История старинного сибирского рода [Сергей Николаевич Орловский] (fb2) читать онлайн

Сергей Орловский История старинного сибирского рода

Когда я гляжу на семейные фотографии середины позапрошлого века, меня поражает на них открытость лиц, ясность взглядов. Уверенность в себе и будущем своих детей, большая внутренняя свобода. Хочется понять, откуда в предках была эта сила, позволявшая преодолевать немыслимые по сегодняшним меркам расстояния, успешно растить и воспитывать десятки детей. С честью выходить из трудных жизненных ситуаций. На даггеротипе, датированным 1846 годом, передо мной мой прапрадед Кусков Иван Васильевич с молодой женой в день их свадьбы, на групповом снимке Иван Васильевич с детьми и внуками, есть его фотографии, снятые в разные годы в Санкт – Петербурге.

Иван Васильевич с Александрой Петровной в день свадьбы.

Лежит на столе выписка из Красноярского архива о том, что мещанин Кусков И.В. прибыл в Красноярск из Благовещенска в 1845 году. Как он попал в Сибирь, откуда и почему прибыл с Дальнего Востока, тогда как в его документах значилось «крестьянин Рязанской губернии»? Иван Васильевич был родом из семьи крепостного графов Шереметевых, известных своей подмосковной усадьбой «Кусково». Его отец Василий занимался поставками продуктов из Рязанской вотчины Шереметевых в усадьбу, откуда и приобрёл фамилию Кусков. Тем же занимался и его сын Иван. Примерно в 1835 году Шереметевы забросили усадьбу «Кусково» и переехали в «Останкино». Лишним крепостным дали вольные. Освободившись от крепостной зависимости и получив паспорт, Иван занялся торговлей. Понимая бесперспективность торговой деятельности в крепостной Рязанской губернии, он решился на рискованный шаг. Продав всё своё имущество и закупив на эти деньги воз товаров, он поехал из Рязани на Дальний Восток в район Благовещенска торговать с китайцами. Продав привезённый товар, Иван на вырученные деньги закупил китайские экзотические вещи (шали из тяжёлого плотного шёлка с драконами и пагодами, лакированные альбомы с диковинными зверями на обложках и многое другое) и поехал продавать их в Европейскую часть России.

Но, вероятно, авантюрная жилка в нём была, и Иван Васильевич не захотел довольствоваться малым. Проезжая через Красноярск, он узнал об открытии золотых россыпей за Енисейском и, распродав почти весь товар, рванулся за счастьем на север в тайгу. Оно ему улыбнулось дважды. Застолбив участок в районе Южно – Енисейска (тогда эта территория называлась «Южная Тайга») и, приехав оформить бумаги в Красноярск, он встретил там свою будущую жену Александру Петровну. В 1846 году, после свадьбы они уехали строить прииск, где у них родилось шестеро детей, но на 28-м году жизни Саша, к несчастью, умерла. Подаренные ей мужем на свадьбу китайская шаль и альбом и сейчас хранятся в нашей семье.

После смерти Александры Петровны Иван Васильевич женился вторично на Марии Иринарховне, которой только исполнилось 21 год. От неё родилось 8 детей, но была матерью она всем. Всего до отпущенного им срока дожили 11 человек.

Иван Васильевич дожил до семидесятичетырёх лет, скончавшись от профессиональной болезни золотодобытчиков – ртутного отравления (золото из породы растворяли в ртути и потом выпаривали, а о технике безопасности не знали). Мария Иринарховна прожила 96 лет и похоронена на Покровском кладбище рядом с Иваном Васильевичем.

Все деньги, которые приносил прииск, Иван Васильевич вкладывал в осуществление своей мечты – дать всем детям высшее образование, но жили они с женой на прииске, дети учились в Енисейске и только на выходные приезжали домой. Какое образование и воспитание могли получить дети в провинции, особенно в глухой тайге, кроме гимназии? И после её окончания сыновей отправляют в Санкт – Петербург, где они в университетах получают специальности врачей, юристов, инженеров. Никто не пошёл в коммерцию. Сложнее было с дочками. В те годы высшее образование они могли получить только в Смольном институте благородных девиц, но туда принимали лиц дворянского происхождения. И его старшие дочери Олимпиада и Анна едут во Францию, где поступают в Сорбонский и Тулузский университеты. После их окончания они преподают латынь, английский и французский языки в Красноярской женской гимназии, где Анна была также членом попечительского совета.

Иван Васильевич Кусков с дочерью Софьей

Мария Иринарховна Кускова

Дети растут, начинают самостоятельную жизнь, и Иван Васильевич считает своим долгом наставлять их на жизненном пути, помогать стать достойными гражданами России. Он продаёт прииск и переезжает в Красноярск, где покупает земельный участок на углу улицы Песчаной и переулка Благовещенского (ныне угол улиц Урицкого и 9-го Января). Здесь располагались дома Ивана Васильевича, его сыновей Петра и Иннокентия, а впоследствии и внука Сергея. Сейчас там находятся лечкомиссия и школа № 11.

Каков дальнейший жизненный путь детей Ивана Васильевича?

Двое детей – Евгений и Александр – умерли в детстве. Леонид после окончания горного института работал главным инженером шахты в Донбассе, после революции в металлургическом тресте «Югосталь» в Ленинграде. В 1928 г. арестован по групповому делу инженеров, приговорён к 7 годам концлагеря и отправлен в Дальлаг, откуда не вернулся.

Анатолий – горный инженер на Алтае.

Пётр становится юристом городской Думы и банка. Его жена Екатерина Дмитриевна (помните у Маяковского: «Она не спит, мадам Кускова») – лидер Конституционно – Демократической партии России, автор работы «Кредо», в полемике с которой написаны известные «Материализм и эмпириокритицизм». Её направление – попытка построить в России социализм по типу нынешнего шведского, тогда, конечно, не осуществилась. При встрече с Лениным у них дома они доказали, что учение его ложно и путь тупиковый. За это, по указанию Ленина, она была выслана в Берлин (слава Богу, что не в концлагерь).

В 1920-м, когда разразился голод в Поволжье, она вместе с писателем В.Г. Короленко смогла привлечь к этому внимание мировой общественности. Поехав в Норвегию к Ф. Нансену, Е. Д. Кускова убедила его вложить Нобелевскую премию в спасение голодающих и объяснила невозможность прямой финансовой поддержки (в условиях России деньги неизбежно были бы украдены). Она организовала через общество «АРКОС» столовые с бесплатным супом, спасшие от голодной смерти сотни тысяч россиян. Далее она жила в Праге и закончила свои дни в Швейцарии. В 1954-58 годах мемуары Е. Д. Кусковой «Давно минувшее» публиковались в русскоязычном «Новом журнале» (Нью-Йорк).

Софья вышла замуж за Павла Степановича Смирнова, сына Протоиерея Абаканского отца Стефана. Павел Смирнов должен был по настоянию отца учиться на богословском факультете Санкт – Петербурга, но поступил по велению души в Казанский университет на медицинский факультет по специальности фармакопея. Разгневанный отец навсегда отказал ему во всякой помощи. Приехав в Красноярск, Павел познакомился на одном из благотворительных вечеров с Софьей, они полюбили друг друга и будущий тесть, Иван Васильевич, правильно оценив их будущее, помог молодой семье встать на ноги. На приданое Софьи Павел построил на улице Воскресенской 5 (Мира 5) аптекарский магазин и цех по приготовлению лекарств, а также просторный дом (сейчас на этом месте гостиница «Октябрьская»). С 1910 года Павел Смирнов – Городской голова. Под его руководством в Красноярске к 1914 году начинают работать водопровод, электрическая и телефонная станции. На 1918-й планируется пуск трамвая, который осуществился лишь в 1958-м. Софья преподаёт в Красноярской гимназии математику, она же дама – патронесса, занимающаяся всеми вопросами образования и благотворительности, строительством приютов для сирот и нищих, училищ и школ.

Иннокентий – врач в Красноярске. Вылечив от тяжёлой болезни жену известного золотопромышленника и мецената Кузнецова, он получает в подарок дом на углу Гостинской – Благовещенского, (ныне Маркса – 9-го января), который и поныне там. Дочь Иннокентия Надежда первая в Красноярске начала школьное обучение глухонемых, потом её пригласили в Москву, где она до конца своих дней работала преподавателем такой же школы.

Николай в Санкт – Петербурге – консультант учебных учреждений ведомства императрицы Марии Федоровны, приват-доцент Императорской военно-медицинской академии, старший врач и помощник директора Мариинской больницы, доктор медицины, действительный статский советник. Во время Англо – Бурской войны Николай, увлечённый героической борьбой за правое и патриотическое дело буров, бывших символом свободолюбия почти всех цивилизованных стран, сформировал осенью 1899 года добровольческий санитарный отряд Российского Общества Красного Креста, где занял должности начальника и главного врача полевого (на 25 кроватей) лазарета.

Кусковы: Сидят – Смирнов П.С., Софья, Иван Васильевич, Владимир, Иннокентий; 1887 год.

На свои сбережения и собранные в виде пожертвований Русским народом деньги он приобрёл оборудование полевого госпиталя. С собой он взял даже сына Николая, учившегося на 2-м курсе юрфака МГУ. Вместе с единомышленниками – добровольцами они выехали на пароходе в Южную Африку. По прибытии на место Николай развернул госпиталь в женском монастыре города Ньюкестла и прифронтовой лазарет в Гленко. Госпиталь принимал раненых с фронта, и о нём впоследствии с благодарностью вспоминали все сражавшиеся. Русский госпиталь, руководимый Н. И. Кусковым, отличался от остальных своим гуманным отношением к местным пациентам – кафрам, которых наши врачи ставили в одинаковые условия по уходу и отношению с белыми, хотя по требованию последних вынуждены были отвести им отдельные помещения. В воспоминаниях Николая есть такая строка: «В боях был перерыв, операций не было, и врачи пошли на охоту. Убили антилопу, вечером жарили шашлык и вкушали его с разбавленным медицинским спиртом. После второго стакана на отдыхе у костра местные присутствовавшие спели свою национальную песнь, удачную и красивую, хорошо выражающую торжество и задор молодого народа, впервые почувствовавшего цену своей независимости среди окружавшего их приволья и простора. Затем и мы затянули свой родной гимн, и постепенно, сначала несмело, потом всё крепнувшим и разраставшимся хором к нам примкнули окружавшие, под небом Южной Африки славя державного и победоносного Русского Царя».

Лечил госпиталь также больных и раненых англичан. Поскольку было трудно контролировать их лояльность, были случаи бегства пленных. Много шума в европейской печати наделал побег на угнанном у Николая коне корреспондента Daily

News Уинстона Черчилля. После окончания Англо-Бурской войны Николай вернулся в Санкт – Петербург. После революции судьба его неизвестна. Владимир – офицер на Кавказе в Грозном. После революции также пропал.

Константин с Марией Ивановной, Сергеем и Анной.

Мой прадед Константин – единственный из детей, которому не удалось получить высшее образование. Рано начав работать на отцовском прииске, со временем он взял управление им на свои плечи. Впоследствии служил управляющим прииском «» недалеко от Мотыгино, позднее работал в той – же должности на Дальнем Востоке, на реке Уссури, затем в Забайкалье. Вернувшись в Енисейскую губернию, Константин становится Генеральным директором акционерного общества «Драга», включающего 31 золотодобывающий прииск. Жена Константина – Мария Ивановна была дочерью служащего из города Каинска (теперь Куйбышев – Барабинский). Как они могли познакомиться? Её старшая сестра Александра была замужем за Абалаковым, дядей известных альпинистов, жили они в Енисейске и, приезжая к сестре в гости Мария встретила Константина. Своих четверых детей Константин Иванович старался воспитать по примеру отца. Жили они небедно, и хотя жалованье управляющего было относительно невелико, на «представительство» выделялось 10000 рублей в год. Был выезд, конюшня с лошадьми для каждого сына, винный погреб. Дети учились в гимназиях по местам службы отца.

Сергей Константинович с Ольгой Викентьевной и сыном Лёвой

В 1899 году, когда Константину исполнилось 50 лет, он оставил службу на приисках и перешёл работать товарищем (по нынешнему – заместителем) распорядителя Красноярского ломбарда с окладом 900 рублей в год плюс три процента чистой прибыли. Причиной перехода было стремление избавить детей от жизни в тайге, желание находиться рядом в период жизненного становления, защищать и оберегать их. Сын Евгений, будучи студентом, умер от заражения крови ввиду запущенного больного зуба, Михаил перед окончанием гимназии утонул, переплывая в ледоход на лодке Енисей. Дочь Елена, окончив гимназию, вышла замуж и уехала на Украину. Остался единственный сын Сергей, который, окончив с золотой медалью Красноярскую мужскую гимназию, поехал учиться в Казанский университет на медицинский факультет.

На каникулы Сергей мог приехать домой, но, по его воспоминаниям, детей дома не баловали, и он устраивается на лето репетитором в имение, расположенное в посёлке «Тимеевка» в 60-ти верстах от города Сарапула.

Там Сергей Константинович встречает свою будущую жену Ольгу – дочь владельца крупного винокуренного завода Викентия Новокшонова. Как Викентий, сын Сарапульского мещанина, вышедший «в люди» в 13 лет «мальчиком» в магазине с начальным капиталом в 3 рубля, стал владельцем завода и отцом счастливого многочисленного семейства, это уже другая история. В Сарапуле Викентий на свои деньги построил городскую больницу и храм, за что ему был присвоен титул потомственного почётного гражданина.

Ольга Викентьевна – моя бабушка. В 1900 году она поступила на историко -филологическое отделение Высших Бестужевских курсов. Революционные идеи носились в воздухе, а в студенческой среде – тем более. По просьбе соседа по Тимеевке З.П. Соловьёва, ставший в советское время председателем общества Красного Креста РСФСР, бабушка представляла свою комнату для собраний революционеров, которые бывали у неё под видом гостей. Кончилась эта история обыском, нахождением прокламаций и последующим арестом. Попав за решётку, Ольга расплакалась, и её на этом основании отправили в тюремную больницу. Через месяц вынесли приговор: «высылка домой под надзор родителей сроком на один год». Тут и пересеклись её пути с Сергеем Кусковым, моим дедом, готовившим к поступлению в университеты двоих братьев и четверых сестёр Ольги. В 75 лет Викентий Новокшонов, проболев целый год, умер от брюшного тифа. Наследников было семеро. Недвижимое имущество делилось из расчёта: женщинам по 1/14, мужчинам по 1/7; движимое поровну. Бабушка получила несколько тысяч рублей наличными, и за ней остался ещё дом в имении.

Дедушка окончил ординатуру при Казанском университете, у бабушки к этому времени родились двое детей – Лёва и Елена. На полученное Ольгой наследство дедушка открыл частную практику в Сарапуле. Сняли большую квартиру с кабинетом, приёмной для больных и даже лабораторной комнатой (медицинская лаборатория у практикующего врача в те годы была исключением). Купили всё необходимое оборудование, большей частью немецкое, и молодой врач начал работать самостоятельно. Сначала он был ещё неизвестен. И только через год, летом 1914-го, Сергей впервые заработал за месяц 100 рублей. Теперь он считал себя и свою семью независимой, а практику обеспеченной.

Кусков Сергей Константинович, 1917 год

Началась первая мировая война, и Сергей был призван в армию в Уральский казачий полк, так как с детства отлично ездил верхом. На фронте были заслужены ордена Станислава и Анны. Бабушка с детьми осталась в Сарапуле. Далее произошёл Октябрьский переворот. В Сарапуле об этом узнали через несколько дней и воинская часть, стоявшая в городе, немедленно устроила погром. Солдаты разгромили винные лавки в центре города, перепились, начались грабежи, стрельба и пожары. Горела тюрьма, из которой выпустили всех заключённых, немедленно запаливших её архивы.

В ноябре с фронта вернулся Сергей и его приезд лишний раз показал, что значит «его величество случай» в жизни человека. Уральский казачий полк стоял в Польше, военных действий не велось, шёл разброд и «братание» наших солдат с немецкими, сводившееся к совместной пьянке. Сергей подобрал обрывок газеты, в которой прочитал о погромах и пожарах в Сарапуле. Он взволновался, вспомнил о соседстве своей квартиры с монастырём и пошёл к командиру с просьбой разрешить съездить домой. Отпуск ему дали на месяц, и Сергей поехал к семье на крышах вагонов с разваливающегося фронта, а через месяц ехать на фронт было некуда и незачем – полк перестал существовать вместе с Российской армией. Сергей остался работать в военном госпитале Сарапула. Позже в газетах он прочитал, что Уральский казачий полк возглавлял в составе армии А.И. Деникина «Ледовый поход» от Ростова на Кубань. Остался ли бы мой дед в живых, вернись он в полк, маловероятно.

Гражданская война бушевала по всей России. Но всё-таки одни районы были более тихими, другие охвачены огнём. И Предуралье было одним из таких районов. В Сибири сформировалось правительство адмирала Колчака и его армия начала в 1918 году наступление на Запад. Сарапул оказался в той полосе, где-то красные, то белые брали верх. Власть в городе менялась за лето 1918 года 7 или 8 раз. Сергей работал по мобилизации врачом в красногвардейском отряде. По городу у «буржуев» как обычно, шли обыски, когда искали всё, что плохо лежит, особенно продукты. Перед Сергеем и Ольгой встал вопрос – что делать дальше, как выжить? Город был у белых, но надолго ли? Красные наступали, стояла весна 1919 года. У Сергея белые взяли из больницы раненого красноармейца. Кроме того, покойный отец Ольги Викентий был богатым землевладельцем – заводчиком.

Короче – надо было срочно менять место жительства. И на семейном совете было решено ехать в Красноярск к родителям Сергея. Но как ехать? Железная дорога не работала, пароходы не ходили. Значит, с собой можно было взять только ручную кладь. А как зимние вещи, шубы, драгоценности, столовое серебро, посуду, одежду для четырёх человек? И бабушка сделала смелый ход. Все ценные вещи она запаковала в два десятка посылок, отнесла на почту и отправила в Красноярск. Такова была вера в неприкосновенность и аккуратность Российской почты.

И самое странное, что в годы Гражданской войны все посылки пришли по адресу. Уже в Красноярске бабушка встретила знакомого по Сарапулу офицера. Он рассказал, что при эвакуации белых из города на пристани лежала ожидающая погрузки на пароход гора почтовых посылок. Красные наступали, в воздухе проносились снаряды, слышалась пулемётная стрельба, и мирный пароход спешно отходил от пристани, высадив пассажиров и отказавшись взять почту. Офицер приказал развернуть пушку, направить её на пароход, после чего скомандовал капитану причалить обратно и взять посылки. «Почта на Руси – святое дело» – сказал бабушке офицер. По времени в этой горе были и наши посылки.

В дорогу с собой взяли портплед, два бабушкиных саквояжа, большую картонку, плетёную корзину и микроскоп в футляре. Переехав на барже через Каму и, далее, погрузив вещи на подводу, шли пешком около 20 вёрст до Михайловского завода. Далее с отступающей Белой армией на подводе добрались до железной дороги. Поезда по ней ходили, но строительство ещё было не закончено, и вагоны постоянно сходили с рельсов. Отчаявшись добраться на поезде, наняли подводу и доехали до Кунгура. Оттуда, с трудом проникнув в поезд, добрались до Екатеринбурга. Снова вокзал, билетов нет, толпы народа. Наконец удалось сесть в пассажирский поезд с переполненными вагонами, но только до Омска.

И вот долгожданный Красноярск, с вокзала на двух извозчиках домой к Константину Ивановичу. Дорога домой заняла месяц, и 19 – го июня были дома у родителей. Константин Иванович, благо размеры усадьбы позволяли, взялся строить сыну дом по своему проекту и оригинальной технологии из смеси глины с резаной соломой, заливаемой в опалубку. В 1920 – м году был построен дом из пяти комнат (спальня, столовая, гостиная, медицинский кабинет, детская комната, большая кухня и тёплый туалет со всеми удобствами). К дому прилегал маленький сад, в котором стоял стол и скамейки. Вечером в саду пили чай.

С 1920-го года в Красноярск пришли красные, в доме на постое жили два красноармейца, но всё было мирно. Даже Рождество встречали вместе с нашей семьёй.

Начался военный коммунизм. Сергей Константинович работал в военном госпитале, ему по пайкам выдавали кое-какие продукты. Лена и Лёва получали бесплатный обед в детской столовой, куда сами ходили с кастрюльками. Давали суп, кашу и кисель, а на Пасху даже по булочке, покрытой глазурью. Для остальных членов семьи продукты надо было выменивать на рынке, где у крестьян в качестве обменного товара котировалась одежда, так как в деревни уже много лет ничего не завозили.

Крупным коммерсантом в Красноярске был Шарапов, живший за Качей и торговавший кониной. К нему ушло в обмен на конину бабушкино столовое серебро, а когда Лёве в 13 лет нужны были сапоги, то их приобрели у того же Шарапова в обмен на бриллиантовое колье (платиновая цепочка с подвеской-звёздочкой, усыпанной бриллиантами), полученное бабушкой после смерти её матери Евгении Григорьевны. Такова была истинная «потребительская» стоимость вещей в двадцатые годы.

Были и неприятности. Мать Сергея Константиновича, Мария Ивановна, в свои 70 лет взяла на себя заботу об усадьбе Кусковых и записала все три дома на своё имя, решив обеспечивать их ремонт и избавить от хлопот детей и внуков. За это она, как домовладелица, и Сергей, как её сын, 21 декабря 1930 года были лишены избирательных прав со всеми вытекающими отсюда последствиями. Восстанавливаться пришлось трудно, дом отдали городу и у них подселили посторонних. Нормальная жизнь семьи кончилась.

Сергей Константинович работал заведующим терапевтическим отделением Красноярской городской больницы, дома занимался частной практикой. Помню рассказанный бабушкой случай, характеризующий старых российских врачей. Дедушка занят с пациентом, бабушка была во дворе, заходит мужчина с мешком, представляется, благодарит и в качестве гонорара за лечение у дедушки отдаёт ей поросёнка из мешка и уходит. Бабушка отправляет поросёнка в стайку и идёт докладывать дедушке. Услышав фамилию пациента, дед страшно возмутился, сказав, что тот лежал у него в государственной больнице, за него он получал зарплату, и бабушка должна была это выяснить. Последовал приказ: «Поросёнка вернуть», и бабушка, кинув его в мешок, бросилась догонять благодарного пациента и возвращать подарок.

Из городской больницы дедушке пришлось уйти не по своей воле. Кто то из его пациентов хотел побыть на больничном дольше положенного. Дед его выписал на работу. А «благодарный» пациент написал в газету, что буржуй притеснил пролетария. Конец ясен. До 1938 года дед работал в той же должности в больнице водников. Наступил период репрессий, как об этом прекрасно сказано в «Реквиеме» А. Ахматовой:

«Звёзды смерти стояли над нами

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами чёрных «Марусь».

9-го апреля 1938 года Сергея Константиновича пригласили поехать к больному, подали автомобиль – и отвезли в НКВД. Было ему 55 лет. Обвинения были простые:

– находясь на дежурстве в больнице, ночью выключал радио в палатах;

– на предложение выступить на собрании с хвалой Сталинскому закону о запрете абортов сказал, что возрастёт подпольная деятельность в данном направлении.

Посадили деда на 6 лет по печально известной статье 58 отбывать срок в Качинскую исправительно-трудовую колонию.

Когда Сергею Константиновичу на новом месте задали вопрос: «На сколько Вы сюда прибыли», ответом было «пожизненно». Вскоре его назначили заведовать лагерной больничкой. Появился свой кабинет для приёма пациентов, помощница-фельдшерица Ванда Оттовна Денгильштет, по национальности шведка, потомственный интеллигент, вдова расстрелянного коммунистами по Шахтинскому делу инженера, уже давно сидевшая по 58-й статье. Мысль о том, что ждать каких-либо улучшений бессмысленно, не покидала Сергея Константиновича. Он говорил Ванде Оттовне в их беседах, что, даже выйдя на свободу по истечении срока, будет иметь поражение в правах и не сможет поехать к сыну или дочери, так как его социальное положение может помешать им в жизни. Угнетала мысль, что врач, положивший начало нервопатологии в Красноярске, не сможет продолжать работу по специальности. Его удел – должность лекаря в какой-то Богом забытой деревне. Особенно тяжело было принимать перед началом трудового дня в 6 часов утра уголовников, которые бросались на доктора с кулаками, требуя освобождения от работы. Моральный отдых наступал, когда с 9 часов утра в лагерную больничку шли лечиться простые люди из прилегающего к лагерю посёлка. Более всего угнетал барак слабосильных, где мучительно медленно умирали живые покойники.

В своём последнем письме, адресованном в Томск, где у его дочери Елены жила бабушка Ольга Викентьевна (родственникам врагов народа проживание в режимном городе Красноярске было запрещено), Сергей Константинович написал: «В жизни ничего не окажется страшного, если не ждёшь от неё ничего. А ждать … уже нечего. И обо мне не беспокойся, … . Всё уже измерено, взвешено, сочтено. На поверку – нуль. Прощайте».

Восемнадцатого апреля 1940 года утром Сергей Константинович в 5 часов утра сходил в барак к своему лагерному другу Виктору Васильевичу Рязанову, покурил с ним, поговорил на философские темы. В момент разговора мимо окна барака проковылял на костылях еле живой заключённый из команды слабосильных. Сергей Константинович, обращаясь к Рязанову, сказал: «Всех нас ждёт здесь та или иная ужасная инвалидность», бросил папиросу, попрощался и ушел в свою комнатку. В 6 часов утра начался приём больных, но доктор не пришёл на работу. Фельдшерица пошла его позвать, но увидела в окно, что он спит, и не стала будить. Когда в 9 часов начался амбулаторный приём, послали разбудить доктора, увидели, что сон его не нормален, сказали администрации, и началась суматоха. Ранее Сергей Константинович, выписывая лекарства, включил в список морфий в ампулах и сейчас ввёл себе смертельную дозу. Все лекарства, которые могли служить противоядием, он спрятал, и их долго не могли найти.

Сергея Константиновича не стало, но администрация лагеря не могла простить, что их заключённый ушел из жизни не по их воле и поэтому фактические обстоятельства смерти в деле не фигурировали. Всё было рассказано Вандой Оттовной жене Смирнова Бориса Павловича, сына уже упоминавшегося выше Красноярского Городского Головы. Сам Борис, один из лучших друзей деда, отсидевший по тюрьмам и лагерям 34 года, волею судьбы в это же время находился в том же лагере, но на сильно охраняемом этапе, и встретиться они не могли.

Сын Сергея Константиновича Лев Сергеевич с начала двадцатых годов жил в Москве, занимался теорией гидростроительства, был крупным учёным и активно трудился до 85 лет.

Его дети Олег и Татьяна пошли каждый своим путём. Олег – учёный, всю жизнь работавший в институте Геофизики и Геохимии им. Вернадского, сейчас преподаёт за границей. Дети Олега, дочери Света и Лена после замужества уже не Кусковы. Дочь Татьяна стала экстрасенсом, помогает людям преодолевать Дочь деда Елена Сергеевна Кускова (моя мать), окончив биолого -почвенный факультет Томского университета и далее аспирантуру, подготовила к защите диссертацию, но в этот момент её научного руководителя репрессировали, тему «врага народа» закрыли и защита не состоялась. Началась Великая Отечественная война, всех мужчин-сотрудников кафедры забрали в армию, а женщин распределили по другим научным учреждениям. Маме выпала работа на Убинской опытно-мелиоративной станции, расположенной среди болот между Новосибирском и Омском, где стояли восемь одиноких домиков и заместителем директора по науке был Николай Васильевич Орловский, мой будущий отец. невзгоды в жизни. В свободное время, которого у неё больше всего не хватает, успевает слетать в Лувр, посетить музеи Европы или живьём посмотреть слонов, жирафов или носорогов в Африке.

В 1948 году он защитил докторскую диссертацию и в 1950-м вся семья оказалась в Барнауле, где отец и мать работали в сельхозинституте на кафедре почвоведения.

Кускова Елена Сергеевна и Орловский Николай Васильевич

Начался подъём целины, но вместо возможной распашки четырёх миллионов гектаров первый секретарь Алтайского крайкома Беляев обязался вспахать семь. Пахали солонцы, на которых росла ранее поедаемая только овцами трава, распахивали голые каменистые степи южной части Алтая. Отец, мать и я каждое лето проводили в экспедициях, видели результаты распашки «сверхплановых» площадей, на которых теперь не могли пастись овцы и не росла даже верблюжья колючка, но начинались пыльные бури. Борьба за здравый смысл в сельском хозяйстве, начатая отцом, привела к его травле партийным руководством края, прослушиванию телефонных разговоров, перлюстрации почты (а переписка у него была с многими ведущими учёными как в стране, так и за границей), помехам в издании своих работ, козням против многочисленных аспирантов, публикациям клеветнических статей в газете «Правда».

Жизнь подтвердила правоту учёного. Нападки людей, вынесенных волной на гребень истории, зачастую беспринципных и бестолковых, привели к тому, что, не сдав ни одной из принципиальных позиций, Н.В. Орловский в 1959 году переезжает в Красноярск, где начинает работу зав. лабораторией лесного почвоведения Института Леса и Древесины Академии Наук. В крае велась распашка земель Хакасии, пыльные бури долетали даже до Красноярска. Отец вступил в борьбу за сохранение почв от дефляции и эрозии. Результаты глубоких и всесторонних исследований были широко использованы. За огромный вклад в теорию и практику защиты почв от дефляции и эрозии он был награждён Золотой медалью имени В.В. Докучаева, которая выдаётся раз в 5 лет одному человеку на планете и ценится в научных ругах среди почвоведов наравне с Нобелевской премией, присуждаемой ежегодно в пяти номинациях. На доме, где отец и мать прожили последние десятилетия своей жизни, установлена мемориальная доска.

Сын Н.В. Орловского и Е.С. Кусковой (мама слишком уважала свой род, чтобы в браке сменить фамилию), названный в честь деда, Сергеем, по генетической направленности пошёл в науку. Успел, работая в институте гидротехники и мелиорации, продолжить работы отца на Убинке по созданию недорогих и экологически безопасных осушительных систем, разработал и поставил на серийное производство несколько моделей машин для их строительства.

Орловский Сергей Николаевич

Далее сработало заложенное в генах стремление к борьбе за справедливость, за чистоту Российской Науки. Ввязавшись в борьбу с нечистоплотным директором института Ю.Н. Красновым, Сергей стал лидером оппозиции, как ни странно, сумел подключить к этой борьбе члена ЦК КПСС Е.К. Лигачёва и победил. Но победа была Пирровой. Институт был расколот на враждебные лагеря, работать стало трудно и он перешёл в НИИ борьбы с лесными пожарами, где трудился до 2001 года.

С развалом прикладной отечественной науки он ушёл в аграрный и технологический университеты, где сейчас преподаёт. Из троих детей Сергея только один сын пошёл по пути отца в плане борьбы с огнём, работая в МЧС. Так и закончил я историю известного Сибирского рода Кусковых от Серебряного века России и до наших дней. С надеждой, что кто – либо из моих внуков унаследует гены предков и история пойдёт по новому витку спирали.

Но лет 5 назад на сайте «Российское генеалогическое дерево» http://www.r-g-d.ru/forum/index.php я случайно наткнулся на записку Ирины Алексеевны Томберг следующего содержания (в сокращении). ….Мой дед – Кусков Дмитрий Николаевич 02.11.1890 (21.10.1890), род. в С-Пб,…..Прадед -Кусков Николай Иванович лейб-медик при …госпитале Марии Федоровны,…рожден 01.05.1850 Иваном Кусковым (свободный крестьянин…) и …Александрой.

Ирина Алексеевна оказалась потомком второго сына Н. И. Кускова – Дмитрия. Найти И.А. Томберг сразу не смог, так как на сайт она не заглядывала. Позже, обратившись к администрации сайта, я связался с Ириной Алексеевной и получил от неё сканы семейного альбома, фотографии предков и потомков, которые включил в продолжение истории своего рода.

Прошёл год, и вдруг я получаю написанное прекрасным эпистолярным стилем письмо из Великого Новгорода от неизвестного мне ранее Сергея Васильевича Малышева. Оно начиналось так. «К Вам обращается Сергей Васильевич Малышев, родившийся в 1947 году, проведший детство и юность в г. Боровичи, полковник юстиции, военный прокурор в отставке. Волею Зевеса наследник информации о судьбе доктора Николая Ивановича Кускова, его детей и внуков, которая, судя по Вашим меткам в Интернете, Вас интересует. Полагаю, что я последний на Северо – Западе России, имеющий интересующую Вас информацию».

Мой адрес он нашёл через Интернет. Кто такой С.В. Малышев? Он сам ответил на это в первом письме следующей фразой: «Я не принадлежу к роду Кусковых. Однако жена старшего сына доктора Николая Ивановича Кускова – Клавдия Михайловна Кускова (в девичестве Смалис) приходилась мне тёткой».

И далее в 23-х письмах Сергей Васильевич изложил мне всю историю рода Николая Ивановича Кускова от его приезда в Санкт – Петербург и до наших дней. Так что продолжение истории рода Н. И. Кускова написано совместно с С. В. Малышевым. Я только сложил его письма в исторической последовательности и превратил в текст.

Кусков Николай Иванович, получив образование в медико-хирургической академии, начал карьеру в качестве земского врача 3-го участка Боровического уезда Новгородской губернии в селе Шероховичи. Его появление в Боровическом уезде связано со знакомством с семьёй сибирских золотопромышленников Толкачёвых. Один из них, Иван Александрович, житель Томска, разорившись, решил попытать счастья на берегах реки Мсты в Боровичах. В ложе реки имелся медный колчедан. Местное население путём собирательства доставляло его на фабрику, где Толкачёв наладил производство серной кислоты и меди. Однако запасы сырья не были разведаны, выход продукции оказался незначительным. Иван Алексеевич пытался организовать фарфоровое производство. Однако конкуренты братья Кузнецовы его обошли.

В итоге И. А. Толкачёв разорился и кончил жизнь самоубийством. Потомки его продолжали жить в Боровическом уезде, в усадьбе Полыновка, которая представляла собой улучшенный практичными купцами вариант «дворянского гнезда», о чём можно судить по её схеме.

Среди его детей была Анна Ивановна. На ней и женился в 1873 году молодой врач Николай Кусков. В приданое он получил половину площади второго этажа одного из домов в усадьбе Полыновка, принадлежащего семейству Толкачёвых. В январе 1884 г. на младшей сестре Анны Ивановны Толкачёвой (Кусковой) – Надежде, выпускнице Высших Бестужевских курсов в СПб, женился Анатолий Константинович Лядов, пианист, композитор, будущий профессор Санкт – Петербургской консерватории. Он получил в приданое за женой вторую половину второго этажа дома, где уже хозяйничали Анна и Николай Кусковы. Эти комнаты объединили два семейства. В них Кусковы и Лядовы проводили все летние месяцы.

План усадьбы «Полыновка». 1– дом А.И. Толкачёва; 2 – флигели А.И. Толкачёва; 3 – сарай и ледник; 4 – надворные постройки М.И. Толкачёва; 5 – дом М.И. Толкачёва; 6 – баня; 7 – дом наследников А.И. Толкачёва; 8 – дом. А.А. Борисова; 9 – Лядовская избушка; 10 – скотный двор; 11 – дом Лемнорта; 12 – гумно; 13 – баскетбольная площадка; 14 – городошная площадка.

Дом Н.И. Кускова и А.К. Лядова

Н. И. Кусков            А.И. Толкачёва

У Н. И. Кускова и Анны Ивановны было четверо детей. Дочь Мария (в замужестве Борисова), сыновья Николай, Алексей и Дмитрий. Последний ребёнок – дочь Анна, умерла младенцем в 1894 году.

В середине 90-х годов Н. И. Кусков перешёл на работу в качестве ординатора в Мариинскую больницу, расположенную в городе Санкт – Петербурге на Литейном проспекте 56. Вскоре он стал старшим врачом и помощником директора больницы.

На городошной площадке в Полыновке, 1911 год.

Слева направо – сидят 1. Дмитрий Николаевич Кусков; 2. Александр Александрович Борисов; 3. Фёдор Максимилианович Толкачёв; 4. Александр Иванович Толкачёв; 5. Военный инженер полковник Н. Корсакович; 6. Михаил Анатольевич Лядов.

Стоят – 1. Владимир Анатольевич Лядов; 2. Сергей Анатольевич Толкачёв; 3. Николай Николаевич Кусков.

Одновременно он преподавал в Военно – Медицинской академии (до 1881 года Медико – хирургическая), где стал приват-доцентом. Согласно положения о высшей школе тех лет приват-доцент – защитивший докторскую диссертацию (нем.Habilitation), которая даёт право занять должность профессора в высшем учебном заведении. Учитывая, что число профессоров в конкретном учебном заведении ограничено, соискатель может временно стать приват-доцентом, выполняя функции профессора без соответствующей зарплаты. В 1899 году доктор Кусков уже имел по табелю о рангах чин действительного статского советника, что соответствовало воинскому званию генерал-майор, что давало потомственное дворянство и право именоваться «Ваше Превосходительство».

Сын Борисовых, Н.И. Кусков, Ада Иннокентьевна Кускова, А. К. Туманова (Кускова)

Так внук крепостного мужика стал генерал – майором и Его Превосходительством. В аристократическом и сановном СПб к этому относились скептически. Однако для Сибири это звучало гордо. После поездки в Трансвааль во главе миссии Российского Красного креста (1899 – 1900 годы) доктор Кусков стал главным врачом Мариинской больницы и занимал этот пост до 1918 года. Его жена Анна Ивановна умерла в 1898 году.

После первой русской революции Николай Иванович женился на княгине Туманошвили (русифицированный вариант фамилии – Тумановы). Они числились среди грузинского дворянства. Последняя фотография Николая Ивановича со второй женой сделана в 1911 году в Судаке (Крым) на даче.

После революции 1917-го года доктор Н. И. Кусков потерял работу и служебную квартиру на территории больницы. Далее он, как мог, спасался от голода в Полыновке, где и умер в декабре 1920 года. Похоронен на кладбище Спасской стороны г. Боровичи. Это кладбище было уничтожено в эпоху Н. С. Хрущёва. На его территории в 60 – 80-х годах XX века располагалось футбольное поле Индустриального техникума.

Клавдия Михайловна Кускова и сын Владимир, 1913 год

Старший сын Николай Николаевич, 1877 года рождения поступил на юридический факультет СПб университета. В 1899 – 1900 годы – поездка в качестве добровольца в Трансвааль. Н. Н. Кусков, судя по данным его библиотеки, был личностью неординарной. С. В. Малышев помнит коллекции бабочек, хранившихся у его вдовы до середины 60-х годов прошлого века. Там были и Южноафриканские экземпляры. В имеющейся у него «Книге о бабочках» Ф. Берга, изданной в 1851 году в Штутгарте (Земля Баден – Вюртенберг, ФРГ) на 232 страницах текста и 52 листах иллюстраций множество пометок рукой Николая Николаевича. Вскоре он женился на дочери ординатора Мариинской больницы статского советника Михаила Викеньтевича Смалиса Клавдии Михайловне, 1886 года рождения. В 1910 году у них родился первый сын Владимир. В этот период Н. Н. Кусков служит юрисконсультом в министерстве финансов Российской империи. В дорогом СПб денег не хватало, и он подрабатывал в должности управляющего домами генерала Фока, печально известного по обороне крепости Порт – Артур в 1904 -1905 годах.

В 1915 году родился второй сын Борис. В 1918 году Н. Н. Кусков потерял работу. Спасаясь от голода, он с семьёй перебрался в Полыновку. Добывая пропитание, на крыше вагона ездил в Тамбовскую губернию за хлебом, простудился и серьёзно заболел. Некоторое время работал в качестве клерка в исполкоме Боровического уездного совета. В 1921 году Н. Н. Кусков умер во время операции на щитовидной железе в Мариинской больнице в СПб, где и похоронен. Клавдия Михайловна осталась проживать в Полыновке с двумя сиротами.

Марков М.Е., Маркова К.М., 1951 г.

В 1923 году она вышла замуж за геолога Маркова Михаила Евдокимовича, который воспитывал Володю и Бориса как родных. Начало войны внесло разлад в устоявшееся десятилетиями течение жизни. В августе 1914 года после проводов старшего сына Михаила на фронт в Полыновке умер Александр Константинович Лядов. Ещё ранее, в 1907 году скончался «Патриарх Полыновки» М. И. Толкачёв, служивший в Боровичах директором частного банка. Зиму 1917 – 1918 годов Клавдия Михайловна с детьми провела из-за голода в СПб в Полыновке.

Осенью 1918 года из усадьбы выселили её совладельцев – Ф. М. и А. И. Толкачёвых, Рождественского и членов их семей. Основанием для выселения было то, что они имели земельные участки от 300 до 900 десятин. Семью Кускова выселять не стали, так как земли за ним не числилось.

Клавдия Михайловна, чтобы прокормиться, завела корову, свиней. Бывшая гимназистка освоила эти премудрости. В 1925 году Клавдия Михайловна была лишена избирательного права (из текста постановления – как бывшая помещица). В 1927 году Володя закончил среднюю школу в городе Боровичи. Но ему в жизни не повезло. Дед– генерал медицинской службы – для гражданина СССР это было как клеймо отверженного. Попытки поступить в какой-либо Вуз Ленинграда заканчивались безуспешно и в 1927, и в 1928 и в 1929-м. Экзамены он сдавал блестяще, но отсевался по социальному происхождению, как сын дворянина.

Володя Кусков на разведке железных руд, Урал, 1930 г.

За эти годы он окончил много различных курсов, в том числе и курсы геофизиков при Ленинградском Горном институте.

Весной 1930-го года Володя поехал с геофизическойпартией на разведку железных руд на Урале в район Невьянска, поездка закончилась трагически. 22-го сентября 1930-го года он работал в 12 км от своей базы, находившейся в селе Лая. С ним на подноске приборов трудились два местных подростка. В конце дня подвода за группой не приехала, и Володя решил заночевать на месте работы. Нашли избушку косаря, с вечера сидели у костра, а затем легли спать. На избушку наткнулись проходившие работники милиции из посёлка Баранчинский завод, разыскивающие каких-то преступников. Милиционеры, увидев вьющийся из трубы дымок и решив, что здесь скрываются разыскиваемые ими лица, без предупреждений открыли из винтовок стрельбу по избушке. Владимир Кусков был убит двумя попавшими в него пулями, прошившими тонкие стены. Подсобные рабочие подняли рёв.

Поняв свою ошибку, милиционеры ворвались в избушку, отобрали у мальчиков хлеб и другие продукты и скрылись. Мальчишки прибежали в ближайшую деревню и сообщили о гибели старшего группы. Володя был в отсутствии родных похоронен в селе Лая на местном кладбище. Вот так ушёл из жизни на 21-м году один из потомков Николая Ивановича Кускова.

Борис родился в разгар мировой войны, затем Октябрьский переворот, Гражданская война, смерть деда, отца. Большая часть его жизни прошла в Полыновке и Боровичах. Учитывая печальный опыт Володи, он решил «идти другим путём». По окончании начальной школы он не пошёл в среднюю, а поступил в ФЗУ при Боровическом комбинате огнеупоров «Красный керамик» на базе семилетки.

Борис Кусков, 1932 г.

Учась, он параллельно работал в цехах комбината, состоял в пионерах и комсомоле. По окончании ФЗУ поступил на химико-индустриальный рабфак и окончил его в 1934-м году. В начале 1929 года семью Марковых М. Е. вместе с женой и детьми из усадьбы Полыновка выселили. Они сняли половину дома у дочерей бывшего Боровического купца Богданова в доме № 42 по улице 9-го января. В этом доме члены бывшей семьи Н. Н. Кускова и Марков М. Е. жили до своей кончины. Были выезды в Ленинград и порой на годы. Однако этот дом оставался базой семьи вплоть до осени 1974-го года.

Летом 1934-го года Борис успешно сдал экзамены и был принят в Ленинградский институт промышленного транспорта. Однако через 3 месяца его исключили ввиду социального происхождения, как сына дворянина. В институте не приняли во внимание справку, из которой следовало, что он состоял на иждивении горного инженера и геолога Маркова более 10 лет. Исключение было произведено по заявлению его бдительных бывших однокурсников по Боровическому рабфаку, которым не удалось поступить в ВУЗы (Зависть – один из смертных грехов!). Не помогло и членство в комсомоле, и деятельность в качестве функционера этой организации.

В это время случилось убийство партийного фюрера Ленинграда Кострикова (Кирова) в Смольном. В Питере шли повальные аресты и обыски, расстрелы сотен и тысяч заложников из числа «бывших людей»: офицеров, судей, адвокатов, прокуроров, носителей исторической памяти. Бориса не арестовали – он успел уехать в Боровичи. По мнению М. Е. Маркова, после 1935 года отношение к молодёжи «из бывших» изменилось к лучшему. Толчком послужила реплика Сталина на одном Всесоюзном совещании «стахановцев». Там выступал один прославленный хорошей работой тракторист, который не побоялся сказать с трибуны совещания, что он – сын кулака, на что Сталин бросил с места: «Дети за родителей не отвечают».

В 1935 году Борис поступил в Ленинградскую Лесотехническую академию на факультет механизации и до лета 1937 года жил в общежитии института. Летом 1937-го года над Марковым М. Е. нависла угроза ареста в рамках «Большого террора». Ранее, в конце 20-х годов, он уже подвергался аресту по политическим мотивам (принимал на работу в свою геологическую партию «бывших» людей). Поэтому он уволился в Боровичах и уехал из города, устроившись работать в «Гидропроиз». Оттуда был командирован на Северный Кавказ искать воду для ставропольцев и калмыков. Клавдия Михайловна и Борис проживали во временной квартире в Ленинграде в доме № 15/17 по Коломенской улице рядом с метро «Владимирская». В ней потом в годы войны погибли архивы и документы Кускова Николая Николаевича.

После северного Кавказа М. Е. Марков искал воду в других районах страны. Дома бывал наездами. Ареста удалось избежать. В июне 1941 года он вёл работы на Карельском перешейке, незадолго до этого отвоёванном у Финляндии. Когда в июне 1941 года Борис защищал дипломный проект, уже шла война.

Вместо направления на работу он получил из Боровического горвоенкомата повестку. Клавдия Михайловна в начале июля 1941-го года также выехала по многолетней привычке в Боровичи. В середине июля 1941-го года в связи с развалом Северо – Западного фронта и стремительным приближением вермахта к Ленинграду был призван на службу и М. Е. Марков. Имущество, документы и прочие архивы семьи Н. Н. Кускова осталось без присмотра и были расхищены.

Борис Кусков, 1943 год

Борис попал в военное училище, готовившее офицеров– техников для частей реактивной артиллерии. Марков М. Е. в составе 237– й стрелковой дивизии воевал внутри блокадного кольца до конца декабря 1941– го года, после чего дивизия по Ладоге была переброшена в состав 54-й армии, пытавшейся прорвать блокаду в районе Шлиссельбурга извне. Там обморозился, попал в госпиталь как законченный дистрофик. После госпиталя был признан негодным к военной службе и определён работать в городе Кунгуре на Урале на огромный вещевой склад. Уцелел.

Борис же после ускоренного курса был выпущен из училища в звании техника – лейтенанта и попал в Гвардейский миномётный полк реактивной артиллерии РГК (резерва главного командования). В 1942 – м – 44 годах этот полк действовал в основном на Волховском фронте, обеспечивая Любанскую, Перешейскую, Синявинскую, Мчерскую и Новгородскую операции. В 1943-м году он уже гвардии старший техник-лейтенант. После разгрома группы армий «Север» под Ленинградом и Новгородом в начале 1944 года полк был переброшен на Карельский фронт, участвовал в боях на Крайнем Севере, в районе Западной Лиды, Печенги, Киренеса.

В 1945-м году полк оказался в составе 2-го Белорусского фронта (командующий – К. К. Рокоссовский), наступавшего на правом фланге по берегу Балтийского моря в Померании. В первой декаде марта пусковая установка, в которой находился Борис, наехала на противотанковую мину, он был тяжело ранен и скончался 15 марта 1945-го года. До дня Победы оставалось совсем немного мгновений. Похоронен он согласно официальному извещению и записи в Книге Памяти города Боровичии и Боровиченского района (стр. 261) на Северо – Западной окраине города Рцимистург (Померания). На этом пресеклась одна из ветвей потомков доктора Н. И. Кускова.

Часть архивов и документов Маркова М. Е, Марковой К. М., их детей хранились на квартире у брата Клавдии Михайловны Павла Михайловича Смайлиса. В 1943-м году от голода умерла его жена Анна Николаевна и он на время переселился к своей дочери Марии Павловне. В квартиру без хозяина прописались «героические» ленинградцы и всё что можно, унести и сжечь – вынесли. Так погибла вторая часть архива и документы Кускова, Смайлисов и Маркова.

В 1948-м году М.Е. Марков получил назначение на должность главного геолога треста «Ленуголь», впоследствии «Новгордуголь». Впоследствии они с женой перебрались в Боровичи, где благополучно и счастливо прожили остаток жизни. Оба похоронены в одной могиле в центре кладбища.

Третий сын Николая Ивановича Дмитрий Кусков родился 2 ноября 1890 г. в СПб. В своих рассказах С.В. Малышеву Клавдия Михайловна старалась обходить Дмитрия стороной. Считалось аксиомой, что Дмитрий рано осиротел, жил своей жизнью, якобы ушёл на фронт 1-й мировой войны, откуда не вернулся. На самом деле, по сообщенным Ириной Алексеевной Томберг сведениям, Дмитрий участвовал в Гражданской войне в составе северной Армии генерала Н. Н. Юденича, ходил воевать Петроград. После разгрома Юденича 7-й армией красных осел в Эстонии. Был знаком с Куприным, который ранее бывал в Полыновке и даже в рассказах упоминал те места.

Дмитрий Кусков, 01.1912 г.

В Нарве Дмитрий познакомился с школьной учительницей Екатериной Кютт, на которой женился 19.09.1928 г.

В 1929 году он был приглашен работать на сланцехимзавод в Кивиыли. Начал заведующим заводской лабораторией, потом стал директором. Дружил с Карамзиным, семейством Паульзен, Плетцер и др. Встречался с Буниным при его посещениях Эстонии, вёл преподавательскую деятельность по приглашению в Тартуском университете.

Екатерина Кютт (Кускова)

В семье родились 2 дочери – в 1933 г. Наталья и в 1935-м Татьяна. Помимо работы, Дмитрий Кусков занимался шахматным  клубом (основал в Кивиыли шахматную школу), но особым увлечением его была энтомология, которая в крови детей Н. И. Кускова.

Дмитрий ещё в довоенное время открыл пять новых видов бабочек, чем внёс большой вклад в энтомологию Эстонии. В 1936, 1943, 1944 годах он занес в Красную Книгу их редкие виды. Эта деятельность Дмитрия описана в научном труде Георга Миляндера «BUTTERFLIES OF TALLINN». Кроме того, он обладал великолепным музыкальным слухом и мог импровизировать на самых различных музыкальных инструментах. На лету подбирал любую мелодию.

Во время окончания войны при эвакуации заводского оборудования Дмитрий выехал с семьей в южную Германию в город Fussenauflech, где остался на свободное поселение, ожидая швейцарских паспортов, и при этом не забывал про бабочек. В одной из экспедиций по горам поранил колено, началась гангрена, но умер он, скорее всего, от скоротечного рака легких 15.01.1945 года и похоронен в Германии.

Екатерина Кускова с детьми в 1946 году вернулась на родину в Эстонию в Кивиыли, где до войны был их дом. Из Германии возвращались эшелоном, путь домой занял целых полгода. Эшелон месяцами стоял в запасных путях в отстойниках. Возвращенцев пропускали в последнюю очередь, еду добывали зачастую в лесу. Но все же жить на родине ей казалось проще, чем без мужа и без языка в чужой стране.

 По приезду в Кивиыли работа нашлась. Время было голодное, спасла от болезней и голода коза. Но НКВД не забыло Екатерину. Она, не вынеся допросов, сошла с ума и была помещена в дом для умалишенных в Кулламаа, где умерла 19.09.1972 г. А дочерей отправили в детский дом.

Татьяна Кускова, 1956 г Наталья Кускова, 1953 г..

Наталья была постарше и выбралась из детдома очень скоро, поступив в Горный техникум. Там была одежда – бесплатная форма, общежитие и стипендия, которая давала возможность выжить. На каком-то празднике со свом техникумом она выступала в мореходке, где учился Алексей Николаевич Волков. Он оказался выходцем из купцов 1-й гильдии потомка гренадера Семеновского полка, который в 1-й  битве со шведами под Нарвой был оставлен раненым. Вместе с Алексеем она окончила Таллиннский Политехнический институт, работала инженером-конструктором.

Семья Томберг– Ирина, Анна, Александр в Японии

У них родились сын Николай и дочь Ирина. Алексей долгое время ходил в море на торговых судах, после парочки кораблекрушений осел на земле. Ирина Волкова вышла замуж за моряка Александра Томберга. В 1981 году у них родилась дочь Анна. Ещё в школе она увлеклась японским языком и анимационным кино. Выиграла конкурс и поехала на год в Осакский университет. Когда вернулась, окончила университет по индивидуальной программе – восточные языки и японский. После состоялся второй конкурс, и Анечка уехала уже на 2 года туда же. Через полгода поступила на общих основаниях в магистратуру Осакского университета по специальности филология (японский язык и культура). В университете она оказалась единственной иностранкой по данной специальности. Сейчас работает в Токио, владеет японским, финским, английским, немецким и корейским языками. Также занимается национальной стрельбой из японского лука, имеет 1-й дан.

Татьяна стала музыкальным педагогом, вышла замуж за Владимира Суйе, у них дочь Эллен.

Мария была старшим ребёнком в семье Н. И. Кускова, родилась она 7 августа 1873 г. в Полыновке. Училась в гимназии, в конце XIX века вышла замуж за Александра Александровича Борисова. Борисов – фамилия чисто русская, но за ней стоит князь Енгалычев. Наполеон Бонапарт говорил как-то: «Поскреби русского и обнаружишь татарина». И это верно: Державин, Карамзин, Тургенев, Куприн, Ахматова и т.д. – потомки татарских родов.

Дочь Бориса Савинкова, внучка Глеба Успенского, жена внука Д. Кускова Татьяна

Борисовна Савинкова– Борисова с внучкой. 1959 г.

На коленях у отца Савинкова Татьяна Борисовна Савинкова– Борисова, 1903 г.

Князья Енгалычевы были выходцами из мордвы. Один из них имел внебрачную связь с девицей из Ораниенбаума. От этой связи в 1870 году появился на свет мальчик, записанный при крещении как мещанин из Кронштадта Александр Александрович Борисов. Князья Енгалычевы были уже обедневшими, однако «папаша» оказывал «байстрюку» материальную помощь. Это дало возможность сыну успешно закончить гимназию и в 1888 году поступить на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета.

В 1893г. А. А. Борисов окончил университет и устроился преподавать в одно из реальных училищ Санкт – Петербурга. Педагогической работой Александр Александрович занимался всю свою жизнь. Примерно в 1897 г. Борисов женился на дочери доктора медицины Н. И. Кускова Марии Николаевне. С этого времени Борисов стал в летнее время посетителем Полыновки, как дачного места семьи Кусковых. Первые годы Борисовы проживали вместе с семьей доктора в доме покойного Ивана Архиповича Толкачева на втором этаже. Накопив денег, примерно на грани веков они построили на территории усадьбы одноэтажный дом для своей молодой семьи, куда и приезжали вплоть до лета 1926 г. В том году власти г. Боровичи экспроприировали этот дом, как и прочие, на благо «трудового народа». От этого брака родились четверо пареньков с лицами явно мордовского происхождения.

Княжеская порода видна была издалека. Пареньки были всеобщими любимцами. Особенно их баловал дедушка Николай Иванович.

А. А. Борисов был «технарем», поэтому прививал детям любовь к техническим дисциплинам. Все они закончили реальное училище, получили высшее техническое образование в ВУЗах Санкт – Петербурга (Ленинграда) и в последующем работали в промышленности. А. А. Борисов скоропостижно скончался в 1940 году. Старший сын Марии Николаевны и Александра Александровича Юрий Борисов закончил ЛИСИ. Женился он на дочери известного в новейшей истории Российской империи эсера Бориса Викторовича Савинкова и Веры Глебовны Успенской Татьяне. Фотография семьи Савинковых, сделана в 1903 г. в Вологде перед побегом Бориса из ссылки за границу. Борис Савинков был уничтожен ЧК в 1925 году. Его родственники были взяты под особое наблюдение ещё в ходе Гражданской войны. Правда, до расстрелов дело не дошло. Чета Борисовых в 1927 году была арестована и выслана в Норильск Красноярского края, где они провели более 30 лет. От брака с Татьяной Борисовной у них родилось двое девочек. Ю. Б. Борисов после освобождения из лагеря работал руководителем одной из проектно-строительных организаций. Он был реабилитирован в 1957 г. и вернулся в Ленинград, где была жива еще его мать Мария Николаевна Борисова, в девичестве Кускова. Она скончалась в 1960 г. от старости, Юрий Александрович умер в 1962 г. от рака горла.

Второй ребёнок доктора Н. И. Кускова Алексей Николаевич родился 22 ноября 1874 г. в СПб, так как зимой семья Н. И. Кускова проживала там.

После переезда из села Шереховичи в СПб Алексей жил с родителями в служебной квартире на территории Мариинской больницы. Окончив гимназию, поступил в Санкт – Петербургский императорский университет, после окончания защитил диссертацию по «естественным наукам». Однако в 1900 – 1902 годах он становится юнкером флота. Как он мог им стать, не окончив Морское училище?

18 марта 2011 г. Малышев С.В. получил из Российского Государственного Архива ВМФ ксерокопии:

а) Полного послужного списка Алексея Кускова;

б) Прошения мичмана А. Кускова от 6 марта 1906г. об отставке «по семейным обстоятельствам»;

в) Рапорта Начальника штаба Черноморского флота вице-адмирала Григоровича Начальнику Главного Морского штаба о целесообразности увольнения Кускова от 18 марта 1906г.;

г) Приказа ИО Морского министра Временного правительства от 20 августа 1917г. о возвращении лейтенанта флота А. Кускова на службу;

д) Трёх рапортов, исполненных рукой А. Кускова, в период пребывания его в Морских Силах Добровольческой армии в период с 25 декабря 1918г. по 8 января 1919г.

Из них следует, что Алексей Кусков после окончания естественного отделения физико-математического факультета С.– Петербургского университета в качестве волонтера 79 суток находился в плаванье на учебном судне «Воин» Балтийского флота. После плаванья подал рапорт о зачислении его на службу в качестве юнкера флота. 1 июля 1900г. состоялся приказ Главного Морского штаба о приёме его на службу в качестве юнкера 18-го флотского экипажа. После ряда плаваний, в том числе и одиннадцатимесячного на крейсере «Герцог Эдинбургский», ему высочайшим приказом по морскому ведомству № 434 от 27 сентября 1902 г. по итогам экзамена было присвоено звание «мичмана».

В тот же день он был распределен в 30-й флотский экипаж Черноморского флота в Севастополь. Как «чёрная кость» он не был назначен на штатную должность на какой-либо боевой или учебный корабль, а стал числиться «офицером по назначению». Это означало, что он подменял в качестве вахтенного начальника отсутствующих (по болезни, нахождении в отпуске и т. д.) корабельных офицеров. Остаток 1902 г., весь 1903 г. и 1904 г. он, переходя с корабля на корабль, находился в море в должности вахтенного начальника. Иногда на него дополнительно возлагались обязанности ревизора (что-то наподобие заместителя по тылу командира корабля).

Таким образом, Алексей Кусков побывал на кораблях «Веха», «Три Святителя», «Строгий», «Капитан Сакен» и учебном судне «Прут». На последнем он проплавал с 21 февраля 1904 г. по 5 января 1905 г. После этого он шесть месяцев находился на курсах штурманов в городе Николаеве.

11 июня 1905 г. Алексей был назначен вахтенным начальником на эскадренный броненосец «Князь Потёмкин-Таврический», выходивший в плаванье по Черному морю в 14 часов 12 июня 1905 г. По неизвестной причине его в числе офицеров броненосца не оказалось. 14 июня на броненосце начался мятеж. Алексей Кусков оставался на берегу. 19 июня начался мятеж на учебном судне «Прут», где до курсов долгое время находился А. Кусков. Однако на судне было мало угля и он, не найдя в море «Потёмкина», пришел в Севастополь поднимать на восстание матросов других кораблей. 21 июня бунт на «Пруте» был подавлен. Вскоре все закончилось и на «Потёмкине». В ходе следствия по делу мичмана Кускова в августе 1905 г. отпустили в Петербург на 28 суток в отпуск.

По возвращении из отпуска вице-адмирал Чухнин направил его на свою дачу в Макензиевых горах для работ по благоустройству, как кандидата естественных наук. Годом раньше Алексей Кусков уже принимал участие в таких работах на адмиральской даче. По возвращении с «важного задания» 29 сентября 1905 г. мичман Кусков был назначен вахтенным начальником на броненосец «Три Святителя», сразу ушедший в море. 22 октября 1905г. Кускова назначили на ту – же должность на канонерскую лодку «Донец», также находившуюся в плавании. В Севастополе в период с 11 по 16 ноября произошло восстание на части кораблей ЧФ, флотских экипажей и некоторых армейских частей. Восстание с применением войск армейского корпуса и нескольких артиллерийских сухопутных бригад 16 ноября было подавлено. П.П. Шмидт и ряд его товарищей были арестованы. Начались дознание, аресты, суды и прочие репрессии.

Лодка «Донец» всё это время находилась в море. Офицеры канонерки в основной массе оказались монархистами. Во главе стоял командир лодки капитан 2-го ранга Фёдоров. Во время застолий в кают-компании господа офицеры клеймили внутренних врагов: социалистов, студентов, жидов. Мичман А. Кусков каждый раз в ходе этих бесед в резкой форме не позволял клеймить студентов, а «жидов» требовал называть евреями.

В результате, находившиеся в ограниченном пространстве и объёме офицеры, не могли более терпеть бывшего «скубента». 25 декабря 1905г. во время собрания офицеров лодки в кают-компании возник конфликт между мичманами Кусковым и Свицинским. Кусков якобы под столом ударил Свицинского по ноге, а тот громко и ненормативно выругался. Находившийся там командир лодки Федоров потребовал объяснений. На другой день он потребовал от Кускова и Свицинского, чтобы они извинились перед офицерами и командиром. Свицинский сделал это немедленно, а Кусков отказался, заявив, что он лучше выйдет в отставку. Однако рапорта не подал. Этот конфликт был использован Федоровым для выдворения бывшего «скубента» (термин боцмана из фильма «Мичман Панин») с лодки и флота. Делу был дан ход. Для начала этот конфликт рассмотрел Совет посредников Офицерского собрания гарнизона. Он обязал мичмана Кускова извиниться. Кусков этого не сделал и 9 марта 1906 г. подал на имя Императора прошение об отставке «по семейным обстоятельствам».

Из Послужного списка мичмана Кускова видно, что он всё время до конфликта нес службу образцово и никогда никаких замечаний и взысканий не имел. Свой рапорт о происшествии контр – адмирал Григорович закончил следующими словами: «По донесению командира лодки «Донец», офицер этот очень кичится званием кандидата естественных наук, но особых дарований не проявил, хотя по службе исправен, ума ограниченного и имеет совершенно неподходящее понятие о доблести своего звания офицера флота, почему флот и не понесет особенной потери, лишившись такого офицера». И 10-го апреля 1906 г. высочайшим приказом по Морскому ведомству мичман А. Кусков был уволен в отставку, по прошению, лейтенантом.

В марте 1906 г. были осуждены на смерть П.П. Шмидт и еще трое активных участников восстания на крейсере «Очаков». Главный командир Черноморского флота вице – адмирал Г.П. Чухнин утвердил этот приговор, и он был приведен в исполнение на острове Березань. В апреле 1906 г. в Севастополь прибыл однокашник Николая Кускова по юридическому факультету СПб университета Борис Викторович Савинков. Он имел целью уничтожить «карателя севастопольских моряков» Чухнина. Судя по всему, он был знаком с Алексеем Кусковым ещё по Петербургу, так как бывал на квартире доктора Кускова. Встречался ли он в Севастополе с Алексеем, не известно. Савинкова вскоре арестовали. Его сдал его же шеф по Боевой организации эсэров Е. Азеф. Суд приговорил Савинкова к повешению. Однако ему удалось совершить побег с гауптвахты Севастопольского гарнизона вместе с разводящим караула и на портовом катере под Андреевским флагом добраться до Румынии.

28 июня 1906г. адмирал Чухнин находился у себя на даче «Голландия». Его берегли многочисленные охранники, так как ещё 27 января 1905г. в Чухнина в его дворце несколько раз выстрелила эсэрка Екатерина Адольфовна Измайлович, явившаяся к нему на прием под видом просительницы. Пули попали в плечо и живот. Чухнин залез под диван. Тупой охранник вывел стрелявшую, уже бросившую револьвер на пол, во двор и тут же расстрелял. Чухнина врачи тогда спасли от смерти.

Спустя пять месяцев к Чухнину никто не приходил. Со стороны Макензиевого леса раздался одиночный выстрел из снайперской винтовки, которым адмиралу были причинены телесные повреждения, не совместимые с жизнью. Несмотря на все потуги тайной и явной полиции, найти убийцу не удалось. В это день с дачи дезертировал матрос Акимов Я.С. – помощник дачного садовника. Списали теракт на него. Акимов был личностью весьма темной.

Получив документы из архива ВМФ и изучив их, Малышев связался с питерским историком Владимиром Александровичем Ермоловым. Он занимается событиями в Севастополе в годы первой русской революции уже более 25 лет. Ермолов рассказал ему, что Алексея Кускова он заочно по материалам архивов хорошо знает. По его сведениям, Алексей действительно был одним из готовивших восстание на Черноморском флоте. На «Потёмкин» он просто не успел добраться. После убийства Чухнина он был одним из подозреваемых в этом теракте.

Жандармские офицеры допрашивали Алексея, подозрение на него пало, в частности, из-за того, что он дважды был на адмиральской даче по две недели по вопросам лесоустройства и знал там все ходы и выходы. Прямых доказательств добыто не было, и Алексей был сослан на пять лет в Пинегу. Не так давно С.В. Малышев получил из Государственного архива Архангельской области (ГААО) архивную справку и копии ряда документов на ссыльного отставного лейтенанта Черноморского флота Алексея Кускова. Теперь можно считать установленным, что он в конце ноября 1906 г. был выслан из Севастополя в Архангельскую губернию в административном порядке (по решению временного Генерал – Губернатора Севастополя) как член партии социалистов-революционеров, готовивший восстание матросов на Черноморском флоте, на основании закона о военном положении, введённом в этом городе.

В июне 1911 г. А. Кускову было разрешено вместо Пинеги отбывать ссылку в Туапсе. Из материалов архива стало известно также, что жену Алексея звали Елена Николаевна. Она родилась в 1889 г., т. е. почти в два раза была моложе Алексея. В 17 лет в Севастополе родила первую дочь Татьяну. Вторую дочь Тамару родила в Пинеге в 1908 г. Летом 1910 г. Архангельский гражданский губернатор распорядился выплачивать на Тамару пособие на прокорм и аренду жилья. До ссылки семья Алексея Кускова проживала в г. Севастополе по ул.Ремесленной, д.17 (влад.Турчаниновой), кв. 3.

В семейном фотоальбоме Алексей Кусков в 1900 – 1902 г.г. неоднократно запечатлен с охотничьим ружьем, собаками разных охотничьих пород и прочим снаряжением. Известно, что он был прекрасным стрелком. На единственной фотографии пинежского периода он также запечатлён в лесном снаряжении, с ружьем и охотничьей собакой. А на самом деле, мог А. Кусков исполнить приговор Боевой организации? Вероятно, мог.

После окончания ссылки А. Н. Кусков жил с семьёй в Новороссийске, отказался поступить на службу в белый Черноморский флот, за это в 1920 г. был расстрелян.

Установлено, что князь Язон Туманов был двоюродным братом жены доктора Кускова, в Крыму же он был не просто артиллерийским офицером, как и Алексей Кусков, но и начальником Особого отдела контрразведки флота. Именно он в начале 1920 года выявил и арестовал красного разведчика, внедрившегося в качестве адъютанта к Командующему Добровольческой армии генералу В. З. Май – Маевскому (показано в фильме «Адьютант его превосходительства» с артистом Соломиным в главной роли). Старому флотскому смутьяну Алексею Кускову при таких родственничках уцелеть в Гражданскую войну было трудно.

Пытаясь понять диссидентство Алексея, С. В. Малышев постарался вспомнить всё, что знал о порядках на императорском флоте и в морском училище. По его мнению, дрязги возникли ещё в годы пребывания его в Морском училище. Порядки там были гнусные. Современная так называемая «дедовщина» – родная сестра этим порядкам. Помимо всего потомки морских «фамилий» аристократов наверняка презрительно относились к внуку крепостного, хотя и разбогатевшего в Сибирской тайге. На корабле Алексею также было психологически трудно. Матросы для него были ближе господ офицеров, но они считали его чужим. Поэтому мичману Кускову можно только посочувствовать.

На этом можно было бы и закончить историю рода Николая Ивановича. Кускова. Но в своих письмах С.В. Малышев на основании архивных материалов об экспедиции отряда Н.И. Кускова в Южную Африку раскрыл ряд ошибок первого издания и привёл новые факты об этой благородной миссии русских врачей и мотивах поступков детей доктора Кускова. Ниже привожу выдержки из его писем.

1. Об У. Черчилле и лошади Кускова – это был семейный миф, рассказанный Софьей Кусковой (Смирновой) своему сыну Борису. Происхождение его неизвестно. Потомок рода герцогов Мальборо был захвачен в плен лично будущим бурским генералом Ботой 15 ноября 1899 года на территории Наталя при подрыве бурами английского бронепоезда, на котором следовал юный Черчилль. Он был доставлен в Преторию, а 13 декабря 1899 г., пользуясь относительной свободой передвижения, пешком по Претории проследовал до железнодорожной станции, где залез в товарный вагон, загруженный тюками шерсти и доехал до пригородной местности. Там вылез и зашёл в дом местного жителя – англичанина. С его помощью Черчилль добрался до Лорендо – Мариеша (Португальские владения), где сел на пароход, идущий в Дурбан (Английские владения), где и был встречен как герой. О нём, о его смелом побеге из плена, трубили не только местные газеты, но и газеты Великобритании, а затем этот факт перепечатала и прочая пресса.

Отряд Кускова убыл из Петербурга 27 ноября 1899 г. и был в Претории в первой половине января 1900 г. (по старому стилю). А 15 января он был представлен президенту Трансвааля Паулю Крюгеру и к месту дислокации в Ньюкасль прибыл только 8 февраля 1900 г. Поэтому воспользоваться лошадью Кускова юный Черчилль не мог.

2. Николай Иванович Кусков на пир жизни попал в эпоху разрушения устоев, существовавших в Российской империи много столетий. Самодержавие изнутри прогнило насквозь. Канонизированные ныне Николай II и его жена Александра не пользовались популярностью и любовью даже в среде императорской фамилии. Не будем забывать, что в марте 1917 г. командир Гвардейского морского экипажа великий князь Кирилл Владимирович привёл это «элитное» подразделение к Таврическому дворцу не для того, чтобы пресечь крамолу, а приветствовать и поддержать новую власть. На груди его красовался красный бант.

Думаю, что доктору Кускову Н. И. и его детям падение самодержавия было приятным. Среди бумаг Н. Н. Кускова имелась фотография лидера «черносотенцев» доктора Александра Ивановича Дубровина. Он был на 5 лет моложе доктора Кускова, закончил Военно-Медицинскую Академию в 1879 году и по службе как бы не сталкивался с доктором Кусковым, однако, судя по подписи на снимке, был с ним хорошо знаком.

3. Об африканской одиссее Питерского Айболита. По некоторым сведениям, Корней Чуковский в качестве прообраза Айболита использовал доктора Кускова Н. И. Но автором и организатором поездки в Трансваль русского санитарного отряда являлся не доктор Кусков. Идея родилась в более высоких сферах. С ней выступил тогдашний военный министр генерал-адъютант А. Н. Куропаткин, дворянин Холмского уезда Псковской губернии. Этот военный покрыл себя бесславьем в ходе войны на сопках Маньчжурии, однако был добрым помещиком, много сделал для жителей деревень, прилегающих к его усадьбе «Шешурино» Наговской волости: школы, больницы, библиотеки и т.п. Когда после революции «Швондеры» пришли его выселять, то крестьяне встали за него горой. Кроме того, ему удалось найти покровителей в Москве. В итоге Куропаткин жил в своей усадьбе до самой своей смерти. Видимо купцы Толкачевы не смогли стать родными для окрестных крестьян, да и Полыновка была на окраине Боровичей.

1 октября 1899 года министр Куропаткин подал идею сформировать два санитарных отряда: один отправить на помощь бурам, второй – англичанам. Главное управление Российского Общества Красного Креста оперативно рассмотрела это предложение Куропаткина и поддержало его большинством голосов. Однако единства не было. Некоторые вспомнили, что во время последней русско-турецкой войны «Туманный Альбион» не принимал участия в оказании медицинской помощи русским воинам, а оказывал такую помощь только туркам.

Главное здание Мариинской больницы

Главным местом работы доктора Кускова являлась Мариинская больница. Она являлась структурным подразделением учреждений ведомства императрицы Марии (жены Павла I). Тезка той Марии – вдовствующая императрица Мария Федоровна, мать Николая II, руководила работой этого ведомства и доктор Кусков, как заместитель директора и главного врача Мариинской больницы, был тесно связан с Марией Федоровной. Последняя, помимо прочего, была также покровительницей Российского Общества Красного Креста. К ней и обратился за разрешением об отправке санитарных отрядов генерал – адьютант Кремер О. К., которому император Николай II поручил решать все организационные вопросы, связанные с гуманитарной помощью воюющим сторонам.

Вдовствующая императрица в середине октября 1899 года дала свое согласие. С этого момента закрутилась ржавая бюрократическая машина Российской империи. К решению организационных вопросов, помимо руководителя Российского Красного Креста В. В. Сахарова, подключились Министр иностранных дел граф Ламсдорф В. Н. и главный военно-медицинский инспектор генерал – адьютант Реммерт А. А.

Российским дипломатам было поручено изучить опыт других стран по отправке санитарных отрядов на помощь воюющим сторонам в других военных конфликтах. Такие отряды уже были сформированы и в ряде случаев отправлены: три голландских, швейцарский, австрийский, американский, германский, шведский, бельгийский добровольческие санитарные отряды по линии Красного Креста. Изучался собственный опыт посылки таких отрядов в Абиссинию и Грецию в 1896 и 1897 годах. Сначала планировалось послать во главе отрядов офицеров. Однако сообразили, что не следует смешивать Армию и добровольный Красный Крест. Кто предложил назначить доктора Н. И. Кускова, не установлено, однако в итоге он был назван Уполномоченным РОКК (Российское Общество Красного Креста) и одновременно Начальником врачебно-санитарного отряда РОКК.

О формировании отряда (к середине октября уже стало ясно, что на английскую сторону посылки не будет) стало широко известно на просторах империи. Тысячи добровольцев просили зачислить их в этот отряд. Работала своего рода конкурсная комиссия. Надо сказать, что в России буйствовали «патриоты», требовавшие в отместку начать поход на Индию, являвшуюся колонией Англии, а также высказывавшие другие сумасбродные идейки. Родилась даже песня: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя! Ты вся горишь в огне». Численность отряда долго не могли определить. Предполагалось изначально ограничить его 80 сотрудниками. Затем численность довели до 33 человек. Причем двое были сверхштатными. О персоналиях чуть позже. Деньги на посылку отряда собирались по всей России по подписке. РОКК выделил со своих счетов около 100 тысяч рублей.

В итоге организационной работы врачебно-санитарный отряд приобрел следующую структуру и персональный состав:

1. Начальник отряда Кусков Николай Иванович, приват-доцент Императорской ВМА, старший врач и помощник директора Мариинской больницы, 1850 г.р.;

2. Хирург Чистович Сергей Яковлевич, младший врач Гренадерского полка, надворный советник, 1867 г.р;

3. Полевой хирург Садовский Антон Осипович из Гельсингфорского госпиталя, надворный советник, 1865 г.р.;

4. Хирург Давыдов Василий Иванович из Мариинской больницы, надворный советник, 1863 г.р.;

5. Хирург Гольбек Оттон Маркович, лекарь больницы в г. Рига, 1871 г.р.;

6. Младший врач, хирург Эбергардт Александр Карлович, надворный советник, 1871 г.р.;

7. Провизор Людиц Карл Августович, г. Пернова Эстляндской губ., 1861 г.р.;

8. Административный секретарь отряда Потапов Алексей Степанович, якобы отставной капитан (есть основания полагать, что он являлся профессиональным офицером разведки Российского Генштаба), 1872 г.р.;

9. Сестра милосердия из общины св. Георгия в СПб Тауц Амалия Фридриховна, незамужняя мещанка г. Юрьева (Дерпта), 1868 г.р.;

10. Сестра милосердия из общины св. Георгия в СПб Адель-Елизавета Каролина Аль, дочь купца из Риги, незамужняя, 1871 г.р;

11. Сестра милосердия из общины св.Георгия в СПб Баумгартен Ольга Александровна, дочь генерал-адъютанта, 1877 г.р.

12. Сестра милосердия из Александровской общины в СПб Стаховская Любовь Михайловна, дочь действительного статского советника из г. Олонца, 1874 г.р.

13. Сестра милосердия из Александровской общины в СПб Тихомирова Ольга Клавдиевна, дочь губернского секретаря, 1860 г.р.

14. Сестра милосердия из Александровской общины в СПб Зандина Феодосия Ивановна, мещанка с Охты, 1871 г.р.;

15. Сестра милосердия из Александровской общины в СПб Онкоева Наталья Богдановна, крестьянская девица, 1877 г.р.;

16. Сестра милосердия из Александровской общины в СПб Макарова Вера Николаевна, дочь колежского асессора, сирота, 1869 г.р;

17. Сестра милосердия из Александровской общины в СПб Соловьева Татьяна, дворянка, доброволица;

18. Фельдшер Николаевского военного госпиталя в СПб Иванов Павел;

19. Фельдшер Николаевского военного госпиталя в СПб Назаров Владимир;

20. Фельдшер Николаевского военного госпиталя в СПб Павлов Федор;

21. Фельдшер Константиновского артиллерийского училища Маслов Флегонт;

Кроме того, в состав отряда были откомандированы от войск Гвардии и Петербургского военного округа в качестве санитаров следующие нижние чины и унтер-офицеры;

22. Грабовский Марцель, рядовой л. гв. Преображенского полка, 1874 г.р.;

23. Стефанович Иосиф, ефрейтор л. гв. Семеновского полка, 1874 г.р.;

24. Севрук Викентий, рядовой л. гв. Измайловского полка, 1873 г. р.;

25. Головлев Павел, унтер-офицер л. гв. Егерского полка,1880 г. р.;

26. Каведа Феоктист, унтер-офицер л. гв. Московского полка, 1875 г. р.;

27. Соболев Михаил, ефрейтор л. гв. Гренадерского полка, 1875 г. р.;

28. Ерохин Василий, рядовой л. гв. Павловского полка, 1873 г. р.;

29. Шитик Конон, фельдшерский ученик л. гв. Финляндского полка, 1874 г. р.;

30. Карабухин Федосей, ефрейтор 145 Новочеркасского пехотного полка, 1874 г. р.;

31. Дерябин Кирилл, ефрейтор 198 пехотного Резервного полка, 1874 г. р.

(Отчества простолюдинам в Российской империи были не положены)

Это были всё штатные добровольцы. Однако список не закрыли. В числе подавших прошения о зачислении в отряд оказались двое, которым нельзя было отказать. Первым был граф Павел Алексеевич Бобринский. Он являлся прямым потомком императрицы Екатерины II от ее связи с Григорием Орловым. Граф обязался ехать за свой счет в качестве «агента». Генерал – адьютант Кремер ходатайствовал об удовлетворении этого прошения, и оно было удовлетворено. Вторым «агентом» по – родственному затесался сын начальника отряда студент – юрист Санкт – Петербургского Императорского университета Николай Кусков, взявший академический отпуск. Его поездку финансировало РОКК.

Главное управление снабдило отряд всем необходимым и в ходе практической деятельности в Трансваале никаких проблем применительно к материальному и техническому, а также медицинскому обеспечению не возникло. На месте ничего не надо было добывать. Подготовка отряда шла довольно оперативно. К началу третьей декады ноября 1899 г. вся подготовительная работа была завершена, о чем доложили императрице Марии Федоровне. 25 ноября в 2 часа 15 минут она приняла отряд (большую его часть) в Аничковом дворце на Невском проспекте. Прием освещала пресса, знаменитый питерский фотограф Карл Булла запечатлел отряд перед аудиенцией. Эта фотография была помещена в очередном номере журнала «Нива».

На переднем плане бравые санитары, принаряженные в кожаные куртки, высокие кожаные сапоги. Знай, Африка, русских гвардейцев! Все ростом не менее 190 см и 70-й размер в плечах. Это были не санитарки второй мировой. Во втором ряду сестры милосердия: все в белых платках, передниках с большими красными крестами на груди. На заднем плане сгрудились хирурги, доктора, фельдшеры. Среди них Н.И.Кусков. Императрицы среди позирующих нет. Ранг не позволил! 27 ноября 1899 г. был отслужен молебен об успехе предприятия.

После всех церемоний отряд погрузил свой багаж в поезд, следовавший до Одессы. Багаж отряда состоял из 351 ящика с медицинским имуществом, продуктами питания, спиртными напитками (общий вес около 14 тонн), а также 9 госпитальных палаток. «Всеобщий наркоз» состоял из 300 бутылок вина, 300 бутылок водки, 600 бутылок коньяка. Вероятно, он расходовался для снятия стресса во фронтовой обстановке.

Врачебно– санитарный отряд Российского общества Красного Креста, отправившийся в Трансвааль для помощи раненным Бурам. По фот. К. Булла, автотипия «Нивы».

В начале декабря отряд в полной составе прибыл в Одессу, где для его транспортировки до порта Лоренцо – Маркеш был зафрахтован пароход «Королева Ольга». На нём отряд по Черному морю проследовал до Босфора без захода в Стамбул. Бункеровались углем в порту Пирей. Пока шла эта работа, добровольцы знакомились с Афинами и другими достопримечательностями Эллады. Далее путь отряда лежал до Порт-Саида у входа в Суэцкий канал. Пока шла бункеровка, доктор и его спутники осмотрели Каир, долину фараонов, позировали на фоне пирамид и сфинкса, охранявшего покой монархов. Судя по снимкам, доктора охранял египетский мамлюк верхом на коне. Стояли долго. Поэтому даже проживали в Каирской гостинице. У доктора в номере имелась шикарная кровать с балдахином.

Следующая остановка в порту Аден. Не обошлось без осмотра достопримечательностей. Затем был порт Джибути. Там студент Кусков успел сделать только шесть снимков. Фотолюбитель Николай Кусков стал нештатным фотографом отряда. За время экспедиции он наснимал фотографий на два альбома. На горизонте маячил Занзибар, в то время самый крупный город Восточной Африки. Его также бегло осмотрели. Затем путь привел наших героев в порт под названием Тоил. Ничего примечательного. После него «Королева Ольга» зашла в Бейру, расположенную у входа в Мозамбикский пролив. Там мелководье и местные крепкие ребята местной породы подрабатывали переноской туристов на берег из шлюпок и катеров на своих плечах. Доктор Кусков, внук крепостного, также проследовал на загривке у чернокожего парня до сухого места, что и было запечатлено его сыном.

Бейра. Перемещение начальника отряда доктора Кускова на берег с шлюпки.

Фото Н.Н. Кускова.

Впереди благословенная французская колония Мадагаскар. В его порту Диего – Суареш опять остановка для бункеровки и променада. Бывший сибирский парень приобрел там колониальный пробковый шлем, украсил его знаком красного креста и в таком «прикиде», как говорит нынешние сибирские парни, был запечатлен на причале этого порта. Другие добровольцы мужского пола также украсили себя такими шлемами. Добровольцев можно понять – Африка, жара! Кожаные тужурки и высокие сапоги тут не котируются. И,наконец-то, достигли Лоренцо – Маркеша. В ожидании поезда до Претории наш студент сделал много снимков местных аборигенов и аборигенок. Экзотика неописуемая. Красотки одеты только в набедренные повязки и браслеты. После неприятной таможенной процедуры, придирок португальских таможенников наконец сели в поезд на Преторию. На границе с Трансваалем снова таможня, снова проверка (станция Коматиепорт). Однако все обошлось. Приезд русских в Преторию ознаменовался бурной встречей, что видно по фотографии. Ходили среди местных слухи, что царь следом им в помощь отправил 10 тысяч казаков, но это было только беспочвенные мечты.

Встреча отряда РОКК на вокзале в Претории.

Отряд разместили в гостинице до решения вопросов о месте дислокации походного госпиталя. Гостиница – красивое трехэтажное здание в центре города. Хозяйка гостиницы и ее дочка с охотой позировали студенту– юристу. Доктор Н. И. снялся на галерее здания с хозяйкой и ее собачкой. На той же галерее сфотографировались граф Бобринский и студент Кусков, а также сестры милосердия, В ожидании аудиенции у президента республики Пауля Крюгера отряд провел в этой гостинице около 10 дней. За это время Н. Н. Кусков успел сфотографировать местные достопримечательности: гостиницу, здание парламента, дом генерала Жубера, здание школы, где держали пленных англичан и из которого 13 декабря 1899 г. юный У. Черчиль ушел, чтобы больше не возвращаться.

Заснял Н. Кусков также кафедральный собор, дом президента Крюгера, здание суда, которое по монументальности, красоте и размерам превосходило даже здание Парламента Трансвааля. Вот оно настоящее уважение к Закону и Правосудию!

Президент Пауль Крюгер принял доктора Кускова и его отряд только 15 января 1900 г. В ходе приема Н. Н. Кусков умудрился сфотографировать президента и его супругу. Организация санитарной помощи раненым и больным ведала медицинская комиссия, назначенная правительством. Во главе ее был статс– прокурор Якобс. Этой комиссии подчинялась вся медицина, как бурская, так и добровольческая. Местные врачи порой не имели специального образования. Все вольнопрактикующие врачи были в основном в госпиталях, а в войсках на передовой врачей не хватало. Отряды добровольцев, приехавшие из Европы, организовали походные лазареты (амбулансы).

Русский отряд Кускова (второй русско-голландский прибыл только в начале февраля) был «нарасхват». Его желали заполучить главные бурские военачальники Кронье и Жубер. Переговоры о месте дислокации русского отряда и его задачах затянулись до конца января 1900 г.

Добровольцы «загорали» в упомянутой выше гостинице. Все расходы по их проживанию взяло на себя правительство Трансвааля. Доктор Кусков выбрал местом дислокации основной части своего отряда г. Ньюкастль, который был расположен на занятый бурами английской территории.

Это было сделано им вопреки мнению правительственной Комиссии, желавшей размещения отряда в центральном правительственном госпитале в г. Фольксрусте, находящемся в тылу, на границе Наталя и Трансвааля. Дело в том, что раненые и больные буры не желали лечиться на вражеской территории. Только 8 февраля отряд доктора Кускова прибыл в Ньюкастль, где открыл госпиталь на 80 коек. Для этого использовалось помещение бывшего монастыря.

Госпиталь в Ньюкастле

В этой части отряда состояли помимо самого Кускова четыре врача, четыре фельдшера, семь сестер и десять санитаров. Вторая группа в составе одного врача, двух сестер и двух санитаров была размещена в Фольксрусте, в здании гостиницы. Остальной персонал этого госпиталя состоял из местных медиков и гражданских лиц. Третья группа расположилась в Гленко, расположенном ближе к передовой. Эта группа состояла из одного врача, одного

фельдшера, двух санитаров. Там был развернут приемный покой и амбулатория – так называемые амбуланжи. Позже это назвали военно – полевыми

госпиталями. Сюда поступали раненные с фронта, оперировались или отправлялись в Ньюкастл.

Надо отметить, что срок командировки отряда изначально планировался как трехмесячный. Много времени ушло на переговоры и организационные вопросы. В начале войны, благодаря бурской тактике, раненых было мало. Основной госпиталь в Ньюкастле поначалу пустовал. Это потом и вызвало критику доктора Кускова в медицинских кругах как бюрократа и формалиста. Затем начался неудачный для буров период войны. Пришлось произвести рокировку лечебных учреждений и специалистов русского врачебно-санитарного отряда. Число больных и раненых увеличилось. Госпиталь в Ньюкастле уже не пустовал. В конце марта 1900 г. срок командировки отряда доктора Кускова истекал.

Амбуланжи отряда РОКК в прифронтовой полосе и в Гленко

Доктор Кусков в своём кабинете в госпитале Ньюкастля

Российский военный агент полковник Румейко – Гурко написал донесение в Петербург о целесообразности возвращения отряда на Родину. Николай II на сопроводительной записке начертал: «Я не допускаю и мысли, чтобы наш санитарный отряд покинул Трансвааль, пока война еще не окончена. Напишите в этом смысле председателю Общества Красного Креста. Николай».

Срок пребывания отряда был продлен до окончания военных действий. Однако военное счастье оказалось не на стороне буров. Англичане смогли создать мощную военную группировку и начали теснить буров по всему фронту. Буры уже не могли держать сплошной фронт и постепенно перешли к тактике партизанской войны. В таких условиях иметь госпитали стационарные стало невозможно. 27 июля 1900г. из Петербурга от Председателя РОКК пришла телеграмма, отзывающая отряд в Россию, и первого августа отряд покинул Трансвааль. Проводы его вылились в теплую и грустную картину. Отряд за шесть с половиной месяцев оказал амбулаторную помощь 5716, стационарную 1090 больным и раненым.

Обратно возвращались в Россию тем же путем. На место прибыли в последних числах сентября. Председатель Главного управления РОКК 25 сентября 1900 г, письмом за № 4396 доложил Начальнику Главного штаба о том, что врачебно-санитарный отряд доктора Н. И. Кускова из Трансвааля возвратился. Все входившие в его состав военнослужащие, (включая и капитана Потапова?) откомандированы в свои воинские части.

По представлению доктора Кускова восемь сотрудников его отряда были отмечены Золотой Анненской медалью. Одна сестра милосердия была награждена Серебряной Анненской медалью. Доктор Людвиц награжден орденом Анны 2-й степени. Доктор Гольбек– орденом Станислава 3-й степени.

Сам доктор Кусков Н.И. никакими наградами отмечен не был. Он получил повышения по службе, стал директором Мариинской больницы. Надо отметить, что некоторые сотрудники доктора Кускова написали воспоминания о поездке в Трансвааль. Это доктора С. Я. Чистович, автор «Медицинской помощи в Трансваале», СПб – 1901 г., Эбергардт А. К. автор «О командировке на театр военных действий в Трансваале», Военно-медицинский журнал за ноябрь l902 г., А.И.Садовский «Воспоминания о Трансваале и путевые впечатления», Военно-медицинский журнал за май 1902 г., медсестра О. Баумгартен «Воспоминания о Трансваале сестры милосердия общины св. Георгия. 1899 – 1900г.г.» СПб, 1901 г.

Доктором Н. И. Кусковым был написан официальный отчет о командировке под названием «Отряд Российского общества Красного Креста в Южно-Африканской республике Трансвааль, Отчет уполномоченного общества Н. И. Кускова». Он имеется в Российском Государственной военно-историческом архиве. Многие материалы по отряду Кускова хранятся там же.

Упомянутый выше военный агент полковник Ромейко – Гурко написал огромный документ под названием «Война Англии с южно-африканскими республиками 1899-1901 г.г. Отчет командированного к войскам южноафриканских республик генерального штаба полковника Ромейко – Гурко» СПб 1901 г. (более 300 страниц).

Кто на самом деле руководил отрядом РОКК? С. В. Малышев заподозрил, что административный секретарь в отряде доктора Кускова, отставной штабс – капитан Потапов Алексей Степанович являлся разведчиком, и не ошибся. 10 мая 1885 г. по указу императора Николая II было создано Осведомительное агентство (ОСВАГ) с подчинением непосредственно Императору «для выполнения разведки и борьбы за российские интересы за рубежом». Директором этой «конторы» был назначен старший сын героя Русско-турецкой войны фельдмаршала Иосифа Владимировича Ромейко – Гурко Владимир Ромейко-Гурко. Официальным военным агентом при войсках южно-африканских республик состоял младший сын фельдмаршала подполковник Василий Ромейко-Гурко.

«Добровольцем» воевал в армии Трансвааля и подполковник «в отставке» Евгений Яковлевич Максимов. На самом деле он являлся штатным начальником контрразведывательного отдела Оперативного управления упомянутого выше Осведомительного агентства. И Василий Ромейко – Гурко, и штабс-капитан Алексей Потапов незадолго до начала событий в Южной Африке закончили Академию Генерального штаба. Потапов для маскировки был зачислен в списки лейб-гвардии Волынского полка.

Перед включением в отряд Российского Красного Креста от Потапова потребовали фиктивный рапорт «об увольнении в отставку», как и прочих действующих офицеров императорской армии. После чего скромный «административный секретарь» убыл с гуманитарной миссией в Трансвааль. Ромейко-Гурко, Максимов, Потапов, фон Зиген Корн распоряжением Николая II были обязаны подавать свои отчеты о проделанной работе, минуя своих непосредственных начальников, прямо Государю-императору. Первый из них был легальным военным агентом, остальные нелегальными. Т.е. отряд РОКК являлся «крышей» для одного из офицеров российской военной разведки.

Один из принципов военного строительства, существовавший как в Советской армии, так и в императорской; не допускается передавать в подчинение гражданским лицам военнослужащих. Это было определено еще Петром I.

Изначально при подготовке санитарного отряда стоял вопрос о назначении начальником данного формирования Красного Креста офицера. Однако дипломаты подсказали, что это будет нарушать нормы международного права. Тогда Уполномоченным Красного Креста – начальником отряда и был назначен действительный статский советник Н. И. Кусков. С учётом всего сказанного выше, вопрос: «Кто фактически был начальником врачебно-санитарного отряда РОКК?» для С. В. Малышева, как военного юриста, однозначен. Однако в истории военно–полевой хирургии доктор медицины Н. И. Кусков навсегда останется главой этого отряда. «Рыцарь плаща и кинжала» всегда будет в тени, как это ему и положено с учетом его специальности.

История знакомства Н. И. Кускова с Анной Тумановой. В морском училище, двумя курсами младше Алексея Кускова, учился юнкер флота князь Язон (Ясон) Константинович Туманов. Он был досрочно выпущен из училища в январе 1904 г. и без экзаменов произведен в мичманы, как и все его однокурсники, в связи началом Русско-японской войны. Я. К.Туманов был зачислен в команду эскадренного броненосца «Орёл», четвертым артиллеристом – командиром батареи из шести орудий калибра 75 мм. Этот броненосец входил в состав второй Тихоокеанской эскадры адмирала Рождественского, дошел от СПб до Цусимы, где сильно пострадал в бою. Адмиралом Небогатовым «Орёл» был сдан в плен японцам вместе с другими уцелевшими кораблями 15 мая 1905 года. В Цусимском сражении Туманов был тяжело ранен, но выжил и продолжал службу в составе флота. В гражданскую войну оказался у белых, командовал Каспийской флотилией, затем соединением кораблей на Чёрном море, далее, как уже упоминалось, служил начальником Особого отдела контрразведки флота в Крыму. После сдачи Крыма Туманов ушел в Бизерту. Далее волею судьбы он с товарищами оказался в Парагвае (флаг Парагвая очень похож на Российский, тоже бело-сине– красный, только с гербом в центре), который уже 30 лет вёл вялотекущую войну с Боливией. Солдаты ходили босиком, дисциплина была на крайне низком уровне, о тактике и стратегии вообще не было представления. Воевали как умели, долго и безрезультатно. Русские офицеры, прошедшие первую мировую и гражданскую войны, возглавили армию Парагвая. Обучили войска, привили в них дисциплину, обновили вооружение. В стране по их настоянию была объявлена мобилизация, и численность вооруженных сил увеличилась в 20 раз – с 3000 до 60000 человек.

Генеральный штаб возглавил генерал Иван Тимофеевич Беляев. Вместе с ним в боях за свободу Парагвая участвовали и другие русские, в том числе генерал– лейтенант князь Туманов. Среди них трое были начальниками штабов армий, один командовал дивизией, двенадцать – полками, а остальные – батальонами, ротами, батареями. Всего же в парагвайской армии служило около 80 русских офицеров, из них 2 генерала, 8 полковников, 4 подполковника, 13 майоров и 23 капитана. Можно с уверенностью сказать, что только участие русских офицеров смогло превратить десятки тысяч мобилизованных неграмотных крестьян в настоящую армию, способную защитить свою страну. Парагвайцы не остались неблагодарными – со времен Чакской войны и до сих пор русская община занимает важное место в жизни страны, в честь отличившихся русских офицеров названы многие улицы Аунсьона и даже целые населенные пункты.

Князь Туманов написал книгу «Мичманы в бою». Он скончался в 1955 году в Асуньсьоне. Родился же он в 1883 году. У него был младший брат Владимир, родившийся в 1889 году, закончивший также Морское училище в 1909 году, лейтенант Черноморского флота. 15 сентября 1920 года, будучи уже капитаном 2-го ранга, погиб в Таганрогском заливе в ходе боев с красными, атакующими Крым. А в Судаке была дача князей Тумановых. Юнкера Кусков и Туманов Язон были хорошо знакомы. Не через сына ли старый доктор нашел молодую красавицу-княжну? И не эти ли братья помогли А. Кускову уйти в мир иной?

Кусковы и Савинков. На эту тему С.В. Малышев пишет следующее. Борис Викторович Савинков родился в Харькове в январе 1879 г. в семье товарища военного прокурора Виктора Савинкова, подполковника, уволенного с военной службы за свободомыслие. Мать Бориса – родная сестра известного художника Ерошенко, автора многих картин, героями которых являлись борцы с «проклятым царским режимом», демократы, народники и т. д.

Летом 1897 г. Борис Савинков поступил на юридический факультет Санкт – Петербургского императорского университета. Почему Малышев подчеркнул эту дату? А потому, что тем же летом на тот же факультет поступил сын доктора Кускова – Николай Николаевич Кусков. Тогда на курс принимали не более 50 абитуриентов. Следовательно, Борис Савинков и Николай Кусков были знакомы, протирали штаны в одних аудиториях.

В 1899 году Савинков женился на Вере Глебовне Успенской – дочери Глеба Успенского, писателя – демократа, автора «Нравов Растеряевой улицы», которая тогда же училась на Высших женских Бестужевских курсах в здании бывшего Шляхетского кадетского корпуса на 1-й линии Васильевского острова. От юрфака до этих курсов 600 – 700 метров. На этих курсах обретались в разные годы отпрыски женского пола сибиряков Кускова, Толмачёва, будущая жена С. К. Кускова О. В. Новокшонова.

Видимо, уже тогда между Савинковым, Успенской и детьми Н. И. Кускова установилась связь, что и привело к женитьбе Юрия Борисова на Татьяне Борисовне Савинковой. Надо отметить ещё одну деталь. В 1899 году студентов Савинкова Б. В. и Кускова Н. Н. отчислили с факультета. Из автобиографии Савинкова известно, что он отчислен за участие «в беспорядках», т. е. за политику.

Почему Кусков Н. Н. стал бывшим студентом 2-го курса юридического факультета именно осенью 1899 года? Клавдия Михайловна всегда говорила, что это связано с поездкой в Трансвааль. Не исключено, что она сама была в неведении, т. к. была ещё совсем юна и амурные отношения у неё возникли с Николаем где то в 1902 году. А может быть и знала, но не хотела бросать тень на светлую память покойного. Не участвовал ли и Н. Н. Кусков в беспорядках и папаша увёз «врага унутреннего» подальше от жандармов и для исправления под бдительным оком родительским?

Пока Н. Н. Кусков оказывал «интернациональную» помощь расистам, неугомонный Борис продолжал чинить «беспорядки» и вскоре оказался в ссылке в Вологде.

Пытаясь разобраться о том, что случилось с Николаем Николаевичем Кусковым в 1899 г., Малышев поднял большой массив информации о беспорядках в университете в том году. Оказывается в 1899 – 1902 г.г. в СПб и в Российской империи произошла целая студенческая революция. И началась эта революция в первой декаде февраля 1899 г, в годовщину 80-летия второго основания столичного университета. Ректор университета Сергеевич, выходец с юридического факультета, накануне годовщины факультета вывесил на доске объявлений свои требования к студентам в связи с предстоящим празднованием. Требования относились не к совести студентов, а содержали грязные намеки на свинство выходцев из благородного дворянства и «достаточных слоев» населения империи. В требования содержались угрозы применения репрессий. Это объявление было воспринято студентами, как оскорбление, и вызвало негодование даже у самых законопослушных.

8 февраля 1899 г., в день торжественного акта, студенты устроили обструкцию ректору, а он заранее вызвал полицию, в том числе конную. Когда студенты вышли на Менделеевскую линию (нынешнее название), проходящую вдоль «здания двенадцати коллегий», то там их встретили городовые и тогдашний «спецназ», которые не пропустили студентов на Дворцовый мост, на лед Невы, а направили по Университетской набережной в сторону Академии художеств. Напротив Румянцевского сквера на толпу студентов напал отряд конной полиции. Полицейские топтали конями лежачих, стегали будущих интеллигентов нагайками. В числе выпоротых оказались и представители титулованных фамилий, в частности брат графа Алексея Игнатьева, автора книги «50 лет в строю».

На другой день более двух тысяч человек студентов собрались в Актовом зале и подавляющим большинством голосов выработали решение об обструкции учебного процесса. Против проголосовало только 30 студентов, зато решение проводилось в жизнь в течении трех лет. Университет поддержали практически все ВУЗы столицы, включая военно-медицинскую и духовную академию, а затем большинство ВУЗов империи. Власти начали репрессии, однако высланных и арестованных тут же заменяли другие студенты. Ещё в 1900 году российский аристократ, бывший кавалергард, друг и секретарь Льва Толстого Владимир Григорьевич Чертков в своем издательстве «Свободное слово», расположенном в Эссексе, Англия, опубликовал сборник документов под названием «Студенческое движение 1899 года». Год назад питерский историк А.В. Кострикин опубликовал статью «Студенческая революция 1899 года: к 110-летию событий».

Кроме Бориса Савинкова однокурсником Н. Н. Кускова был некто Иван Каляев. Оба были исключены с юридического факультета 4 апреля 1905 г. Каляев бомбой взорвал московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, дядю императора Николая II. Организовал это убийство Б. В. Савинков. 2 апреля 1902 г. студент Степан Балмашов, однокурсник Н. Н. Кускова, переодевшись в форму флигель-адыютанта проник в Мариинский дворец в СПб – резиденцию министра внутренних дел Дмитрия Сипягина и застрелил последнего несколькими выстрелами из револьвера. Следующего, министра внутренних дел Плеве, убил также исключенный из СПб университета Игорь Созонов, однокурсник Кускова. В ходе обструкции учебного процесса из Московского университета был исключен юрист-студент Лев Каменев (Розенфельдт), а из Казанского университета – студент – юрист Алексей Рыков. Эти парни не пошли в эсэры, а стали лидерами в РСДРП (б).

У Н. Н. Кускова, судя по альбомам, в 1901 г., была сломана рука. Малышев полагал, что эта травма привела к задержке восстановления его на факультете после поездки в Африку. Но всё оказалось сложнее. Исключенные из университета в 1899 году имели право с учетом «вины» каждого восстанавливаться только через установленное ректоратом количество лет. Некоторые вообще не имели права на восстановление. Вот почему, оказывается, Николай Кусков был «вечным» студентом. Александр Керенский поступил на юрфак Императорского СПб университета летом 1899 г. и входил в число штрейкбрехеров, посещавших лекции и семинары. Он закончил университет летом 1904 г. А поступивший в университет летом 1897 Николай Кусков еще только продолжал образование. У него не хватили решимости идти по пути Савинкова, Каляева и Балмашова.

История рода Кусковых не может претендовать на полноту. Когда смотришь схему нашего рода, в ней ещё много белых пятен. У Ивана Васильевича было 14 детей, у них у всех тоже были свои дети. Так что не теряю надежду найти исчезнувшие ветви рода (или они найдут меня, как это произошло в случае с С.В. Малышевым).

В июле 2012 года Сергей Васильевич прислал мне письмо, стирающее очередное «белое пятно» в роду Кусковых. Привожу его текст с незначительными купюрами.

14 июля с. г., будучи в Петербурге проездом из Баден-Бадена и Базеля, заглянул в Дом книги на Невском с тем, чтобы узнать о новинках литературы, по интересующим меня в настоящее время темам российской истории. Обнаружил только что вышедший двухтомник московского профессора С.В. Волкова «Генералы и штаб-офицеры русской армии. Опыт мартиролога», вышедшую в Москве в издательстве ФИВ в июне 2012г., тираж 1000 экз. В справочнике содержатся сведения о старших и высших офицерах русской армии на период Гражданской войны. В томе 1-м на странице 665 есть краткие справки на трёх старших офицеров по фамилии «Кусков». Два из них явно не потомки Ивана Васильевича. А вот один явно наш человек. Считайте, что «старатель» С.Малышев нашёл самородок золота. Воспроизвожу текст: «Кусков Владимир Иванович, р. в Енисейской губернии. Капитан Бакинской инженерной дистанции. Полковник. В Вооружённых Силах Юга России (Читай у «белых», прим. авт.). Взят в плен. В начале 1922 г. на особом учёте в Горском ОВК.» В справочнике данные на 18,5 тысяч офицеров и все краткие. У Кусковых особо краткие, что свидетельствует о том, что их послужные списки проф. Волков не читал. Как бывший кадровый офицер, интересовавшийся всегда военной историей, позволю сделать для Вас некоторые пояснения по приведённой выше статье из справочника:

а) «Инженерные дистанции» были учреждены в Российской империи после Крымской войны 1854-1856 гг. Они подчинялись 2-му департаменту Инженерной службы. Их задачей были строительство, ремонт и контроль за правильной эксплуатацией зданий и сооружений, предназначенных для расквартирования войск. Они были обязаны обеспечивать войска топливом, освещением, водой. В настоящее время в РА аналогичные задачи решают Управления по строительству и расквартированию войск военных округов и Квартирно-эксплуатационные части районов (КЭЧ районов). Офицеры дистанций, как правило, имели инженерное образование. Сразу вопрос: «Какое образование имел Владимир Кусков?»

б) Бакинская инженерная дистанция решала описанные выше задачи в интересах войск Кавказского корпуса. Её начальник по штату имел чин полковника. Таким образом, можно полагать что на момент пленения «белого» инженер– полковника В.И. Кускова он и руководил Бакинской инженерной дистанцией. Тогда ему было 69 лет.

в) По пленении В.И. Кусков не был расстрелян, а отпущен домой и поставлен на учёт в Горском областном военном комиссариате. Центром Горской области в 1922 г. был, кажется, город Владикавказ.

г) Мешковатая, плохо сшитая и подогнанная форма на В.И. Кускове, его всклоченная бородёнка и плохо подстриженные волосы на голове объясняются тем, что он не был строевым офицером, а «тыловой крысой» из «медвежьего угла», добывающей дрова, воду, строящей и ремонтирующей мосты, казармы и т. п. д.).

После Гражданской войны ГПУ, ОГПУ и НКВД планомерно уничтожали офицерский корпус старой армии. В первую очередь были ликвидированы офицеры, принимавшие участие в Гражданской войне, сначала «белые», а затем и «красные». Если Владимир Иванович не умер своей смертью вскоре после «постановки на особый учёт», то не позднее 1932 г. он был ликвидирован ребятами Генриха Ягоды.

Интересно, что в роду Кусковых не было «серых» личностей. На эту тему мой дед, Сергей Константинович Кусков написал моей бабушке в последнем письме из лагеря: «Что у Маруси сын талантливый, неудивительно: наши дети. Не наши только дети, а многих поколений. Евгеника учит, что признаки чередуются в нисходящих поколениях по известным законам, т.е. белые и чёрные кружки (признаки) могут выпадать то одному, то другому. Ему, очевидно, попал счастливый кружок».

Николаю Ивановичу Кускову, его детям, внукам и правнукам тоже «попали счастливые кружки». Только воплотить их не всем удалось. И в этом виновато время.

Орловский Сергей Николаевич

PS Все фотографии взяты мз семкйного архива рода Кусковых