КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124655

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Эра немилосердия [Николай Михайлович Сухомозский] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Николай Сухомозский


Эра немилосердия


«Я накормлю их, этот народ, полынью,

и напою их водою с желчью»

(Иер.9:13-15).


От автора

Аруника мною выдумана. В этом легко убедиться: подобных стран шиворот-навыворот в реальности не может существовать априори. Ибо только в Зазеркалье:

- служение чужеземцам, а не Отечеству, поощряется высокими государственными наградами;

- лицемерие и обман почитают за высшее достоинство;

- воровство считаются бизнесом, а грабеж – крупным бизнесом;

- белое называют черным, следовательно, белых аборигенов держат в черном теле;

- народный стон именуют государственным гимном и гордятся, что он звучит с утра до вечера;

- половина власть предержащих ни на что не способна, а вторая половина – способна на все;

- львиная доля работы чиновников заключается в надувании щек;

- правоохранительные органы стоят на страже интересов преступников, а не добропорядочных граждан;

- аппарат насилия, коим является любое государство, превращен в аппарат изнасилования всех и вся.

Исходя из вышеизложенного, не прошу, а настаиваю любые совпадения имен и фамилий, названий партий и общественных движений, описываемых событий считать случайными. Образ государства, как и его отдельные черты, - собирательные. Впрочем, сочинитель, - кабы чего не вышло! – подстраховался. Использовав имена, фамилии и названия или нигде не встречающиеся, или, наоборот, встречающиеся повсеместно.

Тем не менее, на фазе подготовки книги к печати один из дотошных редакторов, кандидат филологических наук, сложил из букв дралло - доллар, а из «Верка-поц» - «Перцовка». И заявил: произведение построено на анаграммах. Но...

К примеру, в современном русском языке – порядка 150 тысяч слов. И все они составлены из 32 букв. А музыка – вообще состоит из 7 нот!

Так что, имея время, терпение и желание, можно, по большому счету, сложить чего душа пожелает.

И если кому-нибудь этот финт удастся, готов снять шляпу: значит, моя фантазия беднее вашей. Что, кстати, писательское самолюбие нисколько не затрагивает.


Место действия:

Страна – Аруника.

Столица – Ивек.

Река, на которой стоит Ивек, - Пердн.


Структуры власти

Глава Аруники – Резидент-П.

Правительство - Нет-ибак СТ «Минивор».

Парламент – Вах, я не вор, Дара.

СНБО - Содействие нулевой безопасности олигархов (авторитетный орган при Резиденте-П).

СБУ – Свора Безапелляционно Угрюмых (главная спецслужба).


Финансовая система:

Денежная единица Аруники – гивняр; разменная монета - пей-како.

Твердая иностранная валюта – дралло.

Валютный курс на день сдачи в печать романа: 1 дралло = 8 гивняр.


Основные партии:

ПР – Пастбище раболепствующих.

КП(У) – Кухаркины пацаны (удобные).

СПУ - Свистуны-Полемисты Удрученные.

СДПУ(о) - Специально-демократическая партия Упакованных (олигархическая).

НДП - Нарочно-демократическая партия.


Основные общественные организации:

БЮТ (Большая Юла Тактическая) – массовое оппозиционное движение.

ЦРУ (Х) - Центральный разоблачитель ударников (хамелеонов).

Срат-Бовт - агрессивная реваншистская организация.

Тип-свора - просветительское общество.

Социальная тащиза - хитроумное общественное объединение.


Средства массовой информации:

Информационные агентства: «Иуда Н» – государственное; «А НИ НУ» - независимое.

Телеканалы «0+0», «Не три».

Журнал «ПуК» («Политика у корчмы»).

Газеты «Тыкфа», «Щит вора», «Ивекские домовести».


Государственные служащие:

Р. К. Чувак – первый Резидент-П.

Чумка – второй Резидент-П.

Д. Кучмевед - глава Администрации.

И. О. Кучняв – глава Кабинета СТ «Минивор».

Кучмар – секретарь СНБО.

Кучпин – зять, доверительная рука Резидента-П.

Непизнник – заместитель премьер-министра.

Некара-Зло – экс-глава Кабинета СТ «Минивор», создатель парламентской фракции «Дама-Рог».

Таюсрак – министр иностранных дел.

Ю. Щенок – председатель Национального банка.

И. К. Мечен-ноль – офицер из охраны Резидента-П.


Общественно-политические деятели:

О. Шок-Минет – глава движения БЮТ.

Н. К. Чиркосий – лидер общества «Срат-Бовт».

С. Кино-немо - лидер КПУ.

О. З. Мор – лидер СПУ.

О. Рвичлен – основатель ЦРУ (Х)а.

В. Волок – визирь Резидента-П, теневой создатель «Социальной тащизы».


Руководители СМИ:

О. Дряннский – глава телеканала «0 + 0».

Б. Агит – шеф информационного агентства «А НИ НУ».

Рвиконек - главный редактор журнала «ПуК».

У. Клик - шеф-редактор журнала «ПуК».

О. Вякну – многолетний руководитель газеты «Ивекские домовести».


Персоны-чужестранцы:

Р. Богачев – глава соседнего еще государства.

Лье Цин – глава уже не царства.

Ас Пукаль (псевдоним – Сука Альп) – полномочный посол заокеанской страны в Арунике.


Устоявшиеся прозвища:

Ох, лох! – кличка, которой аруникийцев удостоили в недалекой стране.

Мольсак - кличка, которой аруникийцы наградили жителей недалекой страны.

Рог лиха – обобщенное название людей, которые на наворованные деньги могут купить средних размеров государство.


Четверг. Предобеденное время. Город Мултач

- Слава небесам! - кудрявый юнец в очках с металлической оправой на слегка побитом оспой лице, приотворил калитку подворья, принадлежащего Федуле Минеоновне. – Иван дома?

- Зачем он тебе? – не очень приветливо отозвалась женщина в сарафане цвета какао, вытирая и без того чистые руки о видавший виды фартук. Повернула голову, обвитую тяжелой русой косой, инстинктивно поправив концы платка.

- Дело есть! – уклонился тот от прямого ответа.

- Знаю я ваши дела. Вместо того чтобы родителям помогать, по митингам шастаете. Власть не уважаете, себя позорите! Стыд и срам, ей богу!

И уже сердито добавила:

- Ярослав, я же тебе сказала: нет Ивана!

- А когда будет? – было видно, что пришедший избегает разговора в остром ключе.

- Ну, что, вражий сын, пристал, словно репей? Сказала же, неужели не ясно: не сбивай парня с пути праведного. Только из армии пришел. Учиться задумал. А ты его в эту треклятую политику втравливаешь. Зачем?

- Да какая там политика, Федула Минеоновна? Просто мы, молодежь, желаем видеть свою страну независимой. Разве в этом есть что-нибудь худое?

- Не знаю. Мне уже скоро на погост, здоровья вон нет никакого. А там все – независимы.

- Вас, старых людей, не переубедишь. Так хоть нам не мешайте!

- Больно вы мне нужны! Забот других нет. А вот Ивана в свои игры не втягивайте. Чует сердце: добром это не закончится.

- Что вы, Федула Минеоновна, - рассмеялся юноша. – Именно добром! Да и понадобился он по другому делу. Денег, знаю, у вас не густо. А тут подворачивается возможность заработать...

- На чем? – мгновенно насторожилась женщина. – Толпу подстрекать, как вы это умеете?

- Нет! Нужно в Ивек сгонять. Ищем водителя. Вот я и подумал об Иване. Как-никак полтора года крутил баранку ракетного тягача – опыта не занимать.

- А в столицу-то чего? Пассажиров каких отвезти или груз?

- Груз, груз, - качнул головой гость.

- Какой? – не унималась женщина. – Случаем, не запрещенный?

- Такое скажете, Федула Минеоновна! – Самый обыкновенный. Местный коммерсант возжелал осчастливить столицу копчеными окороками собственного производства.

- А-а, - успокоилась хозяйка. – Но все равно Иван только поздним вечером будет. Гостит у сестры.

- В соседнем районе?

- У нее! Так что спасибо за предложение, однако, как видишь, ничего не получится.

- Отчего же? Ехать не сегодня. Так что передайте, когда вернется, пусть ко мне заглянет на пару минут. Перетолкуем.

Увидев, что женщина вновь намерена возразить, заторопился:

- Ну, я побежал! И скажите Ивану: денег, которые заплатят, на костюм точно хватит: он собирался купить, чтобы было в чем приличном на экзамены ездить. А то еще – и на пальто.

Закрывая калитку, Федула Минеоновна горько улыбнулась: сыну бы отдохнуть после службы, а он уже и на лесопилке успел месяц потрудиться, и теперь вот в столицу наверняка согласиться поехать. А все – треклятое безденежье: за нитку дернешь – сто заплат отвалится.

Домой Иван вернулся поздним вечером, причем изрядно навеселе.

- Что, сестра так напоила? – недоуменно спросила мать.

- Не-е, - закрутил башкой. – За мной в деревню ребята приехали - работу предложили. Вот на обратном пути и вспрыснули сделку.

- А кто приезжал? Уж не этот ли, оспой побитый?

- Он, Ярослав! В Ивек надо смотаться – за пару суток, считай, управлюсь. А если время выкрою, то и в институт заскочу. Узнаю, как там мои результаты.

- Не нравятся что-то мне твои друзья… Да и по возрасту, смотрю, изрядно ношенные.

- Да какие они друзья?! – обнял Иван мать за плечи. – Так, шапочные знакомые. Но сделку предлагают выгодную. Где сейчас еще заработаешь? А деньги вон как нужны. Особенно, если поступлю.

- Еще бы! - согласилась женщина. – Без них всегда было никуда, а нынче - и подавно.

- А предложили столько, что я и из барахла себе что-нибудь прикуплю, и тебе малость оставлю.

- Мне-то зачем? Я и так обойдусь. Главное, что ты цел-невредим из армии вернулся. А если еще и учиться, даст бог, поступишь, мне большей радости не нужно.

- Все будет хорошо, мамуль, вот увидишь!

- Ну, иди спать! Да не пей это проклятущее зелье - оно еще никому счастья не принесло.

- Не буду! Это же так, по случаю...

- А поедешь-то когда? Послезавтра утром, как тот очкарик и говорил.

- Да! Можно было бы и завтра, да ведь я того, выпил. А гаишники на трассе знаешь, как лютуют. Можно и без прав остаться...


Суббота. Утро. Город Мултач

Инструктировал его начальственного вида мужчина с холеными пальцами, сверкающими против солнца тщательно отлакированными ногтями. Его безрукавка на толкучке наверняка тянул не меньше, чем месячная зарплата сторожа или конюха. Гладко выбритое лицо всякий раз, когда тот обращался к парню, кривила едва заметная саркастическая гримаса. Она как будто тенькала: приходится время тратить на разных лопухов - не могли подыскать парня побоевитее.

- Хозяин окороков вы? – решил показать, что отнюдь не кисель на воде, Иван.

- Окороков? – удивленно взлохматил мужчина брови. И через мгновенье неожиданно хихикнул, словно прочищающая горло кукабара1:

- А ты, оказывается, юморист. Прямо Арт Бухвальд. Вот не ожидал!

«Странный тип, - подумал Иван. – Или с головой что-то не в порядке?» И – вслух:

- Чему удивляться, если человека видите впервые?

- Окорока – как ты Фока! – заходился и дальше тот от смеха. - Ну, да хватит рвать бока! Повторяю еще раз. Поедешь с напарником. Автоинспекторы останавливать не будут – так что дуй спокойно до пункта назначения. В сам город, прибыв, не въезжай. Останавливайся на кольцевой дороге. Вас встретят. Если там никого не окажется, загорайте. Уяснил?

- Чего тут уяснять?! – несколько обиженно протянул Иван. – Я в армии не такие махины водил и не такие задачи выполнял. Всегда на «отлично», между прочим.

- И главное – груз вы должны доставить не благодаря, а вопреки!

- Не взыщите строго, но я не совсем уловил суть. Вы же только что заявили, что нам открыта едва не зеленая волна. Или я ослышался?

- Нет! Но я же подчеркнул: не благодаря предпринятым мерам, а вопреки непредвиденным обстоятельствам. Путь неблизкий, а, значит, во многом - непрогнозируемый. А сейчас тебя подбросят на автобазу. Напарник, наверное, уже бьет копытом от нетерпения. Деньги – с запасом – получите там. И сразу же трогайтесь.

- А машина уже загружена? – уточнил еще не отвыкший от армейских порядков Иван.

Увы, ответа так и не дождался. Вместо него – тот же полупрезрительный (или только показалось?) взгляд.

Когда, получив путевки и по толстенной пачке (сроду таких не видели!) купюр, парни подошли к грузовику, у Ивана глаза прыгнули на бейсболку.

- На этой поедем, что ли? – переспросил удивленно.

- А на чем же еще? – весело возразил довольный начинающимся днем напарник.

- Окорока что, контрабандные? – пытался сообразить Иван.

- О чем гуторишь, православный?

- В противном случае, зачем такой тайник?

- Какой тайник?!

- Ну, спецтранспорт... Ассенизационная машина...

- В другой не получится! А какие такие окорока?! Что ты мелешь?

- Копченые…

- Смешной ты, право! Тебе что, напели про них?

- Именно!

- Шутка, крещеный! Переправляем самый что ни на есть натурпродукт! Экологически чистый. Из общепитовской уборной.

- Как? Неужели ты хочешь сказать…

- Хочу!

- Да это же бред какой-то, везти парашу в столицу!

- А какое наше дело? Лишь бы платили.

- Почему же мне сказали, что окорока? Будто местный бизнесмен решил ими ивекцев обрадовать.

- Вот и накормим! Чего стесняться? Причем, сдается мне, не рядовых обывателей, а высокое начальство.

- Да ну?

- Вот тебе и «да ну»!

Загорать долго под Ивеком не пришлось. Хотя понервничали изрядно! Дело в том, что описания хотя бы одного из встречавших им не дали («Они сами вас узнают»). А как тем устанавливать контакт, если ждали ассенизационную машину без всякой надписи, а прибыл – бензовоз с «лейблом» через всю цистерну «Огнеопасно»: менять железных коней пришлось экспромтом и без каких-либо согласований из-за поломки.

К обоюдному удовлетворению, «встреча не на Эльбе» все же состоялась. Ребят поселили в профсоюзную гостиницу, снабдив пакетом с едой.

- Отсыпайтесь! Вставать придется рано. Машину с нетерпением ждут.

- Отлично! – Ивана обрадовала вырисовывающаяся перспектива заскочить в институт.

За ужином, поглощая сосиски и запивая их лимонадом, Иван спросил напарника:

- Никак не возьму в толк: у них что, в Ивеке, своего натурпродукта не нашлось? Везти за тридевять земель, тратить деньги…

- Наш продукт – демократичнее. Это, во-первых. А, во-вторых, сколько его в том унитазе! Да и как выкачаешь?!

- Все равно не понимаю. Да отсосать можно из канализационной трубы.

- Как хочешь, так и понимай. Или не понимай. А я валюсь в постель. Устал, как недобитый лахтак!


Неделей раньше. Тридевятое уже не царство. Резиденция «Игрок-9»

В тридевятом уже не царстве, но еще не государстве коптил небо не хуже корейской подержанной дизельной легковушки на низких оборотах славянский правитель с редкой даже для потомственных китайцев фамилией Лье Цин. Правитель из него был так себе. Не то, чтобы звезд с политического небосклона не хватал, а, если откровенно, то вообще - ни богу свечка, ни черту кочерга. Балда балдой! Да еще с этими ...как их ...претензиями. Однако что поделаешь: все равно правитель, гни всяк перед ним шею.

Малейшей славы Батюшко (так приближенные величали Самого) не снискал. В удачных военных походах не участвовал, толковых договоров ни с одной заморской державой не заключил, подданных сытой жизнью не осчастливил. Да и когда ему было, положа руку на сердце, всем этим заниматься, если страсть как любил спозаранку кушать горькую? Как правило, не налакавшись оной по самые надбровные дуги, за управление Отечеством не принимался. А с пьяных глаз, знамо, какое управление. То наиглавнейшего министра заставит докладывать, стоя, как тот кочет, на одной ноге. Да еще гогочет-заливается:

- Делаю тебе заземление, дабы моча в голову не ударяла!

А то на теплоходе – любил Батюшко, как тот, извините за натурализм, экскремент, поверх речной глади болтаться - забавляется. Соберет своих подручных на верхней палубе и кого-нибудь за борт в набежавшую волну и спровадит. Как некогда казачий атаман Стенька Разин - разлюбезную невесту.

К слову, если верить народной молве (а существует ли более надежный источник информации?), евойные помощники, как на подбор, были большущие охальники: каждый рад послужить Батюшке в роли горлицы-девицы верой и правдой. Не щадя живота и прочих своих - богом дарованных! - принадлежностей. Так что, не исключено, и в реку их сбрасывал родимый в припадке дикой ревности.

Не чурался он и маскарадов, кои всегда организовывал лично.

В дни подготовки к очередному «празднеству» кто мог, старался не попадаться на глаза Лье Цину: для многих сановное веселье - горше казни лютой. Сейчас вы поймете почему.

Всем участникам из числа мужчин свежим человеческим калом (накануне до отвала накормленные охранники «трудились» вовсю) рисовали усы. Из конских хвостов, предварительно замоченных в том же «продукте», только разведенном до жидкого состояния, творились бороды.

Равно, как и женщинам, - парики. Кроме них, женские руки украшали перчатками, обмазывая кисти протухлыми яйцами и высушивая их феном. Ни один маскарад не обходился также без ожерелий из козьего «гороха» и сережек – из более крупного овечьего.

Костюмы участников обоего пола состояли из болотной жижи (всех в ней вываливали с головы до пят), в которую добавляли – дабы совершаемое действо полуслепой глаз полоумного Батюшки веселило – разноцветные краски. Набедренные повязки, кстати, состояли из внутренностей животных.

Сигары и сигареты для участников маскарада готовили из птичьего помета, завернутого в бумагу, пропитанную мочой. Наибольшую ненависть, тщательно скрываемую, естественно, заслужили крепкие «Ослиные» и дамские «На сносях».

Лье Цин ржал до колик в сморщенном, как шкура мастифа, брюхе, когда наблюдал, как представительницы слабого пола во время массовых танцев старались повернуть сбивавшуюся на сторону повязку желудком вперед, дабы хоть немного прикрыть срамное место.

Сам организатор в это время обычно восседал на троне у костра и, бесцеремонно портя воздух после водки с селедкой, знай, приговаривал:

- Чтобы резво мне скакать, надо ветры выпускать!

Творил – особенно когда плохо держался на ногах по причине беспробудного пьянства, - дела и позаковыристее.

- Я, - шатаясь из стороны в сторону, орал благим матом, - землю переверну, а найду точку опоры!

И, словно анти-Архимед, искал ее постоянно.

Да как!

Однажды сердешному привиделось, что та спряталась, дабы над ним поглумиться, в стенах парламента. Так приказал вывести на улицы танки и, пуляя снаряды калибром покрупнее, заставлял треклятую к нему вернуться.

И еще, по меньшей мере, две страсти сжигали Лье Цина. Всепоглощающая любовь к картам и дикая ненависть к предшественнику Р. Богачеву. Последний был отстранен от власти, мягко говоря и грубо заблуждаясь, не совсем законным путем, но – Высочайшая милость! – оставлен в живых. Ненависть простиралась столь далеко, что парализовала те полторы извилины, которые в редкие минуты предопохмельной полутрезвости могли «соображать».

Стоило предшественнику где-нибудь сказать, что-де неплохо было бы расширить дипломатическое представительство в стране Игрек, как Лье Цин тут же отзывал оттуда посла. Если же свергнутый выражался в пользу укрепления такого-то рода войск, Батюшко их мигом расформировывал. Младших офицеров отправлял разводить гусей, а старших – экзотических страусов. А демобилизованные солдаты вынуждены были попросту околачивать груши, поскольку производство находилось в упадке и работы найти никак невозможно. Простой люд беззлобно прозвал их мичуринцами и превелико невинно пострадавшим сочувствовал.

Наблюдая этот форменный бардак, местные столоначальники напрочь отбились от рук. Те, кто посовестливее, хоть подати – пусть не в полном объеме – платили. А иные месяцами не то что сами пред светлы очи не являлись, гонца с подарками не соизволяли прислать.

Предшественник возьми и ляпни: надо, мол, наглецов на место ставить, а не то от великой и мощной некогда державы вскоре останутся рожки да ножки. Ле Цину тут же донесли. И, осушив жбан, он решил в очередной раз показать, кто кобыле волк.

Призвал градоблюстителя, который уже не первый год от его имени руководил наикрупнейшей территорией под названием Аруника, и засел, интеллигентно выражаясь, водку пьянствовать. Промежду делом, поинтересовался:

- Ты меня уважаешь?

- Больше марочной сивухи! – знал, что отвечать не лыком шитый Р. К. Чувак.

- Верю! – громко икнул Лье Цин. – А то, понимаешь, кругом все окончательно распустились.

Простолюдины повсеместно в запое. Чиновники поворовывают. Причем одни – в крупных размерах, другие – в особо крупных. А третьи – даже по зэковским понятиям - форменные беспредельщики. А цветной гамбургский петух – ты знаешь, о ком речь, – вообще рехнулся. Грозится пойти войной на мою столицу. Что вякнешь?

- Я в подобном не замечен! – побледнел гость.

- А может, мои нукеры плохо смотрят?

- Что ты, злы, как помесь питбулей с бульдогами!

- Наверное, не жлобствуешь, по-христиански с ними делишься, вот я и не ведаю, что творишь...

- Помилуй, благодетель! – хотел бухнуться на колени правитель Аруники, но вовремя удержался. Вспомнил, что особым распоряжением Лье Цина данная процедура совсем недавно была отменена как нецивилизованная.

И нижайше припал к руке.

- Ладно, ладно, не слюнявь! Не пиявка. Вижу и так - не врешь.

– Чтоб мне больше по утрам рассола не видать! – с испугу перекрестился записной безбожник Р. К. Чувак.

- Глуп ты и труслив, милый, настолько, что не воруешь. Знаю! Не зря всех живущих на вверенной тебе территории исстари кличут «ох, лох».

- Рад стараться!

- Да уж, старания тебе не занимать! Вот только проку от него, как от яловой буренки молока. Налоги, докладывают, собираешь, как мокрое горит!

- Не платят окаянные!

- Невезучего камень и на подъеме догоняет. Впрочем, если откровенно, у меня, сволочи, тоже не платят. Так что не стану судить тебя строго.

- Не вели казнить, драгоценный! Я вот горькой привез. Двойной перегонки, настоянной на капсикуме.2

- А-а, прелестница «Верка-поц»?! Угадал?

- А то!

- Уважаю, друг-закадыка, – знатная вещица!

- Так я плесну по полкружки?

- А почему не по полной? Или мало привез?!

- Какой там мало? Два молоковоза.

- Ты что, белены объелся? Или «Веркой-поц» пресытился?!

- Вы меня не так поняли, многократно уважаемый Лье Цин! Это я для маскировки. Чтоб какой-нибудь жутко независимый журналист не черканул по глупости, будто правители употребляют. А так пустил слух, что молоко везу детдомовцам - в виде спонсорского дара.

- Не плохо, подлец, удумал! Вот за это тебя и ценю. А еще за то, что в карты здорово дуешься и никогда не поддаешься. У иного уже б давно – голова с плеч, а тебе прощаю. Ты ведь вроде шута, только без колпака.

- Премного благодарствую за высокое доверие!

- То-то же! Цени!

- Ценю! Как не ценить?

- Ну, наливай еще по одной! Суббота у нас исстари - банно-стаканный день. Не станем нарушать традицию.

Сочно захрустели огурцы. За ними последовал холодец и блюдо высшего пилотажа Самого – бирсиские льепмени.

- Хорошо, понимаешь! – сквозь чавканье прогундосил Лье Цин. – А херовы оппозиционеры чуть не голодом пугают - делать им больше нечего. Я вот, представляешь, самолично провел социологические исследования, а то уж голову натарахтели – сомнения в душу полезли. Опросил – анонимно! – жену, дочерей, зятьев, внуков. Все, как один, жизнью довольны, никакого кризиса не наблюдают.

А послушай, какой злопыхательский анекдот - спецслужбы донесли - обо мне сочинили: «Встретились Буш и Лье Цин и решили, хохмы ради, нарисовать друг на друга карикатуры.


С единственным ограничением: изображать лишь то, что выше пояса.


Изобразил, понимаешь ли, я штатовца: одно ухо большое-пребольшое, другое – махонькое-премахонькое.


Тот интересуется:


— А почему у меня одно ухо большое, а другое - маленькое?

Отвечаю:


— Большим ты слушаешь народ, а маленьким — конгресс. Только и делов, кентяра!

Подает Буш свою работу: на ней у меня одна грудь большая, а другая - маленькая. Спрашиваю:


— А почему у меня одна грудь большая, а другая - маленькая?


— Большой ты кормишь особо приближенных, а маленькой — министров, — отвечает тот.


— А что же народу? — искренне обижаюсь я.


— Но мы же договорились ниже пояса не рисовать! — отвечает эта заокеанская сволочь».

- Страсти-мордасти!

- А то!

- Спаси и сохрани!

- Да и внутренних недоброжелателей – пруд пруди. Например, злопыхательствуют: «Если Р. Богачев – агент влияния, то Лье Цин – агент вливания». Представляешь?!!

- Слов для возмущения не нахожу!

- Зато я окончательно убедился: враги и завистники - просто нагло клевещут.

- Не сомневайтесь, Батюшко! – нацедил еще по кружке Р. К. Чувак. – Много воли дали, вот они себя свободными от всенепременного почитания и возомнили.

- Истину глаголешь, мудрая черепаха из тротила! Дай тебя облобызаю!

- Только чтоб не так щекотно, как в прошлый раз.

- Ты мне еще указывать станешь, бездельник?!

- Нет, нет! Нечаянно оговорился!

- Смотри! А то вылетишь с теплого места петардой вперед кокардой.

Чмок, чмо-ок, ч-м-о-о-ок.

- Уф! Ты каким одеколоном пользуешься? Заграничным?! Я так и предполагал! Аж в носу закрутило. Давай, плесни еще чуток «Верки-поц»! Авось, полегчает!

- Я – мигом! Вот только нос прочищу, а то прослезился, мой повелитель!

- Соплей, что ли, проняло?

- Никак нет! Из глаза выкатилось.

- Спасительница наша! – залпом-полумахом хлобыстнул Лье Цин граммов двести, не обращая внимания на очередную тираду сомолоковозника. Вытерся рукавом, из-под кустистых бровей зыркнул внимательно:

- А не пора ли в картишки переброситься?

- Давно желаю, да не осмеливался, нарушив трапезу, вас прогневить.

- Ну, так раздавай!

- А на что играть будем? – робко поинтересовался Р. К. Чувак.

- А на то, что и в прошлый, шельмец! На щелканы. Не возражаешь, надеюсь?

- Как можно, Батюшко? Такое скажете по доброте душевной. Раздавать все или по шесть?

- Как знаешь. Драка будет все едино - знатная!

Когда залысины правителя Аруники уже напоминали огромный генномодифицированный и явно перезрелый помидор, Лье Цин раздосадовано махнул рукой:

- Достаточно! У меня уже косточки пальцев болят. Да и не интересно, подкачал ты нынче. Вернешься в Ивек, обязательно потренируйся! Не забывая, конечно, о налогах, а то у меня в казне, - самумистый ветродуй.

- Будет сделано! – склонил в полупоклоне алевший лоб партнер-неудачник. На самом деле, он с вышестоящими играл непременно в поддавки. И, как правило, выигрывал – во многом другом, куда важнее подкидного дурака.

- Время еще не очень позднее. Чем бы нам теперь заняться? - запустил пятерню в шевелюру Лье Цин. – Почивать желания нету.

- Предлагайте, вы на выдумки горазды.

- Хотя бы раз предложил, а то все я да я…

- Может, в газопоставки?

- Тьфу, холодной куме все метан на уме! Что, опять в зиму Арунику без Батюшки греть нечем будет?

- Да не то, чтобы…

- Ладно, не оправдывайся! Вели лучше кому-нибудь из челяди ржаного хлебца и холодной водицы поднести.

- Значит, согласны?

- Куда тебя денешь? Пристанешь безо всякой нежности, как банный лист к промежности!

Не прошло и пяти минут, как в покои доставили требуемый ассортимент. Он не был случайным. Просто «газопоставки» после привычных закусок оказывались слабоватыми. И перед каждой подобной потехой ее участники наедались до отвала черного хлеба «Одинброский», запивая его студеной водой и время от времени подпрыгивая. Путем брожения в желудках создавались запасы необходимого для забавы сероводорода.

- Да насытится око зрением, а жопа - пердением! – провозгласил Лье Цин.

И дал вводную:

- Батарея – врага грея, прямой наводкой - левой ходкой, беглый огонь – сплошная вонь: пли!

Началась баталия, невиданная в мировой истории.

Обслуга - повара и доктора, массажисты и связисты, метрдотели и девицы для постели, морды красны из охраны и завинчующие краны, сонмом целым холуи ну и прочие ...уи - за дверьми от смеху падала: то-то высокое начальство развлекается!

- Я победил! – объявила спустя полчаса принимающая сторона.

- А, по-моему, ничья, - осмелел изрядно поддатый Р. К. Чувак.

- Что я слышу? Как ты смеешь сомневаться в моей честности и объективности?!

- В честности - нисколько, венценосный! – подкурил фимиама гость, который был не просто так, а себе на уме. – А вот относительно объективности - как же тогда плюрализм? Ты сам о нем указ издал.

- Ага, подписывал эту филькину грамоту! – согласился Лье Цин. – Ну, так что теперь прикажешь делать ...с плюз... призм..., в общем, с этим самым разлюлизмом?!

- А давай пригласим на роль независимых арбитров министров иностранных дел, - нашелся не такой уже и «ох, лох».

- Твоя взяла, пусть будят недодельцев-инодельцев!

Вскоре в покои вошли заспанные и мало что соображающие министры с вопрошающими взглядами: не вторгся ли коварный, не приведи господи, враг, на чью-либо территорию?

Батюшко быстро поставил задачу, и состязание разгорелось с новой силой. Причем предварительно достигли консенсуса: соревноваться на этот раз станут не на громкость, а на объем.

Увы, между судьями то и дело возникали споры:

- Уважаемый, - обращался к коллеге глава аруникийского внешнеполитического ведомства, - конвенция Драго-Портера ограничивает случаи…

- Позвольте с вами не согласиться! – перебивал его визави. – Стороны, заключившие Роскилльский мирный договор, предусмотрели…

- Однако честь имею заметить: пролонгация оного не состоялась, мир просуществовал менее года.

- Чего не скажешь, не забывайте, о соглашении Рута – Такахира, санкционировавшем под видом признания статус-кво…

- Простите великодушно, но если абстрагироваться от текущего момента, то Женевский протокол 1925 года вообще запретил применение удушающих газов…

И Лье Цин, и Р. К. Чувак сидели с открытыми ртами, выпучив зенки. Обоих подобное заумное судейство не устраивало.

- Вы что здесь из себя шибко грамотных корчите? Вторыми советниками в Тмутаракань захотелось? – взорвался Батюшко.

- Никоим образом! - хором пропели перепуганные министры, зная его крутой нрав.

- Ну, так вон отсюда! Чтобы наши глаза вас не видели!

Ошалевших дипломатов как сероводородом сдуло.

- Всякая тля норовит настроение испортить! – не унимался Лье Цин. – Вот и этот гребаный Р. Богачев треплет языком беспрестанку на каждом углу, в том числе и забугорном. Вчера, сообщили помощники, дал интервью «Швабской волне». Обвинил меня, неподотрисрака, в развале страны. Да какое твое песье дело? Моя страна – что хочу, то и ворочу!

- Твоими устами глаголет истина! – поддакнул Р. К. Чувак. – Каждый дрочит, как хочет. И нечего со свиным рылом, да в правительственный ряд. Как говорится, время было, да сплыло…

- Ты меня не раззадоривай, я и так, понимаешь, заводной. Лучше давай продолжим забаву.

- Как пожелаете, уважаемый! Только у меня с газодобычей - проблемы.

- Слаб, «ох, лох», стал! Еще недавно, помню, до утра кочевряжились.

- Да с желудком не все в порядке, гастрит как раз перед поездкой обострился.

- Слава богу, что сам не обосрался! Но так просто сие все едино не оставим. Ты же не дашь, понимаешь, соврать: любое начатое дело я страсть как люблю доводить... С мужиками - до логического завершения. Ну, а с бабами – до логического ...конца.

- Как не знать! Слава по всей земле идет, даже супостатовой.

- То-то же! – поковырял пальцем в «газопроводе» Лье Цин. – Я измыслил такое, чего тебе и в самом радужном сне не виделось.

- Поведайте, Батюшко, окажите милость!

- Так и быть, решающее сражение откладываем на утро. Никакие судьи нам больше не нужны. Зато велю срочно доставить сюда воздушные шары. Здесь, на кухне, имеются рожки для начинки домашних колбас. Они и станут муфтами, соединяющими наши «скважины» с шарами. Кто с первого раза свой до больших размеров надует, тот и победил. Идет?

- А на что играть станем? Опять на щелканы?! Так у меня и так голова, словно угорелая.

- Какие там щелканы, убогий?! Я же изрек: придумал такое, что, того и смотри, в обморок грохнешься!

- Не поднимай мне давление, любезный! Я и так весь дрожу. В непонятном страхе.

- Значит так! Выигрываю я, на радостях обещаю целый год бесплатно снабжать подконтрольную тебе территорию сухим валежником.

- А ежели я? – у Р. К. Чувака голова пошла кругом. Однако он знал: что пьяный Батюшко пообещает, обязательно выполнит.

- А ежели ты – чему, думаю, не бывать: отсоединяйся.

- К-как? – не поверил ушам гость, не понаслышке знавший о причудах Лье Цина. Но эта показалась запредельной.

- А так! – отрезал тот. – Станешь главой независимого государства. Себе на радость, мне – в удовольствие и Р. Богачеву – во зло. Ублюдок будет указывать мне, как поступать!

- Квакать – не какать!

- Знамо дело. А сейчас – спать! – скомандовал хозяин, громко при этом рыгнув. И, пошатываясь, отправился в спальню.

Р. К. Чувак, зайдя в свою опочивальню, раздеваться и не вознамерился. Несмотря на изрядную усталость и неслабые боли в желудке, кинулся к саквояжу. Вытащив оттуда узелок, развязал его и начал, словно несколько месяцев просидел на жесточайшей диете, что-то с жадностью жевать.

Не станем томить читателя. В узелке находился нут - бараний горох. Именно с его помощью хитрый «ох, лох» собирался выйти победителем в забаве, где на кон было поставлено целое государство. В том, что Батюшко не передумает, сомневался мало. Слишком ослепляла того ненависть к Р. Богачеву. Дабы насолить ему, Лье Цин, иногда казалось, готов был закодироваться, чтобы не пить.

Настало утро – если разобраться, до него-то и оставалось всего ничего.

- Ну что, готов? – ввалился в гостиную нечесаный Батюшко.

- Так точно! – дрожа от вдруг охватившего все члены возбуждения Р. К. Чувак. Сейчас или никогда…

- Кинем жребий, кому начинать.

Подбросили поднесенную услужливым официантом монету – еще того, Р. Богачевского государства. Начинать выпало хозяину.

С помощью дежурного охранника шар напялили на рожок, а рожок вставили в «трубу». Лье Цин надулся, крякнул - и шандарахнул. Шар надулся до размеров его немаленькой головы. Охранник восхищенно цокнул языком: любой, особенно диковинный, талант вызывает заслуженное уважение.

У Р. К.Чувака сердце ушло в пятки: результат воистину впечатлял. Выпавший ему исторический шанс мог быть не использован в силу сугубо объективных причин.

Охранник, между тем, подключил шар к «газопроводу» гостя. Упершись обеими руками в косяки дверей, набрав побольше воздуха в легкие (как будто они имели прямое сообщение с задней кишкой) и выкрикнув что-то нечленораздельное, Р. К. Чувак открыл сфинктер-«заглушку» сразу во весь диаметр. Ба-ба-бах!

Сначала никто ничего не понял – даже сам «газопоставщик». И лишь мгновеньем позже от удивления громко икнул Лье Цин:

- Ну, ты, старый пердун, дал копоти – хоть сегодня отправляй на фестиваль в Сопоти!

Р. К. Чувак не поверил собственным глазам – шар лопнул, не сумев принять всю летучую смесь, накопленную за ночь с помощью бараньего гороха.

- Поздравляю! – Батюшко вяло пожал пятерню победителю.

Трудно было сказать, какие в этот момент чувства он испытывал. Впрочем, с крепкого бодуна известно какие – жажду опохмелки.

Завтрак прошел в непонятной обстановке. Без тостов, здравиц, смеха. И это в меру трусливого Р. К. Чувака пугало. Как бы вместо независимого государства, коему он уже был рад не больше, чем пареной редьке, не схлопотать отставки. А то и чего-нибудь похуже. Успокоился лишь когда хмурый Лье Цин хлопнул печать на указе о даровании Арунике суверенитета.

- Только на дармовые поставки валежника больше не надейся! – буркнул не раскочегаренный поллитровкой Батюшко. – Будешь платить все до копеечки.

- Буду! – ударил себя в грудь кулаком Р. К. Чувак, все еще не веря в происходящее. – Даже с предоплатой!

- …ты что, оглох, «ох, лох»? Говорю: давай, дуй в свой Ивек. Начинай самостоятельно хозяйствовать. Сколько мне тебя на помочах водить?

Лишь когда самолет приземлился в Просоибле Р. К. Чувак перевел оставшийся после «сражения» дух.

- Ни один историк будущего не поверит: целую страну «выгазовать»! - Произнес вполголоса под нос.

…Многомиллионная Аруника еще не подозревала, что проснулась не в том государстве, в котором ложилась спать.


Понедельник. Город Ивек

К обеду столица гудела, как растревоженный улей. Телеканал прервал показ многосерийного фильма ради прямой трансляции «акции протеста, разворачивающейся в центре города», где толпа людей довольно плотным кольцом окружила парламент.

Именно туда Иван спозаранку и подогнал автомобиль. Зачем он нужен, представляли слабо, однако работа есть работа: назвался груздем – полезай в кузов. Или цистерну...

Уже в институте, куда махнул сходу, с любопытством уставился в телевизор, установленный в фойе. Возле него толпилось изрядно народу. С экрана какой-то депутат истерически кричал в микрофон, что стольких жертв они не вправе допустить: история этого не простит.

- О каких жертвах речь? - спросил Иван у кого-то из стоящих рядом. – Что случилось?

- Ты, в самом деле, валенок или только прикидываешься? – удивился тот. – Вся страна на ушах, а ему - хоть бы хны!

- Но что все-таки произошло? Я ведь только сейчас оттуда!

- И не видел, вольтанутый, бензовоза?

Иван хотел сказать, что сам его вчера пригнал его в столицу, однако благоразумно – сказалась армейская привычка не высовываться – ответил вопросом на вопрос:

- Видел, ну и что?

- Во, чудак, дает! Да его же подогнали, чтобы, в случае невыполнения требований митингующих, взорвать к чертовой матери эту политическую говорильню!

- Не взорвут!

- А ты, такой осведомленный, случаем, не из спецслужб? – несколько не обещающих ничего хорошего профилей повернулось в сторону беседующих.

- Вы что, ребята?! Я – абитуриент. Зашел узнать насчет характеристики.

- То-то видно, какой-то недоделанный.

Иван хотел вспылить, но вовремя вспомнил, что собирается здесь учиться. А скандал, тем более, драка баллов ему не добавят.

- А может, он, чуваки, просто косит под пришибленного? – раздался новый голос.

Толпа зашумела.

«Причумленные в этом Ивеке живут, - сделал вывод Иван. – Их бы в поле к плугу – дурью бы не маялись».

- Надо проверить, есть ли его документы в приемной комиссии, - подал еще один «торохнутый» идею.

- А ну, пошли! – начали подталкивать ошарашенного абитуриента со всех сторон.

- Куда? – не понял тот.

- В приемную комиссию!

- А вы кто такие? – попытался было изменить запутанное развитие событий Иван.

- Сознательные студенты! – ответил один за всех. - Есть среди нас и преподаватель. Так что не упирайся!

Документы Ивана в приемной комиссии обнаружились.

- Ты смотри, в самом деле, не врал! – заключил тот, что назвал его салагой. – Так, может, он говорил правду и относительно бензовоза?

- Ты действительно, что ли его подогнал под парламент? – обступили Ивана вновь.

- А кто же еще?! – не на шутку возмутился недавний ракетчик. – И какое право вы имеете мне не доверять?

- Не гони волну, абитура! – включился в разговор молчавший до сих преподаватель. – Вокруг полно шпионов.

- Каких шпионов? – еще больше сбился с толку Иван. То «окорока» в бензовозе, то вражеские лазутчики в сердце страны.

- Эх, деревенщина! – один из собеседников покрутил пальцем у виска.

Иван решил, что стерпит и это.

- Сидите там, как куры на насесте, гадите на головы друг другу и думаете: так везде. Свобода, лапотник, стучится радостно у входа! И братья меч нам в бензобаке привезли.

- Нет там никакого меча! – возмутился Иван.

-Это образ, абитура на два тура!

- Почему это? – обиделся Иван.

- С первого захода такой политически неподкованной – нет, не поступишь.

- Это мы еще посмотрим!

- И смотреть нечего!

Интерес к пикировке публика явно потеряла. На Ивана уже не обращали ни малейшего внимания, будто он в мгновенье ока превратился в невидимку. Все вновь вперили взоры в телеэкран.

Толпа вокруг парламента за это время увеличилась многократно. Вокруг знакомого бензовоза с зажженными факелами водили хоровод сразу несколько человек. В одном из них Иван, к своему удивлению, узнал земляка Ярослава.

«Что они там за комедиюломают? Старшину бы туда минут на пять – мигом бы прекратил весь балаган» – не мог понять происходящего демобилизованный солдат. А когда из стен Верховного Совета один за другим начали выходить депутаты, размахивая белыми платочками, и вовсе оторопел. Страна, похоже, медленно, но неуклонно, сходила с ума.


Вторник. Город Ивек

Иван в столице задержался. В гостиничном номере, занимаемым им с напарником, бушевали нешуточные страсти. Народу набилась тьма.

Еще не вернувший себе после армии привычки читать газеты Иван сильно поотстал от событий, произошедших за последние недели. Просветили его новые знакомые. Оказывается, воеводе Р. К. Чуваку после труднейших изнуряющих не только душу, но и тело переговоров, удалось добиться от выживающего из ума Лье Цина невообразимого – права на полный суверенитет. И надо же: маразматики из парламента отказались голосовать за свободу для себя и своих детей.

И это чудо, что всего за день от них удалось добиться принципиальных уступок. Благодаря ничего не подозревающему отставному солдату.

Дело в том, что организаторы акции гражданского неповиновения готовились к длительной осаде здания законодательного органа. Для антуража договорились поставить у входа наполненную под самый люк ассенизационную машину. И приоткрывая время от времени заборный шланг, поддавать зажравшимся народным избранникам «пару». Так сказать, доставка в офис сильнодействующих слабительных средств - причем не в виде микстур или таблеток. С целью обеспечения принятия нужного закона.

В дверь постучали.

- Открыто, входите! – крикнул кто-то из присутствующих.

Порог номера переступил наманикюренный тип, который инструктировал Ивана.

- О. Рвичлен! О. Рвичлен! – пронеслось восхищенное по комнате.

- Рвичлен? – Переспросил основательно сбитый с толку Иван. – А кто он?

- Во-первых, в данном случае правило «как звучит, так и пишется» не катит. Ибо на бумаге это выглядит не «О, Рвичлен», а «О. Рвичлен» - безо всякого восторга или чинопочитания. Улавливаешь принципиальную разницу?! И, во-вторых, он – не кто-нибудь, а наш лидер.

Между тем, гость запросто, по-свойски, обратился к сидящим ближе всего к нему молодым ребятам:

– Отодвиньтесь, студиозусы!

- Милости просим! Присаживайтесь, пожалуйста!

- Спасибо! Но я намерен, прежде всего, стоя выразить благодарность Ивану! – посмотрел подобревшим взглядом в сторону недавнего дембеля. – Должен откровенно признать, не умаляя ничьих заслуг: именно смекалка, проявленная этим молодым человеком, обеспечила нам столь быстрый успех.

- А в чем смекалка проявилась?

- Это отныне - глубокая тайна!

- Чо, прям Марианская впадина? – съязвил кто-то.

- Тут не до шуток, друзья! – О. Рвичлен даже побледнел. – А если кому-то сказанное показалось смешным, советую передумать.

Шагнул к Ивану:

- Дай обниму тебя!

Раздались аплодисменты, хлопнуло пробкой откупориваемое шампанское. Зазвучали тосты.

- Прошлое – параша, победа будет наша!

- Долой депутатское рыло, государство – на мыло!

- За будущее без мольсаков – чтоб столы ломились от дефицитных раков!

Тосты лились Ниагарским водопадом.

Часа через полтора явно затягивающееся веселье прервал О. Рвичлен:

- Еще рано почивать на лаврах! Все – по домам. Неизвестно, что нас ждет завтра, однако будем надеяться на лучшее.

Выпроводив последнего гостя, включая напарника Ивана, О. Рвичлен жестом пригласил его присесть к столу.

- Рассказывай, как тебе - ха-ха! – пришла в голову идея заменить одну спецмашину на другую? Загруженную не только не горючими, но даже не смазочными материалами. Право, я в восторге!

- Да она и не пришла вовсе, - смущенно поскреб подбородок парень. – Так само вышло…

- Как «само»? – на чело О. Рвичлена легли морщины.

- А вот так. Вы же сами строго-настрого приказали кровь из носу доставить транспорт в Ивек?

- Ну, да!

- Мы и двинулись в путь. Однако, где-то на полдороге двигатель долбаного автомобиля (кто его только готовил к рейсу?) застучал.

- Вернусь – шкуру спущу с чертей! – скрипнул вставными зубами О. Рвичлен.

- Что оставалось делать? Вызывать «техничку»? А чем бы ремонтники в этой ситуации помогли? Разве что взяли бы на буксир. Вот и пришлось вступать в конфликт с Уголовным кодексом.

- Вкинули кому-нибудь пиндюлей?

- Как вам только могло подобное придти в голову? Нет, конечно. Но практически угнали бензовоз. Не исключено, и, скорее всего, он уже объявлен в розыск.

- Не страшно!

- Кстати, достать его было проще, чем перекачать содержимое из поломанной машины в исправную. Вот где помучились, так помучились. Шланг то и дело забивался, прочищать приходилось вручную.

- Молодцы! Родина этого не забудет! А сейчас у меня к тебе – строго конфиденциальный разговор.

- Какой, какой? – переспросил Иван, пораженный тем, что с ним, как с ровней, столько времени беседует такой важный господин.

- Ну, секретный.

- Секретный?

- Если ты такой дотошный, то суперсекретный.

- Да ну!

- Баранки гну! А если серьезно, то о нем не должна узнать ни одна душа в мире ни при каких обстоятельствах.

- Можете на меня положиться!

- Дело в том, что кроме нас двоих и твоего напарника – проверенного патриота! – о том, что находилось в бензовозе, не знает никто. И хорошо. Отныне данный факт становится государственной тайной.

- Вот это прикол! – не удержался Иван от реплики, помимо воли слетевшей с языка.

- Не прикол, а взрывоопасный тол! – не столько осерчал, сколько изобразил на лице неудовольствие О. Рвичлен. – Ты даже не представляешь, насколько в политике иногда важна сущая мелочь. Эта – из разряда подобных. Власть, как я уже подчеркивал, по сути, в наших руках. Но, как всякая новая власть, мы слабы и неустойчивы. Толпа, поддержавшая тебя сегодня, завтра понесет вилами по кочкам. И потом запомни: заряженное ружье пугает одного, а незаряженное – двоих.

Чтобы полностью овладеть ситуацией, нужны лозунги и герои. Что касается первого, то здесь проблем нет: мы, люди грамотные, сочиним. А вот с героями – пока напряженка. И я хочу первым любимцем независимой Аруники сделать тебя.

- Меня?!! – у Ивана был вид кота, которым только что усердно прочистили дымоход.

- Да!

- А чего же такого я совершил?

- Ты поклянешься еще раз свято хранить тайну, о которой мы вполголоса говорим?!

- Я и так буду молчать. Не приучен трепать языком. Он у меня помелом не был и никогда не станет.

- Но ты ни хрена не смыслишь в политических обрезках! Во-первых, можешь нечаянно проговориться. Во-вторых, тайну способны хитростью вызнать враги. А в-третьих, я хочу быть уверен: рядом - человек-могила. А герои, как известно из истории, именно такие. Все без исключения.

- Вам виднее… Я-то – кто? Вчерашний солдат.

- Слышал, собираешься в монотехнический? – резко сменил тему О. Рвичлен.

- Ага! - Ивана вновь поразила его информированность. Не иначе, собственную разведку имеет. – На кибенематику. Еще в школе серьезно увлекся логарифмами.

- Считай, ты уже студент.

- Каким образом? Ведь экзамены еще не начинались.

- Для других – не начинались, а для тебя – закончились. Случаются, парень, в жизни подобные метаморфозы.

- Ничего себе! – еле перевел дыхание Иван. – Мамка не поверит. Да ведь так не бывает! – засомневался.

- Бывает и еще как! – успокоил О. Рвичлен. – Ты, поверь, не раз поблагодаришь судьбу за то, что оказался в нужное время в нужном месте да еще рядом с нужным человеком. Жизнь предоставляет тебе великолепный шанс прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно потраченные годы на добывание куска хлеба. Только договорились раз и навсегда: нигде никогда и никому о содержимом цистерны - ни слова! А проронишь, считай, судьбу проворонишь.

- Обижаете, сказал же, что я не из породы болтунов!

- Значит, в этом месте ставим точку!

- А можно спросить?

- Странный ты! Спрашивай, конечно.

- Чтобы я уяснил важность произошедшего, объясните, в чем этот самый секрет заключается. А то получается, как в той песне: молчи, сам не знаю, о чем.

- Ты действительно не понял?

- Честное ...студенческое, нет!

- Мы поначалу планировали акцию совершенно по-другому. Было принято решение закачать до краев ассенизационную машину, пригнать ее в Ивек. Тут, побузив немного, облить дерьмом стены парламента, а если сильно повезет, - то и кое-кого из народных избранников. Компрометация – вот какая стояла задача. На большее, скажу откровенно, мы и не замахивались.

Когда же я увидел на экране ТВ бензовоз, то сначала глазам не поверил. Ведь угроза взрыва – это террористический акт, за который грозит не менее десяти лет в местах не столь отдаленных. Слава Иисусу, все обошлось!

Более того, депутаты поверили в столь отчаянный в своем безрассудстве наш шаг. И тут же пошли на попятную.

Не стану скрывать: если бы задумка провалилась, тебе бы не сносить головы. Имею в виду не столько прокуратуру, столько нашу организацию. Даже мне тебе не удалось бы доказать, что ты – не провокатор из спецслужб.

«Похоже, здесь, в столице, все без исключения поведены на спецслужбах», – подумал Иван, услышав подобное обвинение в свой адрес во второй раз, считай, за неполных полсуток.

- …Но случилось то, что случилось: в самый наиточнейший сценарий жизнь вносит неожиданные коррективы. А теперь допусти хоть на мгновенье мысль о том, что люди узнают: в бензовоз было закачено вовсе не горючее. Какая последует реакция? Сходная с эффектом разорвавшейся бомбы.

Во-первых, скомпрометированной окажется сама идея свободы: согласись, дерьмо - не лучший аргумент в борьбе за святейшее достояние человечества.

Во-вторых, далеко не в лучшем свете будет выглядеть ЦРУ-Х. Одно дело спешить на баррикады во имя идеала, будучи готовым пожертвовать жизнью, и совсем другое – лишь «геройски украсить» парламент содержимым выгребной ямы.

Ну, и, в-третьих, кем окажемся мы, лидеры? Ньютонами, которыми вместо яблока в пасть случайно свалилась власть? Да еще столь комичным путем – испуганные депутаты перепутали божий дар с яичницей.

Можем ли мы допустить подобное? Простят ли нас в таком случае потомки?

Нет! Мы должны войти в школьные учебники незапятнанными и несгибаемыми борцами за независимость, счастье народа. Не только критическая стрела – смешок – не должны умалить исторической победы. Свобода обычно замешена на человеческой крови, а не на кале.

Понимаешь?!

- Теперь понимаю, - прикусил губу Иван.

Откровенно говоря, мышиная возня вокруг содержимого бензовоза казалась ему несколько надуманной, но он решил не вякать.

- Вот и договорились. Мои координаты на завтра, - протянул О. Рвичлен аккуратный кусочек картона. – С утра, где-то к девяти, чтоб был в указанном месте.

- Зачем? – удивился Иван. – Я же собирался вернуться домой.

- Успеешь к маминой юбке, не торопись. У меня на тебя кое-какие виды. Если найдем общий язык, будешь учиться заочно и работать на организацию.

- А нельзя ли учиться очно, а заочно – работать на организацию? - невпопад поинтересовался свежеиспеченный герой нашего времени.

- Ты соображаешь, о чем берешься рассуждать? – рассвирепел О. Рвичлен. – Работать будешь лично на меня, уразумел?! Водителем персонального авто. А ты – з а о ч н о.

- Извините ради бога! – пробормотал Иван. – Высказать еще одно соображение дозволите?

- Только одно! Уже поздно, да и я основательно устал.

- В поселке, где мы «позаимствовали» бензовоз, - повальная пьянка. Моют ноги заведующему артельским складом по случаю возвращения из мест отсидки. Еще неделю будут продолжать, подтвердил, еле ворочая языком, сторож в гараже. Я ему сказал, сунув «барашка в бумажке», что, мол, позарез необходимо к теще смотаться – возьму ваш бензовоз на пару деньков. Уверен: ни одного протрезвевшего там до сих пор не встретишь. Так не разумнее ли сгонять и поставить авто на место?

- Откровенно говоря, у нас с ним связаны кое-какие пропагандистские планы.

- В смысле превратить его в памятник.

- Бензовозов этой марки в Ивеке – пруд пруди. Я видел! Не составит особого труда найти и окрашенный в такой же цвет. А нет, так перекрасить – пара пустяков.

- И то правда! Согласен, дуй завтра с утра. Негоже крупной власти начинать с мелкого воровства.


1-29 сентября. Город Ивек

Столичные события, между тем, развивались с головокружительной быстротой. Первым делом ЦРУ-Ховцы принялись за сооружение памятника – символа новой эпохи. Какие могли быть сомнения, что им станет бензовоз? Этакий сухопутный крейсер, сделавший «контрольный выстрел» по зданию и без того уже обделавшегося до самых пяток парламента.

В темпе объявили блиц-конкурс на лучший эскиз национального символа свободы. Победил Терпо Спикач, изобразивший исторический спецавтомобиль в виде парящей над волнами чайки. «В царство свободы дорогу – только оппозиции и Богу!» – назвал он свой шедевр.

Утвердили скульптуру единогласно.

В свою очередь, для О. Рвичлена по горячим следам многочисленные помощники состряпали брошюру «Как бензовоз вытащил для нации свободы воз». Ее новые власти тут же рекомендовали в качестве учебника новейшей истории для школ и вузов. Десятимиллионным тиражом выпустили открытку «О. Рвичлен выступает с августовским катехизисом, взобравшись на цистерну исторического автомобиля».

Забегая вперед, скажу: чуть позже появятся диссертации, среди которых сверхактуальной признают «Роль бензовоза в произрастании аруникийского верболоза».

Первой и второй по значимсоти наградами державы стали Ромб Героя (Ивану, как и пообещал О. Рвичлен, достался №1) и Почетная подвеска на бретельке «Бензовоз без всяких роз».

Патриотически настроенные наркоманы взяли на вооружение лозунг: «Лучшая доза – нюхнуть из бензовоза».

Цена на телевизионную рекламу, когда речь шла о Символе, возросла многократно, причем очередь сходу растянулась на несколько лет вперед.

Сложнее обстояли дела с экономикой, поскольку познания в ней у новоявленных «друзей народа» не простирались дальше кухонь собственных квартир, где, впрочем, заправляли жены. К счастью, на политическую авансцену выдвинулся мальтусовец Непизнник. Его программа поражала краткостью и емкостью:

Пункт первый. «ЦРУ-Х торжественно провозглашает: «Нынешнее поколение аруникийцев будет жить взаймы!»

В связи с этим учредить государственные награды для тех, кто сумел одолжить больше других, а именно: медали «Заемщик IV» (III, II и I степеней), ордена «Почетный заемщик» и «Заслуженный заемщик».

В целях поощрения патриотического движения установить, что:

обладатель медали IV степени вправе оставлять на личные нужды 10 процентов займа, а III, II и I степеней – соответственно 20, 30 и 40 процентов;

обладатель звания «Почетный заемщик» оставляет себе 60 процентов полученной в кредит суммы, а «Заслуженный заемщик» – 80 процентов.

Организовать соревнование между заемщиками по всей территории, выделив на эти цели необходимые суммы в валюте.

Бюсты победителей устанавливать у роддомов, где они появились на свет.

Пункт второй. «Призрак бродит неумытый – призрак жизни сытой!»


Среда. Село Хумавка

Бензовоз, возвращенный Иваном законным хозяевам, простоял – можно было не спешить! - еще почти месяц. Нет, пьянка закончилась намного раньше – просто столько времени в хозяйство не поступало ни грамма бензина или солярки. А тут – неожиданно подвалило! И спецтехнику тут же продолжили использовать по прямому назначению: торговать у трассы дефицитным горючим.

Первым, причем, как обычно, на шару, заправился начальник районной милиции. Увы, проехал он, как точно зафиксировал спидометр, всего одиннадцать с половиною километров. И то последние полтора - накатом с горки. Двигатель безнадежно заглох. Что не только малоприятное, но и из ряда вон выходящее событие.

«Бобик» отбуксировали на станцию автотехобслуживания. Слесарь, которому поручили срочно починить начальственное авто, уже минут через пять на всех парах и с бледным видом примчался к мастеру.

- Что такое? – испуганно спросил тот. – Запорол ремонт?

- Не-е! – выпучил осовелые зенки тот.

- Надрался, скотина?! – риторически возопил мастер. – И это, когда предстоит такая ответственная работа! Все, терпение мое лопнуло!! И пока я еще окончательно не разошелся, пиши по собственному желанию.

- Шеф, я не пил...

- Не пил?! – не поверил мастер. – Так что, токсикоманом стал - бензина нанюхался?

- Говна!

- Какого еще говна? Что ты несешь, крен моржовый?!

- Вот те крест! – осенил себя знамением слесарь. – Она ...у него ...вы не поверите ...на говне работает.

- Кто? – не понял окончательно сбитый с панталыку мастер.

- Машина, кто же еще?!

Пришла очередь перекреститься мастеру.

- Может, у тебя с устатку черепушка того, так я налью – в виде чрезвычайности ситуации, - участливо спросил он, с опаской поглядывая на монтировку в руках подчиненного.

- Не по адресу, я же сказал!

- Ладно, только не волнуйся. Давай монтировку для удобства положим вот сюда. А теперь садись и спокойно все погаечно и поболтно выкладывай.

- А что тут выкладывать? У начальника милиция здесь, - выразительно покрутил пальцем у виска, - не все в порядке.

- Тише, окаянный! С чего ты взял?

- Не станет же человек в здравом уме заполнять бензобак содержимым уборной.

- Ты опять за свое?!

- Не верите? Пойдемте, сами взглянете. А заодно посоветуете, как прочистить карбюратор и бензопровод.

Поверив, наконец, слесарю, мастер рассудительно произнес:

- Придется все новье ставить. Станет нам в копеечку!

- Не поможет! Все-таки сходите и хотя бы понюхайте горловину бака. Из него же дерьмом прет за версту. Что туда не поставь, авто все равно заглохнет. Не успеет начмил и до отделения доехать. Если же менять, то начинать надо с бензобака.

- Где я его тебе возьму? – в сердцах мастер сплюнул весьма неудачно - себе на брюки. – Ты же знаешь, на складе – шаром покати. Бензонасос – и тот из дому сейчас принесу, себе про запас держал. А трубки и карбюратор – продуешь.

- Чем?

- Мне-то какое дело?! – бросил не ожидавший подобной каверзы мастер. – Хоть ртом. Знаешь, как делают искусственное дыхание? Вот и валяй! А я пока за насосом сгоняю.

- Ну, а будем что-нибудь делать с баком?

- Не забивай себе баки! Хозяин машины явится - я с ним перетолкую.

...Засунув нос в отверстие и сделав глубокий вдох, начальник милиции, обращаясь не то к слесарю, не то к мастеру, взревел, как подозреваемый в преступлении, которому створками дверей «нечаянно» зажали мужское достоинство:

- Ты, шакал! Это же кал!

- Так точно, гражданин начальник! – пролепетал мастер.

- Всех пересажаю! А того, кто это сделал, оформлю на зону пожизненно! Причем от звонка до звонка будет кантоваться - об этом особо позабочусь! - исключительно у параши.

- Господин полковник! - то ли нарочно, то ли с испуга мастер «повысил» начальника в звании сразу на две ступени. - Никто из наших к катаклизму отношения не имеет.

- Закрой поддувало! – не успокаивался главный милиционер района. – Не то на шконках будешь заливаться петухом.

- Век свободы не видать! – поклялся никогда не мотавший срока мастер. И ляпнул ни с того, ни с сего:

– Даже в клеточку.

Майор, вытянув губы трубочкой и нервно хрустнув сломанным на ратной службе пальцем, наконец, проронил:

- Тогда телись!

Мастер невольно расслабился: раз высокопоставленный клиент собрался слушать - гроза миновала.

- Значит, так, - начал исповедь. – Приходит ко мне слесарь и говорит: «Так, мол, и так, Габриэлович…»

- Меня не интересует слесарь!

- Хорошо!

- Настолько хорошо, что аж прямая кишка выпадает! Я хочу услышать вразумительный ответ на единственный вопрос: какая сука справила большую нужду в бензобак моей машины?

-У нас – никто.

- Ты хочешь сказать, что туда навалил я?

- Боже упаси! Ни в коем случае!

- Тогда спрашиваю вновь: если не я, то кто же?

- А где стоял автомобиль ночью? – подал задумчивый голос слесарь.

- Где, где?! В гараже - на охраняемой, так сказать, территории. Днем – сторожем, ночью – свободным от службы милиционером.

- А не мог кто-либо из ваших подчиненных, пан начальник, туда, – замялся слесарь, – это самое... Чтобы, к примеру, вам насолить.

- А что?! Идея неглупая. Так что кала немного соскребите и сдайте на анализ. Не исключено, врачи смогут установить, чей это «подарок». Не завидую только я шутнику!

- Правильная мысль! - отозвался польщенный сановной поддержкой гайковерт.

- Если правильная, бери спичечный коробок или лучше пол-литровую банку, насобирай фекалий – и пулей в лабораторию! – приказал майор. – Сам понимаешь, инициатива наказуема.

- А мы тем временем попьем чайку, - засуетился мастер, обрадованный, что конфликт перешел в мирное русло.

- А пива нет? – спросил гость.

- Мигом организуем!

- Тогда не тяни!

Когда открыли по пятой бутылке напитка, начальник милиции вдруг хлопнул себя ладонью по темечку:

- Постой, паровоз! Точно: кода я заправлялся, сильно тянуло парашей. Я еще, помню, подумал: не наложил ли кто из ребят в штаны? Твоя лайба на ходу?

- Чай, на станции техобслуживания работаю!

- Садись за руль, едем к бензозаправщикам. Ну, если эти хмыри подобным образом позабавились, на месте залью в глотку горючего и подожгу. Так сказать, в целях самозащиты и возмещения морального ущерба.

Обещанной экзекуции совершать не пришлось. Несмотря на то, что напоминал он в момент, когда вылетел из салона легковушки, разъяренного быка, выпущенного на арену и увидевшего красную тряпку тореадора. Перепуганный заправщик, сам ничего не понимая, соколом взлетел на цистерну и открыл лючок. Минута-другая – и зловонное амбре мигом распространилось окрест.

- Вашу мать! – мат посетителя был слышен не меньше, чем на километр. - Вы чем машины заправляете?! Совсем оборзели?

- Никак нет! - с майором каждого неумолимо тянуло общаться на уровне устава.

- Тебя что, накормить всем этим?!

- Спасибо, я уже завтракал, - еще больше растерялся заправщик. И добавил:

– Ровным счетом ничего не пойму!

- Вы когда заливали бензин – до, во время или после гульбища?

- «До», молния меня разрази, до него!

- Точно?!

- Как в аптеке! Можете у других спросить, если не верите.

- Возникнет нужда, спрошу. И спрашивать буду не одного и очень долго. По крайней мере, до того, пока не узнаю, какой умник залил в этот проклятый бензовоз говна.

- А может, того-этого..., - несмело пробормотал заправщик.

- Давай, рожай быстрее, а то, если окажу помощь, - случится выкидыш.

- Да, - осмелел тот, - среди тех, кто «мыл ноги» вышедшему на волю завскладом, был один гусь из соседнего поселка. Трепался, что ясновидящий и экстрасенс. Дескать, взглядом воду запросто в водку, представляете, превращает.

- Я тебе сейчас мозги в навозную кучу превращу! – вскипел начмил, у которого служба в этот день вообще проходила вопиюще бездарно: с утра карман оставался пустым, а бензин – чересчур густым. Что за одиссея!

- Е-мое! – неожиданно ударил головой о капот заправщик. – Я же полчаса назад залил бензина, тьфу, дерьма в автомобиль партейным чинам из райкома!

- А что они шастают? – грозно спросил майор.

- Проездом! На встречу со своими сторонниками. Что же теперь будет?

- Не знаю! - всполошился начальник милиции. – Меня ведь тоже по головке не погладят. Равно, как и по голове.

И кликнул мастера автотехобслуживания:

- Поехали в околоток! Да побыстрее.

Спустя несколько дней газета «Стон Мумик» – орган Кухаркиных пацанов (удобных) – вышла с передовой под броским заголовком «Провокация столетия, или Чем заправили служебный автомобиль главы нашей партии?» Статью сопровождала сноска, возвещающая о том, что журналисты издания начали собственное расследование вопиющего инцидента.

Само собой, свалить все на «экстрасенса» не удалось, как местные власти ни старались. Факт угона бензовоза, его присутствие в Ивеке и возвращение в родные пенаты были подтверждены, в том числе, и с помощью телевизионных записей. И хотя пришедшие к власти, факт наличия дерьма в спецавтомобиле, следуя партийной дисциплине, упорно отрицали, к ним, с легкой руки прессы, крепко приклеился ярлык «дерьмократы».

Не смягчили народ и клятвенные обещания уже через месяц превратить Арунику в современное Эльдорадо, вымостив дороги золотом. И правильно! Ибо люди очень быстро убедились, что, во-первых, золото таинственным образом из государственной казны испарилось; во-вторых, приличных дорог в стране вообще нет; и, в-третьих, мостить оные булыжником предстоит именно им, гражданам.

Свобода мысли также дала неожиданный результат. Оказалось, думают все …одинаково. А именно: «На фиг нам эта хренотень сдалась?»

Интеллигенция, между тем, решалась на мелкие гадости. Но исключительно редко и со свойственным ей и освященным столетиями отвращением.

И зажили суверенно: власти предержащие – от народа, народ – от власти предержащих.


Суббота (спустя несколько лет). Город Ивек

О чем болтают городские интеллигентные, и, к тому же, одинокие, дамы, когда собираются на нюшкины посиделки? Чтобы ответить на этот интригующий вопрос, не обязательно носить погоняло майор И. К. Мечен-ноль или заказывать социологическое исследование в «Социс-Геллаппе». Конечно, о мужчинах! А еще – о жизни. Которая, если разобраться, и не жизнь вовсе. Без … мужчин. Ведь не секрет: ничто так не украшает даже самую привлекательную леди, как со вкусом подобранный джентльмен.

– Мечты – лживая конфетная обертка, развернув которую вместо сладкого нектара сбывшихся надежд, обычно находишь горькую пилюлю бытия. Разве не так? – Посмотрела на Елену подруга, барышня приятная во всех отношениях. Яркая природная блондинка, в меру полная, в меру накрашенная и даже, как сама любила подчеркнуть, в меру скромная, к тому же, кандидат наук, Людмила нравилась многим. Несмотря на то, что достигла возраста, когда из множества дорог останется одна-единственная – на интернет-форум «Кому за 30».

Эта горьковатая шутка была чрезвычайно популярной в маленьком кругу женщин примерно одного возраста и схожей судьбы. Совсем не от случая к случаю на столике появлялась бутылка сухого вина, а то и чего покрепче. Случайным здесь было другое, а точнее, другие, – те, кого в далекие полные романтики века называли рыцарями и бесстрашными натурами.

– Отстали мы от поезда еще на станции «Юность», – улыбнулась Вера, в недавнем прошлом профессиональный преподаватель музыки, а ныне – реализатор на лотке. – Интеллигентные, видите, воспитанные: «Кто крайний?», «За кем я стояла?», «Имейте совесть, пропустите маму с ребенком!» Шаркали ножкой, чуть не делали книксен в то время, когда дерзкие тинэйджерки нагло штурмовали кассу. Вот и не заметили, как наше поколение соскользнуло в щель между эпохами. Так стоит ли удивляться, что оставшиеся билеты – только до пыльного горько-ковыльного полустанка «Одиночество»? В переполненном общем вагоне сверхзвукового экспресса «Жизнь». Кому не нравится, имеет гарантированное Конституцией право соскочить с подножки…

Впрочем, злыми женщины не были. Обиженными на весь мир – тоже. Несчастными – боюсь даже произносить подобное слово. Не то. И не так…

Общая неустроенность – вот что, пожалуй, ближе всего к истине. Приобретающая с течением лет иные оттенки. Если раньше, скажем, определялась отсутствием места в общежитии («Хоть волком вой!»), низкой зарплатой («Как, скажите, за гроши одеться приличной барышне?»), самодуром-начальником («Работайте-работайте, руки с плеч не выпадут!»), невозможностью пригласить друзей в гости («Квартирные очереди на халявные квадратные метры отошли в вечность вместе с СССР, а накопить на их приобретение по рыночным ценам – мечта практически невыполнимая»), то теперь …

Порядком надоевший


Извечный женский круг:


Салат, да пудинг подгоревший,


Да редкие звонки подруг.


И разорвать – нет силы,


Обидно – до тоски.


Не смейтесь, я б хотела


Стирать ему носки.


Ах, бросить все бы к черту!


И в омут – головой.


А пред глазами – образ


Любимый и родной…

Эти строки написала Елена. Планируя подать на конкурс, объявленный одной из ежедневных ивекских газет. Написала и не послала. Хватило ума распознать откровенную банальность и недостаточную поэтичность. А вот подругам пробу пера показала. Столкнувшись с откровенными, хотя на ее взгляд, в определенной степени неискренними, поддразниваниями: «Любовь – это когда двум хорошим людям плохо», «Девушки мечтают о принцах на белых лошадях, но лошадей всем не хватает», «Они жили долго и плохо и умерли в один день – назло друг другу».

Нет, ожесточенными феминистками подруги тоже не были. Но стирать сильному полу носки – уж, будьте добры, увольте!

В их компании – в чем-то вынужденной и случайной, как и многое в жизни, – только Елена, все еще надеясь на семейное счастье, не скрывала сокровенного желания, нарушая неписаное правило – виду не подавать! И порой страстно желала быть слабой и зависимой.

Однако причислить ее к индифферентным идеалисткам означало бы жестоко ошибиться. Женщина прекрасно отдавала отчет: принцы – действующие лица сказок, а рыцари и кабальеро для сумасбродного настоящего – анахронизм, по которому осталось лишь тайком вздыхать. Подвергаясь при этом полному непониманию со стороны компьютерно-клипового поколения, для которого рыцарскими эпитетами являются разве что «олигарх», «мажор», «экстази», «яхта», «вилла», «майбах».

И все же, и все же …

– Когда-то на женщину смотрели, как на божество, земное подобие ангелов, по которому следует писать исключительно гениальные полотна. Сейчас же в девяноста процентах из ста считаются лишь с тем, как она впишется в интерьер спальни. И хорошо, если не ближайшего придорожного куста, – каким контраргументом нейтрализуешь очередную ядовитую тираду Веры? Разве что поспоришь о точности озвученных процентов.

Невероятно, но факт: фигура экс-виолончелистки в точности повторяла целомудренные изгибы гитары – узкие плечи, тонкая талия и впечатляющий, но не до безобразия, таз. Карие, до жгучести, глаза, указывали на волю и мужество. Бойкий нрав и острый, как бритва «Унбар», язычок свидетельствовали о том, что «музыканту», рискнувшему взять в руки медиатор, дабы сыграть ночной ноктюрн на капризном инструменте, пришлось бы непросто. Но хвати виртуозности, мелодия полилась бы чарующая!

Темные шелковистые и густые ресницы, загнутые кверху, не оставляли сомнений: их владелице присущи постоянство и целеустремленность. Высокий лоб говорил о необыкновенном уме и изрядной доли благородства. Нервные губы с огромной долей вероятности свидетельствовали: в постели их обладательница проявляет – без единой фальшивой ноты – чудеса изобретательности.

– И на солнце есть пятна, – встряхнула непокорной прядью Елена. – А в каждом темном царстве – луч света. Почему же пятно многим застит луч? Почему мы часто не понимаем: накладываясь, они, в лучшем случае, дают серое? А его и так вокруг – избыток. Люди, к сожалению, к этому постепенно привыкают, не чувствуя, что у них начинается самый страшный – душевный дальтонизмом.

– Ну вот, нашелся добровольный адвокат у сильного пола! – Окольцевала колени руками Вера. – На протяжении веков любимым дарили звезды. Ради них шли на верную гибель, совершали безумные поступки. А ныне? Нашла кого защищать!

Елена неожиданно для самой себя смутилась.

– И вправду, – включилась в разговор Людмила. – Теперь у «подштанников» если плавание, то обязательно – размеренное. По раз и навсегда определенному руслу. Скучно, пресно? Не беда! Зато тепло и сыро. Глянь, а там и гавань подвернулась – к примеру, в виде столичной квартиры с пропиской. Правда, с устланной тиной водой, попахивающей вовсе не духами «Пуасон». Зато до чего уютно! И какая там, к черту, жажда бури в наше время биржевых торгов, секвестров, кросс-курсов валют, дефолтов, голубых фишек и сверхприбыльных акций!

- Браво! – не удержалась Вера.

- Накал страстей, драматизм ситуаций? – Продолжала, между тем, Людмила. - Что вы! Это грозит увеличением процента сердечнососудистых заболеваний и синдромом хронической усталости. Да и, вообще, вызывает чувство дискомфорта. Как утверждает мой 12-летний сосед, люди – хуже компьютеров.

Иногда, правда, мне сложно понять: чего им, в отличие от умных машин, больше не хватает – мозгов или системных плат?

Вот и ведут современные капитана Блады трухлявые шхуны собственных судеб, полагаясь на его величество Случай, поскольку это позволяет избежать ответственности. Стремясь, с одной стороны, в теплые края, трафаретно ассоциирующиеся с невиданными красавицами, увы, редко рискуют направить туда свои парусники: именно теплые – вот беда! – края в последнее время облюбовали террористы разных мастей. Исключение составляют разве что олигархи, в первую очередь те, кто, кроме яхты или острова, имеет еще и депутатский мандат. Что гарантирует ощущение совсем не сказочного всемогущества (такому искренне позавидовал бы и прима-принц).

Вера снова подала голос:

– И в то же время делают вид, что презирают слабый пол. Гореплаватели!

– Успокойся! – Людмила натренированным движением откупорила бутылку минеральной воды, нацедила в стакан. – Откровенно презирать женщину способны или онанисты-экстремалы, или не слезающие с порно-сайтов начинающие циники, для которых главное в жизни - попиариться. Что с убогих не только духом, но и телом, возьмешь?

– Милые! – Всплеснула руками Елена. – Не безумствуйте!

– Кстати, – парировала Людмила, – гениальность – тоже признак безумия, но это никого не беспокоит.

И, поймав удивленный выстрел глазом подруги, уточнила:

– Основная, как теперь модно говорить, электоральная биомасса – нормальные личности. Те же, у кого отклонения имеет знак «плюс», помечены даром гениальности. «Минус» у тех, кто сегодня представляет себя Наполеоном, а завтра – галеоном. Большинство, конечно, склонно к «норме» – этим зубцам одной гребенки. Но скольких она причесала – одному Богу известно! Зато никаких волнений – тишь и гладь. А что покой бесплодный – мало кого волнует.

Поэтому, дорогая, будь осторожна, когда выражаешься. Нет ошибки хуже, чем ошибка в диагнозе, – независимо от того, рассматривается состояние тела или души.

Елена заметила не совсем предметно:

– Каких бы вершин не достиг, все закончится холмиком.

– Так и живем в норках – серые испуганные мышки! – Людмила, не обратив внимания на реплику, разрезала яблоко на четвертинки. – Кому?

Подняли бокалы, обмакнули губы.

– Норки-то у нас – вон какие! – Продолжила разговор Вера. – Многоэтажные.

– Не могу объяснить даже самой себе почему, – тряхнула локоном Елена, – но современные города напоминают мне публичные, нет – перестаньте! - не дома! Публичные библиотеки. Каждое здание – этажерка с квартирами-стеллажами. Одни до края забиты жителями-книгами, другие – наполовину; там – один-единственный человек-том, а дальше – вообще, сплошная зияющая пустота.

Зачитанный до дыр, растерзанный бестселлер напоминает женщину легкого поведения, ее пошлую красоту. За ним – очередь, его требуют непрерывно. Что ж, о вкусах не спорят!

А это – том-матрона, невероятно толстый и, наверное, скучный, такого даже при большом желании с ходу не осилишь.

Чуть дальше в тоскливом сером переплете – неуклюжий шаблон, навевающий грусть уже с порога. Однако и у него находятся поклонники.

Квадрат грязно-коричневого цвета – сплошная заумь для дам, с юных лет приучающих себя к мысли о смерти.

А эта книга – старая дева, к которой, судя по неразрезанным страницам и невинной чистоте бумаги, так никто никогда и не притронулся: не то, что долгое «замужество», но даже кратковременный невинный флирт с читателем ей не грозит.

– А что это в твоих футуристических домах не нашлось места для книг-мужчин? – Язвительно уточнила Вера.

– Не знаю! – Пожала плечами Елена.

– Не переживай, – подала голос, дожевывая яблоко, Людмила. – Есть там и эти драгоценные «облака в штанах»! И все они – словари. В трудную минуту без этих книг, конечно, не обойтись, однако львиную долю времени – кого они интересуют?!

Характер Людмилы во многом определило раннее детство. Появилась на свет она  в более чем обеспеченной семье. Ее глава изо всех сил тянул лямку кладовщика на базе райпотребсоюза, а мать имела хлебное место заведующей ателье индивидуального пошива одежды. Главной мечтой родителей было вывести Людочку в люди, что означало, прежде всего, дать высшее образование. Поэтому уже с шести лет девчушку заставляли много читать, посещать музыкальную школу, приносить исключительно хорошие оценки, дружить только с теми, на кого укажут. Муштрой удалось достичь поставленной цели, однако детства со всей его прелестью дочь практически не видела.

Будущую профессию чаду определила властная мать – медицинский институт, стоматологический факультет («Сердце у человека одно, а зубов – более трех десятков»). Нашли, само собой, «мохнатую лапу», и Людмила без малейших проблем положила в карман новенькой кожаной куртки заветный студенческий билет.

В столице же постепенно начала выходить из-под жесткого контроля, а расстояние, разделявшее родительский дом и вузовскую общагу, лишь ускорило процесс отчуждения. Отношения напрочь испортились, когда на четвертом курсе мать невероятно расстроилась из-за вдруг вспыхнувшего романа Людмилы с одноклассником: на ее взгляд, смычок был не для их Стради-скрипки. Выскочив назло родителям замуж за одного из институтских поклонников, девушка покоя, увы, так и не обрела. Взаимопонимания молодоженам, увы, не хватило даже на год.

Зато после развода, не менее шумного, чем свадьба, вчерашняя студентка неожиданно круто изменила свою жизнь. По окончании ординатуры без всяких проблем и чьей-либо помощи поступила в аспирантуру и с блеском ее закончила. С тех пор преподавала в родном вузе, который даже в эпоху социальных потрясений на ладан дышать не собирался. «На собственных ошибках учатся, а на чужих – делают карьеру», – посмеивалась.

– Ну, что скажете? – нарушила Людмила паузу, которой позавидовал бы и Станиславский.

Елена вознамерилась что-то сказать, однако промолчала. Ее взгляд упал на откупоренную бутылку популярной минералки «Бом-рожи». Один за другим пузырьки газа, отрываясь от дна, стремительно взлетали вверх, где неизменно лопались. Не так ли и человеческая жизнь? Разве она, если разобраться, – не короткий путь этого пузырька? Только «емкость» каждому определена своя. Кому – полная, кому – вполовину, а кому – совсем на донышке. И мчится человек-фолликул вслепую вперед и выше, не подозревая, что там – жуткая тьма. Горькая чаша, увы, испита до дна.

За раскрытым окном в чьем-то авто захрипел приемник, диктор радио «Нольжасти» предложил слушателям старые мелодии. Слова песни заставили вслушаться:

Что шумишь, качаясь,


Тонкая рябина,


Головой склоняясь


До самого тына?


Голос невидимой певицы зазвенел натянутой тетивой:


Там, за тыном в поле,


Над рекой глубокой,


На просторе, в воле,


Дуб растет высокий…


Как бы мне, рябине,


К дубу перебраться,


Я б тогда не стала


Гнутся и качаться.

В приемнике что-то заскрежетало, послышалась скороговорка на непонятном языке (видимо, транслировали футбольный или хоккейный матч), потом кто-то гортанно выкрикнул то ли лозунг, то ли клятву, и снова через расстояние пробился далекий и одновременно близкий и понятный голос грустившей женщины:

Нет, нельзя рябине


К дубу перебраться.


Знать, ей, сиротине,


Век одной качаться.

– … Мамуля, мамулечка! – Вихрем ворвался в квартиру десятилетний Дима, протягивая конверт. – Нам письмо!

– От бабушки с дедушкой? – Переспросила хозяйка, но голос паренька уже растворился где-то в глубине подъезда. Не дождавшись реакции, хлопнул дверью и был таков: ждали неотложные мальчишеские дела.

Елена удивленно подняла стреловидную бровь: от родителей ответ получила позавчера. А переписывались они по давно установившейся неписаной традиции: мать писала каждую первую и третью неделю месяца, дочь – каждую вторую и четвертую. Так что ныне весточки не ожидала. Разве, не приведи господи, что случилось.

Нервным движением раскрыла конверт. На пол скользнул небольшой квадратный лист. Словно опасаясь неизвестной угрозы, подняла. Развернула. И в еще большем недоумении выгнула вторую бровь.

«Очаровательная незнакомка! – Читала, ровным счетом ничего не понимая. – Я про васзнаю совсем мало, но вижу ежедневно, и это доставляет мне утонченное наслаждение. На всякий случай предупреждаю: не пытайтесь угадать, кто я – все равно не удастся, разве что, рассекретив инкогнито, появлюсь».

Чуть ниже – подпись: «Автор этого несколько сумасшедшего послания».

– Что там? – Просунула голову в прихожую Вера.

– Все в порядке! – Успокоила подругу Елена.

– А что за письмо? – Продолжала переживать та.

– Напоминание принесли из библиотеки: время возвращать книги.

– А-а, – кивнула Вера и потащила хозяйку к дивану.

Почему Елена промолчала?

Во-первых, в голове вдруг взлохматились мысли.

Во-вторых, каждая женщина имеет право хоть на незначительную (только не в ее понимании!) тайну. Иначе она перестанет быть загадочным существом, и жизнь потеряет половину своей привлекательности. Потеряют и мужчины: интересно ли перелистывать неоднократно перечитанный том, пусть и приключенческий?

…Ближе к полуночи задождило. Гости давно ушли. Дима, набегавшись, сладко посапывал на раскладушке.

Елена еще раз перечитала странное во всех отношениях письмо. Прижалась лбом к стеклу – на лицо упали блики билборда, надоедливо рекламирующего «самые нежные в мире прокладки» (правдивого в рекламе – лишь адрес и телефон).

Струи воды заливали все вокруг, дразняще скользя в миллиметре-другом от ее лица. Улицами не ехали, а, казалось, плыли редкие в это время троллейбусы, автомобили. Ее двухкомнатные «апартаменты» на мгновение превратилась в огромный, размером с океанский, аквариум. И Елена на минуту почувствовала себя в нем сказочной золотой рыбкой.

Даже не догадываясь, что совсем не сказочный рыбак уже готовит для нее коварный мелкоячеистый невод…


Понедельник. За несколько лет до этого. Город Око-Понт

- Хорошо бы, и твоя, и моя мать умерли в один день, - женщина, одетая более чем скромно, устало положила руку на колено сидящего рядом мужчины. Автобус в этот момент подбросило на ухабе, поэтому в ответ прозвучал лишь обрывок фразы:

- …нно, ...чему?

- Как ты не понимаешь?! Все такой же мот, как и в молодости, - пожурила женщина. – Похоронили бы в одной могиле.

- Ну, ты скажешь!

- ...и в одном гробу.

- Как это – в одном гробу?! – мужчина явно чувствовал себя не под той крышкой.

- Ладно, пусть в двух, если тебя подобная идея шокирует. Но непременно – в общей яме. Им уже безразлично, а нам – экономия на расходах.

- Ну, и кому лежать сверху, а кому – снизу? Ты ведь, знаю, не согласишься, чтобы вниз положили твою старушку.

- Не паникуй раньше времени! Мы бросим монету: кому выпадет орел – мать сверху, а кому решка – соответственно – снизу. Разве это не справедливо?

Андония не услышала, что ответил мужчина. Автобус затормозил на нужной ей остановке, и водитель объявил: «Колледж…». Но сколько шла до учебного корпуса, столько услышанное не выходило из головы. Это же надо – такой экстра-закидон!

У аудитории ее догнала староста группы с журналом под мышкой.

- У директора уже была?

- Я? – удивилась Андония. – С какой стати?

- Не знаю. Но тебя искали. Из его приемной.

- Возьми тогда сумку, занеси в аудиторию! Не потащусь же я с нею на первый этаж.

- Давай! И – ни пуха!

- А он сегодня в настроении? – девушка имела в виду, конечно, не пух, а директора.

- В норме, не трусь.

Спустилась вниз. Секретарша искренне обрадовалась ее появлению:

- Как нельзя кстати! К шефу только что зарулил зам, а мне срочно – на почту. Тебе все равно ждать, вот и посиди – ответишь, если будут, на звонки. Я – мигом!

Посидеть в приемной для любой из учениц их группы было не в диковинку. Поэтому привычно заняла место хозяйки кабинета. Месяц-полтора и, если повезет, она сама будет аналогичным образом зарабатывать на кусок хлеба.

Сквозь городской шум распахнутых окон пробивались тихие голоса. Она сначала не поняла, откуда. И лишь вслушавшись и узнав характерное аканье директора, поняла: улица тут ни при чем – просто селектор на столе не выключен. Протянула руку, чтобы дать отбой, однако долетевшая фраза, вопреки соображениям этики, заставила передумать. Прозвучала фамилия Макоцвит. Ее фамилия!

- …покупатель покупателю, ты же знаешь, рознь, - в голосе директора прозвучали нотки раздражения.

- Брось, все они - на одно лицо! – возразил зам.

- Сказал бы уже – морду лица! Хотя это было бы не всей правдой. Попадаются и нормальные люди. Хотя редко, - вздохнул.

- Такая, дорогой, эпоха на дворе!

- Молодых жалко! Особенно порядочных, скромных, старательных. Да за ними в любой другой стране очередь бы работодателей выстроилась, а у нас – никому, по сути, не нужны. Бред какой-то!

Андония поняла, что речь идет о фирмачах, которые время от времени забирают выпускниц на работу. Может, и ей повезет, если неожиданно пригласили к директору?

- Сколько раз уже было, - продолжал, между тем, шеф. – Звонят: «У вас есть на примете толковая референт-секретарь? Чтобы и офисную технику в совершенстве знала и с компьютером была на «ты». Да и кофе элегантно подать, если возникнет необходимость, могла». «Есть, - отвечаю. – Даже плюс ко всему со сносным знанием иностранного языка». «Отлично! – радуются на том конце провода. – Мы срочно выезжаем».

Завожу гостей в аудиторию, представляю лучших учениц. А они глаза пялят на ту, кто смазливее и у кого ноги длиннее. Несмотря на то, что специалист из нее – никудышный. Зло берет, и я прямо об этом иногда заявляю. И что слышу? «Мы ее все равно берем. А что ничего не умеет – не беда. Научим!»

- Естественный отбор...

- Скорее, неестественный! Жалко тех, кто внешностью не вышел. Разве они в этом виноваты? Да и не могут все быть красавицами! И ведь не случайно выбирают не специалиста, а внешность.

- А что, сегодня снова приедут покупатели? – несколько увел в сторону разговор заместитель.

- Да. Звонили из местного отделения движения О. Шок-Минет.

- Ну, это же здорово! В смысле рекламы колледжу.

- Ну, да! Решил не вести гостей в аудиторию, а пригласить сюда самую способную ученицу. Так сказать, в единственном числе. Посмотрим, что из этого выйдет.

- И на ком остановились?

- На Андонии Макоцвит из третьей группы. Кстати, она сейчас должна подойти.

- Что ж, выбор достойный.

- Не сомневаюсь! А ты, будь добр, выскочи на улицу, встреть прибывающих.

- Нет проблем!

Заскрипел стул. Андония дрожащей рукой нащупала кнопку селектора, нажала.

- А-а, ты уже здесь? – еле расслышала голос зама.

- Да! – никак не могла придти в себя. Во-первых, было стыдно за не совсем красивый поступок, во-вторых, ей светила, пусть пока и призрачная, возможность получить место, о чем, без преувеличения, мечтала каждая выпускница. Ведь сюда поступали в основном те, чьи родители не могли оплатить учебу в вузе. А значит, не имели возможности пристроить детей на более-менее престижную работу. Да что там говорить, чаще всего не могли вообще никуда воткнуть. Оставалось надеяться на счастливый случай, выпадающий, как известно, чрезвычайно редко. Неужели ей улыбнется фортуна?

Родилась она в семье врача и учительницы. Былой достаток, как корова языком, слизали реформы. Того, что получали – причем с большими задержками – отец с матерью едва хватало, чтобы сводить концы с концами. В лучшие времена ее путь был бы предначертан: институт или университет, распределение, замужество. Сейчас же, считай, основательно повезло, что устроилась на бесплатное обучение в среднее специальное учебное заведение.

Распахнулась входная дверь:

- Проходите, пожалуйста! – послышался щебет секретарши.

- Нет, нет, проходите вы! - вежливо настоял невидимый тенор, принадлежавший явно не заместителю директора.

В приемную впорхнула офис-менеджер, за нею - вальяжно вошли два коротко стриженных молодых человека. Процессию замыкал зам.

- Сюда, будьте любезны! – распахнул он перед прибывшими кабинет директора, и все скрылись за обитой дерматином дверью.

- Наверное, уже попу отсидела, дожидаясь? – спросила секретарша Андонию. И, не слушая ответа, затараторила:

- Заскочила в табачную лавку, – на стол лег блок ее любимых «Мэлке». – Уже возвращалась, когда на входе перехватил зам. Ему, видите ли, скучно одному коротать время, дожидаясь посетителей. Настоял, чтобы я составила компанию. Ребята, между прочим, из крутой фирмы, владелица которой ворочает, как минимум, миллионами. Неужели кого-то из наших хотят взять на работу? Я бы и сама с превеликим удовольствием перешла, - игриво перед зеркалом покрутила бедрами. – Опытные пони борозды не портят!

- Это уж как кому повезет! – задумчиво-рассудительно протянула Андония.

- Небось, опять какую-нибудь вертихвостку выберут. У всех у них - одно на уме.

И тут же спохватилась:

- Ты, наверное, иди на занятия. Теперь шеф освободится нескоро.

Зазуммерила внутренняя связь:

- Легок на помине! Вот видишь, сейчас кофе закажет.

Андония, уже дойдя до середины приемной, услышала сзади растерянный голос секретарши:

- Тебя!

- Да? С чего бы это?- В груди Андонии сладко-тревожно заныло. Что там, за этой обитой зеленоватым кожвинилом дверью?

- Понятия не имею!

Парни, несмотря на свои кардинальские пиджаки и бритые затылки, пальцы веером не держали. Беседа заняла не больше пяти минут. Последовал вопрос:

- В понедельник готовы выйти?

- Да! – от волнения Андония потеряла голос и лишь утвердительно кивнула.

- Ваша рекомендация, – сказал один из мужчин директору, - охранная грамота. Надеемся, девушка не подведет: ни вас, ни нас.

Когда после душещипательного разговора с шефом, угостившим воспитанницу по такому случаю чашечкой растворимого кофе, Андония выходила из приемной, ее больно резанул голос секретарши:

- Повезло же окопонтской ведьме! Что в ней, кроме даты появления на свет в свидетельстве о рождении нашли?!


Суббота. Город Ивек

В. Волок был вне себя от ярости. Опережая телохранителей, выставив, словно пику, указательный палец толщиной с баварскую сосиску, вихрем ворвался в помещение избирательного штаба. Здесь аналитики и журналисты денно и нощно строчили панегирики в адрес Резидента-П Чумки и сливали бочки любезно поставляемого спецслужбами компромата на его соперников. Не просыхала от пота – лето выдалось жарким! - и хитромудрая «Социальная тащиза»: клерки не пропускали ни одной встречи других кандидатов на высший пост в государстве, скрыто записывая происходящее на видеокамеры. Кассеты даже среди ночи передавались нарочными в Ивек, где уже на следующий день нужным образом препарировались, из них надергивались цитаты, в невыгодном свете выставляющие «не своего» претендента. Составлялись также списки активистов, ратующих за имярек с тем, чтобы в последующем с ними «разобраться».

В поддержку Чумки вещали и курируемые В. Волоком теле-, радиоканалы, газеты и журналы. Они вели ожесточенную информационную войну со СМИ в той или иной мере поддерживающими кого-либо из соперников. Малейшее лыко коллег тут же ставилось в строку. Самым тщательным образом отслеживались проколы - явные и мнимые: на войне, как на войне.

Если бы В. Волока увидел Пикассо, он бы от зависти выпил галлон краски и закусил любимой кистью. Первое сравнение, приходящее на ум увидевшему «кубистское» лицо, - гигантский огурец, фантазиею модернистки-природы приобретший форму арбуза, скрещенного с тыквой и лежащий боком (а как он еще может?) на плечах-бахче. Улыбка алела от уха до уха вырезанным посредине серповидным ломтем, представляя обозрению зубы-зерна: здоровые – недозрелыми белыми, порченные, соответственно, – перезрелыми черными. Судя по отсутствию во рту солнечных зайчиков, сей овоще-фрукт явно достиг возраста арбузо-тыкво-огуречного Мафусаила.

Уши, одно из которых слегка свисало, а второе прилипло к виску, словно банный лист, коему, как известно, место с противоположной стороны и гораздо ниже, разительно усиливали сходство с крупнейшей ягодой планеты.

Глубоко сидящие глаза, в свою очередь, напоминали две скорлупки грецкого ореха, до краев наполненных мочой диабетика с абсолютной недостаточностью инсулина, в которой болтались, изображая из себя бригантину и корвет, два зрачка-какашки. Причем они настолько вылезали из орбит, что создавалось впечатление, будто их в течение нескольких часов вантузил «грушей» недобросовестный сантехник, перепутавший оные с засорившимся канализационным сливом, что после поллитровки вполне простительно.

Череп, покрытый пушком и редкими кустиками более густой растительности, вызывал ностальгические воспоминания о тундре с ее бескрайними мхами и там да сям разбросанными чахлыми карликовыми кустиками.

Нос вошедшего (тот же рот, только поставленный перпендикулярно и снабженный хрящиком) я бы осмелился сравнить с рылом гнатонемуса, если бы не опасался, что этот представитель отряда хоботообразных вызовет меня на подводную (а у меня нет акваланга!) дуэль за оскорбление его рыбьей личности. Кстати, В. Волоку лет двести назад бы родиться - во времена абордажей и штурма крепостей. Цены бы не было. Привязывай к ногам конец веревки и забрасывай вперед головой на стену или борт корабля – просто так избавиться от носа-зацепа противнику не удастся. Разве что секанет саблей или шпагой. Что ж, в этом случае остается только пожалеть, что орган обоняния у этого удивительного представителя флоро-фауны не покрыт панцырем, подобным черепашьему, о которой бы тупились даже клинки дамасской стали. Не то бы длительные осады еще во времена Архимеда канули бы в Лету.

И еще: прямым хуком свернуть такой шнобель не удалось бы и Кассиусу Клею. Единственно, пожалуй, что его могло бы подточить - это сифилитический комар.

Отдельного панегирика заслуживает пятая точка этого отнюдь не ассоциированного члена туберкулезного диспансера. Ею без проблем можно было бы заткнуть кратер среднего размеров вулкана. А если бы в это время какой-нибудь Гаргантюа нажал на матрац, в просторечье именуемый пузом, помогая более концентрированно извергнуть газы, земной шар, без всяких дураков, удалось бы увеличить в окружности, как минимум, на пару сантиметров.

Ставлю антик с шоколадом против чепухи на постном масле, что и подобный смех в подлунном мире вряд ли кто когда-нибудь слышал. Оный представлял собой смесь некоего бульканья с кваканьем и причмокиванием. Если бы вам выпала честь впервые упиваться композицией, которой позавидовал бы и Моцарт до своей встречи с Сальери, в темной комнате, наверняка бы вы сочли, что присутствуете при третьем половом акте Казановы с дамой, после первых двух забывшей подмыться.

Короче, название к портрету так и просится: «Глас вопиющего в пустыне: «Мама, роди меня обратно!» Или, на худой конец, - «Держи карман шире, а ширинку – застегнутой».

- Это на что, …вашу мать, похоже? На пропаганду и агитацию или на политический СПИД и проституцию?! – с порога начал неистовствовать В. Волок, потрясая кипой газет и листовок. - В то время, как откровенно оппозиционный «Дьен» сегодня разродился (чтоб ему «рожалку» до ушей разорвало!) шестнадцатью античумкинскими заметками, а прорезидентская-П из пеленок «Тыкфа» презентовала эксклюзив – детские дневники нашего кандидата, что отмочил выходящий на мои деньги «ПуК»? Оправдывая свое название, опубликовал непотребство, подписанное неким графом Трубачевским под названием «Руководство для артиллериста исподтишка». Каждому из вас, - обратился к акулам пера, - даю пять, ладно, шесть минут на прочтение отмеченных мною отрывков и жду квалифицированных оценок.

«Материя, которую я нынче выношу на читательский суд, есть искусство, и, следовательно, вещь весьма полезная. Всякий воздух, попавший вовнутрь, пребывающий там какое-то время и затем вырвавшийся наружу называют ветром. В этом смысле всякий пук относится к одному и тому же родовому понятию. Однако на этом их сходство и кончается. Основное различие состоит в том, насколько долго воздух находился внутри и насколько легко ему удалось вырваться наружу. Эта разница и делает пуки абсолютно непохожими.

Итак, пуки бывают простыми (одиночные) и дифтонговыми (очередями, сродни маленькой карманной грозе). ...Все пуки целительны для здоровья. Эвакуация ветров не только доставляет наслаждение, но и предотвращает многие недуги. Наоборот, если воздух задерживать внутри, то образующиеся вредные пары поражают мозг, развращают воображение, превращают человека в неуравновешенного типа, весьма склонного к меланхолии.

Так давайте же, дорогой читатель, приложим все усилия и немедленно освободим себя от всевозможных ветров. Давайте не стыдится издать непристойный звук, лучше сделаем это тотчас, прежде чем он начнет отравлять нам жизнь, а потом сделает ипохондриками, меланхоликами, психами и маньяками. Последуй, читатель, моему примеру и живи по принципу, что пукать чрезвычайно полезно. Если вонючий газ своей злостной натурой вредит экономике общества, то пук - полная ему противоположность. Он мешает, когда у него достает сил, первому вырваться на свободу. Люди испускают вонючие газы исключительно потому, что не хотят пукать.

Там, где пукают, никогда не будут вонять!

Об изгнании с помощью дифтонговых пуков дьявола, о замечательном изобретении нашего соотечественника, позволяющем давать концерты для глухого, последствиях и достоинствах тех или иных видов ветров, наконец, об общественной пользе пука читайте в следующем номере «ПуК»а.

- Ну?! - оторвал взор от циферблата часов В. Волок. - Что скажете? То, что подобная бодяга - не ко времени, думаю, видно издали невооруженными мозгами.

- В принципе я большого ляпсуса в этом шутливом опусе не вижу! – несколько неуверенно сказал один из членов штаба.

- Что?! - взревел В. Волок. - Да на месте, которое он занял, можно было данные социологического опроса да еще несколько писем граждан в поддержку Чумки поставить! А ты такой умный здесь сколько работаешь?

- Третий день…

- Четвертого не будет! Понятно? Да и Рвиконек, похоже, давно не получал втыка. Надо срочно дать в торец. Позвонишь от моего имени, - кивнул охраннику, - и шеф-редактору У. Клику. Пусть разберется с главным по полной программе, вплоть до пиропатрона в руководящее отверстие.

- У него, - заикнулся заместитель руководителя штаба, с первого дня верно служивший В. Волоку и поэтому имеющий право на пару слов без угрозы освобождения, - есть немало и хороших черт…

- Мне нравится только одна! - резанул воздух рукой, словно средневековый визирь. И многозначительно умолк.

- Какая? - подсуетился с вопросом кто-то из свиты, с данным «экспромтом» шефа, по всей видимости, знакомый.

- Та, что разделяет его жопу пополам! - загоготал довольный В. Волок. И продолжил:

– И впредь за подобные проколы буду карать безжалостно. Работы, если кто уйдет отсюда с «волчьим» билетом, не сыщете нигде. Имею в виду не только Ивек, но и всю территорию государства. Усвоили, орлы? Впрочем, какие из вас орлы? Во всяком случае, не те, что летают. Раве что те, что клюют то, что более успешные наплюют…

Кстати, надо в завтрашнем номере любого нашего боевого листка поместить зубодробительный отлуп провокаторам. Совсем оборзели: вякнули, будто Чумка принадлежит к секс-меньшинствам. Забыли в предвыборном раже, что финиш недалек. Как бы им на коленях потом не ползать у его ног, лишь бы дал отсосать. Впрочем, что взять с убогих?

Ладно, времени нет, так что какие еще имеются проблемы?

- Уже пятые сутки ночуем в штабе. Если откровенно, жутко устали. Да и домой столько никто не заглядывал - супруги уже волнуются. Не целесообразнее ли установить график дежурств?

- Если у кого от избытка спермы начинается токсикоз, так и быть, пусть на одну ночь свалит на хату. Однако при расчете сумму премиальных урежу.

Еще вопросы? Нет? Вот и ладненько, уважаю понятливых. Собственно, поэтому именно вас тут и прикормил.

Да, кстати, как вам «Тыкфа»? Не обойдет ли она нас на повороте в случае победы Чумки? Не прольется ль наградной дождь, в первую очередь, на их головы?

- Не кривя душой, команда там подобралась сильная! - снова рискнул высказаться зам.

- А то! - вставил в разговор щербатую монету только что уволенный аналитик.

Собравшийся было уже уходить В. Волок неожиданно обернулся, сделал шаг к столу и присел.

- Это важная тема. Недавно прочитал «Протоколы сионских мудрецов» и комментарии к ним. Последние – бред сивой кобылы. Какая разница - фальшивка данный документ или нет? Главное,

сочинены они, вне малейшего сомнения, талантливейшими людьми, и национальность тут никакой роли не играет.

Особенно меня впечатлило все, что касается средств массовой информации. У нас, оказывается, -глупо, тупо, в лоб. Хотя, не в обиду будет сказано, многие из вас – кандидаты и доктора всевозможных наук. Ничего, после завершения кампании – кардинально перестроимся. Мудрецы, например, в части охмурения электората предлагают гениальную по своей простоте вещь.

Всю прессу они подразделяют на три группы.

Первая – правительственная - публикует официальные документы.

Вторая – государственная - эти самые документы еще и комментирует, разъясняет и т.д.

Третья – беспривязная оппозиционная.

Привыкли, что последнюю душат и таскают по судам? Это и есть верх глупости. Поступать так – все равно, что наложить в кладезь мудрости.

Мудрецы же власть имущим предлагают свою политику вести именно через …оппозиционную печать.

Вот это башковитые люди! Хоть наверняка и не академики.

Если Чумка победит, а в этом я нисколько не сомневаюсь, создам пару левых газет. Вручу, так сказать, рупор злейшим противникам. И стану толкать нужные идеи через них. Вот это наступят времена: хрен кто разберется, где правда, а где ее видимость, какому богу молиться и за кем из политиков идти!

- Где же столько набрать этих самых син.., сих.., сиф..., тьфу ты...?! - Чертыхнулся начальник охраны В. Волока. - Ну, короче, евреев!

- Ты их не тронь! - ощетинился шеф.

- А что я? Я ничего…

- Среди них умных гораздо больше, чем у любой другой национальности. И постоять за себя могут. Да какими хитроумными способами! Чего только стоит их круговая порука! Задень грузина - получишь сдачи. Армянина – гарантирован привод в милицию. Молдаванина или цыгана – врачи будут вытаскивать финарь из-под твоих ребер. Кого-нибудь цивилизованного типа австрийца или японца – придется таскаться по судам. Но ежели еврея - сразу пришьют антисемитизм. Понимаете, антигерманизма не существует, антибразилизма - тоже, антимонакизма - никто и не слышал о таком. А вот антисемитизмом густо усеяна вся планета. Вот башковитость так башковитость!

Не исключено, гость высказал бы и еще какие-либо потаенные мысли, да некстати запищал мобильник.

Аналитики какое-то время переваривали услышанное, прекрасно осознавая, что В. Волок на ветер слов не бросает. Кто-то, сомневаясь, не делает ли глупости и, боясь, что коллеги непременно «стукнут», все же рискнул нарушить тишину:

- Но это же не прилично!

- Неприлично, когда сын похож на соседа! - отшутился другой.

Больше к скользкой теме не возвращались.

Уже на улице В. Волок, отозвав на минуту в сторону своего негласного партайгеноссе из числа сотрудников штаба, сказал:

- С финансированием больше проблем не будет - так и передай ребятам. С понедельника начинает действовать крупнейший забугорный источник.

И уже занеся одну ногу в машину, «съюморил» во всю глотку:

- О. Шок-Минет - лучше для мужчины нет!


Среда. Город Умыс

В жизни все преходяще. Вот и Андония Макоцвит в структуре О. Шок-Минет уже не работает. Более того, удачно перебралась в город с более высоким административно-территориальным статусом. С упоением занимаясь - кто бы мог подумать такое о врожденной скромняге? - проблемами нетрадиционных половых отношений.

Первый опыт с парнем в колледже, где слыла едва не синим чулком, приятного впечатления не произвел. Сверх того, кроме безумной боли и раскаленных искр в глазах, не совсем трезвый ночной эксперимент ничем не запомнился. Именно поэтому больше на интимный контакт ни с одним из претендентов на свое перепуганное лоно не решалась.


Зато запоем читала сексуальную литературу, на которую столь щедра Всемирная паутина.

По «Аське» вела едва не часовые разговоры на волнующую тему с 30-летней женщиной, с которой познакомилась на одном из интернет-форумов. Та, как оказалось, проживала в Перднотреповске, но не замедлила прибыть в Умыс с «дружеским» визитом. И очень кстати: Макоцвит как раз искала себя.


И нашла! Между бедер опытной гостьи.


Значение «встречи» невероятно возросло, когда губы новоявленной подруги нанесли мгновенный ответ промежности Андонии. Бесстыже-умопомрачительный круг взаимных «нырков» настолько увлек, что остановились женщины лишь тогда, когда натруженные языки начали покрываться болезненными волдырьками: то ли сказался стоматит, то ли нежная кожа не выдержала умопомрачительной небно-фрикцийной гонки.

С тех пор весь последующий сексуальный опыт Макоцвит был связан исключительно с женским полом. Андония, как об ужасном сне, вспоминала о нестерпимой боли, нанесенной когда-то неуклюжим и твердым, словно дубинка, писуном одногруппника, и погружалась-тонула, все глубже проникая в мягкий и нежный бархат женских ласк. А еще она стала активным членом («Какое гадкое слово!») молодежного крыла движения сексуальных меньшинств в родных краях.


Что касается труда, за который платят, то перебивалась случайными заработками. Пока по рекомендации ЛГБТ-друзей не попала в референты по специальным вопросам к не самой последней из местных бизнес-леди Стелле. Уже на третий день, вызвав новую сотрудницу в кабинет и бросив секретарю (эту должность занимал представитель сильного пола) «Минут сорок меня не тревожить», предпринимательница заявила:


– Ну, готовься, милочка, к соблазнению!

То, что произошло далее, на искушение было похоже, как трансвестит на трансмиссию. Госпожа работодатель, впопыхах задрав юбку, под которой не оказалось даже намека на нижнее белье, упала кверху лицом на кожаный диван и, раздвинув ноги, скомандовала:


– Начинай!

Заниматься столь чарующим делом без малейшей прелюдии для Андонии казалось кощунством. Но что поделаешь - зарплату пообещали приличную. И референт по особым вопросам сначала откровенно механически, а дальше – уже с незаурядным азартом, начала отрабатывать мозолисто-трудовую копейку. То, что испытательный экзамен выдержала и с должности не потурят, уразумела не столько со стонов шефини, сколько из фразы, которую та, одергивая слегка измятый предмет одежды, властно бросила в селектор внутренней связи:


– Вручишь девахе конверт с бонусом!


И добавила, обращаясь к Андонии:

– Благодарю за службу! И запомни: хотя замужние живут дольше, незамужние – намного интереснее. Можешь идти! Что-то подсказывает мне, что мы с тобой сработаемся.


Как-то, подъехав на очередную интимную встречу в загородный коттедж, Андония увидела там ухмыляющегося «секретута» шефини:


– Если бы вы, Стелла, предупредили, что у нас обычная корпоративная вечеринка, я бы тоже пригласила кого-нибудь…


– В чужой огород со своим козлом не ходят!


Перехватив удивленный взгляд подчиненной, хозяйка объяснила:

– Сегодня поупражняемся втроем! Пусть тебя это не шокирует. Я – розовая процентов на восемьдесят. А приблизительно на двадцать – бисексуалка. Поэтому время от времени возникает безудержное желание, касаясь губами женского лона, почувствовать в себе еще и мужскую плоть. Тебя подобные эксперименты, надеюсь, не смущают?


А отчего они должны смущать, если за шесть месяцев вовсе не каторжной работы уже внесла первый взнос за долгожданные квадратные метры в новостройке?! Да и свой наглый жесткий кол (свят-свят!) секретарь будет пихать не ей, а начальнице.

– Нисколько! – ответила. – Наоборот, всегда приветствую новые ощущения.


Сначала доморощенный джигит на глазах Андонии, «горжетку» которой в это время неистово «исследовала» губами шефиня, яичками-болтунами сплясал шейк между сильными бедрами сладострастницы, а потом едва не затолкал их вдогонку за членом в раскочегаренное, подобно паровозной топке, влагалище. В это мгновение «третья – не лишняя» почувствовала посреди ног резкую боль. Не такую жгучую, как во время первого сексуального опыта, однако достаточно острую.

Инстинктивно отшатнувшись, увидела на срамных губах капли крови. Мгновенно догадалась: неистовствующая партнерша в порыве страсти ее укусила («должна, курва, расщедриться на добавку к внесистемному бонусу»).


Спустя несколько минут полуодетые и утомленные трудами они умостились за щедро уставленным напитками и закусками столом. Потягивая «Мартини», Андония мало прислушивалась к болтовне партнеров. Предавалась размышлениям о личном. А именно о том, что вид члена во влагалище неожиданно не на шутку взволновал: она даже, кажется, кончила. С какой бесцеремонностью бесстыжий стручок проникал в раскрытую навстречу щель!


Андония почувствовала непонятную тяжесть внизу живота. Диковина, да и только!


– Ты что, оглохла?! – донесся голос Стеллы.

– Извините! Задумалась.


– Говорю, пора продолжить встречу…


– Мне пить больше не хочется.

– А кто здесь намекал на выпивку?! Я веду речь не о «выпить», а об исключительно «налить».


– А разве наливают на ради того, чтобы выпить? – искренне удивилась слегка захмелевшая Андония.


– Не всегда! – начальница жеманно погрозила пальцем референтше по специальным вопросам.


– Как это?!


– А так, что ты из распоряжения бизнес-леди переходишь в распоряжение стриптиз-Феди, – величественно кивнула в сторону секретаря.


– То есть?! – совсем по-девчоночьи уточнила Андония.

– То есть, в следующем акте меняем декорации. Ты будешь меня вылизывать, а Федя загонит тебе во влагалище и нальет туда животворной влаги. Его конек, как я вижу, загнанным уже не выглядит – можно запрягать.

Если бы это предложение прозвучало сразу, как только они собрались, Андония, даже понимая, что это угрожает не только штрафными санкциями, бесспорно бы, отказалась. Настолько нестерпимыми оставались воспоминания о дебютном половом контакте и сильнейшее отвращение к мужской «прелести». Однако сейчас…


Сейчас непутевое изделие природы не вызывало ощущения полного неприятия. Напротив, ей захотелось с ним позабавиться. Для начала – хотя бы прибрать к рукам, обнажить, закатив на блестящей головке кожу. А потом, не исключено, осторожно поднести ко рту.

Однако позволить проникнуть в себя?!! И опять извиваться от боли? Нет, на это она никогда не отважится.

– Снимай халат, чего застыла, будто мраморная?! – подала команду хозяйка. – Федору твой передок – по нраву. Негодник мне только что на ушко сознался! Так пусть собьет оскомину. А заодно сравнит, существует ли под Луной что-то более совершенное и более сладкое, чем это, – бизнес-леди, приподнявшись, развела ноги и руками приоткрыла лоно. – Однако запомните: если узнаю, что вы продолжите эти упражнения потом, выброшу на улицу обоих, как драную парчу. Которая, да будет вам известно, даже на портянки никому не сгодится.

Нацедила всем рябиновой настойки на коньяке:


– Андония, на коня! Да пошустрее! Видишь, Федор - ты же не слепа, – уже пришпоривает нетерпеливца-нечестивца. А я поверну свою бритую «табакерку» к твоему лицу вот так – она, поставив опустевший бокал на стол, и, похотливо дразня партнершу, опять раскрыла бесстыжую в своей естественной наготе раковину.

Андония, сама не зная почему, отвела взгляд в сторону. Откуда на нее смотрел ...крошечный зрачок. Зрачок возбужденного до предела ванька-встаньки.

– Смотри, как эта песья голова тебя жаждет! – в голосе Стеллы прозвучали (или показалось?) ревнивые нотки. – Что называется, прихватило кота поперек живота! А сколько раз клялся, что на других у него не поднимается.

Не известно, что на Андонию сильнее повлияло – вид той дубинки или возможность заставить работодательницу поволноваться, но она порывисто вскочила на ноги. И уже через несколько секунд вела парня к кровати. Властно держа того за жаждущую – чувствовала это не только ладонью, но и всем своим вдруг затрепетавшим телом – плоть.


– О-о! – лишь и сподобилась простонать шефиня.


Однако когда увидела, как деловито секретарь переворачивает референтшу ниц, заорала:


– На пожар, что ли?! Подождите меня!

Федор, уже приблизивший копье к бутону Андонии на рискованно близкое расстояние, еле нашел в себе силы, чтобы удержаться от мгновенного проникновения. В свою очередь, «нижний этаж», склонив голову набок, смотрел на хозяйку: что та еще удумала?

– Я! Я! – Стелла впопыхах ринулась к кровати. – Я…


– Что ты?! – почти сердито переспросил основательно заведенный секретут.


– Я хочу лично засунуть твой член в ее влагалище. Меня это, чувствую, безумно заведёт. Ты лишь всмотрись, дружок, какая она у нее компактная!

Изголодавшимся коршуном вцепилась в набрякший едва не до состояния кости мужской конец.


– Не стоит торопиться, – дрожала голосом, не контролируемо переходя из октавы на октаву. – Я немного введу головку между твои, Андония, губки. Вот так! А еще – так. Теперь – вокруг ануса. По клитору. А теперь, Федя, – вперед!!!

Андония ойкнула. Не от неожиданности. Какая там к черту неожиданность, когда на протяжении двух-трех минут раздражающе водят членом вокруг измордованного влагалища, не позволяя в него погрузиться?! Да еще, ко всему, другой рукой мнут фасолину клитора. Ойкнула от непривычной рези.

– В чем дело? – деловито поинтересовалась Стелла.


– Заболело! – коротко ответила Андония. И заизвивалась под новоиспеченным любовником, пытаясь из-под него выскользнуть.


– Ну-ка, слезай! – воззрилась на секретаря начальница. – Кому сказала?!


– Хорошо, – буркнул тот недовольно. – Не даете даже кончить! На хрен мне такие заколупки!


– А это что?! – словно сова, вытаращила глаза владелица коттеджа.


– Где?! – не поняли ни Андония, ни Федор.


– Где, где?! – перекривила. – На головке!

Крайняя плоть «джигита», в самом деле, покраснела – и, судя по всему, не от стыда. И не оттого, что влагалище Андонии оказалась слишком узким (хотя Федор мысленно уже окрестил его мышиным глазом) и натерло мужской жезл, а ...от крови.


– Не понял! – обиженно протянул секретарь. – У этой коровы что, менструация?

– И ты, зараза, даже не предупредила?! – взорвалась Стелла. –  Какая гадость! Я же тебя там столько выцеловывала. Хотя… никакого запаха или выделений не узрела… Ну, чего молчишь, будто слишком толстый для своей глотки бурав проглотила?!

– Месячных у меня нет! – Андония, если бы не тупое нытье между ног, по-видимому, расхохоталась бы, представив, насколько смешно они, голые, выглядят сбоку. – Была неделю назад. Теперь – через две, а то и три…


– Так ты… девственница, что ли?! – наморщила лоб бизнес-леди.


«А тебе какое собачье дело?», – подумала Андония, однако вслух сказала другое:


– К сожалению, нет! И акт дефлорации сопровождался такой болью в сравнении с которой нынешняя – пустяк. Я же тебе рассказывала…

– Сходи помой его, а то болтаешь, словно колокольным языком! – отправила любовника в ванную дама. – А для тебя, кроха, я шустро и ненадолго переквалифицируюсь в гинеколога.


– В каком смысле?

– В самом что ни есть прямом! В свое время я окончила медицинское училище. Совершу профилактический осмотр, правда, без влагалищного зеркала, – его попросту у меня нет. Но это не страшно. Ну-ка, повернись поперек кровати и разведи как можно шире ноги! И не хмурь, пожалуйста, брови! Я, по крайней мере, должна знать, что в настоящее время вылизывала.


Обзор промежности продолжался минуты три. Наконец Стелла подняла удивленный взгляд:


– Ни бельбаса не раскумекаю! С одной стороны, если говорить о влагалище, то ты, как по мне, нетронутая. И кровь на Федином отростке – следствие разрыва девичьей плевы. Если же рассуждать, учитывая другие детали, то у тебя уже были роды.

– Вы что, сумасшедшая?!! – будто ужаленная, подскочила Андония, напрочь забыв о субординации.


– Нет! – удивительно спокойно ответила работодательница. – Однако и ошибиться так грубо, невзирая на недостаточность медицинской квалификации, не могла. Для меня то, что ты, оказывается, вовсе не стопроцентная, как я думала, лесби, – новость. Но это пустяки! Ведь я тоже – би, и этого никогда не скрывала. Однако… ребенок… Где он? Умер?!


– Какой ребенок?! Опомнитесь! В моем влагалище член сегодня побывал во второй раз в жизни.


– Дабы забеременеть, достаточно и полраза… Так что с ребенком, не таись?!

– Задолбила своей простотой! Никогда не было у меня не только ребенка, но даже – беременности.


– А ну, опрокинься еще разик так, как опрокинулась под Федора. И ноги – на ширину плеч!

Озадаченная Андония, словно солдат-новобранец в бане, добросовестно выполнила откровенно нетривиальный приказ. На Федора, опять появившегося в комнате, не обратила ни малейшего внимания.

– Устаревшие незначительные механические повреждения внешнего сфинктера – в наличии, – тем временем резюмировала Стелла, словно в колене, ковыряясь в промежности любовницы. – Что делается с внутренними, не скажу, потому что без соответствующих принадлежностей к ним не доберусь. Да и большого желания, откровенно говоря, не имею. Однако уже того, что имеем, достаточно, дабы с большой вероятностью утверждать: ты таки рожала.


– Клянусь, нет! – Андония бросила испуганный взгляд на хоть и обнаженную, но далеко не Маху. – И не понимаю, откуда у меня те повреждения…

– Может, ты, как дева Мария, понесла от святого Духа? – вмешался в женский разговор Федор. – Например, во сне.

– Не мели глупостей, доморощенный острослов выискался! И натяни на себя хотя бы рубашку – не могу без брезгливости созерцать, как ты болтаешь своим лишившимся чувств шнурком… Тоже мне Приап!


Мужчина что-то буркнул под нос и побрел прочь.


Стелла повернулась к подчиненной:


– Сейчас разберемся! Мне кажется, я уже догадываюсь, как случилось это чудо. Расскажи мне в мельчайших деталях о первом половом акте.

Когда Андония уже во второй раз завершила рассказ, госпожа Би уточнила:


– Ты, говоришь, в то время сидела на диете?


– Ага! – утвердительно кивнула головой теперь уже точно не девушка. – Но какое отношение этот факт имеет к…


– Непосредственное!


– Никак не возьму в толк!


– А здесь и брать особенно ничего. Невинности тебя лишил… Федор. Отсюда – и кровотечение. Пусть и незначительное.

– А как же давний контакт?! Нестерпимая боль? – озадачено поинтересовалась Андония. – В конечном итоге, вероятная беременность.

– Я ошиблась, – заявила собеседница. – Повреждения внешнего сфинктера с родами никак не связаны. Они – следствие анального полового акта.


– Что?! – воскликнула Андония.


– Именно так! Тот молодой проходимец – сознательно или нет, об этом гадать уже поздно! – вставил тебе свое трепетное дышло не в то отверстие. Повредив сфинктер. А поскольку ты в то время соблюдала строгую диету, то, соответственно, и туалет посещала редко.


– Не чаще, чем раз в неделю…


– Так вот, все и зажило без помощи врача. Остались лишь шрама…


И, слегка нажав наманикюренным пальцем на сосок взволнованной Антонии, мелодраматично добавила:


– Шрама не только на сфинктере, но, как я понимаю, и на душе…

В тот день сексом они больше не занимались – ни вдвоем, ни втроем. Выпили еще по рюмке и разошлись. Точнее, ушла Андония – Федор остался.

По-видимому, начальница, пожалев подчиненного, решила предоставить ему возможность разрядить секс-ружье в себя.


Воскресенье. Остров Кипр

Из разговора двух аруникийских бизнесменов на кипрской вилле одного из них:

- Резидентская-П гонка вышла на финишную прямую. Нужны дополнительные денежные вливания. Послезавтра прибудет курьер с инструкциями, графиком передачи и указанием размеров сумм, а также коридоров доставки.

- Что тут перетирать! В. Волок - каков! - создал фонд «Социальная тащиза» с отделениями по всей стране, а это несколько тысяч высокооплачиваемых работников, пашущих - под видом изучения народных бед - на Чумку. Знаешь, сколько этих самых «бабок» перекачивается! Успевай только подбрасывать.

И главное, в тепле-добре отсиживают свои дупла. В отличие от хотя бы таких, как я. Собственной свободой не ежедневно - ежечасно рискую. Заметут за отмывание денег - и гавкнуть не успею.

- Мы знали, на что шли. Так что не поднимай кипиш. Да и нас ни в коем случае не бросят. Главное – не стать шакалом, ссученной шестеркой.

- Да уж, не первый день бизнесом занимаюсь. Усвоил хорошо: партийный «общак» - святое. Даже за мелкие махинации с ним по головке не погладят. А если и погладят, то раскаленнымутюгом...


Среда. За год до этого. Город Лодзь

– Препрашем, филижанку гербаты! – Марек Ковински, владелец легальной фирмы, которая с не меньшим успехом и не первый год занималась нелегальными сделками с подслушивающе-передающими устройствами, пригласил в кабинет, напоминающий бункер времен Второй мировой войны после евроремонта, младшего клерка.

– Дзенкую! – поблагодарил тот.

– Заказы были? А то уже становится не интересно…

– Едне! – доложил хлопак.

– Наваристое?

– Не то, чтобы очень…

– Короче, не оптовик?

– Нет!

– Что заказал?

– Прослушивающее устройство, вмонтированное в радиобудильник.

– Дополнительные пожелания?

– Устройство должно быть дистанционно управляемым. И максимально небольшим.

– Частота?

– Пятьсот мегагерц.

– Головоломка…

– Почему?

– Ты – новичок, а не Новек?3 Именно поэтому ставишь глупые вопросы. Головоломка в том, что не понятно, кто клиент.

– А нам-то что?!

– Напомню: некоторые вопросы, словно крючок с наживкой, разрывают внутренности. Ты же, хотя и молодой, – не час тому назад родился. И, убежден, сюда на работу попал не случайно. И все же – отвечу откровенно: разница в том, что ABW4 предпочитает конкретику. Особенно в ситуации, когда у Новека так обострились отношения с Русаком?5 А продолжение лицензии у меня – не за горой Рысы?6 К тому же, у всякого – собственное самолюбие. Пан розумие?

– Так!

– Размышляем дальше. Тип заказанного. Если бы это был, например, комплекс для прослушивания мобильных телефонов стоимостью полмиллиона евро, то кем бы ни назвал себя клиент, мы бы, бесспорно, могли сделать логичный вывод: это – или спецслужба какого-то не очень крутого государства, или, наоборот, крутой бизнесмен. А в данном случае – ни богу свечка, ни  черту – кочерга. То есть, заказчиком может быть первый попавшийся фирмач или заурядный ревнивец. В этой ситуации важно одно – чтобы за звонком не стоял кто-нибудь из русских.

– А разве нельзя вычислить страну по номеру мобилки? Или коду оператора. Это же вовсе не сложно!

– Матка боска Честнохова, неужели действительно не петриш?!

– Нет!

– Аппарат разбили сразу же после звонка: мы, уважаемый, торгуем не торунскими пряниками. Что хорошо для вторника, не всегда пригодится в среду…

– ?!!

– Для каждого следующего общения с нами покупается не только новая сим-карта другого оператора, но и новая «трубка». И не обязательно в одной и той же стране. Причем каждую после разговора незамедлительно уничтожают.

– Но товар, как ни крючь хвост, придется забирать!

– Эта процедура тоже искусно отработана. Устройство получат через длиннющую цепочку случайных курьеров, ни один из которых, поверь мне, не догадается ни что он доставляет, ни – для кого. Все эти посторонние люди будут видеть друг друга лишь на своем коротком этапе – в первый и последний раз в жизни.

Всякий, кто вышел на нас, уже, как минимум, не болван. И действует по давно наработанной схеме. Разница – исключительно в количестве злотых или другой валюты, которая платится курьерам.

– Чем же мы, в таком случае, рискуем?

– Во-первых, и ABW, и военная разведка делают все, чтобы контролировать столь специфический рынок. Ведь шпионаж, невзирая на громкие заявления политиков, никто не отменял. А это не только и не столько добывание нужной информации, но, существеннее всего, – последующее управление объектом. Что на удивление легко достигается с помощью шантажа и угроз публичной дискредитации. Да-да, неподкупные всегда обходятся дороже предателей.

– Ну, а мы сюда каким боком?

– Безусловно, в аналитических службах ребята – не в темя битые, понимают: из нас много информационной шерсти не настрижешь. Однако когда случается резонансное событие - не обязательно в пределах польских границ – ситуация может сильно измениться. Почему только «может»? Здесь, как это ни цинично звучит, все зависит от того, кто чьему забору двоюродный племянник.


– То есть?

– Если, в конечном итоге, жертвой, не обязательно связанной со смертью, станет лицо, которому в Варшаве откровенно не симпатизируют, ни Агентство внутренней безопасности, ни военная разведка не сподобятся выяснять, кто поставлял оборудование, которое позволило скомпрометировать, а то и лишить жизнь имярек. Однако если пострадает «друг Польши», то остерегайся: инициатива спецслужб выйдет из берегов. Иногда – даже из берегов здравого смысла.


Правда, благодаря блестящей конспирации клиентов (на черта нам с тобой о них что-то лишнее знать?!), доказать вину нашей фирмы ни разу не удалось.


– Следовательно, новый заказ выполняем?

– А что нам, рядовым бизнесменам, остается? Выполнять и надеяться, что подслушивающее устройство покупает богатый рогоносец, а не бандит, который или сам намеревается отправить кого-то на тот свет, или выполняет чей-то преступный приказ.


Марек Ковински не догадывался: в этот раз покупатель – не рогоносец и не бандит, однако жертва – да еще и громкая! – гряде.


На протяжении многих месяцев до последнего события. Город Умыс

Серой вереницей бежали дни и недели. И уже вскоре Макоцвит окончательно убедилась: ее интересуют мужчины. Попробовала раз-другой – пришлось по вкусу.


В то же время и с начальницей интимных связей не рвала. Не только потому, что была у нее референтом именно по «особым» вопросам, но и потому, что «розовые» отношения – тоже нравились.


А небесные скрижали, между тем, упрямо свидетельствовали: бисексуальность Андонии станет причиной смерти невинного человека.


Суббота. Угловая квартира дома, напротив которого живет Елена. Город Ивек


У стола-аэродрома - три крутых перца. Пряник, сын хозяев квартиры, самозабвенно чистит компьютерную систему крутым реестровым веником – полный девайс. На парне – крейз-прикид: трубы,7 шузы,8 блейзер с эффектными декоративными пуговицами и рельефными швами, браслеты, гайки, цепи. Изо рта торчит косяк. Запах зелья дурманно плывет в воздухе.

- Эй, думер!9 - вопит рыжеватый Глюк, хоть и гость, но, чувствуется, отнюдь не посошок этой вовсе не божьей троицы. - Завязывай с травкой! Лучше еще опрокинь Джимми Моррисона: водки и кока-колы у нас – цистерна, а конопли – обиженный клоп нарюмсал.

- Да веник, зараза, без конца зависает. Задолбил! Вот и ковыряюсь. А дурь, она завтра не потребует ни переформатирования извилин, ни антипохмелина. В отличие от бухла.


- Ты – унюхавшая запас натурального мяса сосиска! Гонишь, как диджейский пульт. Полный отстой! Башню сносит? Сквозняк на чердаке?!


- Не писай кипятком! У меня и так полная коллекция напряжений.


- Пацаны, - вмешивается в разговор Энерджайзер, бог-отец не святой компании. - Неужели не надоело разыгрывать одну и ту же комбинацию цифр в воображаемой рулетке? Вот те мальтийский крест: напоминаете гоблинов, с дурной головы перетирающих тупой базар. Давайте лучше срежемся в покер!

- Да этот придавленный в роддоме щипцами акушерки часто элементарных вещей не догоняет! – Продолжал гнать пургу разошедшийся не на шутку Глюк.


- Что с него возьмешь? – Продолжал кроить свою выкройку и Энерджайзер. - Не удивлюсь, если сейчас начнет записывать образы на CD-болванки. Этому дролю10 - что шнурок в стакане,11 что нет - по барабану. Обеспечь его еще мобильной связью GPRS, иммобилайзером и термобельем – и кадр для нашего инкубатора окончательно потерян. Айда лучше в тамбур - подымим. А за это время, глядишь, и Пряник себя скомпонует.

Глюк и Энерджайзер выходят в подъезд. Суют косяки в челюсти.

- Этот обалдуй меня уже достал! – Все еще кипятится Глюк. - Вечно колбасится не по делу, шизоид! Вот снова обкурился!


- Харе о Прянике - его не изменишь, а корефан он - клевый!

- Тогда анекдот послушай.


- Завинчивай!


- Армянское радио спрашивают: «Правда ли, что когда встречаются два иудея, они говорят исключительно о деньгах?» Ответ: «О деньгах иудеи говорят тогда, когда они у них есть. Когда у них их нет, они говорят исключительно об антисемитизме».


- Не слабо!


- Сейчас еще парочку озвучу.

- Приземлись пока на фонарь, хохмач! Лучше поразмышлять о том, как дальше развлекаться. А то я от наших последних конгрессов совершенно не тащусь.

- Отчего вдруг?! Разве мы не классно того лоха развели! А калики-моргалики?12 Или схватка до крови двух телок за пацана? Да и музон - нормалек.


- Одноразовая посуда! Вата! Изжога! Блевотина! - Сделал козью морду Энерджайзер. - Только рашпиль такое и способен хавать своей раздолбанной скворечней.

- А ты что предлагаешь?


- Полный экстрим!


- Гони!

- Эксклюзивное невероятное реалити-шоу «Отчаянные филеры»!


- Мое любопытство – на задних лапках.

- Выбираем какого-нибудь лоха - не старого и не молодого. Такого - в соке. И по всем шпионским канонам организуем слежку.


- Не понимаю!


- Пасем объект!


- А зачем? В чем экстрим? Тем более, кайф...

- Ты не видишь ничего прикольного в том, чтобы, например, узнать биографию незнакомца? Ее плюсы и минусы. Данные о семейном положении. Жилищные условия. Склонности. Вкусы. Наконец, тайны, которые лицо бережет, как Клара Целкин труселя.

- Теперь хаваю! Класс! Это не в «Doom» шарить. Так что, уверен, и Пряника идея возьмет за живое - если оно у него еще осталось.


- Здесь дубак полный! - Сменил тему Энерджайзер. - Гребем на хату.

Зашли. Пряник торчал у компьютера и не обращал на них никакого внимания.


Заводила не выдержал:

- Ты что, с микроволновой печи упал? Кровельщика из желтого домика вызвать? Хватит гонять балду! Вырубай сепаратор. И приподними, наконец, занавески своих глаз!


Посопротивлявшись немного, Пряник, смешав всем Джимми Моррисона, согласился выслушать дружбанов. И уже вскоре троица заключила джентльменское соглашение: детективу-реалити - быть.


Правда, торжественность момента несколько испортил все тот же Пряник, неожиданно, наверное, и для самого себя, брякнувший:


- Вообще-то джентльменское соглашение предусматривает наличие хотя бы одного джентльмена!


Вторник. День. Город Ивек


- Мы в АТП зарплаты уже третий месяц не видим, - обреченно жаловался такому же, как сам, трудяге мужчина лет тридцати в застиранной по самое не могу спецовке. - А начальник свои четыре тысячи долларов получает день в день. Как так можно?


- То же самое, чтобы ты не сомневался, и у нас, - отозвался второй. - Когда уже в государстве наведут порядок?


- Вам что, до сих пор не дошло? – Неожиданно вмешалась в диалог сильного пола женщина в кофточке времен Очакова и покорения Крыма.


- Чего «не дошло»? – Обиделся то ли притворно, то ли на самом деле, автотранспортник.

- А того, что порядок-то - существует!


- Ты что? - Опешил работяга. - Очень умная?!


- Да, уж какая есть! - Госпожа, судя по интонации, была настроена вполне миролюбиво.


- Чего же тогда фигню порешь? - Моргнул слегка осоловелым глазом пролетарий, который даже трезвым был очень далек от дипломатических выкрутасов.


Ответить «очень умная» не успела: в разговор встрял моложавый господин в джинсовом костюме:


- Деньги - зло...


Ему мгновенно кто-то ответил:

- Ага, зайдешь в супермаркет - зла не хватает!

-...Да-а, а еще аппетит приходит во время еды, - отозвалось ехидное тремоло.


- Особенно, если ешь не ты, - подначила джинса.

Тут в разговор азартно вмешалась тетенька с арбузом на коленях:

- Правильно! Нет порядка! Вокруг – сплошные мошенники. Начиная с Резидента-П...


Публика, до этого откровенно скучавшая, зашевелилась. Одни насторожились, другие, интеллигентно, насколько позволяла обстановка, откашливались, собираясь вступить в дискуссию.


- Мой сын, как папа Карло, не один год отбарабанил на Крайнем Севере, - заметив публичный интерес, та заметно приободрилась. - Складывал рубль к рублю. Мечтал, вернувшись, купить квартиру, машину и построить дачу. И на тебе!


- Пожалуй, только машину построил? - Царапнул ехидный голос.


Троллейбус недовольно зашумел:


- Что еще там за балагур выискался?


- Ездят всякие!


- Вернуть деньги за талон и пусть дальше топает пешком!


О мужиках, затеявших разговор, и «очень умной» ​​уже забыли. Коллективное внимание сосредоточилось на матери покорителя Крайнего Севера.

- Так вот, - не заставила она себя долго ждать, - я и говорю: все вокруг - мошенники. Пробы негде ставить!


- Что, и я? - Раздался в меру веселый баритон. - Так вы, пардон, меня никогда даже не видели.


- При чем здесь, мужчина, лично вы? - Разошлась не худшая из дочерей Евы. - Я - о руководителях. Высшего эшелона.


- Ну, рожай быстрее, а то мне скоро выходить, - ломким басом выдал юноша лет семнадцати. - А у тебя еще и схватки не начались.


- Я тебе покажу схватки, сопляк! – Мгновенно раскраснелась вовсе не от нитратов «арбуз». – Так схвачу, что мало не покажется.


- Прекратите, здесь вам не роддом! - Впервые подала голос кондуктор. - И даже не инкубатор. У человека, считай, горе, а они зубы скалят! Так что там с сынишкой? - Обратилась к матери жителя Севера. - Если я правильно поняла, в свое время его обидел лично Резидент-П.

- Обидел, сердешная. Еще как обидел!

- Не гони перхоть в сторону всенародно избранного! - Школьным прощальным звонком прозвенел высокий тенор. - Здесь тебе не Крайний Север, а родная земля.


- Это тебе она – родная. - Не утратила боезапаса тетенька, - А мне - мачеха!


- Ну, что вы за народ? Дайте, наконец, человеку высказаться! - Зашелестела зажатыми в кулаке купюрами кондуктор.


- Выдавай, бабуля, про мать и мачеху, чего уж там! - Прорезалась тирада самопроизвольного инициатора дискуссии из АТП. - Сейчас, слава Всевышнему, демократия: говори - от пуза. Мы тоже болтали о начальстве. Правда, рангом пониже. Так кто там мачеха? Ты сыну не родная, что ли?

- Тьфу, на тебя, такое сморозил! Я своей кровиночке - хрящик от хрящика родная.

- А кто же тогда мачеха? - Развел руками обладатель робы.


- Кто, кто? Да Р. К. Чувак же этот самый! Сколько твердить одно и то же?!


- Ни себе фига! - Присвистнул кто-то в салоне.


- А причем здесь он? - Возмутился сознательный гражданин. - Он что - посылал вашего сына на Север? И сразу - мошенник. Язык чешется? Так почеши его, как доедешь, о забор. Он - шершавый.


- Как при чем? - Чайником забулькала тетка. - А деньги у сына кто выманил? Чушкин?!


- Выбирайте, гражданка, выражения! - заволновалась кондуктор.

- Это Резидент-П должен был выбирать выражения! А то обвел вокруг пальца. Через газеты обратился к таким, как мой сын, с наставлением: мол, везите потом добытые кровные как можно быстрее в Арунику и размещайте в местных сберкассах. Тот, кто успеет до 1 января 1992 года, после введения национальной валюты значительно приумножат состояния. А те, кто не прислушается, свое счастье упустят, будут вскоре сверкать голыми задницами.


Сынок рассказывал, какое варево бурлило на Севере. Люди, которые, как и моя кровинка, не представляли своей жизни без исторической Родины, рванули на самолеты, прихватывая все до копейки. Кому не хватило авиабилетов, передавали многолетние заначки знакомыми. И большинство – таки успело!

И что в итоге сынок, вернувшись из дальних странствий, получил? Большой привет в виде ничтожной банковской бумажки, свидетельствующей о том, что он обладает энной суммой в ... рублях канувшего в Лету Советского Союза. Коими можно разве что подтереть одно место. Да и то не удастся – эрзац-деньги снять не позволяют. Вот вам и квартира, и машина, и дача! Хотя дитя - не из ленивых.

- Это, бабушка, называется «Нашел свое место в жизни, а оно – занято», - выпендрился интеллигентный с виду старичок.


- И квартиру, и машину, и дачу купили, - вновь засветилась в кадре «очень умная». - В том числе, и на деньги вашего сына. Но не для него. Как утверждают знающие люди, в свое время из аэропорта «Испорболь» отбыл не один самолет под завязку загруженный советскими дензнаками. В направлении бывших республик СССР и стран соцлагеря: в первых рубли еще ходили, а во вторых - проворачивали махинации через банки, предъявляя обеспеченные «всем достоянием» бумажки к оплате. Что же здесь не понятного?


- Разве не мошенники?!! - Обратилась к благодарным и не очень слушателям обремененная арбузом. - И разве это порядок?!

- Порядок и есть! - Отозвалась дама в кофточке времен Очакова и покорения Крыма. - Ведь то, что закон гарантирует обеденный перерыв, вовсе не означает, что он гарантирует обед. Или хотите тоталитарного корыта?


- Свят-свят! - Перекрестился сознательный гражданин. – Я лично рад-радехонек, что хотя и с невероятным опозданием, но мы открыли окно в Европу.


- А не боитесь, что та задохнется? - И тут кольнул джинсовый костюм.

В это время троллейбус привычно застрял на мосту через Пердн - транспорт растянулся в оба конца сколько хватало глаз. Дискуссионный пыл участников «ненаучной конференции» мгновенно угас: каждый прикидывал, как долго придется ждать восстановления нормального движения. Воцарившуюся тишину нарушали лишь отдельные реплики об отсутствии порядка еще и на автодорогах. Минута - и проклятия в адрес бестолковой власти сольются в один, отнюдь не церковный хор.

Вдруг в задние двери бесцеремонно и громко забарабанили.


- Открой! - Скомандовала водителю кондуктор.

Пшикнул воздух и в салон втиснулся тщедушный человечек с изрядной кипой бумаг под мышкой.


- Голосуйте на следующих выборах за кандидата аруникийских реваншистов! - Загнусавил, раздавая листовки.


Пассажиры охотно их брали: лучше впериться в очередную агитку, чем тупо смотреть в потолок троллейбуса. Взяла бумажку и Елена. Развернула. На нее пристальным проницательным взглядом смотрел симпатичный господин реваншист с густыми усами. «Будто две королевские креветки, окрашенные в черное, разлеглись под носом», - подумала.

И начала читать: «Н. К. Чиркосий – единственный, кто последовательно отстаивает идею Великой Восточной Империи Аруникийской Нации. Отдавайте за него ваши голоса!»


Далее шла предвыборная программа кандидата: «Уважаемый избиратель! Наши лозунги чрезвычайно просты и понятны. А еще - справедливы. Вот они:


«Землю - председателям колхозов!» Удержат - пусть живет цивилизованное механизированное сельское хозяйство! Там, где ее отберут восставшие крестьяне, - да здравствует трудовое крестьянство и мелкотоварное производство!


«Заводы - директорам!» Состоятельные - выживут. Там, где их попросят стачкомы, появятся коммуны. Там, где последних попрут буржуи, начнется развитие.


«Резидент-П приватизирует Национальный банк и Вооруженные Силы! (кроме стрелковых подразделений - их приватизируют офицеры и прапорщики)». Удержит – будет княжить. Нет - объявят узурпатором, еще и в бамбуковую клетку посадят.


«Каждый гражданин возьмет то, что сможет».

Народ в троллейбусе ожил. Ожил и сам троллейбус, сдвинувшись с места. А поскольку Елена выходила на ближайшем жилмассиве, то дальнейших дебатов не услышала.


Приехала сюда по делам - взять документы. Шла по улице и никак не могла выбросить из головы только что услышанное и прочитанное.

Как жутко за столь кроткое время трансформировалось общество! Еще совсем недавно в городском транспорте обсуждали новые книги, публикации в толстых журналах, успехи взрослых детей или первые шаги внучат.


А сейчас...


Да и шутки! Как вам, например, услышанные сегодня на остановке: «Ты не забыл перевести свою часовую бомбу на зимнее время?», «Принцип милосердия: надо прощать всем, кому не способен отомстить».


К лучшему ли такие перемены?

И здорово ли общество?!!


Среда. Обеденный перерыв. Город Ивек

Что есть жизнь?

«Форма существования материи, закономерно возникающая при определенных условиях в процессе ее развития» – утверждают западные философские словари.

Русский лингвист Сергей Ожегов до определенной степени демократичнее, а, следовательно, и понятнее: «Физиологическое существование человека, животного».

Современный образованный индивид скажет: «Промежуток между рождением и смертью».

«То, чему сегодня радуешься, словно дитя малое, а завтра проклинаешь, как палача» – уточнит менее образованный.

А если взглянуть на проблему под чисто математическим углом зрения? Как именно? Да хотя бы через призму привычных для поколений, живших в СССР или граждан Японии, пятилеток.

Итак, срок активной жизни большинства ограничивается шестьюдесятью годами. Разбиваем их на пятилетки. Получается двенадцать.

Именно столько месяцев в году!

Присваиваем каждой пятилетке название месяца: первая – январь, вторая – февраль и так далее. Выходит, каждому из нас суждено прозябать на земном шаре – при полном уме и трезвой памяти – один-единственный Условный Год. Двадцать тебе – апрель, разгар весны. Сорок – август, последний месяц лета, осень не за горами. А там, не успеешь дух перевести, уже зима настойчиво и бесцеремонно стучит в окно растрепанным хвостом метели.

В бывшей лаборатории Наднациональной Академии Наук, которая из структурного подразделения усилиями одного из ученых секретарей трансформировалась в совместный с буддийским университетом им. Г. Дзанабадзара (Монголия) исследовательский Центр, эксклюзивный «Вечный календарь» занимал почетное место на одной из стен. Наряду с графиком отпусков, напоминая, что бренно все, не исключая заслуженного отдыха.

– Жаль, – смеялся Николай, – что календарь нельзя всучить спонсорам в виде выполненного пункта соглашения о сотрудничестве. Представляете, какой бы нас ждал триумф! Небольшой коллектив – и вдруг разработка на уровне мировых стандартов. Да грантами бы засыпали. В очередь бы желающие выстраивались!

Николай пополнил коллектив недавно: перевели из соседнего отдела. Однако уже успел стать в доску своим. Должность парень с присущим ему чувством юмора определил так: младший научный – по жалованью, старший – если нужна достойная кандидатура для поездки, нет, не за границу, а на склад строительных материалов – подобрать кое-чего для академиковой дачи.

Все согласились, что он недалек от истины и умеет творчески мыслить.

Атлетического телосложения, с правильными чертами лица, созерцая которые, не одна штатная красавица вздыхала, новичок блестяще играл – это не ирония! - на кларнете и трубе. Если приплюсовать еще его нешуточное увлечение греческой философией, то становилось ясно: быть душой компании (особенно – для любителей с пустой болтовни внезапно перескочить на Пауло Коэльо или Харуки Мураками) ему на роду написано.

В то же время о мягкости, но совсем не безволии или нерешительности, свидетельствовал недостаточно четко очерченный и немножко скошенный подбородок, тогда как плотно прилегающие уши – о недюжинном интеллекте и цепкой памяти.

…На «перекусить» в бытовке собрались Елена, Николай, Пеликан и Фомингуэй. Несколько пояснений относительно прозвищ, которые тут прозвучали.

Пеликаном за молчаливость (как известно не только орнитологам, эта птица – самая тихая из пернатых) прозвали Германа. Он безумно любил всех представителей фауны – тех, что летают, бегают, ползают, передвигаются прыжками и пятятся. Дома держал, кроме породистого боксера и персидской кошки, хомяка, ежа и полоза. Поскольку жена ухаживать за этим зоопарком уже давно наотрез отказалась, лелеял и холил выводок сам. И настолько погружался в общение с братьями меньшими, что постепенно они во многом заменили ему гомо сапиенс. Герман стал чрезвычайно молчаливым и на любое обращение реагировал с откровенным нежеланием. Впрочем, на служебной квалификации это никак не сказывалось.

Гораздо интереснее история с погоняйлом младшего научного сотрудника Фомина. Выполняя скромные обязанности лаборанта с незапамятных времен, он пробовал себя – безуспешно, по мнению всех, за исключением горячо обожаемой тещи, – в поэзии и живописи. Изредка, если откровенно повезет, печатал бездарные, как их называл Николай, допусы, то в одной, то в другой газете, множащихся со скоростью мух-дрозофил и заполняющих и без того забитый рынок СМИ. Реже – выставлялся в школе, где училась внучка, как самодеятельный художник. Считал себя талантом, который несправедливо затирают.

А еще любил рассуждать о кумирах с подчеркнутой небрежностью – будто о друзьях, не более. Особенно «везло» в этом Хемингуэю. Производное от фамилий – великого писателя и лаборанта и стало прозвищем последнего.

Проливал творческий пот в лаборатории и Бородач – старший научный сотрудник с редкостной фамилией Задери. Особенно разговорчивым назвать его тоже язык не повернулся бы. Однако если обстоятельства требовали, за словом в карман не лез. Говорил в таких случаях темпераментно и убедительно. И, главное, неизменно – по существу.

В пору студенчества он женился. И, случится же такому, его избранница влюбилась в богатого аспиранта-африканца и отправилась с ним в Малави.

Что еще?

Лицо Бородача украшал рубец – следствие нелепых детских шалостей. Однажды подростки, наткнувшись в лесу на патроны, бросили находку в костер. Им несказанно повезло: пострадал лишь Зад, как называли старшего научного в те далекие годы.

По мнению Елены, единственной представительницы прекрасного пола в лаборатории, шрам добавлял коллеге поразительной схожести с древним завоевателем.

Незамысловатые обеденные трапезы (куда только исчезает львиная доля спонсорских средств?) с коллегами Задери до последнего времени делил крайне редко, предпочитая ездить домой – у него было авто и всегда находилась лишняя копейка на бензин. Однако уже несколько недель регулярно приносил тормозок с собой. «Прихворнула матушка», - объяснил, - и ей стало трудно готовить и днем, и вечером».

Вот и сегодня зашел в бытовку, где уже хозяйничали остальные.

– Моет посуду и убирает со стола, – тут же провозгласил Николай, – тот, кто появился последним!

– Предложение поддерживаю! – Реакция не подвела Фомингуэя, которому как раз подошла очередь заниматься прозаичной и малоприятной процедурой. – Ставлю вопрос на голосование!

– Воздерживаюсь! – Подал голос Пеликан.

И добавил:

– И от голосования, и от мытья…

– Черт с вами, согласен! – Швырнул на стол принесенный из дома сверток Задери. – В надежде, что дама не откажет в квалифицированной помощи. Как думаешь, Фомингуэй, не напрасны мои надежды?

– Главное не в том, напрасны они или нет, – сходу начал философствовать лаборант-многостаночник. – Оно – в другом. А именно в том, что время, когда живешь надеждами, – удивительно.

– Интересно, – нахмурился Николай, – есть ли в надеждах что-либо, кроме надежд? Что скажешь, актер? – Искоса глянул на Фомингуэя.

– Мы с тобой, кажется, в одном театре не играли! – Беззлобно огрызнулся тот.

– Ошибаешься, – не унимался Николай. – Причем на все сто. Шекспир что писал? Весь мир – театр, в нем женщины, мужчины – все актеры.

– Великий драматург, наверное, и не подозревал, как много в этой труппе плохих актеров, – Бородач придвинул табуретку поближе к столу и приземлился.

– И все же я хочу сыграть на сцене под названием Жизнь все без исключения роли, которые мне по душе. – Николай на мгновение погрустнел, что ему было не свойственно. – Даже если некоторые из них – вон с пляжа! – с треском провалю.

– Не забывай, – включилась в мужской до этого момента разговор Елена. – Проваленную тобой роль другой сыграл бы с блеском. Не исключено, на «бис». Да и расплата за провал – разная. Тебе – свист и улюлюканье публики. Тогда как твоим ни в чем не повинным партнерам запоротый спектакль может обернуться исковерканными судьбами. Право становится жутко, когда хоть на миг представишь эту апокалипсических размеров сцену под названием «Планета Земля». Нас, таких разных и непохожих, временами наивных, а временами – жестоких. И «спектакль», который продолжается без антракта день и ночь, из года в год, тысячелетие за тысячелетием.

– Глядя на актеров, – Пеликан сегодня, похоже, бил рекорды болтливости, – невольно вспоминаешь один из краеугольных постулатов материализма: души не существует, она – не что иное, как добросовестное заблуждение идеалистов. И начинаешь сомневаться… Нет, в чертовщину я не верю. В загробный мир - тоже. Отвергаю с порога всяких там аланов чумаков и павлов глоб, бессовестно – и, замечу, небескорыстно! – эксплуатирующих человеческое невежество.

Но в душу – верю! Не в смысле, что она обязательно материальна, и не в то, что она есть субстанция, способная существовать отдельно от тела. Я верю в нее, как в совокупность всего лучшего, что накопила цивилизация в этической сфере. Только при условии существования такой души «актеры» становятся талантливыми на «сцене». Сильными, но не жестокими. Добрыми, но не беспозвоночными. Готовыми жертвенно служить, но не прислуживать, то и дело путая «наше государство» с «ваше благородие».

– И все же, как часто многие из нас – актеров – уподобляются стаи раздраженных домашних гусей. – Бородач глотнул кофе и поставил чашку на подоконник, на котором и сам удобно устроился. – Те, вволю накричавшись на не понравившегося им прохожего, расправляют крылья и с победным «га-га-га» стремглав несутся вдоль улицы. Глупые жирные птицы, не отрываясь от земли, переживают благословенный миг полета. На самом деле, им никогда не взглянуть с поднебесной высоты окрест, как и многим их собратьям из разряда двуногих приматов.

– Блажен, кто верует, тепло ему на свете! – Подпустил шпильку Фомингуэй.

Николай, копируя трагиков-классиков, сложил руки на груди, а потом картинно воздел их вверх:

– У-бе-ди-ли! Ухожу в режиссеры...


Четверг. Незадолго до полудня. Город Ивек


- Хаюшки, Глюк! Ты что, мобилу вырубал? Никак тебя не вычислить. Или перетирать со мной алфавит - западло?


- А, Энерджайзер, нарисовался в эфире? - Проигнорировал тот упреки корефана.


- Нет, не я, а пузатый брателло Агафелло!


- Бу-га-га! А мобилу вовсе не сушу – с чего ты взял? В ящик таращу моргала.

- А я чуть не отдал концы. После того, как в одной поросячьей нудиловке бросил в топку хавчика, запивая его откровенно паленым бухлом. Больше наплевался, чем наелся. Фиеста! Тpаблс13 в квадрате!


- Действительно, полный жопинг! Чего тебя, фартового, туда понесло?


- Да знакомый киборг-пропойца забил стрелку - хотел со мной побазарить.

- Гуща!


- Зато во время отходняка в мою дыню завинтилась клевая херомантия.

- Сел на вилы!


- Тема - та же. Шпионский экстрим. Мы уже немало накопали - и не какой-то лажи. Так что филеры из нас классные - без лишнего кипиша. А дальше?

- А что дальше? Финиш! И будем мараковать над новыми кубиками-не-рубиками.

- Че мараковать, если я уже это сделал?!

- Предавай огласке!

- Помнишь, я вам говорил о своих контактах со шрайбикусом14 из журнала «ПуК»?

- Угу!

- И планировал слить накопанную нами инфу ему. Чтобы он сварганил триллер. Отстегнув нам процент от гонорара.

- Если честно, что будет дальше в этом плане мне - фиолетово.

- Задрал, амиго! Ты же не просто фейс, как Пряник, а фейс башковитый. Бабло срубить, конечно, шик. Но срубить больше - шик двойной.


- Не тумакаю.

- Объясняю. Существует такой жанр как триллер, а существует такой как триллер психологический. Догоняешь?

- Максимум до середины дистанции.


- За второй платят гораздо больше. Просек?


- Угу! Но где мы возьмем «психологический»?


- Именно это я тебе чуть не полчаса и втираю.


- Не понты гонишь? Не батон крошишь?


- Я тебе, урла,15 что ли?


- Да я так - без мази. Заполнил паузу.

- Не стремся! Поставишь батл16 - и лады. Дядя фуфель не конспектирует.


- Запрессовал! Буксай дальше.

Минут через десять друзья заканчивали разговор, вполне довольные как друг другом, так и новой идеей.

Под конец Энерджайзер пожаловался приятелю:

- Вот только фазер у меня – еще тот журила. Компостер! Поднимает вонь по поводу и без. А видит, блин, сквозь три доски! Впрочем, я давно завазелинился и шаманю потихоньку. Так что и бинокль обеспечу. Хотя сансей на него, гренадер мудаковатый, почти молится: ​​как же, армейский раритет.


- Фазер у тебя, кажется, в отставке? Или в запасе?


- А хер его знает! Мне что витриной об стену, что стеной о витрину - от винта. Хотя, помню, мать когда-то трекала что-то о его армейских неприятностях.


- Судя по фасаду, он у тебя еще не совсем гипертоник.

- Усё – чикаго:17 таракан еще покантуется. Но иногда меня достает до печенок. Мы с тобой на эту тему как-то трекали: втемяшил в свой ​​крезанутый жбан, что должен меня - ты только засимань! - вывести в люди.

- Ты и сейчас не с лохами водишься!


- А то! Но у него - давняя понташка: заграница. Сансей поклялся, что я с его легкой руки стану лохматым тузом и буду жить за нитью. В Амстердамах-Копенгагенах. Это я-то - заядлый фалангист и доминиканец!

- Не суши тюльку! От ежедневных ванн в зелени еще никто не отказывался. Но где он столько бабла возьмет, чтобы тебя за эту самую нить заторочить?


- Еще иностранное гражданство гарантирует! Мол, жизнь надо прожить так, чтобы не было стыдно читать собственный некролог.


- И какого государства? Случаем не панасоников?18


- Как я ни старался, он, гнида, так ни разу и не квакнул. Тянет резину...


- Мажором станешь!

- Ладно, давай закругляться. Возникнут заморочки - сбросишь на мыло. И чуть не забыл: с Пряником компот обтрекайте вдвоем. Я ему звонить не стану - некогда. Клаву залил соком и материнка, кажется, отдает концы. Так что пару дней буду забобошенный.


Воскресенье. Вечер. Город Ивек


То, что Вере, дипломированному узкому специалисту, приходилось продавать лапшу, сигареты, полусгнившие мандарины и другой товар хозяина, настроения, понятно, не добавляло. После обычных и волшебных стаккато, терций, бельканто, разных там ми-до-си-ля-фа-ми с утра до вечера выкрикивать игриво: «Налетай - дешевизну поглощай!», призывая разборчивого покупателя, - это вам даже не на флейте водосточных желобов выдувать сногсшибательное вибрато.


Впрочем, к чему печальные напевы, если к управлению государством дорвались воинственные полупрофессионалы, обремененные гипертрофированным высокомерием? Единственное, чем они отличаются от своих предшественников, отправленных на свалку с помощью народа, это марки авто: они стали в разы дороже и круче. Сами же пассажиры – еще дальше от в очередной раз натренированно кинутого ими через бедро населения.


- Горлопаны, приспособленцы с площадей, обиженные прошлой властью, которой искренне прислуживали, нагло оттеснили от руля бывших политических заключенных и, как гиены, раздирают тело Аруники, - полноводной весенней горной рекой бурлила Вера. - А народ, который завоеватели всех оттенков столетиями приучали к повиновению, с искренним удивлением наблюдает за тем, что же это такое творится.

- Вы только посмотрите! - Повысила голос, чтобы ее хорошо слышала и Елена, хлопотавшая у микроволновки на кухне. - В не очень давние времена политические проститутки, выступая на многолюдных митингах, с пеной у рта крушили старую номенклатуру за ее привилегии. Все звучало настолько справедливо, что хотелось хором плакать от жалости к самим себе.

Оно и правда: почему чинуша передвигается на персональном авто, а не, к примеру, на трамвае или троллейбусе, как рядовые граждане? Почему в аэропорту проходит на посадку через специальный выход? И по какой такой моральной норме жрет в закрытой столовой котлеты качеством лучше и на четыре копейки дешевле тех, что в забегаловках подают остальным?


О санаториях вообще говорить нечего: хоть и располагались они рядом с теми, в которых отдыхал плебс, однако сервис там, по слухам, был куда выше. Да и попы у представительниц обслуживающего персонала неизменно казались аппетитнее. То же, что их после работы мог трахнуть любой, в расчет не принималось. Жгла обида: почему на пружинном матрасе, а не на пуховой перине?

И чем все закончилось? Что в итоге имеем? Чем нас осчастливили новые, на словах свободомыслящие, вожди?

Вспомните - подчеркиваю еще раз! - как они кричали (и как им упорно вторили «независимые журналисты») о привилегиях, которые необходимо уничтожить на корню. И что?

Вместо специальных проходов в аэропортах, где двум пузатым дядькам было совсем непросто разминуться, для новой элиты (из грязи - в князи!) мгновенно оборудовали «Залы для VIP-персон». Вокруг Ивека, как грибы после теплого дождя, растут особняки в три-четыре этажа, не считая уходящих в землю. Не то что о санатории - о поездке в село, чтобы посетить престарелых родителей, многие из простых смертных не смеют даже мечтать: едва наскребают на билет к месту своей копеечной работы - у кого она еще остается. Отдыхать же креативная элита - народные радетели - летает на Канары или Гавайи. Чартерными, заметьте, рейсами.

В то же время заработанное миллионами сограждан бесстыдно делят между собой те, кто горячо призывал на баррикады и нашими усилиями оказался на властной вершине. У самого, так сказать, корыта. Люди - откровенно беспринципные, оборотни, готовые хоть нынешней ночью выйти с обухом на проселок. Впрочем, что там топор? Мы каждый день слышим по ТВ и читаем в газетах об очередном заказном убийстве. Это нувориши вырывают друг у друга из глоток добытое измозоленными ладонями обманутых горемык.

- Твой спич на консерваторский урок похоже как сольфеджио на сопромат, - Людмила с удивлением смотрела на Веру. – Откуда дровишки? Ты случайно в экстремистки не записалась? Или, чего доброго, на ночь глядя с «Майн кампф» не расстаешься? «Щит вора» или «Кум Стон и М» читаешь запоем?

- Ты же парекарсно знаешь: я выписываю только «Ивекские домовести». Но поколядуй с мое на базаре, не того наслушаешься! Там через лоток - если не преподаватель техникума, то профессор или доцент вуза. Подавляющее большинство - ни красные, ни белые, ни зеленые, ни буро-желтые. Все - тоскливо-серые, потому что это общая окраска людей, лишенных будущего.

Виноваты же они только в том, что хотят кушать сами и стремятся накормить семьи. Но, в отличие от ораторов, которые еще ​​вчера отчаянно «за народ» рвали на груди парадные батники, обещая убаюканной их красноречием толпе очередное светлое будущее, доценты и профессора (искреннего человека узнаешь в беде) - честные.

- Вера! - Вспыхнула Елена, вносящая в зал керамическую вазу с фруктами: на желтоватую и душистую антоновку бесстыдно взобрался банан. - Ты рассуждаешь, как... как ...базарная баба.

- А кто я на самом деле? И кому нужен мой диплом? Те, кто сейчас у власти, оперируют иными категориями. Своих детей они отправляют на учебу за границу. А образованные дети слесарей или посудомоек Арунике не нужны. Отныне государственная идея проста, как партийный слоган: всяк сверчок - отныне и присно и во веки веков! - знай свой шесток. Аминь!

И моим потомкам, если я, конечно, рискну когда-нибудь родить, предназначено, как и маме, стоять у лотка. В лучшем случае, стирать обосранные пеленки чада вора в законе. Так что консерваторий за плечами у наших детей не будет. С грудным молоком они впитают, вы только представьте себе, христианскую истину: богу - богово, кесарю – кесарево. Ну, а семени ассенизатора - ассенизаторово.


- Не бесись! - Возразила Елена, появившаяся в этот раз уже с кофейником. - Все они там, наверху, одним миром мазаны. Массам – обещаниями наполненные луноходы, а себе – заводы, доходы и пароходы.


- А шахтеры? – Не останавливалась Вера. - Опять бастуют... Под какими лозунгами? Требуют ...зарплату за прошлый год. А я не забыла, как еще не так давно они требовали продавать ежегодно каждому по автомобилю. Ныне же многим даже на хлеб не хватает! Ну, так грош вам цена в рыночный день! Так вас, плохишей, и надо учить!

- Не перебор ли пессимизма? - Попыталась сбить воинственный пыл подруги Людмила, поскольку знала - еще полчаса подобной дискуссии и лично у нее разыграется мигрень. - Мы же не на митинг собрались. К тому же, жить можно...


- ...Можно, - согласилась Вера. - Но уже противно! К тому же, где ты увидела пессимизм?! Наоборот, я слишком оптимистична.

Сравните начала двадцатого и двадцать первого веков. И тогда, и сейчас реформировали огромные пространства. И тогда, и сейчас проклинали прежнее руководство и обещали народу немедленное улучшение жизни. Но знаете, чем те реформаторы (плевать, к какому идейному течению они принадлежали, - суть в данном случае не в этом) отличались от нынешних? Тогда богатые, жертвовали своими состояниями во имя цели, которую считали благородной (речь в данном случае - не о цели, а о ее носителях). А нынешние? Дерибанят, как сами признают, чужое, не ими нажитое. Беззастенчиво обворовывая десяткимиллионов. И их обществу ставят в пример! На них, мол, государство держится.

Хозяйка квартиры чувствовала: Вера по какой-то причине - сама не своя. Как правило, рассказывала или о рынке (в плохом настроении), или о консерватории (в хорошем).

В последнем случае обычно звучала малопонятная тема ангемитонной пентатоники или диатоники. То, что первый звукоряд, как уже наизусть выучили подруги, сформировался в музыке Древнего Китая, Индии, Перу и Шумеро-Вавилонии, и его легко воспроизвести, играя только на черных клавишах фортепиано, ситуацию упрощало не слишком. Как, кстати, и то, что европейскую семизвуковую систему воспроизводят с помощью исключительно белых клавиш несчастного инструмента.

Однако Людмила и Елена прекрасно понимали, как нелегко приходится подруге в базарных рядах, и поэтому в «роковые» минуты играли роль заинтересованных слушательниц. Но сейчас... Такой заведенной Веру, пожалуй, еще не видели.

- Увы, шахтеры уже не требуют от чиновников пересесть с «Мерседесов» на трамваи и троллейбусы, - неистовствовала та. - Газеты стыдливо, как типографской краской захлебнулись, молчат о десятках тысяч нищих, беспризорников, брошенных на произвол судьбы инвалидов. Сказать вслух о том, что страждущий народ едва не официально именуют быдлом, считается моветоном: поступить так - все равно, что дипломату громко испортить воздух за столом международного саммита. Так это и есть демократия с человеческим лицом?!!

- Но хотя бы о дефиците забыли! - Людмила попыталась перевести монолог Веры на другое. Где там!

- Да уж, магазины, извините, супермаркеты, действительно, трещат от продуктов и тряпья. Однако вовсе не потому, что все насытились и имеют по три-четыре костюма, а на витринах виднеются излишки, которыми со спокойной совестью можно поделиться с бедняками, например, Эфиопии. Ворчит в животах и у аруникийцев - это официальная статистика. Да и в шкафах, например, старшего поколения, - исключительно еще додемократические шмотки. Потому как из финансов у большинства – мелочь пузатая.

Еду сейчас к тебе, - перевела взгляд на Елену, - и на магазине читаю: «Секонд-хенд». А в окне - огромные литеры: «НОВАЯ КОЛЛЕКЦИЯ». Вам не стыдно? И чем, скажите мне, дефицит денег лучше дефицита товаров?

- Дорогая, хватит ерепениться. Мир, в конце концов, несмотря на все его многочисленные изъяны, - не черно-белый! - Елена расставила на журнальном столике праздничные хрустальные бокалы. - К тому же, у меня кишки марш играют. И вовсе не «Марсельезу».

Уселись. Хозяйка налила рубиновой «Ак.Драки», молча выпили. Однако непринужденная атмосфера, обычно сопровождающая посиделки, исчезла. В воздухе неопознанным летающим объектом витало едва уловимое напряжение. Напряженную тишину первой нарушила Вера:


- Сволочь!

- Ты о ком? - Оторвала взгляд от столика Людмила.


- Что-то случилось?- Ласково положила руку подруге на колено Елена.


- Вы помните Наталью? Ну, девушку, которая победила весной на республиканском конкурсе? - Не заставил себя просить дважды Вера.

- Конечно, помним! - Ответила за обеих Людмила, напрягшись в предвкушении неизвестного несчастья. - Как забыть твою лучшую воспитанницу? Ну, и что с ней?

- А то... то..., - Всхлипнула вдруг Вера, - что этой… умницы... больше... нет.


- Как нет? - Встрепенулась Елена.


- Погибла... Под колесами поезда метро…


- Не может быть! – Одними губами прошелестела Елена.


- Может! - Жестко ответила Вера.


- Какая нелепость! - Прошептала Людмила. - Какой дикий несчастный случай!


- Не несчастный. И не случай! - Исподлобья посмотрела Вера.

- Хочешь сказать..., - осеклась под немигающим взглядом подруги Людмила.


Вера молча плеснула себе вина. Не приглашая остальных, залпом проглотила.

- Я разговаривала по телефону с ее родителями – они живут в двухстах километрах от Ивека, - аккуратно промокнула губы салфеткой, будто выполнила неизвестный священный ритуал.


- И что? - Выдохнула со страхом Елена.

- А то, что, оказывается, в последнее время Наталья питались совсем не так, как это предлагают телевизионные кулинарные передачи и врачи. Признаться в более чем скромном семейном бюджете мешала гордость. Да и чем, собственно, дочери, пусть и талантливой безмерно, могли помочь убогие полубезработные отец с матерью, и так залезшие по уши вы долги?!

Последней каплей, как я себе представляю, стало приглашение девушки на конкурс в Зальцбург. Такой шанс выпадает, по сути, раз в жизни - специалисты это прекрасно понимают. Ибо в этом контексте принято вести речь о государственном престиже...

Поэтому не удивительно, что в министерстве культуры, подсуетившись, нашли спонсора, согласившегося профинансировать поездку юного таланта. Некоего Ярослава – бизнесмена далеко не средней руки. Именно после повторной встречи с «благодетелем», утверждают подруги, девушка и ходила, будто с креста снятая. И даже заявила одной из них, на конкурс не поедет.

- Неужели... мерзавец? - Людмила сплела пальцы так, что хрустнули суставы.


- Об этом уже никто никогда не узнает, - Вера подняла на подруг полные слез глаза. - Хотя я думаю, «меценат» все же пытался затянуть девушку в постель. Если не затянул...


- Неужели в министерстве культуры не знали, с кем имеют дело? - произнесла Людмила. - Первого встречного на роль спонсора приглашать не должно.

- Уточняла я и эту деталь! Не первый встречный. Активный участник «исторических» событий. Тех, с бензовозом под парламентом.


Вера удрученно замолчала.


- Давайте помянем безгрешную душу! - Предложила Елена. - И будем надеяться, что это была, скажем так, внезапная потеря сознания.


И тут же поспешно добавила:

- В этом случае она даже ничего не поняла. А падать под поезд сознательно...


Выпили, не чокаясь. Вера снова расплакалась. Слезы неудержимо струились лицом, их капельки затеяли бессмысленную игру в догонялки, стремясь достичь подбородка первыми.


- Я тебя понимаю, - искренне потянулась к подруге Людмила.


- Что ты понимаешь? - Сбилась на фальцет Вера. - Ты... ты... вы... все...


Разошлись, как будто с похорон, а не дружеской пирушки.

Наводя порядок в доме, Елена вновь размышляла над жизнью, над тем, как она сложилась на протяжении веков для десятков миллионов людей на территории, часть которой ныне занимала ее держава. И пришла к выводу: чего-чего, а лиха на долю каждого выпало с лихвой...


Вторник. Время не известно. Село Бликсеречи

Молодая женщина с мозолистыми ладонями, свидетельствующими о том, что кусок хлеба приходится добывать исключительно физическим трудом, войдя в дом и присев на лаву, первым делом разорвала конверт, врученный ей по дороге почтальоном. С жадностью начала читать:


«Доброе время суток, подруженька! Каюсь, давно не писала. Но и ты своими сообщениями не баловала. Так что грех – обоюдный. А разделенный на двоих – это уже и не грех будто, а, как бы поточнее выразиться, добродетель, которая не успела проявиться. Помнишь, как в школе, набедокурив, оправдывался рыжий Тришка: «Я же не специально, само так вышло». И искренне недоумевал, когда наказывали.

Мы с тобой – не забыла? – в числе других активистов гневно осуждали оступившегося товарища. И тоже были искренни.

Теперь, когда за плечами какой-никакой жизненный опыт, многие вещи видятся по-другому. В самом деле, я ведь не специально молчала – быт заел: икластый, волчара! Да, честно говоря, и новостей – раз-два и обчелся. Да и те, в основном, не из разряда «топ».

Короче, жизнь кипит, а навара не дает. Считать же деньги в чужом кармане не прилично, а в своем, увы, грустно. Однако не волнуйся: жаловаться не собираюсь. Ведь и каменная эра закончилась вовсе не потому, что иссякли камни...


А вот сокровенным - поделюсь.

Профиль работы я, к счастью, не поменяла. Ни в «челнока», ни в лоточницу переквалифицироваться не пришлось – бог (вернее, зарубежный спонсор) миловал. Благодаря финансовой подпитке нашей конторе удается держаться на плаву, хотя практически вся фундаментальная наука давно загнулась.

Теперь – о главном. Недавно у нас появился новый сотрудник. Не скажу, что Сталлоне, но и не Квазимодо. И, что главное, на мой взгляд, редкой душевной красоты человек. К слову, холостяк.

Дорог ли он мне? Скрывать не стану – сердце тронуто. Хотя сама себе не могу ответить, когда именно и с чего «завелась». Сначала ничем среди остальных его не выделяла. Позже – по достоинству оценила ум. А потом поняла, что мы – нравственные близнецы.

Интуиция подсказывает: и я ему - небезразлична. Словами этого не объяснишь. Мимолетный взгляд, интонация, улыбка. Обычное слово, прозвучавшее необычно. Все видят, все слышат, но никто, кроме меня, естественно, не догадывается, что сие значит.

Скрывать не стану, иногда начинает казаться, что я фантазирую, выдаю желаемое за действительное. Впадаю в некий иррационализм. Но проходит день-другой, и все повторяется.

Не стану утверждать, что в природе существуют биополя, исцеляющие тело. Но те, что врачуют душу, - несомненно. Это токи, возникающие помимо воли и желания у людей, симпатизирующих друг другу. Каждый – сверхчувствительная рация, настроенная на строго законспирированную от мозга частоту, и передающая беспрерывно. Принимать позывные может единственный человек в мире – тот, кому они адресованы: любой радиоперехват (куда там шпионским романам!) исключен. Не помогут в данном случае и самые мощные «глушилки». Ибо не существует в природе силы, способной заставить «заткнуться» диво дивное, имя которому Влюбленность.

Объективности ради скажу: себя он пока не выдал ни одним словом. Наверное, из скромности. Но обедает последнее время с нами, хотя раньше ездил домой. И, мне кажется, не столько «с нами», сколько «со мной».

Добрый, неуклюжий нескладеха, каких сейчас не встретишь! Между прочим, способен на необдуманный шаг. А в таких натурах, согласись, подобное – редкость.

Знала бы ты, какой номер он недавно отмочил, какое письмо мне прислал! И хотя оно анонимное – его рук дело: я очень хитро проверила. На следующий день попросила одолжить конверт - якобы нужно что-то срочно отправить, а на почту бежать некогда. А знала, что у него в столе лежат. И что ты думаешь? Врученный мне, как две капли воды, походил на тот, который опустили в мой домашний почтовый ящик.

«Так в чем же дело? – спросишь ты. – Приглашай на помолвку!»

«А в том, что решительного шага он не делает», - отвечу я.

Наверное, в твоих глазах выгляжу смешной и наивной для нашего возраста. Пусть!

Вот и все, моя хорошая. Написала с три короба, не обессудь.

Просто как-то зябко. От одиночества. От повсеместной несправедливости. От…

Ладно, а то снова начну возникать.

До свидания. Целую крепко-крепко и еще крепче – обнимаю. Елена.

P. S. Зимой получу отпуск, и, может, выберемся с Димкой в родные края. Тогда увидимся и поговорим. Соскучилась по всех вас жутко».

Залепили конверт, сунула в сумочку - не забыть завтра утром отослать. Включила телевизор. Хотя чрезвычайно критически относились к тому, что там показывали, небезосновательно считая: если в прежние времена на голубых экранах не было секса, то теперь - совести.


Безусловно, бесконечно наблюдать, как комбайн собирает хлеб или крестьяне сбрасывают в бурт свеклу, удовольствие - исключительно для «ватных». Но и смотреть на многосерийные бандитские перестрелки, элегантных королей наркомафии, струйки крови, извращенцев всех мастей, констатируя полный крах традиционных жизненных ценностей – удовольствие тоже не из изысканных! А с другой стороны - даже вредно. В первую очередь, для людей с неустойчивой психикой. Которых в измочаленной бесчеловечными реформами Арунике едва ли не восемьдесят процентов.

Отсюда - невероятное количество суицидов, включая, к ужасу, подростковые. Юноши и девушки, львиную долю времени проводящие в интернете, настолько отрываются от действительности, что уже не осознают: самоубийство - ловушка дьявола, а не Темная мода.

Хорошо помнит, как шокировало прочитанное на одном из сайтов откровение: «Осуждать двойное - юноши и девушки - самоубийство нет причин. Потому что оно, во-первых, чрезвычайно романтическое, а, во-вторых, вызывает бурную реакцию в обществе».

Леденящий душу бред!

А взять Верину воспитанницу. Ну, предложил разбогатевший повеса расплатиться за благотворительный грант юным телом. Разве это повод для сведения счетов с жизнью? К тому же, если уж на то пошло, не с жизнью обидчика, что, по крайней мере, выглядело бы логично, а с собственной. Непредсказуемый сбой в системе Вселенной: девчонка родилась поздно. Ей бы появиться лет двести назад - и не при дворе короля Артура.


Были ведь, были другие варианты выхода из жизненного тупика (да и тупика ли?) Могла послать любителя «сладкого» ​​к чертям собачьим и не поехать на конкурс. Могла вообще забросить инструмент на антресоли и стать, например, успешным менеджером по продаже рекламных площадей престижного издания или мерчендайзером всемирно известной торговой компании. К несчастью, тинейджеры часто воспринимают смерть, как тираж лотереи. Мол, проиграл в этот раз - повезет в следующий.

А фильмы, компьютерные игры, где все – понарошку. Плюс слепая вера многих - еще одна популярная эпидемия! - в гарантированную очередным модным гуру возможность реинкарнации...


Елена путешествовала с канала на канал, пока не остановилась на «Культуре», где, наоборот, не хватало интересных передач в духе времени.

С другой стороны, пусть уж звучит классическая музыка – все же лучше, чем заглядывать через загаженные «Окна» Наглиева в «Дом» Снобчак на канале «КасТЕТ».


Понедельник. Конец обеденного перерыва. Город Ивек


- Что за перфоманс здесь устроили? - Порог бытовки переступил завлаб, в недалеком прошлом - кадровый разведчик. - Перерыв, напоминаю, три с половиной минуты назад как закончился. А науку двигают вперед не те, кто вовремя уходит с работы, а те, кто на нее вовремя приходит. Да и патриотом живота сейчас быть невыгодно – цены на съестное имеют акульи зубы. Впрочем, я к вам с новостью...

- Появились дополнительные вливания? - Поистине мысли Николаю подхлестывать не приходилось. Слова у него вылетали, как камешки из-под колес мчащейся во весь опор фуры.


В иной ситуации коллеги бы ни за что не упустили возможности поддеть коллегу, однако сейчас все внимание сосредоточилось на руководителе.


- И дополнительные средства, и дополнительные объемы, - подтвердил догадку подчиненного заведующий. - Начинаем завтра. Подготовиться, как к первой брачной ночи.


Вошедший небрежно отряхнул несуществующего пылинку с рукава тщательно отутюженного блейзера:


- Развели тут антисанитарию!


- Уборщицу не мы сокращали, - оперся рукой на стул Фомингуэй. - Да и особого беспорядка я не вижу. А объедки сейчас уберем...

Все в лаборатории знали о патологической любви босса к чистоте. Нет, он, как Владимир Маяковский, после каждого рукопожатия не устремлялся мыть пятерню с мылом. Однако носовым платком вытирал неизменно. Как истинный джентльмен, делал это интеллигентно, отвернувшись или на минуту выйдя, чтобы никого не обидеть. Так что ворчание по поводу «грязи» можно было отнести на счет врожденного чистоплюйства. В других ситуациях он оставался простецким мэном и уважаемым всеми шефом.

Начало новых исследований, которые, что там скрывать, позволяли и дальше поддерживать хотя бы на минимуме жизненный уровень участников процесса, задерживалось, выражаясь бюрократическим языком, по причине отсутствия Люхела из Улан-Батора (в Монголии во времена Халхин-Гола пустил корни его дед). Тот пребывал в Пхеньяне, где завершал непростые переговоры с не очень богатой - чего там греха таить! – Северной Кореей о необходимости финансирования «открытия века».


Речь шла об идее старения света. Она существовала уже несколько десятилетий. И неизменно отвергалась известными теоретиками. Но те, кто сомневался, оставались. Причем и в смежных с физикой науках. К сожалению, ответить, хотя бы гипотетически, на вопрос, как происходит этот фантастический процесс, не брался ни один из отстаивающих альтернативную точку зрения.


И тут заявил о себе малоизвестный химик из Воплаты. Пока производство совсем не сошло на нет, он трудился на местном лакокрасочном заводе. И, любопытства ради, ломал голову над далекой от сурика и белил проблемой. Пока не пришел к сногсшибательному выводу: по мере старения свет постепенно смещается от одной линии спектра к другой.

Таким образом, выходило, что красный - это свет-новорожденец, оранжевый - свет-младенец, желтый - свет-подросток, зеленый - свет-юноша, голубой - свет-взрослый, синий - свет-старик и, наконец, фиолетовый - свет-задохлик, одной ногой стоящий в квантовой могиле. Чем является «могила», какие неожиданности подстерегают за невидимой чертой фиолетовоспектральной линии, чем становятся фотоны, какую невиданную форму материи они приобретают - вопрос, что называется, на засыпку. Однако автор идеи упорствовал: именно там проходит невидимая граница между физической и психической Вселенными.


Гипотеза эта перекликалась с буддистскими верованиями о человеке как Огненном Цветке энергии. В соответствии с которыми позвоночник каждого из нас - стебель, руки - листья, ноги – корни, шишковидная железа в центре мозга – завязь, сам мозг - лепестки, а его «тычинки» - каналы входа космической психической энергии. Активная подпитка которой якобы значительно продлевает жизнь.

Некий ответ на «фиолетовый вопрос» и должен был дать эксперимент, в котором объединялись (Ким Чен Ир никогда не мог похвастаться крепким здоровьем) предусмотрительно конвертированные в твердую валюту северокорейские воны, монгольское жуликоватое посредничество и аруникийская дешевая, но высокопрофессиональная рабочая сила.


Многие в лаборатории считали: с полтавского пива не будет дива. Однако приходилось буквально выживать, и вопросы этического характера отступили на второй план.

- Это откровенный цинизм - водить за нос, по сути, нищих. Причем ради даже не амбиций, а потребностей собственного желудка! - Возмутился как-то молчаливый обычно Пеликан.


На что Николай возразил:


- Это не цинизм, это уже - за его пределами. Поэтому - успокойся!


А тут дочери-студентке Пеликана неожиданно предложили продолжить образование в зарубежном университете и «совесть лаборатории» (ничто так не ограничивает свободу слова, как плотно набитый рот) будто галушкой подавилась. Похоже, не в своей тарелке чувствовала себя только Елена.


- Наведите элементарный порядок, - нахмурился под конец заведующий. - А я с замом по науке еду на вокзал – встречать Люхела. У меня предчувствие: горы вместе свернем!


- Ну, во-первых, обещание - дальний родственник кукиша, - ужалил Николай. - А, во-вторых, горы, несомненно, свернуть можно, однако куда мы будем их складывать?


Среда. День. Город Ивек

Глава Администрации Резидента-П Д. Кучмевед набрал секретный номер секретаря «Содействия нулевой безопасности олигархов» Кучмара:

- Ну, что Венигей, как обычно?

- В смысле?

- В смысле: все нормально – идем ко дну.

- Если откровенно, то примерно так!

- А что же ты не телишься?

- Да как сказать! Больно уж олигархи ненасытные. Вот опять кредит МВФ растащили.

- Как дипломированный юрист, скажу: все – в рамках закона.

- Шутишь?

- Нисколько! Априори любая международная ссуда есть деньги, взятые у бедных в богатой стране и переданные богатым в бедной.

- Так-то оно, может, и так. Да вот лично я, Кучмар, в последнее время богаче не стал!

- Брось! До церковной мыши тебе, как косому до койота. Грузовой самолет с пятью тысячами «нефтяных насосов», арестованный в Молдове, поговаривают, бесследно исчез?

- Мы разбираемся!

- Чтобы потом не разбираться на государственном уровне, стартовать следует более аккуратно. Контрабанда оружия – не фигли-мигли! А вот, что взял в компаньоны родного брата Ю. Щенка, - умно! В одиночку бы тебя Резидент-П защищать перед мировым сообществом, руку отдаю на отсечение, не стал бы.

- Глупо, конечно, получилось!

- Ну-ну, не так уж и глупо, если взятый под арест борт в итоге исчез. Как я понимаю, в направлении Африканского континента?

- От тебя ничего не утаишь!

- Не юли! И, будь добр, дай команду своим в оффшор: десятину Чумке – на выборы. Само собой, налом!


Пятница-суббота. Ночь. Город Ивек


Подошла очередь дежурить ночью Елене и Николаю. Проверили приборы, записали данные, перекусили. И перед тем, как традиционно малость вздремнуть, почесали языками. Николай, сам того не ведая, раскрыл тайну появления у Задери седой пряди. Елена была убеждена, что она имеет ту же природу, что и шрам, - опасную придумку с патронами. Ан, нет!


Оказалось, шестнадцати лет от роду парень влюбился в красавицу из соседнего села. Не удивительно, что все свободное время проводил там. А потом и товарищ нашел себе кралю. Стали ходить на свидания вместе.

Прощаясь с девушками, живущими в разных концах достаточно крупного населенного пункта, ребята обычно встречались у местного кладбища, чтобы следовать домой не в одиночку. Не нарушили традиции и в тот раз. Назначили обычное время - три часа ночи.

И надо же, именно в этот день в селе произошли два события, к женихам непосредственного отношения не имеющие, однако сказавшиеся на их судьбах.

Умер один из тамошних жителей. Как водится, сообщили родным, назначили дату скорбного действа. В последний момент от сына, добиравшегося из неблизких краев, пришла телеграмма: вылет задерживается, но меня обязательно дождитесь. Воля ближайшего покойному человека - закон. И хотя яму уже вырыли, а по обычаю ее на ночь «незагруженной» не оставляют, принципиальничать не стали.

И, надо же, у одной из бабушек с пастбища – тварь неблагодарная! - не вернулся козленок. Владелица, сбив ноги в поисках, к вечеру, не мудрствуя лукаво, решила: несчастного или задрали бродячие псы, или увели нечистоплотные элементы.

- Более интригующей, согласись, выглядела бы ситуация наоборот, - сам же прокомментировал давнюю историю Николай. - Если бы помер козленок, а неожиданно исчез - дедуля.


- Хватит, господин Остроумов! - На полуслове оборвала его Елена.

- Товарищ Задери что-то не поделил с невестой, и та, рассердившись, ушла, - продолжил рассказ. - Так что парень появился у кладбища несколько раньше оговоренного срока. Дабы чем-то себя занять, решил вырезать прут. Отбиваться по дороге домой от злых жучек-бобиков. Сделал несколько шагов и куда-то провалился.

Придя в себя, понял, что по собственной нерасторопности угодил прямиком в свежевырытую яму. Случай малоприятный, но не смертельный. Даже если учесть, что выбраться наверх не удалось.


Правда, неудачник порядком-таки перепугался, когда услышал, как рядом что-то зашевелилось. Перевел дыхание только тогда, когда услышал блеяние, а с помощью зажигалки увидел, что его другом по несчастью оказался симпатичный козленок.

С небольшим опозданием на кладбище появился запыхавшийся Задери. К вящему удивлению не обнаружив односельчанина на обычном месте. Неужели не дождался? На всякий случай позвал. Тот откликнулся. Но голос прозвучал, словно из-под земли.

Без малого в половине четвертого ночи среди могил при таком раскладе, согласитесь, и тепло одетый почувствует себя зябко.


- Эй! - Крикнул еще раз.


- Что эйкаешь? Я здесь! - Прозвучал знакомый голос. Но снова - подозрительно глухо.


Задери сделал несколько шагов в направлении звука.


- Ты где? И почему голос такой, будто рот в мыле?


- Рот ни в каком не мыле! - Послышалось сердитое. – А вот телеса - в могиле!


- Ты что, выпил лишнего?!


- Я не шучу! Яму, гад, выкопали и на ночь открытой оставили. Вот в нее и вляпался. Подай руку, вылезу. И двинем, наконец, домой! Надоело здесь раньше положенного Богом срока занимать место!


Задери подошел.


- Встань на колени! - Подсказал пленник. – Котлован вырыли едва не до воды.


Будущий ученый нагнулся, протянул руку. И уткнулся в рога и шерсть (товарищ решил прежде подать козленка). Пришел в себя ближе к полудню следующего дня. Лежал на соседском сеновале. Как туда попал, не понимает и поныне.


А товарища вместе с козленком освободили из ловушки рыбаки, торопящиеся на утренний клев.


Именно в ту ночь, волосы Задери, по словам Николая, и украсила седая прядь.


Воскресенье. Город Ивек

К павильону «Репасс», расположенному неподалеку от моста через Пердн, подошла группа иностранных туристов в сопровождении переводчицы. Гостей из далеких и не очень стран всегда приводили на это место. Во-первых, торговая точка изобиловала не только печатной продукцией типа фотоальбомов, буклетов и путеводителей, но и неизменными сувенирами. Во-вторых, принадлежал павильон двоюродному племяннику О. Рвичлена, и каждый гид обязан был выполнять месячную «норму» прибыли для сановного родственника. В противном случае сначала урезалась якобы гарантированная надбавка, потом – сама зарплата, а на третий месяц – просили с трудовой книжкой на выход. И везло еще, если с записью «По собственному желанию».

А совсем недавно блатной представитель среднего бизнеса ввел еще одну «трудовую повинность». На самом берегу реки установили постер с цитатой из произведения классика аруникийской литературы. Выглядел он (постер, а не классик) так: «О. Г. Голь: «Клевый Пердн даже при дохлой погоде, когда балдежно и хиппово тащит через отпадные зеленку и горбатины мутно-молочные воды свои. Ни за что не газанет, не прохрипит.

Зенки вылупишь, и не врубишься: хиляет или не хиляет его обалденная одичалая ширина, и бредится, будто весь он сбацан из стекла, и подобно голубой трансвеститов ленте, без меры в ширину, без конца в длину, амальгамно льется по возбужденному миру.

Редкая серна доплывет до середины Пердна!

Пышный!

Ему нет равной сточной канавы в мире».

Зачем племяшу понадобился высокоинтеллектуальный выкрутас? С единственной целью –сшибить больше бабок. Каким образом? А элементарным! Гидов обязали уговаривать туристов фотографироваться на фоне постера.

За деньги!

Рядом с цитатой высокотехнологично приляпали небольшое объявление, дублированное на двадцать языков мира. Оно сообщало о фантастическом лечебном феномене вышеупомянутых снимков. Их прикладывание к любому участку тела надолго нормализует кровяное давление.

Впрочем, иностранцев уговаривать приходилось редко. Неизгладимое впечатление на них производила цветная эмблема ВОЗ и фразы под ней:

«Резолюция 55/2 Генеральной Ассамблеи ООН от 8 сентября 2000 года.

Всемирная организация здравоохранения (Женева, Швейцария)

Европейское региональное бюро (Копенгаген, Дания)».

Так что бизнес процветал. Нормализуя тем самым артериальное давление влиятельному родственнику, до рвоты любившему жрать икру ложками.


Среда. Утро. Город Ивек


Беспардонная трель будильника напугала полутени, с вечера неприкаянно разбредшиеся по углам. Тем не менее, они не собирались сдаваться без боя.


Моргнув глазом - проспектом промчался мотоцикл, и луч ксеноновой фары скользнул по поверхности зеркала - вновь погрузилось в дремоту трюмо. Не смогла перебороть утренний сон люстра. И плечом не повел шкаф-Льюис у глухой стены.


Обиженный на весь белый свет пренебрежением к нему, будильник сердито забормотал: «Тик-так, тик-так, в-с-е-г-да вот так!»


Подтянувшись рывком, Елена села на кровати. «Всегда вот так, - не заметила, как повторила вслед за хронометром. - Делать приходится не то, что хочешь, а то, что нужно. И это треклятое «нужно» очень редко совпадает с желанным «хочется». Пытки продолжаются всю жизнь - от рождения до смерти. Боже, как они надоели - эти бесконечные «надо»! Впрочем, в данный момент ей скорее «не надо» - не надо раскисать. Даже если очень «хочется».

Что-то похожее на зарядку. Пять минут на умывание. Три - застелить кровать и, наконец, напялить на себя халат. Тридцать-сорок секунд - зеркалу, и она уже на кухне. Бр-р-р! Воистину - исконный. Стопроцентно - женский. И, вне всякого сомнения, - круг. Или колесо, если кому-то так больше нравится. Сатанинское. А ты в нем - белка. Ибо это для мужчин работа - второй дом. Для женщин он - вторая работа.

И вот ей уже видится огромное Колесо женской судьбы, вращающееся из поколения в поколение, из века в век сонмом симпатичных созданий природы. «Чем не вечный двигатель, зачем биться над его изобретением?» - поймала себя на саркастической мысли.

- Сама не знаешь, чего хочешь! – произнесла вполголоса, чтобы не разбудить сына. - Желчь разлилась? Или не с той ноги встала?

«С другой стороны, неплохо было бы иметь, - разминала мозги дальше, - компьютеризированную штуковину с монитором. Пристроил у кровати, утром просыпаешься, а на экране - сообщение: «Встала с правой» или «Встала с левой». В зависимости от внутреннего состояния организма.


Елена не выдержала и рассмеялась: если чувство юмора не потеряно, значит, все в порядке. Терзания напрасны. И, к тому же, скипидарны для нервной системы.

Посмотрела на часы - пять сорок пять. Следует поторопиться - в шесть сорок заедет Бородач. С семи контролировать работу аппаратуры - их очередь. За сынишкой присмотрит Вера: накануне с нею договорились. Правда, чувствовала себя не совсем удобно: как-никак - выходной, может, у подруги определенные личные планы. Но, кажется, та согласилась с радостью. Видимо, грозила перспектива провести день в одиночестве.


Итак, выпить чаю, впопыхах проглотить рогалик, приготовить несколько бутербродов - подкрепиться на службе. Димке шустро нажарить котлет, оставить пачку «Геркулеса» - Вера сготовит кашу. Еще что-то сами сообразят: сынок у нее горазд на придумки.

Теплое материнское чувство защемило в груди, заполнило ее всю, до краев, и было настолько сильным, что, казалось, еще немного - и перестанет биться пульс. Елена счастливо улыбнулась, вспомнив, как несколько дней назад Дима, посмотрев фильм «про немцев», спросил:


- Мама, а овсянка, которую ты мне готовишь, из Германии?


- С чего ты вдруг взял?

- А почему же тогда она называется «Герр Кулес»?

Пришла ее очередь искренне удивиться мальчугану. Надо же, от горшка два вершка, а такое отмочил. Не зря, видимо, шутливо предвещает Людмила: «Писателем-фантастом станет, если не подастся в фокусники».

А вдруг, действительно получится освоить профессию, которая накормит? Не случайно современные акселераты старую поговорку «В каждой шутке есть доля правды» переиначили на «В каждой шутке есть доля шутки». Настолько уж они далеки от истины, эти вундеркинды нового времени?


Правда, иногда сынок выдает на-гора вовсе не смешное. Вот и недавно при подругах неожиданно похвастался:


- А я новое стихотворение знаю!


- Декламируй!


И Дима, не поленившись взобраться на стул, неожиданно выдал:


Время сдвинули на час,

Суета на глобусе.

Раньше хрен стоял в постели,

А теперь - в автобусе.

У Елены от стыда буквально дыхание перехватило:


- Где ты эту бяку услышал?


- Ребята рассказали!


- Какие ребята? - Уточнила Елена, знавшая едва не всю малышню из окрестных домов.


- Обычные.


- С нашего двора?


- Нет! Я их впервые видел. А что, стихотворение сильно плохое?

- Да, мой лакомый кусочек! Очень. И ты не только не должен его еще кому-то рассказывать, но даже сам - забыть. Хорошо!


- Хорошо! - Кивнул головой.

И она была удовлетворена: знала, что, пообещав, сын действительно попытается выбросить дрянь из головы. Однако детская память – настолько избирательна...


«Таки опоздаю!»

В другой раз на одевание за глаза хватило бы десяти минут. Однако сегодня она должна выглядеть эффектнее, чем обычно. И причиной тому - Задери, с которым предстояло нести научную вахту.

Оптимистка по натуре, готовая в любое время идти на баррикады, Елена в последнее время замечала, что ее характер постепенно изменился. Во многом это и к лучшему: упрямая бескомпромиссность часто становилась помехой в ситуациях, когда вопрос необходимо было решить полюбовно. С другой стороны, «потеря нюха», как она окрестила процесс изменений, ничего хорошего не предвещала. Вследствие этого выиграли окружающие, она же - осталась в проигрыше (будешь горьким - проклянут, будешь сладким - проглотят). Если, например, раньше для нее не существовало очередей (в голову любой могла протиснуться без малейшего гама), то теперь скромно обтирала хвосты. Неизмеримо трудно стало отстаивать свою правоту: боялась нечаянно ранить оппонента неосторожным словом.

Пошатнулась и вера в то, что будущее, как пелось в некогда популярной песенке, не будет к ней и сынуле жестоко. А еще стала избегать шумных компаний и, сама того не замечая, реже смеяться. Исподволь трансформируясь в даму печального образа.


Чувствовала себя никому, кроме сына, не нужной и мало на что способной. Со страхом думала: незаметно промелькнут спринтеры-годы, умрут родители и им с Димой даже некуда будет поехать погостить: ни один человек на земном шаре их не ждет. Этакие сироты Вселенной на третьей от Солнца планете.

Все реже притормаживала у трельяжа, хотя за собой следила и форму поддерживала. Это, кстати, удавалось без труда. Фигура бегуньи на длинные дистанции, которая еще не установила последнего рекорда, сильное и гибкое, без капельки целлюлита, тело, внушало если не искреннее восхищение, то, по крайней мере, глубокое уважение.


Она и сейчас оставалась очаровательной, несмотря на узкий разрез глаз, из-за которого постоянно комплексовала. Не понимая, что ее сходство с японкой в глазах большинства мужчин оставалась бесспорным плюсом, превращая предполагаемый недостаток в огромное преимущество.

И даже легкий пушок над верхней губой украшал, а не искажал как бы с античных монет скопированный профиль.

Одевалась она не очень ярко, но со вкусом. Ткани вишневого и темно-зеленого цветов оставались любимыми. А эксклюзивные юбки и батники, которые шила сама, неизменно удачно подчеркивали змеиную гибкость талии и крутые в удивительной стройности, бедра.

Относительно груди, то из-за них сидеть на угольях не приходилось. «Если бы мужчины носили в трусах такое достоинство, как ты в бюстгальтере, - шутила Людмила, - с экспортом в стране проблем бы не возникало». В свою очередь, модная прическа каре на ножке придавала лицу ореол вдохновенности.

Накануне, вернувшись после затяжного слалома по магазинам, Елена обнаружила в почтовом ящике конверт. Опять - без обратного адреса. Письмо, как и предыдущее, второе по счету, полученное неделей раньше, состояло всего из одной фразы. Но какой! «Хочу быть Богом вашего тела и Дьяволом - вашей души». Подпись - не менее оригинальна: «Безгрешный Узник собственных чувств».

Как ни странно, брезгливости она не почувствовала. Как и естественного в подобной ситуации желания, разодрав, тут же швырнуть бессмысленное (бессмысленное?) послание в мусоросборник. Или такие порывы характерны исключительно для литературных героинь скучно-сладких женских романов?


Возмущение - да, оно в груди закипело. Обидела первая часть фразы - относительно тела. Видела в ней нечто двусмысленное - скользкое и холодное на ощупь. Неужели она когда-нибудь дала кому-то повод себя презирать? Это уже чересчур!

Однако наступил вечер - вечер-мудрец, вечер-успокоитель, вечер-исповедальник. С его неторопливым течением времени, рентгеновскими зрачками окон, возвышенным состоянием души. Те сказочные час-полтора, когда взмыленные дневной гонкой секунды, отдуваясь - до хруста в невидимых колесиках-шестеренках, - продолжают непрерывный бег в раз и навсегда запрограммированном темпе, однако уже без надоевших понуканий извне.


Когда сквозь прицел каждой оконной рамы испытывающе смотрит Вечность. Когда затюканный индивид, истощенный бесконечной суетой, наконец, получает выстраданную возможность остаться наедине с собой.

Елена снова перечитала письмо. И оценила ситуацию уже по-другому. Включая начальную часть фразы, в которой узрела намек на пошлость.

«А если бы этот текст написал известный литератор? - Размышляла. - Красной строкой. В лучшем произведении. «Хочу быть Богом вашего тела и Дьяволом - вашей души», - разве это, в конце концов, не поэтично? Ведь и в Венере Таврической при желании можно увидеть распутную голую тетку - все зависит от вкуса». Не совсем справедливо, пожалуй, усматривать в том, что породило искреннее чувство, чудовищ Гойя. Тем более, среди мужчин в такой тонкой сфере, как интим, каждый - гомо, но далеко не каждый - сапиенс.

Конечно, признаваться в собственных симпатиях принято тет-а-тет. И не так высокопарно. Однако, видимо, не случайно говорят: когда говорит сердце, разум молчит. Впрочем, это было вчера. А сегодня, уже через пять минут, ей надо сниматься с якоря!


Кстати, в изначальном варианте графика дежурств ее фамилия значилась рядом с Фомингуэевой. Почему вдруг произошли изменения, узнать не успела. Или догадывалась?


Ровно в шесть тридцать девять Елена вышла из подъезда. Даже тот, у кого вместо сердца - пламенный мотор, вынужден был бы признать: дама в вишневой двойке (юбка плюс топик), элегантных туфельках с изящно подведенными глазами – более чем просто привлекательна.


Задери раскрыл навстречу дверцу видавшего виды трудяги-«Москвича»:

- Садитесь, мадам! У вас сегодня - день рождения или именины сердца?


- А вот и не угадал!


- Тогда что?


- Сама точно не знаю. Не исключено, - на мгновение запнулась, - день рождения... любви.


- М-м-м...


- Не «м-м-м», а на самом деле!


- Как это понять? Втюрилась, что ли?!


- А тебе не все равно? Да и вообще, будешь много знать - в мученьях придется умирать.


Светофор кокетливо подмигнул зеленым зрачком красавице «Хонде» - проезжай! Вслед Бородач направил и своего потрепанного «россиянина». Заученно переключая коробку передач, скосил взгляд:


- Может, в лото случайно выиграла?


- Нет!


- Наследство неожиданно получила?


- Опять - мимо!


- Рецепт невероятной диеты достала?


- Считаешь, он мне необходим? Я очень упитанная?


- Нет, - смутился Бородач и пристыжено замолчал.

«Эх, язык - предатель, - корил себя. - Откровенную бестактность допустил. Ляпнул, как бык в пустую бочку взревел. Как это писали в юмористическом журнале? Вчера, ведь, только читал. Вспомнил! «Самая большая глупость - ум, направленный не в ту сторону». Неизвестно, имел ли автор в виду, что глупость, направленная в нужную сторону, лучше, зато ясно: это - о нем, Задери.

- Как считаешь, - спасла водителя от дальнейшего самоистязания пассажирка - не обманом вместо подлинной науки занимаемся?

- Чтоб ты не сомневалась! Зато мы, как за пазухой у бога, хотя там и убого. Лаборатория не зависит от ведомственных интересов, следовательно, и начальственного вмешательства генералов от науки. Корыстные мотивы внутри коллектива - тоже исключены. Имеем дело с чужими бредовыми идеями и не менее чужими деньгами. А хорошая мина при такой игре делу не повредит.

- Разве ты абсолютно равнодушен к тому, чем занимаешься?


- Это уже - сфера эмоций. Стопроцентно не рыночная терминология!


Елена не успела возразить, ибо Бородач, нажав на тормоз, объявил:


- Вот и приехали!

Когда вошли в лабораторию, соответствующую страницу в вахтенном, как они его называли, журнале дописывал малознакомый парень из Физтеха, прикомандированный на хлебное место на время эксперимента (видимо, имел мазу).


- Я вас вызываю на дуэль, уважаемый! - От неожиданности все вздрогнули. Из двери, ведущей в подвальное помещение блока Т, появился улыбающийся Николай. - Да-да, именно вас, коллега, - его указательный палец, будто ствол револьвера, качнулся из стороны в сторону и остановился на оторопелом «приемыше». - Как можно говорить с дамой, не отрывая свой багажник от стула? Или в Физтехе никогда не слышали о правилах хорошего тона? Так я начну восполнять пробел.

Например, в Англии в омнибусах люди передвигаются исключительно сидя - стоять не принято. Однако женщины - существа непредсказуемые. Даже когда они – «леденцы» Туманного Альбиона. И вот такая, пренебрегая традициями, вваливается в омнибус, хотя видит, что все места заняты. И тогда - запомни! – один из пассажиров-мужчин уступает ей место, а сам, чтобы не нарушать установившийся обычай, оставляет салон. Пример, достойный подражания, - можешь рассказать о нем в своем Физтехе. И учитесь, пока я жив!

- Правильно! - Поддержала шутливый тон раскрасневшегося оратора Елена. - Внушай им, непутевым, нормы этикета!

- Рад стараться, Елена Загадочная! - Щелкнул тот каблуками изрядно изношенной обувки. - Однако обидно: я учу, а экзамены принимают - другие.


- Перестань валять дурака! - Сказал Задери. - Постороннего хотя бы постеснялся. Он твой треп, небось, воспринимает всерьез!

- Неужели за долгую-долгую ночь ты, уважаемый, так и не разобрался, когда дядяшутит? - Николай не замедлил обратиться к физтеховцу. - Мало ли я тебе рассказал анекдотов и интересных историй?


- Я... мы... - Смущенно оправдывался тот.


- Ну, пойдем домой. Я дорогой еще немного проветрю торричелевую пустоту твоего чердака!

- Ты бы, прежде чем идти, хоть словом обмолвился, что в блоке Т, - в голосе Бородача прозвучало легкое раздражение.

- Разве коллега вас не проинформировал в полном объеме? Безобразие, не имеющее оправдания! Записывайте: параллельно с определенными недостатками зафиксированы неопределенные достижения.


- Ты неисправим! - Оторвала взгляд от приборов Елена.


- Моя прекрасная леди, вы ошибаетесь! То, что вы сейчас услышали, не больше, чем физическое упражнение для языка. В хорошей спортивной форме этот орган я просто обязан поддерживать. И время, и нравы того требуют.


В глазах Бородача загорелся недобрый огонек:


- Знаешь, если бы моя воля, я бы обязательно создал «Музей человеческих экскрементов» и поставил тебя туда директором!


- Прекрасно! - Не изменил себе Николай. - Тандем что надо! Я - директор, а ты - завхоз. Уверенно расширяющий экспозицию исключительно свежими экспонатами.

Обмен шпильками, балансирующий на грани дозволенного, к вящей радости Елены, на этом оборвался.


Вскоре ночные дежурные оставили лабораторию. Потянулись монотонные часы, как отмечал Николай, высиживания спонсорской зарплаты. Первым длительную паузу нарушил Задери, неожиданно продолживший разговор, начатый в авто:

- ... Эмоции причиняют немало вреда. И в прямом, и в переносном смысле. Иными словами, хотим мы того или нет - приходится их укрощать.


- Постепенно превращаясь в рыловоротов и сухарей?


- А что, по-твоему, лучше в неврастеников?

- Аргумент некорректен, ты это сам прекрасно понимаешь.


- С какой стороны посмотреть...


- Зачем себя обманывать? Ведь ты - тоже эмоционален. И, случается, поддаешься минутной слабости. Или я не права?


- Не понимаю..., - протянул Бородач.


- О-ля-ля! - Засмеялась Елена.

Ей отчего-то вдруг захотелось немного позлить собеседника. Писать такие письма и одновременно изображать ангела во плоти - это уже перебор!


И раз он так, то значит, и она имеет полное право на собственную игру. Если хотите, на некий персональный мини-эксперимент.


Четверг. Время второго ленча. Город Ивек

Из емейл-сообщения Глюка Прянику:

«Хай! То исть, привьет! Надеюсь, не забыл, что у нас — День приоткрытых дверей аруникийского литературного языка?! Как и каждого сегодняшнего числа этого месяца. Так что севодня пишу без всяких жаргонов и маладежных сленгов.

Канешно, игра наша мине усе больше нравиттся. Я от нее прямо балд..., тьфу, получаю сильное удовольствие.

Кстати, раскопал интересные даные про личную жизнь «объекта». Пришлось поработать не токо в ЖЭКе, но и с соседями и даже в конторе. Убежден, Энерджайзер заценит.

Кстати, о нем. Имели еще одну стрел..., то бишь, встречу (хотя ты с ним и дружбанишься дольше, но, скажу аткравенно: ты его не сильно впечатляеш). И он снова верзет про заграницу, куда его намылился сплавить отец. Думаю, заливает, чтоб выглядеть круче. Тебе ничего на енту тему не вякал?

И что тебе вобще известно про этого самого отца? Энерджайзер говорит, что тот — военный сверхсрочник. Но ныне — в бизнесе. Будто зашибает неплохие бабки. Хотя на мажора Энерджайзер явно не тянет.

Я ему все енто выложил прямо в глаза. Объясняет, что пахан чокнутый: держит ево едва не в черном теле, а шуршики сплавляет за границу. На секретный швейцарский счет. Наверное, пургу метет? Ты как думаеш?

Да, Энерджайзер утверждает, что батя буквально помешан на секретности. Например, запрещает ему оттягиваться в своем микрорайоне. Где-то подальше — пожалуста. А там, де живешь — фигвам! Так сказать, следов не оставлять.

А еще проговорился, что тему нашего нынешнего развлечения ему подсказал старый пень. Мол, чтоб сын тренировал интеллект и глазомер. Полный отпад! Может, они оба чиканутые?

Ну, усе! Прям устал от ентого литературного языка. Надо будет пересмотреть наш уговор. Куда легче базар.., тьфу, толковать на нашем маладежном наречии.

Бывай! До встречи. Глюк».


Пятница. Задолго до рассвета. Город Ивек


«Все мы вписаны в огромный чертеж города и порой кажется, что вот-вот сойдем с ума от бесконечности улиц и невероятной арифметики толпы. Но все это - мираж, выдумка. Нет длинных кварталов, нет человеческой толпы. Колоссальный рисунок существует лишь в мозгу строителя. Каждый человек особенный и каждый - бесконечно важен. Каждый дом стоит в центре мира. Среди миллионов домов каждый хоть однажды хоть для кого-то становится святыней и желанным концом долгих странствий».

...Не к чему спешить переворачивать страницу. Смысл сказанного - потрясающий! «Мы вписаны в огромный чертеж города...» - и спиной врассыпную бросаются мурашки. Ибо разве мир - на самом деле не планшетка гербария, в который мужчины, женщины, дети, здоровые и не очень, вколоты, подобно засушенным листьям - на отведенных им местах?

Гилберт Честертон – неподражаем! Впрочем, и француз Андре Ремакль – не шрифтом «бриллиант» шит! Как он пишет на данную тему в «Летайте «Каравеллой»? «Город-лабиринт с бесчисленным множеством выходов, лабиринт, в котором каждому знаком лишь один коридор фасадов и витрин. И по этому коридору человек идет из магазина-ловушки в квартиру-западню, в квартиру-мышеловку, где все снуют взад и вперед, не находя выхода.

То ли предвестником несчастья, то ли звоном надежды неожиданно для столь позднего времени - стрелка уже соскользнула с цифры 12 - звякнул звонок.


Словно в трансе, набросивши на плечи халат, подошла к двери:


- Кто там? - Спросила отчего-то шепотом.


Молчание.


- Кто? - Произнесла уже громче.


- Заблудившийся Охранник-Четырехгранник!


«Странные, неуместные и несвоевременные шутки!», - Елена приклеилась веком к глазку двери - этого спасительного перископа цивилизации.


Никого!


Испугалась ли? Наверное. Однако некая неведомая сила, вопреки разуму, заставила нажать на предохранитель замка.


Выглянула - пусто. Пригрезилось, надо же!

Встревоженная, вернулась в спальню. Мгновение постояла в раздумье: читать дальше или ложиться? И вдруг с ужасом отчетливо услышала, как в замке устрашающе заскрежетал ключ.


Первая мысль: броситься к окну и поднять шум. Однако ноги будто свело: не могла сдвинуться с места.


Что-то щелкнуло снова - и дверь начала медленно открываться.


Боже праведный, что же это происходит! И почему она стоит, как восемнадцатый туман над осенним лугом? Ведь там, позади, мирно сопит, не подозревая об опасности, Дима.


- А-а-а, - материнский инстинкт вывел из столбняка.


- Не пугайся, Лена! - Послышалось от порога.


Незримая рука нашла в полутемной прихожей выключатель, вспыхнуло освещение. И она онемела повторно. У косяка, прижавшись к нему плечом, стоял Задери. Собственной, как говорится персоной!


Елена не могла взять в толк, откуда у него ключ от квартиры. Правда, один комплект сын как-то потерял, однако это произошло довольно давно - Бородач в лаборатории тогда еще и не работал.


А что значит визит, не вписывающийся в рамки элементарного приличия? Но удивительное дело: вслух она не произнесла ни звука.

- Чаю выпьешь? - Вопрос явно не к месту, как никакой другой, пожалуй, соответствовал сумасшедшим обстоятельствам.


- Не откажусь!


Спокойно, как будто ничего из ряда вон выходящего не произошло, продефилировала на кухню. Словно сомнамбула, поднесла спичку к горелке. Плеснула воды в посудину, поставила на огонь. С навесного шкафчика достала коробку «Стрекозиного лакомства» - любимых конфет шалуна-сынишки. Протерла и без того чистые чашки.


«Тихо, как в могиле», - пришло в голову.


Чайник вывел традиционное гастрономическое соло. Зашла с угощением в комнату.


- Может, скажешь что-нибудь? Или язык завалился за аденоиды? - Подала голос.


- Нет! Язык подпирает зубы.


- Ну, так сделай одолжение - объясни, что происходит!


- Как?!

- Тебе, наверное, виднее, чем мне. К тому же, надеяться на суфлера в подобной ситуации - нонсенс.


«Господи, что за чушь я несу? Почему не поинтересуюсь, где он взял ключ?»


- Лена!


Ранее Бородач ее так никогда не называл.


-... Диалектика жизни такова, что рельсы-то, как водится, когда-нибудь да сходятся. И я... я... должен тебе сказать...


«Какая невыносимо тягучая пауза! Словно резина для банджи-джампинга.


- ...Должен признаться. Мне было... видение, - Задери как-то странно на нее посмотрел.


«Он что, окончательно рехнулся?»


И вслух:

- Ну и что, это повод врываться среди ночи ко мне?

- Не ...знаю... Прости! Я спал. А возможно ...и нет. Точно не скажу. И вдруг потолок над моей кроватью разверзнулся. Многоэтажка мгновенно стала похожей на раскрытый тюльпан, в центре которого находился я. Сверху опустилась пурпурная шелковистая мантия. Ею, едва касаясь ткани босыми ногами, ловко сошел седобородый старичок. По-моему, тот, которого я часто вижу возле ближайшей к моему дому станции метро. Остановился у кровати и сказал:


- Чтобы вкусить плода с Древа познания и приблизиться к истине, необходимо избавиться от скверны. Ты готов?


В том, что Бородач замолчал, ничего удивительного не было. Оно заключалось в другом. А именно в том, что Елена ему ...верила. Хотя о любом другом наверняка бы подумала: «Врет, аж перекрытия гнутся!»

- Ну? - Нетерпеливо поторопила ночного визитера.


- Я ответил утвердительно. И сказал старик «Вставай и кайся!» - В чем? - Переспросил я. - В том, что сделал и чего не сделал, но намеревался. - Я готов. - Значит, в путь!

После этих слов где-то в районе спутниковой антенны, кстати, установленной соседом без разрешения, серебром зазвенели невидимые колокольчики. Пурпур вздыбился волнами и рядом с кроватью появился паланкин. Держали его четыре великана, очень похожие друг на друга - видимо, единоутробные братья. Они усадили нищего, но, видимо, не духом, на огромную подушку и, не попрощавшись, исчезли.


- А дальше?


- Дальше я поднялся с кровати, оделся и пришел сюда.


- А ключ? - Спохватилась Елена. - Откуда он?


- Не знаю. Точнее, его у меня... не было... И нет.


- Не морочь мне голову!


- Я говорю правду!


- ?!!


- Для того, чтобы открыть замок, ключ мне не понадобился. И это еще не все! Я, например, вижу сквозь стены.


- Опять двадцать пять?

- Нет, Лена! Мне самому жутковато. А чтобы ты поверила, скажу: у тебя в ванной справа от двери - зеркало, треснувшее сверху наискосок, слева - зеленая корзина для белья, над ней - детское полотенце сиреневого цвета.


- Хватит! - Неприятный холодок заполз под халат, легкой судорогой свел спину.

- Кран, между прочим, протекает – неисправен или закрыт неплотно, - отрешенно продолжил Бородач.


- Я ясно сказала: достаточно! - Елена звонко хлопнула ладошкой по столу. - Тебе нравится меня пугать?


- Избавь меня! Почему ты так решила?


«Сюжет для Эдгара По или, скорее, для Альфреда Хичкока».


- Посиди, я загляну к сыну.

Через минуту-другую, когда хозяйка вернулась в зал, Задери меланхолично болтал ложечкой жидкость в чашке.

- Подсластил! Ведь мы забыли о сахаре. Поэтому, пока ты ходила к сыну, я эту белую смерть нашел. Сразу и безошибочно. Хотя никогда у тебя в квартире не бывал, - незваный гость откровенно растерянно смотрел на Елену.


«Новые хлопоты!»


- Однако не в этом главное, не так ли? - Елена добавила и себе напитка.


«Что я несу?!»


- Да, - пещерным эхом отозвался гость.


- Ты сказал, что тебе в чем-то следует мне признаться. Или я тебя неправильно поняла?


- Все верно! Ради этого я сюда и явился ...столь диковинным образом. Грешен я.


«О письмах, видимо, сейчас заговорит».


Ночную темноту за окном неожиданно нарушил звук выстрела.

- Помогите! - Захлебнулся в истерике истошный женский вопль.


- Я сейчас! – Вскочил на ноги Бородач.


- Подожди, - взяла за руку непрошеного, но, безусловно, желанного гостя Елена.

Она не могла объяснить себе, что это - озарение, интуиция? Однако вдруг отчетливо поняла: крик - вовсе не призыв о помощи, а хитро сплетенная попытка выманить ночного визитера на улицу.


- Не отпущу! - Решительно стала на пороге.


- Как? Неужели у тебя останется хоть капля ко мне уважения, если в экстремальной ситуации я останусь здесь?


- Помогите! - Снова раздался душераздирающий крик-мольба.


«А неужели я позволю подлости взять верх над добродетелью?»


- Не верь, умоляю!


- О чем ты?


Не грубо оттолкнув хозяйку, мужчина рванул в прихожую. Натянул на ноги ее босоножки (как они только налезли?) Оглянулся:


- Как я жалею, что не успел сказать тебе главного...


...Елена проснулась в пять часов с ужасной головной болью, и глаз больше не сомкнула. Все думала: что бы значили загадочные магические формулы от Морфея?


Пятница. 7.30 утра. Город Ивек


- Сны в ночь на пятницу неизменно сбываются, - авторитетно заявила Маруся, заглянувшая к Елене в надежде в очередной раз перехватить червонец-другой до получки.


- А что скажешь о моем? - Будто невзначай поинтересовалась хозяйка, пересказавшая соседке ночную иллюзию.


- Подожди минуту, - Маруся пулей исчезла за дверью.


Чтобы, надо отдать ей должное, ровно через шестьдесят секунд появиться снова. С изрядно потрепанной книгой в руке.


- Вот, - произнесла, отдуваясь. – «Сонник, или Что происходит во сне». Заметь, «научное и практическое изложение»! Отпечатанное не где-нибудь, а в Екатеринбурге - месте казни последнего русского царя и его невинной семьи. Тираж - 150000 экземпляров.


- Извини, Марусечка, но я спешу! Поэтому - или короче некуда, или - перенесем разговор на вечер.


- Нет-нет, лучше сейчас! Пока найдешь деньги, я в чечеточном темпе озвучу основное. Итак, слушай! «Беспокойство - хороший знак, предвещающий успех и восстановление духовных сил после угрожающего состояния». «Потерять ключ - к малоприятным событиям, которые огорчат». «Неожиданная встреча означает поспешный и необдуманный шаг, влекущий неприятности». «Для влюбленных опасность - предвестие того, что планы на будущее не выдержат проверки временем». «Услышать крики страдания означает, что вас ждут серьезные заботы». «Пожимать руку печальному другу - к разлуке или его потере».

Маруся оторвала взгляд от справочника:


- Припомни: когда ночной гость открыл дверь квартиры, она не слетела с петель? Нет?! Это хорошо, ибо «если двери неожиданно срываются с петель, это предвестие опасности для кого-то из близких или лучших друзей».


- Извини еще раз, дорогая, у меня, действительно, больше ни минуты...


- Ссуду приготовила? Давай, и я побежала. Ага, вот еще напоследок! Не помнишь, гость не взглянул украдкой на твою грудь? Не делай такие большие глаза! Если смотрел, то это «верное свидетельство того, что ему уступят».


- Уважаемая!


- А сала на столе не было? - Не унималась Маруся. - Ведь «свиное сало - к счастливому повороту в судьбе».


- Не доставай!


- Иду-иду! Понимаю, тебе никогда точить лясы - время мчаться в свою ненаглядную лабораторию. Однако уже от себя добавлю: то, что гость ушел в твоей обуви, означает одно-единственное - он непременно вернется.


Четверг. Первые сумерки. Город Ивек


Ветер пылесосил небо. Как самая педантичная хозяйка, он заглядывал буквально в каждый закуток своего поистине сказочного жилища. «Сюда, там немного, не забыть пройтись повторно здесь».


И, о чудо! Прямо на глазах становились чище и сочнее оранжево-багровые краски заката.

Крылатым рысаком пронесся вихрь над водной гладью, стремительно взмыл вверх, играючи смахнул с небосвода – у самого горизонта – легкую паутину облачков. Выглянула одинокая звездочка, совсем крошечная и трепетная (то ли продрогла от космического холода, то ли испугалась стремительной выходки Эола). Она смотрела на мир трогательно и беззащитно, с непосредственностью, поразительно напоминающей детскую.

Елена любила непогоду. Будь-то проливной дождь или метель, ураган или гроза. Штиль в природе с его неизменным «ясно» казался пресным. До ломоты в зубах. Мертвой схемой, а не жизнью. Или чем-то вроде тюремного заключения в одиночке. В разгуле же стихии видела удаль, бесшабашность, ве-ли-ко-ле-пи-е!

Вот и сейчас, сидя на берегу городского озера, с неподдельным восторгом наблюдала за стеной камыша, тревожно шумящего, гнущегося во все стороны, но не сдающегося на милость безжалостного победителя. Лишь несколько стеблей, растущих отдельно на чистом плесе, были коварно обмануты. Чтобы достичь успеха, ветру пришлось вступить в сговор с водой. И когда волна – невысокая и уже этим как бы неопасная – азартно бросилась на стебли, те только лениво наклонились и, похоже, тихо рассмеялись. Что им такое? Игрушка, забава.

На подобную самонадеянность и рассчитывал ветер. Наотмашь хлестнул в спину встречным порывом – неожиданно, яростно. Хрустнули стебли, коснулись буйными головушками предательской водной глади. А вихря, как и не было. Умчался, заметая следы. Людские… Звериные… Свои…

В душе Елены – смятение. Ей хорошо и в то же время неспокойно. Зачем она приезжает – вот уже второй раз – на озеро с крепышом-»монголом»? Нужен ли ей этот «эксперимент», хотя и древний, но во многом – безрассудный?

В дела лаборатории Людмила и Вера были посвящены. Причем в деталях. Увидели они, зайдя как-то к Елене, и Люхела. И сразу же сделали далеко идущий вывод: тот к ней неравнодушен. Собственно, нечто подобное замечала и сама Елена. Однако особо не обольщалась. Какой мужик в командировке, тем более, продолжительной, остается равнодушным к юбке? Причем зачастую – к любой. Именно по этой причине первое приглашение в кино, последовавшее со стороны гостя, деликатно отклонила.

А позже, уязвленная показным равнодушием Бородача, отважилась пофлиртовать (малую толику - не заходя слишком далеко). Кстати, с гостем она не скучала. Но мысли были все равно не о нем. Зачем только ввязалась в эту неумную историю с кокетничаньем? Тоже мне, экспериментаторша в квадрате выискалась!

Ветер немного унялся и не напоминал больше распоясавшегося савраса без узды. Скорее шалящего бутуза. И камыш, перешептываясь, качался по-другому – размеренно и спокойно.

Елена вдруг поймала себя на неожиданной мысли: метелки так похожи на кисти художника. Вот он обмакнул одну в бирюзовую чашу озера, выпрямил и в три-четыре штриха набросал на фоне неба легкое облачко, которое тут же ожило и, не медля, устремилось вдаль догонять побратимов.

Провожая небесного странника взглядом, полным тоски, Елена припомнила недельной давности разговор с Люхелом. Речь зашла о сотрудниках лаборатории. Характеристики каждому он выдавал не очень благостные. Но эта задела особенно. Как он отозвался о Задери?

- Barbam vidco, sed philosophum nol vidco? – что, как он тут же объяснил, в переводе с латинского означало «Бороду я вижу, а философа не вижу».

Кстати, его привычка вставлять в свою речь к месту и не совсем латинские фразы вызывала подспудный протест. А тут явное неуважение к небезразличному ей человеку! Помнится, хотела ответить колкостью, но сдержалась. Успела убедиться: спорить с тем - все равно, что рисовать угольком на черной доске.

Протянув руку, достала из видавшей виды сумки гранат, начала очищать от кожуры. Разломила плод. Бросила несколько рубиновых зерен в рот. Приятная терпкость разлилась по небу. Облизнула губы, почувствовав языком тот едва уловимый привкус, который бесспорно свидетельствовал: продавец не обманул - гранаты, действительно, из сухих субтропиков. Только они обладают столь неповторимым вкусом и ароматом. Отказываешься верить, что эти плоды содержат больше лимонной кислоты, чем собственно лимон.

Из состояния полунирваны ее вывел голос Люхела:

- Copia ciborum subtilitas animi impeditur.19

Эти слова она хорошо помнила еще со студенческой скамьи. Впервые услышала их от доцента Дог-Вича («мертвую» латынь и еще несколько языков тот изучил самостоятельно), когда молодежь едва не хором умоляла отпустить с третьей пары раньше, чтобы успеть в столовую к образованию огромной очереди. Тогда-то преподаватель и обронил: «Copia ciborum subtilitas animi impeditur».


Староста группы, помнится, проявил все свои таланты:

- Что касается тонкости ума, уважаемый Дог-Вич, то это материя, в самом деле, чрезвычайно тонкая – и многое здесь зависит от родителей. Но студенческий бюджет трещит по швам именно тогда, когда речь заходит о пище. А ее избытка в обозримом будущем не предвидится.

Начиная с того дня, профессор отпускал их на перерыв минут на десять раньше, обходясь не только без латыни, но и без остальных языков, которые знал.

- Во-первых, не избыток, - возразила Елена временному коллеге. – А во-вторых, куда уж нам по части тонкости ума?

- Не фемина, а кактус! Но все равно не права. Зря гневаешься! Давай-ка пропустим по глоточку, - достал из саквояжа бутылку коньяка.

- Может, лучше не надо? Неудобно, если кто увидит.

- Solus cum sola, in loso remoto, non cogitabuntur, orare «Pater noster.»20

- Stultorum infinitus est numerus.21

Рука Люхела, которую он протянул, чтобы взять гранат, застыла.

- И один из этих глупцов, безусловно, я. Трухлявый пень, не догадался сразу: ты ведь латынь изучала. Должен заметить: была весьма прилежной ученицей, раз до сих помнишь то, что учебной программой вряд ли было предусмотрено. Даже в Ивекском общенациональном университете. За это и предлагаю первый тост!

Несмотря на теплую погоду, пляж пустовал. Ветер вынудил уйти даже двух рыбаков, самоотверженно сражавшихся с происками стихии.

Люхел, наломав сухого камыша и наносив сучьев, развел в лунке, заботливо вырытой рыболовами, мини-костерок, на котором искусно разогрел прихваченный из города люля-кебаб.

Импровизированный пикничок катился к своему логическому завершению, когда гость в присущей ему манере предложил:

- Зюзюкнем на брудершафт?!

- Даже если бы я согласилась, как это осуществить, если у нас одна рюмка?

- Очень просто, - пристально посмотрел в глаза Елене. – Ты пьешь из рюмки, а я …из твоих губ.

- Разрешите мне подтвердить, что я без всяких натяжек была хорошей студенткой. Правда, за чистоту произношения уже не ручаюсь, но смысл, надеюсь, прекрасно поймешь и без перевода:

- Qui proficit in litteris, sed deficit in moribus, plus deficit, quam proficits.22

- Но ты забываешь, что Doctoribus atque poetis omnia licent.23

- Не стану спорить, может, и дозволено. Но не в данной точке пространства. Не в это время. И не со мной.

- Откровенность - за откровенность! - Язык Люхела, если еще и не заплетался, однако чувствовалось: устойчивость свою подрастерял. - Считаешь, я стремлюсь к тому, чтобы сделать тебя своей любовницей? Отнюдь. Врать не стану, мне приятно скоротать время в твоей компании. Пошутить, пожуировать, балансируя на грани допустимого. Но не больше…

Если обещаешь, что не обидишься, объясню почему. Нет? Ну, хорошо, тогда слушай.

Я женат. Супругу, да будет тебе известно, ценю. А, значит, не хочу лишний раз причинять ей боль. Но все же остаюсь мужчиной. Следовательно, не прочь провести ночь в чужой постели. Как совместить эти два взаимоисключающих желания? Здесь выручить может только гибкость ума и нетривиальное мышление.

Итак, моя избранница обязательно, прости, должна быть замужем. Почему? Во-первых, есть немалая гарантия, что не подцепишь какую-нибудь заразу. Во-вторых, никогда не станет на тебя жаловаться. В-третьих, ни за что не позвонит законной супруге, дабы наговорить гадостей – сама благоверного боится. В-четвертых, по той же причине не станет афишировать «левую» связь. И, в-пятых, не будет настаивать на бесконечных свиданиях – являться на них для дамы проблема посложнее, чем для мужчины. Скорее, от слишком частых встреч она будет даже отговаривать.

Плюс к этому моя любовница должна любить мужа. Да-да! Я не оговорился: не меня, а именно супруга.

Какое удовольствие от того, что едва ты поманил женщину пальцем, она тут же, извини за голый натурализм, расставила ноги? Я испытаю удовольствие лишь тогда, когда добьюсь расположения, склонив к измене. Любимому мужу. Причем вершины достигну в том случае, когда буду знать: именно со мной дама наставляет рога впервые. Усматриваю в этом, знаешь ли, некий суррогат девственности.

Так что, как видишь, ни малейшей тебе угрозы с моей стороны.

- А вы, оказывается, сексуальный эстет! Вот не ожидала. Мне глубоко жаль тех несчастных, которые пострадали из-за вас. Воистину, женщина хочет быть обманутой…

Не дав Люхелу опомниться, Елена вскочила на велосипед, не забыв прихватить сумку, и укатила.

«Боже, ну что за мир! - размышляла, с остервенением крутя педали. – Самодовольный индюк - вот он кто, этот ученый импортно-экспортного уклона. Видите ли, подавай ему утонченные наслаждения! Как будто женщина – не живое существо с легкоранимыми душой и сердцем, а, в лучшем, заметьте, случае, биологический автомат для удовлетворения сексуальных потребностей сильного пола. Пожалуй, именно о таких, как этот чертов монгол, говорят: мед на языке, молоко на словах, желчь на сердце, обман – на деле.

Даже время – этот злодей, беззастенчиво ворующий у людей самое дорогое – минуты, часы и годы жизни - не так страшен, как сластолюбцы. Ибо они лишают прекрасную половину человечества главного – веры

Быстро темнело. Когда подъехала к родной многоэтажке, уличные фонари уже вспыхнули огнями.


Четверг. Через час с небольшим. Номер 317 гостиницы «Пердн». Город Ивек

Гость, разлегшись на необъятных размеров кровати, не спеша сосал пиво и вспоминал. Нет, не недавний спор на берегу озера. Уже в который раз пережевывал поездку из Владивостока (именно через него возвращался из Пхеньяна) в Ивек. Что за необычная соседка – не ровня Елене! – подсела в Омске!


– Лора! – голубоглазая шатенка откровенно заглянула в глаза, едва переступив порог двухместного купе.


– Люхел! – встрепенулся раненой в крыло птицей.


И, галантно раскланявшись, прибавил:


– Я выйду, а вы, пожалуйста, устраивайтесь.


– Благодарю! – пустила чертиков дама. И игриво прибавила:


– Вот если бы муж знал, в какой компании меня отправляет.

– А что? – деланно удивился он. – Компания, по-моему, вполне приличная.


– Вы уверены?! – кокетливо прикусила нижнюю губу Лора, на мгновение, будто неумышленно, продемонстрировав дразнящий кончик языка.


– Не знаю! – сознался откровенно. Голос прозвучал глухо, будто неизвестный злоумышленник сыпанул в горло горсть гречневой дерти.


– Ну, так выходите! Не вынуждайте переодеваться в вашем присутствии.


Вскоре Лора позвала попутчика обратно.

Направлялась она к свекрови в Екатеринбург. Там отдыхала все лето маленькая дочка, и теперь ее надо было забрать домой. Малышке шел третий год – замуж Лора вышла совсем недавно. Однако и за этот короткий период ей надоела роль, как она сама сказала, «заряженной пушки» – муж был военным.

Приглашение поужинать в вагоне-ресторане приняла одобрительно. Он заказал «Мартель», бутерброды с красной икрой, салат из печени трески, картофель-фри и шашлык по-карски (знал бы Ким Чен Ир, на что тратятся спонсорские средства, постным рисом бы подавился!)


Трапеза началась. Одной бутылкой, конечно, не обошлось. Как, впрочем, и второй.


Лора откровенно притворно возмущалась:


– Вы вынуждаете меня забыть об осмотрительности. Даже думать жутко, что меня ожидает!


В конечном итоге, наступила ночь… До самого утра, когда Лоре нужно было выходить, он «заряжал» ее во все без исключения «стволы», не исключая ушей и носа. А какое наслаждение получил, когда посадил не закомплексованную женщину на крошечный столик купе! Азартное подмахивание значительно усиливал вагон, ритмично и достаточно ощутимо подпрыгивающий на каждом рельсовом стыке.

– Знаешь, кем я сейчас себя чувствую? – жгуче прошептала госпожа Пушка. – Шариком чупа-чупса!


– Тогда уже, скорее, – колобком, – ответил Люхел. – Который, как и сказочный собрат, пытается, соскользнув, убежать.


И еще с большим азартом принялся уподоблять колобка чупа-чупсу. Или наоборот?!


…Постоялец «Пердна» протяжно застонал, в который раз переживая минуты сладостного изнеможения.

Кривить душой перед самим собой ничего: он и сегодня планировал залечь на гостиничной кровати. Однако это должно было произойти после того, как он воткнул бы голову Елену в рассоху ближайшего к озеру дерева и отодрал по-собачьи. То, что ей говорил, – самая обычная бравада. Точнее, обманный маневр, подготовка к отступлению на загодя подготовленные позиции (монолог «На роль моей любовницы ты не подходишь» звучал из его уст далеко не впервые).


А действительно, неплохо было бы мокнуть свое перо в ее чернильницу. Самочка – из породы кошачьих. Стремительная, гибкая, подтянутая. Именно в его вкусе! К сожалению, не удалось оросить соблазнительное лоно ивекской красавицы азиатским семенем.


В конечном итоге, не выдержав сексуальных пыток, доктор наук оттянул резину пижамных штанов (не отсырел еще порох в полысело-поседевших пороховницах!) и порывистым движением запустил туда задрожавшую десницу.


С упрямством отнюдь не юного Вертера завел «песню» одинокого ковбоя…


Четверг. Через минуту-другую. Номер 217 гостиницы «Пердн». Город Ивек


- Опять какой-то глистогон привел девицу, - сладострастно подняла взгляд к потолку Андония Макоцвит - независимый эксперт-наблюдатель на I-м Всеаруникийском съезде сексуальных меньшинств. - Ишь, как разбалансировано дрожит кровать! Или кому-то чудом подвернулась девственница, или с проституткой, извращенец проклятый, экзотические игрища затеял.


Андония не удержалась и, заметно влажнея, начала фантазировать. Вот она лежит на боку и лижется с подругой в то время как крепкий парень входит в нее со стороны спины, а другой - аналогичное отнюдь не гимнастическое упражнение выполняет с ее любовницей. В пурпурном алькове звучит неземная музыка, он наполняется божественными ароматами, которых не таил в себе даже пояс Афродиты, с помощью которого Гера соблазнила Зевса.


Следующая волнующая сцена.

Красавец-мужчина мягко без обычной спешки вводит пенис в ее лоно. Они начинают ритмично, словно обессиленные штормовые волны, колебаться на встречных курсах. Отлив - прилив... Отлив - прилив. А это что? На пенис ее избранника, ближе к корню, садится махаон - одна из крупнейших в природе бабочек.


Древко партнера очередной раз погружается в ее ущелье. На полпути - замирает. Раз. Другой. Третий. Сначала Андония не понимает, отчего вдруг изменился ритм. И вдруг... Боже, что за неслыханное наслаждение! Упругий мужской член внутри, а трепетные крылья бабочки - на клиторе!


Макоцвит в унисон «глистогону» с верхнего номера страстно стонет, плотно прижимая руку ниже плоского живота. Подрагивают лилейно белые пальцы. Словно стесняясь, украдкой раздвигает полы рубашки-распашонки. Тайком от самой себя скользит в трусики. Чтобы уже в следующее мгновение почувствовать до неприличия набухшие срамные губы. И через пять минут, сбросив с себя все и вся, эксперт-наблюдатель, широко распластавшись в кресле, предусмотрительно застеленном гостиничным покрывалом, самозабвенно мастурбирует.


О, Всевышний, как она хотела, - и мужчину, и женщину. Одновременно!!! Как когда-то ее незабвенная наставница Стелла.


«Видимо, клитор у меня – гомо, а вагина – гетеро, - мелькает мысль. – Этакий двуликий Янус».

- Разве я после этого - не секс-меньшинство? - Размышляла уже вслух, попадая в верхний ритм, который, в конце концов, стал предсказуемым, и, погружая во влагалище два пальца (маникюр на указательном и среднем предусмотрительно никогда не делала). - Даже сверхсексменшинство. Ведь если гетеросексуальных людей, например, восемьдесят процентов, а гомо - пятнадцать, то таких, как она, - едва наберется пять. Так кому же тогда сложнее в этой жизни?


В верхнем номере упражнения, похоже, достигли апогея. Во всяком случае, мужчина кончал – вне всяких сомнений: эти звуки никак не перепутаешь с другими. Партнерши слышно не было - или не достигла оргазма, или безразлично отрабатывала таксу. Сука в платьице! Сосулька в юбке! Торчать на члене и оставаться равнодушной!

Нет, она, Андония на подобный подвиг не способна. Вот и сейчас от невероятного полового напряжения дрожат не только руки, но и ягодицы. К тому же, изрядно подмокшие.

Страстно всхлипнув, поспешно натянула полупрозрачную распашонку и отчаянно рванула дверь на себя. Коридор виделся, как в тумане. Нигде - ни души. И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, на этаже остановился лифт. Из него вышел мужчина лет тридцати-тридцати пяти: по всему, возвращался из бара.


- Уважаемый! - Поманила пальцем Макоцвит.

- К вашим услугам! - Подошел. - Вам помочь?


- Да! - Жадно произнесла Андония.


- Чем? Говорите...


- Понимаете, я чувствую себя палитрой без кисти...


Мужчина заметно растерялся:


- А я в этой ситуации каким образом могу пригодиться?


- Станьте... кистью!


- Извините!


- Я вам презентую! Слышите – презентую!!!

- Что?! – еще больше скукожился незнакомец.

- Как что? Свою палитру.

- Но я не художник. Я вообще рисовать не умею...


- Я вас научу! Только не мнитесь! Я уже не могу ждать! Еще немного - и умру.


- Ждать кого? - Переспросил мужчина.

- Не кого, а чего! - Андония раздвинула полы одежки. - Твоей кисти, кретин!


И, схватив окончательно оторопевшего собеседника за руку, буквально всосала его в комнату.


- Раздевайся! Только, ради всех святых и грешных, быстрее! И раздели, раздели меня пополам! А заодно - растерзай предателя по имени Клитор...


Четверг. Примерно в это же время. Номер 117 гостиницы «Пердн». Город Ивек

Усатый господин, порывисто изменяя курс передвижения номером, недовольно посмотрел на покрытый «упитанной» позолотой хронометр. Пробормотал:


– Еще пять минут – и достаточно! Это безобразие – опаздывать на встречу, обусловленную загодя. Впрочем, мера свободы журналистов зависит от размеров финансовой клетки учредителей.


Но не ради того, чтобы удовлетворять глуповатые прихоти того или другого отечественного олигарха, он, кандидат в Резиденты-П, глава полулегальной ПРА (Партии реваншистов Аруники), снял гостиничный номер (конспирация – прежде всего). Редактор газеты «Свобода или смерть», которая вот уже второй год печаталась тиражом 999 экземпляров (цифра давала законное право не получать разрешения на выход у Министерства СМИ), сам вызвался опубликовать интервью с ним. Какой нечистый и где носит посланного щелкопера?!


Н. К. Чиркосий подошел к окну, приотворил створку – пусть в комнату зайдет свежий воздух того, что непутевые политики именуют самостоятельностью. «На самом же деле, вековечная мечта аруникийцев – неполноценный лозунг, который в итоге способен превратить в неполноценный весь народ. Не независимость, а построение великой нации, которая не станет приспосабливаться, – вот единственно верный путь для официального Ивека. Конечная цель – вон там, за горизонтом – вперил взгляд в стену стоящей рядом многоэтажки Н. К. Чиркосий. – Шаг за шагом. Если понадобится, – кованым сапогом».


Глава реваншистов, чувствуя торжество момента, на мгновение крепко слепил веки. А когда их открыл, то вместо кованого сапога увидел, если не пригрезилось, кроссовок. Даже два. Они украшали ноги, болтающиеся прямо перед носом божемойкнувшего Н. К. Чиркосия.


На всякий случай еще раз закрыл глаза.

Открыл.


Нет, таки не галлюцинация!


Четверг. В это же время. Квартира Елены. Город Ивек


Елена листала книгу собственной памяти.


Вспомнила девичью - на грани потери здравого смысла - любовь.


«Альберт, ну почему так?!!»


Той весной он как-то вызвал ее из дома:


- Иду в армию. Вот повестка!


- Как же так? Ты ведь имеешь отсрочку...


- Не знаю. Мать собирается съездить в военкомат, однако вряд ли это что-то даст. Да и служить все равно придется - не сейчас, так позже. Может, оно и лучше - не оставлять на потом то, что можно легко осуществить ныне.


Новоявленный призывник не ошибся: визит матери желаемого результата не принес.

- Да, - сказали в военном комиссариате, - право на отсрочку у вашего сына есть. Никто этого и не отрицает! Однако у нас огромный недобор новобранцев, поэтому, увы, приходится отступать от формального духа буквы закона. Вы, как сознательная гражданка молодого независимого государства, должны понимать, что ее рубежи...


И натянул Альберт форму - против чего, впрочем, не очень и возражал. К сожалению, служить ему пришлось совсем немного.

Более того, даже жить!

Елена, в то время заочно учившаяся в вузе, начала заинтересованно, а, порой, и со страхом смотреть телевизионную передачу «Сверхновая армия»​​. Читала и перечитывала, если попадались, статьи о Вооруженных Силах. Переживала за жениха: просто ужас, что у них там творится!


Открыла папку, в которой хранила разные бумаги того периода. Зачем? И сама не могла ответить. Хотя бы эти вырезки из газет «Тыкфа» и «Сольомковская правда» в Арунике».


Автор первой заметки пишет о страшном случае в в/ч А-3392: «Только после 27 (!) предупредительных выстрелов ценой неимоверных усилий правоохранителям удалось задержать двух солдат, укравших в местном кафе хлеб и колбасу. Многозначительная деталь: когда стражи порядка, наконец, догнали бойца, уже раненого в ногу, он со слезами на глазах и чувством глубокой удовлетворенности ...дожевывал украденные продукты».

Молодежное издание в заметке под заголовком «Виват пузу: генералам колбасу, солдатам - кукурузу» сообщало следующее: «Один из бойцов почувствовал себя плохо. Его отвезли в санитарную часть. Там установить диагноз не удалось, поэтому его доставили в городскую больницу. Где срочно прооперировали по причине язвы двенадцатиперстной кишки. К сожалению, утром защитник Отечества умер. Вскрытие показало: причина - банальное желудочное несварение. Голодный боец, попав на кукурузное поле, съел пять килограммов сырых початков, что и стало причиной летального исхода».

А вот - составленный ею словарик:

«Дед - военнослужащий четвертого периода службы;

Дембель - военнослужащий, ждущий приказа министра обороны об увольнении в запас.

Дух, салабон, чижик, гусь - военнослужащий первого периода службы;

Карантин, слон, мамонт – военнослужащий, не принявший присяги и живущий в отдельной казарме;

Котел, черпак, помазок, фазан - военнослужащий третьего периода службы;

Молодой, морж, щелчок, старший гусь - военнослужащий второго периода службы».

Она настолько погрузилась в воспоминания, что основательно вздрогнула, когда прозвучал телефонный звонок.


- Алло! - Подняла трубку.

- Что так грустно? - Не узнать полный безудержной энергии голос Людмилы было сложно.


- Вовсе нет, тебе показалось...


- Рассказывай, дорогая, кому-то другому, только не мне! Вероятно, снова себя воспоминаниями пытаешь?


- Есть немного! - Не стала отнекиваться Елена. - Как ты догадалась?


- А для этого не обязательно быть потомственной гадалкой! Воспоминания о первой любви - твое естественное состояние. Что я, хотя по специальности и не психотерапевт, всегда осуждала. Не все в мире тьмой подернуто.

- Не возражаю!


- Тогда давай - о веселом! Поэтому и звоню.

-Перехожу на прием!

- Эта примочка случилась на моей мало родине - вчера новость пересказала землячка. В одном из сел праздновали свадьбу. Как положено, заказали духовой оркестр. Привезли километров за двадцать – ближе не нашлось.


Двое суток не утихал кутеж. Под вечер третьих, как и договорились заранее, оркестр, само собою, уже тоже крепко навеселе, собрался домой. И тут оказалось, что водитель, которому предусмотрительно поручили отвезти музыкантов, лежит, как сноп. Даже не шевелится.


Срочно начали изобретать запасные варианты. Прежде всего – мелодистам любезно предложили остаться - уже в качестве гостей, а не наемных работников, до утра. Те по каким-то причинам сказочное предложение отклонили.


В конце концов, одобрили компромиссный вариант - музыкантов доставит единственный трезвый водитель, в самый раз вернувшийся машиной из райцентра. И все бы ничего, если бы не средство передвижения. Им оказался спецавтомобиль. А точнее - молоковоз.

Поэтому сразу же возникла загвоздка: как оркестрантов - да еще с инструментами - рассредоточить? Сверху на цистерне? Но, во-первых, на дворе не очень тепло. И, во-вторых, кто-то изних во время движения может свалиться. Да, неровен час, под колеса. Отсидка водителю - обеспечена!


Долго думали, как быть. Пока кто-то не предложил: «А пусть залезают в бочку».


- Стебно! – Подала голос Елена. - И что дальше?


- Сказано – сделано! Оркестр в полном составе с помощью тех гостей, кто еще немного держался на ногах, пропихнули через горловину внутрь автоцистерны. И приказали сидеть, как мышам в крупе. Все, наверное, так бы и закончилось, если бы...

Если бы главный из лабухов не попросил водителя, притормозить, когда будут следовать через соседнее село, у усадьбы тещи.

- Порадуем старую – дружно грянем польку-кокотку!


Двинулись в путь-дорожку. Не фронтовую, но, тем не менее, опасную. И надо же такому случиться! Уже у самого объекта «Теща» автомобиль остановил передвижной патруль ГАИ. Не очень волнуясь, водитель (трезв, как ксендз!) вылез из кабины, подал документы. Проверка на том и закончилась.


К его несчастью, пассажиры решили, что остановились у нужного двора. И во всю силу легких врезали соответствующую мелодию.

Шофер, хотя проверить его слова нет возможности, утверждает: милиционеры чуть не потеряли сознания! Потому, во-первых, что представление - действительно неожиданное. А, во-вторых, такой накал, что даже переполненный стадион - отдыхает.


Так что остающиеся восемь километров музыкантам пришлось преодолевать пешком. У водителя, в свою очередь, отобрали права.

- Я думаю о другом, - рассмеялась больше для вида Елена. – А цистерну после промыли? Грязь с подошв, а кто, может, и сплюнул или высморкался... Не вместе ли с молоком эту гадость затем слили потребителям?


- Ты неисправима! И на участке витилиго найдешь родимое пятно. Называется, я тебя развеселила.


- Извини!

- Это не поможет! Переставай жить прошлым! Застряла в своем панцире, хоть выковыривай. Перерастай оболочку! Выползай из нее. И не рефлектируй! Потому что самокопание - вовсе не самопознание, как кажется многим. Можно дорыться до того, что возникнет неудержимое желание вернуться обратно на ветку.


- Стараюсь, как могу!

- Плохо стараешься - я тебе не раз говорила. Готова заключить пари: в момент, когда я тебе позвонила, ты или фотоальбом в тысячный раз рассматривала или в миллионный - перебирала бумаги, так или иначе связанные с Альбертом. А теперь скажи, что не так...


- Да... Перебирала...

- Так вот тебе еще один совет: выбрось абсолютно все - до последнего клочка. И просто живи! Потому что это не жизнь полосатая - ты зигзагами передвигаешься.


Подруги обменялись еще несколькими фразами и распрощались. Елена подошла к дивану, уселась.

Господи, сколько она действительно накопила «материалов», ставших на годы едва не самым главным в жизни! Вот кипа публикаций на тему «неуставных отношений». А это - аналитический обзор Аруникийского центра экономических и политических исследований «Вооруженные Силы Аруники: проблемы реформирования и современное состояние» (для служебного пользования). Подчеркнутые ее рукой выводы:

«- Аруникийская армия не является полноценными Вооруженными Силами, способными выполнить основную задачу;

- В ВС Аруники нарастает тенденция отставания от современных армий по уровню вооружения, профессиональной подготовке;

- Уже сегодня есть основания полагать, что Вооруженные Силы малоуправляемы и не являются боеспособными;

- В армии растут негативные тенденции, искажающих сознание военных, боевой дух личного состава, его профессиональные качества;

- Армия из фактора, который может стабилизировать общество, все больше превращается в потенциально дестабилизирующую силу».

Ангелы-хранители, разве таким должен быть семейный архив?! На черта ей проблемы государственного масштаба? С собственными бы - разобраться.


Выбросить? Да! Но... Но не сейчас...


Она должна с этими бумагами в последний раз в жизни... Да-да, поговорить...

Ужасная телеграмма маме Альберта. Гроб с почетным караулом - офицер и три солдата. Холостой залп в солнце, зацепившееся за зенит.


Официальная причина смерти - несчастный случай. Грузовик, водителю которого парень якобы помогал копаться в двигателе, неожиданно сдвинулся с места. Альберт упал под передние колеса и одно из них его переехало.

Однако иная версия прозвучала из уст, как отметила мать Альберта, «совестливого солдатика», когда она посетила воинскую часть, оформляя скорбные документы. По его словам, все произошло из-за девушки. Чужой. За которую парень вступился. Возникла ссора, началось выяснение отношений. Силы были неравными, хотя, по словам очевидца, некоторые из воинов покинули поле «вагинального боя».

Но сержант-контрактник - неудачник из бывших прапорщиков - свирепствовал. Закончилось тем, что Альберт очутился под колесами грузовика.

Оставив сиротой еще не родившегося Димку.

Несмотря на все усилия (какие они в двух женщин?), неофициальная версия смерти официальной так и не стала. Что случилось на самом деле, осталось тайной за многими печатями. Мать погибшего получила материальную компенсацию в виде определенной законом суммы, и моральную – виновника ЧП уволили из рядов «малоуправляемых» Вооруженных Сил.


Школьные подруги уговаривали Елену не хоронить себя и избавиться от плода (срок еще позволял). Родители благоразумно в ситуацию не вмешивались.


Она ни на минуту не сомневалась: их с Альбертом наследник обязательно появится на свет. И ради него она будет жить.


И вот теперь Бородач. Не предательство ли это первой любви?


Ищет ответ и не находит...

Не оттого ли, что он лежит на поверхности?!


Четверг. Спустя 5 минут. Номер 117 гостиницы «Пердн». Город Ивек


Что за приключение в духе графа Монтекристо? Не хватало еще скандала, который, несомненно, повлечет за собой не нужную для Партии реваншистов огласку.


- Щеголь, - просунул голову в оконную створку озадаченный Н. К. Чиркосий. - Ты, видимо, сбился с маршрута.


- Прошу прощения, - донеслось сверху, - но я оказался...


- Да вижу, что оказался. Но, судя по размеру кроссовок, - ты уже не маленький. Должен знать, что много пить вредно минимум для печени.


- Вы меня не так поняли, - в оконном проеме появилось гладко выбритое лицо гостиничного скалолаза. - Я трезвый, как riftia pachyptila.


Хозяин номера несколько смутился. Несмотря на заслуженную славу энциклопедиста, что такое рафтия пейчиптила, он, увы, не знал. Признаки растерянности, несмотря на ежедневные тренировки сохранять непроницаемость, похоже, все же появились на его лице, потому что неожиданный гость, уже стоя одной ногой на подоконнике, уточнил:


- Рафтия пейчиптила - океанский червь безо рта.


- Своими знаниями, о, пришелец, ты меня сразил! Поэтому, так и быть, влезай в комнату. И объясни, откуда такой умный взялся?


Молодец, не обращая внимания на вопрос, первым делом отряхнул брюки и высунулся назад в окно:

- Если бы швабра, я бы попробовал эти проклятые простыни забросить на верхний балкон.


- Чего нет - того нет. А теперь - не пора ли нам познакомиться?


- Ваша правда! - Протянул гость руку. - Юрманок.


- Это именно вы-ы! – Воскликнул Н. К. Чиркосий.


- Я-я! Но почему «именно»? Мы, что, знакомы?


- Нет! Однако я жду именно вас. Правда, не предполагал, что явитесь на интервью столь диковинным способом...


- Вы...


- Я, я...


- Смешно...


Оба расхохотались.

Переведя дыхание, партийный глава обратился к визави:


- Ну, так как ваш альпинизм объяснить?

- В отель я прибыл вовремя. К сожалению, в цепочке «партийная приемная - приемная редакции» кто-то перепутал номер комнаты. И я поперся этажом выше.


- И по какой, позвольте уточнить, причине провели там едва не полчаса? Да еще покинули помещение через окно.

- Там встретила меня некая экзальтированная особа и на соответствующий вопрос ответила: да, она - реваншистка.


- Не понимаю! Наших в помещении - больше никого. Кроме хорошо замаскированной охраны...


- Не заморачивайтесь! Госпожа оказалась не политической, а сексуальной реваншисткой. И первым делом выбросила ключ от своего номера в окно. А потом попытались залезть в мои брюки. Конечно, если бы не ответственная задача, я бы с таким шансом не разминулся! Да и девушка - заманчивая. Однако служебный долг - превыше всего.

Н. К. Чиркосий от своих людей, готовивших встречу, знал, что Юрманок – энтузиаст-стахановец пассивной педерастии. Поэтому с его реакцией на барышню было все понятно.


- И вы позорно покинули поле боя? - Все же уколол.


- Почему «позорно»? После того, как я прыснул ей в лицо из газового баллончика, печатными буквами написал короткую записку, что обязательно вернусь. Во всеоружии и с букетом самых благоухающих мимоз.

- Разобрались! А поскольку время не ждет, переходим к вашему ответственному заданию.


- Включаю диктофон! Первый вопрос: «Как вы оцениваете текущий политический момент в нашей стране?»

- Крайне отрицательно! Аруника позволила себе то, чего не могли позволить ни США, ни ФРГ, ни Великобритания - не иметь экономики. Переплетение социализма, капитализма и феодальных отношений привело к появлению на берегах Пердна монстра, главной характеристикой которого является отказ от производительного труда. Львиная доля населения занята поиском денег, а не дела. Те же, кто еще работает (шахтеры, учителя, крестьяне), стали головной болью правительства. Потому что требуют за свой ​​труд зарплату, тогда как те, кто ворует и перепродает, - только сокращения налогов.

Все стратегические реформы, увы, сводятся к одному: как пережить очередную зиму?


Я не понаслышке знаю, что в подобной ситуации делает кавказец. Он достает из серванта любимый пулемет и идет к администрации, где в компании себе подобных стреляет в воздух, выполняет суфийские танцы и - чуть не забыл! - попутно восстанавливает попранную справедливость.

Я читаю газеты, смотрю телевизор и четко представляю, как ведут себя, возмутившись, цивилизованные избиратели. Они начинают общенациональную забастовку и меняют власть.


Я живу в Арунике и с ужасом вижу, как соотечественники, словно загипнотизированные, снова и снова послушно бредут к избирательным урнам!

Меня не возмущает Резидент-П! Из себя выводит электорат. Это он не дает всенародно избранному стать политиком хотя бы европейского масштаба, потому что даже не пытается его напугать. А разве можно стать великим тореро, всю жизнь вонзая копье в загривок соломенного бычка?! Если так пойдет и дальше, Арунике не суждено иметь выдающихся деятелей: в обществе, где не прячутся Бруты, никогда не рождаются Цезари!

На берегах Пердна все - серо, плоско, не интересно, полуанонимно. Нет персон, нет событий. Современную историю страны будет чрезвычайно легко изучать: на нее свалилась независимость, а дальше уже ничего не происходило.

- Наверное, не случайно говорят, что народ имеет тех правителей, которых достоин?


- Безусловно! Когда три первые армянина эпохи вселенских перемен появились у нас, они взяли под контроль кооперативный ларек. Когда же три первых аруникийца, наконец, вспомнили, что они - аруникийцы, они создали просветительское общество «Тип-свора». И этим навсегда дистанцировались от борьбы за власть.

Современная политическая система, изобретенная британцами, называется «стабильность». Но зачем нам консервировать свою слабость? Пацифизм - неплохая штука, когда его провозглашают победители. Однако зачем он побежденным?!

- А как же демократические принципы, столбовая дорога цивилизации?


- Знаете, какие люди эти западные демократы? Если хорошо, например, играют в бейсбол, то никогда не примерят боксерских перчаток. Зато с огромным желанием вложат деньги в переоборудование ваших рингов в бейсбольные площадки.

Демократии человек нужен исключительно как носитель посредственных качеств. Еретики для нее опасны, а подвиги - мешают. При тоталитаризме одни выдающиеся личности подавляют другие выдающиеся личности. Демократия подавляет всех, потому что она - безличностная диктатура.


- Интересные рассуждения... Однако...

- Однако, уважаемый скалолаз, прежде чем продолжить разговор, мы оставим этот номер. Я не имею ни малейшего желания отвечать еще и на вопрос в лучшем случае - работников отеля, а в худшем, - правоохранителей.


И не дожидаясь реакции собеседника, уточнил:

- ...Простыни, свисающие за окном, рано или поздно вызовут вполне понятный интерес. Итак, сейчас мои ребята быстренько сдадут номер, а мы перейдем в скромную каморку в подвале - ею нам позволяет в случае необходимости пользоваться близкий родственник одного из активных сратбовтистов.


И, напоровшись на вопросительный взгляд журналиста, успокаивающе кивнул:


- У нас - все четко. Так что пару часов в запасе есть - нам столько и не понадобится. На «возможно» или «авось» никогда не рассчитываем.


Н. К. Чиркосий вытащил из кармана мобильник и, отойдя в сторону, о чем-то с кем-то тихо, но твердо переговорил.


- Все в норме, - повернулся к Юрманоку. - Едем вниз! И намотай себе на ус: плевать против ветра лучше из-за чужой спины.


Четверг. Тогда же. Пивной бар на центральной площади. Город Ивек

У Козореза оставалось еще несколько часов до начала смены, и он по традиции проводил их за кружкой пива - после стопарика! - в забегаловке, называемой по-современному баром. Правда, ничем, кроме высоченных цен и наличия в туалете бумаги это «чудо» от подворотни не отличалось. Однако данное место баталий с зеленым змием находилась рядом с работой, так что ни о каких телодвижениях с целью изменения дислокации не могло быть и речи. На родных рубежах воины стоят до конца - пока на ногах держатся.

Личная жизнь у завсегдатая генделика, как считал он сам, не сложилась. Давно, еще на заре туманной юности, выпускник школы с английским уклоном, учился в престижном военно-политическом училище (о судьбе единственного сына позаботился отец, четверть века занимавший скромную должность главного врача одного из не худших «лампасно-погонных» санаториев). Однако со второго курса парня отчислили. Официально – за «аморальное поведение», на самом деле - за мелкие кражи.

Каздой заказал еще брандахлыста.

Прощелыга-бармен посмотрел в сторону зала: все - спокойно. Взгляд остановился на мужчине (это был Козорез), о котором, хотя тот появлялся систематически, ничего определенного сказать не мог. «Смутный» - такое размытое определение возникло в голове. Без конкретных очертаний. Единственное, в чем был уверен профессиональный оруженосец шейкера, то, что посетитель - не лопух с огорода. Впрочем, ему платили не за то, чтобы составлял психологические портреты забулдыг, поэтому уже через секунду он думал о другом.

...Козорез с детства не разминался с тем, что плохо лежит. И ничего с собой поделать не мог, как ни старался. В училище за крысятничество ему несколько раз устраивали «темную». Дубасили и при свете. Не помогало... Так, не исключено, и ходил бы все пять лет с синяками, получил диплом армейского воспитателя, если бы...

Если бы жена замполита не отправилась в тот роковой для него день в госпиталь. Он не устоял перед искушением. Привычно нырнул в дамскую вализку из чистой кожи, выудив из нее небольшой сверток. Быстрее рванул в туалет: рассмотреть добычу.

И – клоун Юрий Никулин отдыхает, а гоголевский «Ревизор» - завидует. В коробочке находилась баночка из-под дефицитного майонеза «Провансаль» (впрочем, другого и не продавали) ...с мочой госпожи полковницы. Чтобы это определить, совсем не обязательно было жидкость с характерным запахом дегустировать.

Другой бы разочаровался и выбросил «добычу». Однако сын главврача санатория - это вам не санитар провинциальной богадельни. К тому же, вспомнил, что уже вторую неделю носит направление на ежегодный профилактический осмотр, предполагающий и соответствующие процедуры с анализами продуктов жизнедеятельности. Долго размышлять не стал: сдал мочу под видом собственной.

Скандал разгорелся, когда анализ подтвердил беременность курсанта Каздоя Козореза. Сверхоперативно создали медкомиссию, развенчавшую восьмое «чудо света». А дальше - аморальная формулировка - менее убийственная, чем «воровская». И бешеному - поле, идущему - путь.

У отца нашлись друзья, которые, несмотря на основательно испорченную характеристику, пристроили Каздоя сверхсрочником - и даже в элитное подразделение. Более того, на продовольственный склад. Пару лет бил баклуши, наедая рожу: командирам и их любовницам пришелся по вкусу люксовый отдых на курорте, которым заведовал отец.

Не исключено, так и служил бы Родине до выхода в отставку, если бы та неожиданно для многих, в том числе, и для него, - та не наложила на себя руки. В результате Козорез оказался в военном подразделении вдали от складских помещений.


- Еще плеснуть? - Обратился официант, проходя мимо столика.


- Принеси! Светлого не фильтрованного, - без боя сдался Каздой. - Вместе со счетом - надо уже отчаливать.


Четверг. Через мгновенье. Служебная комната гостиницы «Пердн». Город Ивек


- ...Ответ на какой еще вопрос вы хотели бы услышать? - Обратился Н. К. Чиркосий к корреспонденту, сдвигая в сторону хлам, украшающий единственный в комнате стол.


- Несколько соображений о взаимоотношениях Ивека и Москвы...


- Утверждают: если ежедневно отдавать ужин врагу, можно приобрести друга. К сожалению, в «братских» отношениях Арунике веками доставалась роль Авеля. Поэтому сейчас в глазах многих россиян мы - нечто среднее между евреем, как воплощением мирового зла, и чеченцем - как воплощением зла местного.


В действительности Россия, занимающая на земле места куда больше, чем в истории, - дело рук и мозгов Ивека. Если бы в свое время наши предки не вылезли из святых пещер и не организовали московитам административную и церковную реформы, Путин бы до сих пор крестился двумя пальцами.

Наши предки создали им централизованное государство и бюрократическую машину. Аруникийцы колонизировали север Кавказа и Сибирь. Калмыки до сих пор называют иностранцев охлохами, а калмыки разбираются в колонизации! Добавлю: Советским Союзом в его звездные часы руководили перднотреповцы. Как только за дело взялись русские, он мгновенно развалился.

Ельцин вытолкал нас из СССР.

Так что Москва вовсе не случайно страдает комплексом неполноценности.

Переживая за общее будущее, мы избрали Резидентом-П самого большого русофила – Чумку. И что же? Неконструктивная позиция Москвы за полгода превратила его в пещерного националиста.

Мы отдали им сердца, а вы потребовали ЕваСольСтол. Мы художественно свистели, а они не желали танцевать. Мы пели скорбные песни, а соседи подло требовали рассчитаться за газ. И они хотят, чтобы мы после всего вышеперечисленного их любили?!

- И какой тактики должна придерживаться Аруника?


- Имперская экономика не может существовать без империи. Попытка существовать без экономики, как я уже подчеркнул, с треском провалилась. Остается... Да, да! Возродить империю. И это должна быть НАША империя!


- ???

- Москва на просторах бывшего Союза уже не является центром. Ни политики, ни экономики, ни славянства. Тот переместился. Представьте себе, в Ивек.

Кремль с его театрализованным героизмом (Ростропович с автоматом) и болезненным желанием на каждом постсоветском углу утвердить собственную сверхинтелектуальную неповторимость (Хазанов + Боря Моисеев = русская интеллигенция) органически не способен жить безо лжи.


К тому же, даже этнически «чистые» регионы не стали Вандеей русского национализма. Виной тому - отсутствие национальной идеи.


- А у нас разве она есть?


- Да! Это возрождение Великой Восточной Империи Аруникийской Нации, призванной стать доминирующей силой не только на евразийском пространстве, но и в мире.

- Вряд ли с этим согласится Россия...

- Во-первых, кто его будет спрашивать? Во-вторых, он надолго увяз на Кавказе. А вскоре, убежден, получит головную боль на Волге, в Сибири, не исключено, и на Дальнем Востоке. Так что эффективно противостоять Ивеку Москва вряд ли сможет. Несколько сильных ходов с нашей стороны и в России станут выстраиваться очереди из желающих записаться в аруникийцы.


- И какими же должны быть эти ходы?


- Политики должны вернуть нам статус космической и ядерной державы, как и место постоянного члена Совета Безопасности ООН. Нужно попытаться ввести миротворцев на Кавказ, поставить вопрос о перебазировании Межпарламентской ассамблеи СНГ из Санкт-Петербурга в Ивек. Нужно постепенно перехватывать дипломатическую инициативу, в частности, на Балканах.

Мы, реваншисты, в свою очередь, инициируем проаруникийские настроения на Кубани, Дону, Урале, Дальнем Востоке, в Сибири. Уже создаем «пятые колонны» с массовой засылкой инструкторов и необходимой литературы в места компактного проживания земляков. В наши ряды будем вовлекать тувинцев, бурят, калмыков и прочих казаков.

Плюс наши влиятельные сторонники в Госдуме, аппаратах силовых ведомств. И значительную часть офицерского корпуса в РФ, не забывайте, тоже составляют аруникийцы.


Кстати, то, что страны СНГ - на новой, естественно, основе - должен возглавить Ивек, понимают и здравомыслящие российские политики. Например, Жириновский уже согласился, чтобы столица РФ переехала на берега Пердна.


Лозунг единого трудового славянского государства, поднятый на щит аруникийскими реваншистами, не сомневаюсь, вызовет взрыв энтузиазма и общественной активности от Первопрестольной до самых до окраин. Толпы отчаявшихся людей, независимо от политических взглядов, объединит ненависть к нуворишам и их высоким покровителям. Под руководством наших инструкторов они перейдут к подрывной деятельности на всей территории РФ (мы уже способствуем созданию подпольных ячеек на предприятиях, в организациях и по месту жительства). Освобождение русского народа от «процентного рабства» откроет новую эру в мировой истории - эру евразийского единства и экономического процветания вокруг Ивека.


Маленькая сепаратистская Аруника никому не нужна. Она сможет заявить о себе исключительно как дракон с хвостом на Дальнем Востоке, сердцем на Кавказе и головой на Балканах. И тень его - везде!


- Но «Сратбовт» малочисленен...

- Не страшно! Когда Темуджин отправлялся покорять мир, он имел всего несколько тысяч всадников. Варвары, разгромившие римские легионы, вместе с домашним скотом составляли не более пяти процентов населения крупнейшей из империй. Бонапарт - тот вообще начинал один.


Как воздух, необходим крах этой системы и возврат к природной игре сил.

В первую очередь, нужны не инвестиции, а вожди и герои. А они рождаются только в борьбе: в конкуренции за газопроводы, во главе батальонов, на студенческих баррикадах. Пусть они возглавят нас, и мы «освоим» эти пространства: «Солдаты! Вы – голодные, разутые и раздетые. Но в пределах Садового кольца находятся самые тучные пастбища в мире. Вперед!»

На ржавых танках мы покатим от заправки к заправке, как когда-то наши предки от колодца к колодцу. Если не удастся спасти Россию, то нашим священным долгом останется дорваться сюда прежде, чем дорвутся чеченцы!

Современная мировая бюрократическая модель создана смертельно - после двух мировых войн - уставшими людьми. Слава богу, мы уже отдохнули!


Четверг. Параллельно. Пивной бар в центре. Город Ивек

Черт с ней, с фамилией – ее не выбирают! Но имя! Не говоря уже о сочетании того и другого... Сколько дразнилок, среди которых и десятки - оскорбительных, сопровождали его на протяжении всей жизни. Начиная со школьного «Каздой накрылся п... дой».


А все мать, дай ей Саваоф на том свете здоровья! Удружила, что называется!

Оказывается, как с восторгом ему рассказывала родительница, в начале нашей эры царь Шапур II имел дочь Каздою, ставшую впоследствии христианской мученицей и канонизированную православной церковью. Ее имя тогда еще капитанша и «прилепила» новорожденному.

Помнится, уже юношей он раздобыл «Словарь личных имен», благодаря которому нашел подтверждение существованию легендарной Каздои. А заодно и тому, что аналогичного мужского имени не существует. Об этой метаморфозе затеял разговор с матерью. Та ошеломила его безапелляционным фразой «Если есть Каздоя, должно быть и Каздой! И вообще, я ради тебя всем в жизни пожертвовала. И какую имею награду! Глаза бы мои тебя не видели».

Отец с сыном хорошо знали: следующим аргументом станут слезы, после которых неизменно разгуляется мигрень, а потому спешили дискуссии быстрее сворачивать. Так поступил и Каздой.

А еще единственная представительница слабого пола в их семье любила, вовсе не шутя, замечать: «Я не злопамятна исключительно потому, что имею очень плохую память: отомщу – забуду, снова отомщу - снова забуду».

Так что настойчиво оппонировать даже в мелких спорах ни отец, ни сын не решались. И эту семейную традицию почему-то называли «Пустил пыль в воздух - испортил атмосферу».

Повзрослев, Козорез-младший именно с такой воспитательной позицией матери связал собственные проблемы. Именно бесконечные «Не растаешь», «Ты же мужчина», «Не скули», «Справишься» в различных вариациях, и привели не только к частичному разрушению психики, но и, что не менее трагично, к тому, что он больше всего на свете боялся сделать что-то не так. А также - пойти против течения (установку с детства заложила мать – этот Кашпировский в юбке).

Специалист, к которому Каздой, не пожалев денег, обращался, данный тезис подтвердил: «Такие, как вы, полностью зависимы от чужого мнения, не способны взять на себя ответственность ни за свою жизнь, ни за тех, кто находится рядом. Ибо вы с молоком матери на уровне детского подсознания впитали сакраментальное «Я – препятствие», «Я - вечный должник».


Добавив - уже без уплаты гонорара:

- Неудачное имя тоже очень часто - источник психологической травмы. Ибо оно – бренд! А бренд должен формировать исключительно положительный имидж.


- ...Ваш счет! - Официант положил на столик, на удивление чистую, бумажку и двинулся вглубь зала.

Каздой отсчитал необходимую сумму, добавив к указанной цифре чаевые и стоимость еще одной пол-литровой емкости пива, и требовательно, опровергая заключение психотерапевта, щелкнул пальцами. А если сюда еще «дорисовать» яростные вспышки гнева, которыми он периодически страдал, получится полотно вроде «Химер темноты».

Взять хотя бы тот армейский «инцидент», когда он раздавил колесами грузовика солдата. Зачем? Во имя чего?! Видимо, инстинктивно самоутверждался. Столько лет пролетело, но до сих пор видит глаза жертвы, которые, убежден, до последнего не верили, что он СМОЖЕТ. Именно этот вызов, откровенное сомнение в том, что он способен на отчаянный поступок, стали каплей, поставившей точку на земном пути новобранца. Бедняга просто случайно оказался не в то время и не в том месте.

ЧП оформили как несчастный случай, выгнав из армии его виновника. Полтора года с женой и несовершеннолетним сыном проедали свекра-отца-дедову пенсию. Ведь гражданской специальности не имел, поэтому найти «приличное» занятие даже при поддержке родных не удавалось. К тому же, откровенно говоря, не очень и спешил совать шею в хомут.


Неизвестно, чем бы и когда история завершилась (к тому времени супруга умерла, оставив на воспитание чадо), если бы не тот звонок. На мобильный. Вместо номера абонента на экране высветилось стандартное «Private Number». Или междугородка, или от дяди/тети, по каким-то причинам возжелавших «лечь на дно, как подводная лодка, и позывных не передавать».


У него еще был выбор.

Или ему так показалось?!


Четверг. Чуть позже. Телефон-автомат в одном из супермаркетов. Город Ивек


Вера вставила карточку в щель аппарата, напомнившего ей морского котика, и набрала номер. После серии гудков включился автоответчик: «Вы позвонили на номер Людмилы. К сожалению, сейчас она не имеет возможности взять трубку. Оставьте сообщение и с вами обязательно свяжутся. Начинайте говорить после сигнала».


- Привет, дорогая! Знаю, что автоответчик у тебя цифровой и его хватает на целый час трепа, поэтому глотать слова не собираюсь. Я в маркете и, раззява этакая, потеряла ключик от камеры хранения. А там – сумочка, а в ней – еще и мобильник. Рассказала охраннику, а сама, пока они будут решать проблему, звоню из автомата. Вот только где тебя, девица, носит?


Впрочем, повод у меня - не спешный. Я тут наткнулась на брошюру о способности человека быть самим собой - проблема касается всех, однако, убеждена, прежде всего, Лены. Не медля, купила.

Несколько абзацев зачитаю, а ты вернешься, так будет чем занятьсяь. Итак, слушай!

Пифагор: «Наука жить счастливо состоит в том, чтобы жить исключительно настоящим».


Совет психиатра: «Не зацикливайтесь на прошлом. Вы живете только в настоящем, так добывайте из него все возможное и радуйтесь каждому моменту того, что существует сейчас. Помните: чем больше вы перебираете негативные моменты прошлого, тем сильнее обесцениваете настоящее. Приучите себя воспринимать прошлое как то, что прошло и уже никогда не вернется». И еще: «Зациклиться на прошлом и остановиться означает погибнуть».


А вот - обряд на освобождение сердца и души от несчастной любви: «Возьмите тетрадь и со всей тщательностью подробно опишите историю Вашего чувства. Укажите дату, место знакомства, точный адрес, время, обстановку. Опишите развитие отношений, отмечая моменты, принесшие боль (опять указываете город, адрес, дату, время, погоду, окружение, ощущения, мысли, обстановку). Перечитайте. Есть ощущение боли? Перечитывайте столько раз, пока не почувствуете, что боль прошла. Затем порвите листы и подумайте: «Ну, было и что? Отныне в моей жизни абсолютно все будет по-другому!»

Брошюру подарю Елене. Может, хоть что-то возьмет в голову...

Все, меня зовут. Бегу...


Четверг. Лэнгли - пригород Вашингтона

Бумага на столе очень закрытого ведомства, расположенного в Лэнгли - пригороде американской столицы:

Совершенно секретно

Строго конфиденциально

Только для первых лиц

Копированию не подлежит

В дополнение к направленным раньше в госдепартамент материалам по интересующей Ваше ведомство проблеме присовокупляю данную записку, основанную не на агентурных данных, а личных наблюдениях.

Арунику я бы охарактеризовал как «страну наоборот». То, что здесь происходит, очень напоминает отчаянную попытку протащить верблюда сквозь игольное ушко. В то время, когда уже и верблюду ясно: гораздо легче протащить сквозь него злополучную швейную принадлежность.

Свою страну многие граждане именуют не Родина, как принято в цивилизованно мире, а Уродина. Безусловно, с их стороны – это кощунство. Однако смею заметить: многочисленные явления как общественной, так и частной жизни здесь, в самом деле, уродливы.

Начну с политического истеблишмента – так называемой элиты. Невероятно, но факт: у нее по отношению к собственной стране в чести - это не оговорка – бесчестие!

С тех пор как я приступил к исполнению полномочных обязанностей, у меня сложилось впечатление: объяви разведка любой страны мира о начале записи в «агенты влияния», первыми в очередь дружно выстроятся именно высшие чиновники.

(На случай, если данная идея будет обсуждаться, сообщаю примерные суммы весьма необременительных для моей державы расходов на вознаграждения: Резидент-П – до 100000 дралло в год, глава Кабинета «СТ-Минивор» - до 60000, спикер парламента – до 20000. Чиновники рангом помельче - в зависимости от степени полезности – от 100 до 5000 дралло).

Невероятно, но факт: золотой запас Аруники формируется за счет добровольной сдачи в казну зубных коронок (стоматологи обслуживают сознательных граждан круглосуточно, без перерыва на обед и бесплатно) и обручальных колец.

В перечне профессий значится «Картежник». Количество проданных за год колод карт статистики умножают на коэффициент 3 (среднее число игроков в каждой партии) и получают число дополнительно созданных рабочих мест.

Разрешается торговля собственными органами, в первую очередь, за валюту за рубеж, с удержанием половины получаемой гражданином суммы в доход государства.

Приговоренных к смертной казни разбирают на «запчасти» без согласия родственников. В исключительных случаях оставшемуся в живых супругу выделяют мизерное вознаграждение.

Всемерно поощряется движение «Пенсионные категории – добровольно в крематории!» Установлено, что внуки решившихся столь неестественным способом освободить бюджет от расходов, еженедельно получают - до достижения совершеннолетия - порцию мороженого.

Учитывая бедственное положение государства в части запасов газа горючих сланцев и ограниченные возможности по импорту валежника, как сухого, так и сырого, граждан обязали впредь не портить расточительно воздух. Достигшему годовалого возраста, вручается номерной шар-сборник. В конце недели оный доставляется в сектор газа - пункт сбора стратегического сырья. Оно скачивается в резервуары с обязательной выдачей накладной.

Задача местных властей – обогреть вверенные им районы исключительно за счет этих внутренних резервов, ибо в кризисных ситуациях централизованно энергоресурсами всех видов обеспечивается исключительно столица.

Учреждены обязательные для исполнения государственные праздники: Вечер заката надежд, Ночь длинных нравоучений, День шкурки от сала, Утро «стрелочников» казни.

Столкнулся я и со многими другими труднообъяснимыми вещами. Так, здесь главой государства становится тот, кто набрал на выборах ...меньше всех голосов. Считается, что только ненавидимый электоратом политик способен быть эффективным менеджером. Ибо имярек имеет моральное право не обращать ровным счетом никакого внимания на нужды народа, большинство которого его не хотело.

Должности высших государственных чиновников в Арунике разыгрываются. Нет, не в кегли, не в гольф и даже не в крикет. Новые невероятные игры придумывает и устанавливает их правила ближайшее окружение Резидента-П перед всяким очередным назначением. Чтобы было понятно, о чем идет речь, приведу несколько примеров.

Так, министром сельского хозяйства стал кандидат, дольше остальных проскакавший на лошади, сидя задом наперед (видимо, устроители подобного конкурса убеждены, что в этой отрасли все делается, пусть простят меня геи, через одно место и это место – отнюдь не седалищный нерв).

Соискателям поста министра энергетики пришлось поучаствовать в кулачном бою, и правительственный портфель получал тот, у кого под глазом «светил» самый яркий «фонарь» (как пошутил один из членов комиссии, чтобы светло было всем в государстве).

Видели бы Вы, что это было за представление! Претенденты сачковали, не желая наносить сильные удары конкурентам. Боялись: а вдруг ненароком поставят «проходной» синяк? Натболее ушлые даже пытались незаметно нанести увечья сами себе, однако их тут же сняли с дистанции и лишили права в течение пяти лет выдвигаться на любые государственные посты.

Департамент иностранных дел возглавил победитель шоу «Самый крутой враль». Им стал Таюсрак, на полном серьезе сообщивший почтенной публике, что Арунику, как равного партнера, почитают все остальные государства мира.

Несколько проще условия назначения министра финансов и главы казначейства. Первый должен иметь звание «Заслуженный заемщик» и родственников в дальнем зарубежье, а второй - не должен знать арифметического счета и, желательно, грамоты.

Министра чрезвычайных ситуаций здесь не назначают вообще. Поскольку ситуация в стране чрезвычайная двадцать четыре часа в сутки из года в год, то по совместительству эту должность занимает председатель правительства. Весьма примечательно, что главой Кабинета «СТ-Минивор» может стать только тот, у кого отменный жор (есть ли аппетит, спрашивают только у больного).

Чтобы больше не утомлять внимание Вашего высокомордия нудным перечислением примеров, перехожу к другим странностям, с которыми пришлось столкнуться. В частности:

1) В Арунике никто ничего не производит, но поголовно все что-то продают.

2) Здесь экономически процветают лишь крематории и похоронные команды.

3) Стремление не работать, а красть, рэкетирствовать, химичить, на крайний случай, сдавать в аренду, поразило практически все слои населения. Наиболее сознательные из числа ученых, инженеров и т. д. занимаются перепродажей произведенного другими (чаще всего - более чем сомнительного качества).

4) На переговорах чиновники любого ранга не на жизнь, а на насмерть сражаются за каждый гивняр – не родной страны ради, а собственной пользы. И вечно слезно просят положить на их счет вне пределов государства хотя бы десяток дралло.

Возвращаясь к тому, с чего начал, - политическому истеблишменту – замечу: складывается непредвзятое впечатление, что ими руководит бредовая идея-фикс. А именно: любыми путями примерно втрое, что подтверждается конфиденциальными данными, сократить численность населения. Выражаясь недипломатичным языком, оставить только владельцев заводов, земли, пароходов, а все остальное – сдать в аренду. Быть рантье невиданного доселе масштаба – супермечта каждого богатого или имеющего власть.

Сука Альп.


Пятница. Первый час ночи. Служебная комната гостиницы «Пердн». Город Ивек


Нет, пьяным Козорез не был. Так, слегка навеселе. Более того, он вообще не хмелел - в привычном понимании. Объяснить феномен никто не мог: у него две, а не четыре, как у нашумевших братьев-боснийцев, почки. И по всему выходило, что они «мыли» отнюдь не золотой песок за целый квартет.


Специалисты, не углубляясь в суть, подобную игру природы называют эксплозивностью, а еще - атипичным вариантом опьянения. Взрывная реакция или, как медицинский термин, – гнев терпеливого человека. Короче, Каздой, употребляя спиртное, уподоблялся перегретому котлу, который рано или поздно взорвется. Но на такой чрезвычайно редкий случай мужик имел предохранитель. В виде ...скороговорки «В недрах тундры выдры в гетрах тырят в ведра ядра кедров». И, главное, шестым чувством понимал, когда уже следует ее произнести.

Кстати, Фрейд выделял две разновидности удовольствия - секс и агрессию. Удивительно: Козорез в течение многих лет получал идентичное удовольствие и от того, и от другого. Может, и в этой области он не такой, как все?


Что же касается солдата, которого вспомнил в баре, то бедняга стал случайной жертвой извержения его, Каздоя, нетрезвой психической магмы.

...Дежурство, как и все предыдущие, обещало быть предсказуемо скучным. Сидение за газетой или портативным телевизором, а затем «завершение эпизода» глубоким сном. Однако сначала наведет порядок на столе - тут вроде свиньи хозяйничали.

Усеянный жирными пятнами рекламный проспект, с десяток использованных трамвайно-автобусно-троллейбусных талонов, апельсиновая кожура, профессионально обглоданный рыбий хвост. И даже упаковка, как гласила надпись, от пузырчатого презерватива с анестетиком фирмы «Cotxen».


А это что еще за филькина грамота? Развернул аккуратно свернутый листок. Надо же, инструкция к радиобудильнику. Пробежал взглядом: «Многоцветный жидкокристаллический дисплей «Syno». Режимы: 12 /24 часа. Радио с автопоиском и регулятором громкости. Сетевой адаптер. Отображение температуры и относительной влажности воздуха, уровня конденсации (точки росы), индикация температуры и атмосферного давления в помещении. Анимационное изображение фаз Луны».

Надо же, столько лет где-то углу пылилась! А напарник с друзьями, видимо, в поисках, на чем порезать закуску, откопали. И все же коллега зная, что «документ» принадлежит Каздою и учитывая его взрывной характер, не рискнул совершить святотатство: использовал рекламный проспект. А, между тем, инструкция нужна, как пробоина шлюпке!

Сгреб все скопом и швырнул в картонную коробку, не первый год удачно заменяющую мусорную корзину.

Что же касается пресловутого радиобудильника, то без всяких-яких, - вещь классная. И принадлежит ему! О хитром транзисторе не догадывается даже работодатель. Не тот официальный, сидящий в руководящем кресле этажом, если мерить из подвала, выше. Он вообще - ни бэ ни мэ ни кукареку - даже в колбасных обрезках гостиничного ресторана, где ежедневно деликатесно обедает.

Речь - о жильце неприметного для центра столицы элитного дома, профессионально эксплуатирующего основной инстинкт и достигшего в этом деле значительных успехов. Можно только догадываться, сколько крупнокалиберных (на мелких не разменивался!) политиков попали в «медовые ловушки», изобретательно расставленные ZXZ (такими буквами тот попросил называть себя с первого знакомства). Да, в плане секс-мероприятий ему, пожалуй, нет равных.


Именно этот человек оказался владельцем «Private Number», радикально изменившего жизнь Каздоя.


Зазвонил телефон.


- Слушаю!


- Это я!


Козорез узнал веселый голос напарника.


- Не напрягай бронхи, не глухой!

class="book">- Только не гони сразу волну и не доставай из-под шкафа гуманизатор.24 Ко мне заходили знакомые ребята, и мы немного расслабились - с каждым случается.

- Но не с каждым так часто, как с тобой!


- Наглое преувеличение! Я - не алконавт.


- Это ты сказал, а не я, так что - извини. Чего хочешь?


- Как и ты, представь себе, извиниться. За то, что оставил на рабочем месте бедлам. Понимаешь, провожая друзей, намеревался вернуться и, наведя порядок, дождаться тебя. Но уже на улице прозвучало классическое «Водка без пива - деньги на ветер». Так что завалили в первую попавшуюся забегаловку и там шлифонулись. Времени до пересменки оставалось много, так я парка и не парил. Но тут позвонил родственник, чтобы напомнить: я обещал ему на пару часов нашу служебную комнату. Идти на попятную было уже поздно. Поэтому я и не вернулся. А поскольку хорошо знаю родственника и баб, которых он водит (на этот раз что-то твердил о журналистке), то убежден: убрать со стола наши объедки они не удосужились. Не ошибся?


- Нет!


- Тогда с меня стопудово - штрафной пузирище.


- Хорошо!


- Значит, пока!


- Пока!

Каздой положил трубку, нечаянно задев радиобудильник. О котором, собственно, и думал до того, как позвонил напарник. Точнее, об истории своего знакомства с ZXZ...

Тот оказался вербовщиком спецслужбы не очень отдаленной страны. Относительно «объекта» был подкован на четыре полноприводные ноги: знал все, до мельчайших деталей, подробности. Например, даже то, что в подростковом возрасте Козорез-младший грешил вуайеризмом.

Впрочем, это не выглядело особо странным: во-первых, ни одна спецслужба, основательно не подготовившись, разработки не начнет, во-вторых, родные просторы давно уже находились под самым плотным колпаком чужих государств.

Расценивал ли Каздой свое согласие на сотрудничество как предательство? Нисколько!

Как продолжатель семейных военных традиций, он еще недавно вместе с ZXZ был подчинен общему главнокомандующему. Да и к режиму, свержением которого так гордились другие, ненависти не испытывал. Как, впрочем, и любви к пришедшему ему на смену.

К тому же, и это, пожалуй, самое главное! - Каздой чувствовал себя никому не нужным. Что изрядно обижало, бередило душу. Ничего, кроме разочарований, житие ему не принесло. Тогда как остатки совести в условиях рыночной экономики, по крайней мере, позволяли ими торговать.

Как человек, еще недавно носивший погоны, сразу смекнул, отчего попал в поле зрения рыцарей плаща и кинжала. Ежу понятно: идеально вписывался в пункт «Раздражение политикой властей, затруднения в карьере, сложности в личной жизни, обида на собственную судьбу» раздела «Перспективные для привлечения» служебной инструкции.

Согласился сразу и без колебаний. Тридцатью сребрениками стали: а) неплохая работа; б) регулярное пополнение зарубежного банковского счета; в) обещание в награду за десять лет преданного служения обеспечить сыну получение гражданства одной из европейских стран.

Вот и вся недолга!

Да, еще одна деталь, сыгравшая особую роль в данной истории: вербовщик, в нарушение всех писанных и неписаных правил разведки, был назначен и ведущим.

Каздой включил кофеварку - не лучшее для мочевого пузыря решение после пива, однако не мог в маленьком капризе себе отказать.

Несколько лет пролетели - как санки со снежной горки слетели. За это время, кроме господина ZXZ, он лично познакомился с одним-единственным человеком их круга: это майор И. К. Мечен-ноль.


Дело в том, что кабинет Резидента-П систематически прослушивался. Из подвала гостиницы «Пердн». Если еще точнее: из малоприметного служебного помещения, которое занимали Каздой с напарником.

Не будучи специалистом, он не представлял, как это технически осуществлялось. Но каждое дежурство автоматически записанные на цифровой носитель разговоры сбрасывал из интернет-кафе (постоянно их меняя) на очередной новый мейл (каждый раз - другой). А недельное «меню» доставлял ZXZ на квартиру лично.

В случае провала всей сети именно И. К. Мечен-ноль должен был взять вину на себя: мол, Резидентский-П кабинет «писал» по собственной инициативе с помощью цифрового диктофона. Потеря одного офицера для хозяев - ничто по сравнению с потерей возможности стационарного прослушивания (подвал гостиницы «Пердн», как и жена Цезаря, должен оставаться вне подозрений).

На каком-то этапе Козорез задумался. Нет, не о том, как заслужить прощения у Родины. А над тем, как с одной овцы состричь еще и «бонусный» клок шерсти.

Откровенно не аристотелевская «Эврика!» оказалась простой, как закон всемирного тяготения: яблоко (информация) должно падать и на его голову - тоже. Несколько недель шастаний (в интернете, а также литературе с грифом «Для служебного пользования») и на горизонте замаячило слово «Лодзь». А через некоторое время в дежурке появился жидкокристаллическим дисплей «Syno», инструкцию к которому он только отправил прямым рейсом в коробку из-под сигарет.

Отчаянную игру затеял, потому что имел непредсказуемый - грош в кафтане, а на сто гривен чвани! - характер.


Параллельно решил «писать» и разговоры, ведшиеся в их служебной комнате. Зачем, объяснить не смог. Ведь здесь мало кто, кроме его и напарника, бывал. А случайные посетители, - разве могли они представлять в роли источника информации хоть малейшую ценность? Безусловно, нет.

И все же он поступил так, а не иначе.


Пятница. Восемь часов утра. Маршрутка. Город Ивек


Путь к работе забирал час-полтора в одну сторону – в зависимости от пробок. Жаль времени! Впрочем, для столицы - это далеко не антирекорд. Люди и из пригородов добираются. Поэтому можно считать, что ей еще повезло.


Зато салон переполненного транспортного средства - еще тот Гайд-парк! Такие дискуссии каждый раз вспыхивают. Темой сегодняшней оказался патриотизм. Страсти разгорелось - ехать не скучно. А все началось с анекдота, которого Елена в деталях не расслышала.

В дебаты тоже не встревала. Однако слушала с интересом. Публика подобралась вполне адекватная – матов не гнули, за грудки не хватались. Более того, порой звучали вполне достойные внимания и понимания мысли.


Хриплый тенор немолодого гражданина: «Считать великой собственную страну - хорошо, но это не дает никакого права на унижение другой»​​. Напряженный тенор без возраста: «Патриот - боец-сорвиголова за интересы нации». Наивный девичий голосок: «Неужели чтобы любить свою мать, нужно непременно ненавидеть чужую?» Безапелляционный баритон-тромбон: «Патриотизм - психическое заболевание в форме мании с наличием признаков деградации». Ломкий полубас подростка: «Не стоит путать понятия «любить Родину» и «ложно приукрашивать Родину». Командирский тон: «Официальная пропаганда патриотизма выгодна Резиденту-П и премьер-министру. Они убеждены: если сумеют сделать так, что мы все полюбим страну, народ их пальцем не тронет».


... А патриотка ли она, Елена?

Несомненно! Но Аруники, а не сталкерской зоны, в которую ее превратили державные мужи! Что и говорить, на берегах Пердна нашлось немало «ударников демократической мысли» и «героев рыночного производства», которые с красногвардейским запалом жизнь десятков миллионов сограждан лихо разделили на «до» и «после». «До» быстренько покрасили в черное, а «после», не просуществовав в нем ни минуты, в белое.

Этот политический дальтонизм - от лукавого. И «до», и «после» хватало и хватает как людей порядочных, так и мерзавцев. При любой общественно-экономической формации честные знают долг, а негодяи - выгоду. К тому же, значительная часть ура-патриотов любят Арунику с плотно закрытыми глазами и широко открытыми карманами.


Чего она хочет? Хватит, захлебываясь от непонятного пиетета, восхищаться на политическом (а не фольклорном, что вполне понятно), стариной; стоит отказаться от лизания чужих задов – все они грязны. Следует самостоятельно обустраивать свою жизнь.

Да, придется нелегко! Однако она готова на любые лишения во имя Отечества, за которое не стыдно! Убеждена: большинство простых людей, которых держат за быдло, - такого же мнения. Это и станет - не нужно изобретать никакого выморочного велосипеда - национальной идеей: Родина, которой я горжусь!


...Водитель объявил нужную ей остановку. Выходя, Елена сама себе удивилась. Ей ли решать глобальные проблемы, когда личных – отнюдь не маленькая тележка?!


Пятница. Конец рабочей смены. Служебная комната гостиницы «Пердн». Город Ивек

Каздой закончил монтаж очередного донесения. Сейчас – не то, что раньше: начальство не любит тратить драгоценное время на тонны словесной «агентурной руды». Ему сразу подавай квинтэссенцию. И это – в серьезной спецслужбе!

С одной стороны, деградация. С другой – логичный шаг, поскольку «информационное общество» при традиционных действиях способно сыграть вальс Шопена не для одной разведки, начиная с относительно слабенькой британской MИ-5 и заканчивая всемогущим израильским «Моссадом».

Нацедив третью порцию кофе, ткнул пальцем в нужную клавишу. Замелькали зеленые огоньки индикаторов. Чудо инженерной мысли на бешеной – по сравнению не только с подводой – скорости трансформировало слова в цифры. И не просто в цифры, а в цифры закодированные. М слова-секреты. Кто из обычных граждан мог бы подумать, что, например, 27595027612098765 – это секретное указание Резидента-П национальной службе безопасности «в ближайшее время максимально нейтрализовать влияние иностранных разведок на территории государства», а 8906565438718337655 – его же распоряжение о защите банковской тайны, согласно которому анонимные счета меняются на засекреченные («шило» на «мыло»). Соответственно, «мед» – это компакт-диск с рецептами взрывчатых веществ; «семь морей» – фальшивая виза в страны ЕС; «девчонка» – поддельное водительское удостоверение.

Козорез хорошо натренированным движением выдернул из гнезда «забеременевшую» информацией флешку, подбросил ее на ладони: небольшая, а ценность - запредельная.

Уже давно носился с идеей «Копировать и сбывать». Удерживал инстинкт самосохранения. Не сомневался: существует электронный контроль, благодаря которому «работодатели» мгновенно узнают, что их предали.

Однако отказать себе во врожденной слабости – совать нос во всякий файл – не мог. И вскоре прослушивание суточных донесений стало не писаным ритуалом.

Не отступил от традиции и сегодня. Мгновение – и на мониторе персонального ноутбука появился текст, который медленно сбегал вниз, а из динамика раздались голоса. Эксклюзивный подпольный сеанс «Резидент-П – Вахтенный» начался.

Что там за новости?

…Ага, всенародно избранный подписал (звучат сановные нецензурные комментарии!) очередное вето на «Закон о Фонде национальных авуаров Аруники» («Дерибан страны продолжится»).

…Разговор с премьер-министром Коневойстопутом об угрозе разрушения пирамиды облигаций внутреннего государственного займа, в которую стараниями главы НБУ Ю. Щенка втянуты даже кредиты МВФ и валютные накопления самого Национального банка. Более того, огромная сумма госрезерва оказалась размещенной под проценты в малоизвестной кипрской компании «Свисс Ферст Бостон Банк», в результате чего над средствами фактически утрачен контроль. А страна де-факто осталась без валютных накоплений («У денег всего два возможных состояния: их либо нет, либо не хватает»).

…«Еще пару месяцев назад мы с Кечаконтом на юге на 9-й даче в честь моего шестидесятилетия дуэтом пели аруникийские песни, а он...» («Порядочный человек – тот, что делает гадости с отвращением»).

…Указание премьер-министру распоряжением правительства назначить господина Ябака председателем правления Акционерной компании «Газнефть Аруники». Многозначительный намек на то, что по результатам хозяйствования в предыдущие годы «Газинтер», к которому имел непосредственное отношение последний, задолжал поставщикам едва не треть миллиарда долларов («С насиженных мест легко согнать только мух»).

...Принятие конфиденциального (присутствующих еще предстоит идентифицировать по голосам) решения о баллотировании действующего Резидента-П на второй срок. Обнародовать информацию - не раньше лета следующего года. Назначение В. Волока главным распорядителем предвыборного фонда («Лучше мешок денег, чем два – совести»).

…Звонок министра внутренних дел: «Предлагается такой механизм … В налоговой почти на каждого местного руководителя есть компромат. Их надо порайонно  собрать …и сказать: ребята, если не дадите, блядь, столько, сколько необходимо, то завтра будете все там, где вам и положено быть» («Никакая работа не кажется грязной, если ее выполняешь чужими руками»).

…Звонок из благотворительного Фонда международной наградной организации «Орден Святого Лавсинатса» о желании последнего осчастливить погремушкой 1-й степени жену хозяина высочайшего державного кабинета («Чем бы дитя ни тешилось...»).

…Утверждение текста выступления Чумки на пленарном заседании саммита «Аруника – ЕС» («Свобода слова не обязывает слушать»).

Ух-х, а это еще что?!

…«Относительно взаимоотношений Ивека и Москвы, то …Арунике столетиями доставалась роль Авеля …Москва …страдает комплексом неполноценности. …Кремль уже не является центром. Ни политики, ни экономики... Центр переместился в Ивек. …Возрождение Великой Восточной Империи Аруникийской Нации …Эффективно противостоять Ивеку Москва вряд ли сможет. … Нужно постепенно перехватывать дипломатическую инициативу. … Мы … инициируем проаруникийские настроения на Кубани, Дону, Урале, Дальнем Востоке, в Сибири, создаем пятые колонны. …Под руководством наших инструкторов они перейдут к подрывной деятельности на всей территории РФ. …Маленькая сепаратистская Аруника никому не нужна, она сможет заявить о себе исключительно как дракон с хвостом на Дальнем Востоке, сердцем на Кавказе и головой на Балканах».

Вот это скандал так скандал! Да что там, скандалище!

Резидент-П, которого неофициально, однако мощно, поддерживают соседи, держит столь подлую фигу в кармане! Чего стоит хотя бы мессидж о пятой колонне?

Впрочем, ни первый, ни второй голоса не принадлежат Резиденту-П (за годы «патронирования» Каздой интонации последнего изучил досконально). Кто же тогда разговаривал на такую тему в кабинете главы государства? И почему тот все время молчал? Предусмотрительно не пожелал «светиться»?

Однако в таком случае мог бы назначить встречу в домике на Телюкойсран, 23, где любит расслабиться у камина и сгонять партию в бильярд, демонстрируя коронный удар персональным кием. Или на государственной даче в Поза-Сканче, где живет. Наконец, в «Еаслезь»: именно там чаще всего и проходят тайные сборища.

Интуиция сигнализирует: что-то не так! Но что именно?

Козорез хлопает пятерней себя по лбу. Ну, и чмо! Индикатор спецноутбука настойчиво сигнализирует: это – чужая беседа.

Вопрос не менее сложный: откуда она «вылупилась»?!


Пятница. Вечерняя пора. Квартира Елены. Город Ивек


Уставшая от многочисленных дневных забот, улеглась рано - считай, сразу после того, как пожелала «Баю-бай» сыну. Боялась, что долго придется считать овец или поросят, однако напряжение последних недель сказалось: уже минут через десять очутилась в крепких объятиях Морфея.

И сразу почувствовала какую-то необъяснимую тревогу. Силы сверхъестественного зла, имея в своем зловещем арсенале невероятные средства уничтожения, желали ей смерти. Елена пыталась убежать, однако все усилия - напрасны. Еще секунда - и конец!


И тут сверхусилием воли она трансформировалась в дикое животное. Чтобы уже в этом обличье спасаться.


К сожалению, растерянность ТЕХ продолжалась недолго: они быстро поняли, что за «чертова личина» от них убегает. И продолжили преследование. Правда, не с такой эффективностью, как до этого, так как скорость Елены-животного значительно возросла. Пока расстояние между охотниками и жертвой не сокращалось.


Между тем преследователи перегруппировались, нашли дополнительные резервы и снова начали догонять. Неужели ее уже через мгновенье-другое подстерегает старуха с косой?

В голове - спасительная мысль: она должна стать ...растением. Еще одно невероятное напряжение - и идея воплощена в жизнь! Враги промчали травой, смяв сотни стеблей и не обратив при этом на них никакого внимания. Да и кто когда хотя бы мысленно разделял привычный зеленый ковер на составляющие чьей-то личности?


Ее охватывают неземной покой и блаженство. Еще бы! Отныне ничего не угрожает, потому что никому и в голову не придет отождествить женщину с хрупким беззащитным сорняком.


Последняя мысль, которую она контролировала, было неудержимое желание не возвращаться в человеческое тело, а навеки остаться чертополохом.


Пятница. В это же время. Служебная комната гостиницы «Пердн». Город Ивек


Каздою пришлось еще дважды прослушать последние записи из Резидентского-П кабинета. К сожалению, ситуации это никак не прояснило.

Что за призраки, черт их дери! Не могли же какие-то злоумышленники «вбросить» компромат непосредственно на стадии компоновки донесения. Конечно, стопроцентной гарантии в эру компьютерных технологий дать бы никто не решился. Однако специалисты, обеспечивающие таких как Козорез, аппаратурой, совсем не случайно прослыли одними из лучших в мире.


А если не этот вариант, то какой?


Бутылка пива - и его, наконец, осенило. Радиобудильник! Информационный винегрет получился в результате того, что в определенный момент - горбатого могила исправит, а сутулого виселица! - вместо нужной кнопки он случайно нажал другую.

Уже через несколько секунд снова слушал разговор, состоявшийся вовсе не в Резидентских-П апартаментах.


Как дальше поступить?

По всем инструкциям, не говоря уже о здравом смысле и такой ​​химере, как совесть, необходимо монтаж выполнить заново. Но лишний раз париться - ни малейшего желания.

Несколько минут не слишком активных размышлений. И Козорез решительно машет рукой: какая к черту разница, в каком кабинете прозвучала та или иная фраза? В политике важно, наконец, не то, ГДЕ сказали, а ЧТО сказали. Главная и, пожалуй, единственная интрига – именно в этом.

А посему нет смысла в перемонтировке: от перестановки слагаемых сумма не изменится, а ненависть части аруникийской элиты к соседям не уменьшится. А так пусть те почешутся.


Правда, существуют одна загвоздка: кто, на самом деле, автор убийственных фраз? Впрочем, установить истину особого труда не составит. Для этого достаточно ненавязчиво поинтересоваться у коллеги, кого приводил в служебную комнату его родственник.


Зачем ему эти подробности, Каздой не знал. Однако по многолетней привычке «солил» всяческую информацию: то, что сегодня не стоило ни копейки, завтра могло принести тысячи.


Что касается ZXZ, то для него пассаж о попытках активно содействовать свержению конституционного строя в другой стране останется «Резидентским-П». Как учил когда-то отец: «Ты, сынок, молчи и дыши, так получишь барыши».


Господь наблюдает за нами. Поэтому нужно жить так, чтобы ему было интересно!


Пятница (земная). Энергетически-синкретическая Вселенная

- То, что нашу энергетически-синкретическую Вселенную с другими мирами разделяет вовсе не пространство, как считают в большинстве из них, а время, мы уже усвоили, - так преподаватель начал очередное занятие на подготовительном курсе бесплотных (для инопланетян!) существ. – Причем это «расстояние» колеблется от секунд до тысячелетий. А теперь немного повторим урок. Вопрос следующий: «Из скольких и каких групп состоит синкретическая холархия?» Кто берется ответить? Ты?! Ну, что ж, давай!


- Из трех: I - соледы, II – виафаны, III - карии.


- Замечательно! Молодец!

- А теперь следующий       вопрос по вчерашней же теме: в каких цифрах исчисляется разница во времени между нами и материальной Вселенной №1? Уже готовы? Ну, не торопитесь! Пусть говорит новичок.

- Она составляет 7 месяцев 12 дней 9 часов 42 минуты и 56 секунд (более точная цифра, хотя бы до миллионного знака, чтобы ее озвучить, займет много времени). Или называть?

- Не стоит! А за ответ – высший балл! Освобожу еще и от следующего занятия, если скажешь, что это значит?

- Только то, мы по отношению к обитателям материальной Вселенной №1 неизменно пребываем в будущем. И, наоборот, они для нас - всегда в прошлом.

- И что из этого следует?

- Только то, что мы их можем созерцать, хотя и с вышеупомянутым временным сдвигом, а они нас – нет!

- Честь тебе и хвала! А мы, повторив зады, для окончательного закрепления вспомним более давнюю тему. А именно: случайное и закономерное, их взаимосвязь или отсутствие таковой... Кто готов на конкретных фактах обосновать свою точку зрения? Да, вижу, придется кого-то вызывать самому. Нет? Прекрасно! Внимаем...

- Раз уж мы только что говорили о Вселенной №1, то и я выбрал ее для анализа. Точнее, не весь мир, а одну планету. Имя которой у них – Земля. И если Вселенную выбрал закономерно (о ней на занятиях уже шла речь), то планету - совершенно случайно. Просто телепатировал мысль в пространственную координату первого попавшегося временного измерения тамошней космической матрицы. Попал на объект, именуемый «Елена».

Перелистывая события с точки «ноль», вижу, как она на берегу водоема не соглашается осуществить генитальный контакт с целью продолжения рода человеческого, к чему ее активно склоняет объект «Люхел». Индивидуумы расходятся. Кого из них мне дальше анализировать?

- Разницы нет! Однако раз уж спросил, анализируй линию поведения мужчины. А женщины - на рассмотрит кто-то другой.

- Значит, так. Объект «Люхел» вернулся в гостиницу. Не получив желаемого удовольствия, увлекся рукоблудием. Характерное кроватное «эхо» постыдного действа вызвало сексуальное возбуждение у объекта «Андония», номер которой случайно (!) располагался под временным жильем «Люхела».

Мастурбация довела последнюю до такого безумия, что она буквально силой втащила в комнату посетителя «Юрманка», перепутавшего гостиничные номера. Случайно или закономерно это произошло, пока ответить не готов. Экзальтированная барышня выбросила ключ на улицу. И вынужденному гостю пришлось выбираться через окно с помощью простыней. Таким образом, он добрался в нужный номер, куда и должен был попасть изначально.

Там его ждал объект «Н. К. Чиркосий». Чтобы не иметь неприятностей с властями, представители которых обязательно бы заинтересовались постельным бельем, свисавшим из окна престижного отеля, последний - закономерно - перенес разговор в подвальную комнату. А именно в ту, из которой осуществлялось - случайно или закономерно? - стационарное прослушивание кабинета главы государства.

Вследствие ряда недоразумений - случайных или закономерных? - в столице соседней страны, спецслужба которой осуществляла текущие шпионские мероприятия, разговор объектов «Н. К. Чиркосий» и «Юрманок» квалифицировали, как обмен мнениями популярного оппозиционного политика О. Рвичлена с высокопоставленным государственным чиновником. Признав ряд высказываний угрожающими в случае, если оппозиционер победит на выборах, его решили выбить из политической гонки. Наиболее эффективным способом на Земле нейтрализовать оппонента считается - случайно? - отрядить его в энергетически-синкретическую Вселенную.

Результат - автомобиль, которым следовал вероятный победитель, врезался в подвернувшийся на пути следования - случайно или закономерно? - грузовик.

А что же водитель легковушки, кавалер Ромба Героя №1 Иван?

Уснул за рулем?

Зазевался?

Отвлекся?

Ни то, ни другое, ни третье!

В сиденье управляемого им автомобиля заранее встроили шприц с сильнодействующим парализующей веществом, не оставляющим следов в организме. Игла «выстрелила» по радиосигналу, поданному в нужный момент из небольшого вертолета, продолжительное время в тот день барражировавшего вдоль трассы. После аварии он приземлился. Один из пассажиров подошел к искореженному авто, чтобы проверить, действительно ли игла после выполнения смертельной миссии, самоуничтожилась. Убедившись, что все прошло в штатном режиме, агент вернулся в винтокрылую машину и убрался восвояси.

Так что, экстраполируя точку «ноль» на последующие события, должен заметить: объект «Елена», отказав объекту «Люхел» в интимной близости, своим решением... убила О. Рвичлена и его шофера.


- Хотелось бы услышать более детализованную аргументацию.

- С общего согласия воспользуюсь методом от противного. То есть, в своих рассуждениях буду исходить из того, что «Елена», в конце концов, «Люхелу» уступила. Вот цепочка легко моделируемых дальнейших событий.


Мужчина возвращается в свой номер и занимается чем угодно, но одним точно не занимается - онанизмом. А раз так, его кровать характерно не скрипит.

Не скрипит кровать – у «Андонии» отсутствуют основания для мастурбации. Она спокойно редактирует текст выступления на запланированном на следующий день коллективном мероприятии, куда, собственно, и прибыла.


«Юрманок», перепутав двери, получает соответствующее разъяснение и, извинившись, без проблем спускается этажом ниже.

Встреча объектов «Н. К. Чиркосий» и «Юрманок» - от начала до конца - проходит в номере 117, поскольку у первого нет причин для волнения: гость зашел в дверь, подозрительные простыни за окном не болтаются. То есть, ни одна фраза интервью не попадает на шпионское устройство, никаких спецмероприятий по О. Рвичлену не разрабатывается. И, естественно, не проводится.


Следовательно, тот остается жив.

- Какие причины здесь, на ваш взгляд, первичны, а какие - вторичны?


- Считаю, что первично в данном случае - одно-единственное: неуступчивость «Елены». Все остальное - вторично.

- Значит, по-вашему, «Елена» - прямая виновница смерти кандидата в Резиденты-П?


- Де-факто - да!


- А что здесь случайно, а что - закономерно? Например, отпор притязаниям - случаен или нет?

- Любые события никогда никоим образом не произвольны, а всегда - предопределены.


- Это не ответ, а, скорее, малоуклюжее стремление его избежать. Впрочем, попробуйте подумать в следующем русле: если бы «Елена» знала, какие трагические последствия вызовет ее поведение, как бы она, по-вашему, действовала? Уступила бы, чтобы спасти жизнь известного ей только по плакатам О. Рвичлена, или и в этом случае руководствовалась бы исключительно собственными чувствами? И как вы расцените ее поведение в обоих гипотетических вариантах?

Впрочем, не торопитесь! Что за шум среди кариев? В чем причина и у кого там затруднения?! Я жду немедленных объяснений!

- Мой предшественник отметил, что упомянутая автокатастрофа произошла совсем недавно...


- Да! Но какое отношение этот факт имеет к теме занятия?


- Непосредственное. Ведь на Земле не прошло 7 месяцев 12 дней 9 часов 42 минуты и 56 секунд. То есть, трагедии еще не случилось.


- Ну и что?


- А то, что мы можем ее упредить...


- Извините, вы у нас из секции лямбда?

- Оттуда.

- И чему вас там только учат?! Впрочем, признаю, эта претензия - не совсем по адресу: нев аша в том вина. Так что лучше выслушайте самым внимательным образом то, что я сейчас скажу.


Во-первых, вмешиваться в ход событий в других Вселенных – тягчайшее лиходейство. Нарушитель автоматически причисляется к вечным соратникам Темных Сил.


Во-вторых, время - субстанция, преодолеть которую мы не в состоянии. Видеть, что происходит, в иных мирах - да. Воздействовать же, увы, нет!


Как лучше этот принцип проиллюстрировать? Ага! Кажется, нашел удачную форму.

На Земле, о которой идет разговор, существует такое понятие как «кино». Если ничего о нем не слышал, разрешаю обратиться к космической матрице - детально разобраться что к чему.


Так вот, «кино» - две параллельные субстанции: «зрители» и «фильмоэкран». И там, и там кипит жизнь. Однако ни «зрители» на события, разворачивающиеся на «фильмоэкране», ни «актеры», играющие свои роли, на «зрителей» влиять на физическом уровне не могут. Только на эмоциональном. Более того, актеры, в отличие от «зрителей», не способны последних видеть.

В свою очередь, «зрители» не только на физическом, но даже на эмоциональном уровне, не могут влиять на «актеров». Не говоря уже о персонажах, ими изображаемых.

Это и есть примерная иллюстрация взаимоотношений энергетически-синкретической Вселенной с другими. Мы априори - всего лишь «зрители».

Чуть не упустил из виду (не молодею - разменял уже четвертое, по земным понятиям тысячелетие): в лаборатории, где трудится объект «Елена», исследуют проблему старения света. Если все сложится удачно и ученые шагнут за фиолетовую линию спектра, они приоткроют «дверь» в психический космос. И, как и мы, превратятся в бесплотных - сгустки мыслящей энергии.

Обретя, наконец, высшую форму существования живой материи.


К сожалению, мы можем «заглянуть» только на 7 месяцев 12 дней 9 часов 42 минуты и 56 секунд вперед, а за это время открытия вряд ли состоится. Грядет ли оно вообще и когда - вопрос, на который даже гипотетического ответа дать не могу.

На этом занятие закончилось. Во время перерыва давайте поразмыслим о земной ситуации, которую и продолжим обсуждать.

Например, такое. «Люхел» после отказа «Елены» мог не заниматься рукоблудием (почему бы ему, например, не утопить отчаяние в спиртном?) Или заняться им в туалете. В обоих этих случаях он не мог повлиять на объект «Андония». Со всеми вытекающими отсюда последствиями для остальных персонажей.

Или следующее. Даже если объект «Люхел» упорно занимался онанизмом именно на кровати, объекта «Андония» могло в это время не оказаться в своем номере...

А еще мы, как предварительно договорились, с точки «ноль» проанализируем линию объекта «Елена». И, не исключено, еще кого-то из действующих лиц данной истории. Например, «Андонии», которая на следующий день, находясь на съезде сексуальных меньшинств, узнала «Юрманка» и официально обвинила его в сексуальных домогательствах.

Такая вот труднопредсказуемая множественность случайного (куда влечет нас рок событий?) и закономерного (сильнее всего неизбежность, ибо она властвует всем).


...Да, еще вопрос для отвечающего. Являются ли события, им описанные и нами обсужденными, истинными? Уточню: на оценку он не повлияет, ибо соответствующей темы мы еще не проходили!

- Безусловно!

- А вот и нет!

- Но космическая матрица...

- В том-то и суть, что между ее конструктами существует трудно различимое субстанциональное отличие, которое вы еще не умеете улавливать. Разница – в интенсивности пульсирования. Так вот, никакой Аруники на планете Земля Вселенной №1не существует.

- Я сам видел...

- Ты видел мыслеформы! Иными словами, голограмму, созданную воображением писателя. Нет, нет! Знаю, как всем интересно. Но всему – свое время! Тем более, изучение этой захватывающей темы - не за нейтринными горами.


Суббота. Утро. Квартира Елены. Город Ивек

Телефонный звонок. Кто там в такую рань? Подняла трубку:

- Алло!

- Доброе утро, доченька! Не разбудила?


- Нет, мама. Дима, правда, еще сопит в обе дырочки. А я поднялась с головной болью - сны замучили.


- Кукушка ты моя!


- Только не надо меня в очередной раз жалеть! Я уже не раз и не два об этом просила. Лучше скажите, у вас ничего не случилось, что в выходной да еще с самого утра звоните?


- Слава Богу, у нас с отцом все хорошо. В отличие от села.


- А в нем что?


- Не в селе, а с селом, - уточнила мать. - Небывалые затруднения. Как шутят наши доморощенные острословы, перефразируя украинца Тараса Шевченко, «Село неначе погоріло, пани у кріслах подуріли».

- Это ни для кого уже не новость! Давайте лучше о чем-то более приземленном.


- А с приземленного - бригадир Костя все так же неустанно шастает по бабам, а Алексей, как примерный сын, на день рождения запек отцу Анисиму в печи молочного поросенка.


- А вы жалуетесь – «село погоріло»... Впрочем, догадываюсь, что не для этого вы в такое время пришли к соседке, чтобы позвонить.


- Я не от соседки.


- Откуда же? Из райцентра, что ли?


- Нет, доченька! Из дому.


- Таки решились и приобрели с отцом мобильный телефон?

- Куда кургузому до зайца?! Отец твой стал таким экономным, что и плюет уже не на землю, а себе в пазуху.


- Где же тогда разжились?


- Нам его одолжили.


- Говорите, наконец, толком!


- Вчера к нам заходил Натолий.


- Кокопирский?


- Конечно! Какой же еще ​?


- А мобильник тут причем?

- Да он же его и принес. Какой-то безвалютный..., нет, отец вон подсказывает - безлимитный. Короче, беседуй, сколько душа пожелает, а платить не надо. И оставил.


- Зачем?

- Вероятно, в расчете, что мы тебе позвоним, - мать мысленно удивилась дочкиной недогадливости.


- Интересно, с какой такой коварной целью?


- Все с той же, Леночка. Любит он тебя - по сей день. Боже, как только любит! Буквально сохнет...

- Мама, вы прекрасно знаете, что эта тема нами не обсуждается!


- Но ты - мое дитя. И разве я не понимаю, что никак не можешь забыть Альберта. Но жизнь неумолимо...


- Мамочка, родная, не надо!


Та продолжала, будто не слыша:

- Нельзя так! Никому ты, в том числе и себе, этой сумасшедшей жертвенностью не докажешь. А Натолий - уже директор ресторана, имеет какие-то акции. Недавно приобрел новую квартиру.


- Или вы перестаете рекламировать Кокопирского, или я кладу трубку, - не на шутку рассердилась Елена.


- Клади, если совесть позволяет, - воспользовалась недозволенным приемом мать. – А я таки доскажу то, что вознамерилась. Так вот, Натолий чуть не со слезами на глазах передавал, чтобы ты за него выходила. Потому как жить бобылем ему уже невмоготу. Имеет неотвратимое намерение жениться: если не на тебе, то на другой.

- Мои ему искренние поздравления!


- А ты так одиночкой и намерена свой век доживать?


- Почему, мама, одиночкой? У меня есть сын.


- Не притворяйся нездоровой - ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.


- Наоборот, мама, я, кажется, поправляюсь.


- То есть?


- То есть, планирую резко изменить жизнь. Однако не с Натолием.


- Я за тебя рада! Если, конечно, ты не сказала этого, лишь бы я отстала.


- Нет.


- Кто же он, твой избранник?


- Пока - тайна. Вот проясним окончательно наши несколько запутанные отношения, тогда и скажу. А там - и привезу, не теряя времени.


- Ну что ж, удачи тебе, дочка! И - до свидания.


- Всего только хорошего, мама!


Суббота. 11:00. Квартира в центре. Город Ивек

- Входите, господин хороший! - Открыл двери владелец жилья с высокими потолками, мелкий клерк одного из многочисленных столичных туристических агентств. - Дело срочное? Ибо собираюсь отчаливать.


- Разве осмелился бы я беспокоить в выходной, если бы было не так? – Ответил Каздой.


- Что же тогда за причина?

- Вот, - гость достал из кармана флешку. - Запись последних разговоров в секторе, курируемым майором...

- И. К. Мечен-ноль?

- Ну, да!


- Что-то необычное?


- Именно поэтому я здесь.


- А почему не передал соответствующим каналом?


- Есть нюанс! Сенсационный...

- После Уотергейта и платья Моники Левински все, даже мировые, сенсации не стоят выеденного яйца. Максимум - очередная серия мультсериала на тему «Возвращается Резидент-П с международного саммита, заходит в квартиру, открывает дверцу шкафа, а там - голый импичмент».


- Мало знаю про последний. Зато никогда не сомневался: лучший друг компромисса - компромат.


- Тогда я – безиндикаторний, к тому же, настроенный на нужную волну, приемник!


- Прослушайте фрагмент одной записи.


- А может, быстрее будет, если ты его сам перескажешь?


- Ну, оче-ень интригующей! И в русле последней установки из Центра.

- Тебе бы детективные романы писать! Умеешь запутать даже сюжет болтовни. Включай!


...Голоса умолкли. В квартире воцарилась напряженная тишина. Несколько минут ZXZ и Каздой, будто сговорившись, смотрели в одну точку - на зеленый глазок ноутбука. Первым молчание нарушил хозяин:


- Этого не может быть!


- Но ведь есть!

- Подожди! Как такое могло произойти, если наше правительство поддерживает действующего Резидента-П? Который, кстати, и блистает исключительно потому, что об него у нас то и дело вытирают ноги.

- Наверное, мораль в Арунике упала ниже прожиточного минимума, - сыронизировал Козорез.


- Так-то оно так, но я все равно отказываюсь верить собственным ушам!

- Воля ваша! - Скромно поправил волосы Каздой, зная, что ZXZ - не так прост, как пытается выглядеть (не сомневался: тот вовсю «переваривает» услышанное).


Еще минут пять прошло в напряженном безмолвии. И снова его «изнасиловал» ZXZ:


- Пусть так! Однако Резидентского-П голоса я не слышал. Кто собеседники?


- Пока неизвестно.


- Как неизвестно? И почему?


- Не успел идентифицировать. Потому что..., - Козорез специально сделал ударение на последних словах, - ...в нашей фонотеке они отсутствуют. Хотя, как вы прекрасно знаете, в ней должны иметь «прописку» все аруникийские политические деятели, начиная едва не со времен царя Апкона.

- Тоже мне Макар Сусанин! Но в кабинет главы государства люди с улицы не попадают.


- Нет!


- Тогда надо немедленно: а) выйти на помощников Резидента-П - кто-то из них готовил вышеупомянутую встречу; б) вступить в контакт с охранниками, дежурившими вчера; в) заинтересовать инженера службы видеонаблюдения с целью получения записей с камер; г) заполучить список лиц, получивших вчера разовые документы в «Бюро пропусков».


- При соответствующем дополнительном финансировании с вашей стороны – без проблем!

- Не сомневаюсь! Ведь это среди уличных проституток преобладают женщины. А среди кабинетных – увы, наш брат, мужчины.

- Сделаю, что в моих силах, - Каздой поймал себя на мысли, что по старой привычке чуть не щелкнул каблуками.

- Само собой! И не забывай: чтобы подкова приносила счастье, надо пахать, как лошадь.


- Не забываю! Но и совесть - не продаю...


Козорез с огромным удовольствием наблюдал на лице «туроператора» признаки, пусть и тщательно скрываемой, растерянности.

-... Я ее сдаю напрокат. Так выгоднее!


- Кажется, мы с тобой издеваемся неизвестно над кем и над чем! Лучше вернемся в конструктивное русло.

- А я разве возражаю?

- Учитывая, что в аруникийской политике тасуют не карты, а игроков, мы можем попытаться самостоятельно вычислить нужных нам персон.

Игра в аналог «угадайки» продолжалась более часа. Наконец ZXZ пришел к предварительному выводу: один из беседующих - основатель ЦРУ-Ха О. Рвичлен. На него в Центре уже давно точили не одного зуба. Так что любая информация передавалась туда с пометкой, аналогичной гражданской «Молния».

Правда, ZXZ не давала покоя мысль: как О. Рвичлен оказался в Резидентском-П кабинете? Все знали: соперники-кандидаты на высший государственный пост друг друга на дух не переносят. Однако это уже шарада для спецов из аналитического отдела: кто и какую политическую игру в данном случае затеял.


Каздой, несмотря на то, что прекрасно знал - запись сделана совсем в другом месте, не убеждал шефа в ошибочности его мнения: больше всего быстрой езды не любят те аруникийцы, на которых ездят.



Суббота. Середина дня. Квартира Елены. Город Ивек


«Относительно личной жизни, то Людмила, конечно, права», - размышляла Елена. Панцирь, в котором она укрылась, воистину сродни гробу. В нем ее психика столько уже лет и прозябает. По большому - или не очень - счету, зачем хранить эти бумаги? Кому они нужны? Кого вернут? Что изменят?

Ничего, кроме того, что исподволь изматывают нервы!


Елена принялась снова перебирать накопленное. Оставила только документ о размере страховых выплат в случае гибели ефрейтора Альберта Т. при исполнении служебных обязанностей (вернет матери парня). Все остальное - на свалку!


Вполне достаточно, если первая любовь останется в памяти прекрасным воспоминанием.


Собрала впопыхах, словно боясь, что передумает, архив - и бегом к мусоропроводу. Вернулась в квартиру, вымыла руки, мысленно избавляясь (спасибо брошюре, презентованной Верой!) не только микробов, но и тлена прошлого.


Суббота. Вечер. Международный аэропорт. Город Ашгабат


- Вниманию пассажиров! - Голос из репродуктора на короткое время перекрыл рев лайнера заходившего на посадку. - У второй стойки начинается регистрация на рейс T5-743/744, по маршруту «Ашгабат - Ивек». Повторяю...


Женщина под тридцать с бежевым плащом, впопыхах перекинутом через руку, и огромных солнцезащитных очках на красивом лице, стоящаяв очереди у стойки аэропортовского телеграфа, заволновалась:


- Позвольте, - обратилась к тем, кто находился впереди, - дать телеграмму без очереди. Если не уступите, не успею этого сделать. Объявили посадку на мой рейс.

- О чем речь, милейшая? - Обратился к ней седовласый грузин, собиравшийся склониться к окошку. - Пожалуйста, - протянул бланк, который как раз собирался заполнять.

И спустя секунду-другую добавил, пряча улыбку в густые усы:

- Любовь - не пожар, вспыхнет - не утаишь. В то же время не забывайте, что мужчина ради секса играет в любовь, а женщина ради любви играет в секс.


Та покраснела и хотела что-то ответить, но подала голос нетерпеливая оператор:


- Быстрее, что там так долго возитесь? Вы ведь здесь не одна. Очередь, видите какая! Чего копаться?!


- Сейчас! - Заторопилась дама.


Достала из сумочки авторучку, подождала мгновение, как будто на что-то решаясь или собираясь с мыслями, и написала: «Молния Ивек улица Пакиро одиннадцать «А» квартира девяносто четыре Вылетаю рейсом T5-743/744, Работы уволилась Встречай Испорболе нашем месте Целую Валентина».


Когда женщина, рассчитавшись, направлялась в камеру хранения за вещами, из динамиков послышалось:


- Пассажиры самолета, отправляющегося в Ивек, пожалуйста, пройдите на посадку к выходу номер три!



Суббота. Вечер. Квартира Задери. Город Ивек


- Мама! Мама! - Воскликнул, едва закрыв дверь за разносчиком телеграмм, хозяин.


- Чего там случилось достойного, чтобы поднять меня с постели? - Проворчала старушка.


- Валя прилетает! Насовсем!


- Правда?


- Чистейшей воды! Вот телеграмма! Теперь нас будет трое.


- Как я рада!


- А там и четверо, и пятеро - не унимался неестественно возбужденный Бородач. - Ведь хорошо знаю, как ты заждалась внуков.


- Заждалась, уж чего там Бога гневить, - притворно пустила слезу.


- Давай спортивную одежду. Переоденусь – и в Испорболь!


- Уже?!


- Сколько тому самолету добираться сюда из Ашгабата!


- Ну, хорошо! Не задерживайтесь только - сразу домой. А я тем временем приготовлю долму - ее так любит Валя.


Суббота. Чуть позже. Квартира Елены. Город Ивек


Дима сладко спал. Елена стояла перед трюмо, расчесывая волосы. Села на пуфик, обхватила голову руками. Ну, какая же она дура, несмотря на отнюдь не девичий возраст!


Зачем эта игра в котика-мышки, которую не от большого ума затеяла с Бородачем? Не лучше ли было с самого начала подойти и сказать прямо: «Так, мол, и так, я догадалась, что сумасбродные письма в мой почтовый ящик опускаешь ты. И если чувства - серьезные, давай поговорим откровенно. Мы же не бестолковые дети, каждому давно не семнадцать. Жизнь и без того коротка и запутана, чтобы тратить время еще и на разгадывание глупых ребусов».


Долго смотрела на сына – тот как раз зачмокал во сне. Как хорошо, что он у нее есть - хоть какое-то оправдание собственному существованию. Но мальчишка, не успеешь оглянуться, вырастет, женится, и оставит в одиночестве. А оно - одно из самых ужасных (если не самое ужасное!) испытаний, существующих на земле.

Живешь, как будто в антимире. Все после работы спешат домой, а ты этот момент всеми правдами и неправдами оттягиваешь. Все с нетерпением ждут выходных, праздников, а для тебя это - пытка: куда себя деть? Другие с удовольствием ходят в гости, а ты боишься. Боишься собственной ненужности, косых взглядов ревнивых жен, приглашений - преимущественно, ты это прекрасно понимаешь, из жалости - на танец.


Скорее бы наступило завтра. День, который может изменить если не все, то очень многое. Нелепый «эксперимент» свернут!


Впрочем, не это, в конце концов, самое главное. Оно - в другом. Ослепительной искрой в мозгу молнией вспыхнула и угасла мысль:

- Рассвет будет прекрасен, как неземной цветок.

Ибо завтра... Она... Признается... Ему... В любви...


Суббота (земная). Энергетически-синкретическая Вселенная

Два кария из уже известной нам группы бестелесных существ, подговорив хулигана-виафана и используя Космическую матрицу, без спроса, по-пиратски проникли во Вселенную №1. Чтобы попытаться самостоятельно установить, явью или вымыслом является страна Аруника на планете Земля, входящей в Солнечную систему (что-то, видите ли, им подсказывало, будто утверждение наставника ложно).

Однако виафан, уже проходивший данную тему, помочь не смог. Не по силам оказалось определить происхождение психо-пульсаций.

Реальность или голограмма?

Действительный или порожденный разумом мир?

- Удалось только считать, - поделился информацией виафан. – В Арунике воцарилась Эра Немилосердия.

Данный факт пытливых кариев волновал мало. На главный вопрос – ответ-то так и не получен. Вдруг и вправду Эру тоже выдумал сообразительный землянин? Стоит ли переживать из-за призраков?!

- Вспомнил! – Снова проявил активность виафан. – Голограммы у них там бывают не только художественные, но и документальные.

- И в чем неодинаковость? – уточнил один из кариев.

- О, огромная! Если в первом случае воспроизводится вымысел, то во втором – действительность.

- А что же в нашем случае?

- Не знаю! При случае спросим соледа.


Суббота. Ближе к полуночи. Угловая квартира дома, напротив которого живет Елена. Город Ивек


Небольшая комната, утопающая в густой полутьме (ее внутренности освещают только уличные фонари):


- Все, улеглась. Врубай свет!


Пряник щелкнул включателем. На стене вспыхнула неоновая лампада, выхватив из темноты фигуры трех уже знакомых нам корефанов.


Глюк бережно положил на колонку стереосистемы бинокль убедительных размеров.


- Молоток, Энерджайзер, что протаранил эту штуковину! Бандура - что надо!


- Да уж - не туристское фуфло, которое в прошлый раз приволок Пряник!


- А ты видел, как она извивалась? Какие виражи закладывала. Словно кошка, засосавшая пузырь валерианы.

- И не екай! Я бы с нею не только в десны с удовольствием долбонулся,25 но и, долго не кантуясь, засандалил. Чтобы потом перенайтоваться26 и снова попариться.


- Не распускайте слюни! - Достал из кармана авторучку Энерджайзер. – Хотя с этой кошкой я бы тоже потряс булками. Сразу видно: не грелка27 – сифон28 не наживешь. Однако желания - в сторону, дело - превыше всего.


- Замуж чокнутой захотелось! - Пряник от волнения даже пустил петуха. - Нашим Матильдам расскажем - от смеха наложат мимо стрингов.


- Что там калякать, пацаны: развлечение придумали суперстебное! - Не удержался от ремарки Глюк. Представляешь, как лошице интересно, кто это в нее втюрился по самые помидоры, что за лавер29 шлет такие письма! Башню фелке,30 поди, сносит – заветный болт31 на пальце уже вырисовывается. И не догадывается желабанная,32 что это будущий журналист упирается. Экспериментирует, оттачивая перо.


- Кенты, хватит базарить! - Оборвал товарищей Энерджайзер. – Впрочем, вы можете еще немного побалдеть. А я - к столу. Ваять, выражаясь высоким штилем, очередную депешу. Чтобы, когда будем расходиться, бросить письмо в ее почтовый ящик.

Шариковый Parker IM, казалось, поскользнулся на бледно-матовом листе бумаги.


Воскресенье. Спозаранок. Город Ивек

Словно прикованный к постели инвалид, продирал глаза рассвет…

Мутно-серый.

Тусклый.

Угрюмый.

Неласковый.

Безрадостный.

Безжизненный.

Безнадежный.

Обрюхаченный крахом иллюзий.

Безмолвно надрывающий луженую солнечными лучами глотку:

- Жизнь пуста, безумна и бездонна!!!33

…А в воздухе, между тем, грозно маячила Тень Большого Раскола. Не только ее судьбы, но и государства, гражданкой которого состояла.


Вместо эпилога

Так что де все-таки «Эра немилосердия»? Полный вымысел? Частичный? Правда жизни?

Автор еще с предисловия утверждал и утверждает: небылица в лицах!

Собственно, внимательный читатель нашел подтверждение этому и в тексте. А кто не обратил внимания, вернитесь к разговору на занятиях в энергетически-синкретической Вселенной. Помните «бойскаут» из секции лямбда оперировал тем, что «на Земле не прошло 7 месяцев 12 дней 9 часов 42 минуты и 56 секунд» и, следовательно, «трагедии еще не случилось».

Можно ли, пусть и из параллельного во времени психического мира, увидеть то, чего еще не произошло?

Абсурд!

А вот мыслеформу – легко. В том числе, естественно, и писательскую. Ибо в мозгу идея могла родиться не только за 7 месяцев, но и за 7 лет (изложена ли она на бумаге или нет, роли не играет). Ведь с того момента, как она только зародилась, ее призрак отправился бродить пространством.

Впрочем, одно «но» все же остается. Вдруг в психической Вселенной абсолютно все предопределено на миллиарды лет вперед (на Земле правы те, кто верит в рок событий)? В этом случае – и только! – синкретисты могут видеть то, чего еще не случилось. А раз могут, значит, «Эра немилосердия» - не вымысел, а реальность.

И тогда – вот так временно-пространственная транспозиция! - автор есть никто иной, как


С В Я З Н О Й


                              Д

                              В

                              У

                              Х


                         М И Р О В.


Ашхабад – 1988; Киев – 2000.


Оглавление

От автора

Четверг. Предобеденное время. Город Мултач

Суббота. Утро. Город Мултач

Неделей раньше. Тридевятое уже не царство. Резиденция «Игрок-9»

Понедельник. Город Ивек

Вторник. Город Ивек

1-29 сентября. Город Ивек

Среда. Село Хумавка

Суббота (спустя несколько лет). Город Ивек

Понедельник. За несколько лет до этого. Город Око-Понт

Суббота. Город Ивек

Среда. Город Умыс

Воскресенье. Остров Кипр

Среда. За год до этого. Город Лодзь

На протяжении многих месяцев до последнего события. Город Умыс

Суббота. Угловая квартира дома, напротив которого живет Елена. Город Ивек

Вторник. День. Город Ивек

Среда. Обеденный перерыв. Город Ивек

Четверг. Незадолго до полудня. Город Ивек

Воскресенье. Вечер. Город Ивек

Вторник. Время не известно. Село Бликсеречи

Понедельник. Конец обеденного перерыва. Город Ивек

Среда. День. Город Ивек

Пятница-суббота. Ночь. Город Ивек

Воскресенье. Город Ивек

Среда. Утро. Город Ивек

Четверг. Время второго ленча. Город Ивек

Пятница. Задолго до рассвета. Город Ивек

Пятница. 7.30 утра. Город Ивек

Четверг. Первые сумерки. Город Ивек

Четверг. Через час с небольшим. Номер 317 гостиницы «Пердн». Город Ивек

Четверг. Через минуту-другую. Номер 217 гостиницы «Пердн». Город Ивек

Четверг. Примерно в это же время. Номер 117 гостиницы «Пердн». Город Ивек

Четверг. В это же время. Квартира Елены. Город Ивек

Четверг. Спустя 5 минут. Номер 117 гостиницы «Пердн». Город Ивек

Четверг. Тогда же. Пивной бар на центральной площади. Город Ивек

Четверг. Через мгновенье. Служебная комната гостиницы «Пердн». Город Ивек

Четверг. Параллельно. Пивной бар в центре. Город Ивек

Четверг. Чуть позже. Телефон-автомат в одном из супермаркетов. Город Ивек

Четверг. Лэнгли - пригород Вашингтона

Пятница. Первый час ночи. Служебная комната гостиницы «Пердн». Город Ивек

Пятница. Восемь часов утра. Маршрутка. Город Ивек

Пятница. Конец рабочей смены. Служебная комната гостиницы «Пердн». Город Ивек

Пятница. Вечерняя пора. Квартира Елены. Город Ивек

Пятница. В это же время. Служебная комната гостиницы «Пердн». Город Ивек

Пятница (земная). Энергетически-синкретическая Вселенная

Суббота. Утро. Квартира Елены. Город Ивек

Суббота. 11:00. Квартира в центре. Город Ивек

Суббота. Середина дня. Квартира Елены. Город Ивек

Суббота. Вечер. Международный аэропорт. Город Ашгабат

Суббота. Вечер. Квартира Задери. Город Ивек

Суббота. Чуть позже. Квартира Елены. Город Ивек

Суббота (земная). Энергетически-синкретическая Вселенная

Суббота. Ближе к полуночи. Угловая квартира дома, напротив которого живет Елена. Город Ивек

Воскресенье. Спозаранок. Город Ивек

Вместо эпилога

Notes

[

←1

]

Кукабары – птицы, обитающие в Австралии и Новой Гвинее, чей крик очень похож на человеческий смех.

[

←2

]

Капсикум - жгучий мексиканский перец.

[

←3

]

Новек Збигнев - глава Агентства внутренней безопасности - главной по влиянию спецслужбы Польши.

[

←4

]

ABW - Агентство внутренней безопасности Польши.

[

←5

]

Русак Тадеуш - глава военной разведки - второй по влиянию спецслужбы Польши.

[

←6

]

Рысы - самая высокая горная точка Польши.

[

←7

]

Трубы (арго) – широкие брюки.

[

←8

]

Шузы (арго) – обувь.

[

←9

]

Думер (арго) - фанатик компьютерной игры «Doom».

[

←10

]

Дроль (арго) – человек, делающий все не так; не очень умный.

[

←11

]

Шнурок в стакане (арго) – родитель дома.

[

←12

]

Калики-моргалики (арго) – фармацевтические препараты, употребляемые не с целью лечения.

[

←13

]

Траблс (арго) – ужас.

[

←14

]

Шрайбикус (арго) – журналист.

[

←15

]

Урла – агрессивная молодежь невысокого интеллектуального развития.

[

←16

]

Батл (арго) – магарыч.

[

←17

]

Чикаго (арго) – прекрасно.

[

←18

]

Панасоник (арго) – японец.

[

←19

]

Избыток пищи мешает тонкости ума (лат.).

[

←20

]

О мужчине и женщине, встретившихся в уединенном месте, никто не подумает, что они читают «Отче наш» (лат.).

[

←21

]

Число глупцов бесконечно (лат.).

[

←22

]

Кто успевает в науках, но отстает в нравах, тот больше отстает, нежели успевает (лат.).

[

←23

]

Ученым и поэтам все дозволено (лат.).

[

←24

]

Гуманизатор (простореч.) – дубинка правоохранителей.

[

←25

]

Долбонуться в десны (арго) – поцеловаться.

[

←26

]

Перенайтоваться (арго) – переночевать.

[

←27

]

Грелка (арго) – девица легкого поведения.

[

←28

]

Сифон (арго) – сифилис.

[

←29

]

Лавер (арго) – любовник.

[

←30

]

Фелка (арго) – дура.

[

←31

]

Болт (арго) – обручальное кольцо.

[

←32

]

Желабанная (арго) – несчастная.

[

←33

]

Строка из стихотворения А. Блока «Шаги Командора».