Полдень, XXI век 2008 № 10 (46) [Владислав Валерьевич Выставной] (fb2) читать постранично

Борис Стругацкий представляет альманах фантастики ПОЛДЕНЬ XXI ВЕК ОКТЯБРЬ 2008 КУДА ГЛАЗА НЕ ГЛЯДЕЛИ

Колонка дежурного по номеру

Сегодня у нас на первое — сказка. Большая, питательная. Изготовленная в лучших европейских традициях по специальному секретному рецепту. С использованием лучших сортов юмора. Обладает сложным, насыщенным букетом, включающим мягкую горечь и пикантную остроту. Приятное послевкусие гарантировано. Срок годности не ограничен.

Не рекомендуется лицам, находящимся за рулем движущегося автомобиля.

Синдром похмелья практически исключен.

Сказка вообще обычно не дает похмелья, несмотря на высокое содержание натуральных сахаров.

Поскольку, во-первых, никогда не настаивает на правдоподобии. Наоборот, изо всех сил поддерживает иллюзию постоянно поддерживаемой иллюзии. Дескать, хотите — не верьте, и не хотите — не верьте. Все — неправда, одна только неправда, и ничего, кроме неправды.

Чистая неправда. Без вранья.

Во-вторых, в сказке читатель ни на минуту не остается с текстом один на один. А если как следует разобраться, то никакой он на самом деле и не читатель. Взгляд его бежит по печатной строчке, воспроизводя звук чужого голоса. Как в стихах.

Сказка живет в голосе и с голоса. Это акт контактного колдовства. Основанный на условии по умолчанию: что бы ни случилось, все кончится хорошо. Разрешится благополучно. Как минимум — справедливо.

То есть вы верите волшебнику, что он — добрый. А он пытается убедить вас, что он — умный. Почему и сильный. Всю дорогу вмешивается в сюжет. Вертит им, как хочет. Подбрасывает фигурки персонажей в воздух, как игрушечные.

А они падают, встают, идут куда-то. Потому что у них есть чувства. Похожие на чувства людей.

Смысл настоящей сказки сводится к тому, что многое в жизни зависит от человеческих чувств. Что именно чувства, испытываемые людьми к другим людям, определяют конфигурацию судьбы.

А на свойства астрофизической материи — сказке наплевать.

В отличие от фантастики. Которая ведь заточена на реализм. На вооруженное любопытство. Вообразите себе мышь, разрабатывающую всевозможные конструкции мышеловок.

Причем предполагается, что запах у сыра всегда один и тот же. Сыр якобы пахнет сыром, и только.

В сказке ассортимент приманок обширней. Соответственно — тоньше кайф.

Самуил Лурье

Истории Образы Фантазии 1

ЕВГЕНИЙ ЦЕПЕНЮК Куда глаза не глядели Повесть

Ну вот, Прекрасный Принц таки женился, а жизнь на этом не кончилась. Скорей уж наоборот: жизни в нём стало больше, гораздо больше — так что он даже слегка раздался в щеках.

Одна лишь единственная загогулина выделялась на фоне переполнявшего его счастья: та же самая любовь, благодаря которой изнеженный юноша наконец-то почувствовал себя настоящим мужиком (разумеется, в смысле принадлежности не к низшему сословию, но к древнему и славному мужскому роду), теперь изводила его комплексом неполноценности.

Мало того, что его избранница славилась, помимо своеобразной, но бесспорной красоты, ещё и умением метко стрелять, виртуозно фехтовать и держаться в седле. Так она ещё и сумела, в бытность свою принцессой, найти этим своим навыкам достойное применение, совершив пару подвигов — пусть не слишком эпических, зато высоко оцененных подданными. Прекрасный Принц же, вернее, теперь уже просто король Пеон II, ничем таким похвалиться не мог. И сколько бы супруга ни уверяла, что в её глазах он самый разгеройский герой, ему самому этого было недостаточно.

Раньше, когда Пеон не видел ничего прекрасного ни в себе, ни в окружающих, два мира — тот, в котором действовали герои любимых книг во главе с отважным сэром Дубиной по прозвищу Молот Справедливости, и этот, в котором приходилось жить, — существовали не пересекаясь, каждый сам по себе. Теперь же, убедившись, что идеал вовсе не обязан быть абстракцией, он с каждым днём всё острее чувствовал диссонанс между тем, кем себя считал, и тем, кем хотел бы себя видеть.

Из такой ситуации известны всего три выхода: запить, нанести визит психоаналитику или же, наконец, взять да и совершить какой-нибудь настоящий подвиг.

Первый вариант был для Пеона неприемлем по причинам чуть ли не физиологическим. Что до психоаналитиков, то они в Призаморье, конечно, водились, да только и слава за ними водилась такая, что лишь самые отчаявшиеся головы совались в мрачные лабиринты Подсознанья. Там у них, по слухам, отбирали всё, что накопилось в душе, оставляя лишь два непреодолимых стремления: к размножению и к смерти. «Нет уж, — рассуждал Пеон бессонными ночами, — лучше уж к монстру в пасть с копьём наперевес! Хотя… проще и быстрее — но ничуть не лучше: много ли