Наследие белого дракона [Ада Лисовская] (fb2) читать онлайн

Наследие белого дракона

Глава 1. Пламя-цветок, что позвал дракона

Огненно−красный цветок рос под пальцами Рина и стремился к нему, как подсолнух тянется к солнцу. Воздух возле нас нагрелся, а пылающие алые лепестки трепетали на ветру, раскрываясь прямо на глазах. Казалось, ещё чуть-чуть — и искры сорвутся с них прямо в траву, опаляя всё вокруг.

− Почему не сказал раньше? — я отодвинулась от друга, почувствовав зарождающийся внутри страх.

Таких, как Рин, в Низшем мире называли одаренными. Смертные люди с даром дракона рождались едва ли раз в столетие, непременно предрекая своим появлением визит высших существ из Парящей Сферы. Если Рин сейчас здесь — скоро в нашу деревню явятся. А он сам будто не осознавал, насколько особенным был. Махал над своим цветком рукой и качал его из стороны в сторону, словно тот — всего лишь шутка.

− Я хотел, − смущенно признался Рин, взлохматив рыжие волосы. — Хотел, Мира. Но еще я очень сильно хотел сделать подарок на твой день рождения.

Я обреченно застонала.

− Лучше бы ты помог мне распродать горшки в лавке, я бы и этому была рада, — прошептала, покачав головой, а потом прищурилась. — Кто-нибудь еще знает?

− Мама, − ответил мальчик, почесав затылок. — А что?

− Что?! — взвизгнула я, а потом резко закрыла рот рукой, оглянувшись. Мы были одни на этой поляне, я была уверена в этом. Но еще пару минут назад я была уверена и в том, что Рин — обычный человек, как и я. Теперь всё было иначе. — Таких, как ты, не должно быть внизу, вот что!

− Глупости, − Рыжик беспечно пожал плечами и вновь потянул руку к сырой земле. Наша поляна находилась посреди маленького леска, и молодые деревья надежно защищали её от посторонних глаз. Я покосилась на край поляны, боясь, что слежка уже началась.

− Перестань, − прошипела я, перехватывая его бледную, покрытую веснушками, руку в считанных сантиметрах от земли. — Что я буду делать, если тебя заберут? А что станет с твоей мамой?

− Это ты перестань, − фыркнул он. — Я тренировался долгие месяцы, чтобы впечатлить тебя, не мешай!

Я было раскрыла рот, чтобы возразить, как вдруг рука мальчика мелко задрожала, едва заметная в свете солнца искра сорвалась с пальцев, а в следующее мгновение передо мной уже распускался цветок бледно−молочного цвета с голубыми вкраплениями. Будто слепленный из глины моей мамы.

− Он для тебя, Мира, − протянул Рин, с гордостью во взгляде срывая цветок и протягивая его мне. — Я пытался сделать серебро, как на картине в храме Люциана Покровителя, но вышло больше похоже на снег. Он прямо как твои волосы.

Рин с довольным видом заправил локон волос за моё ухо и украсил прическу своим цветком.

− Спасибо, − неуверенно ответила я, боясь даже пощупать подарок Рыжика. Надеюсь, с этого цветка, в отличие от первого, не собираются срываться искры, чтобы подпалить мои волосы и оставить абсолютно лысой. — Это очень мило… И опасно, дурак! — я стукнула его по руке.

Внезапно массивная тень накрыла нашу солнечную поляну и заставила меня замолчать на полуслове.

Мы с Рином переглянулись, а потом одновременно посмотрели вверх, чтобы задохнуться от ужаса.

Огромное чешуйчатое туловище парило в небесах, прямо над нашей поляной. Чёрный дракон взмахнул крылом с темно−фиолетовыми прожилками, и деревья повело в сторону. Я взвизгнула, когда ветер подхватил подол моего платья и подул с такой силой, что стало трудно дышать.

− Мира! — закричал Рин, и я схватила за его руку.

Мне бы зло отчитать его и дать подзатыльник с криками «Я же говорила», но уже было слишком поздно.

Внезапно чудище молниеносно развернуло голову в нашу сторону и прищурило желтые глаза с вертикальным зрачком. Чтобы в следующее мгновение спикировать куда−то вниз с оглушающим громоподобным звуком. Я подавила ещё один визг.

— Это было то, что я думаю? — спросила я мрачно, пока Рин трясся, цепляясь за меня руками.

— Может, и нет, − сглотнул мальчик. — Я слышал, один из заключённых сбежал из Крепости Поднебесья. Может, это был он, а может, те, кто его разыскивают. Это не за мной, точно-точно, − Рин принялся кивать, будто пытался убедить не меня, а самого себя.

Заключенный ли или стражник — над нами был дракон. А эти твари все одинаково опасны. Я не видела ни одного до этого дня, но бабушкины страшилки на ночь всегда были очень красочны.

Внезапно Рин напрягся ещё сильнее. Я услышала шум за спиной и неуклюже попыталась повернуть голову, на ходу отдирая от себя руки мальчика.

— Что там? — тихо поинтересовалась я и запнулась на полуслове.

На краю поляны стоял высокий темноволосый мужчина и неотрывно смотрел на нас своими нечеловеческими глазами. Глазами чёрного дракона с неба. Прошёлся взглядом по нам снизу вверх и прищурился.

— Тот дракон, — выдохнул Рин, судорожно сглатывая. — Он в одеждах стражника!

Мужчина склонил голову набок, продолжая молчаливо изучать нас. Его руки были сомкнуты за спиной, а из того места, где он стоял, исходил медленно тающий тёмный туман и спускался прямо по его черному мундиру к земле. Должно быть, это была магия драконов. Постепенно туман рассеялся, оставляя после себя темную дымку, которая тоже вскоре сошла на нет.

— Отойти.

Отвлеченная изучением первого в моей жизни дракона в человечьем облике, я не сразу заметила, как переменился его настрой и что теперь мужчина быстро приближался к нам. Его голос громом ударил по ушам и словно наэлектризовал воздух вокруг. Я вздрогнула и вцепилась в плечо Рина.

Он подал мне руку и потащил вперёд, даже не оглядываясь на дракона. Его ладонь была мокрой от волнения. Внезапно крепкая рука в чёрной перчатке сомкнулась на моём предплечье, заставляя резко остановиться и тормознуть впереди идущего Рина. Я подавила визг и в ужасе посмотрела на друга.

— Я сказал, — мужчина бросил жёсткий взгляд на руку парня, тянущего меня с поляны, — отойти. Отошёл.

Рин недоуменно округлил глаза и по инерции попятился назад. Мои пальцы выскользнули из его ослабшего захвата, и ноги затряслись, грозя подкоситься в любой момент.

Тут мальчик увидел животный страх на моем лице и прочистил горло, вставая в уверенную позу и явно храбрившись.

— Вы ошиблись, — Рин смотрел точно в грудь дракона, и его голос стал на октаву выше к концу фразы. — Мы не сделали ничего плохого.

— Да, мы просто гуляли, — закивала я, едва проталкивая слова из горла. Если Рина заберут сейчас из−за того, что он хотел сделать мне подарок, как я буду смотреть в глаза его маме!

— Гуляли? — протянул мужчина с чуть слышимым шипением, идущим откуда−то из грудной клетки.

При этом смотрел только на Рина и продолжал сжимать мое плечо. И хорошо, мое лицо наверняка стало белее полотна от ужаса.

— Да−да, — закивал мальчик с долей облегчения на лице. — И сейчас же уйдём, — заверил он дракона и вновь протянул руку в мою сторону.

— Хорошо, — наконец произнёс он стальным тоном, позволяя нам двоим выдохнуть от облегчения. — Можешь идти.

Один? Сердце забилось в груди с удвоенной силой.

— А я? — кажется, вся кровь отхлынула от моего лица, а дрожащие губы еле разлепились, чтобы выдать едва слышный шёпот.

Рука на плече теперь ощущалась еще более тяжким грузом. Словно это и не рука вовсе, а мраморная плита моего надгробия, намертво вдавливающая в землю и не дающая сделать спасительный глоток кислорода. Впрочем, теперь эта картина уже не казалась далекой и нереальной. Драконы — существа опасные.

Святейший Люциан Покровитель!

— Ты чего−то не понял? — разрезал звенящую тишину мужчина. Он вновь обращался лишь к Рину, начисто игнорируя меня.

— Я не уйду без неё, — попытался возразить мой друг.

— Ты мне надоел. Пошёл прочь, — с этими словами дракон не глядя махнул рукой в сторону парня, и я с ужасом увидела, что вокруг неё опять образовался чёрный туман с фиолетовыми проблесками. Он медленно спустился с ладони и начал стелиться по земле, расширяя радиус и двигаясь в сторону Рина.

Я охнула, предчувствуя беду. Туман неспешно подступал к парню, а дракон и вовсе перестал обращать на него внимание, будто Рина здесь уже не было. Он медленно повернулся ко мне лицом и впервые заглянул точно в глаза. Теперь из них исчезли желтые всполохи, осталась лишь чёрная бездна, гипнотизирующая и утягивающая в свои глубины. Ледяные мурашки поползли по позвоночнику. А потом дракон нахмурился и отвлёкся от моего лица, чуть поворачивая голову в сторону моего друга.

— Мира, беги! — с этими словами Рин выбросил вперёд руки, и я почувствовала движение земли под ногами.

— Занимательно, — хмыкнул мужчина, бесстрастно наблюдая, как его чёрные сапоги обвивают тоненькие лианы. Растения стремились вверх, опутывая ноги дракона. Извивались и тянулись вверх, стараясь заполучить для себя больше пространства. Мужчина вновь взмахнул рукой, останавливая свой жуткий туман. Тот пополз змеей к своему хозяину и тут же впитался в его кожу.

Пот крупными каплями стекал по лицу Рина, рыжие кудри завились сильнее, а дракон лишь перешагнул растения, вырывая тонкие корешки из земли. Я всхлипнула, проникнувшись жалостью и благодарностью к другу. У него не было шансов, но бросить вызов дракону — дорогого стоит. И чаще всего — это жизнь.

— Неплохо, − протянул дракон, осматривая остатки растения на своих сапогах, − но недостаточно. В крепость его.

После этих слов словно из воздуха материализовался ещё один мужчина, постарше. Он шагнул из слабо подсвеченного портала на нашу поляну и подошёл к обессилевшему Рину, чтобы подтолкнуть его в нужном ему направлении. Видимо, магия отняла так много сил мальчика, что сейчас он мало что соображал. Страх за него с новой силой сжал сердце.

— Командующий Кайонел, беглеца загнали в угол. Доставить его сюда?

— Отдай приказ бросить его в надежную камеру и охранять до моего прибытия. На сегодня я занят. Этого, − он кивнул на Рина, − в темницу. Исполнять.

Прибывший мужчина выслушал распоряжения и быстро ретировался.

А я молча смотрела в землю, моля Люциана Покровителя, чтобы всё обошлось и Рина отпустили. Хватка на моем плече ослабла, а в следующую секунду я ощутила, как чужие и холодные пальцы сжали подбородок, задирая мою голову вверх.

Не менее холодный взгляд скользил по моему лицу, пока наконец не остановился на глазах. Его собственные в этот момент прищурились ещё больше.

− Имя.

− Мир−р−ра… − запнулась я на первом же вопросе.

Глаза на высокомерном лице сосредоточенно изучали меня. Дракон словно впитывал в себя мой страх, ощущал его кожей и жаждал ещё.

⁻ Мир−р−ра, − протянул он на выдохе. — Где твой дом?

Я не хотела, чтобы из−за меня досталось маме, поэтому на раздумья ушло не больше секунды.

− В секторе продовольствия.

− Где ты живёшь, Мирра? — пальцы на моем подбородке сжались чуть сильнее, а на хищном лице опасно сверкнули чёрные глаза.

− Ремесленников, − тут же исправилась я, чуть не плача. Вот же!

− Твой жених тоже оттуда?

− Оттуда, но он не мой жених.

− Нехорошо уединяться с мужчиной до свадьбы, Мирра, — с издёвкой протянул Кайонел, заостряя внимание на моей голой шее.

Женщины в нашем секторе носили тонкие ленты на шеях, как знак принадлежности своему мужу. А я бы скорее удушила этой вещицей любого, кто заявится ко мне с ней, чем позволила бы одеть её на себя.

− Часто вы здесь бывали, Мирра? — протянул дракон с блеском в глазах, стискивая мои плечи.

− Что станет с Рином? — выкрикнула я в слабой надежде и дёрнулась, но дракон лишь приподнял один уголок рта.

− Кто знает, — хмыкнул Кайонел, вновь подцепляя пальцем мой подбородок и прогоняя тем самым табун мурашек по позвоночнику. Мысль оборвалась, когда мужчина рывком прижал меня к стволу старого дерева и поставил руки по обе стороны от моей головы. Горячее дыхание коснулось щеки, дракон прикрыл глаза и шумно втягивал в себя воздух. 

Глава 2. Кайонел

Мои глаза широко распахнулись от ужаса, но я так и не осмелилась попробовать сбежать, прерывая этот странный акт знакомства. Что ему стоит убить меня при желании? Как фарфоровый горшок разбить. Сжав руки в кулаки, я ждала и косилась на щекочущие нос волосы дракона. Может, они все обнюхивают друг друга при знакомстве? А еще нас тут внизу считают дикарями! Ощущать дракона так близко было… Странно. Но пора и честь знать, раз убивать меня тут не собираются.

— Господин, мне бы домой, мама ждет, − прокашлялась я, а дракон недовольно засопел, отчего мне опять стало немного щекотно. — Мне вас тоже понюхать?

− Что? — в его голосе мне почудилось смущение.

− Мама ждёт, говорю, − повторила я чуть громче, прицелившись в драконье ухо. — Рина вернёте?

— Сколько тебе лет? — мужчина вдруг отстранился совсем и прокашлялся.

— Шестнадцать.

Повисла пауза.

— Шестнадцать? — с сомнением в голосе переспросил он. Я прищурилась и упёрла руки в бока. Будто и не слышал моего вопроса! Чудище. Дракон выглядел сбитым с толку и… злым. Очень злым. Я сглотнула, принявшись неловко стряхивать пыль с платья после бури, которую он тут учинил.

— Да, сегодня исполнилось. Справляли вот, веселились. Пока вы не решили испортить мне праздник и уволочь моего друга в свою пещеру!

Кайонел сжал челюсти и приблизил своё лицо к моему. От волнения я громко сглотнула и захлопнула рот, попробовав отстраниться. Говорила мама чаще помалкивать… Кажется, мужчина прочитал в моих глазах все, что хотел, и глубоко вздохнул, прикрывая свои нечеловеческие. Оттолкнутся от дерева руками и отошёл от меня, сцепив их за спиной. Темно−коричневый плащ стелился по земле и колыхался с каждым шагом дракона. Что-то круглое было вышито на нём прямо посередине, но я не успела разглядеть — рисунок поблек, когда ткань колыхнулась. Я недоуменно наклонила голову, наблюдая, как мужчина вышагивал вперёд−назад, а потом и вовсе стал кружить по поляне, как загнанный зверь.

— Я могу идти домой, господин? — осмелилась я после минуты метаний дракона. — А Рин…

Дракон остановился и взглянул на меня раздраженно.

— Нет.

Сглотнув, я низко опустила голову и постаралась не думать о том, какую участь мне уготовил дракон. Кайонел сосредоточенно посмотрел в небо и щелкнул пальцами, и через несколько мгновений на поляне появился ещё один мужчина. Я нахмурилась, не понимая, как работает их связь, и откуда они все вылезают. Будто сидели в кустах всё это время.

— Девчонку сопроводи домой, — отчеканил Кайонел, стоя к нам обоим спиной. Его руки были сомкнуты в замок.

— Понял, — кивнул новый дракон и направился ко мне, изучающе разглядывая. — Поступил новый приказ от императора.

— Потом, — голос оставался спокойным, а сомкнутые руки побелели от напряжения. — Уведи её уже от меня! — рыкнул дракон, резко поворачивая голову в нашу сторону. В его глазах бушевало пламя, а ноздри раздувались так, будто мужчине не хватало кислорода.

— Командующий?

— ИСПОЛНЯТЬ, ДРАХХ ТЕБЯ ЗАБЕРИ! — из его пальцев вырвалось чёрное пламя, окружило кисть руки, а в следующую секунду произошло что−то и вовсе необъяснимое: черты лица мужчины заострились, он сжал челюсти и вбил кулак в ствол дерева рядом, с сокрушительным треском снося его часть. Я осела на землю с громким визгом, наблюдая, как оно теряет опору и падает, задевая другие деревца. Вокруг нас поднялась пыль, закрывая собой чистое безоблачное небо и солнечный свет.

Я зажмурилась и прикрыла руками голову, пытаясь минимизировать ущерб от ярости дракона. А потом, так ничего и не почувствовав, приоткрыла один глаз, следом второй. Вокруг меня образовалось защитное поле. Оно искрилось и переливалось то дымчатым цветом, то светло−фиолетовым. Хорошенько все рассмотреть и запомнить мне помешала рука, дернувшая вверх и рывком поднявшая меня на ноги. Я в который раз поправила многострадальное платье, съехавшее набекрень. И с обидой глянула на дракона.

— Она покажет дорогу, — Кайонел недовольно посмотрел на мою сжавшуюся фигурку, а потом подтолкнул точно в руки другому мужчине. — Проследи, чтобы добралась без происшествий. Потом сразу возвращайся, — и одарил его таким суровым взглядом, что даже по моей спине пробежал холодок. Чем я его так разозлила?

Мужчина кивнул и посмотрел на меня в ожидании.

— Т−туда, — указала я в направлении деревни, когда молчание затянулось.

Мы прошли каких−то несколько метров от поляны, когда сзади нас догнал оглушительный рёв. Я вздрогнула и прижала руки к ушам, в страхе оглядываясь. Где−то вдали опять поднялся столб пыли, окружая старые деревья и оседая на них. А потом ввысь взмыл чёрный дракон, которого мы впервые увидели с Рином над поляной.

— Ты что натворила? — на меня задумчиво смотрел сопровождающий. Я отвела глаза от быстро удаляющегося дракона в небесах и пожала плечами.

— Мой друг напал на него, — решила поделиться, а заодно и выведать информацию. — А потом его куда−то забрали, что с ним будет?

— Может, казнят, — нахмурился мужчина. Он выглядел озадаченным. — Давненько такого не было, чтобы люди нападали.

— Он одаренный, не просто человек! Точно казнят?

Я сглотнула ком в горле и принялась сминать в руках ткань платья, стараясь унять дрожь.

— Это зависит от настроения командующего, — добил меня мужчина.

Перед глазами возникло перекошенное яростью лицо, и я зарыдала в голос. Нужно срочно найти маму Рина. Как я посмотрю ей в глаза?

— Эй, — сопровождающий не ожидал ярких проявлений эмоций и, кажется, даже вздрогнул от моего рёва. — Мужчина должен нести ответственность за совершенные поступки.

— Это не он виноват, — всхлипнула я, вытирая нос рукавом платья. — Командующий ваш… злыдень страшный.

Мужчина опять ошалело уставился на меня, а потом громко захохотал. Взял себя в руки и прочистил горло, оглядываясь вокруг, будто его могли подслушать.

— Ты это, деточка, брось. Чтобы больше вслух такого не говорила, поняла? — сурово произнес он, насупив широкие брови.

— Поняла, — буркнула я, ещё раз всхлипывая.

Кажется, после встречи с драконом меня больше ничего не могло испугать. Даже другой дракон.

— Благодари, что жива осталась, да беду на свою седую голову не накликай.

— Она не седая, — возмутилась я, вскинув руки к волосам и погладив широкую светлую косу.

— Как скажешь, девочка, — пожал плечами дракон, а потом посмотрел на меня ещё раз, внимательнее. — Ты с такими родилась?

— Да.

— У вас в семье все такие?

— Нет, — я задумалась. — У мамы есть несколько седых прядок, но не очень много.

— Понял, — кивнул мужчина, когда мы уже почти подходили к моему дому. — Нехороший это знак. Драхховый.

Если этот знак был повинен в том, что дракон оказался на нашей с Рином поляне, то я даже могла бы согласиться. Но в знаки и приметы я, к счастью, не верила, их влияние на нашу жизнь отрицал Люциан.

Я кинула взгляд на покосившееся жильё, держащееся лишь на честном слове, и хлипкую оградку вокруг него. Колья были вбиты неровно и защищали, разве что, от забредших ночных маленьких зверьков. Я нахмурилась, увидев во дворе нашего дома соседскую козу. Та лениво срывала редкие травинки и пугала курицу Марту.

— Пришли, — я заломила руки за спиной, ощущая неловкость перед одетым с иголочки мужчиной. Наверняка его дом был раз в десять больше нашего. Поговаривали, что в Высшем мире были дворцы из чистого золота, украшенные драгоценными камнями!

Бабуля иногда рассказывала перед сном про Парящую Сферу, мир между мирами, где обитали эти чешуйчатые громадины. Впрочем, иногда она говорила и о том, что они и вовсе жили в пещерах или гнездовались на вершинах гор. Узнать правду не представлялось возможным, обычным людям туда вход закрыт. Разве что кроме таких, как Рин. При воспоминании о друге я почувствовала подступающие слезы и с обидой посмотрела на дракона. Кажется, его глаз задёргался от раздражения, как только он обратил внимание на моё скуксившееся лицо.

— Всё, ступай, — буркнул он и сразу же развернулся в обратную сторону. Я вздохнула и сделала шаг к дому, а когда обернулась — никого рядом уже не было.

Во дворе меня встретила курица Марта, покудахтав для приличия и кинувшись под ноги выпрашивать корм. Я вздохнула и поплелась за зерном.

Мамы дома не оказалось. Она работала допоздна каждый день, не делая исключений даже на праздники Святого Люциана Покровителя, не говоря уже о моём дне рождения. Я не помнила её выспавшейся с момента гибели отца, поэтому старалась помогать по дому и торговать глиняными горшками, как и сегодня. Когда-нибудь я научусь лепить их сама, тогда жизнь наша станет легче.

− Иди уже, − позвала я курицу и кинула в неё кормом. Повторяла одно и то же едва ли не целый день, откармливая старушку, но лишь потому что то и дело выбегала из дома, натягивая калоши и порываясь отправиться к маме Рина с признанием, но в последний момент трусливо отступала. Сначала решено было всё рассказать моей. Да и вдруг его отпустят? Мы с мамой придем, а Рин откроет нам двери своего дома и улыбнется. Как обычно.

Я ещё немного похлопотала по дому, скорее носясь туда-сюда без причины, чем делая что-то полезное, а потом замерла на месте, услышав шорох снаружи дома. Марта объелась и кудахтала рядом, а соседская коза была изгнана еще днём. Мамочка! Я кинулась к двери с грохочущим у самого горла сердцем.

Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась она. В голове зашумело, а ладони непроизвольно дёрнулись к платью, чтобы вытереть выступившую на них влагу. Сгорбленная хрупкая фигурка мамы терялась на фоне двух широкоплечих мужчин позади неё. Темной тенью они шагнули внутрь, подгоняя маму, и остановились в шаге от меня. Они пришли убить меня. За то, что я видела.

— Мам, прости, прости, мам, — слова застревали где-то в горле, а щеки зачесались от дорожек слез. — Мама…

— Вы обе должны идти с нами, — пророкотал один из незнакомых мужчин. Одеты они были так же, как и дракон, проводивший меня до дома. Я сама привела смерть в нашу семью!

Мамино лицо напоминало застывшую маску, и это словно плетью ударило по моему сердцу. Она смотрела поверх моей головы и не проронила ни слова. Что же я наделала.

— Нет, я ничего не видела! — закричала я, отступая вглубь дома. — Я никому ничего не расскажу, а мама ни при чём, мама не знает, она…

— Есть приказ, — остановил мои вопли второй мужчина. Они переглянулись, а через секунду прямо в проёме двери за ними образовалось что-то похожее на овальную бабушкину раму. Прямо в воздухе, она сначала будто пошла по нему рябью, а потом закрутилась воронкой с золотыми вкраплениями, пока свет не заполнил всю нашу тёмную лачугу.

Я сначала быстро замотала головой, а потом с визгом отшатнулась от схватившей за локоть руки и принялась брыкаться. Но было поздно. Последнее, что я услышала — это отчаянное кудахтанье Марты где-то под ногами.

Серость деревни и хлипкость стен нашего дома сменились ослепительной белизной и зеленью. Солнце слепило так сильно, выглядывая из-под белоснежных облаков, что я зажмурилась и нагнулась, облокачиваясь руками на колени. Трава не была грязно-мутного цвета, как дома. Я испытала такое непреодолимое желание упасть в неё и ощутить мягкость, что это пугало. В себя меня привело очередное кудахтанье, а после и вскрик мамы.

— Парящая Сфера, — она прижала руку ко рту и во все глаза смотрела на мир, куда нас перенесли. Слёзы потекли по её щекам, а потом она отняла руку, и я в ужасе обнаружила на её губах полубезумную улыбку.

— Мам?

— Люди из Низшего мира по-разному реагируют на Сферу, заложено в памяти — пояснил один из мужчин, перенёсших нас сюда, и постучал указательным пальцем по лбу. — Скоро это должно пройти.

Я молча кивнула, подходя к маме и беря её за руку. Сейчас она была похожа на ребёнка.

— Нам нужно идти, — пророкотал тот же мужчина, указывая ладонью на что-то вдали. Облака или туман окутывали это место, и бескрайняя зелень терялась вблизи. Будто была выжжена. Мне это не понравилось. Как и Марте, которая каким-то образом просочилась с нами вместе в портал и остервенело клевала траву, не обращая внимания на косящихся на неё злобных мужчин. Я подняла её с земли, перехватила удобнее между рукой и боком, и мы двинулись вперёд. Почему-то в этом месте страх ушёл вместе с мыслями о неминуемой гибели.

Это было похоже на рай. Разве могут убить в раю?

Красное и величественное здание переливалось в лучах солнца и ослепляло своей роскошью. Шпили тянулись вверх к кучевым облакам и терялись где-то в их белизне. Казалось, эти облака были повсюду: наверху, рядом с нами и даже внизу, если бежать долго-долго по бескрайнему полю и найти-таки его конец, заглянув туда, куда ещё не приходилось заглядывать человеку.

Мама посмотрела на замок взглядом приговорённой, и плечи её опустились. За время пути улыбка потихоньку исчезала с ее лица, а теперь она и вовсе жалась от страха. Все, как и говорили мужчины. Да и моя эйфория прошла, больше не было так светло на душе, то и дело вспоминался затравленный взгляд Рина и злющее лицо дракона. Мы идем к нему, сомнений не оставалось. Я плелась позади мамы и с опаской осматривалась вокруг. Увидеть собственными глазами Высший мир — чудо для любого человека. Пусть и перед казнью.

Портал вынес нас метрах в пятидесяти от замка. Видимо, дальше их создание было невозможным. До строения оставалось ещё несколько метров ходьбы, и я отсчитывала каждый шаг, мысленно прощаясь с жизнью. Пение птиц и насекомых вокруг, разноцветные бабочки… В своей деревушке я в жизни не видела столько красок! Ближе к замку расцветали цветы на ярко-зелёных пушистых кустах: жёлтые, розовые, даже голубые! Рину бы понравилось такое разнообразие. А вдруг он видел то же самое перед тем, как его казнили? Слезы снова стали собираться в глазах, и я сморгнула их.

Где-то справа от замка стоят лес. Вырастал прямо из голубоватого тумана по мере нашего приближения. Наша с мамой могила будет там? Где даже никто не придёт навестить.

— Что происходит? — голос мамы звучал настороженно и одновременно испуганно.

Это первое, что она сказала с момента нашей встречи.

Марта закудахтала в моих руках, когда нас подтолкнули к воротам замка. Я погладила курицу по спинке и зашептала успокаивающие слова. Ну Марту уж точно не казнят.

В этот момент ворота разошлись в разные стороны, и прямо к нам выплыла округлая женщина в пышном платье. На голове ее была чудаковатая диадема в форме сплетённых листьев и цветов с вкраплениями блестящих камней.

— Это теперь ваш дом, госпожа, — женщина сложила руки в полупрозрачных чёрных перчатках до локтя на передник и склонила голову. — Добро пожаловать.

Я осторожно повернулась назад, чтобы посмотреть, к кому обращается эта статная дама. И тут же икнула, когда она же подошла ближе и протянула руки к Марте:

— У вас есть какие-то пожелания к обеду? Не следует пачкать руки, госпожа.

Я медленно повернула голову к курице и так же медленно перевела взгляд обратно на женщину. Что здесь…

— Нет, боги, нет! — закричала я и в ужасе уставилась на женщину, а курица заголосила, когда была задвинута за мою спину. — Марту нельзя есть!

Кажется, эта курица — единственное, что было нормальным в моем перевернувшемся с ног на голову мире. Даже мама и та глупо хлопала глазами, так и не придя до конца в себя.

— Ох… — дама стушевалась и вопросительно приподняла брови. — Питомец?

— Д-да, — сглотнула я, выдыхая. — Вы же не убьете её? Это Марта, она дорога мне, — и прижала к сердцу дёргавшуюся курицу под странным взглядом женщины.

— Что вы, госпожа.

— А меня? — слезы собрались в глазах, непонимание происходящего всё множилось и наступало на меня с новой силой, смешиваясь с начинающейся тошнотой. Нет, это всё просто дурной сон. Я надышалась испарениями и пылью в мастерской с горшками. И Рин никакой не маг, разве могло это быть правдой?

— Вас? — в зелёных глазах женщины появилось неподдельное удивление, она отшатнулась и что-то зашептала, возводя глаза к небу. — Милостивая Праматерь, да разве можно, госпожа! Каждый в этом замке готов умереть за вас!

— З-за меня? — точно сон. — Умереть?

— Хозяин дал четкий приказ заботиться о вас и удовлетворять все нужды, — склонила голову женщина, сверкнув в лучах солнца своей диадемой. — О каком убийстве вы говорите?

Нужды, хозяин… Её слова сливались для меня в один сплошной шумовой поток, сердце билось уже где-то у горла, а ответов всё не было.

— Я видела дракона! — зачем-то выкрикнула прямо ей в лицо и в панике обернулась назад, чтобы убедиться, что я всё ещё здесь. — Злого и жестокого! Он забрал Рина, чтобы убить! А потом солгал, что отпустит меня, но теперь я здесь! И мама… Марта… — слова застревала в горле, а эмоции уже били через край. — Я не понимаю!

Слёзы текли по щекам непрекращающимся потоком. Казалось, даже ворот платья должен быть уже насквозь пропитан ими. Женщина непонимающе захлопала глазами, а потом сложила на животе руки и наклонила голову.

— Должно быть, речь о господине Кайонеле… Он не желает вам зла, могу поклясться, — её голос стал тише и проникновеннее. — Здесь вам ничего не грозит, госпожа. Как будущая супруга и нэс Мэрион, вы будете жить в роскоши. Ни в чем не нуждаясь и…

Она говорила ещё. Говорила и говорила, перечисляя плюсы проживания в Парящей Сфере, рассказывая о таких благах, о которых я даже и не знала. Говорила с блеском в глазах и взмахивая полными руками в сетчатых перчатках, приковывая взгляд к сияющим на солнце перстням. Но я уже ничего не слышала. Лелеяла гул в ушах и будто со стороны смотрела, как мир закручивается в спираль и запутывает мои дрожащие ноги.

— Кто я… Будущая кто? — вопрос прозвучал так тихо, но она услышала. Посмотрела на мои сухие губы и нахмурилась.

— Будущая супруга господина Кайонела, конечно же.

— А, спасибо, — женщина побелела, когда я попыталась улыбнуться, моргнула и уставилась себе под ноги, следя за ходящей ходуном и темнеющей на глазах траве.

Сглотнула вязкую слюну, а в следующую секунду рухнула в кромешную тьму.

Глава 3. Добро пожаловать в Парящую Сферу!

Стук. Непрерывный и размеренный, заставляющий голову загудеть, хоть она ещё даже и не оторвалась после сна от подушки. Я поморщилась, переворачиваясь на другой бок. Наверняка плотник опять что-то мастерил возле нашего дома. Эта мысль заставила меня мигом подскочить с кровати. Если плотник за работой, значит я проспала свою! Мама будет в ярости, если не продам хотя бы пятерку горшков. Ох, святейший Люциан…

Страх пробрал до такой степени, что первые две секунды я даже не поняла, что нахожусь не в своей комнате. Не в нашей убогой лачужке. И под попой проминалась совершенно невероятно мягкая перина. Я сглотнула и аккуратно осмотрелась по сторонам, все ещё с неверием сжимая руками мягкость ткани. Огромные покои, голубой балдахин над кроватью и изящный столик с зеркалом. Я поджала пальчики ног и попыталась зарыться ими в ворсистый ковёр. Да такой стирать, должно быть, целые сутки! Помотала головой, прогоняя глупые мысли. Мне здесь не место. Было преступлением лежать в простом рабочем платье на такой роскоши. Слова той женщины — бред. Все это вокруг — бред. Нужно выбираться.

Вдруг стук, пробудивший меня, прекратился, и дверь в покои устрашающе скрипнула. Я сглотнула и подтянула ноги к себе, зачем-то потянувшись за подушкой. Если там та статная дама с цветочной диадемой, то просто положу подушку на место. Если мерзавец-дракон — она полетит в него. А если мама — тоже полетит! Пора вернуть ей разум, хватит безумно улыбаться всему вокруг.

Я прищурилась и была готова рвануться в бой, но… На пороге возникла Марта! Клюнула напоследок деревянную дверь и величественно вошла в покои, цокая по полу, пока не дошла до ковра. Я ахнула, прижав подушку к себе. Моя Марта! С каким-то едва заметным украшением на худой шее и элегантным сверкающим венцом на голове вдоль гребня! С такими лоснящимися перышками и блестящим клювом, каких у неё с рождения не было!

— О небо, Марта… Кто сотворил это с тобой! — я бросилась к курице, но та просто увильнула. По всей видимости, украшения не доставляли ей ни малейшего дискомфорта.

Она лишь вальяжно бродила по комнате, как самая настоящая придворная курица, осваивая новую территорию, пока я сидела на полу и бездумно таращилась на неё. Пора бы разобраться. Я встала и отряхнула платье, оглянувшись напоследок на шикарные перины, на которых мне больше в жизни не оказаться даже по ошибке.

Едва я вышла за порог покоев, как чуть не врезалась в огромную скалу в сияющих доспехах.

— И-и-ик! — эхо от моего вскрика пронеслось по коридору, и мужчина отодвинул верхнюю часть шлема, чтобы вернуть мне удивленный взгляд.

— Всё в порядке, госпожа? — тут же из-за его плеча показалась голова второго мужчины в таком же доспехе. Плохо дело.

— Я хочу уйти, — сказала я твердо и указала куда-то вперёд, ожидая, что в любую секунду они могут наброситься на меня с двух сторон и заковать в цепи, чтобы бросить обратно в комнату. Или свернут шею, когда вдруг окажется, что все вокруг ошибались, и попала я сюда отнюдь не для замужества.

Удивление вновь промелькнуло в глазах стражи. Они переглянулись.

— Конечно, вы можете ходить, где вам угодно.

— Очень хорошо, — прищурилась я, делая шаг в сторону и следя за их реакцией. А потом остановилась, решив попытать удачу ещё раз. — А может, вы знаете, где сейчас моя мама? Или та красивая дама в перчатках и с блестящей диадемой на голове?

Мужчины переглянулись, а потом с доброжелательным видом показали на коридор.

Мама сидела за круглым столиком и держала перед собой крохотную чашку с чем-то горячим. Дула, складывая губы трубочкой, и заливисто смеялась над чем-то, что говорила дама, встретившая нас у ворот замка. Стражники поклонились, доставив меня в этот хорошо освещённый зал и тут же удалились, гремя доспехами.

— Дочка, — мама приподняла брови, отвлекаясь от беседы, и поставила чашку на стол. — Ты долго спала.

— Что ты делаешь? — спросила я, нахмурившись: выглядели эти двое так, словно я отвлекла их от дружеских посиделок. — И, что важнее, что это на тебе?

Мама удивленно моргнула и опустила взгляд на подол своего нового платья, будто бы и забыла о том, что ещё утром уходила на работу в коричневом и жестком тряпье с въевшимися разводами от глины. И в нём же попала в Парящую Сферу, обитель драконов. Сейчас же она была облачена во что-то воздушное и сияющее. Руки оплетали блестящие нити и тянулись вверх, чтобы там обхватить шею и свободно повиснуть, закрутившись на оголенных плечах. Нити колыхнулись и сверкнули, когда мама встала из-за стола и легкой походкой направилась ко мне.

— Нравится? — спросила она, улыбнувшись. — Это Лора отвела меня в комнату с нарядами. Для тебя там тоже что-нибудь найдётся.

— Но только до прихода портных, госпожа, — тут же вскочила с места Лора. — Они сделают вам столько платьев, сколько захотите. Из любых материалов и камней, госпожа.

— Мам, когда мы пойдём домой? — я сглотнула и посмотрела за её спину, где стену оплетали одновременно прекрасные и жуткие цветы. У нас в деревне таких точно не водилось. Лианы струились с самого потолка, минуя застекленную часть комнаты, темно-зелёные и с капельками влаги на листах, они темнели к корням и, казалось, уходили под самую землю. А под огненно-красными бутонами цвета крови угадывались острые шипы.

— Домой? — готова поклясться, в голосе мамы слышалось неприкрытое удивление! — Мы остаёмся здесь, моя девочка. Теперь наш дом здесь, — и самодовольно ухмыльнулась, более не задерживая на мне взгляд, чтобы по-хозяйски осмотреть комнату. Пока моя челюсть медленно, но верно отъезжала вниз после слов матушки, а на языке крутились лишь ругательства.

— Мама, что ты такое говоришь… — губа задрожала, и я с обидой уставилась на матушку. — Они хотели убить нас! Привели сюда силой! А Рин! Он наверняка его уже… — при воспоминании о друге внутри кольнуло сожаление.

— Что Рин? — нахмурила брови мама, будто с трудом вспоминая это имя. — Никто нас не хотел убить, успокойся. Мы здесь ради твоей безопасности. Лора мне всё рассказала, — она благодарно улыбнулась даме и прищурилась, вновь обращая взор на меня.

— К-какая ещё безопасность? Мне было хорошо внизу!

— Что ты заладила, — прошипела мать, поднимая руку в останавливающем жесте. Я нахмурилась, когда на глаза попался блеснувший в лучах солнца перстень. — О лучшей судьбе мы и мечтать не могли, не позорься.

— Я не хочу здесь быть! — я начинала тяжело дышать в попытке достучаться до мамы хотя бы криком, — Я хочу домой.

— Господин решил, что внизу вы подвергнетесь опасности, — тихонько влезла в наш спор Лора и подошла ближе, поправляя на себе складки платья. — Наверняка у него были веские причины для такого мнения. Здесь вы пройдете обучение, как истинная нэсса, скучать не придётся, госпожа.

— Да кто он такой, чтобы решать что-то! — зашипела я, в ярости вскидывая голову на отшатнувшуюся женщину. — Он забрал моего друга, а потом нас, ему нельзя доверять!

— Не могли бы вы оставить нас с дочерью наедине, милая, — мама тепло улыбнулась Лоре и деликатно указала на выход из зала. А потом стремительно развернулась ко мне, когда дама покинула нас. — Немедленно перестань! Если ты не понимаешь, какая это удача, то я тебе сейчас втолкую! Кому из людей вообще выпадал шанс попасть в эти земли?!

— Рину! — крикнула я в её рассерженное лицо. — И сейчас они наверняка уже убили его!

— Значит, ему повезло меньше, — холодно отчеканила мать, хватая меня за подбородок пальцами. Перстень больно надавил на лицо, заставляя меня поморщиться. — А нам повезло два раза. Первый, — она переместила кисть так, что теперь пальцы впивались в мои щёки, — это когда тварь из этих земель почувствовала в тебе пару, милая. И второй — когда эта тварь оказалась наделённой властью и богатством, способной обеспечить нам сказку до конца дней. Начинаешь понимать?

— М-мама, — слёзы капали прямо на её пальцы и стекали вниз, но мама их словно не замечала. — Какую еще пару?

— Лора поделилась со мной своими догадками. Других причин нет. Тебя могли убить внизу, поэтому мы здесь.

Она отпустила мое лицо и отошла к стене с опасными лианами. Темный шлейф от платья тянулся сзади и шелестел при каждом шаге мамы. Она протянула руку к кроваво-красному бутону и погладила лепестки:

— Начинай осваиваться. Обратно мы не вернёмся никогда.

— Я хочу домой.

— Вкалывать до седьмого пота, милая, чтобы появился шанс выжить? — мама громко рассмеялась, не прекращая своего занятия. — Ты ещё слишком мала, чтобы понимать, в каких скотских условиях вынуждены барахтаться простые люди. Здесь же нас ждёт совсем другая жизнь.

— Да хоть и вкалывать… — я закусила губу и сжала кулаки.

— Не смей, не хочу слышать это от тебя, — прошипела мама, разворачиваясь. — Твой отец умер на шахте, пытаясь заработать копейки семье, а я даже не смогла попрощаться с ним и поцеловать холодный лоб! А мой мальчик, — её рука дернулась к плоскому животу, а губы задрожали. — Ты не знаешь, каково это — терять своё дитя! Но пришлось выбирать — заработать тебе, совсем крохотной, на буханку хлеба, или… — на миг её глаза стали совсем пустые, и мама зажмурилась, отворачиваясь обратно к стене.

— Мам…. — с губ сорвался шёпот, и я поспешила вытереть слёзы с лица. До этого дня я не слышала от неё ничего подобного.

— Тот мир давно прогнил, моя девочка, — теперь её голос не дрожал и был спокоен. Мама выпрямила спину и высоко задрала подбородок. — Больше ты туда не вернёшься.

Я привалилась к холодной стене замка и посмотрела вверх, смаргивая слёзы. Они холодили щеки и затекали в волосы, неприятно щекоча кожу. Перед глазами всё ещё стояло побледневшее лицо мамы. Она всегда была стойкой, всегда. И только сегодня маска на ее лице треснула, давая мне возможность увидеть куплю тех эмоций и боли, что она годами держала в себе.

Значит, мама потеряла что-то очень дорогое, пытаясь выжить и сохранить мне жизнь. Что ж… Желания рваться домой поубавилось. Она работала до изнеможения и приходила к ночи, когда многие соседи отдыхали. Я была сыта, одета и даже немного посещала школу, но у всего была своя цена. Если мама действительно считала, что мы будем счастливы здесь — пусть. С побегом можно и повременить. Что там сказала Лора? Обучение? Прекрасно! Манеры? Стану самой лучшей! Только вот совсем не для того страшного дракона.

С этими мыслями я пошла в комнату, в которой проснулась. Чтобы найти там бесчинствующую Марту всё с тем же золотым украшением на тонкой шее. Кажется, утром, ещё не отойдя ото сна, я ещё не осознала всей странности ситуации. А теперь ужаснулась ещё больше, пытаясь отодрать курицу от выпотрошенного стула, а потом попыталась снять с неё всё лишнее.

Заснула под недовольное кудахтанье, но с улыбкой на лице. Пусть этот день был самым странным в моей жизни, но что-то должно было оставаться нормальным. А разодетая, как леди, курица уж точно не входила в рамки нормы.

Глава 4. Нэс Грувия

— Гаарра Кодэн нэс Грувия^[1], — представилась высокая женщина с волнистыми, цвета меди, волосами следующим утром. Она прищурила свои красные глаза, стоило мне войти в комнату в компании Лоры. — Я буду обучать тебя, нэсса^[2]. Приятно познакомиться.

Лора низко поклонилась женщине и опустила голову. Рядом с ней было ещё несколько стульев, но Лора даже не посмотрела в их сторону.

— И мне, — пролепетала я, пытаясь повторить за ней. Женщина в комнате была странной. Такой ослепительно−красивой, что на неё становилось больно смотреть, осознавая свою ничтожность. Но вот глаза… Они были словно само пламя. Вертикальный зрачок давал понять, что женщина вовсе не человек.

— Подними голову, нэсса, — приказала драконица спустя секунду после того, как мои глаза опустились на подол её кроваво-красного платья. Я вздрогнула и тут же подчинилась.

— Ты осознаёшь, кто твой наречённый, Мира? Не пристало опускать голову перед тем, кто ниже твоего мужа. Однако ты обязана низко поклониться перед императором и принцем, — я внимательно слушала и кивала. При слове «муж» лицо непроизвольно скривилось, и это не осталось без внимания прищурившейся Грувии.

− Почему вы так назвали его?

− Ты здесь, − просто ответила женщина. — Это достаточно веская причина считать тебя его парой. Кайонел не настолько глуп, чтобы привести бездарного из Низшего мира просто так. В иномслучае вы умрёте оба, так что советую лучше думать о замужестве, а не о казни.

Я тяжело сглотнула и потупилась. Я совершенно точно не могла быть чьей−то парой, особенно дракона.

— А как определить, кто ниже его?

— У драконов есть иерархия, — ответила драконица, — мы чувствуем её, считывая силу ауры, а тебе будет легче запомнить, что выше твоего мужа лишь правители нашей очаровательной Сферы и члены Совета.

— Но ведь я даже не дракон, — проговорила задумчиво, а женщина кивнула и посмотрела на Лору. Кажется, та не шелохнулась с момента, как мы предстали перед Грувией. Но после взгляда драконицы тут же подняла голову, получив молчаливое одобрение.

— Придется принять это с достоинством, легкого реверанса будет достаточно. Лора обучит тебя. Но не преклоняй головы, как бы ни был силён твой собеседник. Сохраняй достоинство, как жена Мэрион нэрра Кайонела.

Мой озадаченный взгляд снова не остался без внимания.

— У вас такие длинные имена, — пояснила я и тут же прикусила язык, увидев чуть дрогнувшую бровь драконицы. Наверняка она не ожидала, что я не знаю даже имени похитившего нас с мамой дракона.

— Меня зовут Гаарра Кодэн нэс Грувия, нэсса. Грувия — имя, данное мне при рождении. Гаарра — имя моего великого рода. Кодэн — род моего избранника. До замужества я была нэссой, как и ты. Но все нэссы рано или поздно становятся нэс.

— Понятно, — протянула я, ничегошеньки на деле не понимая. Кроме того, что планирую остаться нэссой до старости.

— Все мужчины из великих родов носят титул нэрр. Кроме разве что… Мэриона нэрра Кайонела.

— Ась? — оторвалась я совсем не как леди, которую из меня хотели сделать. — Но вы же сами сказали, что выше него только король и…

— Император, — на ходу исправила драконица, а я облизнула губы, чтобы продолжить.

— Император и его сын, да? И назвали его нэ…нэ…

— Нэрром, — кивнула женщина. — Так и есть. Мэрион нэрр Кайонел единственный за последние сотни лет заслужил титул не по праву рождения. Ещё семь лет назад он его не имел, а тебе бы пришлось наклонять свою голову так низко передо мной, как бы ты только сумела, — важно продолжила драконица. — Нэрр Кайонел был воспитанником детского дома Мэрион, это приют для сирот драконов. И это имя рода он выбрал себе сам. В настоящее время он единственный приближенный императора, родившийся не в Высшем доме. Безродный нэрр.

— Вот как, — задумчиво проговорила я, закусывая губу.

— Беспристрастность, — отчеканила драконица, и я тут же подняла взгляд на неё, упуская мысль.

— Ч-что?

— Это то, что твоё лицо должно отражать всегда. Не пристало нэссе смущать собеседника своими эмоциями.

Вот уж не знала, что драконы такие нежные. Совсем уж не выглядела Грувия смущенной.

Может, и Рина бросили в темницу, потому что он смутил Кайонела своим страхом? Бедняжка−дракон.

— Лора займётся и этой частью твоего обучения, — снисходительно кивнула драконица, а потом указала тонкой рукой на стул прямо перед собой. — А сейчас присядь, даже маленькие драконицы наизусть знают историю Парящей Сферы, и это будет первый пункт в нашем с тобой обучении.

— Эм… — я присела на краешек стула и замялась, не решаясь сразу задать вопрос. Но потом отбросила сомнения, вспоминая щербатую улыбку друга и его признание. — Скажите, Гаарра нэ… нэс Ко… До…

— Можешь обращаться ко мне нэс Грувия, — проговорила драконица, величественно расправив складки своего красного платья.

— Нэс Грувия, — я с облегчением выдохнула и тут же умоляюще посмотрела на женщину. — Перед тем как я попала сюда ваш дракон забрал куда-то моего друга. Его зовут Рин, он обычный человек, как и я. Возможно, вы могли бы знать, что с ним случилось? 

Глава 5. Драххар и Ламархиэя

Сначала было семя. Бескрайняя Сущность, в которой не было ни тьмы, ни света, ни жизни, ни даже времени, взрастила в своей утробе крохотное зёрнышко. Долго Бескрайняя лелеяла его, пока оно впитывало в себя её Волю. Миллионы, а может, целые миллиарды лет. Постепенно зёрнышко воли стало формироваться в яйцо. Оно росло и наполнялось силой. Одинокое яйцо в центре пустоты, олицетворяющее собой лишь желание его матери.

— Так появилась Сфера? — спросила я у нэс Грувии, зачарованная текстом в старой книжке, которую она мне дала.

— Так появился мир, нэсса. Не отвлекайся.

Бескрайняя продолжала бы оберегать своё яйцо, но рано или поздно любому чаду суждено оставить мать. Наливаясь силой и волей, яйцо росло, и однажды из него раздался громоподобный рёв, и длился он так долго, пока крепкая скорлупа не пошла трещинами и не разлетелась миллионами осколков, наконец поддавшись свободолюбивому пламени.

Так вошёл в этот мир Прародитель Драххар, Первый Дракон и Праотец.

Когда Прародитель Драххар взмахнул левым крылом, испытывая силу своего тела — разлетевшиеся осколки засияли ярчайшим светом, наполняясь его пламенным дыханием и заполняя чёрную пустоту его матери.

Взмахнув правым крылом, Прародитель пожелал, чтобы осколки приобрели форму его хрупкого Дома, и он выбирал сам, где ему жить. Миллионы и миллиарды осколков зависли в пустоте, начиная твердеть и наполняться энергией для удобства Первого Дракона.

— Никогда ничего подобного не слышала, — я прикусила губу и подняла взгляд на довольную собой драконицу. — Я думала, мы живем на диске Плодородия благодаря Светлейшему Люциану — покровителю. Все под одним небом…

— Чушь, вздор, — фыркнула нэс Грувия, сморщив точеный нос и резко складывая веер, которым до того обмахивалась. — Не вздумай сказать что-то такое вне этой комнаты, нэсса. Или не видать тебе знакомств с Высшими Родами. Не позорь своего мужа.

— Он мне не муж, — я нахохлилась и нырнула носом обратно в книжку.

Долго блуждал Прародитель по своим мирам. Осколки, отлетевшие слишком далеко от чрева его матери, покрывались льдом, и Драххар прогонял холод своим пламенем, делая почву пригодной для своего сна и закаляя её. На иных же вдыхал своё пламя обратно, не позволяя осколкам бывшей скорлупы обратиться пеплом.

Путешествовал Первый Дракон долго, ведомый неизвестным чувством, изучал и наблюдал. Твёрдые осколки собирались в группы и кружили вокруг других, подпитываясь светом осколков, одаренных пламенным дыханием Дракона.

Воля ли Матери говорила в нём или своя собственная, но почувствовал Драххар тоску, смотря на пары осколков, кружащихся в вечном танце. У него было чешуйчатое тело, два мощных крыла, пламя и целая вечность. Но не с кем было разделить её. Было много осколков, но Дракон не мог занять их все, и некого было поселить ему на пустующих мирах.

— ПОРОДИ ПОДОБНОГО МНЕ! — воскликнул Драххар, облекая свои чувства в громкий рёв, обращённый к родительнице.

И услышала мать его, и прониклась она печалью его и откликнулась на просьбу его.

Получил Драххар новое зёрнышко. Напитывал своей волей его, а не материнской, свою силу вливал. Долго переносил он его с осколка на осколок в поисках благодатной почвы. Пока не дало оно ростки жизни на одном из них, самом плодородном и излюбленном Драконом.

Рёв подобного ему оказался слишком слаб, чтобы расколоть свою скорлупу. Не было сил Драххару терпеть одиночество и ждать, объял он яйцо своим пламенем, чтобы осыпалось пеплом оно и явило перед ним долгожданного спутника на вечность.

— Страх какой, — протянула я, поглядывая на нэс Грувию поверх страниц. — Он же даже не дал тому дракончику родиться!

— Не дракончику, а Великой Праматери, — спокойно ответила женщина, внимательно смотря на меня своими красными глазами. — От их первенца пошёл род драконов на нашей Сфере, нэсса. Его потомки населяют эти земли. Те, в чьих жилах течёт благородная кровь и кто сохранил достаточно достоинства, чтобы не мешать её с чернью.

— С… чернью? — я сглотнула, и, кажется, в глазах нэс первый раз показалось презрение. Вот тебе и бесстрастность.

— Раньше эту землю населяли исключительно драконы, нэсса. Твой дом был их домом. И мой дом был их домом, — отчеканила женщина, посмотрев в окно. — Сильные, величественные, напитанные божественной магией Предков. Пока не началось вырождение. Не знаю, чем прогневали Великого Праотца драконы, но среди них стали всё чаще рождаться не поцелованные его божественной магией. Сильные драконы не могли идти против парности и заключали браки со слабыми драконами до тех пор, пока в жилах их детей не оставалось божественной крови. Это плата за грех Праотца.

— Грех? — мой голос осип, и я прокашлялась, а драконица ждала, чтобы продолжить.

— До какого момента ты дочитала, нэсса?

— Первый Дракон помог яйцу расколоться.

Женщина кивнула и расправила веер.

— Из-за того, что он сломал яйцо раньше времени, Праматерь пришла в этот мир ослабленной и маленькой. Намного меньше, чем Праотец. И без великого пламени в крови, как у него. Ламархиэя, так нарёк её Праотец, что означает — «долгожданный спутник», не выжила бы в тех условиях, что царили на заре времен. Она была таким же дитем Бескрайней Сущности, как и Первый Дракон, и та испытала невероятную боль, почувствовав уязвимость своего чада. Как думаешь, нэсса, что она сделала?

— Сделала её сильной? — попытала я удачу, но драконица махнула на меня своим веером.

— Она не имела власти над вторым яйцом, нэсса. Его напитывал своей волей и силой Дракон, не она. Он так обезумел от одиночества и печали, и не ведал, что творил, когда призвал Праматерь раньше времени. Когда он осознал это — издал такой отчаянный рёв, что обратил половину своих осколков в пепел. Всё то, что так долго создавал и осваивал. Но Бескрайняя имела влияние на него.

Я затаила дыхание, ловя каждое слово.

— Она связала их жизни воедино. Сделала Драххара зависимым от Ламархиэи.

— Э? — удивилась я. И тут же прикусила язык, но драконица была так увлечена рассказом, что не заметила мой совсем не аристократичный вопль. — Они стали одним целым?

— Лишь их души, — проговорила нэс Грувия. — Драххар должен был исправить то, что натворил. Когда Бескрайняя связала их судьбы единой нитью, Праматерь наполнилась пламенной силой связанного с ней Дракона. А он же познал её слабость. И непреодолимое желание оберегать, как самого себя.

Я молчала, смотря на драконицу. Казалось, она была сейчас где-то далеко отсюда.

— С тех пор потомки Прародителей связаны со своей парой с рождения, нэсса. Это наше проклятие за грех Праотца, но и дар. Если в пару тебе достался сильный дракон, вы преумножаете свою магию и жизненную силу. Императорская семья живет и правит очень долго именно по этой причине. Очень долго. Сильнейшие в Сфере.

— А вы сказали… — я вновь прочистила горло и попыталась припомнить слова драконицы. — Что-то про плату…

— Ах да, — на этот раз она резанула совсем недобрым пылающим взглядом. Я даже интуитивно поправила волосы, чтобы удостовериться, что нэс не подожгла их. — Когда началось вырождение, сильные драконы все равно были вынуждены разбавлять кровь из-за парности, лишая своих наследников магии. До тех пор, пока последние из них не смогли даже оборачиваться драконами, позабыв истинную форму. Теперь они населяют низший мир.

— Мой мир? − холодок пробежал по спине, и я выгнулась.

— Земля, которую ты топтала с рождения, нэсса. Вырожденные драконы, называемые сейчас людьми, были изгнаны на одну территорию сферийцами много веков назад, чтобы не образовывать пары и не калечить потомков. Чтобы не вымер наш род. И лишь сильнейшие драконы остались в Сфере. Это был первый этап Очищения.

— Подождите! — я уставилась на Грувию в ужасе и судорожно начала листать её книгу в поисках подтверждения. — То есть люди тоже когда-то были драконами?! Летали?!

— Ваши дальние предки. Должно быть, именно поэтому люди нередко плачут и впадают в транс, ступив на родную землю. В их крови дремлет память о Парящей Сфере, — нэс с задумчивым видом потеребила колье с огромным рубином на своей шее. — Сейчас же человеческий род эволюционировал во что-то другое, потеряв дар и связь с другими драконами. Правильнее будет сказать — деградировал.

— Но ведь… Их изгнали на землю как животных, не разрешая найти свою пару! Это жестоко!

— Это жестоко лишь к драконам, оставшимся в Сфере, — отмахнулась женщина, прищурившись. — Только они слышали зов внутри, нэсса. В изгнанных же слишком мало крови Предков, чтобы тянуться к истинной паре. Они её попросту не чувствуют. Ты вот чувствуешь? Так не гуманно ли было их изгнание? Это оправданные жертвы, чтобы защитить целый вид.

Я сглотнула, осознав, что какую-то мою прапрапрапра…бабку-драконицу много веков назад выгнали из родного дома и поселили внизу, лишив предназначенной самой судьбой пары. Что-то кольнуло в груди, и я с обидой уставилась на нэс Грувию, будто это было её личное решение.

— Как вид не вымер, если драконов разлучили? С кем они заключали браки? Наверняка не всем парам повезло остаться на одной стороне!

— Ты права, нэсса, — ухмыльнулась драконица. — Вас внизу там развелось множество миллионов к этому дню, тогда как Сферу населяют лишь несколько сотен тысяч драконов. Но ответ прост: договорные браки. Если к ста годам дракон облетел каждый уголок Сферы и не нашёл пары, его участь становится известна. Мой Род избрал мне в мужья сильного наследника Рода Кодэн. Наши сыновья несут в себе кровь обоих родов и станут сильными драконами, — сказала она с гордостью, но, возможно, мне только показалось, в её глазах промелькнуло что-то похожее на печаль. И тут же исчезло, когда женщина моргнула.

— То есть ваша настоящая пара где-то внизу… — сказала я задумчиво, и взгляд драконицы стал жёстким. — А вам никогда не было…

— Нэссы сначала думают, а потом задают вопросы, — отчеканила она строго, но я уже всё поняла. Возможно, для неё грех Праотца и решение драконов много веков назад обернулись проклятием. Я сглотнула и опустила голову. — Большинству драконов запрещено появляться в Низшем мире, если только они не нашли свою пару Наверху. В Сферу же проход закрыт для всех людей. Думаю, причины объяснять не нужно. Нэрр Кайонел поступил безрассудно, когда отправился вниз.

— Значит, — я сглотнула и облизнула пересохшие губы. — он разозлился, когда нашёл меня, если мы пара?

— Теперь уже нет смысла думать об этом, — моргнула драконица. — Когда обретаешь пару — пути назад нет.

— Понятно, — внутри что-то кольнуло, но я постаралась прогнать это чувство.

— Твоё появление всколыхнуло почти все Высшие Дома, нэсса, — усмехнулась нэс Грувия, а я озадаченно посмотрела на неё. — Их главы планировали побороться за завидного зятя, а ты буквально вырвала его у них, — она лукаво прищурилась, — только здравый смысл останавливает их дочерей от визита сюда.

— Вы обещали рассказать мне про Рина, если я дочитаю, — напомнила я ненавязчиво, теребя краешек последнего листа легенды. — Но мне теперь и неловко обращаться к вам, зная, что вы потомок божества.

— В какой-то мере ты тоже, — напомнила она, нахмурив брови. — Как и тот мальчик. И в этом кроется причина, по которой он ещё жив.

Я навострила уши и подобралась, незаметно пододвигаясь к нэс ближе.

— Значит, всё хорошо? Даже если он напал на дракона?

— Нет, наказание ждёт его неминуемо. Нэрр Кайонел не спустил бы такое даже дракону из Высшего рода, не говоря уже о каком-то мальчишке.

Я разочаровано вздохнула, но немного успокоилась. Наказание — не смерть.

— Ты должна знать, что драконы забирают в Сферу людей, которые познали магию. Тех, кто через множество столетий смог пробудить кровь предков. Есть большая вероятность, что одаренные из Низшего мира смогут принять истинный облик. Найти пару и растить сильных наследников. Драконы добры к своим детям, нэсса.

— То есть Рин станет драконом? — я даже не попыталась скрыть трепет в голосе.

— Не уверена, но слышала, что его магия довольно сильна. У него есть все шансы.

— То есть он крылья отрастит… станет здоровым и всё такое?

— Здоровым? — глаза нэс обиженно прищурились.

— То есть величественным, конечно же, это я хотела сказать, — я неловко хихикнула, и Грувия фыркнула. — А мне можно будет его увидеть?

— Это зависит от воли нэрра Кайонела. Если вопросов больше нет, вернёмся к обучению, — сказала Грувия, вновь разворачивая свой веер. — Пройдёмся по Высшим домам, их особенностям, классификации драконов и их магии, а потом я расскажу, как подобает обращаться к каждому из них.

Я тяжко вздохнула, растекаясь по стулу и предчувствуя долгие скучные часы. На что тут же получила молчаливый укол во взгляде драконицы. Выпрямила спину и положила в миг вспотевшие ладони на колени.

Глава 6. Рыжие крылья

Лора неизменно встречала меня после занятий с нэс.

− Грувия очень мудрая, − сказала я терпеливо ожидающей меня женщине. На руках её красиво переливались серебряные лианы, ползущие по коже прямо до локтей. Я прищурилась, стараясь рассмотреть узор, но так и не поняла, что за цветы это были.

— Мудрая, — кивнула Лора. — Госпожа уже состояла в Совете Драконов, когда я только-только появилась на свет, — женщина улыбнулась, а потом указала вперёд. — Поужинаете с мамой? Сегодня я приготовила жаркое из дикого кабана с картошкой в сливочном соусе и в лепестках горензии. Они придают мясу изумительно нежный вкус и аромат! Вы должны хорошо питаться, особенно после таких долгих занятий.

Я пропустила вторую часть и недоуменно нахмурилась.

— Только−только родились? Но ведь учительница выглядит очень молодо.

— Должно быть, нэс Грувия уже рассказала вам про Высшие Дома? В их жилах течёт кровь Великих Предков. Чем сильнее кровь, тем дольше живет дракон, госпожа. А нэс Грувия родилась в одном из старейших родов Парящей Сферы. Вот мой дед, например, прожил немногим больше человека из Низшего мира, и покинул нас в возрасте ста пятидесяти лет, упокой Праотец его кости.

Лора уловила мой грустный взгляд и по-доброму усмехнулась:

— Никогда не стоит печалиться о смерти, госпожа. Праотец добр к своим детям, мы верим, что все души находят перерождение в новой эпохе. Будь то новорожденный младенец или прекрасный цветок в нашем саду.

Я слегка улыбнулась и подумала о папе. Если он тоже ребёнок Праотца, только очень-очень далекий, мог ли он найти перерождение? Я лишь надеялась, что он родится драконом и будет счастлив в Сфере, а не внизу. Он заслужил хорошую жизнь.

— Получается, все драконы из Высших родов почти бессмертные? — задала я интересующий вопрос, когда мы почти дошли до конца коридора, а в нос ударил ужасно аппетитный аромат. В животе ожидаемо заурчало, и Лора кинула на меня понимающий взгляд.

— Нет, госпожа, что вы… Даже члены правящей семьи рано или поздно встречают конец, хоть Праотец очень щедро отмерил им лет. В прошлом году вся Сфера праздновала седьмую сотню лет императора Дремора, храни его Праматерь, — произнесла Лора с благоговением в голосе. — Но не подумайте, госпожа, правящая семья принесла больше всех жертв для сохранения сильной крови. Они никогда не следуют зову и отвергают истинную пару, если она недостаточно сильна для Рода. Это очень больно. Страдания длиной в века для защиты Сферы и наследников.

— Это печально.

— Гораздо печальнее другое, — Лора понизила голос и посмотрела по сторонам. — Стать женой императора — большая честь, но… Почти все браки по расчёту заканчивались для дракониц смертью при родах, госпожа. Выносить и родить дитя, в жилах которого течёт почти не разбавленная кровь Предков… Это практически невозможно. За всю историю Сферы выжили лишь две императрицы. Первая — жена Второго Императора Драхтарриуса, по счастливой случайности оказавшаяся его истинной парой. А вторая… — Лора счастливо улыбнулась, — Наша императрица Ламора! Она родила нам прекрасного наследника несколько десятков лет назад и живет по сей день в здравии. Хотя совершенно точно Император нашёл свою пару в другой женщине и отослал её подальше. Это было чудом: здоровый мальчик и живая госпожа!

− Отослал женщину, которую любил? — нахмурилась я.

− Говорят, красота императрицы Ламоры затмила даже истинную пару, − ласково сказала Лора. — Поэтому это не было сложным решением. Лучше расскажите, что вы узнали сегодня от нэс? Мне жутко интересно.

Я хитро посмотрела на Лору и принялась воображать себя нэс Грувией, обучающей маленького дракона.

− Слушай внимательно, нэсс Лора… − начала я, высоко задрав подбородок и схватив опавший листок растения в коридоре рядом с чаррой, чтобы изобразить обмахивание веером. Лора приподняла брови, а потом захохотала.

Так, за занятиями и играми с Лорой я постепенно забыла обо всём на свете и отодвинула на время свой побег.

Драконица прибывала в замок Кайонела раз в несколько дней и постепенно вводила меня в мир драконов. Один раз, правда, она исчезла на целых два месяца по каким-то своим делам Совета, но зато оставила мне огромную стопку книг для самостоятельного изучения.

Их обычаи, правила внутри Родов, магия… Я знала, что у драконов она имеет стихийный характер: огненный. Но оказалось, у некоторых родов была ещё и древесная исцеляющая магия, как, например, у Рина. А у сильнейших проявлялись и индивидуальные таланты. Нэс Грувия рассказала, что её младшая сестра имеет дар внушения и мастерски смущает слуг, когда ей скучно. А ещё с улыбкой посоветовала мне не попадаться ей на глаза, так как их отец натаскивал младшенькую очаровать Кайонела и выйти за него замуж.

Я узнала, что драконы в Парящей Сфере такие же разные, как и люди из Низшего Мира. Негласно они делились на касты, но в учебниках об этом не было сказано ни слова, поэтому нэс Грувия написала для меня табличку.

• Императорская семья. В наследниках императора течёт почти неразбавленная кровь предков. Наделённые огромным даром, в супруги они себе выбирают только сильнейших драконов из Высших Родов. (кланяться членам императорской семьи ты должна так низко, как только сможешь, нэсса. Мы глубоко почитаем своих правителей, несущих огонь и кровь Предков)

• Драконы из Высших Родов — знать, элита, обладающая большой силой. Кроме дара огня могут обладать вторичным даром. Сильнейшие в семье состоят в Совете. (Кайонел не состоит в нем, потому как не выходец из старинной семьи и один носит имя своего рода, но ваши потомки наверняка займут там своё место, поэтому как будущая мать члена Совета ты должна хорошо поработать над своим обучением)

• Другие драконы редко отличаются большой силой, многие потеряли способность перевоплощаться и хорошо контролировать свой дар.

• Бездарные. Ничем не отличаются от обычных людей. Встречаются редко на землях драконов, общество старается их не замечать. (чего и тебе следует придерживаться. Под покровительством Кайонела ты не ровня им)

За последние месяцы я наизусть выучила имена элиты драконьего мира, научилась не открывать рот от восторга каждый раз, когда на столе появлялось новое блюдо и не бегать по коридорам замка «как деревенский ребёнок». А ещё Лора почти научила меня пользоваться столовыми приборами, хотя в таком их количестве я до сих пор не видела никакого смысла. А о плетении волос по утрам служанками и говорить не приходилось. Трать я столько времени на прихорашивание раньше — Марта с козой умерли бы с голоду, а мамина лавочка загнулась без рабочей силы. Но все мучения были не напрасны, я верила.

Я старалась быть прилежной в учебе и послушной, чтобы заполучить глину и инструменты для изготовления красивых горшков. Подумать только, в замке были такие красивые вазы и кувшины, что приходилось останавливаться на каждом углу, чтобы получше рассмотреть их.

— Может, лучше вышивание? — выгнула бровь нэс Грувия, когда я заговорила о горшках впервые. На что прикажет жить, когда я сбегу отсюда? Мамины горшки кормили нас много-много лет, а здесь я могла бы научиться делать не хуже. — Игра на гранеллино? Я распоряжусь, чтобы учитель пришёл сегодня же вечером, нэсса.

Я нахмурилась, когда вспомнила большой инструмент в одной из комнат возле обеденной залы. Он звучал чарующе, когда нэс оставалась на ужин и звала своего слугу, чтобы тот развлекал нас игрой. Струны оживали в его руках и наполняли весь замок гипнотической мелодией.

— Н-нет, мне и жизни не хватит, чтобы научиться, нэс Грувия, благодарю. Я всё же попросила бы разрешения на освоение лепки, если это возможно.

Нэс вздохнула и кинула скорбный взгляд на мои руки. Но я знала, что мой почтительный и отстранённый тон не остался неоцененным. Грувия долго и упорно пыталась вытравить все деревенские нотки из моей речи. Впрочем, эмоциональные тоже. Кажется, для неё это было одно и то же.

— Нет, я не могу этого позволить, — наконец выдавила она, отворачиваясь. — Это хобби не для нежных рук нэссы. Выбери другое.

— Но я хочу это, — заканючила я, кусая губу. — Я буду аккуратна, клянусь! Я буду учиться в два раза усерднее, нэс Грувия, только…

— Будь сдержаннее, Мира, — одернула она меня тут же и прищурилась, оборачиваясь. — Я подумаю, что можно сделать, а пока иди.

И я и вправду стала просто ужасно прилежна после того разговора на радость учительнице. Теперь нэс Грувия видела меня только с туго затянутым корсетом, как у неё, и причудливо заплетенными волосами с нитями жемчуга. У неё в волосах тоже сияли драгоценные бусины. Только в отличие от моих это были рубины, и они меняли цвет от красного до насыщенного темного. Руки теперь оплетали извивающиеся браслеты с золотыми чешуйками, тянущиеся вверх почти до предплечья. Чешуйки вообще очень часто присутствовали во многих украшениях и нарядах здешних жителей, наверное, это была дань первоначальной форме драконов. Частичка меня визжала внутри и сопротивлялась любому вмешательству, но другая часть затаилась и с удовлетворением наблюдала за проблесками гордости на лице драконицы. Эта часть была терпелива в ожидании глины и инструментов.

— Вы не видели Марту? — спросила я однажды у снующих туда-сюда слуг и получила лишь озадаченные лица в ответ.

— Возможно, она обедает в оранжерее, госпожа? — девушка в сером платье опустила глаза в пол и поклонилась. — Лора высадила новые цветы утром, Марта могла захотеть отведать их.

— Ох, Великие Предки! — рука сама собой потянулась ко рту, и я в спешке кинулась вперёд по коридору. Страшно представить молчаливый гнев Лоры, если это так! Эта добрая женщина никогда не ругалась, но клянусь, лучше бы она вопила на весь замок, когда злилась! Её глаза становились пугающе-оранжевыми, зрачки вытягивались, и в их глубине загорался самый настоящий огонь. Мои платья шили лёгкими, из полупрозрачной ткани, но когда Лора была такой — жар охватывал всё тело, и становилось трудно дышать.

— Вы не видели мою… — вопрос потонул в судорожном вздохе, и я резко затормозила, едва взгляд коснулся окна, вид из которого открывался на цветочный сад.

Прямо на улице, в окружении яркой зелени и цветов, стоял Кайонел. Рядом с нэс Грувией, которая, казалось, была ничуть не удивлена этой встрече. А ведь мы занимались с ней не более часа назад! Я сглотнула и вновь заглянула во двор, частично скрываясь за ветвями чарры в красивом золотом горшке.

Кайонел отряхнул свой плащ, словно был с дороги. Чёрное пятно рядом с величественной и огненно-красной нэс Грувией. Они о чём-то разговаривали, но отсюда было не услышать, а подобраться поближе так, чтобы не привлечь внимания, тоже не представлялось возможным. Поэтому я просто поджала губы и принялась ждать, заодно рассматривая дракона.

Первое, что я поняла: он не выделялся. Когда мы изучали Высших драконов, нэс Грувия всегда с особой строгостью велела запоминать акценты и цвета их одежды, чтобы понимать, с кем ты имеешь дело. Род Грувии славился мощнейшей в Сфере огненной магией, поэтому её и саму было легко спутать с искрой пламени издали. Помимо цветов Рода в одежде, на шее её младшей сестры было украшение в виде золотой марионетки из-за её особых способностей. Нэс велела быть очень внимательной, прежде чем начинать разговор с каким-либо драконом, выявить его особенность ещё до того, как он захочет применить её против тебя. Она всегда говорила, что не считает, что мне грозит здесь опасность, но… Всё равно изо дня в день рассказывала о способностях Высших Родов.

Большинство драконов тщеславны, они почитают силу и любят выставлять напоказ свою. Отсюда и страсть к чешуйкам, что оплетали сейчас мои руки. Отсюда рубиновые бусины в волосах нэс и бессменные огненно-красные наряды. Марионетка у её сестры. И десятки других примеров.

Но Кайонел был безлик. Нэс молчала о его силе, будя во мне любопытство, и я едва не зарычала, когда поняла, что на нем нет никаких подсказок. Никаких украшений и оригинальной одежды, ничего, что могло бы пролить свет на его способности. Я прищурилась, когда на плаще сверкнули нити, и тут же солнечные лучи вновь сделали их темными, в цвет остальной ткани. Кажется, там был вышит круг и что-то, похожее на языки пламени вокруг него. Но хорошо разглядеть не удалось.

— Какая досада, — протянула я разочарованно. И тут же шмыгнула за цветок, когда Кайонел и Грувия направились ко входу в замок. Я закусила губу и попыталась слиться со стеной, когда услышала их голоса совсем рядом.

Я подкралась к двери, за которой скрылись хозяин замка и моя учительница, и принялась усиленно подслушивать. Что бы сказала нэс, если бы увидела меня сейчас в скрюченной позе, с ухом, прижатым к двери?

— Совсем ничего? — это был приглушённый голос Кайонела.

— Совсем. Я рядом с ней уже несколько месяцев, но не вижу и проблеска таланта. Она обычный человек, Кай.

Повисла тишина, и я закусила губу, быстро поняв, что говорят обо мне. Никакого таланта?! Да я теперь лучше всех в Сфере делаю реверансы, пламенная ты врушка! А если бы ты ещё позволила мне лепить горшки… Быстро бы взяла свои слова обратно.

— Может, расскажешь мне, зачем притащил сюда девчонку? Вас двоих ждёт смерть, если не объявить её твоей парой.

Я навострила уши.

— Может, позже. Пригляди за ней.

Я не смогла прочитать эмоции по его голосу.

— Я обязана тебе, — ответила нэс спокойно, а потом за дверью что-то зашуршало, как если бы драконица принялась ходить по комнате. — Раз уж мы коснулись этой темы… Как там тот одаренный мальчик? Ты до сих пор не выпустил его?

— Решаю, нужна ли мне его жизнь.

О нет, Рыжик! Я прижала ладонь ко рту и сглотнула.

— Кай! — впервые я слышала возмущение нэс. — Ты не можешь так просто!… — она замолчала, а через секунду в её голосе уже читалось спокойное безразличие. — Мы должны беречь каждого дракона, нэрр Кайонел, слишком немногие сейчас несут в себе сильный дар. А я слышала, что у мальчика есть потенциал, который стоит развивать.

— Я сам решу, что мне делать с моим заключённым, Грувия, — отрезал мужчина. — Если тебя это утешит, то через день к нему пускают мальчишку из Древесного Дома, он сам вызвался.

Я услышала облегчённый выдох, и тоже порадовалась за Рина.

— Как успехи? Тебе ведь должны докладывать?

— Рыжие.

За дверью опять воцарилось молчание. И длилось, пока Кайонел не добавил:

— Его крылья. Они рыжие.

Я ахнула и тут же прижала руку ко рту, боясь быть пойманной за подслушиванием. Крылья! Настоящие крылья у Рина?!

Услышав шум за дверью, я тут же отошла от стены и шмыгнула за угол, чтобы тут же шикнуть на удивлённого стражника. Он как раз шёл по коридору и нахмурился, когда я едва не врезалась в него.

— Дяденька, вы туда? Идите быстрее, пожалуйста! — зашептала я, косясь в сторону. Сейчас важнее было убраться отсюда побыстрее и не попасться на глаза дракону. Комната, комната, закроюсь в комнате! Я кинулась дальше по коридору, поторопив напоследок озадаченного мужчину, и закусила губу, когда сзади послышался какой-то шум.

Резко завернула за новый угол — благо, в огромном замке их было предостаточно — и влетела в первую попавшуюся дверь, стараясь громко не топать. До моей комнаты, даже если постараться и каким-то чудом отрастить крылья, как это сделал Рин, оставалось добираться не меньше пяти минут.

В нос тут же ударил сладковатый запах, и я нахмурилась, когда поняла, куда забрела. Здесь Лора оставляла всякие саженцы для своего сада, а ещё приносила растения, которые по каким-то причинам не любили солнечный свет. Некоторые служанка прикладывала к моим синякам, если мне не повезло упасть на каменный пол замка. Всё проходило почти моментально. А другие и вовсе были ядовитыми, и Лора строжайше запретила мне к ним приближаться.

Когда глаза привыкли к темноте, я прошла вперёд, стараясь не опрокинуть никакой горшок. И тут же заползла под ветви растения, когда в коридоре послышались глухие шаги. Затаила дыхание и отодвинула от лица зелёный пахучий листик, чтобы в следующую секунду чихнуть, едва успев с силой зажать себе рот. Ну вот! Звук был похож на мышиный писк, но шаги в коридоре всё равно затихли.

Когда дверь отворилась, пуская кого-то внутрь, лучик света пробрался в комнату и осветил сжавшуюся в углу курицу. Марта! Я была так удивлена нашедшейся пропаже, что даже не успела посмотреть, кто вошел. А уже в следующее мгновение дверь захлопнулась, и свет вновь исчез. Марта только и успела кудахтнуть и вильнуть шеей, прозвенев украшениями. Вот же проворная курица! И как её сюда занесло? На миг проскочила мысль, что здесь её заточила сама Лора, которой надоело издевательство Марты над её растениями в саду. Здешние себя в обиду точно не дали бы…

Но как бы то ни было, сейчас её появление было мне на руку.

Я закусила губу, когда вошедший протопал в середину комнаты. За листьями было почти ничего не видно, но я услышала звяканье украшений Марты. Следом послышалось недовольное кудахтанье, и я бы точно вздохнула с облегчением, но нос вновь стал щекотать странный запах растения… Я зажала рот и нос ладонью, чтобы вновь не чихнуть, и сморгнула выступившие слёзы.

Вошедший протопал к двери, когда сил терпеть больше не было. Сердце колотилось в груди как бешеное, и я едва не заскулила, почувствовав, как растение щекочет лоб. Так, что хотелось хихикать. И выдохнула, услышав спасительный хлопок двери. От сладковатого запаха кружилась голова, я вытерла глаза рукавом платья, а потом постаралась отодвинуть от лица колючие листики и наконец громко чихнула, закряхтев от облегчения.

— Какое блаженство, Марта, — прошептала я, утирая нос рукавом платья.

А потом увидела, как что-то вспыхнуло совсем рядом, напротив растения. Прищурилась, подумав, что это играют камни в украшениях курицы. Два красных огонька. Я снимала драгоценности каждый раз, как видела, но кто-то из слуг вновь и вновь вешал на неё всякие побрякушки.

Я отодвинула стебли, пологом закрывающие меня от всей остальной комнаты и отгораживающие от огоньков. А потом истошно завизжала, схватившись за сердце, когда привыкшие к темноте глаза наконец дали мне собрать картинку.

Не украшения на курице, а два драконьих глаза с вспыхнувшим в них пламенем. С вертикальным зрачком. Прямо напротив.

Кайонел присел на корточки и наклонил голову, заглядывая под растение и рассматривая мою скрючившуюся возле горшка фигуру:

— Вылезай.

Глава 7. Экторнов ладор и стёртые границы

Голос звучал глухо и далеко. Он был не здесь и принадлежал лишь тени в комнате. Его обладатель был где−то далеко, где−то, куда мне ни за что не попасть. Быть может, он был во сне?

Голова кружилась, во рту пересохло, и я зачем-то забилась под растение ещё сильнее. Икнула. И ещё раз. Ещё. Набрала в грудь побольше воздуха, чтобы задержать дыхание и покончить с этим позором, но вместо ожидаемого эффекта лишь громко чихнула, ударяясь головой об горшок. Горло защекотало, а внутри стало очень тепло.

— Что ты там делаешь?

— Прячусь, — зачем-то ответила я, а потом глупо хихикнула, удобно облокачиваясь на ствол растения.

— От кого? — поинтересовался дракон.

— От Марты.

— Что?

— Что?

Дракон тяжело вздохнул, а потом тронул пальцами листья растения, на которое я так удобно облокотилась, и потер пальцами. На лбу его образовалась складка.

— Кто такая Марта?

— Моя курочка, господин дракон, — сказала я и сладко зевнула, а потом почувствовала, как губы растягивает улыбка. Больше не было страшно. Не хотелось в свою комнату. Хотелось нежиться здесь и никуда больше не уходить. — Дракон может покатать на спине придворную курочку, увешанную драгоценностями?

Повисло молчание, и я снова захихикала, а потом отодвинула листья и посмотрела на Кайонела, всё так же сидящего на корточках. Я восхищённо ахнула, а потом поползла к нему, не сводя глаз с его шеи. Если залезть на неё сейчас, то можно будет рассказать друзьям, что я каталась на драконе. Только если он резко не встанет… Нет, не уйдёт. Решимость загорелась в моей голове, но вспыхнувший свет заставил остановиться и прищуриться.

— Мать моя Праматерь….

Голос нэс! Я усмехнулась и посмотрела вверх. Драконица округлила свои красные глаза, таращась на меня, выползающую на корячках из-под растения. И я даже знаю, что было сейчас у неё в голове.

— А я и не леди, — фыркнула я и продолжила ползти вперёд, пока не уперлась руками в колени Кайонела. Улыбнулась и обвила руками его шею, пока дракон не двигался и лишь наблюдал. — И никакая не нэсса. Скоро у меня побег, а никто так и не позволил делать мне горшки! Разве это справедливо? И я так и не покаталась на драконе.

В глазах Кайонела вновь вспыхнул огонь, пока я обиженно надувала щеки и вешалась на его шею, думая, как бы получше на неё залезть. Может, нэс Грувия могла бы подсадить меня?

— Значит, хочешь покататься перед побегом? — не голос, а глухое рычание. Ну точно как у дракона! Я счастливо засмеялась и прильнула к нему, почувствовав морозное покалывание на коже.

— Кай… Это экторнов ладор, она надышалась им, пока была тут? Как она вообще здесь оказалась?!

— Пряталась от курицы.

— Что?!

Дракон усмехнулся и встал, легко подхватывая меня на руки. Покалывание усилилось, и я блаженно прикрыла глаза, вдыхая его запах. Кожа и металл. А ещё этот странный темно-фиолетовый туман, окутывающий с ног до головы… Покалывание никуда не делось, и теперь вместе с кожей щекотало ещё и внутри живота. Приятно.

— Нужно привести её в чувство, — обеспокоено бормотала драконица, пока Кайонел нёс меня куда-то. Ничего никому не нужно приводить. Мне и так было хорошо. — Лора! Найдите Лору и пусть она даст ей что-то, что нейтрализует действие растения, сейчас же!

Вокруг послышался топот и уже знакомые голоса слуг.

— Вы иногда такая злая, нэс! — протянула я с укором, приподнимая голову и облокачиваясь на твёрдые руки Кайонела. — Строгая, хоть и бабушка. А все бабульки добрые, нэс Грувия, чтоб вы знали. Да-да, Лора рассказала мне, что вы уже старушка, хоть и неплохо сохранились.

Я икнула и вновь расплылась в улыбке, смотря как белое лицо нэс резко становится алым. Сначала лоб, потом глаза, скулы, грудь… Никогда не видела такой красной кожи, удивительно. Я протянула руку, чтобы тыкнуть драконицу в красную щеку, но тут же отдернула, почувствовав сильный жар, исходящий от неё. И недоуменно покосилась вверх, когда моё тело затряслось, а Кайонел сжал губы в тонкую линию, беззвучно содрогаясь от смеха.

— Грувия, спасибо, дальше я сам разберусь, можешь идти, — выдавил он, отворачиваясь от красной женщины. А я заворожённо смотрела на алые волосы, взмывшие вверх. Словно нэс была под водой. Они короной обняли её голову и плавно покачивались, искрясь на концах. Красиво.

Стало душно, и я отвернулась от драконицы, оттягивая ворот платья, ставший вдруг слишком тесным. Но тут же ахнула, когда Кайонел схватил мою руку и убрал в сторону, одновременно отводя взгляд.

— Посиди спокойно, — прорычал он. — Скоро тебе помогут.

— Вы тоже злой дракон? — спросила я разочарованно и надула губы, следя как удаляется нэс Грувия, сжимая изящные руки в кулаки. — Куда это она?

— По своим старушечьим делам, я полагаю, — усмехнулся мужчина, а потом устало покачал головой. — А я не злой, у тебя будет шанс увидеть злого дракона, когда встретишь Грувию в следующий раз, — уголок его губы дернулся, и я непонимающе нахмурилась. — Возраст Грувии — не тема для шуток в её присутствии, Мирра.

— Ну ладно, — я пожала плечами и вновь откинулась на грудь дракону. В голове был туман, но я бы многое отдала, чтобы вот так вот лежать у него на руках. Внутри было спокойно и тепло, как уже очень давно не было. А ещё мне нравилось, как он произносил моё имя. Мирра… Кажется, я начала заикаться от страха, когда дракон спросил его во время нашей первой встречи, и теперь он знал меня именно Миррой. Рычаще и необычно. Я блаженно зажмурилась, растекаясь по дракону счастливой лужицей, а потом доверчиво заглянула в потемневшие глаза.

Через две минуты быстрого шага дракона я оказалась в своей постели. Сладко потянулась, радуясь мягкости, а потом внезапно поняла, что не хочу, чтобы Кайонел выпускал меня из объятий.

— Хватит вертеться — прорычал он, когда я вцепилась в его плечо и потянула на себя. — Жди Лору.

— А вы? — жалобно протянула я, не отпуская. — Я не хочу Лору, останьтесь вы здесь.

Кадык мужчины дернулся, и я довольно закряхтела.

— Почему на тебе нет ожерелья? — вдруг грозно спросил он, и я нахмурилась, вспоминая массивную побрякушку. Куда же я её дела? Выбросила, должно быть. В голове совсем пусто, не могу вспомнить.

— Оно неудобное. А на Марту не налезло бы, у неё и свои есть.

Кайонел покачал головой и принялся тереть переносицу, когда я вытащила подушку из-под головы и запустила в него, громко захихикав.

— Лежи спокойно, я сказал.

— Мне не нужно ожерелье, — сказала я и потёрла кожу шеи. Надеть его — значит потерять свободу. — Сами его и носите, раз вам нравится.

Я не видела лица дракона, потому что теперь смотрела в потолок, сложив руки на груди. Но отчётливо почувствовала, как матрас прогнулся под его весом. Лениво повернула голову на злобное пыхтение и ещё раз демонстративно уставилась на балдахин, игнорируя разозлившегося мужчину. Только и чувствовала мурашки, забегавшие по коже от опасной близости.

Он зло ругнулся и рывком встал с постели, отходя в противоположный угол комнаты.

— Поговорим, когда придёшь в себя. Велю сжечь это драххово растение, мгла его забери.

— А мне оно нравится, — я попыталась пожать плечами, но тело не слушалось, оно растекалось по кровати, как желе. И опустила голову на ладони, рассматривая сурового дракона. Высокий и мрачный, он выделялся в этих покоях. Ходил из угла в угол, не решаясь сесть на голубой пуфиквозле дамского столика, и явно чувствовал себя неуютно. — И вы тоже, кстати. Только чуть-чуть и когда не хмуритесь, — пропела я, довольно наблюдая, как каменеет его лицо и резко поворачивается в мою сторону. — А я вам нравлюсь?

− Не нравишься, − ответил дракон. — Ты моя пара.

Я надула щеки и мечтательно посмотрела вверх, уже не слушая дракона. Казалось, узоры из камня отделялись и плыли над потолком, а потом рассеивались узорами причудливого тумана. Наверное, я бы хотела делать похожие узоры на своих горшках. Сколько бы за них тогда заплатили? Голова опять начинала кружиться, и я устало откинулась на вторую подушку, чтобы не видеть танцующий туман.

— Я хочу делать горшки из глины, как моя мама.

Я услышала, как дракон сделал несколько шагов по комнате, но уже не смотрела. Веки налились свинцом, и открывать глаза теперь казалось непозволительной роскошью. Тепло и мягко. Совсем не страшно.

Глава 8. Подопечный

Я вскочила с кровати и прижала холодные ладони к горящим щекам. Нет-нет-нет, этого просто не могло быть. Невозможно. В этом мире пугающе-реалистичные сны…

— Рада, что вы пришли в себя, госпожа, — по-доброму улыбнулась Лора, убирая влажную тряпицу, которая упала мне на колени со лба.

Не могло быть. Не было.

— Господин Кайонел не на шутку перепугался за ваше состояние, нэсса.

Я хочу умереть.

Застонав от отчаяния, я бухнулась обратно на подушки и обхватила себя руками. Какой позор! Какой стыд!

— Лора, в той комнате есть какое-нибудь растение, которое убьёт меня?

— Храни вас Праматерь, госпожа! — ужаснулась служанка и прижала пухлую ладонь к груди. — Не волнуйтесь, вам больше ничего не угрожает. Тот цветок назначается тяжелобольным, чтобы притупить их боль и сделать менее восприимчивыми к действительности во время трудного лечения. Никакого вреда, клянусь вам.

— Мне уже всё равно, Лора, — ответила я безжизненным голосом, вспоминая, как залезла на Кайонела. А что наговорила Грувии! Назвала её старой, милостивый Праотец, старой!!! Я уже труп. И ничто не в силах спасти меня.

И я до сих пор чувствовала вокруг дурманящий, приятный запах дракона. Кожа, металл и едва слышимая горечь пепла. Морозное покалывание на ладонях, когда обвивала его шею. Я всё это помнила. Как в тумане, но эти детали очень хорошо отпечатались в памяти.

— У вас жар, госпожа? — озабоченно пролепетала Лора, пытаясь положить руку мне на лоб. — Вы вся красная.

— Нет! — выдавила я и натянула простынь на голову.

А потом высунулась наполовину и умоляюще посмотрела на Лору:

— Кайон… То есть нэс Грувия говорила что-нибудь? Где она сейчас?

— Госпожа ничего не упоминала, — Лора и сложила руки на переднике. — А нэрр Кайонел поговорил с вашей матушкой, госпожа, и отбыл несколько часов назад.

Одновременно я почувствовала тревогу и облегчение. Не придётся смотреть ему в глаза — это хорошо. Но что им было обсуждать с мамой?

— А ещё… — Лора лукаво улыбнулась и указала на дверь. — Если вам лучше, я должна вам кое-что показать, госпожа. Уверена, вам понравится.

И мне понравилось. Я едва не завопила от восторга на весь замок, хватая Лору за руки и принимаясь кружить вокруг со смущенной служанкой, когда увидела его.

Прямо передо мной стоял круг для лепки горшков!

— Это невероятно! Я выпрашивала его так долго, Лора, так долго!

— Госпожа Грувия ещё не знает, — шепнула Лора, и моя радость немного поубавилась.

— Думаешь, она не разрешит мне? Но ведь…

— Нет, я так не думаю, госпожа, — добродушно произнесла женщина и провела рукой по массивной вещице. — Но увлечение ваше не одобрит, вы знаете. Нэрр Кайонел проявил мягкость в этот раз, но вот госпожа…

Я фыркнула и приосанилась под непонимающим взглядом Лоры:

− Оно уже здесь, и обратно я его не отдам. Пусть попробует забрать.

Лора снисходительно улыбнулась и покачала головой.

Я насупилась и ещё раз окинула взглядом колесо. Красивое… Красивее того, что стояло в маминой мастерской.

— Раз уж с этим мы разобрались, позволь кое−что спросить, Лора.

Женщина доверчиво заглянула мне в лицо.

— Что Марта делала в твоей комнате со страшными растениями?

За миг лицо служанки побледнело.

Я бурчала себе под нос, наглаживая крылышки Марты и вспоминая лик чудовища, что заточил её в смертельной ловушке день тому назад. Хотела погубить мою курочку за какую−то пару съеденных растений, подумать только.

— Только выглядит, как добродушная тётенька, Марта, — приговаривала я, сидя в своей комнате и поглаживая свою любимицу. Она довольно кудахтала и пыталась склевать найденный в ворсе ковра массивный перстень. — Но не волнуйся, я тебя в обиду не дам. И есть теперь тоже будешь только из моих рук, Марта!

Курица клюнула перстень ещё раз, а потом переключила внимание на толстенную книжку, которую я пыталась читать уже несколько часов. Что-то про физиологию драконов и способности, передающиеся из поколения в поколение каждый в своём Высшем Роду. Я ойкнула, когда клюв почти коснулся страницы, и мысленно взмолилась, чтобы книга нэс Грувии не пострадала, иначе она тоже закроет меня в какой-нибудь комнате с ядовитыми растениями, как Лора Марту.

Конечно, служанка вряд ли серьезно хотела убить её, но осадочек остался…

Я насупилась, вспоминая невинное выражение её лица, когда Лора попыталась переключить моё внимание на какую-то картину, висящую в комнате.

— Смотрите, госпожа, это Великий Праотец с Милостивой Праматерью, нэс Грувия ведь уже рассказывала вам про них? — на картине, величественно расправив крылья, кружила пара драконов. Первый был похож на того, которого мы с Рином увидели над поляной — чёрный, с бугрящимися под чешуйчатой кожей мышцами. Со смертоносными наростами вдоль сильного тела. Второй же был меньше и изящнее. Полупрозрачные чешуйки Праматери отливали светло-голубым цветом, и мне подумалось, что Праотец создал небо, вдохновляясь своей парой.

— Это прекрасно, Лора, но Марта…

— Ума не приложу, как она пробралась к моим деткам, — всплеснула руками служанка. Детки — так она называла свои растения. Хоть Лора и была огненным драконом и никакого отношения не имела к роду из Древесного Дома, но души не чаяла в своих цветах.

— Теперь я буду следить за ней ещё тщательнее, — протянула я, прищурившись. На что женщина лишь захлопала глазами.

— Я буду только рада, госпожа! Она живого места не оставила в саду… — а вот и мотив! Я нахохлилась и отвернулась от женщины, продумывая план мести. — Кстати, нэс Грувия просила передать, чтобы вы тщательно подготовились к вашему следующему уроку. Он пройдёт через неделю, — едва услышав имя учительницы, я вздрогнула и тут же забыла о своих планах.

— А что мне нужно выучить?

— Она передала томик, — улыбнулась Лора и указала рукой на стол в углу комнаты. Мои плечи тут же поникли. Огромный, он был просто огромный! Толстая книжка в кожаной плетёной обложке игриво отливала красным в лучах солнца. Я тяжко вздохнула и поплелась за книгой.

Время ожидания драконицы превратилось в сущий ад, и я даже выдохнула, когда пришлось встретиться к ней лицом к лицу.

— Рада видеть вас в здравии, нэс Грувия, — пролепетала я, делая реверанс. Сегодня на мне звенели всевозможные украшения, у которых был хоть малейший шанс порадовать учительницу. Как у настоящей нэссы.

И я не прогадала. Взгляд Грувии был строже, чем обычно, но с удовлетворением зацепился за драгоценности, прежде чем вновь презрительно сощуриться.

— Да, ещё жива, как видишь. Хвала Прародителю, в моём-то возрасте, — монотонно произнесла женщина, а я прикусила язык. — Ты прочла книгу?

— Да, нэс!

— Хорошо. Тогда вопрос первый.

Грувия величественно откинула тяжелые полы своего бордового платья, закрывая позолоченные ножки стула, на котором сидела. С идеально ровной спиной, как и положено любой нэс. И как она хотела, чтобы сидела я.

— Продолжительность жизни драконов, нэсса, — холодно произнесла Грувия, прищурившись.

— Продолжительность жизни драконов составляет в среднем около трёхсот лет в зависимости от их силы, — пролепетала я, судорожно вспоминая. — Драконы из Высших Родов могут жить до тысячи лет. Но это всё равно меньше, чем драконы жили раньше, до разделения миров.

— Хор-рошо, нэсса. Тогда скажи мне, сколько живут человеческие люди?

— Лет до… восьмидесяти? — я закусила губу, вспоминая долгожителя из нашей деревушки. — До ста!

— Это исключения, — отмахнулась Грувия. — С какого возраста человека из Низшего мира можно назвать пожилым, Мира?

Я мигом вспыхнула, осознавая, почему Грувия начала с этого вопроса.

— Н-наверное, лет с семидесяти?

— Оч-ч-чень хорошо, — глаза нэс сверкнули алым. — А можно ли назвать старым столетнего дракона из Высшего Рода?

— Н-нет, — мой голос стал похож на писк мыши.

— Правильно, нэсса, молодец, — самодовольно сказала драконица. — Хорошенько это запомни.

— Простите, мне стыдно. Это была не я! — от обиды хотелось плакать. Я ведь в жизни бы ничего такого никогда не сказала, если бы не даррхов цветок! Я вовсе не считала нэс старой…

— Конечно, не ты, нэсса. Должно быть, в тебя перевоплотился сам император и решил подпортить тебе жизнь.

Я всхлипнула, а драконица легко стукнула своей тростью о пол.

— Кстати, это следующий вопрос, не расслабляйся. Почему императорский род считается самым могущественным?

— Из-за их особых способностей, — отчеканила я. — Обычные драконы могут пользоваться только магией стихии, у драконов из Высших Родов ещё есть индивидуальные особенности, например, как у вашей сестры, — вспомнила я рассказ Грувии. — Кажется, это кратковременное внушение или что-то наподобие…

— Всё верно, — кивнула нэс. — А Дом Императора?

— Драконы, в чьих жилах течёт божественная кровь, обладают невероятными способностями. И могут перевоплощаться не только в драконов. Как первые семена Великого Праотца и Милостивой Праматери взошли на этой земле и сами выбрали себе оболочку и человеческое тело после ипостаси дракона, так и Род императора может делать это на своё усмотрение. Этот мир был слишком маленьким для их огромных драконьих тел.

— Молодец. Мы можем перевоплощаться лишь в свою вторую ипостась, и то не каждый в настоящее время, императорские отпрыски же не знают границ, им подвластны многие метаморфозы со своей оболочкой. Но и это ещё не всё. Второй Император Драххтариус разделил миры и создал Низший мир, такой силой он обладал.

Я закусила губу, расстроенная, что забыла такой легкий фрагмент из истории.

— Он обладал почти божественной силой

— Верно, — кивнула нэс. — Как Праматерь с Праотцом однажды посеяли семена жизни на планетах и населили их, изменяя оболочку, так и Драххтариус коснулся её своей магией, преображая и делая лучше для всех нас.

Спорный момент. Я не считала, что изгнание слабых драконов было лучшим решением, но промолчала. Если уж Драххтариус был таким сильным, то мог и помочь слабым, а не убирать их с глаз долой.

— Пройдёмся ещё по Эре Цветения и закончим на сегодня. Так уж вышло, что у меня появился новый подопечный.

— Что? Вы меня бросаете? — я прижала руки к груди, звякнув украшениями, и шокировано посмотрела на Грувию. Мне совсем-совсем не хотелось оставаться тут без неё!

— Нет, не бросаю, — вздохнула женщина, пригладив огненные волосы. — Как член Совета, я поручилась за одного паренька… И вынуждена таскать его за собой, пока не удастся передать его драконам Древесного Дома.

— Звучит как что-то хлопотное, — посочувствовала я, и нэс прижала ладонь ко лбу.

— Мальчики-подростки — это всегда хлопотно. Особенно те, которые только учатся познавать себя и свою силу, — она ещё раз вздохнула, но уже через секунду её лицо приобрело обычное бесстрастное выражение. — Я только надеюсь, что он не разрушит сад Кая, пока я тут с тобой занимаюсь, нэсса. Что ж, продолжаем.

Я кивнула и постаралась незаметно посмотреть в сторону окна. Конечно, отсюда было не увидеть не то, что человека, даже огромные цветы Лоры, но мне стало очень уж интересно. Подопечный нэс Грувии, да ещё и моего возраста?

— Следующий вопрос.

Глава 9. Крылья, что принесли надежду

В сад я побежала сразу же, как только нэс Грувия пожаловалась Лоре на мигрень и пожелала чай с мятой. Побежала не как леди. Я знала, что учительница любит подолгу сидеть за столиком и вести светские беседы, но в этот раз всё было по-другому. Её ведь ждал подопечный! Тот самый, к которому я сейчас и бежала в надежде пообщаться хоть с кем-то, на кого не имеет влияния Кайонел. Местные слуги были дружелюбны и выполняли любые мои пожелания, но я не чувствовала в них искренности. Они не смели ничего утаивать от хозяина этого замка.

Я резко затормозила возле входа в сад и схватилась рукой за колонну. Перевела дыхание и быстро начала приглаживать волосы и платье, чтобы не показаться замарашкой. Ох, подумать только — мой ровесник!

Влетев в сад, я начала озираться по сторонам, а потом прошла вглубь, отодвигая мешающие листья цветов. Они были гораздо больше, чем любое растение в нашей деревне — Лора любила своих «деток» и растила из них настоящих великанов. Когда очередной лист ударил меня по лицу, я сморщилась и ударила его в ответ, отодвигая подальше. И тут же замерла, когда увидела спину парня прямо напротив. Он сидел на земле, поджав под себя ноги, и был чем-то увлечён настолько, что даже не обернулся на шум. А я почувствовала, как внутри что-то переворачивается.

Одновременно от радости и облегчения, слёзы заполнили глаза и покатились вниз по щекам, холодя разгоряченную от бега кожу. Этот рыжий затылок я узнала бы среди тысяч других.

Рин. Рыжик. Мой друг и герой, бросившийся из-за меня на опасное чудище. Ещё одно напоминание о моей прошлой жизни. Живой и невредимый, защищаемый самой нэс Грувией, самой сильной женщиной, которую я когда-либо знала. От переполнявших эмоций я всхлипнула и начала рыдать. Громко, не сдерживаясь, до боли кусая губы и заламывая дрожащие руки.

Мальчик вздрогнул и тут же повернул голову ко мне, держа раскрытые ладони над пробившимся из земли пепельным цветком.

— Мира? — его голос показался мне слабым. — Это правда ты, Мира?

Он встал, отряхнул руки о коричневые кожаные брюки и несмело посмотрел мне в глаза. Перевёл взгляд к платью и украшениям и, словно вымученно, улыбнулся краешками покусанных губ.

— Рин! — я распахнула объятия и налетела на него совсем как раньше. И нэс Грувия точно неодобрительно бы поцокала, если бы застала эту сцену. Но её здесь не было, поэтому я засмеялась от облегчения и повисла на своём друге. — Ты в порядке! Как же я счастлива, Рыжик! Знал бы ты, как я беспокоилась…

— Мира, — плечи его вздрогнули, и парень уткнулся носом мне в ключицу, крепко прижимая к себе. — Я думал, он растерзал тебя прямо там, когда меня забрали. Стражники смеялись, а я рыдал в камере, оплакивая тебя… Мне так стыдно, Мира! Я не смог ничего!

— Тише, Рин, я ведь жива… Всё хорошо, раз мы оба в порядке. Это главное.

— Мне очень жаль, что ты тоже оказалась здесь, — он тяжко вздохнул и чуть отодвинулся. — Но всё лучше, чем если бы тебя убили. Вместе мы сбежим.

— Правда?! Ты уже придумал план? — я подпрыгнула от нетерпения, доверчиво заглядывая в его в лицо.

— Если честно, то нет, — вздохнул мой друг и виновато опустил взгляд в землю. — Я был напуган до такой степени, что не думал ни о чём эти месяцы заключения, только о том, как выжить. В себя я начал приходить, когда ко мне в камеру стал наведываться один парень… Он долго расспрашивал меня о моём даре, а потом стал рассказывать всякие невероятные вещи…

Я важно кивнула, уже зная, что такого узнал Рин. Я ведь и сама подслушала эту часть диалога Кайонела и Грувии.

— Но о побеге стал думать, только когда услышал от огненной мегеры о тебе. Вернее, я только надеялся, что она говорила о тебе…Обсуждала со служанкой, какие драгоценности выбрать на ежегодный бал девушке с пепельными волосами, и я сразу подумал о тебе. И не ошибся, как видишь, — он лучезарно улыбнулся, а я зависла.

— Как ты назвал нэс Грувию?! — взвизгнула, оглядываясь по сторонам. — Да она тебя испепелит, дурак! И меня тоже! Ох, милостивая Праматерь…

— Кто? — Рыжик нахмурился и внимательно посмотрел на меня ещё раз. — Ты очень изменилась, Мира. И разговаривать стала как-то по-другому, и эта одежда… Может, ты и не хочешь обратно домой?

— Я… — я выставила руки вперёд, защищаясь. — Я не… Ты не так понял, Рин. Я просто… Понимаешь, здесь моя мама и моя жизнь поменялась, но я хотела сбежать отсюда с самого первого дня, Рыжик.

— Я ведь знаю, зачем тебя приволокли сюда, — он обиженно поджал губы и отвёл глаза. — Тоже подслушал. Ты выходишь замуж, Мира? За чудище?

— Нет! — я крикнула так громко, что пришлось тут же зажать рот и оглянуться вокруг, чтобы убедиться, не бежит ли сюда нэс Грувия. — Нет, Рин, — теперь пришлось шептать. — Это неправда, он преследует какие−то свои цели, но о замужестве ничего не говорил. Да и зачем я кому−то в качестве жены?

Мальчик облегченно выдохнул:

— Ума не приложу, как нам сбежать отсюда. Ещё и с тётей Мэриэл.

Я поджала губы, представив, какой крик поднимет мама, когда узнает, что её хотят выкрасть из райского места. Но не могла ведь я бежать одна? Прости, мама. Если продадим все украшения, нацепленные на нас сейчас, то денег в Низшем Мире хватит всей нашей деревушке. И к изматывающей работе мама точно сможет не возвращаться.

— Мы что-нибудь придумаем, — я почесала лоб и внимательно посмотрела на Рина. — И ты думай! Не позволяй им одурачить себя и навешать тебе лапши на уши, понял?!

— Понял-понял! — тут же поднял руки мальчик. — Знаешь, слышал я ещё кое-что… Но пока не знаю, как этим воспользоваться. Кажется, во дворце Императора сейчас неспокойно, говорят он болеет… Почти все стражи слетаются к нему и дежурят вокруг дворца. Будто боятся чего-то.

Я прищурилась, приподнимая бровь.

— Ну и?

— Я к тому, что границы защищают гораздо хуже, чем ещё несколько месяцев назад, — он пожал плечами. — Говорю же, я ещё не понял, как подвязать это к побегу. Просто озвучиваю, не дави на меня!

Я вздохнула, понимая, что вообще не в курсе, как выглядят эти самые границы. Меня-то сюда завели через портал. Но где бы его достать…

— Но я подумал, что возможно, мы сможем перейти границы и вернуться домой… — продолжил Рыжик задумчиво, — Если бы я только…

— Если бы ты только что?

Рин поднял указательный палец, призывая меня подождать. И прикрыл глаза, в один момент становясь очень сосредоточенным. Нахмурил брови и крепко сжал губы. Секунда, две, три… Сейчас он уже походил на тужащуюся роженицу. С красным лицом и вздутыми на лбу венами. Даже мычал, крепко сжимая кулаки.

— Рин? — я начала беспокоиться и положила руку на его напряженное плечо. — Рин! Что ты твори… Ай!

Я взвизгнула и отскочила в сторону, во все глаза таращась на мальчика. Теперь он открыл глаза и тяжело дышал, устало тыкая большим пальцем себе за спину.

Там раскрылись яркие рыжие крылья. Тоже дрожащие, с половину его тела.

— Вот, — прохрипел он, пытаясь отдышаться. — Если я смогу управлять этим, то всё может получиться.

— Ох, Милостивая Праматерь…

Глава 10. Бэлморт

Схемы в тетради получались кривыми, но только лишь потому, что я нервничала. Один за другим вырванные листы летели на пол комнаты к радости вечно голодной Марты, и я начинала всё сначала, поэтапно расписывая план побега и отпивая из кубка тёплое молоко.

— усыпить бдительность Лоры

— предупредить стражу о том, что видела что-то подозрительное в крыле нэрра Кайонела и отвлечь их внимание.

— заманить маму в сад

По правде сказать, самая сложная часть была в том, чтобы перехитрить маму. И как-то заставить её не кричать, как только она поймёт, что к чему, и попытается сбежать обратно во дворец.

— Ох, Марта, надеюсь, Рин найдёт место и для тебя…

Курица вопросительно закудахтала, звеня своими украшениями. А я погладила ее по спинке и взмолилась Праматери, чтобы Рин нашёл способ управлять своими крыльями и унёс нас отсюда. А на нём ведь ещё была и нэс Грувия… Вот уж кого будет не так легко провести.

Я тяжело вздохнула, натягивая корсет, и посмотрела в окно. За месяцы в Парящей Сфере этот вид стал мне тоже дорог.

Ну, что должно случиться — то произойдёт. В моих силах лишь положиться на Рыжика и молиться Праматери.

И почему он ещё не научился летать?! Не говоря уже о перевоплощении в дракона. Я вспомнила несчастный взгляд мальчика, когда задала этот вопрос в саду. Конечно, он не виноват, без него не было бы даже этого хлипкого плана, но как же было обидно не воспользоваться всеми возможностями…

Я ещё раз окинула взглядом сады вокруг замка и туманные скалы вдали. Мы были в середине Проклятой Долины, а я до сих пор не понимала, почему этому чудному месту дали такое название. Когда-то для меня всё это было диким и чуждым. А сейчас сердце замирало, стоило только подумать о прощании. Больше я никогда не полюбуюсь на цветы Лоры.

Внезапно откуда-то снизу донеслось возмущённое кудахтанье. Марта разворотила почти всю бумагу, но самый большой кусочек прицепился к её клюву, и она никак не могла отцепить его, чтобы склевать до конца.

— Глупенькая, — я засмеялась, отходя от окна и ставя кубок с молоком на стол, — иди-ка сюда, я помогу.

Но не успела сделать и шага к курице, как она завертелась вокруг себя, следя за бумажкой и не в силах понять, почему не может её достать. И выскочила из моих покоев. Так стремительно, что я лишь сглотнула, успев проводить её взглядом.

— Стой! — я кинулась к двери, но тут же затормозила и побежала обратно, чтобы затолкать листы с планом побега под кровать. Не дай Праматерь её обнаружить служанкам!

Выскочив из комнаты, я натолкнулась на стражу. Открыла рот, чтобы приказать бежать за курицей и тут же закрыла, поняв, что в её клюве самая настоящая улика. Да они тут же доложат своему хозяину!

— К-куда?! — только и смогла крикнуть, во все глаза смотря на пустой коридор.

— Что, госпожа? — стражник недоуменно посмотрел поверх своего шлема и переглянулся со своим напарником.

— Курица! Курица!

— Госпожа Марта побежала туда, — медленно — слишком медленно! — протянул стражник, и я сорвалась с места в указанную сторону. Подумать страшно, если кому-то на глаза попадёт хотя бы часть плана, тогда нам с Рином точно не поздоровится. И что-то мне подсказывало, что больше перепадёт опять Рыжику, как в прошлый раз. Какая же я дура!

Добежав до конца коридора, я успела увидеть белый хвостик Марты, юркнувшей за угол. Прямо из замка.

— Сто-о-ой! — опять крикнула я, хватаясь за стену и пытаясь отдышаться. Что за глупая курица!

Радовало лишь то, что Марта побежала не в сад, где могла легко затеряться среди растений или, не дай Праматерь, наткнуться на Лору. Эта часть замка была обычно пустующей и совсем неинтересной. Но едва я завернула за угол, то чуть не лишилась чувств здесь же. Топор, занесённый над Мартой, сверкнул в свете солнца, и я завизжала во всё горло, закрывая руками глаза.

Что-то глухо ударилось о землю.

— Чаво разголосилась? — хриплый голос звучал словно из-под толщи воды. Я приоткрыла один глаз, второй, и облегченно выдохнула, обнаружив курицу живой и невредимой.

— Ох, Марта, как я испугалась! — завопила я, чуть не плача. И кинулась к курице, забыв про проклятую бумажку и прижимая Марту к сердцу. — Никогда больше так не делай, никогда!

Всхлипнула и подняла взгляд на мужчину, который воткнул топор в пень и смотрел на нас с нескрываемым отвращением. В особенности, на меня.

— Ты не в себе, девчушка?

— Я думала, вы пытаетесь её убить, — я утёрла нос рукавом платья и опять всхлипнула. — Ох, вы дрова рубили…

Я посмотрела на огромную горку рядом с ним и закусила губу, чувствуя стыд. И тут же принялась водить взглядом по земле в поисках бумажки. Ведь клюв Марты был опять свободен, и она уже даже искала, чем бы его заполнить.

— П…О…Б…Е…Г. Побег, — прочитал по слогам мужчина, и, кажется, моё сердце остановилось снова, как несколько секунд назад. — Хех, сбежать отсюда удумала, девчушка?

— Вы не так поняли! Отдайте сюда, это моё!

Здоровяк ухмыльнулся на мою просьбу и вновь принялся читать содержимое бумажки в его мозолистой руке.

— Отдайте же! — я выпустила курицу на свободу и подбежала к мужчине, но он поднял руку вверх, заставляя меня подпрыгнуть за ней.

— У тебя неразборчивый почерк, — посмел пожаловаться хам и выкинул бумажку, пожимая плечами. — Да и больно нужно оно мне. Ты кто вообще такая?

Я застыла, не веря своему счастью. Схватила бумагу, порвала на множество маленьких кусочков и выдохнула. Здоровяк смотрел сверху вниз и посмеивался, почесывая затылок. Каштановые кучерявые волосы закрывали ему едва ли не половину лица, но я всё равно разглядела искорки в зелёных глазах. А ещё у него были странные рыжие веснушки. Почти как у Рина. Только кожа у него была не бледной, а загорелой.

— Я никто, — сглотнула и отвела взгляд.

— Тогда удачи тебе, девонька, — улыбнулся мужчина.

— Эй! — мы оба вздрогнули и посмотрели в сторону крика. Стражник, который стоял возле моих покоев, сейчас выглядывал из-за угла и щурился, по очереди обводя нас взглядом. И тут же начал приближаться, гремя своим обмундированием. — Не пугай госпожу Миру, Бэлморт. Занимайся дровами.

— Госпожу? — удивился мужчина. — Я впервые вижу эту малявку.

— Придержи язык, — рыкнул стражник. — Её привёл сам хозяин.

Мужчина нахмурился, а я быстро схватила Марту и начала отступать обратно к замку.

— Всё хорошо, проводи меня до комнаты, — быстро сказала стражнику и закусила губу, молясь, чтобы странный мужчина не доложил о своей находке.

— Конечно, госпожа, — стражник поклонился и указал рукой на вход.

Сердце грохотало в груди так громко, что я не сразу услышала новый крик за спиной. А когда повернулась, мужчина с топором улыбался во весь рот и смотрел мне прямо в глаза.

— Удачи, Мира, — сказал он. И снова принялся за дрова, будто ничего не случилось.

С момента встречи с мужчиной с той стороны замка прошло три дня. А Рина всё не было, как не было и нэс Грувии. Меня мучило неприятное предчувствие. То и дело я выглядывала в окно и ждала. Меня не покидала страшная, но логичная мысль: тот мужчина мог всё рассказать.

Несколько раз я прокрадывалась к задним воротам и даже видела его. Бэлморт ходил со своим топором наперевес, рубил дрова, а один раз даже уходил в сторону леса и возвращался оттуда с дичью. Признаться, я всегда внутренне вздрагивала при одном виде той стороны нашей Долины. Зелени там не было, её заменял густой туман, а сразу из него вырастал тёмный лес. Будто кто-то просто вырезал страшную картинку и влепил её в неподходящем месте. Рубленую, и совсем уж отличающуюся от остального пейзажа.

Я даже ждала, когда к нему подойдёт кто-то из стражи и поблагодарит за информацию, или он будет слишком довольно улыбаться, радуясь награде за то, что сдал нас с Рином. Но ничего не происходило. Мужчина ходил с одинаково понурым лицом и занимался своими делами. Никто даже не заходил к нему поздороваться.

И меня начинало это злить.

— Госпожа, вам здесь не холодно?

Я подскочила на месте и с заходившимся сердцем резко развернула голову. Лора. Стояла прямо позади меня и следила, как я слежу за Бэлмортом.

— Нет, Лора, совсем не холодно.

— Эта часть замка ветреная, госпожа, не сидите у окна, — женщина сложила руки на переднике и едва заметно улыбнулась. — Да и здесь почти никто не бывает.

— Я пыталась найти Марту…

— Марта в саду, госпожа, — улыбка служанки стала шире, а взгляд внимательнее. Она перевела его в окно и проследила за мужчиной, носящим брёвна туда-сюда.

— Вот как, — я сглотнула и встала с пола, отряхивая платье от пыли. — Т-тогда я пойду к ней?

— Я провожу, — Лора всё так же продолжала улыбаться, а по её лицу прочесть что-либо было невозможно. — Не ходите здесь одна, ладно?

— Угу… — я оглянулась напоследок, но Бэлморта снаружи уже не оказалось.

— Надеюсь, Марта не склевала моих малышей, — тихо посмеивалась Лора, пока мы шли к саду. — За ней глаз да глаз, а я искала вас, госпожа.

— Прости, — я закусила губу и посмотрела на неё с подозрением. — А почему ты меня искала?

— Услышала от стражи, что вы проводите много времени в левом крыле, госпожа. А все знают, что там обитает лишь охотник, он не очень дружелюбный, поверьте мне.

— Вот оно как… — тиски страха, сжимающие внутренности, чуть отпустили. Я прочистила горло и постаралась непринуждённо пожать плечами. — Я его почти не видела.

— Хорошо, госпожа.

Как Лора и сказала, курица оказалась в саду. Смирно ходила туда-сюда и не обращала внимания на растения. Я подозрительно покосилась на служанку. Как ей удалось её выдрессировать?

Женщина полюбовалась на послушную Марту и опустилась на землю, подкатывая подол коричневого платья. Привычные украшения на руках отсутствовали, и сейчас она была похожа на обычную женщину с Нижнего мира. Если бы не серебряная диадема. Перед Лорой была уже выкопана лунка, а совсем рядом лежал тоненький ствол деревца. С причудливым окрасом, чёрный внизу и расцветающий красным к верхушке. Тоненькие стебельки сверху оканчивались воздушной маленькой шапочкой.

— Лора, а ты не знаешь, почему не заглядывает нэс Грувия?

— Госпожа сейчас занята. Она сказала, что наведается завтра.

Я чуть не хлопнула себе по лбу ладонью. И почему я сразу не расспросила Лору, а пошла следить за странным мужчиной…

— Это замечательно! Я соскучилась по ней и нашим занятиям, — пролепетала я, следя, как Лора заботливо укрывает посаженный ствол землей. Он был мне по пояс, и казалось, его могло сломать малейшее дуновение ветра.

И тут же в моей голове зашевелились мысли. Если драконица прибудет завтра с Рином, то действовать нужно тут же! Нужно, чтобы меня никто не хватился. Чтобы заволновавшиеся слуги сначала пошли по неверному следу. Я чуть не захлопала в ладоши, когда в голову пришла прекрасная идея.

— Лора, а этот охотник ходит в тот страшный лес?

— Да, госпожа, Бэлморт следит за границами Молочного леса и не допускает сюда опасных животных. В тумане может таиться разное… — протянула женщина, засыпая деревце сверху каким-то красным порошком, который достала из кармана платья. И принялась опять поправлять землю по краям, словно подталкивала одеяло под уснувшего ребёнка, и напевать что-то себе под нос.

— Вот здорово! — я хлопнула в ладоши и мечтательно закатила глаза. — Вот бы с ним сходить туда. Как думаешь, он возьмёт меня с собой, если я завтра попрошусь?

— Что?! — визг служанки пронёсся по всему саду. Она резко подняла голову и затравленно посмотрела на меня снизу вверх. А потом на свои руки, которые вдруг сжались на дереве, которое она любовно оглаживала мгновение назад, и вспыхнули пламенем. — О не-е-е-е-е-ет! — её крик, полный боли, продолжался целую вечность. — Вечнозеленый Долгопипус! Горе на мою голову! — в глазах её собрались слёзы, она тут же отдернула руки и начала дуть на горящее деревце. Кричать и опять дуть, но было уже поздно. Оно осыпалось чёрным пеплом и издало трескающие звуки на прощание.

— Ох, Лора… — я прижала руку к губам и виновато посмотрела на женщину.

— Что вы такое придумали, госпожа, — всхлипнула служанка, всё ещё неверяще смотря на кучку пепла у её колен. — Подумать только, пойти в лес! И с кем! Сначала господин Кайонел убьёт меня, если вы учудите такое, — она сжала подол платья и закусила губу, чтобы не разрыдаться. — а потом я убью себя сама, чтобы отправиться вслед за этим чудом! — она захныкала, погладив оставшийся после растения пепел. — Это деревце могло давать омолаживающие плоды при правильном уходе… Что же я наделала, что же я наделала! — она кусала побелевшие губы и начала бормотать что-то бессвязное, а я сглотнула и схватила Марту, чтобы уйти отсюда.

Мне стало так стыдно перед Лорой, что я сама чуть не расплакалась. Кто ж знал, что она испугается моей просьбы до такой степени, что перестанет контролировать свой дар и выжжет всё вокруг.

— Ну мы пойдём, Лора… Ещё раз прости…

Женщина всхлипнула и передернула плечами, а я перехватила Марту поудобнее и пошла прочь из сада.

Глава 11. Пусть цветёт ярко твоё пламя

Занятие прошло как в тумане. Я ёрзала на стуле и кусала губы, одновременно пытаясь не вызвать подозрения нэс Грувии.

Но драконица и сама была не своя и мыслями точно находилась не здесь, поэтому ничего не заметила.

— Что нужно сказать здороваясь или прощаясь с драконом из моего рода, нэсса? — спросила она напоследок, заканчивая занятие и привычно вызвав Лору с чаем.

— Да пылает ярчайше пламя ваше, нэс Грувия, — улыбнулась я, чуть наклоняя голову. — До завтра!

— До завтра, нэсса, — устало отозвалась драконица, откидываясь на спинке стула, как ещё не позволяла себе при мне. И я даже почувствовала что-то похожее на тоску, осознав, что завтра у нас с ней может уже и не быть. Но всё равно побежала к Рину, надеясь, что он что-то да придумал.

— Да цветёт ярко ваше пламя, нэрр Рин, — я хихикнула и чуть толкнула друга, подкравшись сзади.

Он стоял в саду, сцепив руки за спиной, и задумчиво смотрел на стену замка.

— Что? — Рин нахмурился, разворачиваясь в мою сторону. — И как ты меня назвала, Мира?

— Это приветствие такое, к дракону из Древесного Дома! А нэрр — обращение к высокородному господину.

— Я похож на высокородного? — спросил он серьезно, а я смутилась.

— Прости, я думала, это весело, — протянула я, пожимая плечами. — А ещё я сделала так, чтобы никто не кинулся искать меня сразу, Рин! Представляешь, они все побегут вначале в тот странный лес, точно-точно. За это время мы успеем всё сделать.

Я улыбнулась шире, едва не подпрыгивая на месте от предвкушения.

— Это невозможно.

И тут же замерла, во все глаза смотря на Рыжика:

— Что ты имеешь в виду? Если нужно время — мы всё подготовим, как бы сложно это ни было!

— Нет, — он покачал головой и посмотрел на меня с сожалением. — Я всё разузнал, стража моментально узнает, если кто-то покинет это место. Оно очень хорошо защищено, Мира.

— Но… — слёзы собрались в моих глазах, но я быстро сморгнула их, чтобы умоляюще посмотреть на друга. — Не говори так, Рин! Мы что-нибудь придумаем.

— Я не смогу больше приходить, Мира. Мне очень жаль.

Он отвернулся, а я почувствовала, как внутри всё перевернулось.

— В Империи происходит что-то странное, что-то очень плохое. Мегера сказала, что сегодня вечером я уже буду в Древесном Доме, ей сейчас совсем не до меня. Я не знаю, когда смогу попасть к тебе оттуда.

В его голосе сквозила боль, и что-то подсказывало мне, что если Рин сейчас повернётся, в глазах его тоже будут плескаться слёзы. Как и в моих. Все планы разрушились одномоментно. К драхху план и побег, но мне нужен был тут хотя бы Рин! Кто-то, кто позволит мне быть мной прошлой. Без этих драхховых украшений, без красивых платьев и идеальной осанки! И без придворной курицы! Кто позволит оставаться собой. И просто кто-то, с кем можно посмеяться в этих стенах. Воздуха стало так мало, что я прислонилась к дереву, чтобы не упасть.

— Мира, прости, — проговорил Рин тяжело, его голос чуть не срывался. — Я клянусь, что освою свой дар, научусь контролировать эти крылья, Мира. Стану сильнее и однажды вытащу тебя отсюда, сколько бы времени на это ни понадобилось, — моего плеча коснулась тёплая ладонь, и я лишь кивнула, не в состоянии открыть глаза и посмотреть на него.

Ветер холодил щеки, мокрые от слёз. Где-то рядом кудахтала Марта, и этот звук почему-то успокаивал. Голос Рина, Марта… Если не открывать глаза, то можно представить, что я опять в нашей деревушке.

— Не переусердствуй, Рыжик, — я нашла в себе силы слегка улыбнуться. — Ты и так очень сильный, я это знаю. Просто будь моим другом и дальше, ладно? Как бы далеко ты ни был. Это для меня важнее всего.

— Да, Мира. Я сделаю всё, чтобы помочь тебе. И себе. Я вытащу нас отсюда.

Теперь эти слова казались пустыми. Я желала лишь, чтобы Рин не навредил себе в стремлении спасти меня. Как произошло уже однажды.

— Вообще-то, — он прочистил горло, а следом что-то зашуршало. — я принёс кое-что тебе напоследок.

Я приоткрыла один глаз. Рыжик держал в руке кулон с красным камнем на серебряной цепочке.

— Откуда… — с подозрением протянула я, угадывая в его блеске что-то отдаленно знакомое.

— Да пустяки, украл у огненной мегеры, — отмахнулся Рин, а я открыла рот от возмущения.

— Да ты свихнулся! Она нас на лоскуты порвёт! Когда я говорила, что не хочу быть здесь — я не имела в виду смерть, Рыжик!

— Так спрячь, — он пожал плечами, крутя вещицу в руке.

— Да зачем он мне вообще?! — я вытаращилась на друга, до сих пор не в силах поверить, что он умудрился это сделать. — Отнеси на место!

— Нет уж, — серьезно ответил он и щелкнул пальцами, останавливая мой крик. — Я влил в него свою магию. По крупицам. Тут немного, но я хочу, чтобы ты хранила его рядом, как талисман.

— Талисман?

Милостивая Праматерь, почему он не мог влить магию в бесхозный камень?!

— Если я не смогу быть рядом, то хочу, чтобы была частичка меня, Мира. Не выкидывай, ладно? Если поранишься там или… опять упадёшь, — он выразительно посмотрел на синяк на моей руке. Всего лишь неудачно вписалась в проем двери, когда неслась за Мартой.

— Я думала, ты только растения можешь лечить, — хмыкнула я, а Рин смущённо зарделся.

— Я узнал об этом только в камере. Когда ко мне пришёл мальчик из Древесного — всё моё тело было в синяках и ссадинах. А когда ушёл — я уже был как новенький. Приятное чувство, когда тебя касается чужая магия.

Я сглотнула и с благоговением посмотрела на свой талисман. И быстро спрятала его в карман платья, пока нас никто не обнаружил.

— Я не знаю, как много удалось влить, я только учусь, — Рин покраснел и отвёл взгляд.

— Это очень ценный подарок, Рыжик, − я закусила губу и обняла друга.

— Я бы хотел сделать для тебя намного больше, — он крепко сжал меня в объятьях

— Я хочу узнать, чему ещё ты сможешь научиться в Древесном Доме. Хочу ещё раз увидеть твои крылья. И магию. Обещай, что мы ещё встретимся, — глаза защипало, и я закусила щеку, чтобы не разреветься прямо здесь. Всё потом.

— Обещаю.

Мы отошли друг от друга и долго переглядывались, не решаясь сделать первый шаг к долгой разлуке. Пока что-то не зашумело в другой стороне сада.

Рин резко развернулся на пятках и пошёл к дереву, у которого я его и обнаружила. А я поплелась к выходу, напоследок посмотрев в его удаляющийся затылок.

— Пусть цветёт ярко твоё пламя, Рыжик.

Мой шёпот не достиг его.

Рин скрылся за широкими листьями цветов Лоры, и больше я его не видела.

На следующий день я не пошла на занятие с нэс Грувией. Не спускалась к завтраку и к обеду. И так не хотела никого видеть, что скрывалась в одной из комнат драконьего замка почти до самого вечера. Глаза всё ещё болели от слёз, а тело ломило из-за недосыпа.

Сейчас я не хотела ничего. Даже поговорить с мамой казалось непосильной задачей. Чтобы поплакаться — нужно будет сначала всё рассказать ей про Рина, потом про наш план, и, вероятнее всего, она ещё и отругает меня. Уже давно стало понятно, что в этом замке она мне не союзник. Мама полюбила драконье место. И укрепилась в своей ненависти к Низшему миру.

После бесцельного хождения из одной темной комнаты в другую, я решила немного отвлечься от своей печали и пойти осваивать гончарное колесо. Да и нужно было занять чем-то руки, чтобы они не тянулись к украденному красному кулону в кармане платья. Казалось, у него особая энергетика. Смотрю на него — и Рин будто снова рядом. Эти чувства заставляли меня опять думать об утерянном.

— Отставить слёзы, — сказала я твёрдо Марте, снующей в ногах в поисках зерна, будто это она развела здесь сырость. — Сейчас мы пойдём и сделаем самый красивый горшок в мире. А потом разобьём его об драконью голову!

Я кивнула сама себе, закатала повыше полупрозрачные рукава платья и уверенно двинулась вперёд.

— Госпожа! — в коридоре ко мне тут же кинулась одна из служанок. — Мы вас обыскались, госпожа! Лора со стражей даже отправились в Молочный Лес! — её испуганные глаза забегали, и девушка принялась внимательно осматривать меня, словно я правда только что могла выйти из лесу. В таком-то платье и в босоножках, как же.

В который раз за последнее время я испытала вину перед Лорой. Она не заслуживала такой проблемы в моём лице. Сожгла свой бесценный Долгопипус, пошла в опасный лес… Наверняка ещё и получает замечания от своего хозяина из-за моего плохого воспитания.

— Найди кого-нибудь, чтобы их позвали обратно, — быстро сказала служанке и стала сама высматривать стражу неподалёку.

— Хорошо, госпожа!

Девушка поклонилась и помчалась по коридору в обратную сторону, едва не спотыкаясь о своё длинное сиреневое платье. А я вздохнула, глядя ей вслед, и понадеялась, что теперь-то меня никто не побеспокоит. Будь это даже сама нэс Грувия. Сейчас хотелось лишь огрызаться и обвинять всех в моей бесконечной череде неудач.

Здешняя глина отличалась от той, которой лепила мама в Низшем мире. Она была голубоватого оттенка и даже приятно пахла, окутывая меня запахом, чем-то похожим на жжёный сахар. Сладко. Хоть внутри и было горько из-за Рина. Руки начинали дрожать и в итоге получалось что-то грубое и уродливое, совсем недостойное этой замечательной глины. Я утирала вновь выступавшие слёзы внутренним сгибом локтя и сметала некрасивую кучу на пол, заодно заляпывая ещё и платье. Когда я повторила это в третий раз — тело вдруг прошибло морозное покалывание. Мурашки побежали по позвоночнику, и я вытянулась в струнку, боясь повернуть голову.

— Не получается, Мирра? — донеслось хриплое из-за спины.

Шагов слышно не было. В нос тут же ударил знакомый тонкий запах пепла и кожи, и я почувствовала злобу, поднимающуюся откуда-то изнутри. Кайонел! Из-за него все мои проблемы!

Я загребла увесистый комок глины со стола рукой и резко развернулась, чтобы запустить его в высокомерную драконью морду.

И тут же зажала рот руками, забыв, что они испачканы. Вот же драххов случай! Это был не Кайонел!

— Ох, Милостивая Праматерь, простите меня, пожалуйста, я не хотела, — я запнулась, смотря в озадаченное лицо дворцового охотника. Хвала предкам, Бэлморт ловкоувернулся от глины, и лишь непонимающе теперь смотрел на огромную кляксу на стене.

— Рука соскочила?

— Д-да, — я смутилась ещё больше и принялась вытирать руки о подол платья. — Перепутала вас кое с кем…

— С кем же? — на его лице нарисовались такое выражение, какого я ещё не видела за все дни тайной слежки. Бэлморт ухмылялся, оглядывая комнату. Подарил насмешливый взгляд моему испачканному лицу, прошёлся по платью. В глазах ясно читалось «замарашка». Так ясно, что я даже смутилась, пряча руки за спину. И даже забыла, что видела ведь его тоже не в лучшем виде! Но сейчас что-то явно изменилось.

— С вашим хозяином, должно быть, — буркнула я, складывая руки на груди. И опёрлась поясницей о стол, наблюдая странное выражение на лице Бэлморта. — Да и побег не удался, как видите. Я не в настроении сейчас с кем-либо разговаривать, простите.

— Чем это господин Кайонел, сильнейший в Сфере после Императора, тебе не угодил, Мирра? — мужчина прищурился, и только сейчас я разглядела едва заметный шрам на его веке. Тебе бы радоваться, что он избрал в пару тебя.

У меня челюсть отвисла. Он же ещё несколько дней назад сам желал мне удачи с побегом! Двуличный охотник!

— Никого он не избирал! — воскликнула я. — Он высокомерный, злобный и странный!

— Сильный, благородный и щедрый, — мускул на щеке Бэлморта дернулся. — Кстати, где твоё ожерелье?

— Где-то в зарослях под окном моей комнаты, — я мстительно хихикнула, представив негодование дракона, когда он узнает об этом, а глаз охотника задёргался. — А что вы здесь делаете, Бэлморт? Я думала, вы всегда в левом крыле замка.

— Пришёл посмотреть на тебя, Мирра. Ты ведь тоже заходила ко мне все эти дни, не так ли?

Я почувствовала, как лицо медленно краснеет, а через несколько секунд в повисшей тишине начали гореть даже уши. Ох, Праматерь, он видел меня!

— Я ждал тебя и сегодня. Ты влюблена в меня? — и ни капли эмоций в голосе.

— Что?! — я взвизгнула так громко, что даже мужчина поморщился. — Я просто следила за вами!

— Зачем? — опять монотонно-буднично.

— Так я вам и сказала! — стало так стыдно, что нормально дышать удавалось с трудом. Катастрофически не хватало воздуха. И ещё это странное покалывание в теле… — Я вообще вас второй раз в жизни вижу!

— А как же наши встречи? — прищурился мужчина. — Разве не собирались мы вместе отправиться в Молочный лес подальше от глаз слуг?

— Вы сумасшедший, вот что! — я поджала губы и собрала подол платья, чтобы красиво и гордо удалиться, оставляя этого невежественного мужчину с провалами в памяти здесь одного. — Я просто следила за вами, чтобы убедиться, что вы никому не расскажете про мой побег! И какой ещё лес…

Одномоментно довольная улыбка расплылась на его лице, и охотник преградил мне дорогу к выходу.

— Что ж, прекрасно. Не отвлекайся, занимайся своими… — он прищурился, пытаясь разглядеть кучку глины на полу и искривил губы, — своим искусством. Уверен, получится красиво.

— Да что вы…

Мужчина неожиданно щелкнул меня по носу и вышел из комнаты первым.

— Постарайся, Мирра. А то на что ты собираешься жить, когда следующий побег удастся, да? — он подмигнул и удалился, оставив меня одну, пыхтящую от ярости.

Глава 12

Наутро у меня были красные глаза, трясущиеся руки, целое ведро испорченной глины и ровненькое и красивое произведение искусства. Ну, почти. Я захихикала, смотря на практически удавшийся горшок. До маминых ему было, конечно, далеко, но на первый раз сгодится.

— Ты моя гордость, — я любовно погладила его по неказистому бочку и поставила на дощечку. И невольно вспомнила Лору и её нежность к растениям.

Горшочку бы ещё стоило настояться в темном месте перед обжигом, но высокомерный тон охотника всё ещё звучал у меня в голове. Пусть увидит и подавится своими словами! Я закатала рукава платья и схватила дощечку, чтобы отнести его к Бэлморту.

Мужчина опять рубил дрова и даже не поднял глаз, когда я подошла.

— Эй, Бэлморт? — я сглотнула, когда хмурое лицо охотника обратилось в мою сторону. — Вот.

И протянула руки вперёд, демонстрируя своё изделие. На что мужчина лишь нахмурил широкие брови.

— Что это, госпожа?

— Горшочек! У меня получилось!

— Вы хотите моего совета, госпожа? — мужчина казался сбитым с толку. Он отложил топор в сторону, вытер мозолистые руки о штаны и подошёл ближе, чтобы осмотреть горшок со всех сторон. — Зря вы его вынесли, а ещё… — он наклонился так близко к моим рукам, что я тут же почувствовала едва уловимый запах крови и мокрой шерсти. Отшатнулась назад и только сейчас заметила тушку какого-то животного на пне возле входа в лачужку мужчины. Она стояла чуть поодаль от замка, ближе к лесу и странному туману.

— Простите, я не ждал гостей, — мужчина добродушно улыбнулся и развёл руками. — Меня здесь не очень-то любят, как бездарного.

— Как какого? — я нахмурилась, непонимающе смотря на Бэлморта. Сегодня он разговаривал вполне уважительно, даже расхотелось ругаться с ним. И горшок этот зачем-то вынесла… Может, он и не хотел тогда сказать ничего плохого и обидеть меня? После бессонной ночи мне теперь уже казалось, что вчера мне всё и привиделось.

— Таким, как я, место в Низшем мире, госпожа, — пояснил охотник, поведя плечами. — Глядишь, и увязался бы за вами, если бы побег удался, — он усмехнулся, подняв голову и щурясь на яркое солнце. Веснушки явно выделялись на его загорелом лице, но шрамик на глазу, казалось, стал меньше. Я проморгалась, но в следующее мгновение Бэлморт опять смотрел на меня, а кудрявая челка накрывала тенью верхнюю часть его лица.

— Я бы посоветовал добавить в следующий раз в глину песок, госпожа. Так горшок будет крепче и не потрескается.

— Ох… Да, спасибо… — я посмотрела на несуразный горшочек и почему-то испытала непреодолимое желание спрятать его за спину. Разговор прошёл совсем не так, как я планировала.

— Вам, наверное, тоже нелегко приходится здесь, да, госпожа? — мужчина одарил меня жалостливым взглядом. — Я понимаю, почему вы пришли ко мне, среди своих легче. Бездарных совсем не жалуют в Парящей Сфере. А ваши волосы…

— Что? — я тронула прядь рукой и сглотнула.

— Высокородные драконы настолько же сильны, как и высокомерны. А обычные суеверны, девонька, — он обреченно улыбнулся, а потом хлопнул себя по лбу. — То есть госпожа, простите моё невежество.

— Нет-нет, — я выставила вперёд одну руку и улыбнулась мужчине. — Я Мира, хорошо?

— Только пока никто не слышит, — кивнул мужчина. — Мое общество не пойдёт вам на пользу.

— А ты тоже хочешь в Низший мир, Бэлморт? — я заинтересованно заглянула в его уставшее лицо и неожиданно увидела, как его осветила надежда. — Почему?

— Я здесь чужой, госпожа. Родных у меня не осталось, а среди таких же, как я, и легче будет. Может, семью бы завёл, — он неожиданно развёл большие руки в стороны. — Во-о-от столько детишек хотел бы. Здесь им жизни не будет, госпожа. Разве что как у меня, так разве ж это жизнь?

Я сглотнула, ощутив прилив жалости. Если я была чужачкой из других земель и от меня изначально ничего не ждали, то Бэлморт, получается, родился без дара и всю жизнь был чужим среди своего народа. Если в Низшем мире иногда рождались люди с даром, как Рин, то логично, что могло быть и наоборот. Видно, Бэлморт был как раз из таких. А сотни лет назад подобных ему и вовсе изгоняли из Парящей Сферы. Как же это несправедливо!

— Знаешь, Бэлморт, — я прочистила горло и внимательно посмотрела на него. — Если попробую сбежать ещё раз, пойдёшь вместе со мной? Кажется, ты не такой плохой, как я подумала сначала. Совсем ты не высокомерный и не хам.

На лице охотника проскочило удивление. А потом сменилось снисходительной улыбкой. И я знала, что было у него в голове. Разве сможет какая-то девчонка сбежать от драконов?

Сможет.

— Хорошо, госпожа, — добродушно улыбнулся Бэлморт. — Я прослежу, чтобы с вами ничего не случилось.

Я счастливо подпрыгнула, а потом ахнула, увидев, во что превратился мой горшочек. Я разговаривала слишком долго, и он покосился в одну сторону!

— Вот же полный драхх! — я топнула ногой и начала пятиться назад, не отпуская надежду ещё всё исправить. — Я побежала!

Бэлморт пошёл обратно к своим дровам и помахал мне на прощание топором, а я уходила от него такая воодушевленная, с мыслями теперь уже о побеге втроём, что даже не заметила преградившую мне дорогу Лору. В коричневом пышном платье и с привычным пучком на голове, вокруг которого разрастались серебряные утончённые лианы и опускались почти до висков.

— Ой… — прошептала я, когда зелёные глаза женщины вдруг сверкнули алым. — Не ожидала тебя тут увидеть… Я хотела извиниться…

— За что, госпожа? — её тон был вежливым, но глаза по-прежнему пылали. Глядишь, опять нечаянно подожжёт тут что-нибудь. Или не нечаянно. Если это и пойдёт на пользу моему горшочку, то никак не мне.

— Я знаю, что вы вместе со стражниками ходили искать меня в Молочный лес, — я закусила губу и посмотрела на неё так виновато, насколько только смогла.

— Ох, госпожа, — голос женщины смягчился, а взгляд вновь стал ясным и совсем не пламенным. Лора была отходчивой и доброй. Только разочарованно осмотрела меня с ног до головы, уделив особое внимание растрепанным волосам и заляпанному глиной голубому платью. Так, что мне даже стало немножко стыдно за свой внешний вид.

— Я лепила, — сказала смущённо, показывая совсем уж поплывший горшок, и продолжила идти, подстраиваясь под шаг женщины. — Вот, принесла показать Бэлморту, он посоветовал добавить песка. Тут где-нибудь есть песок?

— Ох, милостивые предки… — пробормотала Лора, прикрывая глаза. — Господин Кайонел опять будет вне себя от ярости, когда узнает, что вы и сегодня здесь были.

— Опять? — я сглотнула и замедлилась, почувствовав, как заколотилось сердце.

— Я не могу скрывать ничего от господина, — чуть виновато произнесла Лора и опустила глаза. — Моя обязанность — приглядывать за вами, госпожа.

— Но… — волна возмущения во мне утихла так же быстро, как и появилась. Лора права. Я не могу требовать от неё невозможного, она всегда будет подчиняться своему хозяину. — Прости, Лора… Кажется, я доставляю тебе лишь неприятности?

Она была хорошей. Настолько хорошей, что поддержала меня лучше и искреннее мамы, когда мы осваивались здесь первое время. Настолько хорошей, что знала все мои любимые блюда и научилась делать блинчики, хотя в мире драконов они считались едой для бедняков. И нэс Грувия кривилась каждый раз в те нечастые дни, когда мы завтракали вместе. Настолько хорошей, что терпела Марту и делала вид, что не заметила, как я выбросила дорогущее ожерелье из окна своей комнаты.

Мысль, что ей достаётся из-за меня, причиняла почти ощутимую боль.

— Ну что вы, госпожа, — женщина по-доброму улыбнулась и посмотрела мне в лицо. — В этом замке было скучно без вас. Я рада, что могу о ком-то заботиться.

В глазах защипало, и я быстро отвернулась, делая вид, что рассматриваю горшок в своих руках. Я знала, что у неё нет детей. А ещё знала, что она очень их хотела. Детки… Так она могла называть только свои растения, но в душе отчаянно желала настоящих.

— Ты очень добрая, Лора… — всхлипнула я, косясь на неё. — Могу я у тебя кое-что спросить? Что-то, что не хотела бы, чтобы ты передала Кайонелу.

— Что же это, госпожа? — настороженно спросила она, и я услышала в её голосе нотки тревоги.

— Ничего такого, просто… Бэлморт. Он странный, да?

— Бэлморт… — Лора задумалась, смотря на огромные картины в золотых рамах, мимо которых мы проходили. Опять драконы в своей истинной ипостаси. Кажется, их изображениями был украшен весь замок. — Я не очень хорошо знаю его, нэсса. Он даже живет не в замке, как остальные слуги. У охотника своя лачуга возле Молочного леса, а гостей он не жалует. Мне кажется, он озлоблен на всех сферийцев, — проговорила она задумчиво.

— Почему? — тихо спросила я, уже зная ответ.

— За то, что он другой, — проговорила Лора с жалостью в голосе. — За то, что не приняли его. А ещё… — она сделала голос тише и чуть наклонилась ко мне. — Говорят, его хотели казнить за попытку покинуть Сферу, госпожа. Господин Кайонел был милосерден и взял его к себе в услужение, выторговав ему жизнь, — улыбка Лоры потеплела, когда она заговорила о хозяине замка.

Значит, когда-то они силой вытолкали отсюда бездарных драконов, а теперь готовы их убивать за попытку уйти добровольно. Какое нелогичное варварство!

— Господин очень добр к своим подопечным.

— Может, ты всё же когда-то говорила с Бэлмортом, Лора? Он не вёл себя странно?

— Странно? — приподняла тонкую бровь служанка.

— Забудь, Лора. Зря я спросила, мне просто очень скучно.

Женщина ещё несколько секунд буравила меня подозрительным взглядом, а потом тяжко вздохнула:

— Что ж, госпожа, как раз для этого я вас и искала. Есть кое-кто, кто очень сильно желает развеять вашу скуку, — она посмотрела на меня с долей сочувствия, а я тут же икнула от тревоги, поняв, о ком речь.

***

— Ты отняла моё время, нэсса, — голос Грувии был так же холоден, какими были сейчас и её глаза. Разве может быть холодным пламя?

— Простите, нэс Грувия, — пролепетала я, опуская голову. — Я плохо себя чувствовала.

— Ты должна была сказать.

— Простите ещё раз, — я отвела от неё взгляд, чтобы не выдать настоящую причину своего отсутствия.

— Какая безответственность, — отчеканила нэс Грувия, поигрывая пальцами на рукоятке своей новой трости. Только это и выдавало её нервозность. Она сидела на стуле, положив одну руку на резной позолоченный подлокотник, и умудрялась смотреть на меня оттуда сверху вниз, хотя я стояла перед ней. Стояла и чувствовала, как спина медленно покрывается потом от близости драконицы. — У нас с Каем на твоё взбалмошное поведение времени нет, нэсса. Уважай чужое время, — повторила она, а я замерла.

— С Кайонелом?

— Да. Тебя удивляет, что он навещает свой замок? — она приподняла бровь, а я покачала головой. — Но мне подумалось, что вчера он пошёл искать тебя. Неужто не захотел повидаться со своей маленькой невестой?

— Не невестой…

— Настоящая парность заставляет драконов тянуться друг к другу, — задумчиво проговорила Грувия. — быть может, у него и вправду на тебя другие планы… Но не смей подкидывать нам проблем, − тут же строго добавила она.

— Ну что вы! — я вскинула руки и сделала самые честные на свете глаза, пока лицо Грувии вновь не стало спокойным. Драконица вздохнула и принялась массировать переносицу пальцами с красными острыми ноготками. — А что, что-то случилось? Что-то в правящей семье? — спросила я, вспомнив слова Рина о болезни императоре.

— Не забивай свою юную голову, — устало ответила нэс Грувия, кидая взгляд в сторону окна. — Твоё дело — учиться, нэсса. И не доставлять неприятностей ни Каю, ни мне. Дела императорского дома тебя не касаются.

— Хорошо, нэс Грувия, — покорно протянула я, пообещав себе самостоятельно во всём разобраться.

— Но… — внезапно голос нэс стал тише, а в глубине алых глаз мелькнуло что-то ранее мне незнакомое. — Пообещай мне одно, Мира, — драконица редко называла меня по имени, и я затаила дыхание, чуть наклоняясь к ней. — Не покидай стены этого замка. Ни одна, ни с кем-либо еще, сейчас снаружи небезопасно.

Мурашки побежали по моему позвоночнику.

— Всегда будь на глазах у стражников, поняла?

— Поняла.

Женщина выдохнула и откинулась на спинку кресла, как обычно не позволяла себе.

— Хорошо. Теперь почитай про семена Прародителей, — она не глядя махнула рукой в сторону стола, но, кажется, была совсем не настроена на занятие со мной, что и подтвердила в следующую секунду. — Сегодня разберёшься одна, отчитаешься в конце занятия.

И пересела за стол, доставая огромную стопку бумаг и ярко-красное перо. Я ещё немного посмотрела, как нэс хмурится, что-то читая, но в конце концов поплелась на другой конец стола, чтобы приняться за чтение. Я занималась уже несколько месяцев, но, казалось, книги не закончатся никогда. Нэс всегда приносила с собой что-то новое.

В голове всё ещё звучало предупреждение Грувии, поэтому я забывала прочитанное тут же, прокручивая всевозможные варианты и опасности, которые могут поджидать снаружи. И в итоге перелистывала страницы назад снова и снова, заставляя себя перечитывать и вникать в написанное. Спустя час в моей голове отложились лишь имена детей Праотца и Праматери, и там же появилась ещё парочка сырых вариантов побега.

— Драххар и Ламархиэя посадили четыре семени в почву нашей земли, нэс, — начала я, когда нэс подозвала меня к себе. — Драмархус — первое семя — основал Драконью Империю до разделения её на Высший и Низший миры. Ламира — второе семя — обладала даром огненного созидания и властвовала в небесах. Лахарр — третье семя — первый исследователь Божественного дара. Все имеющиеся сейчас свитки и книги берут своё начало и ссылаются на его писания. От семян Прародителей пошёл великий род драконов Парящей Сферы.

— А последнее семя? — подсказала Грувия, когда я задумалась.

— Драхх. Отступник, от которого отвернулись остальные семена.

— Почему он стал отступником?

— Об этом не говорится, нэс Грувия. Лишь то, что он отрицал божественную природу родителей.

— Хорошо. Идём дальше.

— Я хотела кое-что спросить…

— Что там у тебя, нэсса? — устало спросила Грувия, уже косясь в сторону двери. Обычно нэс слушала то, что я выучила, и спокойно удалялась по своим делам, но в этот раз мне нечего было ей сказать.

— Скажите, нэс Грувия… — я переминалась с ноги на ногу и теребила край тетради. — Тут сказано, что все четыре ребёнка… то есть семени Прародителей были огненными драконами.

— Так.

— Это ведь дар Праотца, так? А сейчас есть драконы, использующие и другую магию. Как ваша сестра. В ней говорит дар Праматери? Она могла влиять на разум?

— Нет, нэсса, прежде всего в жилах драконов течёт божественный огонь Праотца. Каждый дракон в Сфере черпает силу из пламени, а вторичная магия проснулась в драконах много позже в ходе эволюции. Праматерь не имела своей силы.

— Совсем? Но ведь она же…

— Тебе следует лучше читать свои книги, нэсса, чтобы не отнимать моё время, — протянула Грувия, обжигая меня взглядом. — Какой грех совершил Праотец?

— Р-разбил яйцо Ламархиэи.

— Верно. Праматерь появилась слабой и неприспособленной к той жизни, что бурлила в начале времён. Её дар не успел зародиться и сформироваться, Драххар был тому препятствием. Но когда Бескрайняя соединила души своих детей — Праматерь взяла частицу дара Праотца, ему же досталась её слабость. Они разделили его силу. Дар Ламархиэи тоже в огне.

— Ой, я совсем забыла, — почувствовав, как щёки обжигает смущение, я закусила губу и уткнулась лицом в книгу.

Грувия отодвинула свой стул с громким скрипом и расправила на себе платье, звякнув золотыми украшениями на руках. Посмотрела на меня задумчиво и направилась к двери.

— До встречи, нэсса. Дочитай до конца.

— Да пылает ярчайше пламя ваше, нэс Грувия

Но ни через день, ни через два я её не увидела. Не появилась нэс и через неделю. А спустя месяц тишины всех жителей замка потрясла страшная новость — Кайонел пропал. Никаких объяснений и предпосылок. Просто пропал. Генерал не мог оставить свой пост, но Кайонел исчез. И следом за этим в замке появилось больше стражников.

Я должна была бы порадоваться пропаже нашего похитителя, но какое-то странное предчувствие не давало мне засыпать спокойно. В Парящей Сфере происходило что-то странное, это не должно было коснуться меня, но теперь деваться было некуда. Что-то темное и страшное нависло над нашими жизнями. Теперь я явно это чувствовала. Чувствовала, но ничего не могла поделать.

До одного происшествия.

Глава 13. Нэсса Графия

Дни текли медленно. Тягуче, как только что загустевшая в бочонке глина без примеси воды. Мама наслаждалась каждым днём в замке, совсем не чувствуя опасности и не переживая по поводу пропажи Кайонела. «Вернётся», — говорила она мне. «И мы заживем ещё слаще», — говорили её глаза.

Лора теперь взялась учить меня манерам, не дожидаясь нэс Грувии, а я стоически подыгрывала ей, изображая из себя высокородную даму.

Бэлморт опять стал добряком, не выходящим из своего крыла, как и раньше. Так что я и забыла тот странный эпизод, когда он вторгся на мою территорию и вёл себя по-хамски, и списала всё на странные цветы Лоры. Тем более его организм был восприимчив к ним так же, как и мой собственный, в отличие от устойчивых ко всякого рода магии драконов. Иногда я приходила к нему в крыло, садилась на пенёк и рассказывала истории из Низшего мира, пока Бэлморт рубил дрова. Глаза охотника тут же загорались мечтой, а на потрескавшихся губах появлялась улыбка.

— Спасибо тебе, девонька, — говорил охотник, мечтательно смотря куда-то вдаль и думая о Низшем мире. — Не время отчаиваться, а?

— Точно-точно, — кивала я, следя за работающим мужчиной. С его трудолюбием и силой не оставалось сомнений — Бэлморт обживется внизу, будет достойно зарабатывать и обзаведётся замечательной семьей. — Только вот странные вещи происходят у вас здесь, Кайонел пропал, да ещё и что-то с императором. Ты не знаешь об этом?

— Никогда не интересовался разборками в Высших Родах, Мира, — пожимал плечами охотник, занося топор. — Мне нет до них дела так же, как и им до меня.

— Эх…

— Поначалу я уважал Кайонела — сопляк из приюта, без связей и выбился так далеко, — новый взмах топора. — Но все они одинаковые. К драхху их. К драхху всю Сферу.

Я сидела и думала под треск разрубаемых брёвен. Даже если ты спас кому-то жизнь, то это ещё не повод этому кому-то тебя уважать, так? Быть может, Бэлморт и не хотел такой жизни. Предпочёл бы умереть при попытке сбежать из Парящей Сферы, чем жить в ней вот так и мечтать о Низшем мире среди ненавистных драконов.

В тот день я наткнулась на Лору возле левого крыла. Она искала уединения.

Сначала я не поверила в увиденное — драконы, даже слабые и человечные, старались не показывать своих эмоций, а женщина стояла в углу и зажимала рот трясущейся рукой. В чёрном платье, с покрывающей голову вуалью, она стояла в тени и давилась слезами.

— Лора? — она вздрогнула, когда я тронула её за локоть и заглянула в опухшее лицо. — Что случилось?

— Ох, госпожа… — её голос был столь слаб и истощён, что мне захотелось скорее обнять служанку. — Я не хотела, чтобы вы стали свидетелем этого… Наш господин…

— Говори же! — сердце забилось в груди с удвоенной силой, когда Лора заговорила о Кайонеле. Что-то внутри кольнуло при мысли, что с ним что-то случилось. Я не знала его, не любила его, но холодные мурашки побежали по спине.

Лора всхлипнула несколько раз, беря себя в руки. Промокнула лицо платком и прочистила горло:

— Пришли недобрые вести, госпожа. Наш великий император Дремор долго болел и… Вчера отправился к Праотцу.

Я не нашлась, что ей сказать. Едва ли мне было жаль того, кого я даже не знала.

— Теперь Парящей Сферой правит юный господин Лавиум, — голос Лоры задрожал, когда она попыталась закончить. — Нэрр Кайонел обвиняется в измене императору, его ждёт смертная казнь и сожжение в Первичном пламени, госпожа, — женщина сорвалась и зарыдала вслух, уже не обращая на меня никакого внимания.

— Что он натворил? Его уже нашли, Лора?

— Я ничего не знаю, госпожа. Стражей созывают со всех уголков Сферы, изъяли все порталы в Низший мир. Я… Я не знаю, что теперь будет с нами…

Она замычала, давясь слезами, а потом бросилась ко мне, прижимая к своему мягкому, сотрясающемуся от рыданий телу.

Теперь я видела сны.

Два глаза с вертикальным зрачком, внутри которых была лишь бездна, смотрели на меня прямо из-за стены с опасными лианами. Кроваво-красные цветы в окружении шипов не пугали дракона. Секунды текли медленно, сердце начинало биться сильнее, но я не могла сдвинуться с места. Знала — он всё равно придёт за мной. И почему-то внутри вместе со страхом росло и предвкушение.

Я вскакивала с постели с гулко бьющимся сердцем и морозным покалыванием по коже, и всё равно продолжала видеть эти глаза, загорающиеся пламенем, стоило в них посмотреть.

Я не знала его, не любила, грезила о побеге, но… Когда Лора рассказала о казни, не было сил не думать о Кайонеле. До такой степени, что он начал приходить ко мне во снах каждую ночь.

— Ты сегодня опять бледная, как корень белой сморщеницы, — сказала мама, откладывая серебряный гребень, которым до того расчесывала мои волосы, и умостилась в тени дерева на поляне, откуда мы вместе наблюдали за Лорой — та принесла в сад кувшин с какой-то синей жидкостью и любовно протирала ею листики растений. С момента вестей о кончине прошлого императора и приказа нового мы начали чаще проводить время здесь все вместе, словно напоследок наслаждаясь природой Парящей Сферы. Не хватало лишь нэс Грувии, по которой я неожиданно для себя стала тосковать.

— Не выспалась.

— Я принесу в вашу комнату парочку цветов хархея, госпожа, это поможет наладить сон, — повернулась в нашу сторону Лора. И тут же задумчиво посмотрела себе под ноги, переступая через единственное напоминание о том, что Рыжик был здесь. — А вот этот цветочек не помню, чтобы высаживала здесь…

— Только не срывай его! — тут же воскликнула я, испугавшись лишиться и этого. А потом мысленно отругала себя, увидев искреннее удивление на лице Лоры. Ну конечно, она бы никогда этого не сделала. Детки, я помню. — Прости… Кстати, Лора, нэс Грувия говорила, что вторичный дар дракона можно определить по его одежде и украшениям. У тебя часто темно-зелёные и коричневые платья и серебряные листья или соцветия в диадемах. Это что−то значит?

Служанка вспыхнула, а я тут же пожала плечами, когда мама неодобрительно цокнула языком. Будто я спросила что-то неприличное!

— Дело в том, что моя матушка была служанкой из Древесного дома, госпожа, — ответила Лора, заправляя выбившуюся прядь за ухо. — Сильным даром она не обладала, но всё детство выращивала для меня самые красивые незабудки на свете, — её зелёные глаза загорелись при этом воспоминании. — Голубые-голубые, как небо, — я моргнула, только сейчас поняв, какие цветы всё это время были на браслете, оплетающем её правую руку поверх перчатки.

— Ух ты, — я посмотрела ей за спину, где раскинулась поляна нежно-голубых цветов. — Значит, это всё ты…

— Не с помощью дара, их привезли по моему заказу, и я высаживаю их здесь уже много лет, — улыбнулась служанка. — Во мне лишь дар огня, какой был у моего отца. От матери мне досталась любовь к растениям и её глаза, но не крупицы силы, — Лора оглядела свои цветочные владения и вновь обратила взор на нас с мамой. — Говорят, в Древесном Доме можно идти по полям часами и не видеть конца цветам и деревьям — они растут рядами, уходят за горизонт и высоко к облакам. Побывать на родине матери — моя мечта.

— Что? — удивилась я. — Ты никогда там не была?

— Я родилась и выросла здесь, мой дом тоже здесь, — пожала плечами Лора. — Там меня никто не ждёт.

— А я родилась и выросла в Нижнем мире! — воскликнула я, смотря на неё во все глаза. — И тут меня тоже никто не ждал. И сама я себя тут не ждала, — хмыкнула я, покосившись на задумчивую маму. — А теперь сижу и смотрю на твой замечательный сад и наслаждаюсь твоими блинчиками. Которые тут тоже, к слову, никто не ждал, особенно нэс Грувия, — я хихикнула, вспомнив чересчур разборчивую в еде драконицу.

— Рада, что вам нравится моя еда, госпожа, — улыбнулась Лора.

— Ты просто обязана там побывать! — продолжила я, не в силах выкинуть из головы глаза Лоры, полные тоски по земле, которой она никогда не видела.

Женщина вздохнула, но теперь на лице её появилась задумчивость:

— Возможно, я правда смогла бы отлучиться ненадолго из замка господина Кайонела, глядишь, за несколько дней всё здесь без меня и не развалится … Но только когда всё наладится, — добавила она твёрдо, смотря на моё радостное лицо. — Неизвестно, какие трудности сейчас переживает господин, а я тут о такой ерунде размечталась! — она начала суетиться и обреченно качать головой.

— Лора, всё с ним в порядке, — я сказала это больше для того, чтобы успокоить служанку, но тут же поняла, что это правда. Вспомнила драконьи глаза из сна и вздохнула. — Я это чувствую.

— Наверное, между вами образовалась парная связь, госпожа? — воодушевленно ахнула Лора и тут же улыбнулась, когда я вздернула подбородок и упрямо отвернула от неё покрасневшее лицо.

— Ничего там не образовалось, — буркнула я и запихнула в рот целый блинчик, чтобы не было надобности отвечать на новые вопросы.

— Как знать, госпожа.

— И я не отстану, пока ты не исполнишь свою мечту Лора. Ты столько сделала для меня…

— Для нас, — присоединилась мама, молчащая до этого момента. — Моя непутевая дочь права, я бы тоже хотела, чтобы ты была счастлива, Лора. И не разговаривай с полным ртом! — одернула она меня, собиравшуюся тоже сказать что-то хорошее. Я обиженно закряхтела, меняя позу на тёплой земле, и принялась жевать с ещё большим усердием. А мама отложила свою опустевшую чашку и продолжила заплетать мои волосы в широкую косу, прямо как в детстве.

Марта бегала возле нас и клевала траву, изредка посматривая на владения Лоры, служанка напевала себе под нос песенку о вальсе солнца и огня, кружащем Парящую Сферу, и продолжала своё дело.

Было спокойно. Так спокойно, что в эти мгновения совсем не хотелось домой. Дом ощущался здесь. Рядом с мамой, Лорой и Мартой. Они — мой дом.

Поэтому из сада я выходила с непонятными чувствами. С одной стороны довольная собой, умиротворённая и полная желания помочь Лоре исполнить её мечту. Возможно, отправиться вместе с ней и навестить Рыжика. А с другой… Мир, чуждый мне, теперь уже не казался чуждым. Это было неправильно, но я не могла объяснить себе причину. Будущее было неясно, собственная судьба под вопросом, а побег — событие, казавшееся чем-то очень далеким и даже бессмысленным. Мне бы чувствовать, что предаю себя, но я не ощущала и этого.

Я резко затормозила, схватившись за колонну в коридоре, когда на глаза попалась красная копна волос, спускающаяся до середины тонкой талии в чёрном платье. Женщина стояла спиной и рассматривала картину в позолоченной раме. Улыбка сама собой растянула мои губы, а сердце забилось сильнее от долгожданной встречи. Я думала, она уж больше не придёт!

— Нэс Грувия… — тихо прошептала я, ускоряясь в её направлении. — Нэс Грувия! — я уже кричала, не в силах сдержать радости от её появления. — Нэс…

Женщина резко развернулась и резанула по мне презрительным взглядом фиалковых глаз, не позволяя налететь на неё.

— Ты ещё кто такая… — презрительно протянула незнакомка, оказавшаяся вовсе не нэс Грувией.

Она была моложе и одета слишком откровенно. Широкая темная ткань оплетала её шею и спускалась двумя лентами до юбки платья, оставляя обнаженной кожу между грудей и часть живота. Золотые браслеты обхватывали руки чуть выше локтя и шею девушки. Один располагался на талии, поддерживая лёгкое платье. Но главным было не это. На шее её висел ещё один кулон в виде марионетки. От Грувии её отличал и взгляд.

— Вы сестра нэс Грувии, — пролепетала я, не зная теперь, радоваться или нет. — Что вы здесь делаете?

— А ты… — фиалковые глаза девушки вспыхнули. — Я знаю, кто ты, — она прошлась взглядом по моим волосам и скривила розовые губы, — волосы как холод, что спускается с неба в Низшем мире. Наверное, даже разговаривать с тобой к беде.

— Что вы такое говорите! — вскрикнула я обиженно, а потом озадаченно нахмурилась. — И разве тут не идёт снег?

— Конечно, нет, это кара за грех бездарных, — вздернула подбородок девица. — Место, лишенное тепла и жара огня так долго, не может процветать.

Я знала, что драконы почитают солнце и огонь. Но совсем не догадывалась, что в Высшем мире нет зимы. Я сглотнула, когда девушка наклонила голову и осмотрела меня.

— Что вы здесь делаете? — спросила ещё раз, и она хмыкнула, сложив руки на груди.

— Приехала по поручению отца, мерзость. Когда не действует сила, в ход идёт более деликатное и мощное оружие.

Я не успела даже пикнуть, когда драконица схватила меня за лицо, больно сжала пальцы на щеках и подтянула ближе к себе, заставляя встать на носочки, пока наши глаза не оказались на одном уровне.

— Я, Гаарра нэсса Графия, — её глаза раскрылись шире и осветились изнутри фиолетовым светом, подчиняя мою волю себе, — приказываю тебе отвечать правду. Кивни, если поняла.

Я замычала, едва тонкие пальцы сжались на лице сильнее. И перестала дышать, когда поняла, что шея движется сама по себе, игнорируя жёсткие тиски драконицы. Я кивнула, совершенно не контролируя тело и игнорируя боль.

Марионетка на шее колыхнулась.

— Хорошая девочка, — зло улыбнулась девушка, отпуская меня и позволяя привалиться к стене, шумно дыша и хватая ртом воздух. — Видя тебя, жалкую, покинутую солнцем и огнём, я начинаю понимать сестру. Второй этап очищения необходим, чтобы избавить мир от таких, как ты.

Я замерла, медленно поднимая на неё слезящиеся глаза. Так она стала почти не отличима от нэс Грувии. Она говорила мне, что первый этап был, когда император Драххтариус разделил миры на Высший и Низший, изгнав вниз бездарных драконов. Что подразумевает второй?

— Теперь отвечай, — рявкнула Графия, скучающе рассматривая свои острые коготки, на которых чудом не осталось моей крови. — Был ли Кайонел здесь с момента, как его объявили пропавшим?

— Н-нет, я его не видела, — выдавила сквозь зубы, чувствуя, как виски начинает простреливать боль. Вот он какой, дар сестры Грувии. — Не видела! Прекрати это, прекрати!

— Тише-тише, безродная дрянь, мы ведь только начали, — хихикнула девушка, подходя ближе и проводя ноготком по моей скуле.

— Эй! — крик раздался с конца длинного коридора, и я испуганно дёрнулась, поворачивая голову в ту сторону. — Что ты делаешь с моей дочерью?

Мама подхватила юбки платья и спешила к нам. Темная прядь волос выбилась из причёски и раскачивалась в такт её движениям. Она хмурилась и непонимающе смотрела на Графию, а я взмолилась, чтобы она не разозлила драконицу ещё больше.

— Что там? — устало вздохнула девушка, покосившись на источник шума. — Ещё один клоп с Низшего мира? Иди, — она задумчиво почесала подбородок ногтем, а потом развернулась в сторону мамы. — поешь травы. Или чем вы там, насекомые, развлекаетесь. Не мешай.

И не глядя махнула рукой, пока из взгляда мамы пропадала всякая осознанность. Она смотрела в стену несколько долгих секунд уже не видя меня, прямо как тогда, только прибыв в Сферу, а потом развернулась на каблуках и медленно поплелась в сторону выхода.

— Мам! Мама!

— Тише, я сказала, — Графия скривилась от шума и погрозила мне пальцем, как маленькому ребёнку, и больше я не смогла даже раскрыть рта. — Давай дальше, у меня сегодня ещё девчачьи дела, — протянула она, вновь рассматривая ногти. — Бывал ли Кайонел здесь с другими стражниками, служащими императорской семье? Слышала, что они обсуждали? Заговор? Отвечай.

— Нет, я никого постороннего не видела и не слышала, — слова слетали с языка раньше, чем я успевала их обдумать. Но и без силы Графии я бы ответила то же самое. — Никого, кроме слуг в замке.

— И ни с кем Кайонел ничего не обсуждал у себя дома? — с недоверием переспросила девушка, смахивая красную челку с глаз. — Вспоминай!

— Нет! Я видела его один только раз, и разговаривал он тогда с нэс Грувией!

— Хм, — она почесала подбородок ещё, надувая полные губы. — Ладно, этого хватит, убирайся… Нужно будет не забыть помыть после тебя руки, — Графия улыбнулась, щёлкая пальцем, а я почувствовал, как исчезает давление. Будто она сняла невидимый обруч, такой же как на ее руках и шее, с моей головы. Даже дышать стало легче, а в голове снова появились не затуманенные ничем мысли.

— Не думала, что у нэс Грувии может быть такая сестра, — выдавила из себя, стараясь больше не смотреть в фиалковые опасные глаза.

— Ты не знаешь её, наивная ты мерзость, — произнесла Графия, разминая затёкшую шею. — Иди отсюда, не хочу, чтобы ты принесла мне неудачу, как и Кайонелу. Сестрица вовремя бросила тебя, не пачкая руки, а я могу и не сдержаться.

Мурашки побежали по моему телу при этих словах. Да, нэс были неприятны наши уроки, но… Неужели я была настолько ей омерзительна? Я задвинула эмоции, не давая себе шанса заплакать перед её сестрой.

— Нэс Грувия… Ты сказала о ней и про второй этап очищения, — голос не дрожал, и для этого мне потребовалось намного больше сил, чем можно было предположить. — Что ты имела в виду?

— Хочешь знать? — драконица постучала ноготком по нижней губе и хитро посмотрела на меня из-под пушистых ресниц. — Не вижу причин рассказывать, — она рассмеялась, когда мои плечи поникли, а потом резко остановилась. — Кроме одной. Твоё отчаяние, — Графия облизнула губы, а потом понизила голос до проникновенного, едва слышимого шепота. — Больше всего я люблю отчаяние, а твоё мне особенно сладко.

— Скажи, — потребовала я, не уверенная в том, что хочу знать на самом деле.

— Какой толк рассказывать букашечке про её истребление? — задумчиво проговорила Графия, а потом картинно прижала ладошку к губам, гадко усмехнувшись.

— И… Истребление? Меня хотят убить?

— Ну откуда в тебе столько самомнения, — хихикнула девушка. — Не только тебя, букашечка. Останется от вас только лишь, — она с безумным блеском в глазах подцепила прядь моих волос пальцем и брезгливо откинула за мою спину, — пепел. Совсем как твои мерзкие волосы.

— Или ты сама сгоришь в огне своей ненависти, — сказала я тихо, чувствуя нарастающую внутри ярость.

Может, нэс тоже скорее бежала мыть руки после времени со мной? Нэс, к которой я успела привязаться. Губы задрожали, и я сжала кулаки, запрещая себе плакать.

— Знай своё место, — прошипела Графия, резко отшатываясь от меня. А потом схватила рукой за горло и с глухим стуком прижала к стене. — Думала, теперь ни перед кем не придётся склонять головы? Теперь Кайонел отступник, а ты никто.

Она ещё раз ударила меня об стену, пока я не вскрикнула, схватившись двумя руками за её кисть.

— Отойти, — грубый голос донёсся из-за её спины, и я замерла, почувствовав холодок, пробежавший по телу. А на лице Графии отобразилось удивление.

Глава 14. Марионетки

Бэлморт! Я начала быстро вертеть головой из стороны в сторону и показывать глазами на выход, лишь бы он не натворил глупостей. Достаточно того, что где-то там мамочка щиплет траву… Я передернула плечами, а мужчина неспешно подошёл к нам, держа руки сомкнутыми за спиной.

— Ещё один клоп, — Графия закатила фиалковые глаза, отпуская меня и принявшись вытирать руки о подол платья, как если бы прикоснулась к чему-то грязному. — Слышала, Кайонел собирает у себя всякий сброд вместо того, чтобы выкинуть его на законное место. А кого-то и вовсе оттуда вытащил, чтобы испачкать нашу благословенную Сферу… — она покосилась на меня, и я опустила глаза в пол, помня о силе драконицы. Нам с Бэлмортом с ней не тягаться.

— Мы уйдём, чтобы не смущать никого своим присутствием, — процедила сквозь зубы. Я хотела наговорить ей много всего и поставить на место, но это бы навлекло беду не только на меня, но и на Бэлморта. Разве могла я рисковать ещё и им?

— Зачем ты здесь? — спросил мужчина, смотря на драконицу свысока. Его голос был холоден, а во взгляде проскальзывала решимость. — Кто дал разрешение?

Я замерла.

— Бэлморт, пошли отсюда, — прошипела, хватая его за рукав светлой рубахи. Рукава были закатаны почти до локтей, открывая загорелые руки с проглядывающими из-за усердной работы синеватыми венами. — Я серьезно, нам нужно уходить! Ты же вообще не выходишь из своего крыла, почему именно сейчас! — я закусила губу из-за нервного напряжения, возникшего между этими двумя.

— Кто дал… разрешение? — протянула драконица, растягивая губы в полубезумной улыбке и распахивая ещё сильнее свои светящиеся от гнева глаза. Казалось, она не верила, что слуга посмел задать ей вопрос.

— Мне очень жаль! — воскликнула я, склоняя голову как можно ниже и пытаясь тянуть мужчину на себя в тщетной попытке увести от угрозы. — Он не хотел никого обидеть, пожалуйста, дай нам уйти…

— Я спросил, по какому праву ты здесь ошиваешься? — прогремел следом голос Бэлморта. — Отвечай.

Драхх! Глупый самоубийца! Я больно ущипнула его за руку, а потом ахнула, переведя глаза на Графию. Золотые обручи на её шее и талии зазвенели, вибрируя от незаметной глазу силы девушки. Она высоко задрала голову, впившись в Бэлморта взглядом. Если бы им можно было убить — он был бы уже мёртв. Ох драхх, а что, если она могла?! Сейчас прикажет ему выпрыгнуть из окна — и всё! А Бэлморт ведь даже крылья себе не отрастит, чтобы смягчить падение!

— Как смеешь ты, бездарная псина, разговаривать так со своей госпожой, — медленно, проговаривая каждое слово, протянула Графия страшным голосом.

— Твоя родословная ещё не делает тебя моей госпожой, Графия, — спокойно ответил Бэлморт, не обращая внимания на мои попытки сдвинуть его с места в сторону выхода.

— Лучше бы тебе извиниться за свой тон, — протянула драконица, вгрызаясь своим чародейским взглядом в лицо мужчины. Даже мои ноги стали дрожать от разворачивающейся мощи рядом, что уж говорить о Бэлморте. Наверное, он в ужасе.

— Я! Я извиняюсь за его тон! — пропищала я, кусая губы почти до крови. — Он наш охотник, нелюдимый и диковатый, живет тут неподалёку, совсем из ума выжил от одиночества… Мы его тут и всерьёз не воспринимаем, гавкает себе и гавкает на хозяйскую кормящую руку, да, Бэл? Но безобидный, правда! Дурачок немножко… Даже и не понимает, кто перед ним!

Я тараторила и тараторила, пока губы Графии искривлялись всё больше, а отвращение на лице расцветало с новой силой. В какой-то момент она фыркнула, развернувшись на каблуках, и махнула своей ухоженной рукой, звякнув золотыми браслетами. Красные волосы заструились по обнаженной спине, сверкая в редких лучах солнца, пробивающихся в темный коридор.

— Пошли вон, — буркнула девушка, двинувшись по коридору и массируя виски пальцами. И что-то мне подсказало, что просто так она бы точно не оставила нас в покое. Откат от использования силы? А потом Графия резко остановилась и взвизгнула, схватившись засердце. Из-за угла вывернула Марта и прошла прямо возле переруганной девушки.

— Марта, иди сюда, — тихонько позвала я, заметив остатки травы на клюве курицы. Милостивая Праматерь, хоть бы эту трапезу она не разделила с мамой… Она не скоро оправится от такого унижения.

Тем временем Графия ещё несколько секунд таращилась на Марту в золоте, а потом мотнула головой, наверняка убеждая себя в том, что ей это привиделось, и продолжила свой путь.

Я выдохнула, лишь когда за углом исчез и чёрный сверкающий шлейф платья. И рассерженно повернулась к Бэлморту, упирая руки в бока.

— Ты в своём уме?!

— Судя по твоим рассказам — нет, Мирра, — ухмыльнулся охотник, а я сглотнула, не увидев на его лице и тени страха. А потом мужчина поймал мою руку в свою, большую и тёплую, шершавую от мозолей, и переплел наши пальцы, заставляя меня замереть от удивления. — Какую твою руку облаять первой? Правую или левую?

— Ч-что… — не поняла я, чувствуя себя глупой-глупой, а потом отшатнулась, вспомнив свои же слова. — Я же обманула её!

— Ты покраснела.

— И что? — язык заплетался, и я поняла, что чувствую себя как-то совсем уж странно. Это же Бэлморт! Диковатый необразованный добряк, который с блеском в глазах просил рассказывать меня истории о жизни в Низшем мире. А теперь в его глазах мне чудился совсем другой блеск…

— Что бы это значило, Мирра?

— Я не понимаю, — прошептала я, изо всех сил отводя глаза от мужчины. — Но спасибо, что отвлёк её от меня, Бэл. Кажется, она совершенно сумасшедшая.

— Сила, способная управлять разумом людей и навязывать им свою волю, накладывает отпечаток и на голову её владельца, Мирра, — пожал он плечами, словно говорил о чём-то обыденном.

— По ней и видно, — буркнула я, косясь в сторону, куда ушла драконица. Марионетка с её шеи ещё долго будет приходить ко мне в страшных снах. На кожаном ремешке и с чёрными пустыми глазницами. На голове подобие красных волос. Её будто делал маленький ребёнок, из-за неумелых рук создавший настоящий кошмар.

Из-за вмешательства Графии в мою голову я чувствовала себя странно, мысли путались, а рука, которую поймал мужчина, покалывала после его касания.

— Драхх, хорошо же она покопалась в моей голове… Тебе повезло, Бэл, наверное, она выдохлась к твоему приходу. Но больше так не делай!

— За меня не волнуйся, — спокойно ответил Бэлморт, прищурившись. Он осмотрел моё лицо, коснулся пальцами горящей щеки и слегка улыбнулся на моё недовольное фырканье. — Что она от тебя хотела?

— Спрашивала про Кайонела, — сморщилась я. — А ещё говорила… — я запнулась, вспомнив ядовитые слова Графии про истребление таких, как я. Ясное дело, что Бэлморта это тоже касалось. — Нет, ничего. Оскорбляла меня, ты сам слышал.

По коже пробежали холодные мурашки. Истребление. Если это правда, то даже наказ Грувии не покидать стен замка меня не спасёт. Нас не спасёт.

Вдруг я замерла, ясно увидев перед собой высокомерное лицо нэс в нашу последнюю встречу. Она заставила меня пообещать не сбегать в опасность, но опасность была вовсе не снаружи. Она была внутри. Нэс Грувия, её сестра и все эти драконы, которым Кайонел перешёл дорогу — все они были врагами. Как и сказала Графия. Нэс специально позаботилась о том, чтобы я не сбежала от беды. Не покинула Сферу и не вернулась домой.

— Нэс предала Кайонела, — сказала я прежде, чем успела подумать. — И… меня? — я подняла на охотника голову, почувствовав, как защипало в глазах.

— Так сказала Графия?

— Да… — внутри меня разрывало на части. Одна хотела сохранить спокойствие Бэлморта, и так натерпевшегося от драконов за всю жизнь. Другая − вывалить переживания на охотника, который ясно дал понять, что дела драконов из Высших родов его не заботят.

— Тебе не нужно беспокоиться ни о чём, Мирра, — вторгся в мои мысли хриплый голос мужчины. Он внезапно взял моё лицо в ладони и приподнял так, чтобы наши взгляды встретились. — Я не хочу, чтобы ты боялась. Живи, как и раньше.

— Раньше? — удивилась я, нервно сглотнув. — Раньше я жила внизу и знать не знала ни о каких проблемах здесь. А теперь втянута в них, драхх побери этого дракона!

— Кажется, он и так поплатился за всё, не думаешь так? — поджал губы Бэлморт. — Обойдётся и без твоих проклятий.

— А это я сама решу! — рыкнула я, вцепившись в руки охотника. Секунду назад я чувствовала смущение, а сейчас готова была вцепиться ногтями в высокомерное лицо. Если я веду себя так с добрейшим Бэлмортом, то страшно представить, как буду чувствовать себя рядом с другими жителями замка. Графия сломала меня!

— Решишь, что казни для него недостаточно, Мирра? — в тон мне ответил Бэлморт, ещё сильнее прищуривая свои глаза.

— Я бы его ещё и отхлестала собственноручно новым саженцем Лоры!

— Немыслимо, что господину Кайонелу попалась такая мстительная жестокая женщина, — прорычал Бэлморт, опаляя жарким дыханием моё лицо. А потом… Я замерла, уставившись в лицо охотника. Шрам. Шрам на веке Бэлморта, который обычно скрывала кудрявая челка. Теперь его не было.

— Бэлморт… — мой рот приоткрылся в удивлении. — Где твой шрам?

Глаза охотника тут же распахнулись. Он вскинул одну руку к своему лицу, и задумчиво почесал лоб.

— Какой шрам?

— Вот же, — я глубоко вздохнула, набираясь храбрости, и убрала челку с глаз мужчины. Провела пальцем по гладкой коже и непонимающе посмотрела на него. — Он был здесь.

— Не было.

— Был, — упрямо повторила, нахмурив брови. Но Бэл больше не менялся в лице, безразлично пожимая широкими плечами.

— Тебе показалось.

— Я что, похожа на ду…

Моё возмущение переросло в протяжное мычание, когда охотник просто склонился ко мне и заткнул мой рот поцелуем.

Твёрдые губы обрушились на мои совершенно внезапно. Руки тут же повисли плетьми вдоль тела, а в ногах появилась слабость.

Запах металла и кожи проник в лёгкие, и в голове словно что-то взорвалось. Туман в голове лишь разросся ещё больше, окончательно запутывая меня, а поцелуй и вовсе не хотелось прерывать. Он длился и длился, и я очнулась только когда почувствовала твёрдость стены спиной — Бэлморт прижал меня к ней, продолжая самозабвенно целовать.

— Ох драхх! — я вскрикнула и оттолкнула его от себя, учась заново дышать. Быстро отошла, держась за стенку и боясь не удержаться на ногах. — Как это понимать?!

— Я скучал, Мирра.

— Мы виделись вчера, ты, чокнутый…! — я тыкнула в него пальцем, всё так же прижимаясь к холодной стене. Казалось, она должна привести меня в чувства, но пока что ничего не происходило. — И ты не можешь так делать!

— Почему?

В его голосе отчётливо послышалось недоумение. Вот глупый дикарь!

— Во-первых, мы друзья! — я вскинула палец, которым до этого тыкала в него, вверх и тут же добавила следующий. — А во-вторых… Жить надоело, идиот?

— Насколько близкие мы друзья, Мирра? — хмыкнул охотник, явно забавляясь. А у меня сжались кулаки от ярости. Он никогда… Никогда не оказывал мне знаков внимания до этого! Мечтал о семье внизу и рассказывал, что хотел бы найти рыжую пышнотелую девицу, которая нарожает ему много крепких детей и будет хлопотать по дому, готовя вкусный ужин к его приходу. Всё мимо, Бэлморт!

— Настолько, что я не брошу в твоё наглое лицо этот цветок, — указала на горшок возле наших ног, — и не позову охрану, Бэлморт. Я не узнаю тебя, — а потом я прищурилась, пытаясь вспомнить. — Не околдовала ли тебя Графия?

— Кто знает, — усмехнулся мужчина, и на миг мне показалось, что из глаз его исчезла вся зелень. Теперь они были чёрными. Я проморгалась и потрясла головой, прежде чем всё стало как прежде.

— Что-то мне нехорошо, — вздохнула я, хватаясь рукой за голову. Кажется, драконица и вправду сломала меня, пошатнула мой разум и нагнала галлюцинаций — теперь я снова ясно видела шрам на веке дракона.

Покопалась в моей голове, покопалась в голове Бэлморта, мамы… И теперь в замке царит полная неразбериха. И истреблять никого не нужно, мы просто все дружно сойдём с ума.

— Что чувствуешь, Мирра? — Бэлморт оказался рядом так быстро, что я даже не успела отшатнуться. Открыла глаза — и уже была у него на руках. Охотник подхватил меня и двинулся в сторону покоев, будто уже знал, где находится моя комната.

— Чувствую… — голова кружилась, и я крепко стиснула зубы. После Графии даже его аура будто изменилась. Теперь на лице не было прежней угрюмости и враждебности ко всему в Парящей Сфере. Лишь спокойная уверенность.

— Ага, — улыбнулся Бэлморт, гипнотизируя меня своим чёрным взглядом. — Что-то не так, Мирра?

— Чувствую, что тебе нужно смотреть под ноги! — вспыхнула я, обхватывая себя руками и отворачивая голову в сторону. Губы покалывало. Я покосилась на мужчину — он смотрел точно на них.

— Ты выглядишь взволнованной, маленькая нэсса, — прохрипел охотник, наклоняя голову. И, это было совершенно невозможно, но я почувствовала, что сердце забилось ещё сильнее. Я даже успела податься вперёд, навстречу Бэлморту, заворожённая его взглядом и четким контуром приближающихся губ, как вдруг он дернулся, широко распахнув потемневшие глаза. — Драхх!

— Что тут происходит? — прогремел голос мамы. И я сглотнула, посмотрев за спину Бэлморта. Она была в ярости. Сжимала кулак, подаривший затылку охотника удар, и явно готовилась нанести следующий. — Мира, быстро слезай!

Глаза мамы метали искры. И даже перепачканный зеленью рот не делал её менее грозной на вид. Я поёжилась, пытаясь выбраться из рук мужчины, но он просто развернулся к угрозе, высоко задрав голову.

— Как смеешь ты, дикая женщина…

— Дикая женщина?! — взвизгнула мама, хватая ртом воздух, и замахнулась ещё раз, на этот раз едва зацепив плечо увернувшегося Бэлморта. Он выглядел явно удивленным и сбитым с толку. — А ну-ка иди сюда, неотесанный! И отпусти мою дочь!

Мускул на щеке Бэлморта дернулся. Он вздохнул, когда мама вытерла рукавом платья свой зелёный рот и встала в стойку, явно готовая отбирать меня силой.

— С женщинами мне ещё не приходилось сражаться, — пробубнил он, ставя меня на пол. На миг мне показалось, что Бэл сейчас разомнет шею и ответит маме, но он лишь слегка похлопал меня по голове ладонью и криво улыбнулся. — Встретимся позже, Мирра.

И двинулся в конец коридора, сцепив руки за спиной. Даже не обернувшись, когда мама выкрикивала грубости, грозя ему кулаком.

— Милостивая Праматерь! — выдохнула я, качая головой. — Тебе нужно умыться. И прекрати кричать! — я с жалостью посмотрела на её красивое платье, запачканное травой в районе колен. — У тебя неразбериха в голове, потому что та драконица покопалась в ней своей грязной силой, — я взяла её за руку и повела в её покои, хотя внутри всё рвалось вслед за Бэлмортом.

Я остановилась, в полной мере осознавая это новое незнакомое чувство, и покачала головой, пытаясь вытеснить из неё все странные мысли.

Глава 15. Букет жизни

Утром в замке было тихо. Лишь птички чирикали за окном, пока я кропотливо создавала из скользкой глины подобие чаши. Это успокаивало. Дарило покой мыслям и вытесняло всё лишнее из головы, пока я сосредотачивалась на работе с чашей. На полке рядом стояло восемь штук таких, отличающихся только по форме. А ещё три горшка. Они изгибались в разные стороны, как грациозные танцовщицы, и готовились в скором времени принять в себя цветы Лоры. Спасибо Бэлморту за совет о песке.

Кстати, о Бэлморте…

— Дурак, — пробубнила я ещё несуразному комку глины, вспоминая поступок мужчины. — Сумасшедший.

И испортила начавший зарождаться горшок, чтобы слепить из него подобие охотничьей головы и раздавить в лепёшку. Так ему. Внутри неё всё равно пусто.

— Меня вспоминаешь? — уха коснулось горячее дыхание, а поверх рук, накрывающих глину, легли чужие — большие и грубые. И я дико завизжала, подпрыгивая на месте.

− Больно ты мне нужен! — фыркнула, уклоняясь от мужчины. — Руки прочь от моей кормилицы!

— Кормилицы? — спросил Бэл, прежде чем усмехнуться. — А, точно, глина… Будешь так яростно месить её руками, и прокормить она тебя точно не сможет, Мирра.

— В советах твоих не нуждаюсь, — я задрала подбородок, но искоса с интересом посмотрела, как Бэл опускает руки в чашу с водой, а потом кладёт на глину, прямо возле моих пальцев. — Я сказала…

— С ней нужно нежнее. Как… — он усмехнулся, наклоняясь к моему краснеющему лицу, — с девушкой. Повторяй за мной, маленькая нэсса.

— Смотрю, у тебя большой опыт, Бэл? — при этой мысли что-то недовольно заворочалось внутри. И голос получился таким сварливым и ядовитым, как у старой торговки лечебными травами в нашей деревеньке, когда к ней среди дня заявлялся её пьяный дед.

— Не сказал бы. В молодые годы моим соседом по комнате был один паренёк, так вот он увлекался лепкой. После отбоя приходилось наблюдать за ним, других развлечений не было.

Он на миг затих, нахмурив широкие брови. И принялся разглядывать глину со всех сторон.

— А где ты провёл молодые годы? — спросила я подозрительно, вспомнив слова Лоры о заключении Бэла под стражу за побег. Неужто он попал в Крепость Поднебесья совсем мальчишкой?

— Тебе лучше не знать, Мирра, — протянул Бэл, всё так же не отводя задумчивого взгляда от глины. Ну точно тюрьма! — Что-то эта не похожа на глину брата, та была воздушной и мягкой. Да и цвет другой, больно эта грязно выглядит…

— Брат? У тебя есть брат? — я пропустила мимо ушей всё, кроме самого интересного. — Так вы хотели сбежать вниз вместе?

Бэл тяжко вздохнул, возводя глаза к потолку:

— Нет, родных у меня нет. Мы так называли тех, с кем живём. Одна большая семья, поняла?

— Не совсем…

— Так и не забивай голову. Не доросла ещё.

Я фыркнула, демонстративно отворачиваясь. Раньше Бэл многим со мной делился. Стало до жути обидно.

— А до поцелуев доросла, значит? — протянула ядовито, прищуриваясь. Но, к сожалению, ничуть не смутила охотника. — Интересно, что бы на это сказал Кайонел… — и опять ни капли страха в глазах. — Предательство сразу от нэс Грувии и от верного охотника, да он будет в ярости, а? Он сказал, что я его пара, когда мы виделись, — протянула я мрачно, следя за лицом Бэла.

— А кто говорил о предательстве, маленькая нэсса? — он усмехнулся и щелкнул меня по носу, даже не подумав вытереть руки после скользкой глины. — Быть может, сам Кайонел попросил меня проследить за его невестушкой в его отсутствие.

— Проследить или целовать? — грозно спросила я.

− Одно другого не исключает, Мирра. Ты слишком однобоко на всё смотришь, − хам усмехнулся и придвинулся к комку глины, чтобы зачем−то понюхать его. — Я добуду тебе другую.

− Психику? Мне бы не помешала после твоего странного поведения.

− Тебе же не нравился твой дракон, а? — Бэлморт приподнял бровь и посмотрел на меня из-под полуприкрытых ресниц. — Так чего волнуешься?

− Ну знаешь ли… − я запнулась, вспоминая яркие драконьи глаза из снов.

Было стыдно признать, что я волновалась о Кайонеле. Но еще более стыдно то, что после поступка Бэлморта в мои сны Кай начал приходить всё реже, сменяясь нагловатым охотником. Ох, мама бы точно не одобрила такую ветреность. Она бы закопала меня в саду Лоры, если бы только могла залезть в мою голову.

− Знаю что, маленькая нэсса? — по-прежнему ухмылялся Бэл.

− Ничего, иди куда шел! — буркнула я, отворачиваясь от мужчины. — Не нужна мне твоя помощь.

− Скажешь это, когда я принесу тебе нормальную глину, невестушка, − мужчина встал из-за лавки, на которой мы сидели, и направился к выходу.

− Наконец-то, − пробубнила себе под нос, вновь возвращаясь к кормилице. — Не слушай его, родненькая, ты мне нравишься и такой.

И углубилась в работу, пока на талии вновь не сомкнулись крепкие руки, а уха не коснулось горячее дыхание:

− Подумай о том, что сможешь мне предложить, когда я откажусь помогать просто так.

− Как же ты меня… − я зарычала сквозь зубы, а когда развернулась, чтобы влепить ему пощечину грязной рукой — Бэлморт быстро ретировался из комнаты.

Я так и продолжала сидеть на лавке вполоборота с гулко бьющимся сердцем, ярко ощущая жар в том месте, где меня касались чужие руки. Драхх.

Стыд я ощущала не только за Бэла в своих снах. Ужаснее был тот факт, что я всегда выискивала его глазами, прогуливаясь по замку. По замку Кайонела! Чувствовала мурашки, пробегающие по спине, едва завидев охотника, и тут же жгучий стыд за то, что не смогу стать настоящей истинной парой тому, кого и так все предали. От кого отвернулся весь мир. А еще…

Я всё равно хотела, чтобы Бэлморт сейчас вернулся.

Лора настаивала, чтобы я продолжала заниматься по книгам нэс Грувии даже после её исчезновения и предательства. А ещё, чтобы я «не сидела сгорбленная с утра до вечера в душной комнатушке с глиной и хоть немного дышала свежим воздухом в её саду». Расстраивать Лору не хотелось, поэтому я послушно перелистывала странички под тенью старого дерева, пока служанка привычно копалась в земле со своими цветами.

— И почему я должна это читать после того, что она сделала? — буркнула я в который раз, теребя страницу книги на главе «Эра Нового Расцвета». Эру Цветения мы изучали ещё с нэс, Эру Путей я закончила на прошлой неделе, а сейчас приступила к нашему времени.

— Как история связана с нэс Грувией, госпожа? — улыбнулась Лора, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони в белой перчатке. — Уверена, не будь госпожа такой мудрой и не знай так много, она бы никогда не стала столь великой драконицей. Сильнейшей женщиной в Парящей Сфере.

— А я не хочу быть как она, — рявкнула я, вспоминая ненавистные красные глаза. Душа вновь заболела от обиды и негодования. — Она предательница и лгунья.

Даже Графия, её сестра, сейчас вызывала во мне и то меньше злости. Она хотя бы не лгала, не втиралась в доверие и сразу сообщила, как я ей противна. В первые минуты встречи сказала о своём намерении убить меня и мне подобных. А Грувия… Жестоко вынашивала план, делая вид, что помогает мне.

— Пусть так, но она сильная и могущественная предательница и лгунья, — кивнула Лора, поджимая губы. — Оттого она так опасна. А что нужно, чтобы победить врага, госпожа?

Враг. Внутри что-то затрепетало при мысли, что сильнейшая драконица могла считаться моим врагом. Будто я могла ей что-то противопоставить. Будто я не была пустым местом в Парящей Сфере. Букашечкой, как сказала бы Графия.

— Читать… историю? — я приподняла бровь, поглаживая шершавый корешок книги. — Низший мир в опасности, Лора. Император, сохраняющий мир долгие годы, мёртв. Кайонел объявлен предателем и куда-то делся, избегая смерти и бросив меня здесь. Все порталы в мой дом уничтожены. А две сильнейшие сестры-драконицы из второго по силе Рода хотят убить меня и всех бездарных, готовя какой-то второй этап очищения, — я засмеялась, чувствуя засасывающую пустоту внутри. — Я ничего не забыла? А всё, что я могу сейчас делать — это лепить драхховы горшки и читать книжки, чтобы как-то не сойти с ума от происходящего вокруг! И всё ещё ничего не понимаю, сколько бы ни пыталась сложить картинку целиком, Лора, потому что я слишком глупа для этого.

Я часто дышала и вцепилась рукой в корсет, чтобы отодрать его от себя к драхховому початку. Ах нет, я забыла упомянуть Бэлморта, который ко всем прочим неразберихам в моей жизни сошёл с ума и начал оказывать мне знаки внимания. Которых я, драхх побери, теперь ещё и с нетерпением жду. Вот теперь всё.

Будто мало Кайонелу проблем, теперь он будет, наверное, единственным драконом, истинная пара которого предпочла ему другого.

— Госпожа, — Лора сделала такое обезоруживающее лицо, что я тут же перестала шумно дышать, как самый настоящий дракон, и открыла обратно захлопнутую книжку. — Я понимаю, как вам тяжело, мы все очень сильно переживаем, поверьте. Я ночами не сплю, молясь Милостивой Праматери. О вас, о господине, об императрице Ламоре, потерявшей супруга. О новом императоре Лавиуме, чтобы молодое сердце не наделало глупостей и простило нэрра Кайонела. Как бы нам ни хотелось, но сейчас это единственное, чем мы можем помочь, госпожа.

— Я… Я знаю, — я вздохнула, прижимая к груди книгу. — Прости, что я начала кричать, Лора…

Женщина улыбнулась и направилась ко мне, стягивая на ходу перчатки:

— Я не обижаюсь, госпожа, — её добрые зелёные глаза заглянули в мои, и внутри сразу потеплело. Словно она имела дар Графии. Только вот у сестры Грувии он был чёрным из-за её злых намерений, а дар Лоры был бы светлым, как её душа. Лора могла исцелять и безо всякого дара, только лишь находясь рядом. Напряжение сразу начало отступать. Служанка коснулась моей руки и слегка сжала её, садясь рядом. — Все мы нервничаем из-за неизвестности. И всем нам нужна поддержка, а вам особенно.

— Спасибо, Лора, — я кивнула, вновь облокачиваясь на ствол дерева. — Я продолжу читать, как ты и сказала, хорошо? Как раз остановилась на Эре Нового Расцвета и биографии императрицы Ламоры. Она красивая, да?

Глаза Лоры загорелись, когда я указала пальцем на изображение императрицы и императора в середине страницы. В этой книге он был всё ещё жив…

— Когда я была маленькой, мама множество раз пыталась пробраться на ежегодный Бал императора, чтобы только дать мне одним глазком взглянуть на неё, госпожа, — Лора улыбнулась, водя восхищенным взглядом по прекрасной женщине в огненно-красном платке на странице книги.

Светлая кожа, чуть раскосые голубые глаза в обрамлении густых светло-коричневых ресниц. Тонкий профиль. Она была словно мираж, воображение сошедшего с ума от любви художника, пытавшегося облечь в плоть свою музу. Рядом с ярким императором, возвышающимся над ней на две головы. Макушка такая же красная, как и платок его императрицы рядом. И как солнце — знак его Рода на стене позади, обычный круг, обманчивая простота, за которой скрывались сила и могущество.

Поцелованный огнём. Так было написано рядом и так он запомнится сферийцам, скорбящим сейчас. Так его будут знать потомки.

— Ты видела её, Лора? В детстве?

— Лишь на страницах книг, — усмехнулась служанка, покачав головой. — Однажды маме удалось добыть приглашение на Бал, но… — Лора пожала плечами. — Оказалось, что императрица Ламора не любит больших скоплений драконов и редко посещает подобные мероприятия. Мне просто не повезло.

— Жаль, — протянула я, водя пальцем по нарисованному платку женщины. Будто могла расправить его складки и ещё чуть-чуть приоткрыть взгляду её лицо. — Наверное, в жизни и слова не вымолвить, пока она на тебя смотрит.

— Да уж, — захохотала Лора, поднимая глаза к небу. — Должно быть, император с неё пылинки сдувал. Видя её начинаешь понимать, как он смог отказаться от истинной пары и отослать её в другую часть Сферы, да?

— Точно, — хихикнула я в ладошку, пытаясь представить женщину, которая могла бы посоревноваться с Ламорой в красоте.

Незаметно Лора помогла мне расслабиться и вновь дышать полной грудью. Я с благодарностью посмотрела на женщину, пока сама она любовалась чистым небом, и продолжила читать книгу Грувии, углубляясь в историю Ламоры. Первой женщины, сумевшей выносить императорское дитя и родить его, оставшись при этом живой и не являясь истинной парой Императора. Она была не только красивой, но ещё и невероятно сильной.

Интересно, кто обладал более могущественным даром: Ламора или нэс Грувия?

Возможно, если бы я только могла встретить императрицу… Я бы рассказала ей всё про Грувию, про несправедливо обвинённого Кайонела! Она бы поняла и помогла нам раскрыть чужие козни. Я ещё раз посмотрела в умиротворенное красивое лицо, думая лишь об одной встрече. Одной единственной, и чтобы не перехватило дыхание и все слова не исчезли тут же.

Оставалось надеяться, что мечтать придётся не столько же, сколько мечтала об этой встрече Лора.

Когда я узнала возраст Ламоры — я подавилась чаем с молоком, который принесла служанка.

Если верить датам в книге, в этом году императрица отпразднует пятьсот семьдесят восемь лет. А выглядела как молодая девушка!

— Внешность обманчива, — усмехнулась служанка, собирая свои орудия труда и отряхивая платье от пыли и земли. — Драконы порой сами затрудняются определить возраст друг друга, что уж говорить о людях из Низшего мира.

— Это невероятно… Она невероятная, — бормотала я, читая об императрице ещё и ещё.

Как оказалось, мать Ламоры была советником самого императора Драххтариуса, разделившего мир надвое своим даром. И главой Совета, в котором состоит сейчас нэс Грувия.

— Тут говорится, что мама императрицы прятала её красоту в их родовом замке многие годы, чтобы в своё время предложить её в жены сыну императора Драххтариуса, представляешь?

— Да, я помню это, — улыбнулась Лора, мечтательно смотря вдаль. — В свет наша императрица до сих пор выходит в прекрасных платках, скрывающих её от других. Поговаривают, что император из ревнивцев. Ах, платки просто бесподобны и каждый раз украшены разными камнями, госпожа! Вот бы мне такой из цветов…

Я засмеялась, качая головой:

— Ты как всегда! Я не люблю так блинчики, как ты любишь свои цветы, Лора, — и махнула рукой на Марту, пытающуюся отщипнуть кусочек бумаги из книги.

— Жизнь слишком короткая, а эти цветы слишком прекрасные, — пожала плечами служанка, аккуратно обходя серебряный цветок Рина посреди тропинки. — А я лишь хочу окружать себя прекрасными вещами, прежде чем покину этом мир. Чтобы ни о чём не жалеть потом. Это моя отдушина.

— Не говори таких грустных вещей, Лора! Ты же дракон, не время думать об этом, — я попыталась улыбнуться, и Лора снисходительно покачала головой.

— А ещё, — теперь она заговорщицки понизила голос и наклонилась ко мне, упираясь руками о колени. — Только пообещайте не смеяться, госпожа, — выждала, пока я кивну с заинтересованным видом и продолжила. — Я думаю, что вся наша жизнь — цветы! Я назвала это цветожизнь! Моя так точно.

Я вылупилась на неё, а потом надула щеки, стараясь не засмеяться.

— Вот смотрите, — серьезно продолжила Лора, облизнув губы. И указала пухлой рукой на свой сад, принявшись рассказывать мне то, что потом будет сниться мне в десятках, сотнях и тысячах снов.

Я отложила книгу, чувствуя дуновение ветра и легкую прохладу, слушая щебет птиц и Лору. Где-то стрекотало какое-то насекомое, гармонично вплетая свою песню в рассказ.

Женщина замолкла, поднимая свои зелёные глаза на чистое небо:

— Они прекрасны, — подытожила она тихо. — И жизнь наша тоже прекрасна. Надеюсь, ваш букет будет полон красок и счастья, госпожа. Это самое главное.

Глава 16.1 (вырезанная сцена)

Едва завидев охотника с плетёной корзиной в руках, я шмыгнула за толстое дерево, подтащив за собой полупрозрачный и как назло шелестящий подол платья. Не хватало ещё Бэлморта в саду! Пусть убирается.

Но несмотря на мысли, сердце сильнее забилось в груди. Шея так и норовила выглянуть из-за дерева, чтобы ещё хоть одним глазком я посмотрела на мужчину. Но я была сильнее. Вжалась в шершавый ствол дерева всем телом и мысленно выгоняла охотника прочь, обратно в своё пустующее крыло. Ох, задержись здесь Лора ещё на минуточку — она бы сделала это за меня. И совсем не мысленно.

— Вот ты где, — внезапно из-за дерева выглянула голова мужчины, и я так и застыла с книгой в руках. Побелевшие пальцы сжались на ней так сильно, что Бэл нахмурился. — Учишься?

— Да. Не мешай.

— Больше похоже, что ты опять прячешься от курицы, — хмыкнул охотник, медленно обходя дерево, чтобы встать рядом. — Успешно?

— Что за бред? — рявкнула я, вновь открывая страницу с Ламорой и делая вид, что так занята, что и и глаз некогда поднять на него. На самом деле я чувствовала, что если посмотрю, то тут же стану похожа на спелый помидор. Голова уже начинала кружиться от близости охотника, драхх бы его побрал.

— Ну почему же бред, — протянул Бэл, неожиданно смыкая пальцы на верхней части книги и легко вытягивая её из моих рук. И тут же поморщился, отдавая обратно. — И как тебе императрица?

— Красивая. А тебе? — спросила и тут же пожалела. Неожиданно не захотелось слышать ответ. Я не хотела, чтобы Бэл называл её красивой, хотя это было очевидно.

— Холодна. Высокомерна. Почитай лучше про конец Эры Цветения. Это моя любимая часть истории.

Я моргнула.

— Я думала, ты плохо читаешь, — протянула задумчиво, вспомнив, как охотник едва прочёл по слогам мой план побега.

— А ещё у меня есть уши, — ответил Бэлморт, немного подумав.

— И ноги, — наконец произнесла я, продолжая бороться с собой, чтобы не поднять глаз на мужчину. Ох, может только разочек… Нет! Я отдернула себя и вжалась в дерево с ещё большей силой. — Так что ступай отсюда, пока не вернулась Лора. Или Кайонел, — припугнула я, кусая изнутри щеку.

Хвала Праматери, Бэл не был обычным драконом и не мог услышать моё колотящееся сердце.

— Нет уж, — весело отозвался мужчина, внезапно опуская руки по обе стороны от моей головы. Одновременно наклоняясь ко мне и не давая возможности улизнуть. — Почему ты прячешь взгляд, маленькая нэсса? Почему вечно убегаешь от меня?

— Я… Я не…

— Вчера ты шмыгнула в кусты, как только увидела меня, Мирра, — прохрипел охотник возле моего уха, и я почувствовала, как по спине бегут колючие мурашки. — Неужто мне показалось?

— Показалось, — процедила сквозь зубы, почти одурманенная приятным запахом Бэлморта. Впервые я мечтала увидеть Лору сильнее обычного.

— И когда пару дней назад ты ломанулась через комнаты слуг, избегая моего общества?

— И тогда.

Сад заполнил приятный смех охотника. Я вскинула голову, не в силах совладать с собой. Казалось, от смеха по его коже пошла рябь. Едва заметная, но через секунду я уже касалась щеки мужчины, не успев отдернуть руку. В тот же момент Бэл затих и серьезно посмотрел на меня, меняясь в лице.

— Я слышу, как колотится твоё сердце, маленькая нэсса. Чувствую тебя, как бы далеко ты ни была. Никакие стены замка не в силах спрятать тебя от меня, Мирра. Не убегай.

— З-зачем ты… Почему я чувствую себя так странно, Бэлморт? — я покачала головой, зажмурившись. — Ты изменился после визита Графии. И я. То, что происходит — это неправильно, это какая-то магия. Ты же ненавидишь драконов, так борись с этим! Не дай им повлиять на тебя!

— Это магия, — криво улыбнулся мужчина. — Но не та, о которой ты думаешь.

— О чем ты?

— Раньше тебя не тянуло ко мне?

— Нет, — ответила я серьезно, покачав головой. — Никогда до того дня, — а потом замерла, поняв, что только что призналась в том, что сейчас всё изменилось. Жар тут же хлынул на щёки и грудь, и я попыталась поднырнуть под руку Бэлморта, чтобы избежать позора. Но он лишь крепче перехватил меня, не давая уйти.

— Рад слышать, — усмехнулся мужчина, прищуриваясь. Так, что отблеск солнца в его глазах напомнил мне о пламени в чёрных глазах Кайонела.

Нет, это неправильно.

— Кайонел… — я сглотнула, а мышцы на руках Бэла напряглись. — Он убьёт тебя. И меня.

— Не уверен.

— Думаешь, император казнит его раньше? — ужаснулась я уверенности в голосе охотника. — Но этого я тоже не хочу! Я не думаю, что он плохой…

— Ты только что сказала, что он убьёт нас, — теперь в интонации Бэлморта отчетливо слышался смех.

— Потому что это предательство! — я закричала и толкнула Бэла в твёрдую грудь. — Ох, я сама себя начинаю ненавидеть… Я его пара, но ведь ничего не обещала, да? — я говорила и говорила, пытаясь убедить саму себя, но в голове был полнейший кавардак. — Я ненавидела его за то, что он похитил меня, но начала понимать, узнав природу драконов, Бэл… Он не был мне отвратителен, и сейчас я не думаю, что он заслуживает смерти. А потом ты… Я уже ничего не понимаю. Не знаю, что я чувствую!

— Мирра, — охотник резко остановил меня, обхватив мое лицо ладонями. И поднял вверх, чтобы наши взгляды встретились. — Не паникуй, всё хорошо. Не вини себя ни в чём, мне это не нравится.

— Ну конечно, тебе ведь не приходится выбирать! — рявкнула я, стараясь не заплакать. Я уже чувствовала, как дрожит нижняя губа.

— Да уж пришлось, — вздохнул мужчина, прикрывая глаза. — Я бы хотел многое тебе рассказать, чтобы уберечь от душевных страданий. Ты не виновата в своих чувствах, слышишь? — он приник своим лбом к моему, и я почувствовала странное единение и покой. — Успокойся и доверься мне.

Я всхлипнула последний раз и слабо кивнула, кладя свои руки поверх его. Такие большие и тёплые. Шершавые, покрытые царапинками и трещинами от тяжелой работы. Дыхание Бэлморта переплеталось с моим, и я потянулась навстречу его губам. Чтобы неожиданно вдохнуть холодный воздух там, где ещё недавно был мужчина.

— Драхх, — тяжело протянул он, отшатываясь. Посмотрел на меня потемневшим взглядом, полным непонятных мне эмоций, а потом перевёл взгляд, бормоча себе под нос, — не хочу касаться тебя этими грязными руками…

— Что? — смущенно прошептала я, вновь пряча взгляд. А потом… Едва не завизжала, когда охотник присел на корточки и рванул на себя подол моего платья. — Бэлморт! — закричала я в ужасе, но мужчина уже поднялся, держа в руках небольшой лоскут.

— Не бойся, — произнёс он, быстро потянувшись к моему лицу.

— Ты… Зачем это? — недоверчиво спросила я, когда Бэлморт завязал мне глаза куском моего же платья. Я облокотилась на дерево, чтобы не чувствовать себя стоящей посреди кромешной тьмы. Пощупала шершавую крону дерева и вдохнула поглубже, уже ничему не удивляясь. Да, так спокойнее.

— Так нужно. Видишь что-нибудь? — спросил охотник, и я покачала головой. — Отлично.

Я услышала облегчённый выдох, а потом порыв ветра закружил шлейф моего платья, прошёлся по ногам, пуская мурашки по коже, и утих, будто его и не было. Оставил после себя лишь морозное покалывание на руках.

— Что там такое? — я потянулась к повязке, но рука Бэлморта в ту же секунду сомкнулась на моей.

— Всё хорошо, — его голос стал тише. Тише и… Из него исчезла былая грубость. — Просто побудь так немного.

Я неуверенно кивнула. А через секунду его ладони обхватили моё лицо, ставя ориентир в этой страшной тьме, губы приникли к моим, и из головы исчезли все мысли.

Глава 16. Вальс солнца и огня

— Вальс солнца и огня всю жизнь мы наблюдаем,

Рождаемся с огнём и в нём же умираем.

Солнце светило ярко, и я блаженно щурилась, подпевая Лоре, пока та отрезала отсохшие бутоны цветов и медленно раскачивалась в такт своей детской песенке. Посыпала место среза голубоватой пыльцой и складывала красные цветы в корзину, на ходу теряя лепестки. Их подхватывал ветер, и часть из них долетала до подола моего платья. Укорочённого Бэлмортом. Я хихикнула, вспоминая тот день. После него я не ходила, а летала по замку, окрылённая новым чувством.

— Растём с огнём в крови, влюбляемся, летаем.

И Сфера для всех нас навеки будет раем.

Марта клюнула траву возле моих ног, и я погладила её вдоль гребня, пока отблеск золота на нем не заставил меня сощуриться. Ох уж эта сферийская мода.

— У вас неплохо получается, госпожа, — засмеялась Лора, поправляя юбки темно-синего платья. На руках её поверх чёрных перчаток причудливо блеснули серебряные лианы. Солнечно, сегодня было слишком уж солнечно. — Не помню точно, откуда взялась эта песенка. Сначала мой отец пел её перед сном, а потом она плавно перекочевала во двор и служила нам с друзьями считалочкой. И теперь уже не кажется мне такой убаюкивающей, как раньше.

— У нас во дворе считалочкой служила частушка о коровьих лепешках, — я пожала плечами, продолжая поглаживать ненасытную Марту — она поглощала тонны травы! — Так что эта мне очень даже нравится.

Лора посмеивалась, продолжая заботиться о своём цветнике. А я вновь засмотрелась на её работу, поэтому даже не сразу заметила перемещения Марты. А когда заметила — было уже слишком поздно.

Я закричала во всё горло и кинулась к курице на четвереньках, запуталась в юбках платья, но не успела предотвратить случившееся.

— Госпожа! — Лора выронила из рук корзину из-за моего вопля и тут же подбежала к нам, чтобы обнаружить меня сжимающей серый цветок на оторванной ножке. — Что случилось?

— Она… — слёзы потекли по щекам и закапали на землю. Я всхлипнула и показала служанке. — Она склевала его…

— Ох, — опечалено выдохнула Лора, поджав губы. — Тот самый цветочек…

— Вся наша жизнь — цветочный сад. А этот серенький цветочек… — Лора задумалась, разглядывая цветок, наколдованный для меня Рином на прощание. — Не знаю, откуда он тут взялся, но пусть будет символом целеустремленности и стойкости. Он здесь совсем один в чужой среде, прямо как вы, — она хихикнула, — но нашёл в себе силы прорасти и стать таким прекрасным. А теперь будет радовать вас, госпожа.

Так сказала Лора ещё несколько дней назад, веселя меня своим видением мира. А теперь Марта уничтожила единственное напоминание о Рине.

— Мне очень жаль, — вздохнула служанка, присаживаясь на корточки. — Вы очень трепетно к нему относились, да?

— Угу, — кивнула я. Хотела бы рассказать, что на самом деле он для меня значил, но не могла. Как для Лоры незабудки были напоминанием о её матери, так этот цветок возвращал меня к Рину и Низшему миру. Я надеялась, что таких здесь со временем станет много. Ещё был кулон, но… Кроме воспоминаний о Рине, я видела в нём ещё и нэс Грувию. Было сложновато бороться с желанием выбросить его с какого-нибудь обрыва или расколотить топором Бэлморта.

Лора одарила меня сочувствующим взглядом, а потом коснулась цветка:

— Может, ещё можно что-то сделать… Ох, был бы у меня дар моей матери, — бормотала она, а потом резко остановилась, нахмурившись. — Он… А ведь он действительно напитан даром, госпожа! Похожее покалывание на пальцах я чувствовала, когда касалась чего-то, сделанного моей мамой. Будто сама природа говорит с тобой…

В её голосе слышалось изумление. Она шокировано посмотрела на цветок, потом на меня. И потрясла головой, ещё раз касаясь серых лепестков.

— То есть его можно спасти? — я закусила губу, бережно держа цветочек.

— Не знаю, но цветы моей мамы не увядали, когда я срывала их, — Лора сложила пухлые руки на груди и задумчиво посмотрела на свою голубую полянку. — Госпожа, а хотите, сделаю для вас кое-что красивое?

Я вытерла нос рукавом платья и несмело кивнула.

— Помните, какой чудесный венок из драгоценностей был у императрицы Ламоры на одной из картин? — говорила Лора, разложив вокруг себя вялые цветы. — Раз уж ваш цветочек был варварски вырван из дома, — она укоризненно посмотрела в ту сторону, где скрылась Марта после моего крика, — давайте сделаем для него компанию. А из-за его магической природы он ещё и будет поддерживать в целости другие цветы и вернёт их к жизни.

— Ты умеешь плести венки из цветов? — удивленно спросила я, а потом почувствовала на себе скептический взгляд. Ну конечно, она умела!

— Это лучше всяких побрякушек, — кивнула служанка, а я тронула жемчужные бусины в своих волосах. Такие носила и нэс Грувия… Да, к драхху их! Я вырвала первую бусину под удивленным взглядом Лоры и кинула на землю.

— Они не помешают веночку, госпожа… — робко попыталась возразить Лора, но я уже расправилась со всеми украшениями. Тогда я хотела походить на нэс и радовать её, теперь к драхху всё.

Через несколько минут на руках у Лоры лежал приятно пахнущий венок из голубых цветов.

— Ну вот, — улыбнулась служанка, покрутив его в руках. — Сейчас примерим на вас, а потом я сделаю такой же вашей матушке.

Я хихикнула, представив маму, до последнего сражающуюся за свою новенькую драгоценную диадему. Она ни за что не расстанется с ней.

— Красивый.

— Теперь последний штрих, — Лора закусила губу, вставляя в венок цветок Рина. Теперь он возвышался над голубыми цветочками. — Ох, я прямо чувствую, как он пульсирует от магии и жизни, госпожа! Откуда же… — она нервно затопала ногой, бегая своими зелёными глазами по саду. А потом вдруг замерла, уставившись на меня. — Неужели…

— Что? — я опустила взгляд. Не хотелось признаваться, что встречалась втайне от неё с Рином. Лора точно обидится! Нет уж, цветок вырос тут случайно.

— Вы пробудили ваш дар, госпожа! — закричала служанка, расплываясь в счастливой улыбке. — Как же я сразу не догадалась!

— Ой, — только и сказала я, — не совсем…

— Не смущайтесь, госпожа, — кивала служанка, торжественно поднимая свой венок над моей головой. Будто на коронации. Или на торжестве по случаю пробуждения моего дара. — Это замечательные новости!

Она ещё раз вытянула свое творение и любовно посмотрела на него, прежде чем опустить на мою голову. Тяжело. Но так приятно пахло!

— Никому не рассказывай о своих догадках, Лора, — вздохнула я, поправляя вещицу. — Это не так.

— Я — могила, — кивнула женщина.

Мыслями она наверняка уже была где-то в Древесном Доме и рассказывала о новом драконе с даром тех земель. Как неловко вышло.

— Нужно показать вашей матушке, — сказала Лора, вставая с земли и отряхивая колени от пыли. Как вдруг замерла.

Белый туман коснулся подола её платья. Густой. Тягучий. Такой я видела, когда стража привела меня в этот замок. Вокруг владений Кайонела и в Молочном лесу, он обступал замок и стелился вдоль внешних ворот, а сейчас растекался возле ног Лоры и подступал к моим.

— Лора? — настороженно протянула я, следя, как молочным туманом быстро заполняется весь сад. — Как он добрался сюда?

— Я… Я не… — она замолчала, и мы обе повернулись на звук из глубины сада. Топот. Шорох. И отрывистый шёпот достиг наших ушей.

Глава 18.

Топот. Шорох. И отрывистый шёпот.

А через секунду мы увидели их. Бордовые кожаные доспехи отличались от серебристых в замке Кайонела. Они были похожи на доспех стражника, который провожал меня домой после встречи с Кайонелом. Такие же шлемы. И что-то отдаленно напоминающее копья. Только короткие и со светящимся острым наконечником, раздвоенным на две части.

— Императорские стражи, — прошептала Лора надломившимся голосом. Их было много. Вместе с туманом они приближались к нам, окружая и вместе с тем подталкивая туман ближе, будто морские волны. Я сглотнула, попятившись назад.

— З-здравствуйте… — прошептала я, когда дракон, стоящий впереди остальных, указал на меня пальцем.

А в следующее мгновение Лора больно схватила меня за руку и кинулась ко входу в замок. Место, где мы стояли, осветилось алым, а следом прозвучал взрыв.

Я закричала. Из замка хлынула стража в металлических доспехах, но их было мало. Очень мало!Туман вспыхивал алым светом в тех местах, куда стражи императора направляли свои копья.

— НАМ НУЖНА НЕВЕСТА ПРЕДАТЕЛЯ! — раздался громогласный рёв. Казалось, кричали все и одновременно. Скоро к вспышкам и взрывам добавилось лязганье от ударов оружия. А вход в залу был недосягаемо далеко. Вокруг был туман, цветы и стражи. И нас с Лорой засасывало в пучину боевых действий.

Дракон в красном преградил нам путь, и пальцы Лоры стиснулись ещё сильнее на моей ладони, до хруста, до боли. Страх захватил меня с головой, сковал тело, и я лишь следовала за служанкой, как безвольная кукла. Будь я здесь одна — никакого сражения и погони и не понадобилось бы. Их слишком много. Слишком.

— Девушку, — указал дракон на меня, и глаза его полыхнули красным. Рука тоже зажглась внутренним светом, а потом он плавно перешёл на оружие, и стражник направил его в нашу сторону. Магия собралась на кончике копья.

Лора замотала головой, и придвинула меня ближе к себе.

— Она ни в чём не виновата, — голос её не слушался, как и дрожала рука, сжимающая мою. — Это какая-то ошибка.

— Не ошибка. Приказ, — коротко ответил дракон и ещё раз указал на меня. — Передай мне девушку. И больше никого не тронем.

— Нет… — слова слетели с губ Лоры едва слышным шепотом. Ладонь её стала влажной.

Я не видела, что произошло потом. Лишь копье, направленное точно на меня и занесённую свободную руку служанки.

А в следующее мгновение Лора резко задвинула меня за свою спину, лишая обзора, и содрогнулась всем телом.

Так резко, что с моей головы слетел её венок. Упал в туман и рассыпался лепестками, которые закружили порывы горячего ветра от взрывов совсем рядом.

Стук. Это упал стражник, преградивший нам путь.

— Л-лора? — я коснулась её плеча и крепче перехватила руку, которая больше не сжимала до боли мои побелевшие пальцы. — Ло…

Она пошатнулась. Её рука выскользнула из моей.

Какой-то стражник схватил меня за рукав платья, но я даже не взглянула на цвет его доспеха. Глаза жгло, а я всё продолжала смотреть, не в силах моргнуть хоть раз. Пока картинка не стала расплываться от слёз. В ушах гудело от взрывов рядом, но я не могла сделать и шаг.

— Девочку… — губы Лоры дрожали, голос был слаб. — Забери.

На груди её расползалось багровое пятно. Пропитывало ткань платья. Белая перчатка теперь была запятнана красным. Кровь была и на блестящих лианах, оплетающих её руку. На незабудках её матери.

— Нет… — я разлепила пересохшие губы, но стражник уже тащил меня к замку. — Нет!

Этого не могло быть! Я кинулась к Лоре, но она уже закрыла свои потускневшие зелёные глаза, падая спиной в молочный туман.

Цветы вокруг тлели от огня. Теперь я не слышала ни взрывов, ни криков, ни лязга оружия. Вокруг была пустота и тишина. И лишь Лора в этой пустоте.

Раздался ещё один стук. Упала. Она упала.

— Лора!

Рука моя коснулась воздуха, где секунду назад всколыхнулся подол синего платья. Стражник схватил меня за ноги и подтащил к себе. Нет. Нет. Нет. Я загребла рукой наощупь и сжала пальцы на мятых лепестках. Голубой и серый.

— Внутрь! Быстро! — стражник заорал мне на ухо и втолкнул в замок.

Глава 17. Когда запело пламя

Замок рушился так же, как рушилась моя жизнь во второй раз.

Я должна была бежать без оглядки, спасать себя, но перед глазами до сих пор виделось отрешенное лицо Лоры. Пятно на её груди. Молочный туман, принимающий её тело.

Внутри разверзалась удушающая пустота. Этого не могло случиться с нами.

Я вздрогнула всем телом, когда слева от меня каменный пол разлетелся на куски. Вспыхнул яркий свет от выстрела императорской стражи. Я не обернусь. Стражник, который втащил меня в замок, остался снаружи. Или его затащили туда. Я не хочу… Я не могу смотреть на их смерти. Это из-за меня? Лора погибла… Почему они не отдали меня им?! Нужно было пойти с ними!

Шум снаружи, шум в голове. Накатывала тошнота. Я ошалело бегала глазами по зале, пытаясь добраться до коридора, когда кусок от каменной плиты врезался прямо в мою ногу. Прогремел еще один выстрел.

— Гх! — я рухнула на пол, невидяще смотря на свои руки, на содранную от удара кожу. Волосы липли к лицу, а тело била дрожь. Но боли я не чувствовала, лишь сглотнула и обернулась назад.

Залу медленно заполняли мужчины в красных одеждах. Много. Их всё ещё было очень много. И ни одного в серебряном доспехе.

— Невеста Кайонела, — сказал один из них, направляя своё подобие копья на меня. Я затравленно посмотрела на него, сжимая в кулаке уцелевшие лепестки. Сердце так грохотало в груди, что следующие слова мне приходилось практически читать по губам. В ушах стоял звон от взрывов, глаза слезились от вспышек света.

Вены на руке стражника вспыхнули оранжевым. Поток света пополз к копью и загорелся на его острие, слепя мои и так слезящиеся глаза. То же произошло и с копьями остальной стражи императора. Понятно. Я умру здесь.

Я попыталась встать на трясущихся ногах, но вновь рухнула на каменный пол. Ради чего пожертвовала собой Лора?

Ещё несколько секунд назад я не могла двигаться от потрясения и не видела ничего вокруг себя, а теперь отчаянно желала жить, но не могла побороться за себя с кучей стражников.

Воздух в зале завибрировал, копья загорелись ярче, приближая мою кончину, и я стиснула зубы, закрывая глаза. И закричала что есть мочи, чувствуя нарастающий жар вокруг. Сейчас меня не станет. Бэлморт, мамочка! Лора, папа, Кайонел! Кто-нибудь!

Мой крик потонул в оглушающем грохоте. Секунда, две, три… Я пошевелила рукой, ногой и сглотнула, открывая глаза. Жива. Задыхающаяся от жара и страха, но живая.

На уровне моих глаз взметнулся бордовый подол платья. Закружил по полу залы, сметая на своём пути редкие лепестки и поднимая искры огня, прежде чем осел прямо передо мной. Порыв горячего ветра несильно ударил меня в лицо, заставляя наконец отойти от шока и повести взгляд выше.

Тонкая спина, красная копна волос и валяющаяся рядом трость с ярким камнем на рукоятке.

Руки Грувии были раскинуты в разные стороны, и всю залу освещало солнце. Копья стражи теперь были без огненных снарядов, а потолок исчез.

— Г-Гаарра нэс Грувия, — стражник впереди тут же опустил оружие и прижал кулак к груди, склоняя голову. Остальные последовали его примеру.

— Вот куда вы направились, — задумчиво произнесла драконица, пока огонь странным образом стекался к ней со всех сторон. Будто она поглощала его, а вовсе не отразила. — Каков приказ?

Она спросила будничным тоном, даже не повернувшись в мою сторону.

— Доставить невесту предателя во дворец. Живой или мёртвой, — добавила стражник, с опаской смотря на женщину. Остальные стражники переглядывались, прижимая к себе оружие.

— И вы выбрали второй вариант? — усмехнулась Грувия, и я услышала, как скрипят мои собственные зубы. Нырнула рукой в карман платья и сжала её кулон. Хоть напоследок швырну ей его в лицо.

— Мы не ожидали сопротивления, госпожа, — тут же ответил стражник, тяжело сглатывая. — Прямого приказа императрицы не было, но нас прибыло сюда гораздо больше, а сейчас наши товарищи мертвы. Она не пошла добровольно.

— Что ж, — вздохнула драконица, оборачиваясь в мою сторону. Высокомерно дернула бровью и посмотрела на меня сверху вниз, как на букашку. Совсем как её сестра. — Полагаю, выбора нет.

Я съежилась под грозным взглядом пламенных глаз. Рука, сжимающая кулон, вспотела. Я сглотнула и едва смогла мотнуть головой.

— Будь послушной, Мира, — строго сказала Грувия, скривив свои красивые губы. Стражники за её спиной облегченно выдохнули. — Помнишь, что я заставила тебя пообещать на нашем последнем занятии?

Я замерла. Разжала руку на кулоне и медленно подняла взгляд на её лицо. Оно не отражало абсолютно ничего. Такой же презрительно-высокомерный взгляд и поджатые губы.

Оставаться во дворце Кайонела. Вот что я пообещала нэс в нашу последнюю встречу. Не убегать. Вот из-за чего сижу сейчас перед ней, окружённая врагами. Обманула. Загнала в ловушку. Я усмехнулась, покачав головой. Я доверяла ей, и нэс решила напоследок ткнуть меня в моё доверие лицом.

— Разумеется, я помню, нэс, — сказала я сквозь слезы, выражая взглядом всю ненависть, что кипела сейчас у меня внутри. — Я здесь, перед вами.

— Помнишь? — громом разнесся по зале её голос. — А теперь забудь.

Нэс обернулась к стражникам в красных одеждах, и в замке разверзся ад.

Я ахнула, когда всё вокруг закружилось огненным смерчем, а кожу начали хлестать потоки обжигающего ветра. Я не слышала криков стражи, но ощущала их страх вместе с собственным. Волосы нэс взмыли вверх, а прямо над ней закружил вихрь огня, сметающий всё на своём пути — картины, шторы, вазы и цветы, всё потонуло в силе нэс и осыпалось пеплом у её ног.

Я больше не боялась ту кучку мужчин в красном — я была в ужасе от мощи Грувии. И начала отползать, пытаясь не замечать боли в ноге. Сейчас всё было неважно. Я молилась богам и благодарила Праматерь за то, что нэс оказалась не на стороне врага. Об остальном подумаю потом.

Я закашлялась от запаха гари, а потом закричала во всё горло, потому что всю свою мощь, всю громаду своего пламени Грувия направила на стражу, пытающуюся сбежать через выход в сад. Они толпились и кричали, расталкивая друг друга локтями, на их лицах был такой же ужас, как и на моем собственном. Кто-то пытался идти на неё, но тщетно.

Грувии не нужно было их оружие. Ей не нужны были их доспехи, не послужившие хоть какой-то преградой её огню, драконица превосходила их силой и без этого. Превосходила и давила всех собравшихся в этой зале.

Я задыхалась, зажимала уши, пытаясь отгородиться от криков боли. Рядом пролетел осколок доспеха, тоже объятый огнём. Горел сам воздух. Крутился вокруг нэс, кружил её волосы и исходил из её тела желто-белым пламенем, погружая всё в ад.

Это огонь вокруг? Нет, сама Грувия и была огнём.

Его воплощением, которое способно сжечь даже драконов.

Слёзы стекали по моему лицу, легкие жгло, а подол платья горел, заставляя меня в панике метаться по полу. Пока драконица не посмотрела в мою сторону, забирая свой огонь обратно одним лишь взглядом.

— Живо вставай! Я никогда не учила тебя быть слабой.

Я кивнула, а нэс подняла тонкие руки, направляя вихрь дальше. Без жалости. Я доковыляла до коридора и обернулась напоследок, чтобы ещё раз ужаснуться. Эта часть замка будет выжжена дотла. Не останется в ней ничего. И никого.

Да пылает ярчайше ваше пламя.

Я отвернулась от душераздирающих криков, от воплей и мольбы о помощи и побежала по коридору, больше не разрешая себе оборачиваться. Теперь ничего никогда не будет прежним, рубеж пройден.

Я шмыгнула в комнату в поисках мамы и завизжала, когда на руке сомкнулись чужие пальцы.

Глава 18. Мир дракона

— Бэл! — я выдохнула и бросилась на шею охотнику, пытаясь унять дрожь. — Бэлморт, там…Лора, — к горлу подступили новые рыдания, но мужчина встряхнул меня за плечи.

— Потом. Нужно выбираться.

— Помоги мне найти маму, — кивнула я, бешено бегая взглядом по комнате.

— Они пришли за тобой, Мирра, — покачал головой охотник, хватая меня за руку и выводя обратно в коридор. — Твоя мать им не нужна.

— Я не уйду без неё!

— Ты подвергнешь её большей опасности, если мы сбежим с ней, — твёрдо сказал Бэл, пробираясь вперёд. — Уйдёшь из замка — они оставят его и больше сюда не сунутся. Но они отправятся за тобой.

Я сглотнула, смотря себе под ноги. Могла ли я бросить маму ради её же безопасности?

— Хорошо, — выдавила я, кусая губу. В голове был сущий хаос. Лора, Грувия, мама… Что я должна сейчас делать? Глаза заслезились вновь, и я вытерла их рукавом платья.

— Твои волосы, — Бэлморт скосил на меня глаза и нахмурился. — И платье. Это императорская стража?

Я тронула косу, которую мама заплела мне утром. И наверняка ужаснулась бы, если бы сейчас не было более важных вещей. Волосы стали короче, почти по плечи и с подпаленными концами, а подол платья свисал какими-то лоскутами, почерневшая ткань спереди едва ли доставала до колен.

— Это нэс Грувия, — ответила я, поспевая за широким быстрым шагом охотника. — Она спасла меня, но устроила настоящий ад в южном крыле. Она… Она… — я сглотнула, пытаясь вытеснить последние крики стражников из головы.

— Уже не кажется тебе безобидной старушкой, да? — хмыкнул охотник. А потом резко прижал меня к себе, шмыгнув за колонну. Где-то в конце коридора послышался шум.

− Что там? — зашептала я в твердую грудь Бэлморта, боясь посмотреть. Он молчал. Не моргал и не шевелился, лишь крепко сжимал меня руками, пока звуки в коридоре не стихли, удаляясь от нас.

— Тшш, — шикнул мужчина, подталкивая меня вперёд. — Сначала выберемся, поговорим потом.

Я кивнула, подхватывая юбки платья сзади, чтобы они не шуршали. Сердце забилось в груди с удвоенной силой, когда я поняла, куда вёл меня охотник. Северное крыло. Туда, где стояла его хижина. И выход с той стороны замка был лишь один — Молочный лес.

— Бэл, — прошептала я, сглатывая. Чем ближе мы приближались к его владениям — тем сильнее грохотало в груди. Сердце словно чувствовало ещё большую опасность.

— Тшш!

При одной мысли, что придётся шагнуть в туман… Такой же, какой поглотил Лору… Я потрясла головой, хватаясь за рукав рубашки охотника. Как маленький ребёнок. Быть съеденной дикими тварями из леса хотелось не больше, чем быть убитой стражей императора. Но сейчас я была не в состоянии принимать решения. Поэтому слепо хваталась за Бэла в надежде, что он знает, что делает.

Бэлморт припомнил драхха себе под нос, когда прямо на нас выбежали две молоденькие служанки. С круглыми от ужаса глазами, они пронеслись мимо, громко перекрикиваясь между собой. И одна резко затормозила, оглянувшись на меня. Будто сразу не узнала. Хотя скорее была просто не в состоянии нормально мыслить в творящемся вокруг хаосе.

— Госпожа! — выкрикнула она, кусая губу и теребя подол желтого платья. — Мы бежим в убежище, пойдёмте с нами. Пэри уже отправилась за вашей матушкой, не волнуйтесь.

Я замерла, подняв глаза на Бэлморта. Он прищурился и мотнул головой, ясно давая понять, что у меня нет времени на разговоры. И крепче перехватил за руку, вновь двигаясь в сторону северного крыла.

— Бэлморт! — ахнула от возмущения служанка в желтом. — Госпожа, пожалуйста, отойдите от него, теперь мы позаботимся о вас.

Ох драхх! Думай, думай! Мама останется здесь, я брошу её, если пойду за Бэлмортом. Она бы не отпустила меня из замка. Но Грувия сказала забыть об обещании и убираться. Могу ли я ослушаться её после случившегося? Грувия или мама? Кого я должна выбрать? А что сказала бы Лора? Но её больше нет…

Я вздрогнула, когда языка коснулся металлический привкус крови. Губа болела, а я невидяще смотрела под ноги, пока Бэлморт тащил меня прочь от спасения, которое предлагала служанка. Или спасение снаружи? Боль тисками сжимала голову. Драхх, драхх, драхх!

— Мира! — рыкнул охотник, когда мы остановились. Теперь вторую руку сжимала девушка. Она сердито смотрела на Бэлморта. — Пойдём со мной. Я сберегу тебя.

— Я… — я облизнула губы, стирая с них кровь. — Я… — ладони вспотели, и я в панике посмотрела в лицо служанки. — Передай матушке, что со мной всё хорошо! А ей будет безопаснее остаться здесь, но я вернусь, обещаю!

Я отшатнулась от девушки, хватаясь второй рукой за локоть Бэлморта. Я не успела обдумать это решение, не взвесила за и против, но ноги сами двинулись вслед за ним. Грувия или мама… Никто из них, я выбрала довериться Бэлморту. Моя жизнь в его руках, пусть я полностью не принимала этого головой, но чувствовала сердцем.

Даже если я умру из-за этой глупости, но отпустить его руку я уже не смогу. Только не сейчас. Хватаясь за неё я чувствовала опору под своими ногами, двигалась вперёд, несмотря на душевную и физическую боль.

Я не видела выражения лица мужчины. Но почувствовала, как он ободряюще сжал свои пальцы на моих.

Бэлморт озабоченно косился на мою хромающую ногу, но больше не нёсся вперёд так быстро, как раньше. Сердце билось уже где-то у моего горла, когда показалась хижина охотника. Вдали в тумане начинался Молочный лес. Я знала, что мужчина давно охранял его границы, но мурашки всё равно медленно ползли по моей спине, стоило нам подойти ещё ближе. Словно предчувствие чего-то еще более ужасного.

— Мира, — тихо проговорил Бэлморт, словно почувствовав мою неуверенность. — Ты со мной. Ничего не бо…

— Вот она! — я вздрогнула от крика и в ужасе оглянулась на бегущих к нам стражников. Нет, их доспехи были не серебристыми. Красная броня стучала все громче по мере их приближения. Трость в руках одного дракона не горела, но лицо его стало таким решительным за долю секунды, что сомнений не осталось — он воспользуется оружием.

Мы умрем. Лора, погибшие стражи, а потом и нэс Грувия, все они спасали меня сегодня, но Бэлморт так же беспомощен, как и я. Как обычный человек.

Он тоже умрет? Из-за меня?

Только опустив голову я поняла, что так сильно сжала руку мужчины, что оставила на его коже кровоточащие полумесяцы от ногтей. И тут же оттолкнула его от себя:

— Доволен, громила?! Теперь не надо искать, кому бы сдать меня за вознаграждение! — голос дрожал, но я наполнила его всей силой, что у меня оставалась. — Как ты посмел помешать мне сбежать?!

Стражники мигом остановились в двух шагах от нас. Но теперь направляли оружие лишь на меня, игнорируя охотника. Я не позволила себе выдохнуть от облегчения. Лишь обняла себя руками. Больше никто не погибнет из-за меня, их жизни стоили гораздо дороже.

Напоследок я кинула взгляд на Бэлморта. «Беги. Беги один», я надеялась, что именно это он прочитает в моих глазах. Доберись до Низшего мира и будь счастлив, как и хотел. Найди себе… жену, которая родит тебе дюжину детей и будет встречать с работы ароматными ужинами. Я невидяще посмотрела на стражей, не касаясь лица, хоть по нему уже и бежали холодные дорожки слёз.

Ветер тронул юбки моего платья и будто ободряюще погладил ноги, когда я посмотрела прямо в лица подбежавшей стражи. Вдохнула поглубже, мысленно готовясь к худшему. Хотя где-то внутри я уже давно была готова к смерти. С того момента, как молочный туман коснулся садов Лоры, а следом за ним тяжелые ботинки стражей начали топтать зеленые травы и прекрасные цветы. Или с момента, когда огромный дракон пролетел над нашей с Рином полянкой, так невовремя повернув голову в мою сторону?

Только я не была готова к тому, что мою руку оторвут от многострадального подола платья и сожмут мужские пальцы. Я ахнула и дернула руку на себя, но охотник и не подумал отпускать ее.

− Идиот! — прошипела я, когда стало понятно, что стражники больше не поведутся на мою ложь. Теперь их взгляды выражали презрение. — Иди, куда шел!

− Я шёл за тобой, Мирра. Всегда лишь за тобой.

− Умереть ты шёл? Драххов придурок, жил бы себе припеваючи! — последние слова я практически прорыдала ему в лицо, уже не смотря на стражника, заряжающего своим огнем оружие.

Воздух вокруг нас нагрелся. А потом все объял черный туман, отливающий фиолетовой дымкой. Он словно вырос у нас из-под ног и поглотил вместе с двумя стражниками. На лице парня помоложе мелькнуло удивление за секунду до того, как я не смогла уже видеть его лица. Кто-то кричал. Но ровно секунду, а потом крик поглотила страшная тишина. Всё произошло настолько быстро, что я не успела испугаться. Сжала руку Бэлморта, чтобы убедиться в том, что крик принадлежал не ему. И облегченно выдохнула, крепко сжимая тёплую ладонь и оглядываясь вокруг. Но непроглядный туман исчез так же быстро, как и появился.

Я проморгалась. Туман стекался к Бэлмотру, совсем как огонь к нэс Грувии.

− Б-бэл… − только и смогла просипеть я, во все глаза смотря на лежащие на земле красные доспехи. Без мужчин в них. — Это… Они…

− Мертвы. А мы — нет, − он отвернулся от одежды стражников, будто ничего не случилось, и двинулся к лесу, практически волоча меня за собой. Слишком много потрясений за сегодня. Я жива? И Бэл?

− Ты тоже дракон, − прошептала я полуутвердительно, оглядываясь назад, не в силах перестать смотреть на место, где еще недавно стояли стражники. — Это же был дар, Бэлморт! Ты врал!

− Да.

− Что… − я помотала головой. — Но зачем…

− Всё потом, Мирра, − раздраженно развернулся ко мне мужчина. — Шевелись!

− Раз ты дракон, ты мог сбежать! И… И улететь! И в Низший мир, и куда только тебе угодно! — воскликнула я, пытаясь хоть что-то понять. — Весь мир открыт для тебя, Бэл!

Он резко остановился, едва не заставив меня врезаться в его плечо. И очень серьезно посмотрел мне в глаза, прежде чем перехватить мою руку поудобнее и продолжить вести в Молочный лес:

− Мой мир — это ты.

Глава 19. Зелёная стража

Лора стояла передо мной с венком в руках и улыбалась, поглаживая синие лепестки. Мой серенький цветочек она оставила напоследок.

Память о её матери и моя ниточка к Низшему миру, что подарил мне Рин, да? Моя надежда. Сейчас они сплелись вместе.

Я сидела в тени дерева, и Лора подносила венок к моей голове, словно мы были на коронации.

Украшения в волосах и на руках служанки красиво переливались в лучах солнца, оттеняемые её темно-синим платьем. Я прищурилась, заметив алые пятна на перчатках Лоры, но она быстро перевела моё внимание, водрузив венок мне на голову.

— Вся наша жизнь — цветочный сад, госпожа. Вот смотрите, я опишу цветожизнь лишь в пределах этого дворца, — она задумчиво почесала подбородок на мой смешок. — Синие цветочки — это воспоминание о моей матушке. А ещё символ моего детства и беззаботности. А вспомните шипастые розы, оплетающие стены замка. Они напугали вас в первый день здесь, госпожа? Вы оценили их опасную красоту?

Я кивнула, поправляя подарок Лоры у себя на голове.

— А для меня это долгие часы на стремянках и триумф после проделанной работы. А ещё год ожидания роз из Летящей Пустоши, они растут только там. А теперь ещё и здесь, благодаря лишь моему труду. Достойно гордости, да? — она хихикнула. — Далее лаванда, растущая вдоль дорожки. Для Госпожи Грувии это несколько спокойных минут и умиротворения за чашкой чая, а для меня приятные и вдохновлявшие моменты единения с нэс. Только тогда я чувствовала себя ближе к высокородной драконице, могла быть полезной ей, что большая честь. А этот серенький цветочек, — она задумалась и тронула его пальцем. — Не знаю, откуда он здесь, но он может стать символом стойкости и целеустремлённости. Он тут один среди моих незабудок, но нашёл в себе силы прорасти и стать таким прекрасным в чужой среде. А теперь будет радовать вас, нэсса.

— У меня перестала болеть голова, когда он оказался в моих волосах, — я улыбнулась Лоре.

— Значит, благодаря крупицам дара он продлит жизнь и моим незабудкам, — засмеялась она, упирая руки в бока и вновь привлекая мое внимание к грязным перчаткам. И где она так вымазалась? — Я хотела бы наслаждаться их красотой как можно дольше. А потом… — она остановилась и пожала плечами. — Все мы в конечном итоге — лишь удобрения цветам. — А потом посмотрела на моё удивленное лицо и звонко засмеялась. — Я же говорила, что вся наша жизнь — сад!

— Что это, Лора? — её перчатки окрасились уже почти до локтя. Запятнали и платье.

— Пора, — она вытянула руки перед собой и улыбнулась. — Тлеющие в огне розы, кто бы мог подумать, но этим цветам тоже была уготована роль в моем саду, — она усмехнулась и посмотрела себе под ноги, куда уже подобрался молочный туман. — Помните, что жизнь наша прекрасна, как прекрасны и эти цветы, госпожа. Я верю, что ваш букет будет полон красок и счастья.

Я закричала, тяжело дыша и всё ещё видя перед собой растворяющийся силуэт Лоры. В белый окрасился подол её платья, пополз змеей вверх и захватил силуэт, погребая под белизной темноту её волос и диадему. Лора превратилась в статую и растаяла в молочном тумане.

Закричала сильнее, когда оказалась прижата к чьему-то твёрдому телу.

— Тшш, — прошептал Бэлморт, укачивая меня в своих руках. Плавно, под мерные вздохи, вздымающие его грудь. Я сглотнула, расслабляя напрягшееся тело, и прижалась к нему, больше не закрывая глаз. Сделаю это — и вновь увижу Лору. Я хотела, до жути хотела посмотреть ещё раз в её зелёные глаза, но не в том страшном сне. Там она закрывала их навсегда.

— Это опять была она, — просипела я еле слышно в грудь мужчины.

— Я знаю, — сказал Бэл, поглаживая меня по голове. — Они все остались позади, Мирра. Лора, Грувия, стража императора и наш дом.

— И мама… Почему мы не взяли её с собой, Бэл? Вдруг это была ошибка… Мы бы отправились в Низший мир вместе.

— Это невозможно. Если хочешь опять увидеть её, мы должны найти место, которого нет ни на одной карте. Прошу, не теряй связи с действительностью. Времени на скорбь у нас нет.

Бэлморт не разговаривал со мной днём. Он был занят дорогой и игнорировал мои вопросы, но ночью, после приступов, утешал меня, как мог. Давал силы двигаться дальше.

— Мы не отправимся в Низший мир, да? — спросила, прочищая сухое горло. Неимоверно хотелось пить. — Ты обманывал, когда говорил, что туда тебя тянет сердце?

— И да, и нет.

— Ненавижу, когда ты отвечаешь так.

— Не хочу обманывать тебя.

— А я просто хочу домой. Забрать маму и снова жить в нашей деревушке. Почему ты не можешь отвести нас туда?

— Не будет никакой вашей деревушки, Мирра. И Низшего Мира тоже не будет, если мы бросим всё и отправимся жить туда.

— Второй этап очищения, да? — прошептала я, вспоминая слова Графии.

— Я бы хотел провести последние годы жизни с тобой, маленькая нэсса, наслаждаться каждой минутой в твоём обществе, видеть улыбку на твоём лице. Но сохранить жизнь тебе я хочу больше. Тебе и всем детям Праотца. Даже лишенным дара и пламени в крови, это мой долг.

Он говорил, а мои веки постепенно снова тяжелели. Очищение, Праотец, Низший мир… Всё это отдалялось от меня, становилось неважным, непонятным. Почему все вокруг говорили об этом? Почему кто-то хотел зла обычным людям?

Мы встали до рассвета. Бэлморт опять казался погружённым в себя и редко заговаривал со мной, словно не мог отвлечься от своих мыслей.

Изредка поторапливал и спрашивал о состоянии ноги, но не спешил отвечать на вопросы. И это невероятно злило меня.

— Бэл! — в который раз начинала я, приваливаясь к старому иссохшему дереву. Казалось, жизнь покинула его ещё до моего рождения. — Мне нужны ответы.

— Да? — отзывался он с опозданием после нескольких долгих секунд моего пристального взгляда.

— Во-первых, куда мы идём? Молочный лес становится реже, даже мне это понятно. А во-вторых, какого драхха ты лгал мне?

Мужчина раздраженно отвернулся, прислушиваясь к чему-то в глубине леса.

— Мы ищем одну драконицу, — уклончиво ответил он, увидев, что я не свожу с него взгляда. — Она поможет найти ответы на все вопросы. Я сам много чего не знаю, Мирра. Я лишь хочу избежать жертв.

— Допустим. А второй вопрос?

— Почему я дракон? — он выгнул широкую бровь. — Родился таким. Ты в мире драконов, Мирра.

Я зашипела от злости.

— Ты просто ужасен!

Следующие часы я не сказала ему ни слова.

Зелёные луга простирались прямо перед нами, позади рассеивались остатки белёсого тумана и холод Молочного леса с редкими иссохшими деревьями. Впереди всё бурлило жизнью. Бабочки, цветы и яркое солнце, заставляющее Бэлморта щурить глаза и делать ладонью козырёк прямо над ними. Я ловила себя на том, что засматриваюсь на него, а потом вспоминала все ужасы предыдущих дней и старалась заткнуть свои чувства куда подальше.

— Мирра, не останавливайся, — его голос был до того безжизненным, что мне стало больно. Ни намёка на былые разговоры, Бэл словно принял на себя груз ответственности за всё на свете, убежав со мной из замка Кайонела. Будь неладна вся эта драконья свора, ополчившаяся на нас!

— Бэлморт, — я прочистила горло и посмотрела на него очень серьезно. — Если Кайонел найдёт нас, я скажу, что ты спасал меня, как и все другие жители замка.

Мужчина посмотрел на меня с непонятной эмоцией в уставших глазах и лишь покачал головой:

— Ты ещё такое дитя, маленькая нэсса. Порой твоя красота вводит в заблуждение, но я слишком рано об этом забыл.

— О чём? — спросила я, пригладив юбки платья. Вернее то, что от него осталось. Спереди подол, обожженный нэс Грувией, едва доходил до колен, делая мой вид совсем недостойным нэссы. А сзади ткань волочилась по земле, загребая под себя листья и мелкие веточки. Что уж тут скажешь.

— О твоей наивности. Но так даже лучше. Возможно, я не доживу даже до коронации нового императора, но смогу выторговать жизнь тебе. Начнёшь её заново.

— Дурак, — буркнула я, не желая представлять этот мир без Бэлморта. — Ты же дракон! Ты сильный!

— Драконы не бессмертны, Мирра, — сказал охотник, и я поёжилась, мигом вспомнив тех здоровых мужчин, осыпавшихся кучкой пепла у ног Грувии.

− Мне жаль, что я втянул тебя в это смертельное приключение, девочка, − прошептал Бэл после долгих минут молчания. — Видит Праотец, не этого я хотел для тебя.

Он шёл впереди, не теряя бдительности и прочищая мне дорогу.

− Ты спас меня, это мне следует извиняться. Но если уж хочешь попросить прощения, то расскажи, куда мы идём и зачем тебе какая-то драконица.

Я усмехнулась, когда мужчина непонимающе нахмурился. Не ожидал, что я такая въедливая язва?

— Однажды любопытство сгубило одну маленькую драконицу, слышала об этом? Она была такой любопытной, что осталась без крыльев и огня…

— Враки. Так что там по моему вопросу? Зачем…

— Узнать, кто я. Узнать, что делать дальше и почему всё так обернулось. Я удовлетворил твоё любопытство? — он приподнял одну бровь, когда я прищурилась.

— Не сказала бы… Не знаешь, кто ты, Бэлморт?

— Тише… — он поднял одну руку, но я не додумалась осмотреться вокруг.

— Я расскажу тебе, кто ты, если отправишься вместе со мной в мою деревушку. Да и ты уже обозначил свои намерения в том саду, разве нет?

— Тихо, — шикнул он опять.

Я начала говорить дальше, но на этот раз Бэл просто зажал мне рот ладонью. Пот медленно стек с его виска.

— Драхх, я не рассчитал… Они не должны были учуять нас.

— Кто? Стража императора? — ужаснулась я, принявшись вертеться на месте. Но вокруг было тихо, шумела лишь трава, раскачиваемая спокойным ветром. — Они догнали нас?

— Нет, мы подошли слишком близко к границе. Раньше тут был проход в Низший мир, но я думал, что его давно закрыли, а дозорные распущены. Мне скормили ложную информацию, — он сглотнул и облизнул губы. Нервно, слишком нервно для Бэлморта, которого я знала.

Теперь я видела несколько тёмных силуэтов вдали. Не красные одежды и не серебристые, как у стражи Кайонела. Пятерка подступающих мужчин была облачена в зелёное. А впереди них… Это существо заставило меня почти потерять почву под ногами. Огромное и чешуйчатое, прижавшее слюнявую морду к земле, оно вело мужчин точно к нам. Вот о ком говорил Бэлморт. Ноздри чудища наверняка были с мою голову, а оно ещё даже не подошло ближе, чтобы я как следует рассмотрела его.

— К-кто… Что это? — спросила внезапно осипшим голосом.

— Грал. Детёныш грала, это он выследил нас.

— Мать моя Праматерь… — чудище вовсе не выглядело детенышем! — Они убьют нас? Скормят этой твари? Сдадут страже императора?

— Они простые дозорные и охраняют бывший проход, — мотнул головой Бэл, закрывая меня от наступающих своим большим телом. Словно это могло как-то помочь. — Вряд ли они знают о нас, но будет погано, если сообщат, куда не следует.

— Побежим? — я с надеждой посмотрела на разделяющее нас расстояние. Шанс был. А потом перевела глаза на монстра и приуныла. Не было.

Бэлморт тяжко вздохнул, а потом покачал головой. Подумал о том же, о чем и я.

— Придётся убить их, — он шепнул тихо, но вздрогнула я так, словно охотник это прокричал. — Не хочу рисковать тобой. Отвернись.

Я замерла.

— Нет, Бэл, — слова вылетели из моего рта прежде, чем я успела их обдумать. — Нет, они ведь ни в чем не виноваты, так? Это их работа, ты же сам сказал!

— Мирра… — теперь в голосе Бэлморта отчетливо слышалась боль.

— Они отличаются от тех стражников, которые хотели нас убить. Я не хочу, чтобы из-за меня умирали невинные люди. Драконы! Да кто угодно! Не делай этого.

Я знала, он и сам этого не хотел. Видит Праматерь, я не могла взвалить на него ещё и этот грех.

— Драхх, — скрипнул зубами Бэлморт, а потом резко подался в мою сторону и неожиданно прижал к себе, сцепив руки на моей голове. Я дёрнулась, почувствовав жар откуда-то сверху, и закричала, оттолкнув его от себя. А потом с удивлением поддела пальцем свой локон. Чёрный, как самая темная ночь. — Было слишком приметно. Прости.

Я машинально кивнула, опуская руку. Пусть так, но без жертв.

Бэлморт поджал губы, а потом привлёк меня к себе вновь. Как раз, когда за его спиной послышался смешливый голос.

— Так, что это тут у нас, ребята?

Я выглянула из-за широкого плеча мужчины и сглотнула. Пять парней, совсем молодые, с ухмылками на красивых лицах. Хвала Праматери, Бэл не стал их убивать. Я бы себе не простила. Огромное чудище, грал, сонно зевнуло и прилегло возле дозорных, спрятав морду за лапками. Совсем как кошка или собака.

— Куда направлялись? — громко спросил тот парень, что стоял чуть ближе к нам. — Здесь гулять запрещено уже пару веков как. Слабо верится, что не знали.

— Знали, — с раскаянием в голосе неожиданно произнёс Бэлморт. — Мы обычные бездарные, хотели сбежать в Низший мир и пожениться.

— Бездарные? — дозорный покривился, а на лице парня за ним отразилась жалость.

— Голубки? — ухмыльнулся другой, почесав затылок. — Не слишком ли юную девку отхватил, верзила? Родители-то знают?

— Отца у неё нет, а мать выкинула на улицу, узнав о бездарности. Сами знаете, как оно бывает, — Бэл горько усмехнулся. — Только я у неё остался, хочу дать девочке лучшую жизнь.

— Внизу-то? — загоготал парень позади. Его волосы отливали золотом, а в глазах читалась неприязнь. — Скоту среди скота повеселее будет, а?

Несколько парней подхватили его смех, а первый дозорный напрягся:

— Вам придётся пройти с нами.

— Может, отпустим? Драхх с ними, портал все-равно не работает. Покрутятся вокруг да и побредут обратно. Слышал, верзила? Уведёшь свою девчонку отсюда, да не ошивайтесь здесь больше.

— Обязательно. Спасибо, — сказал так холодно, будто послал его к драхху, а не поблагодарил.

— Отчитаться перед начальством надо, проверка через неделю, — покачал головой первый парень. — Посидят за решёткой, запишем их и пусть проваливают.

— И то верно, — почесал затылок златовласый. — Ступай за нами, верзила.

Бэл не шелохнулся, а я не могла пошевелиться от страха. Слишком стремительно всё менялось, как и настроение дозорных.

— Я бы не хотел, чтобы моя невеста оказалась за решёткой, — наконец произнёс охотник, на что получил взгляд, полный ненависти.

— Мы тебе услугу, а ты — дерзить? Вам не просто решетка, вам сдача в центральную стражу полагается! Закрой рот и ступай, если жизнь дорога!

Бэл сжал кулаки. Я накрыла его руки своими, едва увидев чёрный дым, спадающий с кончиков пальцев.

— П-простите! — воскликнула, привлекая внимание к себе. — Просто мы устали с дороги, не спали уже несколько дней. Прошу прощения за моего жениха… — слово слетело с губ так просто, будто это было правдой.

— Не переживай, — смягчился парень, который смотрел на нас с жалостью при упоминании бездарности. — Это формальность, вас быстро выпустят. Нам в бумажках чиркнуть, чтобы нагоняй не получить. В центральную стражу сообщать такие мелочи сейчас — морока, да и никому не нужно, у них своих дел по горло. Пошли.

Я посмотрела в горящие яростью глаза Бэла и кивнула. Мы ведь могли пройти через это без жертв, верно?

Глава 20

− Значит, для девчонки хорошей жизни захотел?

Мы шли с пятеркой драконов уже несколько минут, и всё, чего я желала, − это ароматная купальня в замке Кайонела и мягкая постель. Ноги подкашивались от усталости, а веки слипались сами собой под веселые разговоры дозорных. Сейчас вот парень, в котором сильнее остальных угадывались взрослые черты, почесывал золотистую бородку и атаковал Бэлморта вопросами.

− Так точно.

− И ни разу не слыхал, что проход закрыт, здоровяк?

− Слышал, − глухо отвечал ему Бэлморт, смотря себе под ноги. — Но почему тогда вы здесь?

Парень на мгновение притормозил, а потом расхохотался, положив ладонь на внушительный живот:

− Не дури! Уже пару веков как вниз можно попасть только через порталы и только высшим стражам, но и штуки эти давеча у всех изъяли по императорскому указу. Думал, самый умный, мужик? Уж строй хорошую жизнь своей принцессе здесь.

Теперь уже заржали все и хором. Сначала я возмутилась, почувствовав обиду за Бэла, а потом увидела, куда они все косятся. Дозорные смеялись надо мной. В лохмотьях вместо платья, с обожженными прядями непонятного болотного цвета, чумазая, да еще и в царапинах после побега. Принцесса, лучше и не скажешь.

− Но всё же почему вы здесь?

− Чтобы не пустовала тюрьма, здоровяк. Работы сейчас всем не сыщешь, в центральную стражу наверное рожей не вышли, а жрать хочется, смекаешь? Вот и ловим всякий сброд на границах. Больше занятых камер — тяжелее карман.

Я едва не споткнулась о собственную ногу, в панике посмотрев на Бэлморта. Нет, я не хотела и не могла ошибиться… Нас ведь отпустят, как и обещали? И все останутся невредимы, и мы с Бэлмортом, и дозорная стража.

— Так скорой свободы нам не видать? — медленно спросил охотник, зловеще покосившись на парня. — Я правильно понял?

— Да кому вы нужны, — фыркнул светловолосый дозорный. — Сказал же тебе наш добрячок, отпустят вас сегодня, если рыпаться не будешь. А ты не будешь.

Теперь он угрожающе посмотрел Бэлморту прямо в глаза, после чего сложил руки за головой, мигом переключившись и принявшись насвистывать себе под нос какую-то песенку.

— Удача бездарных, что центральную стражу сейчас дрючат псы императора, да? — продолжил разговор парень, что шёл позади.

— А почему их дрю…дрючат? — повторила я незнакомое слово, закрыв глаза на оскорбление. Ох, знал бы он, какой Бэлморт бездарный, ох знал бы! Мигом бы на колени упал прощения вымаливать! Парни снова заржали, а потом почти синхронно пожали плечами на мой вопросительный взгляд. Бэл помрачнел.

— Императрица наводит порядки после кончины императора. Поговаривают, он не самостоятельно почил, вот она, наверное, рвёт и мечет. Стражей со всей Сферы созвала для поиска Командующего, — ответил темноволосый парень, которого издевательски величали добрячком остальные.

— То есть, — внутри похолодело при мысли, что это Кайонел убил императора… Мой несостоявшийся муж — убийца?! Тогда понятно, почему меня саму чуть не прикончили прямо в его замке. Зуб за зуб? — тот Командующий убил его?

— Кто ж их разберёт там, — ответил дозорный, опять пожав плечами. Взгляд его резко из добродушного стал тяжелым. — Но лично бы придушил ту мразь, что заставила нашу госпожу проливать слёзы. Добрее и великодушнее императрицы Сфера ещё не видела.

Я кивнула, сглотнув комок в горле. Я не хотела быть врагом императрицы Ламоры! Не хотела… Не только из-за опасности, но ещё и потому что разделяла взгляды этого дозорного. Прочитала историю госпожи в книгах нэс Грувии от и до, чтобы искренне восхищаться ею. А в глазах её мне чудилась родная душа, как бы смешно это ни было.

Если ради этого придётся публично отречься от всякой связи с Кайонелом — я сделаю это. Или придётся доказать его невиновность, в чем я нисколько не сомневалась. Только вот как доказать что-то убитой горем женщине…

Я споткнулась о камень, заблудившись в собственных мыслях, и «добрячок» поддержал меня под руку, ответив сдержанной улыбкой на благодарность.

Что касается императрицы Ламоры… Я искренне надеялась, что стражу ко мне послал новый император из-за предательства Кайонела и других вариантов даже не рассматривала. В животе заурчало от голода, а голова затрещала от новых переживаний. Есть хотелось жуть как.

Я мигом застыла на месте, покрывшись румянцем от макушки до пяток, когда впереди идущие парни, включая Бэлморта, обернулись на чудовищно-громкий звук. Урчание желудка разнеслось едва ли не на всю пустующую округу.

— Кто-то проголодался, Пушок? — неожиданно ласковым голоском пропел златовласый злюка, а потом отошёл назад и погладил «малыша грала», это чудище, прямо под зубастой пастью. А я выдохнула, всерьёз обеспокоившись проблемами с головой. Как можно было спутать урчание своего живота с громоподобным урчанием монстра?

Стоп, Пушок?! Я недоверчиво покосилась на гигантское животное, лениво перебирающее когтистыми лапами позади нас. И где там пушок? Ни капли мягкости, лишь стальные когти и литые мышцы под переливающейся на солнце коже.

Но когда чудище зевнуло, по-детски прищурив глаза, и потянулось, на доли секунды я испытала к нему что-то вроде нежности. Безумие.

— Интересное имя, — я ещё раз покосилась на темноволосого парня и словила дружелюбную улыбку, открывающую ямочки на его щеках.

— Гралёныш с детства любит рвать живность и лакомиться дворовыми котами, — хохотнул златоволосый. — Выходим из штаба рано утром — а у него уже вся морда в пухе. Ну как его не любить? — он ещё раз почесал шею Пушка, а потом откровенно засмеялся из-за моего шокированного лица. — Ладно, шучу, принцесса. Малыш, лежать! На спину!

Земля дрогнула под нами, когда монстр выполнил команду и потянул четыре лапы к солнцу, одновременно извиваясь и почёсывая спину о рыхлую землю. Ну точно! Беззащитный живот был покрыт пухом и напрашивался на поглаживание. Даже рука зачесалась. Златоволосый дозорный присел на корточки рядом со зверем и принялся гладить его под одобрительное мурчание.

— Ух ты…

— Нравится? — хмыкнул дозорный. — Кто попробует сбежать из-за решетки — останется без головы, тут Пушок непоколебим. Да, мальчик? Хороший, хороший…

Дозорный засмеялся, скормив питомцу какое-то лакомство, лежащее в нагрудном кармане его зелёной накидки.

Дальше мы шли практически в тишине, прерываемой лишь новымизевками животного. Пока на горизонте не показалось небольшое чёрное сооружение, скрытое за высокими деревьями. В нос тут же ударил запах жареного мяса, и мы с Пушком одновременно вскинули головы.

— Раскидай их по камерам, Блэйс, — бросил парень, ведущий нас за собой. — И покорми.

Он бесстрастно покосился на мой живот, издающий жалобные звуки.

— Вы чего, парни, чуть дитя не угробили? — в ужасе воскликнул этот новый дозорный, вышедший из здания. Блэйс. На вид ему было лет сорок, с седой бородкой, в которой угадывались кусочки мяса, от которого его отвлёк наш визит. Длинные перчатки на руках тоже блестели от жира.

— Она бездарная, — лениво бросил златовласый, после чего волнение исчезло из глаз дядюшки. — И вообще, мы уже нашли её такой. У её жениха спрашивай, что приключилось, коль интересно. Может, побивает её, кто ж разберёт брачные забавы этих, — последнее слово он произнёс с такой интонацией, что мне захотелось ему вмазать. Да, не как нэсса, но и Грувии здесь не было.

— Пошли за мной, — кивнул дядюшка и достал из нагрудного кармана связку ключей.

Распахнул дверь посильнее и повёл нас в ад. Другим словом я никак не могла описать помещения, в которые пригласили нас с Бэлмортом.

Я сжала в кармане платья кулон Грувии с даром Рина и вознесла молитву Милостивой Праматери, прося покинуть эти стены этим же вечером.

Только вот никак не могла знать, что этого уже никогда не случится и этим стенам было уготовано скоро обратиться в пепел. А Бэлморту… Ему было суждено остаться здесь навсегда и развеяться призрачным образом, ускользнув из моих рук.

Глава 21. Место, лишенное света

Внутри было сыро. Сквозило, от чего даже сопровождающий нас дракон зябко ёжился и недобро смотрел по сторонам, изредка растирая плечи руками. Ну точно, Графия кричала о богомерзком холоде, что спускается с неба раз в год лишь в Низшем мире. Драконы ненавидели его всем своим огненным сердцем, почитая жар Солнца. Должно быть, это место было невыносимо для них.

Место, лишенное тепла и жара огня так долго, не может процветать.

Так драконица говорила о моем доме, и сейчас я словно попала обратно в не самый лучший сезон года. Но я была привычной, а вот драконы, сидящие за толстыми железными решетками, вращали глазами, вожделенно косясь на дверь, через которую нас завел дозорный, и жадно ловили редкие лучики света, успевшие просочиться внутрь и тут же исчезнувшие под грохот закрываемой двери. По коридору тюрьмы пронеслись тяжкие вздохи.

− Кусок дерьма! — закричал кто-то справа детским голосом, и я вздрогнула, когда дозорный со всей силы ударил по прутьям решетки, гнусно захихикав.

− Скажешь мне это в лицо, когда выберешься. Пора бы уже научиться следить за языком, урод.

И смачно плюнул на землю под злобное рычание с той стороны решетки.

− За что с ним так? — я тихо подала голос, вглядываясь в темноту. Судя по тому, что я видела, сидел там обычный мальчишка. С растрепанными черными волосами, в рваной одежде и со жгучей ненавистью во взгляде. По-кошачьи светло-карие глаза с желтыми вкраплениями будто светились в темноте камеры.

− Рэй ошивается тут уже четыре года как в одно и то же время, раз в Один оборот. Можно сказать, мы тут все празднуем его дни рождения, − охранник опять заржал, и из камеры вновь зло блеснули желтые глаза. — Сколько тебе сегодня, сопляк? Лет восемь уже? Пора бы повзрослеть и выкинуть из головы драххову реликвию твоей семьи, в этих землях её уж точно нет, иначе бы мы тут все уже давно не горбатились.

Мужчина хмыкнул, а за решеткой резко разгорелось черное пламя, тенью метнулось вперёд, ударилось о прутья и развеялось, заставив железо задребезжать, а дозорного испуганно отпрыгнуть в сторону. Я ахнула, приготовившись принять удар магии, но она развеялась.

А ещё она была очень похожа на темный дар Кайонела… Но у дракона внутри магии плескались фиолетовые всполохи, тогда как у мальчика темное пламя на кончиках пальцев искрилось цветом его глаз. Светло-желтое на пальцах, оно выливалось в густую темноту, пронизывая ту светом. Точно прошитую нитями.

− Держи себя в руках, маленькое отродье! Иначе отстегну тебе еще неделю за решёткой! И без еды!

− Пошел ты!

− Весь в свою семейку, − пробубнил охранник, но мы отошли уже далеко от камеры маленького преступника, и тот не мог его услышать, чтобы опять вспыхнуть от ярости. — Слыхали про род Блэдрейн? Уже семь сотен лет как изгнаны из членов Высших родов и истреблены Императором за предательство, а этот сопляк вылез откуда−то и мозолит глаза. Видать, кто-то из драхховой семейки загулял на стороне перед казнью, вот папаша мальца и спасся от гнева в чреве какой-нибудь служанки, а теперь спустя сотни лет породил на свет еще одного ублюдка, − мужчина опять сплюнул на землю и поморщился от омерзения. — Почивший император, да упокоит Праотец его кости, не захотел марать руки в крови ребенка, но может хоть новый пойдет по стопам деда и уничтожит до конца это отродье Блэдрейн, облегчив нам тут жизнь! — дозорный усмехнулся, пригладив бороду. — Уже какое письмо строчу, а проку никакого. Хоть самому его казни!

− Ужас, − проговорила я осипшим голосом, но видимо, дозорный принял это на свой счет и улыбнулся.

− И не говори, дитё, всем нам тут крови попил своими выходками, маленький крысёныш. Собственными руками придушил бы его.

− А, − я прочистила горло и оглянулась назад, − за что поступили так с его семьей?

− Ты не только бездарная, но еще и безграмотная! — загоготал мужчина, вновь слегка поёжившись от холода. — Семья выродка выступила против самого императора, задумав остановить разделение миров, хотя наверняка истинной целью был вероломный захват Сферы в их руки… Много крови тогда пролилось из-за них, а этап очищения все же был исполнен. И что, плохо теперь живем?! Если б не старый император, все бы выродились к драхху, вот как эти, бездарные, — он кивнул головой на камеры, а потом покосился на меня. — Ну ты поняла.

— Да уж, — нахохлилась я. А из головы всё не выходил тот маленький мальчик… Сможем ли мы с Бэлмортом помочь ему? Я замерла и тут же мысленно дала себе оплеуху. Я и себе-то помочь не в состоянии! Втянула Бэла не пойми во что, а ещё думаю о спасении других. Ещё и руками охотника… Жалкое зрелище.

— Располагайся, дитё, — за разговором я не заметила, как старший дозорный подвёл нас к одной из камер. Внутри сидели полная женщина с яркой копной рыжих волос и человек в синей накидке с капюшоном, скрывающим лицо. — Закончат ребята с рапортом и иди себе на все четыре стороны.

— Ох… спасибо, — я неловко протиснулась в открытый проход, когда мужчина распахнул камеру и указал на лавочку у стены. Подтянула к себе задние юбки платья.

— Эй, а ты куда собрался? — из голоса дядюшки тут же исчезли все дружелюбные нотки, когда Бэлморт направился следом за мной.

— Я с ней.

— Не по уставу, — прорычал дозорный, толкая его в плечо. — Мужчины и женщины отдельно, нам дальше.

— Я пойду с ней, — тихо проговорил охотник, поставив ногу в проход и не давая закрыть камеру. — Без меня она там не останется.

— Ты чего-то не понял?! — дозорный сначала опешил от такой наглости, а потом со всей силы толкнул Бэлморта в грудь, но добился лишь того, что мужчина сжал кулаки, явно готовясь к чему-то нехорошему.

— Бэл! — закричала я в панике, цепляясь руками за прутья решетки. — Перестань! Всё будет хорошо, нам же сказали! Иди, куда он говорит…

Не хватало ещё, чтобы из-за этой выходки нас оставили здесь на неделю, как того мальчика из старинного истреблённого рода.

— Я сейчас тебя в центральную отправлю, урод! На два года загреметь захотел за нападение на дозорного империи?! А девчонка тебя твоя тут подождёт!

— Бэл, пожалуйста!

Мужчина нахмурился, одарил долгим взглядом женщину, сидящую на лавочке, и человека в капюшоне, а потом выдохнул, убирая ногу из прохода. Камера тут же захлопнулась с противным лязгом.

— Ладно.

— Топай, урод! — теперь дозорный мужчина не церемонился. В его голосе слышалась угроза, и я начала волноваться ещё больше.

— Эй, замарашка! — я вздрогнула, совсем позабыв о своих сокамерниках. — Первый раз здесь? Похоже, тот громила втрескался в тебя по уши, а? Зря он дерзил Пивному Брюху.

Камеру заполнил хриплый смех, и я обернулась к говорившей женщине. Она сняла с головы капюшон и кривовато усмехнулась, толкая локтем в бок рыжеволосую преступницу.

− Пивное брюхо?

− Гил Пивное Брюхо! — весело повторила женщина и поправила капюшон, открывая короткие, прямо как у парня, взлохмаченные в разные стороны светло-коричневые волосы. — Или Растущий Гил, я еще не определилась, − она почесала острый подбородок, приподнимая голову и открывая вид на черную ленту на шее, прямо как у женщин в моей деревушке. — Но моему муженьку больше нравится второй вариант, поэтому я склоняюсь к первому.

Она ухмыльнулась, блеснув в тусклом свете камеры белыми зубами. Симметрию портил лишь выдающийся вправо клык, и это напомнило мне о Рине.

− А почему…

− Пивное Брюхо? Или Растущий? Видишь ли, − она перестала тараторить и прижала тыльную сторону ладони к щеке, как будто мы секретничали и нас мог кто-то подслушать, − Гил выпивает в одну рожу контрабандную выпивку, за которую и упекает сюда бедняг-работяг на добрый месяц, − она злобно захихикала, − с каждым моим визитом сюда старик всё толще, а рожа его всё краснее.

− Вот как…

«Визит» она произнесла с таким тоном и придыханием, словно была направлена сюда самой императрицей для ежегодной проверки.

Глава 22. Заключённые

− Я Вероника, ударение на О! — тут же активно продолжила женщина, а потом резко встала со скамейки и протянула мне руку в кожаной перчатке с открытыми пальцами. — Занимаю эту камеру каждые полгода стабильно, так что даже не косись на мой угол, там теплое местечко. Моё.

− Хорошо, приятно познакомиться, я Ми… Мила.

− Располагайся, милашка Мила! — хохотнула женщина, хлопнув ладонью по скамейке. — Судя по тому, что вытворил твой мужик — ты тут надолго. Пивное Брюхо злопамятный и мстительный свин, в прошлый раз держал тут моего муженька три недели, пока я сама за ним не пришла. Уж не знаю, что он ему наговорил… Но наверняка сам домой возвращаться не хотел к нашей ребятне, вот и набуянил! Сволочь, − Вероника надула щеки и фыркнула, вспоминая своего мужа недобрым словом. — Нашел себе курорт, лишь бы воспитанием не заниматься!

Я округлила глаза, и Вероника тут же пояснила:

− Шестеро их у нас, трое подростки, − она закатила глаза и выдохнула, − иногда самой сбежать хочется. Только отвернешься, а старшие уже сцепились и нечаянно подпалили младшего. Всё им веселье! А папаша всё дар не научит контролировать…

Поначалу я опешила, а потом поняла, что драконица говорит о своих детях и муже с большой любовью. Только по-своему. И засмеялась под её хитрым взглядом. Да, всё же эта маленькая тюрьма на окраине близ границы отличалась от Крепости Поднебесья, где по слухам держали самых опасных преступников. Туда хотели поместить и Кайонела перед его казнью.

При мысли о драконе я резко погрустнела.

− Как сюда попала такая малявка?

Я не сразу услышала вопрос, а потом машинально повторила сказанное Бэлмортом:

− Мы с моим женихом хотели перебраться в Низший мир и пожениться. На границе нас нагнали пятеро дозорных с огромным монстром…

Хотела бы я, чтобы это оказалось правдой. Но, похоже, у Бэла еще оставались дела поважнее меня.

На этих словах заинтересованно повернулась к нам даже пухлая рыжеволосая женщина, молчавшая до этого и демонстративно смотрящая в стену напротив.

− А вы? — спросила я, чтобы не развивать тему с Бэлом и нашей надуманной свадьбой.

− Огромный монстр… − Вероника почесала затылок, а потом хлопнула по колену раскрытой ладонью, заставив толстушку вздрогнуть − Шок-Пушок!

Шок… Я сглотнула, а потом расхохоталась. Милая Мила, Пивное Брюхо, Шок Пушок… Эта женщина определенно любила давать глупые прозвища всем вокруг и даже первым встречным. Стало интересно, как она обращается к мужу и детям. Семь штук, такое поле для шуток!

− Да, он скорее Шок, чем Пушок, у кого-то из дозорных нездоровое чувство юмора.

***

Вспомнив смертоносные клыки и кожистые крылья, мне подумалось, что именно так выглядят монстры Подземного мира, о котором остались письмена Светлейшего Люциана-покровителя. Сторожи мёртвых, грешивших при жизни. Кстати говоря, я ведь теперь тоже в числе этих грешников… С такой лёгкостью отвергла веру, жившую в моем сердце с детства, разрешила Грувии поселить в моей голове знания о Двух мирах вместо Диска плодородия Люциана. Но… Как оказалось, никакого диска под небом и правда не существовало. Лишь Низший и Высший миры.

— О чем задумалась, замарашка?

Вероника ткнула меня в бок, и я резко вскинула голову, схватив ртом воздух. Кулон Грувии неудачно впился в рёбра.

— Ой, прости… Что у тебя там?

— Ничего страшного, — я мотнула головой и вновь посмотрела на молодую женщину. — Так почему вы здесь?

— Ну, — она хитро прищурилась и положила руки за голову, начав выписывать ногой круги на полу камеры, — шестеро детишек это тебе не это самое…гм, — она запнулась и принялась разглядывать потолок. — Я…

— Воровка она.

Голос прозвучал так громко, что мы обе вздрогнули, а Вероника ещё и чуть не упала со скамьи, оказавшись без опоры одной ноги.

— О, заговорила, лисья ты морда! — воскликнула она весело, а потом закричала что есть мочи. — И не за это меня сюда упекли, не ври уж!

Рыжая женщина безразлично пожала плечами и вновь отвернулась от нас.

— Не слушай её, милашка-замарашка, — Вероника махнула рукой, брезгливо поджимая губы. — У кого тут воровать-то на границе, сама подумай! Ворую я только в городе.

Я прыснула, уже ничему не удивляясь, а потом расправила на коленях едва не расползающееся на лоскуты платье:

— А тут чего тут забыла тогда?

— Видела пацана возле выхода из этого гадюшника? — спросила Вероника, и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Мальчишка−то не простой, чего уж его позабытый дар стоит, один он из своего рода и остался, никого не пощадил император сотни лет назад. — я нахмурилась, не совсем понимая связь между бедным сиротой и заточением Вероники. — Так вот рыскает он тут в поисках потерянной реликвии, а она мало того что дарует ему позабытую магию его гнилой семейки, так еще и стоит как вся эта тюрьма и её обитатели вместе взятые… Нет, три тюрьмы! — Вероника расхохоталась, заставляя меня поёжиться.

− А тебе… Тебе его не жалко? У тебя же у самой дети…

− А ты моих кровиночек с этим не ровняй, − брезгливо фыркнула женщина, − Мальчишка всё равно не жилец, как только императрица прознает о его существовании.

− Почему?

− Так при попытке переворота, что устроила его семейка, убили старшего брата Императрицы Ламоры, − пожала плечами Вероника. − Кто-то из этих проклятых и убил. Она мне еще и деньжат сверху отвалит, когда притащу не только реликвию, но и поганца в придачу. Всегда мечтала увидеть нашу госпожу, а ты, милашка-замарашка?

− И… И я… − неуверенно сказала я, переваривая услышанное. Бедный мальчик… Рэй Блэдрейн, да? Теперь я хотела спасти его еще сильнее. Никто не должен отвечать за грехи родителей. Какими бы тяжкими они ни казались.

Наш разговор прервал жуткий грохот откуда-то из коридора, и Вероника вскочила со скамьи, с любопытством выглядывая за прутья решетки.

− Пивной свин там буянит, зуб даю, чую его дар, − процедила женщина, а потом невидимая сила отбросила её прямо к стене. Голова Вероники с громким стуком ударилась о стены, оставляя на той потеки крови.

− Милостивая Праматерь! — закричала я, бросаясь к ней, а полная рыжеволосая женщина отошла на безопасное расстояние от коридора.

− Блок действует только в одну сторону, − задумчиво пробормотала она, направив струю магии к решетке, следя, как та развеивается. А сила извне всё еще заставляла прутья дребезжать, просачиваясь внутрь. Женщина отошла еще дальше.

− Помоги! — закричала я ей, поддерживая Веронику под голову. В крови теперь были и мои руки и оставшийся подол платья. Перед глазами яркой вспышкой появилось лицо Лоры и уже её кровь, и я закричала, с силой прижимая руки к лицу и пытаясь развеять этот образ. Теперь дрожали не только мои пальцы, но и всё тело. Драхх. Я не могла сейчас отдаваться панике и скорби, во мне нуждалась другая женщина, ещё живая. Какой бы она ни была, за стенами этой тюрьмы её ждали любящие дети и муж. А она не открывала глаз. Драхх, драхх, что же делать!

− Я не могу, − пожала плечами толстушка, и я зарычала, пытаясь обмотать голову Вероники оторванным лоскутом со своего платья.

А в это время со стороны коридора раздался еще один грохот, а следом крик, полный ярости.

***

Мирра, наивное, доброе и чуткое создание, находилась с одной стороны, дозорная стража с другой, а с третьей нарисовался еще и Рэй Блэдрейн. Пожалуй, в перспективе единственный, кроме Грувии, кто встал бы на мою сторону в этой жестокой войне. Встал бы, будь он хоть на десяток лет старше. И если бы разделял взгляды и стремления своих предков, заполучив обратно семейную магию и воспоминания вместе с реликвией. Увы… Праотец решил посмеяться надо мной и подкинул слабое дитя, которое само нуждалось в защите. Даже двух. Скверно.

− Ворон в камере посчитаешь, урод! Топай!

Ах да, еще это недоразумение. Дракон, что не в силах вытерпеть унижение и признать, что его дар не нанёс вреда бездарному заключенному. Он явно был настроен решительно и раз за разом пытался атаковать меня со спины, насылая магическую силу, но пытаясь сохранить бесстрастность на лице. Это даже забавляло, но первые три раза. Теперь же ощущалось, как стая назойливых насекомых, пытающихся прогрызть доспех со стороны ключиц.

Я не смог скрыть презрения во взгляде, после чего получил ощутимый толчок в спину и новую порцию ругательств. Позорище. Знал бы — расформировал бы эту кучку прохлаждающихся стражей еще давно.

− Глаза в пол, урод, что-то не нравишься ты мне!

− Так может отпустите тогда нас побыстрее? — спросил я, помня о трогательно-доверчивом выражении лица Мирры. Я бы хотел, чтобы оно оставалось таким надолго, и всякие подобия стражей не рушили её веру в людей. Хотя в нашем положении такое моё желание — слишком большая и неосуществимая блажь. — Дозорные с гралом пообещали разобраться с отчётом и распрощаться с нами.

− Ты здесь видишь их, мусор? — усмехнулся в густую растительность на лице старший дозорный. — Здесь один закон — это я, и я могу дать тебе другое обещание.

Он подошел ближе, давая мне почувствовать запах жареного мяса, исходящий от его рук и одежды.

− И что это за обещание?

− Заставить тебя вопить, как девчонку, сотрясая стены этой вонючей дыры. Вот моё обещание.

− Не думал, что не нравлюсь тебе настолько сильно, − мускул на щеке дозорного дернулся, и он с отвращением посмотрел поверх моей головы.

− Я чую магию, а еще не терплю, когда меня пытаются обдурить, урод. Хоть ты и бездарный, но пронес с собой защитный амулет, пропитанный силой, я прав? И сейчас ты отдашь мне его, или будешь долго корчиться в канаве неподалеку, пока не откинешь копыта окончательно.

− Попросил бы сразу и без агрессиии, и я бы сразу пошел навстречу, — улыбнулся я и поднял руки, — и сказал, что у меня его нет, − я улыбнулся шире и развел руками, пока лицо стражника краснело от ярости. — Что-то еще?

− Ты насмехаешься, ошибка империи?! — прорычал бородатый, сжимая кулаки до громкого хруста. Звук разнесся эхом по коридорам, и я подумал, что мы зашли далековато от основных камер. Слишком уж тут было пусто. — Без амулета мой дар достиг бы тебя еще у клетки той девчонки!

Я наклонил голову набок, вспоминая первую вспышку силы дозорного. Да, кажется, моё неповиновение тогда впервые вызвало у него острое желание нагнуть меня силой, но что-то пошло не так.

− Хм, пожалуй, ты прав, − кивнул я медленно, пока в мутных глазках мужчины сквозил немой вопрос. — Должно быть, у меня и вправду есть амулет. Или… − он напрягся, чуть подаваясь вперед, будто боялся упустить хоть одно слово из моего признания. — Или же ты слаб настолько, что твоё жалкое подобие дара не смогло пронять бездарного, господин дозорный.

Секунда ушла у него на то, чтобы до конца понять смысл услышанных слов. Другая потребовалась на оглушительный вопль ярости, прежде чем он занес ногу и тяжело впечатал её в мой живот.

Глава 23. Разрушение

— Полезная вещица, — толстушка наклонилась над нами с Вероникой, пока я прикладывала к голове той кулон нэс Грувии, зачарованный Рином.

— Да уж, — согласно кивнула я, следя, как кровь перестаёт течь буквально на глазах. Порез затягивался и больше не кровоточил, алые разводы остались лишь на моих пальцах и в коротких волосах Вероники. — Это подарок дорогого мне человека. Прощальный.

— Довольно искусного дракона, — заметила рыжая женщина, складывая руки на пышной груди и упираясь спиной в стену. — Я даже не почувствовала его магию, пока ты не достала и не использовала по назначению. Обычно от амулетов фонит на добрую версту.

— Этого мне было не узнать, — пожала я плечами и поудобнее уложила на своих коленях голову Вероники, — я бездарная, — ответила на молчаливый вопрос женщины, и та лишь кивнула, вновь отворачиваясь, как при первых минутах нашего знакомства.

— Если что… — женщина неожиданно прервала минутное молчание и посмотрела на меня в упор. Глаза её блеснули синевой во мраке камеры. — Я не разговариваю с тобой не из-за этого, ясно? Мне просто плевать и нет дела до знакомств в тюрьмах.

— Ты имеешь в виду…

— Бездарность, — отрывисто ответила она, пожимая плечами. — Не хочу, чтобы кто-то считал, что я как это тупое стадо. Хотя мне и плевать, кто что подумает… — она запнулась, окончательно запутавшись и запутывая меня, а потом выпалила на одном дыхании. — Мой дед был таким. Я знаю, каково вам. Вот, что я хотела сказать. Ты не виновата.

— Спасибо, — усмехнулась я. Весело было наблюдать, как взрослая женщина краснеет, не находя правильных слов. — Ты выглядишь хорошим человеком.

Она помолчала с минуту, а потом тихо проговорила, глядя в грязный пол камеры:

— Я любила смотреть, как лицо деда озаряет гордость, когда мы с братьями учились контролировать дар. Он говорил, что чувствует себя так, будто пробудил свой собственный. И моя бабушка всю жизнь любила только деда. Бездарного, подумать только, да! Даже несмотря на презрительные взгляды вокруг. Дед умер пятьдесят лет назад, а она всё ещё одна и готовит его любимое жаркое по выходным, — тут она усмехнулась, почесав курносый, чуть тронутый краской, нос. — Совсем не дар определяет дракона. И даже не его отсутствие.

Я согласно кивнула, подумав о Бэлморте. Конечно, было обидно быть обманутой, а с другой стороны… Что это меняло? Бэлморт все еще оставался Бэлмортом, ведь так? Быть может, он поздно пробудил свой дар и большую часть жизни страдал от таких драконов, как Гил. Жаль, что ему не попадались на пути такие люди, как эта женщина.

— А как вас зовут?

— Я Саша, — представилась она.

— Милашка-замарашка Мила разговорила тюремную буку? — откуда-то снизу раздался веселый голос, и Вероника пошевелилась на моих коленях. — Похвально!

— Ой! — я вскрикнула, когда драконица резво вскочила и поддела пальцем кулон Грувии.

— Но это будет ещё интереснее! — она прищурилась, изучая красный камень, и почесала голову в том месте, куда пришёлся удар об стену. — Дорогая?

— А… — я и слова не успела сказать, а женщина уже подняла кулон поближе к потолку и крутила, ловя отблески света от красного камня. Кажется, сила Рыжика и правда быстро вылечила её. — Я не знаю.

— Дорогая, — утвердительно ответила за меня Вероника. А потом подбросила вверх, посмеиваясь и следя, как я ловлю её непослушными руками. — Спасибо, замарашка. Без тебя я бы долго приходила в себя. А может, — она стала говорить тише и устрашающе, — тюремные крысы сожрали бы моё тело прямо с пола, пока я валялась в отключке! От этой гарпии помощи не дождёшься, — она фыркнула и сложила на груди руки, отворачиваясь от Саши.

— Ты преувеличиваешь, — нехотя ответила та, поморщившись.

— Шесть сиротинушек на твоей совести остались бы, рыжая! — скорбным тоном продолжила Вероника.

— Захлопнись!

— Я бы пришла к ним во сне, ко всем шестерым, и показала, где ты живешь! Готовила когда-нибудь на шесть драконьих голодных ртов?

Я громко засмеялась, и две пары глаз обратились в мою сторону. А потом дверь камеры неожиданно скрипнула, и я отошла к стене, ловя на себе ещё один взгляд. Гила. Только теперь он не был доброжелательным, как пару часов назад. Что-то изменилось.

— Ты! — он ткнул пальцем в Веронику и махнул головой в сторону. — На выход.

— Ва! — женщина счастливо взвизгнула и повернулась ко мне, подмигивая. — Быть может, шесть голодных ртов уже обивают порог этого гадюшника и уже достали всех дозорных своим нытьем. Так бы мне ещё с неделю тут чахнуть. Ну, бывайте!

— Прощай, Вероника, — улыбнулась я. Хотела бы сказать заученные слова, что нэс Грувия вдалбливала в мою голову, но вовремя прикусила язык.

Драконица шагнула в проем открытой двери, и подняла руку, больше не оглядываясь.

С уходом Вероники из камеры, она будто опустела. Стало так тихо, даже грустно… Я помотала головой, не понимая, как можно было привязаться к кому-то за несколько часов. Наверное, так бывает, когда в жизнь резко врываются громкие эмоциональные люди, заполняющие собой всё пространство, и внутри, и снаружи, а потом так же быстро из неё, жизни, выходят.

— Что это там у тебя? — Саша указала рукой на валявшийся у моих ног серый цветок, и я ахнула, быстро подняв его с пола. Наверное, выпал, когда я в спешке доставала из кармана кулон нэс Грувии.

— Ещё один подарок, — улыбнулась я, расправляя серые лепестки. — От того же дракона.

— Второй раз он решил тебя не баловать, — усмехнулась Саша, приподнимая бровь.

— Нет уж, — поджала я губы, прижимая цветочек к груди. — Этот подарок намного дороже.

— Твоему сердцу? — Саша подошла ближе и протянула мне руку ладонью вверх. — Тогда давай сделаем так.

Она подула на цветок, избавляя его от пыли, и аккуратно продела стебелёк в мои запутавшиеся волосы. А потом вопросительное выражение на её лице сменилось сначала удивлением, а потом и искренним весельем, когда я поспешила достать из того же кармана голубой цветочек. Это всё, что осталось от последнего венка Лоры. Остальное поглотил сначала Молочный туман, а потом и огонь императорской стражи.

— Чудачка, — снисходительно вздохнула Саша, вплетая голубой цветок к серому. — Ухажёр подарил тебе украшение и цветы, а ты разобрала букет на части и расфасовала по карманам? Что там у тебя ещё завалялось? Доставай уж всё.

— Больше ничего, — смутилась я, опуская глаза. — Это всё.

— А вот это, — Саша тронула кулон нэс Грувии, который я успела повесить на шею, и покачала головой. — Вот это лучше отправь обратно в карман, девочка. Он напитан даром, такие побрякушки запрещено иметь за решёткой. Удача, что Гил не заметил его. Прячь.

— А… Хорошо!

Я торопливо убрала вещицу обратно.

Лучше отсидеться тихо и без нарушений, пока дозорные пишут отчёт, а потом уйти по-хорошему. Интересно, как там дела у Бэлморта…

Я села на краешек лавочки, поджимая под себя ноги. Некуда было деть руки, поэтому я просто стучала пальцами по коленкам, то и дело посматривая в сторону коридора. Хотелось поскорее покинуть это холодное и сырое место.

— Ты боишься крови? — неожиданно спросила Саша, заставив меня вздрогнуть.

— А? С чего бы?

Женщина пожала плечами, присаживаясь рядом:

— Ты действовала быстро, когда Вероника потеряла сознание. Но не когда увидела кровь. Серьезно, я думала, ты так и будешь таращиться на неё и свои руки, — Саша кинула на меня жалостливый взгляд и принялась ковырять землю носком ботинка.

Я сглотнула. Сейчас я совсем не помнила этого. В голове просто остался туман. Белый и не сулящий ничего хорошего.

В коридоре послышался шум, и я вытянулась в струнку, желая увидеть Бэлморта. Быть может, уже всё? Я встала, чтобы подойти ближе, а потом села обратно, прищурившись. Вероника?

Женщина улыбнулась нам через силу и покосилась на ведущего её Гила:

— Снова привет, разбойницы. Скучали?

— Мы думали, тебя освободили…

— Ага, я тоже раскатала губу. Да, здоровяк, Гил?

Она усмехнулась, а он лишь толкнул её в плечо, доставая ключи из кармана. Это что, кровь на его руках? Сначала я испугалась, а потом внимательно осмотрела Веронику, не увидев никаких повреждений. Выдохнула и вопросительно посмотрела на женщину, когда она беспечно плюхнулась между нами с Сашей, положив руки нам на плечи.

— У тебя полчаса, — сказал Гил напоследок, дождался, когда Вероника кивнёт, а потом ушёл дальше по коридору, громко топая своими ботинками.

— Почему тебя не отпустили? — спросила я, помня о детях драконицы. Будет плохо, если они останутся надолго без матери.

— Да вот, — женщина сглотнула, закусив губу. — Как раз обещали.

— Что он имел в виду? — ровным тоном спросила Саша, стряхивая с себя чужую руку. — Какие ещё полчаса?

— Это… — Вероника посмотрела вперёд, избегая наших взглядом. — Милашка Мила?

— Да? — отозвалась я, не понимая, что происходит с женщиной. Больше она не улыбалась, прекратила глупо шутить, нервируя Сашу. Лишь таращилась вперёд, будто не зная, куда деть глаза.

— Твой амулет… Он ведь ещё работает, да?

— А? — я пожала плечами, запустив руку в карман. — Наверное… Я не знаю. Что случилось? Тебе нужна помощь?

Закралась догадка, что та кровь на руках Гила всё-таки принадлежала Веронике, и я в панике начала оглядывать её тело.

— Ну… Будем надеяться, что работает, — она виновато посмотрела на меня, а потом резко встала, выкидывая вперёд руку и отбрасывая меня к твёрдой стене.

К той самой, у которой я лечила её разбитую голову.

— Ай! — закричала я, больно ударившись о твёрдую стену спиной. Воздух вышибло из легких, и я непонимающе посмотрела на женщину снизу вверх.

Она ничего не ответила. Лишь присела на корточки, посмотрела на меня сверху вниз и крепко схватила за волосы, приподнимая с земли и заставляя сжать зубы от боли.

— Кричи, — её губы изогнулись в неприятном оскале, и мне тут же захотелось забиться в дальний угол камеры. — Кричи, или я поломаю тебя.

Я дёрнулась назад, и Вероника поджала губы, стряхивая с пальцев клочок моих чёрных волос.

— Эй! — со спины Вероники подошла Саша и отпихнула её в сторону, тут же подав мне руку. — Что на тебя нашло?

— Не лезь не в своё дело! — рявкнула Вероника, поморщившись. — С каких пор ты лезешь в чужие разборки?!

— Разборки? — воскликнула женщина, поворачиваясь в её сторону. — Она же помогла тебе!

— А кто поможет моим детям?! — закричала Вероника, и отвела взгляд, закусывая до крови нижнюю губу. Со лба её стекал пот.

— Детям… Что он пообещал тебе? Гил, да?

— Не твоё дело, — отрывисто бросила Вероника. А потом подняла руку, и что-то устрашающе блеснуло во мраке камеры.

— Драхх, да ты чокнутая! — ужаснулась Саша, отступая в сторону. — Ты и Гил, вы оба! Какого он снабдил тебя оружием?

— Да захлопни ты пасть! — рявкнула Вероника, перекручивая нож в руке и устремляя взгляд уже на меня. — Ничего с ней не сделается.

— Вероника, перестань! — закричала я, пока она подходила ближе. Разница в нашей комплекции была явно не в мою пользу, а ещё нож… Если она захочет убить меня, я смогу разве что пискнуть напоследок. Ох, Бэлморт… Почему я была такой глупой и позволила увести нас в это ужасное место? Бэл ведь мудрее, он… Если бы я только послушала его…

— Прости, замарашка, — женщина мотнула головой, словно отбрасывая последние сомнения, а потом нависла надо мной, хватая за руку и наседая сверху, прижав к холодному полу лицом. Что-то хрустнуло. Слишком громко в оглушающей тишине этого места.

— Н-не надо…

— Прости, прости! Кричи! Ты сможешь вылечить себя, я же знаю! — теперь в голосе её было раскаяние. — Пожалуйста, кричи!

— Веро… А-а-а!!! — давление на тело стало сильнее — теперь драконица навалилась сверху, вдавливая своё колено в мою поясницу и одновременно выкручивая руку. — Пожалуйста, хватит! Хватит, прошу! Почему ты вдруг… А-а-а!

В горло словно врезались тысячи иголок, мешая связно говорить. Когда казалось, что больше тело не выдержит, а из глаз ручьём текли слёзы — мой отчаянный вопль, полный боли, разорвал покой этой холодной тюрьмы.

А следом, словно вторя моему крику, стена с тихим треском пошла трещинами, пол под нами задрожал, а из глубин тюрьмы раздался чудовищный рык, заставивший кованые прутья решетки застонать и задребезжать, подчиняясь чьей-то ярости где-то там в темноте.

Глава 24

Глубокая трещина ползла по стене, угрожая завалить её прямо на нас. Вероника остановилась и непонимающе посмотрела наверх, прямо туда, откуда на ее голову начала осыпаться пыль и крошка с потолка. А я крепко ухватилась за лавочку, которая в один момент стала единственной опорой в ходящей ходуном камере.

Ох, милостивая Праматерь…

Вероника покачнулась и повалилась к стене, когда пол задребезжал сильнее. А следом раздался хлопок — стены, потолок, всё разом обвалилось на наши головы с оглушающим грохотом, заставляя нас троих завизжать от страха.

Вот же! Теперь мама увидит лишь мой труп, заваленный грудой тяжелых обломков. И это если нас вытащат из-под завалов, а не оставят гнить здесь.

Я поняла, что жива, когда от визга стал заканчиваться воздух в легких. Зачем мертвецу воздух?

Саша и Вероника забились в другом углу камеры и выглядели не менее шокированными. Саша пощупала свою голову и перевела широко распахнутые глаза на Веронику, которая жалась к ней, как ребёнок, и не переставала кричать.

− Заткнись и отлипни от меня! — рявкнула Саша, часто и быстро дыша, и отпихнула от себя драконицу. — Небось из-за тебя боги нас и покарали!

− Я не…

− Кто, − громом донеслось откуда-то сверху, и я замерла, боясь даже посмотреть в ту сторону, − посмел обидеть мою жену?

Поднять взгляд всё еще казалось чем-то невыполнимым. Я смотрела на стремительно бледнеющую Веронику и считала про себя, до пяти, до десяти… На пятнадцати сердце перестало биться, как сумасшедшее, заглушая всё вокруг, и я медленно повела взгляд вверх, коснулась им бледного купола, сотканного из воздуха и переливающегося фиолетовыми прожилками, того самого, который я уже видела на нашей с Рином поляне в Низшем мире. А потом…

У Кайонела был скучающий вид. Холодная маска на бесстрастном лице, и лишь темный взгляд выдавал его настроение. Он горел от ярости, казалось, был способен сжечь всё вокруг злобой, клокочущей внутри.

Внезапно кусок большого камня за спиной Кайонела отлетел в сторону, и из-под завалов выглянула кровоточащая голова Гила. Мужчина поставил руку на землю и зацепился ногтями в попытках выбраться, а потом посмотрел туда же, куда смотрела и я. Маленькие глазки его распахнулись в ужасе, занимая теперь едва ли не половину лица.

− Т-т… Т-ты… − рот Гила раскрывался и закрывался, как у только что выловленной рыбы. — Вы…

− Не ты ли обещал показать мне ад? — холодно произнес Кайонел, не оборачиваясь. Он всё так же продолжал смотреть на меня, сгорбившуюся в углу и вцепившуюся в лавочку. Кого он видел перед собой? Чумазая, грязная и в рваном тряпье, с черными, как ночь, подпаленными волосами. Как повернулся язык назвать меня женой? Я попыталась пошевелить рукой и не поморщиться от боли, и встала на ноги. Глаза дракона блеснули.

− Твоё слово — и я убью их всех для тебя.

— Вы же… командующий Кайонел… — прошептал Гил, всё ещё пялясь на затылок дракона. — Если бы я только…

— Ты выбрал неправильный способ, — холодно отчеканил мужчина. После его слов послышался хруст, и я удивленно перевела взгляд на его руки. Его пальцы… Один за другим дракон вправлял их обратно из неестественного положения. Так, что меня замутило. На лице же Кайонела не дрогнул ни один мускул. — Неудачный для тебя.

− Если… Если император узнает…

− Какая жалость, что узнает он не от тебя, − дракон вправил последний палец на своей руке и поднял её к свету, прежде чем натянуть черную перчатку. — Каким из обещанных тобой способов убить тебя же самого, дозорный? Не думал, что твоя болтовня мне пригодится.

Гил побледнел на глазах, а я стояла и смотрела на Кайонела, не понимая, что происходит. В голове стоял шум, а внутренний голос кричал мне, что я упускаю что-то важное в этой неразберихе. Как он попал сюда? Ещё и в такой нужный момент. Что-то не сходилось, но шум в голове вкупе со страхом перед грозным женихом мешал мне связно мыслить. Всё, на что меня хватало — это бегать взглядом по развалинам в поисках того единственного, что сейчас волновало меня. Но курчавой головы Бэлморта не было видно.

— Женушка, я жду, — голос Кайонела заставил меня вздрогнуть. Он перевёл взгляд на моих сокамерниц и нахмурился, после чего остатки стены прямо за нами рухнули с громким звуком, подняв вокруг новые столбы пыли.

— Н-нет! — воскликнула я, перехватив взгляд Вероники. В округлившихся глазах отчетливо виднелась мольба сквозь дикий страх. — Они не…

— Это всё Гил! — заверещала Вероника, бешено тыкая пальцем в сжавшегося дозорного, так и не успевшего выбраться из развалин. — Он сказал сделать так, чтобы она немного покричала, вот и всё! Мол тот здоровяк косматый не разговорчивый, вот ему пинок и нужен был, чтоб раскололся! Я бы ничего не сделала, клянусь! М-мы вообще подруги, да, замарашка?! Он сказал, что мои детки…

— Довольно, — бросил Кайонел, потерев переносицу и презрительно сжав губы. — Мне это неинтересно. Мирра?

Я мотнула головой, всё ещё осматриваясь вокруг:

— Не нужно ничего, — Вероника всхлипнула и потянула руку в мою сторону, но я повернулась к ней спиной. — Только вот… — я сглотнула и сделала глубокий вдох. — Бэлморт. Где Бэлморт?

— Ах, это, — пожал плечами Кайонел. — Ты его больше не увидишь.

Что-то громыхнуло. На миг потускнело всё вокруг, солнце будто забыло этот уголок Сферы. Я покачнулась на слабых ногах, но опоры искать было негде. А потом я поняла, что потемнело лишь в моих глазах. Дыхание вернулось с трудом, и я подняла взгляд на Кайонела, ища в его глазах намёк на ложь. Нет ведь… Бэлморт сильный, так?

— Нам пора, Мирра, — обронил Кайонел, тяжело ступая на обломки нашей темницы и направляясь в мою сторону. Протянул руку в чёрной перчатке и мотнул головой в сторону. — Я бы с радостью задержался, но сюда уже направилась императорская стража, — теперь он кинул взгляд на корчившегося в руинах дозорного Гила. Я не успела подумать о том, когда он успел расквитаться с ним, лишь спрятала руки за спину и начала пятиться назад.

— Нет.

— Не понял?

— Я не уйду без него, — теперь по щекам моим катились слёзы, бесстрастное лицо дракона стало совсем расплывчатым. — Не уйду.

— Я тебя не спрашиваю, — процедил мужчина и сделал ещё один шаг в мою сторону. Драхх! Он уже один раз украл у меня близкого человека, второй такой возможности я ему не дам.

— Катись к драхховым разломам! И не нужна мне твоя помощь! Убирайся отсюда сам!

Я быстро выскочила из того места, где ещё недавно находилась наша камера, и рванула по камням в сторону Гила, пока лицо Кайонела каменело от неожиданности или бешенства. Да и плевать! Гил приоткрыл один глаз, когда я промчалась мимо него.

Они ведь были вместе, Бэлморт где-то там!

— Бэлморт! — завопила я на всю округу, кидаясь к осколкам и пытаясь оттащить в сторону самый большой валун. Тщетно. Нацелилась на камни поменьше и с усилием отрывала их от земли в надежде увидеть вновь веснушчатое лицо охотника. Он не мог погибнуть. Только не он.

— Мирра, — послышался сзади голос Кайонела, и я зарычала сквозь зубы, когда его пальцы крепко, почти до боли сомкнулись на моем локте. Вырвала руку и кинулась обратно к камням, разгребая завалы, не замечая кровоточащих ран на коже и ломавшихся ногтей. Если стража близко — его так просто не отпустят.

— Не трогай меня! — закричала ещё раз, когда почувствовала касание дракона. — Мне нужно найти Бэлморта. Это всё, чего я желаю!

На плечо опустилась тяжелая ладонь мужчины, и я утёрла нос рукавом платья, прежде чем обернуться к нему.

— Бэлморта больше нет. Давно нет.

— Ты всё врешь! — закричала я, на волоске от того, чтобы кинуться на дракона с кулаками.

Сейчас не была важна разница в нашей силе, мною управляло горькое отчаяние и желание вновь увидеть охотника. Обнять, сказать всё то, что держала в сердце, но не решалась раньше из-за собственной глупости. Я думала, что мы всегда будем вместе. Всегда.

— Н-нет, как же это… Нужно его вытащить, вытащить и… — теперь слёзы капали на мои руки и смешивались с кровью и землей. — Я ведь… Я люблю его, люблю… Так сильно люблю…

Мои руки остановил Кайонел. Я даже не заметила, всё ещё пытаясь откапывать дальше. Первый раз призналась в своих чувствах вслух, а его не было рядом. Под руинами были другие люди, но воздуха совершенно не хватало мне, лёгкие будто забились этими камнями, которые я раз за разом безрезультатно отбрасывала прочь.

— Жена, — я подняла осоловелый взгляд на мужчину, пытаясь попросить о помощи, и наткнулась на… Улыбку? Взгляд Кайонела потеплел, теперь дракон нежно сжимал мои трясущиеся руки и улыбался. — Нам пора.

— Т-ты… Скотина! — от ярости у меня заскрежетали зубы, на глаза опустилась красная пелена. — Как смеешь ты улыбаться!? Насмехаться над моим горем! Он жив, слышишь, он жив, он…

Нет, нет! Да лучше бы умерла я!

Я не помню, что кричала ещё в лицо дракону, упираясь, хватаясь за камни и кидая их уже в него, не желая покидать это место без Бэлморта. Не помню и слов, что говорил мне Кайонел, без труда оторвав от земли и закинув на плечо моё ослабевшее тело. Мои вопли превратились в нечто нечленораздельное даже для меня самой, истерика набирала обороты, а перед глазами упрямо стояло улыбающееся лицо Бэла. Такое, каким я помнила его. И любила. Веснушки, прищуренные зелёные глаза с едва заметным шрамиком на правом веке. Кудрявые волосы, так красиво блестящие на солнце. Лицо грубого простака, за которым скрывалась широкая и добрая душа.

— Пусти! Пусти меня! Я не уйду без него, не уйду! — руки начали болеть от ударов по спине Кайонела. — Он жив! Пожалуйста, пусть он будетжив! Милостивая Праматерь, Праотец, Светлейший Люциан, умоляю, умоляю, заберите лучше меня! Да хоть сам Драхх!

В голубом небе появились драконы. Чёрные пятна, закрывшие солнце. Много. Но уже ничего не имело значения. Если Бэлморт мёртв — я хочу последовать за ним.

— Пожалуйста, — просипела я, сорвав голос от крика, — Нужно найти… нужно… — теперь я не могла произнести ни слова, безрезультатно открывая и закрывая рот, издавая лишь хрипы, больно царапающие горло.

Кайонел уносил меня прочь, а голова разрывалась на части от невыносимой боли. Мутило. Последнее, что я увидела — это огонь, выжигающий дотла лес, в котором ещё недавно блуждали мы с Бэлмортом. Я не хотела терять сознание и ту единственную ниточку, что ещё связывала меня с охотником. Цеплялась за неё из последних сил, но их катастрофически не хватало.

Я потянула руку в сторону, где ещё недавно располагалась тюрьма, а потом всё поглотила холодная вязкая тьма, погребающая под собой голубое небо и вспышки огня дюжины драконов, несущихся за нами.

Меня унесло в обитель душевной боли и скорби. 

Глава 25. Двуликий

Сильнее прочего болели ногти. Будто их содрали, пока я была в отключке.

Подняла руку на уровень глаз и взглянула на перебинтованные пальцы, не вставая с земли.

Внутри разверзлась пустота. Холодная. Чужая.

Между пальцев пробивался свет огней. Звёзды на небе сияли так же ярко, как и вчера. Ещё когда Бэлморт был рядом.

— Очнулась? — откуда-то слева донёсся голос, который я предпочла бы больше никогда не слышать. Там же потрескивал огонь, согревающий теплом моё тело.

— Чтоб ты сдох.

Кайонел издал звук, похожий на смешок. Но даже это не заставило меня обернуться к нему.

— Я тоже рад тебя видеть, женушка, — теперь дракон явно насмехался. — Благодаришь за спасение? Ну что ты, это мой долг.

— Просто умри, — повторила я безжизненным голосом. Сейчас хотелось винить во всех бедах дракона. Если бы не он… Я прикрыла глаза, желая себе того же, чего пожелала и ему. Если бы только не он… Кто вернёт мне Бэлморта? Лору? Счастливые дни с Рином и мамой?

— И оставить тебя одну? — поинтересовался дракон, рискуя снова привести меня в бешенство. — Ну уж нет. Ещё пожелания будут? Возможно, мясо?

Я покосилась в сторону костра и увидела нанизанные на палку кусочки. И как сразу не почуяла? В животе предательски заурчало.

— Нет.

— Как пожелаешь, съем сам, — что-то зашуршало и Кайонел принялся жевать, заставляя мой живот издавать совсем уж неприличные звуки от голода.

— Не подавись, — бросила я язвительно и поднялась с земли. Посмотрела на скомканный плащ дракона, на котором лежала моя голова всё это время. И зло пнула его ногой.

— Ну-ну, женушка, — поцокал языком Кайонел, — я полагал, Грувия должна была сделать из тебя настоящую нэссу.

— Могу сделать реверанс. И сказать на старо-сферийском пару фраз.

— Ого, — брови Кайонела поползли вверх. — Этого даже я не могу. Удиви меня.

— Aль вэ Драхх, — прошипела я злобно, не заботясь о произношении. Естественно, нэс Грувия не учила меня ничему подобному. «Аль вэ Сферум». Так называлась глава в одной из книг, описывающей первый этап очищения. Добро пожаловать в Сферу. Пожалуй, можно было истолковать и как «Отправляйся к». По крайней мере, мне бы этого хотелось.

Хохот мужчины огласил всю округу, заставляя животных поблизости испуганно подорваться с места и рвануть куда подальше. Я бы и сама поступила так же, да ведь догонит.

— Твоё недружелюбие разбивает мне сердце, маленькая женушка, — Кайонел отложил мясо и посмотрел прямо на меня. Улыбка исчезла с его лица, будто там её никогда и не было. Время нарочито непринужденных разговоров прошло, пора возвращаться в реальность.

Даже в лесу, сидя возле костра он выглядел величественно и опасно. Брови были сведены на переносице, в тёмных глазах отражалось пламя костра. Локти лежали на широко расставленных ногах, в ножнах блестела рукоятка клинка. Зачем она ему с его даром? Когда можешь разнести по камушку здание щелчком пальца — о таком простом оружии и не подумаешь.

— Я не прощу тебе Бэлморта, — сказала я, отворачиваясь.

— Ты правда… — он запнулся, словно подбирал подходящие слова, — полюбила его?

— Да, — слова слетели с губ так просто, мне не потребовалось даже доли секунды, чтобы подумать. К чему, если сердце давно сделало выбор и рвалось к охотнику. Не веря, что его больше нет. — Что с ним произошло в тюрьме?

Кайонел молчал. А я вся обратилась в слух, отсчитывая долгие секунды под громкое биение сердца. Пламя мирно потрескивало, где-то вдали шумели ночные грызуны, слышался шелест листвы.

— В тюрьме его никогда не было, вот и всё, — проговорил Кайонел напряжённо.

Я резко обернулась к нему, подняв юбками платья небольшой столб пыли:

— То есть?!

— Бэлморт уже несколько месяцев живет в Низшем мире, — пожал плечами мужчина. — Таково было условие.

— Что ты… — я тяжело сглотнула, оседая обратно на землю. — Что ты несёшь?

— Мяска? — ещё раз спросил дракон, щурясь и протягивая мне палку. — Не следует закатывать истерики голодной — опять грохнешься в обморок.

— Не смей игнорировать меня! — зашипела я, злясь ещё больше. Вот же драхх, он прямо как… Я замерла, осознавая страшную вещь. Игнорировал меня и мои вопросы так же, как и Бэл. И щурился так же. Тут же в воспоминаниях всплыло ещё несколько подозрительных деталей. Например, исчезновение шрама в один из дней, пробуждение несуществующей магии… Ох, нет, я ведь не могла быть так слепа… Да и как возможно перевоплотиться в другого человека?! Только если ты не… Я мотнула головой, вспоминая уроки нэс Грувии. Невозможно.

— Ты ведь не… — я прикусила язык, чуть не ляпнув глупость. — Нет, не может такого быть.

И сидела с открытым ртом, когда Кайонел просто кивнул, будто прочтя мои мысли. Может, это и была связь истинных?

— Я переправил нашего охотника в Низший мир сразу после того, как на меня натравили всех стражей Империи, — пожал плечами дракон, как ни в чём не бывало, вновь отправляя в рот кусок мяса. — Удачно сошлось: во-первых, он рвался туда сам и не заложил меня за эту услугу, во-вторых, в него я уже перевоплощался однажды, поэтому, — мужчина развёл руками. — Поэтому я позаимствовал именно его облик.

— Это… — от нервов я начала заламывать больные пальцы по старой привычке, и громко ойкнула, — это неправда.

— Ну да, чуток слукавил, — ухмыльнулся Кайонел. — из-за тебя тоже, само собой. Стала бы ты со мной секретничать и планировать побег, обратись я в служанку?

— Н-нет, Бэлморт любил меня, он…

— Стоп-стоп, — Кайонел помахал указательным пальцем из стороны в сторону, презрительно скривив красивые губы. — Ты путаешь нас, маленькая нэсса. С моим охотником вас связывали лишь дружеские отношения, мне ли не знать. А помнишь шрам? Однажды я забыл про него, и ты меня чуть не раскрыла, — я закрыла рот, мгновение назад готовая возмущаться, но… — Ох, если бы тебе только не вскружил голову мой поцелуй, а, женушка? — он подмигнул, заставляя покрыться краской. — Не вини себя, любая бы забылась от счастья. А теперь…

Мгновение ничего не происходило, а потом Кайонел прикрыл глаза, показывая мне тот самый шрам Бэлморта! Немыслимо! Дальше я и вовсе была готова вновь грохнуться в обморок, когда дракон посмотрел на меня зелёными глазами.

— Прости уж, на полное перевоплощение у меня сейчас сил нет.

— Конечно, потому что ты врешь, — протянула я уже не так уверенно.

— Видишь ли, пришлось вытаскивать наши задницы из горящего леса, кишащего дюжиной драконов, пока ты расцарапывала мне спину и руки, рвавшись за другим несуществующим мужчиной в самое пекло. Я всё ещё оскорблён, — он усмехнулся, вновь моргая и смотря на меня уже своими глазами. Чёрными, без единой царапинки на веке. Ох, я настоящая дура…

— Тогда что мы делали вчера? — спросила я подозрительно.

— Сидели за решёткой по твоей милости.

— Гм, — я смутилась, принявшись расправлять на ногах обгоревшее платье. — А конкретнее? И что с моим платьем и волосами?

— Ты не захотела, чтобы я убил дозорных. Платье подожгла Грув, волосы я подправил. Кстати, — он поднял руку и заложил указательный палец за средний, смотря на мою макушку. И я тут же взвизгнула, когда с моей головы, словно стая чёрных жуков, начала сползать мгла. Туманом опустилась к подолу платья, миновав шею и грудь, и заструилась по земле к руке Кайонела. — Так-то лучше.

— Ты… Ты мог убить его и забрать воспоминания! — отчаянно выкрикнула я в лицо дракону, сама до конца не веря в то, что говорю. Но иначе придётся признать правоту Кайонела… Я что, была настолько глупа, что не отличила Бэлморта от подделки?! Ох драхх, а ведь он и правда раньше вёл себя по-другому… Как добрый дядюшка, признавший во мне родственную душу. Бездарную, как и он сам. Заикнулся ли Бэлморт в последние месяцы о моей бездарности, жалея, как раньше? Сравнивая с собой? Я слышала, как гулко отдаётся стук сердца в ушах. И ведь Лже-Бэлморт вовсе не был бездарен… Я списала на чудо, а всё это было лишь враньем.

— Забрать воспоминания? — скептически протянул Кайонел, выгибая бровь.

— Да, забрать воспоминания, — упрямо повторила я, складывая на груди руки.

— И съесть его мозг, — кивнул Кайонел с толикой усталости в голосе. — Я понимаю, что в детстве ты начиталась сказок про злых колдунов, но ты ведь понимаешь, что это не тот случай?

— Я не знаю, — буркнула я, отводя взгляд. — Получается, меня всё это время обманывали. Это гадко. Подло.

— Какая разница, в каком обличии я был? — пожал плечами дракон. — Ты ведь влюбилась?

— Забудь! — рявкнула я, наверняка покрываясь красными пятнами от макушки до пяток от смущения.

— Что, о любви будешь говорить только здоровяку со шрамом? — спросил дракон. — Перевоплотиться в него для тебя?

Я затаила дыхание, с подозрением смотря на мужчину. И слабо кивнула, чтобы тут же получить упрёк в темном взгляде.

— Ты не прошла проверку, женушка, — мужчина явно забавлялся. — Во-первых, меня не прельщает обращаться в чужое тело. Во вторых, люби меня таким, какой я есть, — он развёл руками под моим шокированным взглядом.

Он вздернул голову вверх, смотря на звёздное небо и думая о чём-то своём. Должно быть о том, какая же дура его невеста.

— Значит, — я глубоко вздохнула, усаживаясь напротив него и прижимая колени к груди. — Никто не умер, — невероятное облегчение теплом расползлось в моей груди. — И добрым Бэлмортом был не ты?

— Что это ещё значит? — заносчиво поинтересовался дракон, резко переводя на меня взгляд.

Да уж, сейчас, вспоминая наше с ним знакомство, я и правда видела различия. Бэлморт жаловался на жизнь и поддерживал меня, но ни о какой любви не могло быть и речи. Он лишь скрашивал дни похищенной девочки, чужачки без дара, делился своими горестями. А другой Бэлморт…

— Да так… А напомни, с какого момента ты обосновался в теле Бэла?

— Хм, — мужчина почесал подбородок и задумался. — Впервые я навестил тебя, когда ты угробила свой горшок и запустила в меня глиной, — ах да, тогда добряк Бэлморт выбесил меня самый первый раз своим высокомерием. — Потом мы поменялись местами в день прибытия Графии в замок. Вспомнила? — дракон самодовольно усмехнулся, наклоняясь ближе и заставляя меня отползти немного назад.

— Тогда ты не успел воссоздать его образ точно, — кивнула я растеряно. — И поцеловал меня… Подытоживая, добряком-Бэлмортом был не ты.

— Совершенно верно.

— А заносчивым ты, значит?

— В точку, — кивнул дракон, постукивая пальцами в чёрной ткани по своему колену. — И в какого же Бэлморта влюбилась ты, Мирра?

Глаза его блеснули желтым, а я вспыхнула от смущения, тут же отворачиваясь:

— Тебя это не касается. 

Глава 26. Девушка с драхховыми созданиями

— Так и не будешь разговаривать со мной? — спросил Кайонел, выбивая ногой какую-то засохшую корягу, вставшую на нашем пути. Полагаю, мы могли спокойно обойти её, и так дракон лишь вымещал злость на ни в чем не повинной деревяшке, устав от моего молчания. Или показывал своё недовольство. Ну и наглость! Я поморщилась, когда щепки полетели в стороны.

Этот лес отличался. И от Молочного, заслоняющего плотной стеной одну сторону владений Кайонела, и от любого другого, что я могла видеть в Низшем мире. Здесь не шумели птицы, не шуршали листья деревьев, не был слышен разговор животных. Так тихо, что пробирала дрожь. Под мертвыми иссохшими деревьями расползалась зловонная гниль. Болотного цвета, с пузырящейся поверхностью. Казалось, в этом лесу господствовала и жила лишь она. Размножалась и тянулась во все стороны, окружая нас и будто беря в ловушку. Кайонел предупредил не наступать в нее и тем более не касаться голой кожей. Что тогда будет — он решил мне не говорить. А я решила не расспрашивать. Во-первых, не очень хотелось знать неприятные подробности, а во-вторых, я была всё еще слишком зла, чтобы поддерживать разговор с этим обманщиком.

Казалось, вернув свой настоящий облик, Кайонел вернул и былые заносчивость и высокомерие. Или в образе добродушного Бэлморта я предпочитала просто не замечать его эти черты. Ведь они совершенно не вязались с кучерявой головой пшеничного цвета и веснушчатым простоватым лицом, поцелованным самим солнцем. Простецкая рубаха и рабочие мозоли от топора тоже не вязались с истинной личностью дракона.

Сейчас же весь облик Кайонела внушал трепет и страх на подсознательном уровне. Цепкий прищур холодных темных глаз прощупывал всю округу, прежде чем дракон решал двигаться вглубь леса дальше, ведя меня за собой. В глубине их временами появлялись огненные зловещие всполохи. Челка цвета воронова крыла иногда падала ему на глаза, когда Кайонел подавал мне руку. Теперь приходилось задирать голову выше, чтобы посмотреть ему в лицо. Желваки ходили по его широким скулам, стоило мне вновь задрать нос, отказываясь от помощи.

− Я не смогу тебя вылечить, если поранишься еще раз, − процедил дракон сквозь зубы, вновь подавая мне руку в черной перчатке.

− А и не надо! — я демонстративно убрала руки за спину, с удовлетворением наблюдая за ходящими туда-сюда желваками. — Мне поможет мой друг, которого ты чуть не угробил.

− О, еще и это, − Кайонел закатил глаза, когда я любовно погладила кулон с красным камнем, излечивший мои руки. — До моей смерти будешь припоминать?

− Да. И твою ложь. Обманщик, − Кайонел прищурился, а я аккуратно прошла по тропинке между иссохшими кустами, собрав юбки платья. И тут же дракон громко цокнул, когда ветка полетела точь к моим голым ногам, угрожая расцарапать кожу. И осыпалась пеплом еще до того, как я успела отскочить назад и налететь спиной на твердую грудь мужчины. — С-спасибо не скажу, − нахохлилась я, пытаясь скрыть дрожь, когда Кайонел положил ладони на мои плечи — морозное покалывание пронеслось по позвоночнику, как десятки и сотни раз до этого рядом с ним и лже-Бэлмортом. — Ты сам затащил меня в это до жути опасное место.

− В самом спокойном месте, в центре цветущих садов и мирно порхающих бабочек, но без меня рядом, тебе будет опаснее, − тихо, но твердо проговорил мужчина.

− И опять это только из-за тебя, − упрямо ответила я.

− Да, прости, что заметил тебя на той поляне! — огрызнулся дракон, и я сглотнула, почувствовав холод в том месте, где еще недавно он касался меня своими руками. И поборола желание тут же растереть плечи, вновь согревая их.

Из головы до сих пор не шёл вопрос Кайонела.

− И в какого же Бэлморта влюбилась ты, Мирра?

− Тебя это не касается, − ответила я тогда. И затаила дыханием перед следующим вопросом. — Тогда напоследок… Чтобы точно убедиться, − я прочистила горло, поднеся кулак ко рту. — Что ты думаешь о пышнотелых рыжеволосых женщинах с полным котелком еды?

− Что? — дракон нахмурил темные брови, не сумев скрыть недоумения. — Что за бред? Ты еще не пришла в себя? Голова болит?

− Нет, ничего, − сказала я, быстро отворачиваясь, чтобы мужчина не заметил улыбку, растянувшую мои губы до самых ушей. Слава предкам! Я выдохнула, отпуская злобу, долгое время тревожащую моё сердце. Ох, милостивая Праматерь! Та женщина даже не существовала, а я ненавидела её каждой клеточкой своего тела!

Теперь я не чувствовала ревности. Что ж, ты прощена. Надеюсь, настоящий Бэлморт найдет тебя внизу, и вы обретете своё счастье. И много-много детишек, как он того и хотел.

Я прикусила изнутри щеку, пытаясь перестать улыбаться, и развернулась к недоумевающему Кайонелу с прежним недовольством на лице.

− Так и что, долго еще идти? — спросила я, когда перед нами выросло огромное темно-зеленое озеро. Его окружала та же гниль, что тянулась от деревьев, а в середине блестела почти прозрачная гладь воды. В ней же отражались высокие толстые деревья, тянущие ветви вверх, туда, где предполагаемо должно было быть солнце. Только вот лучи его не доходили до этого места. Не питали почву и растительность, оставив их на произвол судьбы − томиться в тени и сырости. Оставленное теплом и светом солнца место… Кажется, точно так же говорила Графия про Низший мир.

− Решила заговорить со мной? — довольно протянул Кайонел, оказываясь точно за моей спиной. Вначале я почувствовала привычное покалывание где-то между лопаток, и лишь потом услышала бархатный голос. Захотелось тут же почесать спину чем-то острым. Вот так и бросайся спасать лживых мужчин и рыть землю — останешься и без самоуважения, и без ногтей.

− Только от безысходности. Любой заговорит, когда его тащат не пойми куда. Или завоет!

− Тогда нас ждут долгие часы разговоров под солнцем и луной, маленькая нэсса. О чем еще можно мечтать?

− О постели, например, − буркнула я зло, оборачиваясь.

− Совру, если скажу, что не мечтаю о том же самом, − тихо протянул дракон.

Я сглотнула и отвернулась, а через секунду уже оказалась в лапах мужчины.

− Что ты…

− Не хочу, чтобы ты промочила ноги, − ответил он и… Ох, мамочки, расправил за спиной черные крылья! Кайонел поудобнее перехватил меня на руках, воспользовавшись тем, что я глазела за его спину. Милостивая Праматерь, они были прекрасны… Черные чешуйки переливались по всей длине крыльев, а внизу оканчивались подобием когтей хищной птицы. Черные шипы опасно блестели, привлекая внимание к своей остроте. Я тут же приняла решение не шевелиться больше необходимого и перестала ерзать. Кайонел усмехнулся, прочитав всё по моему лицу, и взмыл в воздух.

Вот так просто оторвался от земли, чтобы перенести нас над озером. Я задержала дыхание, прислушиваясь к размеренному биению его сердца. И во все глаза смотрела вниз, на наше с ним отражение в зеркальной глади воды. Остатки моего голубого полупрозрачного подола развевались в воздухе, окружая темный силуэт мужчины. Красиво…

Обиды обидами, но я не могла похоронить все волнующие меня вопросы внутри.

− Ты жалеешь о чем-нибудь? — спросила я устало, прислоняясь к груди мужчины. — Тебя разыскивает вся Сфера, твой дом захвачен, императрица ненавидит, а мы бродим в лесу, где кроме нас, кажется, нет ничего живого, скрываясь от всех на свете. Стоило ли это того?

− Мы не скрываемся и не убегаем, − напряженно ответил Кайонел, мягко приземляясь на другой стороне озера. — Я ищу ответы.

− Сначала дай мне те, что уже у тебя есть! — прошипела я, спускаясь на землю. — Хватит таскать меня за собой, как куклу. Зачем ты убил императора?

Я нахмурилась, складывая на груди руки, и смотря на Кайонела из-под бровей.

− Лучше бы ты молчала, как раньше, − прорычал мужчина, и я чуть не отступила под его взглядом.

− Я говорю то, что слышала. Почему тогда тебя преследуют?!

− Я совершил измену, грех, − наконец сдался дракон, а я вся обратилась в слух, ловя момент. — Усомнился в праве императора, вот что я сделал.

Он отвечал односложно, отводя взгляд, и я подошла ближе.

− Так это ты… его…

− Нет! — рявкнул Кайонел, и я сглотнула, когда под ногами его появилась фиолетовая дымка. Дракон глубоко вздохнул, прикрывая глаза, и туман отступил. — Я уважал почившего императора, служил ему верой и правдой, в этом нет моей вины. Не было дракона более преданного короне, Мирра. И я не стыжусь этого. Но я никогда не приму Лавиума и его идеалы, я пошел против нового императора, и цена этому − моя жизнь. Но сначала я сделаю то, что должен.

− И что же это? — с сомнением протянула я, переваривая услышанное.

Кайонел молчал, похрустывая суставами пальцев в абсолютной тишине, лишь под звуки нашего с ним дыхания. И смотрел в сторону озера, явно прикидывая, стоит ли мне рассказывать.

− Ты можешь называть меня узурпатором, − наконец раздался его тихий, но уверенный голос. — Предателем. Но если поступить правильно равно стать им, то я готов заплатить эту цену. Точно так же, как и отдать свою жизнь. Отступлю — погибнет много невинных душ. Убегу — погибнет и твой мир.

− Что ты…

− Ты спрашивала, почему я сразу не признался в том, что я это я? Почему так долго притворялся Бэлмортом? — перебил он, глухо зарычав. — Так вот тебе ответ: я готов к смерти в любую минуту, в любой миг. Потерю обычного человека, пусть даже самого близкого, перенести намного легче, чем смерть истинной пары. У меня был живой пример перед глазами много лет, и даже наблюдать это было мучительно. Сблизься я с тобой, укрепи нашу связь — и это разбило бы тебе сердце, сломало твою жизнь.

− А на смерть любимого мне, значит, должно бы наплевать? — я сложила на груди руки и прищурилась.

− О моей казни оповестили бы всю Сферу, такой праздник не прошел бы мимо тебя, а наша связь, укрепи я её, уничтожила бы тебя изнутри. А Бэлморт для всех просто-напросто бы исчез, глупая. Был мужик — и нет мужика: сбежал, загулял, влюбился в другую, ушел в Низший мир, запил, мало ли! Пережила бы. Так что хватит смотреть на меня, как на эгоистичный кусок дерьма, нэсса, мне это не нравится.

Я потупилась, размышляя над его словами. Ох, Великие Предки, ну и морока! А Кайонел тем временем добавил, немного подумав:

— Я жалею, что не смог сдержаться в той темнице. Вот о чём я жалею. Жалею о том, что упустил мальчишку-сироту в той суматохе, и теперь даже не знаю, жив ли он. Лишь об этом, о своём пути я жалеть не в праве.

− Значит, − я глубоко вздохнула, подбирая слова, — ты намерен помешать новому императору Лавиуму править Сферой.

− Я намерен убить его.

− Убить? — мой крик разнесся на всю округу, отдаваясь эхом где-то в глубине темного леса. — Что же такого сделал новый император, чтобы заслужить смерть?! Он ведь сын человека, которого ты почитал! Разве он одобрил бы подобное? А императрица Ламора?! Бедная женщина и так вне себя от горя, еще и думает, что это ты убийца её мужа, а теперь и это…

− А с ней у меня личные счеты, − зло процедил мужчина, вынуждая меня остудить пыл. — Что ты вообще знаешь!

− Я… − я облизнула губы, пряча глаза от пылающего яростью взгляда Кайонела. И правда, что я знала? Об императорской семье, о Кайонеле? Даже об этом мире. Но слова дракона отдались болью и неприятием где-то внутри, в самом сердце. Всё, что я знала о Ламоре — было из книг нэс Грувии. Все эти записи о ней — ложь? Недосягаемая прекрасная императрица, совершившая столько добрых дел для своих подданых. Открывшая сотни учебных заведений, приюты, обеспечившая достойной жизнью бедняков и одиноких стариков. Любимая и неприкосновенная, скрытая от взглядов всех, кроме императора, боготворившего свою красивую жену. Её любила и Лора. Чем она могла обидеть Кайонела? Я задала свой вопрос ему.

− Она отравила ядом своей семьи чистый разум наследника. Я не могу это так оставить.

− Каким еще ядом?

− Именно род Рейис подтолкнул императора Драххтариуса к разделению миров на Низший и Парящую Сферу много сотен лет назад, род императрицы. И сейчас с руки императора готовится второй этап, ты уже слышала о нём от Графии в моем замке. Причин я не знаю.

Я молча слушала, опустив глаза. Если это так…

Я думала, что не прощу Кайонела за то, что он подверг нас всех опасности и настроил против себя императорскую семью. Но теперь я знала, что не простила бы его, поступи он иначе.

Моя бабушка всегда говорила: «Если делается что-то нехорошее, дитя, мало просто смотреть и переживать несправедливость внутри. Мало порицать и отворачиваться, надеясь на кого-то другого, закрывать глаза. Нужно бороться. И тогда в другой раз кто-то другой поборется за тебя.»

Она говорила это, когда мальчишки обижали слабых детей возле нашего двора. Теперь я выросла, и проблемы стали посерьёзнее, но даже сейчас слышу в голове её голос.

— Графия говорила, что скоро «подобных мне» не станет…

— Покуда был жив император, он каждый раз пресекал подобные идеи. Теперь же его нет.

— Ты, — я сглотнула, облизнув пересохшие губы, — остаёшься верен ему даже сейчас.

— Это не вопрос верности, Мирра, — ответил дракон. — Просто это правильно.

— Почему другие не пытаются остановить это?

— Это воля Лавиума. Его слово — закон. Грувии дорого стоило пойти против императорского Рода, в прошлом их семьи были крепко связаны. Есть ещё драконы. Но их ничтожно мало. Поэтому мы здесь.

— Мы ищем какую-то драконицу, да? — вспомнила я несвязные объяснения Кайонела перед этим лесом. — Кто она такая?

— Она, — Кайонел неуклюже почесал затылок, возводя взгляд к небу. — Она другая. Из того, что я слышал — она жила ещё во времена Драххтариуса. И тогда же украла свящённую реликвию его семьи, заставив всех думать о своей смерти. Я выбил эту информацию из одного заключённого в прошлом году. Бедолага наткнулся на неё случайно. И так же случайно остался жив.

— Притворилась мёртвой? — я приподняла брови, не понимая, как можно скрываться так долго от драконов. Даже другому дракону.

— Не совсем, видишь ли, — Кайонел почесал подбородок. — Я не уверен, но, кажется, она похожа на Графию.

— Ох, — я скривилась, вспоминая светящиеся фиолетовые глаза, полные безумия и власти. — Тогда я ещё больше не понимаю, зачем мы к ней идём.

— Мне нужна та реликвия. И информация.

— Ну конечно, — мученически выдохнула я, нечаянно вступая во что-то вязкое. И тут же зацепилась платьем за колючие ветки куста, сдерживая ещё один вздох разочарования. — А если вообще тот преступник ошибся? И мы проделали такой путь! И всё ради какой-то несуществующей безумной старухи с украденной реликвией!

— Безумная старуха? — женский голос пришёлся из кустов слева, и я замерла, пытаясь найти его обладателя. Сердце забилось от страха как бешеное, когда я увидела, что Кайонела рядом больше не было. — Или воровка. Не знаю, что меня оскорбляет больше.

Шорох стал громче, и я задергала юбки платья, пытаясь высвободиться.

— Кайонел… — дёрнув последний раз драххово платье, я кинулась назад, но там не было и следа дракона. Темно и пусто. — Кайонел!

— Не кричи, — прямо передо мной, вверх тормашками оказалось лицо молодой девушки. Она зацепилась ногами за толстую ветку дерева и свисала вниз головой, с усмешкой смотря на мои попытки убежать от неё. — Распугаешь моих малышек. Тогда я сожру тебя.

Я начала пятиться назад, ощупывая взглядом всё вокруг в попытках найти дракона. Вот же! Белые, как снег, волосы девушки упали ей на лицо, когда она принялась раскачиваться на ветке, что-то напевая себе под нос. А потом на землю, смешиваясь с зелёной гнилью, тянущейся от деревьев. И тогда же…

Что-то маленькое, похожее на худых человечков с конечностями в виде веток деревьев, начало расползаться из-под её волос, надвигаясь в мою сторону. Они клацали своими маленькими челюстями, повторяя «мама, мама, мама, мама», и подходя ближе.

Вот тогда я закричала, что есть мочи, одновременно кидаясь прочь от девушки с драхховыми созданиями.

Глава 27. Волосы её — в сумерках серебро

Я не помнила, как очутилась в густой чаще леса. Казалось, мы были с Кайонелом несколько часов назад в похожем месте, но от страха ноги донесли меня сюда за считанные минуты.

— К-Кайонел! Кай! Ка-а-а-ай! — я металась из стороны в сторону, не забывая оглядываться назад. Но ни девушки с белыми волосами, ни страшных человекоподобных монстров не было видно. Они исчезли. Как исчез и Кайонел.

Испарились в темноте леса, оставив меня один на один с его страшной пустой тишиной.

— Не смей бросать меня ещё раз! — закричала я опять, вспоминая своё отчаяние в момент, когда думала, будто Бэлморт мёртв. — В этот раз я не поверю!

Страх обхватил мои внутренности скользкими щупальцами, сжимал их в своих объятиях. Я так устала бояться. С самого моего появления в этой Сфере, всё, что я делала — это боялась. За себя, за окружающих, от неопределенности… Драхх, как же надоело!

— КАЙОНЕЛ, МАТЬ ТВОЮ! ТВОЯ БЕЗУМНАЯ ДРАКОНИЦА САМА МЕНЯ НАШЛА! ПРИДИ И ЗАБЕРИ ЕЁ, МЫ ТУТ ВООБЩЕ — ТО ЕЁ ИСКАЛИ ПО ТВОЕЙ МИЛОСТИ!

Тёплая ладонь заткнула мой рот, заглушая последний вопль, и я забарахталась в объятиях дракона, прижимаясь спиной к его телу. Как я узнала, что это он?

Покалывание, очевидно.

— Тшш, не ори! — шикнул он мне прямо в ухо, заставляя вздрогнуть. — Она как-то разделила нас… С тобой всё в порядке?

— Нет! — я зашипела змеей и ткнула его в бок, оборачиваясь. — Она висела на ветке как драххова летучая мышь! Уцепилась коленями и раскачивалась вниз головой, Кайонел! Ещё какие-то странные создания и… Боги, да она сказала, что сожрет меня! Это ненормально и мы должны уйти. Сейчас же!

Дракон виновато поджал губы, выглядя сбитым с толку.

— Ты уверена, что видела именно это? Когда мы разделились — она предстала передо мной тоже, а потом я услышал твой крик и…

— Ты, — вновь зашипела я, тыкая в него пальцем, — не веришь мне?! Думаешь, я соврала… — я зло прищурилась, делая шаги к дракону и, как ни странно, мужчина, который мог бы убить меня щелчком пальцев и возвышающийся надо мной на полторы головы, отступил назад, — да как ты смеешь! Думаешь, я чокнулась?!

— Мирра, кхм, постой, — Кайонел оттянул ворот своей рубашки, будто она сдавливала его горло. — Не злись…

— Я не злюсь! — завизжала я, тыкая в него указательным пальцем. — Я в бешенстве! У неё целые полчища чудовищ под волосами! Кстати, её волосы, — я сглотнула, только сейчас понимая, что она, должно быть, была таким же изгоем тут, как и я.

— Понравились? — прозвучал знакомый голос за спиной, и я тут же схватила Кайонела за руку, прежде чем обернуться. Больше я на это не клюну.

Девушка теперь стояла на земле и слегка улыбалась. Никаких человечков. Её волосы спадали до самой земли и стелились по ней снежной тропой. Возможно, они были даже более белые, чем мои собственные. Точно изгой. Ещё и сумасшедшая. Опасная смесь. Теперь мне не казалось странным, что она пряталась в этом лесу так долго.

— Кайонел, это…

— Да. Драмия.

Драконица приподняла белые брови, услышав имя, будто удивилась. Или давно не слышала его из чужих уст.

— Да… Моё имя, — сказала она заторможенно, поднимая глаза к небу, словно пыталась вспомнить. — Скажи-ка его ещё раз, мой мальчик.

— Вы же Драмия?

— Когда-то я была ею, — спокойно ответила девушка. А во мне поднялась волна раздражения — она вела себя почти нормально! Кайонел теперь наверняка мне не поверит… — Да, точно, они называли меня так. Дали мне имя. Кров. Историю. Сильную кровь. Дар, унёсший мой разум. Он затерялся где-то там, на границе веков… А потом отняли всё! — она ощетинилась, и дракон резко задвинул меня за спину. — Но я тоже забрала кое-что… Кое-что никогда не достанется им.

— Кому? Вы говорите о реликвии? — дракон напрягся, услышав её последние слова.

— М? — девушка мотнула головой, заставляя волосы упасть на её красивое лицо. А потом заправила одну прядь за ухо, открывая алый глаз, обрамлённый чёрными густыми ресницами. И так резко перевела его на меня, что я отшатнулась. — Твои волосы, — сказала она, становясь более заинтересованной в происходящем и подходя ближе.

Протянула руку и коснулась моей головы, заворожённо рассматривая пряди. Безумие покинуло ее на эти мгновения.

— Как… Как у вас, — сглотнула я.

— У меня? — нахмурилась девушка, а потом скривила розовые губы. Через пару секунд они превратились в иссохшие и блеклые. Морщины медленно испещрили её лицо, кожа посерела и погрубела, и через несколько мгновений перед нами с Кайонелом стояла старуха. — Столько лет прошло, а я до сих пор балуюсь, — скрипуче захихикала бабушка, становясь ниже на голову. — Это то, что связывает меня с семьей. Это да воспоминания, — тут она прищурилась и перевела потускневшие глаза на Кайонела. — Ах да, ещё кое-что. Ты ведь за этим здесь, мальчик?

Прежде, чем Кайонел ответил, она подхватила прядь моих волос и притянула к лицу.

— Я уже видела… Видела своими глазами давно, ещё до разделения миров. Знамение погибели. Много душ отправится к Праотцу, проклятое дитя, — она бормотала, крутя в пальцах волоски и хмуря брови. — Так родился вестник смерти.

Я замерла, боясь даже дышать.

— Я проклята? — пискнула еле слышно, но старуха затряслась в кашле. — Но вы…

— Старые люди седые, потому что в них гаснет огонь, — жестко сказала она, поднимая блеклые глаза на мое лицо. — Волосы становятся цвета пепла, что погребает под собой былую яркость. Наше солнце садится. Но ты уже родилась такой, принесла закат и провела его в наш мир из чрева матери вместе с собой. И я видела. Видела как он гибнет.

— Я не понимаю, при чем тут я, — нахмурилась я, невольно замечая, как заострилось лицо Кайонела. Он серьезно смотрел на нас сверху вниз, и о чем-то усиленно думал. Уж не поверил ли он ей?! Ну какой я вестник смерти, милостивая Праматерь!

— Волосы её — в сумерках серебро, — прошептала старуха, приоткрывая сухие губы. — Водным потоком спадали до самых ниц. После неё — лишь пепел да выжженное нутро, — голос её становился тише, а глаза всё больше и безумнее. Теперь совсем тусклые. — Кровью окрасила стылую землю, слезами из древних, забытых в веках темниц.

— Что вы хотите этим сказать? — перебил Кайонел, когда старуха принялась самозабвенно раскачиваться, обнимая себя тонкими руками.

— Вестник должен умереть.

— Кто должен умереть? — подозрительно спросила я, когда старуха затряслась на месте, будто покачиваясь на ветру.

Драконица перевела на меня тусклые глаза и тихо засмеялась, а потом сделала шаг вперёд, но Кайонел перегородил ей дорогу.

— Вы не та, за кого себя выдаёте. Девушка не имеет отношения к этим бредням.

— Я? — на миг её взгляд стал рассеянным. — Возможно. Я не та. И ты не тот, кем притворялся с рождения, мой мальчик. И она не та. Все мы в нашем мире скрываем свою истинную сущность, и все делаем это по-разному. Но я ждала тебя веками, мой дорогой. Дай посмотреть…

Морщинистая рука Драмии потянулась к щеке Кайонела, и он позволил ей это. Она не та? Он не тот? Да они оба не в себе!

— Так кто же вы? — осмелилась спросить я, когда губы старухи коснулась мимолетная улыбка, и она убрала ладонь от лица дракона.

— В годы, когда мои волосы и глаза были полны пламени, — ответила она, трогая седую прядь морщинистой рукой. — А кожа упруга, как твоя, дитя, я была принцессой в императорском дворе, дочерью Драххтариуса. Имя моё было — Драмия. Дар мой был — зрение. Глаза, что могут читать души и проникать в них, видеть то, что будет и писать в них то, что должно. То, что грядёт. Видеть конец. И возрождение. Бесконечный цикл жизни и её безвременный крах.

Мурашки поползли по моей спине. Если она была так стара…

— Я видела тебя, — сказала она, обращаясь к Кайонелу. — Видела, но другим.

Не о Бэлморте ли она говорила? Я давно уже не понимала ее, поэтому просто стояла и слушала. Главное, чтобы не кинулась убивать «вестника».

— Каким же?

Старуха поджала сухие губы и покачала головой.

— Твоё рождение должно было быть иным. Оно запятнано. Грязью и кровью многих драконов. Отца твоего и матери твоей. Глупца, обручившего сердце своё с лгуньей, и красной девы.

— Кайонел, она пугает меня, — прошептала я, ткнув удивленного мужчину в бок. — Давай просто уйдём, видно же, что она не в себе!

— Я не уйду отсюда без реликвии моего императора, — отмахнулся Кайонел, прищурившись. — Не за этим я проделал такой путь.

— Он мёртв, хватит, — я ещё раз ткнула мужчину в бок, но получила такой предупреждающий взгляд, что тут же виновато опустила глаза и отошла на шажок назад. Но не слишком, боясь оказаться рядом с безумной старухой. Кайонел преуменьшал, когда сравнивал её с Графией. Но, быть может, в старости сестра Грувии тоже станет такой?

— Уже мёртв? — оживилась старуха, притянув руку ко рту и принявшись отгрызать ноготь на указательном пальце. — Поделом, я видела и это. И никто мне не верил. Всем им поделом. Драххова семейка, пусть все сдохнут. Одно огорчает, скоро сама помру и увижу этого слюнтяя.

— Не смейте так говорить о нем, — прорычал Кайонел, и старуха зашлась в таком смехе, что я подскочила на месте. Листва зашуршала где-то вверху и принялась осыпаться на наши головы, пока Драмия повизгивала, утирая слезы руками.

— Я такая негостеприимная, — хихикнула она, вмиг меняя выражение лица, и мечтательно посмотрела вдаль, раскачиваясь на пятках и сцепив руки за спиной. — Прошу в мою обитель, детки.

Детки. В моей голове тут же вспыхнул образ монстров, расползающихся из-под её седых волос в разные стороны. Детки! Так она называла их, а сейчас…

— Не сожру, — старуха появилась слева от меня и шепнула это на ухо самым доброжелательным тоном. — Мои детки спасали меня от одиночества, а сейчас в них нужды нет, не так ли? Развлеките старушку, а я послушаю о цели вашего визита.

— Мне нужна реликвия, — вновь повторил Кайонел, сжимая свои пальцы на моем предплечье, словно боясь, что я снова исчезну, и Драмия нас разделит. — Отдайте мне её, и я больше никогда не потревожу вас. Никто из императорской семьи не узнает о вашем существовании. Клянусь Праотцом.

— Какая глупость — врать тысячелетней старухе, — хихикнула Драмия, щёлкая тонкими пальцами, на которых к этому моменту почти не осталось ногтей — она отгрызла их едва ли не под корень.

В глубине её тусклых, затянутых пеплом глаз загорелась последняя искорка, и они приобрели оранжевый оттенок. Огонёк за мутным стеклом.

Глава 28. Даруй кровь свою — и узришь кровь свою

Я и моргнуть не успела, как за спиной Драмии нарисовался ветхий домишка. Он был укрыт свисающими ветками иссохших деревьев, как одеялом. Подле него, по бокам, образовалась застывшая жижа той зелёной гнили, что сочилась из деревьев, но запаха совсем не было.

— Как он тут появился? — спросила я, рассматривая жилище драконицы. Что она жила здесь — сомнений не было. Дом был таким же странным, как и она сама. Казалось, поднимись ветер — и они свалятся оба. И покосившийся домик, и тонкая старуха.

— Он всегда был здесь.

Вопросы роились в моей голове, как стая насекомых. Плевать. Нужно просто переждать эту встречу.

— Скрасите дни старухи, детки? — спросила драконица, собирая перед нами дверную занавеску. По всей видимости, она совсем не боялась лесных хищников, раз не обзавелась крепкой дверью. Возможно, потому что хорошо знала, что самое опасное существо во всей округе — это она сама.

— Дни? Мы не планировали задержаться так надолго…

— Мирра, — оборвал Кайонел, одновременно с этим положив ладонь на моё плечо и покачав головой. Опять.

— Ты захочешь остаться и дольше, — старуха хихикнула, шаркая к шаткому деревянному столу посреди комнаты. Платье волочилось за ней вместе с длинными волосами, совсем потеряв свой вид: тосковало по молодой девушке, на чьем теле было ещё несколько минут назад. У ножки стола располагался низенький комод, погребенный под ворохом тряпья. Присыпанным то ли порошком из трав, рассыпанных старухой, то ли пылью.

О, а пыли здесь было достаточно. Зеленоватая, совсем как гниль снаружи, такого же глубокого насыщенного цвета, она собиралась на столе, на скрипучих досках пола и даже оседала полупрозрачным слоем на бумажках, раскиданных по всему дому.

Я остановилась напротив стены и прищурилась, пытаясь прочитать написанное на расклеенных по ней желтоватых пергаментах:

— Огонь — это свобода и искупление… — прочитала я, едва разбирая почти выцветшие каракули, а потом обратила взгляд на совсем свежие письмена.

— Сожру!

Я взвизгнула: бледная ладонь драконицы впечаталась в стену, закрывая от моих глаз написанное на и заставив попятиться.

— Простите, — пискнула я, боясь разозлить безумную бабку.

— Ничего страшного, моя дорогая гостья, мой вестник смерти, — тут же мило улыбнулась она, по-доброму потрепав меня за щеку.

И я мученически застонала, опять услышав обидное прозвище, которым она меня одарила.

— К делу, — ворвался в странный разговор Кайонел. — Где реликвия?

— Та бесполезная бумажка? — чуть визгливо вопросила Драмия, приподняв белёсые брови. — Ты же знаешь, что она не откроется тебе, мальчик? Не озарит твои слепые очи древними знаниями богов.

— Плевать. Я открою.

Старуха улыбнулась шире и наконец отпустила мою уже начинавшую ныть щеку. Движения её были заторможенны, глаза смотрели не на Кайонела, но сквозь него, будто сквозь и само время. Пока старуха не мотнула головой, заставляя ее волосы волной прокатиться по полу, сметая зелёную пыль.

— Второй свиток праотца Драххара, Первого Дракона и создателя нашей Сферы, — мечтательно пропела она, прикрыв глаза. — Принадлежал императорской семье, берущей начало ещё от семени Прародителя, с начала времён. Его жаждет твоё сердце, мальчик?

Кайонел коротко кивнул и прищурился:

— Я знаю, что это вы украли его у императора.

— Украла! — с напускным удивлением воскликнула старуха, прижав руки к груди, — Он принадлежит семье императора! Не хочешь ли ты оскорбить меня, мальчик? Я не достойна этого свитка? Реликвии моей же семьи?! — она прищурилась, когда Кайонел сглотнул, а потом весело расхохоталась. — Что ж, значит, украла… Но лишь чтобы позлить отца! Он жизнь положил, чтобы открыть её, но так и не преуспел, чему я очень рада. Так с чего я должна отдать её тебе, если не вернула даже брату Дремору?

— Я намерен открыть его, — снова повторил дракон. — Первый свиток дал нам знания об истории и создании мира, рассказал о Первом Драконе. Второй, возможно, сможетостановить то, что задумала императрица Ламора.

— Ламора, — прошептала драконица, отводя взгляд. — Я помню её маленькой девочкой с испуганными глазами. Если бы они только могли видеть то, что видела тогда я.

— То что? — Кайонел следил за старухой лишь взглядом, не двигаясь, когда она принялась шаркать вокруг него, помещая в центр круга из своих белых волос.

— То она не поверила бы в пророчество, что дала ей я. Тогда же сбылось первое, — Драмия грустно улыбнулась, переводя мутный взгляд с меня на Кайонела и обратно. — В моих глазах мир разделился на два задолго до того, как это произошло благодаря моему отцу и Совету. Задолго. А потом мне никто не поверил, — она захихикала, возводя глаза к темному и пыльному потолку домика, будто там ей могли раскрыть все секреты сами звёзды. — Почему же жалкий свиток остановит её, мой мальчик? В нем нет ценности первого, многие поколения потомков Драххара не смогли прочесть его. Бесполезная бумажка.

— Почивший император смог бы, — с уверенностью сказал Кайонел, и Драмия фыркнула.

— Мой братец не смог сделать многое в этой жизни, свиток бы лишь пополнил список этих вещей, мой мальчик. Хватит об этом, — гаркнула она, увидев, что Кайонел готовится вновь спорить за своего императора. — Я вижу, что ты здесь не только за этим. Говори.

— Я, — дракон облизнул губы и покосился на меня, будто желал остаться с Драмией наедине. Но сглотнул, отметая сомнения, и посмотрел точно в глаза старухе. — Я хотел узнать о себе, вот и всё. Я намерен остановить Ламору и войти в Совет, вернув Сфере былое величие. Но Высшие Рода никогда не признают безродного, обладай он хоть всей силой этого мира. Для этого мне нужно узнать семью. Обрести имя.

Старуха громко рассмеялась, разгоняя пыль по своему жилищу, а потом закашлялась.

— Нынешний молодняк желает заполучить власть так же, как и прошлые поколения… Ничего не меняется в этом мире.

— Я лишь хочу нести волю своего императора. Направлять и наставлять нового правителя, помогать ему.

— Сфере хватит и одного неудачника.

С губ дракона сорвалось глухое рычание. На что старуха вновь фыркнула, будто говоря взглядом «Только осмелься». И Кайонел сжал руки в кулаки и отвернулся.

— Во мне больше нет силы, что ты ищешь.

— Как это?

— Я, — она нахмурилась, поднимая к глазам отросшие острые ногти, — перед смертью мне хотелось поделиться с кем-то своими глазами, оставить что-то после, я решила создать собственную реликвию. Артефакт не семьи императора, а мой, Драмии, вечной принцессы. Память обо мне не сотрёшь, он будет жить в этом. Хорошо звучит, мой мальчик?

Кажется, старуха снова была уже где-то в своих мечтах, не замечала нас и игнорировала просьбу Кайонела. Она принялась кружиться вокруг себя, заматываясь в подол платья и собственные волосы.

— Очень хорошо.

Я скрыла улыбку. Мужчина явно решил подыграть безумной драконице.

— Кайонел, — шепнула я, пока Драмия хихикала, пытаясь не споткнуться. — Она бредит. Будет лучше, если мы выведем её в столицу, где кто-то сможет о ней позаботиться…

— Твоя спутница видела крупицы силы, что я придержала для избавления от одиночества, — между делом продолжала старуха. — Понравились мои детки, как там тебя?

— Очень, спасибо, — я взяла пример с Кайонела и принялась дёргать его за рукав рубашки. — Пошли…

— Правильно, я принимаю твою благодарность. Немногим выпадал шанс узреть мою реальность. Нашу с ними реальность. Мои глаза — их глаза. Твои глаза, если такова будет моя воля. После разделения миров и переселения сотен бездарных я поклялась больше не прикасаться к чужим воспоминаниям, разуму и глазам, но спустя сотни лет не смогла удержаться, в конце концов скоро умирать, — она хихикнула, плюхаясь наконец на ветхий стул, тут же крякнувший под её небольшим весом. — О чем это мы… Сто лет ни с кем не болтала, уморилась! А так охота… Ах, да, реликвия для будущих поколений! Место, где обо мне будут помнить, как ни ройся в головах даже великим даром подобным моему.

Она повела глазами в сторону, и Кайонел тут же устремил взгляд туда же.

— Найди его среди этого столетнего хлама, милый, и я помогу тебе.

Он здесь? Я принялась оглядываться, размышляя над ее словами и поглаживая под слоями платья кулон Рина. Если правильно поняла, старуха влила свой дар в какой-то предмет так же, как и Рин в украденный кулон нэс Грувии.

Кайонел ждал не дольше секунды. Двинулся по скрипучему полу и дёрнул в стороны тряпицы импровизированной шторки в проходе.

— Камень, — без каких-либо эмоций в голосе произнёс дракон. И старуха скривилась, вздёрнув одну бровь и склонив голову.

— Я просила развлечь меня! — заверещала она, но уже через миг стихла, что-то недовольно бормоча себе под нос. — Хорошо. Нужно окропить валун кровью чистой девы, мой мальчик.

Я прошла вслед за Кайонелом и ахнула, не в силах сдержать удивление. Огромный камень молочного цвета, сияющий в тусклом свете свечей. Посреди комнаты старухи. Это и есть реликвия?

— Чистой девы? — дракон сглотнул, отводя глаза, а потом прищурился, когда старуха гадко ухмыльнулась.

И перевёл решительный взгляд уже на меня.

— Что?! — воскликнула я, когда на меня были устремлены уже две пары глаз. Одни — мутные и с искрящимся весельем в многовековой глубине, вторые — как сама ночь. Решительные, но с толикой вины, видимой только мне.

Старуха потёрла ладони друг о друга и стрельнула глазами в сторону молочного валуна.

— Располагайтесь, детки. Он немного твёрдый, но…

— Мирра, — дракон протянул мне руку, обтянутую чёрной перчаткой, и я попятилась. — Не бойся.

— Что это ещё значит?! А ну не подходи ко мне! Вы оба чокнутые!

— Мирра, — предупреждающе прорычал Кайонел, а старуха гаденько захихикала, вновь заматываясь в волосы и пряча хитрое лицо под слоем белых прядей.

— Кайонел, — прошипела в тон ему я, упирая руки в бока. — Никакой крови, отойди от меня!

— Ты же слышала, так нужно. Я сам не в восторге…

— Нужно лишь, чтобы ты отошел от меня, безумец!

— Драхх, я совсем ничего не понимаю… — мужчина, совершенно неожиданно для меня и остановившейся от громкого звука старухи, хлопнул себя ладонью по щеке. — Мне нужна эта информация!

— Тебе нужна — ты кровь и проливай.

— Я не чистая дева, — в его голосе опять послышалось рычание, и я прищурилась.

— Это уже твои проблемы! Я купальни тоже несколько дней не видела, к слову.

— Ладно, хватит, — крякнула старуха, убирая волосы с лица, чтобы мы смогли увидеть, как она раздраженно дёрнула губой. — Я пошутила. Просила же развлечь меня, а не орать на весь лес. Что за поколение…

Кайонел тут же спрятал смущение за злостью во взгляде, а я фыркнула, складывая руки на груди и отворачиваясь от него.

— Итак, — продолжила Драмия, поманив нас пальцем и последовав к своему камню. Любовно огладила его, обойдя со всех сторон и остановилась, чтобы поглубже вдохнуть его… запах? Пыль? Я нахмурилась, а старуха блаженно прикрыла глаза, словно впитывая его магию обратно в себя. Ах да, точно, в нём же живет её частичка… Дар. — Окропи валун кровью своей — и узришь кровь свою.

— А в чём смысл?

Кайонел шикнул на меня, и я снова нахохлилась, пообещав себе больше и слова ему не говорить.

— Окропи валун кровью своей — и узришь кровь свою, — повторила Драмия, и, наконец, открыла глаза. В них плескался огонь. Угасающий с каждой секундой, с каждым шагом, что делала она от своего камня, но будто всё ещё живой, плещущийся в её душе.

Кайонел лишь кивнул. А потом… Стянул с левой руки перчатку и достал из ножен короткий клинок. Я удивлялась, зачем он ему с таким сильным даром, а теперь дракон нашёл ему применение. Полоснул по ладони и приложил к валуну, закрывая глаза и не смотря, как кровь полилась по молочному камню, обходя на своём пути трещинки и заломы, а потом… Засветилась. Или засветился сам камень, испещрённый багровыми нитями.

Старуха улыбалась.

— Что с ним? — взволнованно спросила я, заглядывая в бледное лицо, по которому прошла мрачная тень. Кайонел больше не выглядел вовлечённым в происходящее, его глаза метались под веками, словно он что-то видел. — Кайонел? — ноль внимания. Я пощёлкала пальцами возле его лица, и ни один мускул на нем не дернулся.

— Узрел кровь свою, — спокойно ответила старуха, будто это что-то проясняло. Настолько спокойно, что мне захотелось схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть.

— Я это уже слышала! — рявкнула я, тыкая в неё указательным пальцем. — Если с ним что-то случится…

— Что же сделает маленькая вестница смерти? — невинно улыбнулась старуха, захлопав глазами. Вновь мутными, затянутыми глухим туманом изнутри, мешающим ей здраво смотреть на мир. Ни искры.

— Исполню свою роль, видимо.

— Злючка, — старуха оскалила зубы и клацнула ими. — Такая маленькая и такая злая! Он просил у меня своей крови — я дала ему его кровь. Он вернётся к нам с историей. С именем и родом.

Кровь! Я чуть не хлопнула себя по лбу ладонью. Кайонел просил узнать о семье, вот что за кровь. Драххова старуха, разучилась разговаривать нормальным языком за столетия одиночества! Но мне больше не хотелось ударить её. Лишь узнать подробнее.

— А этот камушек, — я сглотнула и аккуратно обошла Кайонела, чтобы получше разглядеть валун. — Он всё-всё может показать?

— Кровь твою, — пожала плечами старуха.

— Как я могла забыть о ней, — протянула я злобно, косясь на неё. — А мою? Мою кровь он может показать?

При мысли о том, что могу увидеть маму, в груди заныло. Как она там без меня? Горюет ли или доверилась служанкам и думает, что я в порядке? Я молилась Милостивой Праматери каждый вечер, думая о ней. А ещё папа… Я не помнила его лица, но вдруг…

— Уважаемая Драмия, — произнесла я наконец, прочистив горло. И глазки старушки загорелись, когда она уловила мой тон. — А не могла бы я тоже… Узреть кровь свою?

— Всё же этот валун будет окроплен кровью невинной девы, — мечтательно произнесла старуха, довольно жмурясь. — Достойное условие для активации реликвии, как считаешь? Древней и ужасающей!

— Опять ваши выдумки, — прищурилась я.

— Не выдумки! С условием звучит гораздо лучше и… важнее звучит! Древнее! Ещё бы сюда перо из хвоста феникса… Я не успела подумать над всякими этими штуками, понимаешь, милая вестница? Совсем забыла. Бывал тут у меня один знакомый из сферы ведьм, Люцитор, вот там на выдумки горазды! — поделилась она с восхищением. — Суженая его, к слову, вырвала черное сердце своё из груди и прокляла бедолагу магией крови, запретной в тех землях. С тех пор он тут иногда ошивается, ищет способ вновь соединиться с отвергнувшей парой и вернуть свой облик. Ждёт, когда мои глаза увидят… Была бы я одарена толикой фантазии этих взбалмошных тёмных девиц, о-о-ой!

— Выдумаете свои трудные условия потом, а сейчас… — я начинала терять терпение, погружённая в мысли о маме. Какие ещё, к драхху, ведьмы?! — Мне можно сделать так же с другой стороны камня? Или подождать, пока Кайонел закончит?

— Ммм, да, вперёд, — отмахнулась старуха, зашаркав обратно в первую комнату. И вернулась со стопкой пожелтевшей, но ещё чистой бумаги. В глазах её горела решимость. — А я буду творить.

— Отлично.

Я аккуратно вытащила из ножен Кайонела чёрный клинок и на всякий случай обтерла о юбки платья.

— Много должно быть крови?

— Ммм? — старушка склонилась над листами и что-то увлечённо писала. — Капли хватит. Иди уже, не мешай!

Я сглотнула, поднеся острие к пальцу и чуть нажала, прежде чем закусить губу и зажмуриться. Почувствовала укол и не задумываясь прижала к холодному камню.

Глава 29. Холодное пламя

(Из свитков на стене старухи Драмии)

Девочка сидела посреди темной сырой комнаты и водила руками по полу. Перебирала белые волосы, которые когда-то по утрам ей заплетали в пышные косы служанки мамы. Грязные волосы, недостойные их великого Рода. Теперь, когда они больше не были частью её, а спутались на полу, она и сама больше не была грязной.

Наверху послышался топот. Зазвонил колокол. Мама предупреждала, что прибудут гости, перед тем, как прийти с ножницами в подвал.

Но никто не пришёл. Часы тянулись медленно, так же, как и все предыдущие дни до этого. Еду тоже не принесли. Девочка прислонилась спиной к стене и подтянула колени к груди, поправив на них ткань запачкавшегося сарафана. Когда-то у неё были красивые платья, как у мамы. Красные ленты и бусины в волосах, браслеты, овивающие кисть, как крыло дракона.

— Моя искорка, — кто-то нежно потянул девочку за плечо и слегка встряхнул. — Открывай глазки.

Она не заметила как заснула. И улыбнулась, потянув руки к красивой женщине с волосами цвета её любимого шоколада и горящими огнём глазами в темноте подвала. Глаза, благословленные Праотцом Драххаром. Она их не унаследовала.

— Мамочка… Я ждала тебя.

— Моя дорогая искорка, — женщина любовно погладила малышку по щеке. — Мама принимала важных гостей. Как твоя рука?

— Ещё побаливает, — девочка нехотя прикоснулась к повязке, обмотанной вокруг кисти. — Я уже могу выйти?

— Нет, моя дорогая. Пока рано. Тебе стало легче после нашей последней встречи, Мора?

— Мне было больно. И больно сейчас.

Глаза матери загорелись. Из них пропала любовь, к которой изо всех сил тянулась девочка.

— Какой дракон, — процедила женщина, искривив красивые тонкие губы, — получит повреждения после такой мелочи?! Дай сюда!

— Ай! — девочка зажмурилась, а потом медленно приоткрыла один глаз, почувствовав что-то холодное на правой руке. Зелёный камешек. Он забирал в себя боль, терзающую кожу.

— Я попросила знакомого из Древесного Дома отдать мне эту вещицу. Что чувствуешь теперь?

— Руке больше не горячо, мама.

Она прищурилась и принялась разматывать руку дочери. Чтобы тут же скривиться вновь, увидев ожог от собственного дара.

— Ты не исцеляешься! Совсем!

— Прости, мама…

— Ох, Мора, — женщина прикрыла глаза и принялась растирать виски пальцами. — За что это наказание пришло в наш Дом? Чем я прогневала Праотца… Бездарность меньший грех, чем это!

— Прости, — повторила Мора, начиная плакать. Она не хотела быть плохой.

— Тшш, моя искорка, — тут же переменилась мать, увидев детские слёзы. — Я не брошу тебя, обещаю. Клянусь честью нашего Дома, милая. Мы вместе справимся с этим и вернём расположение Праотца Драххара. Огонь ещё вернётся в наш Дом.

— Да, — повторила Мора, горячо закивав. — Он вернётся.

И тут же замерла, когда иней начал расползаться из-под её пальцев, покрывая пол. Мама подняла голову и тяжело сглотнула. Она не могла скрыть ненависть во взгляде, когда это происходило.

— Я выжгу твой холод и этот грех. Огнём проникну под твою кожу, моя искорка, пока тело твоё не очистится от грязи и этой напасти, напитываясь божественным пламенем. Ты готова?

Мора почувствовала, как мурашки побежали по её спине, а дыхание перехватило от предчувствия новой боли.

— Готова, мама.

Холод теперь не пугал совсем. Мора жалась к ледяным стенам подвала, моля прародителей остудить её горящую от ожогов кожу, впитать в себя жар её матери. И холод помогал. Стягивал боль с ее тела и сердца, покрывая их тонкой корочкой льда. Слой за слоем, пока боль не исчезала совсем.

— Ты исцеляешь себя, — говорила мама после, с удовлетворением осматривая её тело. — Как обычный дракон. Мы на правильном пути, моя искорка.

Мама гордилась ею, и этого было достаточно.

— Я хочу выйти, — говорила девочка монотонно, смотря остекленевшими глазами сквозь мать, в сторону двери. Где-то с той стороны был тяжёлый засов, который никак не поддавался в первые недели заточения. А может, сейчас его уже и нет? Проверять не было ни сил, ни желания.

— Терпение, Мора, — строго отвечала мать. — Будь послушной нэссой и подожди. Я делаю это для твоего блага, не забывай.

— Да, мама.

Женщина встала во весь свой рост, нависая над девочкой. Кружевное пышное платье покрылось пылью этого места. Или это была сожженная плоть Моры, обратившаяся в пепел? Мама брезгливо смахнула с открытого плеча паутинку и медленно стянула с рук перчатки. Длинные. Но Мора уже знала, до скольки нужно мысленно сосчитать, прежде чем руки мамы стали бы свободны от дорогой, но стесняющей пламя ткани.

Глаза мамы загорелись алым в темноте подвала. И с рук её вспорхнули пламенные бабочки. Невероятно красивый дар, радующий глаз всех, перед кем мама его демонстрировала. Раньше Мора часто просила показать его, визжала от восторга и смеясь, бегая между красивыми огненными созданиями. И мама создавала ещё и ещё, сидя под тенью дерева с чашкой чая, пока они с братом бегали по саду и считали бабочек в небе, а потом падали в мягкую траву и заливались смехом ещё сильнее, когда мама устраивала им красивое представление и обращала своих созданий в яркие вспышки света высоко в небе.

Теперь Мора не просила. Бабочки больше не казались прекрасными. А брата теперь не было рядом.

Девочка посмотрела на шрам, оставшийся на руке после первого очищения: тогда она ещё не умела исцелять себя.

И завопила от боли, сотрясая стены подвала, когда пламенные создания с треском закружили вокруг неё, опускаясь на истерзанную кожу. В глазах потемнело. А стена, о которую опиралась Мора, стремительно начала покрываться льдом.

Мама поджала губы и отвела взгляд:

— Это не Праотец отвернулся от нас, доченька, это лишь испытание нам, — её глаза загорелись более ярким, безумным светом. — Просто оно сейчас холодное… Твоё пламя ещё будет гореть ярче моего, вот увидишь, нужно лишь…

Детский крик, полный боли, разнесся по туннелям дворца, когда пламя женщины стало настойчивее. Проникало под кожу, прижигая её, калеча разум и душу.

Никто из драконов не был так восприимчив к огню, лишь она. Грязная и недостойная своего рода.

— Х-холодное пламя, мама? — ноги девочки дрожали, а зубы стучали, не попадая друг на друга.

— Да, — повторила мать шепотом. — Нужно лишь сделать его горячим, разжечь, вот и всё.

— Мама, — сглотнула Мора, ломая ногти о стену, но стараясь устоять на ногах, не провалиться в беспамятство, чтобы подольше побыть с матерью. — Но это ведь лёд?

— Нет! Не смей так говорить! — взвизгнула она, меняясь в лице. А потом тяжело задышала, озаряя подвал ещё большим светом от потрескивающих бабочек. — Старайся, моя прекрасная доченька, и твои волосы окрасятся в прекрасный цвет огня. Душа запылает и запоёт под небом, что создал для нас Праотец Драххар. И мы выйдем отсюда вместе, рука об руку. Я люблю тебя.

Бабочки. Целая стая жгучих бабочек налетела на её тело, и Мора потеряла сознание под собственный, раздирающий горло, крик.

Глава 30. Подношение

Солнце ласкало кожу, а тёплый ветер развевал ещё не высохшие после купания волосы. Служанки замотали их с братом в одно большое полотенце и посадили на траву, одновременно доставая из плетёной корзины вкусности. Мора любила утро перед походом к алтарю Праотца Драххара. Мама говорила, что туда ходят только чистые дети, а подношение можно взять с собственного стола из того, что хочется съесть больше всего. Это и должен получить Божественный Дракон. Девочка выбирала самые вкусные шоколадные конфеты, а Арам обычно брал ежевичный торт.

— Ты же совсем не любишь его, — говорила девочка с укоризной, смотря как брат складывает угощение в свою коробку, пока его няня отлучилась за сменной одеждой. — Мама говорит, что нужно отдавать Праотцу то, что любишь сам.

— Зачем, если я могу съесть это?

— Ч-чтобы порадовать Праотца, конечно же, — восклицала Мора, широко раскрывая глаза. — Люси, скажи ему, скажи!

— Молодой господин, не шокируйте младшую сестру, — хихикнула её няня, заправляя светлую прядь волос за ухо. На голове Люси постоянно было нечто кучерявое, прорывающееся на свободу сквозь ленты, и Море всегда было интересно, как служанка справляется с собственными волосами. Без лент она была похожа на солнышко: волосы пружинили в разные стороны, веснушки покрывали щеки и нос, а улыбка была такой ослепительной, что иногда было больно смотреть. Совсем не похожа на их с Арамом маму, но тоже очень красивая.

Няня ласково пожурила брата и достала миленькие фарфоровые чашечки для молока.

— Ну что ты, Люси, — очень серьезно отвечал Арам, а потом наклонялся к Море и зловеще шептал. — Я видел, как наши угощения портятся после подношения, Мори! Не нужны Дракону сладости, точно-точно. Лопай сама.

И вгрызался в булочку с ванилью, пока девочка переваривала услышанное. Как это не нужны? Мама говорит, что очень нужны!

— Ешьте хорошо, госпожа, а я заплету ваши волосы, — улыбнулась Люси, раскладывая на коленях красивый желтый платок. — И в кого они у вас такие красивые? Как молоко. Молочные волосы.

Служанка притянула девочку к себе и взяла гребень, чтобы с нежностью пройтись им по влажным спутавшимся прядям. А Мора с удовольствие улеглась на мягкую грудь няни, с интересом наблюдая за порхающими возле цветов бабочками.

— Мама говорит, что это из-за того, что я появилась на свет раньше срока, — пожала плечами девочка, откусывая от булочки. — И боги не успели раскрасить их. Нужно больше гулять на солнце, и они станут такими же, как у Арама. Или такими, как у тёти Каи!

Мальчик горделиво взмахнул своей темной шевелюрой и подмигнул. И Люси засмеялась, вплетая в волосы Моры красные ленты. Их очень любила мама.

— Лучше, как у меня. Я красивее тёти Каи.

— Арам! — ахнула Мора, чувствуя спиной, как пышная грудь Люси сотрясается от сдерживаемого смеха.

— Только не говорите это при тёте, молодой господин. Она очень вспыльчивая особа.

— Угу, Люси, — кивнул брат, с ещё большим энтузиазмом вгрызаясь в булку. — Ух, когда проснётся мой дар! Я им всем покажу! Буду говорить, что хочу.

— Конечно, господин, — Люси закончила с волосами и принялась завязывать платок, погребая под ним белые пряди, до самой последней волосинки. — Это произойдет очень скоро.

Мора кивнула, беспечно жуя выпечку. Мама ждала этого уже несколько лет. Кажется, она испытывала смущение на празднествах в честь пробуждения дара более юных детей драконов. В прошлом месяце их приглашали на праздник к ровеснику Моры, и расстроенный Арам остался дома.

− Скоро, − нахохлился брат, подняв взгляд к облакам. Сегодня, сразу после подношений и благодарностей Праотцу, десятки драконов взлетят туда, под самое солнце, и зажгут небо своим огненным дыханием. Это тоже часть обряда. А Мора и Арам будут сидеть внизу и выискивать знакомых драконов по особенностям окраса и крыльям. Арам всегда угадывал больше и выигрывал. А Мора пока узнавала только маму и парочку нэс. — Однажды и мы будем летать среди них после подношений, Мори. Кажется, это весело.

− Ага, − мечтательно улыбнулась девочка, прижимаясь к теплой няне, и закрыла глаза, подставляя лицо солнышку. — Но чур ты первый. Там наверху весело, но еще и наверняка безумно жарко в этих реках огня…

− Ха! — мальчик распрямил спину и заложил руки за голову. — Я возьму чужой огонь на себя!

Девочка задремала на груди няни с улыбкой на лице.

И тут же вскочила с холодного пола, почувствовав прикосновение к своему плечу. Мама возвышалась над ней. Ее взгляд был так же холоден, как и стены этого подвала. Теперь Мора не ждала её. Ей было стыдно. Стыдно быть её дочерью, стыдно было быть нэссой и носить своё имя, ведь она испачкала их Род своим грехом, а её тело отказывалось лечиться и искупить его. Как бы мама ни старалась.

− Ты улыбалась во сне, − проговорила мать, смягчаясь в лице. — Давно я не видела твою улыбку. Снилось что-то хорошее?

Солнце. Брат. Теплая Люси и мягкая трава. Свежий воздух без привкуса гари от её собственной подпаленной кожи. Живые бабочки не несущие за собой боль. Один из их обычных дней до того, как её грязный дар пробудился.

− Огонь, − прошептала девочка чуть охрипшим от вчерашних криков голосом.

− Вот как, − теперь улыбалась и мама. — Так Праотец Драххар показывает, что не оставил нас в нашей беде, моя искорка. Мы на верном пути.

− Да, мама.

− Сегодня я решила взять тебя на Подношение.

Девочка резко вскинула голову, чтобы тут же поморщиться: в глазах потемнело, а подвал начал вращаться, закружившись вокруг них с мамой.

− Правда?

− Мы вознесем молитвы вместе, моя дорогая. Время пришло.

Мама протянула руку Море, и девочка несмело вложила ладонь в её руку, обтянутую черной кружевной перчаткой.

Гул голосов окружил мать и дочь, пока они пробирались поближе к алтарю. Величественная женщина в бордово-чёрном одеянии, смотрящая вперёд без тени страха и стыда, что должны бы были проникнуть в её сердце из-за дара Моры. И маленькая тень, сгорбленная под весом алой накидки с объемным капюшоном.

— Агнесс, — какой-то мужчина преградил им путь, и женщина без колебаний протянула руку для поцелуя. — Сегодня ты с дочуркой?

— Мора изъязвила желание самостоятельно сделать подношение Праотцу, — с гордостью ответила мама. — Поздоровайся, моя искорка.

— Здравствуйте, — прошептала девочка, делая неуклюжий реверанс.

Так много драконов. Ей хотелось быть здесь как можно дольше, разговаривать со знакомыми мамы, возносить молитвы дни напролёт, делать подношения и чувствовать себя нормальной, важной частью семьи. Мора не знала, сколько дней она пробыла в подвале: они слились для неё в один, бесконечный, наполненный болью, страхом и треском огня. А может, то был лишь сон? Но тянущее чувство внутри не давало ей усомниться в реальности. В былые дни Мора радовалась в моменты Подношения, в ее душе разверзался целый круговорот ярких вспышек от удовольствия близости мамы и Праотца. Теперь же внутри был холод и тьма, сердце стало тяжело от льда, которым она подлатывала свои бесконечные раны и обволакивала истерзанную душу.

— А где старшенький? — улыбнулся мужчина, и мама скосила глаза, когда девочка встрепенулась.

Брат. Больше всего ей хотелось увидеть именно его. Мора приподнялась на носочки, выискивая взглядом темный затылок и пламенные цвета их Рода. А ещё приметную шевелюру Люси. Но ни его, ни солнечных волос няни не было видно.

— Араму нездоровится.

— Вот как, — разочарованно протянул мужчина. — Передавай будущему главе Рода мои наилучшие пожелания, Агнесс. Негоже парню с таким значимым именем хворать, храни его Праотец. Да пестрит его пламя.

— Обязательно, — отчеканила мать, и Мора увидела, как поднялась её грудная клетка от длинного вздоха. Мама была недовольна. Почему-то осознание этого заставило девочку съежиться от страха, поползшего холодной змеей по позвоночнику.

Мужчина кивнул напоследок и растворился в толпе других драконов. Сегодня было не многолюдно. Мора свела брови на переносице, поняв, что здесь собрались лишь Высшие Рода. Обычно к главному алтарю допускали всех желающих сделать подношение, но этот день отличался от тех, что она помнила. Куда ни глянь, везде надменные лица. Богато украшенные наряды даже в храме Праотца. Глаза, полные превосходства и осознания своей силы… Мора давно заметила, как они отличались от слуг или обычных драконов.

− Приступай, моя искорка, − сказала мама, и девочка остановилась прямо напротив золотой глубокой чаши, заваленной подношениями. Они переливались и блестели в лучах солнца, ловили отблески огня от столбов пламени по бокам чаши. Мора знала, что их зажгла ее мать. Так же, как и двенадцать Подношений назад, как глава Рода.

Мама уже оставила свои дары в чаше и теперь смотрела на дочь, которая сжимала в руках игрушку, доставшуюся ей от брата на пятый день рождения. Мора не хотела отдавать ее Праотцу. Но смиренно положила блестящее черное солнце в центр чаши под снисходительным взглядом матери. А еще Мора знала, что во множестве даров её мамы были и ее срезанные волосы. Так Праотец Драххар мог лучше увидеть их раскаяние за грех Моры. Он точно поможет.

− Ты открыла своё сердце, искорка? — рука мамы тяжело легла на детское плечо. — Вознесла молитвы?

Пожалуйста, ну пожалуйста, думала девочка, мысленно обращаясь к Первому Дракону.

«Я буду самой послушной, самой доброй и прилежной. Я больше не хочу мучить маму, не хочу видеть это грязное синее пламя, что исторгает моё тело. Я хочу быть хорошей, хочу, чтобы радовались мама и братик. Хочу быть, как они. Как все драконы Высших Родов. Разве мама недостаточно страдала, чтобы искупить этот грех?»

Мама чуть сжала свою руку на плече Моры и слабо улыбнулась ей одними губами — улыбка совсем не коснулась глаз. Лицо мамы уже давно было уставшим и измученным, словно она не спала ночами так же, как и Мора.

− Да, мама.

− Хорошо. Теперь иди в конец залы, ближе к выходу, и продолжай молиться, моя девочка. Праотец не оставит нас, если мы будем смиренно просить помощи в этот великий день.

Мора слабо кивнула и двинулась вглубь залы, стараясь не сталкиваться с другими драконами. Все были увлечены своими мыслями или разговорами, так что не сразу обратили внимание на статную фигуру её матери, вставшую спиной к чаше и обратившей взор на пришедших. До того момента, пока залу не заполнило громкое потрескивание огня. Мама раскинула руки в разные стороны и прикрыла глаза, беззвучно шепча что-то и обращаясь к небу.

Мора подумала, что она очень красива сейчас.

Подол бордового платья стелился по золотым ступеням, становясь угольно-черным к краю. Как выжженная земля. Темные локоны мамы выбились из прически и принялись раскачиваться от сильного и наверняка очень горячего порыва воздуха. Столбы огня покачнулись, когда мама зашептала быстрее, а через миг ревущее пламя захватило чашу с подношениями и ударило в высокий потолок, растекаясь в разные стороны, а потом и осыпаясь сотнями искр на головы драконов, стоящих в первых рядах, и самой мамы. Мора сглотнула, увидев в искрах очертания дара ее матери. А драконы, что были ближе к чаше, подставили свои лица, словно купаясь в приятных лучах солнца, а не в обжигающей стихии.

− Великие драконы из достопочтенных Родов, − разнесся по храму ровный голос мамы, когда внимание всех присутствующих было отдано ей одной после яркого завершения Подношения. — Сегодня я собрала вас всех не только по случаю обряда. Сейчас, перед взором Праотца, я скажу то, что многие сказать боялись. На что мы беспечно закрывали глаза, словно глупые дети, пока всё не зашло слишком далеко. И это… Грех!

На секунду взгляд мамы коснулся Моры, прежде чем продолжить обводить всех присутствующих, и девочка сглотнула, съежившись еще сильнее под своей накидкой. По залу пронесся тихий, взволнованный рокот.

Глава 31. Кара

— О чём ты говоришь, Агнесс? — спросили из первых рядов, и Мора узнала голос того мужчины, который интересовался самочувствием Арама.

— Наша кровь слабеет, — голос матери не дрогнул, а вокруг Моры зашептались сильнее. — Вспомните, как велика была наша раса на заре времён. Сейчас только императорский род и наши великие дома имеют крохи от той силы, что вдохнул в первые семена Праотец Драххар! А теперь земли заполонил бездарный сброд, вот что случилось с нашей империей! Земли, на которых когда-то правили великие семена Прародителей! Сильнейшие, двигающие плиты земли, рассекающие воздух и дарующие дожди огня благодатной почве!

Гул голосов только усилился, кто-то горячо закивал, оглядываясь вокруг себя и встречая такую же реакцию.

— Что будет с нашими детьми? Сотни, тысячи лет вперёд? Если мы будем мешать кровь с бездарными, слабыми подобиями драконов? Вымирание! Вырождение! Стыдное и жалкое! Стада беспомощных ящеров, от которых уже в брезгливости отвернулись боги, когда-то породившие наше племя! Ведь первый свиток Праотца, даровавший нам знания о нашем мире, затих даже для императора, а второй так и остался нем, теперь он отвернулся от бессильного сброда!

— Да! — выкрикнул тот же мужчина из первого ряда, и Мора закивала, чувствуя вокруг себя волну какой-то сильной жаркой энергии.

— Взгляните на площади столицы. Улицы кишат бездарными! Позор на земле великих драконов! Они уже не имеют права называться так! Это кара Праотца достигла нас за грехи наши, — тут её взгляд коснулся глаз Моры, и девочка вздрогнула. — Моё сердце разрывается, глядя на них. Но Праотец оставил своих детей не просто так, мы должны понимать это. И искупить грехи.

Пламя за её спиной разгорелось с новой силой и коснулось края платья, словно в подтверждение слов, возбуждая толпу драконов ещё сильнее.

Мора слушала сильный голос своей матери, гул драконов и начинала клевать носом, несмотря на шум. Вернувшись в былую роскошь и яркость, в которой она родилась и выросла, тело девочки будто утратило выносливость и силу, которые в нем взращивала мать бесконечную череду дней в холодной темнице. Она вновь ощутила себя слабым ребёнком. Но даже этим Мора не смогла объяснить то, что произошло с ней в следующую секунду, когда пёстрая луговая бабочка залетела в храм через окно и принялась облетать залу, мягко паря между драконами. Страх поднялся в ней, а тело удушливой волной окатил озноб. В глазах задвоилось, сине-желтые крылья бабочки теперь не принадлежали ей одной, а вокруг всё заплясало жёлтыми, зелёными и синими пятнами. Показалось, они окружали её.

Мора медленно подняла глаза, когда за оглушающим грохотом последовала не менее оглушающая тишина, и десятки огненных взглядов резко направились на неё, выделяя среди толпы маленькую трясущуюся от страха или же ярости фигуру.

Она сама не поняла, насколько быстро всё произошло: высокий желтый горшок с росшим в нем деревцем разлетелся на куски, погребая под своими обломками и рассыпавшейся землей мельтешащие яркие крылья. Мора почувствовала, как заныло плечо от веса горшка. Она не помнила, как бабочка загнала её к стене.

— Почему она закричала? — спросил кто-то в толпе, и девочка сглотнула, пытаясь выровнять дыхание. Теперь не было страшно. Она сама хотела напасть на неё! Она сама.

— Ты хотела перебить маму, поэтому свалила горшок? — это уже говорил тот мужчина из первого ряда. — Растёт маленький бунтарь, Агнесс.

Теперь кто-то засмеялся, напряжение после выступления мамы разрядилось, но Мора всеми силами старалась не смотреть на выступ возле Чаши.

— Мора просто устала, — холодно отчеканила мать, не делая и шага по направлению к ней. — Подожди меня снаружи, моя искорка.

Девочка слабо кивнула, не поднимая головы.

Мора больше не слышала, о чем говорили в храме. Бездарные? Разбавленная кровь? Это всё равно было вне её понимания. С самого детства их дом заполоняли могущественные драконы, от ауры которых иногда хотелось заползти под обеденный стол и не вылезать оттуда, пока все не уйдут. Взрослые порой забывали сдерживать свою силу при особо эмоциональных разговорах, а дети вроде их с Арамом ещё физически не были готовы к контакту с ней. Мама говорила, это нормально и проходит с возрастом. Так драконы чувствуют чужую силу, и более слабые интуитивно готовы к подчинению, даже в человеческом виде. Осталось от предков.

— Устала?

Мора опять не почувствовала, как подошла мать. Раньше ощущала её дар каждой клеточкой тела и уже радостно предвкушала их встречу, когда мама только-только выходила в коридор по направлению к их с Арамом детской. А сейчас её появления пугали своей неожиданностью.

— Нет, мама.

Ложь всё чаще и чаще слетала с её губ.

— Хорошо, моя девочка. Идём домой? Мы сегодня хорошо постарались и открыли сердца Праотцу, он услышал нас.

— Ты говорила про грех, мама, — острожно начала Мора, краем глаза увидев, как женщина вздрогнула. — Ты говорила обо мне? Я принесла грех в наш Дом? В Сферу? Поэтому Праотец отвернулся от…

— Прекрати! — рявкнула мать, резко хватая дочь за руку. А потом сделала глубокий вдох и присела на корточки, убедившись, что в коридоре никого больше нет. — Конечно, нет. Испытание. Испытание — это всё, что принесла ты в этот мир вместе со своим холодным пламенем.

Лёд. Это лёд, мама.

— Грешники — драконы без дара, искорка. Те, в чьих жилах не осталось божественной крови Праотца и Праматери. А по твоим венам заструится бушующий огонь, помнишь?

— Помню… — с сомнением в голосе прошептала Мора.

— И мы никому никогда не расскажем, что пережили, возрождая его в твоём теле, — напомнила Агнесс, сводя тонкие брови. — Ты станешь сильной и никто не узнает, какой ценой. Это будет тайна лишь нашего Дома. Никто не сможет опозорить тебя.

— А Арам и Люси, мама? — Мора облизнула пересохшие губы. Ей всегда становилось не по себе, когда она вспоминала пробуждение своего дара. В комнате были лишь они втроём.

— Арам — моя плоть и кровь, — улыбнулась мама. — Он твой брат, а обязанность старших братьев — защищать своих сестёр, милая. Так всегда было. Не думаешь же ты, что он кому-то расскажет нашу тайну?

— Нет, — помотала головой девочка. Камень на её сердце стал чуть легче. Никто не узнает о её позоре и грехе, когда всё закончится. — Я доверяю Араму и Люси, мама. И тебе.

— Хорошо. Об этом знаем лишь мы с Арамом, так что больше не беспокойся ни о чём, не занимай голову ничем, помимо молитв и усердия.

Мы с Арамом. Мора нахмурилась, вспоминая удивленное и побледневшее лицо няни. Веснушки на нём тогда едва ли не выцвели, а в карих глазах страх молниеносно сменился беспокойством. За неё, за Мору.

— А Люси? Разве она ничего не заметила?

— Люси? — мама сморщила точеный нос, а потом подняла вверх палец, звякнув украшениями. — А! Та лохматая рыжая служанка.

Волосы Люси были похожи на солнышко! Ей хотелось закричать и топнуть ногой, защищая няню. Сегодня Море было бы хуже, если бы не мысли о том, что можно встретить в храме Люси с Арамом. Няня бы привычно потрепала её за щеки, корча смешные рожицы, а потом прижала бы к своей груди после долгой разлуки. Так она всегда делала раньше, а это было их самое длинное расставание с момента рождения Моры. Даже мама присутствовала в её жизни реже.

— Да. И ещё, я бы очень хотела увидеться с ней и Арамом, — кивнула Мора. — Если можно.

Глаза мамы вспыхнули огнём. Она облизнула губы и сглотнула, словно вспомнила нечто неприятное.

— Только я и Арам, моя искорка, — повторила мать спокойным тоном, смотря девочке точно в глаза. — Так будет лучше.

На миг Мора непонимающе нахмурилась, а потом ахнула, прижав ладошку ко рту. Мама наблюдала за ней и кивнула:

— Ты уже взрослая девочка. Я сделаю всё для твоей безопасности.

— М-мама, Люси, она… — голос дрожал, как и пальцы, и Агнесс презрительно косилась на все признаки слабости.

— Праотец добр ко всем детям своим, — сказала она. Что бы это ни значило. — Забудь это имя.

Люси. Она бы никогда не вычеркнула его из своего сердца. Мир вокруг начал вращаться и смазываться, земля под ногами пошатнулась. Мора зажмурилась, смаргивая слёзы, а потом ощутила, как вместе с ледяной корочкой, медленно покрывающей её сердце, стены коридора перестают двигаться, земля снова становится твёрдой и устойчивой. Лишь улыбчивое лицо Люси виделось ей, если смотреть в окно, вдаль, на палящее солнце. Но исчезло оно так же быстро, как очередной слой холода остудил её сердце, защищая от невыносимой боли, любви и чувства потери чего-то важного. Солнечного и доброго.

— Я хочу увидеть брата, мама, — прошептала Мора надломившимся голосом, бездумно шагая вперёд вслед за ней.

***

— Мори! — Арам подбежал к ней так быстро, что девочка не успела даже встать с пола. И счастливо улыбнулась, оказавшись в объятиях брата. Тепло. Пахло шоколадом и орехами. — Хвала Праматери, ты пошла на поправку. Сколько можно болеть? Тебе ведь лучше?

Арам продолжал закидывать её вопросами, но Мора выставила вперёд ладонь.

— Я в порядке, хорошо? — прошептала она, косясь на дверь. — И я тоже скучала. Скажи… — она закусила губу, решив удостоверится, — где Люси?

— Не знаю, — брат почесал затылок, нахмурившись. — Она уехала сразу после того, как твой дар пробудился. Даже не попрощалась, — тут он нахохлился и с обидой сложил руки на груди.

Люси бы попрощалась. И не захотела бросить их, даже после того, что произошло. Она была их семьей. А они были семьей Люси. Ей некуда было уезжать.

— Ты видел?

— Видел что?

— Как она… уезжала. Как собирала вещи. Видел, Арам?

— Нет, так сказала мама, — пожал плечами мальчик, ни капли не сомневаясь. — А что? Она наверняка навестит нас, когда ты выздоровеешь, Мора. Не грусти.

Новый слой холодной коркой пополз внутри её груди. В глазах больше не щипало, как бы она этого ни хотела. Сердце билось ровно, дыхание больше ничего не могло сбить. Ни появление брата, ни дурная весть, ни визит мамы с новыми обжигающими бабочками.

— Хорошо, — кивнула Мора, на миг прикрывая глаза. — Хорошо.

Арам нахмурился. Внимательно посмотрел на её лицо, становясь чуть печальнее. Он наверняка не так представлял встречу после разлуки.

— С тобой всё хорошо? — спросил он обеспокоенно. — Я совсем тебя не узнаю. Это всё болезнь? Но мама сказала, вы почти победили её…

— Нет, — выдохнула девочка. — Я чувствую себя очень хорошо, Арам. Я рада, что мама позволила нам увидеться.

Мора улыбнулась, беря брата за тёплую руку. Её собственная была холоднее стен в этом подвале. По спине её поползли мурашки, а Арам вздрогнул, как от укола.

— Прошу, приходи сюда чаще. Попроси маму, так мне станет лучше намного быстрее.

— Я давно просил, — сказал мальчик, вздыхая. — Правда, ты же знаешь. Я хотел быть рядом. И столько историй рассказать тебе об этих напыщенных мальчишках из Рода Кодэн, ты бы знала!

Мора любопытно вытянула шею, и Арам грустно рассмеялся.

— Они заполучили свой дар, представляешь! Сразу оба. А я…

— И ты получишь, — без тени сомнения продолжила Мора. Раз уж даже она смогла пробудить драконью сущность, хоть и дефектную, насчёт Арама сомневаться не приходилось. Он всегда был сильнее.

— Спасибо, — улыбнулся брат. Карие глаза его потеплели. Когда-то в них будет плескаться пламя, прямо как в маминых.

Стук обуви заставил детей оторвать взгляд друг от друга.

— Кажется, пора, — поникла девочка. И улыбнулась краешком губ, когда в комнату заглянула мама. Чуть более обеспокоенная, чем обычно.

— В следующий раз я принесу тебе твои любимые конфеты, — скороговоркой шепнул Арам в ухо Море ибыстро вскочил на ноги, озорно подмигнув.

Глава 32. «Ра» в их имени — это пламя

Брат приходил раз в несколько дней. А его уходы Мора воспринимала как нечто болезненное. Каждый раз казалось, будто мать уводит его навсегда.

А еще из-за Арама легче переносились визиты мамы. Боль притупилась и уже не беспокоила, Мора просто не замечала ее. Считала минуты, чтобы поскорее услышать рассказы о том, кто еще пробудил дар среди их друзей.

— Сегодня кусочек морковного печенья, — шепнул Арам, и девочка удивилась, как смог он протащить его без ведома мамы. Она сложила ладони лодочкой и улыбнулась, когда брат ссыпал туда раскрошившееся в дороге печенье. — Ой! Больно!

Их пальцы соприкоснулись, и Мора моргнула от покалывания в пальцах и холода, пробежавшего по спине. Мурашками он дошёл до самой шеи и бесследно растворился. А брат потёр плечи и ссутулился, как если бы его ударили. Должно быть, здесь в подвале Мора просто стала выносливее и терпимее к резкой боли.

— Что такое? — спросила она, закинув в рот горсть чуть кисловатого печенья.

— Такое уже было, — пожаловался мальчик, сглотнув и покосившись на дверь. — Мори, я покажу тебе кое-что. Пообещай не рассказывать маме.

— Конечно, — закивала она, подползая ближе к брату. Тот явно сомневался и набирался храбрости для чего-то. — Ты можешь мне доверять.

Арам чуть нервно облизнул губы и кивнул, собирая последние капли решимости. А потом резко повернулся к сестре спиной и открыл затылок, зачёсывая свои темные волосы пальцами вперёд. Мора ахнула. Седые волосы! На затылке у самого основания шеи волосы её брата стали частично белыми. Прямо как… её собственные.

— Арам, — шепнула она в ужасе, не в силах оторвать взгляд. — Как это случилось?

— Я не знаю… Няня заметила, — он пожал плечами, вновь отпуская свою шевелюру, позволяя темным прядям закрыть седину. — Хотела рассказать маме, но…

Мора резко выкинула руку вперёд, хватаясь за ладонь брата и заставляя его вздрогнуть. Сама она боли не почувствовала:

— Ты любишь её? Любишь свою няню?! — горячо зашептала она, глотая слова от взорвавшихся внутри эмоций. — Я знаю, любишь. Не говори маме. Не говори, что она знает. И сама пусть держит рот закрытым, Арам!

Мальчик опешил и широко распахнул свои карие глаза. Быстро кивнул и отшатнулся от Моры, не произнося ни слова. Должно быть, она напугала его. Девочка сглотнула и отвернулась.

— Прости… Просто сделай, как я говорю. И больше не приходи сюда.

Слова давались с трудом, но Мора была уверена, что такие перемены приключились с ним из-за неё. Она не хотела, чтобы Арам привык к боли так же, как привыкла к ней она. Не хотела, чтобы боль стала частью его, а сердце его покрыл холод. Может, будь он вдалеке от неё, его волосы станут прежними. Это её проклятая сила окрасила их?

— Что? — голос брата надломился. — Но… Мора… А как же наши игры? А сладости?

Его взгляд стал похож на взгляд побитого щенка.

Игры и сладости. В прошлом Мора ни за что не отказалась бы от них, но сейчас она чувствовала, что старший брат остался ребёнком, тогда как ей пришлось резко повзрослеть с момента переселения вниз. Она больше не может не думать о других. Или их постигнет участь Люси. Или, что ещё хуже, её собственная.

— Не приходи сюда больше, — отрезала она, вставая на ноги и указывая на дверь. — Мама!

Детский крик разнесся по комнате и отдался эхом.

— Перестань, Мори! — зарычал брат, резко вставая за ней следом. Его кулаки сжимались и разжимались, а крылья носа раздувались от едва сдерживаемой злости. Мора очень хорошо знала, когда брат злился. Только вот ещё ни разу эта злость не была направлена на неё саму.

— Я ничего не начинала. Мама! — девочка сделала шаги по направлению к двери и дернула её на себя, распахивая. — Уходи, Арам.

— Замолчи! — Арам схватил её за руку и чуть скривился, когда боль от прикосновения ударила по нему. — Плевать мне на мои волосы. Да на все волосы на свете! Ну, буду как наш старик, и что с того, — в его голосе проскользнула насмешка. Словно он имел право насмехаться над всем миром, а особенно над Высшими Родами, которые никогда не примут отклонения от нормы. А особенно их мать. — Это не имеет значения!

— Что? — сзади них раздался тихий вкрадчивый голос. Такой же тихий, как и шаги мамы, внезапно оказавшейся рядом. Мора и Арам синхронно вздрогнули и медленно повернулись, подняв головы вверх. — Что не имеет значения?

В темноте глаза мамы горели ярким пламенем с искрой безумия. А ещё там было отчаяние. Много-много чистого отчаяния. Выплескивалось из краев и было направлено на детей Агнесс.

− Что не имеет значения, мои дорогие? — прошептала мать, заходя в темную комнатку, закрывая за собой тяжелую дверь и выгоняя из темноты свечение от факелов в коридоре.

Мора сглотнула и отпустила руку Арама, стараясь не смотреть на него.

− Прости… − прошептала она, опуская голову.

− О каких еще волосах речь? — строго спросила мама, повышая голос. Дернула на себя Арама и прищурилась, озаряя комнату огнем в своих глазах.

− О моих, − без капли страха выдал мальчик, пожав плечами. — Мама, помнишь, ты говорила Море, что если она будет много гулять на солнышке, то Праотец одарит ее волосы краской и огнем? — мать прищурилась еще сильнее, и девочка начала кусать губы и мотать головой из стороны в сторону, чтобы брат замолчал. — Что они станут такими же, как у меня?

− Что за… чушь?

Тут Арам немного занервничал и начал тараторить быстрее:

− Кажется, Праотец правда решил поделиться с ней, а часть забрать у меня, − брат тихо засмеялся и сглотнул. — А я и не жадный.

Мама молчала, и Арам решил повернуться к ней спиной и продемонстрировать затылок.

− Вот, мама. Видишь? Это…

— Дрянь, — голос мамы надломился, и свистящий шёпот резко вылетел из её приоткрытого рта. Красные губы задрожали и тут же сжались в одну плотную линию. Она зажмурилась, лишая свои бледные щёки отблеска от света её огненных глаз.

— Ма… — Арам запнулся и непонимающе посмотрел на неё, прежде чем перевести взгляд на спокойную Мору. Ему было непривычно видеть мать такой.

— Это неправда, — шептала она, прижав указательные пальцы к вискам. Глубокие морщины залегли между её бровей и на лбу. — Невозможно.

— Мама…

— Замолчи! — женщина резко распахнула глаза и позволила слезам пролиться на её напудренное лицо. — Я… Я могла простить твою бездарность, сынок. Бездарность… — её губы задрожали.

— Я не бездарный! — горячо возразил Арам и сжал кулаки, сведя брови на переносице. Мора знала, что так его называли братья из рода Кодэн. Оба рыжие, поцелованные солнцем и пробудившие силу. Они дразнили Арама, и чем яростнее они это делали, тем сильнее он желал свой дар. И ждал до сих пор. — Я никому не позволю…

Мама выкинула руку вперёд ладонью, обрывая его, и лишь этого хватило, чтобы мальчик замолчал на полуслове и поджал губы.

— Я ждала! И могла простить, — зашептала Агнесс, нервно комкая подол платья другой рукой. — Я закрывала глаза, но это… Ты заразила его, дрянь! — последние слова женщина прокричала прямо Море в лицо.

— Мама, я… — девочка подняла руку, словно хотела прикоснуться к матери, но та в брезгливости отшатнулась.

— НЕ СМЕЙ! ТЫ ПРИНЕСЛА ЭТУ ДРЯНЬ В НАШ ВЕЛИКИЙ РОД! КОГДА РОДИЛАСЬ! — мама часто дышала и тряслась всем телом. Если бы её дар был в выжигании взглядом — от Моры сейчас не осталось бы даже пепла. — Драххово отродье, — она начала мотать головой из стороны в сторону, словно до конца не верила в произошедшее, — Драххово отродье, проникшее в нашу семью, чтобы отравить её…

— Мама! — голос Арама был полон ярости и обиды за сестру. — Она не виновата.

— Мои единственные дети, — зашептала женщина, бешено вращая глазами и кусая губы в кровь, пока она красными струйками не стала стекать к её подбородку и капать с него на темный пол, — единственные дети!

Агнесс резко схватила Арама за руку и подтащила к себе, чтобы убедиться. Запустила пальцы в его шевелюру и наклонила голову вперёд. По её глазам Мора поняла, что белые волосы никуда не делись.

— Не-е-ет! — в отчаянии закричала женщина и оттолкнула от себя ребёнка, чтобы тут же упасть на колени и закричать в потолок, схватившись за голову. Черные волосы её растрепались и свисали теперь по обе стороны от искажённого криком лица. Мора не знала этого языка. Мама кричала так сильно, выплескивая всё своё отчаяние и боль, прощаясь с надеждой и величием их рода, что в какой-то момент стены начали дрожать от этой боли.

Мора почувствовала себя плохо. Они переглянулись с Арамом, слушая истерику и непрекращающиеся вопли матери, и потянули руки друг к другу. Испуганные и не готовые к тому, что произошло дальше.

Огонь осветил их ладони. Крик матери перешёл в захлёбывающиеся рыдания, а подобия бабочек начали слетать с её рук, огненные насекомые с оборванными крыльями появлялись из её груди, копошились израненные и без крыльев вовсе у подола платья, а потом, когда рыдания стали походить на хриплый крик умирающего, пламя собралось вокруг Агнесс и резко потекло в разные стороны. Прямо к детям.

— Мам! — испуганно крикнул Арам, прежде чем оно настигло его. И побежал к стене, противоположной той, к которой кинулась Мора.

Это пламя отличалось от того, каким мама пыталась лечить Мору, выжигая из неё холод. В этом пламени была сама смерть. Не было в этот раз ничего прекрасного и её бабочках.

Как уродлива была смерть, так уродлив был дар матери.

Рыдания мамы не затихали, как не затихал и огонь. И вскоре к её крику присоединились еще два. Детские и испуганные, хриплые от ужаса и нехватки кислорода в легких.

Мора постаралась разглядеть силуэт брата в этой пляске огня и безумия, но лишь слышала его крик. Она попыталась потянуться к нему своим проклятым даром, чтобы спасти. Попыталась вложить всю любовь и не обращать внимания, как жжет пальцы от пламени мамы. Холодная искорка слетела с её указательного пальца. Уродливая бабочка рядом, машущая единственным целым крылом и жалящая ядом, застыла в воздухе и обратилась в нечто холодное и безжизненное. Рябь прошла по ней, и в один момент красный исчез под бело-голубым, источающим белый холодный туман.

В этот момент крик матери затих. Огонь исчез из комнаты Моры за долю секунды, а единственная маленькая бабочка, истязающая Мору, упала на пол и разлетелась на сотни маленьких холодных осколков. Мама не повернулась в сторону дочери. Всё внимание её было направлено на задыхающегося от боли и шока Арама.

Мальчик привалился к стене и жался в неё в надежде просочиться и сбежать из этой драхховой комнаты. Кожа его была красной и влажной.

— И ты тоже, сынок, — прошептала мама, охрипшим от крика голосом. Безжизненным, как и её взгляд. — Вы вдвоём хотите моей смерти. За что я проклята этими детьми, Праотец? Наказание и бездарность, — она посмотрела на Арама, дрожащего на полу. — Ра в твоём имени — пламя, — прошептала она, и её губы тронула едва заметная нежная улыбка. — Я дала тебе его, когда смотрела в колыбельку, на тебя, крошечного. Но такого сильного и уже яркого. Ты осветил мою жизнь своим рождением. Мой первенец. Мой возлюбленный сынок.

Она перевела пустой взгляд на Мору и засмеялась. Она плакала и смеялась, пока её волосы окончательно не растрепались из изящной причёски, достойной высокородной драконицы.

Камни посыпались из её волос со скорбным звоном.

— Я любила вас. Проклятие и бездарность, — сказала мать тихо, прикрыв глаза. — Я чувствую проклятый и мерзкий дар Моры. И не чувствую ни капли твоего, Арам. И она пометила тебя своей омерзительностью, влила белого яда на твой чистый холст, не тронутый и следом магии. Поставила на тебе метку, чтобы все увидели наше унижение. Чтобы все знали, что боги и огонь покинули наш дом. Вставай, сын.

Мама поднялась с прямой спиной и утёрла лицо ладонью, словно и не было никакой истерики. Словно и не она пыталась сжечь своих детей вместе с собой, испепелить в этом забытом богами месте, заполнив его пламенем. Она снова была величественна и хладнокровна.

Глава 33. Даже во тьме распускаются цветы

Мора сидела в углу комнаты и прижимала к груди колени, уперевшись в них лбом. Спину ласкал холод стен, а дыра в груди ощущалась всё больше и больше с того момента, как мама увела Арама.

«Ра» в твоем имени — это пламя, говорила она мальчику без дара и силы. Сжавшемуся от ожогов, от страха, от беспомощности перед родителем. Можно было подумать, что она упивается своим могуществом. Если бы не дорожки от слёз на бледных щеках и пустота в огненном взгляде. Мора видела, что мать сломлена.

Красивая, могущественная, великая и… Слабая. Дети стали её слабостью и проклятием.

Девочка пощупала свои волосы, отросшие почти до плеч. Грязные, спутавшиеся и короткие. Скоро мама опять отрежет их, чтобы сжечь. А что сейчас она делает с Арамом? Пытается стереть с него следы её ядовитого дара?

Мора вздохнула и прислонилась щекой к прохладной стене.

Холод убаюкивал, забирал боль и печаль.

Как забирали их и сны.

В них они с Люси и Арамом были вместе. Завтракали в саду, плели венки из цветов и собирали букеты маме. Арам побольше, а Мора столько, сколько стеблей могли ухватить ее маленькие ладони. Иногда стебли были с незаметными шипами, тогда Люси заботливо усаживала Мору на колени и лечила её раны: щедро наносила на пальцы мазь и забинтовывала — к вечеру не оставалось и следа. Мора носила на себе лишь один шрам.

Тот, который было уже поздно лечить маминым амулетом из Древесного дома.

Девочка прислонила ладонь к стене, мечтая слиться с её холодом. Прикрыла глаза и зашептала песню, которую Люси напевала ей перед сном.

Мелодичный голос Люси звучал в её голове так отчетливо, будто няня пела где-то рядом. Её голос был тёплым, как объятия.

Мора приоткрыла один глаз, когда пальцев её коснулось холодное покалывание. Коснулось изнутри и начало расползаться, будто ища путь к свободе. Как разводы на воде, когда на неё опускается упавший лепесток. Что-то блеснуло.

Блеснуло и поползло по стене, завоёвывая себе пространство, чтобы развернуться во всей красе и засиять в темноте подвальной камеры. Холодное. И прекрасное. Девочка отняла руку от стены с едва слышимым треском — её пальцы примёрзли к камню.

И отползла назад, чтобы получше рассмотреть, что она натворила.

Цветы из инея чудно закручивались на темной стене, формируя собой нечто чудесное. Огромные бутоны, каких не бывает не свете. И сейчас они были прямо перед Морой. Расцвели для неё из-за её магии. Мора несмело потянулась к своему творению рукой.

— Это… — прошептала девочка, и облачко пара вырвалось из её рта, — жаль, что ты не увидишь этого, Люси. Ты бы нашла эти цветы прекрасными.

Мора широко распахнула глаза, когда слова вырвались из неё. Слова, мысли, цветы — всё это было преступно. Девочка отдёрнула руку и зажмурилась, шепча про себя молитвы. Пусть всё исчезнет.

Когда Мора открыла глаза — цветы из инея начали лишь расползаться сильнее, пуская свои стебли с шипами дальше по стене, распахивая голубые лепестки миру и стараясь дотянуться до потолка. Словно в насмешку.

Да, они насмехались. Теперь Мора не видела их чудными. Они — само зло. Даже её дар не слушался её, проклятый и ужасный.

— Нет, — покачала головой девочка, кусая губы. — Нет. Прочь! Прочь!

Она принялась стирать иней со стены, кидаясь на него почти всем своим детским телом, оттирая мороз со стены рукавами изношенного платья.

— Убирайтесь! Чтоб вы сгнили! — ногти впивались в стену, ломались об неё, а платье очень быстро стало мокрым. Теперь рисунок был похож на уродливый холст, который попал в руки несмышленому ребёнку с чашей краски. Лишь части его были стёрты, а в промежутках проглядывались созревшие бутоны. Гадкие, совсем не прекрасные.

— Нужно всё убрать, — шептала девочка, судорожно стирая плоды своего проснувшегося дара и мимолетного мечтания о былом. — Убрать… Мама накажет меня. Праотец Драххар накажет меня.

Мора стиснула зубы и пыталась дотянуться до цветов на самом верху стены, когда земля под ногами пошатнулась. Где-то снаружи прозвучал такой грохот, что отдался дребезжанием даже в стенах этой камеры, находящейся глубоко в подземельях их дома. На миг всё затихло, а уже в следующую секунду грохот ввернулся, земля начала дрожать, словно готовилась разверзнуться и поглотить в себя Мору за её грех. Стереть с лица Сферы и Мору, и её проклятый дар, и эти холодные цветы.

— Праотец Драххар, — горячо зашептала девочка, цепляясь руками за стены и боясь даже смотреть вниз. Она лишь чувствовала, как земля ходит ходуном, слышала приглушённые крики снаружи, слышала как что-то рушится, но не хотела быть причиной этому. Не хотела умирать, несмотря на то, как тяжело ей было. Она хотела, чтобы мама спасла её. — Пожалуйста, Милостивые Праотец и Праматерь! Я не хочу умирать, не хочу!

Тряска лишь усиливалась, и Мора начала горько плакать, цепляясь за плиты.

— Я не хотела прогневать тебя! — закричала она отчаянно и облизнула губы, прежде чем посмотреть на оставшиеся цветы. Кинулась оттирать последнее и больно ударилась плечом, когда земля вновь пошатнулась. Зашипела сквозь стиснутые зубы и встала, опираясь одной рукой на стену. Стало страшно. Очень и очень страшно.

— Мама! — крикнула девочка, с надеждой смотря на дверь. — Арам! Праотец, я прошу прощения, прости, прости, я не хотела!

В следующий миг Мора уже не знала, где был пол, а где потолок, потому что всё завертелось с бешеной скоростью, перевернулось и сделало последний рывок с оглушающим громоподобным звоном, прежде чем девочка почувствовала как голова её бьется обо что-то твёрдое. Голова, плечо и вся правая сторона тела пульсировали от боли, но недолго. Через секунду Мора уже не чувствовала ничего. Всё провалилось во тьму, лишь мелодичный голос Люси звал её откуда-то издалека, будто из-под толщи воды.

Мора попыталась улыбнуться, но совершенно не чувствовала своего лица.

Силуэт мамы был расплывчатым. Последние недели Мора видела лишь приносящую еду служанку. Точнее, её руки. Она приоткрывала дверь и быстро засовывала тарелку в проем, не заходя внутрь. Чтобы тут же закрыть её с громким хлопком и быстро убежать по коридору, пока девочка не начала просить её выпустить.

Лицо её было осунувшимся. Некогда горящие огнем глаза потухли, под ними залегли темные тени. Кисть, трясущая Мору за плечо, выглядела тонкой-тонкой, пальцы сжимали её, но слабо.

− Доченька? — шептала мама, когда Мора открыла глаза и села. Она помнила, что во время тряски ушибла всю правую часть тела, но боли не было. Прикоснулась рукой к лицу и попробовала пошевелить челюстью.

− Всё в порядке.

− Я рада, − отозвалась женщина.

Мора ждала, что она будет ругать её, но мать молчала. А девочка вдруг подумала, что не считает себя виноватой. На всё воля Праотца.

− Зачем ты пришла, мама? — спросила девочка, и голос её был ровным. Удивление отразилось в лице матери.

− Разве ты не хочешь выйти отсюда, искорка?

− Я хочу покоя. Сейчас мне спокойно.

Между ними повисло молчание. Мать смотрела в лицо Моры и, казалось, что лицо её становилось серее с каждой прошедшей секундой. Наконец она указала трясущейся рукой на сверток, лежащий справа от Моры. Она не заметила его.

− Надевай платье. Я принесла тебе платок.

Глава 34. Огонь — это свобода и искупление

В обеденной зале пахло древесиной. Массивный стол посреди комнаты, стулья, рама с гобеленом, где был вышит красными нитями символ их рода. Мора думала о том, как легко здесь всё вспыхнет, если мама захочет. Но это были просто мысли, лишенные страха или еще каких-либо эмоций. Факт.

На гобелене дракон спал, свернувшись кольцом вокруг императорского трона, по бокам от него струились языки пламени, но это не тревожило его сна. Так же обманчиво была спокойна и мама. Она привела Мору сюда и села во главе стола, непринужденно пила травяной чай и следила за тем, как жадно ест её дочь.

− Ты нэсса, − между делом проговорила мать, когда Мора вгрызлась в кусок жирного мяса и потянула зубами от кости. — Веди себя достойно.

− Почему в замке так мало слуг, мама? — спросила девочка, наслаждаясь вкусом. Не вчерашняя ли кара Праотца из-за проклятия Моры коснулась невинных драконов?

− Некоторые из них отправились в замок императора Драххтариуса, милая. Их ждет принцесса Драмия.

− Зачем?

Мора впервые слышала о принцессе. Ей было неизвестно, что у принца есть сестра.

− Вчера произошло то, что изменит нашу жизнь. Искупит грехи. И сегодня ночью мы пойдем во дворец, чтобы увидеть смену эпохи воочию.

− Как это поможет мне, мама? Как поможет Араму?

− В огне воля и очищение от грехов, − мама сделала глоток чая и посмотрела в окно. — Огонь — это свобода и искупление.

− О чем ты? — Мора нахмурилась, не понимая ни слова.

− Ты увидишь, как творится история, дорогая. И Праотец заметит заслуги наши. А когда император прислушается ко мне…

− Я не понимаю.

− Тебе и не нужно, − скривила губы мать. − Ты слишком мала. Ешь свою еду и вспоминай, как ведут себя нэссы, чтобы не позорить наш род при императоре.

Мора уткнулась в тарелку, но мысли её занимали вовсе не манеры.

***

− Куда они все? — от замка и, казалось, до самого горизонта тянулась вереница людей. Мора присмотрелась, прищурив глаза, и поняла, что большинство из них — бедняки. Испуганные лица были обращены к замку.

− Я говорила ранее, − бросила мать, не оборачиваясь на толпу. — Их примет принцесса.

− Ночью? Но зачем?

− Ты задаешь много вопросов, искорка.

Мама взяла девочку за руку и подтолкнула вперед, когда стражник открыл перед ними массивные двери. Где-то там, в глубине замка, были император с его семьей. Прекрасная принцесса и сильный принц, которого всегда хотел увидеть Арам. Мама говорила, что в их жилах течет почти неразбавленная кровь Первого Дракона, Праотца Драххара. Должно быть, мама поклонялась их силе. Хотя и род Моры был довольно силён. До появления их с братом.

− Да полнится пламенем сердце твоё, Агнесс, − в коридоре их встретил высокий мужчина и развел руки в стороны. Мора подняла взгляд и увидела, что он улыбался. — Ждём только тебя.

− Все собрались? — кивнула мать, заглядывая за его спину. — Сколько у нас времени?

− Час. Я чувствую силу принцессы даже отсюда. Оставшиеся волосы на бедной голове Рикмонда стоят колом, клянусь, — он улыбнулся, потерев руки. — Пойдем — увидишь.

− Я чувствую, − улыбнулась мама, а потом подтолкнула Мору к креслу у стены. — Подождешь здесь, искорка. Я скоро вернусь.

Девочка кивнула и забралась на высокое кресло, с интересом рассматривая богато украшенные стены. Повсюду были факелы, свечение огня ласкало живописные картины и отражалось от золотых рам, позволяя Море лучше разглядеть обстановку.

− Зачем ты взяла с собой ребенка? — послышался тихий голос мужчины, а следом хлопок двери. И Мора тут же вскочила, чтобы приложиться ухом к прохладному дереву.

− Хотела показать… − отвечала мама с той стороны двери, и Мора прикусила губу, потому что голос стал менее отчетливым.

− Старший тоже здесь? После угроз Блэдрейнов я бы не стал тащить сюда детей, Агнесс.

− Здесь, − ответила мать, и девочка ахнула. Брат был рядом! — Этому поколению детей придется рано повзрослеть, Лавис, и мы приложили к этому руку. Пусть увидят.

− Правда твоя, − отвечал дракон, но Мора уже отшатывалась от двери, чтобы побрести по коридору. Час. У нее есть час, чтобы найти брата. Почему мама не сказала?! Она так волновалась за него…

Мора тихо шла по коридорам замка, пытаясь углядеть родное лицо за поворотами. За несколько минут ей не попался ни один слуга, и девочка поняла, почему, когда выглянула из окна на улицу — слуги были заняты людьми снаружи. Они стекались в замок со всех сторон, толпились у ворот и у входа в замок, освещая себе путь факелами. Но всё же их было гораздо меньше, чем когда Мора с мамой наблюдали их бесконечную вереницу по пути сюда.

− Невероятно, да? — послышался мальчишеский голос сзади, и Мора резко повернулась, чтобы увидеть, как мальчик в красном плаще подходит, опирается на каменный выступ и смотрит туда же, куда смотрела несколько секунд назад она сама.

− Да, невероятно… − прошептала девочка, засмотревшись на его яркие рыжие волосы и веснушчатое лицо. Его словно одарил красками сам огонь.

− Они идут с самого вечера, и замок полнится голосами, как никогда раньше. Вы только прибыли? — теперь он повернулся к Море, и она сглотнула. До чего тёплые глаза. Теплее парного молока и её снов, наполненных лучами утреннего солнца и щебетом птиц. Веснушки подскочили наверх вместе с щеками, когда мальчик улыбнулся. Он стал похож на довольную лисицу. — Добро пожаловать, нэсса, я…

− Вы принц! — тут же воскликнула девочка, и смутилась, опустив глаза. Она совсем позабыла о манерах. Кто перебивает принцев, Мора?!

− Это правда, − не заметил её оплошности мальчик. — Но иногда мне совсем не хочется им быть. Могу я не быть им для вас сейчас, нэсса?

Мора округлила глаза и в ступоре посмотрела на мальчика. Она не могла не ощущать его силы, находясь так близко. Как если бы она стояла возле пышущего жаром камина.

− Но так не положено…

− Глупцы нам говорят о том, что положено, а что — нет, − вздернул подбородок мальчик. — Я не глупец.

Мора прыснула, представив, что на такое заявление сказала бы её мать. Но… еще мама говорила преклоняться перед силой. Он был сильным. Девочка улыбнулась и коротко кивнула головой.

− У вас красивое платье, нэсса.

− А у вас плащ, нэрр, − кивнула Мора, вновь забыв про манеры.

− Ах, этот, − пожал плечами мальчик, продолжая изображать светскую беседу взрослых драконов. — Я украл его у сестры.

Мора нахмурилась, а потом внимание её привлек вскрик на улице. Там, в императорском саду, какая-то белокурая женщина искала сына и трясла каждого дракона, попавшегося ей на пути. Движения её были лишены изящества, говор вежливости, а одежда выглядела хуже того затасканного сарафана, что Море приходилось носить в подвальной комнате.

− Может быть, вы знаете, что все эти драконы делают во дворце?

− Знаю, − кивнул мальчик серьезно. — Вот только они вовсе не драконы. Отец приказал созвать всех бездарных в замок.

− Бездарных? — выдохнула девочка, испугавшись за брата. Где мама могла спрятать его?

− Это такие драконы, в жилах которых не осталось крови Праотца, − с видом знатока поделился принц. — Чтобы такими не стали все, наши родители решили переселить их в другое место. Должно быть, вы слышали вчера, как тряслась земля, нэсса? Теперь наша Сфера поделена надвое.

Мора едва не задохнулась от осознания. Так это не была кара Праотца… Тряслась вся Сфера. И вовсе не из-за нее!

− Простите, непринц, мне пора, − скороговоркой бросила девочка и кинулась назад, чтобы вернуться к маме. Пробежала почти до начала коридора и быстро вернулась обратно, чтобы поклониться удивленному наследнику. И побежала еще быстрее, помня о времени.

В стенах замка опять не встретилось ни души. А двери, за которыми скрылась мама, были всё еще заперты.

Мора приложилась к деревянной двери и напрягла слух, чтобы услышать голос, смутно напоминающий мамин.

− … зажгут Сферу подобно солнцу и вернут расположение богов. Во славу Праотца следы греха должны быть стёрты с земли, в которую посеял он плоды своей крови. Огонь — это свобода и искупление!

Последние слова были выкрикнуты так громко, что Море не пришлось прислушиваться, чтобы разобрать их. А через секунду комнату заполнил гул голосов, переросший в скандирование:

− Огонь — это свобода и искупление! Огонь — это свобода и искупление! Огонь — свобода и искупление!

Мора отшатнулась от двери и резко забралась на кресло, попытавшись сделать скучающий вид, в тот момент, как шаги зазвучали совсем близко. А в следующую секунду дверь распахнулась, выпуская в коридор высокородных нэрров и нэс.

− Устала, искорка? — ласково позвала мама и подошла к девочке, чтобы помочь ей спуститься. — Скоро будем дома. Скоро ты будешь здорова.

Глаза её блестели, а щеки горели румянцем. Мора очень давно не видела маму такой счастливой. 

Глава 35. Мама всегда права

− Тебе нравится дворец? — спросила мама, взяв Мору за руку и ведя по длинным коридорам следом за нэррами и нэс, с которыми она была в комнате. Кто-то часто бывал у них в гостях, кого-то Мора знала с рассказов мамы о Совете.

− Да.

− Я словно чувствую присутствие Праотца, − поделилась мама шепотом, с благоговением смотря вперед. — В стенах этого дома живет частица его души, Мора. В стенах, в воздухе, в огне, пылающем в каминах и факелах. А в особенности в наследниках пламени Драххара — в императорской семье.

Мора вспомнила, как чувствовала себя рядом с принцем, и мысленно кивнула. Она понимала мать.

− А еще частица его памяти и разума живет в свитках, переходящих от отца к сыну, от императора к императору с зари времен, искорка. В них кровь Праотца, божественная кровь, ты знала об этом?

Мора покачала головой, вопросительно посмотрев на мать.

− Два свитка, хранящие воспоминания о создании этого мира и Сферы, прямо здесь. Наследие Драххара доступно лишь драконам, несущим в себе его кровь. Кровь к крови, и тогда воспоминания Праотца обретут новый дом в разуме каждого из наследников. Глаза его станут их глазами. Оттого так волнительно находиться здесь, под этими сводами, где каждый день проходят они.

Девочка пожала плечами, но мысли унеслись её далеко за пределы этого дворца и наследия Праотца.

− Мама, Арам здесь?

Женщина нахмурилась, словно не была готова к этому вопросу. Или не хотела прерывать свои думы о божестве ради бездарного ребенка.

− Да, искорка. Я не хотела, чтобы ты снова как-то повлияла на его самочувствие, поэтому его привела няня.

Мора виновато опустила глаза. Из-за неё Арам сегодня лишен возможности быть с мамой? А будь он рядом, они бы вместе познакомились с принцем.

− Мама, я…

− Тсс, − женщина приложила указательный палец с красным перстнем к губам и кивнула вперед. Мора затихла и заметила, что их небольшая группа растеклась по красиво украшенному балкону. На каменных перилах благоухали пышные цветы, ноги утопали в ворсистом ковре цвета крови. Когда девочка подошла к перилам и взглянула вниз, рот её приоткрылся в удивлении — зал был битком набит людьми. Простолюдинами, которых она видела сначала с мамой, а после с молодым принцем. Бездарные.

Галдящие и шумящие на улице, теперь они не издавали ни звука. Когда Мора присмотрелась, жар обдал её лицо и живот — лица людей были похожи на лики её кукол. Безжизненные и пустые глаза смотрели прямо перед собой, рот был закрыт, а на лицах застыло полубезумное−полублаженное выражение.

− Видишь это, искорка? Узри же силу наследников крови Драххара, − прошептала мать с благоговением и прикрыла глаза. Губы её растянула улыбка.

Девочка повернулась к матери, когда тишину в зале разрезал дикий и оглушительный девичий крик. Полный горя и безысходности он пронесся над головами безмолвного народа и закружился под сводами замка, заставив высокородных нэрров и нэс на балконе недовольно выглянуть на его источник.

Балкон с драконами оплетался вокруг зала, и на противоположной его части девушка смотрела вниз и опиралась руками на перила, едва не свешиваясь с них верхней частью туловища. Красные волосы её опадали вниз, но ни это, ни крик её не заставили людей в зале обратить хоть какое-то внимание на нее.

− Остановите это! — закричала девушка, и Мора разглядела слёзы на её красивом бледном лице. — Остановите! Я не знала, не знала!

Стража в красных доспехах подошла к девушке со спины, и Мора ужаснулась. Она была такой маленькой и такой храброй, а мужчины сзади нее возвышались над ней на две головы.

Девушка зарычала и принялась извиваться, когда руки стражников схватили её и принялись оттаскивать от перил.

− Не трогайте! Не трогайте меня! Мама, отец! Прошу, я не вру! — стражник справа от девушки скривил лицо, а в следующее мгновение глаза его закатились. Мужчина упал, и девушка сжала зубы, как от резкой боли.

− Мам, − Мора принялась дергать мать за рукав, и женщина отмахнулась.

− Не слушай её, искорка. Эта взбалмошная принцесса совсем не умеет себя вести. Такая великая сила и подобное поведение, − поцокала языком женщина, а потом запоздало оглянулась по сторонам, проверяя, не услышал ли кто её слов.

− Но почему? — Мора закусила губу и с жалостью посмотрела, как третий стражник скручивает вопящую девушку. — Она плачет, мама.

− Её возлюбленный оказался бездарным, − объяснила мать, чуть подумав. — Она лишь пытается сорвать божественную волю ради своей прихоти. Её отец прекрасно об этом знает. Ох, проделать такой путь и вдруг сделать шаг назад, − мама оглядела зал с людьми и покачала головой. — Бедные император с императрицей, как мать я им сочувствую.

Мора перевела взгляд на принцессу Драмию и поникла. Та царапалась и кусалась, пытаясь вырваться из сильных рук стражников. Лицо её было перекошено горем, а в глазах застыло безумие. Девочка даже отсюда чувствовала её силу, но она была словно приглушена. Будто принцесса истратила слишком много и теперь черпала резервы откуда-то изнутри, но этого все равно было недостаточно, чтобы справиться с несколькими мужчинами.

— Я хочу всё исправить! Мои глаза видели! — прорыдала девушка напоследок, а потом исчезла вместе со стражей к радости побеспокоенных нэрров и нэс.

— Смотри, начинается, — прошептала мама, и Мора только сейчас заметила голубоватое свечение посреди залы. Рядом с ним стояли император с императрицей и смущенный принц. Он всё ещё смотрел в ту сторону, куда увели его сестру, и выглядел расстроенным.

— Мама, это…

— Да, — ответила мать, улыбнувшись. — Император и принц, моя искорка. Наследники Праотца, члены сильнейшей семьи в Сфере.

Мама говорила с такой страстью, что невольно Мора почувствовала благоговение.

— Принц… — прошептала она, пытаясь разглядеть получше.

Так тепло рядом с ним было, потому что в его жилах течёт кровь Первого Дракона? Море на секунду подумалось, что будь он рядом, она смогла бы избавиться от своего проклятия. Его горячая кровь исцелила бы ее от холода. Грейся она в тёплой силе принца, она бы и сама обрела силу. Он бы смог вытащить ее из ужаса, что длился с момента пробуждения её мерзкого дара… Прекрасный лучезарный принц с доброй улыбкой и лисьими глазами. Потомок божества.

— Что такое? — мама рядом хитро посмотрела на Мору и улыбнулась. — Тебе ещё рано влюбляться, искорка.

— Я…Я не…

— В невесты наследникам должны доставаться лишь сильнейшие драконицы, моя дорогая. Никакой любви и истинности в вопросах продолжения рода Праотца быть не должно.

Мора посмотрела на императора. А потом опустила глаза и увидела, что рука его сжимала ладонь императрицы. Внезапно разговоры на балконе стихли, а голубое свечение резко разрослось в ширину и длину. Цвет его приобрёл синий оттенок, а внутри закружилась темная воронка. Кто-то наверху ахнул, а Мора отошла от перил на один шаг.

Люди внизу не издали ни звука и продолжали стоять на своих местах.

— Мама, почему они молчат? Что происходит?

— Это дар принцессы, искорка. Принцесса великодушна — у несчастных бездарных не останется ни единого воспоминания о жизни до переселения. Очищение пройдёт для них безболезненно.

— Но зачем?

— Они начнут новую жизнь. Не будет грусти о прежней, не будет тоски и желания вернуться, не будет… войн и бегства в Сферу. Они придут в Нижний мир, как в родной дом, и забудут путь назад. Отныне так и будет.

— Зачем… — Мора во все глаза смотрела, как люди моргали без единой эмоции на лице. Кто-то шагнул в пропасть, что открыл император, и провалился в пустоту. — Зачем это всё, мама? Принцесса сказала, что…

— Замолчи, — отмахнулась мать. — Я говорила тебе о грехе. За грехи нужно платить.

Мора прижала руку к груди и судорожно бегала взглядом по бездарным, силясь найти хоть что-то в их лицах. Боль, отчаяние, просьбы о помощи, желание вернуться к семье?

Куклы. Пустые глаза и полное безразличие на лицах.

А в следующее мгновение пол покачнулся под ногами Моры. Чёрный капюшон слетел с головы мальчика в толпе, и Мора вскрикнула, не в силах поверить в увиденное.

— Арам!

В седых волосах брата почти не осталось чёрных прядей, но Мора точно узнала его лицо. Осунувшееся и безразличное к происходящему. Девочка ещё ни разу не видела его таким. Он не посмотрел вверх и лишь шагал вперёд по направлению к воронке.

Лицо брата легко было спутать с маской. Глаза смотрели вперед, на воронку императора, но были лишены каких-либо эмоций. Вот он, принц, совсем рядом. Ты же так хотел увидеть его! Вот мать, предавшая тебя и наблюдающая со стороны со странным спокойствием. А рядом Мора. Девочке хотелось кричать и кричать, чтобы разбудить брата. Она была уверена, где-то внутри он всё понимал, всё видел.

− Мама! − яростно закричала она, обернувшись к женщине. — Арам! Он там, среди этих чужих людей, мама! Совсем один, без нас…

Драконы рядом начали поворачиваться на детский крик, отвлекаясь от красочного представления, и Агнесс просто закрыла рот дочери ладонью.

− Тшш, − прошипела она, подтянув ее к себе и прижав к себе так, что Мора едва ли не утонула в юбках её пышного платья. — Тебе показалось, дитя.

Девочка замычала в руку матери, а потом с мольбой вернула взгляд на брата. Очнись же! Не ходи туда, не ходи!

Воронка выглядела устрашающей и опасной, однако люди внизу один за другим просто ступали в нее и исчезали в её пустой черноте.

Мора с ужасом услышала шепот матери. Она молилась! Смотрела на сына и молилась, прикрыв глаза. Металлический привкус крови коснулся языка, когда девочка укусила руку матери и вырвалась из её объятий.

− Арам! — закричала она, принявшись расталкивать локтями высокородных драконов на балконе в попытках добраться до лестницы. Она заберет его оттуда, силой выведет из замка!

− Нет, стой! — мама кинулась за ней и схватила за рукав платья, с треском подтащив к себе. — Не ходи! Всё решено!

− Пусти меня! — девочка дернулась, а в следующую секунду что-то загрохотало снаружи и вход в замок охватило черное пламя. Просочилось сквозь дверь, заструилось по стенам и объяло перила внизу, потрескивая и забираясь всё выше. Черное, с золотистыми вкраплениями. Так быстро, что мама замерла на месте и едва не отпустила Мору, предоставив ей попытку сбежать вниз. На балконе началась неразбериха, кто-то закричал, стражники заполнили залу, окружая императора и его семью.

− Драхх! — ругнулась мать сквозь зубы и перехватила дочь поперек талии, чтобы тут же кинуться к проходу. Туда, где не было огня и грохота.

− Мама, Арам! — прорыдала девочка, безвольно болтаясь в руках у матери. Платок едва не спал с её головы, но Агнесс обмотала его сильнее, закрывая лицо дочери. Теперь Мора была лишена даже зрения. Опорой для нее служил удаляющийся крик стражи и лязг оружия.

А потом всё затихло. Мама что-то прокричала слуге и запихнула сопротивляющуюся Мору в повозку, зло ругаясь себе под нос.

− Вези нас, драххов глупец!

— Ма… — Мора сдернула платок с лица, и мать тут же зашипела на неё, прижав к себе и снова закрыв её рот ладонью.

− Тшш, моя милая девочка, моя искорка. Мама не даст им тебя обидеть.

Она шептала успокаивающие слова, шептала молитвы и обращалась к Праотцу, пока Мора отчаянно хваталась взглядом за уходящую дорогу и желала вернуться. Вспоминая отрешенные лица людей, чудовищную воронку в никуда и оставленного брата. Почему она его бросила? Почему? Мама всегда права, но сейчас Мора ощутила, что сердце её сжимается, горечь подступает к горлу, а руки и тело охватывает дрожь. Она не должна перечить. Мама знает, как лучше. Но разве будет лучше Араму?

Мора не заметила, как в спешке они доехали до родового замка. Теперь холодные стены его не казались девочке безопасным прибежищем. Дрожащая рука мамы в её ладони не казалась надежной. Её глаза, что видят огонь, не казались родными. Мама любила Праотца, а что на счет её собственных детей? Они все, все без исключения в Парящей Сфере, были детьми Праотца, так гласили оставленные им магические свитки, о которых говорила и мама, тогда почему она так поступала?

Мама схватила Мору под локоть и быстро пошла к главным воротам, минуя пожелтевший сад, цветочную арку и поляну, что раньше служила детям площадкой для игр.

— Госпожа, — растерянно пролепетал слуга, когда мама навалилась плечом на дверь и едва ли не ввалилась внутрь, волоча за собой дочь.

— Ты! — рявкнула она, облизнув губы и пытаясь отдышаться. — Закрыть ворота. Пусть все соберутся внутри замка, живо! Никого не выпускать.

Мужчина кивнул и спешно удалился, пока Агнесс устало массировала переносицу пальцами.

— Мама…

— Не сейчас, искорка.

— Госпожа… — в этот раз в залу на крики прибежала бледная Беттина и прижала руки к груди. — Милостивая Праматерь, что с вами приключилось?!

— Хорошо, что я не взяла тебя с собой, — покачала головой мать. — Блэдрейны. Даже в мыслях не было, что эти драхховы псы взаправду осмелятся пойти против своего императора.

Служанка ахнула, тут же опустившись на рядом стоящий стул.

— Что же теперь…

— Мы должны написать Совету, — перебила её мать. — Сейчас же, Бетт. Сообщи о попытке переворота. Началась жестокая бойня, когда я успела увезти из этого ада Мору. Но Арам… — она замолкла на долю секунды, а потом резко подняла глаза вверх. — Блэдрейны убили моего сына.

Мора не слышала, как служанка ахнула в тысячный раз. Не смотрела, как унеслась она прочь, чтобы как можно скорее отправить письмо. Громкий хлопок двери привёл девочку в чувства, и она подняла взгляд на мать.

— Ты соврала.

Мама всегда права?

— Моего сына убили при попытке переворота, — сказала мать твердо, встречая взгляд Моры. Брови её приподнялись, словно она сомневалась, правда ли дочьрешилась сказать то, что сказала.

Убили.

Слово отозвалось резкой болью в закованном льдом сердце Моры. Так старательно, день за днём, боль за болью, она покрывала его невесомой корочкой, чтобы сейчас где-то там, внутри её грудной клетки, что-то затрещало и пошло трещинами.

Сердце жгло огнём. Вот она, истинная, ничем не скованная боль.

— Его не убили, — девочка принялась качать головой из стороны в сторону, не обращая внимания на режущую боль в висках. — А если и убили, то виновата ты! Это ты его убила! Почему, мама… Ты…

Агнесс оказалась рядом быстро, и её пощечина заставила Мору пошатнуться. Звук от удара эхом пронёсся под сводами замка и рассеялся.

— Почему? — прошипела мать, возвышаясь над дочерью. — Потому что мой сын не бездарный. У меня нет сына.

— Чтобы, — голос Моры надломился, и она умоляющие посмотрела на неё, — не клеймить род позором? Но ты же не бросила в ту яму меня, мама! Ты дала мне шанс!

— И ожидаю благодарности. Пока ты только разочаровываешь меня.

— Мама, пусть Арам и бездарный, но…

— Мой сын не бездарный! — рявкнула женщина, искривив губы. — Не бездарный. У меня нет сына. Его убили, убили… Это они, это… Убили моего мальчика на наших глазах…

Она повторяла это снова и снова, словно старалась убедить не Мору, а саму себя. Огонь в её глазах давно выцвел, но только сейчас девочка поняла, как мама изменилась с тех пор, как её проклятый дар дал о себе знать. Она больше не была той мамой, которую она знала.

− Мамочка, − прошептала Мора, качая головой. — Я больше не могу. Верни Арама, мама… Или отпусти меня к нему! В ту страшную дыру, я хочу уйти, мама! Куда угодно, от себя, от тебя, от этого проклятия, − она сжала зубы, резко сдернув платок с головы и кинув его на пол. Агнесс выставила вперед руку и сделала шаг к дочери, но та помотала головой, отступая. — Я такая. И я не исцелюсь, мама. Мой дар таков и он не изменится, как бы ты ни старалась! Как не изменится и это, − она подняла руку к лицу и сдула с ладони несколько белых холодных пылинок, выпуская ледяной пар изо рта, − А Арам стал другим из-за меня, он ни в чем не виноват. Он не проклят, просто бездарен, но это никогда не сделает его плохим. Возможно, там, куда ты его отправила, нам вдвоем будет лучше! Лучше, чем здесь с тобой.

Дверь с грохотом распахнулась, и внутрь замка ввалился слуга, едва успев выкинуть вперед руку, чтобы смягчить падение. А сзади него ахнули две полненькие служанки, прижав ладошки ко рту. Смотрели они на Мору, на её волосы, на её белые ладони и ледяную крошку пыли, слетающую с её пальцев. Они стояли так близко к двери, что сомнений не оставалось: все трое подслушивали.

Глаза мамы округлились. А в следующее мгновение Мора вскрикнула от неожиданности: бабочки разлетелись от мамы с такой скоростью, с какой обычные насекомые никогда не смогли бы. Собрались огненно-красным вихрем и настигли слугу и двух служанок, подхватывая их и отрывая от земли, чтобы в следующий миг не оставить от них и пепла. Последнее, что Мора успела разглядеть — это удивление на бледных лицах, а после — пустота. Лишь рой огненных насекомых стал больше, а живущих под сводами замка меньше.

Мама покачала головой и укоризненно посмотрела на Мору, отряхивая своё платье от искр пламени:

− Видишь, что ты наделала? Иди ко мне и больше не смей думать о глупостях.

− Мама, они…

− Праотец добр ко всем своим детям, искорка.

Мора сглотнула и опустила глаза. Когда-то она сказала то же про Люси.

Мама начала говорить еще что-то, как вдруг её внимание привлек шум у распахнутой двери. Бабочки еще не успели возвратиться к своей создательнице и кружили над местом сожжения.

Медленно, слишком медленно из-за угла начали выходить ещё слуги, перешептываясь и во все глаза смотря на три чёрных следа на полу замка. А потом на бабочек и Мору. Агнесс замерла на месте и в панике посмотрела сначала на дочь, а потом на слуг. Сомнение в долю секунды сменилось в её взгляде на решительность.

Кого-то из этих слуг Мора знала с пеленок. Кто-то пришел в их родовой замок, когда она начинала говорить свои первые слова и озвучивала всё, что видит вокруг, ошибаясь или, наоборот, одерживая свои маленькие победы под всеобщие похвалу или смех. Задавала тысячи вопросов, став чуть старше и исследуя дом с его обитателями и мир вокруг. Кого-то не любила и избегала, для кого-то устраивала с братом детские шалости, прячась и наблюдая издалека. А кто-то стал ей родным, как Люси. Все они были живыми и все они сейчас были здесь, смотрели на маму и на неё, Мору.

− Мама, − девочка подняла руку и умоляюще посмотрела на мать, когда пожар разгорелся в её взгляде, одним этим приговаривая всех присутствующих. — Мама!

Глава 36. Рассвет

Первой вспыхнула полная служанка, что стояла ближе всего. Мужчина позади неё был следующим. Следом молоденькая девушка, которую Мора еще не видела. Огня и бабочек не хватало на всех, поэтому они разлетелись, трепеща своими маленькими крылышками, разгоняя пламя, и слуги сгорали не так быстро, как первые трое. Они кричали, пытались бежать. Их мольбы о помощи и вопли разносились по всему замку, заставляя Мору рыдать в голос. Все они слились в один, протяжный и оглушительный.

Три черных пятнышка на полу, не успевшие ничего понять за секунды, и разрывающие сердце крики слуг с агонией на лицах — Мора поняла, что смерти эти не сравнятся ни для неё, ни для суда Праотца, ни для мамы. В этих смертях не было милосердия, лишь боль и мука.

Они знали, что сейчас умрут. Они пытались потушить себя и тех, кто рядом.

Многие служили её матери семьями. Кто-то родился в этих стенах, как и Мора. Но всех их связывало одно — они не могли противостоять огню Агнесс, огню Высшего Рода.

− Мама! — отчаянно закричала Мора, не в силах смотреть на них. — Мама, умоляю, прекрати! Мамочка! Мама!

Агнесс дёрнула головой лишь тогда, когда двери замка с грохотом закрылись, а потом распахнулись вновь.

− Стойте! — закричала она, испуганно смотря на дверь. Где-то за ней скрылись другие слуги. — Вернитесь!

− Мама, остановись, − закричала Мора, пытаясь потушить служанку, что вопила от боли рядом. Она должна была спасти хотя бы её!

− Все узнают, − вдруг ахнула мама, оглядываясь вокруг − кто-то сгорел заживо, кто-то всё еще кричал, хватаясь за жизнь и катаясь по полу. Одна женщина не обращала внимания на пламя, охватившее её, и хлестала тряпицей свою дочь, пытаясь сбить огонь с неё. — Все узнают, − повторила мать безжизненным голосом, смотря куда-то в сторону окна. Кожа её посерела на фоне отблесков пламени, а глубокие тени залегли под глазами еще сильнее.

Агнесс одарила дочь безумным взглядом. Она смотрела сквозь неё и что-то шептала одними губами, пока вокруг неё разворачивался ад, что создала она сама.

− Ма…

− Все узнают, − повторила мама чуть громче, а потом лицо её изменилось. Обреченность и смирение отразились на нем. — Огонь — это свобода и искупление, искорка.

В следующее мгновение бабочки, терзающие слуг, вдруг обратились к своей хозяйке. Мора смотрела точно ей в глаза, не моргая и не отворачиваясь, когда мама закрутила вокруг себя пламенный вихрь и обратилась в пепел. Огонь в её глазах стал огнем вокруг неё. Стал слезами Моры.

Крики и суета вокруг внезапно стали тишиной. Больше не было стонов о помощи и запаха горелой плоти. Мора видела, как медленно колыхаются языки пламени там, где стояла её мать. Там, откуда она убивала всех этих людей.

Сердце опять сковал холод. Ледяной коркой пополз по нему, просочился внутрь, заставляя биться в болезненной агонии. Растекся по венам, пуская дрожь по всему телу. И когда Мора вытолкнула его, отчаянно закричав и запрокинув голову, глотая горькие слезы, тоже ставшие ледяными, он начал расползаться от её сердца, потек по крови и нашел выход наружу. Весь холод, что когда-то вбирало её несчастное сердце.

Мора кричала и кричала, обращаясь болью, что сжирала её изнутри, обращаясь отчаянием, поглотившим её душу, цепляясь за слова матери, за её последний образ и извращённую, больную любовь к детям и своему Роду, к Праотцу и Сфере, цепляясь за смех брата и тепло Люси. Пока не сорвала горло и не начала задыхаться, чувствуя, как слёзы разъедают глаза и обжигающим льдом касаются щёк.

Все те, кого она когда-то любила, теперь остались лишь в её воспоминаниях.

По всему замку расползся лёд, погребая под собой кричащих от ужаса слуг. А следом Мора услышала звук бьющегося стекла. Ледяные фигуры лопались и рассыпались на месте, оставляя после себя холодную крошку. Оставшиеся огненные бабочки мамы обратились в синий и замерли в воздухе, падая с высоты и разбиваясь о пол.

Мора покачнулась на ногах и открыла глаза. Набрала полную грудь ледяного воздуха, прежде чем переступить через тлеющий островок огня, вокруг которого искрилась ледяная крошка, и направиться к выходу из замка. Под ногами что-то громко хрустело, а впереди дребезжал рассвет.

Розовый свет стелился по дорожке, ведущей от родового замка, вокруг застыла звенящая тишина, а где-то вдали пели птицы.

— Любовь отдавай, и бери, и дари, озаряя улыбками свет. — тихо пропела девочка, рисуя в воображении лицо Люси и её веснушки. И сжала и разжала кулак, словно няня сейчас могла взять её за руку, вложить ослабевшие пальцы в свою тёплую ладонь и увести отсюда. — После сумрака ночи с тобою мы встретим рассвет.

Мора направилась к своему рассвету, оставляя позади долгую и тёмную ночь. На губах её расцвела блаженная улыбка.

Глава 37. Они зовут богов домой

Я вынырнула из кровавых воспоминаний и закричала, отшатываясь от камня. Воздуха не хватало, словно всё это я прожила под водой, покрытой толстой коркой льда, и только сейчас пробилась наружу.

− Я должна спасти её, − быстро произнесла я, стараясь отдышаться. — Спасти…

− Кого? — старуха оказалась рядом так неожиданно, что я вскрикнула. Сейчас всё казалось ненастоящим, нереальным. Шероховатый камень под ладонями, мутные глаза Драмии, дракон рядом. Моя реальность осталась там, в камне. Четкая и ясная.

− Девочка… − я нахмурилась, пока её образ медленно стирался из памяти, освобождая место для настоящего. — Там… Она была там и…

− И? — прокряхтела старуха, наклонив голову. — Ты видела кого-то из Нижнего мира, дитя?

Я моргнула, пытаясь избавиться от душераздирающих криков сгорающих заживо слуг. От отчаянного вопля девочки, потерявшей всех, кого любила она и кто любил её. Преданную безумной матерью и Родом, который никогда бы не принял её. Крики всё равно звучали в моей голове так громко и так пронзительно, что виски прострелило болью. Я бы хотела никогда не слышать их, но уже точно не смогу забыть.

− О, − старуха сложила губы трубочкой, переводя взгляд с меня на Кайонела, который тоже зашевелился возле камня. Он втянул в себя воздух, а потом резко открыл глаза, не выражая лицом никаких эмоций. Моргнул. Чуть нахмурил брови, когда взгляд его коснулся крови на моем пальце и своего кинжала рядом, и подошел ближе, доставая из кармана белый платок. — А что же видел ты, мой мальчик?

− Императора, − сказал Кайонел, притягивая к себе мою руку и укутывая порезанный палец в свой белоснежный платок. — И… − выражение лица его казалось бесстрастным, пока я не заметила, как что-то блеснуло на его правой щеке. Кайонел удивленно поднес руку к лицу. Глаза его смотрели на меня, но видел он другое. То, что прошло и то, что показал ему камень старухи. Я всё еще помнила это чувство.

− И? — поторопила его Драмия, оказываясь рядом. Казалось, еще секунда, и старуха примется трясти его за плечи своими дряхлыми руками.

− И планы поменялись, − отрезал он. — Мне не нужен Совет. Я займу трон.

− Что. Ты. Видел? — прорычала старуха, вмиг принимая угрожающий вид. — Моего брата и…!

− Императора и… Маму? — он сглотнул, и лицо его стало таким уязвимым, а уверенный в былые времена взгляд сбитым с толку, что мне захотелось его обнять. Вот та кровь, что он видел. — Он не знал. Все эти годы он не знал, кто я. А теперь он погиб!

− Что ты чувствуешь?

− Злость. Вы знали?

Драмия покачала головой, облокачиваясь спиной на свой камень.

− Я видела тебя другим. Твоё рождение другим. И твою судьбу. Всё это отняли у тебя и запятнали кровью.

Кайонел моргнул, и я взяла его за руку, чтобы с удивлением почувствовать дрожь.

− Я… Хочу убить её.

− Благословляю, мой мальчик. Он умер не от старости, да?

Кайонел было открыл рот, чтобы ответить, но я не могла поверить в услышанное.

− Хочешь убить кого? Маму? — ахнула я, и тут же словила два осуждающих взгляда.

− Об этом позаботилась императрица, дитя. Теперь её черед.

Я сглотнула и посмотрела на Кайонела с сочувствием:

− Мне жаль. Кем она была?

− Я не знаю, − дернул плечом дракон. Он отводил взгляд, словно ему было неприятно об этом говорить, и я тут же поникла. — Он называл её Илэйн.

Я хотела задать много вопросов о судьбе женщины, что родила Кайонела. Хотела, но видела, насколько он был разбит той правдой, которую искал с детства. Знал ли он, что отыщет её в этом лесу? Теперь я вспомнила, что уже слышала о другой возлюбленной императора. Могла ли она быть матерью Кайонела?

Лора рассказывала об истинной паре императора, которую затмила красота императрицы Ламоры. Ту женщину сослали далеко-далеко, и император и дня не пожалел о своём выборе. Так говорили. Настолько сильна была любовь императора к Ламоре, раз он смог отказаться от пары, что подарила ему судьба. Теперь всё перевернулось.

− Я хочу дать тебе это, − сказала старуха, подходя к Кайонелу. Она вытащила что-то из-за пазухи и показала дракону. — Наша кровь — одна. Если погиб Дремор, скоро Праотец заберет и меня. Храни его у себя, мой мальчик.

Кайонел нахмурился, словно и забыл, зачем мы пришли в этот лес и отыскали старуху. Свиток! Такой дряхлый, что чуть не рассыпался в морщинистой руке Драмии. Почти в цвет её выцветшей кожи. Я сглотнула, ощутив неимоверное желание пощупать его и потянула руку, но тут же получила щипок.

− Ай!

Рука старухи метнулась в мою сторону, как гадюка. И Драмия тут же поцокала, покачав головой, но через мгновение уже вернула внимание Кайонелу.

− Незаконнорожденный наследник крови Праотца — все равно остается наследником крови Праотца, − улыбнулась она, когда Кайонел принял реликвию императора.

Кайонел посмотрел на свиток, будто уже не был рад ему.

Милостивая Праматерь, неужели этот камень и воспоминания сломали его? Я видела в нём невообразимые ужасы, но даже не знала тех, на кого смотрела. Кайонел же знал.

Я подошла к нему сзади и обняла, почувствовав, как напряглась его спина. Хотела бы я забрать его боль себе.

− Я должен идти, − сказал Кайонел и отодвинулся, убирая мои руки. — Ты останешься здесь.

− Что?! — я уставилась на дракона, но он лишь мотнул головой. — Куда ты собрался? Я пойду с тобой.

− У меня нет ни времени, ни желания спорить, − рявкнул он. — Если не вернусь через три дня, значит не вернусь никогда. Не смей покидать этот лес. Безопаснее места в Сфере не отыскать, поверь мне.

− Ну уж нет! — я уперла руки в бока и нахмурилась. Ох, Праматерь, отпускать его в таком состоянии… Я буду худшим человеком в Сфере! — Я иду с тобой.

***

Я остервенело била кулаками в дверь кладовки и слушала удаляющиеся шаги драххового дракона. Да чтоб ему икалось всю дорогу! Чокнутый! Почувствовал себя монаршей особой, подлец.

− Выпустите меня! — закричала я, став к двери спиной и принявшись бить в неё уже ногами. — Идиот! Самоубийца!

Снаружи молчали.

Могла ли подумать я, находящаяся в плену на чужой земле в чужом доме, что буду колотить в дверь не пытаясь сбежать от Кайонела, а стремясь увязаться за ним следом? Желая помочь? Да никогда.

− Старуха!

Я выдохлась довольно быстро. Голова еще трещала от воспоминаний той беловолосой девочки, поэтому я просто присела и облокотилась на дверь спиной и затылком, пытаясь унять боль. Почти сразу вспомнилось, как Мора сидела в сыром подвале месяцами, вбирая холод в своё сердце и сливаясь с ним воедино. Он единственный лечил её. И вовсе не делал плохой, как считала её мать. Он был другом.

Я сделала глубокий вдох и прислонила ладонь к стене. Если бы я только могла быть рядом с ней… Я бы утешила её, забрала от безумной матери и согрела в своих объятиях. Забрала бы её боль себе, забрала её страхи и печали. Всё, лишь бы не видеть её мокрое от слёз лицо с полубезумной улыбкой возле пепелища её матери. На кладбище сожженных заживо слуг, в которое превратился дом её Рода. Сожженных или стертых в порошок её льдом тех, кого огонь её матери не успел добить. Я до сих пор слышала в голове их крики и никогда уже не забуду. Мора была совсем ребёнком. Она не хотела никого убивать, я знала это.

Ей было больно. Очень долго и очень сильно. А такая боль имеет свойство вырываться наружу, обращаясь болью тех, кто рядом.

Мора тонула в страданиях, а потом вернула их миру стократ.

Внезапно опора из-под моей спины исчезла и я с визгом упала назад, чтобы лицом оказаться едва ли не под подолом у старухи.

− Милостивые боги, − завизжала я, отбиваясь от её платья, и осуждающе смотря снизу вверх, пока она ухмылялась. — За что?!

− Ты чего там забыла? — спросила старуха, шаркая к шкафу со склянками.

− Вы меня тут заперли! — завизжала я еще громче, но уже от возмущения. — Сговорились и заперли.

− А, мальчик. Он уж ушел.

− Куда? Я видела членов Совета, ему с ними не совладать! Что он задумал? Мне нужно за ним!

− Угу, сейчас, − промычала старуха, разглядывая баночки одну за другой и ставя на место. Быть может, хочет дать мне какое-то зелье, что поможет Кайонелу? — Тебе нравится паприка?

Я уже аккуратно тянула руку к зелью, как вдруг осознала сказанное Драмией.

− О Боги, прекратите! И… − я запнулась, несколько раз моргнув. — Я вас видела. Видела там. Это вы кричали и дрались со стражей, когда сотни бездарных спускались в портал!

Я изумленно ахнула, увидев в старухе ту прекрасную девушку с красной копной волос и веснушчатым лицом. Милостивая Праматерь, насколько же стара она была?!

− Вечная принцесса Драмия, одинокая в веках и оплакивающая своего жениха, − грустно улыбнулась старуха, ставя склянку с приправой на место. — В тот день я совершила самую страшную ошибку в жизни, и даже мои глаза на уберегли меня от неё.

− Вам не поверили, − сглотнула я, вспоминая слова Агнесс. Взбалмошная принцесса пыталась сорвать божественную волю и спасти возлюбленного. — Там… Там был ваш…

− Сын повара и служанки, − ухмыльнулась старуха, облизнув потрескавшиеся губы. — Долгие годы мы лишь бросали друг на друга взгляды украдкой, а когда решились − стало слишком поздно. У богов есть для тебя лишь одна истинная судьба, и в этом я убедилась. Не утеряй свою, вестница.

− Так вы отпустите меня? — я с надеждой посмотрела на неё, но Драмия была уже где-то далеко в своих воспоминаниях. Настолько далеко, что мне пришлось потрясти её за плечо. — Поможете найти выход из леса?

Она нахмурилась и внезапно стала серьезной:

− Для начала ответь, как ты попала в день разделения миров?

— Я не знаю. Я была там с маленькой девочкой… Её мама состояла в Совете.

— Как её звали? — спросила Драмия, и я облизнула губы.

— Мора. Мать истязала её, хотела вытравить из неё особый дар, держала в огне и пыталась проникнуть им под её кожу, — я поёжилась под спокойным взглядом старухи. — Я видела, как слабеет разум девочки, я была ею, её глазами, я знаю всё. Её заставили думать, что она ущербна. Что её ледяной дар проклят.

— Лёд? Мора? — Драмия на секунду задумалась, а потом покачала головой. — Я не знаю никого с этим именем. А подобный дар… Мои глаза бы увидели его, девочка.

— Я не придумала это! — закричала я. Будто сомнения старухи могли повлиять на существование Моры. — Её брата, как и вашего жениха, изгнали в Низший мир. Или и вовсе убили Блэдрейны.

— Блэдрейны стремились защитить бездарных, а не убивать их, — махнула рукой старуха. — Ты бы знала, если бы была там.

− Боги, я не знаю! Я видела то, что видела она! А Мора была ребёнком, она еще не понимала всего! Просто маленькая испуганная девочка! Я… Я знаю, что Совет заставил императора Драххтариуса разделить миры и сослать туда бездарных, но…

− О нет, − покачала головой Драмия, нахмурив выцветшие, почти прозрачные брови. — Совет желал вовсе не этого, дитя.

− Но ведь…

− Разделение — воля моего давно унесенного пламенем отца. Его сердце было слишком мягко, а быть может, слишком любило меня, чтобы сделать то, что они планировали. За это я ему благодарна.

Я уставилась на неё, пытаясь понять. Очищение… О нём говорила мать Моры.

− Они хотели искупить грехи, − сказала я неуверенно, покосившись в сторону комнаты, в которой хранился камень. — Вернуть расположение Праотца…

− Как, глупая вестница?

Я сглотнула, а потом с ужасом вспомнила слова Агнесс, что Мора подслушала на самом последнем Совете. Прямо перед тем, как бездарных вместе с её братом сослали вниз, а её мать сожгла себя.

− … зажгут Сферу подобно солнцу и вернут расположение богов. Во славу Праотца следы греха должны быть стёрты с земли, в которую посеял он плоды своей крови. Огонь — это свобода и искупление!

− Огонь — это свобода и искупление! Огонь — это свобода и искупление! Огонь — свобода и искупление!

− О нет, − простонала я, осознавая весь масштаб трагедии. — Тогда они захотели сжечь их, убить невинных людей! Не просто переселить их… Детей, стариков!

− Всех потомков богов, в которых больше не течет их кровь. Разве достойны они называться детьми Праотца? Высшие Дома полагали, что обрати они всех в пепел — и Праотец вернется в Сферу.

− Тогда император Драххтариус не смог пойти на злодеяние и создал Низший мир. Не для изгнания, но для спасения… − пролепетала я. — И бездарный, что был вашей парой, тоже смог выжить…

− Мой брат не предавал идеалы отца долгие столетия. А сейчас император сменился, − улыбнулась старуха. — И стал им вовсе не император.

− Что?

− Императором стал не император, − повторила она так, будто это должно было всё прояснить. А потом вздрогнула и резво, совсем не по-старушечьи быстро сорвавшись с места, схватила склянку с приправой. — Паприка! Совсем голову мне забила.

− Милостивая Праматерь, погодите! — закричала я, стараясь удержать её на месте, но старуха уже выпорхнула из кладовки и отправилась в другую комнату. — Если они хотели их всех убить, но император не позволил, то сейчас…

− Позволил! — захохотала она внезапно, крутанувшись на месте, закутываясь в белоснежные волосы и рассыпав на свое платье почти всю склянку красной приправы. А потом чихнула, стряхивая всё на пыльный зеленый пол. — Сейчас позволил! Супчик будешь?

− И это они назвали вторым этапом! Если сразу всех уничтожить не удалось, то они просто разделили казнь на этапы! Первый — разделение и изгнание, второй этап очищения — сожжение! Они хотят сжечь Низший Мир! — завизжала я от ужаса, цепляясь за кряхтящую от моих воплей старуху.

− Бескрайние моря сверкающего пламени, − прошептала она, взглянув на меня своими мутными глазами. На одно мгновение в них загорелся тот самый огонь, о котором она говорила, но так же быстро погас под молочной паутиной, − пылающих красных столбов до самого неба. Зовущих богов назад домой. Молящих богов о прощении и благословении. В мир, очищенный от бездарности и грязи, полный огня и величия. В такой же, каким был он создан Праотцом.

Я отпустила старуху и отняла от нее дрожащие руки.

− Вы видели это? — спросила я тихо, чувствуя подкрадывающееся сзади отчаяние. Её глаза видят всё.

− Я видела это, − сказала Драмия. — Видела в глазах, что похожи на твои.

Глава 38. И взмыла она ввысь

Я выскочила из комнаты и понеслась по пыльному полу, скрипящему под ногами. Паутина свисала с потолка и едва ли не стелилась по земле, и я завизжала, когда один свежий клочок приземлился прямо на лицо.

Если старуха видела что-то у кого-то в глазах, это еще не значило, что там было будущее. Это могли быть образы, мысли, мечты, да что угодно! Хоть обрывки воспоминаний. Еще можно было остановить второй этап, Кайонел ведь не собирался сдаваться.

− Как мне выйти отсюда и найти его? — спросила я у Драмии, когда она вальяжной походкой устремилась за мной, на ходу помешивая бульон в большой круглой миске.

− Из леса Брошенных душ? — спросила старуха, вновь напугав меня. — Я давно не выходила.

− Я не спрашиваю, выходили вы или нет! — рявкнула я. — Помогите мне!

Драмия пожала плечами, а потом медленно пошаркала к едва не разваливающемуся стулу.

− И кто вообще придумывает все эти названия?

− Кто ж его знает, − ответила она. — Когда я заселялась, это был еще маленький лесок без имени и истории. А сейчас в нём пропадают люди, − шепнула она, поделившись. — Жуть. Наверное, это из-за моих деток.

− Ваши детки убивают людей?!

− Праотец с тобой, дитя, они ж неживые! Название такое у леса из-за них, говорю. Может, кто силуэт увидит, кто голос услышит, к пятой сотне я перестала контролировать свой дар, недавно вот только перелила его в камушек. Вот кто бы ему название дал…

Старуха отставила миску бульона в сторону и потянулась к выцветшей желтоватой бумаге и ободранному перу, которое представляло собой подобие тонкой палки, голое с одной стороны и будто поклеванное Мартой с другой. Драмия выпрямила спину, насколько это было возможно, и прокашлялась, смахивая со стола остальную кипу бумаг.

− Итак, дитя… «Магический древний всевидящий артефакт могущественной Драмии», как тебе?

− Безвкусица, − фыркнула я, а потом хлопнула себя по лбу, опомнившись. — Мне нужно за Кайонелом, перестаньте! И добраться до замка императора, он наверняка отправился туда. Милостивая Праматерь, ему, должно быть, так тяжело сейчас. И он совсем один!

− Он сильный мальчик, − махнула рукой Драмия. — Я видела его боль, но он справится, она не поглотит его. В том есть и твоя заслуга.

− М-моя? — сглотнула я, почувствовав, как сжалось сердце от сочувствия к дракону.

− Ты ж его невестушка-то, − пожала плечами старуха. — Пара, данная Праотцом, забирает боли и печали, лечит сердце. У драконов оно совсем уж каменное, видела эти бесчувственные лица?

Я слабо кивнула, вспоминая нэс Грувию. Она всегда учила меня быть сдержанной, невозмутимой, быть похожей на других знатных драконов. Я думала, что её маска на лице — это годами выверенное выражение, то, чему учат маленьких дракониц с детства. Скрывать эмоции, быть отстраненными. А что, если они просто не могли по-другому? Лишенные своей пары из-за Разделения миров драконы утратили чувства. Сердца их окаменели, а дети, рожденные в договорных браках без любви, уже рождались такими? Черствыми.

− Да… − ответила я, посмотрев на Драмию.

− Стоит отыскать пару — и драконы расцветают, это правда. Главное для нас — наша семья, а вовсе не сила. Но семья и избранная пара делают дракона сильнее, понимаешь? Не чистота крови, ради которой избавились от бездарных, разлучив с истинной судьбой, не договорные браки, к которым привело разделение. Планировалось, что они даруют силу Роду, но они лишь породили слабость. Вот здесь, − старуха прижала дрожащую тонкую ладонь к груди, туда, где билось сердце, и улыбнулась.

− Я тоже изменилась, когда встретила Кайонела, − твердо сказала я, присаживаясь на корточки рядом с Драмией и опуская руки на её колени. — Я хочу быть смелой для него, хочу помочь. И я тоже не готова закрыть глаза на то, что собирается сделать Совет в этот раз, я буду бороться. Отпустите меня к нему, укажите путь.

Старуха улыбнулась и пододвинула ко мне стопку желтой бумаги, небрежно стряхивая с неё пыль.

− Тогда ждет тебя последнее испытание, − сказала она зловеще, а потом протянула перо. − Помоги мне с названием, и я помогу тебе, дитя.

Я удивленно посмотрела перед собой, уже забыв про причуды Драмии. И тяжко вздохнула, принявшись выводить пером то, что приходило в голову.

Видящий камень принцессы

Узривший кровь

Молочный камень Драмии

− Где ты там молоко углядела? — крякнула старуха, мигом вырывая у меня лист. — Я его отродясь и не пью даже.

− Боги, это для красивости! — воскликнула я, пытаясь отобрать у нее бумагу. — Как Молочный лес!

− Глупости всё, − настаивала Драмия, щурясь и пытаясь разобрать остальное написанное. — Придумывай дальше, да получше.

− Грр, − я потянулась к новому листу, не запачканному красными после паприки пальцами старухи и нахмурилась. На нем уже что−то было.

− Похоронив родных и отпустив мечты, оставила несчастья позади, − прочитала я неразборчивый почерк старухи и посмотрела на неё. — О ком это? — я была уверена в том, что знаю ответ. Слова отозвались болью в груди, я снова видела перед собой испуганные серые глаза Моры. Хотела взять её руку с ожогом от бабочки, но она тянула её к тлеющему огоньку возле места сожжения её матери.

− Не помню, − ответила Драмия, всё еще разглядывая варианты названия своего камня. − Что-то давнее и забытое, как моя юность, выбрось. Как тебе «Главная реликвия императорского Рода, берущего начало от Первого Дракона и его семян, созданная великой принцессой»?

− Это ужасно.

***

− Послушайте, − не выдержала я пятого смятого Драмией листа. — Я придумаю вам название потом, когда вернусь. У меня больше нет времени!

− Никто не хочет возиться со старостью, − пробурчала она, поджав губы.

− Обещаю, клянусь!

− Эээ, − махнула она рукой, обиженно отворачиваясь и подгребая к себе листы с пером.

А я быстро побежала вперед, пока она не успела опомниться и передумать. Миновала пыльный коридор, на этот раз уклонившись от вездесущей паутины, и открыла скрипучую дверь, пуская в дом клубы тумана. Милостивая Праматерь, как же я найду дорогу?

Старушка подошла сзади в тот момент, когда я пыталась распознать на земле, покрытой подобием болотного мха, следы от сапог Кайонела. Я раскорячилась на четвереньках, елозя руками и взглядом по почве, и едва не пропахала носом сырую землю, когда она наклонилась вниз и что-то прошептала.

− О Боги! Что на этот раз?

− Выглядишь жалко, − пояснила она свой интерес и распрямилась, сложив руки за спиной. — Пойдем в дом, вестница.

− Мне нужно к нему.

− А где он?

− Н-наверное, направился к Совету, рассказать кто он. В Сфере теперь два наследника, они должны это знать перед тем, как принимать любые решения.

− К Совету, что приговорил его к казни? — задумчиво почесала подбородок старуха. — И о каких решениях ты говоришь?

− Про второй этап очищения, само собой! — я начинала злиться несмотря на то, что уже должна была бы привыкнуть к забывчивости и причудам старухи.

− Это который произойдет сегодня? — она сложила губы трубочкой и пожала плечами. — Ну, приятной дороги.

− Сегодня?! — воскликнула я, схватившись за голову. — Милостивая Праматерь, так быстро!

− По крайней мере, это облегчает тебе задачу. Не нужно искать его по всей Сфере. Всё закончится там, где началось.

Если первый этап прошел в замке императора, то второй должен быть там же. Я начала судорожно вспоминать дорогу туда от родового замка Моры, но даже и близко не видела никаких похожих окрестностей в нашем путешествии с Бэлом-Кайонелом. А больше я ничего в Сфере и не видела, всё мимо!

− Принцесса! — крикнула я громко в её удаляющийся затылок. — Прошу, помогите. Просто покажите мне дорогу!

− Пойдем в дом.

Я обреченно поднялась с земли и поволокла своё тело за ней. Хотелось выть от разочарования и своей бесполезности.

Старуха прошаркала до кладовки и поманила меня туда.

− Остался один, − недовольно сказала она, роясь в своем сундуке. Я покосилась на её руки и с удивлением заметила голубоватое свечение.

− Это…

− Помогло мне слямзить свиток прямо из-под носа отца, − сказала она, помрачнев. — Я хранила второй, чтобы однажды сбежать в Низший мир и отыскать его, но за своим горем, безумием дара и распрями с семьей позабыла о том, что жизнь бездарных скоротечна. Он женился и не помнил меня. Наверное, сейчас землю внизу топчут уже его Прапраправнуки.

− Я сожалею, − сглотнула я, внезапно снова увидев в старухе ту несчастную молодую девушку с веснушками.

− Что ты дашь мне за это? — спросила она внезапно, отвлекаясь от горя всей своей жизни.

− А? — я моргнула и уставилась на нее. — У меня ничего нет. Я придумаю название для камня, когда вернусь, я пообещала.

− Ах, камень, − она чуть отодвинула руку с порталом и подозрительно покосилась на меня. — Хотелось бы напоминание обо мне и помимо камня. А что насчет первенца?

− А? — протянула я второй раз, глупо и беспомощно посмотрев на старуху. Боги, она хотела моего ребенка! — Конечно, нет, это уж слишком!

Она погрустнела и поджала губы, отодвигая руку с порталом еще дальше. Сердце в моей груди билось так сильно, казалось, еще чуть-чуть, и я могла бы решиться напасть на старуху, чтобы отобрать единственный путь к Кайонелу. Интересно, она сильнее меня? Ставлю голову, что да.

− Миру бы не повредила еще одна принцесса Драмия, подумай получше.

Я нахмурилась, задвигая кровожадные мысли на задний план.

− Вы говорите об имени? Назвать первенца в вашу честь?

Старуха кивнула, и я мысленно выдохнула.

− Идет! 

Глава 39

Нынешний замок отличался от того, который я видела глазами Моры. В её мире это была невообразимая громадина, хранящая в своих недрах частицу души Праотца. Сначала темные стены, в которых она искала пропавшего брата, а потом стены, в которых она потеряла его навсегда. Плохие воспоминания. И даже золото и свет, пронизывающий замок насквозь сейчас, не смогли бы их стереть.

Я поправила капюшон на голове, порадовавшись, что так вовремя стянула плащ у старухи, и принялась бродить по хорошо освещенным коридорам. Слишком поздно вспомнила о том, что за моей головой стражи охотились так же, как и за головой Кайонела, но успела ухватить лохматую от времени вещицу в последний момент.

Портал выкинул меня в комнате такой же пыльной, как и дом Драмии. Подозреваю, здесь принцесса жила раньше, а тронуть её крыло не поднялась рука ни у отца, ни у брата сбежавшей. Возможно, они надеялись на её возвращение. На дамском столике лежал золотой гребень, на постели белье выглядело почти новым и свежим, его не могли не поменять с тех лет, а вот на подушке у ножки кровати было вышито имя принцессы. Зелёные нитки торчали из неё в разные стороны, а сбоку расположилась большая синяя заплатка. Я могла представить, как Драмия корпела над ней, на ходу выдумывая безумные названия для своего творения. Наверное, это была Красивейшая подушка величайшей принцессы Драмии из Рода, берущего начало от семян Первого Дракона.

Вполне в стиле принцессы. А спать на такой я бы не рискнула — кто знает, во что ещё вливала старуха свой дар. Проснёшься поутру — а уже увидел жизни всех своих предков до двадцатого колена.

Я аккуратно бродила по замку, то и дело ныряя в темные углы, едва услышав звон доспехов стражи или приглушённые голоса. Когда-то с Бэлом-Кайонелом нам таким образом почти удалось улизнуть из его замка незамеченными, и сейчас, казалось, удача точно была на моей стороне. И когда я наткнулась на широкое окно, возле которого маленькая Мора встретила будущего императора Дремора, окончательно в этом убедилась. Я помнила это место! Сад в окне был одновременно похож на сад из воспоминаний камня Драмии и на излюбленный сад Лоры во дворце Кайонела. Все они были похожи за одним исключением: в теперешнем саду императора не было цветов. Все они исчезли, уступив место маленьким деревцам и аккуратным кустикам без бутонов. Они были похожи на кусты розы, но кто-то будто раз за разом срезал появляющиеся цветы, оставляя саду лишь зелень. В нём не пели птицы и не порхали бабочки.

Я помнила, как найти отсюда выход и даже огромную залу, окружённую длинным балконом. Осталось понять, что сказать Совету, когда я найду кого-то из его членов. О невиновности Кайонела? О том, что ему приходится отцом тот, в чьём убийстве его обвинили? Для начала я бы хотела открыть им глаза на то, что женщина, задумавшая Очищение во имя Праотца — была совершенно точно безумна и больна душой. Поверит ли кто-то девочке из Низшего мира? А невесте наследника огня Праотца?

Я собрала последние крохи решимости в своей душе, когда ушей коснулся приглушённый гул голосов. Слишком близко. И слишком шумно для стражников.

С балкона, охватывающего залу, исчезли обвивающие его цветы, теперь его украшали высеченные из камня фигуры. Он пустовал, и лишь на ступенях его рассыпались люди, заполняя собой всё пространство внизу и окружая с трёх сторон подобие помоста с краю. Он не был золотым и не держал на себе чашу, как в Храме Первого Дракона, но вызвал у меня именно те воспоминания. На тот помост вступила Агнесс, чтобы посеять первые зёрна сомнения в головах высокородных нэрров и нэс сотни лет назад и заговорить о грехе, этот же пустовал, но толпа вокруг явно кого-то ждала. Я посмотрела по сторонам и аккуратно спустилась, стараясь не привлекать лишнее внимание. Все драконы здесь были в дорогих одеждах, терпеливо ждали чего-то и неторопливо опустошали свои бокалы с чем-то алым внутри. Мой рваный плащ здесь был не к месту.

Я прочистила горло, набираясь храбрости, а потом юркнула за помост, чтобы выйти с его задней стороны и окинуть взглядом собравшихся. Здесь был открыт первый портал в Низший мир, здесь произошёл первый этап Очищения, а второго я ждать не стану. Если Кайонел ещё не здесь, значит медлить нельзя.

Он хотел свергнуть императора и остановить Очищение, я же попытаюсь не допустить его и уничтожить в зачатке. Избежав лишних жертв и крови, насколько это возможно.

Сейчас или никогда.

Я села на корточки, когда увлечённые беседой драконы и бровью не повели на моё появление, и стянула два бокала с подноса мимо проходящего слуги. Выпрямилась во весь рост и звонко ударила бокалы друг о друга с заходящимся сердцем от резко наступившей тишины.

— Уважаемые нэрры и нэс, — начала я под недовольными взглядами собравшихся. Ледяные мурашки побежали по моему позвоночнику и спустились к пояснице, как в моменты появления Кайонела, и я с надеждой обернулась, но сзади никого не было.

— Что там ещё? — резко бросила высокородная драконица рядом с помостом и скривила точеный нос. — Кто пустил сюда нищенку?

Я поставила бокалы на землю и натянула капюшон сильнее, пока меня не выволокли отсюда императорские стражи.

— Вы совершаете ошибку, — сказала я громко, чтобы слова мои услышали все в зале, включая членов Совета, которые должны были смешаться с толпой других высокородных. — Никакого греха, оправдывающего ваше злодеяние, нет и быть не могло! Сотни лет назад безумица затеяла всё это, пытаясь оправдать ужасы, что она творила с собственными детьми, но теперь другие времена! Ни один император, голос Праотца на этой земле, не опускался до второго этапа, и что же вы творите теперь!

По зале разнесся недовольный рокот.

— Чья это слуга? Выведите её, не позорьтесь.

Я сглотнула, заметив шевеление с двух сторон помоста, и отступила от его края.

— Очнитесь же! С чего вы взяли, что бездарные — низшие существа? С чего взяли, что можете приговорить их к смерти, уничтожить целые народы?! Посмотрите вокруг, большинство из вас — бессердечные! Пусть люди внизу бездарны и слабы, но это лучше вечного холода в сердцах драконов. Лучшее, что вы можете сделать — это стереть разделение между мирами и забыть чудовищные правила прошлого. Спасение вовсе не в чистоте крови и силе, оно в единстве! В любви и доброте к тем, кто рядом. Это Праотец создал нас такими разными, одобрил бы он истребление целого вида?

Я часто дышала, сцепив руки и пытаясь углядеть понимание и согласие в глазах хоть кого-нибудь.

— Ты молода, дитя, — сказала женщина из толпы, и я заглянула в её испещрённое морщинами лицо. Моргнула несколько раз и не могла отпустить чувство, что видела её где-то до этого. В воспоминаниях Моры? — Кровь твоя горяча, а сердце болит за чужие души. А наше болит за наших детей. Праотец Драххар отвернулся от нас, земли драконов плодят бездарных всё больше, а огонь в крови драконов затихает, как затих и свиток Драххара. Поколения императорской семьи слабеют.

Я потупилась, краем глаза следя за пространством возле помоста.

— Стоит ли это всех жизней внизу? У вас нет повода думать, что после второго этапа порядок вещей изменится. Потому что это не так!

Старуха посмотрела в мои глаза и грустно улыбнулась краем губ. Все остальные драконы в зале считали разговор с замарашкой на помосте ниже своего достоинства, поэтому молча ждали появления стражи.

— Ты знаешь ответ, дитя. Всё или ничего. Праотец милостив к тем, кто уходит. Боги примут их.

Внутри у меня похолодело. И тут же взорвалась такая волна злости, что ноги пошатнулись. Эта старуха, прикрывающая убийства благой целью! Драконы вокруг, даже не пытающиеся их оправдать! Их бесстрастные лица! Пальцы, легко и расслабленно сжимающие бокалы, тогда как мои мелко тряслись от страха и ярости!

— Да плевать я хотела на ваших богов! — закричала я, пнув стоящие рядом бокалы и продолжив под звон разбитого стекла. — Если ради них нужно сжечь мою деревню, моих родных и друзей, тысячи и тысячи других мирных людей, которые прогневали вас лишь тем, что существуют, ни о чем не подозревая, то мне не нужна память о них! 

Я отдышалась, а потом набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить с удвоенной силой: 

— К драхху Праматерь и Праотца, пусть их никогда больше не будет, пусть не возвращаются! Пусть покоятся с миром и дадут жить нам всем спокойно! К драхху и вас всех, кто затеял это безумие второй раз! К драхху Очищение, очистите лучше свои грязные головы от уродливых мыслей, высокородные вы болваны!

Я кричала, пока нэрры и нэс засуетились внизу, и чувствовала, как внутри меня разгорается сила. Казалось, сейчас я могу всё. И переубедить кучку высокородных тоже. А потом спины моей коснулось что-то твёрдое. Глухой стук, удар — и воздух вылетел из моей груди, тогда как я летела вниз, прямо в осколки ранее мною же и разбитых бокалов.

Я захрипела от боли, почувствовав одновременно боль в пульсирующей ноге, ударившейся о землю, и резкую боль в ладонях.Маленькие осколки стекла впились в них и разрезали кожу, пуская кровь.

Я оглянулась, когда услышала знакомый звон золота, и дыхание перехватило вновь: на помосте стояла Графия. Нога её в высоком сапоге медленно опускалась после того, как она пнула меня без малейшего усилия. Лоскуты красной ткани открывали бёдра, марионетка на груди колыхалась от частого дыхания, а браслеты на запястьях и предплечьях издавали победный звон. Лицо её было так же красиво и высокомерно, как мне и запомнилось. Она посмотрела сверху вниз на мою скрюченную от боли фигуру в сером балахоне и щелкнула пальцами, посмотрев в сторону балкона. По спине моей поползли колючие мурашки.

— Убрать отсюда мусор. Дорогу императрице!

Глава 40. Девочка со шрамом бабочки

В зале воцарилась тишина. Я кожей почувствовала исходящее от толпы благоговение и несмело подняла голову вверх. Пара стражников в красных доспехах вышли вперёд и разошлись в стороны, как только в центр вышла она. Одеяние её струилось алым шелком по хрупкой фигуре, на голове сиял драгоценный венец поверх платка, опускающегося к юбкам платья. На груди блеснуло украшение — серебро солнца, окружённое языками пламени. У меня не было времени подумать о том, где я уже его видела.

Императрица подошла ближе и взялась руками за перила, с интересом оглядев толпу. Вздох вырвался из моей груди: она была ещё прекраснее, чем на картине в книге Лоры. Но взгляд оставался тем же — добрый и бесконечно нежный к подданным.

— Прекрати, Графия, — сказала императрица, и я с надеждой затаила дыхание. Стражники, которым драконица щелчком пальцев приказала «убрать мусор» остановились в двух шагах от меня и принялись ждать новых указаний. — Девочка добра и милосердна, в этом нет греха. Окажите ей помощь и проследите, чтобы она добралась домой здоровой.

Я моргнула, всматриваясь в лицо императрицы Ламоры. В её серых глазах была печаль. По-кошачьи раскосые глаза были полны боли, и я почувствовала это, даже находясь так далеко от неё. Недавно она лишилась своего императора, а теперь взвалила на хрупкие плечи тяжелую ношу. Императрица медленно начала спускаться по ступеням, придерживаясь рукой в черной перчатке за резные перила. Я стиснула зубы и покачала головой. Это она, драхх побери, лишила Кайонела матери! Оставила ему пустоту и терзания наедине с той силой, что даровал Праотец всей их семье. Сколько раз он задавался вопросом, кто он, откуда и почему брошен всеми в том приюте?

— А тысячи детей из Низшего мира смогут увидеть дом, госпожа? Будут они здоровы?

На миг она остановилась. Императрица моргнула, прежде чем вновь перевести взгляд на меня, и продолжила идти к помосту под тишину, воцарившуюся в зале, и шуршание длинного подола своего алого платья.

− Император всегда ответственен за свой народ, милое дитя. Он принимает решения, от которых зависят судьбы тысяч и тысяч его подданных, — она сделала последний шаг с лестницы, и драконы расступились, склонив головы перед её величием. Ламора не сводила с меня глаз и продолжила идти. — Ради них император должен принять решение и навек лишить себя спокойного сна. Это нелегко, и моё сердце болит так же, как и твоё.

— Это не стоит того, — подбородок мой предательски задрожал. Она не понимала! — Бездарные не достойны такой участи! Они такие же, как и все здесь!

− Бездарность — не тягчайший из грехов, − произнесла она вдруг, ступая на помост. — Есть вещи намного страшнее, милое дитя. То, что спало до сих пор и то, что коснётся двух миров, погребая под собой и ничего не оставляя более этому миру.

Я сглотнула, а драконы вокруг обеспокоенно зашептались, пока императрица продолжила.

− Мой сын так же молод, как и ты, но он понимает и принимает наш долг. Долг перед будущими поколениями и нашим народом, − она оглядела загалдевшую толпу и вскинула правую руку. — Лавиум! Император вышел, чтобы завершить нашу великую цель! — её голос стал громче, и вот уже две руки были вскинуты, чтобы указать на мальчишку − другого слова у меня для него не нашлось −, что вышел на помост вслед за матерью. Волосы его были светлы, а в глазах горела решимость, несмотря на сжатые губы. — Те, в ком осталась кровь Праотца — выживут несмотря ни на что и поднимутся с колен на пепелище выжженой земли! Возвратятся в Сферу, что примет их, распахнув материнские объятия. — голос её был ровным, он разнесся по зале, побуждая драконов горячо поддерживать её слова. — Великие Дома объединятся, чтобы последний раз оглядеть Низшие земли под облаками, и свершить волю Праотца Драххара. В огне — свобода и искупление!

А после — всё завертелось. Рот императрицы еще открывался, но я уже не слышала ни слова и лишь смотрела на неё, не в силах справиться со своими чувствами. Меня словно молнией прошило. Я смотрела на Ламору и видела маленькую девочку, вместе с которой пережила кровавые воспоминания и пытки её матери, что вдалбливала в её голову эти слова. Мора! Одновременно хотелось кричать от осознания и броситься к ней, чтобы обнять. Выкрикивать слова сожаления, просить прощения за все те беды, которые она прошла в одиночестве. Я хотела так много сказать, но дар речи покинул меня. Мора, моя Мора, я плакала вместе с ней, за неё болело моё сердце, вместе с её кожей горела моя, а вместе с её родными я будто потеряла своих, наши глаза и воспоминания были едины, а теперь она стояла здесь, прямо передо мной и так далеко одновременно. Ламора настрадалась больше всех от своей матери, а теперь, спустя сотни лет, решила закончить то, что начала её безумная родительница.

− Почему?! — закричала я, пока слёзы текли по моему лицу, но крик превратился в беспомощный хрип. Я не могла видеть в ней своего врага, она просто не могла им быть. Несчастная девочка с сердцем, затянутым льдом и холодом, что защищал её от боли. Утихла ли она теперь? Я давилась слезами, тянув руку к императрице, как вдруг все в зале затихли.

На лице Ламоры застыло триумфальное выражение, когда за её спиной появился еще один силуэт. А когда он вышел на свет, все в зале ахнули, переводя глаза с императора Лавиума на… Императора Лавиума.

− Мама? — неуверенно произнёс тот, что вышел последним, и Ламора в страхе отшатнулась от обоих.

Она переводила глаза с одного императора на другого, не в силах скрыть недоумение.

− Лавиум? — неуверенно обратилась она сначала к одному сыну, а потом посмотрела на другого.

Как и каждый в этой зале. Драконы перепугались не на шутку и зашептались между собой. «Два императора!» Тот Лавиум, что вышел первым, высокомерно оглядел зал с помоста и остановил взгляд на мне, прежде чем сделать шаг вперед.

− В этом зале и в этой Сфере, − начал он, оглядев в зале каждого и высокомерно подняв подбородок. — Лишь я имею право носить этот титул.

Второй сгорбился под пристальным вниманием драконов и умоляюще посмотрел на мать, вытирая испарину со лба:

− Мамочка, мне страшно…

Я нахмурилась, услышав надломившийся голос императора.

− Лавиум, − с долей облегчения выдохнула Ламора и подошла ко взрослому сыну, чтобы взять его за дрожащую руку. Он вытер её о свои белые одеяния, прежде чем сжать руку матери. — Этого казнить, − приказала она без малейшего сомнения, и тогда, как я и догадывалась, Кайонел сбросил чужую личину.

Из волос его исчезло золото и свет, их погребла под собой беспросветная тьма. Темно-фиолетовый туман объял его фигуру, и через секунду возле императрицы и её испуганного сына уже стоял Кайонел.

− Я дома.

Ламора в ужасе смотрела на него, боясь даже моргнуть.

− Это же дар императорской крови, − сказал кто-то из толпы, и я узнала голос старухи, что рассказала мне про ослабление Рода потомков Драххара. Тогда она говорила о том, что новый император лишён этого дара? Теперь же увидела, что еще не всё потеряно.

− Убить его, — приказала Ламора, вмиг теряя из своего облика ту нежность, что была ей присуща. Она в панике обернулась назад и потрясла за плечо сына, чтобы тот вторил её приказу. — Он не имеет никакого отношения к императорскому роду. Живо!

Я закричала, когда три стражника появились за спиной Кайонела. Один из них ударил его под колени, и дракон опустился на землю. У него что, вообще никакого плана не было?! Графия стояла за спиной императрицы и улыбалась, смотря на Кайонела, в глазах её горела магия. Милостивая Праматерь!

Стражник достал острый клинок и наклонил голову, касаясь ладонью лезвия и пуская по нему свой огонь.

− Отрубите его голову, − сказала императрица, смотря на Кайонела сверху вниз. — Этот беглец убил нашего императора Дремора, моего супруга. А теперь смеет нагло заявлять о своих правах на трон? Срывать божественную волю? Убить сейчас же! — прошипела она, отворачиваясь.

И тут в голове у меня что-то щелкнуло.

− Сожгите его, ваше величество, − четко и громко выкрикнула я, смотря на императрицу и избегая взгляда Кайонела.

— Сожгите его сами! — закричала я громче, и драконы стали перешептываться. Кто-то схватил меня за плечо и с силой толкнул к помосту.

— Как смеешь ты приказывать императрице, — прошипел мужчина рядом и еще раз ощутимо толкнул в спину. Так, что я ударилась животом о край деревянного выступа и почти легла грудью на помост, тяжело дыша.

Ламора бросила на меня мимолетный взгляд, прежде чем отвернуться и зашагать к своему сыну.

− Правда в том, − захрипела я, пытаясь приподняться на руках и пачкая кровью пол в попытках заползти к Кайонелу. Сердце сжималось при одной мысли о том, что я собиралась сделать. Но допустить смерть дракона я не могла, выхода не было, − что она не может.

Императрица резко остановилась, не дойдя нескольких шагов к Лавиуму, и обернулась. В глазах её был немой вопрос, но задать его она не осмелилась.

− Девочку в темницу. Его убить, − сказала она еще раз, спокойно глядя на Кайонела.

− Она не может! — закричала я громче, оглядываясь на высокородных драконов. — У неё нет дара огня, она…

Ламора моргнула, и я замолчала на полуслове, снова увидев маленькую испуганную девочку. Она была частью меня. Я не могла.

− Императрица, прошу, − просипела я, смаргивая выступившие слёзы и заползая на помост, поближе к дракону. − Я знаю вас. Я знаю девочку с именем Мора. Я знаю Арама… «Ра» в ваших именах — это «пламя», − с каждым словом моим её глаза распахивались всё сильнее. − Я не хочу сделать что-либо, что навредит вам, клянусь. Просто остановитесь, прошу.

− Как? — шепотом сорвалось с её губ, и я облегченно выдохнула. — Что ты можешь знать? Ты лжешь. Взять её!

Стражник зашевелился после её приказа и начал быстро приближаться, но Кайонел взял меня за руку и подтянул к себе, закрывая:

− Прочь.

− Я не уверена, что могу объяснить, − сказала я, подбирая слова и со страхом косясь на дракона позади, что зажег клинок. — Старуха Драмия позволила заглянуть в память моих предков через её дар. Я думаю, что я видела…

Стражник рядом подскочил так быстро, что я не успела увернуться. Схватил меня за руку и дёрнул вверх, как тряпичную куклу. А потом издал протяжный вздох, когда черное пламя охватило его и через мгновение не оставило ничего от его тела, кроме тяжело упавшего доспеха. Кто-то закричал, стекло вылетело из витражных окон напротив помоста, и всё охватил огонь. Всё, как и сотни лет назад, в день разделения миров. Я увидела вдали волосы цвета меди и едва не выдохнула от облегчения. Кажется, у Кайонела всё же был план. Графия скривила губы и сорвалась с места, завидев сестру. А едва она исчезла, Кай поддержал меня под спину и выпрямился, избавившись от стражников сзади и оков драконицы.

− Ты…− голос императрицы сорвался, но смотрела она не начавшееся восстание. Взгляд её был прикован ко мне. Заскользил по слетевшему с головы капюшону, остановился на волосах. Ламора всматривалась в моё лицо.

− Я думаю, что он выжил, − сказала я, сглотнув под её пристальным взглядом. — Я с Низшего мира, госпожа.

− Значит, мой оскверненный брат выжил, − прошептала она, и одинокая слеза потекла по её щеке, − и даже породил дитя. Ты его потомок…

− И я бы отдала всё, лишь бы стереть те страдания, что перенесли вы оба, − горячо зашептала я, удерживая её потерянный взгляд. — Посмотрите, я доказательство того, что вашего брата признали и любили, как должны были любить вас. Еще не поздно, госпожа, я…

− Довольно, − оборвал меня Кайонел, и я почувствовала его крепкую руку на плече. Внезапно он вернул меня в реальность, где бушевало пламя, стражники сцепились в битве, а высокородные мельтешили внизу, выбирая сторону. Кто-то признал в магии Кайонела дар императорской семьи и выбрал второго наследника, а кто-то остался верен первому, трясущему мать за рукава платья и в страхе вжимающему голову в плечи. Началась неразбериха. — Я тоже видел свою кровь. Отца и мать, которых ты отняла у меня. Я видел её смерть. Его пустое существование и погаснувший огонь, − рыкнул он, и Ламора нахмурила тонкие брови. — И я верну себе свою жизнь, верну титул и Род. Ты умрешь первой, а следом и он, − я резко обернулась и посмотрела на дракона. В его глазах горела ярость с решимостью.

− Кайонел, нет, − зашептала я, потянув его за руку. — Не надо…

− Не лезь.

Черное пламя заклубилось у его ладоней, поползло вверх, и скоро дракон стоял напротив императрицы и императора, объятый темно−фиолетовым туманом.

− Я убью твоего выродка. Я убью тебя. Я разорву вас на части и выкину гнить в Низший мир, который ты так ненавидишь. Я не оставлю памяти о тебе ни в книгах, ни в мыслях других, я уничтожу любое напоминание о тебе и забуду сам. Твоё имя исчезнет. Твой род исчезнет.

− Кай, − ахнула я, не веря, что переполненный злобой голос принадлежал дракону. — Её дар другой, ты не сражался ни с чем подобным, остановись!

Я знала, что ему больно. Слишком мало времени прошло с того момента, как он узнал правду, и она ломала его изнутри.

— Ты должен победить свою боль, — прошептала я несмело, с ужасом смотря на желваки, ходящие по омраченному ненавистью лицом дракона. — Вознестись над ней, а не лелеять в своём сердце, сея внутри и вокруг себя хаос и раздор. Она не сделает тебя сильнее. Никого ещё не сделала.

− Я знала, что от тебя будут проблемы, − улыбнулась императрица холодно.

И резко задвинула за спину сына, когда Кайонел шагнул в их сторону и направил ладонь в сторону Лавиума. Я успела увидеть неверие в испуганных глазах парня за мгновение до того, как залу осветил взрыв. Голубое пламя Ламоры встретило темный дар Кайонела. Его тьма обступала императрицу со всех сторон, отражаемая лишь её льдом. Он закручивался в узоры, вырастал кристаллами и атаковал Кайонела. Одной рукой Кай контролировал своё пламя, а другой достал клинок. Пламя объяло его и отражало острый лёд Ламоры. Казалось, противостояние длилось вечно. Но я не хотела смерти ни одного из них.

— Кайонел! — всхлипнула я, кусая губы. Лавиум рыдал, смотря на сражающуюся мать. А потом она что-то прокричала ему. В творящемся хаосе, сквозь взрывы и шум, я не смогла разобрать, лишь увидела страх в глазах императора. Он принялся обходить Кайонела с другой стороны, а потом что-то блеснуло внизу. Кайонел обернулся на Лавиума, и этой доли секунды хватило, чтобы императрица пустила магию в свои ноги, отвлекая дракона. Она топнула, а в следующий миг Кайонел оказался на спине.

Лавиум зарыдал, смотря на мать. Я вздрогнула от холода, увидев лёд у нас под ногами. Мурашки поползли по моему позвоночнику, а потом… Огромный сияющий кристалл быстро вышел из груди Кайонела, заставляя меня закричать от ужаса. Ламора тяжело дышала и держалась за бок, пока сын крутился вокруг неё, пытаясь помочь. Но не она сейчас истекала кровью, выпуская из тела густую жидкость на переливающийся лед. Что-то запузырилось на губах дракона.

− Нет! — закричала я, бросаясь к нему. Пальцы быстро окрасились в красный. − Нет-нет-нет! Милостивая Праматерь, нет!

Иней начал расползаться по груди Кайонела, прямо от кристалла, закрывая узором его темные одежды.

− Я чувствую, − слабо произнесла Ламора, медленно идя в нашу сторону, прихрамывая на одну ногу. — Чувствую его сердце своим льдом. Скоро оно затихнет.

− Нет, пожалуйста, живи,− заплакала я, обхватывая кристалл ладонями, а потом бессильно отпуская. — Я люблю тебя. Не Бэлморта, ни кого-то ещё — тебя, — шептала я, смотря в стекленеющие глаза Кайонела. — В какой бы оболочке ты ни был. Прошу, только живи.

Я вздрогнула, кое-что вспомнив, а потом резко запустила руку в карман платья, чтобы сжать кулон с даром Рина. Положила его на истекающего кровью дракона и затаила дыхание, чтобы… Не увидеть ничего. Совсем ничего. Он лишь захрипел, схватив меня за руку и попытавшись оттолкнуть, а я положила ладони на его грудь, беспомощно зарыдав. Что-то зашелестело под его одеждами, из-под рубашки выскользнул смятый, заляпанный кровью свиток и коснулся моей руки.

− Затихни же навсегда, − Ламора теперь подошла слишком близко. Я вскинула голову и встретила её взгляд. Вдохнула её холод и затряслась всем телом, ощутив покалывание не только в пояснице, но и на кончиках пальцев. Иней Ламоры теперь расползался не только по груди дракона, но и потянулся к моей окровавленной ладони, забираясь едва ли не до локтя.

Я видела глаза Моры, но взгляд императрицы. Я слышала её детский плач, но тихое рычание, срывающейся с губ взрослой женщины. Я чувствовала, как сердце сковывает льдом, замораживая мою жалость к маленькой драконице.

И когда взмахнула она рукой своей, смотря точно на Кайонела, завихрился дар льда на её ладони в сантиметрах от его груди, я схватила её за руку.

Я смотрела в серые глаза императрицы, а она смотрела в мои, когда ледяные иглы прошивали, казалось, каждую частичку наших тел. Я кричала, выла от боли, но не могла остановить это, задыхаясь и чувствуя переполняющие сердце холод и скорбь. Оно избавлялось от боли, калечило мои тело и душу, но дар императрицы не коснулся Кайонела во второй раз. Я пила его и исторгала наружу, чувствуя, как леденеет каждая частица моего тела.

Вокруг что-то засверкало, переливаясь перламутром, и последнее, что я увидела — это удивление в глазах Ламоры. Зал закружился, лицо императрицы пошло рябью, а потом исчезло вовсе.

Глава 41. Сероглазая королева

Ламора стояла на краю обрыва и смотрела в бездну. Звёзды ярко вспыхивали и гасли, освещая две маленькие фигурки возле пропасти.

Девочка с белыми волосами стояла рядом с широко распахнутыми глазами и даже не моргнула, когда Ламора поводила рукой перед её лицом. Императрица взглянула на свою ладонь и с удивлением не обнаружила на ней следов крови, что оставила на ней эта девочка. Её дар проснулся поздно, а разум был слишком слаб. Такой же проклятый дар.

Ламора ещё раз взглянула на неё, точно видя в чертах образ своего брата. Она была уверена, что почувствовала покалывание в пальцах, когда коснулась потомка Арама. Такое же, как в тот раз, когда их с братом руки соприкоснулись сотни лет назад в подвале. Покалывание, седые волосы брата, его изгнание и… фальшивая смерть. За это она винила себя. Слышала его шёпот во снах тысячи раз и просыпалась с мольбами о прощении. Каждый раз он винил её в своей смерти. Каждый раз проклинал.

Теперь Ламора знала, что Арам не погиб. Он мог пробудить дар так же, как эта девочка. Его тело отзывалось на дар Ламоры, резонировало с ним. Он мог пробудиться, но вместо этого был изгнан и позволил Море встретить эту девочку, передав силу своим потомкам. Сколько их ещё было там, внизу? Скольких таких, как Ламора, Арам и это дитя с цветком в волосах? Проклятие распространилось внизу. Ей придётся сжечь их всех, выжечь эту заразу раз и навсегда, даруя следующим поколениям чистоту. Как и хотела их мать.

Мора протянула руку, чтобы коснуться растрёпанных волос девочки, а потом отшатнулась. Рука прошла сквозь неё, и образ её заискрился. Они обе бестелесны, оболочка осталась где-то там в замке, среди неразберихи, огня и восстания.

— Дитя? — шепнула она, но девочка лишь моргнула, не в силах оторвать взгляд от звёзд перед собой. А потом во тьме появилось ещё кое-что. Он был далеко, но Мора была уверена, что видит парящего меж звёзд дракона. Так далеко, что не представлялось возможным позвать его. Ламора нахмурилась, а когда моргнула и открыла глаза вновь — картинка сменилась. Девочки рядом не было. Была холодная земля и рваный плащ, служивший одеялом. Охапка листьев под головой и пот, пропитывающий одежду и волосы.

— Прости, — тяжело дышала маленькая Мора, схватившись за голову и заскулив посреди темного леса. Голос матери приходил к ней всегда, когда девочка валилась от усталости и уже не могла отгонять от себя сон. Драконица погибала в своём огне каждый раз, и каждый раз винила в этом Мору. К ней присоединялся Арам. — Я проклята, проклята! Умоляю, простите меня, мама, брат, Люси! − кричала девочка всем, кого любила и кто теперь был мёртв из-за неё, и рвала на себе волосы, умирая от отчаяния.

Лёд расползался по стылой земле и убивал растения и цветы. Насекомых и маленьких зверьков. Вокруг неё смерть.

Послышался морозный треск, и картинка разбивалась вдребезги, отбрасывая Ламору в новую реальность.

Тёплая рука принца гладит её щеку, и голоса в голове утихают. Крики матери становились тише рядом с ним. Огонь бушевал в его крови и отогревал её. Был её солнцем. Мора смотрит на рыжеволосого парня с ямочкой на щеке и не может оторвать взгляд. Он смеётся, обнимая её и кружа посреди зеленого поля, и от этого становится тепло.

Девушка и парень стоят возле цветочной арки и смотрят друг другу в глаза. Их руки сомкнуты, они почти одно целое. Скоро у её принца коронация. Свадьба пройдет после празднеств, и Ламора подарит своему императору сына или дочь. Она знала, чем это грозит, но привести в этот мир малыша, похожего на императора, хотела сильнее всего на свете.

− Клянусь, − сказал Дремор, держа за руку свою Ламору.

− Клянусь, − прошептала она, смаргивая слёзы и ощущая желанную тяжесть брачного украшения на шее. Его солнце и танцующее пламя её рода слились в одно. Теперь она не просыпается в ночи, рыдающая от страха и вины. С ней рядом её солнце.

Треск снова раскалывает яркую картинку на части.

У девушки рядом с её императором рыжие волосы. Он касается их и заправляет ей за ухо, нежно улыбаясь. Не так, как Ламоре. Её волосы были пропитаны смесями трав и цветов с щепоткой магии. Ламора не любила, когда их кто-то трогал. Девушка смеётся и исчезает за воротами замка, и Ламора прячется за угол, уловив помрачневший взгляд императора. Он возвращался домой. Глаза его более не излучают свет с ней рядом. Все клятвы перед Праотцом Драххаром были забыты. Мора чувствует, как дрожат её внутренности. Отступивший холод вновь заполняет её, заволакивает сердце и вонзается в душу. Все, кого она любила…

Императрица захлебывается смехом, утирая текущие из глаз слёзы. Кровавые полумесяцы от ногтей остаются у неё на ладонях, складки голубого платья пачкает алый.

Треск.

Ламора сидит в тронном зале и смотрит на женщину, распластавшуюся у её ног. Её живот едва округлился, но даже это лишает императрицу воздуха. Руки дрожат, и она прячет их в юбках платья.

− Прошу, − плачет женщина, умоляюще смотря на Ламору. — Я уйду, но позвольте мне сохранить хотя бы дитя!

Голос матери вернулся. Она безжалостно появлялась, теперь даже не дожидаясь тьмы ночи. Издевательски трепала её брачное украшение и срывала его с шеи, навсегда разлучая солнце и пламя, высмеивала титул и твердила о проклятии. Ламора и правда проклята. Она оскверняла всё, к чему прикасалась. Мама была права.

− Она должна исчезнуть и больше не появляться на глазах моего мужа, — говорит Ламора советнику императора.

— И её дитя, — кивает златовласый Люциан, сложив руки за спиной. В зелёных глазах его горит решимость, когда он глядит в окно на убегающую прочь безродную девушку. — Император совершил сразу три ошибки, нарушил три клятвы, и за это его не простят ни Совет, ни наш народ. В этом ребёнке его погибель, госпожа.

— И её дитя, — вторит ему Ламора, невидяще смотря в стену. В ушах шумит, и сквозь этот шум не в силах пробиться даже голос матери. Она прикоснулась дрожащей рукой к своему плоскому животу и вздрогнула. Как бы хотелось ей хоть немного счастья. Немного любви.

Снова треск.

Глаза её императора давно померкли. Тоска съедает его душу, терзает сердце, и не в силах Ламора унять его боль. Он давно перестал замечать её, а она перестала притворяться и избегать холод в попытках скрыть свою природу. Теперь император был безразличен ко всему и к самой жизни. Кровь его утихала. А императрица больше не спала. В редкие минуты её дремоты в голове взрывалась несмолкающая череда криков. Они не умолкали, пока Мора не теряла сознание от боли.

− Я думаю, она сумела оставить дитя здесь, − говорит Люциан, стоя рядом со своей госпожой. — Клянусь, нам сообщили об их кончине в тот день. Виновные уже наказаны. Сегодня я всё исправлю.

Ламора поднимает голову, всматриваясь в окна под крышей детского дома. Она помнила его хлипким и покосившимся, а теперь он возвышался над домами города, рядом цвёл сад, а возле входа начинали строить учебную комнату для сирот. Первое, что бросается в глаза — символ её Рода, заменивший в себе дракона на императорское солнце супруга. Серебро его сияло над окнами верхнего этажа. Матушка выбежала из дверей и посеменила к Ламоре, начиная кланяться издалека.

− Госпожа, какое счастье! — кричит она, запыхавшись. — Если бы я знала, что вы нанесете визит сегодня…

− Императрица прибыла проверить, как продвигается работа, − говорит Люциан, а Ламора идёт вперед, осматривая бегающих рядом детей. — Всё ли хорошо?

− Ну что вы, всё чудесно! — ахает Матушка, взмахивая руками и подзывая к себе детишек. — Мы вам так благодарны, госпожа! Дети еще малы, но они знают, благодаря кому условия жизни здесь так изменились.

Дети бормочут слова благодарности, но Ламора уже направляется к дверям. Служанки семенят следом и распахивают двери.

− Госпожа проверит лично, − слышит она голос Люциана за спиной и заходит внутрь.

Шумно. Вокруг дети, они смеются, плачут или бегают друг за другом, и Мора с тоской смотрит на них.

− Императрица Ламора, − робко зовёт сзади служанка, когда они упираются в стену, и женщина останавливается. В голове её гудит, она раскалывается на части.

− Импела…тлица? Ла… — произносит рядом детский голос с придыханием, картавя её титул. — Мо−ра?

Ламора застывает на месте, слыша имя, похороненное в веках. Все, кто когда−либо звал её так — были мертвы. Одновременно с этой детской ошибкой к ней пришло тепло от воспоминаний и боль.

Дверь захлопывается за маленьким мальчиком, и Ламора моргает, чтобы картинка поменялась, но глаза не обманывают её — рядом с ней стоит её маленький император. Её принц, которого она так любила. Тот же прищур глаз, серьезное выражение лица и взлохмаченные волосы. Только вот черные, отдающие синевой при солнечном свете. И ничего от матери.

Если бы Дремор только мог любить её, как ту женщину… Так, как Ламора полюбила его со дня первой встречи. Этот мальчик мог бы называть мамой её, Мору. Их сын мог бы выглядеть так же, если бы только…

Ламора не отвечает малышу и стремительно разворачивается, покидая детский дом и оставляя сонное дитя позади.

− Госпожа моя, − советник кладёт руку на сердце и выжидающе смотрит на неё. Зелёные глаза его пожирает темнота.

− Мы уходим, − говорит Ламора, и мужчина хмурит светлые брови.

− Позвольте мне доказать верность, моя госпожа, − шепчет он и протягивает руку, чтобы помочь Ламоре забраться в коляску. — Вы во всём убедились? Я отдам приказ сейчас же.

Императрица долго смотрит на него сверху вниз, пока Люциан не начинает перебирать пальцами свои чётки.

Ламора моргает и прячет руки в складках платья:

− Его здесь нет.

Глава 42. Праматерь

Ламора сделала глубокий вдох, вырываясь из боли воспоминаний. Последняя картинка показала её сына. Златовласый и зеленоглазый. Не похожий ни на мать, ни на Дремора. И сохранивший её жизнь.

— Унесите.

Ламора не любила его. Не любила его первый крик и первые, неуклюжие шаги. Не любила его смех. Не любила завитки на светлой макушке и как солнце играет в его волосах. Его улыбку, интерес к книгам, оружию и всему новому. Когда он приходил к ней в покои и приносил игрушки. Когда пытался развеселить императора, не замечая его потухший взгляд.

— Уведи его, — говорила она снова и снова, не смотря в детское лицо. У Лавиума было три няни и двенадцать учителей. И не было матери.

— Уведи его.

— Уведи его в покои.

Последняя картинка была самой долгой и мучительной. Мучительнее предательства мамы, бесчисленного очищения огнём, смерти Люси, смерти брата и всех слуг в её родовом замке. Мучительнее предательства мужчины, которого она любила всем сердцем. И его долгой болезни, что скоро отнимет его у Ламоры. Его нежелания бороться и жажды скорой смерти.

— Уведите принца.

Ламора не любила его. Не любила смотреть за его тренировками из своего окна. Не любила есть рядом с ним и слышать его звонкий смех.

Все, кого она когда-либо любила — умирали. Поддавались её проклятию и уходили навсегда. И принца она не любила сильнее всех в этой Сфере и двух мирах.

— Милостивая Праматерь, — девичий голос заставил Ламору вздрогнуть и открыть глаза. Дракон теперь был совсем рядом, но и близко не похож на тех, что населяли Сферу. Там, где была пропасть, искрилось сияющее длинное тело, покрытое грубыми голубыми чешуйками и переливались они подобно жемчугу. Ламора схватилась за сердце: огромное тело взмыло ввысь, и на долю секунды прямо перед её лицом появился огромный глаз с вертикальным зрачком. В нем отражались они: девочка с цветами в волосах и Ламора, а позади бескрайние белые поля с летающими вдалеке драконами.

Ламора повернулась к пропасти спиной и теперь смотрела вверх, раскрыв рот. Потянула руку и поймала в неё что-то белое, стремительно исчезающее на коже. Холодное и мокрое. Оно падало с небес, и девочка рядом кружилась меж белоснежных хлопьев и ловила его руками, подбрасывая вверх. Так много, что становилось больно глазам.

Императрица посмотрела вверх, на драконов, и сглотнула. Они беззаботно парили, лавируя между высокими ледяными горами. Казалось, их не страшит холод. И не было в этих землях места солнцу.

— Это она, — сказала девочка с благоговением, и Ламора проследила за её взглядом, чтобы увидеть высокую фигурку где-то вдали. Женщина была частично покрыта белой чешуей и терялась в падающих с неба холодных хлопьях. А потом… Голос пронзил их головы одновременно, и девочка вскрикнула вместе с Ламорой.

Десятки, сотни, тысячи, миллионы, года пролетали перед глазами так стремительно, что Ламоре стало больно. Чужие мысли, чувства, рождение новых миров. Глаза девочки закатились, и императрица поддержала её за плечо, уложив на укрытую снегом землю.

Ламора поднялась. Женщина стояла всё там же и смотрела на неё. Драконы вокруг — её дети. Такие же, как Ламора и любой другой в Сфере. Мир, укрытый в снегах — её излюбленное место среди множества других.

— Великая Праматерь, — сорвалось с губ Ламоры, и Ламархиэя нежно улыбнулась.

Сердце императрицы едва не выпрыгивало из груди. То, что называла проклятием её мать — дар Ламархиэи. То, что Ламора годами вытравливала в себе и презирала — дар Ламархиэи. То, из-за чего она хотела сжечь мир, показав преданность Праотцу и верность жару пламени, — было даром его Ламархиэи. Дар его пары и спутника в веках. Слёзы потекли по лицу Моры. Они замерзали, не долетая до земли, и падали в пушистый снег. К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т

Ты первая, дитя, — прозвучало в голове Ламоры и она схватилась за шею, чувствуя, как перестало хватать воздуха. Мир стремительно вращался вокруг, глаза жгло от слёз, а в голове стоял нескончаемый гул, мешанина её собственных криков и голос Праматери.

Глыбы льда вокруг, холод снега, морозное покалывание в пояснице и на кончиках пальцев, чувства захватили Ламору с головой. Она больше не понимала. Лишь следовала за голосом Праматери и смотрела то, что та желала ей показать.

Грех Праотца не заканчивался разбитием яйца Ламархиэи, как говорилось в свитке Драххара. Он лишил её собственного дара на заре времён. Как рано родившиеся драконы поздно учатся летать и познают свой дар, так и сама Праматерь долгие миллионы лет не могла разбудить в себе силу, пользуясь огнём Праотца, как того пожелала Бескрайняя сущность. Огонь был её защитой и её бронёй. Пока внутри неё, в её холодной крови не расцвёл собственный дар, данный ей с рождения, но так жестоко отнятый.

Он дремал в ней так же, как дремал и в крови её сферийских детей. Так же, как и в крови детей в других мирах. И теперь…

Ты первая, дитя.

Губы Ламоры задрожали. Вырождение в Сфере не началось из-за грехов драконов. В нём был повинен грех Драххара.

А боги… Им было безразлично, что происходит на землях, что они покинули века назад. Они оставили своих детей и благословили их, населяя следующие миры и оставляя в новых землях частичку своей любви. Праотец и Праматерь. Драххар и Ламархиэя.

Глава 43. Поцелуй матери

Что-то яркой вспышкой пронеслось перед глазами, и я подняла веки. Огонь. Всюду огонь. Кайонел, держащийся за свою затянутую коркой льда грудь и торчащий из неё кристалл. Кровь на его губах и бесполезный кулон рядом.

Я моргнула, отпуская руку императрицы, и отметила слёзы на её лице, прежде чем броситься к дракону.

Сколько мы были там? Я принялась кричать, едва завидев Грувию. Графию рядом с ней. И стену пламени между нами.

− Не шевелись! — зарычала я. Кайонел силился вытащить кристалл из груди, но только сильнее затягивался льдом. Губы его посинели, зубы ударялись друг о друга, а грудная клетка почти не вздымалась. Драхх! Я заскулила, судорожно соображая.

Лёд! Кулон бесполезен из−за льда. Я сглотнула, положив руки на его грудь, и облизнула губы. Я не знала! Я ничего не знала! Лишь чувствовала, что могу позвать его к себе, освободить дракона из его оков. После видения я точно знала это.

− Это всегда был свиток Ламархиэи, − прошептала Мора рядом. Она смотрела на его край, выглядывающий из-за плаща Кайонела. — Всегда был её…

Холод стекался к моим подрагивающим пальцам и потихоньку, миллиметр за миллиметром освобождал одежду Кая. Этого было мало!

− Мора! — закричала я, оборачиваясь к ней, и императрица вздрогнула, услышав своё детское имя. — Прошу… Прошу, помоги мне! Ты видела, ты же всё видела вместе со мной! Я не одна там была, мне не почудилось, больше нет смысла враждовать. Прошу!

Императрица смотрела куда−то в пустоту, сквозь меня и Кайонела, не замечая крови вокруг нас и моих отчаянных воплей о помощи. По щекам её текли слезы, подбородок дрожал, а губы шевелились в беззвучных молитвах. Матери ли, или всем тем, кто пострадал из−за нее, я не знала.

− Мора! — мой вопль заставил её вздрогнуть. — Помоги же мне, помоги! Посмотри на себя! Ты не ущербна! Ты — наследница дара Великой Праматери! И вы с вашим братом были благословением для вашей мамы и двух миров, императрица. А она, увы, видела в вас лишь проклятие. Её слепота погубила ваши жизни, но она не сделала вас плохими, − я часто дышала и пыталась докричаться до неё, но её глаза стали медленно потухать, она уже была не здесь. — Без этой слепоты на свет не появилась бы я, но я бы свою жизнь отдала за то, чтобы исправить то, что случилось.

Гул вокруг поутих, все смотрели на нашу тройку и тыкали пальцами в лед вокруг Ламоры. Я не видела их лиц, но знала, что на них сейчас страх и осуждение. Презрение. Даже у тех, кто изначально был на её стороне и жаждал полного Очищения.

− Прошу, − проскулила я. Хрипы Кайонела рядом становились всё тише, и я чувствовала подступающую тошноту. — Семья отвернулась от тебя в прошлом, но сейчас она перед тобой, − я сглотнула и протянула руку Ламоре. — Я не чужая тебе. И твой сын рядом с тобой, несмотря ни на что. Он любит тебя.

Ламора вскинула голову и моргнула. Взгляд её стал проясняться. Серые глаза засияли от окружавшего её льда. Лавиум сидел у стены позади неё и качался, обняв руками колени.

− Ты говоришь правду?

− Да.

− Будешь, − она сглотнула и устало посмотрела на меня, − ему семьей?

Я моргнула, а потом перевела взгляд на Лавиума. В глазах императрицы была мольба. Вина и мольба.

− Я буду. И вы еще станете для него той матерью, которой всегда хотели быть. Проклятия нет.

Она покачала головой и утерла слезы.

− Искупление не только в огне. Его сердце не бьется.

− Кай! — закричала я. Мои руки покрыл иней почти до локтей, он переходил с дракона на мою кожу, но его всё еще было слишком много. А потом кристалл раскрошился и исчез. Исчез, а следом за этим лед пополз к императрице, и реки крови разом хлынули из груди дракона, заливая моё платье и впитываясь в его черные одежды. — Нет, нет, боги, нет! Кайонел! Прошу, нет!

− Не забирай, − шепнула Ламора, вытянув свою руку со шрамом бабочки. — Отдавай.

− Его сердце, − прорыдала я, прижимая ладони к его груди. — Лёд убивает его!

− Не забирай.

Я закричала, что есть мочи, направляя всю силу, весь дар в кончики пальцев и ладони, в сердце, в любовь к дракону, слепо доверившись Ламоре, хоть это и казалось бессмысленным. Я кричала и кричала, отдавая. Чувствуя его утихающий дар и свой, только набирающий силу. Они схлестнулись и закружили в смертельном танце, заставляя меня содрогаться всем телом.

Ламора улыбнулась краешками губ, а потом обернулась. Лавиум не поднимал головы и дрожал у стены, качая головой.

− Сынок, − прошептала она, и этого было достаточно, чтобы принц поднял голову. Она сморгнула слезы, чтобы ничего не мешало ей как следует наглядеться на него. На его золотистые волосы, так не похожие на её или Дремора. На его зеленые глаза, каких не было ни у кого в их королевской семье.

− Мама…

Ламора робко поцеловала ладонь, и с неё слетела голубая прозрачная бабочка. Женщина подула, и она закружилась вокруг неё, а потом подлетела к сыну, чтобы прикоснуться крылышками к его лбу и оставить на нем влажное пятно. И растаяла возле его ног. Лавиум удивленно коснулся лба и посмотрел на свои пальцы. Это был первый поцелуй его матери.

А потом Ламора взглянула в небо. Потянула к нему руку и прикрыла глаза. Последние крупицы льда покинули тело Кайонела, и императрица улыбнулась, помогая мне, направляя мой дар и напитывая жизнью дракона. Она увидела вопрос в моих глазах и покачала головой за секунду до того, как обратиться сияющей ледяной статуей, подобно тем, в которые превратила слуг своего родового замка когда−то в детстве.

И после моего крика, на вдохе, Кайонел сделал свой, толкнув мои ладони своей грудной клеткой. Вынырнув из своего беспамятства и заглотнув спасительный воздух в момент, когда императрица отдала свой последний выдох этому миру и ему, выпустив из губ облачко пара.

Глава 44. Принцесса Драмия

Я стояла в саду замка и смотрела в умиротворенное лицо Ламоры. На приоткрытых губах её застыл короткий выдох, в глазах теплилась всепоглощающая любовь. Я помнила, что последний взгляд она бросила на своего сына. Я смотрела и смотрела, вспоминая события минувших дней.

Когда Ламора неожиданно обратилась в лёд — это стало сигналом драконам, с которыми устроил переворот Кайонел. Пламя коснулось сверкающего платья Ламоры, и я закричала, бросаясь к ней одновременно с Лавиумом.

− Отойди, − сказала нэс, сверкнув алыми глазами. Устремлены они были к императору, защищающему свою мать. — Мира. Грядёт новая эпоха, они должны умереть.

− Они — моя семья, − зарычала я, выходя перед Лавиумом и раскрывая руки, закрывая их с матерью. — Я не позволю.

− Они оклеветали Кая, нэсса, затеяли Второй Этап, − твердо произнесла Грувия, и я сглотнула. — Вас чуть было не убили.

− Она лишь защищала сына, − твердо произнесла я, стоя на своём. — Весь мир отвернулся от неё, она защищала то, что ей дорого. Вы бы не стали спасать своего ребёнка? Ламора знала, что Кайонел узнает правду и захочет захватить трон. Но она никогда не была чудовищем: сегодня она спасла его во второй раз. Это не я вытащила его из лап смерти, она помогла. И никто больше.

Грувия нахмурила брови, и я увидела решимость, промелькнувшую в её взгляде.

− Тебе нужно отдохнуть… Уведите нэссу!

− Только посмейте, − сказала я, и выставила вперед руку. Мороз заискрился на моих пальцах, кожу обожгло холодом, но я знала: он друг. В нём моя природа, как и природа Ламоры. Вокруг прокатился рокот. Драконы зашептались, и я кожей чувствовала их ядовитые осуждающие взгляды. — Она — моя семья, − повторила я тихо, всматриваясь в лица вокруг. — Он — моя семья. Мои волосы и бездарность — не драхховый знак, как любили повторять все вы, у кого высокомерие и чувство превосходства своего Рода над остальными закрыло глаза на всё вокруг. Тот свиток, − я указала рукой на Кайонела, начинающего открывать глаза. — украденный свиток Драххара много веков назад. Если моих слов недостаточно — новый император скажет вам то же самое! — когда я сказала о титуле Кайонела — драконы вокруг будто даже отступили. — Но он никогда не был свитком Первого дракона, − продолжала я. — Драххар и Ламархиэя оставили по одному свитку для будущих поколений. Этот всегда принадлежал ей, в нём её кровь и отголосок её души, поэтому никто из потомков Драххара, никто из императорского Рода с огнём Праотца в крови не мог раскрыть его. Но смогла Ламора. В ней пробудился дар Праматери, она — наследница льда Ламархиэи! И благодаря Ламоре раскрылся и мой дар. Прошу, нэс Грувия…

Я обернулась к Лавиуму: он беспомощно жался к холодной матери, испуганно смотря на драконов вокруг. Кайонел закашлял на полу, укрытом льдом, а потом с трудом поднялся.

− Спасибо, − прошептала я императрице, кладя венок из голубых роз к её ногам. Ледяная статуя Ламоры не была подвластна ни пламени, ни оружию, ни чему бы то ни было другому. Она искрилась в лучах солнца, протягивая руку к небу. А ночью её фигуру обволакивал лунный свет, проходил сквозь неё и заставлял переливаться голубой свет на цветах вокруг. Я приносила их сюда каждый вечер. Разговаривала с моей Морой, плакала, иногда плакала вместе с Лавиумом, который тоже скучал по матери. И когда я смотрела на него, я понимала: она сделала то, что сделала не чтобы закончить дело мертвой матери, не чтобы избавиться от голосов в голове. И вовсе не затем, чтобы обрубить ту связь с бездарными внизу, которую она, возможно, всегда чувствовала. Ведь и мой дар она пробудила из бездарности, раскрывво мне свою природу. Ту, которую всегда презирала и ненавидела всем сердцем. Ту, которой мог полниться Низший мир.

Она сделала это ради сына. Чтобы он мог жить в мире, очищенном от порока и грязи, представления о которых дала Море её мать.

− Она любила тебя, − сказала я однажды, и парень вскинул глаза, полные боли. — Я видела её воспоминания. Она любила тебя сильнее императора, сильнее всех в двух мирах и сильнее собственной жизни. И только потому отталкивала. Прости её, хорошо?

Мне казалось, в тот момент глаза статуи блеснули, но через мгновение всё снова стало как прежде. Иногда казалось, что императрица вот-вот сбросит лёд и обретёт прежний облик, и я желала этого всем сердцем.

Драмия тоже приходила к Ламоре. Я уговорила старушку жить в своём родном замке и покинуть наконец лес Забытых душ, и через какое−то время она действительно вернулась. К разочарованию местных слуг и в особенности служанок. Я слышала внезапные женские визги среди ночи и всегда знала, что это «детишки» Драмии выходили погулять, пока их хозяйка спала и ослабляла контроль. Я всё ждала встречу Драмии и Графии, сестры нэс, в попытках предугадать, чей дар окажется сильнее. Я ставила на старушку, а вот Кайонел не спешил с выбором.

− Я всё вспоминала мгновения в разуме Ламархиэи, − сказала я Драмии, пока мы гуляли в саду. — Императрица тогда поняла, что в грехе вырождения виноваты вовсе не драконы, и боги не отвернулись от нас. Тогда я не поняла, а сейчас вспомнила еще кое−что.

− И что это, вестница?

− Прекратите меня так называть, − прошипела я, сведя брови. — Вы же теперь знаете, что им была не я! Вы видели не меня.

− Тебе просто подходит, − махнула рукой старушка. — Прижилось. Я перестану, быть может, после коронации, негоже дразнить императрицу.

Я вздохнула, покачав головой. И я и она знали, что Драмия не перестанет никогда. Возможно, её память выкинет информацию о том, что я новая императрица, сразу же после коронации.

− Так вот, − продолжила я, пока старуха зачем−то считала цветы вдоль дорожки, по которой мы шли. — Драххар и Ламархиэя — Прародители, так? А в жилах их детей течет лишь один дар, дар Праотца! И ничего от Праматери! Потому что тогда её дар еще спал.

− Я поняла, к чему ты ведешь, − улыбнулась старуха.

− Вот о чем Ламархиэя поведала Ламоре. Огонь смешивался с огнем многие столетия, и каждое новое потомство делал слабее физически и духовно. Не было никакого роста. Первые семена — отражение лишь крови Драххара, поэтому они были столь сильны, но огонь в крови их потомков утихал, с каждым разом становясь всё слабее. Но когда родилась Ламора — всё изменилось, − быстро сказала я, облизнув губы.

− О да, − закряхтела старуха. — Их с Дремором ребенок мог бы поставить на колени весь мир. Наследник крови сразу двух Прародителей, ребёнок из пророчества, что видели мои глаза. Мир не знал ещё мощи яростнее, даже первые семена уступали бы в силе этому ребёнку. Под влиянием Ламоры он бы точно потопил Низший мир в крови. Большая удача, большая удача…

− Так вы знаете, − сглотнула я, опустив взгляд. Никому я не рассказала о тайне Ламоры, но глаза старухи видели больше тех слов, что ей говорили.

− Что важнее: как там Кайонел? — спросила она, предпочтя не заметить моего смятения. — Столько выпало на него.

− Приходит в себя, − сказала я. — Мне стоило многих трудов уговорить его оставить Ламору здесь, в его замке.

− Она лишила его сразу обоих родителей, − пожала плечами старуха. — Он и должен ненавидеть её, просто прими это.

− Я знаю.

− Он добрый и справедливый мальчик, оставшийся сиротой при живом отце. Хоть мой брат и был так рядом… Думаю, он догадывался. Кайонел, не Дремор. Тот залез в глубины своей души, в воспоминания, и оплакивал любимую женщину все годы до смерти. Не думаю, что он что−то замечал вокруг.

− А сын любимой женщины был прямо перед ним. Думаю, он стал бы утешением для императора.

− Возможно. Мой брат был единственным драконом, которого мальчик по−настоящему уважал. Мои глаза видели это. Где−то в глубине души он всё же знал, но даже думать о таком было дерзостью… Он был предан Дремору безгранично, и тот отвечал ему абсолютным доверием. Они не были отцом и сыном, это отняли у них обманом, но их связывали другие узы, − старуха закашлялась и с тоской посмотрела на замок. — Быть может, узы эти были даже крепче, ведь родственные мы не выбираем, ведь так? Довольствуемся данностью. А Дремор и Кайонел выбрали друг друга осознанно, сердцем и рассудком, не зная о родстве. Это дорогого стоит.

Я опустила глаза, сожалея об упущенном времени и утратах императорской семьи.

− И скажи мне, вестник, − внезапно хмыкнула старуха. — Завтра церемония и на шее твоей расцветет богатый узор, драгоценные камни будут тянуть тебя к земле, а потом и чрево твоё утяже…

− Я помню об обещании, − вспыхнула я, принявшись махать руками перед лицом довольной старухи. Мы почти подошли ко входу замка, и стражники с интересом посмотрели в нашу сторону.

− Еще одна принцесса Драмия, − вздохнула я, моля Милостивую Праматерь, чтобы она не унаследовала характер драконицы.

− Какая принцесса Драмия? — прозвучал голос Кайонела за спиной, и я стремительно развернулась, чувствуя жар на щеках.

− Ты что тут делаешь? Никакая.

Старуха рядом ахнула от возмущения и схватилась рукой за сердце.

− Милостивые предки, − застонала я. Кайонел усмехнулся и подошел ближе, чтобы обнять меня одной рукой и притянуть к себе.

− Вышел поискать свою женушку, − сказал он, а в следующее мгновение наклонился к моему горящему лицу и поцеловал в губы. И целовал так долго, оторвавшись лишь, когда мы вдвоем услышали лязг доставаемого оружия со стороны стражников. Глаза их были распахнуты, а рот приоткрыт от удивления. Но смотрели они не на нас, а на что−то за нашими спинами.

Вдали образовался портал, заискрился желтым, а потом исчез так же быстро, как и появился, оставив после себя черного кота. Он вальяжно двигался в нашу сторону, щуря свои желтые глаза, а потом внезапно щелкнул когтями. Прямо над ним возникла миниатюрная парящая книжечка с искрящимися страницами. И кот лениво перелистнул её лапой, садясь прямо перед нами и разглядывая.

− Кай, − шепнула я, дергая за рукав будущего мужа.

− Я есть др-у−у−уг, − вдруг медленно протянуло животное, вытягивая губы трубочкой, и я завизжала, спрятавшись за спину Кайонела. На что кот тут же прищурился еще сильнее. — Так, какое у нас тут развитие… Водопровод провели уже, дамочка?

− Кайонел, я сошла с ума? — зашептала я быстро в спину дракона.

− Нет, я тоже его вижу…

− Значится, переворот, − тем временем продолжал кот, что−то черкая в своей книжечке, держа в белой лапе предмет, похожий на обрезанное перо для письма. — Король умер, да здравствует король? — посмеивался он. — Имена, пожалуйста.

− Люц! — неожиданно для всех нас воскликнула Драмия, пока остальные в ступоре таращились на говорящего черного кота. Она недоверчиво прищурилась, а потом ахнула, чтобы тут же странно захихикать. Через секунду вместо старухи перед нами стояла красивая красноволосая девушка с веснушками на лице. Она кокетливо прикрыла рот одной ладошкой, а вторую протянула коту.

− Ах, леди, мон ами, − тут же рычаще произнес кот, накрутив один длинный ус белой лапой. — Вы ни капли не изменились, вечная принцесса, лучик этого тёмного мира, моя красная ягодка, − и прыгнул вверх, чтобы оставить поцелуй на тыльной стороне ладони бывшей старухи. Глаза его тут же загорелись желтым. Мы с Кайонелом переглянулись, потеряв дар речи от заигрываний Драмии и…Кота? Эта старуха удивляла всё больше с каждым днём. И с каждым днём я всё меньше и меньше хотела назвать своё дитя её именем.

− Кто это еще такой? — я прокашлялась и подозрительно посмотрела на говорящего кота.

− Люцитор к вашим услугам, мадам, − обронил он, вновь погрузившись в свою книжку. — Не обращайте на меня внимания, я лишь проводник и обязан задокументировать переворот. Объединение двух миров запланировано на этот год, кстати?

Он внимательно выслушал ответившую на все вопросы Драмию, которая ни на секунду не переставала строить ему глазки, а потом поклонился и положил перо за ухо. — Что−то мне подсказывает, что с вами мы еще встретимся, − он подмигнул своим желтым глазом. — Точнее, с вашими детишками, храни Г’хдор их души.

Кот отправил воздушный поцелуй зардевшейся Драмии, а потом в который раз щелкнул когтями, чтобы оставить после себя лишь желтое свечение и погрустневшую старушку.

Мы с Кайонелом тут же обернулись к ней, желая ответов, но та лишь разочарованно махнула рукой, возвращая свой истинный облик, и поплелась в замок, напевая какую−то печальную песню себе под нос. 

Эпилог

Я смотрела на толпу драконов внизу, и сердце моё замирало от предвкушения. Несколько месяцев назад перед ними на мою голову водрузили золотой венец, а сегодня… Я погладила округлившийся живот, с интересом смотря в возбужденные лица драконов. Я знала, о чем они думают. Сегодня грань между мирами будет стёрта, бездарные ступят на родные земли, кто−то найдет родню, кто−то узнает в прибывших свою пару. Возможно, чей−то дар раскроется так же, как и мой. Поэтому сегодня я была здесь: наблюдать и направлять. Сегодня исчезнет Парящая Сфера, исчезнет и Низший мир. Нашим домом станет Сфера Двух миров.

− Поберегла бы себя, дитя. − рядом возникла Драмия, а ровно через мгновение за её спиной я заметила рыжий затылок.

− Рин! — крикнула я и помахала рукой, и старый друг тут же направился ко мне. Подавил смущенную улыбку, отрывая взгляд от моего выпирающего живота, а потом я заметила, что был он не один.

− Рад видеть тебя, Мира.

За руку его держала полненькая девушка с кучерявыми коричневыми волосами, зеленеющими на концах. И щербато улыбнулась, кланяясь низко−низко, не забыв ударить Рина в бок.

− Перестань, − махнула рукой я, засмеявшись, и друг выровнял спину так быстро, как только смог. — Смотри−ка, мы всё же справились с задачей, скоро мы опять увидим Низший мир.

− Точно, − улыбнулся Рыжик, а потом почесал затылок. — Хоть и не совсем так, как планировали.

− Я благодарна тебе за оба раза, что привели меня сюда. Спасибо, что создал тот цветок и привлек внимание дракона, Рин, − сказала я серьезно, пока Марта клевала ботинки озадаченной зеленоволосой девушки. — И спасибо, что у нас не получилось сбежать из его замка. Ведь сейчас я там, где и должна быть. Разделение исчезнет, и всё бу… Ах!

Я схватилась за живот, и мама тут же оказалась рядом, словно почувствовав. Хотя еще секунду назад беседовала с кем-то из Рода Коден об адаптации новоприбывших.

− Доченька!

− Я… Больно, как больно! — завопила я, а старуха рядом посмотрела в небо.

− Наследие двух прародителей. Мои глаза видели… Нестабильный дар. Рядом с великой силой рождается безумие…

− Кайонела сюда! — закричала мама. Рин засуетился на месте, а потом поддержал меня под руку, что−то зашептав себе под нос.

− Мира, успокойся. Дыши, дыши.

Я сжала руку на плече друга, а потом закричала что есть сил, чувствуя, как ноги подкашиваются от слабости и боли.

***

Кайонел смотрел на девочку, завёрнутую в белую ткань, улыбка озаряла его вечно хмурое лицо. И это делало меня по−настоящему счастливой.

Я вздохнула, завороженно рассматривая рыжие волосики малышки.

− И в кого она у нас такая? — я посмотрела вслед служанкам, что унесли от нас её брата. Тот появился на несколько минут раньше своей сестры, и волосы его были белы, как снег, кроме одной прядки у виска. — С её братом−то всё понятно, − я усмехнулась. — Прости, Кайонел. Ни один из наших близнецов не похож на тебя.

− Моя мать, − улыбнулся дракон тепло, беря малышку в свои руки. — Такой я видел её в камне крови старухи Драмии. У неё волосы моей мамы, Мира, − его глаза сощурились. — Я хочу назвать её в честь матери.

− Напомни мне её имя, − сказала я, устало откидываясь на мягкие подушки. Кажется, воспоминания Ламоры, что стали доступны и мне, могли быть искажены её ненавистью к женщине, что родила Кайонела. И я не хотела, чтобы они были и моими.

− Мой император, − Кайонел запнулся, а потом исправился. — Отец называл её Илэйн.

− Мама! — в покои ворвался ребенок, и Кайонел приложил палец к губам.

− Тише, мама устала. Смотри, кого она подарила нам с тобой, − он улыбнулся и поманил заинтересованного малыша поближе, а я потрепала пальцами его черные, как у папы, волосы, резко белеющие к кончикам. Сколько ни подрезай — белый всё равно окрашивал темные пряди. Дитя огня Праотца и льда Праматери. Я прикрыла глаза, вспоминая и его рождение несколько лет назад.

− Это… − Кайонел прокашлялся, прежде чем показать мне ребёнка. — Нас не поймут, Мирра. Это вовсе не Драмия…

Он выглядел смущенным, и я заметила следы слёз на его лице. Кто бы мог подумать, что рождение сына заставит императора Сферы Двух миров плакать? Но мы плакали оба. От радости и вида только что родившегося ребенка, который вошел в нашу семью с громким криком. Я прислонила руку к его щеке, и муж накрыл её своей ладонью.

− Без тебя вижу, − сглотнула я, вспоминая хитрые глаза старухи. — О боги, могла ли она знать? Она решила поиздеваться!

− Я не позволю дать своему сыну женское имя, − прорычал Кайонел.

− О нет, я поклялась! — выкрикнула я отчаянно, и дракон нахмурился.

− Драмон.

− Ась?

− Пусть будет Драмон.

− Думаешь, она одобрит? — произнесла я полувопросительно, и глаза дракона вспыхнули алым.

− Ей придётся.

− Сынок, − я поманила Драмона к себе и крепко обняла. — Ты рад сестренке?

− Я люблю её! — воскликнул малыш, и Кайонел нежно потрепал его по голове. — У неё такие смешные волосы, − он тронул белую прядь у виска Илэйн и рассмеялся.

− В той комнате, − я указала вперед. — Тебя ждёт еще и братик.

Драмон ахнул, а потом громко затопал, побежав за вторым близнецом. И уже весело заверещал оттуда. Мы с Кайонелом переглянулись: сын наверняка отыскал рыжую прядь в волосах мальчика и тоже был в восторге от его волос. Пока что малыши больше никак не смогут развлекать старшего брата. Я смотрела ему вслед и думала о словах Драмии. Ребенок, яростнее мощи которого мир еще не видел. Ребёнок, от выбора которого зависит судьба Сферы и других миров.

Сможем ли мы воспитать его достойным драконом, если его дар уже привосходит наш стократ? Будет ли он разумно пользоваться им, сможет ли его разум справиться с той силой, что свалилась на него так рано? Не перейдет черту? Я не знала, что мы будем с этим делать. Не знала, что правильно, а что нет. Но одно знала точно — мы подарим ему всю любовь, которая есть в наших сердцах. И приложим все усилия, чтобы справиться с той миссией, которая возложена на нас, как на родителей.

Я заметила пристальный взгляд и поежилась, отвечая Кайонелу.

− Спасибо, Мирра, − произнес муж, присаживаясь рядом. — У меня не было семьи, и ты подарила мне её. У меня не было тех, кого бы я мог любить, а теперь их так много вокруг, − он коснулся моей щеки рукой, и я прикрыла веки. — А еще ты подарила мне любовь, жена моя. Ею полнится моё сердце. Теперь в нём нет места ненависти.

Я открыла глаза и повернула голову, чтобы поцеловать ладонь Кайонела.

− А ты подарил мне дом. Мне и всем людям из бывшего Низшего мира, − сказала я, когда глаза дракона потемнели. — Я тоже люблю тебя. Сильнее всех в Сфере Двух миров, Кай.

Примечания

1

Гаа — могучее; Рра — пламя; Грувия — яркое дитя (старо-сферийский) нэс — замужняя женщина благородных кровей

(обратно)

2

Нэсса — девочка благородных кровей

(обратно)

Оглавление

Наследие белого дракона

  Глава 1. Пламя-цветок, что позвал дракона

  Глава 2. Кайонел

  Глава 3. Добро пожаловать в Парящую Сферу!

  Глава 4. Нэс Грувия

  Глава 5. Драххар и Ламархиэя

  Глава 6. Рыжие крылья

  Глава 7. Экторнов ладор и стёртые границы

  Глава 8. Подопечный

  Глава 9. Крылья, что принесли надежду

  Глава 10. Бэлморт

  Глава 11. Пусть цветёт ярко твоё пламя

  Глава 12

  Глава 13. Нэсса Графия

  Глава 14. Марионетки

  Глава 15. Букет жизни

  Глава 16.1 (вырезанная сцена)

  Глава 16. Вальс солнца и огня

  Глава 17. Когда запело пламя

  Глава 18. Мир дракона

  Глава 19. Зелёная стража

  Глава 20

  Глава 21. Место, лишенное света

  Глава 22. Заключённые

  Глава 23. Разрушение

  Глава 24

  Глава 25. Двуликий

  Глава 26. Девушка с драхховыми созданиями

  Глава 27. Волосы её — в сумерках серебро

  Глава 28. Даруй кровь свою — и узришь кровь свою

  Глава 29. Холодное пламя

  Глава 30. Подношение

  Глава 31. Кара

  Глава 32. «Ра» в их имени — это пламя

  Глава 33. Даже во тьме распускаются цветы

  Глава 34. Огонь — это свобода и искупление

  Глава 35. Мама всегда права

  Глава 36. Рассвет

  Глава 37. Они зовут богов домой

  Глава 38. И взмыла она ввысь

  Глава 39

  Глава 40. Девочка со шрамом бабочки

  Глава 41. Сероглазая королева

  Глава 42. Праматерь

  Глава 43. Поцелуй матери

  Глава 44. Принцесса Драмия

  Эпилог

*** Примечания ***