца.

Но одновременно с этим Кэйа чувствует, как затуманиваются мысли, словно часть из них безжалостно стирается. Так тает снег под дождём. Само воспоминание о забытом испаряется без следа. И даже вызванная этим тревога…

— Кэйа?

— Да?

— Тебе лучше?

— Мне просто прекрасно.

Он должен куда-то идти. Что-то делать — прямо сейчас. Но пока Дилюк стоит у окна, это странное желание вытесняется совершенно иным.

— Тогда отдыхай, а мне нужно уйти.

— Куда? Эй, Полуночный Герой… до полуночи ещё далеко.

Сев на постели, Кэйа потягивается, а уже во второй раз направившийся к двери Дилюк вновь застывает, внимательно глядя на него.

— Я должен… ты ведь понимаешь?

— С какой стати?

Кэйа прищуривается и облизывает сухие губы, позволяя свободной рубахе сползти с плеча. Язык задевает острый клык. Кэйа ухмыляется шире и приглашающе сбрасывает покрывало.

— Монстры… — всё ещё продолжает что-то говорить Дилюк, однако взгляд его проскальзывает по тонким штанам Кэйи, обтянувшим ноги, поднимается до скомканного на животе края рубахи и застывает на свободной шнуровке ворота. — Монстры наверняка активизируются…

— У Мондштадта достаточно рыцарей. И даже есть какой-никакой, а целый архонт. Думаешь, в одиночку ты многое сможешь сделать?

— Я…

— Иди ко мне.

Дилюк и правда делает шаг, словно поддавшись гипнозу, но тут же останавливается, вскинув взгляд. Кэйа продолжает ему улыбаться.

— Иди же… и я исполню твоё самое сокровенное желание.

========== Долг и ответственность. Часть 7 — Заполни меня, запомни меня (18+) ==========

***

— Давай же. Другого шанса не будет.

— Что ты задумал?

Вместо ответа Кэйа зажмуривается, делает глубокий вдох и резко стаскивает рубаху через голову. Кожа чешется, мышцы требуют активных действий… например, разодрать кого-нибудь на части. Но Кэйа лишь откидывается на подушку, поигрывая с тесьмой на поясе и продолжая приглашающе улыбаться.

Раньше такое бы вряд ли сработало, но этот Полуночный Герой отличается от себя прежнего.

— Ты продолжал мне отсасывать даже посреди скопища монстров… и переключился на них, только когда я залил спермой твою глотку. Так что кончай делать вид, что действительно собираешься сейчас уйти.

Пальцы Кэйи отпускают тонкий поясок и спускаются ниже, к внутренней стороне бёдер. Он разводит ноги шире, позволяя почти прозрачной хлопчатобумажной ткани обтянуть набухшие яйца и затвердевший член.

Но Дилюк отступает к двери.

И поворачивает в замке вытащенный из-за пазухи ключ, подходящий ко всем замкам в доме. Похоже, он воспользовался им, чтобы попасть в запертую Альбедо комнату и прервать ритуал… но сейчас это неважно. Ничего не важно: ни ритуал, ни причины.

Только желание в последний раз насладиться близостью с человеком, по нелепому недоразумению занявшему слишком много места в мыслях и в сердце.

Кажется, стоит отвести от Дилюка взгляд — и само воспоминание о нём улетучится без следа.

— Ты говорил, что никогда не позволишь мне- …Альбедо что-то сделал с тобой?

— Ха-ха! Зачем ему что-то делать со мной?

Продолжая поглаживать себя между ног, Кэйа снова глубоко и отрывисто вздыхает. Когда Дилюк приближается, он поднимает зад, собираясь помочь братцу стащить с себя штаны… но тот просто разрывает их прямо по шву промежности. И упав на колени перед кроватью, впивается губами в нежную кожу прямо под звенящей от напряжения мошонкой. Кэйа и сам не знает, с чего вдруг так возбудился — но разве это имеет значение? Схватившись за жёсткие и как обычно спутанные волосы, он вздрагивает, почувствовав влажное и нежное прикосновение языка.

Оттянув голову Дилюка в сторону, Кэйа приподнимается на локте, чтобы заглянуть ему в глаза:

— Просто трахни меня. Не надо прелюдий.

— Это твой первый раз…

— Живее!

Инстинкты торопят.

Когда Дилюк расстёгивает ширинку, Кэйа сдвигается ближе к краю кровати, обхватывает его бёдра ногами и прижимает свой член к животу, чтобы лучше видеть происходящее.

— Ну же…

Только вот когда Дилюк проталкивает внутрь него упругую головку, Кэйа невольно зажмуривается.

Он понятия не имел, каково это будет.

Каково это вообще: ощущать что-то постороннее внутри себя. Там.

Оказывается, довольно болезненно. Но Дилюк не двигается, и внутренности постепенно расслабляются, будто стремясь принять необходимую форму. Ничего головокружительного, ничего сводящего с ума… разве что странное удовлетворение из-за этого чувства наполненности. Как от меча, вошедшего в ножны. Или долгожданных объятий.

«Я так долго был один… убеждал себя, что мне никто никогда не будет нужен…»

Сжав ноги, Кэйа толкается навстречу, вгоняя член братца в себя целиком.

— Эй! Ты же-

— Заткнись… — не открывая глаз, Кэйа прислушивается к растекающейся по телу боли. — Эй, как ты вообще вытерпел это?

Бёдра сжимают. Приподнимают. И ягодицы повисают в воздухе. Приходится вцепиться в покрывало, чтобы вернуть себе хотя бы подобие устойчивости.

— Расслабься, Кэйа.

— Я сжал тебя слишком сильно?

— Терпимо.

— Вот и терпи.

«Странно, сейчас не мой член внутри него, а его во мне… так откуда это чувство превосходства?»

— Тц… зачем так безрассудно…

Кэйа не отвечает. Вместо этого отталкивается от постели, хватает братца за отворот камзола и заставляет наклониться к себе.

Да, проникновение языка в его рот тоже доставляет приятные ощущения.

— Трахни меня, как всегда мечтал, — разорвав поцелуй, требует Кэйа, забыв отдышаться.

И тогда Дилюк впервые толкается в него.

Одно движение, всего одно — но оно наполняет Кэйю восторгом.

«Я знал… знал, что ты хочешь меня… но только сейчас чувствую, насколько сильно…»

Холодный, немногословный братец всегда был скуп на проявление эмоций, Кэйа же наоборот — часто позволял себе лишнее, притворялся, изображая то, чего на самом деле вовсе не чувствовал.

— Заполни меня… запомни меня…

— Идиот…

Дилюк падает сверху, прижимая к кровати, вжимаясь лбом в плечо и всё отчаяннее вбиваясь вглубь. Это отчаянье… оно проникает в Кэйю с каждым движением.

Жёсткие волосы щекочут ладони.

Хочется унять душевную боль. Остановить время. Остаться навсегда в этих объятиях.

И даже когда Дилюк кончает, Кэйа не спешит его отпускать. Пропуская сквозь пальцы тёмно-красные волосы, чувствуя тяжесть на животе и жар внутри, Кэйа запоминает эти ощущения. Пытаясь оставить их отпечаток на своей душе. Но мыслей в голове остаётся всё меньше…

Дилюк пытается подняться.

Обхватывает его полувялый член, пытаясь дрочить — но Кэйа лишь сильнее вцепляется в жёсткие патлы, не позволяя достаточно отстраниться для полноценных движений.

— Ты не кончил.

— Это неважно.

Рискуя лишиться весомой доли шевелюры, Дилюк всё-таки поднимает голову. Заглянув в красные глаза, Кэйа чувствует, что ещё немного — и совсем потеряет себя.

— А что тогда важно?

Ответ… он не успевает дать ответ. Горло немеет, челюсть сводит судорога. В красных глазах отражается покрывающееся шерстью лицо.

Оттолкнув Дилюка, Кэйа обхватывает себя, пытаясь сдержать скулёж. Но безумный зуд, охвативший кожу, наконец начинает стихать. Это даже приятно. Зрение, слух, обоняние обостряются, всё больше ощущений врываются в его разум, мускулы наливаются силой… тело становится легче.

Вскочив на четыре лапы, зверь обмахивает себя длинным толстым хвостом. Потом спрыгивает на пол и обнюхивает застывшего посреди комнаты человека.

Человек пахнет очень приятно.

От него исходит опасность… страх, удивление, недоверие…

Он что-то говорит.

Зверь не понимает.

Хочется задержаться, понюхать его подольше… но нужно идти. Нет, нужно бежать. И зверь запрыгивает на подоконник, оборачивается в последний раз и исчезает в сгущающихся сумерках.

Там, во тьме, его ждут.

Сильные лапы легко несут стройное, но мощное тело — вверх по склону, туда, где пахнет кровью и смертью. Туда, где звенит оружие и слышны крики.

Шерсть зверя черна, как ночь, с редким белыми полосами — благодаря им ему не удаётся полностью раствориться в сумерках, и всё же сражающиеся не сразу замечают появление ещё одного врага.

Зверь внимательно рассматривает живых существ перед собой: одни пахнут, как и он сам… другие же вооружены острыми палками…

— Стой!

Крик за спиной заставляет оглянуться.

Красноволосый человек с большой палкой в руке… кажется, эта штука называется «меч». Припав к земле, зверь предупреждающе рычит.

«Не приближайся!»

Но упрямый человек, замерев лишь на миг, возобновляет движение. И даже убирает меч обратно за спину.

Глупец не замечает, что к нему уже подкрадываются враги. Враги эти черны и чем-то похожи на зверя, только морды напоминают жвала насекомых.

«Друзья… они друзья…»

«…нет! Они враги! …враги…»

Встряхнув головой, зверь отталкивается от земли. Этот прыжок направлен на человека. Тот вздёргивает руку за спину, к мечу — но лишь приседает. И зверь, перелетев через его голову, обрушивается на собрата. И вгрызается в чёрную мохнатую глотку, чувствуя, как вместе с фиолетовой кровью внутренности наполняют сила и восторг.

========== Заморозки среди песков. Часть 1 — Возвращение блудного Предвестника и …его друга ==========

***

Визит в Ли Юэ неожиданно оказался более приятным, чем предполагалось: Чайльд вволю подрался, опробовал новые силы сразу против четверых адептов Моракса и почти даже победил. Хотя напрямую против него выступили только двое: Сяо и Владыка Лун, журавли же пытались кастовать что-то издалека… но потом Нин Гуан активировала продвинутую систему баллист Гуй Чжун, и ситуация приняла слишком серьёзный оборот. В том смысле, что ещё бы чуть-чуть — и история годовой давности повторилась, только на этот раз роль Архонта Вихрей сыграл бы Чайльд собственной персоной.

Причём, в отличие от Осиала, никакой падающий дворец его бы не остановил.

Хорошо, что Чайльд вовремя вспомнил, где находится.

«Надеюсь, ты оценишь моё благоразумие, когда вернёшься…»

Звеньк-звеньк.

Кандалы неприятно сдавили запястья.

Чайльд предпочёл бы расположиться где-нибудь с большим комфортом, но и эта подземная камера не так уж плоха: жаль только, что не обошлось без соседа напротив — вид вольготно растянувшегося на шёлковом ложе Валиала мешает до конца расслабиться и спокойно осмыслить события последних дней.

Если верить Валиалу, Моракс сейчас в заложниках у Мирового Древа.

Но правда ли это?

«Я не могу верить ни единому его слову…»

Раскрытие сущности самозванца шокировало Чайльда во всех смыслах, как и природа его отношений с Мораксом, однако… удивительным образом никак не повлияло на первоначальные планы. Потому Чайльд направился в Ли Юэ — как и обещал Анемо Архонту… и как обещал себе — ради Моракса и ради региона, которому тот отдал больше трёх тысяч лет своей жизни.

Теперь же настал черёд заботиться о собственных родных и о земле, на которой они живут.

«Хм-м… а я передал предупреждение? …или забыл?»

Наверное, беспокоиться о Ли Юэ уже поздно. Уж точно не из подземелья Натлана.

Чайльд совершенно не удивился аресту.

Ему даже до банка добраться не дали. Наверняка, стоило войти в город, как и Мурате, и гостящей у неё Царице стало известно о возвращении блудного Предвестника вместе с якобы уже дважды почившим Гео Архонтом — да-да, Валиал опять прикинулся Мораксом.

Чайльд позволил стражникам банка сопроводить себя в подземную тюрьму, параллельно выслушав немало шуток относительно своего наряда, а заодно пережив довольно унизительный обыск, ибо стражники никак не хотели верить, что у него нет ни Глаза Бога, ни даже Глаза Порчи… Но зато беспокойство относительно сил архонта оказалось излишним — ведь ни Мурата, ни Царица пока и не почтили Чайльда своим присутствием, а обычные смертные даже не почувствовали спрятанное в его груди Сердце.

Что же до поддельного «Моракса», то этот мудак удостоился предложения расположиться во дворце Верховной Жрицы. Однако он отказался. И теперь мозолит глаза в камере напротив.

Их камеры вроде бы одинаковые, только вот Чайльд закован в цепи и не может даже присесть на каменный пол, разве что повиснуть в оковах, а Валиалу поставили настоящую кровать, принесли фруктов и вина…

— Хочешь?

Ублюдок издевательски встряхивает в воздухе гроздью крупного блестящего винограда.

— Обойдусь.

Чайльд был бы очень благодарен, оставь его Валиал хоть ненадолго в покое. Но, наверное, стоит сказать Хранителю Хаоса спасибо, что тот поумерил свои аппетиты после марафона в лесном домике — то ли насытился, то ли цепи и прочая тюремная атрибутика не слишком его возбуждают…

Впрочем, неудивительно. Эта тюрьма должна напоминать Хранителю Хаоса о заключении в Мировом Древе.

Очень длительном заключении.

А вот Чайльд сразу вспомнил эксперименты Дотторе и шантаж Рашида.

«Тогда всё было так просто… теперь же… что мне делать?»

До собрания архонтов ещё пара дней, но соваться туда бессмысленно. Лучше потратить оставшееся время на восстановление своих позиций в Фатуи и отношений с Царицей.

Хотя, делать это из подземелья несколько затруднительно…

Тогда чем заняться? Изучением Валиала?

Рассуждая здраво… способен ли он вообще вернуть Моракса? Если только вновь поменяется с ним местами — но пойдёт ли Хранитель Хаоса на это добровольно? Он ведь не идиот.

«Получается, придётся обменять их насильно. Тц, а я ведь даже поцарапать его не могу…»

Шурх. Шурх.

Шаги?

Встрепенувшись и случайно звякнув цепями, Чайльд ловит на себе лукавый взгляд из камеры напротив.

«Игнорируй. Соберись.»

Если это Царица, нужно подавить свои силы архонта — Барбатос при встрече сразу что-то заподозрил, и адепты почувствовали энергию Сердца Бога, значит, стоит быть осторожным, а не идти сразу с козырей. Ведь Царица из тех людей, что предпочитают рубить с плеча… избавляясь от любой опасности не вдаваясь в детали. Сражение с ней, конечно, обещает много веселья — но не здесь и не сейчас.

Шурх. Шурх.

Нет, это не Царица. Обычно её шаги сопровождает хрустальный звон каблучков, а тут скорее уверенная поступь мужчины.

— Ну, здравствуй.

В первый момент Чайльд принял показавшегося в поле зрения Предвестника за Дотторе, но лишь из-за светлого сюртука и маски. Только вот если маска безумного доктора чёрно-белая и почти полностью закрывает лицо, то у Педролино она серебреная и плохо прикрывает даже глаза… да и общее впечатление от Первого Предвестника совершенно иное.

Сегодня он во фраке и цилиндре — только вернулся из Фонтейна?

— Привет, — на этот раз Чайльд специально встряхивает кистями, заставив цепи зазвенеть.

— Кажется, у тебя всё хорошо, Тарталья? Выглядишь просто отлично… хотя костюмчик, на мой вкус, темноват.

Мужчина еле заметно улыбается, и весь его вид выдаёт облегчение — можно даже подумать, что Первый Предвестник и впрямь волновался о пропавшем товарище, только вот так не смотрят на выживших друзей или подчинённых… скорее, на вернувшийся товар, в который было вложено немало времени и средств.

— Вас я так же рад видеть в добром здравии, господин Моракс, — обернувшись, Педролино полушутливо кланяется камере напротив. — Слышал, вы отказались от более комфортных условий? Ох, как же я завидую нашему Тарталье… похоже, вас связала крепкая дружба?

— Очень крепкая, — не потрудившись даже перестать жевать, Валиал удостаивает Педролино лишь мимолётным взглядом их-под опущенных ресниц.

[Ты правда считаешь, что внешности достаточно, чтобы притворяться Гео Архонтом?]

[Могу и не притворяться… только разве это не усложнит тебе жизнь?]

[С каких пор тебя волнует что-то подобное?]

[Как обидно… я всегда волнуюсь о тебе, Аякс. И только о тебе.]

— И всё же жаль… — вдруг вздыхает Педролино, опёршись на белоснежную трость с серебряным набалдашником. — Очень жаль…

— Что такое? — тут же реагирует Чайльд.

— Видишь ли, мне бы очень хотелось задействовать в нашем плане хотя бы одного из вас… — косится на него Первый Предвестник, но потом вновь оборачивается к Валиалу. — Если вы, конечно, всё ещё на нашей стороне, уважаемый Чжун Ли.

— Я на стороне Аякса, — пожимает плечами притворщик, ловя губами очередную виноградину и втягивая её в рот.

— Я могу увидеть Царицу? — привлекает Чайльд внимание обратно.

— Царица сейчас очень занята.

«Похоже, этот ваш план в самом разгаре… и естественно, Её Величество не собирается рисковать…»

Кто-то другой обрадовался бы возвращению подчинённого и союзника-архонта, но Царица наверняка предпочтёт придерживаться взятого курса, чем тратить время на выяснение пригодности возможных союзников.

— Я так сильно разочаровал Её Величество? — криво хмыкает Чайльд.

— Ты и сам знаешь, что стоит единожды потерять её доверие и…

Отчасти эти слова справедливы. Однако Чайльд уже не единожды нарушал приказы — при этом всё равно добивался успеха, пусть и небезупречно, но выполняя все миссии до конца.

— Доверяла ли она мне хоть когда-нибудь?

На этот вопрос у Педролино не находится ответа. Он лишь поджимает губы и неодобрительно качает головой.

— Ладно… не станет же она держать меня здесь до конца времён, верно?

— Полагаю, не станет… — Педролино кивает, но взгляд его при этом проходится по обтянутому чёрной тканью телу Чайльда и останавливается на уровне груди. — Я сохранил твой Глаз Бога. Только он почему-то потух, поэтому до недавнего времени все думали, что ты погиб…

— Ох, какая досада.

Чайльд с трудом заставляет себя сбавить тон. Не то чтобы ему сильно весело, скорее, нервишки шалят.

— …хотя кое-кто сообщил, что видел похожего на тебя человека…

— И кто же?

— Тебе знакомо имя «Миллинелли»?

Упоминание патлатого владыки воскрешает уже ставшие смутными воспоминания… разве это не тот ублюдок, что лишил их возможности нормально вернуться в Тейват? Именно из-за него пришлось сунуться в Бездну…

— Кажется, знакомо, — вновь кивает Педролино на раздавшийся в камере хруст зубов.— Так же, вероятно, знакомый тебе Никрон поведал нам о том, что ты прекрасно справлялся по ту сторону и без Глаза Бога.

Ясно.

Педролино в курсе, что Чайльду больше не нужны никакие Глаза. Но раз он ещё не набил эту камеру белинитом… значит, действительно ему верит. Вероятно, заключение не продлится долго. Ведь если кто-то и способен повлиять на решение Царицы, то только Первый Предвестник.

— Сколько мне ждать? — прижавшись затылком к каменной стене, прямо интересуется Чайльд.

— Не будь нетерпелив.

— Я пытаюсь… но мои плечи уже начали затекать.

— Прислать кого-нибудь размять их? — отвечает полуулыбкой Педролино и вновь оборачивается к Валиалу. — Или, может быть, вам, господин Чжун Ли?

— Лучше предоставьте нам с ним смежную камеру.

— О-у-у…

— Нет, ничего нам не надо! — поспешно опровергает Чайльд нелепое требование.

И тут же удостаивается двух красноречивых и почти одинаково озадаченных взглядов.

— …я имею в виду, что всё и так хорошо.

— Что ж, полагаю, если вещи, в которые посторонним вникать необязательно, — придержав край цилиндра, Педролино чуть склоняет голову. — Приятного времяпрепровождения, господа. А мне пока позвольте откланяться.

Какое-то время Чайльд прислушивается к его удаляющимся шагам.

— Мне размять тебе плечи? — вдруг подаёт голос Валиал.

— Обойдусь.

Ответив в довольно резкой манере, Чайльд тут же вспоминает, что вроде как собирался подыгрывать этому засранцу и втираться в доверие. Он принял такое решение ещё в Бездне, понятия не имея, с чем на самом деле столкнулся, и в результате позволил сотворить с собой полную дичь… Продолжать любезничать теперь невозможно. Чайльду всё труднее держать себя в руках — физически у него ничего не болит, но внутри что-то сломалось. И это что-то заставляет его вздрагивать каждый раз, когда их взгляды встречаются. Или когда Валиал приближается слишком близко.

========== Заморозки среди песков. Часть 2 — Рубедо ==========

***

Рэйндоттир Рубедо{?}[По лору этой работы после успешного создания философского камня она поднялась с третьей, жёлтой стадии (золотой) на последнюю, четвёртую (красную). Как во Властелине Колец Гендальф Серый стал Белым ^^] очень устала.

Если бы она знала, что застрянет здесь на пятьсот лет — сто раз подумала бы, соглашаться на предложение Астарот или нет.

Хотя…

Был ли у неё выбор?

Тогда ещё Рэйндоттир Голд — или Рэйндоттир Цитринитас{?}[см. подсказку выше про Рубедо] — она с трудом провела ритуал по призыву философского камня, наконец-то прорвавшись на высшую стадию алхимии, но увы… вместо признания и великих почестей ей досталось лишь презрение и изгнание. Более того — она чуть не умерла!

Но ждать теперь осталось недолго… скоро она закончит порученное и вернётся в свой мир, где сможет, наконец, занять достойное место среди великих алхимиков.

— …так вы утверждаете, что нам не нужно ждать несколько лет?

Мурата совершенно не разбирается в алхимии, а незнание всегда порождает сомнение и недоверие. Потому её взгляд прожигает насквозь. А вот взгляд Царицы — промораживает до костей. Рэйндоттир казалось, что она уже привыкла к общению с архонтами, однако это всё ещё требует изрядного количества энергии и терпения.

— Всё верно, Ваше Сиятельство. Так как Камень сейчас находится в нашем мире, вовсе не обязательно ждать благополучного расположения небесных светил…

— Значит, вы окончательно решили использовать ритуал в качестве приманки? — перебивает Рэйндоттир юная на вид девушка со светлыми волосами и цветком в этих самых волосах.

Принцесса. Слишком мягкая и хрупкая на вид, чтобы казаться грозной, и всё же её голос звучит уверенно и твёрдо.

Вопрос обращён к Царице.

Двое архонтов и глава Ордена Бездны восседают на возвышении, на трёх высоких креслах, чем-то похожих на троны, остальные же участники собрания расположились ниже: на диванах и в креслах поскромнее. В помещении царит приятная прохлада, на столах расставлены натланские сладости и вино — но лишь один из присутствующих нагл настолько, чтобы уделять им больше внимания, чем обсуждению величайшего за последние пятьсот лет события — уничтожению Небесного Порядка.

Царица сверлит Каина неприязненным взглядом. Честно говоря, она сейчас мало похожа на прежнюю себя, прозванную Архонтом Любви: черты лица заострились, утратив нежность, исчезла мягкость движений… в глазах больше не видно и тени былой мечтательности, лишь холодный разум.

Потеря любимого почти сломала её. Всё, что Рэйндоттир видит сейчас — холодную оболочку, совершенно пустую внутри и готовую в любой момент… нет, не расколоться, но заморозить всё вокруг себя.

— Неважно, будет проведён настоящий ритуал или нет, — наконец отвечает Царица, отведя взгляд от залпом опустошившего кубок демонобога. — В прошлый раз мы убедились, что они готовы вновь и вновь клевать на ту же наживку, так зачем изобретать что-то ещё?

Верно.

Царица понятия не имеет, что на самом деле представляет из себя Философский камень, поэтому в ритуале видит лишь возможность привлечения внимания Селестии. И полгода назад она сыграла по крупному, чтобы убедиться в этом.

Жаль только, что Рэйндоттир тогда ещё скрывалась.

Приди она к Царице раньше — возможно, всё бы уже закончилось… но к чему сожаления? Полгода туда, полгода сюда…

— А что насчёт нашей награды? — вдруг раздаётся в зале звонкий баритон. — Вы ведь не собираетесь воспользоваться нами, а потом выбросить, словно мусор, а? Ваше Величество?

Ох уж этот Каин… прекрасно осознаёт собственное положение, как и то, что лишь после падения Селестии сможет спокойно дышать, не опасаясь быть снова изгнанным в любой момент — но всё равно продолжает ёрничать и требовать особого отношения.

— Мы не планируем покушаться на чужие территории, — Мурата пригвождает Каина багровым взглядом, похлопывая себя по бедру рукояткой хлыста. — Но вы, после выполнения миссии, вольны делать, что заблагорассудится. Давайте остановимся на этом.

Туманный намёк на то, что ни Натлан, ни Снежная не будут препятствовать попыткам владыкам отгрызть себе куски чужих регионов?

— Пф! Мы должны рисковать своими жизнями в обмен всего лишь на возможность в дальнейшем действовать по собственному усмотрению?

— Вы вольны действовать по собственному усмотрению хоть начиная с этой секунды.

Несмотря на довольно спокойный тон, заявление Мураты заставляет Каина отвести взгляд. В зале повисает тишина и невидимое напряжение — словно стоит шевельнуться, и последует немедленное наказание. Однако смутьян невозмутимо пихает локтем в бок сидящего рядом бугая — тот вздрагивает, будто всё это время спал с открытыми глазами, и начинает удивлённо оглядываться.

Никрон. Бывший правитель Натлана…

Эти демонобоги, когда-то изгнанные из Тейвата, прекрасно понимают, что если бы начали устраивать беспорядки, без покровительства Мураты долго бы не продержались. Их обида на Селестию велика, впрочем, как и на победивших три с половиной тысячи лет назад Семерых… но если хотя бы Селестии не станет, у них появится шанс отвоевать своё.

Только вот Рэйндоттир мало волнует, что будет с Тейватом или архонтами потом. Главное — в этот раз довести порученное до конца.

— Будут ли в плане какие-то изменения? — нарушает тишину спокойный мужчина с аккуратно прилизанными зелёными волосами и с висящим на груди гаечным ключом. Ещё один владыка.

— Нет, — мотает головой Мурата. — Никаких.

— Что тогда вы планируете делать с Мораксом и его… другом?

— Это не должно вас волновать, — вмешивается Царица, опередив Мурату, и резко встаёт. — На сегодня достаточно. Можете идти.

Для опальной правительницы она ведёт себя слишком властно на чужой территории. Но это поведение… на протяжении уже нескольких недель Рэйндоттир наблюдает за ней — и с каждым днём Царица всё больше напоминает натянутую струну. Всё-таки, кажется, эта ледяная статуя вот-вот готовится треснуть.

Хотя на её месте Рэйндоттир тоже, наверное, не находила бы себе места.

— Госпожа, следуйте за нами.

Ну конечно. Стража.

В отличии от остальных, Рэйндоттир не может покинуть зал для собраний по своей воле и отправиться, куда пожелает — ведь к ней приставлена охрана. И эта охрана уводит её в подземелье.

Казалось бы — алхимик, достигший высшей стадии просветления, достоин лучшего отношения, однако Царица совсем ей не доверяет… Или, может, просто забыла, что уже почти месяц держит Рэйндоттир в тюремной камере?

Хотя в камере есть и мягкая постель, и книги… Только вот решётка вместо одной из стен делает любое времяпрепровождение внутри публичным. И зачем такие ограничения? Ведь даже без браслетов с белинитом она способна лишь на научные опыты… да и то — только при наличии нужных реактивов и алхимического верстака.

— О?

По дороге в камеру Рэйндоттир замечает, что пара прежде пустовавших камер теперь занята.

— …Альбедо? — доносится из одной из них.

Рыжеволосый парень в чёрном костюме прикован к стене. Здесь не держат обычных узников, так что, должно быть… это те, о ком упомянул Миллинелли.

Остановившись, Рэйндоттир приближается к толстой решётке, пытаясь рассмотреть парня поближе.

— Вы знаете моего ученика?

— …

Рыжий кажется озадаченным.

— Я создала его по своему образу и подобию, поэтому мы очень похожи. А вы… должно быть, тот самый друг господина Моракса? Чайльд Тарталья?

— Госпожа…

Стража, остановившаяся вместе с Рэйндоттир, приближается вплотную. Но пока никто не хватает её и не тащит в камеру в конце коридора — наверное, потому что она, хоть и пленница, однако имеет почти то же положение, что и демонобоги.

— Так ты Рэйндоттир? — прищуривается Тарталья. — Я тогда не очень хорошо тебя рассмотрел…

— «Тогда»?

— Да, неважно… Значит, вы здесь? — меняет Предвестник тон на более уважительный, впрочем взгляд его остаётся не особо сосредоточенным. — А забавная у Мураты коллекция, ничего не скажешь…

От Тартальи исходит странная энергия. Да и сам он кажется странным — этот обтягивающий наряд, так и заставляющий рассматривать каждую впадинку и натяжение мышц… эта рассеянность… и это вроде бы даже равнодушие к цепям, приковавшим его к стене…

«Очарователен»

С трудом заставив себя вспомнить о клятве целомудрия, Рэйндоттир оборачивается к узнику противоположенной камеры.

«Хм-м… А это тот самый Моракс?»

— Госпожа Рэйндоттир, — опять напоминает о себе один из стражников, молодой и робкий парнишка в смешной чалме. — Вам не разрешено задерживаться и разговаривать с кем-либо без дозволения Её Сиятельства…

Покорно качнув головой, Рэйндоттир отступает от решётки Тартальи. И замечает, как во взгляде рыжего, скользнувшего по её рукам, мелькает узнавание. Он знает о белините?

«Бедняга. Интересно, почему его приковали вместо того, чтобы просто надеть наручники с блокаторами, как у меня?»

***

Только увидев Верховного Королевского Алхимика Каэнри’ах, Чайльд растерялся: пепельно-песочные волосы, яркие лазурные глаза… Женщина оказалась полной копией Альбедо. Впрочем, глаза у парня побледнее… и уж точно отсутствует даже намёк на девичью грудь.

И как только Чайльд не обратил внимание на сходство Рэйндоттир и Альбедо, когда впервые увидел миниатюрную женщину во сне Голда? Хотя его тогда скорее интересовал ритуал.

«Кстати, где сейчас этот трусишка? Кажется, в последний раз я видел дядюшку Кэйи в Натлане? Или нет… во время ритуала на Драконьем Хребте?»

Когда женщина в изящных браслетах, которые вполне можно принять за уникальные украшения, если бы не тонкие цепочки, соединяющие кольца с яркими вкраплениями белинита, отходит от решётки, Чайльд провожает её пустым взглядом.

Алхимик.

Раз она здесь, Альбедо может вздохнуть спокойно — никто больше не станет его похищать.

Хотя, если они попытаются вновь призвать философский камень… Раз Царице понадобилась Рэйндоттир, она точно задумала что-то вроде того ритуала на Драконьем Хребте.

«Если бы это был я… то первым делом попытался бы решить проблему с досягаемостью Селестии, а Селестия являет себя каждый раз, когда…»

[Эй, Валиал]

[Что? Заскучал наконец?]

[Как думаешь, сможешь добраться до Селестии?]

[Ты про тот летучий остров?]

[Да]

[Хм-м-м… Высота не проблема, но вот барьер…]

[Остров окружён барьером? …зачем?]

[Разве на эту вашу Селестию никто никогда не нападал?]

[Настолько я знаю, нет…]

Единственное, что более или менее счесть за угрозу нападения — и то, если притянуть за уши — недоброжелательный настрой Каэнри’ах. Чайльд понятия не имеет, что именно планировал правитель подземного королевства, но раз ему понадобился Философский Камень и раз Селестия расценила ритуал его получения как угрозу… или она отреагировала позже? Когда дурной принц позволил скверне наводнить свой дворец?

[Так что там с барьером? Такой уж непреодолимый для самого сильного на свете?]

[Допустим, не такой уж и не преодолимый…]

Очень сдержанный ответ. В нём не чувствуется ни грамма позёрства, лишь капля сомнения на целый океан раздражения. Заставить Валиала нервничать довольно приятно.

[А у Царицы, как думаешь, получится?]

[Если она такая же, как и тот осколок с силой анемо, то очень сильно сомневаюсь]

[Почему ты называешь Барбатоса осколком?]

Чайльду противно даже про себя произносить это слово, а всё потому, что Валиал называл осколком женскую версию Моракса… и, вероятно, его эмоции доходят до Хранителя Хаоса — хотя, зачем тот вдруг слезает со своего шёлкового ложа и подходит к решётке, всё равно не понятно. Стражники, что увели Рэйндоттир, ещё не вернулись, потому Чайльд и не стал заводить разговор вслух, однако ощущать присутствие Валиала в собственной голове не особо приятно, как и чувствовать его ещё больше усилившееся раздражение.

Но неожиданно раздражение сменяется удивлением и даже подобием триумфа.

Подойдя вплотную к решётке, Валиал впивается в Чайльда подозрительно ищущим взглядом.

[Аякс, кажется, от тебя отказались]

Внезапное мысленное сообщение оставляет ожог.

— О чём ты? — сморщивается Чайльд.

Чёрные глаза напротив прищуриваются и изгибаются полумесяцами.

[Я больше не слышу Моракса]

[А раньше он его слышал?!]

Комментарий к Заморозки среди песков. Часть 2 — Рубедо

Глава вышла скучноватой, простите(

========== Заморозки среди песков. Часть 3 — Ты же в курсе, что скоро исчезнешь? ==========

***

[Валиал!]

[Валиал, мать твою!]

— Валиал!

Чайльд не собирался раскрывать личность Хранителя Хаоса, но терпениелопнуло.

Однако ублюдок никак не реагирует даже на крик.

Зато в глубине коридора раздаётся какой-то шум. Опять шаги?

«В этом подземелье оживлённее, чем в борделе…»

Цок. Цок. Цок.

По звуку можно догадываться, что приближается женщина и что она не слишком торопится, но и не прогуливается. Наконец в поле зрения появляется статный силуэт, затянутый в тонкую, совершенно прозрачную ткань, удерживаемую лишь кожаными ремешками. Объёмная грудь под этой тканью упруго сминается и подпрыгивает, когда женщина резко останавливается и принимается накручивать на палец волнистую прядь ярко-красных, подобно свежей крови, волос.

— Хм.

Мурата изучающе осматривает распятого на стене Чайльда, продолжая играться с выбившейся из высокого хвоста прядью. Её взгляд опускается всё ниже… и вдруг уголок красиво очерченного рта вздрагивает в усмешке. А может, то лишь игра света и тени? Закончив осмотр, Мурата оборачивается, однако узник второй камеры удостаивается её внимания лишь на пару мгновений, а затем Леди Огня продолжает путь дальше по коридору.

[Кажется, я ей не понравился… Твоя бывшая?]

Чайльд никак не реагирует на странный вопрос, вместо этого продолжает прислушиваться к удаляющимся шагам. Они затихают примерно на таком же расстоянии, что и шаги Рэйндоттир около получаса назад. Там конец коридора? Или спуск на другой уровень?

— …обязательно?

— …дорога жизнь.

Нет, похоже, там камера Рэйндоттир. Акустика в подземелье не очень — с трудом удаётся различить отдельные слова, но по ним не понять общий смысл. Ясно только, что бывший Верховный Алхимик Каэнри’ах удостоился визита Верховной Жрицы Натлана.

«А когда настанет моя очередь?»

Вздохнув, Чайльд косится на широкое железное кольцо, обхватившее левое запястье. Вкраплений белинита не видно — избавиться от кандалов можно в одно мгновение… но зачем он тогда вообще позволил себя заковать?

Педролино намекнул, что попытается убедить Царицу передумать. Надо лишь подождать.

«Тц, как же раздражает! Неужели я способен только на это?!»

Валиал отказался комментировать своё странное замечание, Педролино не обещал ничего конкретного, Мурата просто проигнорировала…

«Не испытывайте моё терпение, его и так почти не осталось».

Цок. Цок. Топ. Топ. Топ.

Кажется, разговор закончился.

Мимо опять под конвоем проводят Рэйндоттир. Мурата почему-то следует позади, но вновь притормаживает, поравнявшись с камерой Чайльда.

— Что? — не выдерживает он очередной изучающий взгляд, полный то ли презрения, то ли вожделения.

«Как же вы меня все достали».

— Размышляю, — неожиданно серьёзно отзывается Мурата, закусив краешек губы.

— И о чём же?

— С чем тебя приготовить… с кориандром или гвоздикой?

— А?

— Ну и параллельно гадаю, к чему это притворство.

«…неужели не сработало?»

Чайльд не забыл, что собирался притвориться обычным смертным. Валиал подсказал, как с помощью барьера скрыть свою энергию, однако о том, что барьер этот необязательно создавать снаружи тела, Чайльд догадался самостоятельно, создав внутри — только вокруг спрятанного в груди Сердца Бога.

Но, похоже, этого оказалось недостаточно.

[Здесь есть хоть кто-то, кто тебя ещё не раскусил?]

Чайльд игнорирует насмешку. Точно так же, как Валиал игнорировал его попытки поговорить после своего замечания.

А вот Мурату игнорировать явно не стоит.

— Было бы лучше, если бы мы оказали сопротивление?

Помнится, раньше Леди Огня вела себя при Мораксе, как взбалмошный, но всё же опасающийся взрослого подросток, сейчас же она едва удостоила подделку взглядом. Значит, разгадала и его маскарад?

Почему-то по спине вдруг пробегают мурашки, а все волосы на теле встают дыбом.

И в то же мгновение воздух вокруг Леди Огня густеет — очертания предметов позади неё теряют чёткость, словно на них смотрят через мутную линзу. Сплетя руки под объёмной грудью и приподняв её ещё выше, Мурата делает шаг к решётке, и толстые прутья раскаляются, в точности повторяя силуэт женщины. Она проходит сквозь покрасневшее железо, будто сквозь водяную завесу…

Немного похоже на то, как преодолевает препятствия Валиал, но принцип грубее и проще.

«Я ведь, наверное, что-то такое умею?»

— Хм-хм, — подняв руку к губам и похлопывая по ним подушечкой пальца, Мурата приближается к Чайльду вплотную.

От неё пахнет раскалённым металлом — он же плещется в глубоких, как жерло вулкана, жёлто-красных глазах.

— Что? — вновь не сдерживается Чайльд, сжав кулаки.

Звеньк. Звяк.

Мурата косится на кандалы и цепи без особого выражения, но почти тут же возвращает взгляд обратно:

— Ты же в курсе, скоро исчезнешь?

— Чт-кхм, почему? — почувствовав себя попугаем, Чайльд меняет вопрос, но его раздражение уступает место удивлению.

— Демонобоги нуждаются в последователях… точнее, в вере в себя, как и обычные духи. Ты разве не знал?

— Ха?

— …ты вообще понимаешь, что я говорю? — вдруг жалостливо прищуривается женщина, заботливо коснувшись его щеки. — Или так обрадовался Сердцу Бога, что потерял рассудок?

— Да кто-

— Не будь такой строгой, — перебивает Чайльда голос, раздавшийся за спиной Мураты.

В то же мгновение длинный хлыст, до сих пор спокойно обвивавший её локоть, разворачивается и выстреливает в сторону появившейся в камере тёмной фигуры.

Валиал в образе Моракса ловит хлыст, позволив плетёному ремню крепко обмотаться вокруг своего запястья.

Чайльд не заметил его приближения… и, похоже, Мурату он тоже застал врасплох.

— Юная леди, поаккуратнее. Можно ведь пораниться ненароком.

Должно быть, к ней никогда не обращались таким пренебрежительным тоном.

— Да как ты посмел?!

Замерев вполоборота, Мурата сверлит Валиала гневным взглядом. Чёрный кнут, протянувшийся от её руки к руке мужчины, стремительно краснеет, на хвосте проступает ярко-жёлтый раскалённый узор — но на коже Хранителя Хаоса не появляется даже следа… А сам он лишь ухмыляется.

Однако вокруг его руки неожиданно вспыхивает облачко фиолетовых искр. Эти искры тут же сбегают на кнут и меньше чем за секунду перекидываются на Мурату.

Заставив женщину неестественно выпрямиться.

Между ней и Чайльдом — всего пара шагов, но даже на таком расстоянии в его грудь и живот будто вонзаются сотни тысяч тончайших иголок.

— Ты в своём уме, ублюдок?!

Несмотря на некоторый дискомфорт, разгневанный голос Мураты ласкает слух.

К тому же её реакция заставляет ухмылку Валиала поблекнуть.

Но продолжающая в прямом смысле этого слова накаляться атмосфера внушает опасения: воздух уже искрится от перегрузки — ещё немного, и не только камера, всё подземелье взлетит на воздух.

— …может… вы займётесь этим… где-нибудь в другом месте? — процеживает Чайльд сквозь зубы.

Он не уверен, что сможет защититься от взрыва в таком ограниченном пространстве, даже облачившись в водяной щит. К тому же его кожу продолжает покалывать — это не столько больно, сколько неприятно: напоминает щекотку.

Терпеть становится всё сложней.

Мышцы мелко подрагивают, сокращаясь будто по собственной воле — чтобы избавиться от этого зудящего мандража, Чайльд напрягает их уже сам. Изо всех сил. Натянувшиеся цепи скрипят… Кажется, ещё немного — и они порвутся, словно бумажные гирлянды… Только вот ничего не происходит: как Чайльд не старается, металлические кольца лишь издают протяжный скрип, понемногу растягиваясь, но отказываясь рваться.

«Получается, моё тело с физической точки зрения не слишком-то изменилось? И без стихий я ненамного сильнее обычного человека?»

— Ты и правда так слаб? — не оборачиваясь вдруг интересуется Мурата.

Её голос звучит напряжённо, но Верховная Жрица явно пытается показать, что противостояние с псевдо-Мораксом нисколько её не утруждает.

— Сил у Аякса достаточно, — тут же отзывается Валиал. Его чёрные глаза проскальзывают по обнажённому плечу Мураты и добираются до лица Чайльда, изгибаясь полумесяцами. — Только применять он их пока совсем не умеет.

— Я не-

Чайльд осекается. Не хватало ещё начать оправдываться, что он специально пытался порвать цепи только при помощи физической силы.

Вдруг Мурата откидывает назад голову, уставившись на него.

— И всё-таки, почему ты ещё не регрессировал?

Леди Огня всё продолжает изображать непринуждённость, только, как и в случае с Мораксом, притворяться у неё получается плохо.

— О чём вы, попрыгуньи вас затопчи?

— Духи наращивают силу через время и веру, — прищурившись, Валиал рывком наматывает на руку хлыст в ещё один оборот, заставив Мурату шагнуть к себе и разорвать с Чайльдом зрительный контакт. — Разве ты не слышал про духов рек… или гор? Поклоняясь, люди способны превратить самых слабых элементалей в богов. Без этой поддержки, даже поглотив большое количество энергии, сильным не станешь — потребуется много времени и усилий.

— И? …я тут причём?

— Ты стал элементальным существом уровня демонобога, — оскаливается Мурата, вновь оглянувшись. В полутьме её жёлто-красные глаза вспыхивают, как вскипевшая вулканическая лава. — И если бы не твоя слава Предвестника… вероятно, уже давно бы регрессировал до низшего духа… — она вдруг облизывается. — Невероятно.

Жар огненного взгляда проникает в Чайльда вместе с электрическими разрядами, усиленными пиро элементом — распространяясь по всем клеткам тела. Ощущения странные и немного похожи на те, что были в пещере с отравленным Корнем, затянувшем в себя Моракса.

Воспоминание заставляет поморщиться.

И напряжение в камере тут же каким-то чудом спадает.

— Ты в порядке?

— Это было чересчур?

Оба вопроса задаются одновременно, в глазах Валиала и Мураты мелькает почти одинаковое беспокойство — словно мама и папа вдруг вспомнили про ребёнка, при котором затеяли ссору.

— Х-ха… — вздыхает Чайльд. — Так что там о духах?

— Тебе нужно обзавестись храмом, — неожиданно приторно сладко протягивает Мурата, кокетливо поведя плечом, от чего оно обнажается ещё больше. — Или освоить вампиризм… хотя, похоже, ты уже и так прекрасно его освоил.

«О чём она, лавачурл её нагни?!»

И тут Чайльд вспоминает, как Моракс делился с ним энергией. И как после его исчезновения у Чайльда появились проблемы с поглощением пищи и с контролем своих способностей, а ещё странная слабость… И как всё прошло после…

— Ты накачивал меня энергией?!

— Имеешь что-то против? — вздёргивает брови Валиал.

— Фу! — вдруг насмешливо фыркает Мурата.

Но хлыст в её руке неожиданно вспыхивает ярко-жёлтым огнём — и Валиала, всё ещё крепко держащегося за другой конец, отшвыривает и впечатывает в решётку.

Отпущенная хозяйкой рукоять остаётся висеть в воздухе, Мурата же подступает к Чайльду, вновь касается немного шершавой ладонью лица и очерчивает пальцами линию подбородка.

— Если тебе нужна энергия, я с удовольствием с тобой поделюсь.

Чайльд вновь напрягает мышцы спины и плеч, но цепи всё так же не поддаются.

— Даже если Царица меня и видеть не хочет?

— Тебя это так задевает?

«Задевает? Меня?»

За последний год очень много всего изменилось, в том числе и отношение Чайльда к Царице… на Драконьем Хребте он даже успел возненавидеть её. Но, если честно, Чайльд всегда хотел верить, что Фатуи преследуют благие цели, просто не всем дано их понять. А после путешествия в Земли Хаоса и Бездну ему стало кристально ясно, что Селестия — зло. И это лишь укрепило веру Чайльда в величие замысла Царицы. Однако он продолжал убеждать себя, что вернулся, лишь чтобы уберечь родину от краха и спасти свою семью…

— …какого верного поданного не заденет пренебрежение со стороны его повелителя?

========== Заморозки среди песков. Часть 4 — А силёнок-то хватит? ==========

***

— …ты правда ей так предан? — прищуривается Мурата.

Валиал, поднявшись, отряхивается, но Леди Огня даже не оглядывается на него, внимательно глядя Чайльду в глаза и продолжая поглаживать его щеку подушечкой большого пальца.

— …разве ты не хочешь испытать свою силу? И отнять у пренебрёгшей тобой повелительницы всё, что ей дорого? Сделать своим?

Её рука спускается ниже, на шею, ключицу, прижимается к обтянутой чёрной тканью груди.

— Я ещё не сошёл с ума.

Предположение Мураты не кажется ни смешным, ни абсурдным — при других обстоятельствах Чайльд действительно мог бы бросить вызов Царице. И не из-за обиды.

Но сейчас проблема в другом: почему Мурата так сконцентрировалась на нём?

Валиал продемонстрировал способности, конкурирующие с силой архонта, однако после довольно напряжённого противостояния женщина не обращает внимания на Хранителя.

Словно они уже обо всём договорились… например, по духовному мосту. Тогда тот внезапный бросок к решётке вполне мог быть ответом на какое-то очередное извращение Валиала.

«А я, значит, третий лишний?»

«Хотя, нет. Лучше занимайтесь друг другом…»

— Как насчёт объединения усилий? — тем временем спокойно интересуется Валиал, всё ещё находясь в образе Моракса. — Этот парень впитывает всё, словно губка.

Вопрос не вяжется с предыдущим разговором, значит, догадка верна, и сейчас Валиал лишь продолжает мысленную беседу… Он подходит к Леди Огня почти вплотную. Как вдруг оставшийся висеть в воздухе кнут обматывает его хищной змеёй.

— Только попробуй коснуться меня — и лишишься всего самого важного, — хмуро предупреждает Мурата, опустив взгляд и глядя на тень Валиала у своих ног.

Чайльд не удерживается от ухмылки.

«Ну давай, попробуй бесцеремонно облапать её, как ты это любишь…»

С одной стороны, он с удовольствием бы полюбовался на линчевание Валиала, а с другой — пока тот выглядит как Моракс… зрелище вряд ли будет приятным.

Остаётся только вздохнуть.

— А меня, значит, можно трогать без спроса?

Мурата нахмуривается, в глубине потемневших глаз мелькает смятение — и она отдёргивает руку от его груди, сжав в кулак и прижав к своей.

— Верно. Такое никому не понравится.

«Неожиданно…»

Вряд ли простое замечание заставило Верховную Жрицу передумать. Хотя, может, ей просто никто не противился до сих пор?

— Давайте вернёмся к теме… Я хочу помочь.

— Да что ты можешь? — мягко, но небрежно улыбается Мурата.

«А вот это обидно».

— Расскажите, что задумали, а там посмотрим — смогу или нет.

Чайльд бросает взгляд ей за плечо. Валиал всё ещё стоит, обвитый живым кнутом, но не выглядит при этом ни недовольным, ни обеспокоенным. Жаль. Похоже, он нисколечки не проникся величием нынешней Богини Войны и сдерживается лишь из-за обещания не мешать…

Но зачем тогда вообще вмешался? Сидел бы в своей камере дальше, да жрал виноград.

— …м-м-м, ну даже не знаю, — морщится Мурата. — Ты совсем не боишься Селестию?

— А там есть, чего бояться?

В ответ Мурата ещё больше прищуривается. И кивает себе за спину.

— Твой друг тоже не знает? И тем не менее вы хотите предложить свою помощь?

— Я не хочу, чтобы Снежную постигла участь Каэнри’ах, — честно признаётся Чайльд.

Мурата ещё какое-то время пристально смотрит ему в глаза и наконец вздыхает:

— Мы сделаем вид, что снова проводим ритуал. Ты же помнишь, что случилось на Драконьем Хребте?

— Вроде бы туда пожаловал посланец Селестии?

— Именно. В Селестию можно попасть только через открытый с той стороны портал или использовав Сердце Бога, но в настоящее время второй способ недоступен, да и не подходит… Так что нам остаётся лишь вновь привлечь их внимание.

— Их? Вознесённых?

— Вознесённых, — вновь почему-то морщится Мурата и отводит взгляд.

Странно. Чайльду казалось, что Богиня Войны будет в восторге от предстоящей битвы.

— И сколько их? Этих Вознесённых?

— Точно никто не знает, — пожимает Мурата плечами. — Но что-то около пяти-десяти тысяч.

Тысяч. Не сотен. В последнее время о вознесениях не было слышно, значит, большую часть Селестия успела заарканить ещё в древние времена. Не может быть, чтобы все они были уровня архонтов… но всё равно такое количество… Даже если взять всех Предвестников и всех их наиболее способных подчинённых — наберётся не более пятисот-шестисот.

— Это самоубийство.

— Не все они выступят против нас, — без особой уверенности вновь хмыкает Мурата. — Но битва будет тяжёлой… Кстати, как у тебя с сопротивляемостью скверне?

И снова кивает через плечо на Валиала:

— …такая же, как у изгнанников? Ты же, вроде, даже прошёл через Бездну?

«Ах, вот оно что…»

Теперь ясно, почему она до сих пор была так спокойна — Мурата приняла Валиала за одного из владык. А раз Чайльд объединился с ним, значит, разделяет цели и той троицы, что уже присоединилась к Царице.

— Хм-м… — раздаётся в камере не очень довольное.

И Чайльд, как и оглянувшаяся Мурата, наблюдает за сменой облика Валиала. Вновь облачившись в длинный чёрный плащ и позволив чёрным волосам с фиолетовым отливом рассыпаться по плечам, мужчина ядовито улыбается алыми, словно смазанными кровью, губами.

— Его сопротивляемость не имеет себе равных, — чёрные глаза прищуриваются… и мельчайшие фиолетовые искры, словно мошкара, заполняют камеру. — Но не слишком ли вы фамильярны, миледи?

При этом огненный кнут, до сих пор крепко обвивавший Валиала, вдруг рассыпается на отдельные нити, и те зависают в воздухе на очень долгое мгновение… пока не вспыхивают и не исчезают, так и не осыпавшись на пол.

Да, зря она сравнила Хранителя Хаоса с мелочью вроде владык.

Красные искры от вспышек не исчезают — их количество увеличивается, и вот уже в камере сталкиваются два искрящихся облака: фиолетовое-лиловое и красно-жёлтое.

Мурата и Валиал буквально борются за окружающее пространство.

Но неожиданно пиро облако начинает стремительно уменьшаться.

«Как это возможно?»

Электро не слабее пиро само по себе, но при прямом столкновении способно лишь усилить огонь, спровоцировав взрыв… конечно, в бою возможны различные комбинаций, однако сейчас Чайльд отчётливо ощущает, как Валиал подавляет Мурату чистой мощью.

Сильнейшего Пиро Архонта. Богиню Войны.

— Кто ты, дьявол тебя подери?!

Мурата отступает и невольно прижимается к Чайльду спиной.

У неё довольно упругие ягодицы…

Хранитель Хаоса не спеша подходит к Мурате, и та ещё сильнее прилипает к Чайльду. Но Верховная Жрица Натлана не позволяет себе задрожать. Вместо этого вновь восклицает угрожающим тоном:

— Что тебе нужно?!

— От тебя? — усмехается Валиал. — Ничего. Но мой друг… хочет услышать подробности вашего хитроумного плана. Будь хорошей девочкой и удовлетвори его любопытство.

В чёрных глазах вспыхивают вертикальные фиолетовые зрачки, а вместе с ними и подводка нижних век.

— И что вы сделаете, узнав про эти подробности?

Чем ближе Валиал, тем сильнее свечение искр между ним и Муратой. Она ещё не сдалась, но если всё так продолжится… в этом тесном пространстве…

Сглотнув, Чайльд призывает оставшуюся в воздухе влагу — во всём Натлане её в принципе мало, да ещё и эти безумные всплески энергии… но кое-что всё-таки набирается. Тонкие пилы обвивают кандалы, мгновенно разрезая металл, и Чайльд мягко обнимает Мурату за плечи.

На этот раз она вздрагивает.

Ладони мгновенно обжигает, будто Чайльд схватился за раскалённую статую.

И даже водяные лезвия, превратившиеся в тонкую изолирующую мембрану, выдерживают недолго. Из-под ладоней вырывается шипение и горячий пар.

— Вы собираетесь уничтожить барьер? — строго интересуется Чайльд, продолжая сжимать плечи Мураты.

Руки жутко жжёт, заставляя морщиться.

— Зачем нам делать подобную глупость? — откинув голову, Мурата прожигает его взглядом.

— Верно. Это настоящая глупость. Ведь по ту сторону барьера ждёт своего часа армия монстров… Поэтому… если подобный расклад входит в ваш план, то боюсь, я буду вынужден выступить против. А если не входит… приложу все усилия, чтобы план Царицы увенчался успехом.

— Ха!

Внимательно дослушав, Мурата вдруг дёргает плечом и, резко уменьшившись, легко выскальзывает из узкого пространства между Валиалом и Чайльдом.

Раскалённое облако из пиро и электро частиц тут же ударяет Чайльда в грудь и живот… но давление тут же исчезает, будто волна откатывается назад.

Будто кто-то всасывает её в себя.

— Х-ха…

Сразу становится немного прохладно. А ещё Чайльд замечает, что тесные брюки врезались в пах особенно сильно — вероятно, из-за реакции на упругие ягодицы, какое-то время тёршиеся о низ его живота.

— Как будто нам нужна чья-то помощь… — пригнувшись, словно хищница, Мурата косится на оттопыренные чёрные брюки с некоторым сожалением, но тут же резко вскидывает взгляд на Валиала: — Я позаботилась о том, чтобы в этой части подземелья не осталось ни души, так что спокойно могу вас здесь похоронить.

— А силёнок-то хватит? — хмыкает Валиал, приподняв брови домиком.

Однако, несмотря на показную весёлость, выглядит он немного устало — как будто поглощение энергии не прошло для Хранителя даром.

— Желаете проверить? — оскаливается Мурата.

— Хватит! — вдруг раздаётся за решёткой холодный голос.

Тонкие руки и ноги, плоская грудь, светлые лавандовые волосы, спускающиеся почти до колен, пристальный взгляд, который, стоит Царице немного расслабиться, всегда становится отрешённым, даже несколько сонным.

— Сомневаюсь, — вальяжно оборачивается Валиал, смеривая Крио Архонта полным иронии взглядом.

Чайльд совсем не ожидал появления Царицы, а потому растерялся. И всё же ему хватает выдержки догадаться, что имеет в виду Валиал: в жарком Натлане у крио элемента ещё большие проблемы, чем у гидро. И всё же… архонты отличаются от обычных владельцев Глаз Бога. И когда вокруг Царицы появляются блестящий туман словно бы из алмазной пыли, вдыхаемый воздух становится настолько сухим, что царапает горло и лёгкие.

— Ваше Величество! — выходит Чайльд вперёд, поспешно создавая алый щит и препятствуя проникновению тумана в камеру.

Щит этот — из его собственной крови.

— Теперь ты защищаешь его?

Мгновенно замёрзший щит начинает трескаться и трещать, а полный презрения взгляд пронзает Чайльда насквозь.

Но Царица ведь даже не знает, кто такой Валиал.

…или она недовольна тем, что Чайльд променял Моракса на кого-то другого?

— Да плевать мне на него, — упав на одно колено, Чайльд прижимает руку к груди. — Просто позвольте мне вновь служить вам.

— «Служить»? После того, как напал на Верховную Жрицу?

— Ну… Тарталья на меня не нападал, — отводит взгляд Мурата, возвращая себе более взрослый и женственный облик. — И никто вообще не нападал, скорее, это я… немного вспылила.

«Чего это с ней? Неужели Валиал уже что-то ‘нашептал’ ей на ушко? Или Богине Войны стыдно, что её смог подавить какой-то изгнанник?»

— Моё поведение на Драконьем Хребте… ему нет оправданий, — опустив взгляд в пол, Чайльд вытаскивает Сердца Бога и протягивает сквозь прутья решётки. — Я приму любое наказание, но позвольте сначала помочь вам, Ваше Величество.

В камере устанавливается тишина. Чайльд просто ждёт, чувствуя, как руки пощипывает отступивший алмазный туман.

Но Царица не забирает его Сердце Бога, вместо этого перед Чайльдом вдруг что-то падает, звякнув о камень.

— Надень. На себя и на своего нового друга — тогда я возьму вас с собой. Возможно, даже использую… например, в качестве разменной монеты.

Царица замолкает на довольно вызывающей ноте, и алмазный туман вновь облизывает руки Чайльда, словно подталкивая его возразить, явить свою истинную сущность… Но Чайльд лишь продолжает молча смотреть на лежащие на полу четыре браслета и два ошейника, инструктированные блестящими жёлтыми камнями.

«Это правда необходимо?»

Облизнув губы, он всё-таки сгребает ремешки с белинитом, после чего встаёт и разворачивается к Валиалу:

— Ты ведь не против?

Алые губы изгибаются в недоверчивой полуулыбке. И всё же Хранитель Хаоса позволяет надеть на себя ошейник. Жаль только, что потом Чайльду приходится ещё один такой же застегнуть и на своей шее, и по браслету на каждую руку.

— Мурата, — косится Царица на Пиро Архонта.

Та вздыхает, подходит и, черкнув ногтем по подушечке пальца, оставляет по кровавому отпечатку на каждом «украшении», каждый раз бормоча несколько неразборчивых слов.

— Хорошо, — наконец кивает Царица. — Теперь вы свободны.

========== Заморозки среди песков. Часть 5 — Ладно, давай послушаем (16+) ==========

***

— Мгм… ладно, понял.

Миллинелли отпускает невидимого Шарля взмахом руки, и поток ветра растворяется в золотых бликах. Комната целиком обтянута дорогой тканью, вышитой золотом и серебром, под потолком медленно крутится люстра из драгоценных камней, и вместе с ней по стенам плывут разноцветные пятна света — в такт заунывному перебору струн.

— Что там? Это Моракс?

— Похоже, что нет, — Миллинелли косится вниз, на старательно ублажающую его ртом уродину, чуть прищурившись. — Но и не из наших… Проклятье, откуда он вообще вылез?

— Да какая разница?

Каин блаженно втягивает носом воздух, ибо обслуживающая его бабёнка почти проглатывает его член.

Эти сокращения горла… Он надавливает сучке на затылок, мешая отстраниться. Сучка замирает, но чем дольше Каин её держит, тем сильнее растёт давление на руку. Наконец шлюха не выдерживает и упирается в его колени, пытаясь вырваться. Она судорожно сглатывает, толкает его член языком, даже почти прикусывает…

Каштановые волосы запутываются в пальцах.

Ну почему они не белокурые?

Стоит только представить, что это Люмин сейчас бьётся, задыхаясь от члена в глотке…

— Кх-а-а…

Кончив, Каин отпускает сучку. Та отползает за диван, заглушая кашель и тошноту прижатой ко рту рукой — наверное, боится, что её накажут за недавнее сопротивление и неподобающие звуки. Но Каин всё понимает… это была естественная и такая замечательная реакция нежного организма…

— Скала опять это сделал.

— М-м-м… что?

— Захватил дом кого-то местного вельможи.

— И?

Каин не отпускает взглядом оставшийся торчать из угла оттопыренный зад, украшенный нитями из монет. Кажется, сучку рвёт. Её ягодицы так призывно трясутся…

— …это его бывшее королевство, пусть делает, что хочет.

Поднявшись с дивана и по пути захватив со стола кубик лукума, Каин падает на колени и, задрав блестящую мишуру, вгоняет член в первое попавшееся отверстие.

— Кхк! — доносится из тёмного угла.

— Ну и вонь…

Сдёрнув с дивана подушку и бросив сучке на голову, Каин некоторое время полностью отдаётся резким толчкам, пока вновь не доводит себя до оргазма. А потом, шлёпнув по аппетитной попке, возвращается на диван.

— Он повторяет собственные ошибки.

Миллинелли тянется к кувшину на столе, зажав голову своей шлюхи между коленями и животом. Одна из служанок, ждущих у стены, тут же срывается с места — хватает кувшин и старательно наполняет его кубок. Миллинелли благодарно кивает и откидывается обратно на спинку дивана.

Что у него с членом?

Каин уже успел кончить раз десять, а стручок Владыки Магнитуса всё продолжают безрезультатно мусолить…

— Почему ошибки?

— Власть на насилии не построишь. Мир изменился.

— Ха…

Миллинелли протух до корки мозгов. Власть и насилие — стороны одной медали. Просто хитрецы стараются маскировать насилие под законы. Без насилия не будет власти, без власти не будет насилия — это как есть и не наедаться или спать и не высыпаться. Но Скала и правда разошёлся. Он словно пытается надышаться перед смертью… но ведь всё самое интересное начнётся после падения Селестии. Глупцы из Семёрки не понимают, на что обрекают Тейват…

«Что ж, мне это только на руку»

Каин родился более пяти тысяч лет назад из ритуального клинка, которым принесли множество жертв. Он никогда не рвался к власти, имея довольно послушную паству фанатиков с самого начала. Но всё изменилось, когда три с половиной тысячи лет назад высокомерные недоноски решили изменить Небесный порядок, превратив самых сильных демонобогов в подобие Семерых Драконов-Правителей из Мира Света. К сожалению, Каин не вошёл в их число… его паства пала. Но почему? Потому что он всегда рассчитывал только на собственную силу, отказываясь объединяться с другими демонобогами? Или потому что никогда не заботился об увеличении числа последователей и об их благополучии?

Во всяком случае, если за другими изгнанниками последовал хоть кто-то, Каин остался совершенно один. Если бы не монстры, возможно, он бы просто исчез…

Нет, хватит с него этих рыл.

Теперь он будет умнее.

Только… немного попозже. Потом. Сейчас же хочется ещё немного расслабиться и повеселиться.

— Г-господин… желаете ли вы что-нибудь ещё?

Ссутулившаяся со страха сучка на трясущихся ногах, в блестящих трусах и с висюльками на шее ждёт его ответа, словно смертельного приговора.

— Вина, — милостиво отдаёт распоряжение Каин.

Уже целый месяц он позволяет себе напиваться, хотя как и остальные владыки способен нейтрализовать алкоголь, сжигая раньше, чем тот впитается в кровь, и превращая в энергию. Но кто бы стал это делать, проведя три тысячи лет на сухом пайке?

Вино, женщины, сладости…

Как же Каин скучал.

Вернуться стоило хотя бы ради этих чудес.

А, может, и фиг с ней? С этой властью? Даже без последователей у него сейчас достаточно сил, чтобы жить, ни в чём себе не отказывая.

— Жениться, что ли?

— Кхе-кхе… что? — поперхнувшись вином, ошарашенно косится на Каина Миллинелли.

— Да так, мысли вслух.

Добив кувшин, Каин поднимается с дивана и потягивается, а от бросившихся к нему девок отмахивается.

Покинув бордель, Каин возвращается во дворец. Но вместо того, чтобы отправиться к отведённым владыкам помещениям, направляется в сад-лабиринт.

Сегодня она снова здесь. Прекрасная луна.

Принцесса сидит на краю фонтана, сияние поддельных звёзд заставляет её светлые волосы светиться, как и распускающиеся лишь по ночам белые лилии вокруг.

«Хороша чертовка»

— Я, вроде бы, уже говорила, что не желаю вас видеть. Не заставляйте меня повторять.

Она даже голову не повернула, продолжая глядеть на поддельную луну. Не понимая, что сама прекраснее её в сто крат.

— Вы мне должны.

Каин останавливается в ажурной арке, предпочитая остаться в тени.

— Разве? А не вы мне?

Наконец, хорошенькая головка поворачивается. Светлые глаза кажутся серебряными, а белоснежная кожа — фарфоровой.

— Так значит, я могу поведать всему дворцу, что Ваше Высочество тайно встречается с предателем?

— Тогда мне придётся поведать всему дворцу, что вы размахиваете своим оружием направо и налево… как думаете, что предпримут Её Величество и Её Светлость?

— Ничего. Я нужен вам, не так ли? — хмыкает Каин.

Он и сам не заметил, когда их разговоры превратились в подобие светских бесед. Но почему-то ему больше не хочется грубить Принцессе.

— Вы нужны нам, — кивает Люмин, пожимая круглыми плечиками, к которым так и хочется прижаться губами. — …но необязательно целиком. Ведь ваши боевые навыки никуда не денутся, если тело лишится пары лишних органов?

— В моём теле нет ни единого лишнего органа, — обиженно поджимает губы Каин и выходит на лунный свет, приближаясь к фонтану. — Если честно, кое-какой орган очень даже полезен… хотите убедиться лично?

— И какой же? — равнодушно хмыкает Люмин. — Ваш язык?

— О, вы даже не представляете, на что способен мой язык… — Каин, наоборот, улыбается широко и многообещающе.

Но стоит ему наклониться к принцессе, как тонкое лезвие прижимается к горлу. Девушка так легко и быстро призвала его, что Каин даже не почувствовал колебания стихийной энергии.

— Давайте не будем ссориться? — косятся на него через плечо. — Завтра нам предстоит сражаться бок о бок.

Верно. Уже завтра. Та самая вылазка… но это нежное мяско так близко и так волнующе пахнет…

— Возможно, завтра мы оба погибнем, — Каин подаётся вперёд, позволяя тонкому лезвию пройтись по шее и оставить порез. — Так почему бы нам не-

— Отойди от неё!

— Тц!

Огненная коса рассекает ночной воздух и встречает острый клинок.

— Опять ты?!

Каина слегка покачивает — а всё из-за выпитого вина. Лучше бы поскорее очистить свою кровь, но разве это не будет бесполезной растратой? Ему нравится опьянение. Оно успокаивает душу и отгоняет лишние беспокойства.

— Дайн…

Люмин качает головой. Похоже, появление любовника не обрадовало её. Просто отлично.

— Зачем ты пришёл? — спрашивает принцесса, пока они обмениваются ударами.

Звон разносится по саду. Каину нравится ощущать себя принцем, защищающим прекрасную леди от наглого простолюдина. Интересно, если он прикончит его, заслужит благодарственный поцелуй?

Или хотя бы улыбку?

— Ты знаешь!

Звяк. Скрик. Звяк.

А паршивец сегодня сильней, чем в прошлый раз. И быстрей. Настоящая заноза в заднице!

— Уходи…

Принцесса качает головой, словно ничего особенного не происходит. Словно этот Дайн просто стоит напротив неё.

— Ты уничтожишь Тейват!

— Нет.

— Люмин! Послушай же! Тебя используют! Вас всех используют!

— Х-ха… Господин Каин?

— Да-да? — запыхавшись, Каин едва успевает отразить атаку ловкого меча.

— Спокойной вам ночи. Встретимся утром.

— Ах, моя принцесса… Всё из-за тебя, поганец!

Почувствовав, что звереет, Каин полностью сосредотачивается на оппоненте, и когда тот предпринимает попытку проскользнуть мимо него и последовать за Люмин, щедро взмахивает косой, рассекая плащ и спину под ним.

Но, кажется, не слишком глубоко.

— Вы все завтра умрёте, — упав на колено, однако успев закрыться мечом, тяжело выдыхает Дайн.

— Какое тебе дело до моей смерти?

Раскручивая над головой косу, Каин наслаждается нарастающим гулом, с котором огненное лезвие сжигает воздух.

— Даже твоя… даже твоя жизнь имеет значение.

Странные речи.

— Только не говори, что влюбился.

Ступня встречается с мечом. Сейчас, если он ударит косой, парнишка даже не сумеет закрыться.

Но почему-то злость куда-то пропала. Впервые кто-то заявил Каину, что его жизнь значит хоть что-то. Впервые с тех пор, как никчёмные людишки отдали за него свои…

— Ладно, давай послушаем, что ты там хочешь сказать.

========== Бремя времён. Часть 1 — Повежливее, молокосос ==========

***

— Капитан?

— Ш-ш! Что случилось?

— Ничего особенного, капитан! Но Пи Фуй докладывает, что если ей не поймают ещё ящериц, на ужин она подаст нам варёный песок!

— Паймон не любит песок…

— Тише, никто не будет кормить тебя варёным песком…

Итэр косится на появившуюся за плечом Паймон, на распластавшуюся неподалёку на песке Бей Доу, и переводит взгляд обратно на безбрежную пустыню.

Пепельное море.

Пустыня получила такое название, скорее всего, из-за странного песка, очень мелкого и действительно больше похожего на пепел. Или даже мел, посеревший от грязи и влаги.

Естественных укрытий здесь нет.

Разве что бесконечные барханы.

Если переодеться в светлую одежду и передвигаться ползком — можно оставаться незамеченным, но это слишком неудобно и медленно. Хорошо, что большую часть пути они преодолели под землёй… точнее, под тоннами песка: когда-то на месте пустыни располагалось процветающее королевство, окружённое высокими скалами, но в результате неизвестной катастрофы долина, словно чаща, была засыпана пеплом — однако под ним сохранились более или менее уцелевшие строения и даже сеть пещер, протянувшаяся от самого Чёрного побережья.

Что Итэр забыл здесь?

Всё как обычно: просто задание обернулось очередным трэшем… Они встретились с Бэй Доу в порту Сумеру: как оказалось, флот Южного Креста был нанят Нин Гуан для разведки — уже полгода, как Фатуи пропали со всего континента, однако не могли же они исчезнуть бесследно? Некоторые свидетельства вели в Натлан, но чтобы попасть туда по суше через Чёрное побережье, требовалось преодолеть Пепельное море, так что Бэй Доу остановилась в сумерскому порту, собирая дополнительную информацию и пытаясь высчитать обходной, более безопасный маршрут. Итэр же по поручению гильдии должен был заняться разведкой Чёрного побережья. В результате они с Кадзухой всё-таки отправились туда, обнаружили вход в руины, а в самих руинах — Дайнслейфа.

А где Дайнслейф — там обязательно будет и Орден Бездны.

И, скорее всего, будет Люмин.

Ну и куда же без Фатуи?

В этот раз главные злодеи Тейвата затеяли что-то в Пепельном море, вдали от населённых регионов. Однако что именно? Дайн ушёл от ответа и даже попытался отправить всю команду Южного Креста восвояси, но Бэй Доу решительно отказалась, а Итэр её поддержал. И вот они здесь, наблюдают за лагерем Фатуи, ползая по барханам и глотая пепел-песок.

— Ох, Фатуи наверняка планируют что-то ужасное! — мечется туда-сюда Паймон. — Что если в результате очередной Катастрофы с лица Тейвата исчезнут все слаймы?

— Слаймы, хоть и не слишком сильные монстры, наиболее распространённые. Они угрожают сельским жителям во всех регионах — может, их исчезновение будет только к лучшему?

— Но глазированные слаймы такие вкусные…

Конечно же, они остались здесь не из-за угрозы уничтожения слаймов. Но, если честно, Итэр уже устал останавливать катастрофы. Всё, чего он хочет: найти Люмин. Хотя, помешать Фатуи тоже будет неплохо.

— Что они делают?

— Что-то… что-то, определённо.

Сначала Итэр опасался, что Фатуи известно про подземные руины, так как уже не раз встречал их в самых неожиданных местах: Энканомия, Разлом… где, по идее, вообще никого не должно было быть. Но в этот раз, наверное, повезло. Да ещё и нашёлся выход на поверхность недалеко от их лагеря, что сделало наблюдение за Фатуи более или менее комфортным.

— По-моему, они рисуют гигантский алхимический круг, — делится наблюдением Кадзуха, приблизившись к Итэру ползком.

— Такой большой?

За разбитыми палатками не разглядеть подробностей, но лагерь точно окружил довольно обширное пространство, в центре которого торчит шест. К шесту этому привязаны несколько верёвок, а к верёвкам — какие-то то ли колышки, то ли плуги… застрельщики ходят с ними по кругу в молочной дымке, словно и правда рисуют какой-то гигантский узор.

— Их слишком много, — недовольно бормочет Бэй Доу, поправляя закрывающий пол-лица платок. — И сегодня их стало ещё больше.

Действительно: вчера Итэр насчитал три с половиной сотни застрельщиков, а сегодня вместе с караваном прибыло ещё около двухсот солдат. Видимо, из Натлана.

И все они скоро умрут.

Итэр не хотел бы прибегать к этому крайнему средству и уничтожать лагерь целиком, особенно учитывая, что Люмин может быть там… Но Дайн ничего о ней не сказал. Да и Фатуи… Вряд ли их получится остановить по-другому.

***

— Эй, не хочешь смахнуться?

— Отстань.

Каину скучно. Мало того, что пришлось трястись в повозке полдня, так ещё и по прибытии оказалось, что ещё ничего не готово!

И эта жара…

Никрон остался в палатке, Миллинелли прилип к Царице, Каин же решил поприветствовать знакомого. Хоть и виделись они лишь однажды… но, кажется, отлично поняли друг друга.

Чайльд Тарталья растянулся в шезлонге под тентом, попивая холодный коктейль. Если бы не ошейник и не браслеты с жёлтыми камнями, можно было бы подумать, что у парня не жизнь, а сказка.

Впрочем, даже так устроился он очень даже неплохо.

Из ящика на песке поднимается туманная дымка — одно из изобретений Снежной. Эти штуки помогают не только сохранять продукты, но и охлаждать окружающее пространство. Очень удобно. Как и костюмы застрельщиков, позволяющие обычным людям использовать стихийные атаки…

«Только вот против меня они всё равно что осенние мухи»

Каин пытался развлечься с парой десятков ребят, предложив им напасть одновременно — но ощутил лишь разочарование. С монстрами и то было веселее… их можно было хотя бы убивать.

И зачем он только отпустил вчера Дайна?

Ничего интересного тот всё равно не рассказал — Каин и так знал, что владык собираются использовать в качестве разменных монет… а во что там верит Люмин и в чём ошибается — какое ему вообще дело? Главное: позаботиться, чтобы девчонка пережила эту битву.

— Да ладно тебе… неужели не хочешь размяться? Я даже обещаю войти в твоё положение и не использовать ничего, кроме кулаков!

— Тц.

Тарталья убирает руку с лица и раздражённо оглядывается.

— Потерял кого-то?

— Не твоё дело.

Нервный засранец. Каин горел желанием надрать ему зад ещё там, у барьера. И был уверен, что рыжий бросится на него при первой же встрече… однако тот выглядит совсем как сдувшийся слайм — Дайн вчера и то был поживее.

«Может, если снять с него эти наручники…»

— Тц-тц…

Каин вздыхает и тоже оглядывается.

И замирает.

К ним приближается Мурата — крутые бёдра мягко покачиваются, грудь вздымается… только вот взгляд отнюдь не призывный. О такой можно порезаться или даже обжечься.

— Ящики с вином уже должны были доставить в вашу палатку.

Переводя с сучьего на человеческий: «Какого хрена ты тут забыл?»

— Я идиот, чтобы напиваться сейчас?

Каин многозначительно кивает на тёмно-синее небо без единого облачка. Но имеет в виду совсем не жару.

— Мы выбрали это место не просто так. Маршрут острова не проходит над Пепельным морем, так что, пока не позовём, они не заявятся.

— Ха-ха.

«Как наивно».

Но Каину всё равно — даже если Селестия прямо сейчас обрушится на лагерь, он сможет и повеселиться, и воспользоваться последствиями, какими бы они не были.

— Возвращайся к себе и отдыхай, — даже не пытается изобразить улыбку Мурата, обходит его и устраивается на шезлонг рядом с Тартальей.

«Э-э-э?!»

— Какого дьявола? Вы вместе?

— А что? — на этот раз Мурата усмехается, наклоняясь над рыжим, чтобы добраться до холодильного ящика, и при этом почти укладывается на него мягким выменем. — Какие-то проблемы?

Тарталья упреждающе достаёт бутылку и передаёт Мурате. Та ногтем отковыривает металлическую крышку и присасывается губами к тонкому, вытянутому горлышку… Каин сглатывает тягучую слюну. Эти губы… они бы очень классно смотрелись на его члене…

«Сука… Специально ведь дразнит!»

— Хэй, так ты тут в качестве эскорта?!

Лезвие выхваченной огненной косы замирает напротив лица Тартальи. Тот хмыкает. Вытаскивает руку из-за головы и касается двумя пальцами кончика раскалённого лезвия.

Ш-ш-ш-ш-ш…

Поднимается пар от пальцев, словно плюнули на свечу. Жёлтые камни на его браслете не подают даже признака жизни — странно. Потому что вони горелой плоти тоже не слышно.

— Не хочу калечить тебя перед боем, — тем временем хмыкает рыжий. — Или ты так завидуешь Никрону, что тоже хочешь испытать на себе мою милость?

Кстати… Скала что-то там мямлил про этого самоуверенного гада.

— Перестаньте, — хмурится Мурата. — Не у вас одних нервы играют. Найдите способ расслабиться по-другому.

— Я бы с радостью, — закинув косу на плечо, широко улыбается Каин, открыто уставившись в глубокое декольте.

Но от песка под ногами вдруг поднимается удушливая волна жара, чутко откликнувшись на недовольство огненной суки. Приходится отступить.

— Да понял, я понял…

А ведь она раз в пять младше него!

И даже не участвовала в Войне, чтобы вести себя так высокомерно! А вся эта сила и поддержка людей достались Мурате от предыдущего архонта…

«Сука. Ну вот жалко ей, что ли? Серьёзно, я же не убить её хочу, а просто выебать… Даже не знает, от чего отказывается, дурёха…»

Пройдясь по лагерю и так не найдя, с кем повеселиться, Каин возвращается в отведённую владыкам палатку. Пить не хочется, как и выслушивать амбициозные планы Никрона, но и шататься под палящим солнцем — то ещё удовольствие.

— Привет.

— Привет. Тебе чего?

Какой-то хер притаился в теньке, так что Каин заметил его, лишь услышав приветствие. Чёрные глаза, чёрный плащ, чёрные волосы чуть ли не до жопы… и не жарко?

— Во-первых, не «тебе», а «вам», — делает шаг навстречу мужик. — Слышал, ты хочешь развлечься?

— Папаня… ты не в моём вкусе.

Вдруг перед глазами мутнеет.

«Неужели всё-таки перегрелся?»

Шею больно сжимают жёсткие пальцы.

— Повежливее, молокосос.

========== Бремя времён. Часть 2 — Предупреждаю! Сосать не буду! ==========

***

Болезненное ощущение распространяется, будто острые когти проткнули плотную кожу и пустили корни сквозь мясо.

— Тц-ц-ц… к-кто ты, блять?!

Несмотря на то, что Каин сконцентрировал всю энергию в мышцах, черноглазому мудаку удаётся согнуть его пополам и повести в тень, словно провинившегося мальчишку.

— …отпусти! Отпусти, говорю!

Его и правда отпускают. Рывком разогнувшись и потирая шею, Каин уже внимательнее всматривается в мужика. Что-то в его взгляде пугает. Что-то… чёрные глаза кажутся равнодушными и совершенно пустыми. И эта пустота… она так и норовит засосать.

— Кхм, дядя… не хотите смахнуться?

— Может и хочу, — растягивает чересчур яркие губы в тонкой ухмылке черноглазый. — Только вот, что будет ставкой?

— Жизнь? — вызывающе вскидывает подбородок Каин.

— Зачем мне твоя жизнь? — хмыкает мужик и опускает взгляд. — Да и зад у тебя тощеват… Но рот на что-нибудь да сгодится.

— Э-э?! Чур меня, дядя!

Мужик ухмыляется шире, однако пустота из его глаз никуда не девается, словно на Каина смотрит беззвёздное небо.

Вдруг полог палатки отдёргивается, и вместо Миллинелли или Никрона наружу почему-то выглядывает рыжий пленник Мураты:

— Долго ещё? Заходите.

Тон Тартальи совершенно не нравится, да и темнеющий вход в палатку вызывает нехорошее предчувствие… Но, хоть Каин и привык доверять своей интуиции, приглашение звучит очень волнующе. Он ныряет под полог.

И обнаруживает трясущегося в углу палатки Никрона.

Бедняка весь аж вспотел.

Тарталья же остановился посреди освобождённого в палатке пространства: мелкую мебель, ковры и прочую утварь просто смело в неаккуратные кучки у стен.

— Смотрю, с тебя сняли браслеты?

Рыжий оглядывается, косится на свои руки — воздух вокруг его запястий тут же вздрагивает и начинает плыть… пока не превращается в тонкие чёрные ремешки с вкраплениями жёлтых кристаллов.

— А я говорил — не отвлекайся, — качает головой черноволосый, оставшись у выхода со сплетёнными на груди руками. — И про поддержание барьера тоже не забывай.

«Барьера?»

Каин только сейчас замечает висящие над потолком капли воды. Так вот почему вход показался опасным. Кто эти парни? Тарталья — что-то вроде недавно переродившегося в элементальное существо человека, а черноволосый? Попытка прочитать его ауру заканчивается тем, что мужик вообще перестаёт ощущаться, как что-то живое.

— Что вы задумали?

— У меня к вам тот же вопрос… — вздыхает Тарталья и переводит усталый взгляд со своего друга на Каина. — Но вместо разговоров… Ты вроде хотел подраться? Давай смахнёмся.

«Вот это по-нашему!»

Каину так осточертели бесконечные сотрясания воздуха, что мнение о Тарталье скачком взлетает до небес. Однако прежде чем согласится, он вспоминает недавний вопрос черноглазого:

— А что будет ставкой?

— Победитель получит в своё распоряжение тело проигравшего, — пожимает Тарталья плечами. — И будет волен делать с ним всё, что захочет.

— Что за бред… на кой тебе моё тело?

— Замариную?

Расслабленный, самоуверенный. На скучающем лице Тартальи мелькает тень улыбки — и Каин мысленно сравнивает его губы с губами Мураты…

«На моём члене они тоже должны смотреться неплохо!»

— Ха-ха, ладно! Уж я с твоим повесе-

Каин не успевает договорить — голубые искры вспыхивают у самого лица. Но не застают врасплох. Хотя в палатке слишком мало места, чтобы как следует развернуться с огненной косой, ему без труда удаётся встретить водяные клинки.

Один раз, второй… Тарталья наращивает скорость, прёт напролом, совершенно не заботясь о собственной защите, словно бессмертный.

Дзынь. Бзяк. Звяк.

«Бесит».

И чего он такой уверенный? Всего лишь из-за каких-то жалких клинков? Или этого водяного недощита?

Хрясь.

Каин ломает древко косы об колено. И, смеясь, покрывает своё тело огненной оболочкой, приближаясь к которой и гидро щит, и гидро клинки начинают оглушительно шипеть, испаряясь.

Пар заволакивает обзор.

Каин с удовольствием разрезает его огненным серпом… как вдруг в белесой дымке мелькает фиолетовая искра.

«Блять!»

.

.

.

…наверное именно так чувствует себя кабан, поджаренный до хрустящей корочки?

Хотя по ощущением его скорее не поджарило, а проткнуло миллионом раскалённых игл: всё дело в электро, вступившим в реакцию с пиро — Каина так тряхнуло, что он даже не понял, как оказался на полу.

«Ох, бля-я-я…»

У горла искрится фиолетовое лезвие, нога в чёрном сапоге давит на грудь, мышцы совершенно не слушаются, вялые будто медузы… Электро разряды пощипывают кожу, Тарталья смотрит прямо в глаза — видимо, пытаясь понять, собирается ли Каин протестовать.

— Твоя взяла, с-сука…

Ему правда нечем возразить. У Никрона тоже две стихии — так что подобное, хоть и редкость, но всё же встречается. Или взять те же Глаза Порчи, изобретённые умельцами Снежной…

«Тц, так прокололся!»

Когда Тарталья убирает ногу с его груди, Каин перекатывается набок и находит взглядом Никрона:

— Скала! Не мог предупредить?!

— Ты не слушал… — шлёпает тот губами, опасливо косясь то на Тарталью, то на его черноволосого друга.

Словно последний оставшийся на тарелке пельмень, трясущийся в ожидании, когда его съедят.

— …ладно, уговор есть уговор, — Каин с трудом заставляет себя сесть. — Но предупреждаю! Сосать я не буду!

— Да кому ты, блять, нужен… — раздражённо косится на него Тарталья и встряхивает запястьями, словно помыл руки, а вытереть нечем. — Ладно, начнём.

Последние слова почему-то заставляют Никрона вздрогнуть. Хотя Тарталья всего лишь наклоняется и кладёт руку Каину за плечо.

Правда, при этом зависшие под потолком капли вдруг срываются вниз, словно градины, и разбиваются, образуя вокруг Каина водяной кокон.

А в следующий миг чёрный костюм Тартальи разрывается на десятки- …нет, сотни лоскутков — всё из-за воздушных лезвий, вонзившихся в его тело. Рыжий падает на колени, брызнув во все стороны кровавой росой.

«Шарль?»

— Не помешал? — заглядывает в палатку Миллинелли с таким видом, будто без спроса зашёл за кулисы.

— Помешал.

Черноволосый просто выбрасывает руку в пустоту перед собой и сжимает кулак. Шарль невидим и бесплотен, так что поймать его невозможно… однако вокруг кулака мужика поднимается настоящий вихрь.

Глаза Миллинелли округляются, и показушная невозмутимость даёт ощутимую трещину.

— Х-ха… — вдруг громко вздыхает Тарталья. — Вот спасибо…

Несмотря на многочисленные тонкие порезы и обнажившееся тело, он лишь еле заметно морщится, снова и снова глубоко вдыхая и выдыхая. Каину с самого начала странный наряд рыжего показался чересчур облегающим и тесным… наверное, ему всё это время было трудно дышать.

— Магнитус, всё в порядке, — подняв обгоревшую руку, Каин демонстрирует, что та уже начала заживать. Чего-чего, а ожоги у него затягиваются очень быстро… но это не значит, что они не болят. — У нас договор.

— Неужели?

— Ага. Я проиграл. Так что теперь моё тело принадлежат победителю…

«Как же отвратно это звучит!»

— Ты в своём уме? — Миллинелли ещё тщетно пытается изображать невозмутимость, однако его взгляд то и дело возвращается к вихрям воздуха вокруг кулака черноглазого. — Кстати, извините, но с кем имею честь…

Ну и словечки он использует. И откуда всё это взялось? Тысячу лет ходил с кустом на голове и спал с зелёными бабами, а тут прилизался, приоделся, заговорил, как аристократ…

«Тьфу, противно слышать».

«Хотя я и сам в последнее время нахватался…»

— Зови меня Валиал, — представляется черноглазый. — А это, значит, четвёртый из вашей шайки?

Он встряхивает Шарля, и завихрения ветра вокруг его кулака затихают.

— Это мой подчинённый… не могли бы вы отпустить его?

Вместо ответа Валиал переводит взгляд на Тарталью. Странный взгляд. Будто на бабу, что уже призывно раскинула ноги.

Тарталья от этого взгляда морщится сильнее, чем попав под атаку невидимых лезвий.

Несколько мгновений они пялятся друг на друга, пока, наконец, Валиал тоже не вздыхает и не произносит холодным непроницаемым тоном:

— Имейте в виду, я не верю ни в какие договоры… — словно пересчитывая овец, он обводит всех заострившимся взглядом. — И будь моя воля: просто отправил бы вас на тот свет. Но свет очей моих считает, что от вас ещё может быть польза.

«Свет очей»? И этот туда же…

— Чего вы хотите? — не моргнув глазом, уточняет Миллинелли и прикрывает за собой полог палатки.

— Не вмешивайтесь, — отвечает вместо черноглазого Тарталья.

Водяной кокон вокруг Каина ещё не исчез, но дышать он не мешает, так что Каин почти успел забыть о нём, как и о руке на плече. Однако рука эта вдруг вновь сжимается, а кокон заходится рябью. И собственные руки начинают менять очертания, кожа — цвет… на запястьях появляются чёрные ремешки с белинитом… Кажется, рыжий создаёт мираж, превращая его в свою копию?

— Вы собираетесь заменить нас? — вскидывает брови Миллинелли.

— Именно, — кивает Тарталья, поднимаясь с колен. — Ты же не думал, что я позволю вам сломать барьер и впустить в Тейват свою армию?

— Ты отстал от жизни, — вмешивается Каин, всё ещё рассматривая свои руки. Странное дело: глаза видят одно, а наощупь всё, как было раньше. — Может, мы что-то такое и приготовили на всякий случай, но поверь — я не переживу, если все нормальные бабы вымрут, а виноградники высохнут…

— Кхм. Я тоже, — вдруг подаёт голос Никрон.

И тут же сильнее вжимается в угол палатки, так как Тарталья разворачивается и направляется прямо к нему.

— …подожди, про-прости меня, я не хо-

— Заткнись.

— Не концентрируйся на деталях, — неожиданно советует рыжему Валиал, наблюдая, как Никрон худеет за считанные мгновения, а жиденькие его волосёнки становится длинными, чёрными и блестящими.

— Сам знаю, — огрызается Тарталья.

На что Валиал довольно скалится, будто ему по душе подобное хамство.

«Тц, а меня чуть не прибил».

При этом собственная фигура черноглазого вдруг раздувается, а черты лица оплывают, как если бы были вырезаны на восковой свече.

— Шарль… — напоминает Миллинелли.

Но Валиал, превратившись в полную копию Никрона, останавливает его таким тяжёлым взглядом, на который сам Никрон не способен:

— Шарль пойдёт с нами.

— Вряд ли, ведь он слушает только меня.

— Ах, неужели? Тогда, если я убью тебя, то стану его новым хозяином?

Каин вскакивает, однако шею Миллинелли уже сжимает безжалостная рука, стремительно обрастая каменистым панцирем, в просветах которого разгорается жёлтая лава. Словно Валиал не просто скопировал Никрона, а действительно превратился в него.

«Что это за сила? …разве такое возможно?»

— Не надо, — вдруг произносит Тарталья. — Этот ублюдок, конечно, много дел натворил… но ты и сам ничем не лучше.

Только вот Валиал будто не слышит его, и всё сильнее и сильнее сжимает толстую шею Миллинелли, поднимая того всё выше над землёй. Миллинелли вроде пытается дёргаться, однако так заторможено, словно муха, увязшая в смоле.

— Тц, делай, что хочешь.

Тарталья выходит из палатки. Каин же сглатывает густую слюну, потому что палатку тут же заполняет горькая тьма. Даже дышать становится невыносимо.

«Что его так разозлило? Командный тон рыжего? Но причём тут мы?!»

— Чтобы с этого момента вас не было ни слышно, ни видно, — наконец глухо произносит Валиал и отпускает Миллинелли. — Я найду вас позже.

После этого он тоже уходит, а с ним уходит и тьма.

«Присмотрите там… за девчонкой».

Однако вслух Каин не решается произнести ни слова.

Комментарий к Бремя времён. Часть 2 — Предупреждаю! Сосать не буду!

Друзья, если вам не особо интересны разборки с Селестией, вы можете сразу перейти к концовке этой арки https://ficbook.net/readfic/11948351/31043025?tab=1#tabContent

========== Бремя времён. Часть 3 — Диверсия ==========

***

Ветер в пустыне — страшная вещь. Мелкий песок, больше похожий на пепел, скрипит на зубах, от него постоянно слезятся глаза, и, как не прячься, не закрывай лицо тканью — долбанный песок всё равно находит способ просочиться внутрь.

Внизу, в руинах, немного полегче. Но намного страшнее, ибо совершенно не понятно, каким чудом песок удерживается наверху, ссыпаясь лишь тонкими струйками-ручейками. Кажется, стоит чихнуть — и вся толща песка рухнет, погребя под собой и людей, и странные строения, напоминающие термитники.

Дайн рассказал, что раньше здесь располагалось поселение горного народа, но Итэра больше волнует не прошлое, а настоящее.

За два дня наблюдений в лагере Фатуи не было замечено никого из Ордена Бездны. Значит, Люмин в безопасности… но смутное предчувствие не отпускает.

— Ты же знаешь, что она задумала?

— Разве она не твоя сестра, путешественник? — вопросом на вопросом отвечает Дайн, сидящий рядом на гребне из ссохшегося песка и земли. — Ты ведь должен лучше понимать её.

Должен. Наверное. Только невозможно полноценно примерить на себя наряд, сшитый по чужим меркам.

— Она хочет спасти Каэнри’ах — вот и всё, что я понимаю.

— И поэтому сомневаешься, вставать ли у неё на пути?

— Верно.

Итэр вздыхает, задрав голову к высокому потолку, немного похожему на звёздное небо из-за солнечного света, просвечивающего сквозь редкие отверстия в толще песка.

Он об этом особо не задумывался, но Люмин… она ведь всегда была очень ответственной и никогда ничего не бросала на полпути.

Но почему именно Каэнри’ах?

Не потому ли, что судьба этого королевства чем-то похожа на случившееся с их родиной?

Тогда… возможно… Люмин пытается так избавиться от чувства вины? Хотя прошла уже целая вечность? Тейват — далеко не первый мир, в который они попали, пустившись в странствие. Неужели она всё никак не может забыть…

— Путешественник! Началось!

Похоже, наверху что-то изменилось. Итэр хватает меч, натягивает шарф по самые глаза и бегом направляется к наиболее крупному песчаному «ручейку». Кадзуха призывает небольшой смерч, отправляя его и ещё несколько человек наверх, к ярко светящемуся пятну.

Солнце в зените.

В лагере Фатуи и правда что-то случилось: больше не видно праздно шатающихся застрельщиков — сейчас они выстроились в несколько шеренг. Что до алхимического круга… похоже, рисунок закончен.

Пусть это рискованно, но если и есть шанс помешать Фатуи, то только сейчас, когда они всё подготовили и собрались начинать.

— Готов? — падает на песок рядом Бэй Доу.

Их по-прежнему закрывает гребень бархана.

До лагеря около километра. Преодолеть такое расстояние незамеченными вряд ли получится… но этого и не понадобится, если план удастся. А план прост: обрушить лагерь. Дело в том, что прямо под ними находится особенно большой и крепкий «термитник», так что песок вряд ли сильно просядет… но алхимический круг точно будет уничтожен. А ещё погибнет много людей. Очень много. Конечно, это Фатуи… враги… но всё-таки люди, в том числе и невинные сироты, собранные во всему Тейвату и воспитанные верными слугами Царицы… Итэр успел познакомиться с некоторыми фатуистами и понять, что они не такие уж и плохие: так же боятся начальства, как и обычные работяги, так же ценят отпуска и выходные, влюбляются, сомневаются, жаждут признания…

Легко убить человека, поднявшего на тебя меч.

Но разом похоронить сотни, если не тысячи, ни о чём не подозревающих людей — совсем другое.

Итэр согласился с этим планом на собрании, как с единственным, при котором у немногочисленной команды Южного Креста есть возможность остановить злодеев… Пусть во взгляде Бэй Доу до сих пор мерцает сомнение, требуется лишь кивнуть — и она отдаст приказ об атаке.

Лишь кивнуть…

Нужно помешать Фатуи, что бы они не задумали. По словам Дайна, Царица наконец-то решилась выступить против Селестии — неизвестно, что станет с Тейватом, если она победит.

— Давайте сделаем это.

— Уверен?

— Да.

Бэй Доу кивает, оглядывается и подаёт знак. А Итэр закрывает глаза, отсчитывая про себя мгновения, пока приказ передаётся по цепочке. Совсем скоро внизу раздастся взрыв, последует толчок и лагерь провалится в подземные руины… напав на уцелевших, они помешают им перенести оборудование в другое место и начать всё заново.

Но время идёт, а пустыня продолжается оставаться в спокойствии.

— Что-то не та-

Бэй Доу осекается, когда курган под ними наконец содрогается.

Похожий на пепел песок, подпрыгнув, повисает в воздухе известковым облаком… но силуэты далёких палаток остаются на месте.

— Проклятье! Похоже, они заранее укрепили основание!

— Готовься к атаке!

Да, лагерь не обрушился, но суматоха там поднялась. Впрочем, никто пока не бросился в сторону притаившейся команды Южного Креста. Их ещё не обнаружили? Что ж, пусть небольшая, но фора.

Итэр первым перепрыгивает через гребень бархана.

Глаза слезятся от мелкого песка, ноги увязают… вдруг впереди вспыхивает яркий красный свет — прямо в центре лагеря.

Алхимический круг!

Кто-то обгоняет Итэра, вынуждая тоже ускориться.

Внешний ряд палаток всё ближе. Застрельщики встречают их щитами. А за их спинами…

«Два Альбедо?»

Нет, два человека только похожи, но у одного силуэта явно женские очертания.

«Что? Кто? Почему?»

— Осторожно! Наверху!

Итэр инстинктивно пригибается. Однако накрывшая его и весь лагерь тень слишком огромна, чтобы попытаться от неё уклониться.

— Святые Архонты…

Один за другим люди замирают, кто-то даже поражённо опускает оружие — и застрельщики, и члены команды Бэй Доу.

— Впервые вижу Селестию так близко…

Бум!

С неба обрушивается гигантская колонна. Словно штырь, она вонзается в песок.

Бух! Бух! Бух!

Несколько десятков колон выстраиваются в невообразимо величественный забор, отделяя лагерь Фатуи от остальной пустыни. Сам же летающий остров накрывает их, запирая словно в коробку и погружая во тьму.

…но в этой тьме всё ещё светится огромный алхимический круг, способный вместить в себя половину Мондштадта.

Вдруг в сотне метрах над кругом появляется оранжевое свечение, как если бы кто-то ударил крест накрест мечом и разрезал само пространство… Из портала, формой напоминающего знак на шее Альбедо, появляется красноволосая женщина.

Она спускается словно по невидимой лестнице.

Нет никаких сомнений, что это посланец Селестии.

Совершенно беззвучно появляется ещё сотня крестовидных врат.

«Может, я зря волновался?»

Если Царицу сейчас разгромят, Люмин не пострадает…

Но что там, в круге, делает Альбедо?

Растерявшийся Итэр крепче сжимает меч, косясь на застрельщика Фатуи, поражённо распахнувшего рот… как вдруг за спиной громилы проносится почти бесцветная вспышка и взмывает к одному из крестовидных порталов.

Сердце сжимается раньше, чем разум успевает распознать в ней Люмин.

— Кадзуха! — как никогда жалея, что лишился крыльев, Итэр в панике ищет товарища, способного отправить его следом.

— Я с вами, — закидывает Бэй Доу меч на плечо. — Похоже, здесь и без нас разберутся.

— Но это Селестия…

— И что? — ухмыляется капитан Южного Креста. — Подчинёнными я так рисковать не могу, но лично мне всегда хотелось взглянуть на блядский остров хоть одним глазком!

***Как и планировалось, первыми Вознесённых встретили Предвестники. Из одиннадцати в этом бою участвуют лишь восемь… хотя Педролино скорее руководит боем, чем принимает непосредственное участие, Арлекино и Капитано тоже больше заняты раздачей приказов — у всех Предвестников есть подчинённые, чьи способности были значительно усилены как техникой, так и бесчеловечными экспериментами, но у этой троицы их больше всех. Мощь, необходимая для победы и доставшая высокой ценой…

Люмин обещала себе, что после свержения Селестии потребует от Снежной отказа от подобной практики. А пока… пока ей есть, чем заняться.

Невидимый Шарль поднимает трёх Владык вихрем, и те следуют за Люмин, пока она в мгновение ока преодолевает расстояние до ближайшего портала. Пять сотен лет назад ею был использован этот же способ, чтобы добраться до Селестии — и пусть сейчас летающий остров завис прямо над головой, из-за барьера иначе на него не попасть.

План прост: ворваться и впустить в небесные сады как можно больше скверны.

Вознесённые не смогут выстоять против отравы — в отличии от приспособившихся к ней изгнанных архонтов. Именно в этом ценность этих «владык», и именно поэтому до сих пор им многое спускалось с рук.

— Ух ты, что это?

Едва пройдя портал, Каин оглядывается, разинув рот.

Неужели ни разу здесь не был?

Снаружи Селестия выглядит, как раскинувшийся на островах сад с подвесными мостами и ажурными дворцами, и сейчас они внутри самого большого из них… Только вместо анфилады комнат и этажей дворец представляет собой единый величественный купол, напоминающий улей. Впервые попав сюда, Люмин тоже растерялась. Но всё же ей удалось отыскать брата и даже почти выбраться…

«…в этот раз всё будет иначе. Итак, сначала врата».

Чтобы получить возможность открыть их здесь, пришлось взломать связанную с Селестией систему телепортов и статуй Семерых, подобно водопроводу и отравлению в нём воды. Но даже так одного взмаха Осквернённого Желания недостаточно: само пространство здесь слишком плотное, пытаться разрезать его — всё равно что пилить тупым ножом вязкую патоку или плыть против течения.

Требуется время. И много собственной энергии.

Едва трое сопровождающих окружают её, Люмин вонзает меч в каменный пол и закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться.

Слышно, как с упругими щелчками лопаются мембраны в многочисленных сотах, выпуская спавших до поры до времени Вознесённых. Автоматическая система обороны Селестии такова, что количество защитников всегда соответствует числу вторгшихся врагов, а если этого не хватает, тогда система будит уже вдвое больше защитников.

Скоро здесь станет жарко.

Хотя вряд ли изгнанные архонты долго продержатся — будь они хоть сколько-нибудь сильны, не проиграли бы в войне три тысячи лет назад… Хотя лично Люмин их способности не проверяла, да и вообще старалась пересекаться с ними как можно реже, она всё же надеется успеть до того, как от помощников останутся только рожки да ножки.

Впрочем, кое-кого она совсем не против здесь похоронить… даже если этот «кое-кто» в последнее время слегка умерил свой пыл, а сегодня и вовсе ещё не отпустил ни единого скабрезного замечания.

— Люмин!

Этот голос!

«Как Итэр здесь оказался?!»

От неожиданности распахнув глаза и растеряв всю концентрацию, Люмин встречается взглядом с братом. Он не один… Сколько их? Всего трое?!

Тут же лопается ещё несколько ближайших мембран, и наперерез незваным гостям бросаются воины из древних времён. Сильнейшие… признанные Селестией достойнейшими…

А Итэр ещё даже не вернул и половины прежних сил!

Меч в полу начинает дрожать. Но Люмин удерживает его за рукоять, продолжая стараться подчинить себе бурлящую и внутри, и снаружи энергию.

Все направленные на неё атаки пока успешно отбивает копьё… почему-то не огненное, словно Каин показушничает, не используя пиро стихию.

А вот друзья Итэра, будучи окружены, поспешно активируют анемо и электро навыки.

«Неплохая комбинация, но… ах, зачем… зачем же ты пришёл?»

— Миледи, не время считать ворон!

«Тц, да много ты понимаешь!»

Сердито глянув на Миллинелли, орудующего огромным мечом, и на Никрона, обороняющегося слепленным из осколков разломанного пола щитом, Люмин вновь закрывает глаза.

Владыки сражаются так, словно ни разу не делали этого вместе… но пока держатся.

«Так, ладно, сосредоточься…»

Бдыщ!

Из-за мощного столкновения совсем рядом Люмин засыпает мелкими осколками и едва не сбивает с ног.

— Пропусти!

— Эй, тебя ведь сюда не звали, не так ли?

— Пусти, говорю!

Разозлившийся Итэр способен на безумные поступки… например, напасть на защитников сестры, лишь бы прорваться к ней. При этом Итэр совершенно не обращает внимания на Вознесённых, нацелившихся на него, отбившегося от своей группы.

Всё это Люмин видит, потому что вновь открыла глаза.

«Да что со мной… надо скорее…»

— Зачем ты это делаешь?!

— Не отвлекай меня, Итэр!

— Ты хочешь уничтожишь барьер?! Уничтожить Тейват?!

«Боже, сейчас не до объяснений!»

— Люмин!

— Любой барьер можно восстановить…

— Люмин!

Бдыщь. Хрясь. Бум. Звяк.

— Упс!

Приняв на щит выпад длинного конусообразного копья, Никрон пропахивает ногами глубокую борозду в каменном полу, и Итэр прорывается в круг.

Только вот в его спину уже летит золотая стрела.

Под скрежет собственных зубов Люмин выдёргивает меч, молясь успеть разрубить её, больше похожую на гарпунный болт…

Из объятого тьмой лезвия вырывается луч лунного света.

— Сестра!

========== Бремя времён. Часть 4 — В этот раз всё получится ==========

***

Он должен последовать за путешественником… должен…

Как же удобно подменять «хочу» на вот это вот «должен».

Альбедо сжимает пальцами переносицу, пытаясь не обращать внимания на крики и лязг оружия. Он не успел ещё толком ничего понять, как вдруг оказался в центре смертельного урагана: земляные волны, молнии, взрывы, водяные снаряды и ледяные лезвия… слева, справа… сверху, спереди, сзади… брызги крови и вонь горелой плоти…

— Как ты?

Ласковый голос — словно цветок, расцветший на голой скале.

— Учитель… Вы должно быть, уже знаете…

— Что Катализатор внутри тебя? Уже знаю. Признаться, это не входило в наши планы.

— Что вы имеете в виду? — Альбедо с трудом заставляет себя оторвать взгляд от портала, в котором только что исчез Итэр и ещё несколько человек. — Зачем вы… помогаете Ордену и Царице?

Всего пять минут назад Альбедо защищал Мондштадт, строя баррикады и мешая стае бархусов вторгнуться в город. Он пытался использовать не слишком много сил, но даже не выходя за рамки возможностей Глаза Бога, чувствовал головокружение и проснувшееся желание сеять хаос…

«Но здесь не Трэлли́{?}[Руины в Землях Хаоса, где его поймала Элея и где живёт чета У Чжи.]. Если я поддамся соблазну и использую всю доступную мощь… нет, всю необязательно… только чуть-чуть».

Он почти решился задействовать Камень, когда очертания стен Мондштадта внезапно побледнели и растворились, а вместо них вырос палаточный городок, погружённый во тьму и освещённый лишь алым сиянием алхимического круга. Небольшой части узора, попавшей на глаза, хватило, чтобы догадаться: кто-то попытался призвать Философский камень… и попытка увенчалась успехом.

Фатуи, учитель, сиганувший в портал Селестии Итэр…

«Я должен вернуться? Или могу чем-то помочь?»

— Тебе страшно?

Рэйндоттир смотрит на Альбедо с лёгким прищуром. Учитель кажется озадаченной… даже расстроенной. Неужели ей жаль, что ритуал призвал собственного ученика?

Она совсем не рада видеть его?

— А вам?

— Мне?

Рэйндоттир оглядывается по сторонам и пожимает плечами. У неё никогда не было Глаза Бога или чего-то подобного, однако учитель всегда умела управлять стихиями… как и Итэр. Альбедо планировал задать ей много вопросов, но сейчас для этого неподходящие время и место.

— Чего ты хочешь? — вдруг спрашивает Рэйндоттир, не обратив внимания на рухнувшегося позади себя человека с разрубленной грудной клеткой.

— Хочу…

Альбедо вновь поднимает взгляд к порталу. Тот почти затянулся. И мотает головой:

— Неважно, чего я хочу, если есть то, что я должен сделать.

— …а должен ты?

— Вернуться. Учитель, вы же потом навестите меня?

Лицо, так похожее на его собственное, ещё больше грустнеет. Рэйндоттир, явно пытаясь избежать соприкосновения взглядов, тоже поднимает голову, рассматривая затягивающиеся, словно заживающие, крестовидные порталы.

— Уверен, что готов бросить своего друга?

— Разве один человек важнее сотни?

— Спроси себя сам. Что для тебя важнее.

Странно. Учитель никогда не страдала сентиментальностью и всегда ставила общее благо выше частного…

— Альбедо!

Откуда ни возьмись прямо между ними появляется Паймон. Но ведь она неразлучна с Итэром? Точнее, пропадает иногда неизвестно куда — но появляется ведь только рядом с ним?!

— Прошу, Альбедо! Итэру нужна твоя помощь!

— Н-но… портал…

Все порталы уже закрылись. Если только Селестия пришлёт ещё Вознесённых… но судя по тому, как идёт сражение, этого может и не понадобится.

— Я открою портал! Альбедо, прошу поспеши!

— Ты?

— Иди… — кивает Рэйндоттир.

— Стойте, — вдруг раздаётся холодный голос посреди криков и звона оружия.

Когда учитель отшатывается, за её спиной обнаруживается хрупкая девушка с длинными лиловыми волосами и почти бесцветными серыми глазами в обрамлении густых белоснежных ресниц. Два ледяных меча в тонких руках смотрятся инородно.

— Ваше Величество… — склоняет голову Рэйндоттир.

— Царица! — ахает Паймон, прижав ладошки к распахнутому рту.

— Так это оно? — прищуриваются холодные серые глаза, равнодушно рассматривая Альбедо.

— Да, Ваше Величество…

— Хорошо. Оно пойдёт со мной.

— А если я против? — в свою очередь прищуривается Альбедо и отступает.

— Нет, ты не против… — доносится до него тихий голос учителя.

…после чего этот же голос произносит странную связку мелодичных звуков, от которых и мысли Альбедо, и его тело охватывает оцепенение.

***

— …почему вас так мало?

Астарот наблюдает за сражением, барабаня пальцем по мембране окна.

— Ах, Камень… я его чувствую. Он уже близко… Паймон, малышка, не подведи.

После того, как Барбатос отказался от неё, приставить свою упрощённую копию к одному из иномирцев было удачной идеей — благодаря Паймон, Астарот оставалась в курсе самых важных событий. Она знала, что братец пустится на поиски сестрички, ведь сестричка в своё время поступила так же, однако, увы, в этот раз Люмин оказалась достаточно умна, чтобы дистанцироваться от Итэра… но Астарот всё равно нашла способ подкорректировать планы Царицы и Ордена Бездны. Точнее, способ нашёл её сам.

— Как же тяжело… всё из-за тебя!

Пнув стену под мембраной, Астарот бросает гневный взгляд под своды инкубатора. Там, наверху, гнездится мозг Селестии, ИИ{?}[Искусственный разум], управляющий и репликами{?}[Реплика — в данном контексте «копия»] так называемых Вознесённых, и системой телепортов, и барьером, и распределением Глаз Бога… недавно система дала сбой, вдруг наградив какого-то мальчишку аж Сердцем Бога — вероятно, из-за внезапного уничтожения сразу нескольких Сердец во время ритуала призыва. Ну да, ладно… на планы это никак не повлияло.

Но почему напавших так мало? Неужели ИИ послал вниз слишком много реплик?

— Паймон, давай… приведи мне ещё.

Чем больше будет врагов, тем сильнее перегреется ИИ, управляя разбуженными.

Почему это так важно?

Дело в том, что всё эти «Вознесённые» — искусственно выращенные копии, куклы, даже не имеющие собственного сознания.

— И зачем я только изобрела тебя, а?

Когда-то Астарот была готова на всё, лишь бы защитить эту планетку… даже поделилась с местными учёными технологиями из других миров. Но кто же знал, что людишки окажутся настолько неблагодарными, жадными и расчётливыми тварями?

Они убили её.

И создали реплику с правами модератора… Модератора, но не админа! Да ещё и рассеявшаяся после смерти душа, обнаружив поблизости новое тело Астарот, просто вернулась в эту куклу, вместо того чтобы убраться подальше и… пусть и через тысячу лет, но возродить полноценного Хранителя Времени! А так Астарот оказалась заперта, да ещё и под контролем созданного ею же ИИ!

Нет, ну не гадство ли?

Неспособная даже умереть, она была вынуждена несколько тысяч лет следить за Селестией и восстанавливающийся Тейватом…

Нет, подобное не входило в её планы! Астарот не собиралась задерживаться в этом мире так долго!

Её ждут… дома… Или ждали…

— Я вернусь. Я определённо вернусь!

Только вот для начала нужно избавиться от контроля ИИ. А для этого — заставить его перегреться.

— Эй-эй, что это ты делаешь, девочка? …давай, продолжай.

Люмин долго тужилась, но, защитив ненаглядного братца, всё же открыла врата. Протокол обороны тут же обращается к модератору — и Астарот наконец получает возможность выйти.

Как же всё сложно…

Но худшее позади: Рэйндоттир нашла сердце Нобериуса и смогла связаться с ней, они всё подготовили, чтобы не повторить провала пятисотлетней давности, да и Камень уже близко.

«В этот раз всё получится… в этот — уж точно!»

Ступени появляются прямо под ногами. Астарот могла бы воспользоваться анемо вихрем, но какая разница? Да и так красивее, чем сверкать трусами в порывах ветра.

— Тц, ещё одна!

— Осторожнее, капитан.

«Вы ещё и половины не видели…»

Остановившись в десятке метров над головами сражающихся, Астарот щёлкает пальцами и закрывает едва расколовшееся пространство. Это не совсем её стихия, да и лучше бы в инкубатор проникло побольше скверны… но ИИ не позволит модератору игнорировать свои обязанности: стоит системетолько заподозрить сбой, как воспоминания Астарот будут стёрты, установки откатятся на исходные, и… кто знает, сколько времени потребуется, чтобы снова всё вспомнить?

Впрочем, достигнутой концентрации скверны хватает, чтобы повлиять на способности реплик — и вторженцы успешно используют эту возможность, быстро избавляясь от ослабевших и замедлившихся кукол… только вот ИИ уже будит и отправляет в бой ещё одну партию.

Жаль, такого количества всё ещё недостаточно для перегрузки.

— Блять! Блять! Блять! Почему я должен это делать?!

Отчаянный крик и ругань. Кажется, проснулась та самая кукла, что попала в руки ИИ полгода назад. Паренёк с самого рождения представлял из себя искусственное создание, да ещё и с уязвимостью к влиянию ИИ — неудивительно, что Электро Архонт так легко от неё отказалась. Но на месте Райдэн Астарот просто уничтожила бы неудачный экземпляр.

— Проклятье! ТЫ?! Да провались оно всё в Бездну!

Если Скарамучча продолжит так надрываться, система и ему сотрёт память.

Однако не прямо сейчас, ведь тот продолжает послушно биться против парня с косой.

Кстати, коса эта движется довольно лихо даже без малейших колебаний стихийной энергии — очень странно, будто оружием машет обычный человек… А вот рядом с ним бьётся юноша с Глазом Бога Анемо. Астарот чувствует тепло в сердце, как всегда бывает при встрече с носителями частичек собственной души — пусть и крохотных, подобных каплям по сравнению с океаном… но почему-то всё равно неизменно родных.

Увы, она не может ему помочь.

Но ребята, вроде, справляются самостоятельно. Свежеразбуженные реплики уже подверглись влиянию распространившейся под куполом скверны, к тому же у них отсутствует инстинкт самосохранения, как и воспоминания о накопленном боевом опыте — ИИ скопировал физические тела Вознесённых, достигших уровня перерождения, вместе со способностями, однако управляя сразу несколькими десятками реплик, мозг Селестии даже не пытается использовать тактику… Астарот собиралась внедрить в систему протоколы групповых сражений, однако это было до её убийства.

Желание совершенствовать ИИ после предательства как-то пропало.

«А малыши неплохо справляются…»

Каждый в отдельности слаб, но дополняя друг друга… Взять хотя бы электрический щит одноглазой берсеркерши — она не только уберегает соратников от лишних травм, но и, размахивая огромным мечом, раскидывает сразу по десятку реплик… а так как на них очень вовремя взрываются водяные метки — урон проходит неслабый. Кстати, кто их наносит? Владельца Гидро Глаза Бога не видно… Неужели так работает одно из изобретений Каэнри’ах, усовершенствованное в Снежной?

«Надо бы получить образец, изучить, что они там напридумывали-»

[Долго ты ещё собралась там торчать?]

[А?]

[Бэ!]

Астарот не слышала этого мыслеголоса уже более десяти тысяч лет. И предпочла бы не слышать ещё столько же. В каком-то из миров есть поговорка: «Одна паршивая овца всё стадо портит»… хотя, применительно к Валиалу, скорее подойдёт другая: «В семье не без урода».

[Как ты выбрался?!]

========== Бремя времён. Часть 5 — Сдайся! ==========

***

[Как ты выбрался?!]

[Не имеет значения — главное, что я вернулся. А вот ты как тут оказалась? Я сначала даже принял тебя за осколок, засунутый в куклу]

— Вот же ж…

Несколько выпав из реальности, Астарот вздрагивает, когда сразу несколько реплик вдруг бросаются ей за спину. Но оглянувшись и увидев гигантский шар, остановленный этим живым щитом из кукол, одобрительно кивает — кто-то создал настоящий магнитный метеорит и даже сумел почти незаметно его запустить, только вот ИИ всё видит. От него не скрыться.

[Ловко…]

[Бесполезно пытался меня отвлечь… Наивный, моя система совершенна!]

[И потому ты стала её частью?]

[Заткнись!]

И как только этот ублюдок умудряется сразу видеть самую суть?

— Ах!

Неожиданно сотни воздушных лезвий разрывают просторные одежды Астарот и увязают в теле, орошая кровью сражающихся внизу.

Ну что теперь? Невидимый враг?

[Вот, спасибо]

[Эм… пожалуйста?]

Валиал озадачен радостью в её мыслеголосе, однако это понятно. Откуда ему знать, что почувствовав угрозу админу, ИИ наконец-то снимает с Астарот запрет на использование особых способностей? Она развеивает напавшего в то же мгновение: бедняга элементаль так и не смог достичь физической формы, а теперь и вовсе не сможет… но зато контроль ИИ наконец-то ослаб достаточно, чтобы рискнуть что-нибудь предпринять…

«Прости, дитя. Покойся с миром».

[Валиал?]

[…да, дорогая?]

От фривольного тона прошибает озноб, но Астарот всё же пересиливает себя, пытаясь найти в толпе замаскированного Хранителя Хаоса.

[Почему ты сдерживаешься?]

[А ты хочешь, чтобы я разнёс твоё детище в щепки?]

«Кхм… не стоит просить его о помощи прямо — кто знает, в своём ли он вообще уме… однако…»

[Ха-ха… Как будто тебе это удастся?]

Самым подозрительным выглядит подтянутый красноволосый парень с косой — из-за отсутствия элемента, но Валиал не стал бы так выделяться, да и имитировать все шесть стихий для него не проблема. А учитывая его одержимость Хранителем Созидания… Астарот останавливает взгляд на тучном демонобоге, защищающем Люмин при помощи огромного щита. У него как раз имеется подходящий элемент: гео — но тело очень далёко от стандартов красоты Валиала. И всё же… этот мясной шар машет щитом слишком легко — словно ребёнок лопаткой в песочнице.

[За кого ты меня принимаешь?]

Их взгляды встречаются.

«Клюнул?»

Стоит только обрадоваться, как Валиал продолжает:

[…но, видишь ли, я тут на полставки. И меня очень просили вести себя поскромней.]

После чего вновь легко взмахивает щитом и не менее скучно отбивает очередную атаку.

— Какое же блядство! Убейся, Тарталья! Думал, я тебя не узнаю?!

— Ты не в себе?! Смотри, Царица в угол поставит!

— А-а-а!!! Заткнись-заткнись-заткнись!

Под куполом шумно от лязга оружия, но ор этой куклы разносится над головами оглушительным эхом. Даже среди людей есть те, кто начинает удивлённо оглядываться. Астарот тоже интересно, почему Скарамучча столько времени сражается с парнем без Глаза Бога, вооружённым только косой…

«Тарталья… Тарталья… где же я уже слышала это имя?»

Нет, сейчас важнее Валиал: как его вынудить перевоплотиться в дракона?

И что значит «на полставки»? Кто смог подчинить Хранителя Хаоса и заставил следовать приказам? И чем был вынужден заплатить за это…

Ви-и-иу! Щёлк!

Задумавшись, Астарот уже какое-то время игнорирует требования системы присоединиться к сражению, но зуд в затылке настойчиво нарастает, пока вдруг не взрывается острым электрическим импульсом.

— Ащ-щ!

Похоже, Люмин уже открыла новый портал. Какое-то время брат отвлекал её, но когда реплик стало в четыре раза больше, чем в самом начале, Итэру пришлось отставить сестрёнку в покое и даже встать на её защиту.

«Портал… ещё немного…»

До сих пор Астарот имитировала покорность ИИ, тщательно следящим за выполнением каждой команды… но сейчас у неё появилась возможность потянуть время, к тому же во второй портал Люмин вложила намного больше энергии, чем в первый, открытый слишком поспешно — закрыть его уже не так легко.

— Вить-вить! Трата-та-та-ву-у!

Через пульсирующие врата влетает сразу десяток магов Бездны, за ними следуют Вестники и Чтецы — портал расширяется под действием миазмов, разъедая пространство внутри купола — словно вирус, оказавшийся в лишённом иммунитета организме. Не даром тёмной энергии в этом мире дали название «скверна».

Астарот запрашивает у ИИ дополнительные ресурсы, пытаясь не обращать внимания на пульсирующую боль в затылке, от которой, кажется, плавится мозг, и позвоночник крошится на осколки.

А Люмин тем временем уже открывает третий, четвёртый, пятый портал…

Донесения были верны — принцесса Бездны собрала целое войско, и сейчас оно стремительно наводняет инкубатор, совсем как разноцветная мыльная пена. Слабая, но обильная. Потому в сотах инкубатора пробуждается всё больше реплик — счёт уже идёт не на десятки, а на сотни. И чем большее ресурсов ИИ перенаправляет на управление этими куклами, тем свободнее и легче себя чувствует Астарот.

Пронзительная боль отступает, а скверна, проникшая в кровь, даже вызывает лёгкую эйфорию.

«Да… о, да… как же приятно…»

[Выглядишь так, будто кончишь сейчас]

[Ой, затк-]

— Торатса!

Крик Люмин заставляет открыть глаза и взглянуть вниз. «Торатса» — так осмеливались обращаться к Астарот жители Энканомии…

«Давно это было…»

Присев на край воздушной ступени, она великодушно отзывается:

— Чего тебе?

— Ты проиграла!

— Ха-ха… — может, со стороны всё так и выглядит. Хотя ИИ ещё не выпустил и половины реплик. — Уверена, что твоих смертников хватит?

Когда вторженцев было меньше десятка, собравшись в круг, они неплохо держали оборону против такого же количества кукол, но сейчас под куполом развернулась настоящая бойня: щиты монстров Бездны лопаются, как стручки гороха, а их внутренности застилают вспаханный пол. Однако на смену покойникам из портала выходят всё новые и новые монстры…

«В конце концов неудача пятисотлетней давности принесла свои плоды… Не поглоти Каэнри’ах Бездна, кто бы рискнул сунуться сюда в таком количестве и пробудить кукол?»

— Селестия уже получила огромный ущерб! — глаза Люмин сверкают то ли от злости, то ли сдерживаемых слёз. — Ты можешь остановить разрушения!

Ей так важны технологии острова? Или жаль гибнущих монстров? А может, дело в брате и его товарищах, раненых и уже еле стоящих на ногах?

Хотя Люмин права: инкубатор дрожит, в полу тут и там зияют дыры, в которых искрятся повреждённые провода… то же самое творится со стенами, да и снаружи… Сражающимся этого не видно, но небо над Тейватом уже должно было побледнеть. Астарот чувствует, как истончается основа временного барьера — сейчас вся энергия Селестии уходит на разбуженных кукол, а спящих осталось слишком мало, чтобы восполнять потери соразмерно расходу.

Короче, всё идёт, как и задумано. Так почему бы не подыграть?

— И что же ты предлагаешь, Люмин?

— Сдайся! Пока ещё не поздно и не всё обратилось в пыль!

— Ха-ха… ну сдамся я, а что потом?

— А потом верни всё назад!

Смех замирает на губах.

«Не беси меня, малявка»

— …пятьсот лет будет достаточно!

— Я не могу.

— Почему? Ты же Богиня Времени! Кайрос! Токоё Омиками!

«Да, ты хорошо подготовилась, перерыв архивы Энканомии… Но если бы я могла отмотать всё назад, думаешь, оказалась бы в этой дурацкой ситуации?!»

[Девочка немного наивна, не злись так]

[Тогда заткни её, пока этого не сделала я!]

Ну правда, миллион лет назад… нет, хотя бы полмиллиона… она бы смогла. У Астарот осталось мало воспоминаний с начала времён, многие просто испарились, другие вытеснили новые, но когда-то она и правда была способна отматывать целые столетия в отдельно взятых мирах. Потом — только на каких-то ограниченных областях… и только десятки. Каждое перерождение вело к вырождению сил, как и у остальных Хранителей, в то время как частички их душ всё сильнее наполняли вселенную.

Никто не спрашивал, хотят ли они этого.

А они ничего не могли и не могут до сих пор изменить.

Поэтому Астарот хорошо понимает, что заставило Валиала рискнуть и попытаться вырваться из круговорота бесконечного угасания. Однако он принёс в жертву Медею… Хранительницу Жизни. И с той поры Мир Пустоты обрёл мощь, скверна начала пожирать корни Ирминсуля и распространяться по Мирозданию.

«Люди назвали Великим Грешником совсем не того».

— Тогда… не вини меня!

Сжав зубы, Люмин вновь вонзает меч в пол со всей дури. Пурпурное лезвие обволакивает клубящаяся тьма — и на этот раз щель очередного портала достигает почти потолка инкубатора. Он ещё не раскрылся, а стены уже начинают дрожать.

Что-то большое, просто огромное пытается проникнуть сквозь разрез пространства.

— Ты сошла с ума?! — Астарот вскакивает и едва на поскальзывается на воздушной ступени. — Хочешь призвать сюда одно из Бедствий?!

— Тогда тебе придётся отмотать время!

Точно, безумная… Любое из Бедствий способно уничтожить Тейват и всё живое в нём менее, чем за пять минут!

[Ох, йо-о…]

[Вал, ты сможешь его остановить?!!]

[Кхм… ну попробовать можно…]

— Нет, Люмин! Не делай этого!

Итэр хватается за рукоять меча, пытаясь отцепить от него руки сестры, но та уже влила в демонический осколок слишком много энергии. Почти срослась с ним. Её светлые глаза покраснели, по щекам стекают кровавые слёзы…

— Да что же с вами всеми не так, а?!

Астарот вздрагивает от раздражённого крика.

Это тот самый парень с косой. Отбросив от себя оцепеневшего Скарамуччу, он в мгновение ока оказывается рядом с Люмин и разрубает Осквернённое Желание пополам. Его коса больше не выглядит обычной палкой, а мягко сияет голубым светом, текучим и очень чистым. Будто озёрная вода под лучами яркого солнца.

Впрочем, коса уже не коса, а скорее составное копьё.

Да и парень… красные волосы посветлели до пронзительной рыжины, глаза поголубели, а заострённые черты лица смягчились… лишь горькая складка губ осталась всё той же.

БДУМ. Бдум.

Вибрация стен понемногу стихает. Так и нераскрывшийся разрез пространства начинает затягиваться. Реплики, скопом бросившиеся к нему, видимо, получают новый приказ и разворачиваются к своим прежним противникам. Сражение вот-вот возобновится…

Только вот реплики и монстры почему-то движутся немного замедленно.

Нет, отнюдь не немного.

Астарот опускает взгляд ниже.

Она ещё не отошла от перспективы встретиться с Бедствием из иной Вселенной лицом к лицу, так что не сразу осознаёт, что за сверкающий подобно изумрудной пыли туман стелется там, внизу, скрывая каменные обломки, обугленные провода и искалеченные тела.

Вдруг на репликах одна за другой начинают расцветать трехлепестковые метки, светящиеся ярким голубым светом. Десятки. Сотни. Когда туман касается их, куклы окончательно застывают ледяными скульптурами… несколько бросаются в слепом порыве к новому противнику — но лишь ускоряют разрастание леса из статуй.

Тогда ещё не тронутые туманом куклы — те, что способны на это — взлетают вверх, подальше от морозного тумана.

Но здесь их встречают ледяные снаряды, налету пронзая сразу с трёх-четырёх сторон и превращая в огромные кристальные цветы.

Дзынь. Дзынь. Дзынь.

Наконец, всё застывает. Стихают хруст и треск льда. Количество команд от ИИ падает, пока связь не прерывается совсем — система беспомощно зависает: то ли от холода, то ли от перегрузки.

========== Бремя времён. Часть 6 — Считай это подарком ==========

***

— А вы не торопились, Ваше Величество, — с поклоном оборачивается рыжий паренёк.

Его водяной щит покрылся морозными узорами, но пока держится, защищая группку людей, в том числе и Итэра с Люмин.

Астарот же ёжится — в порванной одежде зябко даже наверху — и вспоминает наконец, где слышала имя «Тарталья»: именно он полгода назад отхватил Сердце Бога на Драконьем Хребте…

— Блять! — процеживает сквозь зубы Скарамучча, медленнее, чем прочие куклы, но всё же постепенно превращаясь в ледышку. — Меня-то за что…

Туман поднимается всё выше и выше. Холод пробирает до костей даже на расстоянии — ещё немного, и всё живое в инкубаторе просто замёрзнет, но Астарот просто поджимает ноги и широко улыбается, мазнув взглядом по кукле рядом с Царицей. А потом встречается взглядом с правительницей Снежной.

Прямая и напряжённая, как струна… Должно быть, ей непросто, ведь скверну туман заморозить не может.

Как вдруг глаза Царицы чуть расширяются. И спину Астарот прожигает огнём.

Нет, это не пиро-стихия… а обычный меч, вошедший между лопаток. И вышедший из груди.

— Прошу прощения, но в текущей ситуации я не мог позволить себе быть учтивым с дамой…

.

.

.

.

.

Попытайся кто-нибудь отмотать назад хотя бы долю секунды, ему пришлось бы подчинить все частицы Вселенной и вернуть их на то место, где они были эту долю секунды назад. А ещё потребовалось бы колоссальное количество энергии — примерно столько же, сколько на создание новой Вселенной. Но Астарот — Хранитель Времени. К тому же, у неё есть пока ещё действующий барьер, отделяющий Тейват от «настоящего» ровно на пять секунд.

Удобно, хоть и по большей части бесполезно — ведь это всего лишь пять секунд.

Однако сейчас их более, чем достаточно.

.

.

.

.

.

— А вы не торопились, Ваше Величество…

— Блять! Меня-то за что…

Не дожидаясь удара в спину, Астарот спрыгивает вниз, окружив себя вихрем. Лоскуты испорченной одежды прилипают к ранам, едва прикрывая наготу… а в поле зрения мелькает мечник с маской на треть лица — но тут же теряется в ледяном лесу из полупрозрачных скульптур.

«Чтоб тебя…»

Астарот мягко приземляется босыми, увитыми лишь тонкими кожаными ремнями, ступнями на изрытый и покрытый изморозью пол.

Хрусть. Хрусть. Хрусть.

Несмотря на защиту вихря, в горло тут же проникаются мелкие кристаллики льда, заполняя колючими иглами лёгкие. Неприятно.

— Кха-кха… — доносится из-под барьера Тартальи, укрывшего сразу всю группу людей.

Похоже, он тоже не в состоянии полностью защититься от морозного тумана.

Но рыжему помогает парнишка с красным, словно кровь, локоном в светлых волосах, использовав ветер… улыбнувшись ему, Астарот продолжает путь к Царице.

Хрусть. Хрусть. Хрусть.

— Я знаю, чего ты желаешь, — вдруг произносит Крио Архонт и опускает руку на плечи покорно стоящей рядом куклы.

«Рэйндоттир всё-таки проболталась?»

«…а-ах, плевать. Она выполнила условия договора, а значит, скоро сможет вернуться в свой мир… Мы обе застряли здесь слишком надолго».

— И? Чего же ты хочешь взамен?

— Верни его.

— Кого?

— Бачжухвана!

«…так и знала».

Бачжухван. Бывший Дендро Архонт, павший пятьсот лет назад. Только и умевший, что ускорять рост растений.

— Разве ты не в курсе, что Садовник сдох?

Серые глаза Царицы стекленеют, и морозный туман разом становится таким плотным, словно под куполом разразилась снежная буря. Похоже, её совершенно не беспокоит, что пострадают союзники — со всех сторон уже доносятся стенания магов Бездны, потерявших щиты.

— Царица! — вскрикивает Люмин.

Принцесса словила отдачу, когда её меч был разрушен, а портал насильно закрыт, но увидев, что происходит, она находит в себе силы подняться на ноги — пусть и при поддержке брата. Внешне Царица никак не реагирует на её крик, однако плотность тумана всё же немного снижается.

— …Селестия забрала тело Бачжухвана, — вновь разносится под куполом голос, в котором угадывается звон стекла.

А аккомпанирует ему треск, доносящийся со всех сторон, словно лес из ледяных скульптур стонет от невыносимой боли.

— …разве вы не клонировали его?

— Верно, — кивает Астарот и останавливается, не дойдя до Крио Архонта всего трёх шагов. — Однако его способности были сочтены бесполезными для боя.

— Что? Вы… и вы позволили ему умереть?!

Наконец-то Царица проявляет хоть какие-то эмоции. Морозный туман оседает к ногам, и доносящиеся со всех сторон треск и поскрипывания становятся просто оглушительными, будто кто-то натирает лёд на гигантской тёрке.

[Зачем эта жестокость?]

[Это ты мне говоришь?]

От злости сводит зубы. Валиал понятия не имеет, что Астарот пережила… как тосковала по дому, как сходила с ума, проклиная тот день, когда согласилась помочь подлым людишкам…

Взгляд вновь падает на куклу рядом с Царицей. Точную копию Рэйндоттир.

«Но ладно… раз уж ты его привела…»

— Позволили, — Астарот пожимает плечами и вздыхает, сбрасывая напряжение. — Правда, его реплика была всё-таки создана… но что с ней стало потом? …ох, кто знает? Может, если ты как следует поищешь среди смертных с похожим именем… Хм, «Бачжухваран»? «Бачжу»? «Бай Чжу»?

«Считай это моим подарком».

Улыбнувшись, Астарот протягивает руку — и мощный вихрь подталкивает гомункула в спину, вырывая из объятий растерявшейся Царицы. Вихрь же поменьше вонзается в живот паренька и в мгновение ока добирается до почти сросшегося с внутренними органами Камня.

***

[Это было так необходимо?]

[Тебе нечего мне больше сказать на прощание?]

Они никогда не были особо близки, так что Валиалу нечего ответить.

В покрывшемся изморозью зале фигура девушки с белыми волосами и золотыми глазами светится багровым.

«Может, стоило забрать Камень себе?»

Валиала не волновал мальчишка-гомункул и то, что он прятал в своём животе — ведь у Валиала и так было предостаточно энергии. В отличии от Астарот.

[Что она сделала?!]

О, это Аякс. Для борьбы с туманом ему приходится постоянно пересоздавать барьер, но, похоже, мальчишке не так уж и трудно, раз нашёл время для глупых вопросов.

[Она поглотила Камень]

[Это я вижу и сам! Зачем?! Она ведь не алхимик?]

[Аякс… ты не знаешь, что это за Камень?]

[Конечно, знаю! Философский!]

[…]

Пуф!

Валиал разминает плечи, сбрасывая корку льда вместе с нелепым обличием гибрида. Свою реплику, принявшую вид Миллинелли, он уже давно отозвал… Аякс просил его не буянить, опасаясь за сохранность механизмов Селестии, в том числе и тех, что отвечают за поддержание барьера над Тейватом — но изображать из себя щитовика оказалось не так уж и весело. К тому же… бесполезно.

Багровый силуэт Астарот постепенно светлеет, словно из-за горизонта поднимается солнце. Трудно рассмотреть, но кажется, она оборачивается, улыбается…

[Валиал!]

Аякс требует ответа, а раскалившийся добела силуэт уже сжимается до ярко светящей точки. И тут же пара тысяч ледяных скульптур взрываются миллионами осколков.

Часть купола разносит на куски.

Монстров Бездны, лишившихся элементальной защиты, сминает в кучу у противоположенной стены.

[Ещё увидимся, Астарот…]

[…спасибо, но нет!]

Свечение тухнет.

И тут же купол проседает, словно гигант, у которого кончились силы, чтобы стоять.

Наступает тьма.

========== Бремя времён. Часть 7 — Лопни мои глаза ==========

***

[Почему ты отпустил её?!]

[А я должен был её задержать? В первый раз слышу…]

[…]

Аякс зол. Нет, он в бешенстве. И всё же первым делом бросается к Царице… нет, к рухнувшему в лужу крови гомункулу.

— Альбедо…

— Ваше Высочество…

— Вы в порядке, капитан?

— Что это? Разве сейчас не должен быть день?

Монстры, люди — все открывают рты одновременно, словно избавившись от магии молчания. Но едва до них доходит, что привычное небо исчезло… и разрушенный дворец снова погружается в тишину.

Кто-то верно заметил: сейчас всё ещё должен быть день, но даже если уже настала ночь — над головами нет ни единого признака звёзд или туч, которые могли бы закрыть их.

Абсолютная тьма поглотила Тейват.

Но эта тьма окутала его не сейчас, а… где-то четыре-пять тысяч лет назад. Валиал тогда спал, однако даже до него дошли вести о подвиге Хранителя Созидания, несмотря на довольно неудачное перерождение сумевшего защитить целую планету от взбесившегося светила: использовав метеориты и обломки уничтоженных лун, Моракс создал гигантский панцирь, не пропустивший внутрь ни взрывную волну, ни радиацию… Если бы не раскалённое ядро, планета уже давно бы остыла — а так Тейват всё ещё продолжает жить. Как и люди на нём.

Удивительное везение. Лишь за последние десять тысяч лет какие только Хранители не поучаствовали в спасении этого обречённого мира…

«Может, мне тоже что-нибудь сделать?»

— …

— Лопни мои глаза!

— У вас всего один глаз, капитан…

Единственный источник света сейчас — искрящиеся и горящие провода посреди мерцающих осколков льда. Но вот в проломе купола повисает огненная птица, озаряя разрушенный зал оранжевым сиянием. С птицы спрыгивает Мурата.

— Кажется, я пропустила всё веселье?

— Что там внизу? — заторможено оглядывается Царица.

Судя по состоянию Крио Архонта, взрыв не навредил ей физически… но её движения кажутся скованными, а взгляд — замутнённым.

— Всё затихло, — недовольно морщится Мурата. — Я даже не усп-

— Вы же говорили, что не собираетесь разрушать барьер?! — перебив её, вскидывает голову Аякс, всё ещё стоя коленями в луже крови гомункула.

— Барьер? — рассеянно повторяет Царица, кажется, не обратив внимания на оскорбительный тон и даже забыв, что Аякса здесь вообще быть не должно. — Да, барьер…

— Ещё нужен целитель, — продолжает сверлить её взглядом Аякс.

— …подвинься!

Совсем рядом на полу вспыхивает небольшой круг, размером с широкополую шляпу, и из него выпрыгивает женщина, почти полная копия гомункула. Только с аппетитными формами. Вроде бы её зовут Рэйндоттир.

Окинув Альбедо быстрым взглядом, она падает на колени и деловито начинает рисовать вокруг парня ещё один круг.

— Ты… зачем ты призвала его?

Женщина даже головы не поворачивает. Вместо этого в повисшей тишине раздаётся другой голос, звенящий от гнева:

— Ваше Величество!

Медленно, но упёрто к ним приближается принцесса, потерявшая из-за вмешательства Аякса меч. На её лице не только злость, но и растерянность, и скорбь. Она кусает губы до крови всякий раз, когда приходится переступать через труп монстра из Бездны. Похожий на девушку паренёк придерживает её, помогая идти, следом плывут два Чтеца Бездны, и осторожно шагает юноша в плаще со звёздами, треть лица которого скрывает маска — однако оба глаза отчётливо видно, как и крестовидные зрачки в них. Ещё один проклятый.

— Что это значит, Ваше Величество?! — подойдя, принцесса обращается к Царице уже тише, но не менее гневно. — Вы с самого начала планировали отдать ей Камень?! Тогда зачем… зачем мы…

Атмосфера накалилась. Паренёк рядом с принцессой даже хватается за меч, но так и остаётся стоять, поддерживая девушку.

— Подобное… не входило в первоначальный план, — холодно отвечает Царица.

При этом взгляд её опускается на колдующую над гомункулом женщину, которая снова не реагирует, продолжая ползать в луже крови и старательно рисовать этой самой кровью.

— Я помню её… Она нас тогда… — паренёк, поддерживающий принцессу Бездны, бормочет еле слышно, однако постепенно его голос становится громче: — Кто она такая?

— Астарот. Богиня Времени, — вздыхает принцесса. — Но я не понимаю… куда она исчезла?

— Она была привязана к этому месту почти пять тысяч лет, — наконец нехотя подаёт голос Рэйндоттир. Закончив рисунок, женщина разгибается, потягивается, разминая спину и плечи… А рисунок вдруг загорается, начав наливаться алым сиянием. — Я бы попросила вас не мешать… но, наверное, это бесполезно?

— Астарот хотела сбежать? — подтверждая её предположение, нахмуривается принцесса. — Для чего Астарот Камень?

— Камень — сама по себе сила. Только… как обычные люди не могут управлять стихиями, так и никто из вас не смог бы использовать Камень по назначению.

— Ой ли? — невольно усмехается Валиал.

Чем тут же привлекает к себе ненужное внимание.

— А ты тут что-

Царица недоговаривает и роняет взгляд на Аякса, всё ещё стоящего на коленях рядом с гомункулом. Похоже, она только сейчас осознала их с Валиалом присутствие.

— Барьер, — повторяет Аякс упрямо. — Нужно найти способ его восстановить.

— Верно, — умерив пыл, подтверждает принцесса.

За что удостаивается презрительного смешка:

— Да неужели? — прищуривается Аякс. — Разве Ордену есть до этого дело?

— Я-

Принцесса осекается, снова до крови закусив губу. Но растерянность из её глаз исчезает, сменяясь холодной сдержанностью, будто кто-то опустил заслонку в печи.

— Верно, — повторяет она уже жёстче. — Нас это не касается.

— Люмин!

Поддерживающий её паренёк бросается следом за резко развернувшейся принцессой, совсем забыв о своих товарищах. Но стоящая чуть в стороне женщина с двуручным мечом и Глазом Бога Электро не выглядит расстроенной или потерянной, как и белокурый парень с Глазом Бога Анемо рядом с ней — парочка остаётся начеку, настороженно наблюдая за многочисленными монстрами Бездны и прислушиваясь к разговорам… а также, кажется, собираясь тихонько свалить.

Валиал же отходит подальше, к краю платформы. Часть стены рухнула, и теперь отсюда хорошо видно погрузившийся во мрак Тейват — точнее, видно только огни вдали. Скорее всего, это ночное освещение городов. Теперь оно станет круглосуточным.

«Интересно, монстры с Земель Хаоса уже наводнили окраины?»

***

Давно Люмин не чувствовала подобной слабости. Отдача от уничтоженного демонического меча, кажется, переломала каждую косточку в теле, разорвала каждый сосуд… Но она способна выдержать и не такое. К тому же, по сравнению со страданиями, выпавшими на долю жителей Каэнри’ах, подобное — пустяки.

Но что делать дальше?

Астарот сбежала, время вспять не повернуть… остаётся лишь вернуться к изучению той технологии, что была обнаружена в Разломе, и, возможно, использована при создании Селестии. Теперь, когда Тейват окутан тьмой, помех станет меньше. Тарталья прав: Орден не должно волновать благополучие людей… Жаль, конечно, что на долю обитателей Тейвата выпало подобное испытание, но кто-нибудь из них когда-нибудь жалел Каэнри’ах?

Выбрав одну сторону, глупо заботиться о другой. На двух стульях не усидишь.

К тому же… здесь останется Итэр.

— Эй, ты жив?

— Как вы, капитан?

— Трата-тау-у…

Купол рухнул, но голоса всё равно разносит эхо, сливая в единый гул. Люмин уже отдала приказ о возвращении основных сил, однако чтобы армия прошла обратно сквозь порталы, требуется время. И это на руку: никто не обратит внимания, если сотня-другая членов Ордена покинет разрушенный дворец не через портал.

Хотя товарищи Итэра слишком уж настороженно следят за окружением…

Но их всего двое, к тому же они здесь незваные гости.

— Ну что там? — отойдя от Царицы, тихо интересуется Люмин.

Птолемей качает головой и косится на догнавшего её брата.

— Люмин, ты уходишь?

Итэр наверняка беспокоится о своих друзьях, но всё равно вновь и вновь бежит за ней… Хотя так было всегда: «принц опять ищет принцессу», «ах, принц и принцесса опять вместе», «принцесса выглядит такой взрослой, когда заботится о принце, а ведь они близнецы…» — кажется, с тех пор совсем ничего не изменилось. Но Итэру пора повзрослеть. Люмин уже давно могла навязать ему свою точку зрения — и младший братец пошёл бы за ней без сомнений…

Однако кто-то должен приглядеть за Тейватом.

Поэтому… не сейчас.

Люмин отступает на шаг, не позволяя брату снова взять себя за руку:

— У каждого свой путь, Итэр. И ты свой ещё не прошёл до конца.

— И как долго ты ещё собираешься-

Итэр осекается, встретившись с кем-то взглядом за её спиной. Люмин не нужно оборачиваться, чтобы догадаться, с кем именно.

— Сумеречный меч, уходи.

— Люмин… Дайн, он-

— Не надо, Итэр. Я не желаю ничего слышать о том, кто боится всего на свете и никак не может определиться, на чью сторону встать.

Верно, Дайнслейф — худший. Трус. Предатель. Проклятый на бессмертие, но страшащийся смерти; ненавидящий богов, но не смеющий выступить против них; сочувствующий своему народу, но отрицающий саму возможность его возрождения… Когда Итэр узнает его получше, сам всё поймёт.

— Подожди, не уходи-

— Моя королева!

На этот раз брата перебивает Педролино, выскочивший из круга Рэйндоттир, словно чёртик из табакерки. На его белом фраке не видно даже капельки крови. Зато сюда заявился первым, торгаш… Один за другим появляются и его подчинённые — и вот они уже выглядят довольно помято, как будто и впрямь принимали участие в битве.

— Что случилось? — морщится Царица, словно от головной боли. Похоже, разговоры и споры её утомили.

И хотя Люмин тоже есть, что ещё ей сказать — сейчас вокруг слишком много лишних ушей.

— …ждут приказов, телепорты окончательно отключились, как и ретрансляторы скверны, — делает вид, что рапортует, Первый Предвестник, а сам наверняка прикидывает, что из ценного уцелело.

— Толку-то? — раздражённо поднимает на него взгляд Тарталья. — Скверны сейчас и без ретрансляторов, хоть жопой жуй. Надо найти установку, отвечающую за барьер.

— Следи за речью, — одёргивает подчинённого Педролино, при этом продолжая ожидающе смотреть на Царицу.

— …ты слышал Чайльда… — кивает та. — Возьми людей и обыщи здесь всё.

— Но, Ваше Величество, боюсь, что без энергии… даже если что-то уцелело — теперь это не более, чем бесполезный хлам.

«Подлый притворщик».

Люмин обводит взглядом покорёженные и смятые соты, внутри которых ещё могут быть выжившие… судя по тому, что она видела: ни один из тех, кто вышел из «сот», не обладал собственной волей, но технология использования этих марионеток не так уж и бесполезна. К тому же Селестия продолжает парить — а значит, здесь могут быть и другие автономные механизмы.

Обесценив возможность удачной находки, Педролино правда надеется, что Царица потом не спросит с него?

Хотя сложившая ситуация наверняка по душе Первому Предвестнику… ведь чем больше хаоса, тем счастливее этот сумасшедший.

Только вот у Крио Архонта есть её народ, которым она не поступится. А если вспомнить, что возлюбленный Царицы может быть сейчас где угодно в Тейвате, вероятно, даже не помнящий своего прошлого и живущий жизнью обычного человека…

— Люмин.

Итэр всё-таки снова её схватил.

Словно маленький мальчик, испугавшийся темноты.

Наклонившись к его плечу, Люмин тихо произносит:

— Остерегайся Педролино. А Царице пока можешь доверится: она сделает всё, чтобы восстановить барьер и не дать Тейвату сгинуть… по крайней мере, сейчас.

— О чём ты… — Итэр оглядывается, и его пальцы сжимаются на локте сильней. — Я больше не отпущу тебя.

— А как же твои друзья? Ты готов вновь бросить всё? Когда стало всего лишь чуточку сложно?

— Нет, я- …сейчас всё не так, как тогда…

— Нет, Итэр, мы ходим по кругу. И мы должны его разорвать.

С этими словами Люмин вырывает руку из хватки брата и направляется к ближайшему порталу. Члены Ордена ещё останутся здесь, хоть им и придётся продолжить поиски вместе с людьми… но ей оставаться тут больше нет смысла.

— …отступник, Сумеречный меч, снова последовал за вами, Ваше Высочество, — вздыхает Птолемей. — Что прикажете?

— Поймайте и бросьте в темницу…

========== Бремя времён. Часть 8 — Выбор ==========

***

Чайльд очень старался не расходиться. Но вовсе не потому, что боялся покалечить Скарамуччу, умудрившегося попасть в плен на Драконьем Хребте и превратиться в марионетку, а потому, что понятия не имел, в какой части острова находится механизм, отвечающий за временно́й барьер. И потому что не хотел, чтобы тупые Владыки разнесли здесь всё. Может, уговор с Царицей и не подразумевал ввода армии монстров в Тейват, но кто сказал, что они его не нарушат?

Однако беда пришла со стороны, с которой не ждали: главный босс Селестии — белокурая богиня с золотыми глазами, показавшаяся, стоило только немного потрепать героев прошлого — не только не оказала никакого сопротивления, но ещё и лично нанесла решающий удар по собственному логову.

Когда Валиал мысленно поделился с Чайльдом, что знает эту богиню, он никаким образом не намекнул, что та учудит!

Судя по удивлению и гневу Люмин — она тоже ни о чём таком понятия не имела.

А вот Царица…

Ещё перед атакой Чайльд заметил Альбедо, однако лишь порадовался за него: наконец-то парень встретиться со своим учителем. К тому же Рэйндоттир, да и Царица, довольно чётко дали понять, что результат ритуала не столь важен, что это всего лишь приманка…

Так какого хрена они приволокли Альбедо в Селестию?

Да ещё и что-то сделали с ним… парень не пошевелился ни разу. И даже лишившись половины живота, рухнул совершенно беззвучно, как выведенный из строя страж руин. Астарот же — Хранитель Времени, как назвал её Валиал — просто сжала в руке вырванный воздушным вихрем Камень, тот вспыхнул, поглотив её, и по залу прошла такая энергетическая волна, что если бы не заранее выставленный многослойный щит, от Итэра и его друзей с сестричкой не осталось бы даже мокрого места.

Половину вторгшихся из Бездны монстров размазало по полу и уцелевшим стенам.

Купол разрушился.

Небо над Тейватом исчезло.

«Нас всех использовали и обвели вокруг пальца…»

По словам Рэйндоттир Астарот была привязана к Селестии против воли. И что теперь? Пожалеть её и простить?! Неужели нельзя было задержаться? Даже если барьер держался исключительно на ней, разве так трудно придумать хоть какую-нибудь замену и лишь потом свалить?! Ну или хотя бы оставить инструкции???

Очевидно, что Астарот не волновало, что случится с Тейватом после её ухода.

Но Царица? Почему она позволила этому произойти? Она ведь не из тех, кого легко выбить из колеи…

«…хотя… если бы я посреди битвы услышал, что Моракс мёртв, а через мгновение — что всё-таки жив и может быть где-то поблизости…»

Взъерошив волосы, Чайльд провожает исчезающую в портале спину Люмин и косится на обступивших Итэра людей — они поглядывают сюда, в сторону Альбедо, видимо, решая, уйти по-тихому или задержаться.

Альбедо…

Раньше Чайльд смутно представлял его в роли запасного источника энергии для барьера вокруг Тейвата… точнее, «Альбедо, использующего Философский камень».

А что теперь?

Алхимия работает: выжженное нутро гомункула постепенно регенерирует, но он всё ещё не подаёт признаков жизни. Подчинённые Педролино рассредоточились по острову, в поисках установки, однако даже если они что-то найдут, как запустить механизм?

[Аякс?]

Да ещё и Валиал оказался совершенно бесполезен.

«Тц, вы только гляньте на него…»

Ублюдок стоит у провала в стене с таким видом, словно налюбоваться не может обречённым Тейватом.

Отвечать неохота. Наверняка Валиал специально всё это провернул, чтобы помочь другому Хранителю… хотя образ «помощника» не очень-то стыкуется с образом «ублюдка», но результат говорит сам за себя. Что Валиал там заявил? Что его никто не просил останавливать Астарот? …нет, всё верно: Чайльд действительно говорил лишь о победе Царицы. Но ведь…

«Тц, о чём я вообще?»

Пусть он и не ждал ничего, на душе почему-то всё равно гадко.

[Чего тебе?]

[Хочешь спасти этот мир?]

Глупый вопрос.

[Конечно, хочу. Но разве это в моих силах?]

[В твоих силах сделать выбор: Моракс или Тейват?]

Что?

Звучит примерно как: «Солнце или Луна»? Ведь ни то, ни другое недостижимо… Нет ни единого шанса, что ублюдок добровольно поменяется с Мораксом местами, как и то, что починит тут всё… Поэтому этот вопрос, скорее всего, очередная издёвка. Но если Валиал и правда способен спасти Тейват…

— …кудаты?

Царица хватает Мурату за край опоясывающего грудь ремня, когда та направляется к спустившемуся ниже фениксу — огромному, не то что малыш Дилюка.

— …всё равно от меня здесь мало пользы. Проверю окраины, там, должно быть, уже не протолкнуться.

Они странно глядят друг на друга. Чайльд впервые видит Царицу настолько растерянной — она взяла себя в руки, однако стоило спорам затихнуть, как на бледном лице вновь появилось это незнакомое выражение.

«Я сейчас, наверное, выгляжу точно так же?»

Не то чтобы Чайльд совсем не понимает её. Но злость просто так не унять.

И вдруг:

— Белинит…

Если бы руку не сжали, он бы даже не понял, кому принадлежит этот слабый голос. Глаза Альбедо воспалены, дыра в животе ещё толком не зажила, а парень уже пытается встать.

— Не шевелись, — строго приказывает Рэйндоттир, надавив на его плечо. — И… извини.

Альбедо косится на женщину, однако не отвечает и лишь чуть сильнее сжимает запястье Чайльда, а потом поднимает взгляд на обернувшуюся Царицу:

— Мы можем построить убежища из белинита…

Взлетая, феникс Мураты поднимает в воздух мусор, вместе с ним удаляется и основной источник света. Но с гигантских крыльев успевает сорваться несколько перьев и зависнуть над головами, мягко мерцая оранжевым светом, словно фонари на ночном фестивале.

— И сколько времени это займёт? — вдруг раздаётся голос Валиала, успевшего подойти.

— Это- …лучше, чем ничего, — упрямо поджимает губы Альбедо. — Или у вас есть другое решение?

Валиал же… смотрит на Чайльда.

Это так низко, делать вид, что действительно даёт ему выбор…

— Тц… если можешь — то делай.

— Уверен?

— Уверен, лавачурл тебя задери…

Чайльд отворачивается, не в силах выдержать торжествующий прищур. Он с самого начала знал, что Валиал не пошевелит ради Моракса даже кончиком пальца… но что, если в этот раз он бы всё-таки…

Нет. Невозможно. Чтобы узник добровольно вернулся в тюрьму по прихоти первого встречного?

«Наверняка это очередная уловка».

— Что вы делаете?

Валиал полоснул по запястью чем-то острым, и теперь его кровь, слишком вязкая для человеческой, медленно стекает во всё ещё зияющую в животе Альбедо дыру.

Рэйндоттир спокойно наблюдает за этим, покачивая головой, Царица хмурится, а оставшиеся с ней подчинённые Педролино опасливо ёжатся.

— Создаю «философский камень»? — пожимает плечами Валиал.

— Это шутка такая? — Альбедо вновь пытается подняться, но ему снова мешают.

— Кто ж виноват, что вы называете его так?

— Тогда что он такое?

— Всего лишь… первозданная энергия, которой не удалось найти подходящего места для возрождения Хранителя… или где она могла бы просто рассеяться, породив элементалей. Можете считать Камень чем-то вроде затвердевших останков или реликтов… или концентратом божественной крови.

Рана на запястье Валиала переливается белыми прожилками, кровь не сворачивается, несмотря на густоту, а будто бы стекленеет.

— «Хранителей»? А вы, значит…

— Я один из тех, кто был в самом начале. И тот, кто будет в самом конце, — пафосно ухмыляется Валиал, но уголок его рта нервно дёргается, да и в общем создаётся впечатление, что кровопускание причиняет Хранителю дискомфорт. И наверное только Чайльд слышит, как тот процеживает сквозь зубы: — Ха-ха… сотню тысяч лет коту под хвост…

[Это и есть твоё спасение?]

[Я даю ложку… а есть вы уже должны уметь и сами]

Валиал встряхивает запястьем — с пореза срываются последние капли, после чего он мгновенно затягивается.

— Ты знаешь, что с этим делать.

— Знаю, — кивает Альбедо. И проводит рукой по своему животу, в считанные секунды заживив дыру. — Только нужно найти, где генератор…

— Мне доложат, как только что-то похожее будет обнаружено, — строго произносит Царица, наблюдая за тем, как Альбедо встаёт при помощи Чайльда. — Ты можешь пока ещё отдохнуть.

— Нет, не могу, — мотает алхимик головой.

И вдруг оборачивается.

— Кха-кха… Харэ толкаться, блять!

Надо же, Скарамучча пережил взрывную волну. С него на ходу осыпаются ледяные осколки, а по пятам следует Итэр и его ещё пара человек.

— Рада, что ты выжил, — кивает Царица.

— А я-то как ра-

— Он знает, где установка, — вновь толкает Скарамуччу Итэр. Но не к Царице, а к Альбедо. — Ты правда сможешь восстановить барьер? Ты в порядке? Может, нужна помощь?

— Вероятно… да. Не откажусь.

— Вы ещё поцелуйтесь… — кривится Скарамучча, однако встречаться взглядом с Царицей или с кем-то не спешит. — Барьер Астарот сдох, восстановить его у вас без неё не получится, но кажется внизу есть генератор запасного барьера, только более примитивного.

— Что? Откуда ты знаешь?

— …чтоб вас… у меня так раскалывается голова… вы бы знали, сколько через неё прошло информации — поседели бы…

Он и правда еле стоит. У Чайльда даже появляется странное желание — подойти к парню и потрепать по торчащим во все стороны тёмно-синим волосам. Но он сдерживается и вместо этого кланяется Царице:

— Полагаю, в моём присутствии больше нет необходимости… Разрешите откланяться, Ваше Величество?

— Иди… но мы ещё обсудим твои самовольные действия. Кстати, где настоящие Каин, Никрон и Миллинелли?

— А у вас есть на них планы?

Никогда прежде он не вёл себя так непочтительно. Однако Чайльду наплевать — и на владык, и на претензии Царицы, и даже на Альбедо, уже отправившегося на поиски какой-то там запасной установки. Конечно, хорошо бы он справился, но если нет…

«Мне нужно поспешить».

— Аякс…

Так и не дождавшись ответа Царицы, Чайльд проходит мимо Валиала, даже не взглянув на него, и просто спрыгивает с края разрушенной стены. Его не интересуют раскинувшийся на островах сады и дворцы, не интересуют таящиеся в них тайны и сокровища, не интересуют снующие тут и там монстры и люди.

Ему нужно домой.

«Всё хорошо. Они должны быть в порядке…»

Ускорившись так, что земля внизу сливается в еле различимое месиво, Чайльд пролетает над посёлками и городами: похоже, телепортационная система и правда полностью уничтожена, но ни скверны, ни заражённых монстров не видно — конечно, ведь Царица и Мурата заранее позаботились, чтобы их регионы не пострадали во время отвлекающего манёвра. Но барьер пал, а значит, монстры из Земель Хаоса уже хлынули через границу.

Но деревня Сосновая в центре региона, туда они не должны так быстро добраться.

[Аякс, ты сам сделал этот выбор]

[Сделай милость, Валиал… отстань от меня]

[Значит, вот какая она — твоя благодарность?]

[Я хочу побыть с семьёй]

В центре деревни собралась толпа с факелами и вилами. Людей испугала внезапно окутавшая Тейват ночь. И внезапное появление сверкающего шара в небе тоже пугает, но Чайльд не обращает внимания на встревоженные крики, а приземляется во дворе отчего дома.

На крыльце тут же показывается мать.

— Аякс!

Затем отец. И сестра. И младший брат. Нет только старшего — но тот, должно быть уже женился и поселился отдельно.

— Это правда ты?

— Что с небом, сын? …Святые Архонты, ты весь изранен!

— Я в порядке… и всё расскажу, но не сейчас, ладно?

— Конечно, конечно! Проходи, скорее, проходи… Тевкр, неси аптечку!

Чайльд и забыл, как тепло может стать всего от нескольких слов. Его чуть ли не под руки заводят в дом.

Только вот на пороге из сеней Чайльд сбивается с шага.

— …ах, сынок, у нас гостья…

В горле застревает ком, от злости вскипает душа.

— Разве я не сказал, что не хочу тебя больше видеть?!

— Что такое, сын? Разве она не твоя-

Родные смотрят встревоженно. А девушка, которую Чайльд уже не раз видел как во сне, так и наяву, медленно поднимается из глубокого кресла. Есть что-то странное в очертаниях её фигуры, но взгляд приковывают знакомые черты, янтарные глаза и длинная коса, конец которой словно макнули в рыжую краску.

[Я ведь просил…]

Даже для Валиала сейчас заявится сюда… да ещё в таком виде…

[Прости. Я задержался немного… Мне не стоило возвращаться?]

Или это не Валиал?

========== Ещё один договор. Часть 1 — Мне всё равно ==========

***

[Не верю…]

Застряв на пороге, Чайльд никак не решается сделать шаг — его хлопают по плечам, мягко подталкивают в спину… но это действительно выше его сил.

[Ты злишься?]

Странно, но Чайльд действительно зол. Даже ещё больше, чем когда принял гостя за Валиала.

— Сынок?

— Матушка, ты не против, если… мы с гостьей поговорим немного наедине?

— Ах, конечно, не против…

Чайльд было отступает назад, но вспомнив о толпе на улице, всё же решается зайти в дом. И направляется к лестнице. Гостья, прижимая подол коричневого с золотистым узором платья к низу небольшого выпуклого живота, следует за ним.

— Гуй Ли, будь аккуратнее… Аякс, пропусти её вперёд!

А вот и командный тон матушки проснулся.

[Стоп. Гуй Ли?]

[Согласись, было бы странно, если бы я назвался тем же именем, что и в прошлый раз]

[…и как долго ты здесь, «Гуй Ли»?]

[Пару дней]

[А что у тебя с животом?]

[Это… не так легко объяснить]

[А ты попробуй]

Чайльд резко разворачивается на середине пролёта, но тут же ловит строгий взгляд матери, пристально наблюдающей с низа лестницы, и делает вид, что просто пропускает гостью вперёд.

Чжун Ли изящно придерживает вышитый подол и поднимается выше. Но когда они оба скрываются за поворотом, Чайльд хватает его за локоть и толкает к стене.

Золотые глаза кажутся больше, чем в мужском обличии, а губы — пухлее. На треугольном лице мелькает удивление… однако быстро сменяется привычным спокойным вниманием. Моракс будто спрашивает, что случилось.

Чайльд опускает взгляд ниже — на совсем небольшую грудь, под которой коричневое платье расходится клином, маскируя немного выпирающий живот…

«Что за бред?»

Очень аккуратно Чайльд касается этого живота ладонью.

Ощущается он — как плотный резиновый шар, внутри которого словно бушует цунами. Чайльд научился в достаточной мере управлять разного рода жидкостями, так что чувствует бегущую по венам Моракс кровь. Однако в его животе будто нет ничего, кроме сжатого сгустка чистой энергии.

[Это — цена, которую ты заплатил, чтобы выбраться?]

[В какой-то степени]

Мыслеголос Моракса полон печали, но где-то там, за этой серой завесой, ощущается тёплая радость. С чем именно она связана? С животом? Или с тем, что они наконец встретились?

[Знаешь, я…]

[Знаю]

На макушку вдруг опускается узкая и лёгкая ладонь. Перехватив её, Чайльд прижимается губами к нежной коже и зажмуривается до белых пятен под веками. Но не выдерживает и всё-таки подхватывает Моракса на руки, быстро взбегает по лестнице, ногой распахивает дверь в свою комнату и, добравшись до найденной в свете от травы светяшки кровати, осторожно опускает свою ношу на тёплое и пушистое одеяло.

[Не плачь]

— Я не плачу.

Моракс пытается сесть, но Чайльд мешает — надавливает на узкое плечо и сам укладывается рядом, прижимается лбом к плотной ткани рукава и вдыхает запах раскалённого камня… его злость успокаивается, уступая место самому обычному, незамутнённому счастью.

На границе сознания мельтешат сотни вопросов — но они не так уж существенны.

Чайльду есть, что рассказать — но и это тоже кажется сейчас совершенно не важным.

— Ты очень устал…

Голос Моракса звучит нежнее и напевнее, но всё ещё низко и глубоко, лаская слух. Тонкая рука высвобождается и обнимает Чайльда за плечи, невесомые пальчики начинают перебирать волосы… Всё происходит словно во сне.

«Не хочу просыпаться…»

— Ты хорошо постарался.

Его гладят и хвалят. Утешают. Кажется, Моракс уже знает обо всём, что случилось, и сожалеет.

— Никогда больше… — Чайльд шмыгает носом, — не делай так.

— Хорошо. Больше не буду.

Возможно, это иллюзия, но отношение Моракса ощущается более нежным и чувственным, чем когда-либо. Наверное, разлука повлияла и на него… или всё дело в женской оболочке?

Ещё раз шмыгнув носом, Чайльд нахально накрывает ладонью мягкую грудь Моракса, что едва помещается в ладони, и чуть сжимает пальцы.

— Прекрати, — тут же просит строгий голос.

— А ты, оказывается, скромный… каждый раз выбираешь плоскодонок… так не нравится большая грудь?

— «Всегда»?

— Всегда.

Чайльд поднимает голову и вновь окунается в золотой омут — тёплый, затягивающий, спокойный… ему не хочется рассказывать, при каких именно обстоятельствах видел Моракса в женских обличиях, однако и скрывать это не собирается.

— …Валиал показал?

— Скорее, я сам подсмотрел, — кривится Чайльд. — Натерпелся же ты из-за этого типа…

— Ты тоже.

— Верно.

— Ненавидишь его?

— Хм-м… — Чайльд глубоко вздыхает, очерчивает взглядом линию острого подбородка, выемку над ключицей, холмик груди, собравшуюся складками ткань у выпуклого живота… и закрывает глаза. — Если ты спрашиваешь, хочу ли я убить его… то мой ответ: нет. По крайней мере, сейчас. А что насчёт тебя?

— Я думал об этом.

«Неудивительно».

— …но сначала, Аякс, я хочу, чтобы ты кое о чём узнал, — продолжает Моракс, накрывая руку Чайльда на своей груди и перетаскивая вниз, на живот. — Это-

— Только не говори, что ребёнок того ублюдка.

— …нет. Такого я не скажу.

— Ну и отлично. Тогда мне всё равно — главное, что ты вернулся, а остальное неважно.

— Нет, Аякс, важно. Я не могу уйти, не поставив тебя в известность, поэтому-

— Что?

Чайльд резко садится, уставившись на всё так же спокойно глядящего в ответ Моракса. Он/она выглядит удовлетворённым и лишь немного встревоженным. В груди же Чайльда будто что-то оборвалось.

— …ты пришёл попрощаться?

— У меня новый контракт. И если ты… — Моракс закрывает глаза, вздыхает, и приподнимается на локтях. — Послушай, Аякс, есть решения, которые я не могу принять за нас обоих, однако, чтобы выбраться, мне пришлось сделать выбор и взять на себя ответственность. Если ты не пожелаешь разделить её со мной, мне останется только уйти.

— Разделю я, разделю!

Теперь в груди поселяется жар. Чайльд не знает, как избавиться от него, если только разорвать себе лёгкие… иначе их просто прожжёт насквозь.

— Сначала выслушай.

— Хорошо.

Выпрямившись, Чайльд расстёгивает несколько пуговиц чёрной рубахи, что натянул, изображая Каина — тот такую не носил, предпочитая щеголять голым торсом и длинным плащом, плащ жуть как мешал драться, а ходить полуголым Чайльд никогда не любил. Рубашка тонкая — но в ней очень душно, ведь Валиал сотворил её из того же плотного и тесного материала, что и предыдущий костюм.

Оторвав пару пуговиц, Чайльд наконец вздыхает.

Моракс тоже поднимается с постели и садится, поджав ноги, прямо напротив. С животом он… она выглядит немного забавно и неуклюже.

— Прежде всего, Аякс, ты знаешь, почему Хранитель Хаоса оказался узником Ирминсуля?

— Вроде он принёс ему в жертву одного из вас… — Чайльд передёргивает плечами, вспомнив полузабытую сцену из сна. — Зеленоволосую женщину.

— Хранительницу Жизни, — кивает Моракс. — Медею. Он нарушил равновесие во Вселенной, тем самым открыв Миру Пустоты доступ к Миру Людей и Миру Свету — в этом его грех. Но Медея не умерла, её душа слилась с Ирминсулем… очень тесно. И потому не смогла переродиться.

— Ты встретил её? — мгновенно догадывается Чайльд.

— Я заключил с ней контракт.

— Но как? …ты же заменил собой Валиала? Ирминсуль так просто тебя отпустил?

— …прежде всего, Валиал стал узником из-за обиды Медеи. Ирминсуль не разумен в том смысле, в каком мы это понимаем. Когда я заменил Валиала, он продолжал удерживать меня рефлекторно, и отпустил, когда я пообещал Медеи, что помогу ей переродиться.

— Тогда…

Чайльд вновь роняет взгляд на живот Моракса.

— Я бы не смог поглотить душу Медеи, слившуюся с Ирминсулем, целиком, — продолжает тот, — поэтому забрал только часть.

— Осколок?

— Не совсем… скорее, обрывок, который должен взрастить хотя бы до Осколка. Когда он окрепнет, сможет вытянуть из Ирминсуля больше своих сил и воспоминаний.

— Ха-ха!

— Почему ты смеёшься?

Смех Чайльда заставляет Моракса нахмуриться. Треугольное личико с огромными глазами даже сердитое выглядит слишком милым…

— Ха-ха, ничего, но… Получается, у нас будет ребёнок?

— Это не просто ребёнок… и не то чтобы «у нас»… — Моракс нахмуривается ещё больше. — Биологически он ко мне не имеет отношения. И уж тем более — к тебе.

— Знаю, — Чайльд вытирает выступившую из глаз влагу. — Но это очень… забавно.

Губы едва не трескаются от растянувшей их улыбки. Подавшись вперёд, Чайльд обхватывает покрасневшее личико ладонями, чуть надавливает на острый подбородок, заставляя Моракса приоткрыть рот и мягко проходится языком по уголку.

— М-н-н… подож-м-н-жди… — Моракс вырывается, отворачивается, косит на него одним глазом. — Я рад, что твоя реакция в положительном спектре, но не слишком ли мало времени ты размышлял? Этот контракт… его выполнение может занять много времени… очень много…

— Ну я же теперь не человек, — хмыкает Чайльд, пытаясь вновь примкнуть к чуть припухшим губам.

Но Моракс ловко уворачивается, отвернув голову уже в другую сторону:

— Ты даже не представляешь, какие трудности могут ожидать тебя рядом со мной.

— Мне всё равно, — пожимает Чайльд плечами. — С тобой — хоть в другую Вселенную.

— Тебя совсем ничего не волнует?

«Почему ты так стараешься меня отговорить?»

Моракс склоняет голову и смотрит на него исподлобья, словно на легкомысленного сорванца, гораздого только трепать языком… но он прав. Чайльд действительно понятия не имеет, на что соглашается. И происходи всё это полгода назад — точно бы задумался хоть ненадолго, однако теперь… Архонты? Хранители? Осколки? Всё это кажется мелким и незначительным по сравнению с той тоской, что он ощущал со дня исчезновения Моракса. Словно лишился не любовника и друга, а собственной души. И когда она наконец-то вернулась, даже воздух стал слаще, так к чему колебаться и волноваться о чём-то ещё?

«Хотя…»

Скрестив руки, Чайльд в десятый раз окидывает внимательным взглядом хрупкую девичью фигуру перед собой.

— Хм-м… если так подумать… ты до самых родов будешь выглядеть так?

— …

Вместо ответа Моракс только вздыхает. Но в призрачном сиянии травы светяшки его силуэт вдруг вытягивается, раздаётся в плечах… однако слегка выпирающий живот остаётся на месте.

— Отлично, — довольно кивает Чайльд. — Пусть ты неотразим во всех обличиях, это мне нравится больше всех… А заниматься сексом мы сможем?

[Не беспокойся, мой сладкий, ведь я всегда смогу его заменить]

«Сукин сын… всё-таки припёрся!»

========== Ещё один договор. Часть 2 — Ревнуешь? ==========

***

[Не беспокойся, мой сладкий, ведь я всегда смогу его заменить]

Чайльд очень надеялся, что Валиал внемлет его просьбе и отстанет хотя бы на денёк… Неужели ублюдка совершенно не заинтересовала Селестия? Или восстановление барьера?

Золотые глаза прямо напротив сужаются, превращаясь в две золотистые щели, из которых, кажется, вот-вот выплеснется раскалённая лава.

— Аякс, у меня есть просьба.

— Конечно, — настороженно отзывается Чайльд. — Всё, что угодно.

Он создал тончайший водяной щит — настолько тонкий, что почти невидимый, и расширил сначала за границы дома, потом — за границы двора… но лишь выйдя за пределы деревни, почувствовал Валиала. Тот расположился на холме у больше не функционирующего телепорта.

— Мне нужно кое-что уладить со старым товарищем… и я буду благодарен, если ты пока подержишь Медею у себя.

Похоже, он тоже обнаружил Хранителя Хаоса.

«Стоп, что?»

— В смысле?

Вместо ответа Моракс опускает взгляд на свой живот.

— Ох… — вырывается само, но это не значит, что Чайльд собрался пойти на попятную. — А как мне её… забрать?

Моракс вздыхает, будто недовольный его согласием, и закрывает глаза, после чего кладёт одну ладонь на грудь Чайльда, прямо напротив сердца, а вторую — на свою.

Тук.

В какой-то момент Чайльд улавливает толчок — мягкий, почти робкий, словно рыба пробует червяка на крючке. Но уже через миг в вены впрыскивается раскалённая лава.

— Прости. Потерпи.

— М-м-н…

Жар проходит через сердце по рукам и ногам, обжигает затылок и вновь спускается вниз — на этот раз под рёбра, ближе к желудку.

Тяжесть растёт, словно это не энергия, а расплавленный свинец.

Воздуха не хватает, пот стекает по всему телу, Чайльд старается дышать ртом.

[Долго вы ещё?]

[Подождёшь!]

[Тебе не кажется, что я и так ждал слишком долго?]

Чайльду страшно. Поток переливаемой энергии не останавливается, но она не сливается с его собственной, а концентрируется в районе солнечного сплетения — кажется, ножки кровати уже скрипят от возросшего веса.

— Почти всё.

— Умн…

Наконец, передача зародыша подходит к концу.

«Словно гору проглотил».

Свинцовое ядро под рёбрами дрожит, будто внутри мечется неистовый зверь. Моракс же легко спрыгивает с кровати, обходит, наклоняется к Чайльду и мимолётно касается его лба губами:

— Я скоро вернусь.

— Нет, — хватается Чайльд за рукав камзола, сменившего длинное платье. — Я с тобой!

— Аякс… твоему телу и так сейчас тяжело… Я не могу взять тебя с собой. Если честно, я не должен был и передавать тебе это-

— Поверь, я прекрасно ощущаю своё состояние, — чтобы встать на ноги, приходится постараться. Одежда буквально промокает от пота, но Чайльд распрямляет плечи и улыбается через силу. — Даже если не возьмёшь с собой, я отправлюсь следом.

— Ха-а… ну, хорошо.

Золотистый узор окружает Чайльда вместе с Мораксом. В стене образуется дыра, через которую они оба и выплывают, после чего дыра заделывается обратно.

«Верно… он же Хранитель Созидания: создание и воссоздание вещей должно быть для него пустяком… но ребёнок ведь живое существо?»

Прижав руку к животу, Чайльд морщится, когда шар направляется к телепорту на холме, однако, когда тот пролетает прямо над приветственно вскинувшим руку Валиалом и, не снижая скорость, а лишь набирая, уносится прочь от деревни — на душе поселяется странная радость.

Судя по взятому курсу, Моракс собирается покинуть Снежную. Фонтейн? Нет, его цель — Пепельное море? Но там сейчас…

Чайльд вздрагивает, ощутив позади вспышку энергии. За ними следует чёрный дракон с лиловыми гребнями, причём такого размера, что мог бы раздавить деревню целиком… Валиал решил продемонстрировать всю глубину своего недовольства? Однако его мыслеголос больше не достигает Чайльда. Неужели Хранитель так обиделся, что замолчал?

Или барьер Моракса как-то заблокировал общение по духовному мосту?

Вдруг небо стремительно светлеет: вместо непроглядной черноты проступает глубокая голубизна с несколько быстро бегущим по ней солнцем — словно кто-то включил огромную лампу.

«Альбедо… у тебя всё-таки получилось?»

Моракс косится на торопливое светило и неодобрительно качает головой, шар при этом ещё больше ускоряется, проносится в паре километров от всё ещё парящей над пустыней Селестии и так же резко притормаживает на подлёте к Чёрному побережью.

Медленно и мягко снижается.

Едва шар касается каменистой насыпи и барьер под ногами исчезает, к Чайльду мгновенно возвращается ужасная тяжесть — колени подгибаются, но Моракс подхватывает его под локоть и помогает сесть на крупный булыжник. Несколько секунд смотрит в глаза… И отворачивается, направившись к чёрному дракону, приземлившемуся в сотне метров от этого места.

Чайльд щурится от поднятых в воздух брызг и мелких камней.

Но из-под ног вдруг выстреливают зелёные лозы, образовав щит. И тут же опадают, словно исчерпав свои силы.

«Э-э-э?»

Моракс косится через плечо, снова вздыхает… полы его камзола вспархивают под порывом морского ветра — но не останавливаются на этом, а вдруг вытягиваются, принимая очертания хвоста, да и сам Моракс рывком увеличивается: вытянутое коричневое тело с золотистыми гребнями преграждает путь чёрному с фиолетовыми, а вокруг Чайльда появляется уже гео барьер — дышать сразу становится легче. Однако ощущение, будто проглотил ежа размером с гору, только усиливается.

[Не могу не спросить, где ты успел нагулять малыша? Мы же расстались чуть больше часа назад?]

Чайльд задумывается, есть ли смысл отвечать, как вдруг в голове раздаётся ещё один голос:

[Этот ребёнок — Медея]

[Хорош заливать, Моракс! Я скорее поверю, что тебя оплодотворил Сорняк… Только не слишком ли это легкомысленно: спихивать свою ношу на младшего? С балластом или нет, ты всё равно проиграешь]

До сих пор Чайльд лишь однажды слышал чужие мыслеголоса одновременно, но даже тогда они не общались между собой. Однако удивления нет — откуда-то он уже знает, что это одна из способностей Медеи, Хранительницы Жизни.

[Валиал, ты провёл в заключении не одну сотню тысяч лет… неужели так и не понял, что Ирминсуль не отпускал тебя по её воле?]

[…так она и правда жива?]

Хотя Хранители беседуют довольно небрежно, в их мыслях Чайльд чувствует сдерживаемый гнев, досаду, печаль и обиду — только разобрать, где чьё, не так уж легко. А драконы тем временем медленно движутся по кругу — почти одинаковые, не считая цветов.

В воздухе они казались грациознее, на земле же скорее похожи на ящериц…

«Прости, Моракс. Но сейчас ты действительно почему-то кажешься мне большой рептилией… разве что с гривой».

Хи-хи.

«Что?»

Чайльд прижимает руку к животу, однако не чувствует никаких изменений. Послышалось?

[Понимаю… ты создаёшь оболочку, а жизнью её наполняет сущность Медеи… Искусственное перерождение. Настолько безумно, что кажется правдой. Но хватит ли вам сил?]

[Валиал, с каких пор тебя волнует кто-то, кроме тебя самого?]

Темнеет. Хоть солнце и замедлило бег, всё равно уже почти скрылось за горизонтом. По идее, должны появиться звёзды, только вот над побережьем вовсю скапливаются тяжёлые сизые тучи. Влажный воздух свежеет. Хочется вздохнуть полной грудью, но Чайльд затаивает дыхание, обняв живот в тот самый момент, когда небеса пронзает первая лиловая молния.

К горлу подкатывает тошнота.

— Заканчивайте там побыстрее…

[Кто сказал, что я волнуюсь о тебе, Моракс? Аякс — в каком-то смысле моё дитя, а ты передал ему зародыш Хранителя, сравнимый по мощности с ядром звезды! Почему я не могу о нём волноваться?]

[Не смей даже произносить его имя]

[А, понял… ты думаешь, что я не убью тебя, чтобы не оставить зародыш в моём солнышке навсегда?]

[Замолчи!]

Коричневый дракон первым бросается на чёрного.

[Почему? …ревнуешь? Злишься? Хочешь отомстить? Или завидуешь? Знаешь, мы провели незабываемые деньки… сто тысяч лет так не развлекался!]

Чайльд был бы рад закрыть глаза и уши. Ему не стыдно и не больно, ради шанса на возвращение Моракса он был готов пожертвовать и большим… но у Валиала слишком хорошо получается выводить из себя. А ведь Моракс всегда был образцом спокойствия и невозмутимости.

«…ах, проклятье!»

Чёрный дракон совершенно неожиданно увеличился раз в пять и с лёгкостью сбросил с себя коричневого.

Сердце замерло, виски сдавило — Чайльд тяжело поднимается с камня, но сил не хватает даже на шаг.

Отброшенный Моракс оказался между ним и Валиалом. Длинная шея изгибается, будто оценивая расстояние до Чайльда… и коричневый дракон тоже рывком увеличивается — теперь они оба уже выше опоясывающих Пепельное море гор.

«Ха-ха… милые зверюшки… наверное, мне стоит убраться подальше?»

Хранители замолчали, Чайльд больше не слышит их голосов, но вместо облегчения почему-то ощущает тревогу.

Что, если они до сих пор общаются?

Что, если Валиал сейчас в подробностях описывает, как именно с ним развлекался?

Гра-а-ам!

Вдруг всё заливает лиловым светом — это ещё одна толстая молния пронзает каменистую насыпь, совсем рядом с Чайльдом. Однако гео барьер, на миг покрывшийся зелёными веточками, не пропускает внутрь ни искры, а вот насыпь оплавилась и растекается оранжевыми ручейками.

«А вот это уже не смешно…»

В то время, как рядом с ним упало всего одно электро копьё, несколько десятков обрушились на коричневого дракона… Моракса, вцепившегося в плечо Валиала и буквально впечатавшего его в ближайший горный хребет.

В ответ на молнии из-под земли выстреливают копья-скалы, словно шипы, пронзая чёрного дракона.

Архонты…

Нет, Хранители…

Волнение заставляет Чайльда сжимать кулаки, но в то же самое время на него снисходит спокойствие. Похоже, он всё ещё мыслит, как смертный… Люди предпочитают сражаться оружием, владельцы Глаз и Сердец Бога добавляют к нему магию, но то, что сейчас видит Чайльд, трудно назвать нормальным сражением. Когда-то он думал, что боги дерутся как-то особенно, возвышенно, даже красиво, однако драконы рвут друг друга совсем как обычные звери, используя клыки и когти. А все эти молнии и вырывающиеся из-под земли скалы — лишь эхо природных стихий, вышедших из-под контроля от неистовства божеств.

«Ну что вы устроили? Я же беременный, мне нельзя волноваться…»

Чайльд собирается с силами и создаёт поверх щита Моракса ещё два — гидро и электро, и в этом искрящемся мыльном пузыре отлетает в сторону моря.

Молнии непрерывно пронзают волны, заставляя воду кипеть, но Чайльд уверен, что ему ничего не грозит. И дело в барьерах — возможно, это только иллюзия, но став невыносимо тяжёлым, собственное тело ещё ощущается и очень прочным.

Чтобы отвлечься от вида сцепившихся драконов, Чайльд призывает тонкое водяное лезвие и проходится им по подушечке пальца… и ничего не происходит. Нет ни боли, ни ранки.

— Удобно…

Однако стоит вздохнуть и гордо выпрямить плечи, как ноги тут же подкашиваются.

— …блин, нет, неудобно… Совсем-совсем не удобно!

Хорошо, что хоть можно прилечь внутри пузыря.

Обняв свой круглый живот, Чайльд отклячивает губы и косится в сторону беснующихся гигантов — от скал на побережье осталась только труха. Чёрное и коричневое тела сплелись в гигантском клубке…

[…я всегда поступал так, как хотел!]

[…для тебя все — не более, чем игрушки]

[И что?! Они хотя бы могут сломаться раз и навсегда! А я… даже если ты разорвёшь меня на куски, всё равно возрожусь… тц! Да не тяни ты так, все кишки вырвешь!]

Удивительно. Чайльд опять слышит Хранителей, но лишь когда смотрит на них, а стоит отвести взгляд — и наступает блаженная тишина.

«Поспать, что ли?»

Несомненно, победа будет за Мораксом — ни к чему волноваться. Чайльд чувствует, знает: пребывание в Ирминсуле пошло ему на пользу. А Валиал… потратил часть сил, создав новый философский камень из собственной крови.

Нет, сейчас все эти расчёты не имеют никакого значения.

Иногда мужчинам просто нужно выплеснуть накопившиеся эмоции, пусть и вместе с собственными кишками и кровью.

========== Ещё один договор. Часть 3 — Предатель ==========

***

— Ты тоже чувствуешь это, старый друг?

Барьер над Тейватом пропал примерно на час, погрузив континент во мрак — и это посреди битвы с монстрами Бездны! Хорошо, что они к тому времени уже наладили оборону, но вспоминая о пережитом, Барбатос не удерживается и передёргивает плечами.

Двалин косится на него большим бирюзовым глазом и, приподняв крыло, подталкивает в спину.

— Верно… мне необязательно туда соваться.

Они выбрали этот пик, чтобы понаблюдать за новым небом — над Мондштадтом оно ясное, но где-то у Чёрного Побережья всё ещё бушует буря. Барбатос уверен: все Архонты сейчас чутко прислушиваются к малейшим возмущениям элементальной энергии…

Но худшее позади — Тейват цел, хотя Астарот больше в нём нет.

Барбатос услышал её голос у себя в голове почти сразу после падения барьера… то было прощание, которого он не заслужил. Потому что отказался ей помогать.

Существует ли кто-то более неблагодарный?

Когда Барбатос появился на свет, Война Архонтов уже шла. Никто и представить не мог, что бесформенный дух станет одним из её победителей, да ещё и в регионе, в котором уже был правитель… Именно, Селестия назвала Декарабиана одним из Семи и одарила Сердцем Бога, хотя его противостояние с Андриусом тогда ещё продолжалось. Однако Декарабиан предал доверие людей, и они убили его — не другой демонобог, а именно люди… и тем самым чуть не уничтожили сами себя: когда стрела Амос пронзила сердце Тирана, его обида и гнев вырвались на свободу — это был конец Мондштадта.

И это был конец для Барбатоса, принявшего тогда вид элементаля.

Но Барбатосу было всё равно, ведь его дорогой друг, ради которого он решил рискнуть собственным существованием, к тому времени уже погиб. И не он один.

Говорят, первая любовь — самая болезненная.

«Ах, сейчас я исчезну, а вместе со мной и эта нестерпимая боль…» — так Барбатос думал, чувствуя, как испаряется его слабое тело.

Но вдруг всё остановилось: волна растекающейся демонической энергии, крики людей, превращающиеся в пыль здания… а ещё Барбатос услышал голос:

[Дитя, желаешь ли ты избежать подобного исхода?]

[Конечно, желаю!]

[Тогда тебе нужно поглотить Декарабиана до того, как его физическая оборочка разрушится, и стать новым Анемо Архонтом]

[Тогда я смогу всех спасти?!]

[Не всех, но многих… прости дитя, у меня не так много времени на разговоры. Решай быстрее.]

[Да-да! Я согласен!]

И тут же остановившееся время откатилось назад. Барбатос увидел стрелу, очень медленно входящую в сердце Декарабиана… да и всё остальное вокруг двигалось очень медленно.

Барбатос оглянулся и увидел, что его дорогой друг не вернулся к жизни.

Время вернулось назад всего на несколько секунд.

«Нет, этого недостаточно…»

Но голос больше не отвечал, а наконечник стрелы уже коснулся сердца Тирана.

«Зачем мне спасать всех этих людей, если среди них нет Его?!»

Барбатос плакал.

Однако в его ушах продолжала звучать песня о свободе, написанная Безымянным Бардом. Песня о Мечте, которую нельзя было предать. И Барбатос решился — забрал последний вздох ослабленного гневом собственных подданных и уже сильно раненного Декарабиана.

Сердце Бога Тирана поменяло владельца, но радости не было… только печаль.

И когда Астарот снова связалась с ним, поведав о своём положении, Барбатос лишь посочувствовал ей — пленнице. Ведь он тоже стал пленником. К тому же… побывав в Селестии и узнав правду о поддельном небе, Барбатос понял, что если Астарот сбросит оковы — Тейват лишится единственной защиты от Земель Хаоса.

Разве мог он так поступить?

Ну какой из него Бог Свободы?

Трус и лицемер.

Обращалась ли Астарот к другим Архонтам после его предательства? Или нашла помощь у кого-то ещё? Барбатос точно не знает. Только о Рэйндоттир, призванной из другого мира… но, возможно, Итэр и его сестра тоже оказались втянуты в проблемы Тейвата совсем не случайно.

В любом случае, Астарот добилась своего.

Даже забрав алхимика, поглотившего философский камень, и присматривая за ним лично, Барбатос не смог ей помешать — гомункул просто испарился посреди битвы. Потом барьер рухнул, и твари из Земель Хаоса хлынули через границу, грозя присоединиться к тем, что уже проникли по расстроенной системе телепортов… Настал конец света.

Барбатос вздохнул с облегчением.

Он искренне пообещал отдать все силы на защиту Мондштадта, а исчерпав себя, наконец-то уйти… Однако барьер восстановили.

— Что же теперь будет?

Двалин прищуривает большой бирюзовый глаз, то ли насмешливо, то ли неодобрительно.

[Мы живы. И мы будем жить. Разве это не главное?]

— Возможно, друг мой… возможно.

«Но, может, стоит всё же проверить, как там дела?»

Пройдясь ладонью по изумрудно-голубому крылу, Барбатос поднимается на ноги и потягивается. Солнце уже нырнуло за горизонт, сменившись луной, но у него ощущение, что ещё утро.

— Опробуем новое небо?

Вместо ответа Двалин удовлетворённо распахивает крылья. Он не пострадал — летающих монстров не было, так что дракон полон сил и в мгновение ока набирает скорость… но над Нагорьем Ревущих Ветров Барбатос просит его притормозить.

«Горе-то какое!»

Винокурня выглядит скверно: растительность потемнела, тут и там исходят миазмами трупы монстров… а ведь Барбатос специально отправил сюда всех, кто был в гильдии приключений, чтобы защитить виноградники! Даже не веря в благополучный исход.

«Может, привезти сюда Кусанали?»

«Кстати, а что там с хозяином винокурни?»

Барбатос спрыгивает с дракона и в лёгком вихре спускается на крышу большого дома. Со двора доносятся возбуждённые голоса, звон металла — люди не верят, что всё закончилось, и используют передышку не только для отдыха, но и для организации обороны.

— А-а-апчхи!

«Что за ерунда?!»

Барбатос всего лишь заглянул в окно — и тут же чихнул. Даже не успел толком рассмотреть лежащего поверх одеяла Дилюка… и ещё что-то тёмное рядом с ним, свернувшееся в клубок. Причём довольно большое — намного крупнее кота, на которых у Барбатоса аллергия.

— Что случилось?

Дилюк устало садится, схватившись за лежавший рядом меч. Зверь по другую его сторону уже давно поднял голову и рассматривает Барбатоса светящимися голубыми глазами… в темноте плохо видно, но вроде бы его морда и правда смахивает на кошачью, только более вытянутую и с крупным мягким носом.

Зверь пахнет скверной.

И смотрит на Барбатоса, словно кот на зяблика.

— Рагнвиндр, ты приручил порождение Бездны?

— Нет.

Хозяин винокурни выглядит очень усталым, даже его голос звучит еле слышно. Но когда Дилюк касается загривка зверя, черты его лица смягчаются, а уголки губ чуть приподнимаются.

Только вот зверь не даёт себя погладить — поднимается на все четыре лапы, вальяжно потягивается и, спрыгнув на пол, направляется прямо к окну.

Почуяв неладное, Барбатос на всякий случай отлетает от подоконника.

Зверь разочарованно останавливается.

Что-то в его взгляде кажется знакомым… особенно — темнеющая в глубине одного из глаз метка.

— …это Альберих?

— Да.

Дилюк тоже встал и подошёл к окну. Прислонившись к раме и скрестив руки, он поднимает взгляд к звёздному небу и словно между делом спрашивает:

— Куда вы забрали Альбедо? Он мне нужен.

«Неловко-то как…»

— Ох, даже не знаю, — почёсывая щёку, отводит Барбатос взгляд. — Но наверняка очень занят.

— И чем же?

— Делами?

— Вот, значит, как?

Дилюк косится на оставленный на постели меч, вздыхает и возвращается за ним, по дороге сдёрнув со стула плащ и набросив на плечи.

— Чего это ты?

Барбатос на всякий случай отлетает подальше от окна.

— Подбросьте до города, — наглец не спрашивает и не просит.

—Вообще-то у меня были свои планы.

— Я и не прошу вас их отменить.

— М-м-м… ладно.

Барбатос, конечно, не хотел бы, чтобы его боялись и кланялись в ноги, но такое отношение…

— Гра-а-ау! — выражает неодобрение зверь, когда Дилюк запрыгивает на подоконник.

— Жди здесь, — отзывается тот, будто что-то понял. — Тебе лучше не попадаться на глаза людям.

— Гры-ым!

— Я открою погреб, когда вернусь.

А вот это уже звучит, как повод вернуться сюда вместе с хозяином. Барбатос даже жмурится, представив, какие сокровища хранятся в погребах винокурни… однако, встретившись взглядом с голубыми глазами, решает повременить.

«В таком виде у меня на тебя аллергия, Кэйа… поспеши и возвращайся обратно».

========== Ещё один договор. Часть 4 — Моргни, если тебя тут держат насильно ==========

***

— Ну как?

— Сложно.

Альбедо ничего не видит, и даже голос учителя доносится, словно из параллельной вселенной. А всё потому, что его мозг перегружен. Скарамучча действительно помог найти запасной терминал, только вот на нём не было ни кнопок, ни рычагов… однако стоило Альбедо прикоснуться к покрытому древними письменами кубу, как земля ушла из-под ног, а сознание раздвоилось — он вроде бы остался на том же самом месте, но в то же самое время будто перенёсся в совершенно другое… Знакомое ощущение, почти как если бы его вновь затянуло в Мировое дерево, только никто ничего не показывал, а предоставил Альбедо ориентироваться самому.

— …не могу понять… это словно здание-головоломка, большинство дверей в котором никуда не ведут, а коридоры обрываются в пустоту.

— Потому что основную систему вы, придурки, разрушили! — вгрызается в уши раздражённый юношеский голос.

— Уважаемый Шестой Предвестник, разве Царица не приказала всем отправиться на границу? Мы очень благодарны вам за помощь, но ваше дальнейшее присутствие совсем не обязательно… если вы полны энергии, почему бы не потратить её на уничтожение успевших проникнуть в Снежную монстров?

— Заткнись, без тебя знаю, что мне делать. Сама-то чего тут расселась? Разве тебе уже не пора восвояси?

Альбедо старался не вслушиваться в их перепалку, но заданный учителю вопрос заставил отвлечься и случайно ускорить бег Солнца и Луны по искусственному небосводу в несколько раз. Сильно в несколько раз… эдак так в двадцать. При этом появилось ощущение, будто к кровеносной системе приделали кран и открыли на полную.

— М-м-м…

— Что такое, Альбедо?

— …ничего, учитель. Всё хорошо.

Использовать терминал действительно сложно: одна неосторожная мысль, слишком резкая смена фокуса — и всё катится кувырком.

Да ещё и новый философский камень… если его вообще можно так назвать — по сравнению с ним старый действительно напоминал «камень», кровь же псевдо-Моракса заполнила внутренности и мгновенно впиталась, так что теперь Альбедо словно сам стал философским камнем.

Вероятно, старый бы тоже со временем «рассосался», только на это потребовалось бы не менее сотни лет. А, может, и больше.

Откуда у создания Бездны подобная мощь?

И почему оно поделилось ею?

И кем была та женщина, что проделала в животе Альбедо очередную дыру? Учитель назвала её Астарот. Архонт Времени? Воспоминание о белокурой богине осталось, словно о сне, вот-вот готовом забыться.

Кстати, использование терминала тоже чем-то похоже на блуждания во сне, только с параллельным восприятием реальности.

— Альбедо, ты затронул погоду?

— …м-м? Вроде бы нет.

— Ух, ни хера себе… — снова вклинивается Скарамучча.

— Я тебе рот зашью, — добавляется к голосам ещё один, Итэра.

Альбедо не выдерживает, переключается на ту часть сознания, что воспринимает реальность. Зрение возвращается… но вместе с ним накатывает и слабость. Подкатившая к горлу тошнота едва не заставляет вывернуть желудок — приходится облокотиться на терминал.

— Альбедо, что бы ты не сделал, верни, пожалуйста, как было…

Муть перед глазами немного рассеивается, кожи касаются мелкие капли дождя и порывы ветра. Рэйндоттир, прекратив ощупывать узор у основания терминала, смотрит куда-то вдаль, поверх пышного подвесного сада, туда же направлены взгляды нескольких замерших на месте фатуистов, даже рассевшийся под деревом Скарамучча отложил широкополую шляпу с так до конца и не пришитой вуалью.

Их внимание привлекли исполинские змеи с гривами, резвящиеся на горизонте — примерно где-то на Чёрном побережье.

Тут же вспоминается чёрный дракон, выбравшийся из недр кургана в Бездне… Только теперь таких гиганта два.

Ветер усиливается, молнии пронзают собравшиеся над головами тучи, и Итэр отступает под дерево, ближе к Скарамучче. А вот у Альбедо такой возможности нет. Переключившись обратно на соединённую с терминалом часть сознания в поиске чего-нибудь, что можно использовать вместо крыши над островом, он принимается спешно крутить «здание», словно гигантский паззл… точнее, фрагмент паззла, больше не связанный с основной системой, а потому содержащий в себе кучу бесполезного и беспорядочного хлама… искать что-то в нём — всё равно что вслепую копаться на свалке.

Но всё-таки Альбедо удаётся найти кое-что в одной из «комнат» — не крышу, но подобие увеличительной линзы. Только показывает она всё в чёрно-белом свете, не считая россыпи разноцветных огоньков… что это за огоньки — догадаться несложно, достаточно лишь направить на Селестию линзу, и всё ещё висящий над пустыней остров превращается в подобие подсвеченного фонарями ночного города. Только «фонари» — это люди… и предметы, обладающий элементальной энергией.

Если же направить «линзу» на Чёрное побережье, длинные тела драконов вспыхивают лиловым и золотым. Очень ярко. Но не так далеко от них угадываются ещё несколько огоньков поменьше: один дальше в море, и ещё три между побережьем и лагерем, над которым зависла Селестия.

«Хорошо, что они вдали от жилых регионов…»

Отключившись от «линзы», Альбедо вздрагивает, вновь ощутив на себе и ветер, и дождь. Дерево, под которым спрятались несколько человек, издаёт мелодичный звон из-за похожих на тонкое серебро маленьких листьев, только Рэйндоттир всё ещё сидит на корточках около терминала, не обращая внимания на разбушевавшуюся бурю.

— Учитель… — Альбедо осекается, сглатывает ком в горле и всё-таки спрашивает: — Вы и правда собираетесь уйти?

— …я должна, — косится на него учитель, щурясь из-за прилипших к лицу мокрых волос. — Ты сердишься на меня?

— А я должен?

— Всё-таки это я помогла Астарот освободиться, хотя знала, что тем самым уничтожу Тейват.

— Я так не думаю, — качает Альбедо головой.

Его волосы тоже промокли, ветер треплет их, бросая то в рот, то в глаза…

— Почему?

— Потому что и Астарот, и вы, учитель, знали о существование запасного терминала.

— Кхм, неужели? — Рэйндоттир не очень убедительно хмурится. — Слушай, может, всё-таки попробуешь сделать что-нибудь с этой погодой?

— …м-м, я попробую.

Интуиция подсказывает, что буря, вызванная битвой драконов, не подчинится Селестии, но, наверное, ему действительно не помешает ещё покопаться в этой хитроумной системе.

— Какое безобразие! — вдруг одновременно раздаётся в ушах и разносится эхом по «зданию-паззлу». — Что здесь произошло?!

Сквозь «линзу» Альбедо видит появившийся посреди сада силуэт, светящийся синевой. Причём светящийся настолько интенсивно, что принять его за обычного владельца Глаза Бога было бы неразумно.

«Неужели, архонт?»

— Да как вы смеете переворачивать здесь всё и копаться, словно в собственном саду?!

Гневный голос нарастает — фатуисты собираются в кучки, солнечное сияние силуэта Итэра разгорается ярче, фиолетовое — Скарамуччи — вроде бы тоже…

— А ты кто такая, чтобы тут распоряжаться? — фыркает Шестой Предвестник.

— Я- …да я-

Правительница Фонтейна едва не задыхается от возмущения.

Капли дождя вокруг неё, невидимые ранее в «линзу», вспыхивают голубыми искрами и застывают, будто увязнув в смоле… и не только вокруг — по цепочке сияние передаётся всё дальше, пока не загорается весь небосвод.

Альбедо, спешно искавший хоть какой-нибудь защитный механизм, тут же бросает это занятие, отключается от терминала и собственными силами создаёт купол над терминалом, деревом поблизости и всеми, кто оказался в этой зоне… а уже в следующую секунду водяные градины обрушиваются на полупрозрачный гео барьер.

— Как нагло! — гневно выкрикивает голубоволосая женщина, чей силуэт без всякой «линзы» светится голубым. — Это святая святых! Как смеете вы-

— Успокойся.

Новый залп водяных снарядов замерзает на подлёте к давшему трещину куполу — Альбедо не смог сделать его крепче, ведь большая часть энергии уходит сейчас на барьер над Тейватом… но кто бы знал, что однажды он почувствует облегчение от появления Крио Архонта?

— Зачем пожаловала?

— Ты!

Правительница Фонтейна отшатывается от появившейся поблизости белоснежной фигуры Царицы. Её узкое кружевное платье кажется сшитым из снежинок и расшитым звёздами.

Растения поблизости от Крио Архонта покрываются изморозью, а направившиеся к ней капли дождя разбиваются о ледяной щит.

— Ха! Это точно была атака?

— Ты… ты…

Должно быть именно такое отчаянье испытывают обладатели Гидро Глаз Бога, столкнувшись с Крио слаймами или Крио магами Бездны. Богиня Справедливости едва не плачет, глядя на невредимую Царицу, и призывает сразу около сотни водяных существ, имитирующих животных.

Но стоит Царице усмехнуться — и все они обращаются в хрустальные статуи, а потом разлетаются на осколки.

Только вот это явно не конец… всё больше влаги стягивается в сад и собирается в гидро мимиков — очень быстро их количество переваливает за тысячу, нет, десяток тысяч…

— Девочки, не ссорьтесь! — вдруг прилетает откуда-то сверху звонкий юношеский голос.

Вихрь подхватывает замёрзшую листву, осколки и прочий мусор — в сад опускается дракон Анемо Архонта вместе с ним самим и ещё какой-то белокурой девушкой, чьи кончики волос отливают молодой зеленью.

— Что вас привело? — холодно оборачивается к прибывшим Царица. — Словно помойные мухи, слетаетесь на чужую добычу?

— Прости! — Барбатос поднимает руки и растягивает губы в миролюбивой улыбке, будто только что оскорбили кого-то другого, а не его. — Лично я не собирался сюда соваться, но тебе не кажется, что во-о-н там происходит что-то не очень хорошее?

Покосившись в сторону Чёрного побережья, Царица сплетает руки под грудью:

— Меня это не касается.

Но, как только она это произносит, силуэты змей-драконов вдруг испаряются. Буря стихает. И всё вокруг подозрительно замирает — даже не успевшие замёрзнуть мимики.

— Эй, моргни, если тебя тут держат насильно…

Раздавшийся совсем рядом шёпот заставляет Альбедо вздрогнуть. Он оглядывается, однако никого рядом не обнаруживает — разве что Барбатос, всё так же восседающий на драконе, смотрит на него вопросительно — единственный, ибо взгляды всех остальных направлены на побережье.

Альбедо чуть улыбается и мотает головой.

«Я теперь прикован к этому терминалу… но спасибо, что волнуетесь, господин Барбатос»

========== Ещё один договор. Часть 5 — Представьте, что от вас убежала жена ==========

***

Каин почувствовал чей-то взгляд, однако это ощущение быстро пропало. Но откуда оно взялось, когда небо словно бы поменялось с землёй местами?

Море вышло из берегов, камни от разбитых скал поднялись в воздух, молнии вспыхивают, иногда даже не успев погаснуть…

«Долго ещё это будет продолжаться?!»

До начала атаки на Селестию он, Никрон и Миллинелли оставались в палатке, но едва с неба рухнули колонны и летающий остров накрыл лагерь, Каин решил, что надобность в прятках отпала.

Зачем рисковать и подставляться под удар, когда кто-то уже взял на себя эту роль?

Договорённость с Царицей не была ничем закреплена — как и остальные, Каин добровольно согласился участвовать в уничтожении Селестии, но не из-за жажды мести или чувства справедливости, как некоторые, а ради собственного спокойствия: чем меньше в Тейвате останется сильных противников, тем легче ему будет отвоевать кусок для себя.

Однако на что он совершенно не рассчитывал — так это на появление кого-то вроде Валиала.

Ни Селестия, ни Царица, ни Мурата не пугали Каина. Они ощущались лишь как высоковатые ступеньки, попытка запрыгнуть на которые чревата увечьями… а вот Валиал вызвал настоящий ужас и настоящее почтение — но не тогда, когда Каин проиграл Тарталье по собственной глупости, а когда по дороге в Натлан у него в голове вдруг раздался звенящий от едва сдерживаемого гнева голос:

[Если хочешь жить, немедленно возвращайся]

Этот голос прошёл по костям и затих болезненным эхом в затылке.

Судя по тому, как затрясся Никрон — тоже ощутил нечто подобное… а ведь они почти успели уйти. Лишь Миллинелли решил остаться и понаблюдать. Точнее, Никрон на словах поддержал его, однако, когда Каин покинул окружённый колоннами лагерь и направился пешком обратно в Натлан, Никрон нагнал его.

Не разрушь кое-кто систему телепортов — возможно, они успели бы убраться далеко-далеко… А так Каин и сам не понял, как повернул обратно.

«На этот раз я не проиграю. Не дам себя подловить!»

Да, он был уверен, что сможет взять реванш и что возвращается не из-за угрозы, а потому что сам так решил.

Однако реванша не вышло: во-первых, Тартальи на месте встречи не обнаружилось, а во-вторых, Каин впервые ощутил себя тренировочным манекеном.

— Нападайте, — просто заявил Валиал, спрыгнув с огромной колонны.

Миллинелли попытался узнать, что случилось с Шарлем, но Валиал не ответил, вместо этого напав первым — Миллинелли отпрыгнул, а вот Никрона отшвырнуло и впечатало в ближайшую дюну. Каин тогда с удовольствием достал косу…

Они нападали вместе и порознь.

Использовали стихии и физическую силу.

Даже пару уловок, о которых почти забыли, ведь уже две с половиной тысячи лет не сражались бок о бок, предпочитая командовать игрушечными армиями из монстров. Хотя Каин частенько вызывал Никрона на бой и некоторых владык по соседству…

«Совсем заржавел».

Хорошее оправдание.

Только вот Валиал тоже поначалу двигался несколько неуклюже, но чем дольше шёл бой… точнее, избиение — тем быстрее и безжалостнее двигалось существо, способное одной рукой разбивать каменные щиты бывшего императора Натлана, игнорировать гравитационное поле Владыки Магнитуса и пропускать атаки острой огненной косы сквозь себя, словно бесплотный дух.

— Хва- …хватит! Сдаюсь!

Никрон не выдержал первым, когда облепившие его камни в очередной раз разбились, и даже на теле появились трещины, сочащиеся гноем и кровью.

— Нет, — просто ответил Валиал и продолжил вбивать его в скалу, что раньше покрывал толстый слой песка. — Ещё нет.

Каин не горел желанием вмешиваться и спасать трусишку Никрона, однако его гордость не могла вынести подобного пренебрежения.

Да, они проиграли Войну Архонтов, но они выжили! Потому что не были слабаками!

Миллинелли подпрыгнул достаточно высоко, чтобы пропасть из вида на практически чёрном небе, а потом увеличил силу притяжения на максимум — Каин увидел, как загорелся воздух вокруг живой кометы, несущейся на Валиала… но тот легко уклонился. И Миллинелли пробил в скале дыру. Буквально. Под землёй оказалась огромная пещера с чем-то вроде окаменевших руин. Однако Каину было не до осмотра исторических достопримечательностей — он обнаружил, что Валиал пропускает через себя не все атаки, и попытался уловить закономерность… надеясь, что не выдохнется раньше времени, как Никрон.

Но так уж вышло, что дольше всех продержался Миллинелли — не рискующий понапрасну и рассчитывающий каждый свой ход. Он даже смог выбраться из-под рухнувшего каменного дворца, чем-то похожего на термитник… хотя к тому моменту Валиал уже устал. Или просто удовлетворился? По крайней мере, отлёживающийся под другим рухнувшим зданием Каин вдруг услышал его голос:

— Ублюдки… и как вы только выжили, будучи такими-то слабаками?

Странно. Несмотря на высокомерный тон, в словах Валиала не было слышно обидного пренебрежения, которое буквально пронизывало взгляды и Царицы, и Мураты… и даже их слуг. Это потому, что они сумасшедшие бабы? Или потому, что Валиал на самом деле не презирает их, владык, хотя по силе превосходит и Царицу, и Мурату, и, наверное, всех остальных архонтов, вместе взятых?

— Просто вы очень сильны, — устало ответил ему Миллинелли. — Откуда вы?

Тогда Валиал лишь усмехнулся в ответ. И Каин решил, что тоже может начать выбираться, не рискуя вновь быть похороненным под очередным завалом.

Несмотря на боль во всём теле и заливающую глаза кровь, он чувствовал себя расслабленным и даже, в какой-то степени, одухотворённым.

«Вот что значит хорошая драка! Никакому сексу с ней не сравнится!»

— Цел? — поинтересовался у Каина Миллинелли, присев на конец длинной колонны, умудрившейся не разбиться на камни после падения.

— Местами.

Валиал, устроившийся на противоположенный конец этой колонны, тоже глянул на Каина… и кивнул одобрительно.

Давненько он не чувствовал ничего подобного. А, может, и никогда.

Почему-то смутившись, Каин отправился на поиски Никрона, где-то тут похороненного — то ли под развалинами, то ли под грудами песка, водопадом стекающего сверху.

И вдруг застыл, задрав голову:

— О, солнце…

— И правда.

Валиал поднялся и подошёл, тоже уставившись на видимый сквозь провал кусочек голубого неба, неизвестно когда вновь ставшего нормальным. Каин почувствовал, что для него оно имеет особое значение.

— В Бездне нет солнца? — видимо, Миллинелли также что-то заметил.

Но стоило его голосу прозвучать, как небо вновь почернело.

— Нет, — разочарованно мотнул Валиал головой, тем самым признав, что вышел из Бездны. — И всё же… ради одного только солнца… почему вы выбрали Тейват, хотя вселенная полна других миров?

— Будто в них так просто попасть! — не выдержал Каин. — Да и сами вы почему-то сейчас именно здесь!

— Действительно… почему я всё ещё здесь?

Валиал вздохнул, окинул их с Миллинелли долгим взглядом чёрных непроницаемых глаз и вдруг направился к куче песка.

— …представьте, что от вас сбежала жена.

Услышав эти слова, Каин решил прочистить уши, а Валиал продолжил, параллельно раскидывая ногой песок слой за слоем:

— …вы нашли и наказали её один раз, второй, третий… десятый, сотый, тысячный… пока не оказались за решёткой, якобы, за ваши злодеяния. А когда отбыли срок, обнаружили, что жёнушка сошлась с молокососом, которому вы когда-то спасли жизнь. Смогли бы оставить их и уйти?

— Убил бы обоих, — не стал долго раздумывать Каин.

Почти выкопанный Никрон промолчал, а Миллинелли, когда Валиал обернулся к нему, пожал плечами:

— Я бы изначально забил на них обоих. Какая радость от мести?

— «Мести»?

Валиал, казалось, задумался об этом термине. Мотнул головой. А потом вдруг взял и обернулся длинным, как огромная змея, драконом, только с когтистыми лапами, густой фиолетовой гривой и кажущимися мягкими на вид лиловыми гребнями на спине. Тогда Каин решил, что сейчас начнётся второй раунд — но чёрное чешуйчатое тело, заполнившее собой почти всю пещеру, взмыло наверх, проломило ещё большую дыру и исчезло из вида.

С того момента прошло не больше часа, Никрон ещё даже не успел толком оклематься, а Миллинелли — решить, что делать дальше, когда небо снова зажглось, грянула буря, подземелье задрожало и… вылезло на поверхность, словно кто-то копнул огромной лопатой.

Увидев двух драконов, топчущих скалы и попирающих головой затянутое тучами небо, Каин застыл очарованный. Весь последний час он размышлял о словах Валиала… про другие миры. Возможно, отправиться туда — не такая уж и плохая идея? Во всяком случае, лучше, чем влачить жалкое существование под пятой Царицы. Селестия пала, однако архонты не пострадали, и если попытаться отнять у кого-то из них трон, вряд ли это закончится чем-то хорошим. Что же до Валиала… он ведь знает, как покинуть Тейват. Знает, как пройти через Бездну. И пусть этот псих погряз в депрессии и маниакальной зависимости от какой-то «жены»…

«По крайней мере, с ним не соскучишься»

========== Ещё один договор. Часть 6 — Собственными руками ==========

***

«Это заговор»

Едва Аякс встретился с Мораксом, Валиал тут же почувствовал его присутствие. Царица раздавала указания, малышня носилась туда сюда… но всё это не имело никакого значения, потому что Валиал проиграл.

«Как он выбрался? …они заранее договорились? …нет, невозможно…»

Никто в этом мире понятия не имел об истинной природе «философского камня», а значит, не мог предсказать, что Валиал так легкомысленно расстанется с накопленной за несколько тысячелетий энергией.

Естественно, он отдал её не всю, подобно барину, открывающему амбары для крестьян в период голода — отрывая от сердца, но и не оставляя себя на голодную смерть. Только барину крестьяне нужны: для обработки полей и выплаты оброка — а Валиалу люди без надобности. Во Вселенной много миров. Что в этом Тейвате особенного, раз столько Хранителей пострадали ради него? Астарот застряла здесь на шесть тысяч лет, Моракс потерял память и превратился в пса, посаженного на цепь… вроде бы в его воспоминаниях мелькал кто-то ещё, но и двух уже более чем достаточно для какого-то захудалого мирка, на три четвери изъеденного скверной!

«Я поддался моменту? Решил проявить снисхождение?»

Избивая трёх младших, Валиал пытался привести мысли к единому знаменателю… и не мог.

«Я позволил использовать себя?»

Нет, этот гнев, эта злость — они не из-за отданного. А из-за Аякса.

«Я сам предложил ему выбор… и он выбрал… но может ли так быть, что малец уже знал о возвращении Моракса?»

Слишком быстро. Валиал собирался дать мальчишке время смириться… забрать с собой в путешествие, заинтересовать огромной вселенной… заставить забыть. Впервые за очень-очень долгое время Валиал увлёкся чем-то… кем-то, несвязанным с Мораксом. Точнее, напрямую несвязанным…

Или, всё-таки?

«Они там смеются сейчас надо мной?»

Валиал понимал, что избивая младших, лишь тянет время. Ему нужно было что-то решить, что-то выбрать — например, разрушить Тейват.

«Если забрать у гомункула свою кровь, для уничтожения планеты хватит щелчка пальцев… А если не забирать и позволить людишкам и прочей местной фауне немного посопротивляться — получится растянуть развлечение на пару дней?»

…но разрушать то, что только что спас, несколько нелогично. Пусть даже в свете новых обстоятельств.

«Тогда что? Просто уйти и пожелать сладкой парочке жить счастливо и умереть в один день? Желательно, завтра?»

Валиал так и не смог принять решения, а три его груши для битья почти исчерпали ресурс.

«Ладно… нанесём-ка официальный визит».

Найти деревеньку, где они уже были с Аяксом, оказалось несложно, тем более, что у Валиала был ориентир в виде Моракса, переставшего скрывать свою ауру после возвращения парнишки.

Однако Хранитель Созидания не позаботился об элементарной защите и позволил подслушать разговор.

«Бред! Медея жива? …невозможно! Ты просто хочешь, чтобы я поверил в эту чушь!»

— Посмотрим, откуда у тебя столько наглости.

Валиал и сам собирался вызвать Моракса на бой, так что когда тот направился на побережье, развитие событий даже порадовало. И насмешило. Валиал не рассчитывал, что бой затянется… думал, что опять легко победит.

Но чушь про Медею оказалась правдой — Аякса несколько раз защитили лозы, отозвавшись на энергию Хранительницы Жизни в его теле.

Получается, чёртов Сорняк и впрямь подчинялся воле этой девчонки? А сама она за почти целую вечность даже не соизволила дать о себе знать?! Валиалу пришлось расщепить собственное сознание и отправить в свободное плаванье, лишь бы не сойти с ума!

«Ребёнок… ребёнок… Если Медея вернётся, Бездна будет вынуждена отступить, и поглощение миров замедлится… или даже прекратится. Но что это значит для меня? Пока Вселенная существует, нас всех ждёт только бесконечное вырождение…»

«Проиграю я или выиграю, ничего не изменится…»

«Так почему я не хочу проигрывать? Потому что устал начинать всё сначала? Или потому что не хочу, чтобы эти двое обрели счастье?»

Больно.

Силы утекают, как сквозь решето.

Ещё не поздно вырваться, добраться до Селестии, убить гомункула и вернуть своё… так даже будет честно, ведь Медея явно поделилась с Мораксом своей энергией. Но откуда у него столько рвения?

Осколки всегда быстро сдавались.

Или каменное сердце наконец-то расплавилось?

[Не надорвись! Не боишься оставить мальчишку одного с нашей сестрицей в животе? …впрочем, не беспокойся — я о них позабочусь!]

[…]

Моракс не отвечает. Лишь его когти впиваются в брюхо, а зубы в плечо. Он пьёт его кровь, забирая энергию — боль парализует, но Валиал вырывается, калеча себя ещё больше.

[Так не терпится умереть?]

[…]

Теперь уже Валиал выбирает молчание.

Противник существует на всех планах бытия, от его атак не скрыться, не уйти… Хранитель Созидания всегда был так силён?

«Неужели… я проиграю?»

***

— Ты хочешь, чтобы я отомстил за тебя?

— Будет достаточно снова запечатать его. Валиалу не место в нашем мире. Рядом с нами… замани его обратно в Бездну или найди Артерию покрупнее — остатки моей воли в Ирминсуле запечатают Хранителя Хаоса вновь и уже больше никогда не отпустят.

Это то, что сказала Медея перед тем, как заключить с ним контракт, так что у Моракса не было причин открыто сражаться с Валиалом. Вроде бы не было. Однако он просто не смог встретить его иначе.

И не только из-за Аякса.

Точнее, не только из-за него.

В Ирминсуле к Мораксу вернулись воспоминания некоторых его Осколков, после смерти частично поглощенных Мировым деревом — воспоминания, связанные с Валиалом.

«Это я сделал его таким? Отчаянным и упёртым? Готовым целую вечность посвятить лишь одной цели?»

Когда-то они были близки… как, наверное, бывают близки братья и сестры в человеческих семьях. Но чем больше расширялась Вселенная, чем больше появлялось миров, и чем чаще они перерождались — тем более обособленную жизнь выбирали Хранители, иногда не пересекаясь на протяжении сотен тысяч лет. И только Валиал всё продолжал и продолжал преследовать Моракса, тем самым напоминая о прошлых прожитых жизнях, об испытанных неудачах, о катастрофах… и о потерях тех, кто был дорог — а ведь об этом очень хотелось забыть.

Чтобы начинать жизни с чистого листа.

Именно поэтому, когда Селестия низвела его до обычного архонта, Моракс жил совсем не плохо, а вернув память — разозлился не так уж и сильно. Да, его унизили… но тем самым позволили немного пожить без сожалений о прошлом.

Впрочем, место старых сожалений заняли новые.

И теперь, когда всё вернулось на круги своя, когда Валиал опять вмешался в его жизнь и причинил боль его близким, когда оберегаемый мир завис над пропастью, часть Моракса желает сбежать.

Вероятно, какие-то из его Осколков часто выбирали побег или просто сдавались.

Но тот Моракс, что встретил Аякса, не хочет сбегать. Не хочет начинать всё сначала. Валиала действительно нужно запечатать — и на этот раз сделать это собственными руками.

========== Ещё один договор. Часть 7 — Просим прощения, старший ==========

****

[Не думал, что ты можешь быть настолько безжалостен]

Валиал ещё пытается шутить, но его силы наверняка на исходе. Это немного странно — Хранитель Хаоса не умирал и не перерождался, заключение, по сути, превратилось для него в бесконечную медитацию, так что энергии должно было накопиться достаточно… Моракс приготовился к худшему. Он не верил, что сможет победить, но надеялся хотя бы выместить свою злость. Однако Валиал неожиданно оказался примерно равен ему по силам.

Что-то произошло.

Куда Хранитель Хаоса потратил большую часть энергии?

Судя по ауре Аякса, в него было влито прилично, но всё же не так много.

[Может быть, хватит? …я понял, что очень сильно расстроил тебя]

Неожиданно. Валиал просит пощады?

Разжав зубы и выплюнув кусок чёрной плоти, Моракс упускает тот миг, когда противник вдруг резко уменьшается и уже в облике человека запрыгивает на его шею. Под искусственном небом не так просто вызвать настоящую грозу, но спину вновь пронзают электрические разряды, направленные обсидиановым веером.

Чем больше тело — тем лучше из него мишень.

Когда боль отпускает разум, Моракс тоже обращается в человека, успев в последний момент ударить Валиала хвостом и послать к земле. Рухнув сверху, он пронзает плечо Хранителя Хаоса каменным копьём, хотя собственные мышцы ощущаются подобно выброшенным на берег медузам.

Ожоги от молний исчезли, но дух всё равно повреждён.

«Сколько я ещё смогу поддерживать физическую оболочку?»

— Ну чего ты ещё от меня хочешь, Моракс?!

Вцепившись в копьё, Валиал тяжело дышит. Его чёрный плащ стал серым из-за известковой пыли, кожа позеленела, а блеск в фиолетовых глазах то разгорается, то затухает, словно костёр, борющийся с ветром и ливнем.

— Чтобы ты исчез.

— Поверь, я желаю того же!

Валиал силится подняться, несмотря на копьё, пришпилившее его тело к скале.

Но Моракс вливает в оружие силу — и скала под ними раскалывается. Они оба проваливаются в образовавшуюся расщелину, на дне которой синеет цветок размером с постоялый двор «Ваншу». В полёте Моракс отталкивает Валиала от себя в сторону этого цветка, и хоть Хранитель Хаоса успевает развернуться — всё равно приземляется в самую сердцевину.

Тут же сотни зелёных стеблей выстреливают из-под земли и сплетаются над цветком подобно клетке. И сжимаются.

— НЕТ!

Электрический разряды охватывают гибкие колючие ветви — некоторые загораются, но большинство всё же оплетают Валиала.

— …я- …ни за что- …не вернусь туда!

«Похоже, на это потребуется время…»

— …лучше убей!

Приземлившись на толстый неподвижный корень огромного Цветка Артерии Земли, Моракс призывает ещё несколько копий, но направляет их не на Валиала, а на незваных гостей, посмевших последовать за ними в расщелину по неизвестной причине.

Огромный раскалённый голем блокирует три из пяти копий, ещё одно разрезает огненная коса, а пятое отлетает в сторону, словно притянутое магнитным полем.

— Просим прощения, старший, но мы вынуждены вмешаться.

Вежливый голос принадлежит Миллинелли, приземлившемуся на левое плечо голема в то время, как правое занял обнажённый по пояс младший с косой.

Это ведь те трое, что сбежали из Земель Хаоса, воспользовавшись силой Адепта Времени?

— Идиоты… — злобно шипит Валиал, всё ещё пытаясь вырваться из дендро оков. — На тот свет захотели?

— Почти, — не оборачиваясь, натянуто хмыкает парень с косой. — Но мы тут подумали и решили, что под вашим крылом нам будет сподручней.

— Вы знаете, кто он? — интересуется Моракс, сложив руки на груди.

У него ещё хватит сил, чтобы обратится в дракона и расправится с големом. Хотя лучше обойтись без лишних потерь энергии.

— «Сильный старший, который знает, как попасть в иные миры»? — пожимает плечами парень с косой. — Может, отпустите нас?

— Кто вас об этом просил?! — натужно выкрикивает Валиал, спелёнутый лозами, как ребёнок. — Я не- …собираюсь никуда уходить!

Моракс качает головой. Если отпустить Хранителя Хаоса, тот наверняка накопит сил и вернётся, чтобы отомстить. Такова его сущность. Смогут ли тогда с ним справиться архонты? И сможет ли сам Моракс?

— Ладно, старший… не хотите по-хорошему, попробуем по-плохому!

Парень с косой спрыгивает с плеча голема прямо на Цветок Артерии. Покрывшееся огнём лезвие не без труда, но рассекает несколько лиан… а выстрелившие из стен два десятка каменный копий разбиваются о голема, прикрывшего Цветок своим телом, и о нечто, похожее на отталкивающее поле, созданное Миллинелли.

Мораксу не хотелось бы их убивать — пусть эти младшие встали на неверный путь, они всё-таки помогли ему в Землях Хаоса, и неважно по каким причинам.

Однако тянуть время опасно — огненная коса довольно эффективна против лиан.

[Ха-ха, как тебе мои парни?!]

[Они пришли тебе на помощь из своих эгоистичных мотивов]

[Все мы эгоисты! И такие мотивы намного надёжней эфемерной преданности!]

Моракс не спорит. Ведь в своё время он «предал» Валиала… да и теперь собственными руками обрекает на ещё одну вечность забвения.

Копья продолжают осыпать младших, но пока они держат оборону.

Только вот от усилий голем раскаляется всё сильней — гибрид явно страдает. Да и Миллинелли использует все свои силы, чтобы поддерживать защитное поле, уплотняя его лишь в определённых местах.

Упёртые…

Чтобы сломить их, потребуется что-то помощнее копий. Только вот сил почти не осталось.

Моракс расплетает руки, собирая крупицы энергии, как вдруг Миллинелли рывком перекидывает силовое поле в его сторону, буквально сковав по рукам и ногам и впечатав в скалу.

Это нечто среднее между гравитацией и магнетизмом.

[Ха-ха-ха-ха-ха! Съел?!]

Моракс не отвечает, но стена за его спиной вздрагивает, и по сводам ущелья разбегается сеть глубоких трещин.

[Сдурел?! Хочешь растратить все силы и вновь деградировать до элементаля?!]

Валиал не знает о контракте с Медей и не осознаёт, что Моракс сделает всё, чтобы выполнить его.

По ущелью разносится ещё один толчок, после которого стены наконец начинают сдвигаться. Сверху обрушивается град камней — если младшие не хотят, чтобы их похоронило вместе с Валиалом, им придётся переключиться на собственное спасение.

…но вдруг камнепад останавливается, белая тень набегает на стены, скрепляя трещины и замораживая готовые сорваться обломки. Волна холода приходит сверху чуть позже, вместе с хрустальным шаром, засверкавшим в вышине.

А ещё там загорается красный огонь. Крылья феникса задевают полупрозрачную оболочку ледяного щита, тот издаёт резкий треск, но не успевает лопнуть от жара — Мурата спрыгивает с фамильяра и отзывает его.

— Что вы здесь устро-

Встретившись взглядом с Мораксом, всё ещё примагниченным к скале, Верховная жрица Натлана осекается, быстро оглядывается и, прикусив уголок рта, вздёргивает тонкие брови:

— Кажется, мы прервали чужое веселье, Царица.

— У любого веселья должна быть мера, — отзывается Крио Архонт из постепенно снижающегося шара.

Но хоть тот снижается медленно, обледенение стен добирается до дна расщелины очень быстро, сковав и Цветок, и лианы, и даже голема.

— Каин, осторожно!

— Знаю!

Парень с косой, словно заяц, перепрыгивает с одного ещё незамороженного участка земли на другой, пока не оказывается зажат в угол вместе с Миллинелли. Поток холода останавливается в паре шагов от младших точно так же, как остановился перед Мораксом.

Всё окружающее пространство переливается, словно усыпанное алмазной пылью.

[Сейчас расплачусь от умиления…]

Валиал закатывает глаза и расслабляется. Скованные льдом лианы больше не пытаются высосать его энергию и тем самым поглотить, но и силовое поле, удерживающее Моракса, пропадает.

— Могу я узнать, что здесь происходит? — интересуется Царица, зависнув прямо перед головой голема.

Тот пытается сбросить заморозку, щели между облепивших младшего камней раскаляются до бела, в ущелье раздаётся ужасный треск… однако ледяная корка вокруг громоздкого тела тут же утолщается в несколько раз, и Царица переводит взгляд на Миллинелли.

А когда и тот не отвечает — на Моракса.

«Я должен отчитываться перед Осколком?»

В другое время Моракс ответил бы спокойно. Неужели высокомерие Валиала заразно?

— За вами не угнаться… — вдруг доносится сверху звонкий, но усталый голос Барбатоса. — И куда все так торопятся?

Голубой дракон с тремя парами крыльев огибает сверкающий шар Царицы и зависает в десятке метров от него.

— Думала сбежать?! — выкрикивает Гидро Архонт, правительница Фонтейна, почему-то вцепившаяся в гриву Двалина. — Эм-м… А что тут происходит?

На драконе есть и третий пассажир — юный Дендро Архонт. Девушка сохраняет молчание, однако её взгляд, направленный на Цветок Земли, светится удивлением и осознанием.

— Я собираюсь запечатать врага, способного уничтожить Тейват, — вздохнув, сообщает Моракс, добавив голосу громкости. — Уходите.

— «Врага»? — нахмуривается Царица.

Она не обращает внимания на испепеляющую её взглядом Богиню Справедливости. Но ледяной щит вдруг резко мутнеет и утолщается в несколько раз — всего за миг до того, как сверху обрушивается ветвистая молния. Молния эта не исчезает, а окружает Царицу, словно ещё один барьер, и продолжает атаковать уже мелкими, но более многочисленными зарядами.

В точно таком же искрящемся пузыре в ущелье спускается Эи… Электро Архонт.

========== Ещё один договор. Часть 8 — Что я такого сделал? ==========

***

— А неслабо мы нашумели, м-м-м?

Валиал ухмыляется, но Моракс уверен, что это лишь маска — Хранитель Хаоса не привык проигрывать и всегда был слишком горд, чтобы признавать даже малейшую слабость.

— Кто это? — привстаёт на драконе Богиня Справедливости, но тут же переводит взгляд обратно наверх. — Райден, как хорошо, что ты пришла! Помоги мне убить её!

Почему-то радостное приветствие Гидро Архонта вызывает предположенную реакцию у приветствуемого: Эи хмурится, и молнии вокруг ледяного пузыря Царицы ещё больше мельчают и вдруг совсем исчезают.

— Райдэн? Почему ты…

— Разве не лучше будет для начала провести суд? — изогнув бровь, странным тоном интересуется Эи.

— О… ну, да, я, конечно, требую суда! Но чтобы Царица ответила за свои злодеяния, её нужно поймать!

— Хватит орать, — даже не повернув головы, бросает Царица. Из-за толщины щиты её голос звучит приглушённо и всё же легко разносится по расщелине. — Я, конечно, не ждала принесения официальных благодарностей, но давайте хотя бы обойдёмся без лицемерия?

— Ты натравила монстров на мою землю, — гневно косится на неё Райден.

— Это было необходимо, — морщится Царица.

«Монстров? …надеюсь, Ли Юэ в порядке?»

[Когда я был там недавно… ну, знаешь, чтобы проверить боевую готовность твоих адептов… Кхм, в общем, думаю, тебе не о чем волноваться.]

Моракс не ожидал, что Аякс услышит его мысли.

— Во имя чего?! — тем временем повышает голос Эи.

— Во имя свободы! — тоже отзывается громче Царица. — Пока вы играли в трусов, я поставила на кон всё, чтобы сбросить наши оковы!

— «Трусов»? — гневно прищуривается Эи. — Я давно разорвала все связи с Селестией!

— «Разорвала»? — Царица звонко усмехается. — Вы все просто попрятали головы в песок! Один самоустранился от управления людьми в надежде не брать на себя ответственность, если они преступят очередное ограничение… другой разыграл собственную смерть… третья выбросила Гнозис, решив, что если с ней не смогут связаться напрямую, то и вовсе больше никогда не свяжутся и не отправят устраивать очередную бойню… — ледяной взгляд переходит с Барбатоса на Моракса, потом на Эи и, наконец, Царица оборачивается обратно к Двалину. — Играем в суды? Держимся ниже травы, тише воды, прикрываясь молодостью и неопытностью? …вы все просто жалкие трусы!

Когда она замолкает, в расщелине повисает тишина, нарушаемая лишь потрескиваемльда.

— Эм-м… Это всё, конечно, очень интересно, — вдруг подаёт голос парень с косой, которого Миллинелли назвал Каином. — Но, может, вы избавите нас от своих бабских разборок?

Его вопрос встречает тишина.

Отзывается только Моракс:

— Вы можете идти. Без Валиала.

— А что он сделал? — переведя дух и уже без надрыва вновь холодно интересуется Царица. — Насколько я знаю, этот Валиал спас Тейват, пожертвовав свою кровь гомункулу, чтобы тот восстановил барьер.

«Вот как?»

Моракс удивился, что восстановление небосвода произошло так быстро… теперь понятно почему. Он косится на затихшего Хранителя Хаоса.

[Что? Не ожидал?]

[Нет. Зачем ты это сделал?]

[Потому что Аякс попросил меня]

«Ублюдок…»

Мерзко. Очень мерзко. Но Валиал действительно таков — искренен, когда дело касается удовлетворения собственных желаний. Исполняя просьбу Аякса, он наверняка надеялся получить благодарность… соразмерную своей жертве.

«Так вот почему он оказался не так силён, как я думал… кровь, значит… да, это многое объясняет».

— И всё-таки Валиал опасен, — качает Моракс головой.

— Мы все опасны, — неожиданно возражает Богиня Справедливости. — Какие злодеяния он совершил?

— Да-да, — подаёт голос Валиал. — Расскажи, Моракс, что я такого сделал?

Хорошо, что Аякс этого не слышит. Моракс мог бы многое припомнить из прошлых перерождений, но конкретно в этом Валиал причинил существенный вред лишь одному существу… но здесь нет никого, кому Моракс бы мог рассказать о подобном.

— Вам недостаточно моего слова?

— Достаточно, — вздыхает Барбатос, встретив его взгляд.

— Нет, — в противовес упрямо заявляет Царица.

— Мне всё равно, — хмурится Эи.

— Нужно разобраться, — продолжает настаивать на своём Богиня Справедливости.

— Даже если разберёмся… — медленно произносит Кусанали. — Господин Моракс может не разделить нашего общего решения.

Мурата хмыкает. Однако своих мыслей не озвучивает.

На самом деле, не имеет значения, чем закончится этот разговор, ведь Моракс обязан выполнить условия контракта. И всё же он решает поинтересоваться ещё одним мнением:

— А ты что скажешь, Аякс?

Пару секунд архонты недоумённо оглядываются, но заметно напрягаются, когда воздух над головой голема вдруг вздрагивает и становится видим сидящий там в позе лотоса силуэт.

Кое-то даже призывает оружие.

— Спокойно, — устало просит Аякс. — Подслушивать, конечно, нехорошо… но как тут удержишься?

Вокруг него кружится водяной барьер, увитый молниями. Гео щит тоже до сих пор держится — только почувствовав его приближение, Моракс догадался, что Аякс рядом. Ещё от фигуры на голове голема исходит сильная дендро энергия и, совсем чуть-чуть, но есть и пиро. Вполне понятно, что подобный коктейль вызывает недоумение и настороженность.

— Тарталья, разве ты не собирался отправиться по своим делам?

— Ну… У вас же здесь что-то вроде собрания архонтов? — Аякс чешет в затылке, вздыхает и неожиданно достаёт из груди двухцветную фигурку, в которой невозможно не узнать Сердце Бога. — Разве мне нельзя поучаствовать?

— Это какая-то шутка?! — Богиня Справедливости, чуть не свалившись с Двалина, сильнее вцепляется в его загривок. — Как Гнозис может быть гибридным? И разве такой вообще существовал? Разве их не всего семь?

— Эти штуки больше не имеют никакого значения, — фыркает Царица.

В каком-то смысле она права: само по себе Сердце Бога — всего лишь полезное украшение, позволяющее связываться с Селестией напрямую и немного помогающее младшим с контролем стихий… однако то, что Аякс стал демонобогом — неоспоримая истина.

— Мне кажется, или ты поправился, Тарталья? — вдруг прищуривается Барбатос и, спрыгнув с дракона, мягко планирует на голову голема.

Из всех архонтов, Бог Свободы выглядит совершенно не удивлённым.

— Всё благодаря матушкиным пирожкам, — отшучивается Аякс, подтягивая колени к животу и прикрывая его сцепленными в замок кистями рук.

— …м-м-м, пирожки… — продолжает щурится Барбатос. — Слышал-слышал… а ещё, говорят, в Снежной готовят такую штуку… вроде бы называется са-мо-гон? Твоя мама его тоже делает?

— Мама — нет, а вот отец…

— Вау! Могу я напроситься к вам в гости? А то сколько я не просил Царицу, она так и позволила мне угоститься.

— Почему?

— Кажется, я ей не нравлюсь.

— Кхм! — прерывает праздную беседу Царица. — Может, вернёмся к делу?

— А я не против, — хмыкает Валиал. — Самогон, говорите?

Он смотрит вверх, на затылок голема. Аякс не может не чувствовать его взгляд, но даже не оборачивается.

— Самогон… — словно завороженный повторяет Каин.

— Хватит! — не выдерживает Богиня Справедливости. — Что будем делать?! Я считаю, лучше не спешить. Как насчёт того, чтобы отправиться в Фонтейн и-

— У меня есть другие дела, — перебивает её Эи и бросает взгляд на Царицу. — Вы же планируете вернуться в Заполярный Дворец? Я навещу вас.

— Как пожелаете, — пожимает плечами правительница Снежной.

— Госпожа Кусанали, — тем временем оборачивается Барбатос к Дендро Архонту. — Нам ведь тоже пора? Боюсь, мои драгоценные виноградники долго не протянут…

— Погодите, — процеживает сквозь сжатые зубы Богиня Справедливости. — Вы собрались в Мондштадт?

— А вы хотите остаться здесь? — косится на неё Барбатос, приподняв брови и еле заметно поведя подбородком в сторону Царицы.

— Я… ну… надо ведь…

Двалин стремительно набирает высоту, унося с собой растерявшую запал Богиню Справедливости и ещё двух архонтов. Эи тоже исчезает.

Двое младших из Земель Хаоса переглядываются, продолжая жаться к стене позади Цветка, скованный льдом голем тоже всё ещё возвышается по другую его сторону… Оттуда, где стоит Моракс, почти полностью видно зелёный, насквозь промёрзший кокон с Валиалом.

— Я всё ещё жду объяснений, — напоминает о себе Царица.

На самом деле, если кто-то и достоин звания Богини Справедливости, то это она. Только не той справедливости, которой добиваются в судах, а той, о которой грезят юные девы и пылкие юноши. Со временем Царица повзрослела и отбросила наивность, однако в душе её до сих пор сохранилось это упрямство… и желание отстаивать невиновность кого-либо, кто был к ней добр, до самого конца.

Не потому ли она закрывает глаза на тёмные делишки собственных Предвестников?

Внешне холодная и отчуждённая, Царица ещё верит людям, добровольно вставшим на свою сторону.

Каким образом Валиал заслужил её доверие?

— А что здесь, собственно говоря, происходит? — подаёт голос Аякс. — Простите, я подслушивал не с самого начала.

— Я хочу запечатать Валиала, — переводит на него взгляд Моракс, заключая себя в шар-барьер и поднимаясь на высоту головы замёрзшего голема. — Вернуть туда, где он был.

— М-м-м… — Аякс косится через плечо, потом возвращает взгляд на Царицу. — Ваше Величество, может, оставите это нам?

— С какой стати?

— Разве у вас и без того не много забот?

— Как мило… ты заботишься обо мне, но при этом готов обречь на вечное заточение того, кто спас Тейват?

— «Спас Тейват», говорите? …тогда что же делать с вами, Ваше Величество, едва не уничтожившей его?

========== Ещё один договор. Часть 9 — Надо было убить его ==========

***

Ледяной щит Царицы истончился, так что Мораксу прекрасно видно кривую усмешку, исказившую нежное лицо. Распространившийся по расщелине лёд начинает потрескивать, белая корка наползает на укрывающие Аякса щиты… но не удерживается на них, разбивается на осколки.

Впрочем, будь пузырь Аякса лишь водяным, замёрз бы мгновенно.

— Давай, пацан, сбей с неё спесь, — не особо приглушая голос, процеживает сквозь зубы Каин.

Аякс равнодушно косится на изгнанника через плечо и вдруг принимается тереть переносицу:

— …в общем, что я хотел сказать, — продолжает он уже другим, совершенно не угрожающим, а скорее просто усталым тоном. — Ваше Величество, вот вы бы поверили словам вашего возлюбленного?

— Какое это имеет значение? — звонкий голос Царицы выдаёт её напряжение.

— Такое. Что я своему верю. А вы — поверьте своему преданному подчинённому…

— «Преданному»? Ха!

— И ещё такой вот вопрос: у вашего возлюбленного был фамильяр из семейства змеиных?

— Откуда ты-

— Да просто услышал краем уха, что он ещё может быть жив… знаете, встречал я одного зеленоволосого парня с разговаривающей змеёй, обожающего лекарства и деньги. Угадайте, где именно?

Моракс не вмешивается, наблюдая как двое сверлят друг друга взглядами. Аякс немного робеет — видимо, по привычке, Царица же колеблется, кусает губы, её лицо постепенно розовеет… наконец она резко выдыхает:

— Говори.

— Вы знаете «Хижину Бубу» в Ли Юэ?

Пару секунд ледяной шар Царицы ещё остаётся на месте… пока не уносится вон из расщелины, сверкнув, словно кристалл хрусталя.

Аякс вздыхает. И разворачивается на голове голема.

— Чжун Ли, а что с этими будем делать?

— Ты ни о ком не забыл? — раздаётся снизу голос Мураты. — Под каким предлогом спровадишь меня?

— Зачем мне вас спроваживать? — удивляется Аякс, мельком взглянув на приземлившегося рядом Моракса. — Разве вы против изгнания Валиала, госпожа Верховная Жрица?

— «Изгнания»? Разве вы не хотите его запечатать?

— Эм, в данном случае-

— Тарталья! — перебивает Мурата. — Ты ведь не забыл, благодаря кому до сих пор не исчез? Я вижу, что в данный момент твоя энергия убывает с космической скоростью, Моракс тоже не грани… Вы, парни, сознательно хотите избавиться от того, кто может вам помочь?

— М-м-м? — поднимает голову Валиал, кажется, успевший задремать в своём коконе. — Я? Зачем мне?

После ухода Царицы лёд стремительно тает — слишком стремительно, чтобы заподозрить причастность Мураты — только вот если она пытается помочь Валиалу, то оказывает ему медвежью услугу: такими темпами Цветок тоже скоро вернётся к жизни.

— Разберёмся как-нибудь сами, сестрёнка, — хмыкает Аякс. И уже тише добавляет: — Проклятье, почему мне вдруг так сильно захотелось понюхать жаренные такояки?

Наверное, только Моракс услышал это.

Протянув руку к многослойному барьеру, он не успевает коснуться сверкающей поверхности, как в ладонь вонзаются сотни электро разрядов… в них будто чувствуется воля Хранителя Хаоса. Но Моракса больше беспокоит другое: Аякс постепенно становится полупрозрачным.

«Мурата права — его энергия истощается слишком быстро!»

[Верни мне Медею]

[Не хочу]

[Аякс!]

[Ты сам на грани… Что мне делать, если опять превратишься в элементаля? И что тогда случится с Медей?]

Моракс знает, что перестарался.

«Надо было заманить Хранителя Хаоса хитростью, а не давать волю эмоциям…»

— Огненная детка, ты их почти дожала, — тем временем хмыкает Валиал. — Давай ещё немного!

— Не ради тебя стараюсь, извращенец, — буркает Мурата.

Она подходит к голему, шлёпает по каменной голени ладонью — и лёд мгновенно расходится трещинами, начав осыпаться.

— Присядь-ка, Никрон.

Освободившийся от ледяных оков голем не отвечает. Тогда Мурата ударяет по нему ещё раз, да так, что Моракс хватается за пузырь Аякса, чтобы тот не соскользнул вниз от тряски. Электро разряды вгрызаются в тело, словно шипы, но Аякс быстро замечает случившиеся — и барьеры испаряются, их пальцы сплетаются…

— …с-сука! — доносится из глубин слепленных вместе камней.

И голем наконец приседает на одно колено. Мурата быстро запрыгивает на него, после чего бодро взбирается на плечо и голову. Моракс мягко тянет руку, но Аякс сжимает пальцы и не позволяет ему высвободиться.

— Господин мой… — Мурата задерживает взгляд на их сомкнутых руках, колеблется, однако всё-таки предлагает: — Вы позволите помочь?

— Позволю.

— Стоп! — тут же вскакивает Аякс, притянув Моракса к себе ближе. — Вы это прямо здесь делать собрались? И не стыдно?

Раскрасневшийся, с выпирающим животом… Аякс выглядит неимоверно мило. Кажется, Мурата тоже это подмечает, её глаза вспыхивают огнём, от которого становится не по себе.

«Мне не нравится, когда на Аякса так смотрят».

Теперь уже Моракс заставляет парня отступить, потянув его к себе за спину.

[Чжун Ли, эта передача энергии…]

[Доверься мне]

Моракс кивает Мурате и протягивает свободную руку. Младшая опускает взгляд, вкладывает пальцы в его ладонь, и их руки обвивает двухцветная спираль из светящих красным и жёлтым нитей.

— …м-м-м? — доносится из-за плеча.

Аякс встал на цыпочки. Он кажется смущенным, но вздрагивает, когда Моракс направляет к нему большую часть получаемой от Мураты энергии.

[Погоди, а ты?]

[Себе я тоже оставлю]

Пока всё это происходит, двое изгнанников забираются обратно на Цветок.

Неужели всё ещё надеются спасти Валиала?

Оттаявшие лианы тут же выстреливают в сторону смельчаков, и тем приходится отступить — хотя Каин ещё пытается орудовать огненной косой, но уже без прежнего фанатизма. Молчаливый Валиал и вовсе больше не дёргается, будто смирился. Это кажется странным… Но, возможно, Хранитель Хаоса надеется, что раз сознания Медеи больше нет в Ирминсуле, его новое заключение не продлится так долго, как предыдущее?

Да, должно быть, именно так.

Моракс чувствует, что должен сказать что-нибудь на прощание.

Однако не может придумать ничего, что бы не было похоже на оправдание.

— В следующий раз я сам надеру тебе зад! — вдруг оборачивается Аякс, прижав руку к животу.

В ответ не доносится ни звука, лишь тускнеющая оболочка Валиала вспыхивает чуть ярче — она почти опустела, и сейчас кажется, что лианы обвили статую из хрусталя.

Двое младших так же молча наблюдают за поглощением Валиала Цветком. Они не выглядят отчаянными, только задумчивыми… а ведь поставили свои жизни на кон ради спасения Хранителя Хаоса.

«Неважно. Я выполнил одно из основных условий договора».

— Что будете делать дальше? — нарушает Мурата установившуюся тишину, но всё ещё глядя вниз.

— Хочу домой, — вздыхает Аякс. — Мама приготовила пирожки, а я их даже не попробовал.

Моракс кивает, вспомнив, с каким гостеприимством его приняли родители Аякса, хоть он и представился собственной сестрой.

— Понятно, — кивает Мурата. — Не против, если я заскочу как-нибудь в гости?

— Даже не знаю… боюсь, наша деревня не выдержит такого наплыва красавиц.

— В каком смысле?

— В таком, — загадочно хмыкает Аякс и косится на Моракса.

Приходится кивнуть, подтверждая. Ради соблюдения душевного спокойствия родителей Аякса, ему будет лучше вернуться в женском облике — хотя бы на время.

— Ну и хиличурл с вами… Но знайте, вам всегда будут рады в Натлане.

— Ха-ха, снова? Не-е-е… хватит с меня ваших подземелий!

В ответ Мурата загадочно улыбается:

— В этот раз я предоставлю вам самую шикарную комнату в своём двор- …то есть, храме.

— Ну-ну…

Моракс вновь ловит себя на мысли, что ему не нравится взгляд, каким младшая смотрит на Аякса.

— Мы подумаем, — кивает он.

И косится вниз, на Валиала, чья оболочка уже истончилась до невидимого состояния. Лианы всё ещё продолжают сжимать своего пленника, и к ним присоединяются гигантские лепестки, наконец-то поднявшиеся, чтобы закрыться в бутон.

Всё. Теперь, даже если что-то осталось — не сможет сбежать и будет окончательно поглощено.

— Фу-у-ух, — тяжело выдыхает Аякс и оборачивается. — Знаешь, мне даже немного жаль…

— Что не смог с ним сразиться? — понимающе качает Моракс головой.

— …и это тоже. Не знаю почему, но мне кажется, что твоему братцу в детстве просто не хватило ремня, а так он мог бы вполне вырасти достойным человеком.

— «Человеком» — вряд ли.

— Ты понял, что я имел в виду!

— …наверно.

Возможно, Аякс прав, и Валиал стал таким из-за нехватки внимания и взращённого одиночеством эгоизма. Если бы кто-то в своё время взялся за его воспитание… но кто? Они были одни во Вселенной. Конечно, со временем стали появляться населённые миры… только вот Валиал ни за что не стал бы прислушиваться к представителям низших рас и, уж тем более, позволять себя поучать.

— Нет, — вдруг мотает головой Аякс. — Надо было убить его. А потом найти, где переродится, и попытаться перевоспитать.

— У тебя проснулся материнский инстинкт? — хмыкает Мурата.

— Что? Нет!

— Ну да, ну да…

— Чжун Ли, эта женщина — сумасшедшая… пошли отсюда?

— Идите-идите, — поджав губы, Мурата кивает вниз. — А этих оставьте мне.

— Зачем они тебе? — вскидывает брови Аякс.

— Зажарю?

[А между вами установилось забавное взаимопонимание… даже завидно]

[Ты для меня единственный!]

Аякс сжимает его руку, теснее переплетая пальцы и, подмигнув Мурате, создаёт барьер для двоих.

— Мы домой.

— Счастливого пути.

Пока пузырь поднимается, Мурата продолжает стоять на голове голема. Даже если она вдруг спалит Цветок дотла — Валиала это не спасёт, так что волноваться не о чём… но почему-то Мораксу всё равно неспокойно.

========== Ещё один договор. Часть 10 — Вас поздравить? ==========

***

— Можешь выбираться.

— А ты довольно двуличная, — протягивает Каин, всё ещё глядя наверх.

Похоже, он тоже уже обо всём догадался.

Мурата недовольно поджимает губы и косится на отпавший от голема камень.

Если бы Моракс постоянно не отвлекался на состояние своего ненаглядного — смог бы почувствовать присутствие реплики Валиала, но Гео Архонт явно вымотался, да ещё и отдал почти всю полученную энергию Тарталье… Впрочем, Валиал тоже постарался: использовав заморозку, сковавшую Цветок, создал свою копию и, пока другие трепали языками, спрятал её в так же замороженном големе. Вряд ли Никрону понравилось подобное соседство, но кто-то сбил с бывшего тирана Натлана всю спесь, вот и держится теперь ниже травы, тиши воды.

— Боже, стыдоба-то какая… — протягивает полупрозрачный Валиал, переступая через обломки и разминая шею.

Походка уверенная, но энергии — кот наплакал. Сразу видно, что реплика была создана максимально слабой и незаметной… хотя, вероятно, на большее в тот момент Валиал всё равно был не способен.

— А ты что теперь намерен делать?

— Это имеет значение? — прищуривается Валиал, подходя ближе.

От него веет чем-то неприятным, и, несмотря на слабость реплики, теперь играющей роль оригинала, Мурата ощущает исходящую от мужчины опасность, но не отступает.

— Конечно. Если мне не понравится ответ — я закончу всё здесь и сейчас.

— Неужели убьёшь?

— Раз плюнуть, — уверенно вскидывает подбородок Мурата.

— …я уже говорил, что она сука? — Каин пинает огромный потемневший бутон, отпрыгивает от выстеливших в свою сторону лоз и приземляется позади Валиала. — Старший, почему вы позволили довести себя до такого состояния?

— Кто знает… — пожимает тот плечами, остановившись в двух шагах от Мураты. — Может, потому что я слишком добрый?

Каин хмыкает. Приблизившийся следом за ним Миллинелли тоже не удерживается от многозначительной улыбки, однако улыбка эта быстро тускнеет, едва Валиал оборачивается и протягивает им руки:

— Так, малышня… Пора скинуться старшему на поправку здоровья.

Словно в трансе, изгнанники обхватывают запястья мужчины, отдавая энергию… Постепенно, к Валиалу начинают возвращаться краски, а вот лица Каина и Миллинелли становятся всё встревоженнее.

— Эм, Старший…

— Вы нас так выпьете до дна.

— Будто вы годитесь на что-то ещё? — хмыкает Валиал.

Каин тут же дёргается, пытаясь вырваться, однако его рука будто приросла к руке Валиала. Миллинелли кусает губы, морщится… они оба — те ещё ублюдки, и Мурате плевать, даже если они сейчас превратятся в бесплотных призраков. Но в таком случае Валиал подтвердит, что заслуживал быть запечатанным.

«Неужели я ошиблась?»

Мурата наблюдает.

И незаметно облегчённо выдыхает, когда Валиал всё-таки отпускает изгнанников, оставив им достаточно энергии, чтобы сохранить физическую форму.

***

Когда Альбедо в очередной раз выныривает из терминала, вокруг царит тишина: Скарамуччу забрал один из пары недавно заявившихся Предвестников, второй же со скучающим видом расселся в десятке метров от терминала на обломке колонны, чем-то похожем на трон, учитель отправилась на исследование других уцелевших артефактов Селестии — фатуисты как раз обнаружили большинство из них и окружили, непонятно от кого охраняя… ближе всех сейчас Итэр — всё ещё сидит под серебристым деревом, закинув руки за голову и любуясь закатом.

— Как долго ты ещё собираешься здесь оставаться? — интересуется Альбедо, пережидая, пока органы чувств перестроятся с искажённых ощущений внутри терминала на реальные.

— А ты? — скашивает в его сторону взгляд путешественник.

— Я… — Альбедо улыбается. — Я, кажется, теперь здесь надолго.

Итэр в ответ только кивает.

У каждого из них свои обстоятельства, каждый сегодня прошёл через лёд и пламя.

— Если тебе нужно безопасное и уединённое место, чтобы подумать — можешь пока забрать себе моё убежище на Драконьем Хребте.

— А ты? Тебя всё устраивает? — прищуривается Итэр и указывает взглядом на рассевшегося неподалёку беловолосого Предвестника с красными глазами. — Может, вышвырнешь отсюда посторонних и подбросишь меня до Хребта?

«Заманчиво… но, увы, Селестия — не моя собственность».

Итэр продолжает пристально смотреть Альбедо в глаза, словно читая мысли, пока наконец не пожимает плечами:

— Во всех мирах, где я бывал, спасителям полагалась награда.

— Я — спаситель? — усмехается Альбедо.

— Ты спас Тейват, — вновь пожимает плечами Итэр и отталкивается от серебряного ствола, потягиваясь. — Как минимум, ты заслужил кусок пирога.

Кусок…

«Верно. С чего я решил, что восстановление барьера — мой предел?»

Селестия — очень большой пирог, на зависть всем пирогам, недаром учитель даже отложила своё отбытие, изучая божественные сады и дворцы. И пусть сейчас здесь довольно мирно, но стоит внезапно исчезнувшей Царице вернуться или если кому-то другому придёт в голову идея усилить охрану — всё тут же изменится.

Альбедо оглядывается на подувядшие сады: чтобы оживить их и всю Селестию, потребуется часть идущей на поддержание барьера энергии, но это кажется расточительным. Ведь подаренная энергия отнюдь не бесконечна. На сколько её хватит? На год? На два? Самое большее — на десять лет, а что потом?

«Нужно будет найти альтернативный источник… отличный от прошлого».

Он на всякий случай отключил весь «муравейник» с клонами героев прошлого, хотя тот и так был обесточен — не все клоны погибли, однако без руководящего центра они не более, чем бездушные куклы… по крайней мере, пока. Но никто не знает, что сотворят с ними учёные Снежной или других регионов.

«Лучше этого не допустить».

Альбедо возвращается взглядом к Итэру и прищуривается в ответ, всё ещё размышляя. Но в конце концов переключается частью сознания на терминал, связывается по внутренней связи с артефактом, как раз изучаемой учителем, и, получив ответ, отдаёт пару команд уцелевшему лоскуту Системы.

Сидящий на гигантских колоннах остров вздрагивает.

Предвестник-альбинос кубарем скатывается с обломка колонны, запутавшись в длинных полах совершенно неуместной в пустыне шубы — и пока пытается выбраться, остров распадается на куски. На самом деле, Селестия никогда не была единым целым — к изначальной гранитной глыбе постепенно присоединяли всё новые, увеличивая общую площадь, засыпая землей, засаживая растительностью, добавляя мосты и дворцы… но основа Селестии — даже меньше Парящего Дворца в Ли Юэ.

Забравшаяся на ажурный подвесной мост Рэйндоттир взмахивает рукой — и Альбедо отправляет в её сторону Цветок солнца. Несколько фатуистов бросаются наперерез, а наконец-то выпутавшийся из шубы Предвестник-альбинос что-то цедит сквозь зубы, злобно уставившись на натягивающиеся тросы мостов и обрушивающиеся от тряски дворцы, пока сердцевина Селестии понемногу выкарабкивается из скопления островов.

Грохот стоит ужасающий.

Вцепившись в дерево, Итэр нервно поглядывает по сторонам.

Когда Цветок солнца доставляет учителя к терминалу, Альбедо отдаёт ещё одну команду Системе — тряска тут же усиливается в несколько раз, как и грохот — пока сердце Селестии не взлетает наконец над разваливающимися островами.

Итэр пристально следит за пытающимися спастись Фатуи и телами «кукол», сыплющимися на землю, словно игрушечные, и постепенно исчезающими под грудами каменных обломков.

— …к чему такая спешка? — подходит учитель на полусогнутых ногах, хотя тряска уже успокоилась.

— Простите, — оглядывается Альбедо. — Вы хотели остаться?

— Не то чтобы… — отмахивается Рэйндоттир. — Просто теперь, когда я наконец могу вернуться домой, почему-то хочется побыть здесь ещё немного и как следует всё изучить.

— Вы не сможете навещать нас потом?

Рэйндоттир мотает головой и глубоко вздыхает, явно наслаждаясь ставшим более разреженным и прохладным воздухом. Как вдруг её расслабленное лицо застывает.

К ним приближается шар-барьер.

Мелькает мысль поднять наконец-то найденные в Системе щиты… но Альбедо отбрасывает эту идею: щиты требуют энергии, а гости вроде бы не из тех, от кого следует защищаться.

— Привет, — ступает на брусчатую площадку рядом с терминалом Тарталья.

Выглядит он необычно.

— Что с тобой? — разинув рот, Итэр недоверчиво смотрит на выпирающий живот Предвестника.

Выпирающий не сильно, но достаточно заметно. Причём лицо и толщина конечностей юноши не изменились — а, значит… значит…

«У архонтов такое возможно?»

— Как интере-е-есно, — протягивает Рэйндоттир и переводит взгляд с поджавшего губы Тартальи на Моракса, вставшего у юноши за спиной.

То, что это действительно бывший архонт Ли Юэ, Альбедо понимает сразу.

— Вы нас искали? …или случайно пролетали рядом?

— Можно сказать и так… и так, — улыбается Моракс.

— С возвращением.

Альбедо ещё не забыл, кто спас его из объятий Ирминсуля, но даже до этого… почему-то чувствовал особую связь с Гео Архонтом.

— Спасибо.

Нахмурившись, Тарталья вдруг встаёт прямо между терминалом и Мораксом, загораживая последнего от Альбедо:

— А ты чего тут торчишь? И как дела у остальных? Его Высочество ещё не откинулся?

— Честно говоря…

Альбедо отводит взгляд.

— Да ладно… — Тарталья вскидывает брови. — Не может быть!

— Кэйа обратился? — выходит из-за его спины Моракс, словно невзначай коснувшись локтя Тартальи своим.

— Подробности мне не известны, — качает головой Альбедо.

— Кто обратился? — вдруг вмешивается Рэйндоттир.

И Альбедо вспоминает, что учитель была той, кто ещё пять сотен лет назад ставила опыты над тварями Бездны и, кажется, даже создала несколько новых.

— Учитель, вы не могли бы…

— Что случилось с Кэйей? — подходит ближе Итэр.

— …мы были в Бездне, — качает головой Тарталья, скривившись. — Так получилось.

Он более чувствителен, чем обычно. Виной этому… его раздавшаяся талия? Альбедо мотает головой и вновь встречается взглядом с учителем.

Рэйндоттир прикусывает губу и вздыхает.

Альбедо знает — у неё не самые приятные воспоминания, связанные с Бездной, а точнее — с нескончаемой полосой неудач, в которой даже Дурин не смог поставить точку.

— Вы согласны?

— Я попробую.

— Тогда я изменю маршрут.

— Ему правда можно помочь? — подходит к Рэйндоттир путешественник.

— Я попробую, — с ноткой раздражения повторяет она и отворачивается.

Альбедо не по себе — он никогда ещё не обращался к учителю с личными просьбами, но в Тейвате вряд ли есть хоть кто-то, кто разбирается в мутациях от испарений Бездны лучше, чем Рэйндоттир… и когда она вернётся в свой мир — Кэйе уже некому будет помочь.

— Отлично, — оживает Тарталья. — Так вы в Мондштадт? Не на винокурню ли?

— Ты знаком и с Дилюком? — недоверчиво косится на него Итэр.

— Я знаком с винокурней, — буркает Тарталья. — Однако до сих пор в глаза не видел знаменитые погреба.

— И вряд ли увидишь. К тому же, в твоём положении…

— Верно, — кивает Моракс и важно сплетает руки на груди. — К тому же, Аякс, тебе сейчас лучше не подвергаться лишним контактам с испарениями Бездны.

Почему-то его тон заставляет Итэра хмыкнуть.

— … — пожевав губы, Тарталья исподлобья косится на путешественника. — Не смейся.

— Кто смеётся? Просто гадаю, поздравить вас или… подождать официального приглашения?

— «Приглашения»? Куда?

— На свадьбу? …только не забудьте приготовить побольше закусок для Пай-

Осёкшись, Итэр застывает с открытым ртом. Но всё-таки закрывает его и отводит взгляд.

— …она исчезла? — тихо спрашивает Моракс.

Итэр кивает.

Значит, летающая малышка и правда была связана с Астарот… Альбедо её поведение там, в пустыне, показалось странным, ведь Паймон звала его на помощь Итэру, хотя тот даже не был серьёзно ранен. Но почему она исчезла?

— Не волнуйся, — вдруг улыбается Моракс. — Возможно, вы ещё встретитесь. Возможно, ей нужно время, чтобы решиться вновь показаться тебе на глаза.

Зрачки Итэра чуть расширяются, однако он сдерживается и просто благодарно кивает. Альбедо же заканчивает с корректировкой курса. И впервые с того момента, как прикоснулся к терминалу, отнимает руку от нагревшейся гладкой поверхности. Несколько секунд ничего не происходит — исходящая из его тела энергия продолжает поступать в терминал… однако вдруг связь почти обрывается, словно из перевёрнутого стакана вытекла вся жидкость — Селестия вздрагивает, люди едва удерживаются на ногах, и Альбедо поспешно прижимает ладонь обратно.

— Простите.

— Ничего, — кивает Моракс, успевший притянуть к себе Тарталью. — Немного практики — и сможешь делать это дистанционно, но… практикуйся, пожалуйста, осторожнее.

Рэйндоттир, почему-то упавшая в объятия Итэра, смущённо выпрямляется и осуждающе качает головой. Альбедо остаётся лишь ещё раз извиниться.

========== Ещё один договор. Часть 11 — Кажется, она не хочет возвращаться ==========

***

— Ну скоро они там?

Ночной ветерок приятно обдувает лицо. Чайльду страшно скучно. Моракс не пустил его вниз, вот и приходится торчать на этом летающем булыжнике, диаметром не больше деревенской площади, зависшем в ночном небе над винокурней «Рассвет». Как Альбедо умудрился выломать кусок из Селестии — одним богам известно, но ведь можно было прихватить с собой хоть что-то, кроме парочки деревьев и обломков подвесного моста?

— Учитель предупредила, что может задержаться.

Гомункул уже целую вечность стоит около поставленного на грань каменного куба, закрыв глаза. Словно слишком реалистичная статуя. Чайльд и не думал, что его услышат, однако ответ последовал, хоть и не особо утешительный.

— Волнуешься?

Моракс сидит рядом на траве под серебристым деревом, придерживая ему спину.

— А что? Нельзя? В конце концов, мы не совсем чужие друг другу.

На глаза тут же наворачиваются слёзы — странные, беспричинные. Чайльд смахивает их украдкой, однако Моракс всё равно замечает и качает головой:

— Может, всё-таки отдашь мне Медею?

— Эм-м…

Не то чтобы Чайльду нравится весить целую тонну и мироточить по пустякам, но что-то в этом состоянии есть такое… необычное. Заставляющее Моракса смотреть на него особенно ласково.

— Ах, да ладно, забирай…

Стоит произнести это, как по внутренностям проходит странная волна, вызвав чувство духоты, но когда Моракс касается его живота, становится немного лучше.

— Хм-м.

— Что?

— …кажется, она не хочет возвращаться ко мне.

— Ха?

Чайльд опускает взгляд на свой живот. Тот выпирает под рёбрами только немного, и всё же игнорировать его сложно.

— Малышка, я не твоя мама…

В ответ на тихо произнесённые слова под сердцем что-то недовольно сжимается.

— М-м, — задумчиво протягивает Моракс, придвинувшись ближе. — Это только предположение, но, возможно, ей комфортнее в твоём теле из-за гидро-стихии.

Чайльд даже не знает, как отреагировать. До этого момента он воспринимал своё состоянии довольно спокойно, считая, что в любой момент сможет избавиться от него… однако сейчас разум охватывает паника — медленно, но неумолимо.

Моракс же тем временем продолжает держать ладонь прижатой к животу Чайльда.

Это немного успокаивает.

«Они разговаривают? Может, договорятся? В конце концов, договор же был заключён не со мной…»

Вдруг странное давящее ощущение под сердцем смягчается, и на душе становится невыносимо тоскливо.

«Это… не мои чувства».

— Ты так хочешь остаться во мне?

— Она тебе отвечает? — удивлённо поднимает взгляд Моракс.

— Не совсем. Но я что-то чувствую.

— …для твоего тела зародыш Хранителя — слишком тяжёлая ноша.

Хоть Моракс и старается говорить мягко, Чайльду всё равно очень обидно.

— Знаю. Но не можем же мы насильно переселить её?

— Вообще-то, можем, но это будет не очень приятно. И для тебя, Аякс, в том числе.

Чайльд тут же представляет, как ему разрезают живот, и поспешно мотает головой. Конечно, вряд ли Моракс имел в виду именно такой способ, однако всё не так уж и плохо. Малышка просто капризничает.

«Покапризничает и перестанет».

— Пусть остаётся, — вздохнув, решает Чайльд.

— Будет сложно объяснить это твоим родителям, — напоминает Моракс.

— …проклятье.

Чайльд так давно не был дома, вот и в последний раз получилось, что лишь мельком увидел родных — и теперь опять должен исчезнуть на неизвестно какой срок?

— …кажется, господин Альберих пришёл в себя, — вдруг раздаётся у терминала.

Альбедо открыл глаза, но всё ещё смотрит куда-то в пустоту, словно незрячий.

— Твоя наставница превратила Его Высочество обратно в человека?

— Похоже на то… По крайней мере, датчики регистрируют снижение отрицательной энергии в здании… но я всё равно не рекомендовал бы вам туда спускаться, господин Тарталья.

К концу фразы Альбедо всё-таки оборачивается. Никто до сих ни разу не спросил, что же случилось и почему у Чайльда такой живот — словно всё понятно и без слов. Но именно это-то и раздражает.

— Итэру можно, а мне — нет?

— Но в вашем положении…

— Это не мой ребёнок! — бросает Чайльд, не выдержав очередной красноречивый взгляд на свой живот.

— А чей? — простодушно интересуется Альбедо.

— Эм-м… ну-у…

— Наверное, нам пора, — вдруг вздыхает Моракс и помогает Чайльду подняться с травы. — Надеюсь, господа простят нас, если мы отложим визит… к тому же, им сейчас явно хватает гостей.

— Вероятно, — кивает Альбедо. — Куда вас подбросить?

— Спасибо, мы сами.

Чайльда даже ответить ничего не успевает, как, заявив это, Моракс отходит и обращается в дракона — хоть и не в настолько огромную версию, что бушевала у Чёрного побережья, а всего лишь чуть крупнее лошади, но зато забраться на неё не составляет труда.

— Счастливо оставаться, Альбедо! — взмахивает Чайльд рукой, когда дракон под ним с заметным усилием отрывается от каменной площадки, и немного смущённо интересуется уже у Моракса: — Не тяжело?

[Я восстановил силы]

«М-м-м, не похоже…»

Чайльда накрывает золотистый барьер, защищая от ветра. Они летят в сторону Снежной, нужно пока подумать, как объяснить всё родным… но Чайльда клонит в сон. И когда он в следующий раз открывает глаза, Моракс уже приземляется неподалёку от вышедшего из строя телепорта на холме. В деревне у подножия горит много огней, хотя царит глубокая ночь.

— Х-ха… — соскользнув с чешуйчатого бока, Чайльд опускает взгляд на свой двор. — Мама, наверное, очень злится.

— Мне сменить облик? — подходит ближе Моракс, уже превратившись обратно в человека.

Чайльд делает шаг назад, приваливаясь спиной к его груди:

— А смысл? Даже если ты создашь себе живот, мой от этого не исчезнет…

— Ну кое-что мы всё-таки можем сделать.

Сначала Чайльд чувствует прикосновение к плечам, а потом навалившуюся на них тяжесть — однако по сравнению с той, что уже почти сутки как поселилась в теле, эта новая почти незаметна.

— Шуба?

— Одежда скроет очертания фигуры.

— Если я буду носить её в доме, это только вызовет ещё больше вопросов. Лучше смотри, что покажу…

Чайльд отступает в сторону и призывает водяной барьер прямо на себя — это не щит, а что-то вроде тонкой плёнки, искажающей свет и позволяющей изменить свой облик. Именно так Чайльд превратился в Каина перед вторжением на Селестию.

— Ловко, — кивает Моракс.

Но как-то невесело.

Хотя, если вспомнить, кто именно научил Чайльда этому трюку…

— Не парься, Чжун Ли… Дерьмо случается, и иногда из него даже получается извлечь пользу.

— Если бы я был осмотрительнее-

— Я же сказал: забей, — отмахивается Чайльд. — Что случилось — то случилось. Просто постарайся больше не исчезать и всегда возвращайся.

Моракс прищуривается. Делает шаг вплотную. Его лицо так близко… Живот мешает нормально прижаться, однако Чайльд всё-таки обнимает мужчину, наслаждаясь немного твёрдыми, но открывшимися навстречу губами.

Наконец-то никто не пытается доминировать над ним.

Не навязывает свою страсть.

Хотя… это ведь Моракс, не кто-то ещё…

«До сих пор не могу поверить, что он вернулся».

Когда несколько минут спустя они наконец отрываются друг от друга, золотые глаза Моракса светятся — однако не эгоистичным желанием, а еле сдерживаемым волнением — и Чайльд улыбается в ответ, довольно облизывая успевшие распухнуть губы.

— Пошли?

========== Ещё один договор. Часть 12 — Словно молодожёны ==========

***

Дверь открывает отец.

— Может, будешь хотя бы предупреждать, прежде чем в очередной раз исчезнуть? У нас с матерью уже не то здоровье, чтобы-

Разглядев за его спиной Моракса, отец недовольно поджимает губы, но откладывает нотации и отступает, позволяя перешагнуть порог.

— Надеюсь, в этот раз ты хотя бы поешь?

— Как мама?

— Сейчас спустится, куда денется…

Отец зажигает лампы, а мама и правда спускается по лестнице, плотно закутавшись в тёплый халат. Её глаза блестят, но губы поджаты.

— Здравствуйте, господин Чжун Ли. Надеюсь, с вашей сестрой всё в порядке?

— Благодарю, — склоняет Моракс голову. — С ней всё хорошо. Вы не представляете, как выручили нас, приютив её.

Мама кивает. И переводит взгляд на Чайльда:

— Тебе не стыдно, сын?

— Прости.

— …ладно, потом поговорим. Есть будете?

— Будем.

— Сейчас разогрею.

Она всегда стучит посудой, когда сердится. Под звон и грохот Чайльд указывает Мораксу взглядом на стул с края стола и сам занимает соседний, напротив отца, уже налившего себе под шумок стопку, опрокинувшего её и захрустевшегосолёным огурцом.

— …раз молодой особы здесь нет, можно поговорить открыто, ты так не считаешь, Аякс?

— О чём?

— Как о чём? О свадьбе, конечно!

Возникает острое дежавю.

— Прощу прощения, — вмешивается Моракс, облокотившись на стол. — Вероятно, возникло недоразумение: моя сестра никак не связана с вашим сыном… точнее, её ребёнок — не ребёнок Аякса.

— Вот как? — отец косится на матушку, и звон посуды немного стихает.

— Гуй Ли была вынуждена обратится к вам, ведь вы знакомы со мной… простите за доставленные хлопоты.

— Главное, что с девушкой теперь всё хорошо… Ну а вы? Ничего не хотите нам рассказать о себе?

— Обо мне? — немного удивляется Моракс.

— О вас и Аяксе, — уточняет отец.

У Чайльда от такого вопроса немеет язык. Моракс тоже не спешит отвечать.

Хорошо, что мама выбирает именно этот момент, чтобы поставить перед отцом большую кружку, в то время как перед Чайльдом и Мораксом — чашки нормального размера. Чайник ещё не закипел, да и пирожки только-только начали разогреваться в большой сковороде, но на столе всё равно растёт количество разных тарелок и пиал: с конфетами и печеньем, соленьями и квашенной капустой…

— Мне скоро снова нужно будет уйти, — наконец сообщает Чайльд, прямо глядя отцу в глаза.

— Надолго?

— Надолго.

Это тяжело. Чайльд и раньше уходил, не зная, когда вернётся, но теперь отлучка действительно грозит затянуться… Конечно, можно попытаться пожить с родителями, скрывая своё состояние за иллюзией — но два архонта, один из которых к тому же ещё и могущественный Хранитель, совершенно точно привлекут к дому ненужное внимание. Меньше всего Чайльду хочется мешать родным жить обычной спокойной жизнью.

— Неужели нельзя задержаться хотя бы на несколько дней? — сердито интересуется матушка, переворачивая пирожки на сковородке так грубо, словно они в чём-то провинились и должны быть наказаны.

Чайльд бросает взгляд на Моракса, а когда тот кивает, вздыхает:

— Мы не особо спешим.

— Вот и хорошо.

Ночная трапеза не затягивается: Чайльд проглатывает почти все поджарившиеся пирожки, пока Моракс, отказавшись от предложенного отцом самогона, выпивает только одну чашку чая… мама немного смягчается, даже начинает рассказывать, что сестра всё-таки нашла работу в городе, став помощником какого-то чиновника, что у старшего брата «тоже» скоро родится ребёнок, и что дрова теперь заготавливает сын пропавшего лесника, продавая за довольно умеренную цену… Чайльд старается слушать внимательно, но всё больше зевает, и в конце концов мать прогоняет его спать.

— Я не приготовила комнату для гостя, так что…

— Ничего, — прикрыв зевок ладонью, оглядывается Чайльд уже с лестницы. — Мы поспим вместе.

Глаза матери чуть расширяются, и спину обдаёт тишина. Разве что ступеньки скрипят очень громко под ногами.

«Похоже, я и правда вешу целую гору…»

Упав на кровать, Чайльд отзывает иллюзию и устало улыбается остановившемуся рядом Мораксу:

— Странно себя чувствую.

— И неудивительно, — обеспокоенно нахмуривается тот. — Нужно придумать, как поддерживать уровень твоей энергии… Человеческой еды для этого недостаточно.

— Я не об этом, — Чайльд отодвигается от края, подпирая голову кулаком. — Просто… мы словно и правда молодожёны… а я — словно молодая мамочка.

Моракс еле заметно улыбается и присаживается у изголовья, положив Чайльду ладонь на голову:

— Потерпи немного. Я обязательно что-нибудь придумаю.

— Что тут можно придумать? Просто я нравлюсь твоей сестричке больше.

— Но тебе необходима энергия. Мне, как Хранителю, не нужны последователи, однако местные элементальные существа нуждаются в поклонении, чтобы иметь возможность поглощать стихийную энергию в больших объёмах.

— И что ты предлагаешь? — Чайльд поворачивает голову и подставляет под ладонь Моракса щёку. — Бросить вызов какому-нибудь архонту за место верховного божества? …идея неплохая, только что выбрать? Инадзуму или Фонтейн?

— Ты хочешь встать во главе одного из регионов?

В полумраке лицо Моракса выглядит совершенно спокойно, будто он и правда не против, если Чайльд решит устроить передел территории. А ведь случись что-то такое, другие архонты вряд ли останутся в стороне.

Или, всё-таки…

Почему-то кажется, что на призыв о помощи Богини Справедливости вряд ли ответят — слишком уж раздражающая особа.

— Я подумаю, — в конце концов пожимает плечами Аякс, окончательно переворачивается на спину и закрывает глаза.

Только вот с животом это не такое уж удобное положение для сна. Поморщившись, он снова ложится на бок. Но и так особого комфорта не ощущает.

— Есть и другой вариант, — голос Моракса раздаётся ближе.

Кровать прогибается под его весом, и Чайльд чувствует, как мужчина вытягивается рядом. Идея закинуть на него ногу оказывается просто отличной.

— Какой вариант?

— Мурата пригласила нас в Натлан.

— Это же просто вежливость… да и не люблю я жару…

— Зато там найдётся применение твоим умениям. Ты же теперь наполовину демонобог гидро стихии, и одно твоё присутствие благодатно повлияет на те земли… а если учесть Медею и её специализацию…

— Хочешь заставить пустыню цвести? — Чайльд придвигается ещё ближе и, несмотря на неприятно придавленный живот, утыкается в твёрдое плечо Моракса носом. — М-м-м… уже вижу себя в роли богини плодородия… или дождя…

— Почему «богини», а не «бога»? — доносится в ответ тихий ласковый голос.

Чайльд что-то отвечает. А может, ему это только снится. Во всякому случае в кои-то веки он чувствует удовлетворение и спокойствие, какие не чувствовал уже очень, очень, очень давно.

«Всё равно кем, лишь бы рядом с тобой»

Комментарий к Ещё один договор. Часть 12 — Словно молодожёны

🍒Внимание, акция!🍒

Добиваем лайки до круглого числа — и автор выкладывает все оставшиеся главы!

========== Ещё один договор. Часть 13 — Будет так, как ты захочешь (18+) ==========

***

— Х-ха…

Тяжело.

Дилюк пытается повернуться во сне, но у него не получается.

Он так вымотался, что даже заснул с трудом.

— М-м-м…

«Чей это голос?»

Несколько часов между беспокойными кошмарами и полупробуждениями, когда явь смешивается с ожившими страхами — разве подобное можно назвать отдыхом? Но та женщина буквально силком напоила его вином и отправила спать, пообещав, что присмотрит за Кэйей.

— Мн-н… х-ха…

Открыв глаза, Дилюк несколько секунд смотрит в темноту, совершенно не понимая, что маячит над ним и что за тяжесть давит на грудь.

Пахнет травой, свежим потом…

Вдруг луна выглядывает из-за туч, и её призрачный свет выдёргивает из непроглядной черноты белесый силуэт в распахнутой рубашке.

Кэйа оседлал его и-

— Не смотри!

На глаза опускается ладонь, однако увиденного уже не развидеть.

«Что случилось? Почему он здесь? И почему делает это?»

Что-то капает на подбородок, на губы — Дилюк осторожно слизывает это языком, но неожиданно ладонь Кэйи съезжает вниз, стирая капли.

— Сейчас… сей-

Белесый силуэт запрокидывает голову и кончает. Дилюк чувствует, как сокращаются мышцы бёдер сводного брата, как проходит волна по его телу… И хотя Кэйа зажал головку члена в кулаке, не давая сперме брызнуть, запах всё равно касается ноздрей.

Глубоко вздохнув, Дилюк пытается вытащить руки из-под рассевшегося на груди парня, но тот мгновенно сильнее сдавливает плечи коленями, не позволяя пошевелиться.

— Вот кто просил тебя просыпаться, братец?

— Ты в порядке?

Рухнувшая буквально с неба Рэйндоттир, учитель Альбедо, провела ритуал «перерождения» несколько дней назад. Большой чёрный кот в центре зловеще-кровавого алхимического круга довольно быстро превратился в человека, однако с тех пор отказывался подавать признаки жизни, даже его дыхание можно было уловить, лишь поднеся к лицу тарелку с водой: тонкая, едва заметная рябь — вот и всё, что не позволяло отчаяться… Кэйа был холоден, словно лёд, а его тело — жёсткое, будто окоченевшее.

Итэр оставался рядом. И даже сейчас, наверное, спит в соседней комнате.

Вся винокурня всполошилась, обнаружив висящий над поместьем остров размером с центральную площадь Мондштадта — Дилюк поднялся туда, поприветствовал Альбедо, узнал обо всём, что случилось… но так и не смог сосредоточиться на новостях.

И вот, наконец-то, он видит Кэйю, который не лежит в кровати пластом, холодный и бледный, словно сама смерть, а дышит, двигается и говорит!

Глаза зудят.

Хорошо, что луна снова спряталась за тучи и комнату заполнила тьма.

— Пока не знаю, — вздыхает в этой темноте Кэйа.

И наклоняется, прижавшись ко лбу Дилюка своим. Его дыхание пропитано винными парами — и когда только успел?

«Или это я спал слишком долго?»

— Ты тяжёлый.

— Ха? Неужели? — возмущается Кэйа, но даже не пытается подняться. — А внизу сказали, что от меня остались только кожа да кости.

— Кто сказал?

— Женская версия Альбедо.

«Так он не только выпить, но и познакомиться с Рэйндоттир успел?»

— …а ещё она сказала, что ты не спал почти неделю, и ей пришлось подмешать тебе что-то, чтобы заставить заснуть.

— Эта женщина-

— …поэтому я не думал, что разбужу тебя.

То ли снотворное было слабое, то ли его не стоило смешивать с вином: Дилюк хоть и заснул, но помнит, что спал очень плохо — будто балансируя у самой поверхности сна, то выныривая, то погружаясь обратно в омут кошмаров, где спальня Кэйи наполнялась сладковатым запахом разлагающейся плоти, где блуждали бесконечные тени огромных кошек с длинными шелковистыми хвостами, где на абсолютно чёрном небе не горело ни единой звезды, и где не существовало ничего, ради чего стоило бы продолжать жить.

— Я рад, что тебе лучше.

— …поверь, я тоже. Знаешь, это было странное состояние… И мне кажется, что я до сих пор не очнулся от него до конца.

Давление на лоб увеличивается, будто Кэйа перенёс вес на голову, однако уже через миг парень скатывается в бок, к стене под окном.

Дилюк приподнимается на локте и отбрасывает длинную тёмную чёлку с его бледного лица — луна как раз снова выглядывает из-за туч, но Кэйа ловко спрятался от её света.

— Похоже, с тобой и правда не всё в порядке.

— Так заметно?

— Будь иначе — ты ни за что бы не пришёл сюда. И не занялся бы этим…

— Ха-ха, точно, раньше мне и в голову бы не пришло дрочить на спящего братца, — хмыкает Кэйа, поймав руку Дилюка у своего лица и потянув её вниз, к животу. — Почему-то никак не могу успокоиться… словно спал тысячу лет и не трахался столько же! …это всё ты виноват.

— Я? — подозревая подвох, хмурится Дилюк, но послушно обхватывает твёрдую и горячую плоть. — В каком смысле?

— Когда очнулся, первое, что вспомнил — как ты мне вставил. И теперь чувствую себя странно, будто это тело совсем не моё.

— В каком смысле не твоё?

«Мы словно оба ещё не проснулись…»

Трудно сосредоточиться. Одна часть сознания уже полностью переключилась на происходящее внизу, на ощущения в ладони, но другая ещё пытается мыслить здраво.

— …например, мне кажется, что я всю жизнь спал у твоих ног, братец, — Кэйа пожимает плечом и подаётся бёдрами вперёд, толкаясь в руку. — Р-разве не бред?

— Что? Как это?

— А хиличурл его знает…

На самом деле, будучи в теле зверя, Кэйа действительно постоянно устраивался рядом — будь то кровать или стол. Работники и стражники пугались, видя следующего за Дилюком монстра, однако самому ему казалось, что всё именно так, как должно быть. И это чувство осталось.

— Да, — тем не менее соглашается Дилюк. — Действительно странно.

А Кэйа тем временем немного раздвигает ноги, подняв колено и давая доступ ниже. Происходящее кажется наваждением, совсем как в тот раз, перед обращением Кэйи в зверя.

Он тогда позволил взять себя… и сейчас тоже будто бы приглашает.

Но Дилюк ещё не совсем потерял голову: Кэйа только очнулся, у него беспорядок в голове и в теле — воспользоваться этим будет слишком низко.

Но и оставлять всё как есть — безответственно.

— Ам-н!

Кэйа вцепляется ему в волосы, когда Дилюк спускается ниже и накрывает ещё влажную головку губами.

— …да… так… хорошо…

Пальцы в волосах расслабляются, проходятся по шее, вновь сжимаются… и вязкая спермы толчками наполняет рот.

«Слишком быстро. Он и правда перевозбуждён».

— …вот же… блин, — продолжая поглаживать его шею, Кэйа тихонько смеётся. — Кажется, и этого недостаточно.

— Лучше не перенапрягаться… — Дилюк разгибается, перехватывает руку брата и прижимает к груди. — Мы можем заняться большим потом, когда тебе станет лучше.

— А если… я приду в себя и не захочу большего?

Лунный свет всё ещё освещает лишь часть постели, и лежащий у стены под окном Кэйа остаётся вне его досягаемости. Хочется посмотреть ему в глаза, рассмотреть выражение лица, но Дилюк сдерживается. Потому что привык сдерживаться. И не видит ничего особенного в том, чтобы продолжать делать это и дальше.

— Будет так, как ты захочешь.

— Серьёзно? — раздаётся разочарованный голос. — Ты меня расхотел? Или в облике зверя я тебе нравился больше?

— Не говори глупости.

— Значит, не нравился? — ещё более раздосадовано протягивает Кэйа и поджимает колени к животу.

— Это… это не так, — Дилюк не знает, что ещё сказать.

Глядя на зверя он как-то не думал, нравится тот ему или нет. Это просто был Кэйа.

— Ты невыносим, братец. Действительно невыносим…

Прижав ладони к лицу, Кэйа прикусывает губы до крови — сейчас, когда он сдвинулся, половина его лица оказалась освещена. Но луна постепенно уходит за тучи, и комната опять неумолимо погружается в кромешную тьму.

— …мне кажется, я превращусь обратно, если мы это не сделаем.

— Не превратишься. Я не позволю.

— Тогда возьми меня, Бездна тебя подери!

Отчаянье в хриплом голосе больно бьёт по нервам.

И вдруг силуэт Кэйи начинает лоснится… его кожа покрывается тонкой шерстью!

— Нет! — Дилюк хватается за почерневшее плечо, однако тело сводного брата уже выгибается в обратную сторону.

Всё происходит за пару секунд, и вот уже перед ним на кровати стоит большой чёрный кот с широким носом и светящимися голубыми глазами, почти слившийся с темнотой. Длинный клыки выглядывают из приоткрывшейся пасти.

«Проклятье… неужели всё было напрасно?! Разве Рэйндоттир не вылечила его?!»

Дилюк было бросается к двери, чтобы позвать наглую мошенницу, как неожиданно зверь спрыгивает с кровати и преграждает путь. Он ведёт себя странно — не так, как до ритуала: двигается неловко, встряхивает головой, недоуменно косится на сползающие с тела лохмотья, в которые превратилась рубашка… и вдруг поднимается на задние лапы и толкает Дилюка в грудь, роняя обратно на постель.

Комментарий к Ещё один договор. Часть 13 — Будет так, как ты захочешь (18+)

💓Спасибо, что набрали 300 лайков!💓

Все главы, как и было обещано, будут опубликованы вне очереди!

Последняя выйдет в 15:00!

…но это не значит, что не нужно оставлять комментарии ^_^ Напишите что-нибудь, чтобы и автору было, что почитать!

========== Ещё один договор. Часть 14 — Соблазняешь? Соблазняю (18+) ==========

***

Две мощные лапы придавливают плечи, и широкий язык проходится по шее и щеке.

— Что ты де-

Теперь язык проходится по губам.

По подбородку.

Острые зубы подцепляют ворот рубашки — и комнату наполняет треск тонкой ткани.

— Стой, погоди!

Дилюк отталкивает от себя прямоугольную голову на толстой шее, но зверь слишком силён. Пожелай он сейчас вцепиться ему в горло…

Однако, вместо этого, превратившийся Кэйа распарывает когтями его плечо. Немного больно, но заметно, что зверь так выражает недовольство лишней одеждой на Дилюке.

— Нет-нет, даже не думай.

В ответ прямоугольная голова с треугольными ушками склоняется набок, словно интересуясь, в чём, собственно, дело.

— …почему ты опять превратился? — вздыхает Дилюк, глядя в голубые глаза, в глубине одного из которых ещё темнеет клеймо, но уже значительно светлее, чем раньше. — Это я виноват?

Теперь зверь склоняет голову к другому плечу и чуть прищуривается.

— Было бы лучше, умей ты обращаться в обе стороны, а не только в одну, — продолжает жаловаться Дилюк, почёсывая короткую шелковистую шерсть на загривке и даже не зная, понимают ли его.

— Вра-а, — вдруг доносится из приоткрывшейся пасти, и зверь укладывается верхней половиной тела на его груди — совсем как большой кот или собака.

— Так ты ещё тяжелей.

— Вра-а-у!

— Да нравишься ты мне, нравишься!

Ситуация воспринимается уже проще, когда Дилюк знает, что Кэйа не лишился разума и памяти, а остался собой. Даже если Рэйндоттир больше не сможет вернуть его, в воспоминаниях останется это сумбурное пробуждение, этот нелепый разговор — словно последний глоток воздуха.

Но душу грызут сомнения: вдруг Кэйа превратился потому, что Дилюк слишком долго колебался?

— …это ведь не так?

— …гра-у.

— Я просто не хотел навредить твоему ослабшему телу.

В этот раз зверь не отвечает, а уводит взгляд. При этом кажется, что чернота на груди сгущается, хотя голубые глаза всё ещё продолжают источать призрачный свет.

— …но твоя звериная форма выглядит довольно упитанной, — невольно улыбается Дилюк. — Может, я зря беспокоился… Послушай, Кэйа, если у тебя вдруг получится снова стать человеком… обещаю выполнять все твои пожелания, какими безумными они не были.

[И ключ от погреба отдашь?]

— Что?

[Что?]

Зверь изумлённо моргает, Дилюк тоже смотрит на него недоверчиво. В голове только что пронеслись чьи-то слова: не совсем звук, скорее мысль, но смазанная сарказмом так густо, словно пчелиные соты — мёдом.

— Это ты сейчас… сказал?

[Что сказал?]

— Я слышу твои мысли, — приподнявшись на локтях, Дилюк внимательнее всматривается в округлившиеся глаза с вертикальным зрачком. — Ты и раньше так мог?

[Раньше?]

— Когда превратился в первый раз?

[Нет… тогда я даже не помнил, кто я… Погоди, ты и правда слышишь меня?!]

Дилюк кивает, падает обратно затылком на кровать и обхватывает необычно выразительную морду — наполовину кошачью, наполовину волчью — с широким носом двумя руками. Луна за окном как раз вышла из-за туч, чтобы стало видно написанное на ней удивление.

А ещё Дилюк замечает, что звериная форма Кэйи немного преобразилась: пропали белые полосы и тёмная дымка скверны.

Заметив его взгляд, Кэйа обернулся, рассматривая себя. Длинный толстый хвост начинает ходить ходуном.

[А я ничего… чувствуя себя таким сильным!]

— Возбуждение пропало?

«Может, зря я это спросил?» — успевает подумать Дилюк, прежде чем зверь поворачивает голову обратно с довольно забавным выражением задумчивости. Но если догадка верна — то возбуждение Кэйи могло быть знаком его скорого обращения, а не настоящим желанием заняться сексом.

[Кхм-кхм. Кажется, нет. Не пропало.]

— Правда?

[Хочешь убедиться сам?]

Кэйа обнажает клыки и поднимается на передних лапах, словно собравшись продемонстрировать доказательство.

— Стой! — Дилюк успевает схватить его за чуть более длинную и густую шею под ушами и потянуть обратно. — Я тебе верю.

[…так и знал — ты меня больше не хочешь…]

— Хочу, конечно, но-

[Не в таком виде?]

— Прости. К такому я пока морально не готов.

В ответ зверь гневно ударяет по постели и его ногам хвостом, после чего вдруг выгибается, склонив голову к груди Дилюка и… шерсть на его загривке рывком отрастает. Одновременно вес, придавивший Дилюка к постели, облегчается, и вот на него уже снова смотрят голубые глаза с вертикальными зрачками, однако вокруг них больше нет шерсти.

— А так?

Паршивец хитро щурится, словно предыдущее превращение было всего лишь притворством.

— Хотел заставить меня понервничать?

— О чём ты?

Приподняв брови, Кэйа вновь ложится, прижимаясь полностью обнажённым телом — словно воплощение самой искренней невинности и, одновременно, тонкого коварства. Однако у Дилюка нет сил злиться. И точно так же, как буквально недавно он почёсывал шелковистую шею зверя, так и сейчас Дилюк забирается пальцами в длинные спутанные волосы и нежно укоряет:

— Лжец.

— Ничего подобного, — жмурится Кэйа. И вдруг спрашивает: — Ты меня всё ещё любишь?

— Да, — без малейших колебаний отвечает Дилюк.

— Так и знал.

Блаженное выражение сменяет хитрая ухмылка, и Кэйа вдруг подтягивается выше, оседлав его живот, после чего разгибается, нащупывает ширинку на брюках Дилюка позади себя и ловко расстёгивает её.

До этого момента особого возбуждения не было, однако стоит почувствовать прикосновение прохладных пальцев и обнажённых ягодиц, как желание наполняет Дилюка подобно хлынувшему на побережье приливу — раскалённому и отчаянному.

И всё же он находит в себе силы остановить Кэйю, схватив за руку:

— Подожди.

— Чего именно мне ждать?

Кэйа хмурится, но когда Дилюк рывком садится, обхватывает его за пояс и усаживает голым задом на подоконник, тонкие брови взлетают на лоб, а оставшиеся треугольными уши на макушке встопорщиваются.

— Эй!

Кончик длинного хвоста принимается колотить стены и одеяло.

Дилюк же рассматривает Кэйю при лунном свете — тот выглядит исхудавшим: острые плечи, выпирающие ключицы, чёткие линии скул и подбородка… Однако выражение на лице далеко от болезненного: Кэйа вновь щурится и вызывающе облизывает губы, за которыми виднеются кончики острых клыков.

Дилюк спокойно наблюдает за тем, как получеловек-полузверь с подрагивающими ушками прислоняется к откосу окна, разводит колени и, подняв одну ногу на подоконник, бесстыдно сгребает мошонку в кулак, подтягивает наверх, одновременно облизывая пальцы другой руки и запуская их в темноту между ног.

— Соблазняешь?

— Соблазняю.

Дилюк кивает, придвигается и наощупь находит проникшие в тесное и сухое отверстие пальцы, и присоединяет к ним свои.

— Ай… — морщится Кэйа.

Неудивительно. Ведь отверстие совсем не растянуто. Но Дилюк не даёт Кэйе вытащить лишние пальцы, а когда тот уже окончательно собирается возмутиться — заглушает протест поцелуем и начинает мягко двигать пальцами.

Нетерпение растёт, погребая под собою рассудок.

Упругая теснота словно умоляет поскорее заполнить себя.

И когда ухо начинает обжигать жаркое дыхание, Дилюк едва сдерживается, чтобы не стащить Кэйю на постель и не овладеть им сию же секунду. Однако так не пойдёт — предыдущий их опыт был слишком грубым и быстротечным… в этот раз всё должно быть иначе.

В этот раз он сделает всё, чтобы Кэйа почувствовал то, что Дилюк не способен выразить словами.

«Любовь» — просто слово. Слишком плоское и избитое, чтобы отразить хотя бы часть его зависимости, его заботы, его волнений, его счастья, его отчаянья и надежды… его страхов и веры.

— Ублюдок… ты мог бы делать это со мной долгие годы, если бы просто выслушал один раз. Если бы просто не напал тогда…

— Знаю. Прости.

— Никогда…

Закрыв глаза, Дилюк принимает сквозящую в голосе Кэйи злость. И входит в него. Уже не пальцами.

— Тебе придётся- …замаливать свою вину- …вечно.

— Хорошо.

— Ах-ха… но не- …думай, что я… теперь постоянно позволю… делать это со мной!

— М-м-м, конечно…

— Проклятье, твой член… почему так приятно, когда ты движешься внутри?

— Н-не знаю…

— Сукин сын… всё ты знаешь… х-ха…

«Нет, ничего я не знаю. Но постараюсь узнать — о тебе, о твоих чувствах, желаниях и обидах… и никогда больше не отвернусь от тебя. Обещаю».

— Будь ты проклят… как хорошо…

========== Ещё один договор. Часть 15 — Ты ведь помнишь? ==========

***

— Не ожидала так скоро вас снова увидеть…

Мурата пытается на выдать беспокойства. Приглашая Моракса и Тарталью, она и правда не рассчитывала, что они заявятся в Натлан уже через несколько дней, и потому приняла у себя Валиала и его кодлу — по сравнению с тем, как изгнанники вели себя перед нападением на Селестию, теперь они заметно умерили гонор, обосновавшись со Старшим в одном единственном заведении и пока не доставляли особых хлопот… Но если парни столкнуться с Тартальей или Моракс обнаружит незапечатанного Валиала…

Конечно, формально он его запечатал. Путь и лишь половину. Только вот Гео Архонт вряд ли удовлетворится подобным оправданием.

Пусть Мурата и переняла у Моракса титул Бога Войны, однако не через победу над бывшим владельцем, а как ученица. И став свидетелем недавней схватки на Чёрном Побережье, она совсем не уверена, что Натлан сможет пережить ссору Старших без последствий.

— Что-то не так? Разве ты не приглашала нас сама? — вскидывает брови Тарталья, теребя ворот тонкой свободной рубахи, почти скрывшей очертания его фигуры ниже груди, и окидывая взглядом засохший сад.

Вообще-то, сады в храме всегда были самым цветущим местом в Натлане, но последний катаклизм нарушил хрупкие чары, а просить Гидро и Дендро Архонта о новых Мурата не стала. Она вообще предпочитает требовать, а не просить.

«Кстати!»

— …мне просто стыдно за этот унылый вид, — потупив взгляд, Мурата косится на прислужниц, выстроившихся в ряд вдоль забора. — У нас есть несколько владельцев подходящих Глаза Бога при храме, но пока что они заняты теми немногочисленными землями, где мы выращиваем специи.

— Натлан ведь закупает продовольствие у Сумеру? — интересуется Моракс, понимающе кивнув.

Он тоже одет легче, чем обычно — в тонкий батистовый халат. Чалмы на головах обоих гостей смотрятся довольно громоздко, но должны спасать непривыкшие к палящему солнцу макушки от перегрева. Мораксу, скорее всего, и вулканический жар нипочём, да и Тарталья со своей гидро стихией должен иметь некоторый иммунитет к высоким температурам… однако они оба почему-то предпочли переодеться в местные одежды, прежде чем заявиться на аудиенцию к Верховной Жрице.

«Неужели, чтобы проявить уважение? Или чтобы не привлекать внимание? …да какая разница, сейчас важнее другое!»

— Вот если бы нам кто-то помог, — чуть приподнимает брови Мурата.

Если в чём Натлан и нуждается — так это в плодородных землях. Но, к сожалению, природа этого региона так сильна, что умений обычных владельцев Гидро Глаз Бога недостаточно, чтобы что-нибудь изменить. А сама Мурата, как Верховная Жрица, способна лишь сдерживать жар.

— Не боишься, что я стану популярнее тебя? — хмыкает Тарталья.

Это совсем не шутливый подкол.

Мурата обменивается взглядами с Мораксом.

Пускать на свою территорию того, кто может окропить жаркие земли дождём, действительно немного опасно. Но именно Мурата сдерживает Долину Вулканов и не позволяет пустыне захватывать земли Сумеру и Фонтейна. Никакой дождь не изменит суть Натлана… по крайней мере, Гидро Архонту в своё время не удалось изменить здешний климат, хоть дурочка и пыталась. А Тарталья — «гидро» лишь наполовину. Так что Мурате, хоть и есть о чём волноваться, но если благополучие людей вырастет и они перестанут сбегать в соседние регионы — всё будут в плюсе.

А если не выгорит — придётся всерьёз задуматься над предложением Царицы напасть на Фонтейн и поделить.

— Я не против немного потесниться, — улыбается наконец Мурата. — Одним храмом больше, одним храмом меньше… для друзей мне ничего не жалко.

— А если эти друзья — друг другу враги? — вдруг спрашивает Моракс, чей взгляд, направленный в сторону города, внезапно стал строже.

Несколько столетий прошло, но Мурата всё ещё робеет, видя Гео Архонта таким.

Неужели он почувствовал Валиала?

Или речь о Царице?

— О чём вы, мой господин? Разве могу я дружить с вашими врагами?

Моракс ничего не отвечает, и Мурате удаётся вернуть разговор в прежнее русло. К тому же он слишком беспокоится о Тарталье, так что легко позволяет увлечь себя обсуждением места их проживания и организацией сотрудничества с Главным Храмом… Мурата даже предоставляет ему подробные карты своих земель, чтобы Бог Контрактов смог оценить масштаб работ и составить договор между Тартальей и Натланом… а заодно незаметно посылает слугу в «Звёздный Оазис», чтобы предупредить Валиала.

Но в ответ приходит весть, что гости «Звёздного Оазиса» уже пару дней, как покинули заведение.

Вместо того, чтобы облегчённо вздохнуть, Мурата чувствует лишь усиление головной боли.

Куда, Бездна его забери, подевался Валиал?!

***

— Почему именно Инадзума, Старший?

Валиал потратил пару часов на изучение Татаригами на острове Ясиори и теперь решил вплотную заняться Энканомией, однако спуститься туда оказалось не так уж просто — пришлось надавить на местных. Хорошо, что вызванной электро-бури было достаточно, чтобы его приняли за посланца Наруками.

Не то чтобы Валиал обрадовался, будучи принятым за слугу осколка собственной души… или испугался встретиться с ним…

Но он пока не восстановил и тысячной доли прежних сил и не решил, что делать дальше.

Моракс тоже сейчас слаб.

Как и Аякс.

В другое время, в другом мире Валиал точно придумал бы, как отомстить, но здесь и сейчас он даже пока не понял, что чувствует.

Досаду?

Да.

Обиду?

Немного.

Злость?

Нет. Не совсем. Скорее растерянность.

Горячий приём Натлана хоть и помог немного собраться с мыслями, засевшая в душе тоска отказалась растворяться в крепком вине. Каин несколько раз подсылал к Валиалу девушек — работниц борделя, но он каждый раз отправлял их обратно.

В конце концов, секс никогда не был смыслом его жизни и пределом желаний… И уж точно — не с кем попало.

Единственное, что пришло в голову: занять себя чем-то. Будучи заключён в Ирминсуле, Валиал спал, пока его сознание бороздило Бездну — что-то осталось в памяти довольно ярко, вроде воспоминания о маленьком Аяксе, а что-то покрылось туманом. Мир Пустоты… Как у Медеи есть особая связь с Сорняком, благодаря стихии Жизни, так и у Хранителя Хаоса — с Бездной. Но Валиал никогда не интересовался ею, по сути, находящейся вне переделов Вселенной, но пронизывающей её благодаря заражённым корням Мирового Дерева.

Жертвоприношение Хранительницы Жизни подорвало баланс, и Хаос начал активнее пожирать Ирминсуль, а вместе с этим и проникать во всё новые миры. Но что она такое? Что за твари ждут своего часа в Её глубинах?

Маленькая принцесса упоминала, что собрала войско, собираясь встретить Бедствие… возможно, стоит навести ей визит — по крайней мере, Каин кажется заинтересованным во встрече с девчонкой. Но Валиал уверен, что знает о Хаосе Бездны больше, чем жители проклятого королевства.

— Вы же хотели взглянуть на другие миры?

В Энканомии довольно пустынно. Наблюдая за рассекающим туман гигантским скатом, Валиал пытается прикинуть, как глубоко простирается пропасть под парящими островами. Здесь дыхания Бездны почти не ощущается, но там, внизу…

— А есть миры, похожие на Натлан? — интересуется гибридный младший, обладающий способностью управлять как гео, так и пиро стихией.

— Есть, — кивает Валиал. — Хочешь снова стать императором? Не боишься не справиться? Вдруг твой народ опять поднимет восстание, предпочтя какую-нибудь сискастую цыпочку на роль Верховной Жрицы?

Слышится злобный скрип зубов. Никрон терпеть не может, когда упоминают его прошлое. Но сейчас он скорее проклинает болтливого Каина, благодаря которому у Валиала и появилась возможность дразнить бывшего Императора Натлана.

Всё-таки, намного веселее, когда рядом кто-то есть… кто-то, следующий за тобой по собственной воле.

Только вот пустота в душе не спешит исчезать. Её не заполнить так просто.

— Выше нос, Старший! — Каин подходит ближе, воткнув косу в землю и отколов кусок скалы под ней. — Быть изгнанником не так уж и плохо! Мы выжили. Мы можем пойти, куда пожелаем, и завоевать всё, что пожелаем!

Валиал зыркает на него недовольно:

— Ты идиот.

— Я просто стараюсь мыслишь шире и не зацикливаться.

Каин выглядит таким самодовольным, что Валиал не удерживает и шлёпает его по мускулистому бедру, обтянутому тонкой гладкой тканью.

— Эй! — отскакивает парень, едва не столкнув Миллинелли в пропасть прямо на проплывающего под обрывом ската. — Я не по этой части!

— Да неужели? — растягивает Валиал губы в плотоядной ухмылке.

Каин тут же бледнеет, продолжая пятиться и теснить товарища к краю обрыва.

«Сломать его должно быть забавно… но действовать постепенно, наверное, будет интереснее?»

Что-то вздрагивает в груди — легче крыльев бабочки — и улыбка Валиала смягчается.

«Это не значит, что я забуду о тебе Моракс… или о тебе, Аякс… я просто дам вам время. И себе тоже».

***

Проснувшись посреди ночи, Чайльд наощупь обшаривает широкую кровать… но никого не обнаруживает и поднимается.

Тонкий, словно сотканный из паутины, халат, пропускает ночную прохладу и лунный свет.

Тёмная фигура застыла у ажурного окна без стекла. Это самая вершина башни, построенной для Повелителя Грозы — как теперь называют Чайльда — из окна видно лишь бесконечную пустошь с вулканами на горизонте, но кажется, Моракс смотрит куда-то значительно дальше.

Поднявшись с кровати, Чайльд подходит к нему — мужчина разворачивается, приобнимает его за поясницу и притягивает к себе.

— Что там?

— Точное не знаю… но оно меня беспокоит, — честно признаётся Моракс, вновь устремив взгляд в невидимую даль.

«Разве не в той стороне Инадзума?»

— Только не говори, что собрался куда-то? — хмурится Чайльд.

— Нет.

Зарывшие в волосы пальцы заставляют Чайльда блаженно зажмурится. И в свою очередь потереться о бедро Моракса ягодицей.

— Не думаю, что это хорошая идея, — косится тот на его живот.

— Да ладно тебе… кто знает, когда она родится? Нам что, сто лет сексом не заниматься?

— Я не занимался и дольше, — поджав губы, Моракс явно пытается сдержать улыбку.

— …то есть… ты меня не хочешь? — Чайльд тоже поджимает губы, однако тут же отклячивает их. — Ты можешь спокойно спать со мной каждый день в одной постели и даже не волноваться? …это из-за живота? Я могу скрыть его иллюзией, если хо-

Ему не дают договорить.

Стукнувшись зубами, Чайльд приоткрывает рот, впуская язык Моракса и чувствуя, как его ладонь забирается под подол ночной рубашки. Сердце замирает и тут же заходится в безумном ритме…

Моракс ласкает Чайльда и спереди, и сзади.

Трётся о ягодицы своим членом, но не входит.

Однако этих ощущений достаточно, чтобы над башней начали посверкивать молнии.

— Тш-ш-ш… спокойнее… — щекочет ухо насмешливый шёпот. — Держи свои силы под контролем, или я прекращу.

— Проклятье… Чжун Ли, не ворчи, как старикашка…

— Ничего не поделаешь, Аякс, я очень стар. И ты теперь обречён терпеть этого старика до конца времён… Ты ведь помнишь? Что обещал оставаться со мной, несмотря ни на что?

— Как тут забудешь?

Развернувшись, Чайльд упирается в стену и прогибается в пояснице. Он почти привык к тяжести живота. К счастью, никаких странных эмоций сейчас не возникает — значит, малышка спит. Нельзя упустить момент!

Выпятив зад, Чайльд замирает, чувствуя проникновение пальцев. А за ними — и долгожданного члена.

Темноту за окном пронзает ветвистая молния, освещая пустыню на многие мили вокруг, следом за грохотом раздаётся быстро усилившийся шум дождя.

— Аякс… — раздаётся укоризненное за спиной.

— Прости… я пытаюсь… я, правда, пытаюсь… но мне слишком хорошо…

Спины касаются влажный язык и горячие губы — Чайльд прогибается и издаёт громкое шипение, перекрывшее даже шум дождя:

— Чжун Ли! Ты даже не помогаешь!

— А я должен?

Он точно издевается.

Но ничего… у Чайльда ещё будет возможность отомстить. Много-много возможностей.