Стечение обстоятельств [Лариса Анатольевна Рубцова] (fb2) читать онлайн

Лариса Рубцова Стечение обстоятельств

Глава 1

Однообразное течение жизни Виталия Кравцова было нарушено самым неприятным образом. И без того, уставший и измученный долгими разбирательствами на работе, он вынужден был еще, и задержаться на добрых два часа. Программа не сохраняла введенные данные. Раз за разом, проверяя, он заново вносил в нее одно и то же. В конце концов, все вроде бы сохранилось, и он, выключив компьютер, вышел из офиса в сгустившуюся темень улицы. Дойдя до остановки, Виталий поморщился, обнаружив раздраженную толпу горожан, ожидающих своего автобуса. Можно было бы добраться до дома и на метро, но идти туда предстояло минут двадцать. Ему этого совершенно не хотелось, и он остался стоять на месте. В течение все тех же двадцати минут, уехать не удавалось. Он смог втиснуться только в третий по очереди автобус. Продолжая сохранять философское спокойствие, Виталий думал, что просто попал в самый час пик, когда основная масса народа торопилась домой. Тут были мамочки с детьми разного возраста: кто-то ехал из спортивных секций, кто-то из детского сада, да мало ли еще откуда. Он пропускал всех впереди себя. Зато сесть удалось уже через пару остановок, когда мамочки с детьми вышли из автобуса, и он стал относительно свободным. Но в толчее, внезапно возникшей у выхода из автобуса, какой-то или какие-то совсем нехорошие люди вытащили у него из нагрудного кармана куртки смартфон, банковскую карточку и единый проездной билет. Обнаружил он это почти сразу, но поделать уже ничего не мог. Пришлось срочно зайти в салон сотовой связи и заблокировать номер, на счету оставалось почти полторы тысячи рублей. Какие-никакие, а все-таки деньги. Дарить их вороватым ручонкам не было никакого желания. Потом, уже по дороге домой, он зашел в банк и написал заявление о краже. Карту немедленно заблокировали, как оказалось, очень вовремя. Не успел еще Виталий отойти от стола менеджера, как, принимавшая его, симпатичная девушка удивленно вскрикнула:

– Однако вовремя мы успели. Только что с вашей карты попытались снять все средства

– Замечательно. – удрученно пробормотал Виталий. – Я только что получил зарплату. Если бы сразу не обнаружил потерю, дома бы ждала "веселуха"

Его даже передернуло, от одного представления душевного приема жены, узнай она, что зарплата утекла вместе с картой к неизвестным личностям.

– Скажите, неужели же так легко, так быстро, подобрать пинкод? Ведь не прошло и часа, как ее украли. – задал вполне резонный вопрос Виталий.

– Для профессионалов, наверное, совсем не трудно. – посочувствовала девушка. – Не расстраивайтесь, за неделю мы вам новую карту сделаем. Я вам сразу позвоню, как будет готова. Диктуйте свой номер телефона, я записываю.

– А телефона у меня сейчас нет. Его украли вместе с банковской картой и проездным. Звонить некуда. Купить новый телефон, тоже не на что. Но номер запишите. Возможно, я что-нибудь придумаю.

Девушка грустно улыбнулась и записала продиктованный номер. Пожелав ей хорошего вечера, попрощавшись, Виталий отправился домой. Чем ближе он подходил к своему дому, тем медленнее передвигались ноги. Предстоял долгий нудный разговор с Мартой, в конце которого, по обыкновению, Виталия ждал грандиозный скандал. Он стал размышлять о своей семейной жизни, радости эти мысли совсем не добавляли.

Женаты они были уже пять с половиной лет. Пять с половиной лет кромешного ада. Детей Марта не хотела наотрез. Устроиться на работу даже не пыталась, требуя от мужа обеспечить ей достойную жизнь. Не проходило и дня, чтобы она не попрекнула Виталия маленькой зарплатой и другими, с ее точки зрения, недостатками. Зачем держаться за такую семейную жизнь, он не смог объяснить даже себе, не то что другим, если бы его кто-нибудь спросил об этом.

По своему складу характера, Кравцов был неконфликтным, спокойным, уравновешенным, даже немного медлительным мужчиной двадцати восьми лет. Внешность имел самую обыкновенную: рост сто восемьдесят сантиметров, темно-русые волосы, карие глаза, слегка пухлые губы, мягкую линию подбородка. Ничего особенного. Таких как он, встретишь на улице сколько угодно.

Не будучи уверенным в себе, как в личности, он, учась на последнем курсе университета, неожиданно для себя, сделал предложение своей одногруппнице Марте. Его подкупила симпатичная внешность девушки. Марта была пышнотелой блондинкой, с необыкновенного зеленого цвета глазами (впоследствии оказалось, что она носила специальные линзы, свой цвет глаз был блеклым, желтовато-зеленым). Еще больше Виталика восхищали длиннющие ресницы девушки (потом она их отклеила, на них случилась аллергия). К тому же у нее уже была своя квартира, которую ей подарила мать к окончанию ВУЗа. Марта пригласила его к себе, похваставшись, какой замечательной хозяйкой она является. Чистота в квартире, вкусный пирог, необыкновенный салат и хвалебная речь Ираиды Генриховны в адрес дочери усыпили бдительность Виталия, и он поклялся, не жалея сил и времени, обеспечить Мартусе достойную жизнь, окружить ее любовью и заботой. Получив сразу же благословение, молодые отправились прямиком в ЗАГС. Свадьба была просто грандиозной. Родителям Виталия пришлось взять внушительный кредит, чтобы рассчитаться с Ираидой Генриховной.

Все прелести семейной жизни Виталий стал ощущать буквально на следующий же день после свадьбы. Мартуся требовала не просто ласки, она требовала ежечасного поклонения. Виталик приносил ей букеты цветов, торты, писал бесконечные СМСки о своей любви. Она капризничала, требовала денег, денег и еще денег. Виталик устроился на работу в логистический центр. Работы оказалось непомерно много, а вот оплата за нее ничтожно малой. Премии, хоть и обещали, выплачивать не торопились. Виталик попытался подрабатывать в рекламном агентстве, но и там платили крохи. Марта потихоньку закипала. Начались скандалы, сначала со слезами и обидами, потом она перешла к откровенным оскорблениям и унижениям. Он удвоил свои поиски новой работы или, хотя бы подработки. Но все крутилось вокруг все тех же пятидесяти тысяч. Что категорически не устраивало Марту. На робкое предложение "Ей самой попробовать поработать", Марта разрыдалась в голос, и остаток вечера провела в телефонных разговорах с Ираидой Генриховной, жалуясь на свою беспросветную нищету с "этим". Ираида Генриховна, горячо поддерживая дочурочку, стала наведываться в молодую семью почти ежедневно. Каждый ее приход превращался в головомойку для нерадивого супруга. Виталик все больше замыкался в себе, стараясь, лишний раз не раскрывать рта. На работе тоже было не сладко. Подразделением руководил племянник владельца компании, бездарный, зато с гонором и амбициями. Компанию начинало лихорадить, едва он, после очередного отдыха в горах или у моря, появлялся на пороге кабинета, где трудились тридцать человек – логистов. При его деятельном участии, грузы начинали, как по волшебству, менять маршруты, контейнеры попадали не туда, куда надо, а то и вовсе терялись в пути. Каждый такой случай стоил рядовым сотрудникам лишения премии и долгих разборок с юристами и заинтересованными лицами. Виталику попадало больше других. Он, молча, сносил оскорбления и упреки в некачественной работе. Единственное, что спасало его от полной расправы, было то, что он спокойно отправлял на личную почту владельца компании все сканкопии документов и распоряжений своего начальника. Когда тот все же захотел избавиться от "кляузника", Виталия перевели в другое подразделение с незначительным повышением зарплаты. Виталий тихо, сам с собой, отпраздновал маленькую победу. Теперь в его распоряжении оставались кое-какие свободные средства, которые он мог потратить на себя. Это было непривычно, но приятно. Обо всем об этом он размышлял, пока плелся домой. Не придя, в очередной раз, ни к какому выводу, Виталий открыл дверь квартиры своим ключом.

Перед ним возникла Мартуся. На ней были надеты золотые лосины и синяя, с ядовито-желтыми кругами, короткая туника. На голове красовался розовый бант от заколки для волос. Но не это поразило Виталика. Марта вновь наклеила длинные пышные ресницы и вставила зеленые линзы. Но, если в университете это ее красило, то теперь, на заплывшем жирком лице, выглядело откровенно неуместным, а, принимая во внимание душевное состояние Виталика, просто отталкивающим.

– Здравствуй, дорогой. – промурлыкала Мартуся. – А где же мои цветочки? А тортик? Ты, что же, не получил зарплату?

Она надула в обиженной гримаске крашеные губки и, не дожидаясь ответа, прошла на кухню, топая высокими каблуками деревянных сабо.

Виталий молча, прошел в ванную комнату, вымыл руки, заодно постирав носки, повесил их на полотенцесушитель. Потом, спокойно переодевшись в домашние треники и футболку, тоже пришел на кухню. На столе его ждала тарелка с жидким супом, рядом стояло второе: картофельное пюре и две сосиски. За столом напротив, выжидательно глядя на мужа, уже сидела Марта.

– Сегодня еще не переводили зарплату.– Виталик не посмел сказать правду. – Наверное, завтра.

– Вам уже и зарплату стали задерживать? – ужаснулась Марта. – Как же мы будем жить дальше? На какие шиши? Между прочим, в холодильнике шаром покати.

– Как это? Я же только вчера принес все, что ты просила? Как минимум, на неделю должно хватить. – удивился Виталик.

– Посмотри сам. А что, по-твоему, я ничего уже поесть не могу? И, потом, приходила моя мама. Я ее, что, без обеда должна была проводить? Вот, значит, как ты ко мне относишься.

– Я этого не говорил. – устало пробормотал Виталик. – Просто сегодня еще не переводили зарплату.

– Они дождутся, что я сама с ними поговорю. Ишь, взяли моду, задерживать свою подачку. Итак, платят крохи, да еще и задерживают. Дай мне телефон главного бухгалтера, я ей сама позвоню. Я ей такое скажу, она себе денег не даст, а тебе будет в первую очередь отправлять. Платят нищенские копейки, да и те не вовремя. Уроды.

– Успокойся, Мартуся. Завтра переведут.

– Нет. Это надо пресекать сразу же. Где твой мобильник? – Марта уже шарила по карманам куртки.– Ты, что, потерял его?

Она с ужасом смотрела на Виталика. Тот неопределенно пожал плечами:

– Возможно, я забыл его на столе в кабинете. Завтра заберу. Мартуся, не расстраивайся. Завтра. Все будет завтра. Давай лучше сегодня ляжем спать пораньше. Я тебя поцелую. Все будет хорошо.

– Прекрасно! Я ему и вкусненький ужин, и красоту свою, и любовь должна в постели каждый раз доказывать, ублажать по-полной. А он мне даже ни одного колечка, или сережек, нет даже задрипанного цветочка. Ни-че-го…. Хорошо устроился. Ничего не скажешь. Даже вшивенькой зарплаты нет. Ублажай его. … Обойдешься. Я с тобой спать не лягу, пока ты не станешь настоящим мужчиной. Вон, наш сосед сверху! Он целый этаж выкупил. Слышишь, ремонт делают. Четыре квартиры объединяют в одну! Вот как надо жить! А ты? Даже какие-то паршивые пятьдесят тысяч домой принести не можешь! Куда смотрели мои глаза? Зачем только я за тебя замуж вышла? Моя мама и то постаралась для нас. Квартиру нам купила, хоть и двухкомнатную, зато внутри МКАДа. А твои предки, что? Они бы хоть денег подбрасывали. Хотя бы иногда, знают же какой у них сыночек, бездарный, никому не нужный тугодум. Жмоты. Ты такой же! Никчемный! Голодранец! Нищеброд!

– Мои родители до сих пор еще не рассчитались с кредитом за нашу свадьбу. Мы ведь им так и не помогли. Ты все деньги сразу забрала. Я даже не знаю, сколько их нам подарили. А было бы честно вернуть родителям затраты.

– Что? Что ты сказал? Вернуть затраты? А ты знаешь, сколько моя мама потратила на нашу свадьбу? Чурбан тупой! И потом, это мои деньги! Я их никому не отдам! Вернуть? Ни за что!!

Виталик был выжат как лимон, дважды побывавший в чае. Он только махнул рукой и ушел спать в большую комнату на диван. Заснуть тоже было совершенно невозможно. Над головой работал отбойный молоток, видимо, срывали полы, Стоял такой грохот, что закладывало уши. Часы показывали половину десятого, Впереди ждали еще полтора часа пытки. Едва только на минуту замолкал отбойник, в открытую дверь доносились громкие всхлипывания жены. Виталик накрыл голову подушкой, мечтая придушить себя во сне. Когда наступила тишина, он уже давно спал.

Раннее утро началось с грохота. Дорожные рабочие приступили к замене асфальтового покрытия. В приоткрытую форточку ворвались чудесные звуки, напоминающие разрывы снарядов на полигоне. Виталик подскочил на месте, сердце бешено заколотилось. Пытаясь разлепить ресницы, он поплелся в ванную. Но, не успел Виталик умыться и выпить ежеутренний кофе, как на пороге кухни возникла Марта. Взлохмаченная, опухшая со сна, в кружевной ночной сорочке, некрасиво обнажающей вислую грудь и верхнюю часть жирного живота, она застыла в дверях, как монумент скорби и укоризны:

– Не забудь с утра поинтересоваться в бухгалтерии про зарплату. И сразу позвони мне, как только найдешь мобильник. Понял? – вместо приветствия начала она.

Виталик не стал пить кофе, а сразу пошел обуваться, думая про себя, что опять не купил шнурки.

– А я ему еще новые туфли на распродаже урвала. – Марта бросила к ногам Виталика коробку, из которой вывалились дешевенькие туфли спортивного образца.

– Зачем? Я еще те не сносил. – стал отнекиваться Виталик. Туфли ему не понравились. Он не любил такие модели.

– Носи. И помни мою доброту. Я себе почти ничего не купила. А только тебе. – Марта кривила губы.– Хотя там были очень красивые сапожки, на каблуках и с меховой опушкой. Но у нас же ты – добытчик. Тебе первому и подарочки. Куда уж мне, я ведь нахлебница на твоей шее.

– Я этого не говорил. – тихо ответил Виталик.

– Зато постоянно так думаешь. Наверное, в вашей конторе у всех жены работящие, содержат своих мужиков. И только тебе не повезло. Приходится самому вкалывать. Если бы ты не только вкалывал, но еще и зарабатывал бы, хотя бы на безбедную жизнь. Нет, ты просто урод какой-то. Сам же обещал моей маме, окружить меня достатком и любовью, а на деле? Ничего. Ни денег, ни подарков, ни ласки. Я с тобой уже зачахла. Но тебе наплевать. Квартира есть, еда в тарелке есть, одет, обут. Чего еще надо? А я, между прочим, к морю хочу. Хотя бы в Грецию или Таиланд. Но от тебя ведь не дождешься.

Виталик стал быстро обувать свои привычные, хорошо разношенные ботинки, но шнурок окончательно порвался. Пришлось переобуваться в новые. Они совсем не подходили к светлым брюкам, но спорить он не стал. Прошелся по коридору и понял, пока доберется до работы, сотрет ноги везде, где только можно. Но Марта угрожающе уперлась руками в бока:

– То-то же. Иди, зарабатывай деньги. Я жду тебя с зарплатой. – вместо поцелуя прошипела она.

Виталик вышел на лестничную площадку. Лифт ждать было бесполезно. Оба лифта напоминали контейнеры для строительного мусора. Бригада горе строителей уделала весь подъезд. Виталик поплелся вниз, проклиная новые туфли, заодно с Мартой.

Он только вышел из подъезда, как ему, истошно лая, под ноги кинулась собачонка. Чтобы случайно не раздавить мелюзгу, Виталик запнулся на ровном месте, оторвав при этом подошву башмака.

– Ну, елки-палки. – огорченно пробормотал Кравцов.

– Мося! Мосичка! Иди сюда! Разве можно бросаться на Виталю. Ах ты, разбойница. – к собачонке заторопилась Зинаида Павловна, соседка по этажу.– Здравствуй, Виталик. Не знаю, что на нее нашло. Ведь каждое утро встречаемся, а тут.… Ой, что это? Ты башмак испортил. Это из-за Моси? Вот, беда-то. Вернись домой, переобуйся. Сегодня дождь обещали.

– Здравствуйте, Зинаида Павловна. Не переживайте, ничего страшного. Сейчас дойду до сапожника, приклеит за пять минут.

– Ну, смотри сам. Не знаю, что на нее нашло. Это все от шума. То эти дорогу ремонтируют. То этот, с третьего этажа. Дома совсем находиться невозможно, уши закладывает, с потолка штукатурка сыплется. Я уж к нему ходила. Ругалась. Он говорит, что как только ремонт закончит, мне тоже все поправит, если что-то отвалится. Ты к нему тоже сходи. А то самому придется ремонт делать.

– Хорошо, Зинаида Павловна, схожу. А сейчас, извините, опаздываю на работу. До свидания.

– До свидания, Виталик. – ответила Зинаида Павловна. – Хороший парень, добрый, воспитанный. Не то, что Марта. – прокомментировала она своей подруге, которая только что добрела к ней со своей собакой. – Скажи, почему хорошим парням достаются такие шалавы? Он ведь, бедняга не знает, чем его женушка занимается в отсутствие хозяина. А он ей – цветочки, тортики. Э-эх.

Между тем Виталий решил выпить кофе в кафе на углу. От заначки оставалось еще пять тысяч одной бумажкой. И он смело отправился через дорогу. В кафе почти никого не было. Он заказал себе чашечку кофе и слоеный пирожок с повидлом. Официантка принесла заказ. Виталий протянул ей купюру. Девушка ушла. Он приготовился позавтракать, но это ему не удалось. Уборщица, протирая шваброй пол, запнулась о стул и въехала концом швабры по руке Виталия, в которой он держал кофейную чашку. Рука дрогнула, кофе выплеснулся на рукав сорочки. Уборщица зыркнула на него, прошептав что-то нелицеприятное и, не извинившись, быстренько ушла куда-то вглубь кафе. Кофе в чашке не осталось, сорочка была испорчена, настроение тоже. Раздражение росло, как на дрожжах. Официантка все не возвращалась. Виталий уже опаздывал, а еще надо было зайти в сапожную мастерскую. На улице начинал накрапывать дождик. Он стал беспокойно вертеться по сторонам, высматривая девушку. Наконец, она подошла:

– А у вас других денег нету? Мы не можем найти сдачу. Еще рано, посетителей нет. Никто разменять не может.

– У меня других денег нет. – устало произнес Кравцов. – Девушка, давайте поскорее, пожалуйста. Я на работу опаздываю.

– Тогда идите, и сами разменивайте ваши деньги. За углом есть магазин.

– Ну, ничего себе, – возмутился Виталий. – мало того, что сорочку испортили, я еще и за сдачей сам должен бегать.

– Не хотите так, можете картой расплатиться. – безразличным тоном сказала официантка.

– Я хочу наличкой.

– А у меня нет сдачи. Давайте карту.

– А у меня нет карты. Что тогда?

– Тогда я вызову полицию, скажу, что вы не хотите платить.

– Зовите. Я тоже пожалуюсь на ваше кафе. Мне есть, что им сказать.

Официантка развернулась и ушла, так и не вернув купюру. Минут через десять, она вернулась с солидным мужчиной.

– Вот, Рустам Ашотович, этот не хочет платить.

– Здравствуйте, молодой человек. В чем дело? Почему не хотите платить? – вежливо, но грозно спросил хозяин кафе.

– Почему же не хочу? У вашей сотрудницы моя купюра. Пять тысяч, между прочим. Я уже минут сорок сдачи жду. Мало того, что мне сорочку испортили, я без кофе остался, так еще и деньги не возвращают. Вы хозяин? Очень хорошо. Вот и разберитесь со своими работниками. А мне на работу надо. Я уже и так опоздал.

– Прости, дорогой, а кто тебе рубашку испортил? Наташа?

– Нет. Уборщица шваброй по руке въехала.

– Ну-ка, Наташа, позови Асель сюда.

Когда пришла уборщица, хозяин кафе спросил:

–Эта?

– Да, она. Даже не извинилась.

– Понятно. Наташа, верни посетителю деньги. Прости, дорогой. Наша вина. Завтрак за счет заведения.

– Не надо. Я уже не успеваю.

– Давай, я тебя до работы довезу. Тебе куда?

Виталий ответил. Рустам Ашотович усадил его в "Мерседес" и быстро довез к самым дверям конторы.

– Извини, еще раз, дорогой. Заходи в кафе, не держи зла.

– Спасибо вам. Я и не держу. Просто стечение обстоятельств. До свидания.

Кравцов припустил по ступенькам, приходить позже начальника, ему не улыбалось. В мастерскую он так и не зашел. А на улице вовсю пошел дождь.

– Ребята, кто может одолжить на короткое время туфли сорок третьего размера? Мой новый башмак развалился. Хочу в мастерскую отнести. – громко попросил Виталик, заходя в общий кабинет.

– Я могу. Но они старые. Я их уже года два не надевал. – откликнулся Илья. – Можешь совсем забрать. Мне они больше не нужны.

– Спасибо, Иль, ты меня просто спас. – Виталий быстро переобулся. – Слушай, удобные какие. Ты точно не будешь их носить?

– Не. Не буду. Они же прошлый век. Отстой. Я в таком не хожу. Маман купила, я думал, на работе буду носить. Не, ни фига. Не моя модель. Забирай. Хоть место освобожу.

– Спасибо, друг. Класс. Ноги как в тапках. Особенно после этих…

– А ты эти выброси. Видно же, что дерьмо.

– Марта будет недовольна. Она их только что купила.

– Небось, на жуткой распродаже, рублей за тыщу.

– Почему ты так думаешь?

– Да видно же, что дерьмо. Она что? Не умеет в вещах разбираться, что такой отстой покупает?

– Она просто экономная… очень.

– А-а… понятно.

Все время разговора Кравцов пытался включить компьютер. Монитор показывал синий экран смерти.

– У меня что-то с компом. Как позвонить в техподдержку?

Илья продиктовал телефон.

– Иль, позвони сам. У меня вчера какой-то *** телефон спер, и карту банковскую и проездной.

– Ого.… Сочувствую. Ладно, сейчас приглашу Пашу, он самый лучший, во всех компах рубит.

Паша пришел минут через сорок. Долго колдовал над агрегатом. Потом вздохнул:

– Все, отслужил твой ящик. Надо другой. Но у нас пока ничего нет. – он почесал щеку.– Недели через две получим новую партию. Придется тебе сходить в отпуск. Ха-ха.

Виталик проклял про себя этот день, со всеми его происшествиями, и отправился к начальнику службы. Его пришлось ждать с полчаса. Когда Виталий объяснил ему свою проблему, тот пожал плечами:

– Другой машины нет. Никто не болеет, не в отпуске, так что сходи, действительно, в отпуск. Ты когда последний раз отдыхал? Сейчас посмотрю.

Он открыл ноутбук и посмотрел график отпусков.

– Слушай, у тебя сорок восемь дней неиспользованного отпуска. Ты что, хочешь, чтобы меня отдел кадров взгрел? Немедленно в отпуск, на три недели с сегодняшнего дня. А когда вернешься, получишь новый комп. Усек? Пиши заявление.

Виталик представил себе искаженное от злости лицо жены.

– Аркадий Петрович, можно я кому-нибудь буду помогать? Мне в отпуск никак нельзя. Жена не поймет.

– Жена? Попробовала бы моя вякнуть. Ты что, не мужик? Стукни кулаком по столу. Ее место на кухне. Она у тебя работает? Кем?

– Она не работает. Занимается домашним хозяйством.

– С детьми, что ли сидит? Сколько их у тебя? У меня, например, трое.

–У нас нет детей, Марта не хочет.

– Что? Тебе сколько лет?

– Двадцать восемь, а что?

– И ты не можешь поставить ее на место? Да ты ее в бараний рог скрути, чтобы она и вякнуть не смела. Детей нет, нигде не работает, а еще и выступает. На мой характер, я бы ей устроил цирк с фейерверком. Ты, Кравцов, распустил свою жену. С такими, как она миндальничать нельзя. Иначе хлебнешь горя полной ложкой. Иди в отпуск. И займись воспитанием своей жены. Понял?

– Да, Аркадий Петрович. – согласился Виталий, с трудом представляя себе, как будет "воспитывать" Марту.

Написав заявление на отпуск, Виталик выглянул в окно, на улице был не просто дождь, настоящий ливень заливал все вокруг мутными потоками воды. Усевшись на стул у своего пустого стола, он бездумно смотрел и смотрел в окно. Заняться было совершенно нечем. Как оказалось, вся нужная для работы информация осталась в недрах умершего компа. Отвлекать соседа ненужными разговорами, он не стал. Да и о чем говорить? Футболом Кравцов не интересовался, на рыбалку не ездил, за границей не был никогда. Единственный полноценный отпуск три года назад, провел дома, ремонтируя комнату и, под неусыпным контролем Марты, собирая спальный гарнитур. Слушать, как другие проводят выходные и праздники, он не любил. Непроизвольно возникающие параллели, не приносили радости в душу. Промаявшись еще с полчаса, Виталик взял свой старый зонт и решил все-таки идти домой.

Выйдя на улицу, он лихо щелкнул кнопкой – ничего не произошло, зонт не раскрылся. Попытка механическим путем исправить положение, тоже не удалась. Пожав философски плечами, сунул зонт в мусорный ящик, и припустил на остановку. За пять минут промокла не только спина, но и брюки. Неприятно холодя, по ногам потекла вода, Уже стоя под навесом, он вспомнил, что единый проездной у него украли еще вчера. В кармане лежала злосчастная пятерка. Вряд ли у водителя будет сдача с пяти тысяч, надо идти в метро. Оттуда, конечно, дальше до дома, но уже ничего не поделаешь.

Он основательно промок, пока добежал до метро. В вестибюле вовсю работал кондиционер. Виталик задрожал, как осиновый лист. Оставляя за собой длинные мокрые полосы, дошел до кассы. Протянув кассирше купюру, попросил билет на одну поездку.

– Вы что, издеваетесь? – заорала кассирша в ответ.– Где я возьму вам сдачу с пяти тысяч. Что за день такой? Все суют пятитысячные купюры. Я вам не банк. Возьмите, хотя бы на двадцать поездок.

– Давайте. – обреченно согласился Виталий.– Хотя, куда мне ехать, если я буду три недели дома торчать? Я в отпуске.

– Тогда купите "Тройку". И выгодно и деньги не сгорят.

– А сколько она стоит?

Кассирша ответила. Виталий почесал затылок, после такой покупки у него почти не останется собственных средств. Марта ведь не даст ни копейки.

– А, ладно… Давайте. Неделю как-нибудь перетерплю, а там и банковская карта будет готова. Выкручусь как-нибудь.

Спустившись в метро, он сел в самом начале вагона, под ноги дул горячий воздух. В вагоне было душно, видимо машинист не отключил отопление, хотя на улице уже было по-летнему тепло. Виталика разморило. Незаметно для себя, он заснул. Проснулся только тогда, когда дежурная по станции растолкала его на конечной остановке. Перешел на другую сторону и поехал обратно. Одно было хорошо, пока спал, вся одежда на нем почти высохла.

Уже ближе к обеду Виталий, наконец, добрался до дома. Голова трещала, толи от начинающейся простуды, толи от недосыпа, а может быть сказывалось нервное напряжение от стечения неприятных обстоятельств. Ничего не евший с самого утра, в скверном настроении, полез в карман за ключами, их там не оказалось. В глазах потемнело. Кравцов нажал на кнопку звонка. Из-за двери раздался веселый голос Марты:

– Сейчас – сейчас! Уже иду!

Загремела цепочка, щелкнул замок, открылась дверь. На пороге возникла счастливая Марта. Виталий не поверил своим глазам. Такой свою жену он еще не видел: черные ажурные чулки, коротенький шелковый халатик, перетянутый пояском в районе талии, то есть под грудью, в вырезе выглядывает ажурный бюстгальтер, в разрезе виднеется голая часть ноги. Яркий макияж и вычурная прическа довершили образ женщины "вамп". Марта тоже остолбенела, увидев своего мужа:

– Ты? Почему так рано? Тебя выгнали с работы? – только и смогла произнести, в мгновение ока изменившаяся жена.

– А ты, что, кого-то ждала? Я не вовремя? – подозрительно спросил Виталик.

– Да. Я ждала маму. А что?

– Ничего. Я думал, что у Ираиды Генриховны есть свои ключи от нашей квартиры.

– От моей, если быть точным. Она их забыла на столике в прихожей.

– Это мои. Я испугался, что потерял их. Но, к счастью, они дома. – Виталик взял свои ключи и положил их в карман ветровки.

– Слушай, сейчас ко мне должны придти институтские подруги. Может, ты пойдешь пока погуляешь? – не терпящим возражения тоном, спросила Марта.

– Хорошо, только сначала пообедаю. От голода живот скрутило.

– Пообедай в кафе. Я еще ничего не готовила.

– На кафе у меня нет денег. Я чего-нибудь перекушу дома. Могу яичницу себе сделать.

Но Марта не желала пропускать его на кухню. Виталий прошел в ванную, вымыл руки и направился прямиком к холодильнику. Достал три яйца и повернулся к столу. Ничего не понимая, уставился на стоявшие на нем, красиво оформленные тарелки. На одной были разложены несколько сортов мясных нарезок, на другой рыбных, на третьей сырных. Венцом к этому изобилию стояла ваза на ножке, на которой был выложен виноград и фрукты, разрезанные на дольки. Два хрустальных фужера дополняли праздничную сервировку.

– Вот это – да! – только и смог сказать Кравцов, удивленно глядя на жену.

Тут уж ее прорвало. Она взвизгнула, как от пощечины:

– Ты, идиот! Кто тебя просил возвращаться в это время? Убирайся, сейчас же!

– Мартуся, ты чего? – все еще ничего не понимая, спросил Виталий.

В это время на улице загрохотали отбойные молотки, вторя им, сверху раздались не менее душераздирающие звуки дрелей. Марта орала, но Кравцов ее не мог расслышать, как ни старался. Она схватила его за руку и потащила в большую комнату, повернула лицом к окну, заставив задрать голову к потолку. Там по всей плите перекрытия шла широченная трещина. В короткий перерыв между шумами, Виталий услышал:

– Ты! Ты не мужчина! Ты импотент! В постели от тебя нет никакого толка! Что ты можешь? Ничего ты не можешь! Денег принести – не можешь, утюг починить – не можешь! – она сунула ему в руки утюг.– Гвоздя забить не можешь! Молоток в руках не можешь держать! С тобой ни холодно, ни жарко! Ты идиот, обыкновенный идиот!

Марта была похожа на разъяренную фурию. Сквозь вновь начавшийся грохот, Виталик расслышал грязные ругательства, с легкостью срывавшиеся из уст раскрасневшейся уродливой женщины.

Видимо, в этот момент терпению Кравцова пришел конец. Он спокойно вышел, достал из ящика с инструментами молоток и гвоздь, вернулся в большую комнату, где Марта продолжала свою бесконечную арию, и спросил совершенно нормальным спокойным голосом:

– Куда тебе его забить?

– В башку, козел! – брызжа слюной, заорала Марта.

– Пожалуйста.– все так же спокойно проговорил Виталий.

Подошел к жене, приставил ей ко лбу гвоздь и со всей силы стукнул по нему молотком.

В первый момент Марта замерла и онемела, глаза ее сдвинулись к переносице, она постояла с минуту и рухнула на пол, как подкошенная. Виталий продолжал бить по ней молотком, везде, куда доставал, нисколько не умаляя силы удара:

– А еще я могу забить тебе гвоздь прямо в пасть, в ж***у, в руку, в ногу. Куда еще? А может, ты хочешь, еще и утюгом? Я могу. – он продолжал орудовать попеременно молотком и утюгом.

Потом выпрямился и пошел на кухню, схватив в руки вскипевший чайник, принес его в комнату и вылил на Марту:

– Согрейся, а если тебе жарко, могу остудить. – Виталий вернулся к холодильнику, открыл морозилку и достал оттуда кубики льда. Принес и высыпал их сверху.

Марта лежала, не шевелясь, не подавая никаких признаков жизни. Но Виталий этого не замечал, внутри него кипела лава ледяного гнева, его продолжало лихорадить, его воспаленному возмущению требовался выход, он слабо представлял себе настоящую действительность и продолжал и продолжал пинать жирное тело, с отвращением глядя на оголившиеся ягодицы супруги:

– Полежи, отдохни, приди в себя. А я пока пообедаю. Там много вкусняшек. А потом и поговорим.

От переизбытка чувств у него носом пошла кровь, тонкой струйкой потекла по рубашке на брюки.

– Вот, черт! – выругался Кравцов и зашагал в ванную. Снял с себя всю одежду и засунул в машинку, там было заложено еще какое-то белье. Он залил его сверху "Ванишем", сыпнул порошок, включил агрегат, а сам залез под душ, смывая кровь и досаду.

Все еще оставаясь невменяемым, надел джинсы, футболку и чистые носки. Прошел на кухню и спокойно с аппетитом пообедал, сделав себе яичницу с гренками. Ничего из того, что лежало на тарелках, он трогать не стал. Выпив большой бокал горячего сладкого чая, Виталик собрал спортивную сумку:

– Так. Носки, трусы, одноразовые бритвы, мыло, зубная щетка и паста, полотенце, спортивный костюм. Может, разрешат взять все это с собой. Наверное, явка с повинной дает какие-нибудь привилегии.– произнес он сам себе.

Надев ветровку, туфли, что подарил Илья, взял сумку и отправился в полицию, сдаваться.

На выходе из подъезда, его чуть не придавило машиной, подъехавшей вплотную к дверям. Он буквально по стеночке продрался во двор, и бодро пошагал к отделению. Там участковым работал его школьный друг, Женька Лысов, по прозвищу "Лысый". Виталик собирался посоветоваться с ним. Он подошел к двери, с прибитой на ней табличкой: "Районный отдел полиции". Подергал ручку – заперто. Постоял, подумал и решил вернуться домой. Вызвать скорую и полицию. Пусть там забирают.

Развернулся, и неторопливой походкой, направился к дому. У подъезда все так же стоял "Бычок". Виталик присел на скамейку на детской площадке, недалеко от подъезда, и стал терпеливо ждать, когда машина отъедет. Спешить было уже некуда. "Какая разница? Сейчас или через час?" – лениво размышлял Кравцов.

– О! Виталя! Привет!– из-за машины выбрался Серега Носов, сосед по этажу.– Вот здорово, что тебя встретил! Помоги, а? Слышь, сосед с третьего этажа мне всю мебель отдал. Вот, хочу на дачу отвезти. Шкафы с*** тяжелые, сам не подниму.

– Хорошо. Давай. Мне спешить некуда. – Виталик забросил сумку в кабину и пошел вместе с Серегой, таскать мебель. Они провозились часа три.

– Слушай, Виталя! А давай, ты со мной поедешь. Там ведь тоже надо все разгрузить и в дом затащить. Кого я там сейчас найду? А потом обмоем все как следует. У меня и водочка и грибочки есть, да и колбаска с хлебом найдется.

– Легко. – согласился Кравцов. – Давай. А потом уж, я домой вернусь и доделаю, что хотел.

– Я знал, что ты настоящий мужик! – обрадовался Серега. – Поехали!

Они забрались в кабину, и водитель тронулся в путь.

"Ничего, пусть Мартуся, пока отдохнет. Заодно и помолчит". – подумал про себя Виталик.

К дачному кооперативу они подъехали уже в сумерках. Водитель торопил, ему еще предстояло ехать на другой конец Москвы, забирать пищевые отходы в одном ресторане. Шабашка слишком затянулась.

Виталий и Серега совсем умаялись, разгружая и занося мебель в недостроенный дом. Потом еще полночи закутывали все пленкой, чтобы защитить от осадков. За стол сели глубоко за полночь. Серега нарезал колбасу крупными кусками, поломал хлеб, вскрыл банки с маринованными грибами и огурцами. Постоял, подумал, принес пару банок тушенки, три литровых бутылки водки и пару полутора литровых бутылок пива.

– Ты собираешься все это выпить? – уважительно спросил Виталий.

– Мы. Мы собираемся все это выпить. Но не сразу. Скажи, а тебе точно, надо срочно возвращаться домой?

– Да, не особенно. Вообще-то я с сегодняшнего дня в отпуске. На три недели. А что?

– Вот здорово. Оставайся со мной, а? Мы с тобой крышу накроем. Мебель жалко. Почти новая. Прикинь, я пошел к нашему соседу сверху и говорю, что, мол, от его ремонта у меня весь потолок в трещинах. Он спустился, посмотрел, сказал пару слов, а потом предложил в виде компенсации мебель. Я посмотрел – классная мебель, новая. Написал заявление на отпуск на неделю, договорился с водилой, только грузчики не пришли, с***. Хорошо, что ты домой шел. Классный ты, мужик, Виталя. Жалко, что тебе такая с*** досталась. Как ты с ней живешь?– разливая по стаканам водку, тарахтел Серега.

Протянув стакан Виталику, продолжил:

– Ну, будем! Вздрогнули.

Они выпили, помолчали, ловя открытыми ртами воздух. Виталик откусил кусок хлеба, намереваясь дополнить его колбасой. Серега уже наливал по второй:

– Поехали! А то запьянеем и вкуса водки не почувствуем.

Они выпили еще по стакану. Виталия сразу развезло. На душе стало тепло и радостно.

– А я ее грохнул. – неожиданно проговорил он, разглядывая свой стакан на свет.

– Кого? – не понял Серега.

– Марту. Кого еще?

– Слушай, какая она у тебя ****. Я бы ее тоже грохнул. Ты ее из чего?

– Просто молотком.

– Фи, я бы ее из гаубицы. Ты знаешь, как стреляет гаубица? – Серега служил в армии, в артиллерии. Очень гордился этим и много хвастался по-пьяни.

– Из гаубицы, это хорошо. Тогда бы и ее мамашу рядом поставить.

– Точно! И ахнуть по ним из всех стволов. Прикинь, как-то выхожу из квартиры, стоит эта, старая сушеная вобла. И говорит мне таким противненьким голоском: " Сергей, вы, почему не моете пол в подъезде? Я вам, зачем график на дверь повесила?" Это я-то должен со шваброй по подъезду ползать? Я ей говорю, мол, засуньте свой график себе в ж***. Она как завизжит, тут твоя из двери выкатывается. Халатик до пупка, на башке бантик. **** с бантиком. И начинает орать на меня. Я, мужик, таких слов не знаю, а она их как горох на поле, налево и направо. Вот, ты классный мужик, весь дом тебя уважает. Но где же ты эту хабалку нашел? Да еще домой привел? Как ты умудрился так вляпаться?

– Это не я ее привел. Это ее квартира, вернее ее матери. Мы учились вместе. В универе она, вроде бы, ничего была. Как поженились, белоснежные крылья сняла, под ними оказались рога и копыта. Ха-ха-ха.– Виталий совсем развеселился. – Представляешь, у меня банковскую карту сперли, так я даже ничего ей не сказал, испугался. Представляешь?

– Убил бы, суку. – расстроился за друга, Серега.– Сел бы в тюрьму, но ее бы грохнул. Хотя за это надо медаль за отвагу давать. Давай, накатим еще по одной.

Серега разлил остатки водки по стаканам, показалось мало, и он открыл вторую бутылку.

Дальнейшее вспоминалось трудно. Утро началось где-то после обеда. Виталика все еще рвало. Он расположился в саду под деревом, скорее всего сливы, так ему показалось. Обнимая тонкий ствол, он сам раскачивался как березка под ветром, пытаясь сохранить равновесие. Голова трещала и кружилась, все плыло перед глазами.

Из дома выбрался Серега. Его тоже отчаянно штормило. Опухший, заросший трехдневной щетиной, всклокоченный как боевой петух, он мутным взглядом вглядывался в своего соседа:

– Эк тебя развезло. Надо опохмелиться. Ползи в дом. Щас вернусь. – Серега удалился в места необходимые, но дурно пахнущие, мягко скажем, вонючие.

Нетвердой походкой, шатаясь, но упорно продвигаясь по направлению к дому, шел Виталик. В дверях его догнал Серега, направив прямым ходом к столу.

– Не-е. Я не могу. Сейчас сдохну. – слабо засопротивлялся Виталик.

– Ты, чее? Первым делом надо опохмелиться. Подобное надо лечить подобным. Щас тушенку на сковородке согреем. Хорошенько с яйцом взболтаем и хлебом потыкаем. А пока пей рассол. Стакан.

Кравцов сел к столу, его мутило. Есть не хотелось вообще. Но протянутый стакан он все же выпил, посидел, отрыгнул. Вроде бы полегчало. Через десять минут они уже продолжили, или начали сначала вчерашнее мероприятие. Виталик совсем забыл, что намеревался вернуться в Москву.

К третьему дню закончилась водка. Серега вспомнил, что собирался накрыть крышу. Виталий взялся помогать. С крышей они провозились три дня. Без спиртного удалось прибить мягкую кровлю относительно ровно и крепко. Теперь уже ни дождь, ни снег не могли попасть внутрь жилья.

– Слушай, а почему у тебя нет потолка? – Виталий с интересом рассматривал дом изнутри.

Высокие стены, большие окна, четыре квадратных комнаты, по две с каждой стороны от коридора, полы, застеленные фанерой. Все это было под открытым небом до тех пор, пока они не накрыли лаги мягкими листами ондулина.

– Да пока не на что купить хорошие доски. Сначала думал положить потолочные плиты перекрытия. Потом решил зашить потолок досками. И теплее и экологичнее.

– И дороже. И пожар быстрее сожрет.

– Пожар все сожрет. Пропитаю, как следует. Знаешь, как шпалы пропитывают?

– Знаю. Ядовито и небезопасно. Потом, сейчас шпалы тоже бетонными делают.

– А, еще успею подумать. Блин, завтра уже на работу. Надо ехать домой. Слушай, давай на выходных опять сюда смотаемся, а? Хорошо с тобой. Посидим, отдохнем. В саду поковыряемся.

– Класс. Если все будет нормально, я только, за. – согласился Виталий.

А сам подумал про себя: "Там сейчас такое… Скоро будет мне дача, лет на двадцать, как минимум".

Прихватив сумку, Кравцов вышел за ворота, разглядывая дачный поселок. Дома здесь стояли добротные, за высокими заборами. В основном двух, а то и трехэтажные. Дорога тоже была новой асфальтированной. У каждого забора выделена стоянка для машины. Вдоль улицы высажены сосны и туи, вперемежку с кустами сирени и черемухи. Из-за заборов выглядывают плодовые деревья, кое-где нижние этажи домов оплетают цветущие розы. Одним словом – красота.

– Как у вас красиво. – восторженно проговорил Виталий, обращаясь к догнавшему его, Сергею.

– Ага. Классное место. И от электрички недалеко. У меня раньше дача была по Киевскому шоссе, только на машине и можно было добраться. А здесь красота. Если бухло взять, можно и на электричке поехать. Через лес за полчаса дойдем.

– Серега, а где твоя жена? Почему ты один?

– Она с киндерами к мамочке в Красноярск рванула. Еще месяц там торчать будут Класс.

– Супер.

Глава 2

Они шли по лесу уже минут пятнадцать, когда на тропинку выскочила свора бездомных, очень голодных собак. Штук двадцать, не меньше. Учуяв добычу, псы ринулись в нападение. Бой был явно неравным. Мужики отбивались сумками, как могли.

Не известно, чем бы все могло закончиться, не проезжай в это время на лошади, местный егерь. Он услышал истошный лай собак и громкие крики людей. Повернув в ту сторону, снял со спины охотничье ружье. Зрелище, открывшееся его взору, более слабонервного привело бы к обмороку. Вся полянка была в крови. Собаки рвали на мужиках одежду в клочья, выхватывая зубами куски мяса. Егерь вскинул ружье и выстрели вожаку в голову. Пес упал, остальная свора повернулась в сторону выстрела, но увидев в руках человека ружье, ринулась в лес, исчезнув как по мановению волшебной палочки. Егерь вызвал по телефону скорую помощь и полицию, а сам помог мужчинам добраться до станции. Благо оставалось идти минут десять. Как они добрались, ни Серега, ни Виталий, вспомнить не могли.

Кравцов очнулся уже в больничной палате. Не перевязанными или не заклеенными оставались только нос и кисть правой руки. Со стороны он больше напоминал мумию, упакованную в бинты. На соседней кровати в таком же обличии лежал Серега. Он еще в себя не приходил. Видимо, ему досталось больше. "Живы, уже хорошо". – подумал про себя Виталий.

К вечеру поднялась температура, он стал бредить, а потом провалился в небытие. В таком состоянии он провел больше месяца. Бесконечные уколы, капельницы, операции, редкие возвращения сознания, все перемешалось в памяти Кравцова. К исходу второго месяца, он стал потихоньку садиться на кровати. Голова еще кружилась. Врач сказала, что они с Серегой потеряли много крови и плоти. Пройдет еще, наверное, не один месяц, пока восстановится их состояние. То, что они остались живы – уже чудо.

Серега тоже стал приходить в себя. Теперь они могли сидеть друг против друга, разговаривая обо всем на свете, временами вспоминая свое приключение. Каждый день к Сереге приезжала жена, она привозила им домашнюю стряпню: супчик, пирожки, котлетки. Светлана старалась выглядеть бодрой и жизнерадостной, рассказывала обо всем: новости, сплетни, события в мире и в доме. Только о Марте не говорила ничего, пряча глаза, когда здоровалась с Виталием. На дачу она еще не ездила, не было времени. Серега наказал ей строго-настрого ехать на машине и, ни в коем случае не ходить в лес, ни ей, ни детям. Она рассказала, что к ним приезжал сам глава района и дал обещание изловить всех бродячих собак, что кроме Сереги и Виталия пострадали еще несколько человек из соседнего дачного кооператива, правда, нетак сильно.

Когда последние раны затянулись, и все швы были сняты, Серегу и Виталия отправили в санаторий на реабилитацию. И у того и у другого были проблемы с сосудами ног, кроме этого общее нервное и физическое истощение. Очередные два месяца ушли на восстановление здоровья.

В санатории Виталий подружился с тренером по плаванию и водной аэробике, Ингой. Рослая, крепкая, жилистая девушка, буквально на себе таскала Виталия в бассейн. Его ноги не слушались и дрожали. Ему было стыдно за свою слабость, он вовсю старался выглядеть самостоятельным. Но Ингу было не обмануть. Она терпеливо, день за днем, не взирая на сопротивление, хватала его под мышку и упорно заставляла переставлять ноги всю дорогу до бассейна. А в воде бесконечно повторять махи, пока не убедилась, что движения становятся точными, тело послушным. Сначала час, а потом и два часа плаванья возвращали силы и уверенность в себе.

Серега тоже шел на поправку семимильными шагами. Вскоре они уже могли недолго прогуливаться по парку санатория. Светлана привезла им по спортивному костюму и куртке. Неслышными шагами подкралась осень.

В один из осенних дней их навестил представитель администрации района и сообщил, что всех бродячих собак выловили и отправили в спецприемник. Что бешеных среди них не обнаружено. Что все расходы на лечение и реабилитацию администрация взяла на себя. В конце беседы, он попросил подписать бумагу, в которой говорилось, что Носов и Кравцов не имеют претензий к руководству района, что раньше таких происшествий в лесу не было. Серега долго торговался с юристом из администрации и выторговал им с Виталием моральную компенсацию в размере полугодовой заработной платы, к уже произведенным затратам, кроме этого им привезли по смартфону, взамен утраченных и выдали новые паспорта, предыдущие пришли в негодность из-за нападения собак.

– Смотри, у нас начинается новая жизнь. С чистого листа.– жизнерадостно заявил Серега, когда за юристом закрылась дверь.

– Хорошо бы. – грустно согласился Виталий.

– Ты, че? Мы же с тобой, считай на тот свет сдрызгали. Щас выйдем в люди, первым делом рванем на дачу. Устроим себе мальчишник. Сделаем шашлычок, возьмем три-четыре бутылочки водочки, огурчиков, солененькой килечки, колбаски. Мы с тобой так отметим свое выздоровление – все от зависти сдохнут.

– Здорово. Только я сначала в ментовку схожу. Мне надо с "Лысым" кое о чем поговорить. Если все обойдется каким-то образом, то можно будет и на дачу. Знаешь, а мне и не страшно совсем, словно все это и не со мной случилось

– Вот здорово. Я уж думал, что ты заочкуешь и на мою дачу ни ногой. А мы только-только сдружились.

– Нет, ты, что. Я совсем не дрефю. Мне твой дом очень понравился. И место классное. Хорошо у тебя.

– Вот здорово. Теперь Светка не будет ревновать. А то, как уеду на дачу, она в слезы. Думает, что я туда баб тащу. А мне там в самый смак: водочки треснуть и поработать руками. Я там только в себя и прихожу. У тебя ведь нет своей дачи?

– Нет. Своей дачи у меня нет. У меня ничего своего нет. Марта все деньги сразу забирала, как только я их домой приносил. Мне даже на обеды почти ничего не давала. Я ведь не курю, значит и денег мне не надо.

– Вот, сучара! Убил бы такую. Нее, я Светке на ее хахаряшки даю двадцать рублей, а уж все остальное, жратва там, хозяйственные дела, коммуналка, дачные дела, корче, весь быт, это уже моя забота. Она только детьми и собой занимается, ну и жратву варит. Ну и по дому тоже, она стирает там, убирает, короче все бабские дела. Не, у нас с этим все нормально.

– Завидую. Я бы тоже так хотел. Но у меня зарплата, чуть больше пятидесяти в месяц. Марта ругалась, что мало, и детей, поэтому не хотела заводить. Я.., а мне так хотелось, чтобы малыш был, кот, собака… Все как у людей. Но…, нет.

– Да, брось ты ее. Найди себе другую. Вон, хотя бы, Ингу. Классная баба. И с тобой возится, как с младенцем. Виталий – туда, Виталий – сюда, ногой – туда, ногой – сюда.

– Да. Инга классная. Только не про меня.

– Все про тебя. Выздоровеешь, разведешься. Там видно будет.

Кравцов только грустно покивал головой, задумавшись о своем. Серега покрутил у виска пальцем, улегся на свою кровать, откуда через пару минут раздался богатырский храп.

Виталий накинул на плечи куртку и пошел подышать свежим воздухом. С того времени, как пришел в себя в больнице, он словно проснулся от тяжелого сна. Теперь ему хотелось просто жить: спокойно ходить на работу, встречаться с друзьями, ездить с Серегой на дачу, на рыбалку. Такая жизнь представлялась ему сказкой, о которой можно мечтать, чем он и занимался в ночной тишине, или, как сейчас, неторопливо гуляя между соснами в парке.

– Добрый день, Виталий. Гуляете? А где же ваш друг? – с Виталием поравнялась Инга.

– Здравствуйте, Инга Витольдовна. Он спать лег. А я, чтобы не мешать, пошел гулять. – обрадовано проговорил Кравцов. – А вы, в бассейн?

– Нет. Я уже отработала. Собралась идти домой и, увидев вас, решила спросить, как вы себя чувствуете?

– Спасибо. Уже совсем хорошо. – смутился Виталий.

– Знаете, я бы вам дала один совет, если позволите.

– Конечно.

– Вам надо сменить работу. Ведь на работе вы мало двигаетесь?

– Я логистикой занимаюсь. Почти не встаю от компа. Часов десять, бывает и больше.

– Это плохо. С вашими венами и мышцами теперь необходимо постоянно двигаться. Хотя бы с полгода. Пока все не восстановится. И обязательно бассейн, не меньше трех раз в неделю.

– Даже не знаю. Впереди меня такое ждет …. Скорее всего, бассейн мне не светит.

– Я вам дам свой номер телефона. Вы, как только захотите, или необходимость какая-то возникнет, обязательно позвоните. Чем смогу, обязательно помогу.

– Спасибо, Инга Витольдовна. Я позвоню. Как только все разрешится, я вам все расскажу. Если можно.

– Конечно. Я буду ждать. До свидания, Виталий.

Инга заторопилась по дорожке к выходу из санатория. Кравцов посмотрел ей вслед долгим грустным взглядом. Глубоко вздохнув, взлохматил волосы и направился прямиком к себе в корпус.

Серега уже проснулся, и, лениво переключая с канала на канал, смотрел телевизор.

– Нет, ты подумай, они без меня даже нормальный съезд на МКАД сделать не смогли. Ну, я им покажу, где ежики зимуют.

– Откуда ты знаешь? Ты что, на работу звонил? – удивился Виталий.

– Да, нет. По телеку в новостях показали. Как раз мой участок. Вернусь, я эти козлам расскажу, как делать надо.

– А ты кем работаешь?

– Начальником участка. Я дороги строю. Хочешь, тебя в хорошую бригаду воткну? Стольник, точно будешь получать. Плюс премия. Не пожалеешь.

– Я же в этом ничего не понимаю. В университете не учат строить дороги.

– Хреново. Но лопатой-то ты можешь шуровать?

– Не знаю. Не пробовал. Я логистикой занимаюсь.

– А-а. Это – где взять, куда и когда отвезти?

– Примерно. В общих чертах.

– Тогда понятно, почему у тебя только полтинник выходит. Лучше бы ты на технике умел рычагами управлять.

– А может, правда, пойти к тебе на лопату? Мне сейчас Инга Витольдовна посоветовала работу сменить. Говорит, сидеть долго нельзя, для вен плохо.

– Я же говорю – хорошая баба, внимательная. Бросай свою Марту и греби к Инге.

Виталий только вздохнул, лег на свою кровать и отвернулся к стене.

На следующее утро приехала Светлана, чтобы забрать мужчин из санатория. Всю обратную дорогу она рассказывала о проделках младшего сына. Мужчины от души посмеялись, поражаясь выдумкам трехлетнего шкоды. Серега, с гордостью сказал:

– Весь в меня! Я тоже, когда таким был, утащил у бабушки кулек с конфетами. Конфеты съел, а в бумажки завернул все, что под руку попалось: пластилин, камешки, косточки, короче, что нашел, то и завернул. Конечно, как сумел. Бабка отломила тоненький прутик от орешника и отстегала меня. Я потом дня три на попу сесть не мог. Зато наука пошла впрок. Остальные конфеты я просто съел, втихаря. Но совсем не признался, что это был я. За что долго стоял в углу. Зато небитый.

– Теперь понятно, в кого наш Гришаня пошел. Я конфеты на самую верхнюю полку в кухонном шкафу убрала. В горшочек. Крышкой накрыла. Так он упросил Витюню принести складную лестницу, залез, отыскал конфеты и поделился с братом. Ему за помощь дал аж две, остальные съел сам. Как вам такое?

– Но поделился же. – гордо произнес Серега

Виталий всю дорогу молчал. Чем ближе они подъезжали к городу, тем угрюмее становился Кравцов.

– Свет, останови мне у нашего отделения полиции, ладно? Мне надо с Жекой встретиться.

– Хорошо. Тебя подождать?

– Нет, спасибо. Это надолго. Спасибо вам, ребята. За все. С вами очень классно.– Виталий вышел из машины и, грустно помахав друзьям, толкнул дверь с надписью: "Районный отдел полиции".

– Если бы он только знал, что его там ждет. – с горечью произнесла Светлана.

– А что его там может ждать? – не понял Серега.

– Ты знаешь, Марту-то убили. В тот самый день, когда вы на дачу укатили. Я при нем говорить не хотела. Вам и так досталось.

– Ни фига себе! – не поверил Серега.– А ты откуда узнала? Тебя же в городе в это время не было.

– Не было. Я же только через месяц вернулась. Смотрю: Виталькина дверь вся белыми бумажками с печатями заклеена. Думаю: что за "нафиг"? Тут соседка, Зинаида Павловна, со своей Мосей выходит, на прогулку. Я к ней. Что у Кравцовых случилось? Она и рассказала. Такого наговорила. Я так и села. Захожу домой. На столе остатки чего-то несъедобного в тарелке. Полная раковина грязной, засохшей посуды. Цветы на подоконнике сдохли. Хорошо, что кота нет, не то бы тоже сдох. Я тебе позвонила. Ответа нет. Что думать – не знаю. Куда бечь? Звоню соседке по даче. Так, мол, и так, не видала она тебя? Она мне: "так их же бездомные собаки загрызли". Я чуть у телефона кони не двинула. Где искать ваши трупы? На другой день приехал "хрен с горы". Сказал, где вы. Пообещал все небо в алмазах, если я шум поднимать не буду. Я сказала, если вы кони двинете, я ему такую жизнь устрою, сам под паровоз кинется.

– Ну, ты, мать, даешь! Я от тебя такого не ожидал. Тихенькая, тихенькая, а во как можешь. – уважительно проговорил Серега. О том, как они упражнялись с Виталькой, придумывая разные способы убийства стервы – Марты, он рассказывать, не стал. Самому стало неуютно, когда сопоставил между собой все случившееся.

Глава 3

Кравцов вошел в полутемный коридор и нерешительно остановился перед застекленным окошком дежурного.

– Здравствуйте, а где мне найти участкового, Евгения Лысова?

– Добрый день, ваши документы, пожалуйста. – строгим голосом произнес дежурный.

Виталий протянул в окошко паспорт и терпеливо ждал, пока дежурный внесет все его данные в толстую тетрадь.

– А почему у вас нет отметки о регистрации? – подозрительно спросил дежурный.

– Я еще не успел сходить в паспортный стол. Я только что вышел из больницы.

– Где вы живете? – продолжал допытываться дежурный.

Виталий ответил. Тот записал и подчеркнул красным цветом, написав в примечании: "для проверки участковым". Он бы еще продолжил задавать свои вопросы, но тут из глубины коридора раздался голос:

– Кравцов? Это ты? Проходи. – следом показался Женька.– Ты уже выздоровел? Вот здорово. Пойдем. Надо поговорить.

– Привет, Жека. Очень надо. Я пришел сдаваться.

– Пошли – пошли. Я тебя со следователем познакомлю. Вот такой парень! – Женька показал кулак с оттопыренным большим пальцем.

Лысов забрал паспорт, и, подталкивая Кравцова в спину, повел вдоль дверей к самой крайней.

Кабинет был узким и тесным. Два небольших письменных стола стояли один напротив другого, между ними помещались два стула для посетителей. Еще один стол стоял возле двери. Между ним и остальными столами находился открытый книжный шкаф – стеллаж, весь уставленный картонными папками. С другой стороны большой железный сейф, на котором буйно рос декабрист, раскинув во все стороны колючие лапы.

За одним столом сидел щуплый молодой лейтенант, лет двадцати, или чуть больше.

– Знакомься, – Женька подвел Виталия к лейтенанту.– наш лучший следователь, Ринат Русланович Латыпов. А это, – он показал на Виталия.– тот самый Кравцов.

– Очень хорошо, здравствуйте, гражданин Кравцов. Присаживайтесь. – Латыпов привстал, указав Виталию на стул, а сам подошел к шкафу и, взяв с верхней полки одну из папок, вернулся за свой стол.– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, товарищ следователь. Я пришел сдаваться. – тихо произнес Кравцов. – Это я убил свою жену 11 июня сего года.

– Понятно. А как вы ее убили? – Латыпов смотрел спокойно и внимательно, не делая даже попытки записывать показания.

Женька Лысов вытаращил на Виталия глаза, присев на уголок стола. Он попытался что-то произнести, но следователь взглядом попросил его помолчать.

– Я вас слушаю. Продолжайте, рассказывайте, как это произошло?

Кравцов сел на стул, придвинув его к столу, положил перед собой руки и стал рассказывать, как у него украли телефон, банковскую карточку, проездной билет, как он побоялся рассказать об этом жене. Потом вспомнил, что на работе сломался компьютер, что он промок под дождем, что все обстоятельства складывались таким образом, что у него все перемешалось в душе и в голове. Что он не собирался никого убивать, просто Мартуся не поняла его состояния, а громко орала и ругалась, стараясь перекричать шум отбойных молотков с улицы и гром дрелей с третьего этажа. Короче, он не выдержал… и … убил.

– Понятно. – Латыпов слушал внимательно, не перебивая. – А как вы ее убили. Вы нам так и не сказали.

– Я взял гвоздь и молоток. И забил ей этот гвоздь прямо в лоб. Она упала и перестала орать.

– Ясно. А вы когда-нибудь вообще пробовали забить гвоздь в подвижный предмет? – серьезным тоном спросил следователь.

– Нет. Это было впервые. А почему вы об этом спрашиваете?

– Вообще-то следователям вопросов не задают. Но вам я все же отвечу. В виде исключения. Вот здесь, у меня на руках все материалы по происшествию, от 11 июня сего года, как вы говорите. Заключение судебно-медицинской экспертизы – он показал Виталию несколько машинописных листов. – занимает четыре листа формата А4. Но, ни на одном из них нет упоминания о гвозде и молотке. Я, почему у вас спросил: пытались ли вы забить гвоздь в подвижный предмет, в данном случае в голову? Потому что это сделать очень трудно в одиночку. Кто-то должен держать эту голову неподвижной. У вас ведь не было сообщника? Или был?

Лысов снова попытался что-то сказать, но опять был остановлен следователем.

– Никто мне не помогал. Да и кто бы мог там быть? Мартуся сама открыла мне дверь. Я ключи дома забыл.

– Да. Великая штука – стечение обстоятельств. – задумчиво проговорил Латыпов. – Вот я смотрю на вас, гражданин Кравцов, и думаю: если бы не ваши соседи, если бы все случилось чуть-чуть по-другому, сидеть бы вам за чужие грехи. Лет, этак двадцать, за преднамеренное убийство, совершенное в состоянии аффекта с особой жестокостью.

Виталий, согласно кивнув головой, опустил ее ниже плеч. В душе что-то сжалось, ему показалось, что вся его жизнь загублена на корню.

– Честно говоря, я вас ждал. Я знал, что вы придете к нам. Почему? – Латыпов смотрел на Кравцова, явно довольный своим умозаключением. – Мы с лейтенантом Лысовым не пожалели своего времени и проверили весь ваш путь за 10 и 11 июня. И вот, что у нас получилось. Если мы в чем-то ошиблись – поправьте нас. Десятого июня вы ушли с работы в девятнадцать тридцать четыре, так записано в журнале у охранника. Домой вы вернулись примерно в двадцать один час, так вспомнила соседка с первого этажа. Она сидит у окна постоянно, так как уже два года не выходит на улицу. Все видит и про всех знает. Это, благодаря ей, мы узнали, кто и когда входил и выходил из вашего дома. Она развлекается тем, что все записывает в блокнот. Бабушка прежде работала консьержкой в этом же доме. Вот привычка и осталась.

Кравцов попытался вспомнить бывшую консьержку, но это ему не удалось. Он помнил, что всегда здоровался, проходя мимо окошка в подъезде, но кроме ярких занавесок в мелкий цветочек, ничего и никого так вспомнить и не смог. Вроде бы какой-то голос ему отвечал. Но вот уже больше года там никто не дежурит, занавески задернуты, а на двери висит увесистый амбарный замок.

– Продолжаю. Одиннадцатого июня вы ушли из дома в семь часов десять минут, на двадцать минут раньше обычного. У подъезда на вас напала собака вашей соседки. Зинаида Павловна долго сокрушалась по поводу инцидента, от нее мы тоже много интересного узнали о вашей семье. Это благодаря ей, вы сейчас сидите здесь, а не проводите свои лучшие дни в СИЗО. Это я просто, к слову. Лейтенант Лысов прошел весь ваш утренний путь, начиная с кафе, где вам испортили рубашку, вплоть до разговора с вашим руководителем. Я тоже побегал, пока понял, почему вы вернулись домой в тринадцать сорок. А вот здесь начинается самое интересное. В тринадцать тридцать в вашу квартиру вошел мужчина европейской наружности, высокий, плотный, одетый в дорогой костюм, с букетом роз и бутылкой вина. Так его описали обе ваши соседки.

– Не было там никакого мужчины. Когда я пришел, никого постороннего в квартире не было. – стал отрицать Виталий.

– Нами установлено на основании показаний задержанного Георгия Бояджиева, что он в этот момент находился в большой комнате, сидел в кресле и слышал, как хозяйка квартиры впустила вас и ругалась с вами на кухне. Он слышал, как вы хлопнули дверью, и вышли из квартиры. За время вашего отсутствия задержанный выпил с вашей женой бутылку вина и имел с ней половой акт, что подтверждается вскрытием и экспертизой. Потом он впустил в квартиру двух своих подельников. Они тоже имели с ней интимные отношения, а затем связали ее и пытали. Им нужны были деньги. Они торопились, боясь вашего несвоевременного возвращения. Но ваша жена не хотела сдаваться. Она вырывалась, кричала, звала на помощь. Из-за уличного шума и грохота ремонта, услышать ее никто не мог. В какой-то момент бандиты перестарались. Они сделали на ее шее самозатягивающуюся петлю шнуром от утюга. В пылу борьбы, она задохнулась. Попытки привести ее в чувство не принесли успеха. Тогда они стали лихорадочно обыскивать квартиру, пытаясь найти тайник.

Виталию стало дурно. Его бросило сначала в жар, потом в озноб. Мозг отказывался поверить в услышанное. Он повел перед лицом рукой, пытаясь отогнать наваждение, отрицая сказанное следователем. Полицейские понимающе переглянулись.

– Этого не может быть. Мартуся не такая. – Кравцов слушал и не верил ни единому слову Латыпова.

– Ваша жена, в ваше отсутствие занималась проституцией на дому. Она, и еще несколько замужних женщин, организовали так сказать "интимный кружок" Пока мужья находились на работе или в командировке, эти дамы принимали богатых клиентов. Стоимость услуг была соответствующей. Нами установлено, что такой деятельностью она занималась, как минимум шесть лет.

–Мы с ней женаты только пять с половиной лет. – слабо запротестовал Виталий.

– Все выяснилось в процессе следствия. Ее ближайшая подруга Лейла Ищенко дала показания в полном объеме, с указанием дат и лиц, участвовавших в этих, с позволения сказать, мероприятиях.

–Я знаю Лейлу, она иногда приходит к нам на чай. Они дружат с Мартусей еще с детского сада.

– Как видите, не только дружили. Но Лейле еще повезло. За эти шесть лет, пять дамочек из их кружка были убиты бандой Бояджиева. Хотя этих, жадных до денежных знаков и острых ощущений, подружек известия о грабителях не испугали и ничему не научили. Они даже не потрудились сопоставить связь Бояджиева с этими убийствами. Только после того, как я задал Ищенко несколько вопросов, до нее, наконец, дошло, по какой скользкой дорожке она ходит. Как только она поняла, что ее товарок убили Бояджиев со товарищи, она мне такого наговорила. Скажу честно, я еще никогда не испытывал такого отвращения.

– Как же так… – Кравцов был измучен, унижен, практически раздавлен услышанным.

– Ладно, не будем отвлекаться. Через полтора часа вы вернулись, обнаружили свою жену мертвой на полу, замерли над ней, не замечая рядом посторонних людей. Они спрятались за дверью и диваном, и уже было собрались убить вас, но у вас пошла носом кровь. Проговорив что-то типа: "Полежи, отдохни. А я пока пообедаю". Вы ушли в ванную, раздался шум воды из душа. Бандиты тихонько вышли из квартиры. В это время Зинаида Павловна возвращалась из магазина, поднимаясь по лестнице, она увидела троих мужчин, выходивших из вашей двери. Они тоже заметили старушку на лестнице и поднялись на следующий этаж. Там с ними столкнулся ваш сосед, Леонид Борисович Граббе. Он их спросил, что им здесь надо? Подельники развернулись, решили уйти из дома и поспешили вниз, но там рабочие заносили строительные материалы, завалив входную дверь мешками. Бандиты вернулись в квартиру, в большую комнату, решив, в случае чего убить вас и спокойно искать деньги. На ваше счастье, вы не стали больше заходить в ту комнату, а спокойно переоделись, пообедали и, собрав спортивную сумку, ушли из дома. При этом вы говорили себе, что пойдете сдаваться, только переговорите с Женькой. Эта идея бандитам очень понравилась, и они раздумали вас убивать

– Но, товарищ следователь, я не уходил из дома. Я хорошо помню, что бил Марту молотком и утюгом, а потом еще и пинал. Я это хорошо помню.

– Вот упертый.– усмехнулся Латыпов.– Зинаида Павловна столкнулась с вами у вашей двери, когда вы вышли в подъезд. Вы схватили ее за руку и стали бессвязно говорить, что вам просто необходимо пройтись по свежему воздуху, что у вас сейчас лопнет голова, что вы убьете Марту, если не успокоитесь, как можно скорее, что так больше жить нельзя. Она попыталась заговорить с вами, но вы ее не слышали, а бегом побежали по ступенькам вниз, прочь из дома.

– Я совершенно этого не помню…– Кравцов тер ладонями лоб, потом уронил голову на сложенные на столе руки и замолчал.

Офицеры понимающе переглянулись. Посидев в тишине несколько минут, следователь продолжил:

– Зинаида Павловна отправилась в магазин, а когда возвращалась, увидела, как из вашей двери выскочили трое мужчин. Она быстро зашла в свою квартиру, но дверь плотно не закрыла, наоборот присев на стульчик, стала наблюдать за передвижениями троицы. После того, как они снова вернулись в вашу квартиру, а вы ушли из нее, Зинаида Павловна поднялась на третий этаж и побеседовала с Леонидом Борисовичем. Он отнесся к ее сомнениям с полной серьезностью. Прихватив пять крепких мужиков из строительной бригады, он спустился на второй этаж и вошел в вашу квартиру. Там вовсю орудовали бандиты. На полу, в большой комнате, лежала хозяйка. Граббе сразу вызвал полицию и скорую помощь. Подельники попытались скрыться, но на окнах были решетки, а в дверях крепкие мужики, вооруженные молотками и газовым ключом. Полиция приехала уже через пять минут. На допросе Баяджиев попробовал обвинить вас в смерти жены. Говорю же, нам с лейтенантом Лысовым пришлось побегать, пока мы не разложили все ваши передвижения за два дня, буквально по минутам. Благодаря вашим соседям, внимательным и отзывчивым людям, нам собственно и удалось расписать всю картину поминутно. Но самое удивительное для нас было то, что вы с Носовым в это время грузили мебель и не подозревали о том, что творится в вашей собственной квартире в это самое время. Так-то.

– У меня не было острого желания еще раз увидеть Мартусю. И так, закрою глаза, и вижу…: эти ноги в черных дырявых чулках, жирные, какие-то, нависают над резинкой… Фу…– Виталия передернуло.– И еще эта жирная ж***. Тошнит.

– В заключение скажу, мы вас ждали целую неделю. Потом поехали на дачу к Носову. Там узнали про нападение на вас бродячих собак. Приехали к вам в больницу. Но вы были без сознания. Пока суд да дело, следствие подошло к своему концу. Во всяком случае, ваш эпизод окончен.

– Скажите мне, если можно, почему же этих бандитов не арестовали раньше. Ведь до Мартуси они убили уже пять женщин? Если бы их поймали раньше, то она осталась бы жива…

– Я вам отвечу так. Не буду хвалить себя. Здесь нет моей заслуги.– Следователь участливо смотрел на Кравцова.– Эта банда гастролеров приезжала в Москву наездами. Они специализировались на дамочках, оказывающих интимные услуги на дому. Нам еще предстоит выяснить, скольких они ограбили на самом деле. Поймали же мы этих только благодаря тому, что в вашем доме живут неравнодушные, а главное, очень внимательные и отзывчивые люди. Я работаю в полиции второй год. Это второе дело, которое мне дали в разработку. Не скрою, первое, что я подумал, когда получил эту папку, обыкновенный висяк. Никто ни кого не знает, никто ни кого не видел. Соседи понятия не имеют, кто живет за соседней дверью. Чаще всего там живут вообще посторонние квартиросъемщики, недолго, ничего не видят, возвращаются домой только переночевать. Убитых никто из соседей не знал. Но почерк убийц везде был одинаковым. Они вообще не заморачивались. Делали свое дело, забирали деньги и ценности и уезжали из города по своим странам. Все они не граждане России. Когда деньги заканчивались, они списывались и приезжали в Москву, снимали квартиру, выслеживали потенциальную жертву и наносили ей визит. Основным героем-любовником был Бояджиев. У него самый представительный вид: дорогой костюм, золотой перстень, модная стрижка, бородка. Такие нравятся определенному сорту женщин. Он этим пользовался. Прежде чем стать бандитом и убийцей, он промышлял тем, что втирался в доверие к состоятельным немолодым дамам и выманивал у них деньги. Но это было довольно хлопотно и занимало много времени. Когда же он встретил двоих других, то они быстро составили свой план действий. Улов оказался приличным, меньше миллиона они ни разу не забирали. Осечка вышла только с гражданкой Кравцовой. Но, недаром же, в народе говорят: "Сколько веревочке не виться, а конец все равно настанет". Да, чуть не забыл. – Латыпов резко направился к сейфу, погремел ключами, открыл и достал оттуда железную коробочку, такие продаются в магазине по сто рублей. Поставил ее перед Кравцовым. – Можно сказать, вишенка на торте. Когда труп уже увезли, мы продолжали опись имущества. Лейтенант Лысов обратил внимание, что паркет в одном месте торчит, не сильно, но выпирает. Он подошел и попытался придавить его ногой, потом наклонился и поднял одну плашку, потом вторую, под ними показалась металлическая крышка этой коробки. Мы сняли еще несколько паркетин и вытащили эту коробку. К делу она причастности не имеет, так как в руках бандитов не побывала. Но оставлять ее в квартире мы тоже не решились, особенно после того, как заглянули внутрь. В ней лежит один миллион четыреста пятьдесят тысяч рублей, пятитысячными купюрами. Распишитесь в получении.– Латыпов протянул Виталию листок бумаги, на котором была напечатана расписка в получении вышеуказанной суммы.

– Это не мое. – испуганно отодвинул от себя коробку Кравцов. – У меня сроду таких денег не было.

– Ваше. – спокойно произнес следователь. – Почти на всех купюрах есть отпечатки ваших пальцев. Видимо, ваша жена складывала в тайник всю вашу зарплату. Она ведь заставляла вас приносить ее пятитысячными купюрами? Я прав?

– Да. Мартуся говорила, что так легче экономить. Что пятитысячную купюру жалко тратить на ерунду. Я специально ходил в банк, в кассу и просил выдать мне все пятитысячными.

– Вот видите. При своей любви к деньгам, она накопила вам вполне приличную сумму.

– Я не могу. Я не могу взять это в руки. Когда подумаю, как это все копилось. Какое чудовище было рядом со мной. Как мне жить дальше? Я не понимаю.

– Я не психоаналитик, правильно объяснить ничего не могу. Но если можно было бы так сказать, представьте, что вас столкнули в болото, вы захлебнулись и начали тонуть. Кругом вонь, жижа, под ногами трясина, дышать уже не возможно, в легкие набивается грязь и гниль. Все это разъедает сердце, душу, мозг. Потом пришли хорошие люди и вытащили вас на сухой берег, дали чистую одежду и сказали: "Иди домой. Начни жить заново. Дыши чистым воздухом. Пей чистую воду. Оглянись вокруг. Научись жить на крепкой почве. Посади, наконец, свое дерево, вырасти сына". Другого совета я дать не могу. Вам сейчас только двадцать восемь лет, не шестьдесят. Еще все можно исправить.

– Я не знаю, как верить людям.

– Ну, ничего себе. А как же ваши соседи? Они вас от петли спасли. Разве таким людям вы тоже не хотите верить. Если на вашем пути встретилась одна гнида, это не значит, что и все остальные твари ползучие. Не надо думать обо всех плохо. Хороших людей на свете больше, чем плохих. Вот ведь про вас все говорят, что вы хороший человек. Никто, нигде нам не сказал про вас ни одного дурного слова. А вы не знаете, как верить людям.

– Наверное, вы правы. Спасибо вам. Я пойду?

– Конечно, идите. Приходите в себя. Не забудьте свою коробку. Это поможет вам скорее справиться с бедой. Только на спиртное не налегайте. Это еще никому не помогло.

– Вообще-то я не пью и не курю. Можно я деньги заберу, а вы сами коробку выбросите. Не могу взять ее в руки. Не могу.

– Можно. Может вас проводить? – Латыпов вопросительно глянул на Лысова, тот с готовностью встал.

Кравцов неуверенно пожал плечами, еще раз попрощался и двинулся к двери, Лысов пошел следом.

На улице сгущались сумерки. Вдоль дороги зажглись фонари. Встречные горожане, нагруженные сумками и авоськами с продуктами, торопились по домам. Виталий, низко опустив голову, еле-еле передвигал ноги, словно на них висели неподъемные гири. Женька шел рядом, даже не пытаясь нарушить молчание. Таким темпом они, наконец, забрели на детскую площадку перед домом Кравцова. Не сговариваясь, молча, сели на скамейку. Виталий поднял сухую палку, и стал бездумно чертить различные фигуры на песке под ногами. Женька просто сидел рядом, совершенно ни о чем ни думая.

– Спасибо тебе, Жека. Хорошо мы с тобой поговорили. – произнес Виталий.

– Всегда, пожалуйста. – даже не удивился Женька. – Хочешь, я к тебе завтра после работы зайду?

– Заходи, когда захочешь. Я тебе всегда рад.

Женька встал со скамейки. Прощаясь, протянул Виталию руку. Они попрощались. Лысов отправился по своим делам, а Кравцов остался сидеть на скамейке, не решаясь отправиться в квартиру. Он знал, что Марты там уже давно нет, но не мог заставить себя переступить тот порог.

Серега Носов откинулся на стуле, ласково поглаживая сытое брюшко. Дома было хорошо. Спина и шея непривычно ныли после объятий и борьбы с сыновьями, не видевшими отца полгода. Особенно активным был младший, Гришаня, крепенький, тяжеленький, но очень шустрый. Они кувыркались до изнеможения, пока Светлана не прогнала детей спать. Теперь она сидела напротив Сереги, смотрела на него влюбленными глазами, и все подкладывала ему на тарелку всякие "вкусняшки". Он уже не мог даже слабо сопротивляться, только счастливо пыхтел. Светлана вновь начала вспоминать, как увидела его в больнице, без сознания, всего перевязанного, заклеенного лейкопластырем. На глаза навернулись слезы и она, подойдя к окну, чтобы Серега не ругался, стала смотреть на улицу.

– Сережа, глянь, по-моему, там, на скамейке сидит Кравцов. Он, что, домой не пойдет? Так всю ночь и просидит во дворе?

– Где? Вот, зараза. Я сейчас. Свет, придумай, где его уложить спать, а? – Серега был уже у двери.

Накинув куртку, как был, в домашних тапках, он выскочил из подъезда, боясь, что Виталий отправится бродить по ночному городу.

– Привет. Ты как? – Носов сел рядом.– Чего надумал? Пойдем ко мне, потрепимся. Светка борща наварила. Вкуусный.

– Да, мне неудобно, как-то. Вы полгода не виделись. А тут, я. – слабо стал сопротивляться Кравцов.

– Еще насмотримся друг на друга. У нас впереди целая жизнь. Пошли-пошли. – больше не слушая возражений, Серега потянул Виталия за руку.

Тот поднялся и нерешительно двинулся к дому. На своем этаже мельком глянул на свою дверь, снизу доверху по стыку, заклеенную бумажными полосками с печатями. Его передернуло. Серега повернул его лицом к своей двери и буквально впихнул в квартиру.

Пока Виталий мыл руки и приводил себя в порядок, Светлана быстренько накрыла на стол для мужиков. Налила полную тарелку борща и поставила ее перед Кравцовым.

– Поешь, Виталя, ты ведь с самого утра ничего не ел. – участливо проговорила она, и собралась удалиться из кухни, оставив мужчин одних.

– Спасибо. Но есть что-то совсем не хочется. – проговорил Кравцов, но ложку взял.

– Свет, притащи нам коньячку, а? Надо обмыть наше возвращение. – Серега подмигнул жене.

– Поняла. Сейчас. – Светка направилась за коньяком.

– Лучше водки, если есть. – попросил Виталий. – На душе так погано. Хочется теплой водки.

– Свет, и водку захвати, ладно?

Света вернулась с двумя большими бутылками, достала три рюмки, соленые огурцы, сыр, сало и маринованный чеснок.

–Ты ешь, пока борщ горячий. – уговаривала она Кравцова.

Виталий зачерпнул, поднес ложку ко рту и долго держал ее так, глубоко задумавшись о своем. Потом сунул в рот. Достал пустую. Уронил ложку в тарелку. Посидел, начал медленно и методично пережевывать. Следующая ложка ушла за предыдущей уже быстрее. Голод сделал свое дело. Виталий даже не заметил, как, не останавливаясь, съел весь борщ. Светлана быстренько поставила перед ним другую тарелку с котлетами и гарниром из гречки. Пока он боролся с котлетой, Серега разлил по рюмкам коньяк.

– Ну, вздрогнули. Давай, Виталя, за наше выздоровление и возвращение с того света. Ура.

Когда первый хмель отпустил, Кравцов, наконец, поднял глаза на друга:

– Серега, я хочу тебе рассказать. Может, ты сможешь мне объяснить…

Светлана извинившись, сказала, что Гришаня никак не может заснуть, ушла из кухни. Мужчины остались одни. Серега разлил по рюмкам водку:

– Поехали, друг. Так будет легче.

Кравцов благодарно глянул на Носова, опрокинул рюмку в рот, подышал. Съел огурчик. Посидел пару минут, собираясь с мыслями и начал свой рассказ.

Серега слушал очень эмоционально. Он ругался матом, вскакивал, ходил из угла в угол, угрожал кому-то, садился, вновь вскакивал.

Виталий рассказывал просто потому, что была острая потребность выговориться. Сначала он рассказал все, что пережил сам, потом то, что узнал в полиции. Потом пришел черед сомнениям и страхам.

– Скажи, Серега, как дальше жить? Что делать? У меня на душе творится такое…. Врагу не пожелаешь.

– Давай, накатим. Голова не работает. Можно вообще рехнуться. Не зря я эту с*** так ненавидел.

Серега протянул Виталию рюмку.

–Не, я больше не могу. Извини, Серега. Не лезет.

– Ну, не лезет и не надо. – Серега хлопнул сам, крякнул, сунул в рот маринованную чесночинку, и смачно захрустев ею, продолжил.– Я тебе скажу так: подобное надо лечить подобным.

– Но это же не водка. Это жизнь. Как можно теперь, после всего, что со мной случилось, поверить в женскую честность?

– Слушай, вот нас с тобой собаки погрызли, хорошо так погрызли, почти до смерти. Скажи, ты теперь всех собак ненавидишь?

– При чем здесь это? В том, что на нас собаки напали, люди сами виноваты. Собаки – не волки. Самостоятельно пропитание в лесу поймать не могут. В них обида говорила и беспомощность. Я на собак зла не держу. Просто стечение обстоятельств. Они были голодные, еды поблизости не было. Наверное, от нас вкусно пахло тушенкой. Вот они и сорвались.

– Вот видишь, ты про собак все правильно понимаешь. Эта Марта, она просто блудливая кошка, была. А ты добрый и доверчивый. Она тобой вертела, как хотела. Но таких, как она совсем немного. Иначе откуда бы крепким семьям взяться. Моя Светка с ней пару раз поцапалась и перестала ее замечать, как пустое место. Я думаю так, тебе надо ремонт в квартире сделать. Все выбросить, до последней тряпки. Денег у тебя достаточно. Завтра пойдем к нашему соседу на третий этаж. Он даст бригаду строителей. Они все сделают высший сорт. Светка сказала, на третьем этаже такая красота, глаз не оторвать. Это первое. А самое главное, позвони Инге. Я тебе говорю, классная баба. Спокойная, серьезная. Она все поймет.

– Слушай, Серега, а ведь квартира эта, она же не моя. Ее Ираида Генриховна покупала для Марты, еще до нашей свадьбы. Она, наверное, теперь ее отнимет и продаст.

– Черт его знает. Это мы завтра с Леонидом Борисовичем потолкуем. Он, говорят, знаменитый адвокат. Вот пусть нам все и разжует. Усек?

Уже давно наступило утро, а мужики все так же сидели за столом на кухне. После всего пережитого, спать не хотелось вовсе.

Сонная и всклокоченная, на кухню зашла Светлана. Быстренько убрала со стола грязную посуду. Сделала глазунью, согрела котлеты, нарезала хлеба и налила три больших бокала кофе. Поставила все это перед мужчинами. Потом соорудила себе бутерброд с маслом и сыром. Быстро позавтракала и пошла будить пацанов. Одному пора было собираться в школу, другому в детский сад.

Пока она занималась детьми, мужики позавтракали и пошли осматривать страшную квартиру. Там был полный бардак. Все вещи были разбросаны, цветочные горшки разбиты, засохшие лианы напоминали высохших змей, такое ощущение, что кто-то специально разгромил все, что только можно. Кравцов смотрел, узнавал и не узнавал свое жилище. Везде: на мебели, на оборванных шторах, на разбросанных вещах, на посуде, на полу лежал толстый слой белой строительной пыли.

– Ни фига себе. – только и произнес Серега. – Зато можно все без разбора погрузить в мусорный контейнер. И не париться. Что мы так и сделаем.

– Что вы так и сделаете? -за спиной раздался едкий голос.

Мужчины разом повернулись. В дверях стояла Ираида Генриховна. Судя по внешнему виду, она совсем не изменилась. Виталий подумал про себя, что потеря горячо любимой дочери никак не отразилась на безутешной матери.

– Как вовремя я успела. В полиции мне сказали, что тебя уже выпустили. Непостижимо. Убийцу своей жены без суда и следствия отпустили домой. Такое может быть только в нашей стране. Что ты здесь делаешь?

– Собираюсь привести квартиру в порядок. Нельзя же жить в таком болоте вечно. – Виталий не поздоровался и никак не отреагировал на гневную тираду бывшей тещи.

– Забирай свои манатки и выметайся немедленно. К этой квартире ты не имеешь никакого отношения. Это моя квартира и я намерена ее продать.

– Сейчас вы этого сделать не сможете. Еще не прошло полгода со смерти вашей дочери.

– Это неважно. Я договорилась, что деньги я получу сейчас, а оформление произойдет через два месяца. Так что, убирайся.

– Виталя, а ты здесь прописан? – спросил, молчавший до этого, Серега.

– Прописан. Марта говорила, что ей не дают субсидий из-за излишков жилплощади.

– Каких излишков? Какой субсидии? – не понял Носов. – Она, что, была инвалидом? Или героем России? Что-то я не слышал, чтобы бездельникам или бездельницам давали еще и субсидию.

– Ираида Генриховна каким-то образом оформила ей субсидию на оплату ЖКХ. Что-то там намудрила, кому-то дала взятку или еще что-то и Мартуся получала каждый месяц две тысячи рублей субсидии.

– Ну не х**** себе. Во дают! – поразился Носов. – Какие пробивные бабы.

– Это не ваше дело! – огрызнулась Ираида Генриховна. – Даю тебе сутки, чтобы ты убрался из этого дома.

– Погодите, Ираида Генриховна. Не спешите. На наше и ваше счастье, над нами живет грамотный человек, адвокат, у которого мы сейчас и спросим, надо ли Виталию выметаться из этого дома. – Серега остановил Виталия, который уже начал поднимать с пола свою одежду.

Носов быстро направился на третий этаж. За истекшее время подъезд преобразился до неузнаваемости. Лестницу выложили гранитными плитами, а перила вовсе заменили на кованные, чугунные, узорчатые. Металлическая дверь на лестничную клетку поражала своей монументальностью и дороговизной. Словно это был вход в банковский сейф, не иначе. Серега позвонил в единственный звонок. Где-то в глубине жилища отозвалась мелодичная трель. Через минуту дверь открыла миловидная девушка в темном платье с белым воротником.

– Здравствуйте, могу я увидеть Леонида Борисовича?

– Здравствуйте. Как о вас доложить?

– Я его сосед снизу, Носов Сергей Михайлович.

– Подождите минутку. Я спрошу у хозяина.

– Ни фига себе…– пробормотал Серега.

Через пять минут к нему вышел сам хозяин. Здороваясь, протянул Сереге руку:

– Здравствуйте, Сергей. Что случилось?

– Да я думал, спросить у вас, по-соседски.… Но вижу, тут такое. Извините. Я пойду.

– Подождите. Не обращайте внимания. Это все издержки профессии. С соседями я предпочитаю жить в дружбе и мире. Что случилось?

Сергей вкратце рассказал историю Кравцова.

– Интересный случай. А где сейчас Кравцов?

– Он у себя в квартире, собирает свои вещички. Его теща торопит с выселением.

– Почему? Это ее квартира?

– Как я понял, она покупала ее для дочери. Толи к окончанию ВУЗа, толи к свадьбе, точно не скажу. Но Кравцов там прописан. И идти ему, кажется, некуда. Такие вот дела.

– Давайте спустимся к нему и уточним нюансы на месте.

Серега уважительно кивнул, пропуская Леонида Борисовича вперед.

Между тем, Виталий спокойно собирал свои вещи в одну кучу. Он намеревался все перестирать прежде, чем уйти навсегда из ненавистной квартиры. Ираида Генриховна ушла в большую комнату и чем-то там громыхала.

– Здравствуйте. – с порога поздоровался Леонид Борисович.– К вам можно войти?

– Добрый день. – ответил Виталий, удивленно глядя на незнакомого мужчину. – Проходите. А вам кого?

– Позвольте представиться, Леонид Борисович Граббе, ваш сосед с третьего этажа. А вы, наверное, Виталий Кравцов?

– Верно. Это я. – Кравцов вытер руки о полотенце и, улыбаясь, пожал протянутую руку.

– Ты, это чего здесь делаешь? – удивленно спросил Серега.

– Да вот, хочу постирать пыльные вещи, пока еще здесь. Ираида Генриховна разрешила мне пару дней пожить в этой квартире.

– А потом, куда?

– Не знаю. Что-нибудь придумаю. Родители у меня живут под Чеховым. Но у них однокомнатная квартира. Найду, что-нибудь. Лишь бы здесь не оставаться.

– А где сушеная вобла?

– Кто? – на пороге возникла всклокоченная мать Марты. – Как ты меня назвал? Ах, ты, с*****.

– Фи, как вы грязно выражаетесь, мадам. Почему вы решили, что речь идет именно о вас? – Носов явно потешался.

– Вы, Сергей, где бы мне ни встретились, постоянно нарываетесь на скандал. Вас явно не учили быть вежливым с дамами.

– Так то, с дамами. А с такими, как вы, церемониться не надо. Приличные женщины таких слов не знают.

Ираида Генриховна побагровела, задохнулась от возмущения и провела рукой по лицу, словно подбирая подходящее слово. На щеке и носу осталась черная грязная полоса.

– Вы, никак собираетесь делать здесь уборку? – продолжал ехидничать Носов. – Похвально-похвально.

– Что? Ах ты,… Убирайся немедленно из моей квартиры. Сейчас же, слышишь? А то я в полицию позвоню. Грабитель.

– Звоните. Во-первых, эта квартира вам не принадлежит. Во-вторых, я скажу, что вы пришли, чтобы ограбить Виталия. И распоряжаетесь, как у себя дома. А с какой стати?

– Это моя квартира. Убирайтесь!

– Извините, уважаемая Ираида Генриховна. Вас,кажется, так зовут? Вы можете подтвердить, что эта квартира принадлежит именно вам?

– Кто вы такой? – с вызовом спросила разъяренная женщина.

Граббе представился и протянул ей свою визитную карточку. В следующее мгновение, едва только осознав, с кем имеет дело, она преобразилась до неузнаваемости.

– Какая честь. Очень приятно. Господин адвокат, объясните моему бывшему зятю и его собутыльнику, что им здесь не место. Видите ли, эту квартиру я покупала для своей дочери, шесть лет тому назад, к окончанию университета. И к тому же, она собиралась замуж за этого, с позволения сказать, нищеброда.

– Понятно. Надеюсь, что у вас имеются все подтверждающие эту сделку документы? Выписка из банка, дарственная, расписка, договор купли-продажи?

– Видите ли, все было не совсем так. Я просто дала Марте оговоренную сумму. Она внесла залог, а после получения документов, передала оставшуюся сумму наличными в руки хозяина квартиры. Вы понимаете? Мы хотели избежать уплаты ненужных налогов. Оформление прошло по минимуму. На самом деле цена этой квартиры была значительно выше. Но вы же понимаете меня? – Ираида Генриховна жеманно подкатила глаза.

– Иными словами, квартиру покупала ваша дочь? Тогда, каким же образом вы предъявляете на нее свои права? Согласно действующего законодательства, вы с господином Кравцовым одновременно являетесь наследниками первого порядка. Если не будет обнаружено других наследников первого порядка, то наследство должно быть поделено между вами поровну. Иными словами, либо вы Кравцову, либо он вам должен будет передать вторую часть. Или же, продав квартиру, поделить вырученные средства поровну.

– Что? Ни за что! Убийце собственной жены, моей дочери, еще и половину денег отдать? Никогда!

– В таком случае, он вправе подать на вас в суд. Поверьте моему опыту, он выиграет это дело. Вам придется оплатить еще и все судебные издержки. Подумайте над моими словами.

– Вы не единственный адвокат в этом городе. Есть и получше вас. Я никому не отдам своих денег! Слышите?

– Это ваше право. Только хочу вас заранее предупредить, я буду настаивать на проверке чистоты сделки. Как в случае приобретения этой квартиры, так и в случае ее продажи.

– Это еще зачем? – опешила Ираида Генриховна.

– Так положено. – туманно заявил Граббе.– Впрочем, у вас еще есть время, чтобы подумать. Полгода с момента смерти гражданки Кравцовой, как я знаю, еще не прошло.

– Ну и что? Я уже получила задаток. Процесс оформления уже запущен, к вашему сведению.

– Это нарушение действующего законодательства. Если в оставшиеся два месяца будут обнаружены и другие претенденты на наследство, то это нарушение может быть переквалифицировано в другую статью УК РФ.

– Какие еще претенденты? Я единственная наследница собственной квартиры. Вам понятно?

– У вашей дочери должен быть еще и отец. Разве не так? Что с ним произошло?

– Не ваше дело. У Марты никогда не было отца. Это было только мое решение, и больше ничье.

– Вам виднее. Значит, теперь вас двое, наследников первого порядка. Насколько я знаю, детей в Кравцовых нет?

– Какие дети от этого нищеброда? Слава богу, что Мартуся не была дурой. И не стала заводить себе спиногрызов от этого ….

– Послушайте, вы, дама! – не выдержал Серега. – Прекратите оскорблять хорошего человека. Не то я вам такое скажу, язык к ж*** сразу прилипнет, отрезать придется.

– Встретимся в суде! – взвизгнула Ираида Генриховна и, схватив сумочку, выскочила за дверь.

Мужчины прошли в большую комнату. Их взору открылся полный разгром: все ящики из шкафов были брошены на пол, вещи разбросаны, мягкая мебель перевернута, диванные подушки выдернуты из чехлов.

– Здесь что, Мамай прошел? – ужаснулся Серега. – Мне кажется, что два часа тому назад, здесь было не так.

– Ираида Генриховна искала деньги. – спокойно произнес Виталий. – Она точно знала, что деньги есть. Но где? Видите, на что способна эта женщина? Даже диван с места сдвинула в одиночку.

– Невероятно… – Серега почесал нос и пожал плечами. – Вот это женщина. Не о дочери горюет, а бабло ищет. Офонареть…

– Ну, что? Пожалуй, мое присутствие здесь больше не требуется. – Леонид Борисович кивнул Виталию. – Если возникнут вопросы или осложнения по поводу наследства, обращайтесь. Я помогу вам. До скорой встречи. – Граббе попрощался с соседями.

Когда они остались одни, Виталий продолжил перебирать разбросанные по комнате вещи. Небольшую кучку из своей одежды, он отнес к стиральной машинке, остальное запихивал в большие мусорные мешки.

– Что ты собираешься с этим всем делать? – спросил Носов, с интересом наблюдая за действиями Кравцова.

– Хочу вынести все из спальни в большую комнату. Когда свое перестираю, соберу чемоданы и свалю прочь из этой берлоги. Пусть сушеная вобла сама здесь управляется. Пусть что хочет, то и делает со своей квартирой. Мне бы только найти себе жилье поскорее.

– Ты, что, собираешься отдать ей все за просто так? – опешил Серега. – Ни хрена себе. Они над тобой пять лет издевались, а ты им просто так все отдаешь? Не… так не годится. Я этого так просто не оставлю. А как же справедливость?

– Успокойся, Серега. Это не моя квартира. Ираида Генриховна сама ее покупала для Мартуси. Она и в правду мне не принадлежит. Лучше я уйду. Лишь бы все забыть.

– Послушай меня, Виталя. Ты же сам сказал, что эта с*** Марта занималась проституцией еще до вашей свадьбы. Разве нет?

– Ну, и что? Я сам виноват, что попался на эту удочку. Я же сам посватался к Мартусе. Меня никто не обманывал. Мне просто ничего не говорили. Не надо быть дураком. Я сам во всем виноват. Ладно…, хватит об этом. – Виталий методично запихивал очередную шубку Марты в мешок.

Вдруг, из кармана вывалилась небольшая картонная коробочка. Упав на пол, она раскрылась. На полу образовалась небольшая кучка золотых побрякушек: цепочки, серьги, браслетики, три золотые монеты и два увесистых кольца с крупными топазами.

– Вот это, да! – воскликнул Виталий. – Теперь понятно, что здесь искала Ираида Генриховна. – А я и не знал, что у Марты есть золото. Она вечно ныла, что не может себе позволить даже бижутерию. Интересно, она, вообще-то хоть раз, говорила мне правду? А я ее так жалел. Недочеловеком себя считал. Так-то, Серега. Что мне теперь с этим делать? Сунуть теще в рожу?

– Я бы не стал. Эти-то цацки, она не покупала доченьке. Или покупала?

– Не знаю. Пусть подавится. Противно.

– Ты как хочешь, но я опять поговорю с соседом. Пусть он мне растолкует, как в таких случаях поступают.

– А я и без него знаю. На суде я все выложу на стол перед судьей, пусть делит.

– Тоже правильно. Знаешь, давай все шмотки перетрясем. Что-то мне подсказывает, что Марта делала разные заначки. Может, еще что найдем.

– Серега, а как мне быть с деньгами, что в полиции вернули?

– Не понял… Ты же сказал, что на них твои пальчики нашли.

– Ну да. Мне следователь так сказал.

– В принципе, эта сумма получается из твоей зарплаты?

– Конечно. Если бы я складывал всю зарплату в ящик, то получилось бы больше трех миллионов за пять лет, а здесь только один с небольшим.

– Тогда и не парься. У твоей тещи з****** склеится от такого подарочка. Ей вполне злата-серебра хватит на память о любимой дочурке.

– Думаешь? Я плохо соображаю. Совесть не позволяет оставить все себе. Но как подумаю, что они обе со мной сделали…. Сколько времени должно пройти, чтобы я смог нормально все понять?

– Не знаю. На мой характер, я бы их обеих замочил еще пять лет назад. Я бы столько не терпел. – Серега вывернул карманы очередного пальто Марты, в руках у него оказалась пачка свернутых в трубочку и перетянутых резиночкой долларов. – Глянь, тут и баксы есть. Ну, добытчица… Не хило, две штуки баксов. Ай, да, Марта. Она, что, круглосуточно пахала? И почем, интересно?

– Кошмар. Когда закончится этот кошмар? – Виталий поглядел издалека, не пытаясь взять в руки находку.

– Слушай, Виталя. Если собрать все это бабло, тебе вполне хватит на новую квартиру. Давай еще потрясем барахло. Тогда и тебе будет нормально. Считай это возмещением морального ущерба.

– Ты так просто обо всем говоришь. Интересно, что скажет Ираида?

– Если бы она успела здесь все до тебя перешерстить, ты бы вовек не узнал о находках. Она бы не парилась моральными заморочками.

– Серега, я не смогу так жить. Меня совесть замучает.

– Пусть мучает, лишь бы ты казниться перестал. В чем ты виноват? Что наивный, как теленок. Что не пил. По бабам не шлялся. Что зарплату всю до копейки в дом нес. А чего ты заслужил? Старье и рванье? Это все, что у тебя есть? Ты еще, от всей широты своей души, все, что обнаружил, своей бывшей теще подари. Знаешь, кем она тебя назовет?

– Я не хочу быть таким, как они.

– Понятно. Гордый и нищий. Потрясающе. А если бы ты клад нашел? Ты бы его кому отдал?

– Государству, конечно. Как положено по закону.

– Даа, хорошо тебя воспитали, правильно. Но глупо. Завтра ты захочешь жениться. Куда жену поведешь?

– Никогда не захочу. Ни за что.

– А если, Ингу? Она ведь тебе нравится. Или уже, нет?

– Не знаю. Не могу хорошо думать о бабах. Инга, конечно другая. Но, все равно, не могу думать.

– Правильно. Сейчас закончим здесь со шмотками. Пойдем ко мне, пообедаем. Водочки тяпнем. А то завтра на работу уже.

Серега стал вытряхивать из пакетов вещи, быстро и деловито ощупывая их, бросал после беглого осмотра на раскуроченный диван.

– Думаю твоя бывшая теща их еще раз прошманает. Вот упертая баба.

– После твоего обследования, ее ждет полное разочарование. – Виталий продолжал держать в руках коробочку с золотыми побрякушками.

Так ничего и не решив, положил ее на подоконник. Достал из шкафа свою старую куртку, посмотрел на потертый воротник из искусственного меха, пожал плечами и, уже было собрался сунуть ее в мусорный пакет, но просто, на всякий случай, обшарил карманы. Какого же было его удивление, когда он вытащил из-за подкладки приличную пачку евро.

– Слушай, Серега, я просто обалдеваю от этого. Она даже в мою куртку свои заначки распихивала. Сколько же здесь у нее всего спрятано?

– Я тоже офигеваю от этого всего. Ты ведь сказал, что менты делали опись имущества. Как же они все это пропустили? Или все же что-то нашли?

– Все было в пыли. Они особо не заморачивались. То, что валялось на полу, описали. Остальное даже трогать не стали. Передвинули плечики, написали как есть: шуба – две, пальто женское – четыре, куртка мужская зимняя – одна. Все в таком же духе. Если бы они знали, что где-то есть еще деньги, наверное, бы все нашли. А так коробку из-под пола достали и все.

– Значит, тебе повезло. Сразу станешь состоятельным кротом.

– Не факт. Я уже тебе говорил, что все это мне не принадлежит. За исключением рублей из коробки. Они – остаток от моей зарплаты. А к этой валюте я никакого отношения не имею.

– Это ты прокурору будешь доказывать. Сдается мне, что суд будет делить все, что обнаружит в банках, ну и плюс квартиру. А наличка, она принадлежит тебе, так как ты здесь живешь. И появилась она тогда, когда ты жил в браке с этой гражданкой. Не веришь мне, спроси у адвоката. Он тебе то же самое скажет. Это имущество нажито совместным трудом.

От этих слов Кравцова передернуло. Он сел на кровать, опустил голову, полностью уйдя в себя. Носов продолжал ощупывать вещи, нисколько не переживая за душевное состояние друга. Им овладел спортивный азарт. Сколько еще заначек запрятала добычливая и бережливая Марта.

Перебрав вещи, Серега сложил все найденные купюры в черный полиэтиленовый мешок.

– Все, хорош на сегодня. Пойдем обедать. Вечером еще покопаешься, если будет желание. Я пока твое бабло у себя схороню. Твоя квартира как проходной двор, шастают там все, кому не лень. Да и спокойнее мне будет. Вдруг у тебя появится дикая идея все теще отдать. А я категорически против такого развития событий, усек?

– Делай, как знаешь. Мне совсем хреново. Правда, жить не хочется.

– Это все пройдет. Сейчас ты болен. Завтра начнешь выздоравливать. Пройдет время, начнешь мыслить. Надо думать не о прошлом, а о будущем. Все, хорош философствовать. Я жрать хочу. Пошли.

Вернувшись вечером домой, Виталий решил проверить, чем можно будет позавтракать поутру перед работой. Как ни странно, но в кухне царила относительная чистота. Только основательный слой пыли на столах, плите и шкафах говорил о том, что никому пока в голову не приходило воспользоваться кухней по назначению. Первым делом Виталий взял пылесос и хорошенько пропылесосил все, что только можно. Потом выдраил все поверхности моющими средствами, напоследок перемыл всю посуду. Вскипятив чайник, решил попить кофе с обнаруженным в шкафу печеньем в герметичной упаковке. Срок хранения его еще не истек. Растворимого кофе не оказалось, но на полке стояла непочатая пачка молотого кофе "Paulig". Виталий поставил турку на огонь, взял в руки ножницы и стал вскрывать упаковку. Ему показалось, что с ней что-то не так, под рукой ощущалось что-то плотное, словно коробка. Это была далеко не первая пачка такого кофе, но раньше он не замечал ничего необычного, теперь же стал вскрывать очень осторожно. Когда верх был аккуратно срезан, Виталий в изнеможении опустился на стул – внутри пачки находилась очередная заначка. Он даже не стал доставать ее оттуда, а просто отправился к Сереге. Позвонил в звонок и стал бездумно ждать. Через несколько минут перед ним возник сонный сосед.

– Ты чего не спишь? Уже совсем глубокая ночь. – недовольно пробормотал Серега.

Виталий, вместо ответа, протянул ему пачку с, или точнее от, кофе. В первый момент Серега не понял, для чего ему этот кофе, но, заглянув внутрь, только присвистнул. Забрав все из рук Виталия, сказал:

– Все, иди спать. Завтра, то бишь, сегодня, после работы, разберемся. Щас вынесу тебе банку растворимого. Погоди.

Не выспавшийся, с тяжелой головой, ранним утром, Виталий тщательно привел себя в порядок. Выпив чашку кофе с печеньем, отправился на работу. После всех событий, он даже не пытался думать и представлять, что скажет начальнику. Может быть, его уже давно уволили, а он еще об этом ничего не знает. Эта мысль посетила его уже перед кабинетом начальника. "Ничего. Сейчас все узнаю". Виталий постучал и толкнул дверь:

– Можно войти? Здравствуйте, Аркадий Петрович.

– Конечно, заходите. О! Кравцов! Живой? Отлично. Проходи, садись, рассказывай. Нам тут такого про тебя наговорили… Как ты себя чувствуешь? Оклемался?

– Спасибо, уже хорошо. Я полностью здоров. И готов, если только меня не уволили, приступить к исполнению своих обязанностей.

– Кто это тебя собирался увольнять? Даже и мысли такой не было. Рассказывай, что произошло.

– Так много всего произошло, что и рассказать трудно. Но в общих чертах, наверное, могу. – Не спеши. Давай по-порядку. Ко мне приходил следователь. Сказал, что у тебя жену убили. Соболезную. К сожалению, воры и убийцы приходят незваными. Ладно, давай ты, если конечно, можешь.

– Да тогда много чего произошло. Просто стечение неприятностей, какое-то. – Виталий рассказал обо всем, не вдаваясь в лишние подробности.

Когда он закончил, Аркадий Петрович только и произнес:

–Даа… От такого точно можно рехнуться. Ну, ничего, время все лечит. Жену, конечно не вернешь. Зачем она им двери открыла? Может они ее обманули? С бандюганов станется.

– Кто же его знает? Я в тот день ключи дома забыл. Может быть, она думала, что я вернулся. Я много обо всем думал. Не знаю, что могло произойти. – Кравцов не нашел в себе силы, сказать правду.

– Стечение обстоятельств. – только и произнес Аркадий Петрович. – А как же ты к собакам попал?

– Да я в тот день домой так и не дошел. У подъезда встретил соседа. Он мебель на дачу перевозил. Попросил меня помочь. Я был уже в отпуске, спешить некуда. Стал помогать таскать и грузить. Потом мы поехали к нему на дачу. Мебель занесли. У него дом новый, а крыши еще нет. Все под открытым небом. Я опять остался помогать, крышу накрывать. Целую неделю провозились. А когда уже домой ехали, шли через лес. Там нас собаки и пошамали. Крепко так, чуть ли не до смерти. Четыре месяца ушло на восстановление. Зато сейчас уже все нормально. Ноги пока слабо слушаются, да все пройдет постепенно. А уже когда домой вернулся после санатория, только тогда узнал про Марту. Дичь какая-то.

– Что же ты ей раньше не позвонил?

– Говорю же, стечение обстоятельств. У меня накануне телефон, банковскую карту и проездной в автобусе украли. Все одно к одному.

– Рехнуться можно. Не зря говорят: "Пришла беда – отворяй ворота". И ведь ничего не исправишь. Ладно, со временем оклемаешься. Жизнь на месте не стоит. Ты еще молодой. У тебя все будет, и семья, и быт наладишь. Не вешай сильно нос. Держись. А сейчас зайди в отдел кадров. У них там свои заморочки. Больничный там, отпуск, компенсация. Короче иди и оформляй все как следует. Потом за работу. У сисадминов ноутбук получишь, и за работу. Нам сейчас очень нужны опытные руки и головы.

–Спасибо, Аркадий Петрович. Разрешите идти?

– Иди. Удачи тебе.

За пару часов Виталий оформил все накопившиеся формальности. С удивлением и радостью узнал о существенном повышении зарплаты. Получил новый ноутбук. Все, с кем он пообщался за это время, сочувствовали, пожимали ему руку, говорили теплые слова. Он и не подозревал, что пользуется в коллективе такой поддержкой. Сердце стало потихоньку отпускать.

– Слушай, Виталя, поехали в воскресенье на Можайское водохранилище на рыбалку. У меня там тетка живет, прямо на берегу. Порыбачим, в баньке попаримся. Отдохнем. – предложил ему Илья, когда он в очередной раз, уже у себя в отделе, рассказал о своих приключениях.

– Классно. Спасибо, Иль, с удовольствием. – Кравцов вдруг почувствовал, что начинает дышать полной грудью.

День пролетел незаметно. Изрядно уставший от изобилия информации, Кравцов медленно двигался в сторону дома. Сначала зашел в банк, получил карту, потом обошел пару магазинов, затариваясь продуктами. Предстояло научиться, самому себе готовить еду. Он с грустью думал, что на пельменях и яичнице долго не просуществует. Еще он решил купить себе ноутбук, тот, что был у них, кто-то умыкнул. Скорее всего, Ираида Генриховна. Еще надо купить новый телефон, тот, что привезли ему в больницу, был не ахти, постоянно тупил и требовал очистки памяти, засирая ее сам себе постоянными обновлениями. А еще, он подумал, что впервые идет домой как все, не переживая, что дома его ждет очередной скандал, и от этого на душе тепло и спокойно. "Хорошо, как хорошо…".– размышлял Виталий.

Дома была тишина. Не гремели отбойные молотки, не взвизгивала противным голосом, и не топала деревянными каблуками, Марта. Включив в прихожей свет, он скинул туфли и прошел на кухню. Здесь явно побывали. Из всех шкафов на столы вывалили все: посуду, сахар, крупы, соль, макароны, еще две не распакованных пачки кофе. На всякий случай он их прощупал. Внутри явно был молотый кофе. Виталий облегченно вздохнул.

– Нет худа без добра. Зато, я теперь точно знаю, какие продукты у меня уже есть. – удовлетворенно произнес он.

Звякнул дверной звонок. Виталий торопливо подошел и распахнул дверь. На пороге стояла Зинаида Павловна:

– Здравствуй, Виталик. Я уже приходила к тебе. Но все никак не заставала дома. Я тебе пирожков принесла. Ты ведь голодный, с работы.

– Спасибо, большое, Зинаида Павловна. Проходите, пожалуйста. Правда, у меня не очень чисто. Как видите, кто-то продолжает обыскивать мое жилище. – смутился Виталий.

Зинаида Павловна поставила тарелку с пирожками на кухонный стол:

– Да, ясно – кто. Ираида Генриховна приходила. Едва ты ушел на работу, она и заявилась. Сама видела. Целый день тут чем-то гремела. Ушла, только час тому назад. Тебе, Виталик, замки надо сменить. Она баба ушлая, два огромных мешка вынесла. А что в них? Обворует, и глазом не моргнет.

– Ай, пусть забирает, что хочет. Мне же легче, меньше на мусорку выносить.

– Добрый ты, Виталик. Добрый и не жадный. Бог тебя за это наградит.

– Уже наградил. Такой женой наградил…– горько пошутил Виталий.

– Ты просто тогда еще не готов был. Знаешь же стихи Левитанского: "Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку – каждый выбирает для себя". Ты только сейчас становишься взрослым мужчиной. Вот и выбирай правильно.

– Это точно. Знаете, Зинаида Павловна, что я узнал?

– Что, Виталик?

–Что хороших людей гораздо больше, чем плохих. За эти четыре месяца, нет за последнюю неделю, нет за три прошедших дня, меня столько людей поддержало. Я просто … просто не знаю, что сказать. Мне кажется, что я только теперь жить начинаю.

– Хорошо, Виталик. Мы все в нашем доме, ждали тебя. Некоторые, конечно боялись, думали, запьешь с горя или, хуже того, что-нибудь с собой сделаешь. Но я вижу, ты сильный парень. Очень хорошо. Жизнь не закончилась, она продолжается. … А замки, все же смени. Нечего этой … здесь шастать.

– Так это же ее квартира. Это мне надо отсюда уходить. За пару месяцев найду какое-нибудь жилье и съеду.

Зинаида Павловна огорчилась, тяжело вздохнула:

– А может, ты ей заплатишь? Ну, в смысле, отдашь ее долю. Так не хочется, чтобы здесь чужие люди поселились. Не дай бог, начнут ее сдавать.

– Не знаю, Зинаида Павловна. Вдруг она непомерную сумму захочет. Наш сосед, сверху, говорит, что надо идти в суд. Я еще ничего не знаю толком.

– Так иди. Леонид Борисович плохого не посоветует. Знаешь, он же мне ремонт сделал. Представляешь? У меня теперь такая красота. Заходи как-нибудь, хоть похвастаюсь.

– Непременно зайду, вот только здесь все в порядок приведу. Не люблю жить на свалке.

Зинаида Павловна побыла еще несколько минут. Обошла всю квартиру, покачала осуждающе головой и, пожелав спокойной ночи, отправилась к себе, сказав, что тарелку заберет завтра. Виталий умылся, переоделся, сдвинул все на край стола и, налив в большой бокал чай, собрался поужинать пирожками и колбасой. Но, только поднес пирожок ко рту, в дверь опять позвонили. Отложив обратно на тарелку пирожок, он отправился узнать, кому еще пришло в голову навестить его. Это был Серега. В руках у него были две коробки с дверными замками.

– Привет, Виталь. Ты уже дома? Отлично. Щас замки поменяем. Светка сказала, что твоя теща здесь погром устроила. На весь подъезд грохот стоял. Бесится баба, не иначе. У тебя инструменты есть? Или я за своими сгоняю?

– Привет, Серега. Пирожков хочешь? Мне Зинаида Павловна целую тарелку с горкой принесла. Пойдем, чаю попьем. Пока горячие, вернее теплые уже.

– Ага. Давай. Только быстренько.

Проводив Серегу, Виталий убрал стружки, пропылесосил пол и, только потом пошел посмотреть, чем же так гремела Ираида Генриховна. В большой комнате предстояло делать ремонт. Неуемная тетка сорвала паркет в том месте, где раньше была спрятана железная коробка. Видимо, в поиске заначек, она решила разгромить все, что только можно. Виталий вздохнул и отправился спать. Спальня выглядела так, как будто Ираида Генриховна на ней вымещала свою досаду. Одежда и постельное белье валялись вперемежку с высыпанной на них косметикой. Ящики комода и трельяжа накрывали все это богатство сверху. Коробочки с золотыми безделушками на подоконнике не было. Она стала законной добычей трудолюбивой дамы.

Виталий освободил себе половину кровати и пошел чистить зубы. В ванной был идеальный порядок. Сюда шаловливые ручки тещи еще не добрались. Он взял зубную щетку. Тюбик зубной пасты уже не выдавливался. Виталий стал шарить по ящикам пенала, в поисках запасного. Его он обнаружил в глубине полки, за бутылками с шампунями, кремами, гелями для душа. Облегченно вздохнув, вскрыл упаковку. Внутри лежали купюры, свернутые в трубочку.

– Блин… – только и произнес Виталий. – Не знает, оказывается, Ираида Генриховна, свою дочь. Не там ищет. Ну, пусть теперь еще здесь все перевернет вверх дном. Или помочь ей? Надоело все за ней убирать.

Виталий отнес деньги Сереге. Тот только рассмеялся. А когда узнал, что натворила в квартире трудолюбивая теща, пожал плечами.

– Ты, Виталя, добрый человек. Я бы этой скотине башку оторвал. Только не вздумай делиться с ней. Она хорошо знала, чем занималась ее доченька. Скорее всего, сама ее и научила. А теперь бесится, что бабло утекло в неизвестном направлении. Вот же, стервы.

Глава 4

В пятницу, не заходя домой, Виталий уехал вместе с Ильей в Можайск.

– Между прочим, Иль, я провел в Можайском санатории два месяца. Здесь меня научили заново ходить. Инга Витольдовна, такая классная.

– Я ее знаю. Мы учились в одной школе, когда я жил у тетки с пятого по седьмой класс. Инга играла за сборную школы в баскетбол. Здоровенная такая. Могла по шее так врезать, искры из глаз летели.

– Скажи, она замужем?

– Нет, по-моему. Кому охота с этой каланчей связываться?

– А мне она понравилась. Знаешь, первое время, когда ноги меня еще не слушались, она меня на себе в бассейн каждый день таскала. И гоняла до седьмого пота.

– Во-во. Это как раз по ней. А вообще, если хочешь ее увидеть – позвони. Она вон у того берега живет. Придет, если не на работе.

Виталий вначале оробел, не знал, что сказать. Но, потом все же набрал номер. Отклик пришел почти сразу.

– Здравствуйте, Инга Витольдовна. Это Кравцов.

– Здравствуйте, Виталий. Как ваши дела? Как вы себя чувствуете? Ноги еще болят?

– Спасибо, уже хорошо. По вашему совету веду спортивный образ жизни. Сейчас, вот, с Ильей на рыбалке.

– Отлично. Вам надо побольше быть на свежем воздухе. Кстати, у нас на водохранилище очень хорошо. И природа и рыбалка. Вы можете брать себе путевку на выходные в нашем санатории. Это вполне бюджетный вариант. И для здоровья очень хорошо.

– А я, как раз сейчас и рыбачу на водохранилище. Меня сюда друг пригласил, Илья Полянин.

– Полянин? Здорово. Они же мои соседи. Если хотите, могу сейчас к вам подойти.

– Хочу, конечно. Буду рад вас увидеть. – у Виталия громко застучало сердце.

Сам не зная чему, он обрадовался. Илья только усмехнулся. Спрыгнув с откоса, он поманил Виталия за собой. Кравцов спрыгнул следом, приземлившись, осмотрелся. Это было уютное местечко. Когда-то давным-давно волны смыли часть суши, сделав небольшой заливчик. Песчаный берег уходил вглубь под замысловато изогнутые толстые корни сосен, как в сказочную пещеру. Перед входом в эту импровизированную пещеру, по периметру площадки лежали три толстых, длинных, ошкуренных бревна. На них, с легкостью могли поместиться человек тридцать-сорок. За многие годы использования, бревна сверкали полированными от долгих сидений, боками. В центре площадки располагалось старое кострище, выложенное по кругу белыми кирпичами. Над ним возвышалась чугунная тренога с крючком.

Илья поставил на одно бревно увесистый рюкзак. Потом стал одну за другой доставать, сначала две удочки, затем топорик, подвесной котелок с крышкой, видавший виды чайник, какие-то банки с крышками, пачку гречки, две банки тушенки, упаковку больших бумажных стаканов, два нарезанных батона, зеленый лук, мешочек с редиской, десяток вареных яиц. Все это он выложил на импровизированный столик, сделанный из большого куска фанеры, прикрученного в перекрестье двух бревен.

Виталий наблюдал за манипуляциями Ильи с большим изумлением.

– Зачем столько всего? Разве мы сможем все это съесть?

Илья не успел ответить, на песок спрыгнула девушка в джинсах и дутой куртке.

–Привет мужики. Вы, что рыбачить вздумали? Так сейчас уже осень, холодно. Рыба уснула где-то на глубине.

Девушка повернулась к Виталию лицом, он узнал Ингу.

– Привет, красавица. – поздоровался Илья. – Мы знаем, что ловить рыбу сейчас бесполезняк. Но хорошей погоды никто не отменял. Сейчас разведу костер. Ты можешь пока кашу гречневую сварить, а мы с Виталием за сушняком сходим.

– Идет. Воду принесли?

–А как же. Вон две бадьи у бревна стоят. Короче, все остальное: соль, ложки, сахар, нож, в рюкзаке возьмешь.

Разговаривая, Илья нацепил на крючок котелок литра на три или больше. Сложил под ним горку из веток и сучьев, воткнул в середину газету и вручил Инге коробок спичек. А сам, прихватив топорик и Виталия, направился к пологому склону. Инга осталась хозяйничать с продуктами.

Парни направились по дорожке к сосновому лесу, полукругом огибающему водохранилище. Илья протянул Виталию пакет:

– Между делом наберем шишек, они горят хорошо, особенно когда сыро. Как увидишь сухие ветки или обломанные непогодой сучья, тащи ко мне. Я их топориком потюкаю. Я мешок на двести литров приготовил. Наберем и на берег оттащим.

– Зачем? Разве нам так много надо?

– Вот ты интересный. Мы всегда так делаем. Кто костер разводит, тот и дрова запасает. Видел пещерку? Мы ее дровами заваливаем. Сам увидишь. Как только каша закипит, народу набежит. У нас тут всегда так.

– Прикольно. Первый раз такое вижу. У меня родители под Чеховым живут. Тоже рядом с лесом. Но там всегда грязно. Грибники или отдыхающие приедут, лес загадят, бутылок, пакетов, банок набросают и уедут, даже не убрав за собой. Когда в школе учился, мы часто субботники устраивали, убирали. Да все без толку. После выходных лучше в лес не ходить. А у вас чисто, ни окурков, ни бумаг, ни бутылок. Чудеса.

– Не, у нас не гадят. Наши мужики таких отвешать могут, навсегда заречешься мусорить. Сам видел. Они трех гастролеров весь лес чистить заставили. А на отмели у нас круглый год народ собирается. Мужики рыбу ловят, дети купаются летом, тетки готовят. Шашлыки тоже жарим, картошку печем. Щас сам увидишь.

Набрав полный пакет шишек и мешок веток и сучьев, они отправились назад. Над откосом поднимался дымок, тянуло вкусным запахом гречневой каши с тушенкой. У Виталия от голода свело желудок. На свежем воздухе постоянно хочется есть. Илья удовлетворенно повел носом:

– Вкуснотища. Кажись, мы вовремя.

Он, по-хозяйски выложил в пещерку нарубленные сучья и ветки, убрал вглубь пакет с шишками, подбросил бревнышко в костер.

– Ну, что? Долго еще? – спросил у Инги.

– Минут десять и готово. – ответила та, приподняв крышку над котелком.

С откоса спрыгнули трое подростков.

– Всем привет? Рыбу ловите? Зря. Илья, можно удочки посмотреть? – здороваясь, спросил один из мальчишек.

– Посмотри-посмотри. Заодно и проверишь, авось кто и клюнул.

Мальчишки столпились над удочками. Виталий не смотрел в их сторону, он разговаривал с Ингой. Вроде бы и ни о чем. Мальчишки подсели к костру, протягивая к огню руки, одним глазком поглядывая на котелок. Инга вытаскивала бумажные стаканы, готовясь раскладывать в них кашу. В течение следующих пяти минут к ним подошли двое мужчин, три пожилых женщины с тремя малышами лет четырех-пяти. Все здоровались между собой, рассаживаясь по бревнам. Инга протягивала каждому стакан с кашей, и, воткнутой в него, ложкой. Один из мужиков достал из кармана пол-литровую бутылку водки. Инга протянула ему пластиковые стаканчики. Он сел рядом со столом и стал разливать водку, предварительно посчитав взрослых, погрозив пальцем подросткам, пошутившим, что-то типа: "А нам?". Взрослые выпили за знакомство и встречу, смачно захрустели луком и редиской. Заели все это горячей кашей под непрерывный разговор, местные новости, сплетни, слухи. Виталия разморило на свежем воздухе. Он откинулся спиной на выступающий толстый корень высоченной сосны. По небу плыли не то тучи, не то облака. В разрывы между ними на воду и лес падали косые лучи солнца, создавая сказочную атмосферу теплого осеннего дня. Если бы не Инга, он бы, наверное, заснул, так хорошо ему было.

– Какая красота. – пробормотал Виталий. – Как жалко, что я не умею ни рисовать, ни фотографировать. Хочется запечатлеть этот день навсегда.

– Правда. Хороший день. Теплый. Осень в этом году хорошая. – Согласилась Инга.

Они еще о чем-то говорили, но Виталий был как полусне, подробности разговора в памяти не всплывали.

Два дня пролетели, как один. В воскресенье, после обеда, друзья собрались ехать в Москву. В понедельник – на работу.

– Спасибо тебе, Иль. Так классно я еще никогда не отдыхал.

– Нормально. Всегда, пожалуйста. Если нравится, могу тебя еще брать с собой, когда выпадет случай.

– С удовольствием. Я просто с радостью. Если надо, могу тебе с огородом помочь весной. Зови.

– Окей. Тетка уже старая, ей трудно двадцать соток обрабатывать. Если поможешь, картошка с меня. Ха-ха-ха.

– Ха-ха-ха. Ловлю на слове. Ха-ха-ха.

Домой он вернулся уже вечером. На душе было хорошо. Постоянно вспоминалась Инга. Ему понравилось слушать ее неторопливую речь, ее внимательность и позитивное отношение к жизни. Кравцову остро захотелось рассказать ей свою историю, еще там, у костра, но он не решился. Сказал только, что жену убили, пока он лежал в больнице. Инга выразила такое сочувствие, что ему стало неловко. Прощаясь, они уговорились перезваниваться, а при случае, погулять вместе по Москве, как-нибудь.

Виталий умылся с дороги, посмотрел на себя в зеркало и решил, что пора идти в парикмахерскую, отросшие волосы делали его похожим на сноп с лохматой верхушкой. Раздался звонок. Он подумал, что это Серега, не спрашивая, открыл дверь. За ней стояла Ираида Генриховна. Не здороваясь, она, отодвинув Виталия в сторону, прошла в квартиру:

– Ты зачем сменил замки? Какое вообще ты имеешь право, здесь распоряжаться?

– Такое же, как и вы.

– Это моя квартира, слышишь, щенок. Моя! И больше ничья. Если я тебе и разрешила здесь пожить, то только из сострадания. Если уж ты решил сменить замки, то почему не передал мне ключи?

– Что вам угодно? Здесь нет ваших вещей. И быть не может. Вы здесь никогда не жили. Если я вас правильно понял, то квартиру Марта покупала сама. А теперь я точно знаю, каким образом она на нее заработала. Или вы обе оказывали интимные услуги день и ночь, зарабатывая на очередной притон?

– Что? Что ты сказал? Да, как ты смеешь?

– Так и смею. Я долго терпел. Но в полиции мне раскрыли глаза на прошлое моей бывшей женушки. Я так думаю, нет, я просто уверен, что это вы ее всему научили. Именно поэтому она и не хотела устраиваться на работу. У нее уже была "непыльная работенка." А чтобы ее не привлекли к суду за занятия проституцией, вы поймали наивного простачка, меня. Окрутили. Женили. Ладно бы, просто обманывали, так нет, вам было этого мало. Вы взялись издеваться надо мной. Игра у вас была такая. Но теперь у вас ничего не выйдет. Я пойду в суд. И все там расскажу, о вас и вашей дочери. А если вы еще, хоть раз что-то украдете из этой квартиры, я напишу заявление в полицию. К вашему сведению, у следователя я видел полный перечень вещей, находившихся в этой квартире на день убийства вашей дочери. Соседи все подтвердят. Они видели, как вы выносили отсюда полные сумки вещей. А еще вы украли коробку с золотом, которую я достал из кармана моей старой куртки. Это тоже может подтвердить наш сосед. Он присутствовал при этом.

Ираида Генриховна, явно не ожидала такого отпора от всегда молчаливого и, как она считала, недалекого зятя. Она задохнулась от возмущения, покраснела, потом позеленела, пытаясь найти такие слова, чтобы поставить его на место. Закусив губы, и сузив глаза, она надула щеки и протянула вперед руки, как бы намереваясь выцарапать глаза собеседнику. Потом оттолкнула его в сторону, и выскочила за дверь. Виталий остался стоять на месте, печально глядя ей вслед.

Остаток вечера прошел в тишине и спокойствии. Соорудив себе нехитрый ужин, Виталий спокойно поел, слушая диктора и последние новости. Смотреть больше ничего не хотелось. Он сбросил все барахло с кровати и разлегся посередине, намереваясь подумать и помечтать. Через пять минут он уже крепко спал.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4