Сон в летнюю ночь, или Похождения хитрого подполковника [Акун Борисов] (fb2) читать постранично, страница - 2

магазинов, развлекательных центров, газеты и даже ресторана! Разумеется, всё имущество было записано на родственников.

При слове «ресторан» у Сашки непроизвольно началось обильное слюноотделение…

Именно в ресторане и была решена судьба бывшего подполковника.

Михал Иваныч, вспомнив бурную молодость и даже почти прослезившись, пообещал приставить Фишмана к патриотическому воспитанию подрастающего поколения.

Тем более, что накануне Нарышников поменял членство в партии. Он неожиданно покинул ту, которую искренне и самозабвенно обожал много лет, и переметнулся в более перспективную.

«Хозяин» велел выучить перед зеркалом несколько красивых лозунгов, научиться расписываться без ошибок и представляться не иначе, как Александром Викторычем (ну а для своих можно «Шуриком»).

В ночь с воскресения на понедельник Шурик не спал: он подсчитывал стоимость съеденного и выпитого. И мечтал…

В понедельник у Александра Викторыча начиналась новая жизнь…

Глава 3

Понедельник для бывшего подполковника начался непривычно. Во-первых, у него совершенно не болела голова (несмотря на то, что выпито в Мишанином ресторане было немало).

Во-вторых, алкоголь оказался качественным и необычайно вкусным.

В-третьих, Сашка ночью почти полностью досочинял красивые лозунги, коими собирался патриотически воспитывать подрастающую молодежь.

Лозунги получились витиеватыми, трудно усваиваемыми и почему-то неизменно заканчивались одинаковыми фразами. Зато фраз этих было целых три:

– Свистать всех наверх!

– Полундра!

– Отдать концы!

Откуда эти крылатые выражение влетели в маленькую похмельную Сашкину голову, утром тщательно выбритую в нижней её части и благоухающую остатками тёщиных духов, подполковник вспомнить не смог.

Кто такой человек с молдавской фамилией Полундра, и где они познакомились, также оказалось за гранью восприятия!

Грань эта находилась в левом полушарии не самого крупного мозга, ранее размещавшегося под неуставной фуражкой 48-го, почти детского размера.

«Надо всё записывать», – промычал себе в усы Сашка.

Затем оторвал небольшой и не очень ровный клочок от местной газеты «Муниципальная бесперспектива», целую кипу которой обнаружил в мусорном контейнере возле дома (автор просит не путать кипу из мусорки с уважаемым головным убором!).

Газета Сашке жутко нравилась – она идеально подходила в качестве скатерти для любимого тёщиного антикварного столика, за которым он питался.

Тёща тем временем отдыхала по путёвке в профсоюзном санатории под Зеленогорском. От безысходности перспектив, там она уже третий месяц тихонечко скучала и временами даже поскуливала…

Уважаемая пожилая женщина искренне недолюбливала своего непутёвого зятя, который своей «рыбьей» фамилией и несколько мутированными за последние годы генами мог подпортить будущее её талантливым внучатам…

Фишман мысленно воспроизвёл образ тёщи и зачем-то крикнул в сторону её комнаты, закрытой на старинный висячий замок:

– У меня такие гены, что плевал я на рентгены!!!

Затем Сашка наморщил и так помятое лицо и вспомнил, что он теперь Александр Викторыч! Гордо подкрутил кончики реденьких усиков и с важным генеральским видом послюнавил огрызок химического карандаша.

Чуть кривоватые весёлые буквы «заплясали» на жёваной газетной бумаге:

«Лэт ми спик фром май харт ин инглиш»,

что с классического английского языка переводится как:

«Позвольте сердечно обратиться к вам на английском языке».

Впоследствии эту Сашкину фразу позаимствовал лучший министр спорта всех времён и народов Леонтий Виталич Мутных, который сильно восхитился и был очти покорён патриотическими талантами Фишмана (и в особенности его настоящим древне-гамбургским произношением).

Сашка несколько раз гордо перечитал самолично придуманную гениальную фразу. Потом дважды погладил портрет своего нынешнего благодетеля, напечатанный на этой же, так варварски разорванной газетной странице.

С грязноватого бумажного клочка Мишаня взирал на электорат глазами любимого пса одного из самых мудрых деятелей современности. Звали деятеля по-отечески просто и понятно – Рабиндранат Тагор.

Всего в газете было пропечатано двенадцать фотоснимков с другом детства.

Самую красивую из фоток – где «Хозяин» во вчерашнем болгарском костюме и при жёлтом галстуке дарит конфеты незнакомым старушкам, Сашка аккуратно вырезал ещё ночью, чтобы позже вклеить в самодельную рамку.

Он нежно и с придыханием отлепил от щеки друга (разумеется, не лично с него, а с его газетного фотографического снимка) прилипшую селёдочную косточку и полез в карман мятых брюк с вытянутыми коленками.

Там трепетными, словно у профессионального «щипача», но слегка трясущимися с похмелья пальчиками, нащупал новенькие часы «Ракета» в золотом корпусе – гордость местного часового завода. Довольный собой, он завернул дорогущий