Дары любви [Мануэлла] (fb2) читать онлайн

AnnotationАласдэр Мак-Кермик всей душой ненавидит отца Люсинды Бойл, ведь именно он сломал всю его жизнь. Он отобрал землю у его семьи, оставив их нищими и бездомными....Всеми возможными и невозможными способами старался он разбогатеть, приблизив час мщения. И, наконец, ему это удалось....Но принесет ли это счастье?

Дары любви

Люси

Аласдэр

Люси

Аласдэр

Люси

Аласдэр

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер ( эпилог)

Дары любви

Дары любви

Мануэлла

Люси

                    Однажды три брата- бедняка забрели в лес за дровами. Вышли они на поляну, где сидели у огромного костра три старичка. Братья попросили разрешения погреться у костра, но старцы ответили, что он сейчас погаснет- нет дров. Братья переглянулись, да и отдали старцам все дрова, что насобирали  в лесу. Ярко заполыхал костер.

-Эта шляпка мне не идёт, мама- со смехом заявляю я матери, которая со снисходительной улыбкой смотрит, как я, дурачась, примеряю ее и строю себе рожицы в зеркале.

-Люси, милая, если ты сейчас же не выберешь шляпку, то, боюсь, старину Джека хватит удар- смеётся мать, кривая головой в сторону улицы, где, словно в подтверждение маминых слов, грустно  слоняется у окна наш кучер, Джек.

Смеясь, мы выходим с покупками от модистки. Садимся в карету, где мама в очередной раз пеняет мне на то, сколько я времени провожу в магазинах, и вообще, как несерьёзно, по-детски,  отношусь ко всему. Я отвечаю, деловито надув щеки и поправляя на носу воображаемые очки, что и ругает-то она меня сейчас несерьёзно, а, значит, ничья - и мы обе покатываемся со смеху.

Начинается дождь, и Джек, поругиваясь себе под нос, подстегивает лошадей, чтобы быстрее добраться до дома.

Карета  подъезжает к дверям нашего особняка на Ривертон-авеню, я буквально вываливаюсь из нее, чуть не попав в большую лужу у крыльца, и бегу к отцу,  под неодобрительное цокание матери, семенящей следом. Мы, беззлобно переругиваясь, добегаем до его кабинета:

-Ох, Джон. С твоей дочерью я словно Рип Ван-Винкль- мы заходим в лавку на пять минут, а выходим, спустя годы- смеётся мать, но тут же ее смех обрывается. Отец сидит, уставившись невидящим взором в стену. Весь его вид говорит о том, что он пил- растрёпанные волосы, мятая рубашка, красные опухшие глаза.

-Боже, Джон. Нас не было лишь неделю...- начинает мать, но взмах руки отца, немного пришедшего в себя, ее обрывает.

-Мы- банкроты, Элли! Банкроты!- отец хватает стакан, стоящий перед ним, пытаясь налить в него из бутылки, что держит в руке. Бутылка пуста. Он со злостью смотрит на нее, словно она- причина всех его бед. И неожиданно запускает в стену. Бутылка разбивается на сотни мелких осколков,  звенящей радугой летящих вниз....

Так в этот день разбилась и моя жизнь...

Аласдэр

            Вечерело. Братья, согревшись, стали благодарить старцев за гостеприимство. Те с улыбкой переглянулись и старший из них молвил: "Помогли вы нам. И за чистоту душ ваших награда ждёт. Я-Богатство. Мой средний брат - Величие. А наш младший- Любовь. Пусть каждый из вас выберет, чьей награды бы он хотел".

Я ждал этого момента, можно сказать, всю жизнь. Сколько себя помню, я каждый день мечтал о том, как наступит день, когда я смогу отомстить человеку, сломавшему жизнь моей семье, забравшему у меня всё. Да, мои любимые, ваши смерти не останутся неотмщенными.

Я вспоминаю мать, рыдающую над могилой отца... Крошку Эмили, которая прижимается ко мне, ее кашель становится все надрывнее....мать, выходящую из таверны с очередным пьяным мужиком, лапающим ее. Мать делает вид, что не замечает меня. А мужчина громко смеётся, выкрикивая непостойности...

Сегодня я отпустил всех слуг, я пью шампанское, наслаждаясь терпким вкусом победы. Я только что приехал из особняка Джона Бойла. О, это было прекрасно- видеть, как меняется его надменное, гордое лицо. Как на нем проступают сперва непонимание, потом удивление, а затем то, чего я так долго ждал- ужас. Он разорен. Все его долги скупил я, человек, чью жизнь он разрушил. Чьих родных он погубил. И теперь он знает. Да, он понимает, что я взамен разрушу все, что ему дорого. Я требую погасить все векселя немедленно, внимательно следя за гаммой чувств, обуревающих этого подлеца. Он боится. О, да, теперь он в страхе- он понимает, что даже пустить пулю в лоб- не решение. Его жена и малютка дочь будут разорены в любом случае.

Я иду в комнату, под звуки дождя, барабанящего по крыше. Они кажутся мне музыкой, музыкой моего триумфа.

Раздается негромкий стук. Я, думая, что стучат ставни, ставлю бокал, обходя этаж- нет, они закрыты слугами, знающими о приближающейся непогоде.

Снова слышится стук, но уже более настойчивый. Я понимаю, что стучат в дверь. Оставив бокал на крышке пианино, я иду к двери, на всякий случай в прихожей висит мой пистолет, поэтому я спокойно открываю непрошенному вечернему гостю дверь, зная, что дотянуться до оружия мне хватит пары секунд.

Передо мной стоит хрупкая женская фигура, закутанная  в темный плащ. Я жестом приглашаю незнакомку войти в дом. Она слегка медлит, словно набирается решимости. Затем кивает, входя в дом. Я иду следом, заинтригованный неожиданным визитом. Незнакомка проходит в гостиную, но не садится.  Она стоит, напряженная словно струна, не поворачиваясь ко мне, не снимая капюшона.

-Чем обязан визиту прекрасной дамы?- беру я ситуацию в свои руки. А сам раздумываю, кто из  моих приятелей мог послать мне такой подарок? Скорее всего, это - дама полусвета, раз она скрывает лицо, да и прибыла она явно в экипаже- ее плащ не так сильно  вымок.

Пока я думаю, моя незнакомка набирается спелости, поворачивается ко мне и скидывает с головы  капюшон, снимая накидку. Все мысли тотчас вылетают у меня из головы. Волосы цвета темного каштана рассыпаны по плечам, платье цвета алой розы, сужаясь к лифу, подчеркивает ее пышную грудь. Ее кожа блестит, отливая золотом, в свете свечей. Незнакомка поднимает на меня глаза- и мое сердце пропускает удар. Ее глаза серые, словно дымчатый алмаз. Такие глаза принадлежат лишь одному человеку. Я это помню- они десятки лет являлись мне в каждом сне. Я понимаю, кто передо мной:

-Мисс Люсинда Бойл, не так ли? Чему обязан?

Девушка вздрагивает как от удара. Но тут же приходит в себя. Глядя на меня так, словно я - палач, а она - Анна Болейн, она с королевской грацией проходит к креслу, садится в него, оправляя платье, и лишь тогда начинает разговор:

-Я пришла сделать вам предложение...

Люси

           Старший брат сразу же закричал:" Я выбираю Богатство!". Средний выбрал Величие, а младший тихо прошептал:" А я хотел бы Любви". Старцы наградили каждого из братьев. Старший брат стал известным купцом, он торговал товарами почти во все страны мира. Гордясь своим богатством, он перестал общаться с младшими братьями, стыдясь их"

" Я пришла сделать вам предложение"- ничего глупее этой фразы и придумать нельзя было. Но я взволнована, нервы мои на пределе. Да и я ожидала увидеть старого кровожадного монстра, каким отец обрисовывал своего давнего недруга. А передо мной- безумно красивый молодой мужчина. Он высок ростом, прекрасно сложен. Его темные волосы и ангельски красивое лицо делают его похожим на прекраснейшее порождение тьмы, падшего ангела.  А его лицо ...словно бы эталон мужской красоты. И он это знает- он с ленивой надменностью общается со мной, зная силу своей внешности, ее воздействие на окружающих.

-Да- я изо всех сил стараюсь взять себя в руки- я пришла, чтобы предложить вам оплатить долги отца.

Он скользит взглядом по моей фигуре, намеренно задерживаясь на груди, словно говоря, каким образом предпочел бы получить плату, и лениво произносит:

-Ну же, мисс Бойл, и чем же вы готовы заплатить?

Его взгляд прожигает меня насквозь.

-Я...у нас с матерью есть некоторые семейные драгоценности, я могла бы предложить их вам в качестве уплаты долга. Их общая стоимость...

-Сто тридцать тысяч фунтов- он смотрит мне в глаза, словно проверяю мою реакцию- именно столько ваш отец должен мне. И я склонен потребовать этот долг немедленно. О чем и уведомил его сегодня.

Я бледнею, мои ладони становятся мокрыми- сумма огромна, даже заложив все имущество, распродав предприятия, отец вряд  ли наберёт и половину от нее.

Внезапно реальность наваливается на меня с ужасающей скоростью- я понимаю, какая трагедия происходит с нашей семьёй. И то, насколько нелепо я выгляжу почти ночью, в доме одинокого мужчины, со своим не менее нелепым предложением отдать в уплату долга мизер, не покрывающий и десятой его части. Мой мозг лихорадочно обдумывает и то, каким образом отец мог наделать столько долгов. Мой любящий, всегда весёлый отец. Неужели он- игрок?

Я резко встаю с кресла, схватив накидку, спешно  бормочу слова извинения мужчине, и пытаюсь убежать прочь из этого дома. Но это не так-то легко сделать - он внезапно встаёт на моем пути. От его мощной фигуры исходит такая сила и, что меня бросает в дрожь- о чем я только думала, придя сюда? Мама всегда говорила, что моя беспечность меня погубит. Я пытаюсь обойти его, но тут же словно  врезаюсь в гору- он ловит меня в свои объятия, рукой поднимая мой подбородок вверх. Я молчу, заворожённая его взглядом словно мышь, брошенная в клетку к удаву. Он долго смотрит на меня и наконец произносит:

-Теперь у меня к вам есть предложение, мисс Бойл. Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей.

И тут же, видя ужас, отразившийся в моих глазах, добавляет- Как думаете, это стоит жизни ваших родителей? Вы ведь знаете, что за невыплаченные долги вашего отца ожидает тюрьма? А ваша маменька...Она слаба и здоровьем, и духом- первая же трудность убьет ее.

Я пытаюсь отыскать хоть каплю сочувствия или жалости в обращенном на меня взгляде, но там - сплошная ненависть. Человек годами скрупулёзно банкротил предприятия, в которые вкладывался отец. Скупал его долги. И это - лишь то, что я смогла днём разобрать в бессвязной речи отца.

Я собираюсь с силами, чтобы дать ему отпор. Не зря же я- Бойл. Мы не привыкли пасовать перед трудностями ( и тут же вспоминаю отца сегодня-  решимость убавляется):

-В течение какого периода и на каких условиях, мистер Мак-Кермик- говорю я и смело встречаюсь с его взглядом. Он слегка удивлён- это видно по его взгляду. Он не ожидал такого спокойствия, поведения. О, нет, его бы удовлетворили слезы и упрёки, мольбы. Но никак не бесстрастный расчет. Но, надо отдать должное, он быстро приходит в себя:

-Думаю, пары месяцев будет достаточно- он пристально смотрит на меня, словно проверяя меня на прочность. Но ответной реакции нет- я также молча смотрю в ответ на него, не отводя взгляда.

-Вы будете сопровождать меня везде. По любой моей прихоти будете раздвигать ваши нежные ножки. Уверен, я смогу затмить любого из ваших прежних любовников, поэтому эта часть нашего соглашения покажется вам приятной- он подходит ко мне, проводя рукой по моей щеке. Я стою, словно онемевшая. В голове в хаосе сплелись мысли о возможности спасти семью от разорения, о невероятной красоте Аласдэра, о гибели моей репутации после конца ( ах, нет, сразу после начала- в высшем свете станут считать меня парией сразу же, как только пойдут сплетни о наших совместных выходах без должного сопровождения, о встречах, которые он явно не собирается держать в тайне)....Мои ноги подкашиваются, но я нахожу в себе силы ответить:

- Я согласна. Мои обязанности в этом соглашении мне более чем ясны. А что же ваши?- я отпускаю голову, не в силах больше выносить его издевательств.

-Я предлагаю полное прощение долгов. Я сожгу все расписки и кредитные обязательства вашего отца- он вновь пристально смотрит на меня...

Аласдэр

                   Средний брат стал известным актером. Пьесы с его участием удастаивал своим присутствием сам король. По всему миру шла слава о его таланте, толпы поклонниц осаждали его дом, театр, где он служил или давал представления. Люди падали в обморок, если смогли прикоснуться к своему кумиру".

Я вновь пристально смотрю на нее, пытаясь ожесточить сердце, ненавидеть ее. Но ее нежная красота, ее трогательные попытки выглядеть храброй и невозмутимой, находят отклик в моем очерствевшем сердце. Я чувствую себя последним мерзавцем, лишая эту девушку надежд на будущее, семьи, счастья.

Но тут же обрываю себя- а Эмили? Ее лишили не только будущего, ее лишили жизни. Эта девушка- заплатит не такую уж страшную цену в сравнении с той, что пришлось заплатить моим родным.

Ненависть подхлестывает меня, я резко беру ее за подбородок:

-Позже. Теперь, если не возражаете, я хочу попробовать то, за что собираюсь заплатить такую огромную сумму.

Я беру ее за подбородок, поднимая лицо. В ее глазах отражается испуг, сменяясь неуверенностью. Я обхватываю ее талию, крепче прижимая к себе, и целую эти сочные манящие губы, дрожащие от вихря чувств, нахлынувших на нее.  Целую сильно, страстно. Словно желая наказать за все- и за содеянное ее отцом, и за те  чувства, что она невольно  вызывает во мне. К моему удивлению, вместо испуга и попыток отстраниться, она лишь прижимается ближе и начинает робко гладить мне шею, волосы, нежно целуя в ответ. Я чувствую, как дрожат  стены, что я годами сооружал вокруг своего сердца. Я пугаюсь. Пугаюсь ее власти надо мной. Прервав поцелуй, я разжимаю объятия и отхожу от нее, пытаясь успокоиться. Пытаясь найти силы вновь быть жестоким с ней:

-Я жду вас завтра. У меня дома. Вещи можете не брать. Мои адвокаты будут здесь, мы заключим соглашение. Родным можете сказать что угодно, но помните - если завтра до вечера вас здесь не будет, то я пускаю в ход все обязательства.

Я вижу, как дрожит ее нижняя губа, и руки невольно тянутся обнять, утешить ее. Я готов броситься на колени, умоляя о прощении, лишь бы видеть на ее милом лице улыбку...Вновь я пытаюсь вызвать в памяти лица родных, чтобы ожесточиться, но, кажется, что мать смотрит на меня с грустной улыбкой, словно бы не желая признавать, в какое чудовище превратился ее сын.

Люси стоит, не решаясь уйти, затем резко оборачивается и выбегает в холл, ведущий к двери. Я не делаю попыток ее остановить.

Спиртное, так успокаивающее меня раньше, теперь кажется дешёвым заменителем ее объятий, аромата, ее нежности и невиновности.

Черт! Я пытаюсь привести в порядок свои мысли- как она может быть невинной?! Разве я не знавался с так называемыми леди? Разве их притворные чопорность и воспитание не слетали вместе с одеждой в моей постели? Так почему же эта избалованная богатенькая папенькина дочка должна стать исключением?! Нет, все в ней- лишь притворство, коварство, рассчитаное на мое сочувствие. Джентльменом она и подобные ей меня не считают, да и я сам не склонен впадать в самообман- я принят в обществе лишь благодаря своему капиталу, сквозь зубы цедя мне приветствия, эти снобы за моей спиной обсуждают то, что я, по их меркам, безродный выскочка, марающий высшее общество своим желанием работать. Ведь джентльмен не должен работать....Эти мерзкие лицемеры закрывают глаза на блуд, на измены, на рождение детей от любовниц и любовников, на пьянство и болезненное пристрастие к азартным играм....Но, не приведи Господь, испачкать свои холеные руки или слабый умишко работой- нет, до такого не опустится ни один аристократ, даже находись он в самом затруднительном положении....

Я, ухмыляясь, поднимаю бокал кверху, как бы говоря родным, что скоро они будут отмщены...Но вкус победы кажется мне ужасно горьким. Я велю слугам заложить карету. Образ Люси ( с каких пор я стал ее так звать? Для меня она должна быть- мисс Бойл, как вечное напоминание о том человеке, что сломал мою жизнь) стоит перед моими глазами, я должен его вытравить.

Карета подъезжает, я спускаюсь по ступенькам, вхожу в кричащее свой немного вульгарной роскошью здание с яркой вывеской " Эдем". У двери меня встречает большой мавр, одетый в костюм евнуха из гарема. Он ведёт меня сразу в кабинет, где сидит хозяйка заведения, Леди Великолепие, она же- Донна О'Байен, маленькая шотландская девчушка, дрожавшая от холода в одной повозке со мной, когда нас, оставшихся в живых,  полумертвых от голода, вывозили в Англию, в приют.

Я был удивлен, спустя столько лет найти ее здесь. Но она оказалась крепким орешком, уверенно правящим своей судьбой, не испытывающая никаких сожалений, а уж, тем более, раскаяния.

Донна улыбается мне, вставая навстречу:

-Аласдер- певучим голосом произносит она- вот так сюрприз, а я думала, ты о нас совсем позабыл- она грозит мне красивым пальчиком, унизанным  тонкими кольцами.

-Донна, давай опустим этот обмен любезностями, мне нужна женщина- обрываю я ее фальшивые упреки.

-Как вульгарно- усмехается она, но, тем не менее, зовёт слугу. Тот приходит, приводя с собой стайку смеющихся нимф в полупрозрачных одеяниях. Они смотрят на меня так, словно они - бедные сиротки, а я - самый большой леденец на витрине магазина сладостей. Мне становится противно- дурной знак. Я чувствую фальшь в их взглядах. Впервые в жизни я задумываюсь над тем, что же привело этих женщин сюда? Такая же безвыходность как у Люси? Черт, опять я думаю р ней.

Я указываю пальцем на бойкую рыжую девицу, Донна стандартными фразами хвалит мой выбор. Я бросаю на стол деньги, видя, как расширяются глаза Донны- этой суммы хватило бы на всех девушек сразу. И, обняв за талию девушку, иду к комнате.

В полумраке комнаты девушка начинает медленно снимать с себя одежду. Я сижу в кресле, без интереса смотря на нее. Злясь на самого себя, на чёртову Люсинду Бойл, я делаю знак девушке подойти ближе. Она медленно направляется ко мне. Груди ее подрагивают в такт ходьбе, соски возбуждены, темными острыми пиками венчая кремовую грудь. Тонкая талия, пышные бедра, двигающиеся в завораживающем ритме. Рыжие волосы рассыпаются огнем по спине, едва она вытаскивает заколку, державшую их. Она становится на колени передо мной, ее спина выгибается. Я вижу ее прелестную попку, эта картина возбуждающе прекрасна....Но тут меня настигает затравленный взгляд мисс Бойл- тот взгляд, когда она узнала реальную сумму долга ее отца. И возбуждение исчезает. Чёртовы Бойлы. Теперь они вместе портят мне жизнь!

Девушка начинает гладить мой член, пока ещё скрытый брюками. Она привстает, слегка выгнувшись, предлагая мне свою грудь. Я глажу ее, обхватив пальцами соски, она стонет , словно я доставляю ей невыносимое удовольствие. Она ловит мой палец губами, начиная облизывать, посасывать своими пухлыми губами...перед моим взглядом встают пухлые, дрожащие от испуга губы Люси....Проклятье! Она сделает из меня евнуха!

Я жестом отстраняю от себя девушку. Та, в недоумении, встаёт- видимо, я первый мужчина, отказавшийся от ее ласк... Я достаю из кармана сюртука деньги, даю ей, веля уйти. Я вижу ещё  больший вопрос в ее глазах - она считает меня безумцем, что платит огромные деньги за то, чем пользоваться не собирается.

Девушка одевается, я наблюдаю, как на ее лице недоумение сменяется жалостью- теперь она считает меня несостоятельным по мужской части. Для нее я- несчастный мужчина без мужской силы. Бросив на меня последний , полный сочувствия взгляд, она выскальзывает за дверь. Вслед ей несётся мой горький смех- знала бы она, как стоит мой член от одного образа Люсинды Бойл в моей гостиной....

Вернувшись домой, я пью так, словно сегодня- последний день моей жизни....

Люси

       Младший же брат остался жить в той же хижине, где раньше жил с братьями. Он терпеливо работал, завел небольшое хозяйство, купил землю, построил дом, оставив хижину как память о братьях. Вскоре в городе он встретил девушку, дочь бакалейщика. Они влюбились друг в друга. Юноша получил благословение ее отца, сыграли свадьбу. И он зажил с молодой женой, ладно и дружно"

О, сейчас этот ничтожнейший из всех мужчин, верно,  упивается вкусом победы. Я впопыхах оправляю платье, после того, как пробравшись сквозь изгородь, влезла в окно гостиной, как это делала только в далёком детстве, когда тайком убегала по ночам в сад.

Слезы катятся по моим щекам, я наспех вытираю их- не хватало ещё, чтобы кто-то из слуг (несчастные, они ещё не знают о нашем ужасном  положении) заметил меня, в слезах крадущуюся по дому . Пойдут сплетни. Я начинаю истерично смеяться- недавно я согласилась  продать себя незнакомому мужчине, а сейчас вдруг стала волноваться о репутации? Смех становится все сильнее, я зажимаю себе рот рукой, останавливаясь, чтобы вдохнуть воздуха, медленно выдыхаю... Это меня меня немного успокаивает.

Я вижу свет из кабинета папы. В полутьме вижу его профиль- он склонился над столом, уронив голову на руку. Глаза его опухли, словно он плакал. Где мой сильный, уверенный в себе папочка? Где его добрый юмор, забота, поддержка?

Я прохожу в кабинет, отец вздрагивает. Мы некоторое время молча смотрим друг на друга. Внезапно он отводит взгляд, ссутуливается, слово весь воздух вышел из него, и начинает:

-Люсинда, вам с матерью нужно уехать- он поднимает руку, чтобы остановить мои возражения- тетя Бетси приютит вас ( о, Господи, занудная старая дева, только и думающая, что о спасении человечества. И оно видится ей в постоянных упреках, укорах, и видении всего в черном цвете). У меня... словом...у меня остались некоторые ценности, которые... кхмм...не заложены. Их вам должно хватить на пару лет. А потом ...

-А ты, отец!?- не выдерживаю я- ты останешься здесь? Кредиторы разорвут тебя на части! Ты попадешь в тюрьму!  Меня бьёт дрожь при осознании того, что это- реально.

-За меня не беспокойся, малышка Синда- как-то преувеличенно  весело говорит отец. Я смаргиваю слезу, и тут мой взгляд натыкается на коробку, стоящую на столе...О, Боже! Это - папин дуэльный пистолет! Отец! Что же ты планируешь сделать с собой, с нами?! Со своей бессмертной душой?!

И тут я утвержаюсь в своем решении как никогда либо. Я смахиваю пустые слезы, улыбаясь, подхожу к отцу, обнимаю его, словно он- мой ребенок. И начинаю:

-Отец, я не хотела тебе говорить раньше времени, но мне сделали предложение. Это....ммм...это - брат Эвангелины Уинстон, помнишь, в Олмаке нас представляли друг другу (балы, Олмак- теперь это все так далеко, словно в какой-то другой жизни) . Он, видишь ли, скоро получит наследство ( я безбожно вру, зная одно- ее брат и вправду влюблен в меня, он примет меня любой, о чем не раз говорил мне. Я решаю, что не навлеку позор на семью. Я исполню договоренность, а затем выйду замуж за Джеймса, и всю оставшуюся жизнь посвящу тому, чтобы ежеминутно благодарить его за доброту , за благородство- что он принял меня такую, спас). Так вот... Эвангелина...она пригласила меня погостить, разумеется, там будут ее мать и тетушка. Я ближе познакомлюсь с Джеймсом, мы займёмся приготовлениями к свадьбе. И , конечно, он решит все с твоими долгами. Мы....мы уже говорили об этом.

-А вы с матушкой- мое веселье кажется неискренним, но отец сейчас в таком состоянии, что не может различить ноток истерики в моем голосе- пока проведёте это время в нашем загородном доме. И вернетесь как раз к свадьбе...

Отец смотрит на меня так, словно я- ангел. Он обнимает меня, утыкается лицом мне плечо и рыдает, повторяя: " О, моя милая.... Синда, прости меня".

Чуть позже я отправляю записки Эви и Джеймсу, велев лакею поспешить. До утра они будут доставлены. И в том, что моя просьба будет удовлетворена, у меня нет ни единого сомнения- Джеймс любит меня, а Эви- меня и своего брата.

Ночью я лежу без сна, думая, как бы все было просто, если бы Джеймс был богат. Но , увы, они с семьёй- лишь представители небогатого дворянства. И, мне кажется, отец знает это...

Аласдэр

          Старший брат стремился торговать по всему миру, он закупал разные товары- шелка, чай, ткани, специи. Но вот однажды он услышал о том, что в Китае растет волшебное дерево- его плоды даруют вечную молодость . Старший брат уже представил себе, какие огромные деньги он получит от властителей всех стран, если ему удастся заполучить это дерево

В этот день я, как ни странно, проснулся рано. Я не хочу себе признаваться в этом, но я жду ее прихода. Головная боль после выпитого, усталость, неудовлетворённость- все отходит на задний план. Выругавшись, я смотрю на часы, где вполне  могла бы быть дыра, прожженая моим взглядом. Она не придет. Ну и черт с ней, пускай леди Люсинда Бойл узнает, каково жить в нищете. Пускай она...

Раздается стук в дверь. Мое сердце замирает,я   чувствую себя словно мальчишка перед рождеством. Фергус, муж экономики, идёт открывать- вместо того, чтобы набрать штат безупречно вышколенных английских  слуг, я предпочел дать работу своим соотечественникам. Я руководствовался не только заботой о них - прежде всего я хотел создать хоть небольшой уголок родной страны в этом королевстве дождей и туманов.

Я слышу, как Фергус вежливо предлагает гостье войти. Но звука закрывающейся двери нет- Фергус ждёт, пока войдёт ее компаньонка- недопустимо, чтобы  леди ( а моя Люси с первого взгляда оправдывает это звание) входила в дом холостяка одна.

Я, пытаясь успокоить сердце, что вот -вот вырвется из груди, медленно считаю в уме до десяти, и оборачиваюсь. Люси стоит у входа в гостиную, не решаясь войти. Она еще красивее, чем я запомнил. На ней темно-зеленое платье с лифом, открывающим столь немного, но я чувствую, как возбуждение охватывает меня. Волосы ее отливают  каштановым блеском в свете свечей, пухлые губы, преследовавшие меня всю ночь в пьяных сладострастных видениях, еле заметно дрожат. В ее глазах я замечаю смесь страха и решимости, и ещё какое-то непонятное чувство. Оно - во всей ее фигуре. Ее плечи распрямлены, она смотрит мне прямо в глаза, не отводя взгляда. Но какая -то обречённость, неуверенность сквозит во всем облике. Словно вся ее бравада- лишь игра.

Я делаю ей знак рукой, она входит в гостиную и неловко садится на краешек кушетки. В дверном проёме я вижу удивлённо-любопытствующую физиономию Фергуса.

Я протягиваю ей бокал с вином, она благодарит, рассеянно крутя ножку бокала в руках.

-Адвокат будет с минуты на минуту- говорю я.

Ее глаза испуганно смотрят на меня, словно понимая, что этот миг ее свободы - последний. Что только сейчас она может передумать, оставить эту безумную идею, и бежать....бежать, унося с собой  хранимую ею невинность.

-Представьте вашего отца в тюремной камере- это придаст вам решимости- резко говорю я, задетый ее отношением. Я не могу понять, почему мне хочется, чтобы она желала меня также, как я желаю ее.

Она вздрагивает, смотря на меня:

-Вы - просто ничтожество. Я буду рада забыть вас сразу же, как все завершится- бросает она в надежде меня задеть.

-Поверьте, после всего, что произойдет между нами, вы будете помнить меня всю жизнь- я насмешливо салютую ей бокалом.

Входит адвокат, мистер Мюррей. Он довольно известен своим посредничеством в контрактах не только для дам полусвета, но и для многих представителей королевских  семей.

Нисколько не смущаясь, он начинает разговор:

-Итак, сэр, леди - Люсинда вспыхивает, ведь понимает, что так ее , возможно, называют в последний раз. Я улыбась- это только начало, милая- давайте оговорим ваши пожелания, а также обязанности сторон

Мюррей ведёт себя так, словно мы заключаем деловой контракт.

-Мне нужно тело леди Бойл в аренду на два месяца. В любом месте, в любое время, любым способом, которым я захочу. Отказать мне она права не имеет- я намеренно грубо оговариваю условия, смотря при этом лишь на Люси. Но она уже взяла себя в руки, нужно отдать должное ее выдержке- она сидит ровно, внимая разговору, словно бы на званом вечере- а взамен я обязуюсь вернуть ей, по истечению этого срока, все долговые обязательства ее отца..

Внеся ещё пару важных моментов, мистер Мюррей предлагает нам прочесть экземпляры. Я хмурюсь:

-Я хотел бы добавить пункт о том, что мисс Бойл обязана сопровождать меня везде, где бы я не потребовал. Да! Теперь я вижу, как краска сползает с ее лица, она с ужасом смотрит на меня. Думала, что я не догадаюсь, маленькая лицемерка- она планировала пустить слух о своем отъезде из города, а затем вернуться, чистой и непорочной, словно бы ни в чем не бывало. Не выйдет.

-Но...но мы ведь- она  от шока не может подобрать слов.

-Это мои условия. Или вы согласны, или - я делаю скрещенными пальцами значок решетки. Она обречённо склоняет голову, еле слышно  говоря "да".

Мюррей вносит изменения, мы подписываем документы. И, как принято в подобных случаях, слуга приносит вино и бренди, чтобы отметить удачное заключение сделки. Я смотрю на Люси:

-Подойди ко мне

Она озирается по сторонам, видимо, думая, что я говорю это слуге.

-Люси, подойди ко мне- я протягиваю ей руку. Она медленно встаёт, направляясь ко мне.

Мюррей, увлеченно смакующий бренди, с поуулыбкой смотрит на меня. Я улыбаюсь ему в ответ, притягиваю бледную как мел Люси к себе, запуская руку в вырез ее платья:

-Надеюсь, вы простите меня, если я покину вас- мне не терпится попробовать свое новое приобретение.

И, гладя ее нежную грудь одной рукой, другой обхватываю ее, выводя из гостиной. Встреченные нами  служанки смотрят на нее с презрением. Фергус прижимается спиной к стене, пропуская нас. Его глаза стали круглыми как пятипенсовики. Он переводит взгляд с Люси на меня, я тоже вижу в нем осуждение. Но оно направлено ....на меня.

Мне плевать! Я так долго ждал этого. Я подталкиваю почти неподвижную мисс Бойл к лестнице, мы поднимаемся в мою спальню.

Едва войдя в спальню, она разворачивается ко мне, в ее глазах стоят слёзы:

-За что вы так? Зачем?- ее голос срывается, она просто смотрит на меня, не в силах поверить, что я так изменился. Что же, Люси, сколько человечеству твердят- думать, прежде чем что-либо подписывать, а все равно....

-Раздевайся- грубо говорю я, усаживаясь в кресло напротив кровати.

-Что? - она удивленно моргает, даже на мгновение перестав плакать.

-Ты слышала. Раздевайся. Мы подписали контракт, назад пути нет- я с усмешкой смотрю на бурю эмоций, отразившихся в эту минуту на ее лице...

-Раздевайся....

Люси

                Путь в Китай был не только долгим, но и сложным. Большие деньги ушли у старшего брата на то, чтобы узнать, где же растет это чудесное дерево. И ещё больше ушло на то, чтобы добраться туда- никто не верил, что это дерево существует в самом деле. А те немногие, кто был посвящен в тайну, не хотели раскрывать ее простому человеку. Наконец, старший брат смог найти одинокого монаха, изгнанного из того  монастыря, где росло дерево. Он согласился провести старшего брата в него, минуя ворота

Он сидит, развалившись в кресле, не мигая смотрит на меня. Такой красивый, но в то же время-  жестокий, порочный. Его мускулистое тело словно принадлежит какому-то божеству-  оно великолепно. Я осознаю, что  насколько он красив снаружи, настолько же и ужасен внутри.

Он усмехается, словно понимая- предоставленный им выбор ужасен. Отдать себя в его мерзкие руки или обречь отца на позор и бесчестье, тюрьму , а мать- на смерть от нищеты. Но молчит, пристально глядя на меня.

Я медленно начинаю раздеваться, неловко  пытаясь пальцами развязать шнуровку платья.  Справившись, я приспускаю платье с плеч. Он рычит:

-Смотри на меня!

Я поднимаю голову, глядя в его темные глаза. Он ждёт стыда, испуга- я не доставлю ему такого удовольствия. Платье шелковой струйкой сползает на пол, я остаюсь лишь  в тонкой нижней рубашке. Он пожирает меня взглядом. Я снимаю чулки, чувствуя холодное прикосновение воздуха к голым ногам. Осталась одна тонкая рубашка. Набравшись смелости, я снимаю ее, оставшись полностью раздетой. Я смотрю на него, видя, как его взгляд заполняет вожделение. Несколько минут он просто молча смотрит на меня, я начинаю смущаться, пытаясь прикрыться руками.

-Нет, Люси. Распусти волосы и подойди ко мне.

Я вынимаю заколку, мои волосы каскадом рассыпаются по плечам. Медленно подхожу к нему. Он встаёт рядом со мной, но не прикасается. Лишь долго смотрит на меня, словно лаская взглядом. Мои соски набухают. Он хриплым голосом произносит:

-Сядь в кресло и раздвинь ноги.

Я сажусь в кресло, откинувшись на его мягкую спинку. Я словно вся горю- от стыда, и от безумного чувства возбуждения. Каждой клеточкой я чувствую вожделение, притяжение между нами. Огромную страсть....И  огромную ненависть. Обоюдные.

Он опускает на колени у кресла, притягивая меня к себе. Наклонившись, он обводит языком сосок, затем втягивает его в рот- я не в силах сдержать стон. Он обхватывает мою талию рукой,  продолжая ласкать грудь. Я чувствую его вторую руку у себя между ног- он пальцем входит в меня, я пытаюсь отстраниться, но он лишь крепче держит меня. Он начинает целовать меня, повторяя пальцем движения языка. Я чувствую волны наслаждения, приходящие по моему телу. Он ускоряет движения пальцем, добавляет ещё один, все быстрее и быстрее входя в меня. Языком он ласкает мои груди, я выгибаюсь навстречу его движениям, бесстыдно предлагая себя. И вдруг что-то словно взрывается во мне, я уже не сдерживаю громких стонов, лёжа головой на его плече. Он держит меня в своих сильных руках, пока я будто  опускаюсь на землю.

-Приятный сюрприз- с усмешкой произносит он.

Я непонимающе поднимаю взгляд. Он лениво гладит мою грудь. Мне снова становится ужасно стыдно...

Вдруг он резко встаёт, отталкивая меня на спинку кресла, и уходит. Уже у двери он оборачивается:

-Сразу видно, что в тебе нет коммерческой жилки Бойлов- за свою девственность ты могла бы получить гораздо больше...

Он выходит, оставляя меня заливаться слезами в одиночестве....

Аласдер

         Путь к вершине горы, на которой стоит монастырь, очень трудный. Но старший брат, одержимый желанием несметного богатства, упрямо движется за своим проводником. Вот они достигают огромной стены, которой обнесен монастырь. Проводник делает ему знак рукой, приказывая следовать за ним. Он отодвигает один из больших камней, стоящих у ворот, под ним обнаруживается лаз. Молча, в полной темноте,  старший брат ползет по узкому лазу за монахом.

Я иду к себе, а руки мои дрожат. Мне так хотелось обнять Люси, прижать к себе. Ненависть, что подпитывается ужасными воспоминаниями моего детства, начинает понемногу  слабеть. Мисс Бойл- достойная противница. Заплачь она, начни умолять- мне было бы гораздо легче. Но видеть ее решимость, сквозь которую  пробивается  страх, невозможно.

Я с силой бью рукой по стене. Зову слугу:

-Поднимитесь к мисс Бойл, скажите, я ожидаю сегодня вечером, что она будет меня сопровождать. Все необходимое она найдет в шкафу. Принесите ей ванну и отправьте кого-нибудь из девушек горничной.

Видно, что слуга считает ниже своего достоинства прислуживать шлюхе господина ( у нас в Ирландии все просто, все называется своими именами). Но он  молча кланяется и выходит.

Я иду в свой кабинет, пытаясь отвлечься делами, но буквы словно танцуют перед моими глазами- я вижу не  их, а Люси. Люси, выгибающуюся навстречу моему языку, Люси, предлагающую мне всю себя без остатка. В моих ушах стоит ее негромкий стон... Он нарастает, превращаясь в крик . Нет, пойстойте- этот крик? Он реален. Около двери кабинета слышны голоса, дверь распахивается, и в комнату влетает Люси с опухишими глазами и ворохом платьев в руках. Позади нее на меня виновато косится слуга. Спрятав улыбку, я отпускаю слугу:

-Ну, мисс Бойл, что вас привело сюда? Трагедия- не ваше поприще, вы решили оставить пустые слезы и перейти к драме?

Люси грозно смотрит на меня, я буквально вижу ореол гнева над всей ее фигурой:

-Вы! Как вы могли подумать, что я буду сопровождать вас в этом?!- она тычет мне в лицо платьями, задыхаясь от эмоций.

-Вы пойдете туда, куда я вам скажу! И наденете то, что я  вам прикажу! Вы- моя! Вы это понимаете?! Я не отпущу вас, и вы будете делать все, что я говорю! Ни слезы, ни мольбы, ни уговоры- ничего не поможет!

Я подхожу к ней, резко схватив за руку, притягиваю к себе, целуя эти сладкие губы. Я сжимаю ее в объятиях так, словно хочу раствориться в ней, стать единым целым. Я возбужден до предела. Понимая, что если не остановлюсь сейчас, то возьму ее прямо здесь, на жёстком полу кабинета, я прерываю поцелуй.

Люси моргает, не понимая, что произошло. Она лишь учащенно дышит, судорожно сжимая ворох платьев в руках.

-А теперь идите и приведите себя в порядок. И если вы не будете в этом платье к вечеру, то, клянусь святым Патриком, я вытащу вас из комнаты голой. Уверен, в таком наряде вы произведете фурор...

Я отворачиваюсь и начинаю медленно дышать, чтобы успокоиться. Чтобы не наброситься на нее прямо здесь. Нет, первый раз ( по моему телу проходит дрожь, когда я вспоминаю, каково было мое удивление , даже нет,  счастье, когда я узнал, что та, кого я считал искушенной светской дамой, лишь играющей в леди, оказалась невинной).

Я слышу стук двери за спиной...

Люси

                       Средний брат сидел у зеркала, что стояло посреди огромной залы огромного особняка. Он стал известен и богат, но его глодало желание ещё большего величия, ему казалось, что его талант не раскрылся в полную силу. Он понимал, что не может сыграть многое , потому что не знает, каково это, не чувствует. Ему предстояло сыграть роль призрака в собственной пьесе, но он ...он никогда не был по ту сторону жизни, не знал, что чувствуют души умерших, какими желаниями или чаяниями наполнена их загробная жизнь....

Я вылетаю из кабинета с такой скоростью, словно за мной гонится стая волков. По пути я вижу оценивающий взгляд молодых лакеев- те словно смотрят, что  такого  во мне нашел  их хозяин, жарко ли я могу греть кровать по ночам. Я приказываю себе не обращать на это внимания, думая лишь о том, какой великой цели служит подобное унижение.

Проходя мимо кухни, я вижу экономку, тихо  распекающую повариху и двух девушек-служанок.  Я решаюсь завязать разговор:

-Простите, мне нужна помощь.

Все разом замолкают, поворачиваясь ко мне. Я вижу в их взглядах неприкрытое  презрение. Экономка первой приходит в себя:

-Чем могу быть полезна?

Она намеренно не добавляет " мисс" или " леди", словно бы указывая мне, что девушки, так именующиеся, не продают свое тело незнакомым мужчинам, не живут в их домах, не делят с ними кровать. Я уверена, вся прислуга считает меня алчной искательницей богатых мужчин и приключений. Я не могу рассказать им ничего- таково было одно из условий контракта. Даже если меня узнают на каком-либо приеме в полусвете, я должна буду говорить, что по своей воле сопровождаю Аласдэра, впрочем, теперь  я уверена, что он ославит мое имя на всю страну. И мы, Бойлы, сохраним все владения и деньги, но навеки потеряем доступ в общество. Выходит, и все мои ухищрения с запиской были пустыми...

Я возвращаюсь от своих мыслей к реальности. Экономка, нетерпеливо глядя на меня, повторяет вопрос.

-О, простите, я задумалась- извиняюсь я- мне нужна помощь с платьями. Кто- нибудь из прислуги умеет шить? Видите ли, они слегка...слегка нескромные. Я хотела бы немного изменить фасон , одного из них, мне нужно сделать это до вечера.

Одна из девушек громко хмыкает, насмехаясь то ли над моей почти невыполнимой просьбой так быстро переделать платье, то ли над тем, что такая особа как пытается скрыться за скромным платьем. Экономка с минуту задумчиво  смотрит на меня, затем отвечает:

-Простите, но милорд не давал относительно этого никаких указаний.

И, с этими словами, она отворачивается от меня, давая понять, каково мое истинное положение в доме: я- такая же прислуга, как и они. Только мои обязанности заключаются лишь в том, чтобы удовлетворять их хозяина.

Горячие слезы обиды текут по моим щекам, пока я поднимаюсь к своей комнате. Меня ненавидят все в этом доме, хоть я и не знаю их, и ничего им не сделала. Внезапно я вспоминаю, как искажается лицо Аласдэра, когда он упоминает о моем отце. Это не просто так....Но продолжить мысль мне не даёт звук открывающейся двери в гардеробную.

Входит Аласдер. Он уже переодет в свободную рубашку, закатанную до локтей, и брюки. И тут до меня с ужасом доходит: это- не гардеробная! Это - дверь в его комнату. Наши комнаты - смежные.

-Мне сказали, что вы просили слуг помощи с платьями? Запомните, леди, вы здесь- никто! Вы- всего лишь вещь для моего удовольствия! И если вы собираетесь взывать к жалости моих слуг- не выйдет!- Аласдер гневно смотрит на меня, придвигаясь все ближе к кровати, накоторой я сижу. Я не в силах вымолвить и слова.

-Ваши слезы приберегите для более важных моментов, вам ясно?! Если ещё раз мои слуги придут ко мне просить за вас ( вот, оказывается, в чем дело- экономка или девушки оказались не столь бесчувственными, как я считала), то вы об этом сильно  пожалеете! - сверкая глаза, он надвигается на меня, огромный словно гора.

Я пытаюсь отодвинуться, но Аласдер оказывается быстрее- он хватает меня за руку, опрокидывая на кровать. Я не успею моргнуть, как мужчина  лежит на мне, неистово целуя. Его губы жадно сминают мои, воздуха становится все меньше, я стараюсь увернуться, но все тщетно- он словно обезумел.

Одной рукой он удерживает мои руки над головой, другой начинает гладить мою грудь сквозь ткань платья. Затем он внезапно отпускает меня. С моих губ срывается вздох облегчения- от него это не скрывается- я вижу усмешку, искривившую его губы.

Вдруг он хватает лиф платья руками, с силой разрывая его. Я пытаюсь отбиваться, но что я могу сделать - мои жалкие удары для него даже неощутимы. Слезы вновь наполняют мои глаза. Он же продолжает раздевать меня.

Я лежу с какой-то покорной обречённостью- моих сил бороться уже не осталось. Я встаю, когда он приподнимает меня, чтобы снять то, что осталось от платья. Лежу неподвижно, когда он освобождает меня от сорочки и чулков. Я слышу как вздох восхищения вылетает из его груди, когда он  видит меня обнаженной. Его глаза словно ласкают мое тело, в них я вижу отголоски нежности. Нет, не может быть! Он- варвар! В его намерениях- лишь осквернить меня, поставить свою печать...

Аласдер встаёт, быстро избавляясь от одежды, ложится рядом. Я вздрагиваю от прикосновения его обнаженного тела к моему. Словно ток проходит между нами, и это возвращает меня в реальность, которая ужасает- сейчас случится непоправимое. Я понимаю, что сама согласилась на это, и поздно уже отступать, но я- Бойл. Я не сдамся без боя, я не собираюсь облегчать ему задачу.

Я начинаю отчаянно сопротивляться, с удовлетворением видя, как расширились от удивления его глаза. Но тут он придвигается ближе ко мне, целует....и  целует меня так нежно, так ласково, что волна наслаждения пробегает по моему телу. Мои руки словно живут своей жизнью- я глажу его плечи, волосы.  Он отрывается от моих губ, его взгляд потемнел, я чувствую его возбуждение у моего бедра.

Он наклоняется к моей груди, целуя,  обводя языком сосок...я теряю контроль над собой, мои стоны заполняют комнату. Он целует другую грудь, руки нежно гладят мой живот, бедра. Вот  поцелуи опускаются все ниже, руками он раздвигает мои бедра, и его губы оказываются...О,Боже, это невыносимо приятно, но ...

Мне становится неудержимо стыдно, я пытаюсь сомкнуть ноги, но он удерживает их. Его язык обрушивается на меня, в безумном ритме даря  наслаждение. Я выгибаюсь навстречу движениям его рта,  руки комкают простыни,  н в силах сдержать стона, я с силой  двигаю бедрами.

Внезапно, он поднимается на локтях, придвигается ко мне, с каким-то диким упоением целуя мои губы. Я чувствую его между своими бедрами. Он резко входит в меня- меня разрывает от невыносимой боли. Слезы текут из глаз. Я сжалась, пытаясь утихомирить эти ощущения, боль. Он нежно целует меня, не двигаясь. Его рука, скользя между нашими телами, находит чувствительную точку на моем лоне. Меня буквально затапливает волна страсти, боль уходит. Я я крепче прижимаюсь к нему, обхватывая ногами. Он вновь начинает двигаться во мне, боли больше нет, есть только безумное желание. Я стону в возмущении, когда он выходит из меня. Он усмехается, с силой входя вновь. Его движения ускоряются, я начинаю хватать ртом воздух, словно рыба- я чувствую себя так...так, словно умираю и рождаюсь вновь. Словно огонь течет по моим венам, и вдруг я взрываюсь в безумном экстазе, шепча обессилевшими губами его имя. Это заставляет и его излиться в меня с тихим хриплым стоном....

Я лежу, не в силах прийти в себя. Нет ни слез, ни волнения. Есть только чувство усталости и покоя. Словно бы я всю жизнь к этому шла. Словно бы мы созданы друг для друга. Словно нет унизительного  договора...Я придвигаюсь к Аласдеру, переполненная чувствами, желая обнять его, но обнимаю лишь подушку. Аласдер стоит у кровати, уже в брюках и с рубашкой в руках. Его взгляд вновь жёсткий:

-Я надеюсь, вам хватит пары часов, чтобы привести себя в порядок? Я буду ждать вас внизу, и если вы не выйдете к этому времени, я стащу вас вниз за волосы...-с этими словами он выходит, громко хлопая дверью.

Не такое мечтает услышать каждая девушка после своего первого раза ...Я бросаюсь на подушку, задыхаясь от рыданий...

Аласдер

                       Вдруг на ум ему пришли слова его слухи о ведунье. Та жила далеко в темном лесу, не выходя к людям. Но слава о ней шла по всем землям. Говорили, что она в силах решить исход любой войны, подарить дитя тем, кто уже потерял всякую надежду, сделать великим правителем или повергнуть в прах все мечты и чаяния.

Средний брат не верил в россказни, но подумал, что в его просьбе ведунья, задобренная звоном золотых монет, уж точно не откажет. И он отправился в путь.

  Я почти бегу по коридору в свою комнату. Я мог бы выйти через смежную дверь, но боюсь, что ещё минута- и я упаду на колени перед Люси, умоляя простить меня. Господи, она так невинна. Так наивна- я вспоминаю ту мечтательную полуулыбку, с которой она искала меня рядом с собой, ее страстные поцелуи и нежные объятия... Эта дурочка уже нафантазировала себе вечную и долгую жизнь со мной... Я ненавижу себя за то, что творю с ней. Для меня это- сродни издевательству над ребенком. В душе моей сейчас должно царить упоение- я сломал жизнь Бойла, я отомстил всей их семье. Ни старик Бойл, ни его жена, ни Люси уже не смогут жить счастливо как прежде- позор дочери всегда незримо будет присутствовать в их жизни. Но странно- осознание этого приносит мне только боль. Боль и ненависть. К себе.

Я, сбрасывая одежду на ходу, быстрым шагом иду к пруду у поместья. Вода остудит меня. Мне наплевать на то, что подумают слуги, если увидят, как их полуголый хозяин почти бежит вечером купаться-  своей зацикленностью на Бойлах или помощи соотечественникам я давно приобрел звание сумасшедшего.

Спустя пару часов я стою в гостиной. Жар все ещё сжигает меня изнутри. И даже заплыв в практически ледяной воде не помог. Имя жару- Люси.

Раздается звук каблуков, я смотрю на лестницу...Ангел. я вижу ангела- Люси спускается в смущении отведя взгляд. Ее прекрасные волосы локонами спускаются вниз, перехваченные сзади светло-голубой лентой в тон платью. Ее платье - оно одно из тех, что я выбрал. И , в то же время, нет. Светло-голубое платье, с корсетом, что до неприличия открывает грудь. Украшенное нежным гипюром на рукавах, и цветами у края корсета. Она прекрасна. Я подаю ей руку, и понимаю- я не хочу, чтобы на нее смотрели. Никто! Она- моя! Я не смогу делить ее ни с одним жадным мужским взглядом.

Мы едем в карете в полном молчании. Люси не понимает причину моей внезапной злости- она ведь верно исполнила мой приказ. Да и злиться стоило бы ей, после всего, что она перенесла по моей прихоти.  Но она ведёт себя с поистине королевским достоинством. Так, что я не чувствую никакого удовлетворения- она так и остаётся девушкой из высшего света, ничем не запятнанной, гордой, даже столкнувшись с такими унижениями. А я так и остаюсь все тем же нищим ирландцем, для которого эти девушки - словно пирожное на витрине дорогого магазина. Всегда будут лишь недосягаемой мечтой.

В Воксхолл гарденз, куда мы сегодня едем, собирается весь бомонд. Дамы полусвета наравне с представительницами высшего общества флиртуют, пьют шампанское, стреляют глазками из-под замысловатых полумасок или подают тайный знак ухажёром на языке веера, чтобы те увели их вглубь одного из десятков  затейливых лабиринтов.

Люси идёт со мной словно королева. Я вижу, как мужчины провожают ее взглядами. Я слышу женские  шепотки вокруг- как же, наследница Бойлов вышла в люди не с джентльменом! Знать не прощает подобных ошибок. Мужские же голоса наперебой повторяют о том, какой я везучий.

Но представление ещё не началось. Я вижу  у беседки группу своих друзей, вернее, богатых щеголей, прожигателей жизни. С ними мы познакомились тогда, когда я, старше их на несколько лет, разбогател и всеми правдами и неправдами смог поступить в Итон.

Доминик Лейтон, высокий блондин, с внешностью херувима, начинает петь дифирамбы Люси. Он подмигивает мне, как бы хваля мой вкус. Его пытается перещеголять в галантности темноволосый  красавец, Этьен Де Брюс, дамский угодник  высшего уровня из всей нашей компании- за ним открыта охота всеми девушками на выданье из ближайших графств. Но ему удается, ловко избегая брачных сетей, крутить романы с завидной регулярностью.

Эдвард Сентфорд, виконт Сентфордский, суровый молодой мужчина, прошедший войну, и отдавший Родине не только лишь долг, но и левую ногу до колена,- единственный из нас, кто, кажется, всегда собран и серьёзен. Вот и сейчас он хмурится, переводя взгляд с Люси на меня. Он не понимает, почему девушка так одета, сопровождает меня в такое место.

Я представляю Люси друзьям. Следует ни к чему не обязывающий обмен любезностями. Но я понимаю - спектакль начался. Притягиваю Люси к себе и страстно целую в губы. Поцелуй едва не выходит из-под контроля- мне хочется заклеймить Люси перед всем миром. Сказать всем мужчинам, что так пялились на нее, что она - моя!

Я отстраняюсь, все ещё держа Люси за талию. С удовольствием видя, как лицо и грудь девушки заливает румянец стыда- наконец-то! Брешь, нет, пролом в самообладании этой гордячки! Ледяная Королева, мисс Люсинда Бойл! Та, что отвергла столько предложений за два сезона. Поглядите теперь на нее- стоит, вся дрожа, словно осиновый лист.

Я подмигиваю друзьям, опешившим от такого- они видят состояние Люси. Что ни говори, но принуждение не в их правилах. И было не в моих. До встречи с мисс Бойл.

-Мы с мисс Бойл оставим вас, джентльмены. Пойдем искать самую темную аллею в местных лабиринтах. Люси обещала показать мне нечто увлекательное, а я люблю сюрпризы- я говорю нарочито громко, чтобы все сплетники, собравшиеся сегодня здесь, завтра первым же делом разнесли новости об услышанном.

Я со смехом подталкиваю Люси к зелёным тропам лабиринта, но она стоит, словно мраморная статуя, в освещении дивных гирлянд из крохотных фонариков над нашими головами.

И тут я слышу рычание, оборачиваюсь- мощная фигура Эдварда надвигается на меня:

-Ты знаешь, Аласдер, я всегда был за тебя. Все эти годы ( это правда, Эдвард- первый, кто принял меня в друзья, в равные себе в Итоне). Но сейчас ты ...- он со злостью сжимает кулаки.

-Я? И что же, позволь узнать, я делаю? - я, усмехаясь, смотрю ему прямо в глаза. Драка? Отлично- тогда  репутация мисс Бойл будет разбита в прах просто за вечер.

Он отворачивается от меня, словно я ему омерзителен. Хромая, подходит к Люси:

-Мисс Бойл, я могу предложить вам свою помощь? Давайте я отвезу вас домой? - он касается ее руки так нежно, словно она- хрупкая статуэтка. В моем мозгу словно взрывается молния- моя! Только я имею право так касаться ее! Только мне она может в ответ так улыбаться- робко, с благодарностью во взгляде. Словно я- герой. Но Люси всегда смотрит на меня  или с ненавистью, или с проклятым равнодушием.

Я хватаю Эдварда за плечо:

-Не смей ее трогать!

Он сбрасывает мою руку словно мотылька- несмотря на увечье, он сильнее всех нас троих вместе взятых. Я бросаюсь на него, друзья нас разнимают.

Я держусь рукой за разбитый нос. У Эварда на лице разливается фиолетовый синяк. Вокруг нас собралась толпа. Дамы в ужасе округляют глаза, пахнет нюхательными солями. Мужчины, напротив,  азартно обсуждают увиденное.

Эдвард молча смотрит на Люси, словно бы спрашивая ее, нужна ли ей помощь, защита. Я тоже смотрю на нее, усмехаясь- ну, давайте, мисс Бойл. Ответьте " да"- и завтра же ваш отец попадет в тюрьму. А матушка- в работный дом.

Люси берет себя в руки. С улыбкой отвечая Эварду:

-Нет, благодарю Вас, мистер Сентфорд, меня сопроводит Аласдер- она дала мне понять, что всё ещё " в игре", назвав меня просто по имени перед всеми. Что же, она храбрая девочка, моя Люси. Меня берет гордость за нее.

Люси нежно гладит по руке Эварда, с восхищением глядя на него- я все бы отдал за такой взгляд. Затем  возвращает свой бокал слуге, что стоит позади толпы, с подносом в руках. Берёт меня под руку, и мы идём из сада к экипажу.

Обратно мы едем также молча. Я лежу, подняв голову вверх, хоть кровь уже остановилась. Я намеренно не смотрю на Люси, хоть и чувствую ее взгляд на себе. Я всё ещё в шоке- что я готов был сделать с лучшим другом, даже более- с единственным мужчиной, что помог мне в жизни, только за то, что он посмел дотронуться до Люси. Что он посмел предложить ей помощь, что она...она могла воспринимать его как мужчину, быть ему благодарной, восхищаться им... Это осознание убивает меня. Не ясно, кто у кого в плену, кто по итогу будет расплачиваться- Люси или я.

Вдруг, заглушая мерный стук колес по мостовой, раздается тихий, полный непонятной мне нежности голос Люси:

-Вам очень больно?

И ее нежная рука...Она касается моего лица, носа. Легко, словно крылья бабочки, ее пальцы ощупывают меня, гладят. Я не выдерживаю, притягивая ее к себе, усадив на колени. Она обнимает меня, словно мать. Гладит мою голову. Я прильнул к ней всем телом, я дышу ею, я живу лишь ею. Она- словно весь мир для меня. Я чувствую, как слезы текут из глаз...Господи, что же будет дальше?

Люси

            Оказавшись внутри, старший брат видит прекрасное дерево, что растет посреди двора. Его плоды словно светятся золотом изнутри. Его листва ярче изумрудов. Старший брат оглядывается- вокруг никого. Даже его проводник- и тот сбежал. Что же, не придется делиться. Мужчина вытаскивает заранее припасенные мешки, подбегает к дереву, спешно  срывая плоды, бросает их в мешок. Наконец, оба мешка его полны. Вокруг тишина- сегодня Госпожа Удача явно на его стороне.

То, что я чувствовала в экипаже... Всеобъемлющая любовь. Мне стало жалко Аласдера. Жалко так, словно он - не взрослый мужчина, своей мощью пугающий многих, а маленький одинокий мальчик, отвергаемый всем миром. Мне казалось, что я чувствую его слезы.

Но, стоило нам только приехать к особняку, как он вновь нацепил маску злодея. Сухо попрощавшись со мной, он сообщил, что не будет беспокоить меня этой ночью. И мне показалось, что сказал он это с некоторым смущением. Хорошо. Я намеренно смотрела ему прямо в глаза- почему в нашем странном тандеме весь стыд и унижения должны быть только на моей доле?

Почти три недели  я сопровождала Аласдера в игорные заведения, в театры , а ещё и в дома с сомнительной репутацией. Это были в основном загородные дома холостяков, где собирались не обременные моралью члены высшего света. Но, что странно, стоило какому-либо мужчине даже просто взглянуть на меня, как Аласдер вспыхивал словно спичка. Хоть сам, по сути,  выставлял меня в роли разбитной женщины. В загородном поместье виконта Седжвика, куда мы приехали на выходные, собирались джентльмены и дамы полусвета ( в том числе и я, Люсинда Бойл, чья репутация в свете была безнадежно разрушена), а также замужние леди, уже родившие мужу наследника и ещё одного ребенка, и теперь имевшие большую свободу, нежели ранее. Их сопровождали так называемые приятели. И, хоть ночевать отводилось каждому гостю строго в своей комнате, но все знали, что с приходом темноты гости начнут навещать друг друга, а все это- лишь игра в условности.

Аласдер играл в карты с мужчинами, а я, сказавшись усталой, вышла на балкон. Я была утомлена пустыми беседами, глупыми улыбками и комплиментами. Я хотела лишь тишины и покоя. Нехотя Аласдер отпустил меня, заверив, что завершит партию, найдет меня и проводит в мою комнату ( я не сомневалась в том, что и сам он там же и останется. Все эти три  недели Аласдер каждую ночь приходил ко мне в комнату в своем особняке, все чаще оставаясь почти до утра. А недавно начал разговоры о том, что хотел бы, чтобы я переехала к нему в спальню).

Я стояла, размышляя над своей дальнейшей судьбой- когда все закончится, что я буду делать? Без репутации, без друзей и даже знакомых. Стану парией в высшем свете. Вдруг рядом со мной раздался мужской голос:

-Такая прекрасная леди- и скучает в одиночестве.

Я обернулась- это был один из гостей, мужчина красивый, но какой-то холодной жёсткой красотой. По-моему, это был лорд-канцлер, о котором ходили слухи, что из-за него покончила с собой любовница самого короля, когда лорд отверг ее притязания.

-Позвольте представиться, Эдвард Стинтон,- промолвил мужчина, игнорируя мое молчание.

Воспитание во мне взяло верх:

-Люсинда Бойл. Очень приятно, мистер Стинтон ( мои догадки подтвердились, это был он).

Мужчина же, шагнув ко мне, устремил свой взгляд в неприлично глубокий вырез моего платья, хоть я и пыталась прикрыть его руками, делая вид, что мне холодно- взять с собой шаль мне запретил Аласдер.

-Я ещё в Нортон-хаус заприметил вас, моя милая- жадно осклабился мужчина- но тогда вы были недосягаемы. Столько отвергнутых предложений руки и сердца. И вот теперь, я с удивлением узнаю, что  вы стали искать нечто иное, чем замужество.

Меня передернуло от отвращения. Я начала искать пути отступления, поглядывая на дверь позади Стинтона.

Мужчина же, похотливо уставившись на мою грудь, продолжал:

-Теперь и у меня есть , что вам предложить, мисс Бойл. Поверьте, я богаче этой деревенщины, Мак-Кермика, да и мои связи и знакомства гораздо выше ( Стинтон намекал на тесную дружбу с самим принцем-регентом). Только скажите, и все, что вы захотите, будет у ваших ног. Дома, драгоценности, экипажи.

С этими словами он подходил все ближе и ближе. Я отшатнулась:

-Мистер Стинтон- я понимала, что взывать к чести джентльмена в его случае бесполезно, ведь Аласдер разорвал мою репутацию в клочья, так что теперь я не могу требовать к себе отношения как к леди, поэтому решила напугать его- вы ведь знаете, как ревнив мистер Мак-Кермик, давайте оставим разговоры...

Но Стинтон, верно, решил, что я так набиваю себе цену, ломаю комедию перед потенциальным покровителем уровнем выше нынешнего. Он подошёл ко мне, захватив в кольцо своих рук, наклонился  и поцеловал. Я вырывалась, но он был гораздо сильнее. Я уже начала паниковать, как вдруг почувствовала, что свободна- Стинтона с силой оторвали от меня. Я взглянула на своего спасителя- это был Аласдер. Он гневно смотрел на меня, а рядом с ним полулежал Стинтон, закрывая рукой разбитый нос. Аласдер, весь дрожа от гнева, схватил меня за руку, потащив к комнате. Он велел слуге собрать все наши вещи ( мы должны были остаться здесь на все выходные) и подготовить экипаж. Пока я сидела на кровати, он молча пил виски. Пришел хозяин дома с извинениями, но Аласдер выставил его из комнаты. Когда экипаж был готов, он, вновь не говоря ни слова, схватил меня за руку и потащил мимо шокированных гостей к нему.

Первое время мы ехали молча, только стук колес нарушал тишину. Вдруг Аласдер зло бросил:

-Ну и как он тебе!? Лучше удовлетворил!? - он уставился на меня с такой ненавистью в глазах, словно хотел испепелить взглядом.

Я молчала- это злило его ещё больше:

-Не забывай о договоре! Сколько бы он ни предложил тебе, а судьба твоей семьи в моих руках! -казалось, в него вселился сам дьявол, так он был зол.

Вдруг он рванул меня на себя, я едва не упала. Он поставил меня на колени посреди экипажа, и начал расстёгивать брюки:

-Если ты ведёшь себя как шлюха, то будь добра- и работай как она- он достал свой возбужденный член, схватив меня за шею, приблизил мое лицо к нему:

-Возьми его в рот- я стояла, не в силах пошевелиться или ответить. Он провел большим пальцем руки по моим губам, открывая их. Затем на смену пальцам пришло его мужское орудие. Руками же он обхватил корсаж моего платья, рванув его вниз с такой силой, что я осталась обнаженной до пояса. Он велел мне облизать головку члена, я подчинилась, испытывая какое&-то странное возбуждение, граничащее с мазохизмом. Затем я взяла в рот его орудие, лаская его, посасывая, а он гладил руками мою грудь, возбуждая пальцами тугие камешки сосков. Вдруг Аласдер откинулся спиной на сиденье и застонал. Он обхватил член рукой, двигая взад-вперед, другой он удерживал меня. Вдруг струя его семени брызнула мне на грудь, а он сам сотрясался от наслаждения.

Немного позже он разрешил мне встать, кинув платок. Мы кое-как привели себя в порядок. Всю дорогу до особняка он молчал, даже не глядя на меня. Я чувствовала себя так, словно меня вываляли в грязи.

Едва приехав домой, он бросил служанке, что прибиралась  в гостиной:

-Пусть вещи мисс Бойл перенесут в мою спальню.

И, не глядя на меня, пошел в кабинет. Я ворвалась туда минуту спустя, когда меня отпустили оцепенение и позор перед слугами:

-Я не буду спать с вами!

-Я разочарую тебя, Люси, но ты уже это делаешь- хмыкнул Аласдер, сидя за столом и потягивая виски.

И тут меня прорвало- он ещё и издевается:

-Да! Но не по своей воле! Я ненавижу вас! Это вы заставляете меня рядиться как последнюю шлюху, а потом злитесь, что меня за нее приняли. Это вы всем показываете меня, как дрессированного медведя водя за собой, а потом удивляетесь- почему же моя репутация стала такой, что любой мужчина считает нормальным чуть ли не взять меня на месте!

Аласдер замер, ошеломленно глядя на меня. Будто ему и в голову это не приходило. Я же, подойдя к столу, схватила графин с виски, вылив его в его удивлению физиономию, а потом швырнула пустой  графин в стену, с удовольствием наблюдая как тот разбивается на тысячи осколков- как мое сердце сегодня.

Выйдя из кабинета, я гордо прошествовала к себе в комнату, будучи полностью уверенной, что Аласдер Мак-Кермик сегодня не навестит меня. И не станет упорствовать в требовании переноса вещей к нему.

На следующее утро, а вернее, день, так как проснулась я к полудню, что для меня вовсе было не свойственно- обычно я вставала очень рано, чем вызывала нежелательные морщины у маминых подруг- они морщились при упоминании этого, словно съели лимон.  Никто в высшем свете не вставал рано утром, да ещё для чего- для работы. Благотворительность приветствовалась, но вот то, что леди из высшего света сама, своими руками будет помогать, работать- это неслыханно. Мы с мамой наспех съедали на кухне приготовленный мною завтрак ( о, а вот за это, рискни я рассказать, меня точно вычеркнули бы из всех списков благонадежных невест ), ждали, пока кучер или кто-то из слуг-мужчин погрузит продукты и вещи в экипаж, и ехали в очередную богадельню, приют или работный дом. А теперь и  нашей семье, вот ирония, грозит последний. Знала бы- перенесла бы туда заранее все свои платья, чтобы прийти на все готовое. Была бы первой нищенкой в бальном платье.

Я улыбнулась- ну, хоть чувство юмора вернулось. Значит, ещё не сдалась после всего, что пришлось вытерпеть.  В дверь постучали, но, не дожидаясь ответа, вошла экономка. Она держала в руках поднос с завтраком и  как-то странно смотрела на меня, будто изучая. Наконец, она соизволила заговорить, но произнесла совсем не то, что я ожидала услышать:

-Добрый день, мисс. Я принесла завтрак. И ещё....- она замялась- я хотела бы попросить прощения. За себя. И за хозяина.

Наверно, в этот момент мир перевернулся- она назвала меня " мисс",  извинилась, но, главное, не относилась больше ко мне как к шлюхе ( коей я, увы, и являлась) хозяина. Нет, видимо, я ещё сплю.

Я сидела, не зная, что ответить. Но экономка, поставив поднос на столик у кровати, избавила меня от этой необходимости- она села рядом со мной на кровать и взяла за руку:

-Меня зовут миссис О'Доннован, но ты можешь звать меня Мегги- она с жалостью глянула на меня ( Господи, что же такого готовит мне на сегодня Аласдер, что экономка глядит на меня с таким сочувствием). Я знаю, ты думаешь, что хозяин- плохой человек. Но это не так ( конечно, ей легко это говорить- не ее семью он поставил на грань нищеты). Ты знаешь, когда в Ирландию пришел голод, мы ведь думали, что умрем. Я, мой Фергус ( значит, она - жена того седого добродушного увальня, Фергуса) и наш Бродерик. Он тогда был совсем малюткой.  Молоко кончилось, и думала, что Господь заберёт его. Но хозяин помогал соотечественникам - он нашел моего Фергуса, предложил ему работу. Ему, которого за одно произношение не брали даже могильщиком. Он перевез всех нас, и многих других, в Англию...

В душе я порадовалась, что не успела позавтракать, ведь иначе меня бы стошнило от обилия слащавых возлияний моему мучителю. Но также я вдруг поняла, что все вокруг говорили о нем лишь хорошее. Да, он подчас суров в бизнесе, но человек он хороший. Почему же со мной он так жесток? За что? Экономка же продолжала:

-Ему было тяжко, когда один за другим погибала вся его семья. Да и здесь он был никем- работал за кусок хлеба. Жизнь его не баловала, даже Эмили- и ту отнял Господь ( старая женщина перекрестилась, испугавшись, что прогневила Господа своим упрёком)...

Что за Эмили? Невеста? Жена?

Неловкое молчание воцаряется между нами. Экономка встаёт, кивая на мой завтрак. Я благодарю ее за заботу, чуть ли не со слезами на глазах. Вот уж  чего не ожидала, так это - доброты, жалости. Мне кажется, любое издевательство, насилие заставляет меня противостоять. Но жалость....к ней я не готова.

Внезапно, у самой двери, экономка поворачивается, таинственным голосом советуя " осмотреть гардероб" , и выходит, подмигнув мне.

Я с азартом ребенка, которому сказали о подарке под рождественской елью, спрыгиваю с кровати в одной строчке, бегу к гардеробу. О, Боже- пока нас с Аласдэром не было в особняке, служанки ( а я понимаю, что сама миссис О'Доннован не справилась бы) потрудились на славу над моими платьями. Я заливаюсь смехом, представив, как вытянется лицо Аласдера, когда он увидит, что все его труды были бесполезны. Я сижу на полу, в ворохе платьев, как вдруг слышу за спиной:

-Я бы отдал душу Люциферу за такое зрелище по утрам- Аласдер, прислонившись плечом к двери, стоит , какой-то трогательно- юный в белой рубашке навыпуск и темных бриджах. Его волосы в беспорядке обрамляют лицо- я до боли сжимаю руки- так мне хочется провести по темным прядям рукой, пригладить.

-Нельзя отдать то, чего нет- отвечаю я, пряча смущение.

-Туше- усмехается Аласдер, медленно подходя ко мне. Но я понимаю, что это- очередная игра с его стороны. Он словно подкрадывающийся хищник- внешне спокоен, даже ленив. Но, стоит мне лишь попытаться убежать, как он набросится на меня. Поэтому я так и сижу, вызывающе вздернув подбородок, смотря ему прямо в глаза.

Он опускается на платья рядом со мной. Его пальцы проходят по моему плечу, играют с бретелькой сорочки. Вдруг он хватает меня за нее и тянет к себе. Впиваясь в меня страстным, но в то же время нежным поцелуем. И меня накрывает волна наслаждения. Я забываю обо всем, что предшествовало этому утру. Сейчас мы с ним- словно возлюбленные, открывающие друг друга для себя. Я начинаю целовать его в ответ, гладить его мускулистое тело, он опрокидывает меня на платья....

Аласдер

                    Долго искал Средний брат ведунью. Много денег заплатил он тем, кто обещал найти ее или знал, где она живёт. Но все оказывалось ложью- поиски не приблизили ни на милю его к желанной цели. Он стал раздражительным, пристрастился к выпивке, стал срывать спектакли, да и желания играть у него уже не было- все, что хотел, он сыграл. А своей вершины, роли своей мечты, он сыграть не мог...

Я весь дрожу- эта женщина стала для меня всем. За такой короткий срок. Чистое безумие. Она нужнее, чем воздух. Она пьянит сильнее, чем вино. Моя жизнь закончится, когда она покинет меня.

Вот и сегодня с утра ноги сами привели меня к ее двери. Люси, девушка, чью жизнь я сломал, чью репутацию разрушил, и отнял самый драгоценный дар, что она могла бы преподнести супругу ( при мысли об этом я прихожу в бешенство- представляю ее в объятиях другого мужчины. И чувствую такую ярость, что самому становится страшно)- она....сидит на полу среди буйства красок, такая трогательная в своей невинности, и смеётся. Смеётся так искренне, так по-детски- словно маленькая девочка, задумавшая  хитрость.

Я сам не понимаю, как я очутился рядом с ней. Я глажу, целую ее словно безумный. Я хочу насытиться ею. Вместить в себя полностью. Чтобы, когда она покинет меня, ее образ навечно был рядом.

Когда она начинает с таким же пылом отвечать мне, я срываюсь с цепи. Сняв в спешке рубашку, расттегнув бриджи, я овладеваю ею. Ее страстные стоны - музыка для моих ушей. Я сдерживаю себя, чтобы доставить ей удовольствие. Она начинает извиваться в моих объятиях, уносясь на волнах экстаза. И это для меня, как ни странно, в миллионы раз дороже, чем мое собственное удовольствие. Вскоре мой хриплый стон присоединяется к ней.

Мы лежим, не разъединяя объятий. Я глажу ее чудесные волосы, словно облаком укрывающие меня. Шепчу ей на ухо нежные слова. Она держит руку на моем сердце. Причем, во всех смыслах. Эта мысль пугает и злит меня! Проклятие! Она здесь для того, чтобы моя месть свершилась. А я скоро буду танцевать перед ней на задних лапках. Осознание этого отрезвляет меня. Я встаю, сбрасывая ее руку, кидаю сорванную в порыве страсти сорочку:

-У вас есть час, чтобы привести себя в порядок и поесть. Затем я буду ждать вас внизу. Сегодня вашим ручкам предстоит много работы -я намеренно двусмысленно выражаюсь. Ее обида и недоумение приносят мне хоть какое-то удовлетворение. И , в то же время, чувство отвращения к самому себе не покидает меня.  Я в спешке хватаю свои вещи, и полуголый выбегаю из ее комнаты.

Через полчаса Люси стучит в мою комнату. Да, я научился узнавать ее шаги, ее аромат, дыхание... Я узнаю ее среди толпы. Она- мое проклятие. Она- мое счастье. Наверно, судьба насмехается надо мной- вместо мести я получил ту, что должна бы стать моей судьбой. Ту, что стала мне дороже всех за какие-то несколько дней- сердцу не нужно много времени.

Открываю дверь. Она готова- на ней надето ...платье служанки. Я не могу удержать смеха- моя девочка. Меня трясет от желания обнять и расцеловать ее. До нее я был мертв внутри. Я помогал людям, но моя жизнь все же была пустой, я много раз думал о смерти. И лишь безумное желание мести подстегивало меня, дарило мне новые рассветы. А Люси....она снова учит меня быть живым, смеяться.

-Я готова к работе, хозяин- она смешно пародирует ирландский акцент, с хитринкой глядя на меня.

Я подаю ей руку, улыбаясь . Вместе мы спускаемся к экипажу. Тот нагружен провизией и одеждой. Мы едем в дома для бедных, приюты- сегодня день Святого Патрика на моей Родине, я всегда устраиваю соотечественникам праздник. А сегодня- особый день. Сегодня я устрою праздник себе-  сегодня одна из Бойлов вернёт своей работой хоть малую толику долга моей семье. Я ухмыляюсь, представляя ужас на лице леди Люсинды при виде того, что ей предстоит. Она будет работать с бедными. И я не знаю, что ей покажется страшнее- работа или то, что предстоит иметь дело с нищетой.

Люси

   Старший брат в ужасе замирает посреди двора- позади слышен шум голосов. Он оборачивается- монахи пробудились. Они выходят из-за стен, словно серые призраки из своих каменных гробниц. Впереди идёт старец. Он протягивает руку- и Старший брат замирает на месте, не в силах пошевелиться. Старец оглядывает разграбленное дерево, последний мешок, что стоит у тайного хода, и изрекает:" Ты украл у нас самое драгоценное , что готов отдать ты в искупление?".

Мы едем с Аласдэром в нищие районы. Какое-то воодушевление охватывает меня. Я чувствую себя так, словно я на своем месте. Я дома. Аласдер буквально ощупывает меня взглядом, все ещё изредка усмехаясь при виде моего наряда.

Наконец, мы выходим у одной из богаделен. Аласдер здоровается с монахинями, что здесь помогают. Слуги начинают разгрузку экипажа. Мы же с Аласдэром входим внутрь- десятки людей лежат в кроватях или сидят за стареньким деревянными столами. Здесь содержат только стариков. По привычке, я иду на кухню, где уже вовсю готовят сестры и самые молодые из здешних обитательниц. Я присоединюсь к женщинам, встретившим меня улыбками. На время даже забыв об Аласдере.

Мы готовим, разнося еду на длинные столы, попутно я с другими сестрами меняю постельное белье, помогаю подметать полы, украшать зеленью дом. Я вижу, как Аласдер с мужчинами переносит продукты в подвал, по пути он встречается со мной, и в его глазах я вижу смесь из удивления и уважения ко мне. Видимо, он ожидал, что я приду в ужас от того, что он мне уготовил. И уж точно не ожидал того, что здесь я буду  словно рыба в воде.

Я выслушиваю десятки жизненных историй. Их вполне можно было бы назвать трагедиями- человек неподготовленный после подобного месяцами рыдал бы. Я же знаю- им не нужны мои слезы. У этих людей полно своих внутри. Им нужно мое сочувствие, моя помощь, поддержка.

Я держу за руку миссис Галлахер, пока она пьет отвар для ее слабых лёгких. В большом зале уже накрыты столы. Я провожаю старушку в зал, вдруг меня кто-то обнимает за талию. Оборачиваюсь, уже зная, что это Аласдер. Улыбаюсь ему, а он- мне.

Этот вечер- словно мы все вместе, большой дружной семьей празднуем день Святого Патрика. Здешние обители содержатся за счёт пожертвований богатых людей, и, как я поняла, хоть Аласдер и предпочитает строить из себя злодея, но его пожертвования составляют основную часть.

С нами все перешучиваются- вот дородная миссис Керк подмигивает Аласдеру, хваля его выбор. Для них он- один из слуг богатого благодетеля ( надо же, Аласдер ещё и не подвержен гордыне- свое положение он отчаянно скрывает). А я- его невеста, такая же служанка. Мистер Донахью шутя хватает мою руку, целуя ее. И требует у Аласдера в следующий раз привезти и ему такую же невесту.

Я собираюсь отхлебнуть немного эля, как вдруг замечаю в своей кружке что-то странное. Пальцами аккуратно  вытаскиваю- это маленький четырехлистный клевер. Все начинают хлопать в ладоши, мистер Донахью вскидывает в удивлении свои седые брови. А его сосед шутливо тянется ко мне с вытянутыми для поцелуя губами. Но Аласдер вдруг встаёт, с каменным лицом, подняв меня за руки. И целует в губы.  Все выражают свою радость громкими подбадриваниями, я же заливаюсь краской стыда. Мы садимся, со всех сторон слыша поздравления, пожелания долгой жизни и детей. Я не понимая, что происходит, лишь глупо улыбаюсь в ответ.

Уже позже миссис Галлахер объяснила, что тот, кому попался счастливый клевер ( клевер с четырьмя листиками) в этом году обретёт счастье. А так, как все нас с Аласдэром посчитали женихом и невестой ( а что для влюбленных может быть наивысшим счастьем как не свадьба), то и поздравили нас соответственно. Вот уж смешно будет вспоминать выражение лица Аласдера, когда он увидел мою находку.

Мы вручаем подарки, что приготовили домашние для обитателей богадельни. Люди счастливо разбирают их, открывают, хвалятся перед друг другом. Аласдер подходит ко мне:

-Нам пора, Люси.

Он не смотрит мне в глаза, словно стесняясь меня. В карете первые минуты мы едем молча. Вдруг он нарушает тишину:

-Люси, я ...я хотел бы поблагодарить тебя. За этот вечер...

Он не продолжает, но я вижу, как блестят его глаза, какое виноватое выражение у его лица. Он думал, что я буду шокирована, а я была счастлива. Казалось бы, вот он- миг моего триумфа. Но мне не весело.

Я легко касаюсь его руки, словно поддерживая его:

-Это тебе спасибо. Ты словно вернул меня в прошлое, в те дни...- я замолкаю, понимая, что это прошлое он же сам и разрушил.

Аласдер мгновенно отдергивает руку, отворачиваясь от меня- он все понял.

В особняке он просит меня остаться ненадолго в гостиной, наливая бокал вина. Мы сидим у камина, в молчании, но нам так хорошо ...

Аласдер

                  Старший брат весь дрожит :" Я готов отдать, что угодно. У меня есть много золота, камней...". Но его прерывает смех- монахи смеются над его словами. Старец жестом обрывает их:" Нет. Ты отдашь самое драгоценное, что у тебя есть, готов?". Старший брат судорожно пытается вспомнить, что же из его богатств - самое дорогое. Наверно, Венец Славы- драгоценная корона, украшенная самыми редкими самоцветами. Что же, он готов с ней расстаться. Жизнь стоит намного дороже.

Я смотрю на Люси. Она сидит вполоборота ко мне, огонь в камине играет в ее чудесных волосах. Ее тело расслаблено, она мечтательно улыбается. Я хотел бы навсегда запечатлеть в памяти этот вечер.

Я подхожу к ней, достав из кармана коробку. Она поднимает глаза на меня, как бы спрашивая, что это.

-Это тебе. Я хотел подарить это ещё в тот день, когда я.. Когда мы... Когда ты потеряла...- я чувствую себя юнцом перед возлюбленной. Дар речи ускользает от меня, я смущаюсь.

Люси открывает коробку, отставив бокал. Там - ожерелье и серьги из редких бриллиантов. По правде сказать, на вырученные  с продажи этих   драгоценностей деньги, Люси и ее семья могли бы безбедно жить несколько лет.

Она вздрагивает, резко встав с дивана:

-Что это ?!- ее голос резок, она смотрит на меня, словно пытается увидеть во мне раскаяние или стыд. Я молчу.

-Это компенсация за утрату невинности?!- она тычет мне украшениями в лицо. Я чувствую жар под кожей- неужели и я умею краснеть?

-Оставьте их себе! Мне от вас ничего не нужно, кроме оговоренного в договоре!- кричит она- и даже это вы украли у нас, обманув моего отца!

Я вижу лица слуг, прибежавших на крики. Люси же не унимается- она бросает мне в лицо украшения:

-Вы... вы-не человек! Вы живёте своей непонятной ненавистью, вы несёте одни разрушения и боль другим! Ваша жизнь настолько никчемна, что вы можете чувствовать себя живым лишь причиняя боль другим!

Я делаю знак слугам, чтобы расходились. Но знаю, что те будут стараться остаться неподалеку и подслушивать.

Я подхожу к беснующейся девушке, стараясь увернуться от ее рук, хватаю ее в охапку. Она визжит, изворачивается в попытках ударить меня. Я не реагирую. Я выношу ее из дома, несу к пруду. Деревянный помост скрипит под моими ногами, пока я несу Люси к его концу. Наконец, она понимает, что я намерен сделать. Она резко обвивает меня руками, умоляя не делать этого. Но я понимаю, что лишь так могу успокоить свою дикую кошечку. Раздается всплеск, брызги летят на мой сюртук, я вижу вздымающиеся в воздух юбки. Люси в ледяной воде, она бьёт руками по ней, проклиная меня и отплевываясь. И вдруг мне становится так смешно, что я сгибаюсь от хохота. Хохоча, я снимаю с себя одежду, чтобы присоединиться к ней в пруду. Наконец, я остаюсь голым. Люси, не смущаясь,  сердито смотрит на меня, пытаясь удержаться на плаву,  с ее уха свисают водоросли. Вдруг она начинает уходить под воду- Господи, она не умеет плавать. О чем я только думал, идиот. Я бросаюсь в темную воду мгновенно, ищу Люси, но ее нигде не видно. Боже, если ты есть, не забирай ее у меня! Я не переживу того, что убил Люси. Убил своими руками. Я не смогу жить без нее- сейчас я понимаю это так четко, так серьезно, что сердце словно сдавливает железной рукой- я люблю эту девушку. Она- мое спасение. Моя жизнь.

Я снова и снова ныряю в поисках Люси, крича ее имя на вдохе. Но ее нет...Боже, юбки могли утянуть ее ко дну. В наряде служанки их не так много, но все же они тяжёлые... Вдруг я слышу ее звонкий  смех с берега- меня словно обдает волной облегчения. Я оборачиваюсь, держась на плаву-  моя Люси с дерзкой улыбкой стоит на берегу, в насквозь мокрой одежде, дрожа всем телом  от вечернего холода, а в ее руках....в ее руках вся моя одежда и сапоги.

-Что же, милорд, я надеюсь, что купание охладит вас- она с усмешкой смотрит на меня. Я прошу ее оставить одежду, в душе смеясь над ее выходкой. Она хмурится, словно раздумывает над моей просьбой:

-Что же, вы дали мне платья, в которых я была почти голой. Так и быть- я оставлю вам....- она замолкает, ребячливо чешет затылок- сапоги. Да, милорд, сапоги- смеясь от своей проделки, она бросает в траву сапоги, и уходит, гордо вздернув носик.

В тот вечер голый , в одних сапогах, хозяин, крадущий вдоль кустов к дому, окончательно убедил слуг в своем сумасшествии. И дал им пищу для разговоров на пару лет вперёд...

Люси

              Одним вечером Средний брат вновь заливал свое горе вином. Раздался стук в дверь. Средний брат собрался было крикнуть слуге, чтобы тот открыл дверь. Но вспомнил, что прогнал всех слуг в порыве злости. Он слез с кресла и пошатываясь поплелся открывать. На пороге стояла старуха, одетая в лохмотья. Средний брат полез рукой в карман- дать монетку нищенке. Надо же, они стали ходить по домам в поисках подаяния. Но старуха лишь усмехнулась: " Мои услуги стоят гораздо дороже!"

Я бегу к дому, пробегая  мимо опешивших слуг, лечу к лестнице. Забегаю в свою комнату, и толкаю вперёд тяжёлое кресло. Затем, отсмеявшись, я, наспех вытершись полотенцем,  переодеваюсь в чистую ночную рубашку, вспыхнув от своего вида в зеркале ( нижнее белье- то единственное, что осталось таким, каким его покупал Аласдер). Время я рассчитала правильно - едва я успеваю всёзакончить, как ручка двери поворачивается. Ну-ну, посмотрим, мистер Мак-Кермик, как же вы войдёте?

-Люси, открой дверь! - злости в его голосе нет, только раздражение.

-Нет, Аласдер. В договоре не было ни слова про ваши приказы- я дёргаю спящего тигра за хвост, но хватит, я устала от беспрекословного подчинения. Будь что будет.

Я слышу треск- Аласдер плечом налегает на дверь, но та не поддается. Внезапно все затихает, я слышу удаляющиеся шаги. Если честно, то мне даже немного обидно, что он прекратил свои попытки. К стыду своему, я ожидала, что он ворвётся и набросится на меня...Я перестала лгать себе- мне нравится Аласдер Мак-Кермик, я желаю его как мужчину. Я мечтала бы о семье и детях с ним, как бы безумно это ни звучало- я верю, я знаю, что под напускными суровостью и жестокостью скрывается доброе и любящее сердце. Где-то очень глубоко внутри....

Я иду в гардеробную, умываюсь, заканчивая приготовления ко сну. Ложусь в кровать, но сон не идёт ко мне- в голове проносятся все события сегодняшнего дня. Вот мы с Адасдером смеемся над шутками капитана Стюарта, одного из постояльцев богадельни. Вот он бережно разворачивает подарок от старушки миссис Грейсон- шарф, что она связала для него. И преувеличенно торжественно  клянётся носить его всю жизнь, не снимая, на что мы с миссис Грейсон заливается смехом, а он делает обиженное лицо. Вот я подаю ему миску с пудингом, чтобы он отнес его к столу, наши руки соприкасаются, мы вспыхиваем- словно какое-то волшебство творится в этот вечер между нами. Позади остались тревоги, волнения, жёстокость и ненависть. Сегодня мы  словно заново узнали друг друга, настоящих.

Я вздыхаю, проводя рукой по подушке, гладя ее, словно это- Аласдер. И тут же слышу насмешливое:

-Могу ли я предложить вам свою кандидатуру на место подушки?

Вздрогнув, я оборачиваюсь- Аласдер стоит у окна, оперевшись плечом на раму. Он наполовину залит лунным светом, и это зрелище невыносимо прекрасно. Словно герой моих снов, мой призрачный любовник, моя мечта - словно все это вдруг стало явью.

Внезапно я соображаю, что так и есть - он реален. Я в ужасе зажимаю рот рукой- он ведь мог убиться. Из его комнаты ко мне ведёт лишь тоненький фронтон, держась за который он и перелез. Сумасшедший.

Он улыбается, направляясь ко мне. Я привстаю на кровати. Он садится рядом и в его взгляде я читаю все- нежность, ласку, любовь, восхищение. Он смотрит на меня так, будто не решается притронуться, словно бы я- божество. Мне становится неловко под его горящим взглядом.

-Как же ты прекрасна, Люси- выдыхает он. Протягивает ко мне руку, но не касается меня, словно спрашивает разрешения. Я молча киваю ему, улыбаясь, я тянусь всем телом к мужчине моей мечты. Мы целуемся так страстно, что мне кажется, я дышу им вместо воздуха. Он кладет меня на кровать, медленно  снимая с меня сорочку. Сам же он остаётся в рубашке и тонких домашних брюках. Это так вызывающе, так волнующе- чувствовать своим оголённым тело одетого мужчину. Он гладит мою грудь, шепча мне комплименты, целует живот. Его бедра между моих ног начинают двигаться, будто показывая, что он хочет сделать со мной. Его возбуждённый член касается центра моей женственности, между ними- лишь тонкая преграда ткани его брюк. Но я буквально взрываюсь- так опаляет меня это прикосновение. Я жажду ещё и ещё, я стону, извиваясь под ним, силясь ещё раз докоснуться до него.

Он не выдерживает- резко привстав, он быстро снимает рубашку и брюки, и ложится на меня. Меня снова пронзает током. Это сладостная пытка -  так чувствовать его на себе.

Он входит в меня, и мои стоны заполняют тишину комнаты. Я обхватываю его ногами в попытке быть ещё ближе к нему, он ласкает мои груди ртом, я задыхаюсь от наслаждения, выгибаюсь навстречу его движениям. Он садится на кровати, поднимает мои ноги, закидывая их себе на плечи, и начинает с силой входить в меня. Я чувствую его так глубоко, что дрожь экстаза проходит по моему телу, я уже не управляю им. Волна удовольствия все нарастает, я двигаю бедрами, силясь смягчить ощущения, но внезапно меня затапливает наслаждение, я стону, извиваясь. Аласдер разделяет удовольствие со мной- я чувствую глубоко внутри его горячее семя.

Обессилев, мы лежим, крепко прижавшись к друг другу, как спасшиеся после кораблекрушения. Аласдер нежно наматывает прядь моих волос на палец, я глажу его грудь.

Аласдер

              Средний брат пьяно смеется- его благосклонности добивались первые красавицы мира, дамы королевских кровей. А сейчас перед ним стоит старая оборванка, искренне уверенная, что он готов будет заплатить за ночь с ней. Вдруг старуха произносит:" Ты хотел зайти за грань? Узнать, каково это- быть мертвым?". Алкоголь мгновенно выветривается из крови Среднего брата. Как?! Как она узнала об этом? Ни о его пьесе, ни о страданиях, связанных с нею, не знала ни единая живая душа. Охрипшим голосом он произносит:" Да, хотел. Что ты хочешь взамен?". Старуха усмехается:" То, что тебе дороже всего!". Средний брат мучительно думает, чего же она просит. Вдруг понимает, что речь идёт о всемирном признании. Пускай! Пусть она заберёт его, пусть он вновь станет никому не известным актером, но зато он сыграет ее- роль всей своей жизни.

Я лежу, пропуская сквозь пальцы шелковистые волосы Люси, вдыхая ее такой ставший уже родным аромат. Слушая ее сбившееся дыхание. Мне ок хорошо- я осознаю, что хотел бы каждый вечер до конца жизни проводить вот так. В первый раз я думаю не о мести, а о будущем. В первый раз я понимаю, что мои родные хотели бы, чтобы я прожил долгую счастливую жизнь. За каждого из них . Что никто из них не хотел бы для меня участи злого, разрушенного ненавистью и заливающего горе вином, чудовища. Поддавшись порыву я шепчу Люси:

-Я люблю тебя- и чувствую, как девушка замирает в моих руках. Свеча недавно догорела, в комнате темно, я не вижу черт ее милого лица, но понимаю, что напугал ее. Напугал сильнее, чем всей своей жестокостью. Я решаюсь:

-Люси, прошу тебя, выслушай- она пытается возразить, но я лишь крепче прижимаю ее к себе, обнимая- Я понимаю, что ты можешь счесть это очередной моей уловкой, издевательством. Но я буду честен и искреннен с тобой. Я завтра же разорву наш договор, сожгу все расписки твоего отца. Ты будешь свободна - я слышу ее вздох облегчения - Я прошу тебя, выслушай меня. Я не ожидал, что полюблю тебя . И уж, тем более, не могу ...- мой голос срывается от навалившихся воспоминаний, всей жестокости, что я сотворил. С ней, моей любимой, моей единственной- не могу просить взамен твоей любви. Ты вправе ненавидеть меня. Я сломал твою жизнь .Я лишь хочу, чтобы ты знала, почему....Почему я так поступил.

Люси привстает на подушке, молча. Готовая выслушать меня. Я в который раз удивляюсь храбрости и силе духа этой девушки- другая бы на ее месте разразилась рыданиями и упреками, а она...моя Люси, она молча приготовилась слушать.

 - У твоего прадеда были земли в Ирландии. Он завещал их твоему деду, когда тот умер, они перешли к твоему отцу. В Ирландии был неурожай, наступил голод. Люди не могли заплатит за аренду земель, но многие землевладельцы, неся убытки, все же сочувствовали крестьянам, понимая, что в этом нет их вины, что у них - семьи, маленькие дети. Но только не твой отец. Нет. Он велел выгнать всех, кто был не в состоянии платить. Моя семья... Мы были одной из таких семей. Нас пустили жить добрые соседи  Мой отец тщетно искал работу- не было ни ее, ни еды. Он отдавал нам последнюю еду, что удавалось получить на приработках или у добрых соседей. Но им было все меньше и меньше самим. Вскоре голод усилился, люди стали умирать целыми семьями. Тогда-то и появились корабли, что перевозили за плату в Англию, чтобы там можно было попытать счастья в поиске работы. Они отбирали у семей последнее за перевозку. Мать отдала всё ценности, что должна была передать моей жене и Эмили, когда та выйдет замуж.

По пути....по пути в Англию отец подхватил лихорадку и умер. Ехали мы почти в трюме, выходить на палубу разрешалось два раза в день, чтобы не беспокоить пассажиров первого класса. Питание было скудным.

Мать осталась одна с двумя детьми в чужой стране.... - я не смог рассказать, что делала мама ради того, чтобы мы с сестрой были сыты.  Она пожертвовала всем ради нас, даже собой, своей гордостью, честью- мама умерла спустя полгода. За ней ушла Эмили. Она умирала у меня на руках...

Я замолчал, находя в себе силы продолжить. Вдруг я почувствовал, как нежные руки Люси гладят мою голову. Она придвинулась ко мне, всхлипывая, обнимая меня, все время повторяя:" О, мой любимый, любимый...".  В тот момент я понял- это дар, дар небес мне. Мои родные сейчас смотрят на нас, улыбаясь. Они счастливы, что хоть кто-то из Мак-Кермиков проживет долгую и счастливую жизнь. И будь я проклят, если я отпущу Люси.

-Мне так жаль- срывающимся от слез голосом шепчет Люси- мой отец...Он не может быть таким, я не понимаю ( зато я понимаю. Понимаю, как ей трудно осознать, что ее отец- бездушное чудовище, по чьей воле погибла целая семья).

В эту ночь мы признаемся друг другу в любви. Я счастлив так, что кажется- мое сердце разорвется от переполняющих его чувств. Я прошу Люси стать моей женой, она молчит...

Вдруг Люси берет мою руку:

-Завтра мы поедем к отцу. Мы должны поговорить с ним, должны все рассказать

Мне становится страшно. Страшно так, как не было никогда в жизни, даже когда я, ещё мальчиком , сходил с трапа корабля в неизвестность с рыдающей матерью и маленькой испуганной сестрёнкой. Если отец Люси узнает обо всем, он сумеет ее отговорить от брака со мной. Я действительно сожгу все расписки, разорву договор. Во мне нет больше места для мести. Только любовь...

Люси

              Старший брат соглашается. Вдруг старец ударяет о землю посохом, сверкает молния. Она озаряет одинаковые унылые лица монахов под серыми капюшонами. Вдруг Старший брат чувствует, что не в силах и шагу ступить- странное оцепенение напало на него. Старец же делает рукой знак- один из монахов подносит Старшему брату рясу, такую же бесформенную и серую, как и у всех здесь. Старший брат натягивает ее на себя, становясь в ряды молчаливых монахов. Теперь он- один из них. Вечный прислужник. Ведь он отдал самое ценное, что у него было- жизнь.

      На следующее утро я просыпаюсь в одной кровати с любимым. Видеть его спящим- самое огромное счастье для меня. После того, что он поведал мне вчера, я понимаю, какой ад ему удалось пережить, какую ненависть он должен испытывать к  нашей семье. Я разделяю его горе. Но я никак не могу поверить, что мой отец способен быть таким безжалостным. Да, он - не святой. У него есть маленькие увлечения, грешки вроде азартных игр. Но выкинуть на произвол судьбы целые семьи арендаторов ....Что же, неужели я не знала его настоящим? Или в молодости он был таким? Мысли путаются в моей голове.

Вдруг  сильные руки Аласдера обхватывают меня и опрокидывают на себя. Он целует меня. Я глажу его волосы. Спускаемся вниз мы на два часа позже,  чем планировали...

По дороге домой я все больше нервничаю- до отца и матери, несомненно, дошли слухи о моей жизни, о неподобающем поведении. И затея с запиской и якобы будущем замужеством ( слава Богу, я ещё не успела уведомить их об этом) оказались глупостью.

Мы входим в дом, слуг не видно, в коридоре стоит часть мебели- неужели отец все распродает?! В гостиной слышны голоса- мы заходим туда. Отец негромко распоряжается, какую картину снять со стены, куда упаковать. Мать сидит в кресле, комкая платочек, весь мокрый от слез.

Вдруг все замирают, увидев нас. Я, неловко переминаясь на месте, здороваюсь с родителями:

-Мама, отец. Это ... Аласдер Мак-Кермик, он...- но я не успеваю сказать ' мой жених'.

Отец с несвойственной для его возраста прытью подбегает к нам:

-Он тот, кто довел тебя до положения содержанки - и силой ударяет Аласдера в челюсть. Тот пошатывается, но не падает. Отец вновь бьёт его, в живот. Аласдер не сопротивляется, лишь сгибаясь от боли. Я хватаю отца за руки, рыдая, висну на нем. Не помня себя от страха за любимого я почти скороговоркой кричу:

- Отец, умоляю, не нужно! Ты убьешь его! Я люблю его, мы скоро поженимся- я смотрю на Аласдера, его губы разбиты в кровь, но он так нежно мне улыбается, счастливый тем, что я вступилась за него. Мой маленький мальчишка- он привык к тому, что был никому не нужен. Что никто не любил его, не заступался. Но теперь у него есть я. Я готова отдать свою жизнь за него. Я простила ему все.

Отец озадаченно смотрит на нас, словно я сообщила ему, что  луна упала с неба и стала танцевать джигу. Ситуацию спасает мать:

-Давайте все присядем. Я принесу чаю- и она выходит из гостиной с такой грацией и спокойствием, словно никакой драки и не было.

За чаем Аласдер вновь  рассказывает трагическую историю своей семьи, я глажу его руку, успокаивая, придавая сил. И я, и мама пристально глядим на отца, словно бы спрашивая " неужели ты мог? Ты мог поступить так".

Отец же выглядит поражённым. В эту минуту я чётко осознаю- это не он. И он подтверждает мои слова:

-Простите меня, мистер Мак-Кермик, я тогда только начал учебу, и даже не получил наследства. Вернее, не вступил в возраст пользования им. Моим опекуном после смерти отца назначили дядю. Вместе с моей мачехой они управляли делами от моего имени целых пять лет. Да, они могли принимать почти любые решения, как мои опекуны. Они обворовали меня ...на очень большую сумму. От моего имени было заключено много сделок, о которых я не имел и понятия- я подписывал все, что давала мне мачеха, когда я приезжал домой на каникулы или она навещала меня в столице. А уж про наши земли в Ирландии....я лишился их, так и не вступив во владение- они были проданы от моего имени...

Я в удивлении перевожу взгляд на маму, видя, что и она шокирована словами отца не менее моего. Отец тогда лишь начал ухаживать за ней, оба семейства было знакомы. Подумать, что мачеха, скромная бабушка Летиция, способна на такое....

Отец же продолжает:

-Все вскрылось благодаря давнему другу моего отца, он был назначен одним из поверенных. Когда вскрылись все махинации, дядя и мачеха сбежали, они, как оказалось, к тому моменту были ещё и тайно женаты. Благодаря этому мы смогли оспорить опекунство- по воле отца опекуном мог быть лишь человек крайне строгих морвльных устоев, а тайная женитьба на вдвое брата этого не предполагала. Мы не стали их преследовать, пытаться вернуть украденное- скандал погубил бы всю нашу семью... Вот так , мистер Мак-Кермик, я приношу вам свои глубочайшие извинения и соболезнования, но я вряд ли мог каким-то образом повлиять на вашу трагедию. Когда я начал разбирать дела, семейные земли в Ирландии были полтора года как проданы.

Я перевожу взгляд на Аласдера, он сидит, словно не веря услышанному- все, что он сделал с нами, все было зря. До него доходит, что он не лучше алчной мачехи отца, что сломала жизнь многим семьям лишь  по прихоти. Ему стыдно передо мной, перед моей семьей- Аласдер смотрит в пол, не поднимая глаз...

Я беру его руки в свои, стараясь придать ему сил. Я давно простила его за все.  Оба мы прошли через боль, унижения, но нашли свое счастье. В каком-то роде это горе сблизило нас- не будь его, мы бы даже не были знакомы друг с другом.  Я нежно улыбаюсь ему, показывая, что отныне мы будем жить только будущим. Он понимает меня без слов...

В этот вечер Аласдер просит моей руки у отца, и тот соглашается.  Матушка заводит разговор о моей  загубленной репутации, но отец с усмешкой обрывает ее: если Аласдер теперь- мой жених, то на подобные выходки вместе с женихом свет издавна  закрывает глаза. Ну, разве что парочка самых консервативных семей прервет с нами все общение, но остальные же сочтут нас эксцентричными молодожёнами, коих в свете все больше и больше. Нас оставят в покое после очередного побега какой-нибудь наследницы с женихом в Шотландию. А это, к слову сказать, случается почти каждый сезон

Аласдер ( эпилог)

                    Средний брат сторонится, впуская старуху в дом. Он согласен, он скрепит договор кровью, как она и просила. Он берет нож, режет себе запястье. Алые капли крови падают на пол, унося его жизнь. Вот он уже без сил опускается в кресло, его глаза полузакрыты- он встретился со своей мечтой, он видит, что там , по ту сторону. Взгляд его стекленеет, душа вылетает из тела. Старуха, усмехнувшись, открывает небольшой сосуд на поясе, и душа залетает в него. Шаркая по полу, она выходит из дома.

Средний брат лежит без движения. Он мертв. Он отдал за свое желание самое ценное, что у него было, свою жизнь.

Младший брат, что выбрал дары Любви, так и жил с семьёй, он стал отцом, а потом и дедом. Ведь только Любовь может подарить жизнь. Новую жизнь.

Я буквально схожу с ума от тишины, мечусь по комнате как лев в клетке. Тесть, усмехаясь, протягивает мне бокал с виски:

-Сядь, Ал ( Джон считает, что у него теперь двое детей. Хоть это " Ал" и коробит меня, но я люблю этого старикана, хоть и редко говорю ему это). Тебе ещё понадобятся силы вскоре.

Ему легко говорить- мне хочется ворваться в комнату, где рожает нашего первенца Люси, узнать, что происходит. Почему так тихо?

Вдруг тишину оглашает звонкий плач младенца. Я уже никого не слушаю- перепрыгивая по лестнице через три ступеньки, я добираюсь до комнаты, открываю дверь - моя Люси, такая родная, любимая, лежит на кровати, уставшая и бледная, но  улыбается при виде меня. Вокруг нее суетятся врач и две служанки, убирая окровавленные простыни. Люси переводит взгляд на свои руки, протягивая мне крошечный сверток, что держала у груди:

-Не правда ли, она - красавица, Аласдер?

Я смотрю на маленькое сморщенное красное личико, и меня затапливает волной нежности. Крохотные пальчики обхватывают мой палец, у меня нет слов, чтобы выразить, как я счастлив. Я целую жену, обнимая ее и дочь. Семья. Люси, любимая. Ты подарила мне себя, любовь, счастье, семью.

Люси улыбается мне в ответ, шепча:

-Я уже придумала, как мы назовем ее- Эмили.

Она наклоняет голову ко мне на плечо, и мы молча любуемся нашей дочерью...