КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706312 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272774
Пользователей - 124657

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Midas is king and he holds me so tight (ЛП) [dwellingondreams] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Глава 1 ==========


Джейми всегда следовала за своим братом, так было суждено, с той секунды, как она пришла в этот мир вслед за Серионом, крепко держась за его ногу. Тогда они были неразличимы, их могли бы счесть одинаковыми, если бы один не был мальчиком, а другая девочкой. Джейми не видела этих различий в детстве. Она была половиной Сериона, а он был ее половиной, и вместе они были одним общим «я», потому что их желания и нужды были одинаковыми. Вернее, чего хотел Серион, того же хотела Джейми. Что делал Серион, то же делала Джейми. Что бы ни говорил Серион, Джейми соглашалась.

Серион первым заговорил, прокричав «Мама!» матери, которая с гордостью улыбнулась, но Джейме первой начала ходить, или вернее, бежать, спотыкаясь от торопливого желания добежать до отца, вошедшего в детскую вместе с матерью. Она натолкнулась на его колени и широко улыбнулась ему, и хотя Джейми понимала, что не может такого помнить, у нее оставалось неясное воспоминание, как отец рассмеялся и поднял ее на руки. Она помнила, как он пахнет, и как его голос звучал в его груди.

Это было единственное воспоминание о проявлении ее отцом любви к ней, и было оно ложным или нет, она ревностно берегла его. Джейми считала, что первые семь или около того, лет ее детство было счастливым. Она не помнила ничего плохого. Она помнила, как все нянчились и возились с ней и ее братом, как они спали вместе в одной кровати, сплетя руки и ноги, как мать причесывала их золотистые локоны каждое утро, тихонько напевая под нос песенку о Ланне Умном.

Она помнила турнир, устроенный в честь десятилетия короля на Железном Троне, который прошел в Королевской Гавани. Они никогда до этого не бывали в столице, и Джейми была так воодушевлена. Ведь будут рыцари и схватки на копьях, две самые любимые ее вещи на свете. Джейми никогда не удавалось быть настоящей юной леди. Она ненавидела вышивку, начинала хихикать, когда ей велели петь милым голоском, и хотя ей нравилось танцевать, она никогда не умела «показывать сдержанность в движениях», что ее септа считала таким важным, чтобы никто не принял ее за дикого жеребенка. Кроме того, она была ужасна в игре на арфе, и одна только мысль об “управлении замком ее мужа” наводила на нее тоску.

Намного больше она предпочитала, когда они с Серионом притворялись друг другом и менялись уроками. Вышивка Сериона была безукоризненна, и он намного лучше пел, хотя и танцевал неуклюже. У него был лучше почерк, и он лучше умел считать, и конечно же, на арфе он играл очень хорошо. Джейми нравилось махать мечом и скакать верхом. Верховую езду она обожала более всего. Серион не очень любил лошадей, он говорил, что они ужасно воняют, и что они глупы. Джейми не верила, что это правда, но ей никогда не нравилось спорить с братом, потому что он всегда побеждал уже потому, что был старше на одну минуту и был наследником отца.

Она не понимала, почему он не радуется поездке в Королевскую Гавань. Пусть даже это значило, что ей приходилось примерять новые платья каждый день, Джейми была в восторге от мысли о путешествии через Западные Земли.

– Матушка сказала, что я смогу каждый день немного ездить на Лореоне, – радостно сказала она брату. Лореоном Джейме назвала белого пони, которого получила на шестой день рождения. Сериону подарили маленький лук со стрелами, с которым он уже прекрасно обращался.

Серион скривил лицо в отвращении.

– От тебя будет вонять. Тебе полагается оставаться в коляске, с матушкой, тетей Дженной и мной, – он особенно выделил последнее слово: Серион ненавидел, когда их с Джейми разделяли, пусть и на короткое время. Джейми тоже не нравилось быть вдали от брата, но возможность ездить верхом на Лореоне была слишком соблазнительной, чтобы так от нее отказаться. Кроме того, кому охота провести целый месяц путешествия в тесной коляске?

– Не на весь день, матушка мне не позволит, – Джейми надулась. – Ты тоже сможешь ехать со мной. Разве ты не хочешь увидеть горы? Мы могли бы увидеть львиный прайд, – радостно добавила она.

– Нет мне дела до гор, – сказал Серион, как будто она была дурочкой, хотя его и заинтриговала мысль о львах. – Они все одинаковые, и мы будем спать в шатрах, и все, чтобы увидеть тупого короля и его уродливую королеву.

– Король не тупой, – заспорила Джейми, – и матушка сказала, что королева красивая.

– Конечно же король тупой, это отец на самом деле правит, – резко ответил Серион. – Все это знают. А матушка обязана была так сказать, она была одной из фрейлин королевы.

Джейми не знала, как с этим спорить, поэтому просто упала спиной на кровать, которую они делили и уставилась в потолок.

– Интересно, а король и королева тоже близнецы, как мы? – все знали, что король Эйрис и королева Рейла были братом и сестрой. Это было мерзко и богохульно, как говорила септа, когда думала, что ее не слышат, но так всегда поступали Таргариены. Джейми не понимала, почему им было можно, а другим нельзя. Она сказала матушке, что выйдет замуж за Сериона, но матушка только засмеялась и сказала, что так говорят все маленькие девочки о своих братьях.

– Не думаю, – Серион лег рядом с ней, их кудри смешались. Четыре одинаковых зеленых глаза смотрели друг на друга. Наконец Серион медленно улыбнулся. Он не улыбался так готовно и часто, как Джейми, и это ее одновременно порадовало, и насторожило.

– Что? – требовательно спросила она. – Сери, скажи!

– Я знаю тайну, – пропел Серион, отворачиваясь от нее.

Это было чересчур, она не могла стерпеть мысль, что ее брат знает что-то, чего не знает она. Джейми схватила подушку и ударила его, но он рассмеялся, увернувшись, спрыгнул с кровати и побежал вокруг нее. Джейми погналась вслед и прыгнула на него, повалив на пол. Они были одного размера, и потому, будучи равными в силах, Джейми одолела его, накрыв ковром из львиной шкуры.

– Говори! – требовала она.

– Ладно, – Серион вздохнул, и его глаза заблестели. – Но сначала ты меня поцелуешь.

Джейми фыркнула и чмокнула его в угол рта. Они всегда открыто выражали свои чувства друг к другу, хотя Джейме была уже достаточно большой, чтобы начать понимать, что большинство братьев и сестер не были так близки, как они.

– А теперь говори, – приказала она, сжимая запястья брата.

Серион рванулся под ней и освободил руки, сталкивая ее и победно поднимаясь на ноги.

– Ты выйдешь замуж за принца Рейгара и будешь королевой!

Джейми тупо уставилась на него. Ее брат застонал.

– За принца! Сына короля!

Джейми не понимала.

– Нет, я не могу, – нахмурилась она. – Он слишком старый.

Она не знала точно, сколько лет принцу, она не встречала его, но по словам отца, он был уже взрослый мужчина, уже мог носить меч и броню.

– Не сейчас, – Серион закатил глаза. – Когда ты вырастешь, дурочка. Мне сказал отец.

– Почему отец сказал тебе, а не мне? – неуверенно спросила Джейми, наконец поднимаясь на ноги.

– Потому что он думает, что ты дура, – Серион пожал плечами. – И я все равно за тебя отвечаю. Ты выйдешь за принца Рейгара, когда войдешь в возраст, и однажды я стану его десницей.

Неужели отец и правда считал ее дурой? Мысль об этом уколола, но Серион никогда ей не лгал, значит это была правда. Но что больше обеспокоило ее, так это слова о замужестве с принцем. Джейми всегда в тайне надеялась, что однажды они с Серионом смогут пожениться и будут вместе править Утесом Кастерли, когда отец и мать станут слишком стары. Их родители были кузенами, брат и сестра – не такая уж и разница.

– Но я хочу замуж за тебя, – тихо сказала она. – Не за Таргариена.

– Я буду десницей твоего мужа, так что мы будем как будто женаты, – настаивал Серион. – Мы все равно будем вместе навсегда.

Это немного утешало, но радость от поездки Джейми стала менее сильной, пока тетя Дженна не сказала, что принца не будет на турнире, он навещал кузенов в Штормовых Землях. Джейми видела, что ее тетя ждет от нее разочарования, но ей было трудно скрыть радость. Теперь ей совсем не нужно было ни о чем беспокоиться, во всяком случае, сейчас.

Королевская Гавань была как раз такой, как Джейми надеялась. Куда бы она не посмотрела, вокруг были прекрасные лорды и леди, одетые в шелка и драгоценности, и мужчины в сияющих доспехах, с мечами на поясе. Красный Замок потряс бы любую девочку шести лет, особенно если она дочь Тайвина Ланнистера. Серион редко отходил от леди Джоанны, но Джейми постоянно бегала по коридорам, и ее приходилось звать назад, чтобы она не потерялась в запутанных закоулках замка. Но она узнала, что ее брат был немного прав насчет короля и королевы. Они были не такие, как она ожидала. Джейми выросла на сказках о королях и королевах Таргариенах прошлого, и теперь ждала увидеть кого-то похожего на короля Джейхейриса и королеву Алисанну.

Король Эйрис был громким и хвастливым человеком, чрезмерно тщеславным и гордым. Он был красив, но он совсем не выглядел так, как Джейми представляла себе короля. Люди шептались, что у него было много любовниц, и что он винил королеву, что она не могла родить братьев и сестер принцу Рейгару. Королева Рейла не была уродлива, но Джейми согласилась с братом, что их мать была красивее. Королева была бледна и болезненно худа, у нее были печальные фиолетовые глаза и подавленное настроение, как будто она все время боялась, что скажет или сделает ее муж.

Джейми не часто видела короля и королеву – матушка держала их вдали от королевской семьи, и большую часть времени она проводила, играя с другими детьми при дворе или изучая замок с Серионом. Они с восторгом смотрели на огромное сиденье из сплавленных мечей в тронном зале, гуляли по пустым залам или надоедали слугам на кухне, требуя сладостей.

За несколько дней до окончания празднеств Джейми проснулась от громкого и гневного голоса отца где-то за дверью спальни, которую они, как всегда, делили с Серионом. Она услышала и голос матери, намного более тихий, но тоже недовольный, и она растолкала Сериона. Они подползли к двери, чтобы подслушать, но могли только разобрать упоминания Эйриса.

– Как он смеет… – голос отца был яростным, но приглушенным.

– Он пьяный дурак, но ты не можешь… – настаивала мать, и ее голос упал до шепота.

После этого не было криков, и близнецы нехотя вернулись в постель. Через час или позже дверь в комнату со скрипом открылась, и Джейми притворилась спящей, услышав легкие шаги матушки, подходящей к кровати. Она плакала, со страхом поняла Джейми, но она не могла показать, что проснулась, поэтому лежала замерев, пока матушка рыдала, сидя на краю их кровати, пока не наклонилась и не поцеловала их обоих в лоб.

Отец остался в Королевской Гавани, а матушка вернулась с ними в Западные Земли, и она была необычно резка и напряжена всю дорогу домой. Джейми это беспокоило, но она пыталась выбросить все из головы, и успешно забыла обо всем, когда они наконец вернулись в Утес Кастерли.

Через несколько недель служанка застала Джейми и Сериона целующимися, и тут все внезапно стало плохо. Это была идея Сериона – не поцелуи, потому что они и не помнили, кто первым это предложил, и это казалось естественным, ведь они всегда спали вместе и мылись в одной ванной – нет, чтобы делать это в тайне. Джейми понимала, что если их застанут, то им может за это попасть, но не понимала, насколько.

Служанке, заставшей их, было лет четырнадцать-пятнадцать, она завизжала, когда вошла в комнату и увидела, как они целуются, сидя на полу, среди разбросанных игрушечных рыцарей и солдатиков. Серион немедленно оттолкнул Джейми, но было слишком поздно, служанка некоторое время ошеломленно смотрела на них, словно не могла поверить своим глазам, а потом выбежала из комнаты.

– Она скажет матушке, – сказала Джейми, когда ее снова начал слушаться язык. В ее животе была странная тяжесть, как будто она съела что-то плохое.

Серион молчал, он выглядел так, как будто хотел или закричать, или расплакаться. Он подтянул колени к подбородку и спрятал лицо в руках.

– Что нам делать? – сквозь слезы спросила Джейми, но он ничего не ответил. Наконец она сдалась и пересела на другую сторону кровати, зная, что нет смысла прятаться.

Матери не понадобилось много времени. Она вошла в комнату, шурша юбками и как следует посмотрела на них. Джейми избегала ее взгляда, когда она закрыла за собой дверь и медленно присела на кровать.

– Это правда? – наконец спросила матушка.

Единственный раз Джейми слышала дрожь в ее голосе.

– Да, – сказала она, одновременно с тем, как Серион выплюнул:

– Нет!

Она проигнорировала тяжелый, почти ненавидящий взгляд брата, направленный на нее. Он не будет вечно злиться. Они любят друг друга, зачем об этом лгать?

Матушка смотрела на них, как будто не узнавала. Она была бледна, и ее руки были крепко сжаты на коленях. Наконец она подняла голову.

– Это… – она замолчала и начала снова. – Это не должно снова повториться. Вы понимаете? Вы двое… Вы никогда больше не будете оставаться наедине.

– Но матушка, – отчаянно начала Джейми, не обращая внимания на сердитый взгляд Сериона. – Как это может быть неправильно, если король и….

– Достаточно, Джейми, – голос матери был холоднее, чем Джейми когда-либо слышала, и в ее зеленых глазах была ярость. – Мы не будем больше об этом говорить. Вы уже слишком большие, чтобы делить одну комнату. Если я когда-нибудь еще… – она поколебалась и наконец продолжила, ее лицо потемнело. – Если я когда-нибудь еще узнаю, что вы… делаете такое, хоть раз, я буду вынуждена сказать отцу.

Джейми знала, что не следует более спорить, и не запротестовала, когда мать взяла ее за руку и вывела из комнаты, которая теперь стала комнатой одного Сериона. Матушка притворилась, будто ничего не случилось, но Джейми знала, почему перед ее дверью теперь дежурил стражник. А потом приехал отец, и матушка объявила, что у них скоро будет брат или сестра, и через несколько месяцев детство Джейми закончилось.


========== Глава 2 ==========


Джейми встретила своего будущего мужа через три года после смерти матушки при родах. Ей не нравилось думать о матери, это было слишком больно. Отец был теперь совсем другим, и другим был Серион. Холоднее, да, но было и что-то еще другое в ее брате со смерти их матери и рождения их брата Тириона. Что-то, о чем ей не нравилось думать. Серион ближе всех был к их матери, но Джейми не понимала гнева, направленного на Тириона, пусть он и был уродливый и искривленный, он был невинным младенцем, когда она умерла.

– Потому что он убил ее, Джейми, – кричал Серион, и его зеленые глаза сверкали, как будто она должна была понимать его ненависть, но она не понимала. Многие вещи удавались ее брату лучше, чем ей, и ненависть была в том числе. Конечно она скучала по матушке, но какой был смысл тосковать по прошлому? Никакая ярость не вернет ее назад. А Тирион был милым маленьким мальчиком, и очень умным, надо было только его получше узнать. Боги знали, Серион и отец не пытались. Серион особенно старался быть жестоким к нему, а отец делал вид, что его нет.

Джейми все еще была обеспокена поведением Сериона, когда их навещали Мартеллы, вскорости после смерти матушки. Она сама была вне себя от горя, пряча скорбь под улыбками и легкими насмешками над высокомерным юным Оберином Мартеллом, которому было тринадцать, и он был очень красив. Его старшая сестра Элия была менее яркой и во внешности, и в характере, более тихой, но здравомыслящей, хотя она казалась несколько болезненной. Серион сразу невзлюбил обоих Мартеллов, и единственный раз с охотой согласился с ними общаться, когда вызвался “показать им чудовище”.

Джейми сильно шлепнула его по руке, когда он причинил боль Тириону, и увидела шок на его лице. Она не больно ударила его, но это было не так, как когда они играючи стучали друг по другу в детских играх. Она была предельно серьезна.

– Оставь его, Сери, – сказала она, и она понимала, что он знал, что она говорила серьезно. Позже он рассказал ей, что принцесса Лореза предлагала помолвить Джейми с Оберином или Сериона с Элией, хотя между ними было девять лет разницы.

– Она хотела тебя для своего глупого сына, – злился Серион, пока Джейми заплетала волосы в косу, которая ей больше нравилась, но была неприлична в присутствии гостей. – Отец никогда не выдал бы тебя замуж за дорнийца.

Она знала, что не стоит говорить брату, что ей немного понравился Оберин Мартелл, пусть даже он и флиртовал со всеми юными леди и даже служанками. Она даже заметила, что иногда он заинтересованно смотрел на некоторых оруженосцев. Конечно, она не хотела выходить за него. Она ни за кого не хотела выходить. Ну, кроме ее брата. Пусть даже она не чувствовала себя близкой ему, как раньше. Когда они целовались, она еще чувствовала их близость, но они не играли, как раньше. Казалось, Серион считает, что должен поскорее вырасти, чтобы стать наследником, который нужен их отцу, и у него не было времени на игры, в которые хотела играть Джейми, если только в играх не надо было друг друга касаться.

Три года спустя королевский двор прибыл в Утес Кастерли, когда королева Рейла наконец родила здорового ребенка, второго сына, Визериса. Отец устраивал великий турнир в честь короля. Джейми разрывалась между воодушевлением от турнира, в котором должны были участвовать самые лучшие рыцари, и страхом, потому что в этот раз невозможно было избежать представления принцу Рейгару, который должен был сопровождать своего отца в Западные Земли. Серион был доволен. Джейми притворялась, что ей нет дела до потока новых платьев, которые ее заставляли примерять, многие в зеленых тонах, чтобы подчеркнуть цвет ее глаз, либо же в розовых. Ее золотые локоны причесывали до блеска, и ей настрого запретили “кататься в грязи”.

В первый день турнира Джейми сидела чуть ниже королевской семьи, с одной стороны от нее была тетя Дженна, с другой – Серион. Ее брат скрытно сжал ей руку, когда прозвучали приветственные горны, и Джейме улыбнулась ему, сжимая руку ему в ответ. Она чувствовала, как Таргариены нависают над ней, словно штормовые облака, и не могла заставить себя повернуться и посмотреть на них. Она видела короля и принца только издали, и она смогла увидеть, что волосы короля Эйриса были куда длиннее, чем она видела в последний раз, и что принц был очень высок, и волосы его были такими же длинными.

Зачарованная турниром, она смотрела, как ее дерзкий дядя Тайгет, который когда-то катал ее на плечах, вышел сражаться против принца, на котором были черные с багровым доспехи.

– Когда ты станешь королевой, он будет биться с твоей лентой, повязанной на его руке, – прошептала ей тетя Дженна, и мягко улыбнулась, когда Джейми покраснела.

К ошеломлению Ланнистеров и многих в толпе, Рейгар быстро обыграл Тайгетта, а за ним дядю Гериона, который всегда умел рассмешить Джейми, и который всегда был добр к маленькому Тириону. Толпа зашумела, и это был рев триумфа, а не недовольства. Все любили принца Рейгара. Джейми слышала, как дамы щебечут о его приятной внешности, нежном голосе, как прекрасно он выглядит в доспехах, угрожающе, таинственно и прекрасно, так странно, все вместе. Он проиграл только последний бой, сиру Эртуру Дейну, Мечу Зари, на которого Джейми смотрела словно на бога среди людей. Сир Эртур короновал свою юную сестру Эшару королевой любви и красоты, надев венок из фиалок на ее темные локоны.

Джейми официально представили принцу на пиру в честь открытия турнира тем вечером, и отец смотрел на нее с едва заметным оттенком одобрения. Чувствуя себя обязанной сделать так, чтобы он гордился ей, она присела в самый низкий реверанс в ее юной жизни, и покорно склонила голову.

– Ваша милость, – пробормотала она, и только потом посмотрела на него, надеясь, что ее сомнение было принято за девичью скромность.

Он был красив, это правда. Его лицо было приятно и торжественно, глаза как у его матери, только темнее. Волосы его были серебристыми, заплетенными в косу, свисающую на плече. Он не был велик, как другие мужчины, но как бы ни был он строен, он был высок и достаточно широк в плечах и тонок в талии. Его руки были бледными и мягкими, с длинными пальцами.

– Леди Джейми, – сказал он, и его голос напомнил, что ему всего семнадцать, едва взрослый мужчина. – Как приятно с вами познакомиться.

Несмотря на ее твердое решение невзлюбить его, Джейми ошеломленно уставилась на него, прежде чем выдавить:

– И мне, ваша милость.

Она знала, что ее лицо было багровым, когда тетя Дженна увела ее.

– Ты хорошо справилась, – поздравила ее тетя. – Он кажется очарованным.

– Он… Он настолько старше меня, – нахмурилась Джейми.

– Это будет неважно через несколько лет, – рассмеялась Дженна. – Я вышла замуж в четырнадцать.

Тетя Дженна считала своего мужа, лорда Эммона, дураком и трусом, и даже не взяла его имя, о чем все знали. Но Джейме не была столь безрассудна, чтобы напоминать об этом женщине, которая старалась быть второй матерью близнецам в последние годы.

Джейми снова заняла свое место, игнорируя любопытствующие взгляды Сериона, и желая, чтобы Тириону позволили присутствовать на пиру. Официальной причиной было то, что он был слишком мал, всего три года, но она знала, что отец просто не желал показывать королю свой величайший позор. Остаток пира она ковырялась в еде, вызывая шутки кузенов, потому что обычно именно она ела больше других, и рядом с ней ее брат казалось ел как птичка.

Когда вечер подходил к концу, принца Рейгара попросили сыграть на его арфе, и все присутствующие внезапно замолчали и замерли, когда юноша ударил по струнам. Это была самая прекрасная, чарующая мелодия, что слышала Джейми в ее жизни, и она была ошеломлена, обнаружив, что слезы потекли из ее глаз.

– Ты уже в него влюблена, – прошептал ей на ухо Серион, и она не могла понять, был ли он доволен, что все идет по плану отца, или раздражен, что она увлеклась кем-то, кроме него.

Но все было не так. Она плакала не потому, что была влюблена в принца, а из-за музыки, она напоминала ей о матери, о ее колыбельных, обо всем, что они потеряли. И кроме того, она не единственная, кто расплакался. Даже обычно непоколебимая тетя Дженна была потрясена. Когда тетя собралась с мыслями, она наклонилась и сказала Джейми, что уверена, ее помолвка с Рейгаром будет объявлена через несколько дней, на заключительном пиру.

Джейми почувствовала себя больной, и после того не прикоснулась к сладкому.

Следующие несколько дней она была в ужасном настроении, и ей совсем не хотелось наблюдать за турниром, к неудовольствию ее подруг и назначенных компаньонок, Джейн Фарман и Мелары Хезерспун. Джейн было всего девять, она была пухлой, светловолосой и раздражающе застенчивой, визжала при каждом случае, и все время пыталась их убедить, что у них неприятности. Мелара была куда ближе по характеру к Джейми. Ей было одиннадцать, на год больше, чем Джейми, она была худа и темноволоса, на ее бледном лице было изрядно веснушек, совсем как у простонародья. Обе они объявили Сериона самым красивым мальчиком, что они встречали, включая принца Рейгара, и Джейми знала, что они дружат с ней только потому, что их семьи хотят выдать их замуж в род Ланнистер.

И все же, они всегда шли туда, куда она говорила, и в кои-то веки она была главной. Они застонали и заворчали, когда она настояла, что они поедут верхом по холмам у Ланниспорта. Это, конечно же, было против правил, учитывая, что за ними никто не присматривал, и они были за городскими стенами, но Джейми не видела тут опасности. Она была дочерью Тайвина Ланнистера, и только безумный вор или разбойник мог на нее напасть. Кроме того, все были в городе, так что холмы были совершенно пусты.

Джейми остановила Лори и спустилась, выравнивая юбки, которые задрала при езде верхом. Хихиканье Мелары и ошарашенный взгляд Джейн не могли ее остановить. Она погладила пони по носу и легла на траву, прямо в пышной бледно-зеленой юбке. Она ненавидела это платье. Она все сейчас ненавидела. Даже прекрасную погоду и теплый летний полуденный солнечный свет.

– Почему мы играем в грязи, словно дети? – с драматическим вздохом спросила Мелара. Джейми закатила глаза. То, что Мелара рано расцвела, еще не значило, что теперь она женщина, в отличие от других.

– По крайней мере, цветы хотя бы красивы, – Джейн надулась, наклонившись за диким цветком.

– Давайте сплетем венки? – предложила Джейми, поднимаясь на локтях.

– Почему бы нам не сходить к гадалке? – заныла Мелара, хотя уже начала собирать ромашки. – Разве ты не хочешь узнать про свою свадьбу с его милостью? – она бросила в Джейме нераскрывшимся бутоном, которая отмахнулась от него, как кошка.

– Нет, – холодно сказала она, как можно старательнее изображая отца и Сериона. – Не хочу.

Что старая и безумная Мегги-Лягушка может ей рассказать? О ее будущей ужасной жизни в Королевской гавани, вдали от брата, замужем за Таргариеном? Она нахмурилась, как не подобает леди, и занялась приготовлением венка.

Когда солнце склонилось к закату, ее настроение улучшилось, и она уже была достаточно весела, когда они повернули к городским стенам.

– Когда я стану леди Ланнистер, мы устроим такой же турнир для тебя и Рейгара, – радостно сказала Мелара, хотя Джейми понимала, что это была просто насмешка над ней.

– Мелара, заткнись, – перебила она ее, когда они проезжали ворота, игнорируя аханье Джейн. – Отец никогда не женит своего наследника на Хезерспун.

– Ты наверное единственная девочка в Семи Королевствах, которая не хочет замуж за принца, – недоверчиво начала Мелара, но Джейми уже пришпорила Лори, проезжая по забитым людьми улицам.

Когда она увидела в толпе знакомую фигуру, она резко остановилась, Лори заржал от удивления.

– Серион! – позвала она, ведь это был ее брат, судя по алому дублету и сияющим на солнце локонам. Он выглядел странно, когда шел к ней, словно ему было нехорошо. – Что ты делаешь? – она нахмурилась, глядя на него.

– Ничего, – резко ответил он и схватил пони под уздцы, быстро поднимаясь на него позади нее. – Тебе нельзя быть одной.

– Она не одна, – пролепетала Мелара, ее веснусчатые щеки пылали. – А как же ты?

Серион едва взглянул на нее.

– Я ходил повидать безумную ведьму-старуху.

– Мегги-Лягушку? – взвизгнула Джейн.

Джейми никогда не думала, что ее брат из тех, кто верит в магию и колдовство.

– Она предсказала тебе будущее? – с любопытством спросила она. – О чем ты ее спросил?

– Она не сказала мне ничего, чего я уже не знаю, – оскалился он, и отказался говорить об этом дальше.


========== Глава 3 ==========


Джейми было одиннадцать, когда Сериона отослали. Она задумывалась, было ли это потому, что отец услышал разговоры о ней и ее брате, но она не верила, что Серион позволил бы хоть шепоту разнестись. Может быть он и был еще мальчиком, но уже в одиннадцать ее брат уже заслужил репутацию жесткого хозяина среди слуг. Никто не смел сердить избалованного наследника Тайвина Ланнистера или его сестру.

Нет, скорее всего отец решил, что пришло время Сериону заняться мужскими делами, и это значило стать оруженосцем другого лорда. В данном случае, лорда Самнера из рода Кракехол, чей замок был в неделе пути от Утеса Кастерли и Ланниспорта по Морской Дороге. Джейми бывала раньше в Кракехолле, знала, что все в этой семье были темноволосыми и крепко сбитыми, что замок стоял на скале, выходящей на Закатное Море. Они были одними из самых преданных сторонников дома Ланнистер в Западных Землях.

– Отец сказал, что лорд Самнер сделает из меня мужчину, – мрачно сказал Серион, когда они были в одном из самых глубоких закоулках Утеса. Джейми была так рассержена новостями, что разразилась позорными слезами ярости. Теперь она выпускала гнев, размахивая тупым тренировочным мечом, выкраденном из оружейной, обращая удары на манекен из соломы. – Не представляю, чему меня может научить эта старая жирная свинья.

– Ты уже мужчина, – взорвалась Джейми, снова нападая на манекен. Ее золотые локоны рассыпались из косы, лицо раскраснелось и было мокро от пота. – Уже почти, во всяком случае.

Это было не честно. Отец не мог так с ними поступить. Они никогда не разлучались, никогда. Они были предназначены друг другу, навсегда. Серион был ее лучшим другом, единственным другом. Теперь они целовались куда чаще, чем играли.

Джейми знала, что через несколько лет расцветет, и тогда она станет женщиной, а Серион мужчиной. И тогда… Она не могла не думать, что тогда они должны будут… Сделать что-то, разве не так. Она не выйдет замуж за Рейгара. Король отказал отцу, сказал, что никогда не женит принца из королевской семьи на дочери простого слуги. Отец был в ярости, он твердо решил изменить мнение короля, но Джейми была в восторге.

Ей было плевать. Может это значило, что она себялюбка и ужасная дочь, но она хотела только Сериона, и теперь принц Рейгар, какой бы он ни был галантный и красивый, не стоял между ними. Часть нее все еще держалась за надежду, что когда им исполнится шестнадцать, они с Серионом куда-нибудь сбегут. В Эссос, может быть, где никто не будет их знать, не будет обращать внимания на то, как они живут. Они будут вместе и будут счастливы.

– А ты уже почти женщина, – рявкнул Серион. – Так что перестань махать этим дурацким мечом.

Джейми остановилась, тяжело дыша, и раздраженно швырнула в него мечом. Он поймал его, хотя ему пришлось это сделать двумя руками. Некоторое время они тяжело смотрели друг на друга, словно ожидая, что другой осмелится сказать, но наконец лицо Сериона смягчилось, и он безразлично бросил меч на каменный пол.

– Джейми, – сказал он тихо, нежно, и она побежала к нему.

Они обнялись и опустились на пол, всего в футах от того места, где когда-то в клетках держали львов, давным давно, во времена их деда. Но последний лев умер незадолго до матушки, и теперь комната была пуста и тиха, как могила. Джейми посмотрела в зеленые глаза ее брата и отвернулась, положив голову ему на плечо. Он обхватил ее руками.

– Я буду скучать, – наконец сказала она, борясь с желанием вновь разразиться слезами, потому что Серион ненавидел слезы, особенно ее. – Обещай, что часто будешь приезжать.

– Обещаю, – пробормотал он в ее спутаные волосы. – Ничто не удержит меня вдали от тебя.

– Поклянись, – резко сказала она, поднимая голову и глядя на него. – Поклянись на… Поклянись на могиле матушки, что ты никогда не оставишь меня, никогда.

Спустя короткую секунду, он кивнул.

– Я клянусь.

Она снова опустила голову и прислушалась к его дыханию, более медленному, чем ее. К тому времени, как она наконец успокоилась, ее ресницы стали тяжелыми. Утром Джейми смотрела, как ее брат уезжает с лордом Самнером, который, был он толстым или нет, устрашающе выглядел в своих темных доспехах. Серион выглядел совсем юным и маленьким рядом с ним, едва взрослым, чтобы ездить верхом на гнедом годовичке.

Без Сериона Утес Кастерли казался больше и тише. Она не могла больше проскользнуть в его комнату рано утром, чтобы забраться под одеяла рядом с ним, сплетя руки и ноги, уснуть. Она не могла рассказать ему что-нибудь смешное после уроков с септой Саранеллой. Она не могла есть с ним, ведь даже в редкие визиты домой, Тайвин Ланнистер редко ел с семьей. Она не могла засиживаться поздно по ночам, шепчась с ним о чем-нибудь.

Тетя Дженна была особенно добра к ней после отъезда Сериона, и даже всегда раздраженный дядя Тайгетт казался терпимее к ее капризам. Дядя Герион старался ее рассмешить, как всегда, и она проводила больше времени с Тирионом, чем обычно, пусть ему и было всего четыре года. Нетрудно было заметить, как счастливее стал ребенок с отъездом Сериона, и чтобы заглушить чувство вины от того, что она не вмешивалась чаще, она баловала малыша. Он уже мог читать целыми предложениями, что изумляло Джейми.

Сама она с трудом справлялась с чтением, и научилась ему окончательно только годам к семи или восьми, из-за чего Серион всегда дразнил ее. В буквах просто не было для нее смысла. Она лучше считала, но ей недоставало прилежания, не хватало терпения сидеть без движения и водить пером по пергаменту. Серион намного быстрее научился читать и писать, хотя Джейми ни за что не назвала бы его книжником: Серион ненавидел чувствовать себя глупым, а узнавая новые вещи, он чувствовал себя дураком, что не знал этого раньше.

Но Тирион… Джейми думала, что он станет прекрасным мейстером или септоном. Он был очень, очень умен. Он был ровесником Клеоса, старшего сына тети Дженны, но этот мальчик был застенчив и не слишком развит для своего возраста. Джейми сомневалась, что мальчики будут друзьями. Но все было хорошо. Когда Тирион подрастет, возможно он найдет друзей. Монеты Ланнистеров могли многое, когда дела касались людей. Мелара и Джейн проводили с ней время из-за ее имени, а не потому что она им нравилась.

Тириону нравилось читать ей, а ей нравилось слушать, как он тщательно произносит каждое слово, сидя на ее кровати, качая коротенькими ножками. Джейми лежала на спине, разглядывая потолок, пытаясь не слышать мужчин, тренирующихся во дворе. Ее попытки притворяться братом и размахивать мечом были далеко позади, но иногда она все еще держалась за глупую детскую мечту, что однажды станет рыцарем.

Она была быстрой, сильной и высокой для своего возраста. Конечно, так не будет, когда она станет старше, все знают, что девочки растут быстрее мальчиков. Но… Не было смысла расстраиваться. Отец всегда злился, когда заставал ее с мечом или одетую в штаны. Он считал это позорным, а Джейми не была так глупа, чтобы не знать, что делает отец, когда чувствует себя опозоренным или униженным. Конечно, она была его дочерью, и она полагала, что он любил ее, как положено отцу… Но она не была его наследницей.

Серион сдержал обещание, и он приезжал, когда мог, что бывало обычно раз в несколько месяцев, и только на неделю. Он говорил, что лорд Самнер глуп, но в битвах яростен, что второй оруженосец – какой-то тупой жирный Фрей, которого он быстро поставил на место. Он был выше и сильнее, его лицо больше не было круглым. В первый раз Джейми почувствовала, что он действительно был ее старшим братом, теперь, когда разница в росте и весе становилась все заметнее.

Почти через год после отправки Сериона в Кракехолл, отец приехал домой, чтобы забрать Джейми с собой в Королевскую Гавань. Джейми знала, что что-то не так, когда тетя Джейме сообщила, что отец желает поговорить с ней, немедленно, всего через несколько часов по приезду. До смерти матушки они с Серионом напряженно ожидали возвращения отца и его людей с балконов замка. Эти дни, казалось, были далеко в прошлом, и Джейми уже привыкла, что не видела отца по несколько дней после его приезда домой. Она попыталась прочитать, что случилось, по лицу тети, но Дженна Ланнистер как всегда была непроницаема.

– Смени платье, я пока приведу девчонку расчесать тебе волосы, – вот все, что сказала тетя, так что Джейми надела красное платье, которое всегда ненавидела, и она с трудом сидела на месте, пока служанка причесывала ее спутанные волосы.

Отец был в своем кабинете, как всегда, и он явно ждал ее. Джейми всегда казалось, что она должна сделать реверанс или поклониться, но это было смешно. Он был ее отцом. Но она не видела в его глазах любви или гордости, только оценивание, словно ее проверяли. Джейми ненавидела, когда не знала, на что именно ее проверяют.

– Добро пожаловать домой, отец, – тихо сказала она. Она всегда была застенчивой, почти стеснительной рядом с отцом. Конечно, даже Серион не осмеливался с ним спорить, но он никогда не боялся спросить о чем-то отца или высказать свое мнение, даже если выглядело, что отцу хотелось услышать что-то другое. Джейми предпочитала не давать отцу причин для недовольства. Серион был радостью и гордостью отца, а Тирион – его позором и бесчестьем. У нее же была защита – она была дочерью, но эта защита имела границы.

– Моя дочь не горбится, – резко сказал он, и она немедленно расправила плечи и посмотрела ему в глаза, надеясь, что она не хмурится на этого устрашающего человека. Отец встал из-за стола. – Ты выросла с тех пор, как я тебя в последний раз видел, – заметил он. От других отцов это прозвучало бы с любовью. От него же, это было просто утверждение факта.

Джейми резко кивнула.

– У меня для тебя подарок на день рождения, – сказал он к ее удивлению. Не то чтобы отец забывал об их с Серионом дне рождения. Нет, он всегда осыпал их игрушками и одеждой, и всем остальным, но это всегда казалось таким отдаленным, чужим. Отец редко ужинал с ними, не то чтобы лично дарить подарки.

На несколько секунд она осмелилась понадеяться. Возможно теперь, когда она стала старше, более зрелой, почти взрослой женщиной, а не маленькой девочкой, отец… Ну, может она будет уже не таким разочарованием. Но в его руках ничего не было.

– Отец? – неуверенно спросила она.

– Ты больше не ребенок, – сказал он. – И пора тебе научиться вести себя как положено. Через несколько лет ты станешь взрослой, и ты не можешь вечно оставаться в Утесе Кастерли, играя в детские игры.

Живот Джейми заболел, словно она съела что-то прогнившее.

– Отец…

– Когда я вернусь в Королевскую Гавань после твоего и брата дня рождения, ты будешь меня сопровождать.

Джейми не смогла пересилить себя, она съежилась, словно скомканный лист пергамента, не от слез, но от гнева.

– Отец, ты не можешь! Я не… Мне там не место, я не хочу…

Она слишком поздно сообразила, что разбудила спящего льва.

– Тебе там не место? – мрачно повторил он, и она поняла теперь, что это было худшее, что она могла сказать, подтверждая сплетни и шепотки, что они просто семья алчных выскочек, отчаянно хватающихся за власть рядом с королем. – Ты Ланнистер, ты моя дочь, ты дочь Десницы. Тебе нигде более не место, кроме как при дворе. Ты сопроводишь меня и будешь оставаться там, пока мы не договоримся о твоем браке.

– Но король… – Джейми не осмелилась закончить фразу. Она не думала, что он ударит ее, но он был так зол. В последний раз она видела его таким злым на том злосчастном турнире два года назад.

– Король поймет, что ты единственная приемлемая претендентка в невесты Таргариена, – почти прорычал отец. – Пусть для первого сына или второго.

Второго? Маленького Визериса? Он был почти младенцем, отчаянно подумала Джейми. Она будет старухой, когда он достигнет брачного возраста. Это было безумие…

– Отец, – просила она. – Пожалуйста, позволь мне побыть здесь еще. Я… Я не всему еще научилась. Я не готова.

– Пора тебе перестать вести себя, как капризный ребенок, и начать вести себя как леди из дома Ланнистер, – сказал он очень холодным, тихим голосом, глядя на нее сверху вниз, и она замолчала. – Я не позволю, чтобы моя дочь тратила здесь время, когда ей полагается быть при дворе. Твоя мать служила компаньонкой королевы, и этим будешь заниматься и ты. Может так в твою пустую голову придет хоть какой-то здравый смысл. Я не позволю, чтобы меня позорила единственная дочь, Джейми. Это понятно?

Он посмотрел на нее, ожидая ответа.

Джейми молча кивнула и откашлялась, ее глаза горели.

– Да… Да, отец.

– Хорошо, – сказал он, резко выдыхая и отворачиваясь от нее. – Иди в свои комнаты.

Серион приехал на их двенадцатый день рождения две недели спустя. Как всегда закатили пышный пир, пели менестрели. Им позволили выпить по чаше вина, Сериону подарили настоящий меч в ножнах, не детский тренировочный, а настоящую сталь, которая сияла в свете факелов. Джейми подарили множество новых платьев для двора. Она улыбалась и смеялась, когда было положено, потому что ничего нельзя было сделать, когда все вокруг смотрели. Ее долгом было притворяться, что все хорошо, как всегда.

Она сумела поговорить с Серионом только перед их отъездом, и они ужасно поссорились. Он был расстроен, что она уедет в Королевскую Гавань на неопределенный срок, но это не был яростный гнев, которого она ожидала. Нет, казалось, что он счел это неприятным, но нужным.

– Разве ты не понимаешь? – спросил он, когда они шли темному подземному коридору, единственному месту, где их никто не мог подслушать. – Это все часть плана отца. Ты очаруешь двор, и король будет вынужден принять тебя в невесты Визериса.

– Разве ты не понимаешь, что я не хочу быть помолвленной с еле умеющим ходить младенцем? – прошипела Джейми. – Ты так же безумен, как отец. Король никогда не позволит.

– Неважно, за кого ты выйдешь, если мы вместе, – ответил Серион. – А это возможно, если только ты выйдешь за кого-то при дворе, за Таргариена, принца. Ты хочешь, чтобы тебя отправили в один из замков в Просторе или Штормовых Землях, или в Орлиное Гнездо, боги упаси? Мы никогда не увидимся. Есть только один способ.

– Нет, – взорвалась она. – Ты просто слишком труслив для других способов… – Он схватил ее за руку, впиваясь пальцами в кожу сквозь тонкую материю ночной рубашки. Она оттолкнула его. – Отпусти, ты делаешь мне больно!

– Я не трус, – нахмурился он, но отпустил ее. – Ты ведешь себя как глупая девчонка. Мы не можем убежать и житьдолго и счастливо, Джейми. Мир так не работает. Это не одна из твоих глупых сказок и легенд…

– Если бы ты любил меня, ты не позволил бы отцу поступать так с нами, – резко прервала она его. – Если бы ты любил меня, ты…

– Что я? – потребовал он. – Устроил бы великий побег? Ты идиотка. Я хочу лучшего для нас обоих. Ты едешь в Королевскую Гавань с отцом.

Она посмотрела на него некоторое время, трясясь от ярости, и ушла.

– Джейми! – прошипел он ей вслед, но она побежала прочь, и не останавливалась, пока не вернулась в свою спальню. Она накрепко заперла дверь и даже придвинула к ней сундук на всяких случай. Когда брат начал отчаянным шепотом просить впустить его, она накрыла голову подушкой, не слушая его, пока он не выругался и не ушел.

Они не разговаривали после этого три года.


========== Глава 4 ==========


Джейми быстро возненавидела Королевскую гавань. Какой бы расстроенной она не была, трудно было не испытать воодушевление при виде городских ворот, и отец позволил ей ехать верхом на Лореоне рядом с ним, в окружении гордых стражников Ланнистеров. Хотя она провела значительную часть детства в Ланниспорте, западный город казался крошечным рядом с огромной столицей – и он был намного чище.

Королевская Гавань полнилась тысячей запахов, сливавшихся в отвратительную вонь, во всяком случае для двенадцатилетней девочки, которая не была в городе шесть лет. Когда она была маленькой, это было великое приключение. Теперь она ехала в свою тюрьму. Люди на улицах останавливались и глазели на них, и хотя раздалось несколько приветственных криков, славивших десницу короля, некоторые смотрели мрачно и что-то бормотали. Джейми не знала слишком много о нынешней репутации своего отца, и ее обеспокоило, что совершенные незнакомцы могут смотреть на их герб с презрением.

Она ярко улыбалась и махала бедняцким детям в грязных обносках, которые разглядывали ее из-за углов, не обращая внимания на других. Она львица Утеса, и ее не волнует мнение других. Все, что было важно – какое впечатление она произведет при дворе. Наступила осень, но было еще достаточно тепло, чтобы ходить по улицам Королевской Гавани без плаща, и рукава багрового платья Джейми едва достигали ее локтей. Она ненавидела ездить в седле по-дамски, но в ее широких юбках было невозможно иначе ездить верхом, к тому же на ее ступнях были тонкие туфельки, а не полагающиеся случаю сапоги.

В коридорах Красного Замка на вершине Холма Эйгона было прохладнее, но не намного. Двор был еще наполнен летней роскошью, а деревья в садах и двориках только начали покрываться желтыми, красными и янтарными листьями. Красные стены высились так высоко, что Джейми казалось, она может увидеть только половину всего неба.

Джейми представили королю и королеве в тронном зале, и она едва узнала Эйриса Таргариена. Его серебристые волосы отросли еще длиннее, они были спутаны и неухожены, на его лице были морщины, которых не было шесть лет назад. Мужчина чуть старше тридцати, он выглядел старше на десятки лет. Королева Рейла казалась такой же, как раньше, худой и бледной, хотя она и гордо подняла голову, когда объявили о явлении Тайвина Ланнистера, десницы короля, Хранителя Запада, и леди Джейми Ланнистер.

– Так это милая дочка Тайвина, – король не улыбался, глядя на нее. Джейми поднялась из глубокого реверанса и на секунду дерзко взглянула на него, пока острый взгляд отца не заставил ее опустить глаза. – Она очень… Загорелая, – наконец решил Эйрис, его голос сочился ядом. – А волосы как спутаны… Ты уверен, что это твоя дочь, а не какая беглая молочница?

Наблюдавшие придворные разразились хохотом и зашептались, и хватка отца на ее плече стала сильнее.

– Она кажется прелестной девочкой, – наконец тихо сказала королева. – Надеюсь ваше время здесь будет приятным, миледи.

Джейми взглянула на королеву, бледную, напудренную, явно не желающую сидеть рядом со своим мужем, который, как все говорили, становился безумнее с каждым днем, с тех пор как покинул Сумеречный Дол. Она выглядела слабой, напуганной, беспомощной. Джейми видела в ней свое будущее и ненавидела ее за это. Но она все же улыбнулась и грациозно преклонила голову.

– Благодарю вас, ваша милость.

В первую ночь Джейми в Башне Десницы отец как всегда был занят, и закончив приглядывать за тем, как распаковывают ее вещи, Джейми умирала со скуки. Все же, ее планы по исследованию замка пришлось отложить, потому что явился посланец в черно-желтой ливрее Баратеонов: лорд Стеффон и леди Кассана из Штормового Предела были при дворе, и они приглашали ее отужинать с ними.

Джейми знала, кто был лорд Стеффон – он был другом юности отца, у него было три сына, старший из которых был уже почти взрослым. Но она никогда не бывала в Штормовых Землях, и если когда и встречала лорда Баратеона, то не помнила об этом. И она уверилась, что точно не встречала его, когда ее пригласили в богато обставленные комнаты, предназначенные для него и леди Кассаны – потому что Стеффона Баратеона невозможно было бы забыть.

Лорд Стеффон был высок, крепко сложен, у него были черные волосы и такая же борода, с проблесками серебра. Джейми не была уверена, от возраста это или потому что его мать сама была Таргариен – лорд Стеффон был кузеном короля и королевы. Его глаза были необычно темного оттенка синего, почти фиолетового, при вечернем свете тяжело было сказать точно. В любом случае, он был очень красивым мужчиной, с густыми бровями, коротко постриженной бородой и квадратным лицом. Он широко улыбнулся, увидев ее, и сам усадил ее за стол.

Леди Кассана была маленькой, во всяком случае, рядом с мужем. Она не была красива, критически отметила Джейми, но точно была миловидна, с каштановыми волосами, лицом в форме сердечка, и яркими зелеными глазами, хотя они были скорее чуть более голубоватыми, чем глаза самой Джейми. Она, как и ее муж, охотно улыбалась, и поприветствовала Джейми весьма радушно.

– Да ты просто красавица! – это были первые слова, что произнесла темноволосая женщина.

Джейми хотела было оскорбиться, но Кассана Баратеон была так очаровательна, что трудно было ее невзлюбить.

– Какая жалость, что мы не могли встретиться с детьми Тайвина раньше, – согласился Стеффон. – Но Утес Кастерли так далеко от Штормового Предела, – он рассмеялся.

Джейми не могла поверить, что такой легкосердечный человек мог быть другом ее отца, который, казалось, не умел смеяться. И все же, она не могла быть грубой, и к тому же их искренне интересовало, что она хотела сказать, а это бывало так редко. Джейми привыкла, что на нее не обращали внимания или отмахивались от нее, как от глупой маленькой девчонки, всегда предпочитая говорить с ее братом. Баратеоны были добры к ней, и они не были даже ее семьей.

Они объяснили, что собирались отправиться морем в Волантис, в один из легендарных Вольных Городов, чтобы найти для принца Рейгара невесту валирийской крови. Услышав о невесте принца, Джейми тут же приободрилась, к тому же ее заинтересовал Волантис, о котором она столько слышала.

– Это правда, что там ездят верхом на слонах, а не лошадях? – спросила она. – И что у них нет львов и волков, а есть тигры? И обезьяны? И что никто никогда не ходит по земле?

Баратеоны весело переглянулись, прежде чем начать отвечать, хотя они и признались, что не бывали в Волантисе ранее. Джейми была зачарована, увлекшись рассказами о жаре такой сильной, что сам воздух казался потным, о слонах на улицах, татуированных рабах на каждом шагу, о Древней Крови Валирии, о джунглях, в которых по ночам бродили тигры.

Джейми ела мало, так она была увлечена, но к ее удовольствию, ей позволили чашу вина, и ужин затянулся запоздно, пока огонь не начал гаснуть, и комнату не начал заполнять холод от ветра с балкона с противоположной стороны комнаты. У Джейми болело горло, так много она говорила и смеялась. Она не была так счастлива и весела с самого отъезда из Утеса Кастерли. Леди Кассана обняла ее, словно любимую племянницу.

– Уверена, ты хорошо управишься при дворе, – она со значением посмотрела на Джейми. – Пусть сама ты в том неуверена. Королева с радостью примет твою компанию, и мне кажется, ей будет лучше с юной девочкой рядом. Сама знаю, что такое, когда у тебя только сыновья, – она улыбнулась.

Джейми пожелала ей доброго пути, и лорд Стеффон сам проводил ее до ее комнат. Она чувствовала себя совсем настоящей взрослой леди, держась за его мускулистую руку, и когда они подошли к ее дверям, он остановился.

– Вы совсем как ваша мать была в вашем возрасте, миледи. Надеюсь, ваш отец это понимает.

Джейми никогда не сравнивали с ее матерью в чем-либо, кроме внешности. Прямота этого мужчины ее поразила, и она помедлила, прежде чем кивнуть.

– Я… я тоже на это надеюсь, милорд.

– При удаче, мы вернемся в Штормовой Предел к концу года, – сказал лорд Стеффон. – Вы с вашим отцом всегда будете радостно встречены. Моя леди-супруга обожает развлекать гостей, как я думаю вы уже поняли сегодня.

Джейми хихикнула, открывая тяжелую дверь в свои комнаты и помахала на прощание лорду Стеффону, который спустился по ступеням вьющейся лестницы. В ту ночь она спала хорошо, хотя когда она проснулась поздно утром следующего дня, она на некоторое время испугалась, пока не вспомнила, что больше не в Утесе Кастерли. Она быстро оделась и после скорого завтрака поспешила в сады. Зима была близко, пусть и приближалась она медленно, и она собиралась с пользой провести оставшиеся теплые дни, потому что кто знает, сколько лет зимы она будет заперта внутри. Прежняя зима, случившаяся в год рождения Тириона, длилась три года, и ребенку это казалось вечностью. Она могла только представить, какой пыткой будет эта.

В королевских садах было намного больше цветов и деревьев, чем лесах вокруг Утеса Кастерли, хотя цветы и фонтаны не произвели на Джейми впечатления. Она отчаянно хотела отправиться верхом в Королевский Лес, но она больше была не дома, ей будет нужно разрешение, и сопровождение, и присмотр – счастье уже, что отец решил, что она уже достаточно выросла для компании септы, хоть от этой горести она была избавлена.

Она бродила сквозь ряды фиолетовых лобулярий, солнечного золотарника, бледно-розового вереска, голубого аконита, персиковых хризантем и алых ромашек. Они приятно пахли, но не были интересными. Джейми вспомнила, как она делала венки с Меларой и Джейн, и задумалась, увидит ли их когда-нибудь снова. Не заботясь о своих юбках, она присела и начала плести себе венок, и так ее нашли королева и маленький принц.

Визерис был ребенком двух лет, и Джейми никогда раньше его не встречала, и она удивленно моргнула, когда к ней подбежал сереброволосый мальчик. Он был маленьким и худеньким, но его глаза были необычными даже для Таргариена – такого бледного оттенка фиолетового, почти лилового, совсем не как у его матери, которые были цвета индиго. Только намного позже Джейми поняла, что у Визериса были глаза его отца, но маленький носик и надутые губы достались ему от матери.

Рейла была недалеко, ее дамы и стражники стояли чуть поодаль. Отец говорил Джейми, что у королевы теперь было меньше дам, чем во времена ее юности, потому что король немногим доверял общество юного принца. Рейла не была одета в черно-красное платье, которое Джейми видела на ней в прошлый раз, а более светлое и легкое платье цвета бледного аметиста, с золотой вышивкой на плечах и лифе. Она приподняла юбки, приближаясь мелкими, приличными леди шагами, и почти застенчиво улыбнулась Джейми.

Визерис выхватил горсть ромашек, которые сорвала Джейми, и показал их матери, улыбаясь:

– Мама! Смотри!

Слишком поздно Джейми поняла, что королева может быть недовольна, что кто-то рвет ее цветы, но Рейла не выглядела раздраженной или сердитой.

– Когда я была юной, я тоже любила это делать, – сказала она Джейми. – Больше всего я любила лобулярии.

– Мне нравится золотарник, – неуверенно сказала Джейми. – Но лобулярии тоже красивы, ваша милость.

– Золотарник подходит к твоим волосам, – заметила Рейла, и когда Визерис дернул ее за юбку, подняла его на руки.

Она действительно выглядела очень болезненной, заметила Джейми, глядя на ее тощие руки и костлявые ладони. Платье обнажало ее шею и ключицы, которые выпирали на бледной коже, которая в солнечном свете казалась белее снега.

– Мы с твоей матерью часами бродили по этому саду, – продолжила королева. – С принцессой Лорезой. Мы были неразлучны.

Джейми слышала сплетни, что ее мать отлучили от двора вскорости после свадьбы с отцом, хотя она и не знала, почему. Но если королева и сердилась на Джоанну Ланнистер, теперь она этого не показывала.

– Твоя мать из нас была самой храброй, – с улыбкой призналась Рейла. – А Лореза – самой умной. Я же… Ну, полагаю, я была самой застенчивой, – ее улыбка стала горькой.

– Уверена, вы были самой доброй, ваша милость, – сказала Джейми. – Все говорят о вашей доброте.

– Быть доброй ничего не стоит, – ответила Рейла, взъерошивая бледные локоны Визериса, ее взгляд был отстраненным. Она посмотрела на Джейми и словно встряхнула себя, отгоняя какую-то мечту, и поставила Визериса на ноги, на что он капризно запищал. – Должно быть, вы голодны, уже минул полдень. Не желаете ли пообедать со мной, миледи? Я всегда с удовольствием слушаю об Утесе Кастерли.

Джейми немедленно встала: никто не отказывает королеве Вестероса, и она потянулась, чтобы выбросить венок, но Рейла перехватила его, прикоснувшись к ее рукам, ее кожа была прохладной и нежной.

– Оставьте его, леди Джейми. Когда вы станете взрослой, вы будете жалеть, что не делали их чаще.

В следующие месяцы Джейми с неохотой признала, что каким-то образом, как бы странно это ни было, наладила какое-то родство с королевой, которая, казалось, словно была не старше ее. Когда пришли новости о корабле Баратеонов, затонувшем в Заливе Погибших Кораблей, они плакали вместе, пусть Рейла знала Стеффона Баратеона всю свою жизнь, а Джейми провела с ним и его женой всего один вечер.


========== Глава 5 ==========


Джейми была при дворе уже почти год, и за эти месяцы пятеро мужчин попросили ее руки у отца. Три предложения были от взрослых мужчин, которые стали лордами, и теперь искали прелестную юную жену из могущественной семьи.

Двое были старше нее лет на десять или около того, они были достаточно красивыми, один был жирным вдовцом около сорока лет. Два других предложения были от юных и горячих рыцарей, которые должно быть считали Тайвина Ланнистера болваном, который отдал бы свою единственную дочь таким как они. А болваном он не был, так что им он отказал куда менее вежливо, чем лордам.

Это так успокаивало Джейми, хотя она и знала, что это только потому, что он считал, что если они затянут время, Эйриса можно будет уговорить обещать ее Визерису. Джейми думала, что возможно, когда отец наконец примет мысль, что она не выйдет за Таргариена, она будет уже считаться старой девой.

В конце концов, Визерис был младше ее на десять лет. К его шестнадцатилетию ей будет уже двадцать шесть, а в этом возрасте женщины уже замужем и имеют по несколько детей. Это волновало ее куда меньше, чем должно было. Возможно, если бы в итоге все решили, что она не годится в жены, слишком дерзкая или слишком глупая, то они с Серионом смогут быть вместе, пусть не на людях, но наедине.

Но в глубине души она знала, что была, как всегда, глупа и наивна. Отец не позволит ей оставаться незамужней, пусть даже если это не будет принц. Он организует ей брак с наследником какого-нибудь дома, как и говорил Серион, и ее отправят в Простор, или Долину, или даже в Штормовые Земли. Мысль об этом ужасала ее, как и мысль о помолвке с маленьким мальчиком, из-за которой она навечно будет обречена оставаться в Королевской Гавани.

Несмотря на антипатию, что она чувствовала к ней в начале, она вскорости оказалась постоянной компаньонкой королевы. Джейми думала, что возможно это было из чувства вины Рейлы, ведь это она практически изгнала ее мать из дворца много лет назад, или это была нужда в любви от болезненной женщины, ведь в жизни Рейлы любви было мало.

Рейгар редко бывал при дворе, и Джейми видела его всего несколько раз, и практически с ним не разговаривала. Он всегда был окружен рыцарями и оруженосцами, с этим рыжеволосым лорденышем, Джоном Коннингтоном. На самом деле, она не могла винить его за то, что он не хотел наблюдать за ненормальностью своего отца, и она была вполне рада, что отец не заставляет ее с ним общаться.

Визерис любил свою мать, конечно, но ему было только три, и он был капризным и себялюбивым, как и все трехлетки. Джейми не могла не жалеть женщину, отягченную ребенком с дурным характером, который только и делал, что ныл да рыдал при малейшей возможности, мужем с дурным характером, который с каждым днем становился все более жестоким и взрывным, и любезным, но далеким от нее сыном, который мало чем мог ей помочь или защитить, пока сам не станет королем. Здоровье короля было далеко от хорошего, и Джейми думала, что он, возможно, не доживет до сорока.

Если король умрет, отец больше не будет десницей. Она сомневалась, что Рейгар питает к ее отцу любовь, хотя он и был всегда вежлив. Их отправят назад в Утес Кастерли, она снова увидит брата, пусть они и поругались в прошлый раз. Смерть Эйриса, решила Джейми, будет лучшим, что может случиться в ее жизни. По крайней мере, она будет свободна от придворной жизни.

Неважно, какой доброй была Рейла, Красный Замок оставался золотой клеткой, и к своему тринадцатилетию Джейме изучила ее всю. Она была в каждой башне, изучила каждый коридор, заглядывала в кухни, конюшни, оружейные куда чаще, чем можно было сосчитать. Все было красиво, величественно, но она их ненавидела. Она хотела назад в Утес, в свою старую комнату, хотела, чтоб с ней были Серион и Тирион, даже Мелара и Джейн, когда она была особенно одинока.

Прибытие дорнийской принцессы немного все изменило. Принцесса Лореза, леди Солнечного Копья и правительница Дорна, хотя она все равно подчинялась слову короля, прибыли со своей дочерью и небольшой армией вооруженных мужчин, фрейлин, слуг и менестрелей. Напряженный двор вдруг стал намного живее, полон смеха, странной музыки и платьев, которые считались другими вестеросцами слишком откровенными и воздушными.

Джейми все это нравилось, и она еще больше полюбила дорнийцев, когда стало ясно, что Элия Мартелл была помолвлена с Рейгаром, навечно освобождая Джейми от этого груза. Она не видела эту девушку с тех пор, как ей было семнадцать, а Джейми семь. Со времени смерти матери и рождения Тириона. Она все еще помнила, как тихая девочка ласково улыбалась Тириону, пока ее брат шутил, пока Серион не… Пока Серион не повел себя как Серион, как всегда.

Тогда Элия была худенькой девушкой с тихим голосом и громким смехом. Теперь она была взрослой, все еще худой, но теперь она богаче одевалась, в основном в платья цвета бледного золота, ярко-оранжевые, теплые коричневые, которые выделяли ее черные глаза и блестящие темные локоны. Джейми слышала, что ее называли неинтересной во внешности, но эти слухи быстро умерли, как только принцесса Лореза о них услышала.

Лорезе Мартелл было почти пятьдесят, морщины на ее оливковой коже и седина в темных волосах это подтверждали, но несмотря на ее маленькую фигурку, Джейми сочла женщину пугающей, хотя иногда ее сотрясал ужасный кашель. Даже Эйрис не пытался открыто настраивать ее против себя, хотя было общеизвестно, что он не был доволен, что женой его наследника станет дорнийка.

– В Элии течет кровь Таргариенов, – объяснила Рейла, когда они с Джейми завтракали одним холодным утром. До нового года оставалось всего несколько недель, и хотя еще была осень, мейстеры предупредили, что 280 будет годом зимы.

Джейми нахмурилась, прожевала хлеб и проглотила его быстрее, чем намеревалась:

– Как это, ваша милость?

Рейла улыбнулась.

– Чтобы обеспечить мир с Дорном, король Дейрон Добрый женился на принцессе Марие Мартелл, а его сестра Дейнерис вышла за ее брата, принца Марона. Дейрон был моим прапрадедом, а от Дейнерис и Марона пошли Мартеллы, которые ныне правят Солнечным Копьем. Так что в Элии Мартелл и ее братьях течет кровь Таргариенов, а в моей и короля крови есть и капля дорнийской крови.

Джейми постаралась вспомнить, женились ли когда Ланнистеры на дорнийках или выходили за дорнийцев, но не вспомнила. Возможно, такое бывало. Многие великие дома были друг с другом в родстве.

– Вы… Вы думаете, принцу нравится леди Элия? – спросила она вместо того, играя ножом с кусочком колбаски.

– Да, – сказала Рейла. – Я так считаю. Элия – милая девушка, и мне сказали, что ей нравится читать пыльные свитки и слушать старые песни, как и моему сыну. Так что она будет ему хорошей женой, я уверена, – она поколебалась, наливая молоко в чашку. – Конечно, Рейгар может жениться только с позволения его милости, но я уверена… Уверена, Лореза сможет его убедить.

Джейми было очевидно, что Рейлу воодушевило присутствие старой женщины при дворе, ее радовал и ее острый язык, и решительная натура. Лореза Мартелл уже десятки лет правила Дорном, и она была одной из немногих женщин, которых встречала Джейми, кто, казалось, совсем не беспокоилась, что о ней думают мужчины. Она немного напоминала тетю Дженну, по которой она так скучала.

Отец был в ярости, и Джейми знала почему – его последняя надежда женить на ней Рейгара угасала. Когда помолвка была официально объявлена, он был в таком состоянии, как Джейми никогда его не видела – кричал на слуг и мрачно оглядывал каждого, кто попадался ему на пути.

Джейми поступила мудро и постаралась держаться подальше, а потом поступила совсем не мудро и натолкнулась на Нимеллу Толанд, рыжеволосую пухленькую девушку лет пятнадцати, с оливковой кожей и хитрой улыбкой, которая пригласила ее присоединиться к ней и другим дамам на ужине. Джейми безрассудно согласилась, потому что ей было скучно, и потому что был это какой-то трюк или нет, ей хотелось посмотреть, какие были эти дорнийские девушки, и какой стала Элия Мартелл спустя шесть лет.

Элию окружали дамы, Нимелла была самой юной. У Ларры Блекмонт и Делонны Аллирион была коричневая кожа, темнее, чем у Элии, и они обе были стройными, но Ларра, которой было семнадцать, была круглолицей и маленькой, а Делонне было восемнадцать, у нее было длинное лицо и гибкое тело. Из них двоих Ларра более готовно улыбалась и шутила. Эшаре Дейн было семнадцать, она была из них самой бледной, и у нее были яркие фиолетовые глаза, а волосы чернее ночи, самого темного цвета, что видела Джейми, темные волны спадали к ее талии.

Джейми чувствовала себя маленькой и глупой рядом с ними, даже Нимелла была старше нее. Их руки и груди были обнажены куда более чем Джейми видела даже на уличных шлюхах. Она знала, что должна была шокироваться и осудить их, но это было трудно, они были такие… свободные. И не только с телами, но и в речах.

Дорнийские женщины говорили, что думали. Они не боялись шутить, как мужчины, или громко высказывать свое мнение. Дорнийки наследовали наравне с мужчинами – земли и титул доставались старшему ребенку. Нимелла, Ларра и Делонна – все они были наследницами, которые будут править своими домами. Их дети будут носить их имена, а их мужья будут следить за своими словами. Они не принадлежали мужчинам.

– Даже если бы так было в Вестеросе, мой брат все равно был бы наследником, – заметила Джейми, решив, что ей очень нравится их кисловатое вино.

– А, – Ларра усмехнулась. – Но в Дорне ты могла бы сама выбирать себе мужа.

– Или оставаться вовсе без мужа, – весело вмешалась Нимелла. – Моя тетя никогда не выходила замуж – у нее вместо этого была уйма любовников.

Джейми удивленно раскрыла рот.

– А это можно?

– Ну, – Делонна хмыкнула. – Мы не похваляемся ими на улицах, но да, это считается допустимым – делить ложе с кем-нибудь до свадьбы.

– Но как же бастарды? – спросила Джейми, покраснев, что говорит так грубо, на что Нимелла захихикала. Эшара приподняла темную бровь, но ничего не сказала, хотя ее странные фиолетовые глаза казались веселыми.

– В Дорне почти в каждом доме проживают несколько Сэндов, и ко многим относятся совсем как к их законным братьям и сестрам, – терпеливо объяснила Элия. – Само собой, это не считается похвальным, в конце концов, мы все же веруем в Семерых…

– У мужчин бывают желания, – широко улыбнулась Ларра. – И у женщин.

Джейми спросила было себя, а что в Дорне думают о желаниях, обращенных к родным братьям и сестрам, и тут же выбросила это из головы. Дорнийцы были дикими, верно, но не настолько извращенными. Этот грех был предназначен только ей и ее брату – и Таргариенам.

Элия раздраженно посмотрела на Ларру и сменила тему:

– Как поживают ваши братья, леди Джейми?

– Очень хорошо, – бодро ответила Джейми, именно так, как ее и учили. – Серион служит оруженосцем лорду Кракехолу, а Тирион продвигается в учебе в Утесе Кастерли. Он хочет однажды стать верховным септоном.

Конечно, в основном люди спрашивали о ее брате, а не братьях.

Элия улыбнулась, и Джейми подумала, что улыбка была искренней. Принцесса явно тщательно подбирала слова, но при этом казалась честной и добросердечной. В любом случае, Джейми считала, что в этой компании именно тихая Эшара со смеющимися глазами была самой коварной. Настолько красивые девушки могут быть или очень глупыми, или очень хитрыми. Джейми знала, что она-то точно относилась к первым. За все затеи и проделки всегда отвечал Серион, и она с удовольствием ему это позволяла.

Но если бы она была дорнийкой… Что ж, Джейми не могла не думать, что тогда все было бы иначе, даже если бы она все равно не была наследницей.

В следующий час Нимелла и Делонна показали ей, как играть в кайвассу, и Джейми быстро потеряла счет времени. Вряд ли отец собрался бы проверить, легла ли она уже спать, и он часто сам засиживался допоздна. Она только выиграла свой первый раунд, к своему удовольствию, когда в комнату вошла Лореза Мартелл, и дамы немедленно приветственно поднялись. Джейми, все еще раскрасневшаяся от вина, с опозданием присоединилась к ним.

Лореза кивнула, и девушки снова присели и возобновили беседу, и тогда она присела рядом с Джейми, которая застыла.

– На секунду мне показалось, что я снова вижу Джоанну Ланнистер, – сухо сказала старуха. – Ты дочь своей матери во всем.

Джейми склонила голову.

– Спасибо, принцесса.

– Я должна была быть тебе вроде тетушки, – Лореза раздраженно махнула рукой. – И так бы и было, если бы не твой болван-отец. Оставь эти бесполезные титулы.

Джейми медленно подняла голову, шокировано глядя перед собой – она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь, кроме короля, так беспардонно отзывался о ее отце. Она знала, что должна была оскорбиться, но она была столь потрясена, что могла только таращиться.

– Нельзя винить человека за то, как он ведет себя в горе, – хмыкнула Лореза, – но прошло уже шесть лет. Я любила твою мать как сестру, и я скорбела о ней, а потом я отпустила ее. Она была редкой женщиной, конечно, особенно среди вестеросок. Пусть тебе другого не рассказывают: твой отец может и был Хранителем Запада, да только правила в Утесе Кастерли Джоанна Ланнистер, столь же сладкоречивая и золотоволосая, как сам Ланн Умный.

Джейми никогда не слышала, чтобы ее мать так описывали. Все говорили о красоте и грации Джоанны Ланнистер, но не о ее власти. Какую власть она могла иметь?

Лореза выглядела так, словно прочитала ее мысли.

– Здесь учат женщин, что единственная власть, что им доступна, это выйти замуж да родить много детей. Но есть и другие пути. В каждом утесе, – она внимательно посмотрела на Джейме, – есть трещины. И сквозь них что-то да проникнет. Запомни это как следует, дитя.

– Запомню, – сказала Джейми, так как она была пьяна и озадачена, только через годы она начала понимать, что имела в виду принцесса. Что не нужно было быть дорнийкой, чтобы стать такой, как песок: твердый, выносливый и сразу везде.


========== Глава 6 ==========


Джейми только исполнилось пятнадцать лет, в год, который потом назвали годом Ложной Весны, когда снег начал таять, а ветра – стихать. На деревьях начали набухать почки, трава снова начала зеленеть. Зима на этот раз длилась только год, и она была суровой, но во время нее двор был занят свадьбой Рейгара и Элии. Во всем это было мероприятие роскошное, и к концу его Джейми была уже без сил, от того, как ей одновременно приходилось притворяться недовольной ради отца и счастливой, для короля и королевы.

Но она протанцевала почти с каждым мужчиной там, и получила несколько пьяных признаний в любви, которые стали для нее привычным явлением с тех пор, как она расцвела и резко выросла в тринадцать лет. Джейми была чуть выше, чем средняя вестеросская дама, ее светлые локоны спадали к самой ее талии. Она знала, что ее зеленые глаза стали еще красивее, теперь, когда с ее лица пропал детский жирок, и форма его стала в виде сердечка, с высокими четкими скулами и грациозной шеей. Все говорили, что она самая прекрасная девица при дворе, разве это не смешно, что Эйрис отказал ей для его сына?

Джейми хотелось свернуть им шеи. Она не была такой дурой, чтобы желать стать королевой, особенно после того, как побывала компаньонкой Рейлы. Жизнь этой женщины была ужасной и несчастной. Она замечала на ней синяки, хотя их никогда не было на лице королевы. И она, и Рейла скучали по Элии и ее дамам, которые почти немедленно после свадьбы уехали на Драконий Камень, до того, как зимняя погода окончательно испортилась.

– Если повезет, – сказал однажды отец за обедом, – эта дорнийская девка не переживет рождения наследника.

Конечно, он был немного пьян, и ни за что не сказал бы такое на трезвую голову, во всяком случае, не так громко, но Джейми на секунду посмотрела на него с откровенным отвращением, пока он мрачно смотрел в огонь.

“Как ты можешь говорить такое после того, что случилось с матушкой?” – подумала она. Неужели он был так зациклен на желании сделать ее королевой, что он мог пожелать смерти молодой женщине? Единственной виной Элии Мартелл было то, что она вышла замуж за принца, и хотя Джейми сомневалась, что новобрачные любили друг друга так же, как они с Серионом, но казалось, что они нравились друг другу, они улыбались друг другу и разговаривали. Это был намного более счастливый брак, чем у Эйриса и Рейлы. И она хотела, чтобы Элия была счастлива. Конечно, она хотела бы, чтобы она осталась при дворе, дорнийка и ее дамы были очень добры к Джейми, но у них не было причин оставаться.

На свадебном пиру она даже потанцевала с сиром Эртуром Дейном, братом Эшары. У него были такие же чарующие фиолетовые глаза и черные волосы, как у его сестры, и именно он победил Рейгара на турнире в Ланниспорте в честь рождения Визериса много лет назад. Ему было двадцать четыре, и Джейми считала, что он был самым красивым мужчиной, которого она видела, намного красивее Рейгара. Он танцевал элегантнее любого лорда, и вместо того, чтобы похвалить ее красоту, он сказал ей, что она самая грациозная девушка Семи Королевств.

Джейми увлеклась им, конечно, но она говорила себе, что это нормально, ведь сир Эртур не смотрел на нее похотливо, как другие мужчины, он был самым любезным, благородным рыцарем. Он же скорее всего думал только о битвах и победах, а не о маленькой глупой девчонке, глаза которой горели при виде него. Она с радостью потанцевала бы с ним еще, но Ричард Лонмаут настоял на своем, и она потеряла его в толпе.

А потом свадьба закончилась, и Рейгар с Элией и дорнийцами уехали, и двор снова стал мрачным и тихим. Элия родила ребенка, но это была дочь, Рейнис, а не наследник. Потом королевские гвардейцы отправились на бой с Братством Королевского Леса, чтобы покончить с ними раз и навсегда, когда те похитили высокородную девочку и ее септу, и Джейми узнала, что Серион и лорд Кракехол отправились с ними. Несколько недель спустя пришла весть, что Братство разгромлено, а Серион посвящен в рыцари за мужество в бою. Отец был доволен, а Джейми потеряла дар речи от восторга, когда узнала, что брат навестит их на обратном пути в Утес Кастерли.

Но радость была омрачена замечанием отца о том, как будет рад лорд Талли заполучить рыцаря и будущего лорда Утеса Кастерли в мужья своей дочери.

– Но отец, – сладким голосом сказала Джейми, хотя она не чувствовала никакой сладости, и она резко разрезала рыбу перед ней на куски. – Дочь лорда Талли помолвлена с Брандоном Старком.

Отец скривил губы.

– У Хостера Талли две дочери, Джейми. Если Серион не может заполучить старшую дочь, сгодится и младшая. Говорят, она милая малютка. Она будет прекрасной леди-супругой твоего брата.

Никого Джейми никогда так не ненавидела, как ее.

Но потом, несколько дней спустя, Серион въехал в замок верхом на черном как ночь боевом жеребце, настоящий рыцарь в сверкающих доспехах, и Джейми с трудом удержалась от того, чтобы броситься к нему бегом. Да, когда они виделись в последний раз, они ужасно поссорились, но Джейми никогда не любила хранить обиды. Они были тогда детьми, прошло много лет, и они любили друг друга. Ведь это все, что имело значение. Конечно же он чувствовал к ней сейчас то же, что тогда.

Его объятье было крепким и сдержанным. Он нежно сжал ее плечи, когда она постаралась рассмотреть его, теперь возвышающегося над ней, как будто ему было ближе к семнадцати-восемнадцати, чем пятнадцати.

– Я скучал по тебе, сестра, – сказал он и повернулся поприветствовать отца, и сердце Джейми упало. Она не знала, чего она ждала, но конечно, конечно чего-то большего. Он не смотрел на нее так как раньше. Он все еще любил ее, ведь так? Неужели он забыл ее за время врозь? Может он смотрел на других девиц, даже ложился с ними в постель? Она никогда… у нее была девчоночья влюбленность в сира Эртура, который все равно был членом Королевской Гвардии и поклялся никогда не быть с женщиной – она никогда не забывала Сериона.

Но его обращение с ней, вежливое и дружеское, было просто братским. Он не поцеловал ее даже в щеку! Он мог это сделать, без вопросов, братья и сестры часть делают это. Но за ужином он больше говорил с отцом, чем с ней, рассказывал о своем времени на службе у лорда Кракехола, о битве с разбойниками в Королевском Лесу, о его визите в Риверран, и он соглашался, что Лиза Талли, его будущая невеста, была милой, застенчивой девушкой, с волосами цвета меда и нежной красотой.

– Она едва ли пару слов мне сказала, – говорил Серион, отпивая глоток арборского вина. – Но я ей понравился, судя по тому, как она краснела.

Джейми с трудом сохраняла на лице выражение сестринской нежности.

– Не могу дождаться знакомства с моей будущей сестрой, – сказала она, на самом деле желая закричать и ударить его. – Уверена, мы станем лучшими подругами.

– Ну конечно, – сказал Серион. – Ты ведь всегда хотела сестру, разве не так, Джейми?

Его улыбка была теплой, но она не достигала его зеленых глаз.

После ужина она дулась в своей комнате, не зная, какое принять решение. Идти к нему? Подождать? Может как-нибудь послать ему записку? Они никогда не писали друг другу – Джейми вообще не хватало терпения на буквы, и к тому же они не могли рисковать, чтобы их письма перехватили. Все еще одетая в красное платье, которое надела на ужин, она яростно ходила по комнате, уже отпустив своих служанок на ночь. Огонь в камине скрипел почти угрожающе, отражая ее мрачное настроение.

Потом она сердито уставилась в окно башни, глядя на город под замком, на огни, шевелящиеся в темноте ночи, и тут кто-то обнял ее сзади. Джейми подпрыгнула и чуть не завизжала, но чья-то рука зажала ей рот, и попытавшись вырваться она увидела, что это ее брат, одетый в простую рубашку и штаны, вокруг его лица вились локоны. Он с ухмылкой отпустил ее.

– Удивилась, сестричка?

– Ты… Ты совершенный придурок… –- зашипела она и попыталась его ударить, но он перехватил ее руку и притянул ее к себе, вовлекая в поцелуй, от которого все в ней сжалось, а колени ослабели. Она сама не знала, как по нему скучала, по всему в нем, до этих пор.

– О, Джейми, – страстно прошептал он ей в губы. – Как я по тебе скучал.

Джейми сделала получестную попытку оттолкнуть его, но вместо этого в итоге забралась руками ему под рубашку и начала стягивать ее с него. Они много раз видели друг друга голыми, но тогда они были детьми. Он больше не был ребенком. Он тоже расплетал шнуровку на ее платье, и скоро она сбросила его, вставая перед ним в одном нижнем платье, когда он полуголый присел на кровать. Тут она остановилась и сердито посмотрела на него, стараясь подражать отцу.

– Ты… Ты был жесток… – тихо обвинила она его. – Так вел себя за ужином…

Он закатил глаза.

– Да ладно, Джейми, кто-то из нас должен себя сдерживать. Мы больше не дети. Мы просто не может вести себя при людях так как раньше, особенно при отце. Он не дурак.

– Он никогда ничего не подозревал.

Брат взял ее за руки.

– И пусть так и останется.

Джейми отдернулась.

– Все равно. Не надо было ворковать о Лизе чертовой Талли как будто она сама Дева во плоти.

Серион вздохнул.

– Не будь истеричкой. Если она станет моей женой, я должен хотя бы притворяться, что доволен ей. Для нашего же блага.

– Значит она тебе не нравится? – быстро спросила Джейми, понимая, что выглядит отчаявшейся, но не обращая внимания.

– Лиза Талли, – сказал Серион, – просто кухонная девка рядом с тобой, – его рука скользнула под ее нижнее платье. – Этого у тебя раньше не было.

Джейми тяжело сглотнула.

– А у тебя не было… – она указала на его мускулистую грудь, тяжело поднимающуюся и опускающуюся при каждом быстром его вдохе.

Серион притянул ее к себе на колени.

– Мы оба изменились. Но я все еще люблю тебя, Джейми. Ты должна это знать.

– Конечно я знаю, – ответила Джейми между поцелуями, – это просто нечестно, все это. Я здесь все ненавижу.

– Ты здесь идеальна. Тебя все любят.

– Они меня не знают, – заспорила она, когда он опустил ее на кровать, одной рукой развязывая шнурки на штанах. – Я не маленькая певчая птичка для их развлечения. Я хочу снова ездить верхом и охотиться. Я хочу домой… Сери, стой! – она внезапно дернулась, отталкивая его. – Что ты делаешь?

Он фыркнул.

– А что я по-твоему делаю?

Джейми уставилась на него.

– Я просто… Мы… Мы никогда этого раньше не делали…

– Знаю, – ответил он. – Это может быть наш единственный шанс. Ты не хочешь?

Она хотела. Она просто… Она думала, что они будут целоваться и трогать друг друга, но она никогда не думала, что он решит сделать это. Она должна будет выйти замуж, и ее муж будет ожидать, что она будет… Ну, чиста.

Словно прочитав ее мысли, Серион улыбнулся.

– Есть способы сделать это, не начинив тебя ребенком, Джейми.

– Но если я… Если не будет крови в первую ночь…

Он теперь целовал ее шею, и ей было трудно сосредоточиться.

– Говорят, овечья кровь очень полезна в таких ситуациях. Не будь дурой. Любой мужчина в твоей постели, – и он напрягся от злой ревности, за что она полюбила его еще больше, – даже не станет ни о чем спрашивать. Ты богиня. Ты идеальна.

Джейми улыбнулась, хотя она немного плакала и не знала, почему. Наверное, это были слезы радости. Наконец-то, наконец-то они были вместе.

– Как и ты.

План пришел в ее голову ранним утром.

– Я придумала, – прошептала она, гладя его по голове, играя с золотистыми прядями. – Как нам быть вместе, Серион. Навсегда.

Он повернулся на бок, немного нахмурившись.

– О чем ты говоришь?

– В Королевской Гвардии есть место, – она улыбнулась. – А ты уже доказал, что ты честный и благородный рыцарь. Это все исправит, Сери. Тебе не придется жениться на этой девке Талли, и мы всегда сможем быть вместе, здесь.

Вся довольная усталость покинула его, и он резко сел на кровати, поднимая ее с собой.

– Ты с ума сошла? – спросил он. – Королевская Гвардия? Джейми, я наследник отца!

– Но ты сможешь остаться со мной! – заспорила она. – Разве не этого мы всегда хотели? Быть рядом? Тебе не надо будет становиться десницей. Это идеально. Королева меня очень любит, и она сможет повлиять…

– Я не позволю, чтобы Утес Кастерли ушел Бесу, – ощерился Серион. – Отец умрет от стыда.

– Отцу нет до нас никого дела! – взорвалась она. – Только до того, что мы значим. Это всего лишь лордство!

– Лордство? – насмешливо переспросил он. – Всего лишь лордство? Это мое все! Я был рожден для этого.

– Мы были рождены, – дрожащим голосом сказала Джейми, – чтобы любить друг друга. Быть вместе. Ты сам это сказал…

– И мы будем, – сказал он. – Но не так. – Он выбрался из постели, качая головой. – Джейми, нам нужно думать о будущем. О будущем нашего рода. Мы Ланнистеры.

– Мы любовники, – она уже почти плакала. – После этой ночи,мы любовники. Я никого не буду любить так, как тебя, ты должен это знать. Я не могу потерять тебя снова. Я с ума сойду.

Он смотрел на нее, как на капризного ребенка, словно не он выкрикивал ее имя несколько часов назад, клялся, что всегда будет любить ее и никогда не оставит.

– Джейми, – сказал он. – Ты меня не теряешь. Когда я женюсь на Лизе, мы приедем ко двору, и все будет хорошо. Тебе просто нужно потерпеть. Для всего нужно время.

Джейми не хотела терпеть. Она достаточно ждала. Она хотела его. Но он… Он хотел ее, но Утес Кастерли, титулы, свою маленькую хорошенькую женушку – все это он хотел больше. Когда он ушел, она рыдала, и несколько следующих дней притворялась больной, пока он не уехал, назад в Утес, назад домой. А она осталась.


========== Глава 7 ==========


Джейми с ужасом ждала конца года, когда Ланнистеры из Королевской Гавани должны были отправиться в месячное путешествие по Речным Землям. Серион Ланнистер собирался жениться на Лизе Талли, а через несколько недель начинался турнир в Харренхоле. У Джейми еще жива была детская любовь к рыцарям, пирам и танцам, чтобы с нетерпением ждать турнира, но трудно было спрятать отчаяние от приближающегося брака ее брата. Отец счел это отчаяние недовольством, что она сама еще не выходит замуж, так как недавно в очередной раз отказал претенденту на ее руку. Джейми думала, что если ей еще раз придется выслушать нотацию, как она должна быть терпеливой, чтобы стать принцессой, то закричит.

Серион казался недовольным ее настроением, но держался поодаль, так как в пути у них было куда меньше времени наедине чем обычно. Джейми была рада, она старалась не говорить с ним, потому что была уверена, что взорвется от ярости. Она обошлась тем, что срывалась на слугах и еле ковыряла еду за обедом, не обращая внимания на осуждающие взгляды отца и горестное лицо Сериона. Оба они хотели разрушить ее жизнь. Заверяли, что любят ее, и хотят для нее только лучшего. Она совершенно и точно решила, что навсегда покончила с мужчинами. Они все были или похотливыми дураками, или коварными чудовищами.

Грязные и мрачные земли отражали ее настроение – от тающего снега реки стали мутными и быстрыми, и хотя ее снова и снова предупреждали не ездить верхом по неровным берегам, Джейми все равно это делала, направляя Лореона галопом вдоль реки, не обращая внимания на брызги грязи, пачкающей ее красный плащ. Лореон резко остановился перед полузатонувшим деревом и едва не свалился в быстрые воды, если бы Джейми не опомнилась и не направила пони к твердой земле.

Серион ждал ее там, на своем огромном боевом жеребце Тибольте.

– Ты могла утонуть, – рявкнул он, хотя его резкий тон не скрывал беспокойства в его зеленых глазах. – Отцу пора дать тебе настоящую лошадь, а эту старую клячу пустить на пироги.

Джейми только поправила капюшон плаща, убирая с лица мокрые пряди волос, и ничего не сказала. Если бы она заговорила, то обругала бы или закричала на него. Бока Лореона, бедняжки, тяжело вздымались. Ему было всего девять, хотя казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как она впервые села на него, смеясь от радости, а отец и мать смотрели, улыбаясь. Она спустилась и повела пони в поводу, обойдя брата, назад к остальным, чтобы пони мог остыть. Ее сапоги тонули в грязи.

– Так ты не собираешься больше со мной разговаривать? – потребовал ответа Серион, обгоняя Джейми и ее пони и становясь перед ними. – Хватит ребячиться. Ты знаешь, что я тебя люблю.

– Нет, – напряженно ответила Джейми. – Не знаю. Уходи.

Он вздохнул и протянул ей руку в перчатке.

– Садись передо мной. Отец будет в ярости, если ты испортишь еще одно платье.

Когда-то Джейми раскраснелась бы от радости при мысли о том, чтобы делить седло с братом, чувствуя, как он обнимает ее за пояс. Теперь же она отмахнулась от его руки, и с каменным лицом снова обошла его и его лошадь. Она не смогла уйти далеко – Серион спешился, схватил ее на руки, не обращая внимания на ее крики, закинул себе на плечо и привязал поводья Лореона к Тибольту. Джейми била кулаками по его широким плечами и спине, думая, не укусить ли его за ухо, и он с трудом усадил ее, пинающуюся, перед собой.

– Может мне и тебя привязать к лошади? – ядовито спросил ее Серион, прижимая ее к своей груди одной рукой, второй отправляя Тибольта легкой рысью.

– Отпусти меня, – рявкнула Джейми. – Отпусти, или же…

– Или что? – усмехнулся он и одной рукой ухватил ее за грудь. Она затылком чувствовала его улыбку. Джейми напряглась, а потом резко откинула назад голову, ударив его в улыбающиеся губы. Он вскрикнул от боли и резко дернул ее за волосы. Она ахнула и еще сильнее принялась вырываться, пока не сдалась, просто обмякнув в его руках.

– Веди себя хорошо, сестрица, – яростно сказал ей на ухо Серион. – Или мне явиться к тебе сегодня ночью, оттрахать тебя, пока не поумнеешь?

– Тебе придется подождать брачной постели Риверрана, – огрызнулась Джейми. – Только там для тебя раздвинут ноги, братец.

– Ты не умеешь врать, – рассмеялся он и отпустил ее, когда они приблизились к основному отряду. Джейми как можно скорее соскользнула с Тибольта и споро отвязала поводья Лореона, пока брат ухмылялся ей.

Риверран был куда меньше Утеса Кастерли, но он был хорошо построен, и если ров вокруг него наполнить водой, замок был неприступен, превращаясь в остров. Стены из песчаника сияли персиковым цветом на утреннем свету, и отряд Ланнистеров встретили со всей пышностью, когда они въехали в ворота. К облегчению Джейми, отец и брат часто отлучались на соколиную или другую охоту с Хостером Талли и его наследником, рыжеволосым мальчиком по имени Эдмур. Был с ними и другой мальчик, маленький и худой, со смеющимися глазами. Бейлиш, как слышала Джейми, был воспитанником из Долины.

Джейми оставалась в компании сестер Талли: Кейтлин и Лизы. Кейтлин была высокой, гибкой девой семнадцати лет, ее темно-рыжие волосы спускались до самой талии. Лиза была меньше ростом, с более круглым лицом пухлыми губами, но тоже хорошенькая, хотя Джейми с удовольствием отмечала, что сама была намного красивее будущей жены Сериона.

Кейтлин, или Кет, как она просила ее называть, была куда более говорливой, и она часто любила поговорить о своем будущем браке с Брандоном Старком, наследником Винтерфелла. Старшая девица казалась Джейми раздражающей, пусть она и была добра и приветлива. Лиза была стеснительнее и замкнутее, но она чаще хихикала и задавала надоедливые вопросы о Серионе: что он любил, любил ли он читать или ездить верхом, какая у него любимая еда…

Джейми улыбалась и лгала в ответ на каждый вопрос, ненавидя девчонку все больше. И все же, однажды, когда они остались с Лизой наедине, когда Кейтлин зачем-то вызвал к себе ее отец, Джейми пришлось оторваться от косых стежков на ее вышивке, когда Лиза вдруг спросила:

– Как вы думаете, я сделаю его счастливым?

Джейми посмотрела на нее, вопрос был таким искренним, и в бледно-голубых глазах рыжеволосой девушки было столько настоящего беспокойства, что она прикусила губу. Девчонка выглядела младше своих пятнадцати, скорее на двенадцать или тринадцать, едва расцветшая и боявшаяся мужчин. В эту минуту Джейми было трудно ее ненавидеть, и вместо того, чтобы улыбнуться и ответить бессмыслицей, она просто покачала головой.

– Не будьте дурочкой. Конечно сделаете, Лиза. Вы очень хорошенькая и милая.

Это все еще была ложь, но добрая ложь. Она не верила, что Лиза сделает Сериона счастливым. Возможно, в идеале Лиза и могла, но она знала своего брата, знала, как мало он терпит импульсивные и страстные натуры. Он пятой раздавит милую, скромную, смешливую Лизу, и если она не подарит ему наследника или иначе разочарует его, он не станет сдерживать свою жестокость. Брак не будет добр к этой девочке.

Казалось, Лиза в первый раз засомневалась в ее уверениях, и она опустила голову, глядя на собранные на коленях руки.

– Я знаю, что он предпочел бы Кет, – вдруг сказала она. – Она старшая дочь, и она умнее меня. Все так думают.

– Неуверена, что это правда, – сказала Джейми, но было очевидно, что в семье Лиза была позабытым средним ребенком, в семье, где отец баловал старшую дочь и младшего сына. Джейми желала, чтобы отец ее почаще забывал. Так ее жизнь была бы намного легче.

– Серион полюбит вас за то, кто вы есть, вот увидите, – слова казались ей горькими на вкус.

– Я надеюсь, – искренне ответила Лиза. – Я хочу быть ему хорошей женой. Он такой потрясающий, Джейми. Такой красивый, прекрасный, такой галантный. Он танцует куда лучше меня, а верхом он мчится как ветер. А Утес Кастерли великолепен, так говорят все певцы, – она замурлыкала “Рейнов из Кастамере” и нервно захихикала.

Джейми ничего не сказала, потому что в полных надежды широко раскрытых глазах Лизы видела себя. Влюбленную в мальчика, который был красив снаружи, но не внутри. Она не могла это больше отрицать. Она любила брата, но больше не обожала его, не восхищалась им. Он причинил ей такую боль. Его острые грани порезали ее, прорезали насквозь. Она любила его, и возможно, он любил ее, но это не была любовь из песен и сказок. Это не была любовь, готовая на жертвы, любовь, где другой важнее, чем ты.

Ее комнаты в Риверране были куда меньше, чем комнаты в Башне Десницы, но они были уютнее и выглядели более живыми, и ей нравилось сидеть у подоконника и смотреть на луну, светившую в реку, глядя, как плещется в воде ее отражение. Раздался тихий, почти неслышный стук в дверь. Джейми знала, кто это был, но все же встала и отворила дверь. Серион вошел в комнату, полупьяный и едва сдерживающий слезы. Она никогда не видела его таким, и когда она присела на кровать, быстро затворив за ним дверь, он положил голову ей на колени, как маленький мальчик, и зарыдал. Против собственной воли, Джейми погладила его по волосам.

– Прости меня, – рыдал он. – Пожалуйста, Джейми, прости. Я никогда не хотел, чтобы было так.

– Я знаю, – ответила Джейми, хотя не знала на самом деле. Но он никогда не выглядел таким уязвимым рядом с ней, уже многие годы, и она отчаянно цеплялась за этот момент. Сейчас власть была у нее. Не у него. – Я знаю, что ты не хотел, Сери.

– Я люблю тебя, – сказал он, глядя на нее такими печальными и прекрасными глазами, таким отчаявшимся было его лицо. – Только тебя. Всегда, всегда только ты одна, Джейми, только тебя я люблю. Я мечтал о том, как женюсь на тебе. Только на тебе. Я хочу, чтобы завтра это была ты, не она. Мне все еще снишься ты, вся в белом.

Джейми была в белом, но это была ночная рубашка. Она склонилась и поцеловала его, сама расплакавшись, и в ту ночь их любовь была печальной, а не страстной и дикой, как в прошлый раз. Он бормотал ее имя, словно молитву, и его слезы мешались с ее, заливая подушки. Она все время смотрела на его лицо, но его глаза были закрыты, когда он еще раз прошептал ее имя, содрогаясь над ней. В темноте он не был похож на ее половину. Он казался незнакомцем.

Джейми уснула рядом с ним, а утром он ушел, и она почувствовала к себе немыслимое отвращение. Пара сладких слов и вино в его дыхании, и она снова позволила ему скользнуть в ее постель. Но в этот раз все казалось правдой – Серион не настолько умело врал, чтобы в пьяном виде изобразить слезы. Он действительно плакал, но она не знала, по ней или по себе. Одна из служанок с сочувствием посмотрела на нее, когда Джейми мылась в ванной тем утром.

– Не надо так плакать, миледи, – проворковала она. – Скоро вы тоже выйдете замуж, не волнуйтесь.

Джейми пусто улыбнулась ей, оттирая себе между ног, пока кожа там не покраснела.

Свадьба была роскошной, она была сыграна в септе, где из мозаичных окон падал радужный свет, окрашивая золотые локоны Сериона в зеленый, красный, синий. Лиза радостно улыбалась рядом с ним, но Джейми видела, как худенькие руки девушки тряслись от волнения, когда септон провозгласил их мужем и женой.

– Одно тело, одно сердце, одна душа, теперь и вовеки, – широко улыбаясь сказал он, когда пара прервала поцелуй.

Джейми казалось, что ей вырвали сердце, но она не расплакалась. Она улыбалась, как положено хорошей сестре, которой она хотела быть, и вместе с другими она хлопала жениху и невесте, когда те покидали септу. Она почти хотела, чтобы Тирион был здесь, но отец никогда не опозорил бы свое имя на свадьбе, которой хотел показать всем богатство и силу Ланнистеров. Когда солнце садилось, начался пир, наполовину внутри, наполовину снаружи, в богатых садах Риверрана.

Джейми сидела между Кейтлин и Эдмуром Талли, не обращая внимания на то, как мальчик краснеет, глядя на нее, но когда он пригласил ее на танец, когда Серион и Лиза повели всех за собой под “Прекрасных летних дев”, она с улыбкой согласилась. Он хорошо танцевал для мальчика двенадцати лет, пусть ростом не доходил ей и до плеча. После него она потанцевала с лордом Хостером, плотным мужчиной, темные волосы и бороду которого уже украшала седина. Он похвалил ее грациозность, и после того, она потанцевала с отцом, с которым они не сказали друг другу ни слова.

Потом раздалась песня “О девах, что цветут весной”, и она оказалась в руках Сериона. Он держался на почтительном от нее расстоянии, и Джейми ярко улыбалась ему, как обычная сестра, радующаяся счастью своего брата, которому повезло получить такую прелестную жену. Ее платье было богатого зеленого цвета, пышные рукава, вырезанные так, чтобы демонстрировать всем кожу поцелованных солнцем рук, обрамляли ее тонкие запястья. Юбка струилась за ней, когда она крутилась в его руках.

– Ты прекрасно выглядишь, сестрица, – сказал он, громко и четко, чтобы его слышали другие танцоры.

– Спасибо, братец, – улыбнулась она. – А из тебя вышел отличный жених. Лизе очень повезло.

– Это мне повезло, – пошутил он, но широкая улыбка не достигала его глаз.

Когда раздались призывы к провожанию в постель, Джейми отвернулась, но смеющаяся Кейтлин Талли подняла ее на ноги.

– Идем, мы должны их проводить! – улыбаясь воскликнула старшая девушка, и Джейми нехотя последовала за толпой хихикающих, визжащих женщин, стаскивающих одежду с ее брата, которого они тащили к брачной постели. Где-то там Лиза визжала, когда ее так же раздевали мужчины. На короткий момент Джейми встретилась взглядом с братом, когда его, полуголого, втолкнули в комнату, и потом она вернулась на пир.

Она напилась допьяна, потанцевала с Марком Паймером, Лимондом Гудбруком, Патриком Малистером. Она танцевала даже с мальчишкой Бейлишом, которого все называли Мизинцем. Когда в конце вечера она упала в постель, она порадовалась, что ей не снились сны. Утром жених и невеста вошли в зал под бурные аплодисменты. Серион улыбался и шутил с другими мужчинами, но Лиза Талли одновременно краснела и бледнела, и ее улыбка была напряженной. Джейми долго разглядывала ее.

Она никак не могла дождаться наконец турнира в Харренхоле.


========== Глава 8 ==========


Джейми выехала в Харренхол среди общей компании Ланнистеров и Талли спустя всего месяц после свадьбы брата. Ее настроение немного улучшилось, ведь теперь она могла избегать больных взглядов Сериона, которые он посылал ей, когда никто не смотрел. Он вел себя глупо: Джейми подозревала, что глупенькая хрупкая Лиза замечала куда больше, чем позволяла себе показать, и хотя эта девица была бы сумасшедшей, чтобы обвинить в чем-то своего свежеиспеченного мужа… Казалось, в основании брака уже образовались трещины, пусть новобрачные и улыбались на людях.

В любом случае, у Джейми были основания полагать, что Лиза уже была беременна, учитывая, что половину пути в Харренхол они с Кейтлин провели шепчась друг с другом. Она изо всех сил старалась подавить неприятное ощущение в животе, при мысли, что Лиза носит ребенка, которого сделал ей ее зеленоглазый брат. Она и правда была извращенной, подумала она, раз ее тошнит от мысли, что Серион обрюхатит свою жену, а не сестру.

Она никогда раньше не видела Харенхола, и он действительно был огромен, самой большой замок Вестероса, так все говорили, и такой же ужасающий, нависающий над озером Божьего Ока, которое само было гигантским. Джейми не понимала, как такая семья как Уэнты, которые были многочисленны и богаты, но род которых состоял всего из одной линии, могут заполнить весь этот замок. Наверняка там было полно пустых комнат и залов. И тем не менее, большинство гостей поселились в шатрах за пределами жутких стен Харренхола, и Джейми была этому рада. Ей не хотелось оставаться внутри темного, холодного замка, когда, судя по всему, наконец пришла весна.

Трава снова была зеленой, на деревьях набухали почки, и было так тепло, что не нужно было носить плащ. Джейме отделилась от остальных, отошла как можно дальше, и по дороге узнала несколько знакомых лиц из Западных Земель, в том числе одно знакомое веснушчатое лицо.

– Мелара? – неуверенно позвала она, и улыбнулась, когда ее давняя подруга развернулась к ней. У нее было столько же веснушек, как и раньше, а то и больше, но из хорошенькой девочки Мелара расцвела в привлекательную женщину, ее темные волосы сияли на солнечном свету.

– Джейми Ланнистер? – она приподняла темную бровь. – Вижу, все так же прячешься от принца Рейгара.

Джейми на секунду захотелось ее ударить, но потом она рассмеялась. Мелара усмехнулась.

– Слышала, твой отец все еще надеется устроить тебе жениха Таргариена.

– Я слышала, ты помолвлена с Руттигером, – ответила Джейми. – А Джейн уже вышла замуж – это правда?

– Оженили, в постель уложили и ребенком начинили, как я слышала, – Мелара фыркнула. – Но она всегда была из настоящих мамочек, – она пожала плечами. – Рейнард не против подождать – не собираюсь портить фигуру, пока так молода.

– Сколько ему лет?

– Двадцать три. Волосы у него как медь, совсем как у этих Талли, и он очень высок. У него красивая борода, впрочем, – утешилась она.

– Он тебе нравится? – настаивала Джейми.

Мелара закатила глаза.

– Он слишком серьезен на мой вкус, но он достаточно верен.

– Я рада за тебя, Мелара, – сказала Джейми, и это не совсем была ложь. Они с Меларой переругивались почти все время, но они никогда не злились друг на друга по-настоящему, и она была рада, что будущее этой девушки было в безопасности, пусть она и надеялась когда-то на лучший брак, чем в простой рыцарский дом.

Темноволосая девушка оглядела ее, словно проверяя, не лжет ли она, а потом взяла Джейми под руку, как они делали, когда были маленькими.

– Расскажи мне все о дворе. Я до сих пор зла, что мне не позволили сопровождать тебя среди твоих дам. Ты не представляешь, как скучно было в Ланниспорте.

Джейми могла только представить.

Все присутствующие собрались в Зале Сотни Очагов, и это было неправильное название, потому что Джейми насчитала всего тридцать пять. Как бы то ни было, это был самый большой трапезный зал, что она когда-либо видела, а ведь в Утесе Кастерли залами служили несколько настоящих гротов. Болтовня наверное нескольких тысяч гостей отражалась эхом от стен, и было трудно услышать хоть что-то другое.

Прежде всего Джейми заметила, что ее отец был не за их столом, а скорее всего был где-то с королем, которого тоже не было на месте. Она снова сидела с Кейтлин и Эдмуром, только Кейтлин все продолжала поглядывать в сторону Старков. Джейми никогда не встречала их раньше, но вот здесь они были, четверо, длиннолицые, темноволосые, похожие на дикарей.

– Который из них Брандон? – спросила она Кейтлин, и та радостно улыбнулась.

– Самый высокий, – ответила она и чуть-чуть покраснела.

Джейми посмотрела на него, он был очень высок, даже выше Сериона, и плечи его были шире, густые темные волосы были длинны, еще у него была борода. Он громогласно хохотал чему-то, что сказал младший из трех сыновей Старков, который был где-то в возрасте юного Эдмура. Был еще один, по возрасту средний между ними, он не был так красив, как Брандон, и не так худ, как младший.

Он говорил с единственной дочерью Старка, чьи темные волосы локонами обрамляли ее длинное лицо. Она не была красива в общепринятом понимании слова, но Джейми подумала, что она чем-то привлекает, и многие присутствующие мужчины думали так же, судя по тому, как они смотрели на нее. Но она же ничего не замечала, громко болтая с братьями – Джейми услышала что-то о езде верхом.

– Это Лианна, – сказала Кейтлин. – Оказывается, она сама почти мальчик – Брандон говорит, что она постоянно куда-нибудь ездит верхом. Она помолвлена с Робертом Баратеоном.

Джейми оглядела комнату в поисках лорда Баратеона, которого она никогда не встречала, но о котором слышала, что он силен как бык и настоящий бродяга – особенно в том, что касается женщин.

– Бедняжка, – сухо сказала она, нигде не обнаружив черного оленя. – Скорее всего он наверху с одной из служанок Уэнтов.

Кейтлин сжала губы, стараясь не расхохотаться, и отпила вино.

Зал замолк только когда раздались тихие звуки арфы, и наконец все разговоры умолкли, и все головы повернулись к одному из очагов, у которого стоял Рейгар, которого упросили сыграть. Джейми и раньше слышала, как он играл, но никогда вот так. Она откинулась назад, пытаясь разглядеть Элию, и наконец увидела ее на верхней галерее, но она не могла понять ее выражения лица.

Песня, которую пел Рейгар, была красивой, печальной, и странно запоминающейся, Джейми заметила, что она продолжала играть в ее голове весь остаток вечера. Половина всех дам в зале прослезились к концу ее, и к удивлению Джейми, среди них была Лианна Старк, вызвав тем самым смех младшего мальчика Старка. Та немедленно вылила брату на голову остатки своего вина.

После того снова заиграли музыканты, и начались танцы. Джейми потанцевала с двумя Уэнтами, потом заметила Эшару Дейн, которая улыбалась, танцуя с средним из мальчиков Старков – Недом, так она слышала, его звали. Джейми помахала дорнийке, когда к ней подошел следующий партнер, и только тут она поняла, что это был никто иной, как сам Роберт Баратеон.

Он действительно был огромным, возвышался над ней горой, а Джейми не была маленькой. И, к ее веселью, он был чуток пьян.

– Разве вам не полагается танцевать с девицей Старк? – с усмешкой спросила она.

– Не смог ее найти, – весело улыбнулся он. У него были ярко-синие глаза, красивое квадратное лицо, сильный подбородок, волнистые черные волосы. Пусть даже он и был пьян, танцевал он хорошо, его руки были такие большие, что чуть ли не полностью обхватывали ее талию. Он не задавал неловких вопросов о ее будущем браке и не спрашивал об отце или брате. По крайней мере один раз он попытался ее облапать, но перестал, когда она наступила ему на ногу.

– Вы хорошо танцуете, для Ланнистерши, – сказал он, когда закончилась песня.

– А вы хорошо танцуете, для пьяницы! – отозвалась Джейми, и тут, к ее ошеломлению, он фыркнул и поцеловал ее, пусть и только в уголок рта. Она раздраженно отпрянула от него, и он расхохотался и отошел к другой девушке, пока она пошла прочь, оттирая рот.

Внезапно перед ней оказался Серион, и Джейми изобразила улыбку, потому что он не выглядел довольным. Она спросила себя, не видел ли он этот пьяный поцелуй, и подумала, что ей бы понравилось увидеть, как Роберт Баратеон одним ударом уложит Сериона, если тот попробует вызвать его. Но оказалось, ее искали не для этого.

– Отец хочет с тобой поговорить, – сказал он вместо того и кивнул головой в сторону одного из выходов.

– Серион, я обожаю «Летних Дев» – вскрикнула Лиза. – Пожалуйста, давай потанцуем!

Джейми уже направилась к отцу, удивляясь, что может быть таким важным, что не могло подождать конца пира – и тут все в ней оборвалось. Если он сумел устроить помолвку с Визерисом… Но настроение отца было еще мрачнее, чем у Сериона, когда он повел ее за собой из зала в темный коридор. Наконец он остановился и повернулся к ней, на его лице играли тени от факелов. Он выглядел старше, чем был, и его волосы казались седыми, а не светлыми.

– Я подал в отставку, – ровно сказал он.

Джейми уставилась на него.

– Ты ушел с поста десницы?

– Да, – кратко ответил он. – Раз Эйрис не хочет слышать голос разума, я возвращаюсь в Утес Кастерли.

Джейми с трудом сдержала восторг:

– Значит после турнира мы поедем домой…

– Я, твой брат и его жена поедем домой, – резко поправил ее отец. – Ты останешься при дворе.

– Отец! – Джейми не могла больше сдерживаться. – Это чушь! Король никогда не…

– Ты останешься при дворе по приказу короля, – взорвался отец, его тон заставил ее заткнуться. – Ты фрейлина королевы, и она не отпускала тебя со службы. Эйрис твердо дал понять, что если я заберу тебя от двора без его позволения, он сочтет это изменой.

– Какое дело королю до…

– Потому что он рассчитывает, что твое присутствие при дворе повлияет на мою покорность, – рявкнул отец. – Вот какое ему дело. И ты останешься, пока ситуация не разрешится.

Джейми отвернулась от него, уверенная, что сейчас закричит или разразится слезами. Ей хотелось закричать: этой ситуации бы не было, если бы не твоя упрямая гордость. Она не хотела замуж, но если бы он нашел ей мужа, ей пришлось бы покинуть двор. Но он не станет этого делать. Пока нет. Потому что тем самым он признает поражение, что он, Тайвин Ланнистер, проиграл, что его дочь недостойна титула королевы. И если ей раньше казалось, что она была при дворе одна…

Джейми боялась отца больше, чем любила его, но она всегда знала, что он не позволит, чтобы ей причинили боль. Без его присутствия в Королевской Гавани такой уверенности больше не было. Король уже бы сумасшедшим, и с каждым днем становился все хуже. Она не хотела попасть в его костер. Ее единственный шанс, напряженно думала она, это Элия. Если она уговорит принцессу попросить королеву позволить Джейми сопровождать Элию, то она уедет на Драконий Камень. У Элии новорожденный сын и маленькая дочь. Конечно, ей нужны помощники. А Драконий Камень был безопаснее Красного Замка.


========== Глава 9 ==========


Джейми едва не передумала обращаться к Элии с просьбой о переезде в замок Таргариенов на Драконьем Камне после этого случая на окончании турнира. Она вместе со всей ликующей толпой видела, как принц одержал победу… А потом видела, как его прекрасный белый жеребец проехал мимо его жены, туда, где сидели Старки. Кейтлин Талли рядом с ней тихо ахнула, но Джейми смотрела на девицу Старк, Лианну, которая сидела напряженно, по ее лицу ничего нельзя было прочесть, когда принц короновал ее Королевой Любви и Красоты. Над толпой воцарилась тишина.

– О нет, он не смеет, – сердито прошипела Лиза, сидевшая за Джейми. – Принцесса…

Тогда Джейми наконец отвернулась от Лианны Старк, которая так и не прикоснулась к венку, лежавшему у нее на коленях, и посмотрела на Элию Мартелл. Она улыбалась, едва заметно, вежливо, но в ее глазах улыбки не было. Даже издалека Джейми видела это. Элия всегда была уравновешенной юной дамой, но в ее взгляде был яростный гнев, несмотря на любезное выражение ее лица.

И все же, у Джейми не было выбора, кроме как попросить. Королева и принц Визерис не присутствовали на турнире, и кто бы винил в этом Рейлу, что она желала провести один драгоценный месяц вдали от своего безумного мужа? Джейми не нравилась мысль о том, чтобы вернуться в Королевскую Гавань в окружении его людей. И все же, она была стеснительнее, чем обычно, когда ей позволили войти в роскошный шатер Элии, колыхающийся на ветру, пока слуги собирали вещи для возвращения на Драконий Камень.

– Леди Джейми, – поприветствовала ее Элия, протягивая шелковый шарф служанке, которая складывала одежду и собирала ее в сундук. – Мы так давно не виделись.

Джейми сделала глубокий реверанс и неуверенно посмотрела на Элию. Все следы гнева и ярости пропали, но теперь она выглядела еще более болезненной, чем помнила Джейми. Она слышала, что рождение принца Эйгона едва не убило ее, и признаться, была изумлена, когда узнала, что ей хватило здоровья отправиться на турнир. И все же, Элия оставалась гордой и непоколебимой, и ее улыбка казалась искренней, и потому Джейми высказала свою просьбу.

Она была удивлена, когда Элия немедленно согласилась, но решила, что не стоит задавать вопросов.

– На Драконьем Камне бывает одиноко, – сказала дорнийка, – и Эшара возвращается в Звездопад, так что мне будет нужна компания. Рейгар… – она поколебалась на секунду, и ее улыбка поблекла. – Принц много путешествует, но я нужна детям. Я вообще не должна была их покидать, но понимаете, Джейми, я никогда раньше не бывала на турнирах.

Джейми не знала, куда смотреть, и уставилась просто в пол. Она была почти в ярости за Элию. Какой человек так унижает свою болезненную жену на таком событии? Особенно если он принц, а не пьяный шут или безмозглый лорд. Ей никогда не нравился Рейгар, но она и никогда не считала его дураком или мерзавцем. По крайней мере, Лианне Старк хватило здравого смысла сделать вид, что ей неудобно, неважно, было так или она была польщена. Глупая девчонка – Джейми швырнула бы этот венок ему в лицо.

Джейми уехала с Элией и ее сопровождающими вниз по Реке Божьего Ока на корабле, оттуда по Черноводной к заливу, и уже оттуда морем к Драконьему Камню. Джейми наслаждалась путешествием, в особенности потому, что Элия не сочла нужным останавливаться в Королевской Гавани, к тому же Рейгар выбрал другую, более быструю дорогу, верхом через Сумеречный Дол. Было совершенно очевидно почему: Джейми думала, что ни один мужчина в мире не будет настолько глуп, чтобы оставаться поблизости от жены, сыграв с ней такую шутку.

Принцесса и ее служанки были приятной компанией, а Джейми испытывала слишком большое облегчение от того, что находится вдали от двора, пусть ее в любую минуту и могли призвать обратно – ей не хотелось беспокоиться. Элия с любовью говорила о детях, о Рейнис, которой было почти два, и маленьком Эйгоне. Принцесса Лореза скончалась чуть ранее, от удара, и Элии хотелось, чтобы ее дети выросли, зная своих дядей и кузенов.

– Когда здоровье позволит мне, а Рейгар станет королем…

Многое изменится, вот что говорило ее лицо. Джейми почти ей верила.

Элия не говорила о Рейгаре, пока они не приблизились к Драконьему Камню. Ее откровения о браке были представлены под видом сестринских советов, какие можно дать любой высокорожденной девице, но Джейми все понимала. Она чувствовала скрытый поток ярости, который говорил: не повторяй моих ошибок.

– Я никогда не думала, что выйду за принца, – сказала Элия, сидя в кабине. – У меня никогда не было балов и ухажеров, как у других девушек, из-за моей… скажем так, слабосильности, – она чуть пожала плечами. – Некоторые полагали, что я буду бесплодной. Но матушка твердо намеревалась устроить мне хороший брак, и они с королевой были подругами… Полагаю, это всегда было ее планом – помолвить меня с Рейгаром. И конечно, я согласилась – он был самым красивым мужчиной, что я встречала. Он до сих пор такой, – поправилась она.

Но красивое лицо ничего не значит – Джейми закончила за нее фразу в своей голове. Казалось, они с принцессой обе выучили этот урок, и обе за него поплатились.

– Любой мужчина был бы счастлив иметь вас своей женой, – ответила она вместо того, словно они перешучивались. – Я почти считаю, что его высочеству слишком уж повезло.

– Не уверена, что верю в удачу, – заметила Элия. – Или в судьбу, раз уж на то пошло – я почти влюбилась когда-то в Бейлора Хайтауэра. Но я тогда была совсем девочкой. Это было так давно, – она сложила руки на коленях, они были бледными и хрупкими, словно две раненые птички, подумала Джейми. – Я только хотела предупредить вас, Джейми, что вы никогда не узнаете мужчину по-настоящему, пока не начнете делить с ним имя и постель, и даже тогда, будет трудно… – показалось, что она ищет слова, которые могут описать ее чувства. – Достичь взаимопонимания.

Джейми не представляла, что было на ее лице, но это заставило Элию быстро добавить:

– Конечно, Рейгар всегда был со мной добр и любезен. Он хороший человек, в самом деле, и он любит своих детей. Просто… Ну, некоторые мужчины предпочитают держаться в отдалении, полагаю. Труднодостижимыми.

Элия не преувеличивала – Драконий Камень казался одиноким местом, и очень мрачным. Джейми стояла на носу, пока их корабль пришвартовывался, смахивая холодную морскую пену – погода испортилась после окончания турнира, и на этом пустынном острове не было и следов зеленой травы и набухших на деревьях почек. Замок, возвышающийся над ними, отбрасывал огромную тень, и на пути к его воротам Джейми поняла, что он буквально весь осыпан горгульями, все в виде драконов, больших и малых.

Когда они достигли замка, ветер бушевал, и локоны Джейми были спутаны в беспорядке, и она поглубже надвинула капюшон плаща. Спустившись с кареты Элия посмотрела на кастеляна, явившегося приветствовать ее – худого седеющего мужчину.

– Его высочество ожидал вашего прибытия, – начал он, но Элия просто ответила:

– Сначала я должна увидеть детей, мы слишком давно были в разлуке, – и с этими словами она повела Джейми в сторону детской, с совершенно непринужденным видом, несмотря на взгляды слуг. Джейми подозревала, что слухи о случившемся в Харренхоле распространились быстро, особенно учитывая, как они задержались, возвращаясь медленной дорогой при плохой погоде.

Детская, в противоположность всему остальному в устрашающем замке, была светлой и чистой, и маленькая Рейнис засветилась от счастья при виде матери, с писком побежав ей навстречу. Она выглядела совершенно как Элия, хотя ее волосы были чуть светлее, а глаза были не черные, как у Элии, и не фиолетовые, как у Рейгара, а тепло-карие, которые светились на круглом, оливкового цвета лице.

– Мама, – позвала она, и Элия подняла ее, проговаривая приветствия и прижимая ее к себе.

Из детей Джейми раньше видела только Тириона и маленьких кузенов, но теперь она почувствовала, что у нее словно что-то перехватило в горле. Каким бы ни был ее брак, Элия любила своих детей больше всего на свете, а они ее. Джейми думала об этом, о любви детей к своей матери. Дети должны любить матерей, ведь так? Их матери были всем, что они знали. Она подумала, как был это было, держать на руках ребенка с золотыми локонами и зелеными глазами, который смотрел бы на нее с любовью и обожанием, ребенок, который любит тебя несмотря ни на что, будет звать ее мамой и бежать к ней, когда она входит в комнату, улыбаясь и доверяя.

Рейнис посмотрела на Джейми из-за плеча матери и улыбнулась ей, и Джейми, несмотря на неловкость, улыбнулась в ответ.

– Вот, подержите ее, пока я посмотрю на Эйгона, – сказала Элия и протянула ребенка Джейми, которая тревожно напряглась под незнакомым весом и незнакомым запахом маленького человечка в ее руках. Рейнис, казалось, была намного более, чем она, уверена, она с любопытством уставилась на Джейми, подергала ее красный плащ, потрогала вышитых золотом рычащих львов, коснулась ее мокрых волос.

Элия вернулась с Эйгоном, и Джейми с удивлением посмотрела на спящего младенца – он был намного светлее матери и сестры, его волосы были серебристо-светлыми, а полуприкрытые глаза – фиолетовыми, как у Рейгара. Но она видела Элию и Рейнис в форме его носа и ушей, и в улыбке, что медленно расплывалась по маленькому личику.

– Они прекрасны, – честно сказала Джейми, и Рейнис завозилась в ее руках, и ей пришлось опустить девочку на пол.

– Я всегда хотела сына и дочь, по одному, – сказала Элия, внимательно глядя на лицо Эйгона, словно пытаясь что-то отыскать. – Я никогда не думала, что у меня будут дети – мейстеры всегда говорили, что я не переживу родов.

Джейми посмотрела на Рейнис, которая споткнулась, немного проползла и снова поднялась, опираясь на кресло перед очагом.

– Но вы выжили. Они были не правы.

– Я выжила, – согласилась Элия. – И больше детей у меня не будет, но Эйгона и Рейнис достаточно.

При последних словах ее тон показался Джейми странным – он был… почти дерзким. Она словно бросала кому-то вызов, призывая попробовать поспорить, что она родила двух детей, в том числе мальчика-наследника. Джейми подумала, что наверное давление на принцессу, с требованием родить Рейгару сына после Рейнис, было ужасным. Но Эйгон казался здоровым, большим ребенком, и если так дальше и останется, династия Таргариенов была в безопасности.

– Конечно же их достаточно, – яростно сказала Джейми, ощутив прилив желания защитить эту несчастную женщину и ее счастливых, улыбающихся детей. – Эйгон однажды сядет на Железный Трон, а Рейнис будет принцессой Драконьего Камня. Завистью всего королевства, – твердо предсказала она. Да и как иначе, ведь они происходили от двух столь могущественных домов. Рейнис повезло, что по матери ее родственники Мартеллы – они не станут использовать ее как кобылу для размножения или политическую пешку.

Она подумала, что эти дети, несмотря на чувства их родителей, вырастут счастливыми, любимыми, довольными, и мысль, что так же могло быть с ней и Серионом немного кольнула ее, но она ее прогнала. Прошлого не переменить, и не было смысла страдать над своим нынешнем положением – практически заложница Железного Трона.

Эйрис не вечно будет королем, и его здоровье стремительно ухудшается. Она сомневалась, что он проведет на троне больше пяти лет, не то что десять. А у Рейгара были недостатки, как у любого мужчины, но он конечно же докажет, что будет лучшим правителем, чем его отец, по крайней мере, более милостивым. Джейми скоро вернется домой. Надо было только ждать.


========== Глава 10 ==========


Джейми думала, что расстроилась больше, чем Элия, когда пришли новости. Рейгар пропал, боги знают где, с малюткой Старк. Если бы Джейми считала, что принц Рейгар был из мужчин, что пропадают в ночи с девами, она ни за что не выбрала бы Лианну Старк. Судя по тому, что она видела в Харренхоле, девица была дерзкой, упрямой и несдержанной, даже еще больше, чем сама Джейми. Уж конечно ей не могли так просто вскружить голову, каким бы очаровательным и красивым не был поклонник.

Но опять же, девице не было и пятнадцати, и хотя Джейми самой было только шестнадцать, она понимала, когда видела перед собой неразумное дитя. Лианна Старк выросла под крылом и в уюте на отдаленном Севере. Она скорее всего ничего не знала о дворцовых интригах, политических союзах и мужских играх. Чем больше она об этом думала, тем меньше Джейми удивлялась. Но Элия… Если бы Джейми получила новость, что ее муж сбежал или похитил девицу – она бы билась в ярости, так, чтобы Драконий Камень содрогнулся.

У Элии было слабое здоровье, рядом с ней не было семьи или друзей, на которых можно было положиться, и было двое детей, о которых следовало заботиться, из которых младшему не исполнилось и полгода. Если бы Джейми была на ее месте, она бы точно сошла с ума, особенно понимая, что все королевство уже услышало о прегрешении Рейгара. И все же Джейми не заметила в Элии ни следа гнева или ярости. Только теплые улыбки принцессы стали более редкими, и почти все свое время она проводила за письмами ее семье в Дорн.

Джейми не была нянькой, но она старалась заботиться о детях, полюбив их, особенно Рейнис, которая была такой умной, что напоминала ей Тириона. Она постоянно спрашивала об отце, и Джейми не знала, что сказать, кроме того, что, конечно же, принц очень ее любит, ведь она такое милое дитя.

– Папа вернется? – каждое утро за завтраком спрашивала Рейнис, и Элия всегда отвечала:

– Скоро, милая.

Но Рейгар не вернулся. Возможно, он написал Элии, но Джейми в этом сомневалась – напряжение женщины было заметно, несмотря на маску непринужденности. Когда прибыл ворон, он был от короля, а не от принца.

– Нас призвали в Королевскую Гавань, – спокойным, ровным тоном сказала Элия,но Джейми видела, как дрожали ее руки. Она не могла ее за это винить. Среди последних высокорожденных гостей столицы был лорд Рикард Старк, и теперь разнеслись слухи, что король сжег их всех – Старка и его наследника, и сотню других. Джейми не думала, что стоит верить сплетням, но с Эйрисом на троне…

– Его величество король не причинит вреда детям, – сказала Джейми. Она посмотрела на качающуюся колыбель Эйгона. – Особенно наследнику Железного Трона.

– Конечно нет, – быстро сказала Элия, опустив письмо на стол. – Нет, я… Я полагаю, что его величество хочет, чтобы все члены его семьи были рядом, на случай, если случится война.

Джейми не представляла, какие тут могут быть вопросы, если Эйрис действительно сжег всех этих северных лордов. Но Эддард Старк был еще жив, а его друг Баратеон был помолвлен с Лианной… Люди всегда говорили, что Баратеонов не стоит злить, потому что их ярость была подобна шторму.

Много месяцев спустя Рейгар погиб в кровавых водах Трезубца, и повстанцы пошли на столицу. Первой Джейми подумала о себе, что если отец еще не встал на сторону короля, то ее единственная надежда была на восставших. Она знала, что на Трезубце были воины Запада, и подозревала, что это потому, что король пообещал Тайвину, что насадит голову его дочери на пику, но она не слышала, чтобы на поле боя были ее отец или брат. Когда-то она презирала их за их планы.Теперь же она отчаянно надеялась, что они у них были, потому что ее будущее было по меньшей мере шатким.

Элия расплакалась при новостях о смерти мужа, но они пришли одновременно с вестью о смерти ее дяди, так что Джейми сомневалась, по кому на самом деле были эти слезы. Несколько дней спустя она обнаружила, что огонь в комнате принцессы был намного ярче обычного, а Элия сидела рядом с ним, с кубком крепкого дорнийского вина, красного, как кровь.

– Это любимая арфа моего милорда-супруга, – кивнула она, указывая на камин.

Джейми ничего не ответила, просто смотрела, как деревянные части арфы обугливаются в пепел.

– С ней он спел мне много красивой лжи,– пробормотала принцесса, – девице Старк, пожалуй, еще больше, – взгляд ее глаз был темным и жарким, словно умирающие угли, гаснующие, но все еще обжигающие.

– Он умер достойно, – сказала Джейми, и это было правдой. Она не испытывала к Рейгару любви и обожания, но по крайней мере, он не стал прятаться. Никто не мог подумать, что повстанцы победят в Речных Землях.

– Он должен был умереть здесь, раз уж собрался, – резко ответила Элия. – Защищая своих детей, хотя бы. А теперь они идут за нами.

Королева и принц Визерис пропали посреди ночи, и Джейми подозревала, что они на Драконьем Камне. Единственная причина, почему оставались Элия и она сама – потому что они были заложницами, а иначе дорнийцы, а может быть и Ланнистеры, уже стояли бы под стенами замка.

– Верно, – сказала Джейми и налила вина и себе.

Через несколько дней за воротами города появились ее отец и брат, и началась осада. Джейми проснулась от запаха дыма и пепла, кашляя, она села на кровати и посмотрела в окно балконной двери на черные небеса снаружи, под которыми горели огни. В ее дверь кто-то быстро застучал, и накинув шелковое платье, она открыла и обнаружила грандмейстера, Пицеля. Джейми уставилась на старика, но он схватил ее за руку со словами:

– Миледи, вы должны пойти со мной.

Джейми отмахнулась от него, когда он вытянул ее в коридор. Вдалеке послышались крики и плач, все громче и громче, со двора доносились голоса мужчин и лошадей.

– Где мой отец? – потребовала она. Она уже подозревала некоторое время, что Пицель был одним из людей ее отца, и то, что Эйрис открыл ворота войскам Ланнистеров практически это подтвердило. Кто иначе посоветовал бы такое Безумному Королю.

– Командует своими людьми на улицах, но ваш брат…

Девица и мейстер резко остановились, когда в конце коридора появилась вооруженная фигура, но при виде нее Джейми испытала огромное облегчение, и она побежала к нему, как маленькая девочка.

– Ты в порядке, – прошептал он, обнимая ее рукой в латной перчатке, и она кивнула, прежде чем отстраниться.

– Серион, что происходит? – она посмотрела на его меч, весь в свежей крови, и отстранилась.

– Король мертв, – просто сказал он.

Джейми уставилась на него.

– Он…

– Милорд, вы убили его? – дрожащим голосом спросил Пицель.

– Конечно, – с злобной улыбкой ответил Серион. – Он собирался уничтожить город диким огнем. Мне ничего не оставалось, кроме как остановить его и эту крысу-пироманта.

Джейми показалось, что пол поплыл под ней. Она содрогнулась от ужаса, глядя на брата, его кровавый меч, торжествующий взгляд, и наконец произнесла:

– Значит, трон достанется Эйгону. Люди знают? Ты уже объявил его королем?

– Сестрица, – сказал ее брат, недоверчиво качая головой. – Иногда мне кажется, что ты сама Таргариен, потому что ты всегда говоришь безумные вещи.

Джейми не хватало сил и терпения на споры о линии наследования в такую минуту.

– Нам надо забрать Элию и детей, – сказала она брату. – Принцесса должно быть в ужасе – ведь судя по запаху, половина города горит!

Серион коротко рассмеялся, и если до этого Джейми была напугана, теперь ее обуял настоящий жуткий ужас.

– Миледи… – сказал мейстер Пицель. – Я… Мне не кажется…

– Я вошел в город с Клиганом и Лорхом, – сказал ей Серион. – Уверен, они уже выполнили свои приказы.

Джейми просто смотрела на него, не понимая, но кошмарный, удушающий ужас только нарастал.

– С чего бы отцу отправлять…

– Забрать тебя, конечно, – сказал Серион, словно это было что-то само собой разумеющееся. – И разобраться с драконами.

Джейми развернулась и побежала к детской, которая была всего в нескольких этажах наверху, но брат легко поймал ее за руку, и притянул к себе, сопротивляющуюся.

– Миледи, успокойтесь, – настаивал Пицель, пока Джейми не ударила звонкой пощечиной по его морщинистому лицу и не развернулась к брату.

– Отпусти меня! Серион, отпусти! – визжала она, пинаясь и царапаясь, как дикий звереныш, отчаянно пытаясь убежать. – Как ты мог… Они невинные, брат! Женщина и двое маленьких детей! Мы должны остановить их!

– Все кончено, Джейми, – взорвался ее брат, сжимая ее запястья одной рукой. – Заканчивай эту глупость. Они тебе никто, а эта мартелловская шлюха – та самая, что все у нас отобрала.

Джейми плюнула ему в лицо.

– Ты ублюдок, – прошипела она. – Ты ублюдок, ты же рыцарь, ты поклялся защищать женщин и детей, не убивать их…

Серион никогда не бил ее раньше, не считая их детских драк. Тогда она часто побеждала. Теперь он ударил ее со всей силы высокого, сильного мужчины, не маленького мальчика. Она признавалась себе потом, что он мог ударить ее и сильнее, но даже этот удар не только заткнул ее, но и оставил на ее лице синяк, который не проходил много дней, а ведь он ударил ее открытой ладонью, а не кулаком.

После этого все вокруг было только смешением слез и резкой, ноющей боли в лице. Она напряженно стояла рядом с Железным Троном, на котором сидел ее брат, и все больше и больше рыцарей запада и восставших земель входили в тронный зал, пока бормочущая, усталая толпа на раздвинулась. Нед Старк проехал среди них, прямо к подножью трона, у ступеней которого стояла Джейми, рыдая, как полагается напуганной, но благодарной девице, которую ее героический брат спас от ужасов безумия Таргариенов.

Когда она увидела Неда Старка, верхом на простой серой лошади, она вытерла лицо. Он был одет в доспехи, но на нем не было шлема, и когда он смотрел на ее брата, в его глазах была холодная ярость. В эту минуту Джейми подумала, что он убьет Сериона, и она собиралась не просто позволить ему это, она хотела попросить самой отрубить ему голову. Мысли об Элии, Рейнис и Эйгоне промелькнули в ее голове, они смеялись, улыбались…

Они были мертвы, а она жива, все по счастливому обстоятельству и семейному имени.

Она должна была быть с ними. Конечно, она не справилась бы с двумя закаленными в боях рыцарями, особенно Грегором Клиганом, которого не просто так звали Горой, но… Может быть они успели бы убежать. Она умела владеть мечом лучше обычных девчонок.

Лучше бы она умерла вместе с ними, а не стояла вот так, всего в футах от ее брата-убийцы.

Нед Старк ничего не сказал, и после того, что показалось Джейми вечностью, она услышала скрежет металла, когда ее брат встал с трона, который желал так долго, опустил окровавленный меч в ножны, спускаясь по ступеням. Когда Нед Старк занял трон вместо ее близнеца, он посмотрел на нее, и его взгляд немного смягчился.

– Вы в порядке, леди Джейми? – спросил он.

– Нет, лорд Старк, – хрипло ответила она, и в ее горле забился истерический смех. – Не в порядке.

Ей сказали, что она потеряла сознание, и накололась бы на один из мечей трона, если бы ее брат не подхватил ее на руки.

Комментарий к Глава 10

Фух. Таргариеновская часть закончена. Захотелось уже наконец с нею разобраться, и вот, разобралась.


========== Глава 11 ==========


Джейми отправили назад в Утес с Серионом, как только город был окончательно захвачен. Она ни с кем не разговаривала – ни с отцом, который, как ей показалось, испытал облегчение при виде ее в безопасности, ни с братом. Возможно, Тайвин считал, что она в шоке, и она услышала, как он говорил Сериону, чтобы он за ней следил.

– Чтобы не было никаких сплетен, что она сошла с ума. По возвращению домой, убедись, что она ведет себя прилично, и глаз с нее не спускай, – твердо сказал он.

– Конечно нет, отец, – заверил его Серион.

Взгляды и шепотки никак не влияли на нее – Джейми ехала каждый день перед с Серионом на его вороном жеребце с одним и тем же пустым взглядом, и каждый вечер в молчании ела, пока брат тщетно пытался вовлечь ее в разговор. Ее брак с Робертом был почти решенным делом – Нед Старк отправился на поиски сестры, но даже если бы он нашел ее, она будет уже порченной, а значит не годилась в жены короля.

– Ты всегда ненавидела Рейгара, – сказал он ей однажды вечером, словно обвиняя, почти пьяный, сидя на другой стороне оn костра. Наступила весна, и вечера еще были холодными, но лето быстро приближалось. Джейми почти не чувствовала холода, она просто смотрела в огонь, как когда-то с Элией, пока старшая подруга молчаливо страдала. – Может олень понравится тебе больше червя.

– Джон Аррен будет десницей, а не ты, – она едва выдавила это, почти шепотом, тихий шелест в темноте и холоде, в тенях от огня.

Серион уставился на нее.

– Что ты сказала? – потребовал он, но она знала, что он услышал ее.

Джейми не посмотрела на него. Он обошел костер и резко поднял ее за руку, вцепившись пальцами в ее платье.

– Что ты мне сказала? – прошипел он, его дыхание было горячим и смрадило вином.

Теперь Джейми посмотрела на него, скривившись от отвращения. Серион выглядел так, словно хотел ее ударить, он тяжело дышал, но он отпустил ее и ушел к себе в шатер.

Вернувшись домой, она обнаружила, что там было все иначе, чем шесть лет назад, когда она уехала. Тирион вырос, из мальчика пяти лет в мальчика одиннадцати лет. Ему пора было стать сквайром какому-нибудь лорду, если бы не уродство. Она все равно крепко обняла его, на виду у Сериона, чье недовольство она ощущала затылком. Дяди и тети были насторожены, но добры к ней, глядя на нее так, словно это она вернулась с войны, а не ее брат.

– Я всегда считала тебя пустоголовой дурочкой, – сказала ей Дженна через пару недель после ее возвращения, когда они ужинали наедине. Она критически оглядела Джейми из-за стола.

– Тетя, – Джейми еле улыбнулась. – Ты ранишь меня.

– В отличие от твоего отца, я умею признаться, что была неправа, – резко ответила старшая женщина. В ее волосах было больше серебра, чем Джейми помнила, но зеленые глаза оставались такими же пронзительными, как и прежде. – Из пустоголовой дурочки вышла бы хорошая принцесса. Ты же, тем не менее, станешь королевой.

Джейми рассмеялась.

– Потому что я выжила при дворе Эйриса? Я мило улыбалась и часто плакала, и пряталась за юбками королевы и принцессы, словно малое дитя.

Рейла была на Драконьем Камне, с Визерисом, под осадой флота Баратеонов. Джейми слышала разговоры, что королева была беременна, последняя частица Безумного Короля в ее чреве. Если остров возьмут, их всех убьют. Когда-то она так не думала, теперь же была уверена. Она была дурой, что думала по-другому. Война не щадила никого, а меньше всего – слабых и беззащитных.

– Ты делала то, что велели обстоятельства, – сказала Дженна. – Играла роль, которая тебе досталась, и сохранила головку на своей прелестной шейке. Слабых девиц все бы это сломало.

Я сломана, подумала Джейми. Просто никто не видит этого.

Она не знала точно, что сломало ее, но знала, что она не та, что раньше. Годами она делала все, что велят отец и Серион. Она никогда их не подводила. Она улыбалась Рейгару, королю и королеве, танцевала, пела, играла на арфе, и в итоге выходит замуж не за Таргариена, а Баратеона, но никому не было дела, раз она становилась королевой. Они не ее хотели видеть на троне, а себя. Ее же просто загоняли, куда им нужно, как тупую скотину.

– Джейми, – сказала тетя, почти материнским тоном, она наклонилась вперед, чтобы положить теплую руку ей на ладонь. – Ты пострадала, и мне очень жаль. Твой отец, – она остановилась и продолжила. – Твой отец совершил много ошибок. С тобой и Серионом.

– Серион никогда не разочаровывал отца, – пробормотала Джейми. – В отличие от меня.

– Он разочаровал бы Джоанну, – ровным голосом сказала Дженна.

Она удивленна посмотрела на тетю.

– Матушка…

– Твоя матушка была так же тщеславна, как Тайвин, – продолжила Дженна, – но она до последнего билась бы, что оставить тебя рядом с собой. В это я верю. Она любила тебя всем сердцем, и не потому что ты была Ланнистер, а потому что ты ее дочь.

Джейми не была уверена, что поверила, но запомнила это.

А еще была Лиза. С тех пор, как Джейми в последний раз видела ее, ее невестка родила дочь, Джоанну, которой было уже два. Слуги шептались, что лорд Серион был недоволен женой за то, что она не смогла родить ему первым наследника, и Джейми этому не удивилась. Дочери были полезны, конечно, но ее брат хотел сына. И то, что Джоанна выглядела совершенно как Талли, делу не помогало, пусть ее локоны и были чуть светлее, чем у матери.

Лиза была хорошей матерью, насколько видела Джейми, она не позволяла служанкам ухаживать за девочкой, предпочитала всегда держать ее поблизости. Что же касается ее брака… Какую бы любовь не питала раньше к своему красивому мужу Лиза, она давно прошла. Серион часто навещал ее постель, но служанки болтали о еле слышных ссорах и частых слезах.

Джейми не хотела знать подробностей. Она не хотела знать, причиняет ли Серион боль своей жене, берет ли он ее в постели силой, оскорбляет ли ее, когда имеет. Опухшие глаза Лизы и ее напуганные взгляды каждый раз, когда он входил в комнату, достаточно говорили о том, что брак не был счастливым. Джейми смирилась, что изрядная часть вины лежит на ней. Как могла Лиза соперничать с самой плотью и кровью Сериона?

И все же, девчонка Талли радовалась ее компании, а Джейми нравилось проводить время с маленькой Джоанной, пусть имя и причиняло ей боль. Девочка была очень жизнерадостной для такой малышки, и она надеялась, что эта веселость не пройдет с грядущими годами. Жизнерадостность очень ей пригодится, с отцом, который наедине и на людях унижает ее мать, и дедом Тайвином Ланнистером.

– Серион сказал, что Джоанна сможет выйти за твоего с королем старшего сына, – сказала Лиза одним теплым утром, когда они завтракали на одном из многочисленных балконов Утеса. Джоанна облизывала варенье, сидя на коленях матери. Серион, казалось, любил ее, несмотря на то, что она не была похожа на Ланнистеров, и Джейми полагала, что этим стоило утешаться.

– Как умно с его стороны, – сказала она, почти не скрывая яда в своем голосе. – Всегда печься об интересах семьи превыше всего.

– Я была бы не против быть матерью королевы, – сказала Лиза, но по голосу не казалось, что она была убеждена. Все же она попыталась утешить ее. – Говорят, его величество – сам Воин во плоти, Джейми. Тебе будут завидовать все женщины Вестероса.

– Даже ты? – спросила Джейми, и испытала укол вины, когда лицо Лизы стало затравленным.

– Конечно нет, – пробормотала Лиза, но взгляд ее голубых глаз опустился к столу. – У меня самый галантный и добрый лорд-супруг.

Свежий летний бриз всколыхнул скатерть.

– Лиза, – тихо сказала Джейми. – Я не глаза и уши моего брата. Ты можешь говорить со мной свободно.

Лиза снова посмотрела на ее, прижавшись губами к медным локонам дочери.

– Я люблю Сериона, честно. Но он… – она поколебалась и продолжила. – Он редко мной доволен, и я не могу… Я не знаю, как сделать его счастливым, – призналась она. – Я пытаюсь дать ему сына, пытаюсь, но Джоанна еще даже не оторвана от груди…

– Тебе всего восемнадцать, – нахмурилась Джейми. – У тебя полно времени, чтобы забеременеть.

– Конечно, – ответила Лиза, и в первый раз Джейми услышала колкость в ее обычно печальном тоне. – Но твой брат не самый терпеливый мужчина.

– Чего нет, того нет, – согласилась Джейми, отпивая теплого молока.

Когда Серион все же проскользнул однажды ночью в ее комнату, она перевернулась на бок, спиной к нему, и ничего не сказала, даже когда он улегся рядом с ней. Его рука скользнула по ее ноге, по бедру, пока не легла на бок. Джейми все еще молчала. Его ладонь была горячей, и она солгала бы, заявив, что он не возбуждал ее, даже теперь. Она и правда была ничтожеством. Она видела, каким он был на самом деле, и все равно, он заставлял ее течь.

И казалось, он это знал. Он поцеловал ее в шею.

– Уже так долго, – прошептал он ей на ухо. – Джейми, пожалуйста. Ты же знаешь, какой я без тебя.

– Я знаю, какой ты, всегда знала, – тихо сказала она. – Со мной или без меня.

Это не остановило его, и он повернул ее, задрал ее сорочку. Джейми схватила его за руку и прильнула к его уху.

– Я завизжу на весь замок.

Он усмехнулся.

– Значит, придется занять твой рот, сестрица.

– Если хочешь сына от своей жены, то лучше подумай как следует, – сладко сказала Джейми. – Потому что я начисто откушу тебе то, чем наследников делают.

Он зарычал от раздражения, отталкивая ее руку.

– Почему с тобой так трудно?

– Я не хочу тебя, – прошипела она. – Вот почему.

– Ты лжешь, – фыркнул он, но она отстранилась, когда он попытался скользнуть рукой ей между ног. – Джейми! – рявкнул он, притягивая ее и подминая под себя.

Она посмотрела на него.

– Делай, что хочешь, – прорычала Джейми. – Но даже не думай, что я буду наслаждаться. Если бы то хоть вполовину был так внимателен к Лизе, она уже была бы беременна.

Он ударил кулаком в подушку рядом с ней, вцепившись в ее локоны. Но он скатился с нее, вышел из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.

Пришли новости, что Нед Старк вернулся в столицу с телом своей сестры. Драконий Камень был взят, но не последние Таргариены. Рейла умерла родами, но дети, принц и новорожденная принцесса, сбежали. Джейми вышивала подвенечный плащ, вместе с невесткой и тетками, готовясь к путешествию в Королевскую Гавань, ее проклятье с тех пор, как она расцвела.

Когда они въехали в город, простой люд сплевывал при виде красных с золотом знамен, но они разразились радостными криками при виде Джейми, с цветами в ее золотых волосах, улыбкой на лице, одетую в золотое с черным кружево, в честь ее нового дома. Она еще улыбалась, когда въехала в Красный Замок, любезно поблагодарив своего близнеца, когда он помог ей спешиться с Лореона.

Волосы Роберта Баратеона были длиннее, чем она помнила, борода – шире, но он был все так же высок и широк, пусть и не так красив, как Рейгар или даже Серион. Но она почти сочла, что так лучше. Он не был похож на короля. Он был похож на заблудившегося солдата. Но он поприветствовал ее как полагается, приложившись поцелуем к ее руке.

– Миледи, – сказал он.

– Ми… Ваше величество, – быстро поправилась Джейми и присела в низком реверансе, не отрывая от него взгляда. – Я с нетерпением ждала этого дня.

– Неужели? – казалось, он готов рассмеяться. Было в нем что-то хрупкое, несмотря на его очевидную силу и низкий голос.

– С таким же нетерпением, как и вы, уверена, – усмехнулась она и с улыбкой повернулась к своей семье, когда с лица ее будущего мужа слетела маска наигранной любезности.


========== Глава 12 ==========


Джейми поцеловала мужа и повернулась, все еще держа его за руку, лицом к толпе. Великая Септа Бейлора была наводнена светом полуденного солнца, ее двери были распахнуты, чтобы позволить всем, кто собрался во дворе, видеть, что происходит внутри. Скамьи септы занимали лорды и леди из великих домов, а простой люд ждал снаружи, ревя от восторга, когда новобрачная пара спускалась по ступеням. От удушающей жары и шума у нее кружилась голова, но это не было неприятно. Она чувствовала себя почти пьяной, словно все это было не на самом деле, будто кто-то другой управлял ее шагами.

Плащ Баратеонов тяжестью лежал на ее узких плечах, и Джейми с трудом высоко держала голову, стараясь не терять улыбки, как бы нелегко ей не приходилось. На ее шее сверкало золотое ожерелье, украшая голую кожу груди. Вырез ее свадебного платья спускался угрожающе низко, только легкий лоскут кружева не давал случиться скандалу. Лиф платья сверкал золотыми нитями и нашитыми рубинами, длинные рукава падали волной, достигая пола. Джейми редко высоко собирала волосы, но сегодня они были заплетены словно корона, в которую были вплетены вянущие розы, несколько непослушных локонов уже выбились из нее.

Она никогда раньше не чувствовала себя настолько прекрасной, такой могущественной, как когда они вышли наружу в жаркий солнечный день, и толпа взревела, приветствуя и крича:

– Король Роберт! Королева Джейми!

Женщины смотрели на ее мужа, словно он был богом среди смертных: Роберт подстриг волосы и сбрил бороду для церемонии, и с его темными волосами, сильным подбородком и ярко-синими глазами, тяжело было найти мужчину красивее. Мужчины смотрели на нее… Ну, мужчины смотрели на Джейми как всегда, но немного по-другому, потому что теперь она была их королевой. Какими бы похотливыми не были их взгляды, теперь в них было и опасение.

Джейми решила, что ей нравится тревога, которую она теперь внушала противоположному полу. Хорошенькая юная девица внушала желание. Прекрасная королева требовала уважения. Рейла Таргариен была хорошей женщиной, учитывая обстоятельства, но как королева она почти не существовала. Джейми собиралась быть другой. Может быть она и не будет править так, как Роберт, но она теперь была самой высокопоставленной дамой Вестероса, и должна была вести себя согласно этому. Теперь, когда она стала замужней женщиной, ей не смогут так помыкать или игнорировать, как раньше.

Теперь она не была Ланнистер, она больше не была пешкой. Но она сомневалась, что Тайвин или Серион согласятся с таким решением. Они, вместе с Тирионом, Лизой, Джоном Арреном, братьями Роберта, мрачным Станнисом и маленьким Ренли, шли за королем и королевой на выходе из септы. Джейми не оглядывалась. Она уж достаточно насмотрелась на отца и брата, ожидая их указаний. Они оба были поглощены собственными интересами, годами их устраивало, что они делали ее несчастной, только чтобы увидеть ее, а вместе с ней и их, на троне.

Все, чего хотела Джейми – быть с Серионом. Она просто хотела, чтобы они были счастливы. А теперь она была королевой Роберта, а он будущим верховным лордом Западных Земель, и Джейми не была счастлива. Но она не была и несчастна. Весь день ее глаза были сухими, а в горле не было комка. Роберт не был ее первым выбором, как и она не была его, но пока что он был достаточно дружелюбен, пусть она и видела, какое у него было лицо, когда Верховный Септон объявил их мужем и женой. Он представлял на ее месте другую. А какая-то малая, жалкая часть ее притворялась, что мужчина, снявший с нее девичий плащ, был светловолосым и зеленоглазым.

Но реальность заключалась в том, что она теперь была замужем за Робертом, он был женат на ней, и детские мечты о потерянной любви им ничем не помогут. Джейми понимала, что теперь ее долг – заставить Роберта полюбить ее или хотя бы привязаться к ней. Ее долг – родить ему детей, чтобы забылась династия, правившая триста лет, а теперь свергнутая и замененная новой, от рода короля повстанца и его жены. Джейми не была этим довольна, но она могла это принять. Она просто не могла больше сидеть без дела.

– Народу ты нравишься, – сказал ей Роберт. Это было неосторожно добро с его стороны, и она начала понимать, что это был его главный грех – он не был осторожен, ни в словах, ни в поступках. Он не был жестоким и не был сострадающим. Он просто был человеком мгновения. Наверное в этом смысле они были похожи больше, чем кто-либо ожидал.

Джейми посмотрела на него снизу вверх – она была высокой для женщины, но он все равно возвышался над ней – и улыбнулась:

– Они полюбили бы любую женщину на моем месте. Их надежды связаны с вами.

По его лицу пробежала тень, несмотря на солнце, и Джейми отвернулась, чтобы помахать толпе.

Во время пира Джейми сидела рядом с Робертом, но после начала танцев, которые возглавили они, она нашла Лизу, одетую в платье глубокого изумрудного цвета, она выглядела потерянной без Джоанны на ее руках. Девочка уже легла спать. Лиза выглядела так, словно сама уже предпочла бы постель.

– Жаль, что лорда и леди Старк нет с нами, – сочувственно сказала Джейми.

Лиза поджала губы.

– Полагаю, они очень заняты, устраиваясь в Винтерфелле. К тому же моей сестре следует следить за сыном.

Сын, а не дочь, как у Лизы. Джейми слышала, мальчика назвали Робб, в честь ее мужа.

– Я думала, мы могли бы их навестить, после Королевской Гавани, – продолжила Лиза, – но Серион… Ну, он думает, нам лучше вернуться в Утес Кастерли.

Джейми сжала плечо молодой женщины.

– Когда вы снова забеременеете, я бы хотела, чтобы вы вернулись сюда. Мне будут нужны фрейлины, и двор будет вам полезен, – если уж ничто другое, то хотя бы уйма поводов отвлечься. В Утесе Лиза угаснет. Двор был бы счастливой переменой.

– Я бы этого хотела, – улыбнулась рыжеволосая девочка, и тут Джон Аррен пригласил Джейми на танец.

После него она оказалась в паре со Станнисом Баратеоном, который, по его скованному поведению, казался скорее мальчишкой десяти лет, а не взрослым мужчиной двадцати. Он едва и слово ей сказал, пока она не спросила его, как он устроился в своем новом замке на Драконьем Камне, и мужчина напрягся, словно ключ, повернутый в скважине.

– Найти желающих служить Баратеону на этом острове было… нелегко, – выдавил он.

Теперь Джейми поняла. Он счел это оскорблением, то, что Роберт отдал ему Драконий Камень, а Ренли, мальчику семи лет, Штормовой Предел, их родовое гнездо. Какой человек захочет править островом, который традиционно был жилищем Таргариеном, и на котором наверняка до сих пор кишат их сторонники?

– Это пугающий замок, – согласилась она. – И все же, это ведь обязанность королевского наследника, разве вы не согласны, милорд?

Он нахмурился.

– Я не понимаю, что…

– С божьей помощью, я подарю его величеству множество здоровых детей, – невинно сказала Джейми, – но до тех пор разве не вы наследник вашего брата, следующий в линии наследования на трон? Драконий Камень всегда был замком наследного принца, и хотя вас называют лордом, вы есть тот кто есть, брат короля.

Станнис молчал, и она едва не споткнулась, когда он неправильно повел ее в конце танца, но Джейми продолжала ровно смотреть на него.

– Я не знаю желаний Роберта, – сказала она, – но я сочла бы Драконий Камень искренним подарком, пусть с ним вам достается тяжелый груз.

Он не согласился с ней, но не нахмурился и не стал спорить, что она сочла хорошим знаком.

К тому времени, как позвали к провожанию в постель, было очевидно, что Роберт был пьян. Джейми сама подвыпила, она не привыкла сдерживаться. Она напилась с Меларой Хезерспун, с которой они по-девичьи хохотали, чтобы не танцевать с Серионом, который во время церемонии только и улыбался, но когда приблизилось окончание, он словно осознал наконец, что следует сделать, чтобы брак был признан завершенным – что Джейми придется пустить другого мужчину к себе между ног.

Джейми сама не ждала этого дела с нетерпением, но она уже спала раньше с пьяным Серионом, и пусть любви тут не было, она не была скромной девственницей, никогда раньше не видевшей члена. Но именно так она и должна была себя вести, а потому она постаралась стыдливо покраснеть, когда к ней приблизились гости-мужчины. Среди них был Серион, хотя он очевидно сдерживался. Последнее, что было им нужно – чтобы все провалилось, потому что он не сумел проводить как подобает свою сестру на брачное ложе.

К счастью, первым к ней подошел Станнис, и он немного напряженно поднял ее на руки, к удивлению всех присутствующих, Джейми в том числе. В его прикосновениях не было похоти, и он шел очень быстро, пока остальные мужчины следовали за ним, пытаясь ухватить ее, дернуть за завязки платья или потянуть за волосы. Джейми поняла, что это твердая приверженность ее деверя морали и благопристойности заставила его постараться ее защитить, и это был добрый жест, к тому же было забавно видеть лицо Сериона, когда он увидел ее на руках у Станниса Баратеона, а не кого-то еще.

– Благодарю вас, милорд, – улыбнулась она, когда он наконец опустил ее на ноги в ее комнате, и потянулась, чтобы целомудренно поцеловать его в щеку. Бледный и изнуренный, Станнис моментально побагровел, и он резко вышел из комнаты, вытолкав перед собой радостных зевак. Джейми на секунду встретилась взглядом со своим близнецом, и когда он нахмурился, она вызывающе подняла подбородок.

Роберт, ввалившийся в комнату, уже потерял где-то рубашку, его волосы были спутаны, и он резко захлопнул за собой дверь, заглушая крики лордов и леди в коридоре. Джейми вынимала из волос последние розовые лепестки, когда он поймал ее губы поцелуем, жадным, жарким и властным. Она сжала руки в кулаки и отступила к кровати, где сжалась, схватив его за плечи, пока он боролся с шнуровкой на брюках.

– Позволь, я помогу – прошептала она и сделала это за него, и ахнула, когда он укусил ее за шею, достаточно крепко, чтобы на утро остался синяк.

Джейми обернула ноги вокруг его талии и укусила его в ответ, царапая его грудь, пока он задирал ее сорочку. Он брал ее, как шлюху из таверны, они даже не полностью были на кровати, и она кричала, как шлюха из таверны, стискивая зубы и зажмуриваясь, стараясь, чтобы с ее языка не сорвалось одно имя. Роберт не был так осторожен, он прошептал «Лианна» ей в волосы, когда закончил. Она отпустила его, и его хватка на ее бедрах ослабла, когда они оба опустились на кровать.

Он был слишком пьян, чтобы волноваться, это было очевидно, а она была слишком пьяна, чтобы разозлиться. От них обоих несло вином и потом. Она все еще была почти влюблена в своего брата, несмотря на все горе, что он причинил, а он был слишком поглощен мертвой девчонкой, которую, скорее всего, ни разу даже не целовал. Ей хотелось плакать, и ей хотелось кричать.

Роберт посмотрел на нее тусклым взглядом. Джейми рассмеялась от жалости к ним обоим, и одной рукой прикоснулась к его щеке.

– Попробуем снова, пока ты не вспомнишь мое имя?

– Джейми, – пробормотал он, и она прервала его крепким поцелуем, и перевернулась, чтобы сесть на него верхом – и к черту стеснительных девственниц.


========== Глава 13 ==========


Джейми решила, что брак был легче, чем она ожидала. С Робертом легко было поладить, несмотря на его характер – он не взрывался так готовно, как Серион, и к тому же ей не приходилось особенно трудиться, чтобы направить его, куда ей хотелось.

Роберт был искренне доволен, когда она с готовностью соглашалась отправиться с ним на охоту или в поездки верхом, был искренне доволен, когда она сама предлагала им заняться любовью, искренне доволен радовать ее – он был себялюбив, конечно, но это было себялюбие, которое было легче терпеть, чем у ее отца и брата.

Ее первой попыткой испытать границы власти было решение набрать собственных фрейлин. Роберт оставил это на нее, заявив, что она лучше него знает женщин.

– Вы в этом уверены, ваше величество? – с хитрой усмешкой спросила она, и была вознаграждена радостным смехом.

Роберт требовал внимания и уважения, но он не пытался контролировать каждый момент ее жизни. Его не интересовало, как она проводила дни, какого цвета ее платья, носила она корону или нет. Пока она была доступна ему, душой и телом, его не волновали ее привычки.

Джейми это приносило огромное облегчение. Роберт не настаивал, чтобы она оставалась взаперти в какой-то башне – скорее он был приятно удивлен узнать, что она была хорошей всадницей и охотницей незаурядного таланта.

Он громко восхвалял ее, когда она поразила из лука зайца с другой стороны ручья, и его нисколько не раздражало, что ей нравилось охотиться, как и ему. В этом их отношения были дружескими, чего у Джейми никогда раньше не бывало с мужчинами. Он, конечно, не выбивался из сил, стараясь угодить ей, но и не спешил ее критиковать или затыкать.

Они могли поддерживать разговор и наслаждались совместными трапезами. Джейми предпочитала, чтобы так было, когда обнаружила, что в ее присутствии он пьет меньше, потому что ужины с ней завершались в его спальне, а ни один мужчина не захочет быть слишком пьян, чтобы пропустить это.

Позволить Роберту иметь ее – и иметь его – было приятно. Она не чувствовала того потока эмоций – счастья и горя – как обычно бывало с ее братом, и кроме него ей больше не с кем было сравнивать, но он определенно имел успех среди женщин не только за приятную внешность. Он не был самым внимательным любовником, но опять же, она сама не была такой. Они оба в постели были эгоистичны, и тем самым заставляли друг друга быть более щедрыми на ласки.

Через два месяца после свадьбы она заподозрила, что забеременела. Учитывая, как часто они с Робертом «исполняли свой долг», она не удивилась, что все случилось так скоро. Она была здоровой женщиной восемнадцати лет, а у него и раньше были дети – по крайней мере она слышала о девочке в Долине. Сам факт, что у него были бастарды, ее не беспокоил – ведь он не завел ни одного за время их брака.

Однажды она проснулась, обнаружив, что он проснулся раньше нее, что бывало редко, и он сидел, приподнявшись в постели, и разглядывал ее. Обычно ее муж был открытой книгой, но в этот раз выражение его лица нельзя было разобрать. Она улыбнулась и пожелала ему доброго утра, и он наклонился вперед и поцеловал ее, прежде чем взгромоздиться на нее, и она рассмеялась, ногами отбросив покрывало.

Она рассказала ему после встречи с мейстером. Джейми отказалась видеться с Пицелем, и пусть Роберт не мог изгнать его из Малого Совета без обращения к Цитадели, она как королева могла требовать кого угодно, чтобы следить за ее здоровьем. А потому ее осмотрел Орсин, лысеющий худой мужчина, урожденный Флауэрс. Когда он подтвердил ее подозрения, она с достоинством улыбнулась и отослала его, и только потом осознала, что случилось.

По всему, она должна была счастлива, что носит ребенка Роберта. Но она всегда… Ну, с тех пор, как она была маленькой, ребенка в своих руках она всегда представляла светловолосым и зеленоглазым, как она и Серион. Это приносило ей утешение, мысль, что однажды они с ее братом создадут что-то общее между ними, что-то их собственное. Конечно этого не будет, не могло быть, и она не желала иметь ребенка от Сериона больше, чем желала быть королевой.

Если ребенок будет мальчиком, он будет королем на Железном Троне. По крайней мере этим она должна гордиться. Она войдет в историю как мать короля. Джейми попыталась представить себе слова на пергаменте, и тут же прогнала эту мысль. Она хотела больше того, больше чем краткое упоминание о любящей жене и нежной матери. Она хотела перемен. Она хотела справедливости для жертв Эйриса, Рейгара и ее отца.

И у нее были идеи, как этого добиться.

Роберт вернулся с заседания малого совета недовольным. Джейми отчаянно хотела участвовать в совете, но решила не пытать удачи, пока не родит ему ребенка. Жене можно потакать. Мать полагается слушать. Ему будет намного тяжелее отказывать ей, когда у ее груди будет ребенок Баратеон, законный сын или законная дочь, с темными волосами и ярко-синими глазами.

– У меня есть новости, которые тебя развеселят, – сказала она ему за ужином, проворно нарезая запеченное мясо. Ее прическа была простой – распущенные волосы, так он предпочитал, несколько локонов свисали у ее лица. Ее бледно-голубое платье было низко вырезанным, но при этом элегантно задрапированным. Она будет скучать по таким платьям, когда станет матерью.

Она хорошо понимала, что женщина-мать, особенно если она королева, не может одеваться так… соблазнительно. Это было смехотворно – как будто мужчины теряют желание к своим женам, когда они рожают им сыновей или дочерей – но этого от нее ждали. От них обоих. И наследника.

Он посмотрел на нее поверх кубка с элем, нахмурив толстые брови.

Джейми протянула руку и взяла его ладонь в свою – ее рука утонула в его, когда она потянула ее к своему животу, потом чуть ниже. На секунду он растерялся, потом он вдруг резко поднял голову, глядя ей в глаза, и она видела, как понимание словно молния скользнуло по его лицу.

Нежности никогда не давались Роберту легко, но когда он поднял ее на руки, не обращая внимания на лязг падающей посуды и ее вскрик, Джейми почувствовала почти успокоение. Король был очарован своей женой, все придворные говорили об этом, менестрели пели об их любви, неужели так неправильно было в это поверить, пусть всего на несколько коротких секунд? В конце концов у них будет общий ребенок. Даже если бы они ненавидели друг друга, это могло бы их немного сблизить.

Серион с отцом прибыли ко двору, когда она уже была на пятом месяце, ее живот уже было видно под ярко-зеленым платьем. Лизы с ними не было – Джейми не знала, рассердиться этому или испытать облегчение. По крайней мере, решила она, ее невестка могла жить в покое следующие несколько месяцев.

Роберт был добр с ней во время беременности, хотя он немного отдалился. Казалось, он не знал, что делать с беременными женщинами – скорее всего, полагала Джейми, потому что большую часть жизни у него был только один брат, и он был всего на год младше него. И все же, ее тело нравилось ему в постели, возможно потому, что теперь ее грудь была больше, а волосы, как он утверждал, гуще и соблазнительнее.

А потому она позволила себе капризно вздернуть подбородок, когда муж гордо положил руку на ее тонкое плечо, и двое мужчин, которые управляли ею всю ее жизнь, поклонились ей, пусть и несколько скованно. Отец поздравил ее, она его поблагодарила, и они с Робертом ушли на собрание совета. Ей не нравилось, когда отец нашептывал что-то Роберту наедине, и кроме того, это оставило ее с братом, пусть даже у дверей стоял королевский гвардеец – он был далеко и мог не услышать.

Серион смотрел на нее, жадно, ревниво, открыто.

– Джоанне будет приятно иметь товарища для игр, – сладко пропела она, чтобы разозлить его еще больше.

– Десница уехал, – холодно прервал он ее.

– Да, – ответила она. – В Дорн, чтобы договориться о мире, дабы у нас не случилось еще одного восстания.

– Пусть восстают, – ухмыльнулся он. – И мы сотрем их в песок, из которого они выползли.

– Вижу, ты забыл девиз Мартеллов, – невесело пошутила она.

– Отец беспокоится, – сказал он. – Клиган пропал.

Джейми мягко улыбнулась ему со своего места.

– Наверное, ворон заблудился.

Взгляд Сериона в мгновение из раздраженного стал встревоженным.

– Что? – рявкнул он.

– Его величество не нуждается в согласии лорда, когда лишает головы его знаменосцев, - Джейми беспечно пожала плечами. – Но все же вежливо было бы потом об этом сообщить.

– Клиган и Лорх мертвы? – прошипел он, его взгляд был бешеным.

Она ответила ему снисходительной улыбкой.

- Да, братец. Я думала, что высказалась достаточно ясно.

– За какие преступления их казнили?

– Ну, за убийство и изнасилование, помимо прочего, – пропела она. – Недостатка в свидетелях на суде не было. Клиган хотел было потребовать испытания поединком, но к несчастью заболел в тюрьме. Боюсь, к концу он почти ничего не соображал от лихорадки.

– Джейми, – Серион был в ярости. – Как ты могла?

– Я не опускала меч, братец. Такое обычно делают люди вроде сира Илина.

Он ударил кулаком по подлокотнику ее кресла, но Джейми заставила себя удержаться от желания вздрогнуть, она ровно дышала, глядя в его красивое сердитое лицо.

– Когда отец узнает об этом…

– Когда отец узнает об этом, он всесторонне поддержит решение короля казнить двух известных клятвопреступников и детоубийц в интересах мира с Мартеллами, – взорвалась Джейми, – потому что иначе он посеет подозрения, что тоже был замешан.

– Они были нашими людьми! Ты не представляешь, насколько ценен был Клиган для нашего дома? – теперь он сжимал не ручку ее кресла, а ее руку, не так сильно, чтобы остались синяки, но достаточно, чтобы напомнить, как он ударил ее, во время взятия города, когда она звала Элию и ее детей.

Джейми проигнорировала возникшее в ней желание, и стыд, который накатил на нее вместе с ним. Его губы были так близки к ее, его дыхание ощущалось на ее губах. Она подумала о маленькой Рейнис, и его губы показались похожими на червей.

– Ты моя сестра, ты, мелкая неблагодарная дура, – ответил он. – Так ты платишь за все, что отец сделал для тебя, принижая…

– Отпусти меня, – прорычала она, – или я позову людей, чтобы тебе переломали каждый палец на твоей руке.

Он отпустил ее и в шоке отступил от нее. Джеймиподнялась на ноги и встала перед ним, злая, беременная, бесстрашная.

– Уверена, Сандор Клиган с большим желанием займет место его брата, – сказала она. – Что же касается Лорхов, что ж, мне кажется, они не слишком горюют о потере бедного Амори. Его пустой череп будет лучше смотреться на стенах крепости Дорана Мартелла.

– Уверен, ты считаешь себя такой умной, шепчешь на ухо Баратеону, пока он изливает в тебя свое семя, – руки Сериона немного подрагивали, как будто он едва сдерживался от желания схватить ее и встряхнуть. – Но я этого не забуду. У тебя есть долг перед…

– Мой долг здесь, – она положила руку на живот, – и постарайся не забывать этого, братец. Я теперь замужняя женщина. Я поступаю, как велит мой муж, а не отец или брат.

В своем триумфе она испытывала такой восторг, какого не помнила с тех пор, как ей было десять, и она играла деревянным мечом. Это была выигранная битва, какой бы маленькой и дешевой не была победа, какой бы печальной она не оказалась потом.

Серион ушел в безмолвном гневе, и он так резко захлопнул за собой дверь, что она едва не покосилась в петлях. Джейми вернулась в кресло и позвала служанку, чтобы та наполнила ей ванну. Ее спина болела, а ноги ныли. И все же, многие говорили, что королева была особенно радостна за ужином в тот день, весело щебеча, хотя взгляды ее отца и брата, казалось, могли поджечь зал вокруг них.


========== Глава 14 ==========


Дочь Джейми родилась, когда король и большая часть двора навещали семью его матери на острове Эстермонт. Роды были долгими и тяжелыми, но они не были жестокими или опасными. К девятому месяцу беременности Джейми была уверена, что никогда больше не захочет проходить через это снова – ранние месяцы были неплохи, но чем больше она была, тем раздраженнее становилась, и пребывание взаперти ей не подходило.

– Да ради богов, откройте окна, – выдавила она между криками боли, когда рожала ребенка, и удивилась, увидев, как Серион быстро прошел через комнату, чтобы сделать это. Джейми сначала накричала на своего брата, чтобы он убирался, когда у нее отошли воды, и повитуха уговаривала, чтобы она перестала ходить по комнате и легла, но она почувствовала себя так одиноко, и когда прибежала Лиза, сама уже беременная, чтобы держать ее за руку, Серион вернулся вслед за ней.

Еще две схватки, и ребенок выскользнул в этот мир, заливаясь громким криком. Джейми выдохнула, не заметив, что задерживает дыхание, и осела назад, заливаясь слезами, опираясь на Лизу, которая тоже плакала. Серион подошел ближе к кровати, но он смотрел на Джейми, не на ребенка, которого осмотрела повитуха, прежде чем объявить:

– Здоровая маленькая принцесса, ваше величество.

Комнату наполнила тишина, прерываемая только криками ребенка.

– Дайте ее мне, – хрипло сказала Джейми, и ей протянули узелок: девочка была большой, что не должно было удивлять, учитывая, кто был ее отец. Это был ленивый солнечный летний день, и ветерок из-за окна шевелил занавески. У принцессы были густые темные локоны, круглые щеки, и она крепко держалась за палец, который протянула ей Джейми.

– Она красавица, – искренне сказала Лиза. Серион, взглянув на лицо девочки, быстро покинул комнату, словно он втайне надеялся, что у ребенка будет внешность Ланнистеров. Возможно, тогда он мог бы притвориться, что это был его ребенок, хотя это было невозможно. Джейми уже несколько лет не спала с ним.

Мариам, так назвала Джейми девочку через пару часов. Сильное баратеоновское имя, потому что такой девочкой она и была. Она никогда не будет похожа на нее, понимала Джейми, и часть ее страдала по этому. С другой стороны, возможно, она ощущала бы себя хуже, если бы это был сын. Сын никогда не был бы по-настоящему ее. Он был бы будущим королем, наследником Железного Трона, мальчиком своего отца.

Мариам не была мальчиком своего отца. Он почти не попытался скрыть неудовольствие, что родилась дочь, хотя и говорил настойчиво, что и правильно, что первой родилась девочка, перед сыновьями. Джейми не хватало ни терпения, ни времени, на то, чтобы примирить его с случившимся. Помимо всего, нее очень болели груди, все тело было таким, словно ее сбросили с лошади, она взрывалась чаще, чем за весь почти год их брака, и казалось, ее мужа это полностью выбило из колеи, потому что он явно считал, что она способна ощущать исключительно только веселье и страсть.

Они ссорились, громко, и то, что ходили слухи, что получив ворона, что у него родилась дочь, а не сын, король пошел за утешением к одной из своих хорошеньких кузин Эстермонт, делу не помогало. Джейми теперь впервые увидела, как ведет себя Роберт, когда выходит не так, как он ожидал: мрачно, капризно, как обиженный ребенок, которую не подарили обещанный подарок.

Он с нетерпением ожидал, что она снова станет такой, какой была до рождения Мариам, что будет радостно ожидать его в постели, чтобы дать ему сына. Джейми понимала, что это будет нужно сделать в следующие годы, но она не собиралась немедленно снова беременеть. Прежде всего, ей вообще не хотелось ни с кем заниматься любовью, тем более, что нужно было заботиться и кормить ребенка.

Она любила Мариам, подумала она, более чистой любовью, чем кого-то еще. Мариам была невинной и совершенной. Она ничего не знала о мире и его жестокости. Джейми твердо решила, что она ни в чем не будет нуждаться, и никогда не пройдет через то, что пришлось пройти ее матери, не почувствует себя покинутой или использованной, снова и снова, и снова.

Роберт относился к девочке ласково, он точно не помыкал ею или выказывал ей недовольство, но Джейми знала, что он не чувствовал то же, что она. Может быть он и был рад, что у него дочь, похожая на него, но Мариам не была сыном, которого он себе представлял. Он был разочарован, а когда Роберт разочаровывался, он развлекался выпивкой, охотой и женщинами, всем тем, что ему так нравилось.

Вначале Джейми была готова не обращать на это внимания. Она понимала, что он пойдет к шлюхам, раз ему недоступна жена. Если бы только он был скрытным, незаметным, если бы относился к ней с уважением, она была уверена, что точно не стала бы обращать внимание.

И все же, скрытность не была сильной стороной ее мужа, и пусть он никогда не позорил ее и не насмехался над ней на людях, когда она впервые зашла в его комнату с пятимесячной Мариам на руках, и обнаружила короля в обществе двух девок из таверны, ее крики чуть не обрушили башню.

Она не ненавидела Роберта. Это не было личным. Он тоже не ненавидел ее. Но любой шанс на то, что их брак стал бы чем-то более глубоким, личным… Джейми чувствовала, что это испарилось, угасло пламя, из-за его поведения после рождения их первого ребенка.

Может быть, если бы она родила ему сына, все было бы по-другому.

Но все же Джейми сомневалась в этом. В начале их брака Роберт холил и лелеял ее, потому что она была легкой на подъем, веселым отвлечением от его горестей. От горестей их обоих. Но ее образ померк в его глазах, когда она стала слишком беременной, чтобы привечать его в постели, а потом не сумела родить ему сына, которого он ждал с таким нетерпением.

А Роберт, быстро поняла Джейми, не интересовался вещами, если они теряли для него былую привлекательность. Она больше не была ему желанна, потому что он увидел ее такой, какой она была на самом деле, злобной, нетерпеливой, иногда яростной – и то же случилось с ней.

Она старалась отвлечься, балуя Лизу, которая родила Сериону сына, которого он так отчаянно хотел, когда Мариам было полгода. Роды были достаточно легкими.

– Легче, чем с Джоанной, – со слабой улыбкой сказала ей Лиза, сжимая в руках маленького ребенка. Серион церемонно прикоснулся губами ко лбу жены, словно она сама была ребенком, которым он гордился, и назвал малыша, с такими же светлыми волосами и счастливой улыбкой, как у него, Герольдом.

Джейми явно дала понять брату, что не хочет видеть его рядом со своей дочерью, и он не спорил. Она подозревала, что он терпел существование Мариам, потому что она была дочерью, а не сыном, наверняка он испытывал извращенное удовольствие от мысли, что у Роберта до сих пор не было наследника, а у него был. Каждый раз, когда он смотрел на нее, она видела это в его глазах, словно он говорил: “Видишь? Думала, что избавилась от нас с отцом, а теперь тобой управляет другое чудовище”.

Он был прав. Но она все равно предпочитала пьяные выкрики Роберта холодному молчанию Тайвина. По крайней мере, когда Роберт был зол, он четко давал тебе об этом знать. Ее муж не стал бы молча ждать и плести интриги. Если она расстраивала его, то тут же это узнавала. Джейми редко отказывалась от споров с Робертом, в особенности когда дело касалось его твердой решимости, что брата и сестру Рейгара, которые прятались в Эссосе, нужно убить.

– Они тебе ничто, – рявкнула она на него однажды вечером, когда Мариам уложили спать, и Джейми могла ругаться с ним сколько пожелает.

– Драконье отродье…

– Дети Элии тоже были драконьим отродьем, ваше величество? – прошипела она, вцепившись ногтями в украшенную вышивкой обивку спинки стула, за которым она стояла, зло глядя на него. Она слышала слухи о его реакции на их смерти, но не знала, насколько стоит им верить. Теперь же, когда он сам был отцом, она не представляла, чтобы его радовала смерть ребенка, но…

Роберт не смотрел ей в глаза, и это ничего не опровергало, и не подтверждало, кроме его трусости.

– У тебя есть твой трон, – сказала она. – Двое детей, спасающихся от смерти, тебе ничем не угрожают.

– Через десять лет, – рявкнул он, шагнув к ней, – Визерис будет мужчиной девятнадцати лет, не ребенком. Сын Безумного Короля захочет вернуть себе трон.

– Тогда ты встретишь его в бою, как его брата, – взорвалась она. – Во имя богов, Роберт, что за мужчина станет посылать убийц за детьми…

Он едва не ударил ее. Она это поняла, и он это понял, по тому, как он рванулся вперед, подняв кулак, как Джейми бросилась к двери, слишком рассерженная и злая, что он посмеет ударить ее, его королеву, чтобы испугаться. Роберт замер, и они уставились друг на друга, тяжело дыша, совсем как много раз раньше, но на этот раз не после порыва безудержной страсти, а в злобе и гневе, которые лежали намного глубже.

– Если ты когда-нибудь… – начала она, но он покачал головой.

– Джейми, я…

– Нет, – резко сказала она. – Я не покорная жена пьянчуги, чтобы меня избивали, как последнюю шлюху. Я королева Семи Королевств, и если ты ударишь меня, я позабочусь, чтобы все при дворе видели следы от твоих ударов.

Он вспыхнул от гнева и стыда, и она попыталась увидеть в нем того непокорного молодого человека, за которого вышла замуж, за его бородой и яростью, от которой он казался в два раза больше. Не прошло еще и двух лет. Неужели они уже потеряли друг друга? Возможно, она никогда не полюбила бы его, но она надеялась достичь с ним взаимопонимания.

Она оставила его там, захлопнув за собой дверь, и пошла в детскую. К ее удивлению, там она нашла своего брата, который смотрел на своего младенца сына в колыбели. Она никогда не думала, что Серион, который был жестоким, мстительным и, иногда ей казалось, таким же безумным, как Таргариены, мог смотреть на кого-то с такой любовью, сколько бы в этом не было собственничества и гордости.

Но он не слышал, как она вошла, и на несколько коротких секунд, она позволила себе представить, что это ее ребенку он так улыбается. Он выглядел настоящим королем, стоя там в лунном свете. Потом он повернулся к ней, и этот взгляд исчез, и он снова стал ее близнецом и брошенным любовником.

– Он ударил тебя? – резким, словно лезвие, тоном прошептал он.

Джейми молча покачала головой, а потом, к ее отвращению, позволила ему притянуть ее к себе в почти целомудренное объятие. Она должна была оттолкнуть его, должна была приказать ему убраться, но он не пытался поцеловать ее или коснуться, только обнимал ее, как брат обнимает сестру, которую любит чистой и целомудренной любовью, и она позволила ему это.

– Если он когда-нибудь тебя ударит, – прошептал он в ее волосы, – я убью еще одного короля.

– Ты не сделаешь этого, – устало пробормотала она ему в грудь. – Не будь глупцом, Сери.

– Я что угодно для тебя сделаю, – сказал он, и она знала, что это ложь, но он так сладко лгал, что это было почти утешение, и когда он отстранился и поцеловал ее, она позволила ему, и даже ответила ему на несколько секунд, прежде чем отстраниться.

– Нет, – сказала она, положив руку ему на грудь. – Мы не можем.

– Мы могли бы, – жадно сказал он, но тут маленький Герольд заворочался во сне с всхлипом, и Мариам с криком проснулась, и они оба посмотрели на своих детей, дочь и сына, от другого отца, от другой матери.

Джейми пошла к своей дочери, и когда она повернулась, с Мариам в руках, тихо напевая под нос, как когда-то делала ее мать, он уже ушел. Она почти заскучала по нему, но она отогнала это мысль, глядя на лицо своего ребенка. Этого должно было быть достаточно, раз она не могла, не имела права заполучить своего брата, а Роберт никогда и не принадлежал ей, с самого начала.


========== Глава 15 ==========


Хайгарден произвел на Джейми положенное впечатление, когда она вышла из кареты, держа на руках дочь. В детстве она никогда не бывала в Просторе, и это ее почти опечалило, когда она увидела его в его летнем великолепии: воздух был наполнен ароматом тысяч разных цветов, поля отливали золотом под жаром солнца. Люди были довольны и счастливы, и почему бы и нет? В королевстве царил мир, и лето еще не показывало признаков окончания.

Перед процессией, входящей в великолепный замок из белого камня, пролетела бабочка, и Мариам хихикнула, попытавшись ухватить ее пухленькой ручкой.

– Ты слишком медленная, милая, – с улыбкой сказала ей Джейми и поцеловала малышку в бровь. Лиза и Мелара шли за ней вместе со своими детьми.

Лиза была на шестом месяце, и Джоанна бежала вприпрыжку рядом с ней, пятилетняя девочка с сильной волей, ее медные локоны отливали на солнце. Герольду был один год, и он был на руках матери, любопытно разглядывая все вокруг. Он был так похож на Сериона, что Джейми почти нервничала, когда ей приходилось иметь с ним дело.

Мелара уже пять лет была замужем, и у нее было две дочери, близнецы, Ханна и Петра, одна темноволосая, как мать, другая темно-рыжая, как отец. Они обе унаследовали от матери склонность покрываться веснушками под солнцем, и Джейми предполагала, что к концу их визита они будут ими покрыты полностью. Был еще и мальчик, Герард, которому едва исполнилось полгода, у него были темные волосы матери и сильный нос, как у отца, который на лице младенца казался чужеродным.

– Это самое прекрасное место, что я когда-либо видела, – пробормотала Лиза, когда Тиреллы высыпали навстречу, чтобы поприветствовать их. Их было очень много, возможно не так много, как всех родственников Ланнистеров, но близко к этому. Они были красивой семьей, у многих из них были густые каштановые волосы. Взгляд Джейми же был сосредоточен на той, что была причиной их визита – пышной девице, хихикавшей и шептавшейся с кузинами.

Янна Тирелл была младшей дочерью покойного Лютора Тирелла, и младшей сестрой Мейса Тирелла, человека, который многие месяцы держал в осаде Штормовой Предел, сняв ее только при приближении армии Неда Старка. Ей было пятнадцать, у нее было круглое лицо, на котором легко появлялась озорная улыбка, ее локоны свисали ниже плеч. Не такая красивая, как Алерия Хайтауэр, высокая и стройная жена Мейса, но все же хорошенькая девушка.

Джон Аррен предложил в жены Станнису Селису Флорент, но Джейми быстро положила этому конец. Брат Роберта мог воспринять брак с Флорентами как оскорбление, и к тому же она однажды видела юную Селису Флорент. Даже если позабыть грубые шутки о ее внешности, Джейми заметила, что она была из тех девиц, что в семнадцать ведут себя как в семьдесят. Она была такая же гордая, как Станнис, нетерпеливая и легко раздражающаяся, и ее явно не привлекала жизнь при дворе.

Конечно, признавала Джейми, Станнис был в этом на нее похож, и его поведение считалось приличным только потому, что он был мужчиной и могущественным лордом. Но впрочем, Джейми видела, что это будет неподходящий брак. Станнису лучше подойдет девушка с сильным характером, верно, но она должна быть более добросердечной и располагающей к себе, чем он, потому что, боги ведают, этот человек предпочитал не заводить друзей, когда можно завести столько врагов. Несправедливо было думать, что хоть какая-то женщина сможет изменить его натуру, но с точки зрения практичности, предпочтительно будет найти ту, кто его уравновесит.

Она очень надеялась, что оценка Мелары относительно Янны Тирелл была правильной, а Роберта не волновало, на ком вообще женить Станниса, главное, чтобы она была высокорожденной и из могущественной семьи Простора. Они срочно нуждались в таком браке, чтобы успокоить волнения.

Она оглянулась на Станниса, который стоял рядом со своими братьями, выглядя так, словно был на военном совещании, а не встречался со своей невестой. Он поймал ее взгляд и по привычке нахмурился. Джейми ярко улыбнулась ему, про себя надеясь, чтобы он, пусть даже не улыбался, хотя бы не выглядел сердитым остаток дня.

Мейс уже поприветствовал Роберта, болтая с ним так, словно они были старыми друзьями, а не воевали друг с другом когда-то. его жена Алерия стояла позади, со своими детьми – Уиллас, старший, был тихим мальчиком почти четырнадцати лет, Гарлан, пухлый мальчик девяти или десяти лет, дразнил Лораса, третьего сына с длинными каштановыми локонами, которому было от силы три или четыре, а еще была маленькая Маргери, которая держалась за брюки Уилласа, пока он не поднял ее на руки. Леди Оленна Тирелл, печально знаменитая мать Мейса, выглядела сварливой маленькой сгорбленной женщиной, чьи седые волосы были уже почти белыми.

Джейми подошла к Алерии, чьи бледно-светлые волосы были заплетены в элегантную косу, свисающую по спине, и попыталась подавить в себе зависть при виде стольких детей.

Всего три месяца назад она потеряла ребенка.

Конечно, на тот момент нельзя было сказать, был это мальчик или девочка, но во снах Джейми это был маленький мальчик, с темными волосами и лицом Роберта, но с ее зелеными глазами. Когда он говорил, он говорил как ее брат, и она просыпалась с криком.

Если бы беременность продолжалась, она была бы уже заметна, и все бы видели, что она гордая мать будущего принца или принцессы. Она обожала Мариам всем сердцем, но чем дольше она не могла родить Роберту сына, тем громче становились шепотки, тем более что Станнис все еще назывался наследником Роберта.

Роберт обожал Мариам, и Джейми не думала, что он стал бы лишать свою дочь короны, если бы она рожала только девочек, но остальные королевства были бы недовольны, если бы корона досталась женщине.

Джейми хотела этого не больше других. Она могла быть королевой, но она не хотела этого груза на плечах маленькой Мариам. Пусть она остается принцессой, невинной, милой и непонимающей последствий власти. Но если Янна родит Станнису сыновей, сильных мальчиков Баратеонов…

Джейми явственно представляла себе, как плетутся заговоры с тем, чтобы посадить на Железный Трон племянника Роберта.

– Ваше величество, – уважительно сказала Алерия, грациозно приседая в реверансе. Она явно была куда более покорной, чем ее муж. Они казались удачно подобранной парой: Мейс был красивым мужчиной, хотя он уже изрядно набрал веса после Восстания, а Алерия находила силы в своих детях. Мальчики поклонились, даже маленький Лорас, и Джейми рассмеялась, когда Маргери мило опустила головку: девочке было не больше трех лет.

– Простите меня, ваше величество, что я больше не кланяюсь и не приседаю, – сухо сказала леди Оленна, глядя на Джейми прищуренными карими глазами. – В моем возрасте это вредно.

– Конечно, миледи, – сладко ответила Джейми. Здесь она должна была быть уверенной в себе, спокойной юной королевой. Любой признак расстройства или неудобства – и они вцепятся в нее. – Я так рада, что наши семьи объединяются.

– Да? – резко переспросила Оленна. – Не знала, что юный Станнис отчасти Ланнистер. Он точно не выглядит на это похожим.

В Хайгардене не было недостатка в еде, удобных комнатах, менестрелях, певцах и шутах, лошадях, садах и дамах. Более всего, в дамах. Джейми казалось, что она окружена: здесь были Алерия, Оленна, Мина Тирелл, теперь Редвин, средняя сестра Мейса и Янны, которая выглядела так, словно была сестрой своего мужа Пакстера Редвина, и их кузины леди Элин Норидж, и леди Лиа Серри, и леди Лиза Мидоуз, и леди Виктария Тирелл, и леди Алис Бисбери…

Джейми и не старалась их различать, она просто ездила с ними верхом и на соколиную охоту. Роберт пытался запретить ей это после потери ребенка, что привело к еще одной жестокой ссоре. Если они вообще разговаривали во время свадьбы, то только чтобы не начались разноситься слухи, что их брак уже разваливается. Уже достаточно было разговоров о его блуде.

По крайней мере, дамы Тирелл были приятным отвлечением от ее забот. Слово “приятный” было бы преуменьшением, чтобы описать их образ жизни. Их дома были богаты, их положение закреплялось заключением нового брака, и они безостановочно источали лесть, распевая хвалы красоте Джейми, ее умению ездить верхом, ее умению управляться с луком.

Они ахали над Мариам, и Джейми могла признать, что ее радовало, когда она смотрела, как Мариам и Маргери вместе играют в цветах. Она хотела, чтобы у Мариам было это, легкое, беззаботное детство под солнцем. По крайней мере, у нее были оба родителя, которые любили ее, что было намного больше, чем когда-либо было у Джейми. Мысль, что она умрет при родах и оставит Мари без матери, приводила ее в ужас.

Сама свадьба была шикарным событием, ее справили в легендарной септе Хайгардена, первой, построенной в Вестеросе. Станнис, который, как знала Джейми, не был религиозен, и возможно, у него были важные причины отринуть богов, после всего того, что он перенес, торжественно произнес клятвы.

Если Янна Тирелл и была недовольна, что выходит замуж за менее красивого, менее высокого, более холодного брата Роберта, она этого не показывала, сияя улыбками в своем восхитительном платье и розах в ее волосах. Казалось, так давно такой же полной надежд невестой была Джейми.

Последовавший за свадьбой пир играли в садах, и Джейми держала свой собственный двор за столом, где сидели одни женщины, наслаждаясь вином и тем, что маленьких детей, включая Мариам, уже отправили спать. Лиза была в лучшем настроении, чем когда-либо в последнее время, скорее всего потому, что почти все время визита она держалась подальше от мужа, да и к тому же, так как она могла родить еще одного сына, Серион был с ней в последнее время помягче.

– Можно было бы подумать, что он с большим нетерпением будет ждать провожания в постель, – прошептала Мелара, когда они с Джейми разглядывали Станниса и Янну. Янна довольно живо что-то рассказывала Станнису, и он, казалось, разрывался между раздражением от того, что считал “бабской болтовней”, и удивлением, что хорошенькая пятнадцатилетняя девушка долгое время с ним разговаривает.

– Тише, – прошептала в ответ Джейми. – Она выглядит довольно счастливой, скорее всего, потому что ее брат велел ей улыбаться всю ночь, но думаю, они станут хорошей парой. Вряд ли он теперь сможет жаловаться, раз Мейс Тирелл отдал ему свою малютку-сестру.

Она отвернулась от пары и повернулась к Роберту… Вернее к месту, где Роберт сидел. Теперь он исчез, и когда она позвала одного из его сквайров, она все поняла, когда мальчик покраснел.

Лиза смотрела на нее с беспокойством, и Мелара тут же вовлекла Мину Тирелл в неловкий разговор. Но Джейми отлично видела жалость, с которой смотрела на нее Элин Норидж. Что-то в ней вскипело. Ее жалели… Какая-то Норидж! Они знали. Все. Все знали, что Роберт где-то трахал одну из Тиреллш, или Флорентшу, или Редвиншу, или Роуэншу, а может одну из служанок или девок Флауэрс, которые тут кишмя кишат.

Унижение, вот что ее сломало, а не понимание, что он снова был ей неверен. Они были на свадьбе его брата, окруженные самыми высокородными лордами. Это не то, чтобы он убрался в город и забрел там в бордель. Тут все было иначе.

Позже она узнала, что это была Делена Флорент. Еще позже, она узнала о беременности девчонки, о ребенке, зачатом под ветками и стеблями великолепного зеленого лабиринта Хайгардена. Но тогда, это была летняя ночь, и когда все увидели, как королева уходит с пира, когда призывы к провожанию в постель еще даже не раздались, все решили, что она в стыде удалилась в свои покои. Вместо этого, Джейми ушла в лабиринт. Если кто-нибудь и видел, как Серион последовал за ней, никто ничего не сказал. Возможно, думала Джейми много лет спустя, они решили, что он пошел ее утешить.

В принципе, именно это и случилось.

Дневная жара наконец начала спадать, и ветерок шевелил листья наверху. Куда бы не посмотрела Джейми, все вокруг было зеленым. Совсем как в Королевской Гавани, где куда ни посмотри, все было красным. По крайней мере, здесь она была одна. Звуки пира угасали вдали, и она слышала только пение птиц и насекомых.

Джейми уже давно не бывала настолько одна. Она и не замечала, как скучала по этому. Она всегда была кем-то окружена, всегда в чьем-то обществе. Она не могла даже поехать кататься верхом одна, как могли мужчины. Нет, королеву надо защищать, за ней нужно следить, держать ее взаперти. В золотой клетке, но тем не менее, клетке.

Ей хотелось упасть на землю и кричать в голос, как ребенку. Она хотела убежать. Но ей некуда было бежать, негде прятаться. Им надо было выбрать другую жену Роберту. Отец был неправ. Он никогда не был прав. Джейми не годилась в королевы, в чьи-либо жены. Если она и была кому-то предназначена, ну, если ей и было суждено быть с мужчиной, она знала, кто этот мужчина, и чего стоит цена любви к нему.

– Джейми.

Она не обернулась.

Руки ее брата обернулись вокруг ее талии, так, словно были для этого предназначены. Она чувствовала его дыхание на своей шее. Джейми просто стояла. Она хотела ударить его, накричать на него, сказать, что это он во всем виноват. Но отец выстроил для него путь, как и путь для нее, и никто из них, несмотря на славящуюся в истории храбрость Ланнистеров, не посмел ему противоречить. Кроме одного случая.

– Скажи мне, чтобы я ушел, – резко сказал Серион. Его рот уже был у ее шеи. Хватка на ее талии усилилась. Ей надо было отстраниться, приказать ему уйти, но все вокруг было зеленым, и она представила себе, как Роберт стонет, проливая свое семя в какую-то девку. Звал ли он своих шлюх Лианной, или только ее? Звал ли Серион Лизу Джейми? Какая разница. Теперь все это казалось детской игрой, когда дети гоняются друг за другом, по кругу, по кругу.

В этом лабиринте все казалось каким-то древним и далеким. Как будто это была богороща. Гарденеры, от которых произошли Тиреллы и прочие в просторе, они молились Старым Богам. Джейми задумалась, что Старые Боги думали о братьях и сестрах, возлегавших друг с другом. Это были боги, которые требовали жертв. Может быть они бы и одобрили.

– Джейми, – опять позвал ее Серион, словно моля, и она чувствовала его через свое платье. В ней дурнотой поднялась ненависть, но это было знакомое чувство, к которому она уже давно привыкла. Которое почти ждала. Ее руки опустились к его рукам, и она вцепилась в него ногтями. Он не отпустил, и она повернулась к нему в его наполовину объятье, наполовину хватке, и, совсем как когда-то в детстве, не было понятно, кто из них кого первым поцеловал.

Потом они вытаскивали листья из волос друг друга, молчаливо и аккуратно, пока в небе загорались первые звезды.


========== Глава 16 ==========


Когда их компания подъезжала к Ланниспорту, их встретил проливной дождь летней бури. Джейми не бывала в Утесе с самой своей свадьбы, по собственному выбору, она сомневалась, что Роберт стал бы противиться, если бы она настаивала, что хочет посетить свой дом.

Но Утес Кастерли уже давно не был ей домом, и единственной причиной, кроме вежливости, почему они ехали туда теперь, после свадьбы Станниса и Янны, потому что Тайвин Ланнистер не потерпел бы, чтобы его внук родился в Хайгардене, и время Лизы уже подходило, и к тому же, Джейми давно не видела Тириона, и она очень скучала по нему.

Он был теперь уже взрослым, и хотя шансы на его брак были малы, она думала, что ему полезно было бы провести время при дворе. Были какие-то… Какие-то слухи, о том, что что-то случилось, какое-то дело с девицей, но она не знала, чему верить.

Это она и сказала Роберту, во время одной из охот по дороге к Утесу. Между мужем и женой установилось нелегкое перемирие, в основном потому что Джейми была оглушена ужасом, чувством вины и ненавистью к себе, когда проснулась на следующее утро с головной болью от вина и следами ее брата между ее бедер. Конечно, ничего в этом нового для нее не было. В последний раз, когда они с Серионом это делали, было точно так же.

Она не знала, почему она думала, что будет по-другому, и если и было по-другому, то потому, что все вышло из-за ярости и злости, по крайней мере с ее стороны, а не из-за черной ямы нежной, но злой любви, что была между ними в прошлый раз. Это мог быть любой другой мужчина, говорила она себе на следующее утро. Это не имело значения.

Но на самом деле имело. Впервые у нее было ощущение, что это она использовала брата, как он использовал ее, многие годы. Одна мысль об этом должна была принести ей мстительное удовлетворение. И она принесла, но ее было недостаточно, чтобы перебороть вину.

Вина должна была ощущаться от того, что она была неверна своему лорду-супругу, и обманула его со своим собственным братом. А вместо этого… Вместо этого, она чувствовала себя, как глупая юная девчонка, которую уговорили переспать до свадьбы, и теперь она умирает от страха, что забеременеет.

Она чувствовала стыд и вину. Пьяная или нет, злая или нет, она слишком уж рисковала. Раньше дело касалось только ее и Сериона, с чего было ей бояться последствий? Если они умрут ради любви, пусть так и будет.

Но теперь она была матерью. У них были дети. Ответственность. Если бы их обнаружили, а их легко могли обнаружить… Она клялась, что не оставит Мариам без матери из-за кровавого родильного ложа, и она не оставит ее без матери из-за крови между ее ног. Осознание, что она любила свою дочь больше, чем любила брата, больше, чем ненавидела своего мужа, ошеломляло. Ошеломляло куда больше, чем должно было.

Она проглотила лунный чай одним глотком. Глупая, глупая девчонка. Было бы катастрофой, если бы она забеременела от своего близнеца, когда она была не замужем. Если бы это случилось теперь, когда она королева, это было бы концом света. Рядом с такой темноволосой Мариам, светловолосый, зеленоглазый ребенок будет выглядеть особенно другим, и это заставит людей чесать языки. Как обычно и бывало.

Она уже считалась слишком уж непокорной, слишком прямой, слишком любящей спорить. Ее вмешательство в брак Станниса не осталось незамеченным. Она горящим взглядом встречала недовольный взор Джона Аррена, но не обращала внимания. В эту минуту Аррен скорее всего желал, чтобы Роберт сам женился на куда более послушной девице Тирелл.

– Мы уже и так достаточно наградили Тиреллов, – многозначительно сказал он ей тогда.

– Лучше пусть толстеют и радуются, чем злятся, что их обошли в пользу Флорентов, – ответила она. – Они правили Югом со времен Эйгона Первого, их так просто не сбросишь.

– Станнис не из тех, кто будет ласков с Мейсом Тиреллом…

– Мейс Тирелл терпел языки и поострее, чем у Станниса, – закатила она глаза.

Роберт согласился с ней. Возможно по пустым причинам – он подумал, что Янна была невестой поприятнее мрачной Селисы. И все же, он с ней согласился. А не со своим десницей. Ужасная ошибка, скажут многие, когда мужчина соглашается с женой, а не с человеком, славным своим мудростью, таким как лорд Аррен.

И может быть, так и было. Джейми знала, что она высокомерная, и упрямая, и не всегда практичная. Глупая девчонка, которая думает, что может все исправить резкими приказами и милыми улыбками. Возможно, она такой и была.

И все же Роберт согласился с ней, и может это было самой болезненной причиной ее чувства вины, когда они ехали на север к побережью, и лунный чай крутил ее желудок, как гроза крутила небо над головой. Роберт был не из тех, кто просил прощения, а Джейми никогда не умела извинения принимать. И все же она не могла не почувствовать, что его предложение, чтобы они вдвоем отправились на охоту, было предложением мира.

Можно уже и начать переговоры, горько подумала она, потянув Лореона за узду и оглянувшись на Роберта. Но погода не беспокоила его, скорее всего, этого и стоило ожидать от человека, рожденного и выросшего в Штормовых Землях. Дождь лился по его волосам и лицу: перед свадьбой он подкоротил бороду. Он все еще был красив, все то же лицо с сильным подбородком, все та же прямая спина.

– Думаю, хочу забрать с собой ко двору моего брата, – тихо сказала она ему, глядя на бушующую реку. Они были недалеко от Золотой Рощи, и этой ночью собирались ужинать у Роуэнов. – Он довольно умный, и мой отец слишком уж долго держит его под своей пятой. Он ведь еще ребенок. Ему четырнадцать в этом году.

– Джейми, – сказал он.

– Надеюсь, твой брат достаточно доволен Янной. Она кажется милой девочкой, всегда готовой к смеху.

“Я тоже была готовой к смеху,” – подумала Джейми. “Теперь я всегда готова накричать, завизжать, разъяриться”.

– Джейми, – раздраженно прорычал он, и она резко развернулась к нему.

– Мы сейчас потеряем эту лису…

– Да плевать мне на чертову лису, – взорвался он и вздохнул. Ее светлые волосы, выбившиеся из длинной косы, прилипли к лицу под дождем. Он протянул руку, словно хотел их коснуться, но остановился.

Он знает, с ужасом подумала она на секунду, хотя она сама заварила лунный чай, потому что не верила слугам, с тех самых пор, как она была маленькой, и та служанка застала их с Серионом и начала так громко кричать.

Нет, это было смешно.

Если бы он знал, она уже была бы мертва. Если он узнает, он ее убьет, или ее убьет сир Илин Пейн. Но конечно, если уж на то пошло, когда она узнала, она хотела убить его. Так что, возможно, они были теперь равны.

– Тебе не надо силой тащить меня в постель, – заносчиво сказала она. – Когда я уеду из Утеса Кастерли, я хочу еще раз быть матерью. Полагаю, прошло уже много времени. Мейстер сказал, после…

– Мне не надо было, – быстро перебил он ее. – Мне не надо было идти с той девчонкой Флорент.

Делена Флорент была хорошенькой, только костлявой девицей шестнадцати лет, с легкой россыпью очаровательных веснушек, ушами как у всех Флорентов, волосами скорее цвета меди, чем ржавчины, как у остальных в ее семье.

– Не надо было, – согласилась она. – Или, во всяком случае, хотя бы стоило дождаться, пока твоего брата не проводят в постель с его просторшей.

– Он на меня зол, – признался Роберт, – за вас обоих.

От мысли, что Станнис пытался ее защитить, ей стало смешно, и одновременно грустно. Если бы только он знал.

– С нами ярость, – несмешно пошутила она и вздохнула, потому что Роберт выглядел потерянным, как всегда в таких случаях.

Она и не думала, что получит складную речь, которую хотела, о том, как он был неправ, и как этого никогда не повторится. Если уж на то пошло, она была так же виновата, как и он, пусть он не мог этого знать.

– Какая она была, твоя Лианна? – спросила она вместо того. Она не называла ее имени… что ж, она не была уверена, что вообще когда-либо называла это имя.

Он напрягся, и она ждала его гнева, но он не пришел, как будто дождь потушил его. Вместо этого он ответил:

– Дикая. Настоящая северянка. Говорила, что думала, и плевала на последствия. Никто не мог ей ни в чем отказать. Верхом скакала, как ветер. Когда я впервые увидел ее верхом, я принял ее за сквайра Неда. Я никого не желал так, как ее, и она была моей… могла быть. Мы должны были пожениться. Она… Она всегда была вежливой, она понимала манеры, но… Она не желала этого брака.

– Из-за твоего блуда.

На это он горько рассмеялся.

– Да, хотя я… Что ж, раз я не мог получить ее, у меня были другие. Я думал, что со временем, она бы… – он говорил совсем как маленький мальчик, когда вдруг замолчал, хотя Джейми всегда знала его мужчиной.

– Может быть она полюбила бы тебя,– предположила она. – У вас было бы время, в Штормовом Пределе.

– Может быть, – согласился он.

– Когда ты смотришь на Мариам, ты притворяешься, что это дочь Лианны? – слова вырвались прежде, чем она успела их остановить, спрятать, назад, глубоко внутри, где мог увидеть только ее брат, и даже он никогда на самом деле не видел.

По его лицу пробежал шок.

– Нет, – твердо сказал он. – Нет. Ты ее мать, это очевидно. У нее твой нос, твой смех.

– Ей всего два года, – фыркнула Джейми.

– Я слышал ее смех, – настаивал он, а потом замолчал. – Я никогда не слышал смеха Лианны. Мы с ней никогда…

Повисла тишина, и только дождь шумел, и река ревела рядом.

– Я хочу, чтобы у нас были дети. Я хочу, чтобы у нас был сын, – твердо сказала ему Джейми. – Мне плевать на бастардов, но ты не можешь… Когда я рядом, ты не смеешь быть с высокородной леди. Я не потерплю. Я не позволю. Люди будут говорить. Они уже говорят.

– Мне следовало быть с тобой, когда ты его потеряла, – сказал он, после секунды молчания.

Джейми дернулась, как от удара. Они не говорили о младенце.

– Ты был в Штормовом Пределе. Тут ничего нельзя было сделать.

– Я не был с тобой и когда родилась Мариам.

– Она ведь не твой наследник…

– Я должен был быть там, – сердито повторил он. – Она мой ребенок. Я… У меня есть девочка в Долине. Мия. Ей, должно быть, уже семь. Я навещал ее раньше. Я был… Я был рад видеть ее, когда она родилась. Бастард или нет, она от моей крови, а нас, Баратеонов, немного осталось.

– Когда мы вернемся в столицу, – сказала Джейми. – Можешь привести ее ко двору, если хочешь. Я не стану протестовать.

Он любил эту девочку, подумала она, бастарда, зачатого с простолюдинкой. Он любил ее, как и свою родную дочь. Может быть он не любил их обеих так сильно, как нужно, но тем не менее любил.

Он уставился на нее. Дождь ослаб до совсем легкого.

– Ты не станешь…

– Это было задолго до нашей свадьбы, – признала Джейми. – И это всего одна девочка. Мия Уотерс, так ее должны называть, но…

И он поцеловал ее, почти нежно, и они стояли так некоторое время, пока она не задрожала, и они поскакали назад к своим людям. Ничего не было прощено, но той ночью Джейми ждала его в своем шатре.

“Ты трахаешь его, чтобы искупить свой грех”– прошипел Серион в ее голове, но она не обратила внимания на его голос, как игнорировала его самого с их самого отъезда из Хайгардена. Он не казался расстроенным, возможно все еще радовался, что наконец поимел ее, после долгого перерыва.

Она полагала, что Серион счел это началом конца. Что она навсегда отвратилась от Роберта, что теперь постоянно будет пускать его в свою постель. И что особенно пугало ее – она легко могла это сделать. Почему только Роберт может спать, с кем пожелает? Почему она должна все время играть роль верной долгу жены? Разве она не заслужила удовольствий в своей жизни, какими бы пустыми они не были?

Но потом она посмотрела на него при свете дня, на то, как отличалось его отношение к детям, с любовной гордостью, от отношения к жене, с нетерпеливым раздражением, и в этом она не находила удовольствия. Мужчина, которым он был наедине с ней, не был таким мужчиной с другими. Мужчина, который целовал ее и говорил, как он ее любит, который всегда старался подарить ей удовольствие, был тем самым мужчиной, что помог Клигану и Лорху убить Элию и ее детей. Ее подругу.

Конечно, если бы Элия знала, что у Джейми была привычка спать с ее братом, она скорее всего испытала бы отвращение. Но Джейми смирилась уже с этим, что люди считали ее такой, какой она на самом деле не была. Потому что, если честно, она не думала, что была лучше, чем ее брат. Если бы она родилась мужчиной, она не была уверена, что и тогда отец не манипулировал бы ей, пусть даже в ее руках был бы меч, а не юбки.

Воды Лизы отошли, когда они въезжали в ворота Утеса Кастерли, из чего, признавала Джейми, вышло захватывающее событие. Ребенок чуть не родился прямо во дворе, но сумел дождаться, пока его мать занесут в ближайшую комнату. Джейми осталась утешать Джоанну, которую расстроили крики ее матери, пока близнецы Мелары агукали и отвлекали Герольда.

– Его назвали Тайленд, – сказала она Тириону, когда наконец его нашла. Он был в библиотеке, как обычно читал. Он выглядел теперь совсем взрослым мужчиной, малого роста или нет. Она много слышала о нем от своего брата, большей частью о его блуде с шлюхами, что ее несколько пугало, потому что она все еще считала Тириона тем милым пятилетним ребенком, каким помнила.

– Я загляну к моему племяннику, – заметил Тирион, – но почему-то думаю, что наш дражайший братоскорбится моим присутствием при столь радостном событии.

– Серион злится, что ребенок снова рыжий, – сухо сказала Джейми и подошла к нему ближе, скрестив руки на груди. – Но как ты, братец? Я слышала… – она остановилась, не зная, как поднять тему.

Тирион замолчал совершенно, сосредоточившись на книге перед ним.

– Какие-нибудь юные леди в последнее время привлекли твое внимание? – наконец решилась она, наполовину в шутку.

Он резко захлопнул книгу и выскочил из комнаты, так быстро, как позволили ему его короткие ноги, даже не оглянувшись на нее. Она несколько секунд ошеломленно смотрела ему в след, пока веселый смех не заставил ее развернуться. Серион смотрел в сторону, в которую ушел Тирион, с явным удовлетворением.

– Ты всегда знала, как довести мужчин, сестрица. Даже полумужа, как оказалось.

– Ты что-то скрываешь от меня, – обвинила его Джейми, понимая, что надвигается еще одна ссора, в которую превратилась их жизнь.

– Скрываю? – фыркнул он. – О любви нашего беса-братца к шлюхам? О той, на которой он пытался жениться?

– Что? – руки Джейми упали по бокам. – Он… Тирион женился? – прошипела она, едва громче шепота.

– Ну да, можно и так сказать, – Серион закатил глаза. – Ему понравилась одна мелкая сучка, и он уговорил какого-то пьяного безумного септона объявить их женатыми. Пытался скрыть ее в каком-то жалком домике у моря, под самым носом отца, – по тону ее брата становилось ясно, что отец недолго пребывал в неведении.

Джейми смотрела на него.

– Как… Где они встретились?

Серион пожал плечами.

– Да на дороге. Перед тем, как мы с Лизой поехали ко двору после рождения Герольда. Если подумать, это забавно, в тот единственный раз, когда я решил облагодетельствовать эту тварь совместной поездкой, он напоролся на полуодетую крестьянскую девку, за которой гнались бандиты…

– То есть она не была шлюхой? – резко спросила Джейми.

– Все они шлюхи, когда надо, – Серион рассмеялся. – И все же, ей бы глотку перерезали, после того, как все ее поимели, так что я порезал бедных ублюдков на куски, а он отправился за ней. Конечно, я и не думал, что он сам ее трахнет, а потом решит, что влюбился.

В его голосе появился насмешливый огонек:

– Второй сын Тайвина Ланнистера и дочь мелкого издольщика… Совсем как в песнях. Отец этому быстро положил конец. Пустил ее по кругу всем в казармах, а потом отправил ее прочь.

Джейми казалось, что ее сейчас вырвет.

– А ты…

– Трахнул ли я ее? – Серион ухмыльнулся. – Нет, не будь дурой. Настоящий Ланнистер с Утеса не станет мараться о какую-то мерзкую сучку…

Джейми ударила его, прямо по губам. Она чувствовала его слюну на своих пальцах, и ее ладонь сжалась в кулак. Ее брат шокировано потирал рот.

– Это было по-доброму, – рявкнул он, – и куда больше, чем он заслуживает, что я сказал ему, что она была шлюхой, которую я нанял. Это было единственное доброе дело, что я для него…

– Единственное доброе дело, что ты когда-либо делал, – с отвращением повторила Джейми и отвернулась, уходя прочь. Он резко схватил ее за руку.

– Не будь так жестока, Джейми. В конце концов, у нас скоро будет общий…

Джейми снова повернулась к нему.

– Что общий? – спокойно спросила она, чувствуя себя старее, чем она была. Он выглядел радостным мальчиком. Его волосы были все еще длинными, словно он был мальчишкой пятнадцати лет, вот только ему было двадцать один. Он до сих пор не отпустил бороду.

Серион нахмурился.

– Ты ждешь ребенка, Джейми. Ты ешь как птичка, и я слышал, как ты жаловалась Меларе на головную боль два дня назад. Ты была такой же тогда, с девчонкой.

С девчонкой. Даже не Мариам. Он даже не мог назвать свою племянницу по имени. Джейми казалось, будто ее опустили в ледяную воду, но на самом деле нет. Нет, скорее казалось, что она находилась в котле, который медленно и медленно нагревали, долгое время, и вот она вдруг почувствовала жар, и поняла, что это было.

Насколько ужасно и отвратительно, подумала она, что ее брат догадался, что она беременна до нее? В конце концов, с Мариам ее не часто беспокоило утреннее недомогание. И со свадьбы прошло уже два месяца. Он думает, что это его, подумала она, с холодным, твердым убеждением. Она чувствовала себя старухой. “Он думает, ты родишь ему ребенка. Он думает, он выиграл в игре, которую вы вдвоем играете всю жизнь”.

Его рука скользнула к ее щеке.

– Так всегда должно было быть. Это будет сын. Я в этом уверен. Мой сын будет королем, совсем как этот безумный… – его глаза горели чем-то похожим на счастье.

Джейми потянулась и взяла его за руку. И глубоко вцепилась в нее ногтями. Он удивленно моргнул и попытался отстраниться, но она не отпустила.

– Твой сын мертв, – она наклонилась вперед и сказала ему это, тихо, уверенно, легко касаясь дыханием его уха. – Я убила твоего ублюдка на следующее же утро. Если я и ношу короля, то его отец в эту самую минуту сидит на Железном Троне.

Она его отпустила, и он отшатнулся от нее, словно раненый.

– Ты… – заикался он, он, который всегда был таким уверенным и твердым, и она подумала, что он действительно скорбит, таким поломанным звучал его глубокий, яркий голос.

– Я твоя королева, – прошептала она, потому что не могла позволить себе кричать, – я тебе не племенная кобыла. Я не… тебе никто, ни теперь, ни когда-либо. Ты никогда больше меня не тронешь. Ты никогда не заговоришь со мной иначе, чем полагается брату. Ты никогда не пребудешь больше ко двору, только по моему разрешению. Если ты ослушаешься меня, то помоги тебе боги, братец.

– Ты, предательская сука, – простонал он, и его стон обратился в рев раненого льва. – Ты… ты убила моего сына, ты, предательская, лживая шлюха, как ты могла, я люблю тебя, ты все испортила…

– Нет, Сери, – сказала Джейми, и заставила себя вдохнуть и выдохнуть, медленно, глядя, как полотном перед ней разворачивается его ярость. – Нет, мы все испортили давным-давно, и теперь я прекращаю это, потому что ты никогда не прекратишь.


========== Глава 17 ==========


Мариам разбудил колокольный звон. Было раннее утро, свет, пробивавшийся сквозь полог кровати был тусклым и прозрачным. Она резко встала, и Париса, чья голова лежала у нее на груди, забормотала во сне. Сестры спали в одной кровати с тех пор, как Париса достаточно выросла, чтобы покинуть колыбель. Мариам откинула одеяло и провела руками по спутанным черным прядям.

– Риса, вставай, – тихо сказала она, протянув руку и чуть встряхнув маленькую девочку. – Ну давай, тебе надо встать.

Она слышала шаги в коридоре, слуги бегали туда-сюда. Колокола все звонили, Королевская Гавань была полна жизни и мерзости, полная запаха хлеба, дерьма и реки. Париса снова что-то пробормотала и медленно проснулась, моргая огромными темными глазами. Ее глаза были такими большими на ее маленьком личике, что Мариам почти завидовала – Париса была мечтой художника, глаза как огромные синие озера, копна темных волос, россыпь веснушек.

– Еще рано, Мари, – заныла Париса, потирая глаза маленькими кулачками пятилетки. – Почему так шумно?

Мариам уже надела шелковые тапочки и рылась в сундуке с одеждой. У нее было совсем мало черных вещей – некоторые платья придется перекрасить.

– Джон Аррен умер, – сказала она сестре, оглядываясь через плечо. – Вот почему. Давай быстрее, нам придется все утро стоять в септе.

Париса все еще удивленно моргала, когда в комнату ворвалась их мать, за ней шли две служанки. Мариам всегда мечтала выглядеть, как мать – светлые волосы, прекрасные зеленые глаза, гордая улыбка, лебединая шея. У Мариам лицо было круглое, бедра – широкими, и она была ниже ростом, не такой высокий и тонкий стан, как у матушки, Парисы или даже Лионеля, пусть у всех братьев и сестер были глаза и волосы, как у их отца.

– Милая, – тепло поприветствовала ее матушка, обнимая, ее лицо было расстроенным. – Лорд Джон скончался. Твой отец сейчас с ним, но нам следует отдать ему дань уважения перед завтраком.

Мариам была опечалена: лорд Джон всегда был добр к ней, почти дед, ведь отец отца умер уже давно, а отца матери она встречала редко, потому что матушка его ненавидела. Но, конечно, он был очень стар, и болел уже несколько дней, поэтому все это не было совсем уж неожиданно. И все же, матушка казалась расстроенной, хотя и не казалось, что она глубоко скорбит – Мариам знала, что матушка и Джон Аррен редко сходились во мнениях.

Что-то еще ее беспокоило, но Мариам была слишком занята, одеваясь и собирая свои густые волосы в косу, чтобы об этом думать, пока Париса изо всех сил мешала служанкам расчесывать ее локоны. В коридоре они встретились с мальчиками, их братьями, Лионелем и Гаретом, и кузеном Ормундом, сыном дяди Станниса, который служил в малом совете отца. Ширен и Джоселин, сестры Ормунда, тоже там были, обе напуганные и заплаканные. Ормунд и Ширен были похожи на своего отца, а потому они редко улыбались даже в радостные дни, но Джоселин всегда была веселой, и потому Мариам взяла ее за руку, чтобы подбодрить.

У Лионеля были сухие глаза, но его лицо было каменным, и Мариам стало его жаль, и она протянула руку и сжала его за плечо.

– Он теперь упокоился, Ли.

Лионелю было одиннадцать, и он был наследником, а потому больше других проводил время с лордом Джоном – потому что однажды он станет королем и станет править после отца. Мариам знала, что отец считал Лионеля слишком уж серьезным, но все равно, гордился им. В конце концов, Лионель всегда исполнял свой долг, а Мариам считала исполнение долга утомительным.

Он резко кивнул. Гарет был меньше расстроен, но ему хватило ума ерзать меньше обычного, чем когда они бывали в септе с матушкой и ее дамами – леди Меларой и ее двумя дочерьми, Ханной и Петрой, дорогими подругами Мариам, и ее сыном Герардом, который был слишком уж высокомерен для простого оруженосца: тетей Янной, которая держала за руку маленького Дениса, которому было всего два, и за которой следовала служанка, державшая на руках Кассану, младшую дочь дяди Станниса; и леди Аллирией Дейн из Звездопада, которой было семнадцать, и которая уже несколько лет жила при дворе, будучи помолвленной с дядей Мариам – Тирионом.

Когда они расселись, она повернулась и увидела Мию, свою сводную сестру, которая должна была выйти замуж за Фрея, хоть и была бастардкой, и быстро ей улыбнулась. Мия улыбнулась в ответ, ее синие глаза блеснули в тусклом свете септы. Она сидела рядом с Джой Хилл, которая была матушкиной кузиной-бастардом, и которая жила при дворе, пока не понадобится деду, и матушка говорила, что надеется, это будет нескоро, потому что Джой просто милая десятилетняя девочка, и нечего ей играть роль пешки лорда Тайвина.

Мариам никогда не была чересчур набожной, что матушку совершенно устраивало, пока она помнила наизусть молитвы и оказывала богам уважение, но она попыталась помолиться за лорда Джона, чтобы он нашел покой в посмертии, и за его наследника, сира Гарри, чтобы он мудро правил Долиной. Она встречала раньше Гарольда Аррена (хотя на самом деле он был урожденный Хардинг), и считала его свиньей, но матушка говорила, что мальчишки из этого вырастают. Отец когда-то хотел помолвить его с Мариам, потому что лорд Джон всегда был ему как отец, но матушка положила этому конец, и Мариам была обещана другому.

Большую часть утра они провели в молитвах, пока их наконец не отпустили на завтрак, и завтракала Мариам с братьями и сестрой наедине с матушкой, в комнатах матери. Она намазывала варенье на хлеб, когда Лионеля отчитали, за то что он не ест.

– Ты растешь, и тебе нельзя голодать, – раздраженно сказала мать, наливая ему в чашку молоко. – Я знаю, тебе грустно, милый, но лорд Джон прожил долгую, долгую жизнь.

– Ему становилось лучше, – пробормотал Лионель, и по лицу матушки пробежала тень.

– Становилось, – согласилась она, и отчитала Гарета, за то, что тот пристает к Парисе.

– Кто станет новым десницей? – спросила Мариам, откусывая кусок хлеба и вытирая рот, когда мать наградила ее суровым взглядом.

Матушка поколебалась.

– Твой отец собирается пригласить на эту должность лорда Старка. Возможно, мы выедем в Винтерфелл еще до конца месяца.

Мариам обрадовалась: она не бывала на севере с тех пор, как ей исполнилось восемь, и тринадцатилетней девочке это казалось вечностью. Кроме того, скоро она расцветет и станет взрослой женщиной. На этот раз ей позволят пить вино на ужин, и все будут приглашать ее на танец.

– Я не хочу ехать, – заныл Гарет, ему исполнилось девять, и ему нравилось нытье и сарказм, склонность к которому он недавно обнаружил. – Я не смогу биться на мечах с Герардом…

– Ну и славно, – перебила его матушка, глядя на него со значением. – Ты слишком мал, чтобы с кем-нибудь биться, а Герард с тобой слишком жесток.

– Вот и нет!

– О боги, – раздраженно сказал Лионель. – Помолчи, Гар…

Тут Париса опрокинула чашку, потянувшись за новым кусочком колбасы, и матушка прогнала всех со стола, велев Мариам остаться. Мариам забеспокоилась, не достанется ли ей за что-то, но матушка не казалась сердитой, и они всегда ладили, ведь Мариам была самой старшей, а Париса еще совсем маленькой.

– Мариам, – сказала матушка и протянув руку через стол, взяла ее ладонь в свою. Руки матушки всегда были нежными и теплыми, даже нежнее, чем у Мариам. Она выглядела опечаленной, и она прикусывала губу, словно о чем-то серьезно раздумывала. – Ты… Ты уже почти взрослая, поэтому не буду обращаться с тобой, как с дитем.

Мариам отдернула руку.

– Что такое? – потребовала она ответа. – Что случилось?

– Послушай меня, – резко сказала мать, – и пусть это останется между нами, ясно? Не все при дворе пекутся о наших интересах. Лорд Аррен умер, и твой отец хочет назначить десницей Неда Старка, верно. Мы поедем в Винтерфелл, верно, и так как мне припоминается, что Нед Старк никогда ни в чем твоему отцу отказать не мог, скорее всего он согласится, и вероятнее всего возьмет с собой на юг своих детей. Его старшая дочь по возрасту между тобой и Лионелем, не удивлюсь, если твой отец предложит помолвку.

– Старкам? – Мариам удивилась. Старки никогда не ездили на юг. Все это знали. Не ездили, после окончания последней войны. Они предпочитали жестокий холод и диких зверей Севера южным дворам с рыцарями и турнирами.

– Да, – ровно сказала матушка. – И я не стану ему противоречить. Это будет хороший брак, и твоему брату будет нужна королева, как и всем королям. – она остановилась. – Но подозреваю, твой дядя поедет с нами.

Мариам нахмурилась:

– Дядя Тирион? Почему бы ему и не…

– Нет, – лицо матери потемнело. – Лорд Серион и его жена, твоя тетя Лиза.

Мариам не видела их обоих с тех пор, как ей было пять. Париса тогда даже не родилась. Воспоминания о дяде были смутными, она помнила его холодный, властный взгляд, бледно-голубые глаза ее тети, стайку их детишек, некоторые светловолосые, как их отец, другие рыжие, как мать.

– О, – напряженно сказала она, потому что видела, как сильно это беспокоило матушку.

Она знала только, что лорд Серион был братом-близнецом матери, и что они очень поссорились после замужества матушки, и что матушка не говорила ни с ним, ни о нем. А так как матушка любила поговорить о каждом, и вообще любила поговорить, Мариам думала, что дядя сделал что-то поистине ужасное, чтобы королева так холодно избегала его.

– Жена лорда Старка – сестра леди Лизы, – продолжила матушка, – и они уже несколько лет не встречались. Я не могу запретить женщине навещать ее родню, а что касается твоего дядюшки, – она вздохнула, – Мариам, есть вещи… Есть вещи, которые причинят тебе только вред, если я расскажу о них. В любом случае, обращайся с ним учтиво, но не более того. А твой брат… Держи Лионеля от него подальше, когда меня нет рядом…

Мариам уставилась на нее.

– Что? Почему? Ты думаешь, он опасен ему, матушка? Почему?

Мать покачала головой.

– Не опасен, нет… Твой дядя, он жаждет власти, Мари. А власть творит ужасное с мужчинами – да и с женщинами тоже. А твой брат станет однажды самым могущественным человеком Семи Королевств. Твой дядя предпочел бы, чтобы он стал десницей, а не лорд Старк, и пусть я знаю, что твой отец ему в этом не помощник… – она замолчала. – Я просто прошу, чтобы ты следила за братом, и чтобы… Ну, когда мы вернемся в Королевскую Гавань, думаю, пришло время, и полагаю, твой отец согласится – пора тебе ехать в Солнечное Копье.

Мариам разрывалась между страхом и восторгом. Она так долго ждала этого, и так долго боялась.

– Но…

– Возможно, когда мы достигнем Винтерфелла, ты уже расцветешь, – возразила мать с слабой, печальной улыбкой, – и как не тяжело мне признавать, пришло время. Полагаю, тебе надо узнать Квентина Мартелла до свадьбы, привыкнуть к дорнийцам, чтобы они стали и твоим народом, когда ты выйдешь замуж.

Мариам с тревогой заметила, что матушка почти плакала. Мать никогда не плакала.

– Мамочка, – сказала она, словно опять была маленьким ребенком, встала и подошла к ней. Матушка тоже встала, и пусть она возвышалась над Мариам, она обвила ее руками и опустила подбородок на голову Мариам.

– Я так люблю тебя, Мари, – прошептала матушка. – Я знаю, ты будешь храброй и умной, ведь так.

– Смогу, – пообещала Мариам. – Я буду.

Она почти чувствовала себя такой – храброй, умной и почти взрослой женщиной, понимающей женские интриги и женские перешептывания, и по крайней мере, знающей какие-то тайны матери. Мариам подозревала, что под яркими улыбками и быстрым смехом, тайн у матери много. А тайны, подумала она, были интересной и опасной вещью. Особенно когда они касались семьи. Особенно, когда ты принцесса Дома Баратеон из Королевской Гавани.


Конец.