КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124654

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

«Москва-Одесса». Криминальная история [Александр Иванович Вовк] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

– Вот и наше купе! – подсказал Михаил Иванович, мучительно передвигая огромную потертую сумку и чемодан из давно прошедшего века. Потом срывающимся от одышки голосом добавил. – Сейчас, Мария, сейчас! Погоди чуток в коридоре! Я вещички приткну – все руки оборвали – и тобой займусь. Тогда и разберемся, что, откуда и почём!

Сразу выяснилось, что в купе, опередив супругов, уже расположился некий мужчина лет тридцати, достаточно вежливый:

– Разрешите я вам помогу? Я перед вашим приходом успел разместиться. И, похоже, ваше место занял. Наверх-то пока рановато! – извиняющимся тоном пояснил попутчик и ловко пристроил вещи, принятые из рук Михаила Ивановича, в багажные ящики под сиденьями. – Вы тоже до Одессы?

– Туда, туда мы! Здравствуйте! – в купе втиснулась Мария Петровна, супруга Михаила Ивановича. – Нам тоже в Одессу. Мы туда по семейным делам.… Давно собирались, всё тянули, да вот без сборов пришлось… К дочке… Что-то там…

– Ну, ладно уж! – миролюбиво прервал ее Михаил Иванович. – Всем теперь расскажешь, что, откуда и почём! У человека, Маша, свои дела-проблемы, а ты на него наши взваливаешь! Спасибо вам, молодой человек, за помощь с чемоданом. Такие вещи кантовать, только пуп надрывать! Однако давайте знакомиться. Мою супругу величают Мария Петровна, а меня – Михаил Иванович.



– Очень приятно. А меня зовите Вадимом. Да я и надоедать-то вам не стану, так как моё семейство – жена и дети – в плацкартном вагоне этого же поезда. Видите ли, мне, чтобы тоже с ними, билета не досталось. Пришлось в купейный брать, а это дороговато. Хорошо хоть верхняя полка попалась, а то ведь не советское время, нижние места теперь дороже. На всём, уважаемые, накручивают! За всякое невинное желание приходится кому-нибудь платить! – он усмехнулся и сменил тему. – Ну, это вам для информации! А мне сегодня придется в роскоши поспать! Зато остальное время я со своим семейством проведу, вас не побеспокою. Впрочем, и в этом купе до сих пор некомплект; верхняя полка-то пустует… Может и не явится никто…

– Говорите, Вадим, будто нижние полки, дороже? – удивился Михаил Иванович. – Я и не знал таких порядков! Давненько мы с женой не ездили. Сам-то в кассе и попросил нижние места. Нам теперь на верхнюю полку забраться, будто Эверест покорить. Удивительно! А я ещё радовался, как удачно всё образовалось, ведь обычно, нижних в кассе не достать. Не знаю, то ли дорого всё стало, то ли мы настолько обнищали? Вон, молодежь ушлая, в спецвагонах ездит. И столовые у них там, и ванные, и кровати двуспальные вдоль вагона, и соседей никого. Выходит, им, спекулянтам, денег с лихвой на всё хватает, а отставному полковнику Родина медной монетой платит! Не разживешься! Раньше, знаете ли, страна ни на день не затихала, всё ездила-бурлила! Все куда-то рвались, все куда-то спешили! Особенно летом, в каникулы, да и в праздники. А уж перед первым сентября, что творилось… Суета повсюду! Ни присесть, ни поесть. Очереди, куда ни встань! В камере хранения, будто так и запланировано, всегда мест нет! Мы-то с Настей и детворой чаще летали, поскольку каждой минуткой отпуска дорожили. Обычно длинным транзитом летали! А ведь в сезон, да чтобы одновременно четыре билета на самолет достать, приходилось мне, можно сказать, мирные подвиги совершать! И всегда удавалось подобные дела по-человечески проворачивать. Представляете, Вадим, я в те годы даже в мыслях не держал, что кому-то придется взятки давать! Тем не менее, за сутки мы успевали сделать по две-три пересадки! И в каждом месте атаковали кассы, в бесконечных очередях регистрировали свои транзитные билеты, тягали чемоданы и прочие вещи, но успевали пролететь за те сутки три, а то и четыре тысячи км! Вот это был Аэрофлот! Самая крупная авиакомпания в мире, между прочим. И ей было, чем гордится! Ещё бы! Хоть и с трудностями, но все, кому не терпелось, до места благополучно долетали! Значительно скорее, нежели на поезде. Молодежь-то не знает о тех полетах ни плохого, ни хорошего! А мы всё помним! Вот, говорят, хорошо стало, билеты теперь – не проблема! Ну, да! Более того, самолеты часто и наполовину не загружены! Потому что не многие себе могут позволить! Цены… Посмотрел я на эти цены, чтобы до Одессы… В общем, решили с женой мы поездом прокатиться. Если со стариков да беременных не стыдятся мзду срывать, то скоро вообще ездить да летать перестанут…



– Не переживайте так, Михаил Иванович! Разница между нижними и верхними копеечная. Вы же транзитом через Москву? Судя по отсутствию провожающих. Погулять по столице хоть успели? На Красную площадь сходить или в Кремль? Или только в ГУМ?

– Да куда нам с пожитками? Пока с Казанского вокзала перебрались на Киевский, без рук остались. Носильщики столь лихие, такие цены заламывают, что пришлось самому тащить. И деньги ведь есть, да жалко их таким рвачам отдавать! За час с передышками как-то сами добрались. Но тяжко! Суворову через Альпы, пожалуй, легче было… У него помощники имелись! Вот и получилось, что не до гуляний нам с этими Альпами…

– Ой, Михаил! Да отдал бы ты им ту тыщу. Смотри, себе дороже и обойдется! – вступила в разговор Мария Петровна. – Поднимать-то тебе ничего нельзя, а тут нагрузился… Да ещё расстояния в Москве огромные! Все эти метро, переходы подземные, эскалаторы… А перрон – так это же форменное издевательство над людьми! Он ведь бесконечный! Пока мы с вещами до своего вагона доползли… Хотя бы эскалаторы сделали, как в аэропорту, или какие-нибудь подвесные кабинки. А как мы в метро билеты доставали! Это вообще – целая история! Не поверите – на самолет было проще! Утром, высадившись из своего поезда, дождались в каком-то предбаннике открытия станции метро, а когда нас туда вдавили, мы в толпе и давке ещё минут сорок толкались перед кассами. Рядом «жучки» вьются, всё без очереди предлагают. Только мы не знали даже, какие нам билеты на метро нужны и сколько они теперь стоят? Всё ведь изменилось! Не советский же пятак! Одно мне понятно – плохо всё организовано! Хотя молодежь – я о сыне своём – ещё и нахваливает эти странные порядки! Видите ли, рассказывал он, будто с железнодорожного вокзала их прямо в самолет загружают… А как до того вокзала добраться? И зачем мне самолет, если мы поездом? Ох, молодежь! Что-то их обрадовало, так они остального и не заметили, однобокие!

Меж тем поезд мягко тронулся, и статичная картинка за окном, медленно ускоряясь, поплыла вперед, открывая сначала остаток перрона, а затем и заснеженную Москву, приютившую, худо-бедно, миллионов пятнадцать озабоченных и суетливых человечков. Супруги безотрывно глядели в сильно испачканное окно, изредка переговаривались, на что-то показывая руками, восхищались или сравнивали картины столичной архитектуры с оставшимися далеко родными местами.



– Вот мы и приблизились чуток к Одессе! – бодро констатировал Вадим. – Сейчас полупроводник пожалует!

– Полупроводник? – переспросила Мария Петровна.

– Успокойся, Мария! Это товарищ шутит. Понимаешь, на вагон положено два проводника, а второго мы ещё не видели. Вот и получился полупроводник! Правильно, Вадим, я вас понял?

– Ну, да! – подтвердил Вадим. – Но очень она вежливая! Заметно, что старается! Так и чай скоро принесет!

– Ох, уж этот чай! Мы в зале ожидания купили стакан… Аж за двадцать рублей! Это что же такое? Чай в Москве по цене коньяка продают? – не выдержала Мария Петровна. – А когда старый мой, то бишь, Михаил Иванович, из туалета вокзального вернулся, то в первую очередь посыпал самыми последними словами. И там, оказывается, теперь всё за деньги! Двадцать пять рублей! И, говорит, только Героям России разрешается бесплатно!

– Это не совсем так, Михаил Иванович! Если бы вы показали свой железнодорожный билет, то вас бы тоже пропустили бесплатно, словно Героя России!

– Тьфу! – ругнулся ветеран. – Выходит, я и здесь не разобрался. Казалось, давно в туалет хожу, да не везде как надо! Кто же знал, что в Москве без орденов да железнодорожных билетов скоро помочиться нельзя будет! Ох, срамота московская, да и только!

В дверном проеме возникла проводница. Вежливо поздоровавшись, она без лишних слов принялась проверять билеты, отрывать от них какие-то талоны, рассовывать в папку с кармашками, потом с улыбкой подарила всем надежду на чай и кофе, через полчасика, и переместилась в следующее купе.

За окном скорого поезда, спешащего из Москвы, уже проносилась окраина, неприглядная даже под слоем свежего снега. Мария Петровна спрятала в сумочку документы, убедилась, что билеты на обратную дорогу не перепутались с остальными бумагами, попросила супруга вытащить клетчатую сумку с провизией, дорожной одеждой, обувью и, отложив всё в сторону, принялась накрывать на стол.

– Миша, мы с тобой в Москве весь режим поломали. Вот таблетки твои – проглоти пока. Запей отсюда… Туалет, конечно, закрыт… Протри руки этой салфеткой, съешь вот это…

– Не буду вам мешать! – поднялся Вадим. – Приятного аппетита! Удаляюсь к своей милой половинке и детворе, – и вышел из купе.

– Приятный молодой человек. А четвертого пассажира, может, и не подсадят. Неплохо бы самим ехать! – подвела итоги Мария Петровна.

– Сдается мне, будто наш приятный попутчик – обычный жулик!

– Миша! Тебе везде одни жулики мерещатся! Ну, сколько можно? Очень приличный мужчина, семейный, с двумя детьми, уважительный! Что тебе от него нужно?

– Знать бы мне, что ему нужно от нас!

– Да чего ты к нему прицепился?

– Так зачем честному человеку маскарад? В его же билете, который он проводнице отдал, другое имя записано. Черным по белому – Леонид Борисович. Только фамилию я не разглядел.

– Шутишь! Ты же слепой без очков!

– Так я готовился… Заранее и напялил! Думал, если проводнице что-нибудь понадобится. Ты уж сумку с документами засунь куда-нибудь! Поглубже! И не выходи из купе, не предупредив меня. Особенно, ночью! Из нас всегда кто-то при вещах должен оставаться.

– Ой, Миша, опять именно нам везет! И почему эти жулики вокруг нас так и вьются?

– Так ведь ты до сих пор цветешь и пахнешь! Вот они на нектар и слетаются!

– Да ну, тебя! Что делать-то будем? Может, милицию вызовем или проводнице сообщим?

– А если они заодно? Ты только не волнуйся раньше времени. Всё образуется! Не нервничай, говорю, – Михаил Иванович принялся более настойчиво успокаивать супругу, заметив, как она переменилась в лице. – Давай, пока его нет, переоденемся, а там поглядим! Да и отдохнем чуток, набегались по этим станциям да проспектам… А с ним мы по ходу справимся! Не первый раз!

*

Попутчик не возвращался долго. Он застал Михаила Ивановича за чтением толстой газеты, купленной на московском перроне, а Мария Петровна, отвернувшись к стене, тихо посапывала на удобном диване их вагона какой-то новой серии – «премиум». Вагон и впрямь оказался новеньким, чистеньким и аккуратным. Лежачие места – мягкие, с двойными матрасами, с подголовниками, несколькими индивидуальными плафонами для чтения. Правда, в туалете срабатывают столь мощные водяные насосы, что напоминают взрыв снаряда! Хоть совсем туда не ходи, всему вагону слышно.

– Как ваше семейство расположилось, Леонид? Как дети? – негромко спросил Михаил Иванович, заметив, что Вадим, безусловно, отреагировал на имя Леонид, но мгновенно с этим справился.

– Совсем неплохо: дети спят, жена ворчит. Всё, как обычно! Разве что, народу многовато, не как здесь. В общем, даже веселее… А вы, Михаил Иванович, случайно, не полковник милиции?

– С чего вы так решили?

– То, что полковник, вы сами сообщили, когда ругали ваше нынешнее, как сказали, благополучие. А про милицию я сам догадался. Вы же, мне показалось, по привычке криминал везде высматриваете, и выводы интересные делаете, не в мою пользу! К тому же, вижу, не опасаетесь вы меня нисколько, хотя и считаете не весть, кем. Такое поведение характерно для нашей родной милиции! Угадал?

– Ничуть! Во-первых, ничего недостойного о вас я пока не думал. Во-вторых, с милицией у меня общих дел нет! Я, знаете ли, танкистом служил. Восемь лет был командиром полка! А это в мирное время, как на пышущем вулкане просидеть вдвое дольше! А в военное – там вообще, день за три. И то, лишь до первого попадания! А после… Но это «после» бывает не у всех! Такая служба чему угодно научит. Потому расслабьтесь, Леонид! Арестовывать я вас не собираюсь. По крайней мере, пока! – вполне приветливо произнес Михаил Иванович, но в его словах сквозила тень угрозы.

– Ладно, уж! Вам я откроюсь! Имя своё я действительно сменил. Давно. Из-за ревности. Не удивляйтесь, жена моя в своё время… Ну, как вам объяснить? Имела конкретные намерения в отношении совсем другого Леонида, моего тезки. А когда в поединке самцов, простите за натурализм, я одержал почетный верх, то поставил ей условие, чтобы с этого времени у нас Леонидов не было. Чтобы, называя меня этим именем, она не могла, ненароком, вспоминать моего соперника! Не подумайте лишнего, я жене полностью доверяю, однако хорошо знаю, что в жизни всякое случается! Женская логика – непостижимая тайна такой же непостижимой женской души! Замечали, наверное, когда у женщины всё складывается хорошо, она может вообразить, будто где-то ей станет ещё лучше… И начнет себе мозги всякой дурью забивать, семью лихорадить. В общем, перестраховался я! В документах, разумеется, всё осталось по-прежнему, но вот десять лет благоверная зовет меня только Вадимом. Я сам это имя и выбрал, потому что редкое. Надеюсь, второго Вадима она себе еще не организовала!

– Занятно! – ухмыльнулся Михаил Иванович. – Такое объяснение принято. И вопросов больше нет.

Мария Петровна перевернулась на другой бок и присела на своей полке, вероятно, пассивно участвуя в разговоре:

– Так вы, Вадим, приводите сюда своих детей! Здесь-то им лучше будет!

– Спасибо! Только пока их проведешь через все вагоны и тамбуры, то… Пусть уж лучше на месте остаются, а то прищемят что-нибудь в дверях! Они у меня неугомонные. Так откуда же вы едете? Надеюсь, не секрет?

– Да мы давно живём в Урюпинске. Дети поразъехались, а мы после Мишиного увольнения туда и вернулись. Это я там когда-то жила, еще до поступления в ленинградский политехнический.

– Весьма интересно! Знаменитый у вас город!

– Это вы, Вадим, Урюпинск имеете в виду? Чем же он для вас известен? Город наш маленький, районный центр в Волгоградской области. Красивая река, Хопер называется! Всё в зелени. И собственная железнодорожная станция есть! – принялась нахваливать Мария Петровна, угадав обидную для нее иронию.

– Как же это – собственная станция? – подзадорил ее Вадим.

– Так у нас тупиковая ветка! Она только до станции Алексиково и протянута. А уж Алексиково находится на очень-очень загруженной, очень шумной магистрали – Поворино-Волгоград. А у нас всегда тихо и спокойно! Во всей округе все знакомые, поскольку вместе живут или трудятся. Ведь заводов в Урюпинске работало немало. – Мария Петровна принялась загибать пальцы, взглядом приглашая и супруга ей помогать. – Крановый, «Сельхоззапчасть», ламинированной бумаги, консервный! А еще фабрики – трикотажная, мебельная и обувная! Миша, а еще этот завод упустила, как его? Да, вспомнила – маслоэкстракционный! Во, как! Ещё комбинаты пищевой промышленности были – маслодельный и мясоконсервный! И строительные материалы у нас выпускали, правда, только для своих потребностей! А нынче все заводы стоят или лежат. Что тут скажешь? А девчата в наше медицинское училище могли поступать. Парни-то после армии редко домой возвращались, в основном, по комсомольским стройкам разъезжались. Да и я молоденькой девчонкой из дома подалась…

– Действительно, солидная промышленность для совсем маленького города! – с удивлением одобрил Вадим. – Уж не знаю, уместно ли это вспоминать, боюсь обидеть, но в советское время об Урюпинске иначе говорили…

Михаил Иванович его прервал, намереваясь перевести разговор в другое, менее обидное направление:

– Анекдот, что ли? Так мы все его знаем.

Но вмешалась Мария Петровна:

– Миша, да что за анекдот, такой? Не помню что-то. Вадим, расскажите уж, пожалуйста!

– Тогда умоляю, не обижайтесь! Он хоть о вашем городе, но не мною придуман! Но именно после этого анекдота вся страна узнала о существовании Урюпинска! Слушайте. Скучает как-то профессор в приемной комиссии института, потому как абитуриенты ему сплошь серыми кажутся. А тут и вовсе попался удивительный слабак. Вспомнил профессор с тоской, как сам поступал когда-то в университет, таким же бестолковым мальчишкой, и от сострадания надумал вытянуть этого парня. Может, когда-то и мне зачтется, подумал профессор. И задал наипростейший вопрос:

– Скажите, молодой человек, в чем заключается цель одиннадцатой пятилетки?

– Не знаю, – испуганно засопел абитуриент.

– Ладно! – удовлетворился профессор и этим. А каким по счету стал последний съезд нашей родной Коммунистической партии? – И опять он услышал испуганное:

– Не знаю…

И тогда профессор задал последний вопрос, легче которого сам не знал:

– А кто сейчас занимает ответственный пост Генерального Секретаря?

Но опять получил тот же ответ. Тогда подпёр голову профессор и крепко задумался, а потом с тоской спрашивает того абитуриента:

– Молодой человек! И откуда вы такой образованный на мою голову свалились?

И надо же, парень впервые отвечает:

– Я из Урюпинска!

Помолчал профессор, как-то странно повертел авторучку, и задумчиво спрашивает сам себя:

– Может бросить всё это к чертовой матери, да податься в Урюпинск?

Мария Петровна красиво рассмеялась. Михаил Иванович ее вежливо поддержал:

– Смешно! Да разве только Урюпинск своей бестолковостью прославился? Теперь не то, что абитуриентам – выпускникам вопросы задавать бесполезно! Может показаться, что они тоже из Урюпинска!

– Наверное! – согласился Вадим, и обратился к Марии Петровне. – Мне показалось, будто вы извиняетесь за свой маленький городок, а мне только маленькие по душе! В них меньше суеты, расстояния, хоть куда, небольшие, люди приветливее, добрее. Особенно нравится в Австрии! В Германии неплохо или в Голландии… Только ведь я убежденный патриот! Совсем скоро на родину тянет… Вот, ещё Пенза нравится. Город аккуратненький, весь в цветах, сосны, люди незлые. Но всё познается в сравнении… Знаете, самое плохое впечатление оставил Саратов. Это, где парней так много холостых! Во-первых, это вообще не город, а крупный населенный пункт, где прозябает почти миллион несчастных. Чтобы там жить, нужны крылья, иначе всегда грязным будешь! Как же всё испоганено! Представьте, кучи мусора повсюду. Местами и промежутков не осталось! Всё убого, всё заплевано. Наверное, Саратову во все времена не везло с градоначальниками и архитекторами. И хоть бы нищета тому виной! Так нет же! В центре автомобильные пробки из дорогих иномарок не рассасываются. И в каждой машине кобылка в черных очках пузыри из жвачки надувает! Выпендриваются одна перед другой, а в пробке это даже удобнее! Причем честные люди, которые никогда не смогут купить себе подобную машину, глядят на этот срам почему-то без осуждения. Более того, еще и сами о том же мечтают! На таком фоне нелепо вспоминать Чернышевского, который боролся в Саратове за просвещение и освобождение всего российского народа от нищеты. Видимо, напрасно боролся, коль в Саратове до сих пор чванство общественно бесполезных людишек принимается всеми за проявление их достоинства, а подобострастное холуйство или, как минимум, покорное молчание остальных – за интеллигентность. В общем, по уши в грязи, но всем довольны! Даже приговаривают повсеместно, будто жизнь прекрасна – была бы водка, картоха, да резиновые сапоги! И патриотами себя чувствуют, искренне полагая, что жизнь человеку дается один раз, потому прожить ее нужно только в Саратове!

– Вадим, да вам просто не повезло! Вы же в Саратове почему-то нормальных людей не встретили. Вот и озлобились на весь город, – посетовала Мария Петровна.

– Ну, вот! Мой же шар, да ко мне в огород! – засмеялся Вадим. – У нас всегда так – если кто критикует, тот сам в этом и виноват! А я, между прочим, уважаемая Мария Петровна, не говорил, что в Саратове нет нормальных людей. Более того, я просто уверен, что они там есть. Человек пять, скажем! И хороших, и даже выдающихся. Только не они, знаете ли, определяют лицо родного города! Ведь замечали, когда впервые знакомишься с городом, то в первую очередь отмечаешь особенности местной архитектуры, красоту и удобство парков, цветочки всякие. Быстро составляется мнение о системе магазинов, общепита, объектов культуры и отдыха, о транспорте. А вот самих горожан так просто не познать! Уверен, в суете даже Ломоносова проглядите. Точно так же не узнаете и прошедшего мимо уникального токаря, заслуженную учительницу или удивительного врача. Все они, безусловно, гордость и достояние этого города, но вы заметите отнюдь не их. Вам обязательно запомнится злобность продавца, наглость какого-то водителя на перекрестке. Не обойдете своим вниманием хулиганье всякое, девиц вульгарного вида, юнцов, гуляющих с банками пива напоказ. Да, мало ли всякой гадости! Вот и получается, будто лицо города рисуют не те, кто его прославляет, а наоборот – те, кто его позорит! Стоит от них освободиться, и город преобразится не только для приезжих, но и для всех жителей!

– Судя, по-вашему, перспектива у Саратова безнадежная, – усмехнулся Михаил Иванович.

– Более того! – слегка разгорячился Вадим. Если бы в нем по невероятному недоразумению когда-то поселились какие-нибудь там голландцы или немцы, то, как вы понимаете, сегодня Саратов считался бы образцом зодчества, культуры, безукоризненной чистоты на улицах, в подъездах и даже в душах людей. От туристов отбоя бы не знали. Потому как, все эти качества города зависят от живущих в нем людей! Люди, вот кто всё определяет! И если они желают прозябать в убогом Саратове – пусть там и живут, но тогда не следует обижаться на нелестное мнение о себе! Только, прошу вас, не связывайте столь эмоциональное моё выступление – что-то я разговорился сегодня – с отсутствием патриотизма. Я же эти недостатки высвечиваю от досады. Потому что мечтаю, чтобы в нашей стране всё вызывало гордость за нее, за ее людей, а не брезгливость, чувство горечи и безнадежного отчаяния.

– Занятные у вас наблюдения, Вадим. И ездите вы, смотрю, немало! И по стране, и за границей побывали, – подметила Мария Петровна. – Кем же вы работаете?

– Хм! Нынешнюю молодежь такой вопрос оскорбляет! – усмехнулся Вадим.

На лице Марии Петровны выразилась растерянность и недоумение:

– А как же спрашивать?

Вадим приветливо засмеялся в ответ и охотно пояснил:

– Надо спрашивать, чем занимаетесь? Нашей молодежи работать уже стыдно! В ее среде это воспринимается как неполноценность. Мол, не умеют бабки в мутной водичке делать! Ну, а я, если вам интересно, в последнее время, в основном, с деловыми людьми общаюсь. Всякие договоры заключаю. С теми, конечно, на кого начальство перстом укажет. Вроде инженера радиоэлектронного производства, только мне ближе вопросы поставок и вообще, снабжения.

– И нравится?

– Когда как! Если всё удачно, то, конечно же, приятно бывает. Дело, в общем-то, полезное, не в офисе штаны протирать!

Немного помолчали. Потом Вадим обратился к Михаилу Ивановичу. – А как сегодня в танковых войсках, если не секрет?

– Там, уважаемый, давно, как и везде! Порядка нет! Да и танк в современной войне, игрушка очень дорогая и бесполезная. Анализ событий последних лет неумолим: армии, имеющие много прекрасных современных танков, успешно громит не только авиация, но и полудикие моджахеды или вьетнамские недомерки в джунглях. Зачем такие танки, которые не только не помогают пехоте уничтожать врага, но сами нуждаются в защите; не только не обеспечивают победу в войне, но существенно истощают нашу экономику?

– Извините, Михаил Иванович. Я вопрос задал в неудачной форме. Тем не менее, он меня действительно интересует, поскольку я служил, можно сказать, рядом с танками, будучи связистом. В танковом батальоне! А танк, как мне всегда казалось, машина не только грозная, но и красивая. Техника меня с детства влекла, потому я инженером и стал.

– А что танк? – отозвался Михаил Иванович. – Он же, как девица! На большом расстоянии, красуясь, всех способна поразить, а вблизи – сама беззащитна словно мотылек!

– А что вы думаете, как специалист, о наших танках в сравнении, например, с «Абрамсом» или «Леопардом».

– С «Леопардом» мне встретиться не пришлось, но немцы в любом деле мастера. Особенно, в военном. Надо думать, что и танк свой сделали выдающимся. По крайней мере, боевые характеристики у него чудесные, но ведь, то на бумаге! А с американским «Абрамсом» я знаком накоротке. По случаю лично его испытал в Африке. Там мы с американцами миротворческую миссию ООН выполняли. Около часа гонял я их «Абрамс» по барханам, словно сидорову козу! Он и перегрелся, сконфузился, значит, окончательно. А американцы моим Т-90 занимались. Танк-то у них неплохой, однако, не для войны! Он хорош, чтобы фильмы о войне снимать. Огромный, как никакой другой! Шестьдесят тонн! Если подобного мастодонта подбить, то и удовольствие должно быть соответствующим. Зато в нем кондиционер, телевизор, кресла лежачие. Во время движения на спине лежать приходится, приподняв голову на специальной подушке. Вроде бы воюешь, отдыхая, но по-настоящему сражаться в нем неудобно! Впрочем, может, только мне, с непривычки. А наша машина в бою многое позволяет, ошибки экипажа прощает, хотя и требует недюжинной силы, большой выносливости и воли. Ещё бы! Теснота, шум неописуемый, механизации мало, газы после выстрела отвратительно отсасываются, жара летом и зимой, едва двигатель прогреется! А до этого – зуб на зуб не попадает, ледяной металл кругом. Американцы из нашего Т-90 вылезли подобно мешкам, сами знаете, с чем! А мне, хоть бы что, и в нашем танке, а в их «Абрамсе» – и подавно!

Михаил Иванович немного помолчал, бесцельно поглядывая в окно, потом продолжил, с заметным сожалением возвращаясь в реальность нынешнего дня:

– Только давно всё это было! После меня многое изменилось! Тогда, к примеру, я не видел на лицах американцев пренебрежения к нам. Более того, они нас не могли не уважать, а потому побаивались. Сегодня же, как я понимаю, напугать их нечем… Они нашу страну разгромили на удалении, даже не приблизившись для ответного удара. Нашими же руками разгромили! Дореформировались мы, значит, с нашим руководством из предателей!

– Ой, разговорился ты сегодня, – обращаясь к мужу, вступила в разговор Мария Петровна. А затем, в сторону Вадима, пояснила. – Он о службе, как уволился, никогда не вспоминал. И не рассказывал ничего, а тут вдруг… Да и во всём так – больше слушает, нежели говорит.

– Тогда, прошу прощения, Михаил Иванович! Вы отдохните, а я расскажу весёлую историю. Знаете ли, недавно я выиграл семьдесят тысяч!

– Да ну! Шутите! В наше-то время! – бурно удивилась Мария Петровна. – И неужели эти деньги вы получили?

– В самое яблочко угодили, Мария Петровна! В том-то и соль! Я тогда покупал себе в хорошем магазине, фирменном, где, говорят, не обманывают, очень дорогие кроссовки. Пустяк, конечно, но я давно именно о таких и мечтал. Удобные они, а я бегать люблю! Случается такая потребность! А тогда всё удачно совпало, вот я и купил. Уже на кассе мне предложили вместо сдачи в пятьсот рублей приобрести счастливый лотерейный билетик. Разумеется, я отказался, тогда продавцы пошли искать мне сдачу меж собой, знаете, как бывает? Я ждал-ждал и, видимо, несколько размяк от удачной покупки, потому и согласился, в конце концов, на их билет мгновенной лотереи! Взял я его, а сам думаю, что вскрою билетик где-нибудь в стороне, чтобы не на виду. Почему-то мне так захотелось, хотя понимал, что деньги на ветер выбросил. Отошел я в сторонку, пока они с другими покупателями занимались, стер защитную пленку, поглядел и… Себе не поверил. Глаза протер, всё равно написано: «Ваш выигрыш составил тридцать пять тысяч рублей. Поздравляем и всегда будем Вам рады!»

– Так вы говорили, будто семьдесят выиграли?

– Ну, да! Только об этом, чуть позже. Помню, как вдохнул я полной грудью два раза и сильно выдохнул, чтобы успокоиться, а потом, словно внутренний голос мне подсказал, сфотографировал тот билетик на свой телефон. У него, знаете ли, очень хорошее разрешение. Изображение проверил – всё четко получилось, а потом спокойно направился к кассе и предъявил свой билет. Тут-то и начался для меня спектакль. Но ничего смешного я в нём не заметил! Для начала мне заявили, будто столь больших выигрышей в той лотерее вообще не бывает. Ну, что после этого делать? Стал я вежливо настаивать на соблюдении их же правил – мол, положено рассчитаться со мной на месте, причем без сбора какой-либо комиссии или уплаты налога. Они в ответ, будто я сам билет в сторонке подделал. Взял их старший менеджер мой билет в свои руки, якобы для углубленной проверки, и ушел в служебное помещение, а меня вежливо попросил дождаться в кресле. Раз вежливо, то я согласился! Сижу десять минут… Сижу полчаса – никто не подходит. Жестом кассирше показал: «Пора, мол, определиться! Время-то немалое прошло!» Она и внимания не обратила. Просидел я еще полчаса – та же ситуация! Попросил вызвать старшего менеджера, того самого, но услышал, что «они крайне удивлены, зачем я сижу в их зале уже два часа, что именно здесь высматриваю и, по всей видимости, собираюсь украсть. Ведь сказали давно, что таких выигрышей не бывает!» А между собой шепчутся: «Пора милицию вызывать!» Охранник их, мордоворот, огромными мышцами поигрывает и вежливо пока вопрошает, не пора ли мне понять, как следует себя вести в фирменном магазине? Тут-то я окончательно прозрел – меня изящно развели!

– И что же делать в такой ситуации? Свидетелей-то у вас нет, а если и найдутся, то против вас и покажут! – проявила сострадание Мария Петровна.

– А я сам милицию по телефону и вызвал! Когда обидчики мои сообразили, куда я звоню, то вытолкали меня без объяснений за пределы магазина. Ничего, думаю! Я приезда милиции дождусь, а там и поглядим, кому что! Приехала она очень скоро. Сотрудники МВД уже знали, что продавец и старший менеджер украли у покупателя, то есть, у меня, тридцать пять тысяч рублей! Меня попросили ещё раз все подробно рассказать (о фотографии я, конечно, умолчал), а после чего менты вошли в магазин. Вышли они через полчаса, однако тональность разговора со мной изменилась не в лучшую сторону. Опер сразу заявил, что я известный аферист, который занимается этим промыслом давно и замечен не впервые. А магазин, стало быть, пострадавшая сторона! Я удивился такому обороту и, на всякий случай, заметил, что не присутствовал при разговоре милиции с подозреваемыми, однако могу предоставить доказательства того, что именно они меня обокрали. Но свои доказательства представлю только начальнику этих самых оперов, поскольку они в моих глазах себя дискредитировали. Вижу, на них это подействовало. Действительно, кому охота представать перед начальством дураком? Они ко мне сразу смягчились, но доказательства велели предъявить им немедленно. Я согласился, заодно уточнил, знают ли они, что сегодня технически возможно эти доказательства в виде фотографий переслать на другие телефоны? И сообщил, что именно так уже и поступил. И, в случае, если со мной что-то случится, эти доказательства получит не только их начальник, но и прокурор. А также начальник прокурора и так далее. А номера телефонов, на которые я всё переслал, я для безопасности своих друзей уже стер. Их много было, более двадцати! Друзья у меня надежные, не предадут, и просьбу мою выполнят. Так что принудить их всех к молчанию вряд ли получится! Тогда опера стали ругаться между собой, а потом давить на меня. Так продолжалось, пока я не показал им фотографию с четким изображением размера моего выигрыша, тогда они снова приняли мою сторону, зашли в магазин и объяснили старшему менеджеру, что ему и всем причастным к делу следует сейчас же проехать в отделение милиции для дачи показаний. Магазин следует поставить на сигнализацию, поскольку никто не знает, на какой срок они будут задержаны по подозрению в мошенничестве.

– Прекрасный ход! – восхитился Михаил Иванович. – И как же события развивались дальше? Ведь сия история обещает очень затянуться во времени?

– Я тоже этого не хотел, – подтвердил Вадим, – но мне невольно помог старший менеджер. Он предложил уладить конфликт полюбовно, не доводя его до регистрации криминала. Милиция сразу согласилась, так как создавать себе дополнительную работу им не резон! Старший менеджер протянул мне пачку денег и предупредил, что в ней тридцать пять тысяч. Но я, поняв, что моя взяла, закусил удила!

– Нет! – говорю ему. – Теперь для улаживания конфликта сумму придётся удвоить. Он, конечно, возмутился, изобразил благородное негодование, стал речь произносить, ориентируясь, большей частью, на милицию. И хотя защитников в них не обнаружил, решил идти до конца:

– Хорошо! Тогда пусть это дело слушается в справедливом суде! Там и поглядим, кто останется в выигрыше. И вообще, на каком основании магазин должен увеличивать ваш выигрыш в два раза?

– Эт-т-то м-мне н-на лечение! – стал я откровенно дурачиться. – И за м-м-моральный у-у-ущерб! Я т-т-теперь и г-г-говорить п-п-понятно не с-с-смогу! На что я стану д-д-дальше жить?

И знаете, этот прием добил менеджера. Он сдался, добавил ещё какие-то деньги, а я уселся в кресло и тщательно их пересчитал. Две мятые купюры велел заменить; они униженно всё выполнили. Только тогда я сообщил оперу, что инцидент исчерпан, но попросил его, если возможно, отвезти меня подальше от этого ужасного магазина, в котором я купил кроссовки, но чуть не потерял здоровье.

– Действительно, интересная история! Но какой-то осадок от её исхода всё же остался. Не следовало, наверное, так с ними поступать! – усомнился Михаил Иванович.

– Нет, нет! Так им и надо! Так и следовало их проучить! Правильно, Вадим! – высказала своё согласие с финалом Мария Петровна.

– Так или иначе, но теперь тот вопрос закрыт. И, надеюсь, вы меня поймете – я же невероятно разозлился. И хотя давно остыл, но поправить ничего не могу! Да и рассказал всё это лишь для поддержания нашей беседы, не более того! Если же он веселья не прибавил, то прошу простить и строгих выводов не делать! Кстати, Мария Петровна, можно я пока у окна посижу?

– Будьте любезны, – отодвинулась женщина, пропуская Вадима на своё место.

– Знаете ли! – стал он объяснять свою детскую, на первый взгляд, просьбу. – Когда-то на этой дороге я заметил дерево. Да-да! Самое обычное дерево! Неопознанной породы. Но его ствол как-то сказочно расщепился, а вверх потянулись новые самостоятельные стволы. Образовалась очень странная двухъярусная крона. Не умею объяснить, но это немудреное, как будто, зрелище часто приходит ко мне во сне. Иной раз даже думаю, не знак ли какой свыше? Может, следует отыскать то дерево, приблизиться к нему вплотную, поговорить? Возможно, что-то сокровенное для меня откроется? Впрочем, я понимаю, это причуды моего сознания, но освободиться от навязчивой идеи не могу. И бросить всё, чтобы ринутся в поиски, нет возможности. Я вполне допускаю, если бы нашёл то дерево, то в жизни моей ничего бы не изменилось. Разве душа бы успокоилась, перестали бы ночью необъяснимые видения давить. Знаете, я теперь даже не уверен, есть ли то дерево в реальности? Может, рухнуло от старости или сгорело? А, может, и не было его никогда? Игра воображения…

– Как вы интересно рассказываете, Вадим! – восхитилась Мария Петровна. – Вот послушала вас и, думаю, что сама заболею одержимостью в поисках того странного дерева. Только мне сложнее вашего придется; я даже не знаю, какое оно из себя?

– Вот уж, нет! Не для того я рассказал. Просто неудобно стало, что согнал вас с места.

– Не беспокойтесь, Вадим! Ерунда какая!

Михаила Ивановича эти разговоры не занимали. Он старался по карте проследить маршрут поезда, но всё изменилось самым удивительным образом. Казалось, как можно дорогу поменять, проложив ее однажды между двумя городами? Однако теперь почти всё не соответствует старому железнодорожному справочнику. Это удивляло и забавляло полковника. Он не понимал, почему карта не помогает ему разобраться в столь простом вопросе, потому посмеивался над собой, якобы постаревшим и отупевшим, утратившим былую остроту ума и прежние навыки.

– Оставлю вас ненадолго. К расписанию схожу. Не пойму, какой дорогой едем!

– Да ты, Михаил, беспокоишься, словно тебе колонну танковую вести! Машинист всё сам знает! Довезет!

– Конечный результат нам, конечно, важен, но и процесс – не менее того! – парировал Михаил Иванович и скрылся за дверью.

Долго разглядывая расписание, закрепленное на стене вагона, но, не составив о маршруте должного представления, он запомнил, что следующей станцией для их тридцать третьего станут Сухиничи, через два часа прибудут в Брянск, а дальше начнётся украинская земля. Значит, граница, таможня, декларации, контроль, проверка документов… Этого добра в жизни Михаила Ивановича случалось немало, но тогда были поездки в другие страны, недружественные и даже враждебные! Ведь между друзьями границы не возводят! Хотя их лишь раньше не возводили. Потому простые люди, как говорят, народы, недоумевают, но кто-то упорно старается их рассорить, убедить в необходимости подозревать друзей в скрытой враждебности. Оно и понятно! Проще все население подключить к поиску пресловутых виновных, нежели навести реальный порядок в экономике, культуре, образовании, морали… Столь важная задача пока даже не ставится. Возможно, и поезда сегодня идут иными маршрутами, чтобы продемонстрировать особые пути нынешней России и Украины. Хотя всем и без того ясно, что любой путь обязан быть особым, даже если он ведет никуда. Потому, как ни взгляни на эту железнодорожную проблему, а не мешало бы подумать, прежде чем опрокидывать вверх дном!

Размышления Михаила Ивановича прервала супруга, выглянувшая из купе и присоединившаяся к нему, дабы разглядеть красиво оформленное расписание:

– Михаил, пора лекарства принимать. Разузнал, что нас ждет впереди?

– Только хорошее! Ладно, пошли. Но я же просил не оставлять купе без присмотра!

– А ты до сих пор в нем сомневаешься? Напрасно! Прекрасный молодой человек!

Вернувшись в купе, Мария Петровна в преддверии обеда принялась извлекать на стол содержимое пустеющей сумки, а Вадим, чтобы не мешать, извинился и ушел к жене и детям.

*

На станции Сухиничи скорый поезд стоял полчаса. Как и полагалось по расписанию. Продавцов мягкой игрушки здесь оказалось больше, нежели пассажиров. Изредка кое-кто выскакивал раздетым на мороз и из множества диковинных существ выбирал некое создание, приемлемое по цене, размерам, сходству с реальным животным, раскраске и прочему. В это время остальные пассажиры, страдая от скуки, оценивали приобретение попутчиков, выглядывая из окон. По той же причине они следили за перемещением продавцов, слоняющихся в обнимку с нераспроданными слонами и жирафами и погружающимися с ними во всё более глубокую грусть.



Фактических покупателей находилось мало. Продавцы переползали от вагона к вагону, сознавая, что и этот рейс не принёс им удачу. Они часто сталкивались между собой, не в силах привыкнуть к свисающим с них громадинам-игрушкам, и, в конце концов, обреченно опирались на фермы станционных столбов, чтобы разгрузить уставшие спины и дождаться очередного поезда. Возможно, хоть в нем приедет-таки веселый чудак, который скупит всё зверьё оптом и без разбора.

Наконец старый вокзал Сухиничей, видимо, совсем недавно выкрашенный в непривычные для него три цвета, остался позади. А вдоль путей замельтешил красиво заснеженный вьюгой хвойник. Он столь близко примыкал к путям, что глаза не успевали отслеживать детали, и потому кружилась голова. Деревца, ровные, как на подбор, пока не стряхнули с ветвей сверкающий снег, подчеркивающий сказочную нереальность остающейся позади природы.

Супруги и далее любовались бы однообразной красотой, но время призывало их отдохнуть.

– Следующим будет Брянск! – предупредил жену Михаил Иванович и, прекратив борьбу с собой, стал похрапывать.

Мария Петровна неспешно убрала лишнее со стола, нащупала дамскую сумку с деньгами и документами, ловко втиснутую под подушку, оттого сразу успокоилась и задремала, удивившись напоследок, как неплохо складывается их дорога, которая перед отъездом пугала обоих.

*

В купе настойчиво постучали, но не зашли. Это проводница предупредила, что подъезжаем к Брянску. Там будет пограничный и таможенный контроль. Надобно приготовить документы, а для украинских таможенников, которые будут на следующей остановке после пересечения границы, заполнить и какие-то декларации.

Михаил Иванович принес бланки, уселся за столом, вооружился ручкой и очками, чтобы разобраться в странной декларации на украинском языке:

– Мария! Дай-ка мне паспорта. До чего они тут смогли додуматься? Ну, конечно! Каждому заполнять самостоятельно, да еще собственной рукой. Тогда я начну, а ты уж по аналогии…

Зачитавшись, он и не заметил, когда у Марии Петровны, как говорят, не осталось лица. Более того, она принялась медленно заваливаться на бок. У Михаила Ивановича тоже что-то сжалось и защемило в груди, однако спасение, и он это хорошо понимал, могло прийти только от него самого. Потому танкист, издавна привыкший выполнять свои обязанности в условиях стресса,не спасовал и теперь, хотя сил и нервов с тех боевых пор у него заметно поубавилось.

Распахнув дверь купе, Михаил Иванович криком призвал проводницу и, хорошо бы нашлись, неведомых врачей из числа пассажиров. Потом подложил под голову супруги подушку, приподнял ее ноги на полку, вытряхнул на стол косметичку с лекарствами и сквозь зубы вдавил жене нитроглицерин.

После минимума действий, выполненных быстро и хладнокровно, он получил право на передышку. Она стала абсолютно необходимой, поскольку все предметы вокруг Михаила Ивановича уже закручивались по часовой стрелке. В падении он прижался к стенке вагона и напряженно замер, обдумывая дальнейшие действия. Он никогда не знал, как помочь себе в минуту подобного неврологического обострения. Этого не знал никто! По личному опыту Михаил Иванович в помощь со стороны медицины не поверил бы, даже если бы сюда явилась специализированная бригада «скорой». Чаще всего и она не могла сразу же помочь. Оставалось ждать, неизвестно чего.

Еще позавчера они, два пенсионера не первой свежести, собираясь в дальнюю дорогу, более всего опасались именно этого – внезапного и одновременного обострения своих хронических болезней. Для Марии Петровны угрозы исходили от стенокардии, гипертонии и диабета, а Михаил Иванович, перенесший пару лет назад тяжелый инфаркт головного мозга и почти случайно вернувшийся в эту жизнь, поскольку никто из медиков в это не верил, больше всего боялся повторения нестерпимого головокружения. Из-за этой чертовой карусели полностью исчезает ориентация в пространстве, тошнит и неудержимо рвет. Зная себя, супруги понимали, что всё может произойти вдали от дома. Тогда их во спасение могут снять с поезда и оставить неизвестно где! Без лечения, без денег, без помощи близких людей. И всё же надеялись, что беды, если уж им суждено явиться, придут не разом, и у кого-то из двоих останется возможность оттаскивать другого от черной пропасти.

Всё же есть бог на свете, как приговаривает обычно Мария Петровна. Потому проводница примчалась немедленно, а следом появился и немолодой сосредоточенный человек, представившийся врачом-терапевтом. Высунувшиеся из своих купе зеваки были не в счёт.

– Что произошло, уважаемая? – обратился врач к проводнице, заметив через ее плечо двух неестественно скорчившихся стариков. – Надеюсь, это не криминал?

– Ничего пока не знаю… Я сама на крик… Не знаю!

Михаил Иванович, сознавая, что их судьба держится только на остатках его самообладания, не открывая глаз, выдавил неповоротливым, распухающим языком:

– Косметичка… там лекарства. И диагнозы. Нитроглицерин я супруге дал. Больше… я вам… не помощник…

Терапевт в ситуации разобрался быстро: отыскал в сумке что надо, что-то прочитал, смешно поднимая брови, перерыл все лекарства, отбрасывая ненужные, наполнил нашедшийся тут же шприц и стал медленно вводить препарат в оголенную руку Марии Петровны. Совсем бледная, она не открывала глаз. Не отводя глаз от шприца, терапевт попросил проводницу:

– Вы ещё здесь? Тогда найдите никотинку, ну, никотиновую кислоту, и приготовьте шприц с тремя кубиками. Смелее! Справитесь! Спирт возьмите из флакончика… Ватку возьмите! Ну же, смелее, смелее… пока я не могу отвлечься! – потом он запричитал. – Вы только посмотрите, какие молодцы эти дивные старики! Ведь всё приготовили! Даже диагнозы расписали. Как вам это кажется? Ой, молодцы! Ну, вот! У женщины веки задрожали. Отлично! Вот и всё, красавица вы наша, больше не буду причинять вам боль. Всё-всё! Полежите спокойно, а мы займемся вашим супругом. Это почему он с нами разговаривать не желает? Ничего, мы люди не гордые, немного подождем…

Проводница протянула наполненный шприц со словами:

– Руки почему-то дрожат… То ли я сделала?

– Всё хорошо, милочка! Всё чудненько! – успокоил терапевт, занимаясь стариком. – Вот! Первую помощь мы им вручили! Поздравляю вас, милочка! Теперь я посижу здесь чуток. У вас, пожалуй, и без того дел хватает… Вы идите…

Мария Петровна приоткрыла глаза, из которых на подушку заструились слезы:

– Документы… И билеты… И все деньги! – шептала она.

– Украли? – вскинулась проводница. – Вот и причина нашего странного дуплета! А я ведь подозревала вашего соседа… В таких вагонах обычно до конечной едут. Но такие подозрения в лоб не предъявляют!

– Нет их там… В сумке нет… там были! – захлебываясь слезами, причитала Мария Петровна. – Что с нами будет? Миша, ты где? Что с Мишей? Миша! Миша!

– Еще немного и начнется истерика, – прошептал терапевт проводнице в ухо. – Этого допустить нельзя! Успокаивайте ее, как можете… А я займусь мужчиной. Вроде он в сознании. Если заговорит, всем станет легче. Мужская логика, знаете ли, мне привычнее.

– Я всё слышу, доктор, но… кружится… боюсь, вырвет… Ваша никотинка уже заработала, сосуды прошибло, уши горят! Это работа нашего попутчика – больше некому. На минуту купе оставили… Этот специалист сейчас с семьей в плацкартном вагоне. Потрясти бы его…

– Поздно! – подытожила проводница. – Он ещё в Сухиничах был таков. А насчет семьи, ничего не знаю, он один был! И совсем без вещей! Но в билетной кассе остались его паспортные данные и прописка. Милиция отыщет!

– Вряд ли. Этот вариант он заранее просчитал! И билеты взял по чужим документам, – предположил Михаил Иванович, покрывшийся от никотиновой кислоты красными пятнами. – Но документы он где-то в вагоне оставил.

Терапевт удивился:

– Верите в благородство воров?

– Верю в целесообразность действий неглупого человека. Он же, полагаю, постоянно ожидает, что возьмут на каком-нибудь выходе с поличным. Потому от улик избавляется немедленно, – пояснил свою догадку Михаил Иванович.

– Замечательно! Значит, искать начнём отсюда! – подхватил идею терапевт. Он поглядел по сторонам, пошарил рукой под матрасом на верхней полке и, поднявшись на ее уровень, заглянул в багажное отделение, упрятанное над коридором. – О! Мне бы сыщиком работать! С первого раза нашел! Что-то бумажное веером разбросано. Но пыль такая… Будьте так добры, подайте сюда полотенце.

Через мгновение документы оказались на столе. Мария Петровна опознала обложки знакомых паспортов, пенсионных и ветеранских удостоверений. Увидела именные билеты на обратную дорогу и опять заплакала:

– А деньги там есть?

– Ради денег этот Вадим всё и провернул. Искать их бесполезно! – усмехнулся Михаил Иванович и обратился к проводнице. – Вы по своим каналам милицию вызовите. Хоть других людей убережем.

*

Поезд давно катил по Украине. Остались позади пограничные и таможенные контроли, а также дотошный, хотя и симпатичный сотрудник транспортной милиции, лейтенант, успевший ещё до отправления из Брянска узнать все обстоятельства и подробности дорожного происшествия, описать их, оформить протоколы свидетельских показаний и много чего еще! Ну, что скажешь? Просто молодец! Притом наши ветераны самостоятельно ничего не писали – Мария Петровна после злополучного приступа пока не вставала – только расписались на листах, разборчиво заполненных лейтенантом.

Окончательно измотанные происшедшими неприятностями, супруги сидели на мягком диване, крепко обнявшись, и уже спокойно, без слез и бурных эмоций, захлестнувших их в начале происшествия, думали, как быть дальше.

– И зачем мы теперь едем, Миш, без денег-то?

– Во-первых, деньги у нас есть! Я же отложил пять тысяч нам на Одессу. Вполне хватит!

– Не крути! Ты ведь знаешь, о чем я! – упрекнула Мария Петровна.

– А я и говорю, потому что знаю! Вераше перед операцией поможем, внуков на себя возьмем, пока она в больнице… Да ты и сама всё знаешь! Зачем повторять?

– А деньги на операцию? Где нам эти двадцать тысяч взять? – настаивала на ответе Мария Петровна.

– Деньги – не проблема! В музей пойду… экспонатом!

Мария Петровна впервые хихикнула и вдруг легко рассмеялась, поняв, что супруг не очень-то унывает, а когда успокоилась, то уже веселее поинтересовалась:

– А мне прикажешь на панель идти?

– Ни в коем случае! Это разные вопросы! – Михаил Иванович немного помолчал и добавил. – Впрочем, как хочешь!

Мария Петровна высвободилась из объятий мужа, демонстративно отстранилась от него и, тоном, предполагающим обязательный отчет, уточнила:

– Ты действительно так считаешь? – но не выдержала своей же показной серьезности и расхохоталась.

– Машка, ты моя хорошая! У тебя же всегда и всё получается отлично, но до того мы еще не скатились! К тому же я придумал, где деньги взять!

– ?

– Вот приедем в Одессу, я там Родину и продам!

Мария Петровна принялась заливисто смеяться:

– Ты? Ты свою Родину продашь? Ты, который был готов всем горло за нее перегрызть? Во-первых, никто ее, такую, уже не купит! А во-вторых, ты, старый хрыч, и здесь опоздал! Тебя самого давно продали!

– Вот ведь жаль! А не знаешь, за сколько? Хоть немного бы вернули! Ладно! Я как товарищ Бендер знаю несколько сравнительно честных способов добычи денег…

– Миш! Я что-то не пойму! Ты меня смешишь или удивляешь? Недавно у тебя самого все деньги отняли!

– Что было, то прошло, жена! А теперь вникай! Учись широте экономической мысли! Я надумал продать свою долю нефти и газа! Раз они являются общенародной собственностью, значит, и моя доля там есть! Маленькая, но нам с тобой, надеюсь, хватит! Другим же хватает! Какова идея?

– Доболтаешься ты, Михаил! Хорошо, что тебя никто не слышит!

– За это не беспокойся! Те вороватые олигархи, которые наши доли присвоили, в таких вагонах не ездят! Значит, не подслушают!

– За них теперь другие подслушивают! Хоть ты и наивный человек, но я почему-то жду от тебя ответа, где мы деньги для Вераши достанем?

– Не переживай ты так! Это моя задача! Для начала, позвоню нашему старшему ребенку. Объясню ситуацию, надеюсь, он что-нибудь придумает. Понятно, сам не в масле катается, но такие деньги найдет. И не сомневайся! Для сестры своей он и не то достанет! Мы ведь его в Верашины проблемы раньше не посвящали, хотели всё сами решить, но теперь и ему придется эту репку потянуть! Не бойся, вместе всё осилим.

*

За поездом всю ночь гнался то дождь, то настоящий ливень. Он, столь неожиданный после вчерашних российских морозов, гулко барабанил по стальной коробке вагона, завывал в оконные щели и усиливал тревожность.

После трудной ночи, проведенной в забытье, старики мучительно приходили в себя. Собственно, как и всегда по утрам, но к этому добавился шум дождя, ужасные матрасы, каменные подушки, остановки поезда, хождения кого-то в коридоре и стук дверей. Всё это вызвало бессонницу, которая прекратила свои пытки лишь перед рассветом. Тогда ветераны перестали прислушиваться к каждому звуку и, наконец, заснули.

Утреннее солнце пронзило купе яркими жизнерадостными лучами и без труда прикончило хандру, оставшуюся от предшествующего дня и непростой ночи. Веселые солнечные блики, повинуясь мельканию нумерованных столбов за окном, легко всё украсили и упростили. Мария Петровна, не шевелясь, грелась через стекло под лучиком неожиданно щедрого зимнего солнца и счастливо улыбалась. Как мало, в общем-то, человеку требуется для счастья!

Она радовалась, что всё как-то обошлось, а самое страшное, что могло случиться, обошло их стороной. Ее главная опора, любимый Михаил, украдкой простонавший полночи в подушку, массируя правый бок, часто поднимавшийся, уходивший в коридор, чтобы не разбудить супругу, теперь держится молодцом! Уже умылся, побрился и дочитывает газету, сильно отдающую керосином. И что он в ней нашел? Обычно, пролистав секунд за десять всю, чертыхнется на бессовестность рекламщиков, да и отбросит кипу бесполезной макулатуры.

– Мишка! – нежно позвала Мария Петровна. – Доброе утро!

– Конечно же, доброе, любовь моя! Однако есть я хочу как из ружья! Мы ужин вчера упразднили, а ночью пришлось в темноте что-то забрасывать! Иначе, сама знаешь, моя пустая топка прогорит.

– Я сейчас поднимусь… Неужели сегодня будем в Одессе!

– Будем! Непременно будем! Через три часа с небольшим. А там новую жизнь начнем! Долгую и счастливую! – Михаил Иванович широко раскинул руки. – Вот такую!

– Так мы разве в Одессе останемся? Ты что задумал?

– Почему же останемся? Вот развяжем все узелки, дочери поможем, да и вернемся в свой Урюпинск. У нас и там дел невпроворот! А коль имеются дела, то найдутся и силы! И всё остальное с какой-нибудь стороны приложится!

*

– Вам, простите, полегчало? – в дверном проеме показался спаситель-терапевт.

– Ой, слава богу! И вам! – за двоих ответила Мария Петровна. – Вы заходите к нам, пожалуйста… Мы так благодарны! Уж не знаю, что делали бы без вашей помощи. Спасибо большое… А за окном-то весна разыгралась! Даже не верится, что вечером полуметровый снег до горизонта…

– Меня в Одессе сын встретит, так он и вам поможет. Только не поднимайте свои вещи, ради бога, больше не рискуйте и не стесняйтесь. А коль я в Одессе еще понадоблюсь, вот моя визитка. Всегда буду рад помочь!

Михаил Иванович принял визитку и вгляделся в неё, максимально удаляя от глаз:

– Не может быть! Такое только в кино и случается! – воскликнул он.

– Да-да! Я живу почти в центре, на Малой Арнаутской. Милости прошу в гости, – неправильно воспринял его удивление терапевт.

– Мы же с вами в одном доме! – пояснил Михаил Иванович, не переставая удивляться.

– Простите, что? – удивился уже терапевт, судя по визитке, Самуил Семенович Красовский. – Что-то раньше я вас не встречал…

Мария Петровна с удовольствием пояснила:

– Так мы давно в Одессе не были. А в нашем, то есть, в вашем доме наша доченька живет. В двадцать первой квартире…

– Ах, вот оно что! – воскликнул Самуил Семенович. – Уж не молоденькая ли красавица по имени Вера Михайловна? А ее супруг – Антон Петрович! Не так ли?

Заметив изумление и радость на лицах стариков, Самуил Семенович удовлетворенно добавил:

– Как же! Хорошо знаю! Раскланиваемся по-соседски. Весьма уважительные и воспитанные молодые люди! Всем на зависть! Очень дружные. Это со стороны весьма заметно. Рад за них! И за вас!

– Вот ведь как случается в жизни, – подытожил Михаил Иванович, – мы давно не верим в чудеса, а они всё равно нас преследуют.

– Да, да! Целый букет чудесных совпадений! – подтвердил Самуил Семенович. – А теперь, с вашего позволения, я откланяюсь – вижу, семейство моё волнуется, переодеваться пора, и прочее. Рад был познакомиться!

С уходом терапевта старики засуетились. Мария Петровна всерьез опасалась прозевать Одессу из-за неготовности вещей, хотя Михаил Иванович убеждал её, что рельсы всё равно упрутся прямо в вокзал, и проехать дальше никак невозможно.

Так и провозились за сборами и разговорами, переставляя от волнения приготовленные вещи с места на место, пока за окном не показался знакомый перрон. В тот же миг за окном промелькнуло ищущее лицо дочери, всё в слезах от радости и волнения.

– Приехали! – констатировал Михаил Иванович. – Ты уж, Мария, поменьше докладывай о нашем происшествии! И сама постарайся забыть! Всё прошлое безвозвратно перетекло во всемирную историю! А нам о будущем пора думать! Вон и Антон с Верашей сюда спешат! Молодцы! Оба примчались! – разволновался Михаил Иванович, одновременно примериваясь к своей тяжелой ноше.

Мария Петровна ещё больше засуетилась, сначала засмеялась в окно, сразу же заплакала, принялась искать платок, который держала в руке, присела, потом запричитала, будто потерялась ее косметичка… В купе ворвался Антон, расцеловал родичей, подхватил их вещи, метнулся в коридор и, призывая следовать за собой, влился в длинную очередь пассажиров, терпеливо перетаптывающихся с громоздкими вещами к выходу.

На перроне Михаил Иванович, одессит от рождения, вкусно вдохнул воздух родного и горячо любимого города, теплый, влажный, прямо-таки, весенний, и огляделся. Яркое солнце неистово отражалось от мокрого асфальта, заставляя щуриться. К великолепному дворцу вокзала, украшенному надписями «Одесса. Город-Герой» на украинском и русском языках, широкой вереницей потянулись люди. А дочь всё висела на шее Марии Петровны, затем у отца, плачущая от радости и смеющаяся одновременно.

Все опять суматошно, крест-накрест, обнялись и перецеловались, а затем, полные самых светлых ожиданий, с незатухающими улыбками двинулись домой.

Всюду слышался радостный обмен привезенной информацией:

– А у нас!.. А у нас!..

Гостеприимный город быстро впитывал приехавших. Отовсюду неслись веселые призывы жаждущих одесситов:

– Товарищи москали, понаехавшие за нашим салом! Прошу в мой таксомотор!

С другой стороны доносилась та же песня, но в ином исполнении:

– Уважаемые товарищи! Господа и громадяне! Москали и тамбовские волки! Сегодня все трамваи и автобусы идут в другую сторону! Пользуйтесь услугами моего такси и вы не заблудитесь!

К Марии Петровне ненавязчиво пристал раздобревший одессит с вертящимися на пальце ключами от авто:

– Вам куда, моя красавица?

Мария Петровна отпрянула, испугавшись подобного обращения.

– Нам никуда! – поспешно заверила она, и молниеносно получила ответ:

– Я вас умоляю… И за этим вы ехали в такую даль? Однако вам опять повезло! Вы же попали в лучший город в Северном полушарии. Садитесь в мою машину, и вы сами в этом убедитесь!

А откуда-то уже доносился новый призыв:

– Уважаемые гости Одессы! Воспользуйтесь услугами космической навигации и попадете домой раньше всех! И покажите мне того, кто что-то возражает!

Мария Петровна от плотности натиска, на который никак не рассчитывала, слегка оторопела, беспорядочно поворачиваясь на всякий возглас и призыв, а Михаил Иванович негромко пытался её успокоить:

– Машенька! Ну, не волнуйся же так! Это ведь Одесса! Скоро ко всему привыкнешь! Это другие люди, другой мир! Другая жизнь! Другие надежды! Здесь всё будет хорошо! Верно, доченька?

– Конечно, мамуля! Лучше, чем на Привозе! И кто бы в этом сомневался!

*

Февраль 2010 г.

Фото для обложки и текста выполнены автором рассказа.