Дословный Апокалипсис [Анна Урусова] (fb2) читать онлайн

Анна Урусова Дословный Апокалипсис

Благодарности.

Мастеру объектива и вспышки, Олегу Брусенцеву,

за терпение и понимание того,

чем красный-угрожающий отличается от безысходно-красного.

Богине лингвистики, Анне Дерчанской,

за неоценимую помощь в переводе некоторых слов и понятий.

Проводнику,

благодаря которому герои оказались

намного более многогранными, чем задумывались.

«Впрочем, ведь все теории стоят одна другой.

Есть среди них и такая,

согласно которой каждому будет дано по его вере.

Да сбудется же это!»

Михаил Афанасьевич Булгаков «Мастер и Маргарита»

1.Таинственный незнакомец

– Какая ваша заветная мечта?

– Чтобы технология CRISPR -Cas9 наконец-таки начала нормально редактировать ген CCR5. – Заданный вопрос настолько точно повторял мысли, которые вертелись в голове у Ани, что она даже не сразу поняла, что ответила вслух. Из сосредоточения её вывел только удивленный вопрос, совершенно точно заданный чужим, к тому же, мужским голосом.

– Что-что, простите?

Анна подняла голову и обнаружила, что, пока она внимательно читала материалы, посвященные редактированию генома, за её столик подсел незнакомец. Его сложно было бы назвать таинственным: худое лицо, темно-каштановые волосы, небрежно спадающие вдоль скул и немного недостающие до подбородка, тонкие губы, длинный нос с горбинкой. Глаза, большие и тёмные, смотрели со странной смесью скуки и заинтересованности.

– Неважно. Если вы сразу не поняли – значит, и не поймёте. Аня опустила голову, не собираясь тратить время на обычного пикапера, но приставший мужчина, судя по всему, отличался упорством и необидчивостью.

– Давайте я угощу вас кофе, а вы расскажете мне, что за крисп кас найн такое. – Голос у незнакомца был мягкий, но, пожалуй, высоковат для мужчины, хотя отторжения это не вызывало.

– Вы вполне можете перестать отвлекать меня от занятий и узнать самостоятельно, с Google-помощью. – Она намеренно не стала поднимать голову, не желая снова встречаться взглядом с настырным типом.

– Ну ладно. Тогда давайте я отвезу вас в библиотеку, и вы покажете мне нужные книги. Не люблю интернет, знаете ли. Машина у меня надёжная, McLaren Hamann Volcano, если что. Могу даже дать порулить.

Ане показалось, что в глазах незнакомца проскользнула явная насмешка, но девушка отмахнулась от этой несуразности. Постаравшись как можно громче хлопнуть чехлом по экрану планшета, она вскочила и схватила со стола стаканчик с напрочь остывшим кофе.

– Да пошёл ты! – Анна резко развернулась на каблуках и зашагала по плиточным полам фудкорта. Если бы она обернулась перед тем, как встать на эскалатор, то увидела бы, что приставучий тип держит в руках ключи от её комнаты в университетском общежитии и задумчиво улыбается, поглаживая мягкого микроба-брелока

Отсутствие ключей она обнаружила уже на остановке, нашаривая в кармане мелочь на проезд. Злобно прошипев сквозь зубы пару ругательств, Аня отошла за остановку, не желая смущать водителей возможностью взять пассажира, и крепко задумалась. Соседка вернётся только в девять вечера. Друзья, у которых можно было бы скоротать вечерок, отсутствуют, как класс. Гулять по улицам холодно – лёгкое черное пальто, синие джинсы и тонкие замшевые сапоги являлись одеждой скорее красивой, чем удобной – и непродуктивно. Ещё раз пересчитав имеющуюся наличность, она решила, что вполне может позволить себе чай с булочкой в вузовской столовой, благо выгонять её оттуда до восьми никто не будет. Идти от ВУЗа до общаги примерно полчаса, если особо никуда не торопиться, ну а торчать у подоконника на своём этаже полчаса, это лучше, чем все три.

В столовой было, как всегда, тепло, светло и малолюдно. Большинство студентов одного из ведущих университетов Ставрополья предпочитали питаться в кафе и ресторанах или делать вид, что питаются исключительно дома исключительно полезной едой. Преподаватели обычно приходили днём, предпочитая столовскому ужину домашние салаты и котлетки (Аня не очень хорошо представляла, что едят на ужин обычные российские семьи, но почему-то любила думать, что котлеты по-киевски и какие-нибудь овощные салаты). Взяв у симпатичной худощавой раздатчицы чай и плюшку с изюмом, Аня терпеливо выслушала короткую речь о том, что её большие глаза глубокого синего цвета обязательно надо подводить и наносить на ресницы тушь. В середине рассказа о методах правильного выбора помады для нежно-розовых губ, Анино терпение закончилось, и она сбежала, вежливо отговорившись грядущим семинаром.

Девушка устроилась в самом углу столовой и открыла планшет. Пока грузилась прошлогодняя статья из журнала Nature, посвящённая методам обработки информации при редактировании генома, Аня грела озябшие руки о стакан чая. И вспоминала о том, как в гневе покинула фудкорт. Положа руку на сердце, Аня не смогла бы точно сказать, что вынудило её сбежать. Это была не первая и даже не вторая попытка подкатить к ней – красивой девушке, в одиночестве пьющей кофе. Иногда она соглашалась на знакомство, иногда отношения даже доходили до интима. Сегодняшний мужчина был даже симпатичнее большинства её постоянных партнеров. Но всё же было в нем что-то странное, что-то неправильное. Аня ещё долго обдумывала бы произошедшее, не обращая внимания на загрузившийся сайт Nature, если бы на её стол и не легла тень, и знакомый высокий голос не произнес:

– Ты ключи забыла. Вернуть?

Аня поставила стакан с чаем на стол и медленно подняла глаза на худощавого растрёпанного незнакомца с глубокими карими глазами. Он крутил на пальце ключи, висящие на голубом брелоке-микробе, и насмешливо наблюдал за оторопевшей девушкой. Мельком Аня подумала, что совершенно зря сочла незнакомца не таинственным. Ибо мужчина, одетый только в зелёную майку и потертые голубые джинсы, обутый в лёгкие белые кроссовки, и не проявляющий никаких признаков замерзания, не может быть совершенно обычным. Вот только разгадывать эту тайну Ане почему-то совсем не хотелось.

Она нашла в себе силы благодарно кивнуть. Незнакомец то ли не заметил, что ему не очень рады, то ли решил проигнорировать. Он отодвинул себе стул, сел напротив Ани и аккуратно положил ключи в центр стола.

– Ты всегда такая рассеянная? Вроде бы ещё рано для слабоумия. – Он неприкрыто издевался над Анной, и именно это сломало спину Аниному терпению, которое она обычно представляла кем-то вроде медоеда.

– Зато у тебя все признаки слуховой речевой агнозии. Как ты меня нашёл?– Девушка схватила со стола ключи и засунула их в карман пальто.

– Неправильный вопрос. Советую для начала узнать, как меня зовут, и почему я так упорно пытаюсь с тобой познакомиться.

– Можешь считать, что я спросила. – Аня разломила напополам булочку, подтолкнула одну из половинок настырному типу и демонстративно начала есть свою часть.

Мужчина осторожно взял половину булочки и поднес к носу, словно сомневаясь в её реальности.

– Проклятье пало. Или дело в тебе?

Он откусил кусочек мякиша и медленно принялся пережёвывать его. Аня, захваченная этим странным зрелищем, обратила внимание, что с каждым движением челюстей собеседник становится всё удивлённее и удивлённее. Дожевав, он замер, неверяще глядя на булочку. Затем засунул её в рот целиком и принялся жевать, явно наслаждаясь процессом. Аня подвинула к нему стакан с чаем, опасаясь, что мужчина непременно подавиться таким количеством теста, но зря. Он даже не заметил чай. Таинственный незнакомец медленно двигал челюстями, пережевывая самую дешёвую булочку из продающихся в столовой, а из его глаз текли слёзы.

Аня замерла на стуле, опасаясь сказать или сделать что-то не то. За всю свою жизнь она не видела ничего подобного и теперь пыталась решить, что ей кажется более вероятным: существование паранормальных вещей или наличие у незнакомца редкого (очень редкого!) психиатрического заболевания. Мужчина моргнул, возвращаясь к реальности, вскочил со стула. Шаг – и он уже стискивает Аню в объятиях, шепча какие-то слова на незнакомом языке. Она не смогла бы точно сказать, сколько времени просидела так, практически задыхаясь от слишком крепких объятий и запаха цитрусово-табачного одеколона. Спустя вечность или, быть может, мгновение, странный незнакомец отпустил её и вернулся к своему стулу.

– Извини, я уже давно не чувствовал вкуса еды. – Он взмахнул рукой, стирая с лица слёзы, и широко улыбнулся. – Меня называют Агасфер или Буттадео, сам себя я обычно зову постоянным иудеем, но последние двадцать лет меня зовут Виталиком.

Анне показалось, что её ударили чем-то тяжелым по голове. Лучше бы он был сумасшедшим!

– Ты говоришь, что ты тот самый человек, который, по легенде, ударил Иисуса и помешал ему отдыхать?

– Да не бил я его. Не бил! Просто вежливо попросил опереться о другой дом. Человеком меня называть, наверное, уже неправильно, но в остальном – да, это я.

Аня очень хотела сказать, что не верит ему. Дочь религиозных фанатиков, оказавшаяся в детском доме в четыре года, после того, как родители попытались сжечь себя и своего ребёнка из каких-то безумных соображений на тему печати зверя, она была страстной, убежденной материалисткой. Но холодная логика подсказывала: новый знакомец не врёт. Аня была уверена, что никто не следил за ней по дороге от ТРЦ до универа, значит, он нашёл её с помощью потерянных ключей. Он буквально впал в экстаз, начав есть предложенный хлеб. Аня была студенткой четвёртого курса биофака и хорошо знала, что некоторые физиологические реакции поделать невозможно. В минуту высокого эмоционального напряжения он заговорил на непонятном языке, хотя до этого говорил, как коренной ставропольчанин. Было слишком много странного, чтобы списать это на обычное когнитивные искажения. Да что мелочиться: он не мёрз, сидя в одной лёгкой майке в неотапливаемой в столовой!

– То есть всё правда, и однажды Иисус явится карать и миловать в блеске Славы своей? И мои родители – не спятившие фанатики, а его верные последователи? – Она истерично расхохоталась. Аня смеялась, задыхаясь, но продолжая исступлённо хохотать до тех пор, пока на её лице не оказалось что то холодное, липкое, жидкое и немного пахнущее чаем.

– Пошли отсюда. Сейчас буфетчица ещё чего доброго полицию вызовет, а я на сегодня ничего такого не планировал. – Голос Агасфера пробивался в Анин мозг словно через огромную пуховую подушку, но определенный смысл его словах она всё же уловила. Раздатчице совершенно необязательно видеть её в таком состоянии. Аня подхватила со стола мокрый и липкий планшет и нетвердой походкой направилась к выходу из столовой. Она смогла только выйти в коридор (как хорошо, что в столовой поставили поистине исполинские двери) и остановиться у кадки с фикусом, бессмысленно глядя на растение.

Четырёхлетняя Анечка не плакала, когда добрый дядя-пожарник забирал её из пылающего дома. Не плакала, когда в больнице обрабатывали её ожоги (к счастью, Аня почти сразу смогла отползти от огня, так что шрамов не осталось). Молча стояла у могилы – одной на двоих – одетая в принесённые сердобольной медсестрой вещи. Но теперь, когда боль и память захлестнули её, слёзы вырвались наружу. Последним, что помнила Аня, была беспокойный голос Агасфера, только смысла его слов она уже не поняла. Мозг наконец-таки милосердно отключил сознание.

Аня пришла себя в небольшом темном месте, где пахло табаком и громко играла Highway to Hell. Девушка сообразила, что лежит на заднем сидении машины, а впереди сидит Агасфер и курит в открытое окно.

– Пришла в себя? Умничка. Я еле вытащил тебя оттуда. Думать надо, где в обморок хлопаться. Пересаживайся давай на переднее сиденье, начнем разговор заново.

Аня осторожно выпрямилась и протянула руку к двери, туда, где была ручка у всех привычных для неё машин. Пальцы скользнули по чему-то гладкому и лакированному, ручки на привычном месте не было.

– И как мне выйти? Тут нет ручки.

– Так перелезь, всё равно теперь салон чистить придётся. Пятном больше, пятном меньше… – Агасфер щелкнул пальцами, и окурок вылетел в окно, тут же рассыпавшись на десятки быстро гаснущих огоньков.

Аня неуклюже перелезла на переднее сиденье, задев подошвами сапог всё, что только могла, и съежилась в уголке сиденья. Она чувствовала себя максимально гадко: мало того, что впала в истерику при малознакомом человеке, так ещё и испачкала салон явно недешевой машины.

– Что в угол забилась? Я не кусаюсь. – Агасфер нажал на кнопку на руле, и оконное стекло плавно поднялось, отсекая звуки и огни города. – Не подумай ничего плохого, я холода почти не чувствую, а вот ты замёрзнешь. Не хочу пока зверюгу заводить. – Он закинул руки за голову и вытянул ноги, практически улегшись на сиденье. В тех крохах света, что пробивались наружу, Аня могла разглядеть только размытые очертания профиля Постоянного Иудея.

– Это всё очень похоже на какую-то книгу. – Она собиралась как следует расспросить Агасфера обо всём, но почему-то сказала совершенную глупость. К счастью, Агасфер не стал над ней потешаться.

– Виталик не любит художественную литературу, и Ян тоже не любил. Я думал, Картафил прочитает все, что написали в XXI веке, но, видимо, не судьба. – Он шевельнулся и повернул голову к Ане. – Ян – моя прежняя личность, Картафил – будущая. Ну, я собирался стать итальянцем Картафилом вплоть до сегодняшнего утра.

– И что произошло сегодня утром? – Аня думала, что Агасфер продолжит рассказ, но он молчал, и ей пришлось задать вопрос. Хотя она и была совершенно не уверена в том, что хочет знать ответ.

– …и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле… И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей. – Агасфер говорил медленно и напевно, словно рассказывал старинную легенду, но Ане становилось всё страшнее и страшнее: она начинала понимать, о чём идёт речь.

– Ночью снимут шестую печать. Сделается великое землетрясение, Солнце станет как власяница и Луна как кровь. И придёт Апокалипсис. Куришь? – Аня кивнула. Агасфер вынул из кармана пачку сигарет, сунул в зубы одну из них и поджёг её от ногтя. – Будешь?

–Не, они толстые и, наверное, крепкие. – В машине было всё еще темно, но Аня легко прикинула размер сигареты по размеру огонька и по положению пальцев мужчины.

– Так у нас всё такое. – Теперь Агасфер говорил тоном опытного соблазнителя, и она, поражённая контрастом между рассказом об Апокалипсисе и этой выверенной и привычной пошлостью, нервно расхохоталась. – Зря смеёшься, я мог и обидеться. Тем более что всё так и есть. Ладно, не хочешь что-то толстое и крепкое – пихай в рот тонкое и слабое, авось успокоишься. – Он аккуратно вложил Ане в руку тонкую сигарету, и девушка автоматически поднесла её губам. Ещё одно огненное касание, и табак начал тлеть, распространяя сильный запах вишен.

– Это всё ещё похоже на книгу. Теперь ты скажешь, что я избранная и нужна тебе для исполнения какого-то пророчества. – Аня слишком глубоко затянулась и закашлялась, когда дым пошел не в то горло.

– Не, ты не избранная. Просто ты показалась вполне подходящей кандидатурой для совместной встречи Апокалипсиса. Красивая, с характером, слова всякие странные знаешь. Булочкой поделилась, опять же, а то я так бы и не знал, что можно есть почаще. Осталось только выяснить, крещенная ты по христианским обрядам, или нет.

– А это еще зачем?

– Затем, что в мире больше одного Бога и каждый из них реален. Ты же не думаешь, что тот же Будда согласится с тем, что его последователи отправятся на сковородку к христианскому Сатане, несмотря на всю свою осознанность и стремление вырваться из колеса? Нет, все люди сочтены, взвешены и поделены.

– И как это вообще возможно? – Аня не очень хорошо знала текст Откровения, но была твердо уверена в том, что катастрофы там описаны глобальные.

– Не знаю пока. Либо ангелов, саранчу и прочие прелести Апокалипсиса увидят все живущие, просто затронет только христиан, либо представители иных религий ничего не заметят. Ну, знаешь, как неписи, которые в упор не видят, что персонаж увешан мечами, лестницами и лопатами, а за пазухой у него торчат голова волка и мертвый гоблин. Может, кто ещё примажется. Представляешь: с одной стороны Люцифер вылезает, а с другой – корабль из ногтей мертвецов, каков кроссовер, а! – Агасфер хрипло расхохотался. – Так ты знаешь крещенная ты, или нет?

– Не знаю. Родители были верующими, даже фанатиками, из тех, которые уверены, что знают Евангелие лучше патриарха. Могли и по каким-то своим обрядам крестить. – Аня попыталась сменить позу, и тут же охнула. Оказывается, она умудрилась отсидеть ногу. Противное покалывание, распространившееся от лодыжки до коленки, несказанно обрадовало. Хотя бы одно простое и понятное ощущение в этот безумный вечер.

– По какому обряду, это неважно, главное, что ты была искренне посвящена Назарянину и Отцу его.

– А если я передумаю? Ну, скажу, что ненавижу их всех и не верю в них? – Аня крепко сжала кулаки, надеясь, что нащупала ниточку к спасению, но тихий смех Агасфера развеял её надежды.

– Тебе не кажется, что странно ненавидеть того, в кого не веришь?

Аня хотела было возразить, что можно ненавидеть и саму идею, но быстро сообразила, что в её случае это отговорка, и промолчала, сжимая в руках давно погасший окурок.

–Не переживай, – Агасфер по-своему истолковал её молчание. – Сожрать тебя я никому не дам, голод, мор и всякие бородавчатые типа с печатями тебя тоже не тронут, если со мной останешься. Вот от Суда не отмажу, сама понимаешь.

– И какой у тебя план?

– Собирался предаться греху чревоугодия в каком-нибудь хорошем ресторане, потом греху прелюбодеяния у себя в машине, а перед рассветом рвануть в Пятигорск, посмотреть, как горы гулять пойдут. А то Стрижамент мелковат, до Эльбруса всю ночь ехать, а мне лень. Но ты от чревоугодья и разврата явно откажешься, так что поехали прямо в Пятигорск. Авось по дороге получше познакомимся, и ты на всё это согласишься. – Агасфер завёл машину, но не трогался с места, ожидая ответа Ани. Девушка упорно молчала, и Постоянный Иудей повернулся к ней, занес руку, чтобы подергать за волосы, но передумал. Судя по мертвенно-бледной коже и слегка подрагивающим губам, Аня пребывала в глубокой прострации.

Агасфер уверенно вел машину по вечернему Ставрополю и изредка озабоченно поглядывал на свою спутницу, которая всё ещё пребывала в шоке, но терять сознание или умирать от разрыва сердца вроде как не собиралась.

Они повернули у ярко освещенного магазина светильников, миновали Мамайский лес, проехали заправки и автосалоны.

Город остался позади. Дорога петляла между лысых холмов, освещённых кроваво-красной луной, и Агасфер прибавил газу, стремясь как можно быстрее проехать пустынный участок дороги. В алом лунном свете дорога слишком сильно напоминала залитое кровью русло реки.

– Началось. – Аня судорожно шевельнул губами, вряд ли понимая, что говорит вслух.

Агасфер выругался, глядя на то, как она завороженно смотрит на Луну, не в силах отвести взгляд от открывшейся в небесах раны, и закурил снова.

– Когда Назарянин проклял меня – я не придал его словам значения. Когда разорвалась завеса в храме – я только посмеялся над суеверными кретинами. Через сорок дней пошли слухи о Его воскресении и о сошедших на двенадцать Его учеников языках пламени. Тогда я говорил, что они выпили слишком много вина. – Агасфер с силой затянулся, заставив половину сигареты прогореть до фильтра, и пальцами погасил огонь. – А боли я всё также почти не чувствую. – Он не смотрел в сторону Ани, разговаривая то ли с луной, то ли с дорогой. – Потом умерли мои дети. Знаешь, такое иногда случается, так что соседи только подивились моему долголетия и здоровью. Мои внуки уже обзавелись семьями и подарили мне правнуков, а я всё ещё был молод и здоров. Люди шептались, но ничего не предпринимали. А потом у одного из моих соседей заболела и умерла маленькая дочь. Её смерть была страшна: несколько дней малышка могла только лишь пить воду, немедленно извергая из себя всякую принятую еду. Впрочем, когда она её не ела, её рвало желчью. До самой смерти никто не мог облегчить её страдания. После похорон кто-то вспомнил обо мне и объявил болезнь ребенка делом моих рук. И, знаешь, они поверили.

– Это был панкреонекроз. У неё неправильно работала поджелудочная железа. – Аня говорила тихо, но четко. – Тогда её не смогли бы вылечить. Это и сейчас не всегда лечат.

– Спасибо. Теперь я знаю, какая болезнь стоила позорной смерти всей моей семье. Видишь ли, соседи решили, что в девчонку вселился злой дух, а рядом как раз жил молодой, здоровый и проклятый я. – Агасфер вдавил в пол педаль газа, и Аня ойкнула, вжимаясь в сиденье. – Не бойся, в свою единственную аварию я попал на одной из первых фордовских машин. Нас как раз двое в городе было. Знаешь, мы крайне редко казнили единоверцев, а если и приходилось прибегать к побиванию камнями, преступника поили какой-нибудь наркотической дрянью. Нам не повезло – люди были слишком взвинчены, слишком злы. И рядом не было ни одного священника. – Агасфер продолжал рассказывать и, глядя на его залитое красным светом лицо, на заледеневшие глаза и жуткие оскал на губах, Аня практически видела всё, о чём говорил Вечный Жид. Как горожане тащили за ворота женщин и детей, волокли бесчувственных мужчин, пытавшихся отстоять своих близких. Как знакомые и добрые лица соседей превращались в морды обезумевших демонов. Как плакали и кричали побиваемые камнями родичи Агасфера, расплачиваясь то ли за глупость своего патриарха, то ли за суеверия своих соседей. А в центре стоял он, целый и невредимый, в которого не мог попасть не один камень. – К вечеру они устали и ушли, призывая Яхве и пророков его, а я остался рыть могилы.

– И ты отомстил им? – Аня пришла в себя: ужас и жалость вытеснили шок. Теперь она смотрела на панель приборов, на руль, на руки Агасфера – куда угодно, лишь бы не наружу и не на лицо мужчины.

– Нет. Я знал, что на их месте поступил бы так же. Я попытался умереть.

– Не получилось…

– Не получилось. Хотя пытался я усердно, 10 лет потерял. – Внезапно Агасфер ударил по тормозам. Аня, не ожидавшая такой резкой остановки, ударилась бы головой о переднее стекло, если бы Иудей не поймал её за талию.

Машина затряслась из стороны в сторону, заходили ходуном, вырываясь из земли, столбы электропередач и деревья. В нескольких метрах впереди, на мосту, лопнул асфальт, обнажив слои песка и щебня. Ещё толчок – и весь оставшийся асфальт обвалился в мелкую речушку, оставив на месте моста приличных размеров провал. Лунный свет немедленно заполнил трещину, то ли превращая её в прямой путь в Преисподнюю, то ли просто заливая свежей кровью.

– Сказочный идиот! – Агасфер, размахнувшись, ударил кулаком по рулю. – Знал же, что всё начнётся с землетрясения!

– Землетрясение? Давай тогда лучше выйдем из машины. Туда, например. – Аня ткнула пальцем в прореху между столбами.

Признавая её правоту, мужчина быстро открыл дверь, бесцеремонно взвалил свою спутницу на плечо, и изо всех сил рванулся в сторону от дороги. Метрах в пяти от них упал очередной столб, и Агасфер прикинул, что здесь уже упало всё, что могло упасть. Он остановился, аккуратно положил Аню на землю и растянулся неподалёку, жадно хватая воздух раскрытым ртом. Земля тряслась всё сильнее, Агасферу казалось, что он находится не на суше, а на палубе корабля, и шторм всё усиливается.

– А ты молодец. Я уже отвык замечать опасность.

– Так тебе ничего и не грозило. – Аня хотела встать, но земля под ногами буквально ходила ходуном, и девушка предпочла остаться на земле. – Я могла бы и сама добраться.

– В этом? – Агасфер ткнул пальцем в её сапоги. – Сильно сомневаюсь.

Землетрясение продолжалось. Покинутая машина мелко тряслась и переваливалась из стороны в сторону, словно огромная утка-альбинос. Аня, дрожа от холода, лежала на земле, свернувшись калачиком. Агасфер приподнялся на локте и, задумчиво поглядев на девушку, поднялся на четвереньки и пополз в её сторону.

Со стороны Ставрополя показались два белых огонька, стремительно приближающиеся к тому месту, где подпрыгивал оставленный на дороге мерс. Аня попыталась подняться на ноги, явно собираясь кинуться к дороге и предупредить водителя, но не успела. Агасфер прекрасно видел, что машина не успеет остановиться. Тогда он рывком преодолел оставшееся до Ани расстояние, повалил девушку на землю и, видимо, для надежности, улёгся сверху. Ане очень хотелось сбросить с себя наглеца, но, несмотря на свою худобу, Агасфер был явно сильнее. Прижав её к земле, Иудей приподнял голову и серьезно посмотрел широко распахнутые глаза Ани.

– Лежи смирно, а то поцелую. – Девушка не поверила в реальность угрозы, дернулась, и Агасфер наклонился к ней с маниакальной улыбкой на лице.

Земля встала на дыбы. Их откинуло метра на три влево, Аню как следует приложило спиной о мокрую и холодную землю. Отлетевший от неё Агасфер воспользовался недолгим затишьем, чтобы вернуться обратно, поднять Аню и уложить её боком на землю, крепко прижав к себе. Новая машина не только каким-то образом осталась на дороге, хотя последний толчок чуть не вышвырнул её на обочину, но и ускорилась. Агасфер попытался закрыть Ане глаза, не желая, делать эту ночь ещё более страшной, но не успел.

Машины столкнулись с оглушительным грохотом. Столкнулись – и почти сразу загорелись. Аня могла бы поклясться, что слышит истошный вопль, доносящийся из груды горящего железа, в которую превратились столкнувшиеся автомобили.

Сама того не осознавая, Аня вцепилась в плечи Агасфера и уткнулась головой в его грудь. Она не плакала – она просто тряслась, как осиновый лист, не соображая, что всё сильнее сжимает плечи своего недавнего незнакомца. Иудей осторожно поднялся, сел и посадил девушку на колени, укачивая её, словно ребёнка.

– Тише, тише, девочка. Всё хорошо. Это еще не самое страшное. – Несмотря на худобу, он был горячим как печка, и Аня постепенно успокоилась и уснула в крепких и теплых объятиях.

На рассвете их разбудил ужасный грохот – Стрижамент сошел со своего места и двинулся к одному ему ведомой цели.

2.Опустевший город

– С Солнцем во власянице и сворачивающимся небом Иоанн напутал, надеюсь. – Агасфер лежал на земле и лениво наблюдал за ползущим на восток Стрижаментом.

– Я не могу зайти в интернет. Ни контакт, ни WhatsApp, ни один браузер – ничего не работает. – Аня растерянно смотрела на полностью заряженный, но такой бесполезный смартфон.

– Ну, естественно. Вышкам же кирдык. Ты очень замёрзла?

– И что теперь делать? – Аня проигнорировала последний вопрос, не желая признаваться, что отдала бы практически всё на свете за хорошую, теплую куртку.

– Идти в Невинку. Только переобуешься для начала. – Агасфер подтянул колено к груди и принялся прямо так, на весу, расшнуровывать кроссовок.

– С чего это?

–В своей обуви ты, может, и дойдёшь, но совершенно точно охренеешь. Я вытащил тебя из сравнительно безопасного Ставрополя, мне вытаскивать тебя и из этой передряги. – Иудей расшнуровал второй кроссовок, разулся и поставил обувь возле Ани. – Обувайся. Не забывай, я почти не чувствую боли, холода и прочих мелких неприятностей.

Аня быстро переобулась, пару раз мысленно обозвав себя дурой за то, что забыла об особенностях Иудея.

***

– И что мы будем делать в Невинке? – Аня и Агасфер дружно шагали вдоль дороги, перешагивая поваленные столбы, перепрыгивая небольшие трещины в земле и обходя довольно широкие разломы.

– Узнаем, насколько всё плохо. Раздобудем оружие и придумаем, как бы провести с наибольшим кайфом оставшееся нам время. Так что подумай пока что о моих предложениях. – Он повернулся к Ане и подмигнул ей.

– Там впереди перевёрнутая Газель. Как думаешь, мы сможем открыть фургончик?

– Может, и сможем, надо посмотреть. – Агасфер пожал плечами. – А зачем? Вряд ли там есть куртка или обувь твоего размера.

– Там колбаса на крыше фургона нарисована, может быть, внутри есть что-то съестное. – Аня сглотнула, чувствуя, как при мысли о еде желудок болезненно сжимается. – Тем более, если поесть жирного – станет теплее.

– Я совсем забыл, что тебе нужно питаться. Тогда пойдем грабить фургон. Трупов не боишься?

– Я на четвёртом курсе биофака учусь, вообще-то.

– И что из этого следует? Я там не учился.

–Несколько раз мы препарировали мелких животных.

– Думаешь, за рулём была лабораторная мышь?– Агасфер уважительно покачал головой, глядя на выбитое лобовое стекло. – Даже если это была она— отдаю должное уму и характеру грызуна. Жаль только, он ключи захватил с собой.

– А если расплавить замок пальцем? Ну как сигарету прикуривал, – Аня внимательно рассматривала салон Газели, соображая, есть ли там что-то настолько ценное, чтобы лезть за этим внутрь.

–Я смогу, но к этому моменту ты уже будешь симпатичным иссохшим трупом, а я не некрофил.

– Ты говорил, что я красивая! – Не то чтобы Аню это сильно волновало, но она предпочитала говорить об этом, а не о том, где взять необходимую, но недоступную пищу.

– Живая – красивая, а трупом будешь максимум симпатичным. Смерть от голода не особо изысканна. – Агасфер задумчиво обошел вокруг машины, затем покачал замок, вернулся к бамперу и принялся раздеваться. Оставшись лишь в одних трусах, он сгрузил майку и джинсы в руки Ани и полез в салон сквозь дыру в лобовом стекле. Девушка поежилась, увидев, что на торчащих кусках стекла остаётся кровь.

– Отходи. – Аня отскочила в сторону и рядом с тем местом, где она только что стояла, приземлился большой пластиковый коробок. Несколько минут – и покрытый порезами и царапинами Иудей копается в коробке. – Одеваться не буду, пока не заживёт. Нормальная одежда еще пригодится. О, вот она! – Агасфер довольно потряс незнакомой Ане железкой и решительно двинулся к задней части фургона. Девушка пошла следом, повторяя про себя: «10 лет пытался умереть». Смотреть на практически голого и израненного человека и не пытаться ему помочь было выше ее сил.

Иудей покачал замок, внимательно осмотрел петли, кивнул и просунул железку между механизмом и дужкой.

– Смотри внимательно по сторонам. Я уверен, что официальной власти больше нет, но мало ли. – Он стал аккуратно давить железкой вниз, а Аня принялась ходить перед машиной из стороны в сторону, стараясь не наступать на битое стекло, которым была усыпана дорога.

– Почему ты думаешь, что власти больше нет?

– Потому что горы пошли. Сама посуди, землетрясение и кровавую Луну объяснить сложно, но можно. Но горы пошли, и все уже точно знают, что грядет день гнева Его. И мне кажется, что сейчас вершится больше одного Апокалипсиса, и это реалити-шоу транслируют не только для подписчиков.

– А как же буддисты и остальные, у которых не предусмотрен конец света?

–Поужасаются немного, потом восстановят разрушенное и будут жить дальше. Ага, пошла, тварь такая. – Агасфер напрягся, надавил на рычаг двумя руками, и механизм замка со скрипом оторвался от дужки.

– Иди за едой, я посторожу. Случись что – от меня больше пользы будет снаружи. Давай сюда одежду.

Аня протиснулась внутрь фургона, думая о том, как странно и непривычно идти по боковой стенке, опираясь рукой о потолок. В машине почти ничего не было, видимо, водитель развёз товары и возвращался домой. Аня нашла только две вакуумные упаковки сосисок, палку хорошей сырокопченой колбасы и, почему-то, контейнер с квашеной капустой и несколько кусков чёрного хлеба. Пошарив по темным углам, она нашла ещё и полную двухлитровую бутылку Колы. Прижимая к груди добычу, девушка неловко вылезла из фургона. Агасфер уже оделся и сидел на корточках, перебирая содержимое ящика.

– Неплохой улов. – Он выкинул из коробки несколько железок и дернул подбородком, предлагая Ане сложить добычу на освободившееся место. – Сейчас отойдем от дороги, найдём что-то пригодное для костра, ты позавтракаешь, и двинемся к городу.

– Можно просто по дороге погрызть хлеба и колбасы. – Аня просто не могла верить словам о крахе всех госструктур и хотела как можно быстрее добраться до города, чтобы убедиться в том, что демократия пережила начало Апокалипсиса

– Колбасу я бы оставил на потом. Её есть в случае чего удобнее. Ещё надо будет колу вылить и воды набрать. Тут вроде речка была неподалеку.

– Зачем выливать? Выпить же можно.

– Что-то выпьем, остальное выльем. Вперёд.

Агасфер вскинул на плечо коробок и бодро зашагал к левому краю дороги, туда, где виднелись редкие деревья. Наблюдая за тем, как его босые ступни прижимают жухлую прошлогоднюю траву и разбрызгивают жирную свежую грязь, Аня задумалась о том, когда было лучше: в детдоме или сейчас. Пока получалось, что сейчас.

Они шли долго. Так долго, что Ане начало казаться, что прошло как минимум пару часов. Вытащив из кармана планшет, она нажала на кнопку разблокировки экрана и вскрикнула от неожиданности. Заставки с крабом, зараженным саккулиной, больше не было. Вместо неё на экране крутилось трёхмерное изображение Земли, на Южном и Северном полюсе и на нулевом и двенадцатом меридианах были изображены схематичные фигурки ангелов, держащих в руках нечто, похожее на развеваемые ветром полотенца. Аня дернула пальцем по экрану, пытаясь убрать заставку блокировки, но ничего не поменялось. Только внизу добавилась бегущая строка: «Ближайший к вам пункт запечатления угодности Богу находится в одной тысяче ста сорока трёх километрах к востоку. Если вы принадлежите к одному из колен Израилевых – предлагаем проследовать туда в течение ближайших семи дней. Если нет – оставайтесь на месте и попытайтесь раскаяться».

– Ты что там встала? Я уже костер развел. – Аня подняла голову от экрана планшета и обнаружила, что стоит под одним из тех деревьев, дорога к которым показалась ей такой долгой. Агасфер умудрился уже найти несколько больших веток, разломать их и развести недурной костёр. На коробке были разложены несколько тонких и относительно прямых прутиков.

– Смотри. – Она ткнула смартфона Иудею под нос. – Как это вообще возможно?

– Я откуда знаю? Думаешь, хорошие программисты не попадают в рай? – Агасфер улыбнулся, но, увидев, что его шутка не произвела нужного эффекта, встал и, обойдя костёр, приобнял Аню за плечи.

– Подруга, я всё понимаю. Это действительно страшно. Это крах всей твоей жизни, но это единственная правда, которая у тебя осталась. Дальше будет только хуже. Если хочешь – я помогу тебе не видеть самого страшного.

– Как? —Аня с надеждой подняла глаза, но тут же их опустила. На лице Агасфера снова была та же гримаса, которую девушка видела прошлой ночью во время рассказа о судьбе его семьи.

– Убью, как ещё? Похороню правильно, крест поставлю, чтобы было с чем на Суд идти. Самое страшное ты пропустишь. Ну а потом уже всем одинаково фигово будет, на сковородках-то.

–Ты думаешь, это хорошая идея? – Аня всё ещё сжимала в руках разблокированный планшет. Почему-то индикатор батарейки до сих пор показывал полный заряд, хотя в последний раз гаджет заряжался почти сутки назад.

– Я думаю, что это трусость, но трусость вполне понятная и простительная. Ты подумай, а я жарить сосиски буду. – Агасфер достал из коробка упаковку сосисок, откусил уголок неожиданно белыми и ровными зубами и принялся насаживать по три сосиски на палочку. Аня положила планшет в карман, села на землю, не обращая внимания на мгновенно промокшее пальто, и принялась наблюдать за тонкими длинными пальцами Иудея. Закончив с сосисками, Агасфер взял крупные ветки с развилками с одной стороны, воткнул их возле костра и сложил на импровизированную подставку первые три прутика. Потянуло вкусным запахом жарящихся сосисок.

–Что будет, если я не попрошу убить меня? – Аня смотрела в огонь и вспоминала горящий рушащийся дом, боль от ожогов, запах жареного мяса и воодушевленные голоса родителей, распевающих какие-то псалмы собственного сочинения.

– Мы раздобудем одежду, по мере необходимости будем добывать еду и доживём до Страшного Суда, постаравшись получить как можно больше кайфа в оставшееся у нас время. А потом каждому воздастся по делам. Меня, наверное, сразу на Нижний Круг. А тебя – как каяться будешь.

– Ты так спокойно об этом говоришь…

– Я говорил, что меня сложно назвать человеком. – Агасфер перевернул сосиски и криво улыбнулся. – К десятому веку я понял, что смертность – основа человечности.

– А как ты научился разжигать огонь прикосновением?

– Никак. Думаю, это побочный продукт моего проклятия. – Увидев недоумение на лице Ани, Агасфер снял сосиски с огня и протянул девушке. – Ешь, это сложно и долго объяснять.

– Значит ли это, что либо я ем, либо ты рассказываешь? – Аня с сомнением посмотрела на сосиску. Всю её сознательную жизнь любопытство оказывалось сильнее голода.

– Это значит, что ты будешь есть, я рассказывать. И возьми из коробка хлеб и капусту, их лучше съесть побыстрее. – Девушка устроилась перед костром с бутербродом, Агасфер задумчиво почесал переносицу и начал рассказывать. – Когда Назарянин проклял меня – он пожелал, чтобы я жил вечно. Для этого мира его желание – закон. Пока понятно? – Аня кивнула, не в силах оторваться от второго бутерброда. – Теперь смотри: в ситуации, когда я могу умереть, у реальности в любом случае есть несколько вариантов, как меня спасти. Видимо, в самый первый раз было проще отклонить летящие в меня камни или подставить под них кого-то другого, чем не допустить смерти от поражения мозга или ещё что-нибудь важного. В ситуациях, когда меня ранят, работает ускоренная регенерация. Наверное, это логичнее, чем делать что-то вроде каменной кожи. Насколько я понимаю, здесь используются те же механизмы, что и в моём бессмертии. Это уже тебе, биологу, виднее. Так вот, однажды я попал в очень неприятную ситуацию: я был серьезно ранен и не имел никакой возможности добраться до человеческого жилья. Если совсем честно, то было это в Арктике. Я подрался с белым медведем и лежал на куске земли, где была растительность, замерзающий и истекающий кровью. Тогда я понял, что могу разжечь костёр одним прикосновением. Думаю, это было проще сделать, чем вывести на меня какого-то крупного пушистого зверя, который бы не пожелал меня сожрать.

– И что ты делал в Арктике? И откуда в там взялись дрова для костра? – Аня почувствовала себя сытой, только съев три сосиски с хлебом и капустой, и запив их несколькими глотками Колы. Теперь она заинтересованно разглядывала Агасфера, пытаясь понять, врёт он ей или нет. История о схватке с белым медведем и разведении костра в Арктике звучала, мягко говоря, неправдоподобно.

– Путешествовал. Точнее, скрывался от светского общества, в котором изрядно наследил, будучи графом Сен-Жерменом. А в костёр пошли какие-то мелкие кустики, похожие на иву. Может быть, то и была какая-то её разновидность. – Агасфер ловко насадил на прутики ещё три сосиски и устроил их над костром. – Ты наелась?

– Ага. Кстати, а ты всегда так выглядел?

– Ну, обычно я одевался по моде того общества, в котором жил. Вот татуировок никогда не было – не приживаются. А что?

– Я имею в виду, выглядел ли ты также, будучи простым жителем Галилеи? Ты слишком хорошо развит для жителя того периода, когда дети питались хуже и с медициной проблемы были. – Аня оценивающе оглядела жилистые руки и пропорциональную фигуру Иудея. – Мне всегда казалось, что века до семнадцатого люди были намного мельче, как минимум.

– Нормальная я питался. – Агасфер стащил с одного из прутиков сосиску и жадно надкусил её. Медленно прожевал, прислушиваясь к ощущениям, затем пожал плечами и засунул в рот оставшийся кусок мясного изделия категории Б.

– Не мясо, конечно, но пойдёт. – Заметив удивленный взгляд Ани, он пояснил. – Вкуса я не чувствовал, и голодать могу очень долго, но есть мне всё-таки необходимо. А вкус мяса я помню ещё по тем временам. – Он быстро съел еще две сосиски и растянулся на земле прямиком возле костра. – А чего ты вдруг заинтересовалась моим телосложением? Я же уже говорил: у меня всё в порядке. Можешь удостовериться в любой момент.

– Идиот! – Аня села на коробок и подперла голову руками. – Я биолог. Особенности развития людей, конечно, не моя специализация, но всё равно интересно.

– А знаешь, пожалуй, я рад, что этот разговор состоялся до того, как ты упала в мои объятия. А то чувствовал бы себя подопытным кроликом. – Агасфер подмигнул Ане и поднялся с земли. – Ладно, надо двигаться. Сигареты-то в машине остались. Ты как?

– Я в норме, можно двигаться дальше.

– Отвернись, я костёр потушу и пойдём.

Агасфер почему-то не захотел идти по дороге. В результате, изрядно побродив по полям и пару раз перепрыгнув мелкие речушки, спутники вышли к непривычно тихой и пустой промзоне города.

– Что-то не так. – Аня крутилась по сторонам, пытаясь понять, что заставляет её дрожать от иррационального ужаса.

– Всё не так. Машин нет, людей нет. Я думаю, половина заперлась в церкви, а вторая мародёрствует. – Агасфер задрал голову, затем опустил её и подозрительно быстро продолжил. – Трубы не дымят, видимо, никто не счёл нужным выходить на работу в сложившихся обстоятельствах.– Аня начала поднимать голову, желая убедиться в том, что заводы действительно стоят, но Агасфер ловко поймал её за подбородок. – Не советую этого делать, они всё-таки нашли способ свернуть небо. Этого, правда, лучше не видеть.

– Зверёк ты мохнато-ушастый. – Аня тряхнула головой, избавляясь от холодных пальцев Иудея, и задрала голову вверх. Краем уха она слышала обиженное ворчание Агасфера, сообразившего, что его только что назвали кроликом, но это её не волновало. Перед глазами Ани был космос. Покрытый протуберанцами нестерпимо сияющий шар над горизонтом был, очевидно, Солнцем. За ним, менее яркие, но всё же в разы больше, чем обычно, были видны звёзды и планеты. Дальше, похожие на размазанные по чёрной бумаге тени, сияли туманности и галактики. Ане даже показалось, что она видит знаменитые Столпы Творения или что-то очень на них похожее. Справа, такой же нестерпимо сияющий, с протуберанцами вместо волос и невыразимо прекрасным лицом, стоял ангел с мечом в одной руке. Другая рука его была сжата, словно он держал в ней что-то невидимое. Лицо Ангела было прекрасно, но полно такого неприкрытого ликования, что Аня сочла за лучшее перестать смотреть в небо. Она опустила голову и тут же встретилась с сочувствующим и обеспокоенным взглядом Агасфера.

– Увидеть ангела в блеске Силы и Славы Господней – то ещё испытание. Хорошо, что разума не лишилась. – Он шагнул вперед и обнял Аню, прижав её голову к своему плечу.

– Почему он так хочет нас убить? Почему он так радуется тому, что стоит на небе, символизируя смерть нашего мира? – Анявысвободилась из объятий. Проявление каких-то эмоций на улице всё ещё казалось ей неприличным, хотя смотреть на них было, в общем-то, некому.

–Он радуется скорой окончательной победе над Сатаной. А то, что будут смерть и страдания… – Агасфер пожал плечами. – Он ведь солдат, а солдаты, что земные, что небесные, должны выполнять приказы. Кстати их там двое. Второй стоит с другой стороны, и он намного страшнее. Смотреть не советую.

– Не буду. – Аня достала из коробка бутылку Колы, сделала несколько глотков и протянула бутылку Агасферу. Он отпил немного, закрутил крышку и убрал газировку обратно.– Что делать будем?

– Искать маленькие магазинчики с одеждой, для начала. Желательно военные или туристические. Потом небольшой продуктовый магазин, потому что большой уже грабят, скорее всего, потом хорошую крышу, на которой проведем ночь.

– Почему на крыше?

– Если не смотреть на ангелов, то там будет красиво и относительно безопасно. В ближайшую неделю землетрясения нам не грозят. Ты драться умеешь?

– Так себе. Пока жила в детдоме – приходилось пару раз, но мы, в основном, за волосы друг друга таскали. Ты же не это имеешь в виду?

– Нет, не это. Но то, что ты в принципе готова причинять боль, уже хорошо. Каким-то оружием владеешь? – Аня покачала головой. – Что, даже из пистолета ни разу не стреляла? Плохо. – Агасфер спрятал коробок в коробок в кустах. – Если понадобится – вернемся, но тащить лишнюю тяжесть с собой сейчас не нужно. Опять же, руки будет занимать.

Они шли по опустевшему городу: машины стояли во дворах, ворота, ведущие на территорию заводов и мастерских, были закрыты. Только бродячие псы и коты, как обычно, разбегались при приближении двуногих.

– Что тут произошло? – Аня говорила полушепотом, словно боялась разбудить неосторожным словом что-то древнее и ужасное.

– Не знаю, но в список наших целей добавляется церковь. Я заучивал наизусть только начало Откровения, а нам лучше бы точно узнать весь текст. Поищем книгу.

– Ты совсем не боишься? Неужели ты настолько устал от жизни?

– Не устал. Вечная жизнь, не лишённая некоторых удовольствий, всё же лучше, чем вечное обифштексивание в Преисподней. Но какой смысл бояться? Я, скорее, удивлён. – Агасфер ухмыльнулся.

– Почему ты удивлён?

– Потому, что до последнего сомневался, что Апокалипсис всё-таки будет.

–Странно. – Аня встала на колено, чтобы потуже затянуть шнурок на слишком большом кроссовке, и над её головой просвистел камень. Агасфер бесцеремонно удержал девушку за голову, остановив вполне естественный порыв вскочить на ноги, и напряженно замер. Следующий камень летел намного правее, чем следовало бы, но Аня всё равно съежилась, ожидая удара. Почему-то ей очень ярко вспомнилось, как умерла семья Иудея.

– Дрянь! Шлюха подзаборная! Блудница Вавилонская! – Он выскочил из-за дерева: невысокий лысеющей пузан в строгом костюме, почему-то заляпанном грязью. Щегольский полосатый галстук болтался где-то в районе левого плеча, белая рубашка была застегнута только на две верхние пуговицы, а на ногах почему-то красовались домашние тапочки-кролики. Лицо пузана исказила гримаса то ли страха, то ли от злости, из полуоткрытого рта стекала струйка слюны.

–Почему ты думаешь, что эта женщина – Вавилонская блудница? Ты только что оскорбил мою жену. – Агасфер убрал руку с головы Ани и весь подобрался, точно собирался броситься на психа. Ответа он не дождался. Потрясая пустыми уже руками с грязными пальцами и частично обломанными ногтями, мужчина продолжал наступать на них, осыпая Анну площадной бранью.

– Прости, братан. Так будет лучше. – Агасфер шагнул вперед, оказался прямо перед пузаном. Тот попытался отступить назад, в его глазах даже появилось что-то, похожее на мольбу. Но было слишком поздно. Пальцы Иудея легли на голову пузана и с хрустом повернули её под неестественным углом. Всё ещё сидящая на земле Аня с ужасом наблюдала за тем, как обладатель умилительных домашних тапочек валится на землю.

– Зачем ты убил его? – Аня обхватила себя руками, чувствуя, как по телу разливается леденящий холод, ничем не похожий на результат воздействия свежего воздуха ранней весны.

– Чтобы он не убил никого другого. Разве ты сама не поняла, что для него сейчас любая женщина – Вавилонская блудница? Опять же, не успеет лишних грехов нахватать. Вставай, и пойдём, кажется, мы почти пришли.

Аня поднялась на ноги и даже взяла Агасфера под предусмотрительно поданный локоть. Страх испарился, вытесненный холодной логикой.

– А как же твои грехи?

– А мне как-то пофиг. Как, ты думаешь, я себе на еду и девок зарабатывал до того, как купцы и мастеровые стали считаться приличными людьми? Побыть дворянином не всегда удавалось.

– И как же?

– Преимущественно, как доппельзольднер. Пару раз был венецианским арбалетчиком. Так что не переживай, од ним больше, одним меньше – на температуру котла это не повлияет.

Огромный баннер, закрывающий половину фасада магазина, обещал форменную рабочую одежду любых расцветок и размеров. Агасфер недоверчиво фыркнул, но вслух высказывать свои сомнения не стал. Вместо этого он тщательно изучил замок, прошелся мимо окон и несколько минут, задрав голову, изучал небольшой козырек, идущий над фасадными окнами здания.

– Как думаешь, лучше вскрыть замок или окно выбить? – Иудей говорил так серьезно, будто между этими двумя способами проникновения была какая-то впечатляющая разница.

–Не вижу принципиальных отличий. – Аня пожала плечами и снова углубилась в размышления.

– Значит, выбьем. Сама себе вещи выбирать полезешь или мне доверишь?

– Сама. А то ты мне трусы на меху и форму в стиле пин-ап выберешь. – Она погрозила кулаком демонстративно облизнувшемуся товарищу по несчастью. – И имей в виду, я буду всё мерить в примерочной. В одиночестве!

– Разумеется, дорогая, я не собирался нарушать твоё уединение. Но прежде, чем мы попадём в примерочную, нам необходимо решить одну задачу. Где взять хренов камень?!

– А… – Аня прикусила язык, сообразив, что коробок с инструментами остался довольно далеко от них, в редких кустах возле ограды одного из заводов.

– Сказочный идиот!– Агасфер от души ударил кулаком о раскрытую ладонь. – Значит, слушай. Идти искать что-то подходящее смысла нет, неизвестно, найдём мы орудие или неприятности. Придётся потерпеть некоторые неудобства и пожертвовать пальто.

– Ты что, рукой его разбивать собираешься? – Аня недоверчиво посмотрела на Иудея, а затем вздохнула. – Никак не привыкну к тому, что ты бессмертен и почти неуязвим.

– Именно. Теперь слушай внимательно: если я серьёзно пораню руку – меня, скорее всего, вырубит. Почему-то реальность предпочитает устранять серьёзные ранения, пока я нахожусь в отключке. Если это безопасно, конечно. Если я вырублюсь до того, как проделать дырку, сними с меня пальто, оденься и сиди на крыльце магазина. Будет какая-то опасность – беги, мне всё равно ничего не угрожает, а тебя я найду, как оклемаюсь. Если я вырублюсь после того, как сделаю дырку, постарайся затащить меня внутрь. Если не выйдет – лезь сама, быстро одевайся и выходи наружу. В случае опасности лучше тебе находиться на улице. Всё поняла?

Аня кивнула, стаскивая с плеч пальто. Прохладный воздух немедленно обжег открытую шею, пробрался под лёгкую хлопковую блузку и кружевной бюстгальтер. Девушка поежилась, но решительно протянула одежду Агасферу.

– Не хотел я тебя морозить, но нам обоим будет лучше, если я всё-таки не вырублюсь. Попробуй походить мимо магазина или попрыгать. – Агасфер плотно замотал руку в пальто и начал методично долбить локтем в центр огромного окна.

Аня не стала уходить далеко. Обхватив плечи, она мелко подскакивала на месте, не спуская глаз с Агасфера. То ли на десятом, то ли на двадцатом ударе стекло треснуло и разлетелось на разноразмерные осколки. Иудей, не готовый к такому, начал падать внутрь магазина. Прямо в том месте, где его правый бок должен был соприкоснуться с оконной рамой, торчал похожий на кривой клык осколок стекла.

Следующее мгновение разбилось в Аниной памяти на множество осколков, прямо как коварная витрина. Рывок к летящему внутрь Агасферу, внезапное тепло его предплечья под пальцами; жёсткий асфальт, обжигающий кожу там, где задралась блузка; впивающиеся в её тело кости, из которых Агасфер, казалось, состоял целиком.

– А если бы головой? – Он быстро вскочил на ноги, подал Ане руку, и легко хлопнул её по рёбрам.

– А если бы в печень вот тем осколочком? – Аня ткнула пальцем во всё ещё торчащий в раме кусок стекла.

– Восстанавливался бы сутки, не меньше. Это если в тепле и неподвижности. – Агасфер встал, отряхнулся и подошел к бывшей витрине, рассматривая отверстие.

– Вот, а мне все эти сутки сидеть тут и трястись, появится ли еще один псих, только вооруженный калашом или макаровым, а не камнями.

–Ты права. Спасибо. – Несколькими точными ударами Иудей расширил отверстие до безопасных размеров и первым забрался внутрь. Аня, не колеблясь, последовала за ним.

***

К вечеру их мародёрская прогулка по Невинномысску закончилась. Тёплая одежда и обувь, носки рюкзаки и спички, посуда и сухое горючее, сигареты и табак. Каждый тащил огромный рюкзак, доверху набитый крайне нужными штуками. И за весь день они не встретили ни одного человека.

За ужином и запасом еды решили сходить в супермаркет. Агасфер долго курил, соображая, не может ли оказаться так, что там и спрятались все жители города, но в итоге махнул рукой и сказал: «Ладно, рискнём». Людей в магазине не оказалось. Зато в холодильниках кулинарного отдела осталась целая куча салатов, котлет и гарниров. Стеллаж с выпечкой тоже не пустовал.

После сытного ужина Аня прислонилась к паллету с газировкой и лениво наблюдала за тем, как Агасфер, обложившийся шоколадом, печеньем и мороженым, по очереди откусывает то от одной, то от другой сладости и, прожевав, сортирует надкусанное на три кучки.

– Ну две я понимаю: нравится и не нравится. А третья?

– Не решил. – Агасфер положил пачку клюквенной пастилы в новую, четвёртую, кучку и, не дожидаясь вопроса, объяснил, – Хорошо бы попробовать свежей.

– Понятно. – Аня растянулась прямиком на полу, ленясь разворачивать спальный мешок. Благо, куртка и штаны, выбранные товарищем по несчастью, отлично защищали и от холода и от жесткости бетонного пола. – Как ты думаешь, где все?

– Не знаю. – Агасфер взял шоколадку с кокосом, лежащую на вершине правой кучки, и принялся задумчиво обгрызать края. – Такое чувство, что все попросту испарились рано утром, причём неожиданно. Иначе, зачем бы они ставили слойки и картошку?

Аня кивнула, вспоминая, как они искали в супермаркете хотя бы следы человеческого присутствия. Нашлись только три противня слоек, стоящих у открытой духовки, да кастрюля, наполненная водой, в которой плавала очищенная картошка. Пищеблок магазина выглядел так, словно работники пропали в одночасье, унесённые неизвестным несчастьем в самый разгар работы.

– Надо идти в церковь, искать Откровение. Видимо, я что-то забыл. – Агасфер грустно посмотрел на кучку недоеденных сладостей, и поднялся на ноги.

В неверных мартовских сумерках опустевший Невинномысск напомнил Ане один из многочисленных городов-призраков, во множестве созданных фантазией писателей, режиссеров и гейм дизайнеров. Ближайшую к супермаркету церковь спутники заметили ещё днем, и теперь могли без проблем двигаться к цели, не отвлекаясь на поиски дороги.

– Что там на небе? – Аня не рисковала поднимать голову, хотя до дрожи хотела ещё раз увидеть космос, более не скрытый за завесой атмосферы. Агасфер покрутил головой по сторонам и иронично доложил:

– За прошедшие часы изменений не обнаружено, – потом серьезно добавил, – правильно не смотришь. Свихнёшься.

– Почему ты не выучил Откровение наизусть? – Идти по городу, лишенному звуков и движения воздуха, было отчаянно страшно. Избавиться от страха не помогали даже строго логичные мысли о том, что эффект зловещей долины действует, очевидно, не только с людьми, но и с городами.

– До последнего сомневался, что оно вообще сбудется когда-либо. – Агасфер закурил, потянуло табачным дымом с легким ароматом вишни.

Окончательно осознав смысл слов Иудея, Аня сбилась с шага.

– Сомневался? Ты-то?!

– То, что Назарянин действительно сын Бога Живого, спустившийся на Землю и пострадавший за грехи людские, совершенно не обязывает Его реализовывать все пророчества своих учеников. Больше скажу, были сомнения, что это написано именно апостолом. Тем более, там попадаются несколько странные места. – Иудей слишком резко взмахнул рукой, и наполовину выкуренная сигарета улетела в ночное небо. – Опять же, могла поменяться господствующая религия, тогда Апокалипсис был бы также не актуален, как какой-нибудь обряд вызывания дождя индейцев майя. Наконец, Апокалипсис попросту никому не выгоден.

– Почему это?

– А молиться кто будет? Вера бестелесных не имеет такой же силы, как и вера живых.

– Тогда почему…? – Аня очертила рукой полукруг, надеясь, что Иудей сам поймёт, что она имеет в виду. Подходящих слов, чтобы описать всё происходящее, у неё не было.

–Точно не знаю, но думаю, что еще лет пятьдесят, и количество тех, кого можно затронуть апокалипсисом, превратится в статистическую погрешность.

– Человечество и сейчас многого достигло.

– Многого. Но одному несчастному вирусу уже почти проиграло. – Агасфер пожал плечами. – Тем более, речь же не о научных достижениях в чистом виде, а о том, как люди относятся к ним и к религии. Пока ещё много тех, кто верует.

– И как это всё уживается?

– Что уживается? – На сей раз Агасфер не понял, о чём речь. Аня постаралась объяснить.

– Наука и вот это всё. Если верны некоторые исследования, то как вообще могут существовать Рай, Ад, и остальное?

– Одно другому не противоречит особо. Назарянин же не лекции читал.

Храм стоял поблизости от основной транспортной артерии Невинномысска. Вопреки обычаям, его построили не на холме, и он практически сливался с окружающими зданиями. Только пять позолоченных куполов тянулись к небу, сглаживая общую приземлённость храма. Чёрная кованая калитка – часть чёрной же кованой ограды – была почему-то приоткрыта. Аня и Агасфер внимательно оглядели большой храмовый двор, и зашли на территорию храма только после того, как убедились в том, что людей не видно и не слышно.

– Ну, пошли. – Агасфер первым встал на ступени, ведущие к тяжелой железной двери, украшенной кованым орнаментом с изображениями серафимов. Аня все еще стояла у лестницы, не в силах понять, что ей не нравится больше: идти в церковь или оставаться снаружи.

Несколько широких шагов, и Агасфер дернул за ручку двери. Дверь надменно проигнорировала его попытку попасть внутрь. Иудей попытался ещё раз. Потом еще, и еще. Всё было бесполезно – дверь и не подумала открываться.

– Какого хрена?! – Чёрный ботинок врезался в дверь. Никакой реакции. – Да что тут происходит?!

– Пойдем отсюда, мне тут не нравится. – Аня поежилась. – Такое ощущение, что мы с тобой остались вообще в какой-то третьей реальности.

– Это как? – Агасфер еще раз пнул дверь и сбежал по лестнице. Ане показалось, что с пальцев разозлённого Иудея сыплются мелкие искорки.

– Ну, если реальности с Апокалипсисом и без правда разделили, то мы, возможно, не попали ни в одну из них. Точнее, находимся в обеих, но не можем с ними толком взаимодействовать.

– В текстурах застряли, в общем. – Агасфер хмыкнул. – Ладно, пошли, я тут недалеко кофейню видел, предлагаю взломать. Давно хотелось узнать, какой кофе на вкус.

– А чай? Я так понимаю, вкус чая тебе тоже не знаком?

– Ага, но на кофе заметнее др… рекламируют его активнее, в общем.

3.Конь и его Всадник

Белый конь, привязанный к фонарному столбу возле кофейни, фыркнул и всхрапнул, глядя на потревоживших его людей. Гривы и хвоста у коня почему-то не было, а глаза заметно отливали сталью. Аня, пытавшаяся незаметно проскользнуть мимо кошмарного животного, испуганно замерла.

– Иди дальше. – Агасфер, стоящий в шаге позади девушки, легко подтолкнул её в спину. – Ничего он тебе не сделает.

– Это почему еще? – Аня напряглась, готовая в любой момент отскочить от коня.

– Потому, что это транспорт одного из Всадников. А, насколько я помню, у тебя в планшете было написано что-то про запечатление богоугодности для евреев и про семь дней. Значит, до истечения этих семи дней, никто из тварей Апокалипсиса вредить никому из смертных не будет. Это я ещё помню.

Конь стоял спокойно, но Ане всё равно казалось, что зверь наблюдает за ней и весьма недоволен тем, что он видит. Она с опаской двинулась вперед и, едва Аня поравнялась с головой коня, как тот изменился. Неприглядная шкура стала ослепительно белой, ухоженной и лоснящейся. Грива и хвост, которых она совершенно точно не видела мгновением раньше, теперь могли бы принадлежать верному спутнику какого-нибудь сказочного принца. На спине коня появилось богато украшенное седло с притороченными к нему луком и колчаном со стрелами. Только глаза, не поменявшие свой серо-стальной оттенок, вносили какой-то диссонанс в облик коня.

– Интересно, – Агасфер шёл прямо за Анной, и девушка слышала, как Иудей бормочет себе под нос, – выходит, всё-таки не мор. Тогда или раздор, или лжеправедность.

– Ты о чём? – Аня на всякий случай говорила очень тихо, вдруг странная лошадка понимает русский язык.

– О том, что в текстурах мы явно не застревали. Что бы в них делал первый всадник Апокалипсиса? Вот теперь я думаю, кто он, этот загадочный лучник.

– А в Откровении разве не написано?

– Написано, но непонятно. Смерть, голод и война читаются прекрасно, а с первым никакой определенности. Пара теологов даже думала, что это Назарянин собственной персоной. Но это, конечно, бред. Я бы поставил на лжеправедность, глядя на фокусы его зверька. Понять бы, что он тут забыл.

Они дошли до двери кофейни. Анна уже подняла руку, собираясь нажать на ручку, но Агасфер опередил её. Он пнул ногой несчастной кусок пластика, тут же послушно отворившийся, и первым вошел внутрь.

В кофейне было светло, вкусно пахло кофе, свежей выпечкой и, почему-то, горелым мясом. Аня невольно скривилась. Несмотря на то, что она всё-таки научилась есть шашлык и прочее мясо, жаренное на открытом огне, первые секунды ощущения этого запаха всё ещё были неприятны. За кофемашиной и прилавком с булочками стоял бариста. Короткостриженный, в форменной черной футболке, с забитыми рукавами на обеих руках – обычный бариста. Если не считать затравленного выражения, с которым он смотрел на ближайший к прилавку столик. Аня с интересом перевела взгляд на объект, настолько напугавший парня, и упала на колени. Перед этим благородным, ослепительным существом, благосклонно отставившим стаканчик с кофе и отложившим недоеденный круассан, просто нельзя было стоять. Из экстаза Анну вывел бесцеремонный шлепок по заднице.

– Очнулась? – Агасфер непринуждённо уклонился от пощечины, которую ему попыталась влепить разъярённая девушка. – А теперь посмотри ещё раз, кому ты поклоняешься.

Аня снова повернулась к Всаднику и мысленно отругала себя за невнимательность. В груди существа, частично скрытая сиянием, сочилась кровью и гноем открытая рана. Ткани, окружающие рану, уже явно начали отмирать.

– Единственный смертный, заслуживший бессмертие, – голос существа был таким же, как и тело: прекрасным, завораживающим, но имеющим внутри хорошо заметную червоточину. – И как, стоило оно того? – Агасфер промолчал. – Он ещё и со спутницей. Неужели Сын оставил тебе возможность радоваться женским объятиям? Как великодушно с его стороны.

– Легко забыть о том, чем сам не пользуешься. – Агасфер шагнул к столу, за которым сидело существо, и потянула Анну за руку. Девушка решила не сопротивляться. – Мы присядем?

– Не возражаю. Кофе будете?– Всадник потух, оказавшись явно бесполым существом с идеальными чертами лица и длинными волосами цвета красного золота. Рана скрылась за золотой парчовой рубахой. Не дожидаясь ответа, Всадник повелительно взмахнул рукой. – Эй ты, принеси еще два больших стакана такого же кофе, как то, которое ты мне сделал, и ещё блюдо булочек. Как вы меня нашли?

Аня сложила руки на коленях и опустила глаза, пытаясь вести себя, как примерная иудейская женщина (она, конечно, не знала, как именно они поступали в подобных ситуациях, но надеялась, что примерно так же, как и примерные мусульманки).

– Мы не искали тебя. Мне захотелось кофе, а это место было ближайшим. Как тебя называть, первый?

– Зови меня Цдекет Шекер.

–Я предполагал нечто подобное, глядя на твоего коня. – Агасфер вынул из кармана пачку сигарет, закурил и протянул одну сигарету Всаднику.

–Сихсух. Его зовут Сихсух¹. – Цдекет Шекер презрительно посмотрел на протянутую сигарету. – Убери это. Не разделяю тяги смертных к выпусканию дыма изо рта.

Перепуганный бармен принес кофе и булочки. Аня собиралась было заговорить с парнем, но Агасфер сильно сжал её руку. Правильно поняв Иудея, Анна промолчала и снова уткнулась взглядом в стол. Изящная рука с ухоженными и длинными ногтями, лунки которых уже начали разлагаться, положила на стол перед девушкой круассан и поставила стакан с кофе.

– Ешь. Пей. – Анна уже хотела взяться за круассан, опасаясь спорить с первым Всадником Апокалипсиса, как на булочку опустилась рука Агасфера.

– Не заслужила ещё. – По сравнению с идеальными очертаниями кисти и ладони Всадника рука Иудея выглядела чуть ли не безобразной, но Анна была несказанно рада видеть несимметричные, покрытые мелкими темными волосками и, самое главное, не гниющие изнутри пальцы.

– Тебе виднее. – Всадник взял с блюда булочку и принялся её есть. Аня не поверила своим ушам, слушая, как Цдекет Шекер жадно чавкает и шумно прихлебывает кофе.

– Не знаешь, куда пропали все люди? – Агасфер обхватил обеими руками свой стакан. – Даже церкви закрыты. Я думал, они все там соберутся.

– «И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор». Все в пещерах кроме атеистов, всяких язычников и буддистов.

– А они где?

– Спят, наверное. Пока не знаю, каждый Бог для своей паствы сам выбирал, как именно они будут избегать Апокалипсиса.

Аня отвернулась от стола, не желая смотреть на Всадника, и принялась смотреть в большие панорамные окна кофейни, разглядывая транспорт Всадника, как обозвал Сихсух Агасфер. Почему-то конь замер у своего столба как вкопанный. Аня была уверена, что всё время, когда она смотрела на коня, он ни разу не пошевелили даже ухом или веком.

– Не все спят. Я видел сегодня в городе одного напрочь свихнувшегося человека. Он ещё счёл мою женщину Вавилонской Блудницей. – Агасфер пригубил кофе и сразу же поставил стакан на стол.

– Если свихнулся, то могли и пропустить. Или он из числа тех, кто должен был прийти для запечатления богоугодности.

– Возможно. А для чего там так тянут? С теми же самыми печатями богоугодности. И зачем в пещеры всех загнали? Глупо как-то.

– Сам ты глупец, – чрезвычайно противно хихикнул Цдекет Шекер. – За это время скопилось столько всяких вариантов толкования Откровения, что единственный способ сделать один всеобщий Апокалипсис, а не тысячу локальных – сделать всё в точности по книге. Так что у нас тут дословный Апокалипсис. Только не говори мне, что удосужился выучить наизусть эту потрясающую книгу.

– Так, в общих чертах запомнил. – Агасфер опустил тлеющую сигарету в свой стакан. – Не впечатлил меня этот напиток.

– А мне нравится. Я даже братьям заказал. Ты видел, что они тут на стаканах изображают? – Цдекет Шекер повернул свой стакан, показывая рисунок Агасферу, но и Аня успела мельком увидеть схематичное изображение червяка в короне.

– Братьям? – В Голосе Иудея были очевидно слышны панические нотки. – Они идут сюда?

–Конечно. Как ты думаешь, понравится ли Мавет² изображение Сына или ей ещё твой портрет дорисовать? – Всадник явно развлекался, наблюдая за тем, как нервничает Агасфер.

– Думаю, не стоит еще больше пугать бедного парня. Кстати, где ты его взял?

– Он один из колена Рувима. Я пообещал доставить его в ближайший пункт запечатления, если он хорошо послужит мне. – Цдекет Шекер прикрыл глаза и довольно улыбнулся. – Мои младшие идут, и они будут рады вас видеть. Знаешь, некоторые апостолы очень просили засвидетельствовать тебе их почтение.

– Бежим! – Агасфер вскочил, схватил Аню за руку и кинулся к ближайшему окну. Схватив стол, он изо всех сил размахнулся и швырнул его в окно.

Во второй раз за день стекло разлетелось на тысячу осколков. Аня правильно поняла причину секундной заминки Иудея и первой выпрыгнула в окно, сразу же отскочив в сторону. Агасфер мягко приземлился на асфальт, схватил девушку за руку, но они не успели пробежать и нескольких метров.

– Куда собрались? – Цдекет Шекер, уже сидящий на лошади, сменил парчовое одеяние на изъеденные ржавчиной доспехи. В руках он держал заряженный и почти растянутый длинный лук. Всадник говорил пугающе мягко, даже практически ласково

– Пошёл ты!

Что-то просвистело над плечом Анны. Запахло палёным, и дымящаяся прядь волос плавно упала вниз. Аня осторожно обернулась и тихо ойкнула, увидев воткнувшуюся в асфальт серую стрелу. Длинные золотистые перья слабо трепетали, хоть воздух и был всё ещё неподвижен.

– Ты не можешь убить её. И не можешь убить меня. Мы всё ещё не в твоей власти. – Агасфер сжал руку Ани, призывая девушку оставаться на месте.

– Уверен? – Стрела с отвратительным хлюпаньем воткнулась в плечо Иудея. Он скривился и попытался выдернуть её, но вскрикнул от неожиданности и быстро убрал руку от древка. Аня заметила, что ладонь Агасфера выглядит обожжённой. – Ну как, ты всё ещё уверен, что я не могу убить тебя и твою девку?

– Уверен. – Агасфер побледнел, но стоял ровно. Аня, закусив губу, наблюдала за тем, как капля пота стекает по его виску, а лева сторона куртки покрывается мелкими каплями крови. Присмотревшись, Аня поняла, что стрела очень медленно ввинчивается в плечо Иудея.

– Ну-ну. – Всадник ударил пятками конские бока, и Сихсух, снова превратившийся в бесхвостое бледное чудовище, оттолкнулся от земли и непринуждённо взмыл в воздух. – Весёлого вам Апокалипсиса и счастливого Страшного Суда. – Цдекет Шекер свесился с седла, издевательски помахал рукой и, похлопав коня по шее, галопом ускакал в свернувшееся небо.

– Пошли обратно в супермаркет, эту хрень придется вырезать. Сама она не выйдет. – Агасфер дернул за руку Аню, запрокинувшую голову вверх. – Что, уже не боишься туда смотреть?

– Цдекет Шекер страшнее. А там космос видно. – Девушка опустила голову и поежилась. – Давай ты на меня обопрёшься, и мы потихоньку пойдём.

– Мы пойдём быстро, пока я ещё не потерял много крови. Не переживай, в обморок от боли не хлопнусь.

Несмотря на то, что наступила ночь, темно в городе не было. Свет звёзд, который перестала задерживать атмосфера, был не то чтобы очень ярким, на темноту всё-таки отгонял. Вместе со скорее пугающим, чем что-либо освещающим, свечением красной Луны получалось вполне достаточно, чтобы не натыкаться на столбы и бордюры.

– Я всё думаю, зачем он это сделал? – Аня старалась не коситься на стрелу, начавшую активно вращаться в ране, но получалось у неё это не очень хорошо.

– Понятия не имею, но у нас теперь будет крайне полезная вещь, а Цдекет Шекер может честно сообщить апостолам, что серьёзно ранил меня. Так что, вполне возможно, Всадник решил немного помочь. Ну, в своём понимании, конечно.

– То есть, это всё-таки серьёзная рана? – Аня схватила Агасфера за запястье, намереваясь прощупать пульс.

– Ну, это же Цдекет Шекер, а не английский лучник. От его стрелы было бы сложно избавиться, будь я один: всё-таки, вырезать кусок собственного плеча – не самое лёгкое и приятное занятие. Но у меня есть ты. – Агасфер говорил громко, намного громче, чем было необходимо. – И вообще, ты песни ландскнехтов знаешь?

– Откуда бы? Я всегда интересовалась несколько более простыми формами жизни.

– Сейчас узнаешь. – Агасфер закурил и, не вынимая сигарету изо рта, буквально заорал, – Das Leben ist ein Würfelspiel…³

Когда они дошли до супермаркета, Аня уже тихо подпевала припев.

***

Придя в магазин, они первым делом попытались обломать древко стрелы. Не получилось. Древко изгибалось под всеми возможными углами, но ломаться категорически отказывалось.

– Хрен с ним, режь одежду. Только быстрее. – Агасфер попытался улыбнуться, но получилась у него страшная болезненная гримаса.

Когда Иудей оказался освобождён от лишней одежды, Аня увидела чудовищную рану, совершенно не похожую на аккуратную дырку, которую, по идее, должна была оставить стрела.

– Надо продезинфицировать нож. – Аня сглотнула – резать подопытных крыс оказалось намного проще, чем симпатичного, хоть и нагловатого мужчину, в меру собственных сил заботящегося о ней. – Ты тут абсент не видел?

– Не помню. А зачем? Меня не обязательно поить перед операцией. – Агасфер был намного бледнее, чем ещё полчаса назад, но старательно бодрился. – Давай уже вырежем её быстрее.

– Абсентом я нож оболью, выпьешь потом, если захочешь. Я быстро, – Аня поднялась с колен и бросилась в алкогольный отдел. На слабый крик: «Водкой же поливают», она никак не отреагировала.

Вернулась Аня быстро, сжимая в руках небольшую бутылку с зелёной жидкостью внутри.

– Думаю, резать будем снизу. Так меньше шансов наткнуться на сосуд. – Аня беспокойно взглянула на закрывшего глаза и прерывисто дышащего Агасфера. – Эх, знала бы – пошла бы на врача.

Аня закусила губу и решительно принялась за дело. К счастью, нож, позаимствованный с пищеблока, был очень хорошо заточен и резал человеческую плоть также легко, как свиную или куриную. Разрезая кожу и мышцы, Аня внимательно следила за тем, не поменяется ли цвет и консистенция крови – задеть крупный сосуд было бы прискорбно. Наконец в плече Агасфера осталось аккуратное квадратное отверстие, а стрела с куском плоти плюхнулась на пол. Дыхание Агасфера выровнялось, нездоровая бледность ушла, но глаза все еще были закрыты. Рана уже перестала кровоточить и, как показалось Ане, стала немного меньше. Прощупав на всякий случай пульс, и окончательно убедившись, что Агасферу ничего не угрожает, Аня принялась наблюдать затем, как закрывается рана. Через пять минут она поняла, что без микроскопа не увидит ничего полезного и потянулась за абсентом. Потрясения последних двух дней определённо заслуживали хорошего глотка крепкого алкоголя .

Абсент показался девушке жидким зелёным огнём, растопившим нечто ледяное, поселившееся внутри неё. Отставив бутылку, Аня медленно сняла куртку, уселась на неё и обхватила себя руками. В её голове буквально роились мысли, слова и события, с которыми ломалась привычная, хорошо налаженная жизнь.

– Эй, ты чего, плачешь? – Агасфер легко поднялся на ноги и подошел к Ане. Девушка не сразу отреагировала на его присутствие, глядя остановившимся взглядом на стеллаж с булочками. – Ты что, опять ушла в себя?– Постоянный Иудей сел рядом с Анной и помахал рукой перед её лицом. – Ты только с ума не сходи, ладно?

– Не переживай, я тут, – Аня решительно вытерла лицо рукавом свитера. – Зря я выпила. Ты как себя чувствуешь?

– Отлично. Могу продемонстрировать, насколько хорошо я себя чувствую, – Агасфер потянулся к девушке, явно намереваясь поцеловать её, и наткнулся на выставленную вперед ладонь.

– Как ты вообще можешь думать об этом? После всего, что произошло.

– Ну, теперь я точно уверен, что надо взять как можно больше от оставшихся дней. Ты разве не поняла, что произошло?

– Мы встретились с одним из всадников Апокалипсиса. Со старшим из них, если я тебя правильно поняла. – Аня опустила руку, предупреждающе взглянув на Агасфера.

– Цдекет Шекер показал мне, что я вполне уязвим для их оружия, а, значит, и для прочих тварей Апокалипсиса. Если бы ты не вырезала стрелу – скорее всего, я так и остался бы бес сознания. – Агасфер растрепал и без того лохматые волосы. – Я даже рад, что мы встретились именно с ним. Встречу с Мавет я бы не перенёс так легко.

– Мавет, это который из Всадников?

– Смерть.

– Понятно. И какие у нас теперь планы?

– Сначала спать. Потом идти в церковь, нам категорически необходим полный текст Откровения. Придётся взламывать двери. Кстати, ты поняла, что Цдекет Шекер немного подставил того бармена? – Агасфер всё-таки подобрался ближе к Ане и обнял её за плечи. – Доставить-то он его доставит, куда нужно, но угодным Богу его уже точно не признают. Он же помогал Всаднику по собственной воле.

– Бедняга. – Аня зевнула.

– Ну, мы ему уже не сумеем помочь. Уверен, он уже далеко отсюда, – Агасфер переместился за спину Ане и принялся мягко массировать её плечи. Сначала девушка напряглась, собираясь сбросить руки Иудея, но передумала. После такого насыщенного дня всё-таки стоило бы расслабиться.

– Сняла бы ты свитер – нам обоим будет удобнее.

Аня хмыкнула, услышав знакомые соблазняющие нотки в голосе мужчины, отодвинулась от него и завела руки за спину, снимая свитер за воротник. Когда она повернулась лицом к Иудею, то едва смогла сдержать смех, глядя на его лицо, на котором забавно смешались разочарование и надежда.

– Да, я забыл извиниться за сегодняшнее. Я не хотел, чтобы ты Цдекет Шекер обратил на тебя внимание, поэтому обращался с тобой, как с вещью. Так было безопаснее, мы не знаем точно, враг он или нет.

– Я поняла. – Аня встала и медленно прошлась, разминая затёкшие ноги. Она размышляла, хочет ли близости с Агасфером здесь и сейчас. С одной стороны, он был вполне симпатичен ей как мужчина, с другой – Аня никогда не любила секс в экстремальных условиях. Вот только будут ли они, эти нормальные кровати и свежее бельё? Будут ли они сами завтра еще живы и способны хотеть друг друга?

Приняв решение, она села на снова села на куртку, повернувшись лицом к Агасферу. Теперь они были так близко, что почти соприкасались носами. Глядя прямо в темные глаза, опушенные тёмными ресницами, Аня широко улыбнулась.

– Предлагаю пропустить массаж и перейти к демонстрации всего толстого и крепкого, что у тебя есть.

Иудей оказался действительно хорошим любовником. Впрочем, это было не удивительно. С его-то опытом. Он был именно там, где нужно, и ровно столько времени, сколько было нужно. Сначала Аня старалась не ударить в грязь лицом, но в итоге расслабилась и отдала инициативу партнеру. Не превращать же, в самом деле, секс в битву.

Когда довольные любовники оделись и лежали, обнявшись, на одной из курток, Аня всё-таки не выдержала:

– Ты себя педофилом не чувствуешь? – Мысль, что она сейчас отдаётся человеку, годящемуся ей даже не в дедушки, преследовала Аню уже добрых полчаса. Но если поначалу она просто мелькала на краю сознания, то теперь плотно поселилась в мозгу, никак не желая уходить оттуда.

– Если вы меня волновало разница в возрасте с партнершами, то я бы член узлом завязал ещё до правления Тита. – Агасфер внезапно хихикнул. – Кстати, мне однажды очень пригодилась моя регенерация.

– Я так понимаю, она тебе не раз пригождалась. – Аня не поняла, к чему Агасфер сейчас вспомнила одну из опасных ситуаций, в которых оказывался, но решила послушать.

– Это был совершенно особый случай. – Агасфер довольно ухмыльнулся. – Гаремы охраняли евнухи, знаешь кто это такие?

– Ну да. – Аня, наконец, сообразила, о каком использовании регенерации говорит Агасфер, и притворно ужаснулась. – И ты сам себе отрезал?

– Не, не сам. – Он расхохотался, видимо, вспоминая те годы. – Отрастали яйца долго и болезненно, но, поверь, оно того реально стоило.

– И что, тебя не разоблачили? – Аня тихо порадовалась тому, что никогда не придавала значения, сколько партнеров было до неё у её любовников. Такая девушка, как её бывшая соседка по комнате, ревновавшая даже к подаренным бывшими бритвам и носкам, пожалуй, уже свихнулась бы от ревности.

– Разоблачили, конечно. Одной дуре показалось, что я её подругу удовлетворил качественнее, чем её саму.

– И что с тобой сделали? – Аня в ужасе прижала руки ко рту. Она никогда особо не интересовалась историей, но о наказаниях, предусмотренных для мужчин, пробравшихся к наложницам султана, она слышала.

– Особо ничего. Сначала султан вспомнил, что лично видел, как меня кастрировали. Потом об меня сломались несколько сабель. После этого он окончательно поверил, что я Ифрит, и пришел за этими двумя наложницами. На том и разошлись. Хотя остаться с двумя девками вместо тридцати было весьма прискорбно.

– Я думала, в гаремах было больше наложниц.

– Правильно думала. Не все соглашались делить постель с каким-то евнухом, – Агасфер поцеловал девушку в щеку и закрыл глаза. – А теперь давай спать. Нам завтра ещё церковь взламывать.

Аня проснулась от ритмичного звяканья ложки о края чашки. Открыв глаза, она увидела перед собой Агасфера тщательно размешивающего что-то. Рядом стояла тарелка с овсянкой.

– Доброе утро. Приятного аппетита. – Агасфер подтолкнул Ане чашку. – Кстати, стрелу я на всякий случай засунул в холодильник.

–Подожди, зубы почищу, и тогда будет приятного аппетита, – Аня встала, чувствуя, как болит всё тело после ночевки на бетонном полу, отделённом от неё всего лишь спальником.

–Ну, почисть. Хотя я бы рекомендовал тебе отвыкать от маленьких благ цивилизации. Вряд ли после нескольких недель Апокалипсиса от водопровода и электросети что-то останется.

– Пока они есть – не вижу причин вредить своим зубам. – Аня потянулась и завертела головой, соображая, где находится отдел с гигиеническими принадлежностями.

– Конечно, сохранить к Страшному Суду здоровые зубы, это очень важно. Вдруг недостаточно тщательную заботу о собственном здоровье приравняют к одному из смертных грехов.

– На твоём месте я бы тоже не забывала о гигиене. Заниматься сексом с хрюшкой я не стану. – Аня показала язык не успевшему отреагировать на подначку Агасферу, и ушла умываться.

***

– Завтракай и пойдём. Скоро полдень.

– И что? Можно подумать, мы куда-то торопимся. – Аня уселась на пол, скрестив ноги, и пододвинула к себе тарелку с кашей.

– Именно. Сначала раздобудем Откровение, потом предлагаю двинуться в Элисту, хочу глянуть, что у буддистов творится.

– Логично. А как двинемся? Машину угоним? – Аня доела кашу и медленно пила растворимый кофе со сливками и сахаром. Покидать город, в котором у них были еда и хорошее убежище, было страшновато. Но Аня понимала, что это разумно. Безвылазное сидение в четырёх стенах довольно скоро превратило бы их в неврастеников.

– Машина, это хорошо. Но мы не знаем, остались ли дороги и, особенно, мосты целыми. Помнишь про землетрясение? – Аня кивнула, поморщившись. Та авария не снилась ей в страшных снах, но вспоминать было неприятно. – Отсюда до Ставрополя трещины точно есть, одно из них ты сама видела. Так что нам нужен либо квадроцикл, либо что-то летающее, либо лошадь. Я пока склоняюсь к последнему варианту.

– Почему? – Аня поежилась. После вчерашней встречи с Цдекет Шекер при мысли о лошадях становилось страшновато.

– Потому что квадроцикл не ест хлеб и траву, а бензина может не быть. И квадроцикл нельзя съесть, в случае чего. Но это мы ещё обдумаем. – Агасфер закинул рюкзак на спину, застегнул все лямки. – Хватай рюкзак и пошли, попрощаемся с этим гостеприимным и вкусным местом

Он коротко поклонился куда-то в сторону мясного отдела и зашагал к выходу. Не поняв, шутит он или говорит серьезно, Аня повторила поклон, надела и застегнула куртку и, подхватив рюкзак, поспешила за Иудеем.

4.Неожиданное предложение.

Грабить сам храм не пришлось. При свете дня неудавшиеся расхитители заметили некрупное здание с зеленой крышей, увенчанной небольшом куполом. На пластиковой двери висела красивая табличка с крестами, золотистой окантовкой и красной крупной надписью «церковная лавка».

– My-y-y Temple should be a house of prayer⁴… – Агасфер тоненько провыл что-то на английском и удивленно покосился на молчащую Аню. – Ты что, и эту не знаешь?

– Не люблю я музыку, в самом деле. Откуда это?

– И про « Иисус Христос Суперзвезда» не слышала? – Агасфер задумчиво рассматривал замок, беззаботно болтая при этом.

– Нет. – Аня села на ступеньку, прислонившись рюкзаком к стене. – Я училась. Всё свободное время. Хотелось доктором наук стать, знаешь ли.

Иудей вытащил из кармана тонкую проволоку и принялся ковыряться в замке.

– Из тебя вышел бы отличный доктор наук. – Аня подозрительно покосилась на слишком уж благодушно настроенного Агасфера. С учётом того, что за всё сегодняшнее утро он не отпустил ни одной шуточки на грани фола, девушка всерьёз беспокоилась, не оставила ли стрела Цдекет Шекер каких-то неприятных сюрпризов. – Из всех моих многочисленных любовниц только ты озаботилась моим психологическим состоянием после секса. – Он расхохотался и распахнул дверь лавки. – Проходите, пожалуйста, госпожа профессор.

– Зря я это сделала. – Аня вошла внутрь лавки и сразу же отправилась к стеллажам с Евангелием. Толстые книги в красных и синих переплетах чем-то напоминали девушке раздувшихся от крови пиявок.

– Зато убедилась, что я тебя не обманывал. – Агасфер остался снаружи, настороженно осматривая окрестности. – Хватай любую подходящую книгу и пошли отсюда. Изучать текст будем в более спокойной обстановке.

– Ты чего-то боишься? – Аня взяла ближайшее Евангелие, быстро пролистнула его, убедившись в том, что в нем точно есть Откровение, и вышла наружу.

– Здраво опасаюсь. Помнишь, что Цдекет Шекер говорил про апостолов?

– Ты же сам говорил, что он нас вроде как предупредил и непонятно, враг он или нет. – Аня зажала книгу подмышкой, не желая касаться её пальцами.

– Говорил. Не забывай, в этом мире сейчас будет не только он. Мильхама, Раав⁵ и Мавет тоже где-то здесь и им скучно, ибо свобода есть, а трогать никого пока нельзя. Особенно Мавет должно быть обидно: сначала дали власть над четвертью мира, а потом запретили кого-либо трогать, пока всех не проштампуют.

– Кстати, это ты их на каком языке называешь?

– На иврите.

– Почему именно на нём? Соскучился по родному языку?

– Беру свои слова назад. Академика из тебя не выйдет. Какая нахрен Родина, если я за две тысячи лет этот шарик вдоль и поперёк истоптал. И, если ты не обратила внимания, они сами себя так называют. Видимо, потому, что, войдя в Евангелие, они стали полноправной частью еврейской культуры. И вообще, мне начинает казаться, что Всадники – личности, а не осколки сущностей, как я думал раньше. Ну, ЦдекетШекер так точно.

***

– Ты быстро читаешь? – Агасфер удобно устроился на том же месте, на котором сидел прошлым вечером.

– Не очень. Я привыкла сразу вдумываться в прочитанное, анализировать. Так проще учиться.

– Значит, читаю я. Ты на всякий случай всё-таки посматривай по сторонам, мало ли что. И, если не трудно, сделай, пожалуйста, кофе. А то вчера мне как-то не до него было.

– Ты же сказал, что тебе не понравилось. – Аня сбросила рюкзак и отошла к кофемашине. Прошлым летом она подрабатывала бариста в выездной кофейне, так что не сомневалась в своей способности приготовить приличный напиток.

– Я же не идиот – пить что-то, что трогал Цдекет Шекер. – Агасфер опёрся спиной на стенку кофейни, положил ноги на диванчик и, устроив книгу на коленях, углубился в чтение.

Раф с корицей и соленой карамелью, появившийся перед ним через 10 минут, он даже не заметил. Аня сделала себе ирландский кофе, щедро плеснув в него из найденной бутылки виски, и устроилась напротив Агасфера.

Хаос мыслей и чувств, прочно поселившийся в её голове в последние дни, постепенно упорядочивался. Мысли располагались в картотеках воображаемой библиотеки, чувства отправлялись в снабженные этикетками коробочки. С самого детства Аня использовала этот нехитрый ритуал в те дни, когда голова, казалось, могла разорваться от мыслей и образов. Через полчаса ей надоело рассматривать читающего Агасфера, и Аня решила задать вопрос, который крутился в её голове со вчерашнего вечера.

– Почему мы ничего не делаем?

– Погоди. Дочитаю, и будем делать что-то приятное. – Агасфер на мгновение оторвал взгляд от книги, подмигнул Ане и снова уткнулся в Откровение.

– Я не об этом. – Она усилием воли выкинула из головы мысли о том, что было бы неплохо запереться с Агасфером на недельку в каком-нибудь теплом месте, в котором будет хотя бы кровать.

– О чём тогда? У тебя есть какие-то идеи, кроме поездки в Элисту?

– Я о более глобальных вещах. – Аня набрала воздуха в грудь и выпалила, – Почему мы не боремся?

– Какая ты извращенка. Мне нравится. Желаешь отвоевать себе право быть сверху? Как бороться будем?

– Дурак. – Аня скрестила руки на груди и посмотрела на Агасфера. Иудей уже отложил книгу, поставил локти на стол и опустил голову на сплетенные пальцы рук. – Почему мы не боремся с Апокалипсисом?

– А как ты собираешься бороться с катастрофой, предсказанной сотни лет назад, в которую успели поверить толпы народа? – Агасфер отхлебнул кофе. – Знаешь, мне уже становится интересно, как именно они эту всю хрень собираются реализовывать. Особенно мне интересен зверь, который, судя по тексту, будет три года в семь глоток материть Сына и Отца.

– И что, Тальян Мекулаль⁶, ты действительно готов пожертвовать всеми живущими, и в том числе этой девчонкой, чтобы увидеть это пикантное зрелище? – Цдекет Шекер уже не сиял и не внушал благоговения. Аня даже не видела, как он появился. Вот только что Агасфер говорит о звере, и вот уже в кофейню входит высокая бесполая фигура в ржавых доспехах, а за окном громко ревет (назвать этот звук ржанием было невозможно) конь Сихсух.

– Можно подумать, у меня есть выбор. Зачем ты пришел? – Агасфер скривился при виде Всадника.

– Услышать слова благодарности, например. Но ни от тебя, ни от этой ненормальной девицы я явно ничего не услышу. Так что к делу. – Цдекет Шекер бесцеремонно отобрал кофе Агасфера и отхлебнул. – Девочка, ты потрясающе готовишь кофе. Никогда не думала о карьере бариста?

– Нет. – Аня с трудом сдержала желание выплеснуть остатки своего кофе в лицо Всаднику. – Я хотела стать биологом.

– Прости, мне совершенно не хотелось тебя обидеть. Я просто пытался сделать комплимент. – Цдекет Шекер очаровательно улыбнулся, заставив Аню почувствовать, что сидящий перед ней действительно желает только добра. – Но ты всё-таки подумай. Наука это сложно и непонятно ещё, пробьешься ли. А тут уже всё ясно… – Договорить, что именно ему ясно, Цдекет Шекер не успел. Агасфер перебил его, и в голосе Иудея явственно слышалась тщательно сдерживаемая ярость.

– Перестань. Мы помним, что означает твоё имя. И не трави девочке душу будущим, которого больше нет.

– Ошибаешься. Шанс на сто-двести нормальных лет у вас и у всего мира ещё есть. И, я думаю, будет как минимум до того, как на небе воздвигнут храм.

– Ты уверен? – Аня забыла о своем страхе перед всадником и даже почти простила ему свой вчерашний ужас и боль Агасфера.

– Почему ты в этом уверен? – Постоянный Иудей скрестил руки на груди, явственно демонстрируя, что не намерен доверять Всаднику.

– Потому, что людская вера способна сделать писание усталого и испуганного человека продолжением учения чрезмерно доброго человека. Но эта же вера, совершенно безосновательно, надо заметить, сделала тебя, Буттадео, Картафил и как там тебя ещё называют, обязательным условием Страшного Суда.

– Это как? – Агасфер опустил руки, но неприязнь в его взгляде никуда не делась.

– Что именно тебе сказал Назарянин? Ты помнишь?

– Ну, что-то про то, что он пойдёт он, и я пойду тоже. И закончится моя дорога только с его возвращением. Но Иоанн, совершенно точно, об этом не писал.

– Неважно. Важно то, что поколения верили в твоё обязательное присутствие на Страшном Суде. Это позволяет нам надеяться, что, если ты выйдешь из зоны, из которой тебя можно призвать на Страшный суд, то Апокалипсис схлопнется сам собой. – Цдекет Шекер с удовольствием допил кофе. – Конечно, они смогут запустить его ещё раз попозже, но сколько-то лет ты Земле выиграешь.

– И как убрать его с Земли? Люди ещё за пределы атмосферы не вылетали. – Аня принялась кусать палец, как всегда в минуты высочайшего умственного напряжения.

– Какой ещё атмосферы? – Всадник усмехнулся, видя, как в глазах девушки появляется понимание. – Впрочем, на вашем месте, если ты, конечно ,пойдёшь с ним до конца, я бы долетел до станции. Так, на всякий случай.

– То есть, ты считаешь, что мы можем просто слетать в космос и всё, и Апокалипсис отложен на неопределенный срок? – Агасфер уставился на Всадника.

– Сама идея принадлежит Мильхама, но я скорее соглашусь с ним. Вот только не сказал бы, что это просто. Для начала вам нужно добраться до космодрома. А на это потребуется не меньше двух недель, большую часть которых будут развлекаться шестеро ангелов. Я сомневаюсь, что наверху будут очень довольны, если узнают о вашей затее. Я, конечно, постарался создать впечатление, что Тальян валяется где-то в невменяемом состоянии, но все планы имеют свойство рушиться. Но, даже если Они не узнают, не забывайте, что люди выйдут из пещер, как только закончится эта бестолковая затея с запечатлением угодности Богу, а это произойдет не позже, чем через четыре дня. – Ты должен знать, на что способны доведенные до отчаянья люди, уверенные в том, что Царство Небесное им не светит.

–Знаю. Ты понимаешь, что мы просто не дойдём? Я хоть и бессмертен, но вполне уязвим и излечиваюсь не так быстро, как хотелось бы. – Агасфер снова скривился, и Аня сообразила, что он недоволен не визитом Всадника, а тем, как тот к нему обращается. Девушка повторила про себя: «тальян», и решила, что надо будет расспросить Иудея, как только появится подходящий момент.

– Я дам вам мой лук. И за вами постарается приглядывать Мильхама, он лучше подходит для этого, к тому же, обижен сильнее, чем остальные. Мы не станем пытаться доставить вас туда – это может быть замечено. Вы оба слишком живые и тёплые для наших коней.

Цдекет Шекер вынул из кожаного чехла свой лук и положил его на стол. Грозное оружие светилось мягким серым светом и словно звало к себе Аню. Не осознавая, что делает, она потянулась за луком и, когда её пальцы коснулись обтянутой чешуей рукояти, рядом оказалась еще чья-то рука. Аня не поняла, кому она принадлежит, единственное, в чём она была уверена, это в том, что никто кроме неё не имеет права трогать этот лук.

– Убери свои пальцы, ублюдок! Это моё! – Увидев, что пальцы не спешат убираться подальше от лука, она вцепилась в них зубами и дернула, что было сил, рассчитывая оторвать хотя бы кожу. Раздался удивлённо-обиженный вопль, полоска кожи легко отделилась от костей, и окровавленные лоскуты оказались во рту не ожидавший такого девушки. Солоновато-металлический вкус, заполнивший рот, почему-то сработал отрезвляюще. Аня в ужасе выплюнула кожу и, не поднимая взгляда, пробормотала что-то невразумительно-извиняющееся.

– Да, Тальян, с такой женщиной тебе никакая саранча не страшна. – Цдекет Шекер расхохотался, глядя на то, как лук впитывает кровь, льющуюся с освежеванных пальцев.

– Ты идиот! Мог подумать, что она смертная и крайне подвержена твоему влиянию. Ты уверен, что приставить к нам Мильхама – хорошая идея? Я как-то не хочу каждое утро просыпаться с ножом в груди. Анюта, успокойся, всё в порядке. Я минут через пять буду как огурчик. Это сделала не ты. Точнее, не совсем ты.

– Я… – Аня не могла оторвать взгляд от лука и от медленно сворачивающийся на пальцах крови. – Как я…

– Зубами. Да ты не переживай так, бывали случаи пострашнее. – Цдекет Шекер бросил на стол несколько таких же серых стрел, как и та, которая сейчас лежала в холодильнике местного супермаркета. – А насчёт Мильхама не беспокойся. Сомневаюсь, что она так же подвержена его влиянию.

– Хорошо. Не понимаю только, почему Мильхама и обижается на меня сильнее, чем Мавет. Я ему дорогу вроде бы не переходил.

– Мавет на тебя не и обижается, просто злится. А Мильхама обижен вовсе не на тебя. – Цдекет Шекер так произнес эти слова, что Аня в полной мере ощутила, как Всадника забавляет то, что Агасфер считает себя заслуживающим обиды со стороны Всадника Апокалипсиса.

– А на кого?

– На них! – Цдекет Шекер окутался тем нестерпимым сиянием, какое окружало его прошлым вечером. – Мы ждали этого дня тысячу лет! Мы должны были потрясти самые основы мироздания, окунуть человечество всю грязь, свойственную ему! Не один лишь Сын желает сойти мир во всём блеске Славы своей. – Сияние вокруг Всадника внезапного сгустилось, став очень плотным и нестерпимо горячим. Аня завороженно наблюдала за ним, думая, что, именно так должно выглядеть рождение Черной дыры. – Война, развязанная уверенными в своей непогрешимости идиотами. Матери, вынужденные убивать собственных детей, лишь бы избавить их от голода или от худшей участи. Смерти – много смертей. Вот чего мы ждали, вот что мы планировали. Но они поторопились. Они сказали, что происходящего сейчас вполне достаточно, чтобы начать, особенно с учетом того, что многие считают меня мором. Они говорят: «Цдекет Шекер, Мильхама, войн, раздоров и фальшивой праведности в мире сейчас больше, чем когда-либо. Идите и возьмите».

В кофейне осыпались пеплом столы и сиденья, разлетелись на мелкие запчасти кофемашина и чайник, вспыхнули и перестали существовать так тщательно собранные рюкзаки. Аня съежилась у стены, надеясь, что гнев Всадника не затронет её. Агасфер, успевший вскочить на ноги до того, как сиденья стали кучкой пепла, замер, сжимая в руках выдернутые из Евангелия листы Откровения.

– Какие религиозные войны ведут последователи Иисуса? О, великая битва между любителями пингвинов и форточек! Стояние при чайнике между кофезависимыми и чаепочитающими! Крестовый поход во славу подвернутых джинсов! Чем обагрит свой меч Мильхама ? Чаем? Расплавленным пластиком? Чернилами? Дерьмом?

Кофейня перестала существовать, сожжённая гневом Всадника. Агасфер ползком перебрался к Ане и крепко обнял девушку.

– Мы не желаем уйти в небытие вот так: пресно, мелко и нелепо, оставшись лишь несколькими строками Откровения. Нет, следующий Апокалипсис – следующий наш приход – должен потрясти сами основы бытия человеческого!

– Поздно. Интернет им уже отключили. – Насмешливый голос Агасфера несколько отрезвил Цдекет Шекер. Сияние погасло, перестал плавиться асфальт под ногами Всадника. – Ладно, ты очень убедительно орал, я поверил. Давай уточнять детали.

– Идти лучше пешком и подальше от дорог: когда люди и твари освободятся, они как раз будут сбиваться ближе к дорогам и населённым пунктам. Опять же, на дороге вас проще будет отследить, если всё-таки заметят. Хотя не должны. Помимо моего вчерашнего манёвра, мы ещё подстраховались. Ваш будущий маршрут входит в ту четверть Земли, которую себе выбрал Мавет. Отслеживать будет сложновато. Я предлагаю вам идти до Лагани, там найти какую-нибудь лодку и постараться переплыть Каспий. Так будет быстрее и безопаснее. На берег сойдете в Каратоне, и оттуда уже к Байконуру.

– А дорогу мы как узнаем? – Перестав бояться Всадника, Аня впала в другую крайность: разговаривала с ним настолько дерзко, что Агасфер недоуменно приподнял брови.

– Смелая девочка. Только имей в виду, что, если я достаточно разозлюсь, тебя не спасет ни твоя красота, ни твой спутник. Дорогу будет показывать моя стрела. Просто правильно попросите её указать дорогу и уточните, куда.

– Понятно. Продуктами в дорогу мы сами как-нибудь запасёмся. В Лагани можно будет пополнить, там буддисты спят. Но придётся брать с собой палатки и прочую походную хрень, раньше утра не выйти.

– Надеюсь, вы справитесь. – Цдекет Шекер взял коня под уздцы и растаял вместе с ним в отсутствующем воздухе.

– Интересно, а чем мы дышим, если атмосферы больше нет. – Аня задумчиво смотрела на то место, где ты этого стоял Сихсух.

– Может воздух в носу появляется, может часть атмосферы всё-таки осталась. Не знаю. Ты еще про космическую радиацию вспомни, а ещё лучше спроси об этом Мильхама. – Агасфер как-то грустно улыбнулся. – А ты заметила пробел в рассуждениях Всадника?

– В каких именно? – Аня наклонила голову, подозрительно глядя на Иудея. Такого выражения на его подвижном лице она ещё не видела.

– О способе сорвать Апокалипсис.

– А что там за пробел? – Аня пару раз укусила палец, потом потрясённо уставилась на Агасфера. – Является ли Сын Богом за пределами Земли?

– Если вылететь в космос равно выйти из зоны Апокалипсиса, то нет. Выйдя космос, я сломаю идею Апокалипсиса на корню. Они просто не успеют заставить всех забыть про такого классного трагического героя за столь короткий срок. – Агасфер закурил. – Ну что, пошли? Дел ещё дофига.

– Получается, ты окончательно умрёшь там? – Аня прижала руки ко рту, шокированная спокойствием Агасфера.

– Уверен, тамошняя реальность не обязана исполнять желания Назарянина, а что именно во мне изменилось – мы не знаем. Ладно, фигня всё это. Ты готовить умеешь?

– Ну, кое-что умею. В основном, что-то недорогое и сытное. Я же студентка. – Аня залезла в карман к Агасферу, вытащила одну из его сигарет и вопросительно посмотрела на Иудея. Носить с собой зажигалку или спички при наличии у спутника такой удобной способности ей было лень.

– О, ты изменила своё отношение к толстым и крепким вещам. – Агасфер поджёг табак, увернулся от подзатыльника и примирительно потрепал девушку по плечу. – Ну не злись. Давай сегодня в каком-нибудь крупном ресторане переночуем? Авось там продукты ещё остались и рецепты. Чувствую, с завтрашнего дня нормально нам пожрать не скоро доведется.

– Хорошая идея. Там и какие-то заморозки могут быть

5.Начало пути

– Вкусно получилось. – Агасфер задумчиво вертел в руках креманку из-под странного, но потрясающего десерта, который Аня назвала трайфлом.

– Чтобы испортить замороженный бисквит, замороженное компоте и готовый крем, нужно очень постараться. – Аня скептически хмыкнула, но всё равно выглядела довольной. – Слушай, может быть, все-таки возьмем какой-то транспорт? Мне как-то не по себе от необходимости пешком дойти отсюда до Байконура.

– Не стоит. Цдекет Шекер прав. Так безопаснее. Время на то, чтобы привыкнуть много ходить, у нас есть – все ещё по пещерам сидят. – Агасфер расслабленно откинулся на спинку обтянутого кожей дивана и задумчиво погладил гладкое бордовое сиденье. – Так что, сегодня последний день, когда мы будем спать в более или менее привычных тебе условиях.

– Ну да, диванчик в комнате для персонала даже выглядел удобно. – Аня задумчиво покачала кружкой с остатками кофе. – Давай в Ставрополь заглянем, а? Ну, если у нас есть немного времени.

– Зачем? – Постоянный Иудей, уже размышляющий о том, как сделать приятный вечер еще более приятным, вопросительно посмотрел на Аню.

– Попробуем понять, что именно изменилось в твоих клетках.

– Зачем? Мы сделаем то, что решили, независимо от того, выживу я после этого, или нет.

– Это не единственная причина. – Аня глубоко вздохнула, набираясь храбрости. – Ты только не обижайся, но, мы могли бы оставить образцы тканей в университете. А потом, когда всё закончится, мы бы попытались разобраться с тем, как именно изменились твои клетки. – Аня скрестила пальцы под столом, надеясь, что Агасфер не сильно разозлится на это предложение.

– Вот не зря я тебя выбрал. – Иудей искренне рассмеялся. – Много у меня было женщин, но ты, права же, одна такая. Зоофилом себя не чувствуешь?

– Намекаешь, что я отношусь к тебе как к подопытному кролику? – Аня разжала пальцы. Сразу не взбесился – и замечательно. Даже если откажет, у неё ещё есть время на уговоры. – Это еще не самое страшное, неужели ни разу не пересекался в постели с психологами и психиатрами?

– С психиатрами пересекался, даже двое одновременно было. Но никто из них не пытался залезть в мою голову, их другие вещи больше интересовали. – Агасфер теперь вполне серьезно смотрел на Аню. – Я не против взятия образцов, но сильно сомневаюсь, что оставить их на земле – правильная идея. Ты же не знаешь, как именно будет схлопываться Апокалипсис. Возможно, просто время отмотает. Лучше сделать всё, что нужно, сразу после взлета. Так надежнее.

– Ты прав. – Аня плавно встала из-за стола. – Пойду я, разденусь, – она сделала паузу, многозначительно улыбнувшись Агасферу, – и лягу.

– Я скоро приду. – Дождавшись, пока она уйдет в комнату для персонала, Иудей отправился на кухню поискать что-то, чем можно было бы разнообразить последний секс в цивилизованном месте. Насчёт возможной остановки в Лагани он серьезно сомневался.

***

Идти было не так тяжело, как опасалась Аня, но и не очень легко. В полдень ей начало казаться, что висящий на плечах рюкзак весит никак не меньше тонны, а в отличные кроссовки, придирчиво выбранные в магазине спорттоваров, вшиты как минимум титановые пластины. Идущий рядом Агасфер, заметив, наверное, её состояние, первым расстегнул дополнительные лямки рюкзака и сбросил его со спины.

– Надо поесть и попить тоже. Не замёрзла?

– Нет. Просто я желе. – Аня села на землю, радуясь, что послушалась Агасфера и надела на попу кусок пенопласта с лямкой. – Может быть, просто по батончику съедим? С орехами.

– Давай по батончику.

Агасфер вытащил из бокового кармана рюкзака батончик и вложил его в руку девушки. Подумав, он отстегнул термос, наполнил крышечку горячим кофе и поставил её возле Аниной ноги. Пока девушка перекусывала, Иудей вытащил из колчана, захваченного в оружейном магазине, стрелу Всадника и положил её на землю.

– Ну, попробуем. Эйфо нимца ⁷Лагань. – Стрела дрогнула и повернулась наконечником в ту сторону, в которую они двигались до привала. – Работает.

Агасфера уселся рядом с Анной и откусил добрую половину своей шоколадки.

Аня жевала шоколадку и скучала. Оглядывать окрестности не хотелось, ей итак уже порядком надоели одинаковые поля и похожие друг на друга холмы, покрытые редкими деревьями. Изредка попадались речушки и больше похожие на лужи озёра.

Доев, Аня отвела плечи назад и выгнулась, стараясь размять ноющую спину.

– Эх, знала бы – ходила бы в походы с ребятами. Что ты думаешь насчёт Всадников?

– Ничего особенного. Видимо, Назарянин и его родственники особо не заморачивались с их ролью. Кто же знал, что Всадникам это настолько не понравится. – Агасфер посмотрел на часы, поселившиеся на его руке со вчерашнего дня. – Если хочешь – можешь часик полежать, возможно, полегчает.

– С удовольствием. – Не церемонясь, девушка положила голову и плечи на колени Иудея. – Получается, всадники – полноценные личности. Интересно, кто именно?

–Однозначно, бывшие люди. Ангелы не имеют свободной воли. – Агасфер рассеянно посмотрел на оккупировавшую его колени Аню. – Вот кто именно, это вопрос. Если тебе интересно – спроси сама, как кто-то из них придёт.

– Цдекет Шекер спрошу, я его уже почти не боюсь. – Аня прикрыла глаза и замолчала. Молчала она долго, так что Агасфер решил, что девушка устала намного сильнее, чем ему казалось, и на сегодня хватит.

– Знаешь, что меня больше всего бесит? – Аня не спала, ей просто хотелось полежать, запоминая ощущение удовольствия и спокойствия.

– Отсутствие кровати и белья? – Агасфер невинно улыбнулся.

– То, что они испортили небо. – Аня проигнорировала намёк. – Раньше я могла смотреть туда, представлять космос, мечтать о том, как люди, и я, естественно, ступят на поверхность Марса. Как однажды мы выйдем за пределы системы. А теперь я могу увидеть половину из того, о чём мечтала, но меня это пугает. И предстоящий полет на МКС тоже.

– Бывает. Знаешь, мечты вообще штука опасная, уж поверь мне. – Агасфер коснулся пальцем Аниного носа.

– Кстати, а почему ты не обзавёлся каким-нибудь огромным кланом? Был бы патриархом, мудро правил бы семейным состоянием и изредка уходил в загул. Думаю, внутри семьи можно было бы сохранить тайну. – Аня с усилием встала на ноги и принялась делать наклоны вперёд и назад, разминая спину.

– Во-первых, все тайны рано или поздно раскрываются. И что бы тогда стало с моим кланом? Если даже апостолы намекнули Всадникам, что хотели бы наказать меня за оскорбление их возлюбленного Учителя? Во-вторых, через сколько похороненных поколений я был свихнулся и пришёл к гениальному выводу, что эти мотыльки ни на что не способны, кроме как жить под моим мудрым и справедливым правлением?– Агасфер весело посмотрел на оторопевшую девушку. – Слышала слова: «убивайте всех, Господь узнает своих»?

– Ну да, ребята с истфака говорили, что это утка, скорее всего. – Аня перестала упражняться и недоверчиво покосилась на Иудея. – Ты же не хочешь сказать, что…

– Именно. Это был я, и меня послушались. – Он не дал Ане договорить, не желая ждать пока она подберет подходящие слова. – Это я всего лишь второе столетие подвизался возле папского престола. Заметь, я был архиепископом, даже не папой.

– Мда, власть реально портит людей, – Аня села обратно, привалившись спиной к плечу Иудея. – Вовремя же ты очухался. А откуда тогда эта крутая тачка, на которой ты меня так старательно хотел покатать?

– У меня была схема, позволяющая мне оставаться свободным, и в тоже время прилично существовать. Две человеческих жизни я усиленно тружусь, зарабатываю деньги, наслаждаюсь властью. Потом три жизни трачу заработанное. Так и жить было не скучно, и особо примелькаться не успевал. Вот только королем побыть не довелось, сама понимаешь, в семью не влезешь, а с переворотами как-то не задалось.

– Забавно. И в скольких же переворотах ты участвовал?

Ответить Агасфер не успел. Ибо земля затряслась, и небо озарила такая яркая вспышка, что Аня и Агасфер разом подняли головы вверх. Подняли и замерли, словно замороженные, не в силах ни отвести взгляд, ни опустить голову.

В небесах больше не было звёзд и галактик – только исполинский каменный жертвенник, на котором пылало что-то огромное и дающее много дыма. Позади жертвенника стояли семеро Ангелов. Крылатые, облачённые в доспехи, они держали в опущенных руках не мечи, а золотые трубы. Их лица были скрыты в сиянии жертвенника, но Аня почему-то была уверена, что они радуются скорой расправе над грешниками. Так же, как и их собратья, державшие ветра.

Из-за спин стоявших Семерых вышел восьмой Ангел. Его лицо было хорошо видно: одухотворённое, можно даже сказать, замершее в экстазе, оно напомнило Ане лица, которыми Босх наделял написанных им праведников. Одет был Ангел в белоснежное одеяние, доходящее до голых лодыжек. В руках он нёс маленькую золотую коробочку, в которой Аня, ни разу не бывавшая на обычном богослужении, не смогла узнать кадильницу.

Оставив коробочку висеть в воздухе, Ангел склонился перед жертвенником. Стоя на коленях, он поднял голову и заговорил с кем-то. С Земли было хорошо видно, как его губы то замирают, то снова начинают двигаться, но не было слышно ни одного слова. Разговор был недолгим. Аня детально запомнила, как лицо Ангела исказилось торжеством, и он запустил обе руки в пляшущее пламя жертвенника. Набрав полные горсти огня, Ангел медленно поднялся, в пояс поклонился Семерым и вложил огонь в кадильницу. Семеро поклонились в ответ. Тогда Ангел взял кадильницу и благоговейно поднял её над головой. Яростное пламя, словно имеющее собственную волю, вырывалось сквозь отверстия в кадильнице, но не трогало ни золотых волос, ни прекрасного лица.

Ангел опустил голову, впервые посмотрев вниз – туда, где раскинулась обречённая Земля. Его глаза сверкали, но собственного цвета не имели, словно были сделаны из чистейших бриллиантов.

А потом Ангел разжал пальцы, и пылающая кадильница полетела вниз.

А в Анином кармане, в который она по привычке сунула планшет, красивый бесполый голос холодно произнес:

– Вас приветствует Иоанна, ваш персональный помощник на время Апокалипсиса.

– Быстро же они бесскверных евреев посчитали. Интересно, их всё-таки набралось сто сорок четыре тысячи? – Голос Агасфера был холоден и пуст, если так можно вообще говорить о голосе. Аня с трудом заставила себя отвести взгляд от огненной коробочки, медленно спускающейся с мертвых небес. Постоянный Иудей был невероятно бледен, казалось, что даже его губы потеряли всякий цвет. Аня протянула руку, чтобы пощупать пульс Агасфера, так он был похож на человека, пережившего сердечный приступ.

– С тобой всё хорошо?

– Да. Я пытаюсь понять, куда упадет эта огненная дрянь.

– Очевидно, что туда, куда её кинули. Но как мы узнаем, куда целился Ангел?

– Огонь небесного жертвенника поразит те места, где активнее всего поклонялись Золотому Тельцу. – Голосовой помощник, очевидно, был настроен так, чтобы реагировать на все слова, которыми можно было описать происходящее.

– Отлично объяснила, идиотка. – Аня со злостью хлопнул рукой по карману. – Как думаешь, Невинку заденет?

– Предупреждаю вас: лёгкое оскорбление голосового помощника приравнивается к одной седьмой стандартного богохульства. Рекомендую вам начинать каяться, дабы не усугублять груз разврата, лежащий на вашей душе.

– Какая обидчивая хрень. Жаль, что мой телефон скончался в машине. – Агасфер напряженно смотрел в небо, шевеля губами, потом опустил голову и с силой потер лицо руками. – Не могу посчитать, размер совершенно непонятен. Но из города мы точно вовремя свалили. Достань планшет.

Аня, не глядя, засунула руку в карман. Под рукой планшет почему-то был горячим, хотя через штанину этот жар не проходил. Сунув болтливый гаджет в руку Иудея, девушка полезла в рюкзак в поисках шоколадки.

– Попробуем. – Агасфер поднес к лицу неярко светящийся планшет и начал богохульствовать. Прошло полчаса. Аня съела две шоколадки вместо одной запланированной, Агасфер перебрал весь запас богохульств, так и не добившись реакции, а кошмарная коробочка висела в небесах, понемногу приближаясь к земле.

– Ладно, меня она не слышит – уже хорошо. – Агасфер отдал планшет Ане. – Попробуй ты. Спроси для начала что-то про Апокалипсис.

– Хотела бы я знать, где сейчас эти Всадники. – Аня с опаской приняла свихнувшийся гаджет. Несмотря на то, что она нажала на кнопку разблокировки экрана еще до того, как заговорила, планшет не подавал признаков жизни, кроме яркого золотистого свечения, исходящего от экрана. Но стоило Ане задать вопрос, как свечение усилилось, а на экране появилось изображение женщины в красном платье и синей накидке.

– Согласно главе шестой Откровения, Четыре всадника были… – голосовой помощник говорила настолько тихо и невыразительно, что Ане легко удалось отключиться от её слов.

– Ну что ты хотел узнать?

– На какие именно твои слова она реагирует. Сейчас закончит, потом спроси у неё что-то провоцирующее. Например, какого хрена Бог допустил всю эту фигню, которая творилась в твоём детстве. Если я правильно понимаю ситуацию, то она заведёт речь о неисповедимости путей Его. Потом скажи что-то типа: завтра мы идём в Ставрополь, нам нужен хлеб. Посмотрим, как она на это отреагирует.

– Ладно.

Иоанна закончила цитировать Откровение, но исчезать с экрана не спешила.

– Какого хрена Господь допустил… – Ане даже не пришлось договаривать.

– То, что вы произносите, опасно близко к богохульству. Помните, что пути Господни неисповедимы и не отягощайте свою душу лишними грехами. В качестве альтернативы могу предложить вам сорок раз прочитать «помилуй мя, Боже».

Агасфер подозрительно хрюкнул и впился зубами в рукав, стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Аня злобно взглянула на него, но собралась с силами и обратилась к помощнице в третий раз:

– Мы пойдём в Ставрополь, нам нужен хлеб.

– Было сказано: «Я хлеб живой, сошедший с небес». – Иоанна ещё несколько минут стояла над планшетом, затем исчезла.

– Отлично, она реагирует только на заданные слова и сочетания, значит, стучать не будет. Осталось только понять, её Сатана лично подсунул или через помощников? – Агасфер снова сложился в приступе гомерического хохота.

Земля вновь содрогнулась. Небо прорезали безумно яркие молнии, почему-то ветвящиеся только сверху. Молнии эти появлялись с небольшим интервалом, и каждая из них, опровергая известное утверждение, ударяла в одно и то же место, точно указывая направление. Исполинская кадильница бешено закружилась и раскололась на множество мелких огненных осколков, разлетевшихся, насколько могли видеть Анна и Агасфер, в те места, куда до этого ударяли молнии. И грянул гром. И два огненных столба взметнулись на горизонте. Один – там, откуда они пришли, второй немного севернее.

– Вот так. – Агасфер отпустил рюкзак, который инстинктивно схватил, когда всё началось. – Реально вовремя ушли.

– Там же… – Аня закашлялась. Ударная волна всё-таки привела в движение воздушные массы, и девушке показалось, что она чувствует запах гари. – Там же не было людей?

– Если я правильно понял Цдекет Шекер, то народ заставили спрятаться в пещерах исключительно на то время, пока запечатлевали богоугодность. Думаю, всех уже вернули по домам. – Увидев широко распахнутые глаза Ани, Агасфер поспешил утешить девушку. – Я не думаю, что в этой катастрофе многие пострадали. Нужно же кого-то оставить для саранчи и страшненьких лошадок.

6.Стрелы Раздора

Падение кадильницы подействовало на Анну, как укол адреналина. По утрам она первая просыпалась, готовила нехитрый завтрак и варила кофе. За то время, пока Агасфер завтракал, окончательно просыпаясь с кружкой кофе в руках, Аня успевала поесть, совершить гигиенические процедуры и свернуть свой спальник. Тогда она просто сидела, опершись на рюкзак, и нетерпеливо стучала пальцем по коленке, намекая Иудею, что пора бы поторопиться.

Агасфер пытался поговорить с Аней, в два раза чаще отпускал пошлые шуточки и делал недвусмысленные намеки, но всё было бесполезно. Девушка либо игнорировала его, либо одаривала странным взглядом. Странность этого взгляда было в том, что в нём не было ни боли, ни гнева. Только лишь безразличие.

Вечером, когда обустройством лагеря и приготовлением ужина занимался Агасфер, Аня брала фонарик, лук и стрелы и пыталась научиться стрелять. Получалось у неё из рук вон плохо. Если бы у стрел Цдекет Шекер не обнаружилось приятное свойство возвращаться, грозное метательное оружие быстро стало бы орудием, годным только для того, чтобы колотить врагов по голове. Агасфер пару раз пытался сказать Ане, что такие тренировки не имеют смысла, но, напоровшись на ледяное безразличие, оставил девушку в покое.

К концу третьего дня, когда они почти добрались до Будённовска, Агасфер решил, что так продолжаться не может. Его волновали постоянно израненные руки Ани (защитных перчаток не было, а стрелы Всадника в этом плане не отличались от обычных), и огромные мешки под её глазами, особенно хорошо заметные на тонкой белой коже.

Когда котелок был повешен над костром (Агасфер старался экономить газ и там, где были дрова, готовил на костре), и Аня в очередной раз собралась пострелять, Иудей решительно подошел к ней и удержал руку, уже готовую растягивать тетиву.

– Так у тебя ничего не получится.

–Мне нужно научиться стрелять и я справлюсь с этим сама! – Аня дёрнула кистью, стараясь сбросить руку Агасфера, но он держал крепко.

– Единственное, чего так добьёшься – стойкая взаимосвязь выстрел-боль. И тогда ты никогда не сможешь нормально стрелять, так как твоё тело будет само по себе делать всё, чтобы избежать боли. Потому я и не пытаюсь тебя учить: в обычных перчатках это бессмысленно, а специальные мы взять не додумались. – Агасфер забрал лук и стрелы у девушки. – Ты уже похожа на свежего покойника, тебя в городе за тварь Апокалипсиса примут.

– Не могу я отдыхать, как ты не понимаешь?! – Аня всплеснула руками. – Нам нужно идти быстрее, пока ещё чего-нибудь не произошло. Там же были и старики, инвалиды, и младенцы. Они даже сбежать не могли!

– Какая поразительная мягкосердечность. – Невысокий человек, чью фигуру полностью скрывал плащ с капюшоном, вышел из темноты. – Ты совершенно зря пытаешься спасти всех, дорогая, тем более, зря пытаешься разбудить в своем спутнике жалость к погибшим. Ты знаешь, что его когда-то называли Про́клятым Палачом?

– Ты кто такой? Или такая? – Аня гневно повернулась к незнакомцу. – Сними капюшон, хотя бы. – Девушка не видела, видела, как стоящий чуть позади Агасфер молитвенно сложил руки перед грудью и с отчаянной надеждой уставился на незваного гостя.

– Знаешь, меня так забавно просят, что я не стану снимать капюшон. Я Мавет. – Костер погас, когда прозвучало имя. – Я – единственный Всадник, никогда не живший, и никогда не умиравший. Но к делу. Мильхама и Цдекет Шекер заняты и попросили меня передать вам, что с завтрашнего дня семеро начнут трубить. Завтра вам желательно бы оказаться в месте, где нет леса. Спасать вас от лесного пожара нам будет некогда. На третий день будьте готовы к тому, что пить можно только бутилированную воду. Мильхама вроде как собирался сделать вам запас и приносить его. Понятно, что много воды вы не утащите. На пятый день ждите саранчу.

– Вы – та самая смерть, которая окончательное прекращение мозговой активности? – Аня подозрительно быстро в себя пришла в себя и начала задавать вопросы. Идей даже ухмыльнулся, представив, как на Страшном Суде Аня отлавливает известных покойников, надеясь исследовать их мозг, кровь или ещё что-нибудь.

– Люблю биологов. Всегда услышишь о себе много нового. – Мавет всё ещё скрывал лицо, но в его интонациях слышалась снисходительная усмешка. – Я – её часть, ибо смерть не может принадлежать никому: ни последователям Иисуса, ни почитателям Аллаха – никому.

Мавет растворился в ночи, и костер вспыхнул с новой силой.

– Пообещай мне, Анечка, пожалуйста, что ты больше не будешь так разговаривать со Всадниками. Мне, право же, совсем не хочется путешествовать одному. – Агасфер говорил очень мягко и ласково, точно с ребёнком.

– Кого-кого, а смерти я точно не боюсь. Уж её человек точно однажды победит. – Аня фыркнула и устроилась у костра. – Что будем делать завтра?

– Спросим с помощью стрелы, где находится лучшее убежище. Это будет быстрее, чем бегать по незнакомой территории.

Аня грустно заглянула в котелок. Явление Мавет отложило их ужин на неопределенный срок. Гречка, которую Агасфер засыпал в кипяток за несколько минут до появления Всадника, остыла до такой степени, что в воде кое-где плавал лёд.

–Может, тушёнку откроем? – Аня печально погладила урчащий живот. – У нас же ещё есть тушёнка?

– Есть. Три банки, по-моему. – Агасфер сунул руку в свой рюкзак, выудил банки, открыл их и поставил к костру, разогреваться.

Проголодавшаяся и практически пришедшая в себя Аня сидела у банок с тушёнкой, напоминая Агасферу кошку, караулящую у пустой миски. Примерно раз в минуту Аня осторожно тыкала пальцем в мясо, жир вокруг которого уже начал таять, но обиженно убирала палец, ощутив прохладу.

Поужинав, Аня впервые за последние дни пришла в хорошее расположение духа и не стала отгонять Агасфера, привычно намекнувшего, чтобы есть способ приятно расслабиться после дневного перехода. И даже проявила некоторую инициативу в этом процессе

– Почему Мавет назвал тебя Про́клятым Палачом? – Аня удобно устроилась в своем спальном мешке и наблюдала за сидящим у костра Агасфером. Горящие ветки давали достаточно света, чтобы можно было различать малейшие движения на лице Иудея.

– Так меня когда-то называли в Иерусалиме. Так ко мне уже обращался Цдекет Шекер, только ты не поняла. – Его лицо было так же спокойно и расслабленно, как и до того, как Аня задала вопрос. – Или ты хочешь знать, откуда вообще появилось это прозвище?

– Ага. Тальян что-то там, ты об этом слове? – Аня перевернулась на спину, сложила руки за головой и прикрыла глаза. Спать ещё не хотелось, можно было послушать интересную историю про победу над какими-нибудь разбойниками.

– Тальян Мекулаль. Я говорил тебе, что не стал мстить тем, кто убил моих родных. Так как на их месте поступил бы так же. Тогда я ушел в пустыню и пытался умереть. Наверное, через десять лет одиночества, скудной пищи и весьма изощрённых попыток самоубийства, в моих мозгах что-то повредилось. Я решил, что отомстить всё-таки нужно. Тогда я пришёл в Иерусалим охотиться на потомков тех, кто был причастен к смерти моих родных. Из каждого дома я забрал по три жизни.

– Не так я себе эту историю представляла. – Колышущееся мечтательное настроение испарилось. Не сказать, что она почувствовала себя грязной или раскаялась в том, что была так близко с Агасфером. Всё это произошло очень давно, и заслуживали они мести, по большому счёту. Но что-то всё равно царапало Аню изнутри, не давая ей спокойно заснуть. – У нас сигареты остались?

– Да. – Агасфер прикурил две сигареты от костра и подал одну из них девушке. – И что, теперь тебе страшно и противно?

– Нет. Я ещё тогда удивилась тому, что ты не кинулся мстить. – Аня выпустила струйку дыма в небо. – Ты не знаешь, почему помощника зовут Иоанна?

– Знаю. Это имя переводится как «божий дар». Надо будет завтра достать её из рюкзака.

За один день голосовая помощница, имеющая имя и внешность одной из жен мироносиц (внешность, по утверждению Агасфера, была содрана с картины итальянского Возрождения), так надоела Ане и Агасферу постоянными нравоучениями, цитированием Старого и Нового Завета и требованиями покаяться, что планшет завернули в носки и засунули в самую глубину рюкзака.

– Божий дар. Забавно. Такое ощущение, что они издеваются. – Аня нашла в небе изрядно уменьшившийся и почти погасший жертвенник, больше похожий сейчас на дополнительный спутник Земли.

– Вряд ли. Я помню, что говорили о Назарянине в Иерусалиме. Глядя на него, действительно можно было поверить, что он сын Бога Любящего, а не Бога Карающего. Другой вопрос, что две тысячи лет люди верили в Бога Карающего. Хотя я всё равно не в силах поверить, что они там целенаправленно издеваются над людьми. Скорее уж на небеса пробрался чрезмерно праведный маркетолог-имиджмейкер и прожужжал все уши архангелам или апостолам. Все эти голосовые помощники и представления в небе больше похожи на современные мероприятия по привлечению аудитории.

– Типа человек человеку – худший враг? – Аня замолчала, решая, стоит ли задавать вопрос, только что пришедший в голову. Не то, чтобы она была очень совестливым или тактичным человеком, но обижать Агасфера всё-таки не хотелось. После недолгой борьбы любопытство победило. – Тебя совесть сильно мучила? Ну, за убитых?

– Нет. – Теперь Агасфер сидел лицом к костру, но Аня прекрасно видела, что положение его тела никак не изменилось. Да и над ответом он не раздумывал. – И во сне убитые не приходили. К счастью, моя совесть достаточно пластична, чтобы делать то, что нужно, и не отвлекаться на бесполезные сожаления. Тем более, я всегда старался придерживаться баланса. Например, я участвовал в Восстании против римской власти. Это было уже после того как меня прозвали Тальян Мекулаль.

– А в Октябрьской революции участвовал?

– Нет, я тогда был скромным ювелиром, эмигрировавшим в Америку. Я даже особо не интересовался тем, что происходит в Империи.

– Жаль, я не на историческом учусь. – Аня мечтательно вздохнула, представляя, сколько ценной информации могла бы получить, будучи увлечена историей. И, главное, как просто. Бери, да записывай. Ни лабораторий не надо, ни реагентов, ни оборудования.

–Если бы ты училась на истфаке, я бы к тебе даже и не подошёл. Было в моей жизни несколько историков, с которыми я близко общался. – Плечи Агасфера заметно дернулись, демонстрируя, что общение было не из приятных. – Ладно, давай спать уже. Неизвестно, во сколько они решат начать. А нам ещё укрытие искать.

Аня проснулась, когда всё вокруг ещё было серым, и Солнце только посылало первые разведывательные лучи за горизонт. Жертвенник, как показалось Ане, стал чуть больше и чуть ярче, но ручаться за это она не могла. Возможно, это была всего лишь ложное ощущение, наведённое знанием о том, что сегодня будет трубить первый Ангел. Почувствовав запах кофе и жареных сосисок, Аня высвободилась из спального мешка и отправилась вершить необходимую утреннюю гигиену (влажные салфетки, зубная нить и ополаскиватель позволяли тратить совсем немного воды).

–Доброе утро. – Подойдя к костру, Аня коснулась губами макушки Агасфера.

– Доброе. Достань, пожалуйста, планшет из рюкзака и положи его в куртку. Нам нужно будет предупреждение. – Агасфер сосредоточенно насаживал на прутики хлеб и сыр. Три прутика с сосисками уже торчали из земли рядом с костром.

Аня грустно подумала о том, что подозрительно быстро научилась обходиться без душа, туалета посуды и кровати и отправилась доставать планшет. Носок, в который был завёрнут гаджет, провалился на самое дно, пришлось вытащить часть газовых баллончиков которыми был укомплектован её рюкзак.

Планшет сиял так ярко, что носок казался какой-то чёрной сетью, наброшенной на Солнце. Аня осторожно вытащила гаджет, и над его экраном немедленно возникла Иоанна, намного более яркая и объёмная, чем в прошлый раз.

– Сообщаю, в полдень протрубит первый Ангел. Возможны разрушения и несчастные случаи. Для того, чтобы не умереть неподготовленной, рекомендую вам заранеепрочитать все необходимые молитвы и искренне раскаяться в своих прегрешениях. Если вы не помните подходящих молитв – я могу напомнить их вам. – Помощница ещё на несколько мгновений задержалась над экраном и пропала, не услышав ни одного знакомого слова.

– В полдень, значит. Очень хорошо, – Агасфер протянул Ане прутик с сосисками и хлебом и кружку с кофе. – Приятного аппетита. – Девушка уже собиралась завтракать, но остановилась, увидев, что Агасфер стягивает куртку и свитер вместо того чтобы приняться за еду.

– Я уже спросил, где убежище. Хочу посмотреть, что там. Сейчас быстренько заберусь на дерево, посмотрю, потом слезу и тоже поем. – Заметив, что Аня перестала завтракать и заинтересованно за ним наблюдает, Иудей решил объяснить свои действия.

– А я думала, решил меня с утра стриптизом порадовать. – Аня постаралась улыбнуться как можно развязнее.

– Только после вас. – Агасфер подошел к дереву, подпрыгнул, зацепившись за нижнюю ветку, и ловко полез вверх.

Аня попеременно откусывала то от хлеба, то от сосиски и наблюдала за тем, как Иудей выбирает, за какую из веток лучше схватиться руками, а на какую поставить ногу. Он оказался на верхушке так быстро, что Аня даже не успела доесть. Примерно минуту Агасфер изучал маршрут, затем повернулся лицом к Ане и положил обе руки на пояс тактических штанов.

– По многочисленным просьбам прекрасных дам и только сего… – Он осёкся, вглядываясь куда-то за спину девушки. Затем буквально ринулся вниз, рискованно перепрыгивая с ветки на ветку.

– Лезь на дерево, быстро. Лук и стрелы подам. Там какие-то подозрительные типы с ружьём, и меня они если и не увидели, то точно услышали.

– Может, убежать? – Аня вцепилась в лямку рюкзака, но Агасфер подтолкнул её к дереву.

– У нас тяжёлые рюкзаки, а они налегке. Всё равно догонят. Но тут есть хоть какое-то укрытие для тебя. Лезь! Четырёх веток должно хватить. Потом переберёшься на обратную сторону ствола и будешь ждать. Стрелять только после того, как я скажу. В случае чего – разыгрывай насмерть перепуганную дурочку.

В промежутках между деревьями стали видны три человека, настороженно подходящие к лесополосе. У одного из них было ружьё или что-то похожее на него, двое других были безоружны или просто не держали оружие на виду.

Аня ухватилась за удобную ветку, подтянулась, опираясь ногой на выступ, оставшийся от отпиленной давным-давно ветки, закинула вторую ногу. К тому моменту, как она добралась до четвёртой ветки, расположенной примерно в двух метрах от земли, мужчины почти дошли до лесополосы. Агасфер отчетливо видел их серьезные лица и потрёпанный камуфляж. С равным успехом они могли оказаться как простыми жителями ближайшей деревни, так и опытными охотниками, военными или полицейскими.

– Держи лук и стрелы. Постарайся получше спрятаться за стволом или хотя бы спрятать лук, если они тебя всё-таки увидят. – Агасфер подал Ане лук и стрелы, сложил рюкзаки друг на друга, и отошёл подальше от Аниного дерева. После недолгих размышлений он надел куртку и закурил.

Мужчины добрались до него быстро: сигарета не успела сгореть даже до половины. Бородатые, крепкие, чем-то неуловимо смахивающие друг на друга, вблизи они не были похожи ни на охотников, ни на полицейских. Они остановились примерно в двух метрах от Агасфера.

Проследив, куда они смотрят, Иудей облегчённо вздохнул. Двое были явно заинтересованы в рюкзаке, еще один пристально смотрел куда-то в район его груди. Скорее всего, его привлекла куртка. И ни один из них не удостоил взглядом дерево за спиной Агасфера.

– Здорово, мужики, вы откуда? – Можно было кинуться в драку без разговоров, но Иудей не хотел ни убивать без необходимости, ни рисковать зря. Всё ещё оставался шанс решить дело миром.

– Да вот, прогуливаемся. – Самый правый был, судя по всему, главным. Двое его товарищей не то что рта не открыли – они и не собирались разговаривать, просто стояли, сложив руки за спиной и неласково глядя на Агасфера. У центрального на плече висела какое-то странное ружьё, подозрительно непохожее на заводское. – Думали в деревне провизией разжиться, а не вышло. Все почему-то сидят в церкви, молятся. А кто не молится – те уже до синих чертей и огненных ангелов допились. У тебя пожрать не найдется?

– Есть гречка и сосиски. – Агасфер кивком указал на лежащий чуть позади рюкзак. – Ещё немного чёрствого хлеба, но если его поджарить, то вполне съедобно. Воды вот нет, утром всё допил.

Правый, не вынимая руки из карманов, ткнул Центрального в бок.

– Иди, посмотри, что у него в рюкзаке.

– Да ладно, я сам вам всё достану. – Едва Агасфер шевельнулся, собираясь подойти к рюкзаку, Центральный сдёрнул с плеча ружьё и направил ствол прямо в лоб Иудею.

– Не трудись, малыш, парни сами возьмут всё, что нам нужно. Ты же не против?– Правый демонстративно вытащил из-за пояса кухонный ножик с захватанной деревянной рукояткой и обломанным кончиком лезвия.

– Нет-нет, уважаемые, я с огромным удовольствием поделюсь с вами едой.

Увидев покрытую откровенно дилетантскими наколками руку Правого, Агасфер наконец сообразил, кто перед ним.

Видимо, в пещеры переместили, в том числе, контингент исправительных учреждений.

Наверное, те, кто возвращал их обратно, не сильно заморачивались изначальным расположением заключённых и вернули их в какое-то место возле колонии, или просто закинули всех обитателей колонии в одно большое помещение или на улицу.

Всё это было не важно. Важным было то, что, эти трое прекрасно воспользовались полученным шансом.

Видя, что Агасфер не сопротивляется, Центральный опустил ружьё и пошёл к рюкзакам.

– Вы не будете возражать, если я покурю? – Агасфер всё еще сомневался, стоит ли лезть в драку. Последние двести лет он вел жизнь обычного горожанина, не сталкивающегося с опасностью для жизни. Даже Вторую Мировую он провел в авиации, резонно предположив, что его бессмертие будет полезнее всего именно в этих войсках. Его тело, конечно, еще помнило подлые приёмы ландскнехтов, изощренные техники восточных единоборств, немного прямолинейные удары бокса и даже ухватки, принятые в деревнях Российской Империи. Но кто знал, успеют ли проснуться рефлексы? Вернется ли былая реакция? И что будет с Аней, если реальность решит, что самый простой способ сохранить ему жизнь – оставить валяющимся в отключке после серьезного ранения.

Возможно, дело решилось бы мирно, если бы шарящий в рюкзаке уголовник, положивший для удобства ружьё на землю, не поднял голову и не увидел Анину руку, изо всех сил вцепившуюся в одну из веток.

– Эй, ребята, у него тут баба! – В голосе уголовника звучал неподдельный восторг.

– Замечательно. Слышь, бабой тоже придется поделиться. – Правый многозначительно провел пальцем по горлу, явно намекая на то, что произойдет с Агасфером, если тот откажется делиться.

– Мужики, не надо, пожалуйста. Давайте я вам куртку отдам. Хорошая куртка! – Агасфер надеялся, что его голос дрожал достаточно убедительно. Он принялся дёргать замок куртки, делая вид, что испуган до такой степени, что никак не может расстегнуть молнию.

– Да не боись, мы с ней здесь поиграемся и отдадим, с собой не потащим. Ну, что ты там тупишь? Покажи ружьё – слезет как миленькая.

Правый немного расслабился. Пацан так перепугался, что даже куртку снять с ходу не может. От бабы его проблем тоже не должно быть. Ну, кто бы с таким лошком стал встречаться? Только такая же слабачка и тихоня. Он даже позволил себе отвлечься ненадолго, перестав следить за дергающим куртку лошком.

– Мышка! К тебе идет мужик с ружьём! Когда увидишь его – попытайся предложить те серые сигареты, которые дал мой старый друг.

Едва Правый отвёл взгляд, как Агасфер понял, что лучшего момента не будет. Выкрикнув Ане «предупреждение» и надеясь, что она поймёт всё правильно, он резко бросил куртку Левому в лицо, а сам кинулся на Правого.

Бывший зек стоял весьма расхлябанно: ноги вместе, одна из них выпрямлена, вторая согнута, торс расслаблен. Рука с ножом болтается возле бедра.

Два шага. Полуповорот. Правая рука выхватывает нож из расслабленных пальцев и отбрасывает его в сторону. Левая уже тянет голову врага к стремительно поднимающемуся колену. Нос с хрустом ломается, обдавая колено Агасфера тёплой кровью. Правый орёт от боли и ужаса. Левый уже справился с курткой, но стоит, тупо наблюдая за расправой над товарищем. Вторая рука хватает Правого за подбородок. Поворот. Хруст. Безжизненное тело валится на землю.

Агасфер развернулся к Левому. Тот оказался немного умнее товарища, и честно попытался сбежать. Он успел сделать только три шага. Тот, кого давным-давно назвали палачом, догнал его, запрокинул голову, и собственным, хорошо заточенным, ножом вскрыл горло. Агасфер отпустил фонтанирующее кровью тело только тогда, когда нож заскрипел о позвоночник.

Удерживая Левого, Агасфер краем уха слышал сдавленный мужской крик. Аня явно справилась.

Всё время, пока Агасфер разговаривал с уголовниками, Аня пыталась понять, как ей выстрелить из этого лука, находясь на дереве. Она совершенно точно читала о чём-то подобном в каком-то фэнтези-романе. Но, тщательно пораскинув мозгами и оценив расположение веток, Аня пришла к нескольким неутешительным выводам.

Либо персонаж книги обладал сверхъестественной гибкостью.

Либо речь шла о другом, менее ветвистом дереве.

Либо – и вероятнее всего – автор никогда не видел длинный лук и дерево одновременно.

К тому моменту, когда Центральный пришёл снимать её с дерева, Аня уже повесила лук на ветку и, изо всех сил сжимая в руках стрелу, старательно вспоминала чувства, охватившие её в тот день, когда она впервые увидела лук Цдекет Шекер.

Уголовник её явно не боялся. Он даже не взял ружьё поудобнее – так и нёс его, держа за середину ствола. Увидев красивую девушку, сидящую на ветке и сжимающую в руках стрелу, он плотоядно ухмыльнулся и помахал рукой. Он даже успел открыть рот, явно собираясь сказать какую-то мерзость. Не успел. Девушка несильно размахнулась, и стрела сорвалась с её пальцев. Центральный ещё успел удивиться тому, что древко сделано из какого-то странного серого дерева.

А потом стрела вонзилась ему в голову.

И он умер.

Аня уже почти спустилась с дерева, когда к ней подошёл относительно чистый Агасфер.

– Ты в порядке? – Он ловко поддержал девушку за талию, помогая спуститься с дерева.

– Да. А ты? – Аня пробежалась взглядом по Агасферу, выискивая следы возможных повреждений.

– Меня не зацепили. Бери рюкзак, пойдём отсюда. – Иудей видел, как Анины пальцы мелко трясутся, слышал непривычные нотки в её голосе. Нужно было побыстрее увести её с того места, где она впервые убила человека. – На самом деле, нам повезло. Думаю, это были обычные отмрозки, грабившие в подворотнях тех, кто точно не мог дать им отпор.

Утренняя серость окончательно ушла, уступив место яркому красновато-золотистому свету. Только источником света было не Солнце. Исполинский жертвенник снова пылал и понемногу приближался к Земле. Семерых почему-то не было видно, Аня предположила, что они появятся позже.

Предложенное стрелой убежище оказалось кладбищем. Сначала Аня и Агасфер решили, что сбились с дороги, но стрела осталась неподвижной, когда Иудей ещё раз уточнил, где находится убежище.

– Странно. Этот домик совсем не похож на надёжное убежище. – Сбитые с толку путники зашли на территорию кладбища и остановились в самом начале, у явно знавшего лучшие времена строения, в котором, судя по объявлению на двери, в обычные дни находилась администрация.

– Да нет. Очень даже похож. Смотри, на крыше черепица, стены кирпичные – гореть особо нечему. Я сейчас залезу на крышу, посмотрю, нет ли там дыр, а ты зайди, пожалуйста, в дом, посмотри, есть ли там вода и что-то, чем можно закрыть окна.

– Ладно. – Аня направилась к полуоткрытой двери.

Внутри дом выглядел не лучше, чем снаружи. Одна комната, разваливающаяся кровать в углу, древний платяной шкаф, обшарпанный икеевский столик и явно самодельная табуретка. Ни еды, ни воды, ни каких-то хозяйственных принадлежностей не было.

За час до полудня они закончили оборудовать убежище. К счастью, крыша была в порядке, так что Агасферу и Ане оставалось только приставить к единственному окну большой кусок фанеры, ещё утром бывший дверцей шкафа, и положить возле окна бесцеремонно снятое с кровати шерстяное одеяло.

– Спроси у Иоанны, долго ли будет падать огонь с неба?

Аня сунула руку в карман, в котором обычно носила планшет. Пусто. В других трёх карманах тоже ничего не оказалось. Аня кинулась к рюкзаку, ослабила стягивающий горловину шнурок и озадаченно застыла, рассматривая полупустой рюкзак, в котором осталось только запасное нижнее бельё и носки.

– Что случилось? – Агасфер, выудивший из рюкзака упаковку хлебцев, удивлённо посмотрел на Аню, стоящую на коленях и засовывающую голову в рюкзак.

– Я планшет потеряла. И газ тоже. Походу, они в той лесополосе остались, когда ты сказал срочно лезть на дерево. – Аня ожидала, что Агасфер будет ругаться, но он только пожал плечами.

– Неприятно, но не смертельно.

– Просто ты так неожиданно сказал собираться. – Аня вздохнула, ругая себя за головотяпство. – Кстати, а зачем ты с теми ублюдками так долго разговаривал?

– Потому что я никогда не знаю точно, как реальность решит спасать меня на сей раз. Бывали случаи, когда летевшая в меня потенциально смертельная дрянь доставалась моему сослуживцу.

7.Ангелы

Всё началось точно в полдень. Огромный, как десять Солнц, и пылающий, как хороший костёр, жертвенник встал в зенит. Теперь Аня хорошо видела, что в чаше сгорают какие-то мелкие белые вытянутые штуки, чем-то похожие на камни. Подножье жертвенника, целиком высеченное из серого камня, украшала грубо вырезанная надпись. Язык и сами буквы были Ане совершенно не знакомы, она даже сомневалась, не орнамент ли это, стилизованный под письменность.

Позади жертвенника стоял Ангел. Теперь он был без доспехов – только длинное белое одеяние и золотая труба в опущенной руке. В его волосах и глазах, таких же бриллиантовых, как и у его собрата, отражалось пламя. Лицо Ангела было холодно, прекрасно и не отражало ничего.

Когда Ангел поднял трубу, огонь замер. Стоящие возле домика Аня и Агасфер замерли тоже, не имея возможности ни опустить голову, ни отвести взгляд, ни закрыть глаза.

Чистый и звонкий голос трубы разрушил оцепенение. Языки пламени с новой силой взметнулись ввысь, огненные протуберанцы оторвались от жертвенника и устремились к Земле. Грянул гром – невозможно громкий, словно сотрясший всю планету. Небо заволокли багровые тучи, скрывшие Ангела и жертвенник.

Мгновение, и тучи взорвались изнутри сгустками горящей крови. Позже Аня решила, что взрывались они в тех местах, куда ударил огонь с жертвенника.

Запахло кровью, и на землю упала первая градина. Ярко-алая, неправильной формы, она походила на драгоценный камень. Аня хотела рассмотреть её поближе, но Агасфер покачал головой:

– Лучше не трогай. Кто знает, чья это кровь.

***

– Уже шесть. Как думаешь, закончилось? – Агасфер положил руку на фанеру, но не спешил отодвигать защиту от окна.

– Не знаю. Давай на всякий случай подождём ещё два часа. Тогда получится, что катаклизм творился восемь часов, третью часть суток. – Аня сидела на кровати и вертела в руках батончик, решая, съесть его сейчас или потом.

– Выходите. – Обладатель глубокого повелительного голоса стоял на улице, но слышно его было так хорошо, словно он находился внутри домика. Аня и Агасфер, не сговариваясь, замолчали. – Выходите уже. Я Мильхама. И я не люблю ждать.

Мир за пределами убежища превратился в декорацию для фильма ужасов. Кровавые градины таяли, превращаясь в кровавые же лужицы. Сгустки горящей крови подожгли всё, что могло гореть и высушили всё остальное. Пахло это всё соответственно.

– Это Иитаарбут⁸. – Всадник стоял напротив двери, поглаживая по изящной шее тонконогого рыжего коня. – Иногда он будет приходить к вам без меня. – Всадник отвязал от седла небольшой свёрток и протянул его Ане. – Вот, это тебе от Цдекет Шекер. Она просила перестать поить её лук собственной кровью.

– Спасибо. – Аня растерянно разглядывала две кожаные перчатки, явно сшитые совсем недавно. Одна из перчаток предназначалась для левой руки и закрывала только два пальца: большой и указательный. Вторая – на левую руку – вообще состояла из браслета на запястье, трёх длинных полосок и чего-то вроде колпаков, закрывающих первые фаланги пальцев.

– Из ближайшего магазина. Иногда разумнее доверять простым вещам. – Мильхама не снимал шлема, но Ане почему-то показалось, что он улыбается.

– Кем ты был раньше? – Пока Аня удивлялась перчаткам – Агасфер рассматривал Всадника. Его лицо скрывал шлем с нащёчниками, назатыльником и наносником. От таких же шлемов, виденных Агасфером в римской армии, этот отличался только тонкой гравировкой на нащёчниках и явно драгоценными камнями, обрамляющими надбровные вырезы. Лорика сквамата ⁹вполне обычная, можно сказать, форменная. Но птериги¹⁰, защищающие плечи и бёдра, и торакомах ¹¹ были, почему-то, пурпурными.

– Подумай и всё поймёшь. – Всадник легко вскочил на коня и Иитаарбут, повинуясь едва заметному шевелению поводьев, сорвался с места. Несколько мгновений – и они уже скрылись за горизонтом. Даже пыль, принявшая теперь омерзительный красноватый оттенок, не успела осесть на землю.

– Ты слышал? Мильхама говорил так, словно Цдекет Шекер – женщина. – Аня спрятала перчатки в карман. Это были очень хорошие перчатки, но самые обычные, и Аня ощущала смутное разочарование по этому поводу.

– Ага. А ещё он думает, что я знал его. – Агасфер задумчиво посмотрел на практически зашедшее за горизонт Солнце.

– Мы сегодня в домике переночуем?

– Да. – Агасфер улыбнулся и приобнял Аню за талию. – Кинем только на кровать наши спальники на всякий случай.

***

– Ну всё, можно двигаться дальше. – Агасфер покачал головой из стороны в сторону, разминая затекшие мышцы шеи. В этот раз Ангел трубил в десять утра. И, за исключением того, что от жертвенника на сей раз оторвался целый кусок топлива, исполнявший, видимо, роль огненной горы, всё было точно так же, как и в первый день. Такой же сгустившийся воздух, заставляющий смотреть на небо. Такой же огромный жертвенник, такое же замороженное пламя в глазах, на волосах и на трубе. Всё это было почти уже почти привычно, а от того не так страшно.

–Сегодня нужно водой запастись. Мильхама, кажется, говорил, что завтра с ней что-то случится. – Аня закинула на плечо изрядно похудевший рюкзак. Хотя Агасфер не сказал ни слова насчет потери газа и помощника, девушка всё равно злилась на себя за невнимательность.

– Ага. С неба упадёт звезда по имени полынь, и третья часть воды станет полынью, и люди умрут от горечи. – В ответ на удивленный взгляд Ани Агасфер похлопал себя по рюкзаку. – Зачем я, думаешь, листы с Откровением с собой таскаю?

– Если вода превратится в полынь – люди умрут не от горечи, а от отравления туйоном. – Аня уже собиралась начать описывать, как именно туйон влияет на гамма-аминомасляную кислоту, но быстро сообразила, что потом придется объяснять: на что именно он воздействует, и зачем эта штука вообще нужна.

– Логично. Надеюсь, каждый, кто когда-либо восхищался жизнью французской богемы, успеет воспользоваться своим шансом. – Агасфер положил на землю стрелу. – Эйфо нимца Лагань. Стрела задрожала и повернулась наконечником примерно на северо северо-восток. Агасфер и Аня кивнули друг другу и дружно зашагали в указанную сторону.

***

Идти было тяжело. Не потому, что уставали ноги, и мешала раскисшая грязь, или в дело вступала ещё какая-то из тысячи вещей, способных осложнить дорогу. Нет, погода была вполне неплохой; после вчерашнего огненного дождя с земли исчезли даже намеки на сырость; и даже никаких бандитов на дороге не встречалась.

Хотя Аня, пожалуй, предпочла бы встретить парочку бандитов. Дорога, указанная стрелой, пересекала несколько небольших деревушек, и в первой же из них путники столкнулись с ещё одним лицом Апокалипсиса.

Небольшой кирпичный дом стоял на отшибе, почти сразу за дорожным знаком, обозначающим начало населенного пункта. Возле дома были видны сгоревшие останки каких-то хозяйственных построек. Судя по доносившимся оттуда запахам, это были загоны для скота, ставшие чем-то вроде общего погребального костра для своих жителей. А в самом домике истошно выла собака.

– Я бы посмотрел, нет ли там, – Агасфер посмотрел на пожарище, – какого-то съедобного мяса. Может, какое-то животное еще не окончательно подохло.

– Ага. – Аня рассеянно слушала Иудея, глядя на домик и соображая, почему может выть собака. Может, хозяева уехали, а у мохнатого друга закончилась еда?

– Как ты думаешь, ничего страшного не произойдет, если я зайду в дом?

– Не должно. Если бы его кто-то мучил – он бы другие звуки издавал. Только стрелу возьми в руку на всякий случай. Я закончу в развалинах и тоже зайду в дом. – Агасфер зашагал к бывшим загонам, на ходу доставая нож. Аня зажала в правой руке стрелу и решительно пнула дверь ногой.

Двери распахнулись, но зайти внутрь Ане не удалось. Симпатичный бело-рыжий пёс, очень похожий на Хатико, пулей вылетел из дома и, скуля и повизгивая, принялся вертеться у ног девушки.

– Ну ладно, ладно, мой хороший. Что у тебя случилось? – Аня присела на корточки, поглаживая голову и спину собаки. Под густым мехом и кожей хорошо прощупывались ребра и позвоночник. Судя по всему, собака некоторое время голодала, но сейчас была вполне сыта. Сначала Аня не могла понять, почему так получилось, но потом сообразила, что все крещёные были вынуждены просидеть несколько дней в пещерах. Но почему же пёс выл?

–Что, твоих хозяев не было дома, и ты голодал? – Аня всё ещё сидела на корточках, так что, когда шальной от радости пёс решил облизать человека, его раскрытая пасть оказалась как раз напротив Аниного носа, и широкий розовый язык умыл практически всё её лицо. Девушку обладала мощным запахом гнилого мяса.

– Надеюсь, я ошибаюсь. – Аня поднялась на ноги и осторожно вошла дверь.

Домик был действительно небольшой: узкая прихожая с древней тумбочкой и вбитыми прямо в побеленную стену крючками для одежды; коридорчик, выходящий на довольно большую кухню и в какую-то комнату, дверь в которую была прикрыта. Чем ближе Аня подходила к кухне, тем сильнее становился запах гниения. Пёс шел следом за девушкой, как привязанный, изредка трогая носом её руку.

Хозяин – и источник пищи – симпатичного пса обнаружился под большим круглым столом. Несмотря на то, что приличная часть мягких тканей было съедена или начала разлагаться, Ане удалось определить, что при жизни это был крепкий мужчина не старше сорока лет. Причина смерти была очевидна: на макушке кости черепа сильно прогнулись внутрь, явно серьезно повредив и лобную, и теменную долю.

– Интересно, это ты упал или тебя ударили? – Аня прошла к окну, стараясь не задеть тело. С близкого расстояния были хорошо заметны мелкие белые червячки, копошащиеся вокруг раны и на тех местах, которые объелся пёс.

– Надеюсь, когда пёс грыз это мясо, там было ещё не очень много птомаина. – Девушка открыла окно и с минуту глубоко дышала, избавляясь от отвратительного запаха, поселившегося, казалось бы, в её собственных лёгких. – И почему некоторые люди так ужасаются тому, что собаки иногда обгладывают своих хозяев? Я бы предпочла, чтобы моё тело спасло жизнь моему другу, а не стало столовой и нужником для мух. Ну, и где он хранил корм?

Поиск по шкафам ничего не дал. Наконец, Аня сообразила, что с момента появления на кухне пес сидит у двери огромного и очень современного холодильника. Открыв дверцу с дисплеем, девушка сразу обнаружила кастрюлю с едой, которой, судя по запаху, пробившемуся в её и без того измученный нос, собирались покормить не менее недели назад. К счастью, в морозильной камере нашлось несколько пакетов с костями и мясными обрезками. Аня аккуратно вытащила один из них и еле успела поднять руку, убирая замороженное мясо подальше от собачьей пасти.

– Так, тихо, ты это не съешь. Сейчас я поставлю чайник, вода нагреется, и я сделаю это мясо более удобокусаемым. А так ты себе зубы сломаешь.

К приходу Агасфера, несущего заднюю часть небольшой свиньи, пёс уже сидел у миски с импровизированным супчиком и выхватывал оттуда самые мясные кусочки. Аня сидела у открытого окна, выставив голову как можно дальше.

– Мда. А я думал, что мы тут по-быстрому мясо приготовим. Придется пораньше останавливаться и всё жарить. Ты не смотрела, есть в холодильнике что-то полезное?

– Всё, что было, уже пропало. Я только пачку макарон и чай в шкафу нашла, ещё пачку печенья. Уже всё сложила. Отлично. – Агасфер задумчиво посмотрел на занятого едой пса. – Как думаешь, взять его с собой?

– Не знаю. Я не умею управляться с собаками. Да и кормить его… – Аня тяжело вздохнула. Собаку было очень жалко, но, если у них всё получится, то может статься, что никто не умрет. Тогда псу не придется переживать такой кошмар.

– Я умею. – Агасфер посмотрел на лежащий под столом труп и отвернулся. – А еду он отработает – будет нести часть груза. Сейчас немного просто на спину привяжем, потом сумки сошьем или найдем. Пошли на улицу, оставим дверь открытой. Наестся – и сам выйдет.

Перед тем, как покинуть печальный дом, Аня сняла с одного из крючков поводок и ошейник.

В каждой из следующих трёх деревень было по нескольку сгоревших домов и, судя по всему, большая часть этих пожаров не обошлась без человеческих жертв.

Вот только достойно их похоронили только в первой деревне. Аня и Агасфер как раз проходили через ту деревню и видели заплаканных людей в тёмной одежде, свежие, явно самодельные кресты из светлого дерева и растерянного молодого священника в потрепанном одеянии. Их, конечно же, заметили, но двое усталых путников, ведущих на поводке собаку, явно не заинтересовали жителей деревни.

Следующая деревня встретила Аню и Агасфера песнопениями. С десяток экзальтированных человек окружили большой кирпичный дом, крыша которого почему-то не выдержала небесного огня. Они то пели, то орали нечто невразумительное про золотого тельца, иродов и нехристей. Проходя мимо толпы, Аня, сама того не ожидая, так сильно вцепилась в руку Агасфера, что оставила следы ногтей на тыльной стороне его ладони.

– Ты понял, чего они хотели? – Аня заговорила только после того, как путники миновали деревню.

– Поглумиться над теми, кто в обычное время жил лучше остальных. Там пассажи про Тельца мелькали. А причину, по которой они вообще собрались, я на двери прочёл. Там было что-то о том, что Господь обрушил свой гнев на недостойных, и пусть выжившие сидят вместе с трупами и молятся прощении грехов. Видимо, они пытались похоронить кого-то, кто умер вчера.

– А в прошлой деревне даже священник отпевал. – Аня потрепала собаку по голове, радуясь простому счастью зверя, получившего ласку.

– Или они хоронили не вчерашних, или тамошний священник следует за Богом Любящим.

В третьей деревне ещё даже не начинали хоронить. Судя по обгоревшим остаткам строений, здесь поблизости друг от друга стояло несколько деревянных загонов для скота и что-то ещё, сгоревшее дотла. Агасфер предположил, что в этом чём-то хранилась солома, и именно там начался пожар. Теперь на улице рядом с пепелищем стояли несколько коров с впалыми боками, худая лошадь и парочка коз. Неподалеку от животных лежали шесть человеческих тел, накрытых простынями. Никого живого не было видно, так что спросить о том, что именно произошло, было не у кого надо. Аня и Агасфер сошлись на том, что, скорее всего, погибшие пытались спасти скот из огня, а выживших осталось слишком мало, чтобы быстро убрать тела.

– Ты можешь попросить стрелу, чтобы она вела нас по безлюдным местам? Я рехнусь раньше, чем мы дойдем до Лагани. – Аня, съежившись, сидела под деревом и невидящим взглядом смотрела на тлеющую сигарету. – А ещё я хочу напиться.

– Можешь завтра попробовать немного ангельского абсента глотнуть. – Агасфер окончательно разделал полутушу и теперь размеренно жарил посыпанное солью и перцем мясо. Пёс, разрывающийся между находящейся в ступоре Аней и одуряюще пахнущим мясом, носился туда-обратно.

– А толку? Туда же спирта не добавят. А галлюциногенный эффект туйона сильно преувеличен. Так ты сможешь сделать так, чтобы мы все деревни прошли стороной?

– Смогу. Даже если еды не хватит – сам в деревню схожу. Теперь у нас есть этот обнаглевший тип, так что к тебе тихо никто не подкрадется. А ты стрелой сможешь кинуть, если что. – Агасфер снял очередную порцию мяса с обструганных веток, замотал в пакеты и убрал в рюкзак. – Ты не думала, как мы назовём животное? Вряд ли он сможет сообщить нам своё имя.

– Не думала. У тебя есть идеи? – Аня рассеянно потрепала мохнатую голову, в очередной раз сунувшуюся к ней под руку.

– Амикус. Это друг на латыни. – Агасфер рассеяно почесал затылок. – После прихода Мильхама у меня в голове упорно крутится латынь. Никак не пойму, когда я мог с ним пересекаться.

– Когда примерно такие доспехи носили? – Аня заставила себя сконцентрироваться на размышлении о личности всадника.

– Это довольно поздний доспех, в основном их уже при тетрархии стали. Стоп. – Агасфер осёкся, задумчиво глядя на наполовину заполненный прутик. – Лорика сквамата, пурпурные птериги, самоцветы на шлеме. Неужто Константин? Но почему он?

– Какой Константин? Их вроде как много было. – Ане пришлось поднапрячься, чтобы понять хотя бы часть слов сказанных Агасфером. Всё-таки последовательность деления клетки, схемы взаимодействия нервных клеток и особенности усвоения глюкозы раковыми клетками приживались в её голове намного лучше, чем исторические события и творившие их личности.

– Великий. В начале трёхсотых правил. Его ещё потом в Византии вроде бы канонизировали. Не понимаю, почему он стал Всадником.

– Думаешь, их кто-то спрашивал?– Аня подвинулась ближе к огню, она наконец-таки почувствовала, что охватившее её оцепенение отошло. – Интересно, что будет в Лагани? Это же, вроде как, Калмыкия.

– Да. Ты имеешь в виду, что там живут в основном буддисты?

–Ага.– Аня добыла из рюкзака один из кусков жареного мяса и с наслаждением откусила. – Вкусно получилось. Ты сам ел уже? – Амикус крутился у её ног, преданно заглядывая в глаза. Не привыкшая к какому психологическому давлению девушка оторвала половину оставшегося мяса и протянула его псу.

– Да, ещё из первой порции. Ты тогда совсем в прострации была. Где сегодня спать будем?

– Давай в палатке. У нас ещё Амикус теперь есть. – Аня погладила пса по спине. У неё никогда в жизни не было не то что породистого кобеля, но даже какой-нибудь маленькой дворняжки. Как, в общем-то, и кошек, хомячков, рыбок и птичек. – Надеюсь, он там поместится.

– Следи за мясом, я пока палатку поставлю.

Они прекрасно поместились втроём. Даже осталось немного места для маневров, когда Аня поняла, что ей нужно чуть больше человеческого тепла, чем просто объятия.

***

– Хороший мальчик. А как прыгает! В моё время таких собак не было. – Аня и Агасфер проснулись от радостного повизгивания Амикуса и голоса Мильхама. Высунув головы из палатки, они стали свидетелями изумительной с цены: всадник Апокалипсиса дразнил куском мяса прыгающего вокруг него пса, а рыжий конь стоял поодаль и выразительно косился на хозяина.

–Август. – Агасфер вылез из палатки первым – Аня осталась внутри, выискивая более-менее приличный свитер. Показываться на глаза древнему императору в грязной одежде ей почему-то было неудобно.

– Вспомнил всё-таки. – Всадник снял шлем, открывая типичное лицо римского патриция. От матери-гречанки ему достались только глаза. – Мне говорили, тебя пикты в жертву своим божкам принесли.

– Не мог же я встать и побежать после того, как мне бедро разрубили. Меня пикты потом чуть за лесного духа не приняли.

– Ладно. – Константин отдал псу мясо и надел шлем, становясь Мильхама. – Вода стоит возле палатки – ночью упала полынь. Там наверху были весьма озадачены резким увеличением богохульств и отпадений от веры, так что решили завязать с ежедневными представлениями. Так что имейте в виду: послезавтра может неожиданно появиться то, что Иоанн почему-то обозвал саранчой, а с завтрашнего дня станет на треть темнее.

Когда Аня вышла из палатки, наконец-то сочтя свой внешний вид подходящим для встречи с древним императором, о визите Мильхама напоминали только три бутылки воды, небрежно сложенные вдоль палатки.

– И чего ты там копалась? – Агасфер выделил часть мяса Амикусу и уже начал разводить костер, чтобы разогреть завтрак для себя или Ани.

– Ну, он же был императором. – Девушка смущённо улыбнулась. – Он говорил что-то важное?

– Больше не будет ежедневных шоу с ангелами и жертвенником. Аудитория недовольна, лояльность падает. Если бы могли – уже отписываться бы начали.

–Так и сказал? – Аня фыркнула и полезла в рюкзак за котелком и пакетом с кофе. – И что, PR-отдел оштрафуют или SEO поменяют?

– Отправят блудницей работать, наверное. – Агасфер усмехнулся и добавил. – Ну и Амикус ему очень понравился.

Два дня прошли относительно спокойно. Стрела показывала дорогу, минуя населённые пункты, так что Аня окончательно пришла в себя. Иитаарбут дважды приносил бутылки с водой и пакетики с кормом для Амикуса. Вечерами, поужинав и немного отдохнув с дороги, Агасфер учила Аню стрелять. Получалось у неё не то чтобы очень хорошо – всё-таки лук оружие капризное, требующее долгой и упорной практики, но одна-две стрелы из десяти стабильно прилетали в пустую бутылку, привязанную к колышку от палатки.

Особенно сильно эти тренировки любил Амикус. Сначала он просто сидел у костра, наклонив голову и высунув язык, и наблюдал за людьми с таким видом, будто имел как минимум звание мастера спорта по стрельбе из лука. Когда люди шли к бутылке, чтобы вытащить стрелы( попав в цель, они почему-то не возвращались сами собой), пес шел рядом с ними, гордо помахивая хвостом.

А потом Амикус начал участвовать в тренировках. В один прекрасный момент, когда выдалась особо неудачная серия, и Аня уже хотела отшвырнуть лук на землю и расплакаться, она скорее угадала, чем ощутила, прикосновение чего-то мягкого и пушистого к своей ноге. В тот же момент Агасфер, для того вполне серьезно объяснявший, почему нельзя изо всех сил сжимать рукоятку лука, громко расхохотался, глядя на Анины ноги. Опустив голову, девушка увидела, что между её ногами удобно расположился улыбающийся Амикус. Агасфер тогда предположил, что в собаке проснулись гены древних японских предков, сопровождавших охотников и, возможно, воинов.

8.Повелитель саранчи

– Сегодня должна появиться саранча. – Агасфер задумчиво поболтал ложкой в котелке с кашей. – Вторая плохая новость: еды до Лагани нам не хватит. Сможешь выдержать заход в какой-то населённый пункт и возможную войну за пропитание?

– Войну за пропитание?– Ане показалось, что она ослышалась.

– Когда мы собирались в дорогу, весь честной народ сидел по пещерам и мешать нам запасаться едой никто не мог. Сейчас все уже почти неделю сидят по домам. Вот только весь миропорядок сломан: некому следить за соблюдением закона, тушить пожары, убирать улицы; некому производить, привозить и разводить еду, наконец. Уверен, в больших городах уже разграбили все магазины, в которых было хоть что-то полезное. В деревнях было бы чуть проще, если бы не те дни, когда все принудительно сидели в пещерах. Большая часть животных, скорее всего, погибла. Думаю, в основном выжили свиньи, и то далеко не все. Вот и подумай, с каким шансом нам удастся найти что-то в магазине без боя?

– Ты же не будешь? – Аня запнулась, соображая, как мягче сформулировать свои опасения.

– Если понадобится, то буду. – Агасфер снял котелок с огня и протянул Ане ложку. – Приятного аппетита. Есть маленький шанс встретить по дороге каких-нибудь животных: коров там, овец, да хоть лошадь. Что угодно, что обычно выгоняют пастись и что могло выжить самостоятельно. Если это произойдет – я, естественно, никуда не пойду и отбирать еду ни у кого не буду.

Как назло, до полудня никаких животных так и не появилось. Как Аня ни напрягала глаза, стараясь разглядеть хоть что-то крупное и четвероногое или хотя бы маленькое и в перьях, в изрядно потемневшим мире ничего подходящего не появлялось. К обеду она уже почти потеряла надежду, тем более, что после полудня воздух словно подернулся какой-то чёрный дымкой. Дымка рассеялась только к вечеру. Агасфер и Аня, до этого ведомые стрелой, к которой Иудей обращался каждые полчаса, остановились одновременно.

– Не думаю, что мы могли увидеть кого-то съедобного при такой видимости. Я пошёл в ближайшее селение. Ты остаёшься здесь, Амикус с тобой. Надень перчатки и положи рядом с собой лук, рюкзак лучше не снимай – вдруг убегать придётся. Я постараюсь вернуться быстрее. – Агасфер ободряюще коснулся Аниного плечам и растворился в сгустившихся сумерках.

Следующие два часа были одними из самых долгих в жизни Ани. Положив одну руку на рукоять лука, а вторую на холку Амикуса, девушка вглядывалась в темноту, вздрагивая от каждого шороха. Ей очень хотелось есть и пить, но единственным, что Аня себе позволила, было несколько глотков воды. И то, попить она решилась только потому, что было ещё две полных бутыли воды, привязанные к Амикусу. Трогать единственную оставшуюся еду – пачку печенья – Аня не стала по двум причинам. Во-первых, с её точки зрения начать есть, не дождавшись Агасфера, было бы подлостью. Во-вторых, печенье лежало в рюкзаке, снимать который девушка не хотела.

Агасфер вернулся изрядно недовольным. В руках у него была только кривенькая, явно самодельная буханка хлеба.

– Никого убивать не пришлось. Сами дали. – Иудей устало опустился на землю. – На завтра хватит печенья, а там что-нибудь придумаем с мясом. У Амикуса корм ещё есть. – Он достал нож и разрезал хлеб на две равные части.

– Да, на пару дней растянем. Думаешь, Иитаарбут больше не придёт? – Аня благодарно приняла половину ещё не до конца остывшей булки, вгрызаясь в душистый мякиш.

– Не знаю. Сомневаюсь, что никто не заметит, если Цдекет Шекер и Мильхама начнут слишком сильно опекать нас. Тем более, у троих всадников сейчас точно дел полно. – Он отламывал большие куски хлеба и глотал их, почти не жуя.

– У которых?

– Раав, Цдекет Шекер, Мавет. Может и Мильхама дело нашлось. – Агасфер одним глотком осушил половину бутылки и растянулся прямо на земле. – Как думаешь, почему я вернулся с одним хлебом?

– Рука не поднялась, а отдавать не хотели? – Аня очень старалась, чтобы в голосе была слышна только заинтересованность.

– Холодно. И очень смешно.

– Сами всё съели?

– Нет. Тут где-то банда завелась. Вчера утром они побывали тут: увезли все припасы, убили пару человек, малость поиздевались ещё над несколькими. Ну и овец частично убили, частично разогнали. Вот интересно, откуда в Калмыкии столько последователей авраамических религий?

– Homo homini lupus est. – Аня скинула рюкзак с плеч и подвинулась ближе к Агасферу. – А хлеб откуда тогда?

– Дали. Я к тому моменту, в общем-то, решил, что отбирать ничего не буду, перебились бы мы сегодня печеньем, а завтра я бы кого-нибудь поймал. Так что не все волки. – Иудей положил голову на колени Ане. – Я ещё пару минуток полежу и буду спальники доставать.

– Палатку не будем ставить? – Аня легонько погладила Агасфера по волосам.

– Нет, не будем. То, что мы ни разу не видели саранчу, не значит, что она не нападет на нас ночью. Лучше быть готовыми уйти быстро.

– Кстати, что за саранча?

– Саранча в доспехах, с женскими головами и золотыми венцами, с львиными клыками, скорпионыим жалом и властью, которая дана земным скорпионам. И даже не спрашивай, что за власть – всё равно не знаю.

– Явно не демократия. Клешнями голосовать неудобно. – Аня ярко представила себе нечто вроде афинского ареопага, полного скорпионов в белых тогах, опускающих в урны чёрные и белые камни.

– Значит, анархия. Налогов с таких подданных тоже не пособираешь. – Агасфер с усилием поднялся и принялся развязывать спальные мешки.

– С утра нужно будет перечитать Откровение. Что-то у меня не сходится. – Агасфер уже залез в свой спальный мешок и рассеянно гладил Амикуса, улёгшегося рядом.

– Нас ждёт нашествие червячков с крабьим панцирем, имеющих такую же власть как и у краба?

– Не. Ангелов на странных лошадках, которые убьют треть населения Земли. Но не завтра, вроде бы там было месяцев пять. Но не могут же они не понимать, что за пять месяцев тут уже живых почти не останется. – Агасфер зевнул. – Ладно, давай спать. Завтра вечером надо постараться дойти до Лагани. Может быть, и сами с едой разберёмся.

***

– У нас осталась одна двухлитровая бутылка воды и печенье. Амикусу я уже дал еды и воды, остальное твоё. – Аня даже не успела открыть рот, чтобы возмутиться. – На мою способность быстро идти день голодания никак не повлияет. А ты, смею заметить, к такому не привыкла.

– Хорошо. – Сонная Аня, совершенно неспособная в таком состоянии спорить с Агасфером, покладисто кивнула и принялась окончательно вылезать из спальника. После небольшой прогулки «подальше» (Аня, конечно, предпочла бы кустики, но здесь не росло ничего выше лодыжки) в голове у девушки немного прояснилось. Возвращаясь к Агасферу, она уже представляла себе примерные аргументы, которые должны заставить Иудея разделить пищу поровну.

Спальник уже был собран, Амикус справился с кормом и водой, а Агасфер сидел на рюкзаке и внимательно читал один из листов Откровения.

– Ангелов сегодня не будет. Саранча развлекается 5 месяцев, и потом только трубит Шестой. И теперь мы точно не подходим к населенным пунктам. Я бы и в Лагань не пошёл, будь у нас выбор.

– Почему?

– Потому что эти твари кусаются, причем крайне мучительно. А на ближайшие месяцы все крещёные – я. В смысле не умирают. Вот Мавет обрадуется, наверное. – Он сложил лист и засунул его в рюкзак. – На ходу поешь или сидя?

– На ходу, но только если ты тоже будешь. И вообще, ты сам только что сказал, что на 5 месяцев все бессмертные. Значит, мне теперь есть тоже не очень-то нужно. Можно делить всё по-честному. – Аня подхватила рюкзак и взяла поводок Амикуса.

– Не иметь возможности умереть и не чувствовать боль, голод и тому подобное – две большие разницы. Я привык за две тысячи лет, ты – нет. Тем более, я не уверен, что на тебя это всё распространяется. В пещеры же тебя не утащило. – Агасфер буквально силой впихнул Ане в руку несколько печений и бутылку воды.

– Ладно. – Аня поняла, что споритьбесполезно. – Кстати, как думаешь, почему меня не утащило?

– Предполагаю, что из-за меня. Ты тогда уже разделила со мной хлеб, а я пообещал защищать тебя. Видимо, это как-то изменило твой статус.

Уже к обеду Аня осознала, что именно имел в виду Иудей. Даже если предположить, что она пока что не может умереть, так же как и тысячи христиан по всему миру, это не мешало ей в полной мере чувствовать голод, слабость и дурноту. Так плохо ей не было даже в то утро, когда горы сдвинулись со своих мест – тогда она хотя бы хорошо поела днём и вечером предыдущего дня, да и фургончик с сосисками они нашли довольно быстро.

Так что, когда вечером они увидели небольшой город, почти полностью застроенный одноэтажными домами, Аня сперва решила, что ей всё кажется.

– Вот и Лагань. Хурул вижу, город, вроде бы, целый. Держись подруга, мы, по ходу, пришли к еде. Думаю, тут все спят и супермаркеты ещё целые. Главное, чтобы электричество работало.

– Какой план? – Близкая возможность поесть придала Ане сил. – Приглядевшись, она тоже увидела ступенчатое здание и большую золотую статую, изображающую сидящего человека.

– Ищем что-то, что можно будет быстро съесть. Если найдём какие-то подходящие продукты – предлагаю опять переночевать в каком-нибудь ресторане и нормально поесть. А с утра будем искать лодку и собираться в дорогу. Не знаю, как, но нам нужно, чтобы запасов хватило до Байконура. Сомневаюсь, что за Каспием мы сможем раздобыть еду, а надеяться на охоту… – Агасфер пожал плечами.

Как выяснилось во время поисков продовольствия, город был разделен на две части. Тонкая жемчужная стена отделяла канал и строения на его берегу от основной части Лагани. Причина такого разделения была вполне понятна: на берегу канала возвышался православный храм.

– Значит, вот так они поделили. Видимо, засунули туда всех крещеных, и дело с концом. – Агасфер, прищурившись, разглядывал город за барьером.

–Нам же через канал в море выходить? – Аня с видимым удовольствием ела шпроты, вытаскивая их из банки пальцами. В прекрасном супермаркете, в котором было полно еды и работало электричество, они пока что взяли только пару банок консервов, чтобы утолить первый голод и всяких вкусных вещей, из которых можно было бы приготовить хороший ужин. Амикусу досталось банка консервов, утверждавшая, что содержит внутри отборную говядину.

– В идеале, да. Хотя, возможно, будет лучше поискать другой вариант. – Агасфер, до того момента лениво разглядывавший воду в канале, внезапно повернулся к храму. – Смотри, что там такое!?

Сначала Аня видела только тёмные силуэты каких-то крупных кузнечиков, застывшие на куполах. Потом силуэты начали довольно грациозно спрыгивать со своих мест. Увидеть, что они делают потом, не представлялось возможным – их скрывала заправка, построенная напротив церкви.

– Пойдём, посмотрим? – Аня выловила последнюю рыбку, аккуратно положила банку в пакет, стараясь не облиться маслом, и плотно его завязала.

– Пойдём. – Агасфер дёрнул поводок Амикуса и сам сделал несколько шагов в направлении церкви. Но пес, бывший до этого более чем послушным, остался стоять. Он даже раздвинул передние лапы пошире, явно не собираясь идти в ту сторону. – Так. Значит, нам точно туда надо. Только осторожно. – Иудей, не церемонясь, подхватил собаку на руки и осторожно двинулся вперед.

Они уже почти дошли до заправки, когда услышали крики и грохот. На противоположной стороне канала от церкви убегали несколько истошно кричащих человек. За ними огромными прыжками гнались чудовища, увидев которых Аня вздрогнула, а Амикус прижался к Агасферу и заскулил.

Твари Апокалипсиса были велики – самая мелкая из них возвышалась над землёй не меньше, чем на два метра. Вместо нормального экзоскелета тело саранчи было полностью покрыто железными пластинами, лязгающими и скрежещущими при каждом движении насекомого. Голова саранчи была вполне человеческой, украшенной золотым венцом. Длинные золотистые волосы свободно свисали вдоль лица. Присмотревшись к насекомому, Аня поняла, что неведомый химеролог не особо заморачивался сборкой чудища, и просто приставил человеческую голову к телу саранчи. Причём приставил под тем же углом, под которым расположена голова у нормальных кузнечиков! И не снабдил тварь ни шеей, ни, насколько Аня успела заметить, разглядывая саранчу в прыжке, омматидиями¹². В итоге, насекомое могло видеть только то, что находится непосредственно перед его головой, ибо смотреть по сторонам, не поворачивая головы, ему мешали распущенные волосы. И это было очень-очень хорошо, так как жало у саранчи было внушительным. Львиные клыки у саранчи тоже вроде как имелись, во всяком случае, из-под верхней губы что-то торчало.

Беглецы додумались свернуть влево, к мосту и тем самым выиграли себе пару минут, которые саранча бестолково и очень медленно поворачивалась вокруг своей оси, подталкивая себя передними ногами. Тварь прыгнула, когда люди уже почти достигли барьера, и приземлилась прямиком на одного из них. Раздался жуткий крик, почти сразу же затихший – видимо, раздавленный человек потерял сознание от жуткой боли.

Саранча занесла над головой жало, на конце которого висела внушительная капля яда, и принялась медленно поворачиваться вправо, к двум несчастным, которым перегородила дорогу к спасению.

Четвёртый человек, оказавшийся между саранчой и барьером, не стал медлить и кинулся вперёд. Преодолев жемчужную стену, он сразу же упал на асфальт. Его спина вздрагивала, как обычно бывает у плачущих людей.

– Поможем? – Аня с надеждой посмотрела на Агасфера.

– Поможем. И заодно узнаем, как выйти в Каспий, минуя канал.

Они двинулись вперёд, но почти сразу были вынуждены остановиться. Потому что прямо в барьере появился Ангел.

Он очень похож на своих небесных братьев, вот только его бриллиантовые глаза словно отражали вечную бездну. В руках ангел нёс короткий черный меч, а его нагрудник украшало стилизованное изображение саранчи. Не успел он сделать и шага, как в полуметре от барьера завис тщедушный лысый монах в оранжевом одеянии.

– Уходи отсюда! Он мой! – Ангел взмахнул мечом и трясущийся от ужаса человек поднялся в воздух и полетел к ангелу. Его руки и ноги безвольно болтались в воздухе, как у тряпичной куклы.

– Он не принадлежит тебе, Абаддон. Он следовал по пути, указанному Буддой, и пытался жить осознанно. – Монах поднял руку, развернув ее ладонью к Абаддону, и человек, почти достигший ангела, плавно поплыл к монаху.

– Он был посвящён Отцу и Сыну! – Голос Абаддона заставил всколыхнуться воду в канале. Движение меча, и беглец снова летит в его сторону.

– Неосознанно. Но когда его разум приблизился к осознанности, он выбрал следование благородным истинам. – Движение руки, и человек снова летит к монаху.

– Пойдем отсюда. Лучше нам этого не видеть. – Агасфер потянул Аню за руку, уводя её с моста, где двое представителей высших сил перетягивали канат из одного усталого и перепуганного человека.

***

– Я думаю, что саранча – страшный, но вполне победимый противник. С её-то ограниченным обзором. – После того, как они добрались до ближайшего ресторана, приготовили ужин и поели, Аня поделилась с Агасфером своими размышлениями о строении твари Апокалипсиса. Девушка всю дорогу прокручивала в голове изображение саранчи, но так и не вспомнила ни шеи, ни омматидиев.

– Это хорошо. А зубы у неё есть? – Агасфер очень серьезно выслушал все Анины рассуждения и концу рассказа выглядел каким-то удивлённо-довольным.

– У саранчи нет, у этих тварей есть, как ты и говорил. Я только не понимаю, зачем. – Аня подозрительно покосилась на Иудея, а затем откинула все сомнения и с удовольствием облизала креманку от мороженого. – Вот смотри: голова не шевелится, длинной шеи нет, да и вообще никакой нет. Лапок нет, позвоночника нет! Эта тварь сможет укусить кого-то только в двух случаях: если встретит такого же большого и медлительного противника, или если кто-то упадёт к ней в пасть сверху. Получается, что опасен только хвост. Ну и прыжки.

– Всё-таки биология – сила. – Агасфер задумчиво покачал кружкой с чаем.

– Наука – сила. Слушай, а этот человек, на которого саранча прыгнула, он срастётся, как ты?

– Сомневаюсь. Понимаешь, мне относительно нормальную жизнь обеспечило то, что сын проклял меня словами: «и ты пойдёшь тоже». Реальность это восприняла, как требование чтобы я именно жил а не сходил с ума будучи тысячу лет заперт в разваливающемся теле. В Откровении упомянуты пять месяцев и сказано что-то вроде «люди будут искать смерти и звать её, но она не придёт». Всё правильно: лежит такой раздавленный, зовёт смерть, а она всё не приходит.

– Да уж. – Аня поежилась. – Ты уже думал, как мы будем путешествовать после того, как пересечём Каспий?

– Думаю. Пока придумал, что завтра нам нужно разделиться. В этой части города безопасно, поэтому ты отправишься в супермаркет набивать рюкзаки. А я пойду искать лодку и топливо, потом приду к тебе, и мы всё перетащим в лодку. И, если всё будет хорошо, отчалим. Надо поторопиться.

Ночью Ане снилось, что за ней гонятся твари Апокалипсиса. Почему-то во сне их головы были такими же черными и бесстрастными, как меч и глаза Абаддона. Дрожа от страха, она плотнее прижалась к Агасферу и окончательно успокоилась только тогда, когда он обнял её, утешая и защищая.

Амикус начал выть около полудня. Сначала Аня не придала этому значения: своей собаки у неё никогда не было, их поведением она не интересовалась, народные поверья предпочитала игнорировать. Когда к двум часам Амикус всё ещё не успокоился, Аня кинула ему лоток куриного филе. Агасфер, конечно, предупредил её, что у собаки должен быть режим кормления, но девушка решила, что один раз можно.

Когда через час Амикус продолжил выть и не притронулся к еде, Аня обозлилась, убрала филе и шлепнула пса газетой. Он прекратил выть, улегся на полу, уткнул голову в лапы и перестал реагировать на внешние раздражители. Аня решила, что обязательно спросит Агасфера, почему собака могла себя так вести.

На улице стемнело. В небе появились тусклые звезды. Иудей так и не пришёл в магазин. К полуночи Аня была бы не против повыть вместе с Амикусом. В два часа ночи Аня заставила себя поесть, вернула псу филе и, с трудом убедив себя, что Агасфер ещё может вернуться, расстелила спальник и легла спать.

Проснулась она поздно. Солнце вовсю светило в окна магазина, рядом с ней лежал пёс, так и не тронувший филе. Спальник Агасфера лежал свёрнутым возле рюкзака, именно так, как Аня его положила прошлым вечером. Усилием воли задавив в себе ростки паники, Аня вылезла из спальника и решила на всякий случай пройтись по магазину.

На поход, а точнее пробежку между стеллажей, она потратила пять минут. Агасфера нигде не была. Вернувшись к собаке, девушка взяла палку колбасы и упаковку хлебцев, разделила напополам и то, и другое и положила еду перед носом собаки.

– Ешь, и пойдём искать Агасфера. – Аня всегда принадлежала к бихевиористам, считая точку зрения Де Вааля и его сторонников частично притянутой за уши. Но сейчас, то ли от усталости, то ли от нервного напряжения, Аня была почти уверена в том, что пёс услышал её, понял и принялся за еду только потому, что сообразил: после еды они пойдут искать Агасфера.

Пёс и девушка расправились с завтраком почти одновременно. Запив еду банкой энергетика и напоив водой Амикуса, Аня прицепила поводок к ошейнику и отправилась в город. У дверей магазина Амикус остановился, понюхал асфальт и, опустив голову, рванулся вперёд. Аня всерьёз сомневалась в том, что пес действительно способен унюхать следы человека, почти сутки назад шедшего здесь, но в итоге решила довериться четвероногому, тащившему её вперёд с поистине ослиным упрямством. Тем более, у неё самой не было ни единой идеи насчет того, куда мог уйти Агасфер.

Амикус не подвёл. Меньше, чем через десять минут, пес привел Аню к тому же мосту, где ангел бездны и неизвестный монах сражались за человека, которому мне повезло принадлежать сразу к двум религиям. Трое жертв саранчи лежали на мосту за жемчужным барьером: раздавленный тихо стонал, а те, кому досталось жалом, истошно орали, беспорядочно колотя руками по асфальту.

А перед барьером лежал, свернувшись калачиком, Агасфер. Его скрюченные пальцы впились в предплечье, уже разодрав куртку и майку и, судя по выступающей на рукаве крови, кожу тоже. Глаза Иудея были широко распахнуты, зрачок расширился до такой степени, что занял всю радужную оболочку, делая Агасфера немного похожим на Абаддона. В груди его, прямо напротив сердца, виднелся аккуратный продольный разрез, в котором пульсировала чернота.

Аня повезло дважды. Во-первых, два дня назад, когда они искали магазин, она обратила внимание на здание больницы. Во-вторых, эта больница оказалась вполне приличной, в ней даже была собственная лаборатория. Сложнее всего было переправить туда живого, но бессознательного Агасфера. Аня потратила несколько часов, чтобы соорудить или найти что-то такое, на чём можно было бы переместить Иудея хотя бы без тряски и лишних движений. Когда Солнце встало почти под сорока пятью градусами к горизонту, Аня решила, что важнее всего притащить Агасфера в больницу до темноты и погрузила его в тачку, найденную в хозяйственном магазине. Амикус бежал рядом, поскуливая и изредка облизывая свисающие с краёв тачки руки. .

Добравшись до больницы и даже ни разу не заблудившись, Аня нашла на первом этаже более-менее подходящую палату и с трудом перетащила туда Агасфера, предварительно раздев его. Лежащий в кровати Иудей выглядел откровенно плохо: черты лица заострились, кожа приобрела какой-то мелово-бледный оттенок, на руках и лице даже появились несколько морщин. Пробежавшись по больнице, Аня раздобыла стерильные шприцы, ватную палочку, несколько закрывающихся ёмкостей и небольшой скальпель. Вернувшись в палату, она разложила всё это перед собой и с сомнением посмотрела на Агасфера.

Аня неплохо (хуже отличников, но лучше троечников медвуза) знала строение человеческого тела, но, естественно, совершенно не умела проводить медицинские манипуляции. С минуту она смотрела на грудь Агасфера и на его рану, вспоминая тот вечер, когда ей пришлось кухонным ножом вырезать стрелу Цдекет Шекер.

– Давай, Анечка. Ты, конечно, не медик, но это реально не сложнее, чем препарировать крысёныша. – Подбодрив себя таким образом, Аня собрала все необходимые образцы и пошла искать лабораторию.

***

– Мильхама! – Тишина. В капельнице еле заметно уменьшается количество питательного раствора. Амикус лежит у кровати Агасфера, положив голову на лапы. – Мавет! – Агасфер медленно, с усилием, дышит. После того, как Аня додумалась найти пакет с парентеральным питанием и поставить капельницу (кто бы знал, каких усилий ей стоило попасть в вену хотя бы с третьего раза), Иудей стал выглядеть намного лучше. – Цдекет Шекер! – Аня залпом опустошила стакан воды и устало опустилась на кровать. Прошли почти сутки с того момента, как она принесла Агасфера в больницу. За это время он ни разу не пришел в сознание, но, к счастью, его состояние не ухудшалось: сердце билось, легкие работали, остальные системы организма, насколько могла судить Аня, тоже были в порядке.

Анализы информации не дали. То ли Аня что-то пропустила, то ли образования всё-таки не хватило. Единственное, что она могла точно сказать, это то, что к каждому эритроциту была прикреплена черная капсула. Понять, что это такое и можно ли отделить это от клеток, Аня не смогла. От раздумий её отвлёк Амикус. Пёс поставил лапы Ане на ногу и очень жалобно заскулил. Сначала она не поняла, что хочет от неё Амикус. Потом почувствовала какое-то странное ощущение в животе. Ещё через минуту она осознала, что в последний раз ела что-то, найденное в каком-то мелком магазине, перед тем, как везти Агасфера в больницу. И пса в последний раз кормила тогда же.

– Прости, малыш. Я сейчас сбегаю в магазин и принесу тебе что-нибудь. Охраняй Агасфера, я быстро.

Аня взяла с собой лук, стрелы и перчатки, оделась и отправилась в тот же магазин, в котором ждала Агасфера. Идти туда был полчаса, но девушка сознательно решила не искать что-то поближе. Во-первых, она могла потратить на поиски больше времени, чем на дорогу до знакомого места, во-вторых Аня хотела прогуляться по ночному городу, освободившись, по возможности, от обуревавших её мыслей.

К счастью, твари Апокалипсиса в эту часть города ни разу не заходили. Аня даже запнулась, подумав об этом. Что-то было в мысли о том, что саранча не может попасть в отделенную барьером зону, что-то очень важное. Но что? Идея оформилась в решение только тогда, когда Аня почти дошла до магазина. Если в эту часть города не может попасть ни Абаддон, ни Саранча, то как сюда попадут Всадники? Это было настолько очевидно, что Аня громко выругалась, разочаровавшись в своих умственных способностях. Разумеется, звать Всадника стоило только с той стороны барьера. Аня задумчиво посмотрела в сторону моста. Интересно, достаточно ли будет просто пересечь барьер или необходимо хотя бы перейти канал? Но начать всё равно нужно было с визита в магазин. Кто знает, чем закончится разговор с Всадником.

В магазине Аня не стала задерживаться: просто вытрясла большую часть вещей из рюкзака, который собирала позавчера и почти бегом отправилась к мосту.

Позвать Константина Аня решила сразу же, как прошла сквозь барьер. К счастью, раненые уже куда-то делись – даже смотреть на них издали было мучительно больно.

– Мильхама! – Сперва ничего не происходило, и Анна, сжимая лук, собралась перейти мост и позвать Всадника оттуда. Но не успела она сделать и двух шагов, как в небе зажглась яркая рыжая точка. Несколько мгновений, и Иитаарбут, несущий на себе Всадника, красиво опустился на мост. Мильхама не стал слезать с коня, он лишь величаво склонил голову, демонстрируя, что готов слушать.

– Моего спутника ранили. – Это странное молчание, так не похожее на прежнего Мильхама, заставляло Аню говорить осторожнее. Всадник, всё также молча, пальцем указал на ноги Ани и испарился вместе с конём.

На его месте сразу же появился Сихсух, снова лишённый гривы и хвоста. Цдекет Шекер, сменившая заржавленный нагрудник на длинный тёмный плащ, соскользнула с коня и подошла к Ане:

– Если желаешь помощи – прими меня. – Ане показалось, что мир сошел с ума: раненый Агасфер, очень странные Всадники. Она надеялась только на то, что все эти слова и действия нужны для того, чтобы не вызвать подозрений.

– Я согласна.

Цдекет Шекер скинула плащ, под которым всё-таки оказался знакомый заржавленный доспех. Аня ещё успела подумать о том, эти странные доспехи, судя по всему, – официальная униформа Всадника, когда нечеловечески прекрасные пальцы легли на её виски.

– Иди в больницу, быстрее. – Мысленный голос Цдекет Шекер был таким же холодным и завораживающим, как и реальный. – За спорными территориями очень плотно следят все заинтересованные стороны.

– Я постараюсь. – Ане казалось, что её заперли в правом полушарии, а всё левое занято чем-то огромным и бесформенным. – Извините, а можно мне кое-что у вас спросить?

– Спрашивай. – В занятой Всадником левой стороне головы поселилась тупая боль. Пока что она лишь немного мешала, но девушка подозревала, что скоро боль усилится.

– Кем вы были при жизни? – Аня ускорила шаг, надеясь дойти до больницы до того, как боль станет невыносимой.

– Сначала я была греческой сиротой. Потом женой и матерью византийских императоров. Потом великим базилевсом и автократором Рима. Умерла я изгнанницей на Лесбосе. Тогда меня звали Ириной.

За разговором боль чувствовалась не так остро, рассказывала бывшая императрица вполне дружелюбно , так что Аня решила продолжать разговор:

– И как вы стали Всадником?

– Так совпало. Для начала меня объявили Святой. Оно, в принципе, не страшно, есть канонизированные личности, у которых крови на руках если не больше, то столько же. Но они-то реально верили, и были готовы на что угодно ради своей веры. А я делала то, что делала, из большой любви к власти. Все эти почитания икон и вся религия были для меня средством, а не целью. Как ты понимаешь, это сделало меня практически идеальным кандидатом на должность Цдекет Шекер.

– И кого вы убили? – Аня была настолько озадачена рассказом Ирины, что даже не задумалась о возможной бестактности вопроса.

– Мужа. И приказала ослепить сына. Это потом ещё и в подвиги записали. – Если бы у Ирины сейчас были плечи, то она, скорее всего, пожала бы ими, демонстрируя равнодушие. – Там вроде как была ещё кандидатка, она мужа уговорила признаться в том, что он христианин и мужественно вытерпеть пытки, но она искренне веровала.

– И почему вы согласились? – Аня старательно думала об Агасфере. О том, что без него она не сможет добраться до Байконура и тогда продолжится весь этот кошмар.

– Власть. Тогда мне казалось, что быть Всадником, особенно таким, это более важное и почетное дело, чем оказалось.

– То есть… – Аня не успела закончить вопрос.

–Идея принадлежит Мильхама. И думай осторожнее. Чем дальше заходит Апокалипсис, тем сильнее становятся его участники.

Состояние Агасфера не изменилось. Аня хотела было поменять закончившийся пакет с капельницей, но Цдекет Шекер не дала ей этого сделать.

– Бессмысленно. Он всё равно не очнётся до Страшного Суда. Черный меч Абадонна отсекает его сознание от тела, и противоядия от этого нет. Я вижу лишь один вариант: принеси его утром на мост и сломай одну из моих стрел. Мы доставим вас, куда нужно.

– Что брать с собой?– Обмениваясь мыслями с Ириной, Аня быстро насыпала сухой корм в найденную в ординаторской тарелку.

– Пса. Мильхама найдёт, куда его пристроить. А теперь пойдем обратно.

***

– Ирина говорит, что твоё сознание отсечено от тела. Жаль, я не могу понять, как именно это получается. Не знаю, как всё будет дальше, поэтому попрощаюсь сразу. Я не любила тебя, нет. Я вообще не очень уверена, что способна на это чувство. И я, скорее всего, не рискнула бы так долго быть рядом с тобой в иных обстоятельствах, для этого ты слишком страшен. Но я рада, что узнала тебя, и я обещаю помнить тебя. – Аня коснулась губами прохладного лба Агасфера и, залпом допив кофе, принялась поднимать из кровати бесчувственное тело.

Почему-то везти тачку с Иудеем, тащить лук и стрелы и вести Амикуса было намного сложнее, чем в прошлый раз. Это было так сложно, что раз пять Аню посещало стойкое желание лечь и умереть, не сходя с места. Но то самое упорство, которое сделало из нее лучшую студентку ВУЗа и обладательницу специальной стипендии, заставляло Аню сделать еще один шаг, потом ещё один… В десять утра (именно это время показывали часы, так и оставшиеся на запястье Агасфера) Аня подошла к барьеру.

В апокалиптической части города было тихо. Аня тщательно осмотрела все здания, более или менее близкие к каналу. Ни саранчи, ни Абаддона не было видно. Мысленно пожелав себе удачи, Аня перетащила Агасфера через барьер. Амикус снова попытался остаться с той стороны, расставив передние лапы и наклонив голову, так что Ане пришлось потратить несколько драгоценных минут на уговоры пса – попросту перетащить его через барьер, удерживая при этом тачку, она не смогла. Уговоры не помогли. Тогда Аня аккуратно вытащила Агасфера из тачки и уложила на асфальт, так как перетягивать поводок с не очень-то лёгким псом, не опасаясь при этом опрокинуть тачку, было попросту невозможно. Она уже почти справилась с Амикусом, когда мост содрогнулся.

Аня вскинула голову вверх и увидела прекрасное женское личико, окружённое золотистыми волосами, которое заметно портили два выступающих из-под верхней губы клыка. Мельком подумав, что кто-то додумался сделать тварь бесшумной, Аня отпустила поводок и наклонилась за луком и стрелами, которые сложила возле Агасфера.

Жало вонзилось в асфальт ненамного правее Аниной головы, выбивая засохшую смолу и мелкие камешки. Аня шарахнулась в сторону, но оружие всё-таки успела подхватить. Тварь высвободила хвост, но поднять его не успела – страшно оскалившийся Амикус набросился на него, как на единственную прилично-хитиновую часть тела саранчи.

Силы были неравны. Отважный пес даже не смог создать насекомому заметных проблем. Взмах хвоста, и Амикус улетел в канал, так и не оставив на хитине даже царапины.

Но он выиграл время для Ани. Девушка успела подхватить лук и стрелу, встать напротив головы саранчи, относительно спокойно растянуться и разжать пальцы. Серые перья разорвали кожу между большим и указательным пальцем (перчатки остались в больнице вместе с остальными вещами), но Аня не чувствовала боли. С мстительной радостью она смотрела на то, как лоб саранчи, в который попала стрела, начинает сереть, покрываться трещинами и рассыпаться в мелкий серый песок, исчезающий еще до того, как упадет на землю.

Стрела вернулась в руку Анны, и девушка, не задумываясь, переломила её пополам.

***

– Он не очнётся. – Мильхама склонился над лежащим на асфальте Агасфером. – Я могу принести его к космодрому, Тальян также не жив и не мертв, как я. Но что делать с Аней? Я не уверен, что никто не узнает о том, что на Иитаарбут взошла крещёная и живая.

– Надо, чтобы она перестала быть или живой или крещеной. – Цдекет Шекер пристально рассматривала Аню, всё ещё сжимающую лук. – Я бы могла войти в её разум, но Сихсух ей всё же ближе. Предлагаю сделать так: я перенесу её в сознание Сихсух, а ты возьмёшь оболочку. Потом вернёшься за Тальяном.

– Может сработать. – Мильхама сошёл с коня. – Ты согласна с планом?

– Вариантов всё равно нет. – Аня протянула лук Цдекет Шекер. – Спасибо, базилевс.

Ни один мускул не дрогнул на лице Цдекет Шекер, когда она небрежно прицепила лук к специальному креплению на седле, но Ане показалось, что древняя императрица осталась довольна.

– Не сопротивляйся.

Холодные пальцы Ирины осторожно легли на виски Ани. В следующее мгновение девушка почувствовала резкий рывок и оказалась небольшим бесформенным сияющим шариком, парящим над ладонью Всадника. Не успела Аня осмыслить свои новые ощущения, как Цдекет Шекер подошла к Сихсух и поднесла руку к его лбу. Ирина подула, и Аня взлетела к обжигающей холодом коже коня, скользнула внутрь мозга. Мгновение, и Аня уже смотрит на мир глазами апокалиптической лошади. К счастью, Сихсух видел мир, как человек, то есть не двумя разделенными изображениями, а цельной картинкой.

Аня из озорства попыталась подмигнуть Всадникам, но с ужасом поняла, что может только смотреть. А потом с её внутренних глаз сорвали покров, и Аня осознала, что Сихсух нематериален и уж тем более не животное. Он, как и Иитаарбут, – воплощенная идея, существующая столько же времени, сколько существуют и те, кто может враждовать друг с другом; единая для всех планет и систем. И абсолютно инертная, неспособная ни желать, ни действовать без направляющей его личности. Ошеломлённая открывшимися горизонтами, Аня закрыла глаза, надеясь хотя бы так сохранить собственное я. Она не знала, сколько прошло времени, но, когда почувствовала своё тело и открыла глаза, Солнце стояло в зените.

Вокруг была знаменитая площадка гагаринского старта, рядом лежал Агасфер, чуть дальше были видны копыта Иитаарбут. Ни Цдекет Шекер, ни Сихсух видно не было. Аня с трудом встала, чувствуя, как неохотно распрямляются мышцы и связки.

– Люди там, – Константин махнул рукой в сторону одноэтажного светлого здания. – Я подожду тебя здесь, возле Палача.

– Может быть, лучше вы поговорите? – Аня слабо представляла, как устроена жизнь на космодроме, но была уверена, что здесь живут или ученые или военные. Или и те и другие. В своей способности договориться с кем-то из них Аня серьёзно сомневалась.

– Ты ракетами управлять умеешь? – Аня покачала головой. – Тогда мне лучше не появляться там. На неподготовленных смертных, да еще и подходящего склада характера, я могу произвести слишком сильное впечатление.

– Понятно. Цдекет Шекер поэтому не пришла?

– Её маленький фокус со стрелой обнаружили. Чёртов Абаддон! Ирина просила передать тебе, что ты живёшь в потрясающее время, когда нет необходимости лишать зрения собственного сына, чтобы получить шанс добиться чего-то великого. – Наверное, Аня могла бы навскидку вспомнить пару-тройку примеров менее впечатляющих, но довольно серьезных жертв, принесенных ради силы и власти, но решила промолчать. Видимо, для древней обладательницы весьма гибкой морали современная жизнь выглядела как-то по-другому. – Когда вы придёте за Картафилом – я исчезну. Прощай, Анна.

– Прощай, Август.

Аня выпрямилась и, уговаривая себя не трусить слишком сильно, зашагала вперед. Входная дверь была открыта, в коридоре ярко горели лампы, и откуда-то доносились громкие голоса. Аня пошла на звук и довольно быстро обнаружила широко открытую дверь, ведущую в небольшой кабинет, заполненный яростно спорящими друг с другом людьми. Аня решительно вошла внутрь и постучала костяшками пальцев о косяк, привлекая к себе внимание.

– Здравствуйте, господа. Я хотела бы отправиться в космос. – Аня уже собиралась выдать заготовленные по дороге аргументы, доказывающие, что ей совершенно необходимо полететь космос, но её перебил симпатичный молодой человек в военной форме, сидящий на подоконнике. Он отставил кружку и удивлённо уточнил:

– Как, и вы тоже?

Рассказ затянулся на несколько часов. Когда Аня поняла, что высокое собрание колеблется: верить ей или счесть потерявшей рассудок, она предложила сходить за Агасфером. Вид распростертого на асфальте, теплого и дышащего, несмотря на страшную рану, Иудея убедил двух майоров, одного инженера-конструктора и одного академика. Майоры подхватили Агасфера и потащили куда-то в сторону.

– Куда его понесли? – Аня обратилась к инженеру, но ответил академик.

– Там наша медицинская зона. Вы, конечно, говорите, что это тот самый Вечный Жид, но я всё равно думаю, что несколько питательных капельниц не помешает. – Он направился обратно к зданию, которое Аня про себя окрестила административным корпусом, на ходу разговаривая с последовавшей за ним девушкой. – Знаете, я не верю в совпадения, Но то, что вы явились к нам буквально за сутки до того, как мы запланировали старт, надеясь отсрочить конец хотя бы для некоторых из нас, иначе как чудом не назовёшь. Вот только перенесете ли вы полёт?

– Надеюсь. Тем более, это же не жизнь на МКС, можно сказать туристическая поездка. Мне очень нужно сохранить память и собрать кое-какие образцы.

– Коллега. Уважаю. – Академик погладил Аню по плечу. – Думаю, остальные не станут оспаривать ваше право на полёт. Мало кто хотел бы помнить весь этот ужас. Но как минимум один человек с вами полетит. Мы просто не сумеем научить вас всему необходимому за сутки.

– Это очень хорошо. Должен же быть в экипаже кто-то, кому поверят после того, как ракета вернется из незапланированного полета.

– Верно. – Академик добродушно улыбнулся. – А теперь расскажите, какие образцы вы хотите собрать?

***

За полчаса до полета Аню накрыла истерика. Осознание того, что от их успеха зависит жизнь примерно третьей части населения Земли, заставляло судорожно перебирать в голове всё, что может пойти не так. Больше всего Аня боялась, что желание Агасфера покинуть землю реальность воспримет за нарушение воли Сына и просто выкинет Иудея обратно. Так её и нашел молодой майор космических войск Павел Михайлов.

– Анна, там Александр Николаевич предлагает снять видео, где Вы снова всё расскажете. Это на всякий случай, как доказательство. – Майор неловко замер, не зная, как поступить с забившейся в угол кабинета и мелко трясущейся девушкой. К его огромному удивлению Аня поднялась и медленно подошла к двери.

– Хорошая идея. Пойдёмте, майор.

Сам полёт Аня запомнила плохо. Несмотря на специальную позу, в которую уложили её и Агасфера, перед глазами все плыло и почему-то сильно мутило. Серафим Михайлович, инженер-конструктор, полетевший с ними, нервничал, поглядывая то на смертельно бедную девушку, сжимающую в руках контейнер с взятыми у Агасфера образцами тканей, то на истекающего черной кровью свидетеля четверти истории цивилизованного человечества.

Так получилось, что, к выходу из небольшого слоя остававшейся вокруг Земли атмосферы, Серафим Михайлович был единственным человеком на борту космического корабля, находившимся в сознании. И только он видел, как тело Агасфера подернулось алой дымкой и растаяло. В тот же момент ракета, ускорившаяся из-за отсутствия сопротивления воздуха, снова замедлилась. Верхние слои атмосферы вернулись к едва не погибшей планете.

Серафим Михайлович хотел привычно перекреститься и пробормотать короткую благодарственную молитву, но не смог: перед глазами стояло торжествующее лицо ангела, идущего к жертвеннику. Выпить тоже было нельзя. Инженер принялся корректировать курс ракеты, собираясь как можно скорее вернуться на Землю, к увлекательному разговору с начальством

Эпилог

Последним, что помнил Агасфер, был меч Абадонна, вонзающийся в его сердце. Дальше были только тьма и страдания. А потом всё закончилось: под руками чувствовалась мягкая трава, где-то неподалеку пели птицы, журчал ручей. Постоянный Иудей открыл глаза и обнаружил, что лежит на небольшой поляне, пересечённой узкий ручейком. Со всех сторон полянку окружали виноградные заросли, а у ручья сидел прекрасный юноша в странной серебристой одежде и насмешливо смотрел на него.

– Твоя мать была гречанкой, ты знал об этом? – Агасфер попытался ответить, но понял, что его губы словно склеены. – Молчи, пока что здесь говорю Я. – Юноша широко улыбнулся. – Я Дионис. Именно меня твоя мать просила о зачатии, именно мне отдала тебя, когда ты родился. Я не стал мешать проклятию Назарянина, хотя и мог. Как видишь – не зря. Побудешь пока тут, в моем уютном мирке, не принадлежащем к одному миру. Зачем мне это? Кажется, я знаю, что будет делать твоя подружка. А ты пригодишься, чтобы повернуть ситуацию к моей выгоде. – Дионис растворился в воздухе.

Агасфер немедленно попытался пошевелиться, но его не слушались даже мизинцы. Тогда он просто расслабился и закрыл глаза, гадая о том, будет ли когда-нибудь ещё его жизнь зависеть только от него самого.

Примечания

1

Раздор (ивр.)

(обратно)

2

Смерть (ивр.)

(обратно)

3

Жизнь – игра в кости. (нем.)

(обратно)

4

Мой храм должен быть домом для молящихся. (анг) Из рок-оперы Иисус Христос Суперзвезда.

(обратно)

5

Голод (ивр.)

(обратно)

6

Про́клятый палач (ивр.)

(обратно)

7

Где находится (ивр.)

(обратно)

8

Невмешательство (ивр.)

(обратно)

9

Чешуйчатый доспех

(обратно)

10

Кожаные полосы на плечах и бёдрах

(обратно)

11

Поддоспешник

(обратно)

12

Сегменты глаз насекомого.

(обратно)

Оглавление

1.Таинственный незнакомец

2.Опустевший город

3.Конь и его Всадник

4.Неожиданное предложение.

5.Начало пути

6.Стрелы Раздора

7.Ангелы

8.Повелитель саранчи

Эпилог

*** Примечания ***