Легенда о Живых и Мёртвых [Юрий Юрьевич Туровников] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Юрий Юрьевич Туровников Легенда о Живых и Мёртвых
Искренне прошу, смейтесь надо мной, если это вам поможет. Да, я с виду — шут, но в душе — король! И никто, как я, не может!
Пролог
Утреннее солнце только-только начало бросать свои лучи в открытое окно покоев королевской четы. Расшитый серебром тюль дрожал от легкого дуновения ветерка, сновавшего между башен королевского дворца. Птицы, свившие гнезда под шпилями, пели на разные голоса, встречая наступавшее лето, которое гнало прочь весну, доживавшую последние деньки. Изольда сладко зевнула, потянулась и, не открывая глаз, пошарила рукой справа от себя. Ее супруга и след простыл. Женщина привычно вздохнула и села на своем ложе, поправив кружевную лямку своего неглиже, что сползла на руку. Через мгновенье королева соскользнула на пол и, ступая по густому ворсу белоснежного ковра, словно лебедь, проплыла к окну, одернула прозрачный тюль и окинула взором еще спящий город. А вот пригород уже пробудился, не весь, но все же. Вдали пастухи уже выгнали в поля скот: коровы разбрелись по пастбищу, овцы направились к реке. Улыбнувшись наступившему утру, Изольда вернулась в постель, натянула одеяло и, вздохнув, закрыла глаза. Она привыкла к тому, что ее венценосный супруг уходит ни свет ни заря. Привыкла, что подолгу не бывает дома. Да, семья для него была на первом месте, но дела Государства… Он никогда не мог пустить особо важные все на самотек или доверить выполнение другим. Всем занимался лично, руководствуясь поговоркой Даниэля: хочешь сделать хорошо, сделай сам. Такова его натура. Вот и сегодня Прохор вновь покинул Броумен, чтобы разобраться с каким-то странным делом. Об этом ему сообщил Министр на ежедневном совещании. А началось все так…Глава 1
Правитель Серединных Земель, как обычно, сидел на троне и слушал доклад Главного Министра. Сильвестр Драгович, как истинный генерал, поражал своей выправкой и чистотой мундира: всегда отутюжен, эполеты сверкают золотом, сапоги блестели, как… В общем, выглядел, словно экспонат в Дворцовом музее. Прохор, сколько не пытался, не смог уговорить генерала сменить форменное одеяние на повседневное. Последний настаивал на том, что офицер должен гордиться тем, что он офицер, и не скрывать свою принадлежность к армии за расшитыми кафтанами. Он не баба. Не боялся Сильвестр Драгович делать замечания и самому Прохору, мол, ходите, как простолюдин. Вдруг гость какой заморский пожалует, а король в драных портках по замку разгуливает или с бутузами кожаный пузырь по полю гоняет. Но Правитель только отмахивался, приговаривая, что король тоже человек, вышел из народа, при нем и должен оставаться. Сидя во дворце, нужд народных не познаешь. Жители должны знать, что Сюзерен помнит о них и все такое. А гости иноземные… Пусть смотрят и знают, что если Король не чурается посидеть на одной лавке с подданными своей короны, то и они, в свою очередь, никогда его не бросят и не предадут. А надеть парадное платье никакого труда не составит. Сильвестр Драгович в очередной раз проигнорировал предложение сесть на стул, коих в Зале появилось великое множество. Не мог он сидеть перед Августейшим. Мебель стояла вдоль стен, пылилась и ждала своего часа. Фрэд сидел на ступеньках возле трона, где когда-то проводил место сам Прохор, и делал пометки в Книге Летописи. Сам Сюзерен, облаченный в кожаную жилетку, простые штаны и рубаху, колотил пальцами по подлокотникам и внимательно слушал доклад Министра. — Третьего дня в Ромусе конюшня сгорела. Конюх, шельма, самогона перепил, ну и… Хм. Необходимо восстановить, тамошний наместник просит деньгами помочь. Прохор почесал подбородок. — А у них что, городская казна пустая? — Генерал пожал плечами, Фрэд покачал головой. — Значит так: пусть восстанавливают сами, за счет конюха. Кто спалил, тот пусть строит. А то пойдет мода: сломали и пес с ней, казна денег даст. А вот кукиш им! У меня не забалуешь. А нет — наместника без жалования оставим. Он там зачем сидит?! Пусть сам свои проблемы улаживает. Замену быстро найдем, если что. Фрэд, отправь ему депешу. — Угу, — ответил писарь и сделал очередную пометку. Генерал погладил усы и продолжил доклад. Он перебирал грамоты, бубня под нос: — Так, это не важно. Хм, пустяк. Ничего особенного. А, вот… Прохор уже не наделся услышать что-нибудь этакое, что всерьез могло бы его заинтересовать. Засиделся без дела. Не мешало бы развеяться самому и Фрэда с Даниэлем вывести за стены города, пока плесенью не покрылись. — Что там у вас? — оживился Сюзерен, тряхнув рыжей челкой. — В окрестностях Фрилфаста, что подле Северных гор, мертвяков находить начали, причем все померли насильственной смертью, многие, страшно сказать, без голов. Тамошние поначалу не придавали этому значения, но когда счет пошел на десятки… В общем, беда там, — после этих слов встрепенулись даже доберманы, дремавшие у трона. Государь сдвинул брови и призадумался. — Фрилфаст, Фрилфаст… — Он забарабанил пальцами по позолоченным подлокотникам. — Знакомое название, откуда я его знаю? Там ранее ничего этакого не происходило? Теперь и Генерал наморщил ум, пытаясь пролистать в голове все известные события. В Зале Собраний наступила тишина. — Душегуб, — словно невзначай сказал Фрэд, привлекая к себе внимание. — Не помните? В лесу близ Фрилфаста люди пропадали. Сначала на чупакабру грешили, а потом коваль местный сказал, что с исчезновением его подмастерья все прекратилось. Видимо, кто-то дал отпор душегубу. Сколько ж времени-то прошло?.. Прохор откашлялся. — Пора службу организовывать, которая будет подобные дела вести. — Это точно, — согласился Министр. — Но тут опытный человек нужен. Прохор встал с трона, подошел к окну, обрамленному красного бархата шторами, и сквозь стекло посмотрел вдаль. — Вы со своим делом хорошо справляетесь. Покуда нужного человека нет, я сам разберусь. Едва он произнес эти слова, по Залу разлетелся вздох разочарования, который сорвался с уст писаря. Ему сразу стало ясно, что ничем хорошим это не закончится. Придется ему, бедному и несчастному, снова тащиться на край света, спать незнамо где, есть не пойми что и вообще… А ведь он уже привык к размеренной и монотонной жизни, которую вел. К тому же, ему начала строить глазки одна рыженькая фрейлина. И на тебе! Опять жареный петух короля в мягкое место клюнул. — Может, вы моего помощника возьмете? — с робкой надеждой спросил Фрэд. — Мне чего-то нездоровится, — и он попытался закашляться, но вышло не очень убедительно. Генерал закатил глаза и покачал головой. Прохор улыбнулся. — Нет, любезный, вот именно тебя я и не могу здесь оставить. Ты уже поднаторел во всякого рода приключениях, да и похудеть тебе не мешало, вон, колет уже по швам трещит. Писарь погладил наметившееся брюшко. — Это все от переживаний! Вот вы меня с собой возьмете, и я еще больше растолстею. Оно вам надо? Мне нет. — Могу отправить на галеры, там все худые, — обронил Сюзерен, и Фрэд пошел пятнами. Писарь выронил книгу, вскочил и подбежал к Министру, который, направив взгляд в пол, прятал смешок в своих пышных усах. Бедолага потряс офицера за рукав мундира. — Сильвестр Драгович, я же пошутил! Как я могу бросить своего друга на произвол судьбы, а тем более доверить его жизнь какому-то помощнику? Да они с мастером без меня таких дел натворят, что за месяц не разгребешь. Я в их компании единственный рассудительный человек! Прохор удивленно посмотрел на писаря. — Ты меня только что блаженным назвал? — Я это… — Фрэд застыл с открытым ртом и захлопал ресницами. — Вот и ладушки, — Сюзерен потер ладони. — Пиши мой королевский указ: сего дня снарядить поход в Фрилфаст, дабы разобраться с исчезновением подданных короны. В состав экспедиции входят ты, я и Даниэль. Генерал открыл было рот, но Прохор его опередил. — А вас, Сильвестр Драгович, я попрошу остаться. Должен в городе быть человек, которому я доверяю, как себе. Не хочу сказать ничего плохого про Королеву, но она женщина, а вы можете кулаком по столу ударить. Напористость иногда нужна больше, чем титул. И так, в путь!* * *
Мастер, как обычно, занимался очередным своим изобретением. Именно за этим его и застали писарь и король. Даниэль сидел за столом, на котором громоздилось жестяное нечто, состоящее из нескольких соединенных между собой коробок, двух колес с воротком и масляной лампы, что довершала конструкцию. Пространство вокруг изобретателя было завалено узкими полосками бумаги, на которых виднелись одинаковые рисунки. — Ты, часом, не спятил? — спросил Прохор, и мастер вздрогнул от неожиданности, выронив писало и чуть не свалившись с единственного в доме стула. — Вы сдурели?! — возопил Даниэль. — Вы чего подкрадываетесь?! Я чуть не умер от страха! Чтоб вас! Он схватился за грудь в области сердца и театрально тяжело задышал, придерживаясь второй рукой за стол. — Ты в художники подался? — спросил писарь, разглядывая мазню друга. — А чего тут все одинаковое? Мастер вырвал из рук Фрэда плод своих трудов. — Что бы ты понимал, книжный червь. Это мое новое изобретение, самодвижущиеся картинки. Навроде театра теней, хотя что я тебе полоумному объясняю, все равно не поймешь. — А чего это ты меня дураком называешь? — вспылил летописец. — Я, может, поумнее тебя буду, просто виду не подаю. Тоже мне, пуп земли какой нашелся! Гляньте на него: ученый муж выискался! Словесная перепалка грозила перерасти в драку, поэтому в спор вмешался Прохор. — А ну-ка, цыц! — мастер с писарем замолчали. — Приветствую тебя, Даниэль. — Мое почтение, — шмыгнул тот носом и показал Фрэду кулак. — Давай, рассказывай, что придумал. Только недолго, у нас дела государственной важности, которые не терпят отлагательств. Изобретатель отпихнул писаря в сторону и прошел к окну. Прежде, чем задернуть поеденные молью и мышами занавеси, он покопался на заваленном барахлом подоконнике минуту-другую, но ничего интересного не нашел. Спустя мгновение комнату окутал полумрак, разрезаемый лучами света, проникающими через дырки в шторах. — Значит, так, уно моменто! — Даниэль вернулся к столу и принялся наматывать узкие полоски бумаги с рисунками на одно из маленьких колес своего жестяного чудовища, сей процесс занял порядка пяти минут, Прохор засекал. — Молча смотрим и восхищаемся! Он закрепил конец бумажной ленты на втором колесе, зажег лампу и стал крутить вороток. Колеса со скрипом завертелись. — Ну и?! — хмыкнул писарь. — На стену смотри, чудо в перьях! — крикнул мастер, махнув рукой. Фрэд и Прохор устремили свои взгляды туда, куда указал изобретатель. На стене, завешенной белым полотном, шевелились причудливые фигурки. Они очень походили на крохотных человечков и размахивали руками, прыгали, приседали и ходили вперед-назад. — О… е… а…! — выдохнул Фред. — О… е… а…! — подтвердил Прохор, когда мастер закончил представление и отдернул занавеси, наполнив комнату дневным светом. — Что это такое? — Понравилось? — Ты еще спрашиваешь?! — в один голос ответили писарь и король. — Я знал, — Даниель гордо прошествовал к столу, сел на стул и заложил ногу на ногу. Наступила минутная тишина. Друзья изобретателя пытались осмыслить увиденное и прийти в себя. Такое впечатление произвели на них живые картинки! Прохор ходил вокруг стола, разглядывая чудо-агрегат, а за ним по пятам следовал Фрэд, который то и дело разводил руками и с умным видом кивал. — И как это работает? — спросил он. Даниэль встал. — Не буду углубляться во все тонкости. Вот в этой коробке имеется линза, как в очках, только много больше. Именно она увеличивает мои рисунки, если их можно так назвать. Это только на первый взгляд они все одинаковые, а на самом деле каждый отличается от следующего на самую малость. Вот, а если их передвигать быстро-быстро, то они оживают. Ну а лампа, чтобы все видно было. Как-то так, — мастер почесал затылок. — Тебя точно сожгли бы на костре, как колдуна! — подытожил писарь. — Тебе несказанно повезло. Ты мне вот что скажи: зачем эта штука нужна? Думаешь, кому-то это будет интересно? — Ну ты же вон даже рот открыл от удивления, значит и другим понравится. Писарь не успокаивался. — Да с ума сойдешь рисовать. Вон ты сколько накропал, а делов на минуту. То ли дело театр — все просто, оделся, слова выучил, и готово, а тут… — Он махнул рукой. — У твоего изобретения нет будущего. — Да иди ты кобыле под хвост! — послал Фреда Даниэль и обратился к Прохору, который, заложив ладони за ремень, наблюдал за спором. — Ну хоть ты ему скажи! Король кашлянул. — Время покажет. Мы к тебе чего пришли. Собирайся в путь. Ждет тебя, касатик, дорога дальняя, харчи казенные. — Теперь-то куда?! — округлил глаза мастер. — К Северным горам, — Прохор еще раз оглядел изобретение. — Опять, что-ли упыри-вампиры чудят? — припомнил Даниэль историю, что случилась в Горянке, и запустил пятерню в копну белых волос. — Надо было всю эту бывшую знать сжечь, и дело к стороне. Государь отмахнулся. — То дело прошлое. Нынче новая напасть. На пару дней делов, мухой обернемся, одна нога здесь, другая там. Даже заскучать не успеешь. Мастер вздохнул. — Было бы по кому… — Он подошел к окну и уставился в никуда. К нему подошел Прохор и приобнял по-отечески. — А как же торговка цветами, что живет у восточного хода? Неужто ты думал, что никто не знает? Мы уж в замке пари держим, что вы свадьбу сыграете в этом году. Не разочаруйте меня. Я на вас двадцать золотых поставил. Тут голос подал писарь. — Это все, конечно, хорошо, но долго вы еще, простите, телиться будете? Уже вернулись бы давно, — Даниэль и Прохор с укором посмотрели на служителя пера, а тот пожал плечами. — Долго вы еще лясы точить будете? Как говорится: сделал дело — гуляй смело. Давайте слетаем по-быстрому во Фрилфаст, заборим тамошнюю нечисть, и тогда женитесь, сколько вам влезет. Нет. Вы, конечно, можете и дальше трепаться, но тогда я пошел в замок. Если вам делать нечего, то у меня там работы непочатый край. Прохор охнул и поклонился, метя пятерней половицы. — Извиняйте, ваше занудство. Вы уж не гневитесь, что отвлекли вас от забот праведных… — Прощаю, — махнул дланью писарь, смутившись и понимая, что зашел в своих причитаниях слишком далеко. Даниэль так глянул на Фрэда, будто хотел того испепелить. Он сорвал фартук и выпрыгнул через открытое окно во двор. За ним последовал Прохор, а уж потом и летописец. Троица, обойдя жилище мастера кругом, вновь оказалась перед входом. Хозяин дома упер руки в бока и вздохнул. — Надо бы мне забор покрасить, крышу покрыть, колодец почистить и деньгу на свадьбу накопить, — Он искоса посмотрел на венценосного друга, но тот и ухом не повел. — Я говорю, денег надо. Или мы с тобой за спасибо полетим? Прохор сначала не понял, что последняя фраза предназначалась ему, и сообразил только после того, как Фрэд стукнул его локтем в бок. — А, вот ты к чему… Само собой, суточные, премиальные и все такое. — Когда отправляемся? Фрэд покачал головой. — Ты глаза-то протри. Вон наши тюки на крыльце стоят. Мы уже собрались давно, только тебя, окаянного, ждем. Даниэль нахмурил брови. — Это что получается, что я не успею даже это… к Хельге сбегать?! Ну уж дудки! Если у вас нет личной жизни, то… Шутка ли, улетаем на пес знает сколько! Вы как хотите, а я так сразу никак не могу убыть. Вы пока грузите вещи на корабль, топите котел и все такое, а я скоро буду, — мастер развернулся и побежал по улице, толкая прохожих. — И не спалите мне ничего, а то я вам!.. Прохор вздохнул и с улыбкой посмотрел на Фрэда. — Ну что, давай делами заниматься, а то потом этот ухарь нас бездельниками назовет. Друзья подхватили походные мешки и через приоткрытые ворота прошли во внутренний двор, где всегда наготове стоял летучий корабль…* * *
Закат сменил голубой цвет на ярко-розовый, из-за леса стал выползать рогатый месяц, словно улыбаясь на прощание солнечному диску. Легкий ветерок помогал огромным пропеллерам, что несли посудину по направлению к Фрилфасту. Воздушное судно бороздило небо уже вторые сутки. Путешественники по несколько раз пересказали все городские слухи, по три раза посмеялись над анекдотами Прохора, который тот услышал от музыкантов. Теперь мастер и его коронованный друг внимали писарю, который не на шутку разошелся после кружки хмельного, рассказывая друзьям свои истории. Что сочинял в библиотеке, когда не был занят с первой фрейлиной королевы, темноволосой красавицей Изабеллой. — Давным-давно, в далеком-далеком королевстве произошла эта история. Жили-были в темном-темном лесу брат с сестрой. Звали их Карл и Клара. Клара была блаженная, замуж ее никто не брал, а может, причина и не в этом, а в том, что жили они в самой чаще, а там женихов только волки да медведи. Возможно, по той же причине не имелось суженой и у Карла. Так или иначе, жили они вдвоем посреди леса. И вот однажды собрался Карл за дровами и говорит сестре, мол, никому не открывай, я скоро приду. И ушел. Ходил он бродил средь буреломов, собирал сушняк. Крутил вязанки, собирал ягоды грибы и не заметил, как ночь сменила вечер. Пора, думает, домой. Вышел на тропинку и наткнулся на бездыханное тело какого-то бедолаги. Посмотрел по сторонам — никого. Недолго думая, взял и стянул с мертвяка сапоги. Дохляку уже ни к чему, а ему пригодятся. К тому же новые почти, даже каблуки не стесанные. Новьё, считай. Так вот, стянул он обувку, а тело спихнул в заросли орешника. А куда его еще девать, на себе в город тащить? Мол, так и так, господин начальник городской стражи, в лесу нашел. Так тебя же и обвинят, разбираться не будут. Так спокойней. Скинул Карл свои стоптанные бахилы, переоделся в новые, закинул вязанку дров за спину и довольный побрел домой. Идет, никого не трогает, насвистывает себе под нос песенку, вслушиваясь в тишину ночного леса, пинает шишки да мухоморы, попадающиеся на пути. Иногда останавливался, чтоб отдохнуть и полюбоваться своей обновкой. Поставит ногу на каблук и диву дается, любуется, как девка новым платьем. А небо тем временем тучи стали затягивать. Прибавил дровосек шаг, пока луна вовсе не скрылась, и вскоре добрел до дома. Рассказал он Кларе о своей находке. «Посмотри, в каких я сапогах!». А та схватилась за голову, зачем, говорит, снял с мертвяка, есть голова-то на плечах? Примета плохая, быть беде! А тот махнул рукой, поужинал, поставил сапоги возле камина да спать завалился. Храпел так, что птицы из леса в теплые края улетели. А вот его сестре не спалось. Ворочалась Клара, не шел к ней сон, и мигрень одолела. Все твердила девица сквозь зубы: «Принесет беду твоя обновушка, братец». Медленно текла ночь, и вдруг кто-то постучал в дверь, да так сильно, что петли завыли. И раздался с той стороны голос заунывный. «Открывай дверь добром!». И ветер вторил голосу эхом. «Я пришел обратно получить то, что смел ты ночью утащить!». И ветер не унимался, повторял за неизвестным. Тут Клара стала метаться по дому, крича, что есть мочи. «Изыди! Изыди, нечистый!». Тут проснулся и Карл. Недолго думая, он схватил топор и выскочил за порог босиком и в одном исподнем. Дровосек носился вокруг дома, размахивая колуном, но так никого и не нашел. Основательно устав и запыхавшись, дровосек вернулся в дом и замер на пороге. Топор выпал из его руки, отрубив Карлу палец, но тот этого даже не заметил. Все его внимание было приковано к камину: там, обутая в те самые сапоги, что совсем недавно принадлежали неизвестному дохляку, лежала его сестра. Бездыханная и бледная, аки сама Смерть. Подбежал брат к сестре, упал возле ее тела на колени и горестно зарыдал, содрогаясь всем телом. Так и умер. Вот такие дела, — закончил свое повествование Фрэд. — И как теперь спать?! — всплеснул руками Даниэль. — Нагнал жути. Ты можешь что-нибудь веселое придумать? Это что же получается? Если я найду на улице кошель, его теперь и брать немоги? Глупость какая. Я, пожалуй, сегодня на палубе лягу, в каюте как-то не по себе. Вечно там что-то скребется, пищит и спать мешает, а тут воздух свежий и все такое. — Это ж все неправда, — смутился Фрэд. — Ну да, — кашлянул мастер, — но я все равно тут лягу. Вдруг ветер поменяется. Надо за курсом следить, не тебе же доверить. Если ничего не случится, то днем прибудем к окрестностям Фрилфаста. Думаю, сядем в поле у Тихой заводи, селение такое, — изобретатель развернул карту, что выудил из тубуса, болтающегося на поясе. — Я, правда, не понимаю, какая тут заводь, если река ближайшая пес знает где. Три перста. Это сколько верст получается? Может, я что попутал? Да нет, все так должно быть. Прохор покачал головой, поднялся на ноги и, чтобы размять затекшие члены, прошелся по палубе от кормы до носа и обратно, наслаждаясь проплывающими мимо красотами. — Вы бы тоже посмотрели, когда еще увидите. Просторы-то какие! Эге-гей! Невозможно налюбоваться. Вот так бы всю жизнь путешествовал и смотрел, путешествовал и смотрел. — А есть когда? — спросил писарь. — Вот вечно ты все испортишь! — сплюнул под ноги Государь. — Ты о чем другом можешь думать? Точно тебя на галеры отправлю! Солнце тем временем окончательно спряталось за горизонтом, а на небе высыпали звезды. Месяц размеренно покачивался в вышине. Мастер вздохнул, повис на леерах и стал наблюдать за плевками, летящими вниз. Фрэд, махнув рукой, убрал свою книгу в сумку и отправился спать, предварительно заглянув на камбуз, где стянул пару пирогов с черникой из стратегических запасов Даниэля. — Слушай, — спросил Прохор потягиваясь до хруста в костях, — а как ты определишь где юг, если у тебя компас сломается? Изобретатель, не отвлекаясь от своего важного занятия, ответил: — Тут все просто: видишь месяц? Мысленно проведи прямую от его верхнего кончика его рожка до нижнего, а затем до самого низа. Где соприкоснется с землей, туда и правь. — А если будет полная луна? — Тогда, считай, заблудились, — спокойно ответил мастер. — По карте еще можно, но лучше за компасом следить, чтобы не ломался. — Понятно, — кашлянул Прохор. Даниэль вздохнул. — Когда-нибудь на небе не останется свободного места. Летучие корабли будут сновать туда-сюда, как мальки в пруду, а внизу по дорогам будут носиться, как мыши в погребе, самодвижущиеся кареты. В театрах будут смотреть живые картинки. Вот время настанет, только, думаю, мы не доживем до этого. Король покачал головой. — Ты смотри, чтобы мы на скалы не налетели, а то мы не то что до тех времен, до завтра не доживем, мечтатель! — Будь покоен, — поспешил успокоить Государя изобретатель. — У меня все под контролем. Спи спокойно. Прохор похлопал друга по плечу. — До завтра, — и растворился в ночи. Даниэль же перебрался на нос, где стоял большой ящик. Откинув крышку, мастер поколдовал над агрегатом, хранящимся внутри, довольно потер ладони и дернул большой рубильник. Через мгновения ночную тьму разрезал яркий луч, осветивший все пространство перед носом корабля. И бил он с бочки впередсмотрящего. Это была такая же лампа, как и на самоходной карете, только увеличенная в несколько раз. Изобретатель заложил руки за голову, втянул ноздрями свежий воздух. — Надо топку проверить, а то действительно до утра не дотянем, — Он трижды сплюнул через левой плечо, постучал по палубе и отправился в недра корабля. А на горизонте тем временем показались первые вершины Северных гор…Глава 2
Летучий корабль приземлился на поляне в центре небольшой дубовой рощицы, что стояла посредине гречишного поля и отделяла путешественников от Тихой заводи. Солнце медленно, но верно ползло в зенит, проснулись невидимые птицы, поющие на разные голоса, бабочки и стрекозы. Трава еще хранила капли росы, что переливались всеми цветами радуги. — Красотища! — констатировал Прохор. — Не перестаю удивляться красотам наших земель. — А я не перестаю удивляться тому, что вы постоянно приземляетесь так далеко от нужного места, — простонал Фрэд, наступивший на холмик земли, что оставил после себя крот, и запачкавший сапоги. — Нельзя было у стен города сесть? Мы теперь до туда еще два дня добираться будем. — Тебе бы бабой родиться, — сплюнул под ноги Даниэль, который съехал с палубы по канату. — Ноешь и ноешь, ноешь и ноешь. Еще не надоело? Ты только представь: сейчас доберемся до заводи, похарчуемся, в баньке попаримся. Я давно не был в баньке! Косточки попарить — милое дело, грязь дорожную смоем. — Сидели бы дома и смывать бы ничего не пришлось, — буркнул писарь. — Опять двадцать пять! Ну что ты за человек?! А где король? — Мастер осмотрелся: Прохора нигде не было видно. — Самодержец, ты где?! Ответ прилетел из рощи. — Тут я. Не поверите, здесь столько дубовиков, что хватить на всю зиму! Желудей меньше! Друзья поспешили на голос и уже через минуту очутились под сенью вековых деревьев, что переплелись своими могучими ветвями, заслонив листвой небо и образовав естественное укрытие от дождя. И, глядя на эту величественную красоту, становилось немного страшно. Казалось, что роща вот-вот оживет, опутает своими лапами и свяжет корнями. — Жутковато малость, — сглотнул мастер. — Малость?! — брови писаря поползли вверх. — Да у меня поджилки трясутся! Хуже места не придумаешь. На погосте и то веселее. Пойдемте уже в деревню, а? Прохор закрыл глаза и сжал в ладони шляпку гриб, которым только что любовался. Мякоть стала просачиваться сквозь пальцы. — Любезный, еще одно слово — и в Броумен ты пойдешь пешком, — Он поднялся, отряхнул руки и зло глянул на писаря. — Пошли. Даниэль, у тебя на борту есть бочка? Надо будет на обратном пути грибов с собой взять. — Конечно, у меня целый трюм бочек, я их как раз для таких случаев вожу. У нас же своих-то грибов мало, — мастер покачал головой и последовал за Прохором. Троица брела напрямик через поле: первым шел Правитель Серединных Земель, за ним королевский изобретатель, замыкал шествие хмурый, как туча, дворцовый писарь. Слева и справа возвышались чучела, до которых настырным воронам не было никакого дела. Черными кляксами парили они в небе, то снижаясь, то взлетая вновь. От их оглушающего гомона у Фрэда даже разболелась голова, и он снова начал причитать и проклинать судьбу-злодейку, которая забросила его в эту дыру. А вот Даниэль наоборот был весел, чем еще больше раздражал летописца. Мастер сам каркал в голос, будто переговаривался с пернатыми тварями, а те отвечали. — Интересно, что они мне говорят? — произнес Даниэль, разговаривая с самим собой, но ему ответил писарь. — Что ты недоумок. Только блаженные дули воробьям показывают, да с курями разговаривают. Прохор задохнулся в порыве хохота. — Вот за что я тебя люблю, властелин пыльных фолиантов, так это за то, что ты хоть и крайне редко, но можешь выдать что-то действительно смешное! Ха-ха-ха! А вот мастер не нашелся, что ответить. Слова писаря вогнали его в ступор. Он так и топал, пока гречишное поле не кончилось, и перед троицей не раскинулось село в сто домов, не меньше. Как оказалось, Тихая заводь лежала в естественной чаше, что образовали зеленые холмы. Отсюда, с вершины, хорошо был виден и Фрилфаст, точнее шпили его башен. До города еще миль десять, не меньше. Осознав сей факт, писарь вздохнул так громко, как только мог. А на горизонте высились острые пики Северных гор. Спуск с холма занял около получаса. И все это время Фрэд не переставал причитать, но его стоны не смогли прогнать улыбку с лица Государя, а Даниэль, казалось, и вовсе перестал обращать внимание на бумагомарателя. — Смотрю я на все это, — мастер сорвал травинку и зажал ее губами, — и вспоминаю наших музыкантов. Помнишь, у них песня такая есть. Про траву на полях, про туман? Изобретатель никак не мог себя заставить называть Прохора по имени, поэтому говорил вроде как сам с собой, но всегда подразумевал диалог с королем, а тот, в свою очередь, точно понимал, что обращаются именно к нему, и всегда отвечал. — Помню, а еще у них есть другая. Мне она сразу на душу легла, — Прохор попробовал поймать кузнечика, но оставил эту затею. Он расстегнул куртку, под которой скрывалась такая неудобная и жаркая броня, подаренная мастером, снял сапоги и тихонько запел.Глава 3
Прохор продрал глаза и кое-как, скинув ноги, сел. В голове шумело, все тело ломило, ибо спать на узкой деревянной лавке не очень удобно. Он осмотрелся. Вокруг никого, только по столам шарятся коты и куры, подъедая то, что вчера не смели селяне, которые теперь отходили от гульбища, нежась в кроватях. Проверив все кружки и кувшины, Прохор с огромным сожалением обнаружил, что утолить жажду абсолютно нечем. Государь потер виски и посмотрел на небо: там, в вышине, по направлению к Северным горам, плыли облака, гонимые ветром. На Правителя Серединных Земель нахлынула грусть-тоска. Он вспомнил Броумен, где его ждала Изольда с малышкой Жаннетт. Наверняка сейчас сидят у окна и смотрят вдаль, надеясь увидеть летучий корабль. Прохор резко встал и тут же оперся руками о стол, чтобы не упасть. Последнее ведро самогона было явно лишним. Он хотел крикнуть Даниэля, но голос еще спал, из уст вырвался лишь хрип. Мастер нашелся сам, он спал на лавке по другую сторону стола. Изобретатель со стоном сел, тоже повертел в руках кружки и осмотрелся. — Село не спалили — уже хорошо, а то Тихая заводь могла превратиться в Мертвую. Даниэль доковылял до ближайшего забора и, сорвав с яблони два налитых плода, бросил один Прохору, а в другой сам впился зубами. Сок потек и по подбородку короля. — Мм… Надо в город отправляться, пока нас на второй день не оставили. Я уже не сдюжу, да и дела не терпят. — А где писарь? — неожиданно спросил Даниэль. Прохор наморщил ум и осмотрелся. — Может, вернулся на корабль? Он же у нас привередливый. Сопит, поди, в обе дырки на кровати. Нарвав на дорогу яблок, столичные жители отправились в дубовую рощу на поиски летописца, но тот на летающем судне не обнаружился. Друзья обшарили весь трюм — Фрэда и след простыл. Даниэль глотку сорвал, пока кричал писаря. Прохор осмотрел с палубы окрестности, но с тем же результатом: Фрэд пропал. Пришлось вернуться в село. Сначала обыскали дом старейшины, который мирно сопел в своей кровати, накрывшись с головой тулупом. Затем осмотрели баню, а после и остальные дома, на что ушло около часа. Нигде летописца не нашли. — Ну не мог же он сквозь землю провалиться?! — всплеснул руками Даниэль, стоя на дороге посреди села. — Он тебе ничего не говорил? Может, с какой девицей в лопухи ушел? — Да я не припомню такого: он, считай, всё время за столом спал. Потом, правда, перед тем, как мы в баню пошли, он просыпался, сказал, что до колодца прогуляется. — Вот! Это уже кое-что. Кстати, вон и колодец, — мастер показал пальцем в сторону дома Лукьяна. — Так он же заброшенный, — напомнил Прохор. Даниэль махнул рукой. — Ой, думаю, вчера и мне было бы плевать. Я так другого и не видел, пошли. Король пожал плечами и поплелся за изобретателем…* * *
Фрэд открыл глаза. Голова раскалывалась от боли: то ли виноват самогон, то ли тот факт, что при падении писарь ударился о стенку колодца. Сейчас, сидя по пояс в ледяной воде, он смотрел наверх, туда, где виднелся небольшой клочок неба. Он даже ойкнуть не успел, когда неведомая сила втянула его в темноту. Стоило несчастному летописцу заглянуть внутрь, как в глазах помутнело, и он потерял равновесие, а спустя мгновение Фрэд уже плюхнулся в воду. А произошло это потому, что захотелось бедолаге пить, и он ничего лучше не придумал, чем пойти к колодцу. Из хмельной головы писаря выскочило, что колодец давно заброшен. Так или иначе, служитель пера откинул крышку, потянул журавля и обнаружил, что ведра нет, хотя должно было быть. Как иначе воды зачерпнуть? Фрэд попытался сглотнуть, но в горле пересохло начисто, и он перегнулся через венцы в поисках ведра. Пить Фрэду резко перехотелось, но зато возникло другое желание — выбраться отсюда наружу, вернуться домой и больше не покидать библиотеки. Гори огнём все эти путешествия! Постепенно глаза стали привыкать к темноте, и бедолага решил осмотреться: вдруг найдутся спасительные ступени. Но то, что обнаружил писарь, заставило его вжаться в стену и чуть слышно заскулить. Из темноты колодца на него смотрели пустые глазницы человеческого черепа, который когда-то принадлежал скелету, облаченному в белое платье. — Мама дорогая! — неожиданно вспомнил летописец своих родственников, которых в глаза не видел, отмахиваясь руками от увиденного. Неожиданно нижняя челюсть черепа щелкнула и открылась, застыв в зловещей улыбке, а из одной глазницы выползла медянка, скользнула в воду и, извиваясь, исчезла. Фрэда затрясло от страха. Он зажмурился и стал шарить руками по скольким бревнам, покрытым плесенью и поганками. Головная боль ушла, оставив вместо себя ужас и смятение. Несчастный часто задышал и чуть приоткрыл глаза. Теперь пришла очередь отвиснуть его собственной челюсти. Скелет, медленно, но верно начал обрастать плотью, а череп покрылся темными, длинными волосами. Вскоре Фрэд смотрел на необычайной красоты девушку. Она протянула писарю руку, и тот коснулся бледной, холодной плоти. — Быть хочу всегда с тобой! — прошептал летописец. Настолько прекрасной оказалась покойница, что бумагомаратель враз позабыл свою зазнобу, что ждала его во дворце. Фрэд, не моргая, смотрел на свою возлюбленную и шептал ей слова любви до тех пор, пока кто-то его не окликнул. Писарь поднял взгляд и увидел высоко над собой ту самую, что стала его избранницей в королевском замке. Рыжеволосая фрейлина тянула к своему любимому руки и просила не бросать ее на произвол судьбы. Изабелла, так звали милашку, даже бросила в колодец веревку. — Милый, я помогу тебе! Но Фрэд отрицательно покачал головой. — Ты меня не вытащишь! И веревка мне твоя не нужна. Мечтаешь о любви, но при чем тут я? Вот моя избранница, рядом со мной, — и он вновь впился взглядом в свою новую пассию. Но девушка никуда не собиралась уходить и продолжала плакать и умолять Фрэда выбраться наверх. Она тешила себя надеждой, что ей все-таки удастся переубедить возлюбленного, но тот и слышать ничего не хотел. — Оставь меня в покое! Поди прочь, не хочу больше тебя видеть, не мешай нашему счастью! Летописец хотел послать проклятья и даже открыл для этого рот, как сверху на него полилась ледяная вода. Бедолага закашлялся и посмотрел на Изабеллу, но вместо нее увидел там лицо Даниэля. — Вылезай, тебе говорю! Вот дурной. Ты какого лешего к этому колодцу поперся?! Его забросили потому, что тут какая-то дрянь в воде завелась, у местных от нее видения случались. Обвяжись веревкой, мы тебя вытянем. Фрэд потряс головой и снова посмотрел наверх: ничего не изменилось. Там, в нескольких саженях над ним, по-прежнему нависал улыбающийся мастер. Писарь медленно перевел взгляд на ту, ради которой готов был остаться в этом колодце навсегда, и ужаснулся: в своих руках он сжимал серые кости. Не теряя ни секунды, летописец связал из каната петлю, накинул на себя и заорал, что было мочи: — Тяни! В мгновение ока летописец оказался наверху, в объятиях короля. — Ну и напугал же ты нас, братец! — Прохор похлопал друга по спине. — Мы думали все, конец тебе пришел. — Попил водички? — засмеялся Даниэль. Фрэд посмотрел на друзей и заплакал, тыча пальцем на колодец. — Там… Там чей-то скелет в белом платье. — Да ладно?! — мастер перегнулся через венцы и всмотрелся в темноту. — Верно говорит. Там кто-то есть. Надо достать. А ну-ка, держите меня, я мигом. Изобретатель отвязал веревку от писаря, обмотался сам и сиганул в темноту, чтобы через минуту-другую вновь оказаться на земле. Жители села столпились вокруг скелета и сокрушенно вздыхали. — Это Лютиция, дочь нашего старосты. Стало быть, никуда она не пропадала, а мы на душегуба грешили, — Хома почесал бороду. — Он теперь точно умом тронется. Кто ему скажет? Желающих не нашлось. Государь опустился рядом со скелетом на колени. — Ты не спеши оправдывать душегуба. Его это дело, к бабке не ходи. Вон, смотри, — и Прохор высвободил из лохмотьев, что когда-то были платьем, покрытый ржавчиной молоток. — И череп треснутый. Он это. В грамотах, что в Броумен прислали, так и сказано: на месте, где убивец орудует, находили всякого рода инструменты. — Точно! — поддакнул Хома. — Помните, когда нашли Лукьянову супружницу покойную, там же и серп валялся. Собравшиеся дружно закивали, загалдели и бочком-бочком стали расходиться по домам. Государь призадумался и поднялся с колен. — Значит так. Ты Фрэд, как самый балаболистый, иди к старосте и… В общем, иди. Придумай что-нибудь, чтобы помягче сообщить ему о своей страшной находке. А ты, Хома, — Прохор выудил из-под колета кошель и протянул бородачу три золотых монеты, — приготовь нам лошадей. Надо как можно скорее этого душегуба изловить. Здоровяк кивнул и испарился, а Фрэд поплелся к дому старосты, бормоча под нос: — Тут хоть помягче, хоть пожестче… Мастер отряхнул с сапог налипшую колодезную грязь. — На погост-то пойдем? — Это ещё зачем?! — удивленно глянул на него Прохор. — Ну, проход искать в загробный мир, что Лукьян нашел. Может, тоже Вия встретим. — Вот ты вроде ученый муж, — покачал головой государь, — а туда же. Все черти — в голове. Прав Хома — пить надо меньше. Ему по пьяни тоже не пойми, что привиделось. Чуть баню по бревнышку не разнес. Я так думаю, что никакой это не Вий был, а тот самый душегуб. Видать, спугнул его старейшина. Хорошо, что дёру дал, потому и жив остался. Вот и подался убивец в город. Мастер почесал покрывшийся щетиной подбородок, попытался распутать скомкавшиеся пыльные локоны, но оставил эту затею, поскольку вырвал клок волос. — Надо в цирюльню сходить. Зарос, как бирюк. И тут село сотряс жуткий крик, а спустя мгновение из дома напротив выскочил Лукьян. Он подбежал к колодцу, рухнул на колени и, взяв скелет на руки, в голос зарыдал. Друзья не знали, что и сказать, развернулись и молча пошли по дороге в том направлении, в котором скрылся бородач Хома.* * *
Друзья ехали сквозь лесной массив, как говорится, круп к крупу, грызли прихваченные на дорожку яблоки и мирно беседовали. Ветви деревьев сплелись над дорогой живым сводом, сквозь который еле пробивался свет солнца, стоящего в зените. Невидимые глазу птахи чирикали на разные голоса, а над кобылами вился рой надоедливых мух. — Это от лошадей так несет или от Фрэда? — мастер поморщил нос и скормил огрызок своей гнедой. — Очень смешно. Я, между прочим, на работе пострадал, мне денежная компенсация положена, — писарь смахнул с плеча огромного жука. — Я чуть не поседел от страха, таких ужасов натерпелся, что тебе и не снилось! Сам бы смог всю ночь просидеть в колодце в обнимку с мертвецом? Даниэль достал из-за пазухи очередное яблоко. — Тоже мне, подвиг какой. Ты еще медаль потребуй и попроси нашего короля, чтобы он велел музыкантам песню про это сложить! Герой — пуп с дырой. Ты же скелету в любви клялся или забыл? — У меня случилось временное помутнение рассудка. По правде говоря, всё выглядело очень даже реально. Жаль, что всё так закончилось. Я имею ввиду всю эту историю со старейшиной. Жена, дочка… Бедняга совсем один остался, если не считать того блаженного из загорской страны. Лучше бы я не находил этот треклятый скелет, — Фрэд потрепал гриву своей кобылы, и та довольно фыркнула. Прохор похлопал свою серую в яблоках конягу по боку. — Как знать, может, оно и к лучшему. По крайней мере, несчастная упокоится, как должно. Лукьян сможет навещать её на погосте, хотя я до сих пор не могу понять, зачем все это нужно. Вот, предположим, умру я. И что? Мне же будет плевать, ведь меня уже нет. — А как же память и все такое? — спросил мастер. — Память? Так повесь портрет в покоях, чего тащиться через весь пригород да через поле, чтобы комаров кормить? Вон, в замке сколько всяких картин висит. Думаю, если бы Генрих в своё время ходил по могилам всех своих родственников, то ему править государством было бы некогда. Даниэль усмехнулся. — Да он особо-то и не правил, все текло своим чередом. И ещё. Думаю, что Фрэд верно сказал: не стоило ему находить скелет. Так, по меньшей мере, у Лукьяна хоть какая-то надежда имелась на то, что его дочь жива. А теперь… — Может, ты и прав, — пожал плечами Прохор. Друзья одновременно вздохнули и некоторое время ехали молча, слушая звуки природы. Вскоре лес расступился, и перед путешественниками раскинулось бескрайнее золотистое поле, которое разделялось на двое трактом, а вдали, на фоне серых гор, виднелся Фрилфаст, последний крупный город на севере Серединных Земель. Его флаги реяли на ветру, извиваясь узкими змейками. Поле больше походило на море, по которому гуляли волны. Тут и там высились чучела, которые были облеплены вороньем, как бродячие псы репейником. Солнце медленно плыло по безоблачному небу по направлению к западу, чтобы через несколько часов скрыться за горизонтом. — И какой у нас план? — спросил Даниэль, вставая на стременах, — у меня уже зад трещит. Надо в следующий раз взять на корабль самоходную телегу или соорудить самокаты. Это просто издевательство, не понимаю, как вестовые всю жизнь скачут туда-сюда?! Прохор пожал плечами. — Ну, во-первых, побеседуем с командиром гвардии. Кто, если не он, владеет ситуацией лучше других? Послушаем, что народ говорит. Может, чего и выясним. Заодно повидаем наместника, посмотрим, что за фрукт. Писарь разомкнул веки. — А в трактир когда? В животе уже урчит. — Кто о чем, а вшивый о бане! — усмехнулся мастер. — Может, у тебя какой паразит в пузе завелся? Ты же только и делаешь, что трескаешь. Под тобой кобыла того и гляди сломается. — Завидуй молча! — огрызнулся Фрэд. — В самом деле, я есть хочу. Давайте, вы поедете в дом наместника, а я в трактир, послушаю местные новости. — Заодно и поешь, — добавил мастер. — Хватит уже! Брешете, как псы шелудивые. Вы хуже торговок базарных! — не выдержал Прохор. — Мы с мастером к градоначальнику, ты в самый большой трактир. Тут вмешался Даниэль. — Нельзя его одного отпускать, он обязательно во что-нибудь вляпается. Не в историю, так в навоз. Давай все вместе пойдем, поедим, послушаем, потом наведаемся к официальным представителям законной власти. Выслушаем их умозаключения по данному вопросу, сопоставим факты и примем единственное верное решение. — Ты тоже есть захотел? — спросил Прохор. — Да, — коротко ответил Даниэль и смутился. — А на меня орал! — возмущенно фыркнул Фрэд. Мастер повернулся к писарю. — Да ты всегда хочешь, а я только сейчас! — Всё, вы мне надоели! — Прохор придержал кобылу. — Даниэль, ты едешь первым, а ты, Фрэд, последним, чтобы не видели друг друга. Кто из вас до городских ворот слово скажет, тот будет все оставшиеся дни ходить в бабском платье. Не пожалею денег, куплю самое страшное! Следующие две версты стали самыми длинными и скучными за всю жизнь изобретателя. Он однажды уже примерил на себя подобное одеяние и повторять эксперимент не имел никакого желания. Лошади мирно шлёпали по тракту, отгоняя своими куцыми хвостами мошек. Фрэд что-то писал в книге, мастер через плечо поглядывал на Государя, а тот полностью погрузился в раздумья. Так продолжалось до тех пор, пока троица не подъехала к каменным стенам Фрилфаста и не была остановлена гвардейцем, дежурившим у центральных ворот. Дорогу путникам преградил солдат, закованный в железо. Он направил на путешественников алебарду. — Кто такие? Цель вашего визита? Писарь хотел уже разродиться гневной тирадой, но его опередил Прохор. — Уважаемый, примите к сведению, что с незнакомыми людьми прежде всего надлежит здороваться, а посему мое почтение, — Он спрыгнул с кобылы и слегка склонил голову. — Ещё чего! — ответил гвардеец. — Язык не казенный, отвалится. Говори, зачем пожаловали, или валите отсюда. Прохор вздохнул и, покачав головой, посмотрел на Даниэля. — Никакой культуры, — и вновь обратился к солдату. — Ты бы, служивый, вел бы себя чуточку почтительней, не ровен час, нагрубишь самому королю. Тот усмехнулся и поправил тяжелый шлем. — Ну уж о приближении короля я бы узнал раньше всех, чай не торговец какой. А вот ты можешь по шее схлопотать, поскольку я полагаю, что ты затеял что-то недоброе, — и упёр конец алебарды в грудь Прохора. Балагур ухмыльнулся и надавил на оружие всем весом. Гвардеец попятился, округлив глаза. А Прохор тем временем напирал все сильнее, тесня солдата назад, сколько бы тот не сопротивлялся. Никак он не мог взять в толк, почему острое навершие не причиняет никакого вреда этому выскочке. Закончилось все тем, что негодяй выхватил оружие и повалил солдата на землю. Тот стянул шлем и заорал во всю глотку: — Убивают! На город напали! — тут же из караульного помещения, как горох, высыпали гвардейцы, кто в доспехах, а кто в одних портках. Стражи на стенах приладили болты на арбалеты, стрелы на тетиву и принялись высматривать врага. Стоит отметить, что внешне все города Королевства походили друг на друга, ибо строились по одному и тому же проекту, чтобы любой гость чувствовал себя комфортно в любом городе. Исключение составлял Броумен, и то только тем, что в центре возвышался королевский Дворец. Поэтому Прохор знал, где самое безопасное место у ворот, и встал в арку. Так его никто из лучников не смог бы поразить. Весельчак наступил на вопящего гвардейца и прижал к горлу алебарду. — Начальника караула сюда, живо! Мгновением позже перед рыжеволосым нарушителем покоя, как гриб после дождя, вырос усатый офицер в зелёном мундире, с саблей наголо и треуголкой набекрень: — Капитан третьей статьи Рокфор Будье Третий, командующий гвардией, к вашим услугам. Опусти оружие, и представься. Прохор усмехнулся, глядя, как окружают его самого и его спутников. — Вот сразу видно выправку, — Он откинул алебарду в сторону и перешагнул через поверженного воина. — Я Правитель Серединных Земель, Прохор Первый, показать грамоту или этого хватит? Гость Фрилфаста помахал перед носом офицера кулаком. Тот скосил глаза и около минуты лицезрел перстень с монограммой «КСЗ», после чего сглотнул, одёрнул мундир и рявкнул так, что лошади дёрнулись, и Даниэль с Фрэдом рухнули на землю, подняв клубы пыли. — Здравья желаю, Ваше Величество. Добро пожаловать во Фрилфаст, оплот Королевского Севера! Извините, не признал сразу, глаз замылился. — Вольно, любезный. Понимаю. Я здесь инкогнито, так что… Рокфор Будье Третий перешел на шёпот. — Дела чрезвычайной важности… — Именно. Скомандуйте гвардейцам отбой. И придумайте, где поговорить с глазу на глаз. Офицер развернулся на каблуках и крикнул. — А ну, разбежались, как тараканы, по постам. Живо! Чтобы в караулке духу вашего не осталось! Считаю до трёх. Солдаты мгновенно растворились в воздухе, но со всех сторон доносился шёпот: — Король! — Сам король приехал! — Тс, он же сказал — инкогнито, значит, никто не должен узнать! — Ловко он Тристана приложил, не робкого десятка правитель. — А ты чего думал, он змия о трёх головах на море один воевал. Что ему какой-то Тристан… Король со своей свитой прошли в караульное помещение и осмотрелись: один в один как в Броумене. Койки, пирамиды с оружием, тот же запах пота. Словно и не уезжали никуда. Капитан третьей статьи зашел последним и притворил за собой дверь. Гости расселись на кроватях. — Любезный, — Прохор пригладил растрепанные ветром рыжие вихры, — сразу к делу: мы прибыли сюда для того, чтобы изловить душегуба, который наводит страх и ужас на Фрилфаст и его пригород. Что вы можете сказать по существу? Командующий гвардией снял треуголку. — Полсотни убитых уже, Государь. Я лично проводил опрос всех, кто что-нибудь мог видеть или слышать, но безрезультатно. Докладывал градоначальнику, просил объявить мобилизацию, дабы пополнить ряды гвардейцев, патрули хотел усилить, но тот, чтоб ему пусто было, даже ухом не повелю. Сказал, денег в казне на такое нет и не предвидится. Прохор удивленно поднял бровь. — Разве можно так говорить о государственном муже, что честь короны блюдёт и заботится об её подданных? Офицер махнул рукой. — Ты уж прости меня, венценосный, но скажу, как есть: была бы и ехала ему и корона, и её подданные. Знаем мы, куда он деньги из казны тратит — вон, какую домину на берегу озера отгрохал. Вот такая правда, Государь. Прохор призадумался и посмотрел на друзей: Даниэль покачал головой, а Фрэд сплюнул и поставил точку в книге. Он слово в слово записал рассказ офицера. — А почему же никто не послал мне грамоту с жалобами? Командующий горько усмехнулся. — А кому писать? У него все прикормлены, с руки едят. — А сам? — Ты уж не серчай, Государь. У меня голова другим забита, моя задача за порядком следить да окрестности от врагов защищать, коль такие появятся. Прохор встал и вплотную подошел к Рокфору Будье. — Плохо вы со своими обязанностями справляетесь, коли у вас душегуб хозяйничает, как у себя дома. Почему допустили?! Военачальник вытянулся в струну. — Признаю свою вину и готов понести наказание по всей строгости: хоть разжалование в солдаты, хоть на солеварни. Прохор положил руку на плечо офицера. — Каждый должен быть на своем месте. Вы еще послужите короне в должности начальника гвардии Фрилфаста. С наместником я вопрос решу по справедливости, а пока… Пока мы отправляемся в город, послушаем, что народ говорит. О нашем визите никому не слова, ясно? — Так точно! — ударил каблуками капитан. — Ждите дальнейших указаний и присмотрите за нашими лошадьми. Прохор кивнул друзьям, те поднялись с кроватей и вышли на улицу. Солнце медленно плыло в сторону запада, играя своими лучами на снежных шапках Северных гор. Ветер продолжал гонять волны по полю, на котором резвились неуёмные вороны. С городских стен на гостей смотрели сотни глаз: шутка ли, сам король! Особо решительные махали Государю руками, а тот отвечал, чем вызывал ещё более дикий восторг у гвардейцев. — Куда теперь? — спросил мастер, заложив руки за ремень. — В таверну, надо же нам где-то заночевать. Фрэд к тому же уже позеленел от голода, да и у тебя уже урчит так, что уши закладывает.* * *
Едва дверь питейного заведения закрылась, друзья потонули в табачном дыму и гомоне. Эта таверна ничем не отличалась от других: столы, стойка, где хозяйничал усатый толстяк, масляные лампы на стенах, второй этаж, как в Кромстене. Это признак того, что в заведении всегда полно народу, даже в будни. Троица прямиком направилась к стойке. Толстяк расплылся в театральной улыбке. — Приветствую. Что господа желают? Комнату, две, три? Прохор облокотился на столешницу. — Мое почтение. Уважаемый, комнату о трёх кроватях, завтрак, само собой. Думаю, болтанки из двадцати яиц и полкругаля хлеба нам хватит. На попить подойдёт молоко, а то от вяленого мяса уже тошнит. — Сделаем, — толстяк поставил протертую кружку на поднос и принялся за другую. — Ну и, само собой, столик. Мы с дороги, хочется отдохнуть, перекусить и узнать, чем народ живёт. Хозяин таверны, не отвлекаясь от работы, промолвил: — Вот тут вам не повезло. Как видите, мест свободных нет. Я подумывал террасу поставить, но никак руки не дойдут. Только представьте — вы сидите под крышей, на свежем воздухе. Так что извиняйте. Прохору очень не хотелось пользоваться своими полномочиями, но бродить в поисках другой харчевни не хотелось, тем более, что результат мог быть таким же, как и здесь — вечер, пора отдыха. Но другого не осталось. — Любезный, освободите нам вон тот столик в углу. Рыжеволосый наглец подышал на перстень, надетый на средней палец правой руки, потёр его о полотенце, что держал в руках трактирщик, и продемонстрировал толстяку. Тот, едва увидел королевскую монограмму, отбросил полотенце в сторону, одёрнул фартук, поправил рубаху и разгладил усы. — Мое почтение, Вашество. Не признал. Маркус Броуди, к вашим услугам. — Не Йохан?! — удивился король. — Если надо, сменю имя, только прикажите. — Не надо, — «трактиройохановская теория» Прохора рассыпалась прахом благодаря одному-единственному толстяку. — Столика будет достаточно. — Пару мгновений… Маркус, словно муха, перелетел стойку и оказался в том углу, где хотели присесть гости. Что сказал трактирщик посетителям, осталось для друзей загадкой, но те без лишних вопросов и разговоров покинули харчевню. Вероятно, хозяин просто не стал брать с них плату, а если судить по количеству посуды на столике, ужин обошелся бы недёшево. Через несколько секунд появился халдей, собравший грязную посуду и вытерший столешницу. Гости заняли три стула из четырёх и стали ждать заказ, когда неожиданно для них на свободное место присел странного вида незнакомец, больше походивший на бродягу. Потрёпанные сапоги, потёртая куртка, латаные штаны. На голове широкополая шляпа, скрывающая лицо, и каштановые сальные волосы, забранные в хвост. — Мое почтение. Прошу простить меня, что так бесцеремонно присоединился к вашей компании, но все места, кроме этого, заняты, — неизвестный снял шляпу и положил на колени. — Я недолго, только перекушу. Вот и хорошо. Давайте знакомиться. Меня зовут Улен фон Шпигель. С кем имею честь? Поведение нежданного гостя обескуражило друзей. Ничего лучше они не придумали, как назвать свои имена. Прохору даже понравилась такая простота и наглость. Что-то было в этом муже, возможно, в его жилах текла благородная кровь. — Прохор, король этих земель, — он показал ладонь, увенчанную перстнем. — Это Даниэль, изобретатель, а это Фрэд, летописец. — Ничего себе компания! — Улен усмехнулся и показал Прохору свой перстень, на котором красовалась монограмма. — Это подарил мне мой отец, законный правитель Бельгинии Шарль Тер де Кос Четвертый. Я королевский бастард, рождённый прачкой. В этот миг принесли заказ гостям из Броумена. — Благодарю, — Прохор протянул пареньку золотой. — Мне то же самое, любезный, — сказал фон Шпигель и продолжил общение с соседями по столику. — Не думайте ничего дурного, обычно я не кому не говорю о своём происхождении, но вы… Вы — другое дело. Я наслышан о вас. Да-да, ваша слава бежит впереди вас. Это честь для меня, господин бывший шут. Мусье изобретатель… Сэр летописец… Очень приятно познакомиться. Бастард привстал и приложил руку к груди. То же самое сделали и его новые знакомые. — Взаимно, — сказал Прохор за всех. — Какими судьбами в наших краях? Улен отхлебнул из кружки, что возникла перед ним. — Теми, которым я не могу простить свое жалкое существование. Поиски лучшей жизни привели меня в Серединные Земли, ибо в родных я счастья так и не сыскал. Бастард, одним словом. Вроде и кровь благородная, а толку, как с козла молока. Отец знать не хочет, чурается ублюдка. Даже деньгами не помогает. Всё, что от него досталось, этот перстень. Оставил как память, — юноша усмехнулся, посмотрел на руку и сделал очередной глоток. — Перебивался, как мог. И кем только не был! И подмастерьем у кузнеца, и чистильщиком конюшен, даже грузчиком в порту. Вон, до сих пор рыбой воняю. Полжизни прошло на самом её дне. Потом плюнул на всё, и вот я здесь. Неудачи преследуют меня с рождения. Каюсь, хотел даже повеситься по пьяни. Не получилось, веревка порвалась. Однажды отобрал у гвардейца карамультук, хотел застрелиться — опять не вышло, порох отсырел. А как-то раз свалился в море и чуть не утоп, вот тогда я и понял, что смерть — это не мое. Жить захотелось. Причем так, как есть. Как говорится: невезучий, но живой! Но я не теряю надежда на то, что я еще увижу небо в алмазах. — Хорошо сказано, — хмыкнул мастер. — За это стоит выпить! — согласился Прохор. — Это надо записать, — буркнул писарь. Кружки с глухим стуком встретились. Хмельной напиток волнами перелился из одной посудину в другую, стекая пеной на стол. — С вашего позволения я малость перекушу, — Улен утёр губы рукавом куртки. — Последний раз я ел вчера днем. Прохор жестом дал добро и сам начал трапезу. Даниэль с Фрэдом смели по огромному куску баранины за считанные секунды, после чего забили трубки и принялись смолить, пуская в потолок дымные кольца. Тем временем посетители кабака порядком напились и принялись перемывать кости не только градоначальнику, но и Правителю Серединных Земель: мол, куда новоиспечённый король смотрит, почему позволяет наместнику за счет казны наживаться, и тому подобные упреки. Прохор понял, что всё, сказанное начальником гвардии, правда, и решил изменить ситуацию, пока не запахло жареным. — Вот, други мои, — сказал он шёпотом. — Если не ездить по своим владениям, то можно дождаться народного бунта. Сколько еще таких наместников, поди знай. На подобные должности надо назначать тех, кто знает каково жить в бедности. Такой человек не будет деньгами разбрасываться, ибо привык экономить и смотреть наперёд. Я прав, Улен? — Угу, — тот проглотил кусок мяса и слегка закашлялся. — У меня каждый гульден на счету. Лишнюю кружку хмельного боюсь позволить. Ем раз в день, а уж когда последний раз рубаху менял, и не помню. Таких вельмож надо поганой метлой гнать, а ещё лучше препровождать на какую-нибудь унизительную работу, чтобы другим неповадно было. Я так мыслю. Прохор хмыкнул. — Мой Министр такого же мнения, — и поинтересовался. — А что, дружище, смог бы ты занять место наместника. Временно, пока не найду достойного кандидата? Парень ты простой и, кажись, хороший. — И худой, много не упрёшь, — подметил мастер, выколачивая трубку о ножку стола. Улен фон Шпигель поперхнулся пивом и округлил глаза. — Я? Да ты смеёшься?! Какой из меня правитель? У нас такие должности по законному рождению передаются, а я бастард. — Ты думаешь, я свою в кости выиграл? — спросил Прохор. — Благородство не в крови, а в поступках. У иного дворника чести больше, чем у самого богатого купца. Я бы мог назначить Даниэля или Фрэда, но у них и своих забот полон рот. Выручай, сам видишь, какое настроение у народа. Бастард нахмурил брови. — Ну не знаю… Если ненадолго, и то только из уважения к тебе, то есть к вам. Правитель Серединных Земель потёр ладони и обратился к писарю. — Доставай свои причиндалы, грамоту гербовую, пиши, — Он подождал, пока Фрэд достанет из кожаной сумки письменные принадлежности и стал диктовать. — Приказываю… — Не спешите, я ещё не готов, — летописей отодвинул посуду и смахнул на пол крошки. — Теперь можно. Король продолжил: — Приказываю: отстранить от должности градоправителя… — Он призадумался и потрепал за плечо мужика, сидевшего за соседим столиком. — Любезный, как зовут наместника, не подскажешь? — Ворюга, а по отцу Фэш Грубен Второй, — ответил тот и отвернулся. — Записал? — Фрэд кивнул. — С лишением всех привилегий и назначить на его место Улена фон Шпигеля, сына Шарля Тер де Коса Четвертого. Бывшему наместнику за воровство и злоупотребление властью назначить наказание — год исправительных работ в качестве смотрителя за отхожими местами. Дата и подпись. Фрэд протянул Прохору грамоту и писало. Последний подмахнул бумагу и протянул ее Улену, после чего поманил к себе молодца, что стоял у стойки и постоянно косился в сторону столичных гостей. Тот смутился и подошёл к столику. — Ваше Величество… Рыжеволосый хитрец давно заприметил соглядатая. Им оказался тот самый солдат, который имел несчастье остановить троицу у городских ворот. Видимо, командующий гвардией поручил ему присматривать за венценосной особой. Мало ли что. — Тристан, видишь этого почтенного гражданина? — Прохор встал и указал на Улена. — Королевским указом он назначен новым наместником и его воля — это воля Короля Серединных Земель, то есть моя. Грамота о назначении на должность ему выдана. Сопроводи его к командующему, познакомь их, ну а дальше разберётесь. Все ясно? — Так точно, Вашество! — ударил каблуками Тристан. — Тогда ступайте. Еще увидимся, фон Шпигель, — Прохор протянул юноше ладонь. — Теперь ты лицо официальное и наделенное властью. Не оправдаешь — пойдешь нужники чистить на пару с бывшим. — Не подведу, — Улен пожаль ладонь короля. Новый градоправитель Фрилфаста и гвардеец покинули харчевню, а столичные гости решили осмотреть город, тем более, что в заведении стало трудно дышать от табачного дыма. Друзья вышли на улицу и вдохнули свежего воздуха. На город опустился вечер. Солнце опустилось за горную гряду, окрасив небо в розовый цвет. С противоположной стороны на небосвод карабкался бледный месяц, принёсший городу не только нового правителя, но и очередную жертву неуловимого душегуба…Глава 4
Он давно следил за ней. Последние дни практически не спал, ел на ходу, всухомятку. Старался как можно чаще попадаться ей на глаза, но ненавязчиво, словно невзначай. То просто пройдет мимо, улыбнувшись, то слегка заденет и извинится. Не запомнить его она не могла, а это именно то, чего он добивался. Несмотря на свой уже зрелый возраст, выглядел моложе своих лет, но это только добавляло шарма. Молодые девушки предпочитали женихаться со своими сверстниками, так что в пятьдесят получить расположениекрасотки не так и просто, но ему это удалось. Конечно, он мог просто напасть на нее и лишить жизни, да так, что никто бы и не заметил. Даже в толпе при свете дня. Но ему хотелось игры. Хотелось что-то самому себе доказать, а может, это был просто какой-то изъян в его голове, не позволяющий поступить иначе. Особенно сейчас, когда жители Фрилфаста в страхе перед душегубом боятся появляться на улице поодиночке, ему не удалось бы подобраться к ней. А подобная стратегия самая лучшая, доказано опытом не раз. Тебя постоянно видят, привыкают и со временем начинают доверять и перестают бояться. Он много раз задавался вопросом, кто он такой, почему это происходит именно с ним и почему именно это. Однажды даже постарался не поддаваться этому чувству. Уехал за сотни верст, далеко в леса, куда не ступала нога человека. Получилось держаться очень долго, даже стал думать, что излечился. Обманулся. Сорвался и вновь сменил место. Постепенно стал понимать, что никогда не сможет стать таким, как все: у него не будет своего дома, семьи, детей. Зверь, живущий внутри, одержал верх. Ночами ему снился один и тот же сон: он бредёт по бескрайнему полю, усыпанному телами его жертв, и от сияния луны, отражающегося от мертвых глаз, ночь светла, словно день. Он просыпался в холодном поту, ощущая на губах вкус крови и желание отнять чью-нибудь жизнь, ни для того, чтобы добыть еду или монеты, а просто так, дабы почувствовать силу и власть. И вот спустя двадцать лет он вернулся, а зло, живущее в нём и копившееся годами, вырвалось на свободу с новой силой, и сдержать его уже не оставалось ни сил, ни желания. Днем он изображал почтенного горожанина и подбирал жертву, а ночью начинал жить своей истинной жизнью. Что-то, живущее внутри, постоянно требовало новой крови. Только теперь он понял, что был рожден убивать, и молил всех известных богов о том, чтобы они послали одного-единственного охотника, который сможет уничтожить зверя, живущего внутри. Сегодняшний вечер не совсем подходил для задуманного, полная луна была бы идеальной, но до неё ещё двадцать дней, а зверь уже проснулся и снова требует пищи, хотя с последней кормёжки и десяти дней не прошло. Он не испытывал к ней ничего, абсолютно никаких чувств. Хотя нет, одно чувство имело место — жалость, но такая мимолетная, невесомая, которую даже он почти не замечал. Он понимал, что она не виновата, но так распорядилась судьба. Она станет новой жертвой, и произойдет это сегодня. Вот уже виднеется крыша её дома, вот заветное окошко с кружевной занавеской. Бросок — и маленький камушек бьётся о стекло. Через мгновение в окошке появляется премиленькое личико. Он ей машет, она улыбается и машет в ответ. Проходит совсем немного времени, и жертва сама отдается в лапы зверя. — Я рад, что вы приняли мое предложение, — Он протянул девушке небольшой букет полевых цветов, надвигая поглубже широкополую шляпу. — Вы умеете уговаривать, — она поправила серую вязаную накидку и заправила за ухо рыжую витую прядь. — У нас первое свидание, а я так и не знаю, как вас зовут. «И последнее». Мужчина всплеснул руками. — В самом деле! Вот же голова деревянная! Рон Косински. Я… — Он чуть помедлил. — Охотник. — Полли. Полли Николз, хотя вы, наверняка, уже знаете. — Верно, — кивнул Рон. — Итак, позвольте вас пригласить на увлекательнейшее действо. Я взял на себя смелость и приобрёл два билета в шапито. Там, по слухам, очень смешные клоуны и ученые собаки. А еще говорят, там выступает один из самых знаменитых магов, некто Мистер Шок. Любопытно посмотреть. Что скажете? Полли заулыбалась и смущенно отвернулась. — Право, не знаю. К чему такие траты? Ведь это очень дорого. Я даже не знаю, чем я смогу вас отблагодарить, Рон. «Тебе и незачем знать, — подумал Косински». — Полно, могу я сделать вам приятно? Сегодня вы можете просить всё, что угодно, хоть звезду с неба. Это, правда, будет несколько проблематично, но… Поли засмеялась. Рон, как завороженный, смотрел на свою избранницу. Смешанные чувства вызывала эта миловидная особа в душе маньяка, и его глаза сверкнули яростным огнем. Девушка взяла своего ухажера под руку, и они не спеша пошли по мостовой, разглядывая пестрые витрины лавок и магазинчиков, хозяева которых вот-вот погасят лампы, запрут двери и поспешат домой, нервно оглядываясь и опасаясь за свою жизнь. Глупцы! Им невдомёк, что сегодня горожанам ничего не угрожает. Сегодня они могут не бояться и спать абсолютно спокойно. Тот, кого они так страшатся, может прийти к ним разве что в ночных кошмарах. На сегодня он уже нашёл жертву. Полли и Рон брели по тесным торговым рядам. Охотник шутил, девушка сдержанно хихикала, хотя некоторые шутки были ну очень потешные. Рон рассказывал ей, как охотился, как загонял и преследовал жертву, а Полли увлеченно слушала. Единственное, о чем умолчал Косински, кто выступал в роли лани или оленя. — А здесь продаются саамы вкусные леденцы, — как бы невзначай обронила девушка, когда парочка проходила мимо кондитерской лавки. — Давайте зайдем, — Полли хотела было отказаться, но Рон уже потянул на себя дверь. — Прошу, входите. Та смущенно проскользнула внутрь. В нос тут же ударили сотни ароматов, от которых закружилась голова, а глаза разбежались в разные стороны. И чего тут только не имелось! И зефиры, и пахлава, и пряники с коржами, и ириски с трюфелями, и семечки в меду, и каштаны в шоколаде, и цукаты, и халва. Тут и там на полках стояли склянки со всевозможными леденцами. — Приветствую дорогих гостей, — из-под прилавка появилась миловидная хозяйка в цветастом платье и растрёпанными белокурыми волосами. — Ой, Полли… Рада видеть тебя, дорогая. Девушка улыбнулась. — И я тебя, Ольсея, — и она обратилась к Рону. — Познакомьтесь: это жена владельца лавки, госпожа Дюндик. — Очень приятно, — Косински слегка кивнул, пряча лицо за полями своей шляпы. — Взаимно, — Ольсея отряхнула ладони и вытерла их о многострадальный фартук. — Ну, владелец-то он, но хозяйка тут я. Рон осмотрелся, а женщины тем временем продолжили щебетать, словно птицы в саду. Полли подошла к прилавку и стала разглядывать сладости. — Как у вас дела? — спросила она. Хозяйка вздохнула. — Плохо. Этот душегуб, чтоб ему пусто было, распугал всех покупателей. Никакой прибыли, скоро по миру пойдем. Вы — единственные посетители за весь день. Зато у Грум, жены мясника, дела в гору пошли. Аннетт почти всё продала. Народ запасся мясом на год вперед, чтоб лишний раз из дома не выходить. А вы куда на ночь глядя? — Сэр Рон пригласил меня в балаган. Там обещают представление интересное, маг заморский будет. Госпожа Дюндик хмыкнула. — И не страшно вам по улицам в такую темень бродить? Вон лампы через одну горят. В любой подворотне душегуб притаиться может, чтоб его собаки задрали, окаянного. Я скоро из-за него по миру пойду. Косински распахнул плащ и выудил из кармана кошель. — Дайте нам кулек самых дорогих леденцов. Мы опаздываем, уже второй раз колокол бьют, — Рону надоела эта торговка, и он твердо решил, что следующий жертвой станет она. Безо всяких игр. Холодно и жестоко. Ольсея в мгновения ока выполнила заказ и протянула покупателю тряпичный свёрток. — Самые лучшие в городе. С вас серебрушка. Полли от неожиданности ойкнула. Лакомство обошлось очень дорого, но её кавалер даже бровью не повел. Достал из кошеля монету и бросил на прилавок. — Пойдемте уже, милочка, — Рон подошел к двери. Девушка попрощалась с торговкой. — Всего доброго, миссис Дюндик. Передайте поклон супругу. — Хорошо повеселиться, дорогая, и не позволяйте ему слишком много, — ответила та. — И передайте мой поклон миссис Хидан, да не закроется её лавка многие лета. Но Полли её уже не слышала, она смутилась и выскочила на улицу, а Рон на мгновение задержался, фыркнул и закрыл за собой дверь. Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул, подхватил девушку под локоток и прибавил шаг. Они действительно опаздывали на представление. Когда до площади, где расположился балаган, оставалось несколько поворотов, Рон поинтересовался. — А кто это — миссис Хидан? — Это хозяйка лавки, где я работаю. Госпожа Сандра толмач, за деньги помогает не особо грамотным составлять договора купли-продажи и прочие бумаги, для некоторых письма родственникам в другие города пишет и все такое. Кому-то фолианты с чужих языков и наречий переписывает. Добрая женщина. Она мне практически мать заменила, у самой-то детей нет. Рон понимающе кивнул, а через мгновение парочка влилась в толпу людей. И вот в чем странность — улочки пустые, а на площади народа — не протолкнуться. Жажда зрелища пересилила страх перед душегубом. Площадь стала похожа на огромный муравейник или осиное гнездо. От шума аж уши закладывало. Жители Фрилфаста стекались к огромному шатру, что поддерживался толстыми канатами, что тянулись над головами жаждущих представления. Над площадью витала музыка, которую исполняли цирковые музыканты, сидящие у входа. — Хорошо, что я заранее приобрел билеты, — буркнул Косински и стал протискиваться сквозь толпу, держа Полли за руку. — Пропустите, у нас оплачено! Полли представление очень понравилось: она как умалишенная хохотала над разрисованными клоунами, потешалась над дрессированными собаками, испытала неописуемый ужас при виде слона и искренне пожалела бедолагу, который вопил от страха, когда гигант обвил его своим хоботом. Но самое сильное впечатление на девушку, впрочем, как и на всех остальных, произвел номер, который продемонстрировал Мистер Шок. После Косински и Полли посетили еще один шатёр, но много меньше циркового, где были выставлены десятки кривых зеркал. Там от смеха не удержался и мрачный Рон, глядя то на свой длинный нос, что выглядывал даже из-под полей шляпы, то на короткое, как у карлика, туловище. — Спасибо за этот замечательный вечер, — Полли утерла слезинку. — Мне ещё ни разу не было так весело. Я бы с удовольствием погуляла ещё, но мне уже пора. Миссис Хидан не одобряет, когда я прихожу поздно, переживает за меня, а иногда даже ругается. Улицы Фрилфаста быстро пустели. Жители спешили поскорее попасть домой. Разбредались группами, опасаясь того, что поодиночке их может изловить душегуб. То тут, то там раздавались окрики. — Хэмишь, ты дошел? — Все нормально, Эрни, я запираю дверь! — Айрэн, это твой сын тебя встречает? — Да, Мими, это он, спасибо за беспокойство. — Дэйв, я буду смотреть из окна, пока ты не зайдешь в дом! — Гарри, доберешься, свистни три раза филином! — Эй ты, кто таков? А, это ты, Сэм. Что пугаешь? Рон и Полли шли по опустевшим улочкам, и звук их шагов эхом разлетался между домами. Девушка то и дело оглядывалась, не преследует ли их кто-нибудь, а ее спутник был абсолютно спокоен. — Вы кого-то боитесь? — спросил Косински. — Душегуба. А вы нет? — Смею вас заверить, дорогуша, что на вас он со спины не нападет. Даю голову на отсечение. — Вы слишком самоуверенны, — ответила Полли и ещё раз обернулась. Рон усмехнулся и последовал ее примеру. — Не забывайте, что я охотник и знаю, как расставляются силки и ловушки. Тем более, нас двое. Вы девушка, а значит, громко кричите, гвардейцы услышат, прибегут и спасут. В теории. Теперь усмехнулась Полли. — Предыдущим его жертвам умение кричать не очень-то помогло. Косински не нашелся, что ответить, просто откашлялся в кулак. «И тебе не поможет, — подумал он, проходя мимо таверны «Черная невеста», возле которой стояли три человека, рассматривавшие звезды. Парочка почти добралась до дома миссис Хидан, осталось всего два квартала, и сейчас шествовала мимо обугленных деревянных стен с полуобвалившейся крышей — всё, что являла собой бывшая лавка пекаря, сгоревшая третьего дня. Тушили всем миром, хорошо, что не занялись соседние дома, а то сейчас бы и прачка Джулия Нук и аптекарша Мериан Дрэз тоже лили слезы, как вдова погибшего в пламени пекаря, которого завалило мукой. Старый дурак кинулся спасать товар, да так и остался лежать под мешками. А мог бы жить. Неожиданно небесное светило исчезло за набежавшим облаком, и улица погрузилась во мрак. Рон остановился и приложил к губам палец. — Тс. Мне кажется, за нами кто-то следит. Глаза Полли округлились от ужаса. — Может, мне закричать? — А если там нет никого? Все уже спят, во-первых, а во-вторых, вас сочтут умалишенной и потом на базаре будут еще год кости перемывать. Мол, вон идет Полли, которая, увидев дохлого мыша, орала полночи. Оно вам надо? — Так что же делать? — Давайте спрячемся. Да вот здесь, — ответил Косински на немой вопрос девушки и за рукав платья потянул ее внутрь обгоревшего здания. Под ногами захрустели доски, разбитая посуда и прочий невидимый глазу хлам. Рон завел Полли в самый дальний угол и заслонил собой. Девушка старалась не дышать, тогда как ее провожатый, наоборот, дышал глубоко и часто. В этот момент порыв ветра прогнал облако, высвободив из плена рогатый месяц. Свет хлынул через дыру в крыше и заиграл в глазах Рона, который на миг поднял взгляд к звездам. — Полли, — произнес он чуть слышно. — Я хочу вам кое-что показать. Он распахнул плащ, и девушка ахнула. Свет ночных светил отразился от серебристого металла. — Что это? Косински улыбнулся. — Это мои инструменты для охоты, — Рон погладил ладонью широкий кожаный пояс с множеством кармашков, в которых сверкали всякие ножи, крюки, молотки и иглы. Полли сглотнула подступивший к горлу комок и посмотрела в сверкающие злостью глаза своего ухажера. — Вы…Глава 5
Прохор втянул ноздрями свежий воздух, разглядывая звёздное небо. — Хорошо… Следом из таверны выскочили Фрэд и Даниэль, оставив за дверью клубы табачного дыма и галдящих посетителей заведения. В конце улицы ещё виднелись силуэты уходящих Тристана и фон Шпигеля. Со всех сторон слышались голоса кричащих из окон горожан. — Добрался, Грэй, можешь спать спокойно! — Дэйв, я буду смотреть из окна, пока ты не зайдешь в дом! — Гарри, доберёшься — свистни три раза филином! Мастер, закуривая, покачал головой. — Разбудили лихо, теперь боятся нос на улицу показать. Прохор отобрал у изобретателя трубку, выбил её о стену трактира и вернул хозяину. — Хватит смолить, дай чистым воздухом подышать. И так после харчевни весь табаком провонял, — Он понюхал рукав куртки. — Надо в лавку парфюмера заглянуть, благовоний прикупить. А насчёт лиха ты прав, город будто вымер. Друзья с минуту-другую стояли молча, и каждый думал о своём. Прохор лёгким кивком ответил на приветствие незнакомца в длинном плаще, что прогуливался со своей дамой, держа её под руку. Человек слегка притронулся к широкополой шляпе, а его спутница мило улыбнулась и поправила накидку. Ничто не говорило о том, что улицы скованы ужасом. Тишину нарушил писарь. — Выступление в балагане пропустили, вон, — Фрэд указал на афишу, висевшую на стене дома, что стоял по другую сторону улицы. — Могли бы снова с магом повстречаться. Друзья обратили внимание на надпись, сделанную большими буквами.«Только одно представление! Воздушная фея Ноэль, силач-мускулач Дик Улл, учёные собаки и веселые клоуны. А так же черный маг, единственный и неповторимый Мистер Шок. Спешите видеть!».— Балаган, это, конечно, хорошо, но мы сюда не затем прибыли, смею заметить, — вымолвил Прохор. — Я вот думаю, с чего начать поиски душегуба. Есть идеи? Летописец промолчал, ибо не имел ни малейшего желания заниматься государственными делами, впрочем, как и любыми другими. Сейчас, после не особо сытного ужина, ему хотелось поспать на мягкой кровати, поближе к камину. Хотелось заснуть крепким сном, чтобы проснуться дома, где нет никаких душегубов. Мастер нахмурил брови и потёр подбородок, намереваясь сказать что-нибудь умное, но от удара по спине все мысли вылетели у него из головы. Сам изобретатель растянулся на мостовой, а с его губ сорвалось ругательство. — Е… о… а…! Я сейчас кому-то в зубы дам! — Прошу извинять меня, — глупо улыбнулся трактирщик, закрывая дверь, которая и приложила Даниэля. — Я ненароком. Просто вы так неожиданно покинули моё заведение… Я подумал, что вам что-то не понравилось, и вот решил извиниться. Вы уж простите, если что не так. — Полно, — отмахнулся король. — Всё нормально. Стряпня твоя пришлась нам по вкусу. Плохо, что музыкантов нет, скучно. Трактирщик развёл руками. — Так они на представление пошли, тут только одни забулдыги остались. Им энти фокусы были да ехали. Сейчас подопьют лишка, начнут друг другу зуботычины раздавать. А вы, Ваше Величество, не ходили бы без гвардейцев. Еще чего доброго душегуб нападет, — Маркус огляделся и поёжился. — Скольких он уже к праотцам отправил. Наши все гуртом ходят. Тут в разговор вмешался мастер, который отряхивался от налипшей пыли. — А вот этого нам больше всего и хочется, пусть только встретится, — Даниэль шмыгнул носом. — Любезный, а что за странное название у вашего заведения? «Мертвая невеста», ничего повеселее придумать не могли? Толстяк мельком глянул на резную деревянную вывеску, висевшую над дверью, и перекинул полотенце с одного плеча на другое. — Так ить, знамо дело, почему. Раньше таверна звалась «Разбитая телега»… — Тоже не ахти как весело, — усмехнулся мастер, а Маркус продолжил. — У нас, господин заезжий, всё называется по делу, а не с бухты-барахты. Таверна стоит аккурат на перекрестке, поэтому не один десяток телег тут свои колеса оставили. Вон видите, угол свежим камнем выложен? Третьего дня уделал. Это ещё долго держится! Вот, значит. А как-то раз, давно это было, лет десять назад, тут свадьбу гуляли. Барагозили знатно, телегу, на которой молодые приехали, тут же в камине сожгли. Напились все в умат, чуть все мои запасы не изничтожили, черти, но я остался не в накладе, выручил прилично. И вот, когда гости отдыхали после запланированного мордобоя, невеста решила отлучится по… Приспичило ей, в общем. И нет, чтобы в уборную пойти, — она на заднем дворе — ей, тошно дело, на улицу понадобилось. Она за столом у двери с женихом сидела, тут, говорит, ближе. Я уж перечить не стал: ну хочет, пусть идет. Сами знаете, как с пьяной бабой спор держать. Себе дороже. Короче, задрала она подол… А тут по улице, чтоб её, телега с пьянющим конюхом. И зашиб он ту бабу, раскатал чуть ли не до лавки сапожника. Сразу и поминки справили. — Отвратительная история, — сплюнул под ноги писарь, но всё запомнил, чтобы позже записать. — Больше не буду пить, — вздохнул мастер. Трактирщик хохотнул. — Это слабиться, где ни попадя, опасно, а не пить. — Все равно. У нас вон Фрэд чуть в колодце не утонул, хорошо, там воды было едва по… помидоры. Чудом жив остался. Всё, завязываю с выпивкой. Тут голос подал писарь. — Зарекалась ворона дерьмо не клевать. Невесть откуда налетевшая туча заслонила своим брюхом рогатый месяц, погрузив Фрилфаст во тьму, заставив собеседников посмотреть наверх. — Не иначе где-то зло творится, — обронил Маркус. — Специально спрятала, помогает, зараза. — Откуда столь мрачные мысли? — спросил Прохор. — Время нынче такое, — пожал плечами хозяин таверны, — других не возникает. Вы, кстати, ключ от комнаты забыли. Толстяк протянул Государю ключ на длинной цепочке, который исчез в карме куртки Правителя Королевства. — Благодарю. — Ой, не за чем, — Маркус расплылся в улыбке. — Вы если поздно вернетесь и захотите поесть, то зовите меня, мои покои за кухней. Дверь в комнаты за углом, там лестница на второй этаж. Лампа зажжена, так что не убьётесь. Белье жена новое постелила, берегли дочери на свадьбу. Трактирщик вздохнул, но пытливый ум Короля сразу понял, что Броуди намекает, что можно и доплатить. — Мы в долгу не останемся, — сказал Прохор. — Ступайте, вас посетители заждались. — Это честь для меня, что вы выбрали мою таверну, — поклонился хозяин заведения и, пятясь как рак, скрылся за дверью. Где-то залилась лаем свора бродячих собак. С гор налетел порыв ветра, принёсший прохладу и освободивший жёлтый месяц из плена одинокого серого облака. Единственные звуки шли из кабака, улицы же по-прежнему оставались мёртвыми. Даже фонарщики перестали нести службу. Город освещался только ночными светилами и редкими окнами, в которые изредка выглядывали жители. Прохор почему-то вспомнил странный сон про безликого, который ему привиделся после предыдущего путешествия в эти края. В том сне Броумен выглядел таким же мрачным, а Фрилфаст еще и безлюдный. «А ведь этот самый душегуб может сейчас сидеть в этом самом кабаке и пить кислое пиво, или спать вон в том доме, придя из балагана. А может, он именно сейчас склонился над очередной жертвой». — Тьфу, пропасть! — рыкнул Прохор. — Надо с чего-то начинать. Идём к начальнику гвардейцев. Будем надеяться, что он уже отошёл от шока и теперь сможет припомнить хоть что-то, что выведет нас на след душегуба. Нам туда. Фрэд заскулил и посеменил за своим королем, который легкой походкой направился в сторону городских ворот. — Выше нос! — похлопал писаря по плечу мастер и подтянул штаны. Серые дома поплыли назад, сменяя один другой. Даже вывески не добавляли разнообразия этому городу. Родной Броумен ночью выглядел жизнерадостней: можно встретить компанию подвыпивших работяг, идущих в обнимку и горланящих песню, услышанную в «Трех поросятах». Праздношатающийся житель мог наткнуться на самого Короля, который иногда любил прогуляться по ночному городу, а тут крыс не видно. Даже флюгеры здесь скрипели противно, нагоняя тоску. Город совсем захирел. Болезнь окутала Фрилфаст, и ему срочно требовался лекарь, который сможет победить хандру. Столичные гости шагали по булыжной мостовой, разглядывая отражение звезд в оконных стеклах, и эхо их шагов разлеталось по тёмной улице. Те жители, которые не коротали время в кабаках, уже спали, а их покой, как могли, охраняли дозорные на городских стенах. В ночи хорошо слышался голоса разводящего и караульных на постах. — Стой, кто идет? — Смена караула. — Пароль! — Зарезанный одуванчик. — Проходи! — Что-нибудь видел? — Никак нет. Все спокойно. Через некоторое время всё повторялось. Путь друзей пролегал мимо обугленных развалин. Прохор замедлил шаг и остановился. — Надо как-то с этой напастью бороться. В Кромстене однажды театр погорел, так там море рядом, а тут… Фрэд, запиши в книгу указ: назначить из числа гвардейцев тушил. Даниэль, а ты покумекай, как им ловчее воду подавать по всему городу. Нужно что-то наподобие водопровода, как у нас, а то пуп надорвешь с ведрами носиться. Мастер почесал затылок. — А чего тут думать? Водопровод — слишком жирно будет, деньжищ на трубы знаешь, сколько уйдет? — король нахмурился. — То-то! Бочку огромную на телегу приладить, и готово. Можно еще чан огромный с множеством дырок к лестнице приделать, а уже в него лить воду. Получится что-то навроде дождя, так удобнее огонь заливать. Сам знаешь, одной струёй и костерок хиленький не сразу затушишь, а тут пламень до небес! От натуги глаза вылезут. — Ты изобретатель, тебе и ум напрягать, — поставил точку Прохор. — Чтобы доложил, покамест мы тут, а я дам соответствующее указание фон Шпигелю. Пусть начинает работать. Фрэд прислушался. — Там, кажись, кто-то есть! — Да кто может быть в этих развалинах? — хмыкнул мастер. — Разве что псы бродячие. — Да я тебе говорю! Тс! Все трое замолчали и навострили уши. Из развалин доносились странные звуки: не то хлюпанье, не то кряхтение, не то стоны. Там точно кто-то находился. — Пойдём посмотрим, — шёпотом произнес Прохор. — Оно тебе надо? — спросил Даниэль. Фрэд, как обычно, промолчал, да и так всё было понятно: он категорически против, что подтвердил его тяжелый вздох. Но ему ничего другого не оставалось, как шагнуть в чёрную, пугающую неизвестностью, утробу сгоревшей лавки. Под ногами заскрипели осколки стекла и обугленные обломки мебели. — Не пихай меня! — шептал писарь мастеру, который то и дело натыкался на приятеля. — Шевели копытами-то. — Куда?! Ни зги не видно. Вашество, вы где есть? — Тут я, за углом, — чуть слышно отозвался Прохор. — Осторожнее, здесь шкаф валяется, ноги не сломайте. И потише там. Ты, Фрэд, кажется, прав. Тут кто-то есть. Идите сюда. Наконец, друзья собрались в одном помещении, что когда-то являлось спальней. Месяц, как назло, вновь заслонило тучей, поэтому путники не могли видеть того, кто притаился в дальнем углу. Он мог бы выпрыгнуть в окно, но ему преградили путь нежданные гости. Стараясь не дышать, убийца вжался в стену. «Какого лешего им тут надо?!». Впервые Косински изменил ритуал: не сразу перерезал своей жертве горло. Сначала вспорол живот, потом сломал кости молотком. Надо было заткнуть рот, но он не ожидал, что кто-то сунет свой нос в эти развалины и услышит предсмертные хрипы. «Ну давайте, валите отсюда!». — Эх, жаль, посветить нечем, — посетовал Прохор. — Тут, кажется, человек. Может, ему нужна помощь? — Вашество, — сказал Фрэд. — Какие люди в этих руинах? Наверное, сгоревший матрас. Почудилось вам. — Точно человек, я его руку нащупал. Тёплая еще. Эх, огниво бы! Я свое, похоже, на корабле оставил. — Сейчас, — мастер стал шарить по карманам. — У меня есть. Фрэд, а твоё где? — Моё у меня, далеко запрятано. Вы бы с огнем повременили, сожжете все тут. Мастер сплюнул. — Хуже уже не будет. Притаившийся прикусил губу. Он мог бы с легкостью убить всех троих, он даже сунул руку под плащ, чтобы вытащить серп и перерезать горло незваным гостям, но понял, что его инструменты остались на полу возле мертвой девушки. К тому же, если верить услышанному, один из троих — человек высокого положения, а это значит, что улицы наводнят патрули, и возобновить охоту удастся в лучшем случае через месяц, а то и больше. Придется опять менять угодья, а этого ему не хотелось. Да, он жаждал быть пойманным, но не так банально. Пусть потрудятся. — Даниэль, ну что ты копошишься? Давай быстрее. — Ты хоть и король, но имей терпение. — Может, лучше сходим за гвардейцами? — предложил летописец. — Они с факелами придут. «Да-да! Идите, а я успею скрыться! — подумал Косински». Но его надежды не оправдались. — Нашёл. Одну секунду. Что имел ввиду неизвестный, Рон не понял, да и узнавать желания не имел. Через мгновение огниво родит искры, свет которых обнаружит его. Больше ждать убийца не мог. Согнувшись пружиной, Косински оттолкнулся и стрелой метнулся к окну. Именно в этот момент на пол полетел сноп искр, что высек мастер. Зловещая тень пронеслась по комнате, сшибая друзей с ног. — Е… о… а…! — выругался Фрэд, отлетая в сторону. Даниэль зашипел, ободрав ладони. — Держи его! — крикнул Прохор, который буквально вжался носом в мертвенно бледное лицо жертвы, лежавшей на полу. В свете искр король увидел помутневший взгляд, но сумел сохранить самообладание, а потом по его спине словно телега проехала. Он успел повернуть голову и увидеть, как черная тень выпрыгнула в окно. В мгновение ока Правитель Серединных Земель оказал на ногах возле проема и высунул голову наружу, держа в руке пистоль. Неизвестный быстро удалялся. Прохор выстрелил наугад и только после этого выругался. — Что это было?! — прохрипел Фрэд. — Я в чем-то испачкался, в чем-то липком. Фу. Прохор повернулся к окну спиной и убрал пистоль под куртку. В свете появившегося из-за туч месяца он выглядел словно некто, пришедший из потустороннего мира. — Это кровь, друг мой. Прохор отошёл в сторону. Свет ночных звёзд разбавил полумрак, и Фрэд и Даниэлем узрели изуродованное женское тело, лежавшее посреди обугленного помещения. В то же мгновение организм летописца исторг наружу содержимое желудка. — Что здесь произошло?! — мастер поднялся на ноги и обошёл труп. — Убийство, — ответил король. — И мы только что упустили душегуба. Фрэд, приведи гвардейцев, заодно продышись. И вели никого не выпускать из города! Дважды просить не пришлось. Писарь выскочил из развалин, как болт с ложа арбалета. Выбежав из дома, Фрэд согнулся в три погибели и зашёлся в приступе кашля, после чего утер рукавом рубахи губы и понёсся по мостовой в сторону городских ворот. Вернулся он через полчаса в сопровождении отряда солдат, состоящего из восьми человек и вооруженного до зубов, в кирасах и тяжелых рыцарских шлемах. У передних и замыкающих на алебардах покачивались масляные ламы. Возглавлял отряд сам Рокфор Будье, который был разбужен посыльным. Услышав имя короля, военачальник впрыгнул в сапоги и галопом, как дикая лошадь, звеня шпорами, помчался в караульное помещение. Там офицер гаркнул так, что стекла зазвенели. Отдыхающая смена влезла в доспехи в одно мгновение. Выслушав сбивчивый рассказ Фрэда, Рокфор с отрядом поспешил к месту происшествия. Прохор и Даниэль стояли у входа в сгоревшую лавку и дымили табаком. — Ваше Величество! — начальник гвардии приложил руку к груди и склонил голову. Солдаты вздернули подбородки и ударили каблуками. Король откашлялся и выбил трубку о сапог. — Капитан, возьмите лампу и идите за мной. Зрелище не из приятных, но вы много чего повидали, поэтому, думаю, сдержитесь и не падёте в бесчувствии. Солдаты пусть останутся здесь. Будье знаками отдал распоряжения и проследовал внутрь развалин. Гвардейцы без вопросов расположились вдоль стен сгоревшей лавки. Огонек плясал на фитиле ламы, причудливо изгибая тени. Не проронив ни слова, Прохор, Рокфор и Даниэль дошли до места трагедии. Бедняга Фрэд топтался в дверном проёме, подходить к телу не решился. Он достал из сумки, висевшей на боку, книгу летописей и приготовился записать каждое слово, что будет произнесено в этом мрачном месте. И пусть плохо видно, приходится щуриться, но уж лучше тут, чем там, возле… — Да уж… — многозначительно произнес капитан. — Вот-вот, — мастер потер подбородок. — Я такое видел только в академии, когда анатомию изучал. Но то на умерших, а то тут. Страшно даже представить, что она чувствовала. Прохор взял лампу из рук офицера и присел возле тела. Даниэль и Будье последовали его примеру. — Он был рядом, в этой комнате, — король вздохнул. — Если бы только знать… — Не вини себя, — кашлянул изобретатель. — Кто же знал? Хорошо, что сами живы остались, а то лежали бы тут же. Видишь инструменты на полу? Мы его спугнули, и он их бросил. Думаю, именно поэтому мы сейчас и разговариваем. Выпотрошил, как порося. Все внутренности наружу. Вон, даже осколок пилы в волосах застрял… Фрэд сглотнул подступивший к горлу комок, да так громко, что привлёк к себе внимание. — Вы не могли бы без подробностей? А то меня мутит. — Извини, — сказал Прохор и обратился к мастеру. — Говори потише, а то он уже позеленел, как жаба. Того и гляди сам окочурится. Тот кивнул и продолжил уже шепотом. — Я так мыслю, — не боясь испачкаться кровью, он поднял с почерневшего пола серп и посмотрел на него в свете месяца, покачивающегося перед окном. — Надо проверить всех продавцов этого добра, но в первую очередь кузнецов. Должно быть клеймо. — И лекарей, — добавил Прохор. — Я пальнул в него напоследок. Вдруг попал. — Чего сделали? — спросил Будье. — Выстрелил из пистоля, — король продемонстрировал оружие и убрал обратно. — Даниэль сработал лично для меня. Когда душегуб убегал, я жахнул, правда, прицелиться толком не успел. Мастер хмыкнул. — Зная, как ты стреляешь, я просто уверен, что попал, — мастер посмотрел на офицера. — Утку на лету бьет. — Прямо с петухами и начнем, — Будье поправил треуголку. Прохор встал и подошел к окну. — Нельзя медлить, нужно прямо сейчас. По развалинам разлетелся полный отчаяния и тоски стон писаря, который тешил надежду на крепкий сон, но, судя по всему, у судьбы в лице короля были иные планы. Фрэд вздохнул так громко, что стены сгоревшей лавки едва не рухнули. Летописец убрал книгу в суму, потёр кулаками глаза и побрел к выходу. Прохор отряхнул ладони и осмотрелся. Солдаты стояли, вытянувшись в струну, и искоса поглядывали на своего сюзерена. Легкий ночной ветерок, блуждающий по улочкам Фрилфаста, плавно покачивал масляные лампы, закрепленные на алебардах гвардейцев. — Даниэль, пора бы уже везде электричество наладить, а то живут, как в пещерах. У нас цивилизованное государство, мы уже ведьм на костре тридцать лет как не сжигаем. Фрэд, пиши мой королевский указ: мастеру заняться освещением всех городов государства, и собрать большие часы, дабы увенчать ими башни на центральных площадях. Даниэль нахмурился и кашлянул в кулак. — Я дико извиняюсь, Государь, но на какие, прошу прощения, шиши? Знаешь, сколько деньжищ нужно на жилы и шестерни для мельницы? Про часы я вообще молчу, тут за день не справишься. — А я тебя не тороплю, — Прохор убрал руки в карманы. — Ты главное начни, а там пойдет. Иди к новому градоправителю, так, мол, и так, скажешь, король велел изыскать средства. Пусть запасы прежнего наместника в дело пустит. Чай наше, государственное всё. Всё понял? Вот прямо с утра и займись решением этой задачи. И этого, — король кивнул в сторону писаря, — с собой возьми, пусть пишет. Чай, история! Прохор потряс в воздухе пальцем, указывая тем самым на серьезность ситуации, после чего обратился к начальнику местной гвардии. — Ну что, мусье Будье, пошли? — В колонну по два становись! — скомандовал Рокфор, и солдаты в мгновение ока выстроились посреди улицы. — Мы готовы, Ваше Величество! Государь расплылся в улыбке. — Ух, какие бравые воины! Надо праздничный парад устроить, но потом. Сейчас, уважаемый, велите им следовать в дом ближайшего кузнеца и оцепить его. Мы с ним потолкуем, осмотрим лавку и если ничего подозрительного не найдем, отправимся к следующему. Кстати, у вас их сколько? — Трое! — ударил каблуками Будье, а по улице прокатился вздох облегчения, который издал Фрэд. Это означало, что у него ещё есть шанс поспать этой ночью. Звук шагов отряда разлетался по спящим улицам города, ударялся в стены и мчался дальше. Шли молча, чеканя шаг. Даже писарь с мастером. Они словно забыли, кто есть на самом деле: гордо вздернув подбородки, друзья замыкали колонну и двигались, размахивая руками, тем самым, подражая солдатам. Впереди колонны двигался сам король. Когда в свете звёзд на одном из двухэтажных домов показалась вывеска с изображением скрещенных молотка и клещей, начальник гвардии жестом отдал приказ, и солдаты кинулись окружать дом кузнеца. Все это у них заняло не больше десяти секунд: воины замерли под каждым окном, в готовности разрубить пополам любого, кто попробует удрать. Капитан подошёл к двери и постучал в тяжёлую кованную дверь. Кузнец защитил свое жилище основательно, на окнах ставни тоже железные. Такой только штурмом брать. Сначала ничего не произошло: либо хозяин спал, либо успешно делал вид, но потом из-за двери прозвучал хриплый голос: — Я сейчас кому-то его шаловливые руки в трех местах сломаю. Какого лешего так поздно шляетесь и спать не даете? Офицер принял серьезный вид и положил ладонь на эфес сабли. — Именем Короля, немедленно откройте, или мы будем вынуждены… Раздался скрежет и в двери открылось маленькое круглое оконце, в которое смогла бы пролезть разве что детская ручонка. В отверстии появился глаз, который осмотрел непрошеных гостей с головы до ног. — Ковать-клепать! — вымолвил некто и стал открывать многочисленные запоры. — Кто там? — раздался женский голос. — Гвардейцы! — Что ты ещё такого натворил, а? — Ничего я не делал, иди спи, ведьма. — Ты кого ведьмой назвал?! — Ты себя в зеркало видела?! Спрячься, а то тебя сейчас заберут. Хотя, оставайся, пускай забирают. — Ты договоришься сейчас! — распалялась женщина. — Сгинь, говорю! — раздался протяжный скрип, и дверь распахнулась. На пороге стоял крепкого вида мужик, лысый, как колено, но с бородой, заплетенной в косичку, в длинной ночной сорочке, с масляной лампой в одной руке и клевцом в другой. — Что стряслось?! Офицер козырнул. — Начальник гвардии! Нам необходимо осмотреть ваш дом и мастерскую, на предмет выявления схожести инструмента… Прохор перебил офицера, поскольку ещё мгновение, и тот бы окончательно запутался в словах. — Любезный, во-первых, ответьте, где вы были вечером, а во-вторых, покажите свой знак, которым помечаете ваши изделия. Кузнец шагнул за порог и всмотрелся в лицо рыжеволосого незнакомца. — Не может быть! — Может, — кивнул король и развёл руками, мол, смотри, какая свита. Кузнец покачал головой и крикнул за спину. — Не позорь меня перед таким гостем, иди оденься! — А кто там? Коваль заскрипел зубами. — Тебе сказано — оденься, бестия! — и натянуто улыбнулся. — Вы простите, что мы в таком виде, Вашество. Знал бы, камзол женильный одел. Вперёд вышел Даниэль. — Мы не на смотрины пришли, — Он вытащил из-за пазухи серп, который нашли на месте преступления, и протянул кузнецу. — Твоё? Тот принял инструмент и внимательно осмотрел. — Работа не очень хорошая, зубцы неровные, местами сбитые. Да и железо… Я в масле калю, а это явно в воде калили. И клейма нет. Я на всём своём ставлю, — и он тут же сунул мастеру под нос клевец, которым собирался проломить голову тем, кто так бесцеремонно его разбудил. Изобретатель осмотрел оружие и со знанием дела покивал головой. — Все верно, скрещённые молоток и клещи, еще и монограмма: ПВ. — Питер Вагнер, к вашим услугам, — склонил голову коваль. — А что случилось-то? Прохор оттеснил Даниэля и перешел на шёпот. — Мы разыскиваем душегуба. Он час назад совершил еще одно убийство, но его спугнули, и он на месте преступления забыл свои инструменты, которыми… Вот мы и решили проверить всех кузнецов, может, кто опознает плод своих трудов и поможет сыскать убийцу. Вагнер прикрыл за собой дверь, чтобы его жена не подслушивала, ибо та уже практически спустилась по лестнице. — Это точно не наше. Никто в городе так топорно не работает. Видно, что не любитель, но и не мастер. Может, когда-то занимался, а потом бросил. Прохор потёр подбородок. — Вы уверены? — Абсолютно! — кивнул здоровяк и потеребил бороду-косичку. — Это не Юрген с западной части и не Бард с озера. — Ясно, — Правитель Королевства расстроился. — Извини, любезный, что побеспокоили ночью. Вот, возьми за причиненные неудобства. Прохор выудил кошель и протянул кузнецу золотую монету. Тот ухмыльнулся. — Спасибо. Если вам нужна моя помощь, только скажите. Мастер прикусил губу. — Помощь понадобится, но позже. Работы будет много, и сделать её нужно будет быстро, а пока иди спать. Я завтра принесу чертежи. — Ступай, — сказал Прохор. — Живо! — скомандовал Будье, и кузнец в мгновение ока исчез за дверью и заперся на все засовы, после чего раздался топот, и в доме кузнеца наступила гробовая тишина. С минуту молчали все. Каждый думал о чём-то своём, разглядывая булыжную мостовую, каменные стены, яркие звезды. Одно из небесных светил сорвалось с насиженного места и, махнув на прощание хвостом, растворилось в ночи. Успел ли кто загадать желание? Разве что Фрэд, которой только и делал, что хотел спать. — Ну что, — деловито произнес писарь. — Всё ясно: это работа не местных кузнецов, так что со спокойной душой можно идти спать, я так мыслю. Прохор заложил руки за ремень. — Капитан, посетите двух оставшихся, так, на всякий случай, и обратите внимание на их здоровье. Я все-таки тешу надежду, что попал в душегуба. Рокфор вновь ударил каблуками. — Будет сделано. Вы где остановились, давайте мы вас проводим, мало ли что. Король махнул рукой. — Полно, сейчас нам ничего не угрожает. Убийца уже затихорился в своей норе, зализывает раны. И теперь выкурить его оттуда нам поможет только чудо. Мы остановились в «Мёртвой невесте» и доберемся сами, у вас есть более важные дела, капитан. Ступайте и опросите кузнецов, может, они чем помогут, что подскажут. Будье скупо кивнул, козырнул своему государю и дал команду гвардейцам. — Становись! За мной шагом марш! И отряд, сбивая булыжную мостовую в пыль, последовал за своим командиром. Столичные же гости направились в противоположную сторону. Фрэд спал на ходу, поэтому не принимал участие в беседе, которую вели его друзья, бредя мимо домов, которые через несколько часов начнут пробуждаться. Их хозяева проснутся, покричат из окон соседей, дабы убедиться, что те живы-здоровы. — И как мы его найдём? — спросил Даниэль. — Пока не знаю, — пожал плечами Прохор. — Боюсь, что без удачи нам не обойтись. — Нам нужда удача, — пробубнил мастер. — Всего-то… Надеюсь, ты его если не задел своим выстрелом, то напугал основательно и он как-нибудь себя выдаст. — Хотелось бы в это верить. Главное, чтобы не разозлил ещё пуще, а то как кинется резать людей налево и направо, потекут красные реки. Тьфу-тьфу-тьфу, — Прохор сплюнул через левое плечо. Оставшийся путь до таверны друзья проделали молча. Хозяин открыл дверь сразу, гости и постучать не успели. Видимо, толстяк Маркус их ждал. Шутка ли, сам Король в постояльцах! Негоже дорогих гостей заставлять томиться у дверей. — Я уж испереживался весь, — посторонился Броуди, пропуская постояльцев внутрь. — Времена нынче лихие, но с вами, вижу, всё в порядке. Пронесла нелегкая… Друзья прошли через пустой зал, освещенный лишь одной масляной лампой, стоявшей на стойке, за которой обычно хозяйничал сам Маркус. Это сейчас в кабаке царила тишина, но уже совсем скоро город пробудится, и горожане, свободные от дел, и гости Фрилфаста займут столики. Фрэд и Даниэль начали подниматься по скрипучим ступеням боковой лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались комнаты, а Прохор задержался, чтобы перекинуться парой слов с трактирщиком. — Мы вздремнём пару часиков. Будь любезен приготовить нам на завтрак… — Я помню: омлет из двадцати яиц с беконом, кувшинчик молока, надеюсь, козье подойдет, и хлеба. Не волнуйтесь, будет сделано, Ваше Величество. Спокойной ночи. — Да какая там ночь, светает уже, — усмехнулся Прохор, — но спасибо. Тебе того же. Маркус кротко поклонился, дождался, пока король поднимется по лестнице и скроется в полумраке коридора, и только после того, как гости угомонились, сам отправился спать.
Глава 6
Прохор продрал глаза первым. Фрэд повизгивал, словно собачонка, а Даниэль давал такого храпака, что стены дрожали. Через распахнутое окно в комнату залетал утреннийветер, который хлопал занавесками. Король потянулся до хруста, откинул одеяло на спинку кровати и скинул ноги на холодный пол. Пошевелив пальцами, Прохор, облаченный в рубаху и портки, встал и принялся размахивать руками и ногами, потом сделал несколько наклонов и приседаний, после чего принялся будить друзей. — Хватит дрыхнуть, солнце вот-вот взойдет, — Он сорвал одеяла с мастера и писаря, затем подошел к окну, одернул занавески и облокотился на стол. Город еще спал, слышно было только, как лают собаки да воркуют голуби на крыше. Горные пики, что касались своими вершинами малиновых небес, сверкали, словно драгоценные камни на груди богатой дамы. Глубоко вдохнув прохладный воздух, Прохор подошел к бочонку, что стоял у двери на табурете, и принялся умываться из ковшика. Поплескавшись и налив на полу огромную лужу, Величество оделись. Писарь и мастер продолжали дрыхнуть, и Прохору пришлось пойти на крайние меры: он подошел к изголовью кровати Даниэля и резким рывком поднял ложе, в результате чего изобретатель упал в кровать к писарю. Тому это не очень понравилось. Началась возня, которая закончилась на полу, под дикий хохот Короля, хозяина таверны и Тристана, прибежавших на шум борьбы. — А я как знал, что вы проснулись, — сказал толстяк Маркус, — завтрак готов. Вам сюда подать или? — Мы спустимся, уважаемый, — и Прохор обратился к Тристану. — А ты что тут делаешь? Гвардеец, который сейчас выглядел как обычный горожанин, поправил куртку, шляпу с пером и вытянулся в струну. — Приказом нового градоправителя приставлен к вашей особе для выполнения различных распоряжений! Велено повсюду вас сопровождать и все такое. Король усмехнулся. — Толковый малый… Есть с нами будешь? — Никак нет! — отрезал тот. — Приказом градоправителя мне выданы средства на комнату и пропитание. Но если вы настаиваете, то воспользуюсь вашим предложением и сэкономлю казне пару монет, которые верну господину Улену фон Шпигелю. Прохор посмотрел на часы и обратился к друзьям, которые все еще сидели на полу и перетягивали одеяло. — Через две минуты жду вас в трапезном зале. Все ясно?! Даниэль, который уловил в голосе друга злые нотки, разжал ладони, и Фрэд со всего маха приложился головой о кровать. — Уже идем, Ваше Величество. — Считайте, что мы уже там, Государь, — сказал писарь, потирая ушибленное место. — То-то же! Пойдем, Тристан, займем места у окошка. Прохор похлопал сопровождающего по плечу, и они покинули комнату. Трактирщик сервировал стол так, что Тристан поначалу даже не хотел садиться: белая скатерть, дорогущая фарфоровая посуда, серебряные приборы. Такое он видел впервые, привык к глиняной миске, а тут… Посетителей пока не было, но на всякий случай, чтобы никакой пьяный забулдыга не смог испортить трапезу Короля, Маркус повесил на дверь табличку «Закрыто, и даже не стучите!», а чтобы дорогие гости не сидели впотьмах, зажег все масляные лампы, какие только были. — Садись, — сказал Тристану Прохор, устраиваясь у окна, — что замер? Тот пожал плечами и стянул шляпу. — Да как-то неуютно, все так торжественно… Король махнул рукой. — Перестарался трактирщик. Я сам не люблю все такое, — Он указал на стол. — Но делать нечего, к тому же есть по-любому надо. Так что падай на лавку и наворачивай за обе щеки. Я именно так и поступлю. На голодный желудок плохо думаю, а этого занятия сегодня предстоит выше крыши. Кстати, что там с кузнецами? Тристан вытянулся в струну. — Все опрошены и проверены на предмет ранений. У всех есть свидетели, что они находились дома и все такое. На всех изделиях стоят клейма. И что характерно, все утверждают, что серп изготовлен не очень хорошо, и, судя по рже на железе, очень давно. — Ясно, — вздохнул Прохор, сел на лавку и подвинулся к окну. Раздался топот, и по лестнице в зал сбежали писарь с мастером. Они сели за стол, заложили салфетки и принялись накладывать себе еду. — Прямо как дома! — растянулся в улыбке Фрэд, снимая крышку со сковороды. Яичница исторгала такой аромат, что бумагомаратель едва не потерял сознание. Он взял нож и ловким движением поделил болтанку на четыре части и разложил по тарелкам. Тем временем Даниэль разлил из серебряного кувшина по кубкам молоко, а Прохор разломал хлеб, что лежал на сверкающем блюде. — Итак, други мои, кушайте, не обляпайтесь! Мастер набил полной рот. — Муфыки не фафаеф, — и отхлебнул молока. — И бузы хорошей, — поддакнул Прохор и посмотрел на Тристана, который от удивления подавился и закашлялся. — А ты что думал? Что король только на троне сидит и указы подписывает? Тот утер рот рукавом. — Честно говоря, да. В разговор ступил писарь. — Не слушай его. Это он раньше, когда шутом был, мог с голым задом по столам прыгать, а сейчас все, кончились те времена. Негоже Правителю кулаками махать. Так что сидит и подписывает. Будь моя воля, я бы его из дворца не выпускал. — Почему, — спросил Тристан, — поедая болтанку с беконом. — А потому что много желающих его на тот свет отправить. Изобретатель угукнул и перехватил инициативу. — Его дважды чуть не укокошили уже. Я ему даже специальную жилетку смастерил о железных пластинах. Навроде кирасы, только незаметной. У Фрэда такая же. — А у тебя? — поинтересовался Тристан. — А мне она на кой? — хмыкнул Даниэль, допивая молоко. — Меня не за что убивать. — А писарю она зачем? — не унимался гвардеец. На этот вопрос Фрэд ответил сам. Он вытерся салфеткой и бросил ее на тарелку, поглаживая живот. — А чтобы некоторые ненароком ножичек в меня не воткнули, когда им вздумается в театр поиграть. Да? — и он с укором посмотрел на Прохора, но тот и ухом не повел, а продолжил трапезничать. К столу подкрался трактирщик и поинтересовался, не желают ли гости что-нибудь еще, и, получив отрицательный ответ, собрал пустую посуду и исчез так же незаметно, как и появился. Прохор потер ладони. — Ну что, поели, надо и государственными делами заняться. — Рано еще, все спят, — буркнул Фрэд. — Значит, разбудим. Тристан, дружище, где остановился новый градоправитель? Тот надел шляпу. — В доме главы города, но не в том, что у озера, а на площади, где шапито. Он туда отправился сразу после того, как мы выселили предыдущего наместника и наложили арест на все его имущество, согласно вашему указу. — Тогда веди, — и друзья загремели лавками, поднимаясь из-за стола. Они не встретили ни одного прохожего. Из-за этого душегуба никто не хотел выходить на улицу. В Броумене в это время открывались лавки, на площади собирались торговцы, прибывшие в город по реке. Воздух в столицы пах сдобой и сладостями, а тут даже пекари прекратили работу. А для чего? Все равно никто не придет. Кому хочется стать добычей убийцы? Ладно вчера, артисты не каждый день приезжают. На всякий случай у пекарей имеется кругаль-другой черствого хлеба, вдруг забредет какой заезжий покупатель, не знающий про опасность, то можно смазать сухарь маслом, и в печь. Там сдоба вмиг мягкой станет. Если сразу съесть, то нормально, а нет, то уже к обеду снова в камень превратится. Жители Фрилфаста запаслись провизией на месяц вперед и общаются друг с другом, выглядывая из окон. Редкие смельчаки посещают базарную площадь, где пришлые купцы пытаются за дешево продать свой товар, чтобы хоть как-то покрыть затраты на дорогу в это проклятое богами место. На торги или по делам ходят группами, по одиночке страшатся. Даже днем. Дом наместника стоял на краю площади, которая сейчас являлась пристанищем цирковой труппы. Огромный шатер, растянутый толстыми канатами, занимал почти все пространство, а за ним находился городок артистов, что жили в маленьких домах на колесах. Странные повозки стояли впритык одна к другой и образовывали подобие забора или крепостной стены. — Может, зайдем в гости? — спросил Фрэд. — Спят же все, — ответил ему мастер, поднимая воротник куртки, — сам говорил. Или ты опять со слоном встретиться хочешь? — Смейся, смейся! — буркнул писарь, убрав руки в карманы штанов. Друзья обогнули цирковой лагерь и оказались возле обветшалого двухэтажного строения серого цвета. Королевские флаги на нем отсутствовали, а посему понять, что это государево сооружение не представлялось возможным. Не имелось даже таблички: так, мол, и так. — Бардак, — вздохнул Прохор и покачал головой. — Вовремя мы прилетели. А то того и гляди этот негодяй наши земли за море продавать начал. Какой-нибудь немчуриц или француз разбил бы здесь военный гарнизон, а мы ни сном, ни духом. Надо организовать проверку всех приграничных поселений, а то чего доброго, нападет кто. Фрэд, запиши в книгу: проверить боеготовность армии. Ответственность возложить на Сильвестра Драговича. Он Генерал, пусть у него голова болит. Надо будет лично посмотреть, как бывший наместник в клозеты ныряет. — То еще зрелище, поди, — хохотнул писарь. — И запах, — усмехнулся Даниэль и потянул за ржавую ручку массивную дверь, пропуская вперед Государя. Внутренняя утроба казенного дома встретила гостей запахом тлена и плесени. Порыв свежего воздуха качнул бессчетные паутины, что опутали строение. Возможно, если бы произошло сильнейшее землетрясение, и все вокруг разрушилось, то это здание непременно уцелело, благодаря паукам и их работе. — Мое почтение, Ваше Величество, — разлетелось эхо, и сверху полился тусклый свет в сопровождении тени, пляшущей на стенах, а спустя мгновение появился и ее обладатель. Улен фон Шпигель, облаченный в сапоги, коричневые порты и серую рубаху, спускался по пыльным ступеням с масляной лампой в руках, чтобы принять важных гостей. — Я увидел вас в окно. — Утро доброе, наместник, — ответил Прохор. — Как спалось в новой должности? — Да пока никак, коротал ночь за изучением кое-каких бумаг. Ступайте за мной, я провожу вас в кабинет. Только под ноги смотрите, голуби тут все основательно загадили. Назвать помещением бедлам, в который привел высоких гостей фон Шпигель, язык не поворачивался. Помимо затхлого воздуха, тут имелось от чего ужаснуться: стеллажи, заваленные свитками, были так плотно затянуты паутиной, что в ней мог человек запутаться, не то что мухи. Полы усыпаны старинными фолиантами и покрыты вековым слоем пыли, на которой виднелись одинокие следы, оставленные новым наместником. Посреди комнаты стояло массивное бюро и пять стульев, аккурат по количеству посетителей. Моль основательно потрудилась над старыми оконными занавесями, которые сейчас больше походили на нищенские лохмотья. — Присаживайтесь, если не боитесь испачкаться, — ухмыльнулся Улен. И Фрэд тут же принялся выколачивать из сидения пыль. Даниэль, стоявший возле писаря, зашелся в приступе кашля. — Идиот, и так дышать нечем! — изобретатель бросился к окну, щелкнул шпингалетами и, не обращая внимания на окрик Прохора, рванул на себя скрипучие створы. Ворвавшийся в кабинет порыв ветра поднял вверх всю пыль, которая тут имелась, также сорвав со стеллажей и паутину. Теперь закашлялись абсолютно все, и едва не померли. Праздник чахотки продолжался еще полчаса, не меньше. Как только за это время не назвали писаря! Он проклял все на свете, даже то, что появился на свет. — Я еще раз повторюсь, — прохрипел Даниэль, когда взвесь осела, — от тебя одни убытки! Сдается мне, ты шпиён заморский, подослан супостатами окаянными нашего Короля на тот свет отправить. Государь, это заговор, к бабке не ходи! Давайте его с палачом познакомим? Король, который в компании фон Шпигеля наполовину торчал из окна, помотал головой и сел на подоконник. — Фрэд, ну ты хоть иногда думай, прежде чем что-то сделать. Тут десяток лет никто не убирался, чихнуть страшно, а ты вон сто учудил. Писарь насупился и сел на стул, подняв небольшое пыльное облако. — Простите меня, Ваше Величество. — Уж помирать, так с пользой, — сплюнул на пол мастер, — а не абы как. Да и молод я еще. Я так считаю: любой человек перед смертью должен сделать что-нибудь великое, чтобы потом родные и близкие не сказали, мол, только зря землю топтал. Мне надо электричество всему миру показать. Да мало ли что я еще могу придумать? А ты меня раньше времени чуть к праотцам не отправил. На защиту писаря встал Тристан, выковыривающий пыль из носа. — Ну хватит его гнобить. Он же не кутенок безмозглый, понял и осознал ошибку. С кем не бывает? — Но с ним такое постоянно случается, — не унимался мастер. Фрэд прищурился. — Между прочим, если бы не я, ты бы на корм рыбам пошел в Кромстене. Или забыл, кто тебя спас? Вот и молчи! От меня польза тоже есть — я летопись веду. А если я тебя в нее не впишу, то никто и не узнает, что ты вообще существовал! Ты сам на себя важность-то не нагоняй. Время рассудит. И я уже извинился. Прохор прервал перебранку. — А ну-ка, цыц всем! Кто старое помянет, тому я лично, — и он помахал кулаком. — Не затем мы в такую даль прибыли, чтобы ругаться между собой. У нас дела поважнее имеются. Так что ты там говорил, Улен? Что нашел? Фот Шпигель сел на край стола взял в руки толстую книгу. — Вот тут, — Он постучал по фолианту, — рукой бывшего наместника записано куда и сколько он потратил денег. Спешу доложить, что в казне дыра размером с Париж. Это город такой в одной стране за горами. Кроме того, он задолжал местным купцам, или как их у вас называют. Не понимаю, зачем он долги записывал, если отдавать не собирался? — Кстати, — Прохор соскользнул с подоконника и принялся рассматривать книжные шкафы, — а как он отреагировал на мой указ? Фон Шпигель положил книгу на стол и посмотрел на Тристана. — А ты не рассказал? Тот натянул шляпу и вытянулся в струну. — Никак нет! Посчитал, что это должны сделать вы, как вышестоящее начальство! Свежеиспеченный наместник слез со стола и доложил. — Ваше Величество, Фэш Грубен Второй скончался, едва глянул на грамоту. — На что только человек не пойдет, лишь бы клозеты не чистить, — хмыкнул Даниэль, и Улен, закатив глаза и покачав головой, продолжил. — Ну и домина у него, Государь! Тристан не даст соврать. Гвардейцы рты пооткрывали от удивления: на полах ковры, кругом бархат, картины, золото и серебро. Мы его нашли в огромной ванной, выдолбленной из цельного куска мрамора. Он там с девицами резвился, старый осел. А еще четыре наложницы, или как их там, в медные трубки дули, воду пузырили. Короче, не выдержало сердце грядущей смены обстановки. Я приказ отдал похоронить его на городском кладбище безо всяких там почестей, ибо сами понимаете. Не за что. Я хочу в этом доме открыть пансионат для государственных служащих. Отслужил, например, Тристан год в гвардии, милости просим недельку пожить как богач: тут тебе и трехразовое питание, и водные процедуры, и отдых от сварливой жены, если таковая имеется. А так же можно пускать на постой иноземных послов и богатых торгашей за деньгу. Вы не против? Чего хоромам зря пропадать? — Вот вроде бы человек помер, а не жалко, — вздохнул Прохор, протягивая писарю какую-то книгу. — Полистай, может, что интересного найдешь для своих сказок. — Прохор повернулся к фон Шпигелю. — Ваши идеи, Улен, мне нравятся. Думаю, я в вас не ошибся. Продолжайте в том же духе, а пока давайте поищем записи, касающиеся тех далеких убийств. Нужный фолиант нашелся только час спустя. В процессе поиска Даниэля едва не уронил несколько шкафов, а Фрэду на голову Тристан уронил несколько увесистых книг. — Кажись, оно, — шмыгнул носом писарь, протягивая Государю потертый том в кожаном переплете с тисненой надписью. Прохор прочитал надпись на корешке, открыл книги у перелистнул несколько страниц. — Вроде как. Я поизучаю, пойму, что к чему, а вы пока не скучайте, — и он переместился на подоконник. Приказ Короля не спешил выполняться, и все приуныли. Что тут можно делать? Положение попробовал спасти мастер. — Фрэд, почитай нам что-нибудь из той книги, что тебе дал, — Даниэль кивнул в сторону Прохора, которого не смог назвать по имени. Все устроились на стульях, а летописец, положив ноги на бюро, наугад открыл фолиант. — Хм… Так-так-так… Что тут у нас? О, а вот это интересно. М-м-м… Однако! — Да ты вслух давай, нам тоже знать охота! — не выдержал изобретатель, и писарь стал читать. — Этой записи больше ста лет! Итак…«Сея запись сделана второго дня восьмого месяца шестисотого года. Некто Казимир, сын каменщика, ушел в горы на поиски новой делянки по добычи мраморного камня. Там, на одном из плато им обнаружено изваяние древнейшего бога. Некоторые утверждали, что этот Перун, иные, что Один. Казимир ничего лучше не придумал, чем притащить изваяние в селение. Он обвязал идола веревкой, взвалил на спину и в таком виде спустил с гор. У подножья его встретили жители пригорода. Поскольку весь народ праздновал сбор урожая, а на дворе стояла лунная ночь, то спьяну все решили, что Бог прогневался на жителей города и спустился с гор, чтобы наказать их. А было за что: капища давно забросили, и они поросли бурьяном, жертвы, от которых не было никакой пользы, приносить перестали, а молитвы сменили на проклятья. Мужики и бабы пали ниц. А кто-то возьми и крикни, мол, смотрите, небожитель взял Казимира в полон. Надо предать идола огню, пока не пленил нас всех! Остальные подхватили. С криками «Сжечь его», деревянного идола спалили вместе с сыном каменщика. Поутру стали жалеть о содеянном, но недолго. После пытались вспомнить, кто предложил принести Казимира в жертву, но виновного так и не нашли. Решением Наместника, казна выплатила отцу убиенного десять монет серебром, что равняется месячному заработку каменщика, взяв с того расписку, что он не имеет претензий».Фрэд закончил читать и захлопнул книгу. — Кошмар! — Даниэля передернуло. — Ужас, — согласился Тристан. — Это еще что! — усмехнулся фон Шпигель. — Я и не такое слышал. Тут в разговор вступил Прохор, но он не продолжил данную тему, а, слезая с подоконника, начал новую. — Это все, конечно, очень интересно, но у меня тоже кое-что есть, но уже по нашему делу, касающегося душегуба. Значит так… Тристан, — гвардеец вскочил со стула. — Беги к начальнику гвардии, и скажи ему, чтобы он отдал тебе тот самый серп, что мы нашли на месте убийства в сгоревшем доме. Также найди тех, кто дежурил у ворот ночью, опроси и узнай, не покидал ли кто город. Желательно описание субъекта, если таковой был. Все понял? — Так точно, Ваше Величество! — ударил каблуками Тристан. — Разрешите выполнять? — Ступай, — кивнул Король. — Мухой! — вставил мастер. — Одна нога здесь, другая там! — добавил писарь. — Ты уже вернулся?! — с издевкой спросил фон Шпигель, и все четверо дружно засмеялись, едва за солдатом захлопнулись массивные резные двери. Прохор занял освободившийся стул. — Я тут просмотрел записи, сделанные тридцать лет назад… Оказывается, того душегуба однажды уже чуть не словили. Представляете? Кто-то так же наткнулся на него в момент совершения преступления. Это произошло по ту сторону городской стены. На месте обнаружили жертву, старика, и орудие убийства. Кто угадает какое? — Серп? — предположил мастер. — Верно! — указал на него пальцем Прохор. — Так вот. Тогдашний расследователь так же опросил всех кузнецов, и не один не признал инструмент своим. Клеймо не совпало. Но один из них припомнил, что за пригородом живет коваль-отшельник. Туда и направился отряд гвардейцев. В доме солдаты нашли кузнеца. Он поведал, что куда-то исчез его ученик. А поскольку убийства после этого прекратились, то одно сложили с другим и сделали вывод: убийцей был этот самый ученик, который сгинул. Вот такие пироги. Один из художников даже нарисовал тот самый серп во всех подробностях. Что-то мне подсказывает, что нас ожидает сюрприз, причем не очень приятный. И знаете что самое странное? Орудие убийство было украдено. Кто-то ночью пробрался сюда и спер серп. У меня имеется предположение, что наш нынешний душегуб подражает тому, старому. Или… Прохор постучал пальцами по столу, и в этот миг двери распахнулись, и в кабинет влетел запыхавшийся Тристан, который, оперевшись одной рукой на ногу, выставил другую перед собой, мол, сейчас, подождите, и стал жадно глотать воздух. Через пару минут бедолага восстановил дыхание. — Вот, — и Тристан положил на стол сверток, что достал из-за пазухи. — Шляпу потерял, пока бежал… Гвардеец, дежуривший ночью, сообщил, что город покинул высокий мужчина, в длинном плаще и широкополой шляпе. В гостевой книге отметился как Джон Доу. Уф… Даниэль, который кое-что смыслил в искусстве лекарей, подошел к юноше и посмотрел зрачки, после пощупал пульс. — Хм… Ты как умудрился так быстро обернуться? — Тристан развел руками. — Так ведь дело государственной важности, стало быть, не терпит отлагательств. Промедление смерти подобно. Прохор улыбнулся и обратился к наместнику. — Фон Шпигель, возьмите его в посыльные, нечего такому быстроногому улицы топтать в карауле. — Считайте, уже, — склонил голову Улен. Правитель Королевства взял сверток и размотал тряпицу, обнажив покрытое ржавчиной и застывшей кровью лезвие и потускневшую от времени деревянную рукоять. После чего Государь раскрыл книгу на нужной странице и сравнил серп с рисунком. — Хм… Улен заглянул через плечо Короля. — Ваше Величество, что вы намерены предпринять? Король нахмурил брови и задумался, помедлив с ответом. — Ну, для начала надо отобедать, — Он глянул на часы. — Уже два часа дня. Думаю, преступник на охоту не выйдет, знает, что его будут искать. А вот вам следует нанять людей, которые наведут здесь порядок. Думаю, эту задачу можно поручить Тристану. Он местный, знает к кому обратиться. Кстати, можно артель уборщиков создать. Город большой, спрос будет. Значит так: вы, фон Шпигель, вникайте в государственные дела. Выясните, что тут с торговлей, ремеслами и тому подобное, а мы вечерком, часиков так в семь, отправимся навестить того кузнеца. Вдруг он еще там обитает. Тристан прищурился. — Ваше Величество, прошу простить меня за мою дерзость, но… — Он замялся. — Что за штуковина у вас на руке? Прохор подошел к посыльному, задрал рукав и продемонстрировал прибор. — Часы. Мастер сработал. Мы в Броумене по ним время определяем. Вот сейчас, к примеру, два часа дня. Через пять часов мы пойдем искать кузнеца. Как раз после ужина. Кто знает, насколько поиски затянутся… Юноша хмыкнул. — Чудеса! А по-нашему это как? У нас нет этих самых часов. Как узнать, когда семь? Прохор почесал затылок. — Так ить… Даниэль? — Король посмотрел на мастера. Тот поднялся со стула и подошел к окну. — Думаю, как только солнце начнет прятаться за горные пики, так и семь. Примерно. Государь подошел к другу и положил ему руку на плечо. — Как ты смотришь на то, чтобы создать первую в Королевстве часовую мастерскую? Надо чувство времени прививать повсеместно, а то все по петухам. Изобретатель согласно кивнул. — Вот покончим с душегубом, и я тут же местным кузнецам дам необходимые чертежи, а как все будет готово, приступим к сборке, — Он потер ладони. — Ох и разорю я казну! Фон Шпигель закашлялся. — Она и так пустая. Мне еще думать надо, чем гвардейцам платить. Им жалование за два года должны. Ума не прилажу, на что они живут? — Деньгой поможем, — пообещал Прохор. — Мы с собой всегда сундучок имеем. Он у нас на корабле, что стоит в Тихой заводи. — Корабль? — удивился Тристан. — В Тихой заводи? Да там полторы лужи в дождливый день. Откуда там судну взяться? — У нас не простой корабль, — ответил мастер, — а летучий. — Какой?! — в один голос спросили Тристан и фон Шпигель. Даниэль махнул рукой. — Забудьте, долго объяснять. Потом все сами увидите. А теперь обедать. На пустой желудок важными делами не занимаются, поскольку все мысли будут только о еде. А кому-то и поспать не помешает, да, наместник? Тот кивнул и потер глаза.
Последние комментарии
4 минут 33 секунд назад
21 минут 37 секунд назад
42 минут 22 секунд назад
3 часов 24 минут назад
10 часов 47 минут назад
16 часов 31 минут назад