КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706323 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272773
Пользователей - 124662

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

DXBCKT про Калюжный: Страна Тюрягия (Публицистика)

Лет 10 назад, случайно увидев у кого-то на полке данную книгу — прочел не отрываясь... Сейчас же (по дикому стечению обстоятельств) эта книга вновь очутилась у меня в руках... С одной стороны — я не особо много помню, из прошлого прочтения (кроме единственного ощущения что «там» оказывается еще хреновей, чем я предполагал в своих худших размышлениях), с другой — книга порой так сильно перегружена цифрами (статистикой, нормативами,

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Миронов: Много шума из никогда (Альтернативная история)

Имел тут глупость (впрочем как и прежде) купить том — не уточнив сперва его хронологию... В итоге же (кто бы сомневался) это оказалась естественно ВТОРАЯ часть данного цикла (а первой «в наличии нет и даже не планировалось»). Первую часть я честно пытался купить, но после долгих и безуспешных поисков недостающего - все же «плюнул» и решил прочесть ее «не на бумаге». В конце концов, так ли уж важен носитель, ведь главное - что бы «содержание

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
DXBCKT про Москаленко: Малой. Книга 2 (Космическая фантастика)

Часть вторая (как и первая) так же была прослушана в формате аудио-версии буквально «влет»... Продолжение сюжета на сей раз открывает нам новую «локацию» (поселок). Здесь наш ГГ после «недолгих раздумий» и останется «куковать» в качестве младшего помошника подносчика запчастей))

Нет конечно, и здесь есть место «поиску хабара» на свалке и заумным диалогам (ворчливых стариков), и битвой с «контролерской мышью» (и всей крысиной шоблой

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Солнце, что следует за Луной. Ожидание [Александра Хартманн] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Александра Хартманн Солнце, что следует за Луной. Ожидание

Глава 1 – Город трех рек и маленькая Нимфея

Все было готово к торжеству. Тронная зала, где должен состояться прием и бал, сияла золотом и мрамором. Солнечный свет падал через высокие стрельчатые окна на пол и стены. С потолка свешивались сотни геральдических флагов подданных короны. Гости уже начали прибывать во дворец. И вскоре все залы наполнились музыкой и смехом.

Елена с замиранием сердца смотрела на себя в огромное зеркало. Этот праздник отец с матерью устроили в ее честь, ведь сегодня ей, принцессе Елене Фламендер, единственной дочери короля Джерарда IV, исполняется семнадцать лет. Великолепное платье из серебряной парчи, с длинными рукавами и высоким воротом, все было усыпано бриллиантами, и при малейшем движении ослепительно сверкало. Подарок матери.

– Моей ненаглядной дочери, – сказала утром королева, с нежностью целуя Елену в лоб. – Ты стала совсем взрослой.

– Спасибо, матушка, – благодарила принцесса, прижимаясь к груди матери, как малое дитя.

И сейчас, надев этот царственный наряд и бриллиантовую диадему, Елена не узнавала свое отражение. Еще вчера она была строптивым ребенком, бегающим босиком по саду и лазающим по деревьям, к огромному неодобрению своих нянек и учителей. А сегодня вдруг из зеркала на нее смотрит взрослая девушка со строгим и величественным профилем. Когда произошли эти изменения?

Вошли слуги, одетые в праздничные наряды. Время настало. Зазвучали трубы. Белые волки–телохранители выстроились в шеренгу. Елена шла по длинной галерее к тронной зале, стуча каблучками своих прелестнейших туфелек по мраморному полу. Кругом были расставлены алые розы в высоких фарфоровых вазах. Их аромат наполнял все пространство, заставляя принцессу невольно улыбнуться. Она так любила эти цветы.

– Склонитесь перед ее высочеством, принцессой Еленой Фламендер! – раздался возглас.

Король с королевой с улыбкой смотрели, как их прекрасная дочь приближалась к ступеням, ведущим к трону. Она шла и не замечала склоненных перед ней людей. Как вдруг Елена почувствовала на себе чей–то пристальный взгляд. Какой наглец смеет смотреть на нее? Она остановилась и взглянула на этого человека. Молодой красивый мужчина, одетый в темно–синий костюм, расшитый золотом, с черным коротким плащом спадавшим с его плеч, смотрел дерзко и смело. Смерив его надменным взглядом, Елена проследовала вперед, взошла по ступеням и встала рядом с отцом и матерью.

Первой частью праздника были поздравления правителей соседних государств. Драгоценности, дорогой пурпурный шелк, экзотические животные и птицы были преподнесены юной принцессе в подарок. На все это она смотрела с равнодушной благосклонностью.

– Его величество, царь Оданих, повелитель Аннатарии! – объявил глашатай последнего дарителя.

В залу вошла процессия из темнокожих людей, несущих перед собой золотые пальмовые ветви, в центре величественно шагал царь Оданих в белоснежных одеждах и в высокой короне, усыпанной рубинами.

Остановившись у подножия лестницы, он поднял руки кверху:

– Приветствую тебя, о, Джерард Огнеподобный и, тебя, Отталия Прекрасная! В этот великий день, я, Оданих, повелитель Аннатарийского царства, преподношу вашей дочери, Елене Луноликой, самого лучшего жеребца бурой масти.

Двое рабов ввели в залу стройного коня цвета жженого шоколада с крупной длинной головой с прямым профилем. На ногах и ушах красавца виднелись густые кисточки.

Увидев этот подарок, лицо Елены озарила улыбка. Она поднялась с трона и спустилась к лошади. Во влажных красивых глазах животного мерцали огни, черная длинная грива была зачесана на один бок. Чуть дыша, Елена провела по ней рукой.

На лице царя Оданиха читалось удовлетворение, он явно не прогадал с подарком.

– Благодарю, – сказала Елена и поспешила вновь принять хладнокровный вид.

Время шло, и вот наступил час королевского бала. Танец принцессы должен был открывать его. Король торжественно поднялся и взял Елену за руку. Все в зале стихло.

– Моя драгоценная дочь, – начал он, – кто поведет тебя в первый танец?

Елена обвела залу взглядом, чтобы определиться с ответом. Она должна выбрать среди несколько десятков знатных благородных мужчин, стоящих в этот час в зале и смотрящих на нее с восхищением, кого–то одного, кто откроет с ней бал. Но она никого из них не знала. Так что же делать? Елена медлила. И тут прямо к лестнице вышел тот самый наглец, который смел так дерзко смотреть на нее.

Отвесив поклон, он произнес:

– Я, герцог Кольбейн Наттеньер, приглашаю принцессу на танец!

По зале пробежал шепот. Какой пассаж! Молодой герцог нарушает королевский этикет!

– Кольбейн, ты знаешь правила, – сказал строго король, – принцесса должна сама выбрать пару для танца.

– Ваше величество, я уверен, что ее высочество уже сделали выбор.

Елена растеряно смотрела на этого отчаянного безумца, не боявшегося гнева короля. «Какой нахал», – думала она и хотела отказать. Но тут ее глаза встретились с его глазами. Кольбейн улыбнулся и, встав одной ногой на ступень, протянул ей руку. Сердце Елены пропустило удар. А ноги сами пошли ему навстречу. Король с королевой удивленно переглянулись. Что с ней такое? Почему она вдруг подчинилась? Голова Елены кружилась. И чем ближе она подходила к Кольбейну, тем сильнее ее сердце трепетало от счастья. Заиграла музыка, и все присутствующие в восхищении замерли, наблюдая за танцем принцессы и герцога. Те же, казалось, забыли обо всем на свете.

Весь оставшийся вечер, Елена пребывала в страшном смятении. Куда бы она ни пошла, с кем бы ни пыталась заговорить, она своей кожей ощущала присутствие Кольбейна. Но кроме первого танца им так и не удалось побыть вдвоем. Принцессе не полагалось больше танцевать, а гостей, желающих поздравить Елену и выразить ей свое восхищение, было такое количество, что одного вечера точно бы не хватило, чтобы всех принять и уделить внимание.

Прием закончился глубоко за полночь грандиозным фейерверком и пальбой пушек в честь принцессы. Гости радостно вскрикивали и смялись при каждом новом залпе, а ночное небо озарилось разноцветными огнями: красными, синими, желтыми.

Елена стояла на широком балконе своих покоев. За общим ликованием и весельем, ей удалось незаметно ускользнуть. Ее лицо озарялось всполохами огней, но глаза были закрыты. В сладостном волнении Елена вспоминала, как ее рука коснулась руки Кольбейна, как он приблизился к ней, как они танцевали. Увидятся ли они еще когда-нибудь? Ведь отец так строг, и совсем не позволяет дочери покидать дворец. И что чувствовал Кольбейн? Возможно, эта дерзкая выходка была лишь для того, чтобы показать всем, какой он бесстрашный? Эта мысль расстроила Елену.

Вошли девушки, чтобы приготовить принцессу ко сну. Драгоценный наряд сменило белое шелковое платье, волосы распустили. Потушив свечи и лампы, слуги вышли и затворили тихо двери. Но Елене не спаслось. Сердце ее колотилось, мысли все время возвращались к танцу. Она поднялась с кровати, и чтобы хоть как-то отвлечься стала рассматривать подарки, сложенные в одном углу комнаты. Ей понравился золотой обруч с лунным камнем посередине. Взяв его и надев на голову, Елена начала смотреться в зеркало. И в самом деле, какая девушка не прелестна в семнадцать лет? Лунный камень мерцал и светился на ее челе, золотые волосы рассыпались по плечам. Зеркало говорило ей, что она красавица, но Елене все равно было грустно. Она снова вышла на балкон. Фейерверки закончились, музыка стихла, гости легли спать. Было так спокойно. Только в глубине сада журчала вода в фонтане, в котором плавали маленькие красные рыбки и качались водяные лилии. Но вдруг совсем рядом с Еленой послышался шорох. Она в испуге отпрянула.

– Не пугайтесь, ваше высочество, – проговорил мужской голос.

Елена стала всматриваться в листву, обвивавшую стену дворца и балкон, там был человек. С замиранием сердца она узнала его – это был Кольбейн.

– Что…? Что вы здесь делаете?

Кольбейн поднял голову и иронично вскинул брови.

– Подождите всего пару мгновений, принцесса, мое положение сейчас совсем не располагает к объяснениям. Возможно, вы мне поможете?

– Ну уж нет, – строго отвечала Елена, складывая руки, – то, что вы делаете сейчас карается смертной казнью, чтобы вы знали.

Но Кольбейна эта угроза не смутила, он уже добрался до мраморного парапета и изящно сел на него, поджав одно колено.

«Сумасшедший» – пронеслось в голове у девушки, но сердце предательски ликовало.

Некоторое время Кольбейн так сидел, рассматривая смятенную Елену.

– Если вы сейчас же не уйдете, герцог, я позову стражу, – пригрозила она, надменно вскидывая голову.

Кольбейн улыбнулся.

– Они все спят пьяные. Даже белые волки. Кто бы мог подумать, что этим зверям ничто человеческое не чуждо. Так кого же вы будете звать на помощь, принцесса?

Он спрыгнул с ограждения и стал приближаться к ней. Елену это испугало, и она начала отходить назад до тех пор, пока спиной не уперлась в холодную стену.

– Что вам нужно? – прошептала она, едва дыша.

– Я лишь хотел убедиться…

– Убедится в чем?

– Что произошедшее в тронной зале не было сном или видением. Что вы реальны и существуете на самом деле.

Может быть эта магия, и он колдун? Если нет, тогда почему Елена не могла пошевелиться, и как зачарованная тонула в синеве его глаз, в которой отражались звезды? Она почувствовала, как Кольбейн прижал ее за талию к себе.

– Ты знаешь, Елена, – прошептал он, – когда я увидел тебя в зале, меня поразила не столько твоя красота, как то, что я узнал тебя. Словно знал еще до своего рождения, за тысячи лет… Словно прошел сквозь вечность только ради того, чтобы снова встретиться с тобой.

–Прошу вас, герцог, вы должны уйти, – пыталась спастись Елена.

– Ну же, принцесса, будьте великодушны. Подарите один поцелуй тому, кто рисковал сегодня своей жизнью только ради того, чтобы увидеть вас, – он проговорил это уже срывавшимся от страсти голосом, склоняясь к ее дрожащим губам.

Елена не могла это остановить. Кольбейн целовал ее, крепко прижимая к себе, словно боясь, что она сбежит.

– Видишь, это неизбежно…, Елена. Ты чувствуешь то же самое…

– Герцог, я…

– Кольбейн…назови меня по имени…, моя…моя любимая…

– Кольбейн… – прошептал Елена в сладостном дурмане.

Повозку качнуло, и Елена открыла глаза. Стоял день, солнце невыносимо жгло. Навес, который Варди соорудил из кусков ткани, купленной в Киле, создавал тень, но не спасал от жары. В горле пересохло. Девушка осмотрелась и лишь сейчас заметила, что возле ее головы лежала сфера с фениксом внутри, подарок болотной ведьмы. Видимо, Елена рассматривала ее и уснула. Сейчас сфера горела ослепительным огнем. Поведение этой мистической вещи было трудно предугадать. Иногда она, как сейчас, ярко сияла, а порой затухала, словно внутри тлели угольки.

Варди сидел на козлах и смотрел вперед. Лицо его заросло щетиной и загорело, так что он стал походить на одного из морских пиратов, о которых рассказывал старик Берси.

– О, проснулась! – воскликну Варди, заметив, как Елена достала флягу и стала пить.

– Сколько я спала?

–Всего час.

– Час?!

Как за час можно увидеть сон длиною в целую жизнь? Елене казалось, что она спала два дня, не меньше.

Сев рядом с Варди, она взяла из его рук поводья.

– Иди, отдохни. Ты устал. Я поведу Смуглого.

– Нет уж. Наотдыхался на несколько лет вперед с той хворью.

Елена посмотрела на шею друга – шнурок с клыком саблезубого тигра был на месте.

– Чего это ты? – спросил Варди, увидев проскользнувшую улыбку на лице Елены.

– Так, ничего.

Смуглый, наконец-то начищенный и накормленный, бодро бежал по пыльной дороге.

– Вон там, за теми холмами Яссы, – указал Варди вперед рукой. – Часа за три доедем. Переночуем, а завтра будем в Фарсале.

Все, что говорил сейчас Варди, казалось Елене несбыточным и каким–то нереальным. Неужели их странствие наконец–то подходит к концу? Столько всего произошло с момента, как они уехали из поместья Наттеньер. Эта дорога изменила их, сделала крепче и отважней, и во многом суровее.

– Варди, – обратилась Елена, – тебе когда–нибудь снились сны словно из другой жизни? Такие яркие, живые. Будто душа твоя бродит не здесь, а в других мирах.

Юноша усмехнулся.

– Нет конечно. Да и зачем мне такие сны? Я предпочитаю бодрствовать, а спать только для того, чтобы набраться сил для нового дня. Лишняя чепуха в голове только мешает.

– Ты разве никогда не скучал по родному дому? По родителям или братьям и сестрам?

Варди задумался, прежде чем ответить.

– Поначалу, когда только попал в поместье еще мальчишкой, плакал вечерами. Хотелось обратно к матери и отцу, пускай, они и были суровыми, и чаще били нас, чем ласкали. Но дом есть дом. В него всегда хочется вернуться. Но со временем привык, а потом и вовсе все забыл. Сейчас я с трудом могу вспомнить лица родителей.

Сердце Елены сжалось. Варди всегда казался ей таким крепким и толстокожим парнем, но за время их долгого путешествия она заново открыла для себя этого человека. Под маской мрачности и неприступности скрывался большой романтик, способный на подвиг и самопожертвование.

– Зачем ты завела такие разговоры? – хмурился он – Что тебе приснилось?

Елена не отвечала. Из всего сна она помнила только ЕГО. Кольбейна. Но боялась признаться в этом даже себе самой. Задумавшись, Елена не заметила, что Варди смотрел на нее, и как по его лицу пробежало раздражение. Он все понял.

Повозка начала подниматься на холм. Они близко. Проехав еще немного, Варди остановил Смуглого и привстал.

– Вот, Елена, взгляни! Перед тобой великий город Яссы, центр трех речных путей, удел префекта Драго.

Внизу, как на ладони, виднелся чудесный белый город. Солнце золотило воды в широких реках, окружавших его. Легкие парусные баржи длинной вереницей заходили в гавань, а в голубом небе носились стаи быстрых чаек.

Елена в восхищении не могла отвести глаз.

– Варди, как тут красиво! – засмеялась она.

– То ли еще будет. Это ты пока море не увидела, – радовался Варди. – Вот, где настоящая мощь и свобода. Ну, Смуглый, давай! Скоро отдохнем!

Он стегнул коня, и тот повез друзей к воротам города.

Подъезжая, Варди с Еленой заметили какое-то столпотворение из телег и повозок, груженных различным товаром. Кованные железные ворота были опущены, а возле них высокий вооруженный стражник о чем-то громко разговаривал с мужчиной средних лет с черной густой бородой.

– Я везу шелка и парчу на продажу! А вы препятствуете мне?! – возмущался мужчина, отчаянно жестикулируя руками перед стражником. – Моя баржа должна вот-вот отправиться с товаром на восток и север! Я богатый купец, уважаемый человек в Фарсале! Вы у меня ответите за такое обращение!

Но на стражника не действовали угрозы.

Приказ мэра, не пускать те возы, что не уплатили налог. А вы как раз не уплатили.

Лицо купца, все пунцовое и мокрое, выражало крайнее возмущение.

– Но позвольте? Как так?! – вскричал он. – Я заранее оплатил на полгода вперёд, и за товар, и за право торговать в Яссе, лично приносил деньги его сиятельству префекту Драго.

Купец упёр руки в бока и стал напирать на стражника. Но тот стоял не подвижно, как скала.

– Раз вас в списке разрешённых торговцев нет, значит не уплачено, – пробасил упрямый стражник.

– Да ты проверь свой список? – не унимался купец. – Может, ошибка какая? Проверь говорю!

Но стражник и бровью не повёл.

– Я уже проверил. И вас, уважаемый, нет в списке. Или платите двадцать золотых или убирайтесь отсюда.

– Да это же грабеж средь бела дня! Я буду жаловаться!

Не договорив, купец схватился за голову и устало уселся на землю меж возов. Вдруг из одной повозки выскочил мальчик лет двенадцати и бросился к сидящему в растерянности купцу.

– Отец! Ты в порядке?!

Елену поразила его внешность: чёрные длинные волосы, завязанные в высокий конский хвост на голове, само лицо круглое, и глаза. Девушка никогда не видела такой разрез глаз: узкие, словно небольшие щелочки. Мальчик сел возле отца и достал из-за пазухи какой–то пузырёк. Купец взял его, открыл и накапал несколько капель себе в рот.

– Спасибо, сынок, – ответил он глухо.

Так, наблюдая эту не самую радостную картину, Варди с Еленой подъехали к воротам.

– Стоять, – грубо проговорил стражник, вытягивая руку вперёд, перегораживая им путь, – сначала плати, потом проходи, таков закон.

Варди спрыгнул на землю и подошёл к нему. Стражник был настоящим громилой, ростом и мощью ничуть не уступавший Варди.

– Мы не купцы, а просто путники,– попытался объяснить юноша.

Но стражник нахмурился.

– А мне все равно путники вы или нет. Повозка есть, лошадь есть, значит проходите, как купцы, соответственно платите, а нет денег, идите дальше пешком, – стражник жестом указал на низенькую калитку с правой стороны. Ее высоты хватало ровно настолько, чтобы мог пройти взрослый человек в полный рост.

–Кровопийцы проклятые, – выругался Варди, вернувшись к повозке, – двадцать золотых драконов просто за то, чтобы въехать в город!

– Заплати ему и поехали искать гостиницу, – сказала Елена, – мы устали, Смуглого надо перековать.

Варди опустил голову, он понимал, что она права, но платить такие большие деньги не хотел. Заметив его колебание, Елена достала мешок, отсчитала двадцать золотых монет и протянула их Варди.

– Вот, отдай ему.

Нехотя Варди побрел к стражнику и высыпал тому на ладонь золотые. Лишь после того, как монеты были аккуратно, правда не с первого раза правильно, пересчитаны стражником, ворота открылись, пропуская повозку с друзьями.

Ясса предстал перед уставшими путниками шумным и пёстрым городом. Везде на улицах толпы народа, мчащиеся туда–сюда повозки, экипажи, наездники на лошадях. То там, то тут стоят лавки, торгующие всяким добром. Бегают мальчишки с круглыми деревянными подносами на головах. А на этих подносах разные лепешки, кренделя и ватрушки. Варди заметил, как Елена, не сводя глаз, смотрела на стопку горячей выпечки. Он дал одному из мальчишек медяк, тот опустил поднос и протянул Варди две лепешки.

– Вот, поешь, – Варди положил в руку Елены горячую лепешку. От неё так вкусно пахло сладким тестом, что девушка невольно сглотнула слюну.

– А ты?

Варди улыбнулся и показал вторую лепешку.

– Себе тоже взял, – сказал он, откусывая, – ммм, это очень вкусно! Конечно не настолько, как знаменитые пирожки тетушки Магги, – тут он осекся и взглянул на Елену. Ему не хотелось лишний раз напоминать ей о покинутой жизни при Наттеньерах. Но, к огромному облегчению Варди, Елена его не слушала, а была вся во власти ароматной лепешки.

– Ну что ж, мне надо кое-что купить для поездки в Фарсалу. Я быстро. Елена, ты оставайся в повозке. Никуда не уходи. – последняя фраза была сказана с такой интонаций, с которой родители предостерегают своих неразумных детей от опасностей.

– Варди, ты считаешь меня совсем ребенком? – весело спросила Елена. – Я могу прекрасно сама о себе позаботиться, и о тебе кстати тоже.

– Прекрасно, если так. Но все равно, мне будет спокойнее, если ты пообещаешь мне, никуда не отходить от повозки, хорошо?

Елена кивнула.

– Хорошо, обещаю.

Честное слово, Варди словно и забыл, кто проехал в одиночку почти по всему южному тракту, пока он лежал без сознания? Елена точно не нуждалась в опеке. Прежде чем скрыться в толпе, Варди несколько раз обернулся, чтобы убедиться, что она на месте. Та улыбнулась и помахала ему рукой.

– Ну, что ж, Смуглый, придется немного подождать, чтобы не расстраивать его.

Елена забралась в повозку и с живым любопытством стала рассматривать все вокруг.

Каким же многонациональным был этот город! Проехав достаточно много, Елена нигде раньше не встречала такого разнообразия рас, как здесь. У некоторых прохожих была кожа цвета оливы и голубые глаза, женщины этой расы, чаще невысокого роста и весьма миловидные, носили яркие разноцветные платья-туники и покрывали свои головы шелковыми покрывалами, расшитыми причудливыми узорами, другие были, наоборот, высокими, светлокожими, из одежды предпочитали длинные белые или серые балахоны с капюшонами. Но больше всего Елену поразила группа темнокожих всадников, лихо несущихся на лошадях по узким улочкам города, и имевших весьма устрашающий вид. Кроме кожаных штанов и ремней, застёгнутых крест-накрест на голых туловищах из одежды на них ничего не было.

Время шло, Варди все не приходил. Елене стало скучно, она осторожно вынула сферу с фениксом и стала рассматривать ее, прикрывая ладонями, чтобы никто не заметил. Танец маленькой огненной птицы не прекращался ни на секунду. Девушка зачарованно рассматривала оперение феникса, словно сотканного из раскаленного золота.

– Не желает ли юная госпожа купить себе подарок? – вдруг послышалось возле Елены.

Девушка подняла глаза. Рядом стояла пожилая женщина с широким подносом в руках, заваленном различными безделушками: бусами, брошками, гребнями.

– Нет, благодарю, мне ничего не нужно, – попыталась вежливо отказать Елена. Но торговка была настойчивой и так просто уходить не собиралась.

– Ах, для такой прелестной барышни у старой Ульмас припасено много всяких сокровищ, которые наверняка придутся ей по вкусу. Вот, взгляни, моя милая, какой прелестный браслетик, как раз для такой милой ручки, как твоя, – торговка стала трясти своим товаром перед глазами девушки. Елена отодвинулась. «Главное, не обращать внимание, и она сама уйдет». Но старая Ульмас и не собиралась этого делать.

– Хотя да, браслет – это не то, что нужно девушке в таком возрасте, – заметила она весело и стала снова копошиться у себя на подносе, – где же это? Ах да, вот я глупая, совсем памяти не стало! – И торговка полезла в карман широкого платья.

–Вот, взгляни, красавица, какая прелестная вещица припасена у старой Ульмас, – в руках она держала небольшое овальное зеркальце в оправе из черненного серебра, – я открою тебе один секрет, милая барышня, это не простое зеркальце, а магическое. Да–да! Не смотри на меня столько недоверчиво. Старая Ульмас хоть и выглядит плутовкой, но не обманщица! Это зеркало не простое, моя милая. Оно исполняет одно – но весьма необходимое в твоем возрасте желание.

– И какое же? – спросила Елена. Торговка ей порядком надоела, но она привыкла быть вежливой с пожилыми людьми, и не знала, как закончить этот разговор так, чтобы не быть грубой.

Торговка показала рукой, чтобы Елена к ней склонилась и прошептала в ухо:

– Оно покажет твоего суженого, – старую Ульмас нельзя было обмануть, хоть Елена и старалась остаться внешне бесстрастной, ее ресницы при этих словах чуть задрожали. – Поставь ночью зеркальце перед собой, зажги свечу и скажи: «Зеркало-стекло, покажи мне его» и, вмиг увидишь того, с кем связна ты судьбой.

«Неужели она думает, что я и впрямь куплюсь на эти сказки?» – думала Елена, уже во все глаза рассматривая зеркальце. «Впрочем, почему бы и не купить его, выглядит довольно прелестной вещицей».

– А сколько стоит?

– Всего два серебряных дракона, милая, сущие пустяки для такого по-настоящему необычного предмета.

Елена потянулась к мешку с деньгами, нашла две серебряных монеты. Она так торопилась рассчитаться со старухой, что забыла убрать сферу и зажала ее в левой ладони.

– Вот, возьмите, – сказала Елена протягивая торговке деньги.

Завидев монеты, старая Ульмас заулыбалась.

– Прелестное зеркальце для прелестной барышни, – она протянула его Елене. Девушка наклонилась, чтобы взять зеркало, но тут сфера в ее левой ладони засветилась словно тысячи солнц и обожгла кожу.

– Аа! – закричала Елена. Сфера выпала из ее рук и покатилась вниз по улице. Позабыв обо всем на свете, девушка бросилась за ней. Сфера катилась все ниже и ниже к самой пристани, прыгая по камням, пока не закатилась под огромную телегу с сеном. Елена стала тянуться, но все не получалось достать сферу, пришлось залезать под низ.

– Вот, догнала, – улыбнулась Елена, наконец взяв сферу.

Вдруг послышался стук сапог о мостовую, кто-то подошел к той телеге, под которой находилась наша героиня. «Наверное, если я вылезу прямо сейчас, это будет странно выглядеть, лучше подождать,» – решила Елена и затаилась. Но человек все не уходил. Через несколько минут к нему подошел второй.

– Ну, что? – спросил первый вполголоса. – Какой город первый?

– Фарсала, – отвечал второй, – с нее все и начнется.

Едва заслышав эту речь, Елену словно пробило током. Она вдруг осознала, что эти люди говорят на языке Ард. Елена стала вслушиваться, но дальше слов было не разобрать, говорящие перешли на шепот. Надо отметить, что место это было достаточно безлюдным, вдалеке от шума и толпы. Прошло еще несколько минут, и подъехал экипаж. Из него вышел человек, судя по ботинкам и свисающему дорогому плащу, из знатного сословия.

– Зачем нужна была эта встреча? – спросил он на языке Ард, но с сильным верейским акцентом, первые же два говорили чисто.

– Мы должны знать, что все в силе. Тодерон не предаст?

– Я не люблю вести такие разговоры, не будучи уверенным, что никто нас не слышит, – отвечал знатный господин, с плохо скрываемым раздражением в голосе.

– Не волнуйся, в этой части Империи никто не понимает наш язык.

– И все же, господа, пойдемте отсюда.

Все трое сели в экипаж и уехали.

От напряжения в ушах у Елены стучало, тело страшно затекло, ведь ей пришлось порядочное время оставаться неподвижной. Подождав пару минут и убедившись, что вокруг никого нет, она наконец вылезла из-под телеги.

«Чтобы значил этот разговор? – думала Елена, возвращаясь обратно к повозке, – все трое выглядели, как сообщники, замышляющие недобрые вещи».

Проходя вдоль торговых лавок, Елена издали увидела Варди. Взволнованный юноша бежал к ней навстречу.

– Елена!

– Извини, Варди, мне пришлось отлучиться…– начала виновато она.

– Полчаса! Елена! Ради всех праведных предков, могла ты посидеть спокойно на одном месте полчаса?!

– У меня сфера укатилась…

Варди замахал руками.

– Не хочу ничего слушать! Пойдем!

Они сели в повозку и поехали искать гостиницу.

Поплутав какое-то время по улицам в поисках пристанища, они наконец нашли гостиницу. Это было большое, длинное здание, нижние этажи которого были полностью отданы под конюшни и кузницу, а жилые комнаты начинались со второго этажа. Поставив Смуглого в конюшню, Елена и Варди стали подниматься по деревянной лестнице наверх. Пройдя по узкому грязному коридору, они вошли в огромную залу, тускло освященную свечами и масляными лампами. Она вся была заставлена круглыми столами, за которыми играли в кости и пили вино да эль различный люд. Стоял гул. Верейская речь переплеталась здесь с другими языками и наречиями. Хозяйка гостиницы была тучная дама с совершенно чёрным цветом кожи и пухлыми губами. Она оценивающе взглянула на подошедших к стойке Варди и Елене. Не переставая наливать из большого кувшина вино в чарки, она резко произнесла:

– Комнат нет, остался лишь чердак. Будете брать?

В этой комнате было невыносимо душно, Елена развязала ленты и сняла плащ с плеч. Несколько мужчин, в тех самых полуголых нарядах, сидевших за соседними столами, обернулись и пристально, с нескрываемым интересом, стали смотреть на неё. Заметив их взгляды, Варди обошёл Елену и встал по другою сторону, закрывая ее. «Беркечи, дикари проклятые,» – процедил сквозь зубы он.

– Ну, так что? – спросила снова хозяйка. – Берёте или нет?

Варди посмотрел на Елену.

–Мне не очень здесь нравится, может быть, уйдём?

– Мы так устали с дороги, и потом с чердака должен открываться чудесный вид на город.

Варди явно не разделял ее оптимизма и хмуро смотрел по сторонам. Хозяйке были не по нутру такие нерешительные гости, поэтому она, уперев руки в крутые бока, раздражительно проговорила:

– У меня и чердак долго не пустует, так что если не нравится, уходите!

– Сколько? – спросил Варди.

– Пятнадцать серебряных.

От удивления Варди вскинул брови.

– Просто за въезд в город мы заплатили двадцать золотых, а за место на одну ночь в гостинице пятнадцать серебряных монет? Ладно бы за нормальную комнату, но за чердак?!

Елена положила руку на плечо другу, явно терявшему самообладание.

– Это лучше, чем ничего.

– Хозяйка заулыбалась, обнажая желтые крупные зубы.

– Твоя-то красавица дело говорит.

Варди обречено вздохнул и отсчитал пятнадцать монет. Хозяйка схватила деньги, и, нырнув под стойку, достала большой железный ключ.

– Прошу вас, господа, – довольно сказала она и протянула им ключ.

– Варди с Еленой стали подниматься по крутым, скрипящим ступеням все выше и выше. Двери многих комнат на этажах были распахнуты настежь, и оттуда доносился смех, ругань и звон чарок. Наконец они добрались до двери чердака, Варди вставил ключ и не без усилия открыл деревянную дверь. Комнатенка была крохотная и пыльная.

– Я так понимаю, тараканы и грязное белье входят в те пятнадцать серебряных драконов, – заметил он, осматривая все вокруг. – Зря ты согласилась, Елена, лучше бы поискали что-то другое. Город огромный, наверняка здесь есть более приличные гостиницы. Это же место больше напоминает притон.

Елена подошла к закрытым ставням.

– Мы здесь всего на одну ночь, потерпим.

– Кровать одна, я тогда лягу на полу, а на кровати ты, – сказал Варди.

Елена кивнула. Она попыталась открыть ставни, со скрипом те поддались. Свежий ветерок ворвался внутрь душной комнаты.

– Варди, смотри, – сказала с улыбкой Елена. Она раскрыла окно пошире и, подобрав юбку, вылезла в проем. Окно вело на плоскую широкую крышу гостиницы, с которой открывался вид на всю Яссу.

Ха–ха–ха, – смеялась Елена, в восторге кружась по крыше, – Варди, ты был не прав. Это комната достойна самого императора!

Вечернее южное небо распростерлось над их головами, в его глубине то и дело носились туда–сюда птицы, маленькие и большие, с красивым ярким оперением. Огромный солнечный диск уже вот-вот закатится за зелёный холм, его последние тёплые лучи освещали белые крыши домов. В воздухе пахло дымом, цветами и пряностями.

– Мы же на вершине мира! Давай, заночуем прямо здесь?!

– Стоило платить пятнадцать серебряных, чтобы снова спать под открытым небом, – проворчал Варди, – с таким же успехом можно было и за городом остановиться. Хотя бы дождь не полил. Я достану из комнаты матрас и одеяла.

–Здесь так тепло, Варди, думаю, мне будет достаточно матраса, а на одеяле ложись ты сам, – предложила Елена.

Варди хотел было поспорить, но девушка осталась непреклонна. Она легла на старенький, весь пожелтевший матрасик, подложила руки под голову и стала смотреть на небо. Краски на нем сменяли друг друга, загорались одна за другой мерцающие звезды, постепенно вырастала красавица луна. Лёгкий тёплый ветерок обвевал лицо, Елена закрыла глаза и медленно вдохнула сладкий воздух.

«Вот он, сладостный аромат свободы, – думала она, – больше я не буду грустить, буду смотреть в будущее с радостью и надеждой!» – с этими мыслями усталая путница уснула.

Но как ни старалась она успокоить себя при свете дня, приходила ночь и срывала все покровы, ломала все те стены, что Елена упорно, с первого же дня этого путешествия строила вокруг своего сердца. Ночь не давала ей забыть ничего, из того, что она так отчаянно пыталась предать забвению. И снова она видела во сне бурлящий поток Ольдмы у себя за спиной, еловый лес, заросшие вереском горные склоны, покрытый цветами могильный холм под деревом. И кто-то склоняется к ее плечу и что-то шепчет, она знает этот голос, она так страстно желала услышать его ещё хотя бы раз. Но, обернувшись в нетерпении, чтобы увидеть лицо, она находила лишь чёрную пустоту вокруг. И от этого такая страшная, смертельная тоска наваливалась на сердце Елены, что, проснувшись, она ещё долго не могла найти себе покоя.

Встав раньше Варди, Елена готова была ехать. Таинственная Фарсала – морской город манил ее. А после того разговора, подслушанного у реки, Елену тянуло туда еще сильней. «Что те люди имели в виду, что Фарсала станет первой? Первой в чем?» – раздумывала она, сидя внизу за одним из круглых столов. Мешки с вещами громоздились на соседнем стуле. Варди повел Смуглого перековывать и вот-вот должен вернуться.

Елена обвела глазами комнату. Сегодня в ней было не так многолюдно и шумно, как вчера. Всего несколько людей пили вино из чарок, и небольшая группа за дальним столом, играющая в кости.

Поначалу все было тихо и спокойно, Елена даже немного задремала. Но тут из-за стола, за которым играли в кости, то и дело стала доноситься ругань.

– Хозяйка, ещё вина! – кричали играющие.

Они были итак разгорячены азартом игры, а вино только ещё больше их распаляло. Елена обернулась и посмотрела на людей, сидящих за этим столом. Почти все были одеты, как беркичи, с голыми торсами и ремнями крест–накрест. У самого крупного и, по–видимому, главного из них все уши были увешаны серьгами, тот что сидел рядом с ним ещё покуривал длинную трубку и щурил правый глаз. Мужчина же напротив был вереец. Он выглядел, как человек уже давно и сильно пьющий, с заросшей неопрятной щетиной на щеках и распухшим синеватым носом. Каждый раз, когда беркеч с сережками в ушах кидал кости, он подпрыгивал с места и начинал что-то усиленно говорить, словно объясняя или уговаривая своего партнера. Тот хитро переглядывался со своим соседом, курящим трубку, кивал, и игра начиналась вновь. После очередной, по всей видимости, так же не удачной попытки, вереец схватился за голову и прокричал в отчаянии:

– Не может быть! Я же все поставил в этот раз! Должно! Должно было повезти!

Беркич спокойно сгребал со стола кости и монеты себе в мешок. Вереец, увидев это, схватил того за руку.

– Прошу, давай ещё раз! – крикнул он в отчаянии, – я отыграюсь!

Беркеч лишь дернул руку и протарабанил что-то на своём языке.

– Что? – спросил, не поняв, вереец и нервно перевёл взгляд на курящего трубку, по всей видимости, выступающего переводчиком.

– Не есть возможно, – ответил тот с сильным акцентом, вынимая трубку изо рта, – тебе нечего ставить.

– Есть! Есть! – крикнул в отчаянии вереец.

Он наклонился и поставил на стул ребёнка.

– Вот, ставлю ее!

Елена вздрогнула. Это была маленькая девочка, лет трёх, худенькая, почти раздетая и босая, испуганно сосущая пальчик во рту.

– Видите, – проговорил вереец,– ставлю самое дорогое – родную дочь!

Беркечи переглянулись и стали переговариваться на своём языке. Затем тот, который с сережками, подошёл к девочке и оценивающим взглядом стал ее разглядывать, словно это была лошадь или овца. Повернувшись к ее отцу, он утвердительно кивнул.

Елена не сводила с них глаз. «Неужели они и вправду будут играть на этого ребенка?» – не верила она. Вереец был пьян настолько, что периодически закрывал глаза, готовый вот-вот уснуть, беркечи были весьма довольны состоянием их партнера по игре, и самый главный осторожно перевернул кости так, чтобы выпало большее число. Придя в себя и увидев результат, вереец вскочил со стула и во все горло закричал:

– Проклятый, ты шарлатан! Ты жульничал!

Он было кинулся на своего обидчика, но тут же двое других беркечей приставили к его горлу свои кривые кинжалы.

– Игра есть игра, – ответил человек с трубкой, он подошёл к девочке и взял ее за тоненькие ручки.

Выдержать это было выше сил Елены, она вскочила и бросилась к ним. Пусть ей это будет стоить жизни, но она не позволит продать ребенка. Выхватив девочку из рук изумленного беркеча, она крикнула:

– Я выкупаю ее!

Глаза мужчин уставились на Елену. Вереец был уже без сознания, повалившись на стол прямо на кости, он звучно захрапел. Но четверо его партнеров по игре были трезвы, словно и не пили вовсе. Беркеч с сережками в ушах усмехнулся и медленно повёл взглядом по Елене, словно пытаясь разглядеть, что у неё под одеждой. Затем подошёл к ней, наклонился и понюхал.

– И как же такая красавица сможет нам заплатить? – спросил, беркеч с трубкой в зубах, плотоядно улыбаясь, – мы с друзьями можем это обсудить.

Сердце Елены бешено колотилось, она прижимала девочку к своим трясущимся коленям.

– Я заплачу вам за неё столько, сколько проиграл ее отец, – сказала она, стараясь выглядеть как можно более увереннее и деловитее.

Она подняла глаза к беркечу, обнюхивающему ее, и смело посмотрела на него.

– Я выкупаю этого ребёнка, ясно вам?

В темной глубине его глаз промелькнуло удивление, но тут же исчезло. Одной рукой он грубо схватил Елену за щеки и потянул к себе. Но тут что-то налетело на него, опрокидывая стулья, тот повалился на пол. Это был Варди. Остальные беркичи выхватили кинжалы и уже готовы были налететь и отомстить за друга. Но беркеч с трубкой остановил их, резко что-то крикнув на их языке.

Беркечи были мощными и несомненно лучше вооружены, но вот ростом совсем невысокие, поэтому двухметровый Варди явно выглядел в их глазах не такой уж легкой добычей, как им бы того хотелось.

– Мы не хотели ссорится, – начал беркеч с трубкой, помогая своему другу подняться с пола, – но твоя женщина сама подошла к нам. Она хочет забрать у нас наш выигрыш,– он указал на девочку, которую Елена пыталась спрятать в складках своей юбки.

Варди с недоумением посмотрел сначала на Елену, а потом на ребёнка.

– Елена, что происходит? – спросил он ее раздраженно, все ещё тяжело дыша.

– Я хочу выкупить этого ребёнка!

На лице ее друга отразилось изумление.

– Зачем?!

– Потому что я не могу видеть, как его продают этим головорезам?

Варди тяжело вздохнул, переводя дыхание. Затем, на мгновение закрыв глаза, он снова повернулся к беркечам:

– Мы желаем выкупить этого ребёнка, – сказал он, – сколько вы хотите за него?

–Все просто, столько сколько проиграл ее отец, а это двести золотых, – спокойно отвечал беркеч, выпуская дым изо рта.

Варди многозначительно посмотрел на Елену.

– И у нас есть такие деньги?

«Да, последние,» – простучало у нее в голове. Оно берегла их, чтобы купить дом. Но сказала только:

– Мы согласны!

Она протянула деньги беркечу с трубкой. Получив деньги, беркечи собрались и быстро покинули комнату, бросая недобрые взгляды на Варди.

Елена не могла поверить, что все позади. Она до сих пор прижимала девочку холодными пальцами к своему платью. Та казалась совсем безучастной ко всему происходящему вокруг и лишь продолжала сосать пальчик. Варди стоял, расстроено глядя в мешок с монетами: всего горстка медных монет и пара серебряных, вот, что осталось от двух тысяч золотых драконов.

– Хоть одно радует, что больше она не сможет выкупать рабов, – проворчал себе под нос Варди.

Но Елена не обращала на его недовольство внимания. Посадив девочку к себе на колени, она стала внимательно ее разглядывать. Совсем крошка, все лицо и тельце перепачкано землёй и мусором. Отец ее был когда-то, по всей видимости, красивым блондином с голубыми глазами, но дочь была совсем на него не похожа. У неё были чёрные волосы, все спутанные и в колтунах, а темно–карие широко–распахнутые глаза обрамляли густые длинные ресницы. Девочка выглядела совсем как маленький, испуганный галчонок. Сердце Елены сжалось.

«Бедное дитя, не успела родиться на свет, а сколько уже перенесла».

Она крепко прижала девочку к груди.

– Варди, она, наверное, хочет есть? Ты ведь голодная, дитя мое? – обратилась Елене к ребёнку, не совсем уверенная в том, могут ли дети в этом возрасте говорить.

– Варди, как ты думаешь, она понимает меня?

Но Варди все ещё был расстроен недавней сделкой с беркичами и отвечал с нескрываемым раздражением:

– Да мне откуда знать? Может, она вообще немая.

– Как твоё имя, крошка? – спросила ласково Елена, гладя девочку по волосам.

Та в ответ лишь убрала пальчик изо рта и робко посмотрела на неё.

– Нимфеей ее зовут, – вдруг сказала хозяйка, подходя к ним и ставя тарелку с похлебкой перед девочкой.

Елена с нескрываемым удивлением посмотрела на неё. Хозяйка немного замялась, словно стесняясь своего поступка.

– А у неё есть мать?

– Нету, давно померла, вместе с двумя другими детьми от лихорадки. А Нимфея одна осталась с пьющим отцом.

Хозяйка махнула в сторону храпящего на столе верейца.

–Значит ты практически сирота, – задумчиво проговорила Елена, – давай, покушаем?

Девочка тихонько кивнула.

– Варди, вот видишь, она понимает меня, – обрадовалась Елена. Она взяла деревянную ложку и стала кормить девочку.

– Да уж, это просто замечательно, – хмуро проговорил Варди.

Девочка с огромным аппетитом съела целую огромную тарелку супа, так что Елене показалось, что порция была недостаточной.

– Ты хотя бы понимаешь, какой опасности подвергла себя?! – все ещё не успокаивался юноша. – Что эти дикие беркечи могли с тобой сделать, если бы я пришёл хотя бы на минуту позже?!

– Но ты пришел вовремя, мой отважный Варди, – улыбалась Елена, – спасибо тебе за это.

– Ты просто невозможна!

Достав свой гребень, Елена попробовала расчесать девочке волосы, но это оказалось делом непростым.

– Хорошо бы тебя помыть....Госпожа, можно ли нам горячей воды и таз? – обратилась она к хозяйке.

– Ведро горячей воды–медяк, – отчеканила та.

Елена кивнула, завернула Нимфею в свой плащ и взяла на руки.

Следующий час она посвятила тому, что отмывала тело и волосы девочки. На тоненьких ручках и худеньком туловище то там, то здесь виднелись синяки и порезы. Промыв ее, как следует, Елена достала чистый кусок ткани и завернула малышку, и интенсивными движениями стала вытирать ее с ног до головы. Надо было быстрее просушить ее, пока та не замёрзла. Но во что ее одеть? Елена взглянула на грязные лохмотья, что были сняты с Нимфеи, они скорее напоминали старую тряпку, чем одежду.

– Я заверну тебя пока в свой большой платок, а завтра мы купим тебе новую одежду, – сказала Елена, держа девочку на руках, – Варди, ведь так? Купим завтра для Нимфеи какую-нибудь одежду? И обувь, и ещё на зиму тёплые ботинки, – стала мечтательно перечислять Елена, тихонько кружа Нимфею на руках. Ей очень хотелось, чтобы малышка улыбнулась. Но та лишь испуганно зажмурила глазки и вцепилась ручками в Елену. Варди, до этого лежавший на полу, вдруг не выдержал и вскочил на ноги.

– Может, ей ещё и пони купим, а Елена?

Услышав, как взрослые повышают голос, Нимфея ещё сильнее прижалась к Елене, дрожа всем телом.

– Тише, ты пугаешь ее, Варди, не понимаю, почему ты злишься.

Варди вскинул руки к небу, словно в бессилии.

– Ты не понимаешь?! – крикнул он. – Не понимаешь?! Ты подвергла себя смертельной опасности, ты это понимаешь? Эти беркечи совершенно дикий народ! Работорговля для них очень прибыльный бизнес! Ты бы точно пошла за хорошую цену!

– И что же ты считаешь, я должна была сделать в той ситуации? Позволить этим дикарям забрать в рабство ребёнка?

– Ты должна была сидеть молча и делать вид, что не замечаешь ничего! –прокричал в волнении Варди. – Как ты не понимаешь, что такие вещи творятся сплошь и рядом. Достаточно проехаться по улицам этого города, там таких, как она, десятки: просящих подаяние, копающихся в мусоре и отходах. И что же, всем помогать? Всех спасать?

– Нет! – воскликнула Елена. – Я знаю, что не могу всех спасти! Но я в силах спасти хотя бы ее, Варди! Взгляни на это дитя, разве эта девочка не прекрасна?! А ведь ей нужно совсем немного. Любовь и ласка родителей. Сегодня я помогла этой девочке. Но если так будет поступать каждый? Если каждый осознает, что рабство – это ненормально, что унижать слабого – это ненормально? Возможно, тогда все изменится, и наш мир станет немного лучше?

– Это все пустые мечты, Елена, никогда такого не будет. И мы с тобой, обычные люди, не способны ничего изменить. Мы лишь можем как-то приспособиться к условиям, чтобы выжить, иначе нас раздавят, убьют. Вот она та, реальность, в которой мы живем, – заключил Варди.

Он видел, как расстроили Елену его слова. Но не мог ничего с собой поделать. Возможно, он был резок. Но это единственный способ хоть как-то ее отрезвить, заставить быть более осторожной и беречь свою жизнь.

Через пару часов вещи были загружены в повозку, и наши герои были готовы к новому путешествую. Только теперь их было трое. Нимфея сидела рядом с Еленой. Новое льняное платьице было надето на нее, волосы заплетены в аккуратную косу. С благоговейным трепетом девочка разглядывала свой наряд.

– Тебе нравится, Нимфея?

Девочка робко кивнула. Елена улыбнулась и нежно обняла ее.

Смуглый бодро стучал копытами по мощённым улицам. Совсем скоро город трех рек Яссы останется позади. Этот день должен был стать последним в долгом путешествии Елены. Уже сегодня вечером она пребудет в Фарсалу и увидит тёплое море.

Глава 2 – Фарсала, Великая и Забытая

Зеленые пастбища остались позади, путники въезжали в лавровый лес. Это был древний, таинственный лес. Стволы деревьев покрывал толстый слой сочно–зеленого мха, а ветки переплетались над головой наподобие шатра, закрывая солнце и создавая полумрак. Варди с Еленой, затаив дыхание, смотрели по сторонам. Величие этого мистического места поразило их.

Нимфея спала. Она уснула почти сразу, как они выехали из Яссы. Что испытывал этот ребенок? Сегодня она навсегда покинула родные места. Возможно, что в этом возрасте люди ещё не испытывают такие сложные и сильные чувства, которые свойственны взрослым. Скорее всего Нимфея не помнила матери, но отца? Неужели тому несчастному пьянице, пропившему все остатки разума и чувств, удалось вызвать отторжение у этого невинного маленького существа, его дочери, так что расставание с ним не вызвало в ней никакого протеста или тоски? Елена с грустью рассматривала личико спящей девочки. Сможет ли она заменить ей мать? Помочь забыть те страшные годы жизни с пьяным отцом?

– Я постараюсь, чтобы теперь все твои дни были наполнены радостью и смехом, – прошептала она, ласково убирая прядку с щечки Нимфеи, – ты обязательно забудешь все плохое.

Вдруг повозка остановилась. Елена взглянула на Варди, он насторожено всматривался вперёд, ему явно не нравился этот полумрак вокруг.

– Поскорее бы уже выехать на нормальную дорогу, – проворчал он себе под нос и стал погонять Смуглого. Но проехав всего ничего, пришлось снова остановиться – дорога разветвлялась. Одна вела прямо, другая поворачивала налево. Варди пристал на козлах и задумчиво потер подбородок.

– Что же говорил старик мельник?– вспоминал он вслух, – Дорога поведёт через лавровый лес, но он не упоминал про развилку.

– Что-то случилось? – спросила Елена.

Варди не отвечал и продолжал судорожно смотреть на дорогу.

– Думаю, что вперед. Старик Эль бы сказал про поворот.

Услышав это имя, Елена с испугом посмотрела на Варди.

– Старик Эль?! Только не говори, что ты спрашивал дорогу у того выжившего из ума старика?!

– Ну, может, он и выжил из ума, – весело улыбнулся Варди, – но дороги Империи знает, как свои пять пальцев. Он был купцом, много путешествовал, в том числе и в Фарсалу.

– Но это же было очень давно! Неужели в нашем путешествии ты опирался на советы того безумца?

– Только частично… – замялся Варди.

Заметив выражения испуга на лице Елены, Варди решил ее приободрить.

– Все в порядке, ведь мы благополучно добрались до Яссы. Кроме того, это известная дорога, любима многими купцами, здесь часто проезжают возы с товарами.

Поехали вперед по дороге. Друзья старались бодриться, но сумрак вокруг и отсутствие каких-либо указателей беспокоило их.

Через пару минут проснулась Нимфея. Она потерла глазки и робко посмотрела на Елену.

– Тебе, наверное, хочется пить и есть? Сейчас, дитя мое.

Некоторое время Елена занималась девочкой. Дала ей воды из фляги, хлеба и несколько ломтиков солонины. Нимфея с большим аппетитом все съела. Она еще сильно стеснялась Елены, боялась смотреть на нее и чего просить. Но девушка догадалась, что ей хочется добавки.

– Вот, держи еще, – сказала она, снова нарезая хлеба с солониной и доставая мешок с огурцами, – еды достаточно. Ешь столько, сколько хочешь. Не торопись, – заметила Елена, увидев, что девочка немного нервничает, – у тебя никто ничего не отнимет.

Она говорила мягко, стараясь резким движением или словом не напугать ребенка. Условия, в которых девочка содержалась, по всей видимости были таковы, что еда появлялась на столе не часто, и в весьма скудных количествах. Поэтому у Нимфеи выработалась привычка есть быстро и очень много, наедаясь впрок. Ведь когда будет следующий прием пищи никто не знал.

Повозка качнулась, Смуглый снова встал. Варди смотрел вперёд. Елене не понравилось выражение его лица.

– Елена, надо сойти с дороги.

– Что? – удивилась она. – Но почему, Варди?

Ничего больше не сказав, он спрыгнул на землю и, взяв Смуглого под уздцы, резко повернул с дороги в лесную чащу. Повозку страшно затрясло по кочкам, они того и гляди могли перевернуться. Елена испуганно прижала Нимфею к себе. Варди яростно дёргал Смуглого вперёд за собой, словно убегая от страшной опасности. Впереди виднелся глубокий овраг, они спустились вниз, и встали.

– Нужно молчать! – резко крикнул Варди.

Но Елена с Нимфеей и без того были смертельно напуганы этой сумасшедшей ездой и тряской, что желания разговаривать у них не было никакого. Варди напряжённо встал рядом со Смуглым, держа руки у его морды, предупреждая невольное ржание. Они замерли. Сердце бешено стучало в ушах. Руки похолодели. Чего так испугался Варди?

Поначалу ничего не было слышно, кроме шума листвы и птичьего гомона, но постепенно вдалеке послышался топот копыт, лязг и крики. Этот шум неумолимо нарастал. Елене казалось, что они достаточно далеко отошли от дороги, тогда почему топот копыт раздавался так, словно это было совсем рядом от них? Послышались голоса, крики, и ругань огромной толпы, будто мимо них проезжало целое войско.

«Или разбойничья шайка», – подумала Елена и посмотрела на Нимфею. Девочка испугано хлопала глазками, прижимаясь к ней словно маленькая пташка.

Постепенно шум и грохот стали проходить. Пока совсем не стало тихо. Но Варди не спешил выходить из их укрытия. Тягостное ожидание тянулось долго.

– Варди,– позвала тихонько Елена. Но он лишь резко поднял руку, показывая, что надо замолчать. Прошло около получаса часа, и вот наконец они решились снова вернуться на дорогу.

– Кто были те люди? – спросила Елена, протягивая Варди флягу с водой.

– Не знаю, но они были вооружены до зубов,– отвечал юноша, жадно отпивая из фляги,– не думаю, что это имперские войска. Скорее всего какой-то лихой люд. Таким лучше не попадаться на глаза.

Лесной мрак постепенно рассеивался, вдалеке показался просвет, как вдруг из-за деревьев прямо на дорогу выбежал мальчик и кинулся к их повозке.

– Помогите! – кричал он из последних сил. – Помогите! Мой отец ранен! На нас напали!

Варди дернул поводья и остановил повозку. Мальчишка подбежал к ним. Елена его сразу узнала. Это был тот самый сынишка купца, которого они встретили перед воротами Яссы.

– Что случилось?– спросил Варди, спрыгивая на землю.

Мальчик тяжело дышал, лицо и одежда были перепачканы землёй, а над правой бровью виднелась рана, из которой сочилась кровь.

– Прошу вас! Скорее!– крикнул он в отчаянии.

– Где твой отец?– спросил Варди.

– Там!– отвечал мальчик и махнул рукой в сторону от дороги. – На нас напал огромный отряд велетов, ограбили, увезли наши воза с товаром, а отца бросили у дороги всего окровавленного.

Елена спрыгнула на землю и встала рядом с Варди.

– Показывай дорогу,– сказала она.

И мальчик повёл их вперед. Почти у самого выезда из леса то там, то тут на дороге лежали убитые люди, валялись оторванные колеса, виднелись следы крови. Мальчик торопился.

– Вот сюда! Скорее!

Нужно было сойти с дороги и пройти в глубь леса.

– Постой здесь с Нимфеей, мы сейчас вернёмся,– сказал Варди Елене.

Мальчик убежал вперёд, показывая Варди путь. Через несколько минут Елена увидела, как они возвращаются. На своей спине Варди нёс раненого купца. Елена едва узнала его. Все лицо было в крови и страшных гематомах, одежда разорвана, несчастный еле слышно стонал от боли.

– Его нужно скорее перевязать! – воскликнула она. – Клади в повозку, Варди!

Елена достала масло и вино, а так же бинты, которых осталось достаточное количество после ранения Варди. Сняв верхнюю одежду, она внимательно осмотрела грудь несчастного – снизу вверх ее пересекала огромная рана от сабли.

– Я попробую перетянуть ее, но рана слишком большая и глубокая, здесь нужен лекарь, чтобы зашить ее. Как скоро будет Фарсала?

Она обратилась с этим вопросом к Варди, но мальчик опередил его:

– В часе езды!– воскликнул он. – Мы совсем рядом! Фарсала–наш дом.

Варди кивнул.

– Тогда поспешим. Твоему отцу нужна помощь.

Елена помогла мальчику подняться, Варди вскочил на козлы и пустил Смуглого во весь опор.

– Он ведь не умрет, госпожа? – обратился мальчик к Елене, едва сдерживая слезы. Но что она могла ответить?

– Тебе самому нужна помощь. Садись поближе ко мне.

Мальчик тут же повиновался

– Как тебя зовут?

– Ханбек, госпожа.

– Какое необычное имя.

– Я наполовину томтонец, моя мать родом из Башкиша,– объяснил он, морщась, так как Елена стала промывать рану вином для дезинфекции,– а отец вереец. Спирус Аталлос его имя.

Елена забинтовала голову мальчика. К счастью, у него была лишь неглубокая ссадина.

– Но небольшой шрам все равно останется,– заключила она, убирая вино и масло с бинтами обратно в дорожный мешок.

– Ничего, – храбро отвечал Ханбек,– я не боюсь шрамов, они говорят о мужестве.

– Или глупости, – заметила Елена, улыбнувшись.

Но этот ответ ей понравился. Она стала привыкать к необычной внешности мальчика и поняла, что он по-своему был симпатичным. Он очень сильно любил отца и всем сердцем переживал за него.

Лавровый лес закончился, они выехали на яркое солнце, и постепенно стали спускаться с холма. И вот дорога повернула, и вдалеке путникам открылось огромное синее море. Елена невольно поднялась и завороженно стала смотреть вдаль.

«Вот и оно! – думала она с восхищением – Наконец-то!». Все это тяжелое путешествие, Елена с нетерпением жаждала увидеть море, и теперь, когда заветный момент настал, вместе с радостью и восторгом она ощутила в своем сердце щемящую грусть и тоску.

«Видимо, прав был Берси, говоря, что счастье не зависит от места, где мы находимся».

– Хе–хей! – крикнул Варди радостно, вставая на козлах.– А вот и Фарсала!

На берегу голубого залива в окружении гор, поросших лесом, расположился прекрасный город с белоснежными домами, красными черепичными крышами, обнесённый высокой, крепкой стеной с башнями и бойницами.

Увидев родной город, Ханбек радостно воскликнул:

– Мы почти дома, папа!

Но Спирус был в полубессознательном состоянии. Его бил жар.

– Надо скорее найти врача,– волновалась Елена,– рана на груди слишком опасная.

– У нас есть замечательный врач в городе, его все любят и уважают. Господин Тородд Савелли, – отвечал мальчик. – Он наш хороший друг.

– Отлично, тогда надо вести твоего отца сразу к нему,– сказал Варди,– показывай дорогу.

Они спустились с холма, город становился все ближе, вырастая во всей своей ослепительной белизне и величии. Ворота были открыты, и путники беспрепятственно въехали в них.

– Наконец-то нормальный город,– иронично заметил Варди.

Ханбек сел рядом с ним на козлах и стал указывать дорогу.

Фарсала была совсем не похожа на Яссы или Киль. Более спокойная, более степенная. Южный город, избалованный тёплым солнцем и богатым ласковым морем. Люди неспешно ходили по улицам, и многие были крайне удивлены, заметив несущуюся на всех парах повозку.

– Скорее! Сюда!–показывал Ханбек на двухэтажное здание.

Они подъехали, Варди не успел затормозить, как мальчик уже спрыгнул, в нетерпении подбежал к двери и забарабанил в неё что было мочи.

– Господин Савалли! Откройте! Это я, Ханбек!

Дверь распахнулась, на пороге стоял высокий молодой мужчина. Внешность его совершенно не соответствовала тому, какими привыкли видеть лекарей и знахарей Елена с Варди. Никаких очков, подслеповатых глаз и непонятных длинных балахонов. Чёрные штаны, белая рубашка, рукава который были закатаны и открывали сильные загорелые руки, каштановые волосы слегка вились, несколько прядей спадали на умный спокойный лоб и голубые ясные глаза. Он был явно удивлён, увидев мальчика с перебинтованной головой на пороге своего дома.

– Ханбек?! Что с тобой, мой мальчик?!

– Господин Савалли, на нас с отцом напали по дороге домой! Он сильно ранен! Прошу! Помогите!

И впервые Елена увидела на глазах Ханбека слезы.

Услышав это, господин Савалли нахмурился. Он взял масляную лампу, так как стали надвигаться сумерки, и спросил:

– Где твой отец?

– Вот здесь, – показал мальчик, подводя его к повозке, в которой сидели Елена с Нимфеей, а на досках лежал без сознания купец.

Осмотрев его перебинтованные голову и грудь и оценив тяжесть состояния, господин Савалли сказал:

– Нужно как можно скорее занести его в дом.

Увидев стоящего рядом Варди, он обратился к нему:

– Не поможете ли мне, господин?

– Да, конечно,– отвечал тот.

Лишь теперь взгляд Савалли упал на Елену и прижавшуюся к ней Нимфею.

– Госпожа,– обратился он к девушке, – не могли бы вы понести перед нами лампу?

Елена в ответ кивнула и поднялась. Она взяла лампу и пошла вперед. Нимфея шла рядом с ней, испуганно прижимаясь к ее юбке. Варди и Савалли подняли господина Аталлоса и понесли в дом.

– В комнату по праву сторону,– указал врач.

Елена толкнула дверь, и они вошли в темное помещение, как ей поначалу показалось, все заваленное каким-то хламом. Она поставила лампу на ближайший деревянный стол рядом с дверью.

– Положим его вот сюда, – сказал Савалли, указывая на небольшое кресло, стоящее посередине комнаты. Затем он стал зажигать все лампы и светильники, что находились в комнате, пока не стало достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть ее как следует. Вдоль трех стен тянулся деревянный стол, а на нем чего только не стояло. Елена никогда в жизни не видела таких приборов. Какие-то колбы, трубки, банки, все это соединялось между собой, четвёртая стена, с выходящим на дорогу окном, вся была увешана полками, заваленными сверху до низу книгами разной толщины, свитками, бумагами, здесь же стоял умывальник. Господин Савалли помыл тщательно руки с мылом и достал из ящика стола небольшой деревянный футляр. Он открыл его, и Елена разглядела ножницы, тонкую нить и иглу. Затем, взяв жестяную кружку, он налил что-то в неё из бутылки, стоящей рядом.

– Спирус, тебе нужно выпить это,– сказал Савалли и стал вливать содержимое кружки в рот купцу.

Тот поперхнулся и закашлял. Но врач не убрал руку от его рта и настойчиво заставил несчастного выпить все до конца.

– Иначе, боюсь, потеряет сознание,– объяснил он свои действия присутствующим, прежде всего взволнованному Ханбеку.

Затем Савалли взял деревяшку и вставил ее в рот раненного прямо между зубов. Ножницами он разрезал бинты, которые защищали грудь купца, и на свет показалась глубокая, сочащаяся рана.

– Мне нужен один человек, чтобы держать господина Аталлоса, второй, чтобы освящать рану, пока я буду ее зашивать,– объяснил врач, хмуро разглядывая исполосованную грудь купца.

– Я подержу его,– сказал Варди.

– Особенно его руки и туловище должны оставаться неподвижны,– объяснил Савалли, – а вы, госпожа,– обратился он вновь к Елене,– поможете мне снова с лампой? Только держать придётся долго, вы сможете?

– Да, конечно,– ответила она уверено и подняла лампу так, чтобы свет от неё максимально хорошо освещал рану.

– Ну, что ж, тогда приступим,– сказал Савалли, садясь на табурет перед раненым и беря в руку иглу с нитью,– а вот детям лучше на это не смотреть, – проговорил он, смотря на Нимфею и Ханбека.

– Я останусь! – воскликнул Ханбек. – Я не брошу отца!

– Мой мальчик, ты уже доказал всем, и своему отцу в том числе, что ты храбрый и мужественный. Но сейчас будет лучше, если ты уйдешь.

Ханбек нахмурился. Он не хотел уходить.

– Время для твоего отца – вот, что самое главное. Давай, не будем его терять.

Елена подошла к Нимфее и произнесла:

– Дорогая, посиди в другой комнате.

Но девочка замахала головой и вцепилась в ее платье.

– Пойдём, – неожиданно сказал Ханбек, беря Нимфею за ручку и заглядывая в глаза, – у господина Савалли в соседней комнате есть деревянная лошадка, я тебя на ней покатаю, не бойся.

Девочка поначалу засомневалась, но Все-таки отпустила платье Елены и пошла вместе с мальчиком.

– Итак, приступим, – повторил Савалли. И начал зашивать рану.

Боль была такая, что тело господина Аталлоса выгибалось в судороге.

– Терпи, Спирус, терпи! Сейчас закончу и верну тебя супруге. Держите крепче! – крикнул он Варди.

И тот навалился всем телом на несчастного, не давая возможности даже вздрогнуть. Руки Елены, держащие лампу, затекли и начали дрожать. На лбу Савалли проступил пот от напряжения, но руки двигались чётко и уверено, было видно, что зашивать раны для него обычное дело.

– Все! Готово!

– Воды!– тут же захрипел господин Аталлос. – Воды!

– Госпожа, там кувшин у окна, – обратился Савалли к Елене, не отрывая глаз от раны,– будьте так добры, принесите ее.

Елена опустила лампу, взяла кружку и налила в неё воды из кувшина. Затем подошла к раненому купцу, и, придерживая одной рукой его голову, помогала ему пить. Савалли уже закончил с раной и мыл руки.

– Ну вот, друг, скоро пойдёшь на поправку. Думаю, теперь его можно отвезти домой. Только везите осторожно, ему сейчас тряска ни к чему.

– Мы не знаем, где он живет, – отвечал Варди, – мы всего лишь проезжали мимо и нашли его раненым и ограбленным у дороги.

Савалли нахмурился, задумавшись над чем-то.

– Проклятые велеты,– проговорил он,– не дают нам покоя. Это уже не первый случай, когда они вот так нападают на купцов и простых людей. Но раньше это было больше в ночное время, теперь же они совсем обнаглели и орудуют даже днём.

На лице Савалли читался гнев и ненависть.

– Я одного не пойму, – недоумевал Варди, – как дикие восточные племена оказались так далеко от границы?

– Да так и оказались, – резко отвечал Савалли, – из-за продажных чиновников и префектов, которые ради золота готовы продать родную страну и людей. Велетийские вожди делятся с ними добычей, те и закрывают глаза на все.

– А что же наши войска?– спросила в страхе Елена. – Разве они не должны останавливать их ещё на границе?

Савалли усмехнулся.

– Конечно должны, госпожа, но да только помимо велетов существует целая орда других ещё более диких и свирепых племён по границам. И сколько их не бей, они, словно тараканы, прибывают и прибывают с новой силой. Фарсала раньше была боевым форпостом, стоявшим на страже юго-восточных рубежей сначала Вереиды при Фламендерах, затем самой Империи. Но времена ее воинской славы давно канули в лету. Теперь это тихий городок рыбаков, виноделов и парфюмеров. И если велеты решат напасть на нас, как нам отбиваться? От кого ждать помощи?

– Разве ваш мэр и другие чиновники не пытаются как-то защищать город?– спросил Варди.

Савалли махнул рукой.

–Здесь дела обстоят еще хуже, чем в любом другом городе. Все они абсолютно продажные, до мозга костей. Так что, добро пожаловать в Фарсалу, господа путники! Фарсалу некогда великую, но забытую.

Варди с Еленой переглянулись. Возможно, если об этом им сказали вначале их путешествия, то друзья серьезно бы подумали, прежде чем ехать в этот город. Но теперь, пройдя сквозь столько испытаний, они ничего не боялись. «В конце концов, – думала Елена, – наверное, еще нет на этом свете места, огороженного от всех несчастий и опасностей».

Варди и Савалли отнесли господина Аталлоса в повозку.

– Как он, господин Савалли?– с тревогой спрашивал Ханбек.

– Все в порядке, мой мальчик, твой отец уснул, но ему будет удобнее дома. Да и госпожа Анника, наверняка, места себе не находит. Тебе надо ехать домой. А завтра я заеду и проверю, как заживает рана.

– Хорошо, господин Савалли,– кивнул мальчик.

И повозка поехала по вечернему городу в сторону дома купца.


Глава 3 – Дом господ Аталлосов

Уже совсем стемнело, на улицах было тихо и безлюдно, лишь вдалеке слышался шум прибоя. Повозка тихо поскрипывала. Нимфея, свернувшись клубочком, мирно спала на коленях у Елены, девушку саму сильно клонило в сон. Фарсала со стороны выглядела совсем небольшим городом, но почему–то ехали они до дома господина Аталлоса целую вечность, так по крайней мере казалось уставшим путникам.

Наконец Ханбек привстал с козел и воскликнул:

– Вон туда! К тем высоким резным воротам!

Как только повозка остановилась, за воротами послышался собачий лай, взволнованные голоса и лязг ключей – в доме явно не спали, ожидая возвращения Ханбека с отцом. Двери распахнулись, и к ним вышла молодая женщина. По ее внешности сразу можно было догадаться, что она мать Ханбека. Те же узкие раскосые глаза и высокие скулы. Правда черты ее лица были более тонкими и изящными, чем у сына, а белая фарфоровая кожа и длинные до самого пояса чёрные волосы, заплетенные в четыре косички, дополняли неотразимый образ госпожи Анники.

«Какая красавица!» – невольно восхитилась Елена. Она во все глаза рассматривала молодую жену купца.

–Ханбек?!– воскликнула госпожа Анника в испуге. – Что случилось?! Почему вы так поздно?! Мы вас ждали ещё к обеду.

Заметив, что его голова перебинтована, а затем посмотрев на повозку, она замерла. По лицу ее пробежала нервная дрожь.

– Что с тобой?! Где отец?!

– Мама, он здесь!– показал мальчик рукой на повозку. – На нас напали велеты, увезли возы с товаром, перебили слуг!– напряжение этого дня сказывалось, губы Ханбека задрожали, по щекам покатились слезы. Госпожа Анника опустилась на колени и крепко обняла сына.

– Мой бедный мальчик, – проговорила она, дрожа. За воротами послышались шаги и голоса людей.

–Госпожа! Госпожа!– кричали наперебой несколько человек, выбегая со светильниками. – Что с юным господином?!

Госпожа Анника поднялась и подошла к Варди.

– Где мой муж?

Юноша спрыгнул на землю.

– Вот сюда,– сказал он, показывая на повозку.

– Мама, эти люди помогли нам,– всхлипывая, объяснял Ханбек,– они нашли нас на дороге, обработали раны и отвезли господину Савалли.

– Тородд уже смотрел его? Какое счастье! – женщина вздохнула с облегчением.

– Он зашивал вашему мужу рану на груди,– объяснил Варди,указывая на лежащего в повозке купца. Госпожа Анника стиснула руки и воскликнула:

– Спирус, дорогой! Что с тобой сделали?! Скорее, его надо занести в дом!

Двое крепких мужчин взяли господина Атталоса и понесли по дороге к дому. Его жена в полной растерянности хотела было последовать за ними, но тут обернулась и впервые как следует рассмотрела Варди с Еленой и спящей на ее руках Нимфеей.

– Дорогие друзья, – обратилась она к ним,– сегодня вы спасли моих драгоценных мужа и сына. Предложить ночлег – это меньшее, что я могу для вас сделать. Прошу, будьте нашими гостями.

– Если вас это не затруднит, госпожа,– ответил ей Варди.

Друзья валились от усталости, и отказываться от такого приглашения было бы просто глупо. Юноша взял на руки Нимфею, и они вошли во двор дома.

– Не беспокойтесь о вашей лошади и багаже, – говорила госпожа Анника, идя впереди вместе с Ханбеком, – о них позаботятся слуги.

Они шли по дорожке, посыпанной мелким гравием, вдоль кустов можжевельника. Елена с интересом рассматривала все вокруг. Даже при тусклом лунном свете можно было понять, что они попали в по–настоящему богатый дом. Построенный из белого известкового камня, весь утопающий в зелени и цветах, дом господ Аталлосов простирался вширь, казалось, он весь только и состоял, как из открытых длинных галерей, коридоров, террас и балконов, заросших хмелем, розами и виноградом.

Они поднялись по широкой лестнице дома, им навстречу вышла высокая, сухая женщина.

– Кэролайн, – обратилась госпожа Анника к ней,– проводи наших дорогих гостей в комнату, что в восточном крыле.

– Да, моя госпожа,– отвечала та с поклоном.

– Я имела бестактность не спросить ваши имена и не представиться самой, я – Анника Аталлос, а это,– и она жестом указала на стоящего рядом с ней Ханбека, – как вы уже знаете мой сын, Ханбек, а вы?

– Я Варди.

– А я Елена, а девочку зовут Нимфея.

Госпожа Анника молчала, словно ожидая какого–то пояснения, первым догадался Варди.

– У нас нет фамилий, госпожа,– сказал он,– мы из крепостных крестьян, недавно получивших свободу. Мы прислуживали в поместье Наттеньеров.

На красивом лице госпожи Анники отразилось изумление. Ханбек вытаращил глаза от удивления и крикнул:

–Наттеньеров?! Тех самых?!

– Совершенно верно, мы из поместья герцога Дорана Наттеньера,– пояснила Елена.

– Как интересно, – заметила госпожа Анника, внимательно рассматривая Елену и Варди,– ведь буквально недавно было объявлено, что его сын – Кольбейн Наттеньер, становится великим наследником.

Варди бросил быстрый взгляд на Елену и заметил, как она опустила глаза.

– Так и есть, госпожа,– отвечал он,– мы покинули поместье вскоре после отъезда императора и наследника в столицу. Нам дали вольные.

– Мама, они и вправду видели самого императора?! – Ханбек был очень взволнован. – Какой он? А древний жезл тоже видели? Драконы прилетали с императором?

Госпожа Анника ласково погладила сына по голове, останавливая поток вопросов.

– Мой мальчик, потише. Наши дорогие друзья устали с дороги. Их дочь уже спит.

Елена не сразу поняла, о какой дочери она говорит.

– Вы имеете в виду Нимфею? – спросил Варди. Девочка лежала у него в руках и сладко сопела. – Она не наша дочь. И мы не муж и жена.

С каждой новой фразой, сказанной Варди и Еленой, лица матери и сына все более и более вытягивались от удивления. И в самом деле, что за странные гости прибыли в их дом? Ханбек потянулся к уху госпожи Анники и что-то быстро зашептал. Затем он бросил на Варди с Еленой взгляд, полный озорства.

– Это не наше дело, – прошептала госпожа Анника, отвечая сыну. – Дорогие друзья, я думаю, вам будет гораздо удобнее разместиться в двух комнатах. Прошу вас, отдыхайте, чувствуйте себя, как дома! А мне надо позаботиться о муже. Пойдём, Ханбек,– обратилась она к сыну,– тебе тоже пора отдыхать, твоя сестра уже давно в постели.

– Но, мама, они же видели императора! Они могут рассказать, как он выглядит, и как выглядит Сердце Дракона! – воскликнул расстроенный мальчик. Ему явно очень хотелось о многом расспросить гостей, но госпожа Анника покачала головой.

– Всему свое время, дорогой. Завтра наступит новый день, и, если наши дорогие гости пожелают, они сами ответят на твои вопросы. А сейчас пора спать.

Госпожа Анника слегка поклонилась Елене с Варди, и ушла, держа недовольного сына за руку.

– Прошу, следуйте за мной, господа, – сказала ровным голосом Кэролайн. Она повела друзей по лабиринтам галерей и коридоров, и наконец остановилась возле высокой деревянной двери.

– Здесь будут ваши покои, госпожа,– пояснила Кэролайн, обращаясь к Елене. – Если вам что-то понадобиться, потяните шнурок у двери, и слуги придут. А ваша комната–следующая, господин,– обратилась она к Варди,– и повела его к соседней двери.

Елена смертельно устала. Казалось, этот бесконечный день никогда не закончится, и они так и не найдут себе тихого пристанища. Но теперь, оказавшись в этой по–настоящему роскошной, просторной комнате, девушка немного растерялась. Реальность во много раз превосходила ее самые смелые надежды и мечты. И в самом деле, могла ли она даже себе представить, выезжая утром из чердачной комнатенки в гостинице Яссы, что тем же вечером ее ждёт спальня, декорированная красным деревом, устеленная дорогими коврами, с огромной кроватью посередине и шелковыми простынями? Елена осторожно положила спящую Нимфею на кровать и сняла с неё туфли, но раздевать не стала, так как боялась разбудить. В комнате не было камина или печки, видимо, тёплые южные ночи не требовали от местных жителей оборудовать ими свои дома. Елена стала раздеваться и одновременно осматривать все вокруг. Сняв платье и распустив волосы, она уже было хотела положить одежду на стоящий у окна стул, как в страхе отступила назад и выронила все на пол. Прямо на неё при тусклом лунном свете смотрела какая-то девушка. Густые волнистые волосы цвета пшеницы спадали на ее грудь и плечи, большие ясные глаза и белоснежная светящаяся кожа, делали ее похожей на дочь морского царя. Елена отступила перед незнакомкой и тут же осознала, что видит собственное отражение. В комнате стояло огромное от потолка до пола зеркало в резной раме из красного дерева. Елена слышала о таких зеркалах в поместье Наттеньеров, но никогда не видела их своими глазами, даже когда приходилось убираться во дворце, ей не доверяли комнаты, где находились такие зеркала, так как стоили они целое состояние. Небольшое зеркальце, что когда–то было у неё, она давно где-то потеряла, а то, что хотела продать торговка Ульмас, она так и не получила. Поэтому Елена успела забыть как выглядит со стороны.

– Глупая, – отругала себя она, – уже и собственного отражения испугалась.

Она легла рядом с Нимфеей и крепко ее прижала к себе. Сон пришел очень быстро, едва Елена закрыла глаза.


***

Не успел рассвет забрезжить за окном, как в комнату постучали.

Елена поднялась и осторожно открыла дверь. На пороге стояла Кэролайн в сопровождении нескольких девушек. У каждой из них в руках что-то было: кувшин с водой, полотенца, какая-то одежда.

– Госпожа Анника приказала приготовить вам ванну для купания и новое платье, – проговорила Кэролайн монотонным голосом. И, не дав Елене опомниться, вошла в комнату, за ней последовали другие девушки. Они подошли к противоположной от двери стене, Кэролайн толкнула деревянную панель на ней, и к глубочайшему изумлению Елены, это была дверь в смежное помещение.

–Прошу вас, госпожа,– обратилась Кэролайн к Елене с поклоном.

Все ещё не веря своим глазам, девушка проследовала в секретную комнату. Ею оказалась огромная ванна. Елена замерла поражённая. Никогда в жизни она не видела такой красоты. Белый мраморный потолок, на стенах и полу выложенные голубой мозаикой цветы и различные диковинные птицы. Посередине прямоугольная купель. Одна за другой стали заходить служанки с ведрами, и меньше, чем через пять минут, вся купель была заполнена тёплой прозрачной водой. Далее девушки подошли ко все ещё не пришедшей в себя Елене и стали помогать снимать ночную сорочку.

– Не нужно, я могу сама!– отвечала она с испугом, не давая стянуть с себя одежду.

– Прошу вас, госпожа, это наша работа,– настойчиво сказала одна из девушек, срывая сорочку с плеч Елены. Держа ее под руки, чтобы не поскользнуться на гладких ступенях, служанки помогли ей опуститься в купель. Это была не просто вода, Елена зачерпнула горсть и поднесла к лицу, чтобы вдохнуть чудесный аромат, ей показалось, что здесь аромат полевых цветов переплетался с нежным благоуханием розы.

– Что это добавлено в воду?– спросила она одну из девушек, натирающей солью и маслом ее спину.

–Особенный состав эфирных масел,– объяснила та,– госпожа Анника распорядилась добавить его в воду.

– Какой чудесный аромат!

– Ещё бы,– с гордостью продолжила девушка,– ведь госпожа Анника знаменита на всю Империю.

Елена подняла на неё удивлённые глаза.

– Я не знала.

– Что вы, госпожа!– воскликнула поражённая такой неосведомленностью девушка. – Духи и эфирные масла госпожи Анники самые дорогие и известные! Ими пользуется вся знать, и сам император с придворными!

Елена задумалась. Откуда ей собственно было знать, чем пользуются у себя в ванной герцоги и император?

Помыв тело и волосы Елены и обернув ее чистым белым полотенцем, девушки помогли ей выйти из купели и вернуться обратно в спальню.

Нимфея уже проснулась и, испугано поджав ножки на кровати, озиралась вокруг, явно не понимая, что за суета стояла в комнате.

– Маленькую госпожу так же велено искупать,– снова отчеканила Кэролайн.

Две девушки уже было подошли к девочке, чтобы отвести ее в ванную, но Нимфея не далась. Она рывком спрыгнула с кровати и подбежала к Елене.

– Ну–ну, моя хорошая,– попробовала успокоить испуганную девочку Елена,– это очень приятно. А чтобы ты не боялась, я буду стоять рядом, хорошо?

Она взяла ее на руки, и только после того, как поняла, что девочка успокоилась, понесла ее мыться. После водных процедур Елена уже хотела достать их одежду, но тут Кэролайн сказала:

– Для вас госпожа Анника приготовила наряды,– она указала рукой на лежащие на уже убранной кровати два платья, большое и поменьше.

– Зачем госпожа Анника дала нам одежду?– удивилась Елена. – У нас есть же своя.

Кэролайн даже бровью не повела.

– Госпожа хотела так выразить вам своё почтение и благодарность за спасение господина Аталлоса, вдобавок ко всему, за завтраком уже собралось общество.

– Какое ещё общество?!– воскликнула встревожанная Елена.

– Ближайшие друзья господина Аталлоса,– объяснила Кэролайн,– которые поспешили проведать своего друга, как только узнали о случившемся. Именно поэтому госпожа Анника хотела, чтобы вы с господином Варди выглядели соответствующие.

Елене не очень понравилась эта идея.

«Почему бы просто не дать нам уйти?– думала она лихорадочно, пока служанки, окружив ее со всех сторон, помогали надевать платье,– зачем представлять нас своим друзьям?» Платье уже почти было надето, оно было сделано из тончайшего, воздушного розового муслина, обволакивающего тело, словно облако. Плечи открытые, рукава короткие до локтя, верхняя юбка была кокетливо собрана и из-под неё выглядывал нижняя юбка из белоснежно–белого шелка, такого же, что и пояс на талии. Елена в недоумении смотрела на эту роскошь на себе, и не знала, что думать, и как на такое реагировать. Она посмотрела в другой угол комнаты, где девушки уже застёгивали последние пуговицы платья, надетого на Нимфею. Для неё был выбран так же муслин, только нежного василькового оттенка. Так же были подобраны туфли по размеру и в тон нарядов, а после этого несколько девушек окружили Елену и Нимфею и стали причесывать их волосы.

На все сборы вместе с принятием ванны у них ушло более двух часов, все это время Кэролайн то приходила, то поспешно выходила зачем-то. Наконец, когда Елена с Нимфеей были полностью готовы, она вновь вернулась в комнату и, склонившись в поклоне, проговорила:

– Пожалуйте завтракать, вас ожидают на террасе в саду.

Елена вышла, держа за руку Нимфею. У самой двери она увидела Варди.

–Елена!– воскликнул он в нетерпении. – Наконец–то! Сколько можно ждать?!

Елена не узнала своего друга. На нем был надет белый костюм с пышными расшитыми золотом рукавами и высоким воротом. Волосы были гладко причёсаны, на ногах изысканные туфли. Он выглядел настоящим аристократом. С толь единственной разницей, что было видно, насколько ему неудобно и не комфортно в этой одежде.

– Уф,– пыхтел он, как чайник на огне, и обливаясь потом– я прошёл целую пытку с утра! Вас тоже купали в каких-то вонючих маслах?! И эта кошмарная одежда, я весь чешусь! Как только герцоги да господа в этом ходят?! – И с этими словами он стал нервно чесать шею в области воротника.

Елена попыталась сдержаться, но, ещё раз взглянув на измученное, все красное, словно помидор, лицо Варди, она не выдержала и громко расхохоталась.

– Чего смешного?!– обижено проворчал Варди, продолжая нервно чесаться.– Елена, умоляю, помоги мне!– взмолился он наконец.

Все ещё плача от смеха, Елена подошла к страдальцу и расстегнула несколько пуговиц у него на шее, ворот перестал так сильно давить, и Варди издал вздох облегчения.

– Ох, спасибо, ты меня просто спасла…

– Всегда пожалуйста,– весело ответила она.

Казалось, Варди только сейчас как следует ее рассмотрел.

– Ммм, мне эти шелка явно не идут, но ты выглядишь потрясающе, Елена, словно была рождена для всего этого,– добавил он, немного погрустнев.

– Перестань, о чем ты? Ты словно забыл, кто чистил коровники и конюшни у господ Наттеньеров?

– Прошу прощения,– послышался голос Кэролайн, все ещё стоящей рядом,– но господа ожидают вас за завтраком.

– Ну, что ж, пойдём, поедим хотя бы,– добавил Варди,– не зря же был устроен весь этот маскарад с переодеванием?

Кэролайн пошла вперёд, показывая друзьям дорогу до сада. Где на белой террасе, окружённой кипарисами и розовыми кустами, стоял большой круглый стол, накрытый для завтрака. За ним, по всей видимости уже не первый час, сидели люди. Кроме госпожи Анники, Варди с Еленой смогли узнать лишь вчерашнего врача–господина Савалли. Между собравшимися шло какое-то горячее обсуждение.

– Сколько ещё?!– горячо возмущался мужчина с длинной чёрной бородой и пышными усами. – Сколько ещё нам это терпеть?! Теперь велеты нападают на мирных людей средь бела дня, за тысячи километров от границ Империи!

–Викар прав,– вторил ему другой мужчина, лысый и с круглой золотой серьгой в левом ухе,– продажность наших чиновников дошла до своих пределов. Но почему велеты орудуют именно вокруг Фарсалы? Уж не замешан здесь мэр и его ближайшее окружение? Что скажешь, Арлан? Ведь ты служишь в мэрии, есть ли какие новости? Слухи? – он перевёл взгляд на худого, высокого юношу с нервным лицом, одетого в чёрный сюртук с белом воротником.

– Нет, Кеган,– отвечал он,– мэр очень скрытен, никому не доверяет, даже друзьям из знати, с кем пьет и играет каждый день.

–Возможно, мэр и скрытен, а вот его жена, Алва Тодерон, не отличается молчаливостью, – проговорила госпожа Анника и многозначительно посмотрела на своих гостей.

– Вы что-то знаете, госпожа?– спросил с живым интересом, сидящий рядом с ней Савалли.

Прежде чем ответить, госпожа Анника взяла с тарелки какой–то жёлтый шарик, изящно обмакнула его в красный соус, и положила в рот. Лишь после того, как она закончила есть, она вновь подняла на своих гостей глаза. Те смотрели на неё с нетерпением.

– Ее милость – частая гость в наших салонах шелка, как вы знаете,– начала она, – и вот на днях я заходила в один из них, проверить дела, как раз в это время Алва Тодерон находилась в одной из специальных комнат для важных персон, примеряла драгоценную пурпурную парчу для платья. Швея, что снимала мерки в тот день, посетовала, что участились набеги велетов, и она боится, как бы они не напали на город. На что госпожа Алва с веселом смехом ответила, что даже если и нападут, то им нечего бояться. Вот так вот, господа. Жена мэра уверена в своей безопасности, и что велеты их не тронут.

– Я так понимаю,– сказал Савалли с усмешкой,– что под выражением «им боятся нечего», госпожа Алва имела ввиду совсем не Фарсалу с жителями.

– Продажные твари! – вскричал Викар, вскакивая с места, но тут же осекся, увидев зашедших на террасу Варди и Елену с Нимфеей.

Гости и хозяйка быстро переглянулись между собой, словно передавая сигнал, что нужно замолчать.

– Мои дорогие друзья!–воскликнула госпожа Анника с улыбкой, вставая со стула. – Прошу не стесняйтесь, проходите сюда, – она указала на два свободных места по правую сторону от себя.

Четверо мужчин, сидящих за столом, поднялись и склонили головы в приветствии.

– Господа, прошу любить и жаловать, без этих отважных людей мои дорогие супруг и сын были бы уже давно мертвы.

Сегодня госпожа Анника выглядела очень эффектно, одетая в тяжелое платье из зеленой парчи с высоким воротом, декорированным мехом, и длинными, расшитыми крупными цветами, рукавами до самого пола. Густые волосы были зачёсаны наверх в высокую причёску. Она была необыкновенно красива, с горделивой осанкой, все движения плавные и изящные, она умела держать себя так, что с первых же минут располагала к себе, при этом сохраняя дистанцию. Госпожа Анника ощущала себя не просто женой купца, а полновластной хозяйкой огромного богатого поместья и владелицей успешного семейного производства.

Грациозно поднявшись со стула, она подошла к Елене, взяла ее за руку и, тепло ей улыбаясь, проговорила, обращаясь к гостям:

– Эту отважную девушку зовут Елена. А ее…,– хозяйка на мгновение запнулась и перевела взгляд на Варди,– а ее друга и помощника зовут Варди. А у этой малышки самое чудесное имя, что бывает на свете– Нимфея! Прошу, садитесь за наш стол, друзья. Она подвела Елену к стулу возле себя и помогла сесть.

От такого пристального внимания Елене было не по себе, но она изо всех сил старалась скрыть своё смущение. Варди, казалось, тоже был совсем не рад всему этому, он тяжело опустился на стул рядом с Еленой и угрюмо обвёл глазами стол и гостей за ним. Господа явно с интересом рассматривали эту необычную пару с ребёнком. Даже Савалли, с которым они расстались лишь вчера вечером, казалось, все ещё был очень озадачен, и с нескрываемым любопытством разглядывал Варди, Елену и сидящую на ее коленях девочку, которая совершенно не была похожа ни на кого из них. Почувствовав неловкое молчание, госпожа Анника решила начать непринужденный разговор:

– Как вам спалось, друзья?

– Спасибо, все было хорошо,– коротко ответил Варди.

– Комнаты роскошные, мы не привыкли к такому, – сказала Елена, смущенно улыбаясь.

– Что за глупости,– госпожа Анника махнула рукой,– для вас могли быть приготовлены лишь самые лучшие комнаты в этом доме. Но я ещё не представила вам моих друзей,– и она перевела глаза на гостей и стала по очереди называть их имена.

–Господин Викар Диоклей,–начала хозяйка с мужчины с чёрной бородой. Он поднялся и поклонился,– господин Кеган Пазарли,– мужчина с сережкой так же встал и поклонился,– и господин Арлан Кассано, сын нашего дорогого друга Васко Кассано.

– Который сидит в тюрьме,– сгорькой иронией добавил господин Викар.

Госпожа Анника многозначительно посмотрела на него.

– Да, к сожалению, суд постановил нашему другу тюремный срок за долги,– объяснила хозяйка,– но мы не теряем надежду освободить его в ближайшее время.

– Ну, а со мной вы уже знакомы,– сказал Савалли, вставая и также кланяясь.

– Да, с нашим замечательным другом и по совместительству врачом вы уже познакомились вчера вечером,– с улыбкой добавила госпожа Анника,– сегодня Савалли пришёл самым первым, чтобы проверить Спируса.

– Как себя чувствует господин Аталлос?– поинтересовалась Елена.

– Намного лучше, слава предкам,– отвечала госпожа Анника,– но ещё очень слаб. К счастью, ему достаточно быстро была оказана помощь, и он не успел потерять много крови. Это все благодаря вам. Я не устану вас благодарить, дорогие Елена и Варди.

Варди на это только хмуро что-то пробурчал, поэтому быть вежливой Елене пришлось за двоих:

– Что вы, госпожа Аталлос. На нашем месте так поступил бы каждый.

– Вы спасли нашего друга, а это очень много,– проговорил господин Кеган, улыбаясь,– расскажите же о себе. Откуда вы? Куда держите путь?

– О, это очень увлекательная история, я в этом уверена,– сказала госпожа Анника,– но дайте же возможность Варди с Еленой и Нимфеей позавтракать! Кэролайн, позови к столу Ханбека с Дамирой.

– С моим отважным сыном вы уже знакомы, а вот с моей дочерью Дамирой пока еще нет. Ей четырнадцать. Во всех смыслах непростой возраст,– добавила госпожа Анника со вздохом,– но Елена, я знаю, что этот вопрос может быть неуместен, но мне кажется, что вы с ней практически ровесницы, разве нет?

– О нет, госпожа, мне этой весной исполнится восемнадцать,– ответила Елена. На самом деле, она так лишь предполагала, своего точного возраста девушка не знала, как и дня рождения. Но поскольку она очень любила весну, то решила, что пусть это будет месяц май, а возраст на глаз определила ей в своё время тетушка Магги.

– Всего три–четыре года разницы, это совсем ничего! Вы могли бы стать подругами…

– Я с удовольствием познакомлюсь с молодой госпожой,– отвечала вежливо Елена.

– Ну что ж, угощайтесь, дорогие гости,– сказала хозяйка, показывая на стол.

Елена посмотрела на блюда и растерялась. Никогда в жизни она не видела такой еды, и даже не знала, как ее есть.

Посередине стола стоял большой круглый серебряный поднос, весь уставленный небольшими тарелками и мисками, так же из серебра. А на них красовалась в изобилии еда, такой консистенции и формы, что, хотя Елена и проводила много времени на кухне, помогая тетушке Магги, не могла узнать в ней ни одно традиционное блюдо. Тут лежали необычной формы булочки, круглые жёлтые шарики, посыпанные белыми семечками, различная сладкая выпечка, обильно политая мёдом и посыпанная дроблёнными орехами, далее блюда с маринованными фруктами, пшеничные лепешки, какие-то белые, зеленые, красные соусы и пасты. Возле каждого из гостей стоял персональный маленький поднос, на который можно было класть всего понемногу, но ни ножа, ни ложки не было. Гости ели руками. А закончив, слуги подносили каждому небольшую серебряную мисочку с водой и розовым маслом, в которой они мыли руки. Заметив растерянность Варди и Елены, госпожа Анника решила не навязчиво им помочь. Она подняла руку и поднесла ее к пшеничной лепешке, положила на поднос перед собой, оторвала от неё небольшой кусок, завернула и обмакнула сначала в зеленую пасту, затем в красный соус и аккуратно положила в рот. Елена внимательно наблюдала за ней и в точности повторила все ее движения. Вкус, что она ощутила у себя во рту нельзя было сравнить ни с чем, что она ела до этого. Пряный, терпкий и жгучий. Но ей понравилось. Она решила попробовать желтые шарики – и они оказались такими вкусными, что Елена, съев две штуки, поняла, что может съесть намного больше, но не знала, насколько это будет выглядеть прилично. Поэтому, чтобы не привлекать внимания, она решила, что сначала возьмёт попробовать что-то другое, а затем вернётся к шарикам. Обрадовавшись своей задумке, она положила перед собой и Нимфеей немного маринованных фруктов, и помогла девочке их съесть. Той явно тоже пришлось по вкусу угощение. А вот Варди совсем ни к чему не притронулся. Лишь уныло жевал во рту пшеничную лепешку, по всей видимости, это было единственное, что он находил для себя более или менее съедобным.

Госпожа Анника улыбалась, наблюдая за ними, другие гости так же не скрывали своего любопытства.

– Там откуда вы, видимо, не подают таких блюд?– спросил господин Кеган, покручивая свой чёрный ус.

– Да, еда, которую мы привыкли есть совершенно другая,– отвечала Елена.

– Вы нам все же раскроете, откуда вы прибыли? – снова спросил господин Кеган. – Госпожа Анника совсем не многословна на ваш счет. А я жутко люблю всякие тайны и интересные истории.

– Я правда не знаю, действительно ли наша история такая уж интересная, – отвечала Елена. – Мы бывшие крепостные, которые получили вольную…– она замолчала и перевела глаза на сидящих вокруг стола людей. Уже первые ее слова вызвали волну удивления на их лицах. И действительно, как часто можно увидеть крепостных крестьян, сумевших разорвать кабалу и выкупить себя?

– Дальше ещё интереснее, господа,– пообещала с улыбкой госпожа Анника,– Елена, скажи, у кого вы работали?

– В поместье герцога Дорана Наттеньера.

Господа застыли в изумлении.

– Младшего брата императора?! – переспросил в волнении господин Викар.

Елена утвердительно кивнула.

– Я видел его лишь однажды в Альнааре,– продолжил господин Викар,– у него какая-то необыкновенно красивая жена?

– Да, все верно,– отвечала Елена, – герцогиня Родгена очень красивая женщина.

Арлан Кассано воскликнул:

– Красивая, а старший сын чуть императора не отравил.

– Ну тут все понятно, – пожимал плечами Кеган, – захотел скорее занять трон.

Между господами завязалась горячая беседа относительно недавних трагических событий, случившихся в поместье Наттеньер.

– Подождите! – вскричал Арлан, он был по своей натуре очень эмоциональным молодым человеком, и то и дело в разговоре переходил на крик. – Ведь вы, госпожа Елена и господин Варди, как раз были в это время в поместье. Возможно, вы сможете рассказать нам подробнее…

Но Варди не дал ему договорить. Совершенно неожиданно он поднял руки и со всей силы стукнул кулаками по столу, так что все гости вздрогнули от испуга, а несколько блюд с соусами перевернулись и потекли зелено–красными струйками по белоснежной скатерти. Юноша встал во весь свой рост и мрачно, исподлобья обвёл всех глазами.

– Благодарим за гостеприимство, господа, но нам пора. Пошли, Елена! – он схватил ее за руку, рывком поднимая со стула.

Гости испуганно примолкли и лишь недоуменно переглядывались между собой.

– Друзья, простите нас,– проговорила растерянно госпожа Анника, поднимаясь,– мы имели бестактность задавать слишком много вопросов! Но этого больше не повториться! Обещаю!

– Да, простите нас, – произнес Арлан, виновато кланяясь, – мой рот идет впереди моих мыслей – в этом моя беда.

Нависла тягостная тишина. Но тут на террасу вбежала девушка в голубом платье.

–Мама!– вскричала она в волнении.– Почему ты не предупредила меня, что господин Савалли тоже здесь?!

Госпожа Анника, как и все гости, все ещё находилась под впечатлением только что произошедшей сцены, и потому не сразу ответила.

– Дамира!– воскликнула она наконец. – Что за манеры?! Разве так должна себя вести молодая госпожа?! – и, обратившись к гостям, она несколько смущенно проговорила,– прошу простить мою дочь, друзья, она порой бывает слишком непосредственной.

– Молодость!– проговорил с улыбкой господин Кеган.

–Елена, Варди, познакомьтесь с моей дочерью Дамирой.

Варди все ещё мрачно смотрел на Елену, и, казалось, не слышал госпожи Анники. Но Елена, повернувшись, поклонилась в знак приветствия и посмотрела на юную госпожу.

– Так это и есть они?– прошептала девушка на ухо матери, но так, чтобы было слышно всем, – это про них же рассказывал Ханбек, что они живут в свободным отношениях?! – При этом она смерила Елену насмешливым взглядом.

– Дамира!– строго проговорила госпожа Анника.– Как тебе не стыдно даже думать такое?! Не то что говорить!

– А что я такого сказала? – насмешливо сказала девушка.– Лишь правду.

– Прекрати немедленно!– воскликнула ее мать, пытаясь усмирить строптивую дочь. – Без этих людей твоего отца и брата не было бы в живых! Прояви уважение!

Этот аргумент был настолько безапелляционным, что даже Дамира немного притихла и перевела взгляд с Елены на Савалли, ее глаза тут же загорелись.

– Господин Савалли! Я так рада, что вы сегодня пришли к нам! Вы так давно не посещали нас!

Молодой врач поднялся со стула и вежливо поклонился.

– Прошу прощения, юная госпожа, я был занят, особенно много времени у меня отняло устроение приюта.

Девушка поджала алые губки.

– Зачем вы так много на себя взяли?–обижено проговорила она. – И этот приют! Зачем вам это?!

Савалли, смущенно улыбаясь, молчал, не зная, что ответить.

– Госпожа Дамира, я очень надеюсь, что нас с Викаром и Арланом вы тоже рады видеть?– с улыбкой спросил Кеган.

– О чем ты,– весело сказал Викар, подмигивая другу,– мы с тобой уже не в том возрасте, а Арлан не такой очаровашка, как наш господин врач.

– Да уж, куда мне,– со смехом отвечал Арлан.

И переглянувшись между собой, все трое друзей расхохотались в голос, заставляя Савалли и Дамиру густо покраснеть.

– Перестаньте вгонять в краску мою дочь, господа!– воскликнула с улыбкой госпожа Анника.– Дамира, сядь за стол наконец! Кэролайн, нам нужно поменять скатерть и принести ещё блюд! Елена, Варди, простите мою дочь за бестактность, прошу, садитесь за стол! Нам ещё так много стоит обсудить.

Елена села, но Варди все ещё упрямо стоял.

–Варди…– шепнула она и потянула того за руку. Он недовольно вздохнул и тяжело повалился на стул.

Дамира оказалась прямо напротив Елены. Дочь госпожи Анники была точной ее копией, с толь лишь разницей, что волосы у неё были цвета меди. Она совсем не выглядела на четырнадцать. Прекрасно сформировавшееся молодое тело и горящие живые глаза, влюблённо смотревшие на смущенного Савалли, Дамира несомненно была очень хороша и жаждала любви.

– Ну так расскажите, где вы пропадали?!– снова воскликнула она, изящно положив голову на руку.

– Дамира! Немного уважения, пожалуйста! Что за ребёнок!– госпожа Анника была явно расстроена таким поведением дочери.

– Все в порядке,– сказал с улыбкой Савалли, пытаясь успокоить хозяйку и немного смягчить обстановку,– я, как уже говорил вам, госпожа Дамира, занимался детским приютом, он требует немалого внимания.

–Тородд любит у нас благотворительность,– с иронией заметил Кеган.

– Это не благотворительность, а обычная помощь тем несчастным семьям, что настолько бедны и загнаны в угол, что решаются на самое страшное– продавать в рабство и притоны своих родных детей,– отвечал горячо Савалли.

– Вы такой благородный!– вздохнула с восхищением Дамира.

– А по-моему, это глупость,– продолжал господин Кеган,– эти дети привыкли к грубой и тяжелой жизни, и именно она их и ждёт.

– Но по крайней мере они смогут вырасти свободными и у них будет выбор!– объяснил Савалли своему другу, который смотрел на него с нескрываемым скептицизмом.

– Выбор – это слишком сложно для голодранцев, – заметил Кеган.

– Господа, подождите спорить, интересно, что думают по этому поводу наши новые знакомые?– спросил господин Викар и перевёл взгляд на Елену с Варди.

– Если бы мне в десять лет дали сделать выбор между рабством и свободой, – начал Варди, который впервые решил вступить в беседу, – я выбрал бы свободу. Я как раз из голодранцев, как изволил выразиться господин Кеган. И кому как ни нам понимать цену собственной жизни.

Повисло неловкое молчание.

– Елена, дорогая, а что ты думаешь по поводу деятельности нашего друга? – спросила смущенно госпожа Анника.

– По-моему, то что делает господин Савалли, достойно уважения,– ответила Елена,– у людей должен быть выбор в жизни, а дети, если они растут в любви и заботе, смогут стать взрослыми, способными изменять мир вокруг себя, создавать что-то, а не только брать и разрушать.

– Вот тут с вами не согласен, сударыня,– перебил господин Кеган,– А как же дети наших аристократов и герцогов–уж в какой только любви и заботе не растут, а что из них получается? Так, трутни.

– Конечно, если их с малых лет приучают к тому, что есть они – люди высшего света, а есть все остальные, которые лишь их слуги и рабы,– отвечала с горячностью Елена,– но, говоря о том, что дети должны расти в любви, я имела в виду, что эта любовь должна учить их сочувствовать слабому и больному, тому, кто сейчас страдает. Уметь протянуть руку помощи тем, кто дошёл до точки, до отчаяния. Потому, как жизнь настолько изменчива, что сегодня ты–на вершине мира, а завтра вдруг потеряешь все и станешь сам рабом и слугой, и тогда кто посочувствует тебе, если сам ты никогда не знал, что такое жалость и милосердие?– Елена замолчала, перед ее глазами возник образ герцога Лейва, в дорогих шелках и бархате, с нахальной усмешкой на лице, таким она знала его большее время. Но тот день, когда его этапировали на северные верфи, Елена не забудет никогда. Ровно за несколько дней Лейв превратился из пышущего здоровьем и жизнью мужчины в сгорбленного седого старика с испуганными глазами на исхудалом лице. И когда его со связанными руками и кандалами на ногах закрывали в повозке с решетками, ни у кого из слуг, кто вышел посмотреть на него, не набежала на глаза даже малая слеза сожаления.

Елена перевела взгляд на сидящих за столом людей. Все молчали.

Госпожа Анника улыбалась.

– Какие верные слова, моя дорогая, не так ли, господа?

– Пожалуй, даже слишком верные для столь юной особы,– задумчиво добавил Викар.

– Вы рассуждаете как философ,– сказал с некоторым раздражением Арлан,– но в реальной жизни вы и вправду верите, что возможно построить такое общество, где все друг друга будут уважать? Если так, то это просто фантазии и ничего более!

– Я действительно так думаю,– отвечала твёрдо Елена, – и, пожалуй, можно начать хотя бы с тех детей, что собрал в своём приюте господин Савалли, или вот с моей Нимфеи,– и Елена жестом указала на сидящую рядом девочку, с аппетитом уплетающую пышную булочку.

– Мама, правильно ли я поняла,– обратилась Дамира к госпоже Аннике,– что эта сударыня мечтает, чтобы все друг другу помогали, любили и были равны? Чтобы, к примеру, мы, Аталлосы, были такими же, как какие-нибудь нищие рыбаки? И как можно додуматься до такой ерунды?!

– Полагаю,– решил ответить ей Савалли,– госпожа Елена лишь говорила об умении сострадать друг другу.

– Хорошо бы, госпожа Елена, ваши слова и мысли да нашим правителям и чиновникам в уши, – заметил господин Кеган.

Не известно, как долго шёл бы этот разговор, но тут Нимфея взяла чашу с каким–то красным напитком, хотела выпить, но не удержала в руках и уронила ее прямо на свое васильковое платье. Елена в панике бросилась вытирать драгоценную ткань.

– О, не волнуйтесь так, дорогая – успокоила госпожа Анника,– идите с малышкой к себе в комнату и там спокойно переоденьтесь.

– Простите, госпожа,– отвечала Елена, смущенно,– мы испортили такое замечательное платье.

– Какие могут быть извинения! Прошу, чувствуйте себя, как дома, не смущайтесь.

– Я, пожалуй, тоже пойду,– угрюмо проговорил Варди, резко вставая. – Елена, пойдём, я помогу с Нимфеей.

–Кэролайн проводит вас,– сказала вежливо хозяйка.

– Не стоит,– отрезал Варди,– мы помним дорогу. – Он взял на руки Нимфею и пошёл прочь с террасы. Елена тоже встала, поклонилась и поспешила за ними.

Некоторое время после их ухода, за столом царила тишина.

– Какие мысли, господа?– спросила госпожа Анника, обводя глазами сидящих за столом мужчин. – Как вам наши гости?

– Все это настолько необычно, что у меня нет слов,– задумчиво проговорил господин Кеган.

– А как она хороша!– воскликнул Арлан мечтательно.

Дамира ревниво фыркнула.

– Да что там такого?!

– Согласен,– отвечал господин Викар, не обративший внимание на замечание юной госпожи,– она словно ожившая статуя древних принцесс. Она и вправду была лишь крепостной?!

– Я знаю лишь то, что они мне сами рассказали,– пожала хозяйка плечами,– остальное–тайна.

– И этот ее мрачный громила–телохранитель, мда, – покрутил в раздумьях свой ус господин Кеган.

– Он как стукнул по столу– у меня все внутри так и сжалось от страха,– проговорил Арлан.

Кеган расхохотался.

– Ты слишком легко пугаешься, мой юный друг.

– А что же ты, Кеган, тогда тоже со стула чуть не упал?

– Ха–ха–ха!– рассмеялся господин Викар,– Арлан подловил тебя, Кеган! Ну а что ты молчишь, Тородд?– спросил он Савалли,– как тебе эта необычная парочка с ребёнком?

– А господину Савалли попросту все равно!– отвечала за него высокомерным тоном Дамира.

Савалли лишь улыбнулся и посмотрел вслед ушедшим с террасы гостям.


Глава 4 – Император умер! Да здравствует Император!

Золотой Альнаар был открыт. Причина для столь редкого события была всем хорошо известна – чествование императора и его наследника. В этот день все, от самого простого и бедного горожанина до знатных герцогов и баронов, могли насладиться праздником. Правда, знать и двор были отделены от остальной толпы специальным деревянным ограждением, возведенным буквально за одну ночь, а также кордоном из императорской охраны. Площадь перед Дворцом была забита напрочь, так что и яблоку негде было упасть, взгляды всех присутствующих были устремлены вверх – вот-вот стеклянные двери откроются, и на балкон выйдет император Рагнар, властитель мира.

Лукас безразличным взглядом обводил собравшуюся в этот час аристократию. Тут были все, кто составлял основу власти и скрытой оппозиции Империи. Пришли и четверо союзников Лукаса. Герцоги Гасс и Мельдаль, маркиз Анжери и граф Офербах. Они всегда держались в стороне друг от друга и даже сумели создать легенду, что не дружат. Дабы подтвердить этот слух, герцогу Гассу пришлось вызывать маркиза Анжери на дуэль, которая закончилась лишь парой незначительных царапин. Они давно заметили Лукаса, но упорно отворачивали головы, чтобы не встретиться с ним глазами.

«Идиоты», – думал Лукас, мило улыбаясь, проходящей мимо графине Авалос в сопровождении слуг. Он устремил взгляд на балкон. На нем уже показался верховный советник Андри Герхард. Он был немного моложе императора, но сохранился лучше. Острые черты лица, умный и внимательный взгляд карьих глаз под седыми бровями, это был энергичный старик, здоровьем и волей к жизни не уступавший многим молодым. Герхарды дружили с Наттеньерами с незапамятных времен, и, начиная с Асбарна Наттеньера, были их верховными советниками, неизменно на протяжении всех четырехсот лет правления династии. Герхард отличался фанатичной преданностью Наттеньерам. Он был холост и бездетен, его единственный брат погиб на поле боя много лет назад, так же не успев оставить потомства. Значит многовековая преемственность чина верховного советника прервется на нем.

«Скоро придет тебе конец, Андри, – думал Лукас, – как и всей эпохе Наттеньеров, их род падет и наступит новая эра. Моя эра». Юный Адейр ненавидел Герхарда всей своей душой, ведь тот был предан Наттеньерам, был умен и хитер, а также ловко раскрывал и предугадывал дворцовые заговоры против императора. Лукас сам не хотел себе признаться в том, что на самом деле боялся этого старика, он чувствовал, что тот его подозревает в чем-то, возможно, даже что-то нашептывает Рагнару. Герхард никогда не любил Лейва, его симпатии всегда были на стороне Кольбейна, поэтому он то и дело подносил императору известия об очередном военном подвиге или мудром полководческом решении младшего племянника. Таким образом, хотя Лейв и служил с юных лет при дворце и считался тем, кому император безоговорочно доверял, в разговорах на пирах или охотах Рагнар неизменно вспоминал Кольбейна, которого двор видел в столице всего однажды.

Но у Лейва всегда было преимущество перед младшим братом, от него всего–то требовалось вести себя осторожно, день ото дня выигрывая симпатию императора. Все козыри он держал в руках: право первородства, выгодная служба при дворе, симпатия высшей знати, и, в добавок ко всему, Лейва любила покойная императрица Ловиз, правда, тогда он был пухленьким маленьким младеньчиком, и бездетная Ловиз проицировала на нем свою нерастраченную материнскую любовь. Кольбейну и Лукасу в этом плане повезло меньше – они родились уже после смерти императрицы, а Рагнар, впавший в настоящее безумие после ее утраты, страшно дорожил всем, к чему бы она ни прикасалась при жизни. Лейва Рагнар явно выделял, за ним одним он сам лично приезжал в поместье Наттеньер, чтобы назначит своим секретарем. Он прощал племяннику некоторые проявления жестокости, от которых Лейв не мог сдерживаться даже во Дворце. Все видели, что будущим императором станет Лейв. Безоговорочно. И Лукас, всегда считавший Кольбейна очень опасным, решил, что все же одного влияния советника Герхарда не достаточно, и Кольбейн проиграл, даже не начав бой.

«Значит просто убьем тебя по–тихому, и все», – решил тогда Лукас. Но ошибся. Страшно ошибся. Он не предугадал, что Кольбейн сможет выступить в самый последний момент, он не предусмотрел масштаб глупости Лейва. И теперь, вместо нужного Лукасу развития событий, он стоял тут, ожидая появление Кольбейна на балконе Дворца и объявления его Великим Наследником. Его злейший враг стал могущественнее и сильнее. Лукас посмотрел на свои белоснежные перчатки и стал методично расправлять складки на руке. Но тут зазвучали трубы, толпа в одном порыве ахнула и замерла. Двери раскрылись, и медленно шагая, опираясь на жезл, вышел император Рагнар.

–Да здравствует император! – взревела толпа так, что стекла на окнах дворца зазвенели.

– Долгих лет жизни! Ураааа! Урааа!

Рагнар поднял руку, одновременно заставляя замолчать и трубы и народ. Он дал знак, и Герхард возвысил голос:

– О, поданные Империи, сегодня великий день, день славы! Его императорское величество Рагнар Огнеподобный назначил своего приемника. Небеса и Праведные Предки сделали свой выбор! Так падите же ниц перед Великим Наследником!

Забили барабаны, стоящие впереди всех, рыцари–катафракты застучали щитами, на балкон вышел Кольбейн в золотом обруче на мрачном челе и в развивающей алой мантии. Взгляд его синих глаз был резким и холодным, любому было понятно, что это жесткий человек, с которым лучше не шутить.

– Второй Рагнар, такой же неулыбчивый, – зашептали за спиной у Лукаса, – а катафрактов–то сколько! Разрослись будто плесень.

– То ли еще будет, – отвечал второй собеседник, – слышал, что лучшие земли на серебряных холмах выкуплены под дома для высших генералов и главнокомандующих. Не иначе новый Великий Наследник собирает вокруг себя союзников.

Лукас усмехнулся про себя: «Генералы и военные – это хорошо, но у них есть один серьезный недостаток – они уходят на войну, когда она начинается, а мы – остаемся».

Он снова перевел взгляд на балкон и заметил склоненных Дорана с Родгеной и Виву.

– А кузина моя стала красавицей…

***

Роскошный дом Наттеньеров в Альнааре был самым большим и богатым. Располагался он в непосредственной близости от стен Дворца. Высокие своды, зеркала и ковры, длинные открытые галереи и широкие террасы, увитые розами и глициниями. Наттеньеры любили роскошь и везде ею себя окружали.

Вива сидела в саду и наслаждалась вечерней прохладой. Она отвыкла от южного климата, и необходимость долго стоять на жаре во время чествования Кольбейна ее сильно утомила. Удобно расположившись на подушках, она ела виноград, изящно отрывая маленькой ручкой ягоды от грозди. Вошла служанка.

– Ваша матушка ожидает вас в гостиной, ваша светлость. Пришел гость.

– Гость? – Вива удивленно подняла одну бровь. – Кто же это?

– Ваш кузен, герцог Лукас Адейр.

Вива поднялась и направилась в дом. Она была необыкновенно хорошо сложена. Тонкий стан, длинная белая шея и прелестная головка с короной из черных блестящих волос. Лишь лицо было слегка бледновато – приступы удушья, начавшиеся сразу после ареста Лейва, до сих пор не проходили, несмотря на переезд в теплый климат.

Зайдя в гостиную, Вива увидела мать, сидящую на диване. Она разговаривала с Лукасом. Вива в последний раз видела его очень давно, еще девочкой. Тогда он ей казался нервным мальчиком со злыми глазами, бегающим за Лейвом и Кольбейном. Поэтому когда к ее руке склонился обаятельный юноша с длинными белыми волосами, она растерлась.

– Моя дрожайшая кузина, – произнес Лукас с улыбкой. – Сколько лет прошло, когда я видел тебя в последний раз.

– Кузен, вы ли это?!

– Время всех нас меняет. Ко мне оно было менее благосклонно, чем к вашей матушке. Ее красота лишь расцветает.

От этих слов герцогиня Родгена зарделась от удовольствия.

– Ах, Лукас, довольно, не льсти мне столь откровенно. Но что же Вива? Ты совершенно ничего не сказал о том, как изменилась она. Как ты ее находишь?

– Я ничего не сказал, тетушка, лишь потому, что боялся смутить кузину.

– Я так подурнела? – не скрыла обиды Вива.

– Напротив, совсем напротив. Когда Вы вошли, я потерял дар речи. В Альнааре много красавиц, вы же превосходите их всех.

– Я тоже, признаюсь, не узнала вас, кузен, – отвечала девушка, садясь рядом с матерью, и стараясь скрыть радость от слов Лукаса.

– Как вы находите столицу, тетя?

– Прекрасно, столько движения и шума, новых людей. Мы немного одичали в поместье. В той глуши.

Родгена позвонила в серебряный колокольчик и вошли слуги с вином.

– А мне нравится ваше поместье, – говорил Лукас, – места там необыкновенно живописные. А поохотиться в тех лесах мечтает каждый мой знакомый.

Родгена вздохнула.

– Не спорю, там и правда живописно, но от этого быстро устаешь. Столица меня привлекает намного больше. Да, и Виве было тоскливо.

Лукас удивленно вскинул брови, и, галантно кланяясь, проговорил:

– Вы скучали, кузина? Тогда я бы хотел помочь вам развеяться и показать все самые красивые и интересные места Альнаара, только разумеется с разрешения тети.

Вива посмотрела на мать. Та хорошо знала свою дочь, поэтому, улыбнувшись, сказала:

– Конечно, только недалеко и не утомляйте ее слишком долго, Вива еще слаба.

– Ах, мама, я совершенно здорова!

– Не волнуйтесь, тетя, я позабочусь о кузине.

– Я надеюсь, дорогой племянник. А теперь, Вива, дитя мое, сыграй нам что-нибудь. Лукас, ты должен услышать ее игру, все отмечают, что она искусно музицирует.

Вива села за клавесин и начала играть.

Звуки музыки разлились по комнате. Это была любимая мелодия Родгены, герцогиня так расчувствовалась, что ее глаза увлажнились.

– С вами все в порядке, тетя? – заботливо поинтересовался Лукас.

– Да, я в порядке. Просто именно эту сонату Вива и Лейв играли в четыре руки, будучи детьми, – она вытерла проступившие слезы, – так удачно, что ты зашел, Лукас. У меня есть к тебе просьба.

– Слушаю.

– Поговори с Кольбейном, – произнесла герцогиня, поднимая на молодого человека глаза полные мольбы, – вы в детстве дружили втроем. Судьба Лейва, я верю, тебе не безразлична.

– Дорогая тетушка, я был весьма опечален, узнав об участи Лейва. Но что же я могу поделать, он совершил страшное преступление.

– Это все та девка крестьянская! – вскричала Родгена, теряя самообладание, и заставляя Виву перестать играть. – Это она, проклятая погубила его, подбила на черное дело.

Синие глаза ее потемнели и лихорадочно заблестели, как у безумной.

– Прошу тебя, Лукас, поговори с Кольбейном! – она схватила тонкие руки племянника в свои. – Он может помиловать его. Доран не хочет ничего делать. Он предал нашего несчастного мальчика. Но я не предам его никогда. Прошу!

– Тетя, успокойтесь.

Но Родгена била нервная дрожь, начался припадок.

– Матушка! – воскликнула перепуганная Вива, увидев, как мать упала на диван без чувств.

– Скорее! Все сюда! – крикнул Лукас, склоняясь над герцогиней. Вбежали слуги, и увидев хозяйку, лежащую без чувств, в ужасе застыли на месте.

– Что встали, олухи! – злился Лукас. – Несите холодную воду! Вива, у вас есть нюхательная соль?

– Да, – отвечала та, доставая пузырек.

Лукас поднес его к лицу Родгены, она приоткрыла глаза. Вбежали слуги с водой. Лукас намочил полотенце и положил больной на лоб.

– Ее нужно отнести в покои и расслабить платье. И вызовите уже лекаря, ради всех предков!

Через полчаса прибыл врач. Он долго не выходил из комнаты герцогини. Все это время Вива не находила себе места. Она сидела возле дверей, обняв себя руками, и смотрела в одну точку.

– Выпейте это, кузина, – сказал Лукас, поднося кубок.

– Это вода?

– Нет, вино.

– Не хочу.

– Тебе нужны силы. Или хочешь упасть без чувств, как и тетя?

Вива вздохнула и подчинилась.

Лукас опустился перед ней на одно колено.

– Лучше?

В его глазах читалась забота и искреннее переживание. Девушка закачала головой.

– Нет. Теперь никогда не станет лучше. С тех пор, как Лейва арестовали, мама всегда такая. Припадки с каждым разом становятся все сильнее. В один день они ее просто убьют. И тогда я останусь совсем одна. Отцу я безразлична, с Кольбейном мы всегда были чужими.

Она вся сжалась, как испуганный котенок.

– Дорогая кузина, ты никогда не останешься одна. Я этого не позволю.

Он взял холодную руку Вивы и поцеловал.

– Надо сообщить отцу, – сказала Вива, смущенно пряча глаза, – он сейчас во дворце.

– Возложи на меня это поручение, – проговорил Лукас с нежностью в голосе.

– Тогда идите, попросите моего отца вернуться домой.

Молодой человек встал и поклонился.

– До скорой встречи, кузина. Я вернусь завтра, навестить тетю.


***

Во Дворце было уже сумрачно.

– Его императорскому величеству стало плохо, – сообщил слуга Лукасу.

– Я прибыл к его светлости герцогу Дорану со срочным сообщением.

– Его светлость сейчас в покоях императора вместе с великим наследником и советником Герхардом. «Все собрались», – усмехнулся про себя Лукас.

Слуга повел его по длинной галерее во внутренние комнаты Дворца. Здесь резко пахло благовониями. Остановившись перед высокими дверьми императорских покоев, он объявил:

– Его светлость герцог Лукас Адейр!

Двери отворились и юноша вступил внутрь.

В высоком камине пылал огонь, и это, несмотря на жару, от драгоценных курильниц распространялся аромат сандалового дерева и мирта, считавшихся целебными. Рагнар лежал на высоком ложе в подушках. Лекарь считал его пульс. Кольбейн, Доран и Герхард стояли тут же, склонив головы. Лукас осторожно подошел к ложу и, поклонившись, произнес:

– Мой повелитель, ваш племянник, Лукас Адейр, прибыл, дабы почтить вас и справиться о вашем здравии.

Рагнар ничего не ответил, все также лежал с закрытыми глазами и хрипел.

Лекарь, досчитав пульс, тяжело вздохнул и поднялся.

– Каков вердикт? – спросил Кольбейн, который даже не обратил внимания на приход Лукаса.

– Его величество уходит в мир теней, – констатировал лекарь, опуская голову.

В комнате стало очень тихо. Трое ближайших людей       императора были глубоко потрясены этим тяжелым известием, и стояли молча, потупив взоры. Лицо же Лукаса оставалось непроницаемым. Хрипы больного императора стали громче, потом послышался кашель. Лекарь бросился к нему.

– Неужели нельзя хотя бы как-то облегчить его страдания?! – не выдержал герцог Доран. Видеть агонию брата для него было невыносимо.

– Сейчас принесу одни капли, – засуетился лекарь, – правда, они окончательно помутят разум его величества, но значительно уменьшат боль.

– Так несите! Чего ждете? – взревел Доран, теряя остатки самообладания.

– Кольбейн… – неожиданно захрипел Рагнар, – подойди…

– Я здесь, повелитель! – отвечал великий наследник, склоняясь над умирающим.

– Иди с Герхардом…Ты должен…знать…, все знать…

Каждый новый вздох, каждое слово давались ему с превеликим трудом.

«Что он хочет сообщить мне?» – недоумевал Кольбейн, с тяжелым сердцем смотря на лицо этого великого человека, мужественного и сильного, но ставшего таким слабым и беззащитным перед лицом смерти.

– Герхард, – позвал император, – ты здесь?

– Ваш слуга рядом, повелитель!

– Ты знаешь, что надо делать. Иди…

Герхард поклонился.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Кольбейн, ступай с ним…и…прости меня…

Последняя фраза, сказанная уже шепотом, потрясла Кольбейна. Он взглянул на Герхарда, чтобы понять ее тайный смысл, но тот опустил глаза, лицо его выражало глубокую скорбь.

– Прошу великого наследника следовать за мной.

Встретившись глазами с отцом, Кольбейн понял, что тот тоже был в недоумении. За что Рагнар, властитель Империи Драконов, мог просить прощения у своего племянника?

Герхард встал у дверей в ожидании. Кольбейн поклонился умирающему императору и направился к советнику. Тут только он заметил стоящего в отдалении Лукаса, который все это время внимательно слушал речи Рагнара. Глаза двух молодых людей встретились. Лукас услужливо улыбнулся, но Кольбейн лишь смерил его презрительным и холодным взглядом.

«Ничего, кузен, – думал Лукас, смотря в спину Кольбейна, – сегодня ты на коне и правитель, но удача очень скоро отвернется от тебя. А куда и зачем тебя повел Герхард я обязательно выясню».

В покоях остались Лукас и герцог Доран. Последний, казалось, ничего вокруг не замечал. Скорая и неизбежная потеря брата ввергла его в немое оцепенение.

– Дядюшка, приветствую, – начал Лукас, осторожно подходя к Дорану.

Тот вздрогнул от неожиданности и, заметив наконец племянника, ответил.

– Лукас, рад тебя видеть.

– Я пришел из вашего дома, и у меня тревожные вести.

– Что случилось?

– Тете Родгене стало плохо. Припадок.

Доран нахмурился.

– Вызвали лекаря?

– Да.

– Хорошо.

Это был весь интерес герцога к болезни жены.

– Все ждут вас дома, дядюшка, – продолжал Лукас, видя, что Доран не собирается уходить, – кузина Вива очень просила…

– Я нужен здесь, – перебил Доран. – Мой император умирает, и я не хочу оставлять его одного.

– Все так, дядя. Забота о повелителе должна быть на первом месте для каждого их нас. Это по истине священный долг. Но и семейными обязанностями не стоит гнушаться.

Эта фраза заставила Дорана пристально посмотреть на молодого человека, тень гнева проскользнула в его глазах.

– Ты хочешь сказать, я гнушаюсь семейными обязанностями?

– Никак нет, дядюшка, кому, как не мне, знать, какой вы замечательный отец, не только для своих детей, но и для меня, ведь во многом вы мне его заменили. Но ваша дочь напугана, она боится, что очередной припадок убьет тетушку. Ей нужна ваша поддержка и забота.

Уставшее лицо Дорана выразило страдание.

– Вива напугана?

– Да, очень, и потому просила меня быть ее посланником к вам. Она просит прийти и помочь ей в этот нелегкий час.

Эти слова Лукаса попали в цель, Доран явно колебался.

– Дядюшка, не беспокойтесь, сходите домой, проведайте родных. А я останусь с повелителем. Если вдруг его величеству станет хуже, вам сразу же сообщат. Вдобавок вход в покои надежно охраняется, с минуты на минуту придет лекарь. У вас есть время.

– Пожалуй, ты прав, Лукас, – наконец сдался Доран, – я отлучусь ненадолго, справлюсь о здоровье Родгены и вернусь.

Прежде, чем уйти, он подошел к ложу и, поклонившись, сказал:

– Мой повелитель, я скоро снова буду рядом.

Взгляд, который он бросил на умирающего брата, был полон отчаянного исступления и страдания.

«Это не похоже на скорбь, скорее чувство вины. Меня, дядюшка, не обманешь», – думал Лукас. Дверь за Дораном наконец закрылась. Лукас подождал минуту. Все было тихо. Тогда он приблизился к императору, сел рядом, и, наклонившись прямо к его уху, зашептал:

– Ну вот мы и остались наедине, дядя. Я так давно этого ждал. Ждал возможности все высказать тебе. Ты узнаешь меня? Это я, твой самый младший и самый нелюбимый племянник. Лукас.

Император лишь слегка приоткрыл глаза, но взгляд был блуждающим.

– Я был верен тебе, служил много лет, – продолжал Лукас свой монолог. – Но ты никогда даже не рассматривал меня в качестве претендента на престол. Хотя я обладаю всеми качествами будущего императора. Я точно лучше этого недоумка Лейва, или напыщенного Кольбейна. Но нет. Ведь я не крови Наттеньер. Знаешь ли ты, как это оскорбительно, быть презираемым, быть не оцененным по достоинству только из-за того, что в тебе течет не та кровь? Думаю, что не знаешь. Именно поэтому я дам тебе шанс познать это чувство, когда ты чего–то страстно желаешь, но оно никогда не станет твоим, потому что ты родился не тем.

Лукас полез за пазуху и достал небольшую книжечку, в темном переплете.

– Какая крошечная книжечка, – заметил он, зло ухмыляясь и вертя ее перед глазами Рагнара, – но какую огромную тайну она содержит. Знаешь, что это, дядя? Это дневник тети Ловиз.

Как только Лукас произнес это имя, сознание вернулось к императору, и он остановил на молодом человеке пристальный взгляд.

– О, что с нами делает сила любви, – засмеялся Лукас, – лучше любых капель и настоек. Эту историю передают из уст в уста, романтичные барышни мечтают, чтобы и у них была такая же великая любовь, как у императора Рагнара и императрицы Ловиз. Но сегодня раскроется истинная цена этой любви. Ты ведь знаешь, дядя, меня растила тетушка Миранда. Противная старуха, которая всех ненавидела, но больше всех она ненавидела тебя. Из ста проклятий, которые она извергала из себя в течение дня, девяносто приходились в твой адрес. Мне всегда было интересно, за что старая карга могла так на тебя взъесться. И лишь умирая, она открыла мне свой секрет. Оказывается, когда–то очень давно ты был с ней обручен. Но разорвал помолвку, потому что влюбился в ее младшую сестру – Ловиз. Тетка Миранда до конца жизни помнила об этом оскорблении, не выходила замуж и берегла вот эту книгу. Чтобы однажды воткнуть тебе кинжал прямо в сердце. Не дождалась, бедняжка, злоба и собственный яд ускорили приход смерти. Но она поручила мне закончить ее месть. И теперь, дядя, узнай же правду о своей великой любви.

Лукас раскрыл книгу. В нем были записи, выполненные женской рукой. По лицу императора было понятно – он узнал этот почерк.

– Да-да, дядя, ты не ошибся, эти записи сделала тетя Ловиз. Тогда она была юна и жила вместе с родителями и сестрой Мирандой в поместье в Западной провинции. Далее я зачитаю тебе несколько отрывков, они будут короткие, дабы не утомлять тебя.

«4 июля. Сегодня нам сообщили, что приедет император Рагнар вместе с младшим братом. Миранда еще до рассвета начала расфуфыриваться. Такая она смешная. Вечно злиться на меня. Считает, что я ее опозорю перед императором, и он передумает жениться на ней. А я ей ответила, что, если он и передумает на ней жениться, так только из-за ее кислого лица. Отец прогнал меня, запретил злить сестру».

«10 июля. Император приехал. Рыжий, коренастый, привык, что все перед ним лебезят, и даже не понимает, что люди это делают из-за страха, а не от восхищения его талантами. Увидела мимолетно его брата Дорана. Он красив, словно древний бог. Сразу видно, что они с императором от разных матерей».

«12 июля. Сегодня катались на лошадях по окрестностям. Отец с матерью и сестрой вьются возле Рагнара. А мне скучно рядом с ними. Вернулась раньше и побежала в самый дальний уголок сада. Встретила Дорана, он сидел под деревом и читал. Разговорились с ним. Никогда столько не смеялась».

«15 июля. Сегодня Доран учил меня стрелять из лука. Благодаря ему я попала точно в цель. Похвалил меня. Сказал, что теперь надо учиться стрелять, сидя в седле, и завтра он покажет, как это делать».

«18 июля. Вчера легла спать и только сегодня утром вспомнила, что забыла оставить запись. Два дня подряд мы ездили с Дораном по окрестностям. Вчера я обмолвилась, что хотела бы дикой сливы. Он тут же залез на дерево и стал бросать мне синие плоды. Такой отчаянный».

«19 июля. Сегодня ужин и бал. Целый день не виделась с Дораном. Ему надо быть рядом с братом. Сопровождать его. Прибыли гостьи. Столько народа! Надели на меня платье, сшитое заранее. Я в нем странно выгляжу, словно изваяние, теперь стала замечать, внешнее сходство с Мирандой. Искала Дорана. А он все занят. Так долго болтал с какой–то графиней, что разозлил меня. И я в отместку не стала с ним танцевать, когда он пригласил. Зачем я так поступила? Что он обо мне теперь думает?»

«20 июля. Пишу, а у самой кружится голова. Ах, я не знаю, что со мной. Сегодня все уехали на охоту. Я не поехала, сказалась больной. А сама взяла книгу и залезла на старую башню, спрятанную в углу сада. Здесь меня никто не найдет в моем тайном убежище. Но тут появился Доран. Как он узнал, что я здесь? Следил за мной? Я хотела уйти, но он не дал. Стал интересоваться моим здоровьем. Смешной. Конечно, я здорова. Не хотела с ним разговаривать. Но тут, кто-то зашел в башню. Это был сторож Гоф с собакой. Я страшно испугалась, что он найдет меня здесь и доложит отцу. И тогда меня снова будут ругать и, возможно, запрут на несколько дней в наказание. Доран схватил меня за руку, и мы вместе спрятались в старом шкафу. Затаились, прислушиваясь. Старый Гоф походил внизу, но идти наверх по старой шаткой винтовой лестнице не решился, покряхтел, и пошел назад. Мы с Дораном выдохнули.

– Мы были на волосок от гибели, – произнес он, а глаза его уже смеялись.

– Вам бы ничего не сделали, другое дело мне! В прошлый раз меня на месяц усадили за парту, заставляли ходить в черном платье и так туго заплели волосы, что у меня голова разболелась.

– Если бы это случилось, я бы очень огорчился, мне так нравится, когда ваши волосы свободно падают вам на плечи, как сейчас, – он произнес это таким голосом, что мое сердце вдруг затрепетало, будто птица, и забилось так быстро, словно хотело выпрыгнуть.

Он так близко от меня. Только сейчас осознала, что в шкафу очень тесно. Доран провел рукой по моим волосам и прежде, чем я могла опомниться, склонился и поцеловал меня. Что с моим сердцем? Почему мне так больно? Почему потекли слезы? Я так испугалась, что убежала».

Чтение прервали хрипы – Рагнару было плохо. Тело забилось в конвульсиях.

– Подожди же, дядя, я еще не дошел до ключевого момента, – хохотал Лукас, безжалостно хватая несчастного старика, в глазах которого читалась мольба. – Дальше идет самое интересное!

И он громко начал читать.

«30 июля. Не могу писать. Все мокрое от слез. Почему, о великие предки, почему?! Сегодня на ужине вместо того, чтобы объявить Миранду своей невестой, Рагнар сказал, что выбрал меня. Матери стало плохо, отец схватился за сердце. Этот мерзкий рыжий человек почему-то считает, что все должно быть так, как он хочет и ни иначе. Ясмотрела на Дорана и плакала. Он не спасет нас. Не сможет. Я проклята. Теперь я должна стать женой человека, которого не люблю и никогда не полюблю».

К моменту, как Лукас, это дочитал изо рта Рагнара текла пена, хрипы становились все глуше. Юноша пригнулся к нему и с ожесточением произнес:

– Теперь ты тоже знаешь, что такое желать то, что никогда тебе не принадлежало и не будет принадлежать.

Вошел лекарь, увидев, что с императором, он кинулся к нему. Лукас успел убрать книгу.

– Где вы пропадали?! Императору плохо!

Лекарь достал пузырек и стал капать их в рот несчастному умирающему. Но было поздно. Его тело обмякло и замерло. Лекарь замер, долго и внимательно слушая пульс. Все было кончено. Растерянный и дрожащий он опустился на одно колено перед ложем, и скорбно произнес:

– Император…умер…

Лукас также встал на одно колено и склонил голову.

– Император умер!

Лекарь открыл дверь и крикнул:

– Император умер! Да здравствует император!

И тут же эхом раздалось:

– Император умер! Да здравствует император!


Глава 5 – Мечты становятся явью

Варди и Елена хотели уехать из дома господ Аталлосов на следующий день, но хозяйка и слушать ничего не хотела.

– Пока Спирус до конца не поправился вам придётся потерпеть и пожить с нами! Он меня не простит, если узнает, что я вас отпустила, так и не дав ему лично вас поблагодарить.

И друзьям ничего другого не оставалось, как подчиниться. Теперь они вынуждены были каждый день спускаться ко столу и проводить время с госпожой Анникой и ее гостями. Варди смог вытерпеть буквально два дня.

– Я не для того проехал через всю Империю, – ворчал он, – чтобы сидеть в душных тряпках да слушать глупые речи господ.

Елена понимала недовольство друга – он рвался на пристань, чтобы как можно скорее устроиться на какой-нибудь корабль. Ей и самой было непривычно то безделье, в котором они теперь были вынуждены проводить дни, благо заботы о Нимфее составляли большую часть ее времени.

– Потерпи, Варди, – успокаивала она друга, в очередной раз помогая ему справиться с ненавистным узким воротом одежды, – еще не известно, удалось ли бы нам так легко найти жилье и работу в этом городе, а госпожа Анника позволяет нам жить и питаться, словно мы какие-то аристократы. Нам стоит принять с благодарностью ее гостеприимство. Господину Аталлосу лучше день ото дня. Думаю, скоро мы сможем уйти отсюда.

Но эти слова мало помогали. При каждом удобном случае Варди уходил надолго в город и возвращался поздно вечером. Так ему удавалось избегать столь ненавистного общества. Елене, как впрочем и всегда, приходилось быть вежливой за двоих.

Ей нравилась госпожа Анника, ее добрая и открытая манера общения, без надменности и холодности быстро расположила к себе девушку. Елена видела, что, то радушие, с которым она приняла их с Варди, было искренним. Так же и ее друзья: господа Викар, Кеган, Савалли и юный Арлан, при дальнейшем общении оказались очень приятными и галантными людьми. Поняв, что Елене с Варди неприятны расспросы об их жизни в поместье Наттеньер, они более никогда не поднимали этих разговоров, по крайней мере в их присутствии.

– Викар и Кеган – давнишние друзья моего мужа, – объяснила в один день госпожа Анника, прогуливаясь с Еленой и Нимфеей по саду, – а заодно и торговые партнеры. Всегда лучше нести порой непосильное налоговое бремя, состоя в гильдии купцов, чем по одиночке. Их торговые корабли, регулярно отправляются из порта Фарсалы на юг и запад, и дальше по Великому проливу уходят к островам Катории и доходят до Аннатарийского царства. Они торгуют шерстью и вином, а в обмен получают слоновую кость и бесценные пряности – перец, мускатный орех, почки гвоздики, корицу, имбирь, шафран и кардамон.

– Вы их используете в приготовлении пищи? – спросила Елена.

– О, не только, моя дорогая, не только.

Они зашли в высокую стеклянную оранжерею. Здесь среди пышно цветущих растений стояли столы и полки, заставленные флаконами из стекла, чаще темного, но встречались экземпляры из красного, темно–синего и зеленого.

– Чем богаче человек, тем более изысканнее он хочет видеть все вокруг себя. Не только богатая одежда, лучшие экипажи и отборные лошади, но и это, – госпожа Анника взяла в руки один маленький флакончик и открыла его, – богатые господа желают благоухать. И за это они готовы выложить большие деньги. Попробуй, Елена.

Она поднесла флакон к лицу девушки – Елена сразу ощутила необычный аромат, он был одновременно и нежным и жгучим.

– Тебе нравится? – спросила госпожа Анника.

– Даже и не знаю, госпожа, – отвечала Елена, задумавшись, – я никогда прежде не вдыхала подобных ароматов. Что это?

– Это гвоздика, жасмин и перец – любимый аромат многих знатных дам в столице, а некоторые фармацевты–алхимики считают, что такое сочетание благотворно влияет на здоровье, омолаживает лицо и даже может избавить от брюшных болей. Но тут бы мой дорогой Тородд Савалли встал бы во весь рост и начал бы опровергать, как он выражается «эту беспросветную глупость».

– Я помню, господин Савалли говорил, что Фарсала – город парфюмеров, виноделов и рыбаков.

– Да, совершенно верно, Елена. Когда–то порт Фарсалы играл ключевую роль в торговле и обороне Империи, но со временем утратил свои ведущие позиции. Ну, может, оно и к лучшему. Я люблю тишину и спокойствие этого города. Я люблю Фарсалу, и как же мне хочется, чтобы она процветала и ей ничто не угрожало.

Последние слова госпожа Анника произнесла с едва заметным вздохом.

– Вы опасаетесь нападения диких племен? – догадалась Елена. – Тот отряд велетов в лавровом лесу был так близко от Фарсалы.

– Мы не знаем, что нас ждет, дорогая, не знаем. Но давай не будем о грустном, пойдем, я лучше покажу тебе наш виноградник.

Так прошла неделя, а затем другая. Большую часть времени Елена старалась проводить в саду с Нимфеей, благо было достаточно тепло, лишь к вечеру начинали дуть холодные ветра. Иногда она с тихой грустью смотрела на зеленые деревья, траву и цветы вокруг и думала о том, что, наверное, в Киле и окрестностях уже похолодало, а горные вершины покрылись снегом. В каморке старика Берси будет очень душно и смрадно из-за печки, которую приходилось постоянно топить, а тетушка Магги наденет свои любимые чулки из овечьей шерсти да длинную шаль. Зимой тетушка особенно любила готовить яблочные и медовые пироги и завитушки и угощать ими деревенских ребятишек. За этими мыслями Елена вдруг осознала, что скучает по той жизни в поместье, словно покинула отчий дом и родителей. «Удивительно, – думала она, смотря на безоблачное голубое небо, – как быстро человек способен забывать плохие и тяжелые моменты своей жизни. Я уже почти совсем не помню тяжелую руку старой экономки или оскорбления и жестокость Гуллы. Помню лишь добрые глаза Берси и Магги, и цветущий вереск на склонах».

***

Сад в доме Аталлосов был очень обширный, особенно Елене полюбилось место возле небольшого пруда, перейдя каменный горбатый мостик, она оказывалась на зеленом островке, где росла огромная плакучая ива, поэтично касающаяся ветвями воды. Здесь можно было укрыться от всего света и наблюдать, как плавает в пруду декоративный красно–белый карп. Елена садилась на траву и с улыбкой наблюдала за тем, как Нимфея играет с Ханбеком в мячик или догонялки. В короткий срок отважный сын хозяйки стал настоящим другом для ее маленькой подопечной, выводя несчастную сироту из замкнутого, закрытого состояния. Девочка день ото дня все больше расцветала и становилась похожей на обычного ребёнка, веселого и шаловливого.

Госпожа Анника, когда не ухаживала за мужем, все время пропадала либо у себя в мастерской, где готовились духи и эфирные масла, либо разъезжала по салонам шелка по городу. Дамира держалась холодно и высокомерно с Еленой. Ни о какой дружбе тут речи и не шло. Она лишь оживала в присутствии господина Савалли.

В одно утро, сразу после осмотра господина Аталлоса, он вместе с Дамирой прогуливался неспешной походкой по саду. Говорила в основном она, он же слушал и задумчиво смотрел себе под ноги, изредка коротко отвечая. Елене было удобно наблюдать за ними из своего укрытия, оставаясь при этом совершенно незамеченной.

– Господин Савалли,– говорила Дамира, мечтательно поднимая на него глаза,– вы знаете, в эти дни я стала плохой дочерью.

– Почему же, госпожа?

– Я вдруг поняла, что стала радоваться тому, что мой отец болен.

Савалли остановился и в недоумении посмотрел на нее.

– Все потому, что если раньше вы приезжали к нам от силы раз в месяц, теперь же вы ездите к нам каждый день,– призналась она, краснея.

– Это нехорошо, госпожа, радоваться болезни другого человека, особенно родного отца.

– Но что же я могу с собой поделать,– начала в огромном волнении влюбленная девушка,– если я…

Но Савалли не дал ей договорить.

– Госпожа Дамира,– проговорил он строго, словно учитель, выпрямляясь и закладывая за себя руки,– я много раз просил вас оставить эти глупые мечтания и серьёзнее заняться учебою.

– Но почему?! Почему я должна оставить, как вы выразились, эти глупые мечтания? Мне уже четырнадцать, мне пора выходить замуж. Вы–друг моего отца! Он точно не будет против!

Савалли в раздражении поднял руку.

– Прошу вас! Давайте оставим этот разговор! Иначе мне придётся совершенно перестать посещать ваш дом,– и с этими словами Савалли откланялся и ушел прочь, оставляя Дамиру в слезах.

Елене было неловко от того, что она стала невольной свидетельницей этих признаний, и в то же время она всем сердцем сочувствовала безответно влюбленной юной госпоже. В этом возрасте все люди максималисты и способны совершать непоправимые глупости. Ей хотелось поговорить с Дамирой, но Елена понимала, что та приняла бы за дерзость и невоспитанность такое ее сочувствие.

Прошло еще несколько дней, здоровье господина Аталлоса поправилось настолько, что он даже стал потихоньку выходить гулять в сад. И вскоре он захотел видеть Елену и Варди. Они зашли к нему в комнату, с огромными окнами в пол, и с коврами на полу и стенах. Господин Аталлос сидел в высоком кресле, обложенный подушками, и смотрел в окно. Госпожа Анника находилась рядом и что-то тихо ему читала.

Завидев вошедших молодых людей, она сообщила мужу об этом, шепнув на ухо.

– Проходите, мои дорогие,– позвал господин Аталлос хрипло, приподнимаясь в кресле,– садитесь рядом, чтобы я мог получше вас рассмотреть. Своих спасителей.

Друзья подчинились и опустились на два стула, стоящие напротив кресла господина Аталлоса.

– Анника столько говорила о вас, так хвалила. Даже Тородд, обычно немногословный, и тот сказал, что я выжил только благодаря оказанной мне вами помощи. Это такой долг, который просто не может быть мною не оплачен. Поэтому, друзья мои, просите чего вашей душе угодно.

–Господин Аталлос, – начал Варди,– мы всего лишь обычные люди, оказавшиеся в нужное время и в нужном месте. Кто угодно на нашем месте поступил бы так же.

–Да, господин Аталлос,– подтвердила Елена,– нам ничего не нужно. Ваша жена и так была к нам очень добра и позволила насладиться ее гостеприимством.

– Я же говорила, Спирус!– воскликнула с улыбкой хозяйка. – Эти двое просто золото! Они ещё и очень скромны!

– Ваша скромность и несребролюбие делают вам много чести. Таких людей я стараюсь особенно беречь и сохранять подле себя,– проговорил довольно господин Аталлос,– хорошо, вам не нужно денег, но зачем-то вы прибыли в Фарсалу? Так зачем?

– Господин Аталлос,– отвечала Елена,– мы с моим другом Варди–бывшие крепостные крестьяне, что смогли выкупиться и теперь ищут новой жизни. Мы приехали в Фарсалу как раз для этого.

Господин Аталлос посмотрел с улыбкой на жену и, сложив руки на груди, спросил:

– А что же вы подразумеваете под этой новой жизнью? Могу я узнать?

– Мы желаем найти себе работу, – ответил Варди, – а Елена хотела бы еще выучиться письму и чтению.

– И то, и другое желание одинаково похвально, молодые люди. Тогда, раз вы не берете денег, могу я помочь вам в исполнении этих самых желаний? Например, для вас Варди, у меня есть несколько деловых предложений. Как вы относитесь, например, к морю и морским путешествиям?

Варди даже вздрогнул от неожиданности. Словно какой–то добрый дух накануне прочёл его мысли и вложил их в голову господина Аталлоса. Он обескуражено взглянул на Елену. Она весело ему улыбнулась.

– Ну так что?– спросил снова господин Аталлос. – Или вы предпочитаете работать на суше?

– Как раз нет, господин Аталлос,– отвечал растеряно Варди,– я мечтаю о море.

– Тогда по рукам. Сегодня же я отдам распоряжение капитану моего торгового судна, чтобы зачислил вас в команду. Конечно поначалу вам нужно будет многому научиться. Морское дело – оно требует много сноровки и отваги. Но почему–то мне кажется, что и того и другого у вас в избытке, не так ли, господин Варди?

Юноша был так взволнован, что даже не смог ничего ответить. Но господин Аталлос правильно понял его молчание, и, довольно улыбнувшись, обратился уже к Елене.

– А что до вас, юная госпожа, я хочу отметить, что у нас есть прекрасные учителя, дающие уроки Дамире и Ханбеку. С завтрашнего утра они будут приходить и к вам. Чтение, письмо, каллиграфия, этикет, литература, математика, игра на арфе, география, история Империи, древневерейский язык и языки номеноской группы, что там у нас ещё, Анника?– нахмурился господин Аталлос, смотря на потолок, пытаясь вспомнить какие предметы, изучают его дочь с сыном.

– Живопись и чайная церемония, дорогой, – подсказала госпожа Анника.

Елена замахала руками.

– Что вы, господин Аталлос! Не надо! Зачем мне так много предметов? Я хотела лишь научиться читать и писать. И тем более я не хочу злоупотреблять вашей добротой. Мне было бы достаточно устроиться на какую–нибудь прядильную или ткацкую мануфактуру, тогда бы я смогла работать и потихоньку учиться сама.

– Но работа на таких мастерских очень плохо оплачивается! – воскликнула расстроено госпожа Анника. – Вдобавок у вас на руках маленький ребенок. Вам будет тяжело.

– Я буду им помогать, – сказал Варди. – Мы в любом случае больше не хотели пользоваться вашим гостеприимством.

– Если вы планируете связать свою жизнь с морем и кораблями, молодой человек, – начал господин Аталлос, – то должны понимать, что большую часть года вы будете отсутствовать. Морские торговые компании длятся несколько месяцев. А жизнь рабочих при ткацких мастерских и мануфактурах не отличается чистоплотностью. Это часто грубый и простой народ.

– Господин Аталлос, мы с Варди из крепостных крестьян. Нас не страшит ни тяжелый труд, ни простые люди, потому что мы сами с ним из таких.

– Ох, и какие же вы упрямцы! – раздосадовано проговорил господин Аталлос. Его жена так же была очень расстроена. – Хорошо, если вы так хотите, Елена, то можете устроиться работать в мастерскую, но позвольте тогда хотя бы помочь вам с жильем. В тех дырявых бараках, в которых живут рабочие, вам с малолетней девочкой точно не место. Анника, что ты думаешь, насчет того гостевого дома, что мы хотели сдавать?

– Дом уже полностью готов, дорогой, думаю, осталось всего пару недель.

Господин Аталлос кивнул.

– Замечательно. Так вот что, есть у меня небольшое жилище, но очень уютное. Там раньше был склад, но затем его переделали под дом. Все скромно и весьма бедно, как вы и хотели. Но этот дом будет полностью в вашем распоряжении, Елена. Деньги за него сможете отдавать частями. А вы, Варди, переедете жить на специальные квартиры для моих моряков, это поможет вам быстрее влиться в команду и подружиться с ними. Ну, как, молодые люди, я смог соблюсти баланс между щедростью и сдержанностью? Надеюсь, теперь вы точно не откажитесь.

Елена не могла поверить своим ушам. Неужели у нее будет свой дом! Свой собственный дом! Она радостно заулыбалась.

– Разве возможно от такого отказаться, господин Аталлос?!–воскликнула она и посмотрела на Варди. Он тоже улыбался. Их мечты начинают сбываться, и даже быстрее, чем они могли предположить.

– Не особо радуйтесь,– грустно проговорила госпожа Анника,– этот дом очень скромен, придётся много чего докупить из мебели, и вдобавок там всего пять комнат…

– Пять комнат?!– воскликнули хором Варди с Еленой .

– Ну, да, я и говорю – мало,– пояснила госпожа Анника и осеклась.

Друзья замерли, посмотрели друг на друга и вдруг стали в голос смеяться. Их веселье постепенно передалось госпоже и господину, и вот уже через мгновение все четверо весело хохотали.

В комнату вошёл Савалли и в изумлении застыл, никак не ожидая увидеть такую сцену.

– Прошу прощения!

– А, Тородд, заходи, дорогой друг,– сквозь смех и слезы проговорил господин Аталлос,– мы тут с Варди и Еленой обсуждали некоторые деловые вопросы, и нам неожиданно стало очень весело.

Савалли подошёл к господину Аталлосу и померил ему пульс.

– Тебе нужен покой и никакого веселья,– строго отчитал он своего пациента,– у тебя было смертельное ранение, ты чудом остался в живых.

– Ох, перестань со своими нравоучениями, замучил меня своими каждодневными осмотрами и замерами пульса. Я уже иду на поправку. Вот, погляди сам!– сказав это, господин Аталлос стал подниматься в кресле, к огромному ужасу его жены и врача.

Встав уверено на ноги, господин Аталлос гордо заявил:

– Ну, видел, через пару дней снова буду бегать и плясать!

– Этого я как раз и боюсь,– серьезно проговорил Савалли, с укоризной глядя на своего друга.

Вдруг послышались чьи-то торопливые шаги в коридоре. Дверь распахнулась и влетел Арлан.

– Срочные вести из Альнаара! – закричал он. – Император Рагнар скончался!

Эта новость заставила всех присутствующих остолбенеть.

– Да здравствует император Кольбейн, – первой проговорила госпожа Анника, замирая в поклоне.

Арлан и Савалли опустились на колено.

– Да здравствует император Кольбейн! – крикнули они хором.

Комната уже наполнилась перепуганными слугами, пришли и Дамира с Ханбеком.

– Да здравствует император Кольбейн! – загремело все вокруг.

Варди с Еленой все еще растеряно стояли и смотрели на склоненных вокруг людей.

– Ну что ж, значит так тому и быть, – сказал Варди, и было не понятно, обращался ли он к Елене или говорил это самому себе. Он опустился ниц и пробасил: «Да здравствует император Кольбейн!» и затем взглянул на Елену. Она уже упала на колени, сложила руки на груди, словно в молитве, и, закрыв глаза, прошептала:

– Да здравствует император Кольбейн…Пусть Небеса и праведные предки хранят тебя…


Глава 6 – Мрачное наследие Наттеньеров

– Да здравствует император Кольбейн! – советник Герхард рухнул перед Кольбейном. Скорбное известие о смерти Рагнара настигло их как раз тогда, когда они стояли перед входом в старое восточное крыло дворца.

– Мне нужно возвращаться к отцу и дяде, – сказал Кольбейн, уже собираясь уходить.

– Ваше императорское величество стойте, – остановил его советник. Глаза его по-странному блестели. – Теперь вы стали властителем Империи Драконов и должны знать всю правду.

– Чтобы ты не хотел мне поведать, все это может и подождать. Сейчас самое главное – воздать последнее целование почившему императору.

Но Герхард покачал головой.

– Нет, мой повелитель, сейчас самое главное – это исполнить последнюю волю. То, что его величество приказали мне сделать перед смертью.

Кольбейн взглянул на старика. Он пытался прочесть в этих умных внимательных глазах старого советника то, что тот пытался ему открыть.

– Хорошо, Герхард, делай, что должен.

Советник поклонился.

– Следуйте за мной, мой повелитель!

Он открыл скрипучую дверь позади себя и пошел вперед.

Эта часть дворца была самой старой, строили ее из обломков замка Фламендеров, перевезенных четыреста лет назад из разрушенной Анатолии, столицы Вереиды. Со временем дворец стал перестраиваться и расширяться, а восточное крыло постепенно утратило свой былой блеск и славу и было закрыто. Уже много веков здесь никто не жил, лишь советник Герхард, любивший уединение и тишину, а еще потому, что был очень подозрителен и не подпускал к себе никого, предпочел поселиться в восточной башне, холодной и мрачной, как впрочем и все восточное крыло.

Была уже ночь, огромные часы на башне пробили двенадцать раз. Длинный темный коридор освещал лишь факел в руках советника. Наконец они остановились перед входом в башню.

– Не верю, что предсмертным желанием повелителя было показать мне твое жилище, Герхард, – с иронией произнес Кольбейн, окидывая взглядом кованную решетку и винтовую лестницу.

– Прошу, вас, ваше величество, наберитесь терпения. Совсем скоро вы все узнаете.

Советник достал большую связку ключей и отворил решетку, но вместо того, чтобы подниматься по лестнице, он свернул резко вправо – здесь было небольшое помещение, на стене Кольбейн разглядел очертания барельефа в виде человеческого лица, это был император Асбарн Наттеньер в короне.

– Прошу вас, повелитель, коснитесь вашего перстня до короны императора, – сказал Герхард, пальцем показывая место.

Кольбейн тут же это сделал. Как только красный камень коснулся короны, стена задрожала, и открылся подземный ход, из которого потянуло холодом. Кольбейн в недоумении посмотрел на советника.

– Что это значит?

– Терпение, повелитель, терпение…

Он вошел внутрь, все также держа факел перед собой, заметив, что Кольбейн колеблется, Герхард сказал:

– Повелитель, время не ждет…

Кольбейн шагнул вперед. Он не испытывал страха, это постыдное чувство для мужчины Кольбейн уже давно победил, закаленный в боях и сражениях. Но волнение перед судьбой, перед надвигающейся катастрофой, заставляло его сердце учащенно биться.

Длинный поземный туннель спускался все ниже и ниже. «Судя по количеству пройденных шагов, мы должны быть еще в пределах дворца», – рассуждал Кольбейн, напряженно всматриваясь вперед. Наконец помещение стало расширяться, потолок уже был не так низко над головой – перед ними стояли ворота, и снова Асбарн Наттеньер смотрел на своего потомка, только теперь его лицо было выполнено из кованного железа. Герхард замер в поклоне, и Кольбейн уже сам поднес свою руку с перстнем к короне императора. Медленно, с сильным скрипом ворота открылись. Это была огромная пещера, здесь было так же сумрачно – ни ламп, ни факелов не висело на стенах. Единственным источником света был огромный красный рубин в золотом жезле, стоящий в середине пещеры ничем не поддерживаемый. А вокруг него – тут сердце Кольбейна замерло, а по спине пробежал холод – это были драконы. Да-да, его зрение не могло обманывать. Пять огромных черных дракона стояли неподвижно вокруг жезла, на их чешуйчатых лапах и шеях виднелись тяжелые цепи и оковы. Кольбейн подошел ближе. Чудовища были громадного размера, на их фоне вошедшие люди казались муравьями.

– Они живы…– прошептал пораженный Кольбейн. – Все это время драконы были живы и находились тут – прямо под дворцом…

– Да, мой повелитель, драконы живы, – подтвердил Герхард.

– Что с ними такое? Почему они так стоят и что это за жезл?

– Они под удерживающим гипнозом, повелитель. А жезл – это Сердце Дракона.

– Сердце Дракона?! – воскликнул Кольбейн. – Разве этот самый жезл не стоит сейчас у дяди в покоях?

– То лишь подделка, мой повелитель, – произнес скорбно Герхард. – Подойдите сюда, я вам все расскажу.

Чуть поодаль от драконов находился высокий алтарь из белого камня, присмотревшись, Кольбейн увидел, что он был весь покрыт старой, засохшей кровью.

– Это жертвенный алтарь, ваше величество, – ответил Герхард на немой вопрос в глазах молодого императора. – Именно на нем четыреста лет назад ваш предок Асбарн Наттеньер заколол короля Одена и его сына Ратмира.

Услышав это, Кольбейн в ужасе отшатнулся.

– Что ты такое говоришь, старик?! – его голос дрожал от гнева. – Асбарн Наттеньер не убивал короля Одена, он погиб от рук каганатцев, это все знают.

– Нет, мой повелитель, к сожалению, это неправда.

Рядом с алтарем лежала старинная толстая книга в кожаном потертом переплете.

– Однажды Асбарн Наттеньер, – продолжил рассказ Герхард, открывая книгу, – встретил на пути чернокнижника. И тот пообещал ему за небольшую плату открыть тайну мирового господства. Асбарн заплатил и в обмен получил эту старинную книгу заклинаний и пророчеств. Из нее он узнал, что великие драконы связаны кровью со своими братьями – Фламендерами и с сердцем своей матери–прорадительцы. И есть один страшный ритуал, благодаря которому можно обрести власть над разумом драконов. Надо убить потомка драконов и кровью облить жезл, а точнее сам рубин – застывшее сердце матери драконов. Совершивший этот страшный ритуал обретал все – власть и могущество, ведь ему теперь будут служить пять драконов. Это и сделал Асбарн Наттеньер.

Кольбейн схватился за голову.

– Замолчи! – крикнула он яростно. – Я не верю в то, что ты сейчас говоришь! Мой предок не клятвопреступник! И не убийца!

Но Герхард, сложив руки на груди, опустил голову.

– К несчастью, это так. Именно эту тайну скрывали все императоры, начиная от Асбарна, заканчивая вашим почившим дядей. Династия Наттеньеров основана на ритуальном убийстве. Но теперь пробил час, когда этот страшный грех может уничтожить все живое на свете. Ваш прадед, император Ингвальд, был первым, кто столкнулся с этим – безумием драконов.

– Битва у Перевала Скорби! – сразу догадался Кольбейн.

Герхард кивнул.

– Именно так, мой повелитель. Та страшная битва показала, что такое безумная, неконтролируемая ярость драконов – они сжигают все на своем пути, оставляя лишь пепел.

– Объясни же мне, что тогда произошло?!

– Действие жертвоприношения подошло к концу, мой повелитель. Жезл, оскверненный кровью Фламендеров, перестал контролировать разум драконов, и они вышли из-под контроля. Столько веков священные драконы только и делали, что убивали и жгли людей, и теперь они жаждут только одного – выжечь человечество с лица земли.

Герхард пролистал книгу и, возвысив голос, прочитал:


Пять драконов поднимутся в ночное небо,

В огне и гневе

Земля очистится от греха,

Падет род людей.


– Так гласит пророчество, которое появилось в этой книге сразу после смерти короля Одена. Мир на пороге уничтожения, и только вы, мой повелитель, в силах спасти его.

Кольбейн был потрясен всем тем, что услышал. Он то и дело переводил взгляд с окровавленного алтаря на драконов, на сияющий рубин – сердце драконихи. Гнев, растерянность, отчаяние – все эти чувства сплелись в страшный, ядовитый клубок в его сердце. Он не хотел верить словам старого советника. Не может быть, чтобы вся история его рода – это история подлых убийц и узурпаторов.

– Почему мой отец никогда не говорил об этом?

– Все очень просто, мой повелитель, герцог Доран не знает эту тайну. Она открыта лишь тем, кто восходит на золотой трон Империи и нам – Герхардам, верным помощникам Наттеньеров на протяжении многих веков.

– Помощникам? – Кольбейн зло усмехнулся, глаза горели огнем негодования. – Ты хотел сказать сообщникам.

Герхард смиренно склонил голову.

– Как вы пожелаете, мой повелитель…

Кольбейн подошел ближе к драконам, только сейчас он заметил, что их глаза были широко распахнуты и затянуты белой пеленой – свет рубина их ввел в гипноз.

– Как долго они будут в таком состоянии?

– Никто не ведает об этом, повелитель, – отвечал с почтением Герхард. – По приказу императора Ингвальда был прорыт этот подземный туннель, начинается он на вершине Золотой горы, через ее кратер тысячи каменотесов денно и нощно рыли этот проход, чтобы спрятать драконов, удержать их так долго, как только сможет это делать жезл. Но сколько это будет продолжаться не знает никто. Лишь яркость свечения рубина может быть небольшой подсказкой.

– Она менялась?

– Да, повелитель. Когда император Ингвальд только спрятал драконов – рубин сиял подобно красному солнцу, но с каждым годом свет становился все тусклее, и теперь он лишь слегка теплиться. Погаснет рубин – драконы восстанут ото сна и…

– И мир погибнет, я помню, – отмахнулся Кольбейн. Он внимательно разглядывал лапу одного из драконов.

– Можно их убить? Взорвать или сжечь?

– Нет, повелитель, – печально покачал головой Герхард, – ваш прадед, дед и дядя испробовали все. Это была одной из самых главных скрытых причин, почему император Рагнар так торопил выпуск новых пушек и другого огнестрельного оружия. Драконы несокрушимы, – не успел советник закончить фразу, как Кольбейн вынул меч и, разбежавшись, ударил изо всех сил по драконьей лапе – в миг сталь разлетелась на мелкие осколки, а Кольбейна отбросило на пол, в руках осталась лишь драгоценная рукоять.

– Они магические существа, значит и оружие против них должно быть такое же, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Что удалось выяснить дяде, как остановить драконов?

– Остановить их может лишь одно, – Герхард сделал паузу и подошел к жезлу, – свежая кровь потомка Фламендеров.

«Нет! – пронеслось в голове Кольбейна, а сердце пронзила резкая боль. – Я не верю, что он имеет в виду именно это».

– Неужели ты говоришь о повторном ритуальном убийстве, Герхард?

– Да, мой повелитель, только это и вернет контроль над драконами, и могущество Наттеньеров снова станет неоспоримым. А мир избежит гибели.

– Избежит? Только до того момента, пока жезл снова перестанет действовать. И сколько это? Четыреста лет? А может в этот раз меньше – триста?

– Возможно, – пожал плечами старик, – но у человечества будет еще несколько веков процветания, а ваша династия будет переживать свое возрождение в силе и власти.

«Как же он хладнокровно жесток, – думал Кольбейн, – и при этом умен».

– И чтобы это свершилось, – продолжал Герхард, – нам нужно снова облить жертвенной кровью сердце дракона. Кровью Фламендеров.

– Но их больше нет. Ты сам говорил, что Асбарн всех убил.

– Нет, не всех. Были убиты король с королевой и их сын – Ратмир. Но дочери короля, принцессе Далии, удалось бежать – ее спас белый волк-телохранитель. И, к счастью, нам хорошо известно, что один из ее потомков точно жив.

– И кто же это? – спросил Кольбейн, складывая руки за спиной и сжимая их.

– Вашему дяде императору Рагнару удалось выяснить, кто это. Двенадцать лет назад мы наконец напали на след белых волков. Был схвачен вожак. Император так надеялся, что именно он и есть потомок Фламендеров. Но его кровь не сделала ничего – рубин не изменился, а драконы все так же остались под гипнозом. Именно тогда мы поняли, что не он, а его жена была драконьей крови, но ей удалось бежать.

– Так что же? Вы ищете ту самую женщину? Может, она давно умерла.

Герхард кивнул и многозначительно поднял кривой палец.

– Возможно, но у них было дитя. Девочка лет пяти–шести. Именно ее, мой повелитель, и надо искать. Ее кровь – спасение мира от страшной гибели, а вашей династии от умирания.

Кольбейн подошел и дотронулся до холодного жезла.

– Спасение династии от умирания....– повторил он, внимательно рассматривая рубин.


***

Кольбейн шел по коридору дворца в свои покои. При его появлении заспанная стража вытягивалась, поправляя шлемы, и выкрикивала:

– Да здравствует император Кольбейн!

Но молодой император не обращал на эти приветствия внимания. Лицо его было мрачно, взгляд тяжелым.

Он опустился в глубокое кресло перед камином и стал задумчиво смотреть на огонь. Он вновь и вновь возвращался мыслями в то подземелье, видел перед собой уродливые морды драконов с широко распахнутыми глазницами и гипнотический свет рубина. Потом его воображение рисовало ему битву при Перевале Скорби, страшную, кровавую, когда люди и лошади в секунду превращались в пепел, страх и паника царили вокруг. Оказывается, это была лишь репетиция Конца Света, конца эры людей. И затем та резня двенадцать лет назад. Кто бы мог подумать, что все эти события так связаны между собой.

Кольбейн прикрыл рукой глаза и устало прошептал:

– Все обман… Все ложь…

– Ваше величество, – проговорил вдруг слуга за дверью, – к вам срочное сообщение.

– Входи.

Вошел слуга и, кланяясь, объяснил:

– Простите меня, мой повелитель, но вы сами отдавали строгий приказ, что если кто придет из дозорных со срочным сообщением, немедленно вам докладывать, не взирая на время.

– Так и есть. Зови.

Двери снова открылись, и вошел Рони.

– Мой повелитель! – рухнул дозорный на колени.

– Что там? Говори сразу.

– Я насчет поисков той девушки. Мы с Тимом все выяснили. Девушку с такими приметами по имени Елена последний раз видели в городе…

– Молчи! – взревел Кольбейн, вскакивая на ноги. – Немедленно отменить поиски! Что у тебя в руках?

– Отчет, мой повелитель, – ответил, дрожа всем телом испуганный дозорный. – Там указано, где она сейчас.

Кольбейн выхватил свиток из его рук и тут же бросил в огонь.

– Запомни, Рони, никогда не было этих поисков, – грозно произнес Кольбейн, смотря на склоненного дозорного. – Это приказ. Если ты или Тим проговоритесь хоть кому-то об этой девушке, я сам, собственными руками казню вас.

– Да, о, повелитель!

– А теперь иди!

Дозорный спиной отполз к двери и ушел.

Кольбейн стоял и смотрел на огонь, пламя уже охватило свиток целиком, и он стал расползаться.

– Никто и никогда не найдет тебя, любовь моя.


Глава 7 – Глициния Дурманящая и Человек без запаха

Вчера выпал снег. Он лег на дома и поля Северной Ардии густым белым покровом. Холодно. Густой пар валил из ноздрей мула, тянувшего тяжелый обоз, рядом брел мужчина, одетый в серые шерстяные штаны, куртку, и длинный, подбитый овчиной, плащ, глубокий капюшон которого прикрывал лоб и глаза от ледяного ветра. Вдали показались крепкие стены Охгарда. Проехав по мосту через глубокий зловонный ров, обоз застучал колесами по мощенной дороге города. Странно безлюдно было на его улицах для этого часа. Остановив мула возле таверны с аппетитным названием «Жирный кабан», мужчина вошел внутрь. Сняв капюшон и поежившись с мороза, он, не долго думая, сел за ближайший стол и осмотрелся. Это было известное и очень популярное заведение, всегда до отказа забитое шумными и нетрезвыми гостями, но и оно в этот странный хмурый день было почти пустым, лишь в дальнем углу сидели трое регульцев в длинных одеждах и о чем-то шептались, опасливо озираясь по сторонам. Подошел хозяин таверны и поставил перед новым посетителем высокую кружку темного эля.

– Давненько вас не было видно, Исгер, – начал он. – Куда – то уезжали?

– Да, на восток. Брат умер. Рулька есть?

– Конечно, только с вертеля. Сейчас принесу.

Хозяин скрылся за маленькой дверью, ведущей на шумную кухню, и вскоре вернулся, неся на блюде здоровую свиную ногу.

– Только снял, еще скворчит, – сказал он, ставя перед Исгером блюдо. – Еще эля?

Исгер молча кивнул и принялся есть. Ел он быстро, жадно откусывая большие куски сочного ароматного мяса и, недолго жуя, проглатывал и запивал элем. Покончив таким образом довольно скоро со своим обедом, Исгер откинулся на лавке и стал ковырять в зубах. Несмотря на середину дня, было темно, поэтому в высоких железных светильниках, подвешенных над столами, горели свечи. Большой каменный камин с кованными решетками распространял тепло по обеденной, и вскоре Исгер не без удовольствия ощутил, как его одеревеневшие пальцы на ногах начинают снова двигаться. Подошел тавернщик забрать посуду.

– Что на востоке? – спросил он между прочим. – Жена моя родом из Ликгара, тогда правил там ярл Сигианд. Справедливый был и храбрый. Строил неприступные крепости на границе Ледяной пустоши, бесстрашно бил варваров. Жив он?

– Нету его… – ответил односложно Исгер. По своей натуре он был подозрителен и не любил лишних разговоров. – Казнен вместе с сыновьями по обвинению в измене.

По лицу тавернщика было не понятно, какое впечатление эта новость произвела на него.

– Варги? – лишь спросил он, вдруг переходя на шепот.

– Нет, каратели из нового войска.

Тавернщик хотел задать вопрос, но тут за соседнем столом послышались какие-то звуки, и через мгновение поднялся мужчина, которого до этого момента никто не замечал, так как он спал, растянувшись на скамье.

– Проклятые ублюдки! – выругался тот и со всей силы ударил кулачищем по столу, заставив тавернщика выронить грязное блюдо из рук, а регульцев испуганно замолчать.

Мужчина встал, нетвердой походкой направился к Исгеру, и опустившись рядом с ним, крикнул:

– Тавернщик, эля! Неси еще мне эля! Сейчас же!

Он был сильно пьян, толстые щеки горели алым хмельным румянцем.

– Я тебе так скажу, друг, – начал дебошир, кладя руку на плечо Исгера, – в этой проклятой стране не осталось нормальных людей. Их нет! Нет больше тех славных и великих ардийцев, которыми были наши предки. Те ардийцы, пересекали Ледяную пустошь, в танце резали керков и дайсанов, доходили до Драконьего моря на самый Восток. Где эти все великие люди?! Которые плавали под широким парусом и бились с анзурцами, топили их галеры, так, что еще долго после этого каждая анзурская мать, укладывая на ночь спать своих детей, рассказывала о том ужасе, который наводили наши драккары. Где они все, я тебя спрашиваю?! Они сгинули. Остались лишь мерзкие крысы, служащие черным варгам, да трусы.

Никто не пытался спорить с разбушевавшимся гостем. Исгер уставился в кружку с элем, а тавернщик боязливо убежал на кухню.

– Тридцать лет! Тридцать лет я служил в гарнизоне у форинга Эрла. Никого не боялся: ни варваров, ни напыщенных имперских рыцарей. Но когда наших боевых вождей попросту кинули в верную мясорубку у границ с Империей, а вместо них поставили безбородых пацанят, которые еще вчера сосали сиську, а сегодня стали командирами и начали помыкать нами – старыми ветеранами, вот тогда мне стало тошно! Мне, хольду Свенгу Лютому, стало тошно, слышите! – и он снова треснул по столу.

– Такие разговоры до добра не доведут, – нервничал тавернщик, ставя перед Свенгом его эль, – вот, донесет кто, что ты тут такие речи ведешь, и придут каратели.

– Каратели–фигатели! – не унимался Свенг. – Эти твои каратели еще вчера бегали без порток. Я таких, как они, на один мизинец мог накрутить с десяток!

Он ткнул в лицо тавернщика свой толстый мизинец.

– Во, видишь?!

– Ну, конечно, уже нашлись храбрецы, попытались накрутить. А теперь вон болтаются на висельнице возле ратуши, а черные вороны клюют их плоть. Весь народ туда сбежался, словно казней никогда не видели.

– Кого–то казнили? – спросил вдруг Исгер.

Тавернщик махнул рукой.

– Да, горстку мятежников. Готовили покушение на варга Мораба.

Свенг вдруг залился пьяным смехом.

– Что за имена у этих мерзких псов! Мораб! Дагмар! А по факту – просто грязные черные хвосты!

Свенг одним махом опрокинул кружку эля, пена текла по его рыжей кучерявой бороде, капая на стол и скамью.

– Вот, ты говоришь, дружище, – снова начал он, вытирая рот рукавом и придвигаясь вплотную к Исгеру, так, что тому пришлось отвернуться, спасаясь от перегара, – ярла Сигианда казнили, а ты хоть знаешь, что это был за человек?! Великой силы духа и тела. Ардиец с ног до головы! Настоящий вождь! Но его предали из зависти, убили, как последнюю собаку, и теперь в тех самых неприступных крепостях, которые были им построены для защиты народа от грязных варваров с Ледяной пустоши, сидят керки и нордведы и командуют нашими сыновьями! Они стали командирами над ардийцами! О, Небеса, падите на наши головы! О, боги, придите и убейте этого демона, которому мы теперь вынуждены поклоняться!

Он уронил голову себе на руку и зарыдал.

Тавернщик в растерянности стоял над Свенгом, не зная, как заставить того замолчать. Исгер же поднялся, бросил на стол три медных монеты и направился к выходу, не обращая внимания на молящий взгляд тавернщика. Но тут дверь с шумом распахнулась, и в таверну ввалились двое людей в военных одеждах с черными повязками на рукавах. Это были каратели. В один миг в обеденной зале наступила тишина, изредка прерываемая треском дров в очаге да всхлипами пьяного ветерана.

Каратели были парнями около двадцати. Они хохотали и горланили гимн Новой Империи Ардов:


Свободные и непобедимые

Твое величие бесконечно, твои земли бескрайни

Падут враги и разверзнется земля

Слава тебе, о Хега Двуликая


– Идите все! Все на площадь! – кричал один из них, явно навеселе. – Смотрите, что будет с тем, кто захочет стать нашим врагом, кто решит посягнуть на жизнь варгов, наших спасителей! Скорее! Сегодня у нас праздник. Подать всем вина, самого лучшего!

Тавернщик, выйдя из оцепенения, засуетился и побежал на кухню. Продолжая напевать свои песни, каратели уселись за соседний стол рядом со Свенгом. «Ох, это нехорошо», – подумал Исгер, всегда нутром чувствовавший приближение беды. И действительно так и было. Хохочущие каратели не заметили, как Свенг поднялся, подошел к ним и приспутил штаны. Парни не сразу поняли, откуда на их головы полилось что-то теплое, но, обернувшись и увидев ветерана, с блаженной улыбкой мочившегося на главных устрашителей Северной Ардии, вскочили со своих мест. Один из них, высокий с болезненным лицом и по виду самый пьяный, в ярости вынул меч из ножен и бросился на Свенга.

– Ах, ты, свинья! На колени!

Но этот приказ не сильно подействовал на Свенга, тот спокойно затянул ремень на штанах и вскинул удивленно брови.

– Ох, ребят, простите, я-то думал, что это сортир. Уж больно рожи у вас противные, аж отлить захотелось.

– Сейчас я проучу тебя, ублюдок! – крикнул оскорбленный каратель и занес руку для удара, но Свенга не зря называли Лютым. Одним движением он выбил меч у юного ардийца, и кулаком ударил ему в грудь с такой силой, что тот повалился на пол и из его рта потекла кровь. Второй каратель, светловолосый с обожженной правой щекой, стоял в стороне, не вмешиваясь и словно наблюдая за происходящим. Но как только Свенг схватил меч, чтобы убить его товарища, подпрыгнул сзади и скрутил разбушевавшегося ветерана.

– Что ты творишь, безумец? – прошептал каратель на ухо Свенгу. – Тебя же казнят.

Но Свенг, словно бешеный медведь, взревел и отбросил того далеко к стене.

– Сегодня, на двух подлых крысенышей станет меньше! – хохотал он в безумном ликовании.

Тавернщик, дрожа, как осиновый лист, встал на колени и в немой мольбе протянул руки к Свенгу, регульцы забились в самый дальний угол комнаты, а Исгер, мрачно, исподлобья наблюдал эту сцену, все еще стоя возле двери.

– Если ты убьешь их, – наконец заговорил Исгер, – придут варги и загрызут нас всех.

– Да! Да! Не делай этого! – молил тавернщик. – У меня четверо малолетних ребятишек, жена. Не губи нас, о, отважный хольд!

Но тот не слушал этих уговоров. Он уже занес руку с мечом над кашляющим кровью карателем.

Вдруг послышался волчий вой, страшный, утробный, словно шедший из-под земли. Задрожали, закачались светильникина потолке, потухли свечи и в миг исчез огонь в камине, двери с треском распахнулись. На пороге стояли они – черные волки–оборотни, варги, спасители Северной Ардии. Самый крупный варг оскалил пасть, зарычал, кинулся на Свенга и вцепился ему в шею, остальная стая встала вокруг них кольцом, выжидая. Даже задыхаясь и слабея, отважный Свенг пытался бороться с оборотнем, но силы были неравны. Поняв, что жертва мертва, стая кинулась на нее. Послышались звериные звуки, разрывающие и поедающие мясо, по деревянным доскам потекла кровь. Исгер, не выдержав этого зрелища, выбежал на улицу. Он упал на колени возле корыта с водой. Его рвало. Стая же продолжала свою кровавую трапезу. Наконец, вожак, подняв морду, завыл и понесся из таверны вверх по улице, другие волки последовали за ним. В открытом проеме двери можно было увидеть, как в луже бордовой крови лежали остатки того, кто совсем недавно был Свенгом Лютым. Тавернщик, сжавшись на полу и закрыв голову, рыдал, трое регульцев выползли на карачках на улицу. Кое–как поднявшись на дрожащие ноги, они вскочили на своих лошадей и умчались.

Исгера все еще трясло. Он всегда считал себя отважным малым, поэтому эта предательская слабость разозлила его. «Ну, же, кусок трусливого мяса, вставай!» – ругал он себя. Умыв лицо водой из корыта и отдышавшись, Исгер наконец смог совладать собой. Подойдя к обозу, он отвязал мула и поспешил убраться прочь.

Он направился к центральной площади. Вскоре показался высокий шпиль ратуши и часы на ней. Как и сказал трактирщик, большинство горожан собралось здесь. Серая немая толпа стояла вокруг помоста и смотрела, как черные вороны облепили десять тел, болтавшихся на веревках. Сразу за висельницей возвышалась огромная статуя Двуликой Совы Хеги, одна из ее когтистых лап была вытянута вперед, в глазах – два больших зеленых малахита. Целая стая ворон и воронят сидела на ней и без конца каркала, словно воспевая свое божество.

Пробравшись сквозь толпу, Исгер подошел вплотную к помосту. Его лицо все так же оставалось мрачным и непроницаемым, лишь самый внимательный наблюдатель мог заметить, как он медленно сжал кулак, словно в бессильной ярости. Еще постояв так пару минут, Исгер вернулся к своему обозу.

На самом деле путь его лежал на Лавочную улицу, тут располагалась прядильная мануфактура господина Болли, рядом – небольшая лавка, где продавалась пряжа, а еще всякая мелочь в виде мелких брошек, пудрениц и флаконов с духами. Но лавка была закрыта, как и все остальное на этой улице, обычно шумной и веселой, сегодня же пустой и унылой, припорошенной снегом. Исгер подошел к воротам и заколотил по ним. Долго никто не открывал. Наконец, послышались чьи-то шаги, бряцание ключей и звук отодвигающегося засова. Хозяева надежно спряталась. Створка ворот чуть приоткрылась и показалась седая голова старика.

– Кто? – спросил он, внимательно разглядывая нежданного гостя.

– Я Исгер, торговец, привез торф для печей. Заказ господина Болли. Пусть примет обоз.

– Господин Болли не сможет этого сделать.

– Почему?

– Он умер месяц назад, теперь всеми делами заправляет хозяйка – госпожа Лагерта, но ее нет дома.

– Если хозяин умер, кто тогда отправил заказ на десять бочек торфа?

– Хозяйка и написала, и печать покойного мужа поставила. Сейчас позову ребят, помогут разгрузить обоз.

Где-то через полчаса работа была сделана, и Исгер, получив пятьдесят серебряных монет, вскочил на теперь уже пустую телегу и стегнул мула.


***

Сумеречная мгла быстро накрывала Охгард. Тусклые фонари, зажженные хаотично и не везде, совсем не помогали. Уже давно разбрелись ардийцы по своим домам. Прочно закрыв двери и потушив огни, они доставали из-под пола спрятанные амулеты и молились. Отчаянно, надрывно, прижимая к себе напуганных детей.

Тела мятежников, обглоданные почти до самых костей, еще качались устрашающими тенями на площади. Но ближе к рассвету веревки перерезали, и вскоре к помосту подъехала скрипучая телега, и дряхлый старичишко, кряхтя и охая, кое-как сгреб трупы в кучу и повез их к большой выгребной яме, располагавшейся возле самой стены. Сюда собирались все стоки города. Сбросив тут тела, старичишко уехал.

Тихо и темно вокруг. Небеса совсем неохотно прощались с ночью. Несколько черных воронов пролетели низко–низко и сели на соседнем дереве. Какое-то время они внимательно разглядывали трупы, а потом захлопали крыльями и улетели.

«Наконец-то», – вздохнул с облегчением Исгер, провожая птиц глазами. Выйдя из своего темного угла, в котором он прятался, и осторожно ступая по камням, Исгер подошел к яме и стал вынимать трупы мятежников, затем также беззвучно подкатил телегу. «Десять бочек и десять трупов, как удачно», – думал он, горько ухмыляясь.

Он сел на телегу и покатил к воротам из города. Больше всего Исгер страшился, что его остановят и начнут проверять, но, к огромному облегчению, стражники не проявили интереса к его обозу.

И вот мул бодро бежал вперед по тракту. Удушливый Охгард остался позади. С каждой пройденной милей Исгер ощущал, как ледяная тяжесть отступает, и новые силы вливаются в его тело.

«Ничего, погодите. Скоро все изменится», – думал он. Проехав так еще миль десять, он резко свернул с дороги, и телега загромыхала по кочкам. Это была глухая лесная тропа, уже давно заброшенная. Вековые ели подступали близко–близко, так что порой телега застревала между стволами, и Исгеру то и дело приходилось спрыгивать на землю и тянуть мула за уздцы. Промучившись так довольно долго, Исгер наконец остановился. Здесь дорога заканчивалась, дальше шел непроходимый лес. Мужчина осмотрелся. Кругом было глухо, пахло мхом и снегом. Поднеся руки к губам, Исгер издал звук, похожий на крик филина. Прислушался. Ничего. Тогда он повторил условный знак еще четыре раза. Снова тишина. И тут послышался шорох за деревьями справа. Исгер насторожился, это вполне мог быть хищный зверь.

– Ты вернулся раньше времени, Исгер, – произнес человек, прятавшийся в тени.

Услышав этот голос, Исгер облегченно вздохнул.

– Я знаю, но десять наших ребят казнены. Я привез их тела.

Человек осторожно вышел из тени. Он был с ног до головы одет в лисьи меха. Лицо наполовину закрыто повязкой.

– Хаук?

Исгер закивал головой.

– Не только, Хельги, Фрост, Трюггви и остальные – все убиты. Они не смогли даже подступиться к Морабу.

– Зачем ты привез их сюда? Этот поступок безрассуден. А если тебя выследили?

– Ты считаешь меня совсем идиотом, Йоран? – оскорбился Исгер. – Я делал все, как нужно – хвоста нет.

Но в глазах его товарища все еще читалось неодобрение.

– Ты рисковал и действовал без плана – а это всегда плохо заканчивается.

– Я не мог оставить их там, в выгребной яме, среди помоев и зловония, – горячился Исгер. – Это лучшие сыны Ардии, отдавшие жизни ради свободы и нашей борьбы. Они заслужили быть похоронены с честью.

Йоран явно колебался.

– В лагерь их не повезем, слишком рискованно, – наконец произнес он, – особенно теперь, когда наши люди казнены, а совет конунга с белыми волками вот-вот состоится. Похороним их у скалы.

Исгер кивнул. Они подошли к обозу.

– Бочки из-под торфа?

– Да, это стало их гробами.

– Тел же было десять, зачем ты привез еще чьи–то два?

Исгер удивился.

– Еще два?

Он посмотрел на обоз – в самом деле среди бочек лежало два трупа, завернутых в какое-то тряпье.

– Откуда это здесь взялось? Я не брал их… Не понимаю…

Йоран насторожено рассматривал странный груз, но тут вздрогнул и в ужасе отшатнулся.

– Что ты привез, идиот?!

Исгер смотрел и не понимал. Сначала трупы лежали совсем неподвижно, но мгновение – и они начали биться словно в конвульсиях. Исгер ощутил, как пересохло во рту, а по спине побежал холод. Вспышка – и перед остолбеневшими товарищами стояли два черных варга с горящими красными глазами.

– Проклятые твари, выследили нас! – взревел Йоран, вынимая меч. Один варг уже прыгнул на него. Но Йоран успел отбиться, завязалась борьба. Второй, оскалив пасть, бросился на Исгера, но тот обхитрил его – упал на землю и закатился под обоз. Здесь было спрятано его оружие – большая секира.

– Теперь–то я ваши хвосты почикаю, мерзкие падальщики! – хохотал он.

Йоран и Исгер встали друг к другу спинами, не давая волкам зайти к ним сзади. Меч и секира в их руках были отличным оружием, крепким, выполненным из рогорской стали. С любым другим врагом товарищи сражались бы на равных, а то и превосходили бы благодаря мастерству и бесстрашию, но только не против варгов. Обычное оружие наносило им крайне малый урон. И вот Йоран, увернувшись от клыков, сильно ударил мечом по шкуре волка, но на ней проступила лишь легкая царапина. Тоже и у Исгера. Исход борьбы был предрешен. Товарищи с каждой минутой ожесточенного боя слабели, и варги об этом знали. Наконец Йоран занес руку для удара, но потерял равновесие, варг тут же вгрызся в его запястье, стон боли вырвался из груди несчастного.

– Держись! – крикнул Исгер товарищу, отбиваясь от волка. Снег под ногами превратился в кровавое месиво. Послышался хруст – это варг отгрыз руку Йорана. И теперь, разинув пасть, надвигался на него. В пылу боя Исгер видел, как варг прыгнул на Йорана и зажал его шею – их излюбленный метод убивать – мучительная смерть для жертвы. Исгер знал, что теперь он остался один. Обглодав труп Йорана, варг стал заходить со спины последнего бойца, поднял окровавленную морду и завыл. «Зовет стаю», – пронеслось в голове Исгера, и тут же он упал на снег. Один волк встал на его грудь, удушая своей массой, у другого сверкнул амулет на шее, и он оборотился в человека.

– Где лагерь? – зарычал оборотень, склоняясь над побежденным. – Где пройдет совет? Говори!

Исгер сделал движение рукой, показывая тому склониться ниже. Оборотень так и сделал, и Исгер, смачно харкнул прямо в звериное лицо. Волк, стоявший на груди Исгера, уже бросился к его шее, но второй остановил его.

– Оставь. Прежде, чем умереть, он должен говорить.

Оборотень поднял голову, вслушиваясь.

– Стая близко. Совсем скоро, человек, ты познаешь, что такое молить о смерти.

Вдруг совсем рядом послышался треск сучьев, и из лесной чащи прямо к ним вышел незнакомец. Оборотень тут же превратился обратно в варга и зарычал. Но идущего это не остановило. Он был безоружен, на шее сверкал волчий амулет, заметив его, варги тут же успокоились.

– Вы поймали мятежника? – начал незнакомец. – Мораб будет очень доволен вами.

Сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, Исгер не мог разглядеть лица говорившего.

Незнакомец осмотрелся и заметил в стороне труп Йорана.

– Почему убили? – спросил он строго. – Надо было его оставить в живых. Близится кровавая луна, и он вполне сошел бы в качестве жертвы для нашей Двуликой Совы.

Варги виновато склонили морды. По его речи и поведению, можно было предположить, что он один из вожаков.

– Этот что-нибудь сказал? – показал он на Исгера.

Чтобы объясниться, волку пришлось принять человеческий облик.

– Нет, мой варг, но близится стая, я чувствую ее приближение. Человек заговорит, когда сотни клыков будут рвать в стороны его тело.

– Хм, значит стая близко, – повторил незнакомец, задумавшись.

Эта ремарка насторожила оборотня.

– О, мой варг, почему я не ощущаю твоего запаха? Из какой ты стаи?

– Не ощущаешь запаха? Да ты стар и глуп, поэтому смеешь сомневаться в своем вожаке! Подойди ближе, и ты сразу узнаешь, кто я.

Оборотень осторожно приблизился к незнакомцу и стал принюхиваться. Но тут что-то сверкнуло во мгле, не успев осознать опасность, оборотень вскрикнул и повалился на снег бездыханным. В его груди торчала рукоять кинжала. Второй варг зарычал и бросился на незнакомца, но тот уже вынул кинжал, и метнул его в несущегося варга. Словно нож в масло, вошло лезвие в череп зверя, тот взвыл и упал.

– Поднимайся! Скорее! – бросился незнакомец к Исгеру, помогая тому встать.

Ошеломленный ардиец во все глаза смотрел на своего неожиданного спасителя. Теперь он точно знал, где раньше видел этого юношу – в таверне «Жирный кабан».

– Ты же каратель! Что ты делаешь?!

– Объяснять времени нет. Если хочешь остаться в живых – беги со мной.

Говоря это, юноша вынул кинжал из черепа дохлого варга. Метал мистически светился. Лунный камень!

– Ну же! Уже через пару минут здесь будет целая волчья стая. Тогда нам уже ничего не поможет!

Исгер схватил свою секиру, и вместе с незнакомцем они бросились через лесную чащу. Они бежали и бежали, не останавливаясь ни на секунду, не переводя дыхания. И тут по всему лесу раздался жуткий гул и вой, леденящий кровь. Эта стая нашла своих мертвых сородичей, и бросилась по следу. Юноша был силен и здоров, и бежал быстро, Исгер же сильно отставал, все его тело было изранено клыками и когтями варга, эти язвы высасывали силы, дурманили разум, если он вовремя не доберется до своих и не выпьет противоядие, он будет умирать долго и мучительно. Пробежав еще какое-то расстояние, Исгер в бессилии упал на колени. Юноша подбежал к нему.

– Вставай!

Не могу…– еле выговорил Исгер.

Тогда, недолго думая, юноша стал снимать с того изорванную куртку.

«Что делает этот ненормальный?» – думал Исгер, не в силах говорить.

– Послушай меня, – сказал юноша, надевая куртку, – беги в ту сторону, там будет река. Иди прямо по воде, тогда варги не смогут выследить тебя. Твоя куртка поможет мне часть стаи увести по моему следу. Ну же, поднимись!

Исгер замотал головой.

– Нет сил, тело словно разрывается…

– Ты должен! Иначе все это будет напрасно! Смерть твоего товарища будет напрасна, и Ардия потеряет еще одного отважного сына, готового спасать ее.

Сквозь дурман Исгер увидел перед собой ясные глаза юноши, смотревшего на него с такой твердостью и верой, что внутри вояки все перевернулось. Собрав последние силы и опираясь на секиру, Исгер поднялся.

– Ну и отлично! А теперь беги!

И Исгер побежал, на деревянных ногах, с почти ослепшими глазами, но словно новые силы влились в его мускулы.

«Я не дам этим тварям мною поживиться. Не сегодня. Да, еще сразимся! Йоран, друг, я отомщу за тебя!» – воспоминание о погибшем товарище обожгла его яростью и сделала сильнее. Он обязательно выживет.

Тем временем стая продолжала преследование. Вожак остановился в месте, где Исгер и юноша разделились, и стал нервно водить носом по снегу. Он взвыл, и часть из самых молодых волков пустилась по следу раненного ардийца, остальные последовали дальше за вожаком. Варгу не нравилось то, что чуял его нос. Как мог запах одного и того человека разделиться? Кто же второй? Почему его запах такой слабый, еле уловимый? Лес скоро закончится, а они все еще его не нагнали. Вдруг запах пропал. Вожак пригнул морду к снегу: зайцы, лисы, кабаны, столько следов и запахов, и ни одного человека. Вдруг один из волков взвыл, подзывая вожака. В кустах что-то лежало. Подбежав поближе волки увидели – это была куртка Исгера. Поняв, что их обманули, вожак издал страшный яростный вой, потрясший небо и землю.

Тяжело дыша, преследуемый юноша выбежал на дорогу. Как раз в этот момент по ней ехало несколько обозов. Он знал, что варги не сдадутся и направятся сюда, ему нужно было спрятаться – сил бежать совсем не осталось. Юноша хотел незаметно залезть в один из обозов, груженных сундуками. Но к нему тут же подъехал всадник. А при ближайшем рассмотрении это оказалась девушка, крепко сложенная, с мощными ручищами, постриженная по–мужски.

– А ну слезай, а не то пристрелю, как собаку! – грозно крикнула воительница, сжимая в руках натянутый лук.

– Прошу, помоги мне, – заговорил юноша, поднимая руки кверху, – я не вор. Варги преследуют меня.

Услышав это, девушка заколебалась.

– Кто там, Марна? – послышался пожилой женский голос.

– Не знаю, матушка! – крикнула Марна. – Какой–то проходимец, утверждает, что спасается от оборотней.

– Пусть подойдет ко мне.

– Ну, иди! – приказала Марна, все еще целясь в незнакомца.

Она подвела своего пленника к экипажу, в окне которого виднелась женщина лет пятидесяти.

– Вот, матушка, этот парниша залезал на наш обоз с товаром.

Женщина с интересом рассматривала молодого человека, пытаясь понять, не проходимец ли он.

– Кто вы? И зачем вам понадобился мой обоз?

– Простите, госпожа, если напугал вас. Но я убегаю от погони. Стая волков преследует меня.

– Почему они идут за тобой?

– Я убил двух варгов.

Услышав это, на лицах женщины и Марны отразился испуг, смешанный с восхищением.

– Ты убил варгов?! – воскликнула всадница, опуская лук. – Но как?!

Юноша хотел объяснить, но тут тишину пронзил протяжный волчий вой – стая близко.

– Госпожа, молю, поверьте мне, помогите!

Мать с дочерью переглянулись.

– Спрячь его в сундук с сукном, – наконец произнесла пожилая госпожа, – и да, полей сверху ткань вот этим.

Она передала дочери маленький стеклянный флакончик с какой–то жидкостью.

Марна быстро помогла юноше забраться в сундук, сверху накрыла его несколькими кусками льна, и, открыв флакон, вылила сверху пахучее масло. Юноша сразу узнал запах – это была глициния дурманящая, прекрасный южный цветок, известный своим сильным ароматом.

Как только беглец был спрятан, обозы снова двинулись по дороге. Но уехать далеко им не удалось, уже через пару мгновений перед ними выскочила волчья стая, заграждая путь. Подбежав к экипажу, вожак принял человеческий облик.

– Стоять! – зарычал он. – Мы обыщем все обозы. Где-то здесь должен прятаться преступник.

На лице Марны читалось презрение.

– Варги теперь обыскивают купцов? С каких это пор?

Вожак подошел вплотную к бесстрашной девушке.

– С этих самых пор. Или есть возражения?

Остальные волки уже сбрасывали сундуки и бочки с повозок, особо не церемонясь, топча дорогую ткань в дорожной грязи и разбивая сосуды и флаконы. Разобравшись таким образом с двумя обозами, они приступили к третьему, именно в нем был сундук с беглецом. Трое крупных волков вскочили на самый верх, и стали водить носами, принюхиваясь. Марна сжала лук в руках. «Неужели найдут…о,боги…», – стучало у нее в голове. Вожак пристально наблюдал за работой своей стаи.

– О, мой варг, приветствую тебя! – вдруг раздалось рядом. Эта была пожилая госпожа. Она вышла из экипажа и подошла к вожаку, кланяясь и почтительно улыбаясь.

– Меня зовут Лагрета Лиагинд, вдова купца Болли. В чем нас, преданных поданных Великого Совета, подозревают?

Вожак смерил женщину злобным хищным взглядом.

– Мы ищем преступника, который осмелился напасть и убить двух наших братьев. Он очень опасен, вооружен лунным оружием.

Лагрета Лиагинд в испуге поднесла руки к груди.

– Какой кошмар! Лунное оружие! Ох, мой бедный сын, доблестный воин, погиб, сражаясь с проклятой Драконьей Империей. Все эти мятежники, я уверена, подкуплены, они хотят подорвать основу нашей великой страны. Найдите его, о мой варг! Пойдемте со мной, я прошу вас лично осмотреть мой экипаж!

Женщина, продолжая говорить, стала постепенно уводить вожака в сторону от обоза, как раз в тот момент, когда волки добрались до того самого сундука. Водя носами по деревянной резной крышке, они принюхивались, пытаясь найти спрятанного человека. И тут случилось то, чего никто из присутствующих не ожидал – волки стали чихать. Сначала один, а потом и все трое. Марна, которая все это время с замиранием сердца наблюдала за обыском, не смогла сдержать улыбку. Громадные черные варги чихали так пискляво и смешно, словно жалкие новорожденные щенки. Один из них чихнул с такой сильной, что, не удержавшись, свалился с обоза прямо на своих сородичей, завязалась свара. Два других волка вместо того, чтобы продолжить обыск, предпочли присоединиться к грызне.

«Жалкие, грязные псы» – ликовала Марна.

Вожак, услышав шум, в прыжке принял волчий облик, набросился на ближайшего участника драки и перегрыз тому глотку. Стая тут же притихла, испуганно пригибая головы и поджимая хвосты. Вожак отбросил дохлого волка в сторону, и, окинув весь обоз свирепым взглядом, взвыл и побежал вперед. Остальные волки засеменили за ним. Марна выдохнула. Они спасены!

Еще полчаса стояли повозки на дороге, вокруг бродили слуги, собирали разбросанный товар, что-то удалось спасти, что-то было безвозвратно испорченно.

Юноша уже сидел в экипаже напротив госпожи Лагреты.

– Благодарю вас, моя госпожа…– начал было он.

– Как вас зовут? – перебила его женщина.

Юноша молчал. Мог ли он открыть его?

– Зовите меня Брайсом, госпожа.

– Это ваше настоящее имя?

Так и не получив ответа, Лагрета вздохнула. Ее светлое благородное лицо в обрамлении белого платка было печально.

– Мой любимый муж умер месяц назад от приступа, – начала она, смотря в окно. – Известие о смерти сына убило его. Атти рос таким замечательным мальчиком, добрым, храбрым. Ничего не боялся и очень любил нас с отцом и сестру. Мы не одобряли его вступление в ряды новой армии. Но Атти был ослеплен идеями о могущественной Северной Ардии, все его друзья также охотно становились рекрутами. Эти дети искренне верили, что идут сражаться за великое дело. Но их обманули, – голос Лагреты дрогнул. – Зачем мы его отпустили? Зачем?

Она поднесла платок к глазам, вытирая проступившие слезы.

– Простите меня, Брайс за мою слабость. Я знаю, ничто так не раздражает мужчин, как вид плачущих женщин и детей.

– Вы неправы, госпожа. Меня это не раздражает.

Лагрета посмотрела на молодого человека и тепло улыбнулась.

– Мне нравится ваше лицо, Брайс. Ваш взгляд открытый и смелый. Такие люди, как вы, всегда несут спасение и защиту.

Послышались чьи-то громкие голоса. Это Марна, верхом на коне, руководила слугами, собиравшими товар.

– Насчет моих людей не беспокойтесь, Брайс. Вас никто не выдаст. Болли всегда очень тщательно подходил к подбору людей. Брал верных, хорошо знающих свое дело ардийцев.

– Я не беспокоюсь, госпожа.

Некоторое время они сидели молча. Лагрета задумчиво наблюдала за дочерью.

– Что с нами сделала эта война? – вздохнула она. – Марна была такой изящной нежной девочкой, с длинными рыжими волосами и чистыми глазами. Но как только Атти ушел в армию, сильно переменилась. Отвергла все предложения о замужестве. Начала интересоваться оружием и стрелять из лука. Накачала мускулы. А как только Атти умер, остригла волосы и стала носить мужское платье. Недавно Марне исполнилось девятнадцать. Кто ее теперь возьмет замуж? Но Марну это и не беспокоит. Вот, какое страшное время настало! Мужчины умирают, а слабые женщины вынуждены стать на их места, чтобы как-то выжить. Но одно счастье для меня – она вышла из жертвенного возраста. Скажите мне, Брайс, когда это все закончится? Сможем ли мы жить спокойно, не боясь потерять наших сыновей и дочерей?

Брайс улыбнулся.

– Обязательно сможем, моя госпожа. Но только если не позволим страху овладеть нами. Вот и вы прекрасно сегодня справились с волками. Я и не знал, что аромат глицинии так действует на них. Ардийцы всегда были сильнее своих врагов.

– Сильнее своих врагов, но не сильнее самих себя, – горько усмехнулась Лагрета. – У меня нет веры в то, что этот кошмар скоро прекратится. Но если таких людей, как вы, Брайс, много, тогда, быть может, у нас еще осталась надежда.

– Поверьте мне, таких, как я, желающих мира и процветания Северной Ардии, и смерти варгов, очень много. Простите меня, но мне пора.

Юноша открыл дверцу, собираясь выходить. Но Лагрета удержала его за рукав.

– У меня прядильная мануфактура и лавка в Охгарде. Если вам понадобится помощь и верный союзник, приходите ко мне.

– Благодарю, госпожа.

Брайс направился в сторону леса, но тут Марна преградила ему путь. Спрыгнув с лошади, она подошла к юноше и всунула ему в руки мешок.

– Там кое-какая еда и фляга с водой, – объяснила она свой поступок, смотря себе под ноги. – Ты был едва живым, а с обыском и всем остальным ужасом даже не поел.

Брайс с удивлением рассматривал эту странную девушку, когда–то очевидно миловидную, но потерявшую все свое очарование ради того, чтобы заменить матери погибшего сына. Он молча поклонился ей и пошел прочь.

Его фигура уже давно скрылась за деревьями, а Марна продолжала смотреть ему вслед.


***

Брайс торопился. Пройдя несколько миль, он наконец нашел свою лошадь, привязанную к дереву. Уже сев верхом и выехав на дорогу, он начал напряженно думать, не были ли его действия сегодня слишком опрометчивы? Достаточно большое количество слуг видело его лицо и могли донести, и, в добавок, он назвал госпоже Лагрете свое имя. Да, оно было ненастоящим, но все же… Это могло поставить под удар его задание. Посторонние люди не должны знать о том, что каратель Брайс на самом деле шпион Империи по имени Догель, служащий его императорскому величеству Кольбейну Наттеньеру.


Глава 8 – Погребальный костер

Тысячи факелов и огней были зажжены в эту ночь в Альнааре. С древних времен повелось, что правителей Вереиды и затем Империи хоронили ночью при свете костров. Считалось, что эта традиция пошла еще от великого короля Йова, умершего в полночь во сне на сто девяностом году жизни. Его дети и внуки положили тело Йова на спину дракона, и тот, сопровождаемый четырьмя братьями–драконами, улетел на Восток, оставляя по завету земли потомкам Йова. Так гласила древняя легенда. С тех пор всех венценосных Фламендеров, не погребали, а предавали сожжению, ибо их прах должен быть унесен вместе с ветром в Священные Земли Драконов. Наттеньеры, как наследники огненных королей, продолжили делать так же.

Темная беззвездная ночь придавала всему этому действу поистине мистический облик. Таинственное мерцание пламени на доспехах рыцарей, замершая в нервном ожидании толпа, облаченная в красные одежды – символ огня и императора, и огромный Дворец, в этот час давящий своим мрачным величием. У подножия громадного золотого дракона был сооружен погребальный костер, на нем покоилось тело Рагнара Наттеньера, в его руки был вложен меч, на челе – обруч с рубином. Облик покойного императора был величественно спокоен. Рядом стоял жезл, а на красной бархатной подушке возлежала золотая корона.

Двери распахнулись, на площадь вышла процессия с зажженными свечами, впереди всех шел верховный советник Герхард в алом балахоне, затем показались Наттеньеры: герцог Доран, герцогиня Родгена и Вива. Лица матери и дочери скрывали длинные, почти до самого пола, красные вуали. Встав по обе стороны от погребального костра, они опустились на колени. Забили барабаны, огромный колокол на башне огласил город скорбным звучным боем, заставляя дрожать стекла. Последним шел Кольбейн в золотых одеждах и мантии с драконом. Он медленно двигался вдоль склоненных вельмож и рыцарей, став у костра, он поднял руки в прощальной молитве, весь народ так же в одном порыве поднял руки, барабаны забили чаще. Герхард торжественно поднес факел Кольбейну, и тот, взяв его, зажег ветки, огонь стал медленно разгораться. Чтобы отдать последнюю дань прощания с покойным императором всем членам династии Наттеньеров полагалось по очереди взойти по специальным деревянным ступеням на золотого дракона – на одной из его раскрытых лап была сделана огороженная площадка, и бросить горсть лепестков белых роз прямо в костер. Затем верховный советник Герхард должен был так же взойти на дракона и держать корону, пока огонь и ветер превращали в прах тело императора, и только после того, как корона будет таким образом освящена, возложить ее на чело Кольбейна – похороны были одновременно и коронацией.

Первым стал восходить по ступеням герцог Доран. Он бросил горсть лепестков и прошептал:

– Прощай, мой дорогой брат. Пусть твой дух упокоится в землях предков рядом с ней. Пусть ты уже никогда не будешь знать страданий и боли.

Его осунувшееся лицо выражало напряжение и глубокую скорбь. Он посмотрел на костер внизу и увидел, как огонь приближался к ложу, на котором лежал Рагнар. Едва сдержав слезы, герцог Доран прикрыл рукой глаза и вернулся на свое место. Следующей шла его жена – герцогиня Родгена.

Лукас стоял неподалеку, как только Родгена стала подниматься, он приблизился к Виве и встал позади нее. По тому как юная герцогиня вздрогнула, а прелестная головка в вуали чуть повернулась, Лукас понял, что она узнала его.

– Вы пришли, кузен? – прошептала она. – Разве вам полагается быть здесь?

– Я не мог стоять в стороне, – отвечал Лукас, – ваша бледность видна даже сквозь эту вуаль. Если вы вдруг потеряете сознание, я хочу быть рядом.

– Быть рядом? Для чего?

– Чтобы не дать вам упасть.

Вива ничего не ответила, она перевела взгляд на золотого дракона – Родгена уже исполнила ритуал, теперь настал ее черед восходить по ступеням. Поднявшись на дракона, Вива взяла горсть лепестков и бросила в костер. Она не знала, что надо говорить, о чем молиться. Смерть старого императора была ей глубоко безразлична. Зато с такой высоты Вива смогла рассмотреть всю сцену действий. Кольбейн все так же стоял с воздетыми руками, остальные люди замерли в поклоне, черные тени от погребального костра плясали на стенах, подул ветер с залива. Вива посмотрела на тело Рагнара – огонь уже полностью скрыл его, она повернулась и уже хотела спускать вниз, как тут раздался взрыв – погребальный костер разлетелся на тысячи огненных частей по всей площади. Послышались крики ужаса. Оглушенная и потрясенная, Вива взглянула вниз и оцепенела – под ней теперь было огненное озеро, деревянная лестница быстро вспыхнула и начала гореть. В испуге она вбежала обратно на площадку и растерянно посмотрела по сторонам. Ужас и паника царили внизу.

– Что же это? Что случилось? – шептала Вива, дрожа от страха. – Как мне теперь вернуться?

Она пыталась разглядеть мать с отцом, но не могла – было столько людей, и не понятно, кто где. Наконец ее глаза узнали Кольбейна, он, сорвав с себя королевскую мантию, помогал рыцарям уводить людей дальше от эпицентра взрыва.

– Брат! Я здесь! – закричала Вива изо всех сил. – Помоги мне!

Кольбейн поднял голову и тут же бросился к золотому дракону, вокруг которого уже полыхал огонь.

– Вива, спускайся по лестнице! – крикнул Кольбейн.

– Нет! – закричала она в истерике. – Тут все горит! Я не пойду!

Поняв, что сестра не будет спускаться, Кольбейн быстро вбежал по ступеням.

– Ну же, давай свою руку. Времени нет! Лестница может обвалиться!

– Нет-нет! Мы погибнем!

– Вива, слушай меня! Пойдем!

Взяв холодную, как лед, руку сестры, Кольбейн стал спускаться, все было в дыму и пламени. Они дошли где-то до середины, но сильный ветер раздувал огонь слишком быстро, и вот уже вся лестница под ними была охвачена пламенем. Прыгать было опасно – слишком высоко, но и медлить тоже – в любой момент доски могли не выдержать.

– Мы погибнем! Погибнем! – рыдала Вива.

Кольбейн взял на руки сестру, которая была в состоянии близком к обмороку, и стал смотреть по сторонам, ища выхода из этой огненной ловушки.

– Ваше величество! Бросьте кузину мне! Я поймаю!

Кольбейн посмотрел вниз – там стоял Лукас и протягивал руки.

– Я поймаю ее! Верьте мне!

Кольбейн колебался, но пламя подбиралось все ближе к ним, времени не оставалось.

– Вива, держись…– проговорил он и бросил сестру вниз.

Кольбейн успел увидеть сквозь дым, как Лукас подбежал и поймал Виву на руки – она была без сознания. И тут же доски под ним обвалились, и он рухнул в огненный котел.


***

– Аааа! – Елена вскочила с кровати, ее била дрожь, на лбу блестели капли пота.

Страшный леденящий кошмар привиделся ей – будто Кольбейн исчез, его больше нет.

– Мамочка, что с тобой? – это Нимфея проснулась от крика и сонно потирала глазки.

Елена дрожала, усилием воли она постаралась принять спокойный вид и даже улыбнуться.

– Все хорошо, малышка, спи спокойно, еще ночь.

Она поправила одеяло девочке и дождалась пока та мирно засопит. Затем, подбежав к своему дорожному мешку, Елена вынула из него сферу с фениксом и вышла из комнаты. Ночь была тихая, огромная луна освещала кроны деревьев и кустов в саду. Ноги подкашивались и не слушались Елену, тогда она опустилась на деревянные доски. Это был не просто сон, нет, ее сердце не могло ее обмануть.

– С ним что-то случилось… Я чувствую…

– Елена! – раздалось возле нее. Это был Варди. Он стоял в дверях своей комнаты и с тревогой смотрел на нее.

– Это ты кричала?

Она не могла ответить, язык не повиновался. Юноша подошел к ней, заметив сферу, которую она сжимала в руке, он с недоумением уставился на нее.

– Что это? Ты решила использовать сферу?

– Варди… с ним что-то случилось… Я должна идти к нему…

– С кем? О чем ты говоришь?

– С Кольбейном! Ему плохо!

По лицу Варди пробежал испуг, широкие брови сдвинулись.

– С чего ты это взяла?

– Я видела сон. Он умирал!

– Сон? Ты это серьезно, Елена? Я уж думал, у тебя что-то случилось.

Варди явно не верил ей, но Елене было все равно. Этот сон не мог быть обманом. Она поднялась и вытянула руку со сферой вперед, готовая разбить ее.

– Я не смогу спокойно жить, не зная что с ним. Мне надо спешить.

– Что с ним? – Варди зло усмехнулся. – Я скажу тебе, что с ним. Он живет себе преспокойненько во Дворце в Альнааре и даже не ищет тебя. Вот что с ним. Давай, разбей сферу и перенесись к его величеству, чтобы убедиться в этом воочию. Может, он конечно на радостях и попользуется тобой какое-то время, как пользовался крестьянками его старший братец, да и снова бросит тебя.

– Не говори так! – крикнула Елена. – Ты знаешь, что Кольбейн не такой, как Лейв! Ты это прекрасно знаешь!

– Разве? Тогда где он, Елена? Прошло два месяца, как мы уехали из поместья, почему он до сих пор не нашел тебя?

От этих слов юноши рука Елены, сжимавшая сферу, в бессилии опустилась.

– Он просто не знает, где я…поэтому…

– Как легко ты находишь ему оправдания. Он не просто какой-то обычный человек. А великий наследник, теперь уже император, ему подвластны войска, вассалы, чиновники всех мастей и рангов. Разослать твои приметы по всем городам, назначить баснословную сумму вознаграждения, и самому не спать, пока не найдет тебя – вот как он должен был поступить, если бы любил тебя так, как ты мечтаешь. И что же мы видим? Ничего этого нет, Елена. Признай, что ты была обманута, и можно сказать, что в поместье Наттеньер для тебя еще хорошо все закончилось. Не выкупи себя ты вовремя, давно бы закончила, как Лия.

Каждое сказанное слово Варди било Елену прямо в сердце. Она не хотела соглашаться с ним, но не могла найти оправдания, почему Кольбейн тогда уехал, хотя и говорил ей дождаться его. Снова и снова Елена прокручивала у себя в голове события тех дней, и не могла простить его. За то, что был так жесток с Фреей, за то, что обманул ее, разбил сердце, и уехал, ничего не сказав и не объяснив.

Скрипнула ручка двери – это Нимфея робко и испуганно выглядывала из темноты комнаты. Видимо, она снова проснулась, разбуженная голосами взрослых.

– Завтра я ухожу в море, – сказал Варди, смотря на Нимфею, – Если ты сейчас сбежишь, этот ребенок останется совсем один.

Елена схватилась за сердце. Это было выше ее сил.

– Зачем ты делаешь это со мной, Варди? Зачем так страшно манипулируешь?

Юноша пожал плечами.

– Не манипулирую, а лишь показываю реальность, Елена.


Глава 9 – Разные пути

Остаток ночи Елена провела сидя в кресле. Сфера лежала перед ней на столе и ярко светилась.

Девушка боялась ложиться спать, боялась вновь увидеть тот кошмар. Она торопила утро, наверняка к завтраку придут друзья господина Аталлоса. И, если действительно произошло несчастье, юный Арлан узнает об этом первым и всем сообщит.

Так с пустой головой и вся разбитая Елена встретила рассвет. В эту утро Варди предстояло отправиться в свое первое плаванье на огромной торговом корабле «Великан». Он так долго и тщательно к этому готовился, Елена обещала проводить его, волновалась за него, и теперь стыдилась того, что ее мысли были совсем о другом.

– Я не позволю какому-то сну владеть мною, – говорила она себе.

В назначенное время в комнату вошла Кэролайн с другими служанками и стали помогать одеваться Елене с Нимфеей.

Сегодня их жизни должны будут круто измениться.

– Уплываем на два месяца, пройдем по всему Великому проливу, зайдем в порты Южного Каганата, – рассказывал взволнованно Варди.

– Вы такой счастливчик, Варди! – воскликнул Ханбек.

Мальчик ехал вместе с ними на пристань, тоже захотел проводить. Было раннее утро, солнце едва показалось над горизонтом.

– Бррр, холодрыга, – поежился Ханбек.

И правда, утро выдалось довольно прохладным. Даже в эти южные широты постепенно приходила зима, с сильными ветрами, дождями и бодрящими температурами по утрам. Елена рассеянно кивнула. Несмотря на данный себе зарок, что она не будет больше думать о том кошмаре, что ей привиделся ночью, она никак не могла найти себе места. Сердце ее невыносимо ныло. Если бы только Елена смела – здесь бы разбила сферу и унеслась туда, где сейчас Кольбейн. «Лишь бы только узнать, что с ним все в порядке, что ничего не случилось дурного, и тогда я снова успокоюсь».

Экипаж выехал за ворота и остановился у пристани. Огромный трехмачтовый красавец «Великан» важно возвышался среди рыболовецких лодок и ждал сигнала к отплытию. Капитан Гаспар, пожилой крепкий мужчина с коротко стриженной бородой, стоял на палубе и о чем-то оживленно разговаривал с боцманом. С ними, как и со всей остальной командой, Варди уже успел познакомиться. Поначалу к нему отнеслись недоверчиво – какой–то бывший крестьянин-пахарь, протеже хозяина. Вдобавок никогда не ходивший под парусом, и вообще в глаза не видевший большой воды. Матросы посмеивались над ним, некоторые в открытую высказывали агрессию. Но Варди был не из робкого десятка и быстро поставил на место самых задиристых. Его храбрость пришлась по душе морским волкам, и после небольшой драки, большинство приняло его достаточно тепло и дружелюбно.

И вот теперь Варди стоял перед трапом и выглядел очень растерянным. Неужели и правда сегодня наконец он выйдет в море? Он посмотрел на Елену и улыбнулся. Что эта была за улыбка! Она пронзила итак измученное сердце девушки новой болью. Это был другой Варди. Одетый в черную морскую куртку с высоким воротом, с белокурыми волосами, развивавшимися на ветру, Варди улыбался ей так тепло, так радостно, а в глазах застыла грусть – настало время расставаться. Он подошел к ней и взял за руки.

– Елена, я все хотел попросить прощения за то, что произошло ночью. Я снова был слишком груб с тобой. Прости меня.

– Нет, все в порядке.

Друзья не видели, как при этом разговоре, глаза Ханбека лукаво заблестели, и щеки залились смущенным румянцем. И что только подумал этот мальчишка?

– Мне просто хочется оградить тебя от опасностей и безрассудных поступков, – продолжал Варди, – но я чувствую, что не смогу этого сделать. Надо просто отпустить тебя.

При этих его словах девушка почувствовала, как ком подкатил к горлу.

– Ты сейчас говоришь со мной так, будто мы прощаемся навсегда! Но ведь ты вернешься через пару месяцев.

– Да, все верно, я вернусь.

– Эй! Варди! – пару матросов махали ему рукой. – Поторопись!

Юноша махнул им в ответ.

– Поднимаюсь!

Он погладил Нимфею по голове, похлопал Хабека по плечу, и, взглянув в последний раз на Елену, стал подниматься по трапу.

Уже через пару минут капитан Гаспар крикнул:

– Отдать швартовый! Поднять якорь!

«Великан» медленно уходил в предрассветный туман, Елена смотрела ему вслед, пока он не скрылся за горизонтом, крик чаек провожал его.

– Береги себя,– прошептала она.


***

Возвращались молча. Нимфея заснула, а Елена и Ханбек смотрели по сторонам. Город оживал, открывались ставни, на базаре послышался смех и громкая ругань вперемежку с собачьим лаем.

– Скажи, Ханбек, Как скоро вести из столицы достигают Фарсалы?

Мальчик задумался перед тем, как ответить.

– Да по-разному. Мы ведь считаемся глубокой провинцией, поэтому достаточно долго. Хотя конечно, если что-то срочное, то быстрее. Вести сначала достигают Яссы, а оттуда уже доходят и до нас.

Елена вздохнула. Видно ей не скоро удастся успокоить свое сердце.

По возвращении в дом Аталлосов она сразу же поспешила присоединиться к завтраку.

Солнце уже пригревало, прогоняя утреннюю прохладу. Пахло мокрой травой и кофе. Стол был накрыт на террасе. Господин Аталлос сидел на стуле, нарытый пледом, в мягких тапочках на босу ногу, и с довольным видом покуривал сигару. Госпожа Анника и Дамира сидели рядом.

– Ох, Спирус, дорогой, – сокрушалась хозяйка, качая головой, – разве Тородд не запретил тебе курить? Табак крайне не полезен при заживлении ран и опасен твоему сердцу.

– Ничего-то он не смыслит, этот Тородд, – отвечал он с улыбкой, выпуская струю дыма, – курение – это прежде всего особый образ мысли, если хочешь, особая философия.

– Даже так? – иронично вскинула брови госпожа Анника.

– Конечно. Помимо того, что это очень приятно, курение настраивает на правильные мысли. Я не стал бы тем, кем я есть, если бы не курил. Нет-нет. Не знаю, как там со здоровьем и прочей чепухой, что зачитывает нам Тородд, но для формирования целостной, мыслящей личности табак необходим.

– Ты так говоришь, словно это какое-то благо! – воскликнула госпожа Анника.

Она явно хотела поспорить со своим мужем о пользе табака, но тут увидела вошедших Ханбека и Елену с Нимфеей.

– Мои дорогие, садитесь поскорее за стол!

– Как наш бравый моряк? Проводили? – поинтересовался господин Аталлос, когда Елена опустилась на стул напротив него.

Та кивнула.

– Да, он так долго ждал этого момента и был очень счастлив и взволнован.

– Уверен, Варди быстро освоится, вдобавок капитан Гаспар отменный человек, умный, храбрый благородный, но и в меру жесткий – собственно именно таким и должен быть капитан дальнего плаванья.

– Отец, а когда ты меня отправишь на корабле? – спросил Ханбек. – Я уже достаточно взрослый, чтобы плавать!

На лицах госпожи Анники и господина Аталлоса заиграли улыбки.

– А ты, юный господин, для начала выучись, а потом и поговорим об этом.

– Но, отец, я весьма успешен во всех дисциплинах! – горячился мальчик. – Спроси учителя Эйгиля, он подтвердит мои слова!

– А вот хвалиться, Ханбек, не достойно для воспитанного юноши, – попеняла ему мать. – Кстати о господине Эйгиле. Елена, дорогая, ведь он уже как неделю приходит и к тебе. Как продвигаются твои занятия?

– Благодарю вас, госпожа, – поклонилась Елена, – учитель Эйгиль очень добр и терпелив ко мне.

– Мама, госпожа Елена даже алфавит написать не может, – хихикнул озорно Ханбек,– и видела бы ты как она выводит буквы – это ужас!

«Противный мальчишка,» – обиженно подумала про себя Елена и больно пнула колено Ханбека под столом.

– Ой! – вскрикнул мальчик, потирая ушибленную коленку и косясь на Елену.

– Неудивительно, разве крепостные крестьянки способны к обучению? – насмешливо заметила Дамира, изящно отпивая кофе.

– Дамира! – воскликнулгосподин Аталлос. – Попридержи язык!

Его дочь закатила глаза и продолжила лениво пить напиток, то и дело посматривая в сторону аллеи, ведущей ко входу. Тородд Савалли обещал прийти. Елена тоже нервничала от ожидания.

– Ты совсем ничего не ешь, милая? – заметила госпожа Анника, посмотрев в ее пустую тарелку. – И очень бледная. Ты не заболела?

– Нет, госпожа.

– Просто наша прекрасная Елена расстроена из-за отъезда Варди, – весело заметил господин Аталлос, подмигивая жене.

Послышались шаги по аллее. В нетерпении обе девушки – Елена и Дамира вскочили со своих мест. Показались фигуры вошедших – это были Савалли и Кеган.

– Приветствуем хозяев этого дома! – сказали они, кланяясь.

Дамира засияла от счастья, а Елена не смога скрыть своего разочарования. Так ожидаемый ею Арлан Кассано не появился. А ведь именно он мог быть первым, кто получит самые свежие вести из столицы.

– Что-то вы сегодня припозднились, друзья, – заметил господин Аталлос, – и где Арлан с Викаром?

– Спирус, подожди со своими вопросами, – остановила его госпожа Анника, – дай нашим друзьям спокойно сесть и отдышаться. Кэролайн! Принеси еще лепешек с нутом и кофе.

После того, как Савалли и Кеган поели, госпожа Анника наконец разрешила своему мужу их расспрашивать.

– Ну так что? – торопился он.– Как там наше дело?

– Все плохо, Спирус, – отвечал Кеган, – сколько бы не уплачивали долг, они не выпустят Васко из тюрьмы. Мэр Тодерон боится его. У Васко же связи при императорском дворе. А если там прознают про темные дела мэра, не сносить ему и его дружкам голов. Гораздо выгодней держать Васко в тюрьме, заодно высасывая из нас, его друзей, огромные деньги, в якобы уплату долгов.

– Да,– подтвердил Савалли, складывая руки на груди,– каждый раз появляются откуда ни возьмись новые расписки, подписанные якобы Кассано, за которые он не расплатился.

– И так каждый раз, Спирус!– воскликнул господин Кеган, хватаясь за голову,– когда мы уже почти подготовили все бумаги для освобождения!

Глаза господина Аталлоса гневно сверкнули.

– Мерзавцы, уже давно надо было сдать всю их шайку властям. Разворовали такой город!

– Не так то это просто сделать, Спирус, как бы хотелось – сказал хмуро Савалли.

– Надо что-то придумать! Нельзя бросать Васко вот так!

Господин Кеган закивал в знак согласия.

– Папа, ты можешь пострадать,– сказала недовольно Дамира,– пусть господин Кассано сам решает свои проблемы.

– Нет, Дамира, настоящих друзей не бросают,– строго ответил ей отец,– Васко помогал мне, когда я был ещё нищим торгашом на базаре, я во всех смыслах обязан ему. Бросить его теперь – самая настоящая подлость.

– Но что же мы можем сделать?!– воскликнул господин Кеган.

– Тут надо подумать,– задумчиво проговорил Савалли.

Нависло молчание.

– Друзья, давайте лучше сегодня отложим грустные мысли,– предложила госпожа Анника,– и перейдём вглубь сада. Ведь мой дорогой супруг снова здоров и с нами. Возле пруда приготовлен стол с напитками, сладостями и фруктами. В такую чудесную погоду это будет как никогда кстати.

Все с удовольствием согласились.

Ханбек с Нимфеей явно засиделись, поэтому, как только взрослые поднялись, они рванулись со своих стульев, чуть не уронив их на пол, и побежали к пруду.

– Дети! Тише!– приказала было госпожа Анника, но не была услышана.

Все вышли на большую зеленую лужайку, залитую солнцем, под раскидистым, величавым платаном расположился небольшой стол, весь заставленный различными яствами и напитками, основным из которых был ледяной щербет.

Пока взрослые только подходили ко столу, Ханбек вместе с Нимфеей уже успели выпить по три чаши сладкого напитка и со всех ног, наперегонки, бежали к большим качелям, что были подвешены к дереву.

– Госпожа Елена, покачайте нас, как вчера!– закричал мальчик, залезая на качели и помогая вскарабкаться Нимфее. – Покачайте нас! Покачайте нас!

Нимфея захлопала в ладоши и стала в нетерпении подпрыгивать на качелях. Елена, хотя и была мысленно далеко отсюда, поспешила к детям. Ханбек и Нимфея визжали от восторга, крепко держась руками за толстые веревки, которыми качели крепились к толстому суку дерева.

– Елена, дорогая, осторожнее!– взмолилась госпожа Анника, наблюдая со стороны за детским весельем.

– Эх, вот она молодость,– вздохнул господин Кеган, стоящий тут же и держащий в руке чашу с щербетом.

– Дамира, дитя моё, поиграй вместе с братом, – обратилась госпожа Анника к дочери.

Но та лишь высокомерно фыркнула.

– Я не ребенок, и не крестьянка, чтобы визжать и хохотать на весь сад.

– Анника, твоя дочь уже взрослая, ей не интересны детские игры, – шутливо заметил Кеган.

– Ох, дети растут слишком быстро, – улыбнулась госпожа Анника, – но вот приходит ли мудрость с годами – большой вопрос.

– Господин Савалли всегда говорит, что человеческая мудрость не зависит от возраста, – отвечала Дамира, во все глаза смотря на молодого врача. – Не так ли, господин Савалли?

Но тот не отвечал. Он, казалось, не слышал ее вопроса и был целиком погружён в свои мысли, внимательно наблюдая за резвящимися детьми на качелях.

– Да, Тородд иногда как заявит какой-нибудь высокий тезис, только вот сам редко когда следует ему, – рассмеялся господин Аталлос.

– Согласен со Спирусом, – закивал Кеган,– вот, к примеру, ты, Тородд, всегда говорил, как важна благотворительность и все такое, а сам за последние две с половиной недели даже не появлялся в своём приюте. Это я выяснил буквально накануне, зайдя туда и надеясь встретить тебя там, но что же? Няня Виндела заявила, что ты даже и носа не казал там за все это время, и она сильно переживает, не случилось с тобой чего.

– Она должна была идти сразу сюда,– сказал господин Аталлос,– так как Тородд все эти недели пропадал у меня, с раннего утра до глубокого вечера.

– Твое состояние, Спирус, вызывало опасения, – попытался объяснить Савалли, закладывая руки за спину, – мне было спокойней находиться рядом, чтобы успеть вовремя среагировать в случае чего.

Он отошёл от развеселившихся друзей и встал поближе к качелям.

Теперь на них сидела Елена, которую из последних сил раскачивал Ханбек. Она звонко смеялась, лицо ее все раскраснелось, волосы растрепались.

Мальчишка что было сил дернул качели, но тут же повалился от усталости на траву.

– Ханбек, а ты разве сильнее не можешь?!– смеялась девушка.

– Вы такая тяжёлая, госпожа Елена!– воскликнул тот с досады. – Да кто вас сможет раскачать?!

– Может быть, я попробую?– неожиданно предложил врач.

– Попробуйте, господин Савалли, да только не надорвитесь, – съязвил Ханбек,– госпожа Елена явно весит не меньше, чем целая лошадь.

Савалли не сдержался и весело улыбнулся, но тут же виновато прикрыл рот кулаком.

– Ах, ты, маленький…– разозлилась Елена и хотела уже спрыгнуть с качелей, чтобы разобраться с обидчиком, но Савалли уже начал раскачивать качели, не давая ей возможности уйти.

Солнце пробивалось сквозь крону дерева, тёплый ветерок развевал белое муслиновое платье Елены, она закрыла глаза. Веселая игра с детьми на какое-то время дала ей возможность отвлечься от тяжелых мыслей, но сердце все так же было неспокойно. «Мы провинция, до нас вести доходят нескоро», – вспоминала она слова Ханбека. «Но Кольбейн – император, если с ним что-то случилось, об этом должны сообщить как можно скорее», – в то же время думалось ей. Она не открывала глаз, и вся была поглощена своими мыслями. Господин Савалли что-то говорил ей, но она не слушала. Как вдруг ее слух уловил новые голоса – да-да, это были господин Викар и Арлан.

– Вот так и коронация! – послышался возглас господина Кегана. Все остальные явно были очень взволнованы.

Елена, не дождавшись, пока Савалли остановит качели, спрыгнула на полном ходу и побежала к остальным.

– Не дали покойному императору Рагнару уйти в мире! – сокрушалась госпожа Анника, прижимая руки к груди.

– Так его до последнего часа и преследовали покушения, что за несчастная судьба! – заметил господин Аталлос. – Сначала молодую жену похоронил, а затем всю жизнь провел в глубоком одиночестве и в вечной опасности быть убитым. И теперь взорвали погребальный костер, благодаря которому его душа должна была отправиться к предкам!

– Ты хотел сказать, к драконам, Спирус, – поправил его господин Викар.

– Да, верно, к драконам.

– Кто устроил взрыв? Что известно, Арлан? – спросил подошедший Савалли.

– Ардийцы. Нашли их логово прямо в самом Альнааре.

– Уже и до самой столицы добрались мерзкие твари! – горячился Кеган. Его друзья и госпожа Анника были также крайне обеспокоены этими новостям.

– А он?! – воскликнула в нетерпении Елена. – Что с ним?!

– Вы имеете в виду молодого императора Кольбейна, госпожа? – спросил Арлан.

– Да!

– Его быстро достали из огня, но сильно пострадала левая сторона лица и рука. Его величество проявили небывалое мужество. Как только его раны перевязали, он, несмотря на боль, приказал продолжить коронацию.

– Во истину поступок достойный великого императора! – восхитилась госпожа Анника.

Господин Викар нахмурил брови.

– Думаю, это не останется безнаказанным. Боюсь, нас ждет очередная война с Северной Ардией.

Остальные стали бурно обсуждать вероятность вооруженного конфликта и помощь союзников, в частности царств Регул и Нордеи.

– Они конечно же поддержат Империю, – был уверен Арлан, – эти царства всегда принимали сторону сильных.

– Ты думаешь? – сомневался Кеган. – Мое мнение, что они будут весьма не против откусить кусок от разваливающегося пирога. У регульцев так точно есть причины ненавидеть Наттеньеров и желать развала Империи.

– А у кого из соседних государств их нет? – заметил Викар. – Любая империя, построенная на крови и страданиях, какой бы не была великой поначалу, рано или поздно встретит свой бесславный конец и развал.

– Мда, верно сказано, мой друг, слишком верно… – господин Аталлос печально опустил глаза.

За этими обсуждениями никто не заметил, что Елена давно ушла. Убежав вглубь сада и опустившись на траву возле ивы, она прислонилась спиной к стволу и стала смотреть на небо. Поначалу, когда Елена только услышала о произошедшем покушении на Кольбейна, ей казалось, что она или лишится чувств или расплачется. Обожженные лицо и рука!

– Как же тебе больно, любовь моя! И меня нет рядом, чтобы хоть как-то помочь тебе! О, Кольбейн, прошу тебя, живи! Не умирай! Никогда не умирай!

Как же она страстно желала, чтобы эта мольба, вырвавшаяся из ее сердца, была подхвачена быстрым ветром и достигла Альнаара и Дворца. Чтобы Кольбейн услышал ее.

***

В тронной зале было почти пусто. Присутствовали только пять ближайших советников императора. С площади доносились возгласы разъяренной толпы:

– Смерть проклятым изменникам! Северная Ардия – наш враг!

Палач уже сделал свое дело – восемь зачинщиков покушения после жесточайших пыток, были повешены. Все ардийцы по происхождению. Их логово подверглось тщательному обыску. Найдены несколько бочек с порохом, карты, пузырьки с ядом, и много денег. Последние видимо предназначались для подкупа слуг и императорской охраны.

– Ваше величество, необходимо немедленно выдвигать войска к северным границам! – воскликнул советник Лим.

Остальные четверо советников одобрительно закивали головами.

– Покушение на императора Драконов – это верх дерзости, – согласился Герхард, гневно сжимая свой посох. – К тому же пытки виновных выявили новую угрозу – сговор Ардиейцев с регульцами! Когда они соберут достаточное войско, северные провинции окажутся в страшной опасности. Советник Лим прав, промедление – подобно смерти.

Советники замерли, смотря на императора, в ожидании его решения, но он молчал. Последние несколько дней лекарь стал давать ему опиум, иначе заглушить страшную боль от ожогов было невозможно, но от опиума у Кольбейна начал мутиться рассудок, собраться с мыслями стало очень сложно. Восседая на золотом троне и короне на забинтованной голове – Кольбейн выглядел жутко.

– Повелитель, отдайте приказ вашим войскам выступать! – настаивал советник Герхард. – Внезапность нашей атаки – вот главный козырь сейчас.

– Моя разведка ничего не передавала, – наконец произнес Кольбейн, каждое слово давалось ему через боль. – Слишком опасно выступать, не зная, что происходит в самой Северной Ардии.

– Но ваше величество, мы знаем! – горячился советник Лим. – Мы смогли застать этих ардийцев врасплох. Переброс такой огромной армии, которую планирует собрать Великий Совет – дело сложное, быстро изменить позиции им не удастся. Значит самое верное – это ударить первыми, пока ни один из северных городов не пострадал.

Кольбейн обвел взглядом советников – у всех на лицах читалась решимость. Но сам Кольбейн совсем не был уверен в правильности такого решения. Слишком все выглядело странно, слишком гладко. Эти найденные у ардийских заговорщиков карты с расположением войск, и указанием где и когда начнется атака. Неужели они и вправду были настолько глупы, чтобы оставлять такие документы здесь – в столице, в непосредственной близости от Дворца. Странно, слишком странно. И письмо, полученное накануне от Догеля говорило о том, что наблюдается странная оживленность на восточной границе Северной Ардии, там где они соседствуют с Ледяной пустошью и Регулом. «Как раз там, где берут свои начала реки Гельч и Дара», – думал Кольбейн.

– Какой город стоит первый под ударом по их плану?

– Готнорд, ваше величество, – отвечал Герхард.

Кольбейн задумался.

– Этот город защищает крепость Вемсдален. Отправить срочное сообщение капитану Алегерду об укреплении позиций. Я и отряд катафрактов выдвигаемся через четыре дня.

– Только отряд катафрактов, мой повелитель? – удивился советник Лим. – Основные войска не будут задействованы?

Кольбейн покачал головой.

– Нет. Пока я сам не удостоверюсь, что угроза идет именно с этой стороны, войска не тронутся.

Кольбейн поднялся и пошел из залы, сопровождаемый поклонами советников.

– Это промедление – убьет Империю, – сказал советник Лим, подходя к Герхарду. – Убедите его величество незамедлительно послать войска к границам с Северной Ардии.

Но верховный советник лишь пожал плечами.

– Я не думаю, что это возможно. В крови у Наттеньеров всегда было упрямство.

– Даже если оно приведет к гибели весь Север?! – воскликнул, не сдержавшись Лим.

Герхард ухмыльнулся.

– Даже если оно приведет к гибели весь мир.


Глава 10 – Свой дом

Сегодня был последний день пребывания Елены у Аталлосов. Завтра она переедет в свой дом. И хотя добродушные хозяева пытались отказаться от платы за него, Елена настояла, что отдаст всю стоимость. Не сразу, со временем.

«Конечно, если бы я не истратила те деньги, что у меня остались после выкупа, то тогда я могла бы сразу расплатиться за дом, – вздыхала она, гуляя по берегу моря, – но зато у меня не будет оправданий для лени и разгильдяйства, сразу же приступлю к работе». Елена уже нашла место на ткацкой мануфактуре некого господина Гюля, тучного мужчины с маленькими похотливыми глазками.

Он чуть ли не с порога начал объяснять Елене, что не нуждается в новых работницах, так как своих не знает, куда девать, да и мест в бараках нет, но за определенные услуги со стороны девушки, готов пойти на уступки. По всей видимости, господин Гюль привык видеть безысходность и отчаяние в глазах приходящих к нему несчастных женщин и использовать это в своих целях. Но когда Елена сняла с себя плащ, под которым показалось потрясающее шелковое платье, очередной утренний подарок госпожи Анники, маленькие глазки хозяина мануфактуры растеряно забегали, последнее, что повергло его в настоящий шок было заявление Елены, что она не нуждается в месте в бараке, так как живет в своем доме. С внутренним ликованием и торжеством она смотрела на то, как бедняга Гуль уселся на стул и стал нервно вытирать проступивший пот на лысине.

– Тогда зачем вам работа на моей мануфактуре, юная дева? – спросил он, уже более вежливым тоном.

– Мне нужны деньги, чтобы выплатить долг.

– А тогда понятно. Приставы и правда в последнее время стали слишком жестоки с нами, простыми смертными.

Он позвал старшую работницу, под начало которой передал Елену. Через четыре дня ей предстоит каждый день к шести утра приходить в ткацкие и осваивать эту трудоемкую работу.

Елена вздохнула. Она была рада – все в ее жизни теперь так, как она об этом мечтала когда-то. У нее есть свобода, работа, за которую будут платить реальные деньги и свой дом. Подняв лицо к небу, девушка стала смотреть на белые облака. Было тепло и тихо, море сегодня словно ласковый ребенок, нежный и прекрасный, плескалось возле ее ног. Возвращаться совсем не хотелось. Елена обернулась – Ханбек и Нимфея бегали по песку, весело смеясь. Эти дети стали с ней неразлучны. Хозяйский сын теперь был главным защитником и помощником Елены и Нимфеи, всюду их сопровождавший.

В это время дня на берегу было не очень многолюдно, несколько рыбаков сидели поодаль и чинили свои сети, да ещё старичок–художник с мольбертом и палитрой в руках рисовал морской пейзаж.

–Госпожа Елена,– крикнул Ханбек и ткнул куда-то пальцем.

Елена посмотрела и увидела тележку с разноцветными фонариками, масками, лентами и воздушными змеями.

–Давайте запускать змея?!– предложил мальчик.

–Да! Да!– захлопала в ладоши Нимфея, совершенно не зная что это такое.

Они подошли к тележке.

– Какой выберем?– спросила Елена Ханбека.

– Даже не знаю…

Глаза Елены разглядели красного дракона.

– Может быть его?

Дети радостно закивали головами. Купив бумажного дракона и ещё несколько медовых пирожков для перекуса, они побежали к морю. Погода резко менялась, ветер крепчал, волны то и дело набегали на песок, оставляя за собой белую пену и водный след. Высоко в небе парил красный бумажный дракон, Елена осторожно разматывала катушку с тросом, выпуская его на свободу, давая подниматься все выше и выше.

– Госпожа Елена!– кричал в восторге Ханбек. – Он же сейчас на самое небо улетит! Держите крепче!

Нимфея звонко смеялась, все ее личико было перепачкано тестом от пирожка.

Елена улыбалась, слушая шум прибоя, крики чаек, детский смех и глядя на дракона, летящего навстречу солнцу. Его полет был так прекрасен. «Теперь и ты на свободе», – думала она.

Елена закрыла глаза. Но тут словно всполохи света перед ней стали появляться какие-то картины, образы, голоса, пронзая острой болью голову. Она пошатнулась, роняя катушку из рук.

– Госпожа Елена!– воскликнул испугано мальчик. – Вам плохо?!

Она упала на песок. Порыв ветра подхватил бумажного дракона, унося в море.

– Елена! Елена!– звал женский голос,– где ты?!

– Уводи дочь!– кричал мужской голос.

Вспышки становились все ярче. И снова этот ужасный кошмар перед ее глазами.

Она чувствует страх, ей так хочется к маме.

– Моя крошка!

Материнские руки подхватили ее.

И вот они бегут через лес, черный и мрачный. Ноги матери проваливаются в снег. Но она скорее умрет, чем уронит свое дитя. Останавливаться нельзя – за ними шла погоня.

Сколько они так бежали, не известно. Шум и крики становились все тише, пока совсем не остались позади. Казалось, они смогли скрыться. Тяжело переводя дыхание, женщина поставила девочку на землю, и она видит свои босые ноги на белом снегу. Не слышно ни шума ветра, ни крика птиц. Лишь звенящая тишина вокруг. Женщина горько плачет, растирая слезы по лицу, но не успели они опомниться, как прямо на них из-за деревьев выехал всадник, держа в руках натянутый до предела лук.

Женщина в испуге крепко прижала Елену к своей груди.

– Помилуйте нас, господин! – тут же взмолилась несчастная. Ее холодные, как лед, руки тряслись.

Закованный в железные латы, всадник молчал и неумолимо надвигался на них. В его руках натянутый лук. Стрела нацелена точно в грудь женщины, чтобы сразу одним выстрелом убить ее и ребенка.

– Тогда хотя бы пощадите мою дочь! Пощадите ее! Умоляю! Ей всего пять лет!

Всадник на мгновение замер, словно раздумывая.

– Даже если я и отпущу вас сейчас, – вдруг послышался его странный, глухой голос, – вас все равно найдут рано или поздно и уничтожат. Так как вы – прямая угроза Империи.

– Пощадите мою дочь! Она всего лишь ребенок, который хочет жить. Посмотрите на нее. Разве она угроза кому-либо? – и с этими словами женщина поставила Елену на снег перед ногами черной лошади.

Девочка закинула голову кверху, чтобы рассмотреть всадника. Она чувствует на себе его взгляд сквозь прорези шлема, видит, как железные руки, с натянутым луком, медленно опускаются.

– Моя сестра погибла в этом возрасте, – проговорил рыцарь и снял шлем. Теперь Елена видит его лицо и сразу узнает – да, это Кольбейн.

– Госпожа Елена! – звал ее знакомый голос.

Видение исчезло, девушка медленно открыла глаза. Солнце светило ей прямо в лицо, и она инстинктивно зажмурилась.

Дети стояли над ней, испуганные, со слезами на глазах.

– Что со мной случилось? – спросила Елена, поднимаясь. И только сейчас заметила, что возле неё стоял ещё один человек. Это был тот самый художник, что рисовал пейзаж на берегу моря.

– Как вы себя чувствуете, сударыня?– спросил он участливо.

Старое изможденное лицо с реденькой бородкой, глаза добрые, чем-то напоминающие ей глаза Берси.

– Спасибо,– поблагодарила она,– уже лучше.

– Может быть, солнечный удар?– предположил художник. – Хотя в это время года солнце уже не такое яростное, как летом, но иной раз так напечет, что голова кругом. Поэтому я всегда ношу вот эту шапочку на голове,– и он жестом показал на круглый голубой берет у себя на голове,– очень удобно! Всем советую.

–Спасибо, господин…?

– Зовите меня Хрут, сударыня,– сказал с улыбкой старик. – Как ваше самочувствие?

Головная боль совсем ушла, она ощущала, как силы снова возвращаются к ней.

– Да, уже все хорошо, благодарю вас за участие, господин Хрут.

Елена посмотрела по сторонам. Приближалось время обеда, им с детьми пора было возвращаться домой. Она поклонилась художнику и хотела было уйти, как тут, совершенно неожиданно, старик Хрут кинулся ей наперерез, преграждая путь.

– О, прошу прощения, госпожа,– сказал он, несколько смущаясь, но все ещё не пропуская ее,– я художник-странник, путешествую по Империи, продаю картины, чем и зарабатываю на хлеб насущный. Каждая моя картина – мое детище.

«Уж не хочет ли он, чтобы мы купили у него картину?» – думала Елена.

– Но бывает приходит вдохновение,– продолжал художник и мечтательно поднял глаза к небу,– приходит муза, она спускается незаметно и садится мастеру на плечо, и тогда создаются шедевры. Вот в прошлый раз, когда ко мне пришла муза, я понял, что мне надо во чтобы то ни стало нарисовать обнаженной жену мясника в славном городе Шебеш. Какая женщина! Вы бы видели! Какие телеса! Какие груди! Правда, потом мне пришлось убегать от ее мужа. Типичная реакция обывателей, которые ничего не смыслят в искусстве…

– Простите, господин Хрут,– перебила его Елена, с трудом сдерживая смех,– но зачем вы нам все это рассказываете?

Ханбек потянул ее за рукав и прошептал на ухо:

– Он просто сумасшедший старик, бежим скорее.

Елена прыснула. Старик услышал слова мальчика и обиженно на него посмотрел.

– Нет, молодой человек, я не сумасшедший, как вы изволили выразиться! Я художник с большой буквы! Но ко мне так давно не приходила она–моя муза!

– Я желаю вам, чтобы она поскорее к вам пришла,– весело сказала девушка,– но нам надо спешить домой, дети устали.

Но старик снова не дал ей пройти.

Елена уже не на шутку заволновалась. Может быть, Ханбек и прав, и старик – опасный сумасшедший? Она стала медленно пятиться назад, взяв за руки Нимфею с Ханбеком. Заметив испуг в ее глазах, Хрут поднял руки:

– Прошу вас, госпожа, не пугайтесь! Я лишь говорил все это к тому, что, увидев вас, я снова ощутил вдохновение! Ко мне прилетела она – моя муза и, сев на правое плечо, стала играть на арфе,– тут старик, к огромному ужасу Елены, закрыв глаза, стал прыгать на одной ноге, другую поджав в колене, видимо таким образом изображая, игру на струнном инструменте.

– Бежим!– крикнул в панике Ханбек.

И они втроём, обежав старика, бросились со всех ног к коляске, которую утром взяли для прогулки, в нее был впряжен Смуглый.

Быстро забравшись вместе с детьми внутрь, Елена натянула поводья, готовая пустить коня вперёд. Но Хрут был неутомим.

– Стойте! Умоляю! Стойте! Я не хотел вас пугать! Я лишь прошу вас, госпожа, попозировать мне! – крикнул он, подбегая к колёсам коляски.

– Ну уж нет! – отрезала Елена. – Я не собираюсь позировать вам обнаженной!

– Да что вы, госпожа! Что вы!– добродушно засмеялся старик. – Не обнаженной конечно. А в вашем чудесном белом платье на фоне моря! Я уверен, это будет мой шедевр!

Елена удивилась. Значит они не так его поняли?

Заметив, что она задумалась, Ханбек крикнул испугано:

– Госпожа Елена, не соглашайтесь! Он же сумасшедший!

– Тише, молодой человек,– строго осек его художник,– и побольше уважения к старшим!– обратившись к Елене, спросил,– ну так что? Вы поможете мне? Будете мне позировать?

– Даже не знаю. Это, наверное, долго, а нам надо уже возвращаться…

Старик несказанно обрадовался, поняв, что почти уговорил ее.

– Ну что вы! Всего лишь четверть часа! Я просто сделаю набросок, а краски тогда наложу потом!

Елена все ещё не была уверена, стоило ли на это идти.

– Прошу вас!– взмолился Хрут и кинулся на колени перед коляской,– вы не представляете, как это важно для творческого человека–поймать музу! Вдохновение! Я же не смогу спать, не смогу есть, если вы не дадите мне возможности нарисовать вас,– и старик принялся отвешивать поклоны, ударяясь лбом о землю.

– Господин Хрут, перестаньте, – попробовала остановить его Елена, но старик не слушал ее и продолжал самозабвенно разбивать свой лоб.

– Госпожа Елена, давайте уедем! – взмолился Ханбек.

Но ей было жаль этого старого чудака.

– Хорошо, я буду вам позировать, только, пожалуйста, перестаньте себя бить и поднимитесь с колен.

Хрут тут же поднялся и как в ни в чем не бывало проговорил веселым голосом:

– Прошу вас, госпожа, пройдите ближе к морю.

Поражённая такой молниеносной сменой настроения старика, Елена сошла с коляски и направилась к месту, на которое он указал.

– Вы позволите, если я распущу ваши волосы, госпожа?

– Хорошо, только вы мне обещали, что это будет длиться не более четверти часа!

– Конечно! Конечно!– закивал головой старик.

Елена стала спиной к морю, Хрут вынул шпильки, и волосы девушки тяжёлыми прядями упали на грудь и спину, и тут же морской ветер стал развевать их.

– Прекрасно! Прекрасно!– восхищался старик,– и зря вы не захотели позировать обнаженной, все бы подумали, что я поймал русалку!

– Господин Хрут! – возмутилась Елена. – Я сейчас просто уйду!

– Простите, госпожа! Кстати не узнал вашего имени.

– Елена.

– Это прекрасное имя для прекрасной госпожи!– проговорил Хрут, – прошу, не шевелитесь!

Елена замерла. Старик ушёл с головой в своё творчество. Эти пятнадцать минут, казалось, тянулись вечно. Девушка то и дело переводила глаза на коляску, где остались ее ждать Ханбек с Нимфеей. Поначалу дети с интересом наблюдали за художником, но потом уже начали зевать и смотреть по сторонам.

– Господин Хрут, вы все?– спрашивала Елена, чувствуя, как немеют ее члены.

– Ещё немного терпения, моя госпожа,– проговорил старик, активно работая карандашом. Прошло явно больше пятнадцати минут, ждать было уже невыносимо.

– Ещё минуту!– взмолился Хрут, заметив, что Елена пошевелилась.

Прошло ещё минут десять. И вот наконец старик отложил карандаш.

– Теперь я могу вас отпустить, госпожа,– сказал он, довольно улыбаясь и пристально рассматривая портрет.

Девушка подошла, чтобы посмотреть, что получилось.

– Вы явно приукрасили меня, господин Хрут! У меня по крайней мере в половину меньше волос и уж точно не такой длины. А что с моими глазами? Когда это они были такого размера? Вы вполне могли обойтись и без меня, так как эта дама на меня совсем не похожа

Но господин Хрут лишь руками:

– Я вас так вижу, дорогая госпожа! А когда наложу краски, эта работа станет моим главным шедевром, я уверен.

Елена скептически усмехнулась:

– Ну что ж, желаю удачи!

– Благодарю вас, вы мне несказанно помогли.

– Когда вы наложите краски, можно мне будет взглянуть?

– Боюсь, что нет.

Девушка с удивлением посмотрела на него.

– Почему?

– Я сегодня уезжаю, хочу поехать на север, засиделся я тут. От солнца плешь пропеклась,– старик снял берет, демонстрируя Елене круглую лысую голову,– соскучился по зиме, по снегу, по тихой поэзии. Здесь как-то все чересчур. Красиво, но слишком кричаще. А я предпочитаю скромную красоту.

– Вы едите на север? – заинтересовалась Елена. – А куда?

– Я ведь родом из Готнорда. Там моя родня. Правда в живых остался только старший брат. Навещу его.

– Тогда счастливого пути, господин Хрут.

Елена поклонилась старику.

– Прощайте! – отвечал старик, рассеянно. Он, казалось, совершенно потерял к ней всякий интерес, и лишь с упоением разглядывал своё творение.

Елена улыбнулась и поспешила к коляске, чтобы наконец вернуться в дом Аталлосов.


***

Назавтра все было готово к переезду в новый дом. Елена вся была в предвкушении. Ради такого события госпожа Анника захотела самолично проводить ее до дома. Господин Аталлос тоже рвался поехать с ними, но жена была категорична:

– Нет, дорогой, тебе еще вредны поездки.

– Я что – ребенок?! – возмущался тот, но с госпожой Анникой было сложно спорить, даже такому упрямцу, как господину Аталлосу.

В результате поехали вчетвером: хозяйка, Ханбек и Елена с Нимфеей.

По улицам Фарсалы было не принято быстро ездить. Как впрочем не было принято делать быстро и все остальное. Поэтому их экипаж не ехал, а просто плёлся. Наконец, где-то через час они остановились возле низкого деревянного забора, покрашенного белой краской. Дом располагался на самой окраине города, недалеко от пристани. Двухэтажный, с красной черепичной крышей, из белого камня, из которого были построены большинство домов в Фарсале. На окнах и балконах посажены цветы, свой дворик-сад и небольшая конюшня, как раз на одну-две лошади. Этот дом был воплощением тихого уюта. То, о чем Елена так мечтала, и вот наконец достигла.

Елена вместе с госпожой Анникой обходили пустые комнаты, пока слуги внизу заносили вещи. Кухня здесь, как и во всех домах Фарсалы, располагалась на улице из-за опасений пожаров. Внизу три комнаты, наверху две. Меблирован дом был скромно, но все самое необходимое здесь имелось.

– Конечно весьма бедное жилище, – сетовала госпожа Анника, обводя глазами обстановку дома. – Лучше бы ты, моя дорогая, согласилась жить с нами. Мы со Спирусом очень полюбили тебя и малышку Нимфею.

– Ваш дом тоже стал для меня родным, госпожа. Но дольше злоупотреблять вашим гостеприимством просто нечестно с моей стороны. Вы и так сделали слишком много для нас: для меня, Нимфеи и Варди. Вы с господином Аталлосом стали нашими добрыми волшебниками.

Госпожа Анника ласково улыбнулась и взяла руку девушки.

– Ну что ты, дитя мое. Я так рада, что Небеса свели нас. Но я переживаю за еще одну твою мечту. Слышала, ты отказалась от услуг учителя Эйгиля. Почему?

– Я решила, что мне лучше обучаться самой. Учитель Эйгиль передал мне много учебных свитков и текстов, благодаря им, я быстро научусь грамотности.

Отвечая так, Елена лукавила. Через несколько дней начиналась ее работа на мануфактуре, вдобавок забота о малышке Нимфее – у нее просто не останется времени на учебу.

Госпожа Анника внимательно посмотрела на девушку. Она все поняла.

– Зачем тебе твое упрямство, Елена? Я понимаю твое нежелание быть нахлебницей, но ведь в городе можно найти и другую работу, почему ты выбрала одну из самых тяжелых?

– Я ничего другого делать не умею, госпожа, – отвечала честно Елена, грустно улыбнувшись.

– А где будет Нимфея, пока ты будешь работать в мастерской?

– Со мной. У них есть небольшой дворик…

Но госпожа Анника подняла руку, не давая ей закончить.

– Все достаточно. Себя ты можешь мучить сколько угодно. Но этого ребенка я мучить не позволю. С завтрашнего дня к вам будет приходить мадам Тирли.

Елена округлила глаза.

– Мадам Тирли?! Она же работает в вашем доме.

– Да, теперь будет работать здесь. Помогать тебе с ребенком. И не смей мне перечить. Ты хочешь уморить себя и Нимфею? Нет? Тогда делай, как я говорю.

Елене пришлось согласиться на такую очередную помощь.

Остаток дня прошел в суете. Елене хотелось привести комнаты в порядок, разложить вещи.

Они с Нимфеей решили расположиться наверху. В небольшой уютной комнате, с балконом, выходящим прямо на море. Елена поставила напротив него стол. Здесь она разложила задания, которые успела выполнить вместе с учителем Эйгилем. Конечно тех нескольких недель, что она пробыла у Аталлосов, была очень мало, чтобы освоить верейскую грамотность. Но Елена старалась. Неутомимо, раз за разом она выводила сложные буквы алфавита, добиваясь точности каждого штриха. Учиться ей приходилось теперь по ночам.

Глава 11 – Пришлые – вестники беды

Эти известия стали все чаще и чаще слышаться вокруг. Все началось с того, что мастер суконного цеха Охлик Белогубый поехал в деревню за город навестить мать. В качестве транспорта был выбран старый седой осел. Дорога хоть и была долгой, но мастер пребывал в хорошем настроении, наконец-то удалось вырваться из душного шумного цеха на природу.

Уже вечерело, когда Охлик пересек знакомый ручей, вот-вот должны были показаться крыши деревни. Как вдруг он увидел, что по дороге навстречу ему идет огромная толпа людей. Мужчины и женщины, старики и дети. Все в лохмотьях, лица усталые, изможденные. Надо сказать, в то время эпидемии чумы и холеры были явлением достаточно частым. Вымирали целые семьи, дома, села и города. Несчастные люди пытались спастись бегством, но таким образом лишь распространяли заразу еще дальше. Этих беглецов называли пришлыми и страшно боялись. От простых бродяг их отличали количеством. Чаще всего шли толпой, состоящих из соседствующих семей. Считалось, что так проще будет выжить в случае, если в город их не пустят. А так и было. Пришлых не пускали ни в города, ни в деревни. Некоторые считали, что лучше их сразу убить, чтобы не подвергнуться опасности заражения.

Поэтому Охлик очень испугался.

– Ой-ёй-йюшки, – запричитал он, доставая дрожащими руками из кармана куртки черный мешочек, который купил у аптекаря месяц назад за неплохие деньги. То была некая целебная смесь из сушеных лап ящериц и стручков фасоли, а так же различных пахучих трав. Именно такое редкое сочетание должно было защищать от ядовитых миазмов, исходящих от больных (а Охлик ох как боялся заболеть) и вдобавок обещало его владельцу избавить от приступов радикулита. Использовать данный мешочек надо было так же особым образом – натереть нос, уши и глаза, а небольшую щепотку положить в рот, что Охлик и поспешил сделать. Затем испуганный мастер повернул своего осла, и, забыв о своем обещании старушке-матери, навещать ее хотя бы раз в год, понесся обратно в сторону Фарсалы.

Теперь он стоял в цехе в окружении других работников и громко говорил.

– Как увидел их – мои ноги так и затряслись! Нельзя их пускать в город! Нельзя!

Другие одобрительно закивали головами.

– Так и есть. Голодранцы проклятые! Пусть мэр Тодерон предпримет все необходимое и закроет ворота.

– Да! Да! Надо закрывать город!

На шум вышел господин Гюль.

– Это что такое? Почему работа стоит?! – начал ругаться он.

– Так это, Белогубый пришлых встретил за городом! – отвечал один работников.

Господин Гюль был тоже весьма мнительным человеком, трепетно оберегавшим свое здоровье. Поэтому едва услышав о пришлых, он нервно застучал пальцами по стоящему рядом станку.

– Тэкс-тэкс. Пришлые, говоришь… Эй, Охлик, дружище, подойди- ка сюда.

– Слушаю, господин.

– Что ты видел, говори.

Охлик откашлялся.

– Огромную толпу пришлых – малые и большие, с котомками наперевес, некоторые вели коз. Как есть дать, господин Гюль, эти пришлые идут в Фарсалу.

– Давайте соберемся всем цехом и пойдем к ратуше. Мэр должен об этом знать! – крикнул кто-то из толпы.

– Да! Гнать надо этих заразных собак! – подхватили остальные.

– Пойдем! Пойдем к ратуше прямо сейчас!

– Нет-нет! – запротестовал тут же господин Гюль. – Что значит, пойдем всем цехом к ратуше? И на что по-вашему это со стороны будет выглядеть? Как бунт? Забастовка? Нет-нет. На моей мануфактуре такой дикости никогда не случится. Все нужно решать цивилизовано.

Господин Гюль очень боялся различных сборищ и неуправляемых настроений в цехах, поэтому всячески пресекал их. Делал он это довольно просто – писал донос в мэрию на очередного зачинщика, призывающего к бунту, и того сразу, без объяснения причин, арестовывали на виду у всего цеха. Такая тактика помогала господину Гюлю держать работников в повиновении, не давая объединяться в союзы, и способствовала значительным привилегиям и особым протекциям со стороны мэра. Благодаря этому мануфактура Гюля быстро разорила более мелкие соседние цеха. Купцы были вынуждены покупать сукно только у него, так как оно в два, а то и в три раза шло дешевле.

– Тогда что же делать?! – нервничал Охлик Белогубый. – Пришлые придут, заполонят наши улицы, таверны, и мы вымрем!

– Охлик прав! Господин Гюль, нельзя пришлым позволить войти в город!

– Успокойтесь, уважаемые мастера, и возвращайтесь к своей работе. Я сам лично сейчас возьму бумагу и доложу об этом в мэрию.

Но работники были не согласны с таким решением. Они окружили господина Гюля и начали что-то выкрикивать.

Этот шум доносился и до других цехов. Слышала его и Елена. Но не придала значения. Мало ли о чем могли кричать в мастеровых. Сама она работала в так называемом женском цехе. Здесь стояло с десятка три горизонтальных ткацких станков. Мастерицы были разного возраста и телосложения. Худеньких, таких как Елена, не любили. Считалось, что они менее выносливы, и не могут долго работать с ремезом. На глазах Елены уже выгнали несколько женщин, так как те из-за усталости, и, видимо, скудного питания засыпали и обрывали нити. Поэтому Елена старалась быть сосредоточенной и внимательной, не отвлекаться на посторонние разговоры и шум. А поговорить мастерицы любили. Все основные сплетни и слухи Фарсалы зарождались здесь – в ткацких мастерских господина Гюля.

– Елена! Елена! – это ее соседка толкала девушку в бок. – Ты слышала? Какой ужас! Пришлые здесь!

Елена не сразу смогла оторвать взгляд от переплетающихся нитей на станке и обратить внимание на соседку.

– О чем ты? Кто такие пришлые?

– Ты не знаешь о пришлых? Вот странная.

Соседку звали Элис, она с восьми лет работала на этой мануфактуре, как и трое ее старших брата.

– Это же люди, бежавшие от чумы или тифа! Не дайте, о праведные предки, им войти в город!

Елена стала вспоминать. И в самом деле, когда она искала врача для больного Варди и объездила приличное количество городов, ей встречались такие люди – несчастные, обреченные на верную смерть беглецы. При виде их Елена испытывала острое чувство сострадания, и в то же время страха и стыда за свою трусость – она тоже боялась заразиться чумой.

Тем временем шум в соседнем цехе нарастал. И вот уже толпа работников с шумом раскрыла двери и повалила на улицу. Впереди всех бежал вспотевший и испуганный господин Гюль.

– А я говорю, что любой, кто сейчас покинет мануфактуру будет немедленно уволен! – кричал он срывающимся голосом. – Я не позволю чинить беспорядки! Не позволю!

– Если Охлик прав, мы все скоро будем заживо гнить от чумы! – ревел мастер Клири, самый большой и могучий из всех работников. – Если надо, мы возьмем вилы и топоры, и сами встанем в воротах города, но пришлых не пустим! Мы защитим наших жен и детей!

– Да! Да! – вторила ему толпа.

На этот шум сбежались другие работники, в том числе и женщины. Елена не удивлялась этому. Она проработала в цехе уже почти месяц и многое узнала и поняла о Фарсале и его жителях. Прежде всего то внешнее спокойствие и неторопливость, которое ей поначалу так нравилось и так привлекало, оказалось весьма обманчивым. Город бурлил и шумел, пускай чаще за закрытыми ставнями, чем открыто – ведь все боялись бойцов из охраны мэра Тодерона, самым жестоким из которых слыл Грегер. Этот отряд головорезов упивался своей безграничной властью и вседозволенностью. Они чинили различные жесткое казни и наказания прямо на улицах города. Предлог находился всегда один и тот же – не уплата налогов в мэрию. Так же они были призваны пресекать различного рода собрания и скопления толпы. Поэтому работники мануфактуры господина Гюля сильно рисковали отправившись к ратуше, но страх перед чумой был сильнее страха перед кнутом Грегера.

Елена не пошла за ними. Сняв фартук и повязав платок на голову, она направилась домой. Солнце только село за горизонт, было очень ветрено, скорее всего ночью снова пойдет дождь. Девушка завернулась в теплую шаль и поежилась. Зима пришла в Фарсалу. Прежде чем вернуться домой, Елена хотела зайти на базар и купить чего-нибудь ко столу, порадовать Нимфею и мадам Тирли. Сегодня Елене выдали ее первое жалование. Весьма скромное, но какое же чувство радости испытала она, когда казначей отсчитал ей положенное количество медных монет. Этих денег хватит на еду и еще останется небольшая часть, которую Елена намеревалась откладывать в уплату долга за дом. Все складывалось хорошо. Девушка облегченно вздохнула. Да, все хорошо.

– Госпожа Елена! – позвал кто-то.

Она обернулась и узнала белую коляску Савалли. Рядом с ним сидел господин Кеган и махал ей рукой.

– Добрый вечер, господа.

Друзья были в хорошем настроении и весело улыбались.

– Куда это вы направляетесь? – спросил Кеган.

– На базар.

– Тогда позвольте вас подвезти? – предложил Савалли.

Елена согласилась, врач протянул ей руку и она села между ними.

– Вы стали редкой гостей в доме Аталлосов, – заметил господин Кеган, едва коляска тронулась. – Работа на ткацкой этого прихвостня Гюля забирает у вас столько времени?

Елена кивнула.

– Все верно. Ведь я подмастерье, ту работу, которую опытные ткачихи делают за час, я делаю за два. Поэтому, всегда приходится задерживаться, чтобы догнать.

– Вы работаете на износ, – заметил Савалли, мимоходом бросая взгляд на ее руки. На правой ладони открылись старые мозоли, поэтому пришлось ее перевязать.

– Я открою вам секрет, госпожа Елена – сказал Кеган, озорно улыбаясь. – Тородд намеревался сегодня поехать к вам и предложить работать у него.

– Работать у вас, господин Савалли? – удивилась Елена.

– Да… – замялся тот. – Точнее вприюте, который мы с друзьями организовали.

– Ты организовал, Тородд. А нам, твоим друзьям, пришлось спонсировать твою очередную убыточную компанию. Ведь верно, госпожа Елена? Какую прибыль может принести приют для детей? Сами понимаете. Никакую. А есть эти дети любят много, да и одеться им тоже нужно. Так и тянут с нас эти детишки ежемесячно по двести серебряных драконов – сумасшедшие деньги!

– Эти деньги идут на благое дело, Кеган. Не понимаю, почему ты жалуешься.

Кеган всплеснул руками.

– Ну, друг, не всем так повезло с наследством, как тебе. Некоторым, таким, как мне или Викару со Спирусом, свое состояние пришлось зарабатывать, грызя землю и торгуя лепешками с нутом на базаре.

– Я тоже работаю, Кеган.

Но его друг махнул рукой на это замечание.

– Ой, перестань. Работает он. Ходишь по этим рыбацким лачужкам, за даром раздаешь лекарства, которые между прочим стоят приличных денег. А они тебе чего? Хорошо, если кулек тухлой рыбы всунут и то хорошо.

За этими разговором подъехали к базару.

– Благодарю вас, господа, что подвезли, – сказала Елена, спрыгивая на землю.

– Госпожа, вы подумаете над моим предложением? – спросил Савалли. – Работа в моем приюте и помощь няне Винделле. Это достойное место, несмотря на то, что сейчас наговорил Кеган.

– Соглашайтесь, госпожа Елена. Тогда, может, Тородд наконец-то начнет в этом приюте появляться, – заметил со смехом Кеган.

– Благодарю вас, господин Савалли. Но я боюсь, что вынуждена отказать. Работа в ткацкой мастерской меня вполне устраивает. Я не хотела бы ничего пока менять.

Она хотела уйти, как вдруг позади них послышался какой-то шум и грохот. Несколько вооруженных людей на лошадях стояли возле лавки старика-горшечника. В их в руках были заряженные арбалеты, из которых они нещадно палили по тарелкам, кувшинам, горшкам. Испуганный горшечник лишь стоял на коленях и, зажимая руками голову, молил:

– Смилуйтесь, господа! Смилуйтесь!

Но завывание старика, казалось, лишь забавляли разгоряченных пальбой всадников. Один из них, с чёрной окладистой бородкой вокруг рта и длинными вьющимися волосами подъехал к склонённому старику, едва не раздавив того под копытами своего коня.

– Мы много раз предупреждали тебя, горшечник! – крикнул он яростно,– ещё раз задержишь оплату налогов, тебе не поздоровиться! Вот и получай заслуженную кару!

– Помилуйте, господин Грегер! Я все выплачу, обещаю!

Мольба несчастного не произвела на всадников никакого впечатления, пустив ещё несколько стрел из арбалетов, они унеслись по улице.

Горшечник остался стоять на коленях и рыдать над разбитым имуществом.

– Госпожа Елена, давайте мы лучше отвезем вас домой, – сказал Савалли.

– Да, ходить по улицам, пока бушуют эти твари небезопасно, – согласился Кеган.

Елену потрясла разыгравшаяся только что сцена. Хотя она была уверена, что после многочисленных телесных наказаний, которые с регулярностью чинились перед ратушей, ее уже ничто не могло напугать. Она снова забралась в коляску и стала смотреть на старика-горшечника.

– Почему охранники мэра занимаются сбором налогов? – невольно вырвался у нее вопрос.

– А они чем только у нас не занимаются, – отвечал ставший серьезным Кеган, – если вдруг они попадутся у вас на пути, госпожа Елена, сделайте все, чтобы остаться для них незамеченной. Это люди без совести и чести. Не знающие пощады.

– Неужели ничего нельзя сделать? Пожаловаться?!

– Кому жаловаться? – усмехнулся Савалли. – Они–ближайшее окружение мэра, на него и работают.

– Но есть же и над мэром вышестоящие по должности.

– Да, префект Драго, с которым они регулярно ездят охотиться, и за чьим сыном замужем дочь мэра.

– Увы! Замкнутый круг! – резюмировал Кеган. – Помните ли вы нашего несчастного друга Васко Кассано? Отца Арлана.

Елена кивнула.

– Так вот, он же был одним из влиятельнейших купцов в Фарсале и Яссе. Водил дружбы со многими высокопоставленными чинами в столице. Он добился аудиенции с самим покойным императором Рагнаром, чтобы рассказать, как обстоят дела в нашем городе. Но буквально накануне поездки Васко в столицу, мэр каким-то образом прознал об этом, и нашего друга посадили в тюрьму, якобы за долги. За какие такие долги, никто не мог понять. Ведь он был богатейшим купцом. Но дело сделали так, что откуда ни возьмись на него стали свидетельствовать его же собственные поставщики и партнеры, обвиняя в огромных неуплатах, стали показывать выписки и расписки, подписанные якобы Кассано. И его засадили в тюрьму, обобрав до нитки, так что его сын Арлан, вынужден был искать срочно любую работу, чтобы выжить и продолжать бороться за освобождение отца. Викар помог ему, пристроив секретарем в мэрию. Должность у него там одна из самых последних, но все же, и у стен есть уши, и, работая там, Арлан приносит нам очень много ценной информации, из которой мы можем заключить, что воровство и гнилость мэра и префекта дошли до своей наивысшей точки. Они ничего и никого не боятся. Они абсолютно безнаказанно проворачивают самые мерзкие грязные дела. Присваивают деньги, что Империя выделяет из казны на строительство и ремонт дорог, мостов, закупку лекарств для больниц и здравниц. Все эти деньги идут в карман мэра, его дружков и префекта. Вот так, госпожа.

Елена тут вспомнила их въезд в Яссы. Чтобы просто проехать на лошади и повозке надо было заплатить огромную сумму, для многих неподъемную.

Заметив, что она молчит, Савалли внимательно посмотрел на неё.

– Вы задумались?

– Да.

– О чем же?

– О том, что слишком много несправедливости вокруг, и никто ничего не делает, никто не замечает, как бесправно и беззащитно простое население перед сильными мира сего. Что же может нам помочь?

– Только одно, госпожа,– ответил он глухо.

– И что же?

– Революция.

Глаза Елены расширились от страха при этом слове.

– Революция, господин Савалли?

Она посмотрела на Кегана. Лицо этого весельчака и балагура было необыкновенно серьезно.

– Да, Тородд, ты прав. Прав как никогда.


Глава 12 – Болезнь и Жестокость

Фарсала гудела. Как и боялся хозяин мануфактуры господин Гюль, собрание мастеров было воспринято мэром и его людьми весьма враждебно. Толпу быстро разогнали. Но к вечеру люди снова начали собираться возле ратуши, теперь уже семьями.

– Прогоните пришлых! – раздавалось требование.

– Прочь чумных!

– Пожалейте наших детей!

И хотя мэр Луи Тодерон считал неприемлемым, когда оголтелая толпа начинает качать свои права, все же вышел на балкон.

– Жители Фарсалы! – начал он, сразу перекрывая гул. – Как вы знаете я поставлен здесь его сиятельством префектом Драго дабы блюсти мир и порядок и способствовать процветанию этого великого города. Поэтому любой, кто посмеет посягнуть на спокойствие и порядок Фарсалы будет немедленно пойман и подвергнуть наказанию согласно Закону Империи.

– Пришлые! Они уже у ворот! – крикнули из толпы.

Мэр покачал головой.

– Да-да. Я был тщательно информирован об этой ситуации. И спешу уверить вас, что ни один заразный попрошайка не войдет в город. Стража у ворот усилена. Дополнительные посты на стенах поставлены. Поэтому сохраняйте спокойствие и расходитесь.

Конный отряд из охраны мэра во главе с Грегером вытянулся в шеренгу перед входом в ратушу. Главный телохранитель Тодерона зорко смотрел на толпу, читая эмоции на лицах людей, сразу вычисляя особо буйных и недовольных. Сейчас в открытую он не мог ничего им сделать, дабы не спровоцировать бунт, но позже вместе со своими людьми он обязательно найдет их и покарает – повод найдется всегда.

Елена не ходила к ратуше, не стояла среди беспокойной толпы, ее мало интересовали пришлые. Последние дни ее занимало лишь здоровье Нимфеи. В один из вечеров девочка вдруг стала жаловаться на боль в горле, прошло пару часов и началась лихорадка, а еще через пару дней на коже появились красные пятна. Мадам Тирли, повидавшая на своем веку ни один десяток детей, подняла брови и отчеканила:

– Корь.

Елена похолодела. Корь?! У ее девочки корь?!

– Как это лечится?

– Никак, госпожа Елена. Ребенок должен переболеть ее.

– Но от нее же умирают! У Эдда и Ребекки Винслоу корь забрала ребенка.

Мадам Тирли пожала плечами.

– Винслоу не повезло, Небеса послали им лишь одного ребенка и того забрали. Видно нагрешили.

Елена остановила взгляд на толстом холеном лице мадам Тирли. Иногда, она сама не знала почему, эта добродушная кухарка ее сильно раздражала.

– В любом случае, госпожа Елена, не стоит так пугаться. Корь – обычная детская болезнь. Правда, она особенно опасна младенцам, да еще беременным. Но ни я, ни, уверена, вы не в положении.

И мадам Тирли смерила Елену пристальным взглядом, будто пыталась увидеть в фигуре своей юной хозяйки намеки на интересное положение. И вид стройной талии Елены ее явно разочаровывал. Девушка давно знала, что по городу о ней ходят разные слухи. Стоило ей придти на базар, как за спиной начинали шептаться. Жена бакалейщика, у которого Елена покупала хлеб, всегда стояла рядом, пока муж отпускал девушке товар, и, уперев руки в крутые бока, внимательно за ними следила. Не скрывали своего отношения к ней и на мануфактуре.

– Видела ее разъезжающей в коляске с господином Пазарли и тем молодым врачом, – шептались в женском цеху. Несколько ткачих собрались кружком и занимались любимым женским делом – сплетнями.

– Не может быть! – расстроилась одна молоденькая девчушка, тайно влюбленная в Савалли.

К слову сказать, как только Елена устроилась работать на мануфактуру господина Гюля, она вдруг обнаружила, что знакомство с домом Аталлосов и их друзьями было для нее с одной стороны преимуществом, а с другой опасным недостатком, почти пороком. Так, к примеру, оказалось, что среди юных ткачих полно поклонниц Тородда Савалли. Эти девушки были все сплошь из бедных семей Фарсалы, а именно к ним питал особое сострадание Савалли и старался помогать, чем мог. Для детей из таких семей он устроил приют, и Елена, к удивлению, узнала, что в самом деле у многих ее соработниц дети или младшие братья или сестры проживали в нем. Их там кормили, одевали и даже учили грамотности. И все абсолютно бесплатно. Надо ли говорить, что господина Савалли простое рабочее население города обожало, а сердца многих юных девушек были давно отданы ему. Поэтому прокатившись так необдуманно в тот день в одном экипаже с Савалли и Кеганом, Елена нажила себе немало врагов среди женской половины Фарсалы.

– Не может быть! – воскликнула ткачиха. – Сидела с ними обоими в коляске?

– Сразу двоих обхаживает, шустрая девка, – хмыкнула другая. – Всем известно, что господин Пазарли частый гость в салоне мадам Камиллы. Видимо там ее и подобрал.

Глаза остальных сплетниц заблестели, а щеки зарделись. Салон мадам Камиллы обладал известной репутацией.

– Бесстыжая какая. Небось днем здесь работает, а ночью туда уходит. То-то все дивились, что у нее свой дом. Теперь понятно откуда. Заработан непосильным трудом.

– Я бы, сказала, весьма изнуряющим.

Эта грязная шутка так всем понравилась, что женщины громко расхохотались.

Тут к толпе сплетниц подлетела старшая мастерица, следящая за дисциплиной.

– Это что еще такое?! – заорала она, переходя на визг. – Вам заняться нечем или надоела эта работа?

– Нет, госпожа, простите, – запричитали виновато ткачихи, тут же возвращаясь к станкам.

Но как только патронша ушла, стали вновь перешептываться, правда очень осторожно, еле слышно.

– Вон-вон, идет, бесстыжая, – указала пальцем на Елену одна из них.

Елена шла вдоль прядильных станков прямо, опустив глаза в пол и поджав губы, чувствуя, как каждый взгляд впивается в нее, точно игла. Она встала у станка и посмотрела на Элис.

– Привет…

Но девушка отвернулась от нее. И Елена вдруг вспомнила почему всегда была одиночкой в поместье Наттеньер.

***

Этот день тянулся бесконечно долго. Елена работала спокойно и сосредоточено. Стараясь на обращать внимания на косые взгляды и смешки, она направила свои мысли на переплетающиеся нити льна и четкие движения ремеза. Работа настолько ее поглотила, что она не заметила, как наступил вечер. В цеху уже было пусто. Потушив последнюю масленую лампу и надев плащ, Елена направилась к выходу. Но тут кто-то сзади накинул ей на голову мешок, и, скрутив руки, куда-то потащил. Елена вырывалась и билась ногами, но было бесполезно.

– Давай! Давай ее сюда! Тащи! – кричали вокруг. Елену привязали к столбу и сняли мешок. Это были ткачихи из цеха. Человек двенадцать–пятнадцать.

– Ну, что, шлюха, попалась! – зло хохотала одна из них, по имени Дора Спот, крупная девка с лицом, обезображенным оспой. – Сейчас то мы твое личико слегка поправим. Так ведь, девочки?!

– Да! Да!

– Нарисуем на одной стороне пару узоров и на другой. Тогда, глядишь, клиентов-то у тебя и поубавится.

Дора достала ножницы и поднесла их к лицу Елены.

– Ей, подожди, Дора! Пусть сначала попросит отпустить ее. Поунижается. Может, мы и передумаем, – предложила Элис, со злорадством и ненавистью глядя на связанную Елену.

– Пусть умоляет! – ликовали остальные. – Пусть встанет на колени и лижет наши башмаки!

Доре эта идея очень понравилась.

– Ну что, шлюха, будешь нас умолять? Будешь лизать наши башмаки? Тогда и личико свое сохранишь, – она провела острием ножниц прямо по щеке Елены, оставляя царапину.

Всех этих женщин Елена прекрасно знала, они работали каждый день с ней бок о бок, у многих из них были мужья и дети.

– Ну чего молчишь? Или язык себе откусила? Вставай на колени!

– Не могу, мои руки связаны, – отвечала Елена.

– Ах да, точно, – хмыкнула Дора, – девчонки, развяжите ее.

Двое ткачих сняли бечевку.

– Только смотри без глупостей. Вставай на колени да лижи ботинок, – Дора подняла юбку и вытянула свою ножищу в здоровом башмаке.

Те же двое девок, что развязывали Елену, скрутили ее и бросили на колени.

– Почище лижи, шлюха! – выкрикивал кто-то.

Елена склонилась к грязному башмаку Доры, и тут, ровно в одно мгновение, вскочила на ноги, выхватила ножницы у растерявшейся ткачихи, и, зажав ей руку, приставила острие прямо к шее.

– А ну назад! – грозно выкрикнула она, когда остальные хотели броситься на нее. – Сделаете хоть шаг, и, видят предки, я воткну эти ножницы в жирную шею Доры.

– Не глупи, Елена, – сказала одна из ткачих. – Сделаешь это, и тебя вздернут на площади.

Другие мастерицы выглядели весьма испуганными и присмиревшими.

– Меня вздернут, но и вам всем достанется. Как зачинщицам. Жизней вы не лишитесь, а вот работы точно. Ножницы ведь твои, Клара? Как ты думаешь, что сделает господин Гюль, когда наутро найдет труп Доры с твоими ножницами, воткнутыми в ее шею? Долго разбираться не станет, уж точно.

На лицах женщин, особенно Клары, читался испуг. Они уже и сами были не рады тому, как все обернулось. Они хотели поиздеваться над Еленой, она казалась всем смиренной и послушной – легкой жертвой. И вдруг, увидев ее совершенно другой – грозной, опасной, готовой на все – опешили и растерялись.

– Пусти, Елена, – наконец сдалась Дора, – мы уйдем.

Елена опустила ножницы и руку ткачихи. И та сразу стала пятиться к двери.

– Пойдемте, девочки…пойдемте…

Озираясь и смотря исподлобья на Елену, все женщины постепенно, одна за другой вышли. Выдохнув, Елена посмотрела на ножницы в своей руке и тут же отбросила их в сторону. Еще мгновение и она действительно воткнула бы их в Дору. Она чуть было не перешла эту черту. От перенапряжения ее начало трясти.

– Нет, надо идти домой. Надо узнать, как Нимфея.

Сегодня был второй день жестокой лихорадки. Елена умоляла господина Гюля отпустить ее к больному ребенку, но он ни в какую не соглашался. Мадам Тирли помогала конечно. Но было видно, что она сама очень боялась «этой детской болезни».

– Завтра я к вам не приду, – заявила она с порога едва вошедшей Елене. – Мне и нельзя совсем. Я же еще служу в доме Аталлосов, а, как известно, госпожа Анника ждет ребеночка. Нельзя, нельзя.

И, не дав Елене даже опомниться, ушла.

Елена сразу направилась к девочке. Жар не отпускал, личико Нимфеи похудело и осунулось, она казалась совсем прозрачной.

– Бедное мое дитя, – выдохнула Елена, опускаясь на кровать.

Было очевидно, что ей нужен врач. И самым лучшим в Фарсале как раз считался Савалли.

– Я не могу пойти к нему, особенно после того, что произошло на мануфактуре, – простонала Елена, в отчаянии сжимая виски. – Не могу…

Но прошел час, прошло два, а девочке становилось только хуже. Не помогали порошки и настойки, купленные мадам Тирли у знакомого аптекаря. У Нимфеи начался бред.

И тогда, бросившись в стойло и оседлав Смуглого, Елена поехала к Савалли. Уже была глубокая ночь, черные тучи, придя с севера, принесли с собой бурю. Из-за дождя и темноты видимость была минимальной, Елена фактически ехала наугад. В доме господина Савалли она была лишь раз, когда они с Варди привезли ему раненного господина Аталлоса. Еще пару раз она провожала Ханбека, который обожал скрываться у молодого врача от строгого взгляда матери и заносчивой сестры.

– Так, мне кажется, следующий дом, – рассуждала вслух Елена. Она помнила, что во дворе дома Савалли рос огромный каштан.

Заведя Смуглого и привязав его, Елена направилась по дорожке к дому.

– Господин Савалли, откройте!

Она прислушалась – внутри было тихо. Может он ушел? Его вызвали к больному? Тогда, что ей делать? Нимфея не переживет эту ночь.

– Господин Савалли, это я, Елена! Откройте! – еще сильнее прежнего она заколотила в дверь. Наконец послышался какой-то звук. И о, счастье, дверь стали отпирать.

– Кто здесь? – спросил Савалли. Он стоял на пороге с лампой в руке.

– Господин Савалли, это я, Елена.

Ей показалось, или это ветер виноват, что врач чуть не уронил лампу, по крайней мере она сильно задрожала в его руке.

– Госпожа…госпожа Елена? Что вы здесь делаете?

– Спасите мою Нимфею, прошу! Молю вас!

– Нимфею?! Что с ней?

– Прошу вас…– Елена почувствовала, как ноги слабеют, а голова, наоборот, наливается тяжестью, все закружилось.

– Госпожа Елена! – крикнул Савалли, успев поймать ее.


Глава 13 – Искушение Елены

Медленно Елена приходила в себя. Сколько она, интересно, спала? Подавив желание снова заснуть, Елена открыла глаза и огляделась. Это была ее комната. На стол, заваленный свитками и исписанным пергаментом, падал столб света. Значит наступило утро, буря прошла. Елена вздохнула, повернулась на бок и обомлела. Сидя в кресле возле кровати, спал Савалли.

– Что? Откуда он здесь?

И вдруг ее осенило. Нимфея! Где она? В последний раз Елена положила девочку к себе на кровать. Но сейчас ее нет рядом. Вскочив на ноги, Елена зашаталась – голова была свинцовой. От шума проснулся Савалли.

– Что вы делаете? – тут бросился он к ней. – Вам еще нельзя вставать!

– Нимфея! Где мой ребенок?

– Госпожа Елена, успокойтесь.

– Не говорите мне успокоиться, – не сдержалась она, – где Нимфея? В другой комнате? Где?

Савалли покачал головой. Сердце Елены екнуло. Только не это…

– Где она…скажите мне.... – кинулась она на него. – Говорите…

В глазах потемнело. Савалли подхватил ее на руки.

– Прошу вас, успокойтесь. С ней все в порядке. Она у друзей.

– У друзей? Но госпожа Анника беременна.

– Нет, Нимфея у Винслоу.

– У Винслоу?

Значит это все-таки произошло. Нимфея в доме у Эдда и Ребекки Винслоу. Елена задумалась, и совсем забыла о том, что Савалли все продолжал держать ее в руках.

– Вы заразились, – начал объяснять он, осторожно укладывая больную обратно в постель. – Я не мог оставить вас. Первые два дня я дежурил возле вас с Нимфеей денно и нощно. Затем с визитом пришла Ребекка, я ей все рассказал. Она и попросила забрать девочку к себе.

– И вы согласились?! Не спросив меня?

– Вы были без сознания, госпожа. Нимфея же пошла на поправку. А Ребекка и Эдди отличные люди, обожающие детей.

– Обожающие мою Нимфею! – воскликнула Елена ревниво. – Не могу поверить, что вы приняли такое важное решение без моего согласия.

Савалли виновато опустил глаза.

– Простите меня, госпожа Елена, я знаю, что Нимфея вам очень дорога. Но там ей будет лучше.

– Нет, она моя!

Савалли вздохнул.

– Отдыхайте, я принесу еще воды.

Он взял кувшин и вышел за дверь.

А Елена сидела в кровати и вспоминала тот день, когда впервые повстречалась с Ребеккой Винслоу. Это был фестиваль рыбацких лодок. Столько людей вокруг, площадь красиво украшена, даже приехал бродячий цирк. Играла музыка. Все танцевали и пели. На мануфактуре был выходной. Елена так радовалась возможности провести время с Нимфеей. Госпожа Анника устроила грандиозный ужин, позвав всех друзей, среди гостей были Винслоу. Тоже состоятельные купцы. Все у них было вдоволь, но вот детей не было. Несколько лет назад их единственный новорожденный сын умер от кори. Это горе отпечаталось во всем облике четы Винслоу, в их печальным взглядах, какими они провожали Ханбека с Дамирой и Нимфею. Особенно Нимфею. Малышка так понравилась Ребекке, что она играла с ней весь вечер. Елена видела, как в ее грустных глазах загоралась радость.

– Приходите к нам как–нибудь в гости, – приглашал Эдди, широко улыбаясь.

– Да, друзья Спируса и Анники – наши друзья, – вторила ему Ребекка. – Тем более вы мне так понравились, Елена.

– Благодарю вас, госпожа, – отвечала девушка. – Я тоже буду рада видеть вас в своем доме.

Они подружились. Винслоу были хоть и богатыми, но простыми и совершенно не заносчивыми людьми – те добродетели, которыми обладали все друзья Аталлосов. Их дом, не очень большой, но удивительно уютный и светлый, стоял посреди чудесного зеленого парка. Здесь можно было всласть набегаться и наиграться, чем Ханбек и Нимфея пользовались при каждом визите. Вдобавок Винслоу держали собак – маленьких болонок. От этих собачек Нимфея каждый раз приходила в дикий восторг. А Ханбек тут же вызвался их дрессировать и научить паре трюков. Один словом каждый раз при визитах Елены с детьми к Винслоу вокруг царила самая настоящая идиллия. Затем и Ребекка стала приходить в гости к Елене, и помогать ей с Нимфеей. Делала она это намного лучше мадам Тирли. Девушка была благодарна ей за такую помощь, но в душе ее зарождалось беспокойство. Она чувствовала, что Нимфея очень привязалась к Винслоу, постоянно просилась к ним в гости. А те всегда были рады девочке, словно родной дочери. Нет, конечно Нимфея все так же сильно любила Елену, и называла мамочкой, но в ее сердечке поселилась новая привязанность. И Елену это злило. Особенно потому, что чем больше она наблюдала за Винслоу, весело и беззаботно играющими с Нимфеей, тем для нее становилось очевиднее, что именно это и нужно девочке – полноценная семья.

От этих мыслей разболелась голова, и Елена закрыла глаза.

– Надо забирать ее, – пробормотала она, засыпая.


***

Но быстро вернуть Нимфею не получилось. Страшная слабость не давала ей это сделать. Госпожа Анника, узнав, что с ними случилось, и что мадам Тирли вместо помощи, просто сбежала, уволила ее. И выгнанная кухарка появилась на пороге дома Елены с виноватым видом и клятвой, что будет теперь неотлучно помогать.

– Прошу вас, госпожа Елена, хоть вы не гоните меня!

Елена поначалу не хотела принимать ее обратно, но это был единственный способ прекратить посещения Савалли, который разве что не поселился у нее, бесконечно смущая Елену своей чрезмерной заботой и вниманием.

Еще через пару дней пришло извещение с мануфактуры – цех не может так долго ждать выздоровления Елены, поэтому на ее место была взята другая мастерица.

Прочитав извещение, Елена смяла бумагу. Два месяца, именно столько она смогла там продержаться. А ведь в поместье Наттеньер она проработала три года, и условия там были намного хуже. Что с ней случилось? Она стала слабее? Глупее? Или все вместе? В любом случае это был удар по ее гордости. Теперь надо было снова начинать все сначала.

– Ничего, главное, чтобы Нимфея поправилась, – говорила она себе. – Я заберу ее, найду работу и все пойдет по-старому.


***

Это был чудесный день. И неважно, что всю ночь лил дождь, а небо было пасмурным. Сегодня Елена была здорова. Она быстро шла по улице, глубоко вдыхая морской воздух Фарсалы. Как же прекрасно не болеть! Как прекрасно, когда во всем теле легкость, и ты легко можешь подпрыгнуть и сорвать листок с растущей у дороги вишни. Елена улыбалась, в руках она держала пирог, который испекла накануне вместе с зашедшей к ней в гости госпожой Анникой и Ханбеком. Яблочные пироги всегда были любимыми у Нимфеи. Еще немного и покажется дом Винслоу. Cтарик сторож улыбнулся на приветствие Елены.

– Они в саду, госпожа, – объяснил он.

И вот она уже бежала по дорожке, посыпанной гравием вдоль душистых кустов азалии. Солнце, которое все никак не хотело выходить из-за туч, вдруг показало свой прекрасный лик, осветив парк, позолотив фонтаны.

В глубине сада слышались разговоры, смех и собачий лай. Елена направилась туда. Показалась зеленая поляна, залитая мягким солнечным светом. Нимфея, завернутая в одеяла, полулежала в большом плетенном кресле-качалке. Рядом с ней, присев на траву, находилась госпожа Винслоу, они смеялись над маленьким рыжим щенком, с которым тут же на траве играл господин Винслоу, лица всех троих были такими веселыми и счастливыми, что Елена невольно замерла, потрясенная открывшейся перед ней картиной. Госпожа Винслоу то и дело поправляла одеяло девочке, трогала лоб и щечки, видимо проверяя, нет ли у нее жара. Во всех ее движениях, в каждом взгляде, в том, как она ласково и осторожно расправляла завязки чепца на голове Нимфеи, было столько нежности и материнского тепла, столько трогательной заботы. Личико Нимфеи сильно осунулось и было бледным, но глазки по-прежнему были живыми и веселыми, маленький ротик улыбался.

– Дай, дай! – просила девочка, показывая на щенка.

Господин Винслоу поднес мордочку щенка совсем близко к личику Нимфеи.

– Ой, у него такой мокрый нос! – удивилась девочка.

Господин и госпожа Винслоу засмеялись.

Елена стояла в тени большого дерева. Она смотрела на Нимфею, ласково гладящую щенка на коленях, на окруживших ее мужчину и женщину, когда-то таких одиноких, убитых горем от потери ребенка, а теперь таких счастливы, и ком подкатил к ее горлу. Она прижала к груди завернутый в ткань пирог и отступила глубже в тень.

– Вы не подойдете? – вдруг раздался над ней голос. Это был Савалли.

– А стоит ли? – с горькой усмешкой спросила она.

Положив сверток с пирогом на белоснежную скамейку, она поспешила к выходу. Она хотела уйти как можно скорее, чтобы никто не видел ее слез, не догадался, как ей сейчас плохо.

До глубокого вечера она бродила одиноко по городу. Елена вспоминала эти месяцы, что прожила здесь. Как приехала сюда с Варди, как стала жить в новом доме вместе с Нимфеей. Покидая поместье Наттеньер, ей казалось, что уже улыбка не озарит ее лицо. Но это было не так. Она повстречала столько замечательных людей, которые научили ее новому и интересному, они поддерживали ее, они стали ее настоящими друзьями. Но все равно щемящее чувство одиночества и пустоты жило в ней. С каждым новым расставанием с дорогим для нее человеком это чувство становилось все глубже, все острее.

Пока Елена шла до своего дома, сумерки сгустились и стало совсем темно. Открыв скрипучую калитку, девушка посмотрела на окна первого этажа – ставни были наглухо закрыты. Значит мадам Тирли еще не вернулась. Елена вошла в дом и опустилась на стул. Устало положив голову на стол, она стала слушать, как стучали плохо прикрытые ставни на втором этаже. Было темно и пусто. Не хотелось зажигать свечу. Не хотелось ничего. Мысли, мысли, мысли. Они мучили Елену, вызывали боль, колотя изнутри, словно желая вырваться наружу. Еще больнее становилось, когда восставали образы прошлого, от которого она бежала. Бежала, как ей тогда казалось, к чему-то лучшему. И вот все, к чему Елена так стремилась, о чем мечтала, было перед ней – свобода и свой дом. И вдруг оказалось, что и в этом лишь пустота. Зачем это все, если ты сама, словно сухая трава, носимая ветром?

Послышался тихий стук в дверь. Елена не сразу встала, ей на мгновение показалось, что это был снова звук от ставней. Но тут постучали еще раз. Елена открыла дверь. Ее глаза уже привыкли к темноте, поэтому она сразу признала высокую фигуру господина Савалли.

– Добрый вечер, госпожа Елена, – поздоровался он, кланяясь, – надеюсь, я вам не помешал?

– Нет, господин Савалли, – отвечала Елена, – я даже рада, что вы пришли. В доме у господ Винслоу я повела себя невежливо и хотела бы извиниться перед вами.

Молодой врач поднял руку, словно останавливая ее.

– Не нужно, я понимаю, что вам сейчас тяжело.

Повисло молчание.

– Я и сейчас веду себя не по-дружески, – вдруг опомнилась Елена, – прошу вас, проходите.

Господин Савалли вступил в темный коридор вслед за Еленой и огляделся.

– Почему вы не зажигаете свет? Зачем сидите так – в полной темноте?

– Знаете, иногда хочется дать отдых глазам.

Она уже достала лампу и хотела ее зажечь. Но оказалось, в ней закончилось масло. Пришлось зажигать подсвечник с тремя свечам и ставить его на стол.

– Прошу присаживайтесь, господин Савалли, а я пока сделаю кофе, – захлопотала Елена. Теперь она была рада приходу гостя. Это отвлекало ее от тяжелых мыслей.

– Мне бы не хотелось обременять вас, – начал господин Савалли, смущенно, – ведь я приехал лишь потому, что беспокоился.

– Ну что вы. Вы нисколько не обременяете меня. Как может обременить приход доброго друга, который спас меня и Нимфею от тяжелой болезни.

Елена уже поставила на стол самые красивые чашки под кофе, подаренные ей госпожой Анникой. Еще через пару минут сам напиток тоже был готов. Густой горький аромат разлился по комнате, наполняя ее уютом и теплом. Из закусок Елена положила гренки и сухофрукты. Она взяла чашку предназначенную гостю и наполнила ее.

– Прошу вас, господин Савалли.

– Благодарю, – сказал тот, беря чашку и отпевая немного, – ммм, очень вкусно! Вы стали варить чудесный кофе, госпожа Елена.

– Вы мне льстите. Мой кофе весьма посредственен.

– Пускай и так, зато вы улыбнулись, – сказал он тепло.

Услышав это, Елена не удержалась и рассмеялась.

– Вы невозможны! То есть только что вы сознались в том, что говорили неправду про мой чудесный кофе. Господин Савалли, вы весьма коварны.

Он покраснел и тут же весело расхохотался.

Свет свечей падал на поднос с кофейником и чашками, на лица, сидящих друг против друга, девушки и молодого мужчины. Болезнь прошла, прошла обида и раздражение. Елена была благодарна Савалли за его заботу о ней и Нимфее. И сейчас она с удовольствием слушала его. В манере вести себя у молодого врача было много тихого очарования. Он не доминировал, не поражал, не подчинял собеседника своей воли и мнению, здесь было мало от прирожденного лидера. А было в нем много мягкости, какой-то милой неуклюжести и неуверенности в сочетании с внутренней силой.

– Я знаю, что задам вопрос, на которой вам будет тяжело ответить, – начал Савалли, ставя чашку, – но все же, почему вы сегодня не подошли к Нимфее? Она вас очень ждала.

Елена ответила не сразу.

– У вас бывало так, господин Савалли, – наконец начала она, задумчиво смотря, как тени от предметов танцуют на стене, – что вы чувствуете, что наступил момент, когда пора отпустить человека? Он вам бесконечно дорог, он вам необходим, словно воздух, но нужно расстаться? Бывало так?

Савалли с тревогой смотрел на нее.

– Нет, не было, – ответил он после недолгой паузы. – Я стараюсь ни к кому не привязываться, чтобы было не больно отпускать.

Елена усмехнулась.

– Тогда вы намного мудрее меня. Либо просто у вас не было столь горького опыта. Желаю вам никогда его не приобретать. Еще кофе?

Савалли покачал головой.

– Нет, благодарю. Мне уже пора собираться домой. Но все же вы не ответили на вопрос. Почему вы не забрали Нимфею? Ведь именно вы заменяли ей мать все это время. Она вам очень дорога. Что вам мешает?

– Что мешает? Наверное, просто я слишком сильно ее люблю,– сказала Елена с горькой улыбкой, – ведь очевидно, что Винслоу могут дать ей намного больше, чем могу дать я, одинокая девушка без образования, без прошлого и с непонятным будущем. Господин и госпожа Винслоу могут стать для нее настоящими родителями. Нимфея к ним привязалась, и я не хочу вносить смятение в ее сердечко, оно и так успело настрадаться.

Ветер за окнами усиливался, видимо надвигался шторм. И тут от сильного порыва ставни в комнате, где находились Савалли с Еленой, с треском распахнулись, ворвалось ненастье, погасив свечи. Елена кинулась закрывать ставни, но ветер был такой яростный, что ей никак не удавалось повернуть защелку.

– Я помогу! – крикнул Савалии, одной рукой он придерживал ставни, другую он положил на руку Елены, и они вместе повернули защелку.

– Ох, закрылись, – вздохнула с облегчением Елена, улыбаясь, и устало прислонясь спиной к стене рядом с окном.

– Испугались? – спросил Савалии, склоняясь над ней.

Что-то странное было в том, как он произнес эту фразу. Сквозь сумрак Елена не могла разглядеть его лицо, но она точно знала, что Савалли смотрит на нее.

И вдруг Елена совершенно четко осознала, что находится наедине с мужчиной в темной комнате. Рука Савалли сжимала руку Елены, лежащую на защелке. Он стоял так близко от нее, что она ощущала его дыхание на своем лице.

– Ничего не бойся, моя госпожа, – прошептал он, – я с тобой…

Испуг, смятение и странное напряжение – вот, что чувствовала Елена. Сильнейшее напряжение, словно возле нее только что ударила молния, а следующая уже летит прямо ей в сердце, и вот-вот полностью уничтожит и испепелит ее. Какие-то дюймы отделяли губы Савалли от губ Елены, она теперь видела его глаза, так близко, так четко. Эти глаза, полные страстного томления, жадно смотрели на нее. Что случилось бы дальше, она не знала, но тут входная дверь распахнулась.

– Ох, святые предки, почему так темно, хоть глаз выколи?! – раздался знакомый голос мадам Тирли.

Савалли вздрогнул, отпрянул и, не сказав ни слова, бросился вон из комнаты.

– Хорошего вечера, мадам Тирли, – сказал он, быстро проходя мимо старушки.

– Ох, господин Савалии! – испугалась та. – Вы здесь?! Но куда же вы? Там настоящая буря начинается, останьтесь!

Но Савалли уже сел в свой экипаж и стегнул лошадь.

Елена все так же потрясенно продолжала стоять возле окна.

– Госпожа Елена, что случилось с господином Савалли? – дивилась мадам Тирли, заходя в комнату. Увидев упавший подсвечник, она всплеснула руками. – Батюшки! Что у вас тут стряслось?!

– Я угощала господина Савалли кофе, но ветер сорвал ставни и перевернул подсвечник, – объяснила Елена, приходя в себя.

– Да-да, ветер такой, что я думала, что меня вот-вот унесет, – посетовала мадам Тирли, поднимая подсвечник и зажигая свечи, – зря вы так отпустили господина Савалли. Нужно было позволить ему переждать бурю. Не хорошо. Нужно быть осторожными в такое ненастье.

– Да, это верно, – рассеянно ответила Елена, – мне стоит быть осторожней.


Глава 14 – Темные знамения

Огромный Ворон сидел на изваянии Хеги Двуликой и смотрел вниз на толпу. Отсюда люди казались такими маленькими, такими жалкими, словно муравьи. Белые хлопья снега медленно спускались с неба и превращались в черную грязь под ногами. Сегодня День Жертвоприношения, сегодня на главной площади Арстада, столицы Северной Ардии, прольется кровь. И присутствовать на этом Празднике обязаны были все жители города от грудного младенца до последнего дряхлого старика.

Несмотря на столпотворение, на площади было тихо, люди замерли в немом оцепенении. Этот кровавый ритуал повторялся из года в год на протяжении уже двадцати лет. Именно такое количество юных девушек было заколото на черном алтаре. Двадцать невинных душ – вот та цена, которую платили ардийцы за мечту о мировом господстве.

Подступы к статуе и жертвенному алтарю охраняли несколько рядов варгов и карателей. Близилось время. И вот забили барабаны, варги подняли морды и завыли: жутко, зловеще, заставляя каждого человека сжаться. На черных лошадях въехал Великий Совет – пять верховных варгов, в окружении верных стай Мораба и Дагмара. Едва они показались, как Ворон слетел со своего места и стал кружить черным пятном над головами людей.

Лица верховных варгов скрывали железные маски, а головы покрывали капюшоны длинных черных мантий. Только Великий Совет ездил на лошадях. Это было странно и жутко одновременно, так как всем хорошо известно, что варги были не прочь иной раз полакомиться кониной.

Остановившись перед статуей, Великий Совет стал подниматься по ступеням к алтарю. И словно по команде огромная стая черных воронов слетелась и облепила идола с верху до низу, открыв клювы, птицы начали каркать. А люди молчали, словно немые. Немой город, немое хмурое небо. Было холодно и страшно, дети жались к родителям, пытаясь спрятать свои головы в широких складках материнских юбок или зайти за спины отцов.

Пять верховных варгов встали кольцом вокруг алтаря и сложили руки на груди, словно в молитве. Так и было, они призывали свое божество скорее прийти и принять жертву. А вот и она. На деревянных носилках шестеро карателей несли девочку четырнадцати лет, ее худое тельце было обернуто широкими белыми бинтами, глаза закрывала повязка. Она дрожала то ли от холода, то ли от надвигающейся жуткой смерти. Ее пронесли так близко, что Брайс мог рассмотреть ее. Он стоял в первом ряду охраны, заложив за спину руки и широко расставив ноги. Ничто не выдало его чувств, только обожжённая щека слегка задергалась, а голубые глаза потемнели. «О, боги, если бы я только мог это остановить, – думал он, стараясь не смотреть в сторону носилок, – метнуть лунный кинжал в одного из верховных варгов или в Ворона. Даже если это увенчается успехом, то что потом? Совет жаждет власти и господства не только здесь, в Северной Ардии, но и по всему миру. Ему нужна Империя, именно с ней варги начнут войну. Только каков их план, я так и не смог пока узнать. Поддамся сейчас эмоциям, и все рухнет». Брайс крепче стиснул руки за спиной. Он выдержит это зрелище, он сможет.

А тем временем девочку переложили с носилок на холодный алтарь. Волчий вой стал громче и протяжнее. Они призывали Хегу, и божество пришло – глаза изваяния зажглись красным потусторонним огнем.

– О, Хега Великая! Двуликая Сова! Приди и прими эту жертву! Возродись и покарай своих врагов! – молили верховные варги раскачиваясь в разные стороны, их возгласы тонули в карканье и вое.

Ворон кружился над девочкой, глаза его горели, а когти стали расти, до тех пор, пока не превратились в острые копья. Он снижался все ниже и ниже к груди жертвы. Шум вокруг нарастал. Верховные варги раскачивались все ритмичнее.

– Мамочка, помоги мне! Мамочка! – плакала девочка.

– Возрадуйтесь, о ардийцы, возрадуйтесь! Близко избавление! – крикнул в исступлении Дагмар и задрал морду еще выше, ему вторила его стая.

Ворон уже коснулся кинжалами бинтов на груди девочки, готовый пронзить ее. Но вдруг из толпы к статуе выбежал человек, в руке он сжимал простую пращу для метания камней.

– Проклятые псы! Будьте вы прокляты! Вы и ваше поганое божество!

Он натянул пращу и метнул здоровый булыжник. Он не попал ни в Ворона, ни в одного из варгов, но угодил в воронью стаю, пришибив самого здорового и горластого из них. На мгновение все замерли, и смотрели, как рухнула птица, из ее пробитой головы текла кровь.

– Эта единственная жертва, которую сегодня получит ваша паршивая Хега! – ревел мужчина. Он был не молод, очень крепкий и широкоплечий с мощными ногами и руками. Черные глаза горели яростью и бесстрашием.

– Ардийцы! Поднимите головы! Скиньте этих жалких псов! Сколько еще нам терпеть?! Сколько еще смотреть на смерть наших детей?! Грех Асхара Чернокровного искуплен! Настало время борьбы!

– Безумец! – произнес один из верховных варгов. – За твое святотатство ты так же пойдешь на алтарь. Взять!

Но до того, как прозвучал этот приказ, смельчака уже окружили варги и каратели.

– Долой псов! – вдруг послышалось из толпы.

– Прочь с наших земель! Мы не хотим больше власти Совета! – крики нарастали.

И тут толпа в одном порыве бросилась на варгов и карателей. Мужчины, женщины, старики и дети кидались на своих поработителей. Началась давка. Стоны, крики, плач, и на черный снег хлынула кровь.

– Убить всех, мой варг? – спросил Мораб.

– Нет, только детей, – отвечал верховный варг, – взрослых оставить в живых.

В историю этот день войдет, как День кровавого бунта. Но некоторые потом назовут его Днем Феникса. Ибо, как феникс возрождается к новой жизни пройдя смерть и полное разрушение, так и ардийцы, убитые, растерзанные, потерявшие своих детей, вдруг осознают, что больше не боятся смерти, что они готовы восстать.


***

– Какое безобразие! Немедленно выпустите меня! – кричал один из задержанных. – Я никакой-то там бунтовщик, а приближенный к Совету!

Услышав это, Брайс обернулся и пристально рассмотрел этого человека. Лицо холеное, хорошо одетый, ворот из дорогого меха куницы.

– Если не выпустишь меня сейчас же, олух, тебя ждут большие неприятности! – визжал важный господин на одного из карателей.

Когда началась давка, был отдан приказ всех взрослых мужчин и женщин хватать и бросать в тюрьмы. Что и было немедленно сделано.

– До получения дальнейших инструкций никого выпускать не велено, – пробасил равнодушно каратель.

Но важный господин не унимался.

– И как скоро вы получите дальнейшие инструкции? Мне завтра надо ехать на восток с очень важным поручением! Кто у вас главный?

– Капитан Брандре.

– Ну так и позови его немедленно! Скажи, что с ним хочет говорить сам поверенный Великого Совета.

Каратель на мгновение опешил, но потом все же пожал плечами и отошел от нервного господина.

– Ты куда?! Ну все, теперь ты у меня дождешься, я запомнил твою харю, так и знай!

Не известно, что обидело карателя больше, угрозы, или что его лицо обозвали харей, но он развернулся, схватил господина за дорогой мех и со всей силы врезал по носу. Тот повалился на грязный пол камеры.

– Убью, скотина!

– Эй, Марвин, дружище, полегче, – Брайс похлопал разъяренного карателя по плечу. – А то вдруг и правда этот господин окажется поверенным Совета.

– Ага, как бы! Станет поверенный стоять в толпе. Их таких важных господинов вон – вся тюрьма, и всех немедленно надо выпустить. Я не ведусь на такое, Брайс

Важный господин присмирел, и, зажав разбитый нос белым платком, бросал на карателей свирепые взгляды.

– Вы у меня еще попляшете…– шипел он. – Все! Все доложу Совету!

– Слушай, Марвин, а похоже мы с тобой попали! – вдруг воскликнул Брайс, всматриваясь в лицо господина. – Это и впрямь поверенный!

– Да откуда тебе знать, – махнул рукой каратель, – их лиц никто не знает.

– А я тебе говорю, чтоточно видел его разговаривающим с варгом Морабом.

При этом имени Марвин вздрогнул.

– С…с Морабом?

– Вы очень наблюдательны, молодой человек, – заметил важный господин, уже увереннее.

– Такая работа, – бросил Брайс.

– Брешешь ты! – не верил Марвин, но глаза его уже испуганно забегали.

– Руку даю на отсечение, приятель. Мораб говорил с ним.

Это было уже серьезно. Если и впрямь этот крикливый господин окажется поверенным Совета и главных варгов, то Марвин мог поплатиться жизнью за такое обращение.

– Что же делать?! – вскричал он. – Я ведь и не знал, кто он!

– Вот-вот, а я вам сразу сказал, что я поверенный! – ликовал господин.

– Давай сделаем так, – Брайс отвел карателя немного в сторону, – мы сейчас его выпустим и пусть едет по делам.

– А если он расскажет варгам или капитану Брандре, что я его ударил? Меня же казнят!

– Тогда задобрим его. Я отвезу его, куда ему надо и даже дам флягу вина.

Услышав это, широкое лицо Марвина растянулось в улыбке.

– Спасибо тебе, Брайс, дружище! Хорошо придумано!

– А то! Давай, отпирай камеру.

Марвин загремел ключами.

– Простите господин…?

– Сигог! Господин Сигог! – важно заявил поверенный, поправляя меховой воротник и шмыгая носом.

– Идите за мной, господин Сагог, – сказал Брайс, – я выведу вас отсюда.

– Да, уже хочется уйти из этой помойки.

Молодой человек повел поверенного через задний вход. Тут было мало народа и меньше вероятность столкнуться с кем-нибудь из командиров.

– Поедите с комфортом, господин Сагог, – улыбался Брайс, усаживая того в небольшую кибитку.

– Да уж, экипаж не очень.

– Какой есть.

Брайс вскочил на козлы и стегнул лошадь. И они покатили по ночной улице Арстада. Пару раз их останавливали патрули, но, завидев нашивку карателя на рукаве юноши, почти сразу пропускали.

– Ох, ну и холод, так и окоченеть недолго, – ворчал поверенный, кутаясь в свой плащ. Густой сизый пар валил из его рта.

– Куда везти, господин?

– Через три квартала повернуть налево. Первый высокий дом мой.

Брайс заметил краем глаза, как господин Сагог что-то достал из рукава рубахи и тут же спрятал.

– Замерзли?

– Да, температуры нынче леденят кровь.

Брайс вынул флягу из-за пазухи и откупорил.

– Хотите? Согреться?

– Нет, – господин поморщился, – я не пью такое мерзкое пойло.

– Не хотите? Отличное вино. Наш капитан большой ценитель. Эти бочки везут ему из Хейлона.

Господин Сагог захохотал.

– Кого ты дуришь? Хочешь сказать, что карателей-оборванцев поят хейлонским вином? Которое идет за сто золотых одна бочка.

– Зря вы так, господин, – обиделся Брайс, – наш капитан очень ценит своих людей. Всегда старается ради нас.

– Ну дай попробую что ли, – от смеха на глазах поверенного проступили слезы, – ни за что не поверю, что в этой грязной фляге вино Хейлона.

Господин Сагог потянулся к Брайсу и взял флягу. Сделав пару глотков, сразу вернул.

– Как я и говорил. Обычное мерзкое пойло.

– Разве? А, По-моему, неплохое.

– Нет, молодой человек, поверьте старику Сагогу. Тот, кто хоть раз пробовал даже каплю вина Хейлон, сразу сможет отличить подделку, во-первых…

Фразу он не договорил. Его повело, глаза закатились, и он повалился на сиденье. Брайс стегнул лошадь. Теперь осталось выехать за город.

***

Господин Сагог медленно приходил в себя. Снотворное было крепким, потому хоть глаза он открыл, речь ему не повиновалась.

– Ну что, поверенный, проспался? – грубо произнес кто-то над ним.

С трудом сфокусировав взгляд, он разглядел в полумраке помещения нескольких людей в темных плащах и масках.

– Кто вы такие? Что вам надо?

– Нам нужны ответы, Сагог. Ответы, только и всего.

– Я ничего не знаю! Ничего! Это противозаконно!

Один из людей вынул свиток, и сердце несчастного поверенного замерло.

– Узнаешь? – при этих словах человек развернул бумагу. Этот была подробная карта Северной Ардии и Империи Драконов.

– Это просто карта, – произнес господин Сагог, голос его предательски дрогнул.

– Что означают эти метки красным карандашом?

Сагог молчал. И тут же получил удар в уже разбитый нос.

– Будешь молчать?! Говори!

– Я ничего вам не скажу! Можете меня бить, можете пытать. Вы не получите от меня ни слова!

– Ты ведь приспешник оборотней, и должен знать, их самую любимую форму пытки.

В следующий момент в рот господина Сагог вставили кляп, а глаза завязали. Его куда-то поволокли.

Теперь он стоял привязанный к дереву посреди заснеженного леса. Абсолютно голое тело было полито чей-то кровью. Холод проник во все суставы несчастного, волосы покрылись инеем, губы посинели. Кусты рядом с ним затрещали и показались два горящих глаза. Волки. Самые обычные, не оборотни. Но не менее жестокие и голодные. В ужасе тело господина Сагога забилось в судороге, как мог он кричал, но мешал кляп. Хищник был не один, а со своей стаей. Они будут убивать его медленно, есть живьем до самых костей. Волки подходили все ближе, наконец один из них разбежался и прыгнул. Острые клыки впились в жилистую ногу несчастного. Но тут же просвистели стрелы, одна чуть не угодила в волка, тот бросил свою окровавленную жертву и убежал обратно в кусты. Господин Сагог был в полуобморочном состоянии.

– Говори, что значат красные точки на карте! – крикнул ему в ухо один из похитителей.

– Ммм…

– Развяжите рот!

Кляп достали.

– Ну так что?

– Корабли…– еле выдохнул господин Сагог.

Мужчины переглянулись между собой.

– Какие корабли?

– Регульцев.

– Уберите эту скотину, да как следует свяжите. Сам конунг будет судить тебя.

Старика утащили. А трое мужчин остались стоять с картой в руках.

– Значит все-таки регульский князь продал душу демонам, – сказал один мужчина и снял маску, это был Исгер.

– Этим объясняется ночные перебросы стай к восточной границе. – задумчиво произнес его товарищ. – Они собираются напасть. Но сделать это незаметно. Днем они пышно маршируют в сторону южных границ с Империей, а сами готовят корабли для спуска по Даре.

– Получается, они хотят зайти с востока, – заключил Исгер. – Вот красные точки – города, стоящие первыми под ударом. Брайс, прочти, ни гоблина не понимаю в этих верейских закарюльках.

– Фарсала, Яссы, Вадора – три города на востоке, падут первыми, – медленно произнес юноша, который и был Брайсом.

– Что нам то с того? – с раздражением заметил третий, худой и высокий. – Волки хотят напасть на Империю, ну так и пусть грызутся. Зачем было отлавливать этого противного старика?

– А затем, Дуфф, дуралей, что, если оборотни победят, нам всем сразу придет конец. Тогда уже никто ничего не сможет изменить, ни наш конунг, ни белые волки.

– Что совет? Когда состоится? – спросил Брайс.

– Да пес их знает, – махнул рукой Исгер. – Наши парни упрямы, как ослы, ну и конунг туда же, – при таких непочтительных словах Дуфф закашлялся.

– Да, приятель, наш конунг и старейшины самые настоящие упрямые ослы, – заявил Исгер. – Им бы забыть все прошлые обиды и недопонимания. А они давай вспоминать, как белые волки их кидали в самых ответственных битвах. Ну и те тоже хороши. Черные волки поклоняются своей сове, так и эти туда же, ждут свое божество.

– Потомка дракона? Они верят, что он жив? – удивился Брайс.

– Еще бы. Не просто верят, а ждут его возвращения. Только еще одного волчьего идола на наши седые головы не хватало.

Брайс свернул карту и положил ее за пазуху.

– Мне надо спешить.

– Поедешь? Один?

– Да. Так быстрее.

– Ну, пусть боги берегут тебя, друг!

– Тебе тоже хорошей дороги в лагерь, Исгер. И тебе Дуфф.

Он кивнул и скрылся средь заснеженных еловых ветвей.

– Почему мы ему помогаем, Исгер? – спросил Дуфф. – Ведь очевидно, что он служит Наттеньерам. Нашим врагам.

Исгер вздохнул и покачал головой.

– Ох, старина Дуфф, не знаю. Верю я этому парнишке. Да и потом, не справится нам в одиночку с оборотнями, никак не справится.

Он взглянул в сторону, куда ушел Брайс. Успеет ли он сообщить имперским войскам о том, что враг ударит с совершенно другой стороны?


Глава 15 – Тени и Пророчества

Лагерь был разбит по правой стороне реки Тенаб. Они стояли уже так три дня и ждали. Первый гонец так и не вернулся. Послали второго. И вот снова ничего.

Кольбейн задумчиво мерил шагами шатер. Что могло случится с капитаном Алегердом и крепостью Вемсдален? Такое долгое молчание, и пропадавшие одним за другим гонцы. Значит только одно – крепость пала.

Вошел Вебер и поклонился.

– Ну что там? – тут же в нетерпении спросил Кольбейн.

– Снова никаких известий от капитана Алегерда, повелитель. Но пришли другие новости. От генерала Рига Кареота.

– Перевал Скорби?

Катафракт кивнул.

– Да, они стягивают силы.

Кольбейн нахмурился. Медлить было больше нельзя.

– Отправить приказ всем генералам и командующим немедленно выступать к северным границам.

– Есть, повелитель!

– Мы же проверим, что случилось с Алегердом. Выезжаем сейчас же. Подготовить коня.

Переправившись через реку боевой отряд рыцарей-катафрактов во главе с Кольбейном направился в сторону крепости Вемсдален. Шли заснеженным полем, было пусто и уныло, изредка попадались низкорослые деревца, да чахлые кусты. И вот на фоне серого зимнего неба выросли башни с бойницами. Кольбейн поднял руку вверху, и все, как один, тут же остановились.

– Вебер, проверь.

Командир катафрактов кивнул, и тут же от отряда отделились двое всадников и направились к стенам Вемсдалена. Крепость стояла на холме, вокруг был вырыт глубокий ров. На прямых участках, как и на углах были выстроены пятиугольные бастионы. Неприступный оплот. И он пал.

Через полчаса посланные рыцари вернулись.

– Все пусто, ваше величество. Там совсем никого нет.

– А ворота?

– Открыты, мост опущен.

Вебер бросил недоуменный взгляд на Кольбейна. Что вообще происходит? Крепость брошена? Или это засада? Был только один способ это выяснить.

– Вперед, – скомандовал Кольбейн и пришпорил Буцефала.

И вот они уже въезжали в крепость. Вокруг ни души, ни человека, ни зверя, ни оборотня. Словно все вымерли.

– Даже не видно следов сражений, – Вебер озирался по сторонам. – Пушки все на месте. Что же здесь произошло?

– Капитан Алегерд! – крикнул Кольбейн. И его крик эхом отозвался от высоких каменных стен, напугав стаю голубей. – Вебер, Сарж и Леджер идут со мной. Остальным оставаться на месте и ждать. Высока вероятность засады.

Обнажив мечи, рыцари стали подниматься по лестнице. Облегченные доспехи, закрывавшие грудь и руки, позволяли двигаться быстро и бесшумно. Катафракты были первоклассными бойцами, лучшими из лучших. Лично отобранные самим Кольбейном. Для которого благородное и отважное сердце помноженное на умение владеть мечом всегда было дороже любых титулов и регалий. Потому среди катафрактов много было выходцев из низких слоев общества. Таким, к примеру, был Леджер. Сынишка писаря, который вдруг неожиданно для всех победил в ежегодных боях, проводимых на день весеннего равноденствия. Помимо железных кулаков, Леджер был весьма неглуп, и имел просто феноменальное чутье на опасность. Вот и сейчас он покрепче стиснул рукоять меча, готовый броситься на врага. Ему хотелось идти первым, но первым, как всегда, шел Кольбейн.

Зашли в оружейную – никого. Добрались до столовой – так же ни души. Только на длинных деревянных столах стояли миски с кусками недоеденного мяса, да пустые чарки. Наконец поднялись до приемной залы, предназначенной для встречи императора и лордов. Здесь было темно – деревянные ставни были плотно закрыты и завешаны гобеленами. В центре на возвышении стояло красивое резное кресло, и в нем сидел человек.

– Это же Алегерд! – воскликнул Вебер, первый узнавший капитана крепости. – Он, наверное, ранен!

Юноша уже хотел броситься к нему, но Кольбейн сказал:

– Стой…

Сзади него волновался Леджер.

– Чует, чует моя лодыжка, тут явно что-то не так.

Рыцари замерли в проходе.

– Капитан! – позвал Кольбейн, возвышая голос и делая шаг вперед.

Их глаза уже привыкли к сумраку и могли спокойно рассмотреть сидящего в кресле капитана. Он был нарядно одет, словно вот-вот собирался принять императора.

– Мой повелитель! – произнес вдруг он. – Как долго я вас ждал.

– Капитан Алегерд, что здесь произошло? Где все люди?

– Их нет. Они умерли.

Катафракты были храбрецами, но даже они почувствовали, как по спине пробежал холод.

– Повелитель, он выжил из ума, – шепнул Вебер.

Алегерд поднялся и шаркающей походкой направился к Кольбейну.

– Повелитель, мои люди, они были верны вам до последнего вздоха, мы так надеялись…так ждали помощи…

Несчастный капитан подался вперед.

– Повелитель, осторожней! – выкрикнул Вебер, и прежде, чем Кольбейн успел остановить его, ударил мечом в грудь Алегерда. Тело того затряслось, забилось, повалилось на пол и тут же рассыпалось в прах. Осталась лежать лишь одежда.

– Это колдовство! – выкрикнул перепуганный Сарж. – Это место проклято!

– Держаться рядом! – командовал Вебер. Кольбейн же смотрел по сторонам, в темных углах что-то зашевелилось, зашипело. Вдруг все пространство вокруг них задрожало и рухнуло. Если бы не твердые камни пола под ногами, Кольбейн бы подумал, что башня рушится. Мгновение, и вот он уже стоял в неизвестном ему месте. Высокий мрачный свод над головой, где-то в самом верху узенькое окошко, через которое падал холодный лунный свет. Пахло затхлостью и плесенью, словно в подземелье или склепе, где-то капала вода. А вокруг никого. Ни Вебера, ни Леджера с Саржом. Кольбейн был один. Хотя нет, теперь он стал различать, что в темноте что-то дышало. Приглядевшись, Кольбейн понял, что помещение состояло из пяти углов, в каждом из которых на высоких стульях сидел человек или существо в длинной черной мантии.

– Что это еще за шутки? – спросил Кольбейн и уже хотел подойти к одному из сидящих.

– Кольбейн! – вдруг позвал кто-то. И от звука этого голоса Кольбейн вздрогнул. Он обернулся, по ступеням к нему спускался какой-то человек так же в длинной мантии только кроваво-алого оттенка, глубокий капюшон скрывал лицо.

– Кто ты?

– А кем ты хочешь, чтобы я была? Да, вижу. Вижу твое желание. Ну так что ж. Вот.

Человек поднял голову, лунный свет упал на лицо. Кольбейн замер пораженный. На него смотрела Елена.

– Что? – прошептал он. – Этого не может быть.

Елена улыбнулась. Это была она и не она в то же время.

– Я так долго ждала тебя, Кольбейн. Мой храбрый рыцарь, мой повелитель.

В ужасе и смятении Кольбейн опустил меч и отступил. Елена сняла капюшон. Это были ее волосы! Ее прекрасные волосы, переливающиеся в свете луны. Она подошла и положила руки ему на грудь. И в то же мгновение Кольбейн почувствовал, как его сердце замерло. Где-то в глубине разум говорил ему, что это все сон, опасная иллюзия, но он так хотел верить в то, что это правда, что позволил холоду, исходящему из рук этого виденья, проникнуть в тело.

– Елена…это ты? Неужели это и вправду ты!

Он крепко обнял ее, прижавшись щекой к ее волосам.

– Да, это я, Кольбейн, – шептал такой родной голос. – Спаси меня. Только ты можешь помочь мне. Исполни пророчество.

Кольбейн отстранился.

– Пророчество? Какое пророчество?

– Ты знаешь. Драконы. Близится конец, и только ты можешь предотвратить эту катастрофу. Мое сердце – проткни его.

– Что? – Кольбейн отшатнулся. – Никогда! Я никогда этого не сделаю, Елена!

– Ты должен. Иначе все погибнет.

– Нет! Я найду другой способ остановить драконов. Но никогда не принесу тебя в жертву!

Зеленые глаза на прекрасном лице вспыхнули.

– Тогда смотри, Наттеньер, что ждет мир из-за твоего упрямства.

Лицо изменилось, это была все еще Елена, и в то же время под кожей проглядывало другое существо. Задул ветер, пространство вновь исказилось, по нему пробежала, рябь словно по воде. Вместо мрачного подземелья они теперь стояли на вершине горы, с которой открывался вид на Альнаар. Кольбейн видел каждый дом, каждого человека, идущего по улице. Вдруг земля задрожала и раскололась, и из расщелины поднялись пять драконов, их глаза горели, как угли, огромные пасти разинуты, и оттуда повалил огонь. Он обрушился горящей волной с неба, превращая за секунды в пепел все живое и неживое.


Пять драконов поднимутся в ночное небо,

В огне и гневе

Земля очистится от греха,

Падет род людей.


Зашипел голос Кольбейну в ухо. В яростном бессилии он смотрел, как все пространство под ним превращается в огненный котел. Он увидел отца и мать, они кричат, прижимаясь друг к другу, он видит Виву падающую в пламя.

– Хватит! – взревел Кольбейн, хватаясь за голову, казалось, еще немного, и она взорвется. – Останови это!

– Грех великого рода убьет людей, – эти голоса теперь раздавались внутри его головы. – Драконы, священные существа, будут мстить, в своем яростном безумии они уничтожат человечество, и земля наконец вздохнет свободно.


Пять драконов поднимутся в ночное небо,

В огне и гневе

Земля очистится от греха,

Падет род людей.

Боль нарастала, становилась невыносимой. Кольбейн сжал рукоять меча.

– Останови это!

Образ в красной мантии то появлялся, то исчезал перед глазами.

– Уйди из моей головы!

В яростной агонии он метнул меч. Видение исчезло. Вновь то самое подземелье, а на полу лежала Елена, в ее груди торчал его меч. Кольбейн похолодел и бросился к ней.

– Нет! Нет! – он поднял и прижал ее к себе, как самое драгоценное сокровище.

– Видишь, – шептала она, улыбаясь. – Это просто. Ты сможешь.

– Нет, Елена! Жизнь моя! Нет!

Задул ветер, пространство вокруг стало трескаться. Раз, и в его руках уже ничего не было. Огромный Ворон с громким криком разбил ставни и вылетел из башни. Это была та самая приемная зала в крепости Вемсдален, Вебер, Сарж и Леджер сражались с полчищами черных оборотней. Они были повсюду, лезли в двери и окна.

– Защищать повелителя! – ревел Вебер.

Кольбейн очнулся как раз тогда, когда на него летел здоровый волк. Схватив лунный кинжал, Кольбейн воткнул его в пасть оборотня, и тот с воем повалился на пол.

– Через двери не уйти! – кричал Леджер, направо и налево рубя мечом и помогая себе кинжалом.

– К окну! – скомандовал Кольбейн, отбиваясь от очередного монстра.

Держась друг к другу, рыцари начали расчищать себе путь к окну, прямо под ним шла стена, соединявшаяся с соседней башней. Вспоров брюхо оборотню и сбросив его, Кольбейн прыгнул и, легко удерживая равновесие, побежал по стене, следом шел Вебер, за ним Сарж, замыкал Леджер.

– Сарж, прыгай! – кричал Леджер товарищу.

Но тот все не решался. Высота была приличной. А вдруг он промахнется, тогда сразу разобьется о камни.

– Прыгай ты, трусливая скотина! – выругался Леджер и толкнул Саржа. Тот ахнул и упал на стену, сорвался, успев только ухватиться за край одной рукой.

– Леджер помоги! Ааа!

– Сейчас! Подожди! – Леджер нагнулся и вытянул неуклюжего товарища. – Скорее!

Оборотни шли за ними. Кольбейн и Вебер уже сбежали вниз. Их отряд зажимали в кольцо. Волков было очень много, но и катафракты были специально обучены для борьбы с ними. Воздух рассекали светящиеся лунные стрелы, мечи и кинжалы. Кольбейн увидел, что Буцефала окружили четыре волка, он свистнул. Боевой конь грозно заржал и прыгнул, еще через мгновение, Кольбейн уже сидел в седле.

– К воротам! Уходим! – кричал он. – Левада!

Это команда была хорошо известна катафрактам. Тут же они все, как один, поставили лошадей на дыбы. Рыцари продолжали сверху рубить мечами в то время, как лошади молотили оборотней передними копытами, нанося дополнительный урон. Так медленно, шаг за шагом они прорывались к воротам.

– Проклятье! Откуда их здесь столько! – ревел Вебер.

Они уже неслись по полю в сторону реки, стая не отставала. Поняв, что приближается враг, их отряд на другой стороне зажег фитили, раздались удары пушек, оборотней разрывало.

– Повелитель! Повелитель! – кричали рыцари.

Кольбейн уже вошел в реку, оборотни нагоняли, один прыгнул и сбросил Кольбейна с седла, повалив в воду.

– Не стрелять! Там император! – но уже раздался взрыв. Волна подняла Кольбейна и оборотня в воздух. Дальше перед глазами лишь тьма.

***

– Что же делать?! – слышал глухие голоса Кольбейн.

– Во время болезни его величества командую я, – был ответ Вебера, – выступаем.

Кольбейн разлепил глаза. Это страшная боль и оглушительный звон сводили его с ума.

– Ааа! – взревел Кольбейн.

– Повелитель! – к нему тут же бросился военный врач. – Вы контужены. Вам нельзя вставать!

– Что случилось? Где оборотни?

– Перебиты, мой повелитель, – отвечал Вебер. – К сожалению, вас задело взрывной волной.

Несмотря на протест врача, Кольбейн сел. Он тяжело дышал, перед глазами темнело.

– Ты упоминал Готнорд. Или мне показалось.

Вебер с врачом переглянулись.

– Говорите! Разрази вас гром! Ну!

– Готнорд осажден, повелитель. Оборотни и ардийские войска у стен.

– Выступаем!

– Повелитель, вам нельзя! – испугался врач.

Кольбейн яростно сверкнул глазами.

– Выступаем, подать коня!

Он поднялся и, шатаясь, подошел к секретеру. Выдвинув один из ящичков, он достал пузырек, откупорил и опустошил одним глотком.

– Повелитель, прошу не увлекайтесь опиумом, – молил врач. – Это может плохо кончится.

Они с Вебером со страхом и внутренней дрожью смотрели на изуродованное потемневшее лицо императора. Когда на нем не было боевого шлема, Кольбейн обычно носил черную кожаную маску, закрывавшую левую половину лица. Теперь же она была снята. Страшные последствия падения в огонь предстали во всех деталях. Красные уродливые рубцы ломали красивые черты Кольбейна, искривили линию рта, наплыли на веко, рассекли половину лба. Когда император стоял, повернувшись левой стороной лица, он выглядел жутко и устрашающе.

– Это единственное, что облегчает боль, – проговорил сдавленно Кольбейн. – Выезжаем.

И на став более слушать никаких доводов, вышел из шатра.

Вебер проводил его тревожным взглядом. Он боялся, что нужда в обезболивании сделает его повелителя зависимым от опиума и изменит личность.

Глава 16 – Подземелье

Приближался Праздник Огней. Елена очень любила его. Он означал, что большая часть зимы прошла, еще чуть-чуть и наступит весна. В эти дни принято разжигать костры и водить хороводы вокруг них, а на ночь на окно обязательно ставить зажженным небольшой светильник, чтобы весна скорее нашла себе дорогу. Обычно в это время года вокруг поместья Наттеньер лежали горы снега. Елена с Варди лепили снежных человечков, строили замки и бросались друг в друга снежками. В воздухе царила детская радость и беззаботность. Здесь же в Фарсале это был чуть ли не первый день за всю зиму, когда на улицу наконец выпал снег.

В это утро Елена подошла к окну и спросонок даже сначала не узнала, а когда наконец поняла, радости ее не было предела. Она накинула на себя шаль и прямо босиком выбежала во двор, холодные кристаллы льда обожгли ее ступни. Елена не могла поверить своим глазам. Это снег!

– Нимфея, смотри, снег! Настоящий снег! – засмеялась она и тут же осеклась. В доме было пусто. Девочка жила у Винслоу.

Закутавшись получше в шаль, Елена подошла к конюшне. Смуглый бодро махал хвостом и фырчал, радуясь хозяйке.

– Ну, здравствуй, мальчик, вот и остались мы с тобой одни, – вздохнула она, устало прислоняясь щекой к теплой морде коня.

Она поднялась в комнату и села за стол у распахнутого окна. Солнце вставало и топило белый снег, с крыши закапало – кап-кап-кап. Елена достала большой кусок плотной бумаги, самой лучшей, что у нее была, затем перо и чернила. Положив все это перед собой, девушка закрыла глаза. Сегодня она напишет то слово, которое так давно мечтала написать. Это слово, что застыло у неё в груди, не давая порой дышать, мучая ее днём, но особенно ночью. Это слово, она так боялась произнести вслух, но тогда она его напишет. Возможно, ей станет легче?

Медленно, буква за буквой, красиво соединяя их между собой, она выводила заветное слово. Когда Елена закончила, то сперва побоялась сразу смотреть. Резко поднявшись, она отошла к окну. Постояв так некоторое время, вернулась обратно. На белом листе в ярких лучах солнца сияло имя: Кольбейн. Это слово казалось живым, оно будто шептало что-то Елене. Девушка взяла бумагу в руки и произнесла: Кольбейн.

– О, даже его имя пишется так красиво, – улыбнулась она. Осторожно, линия за линией ее пальцы нежно проскользили по бумаге.

– Что же мне делать? – спросила Елена в страшной тоске, обращаясь к имени, словно к живому человеку, – как мне забыть тебя? Как жить дальше? Что делать со своей жизнью, если каждый день, что я прожила, не видя твоего лица, не слушая твоего голоса, каждый такой день словно убивает меня. О, что же мне делать? – Елена в бессилии опустилась на стул и, закрыв лицо руками, горько заплакала, солёные капли упали на бумагу, размывая надпись.

За окном ярко светило солнце, ветер с моря принес соленый бриз.

– О, Кольбейн, где же ты? Сколько мне еще ждать тебя?

Вдруг словно вспомнив о чем-то, она сорвалась с места и подбежала к небольшому столику возле кровати. На нем стояла красивая резная шкатулка, купленная на базаре. Елена открыла ее. Сфера была на месте. Огненное оперение птицы переливалось всеми оттенками красного.

– Теперь уже ничто не держит меня здесь. Я могу отправиться к нему прямо сейчас. Больше я не выдержу разлуки. Пусть я ему уже не нужна, пускай он забыл меня. Я должна увидеть его, хоть раз.

Зажав сферу в руках, она прошептала:

– Перенеси меня к Кольбейну.

Сейчас она разобьет сферу и увидит его.

– Госпожа Елена! – вдруг кто-то позвал внизу, послышался стук в дверь.

– Нет, теперь меня никто не остановит…

– Госпожа Елена! Это Ханбек! Вы дома?

Елена открыла глаза. Мальчик был очень настойчивым и продолжал колотить в дверь. Девушка разочаровано вздохнула и поспешила спрятать сферу обратно в шкатулку.

– Что случилось? – недовольно спросила она, выглядывая из окна. – Пожар? Что ты так громко стучишь?

Мальчишка улыбнулся и помахал рукой.

– Так вы дома! Выходите скорее. Нужно идти на базар за покупками.

– За какими еще покупками?

– Как? Вы же сами вчера сказали моей маме, что поможете ей с приготовлением к Празднику Огней.

И точно! Как Елена могла забыть об этом?

– Иду!

Она сбежала вниз, попутно повязывая косынку под волосами и хватая корзинку для покупок.

Фарсала проснулась и гудела. По всюду обсуждали лишь одно – закрытие города. По распоряжению мэра Тодерона уже неделю городские ворота, как и гавань, были закрыты.

– И правильно, наконец-то услышали требование простых людей, – качал головой толстый продавец пряностей, к которому подошли Елена с Ханбеком, – эти пришлые, как крысы, того и гляди готовы были проскользнуть в город.

– Не закрывать город надо, а гнать их грязными тряпками, – хмурил брови, стоявший тут же кожевник, – из-за этих чумных такие убытки! Только с товарищем собрали повозку с товаром для отправки в Яссы – и на тебе! Одно разорение!

– Жизнь дороже любого товара, – махнул продавец пряностей.

– Да какая жизнь, если нечего есть? А у меня пятеро ребятишек и всем надо выдать по лепешке. Пять лепешек! А еще жене. Это шесть. Я то уж ладно, как-нибудь перебьюсь.

У торговцев рыбой тоже шли горячие обсуждения. Люди были обеспокоены и возбуждены. Но большинство все же поддерживали эти меры и надеялись, что вот-вот и город откроют, торговля наладится, и все станет по-старому.

– А отец недоволен, госпожа Елена, – сказал Ханбек, неся сверток свежевыловленных белых окуней. – Он, как и господа Викар и Кеган считают подозрительным, что город закрыли, хотя пришлые давно ушли.

– Закрыли и гавань. Значит «Великан» не сможет вернуться, – задумалась Елена, – Ханбек, не слышал, есть ли какие новости, когда корабль вернется?

Мальчик пожал плечами.

– Не знаю, госпожа Елена, не слышал, чтобы кто из взрослых говорил об этом. Вы лучше спросите отца. Волнуетесь о Варди?

Елена кивнула. Конечно, она волновалась. Те скудные вести, что Елена получала о плавании «Великана», не могли ее успокоить. Ей хотелось верить, что у Варди все хорошо.

Они шли по дороге, как вдруг послышался топот копыт и собачий лай. Елена обернулась, это ехал Грегер со своими людьми в окружении черных псов, специально натасканных на людей. Завидев их, Ханбек побледнел.

– Давай отойдем подальше, – сказала Елена, беря мальчика за руку, и они прижались к ограде дома, стараясь получше спрятаться в тени и остаться незамеченными.

Лихие бойцы с криком и улюлюканием пронеслись мимо них.

– А ну прочь с дороги, щенки! – послышалось впереди.

Это малые ребятишки, игравшие на улице, растерялись и не успели вовремя очистить путь для охраны мэра.

– Прочь! – взревел Грегер и ударил самого маленького хлыстом, так что тот отлетел в сторону.

Грегер уже унесся вперед, но его псы, почуяв легкую жертву, окружили детей. Рыча и скалив клыки, они стали набрасываться на несчастных, перепуганных ребятишек. Те плакали и звали родителей. Подбежало несколько женщин.

– Ох, что же делать?! Помогите! – кричали они. – Задерут малышей!

И тут Ханбек, не долго думая, схватил два булыжника, валявшихся у дороги, и кинул в стаю собак. Послышался визг и скуление. Мальчик попал в цель, псы отбежали о детей, и стоявшие тут же женщины похватали их на руки.

– Я попал, госпожа Елена! – ликовал Ханбек, победоносно улыбаясь.

Елена же с тревогой смотрела на псов. Камни угодили в лапы двух собак, и те присмирели, но двое других псов пришли в ярость от этой неожиданной атаки. Рыча и лая, они бросились на Ханбека.

– Ааа! – испугался мальчик.

– Бежим, глупый!

Елена бросила на землю их покупки, схватила Ханбека за руку и побежала. Собаки за ними.

– Они догоняют! Догоняют! – ревел перепуганный Ханбек.

Было очевидно, что далеко им не убежать. Значит надо спрятаться. Не разбирая дороги, Елена свернула в первую открытую калитку и понеслась вперед, стая не отставала. Вокруг выросли могильные надгробия, полуразрушенные склепы и памятники. Это было старое городское кладбище. Псы между тем нагоняли, того и гляди они схватят Елену за платье, а Ханбека за лодыжку. И вот перед ними высокая насыпь, похожая на курган.

– Залезай наверх! – скомандовала Елена.

И Ханбек проворно стал взбираться по насыпанным камням.

– Ой! – успел только крикнуть мальчик, камни под ним провалились, и он рухнул под землю. Елена не успела затормозить и свалилась следом за ним.

Беглецы с трудом приходили в себя.

– Где это мы, госпожа Елена? – спросил мальчик, озираясь по сторонам.

Если бы она знала. Наверху слышался лай, собаки не хотели оставлять их в покое.

– Какие упрямые псы, – посетовал мальчик.

– Пойдем, может, найдем выход, – предположила Елена.

Они пошли вперед, едва разбирая дорогу.

– Ведь это чья-то могила, так? – дрожал Ханбек, таращась на старые темные стены.

– Да, видимо, старый склеп, – предположила Елена. Она щурила глаза, кажется, впереди дверь. А нет, просто стена с изображением огромного дракона с разинутой пастью.

– Тупик…– растеряно проговорила Елена.

– Нет! Должен же быть выход!

Они обернулись, лай нарастал, псы шли по их следу.

– Они задерут нас! Задерут! – плакал Ханбек, растирая глаза. – Мама!

Друзья испуганно прижались друг к другу, невольным движением Елена положила разодранную в кровь руку на каменную лапу дракона. Вдруг что-то загрохотало.

– Слава великим Фламендерам! – раздалось из пасти чудища. И перед ошарашенными друзьями стена отодвинулась, и внутри показался проход.

– Что…? Что это такое? – едва выговорил Ханбек.

Псы уже стояли за их спинами, пригибая головы к земле, они скалили клыки. Другого пути не было.

– Идем, – потянула Елена мальчика.

Это была крипта, со сводчатыми потолками и колоннами. На полу была выложена мраморная плитка.

– Стой, не наступай на изображение драконов, только на пустую плитку, – вдруг предупредила она мальчика. Тот вытаращил глаза от удивления, но времени на объяснения не оставалось. Подгоняемые страхом, друзья быстро перебрались к противоположной стене, здесь так же был изображен дракон.

– И тут тупик! – воскликнул в отчаянии мальчик.

Псы уже забежали в крипту.

– Прижмись к стене, Ханбек.

Мальчик тут же повиновался. Елена загородила его, внутри нее уже не было страха, только уверенность. Первый пес вбежал, за ним второй. Елена сделала шаг им навстречу.

– Госпожа Елена… – прошептал Ханбек, явно не понимая, что она делает.

С громким лаем псы кинулись вперед, и тут из пастей драконов, украшавших колонны, полился огонь. И уже через несколько секунд от псов остались лишь обугленные кости.

– Святые предки…– пробормотал Ханбек ошарашено. – Они сгорели. Собаки сгорели…Что это за место?

Друзья стали смотреть по сторонам, на стены, выложенные мозаикой, на колонны. Посередине стояла каменная гробница.

– Ханбек, что это за язык?

Мальчик, который все еще не мог прийти в себя после увиденного, не сразу расслышал вопрос.

– Ханбек!

– А?!

– Смотри, гробница. Кто в ней похоронен? Не могу прочесть. Буквы похожи на верейский, но как будто и не совсем он.

Мальчик взглянул на надгробие.

– Не уверен, госпожа Елена…похоже, это древневерейский.

«Древневерейский! Тот же язык, на котором была сделана надпись на моем перстне!» – вспомнила Елена.

– И что же здесь написано?

Ханбек махнул рукой.

– Ну этот язык уже никто не учит, только особые ценители всякой старины да древностей.

– То есть ты не можешь прочесть? – Елена иронично вскинула брови, мальчик нахмурился.

– Учитель Эйгиль давал нам с Дамирой несколько уроков, может и смогу что-то прочитать.

Он откашлялся и стал вчитываться в потертую надпись.

– Так. Первое слово «Слава», второе «Яростный?..», нет «Великим», да «Слава Великим». Дальше. «Огненный». Ерунда какая-то получается. «Слава Великим Огненный».

– Произнеси слово «огненный» на древневерейском, – попросила Елена.

– Фламен…– произнес мальчик и тут же остановил удивленный взгляд на Елене. – Фламендеры! Слава Великим Фламендерам! Вот что здесь написано! Та же фраза, что мы услышали перед тем, как дверь сюда открылась!

Друзья были потрясены и обескуражены. Получается, они совершенно случайно нашли древнюю усыпальницу времен первых королей. Ханбек хоть и был очевидно напуган, юношеский задор и тяга к приключениям и тайнам взяла верх.

– Может быть, мы тут найдем сокровища, госпожа Елена?! – воскликнул он.

– А что же написано дальше? Ты не дочитал.

– Надпись очень старая, дальше букв совсем не разобрать. Вот тут сбоку изображение льва и доспехи. Возможно, какой-то военачальник. Давайте лучше поищем сокровища. Здесь наверняка должен быть тайник.

Мальчик стал рассматривать стены и колоны, при этом не забывая о том, что надо наступать только на плитку без изображения дракона.

– Вау, видел бы сейчас это господин Савалли, – вздыхал в восхищении Ханбек рассматривая грозную статую дракона с разинутой пастью. – До сих пор не верится, что мы смогли спастись от мерзких псов Грегера. Если бы не эти драконы…Кстати, госпожа Елена, откуда вы узнали, как безопасно пройти по полу?

Елена задумалась. И, правда, откуда она знала об этом? Она стояла перед стеной, огромный каменный дракон, такой же, что и при входе в крипту, смотрел на нее.

– Наверное, просто догадалась…

Она посмотрела на свою разодранную ладонь, а затем на вытянутую перепончатую лапу дракона. Повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, Елена провела рукой по камню.

– Слава великим Фламендерам! – загрохотало чудище. Ханбек от испуга подпрыгнул и прижался к ней.

– Ой! Опять это!

Стена отодвинулась, внутри зиял проход.

– Еще одна комната! Там, наверное, точно сокровище!

– Пойдем? – спросила Елена мальчика. Тот судорожно сглотнул.

– Э…может, лучше домой, госпожа Елена? Я тут подумал, ведь я, итак, сын богатых родителей…

Елена рассмеялась и вступила в темноту.

– Пойдем, трусишка.

Пробираясь на ощупь и периодически спотыкаясь, друзья неуверенно шли по туннелю. Куда же он их выведет?

– Вот говорил я вам, госпожа Елена, надо идти домой. Вдруг там чудовище какое сидит и сожрет нас.

– Не говори глупостей, какие еще чудовища?

– Самые настоящие. Вот, в царстве Хейлон при охране сокровищниц используют здоровых змей, может, одна из них живет здесь…

– Царство Хейлон очень далеко от сюда, мой маленький друг. Идем, кажется, я вижу свет.

Ханбек пригляделся, и его сердце радостно затрепетало. Да, это был выход. Свет становился ярче, послышался плеск волн. Туннель вывел их в небольшую бухту, со всех сторон окруженную острыми отвесными скалами. Волны со всей силы бились о камни, разлетаясь белыми брызгами.

– Госпожа Елена, смотрите, там корабль! – показал мальчик.

Да, большой трехмачтовый фрегат качался на волнах.

– Пригнись! – воскликнула Елена, хватая мальчика за рукав и прячась за огромный валун.

– Почему мы прячемся? – недоумевал мальчик. – Надо позвать их на помощь.

– Ты разве не разглядел название на корме?

– Нет. А что?

– А то. Что там огромными золотыми буквами написано «Тодерон».

Мальчик похолодел.

– Так ведь зовут нашего мэра…Но почему…? Почему его корабль здесь?

– Надо уходить, пока нас не заметили.

Они вернулись к пещере и через туннель прошли в крипту, а затем стали вылезать из ямы, в которую провалились.

– Ох, до сих пор сердце от страха колотится и коленки трясутся, – вздыхал мальчик, когда они уже шли по улице Фарсалы в сторону дома Аталоссов.

– Ханбек, лучше пока никому не рассказывать о том, что мы видели. Про крипту и корабль мэра.

– Никому? Даже отцу? Даже Савалли?

Елена кивнула.

– Да, никому. Пусть пока это останется нашим секретом.

– Хорошо, только обещайте мне, что, если вдруг решите все рассказать, обязательно позовете меня.

– По рукам.


Глава 17 – Праздник Огней

Сегодня был праздник. Дом господ Аталлосов постепенно наполнялся шумом и смехом. Пришли и детишки из приюта, устроенного Савалли. После того странного вечера, когда они пили кофе в ее доме, Елена старалась избегать молодого врача. Но имея столько общих знакомых, сделать это было почти невозможно. Вдобавок, Савалли вел себя столь непринужденно и обыденно рядом с Еленой, что в какой-то момент она подумала, что ей все показалось. «Я была тогда сильно расстроена из-за Нимфеи, вдобавок едва оправилась после болезни. Савалли был так добр и внимателен ко мне. Нужно выкинуть всю эту чепуху из головы».

И она совершенно успокоилась и стала так же весела и спокойна рядом с ним, как всегда.

– Я знаю, что вы потеряли работу, госпожа Елена, – сказал Савалли в один из вечеров в доме Аталлосов накануне праздника. – Потому хотел предложить вам одно место.

– Место?

– Да, я уже однажды предлагал вам его. В моем приюте. Няне Винделле очень нужна помощница в уходе за детьми. Мне почему-то кажется, что эта работа вам подойдет.

Елена задумалась. Ей и правда нужна была работа. Но все же…

– На вашем лице читается сомнение. Почему?

– Потому что, я итак, слишком часто пользуюсь добрым расположением своих друзей, и прежде всего вашим расположением, господин Савалли.

Они были в этот момент в саду, развешивая гирлянды и фонарики к празднику.

– Как вы успели заметить, мы все здесь весьма дружные, госпожа Елена, – произнес он, подавая ей очередной фонарик, – Викар, Кеган и Спирус не только друзья, но и деловые партнеры. Мы привыкли помогать друг другу и подставлять плечо. Поэтому для меня вполне естественно было предложить вам место в приюте, тем более что няня Винделла давно просила меня о помощнице.

– Дайте мне время подумать, господин Савалли, – ответила она.

– Хорошо.

Он протянул ей фонарик, она взяла, и нечаянно коснулась пальцами его руки, их глаза встретились, и лишь на мгновение, на долю секунды, Елена увидела промелькнувшее в глазах Савалли знакомое чувство, то же, что и в тот вечер, когда они закрывали ставни. Испугавшись, она отпрянула и уронила фонарик на траву.

– Господин Савалли, вы здесь? – звал кто-то.

Это была Дамира. Едва завидев молодого врача, стоящего возле Елены, лицо ее залила краска, она подбежала к нему и схватила за руку.

– Пойдемте скорее! Завтра же спектакль, а еще не все хорошо знают свои роли.

– Ах, да, точно, – вздохнул Савалли.

Каждый год на Праздник Огней господин и госпожа Аталоссы устраивали праздничное представление и угощение для детей из бедных семей. Обычно для представления госпожа Анника приглашала каких-нибудь безработных актеров, но в этот раз выступила Дамира, и предложила, чтобы в спектакле участвовали друзья Аталоссов. Для сюжета была выбрана старинная легенда-баллада о принцессе Розе и принце Андреасе. Она рассказывала о том, как злая ведьма, желая уничтожить прекрасную Розу, поместила ее в старинное зеркало, оставив охранять его огромному трехголовому чудищу. Принц Андреас находит портрет прекрасной принцессы, влюбляется, и решает отыскать ее. На его пути выпадает множество лишений и испытаний, но наконец он находит логово чудища, убивает его, целует прекрасную Розу сквозь холодное зеркальное стекло, тем самым разрушая заклятие и убивая ведьму.

Сюжет прекрасный, и все с радостью поддержали задумку юной госпожи. Но дело в том, что всем процессом постановки спектакля руководила Дамира единолично, в том числе и в вопросе распределения ролей. Роль принцессы Розы она оставила себе, на роль принца был выбран Савалли, а вот роль злой ведьмы она отдала Елене.

– 

Почему мне? – удивилась девушка.

Но Дамира лишь капризно пожала плечами:

–Ну не принцессу же вам играть в вашем-то возрасте? Розу должна играть самая юная девушка. А на роль злой ведьмы у нас никого больше нет. Или вы не хотите участвовать?

Елена помнила те пышные представления, что устраивались в поместье Наттеньер. Помнила Лейва и Виву, одетых в дорогие старинные наряды и головные уборы, читавших прекрасные стихи. Тогда, подглядывая мельком, ей так хотелось когда-нибудь и самой сыграть в спектакле, и вот такая возможность предоставилась.

– Я буду играть ведьму, – согласилась она к огромной радости Дамиры.

Сюжет был выбран, актёры тоже, слуги трудились над декорациями и костюмами. Но постепенно из милого детского спектакля, каким он задумывался изначально, он был превращён в самую настоящую полномасштабную постановку.

– Дорогая, не слишком ли ты усердствуешь? – спрашивала госпожа Анника свою дочь, обескуражено смотря на огромное трехголовое чудище, сооружённое по приказу Дамиры.

– О, это будет что-то столь фееричное?!– с интересом воскликнул господин Кеган.

Дамира же лишь с гордостью смотрела на декорации и сцену, возведённые посередине сада.


***

В самый день праздника Елена приехала в дом Аталлосов, едва она вошла в ворота, как услышала:

– Мамочка! Это ты?!

Нимфея вырвалась из рук Ребекки Винслоу и подбежала к Елене.Девушка тут же подхватила ее на руки и крепко обняла.

– Девочка моя, – прошептала она, едва сдерживая слезы.

– Мамочка, я так тебя ждала, а ты все не приходила. Почему? Дядя Эдди сказал, что ты тоже болела, но теперь ведь ты выздоровела.

– Да-да, я уже выздоровела. Я не болею.

Елена увидела стоящих тут же Ребекку и Эдда, их глаза блестели. Они смотрели и напряженно ждали.

– Тебе было хорошо у Ребекки и Эдди? – спросила Елена, целуя девочку в щеку.

– Да, очень. Но так не хватало тебя. Я так по тебе скучала! Давай больше никогда не расставаться. Никогда-никогда, – и она стиснула ручки вокруг шеи Елены.

– Давай! Я тоже по тебе очень скучала! Хочешь, вернешься ко мне, и мы снова заживем вместе, как раньше?

При этих словах, Елена видела, как дрогнула Ребекка, и как Эдди успел схватить ее за руку в последний момент.

– Нимфея, милая, пойдем, ты же хотела попить щербета, – воскликнула Ребекка, ее голос дрожал.

Девочка обернулась.

– Мамочка…я тут попросила тетю Ребекку кое о чем.

– О чем, милая?

– Я попросила ее, позволить тебе переехать к нам. Это будет так замечательно, если мы заживем все вместе в одном доме! Смуглого надо тоже перевезти. Давай?

Елена грустно улыбнулась и тут вспомнила, что еще совсем недавно мечтала о том, как она, Варди, тетушка Магги и старик Берси будут счастливо жить под одной крышей. Каким же она была ребенком тогда.

Нимфея широко распахнутыми глазками смотрела на нее, ждала ответа.

– Я так хочу, чтобы ты жила с нами, мамочка, – прощебетала она, прижимаясь к ней.

Елена подошла к Ребекке с Эддом и передала им в руки девочку.

– Щербет наверняка очень вкусный, моя крошка, иди попей.

Ребекка схватила Нимфею и прижала, на ее глазах проступили слезы. Эдди стоял, опустив голову, и сжав кулаки, казалось, еще немного и он тоже расплачется.

– Я пойду. Мне надо репетировать роль, – сказала Елена, отходя от них.

Дом Аталоссов светился праздничными огнями, играла музыка, дети из приюта весело носились по бесчисленным коридорам и галереям. Господа Кеган, Арлан и Викар уже были на месте. Они стояли в своем мужском кругу, о чем-то весело болтая с господином Аталлосом. Госпожа Анника сидела на диване рядом с невысокой дамой в синем бархатном платье и меховой накидке для тепла. Платье хозяйка дома выбрала специально подходящее, чтобы скрыть ее интересное положение.

– Елена, дорогая, познакомься, это госпожа Ада Диоклей, супруга Викара,– представила она даму.

Елена поклонилась в знак почтения.

– Нынешнее действо обещает быть очень необычным,– начала госпожа Диоклей после знакомства с Еленой,– Викар такого наговорил!

– Да, Дамира в этот раз подошла с душой к постановке,– заметила госпожа Анника с улыбкой.– Я никогда не видела ее более увлечённой, чем в этот раз.

– Ох, как интересно! – воскликнула госпожа Диоклей,– вы тоже участвуете, дорогая?

– Да, госпожа,– отвечала Елена.

– Что у вас за роль?

– Злой ведьмы.

– О, тоже очень интересная роль! – заметила, несколько смутившись, госпожа Диоклей,– такая характерная.

– А Ханбеку вообще досталась роль чёрного ворона, что сидит на ветке и периодически каркает,– со смехом заметила госпожа Анника.

– Неужели? Очаровательно! – рассмеялась госпожа Диоклей.

– Простите, госпожа Анника, госпожа Диоклей,– сказала Елена,– мне необходимо идти готовиться.

– Да, конечно, дитя моё,– отпустила ее хозяйка.

Елена прошла в комнаты, что были отведены для переодевания к спектаклю. Все костюмы Дамира хранила в строжайшем секрете, чтобы, как она говорила, было интереснее. Поэтому Елена до последнего не знала, во что ей надо будет одеться, и как она будет выглядеть.

Черное холщовое платье, накладной горб и, вылепленные из теста, крючковатый нос и бородавка. Ах, да, еще рыжий кучерявый парик. Что и следовало ожидать от Дамиры.

– Ну что ж, тогда сегодня я буду самой настоящей ведьмой, – вздохнула Елена, натягивая парик и прикрепляя нос.

Зрители уже заняли места на стульях, поставленных полукругом в саду. Господин Аталлос сидел в окружении своих неразлучных друзей, тут же Винслоу. Ребекка посадила Нимфею себе на колени, чтобы девочке было лучше видно. Дети из приюта угомонились и сбились в кучку вокруг невысокой пожилой женщины с добрыми лучистыми глазами, Елена знала, что этот и есть няня Винделла.

– Тише, детки, представление вот-вот начнется, занимайте свои места, – ласково говорила она.

И вот заиграла музыка, зажглись фонари. Занавес поднялся, и перед зрителем предстал сказочный замок, в котором живет прекрасная Роза. Для себя Дамира выбрала легкое розовое платье, все расшитое белым жемчугом, по легенде птицы и цветы восхищались белокурыми прядями принцессы, и Дамира надела парик из таких вот волос. Они спадали мягкими волнами ей на грудь и спину, в них так же были вплетены нитки жемчуга. Вот принцесса захотела прогуляться по лесу, но заблудилась, и тут же декорации смели друг друга, и вместо замка появился темный зловещий лес, из которого выходит ведьма. Она подходит к Розе и любезно спрашивает, не потерялась ли она. И когда принцесса в слезах говорит, что потерялась и просит ведьму ей помочь, та обманывает девушку и вместо родного дома, отводит ее к себе в замок, и там, накладывает на неё чары и заключает в зеркало. Сторожить его поручает своему верному чудищу. И тут появляется огромный зверь, из его пасти вырывается огонь. Проходят года, и вот однажды прекрасный принц Андреас проезжал теми местами. У себя в родительском замке он нашёл портрет прекрасной принцессы и теперь ездит по свету, в поисках той незнакомки, что полюбил с первого взгляда. Появился Савалли в рыцарских доспехах и на белом коне.

Чтобы найти прекрасную принцессу он спрашивает путь у чёрного ворона, сидящего на ветке. Тут уж Ханбек старался выглядеть, как самый настоящий ворон, и манерой говорить, и движениями, старательно каркая, так что Елена едва удержалась, чтобы не расхохотаться. Чёрный ворон рассказывает принцу, что ту принцессу, что он ищет, зовут Розой, и ее держит в плену злая ведьма. Если принц не боится сразиться ради неё со страшным чудищем, то ворон подскажет принцу дорогу до мрачного замка ведьмы. Принц соглашается. Он не боится ничего и никого, он лишь жаждет скорее встретиться с любимой. Но вот и замок ведьмы, мрачное подземелье и чудище, охраняющее огромное зеркало, в котором заключена принцесса. Принц достаёт свой меч и храбро сражается с чудищем. Отрубив все три уродливых головы, он бросается к зеркалу, в котором появляется образ прекрасной Розы и целует ее через холодное стекло. Тут появляется ведьма, видит, что ее чары разрушены, падает и умирает.

Елена старалась сыграть, как можно натуральнее, потому со всей силы рухнула на пол, больно ударив колено и руку. Парик нещадно чесался, а от накладного носа хотелось чихать, все эти мучения разом отразились на ее лице, заставив Ханбека, сидящего на ветке дерева, начать хохотать. Он не удержался и свалился прямо на сцену под дружный хохот зрителей.

– Эпично! Эпично! – аплодировал господин Кеган, вытирая слезы от смеха.

Дети тоже были в восторге и хлопали в ладоши.

Все актёры вышли на сцену, держась за руки, и поклонились зрителям.

Елена задыхалась в этом ужасном парике, поэтому, как только все закончилось, она первым делом стянула его с головы.

Гости окружили Дамиру.

–Дорогая, да вы просто поразили своей игрой сердце старика,– говорил, улыбаясь, господин Викар.

– Да, очень талантливо, очень! – вторил Кеган, все еще хохоча, – особенно концовка. Никогда столько не смеялся.

– Это просто маленькие издержки, – обиженно заявила Дамира, схватив за ухо пробегающего мимо брата. – Это все из-за тебя, неуклюжий!

Ханбек пытался вырваться.

– Тоже мне сестра, могла и пожалеть. Я вон, хромаю!

– Да я обе твои ноги сейчас отдавлю! – шипела Дамира, гневно сверкая глазами.

Это перепалка между братом и сестрой выглядела столь комично, что все вокруг рассмеялись.

Елену никто не поздравлял и не восхищался ее игрой, она очень хотела побыстрее улизнуть. Что и поспешила сделать.

Теперь она сидела на земле в своём укромном месте под плакучей ивой, как же здесь было красиво и уютно. Сад был ярко освещён огнями и лампами, но их свет практически не проникал сюда. Так что Елена сидела в полумраке, и задумчиво слушала плеск воды у своих ног. Ива закрывала ее со всех сторон. В руках она держала рыжий парик, мало того, что в нем было ужасно жарко, так в добавок голова от него страшно чесалась. А еще и этот проклятый горб! Елена достала его и бросила на траву.

– Уф, так намного удобнее.

Послышались хлопки, зажигались праздничные фейерверки. Елена так давно их не видела. Она вскочила и хотела уже побежать ко всем гостям, но тут замерла от удивления. Раздвигая рукой ветви ивы, прямо к ней шёл Савалли. Он тоже не успел переодеться после спектакля, огни отражались от его доспехов.

– Так вот вы где прячетесь? – сказал он, ослепительно улыбаясь ей,– госпожа… ведьма?

Елена улыбнулась и вновь надела на себя рыжий парик, решив подыграть ему.

– 

Да, ваше высочество, это мое зловещее логово, где я готовлю свои зелья.

Савалли рассмеялся.

– 

Ну так что же, госпожа ведьма, мне придётся убить вас, чтобы очистить это место от злых чар, – сказал он подходя к ней и доставая из-за пазухи фальшивый кинжал.

– 

Ха, но для начала попробуйте справиться с моим заклятием,– смело заявила Елена, поднимая руку вперёд.

– 

Что за заклятие, могу я узнать, о Ужаснейшая из всех? – спросил Савалли, картинно пугаясь и поднося руку к груди.

– 

Это заклятие, лишающее силы,– отвечала Елена, вытягивая вперёд и вторую руку,– раз, и вы бросите свой кинжал, – и Савалли выронил на землю кинжал, – два – и вы падете на колени передо мной, – сказала Елена, и Савалли действительно упал на колени перед ней. Елена подавила смешок.

– 

Что же дальше, о Могущественная из всех на земле?– спрашивал он, шутливо возводя к ней руки.

– 

И наконец три, – вы уйдёте и никогда не вернётесь сюда, и не причините мне вреда.

Савалли молчал, все ещё стоя перед ней на коленях, и внимательно смотрел на неё.

– 

И все?– спросил он несколько разочаровано,– как-то слишком по-доброму для самой злейшей из всех ведьм на свете.

Елена с удивлением посмотрела на него.

– А что же я должна была сделать, по вашему мнению?

Савалли поднялся с колен.

– Ну не знаю, приказать мне, к примеру, навечно стать вашим рабом и целовать следы ваших ног на земле.

Савалли подошёл к ней слишком близко, так что Елене невольно пришлось отступить назад. Но, отходя от него, она в какой-то момент почувствовала, как уперлась спиной в широкий ствол ивы. Савалли тут же сократил то небольшое расстояние, что ей удалось создать между ними. Он склонился над ней, одной рукой прижимая ее плечо к дереву, другой ограждая, чтобы она не могла сбежать.

Елена нервно сглотнула. Тот же самый безумный огонь горел сейчас в глазах Савалли.

– Ну тогда считайте, что вам повезло, ваше высочество, и я сегодня в хорошем настроении. Поэтому отпускаю вас с миром, – хотела было отшутиться она.

– Слишком поздно, госпожа, – отвечал Савалли изменившимся хриплым голосом, – надо было это делать раньше. А теперь я страстно жажду лишь одного – чтобы вы никогда не снимали своих чар с меня, чтобы вы повелевали мной. Госпожа Елена, я…, – он не смог договорить и, наклонившись, жадно припал к ее губам. Елена попыталась было вырваться, но он лишь сильнее прижал ее к иве и продолжил целовать.

– Елена,– шептал он, вне себя от страсти,– я люблю вас! Я безумно люблю вас! Я весь ваш!

И как в тот вечер, когда ветер бушевал за окном, Елена почувствовала, что сейчас умрет.

– Прекратите! Прекратите! – кричала она, отчаянно пытаясь вырваться, ударить или укусить его, но он не отпускал ее.

–Елена, я схожу с ума от любви к вам. Я прошу, я умоляю вас стать моей женой! Прошу!

Елене наконец удалось вырваться из объятий Савалли.

– Да что с вами такое, господин Савалли?!– воскликнула она сквозь слезы.

– Я люблю вас, госпожа Елена! Вот что со мной! – сказал он взволнованно, снова подходя к ней. – Я напугал вас? Я обидел вас? – спрашивал он, беря ее за руку и заглядывая ей в глаза.

– Дело не в этом!

– А в чем же?

Но она не могла ответить, рыдания душили ее.

– Вы не любите Варди, – сказал Савалли,– это очевидно любому, кто понаблюдает за вами всего несколько минут. Но каждый раз, гуляя по берегу моря, вы с такой тоской смотрите вдаль. Словно ждёте кого–то. Значит есть другой?

Савалли ждал. Но что она могла ему ответить? Что, как дурочка, влюблена в самого императора? Что эта любовь с самого первого своего дня разъедает ее сердце, так как она невозможна и запретна во всех смыслах?

– Госпожа Елена, если не хотите отвечать–не отвечайте, но знаете, как говорят, новая любовь изгоняет старую? Может быть, я стану для вас вашей новой любовью? И вы сможете забыть своё прошлое?

Елена покачала головой.

– Нет, господин Савалли, – отвечала она, сквозь рыдания, – для меня это невозможно. У меня может быть лишь одна любовь на всю жизнь, до самой смерти. Я давно отдала своё сердце другому человеку. Лишь он – единственный для меня. Пусть, нам никогда не быть вместе! Я могу любить лишь его одного в целом мире! И, умирая, я буду произносить его имя на устах! Простите меня, господин Савалли! Простите!

– Елена, я не тороплю вас,– отвечал он пылко,– я могу ждать, сколько необходимо. Ждать до тех пор, пока вы будете готовы принять меня.

– Нет, не надо! – воскликнула Елена, – зачем вам тратить своё время на девушку, которая никогда не сможет вас полюбить? Я уже никого не смогу сделать счастливым! Никогда!

– Елена! – воскликнул Савалли, желая вновь обнять ее.

Но она не дала и убежала прочь.


Глава 18 – Угроза

Первые несколько дней после праздника Елена боялась приходить в дом Аталлосов. Ей хотелось спрятаться ото всех, она даже отослала мадам Тирли.

Днем она ухаживала за Смуглым и занималась письмом и чтением, а вечером садилась у окна и, не зажигая свечи, часами смотрела на сферу с фениксом. Она все еще не решилась использовать ее силу. Слова Варди застыли в голове: «Он конечно на радостях попользуется тобой какое-то время, как пользовался крестьянками его старший братец, да и снова бросит тебя».

– Нужна ли я тебе, Кольбейн? Или в блеске и роскоши ты давно позабыл обо мне?

Несколько раз приходил Савалли и стучал в дверь. Но она не открывала и, прячась за закрытыми ставнями, ждала, пока он уйдет. В последний раз он особенно долго стоял за дверью, и, так не дождавшись, положил на порог письмо. Как только он ушел, Елена взяла конверт и тут же распечатала.

«Госпожа Елена, простите меня, – извинялся сразу Савалли. – В тот вечер я был слишком несдержан, позволив своим чувствам взять верх над разумом, и тем самым напугал вас. Но я еще и еще раз повторю, что ни секунды не стыжусь своих чувств. Но также я клянусь, что вы более никогда не услышите от меня тех признаний, что прозвучали тогда в саду. Прошу вас, не избегайте меня более. Если вы цените нашу дружбу так же высоко, как и я, то давайте сохраним ее.

Тородд Савалли»

Елена вздохнула. Сможет ли она после всего, что произошло, снова по-дружески общаться с Савалли? Нет, это невозможно.

– Может быть, уехать? – рассуждала она. – Отдать деньги господину Аталлосу за эти месяцы, взять Смуглого и уехать?

Она достала мешок с деньгами и стала пересчитывать. Нет, слишком мало, этого не хватит, чтобы рассчитаться за проживание. Нужна работа, но в городе было очень неспокойно. Ворота все еще оставались закрытыми, купцы и торговцы несли страшные убытки, по слухам и на мануфактуре господина Гюля были большие проблемы. Кто теперь ее наймет? Снова тупик.

Эти невеселые мысли прервал стук в дверь, Елена осторожно выглянула в окно. Это была сама госпожа Анника с сыном.

– Госпожа, какой приятный сюрприз! – воскликнула она, открывая дверь и впуская гостью.

– Елена, милая, я так беспокоилась о тебе, что не стала слушать ничьих уговоров, взяла экипаж и направилась прямиком сюда. Что с тобой? Больше недели ты у нас не была. Ханбек вон тот весь извелся. Говорит, что ты и его не пустила в дом.

Они теперь сидели в небольшой комнате на первом этаже, служившей гостиной.

– Не стоило так беспокоится, госпожа Анника, – отвечала Елена. – Я просто люблю уединение. По натуре я страшный домосед. Вдобавок мне хотелось подтянуть знания. Из-за работы на мануфактуре, а затем из-за болезни, я долго не занималась.

– Вы бы сказали мне, госпожа Елена, я смог бы вам помочь по чистописанию! – воскликнул Ханбек.

Госпожа Анника тепло улыбнулась. Была она одета в теплое тяжелое платье темно-фиалкового цвета с высокой талией и складками на животе. Елена видела много раз, как преображала женщин беременность, молодую жену Спируса Аталлоса беременность сделала просто ослепительной. Кожа сияла совершенством и белизной, темные глаза светились ласковым светом. Она поправилась, но это так ей шло.

– Я рада, что с тобой все в порядке, моя дорогая. Ханбек, сходи на кухню и завари вот этот чай. Мне прописали его для поддержания сил.

Ханбек очень удивился просьбе матери.

– Почему я, матушка?

– Госпожа, позвольте, я заварю чай, – поспешила предложить Елена.

– Нет-нет, это должен сделать Ханбек.

Мальчик нахмурился.

– Вы просто хотите, чтобы я ушел, чтобы секретничать, так ведь?

Его мать сладко улыбнулась.

– Ты у меня такой сообразительный, а теперь вот, возьми чай и завари его. Ты очень поможешь мне, мой дорогой.

Ханбек взял бумажный пакетик, и, состроив недовольную гримасу, побрел на кухню.

– А теперь, когда детских ушей нет рядом, я могу говорить свободно, – произнесла госпожа Анника и подсела поближе к заинтригованной Елене. Что такое важное, хотела она ей сказать?

– По правде говоря, Елена, я приехала к тебе, потому что меня очень сильно беспокоит поведение Спируса.

– Господина Аталлоса? Но что с ним?

– С тех самых пор, как закрыли город он сам не свой. Поначалу я думала, что он переживает из-за убытков, которые в такой ситуации неизбежны. Но нет, есть еще что-то.

– Что же?

Госпожа Анника взяла руку Елены и стиснула, на ее красивое лицо легла тень.

– Я боюсь, он готовит бунт.

Глаза Елены расширились.

– Как бы тебе объяснить, дорогая, – продолжила госпожа Анника, перейдя на шепот. – Мы все давно в некотором смысле не одобряли действия мэра Тодерона, он и его приближенные просто разъевшиеся хамы и воры. Особенно сильно по нам ударил арест нашего друга Васко. Спирус, Кеган, Арлан, Викар и Тородд, все пятеро считают, что мэр ради наживы и денег пойдет на что угодно. И я согласна с ними. Но как бороться с этим? Он мэр, у него вся власть, а мы, хоть и состоятельные люди, всего лишь купцы, у нас нет армии. Я страшно боюсь за Спируса, он что-то замышляет.

Госпожа Анника осеклась, вдруг схватилась за живот и часто задышала.

– Госпожа Анника, что с вами?! – перепугалась Елена.

Тут вернулся Ханбек с чаем.

– Мама! – кинулся он к ней, роняя чашку на пол.

– Все хорошо, все хорошо, – отвечала она, но было видно, что спазм не отпускал. – Просто надо прилечь.

Елена с Ханбеком уложили ее на подушки и накрыли пледом.

– Матушка, может, вернемся домой?

– Нет, не нужно. Я сейчас полежу и отпустит, – успокаивала госпожа Анника расстроенного сына. – Такое часто бывает в последнее. Твой братик спешит появится на свет. Елена, подойди поближе, я хочу кое о чем тебя попросить.

– Да, госпожа, – Елена опустилась на колени и нагнулась к ней.

– Поговори с ним. Узнай, что он скрывает. Раньше они впятером все обсуждали у нас дома, но в последнее время, стали скрываться у Савалли. И вот сегодня утром снова, они с Кеганом приехали за Спирусом и увезли его. Оставили меня одну волноваться и переживать. Елена, прошу, сходи, узнай.

– Но куда я должна идти, госпожа? – недоумевала Елена.

– К Савалли. Они теперь собираются у него.

Елена опустила глаза.

– Почему, вы думаете, что господин Аталлос мне все расскажет? Если он скрывает все от вас, своей жены, то подавно и от меня.

– Спирус очень боится за меня, думает, что раз я в положении, значит я слабая, меня надо беречь и жалеть. Но ты, Елена, ни раз доказывала, что являешься сильной девушкой. Мне кажется, что Спирусу будет легко довериться тебе и все рассказать. Прошу, Елена, эти дни я вся извелась от тревоги.

– Вот, мамочка, твой чай, – сказал Ханбек, протягивая чашку. – Я заварил новый.

– Спасибо, мой мальчик, – госпожа Анника выпила напиток и откинулась в подушках. – Сердце мое не на месте. Даже, если нас всех ожидает что-то страшное, я хочу об этом знать, хочу быть готовой, чтобы помочь мужу и защитить детей. Елена, прошу, попытайся, один раз.

– Хорошо, госпожа, – поспешила она успокоить ее. – Не волнуйтесь, я поговорю с господином Аталлосом, но не обещаю успеха.

– Спасибо, моя милая, – улыбнулась госпожа Анника, взяв девушку за руку.

Как только спазм прошел, Ханбек помог матери подняться, и Елена проводила их до экипажа, ожидавшего у ворот.

– В любом случае, напиши мне, чем закончился ваш разговор, – попросила она напоследок. – Спирус бывает очень упрям, но это мой последний шанс выяснить, что с ним происходит.

Елена кивнула, лошади тронулись, увозя мать и сына. Почти сразу после их отъезда, Елена накинула плащ, повязала косынку и направилась к дому Савалли. Она старалась не думать о том, что ей придется встретиться с ним после всего, что тогда между ними произошло.

«Я иду поговорить с господином Аталлосом, все остальное сейчас не важно», – повторяла она про себя, подходя к дому с каштаном.

Она поднялась по лестнице, постучала в дверь, и тут же та со скрипом отворилась.

– Что это? Почему дверь открыта?

Она осторожно заглянула внутрь – все тихо.

– Господин Аталлос! Господин Савалли! Вы здесь?

Ответа не последовало. И тогда Елена толкнула дверь и вошла в дом. В тот раз, когда она была внутри и несла лампу, освещая путь для Варди с Савалли, был глубокий вечер, сейчас же яркий дневной свет падал из окон, и Елена могла, как следует, рассмотреть обстановку. Комнаты были большими и просторными, но как-то скудно и хаотично меблированы, словно человек, расставлявший мебель, был в страшной спешке и ему было не важно, что и как поставить и насколько удобно потом будет этим пользоваться.

Она прошла вперёд по коридору и толкнула дверь. Это было то самое помещение, где Савалли зашивал рану господина Аталлоса. Елена сразу узнала этот длинный стол вдоль стен, уставленный непонятными приборами и колбами. Она с интересом рассматривала все эти разноцветные жидкости, порошки, заспиртованных лягушек и ящериц. Вдруг ее внимание привлекл некий предмет, стоящий в углу и накрытый белым покрывалом. Елена подошла и осторожно приподняла покрывало и тут же в ужасе вскрикнула. Она отступила назад, глаза ее расширились от страха. Это был скелет. Самый настоящий человеческий скелет в полный рост.

– Госпожа Елена?!– воскликнул в удивлении Савалли, вошедший в комнату.

Елена обернулась вся бледная.

Увидев выражение ее лица, Савалли подошёл к ней и с тревогой спросил:

– Что с вами, госпожа? Почему вы выглядите такой напуганной?

– Господин… господин Савалли,– начала она, но голос ее не слушался,– это что? Это человек? – и она указала дрожащей рукой на белый скелет в углу.

Савалли, казалось, не сразу понял, о чем она говорит, а когда посмотрел в сторону, куда она показала, то его реакция повергла Елену в полнейший шок. Он весело рассмеялся.

– 

Ах, вот оно что! Вас напугал этот скелет?

 Она с ужасом смотрела на Савалли.

– Как вы можете смеяться, господин Савалли? У вас в комнате в углу под простыней стоит скелет человека!

Савалли перестал смеяться и виновато закашлялся.

– Я вам сейчас все объясню,– начал он, все ещё весело улыбаясь,– дело в том, что этот скелет не настоящий.

– То есть как не настоящий? – не понимала Елена.

– Он сделан из гипса. Я лично сделал его, предварительно конечно тщательно изучив настоящие человеческие кости.

Елена медленно подняла на него глаза.

– Нет! – вскрикнул он, поднимая руку и опережая ее вопрос,– я никого для этого не убивал! Я лишь ориентировался по тем захоронениям, что находил, делая в своё раскопки древних городов.

– Так вы ещё и раскопками занимались? – спросила Елена, иронично вскинув брови.

– О, да! – с воодушевлением отвечал Савалли, явно поймав своего конька,– это мое увлечение в подростковом возрасте! Этот скелет – плод моего кропотливого труда,– и с этими словами Савалли подошёл к скелету и сбросил на пол покрывало, – это мой шедевр! Я им горжусь! – Савалли с улыбкой положил руку на костлявое плечо своего детища, но тут же голова скелета неожиданно отвалилась, с треском упала на пол и закатилась под стол. Савалли растеряно бросился ее догонять.

– Правда, его надо получше закрепить, – сказал он, вставая и по–хозяйски прикрепляя голову обратно на место. Савалли обернулся и посмотрел на Елену. Секунда – и они уже безудержно хохотали, держась за животы.

– Господин Савалли,– смеялась Елена, вытирая слезы,– вы и вправду необычный человек во всех смыслах!

Он подошёл к ней.

– Некоторых людей это пугает и вас тоже? – спросил он, беря ее за руку и нежно сжимая в своих ладонях, – вы испугались, увидев скелет?

– Не то слово, господин Савалли! – весело воскликнула Елена, при этом пытаясь вернуть свою руку.

– Тогда в саду, вы сказали мне, что уже не способны сделать никого счастливым. Но вот сейчас, просто находясь в этой комнате рядом со мной, смеясь над моей неулюжестью, вы делаете меня самым счастливым на свете!

– Вы обещали в письме, что больше не будете поднимать эту тему, – напомнила она строго.

– И, видят предки, я сдержу свое слово! – воскликнул он полушутя–полусерьезно. – Так чем могу быть обязан вашему приходу? Уж не соскучились ли вы по мне?

– Господин Савалли, на самом деле мне не до шуток. Я пришла потому, что госпожа Анника просила меня об этом. Она очень беспокоится о господине Аталлосе.

– Анника просила вас прийти ко мне?

– Да, она приезжала ко мне сегодня утром и просила поговорить с ее мужем. Идя сюда к вам, я на самом деле искала господина Аталлоса. Он здесь?

Савалли покачал головой.

– Нет, он ушел с Кеганом, но они должны скоро вернуться. О чем же она хотела, чтобы вы говорили со Спирусом?

– Возможно, вы сами сможете ответить на этот вопрос, – произнесла Елена и многозначительно посмотрела на Савалли. – Госпожа Анника считает, что вы со своими друзьями и господином Аталлосом ввязались во что-то опасное.

По лицу Савалли пробежало странное выражение. Он опустил глаза и поспешил отойти в тень.

– Есть вещи, госпожа Елена, о которых женщинам лучше не знать. Тем более в положении Анники, ей необходимо пребывать в спокойствии.

«О, нет, значит госпожа Анника была права, они и в самом деле что-то планируют?» – пронеслось в голове Елены.

– Но она не пребывает в спокойствии, господин Савалли. Госпожа Анника волнуется. Эта неизвестность хуже любой дурной вести. Если нам грозит какая-то опасность, лучше об этом знать сразу. Прошу, не считайте нас женщин слабыми, это не так. Мы можем многое выдержать.

Савалли вздохнул, он над чем-то раздумывал.

– Хорошо. Я все вам расскажу. Идите сюда.

Он открыл дверь в смежную комнату.

– Прошу, останьтесь здесь на некоторое время.

Елена села на стул перед длинным столом. Савалли ушел, а вскоре послышались знакомые голоса, и в комнату вошли господа Кеган, Аталлос и Викар.

– Ба! – воскликнул господин Кеган, расплываясь в улыбке,– госпожа Елена?! Какой по истине приятный сюрприз! А ты, Тородд, утверждал, что встреча будет исключительно тайной и мужской!

– Я думаю, что госпожа Елена тоже должна обо этом знать,– объяснил Савалли, заходя последним в комнату и закрывая за собой дверь,– тем более, что это в любом случае касается всех жителей Фарсалы.

– Все же не стоит юным девушкам тут находится, – нахмурился господин Аталлос.

– А ведь именно твоя жена, Спирус, и попросила госпожу Елену прийти сюда, чтобы говорить с тобой.

– Анника? – воскликнул тот изумленный. – Но почему?

– Она переживает за вас, господин Аталлос, – отвечала Елена. – Боится, что вы скрываете от нее, что-то важное, и даже опасное.

Господин Аталлос усмехнулся.

– Во истину я женился на самой умной и красивой женщине на свете. Ну ничего невозможно от нее скрыть.

– А я тебе сразу сказал, еще тогда, Спирус, что жениться надо на дурочке, – подмигнул Кеган.

– Значит, Елена, вы пришли по просьбе моей жены?

– Да, господин Аталлос. Она хочет знать правду, какой бы она не была.

Друзья переглянулись между собой.

– Боюсь, госпожа Елена, то, что вы сейчас здесь услышите, повергнет вас в шок, – заметил господин Викар, – мы на пороге ужасных событий. И я очень хорошо понимаю, почему Спирус старается оградить беременную жену от этих известий.

– Господин Савалли сказал сейчас, что это касается всех жителей Фарсалы, а значит и меня, и госпожу Аннику. Разве можно от этого оградиться?

– Верно, очень верно, – согласился Кеган, – ну что ж, Тородд, расскажи тогда своей прекрасной госпоже все, что она хочет знать, только заранее приготовь нюхательную соль и розовую воду.

– Дело в том, госпожа Елена, – начал Савалли, – что еще когда пришлые стояли у стен города, я выходил к ним и разговаривал.

– С пришлыми?! Но они же заразные! – воскликнула в ужасе Елена.

Савалли покачал головой.

– Нет, я тщательно осмотрел их. У них не было никаких признаков опасных заболеваний. Они просто беженцы. Их деревни находились на восточной границе, и теперь их нет. Дома сожгли велеты.

– Велеты же напали тогда на вас, господин Аталлос, – вспомнила сразу Елена.

– Да, они обокрали и избили меня. Просто чудом Ханбек остался жив. Эти велеты уже давно орудуют в окрестностях Фарсалы и Яссы, до последнего времени пограничные гарнизоны находили и уничтожали их. Но теперь войска почти в полном составе переброшены на север.

– Да, – Савалли кивнул, – эту информацию мы узнали совсем недавно. Все силы императорской армии сейчас стягиваются к северной границе.

– Снова Перевал Скорби, – мрачно заметил господин Викар, – вот по истине, где проклятое место. Сколько крови там было пролито, сколько людей сожжено драконами, не счесть.

– Фактически большая часть истории Империи ковалась там, – сказал Кеган, – и теперь снова военный конфликт в том же месте. Справится ли молодой император? Вот где вопрос.

Елена почувствовала, как сжалось ее сердце. Значит Кольбейн сейчас там, на этой проклятой войне!

– Если раньше Северной Ардией правили фанатики, то теперь там засилье самых настоящих демонов, творящих такую дичь, что Тодерон со своими ручными псами покажется просто ребенком.

– Надо дождаться Арлана, – сказал Савалли, доставая из кармана часы на цепочке, – его информация сегодня станет решающей для всех нас.

Он взглянул на Елену и тут же подбежал к ней.

– Что с вами? Вы смертельно бледны!

– Все в порядке. Все хорошо, – прошептала она.

– А, проклятье, Тородд, я говорил, что эти разговоры не для женских ушей! – воскликнул Аталлос. – Она же вот-вот в обморок упадет!

Мужчины встали со своих мест и в тревоге окружили девушку.

Савалли налил из графина воды и капнул в нее из пузырька несколько капель какой-то жидкости. Он присел рядом с Еленой и поднёс кубок к ее губам.

– Выпейте это, прошу вас.

– Что это?– насторожено спросила она.

– Просто пейте!– скомандовал Савалли. Елена подчинилась, но первые же несколько глотков обожгли горло, заставляя ее закашлять.

– Вы решили меня отравить?! – воскликнула она, кашляя.

– Никакие жалобы не принимаются! – строго сказал он, не давая Елене убрать кубок ото рта. – Допейте все до конца, прошу! – настаивал он. Елена зажмурила глаза и залпом осушила кубок.

Эта противная жидкость действительно подействовала, и, спустя всего лишь пару секунд, дрожь исчезла, а по всему телу Елены разлилось тепло, согревая онемевшие члены.

– 

Может быть вам лучше уйти, госпожа? – спросил господин Викар. –Вся эта информация и правда слишком тяжела.

– Нет, господа, прошу, продолжайте. Обещаю, что более не заставлю вас волноваться.

Елене было стыдно за свою слабость. Но каждый раз, когда до нее доходили новости о Кольбейне, она не могла себя контроливать. То покушение на похоронах императора Рагнара. Как он его пережил? Ей только удалось выяснить, что он жив, но пострадали лицо и рука. И вот теперь эта война с Северной Ардией. С теми страшными черными оборотнями, с которыми они с Варди столкнулись на дороге. В каком же кошмаре жил Кольбейн изо дня в день…

Елена сидела с невозмутимым лицом, стараясь не показывать, что мысли ее совершенно о другом. Тем временем мужчины продолжили разговор.

– Мало того, что эти твари–велеты и раньше себя неплохо чувствовали в наших краях, так теперь, после ухода восточного гарнизона, им будет здесь совсем раздолье,– сказал господин Аталлос.

– Надо послать на помощь!– воскликнул господин Викар,– если на город нападут, мы не продержимся и дня!

– Да, верно, Викар!– закивали Аталлос и Кеган.

– Только как это сделать, друзья?–задумался Савалли, – когда город закрыт на вход и выезд, в том числе и порт для кораблей.

Повисло долгое тяжелое молчание.

Неожиданно послышался стук в дверь. Это был Арлан.

– Добрый вечер, друзья, – поздоровался он, заходя и снимая плащ, и тут же замер, заметив сидящую за столом Елену. Он в недоумении перевел глаза на Кегана, и тот многозначительно поднял брови.

– Проходи, дружище, не стесняйся. Теперь в нашей жесткой мужской компании появилась прекрасная роза.

– Она все знает? – спросил он.

– Да, господин Арлан, я все знаю, – улыбнулась Елена.

– У нас мало времени, Арлан, ты сделал то, о чем я тебя просил? – поторопил Савалли.

Арлан кивнул.

– Да, Тородд, и результат более, чем плачевен.

– О чем ты его просил?!– воскликнул в волнении господин Аталлос,– не томи нас!

–Тородд просил меня сегодня ночью следить за пристанью,– отвечал Арлан, вытирая пот со лба платком.

– Зачем?!

– Чтобы заметить первых крыс,– мрачно произнес Савалли и обвёл взглядом всех сидящих за столом,– продолжай Арлан.

– Сначала все было тихо,– снова начал свой рассказ молодой человек,– ворота, ведущие на пристань, наглухо закрыты, возле них сидели спящие стражники. Но ближе к часам двум к воротам подъехало сразу три больших экипажа, из которых стали выходить люди.

– Ты узнал кого–нибудь? – спросил его Савалли.

– Конечно, это была ее милость Алва Тодерон с детьми, и госпожи Ферия и Коллато.

– Проклятие! Это же жены ближайших дружков мэра! – вскричал в бешенстве господин Кеган, вскакивая со стула,– они все же сдали город! Хотят, чтобы нас здесь просто перерезали ночью, как свиней!

– Подонки!– подхватили господа Викар и Аталлос,– нужно что-то делать!

–Да, – подтвердил Савалли,– проблема только в том, что мы не знаем, сколько времени у нас осталось до того, как велеты атакуют город.

– Теперь понятно, почему он прячет там корабль! – воскликнула вдруг Елена кое-что вспоминая. Мужчины с удивлением уставились на нее. – Мэр Тодерон прячет свой корабль в одной из тайных бухт рядом с городом, – объяснила она.

– Откуда вам это известно? – спросил Кеган.

– Я узнала это совершенно случайно, мы с Ханбеком убегали тогда от собак Грегера…

– Что? – воскликнул пораженный господин Аталлос. – Мой сын убегал от этих псов, но почему?

– Это долгая история, господин Аталлос, которую, я уверена, сам Ханбек вам с удовольствием расскажет. Но самое главное то, что мы нашли с ним подземный туннель, ведущий к той самой бухте, где стоит на якоре корабль «Тодерон».

– Проклятая крыса, значит и для себя отход приготовил, – нахмурился господин Викар.

– Я не понимаю, – сказал озадачено господин Кеган,– ведь эти велеты абсолютно дикие твари, режут всех без разбора, когда нападают, как мэр и его прихвостни–охранники собираются остаться в живых, если город все же будет в осаде?

– Помните, в начале зимы госпожа Анника слышала, как жена мэра хвалилась тем, что при нападении велетов им ничего не грозит?– напомнил Савалли,– думаю, существует некая договоренность между мэром и вождем велетов, скреплённая чем-то. Кто-нибудь знает язык велетов? Как хотя бы он выглядит на бумаге.

– Не уверен, что они развиты настолько, чтобы у них была письменность,– саркастически заметил господин Викар.

– Есть у них один опознавательный знак,– сказал господин Кеган, –они любят рисовать на лбу своей жертвы кровью треугольник, острым концом вниз. Думаю, у них это такая зверская подпись.

– Хотите предположение, как будут развиваться далее события?– спросил Савалли,– думаю, что, когда велеты нападут, мэр прикажет открыть ворота, покажет нечто, что подтверждает его неприкосновенность и его ближайшего окружения, и сдаст город на разорение, а сам уплывет на заранее припрятанном корабле.

Ужас отразился в глазах всех присутствующих.

– И никто не придет нам на помощь, – пробормотал Кеган, – имперские войска ушли на север.

За окнами сгущались сумерки, от зажжённых свечей черные тени плясали на стенах. Елена почувствовала, как холод пробежал по спине и замер в ногах. Город и правда будет сдан на разорение диким племенам с востока?! Они все умрут?! Все! Она посмотрела на Савалли. Он стоял, сложив руки на груди и смотрел себе под ноги.

– Надо эвакуировать женщин и детей, – наконец произнес он.


Глава 19 – Опасный план

– Надо эвакуировать женщин и детей, – повторил Савалли.

– Да, хорошая мысль! – воскликнул господин Аталлос. – В порту сейчас ведь стоят два корабля, твой Кеган «Альбатрос» и «Белый Ветер» Викара, в добавок огромное количество рыболовецких лодок. Эх, вот бы еще и мой «Великан» вернулся поскорее.

– А что-нибудь известно о нем? – спросила Елена. – Ведь два месяца давно прошли.

– Да, но капитан Гаспар написал, что их хорошо потрепало в последнюю бурю, поэтому и вышла такая долгая заминка. Я их ждал две недели назад. Но снова ничего. Видимо, ремонт корабля занял больше времени, чем они рассчитывали.

– Да, на твоем «Великане» можно было увезти чуть ли не пол города, – заметил Савалли, – нам бы он точно не помешал.

– Подождите, друзья, как вы собираетесь эвакуировать людей, ведь почти все уверены, что ворота города закрыты для их же блага? – заметил господин Викар,– я был сегодня на главной площади. Люди свято верят в ложь мэра, они до сих пор не знают, что пришлые давным-давно ушли.

Кеган кивнул.

– Викар прав, друзья, никто нам не поверит. Да и кто может даже представить себе, что город закрыли, дабы держать нас всех заложниками в нем. Нас поднимут на смех с нашими догадками, и уж точно никто не будет никуда эвакуироваться.

– Нужны веские доказательства,– задумчиво произнёс господин Аталлос.

– У нас есть семьи трёх главных семейств города, которые убежали под покровом ночи! – воскликнул Арлан.

– Что-то ещё! Надо что-то ещё! – воскликнул Савалли, и стал ходит по комнате туда-сюда. – Если бы только у нас была на руках та договорённость между Тодероном и велетскими вождями– тогда мы могли бы убедить многих. Но где мэр хранит это – не известно.

– Кхм,– откашлялся тут Кеган,– я думаю, есть у меня некоторые предположения, где эта договоренность может находится.

Все в изумлении посмотрели на него.

– 

У тебя что-то есть, Кеган? – удивился господин Викар.– Ну так выкладывай!

– Ну с некоторых пор я свел дружбу с мадам Мэрит…

– Мадам Мэрит?!– воскликнул Арлан.– Она же экономка в доме у Тодеронов.

– Кеган, она же глухонемая, – брезгливо поморщился господин Аталлос.

Тот немного смутился и виновато произнёс:

– Но зато у неё чудесные глаза. Вдобавок я отлично знаю язык глухонемых, – он обвёл глазами лица друзей, на которых читалась разная степень удивления. – Мне нужна была информация, чтобы вытащить Кассано из тюрьмы, а кто может лучше знать о всех делах за толстыми стенами дома Тодерона, чем его верная экономка?!

Господин Аталлос хмыкнул.

– Да уж, дружище, добрался-таки до тела самой мадам Мэрит, хитрый жук.

– Что же тебе уже удалось узнать?– спросил Савалли,– что-нибудь о велетах?

– Да что она могла ему сказать,– махнул рукой господин Викар,– он даже не знал, что все семейство Тодерон сбежало этой ночью.

– Прошу прощения! – оскорбился Кеган. – Да, не скрою, Мэрит очень осторожна. И мне пришлось немало потрудиться, прежде чем выяснить хоть что-то. Но все же кое-что она мне все-таки поведала. Как, например, то, где Тодерон держит свои самые важные документы.

– Ну так и где же? – не утерпел Арлан.

– В его спальне есть потайная комната, в ней сейф, ключ от которого Тодерон носит всегда на шее и никогда не снимает.

– Эта информация конечно очень важная,– саркастически заметил господин Аталлос,– но только как нам достать этот ключ, и самое главное как проникнуть в дом Тодерона? Не знаю, как насчёт города, а вот жилище он своё всегда хорошо охраняет.

– Нужно что-то придумать,– сказал Савалли,– времени у нас не так много. Иначе все спохватятся, когда будет слишком поздно, мучительно поздно.

–Никого он не водит в свой дом,– покачал головой господин Викар,– кроме охранников да любовниц.

Все замолчали.

– Но надо же что-то делать! Что-то придумать! – снова заволновался Арлан. Но его друзья лишь молчали.

– Прошу прощения, господа, – проговорила Елена, до сих пор молчавшая, – но, думаю, есть один верный способ достать то, что вам так необходимо.

Все обернулись на нее.

– О чем вы, Елена? – спросил в недоумении господин Аталлос.

– Только что господин Викар сам назвал способ, которым можно достать то, что вам нужно,– ответила Елена, слегка улыбаясь. – Вы сами сказали, что в свой дом мэр пускает лишь своих охранников да любовниц. Стать одним из охранников, как я понимаю, нам не удасться, так как мэр всех их знает в лицо, а вот второй вариант вполне нам подойдёт. И я могу вам в этом помочь.

– Что?!– вскрикнул Савалли,– вы с ума сошли?! Это исключено!

– Это вам не в игры с детьми играть. Мэр не дурак. Он очень хитрый и жестокий человек, – заметил господин Викар, поглаживая бороду.

– Да это даже не обсуждается!– горячился Савалли.

– Послушайте меня, господа!– сказала Елена, поднимаясь.– То, что я сейчас услышала ото всех вас, дало мне ясную картину того, что город и все мы стоим накануне войны. Решается вопрос наших жизней, жизней наших близких. Поэтому в любом случае придётся идти на риск, иначе нельзя!

В комнате нависла тишина.

– Я даже слушать не хочу то, что вы собираетесь сейчас сказать,– сказал гневно Савалли,– я очень жалею, что позволил вам сегодня остаться! – и с этими словами он схватил руку Елены и потащил прочь из комнаты. Но она вырвалась.

– Вам нужны эти доказательства против мэра или нет?!–воскликнула она. – Вы намерены спасти город или так и хотите, чтобы все преспокойно спали в своих кроватях, пока уже не будет слишком поздно?!

– Я не хочу ничего слышать! – кричал Савалли, чуть ли не выталкивая Елену из комнаты.

– Тородд, подожди! – сказал господин Кеган. – Дай ей сказать.

– Я сказал, что это исключено! Она не будет в этом участвовать!

– Да можешь ты хоть на секунду посмотреть на эту ситуацию не только через призму своих чувств к ней?!– строго проговорил Кеган. – Ведь если все, что мы здесь предполагаем правда, и орда велетов уже идёт на город, тогда все до единого из присутствующих сейчас в этой комнате вскоре будут мертвы, в том числе и наша дрожайшая госпожа Елена.

Господа Аталлос, Викар и Арлан лишь молча сидели, опустив головы.

Савалли выглядел потрясённым и потерянным, он повалился на стул и обхватил голову руками.

– А теперь, когда ваш защитник немного успокоился, госпожа Елена,– обратился к ней Кеган,– расскажите нам, что у вас за план.

– План в том, чтобы сегодня мэр обратил на меня своё внимание, пригласил в свой дом, желательно в спальню…

– Я не могу это слушать! – крикнул Савалли в сильном волнении и снова вскочил со стула.

– Что будете делать потом? – спросил господин Кеган, не обращая внимания на возмущения влюбленного друга.

– Далее, думаю, я могла бы дать ему вина со снотворным. Господин Савалли, у вас же есть быстродействующее снотворное?– спросила она врача, который бросал на неё яростные взгляды. Но тот не отвечал.

– Да есть у него снотворное,– засмеялся господин Аталлос,– сам мне много раз выписывал, когда я не мог неделю нормально спать. А тут выпил, и через минуту спал, как дитя. Так что если он заупрямиться и не захочет давать его, у меня ещё осталось.

– Спирус! – гневно вскричал Савалли. Он был в ярости и растерянности от того, что его друзья поддержали эту безумную идею.

–Продолжайте, госпожа Елена,– обратился Кеган,– даже если он выпьет вина со снотворным и уснёт, что вы будете делать дальше?

– Дальше я возьму ключ, что он носит на шее, найду тайник за картиной, открою и обыщу его.

– Как вы будете оттуда уходить?!– вскричал вне себя Савалли. – Вы об этом подумали?! Как вы будете уходить?!

– Через дверь! Спокойно уйду через дверь. Или предыдущих пассий мэра убивали после ночи, проведённой с ним?

– Нет, не убивали, госпожа Елена,– ответил Кеган,– но вы же понимаете, что в любой момент может все пойти не так, как вы задумали? И мы не сможем вам помочь, пока вы внутри дома, нам туда никак не проникнуть. Фактически вы будете действовать в одиночку. Поэтому ваша задача после того, как обыщете кабинет Тодерона – это как можно быстрее покинуть дом.

– Я не понимаю, мы что уже согласились с этим, Кеган?!– вскричал Савалли.

– Боюсь, друг мой, это действительно на данный момент единственный способ проникнуть в потайную комнату мэра и обыскать ее.

– Но только нужно будет действовать быстро, господа,– сказала Елена,– если все удастся, и я достану эти доказательства, нужно, чтобы вы уже всех собрали, чтобы начинать эвакуацию города.

– Да, купцов быстро собрать – не проблема! – отвечал господин Аталлос,– уж я об этом позабочусь! А вот рыбаков и другой люд? Все ли поверят нам? Все ли захотят покинуть свои жилища? Не уверен. Но мы попытаемся.

Господа Викар и Арлан переглядывались между собой. Им не очень нравилась затея Елены, но другого выхода они тоже не видели.

– Я сам проникну в дом мэра! – вдруг воскликнул Савалли, глаза его бешено сверкали. – Я сам достану эти доказательства!

–Тородд, ты будешь рисковать намного больше, если решишься на взлом дома Тодерона,– попытался объяснить господин Аталлос,– его дом–неприступная крепость. И даже если ты каким-то чудом доберешься живым до его кабинета, как ты собираешься открыть сейф? Ключ от которого носит на себе мэр.

– Спирус прав, Тородд,– подтвердил Кеган,– этот вариант имеет гораздно меньше шансов на успех, чем предложенный госпожой Еленой.

– Но должен быть какой-то другой выход! – вскричал в отчаянии Савалли,– по-вашему, это по-мужски, что мы посылаем практически на верную гибель молодую девушку?

– Нет, Тородд, гораздо страшнее будет, когда племена ворвутся в город. Я наслышан о велетийских зверствах и насилии. Огради нас святые предки, от этого. Шансов забрать ее живой из дома Тодерона у тебя намного выше, чем спасти ее от орды велетов. Поверь, мой друг. Итак, сегодня после пяти вечера, я буду ждать вас, госпожа Елена, здесь же, для приведения нашего плана в жизнь. А пока, друзья, у меня все.

Господа поднялись. Савалли прислонился спиной к стене и опустошенно смотрел себе под ноги.

– До встречи, Тородд,– сказал господин Аталлос и похлопал Савалли по плечу, но тот ничего не ответил ни ему, ни подошедшим так же проститься остальным друзьям. Они переглянулись между собой и вышли из комнаты, оставляя Елену наедине с Савалли.

– До вечера, господин Савалли, – сказала она, направляясь к двери.

Но Савалли встал перед ней, преграждая путь.

– Не делайте этого, Елена!–воскликнул он. – Давайте просто эвакуируемся на «Альботрос и уплывем подальше из этого города!

– Мне странно слышать такие трусливые слова от вас, господин Савалли,– удивилась Елена,– что это? Вы предлагаете сбежать? Вы и правда потом сможете спокойно жить, зная, что просто бросили город? Сможете потом быть счастливым, зная, что предали Фарсалу и его ни в чем неповинных жителей? Ведь они все умрут.

– Но зато ты будешь жива!– с жарком произнес Савалли.

Они смотрели друг на друга и молчали. Елена первая отвела глаза.

– 

До скорой встречи, господин Савалли,– сказала она, выходя за дверь.


Глава 20 – Салон мадам Камиллы.

В назначенное время Елена была на месте. В доме было темно и тихо. Ее встретил лишь господин Кеган.

–Вы во время, пойдемте со мной.

И он повел ее в одну из дальних комнат дома. Ею оказалась спальня. Здесь царил полумрак, ставни на окнах были плотно закрыты, а на столе горела одинокая свеча.

– Наденьте-ка вот это, госпожа Елена, – обратился господин Кеган к ней, беря в руки с кровати платье из красного бархата. – У нашего дорогого мэра есть некоторые предпочтения по девушкам,– объяснил он,– одно из которых, они должны быть одеты в красное с головы до ног. Это платье мне любезно одолжила мадам Камелия.

– Мадам Камелия?!– воскликнула с удивлением Елена. – Хозяйка борделя?!

Господин Кеган довольно заулыбался и закивал головой.

– О, да, она очень сердечный и отзывчивый человек, как только я предложил ей, чтобы сегодня вечером у них выступила новая девушка, она сразу же согласилась одолжить платье, а затем и посмотреть твой номер.

– Я буду выступать перед мэром в борделе?! – воскликнула в ужасе Елена.

– По-другому, не получится, госпожа,– отвечал он серьезно,– просто подойти к нему вам не даст охрана. Нужно, чтобы он сам обратил на вас свое внимание. Мне удалось выяснить, что именно сегодня Тодерон с дружками собирается к мадам Камелии и ее девушкам. Он отправил жену подальше, и теперь хочет насладиться свободой по полной. Времени у него полно, ему не надо бежать из города, спасаясь от велетов, с которыми у него есть договоренность. Он будет развлекаться и отдыхать. Такой вот пир во время чумы. Так что именно сегодня шансы на то, что он поведет вас именно к себе домой необыкновенно высоки.

Елена молча разглядывала красный бархат в руках господина Кегана. Она и вправду сможет это сделать?

– 

Примерьте-ка его, – снова предложил он, протягивая платье.

Елена зашла за стоящую тут же ширму. Она стала рассматривать платье, оно было какое-то странное, Елена не знала, как его надеть.

– 

Господин Кеган!

– 

Да, госпожа?– спросил он ее, подходя к ширме.

– 

Это платье сшито неправильно.

– 

Почему же?

– 

Ну, в нем все перепутано, почему-то шнуровка корсета идет спереди а не сзади, как полагается.

Господин Кеган растеряно поднес руку к голове.

– Праведные предки, может, и правда мы зря все это затеяли?–прошептал он, устало закрывая глаза.

– Что вы сказали?!– не расслышала Елена.

– Нет, все в порядке, надевайте, как оно сделано. Шнуровкой вперед. Здесь нет ошибки.

Елена послушалась и зашнуровала корсет у себя на животе.

– Ну как?– смущенно спросила она, выходя из-за ширмы.

Господин Кеган стал внимательно разглядывать ее с головы до ног. Платье было очень открытым с глубоким декольте и узкими длинными руками. С боку на юбке был сделан разрез до колена, а так как нижняя юбка отсутствовала, то при ходьбе соблазнительно обнажалась правая нога.

– Неужели они и правда носят такое? – спросила Елена. Ей было неловко, она ощущала себя голой.

– Да, госпожа, профессия накладывает свои неудобства,– иронично заметил господин Кеган, – вы выглядите хорошо, но слишком невинно. Возможно, на это Тодерон и клюнет, но хотелось бы добавить вашему образу огня, – он подошел к небольшому чемоданчику, что лежал на кровати, открыл его и вынул маленькую серебряную коробочку и кисточку, – к счастью, мне удалось достать не только платье, но и еще кое-что из арсенала наших прекрасных куртизанок. Сядьте, пожалуйста на стул.

Елена повиновалась. Господин Кеган открыл коробочку, в ней оказалась алая краска.

– 

Что это?

– 

Помада, – объяснил господин Кеган,– а теперь, дрожайшая госпожа, нижайше прощу вас не разговаривать некоторое время, пока я вам этого не разрешу. Хорошо?

Елена молча кивнула. Господин Кеган поднес кисточку к ее губам и стал наносить помаду.

– 

Так еще чуть-чуть, – говорил он, работая кисточкой, – вот, прекрасно!

Он взял небольшой кусок бумаги со стола.

– Зажмите это между губами.

Елена сделала, как он сказал.

Ну вот, совсем другое дело, – довольно произнёс господин Кеган, отступая назад и рассматривая лицо Елены,– теперь мэр точно будет наш. А вот ваша прическа совсем нам не подходит! – и с этими словами он распустил ее волосы, заплетенные в косу. – У вас конечно чудесные волосы, но, для мужчин ничего нет соблазнительнее, чем линии женской шеи и плеч, поэтому волосы мы вам поднимем.

Елена сидела прямо на стуле, пока господин Кеган завязывал ее волосы в тугой узел на голове.

– Никогда бы не подумала, что вы можете и причёску сделать, и помадой губы накрасить, господин Кеган,– иронично заметила Елена.

– О, да,– отвечал он, корпя над прической,– я человек разносторонних талантов.

Господин Кеган закрепил узел заколками, и затем достал из чемоданчика, огромную красную розу из шёлка.

– 

А это увенчает всю нашу красоту,– добавил довольно он, и прикрепил украшение к волосам.

Елена поднялась. Господин Кеган посмотрел по сторонам, словно ища что-то.

– Эх, у Тородда полный дом диковинных вещей и механизмов,– в раздражении произнёс он, – а основного–зеркала и нет. А так хотелось бы показать вам, как вы выглядите.

В дверь неожиданно постучали. Господин Кеган открыл. На пороге стоял Савалли.

– 

А, Тородд, как раз тебя ругаю, где у тебя в доме зеркало? Я даже не могу показать госпоже Елене мою работу.

– 

Есть у меня зеркало,– отвечал недовольно Савалли, заходя в комнату, – просто я его накрываю тканью, чтобы …– он не договорил, взгляд его упал на Елену, стоящую посередине комнаты, и он остолбенел.

Господин Кеган с лукавой улыбкой наблюдал за реакцией своего друга.

– Очень хорошо,– сказал он, потирая руки, – именно такой реакции я и ожидал. Надеюсь, господин мэр тоже потеряет дар речи от нашей красавицы.

Елена смотрела в пол, щеки ее пылали от смущения. Она чувствовала на себе горячий взгляд Савалли, но поднять глаза не смела.

–Тородд, давай,– поторопил друга господин Кеган,– времени у нас в обрез.

– Что?– спросил Савалли вздрогнув, выходя из оцепенения. – Да?

– Ты приготовил снотворное, что мы будем использовать?

Савалли сглотнул и, откашлявшись, произнёс:

– Я помню и конечно все приготовил.

Он постоял ещё в нерешительности и затем достал из-за пазухи какой-то предмет.

– Наденьте это, госпожа Елена,– сказал Савалли, подходя к ней.

– Что это? – спросила она.

Он разжал ладонь, показывая то, что в ней находилось. Это было маленькое железное кольцо с красным круглым камнем. Елена озадачено смотрела на вещицу, не совсем понимая, как ее можно использовать в их деле. Савалли, ничего не говоря, взял правую руку Елены и надел кольцо на безымянный палец.

– 

Это не простое кольцо,– объяснил он ей, – смотрите, если нажать на него сбоку, откроется потайной отсек,– и с этими словами Савалли поднёс палец к кольцу, слегка надавил сбоку на камень, и к глубочайшему изумлению Елены, под ним действительно находился отсек, наполненный белым порошком.

– 

Я сделал максимальную концентрацию,– сказал Савалли, закрывая отсек обратно,– достаточно будет и маленького глотка, чтобы меньше, чем за минуту погрузиться в глубокий сон, – он замолчал, задумчиво разглядывая маленькую ручку Елены у себя на ладони.

– 

Тородд, не тяни,– поторопил его господин Кеган,– нам пора идти, мадам Камелия не будет ждать, тем более Тодерон.

– 

Есть ещё одна вещь, госпожа, которую я хотел вам дать, – сказал Савалли, взял ее вторую руку и надел браслет. Он состоял из нескольких стеклянных шариков, внутри которых была какая-то жидкость.

– 

Как хорошо, что в этом платье такие длинные узкие рукава,– проговорил он, застегивая браслет на ее запястье,– будь фасон платья другой, я вряд ли смог бы вам дать это для зашиты.

– 

Что это, господин Савалли?

– Это мое изобретение. Внутри каждого шарика кислота, опасная для глаз. Если случится непредвиденная ситуация нужно разбить эти капсулы о лицо противника, кислота, что содержится в них, вызовет сильный, болезненный ожог и даст вам время убежать. Самое главное, чтобы браслет был надет точно так же, как сейчас–на рукав, чтобы вам не обжечься самой.

Елена с интересом разглядывала стеклянные шарики с кислотой у себя на запястье.

– Но я надеюсь, – проговорил Савалли, сжимая ее руку,–что это вам не пригодиться. Обещайте мне, что будете осторожны, что будете беречь себя.

– Обещаю, господин Савалли,– отвечала она.

– Я приду вам на помощь,– сказал он.

Елена чувствовала, с какой нежностью Савалли гладит своими пальцами ее руки, в его голубых глазах застыла тревога и растерянность.

– Придешь на помощь, как же! – съязвил господин Кеган, подходя к ним и вырывая Елену из рук Савалли. – Вот, госпожа Елена, типичный пример мужской лжи. Как он вас спасет? Да никак! Как только вы войдете в ворота дома мэра, вы будете предоставлены лишь самой себе. И мы, как бы нам не хотелось, не сможем прийти вам на помощь. Вот она – горькая правда. – и с этими словами господин Кеган накинул на Елену длинный черный плащ с глубоким капюшоном, практически полностью скрывшим ее лицо.

– Извини, Тородд, но если я не вмешаюсь, ты можешь весь вечер с ней прощаться, а времени у нас нет.

– Я поеду с вами, – сказал Савалли и направился было следом. Но Кеган не дал.

– Ну уж нет, ты, дружочек мой, останешься здесь и будешь дожидаться моего сигнала. Ты слишком вспыльчив и импульсивен, и чего доброго убьешь мэра, как только заметишь его похотливые взгляды в сторону нашей госпожи. А нам этого не нужно. Все должно пройти гладко, если мы хотим вывести его на чистую воду и спасти город.

Савалли хотел было что-то возразить, но господин Кеган не дал ему этого сделать. Он закрыл дверь перед самым носом друга и, держа Елену под руку, быстро повел к выходу. У ворот дома их ожидала четверка гнедых лошадей, впряженных в дорогой закрытый экипаж.

– Прошу вас, госпожа,– пригласил господин Кеган Елену, открывая ей дверь,– к салону мадам Камелии!– крикнул он кучеру. И лошади двинулись вперед, стуча копытами по мощенным улицам.


Где находится салон мадам Камелии негласно знали все в городе. Кому-то это нужно было для того, чтобы обходить стороной эту улицу, а кому-то, наоборот, чтобы знать, где можно весело и приятно провести время в компании молодых куртизанок. Было уже очень темно, когда экипаж господина Кегана въехал в ворота салона. Елена разглядывала через окно весь увешанный красными фонарями парадный вход и стоящие рядами по обе стороны от него коляски, экипажи, повозки. Из открытых окон дома то и дело доносилась музыка и смех.

– Так, мы на месте,– сказал господин Кеган, как только экипаж остановился. Он открыл дверцу и помог Елене выйти. Она встала перед входом и замерла. Ей стало страшно. Так страшно, что она готова была развернуться и убежать от этого места, как можно дальше. В испуге Елена метнулась было назад и тут же встретилась лицом к лицу с господином Кеганом. Он серьезно смотрел на нее.

– Госпожа, вам не хорошо?

– Простите меня, господин Кеган, – прошептала Елена, вся дрожа,– я не могу это сделать. Просто не могу. Простите меня, – она закрыла лицо руками.

– Госпожа, если хотите, мы можем прямо сейчас уехать обратно и выбрать какой-то другой способ спасения города,– с теплотой в голосе произнес господин Кеган. – Я не хочу и просто не имею права заставлять вас идти на такой громадный риск. Мы эвакуируем семьи наших друзей на «Альбатрос», возможно, что Спирусу с Викаром и Арланом удастся убедить большую часть купцов в страшном предательстве Тодерона, в этом случае еще многие жизни будут спасены. Но большинство, как вы и сами это понимаете, свято верят в то, что мэр спасает их от чумных пришлых, потому и держит ворота и порт закрытым. Велеты придут и перебьют всех, кому не хватило ума поверить нам. Но будет слишком поздно,– господин Кеган замолчал и, сложа руки за спиной, и внимательно наблюдал за Еленой.

Она опустила руки, глаза были сухи, лицо, несмотря на бледность, выражало абсолютное спокойствие и даже надменность. Она посмотрела в глаза господину Кегану, и он медленно улыбнулся.

– Ну, так что, моя королева? Каким будет ваше решение?

– Идемте.

Она направилась вверх по ступеням, ведущим к парадному входу.

Их встретила одна из девушек. Господин Кеган наклонился и что-то шепнул ей на ухо. Она смерила Елену взглядом с головы до ног.

– Да, мадам Камелия ожидает вас,– проговорила девушка и повела их через огромную залу. Здесь стоял шум, смех и звон чарок. За столом сидел различный люд, Елена узнала многих мужчин с базара, почти у всех них были жены и дети, с которыми она общалась, покупая провизию и различную утварь. Были здесь и мастера из мануфактуры господина Гюля. Лица мужчин горели красным от вина, они громогласно хохотали, рядом с каждым из них сидела девушка, а то и по две.

– Прошу, проходите сюда, – сказала их проводница, открывая дверь. Елена и господин Кеган вошли внутрь. Эта комната была очень богато, но крайне вычурно обставлена. На полу красный ковер, и тяжелые бордовые бархатные гардины на окнах, мебель так же декорирована красным сукном. За высоким столом сидела женщина. Сначала можно было подумать, что она еще молода. Но эту иллюзию создавал мягкий свет ламп и свечей в высоких золоченных канделябрах, а также ее макияж и прическа.

Одета она была достаточно закрыто для представительницы ее профессии, роскошное парчовое платье цвета меди тяжелыми складками спускалось от лифа и касалось пола, высокий ворот полностью скрывал грудь, но пышные рукава оголяли белые костлявые руки, именно по ним, а конкретно по узловатым пальцам, можно было догадаться, что весна мадам Камелии, а это была именно она, давно уже прошла, как впрочем и лето. Она курила тонкую сигару и задумчиво что-то читала.

– Мадам, к вам господин Кеган со спутницей,– объявила девушка.

Хозяйка салона оторвала взгляд от стола и посмотрела на гостей. Увидев господина Кегана, она довольно заулыбалась, обнажая желтые зубы.

– О, Кеган, голубчик! Я уж думала, ты и не придешь сегодня, – она подошла и, к глубочайшему изумлению Елены, сама поцеловала его в щеку.

– Мадам, я же человек чести, – отвечал ей, лукаво улыбаясь, господин Кеган,– я никогда не бросаю слова на ветер, особенно, если дело касается прекрасной половины человечества, – и он наклонился и коснулся губами руки мадам Камелии. Та зарделась от удовольствия.

– Какой обманщик! – воскликнула она, кокетливо опуская глаза,– с того самого ужина, я тебя и не видела больше, хотя тогда ты клялся, что твое сердце принадлежит мне, и ты будешь бывать теперь каждый день. И что? С тех пор уже прошла не одна неделя. Тебя и след простыл. И вдруг неожиданно появляешься и начинаешь просит о такой странной услуге,– и мадам Камелия перевела взгляд на Елену, на которой все еще был надет плащ с капюшоном. – Это и есть твоя прекрасная роза?– спросила она, скептически прищурив глаза.

– О, да, уверяю тебя, ты не разочаруешься, когда взглянешь на нее.

Мадам Камелия изящно поднесла сигару к губам, затянулась и выпустила дым аккуратной струйкой.

– Ну показывай, свой товар, Кеган, – сказала она, деловито облокачиваясь другой рукой о стол, – надеюсь, это не шутка какая-то.

Кеган улыбнулся, подошел к Елене сзади и одним движением сорвал с нее плащ. Мадам Камелия медленно опустила руку с сигарой и замерла, во все глаза разглядывая представшую перед ней девушку. Затем подошла к ней вплотную, схватила за подбородок и притянула к своему лицу, так что Елена могла чувствовать запах табака, доносившийся из ее рта.

– Как это возможно? – спросила она, задумчиво поворачивая лицо Елены из стороны в сторону, чтобы свет лучше освещал его, – как возможен такой цвет кожи? Ты что-то используешь? Какой–то отбеливающий порошок? – и она провела пальцем по щеке девушки, словно хотела удостовериться, что это не пудра и не краска.

– Нет, мадам,– отвечала ей Елена.

– Ты что, дорогая, все у нее свое! Взято от матери природы! – проговорил господин Кеган, довольный произведенным впечатлением на хозяйку салона.

Мадам Камелия выпустила лицо Елены и стала ходить вокруг нее, внимательно рассматривая.

– Ну так что?– спросил наконец господин Кеган, когда пауза явно затянулась, – разрешишь ей сегодня выступить перед господином мэром и его друзьями?

Мадам Камелия снова поднесла сигару и медленно затянулась.

– Ну, не знаю, Кеган, да, лицо красивое, особенно кожа, но фигура не самая лучшая. Слишком тощая, и грудь маленькая. Господин мэр любит девушек другой комплектации, чтобы было за что ухватиться.

– Я думаю, ему может понравится некоторое разнообразие,– предположил господин Кеган, – нельзя питаться лишь одними пирожными и сдобным тестом. Это быстро надоедает. Иногда хочется чего-то другого, неожиданного, искрящегося, словно дикий виноград.

Он подошел к мадам Камелии и снова поцеловал ее руку.

– Ты же знаешь, как господин мэр не любит сюрпризы, – объясняла мадам Камелия. – Как он чрезвычайно подозрителен. В добавок у него сейчас в фаворитках Лилит. Как я ему объясню, что вместо нее, сегодня его будет развлекать другая девушка? Навлечь гнев мэра –самое последнее, что я хочу для своего салона. Да и Лилит та еще взбалмошная девчонка, устроит мне скандал. Мне итак приходится терпеть все ее выходки, только из-за того, что она любимица мэра.

– Я помогу тебе советом, дорогая, – сказал господин Кеган, хитро улыбаясь,– зачем нам заменять Лилит? Пускай, она будет рядом с господином мэром, а наша дорогая Роза, – и он указал в сторону Елены, – просто выступит перед ним. Как тебе такой вариант?

Хозяйка все еще смотрела недоверчиво.

– А тебе самому зачем это? – спросила она, внимательно смотря в глаза господину Кегану, – что ты получаешь от того, что твоя протеже понравится мэру?

Но господин Кеган не растерялся, он с нежностью взял руки мадам Камелии, привлекая ее к себе.

– Ну ты же знаешь, моя дорогая, что я прежде всего купец. А для любого купца, что самое важное? Правильно–выгода. Если мой цветочек приглянется сегодня вечером мэру, и потом он вдруг выяснит, что это благодаря мне смог познать девушку такой редкой красоты, то я надеюсь на некоторые скидки и привилегии в моем деле. А, возможно, даже смогу войти в ближайший круг мэра. Что ты думаешь?

Казалось, это убедило мадам Камелию.

– Ох, даже не знаю,– сказала она, в растерянности поднося руку к голове.

– Ну же, дорогая, – не сдавался господин Кеган,– если все получится, обещаю, что самые лучшие шелка и парча, какие только можно найти в Империи, будут предоставлены для твоего салона и твоих девушек.

– Ну хорошо,– сдалась наконец мадам Камелия, – но она обязана выступить просто идеально. Что она умеет делать?

Кеган перевел на Елену многозначительный взгляд.

– Она полна талантов, наша Роза, не так ли? Она будет…

Елена сглотнула.

– Я буду танцевать, мадам.

– Она будет танцевать! – воскликнул Кеган, облегченно выдыхая.

– Танцы господин мэр очень любит, – довольно заулыбалась мадам Камелия, – что же ты будешь исполнять?

– Танец четырех барабанов, мадам.

– Танец четырех барабанов? – переспросила хозяйка, – это же что-то заморское? Так танцуют в южных областях Каганата. Как интересно. Ну что ж, посмотрим на твое выступление.

– Ну так как, по рукам? – спросил господин Кеган.

– Хорошо, пускай твоя Роза выступит перед мэром, – согласилась мадам Камелия,– но имей в виду, если что-то пойдет не так, я сразу тебя сдам. Скажу, что это ты ее привел.

– Конечно, дорогая. Я твой должник.

– Это уж точно, Кеган,– сказала мадам Камелия, – не забывай об этом больше никогда, – и она подошла ко столу, взяла небольшой серебряный колокольчик и позвонила. Через мгновение вошла та же девушка, что сопровождала до этого Елену и господина Кегана.

– Мими, – обратилась мадам Камелия к девушке,– проводи нашу гостью в общий будуар, где все девочки. А затем, когда приедет господин мэр с друзьями нужно ее подготовить для выступления перед почетными гостями.

– Да, мадам, – отвечала девушка с поклоном,– прошу сюда,– обратилась она к Елене, показывая на дверь.

– Да,– остановила ее мадам Камелия и запнулась, – пока ничего не говори об этом Лилит. Ей вредно много волноваться, от этого кожа портится.

Елена хотела было последовать за девушкой, но остановилась и посмотрела на господина Кегана. Он продолжал весело как ни в чем не бывало болтать с мадам Камелией, но тут его черные глаза как бы невзначай остановились на Елене, в их глубине читалось затаенное напряжение и внимание. Ей нельзя было сегодня ошибаться, иначе всех ждала гибель, и Елену в первую очередь.


Глава 21 – Танец Елены

Будуар представлял собой огромную светлую комнату на втором этаже здания, весь заставленный зеркалами, мягкими пуфиками, столиками, на которых громоздились пудреницы, помады, флаконы с духами. То тут, то там на белом пушистом ковре валялись платья, перья, накладные пряди волос. Елена уже почти час сидела перед зеркалом и ждала. Ей сказали, что ее позовут. Но не сказали, как скоро. Несколько девушек в дальнем углу комнаты переговаривались и периодически хихикали, посматривая в сторону новенькой. Но Елена не обращала на них внимания, она сосредоточенно рассматривала кольцо у себя на пальце, прикидывая, каким движением можно было его открыть, как можно не заметнее. Но тут комната ожила, в нее влетела стайка девушек в прозрачных воздушных платьях.

– Все, всех гостей вывели, значит едет!– воскликнула одна из них.

–Лилит, небось, пудрится во всю,– рассмеялся кто-то.

– И что только мэр в ней находит?– обижено произнесла очаровательная толстушка в голубом платье,– по мне так ничего особенного. Ни петь, ни танцевать толком не умеет. И я ни разу не слышала, чтобы она могла поддержать умную беседу или процитировать классиков, или прочесть поэму.

– Там другие таланты, глупая! – воскликнула другая девушка, и они все вместе залились громким смехом.

– Да, таланты, до которых вам, жалкие неудачницы никогда не дорасти,– проговорил кто-то ледяным голосом. И все девушки тут же испуганно примолкли.

В дверях будуара стояла высокая, прекрасно сложенная девушка. Ее иссиня-черные волосы были зачесаны в высокую прическу. Красное шифоновое платье было настолько легким и прозрачным, что сквозь него виднелись ее стройные, длинные ноги.

– Лилит?!–воскликнул кто-то испугано,– что ты здесь делаешь? Разве ты не должна встречать мэра?

– Я сама знаю, что мне делать?!–воскликнула она раздраженно, –мне тут сообщили, что у нас сегодня новенькая. Вот пришла поздороваться,– и с этими словами Лилит направилась к сидящей у зеркала Елене. Она все еще была погружена в свои мысли, и не сразу заметила подошедшую к ней девушку.

– Так ты и есть моя замена? – прошипела она, хватая ничего не понимающую Елену за плечо и поворачивая к себе.

В комнату вбежала Мими, на ее лице читался испуг.

– Лилит, успокойся! Кто тебе сказал, что она твоя замена? Ты точно так же, как и всегда будешь сегодня с мэром, она же лишь исполнит танец.

Но Лилит с ненавистью разглядывала свою соперницу.

– С каких это пор мэру стали предлагать бесгрудых детей? У нее, наверное, еще даже месячное очищение не началось. Что ты ему можешь показать, пугало? – и она приблизила свое лицо вплотную к лицу Елены.

«Я думала, что браслет придется использовать против мэра или его охраны, – думала Елена, бесстрашно смотря на разъяренную куртизанку,– но, видимо, придется сделать это раньше,» – она занесла было руку, готовая защититься, но тут в комнату вбежала мадам Камелия.

– Лилит?!– в ужасе закричала она, увидев ее склоненной к Елене,– что ты делаешь? И почему ты до сих пор здесь? Мэр уже приехал, а тебя нет, я одна его встречаю! Стыд да срам!

– Тебе никогда не заменить меня, слышишь, никогда, – прошипела Лилит прежде, чем отпустить Елену.

– Давай же!– поторапливала ее мадам Камелия,– мэр придет в ярость, что тебя так долго нет подле него!

Лилит поспешно вышла из комнаты, хозяйка последовала за ней.

– Ох, как же я ее боюсь, – испугано прошептал кто-то из девушек, смотря вслед ушедшей фаворитки Тодерона.

– Я уверена, это она виновата в том, что случилось с Марной тогда,– снова сказала толстушка,– как мог ни с того ни с сего на нее упасть огромный канделябр с зажженными свечами? Уверена, это ее рук дело. Заревновала, что мэр с Марной провел ночь, вместо нее–так что, эй, новенькая! – обратилась она к Елене, – лучше брось эту затею с мэром, все равно Лилит так и останется его фавориткой.

– Мне кажется, она ему дает какое-то приворотное зелье, – прошептала одна из девушек. Другие закивали.

– Точно! Точно!

Елена же молчала. Она не собиралась оставаться здесь надолго, и уж точно не хотела становиться новой фавориткой мэра. Но сегодня ей полагалось быть неотразимой. Ей необходимо было настолько понравиться мэру, чтобы он пожелал остаться с ней наедине в своем доме. Сегодня Елена должна была обойти Лилит. Прошло где-то еще полчаса, наконец к ней подошла Мими.

– Твое время подошло, следуй за мной.

Мими провела ее по длинному тускло освященному коридору и, встав возле большой черной двери, постучала три раза. Дверь тихонько заскрипела, на пороге стоял вооруженный человек в черной одежде, Елена сразу поняла, что это был один из охранников мэра.

– Что?

– Пожаловала танцовщица для господина мэра,– ответила Мими, жестом показывая на Елену.

– Новенькая?– с недоверием переспросил охранник, зыркая в сторону девушки,– сначала надо ее обыскать.

– Эй, Хаук!– позвал кто-то его, – что там у тебя?– и в дверях показался еще один охранник.

– Новая девушка будет выступать перед мэром, – объяснил товарищу Хаук, – всех незнакомых обыскиваем–такой протокол.

– Ого!– воскликнул второй, похотливо разглядывая Елену с головы до ног, – чур обыскивать буду я!

– Почему это ты?!– возмутился Хаук. – Я первым дверь открыл, значит обыскивать мне.

– Да ты такой мужлан,– махнул рукой второй,– чего доброго и больно сделаешь. Не бойся, сладкая пташка, мои руки будут нежны, ты и не почувствуешь, что тебя кто-то обыскивает,– и он направился было к Елене, как тут за спинами охранников выросла высокая темная фигура. Это был Грегер.

– Что за шум здесь развели, остолопы?!– гневно вскричал он.

– Господин Грегер,– проговорил испуганно Хаук, – это новенькая к мэру, хотели обыскать для безопасности.

Грегер смерил подозрительным взглядом Елену.

– Новая к мэру? А Тодерон знает об этом?

– Мадам Камелия должна была предупредить, – отвечала Мими,– эта девушка будет исполнять экзотический танец, дабы усладить взор его милости.

– Ее надо обыскать, вдруг она прячет кинжал у себя под платьем,– проговорил Грегер,– встань сюда,– и он показал перед собой. Елена подчинилась. Грегер усмехнулся и стал медленно ощупывать ее тело, явно позволяя себе намного больше, чем того требовал обыск.

«Я смогу это выдержать, смогу,» – говорила себе Елена, стараясь держаться, как можно спокойнее и не выдавать охватившее все ее существо чувство омерзения от грубых прикосновений главного охранника мэра.

– Ну что ж, – проговорил Грегер, закончив осмотр, – проходи.

 Елена хотела было миновать его, чтобы войти внутрь комнаты, как тут он грубо схватил ее за предплечье и притянул к себе.

– После мэра, приходи ко мне,– прошептал он, плотоядно улыбаясь и медленно проводя шершавым пальцем по шее девушки и далее вниз к глубокому декольте,– меня тоже надо уважить.

Елена нервно сглотнула. Она сделала над собой усилие, и ее губы растянулись в самой сладкой и кокетливой улыбке, какую она только могла из себя выдавить.

– Конечно, господин Грегер,– ответила она, заигрывающе опуская глаза.

Он разжал хватку, и Елена наконец смогла войти в комнату. Ею оказалась просторная зала, тускло освещенная красными фонарями. У стен стояли мягкие диваны, на них сидели охранники мэра, большинство из которых были уже сильно пьяны. Кто-то звучно храпел, кто-то целовался с куртизанками. Елена судорожно искала глазами мэра Тодерона и наконец нашла его. Он сидел отдельно ото всех в черном просторном кожаном кресле, в одной руке он держал дымящуюся толстую сигару, в другой золотой кубок. Лилит расположилась у него на коленях, звонко смеялась и что-то шептала ему на ухо, юбка ее платья задралась настолько высоко, что обнажились красивые упругие бедра. Елена знала, как выглядит мэр Тодерон. Она много раз наблюдала, как он проезжал по городу верхом или в своем экипаже по городу, каждый раз окруженный плотным кольцом охранников с Грегером во главе. Это был мощный мужчина средних лет, кто-то считал его даже красивым, но Елене так не казалось, своей манерой держаться он напоминал ей герцога Лейва. Та же насмешливость, тот же наглый похотливый взгляд в сторону любой проходящей мимо женщины, та же жестокость.

– Сюда,– проговорила Мими, обращаясь к Елене и показывая рукой в соседнее помещение, огороженное тяжелой бархатной шторой.

– Тебя позовут, когда выступление будет начинаться,– объяснила девушка, и удалилась, оставляя Елену одну. Здесь стояли такие же диваны, что и в смежной комнате, только их было меньше. Елена села на один из них, ощутив холодящее прикосновение черной мягкой кожи к своему телу.

– Поскорее бы уже все это закончилось, – проговорила она, судорожно сжимая пальцы и пытаясь унять вновь надвигающуюся нервную дрожь.

Танец, который Елена собиралась исполнить, она видела лишь раз в своей жизни. Это было ее первое лето в поместье Наттеньеров, уже с зимы она работала на заднем дворе, но много чего продолжала делать неправильно, а порой и вовсе у нее все валилось из рук. Плеть Гуллы и посох старой экономки не знали отдыха, избивая девушку порой до полусмерти. Но Елена, мучительно и страстно желала жить, сама не зная почему. И после каждого такого наказания, она старалась извлекать урок и не повторять своих ошибок. Конечно ей очень помогала Линн. Именно к ней под начало и поставили Елену. Она заряжала ее своим позитивным и радостным взглядом на мир, больше никогда после нее, Елена не встречала человека способного в любых, даже в самых тяжелых обстоятельствах, сохранять такое мирное и благодушное состояние духа. Елене с ней было спокойно и хорошо. Именно с Линн она вновь научилась смеяться и по-девчачьи весело болтать о всякой чепухе. В тот яркий летний день они поехали в Киль вместе с тетушкой Магги на базар. Пока тетушка важно бродила вдоль длинных рядов, выбирая лук и капусту, подруги решили потихоньку сбежать, чтобы посмотреть на выступление бродячих артистов. Жонглеры, акробаты, дрессированные собачки–это и многое другое предоставили на потеху артисты веселой пестрой толпе на главной площади Киля. Елена с Линн звонко засмеялись, когда вышел клоун с маленькой ручной обезьянкой, которая умела очень смешно стучать в барабан, а затем снимала с клоуна шляпу и, держа ее в зубах, обегала публику, кто-то кидал мелкие монеты, а кто-то куски еды.

– Дамы и господа!– объявил конферансье в костюме в черно-белую полоску,– а сейчас вы увидите звезду нашего цирка, пленительную и прекрасную Серену. Занавес открылся, и на сцену выбежала девушка в черном полупрозрачном платье. По бокам сцены вышли четыре барабанщика. С первыми же ударами девушка начала медленно двигаться, ее руки переплетались, она покачивала бёдрами в такт звуков барабана.

– Какой срам!– возмутилась одна женщина с маленьким мальчиком, стоящая рядом с Линн и Еленой,– и это показывают детям?!

Она схватила мальчика за руку и потянула за собой, уводя подальше от непристойного зрелища. Ее примеру последовали все зрители, кто пришёл с детьми. Остались смотреть лишь мужчины и немногие женщины и девушки, в том числе Елена с Линн. Подруги были в том веселом состоянии духа, когда им просто хотелось смеяться, неважно над чем.

Звуки барабана становились все интенсивнее, как и движения танцовщицы, это был страстный, дикий танец, заставивший на мгновение замереть даже подруг. Стройные ноги виднелись сквозь полупрозрачный чёрный шифон, корпус и руки, двигаясь, создавали красивые соблазнительные изгибы. Она напоминала пантеру, притягательную и опасную одновременно. Звук барабанов резко оборвался, и танцовщица упала на колени, красиво изогнув стан.

Зрители зааплодировали, послышался мужской свист.

– Дамы и господа, не расходитесь! – снова обратился конферансье,– сейчас мы предлагаем провести небольшой мастер–класс по танцу от нашей обворожительной Серены! Нам нужны добровольцы из девушек! Ну же!

Но зрители молчали, девушки смущенно хихикали.

– Ну же! – подбадривал конферансье нерешительную публику,– это уникальный шанс получить мастер–класс по экзотическому танцу от нашей Серены.

Тут Линн неожиданно подняла руку и крикнула:

– 

Я хочу!

Все глаза повернулись в их сторону.

– Линн, ты что?!– с испугом дергала за рукав подругу Елена,– не надо!

– Да ладно тебе, Елена,– хихикнула Линн,– это же должно быть очень интересно!

– Это неприличный танец!

– Именно поэтому я и хочу его попробовать,– задорно проговорила Линн,– когда ещё у меня будет такая возможность?

И она направилась на сцену под аплодисменты и улюлюканье толпы.

– Ну вот наконец–то нашлась прекрасная девушка, которая захотела научиться мистическому танцу от нашей Серены, – обрадовался конферансье, завидев идущую Линн – прошу проходите на сцену! Смелее!

Она зашла по ступеням и встала рядом с танцовщицей.

Барабаны, играйте!–скомандовал конферансье.

Танцовщица начала медленно двигать руками и корпусом, замирая и смотря на Линн, как бы приглашая ту присоединиться к танцу. Девушка стала неуверенно делать похожие движения, но у нее выходило как-то все неловко и коряво, было видно, что ее распирало от смеха. Танцовщица изогнула назад стан и потрясла плечами, у Линн это же движение вызвало у публики волну смеха. Барабанный бой усиливался, танец становился все более страстным и открытым. У Линн уже неплохо получалось повторять те или иные движения, но все равно она не поспевала за ритмом. Наконец наступила кульминация и все–барабаны замолчали, и танцовщица вновь стояла на коленях, выгнувшись назад. Линн же явно подвела гибкость, у нее получилось лишь слегка откинуться назад. Все зааплодировали. Серена помогла Линн подняться с пола, и держа ее за руку поклонилась публике, ослепительно улыбаясь.

– Прекрасно! Прекрасно!– кричал конферансье,– вот это я понимаю танец! Поблагодарим же нашу прекрасную Серену и ее юную ученицу, аплодисменты!

И толпа захлопала с новой силой.

Вся красная и разгоряченная от танца Линн подбежала к подруге.

– Как тебе мой танец?

– У тебя отлично получалось,– смеялась Елена.

– Вы были прекрасны,– проговорил кто-то за их спиной.

Девушки обернулись. Рядом с ними стоял молодой мужчина приятной наружности. Он улыбался, а его глаза были устремлены на Линн.

– Вам понравился мой танец, господин?–прямо спросила она.

– Мне понравились вы, – ответил он, заставляя девушку густо покраснеть.

Так произошла первая встреча Линн с господином Ванландом, богатым купцом из столицы. Через неделю после этих событий он сделал ей предложение, выкупил из поместья к немалому недовольству герцогини Родгены и увез в свой дом.

– Наступит ли и для меня счастливый финал?– вздохнула Елена и тут же, вздрогнув, огляделась по сторонам. Она все еще сидела и ждала, когда ее позовут, чтобы исполнить танец перед мэром Тодероном. Сегодня она должна соблазнить его, заставить захотеть ее настолько сильно, чтобы он пожелал провести с ней ночь, отвез к себе в дом, в свою спальню, где за тайной дверью скрывается кабинет, а в нем сейф, который Елена должна была открыть ключом, что носит на шее мэр. Она должна была найти доказательства его предательства и сговора с велетийскими вождями о сдачи им Фарсалы. Елена вновь и вновь прокручивала у себя в голове сценарий дальнейших действий. Она лихорадочно вспоминала каждое слово господина Кегана. От нервного перенапряжения голова разболелась, и тогда она поднесла сцепленные руки ко лбу.

– О, Кольбейн, я знаю, если бы ты был сейчас здесь, ты бы всех нас спас. Ты спас бы Фарсалу, ты спас бы меня от этого кошмара.

Послышались барабаны. Ей пора. Елена поднялась, в комнату вошла Мими.

– Твой выход.

Елена пошла вперед и уже почти миновала Мими, как тут оступилась, шлейф ее платья за что-то зацепился, обернувшись, она увидела, что нога Мими стоит на платье.

–Мими!– воскликнула Елена. – Отпусти мое платье, мне пора выходить!

Но вместо ответа Мими вдруг нагнулась, схватила одной рукой красный подол, в другой ее руке сверкнул нож.

–Мими! Что ты делаешь?!– вскричала Елена в испуге, ее крик потонул в нарастающем барабанном бое. Елена попыталась высвободить платье из рук девушки, тогда Мими замахнулась и нанесла несколько ударов ножом прямо на натянутый подол, разрывая ткань и оставляя две огромные дыры.

–Что ты наделала?!

Мими потрясенно посмотрела на испорченное платье, в ужасе отшатнулась и выбежала из комнаты.

Барабанный бой замер. Наступила пауза. Медлить больше было нельзя. Елену ждали, она должна была выйти сейчас или уже никогда.Она подошла к гардине, двумя руками раскрыла ее и вышла на середину комнаты.

Мэр Тодерон и его охранники сидели на своих местах. Почти никто из них не заметил ее появления, так как были увлечены едой и вином, что стояли в изобилии на столах. Лилит так же сидела на коленях у мэра и заигрывающе кормила его виноградом. Елена посмотрела в сторону, где находились барабанщики, их было всего два вместо положенных четырех. Елена кивнула головой, подавая им знак, и барабанщики заиграли вновь. Только тут наконец мэр оторвался от поедания винограда и посмотрел в сторону Елены.

– Что это?! – засмеялась Лилит, показывая на нее пальцем. – У нее же платье дырявое! Какой стыд!

Елена взглянула на волочащийся за ней по полу кусок бархата.

«Раз у меня нет теперь платья, значит я буду выступать без платья». И тут же схватила руками юбку и оторвала, оставляя на себе лишь небольшую полоску красной ткани, слегка прикрывавшей бедра. Под звуки барабана она приблизилась к креслу мэра и бросила в его сторону остатки юбки, затем наклонилась вперед, расстегнула заколку на пучке и распустила свои блестящие длинные волосы, Елена тряхнула головой, и они полились золотым потоком на ее обнаженные плечи и грудь. Она начала двигаться в такт музыке, сначала руки, потом плечи, бедра, и наконец красивые стройные ноги. Она не сводила глаз с мэра, завлекая взглядом. Откинуть робость и стеснение, и только на один вечер стать той, кто подчиняет, той, кто соблазняет, разбудить то, что живет у нее где-то в глубине. Елена хорошо знала, что такое, когда мужчина смотрит на нее с желанием и страстью, ей знаком этот огонь, что сейчас разгорался в глазах Тодерона, этот огонь, который она может чувствовать кожей, здесь невозможно ошибиться. Тодерон скользил взглядом по ее ногам, раздевал ее. Елена улыбнулась ему, соблазнительно поведя плечами. В своем диком танце она то приближалась к мэру, то отходила назад, словно маня за собой. Она поняла, что победа близка, когда мэр с раздражением сбросил с колен Лилит, которая почти с самого начала выступления пыталась своим телом закрыть ему обзор, то припадая к груди мэра, то пытаясь поцеловать.

Звуки барабана нарастали, движения Елены становились все более откровенными и соблазнительными, дойдя до своей кульминации звук резко оборвался, Елена упала к ногам мэра, изогнулась и взглянула прямо в глаза. Наступила тишина. Не было ни аплодисментов, ни шепота. От танца грудь Елены быстро вздымалась, сердце бешено колотилось. Да, она сделала это. Это была ее победа. В огромном волнении Тодерон медленно поднялся и молча смотрел на нее. Она сладко улыбнулась, кокетливо опуская глаза, поднялась и удалилась за гардины. Теперь оставалось лишь ждать.


***

Драгоценные минуты утекали, а Елена все так же сидела в комнате за гардинами и нервно барабанила пальцами по столу. Она слышала, как сразу же после ее выступления, мэр и его охранники покинули залу, но с тех пор прошло не меньше часа. Ей казалось, что ее танец произвел большое впечатление на Тодерона, так в чем же дело? Почему ее до сих пор не позвали? Или это происки Лилит? Может быть, она смогла отговорить Тодерона, и он сегодня вместо Елены, вновь повез к себе домой свою фаворитку? Эти мысли сводили ее с ума. У них и так было не много времени, эти доказательства нужны были сегодня.

Господа Аталлос, Викар и Кеган сейчас уже должно быть уже собрали всех купцов Фарсалы, но сколько из них они смогут убедить? Какие есть доказательства? Сбежавшие под покровом ночи жена мэра и двое его ближайших друзей с семьями? Да, этот аргумент должен убедить многих, это хорошее доказательство, но лишь косвенное. Она должна попасть сегодня в кабинет мэра и обыскать его во что бы то ни стало. Сил терпеть больше не было, Елена вскочила и направилась прочь из комнаты. Может быть, ей стоит самой попытаться встретиться с Тодероном?

Зала была пуста, в ней царил полумрак, Елена направилась было к двери, как тут черная фигура Грегера выросла перед ней.

–Идешь со мной,– глухо скомандовал он. От звука его голоса Елена вздрогнула. – Только накинь это,– Грегер кинул ей плащ. Елена завернулась в него, и последовала за охранником. Он повел ее по коридорам салона и вывел к черному входу, возле которого стоял готовый экипаж. Грегер открыл дверь и грубо втолкнул Елену внутрь.

– Куда обычно?–спросил кучер.

Грегер кивнул. Лошади двинулись.


Глава 22 – На краю бездны

Дом Тодерона находился недалеко от центральной площади города. Окруженный огромной глухой стеной, лишь с небольшими железными воротами для входа, возле которого круглосуточно дежурило не меньше дюжины охранников. Неприступная крепость. Экипаж подъехал ко входу.

– Стой! – крикнул один из охранников, выходя вперед.– Кто?

– К мэру из салона мадам Камелии, – ответил кучер.

Охранник кивнул и дал знак открыть ворота. Въезжая внутрь, Елена сразу обратила внимание на толщину стен, она казалась не меньше, чем у стен города.

Копыта лошадей застучали по камням, Елена судорожно вглядывалась в окно.

«Я должна запомнить дорогу назад, чтобы можно было выбраться отсюда,» – думала она. Но вокруг была непроглядная тьма. А лошади все ехали и ехали. Наконец послышался собачий лай, и экипаж встал. И еще через пару минут дверь открылась и Елена увидела Мэрит, ту самую глухонемую экономку Тодерона. В руках она держала масляную лампу. Экономка смерила Елену подозрительным взглядом.

«Уж не догадалась ли она?» – пронеслось в голове у Елены. Она попыталась приветливо улыбнуться суровой экономке, но та лишь продолжала хмуро смотреть на нее, а затем повернулась и пошла прочь. Елена догадалась, что ей надо следовать за ней, поэтому она тут же встала и вышла из экипажа. Перед ней была высокая черная лестница, ведущая сразу на второй этаж дома, на всем ее протяжении через каждые пять ступеней стояли вооруженные охранники, некоторые держали на привязи собак, которые, учуяв Елену, стали истошно лаять и рычать, готовые вот-вот сорваться и растерзать незнакомку. Елене стало жутко от их оскаленных пастей и налитых кровью глаз. Эти псы были натасканы на человеческое мясо, загрызать и убивать–вот, для чего они были выращены. Елена медленно ставила ноги на скользкие ступени, поднимаясь все выше и выше, проходя мимо внимательно рассматривающих ее охранников. Мэрит уже давно стояла на самой верхней ступени перед закрытой железной дверью и ждала. Как только Елена поднялась, экономка подняла руку, и два охранника схватили девушку и завязали ей глаза.

«Неужели и выходить мне придется так же?» – лихорадочно думала она, пока ее вели под руки. Чтобы хоть как-то ориентироваться Елена начала считать количество поворотов. Но это было бессмыслено, так как казалось, они шли по какому-то бесконечному лабиринту. Наконец послышался лязг ключей и скрип двери, Елену ввели в какое-то помещение, под ногами вместо холодных камней коридора ощущался пушистый ковер. Девушку рывком посадили то ли на диван, то ли на кровать. Дверь закрылась, и ключ в замке повернулся, Елена с ужасом осознала, что ее оставили одну в комнате. Она в ловушке. Повязку с глаз никто не снял, она хотела было потянуться к голове, чтобы сделать это самой, как тут послышался какой-то звук, Елена замерла. Еще через мгновение в комнату вошли, но не через основную дверь. Она это сразу поняла, так как дверь находилась справа от нее, а шаги вошедшего человека раздавались слева.

– Прошу прощения за грубость моей охраны, – услышала Елена голос мэра Тодерона, – и эту ужасную повязку,– он подошел к ней и открыл ее глаза.

Елена быстро огляделась. Она находилась в просторной комнате с высоким потолком, украшенным необычным рисунком из лепнины и барельефами диковинных птиц и зверей, вся мебель была декоративна резьбой и позолотой, посередине стояла огромная кровать с балдахином, именно на ней и сидела Елена. Перед ней возвышался мэр Тодерон, одетый в дорогой халат из черного бархата, с золотой вышивкой на рукавах, на его холеном, лоснящемся лице играла самодовольная ухмылка. Он протянул руку и одним движением сорвал плащ с плеч Елены, так что она вновь вспомнила, что находиться чуть ли не голой. Глаза мэра начали медленно и оценивающе скользить по ее обнаженным ногам, животу, груди.

– Должен признаться, – хрипло проговорил он, жадно рассматривая ее, – что вы наипрелестнейшее создание, и ваши ноги, – и мэр положил свою волосатую руку на белое колено девушки, – они могут свести с ума любого. От прикосновений мэра Елена вздрогнула и резко вскочила с места, чем немало удивила его, так что он с недоумением уставился на нее.

«Спокойно, мне надо соблазнить его, нельзя все испортить, особенно сейчас, когда я так близка к своей цели».

– Ваша милость, – промолвила Елена, улыбнувшись и преодолевая внутреннюю дрожь, – я хотела бы начать наш вечер с вина.

В глазах мэра уже было начало зарождаться подозрение, но тут от слов Елены он закинул голову и захохотал.

– Ну конечно, я был слишком бестактен, – проговорил мэр сквозь смех, – конечно нужно было самому предложить вам вина, госпожа…?

– Роза, ваша милость,– ответила Елена. Ей не хотелось использовать имя принцессы из старинной легенды, но она помнила, что именно так ее назвал господин Кеган, когда представлял мадам Камелии.

– Госпожа Роза, у меня самое дорогое вино, что можно только найти в империи. Даже в императорском Дворце в Альнааре вам не нальют такого, – он направился было к небольшому круглому столику в углу, на котором красовался золотой кувшин и кубки, но Елена его опередила.

– Прошу вас, ваша милость, – сказала она, с нежностью беря его руку и поднося к своему лицу, – позвольте мне послужить вам сегодня?

Тодерон улыбнулся и провел пальцами по алым губам девушки.

– Конечно.

Она повернулась к нему спиной и подошла к кувшину. Ошибаться нельзя. Взяв золотой кувшин, Елена налила вино сначала в один кубок, затем в другой. Она чувствовала на себя глаза мэра, он наблюдал за ней. Ей нужно было открыть перстень, как можно незаметнее. Она занесла руку над одним из кубков.

– Вино действительно очень ароматное, – сказала Елена, – неужели даже у самого императора такого нет? Ведь он так богат и могуществен, у него есть все самое лучшее.

Мэр дернулся и вновь захохотал. И именно в этот момент она открыла перстень и высыпала его содержимое в золотой кубок.

– Вы так наивны, дитя мое! – хохотал он,– империя и император уже давно утратили свою былую мощь и славу, сила Альнаара и короны драконов меркнет день ото дня. Скоро, очень скоро вы убедитесь в том, что уже совсем иные короли правят государством.

Елена взяла кубки и направилась к мэру.

– Кто же они, эти новые короли империи? – спросила она, подавая кубок Тодерону и садясь настолько близко, чтобы ее голые ноги касались его халата.

– Новые короли–это мы, – ответил он, похотливо улыбаясь, одной рукой он держал вино, другой ласкал бедро девушки, – я и есть один из будущих владык новой империи, империи, которая скоро взойдет, а императору, что сейчас на троне, не останется ничего другого, как погибнуть и дать дорогу другим.

Елена почувствовала, как ее ладони вспотели, а внутри зарождается гнев.

«Мерзкая крыса, – думала она, при этом не забывая томно улыбаться, – до Кольбейна я не дам тебе добраться».

Мэр медленно подносил кубок с вином к своим губам. Елена наблюдала за ним, не сводя глаз и не дыша. Он уже почти сделал глоток, как вдруг быстро взглянул на нее.

– Прошу, – проговорил Тодерон, протягивая Елене свой кубок, – на всякий случай, госпожа Роза, – объяснил он, губы его продолжали улыбаться, но в глазах читалась затаившаяся жестокость. Он явно что-то подозревал.

– Конечно, ваша милость, – улыбнулась Елена, взяла кубок Тодерона и быстро осушила.

Мэр был явно доволен.

– За тебя, прекрасная Роза, пленившая мое сердце, – проговорил он, взял в руки кубок Елены и стал пить вино.

«Раз, два, три, четыре, пять, – пять», – именно такое количество глотков насчитала Елена.

Тодерон улыбнулся и схватил ее за талию, рывком усаживая на колени. Он стал целовать ее шею, одновременно стягивая красный бархат с ее плеч. Елена стиснула кулаки. Уже должно подействовать. Сейчас! Да! Мэр отстранился от нее, глаза его закатились, и он обмяк, завалившись на бок.

Сердце бешено колотилось, руки тряслись, а голова болела так, словно готова была разорваться. Кое-как совладав с дрожью в ногах, Елена наконец смогла подняться.

– Теперь надо найти кабинет, скорее,– прошептала она, растеряно озираясь вокруг – нет, сначала ключ, – опомнилась Елена, подбежала к мэру и склонилась над ним. Он впал в глубокий сон, похожий скорее на обморок. Девушка протянула дрожащие руки и раскрыла ворот его халата. На широкой волосатой груди висел небольшой железный ключ на золотой цепочке. Взяв его, Елена стала вновь смотреть по сторонам.

– Где же дверь кабинета?

Но все стены казались сплошными.

– Но мэр явно пришел не через основную дверь, – рассуждала она. Звук шагов мэра, когда он входил, шел слева от кровати.

Елена стала внимательно разглядывать стену с той стороны. Нет, напрасно она ощупывала и постукивала каждый дюйм стены, двери нигде не было, дойдя до огромного зеркала, Елена остановилась. Аккурат под ним заканчивался ковер, и виднелся каменный пол.

– Возможно ли, что ковер специально так положили, чтобы он не мешал открытию потайной двери?

И Елена стала медленно вести рукой по золоченной раме.

«Где же то, чем оно открывается?» – лихорадочно думала она. Наконец ее пальцы нащупали что-то наподобие рычага, Елена потянула за него, внутри что-то щелкнуло и зеркало отворилось. Елена получше распахнула зеркало и вошла внутрь. Это была небольшая комната без окон, вся увешенная потемневшими от времени гобеленами, посередине стоял большой деревянный стол, на нем лежала карта Империи. Из светильников здесь находилось лишь несколько масляных ламп, они тускло освещали пощение, придавая темным рисункам на гобеленах мрачности и таинственности. Надо было торопиться. Елена стала поднимать гобелен один за другим, пока не нашла небольшую железную дверцу в каменной стене. Вставив ключ в замочную скважину и повернув его, Елена открыла дверцу. Сейф был набит золотом. Золотые слитки, монеты, перстни, браслеты, серьги. Елена стала перебирать руками драгоценности в поисках того, что могло указать на предательство. Но ничего не было.

– Может быть и нет никакой бумаги? – предположила Елена, осматривая сейф еще раз, – возможно, что велетийские вожди и сами знают кого убивать, а кого нет?

«Значит все напрасно? Как теперь доказать людям, что город в смертельной опасности? Как?»

В страшном смятении она поднесла руку к голове. Взгляд ее упал на карту. Она была очень подробной, на ней были отмечены все, даже самые небольшие деревни и села, в добавок ко всему основные здания многих городов были мастерски вырезаны из дерева, и казались точными уменьшенными их копиями. Ратуша Фарсалы так же разместились на карте, сам же город был обведен красными чернилами, как и соседние Яссы и Вадора.

У мэра Тодерона и его союзников были масштабные планы, все города, тянувшиеся вдоль Южного моря от востока до запада были обведены красным. Елена скользила глазами и перечисляла про себя названия: Фарсала, Яссы, Вадора, Дьюла, Сегед, Вергато. Какие-то города, что покрупнее были обведены два раза, поменьше – один. Но главная их цель одна – Альнаар, императорский Дворец. Его макет был выполнен не из дерева, а из слоновой кости и разноцветного стекла. Их цель столица и Кольбейн. Когда Елена шла на это, то думала, что спасает Фарсалу от набега варварского племени. Но нет, это было больше и намного маштабнее. Фарсала стояла первой в начале военной операции по захвату власти в Империи и свержению Кольбейна.

– Я остановлю вас всех, чего бы мне это не стоило, – прошептала она, внимательно рассматривая императорский дворец, обведенный красным четыре раза. Вдруг неожиданная мысль пришла ей в голову. Она взяла макет из слоновой кости, он был не пустой. Внутри что-то находилось!

В огромном волнении Елена открутила крышу главного купола дворца, наклонила вперед и прямо ей на руку выскользнул бумажный свиток продетый в грубое железное кольцо. Все еще не веря своим глазам, совершенно потрясенная, она сняла кольцо и раскрыла свиток. Да, это было оно. То, что она, рискуя своей жизнью, так отчаянно пыталась найти. На толстом желтом пергаменте одним за другим шли имена и фамилии людей, первыми в списке были мэр Тодерон с женой Алвой, далее имена семей, которые уже бежали из города накануне. Надписи были сделаны на языке Ард.

Внизу под именами стояла подпись и печать мэра Тодерона, а рядом огромный кровавый треугольник острым концом вниз. Впервые за весь этот страшный вечер Елена ощутила у себя в груди что-то похожее на радость. Она сделала это. Она смогла найти то, что всех спасет. Теперь необходимо было как можно скорее выбраться отсюда. Елена свернула обратно бумагу, продела ее в кольцо и спрятала у себя в платье на груди. Она выбежала обратно в спальню. Мэр Тодерон все так же лежал на кровати и спал.

Елена миновала его и подошла к двери, осторожно дернув ручку, она поняла, что все еще заперта. Единственный выход–это окно. Она раздвинула тяжелые парчовые гардины и раскрыла ставни. Ночной ветер ворвался в комнату, Елена взглянула вниз, было очень высоко. Как же ей спуститься? Она задумчиво стала смотреть по сторонам. В метрах двух от окна росла большая старая олива, своими толстыми ветками касаясь каменной стены дома. Если пройти немного по карнизу вперед и ухватиться за ветки, то можно было по дереву слезть на землю. Она сняла с ног красные бархатные туфли и шагнул в окно. Ее короткий наряд, несмотря на всю его непристойность, в этот раз служил ей добрую службу, ей ничто не мешало.

Осторожно хватаясь за выступающие из стены камни, Елена стала медленно, шаг за шагом двигаться вперед по карнизу. Если вдруг внизу раздавались голоса, она замирала и ждала, когда все стихнет и лишь затем вновь продолжала идти. Сердце ее безумно стучало, мокрые от волнения руки тряслись и скользили по камням, иногда Елене казалось, что еще одно движение, и она сорвется. Но вот наконец ветви оливы были прямо под ней. Елена опустилась на карачки и осторожно перебралась на дерево. И вот через пару минут она стояла на земле. Но куда идти? Кругом непроглядная тьма. Где ворота? Прячась в зелени, она шла и шла вперед, сама не зная куда. Вдруг послышались какие-то голоса и звуки шагов. Это шли двое охранников. Елена затаилась.

– Эх, а когда меня будут брать в салон мадам Камелии? – жаловался один из них,– службу свою я несу не хуже, чем остальные, но мэр никогда меня не отмечал.

– Он и никого не отмечает,– отвечал ему другой, – только ближайшая десятка ездит везде с ним, попасть к ним невозможно, разве что тебе каким–то образом повезет отличиться, но это крайне сложно.

Они шагали по мощенной каменной дорожке. Елена решила проследовать за ними. Возможно, они приведут ее к воротам. Охранники шли вперед, через какое-то время к ним присоединились еще двое, они о чем-то шептались и громко хохотали. Пройдя за ними, Елена с радостью заметила вдалеке железные глухие ворота. Это был выход. Недалеко от него стояли пятеро стражников. Теперь, чтобы выйти отсюда, Елена нужно поставить все на карту и сыграть безупречно. Она расправила плечи и поправила платье. Незаметно выйдя из кустов, девушка направилась к выходу как ни в чем не бывало. Подойдя к охранникам, она сладко им улыбнулась.

– О, какие славные рыцари стоят тут,– сладко прощебетала Елена, кокетливо играя ресницами.

Все пятеро удивлено уставились на нее.

– Только прошу вас не шумите, – зашептала она, – его милость, мэр Тодерон сейчас отдыхает, а мне приказал как можно скорее возвращаться в салон мадам Камелии. Она бывает просто в бешенстве, когда ее приказы не исполняют, в этом они схожи с господином мэром. Он ведь тоже крайне раздражителен, когда сталкивается с неподчинением. Верно?

Охранники молча переглянулись между собой.

– Вы же откроете мне ворота? – спросила она их, – а то я могу и опоздать.

– Открой ей ворота, Том,– скомандовал один из охранников другому.

– Следуй за мной.

И вот заветные ворота. Трое стражников стали крутить колесо, поднимая цени. Все – свобода. Здесь ее должны уже ждать Савалли и господин Кеган. Она скоро будет в безопасности. Это все закончится.

– Куда это ты собралась?– услышала вдруг Елена знакомый голос Грегера. Он подошел к ней и схватил за руку.

– Куда это ты ее ведешь, недоумок? – бросил он охраннику.

– Был приказ от господина мэра выпустить ее,– отвечал тот.

– Никуда ты не пойдешь, – проговорил резко Грегер, скаля зубы и прижимая Елену к себе, – забыла о нашей договоренности? После Тодерона уважить и меня.

«Значит сейчас», – молниеносно пронеслось в голове у Елены. Она натянула рукав на руке, подняла ее вверх и нанесла удар точно по брови Грегера. Капсулы разбились, и кислота змейкой побежала по его лицу, затекая в глаз.

–А! – взревел от боли Грегер, хватаясь за лицо и падая на колени.

Другие охранники испуганно подбежали к нему.

–Грегер! Что с тобой!

–Болваны! – орал Грегер. – Ловите ее! Закрыть ворота!

Но Елена уже выбежала на улицу, покрытую густым белым туманом. Она бежала босиком по дороге вдоль ограды, но уйти ей далеко не удалось. Грегер догнал ее и, схватив за руки, повернул к себе. Его обезображенное лицо с безумными глазами дергалось от бешеной ярости, у рта собралась пена, как у бешеной собаки.

– Ах, ты ведьма проклятая!– рычал он, вынимая кинжал из ножен, что висел у него на поясе.

Девушка пыталась вырваться, но силы покидали ее и без того измученное тело. Грегер замахнулся, готовый уже вонзить кинжал в сердце Елены, она в ужасе закричала. Но удара так и не последовало, вместо этого Грегер выронил кинжал и упал на землю. Его черные глаза были широко распахнуты, а во лбу торчала стрела.

– Елена! – крикнул Савалли, подъезжая к ней на лошади, в руке он держал арбалет.

– Господин Савалли! – воскликнула Елена и протянула к нему руки. Он наклонился и посадил ее на седло перед собой.

– Как вы? Что с вашим платьем? С вами что-нибудь сделали?

–Тородд, опять ты разводишь свои нежности! – ругался господин Кеган, подъезжая к ним, – нам надо убираться отсюда по добру по здорову! Скорее!

– Господин Кеган, вот доказательства! – Елена тут же достала свиток и бросила ему в руки.

– Ха–ха–ха! – ликовал Кеган, целуя бумагу, – вот вы где все скоро будете у нас, голубчики!

– Друзья, погоня! Скорее же! – прокричал Арлан, мчась мимо них на лошади, – к дому Спируса!

Из ворот выбежал отряд охранников, их луки и арбалеты были наготове и, увидев трех всадников, они тут же начали стрелять.

Сквозь туман по улицам Фарсалы неслись тени, свистели стрелы, слышались крики и лай собак.

– Кеган, напрямую не получится! Окружат! – кричал Арлан, перезаряжая арбалет и стреляя.

– Не окружат! Наши лошади проворнее!

Ветер свистел в ушах Елены, через плечо Савалли она видела, как из темноты проступали силуэты охранников мэра. Они так близко!

– А, проклятье! Сказал же, что окружат! – ревел Арлан, завидев, как справа по другой улице их нагоняли.

Впереди из-за поворота прямо им навстречу уже выехало двое всадников.

– Тородд, вместе! – скомандовал Кеган. Савалли поднял арбалет, прицелился, и они с Кеганом точным выстрелом убили обоих, расчищая путь.

Друзья хлестнули лошадей и перепрыгнули через трупы, чтобы не упасть Елена вцепилась в куртку Савалли. Но тут же свора черных псов бросилась на них. Они окружили лошадь Савалли и Елены. Животное заржало и встало на дыбы, Савалли удержался, но тут свист, и расширенными от ужаса глазами Елена увидела, как стрела пронзила плечо Савалли, он взревел от боли и повалился на камни.

– Господин Савалли! – крикнула в отчаянии Елена, бросаясь к нему.

– Уходите…– шептал он, теряя сознание.

– Нет, нет, я вас не брошу!

И тут удар сзади, и Елена упала рядом с ним.


Глава 23 – Казнь

Ворота дома Аталлосов были крепко затворены. Господин Кеган вошел в просторную залу, предназначенную для приемов, но даже ее не хватило, чтобы разместить всех собравшихся. Дверь была широко распахнута, и многие из пришедших толпились в коридоре. Посередине комнаты стоял огромный круглый стол. За ним восседали господа Аталлос и Викар. Так же Кеган узнал многих других людей. Все они были самыми богатыми и успешными купцами города. В комнате было душно и накурено, стоял страшный гул. Первым заметил вошедшего друга господин Аталлос.

– Кеган! – воскликнул он и тут же осекся. Лицо Кегана было мертвенно-бледным, он как-то странно волочил ногу.

– Дружище! – бросились к нему Аталлос и Викар.

– Вот, – протянул он им свиток, – все здесь…Мэр Тодерон сдал Фарсалу.

По зале прокатился возглас.

– Не может быть!

– Что случилось?! Где остальные?! – спрашивал Викар.

– Госпожа Елена, Тородд и Арлан схвачены. За нами была погоня.

Кеган говорил сдавленно, в его ноге торчали стрелы.

– Ты сам ранен! – воскликнул Аталлос.

– Погоня?! – заволновались купцы в зале. – Значит Грегер сейчас будет здесь! Мы все пропали!

Кеган покачал головой.

– Нет, Грегер уже никогда никого не будет мучить. Тородд убил его…

Нависло молчание.

– Не может быть, – прошептал кто-то потрясенно, – Грегер мертв.

И тут же послышались аплодисменты, сначала захлопал один человек, подхватил второй, и уже через секунду зал содрогался от радостных возгласов и ликования.

– Нету! Нету больше черного пса Тодерона!

– Зря вы так все радуетесь,– сказал мрачно мужчина, сидевший рядом с господином Аталлосом, – можно только представить, что Тодерон сделает за убийство его ближайшего телохранителя.

– Именно поэтому нам надо действовать быстро, почти молниеносно, – сказал господин Кеган, он прохромал на середину комнаты и встал рядом со столом. – Спирус, покажи всем бумагу!

Господин Аталлос развернул свиток и поднял так, чтобы все могли его видеть. Никто из присутствующих не знал языка Ард, но достаточно было увидеть подпись Тодерона рядом с кровавым треугольником велетейских племен, чтобы все понять – они союзники.

– Проклятый Тодерон! – послышалось со всех концов комнаты, – продал всех нас!

– И что же нам делать?!

– Надо идти к ратуше! Долой продажного мэра! У нас есть арбалеты и мечи, есть порох, мы казним предателя прямо на площади!

– Легко сказать, чем сделать, на стороне мэра вооруженные до зубов охранники и стража. Плюс его дом–это неприступная крепость. Он преспокойно может там закрыться и просто ждать прихода велетов и выйти оттуда только после того, как весь город перебьют.

– Значит мы должны его брать сейчас же!– послышалось со всех концов, – долой мэра-предателя!

– Долой мэра-предателя! – заревела комната, так что зазвенели стекла.

– Друг, тебе нужна помощь, я позову Кэролайн, – сказал господин Аталлос, усаживая Кегана.

– Я не смог помочь им, Спирус, – произнес сдавлено Кеган, – сначала подстрелили Тородда, Арлан убил всех четверых, но их было слишком много. Не знаю, что с ними…

Трое друзей молчали, а крики вокруг них нарастали.

– Если они живы, их казнят, – сказал, подходя к ним, один мужчина.

– А ты всегда мне нравился своей проницательностью, Хьярти, – пошутил в своей манере Кеган, морщась от боли.

– Так что же, господа?! – послышалось из толпы. – Кеган?! Что скажешь?!

Все затихли и смотрели на раненного мужчину с сережкой в ухе, его глаза обычно такие веселые и лукавые были сейчас серьезны, как никогда, брови сдвинуты.

– Господа, – заговорил он, – вы должны понимать, что нас всех очень скоро ждет смертельный бой. Тодерон с армией охранников и стражников ничто в сравнении с жестокостью и беспощадностью велетийских полчищ. Выстоит ли город перед ними – это большой вопрос. Но я веру в удачу. Я почему–то ужасно люблю эту нашу жизнь!

– Ты всегда был оптимистом, Кеган! – весело заметил господин Викар.

– Здесь нет трусов, господа! – крикнули мужчины. – Защитим родную Фарсалу! Нашу великую Фарсалу!

– Да! Да!


***

На площади перед ратушей собралась огромная разгоряченная толпа. Новости по городу разносились с молниеносной скоростью. Покушение на мэра, убийство Грегера, и еще страшные слухи, будто велетейские полчища идут на город. Люди были напуганы и сбиты с толку. Кто-то верил в это, кто-то нет. Время шло, напряжение нарастало, в толпе началась драка между сторонниками и противниками действий мэра.

– Продажная скотина! – ревел кто-то. – Сдал Фарсалу варварам!

– Ополоумевшая баба! Мэр защищает нас от чумных!

– Да ты глаза открой! Пришлые давно ушли! Мэр готовит город для сдачи!

– То-де-рон! То-де-рон! То-де-рон! – яростно скандировала толпа.

Охрана мэра, с обнаженными мечами и с собаками на цепях, зажимала людей в кольцо.

– Где Грегер?! Пусть покажет свое рыло, черный пес!

Двери ратуши распахнулись, люди замерли, к ним шел мэр. Он поднял руки и заговорил.

– Жители Фарсалы! Я вышел сегодня к вам, дабы объявить, что в городе завелись опасные мятежники. Они проникли ночью в мой дом, покушаясь на мою жизнь. Мой верный страж, Джеймс Грегер погиб, мужественно защищая меня и моих домочадцев.

– Твоих жены и детей уже нет в городе! Обманщик!

– Лжец!

– Пусть выйдет к народу Алва Тодерон и подтвердит твои слова!

– Моя жена, как и мои дети, перенесли серьезное потрясение после ночного нападения, – отвечал мэр. – Прошу понять, ведь я не только мэр этого города, но и защитник своей семьи. Моя жена обязательно покажется вам, но завтра, когда будет чувствовать себя лучше, и у нее пройдет мигрень.

– Лжец! Лжец! Лжец! – вновь завелась толпа.

Тодерон кивнул в сторону своей охраны, и из ратуши выехал еще один отряд на черных лошадях, окружив вторым кольцом площадь.

– Я хочу предупредить, что сделаю все, дабы сохранить мир и спокойствие Фарсалы! Все мятежники и злоумышленники будут немедленно казнены!

И вот к толпе вывели троих заключенных, на их головы были надеты мешки. Их привязали к столбам.

– Вот эти трое преступников, кто посягнул на мою жизнь и подстрекал народ к бунту! – сказал Тодерон, возвышая голос. – По закону Империи, их надо незамедлительно казнить.

Мешки сняли с голов, и Елена смогла наконец оглядеться. Сначала ей показалось, что она стоит посередине моря, но оказалось, что это шумела толпа. Она увидела слева от себя Арлана с разбитой головой, а дальше Савалли, его глаз заплыл, вокруг шеи виднелся след от веревки, плечо и грудь в крови.

– Для мятежников обычно назначают повешение, – продолжал мэр, победоносно расхаживая вдоль преступников, – но я считаю, что такая казнь несоразмерна с тем ужасающим по своему масштабу злом, что совершили эти трое. Поэтому, пользуясь своей властью мэра города Фарсалы, приговариваю их к другой казни. Их тела разорвут собаки.

По толпе пронесся возглас ужаса. Что за страшная смерть!

– Ну что, ведьма, ты пойдешь у меня первой, – прошипел мэр, улыбаясь.

Елену отвязали и вывели вперед.

– Госпожа Елена…– услышала она слабый шепот Савалли у себя за спиной.

Белый балахон был надет на Елену, обычное одеяние для всех приговоренных к смерти, ее волосы золотым потоком спадали на грудь. И она вдруг поняла, что выглядит точь-в-точь, как Фрея в день смерти. Подняв голову, она увидела, как сквозь белую сплошную пелену облаков пробивался солнечный свет. Мэр что-то говорил и говорил, толпа кричала, но Елена уже ничего не слышала. Она стояла прямо и смело, взгляд ее был устремлен вверх. Руки сложены на груди.

– О, великие предки, помогите мне это вынести, – шептала она, – мама, отец, простите меня, я так и не нашла вас. Простите меня…Кольбейн…прощай…

К ней подвели собак. Они рычали и рвались, их глаза были налиты кровью.

Толпа замерла в ожидании страшного зрелища. Мэр кивнул, собак сняли с цепей. Две кинулись на Елену и повалили на доски, одна сразу вцепилась в шею, вторая в плечо, остальная стая рвала ее руки и ноги. Полилась алая кровь. Люди сжались. Никогда такой жесткой и кровавой казни не видела Фарсала. Для мэра это была демонстрация силы и власти. Зачем увещевать оголтелую толпу, когда можно сразу показать то, что ожидает каждого из них в случае неповиновения. Тодерон злорадно ухмыльнулся, любуясь работой своих псов.

Но тут произошло что-то очень странное. Собака, душившая Елену, вдруг визгнула, закатила глаза и упала, затем вторая, затем третья. Семь отборных здоровых псов было выпущено на растерзание преступницы, и все семеро подохли, едва их пастей коснулась кровь Елены.

– Смотрите, что это с псами?! – загремело в толпе.

Возглас, ужас, восхищение, рыдания.

Сознание вернулось к Елене, она вновь задышала, раны от клыков и когтей собак моментально заросли. И она поднялась. Вокруг нее валялись дохлые собаки, на досках виднелась кровь, ее кровь. Она встретилась глазами с мэром Тодероном. Страх, потрясение и непонимание читались в его расширенных глазах, он пятился назад. Так же и на лицах охранников застыл ничем не скрываемый ужас.

– Она бессмертная! – раздался вопль в толпе. – Одна из святых!

Елена перевела взгляд на Савалли и Арлана, они оба смотрели на нее с тем же ужасом, что и остальные.

И эта толпа, обескураженная, сбитая с толку. Тысячи глаз с жадностью и священным трепетом смотрели на нее, словно на древнего пророка, их пророка.

– Жители Фарсалы! – воскликнула Елена, поднимая руку, ее голос звенел в абсолютной тишине. – Я не преступница! Мэр Тодерон лжет! Он сдал город велетейским вождям. Доказательства своего преступления он скрывал у себя дома, но теперь они найдены, и могут быть вам предъявлены. Жители Фарсалы, город в страшной опасности. Враг идет к воротам!

Что тут началось! Люди хлынули к помосту, воздевая к ней руки, кричали, рвали волосы.

– Проклятый Тодерон! Убить предателя! – в одном порыве толпа ринулась в сторону мэра, сметая с ног его охранников и псов.

И тут над головами раздался набат. Звук был таким глубоким, таким ужасающим, словно шел откуда-то с небес. Кто-то бросился на колени и стал молиться. Пользуясь всеобщим испугом, мэр забежал в ратушу и закрылся. Охранники на лошадях, достав мечи и арбалеты, стали резать обезумевшую толпу.

Елена подбежала к Савалли и Арлану и освободила их. Они были очень слабы.

– Бессмертная? Одна из святых? – прошептал Савалли, когда Елена помогла ему опереться на свое плечо. – А вы еще называли меня необычным человеком, госпожа Елена.

– Да, вы полны сюрпризов, – попробовал улыбнуться Арлан.

– Я вам обязательно все объясню, господа, как только выберемся отсюда, и я вспомню свое прошлое, – отшутилась она.

Под ними творилось безумие, прорвавшаяся через кордон толпа пыталась штурмом взять ратушу, колотили в ворота, а охрана мэра пробиралась к ним.

– По-моему, самое время уходить, – проговорил Савалли, – ха, а вот и Кеган.

Друзья обернулись. На площадь въехали Кеган, Спирус и Викар в окружении вооруженных людей. Они схлестнулись с охраной мэра, начался бой. Набат не переставал бить ни на секунду, от этого звука дрожали стены древнего города.

– Ну вот и началось, – проговорил Арлан, хватая меч, брошенный кем-то из охраны, – есть ли у нас время на эвакуацию города?

– Должно! – отвечал Савалли. – У нас есть два корабля.

– Три! – воскликнула Елена. – Не забывайте о корабле мэра Тодерона, который мы с Ханбеком обнаружили в тайной бухте.

Савалли улыбнулся.

– Отлично, тогда у нас есть все шансы спасти всех.


Глава 24 – Революция и Корабли

Господин Кеган уже стоял возле них на помосте, охрана была перебита, часть взята в плен, остальные забаррикадировались в здании ратуши. Народ, почуяв запах революции и перемен, ревел. Воздух был наэлектризован. Тородд, Елена, Арлан, Кеган, Спирус, Викар – вот шесть имен новых вождей Фарсалы. Город теперь был в их руках. Глаза всех присутствующих в эту минуту были устремлены на них.

– Друзья, – начал Савалли, – этот старинный колокол, что бьет сейчас над нами, вестник страшной беды, которая нависла над нашим родным городом. Защитить его и спасти тех, кто нам дорог–это то, что мы должны сделать. Давайте же сегодня станем настоящими героями Фарсалы, ее истинными сынами, и отстоим ее до последней капли крови!

– Да! – взревела толпа. – Да!

– Кеган, что у нас с кораблями и пушками? – спросил Савалли друга.

– Все готово,– весело сообщил тот, – оба корабля могут начать принимать людей, пушки мы уже перетащили к воротам, осталось только их занести на стены.

– Времени совсем нет, – встревоженно проговорил Савалли, – велеты могут быть уже рядом, а город еще и не начал эвакуацию.

– Я начну выводить людей, – предложила Елена, – вдобавок надо забрать корабль Тодерона.

– Забрать?! – Кеган иронично вскинул брови. – Клянусь честью, госпожа Елена, вы меня удивляете все больше и больше. Кто бы мог подумать, что вы не только отважная, но и такая…ммм… как бы сказать?

– Наглая? – закончила Елена.

– Непредсказуемая – вот верное слово, – улыбнулся Кеган.

– Ханбек рассказал мне про тайный туннель, и мы сразу направились туда, но не смогли открыть стену, – сказал задумчиво господин Аталлос, потирая бороду, – как вам это удалось?

– А это видимо еще один секрет госпожи Елены, – многозначительно произнес Арлан.

Елена уже спустилась с помоста и вскочила на лошадь.

– Вперед, господа, надо торопиться! – она стегнула лошадь и помчалась через площадь, народ с трепетом расступился перед ней.


***

Горячее солнце пробивало облака. Дыхание весны сегодня чувствовалось, как никогда. Все вокруг хотело жить.

Несчастные люди Фарсалы, подгоняемые страхом перед надвигающейся опасностью, в спешке покидали дома. Женщины несли на руках детей, какие-то кульки, нехитрый скраб, который успели собрать.

– Всем двигаться в сторону причала! – пытались перекричать толпу мужчины, специально поставленные, чтобы помочь эвакуации.

Ворота, ведущие к морю, что были закрыты все последнее время, теперь были широко распахнуты, но, несмотря на это, возле выхода образовалась давка.

– Пустите! Пустите! – кричал чей-то женский голос.

– Задыхаюсь! Помогите!

Елена сидела верхом на Смуглом и со стороны наблюдала за творящимся кошмаром вокруг. Они уже полчаса как не могли выехать из города. Позади нее стояло три экипажа, первые два вместили в себя госпожу Аннику с новорожденным малышом, с Дамирой и Ханбеком, затем Ребекку и Эдда Винслоу с Нимфеей, далее няню Винделу с детьми из приюта, слуги дома Аталлосов почти в полном составе, кроме Кэролайн, предпочли эвакуироваться вместе со своими семьями.

– Прочь! Прочь! – кричали несколько мужчин верхом на лошадях. В руках они держали плети, которыми яростно стегали несчастных людей вокруг. У многих от ударов на лицах уже проступила кровь.

– Что же вы делаете, изверги?! Остановитесь! – молила женщина, прижимая к груди завернутого в тряпки плачущего ребенка, но всадники, не переставая работать плетьми, продолжали расчищать дорогу к воротам, за ними шли несколько десятков богатых экипажей. Это были семьи высокопоставленных чиновников Фарсалы, которые по всей видимости были не настолько дружны с мэром Тодероном, чтобы их включили в тот самый список.

Экипажи проехали, и люди вновь кинулись к воротам, протискиваясь следом. Елена посмотрела наверх, на стенах уже стояла вооруженная стража, бронзовые литые пушки отражали солнце.

– Сколько у нас еще времени? – задавалась она вопросом, – и есть ли оно у нас?

– Госпожа Елена! – позвал вдруг кто-то. Это был Арлан верхом на лошади. Сразу за ним так же верхом шел господин Аталлос. – Больше ждать нельзя. Идите за нами, мы проведем вас.

Люди обступали их со всех сторон, теснили, иногда кто-то оступался и падал прямо под копыта лошадей, так что, чтобы не задавить человека, приходилось резко натягивать поводья.

Наконец они смогли проехать через злосчастные ворота и направились к пристани, где стояли три больших корабля. Господин Аталлос подъехал к экипажу, в котором находились госпожа Анника с детьми.

– Так все, – сказал он, – быстро на корабль.

– Спирус! – рыдала его жена, кидаясь к нему на грудь.

– Папа! – дочь с сыном так же обняли отца.

– Все-все, – торопливо проговорил господин Аталлос с трудом освобождаясь из их объятий, – времени нет, надо спешить. До встречи, малыш Вигги, – он поцеловал малыша на руках жены.

– Как же так! – не могла успокоиться госпожа Анника, закрывая руками лицо. – Как же так!

– Если будет на то воля Небес, еще свидимся, – сказал господин Аталлос, целуя ее на прощание, – Ханбек, уводи мать. Кэролайн, помоги госпоже.

– Пойдемте, госпожа, – ласково проговорила Кэролайн беря под руки все еще рыдающую Аннику. Они стали медленно всходить по трапу на «Альбатрос», Ханбек и Дамира последовали следом, то и дело оборачиваясь и смотря на стоящего на пристани отца, он улыбался и махал им вслед. Арлан помогал няне Винделе с детьми, они тоже уже заходили на корабль.

– Госпожа Елена, кое о чем хотел попросить вас, – произнес господин Аталлос, все еще смотря вслед своей семье.

– Да, конечно, все, что пожелаете.

– Позаботьтесь о них, если вдруг мы не устоим…

Сердце Елены екнуло. Нет, они не погибнут. Их мужчин никто не победит. Поскольку Елена ничего не отвечала, господин Аталлос обернулся и посмотрел на нее.

– Вы обещаете мне?

– Нет, потому что в этом нет необходимости. Вы защитите Фарсалу, и снова заживете, как раньше, все вместе.

Господин Аталлос грустно усмехнулся.

– Мне кажется, вы заразились оптимизмом от Кегана. Но поторопитесь, трап уже скоро будут убирать.

– Спасибо вам за все, господин Аталлос, за вашу доброту и поддержку, – проговорила Елена, и к глазам подкатили слезы. – Прошу вас, останьтесь в живых. Госпожа Анника не переживет, если с вами, что-то случится.

– Постараюсь, – отвечал он, вздохнув.

– Я отдаю вам своя коня, не смогу взять его с собой на борт, к сожалению, может, он будет вам полезен, – Елена подвела Смуглого.

– О, коне можете не беспокоиться, – засмеялся господин Аталлос, – при осаде города лошадям везет намного больше, чем людям, уж поверьте мне. Так что кто-кто, а ваш Смуглый скорее всего выживет.

Елена все еще не уходила.

– Госпожа, времени нет, – напомнил господин Аталлос.

Подошел Арлан.

– Спирус, надо поспешить, вот-вот начнется осада! – прокричал он нервно.

Господин Аталлос кивнул.

– Поспешите на борт, – сказал он и уже хотел было развернуться, но тут Елена произнесла:

– Прошу передайте господину Савалли кое-что, – она замялась.

– Что же? – спросил Спирус, оборачиваясь и внимательно смотря на нее из-под густых черных бровей.

– Передайте ему, – проговорила Елена, – что я прошу его выжить во что бы ни стало.

Господин Аталлос и Арлан переглянулись.

– Я обязательно передам Тородду вашу просьбу. Но сможет ли он ее выполнить,этого, боюсь, ни я, ни он сам, обещать не можем.

Елена стала восходить по трапу на корабль.

Вдруг позади нее послышались крики и ругань, обернувшись, она увидела, как из ворот выбегают какие-то люди. Они были странно одеты. Сначала можно было подумать, что это очень крупные женщины, но чем ближе они подбегали, тем отчетливее становилось понятно, что это были переодетые мужчины. В руках они держали рулоны тканей, толстые шеи были увешаны бусами, колье, подвесками, золотыми, жемчужными, серебряными. Эти мужчины бежали вперед, раскидывая в стороны попадавшихся им на пути женщин и стариков. Несколько вооруженных человек гнались за ними по следу.

– Стоять! – кричали они. Но мужчины не остановились, вместо этого они вскочили в большую лодку стоящую и у причала и стали грести.

– Проклятые мародеры! – кричали в толпе.

– Воры! Воры! Хватайте их!

Их преследователи натянули луки, готовые уже стрелять, но господин Аталлос подъехал к ним и резко прокричал, поднимая руку:

– Оставьте их! У нас за воротами полчище диких беспощадных велетов. Нам дорога каждая стрела, мы не можем тратить их на эту мразь.

Елена уже зашла на «Альбатрос». Он был набит людьми. Как и два остальных корабля. Она сразу нашла глазами госпожу Аннику с детьми. Рыдая, она прижимала к себе новорожденного ребенка, Ханбек жался к ней.

– Спирус, что же мы будем делать?! Мой дорогой!

– Успокойтесь, госпожа, все наладится, все будет хорошо, – ласково приговаривала Кэролайн.

– Мама, не надо, – говорила Дамира, она пыталась храбриться, но подбородок ее дрожал. Не осталось и следа от гордой, капризной госпожи, теперь она была простой девочкой, напуганной, растерянной, потерявшей дом.

– Отдать концы! Поднять якорь! – это командовал капитан, высокий пожилой мужчина, стоящий на мостике.

Белые паруса раздувались над толпой, состоявшей в основном из женщин разных возрастов, они все, устремили свой взгляд в сторону берега, туда, где остались их дома, туда, где сейчас должны принять смертельный бой их отцы, сыновья, мужья.

«Альбатрос» удалялся все дальше, два других корабля, так же сверху до низу заполненные людьми, шли следом.

– Вода! Пресная вода! – кричал матрос, неся в руках небольшую деревянную бочку.

Некоторые женщины, завидев матроса, тут же кинулись к нему.

– Куда нас увозят?!

– Мы теперь что, никогда не вернемся?!

Вопросы градом посыпались на него со всех сторон.

– Приказ господина Кегана был такой: отплываем от берега на безопасное расстояние, ждем до рассвета. Если не будет никакого знака, плыть к столице, – объяснил матрос вопрошавшим его женщинам, а заодно и всем вокруг.

– А как они собираются подать нам знак? – спросил кто-то. – Ведь все суда до единого пустили на эвакуацию города?

Матрос в ответ лишь пожал плечами.

– Этого знать не могу, – отвечал он, – о таких подробностях вам лучше спросить нашего капитана Стейна.

Елена опустилась на доски палубы и стиснула руки. Ханбек подошел к ней, его глаза горели.

– Они и не собирались подавать нам никакой знак? – спросил он, смотря на Елену. – Ведь так?

Она ничего не ответила, лишь молча подняла на него глаза. Подбородок Ханбека задрожал, он отвернулся и закрыл руками лицо. И лишь по тому, как вздрагивала его спина, можно было понять, что мальчик плакал.


Глава 25 – Смертельный бой

Пушки с трех кораблей уже были установлены по всей стене Фарсалы. Луки и арбалеты держались наготове. Савалли стоял прямо над центральными воротами и смотрел в подзорную трубу вперед на зеленые холмы, которые теперь казались черными от велетийских полчищ.

– Все до единого верхом, – усмехнулся Кеган, – у них вообще нет такого понятия, как пехота. Сражаются исключительно на лошадях.

Подошли господин Аталлос, Викар и Арлан.

– Что корабли? – сразу спросил их Савалли.

– Уплыли, – отвечал Арлан, – ворота на пристань закрыты.

Савалли облегчено вздохнул.

– Ну, что ж, друзья, – весело проговорил Кеган, – думаю сегодняшняя ночь будет веселой, как никогда! Дай-ка сюда, Тородд, хочу получше поглядеть на наших долгожданных гостей, – и Кеган выхватил из его рук подзорную трубу и посмотрел вдаль. – Ха, как мне и рассказывали, все в шрамах с головы до пят. Застыли, небось ждут, когда Тодерон им ворота распахнет и встретит с распростертыми объятиями!

– А почему они все в шрамах? – спросил недоуменно Арлан.

– Такой дикий обычай у них, как только велетийскому мальчишке исполняется двенадцать, ему на лицо и на тело наносят порезы, различной глубины, так, чтобы оставались шрамы. Без них у велетов нельзя считаться мужчиной. Чем больше у тебя шрамов на лице и теле, тем храбрее и значительнее ты.

Подошел Атли Кривоногий, смелый и отважный мужчина, объединивший вокруг себя всех рыбаков Фарсалы.

– Все приготовления к обороне завершены, господин, – обратился он к Савалли.

При его словах Кеган захохотал.

– Эх, Тородд, ну все, теперь из врача ты переквалифицировался в главнокомандующего. Быстрый карьерный рост, ничего не скажешь!

– Отлично, – ответил Савалли Атли, не обращая внимания на сарказм друга, – ждем захода солнца и начинаем огонь.

Господин Аталлос подошел к Савалли и положил ему руку на плечо.

– Думаешь, у нас есть шанс выжить этой ночью?

– Кто знает, Спирус, кто знает, – отвечал Савалли, напряженно, смотря на горизонт, за который медленно уходило горящее светило.

– Тебе придется постараться, мой друг, сама госпожа Елена просила меня передать тебе, чтобы ты обязательно выжил. Так что у тебя нет иного выхода.

От этих слов Савалли удивлено посмотрел на господина Аталлоса.

– Она сама просила тебя передать это мне? – спросил он, словно не веря его словам.

Спирус кивнул головой и отошел.

Радостная улыбка озарила было лицо Савалли, но тут последний луч солнца исчез за холмами, и город погрузился в сумрак.

– Ну все, – сказал Кеган, доставая из-за спины арбалет, – друзья, готовимся к бою!

Фарсала замерла. Все ворота были наглухо закрыты. Простые рыбаки, трудяги рабочие, богатые купцы, простые торговцы, некоторые уже в летах и с седыми бородами, некоторые совсем юнцы – все стояли на стене, и напряженно всматривались вдаль. Кто-то встал вокруг пушек, готовый в любой момент зажечь фитиль, кто-то натянул тетиву лука и зарядил арбалет. Наступила тишина. Страшная, напряженная тишина. Все ждали.

– Кеган, а это кто такие? – спросил Арлан, потрясенно всматриваясь в подзорную трубу. – Что это за существа?!

Кеган стал смотреть вдаль. В густом сумраке проступали силуэты велетийских всадников, впереди всех шел их вождь Ярдак. Это был огромный, мощный мужчина с глубокими шрамами по всему телу и лицу. А рядом с ним… Кеган почувствовал, как холод пробежал по его спине, а арбалет задрожал в руке. К этому не был готов никто из них.

– Кеган?! Это же оборотни Северной Ардии! – воскликнул в ужасе господин Викар. – Это они!

– Не может быть! – нахмурился Савалли. – Откуда им здесь взяться?!

Все пятеро друзей смотрели вдаль, никто из них никогда не видел варгов, но они сразу узнали в этих огромных косматых волках с горящими красными глазами злейших врагов Империи.

– Там демоны! Мы погибли! – закричали люди на стене.

– Оборотни! С ними оборотни! – раздавалось с другой стороны стены.

– Демоны!

Начиналась паника.

– А ну стоять, трусы! – послышался грозный возглас Атли Кривоногого. – Испугались каких-то псов! Стоять всем на местах! Визгливые бабы!

– Слушай, Тородд, где ты нашел этого малого? – дивился Кеган, косясь на предводителя рыбаков, – у меня-то душа в пятки ушла, а он ничего.

– Помогал нам захватывать корабль Тодерона. Человек без страха, – объяснил Савалли, смотря в подзорную трубу на приближение черных полчищ оборотней и варваров.

– Дела у нас плохи, – заметил мрачно господин Аталлос, – если мне не изменяет память, этих демонов не берут обычные стрелы и мечи, только лунный камень способен пробить их шкуры.

– У нас есть что-нибудь из лунного камня? – спросил Савалли, обводя взглядом всех стоящих рядом с ним.

– Только серьги моей жены, да и те она забрала на корабль, – попробовал отшутиться господин Викар, но вышло как-то неловко.

– Значит будем надеяться на нашу меткость, – заключил Савалли, – стрелы для велетов, а основной залп пушек по оборотням.

– Подходят, – заметил Арлан, смотря на Ярдака. – Тишина! Приготовиться!

Вождь велетов остановился и поднял руку вверх. Тут же его орда встала, как вкопанная.

Ярдак внимательно вглядывался в затихший город. Чутье говорило ему, что что-то не в порядке. К нему подъехали двое ближайших командующих. И Ярдак молча показал им, что нужно зажимать город в кольцо. Те кивнули и направили лошадей в разные стороны. Самый крупный оборотень-вожак оскалил пасть, он тоже чувствовал опасность.

Обороной западной стены города руководил Атли и другие мужчины из числа рыбаков.

– Зачуяли неладное, – проговорил один из стариков, заметив как от велетийского полчища отделилось несколько отрядов, – умные твари.

– Скорее звериное чутье, – ответил ему Атли, держа в руках заряженный арбалет.

– Одних велетов нам было мало, теперь еще и эти жуткие демоны!

– Ну, что, когда начинать огонь, Атли?! – нервничали другие.

– Ждем сигнала, – отвечал он, – приказ должен прийти от восточной стороны.

Ярдак медленно ехал вперед. Кеган нацелил на вождя свой арбалет.

– Кеган рано, – шептал ему Савалли, – пусть подъедет поближе.

– Убить их вождя – как почти выйграть всю битву, – проговорил Кеган, едва дыша, и, уже не в силах сдерживать себя, нажал на курок.

– Нет, Кеган! Рано! Не долетит! – прокричал Савалли. Но было поздно. Стрела уже устремилась вперед прямо в оголенную грудь Ярдака, ей оставался ровно дюйм, чтобы пронзить свою цель, но вождь перехватил ее твердой рукой и тут же отбросил в сторону. Он посмотрел в ту сторону, откуда был выстрел и оскалился.

Со всех сторон его окружили оборотни, они подняли морды вверх и завыли, заставляя сжаться от ужаса доблестных защитников Фарсалы. Этот вой, казалось, проникал в самое сердце, заставляя его замереть.

– Все, огонь! – крикнул Савалли.

– Огонь! – скомандовал Кеган.

– Огонь!–подхватил Атли на западной стороне стены.

Подожгли фитили, и пушки, одна за другой начали палить по велетийским рядам и оборотням. В воздухе запахло серой.

Ярдак вытянул руку вперед, и вся черная масса, как один человек, понеслась вперед на город. Велеты прямо на полном ходу начали стрелять. Стены были достаточно высокими и хорошо защищали, но все же некоторым удалось достигнуть целей и пронзить тела мужчин, и те падали замертво на камни. Кто-то был тяжело ранен.

– Продолжать огонь, – командовал Савалли, – пушки, пли!

–Да! Да! Получай! – хохотал словно сумасшедший Кеган, смотря на то, как все велетийское войско скрылось за пороховым дымом. По рядам защитников пронесся радостный крик. Ветер рассеялся, и восходящая над городом полная луна осветила убитые и искалеченные огнем тела велетов и их лошадей и убитых оборотней. Ярдак обернулся и посмотрел вдаль.

– Что это? – прошептал в ужасе Арлан, глядя на холмы. С них словно полилась черная река, это были велетийские всадники, и черные волки.

– Святые предки! – воскликнул кто-то из мужчин. – их же просто тьма!

Они приближались к стенам.

– Огонь! Огонь! – кричал Кеган.

И вновь раздалась пушечная канонада.

– Тородд, сколько у нас боеприпасов?! – кричал Арлан. – Хватит на всю эту ораву?!

– Нет!

Друзья переглянулись между собой.

– Значит ждем, пока подойдут поближе, и палим из всех орудий, – сказал Кеган.

Те велеты, что прорвались сквозь огонь уже ставили лестницы и взбирались по ним. Огромный отряд пытался взломать ворота, им помогали оборотни.

– А жги их, жги! – кричали защитники и осыпали велетов градом стрел и камней, переворачивали лестницы. Но велетов было слишком много, часть из них все же добралась до верха, обнажая свои сабли и кидаясь на всех вокруг.

– Достать мечи! Держать строй! – продолжал командовать Кеган. – Пушки!

– Тородд, погляди, что это?! – крикнул господин Викар, показывая в сторону, откуда надвигалось новое вражеское войско.

– Подожди минутку, – пронзая в самое сердце мечом одного велета, сказал Савалли, – так что ты там говорил, Викар? – спросил он, подбегая к другу и вытирая пот со лба.

– Посмотри туда? – снова сказал Викар. – Что это они везут?

Савалли взглянул в подзорную трубу.

– Это катапульта, мой друг, – ответил он.

– Ты думаешь, я не знаю как выглядит катапульта, – с иронией заметил господин Викар, – я про другое, что сразу за катапультой.

Савалли посмотрел дальше. Несколько десятков велетов тащили на тросах огромную литую пушку.

– Что это такое?– прошептал в ужасе Савалли, опуская подзорную трубу.

– Что там? – спросил Кеган.

– Погляди сам, – мрачно ответил Савалли, протягивая подзорную трубу.

– Ага, понятно, – прошептал Кеган, прищуривая глаза.

– Что понятно?! – воскликнул Савалли и взглянул на Викара, тот тоже был в недоумении, – что это за исполинская пушка такая?!

– Ты сильно отстал от современного военного прогресса, дружище, – объяснил Кеган, – эти пушки уже во всю используют при атаке наши войска. Только каждая такая малышка стоит целое состояние, а вот откуда такое оружие могло взяться у голых диких племен да у шерстяных гостей с севера – это уже другой вопрос.

– Что они могут делать? – спросил господин Викар с испугом в глазах.

– Очень мощные, одна такая пушечка способна потопить целый корабль или…

– Или, – остановил его Савалли, – взорвать стену города.

– И при том катапульта как таковая и не нужна. Два выстрела этой крошкой, и вся эта древняя конструкция, на которой мы сейчас стоим, рассыпется, как карточный домик, погребая под завалами всех нас.

– Значит нельзя допустить, чтобы они произвели огонь из нее,– заключил Савалли.

Кеган продолжал смотреть в подзорную трубу.

– Таак, катапульту потащили к западной стене. Ну, держись, дружище Атли.

– Кеган, наши пушки же бьют метров на двести, ведь так?– спросил Савалли.

Тот кивнул.

– Что это ты задумал?

–О чем болтаете в самый разгар битвы?!–возмутился господин Аталлос, стреляя из арбалета.

– Ничего такого, Спирус, тебе вредно сильно волноваться, сердце может не выдержать, – махнул рукой в его сторону Кеган.

– Эта пушка сейчас стоит намного дальше, они намерены произвести выстрел с такого большого расстояния? – продолжал спрашивать Савалли.

– Да, бьют эти крошки до полукилометра, в этом-то и заключается их ужас. Что ты можешь спокойненько поставить их в середину своего войска, и палить из нее, и ни одно другое пушечное ядро, ни одна стрела не долетит до нее.

– У нее есть какое-то слабое место?

Кеган усмехнулся, пожимая плечами.

– По-твоему, я выгляжу, как один из артиллеристов императорского войска или литейщик? Откуда мне знать такие подробности?

Савалли схватил подзорную трубу и посмотрел вперед.

– А если попасть горящей стрелой в тот деревянный постамент, на котором ее перевозят, – предположил он, – что будет тогда?

– Не знаю, – сказал Кеган, – так как и пушка и то, чем ее двигают и на чем она размещается, располагаются дальше линии огня, а ближе они продвигать ее не станут – не дураки, хоть и дикари.

Тут Савалли стал снимать с себя верхнюю одежду.

– Что это ты такое делаешь, Тородд? – удивился Кеган.

– Кому-то надо подойти настолько близко, чтобы поджечь деревянный постамент, думаю тогда, пушка от сильного нагрева подорвется.

– Ты с ума сошел?! Головой ударился?! Это самоубийство, ты и на метр не приблизишься к ней.

– Поэтому я и снимаю с себя одежду, так я больше сойду за велета и смогу хотя бы на время затеряться среди хаоса битвы. Вдобавок, сейчас темно, плохо видно.

–Кеган останови его! –взмолился Арлан. – Он же погибнет!

– Как ты собрался затеряться, когда они все бритоголовые, а у тебя кудрявые волосы чуть ли не до плеч?! И вдобавок там волки, их носы ты тоже хочешь обмануть?! – воскликнул Кеган. Но Савалли уже снял рубашку, и, схватив арбалет, подбежал к одной из приставленной к стене лестнице, которую еще не успели сбросить и по которой карабкались велеты.

– Что это ты решил неожиданно оголиться?! – спросил господин Аталлос, возле которого встал Савалли.

–Тородд, одумайся! – кричал на него господин Викар. – Кеган прав, это чистое самоубийство!

– Есть ли у нас шанс на победу сегодня ночью – этого не знает никто, – произнес Савалли, вставая уже одной ногой на лестницу, – но если они начнут стрелять из этой пушки мы сразу будем обречены на поражение! Поймите, друзья, эта вылазка – наш единственный выход.

–Тородд, подожди! – крикнул господин Кеган, хромая к нему, он тоже снял с себя верхнюю одежду, – я пойду с тобой. По крайней мере я хотя бы лысый и некрасивый, быстрее сойду за велета, чем ты, мой прекрасный друг.

– Да вы что?! С ума оба сошли! – возмущался господин Викар.

– Друзья, что вы делаете?! – вскричал господин Аталлос.

– Они хотят подойди и поджечь ты громадную пушку, что велеты подкатили за собой, – объяснил грустно Арлан.

– Арлан, – сказал Савалли, – мы начнем сейчас с Кеганом спускаться, но чтобы наше появление было не таким заметным пустите весь огонь в противоположную от пушки сторону, особенно держите цель по вождю, и когда мы спустимся где-то до середины лестницы, толкните ее, мы спрыгнем. В общей суете и мешанине будет проще затеряться. Вдобавок под стеной глина, мы вымажемся в ней, и сможем обмануть не только велетийские глаза, но, возможно, и носы волков.

– Ох, сразу видно, человек науки! – весело воскликнул Кеган. – Ну, что, вперед, отчаянная голова!

И они стали спускаться по лестнице, провожаемые потрясенными взглядами друзей. Велеты, что лезли внизу завидев их хотели было начать стрелять из своих луков, но их быстро сняли несколько стрелков.

Они спустились где-то до середины, и тут лестница покачнулась.

– Кеган, прыгай! – успел только крикнуть Савалли. Они пригнулись и спрыгнули аккурат до того момента, когда лестница повалилась с грохотом назад, раздавливая под собой велетов.

– Тородд, давай, пока нас никто не заметил!– воскликнул Кеган, направляясь вперед.

Ночь и темнота вокруг была для друзей подмогой, а глина, покрывшая их оголенные торсы, не давала волкам учуять враждебный запах. Прячась за телами убитых, что громоздились то тут, то там, они шаг за шагом продвигались вперед все ближе к пушке. Вдруг в воздухе раздался свист и затем страшный грохот.

– А, твари! – вскричал с ненавистью Кеган. – Начали бомбить западную стену, значит и эту малышку сейчас запустят!

Послышался еще раз запуск катапульты. Этот удар уже смог пробить брешь в западной части стены.

– Кеган, давай!–кричал Савалли.

–Твари! Все-таки продырявили нашу стену!

До пушки оставалось метров сто, когда их со всех сторон окружили всадники и направили на них луки. Один из них тут же соскочил с лошади и ударил по спине Кегана и Савалли, заставляя тех упасть на колени и уронить на землю арбалеты.

– Вот и все, дружище, – прошептал Кеган, – славно повоевали с тобой!

Следующий велетийский удар пришелся им по головам.

Савалли лишь видел через проступившую перед глазами кровавую пелену, как один из велетов поджег фитиль у пушки, и через мгновение из нее со страшным грохотом вырвался громадный горящий шар и ударил по стене, оставляя огромную дыру, в которую тут же устремились велеты и оборотни.

Кеган лежал рядом, из его рта текла кровь. Велеты натянули луки, готовые выстрелить в друзей, как тут прямо над ними что-то прогремело. Велеты переполошились и стали испугано озираться по сторонам. Заметив их смятение, Савалли из последних сил поднялся на ноги, схватил арбалет, поджег стрелу и пустил ее точно в деревянный постамент, на котором размещалась пушка. Пламя тут же распространилось по доскам, подбираясь к пушке и к бочкам с порохом. Взрыв, и огромная махина поднялась в воздух и рухнула на землю, погребая под собой велетов, сминая волков. Савалли повалился на траву и закрыл глаза. Послышались какие-то голоса, крики, грохот, топот копыт, звуки стрельбы, совершенно ни на что не похожей. Все в его голове смешалось. И дальше пустота.


Глава 26 – Фарсала, Великая и Непобедимая

Теплое ласковое солнце медленно поднималось над Южным морем, но еще никогда в своей жизни Елена так не ненавидела рассвет, как сегодня. Он означал конец всему. Фарсала пала. А их мужчины убиты. Все до единого убиты. Она закрыла глаза. Рядом с ней плечом к плечу стояли госпожа Анника, госпожа Диоклей, Дамира, няня Виндела, Кэролайн и другие женщины. Они судорожно всматривались в линию горизонта. Они ждали, они отчаянно ждали.

– Поднять якорь!–скомандовал капитан Стейн, печально опуская глаза. – Нет! Нет! – закричали разом все женщины и кинулись было на мостик к капитану, но путь им перегородили матросы.

– Что вы делаете?! – кричала госпожа Анника, – еще рано! Надо подождать!

– Приказ был уводить корабли с восходом солнца, – отвечал капитан, – и я здесь, чтобы выполнить его.

Якорь был поднят из воды. «Альбатрос» начал движение. Стоны и рыдание поднялись над его палубой, то же доносилось с двух других кораблей. Никто до последнего не хотел верить, что город пал, что все уничтожено.

– Идем к столице! – скомандовал капитан.

Елена опустошенно смотрела вдаль, там осталась Фарсала. Разгромленная велетами. Все погибли.

– Все погибли, – прошептала засохшими губами Елена. Она обвела глазами палубу. Здесь стояли вопль и стенание. Слезы лились из всех глаз, и никто не желал успокоиться, ибо нет больше на свете тех, кто был им бесконечно дорог. Мертвые должны быть оплаканы и погребены, но что делать тем, кто остается жить дальше? Елена видела, как Ханбек обнимал свою плачущую сестру, госпожа же Анника лежала без сознания на досках, вокруг нее хлопотали Кэролайн и госпожа Диоклей, сами с распухшими от слез глазами.

– Воды! Принесите воды! – кричала экономка.

Елена потянулась рукой к висевшей на поясе фляге, открыла ее, но та оказалась пуста. Бочку с пресной водой установили посередине палубы. Кое-как пробираясь сквозь плачущую толпу, Елена подошла к бочке и опустила в воду открытую флягу. Она подняла глаза. Там далеко в небе, за линией горизонта, где осталась их Фарсала, девушка вдруг увидела яркие всполохи. Красные, желтые, зеленые, голубые. Она выронила флягу, и та пошла на дно бочки.

– Это же фейерверк, – прошептала Елена ошеломлено, но никто ее не расслышал.

– Это фейерверк! – крикнула она что было сил. – Разверните корабль! Разверните!

Многие подбежали к ней и стали всматриваться вдаль.

–Капитан! Капитан! – закричали они, – смотрите, над Фарсалой фейерверк!

Капитан Стейн повернулся, достал подзорную трубу и стал всматриваться туда, где над горизонтом продолжали вспыхивать разноцветные огни.

–Елена, что это?! Что это такое?! –прокричала госпожа Диоклей, подбегая к ней.

Девушка показала рукой в сторону города.

– Госпожа, это фейерверк, – объяснила она потрясенной женщине. Они встретились глазами, обнялись и зарыдали.

– Капитан, какой отдадите приказ? – спросил старпом. Но ответом ему был звонкий смех капитана Стейна.

– А что тут делать! – ответил он, убирая подзорную трубу от глаз, полных слез. – Разворачивайте корабли назад! Над городом виднеется имперский флаг! Победа!

– Победа! Победа! – взревела толпа, и ветер подхватил радостное эхо, унося за собой.

Еще пять минут назад это место горя, плача и стенаний, наполнилось теперь всеобщим счастьем и ликованием. Все обнимали друг друга и поздравляли. Они возвращались домой! Их город каким-то чудом был спасен.

– Госпожа Елена, госпожа Елена! – это звал Ханбек, подбегая к ней вместе с Нимфеей. – Вы такая молодец! Вы же первая заметили фейерверки! – и с этими словами мальчик поцеловал ее в щеку, – спасибо вам!

– Мамочка, ты такая молодец! – кинулась ей на шею Нимфея.

Елена звонко смеялась. Она обняла детей и закружила. Разве можно было поверить в такое счастье, что они смогут вернуться домой! Город выстоял!

На пристани уже собралась огромная толпа ликующих мужчин, это были настоящие герои, в ожидании своих женщин. И как только были положены трапы, они в страшном нетерпении кинулись к кораблям, чтобы скорее обнять своих любимых, которых еще недавно не надеялись увидеть.

– Святые предки, где же Спирус?! – кричала в панике госпожа Анника, смотря по сторонам. – Дамира, Ханбек, вы видите вашего отца?!

Но его нигде не было. Как и господина Викара, Кегана, Арлана и Савалли.

Елена еще была на корабле. Она замешкалась, помогая детям из приюта собраться.

– Лучше переждем, на пристани такая давка, еще задавят детей – предложила няня Виндела.

– Няня, – обратился один мальчик.

– Да, дорогой?

– А что означает красный дракон на флаге, который сейчас поднят над ратушей?–спросил он.

– То, что в городе императорские войска, – объяснила няня.

– А что означает второй флаг – чисто золотой? – снова спросил мальчик.

– Ни разу такой не видела в своей жизни, – ответила та в недоумении, щуря глаза. Мимо проходил один из матросов, услышав этот разговор, он засмеялся.

– Эх вы! – сказал он, махнув рукой. – Даже не знаете, как выглядит императорский флаг!

– Императорский флаг?! – переспросил мальчик. – Что это значит?

Няня Виндела тоже с интересом ждала ответа матроса.

– А то и значит, – ответил тот, ухмыляясь, – что сам император здесь. Во как!

– Сам император?! – изумленно воскликнули в один голос няня с мальчиком.

Тут послышался какой-то звук. Разговаривавшие резко повернулись, и увидели как ложки, тарелки и жестяные чашки посыпались из мешка, что держала в руках Елена, и разлетелись в разные стороны по палубе.

– Что вы сказали? – переспросила она, обращаясь к матросу. – Что означает второй флаг?

– Означает, что его императорское величество Кольбейн Наттеньер в городе, – был ответ.

Елена пошатнулась и, наверное, упала бы, если не руки няни Винделы, что успели во время подхватить ее.

– Доченька, тебе плохо? Может быть воды?

Елена опустилась на пол, поджала колени и обхватила их руками.

– Со мной все в порядке, – едва смогла она ответить.

Все тело била дрожь. Кольбейн здесь?! Он в Фарсале?! Как такое возможно?!

Через некоторое время пристань начала пустеть, и дети из приюта тоже стали покидать корабль.

– Пора сходить на берег, – сказала няня Виндела, подходя к Елене.

– Нет! Я останусь тут!

Женщина с удивлением посмотрела на нее.

– Все хорошо, – попробовала улыбнуться Елена, – вы идите, я тоже скоро спущусь.

Корабль опустел, даже команда во главе с капитаном сошли. А Елена все так же сидела на полу, обхватив колени.

– Да я немного посижу здесь, – говорила она себе, дрожа всем телом, – может быть, он скоро уедет.


***

Несмотря на изрядное количество убитых и раненых в бою, несмотря на то, что многие дома и жилища сжег огонь, это был радостный день для Фарсалы. День ликования. День Победы. Они выстояли, они смогли. Все улицы были заполнены людьми, их светлые, счастливы лица озаряли улыбки и смех, многие танцевали. Девушки срывали самые ранние цветы и дарили всем мужчинам, которых встречали на пути. Сегодня они все герои. Защитники их города, их Фарсалы. На главной площади перед ратушей яблоку негде было упасть. Толпа радостно скандировала, бросая в воздух шапки, береты, цветы:

– Да здравствует император-избавитель! Ура, императору! Ура, героям Фарсалы!

Кольбейн Наттеньер сидел в золотой зале ратуши за широким столом и внимательно читал свиток, что держал в руках. Все пятеро друзей стояли перед ним, склонив головы. Император дочитал бумагу и в раздражении бросил ее на стол, на его лице читались ненависть и ярость, синие глаза были словно стальные. Он резко поднялся, заставив тем самым невольно вздрогнуть стоявших перед ним мужчин.

– И снова глупый список со всеми именами,– зло усмехнулся Кольбейн, – очень опрометчиво с их стороны. Он перевел взгляд на пятерых друзей. У Кегана была перевязана голова, Арлана и господина Аталлоса ранили в руку и грудь, последнему пришлось особенно туго, так как стрела просто чудом не задела сердце.

– Сначала я подумал, что вы просто мятежники, захватившие власть в городе, – проговорил Кольбейн, приближаясь к ним, солнечный свет скользил по его кожаной маске, закрывавшей левую половину лица, – теперь же понимаю,что нет. Вы, господа, настоящие герои.

– Рады служить его величеству! – воскликнули они хором.

Кольбейн медленно двигался мимо них, взглядом въедаясь в каждую деталь одежды, в каждую черту на лице, в каждое невольное движение. Он остановился возле Савалли.

– Это ведь вы взорвали Дыхание Дракона? – спросил он.

– Простите, повелитель? – растерялся Савалли, не поняв вопроса.

– Пушка, – подсказал ему шепотом Кеган, – он говорит о пушке, идиот.

– А! Да, ваше величество, это я выстрелил. Мы вместе с моим другом господином Кеганом Пазарли решили, что необходимо уничтожить это грозное оружие.

Кольбейн сверлил его взглядом, и Савалли, не выдержав, опустил глаза.

– Ваша же фамилия Савалли? – спросил Кольбейн, внимательно его рассматривая с ног до головы. – Если не ошибаюсь, ваши предки раньше управляли этим городом и близлежащими землями.

– Да, повелитель, они правили этим городом и охраняли его. Но это было очень давно, в эпоху Фламендеров.

Кольбейн вернулся ко столу, сел в кресло, скрестил пальцы у лица, задумчиво разглядывая всех пятерых мужчин.

– Назовите себя. Каждый по порядку. Слева направо, – приказал он.

–Викар Диоклей, ваше величество!

–Арлан Кассано!

–Кеган Пазарли, ваш верный слуга!

–Спирус Аталлос!

–Тородд Савалли!

Взгляд Кольбейна потеплел.

– Вы достойные сыновья своего отечества, – сказал он и посмотрел на список на столе. – Да, у Фарсалы есть теперь свои герои, и свои предатели. Рендальф!

И в комнату тут же вошел мужчина в военных латах.

– Слушаю, повелитель! – проговорил он с поклоном.

– Этого Тодерона и всех его прихвостней на рассвете повесить, – приказал Кольбейн, – и да, вот тебе список, – он указал на бумагу, – пройдись по нему. Схватить, мужчин казнить.

– Слушаюсь, ваше величество!

– Возьми отряд, – продолжал Кольбейн, поднимаясь и подходя к высокому окну, – и поезжайте в Яссы, префекта Драго немедленно арестовать и прислать в столицу. Надо хорошенько допросить его. Думаю, за ним тянется очень длинная цепь из людей, так или иначе замешанных в коррупционных делах и заговоре.

– Слушаюсь! – ответил Рендальф.

– Ты свободен, – проговорил Кольбейн.

Мужчина вновь поклонился и хотел уже было выйти за дверь, но император вдруг поднял руку.

– Да, еще одно.

Рендальф замер в ожидании. Кольбейн повернулся и, скрестив руки на груди, спросил.

– Ты сделал, как я велел? На берегу был запущен фейерверк?

– Да, ваше величество.

– И что же?

– Как и ожидалось, все корабли с женщинами и детьми на борту вернулись в порт.

– Отлично, – кивнул Кольбейн, – можешь идти.

Все пятеро друзей радостно переглянулись между собой. Корабли вернулись! Все женщины уже в городе!

– Как я уже говорил, – продолжал Кольбейн, – у Фарсалы есть свои герои и свои предатели. Первые получат достойную награду, вторые понесут заслуженную кару. Этот город заслуживает того, чтобы им правили достойные люди. Поэтому мэром Фарсалы с сегодняшнего дня назначаетесь вы, Тородд Савалли.

– Что?! – воскликнул тот в изумлении, он осмелился поднять глаза и посмотреть на императора.

Савалли увидел перед собой высокого хорошо сложенного мужчину, сначала он подумал, что император уже не молод, так как густые черные волосы почти полностью были седыми, а вокруг синих холодных глаз и на загорелом лбу виднелись морщины, как у человека напряженно о чем-то думающего. Но приглядевшись, Савалли понял, что императору не было еще и тридцати. Черная кожаная маска скрывала половину лица, и добавляя его образу мрачности и таинственности. Он был одет по-военному, грудь и руки закрывали сияющие латы, на плечах золотые драконы с разинутой пастью, позади виднелся короткий красный плащ. Во всех движениях, взглядах и словах императора можно было читать настороженное выжидание, как у хищника, внимательно разглядывающего свою жертву. Заметив смятение в глазах Савалли, Кольбейн спросил:

–Вам не нравится такая возможность? Снова восстановить свой род в утраченных правах и привилегиях?

– Что вы, ваше величество, – отвечал с почтением Савалли, – просто как же я буду управлять целым городом? Я ведь всего лишь врач, и ничему другому не учился никогда.

– Ваше величество, – воскликнул господин Кеган, – наш друг слишком скромен!

–Мне нужны верные люди на местах, готовые служить стране и мне верой и правдой. Я вижу, что вы Савалли как раз такой человек. Что скажете, если в управлении городом вам будут помогать ваши друзья? Тогда вы будете более уверены в своих силах?

Савалли растеряно посмотрел на стоящих рядом с ним друзей. Они улыбались ему.

– Конечно, ваше величество, – ответил он, – тогда я буду спокоен, что не натворю ничего плохого и не причиню вреда Фарсале и его жителям.

– Тогда решено, – заключил Кольбейн, – городом будет править совет из вас пятерых и плюс еще один герой, о котором не стоило никому забывать, – император дал знак стоящим возле дверей стражникам, и в комнату вошел Атли Кривоногий, голова и правая рука у него были перебинтованы, левый глаз заплыл. Он встал рядом с Савалли и поклонился императору.

– Как ваши раны?

– Благодарю, ваше величество, терпимо, – отвечал рыбак.

– Я предлагаю создать совет из шести человек, – продолжил Кольбейн, – и вы Атли будете представлять простые сословия города, чтобы при принятии любых решений, учитывались и их интересы.

Атли в изумлении посмотрел сначала на императора, затем на стоящих рядом мужчин.

– Буду счастлив служить моему императору! – воскликнул он.

– Что ж, тогда решено, а вы, Атли, возвращайтесь в госпиталь, ваши раны слишком серьезные.

– Ваше величество, – обратился тут рыбак, – могу ли я сначала пойти домой? Моя жена и дети должны были уже вернуться, я хотел бы убедиться, что с ними все в порядке.

Кольбейн кивнул.

– Хорошо, идите.

– Благодарю, ваше величество!– воскликнул радостный Атли, поклонился и вышел.

Кольбейн сидел в кресле и смотрел перед собой, казалось, он был полностью погружен в свои мысли, так что Савалли и остальные стали думать, что он забыл о них. Первым решил нарушить затянувшееся молчание господин Аталлос.

– Ваше величество, – обратился он к императору, – мы вам еще нужны?

Кольбейн поднял на него тяжелый взгляд.

– Да, господа, я сейчас вас уже отпущу, но у меня к вам один вопрос, – Кольбейн поднялся с кресла и снова встал у окна, скрестив на груди руки. Он молчал и задумчиво смотрел вдаль.

– Ваше величество, мы все во внимании, – снова напомнил о их присутствии господин Аталлос.

– Да, – заговорил Кольбейн, – вы ведь постоянные жители Фарсалы и наверняка всех в городе знаете, – он на мгновение запнулся, словно подбирая слова, – дело в том, что я ищу одного человека.

– Человека? – переспросил удивленно господин Аталлос, – это преступник?

– Нет-нет, – ответил Кольбейн, все еще стоя к ним спиной, – это девушка.

– Девушка! – воскликнули все пятеро.

– Что же это за девушка такая, что ее ищет сам император?– спросил с улыбкой Кеган.

– Она должна была прибыть сюда в конце осени, – пояснил Кольбейн.

– В Фарсале вы найдете не один десяток прекрасных девушек, – заметил Кеган, – и возможно кто-то из них прибыл в конце осени в наш город.

– У вас есть ее описание, ваше величество? – спросил господин Викар, – тогда бы мы могли попытаться ее найти.

– Ее зовут Елена, – сказал Кольбейн, и голос его странно дрогнул, произнося это имя.

– Что!–воскликнул господин Аталлос.

Кольбейн повернулся и посмотрел на потрясенных мужчин.

– Так вы ее знаете? – спросил он, стремительно подходя к ним. – Где она?

– Ваше величество, – отвечал Кеган, – еще до того, как вы произнесли ее имя, я уже догадывался, кого вы имеете в виду. Как я сказал, в Фарсале огромное количество прекрасных девушек, но лишь одна из них достойна того, чтобы ее искал сам император. Не так ли, Тородд? – спросил Кеган, подходя к смертельно побледневшему Савалли и хлопая того по плечу. – Мы ведь знаем эту девушку?


Глава 27 – Ожидание

Уже был день. Солнце припекало, словно летом. Город выстоял в страшной схватке не на жизнь, а на смерть и потихоньку приходил в себя. «Альбатрос» мерно качался на волнах, матросы, напевая моряцкие задорные песни, драили палубу.

– А чего эта не сошла на берег до сих пор? – удивился один из матросов, показывая в сторону, где на полу сидела Елена.

– А пес ее знает, – отвечал другой, – так с самого раннего утра и сидит.

На борт поднялись женщина и мальчик. Это были госпожа Анника и Ханбек.

– Мама, почему госпожа Елена так странно себя ведет? – спросил мальчик.

Госпожа Анника задумчиво смотрела на сжавшуюся всем телом девушку.

– Ох, дорогой, – вздохнула его мать, качая головой, – твой отец мне такое рассказал. Что я даже и не знаю, что теперь и делать.

– Что это мама? – заволновался мальчик, – госпоже Елене что-то угрожает, какая-то опасность? Поэтому она прячется?

– Ты скоро все узнаешь, Ханбек, – ответила госпожа Анника, – ей действительно кое-что угрожает, но не похоже, чтобы это была опасность.

Она осторожно приблизилась к Елене.

– Дорогая моя, ты уже так давно здесь сидишь. Так нельзя.

Елена с трудом подняла тяжелую голову с колен и взглянула на госпожу Аннику и Ханбека.

– Он уже уехал?

– Кто, дорогая? – ласково поинтересовалась госпожа Анника. – Кто уехал?

–Кольбейн! – воскликнула Елена – Кольбейн Наттеньер! Он уехал из города?

Госпожа Анника опустила глаза.

– Да, дорогая, он недавно покинул город.

Елена вздрогнула, глаза ее лихорадочно горели.

– Не может быть?! – воскликнула она, в сильном волнении хватая растерянную госпожу Аннику за руку. – Он уже уехал? Так скоро?!

– Елена, дорогая, у тебя на лицо нервное перенапряжение. Все эти страшные события они любого выбьют из состояния равновесия, но ты до последнего так мужественно держалась, и видимо теперь у тебя срыв.

Но Елена ее не слушала. Она вскочила на ноги и стала судорожно всматриваться вдаль, там где виднелась дорога, ведущая от центральных ворот Фарсалы к холмам, на которых все еще полыхали костры. По этой дороге из города ехали всадники в сияющих, словно солнце, доспехах.

– Кольбейн! – крикнула изо всех сил Елена и, не помня себя, спустилась по трапу и побежала вперед. Слезы лились из ее глаз, от бега сердце колотилось так сильно, что готово было вот-вот разорваться.

– Что же я наделала?! – кричала она, плача, – когда теперь я смогу его снова увидеть!

Девушка пробежала несколько улиц и свернула в небольшой переулок, по нему к центральным воротам можно было добраться быстрее. Вот уже и главная площадь, еще немного, и она добежит до ворот.

– Елена! – вдруг позвал ее кто-то. Она обернулась. Это был Савалли. Он стоял на площади и смотрел на нее.

– Что с вами, госпожа? – спросил он ее. – Куда вы так бежите?

С трудом переводя дыхание и вытирая рукой мокрые щеки, Елена подбежала к нему.

– Господин Савалли!– воскликнула она. – Это правда?! Правда, что он уже уехал?

Но Савалли не отвечал и продолжал смотреть на неё.

– Кого ты ищешь, Елена? – снова спросил он. – Императора?

Девушка закрыла лицо руками и горько заплакала.

– Что же я наделала, господин Савалли?! – вскричала она, отчаянно рыдая. – У меня был единственный шанс в моей жизни еще раз увидеть его хотя бы издалека, и я его упустила! Упустила навсегда! Что же я наделала?!

– Ты и правда будешь стоять передо мной и плакать о другом мужчине? – спросил он с болью в голосе.

Савалли потеряно смотрел на плачущую Елену. Неожиданно возле них остановился экипаж и из него выбежала госпожа Анника с сыном.

–Тородд! – воскликнула она,– сейчас не время для твоей ревности. Разве ты не видишь, с ней самая настоящая истерика.

– Госпожа Елена! – кричал испуганный Ханбек, тряся ее за рукав,– вам плохо?!

– Ханбек, нужно срочно увозить ее домой, – сказала госпожа Анника сыну, – пойдем, дорогая, – обратилась она к Елене, осторожно обнимая ее за плечи и подводя к экипажу.

Савалли все так же стоял на том же месте и пустым взглядом наблюдал за тем, как ее посадили в экипаж и увезли прочь.


***

Елена хотела вернуться к себе домой, но оказалось, что та улица, на которой находился ее дом, вся выгорела дотла. Поэтому госпожа Анника вновь привезла Елену к себе домой. И теперь девушка лежала в комнате, в которой жила первое время, когда только приехала в Фарсалу. Дом господ Аталлосов совсем не пострадал.

– А мой дом сгорел, – прошептала Елена.

Дом, который поначалу казался ей таким пустым и чужим, и который она постепенно научилась любить. С которым она связывала столько надежд и мечтаний, где она хотела, чтобы Нимфея спокойно росла. Теперь этого дома нет.

– Я все теряю в этой жизни, – вновь прошептала Елена, – я не могу ничего сберечь, то что люблю, то, что так мне дорого, все это неизбежно покидает меня.

Хорошо хотя бы господин Аталлос вернул ей Смуглого.

– Вот, забирай, возвращаю тебе твоего коня в целости и сохранности, – весело проговорил он, подводя Елену к конюшне. Об этом его попросила госпожа Анника, в надежде, что вид Смуглого поможет поднять ее настроение. И это действительно было так, Елена подошла к своему верному другу и как в былые времена спрятала лицо в его черной гриве, и ей стало немного легче. Да, она не увидела Кольбейна и, возможно, больше никогда его не увидит, но это даже лучше. Смогла бы она справиться со своими чувствами, если бы снова встретилась с ним или даже просто издалека увидела его лицо? Возможно, тогда ей было тяжелее.

– Ну как, тебе немного стало лучше? – поинтересовался господин Аталлос.

– Спасибо вам огромное! – поблагодарила она от всего сердца, – для меня было такое счастье знать, что ни вы, ни господин Савалли не пострадали, а теперь, видя Смуглого, мне стало совсем легко и даже весело на душе.

– Анника очень переживает о тебе, она любит тебя, как родную дочь.

– Я постараюсь больше не заставлять вашу супругу волноваться. Мне и самой не по себе от этой мысли. Жаль, что мой дом сгорел, тогда бы я могла уже сегодня переехать в него и снова жить своей жизнью, не обременяя лишними заботами ни вас, ни госпожу Аннику.

Господин Аталлос усмехнулся и сложил руки у себя за спиной.

– О, об этом не беспокойся, дорогая, – сказал он, как Елене показалось со странной интонацией, – очень скоро ты обретешь свой новый дом, – он повернулся и хотел уже было уйти из конюшни, как тут резко остановился и проговорил:

– Тебе нужно поторопиться в своюкомнату, чтобы переодеться для праздника.

– Для праздника, господин Аталлос? – удивилась девушка, – я думала, основное празднество в связи с освобождением города объявлено на завтра.

– Сегодня тоже будет небольшой праздник, – ответил господин Аталлос, – поторопись, ты должна к нему очень хорошо приготовиться. Это важно, – и он зашагал прочь.

Теперь Елена лежала на кровати в своей комнате. Ей ничего не хотелось делать. Ей не хотелось праздновать. Несмотря на всеобщее ликование вокруг, для нее сегодня был черный день. День, когда ее счастье прошло так близко от нее, оставаясь при этом все так же бесконечно далеким. Она закрыла глаза и попыталась уснуть. В конце концов основной праздник все равно завтра. А сегодня она слишком устала. Но тут дверь комнаты резко распахнулась и в нее влетела госпожа Анника в сопровождении Кэролайн и огромной вереницы служанок. Увидев, что Елена лежит на кровати, она в ужасе воскликнула:

– Дорогая, что ты делаешь?! Время подходит!

Елена поднялась с кровати, сонно потирая глаза.

– Госпожа Анника, можно я сегодня дома останусь? – спросила она, едва сдерживая зевоту. – Я и правда очень устала.

Но госпожа и слышать ничего не желала.

– Так, марш в ванную! – скомандовала она, подлетая к Елене и рывков ставя ее на ноги,– Кэролайн, чтобы все было готово через минуту для купания госпожи!

– Слушаюсь, – ответила экономка.

Елена хотела что-то возразить, но ее уже подхватили за руки служанки и повели в ванную комнату. И через две минуты девушку погрузили в горячую, ароматную воду. Сегодня помимо Кэролайн почему–то ее купанием руководила сама госпожа Анника, которая стояла рядом и то и дело давала указания каким маслом натереть кожу Елены.

– Госпожа, прошу вас, – пыталась успокоить хозяйку смущенная Елена, – не надо столько хлопот, вам нужно отдыхать, у вас малыш.

Но хозяйка даже не обратила внимание на ее возражения.

– Нет-нет еще не вытирать! – крикнула она девушкам, которые достали уже полотенца, чтобы промокнуть ими Елену, – надо натереть моими самыми лучшими духами! – и с этими словами госпожа Анника достала из рукава платья небольшой пузырек, она открыла его, и Елена сразу узнала аромат.

– Госпожа, по-моему это то же масло, что добавляли мне в воду при купании, я права? – догадалась Елена.

Госпожа Анника снова звонко рассмеялась.

– Совершенно верно, дорогая! – подтвердила она. – Этот аромат я создала в тот же вечер, когда вы с Варди привезли моих Спируса и Ханбека домой. Я уложила сына, но спать все равно не могла, ведь Спирус был так тяжело ранен, я боялась не уследить за его состоянием. Поэтому я взяла к себе в комнату некоторые образцы, что уже были у меня готовы, но я никак не могла найти ту нужную пропорцию, тот баланс, чтобы родился аромат. И вдруг я вспомнила тебя. Ты мне сразу показалась такой необычной, с большими уставшими глазами, сама по виду совсем ребенок и с маленькой девочкой на руках, такая грустная и такая красивая. И я придумал вот этот аромат. Думаю, он тебе очень подходит.

– Но зачем меня натирать этими маслом сегодня, госпожа?

По комнате разлился аромат луговых цветов и фиалок, а в его глубине слышалось благоухание розы.

– Так, повернись спиной, теперь он перед нами не устоит, – довольно приговаривала госпожа Анника.

– Госпожа, кто не устоит? – спросила Елена в недоумении. Но та ее и не слышала. Но вдруг женщина вздрогнула, едва не уронив флакон с маслом.

– Дорогая, что это такое?! – воскликнула госпожа Анника, с ужасом рассматривая спину девушки, на которой проступали линии бордового цвета.

– Что вы имеете в виду?

– Эти ужасные рубцы на твоей спине!– объяснила госпожа Анника, – откуда они у тебя взялись? Тебя что, избивали?

Елена грустно улыбнулась.

– То что вы задали этот вопрос, госпожа Анника, говорит о том, насколько вашим слугам повезло, вы даже не знаете, как выглядит спина после ударов палками.

– Святые предки! – проговорила госпожа, прижимая руки к губам, – бедная девочка! Такие зверства творят над слугами в поместье Наттеньеров?!

– Там не считают слуг за людей, скорее за скот, – усмехнулась Елена.

– Поэтому ты и сбежала оттуда, ведь так? – спросила госпожа Анника, выливая масло из пузырька прямо на рубцы.

– Отчасти да, – ответила девушка.

– А что Кольбейн Наттеньер? Почему он не защитил тебя?

При упоминании этого имени Елена невольно вздрогнула и подняла на хозяйку глаза полные недоумения.

– Почему вы вдруг спросили о нем, госпожа Анника?

– Ну, по тому смятению, что ты показала, узнав, что император покинул город, я поняла, что вас с ним связывали далеко не простые отношения хозяина и прислуги, я ведь права?

Елена опустила глаза, ее ресницы дрожали. Госпожа Анника внимательно смотрела на девушку.

– Прости, видимо, тебе тяжело об этом говорить, я переступила некоторую черту, которую не должна была переступать.

Но Елена тут же замахала руками.

– Нет-нет, госпожа, что вы! –воскликнула она. – За эти месяцы вы мне стали родной, словно мать. И потом, я так давно держала это в себе, не имея возможности ни с кем поговорить. Думаю, если теперь я выговорюсь, мне станет легче и я наконец смогу расстаться с моим прошлым.

– Так что же? – спросила вновь госпожа Анника. – Кольбейн соблазнил тебя? И поэтому ты сбежала?

– Нет, госпожа, – возразила Елена, – он был ни в чем не виноват. В своих чувствах к нему я могу винить лишь одну себя, что забыла, кто он, и кто я. За это и поплатилась. Но теперь все это в прошлом! Кольбейн стал императором, и потерян для меня навсегда.

Госпожа Анника внимательно слушала Елену.

– Ты говоришь о своих чувствах к нему, но ничего не говоришь о его чувствах к тебе. Как ты думаешь, он был влюблен в тебя?

Елена улыбнулась.

– Это самый сложный вопрос, что существует для меня в этом мире, госпожа, – отвечала она, – иногда мне казалось, что да, иногда я была уверена, что нет. Чувства Кольбейна очень сложно понять и разобрать, так как он очень хорошо умеет их сдерживать и скрывать даже от самого себя. И если понадобиться, я уверена, он с легкостью пожертвует своим сердцем, чтобы достичь своих целей.

– Ты думаешь, что так хорошо его знаешь, – задумчиво сказала госпожа Анника, – а вдруг ты ошиблась? И как раз свое сердце он не предаст никогда?

Елена остановила на госпоже Аннике удивленный взгляд.

– Что вы имеете в виду?

– Ах, не обращай на меня внимание, – беззаботно махнула рукой госпожа, – болтаю все подряд!

Она вылила остатки масла на девушку и стала втирать его до тех пор, пока оно полностью не впиталось в кожу.

– Кэролайн, платье! – скомандовала госпожа, – то самое, что я приготовила!

Елена вернулась из ванной комнаты в спальню и обомлела. В руках девушки держали изумительное голубой платье, все расшитое серебрянной нитью и кристаллами, из-за чего оно все мерцало и переливалось.

– Подождите, госпожа, – произнесла Елена, с трудом отводя взгляд от этого великолепия– здесь явно какая-то ошибка. Как я могу надеть такое роскошное платье? Оно скорее для приема во дворце, чем для семейного праздника.

– О, не придумывай, – поспешила переубедить ее госпожа Анника, – в этом платье нет ничего особенного. Быстрее, нужно поторопиться! – приказала она прислуге. И тут же девушки обступили Елену и стали помогать ей надевать платье.

– Что с прической госпожа? – спросила Кэролайн.

– Так, – проговорила госпожа Анника, деловито рассматривая Елену с ног до головы, – нужно что-то легкое и романтичное, под стать платью. Да, распущенные локоны, – самое то!

Тут дверь в комнату неожиданно распахнулась и, к огромному изумлению Елены, в нее вошла Дамира, она была какая-то необычайно радостная, на лице играла счастливая улыбка.

– Мама! – воскликнула она, – я тоже хочу помочь госпоже Елене собраться!

– Что?! – не могла поверить своим ушам Елена, – это что за праздник нас ждет? Меня сбросят с городской стены в море в благодарность богам?!

– Ха–ха, – наигранно засмеялась Дамира, прикрывая рукой рот, – госпожа Елена, вы такая остроумная. Нет конечно, просто…э…, – она запнулась и посмотрела на мать, та нахмурилась и покачала головой, – просто меня очень впечатлила ваша мужественность и храбрость, когда вы доставали доказательства против мэра Тодерона! Вы теперь моя героиня!

– Серьезно?! – удивилась Елена.

«Что-то мне все это очень не нравится», – думала Елена, пока мать с дочерью причесывали ей волосы.

– Да, теперь то, что нужно, – довольно проговорила госпожа Анника, отходя подальше, чтобы получше рассмотреть результаты своего труда, – ты выглядишь просто неотразимо, дорогая! – воскликнула она, любуясь, – посмотри же на себя! – и госпожа Анника подвела Елену к огромному зеркалу. Девушка посмотрела в свое отражение. Она выглядела действительно великолепно. Платье было словно живое, таинственно мерцало и светилось, вырез в виде лодочки выгодно подчеркивал хрупкие покатые плечи Елены, а благодаря пышной юбке, и без того тонкая талия девушки, казалась еще тоньше. Часть золотистых волос у лба была зачесана наверх, другая спадала свободными волнами на грудь.

– Ты готова, моя дорогая! – сказала госпожа Анника, и растрогано поднесла руку к глазам. – Дамира, она же просто прекрасна, ведь так? – спросила она дочь. Та в ответ усмехнулась.

– Я очень на это надеюсь, что госпожа Елена достаточно прекрасна.

– Поспеши, дорогая, у входа тебя уже ждет экипаж, чтобы отвезти в положенное место.

– Меня одну? – удивилась Елена, – а как же вы?

– А мы немного попозже подъедем, – ответила хозяйка, беря ее под руку и стремительно выводя из комнаты. Пройдя по галереям и коридорам дома, они вышли к воротам. Тут ждал экипаж.

Губы госпожи Анники загадочно заулыбались, когда она усаживала в него Елену.

– Ну, что ж, поспеши, моя милая!

Дверь захлопнулась, экипаж тронулся.


Глава 28 – Встреча

– Куда же меня везут? – задавалась она вопросом.

Через несколько минут они выехали через ворота пристани.

– На берег? Мы приехали на берег?! – изумилась девушка, – здесь будет проходить праздник?!

Экипаж остановился, кучер спрыгнул и помог Елене сойти. А сам тут же сел обратно, хлестнул лошадей и умчался прочь.

– Подожди! – крикнула ему вслед Елена, – мне что же обратно пешком возвращаться через весь город?!

Но того и след простыл. Девушка растеряно посмотрела по сторонам. Хотя еще было довольно светло, вокруг не было ни души.

– И где же праздник?– недоумевала она, ступая на песок, – где все люди?

В лицо дул легкий теплый бриз, море выглядело спокойным и безмятежным. Елена подняла глаза к небу, в этот предзакатный час оно играло всеми цветами: голубым, розовым, оранжевым, фиолетовым. В его глубине парили белые чайки. Девушка подошла ближе к воде и стала смотреть вдаль, ей хотелось насладиться красотой этого огромного солнца, что вот-вот должно было уйти за горизонт.

Она закрыла глаза и вдохнула в себя свежий соленый воздух. Вдруг совсем рядом послышались шаги на песке, Елена обернулась и застыла пораженная.

– Что это? – прошептала она, чувствуя, как ее сердце перестает биться. – Я, наверное, сошла с ума.

К ней приближался мужчина, очень похожий на Кольбейна. Та же гордая фигура, те же горящие синие глаза, то же лицо, хотя нет, левую сторону покрывает черная маска, но даже она не способна обмануть Елену. Это Кольбейн. Это ОН!

Мужчина был уже совсем близко, и чем меньше становилось расстояние между ними, тем неистовее трепетало сердце у неё в груди.

– Елена! – позвал он.

Этот голос! В целом мире только он один мог так произносить ее имя! И этот взгляд, нежный, растерянный, страстный.

Он приближался к ней. Но вдруг внутри Елены все сжалось.

– Нет! – воскликнула она и, подхватив свое прекрасное голубое платье, бросилась бежать прочь.

– Елена! Проклятье, почему ты убегаешь?! – крикнул Кольбейн и бросился за ней.

Эти неудобные туфли на каблуке, как же они сейчас ей мешали, то и дело увязая в песке, она была совсем непривычна к ним. До ворот города оставалось совсем ничего, но тут ее нога подвернулась, она начала падать, и в это самое мгновение Кольбейн догнал ее, схватил за руку и развернул, крепко прижимая к себе.

– Отпусти меня! Отпусти! – билась в истерике Елена, вырывая свои руки и ударяя Кольбейна в грудь. – Ай! – вскричала она, больно ударив руку о железные латы. Кольбейн тут же схватил ее руку и прижал к своей щеке.

– Больно? – спросил он, горячо и нежно смотря на нее. Елена замерла. Под своей ладонью она чувствовала его горячую кожу, и как в самую их первую встречу холодный огонь синих глаз обжег ее, подчиняя себе, лишая сил.

– Прошу, отпусти меня, – прошептала она, дрожа и замирая. Но вместо этого Кольбейн подхватил ее на руки, высоко поднимая над землей.

– Что ты делаешь?! – испуганно вскричала Елена, инстинктивно обнимая его за шею.

– Ты и правда думаешь, что я отпущу тебя после того, как так отчаянно искал все это время? – пылко шептал он, касаясь ее губ. – ну уж нет, Елена, теперь ты моя! Моя навсегда!

– Ты искал меня? – не верила она.

Кольбейн прижался своим лбом к ее лбу, устало закрывая глаза.

– Зачем ты это сделала? Зачем оставила меня?

– Оставила?! Ты стал наследником престола! Ты уехал! Что мне оставалось делать?

– Ждать меня! – ответил горячо Кольбейн, – ведь тогда в саду я все тебе сказал. Я просил подождать меня, и никуда не уезжать! Но, вернувшись за тобой в поместье родителей, я обнаружил, что тебя и след простыл.

– Я не знала! Я не знала, что ты вернешься! – воскликнула она, слезы бежали по ее щекам. Неужели она ошиблась?! Она думала, что он уехал, бросил ее, но это было не так! Ей вдруг стало трудно дышать. Казалось, ее сердце сейчас разорвется от переполнившей его муки и радости.

– Ты была такой потерянной после казни Фреи, –продолжал Кольбейн пылко, – я хотел дать тебе время прийти в себя, а в день, когда мне нужно было уезжать с императором, чтобы вступать в права престолонаследия, я хотел написать тебе, но потом вспомнил, что ты не умеешь читать! Но мне даже в голову не приходило, что после всего, что произошло между нами, после всего, что я тебе сказал тогда в саду, ты возьмешь и безжалостно уедешь, исчезнешь, не оставляя после себя никаких следов. Я был потрясен, я был просто убит, когда вернулся и не мог нигде найти тебя, я ходил, как дурак, пугая слуг, по заднему двору, везде ища тебя, и не находя. Ты хотя бы представляешь, в какое отчаяние повергла меня тогда?

–Кольбейн, я… – прошептала было Елена.

– Этого не произошло, если бы ты верила мне, верила в мои чувства. Тогда не было бы этой кошмарной разлуки, этих страшных месяцев, когда я не знал, где ты и что с тобой. О, Елена, почему ты была так жестока?

Последнюю фразу Кольбейн прошептал уже целуя ее, сначала нежно, чуть касаясь, но уже через секунду губы его стали ревнивыми и страстными. По телу Елены пробежал ток, не осталось больше страха, сомнений, упреков. Кольбейн здесь! Он вернулся к ней! Он ее целует. И ее губы раскрылись, впуская внутрь его горячее дыхание. Чувства захватили их.

– Кольбейн,– шептала Елена, вся сгорая от любви и страсти,– я так ждала тебя, так отчаянно ждала.

– Почему ты не верила мне, любовь моя? – спрашивал он, целуя ее шею, ее открытые плечи. – Я никогда не предам тебя.

– Как я могла тебе верить, – отвечала она, дрожа всем телом,– ведь ты был таким разным в ту пору. Мне было сложно понять тебя. В какой момент ты был настоящим?

Кольбейн посмотрел на неё, в его глазах читалась такая нежность, такое обожание, что Елена невольно улыбнулась и поднесла руку к его щеке.

– Сейчас, Елена, в данную минуту, я настоящий, – прошептал он,– ты мне веришь?

– Да, верю! Я так люблю тебя! Не покидай меня больше никогда! – и она прижалась к его груди.

– Это ты покинула меня. И эти месяцы вдали от тебя сильно меня изменили. Покорежили.

Кольбейн горько усмехнулся.

– Я уже не тот, кем был, когда ты впервые встретила меня.

Елена посмотрела на маску.

– Это из-за падения в огонь?

– Да.

Она потянулась к ремешкам, крепившим маску к голове. Но Кольбейн схватил ее запястье.

– Не стоит, Елена, – произнес он, растеряно улыбаясь, и в глубине его глаз она увидела страх и неуверенность.– Там уже ничего не осталось. Только тень.

– Мне все равно, я не боюсь. Это ты, твое лицо, и я буду любить его, – и она расстегнула ремешки, маска упала. Последние солнечные лучи осветили страшные рубцы на щеке и лбу. Закат сделал их еще более красными, еще более отчетливыми. Кольбейн замер, было видно, что внимательный взгляд Елены мучает его.

– Ну, что? Как тебе это зрелище? – спросил он насмешливо, чтобы скрыть боль. – Уже не тот красавец, каким ты меня помнишь.

Елена подняла руку и с нежностью провела по маленькому красному рубцу над бровью. И вдруг потянулась и поцеловала, сначала бровь, а затем и глаз.

– Как же ты красив, – шептала она, чуть дыша. – Невообразимо красив. О, Кольбейн!

– Ты не исправима, – улыбнулся он, жадно притянул к себе и поцеловал.

***

Солнце уже давно село за горизонт, то тут, то там на небе загорались первые вечерние звезды, волны тихо набегали на песок прямо к ногам влюбленных, время для которых замерло.

– Я хочу немедленно забрать тебя, – сказал Кольбейн, – чтобы ты наконец стала той, кем должна была стать еще осенью.

Елена посмотрела на него.

– Кем же?

Кольбейн улыбнулся.

– Закрой глаза.

Елена подчинилась. Она почувствовала, как по безымянному пальцу левой руки что-то скользнуло. Она открыла глаза. Это было кольцо с красивым розовым камнем. Елена испуганно взглянула на Кольбейна.

– Это кольцо мой дед носил у себя на груди. Оно принадлежало его второй жене.

– Твоей бабушке?! – воскликнула изумленно Елена.

Кольбейн кивнул.

– Мы, Наттеньеры, бываем порой очень странными. Жестокость в нас часто сочетается с ранимостью. Таким был мой дед, почти не помнивший первую жену, мать императора Рагнара. Но зато он, как сумасшедший, любил вторую жену, которая рано скончалась, едва на свет появился мой отец. Перед смертью он отдал мне это кольцо. Это розовый бриллиант.

Кольбейн взял руку Елены и поцеловал.

– Его должна носить только ты, Елена. Моя невеста. Моя жена. Единственная моя императрица.

От этих слов Кольбейна Елена ощутила, как слабеют ее ноги. Что он делает? Совершенно растерянная, она поднесла руку к голове. «Разве это возможно?! – не верила она, – разве возможно для меня такое счастье?»

– Я так давно мечтал задать тебе этот вопрос, Елена, – и голос Кольбейна дрогнул, – скажи, ты выйдешь за меня? Я прошу твоей руки и сердца.

Елена молчала. Голова кружилась.

– Ну так что же? – спросил он снова ее. – Ты хочешь стать моей женой, Елена?

– Кольбейн, прошу подожди, – прошептала она в волнении, закрывая глаза и испуганно прижимаясь к нему, – не задавай мне этот вопрос, прошу.

– Почему? – рассмеялся Кольбейн. – Почему не задавать?

– Мне страшно. Страшно, что я могу стать слишком счастливой. Невозможно счастливой.

– Скажи мне, Елена, – прошептал он ей, – прошу, я ведь так долго этого ждал!

– А как же Вигдис?

– Кто?

– Вигдис Эмиртейн, с ней ты обручился у себя в поместье.

Кольбейн, казалось, даже не сразу вспомнил, о ком она говорит.

– Ты забыл свою невесту? – иронично вскинула брови Елена.

– А, ты про Вигдис, – Кольбейн усмехнулся. – Она уже обручена с другим.

– Что?!

Елена не могла поверить своим ушам. Герцогиня Эмиртейн выглядела очень влюбленной в Кольбейна, и теперь она обручена с другим.

– Как так вышло?

– Вполне естественно. После того, как ты убежала от меня, я почти сразу поехал в поместье Эмиртейнов и разорвал помолвку.

– Бедная Вигдис! – воскликнула Елена.

– Себе в оправдание я могу сказать лишь то, что попросил одного своего старого друга, который еще с юных лет был влюблен в Вигдис, чтобы он составил ей компанию у нее в поместье. Что он и сделал. И вот совсем недавно я узнаю, что у них назначена свадьба.

Кольбейн говорил, а глаза его смеялись.

– Не могу поверить! – воскликнула Елена, отстраняясь. – Ты снова делаешь это! Снова играешь с людьми!

Она развернулась и пошла от него прочь.

– Елена, стой! – крикнул он, снова хватая ее руку. – Я не любил Вигдис! Никогда не любил!

– Зачем тогда сделал своей невестой?!

– Потому что был идиотом тогда! – воскликнул Кольбейн, желая вновь заключить ее в объятья но она не далась. Волна гнева и боли наполняла все ее существо.

– Ты играл Вигдис, играл Фреей, играл мной. Так нельзя! Мы люди, и ты делаешь нам больно.

Отчаяние пробежало по лицу Кольбейна.

– Я никогда не играл тобой! И Фреей тоже, – он запнулся, ему было тяжело подобрать слова. – Она была для меня родным ребенком, которого я не смог спасти. Не смог спасти от тех демонов, что жили в ее сердце.

Он устремил взгляд на море, теперь все серебристое при свете луны.

– Ведь она начала убивать за долго тех событий, что произошли в поместье, – глухо произнес он.

– Я знаю, – сказала Елена, сердце ее щемило. Она хотела подбежать и снова обнять его, снова оказаться в защитном кольце его рук. Она уже жалела, что была так резка с ним.

Кольбейн удивленно посмотрел на нее.

– Знаешь? Откуда?

– От самой Фреи.

Кольбейн снова перевел задумчивый взгляд вдаль.

– Когда она совершила те два первых убийства, я был потрясен и раздавлен. Мне не хотелось в это верить, хотелось как-то спасти ее. Уже тогда, я начал понимать, что она повредилась умом. Испытания, что выпали на ее долю, на долю ее несчастного отца изменили ее. Она яростно ждала от меня чувств к ней, но я не любил ее, и никогда не обманывал, никогда не давал надежду. Я никого никогда не любил. Только тебя одну, Елена, – произнес он, печально улыбаясь. – Лишь ты одна вошла в мое сердце, и навсегда осталась там. И теперь ты полностью повелеваешь мной. Буду ли я страдать, или буду бесконечно счастлив, все это решать тебе, моя императрица.

Елена не сводила с него глаз. Как же она его любит! Несмотря ни на что. Вопреки всему! Она бросилась к нему и обняла.

– Прости меня! Я не хотела ранить тебя!

Кольбейн прижался щекой к ее волосам и закрыл глаза.

– Я никогда не был идеальным, Елена. Пороки и страсти терзают меня, зажигают мою кровь. Я совсем не тот прекрасный рыцарь, каким ты меня рисовала.

– Мне все равно, – прошептала она горячо. – Я люблю тебя! Люблю больше жизни!

Кольбейн тихонько засмеялся.

– Боюсь, госпожа Елена, вы еще более пылкая и страстная натура, чем я предполагал. То вы отдаетесь моим поцелуям и ласкам, то отворачиваетесь и уходите с таким холодным видом, что мне хочется провалиться сквозь землю. И ты еще говоришь, что не знала, что я испытывал к тебе, когда я и сам порой был в большом замешательстве, и не всегда понимал, что твориться в этой прелестной головке.

Елена засмеялась. Его голос, его объятия, все такое родное и близкое.

– Так что же? Ты ответишь на мой вопрос, моя бессердечная маленькая госпожа? Станешь ли ты моей женой?

Елена прижалась щекой к его груди и слышала быстрые удары сердца. Она закрыла глаза и чуть слышно прошептала:

– Да.

И в это мгновение черная тень Фреи растаяла над ними.

Кольбейн подхватил Елену и закружил.


Глава 29 – Прощание и Рассвет

С раннего утра Фарсала гудела от шума и смеха. Празднование победы продолжалось, вдобавок ко всему пришла новая радостная весть. Император женится. Елена вышла под руку с Кольбейном на высокий балкон. И под торжественный звук труб, ей был дарован титул ее императорского высочества. Теперь она официально обручена с Кольбейном.

– Император женится на бессмертной! – кричали в народе, смеясь и ликуя. – Близится Золотой Век Империи! Ура! Ура! Ура!

Раздались удары пушек. К пристани подплывал корабль с белоснежными парусами. Это был императорский фрегат «Рассвет». Именно на нам Кольбейн и Елена отправятся в столицу.

После той встречи на берегу моря, Елена вернулась в дом Аталлосов, чтобы проститься. И зная это, хозяева собрали всех друзей. Викар, Арлан, Кеган, Ребекка и Эдд Винслоу, малышка Нимфея, пришли все, кроме Савалли.

– Госпожа Елена, значит император ваш жених?! Вы уезжаете? А когда? Возьмете меня с собой? – сыпал вопросами Ханбек.

Но был остановлен госпожой Анникой.

– Дорогой, нашей Елене нужно прийти в себя после всего случившегося. И потом, не прилично задавать так много вопросов.

Елена рассмеялась.

– Все в порядке. По правде говоря, Ханбек, и я сама не знаю, что будет дальше.

– Как не знаете? – усмехнулся Кеган, подмигивая. – Этот крупный камушек на вашем безымянном пальце говорит сам за себя. Как удачно все вышло, я лично знаком с будущей императрицей.

– Прекрати свои намеки, Кеган, – приструнил его господин Викар, хмуря брови. – Ну, везде пытается выгоду найти.

– Конечно! Ведь я купец, дружище, мне нужны протекции и привилегии.

– Теперь ты не просто купец, а один из правителей Фарсалы, – сказал Арлан.

Елена, услышав это, удивилась.

– Вы, господин Кеган? Теперь вы правите Фарсалой вместо Тодерона?

Четверо мужчин рассмеялись.

– Не совсем так, – объяснил Арлан, – официально мэром назначен Тородд, а мы четверо, да еще и Атли Кривоногий, составим совет.

– Вполне разумно, – похвалила такое решение госпожа Анника.

Они расположились в саду на террасе. Было тепло и безветренно. Малышка Нимфея сидела у Елены на коленях и жевала булочку. Елена прижимала ее к себе и гладила по головке. Ребекка и Эдд Винслоу уже не относились столь ревниво к той нежности, которую их теперь приемная дочь выказывала Елене.

– Так удивительно все это, – говорила Ребекка, улыбаясь, – если бы императорские войска не подошли вовремя, то мы уже никогда бы не вернулись домой, и я бы потеряла Эдди, – при этом она ласково улыбнулась мужу, а он поцеловал ее руку.

– Да, я очень скучала по папе, – прощебетала Нимфея, у которой теперь были и папа, и мама, и мамочка.

– Я, наверное, до конца дней не забуду той радости, когда увидела в небе над Фарсалой победные фейерверки, – произнесла мечтательно госпожа Диоклей и прижала руки к груди.

И все сидящие за столом стали вспоминать те чувства страха, радости, отчаяния и бесконечного счастья, которые им выпало пережить за последние несколько дней.

Елена обводила взглядом эти лица, этот прекрасный дом, и сад, и сердце ее защемило. Это была грусть, но тихая и радостная. Она покидает Фарсалу, дом Аталлосов, чтобы быть с Кольбейном, чтобы стать его женой.

– Как жаль, что не успел вас познакомить с отцом, – сказал Арлан, когда все уже собрались уходить.

– С вашим отцом?! – воскликнула Елена. – Он освобожден?!

Юноша кивнул.

– Да, наконец-то мой несчастный отец дома.

– И как он?

– Тюрьма сильно подорвала его здоровье. Он уже не тот крепкий и красивый мужчина, каким я его знал.

– Все это пустяки, Арлан, – махнул рукой господин Аталлос, – главное, Васко жив, а здоровье и поправить можно.

Друзья уже стояли у ворот дома, настало время прощаться. Потом у Елены уже не будет такой возможности.

– Прощайте, госпожа Елена, – поклонились господин Викар с женой. – Не забывайте Фарсалу и его жителей. Нас, ваших друзей.

Елена улыбнулась и обняла их.

– Прощайте!

– А почему мы, собственно, прощаемся? – дивился Кеган, подходя следующим. – Не знаю, как вы, друзья, а я теперь намерен частенько ездить в столицу, может, себе и домишко какой прикуплю с золоченным фонтаном. Как вы считаете, госпожа Елена? Будете рады видеть старого шалопая у себя при дворе?

– Конечно! – радостно воскликнула Елена, чувствуя, что ее глаза начали щекотать слезы. Она крепко обняла его. – Спасибо вам за все, господин Кеган!

– Это я должен вас благодарить, госпожа, – отвечал он. – Ведь если бы вы не достали тогда эти доказательства против мэра, ваш будущий супруг наверняка, чего доброго, казнил бы нас всех, не глядя, как мятежников. Ну, и конечно велеты, если бы император не разыскивал вас здесь, лежать бы мне сейчас уже в сырой земле. Так что это вам спасибо, госпожа, что выбрали Фарсалу для вашей прогулки,

– Прощайте, госпожа Елена, – это уже был Арлан. – Был счастлив познакомиться с вами, и вместе защищать нашу Фарсалу.

Они обнялись.

– Так, а вот слезы совсем сейчас не к месту, – пожурил ее Кеган, – вы теперь императрица, а они не плачут.

– Извините меня, – отвечала Елена вытирая глаза.

– Мамочка, ты теперь будешь жить в замке и станешь принцессой? – спросила Нимфея.

Елена опустилась на колени и крепко обняла девочку.

– Да, – ответила она.

– А когда ты вернешься, чтобы поиграть со мной?

– Не знаю, моя крошка. Но я хочу, чтобы ты помнила, что я люблю тебя. Ты навсегда в моем сердце.

На глазах девочки засверкали слезы, она прижалась к Елене.

– Не уезжай, мамочка!

Они стояли так долго-долго. Пока не подошли Ребекка и Эдд, и не забрали плачущую Нимфею.

– Расти здоровой и счастливой, – сказала Елена и поцеловала ее на прощание.


***

Пришло сообщение, что к двенадцати часам дня, за Еленой к дому Аталлосов подъедет экипаж, дабы сопроводить ее в императорскую резиденцию.

Помимо прочего Кольбейн прислал целый штат прислуги, которые должны были готовить Елену к торжеству. Наряд тоже был им выбран, как и драгоценности. И вот белоснежное, словно облако, платье было застегнуто на все бесконечные пуговицы и шнурки, на голову надета жемчужная тиара. Елена смотрела на себя в зеркало. Что это? Разве это она? Госпожа Анника, как и Кэролайн, снова стояли возле нее, глядя с восхищением и трепетом. Они были растеряны, словно уже и не зная, как теперь к ней обращаться. От прежней Елены не осталось ни следа, перед ними стояла императрица.

– Госпожа Елена, вы такая красивая! – воскликнул Ханбек. – Самая красивая на свете!

Она подошла и поцеловала мальчика в лоб.

– Спасибо тебе, мой маленький друг! Я тебя никогда не забуду.

И тот крепко обнял ее.

– Осторожно, Ханбек, – говорила госпожа Анника сквозь слезы, – ты испортишь дорогой наряд.

И вот все вышли, и Елена осталась ждать в комнате одна, когда за ней придет экипаж. Голова кружилась, она все еще не могла поверить в то, что это все происходит с ней наяву. Она то и дело смотрела на свой руку с обручальным кольцом и снова и снова вспоминала слова Кольбейна, его взгляд, его глаза. Как бы она желала, чтобы он появился прямо сейчас перед ней. И тут в комнату постучали. Это он!

– Кольбейн! – кинулась Елена и распахнула дверь. Но на пороге стоял Савалли.

– Вы? – прошептала она потрясенно.

– Позволит ли мне, госпожа, проститься с ней? – проговорил он, смущенно улыбаясь, и боясь смотреть на нее.

– Конечно! – воскликнула она радостно. – Я очень рада вас видеть, господин Савалли. Вас не было утром…

– Да, я не мог…

Она вышла к нему в коридор.

– Мне было больно думать, что я уеду, так и не простившись с вами.

– В самом деле больно? – переспросил Савалли, поднимая наконец глаза. – А вот я счастлив за вас, госпожа Елена. Вы наконец–то воссоединились с мужчиной своей мечты. Конечно. Он император, а кто я?

Это прозвучало зло, с насмешкой.

– Господин Савалли,– проговорила Елена, –я выбрала его не потому что он император, даже если бы он был самым обычным, простым человеком, мой выбор остался бы прежним. Я люблю его.

Но Савалли в раздражении поднял руку, жестом прося ее не продолжать.

– О, прошу вас, не надо только снова рассказывать про то, как вы его любите, я это много раз слышал. Но хотите услышать от меня правду, Елена?

– Правду, господин Савалли?– спросила она в недоумении.

Его глаза горели, губы кривила насмешка.

– Да, правду, о нас, Елена. Она уже давно существует между нами, но из-за ваших высоких принципов вы так боитесь ее признать. Эта правда заключается в том, что вы большая лгунья. Ведь я нравлюсь вам! Вы можете сколько угодно обманывать себя, но меня вы не обманете.

Елена опустила глаза, Но он быстро подошёл к ней и, взяв за подбородок, поднял ее лицо так, чтобы она не могла спрятать глаза.

– О да, Елена,– сказал он резко,– я вам нравлюсь! Я вижу это в ваших глазах, читаю в ваших движениях. То притяжение между нами, вы его тоже чувствуете, и не надо мне говорить, что это не так! Тогда после спектакля, когда я целовал вас, и после того, как спас из рук Грегера. Я видел это чувство в ваших глазах. И я более чем уверен, что если бы этот мужчина всей вашей жизни не приехал за вами, вы бы стали моей. И причём довольно скоро. Какой срок? Думаю, месяц. Ну что, хотите мне сказать, что я не прав?!

Она освободила свое лицо.

– Все это уже не важно, господин Савалли,– сказала она, убирая его руку от своего лица и отстраняясь,– что было бы, уже не важно. Я люблю другого человека, и я выхожу за него замуж.

– Не важно?!– вскричал в гневе Савалли, хватая ее за предплечья,– не важно?! Останьтесь со мной, Елена! – проговорил он горячо. – Чего вы боитесь?! Даже если вы выйдете сейчас и скажете, что не поедете с ним, он вам ничего не сделает. Вы это прекрасно знаете. Нет, не так. Я сам скажу ему!

Елена высвободилась из его рук.

– Господин Савалли, я была очень рада увидеть вас сегодня, но теперь вы переходите все границы. Я хотела проститься с вами по–дружески и пожелать счастья, но вы все превратили в какую–то ненужную ссору,– она повернулась и хотела уже уйти.

– Подождите, – остановил он ее, и от тембра его голоса сердце Елены сжалось, она обернулась, – дайте я ещё раз взгляну на вас, в последний раз. Он взял ее за руку и, повернув к себе лицом, стал с обожанием разглядывать всю с головы до ног

– О, эта дорогая парча, жемчуг, драгоценности,– перечислял Савалли грустно,– он явно постарался. И это все вам так идёт, Елена. Вся эта роскошь и блеск, словно вы были рождены стать королевой и наконец-то стали ею. И я хочу пожелать вам счастья, но ещё хочу пожелать вам мужества. Вы удивлены? – спросил он, заметив ее взгляд. – Да, я хочу пожелать вам мужества и сил, Елена. Так как быть замужем–это всегда непросто для женщины, но быть замужем за императором–это такая тяжёлая ноша, что мало что с ней сравнится.

Елена отвела взгляд.

– Ну что, не передумали? – спросил он полушутливо. – Нет? А то бы остались со мной. Да, я вроде как теперь мэр этого города. Но Фарсала маленький городок, он не идёт ни в какое сравнение с огромной империей. Вы бы были со мной по-настоящему счастливой и свободной. Вы ведь так любите свободу, любите море, любите ветер, развивающий ваши волосы. Но вместо тихого светлого счастья со мной, вы загоняете себя в клетку. Вы выбираете себе в мужья человека мрачного и тяжелого. И в добавок ко всему, он император огромного государства, переживающего не самый спокойный и лучший свой период, и сколько вам, Елена, предстоит ещё вынести, одним только предкам известно.–Савалли замолчал и с волнением смотрел на Елену.

– Я знаю,– отвечала она,– знаю, на что иду. И именно потому, что люблю Кольбейна всем сердцем, я хочу быть рядом с ним, несмотря ни на что. Я хочу стать ему настоящей опорой и поддержкой.

Савалли вздохнул.

– Тогда мне ничего другого не остаётся, – с тоской произнёс он,– как пожелать вам счастья и отпустить навстречу своей судьбе, – с этими словами Савалли наклонился и хотел поцеловать Елену в лоб, но жемчужная подвеска, тянувшаяся от тиары по пробору и украшавшая ее лоб, помешала ему это сделать. Он недовольно взглянул на украшение, и тогда, склонившись, поцеловал руку Елены с обручальным кольцом.

– Прощайте!– глухо сказал он, отпуская ее.

– Обещайте мне, господин Савалли, что станете счастливым,– проговорила Елена, но голос ее дрогнул.

– О, не беспокойтесь! – воскликнул он. – Я обязательно стану счастливым. Я не собираюсь страдать по вам всю жизнь, оставаясь бездетным холостяком. Ну, уж нет. Я знаю, что время излечит мои раны, и ваш прекрасный образ постепенно изгладится из моей памяти. Я забуду вас, Елена. И тогда смогу вновь стать счастливым.

– Тогда, прощайте!– сказала она и направилась вперед по коридору к выходу.

Она чувствовала, что Савалли смотрит ей вслед. Перед самым выходом из дома она остановилась и стала смотреть на деревянные доски пола. И тут подняла глаза и увидела его, Кольбейна. Он задумчиво ходил по лужайке перед домом. Его сильная, гордая фигура в парадном бело-золотом мундире, выглядела напряженной, красивое загорелое лицо было сосредоточенным, а на лбу между бровями отчетливо виднелись две резкие вертикальные черты, которые особенно выделялись сейчас, когда он хмурился. Больше всего в эту минуту Кольбейн напоминал тигра, запертого в клетку. Он ждал. Он мучительно ждал ее. Елена перевела взгляд с его лица на волосы. Когда-то чёрные, словно ночь, теперь же все виски и пряди у лба были седыми.

И, не помня себя, Елена побежала к нему. Она больше ничего не чувствовала, кроме единственного страстного желания скорее обнять его.

– Ты приехал за мной! – воскликнула она, прижимаясь лицом к его груди.

Кольбейн подхватил ее.

– Да, не мог удержаться, – сказал он горячо, – хотел поскорее увидеть тебя!


***

Весь город вышел на пристань, чтобы проводить императора–избавителя и его невесту. Военный взвод выстроился по обе стороны пирса, возле которого стоял пришвартованным императорский фрегат «Рассвет». Держась за руку Кольбейна, Елена медленно восходила по трапу на борт. Взойдя на палубу, она обернулась и посмотрела на город. Фарсала вся ослепительно сияла в лучах яркого южного солнца, белые чайки с громким криком носились высоко в безоблачном голубом небе, а прямо над их головами раздувались паруса. Якорь был поднят, и корабль стал медленно отплывать от пристани, увозя Елену прочь.

– Да здравствует его величество император Кольбейн!– взревела толпа, послышался пушечный залп.

Фарсала, великая и непобедимая, осталась позади.

– Прощай, мой милый город, – тихо прошептала Елена. – Моя Фарсала.

Она почувствовала на себе пристальный взгляд горячих глаз и обернулась. Кольбейн стоял рядом и следил за выражением ее лица. Взяв ее руки, он наклонился и поцеловал их. Елена с нежностью смотрела на него. На этого человека, который стал для неё всей вселенной.

– Тебе грустно от того, что ты уехала из Фарсалы?– спросил он. – Ведь этот город стал твоим домом за эти месяцы.

Елена улыбнулась и покачала головой.

– Нет, Кольбейн. Я уже давно поняла, что там где ты, там и есть мой дом, мой настоящий дом.

Они обнялись. Елена вздохнула и закрыла глаза. Все тревоги и страхи исчезли, было так тепло и спокойно. Больше не надо никуда бежать, больше не надо ничего опасаться.

– Моя Елена, – шептал Кольбейн. – Я смогу защитить тебя от всех проклятий, от всех демонов. Я спасу тебя любой ценой.

Последняя фраза показалась Елене странной. Но она была слишком счастлива, и не стала ничего спрашивать. Что их ждало впереди? Какие новые испытания готовила им судьба? Все это сейчас было неважно. Они счастливы. Они вместе.


Эпилог

Фарсала праздновала до глубокого вечера. Все жители были так счастливы и беззаботны, что никто не заметил, как над городом пролетела черная тень. Огромный Ворон долго кружил над старым городским кладбищем прямо над курганом. Птица опустилась в темную яму в камнях. Это было то самое подземелье. Оперенье Ворона засветились, и через секунду на его месте стоял карлик с огромным кривым носом, весь замотанный в черные тряпки. Он подошел к стене с изображением дракона с разинутой пастью. Карлик стоял и смотрел на чудище, а глаза его горели ненавистью. Как вдруг его нос что-то учуял. Подождите? Да! Карлик стал громко шмыгать носом, вдруг поднялся в воздухе, оказавшись на уровне драконьих лап. На них виднелись маленькие черные капельки. Карлик внимательно разглядывал их, а затем открыл рот и лизнул. Глаза вспыхнули. Это невозможно было спутать ни с чем. Это оно! Снова оборотившись в Ворона, он с громким криком вылетел из подземелья и понесся к морю. Туда! Туда вело его чутье.

«Рассвет» уже вышел в открытое море, величественно и плавно двигаясь посреди волн. И тут команда стала замечать, как в солнечных лучах что-то виднелось.

– Обломки корабля, – сказал один из матросов, – надо сообщить капитану. Вдруг есть выжившие.

Ворон опустился на остатки фок-мачты и стал внимательно смотреть. Рядом с ним плыл кусок дерева, на котором было написано «Великан», а чуть поодаль – да, это именно то, что искал Ворон. Искрясь и переливаясь всеми цветами, на воде качалось маленькое зеркальце в дорогой оправе. Ворон схватил его лапами и направился к «Рассвету». Опустившись на палубу так, чтобы остаться никем незамеченным, он осторожно положил на деревянные доски зеркало и улетел.

– Поспешим, поспешим, девочки, надо уже приготовить вечернее платье для ее императорского высочества, – приговаривала девушка-служанка остальным. – А это что такое?

Глаза ее упали на прелестное зеркальце. Она подняла его и стала рассматривать.

– Что это такое, Клеми? – дивились другие девушки, обступая ее со всех сторон. – Какая прелестная вещица! Откуда она у тебя?

Холодная гладь зеркала мистически мерцала. Тяжелая оправа из потемневшего серебра была усыпана камнями: рубинами, изумрудами и опалами.

– Это очень дорогая вещь, почему она лежит здесь брошенной? – недоумевала Клеми.

– Оставишь себе? – спросила одна из служанок, заговорщески улыбаясь.

Клеми нахмурилась.

– Нет конечно! Очевидно же, что такая вещь может принадлежать только императрице. Надо отнести это зеркало в каюту ее высочества.

Девушки разочаровано вздохнули. Но делать нечего.

– Так, поторапливайтесь! – скомандовала Клеми.

И они пошли в каюту Елены.

– Как же здесь красиво, – с придыханием шептались они между собой, рассматривая дорогую мебель, бархат и золото.

– Ее высочество такая счастливица, – говорила одна из девушек, – мало того, что красавица редкая, так и император влюблен в нее без памяти. Куда бы она ни пошла, он смотрит на нее таким взглядом, что меня всю бросает в дрожь.

– А в его каюте я даже видела ее портрет, – проговорила другая, хихикая. – Вот везучая. Ну почему так, одним все, другим – ничего?

– Хватит сплетничать и завидовать, – строго одернула их Клеми, наводя порядок на туалетном столике. Она аккуратно протерла найденное зеркало и оставила его среди красивых стеклянных флаконов, шкатулок и пудрениц. Приготовления были закончены, служанки ушли. Комната опустела.