Bellezza (СИ) [LateForHappiness] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Неважно, как люди встречаются. Они могут быть из совершенно разных миров, никогда не ходить одними путями, но однажды они сталкиваются, и их жизнь меняется.Натали Фосс

Где-то далеко, в Роттердаме, все присутствующие в Rotterdam Ahoy[1] зрители взорвались радостными криками и бурными овациями. А в четырехстах километрах от места проведения Евровидения, не отрывая глаз от экрана телевизора, сидела молодая женщина.

Оператор выхватил крупным планом ошалевшего от радости темноволосого парня в блестящем красном кожаном костюме. Кажется, он сам не верил в происходящее. Рядом с ним прыгали и орали другие участники группы, но она видела перед собой только его сияющие глаза цвета темного шоколада.

— Дами… — прошептала она, улыбаясь и чувствуя, как по щекам катятся слезы. Дрожащие пальцы едва коснулись изображения на дисплее, поглаживая такие знакомые острые скулы и красиво очерченный подбородок.

Слушай меня, Дами… Нет, слушай! Слушай! У тебя еще все впереди, малыш, понимаешь? Твое время скоро придет — и очень скоро… И ты станешь знаменитым на весь мир, я знаю это! Я знаю…

Она не видела его почти четыре года. Он изменился. Возмужал, стал еще увереннее и красивее — хотя тогда казалось, что ещё красивее быть просто невозможно…

Все еще улыбаясь, женщина прижалась лбом к экрану и закрыла глаза, погружаясь в пучину воспоминаний. Она словно вернулась в прошлое — в тот самый прохладный итальянский вечер. Нос ощутил почти забытую смесь терпкого запаха сигарет и легкого аромата цитрусового одеколона, а в ушах отчетливо зазвучал его насмешливый голос.

Bellezza…

Именно тогда она увидела его впервые. И с того момента уже не могла его забыть.

[1] Конференц-центр, расположенный в Роттердаме, где проходило Евровидение-2021

========== 1 ==========

Я сидела на одном из п-образных турников для парковки велосипедов около незнакомого здания, и бездумно курила уже третью сигарету за последние несколько минут. На часах было начало одиннадцатого — моя смена в баре закончилась и перед тем, как идти домой, я решила выпустить пар… Как оказалось — в буквальном смысле.

До приезда в Италию я не курила. От слова совсем. Однако, поработав недельку уборщицей в “Il tuo drink”[2], еще и не такому научишься. Сама по себе работа была ничего, убираться в квартирах итальянских стариков подчас было даже тяжелее — старики мало утруждали себя заботой о чистоте. Но в этих квартирах не было такого скопления обожравшихся алкоголем невменяемых мужиков, которые по вечерам просиживали штаны в нашем баре, так и норовя невзначай облапать меня и девчонок-официанток. Я каждый раз с трудом сдерживалась, чтобы не сломать пальцы очередному козлу. Останавливало меня только одно — я бы вылетела с работы быстрее, чем успела бы сказать «Arrivederci!»[3] Так что приходилось молча терпеть, сцепив зубы, и мило улыбаться, протирая столы и унося грязную посуду на кухню.

Я сама не могла ответить себе на вопрос — почему именно Италия? Знания итальянского у меня было практически нулевые, при том, что на английском я говорила, как дышала, даже не задумываясь (спасибо, пап).

Помню, когда я пришла устраиваться на работу, в бюро по найму на меня уставились как на идиотку. И правда, как еще можно обозвать двадцатипятилетнюю сумасшедшую, которая приехала работать в Италию, не зная практически ни слова на итальянском? «Stupida»[4] — пожалуй, отлично подойдет. Мне нравится.

Из предложенных вариантов я выбрала карьеру уборщицы. Так себе занятие, конечно, но утешало то, что эта уборщица имела возможность по вечерам и редким выходным созерцать один из красивейших городов мира…

Из раздумий меня вывело легкое покашливание откуда-то слева. Я повернула голову и заметила темный силуэт, почти слившийся со стеной. Сердце ушло в пятки. Что если это один из тех придурков, которые сегодня были в особенном ударе? Что если он следил за мной?

Пока я лихорадочно думала, куда бежать в случае нападения, незнакомец сделал несколько шагов ко мне, и я наконец-то смогла его рассмотреть. И, разглядев как следует, почувствовала, как у меня перехватывает дыхание.

— Ehi, bellezza, hai una sigaretta?[5]— От его низкого голоса с хрипотцой у меня подкосились ноги.

Он был хорош. И не просто хорош, а ОСЛЕПИТЕЛЬНО, НЕВЕРОЯТНО хорош. Я в жизни не видела таких красивых парней. Каждая черточка на его лице излучала привлекательность, образуя идеальный ансамбль — острые скулы, породистый нос с горбинкой, пухлые губы и глаза цвета растопленного темного шоколада.

Парень провел рукой по длинным вьющимся волосам (с каких пор мне стали нравиться длинноволосые парни?!) и, насмешливо глядя на меня, повторил:

— Beh?[6] Sigaretta!

Я моргнула и, чувствуя, как загораются мои щеки, протянула ему пачку и зажигалку.

Его длинные пальцы вытянули одну сигарету. Он зажал ее в зубах, поднес к лицу зажигалку и, прикрывая пламя сложенной чашечкой ладонью, ловко затянулся. Свет от вспыхнувшей сигареты на мгновение осветил его впалые щеки и твердую линию подбородка.

— Grazie[7].

Он протянул мне сигареты и зажигалку, попутно кивнув на соседний турник — мол, можно присесть? Я кивнула. Он тут же грациозно опустился рядом, сделал еще одну затяжку и красиво выпустил дым изо рта. Я продолжала украдкой разглядывать его. На вид ему было лет двадцать — двадцать два, высокий — примерно на голову выше меня. На фоне ночного неба он выглядел, как чертова римская статуя в костюме.

Неожиданно его темно-шоколадные глаза с прищуром уставились на меня.

— Perché mi guardi così?[8]

Я почувствовала, что опять краснею.

— Scusa, non parlo bene l’italiano. Solo inglese[9], — выдавила я, чувствуя, что под этим его внимательным взглядом, мои внутренности превращаются в кисель.

Он хмыкнул и с сильным акцентом сказал уже по-английски:

— Судя по цвету твоих щек, ты меня поняла.

Ах ты, высокомерный придурок!

Я предпочла не развивать тему, сделав вид, что наслаждаюсь сигаретой. С минуту мы молча курили, пока он, наклонившись ко мне, не нарушил молчание очередным нахальным вопросом:

— Ну и как это?

— Что — как? — не поняла я, задержав дыхание. На меня пахнуло смесью табака и одеколона с цитрусовыми нотками. Убийственно — нереальное сочетание…

— Жить в Италии и не говорить по-итальянски. Наверное, это очень интересно.

Я почувствовала, что медленно закипаю. От его очарования не осталось и следа. Каким бы красавчиком он не был, но лезть ко мне в душу я ему не позволю.

— Слушай, это не твое дело, ясно? И вообще…я в процессе изучения. — Что, между прочим, было чистой правдой. Правда, процесс продвигался крайне медленно, но я не унывала.

— Ладно, ладно. — Он примирительно поднял ладони руки вверх, как бы признавая поражение. Между большим и указательным пальцем правой руки по-прежнему тлел огонек сигареты. — Извини. Давай сначала. Что ты тут делаешь?

Замечательный вопрос. Очень оригинальный.

— Отдыхаю после работы.

— Так ты…работаешь где-то недалеко?

— Да.

— И где ж тут можно работать, не говоря на итальянском?

Я окончательно разозлилась. Вот пристал же с этим итальянским!

— В баре, например.

В его глазах вспыхнул неподдельный интерес.

— Да ну? И что за бар?

— Тут недалеко, за углом.

— Это «Il tuo drink», что ли?

Теперь настал мой черед удивляться.

— Ты там был?

Он неопределенно пожал плечами и задумчиво проговорил:

— Нет, но пару раз проходил мимо. Думал зайти, но… вдруг там все говорят исключительно на английском, я ж этого не вынесу. — В его глазах блеснуло явное веселье.

Ну, все, пожалуй, хватит с меня на сегодня красивых, загадочных и невероятно бесящих незнакомцев. Я резко встала с насиженного места, чувствуя, как ноет затекшая пятая точка.

— Мне пора. Удачи тебе и…

Не найдя подходящих слов, я неопределенно махнула рукой и повернулась к нему спиной, кипя от негодования.

— Эй, bellezza!

Я сердито обернулась, от всей души желая этому засранцу провалиться ко всем чертям.

— Ну что еще?

Он широко улыбнулся.

— Меня зовут Дамиано.

Секунду я сверлила его взглядом, а потом, не ответив, развернулась и пошла в противоположную сторону.

— Bellezza, стой, подожди! Ты не назвала свое имя!

— Кэт, — через плечо бросила ему я.

— A dopo[10], Кэт!

Не оборачиваясь, я показала ему средний палец. За спиной еще долго раздавался его постепенно затихающий смех.

[2] Твоя выпивка (итал.)Здесь и далее — все названия полностью выдуманы автором. Любые совпадения случайны.

[3] До свидания (итал.)

[4] Дура (итал.)

[5] Привет, красотка, есть сигаретка? (итал.)

[6] Ну? (итал.)

[7] Спасибо (итал.)

[8] Почему ты так на меня смотришь? (итал.)

[9] Извини, я не очень хорошо говорю по-итальянски. Только по-английски (итал.)

[10] Увидимся (итал.)

Комментарий к 1

Ребят, я тоже parlo sono l’inglese, как говорится, а итальянский начала учить вот буквально недавно, поэтому если тут найдутся знатоки итальянского - прошу, не кидайтесь в меня тапками)

========== 2 ==========

Через неделю он внезапно появился в «Il tuo drink».

Сказать, что я этого не ожидала — не сказать ничего.

Всю неделю после той нелепой встречи я пыталась выкинуть его из головы. Ничего не выходило. Почти каждую ночь во снах меня преследовали его глаза цвета темного шоколада — и это меня-то, взрослую девушку, почти женщину! Было такое ощущение, будто я вернулась в свои пятнадцать — ветер в голове, гормоны в крови, юбка, едва прикрывающая ягодицы и волосы назад.

Дамиано… Он был красив как бог, и мне не хотелось называть по имени. Это казалось каким-то…кощунственным, что ли. Perché loro non conoscono il Santo Nome di Dio[11]…

Я стала злой и раздражительной — даже моя соседка по комнате заметила это и вполне невинно поинтересовалась, не ПМС ли у меня. В ответ я на пальцах доступно объяснила ей, что ПМС тут, к сожалению, ни при чем.

В ту пятницу в баре как обычно яблоку негде было упасть. Люди отмечали завершение рабочей недели. Я продолжала заниматься привычной рутинной работой, смахивая крошки от оставшейся еды и капли пролитого спиртного со столов, когда меня неспешно окутал цитрусовый аромат вперемешку с запахом сигарет. А потом медленно-тягучее неожиданное «Привет» заставило меня нервно дернуться и почти что выронить поднос с грязной посудой.

Я подняла глаза, надеясь, что это просто мое измученное воображение сыграло со мной злую шутку. Но нет. Передо мной стоял он — такой же красивый и великолепный, как и неделю назад в темном переулке. Только теперь освещение было куда лучше, позволяя разглядеть его во всех подробностях.

Я жадно впитывала каждую деталь его внешности — слегка тронутые черной уже размазавшейся подводкой веки (он что, реально накрасил глаза?!), светлая футболка с каким-то диким рисунком (не хочу даже всматриваться), черный пиджак. Волнистые волосы рассыпались по плечам, и он привычным жестом заправил прядь за правое ухо, открыв обзор на замысловатого вида серьгу (господи, у него еще и уши проколоты)…

— Что ты тут делаешь? — вырвалось у меня.

Его глаза весело сверкнули.

— Шел мимо, решил зайти.

Ну конечно, так я тебе и поверила.

— Ну да, именно в мою смену. Какое совпадение.

Он оперся локтями о стол, пожал плечами и ухмыльнулся:

— Ho solo avuto fortuna[12], Кэт.

Я только фыркнула в ответ и с трудом отвела от него взгляд. Посмотрев в сторону барной стойки, я заметила бешеное выражение на лице Адриано, бармена, который обычно следил за тем, как я работаю. Взяв себя в руки в руки, я собрала остатки грязной посуды, обхватила поудобнее поднос и направилась к следующему освободившемуся столику. Мой персональный преследователь незамедлительно двинулся за мной.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

— Работаю, как видишь. — Я продолжала методично протирать

стол, стараясь не смотреть на него. Но он стоял так близко… И запах этого его чертова цитрусового одеколона сбивал меня с мыслей.

— А после работы? — не отставал он.

— Не знаю. Ничего, наверное.

К столику подвалил хорошо поддатый блондин с двумя кружками пива и, широко улыбаясь, обдал меня запахом перегара:

— Dolcezza, perche’ hai bisogno di questo ragazzo? Avvicinati a me![13]

Я даже не успела ничего ответить. Карие глаза свернули и обожгли незадачливого Казанову таким презрением, что он, пробормотав что-то невнятное, отвернулся от нас и занялся своим пивом.

Посчитав инцидент исчерпанным, мой темноволосый бог снова повернулся ко мне:

— Так когда заканчивается твоя смена?

Я, наконец, посмотрела ему глаза и тут же утонула в море растопленного темного шоколада. Ну почему, почему он такой красивый…

— В десять. А теперь не мешай, пожалуйста, мне действительно нужно работать. — Я легонько оттолкнула его от себя, надеясь, что Адриано не убьет меня.

Синьор Великолепие широко улыбнулся, демонстрируя безупречно ровные и белые зубы (боже, эта его улыбка…) и кивнул в сторону — мол, иди, я подожду. Я глубоко вздохнула. Чёртовы щеки опять начали предательски загораться. Я пошла в конец зала, просто физически ощущая, как он смотрит мне вслед.

Захлопнув за собой дверь кухни, я спешно разгрузила поднос и прислонилась к столу, обмахиваясь рукой. Щеки не просто горели, а пылали.

— Ну, и кто это такой? — весело поинтересовалась симпатичная блондинка, Луиза. Эта девушка на социальной лестнице по определению стояла выше меня — студентка одного из местных колледжей, подрабатывая в свободное время официанткой, она достаточно бегло разговаривала на английском и довольно приветливо общалась со мной.

— Ой, отстань, Лу.

Налив воды полный стакан ледяной воды, я поочередно приложилась каждой щекой к его холодным стенкам. Мне срочно необходимо было остыть и прийти в себя.

— Не знаю, о ком ты.

— «Не знаю, о ком ты», — передразнила меня блондинка, закатывая глаза. — Даже и не начинай. Я все видела! У меня только один вопрос — где ты его откопала?

— Да отцепись ты, в самом деле, я его толком даже не знаю, — простонала я, жадно глотая воду. — Я даже не знаю, зачем он вообще пришел сюда…

Но Луиза меня уже не слушала.

Приоткрыв дверь подсобки, она с интересом устремила взгляд куда-то в сторону.

— Ты только посмотри на него, Кэт! — восторженно прошептала она. — Если бы ко мне подошел такой мужик, мне было бы плевать, знаю я его или нет…

Я в ответ закатила глаза но потом, не удержавшись, подошла к ней и украдкой выглянула из-за двери.

Нам открывался хороший обзор почти на весь зал и часть барной стойки, за которой в непринужденной позе сидел он. От него прямо-таки исходили флюиды какой-то агрессивной сексуальности. Интересно, сколько времени могут продержаться несчастные девчонки, попавшие под власть его чар?..

Между тем до наших с Лу ушей донесся крайне интересный разговор.

— Una birra, per favore[14].

Адриано прямо-таки сверлил его взглядом, полным неприязни.

— Hai diciotto anni[15]? — c недоверием поинтересовался он.

Шоколадные глаза весело блеснули:

— Si, a gennaio[16].

Я как раз сделала приличный глоток воды и, услышав это «a gennaio», тут же поперхнулась. Вода брызнула у меня из носа и изо рта в лучших традициях Дэниела Рэдклиффа[17].

Стоявшая рядом Луиза зажала рот одной рукой, чтобы не заржать на весь зал, а второй принялась энергично хлопать меня по спине. Но мне было не до нее.

Чего, блять? Ему только недавно исполнилось восемнадцать? Восемнадцать?! Я запала на едва — едва выросшего из пеленок мальчишку?!

[11] Не упоминай имя Божьего всуе

(итал.) В библии говорится о том, что упоминание Божьего имени без должной причины в самых разных целях является нарушением заповеди. Ни в коем случае нельзя вмешивать Господа Бога в собственные препирательства и конфликты.

[12] Мне просто повезло (итал.)

[13] Милая, зачем тебе этот мальчик? Садись ко мне поближе (итал.)

[14] Одно пиво, пожалуйста (итал.)

[15] Тебе восемнадцать-то хоть

исполнилось? (итал.)

[16] Да, в январе (итал.)

[17] Имеется в виду момент, взятый из видео с ютуб-канала BBC Radio 1.и в последствии ставший мемом. 19 августа 2014 года актер пришел в студию в рамках передачи Innuendo Bingo. В рамках этой программы гости набирают полный рот воды и слушают что-то смешное. Цель — не засмеяться, иначе вода выплеснется изо рта.

========== 3 ==========

— Ты что, не знала, сколько ему лет? — в полном восторге поинтересовалась Луиза.

Я отрицательно покачала головой. Естественно, не знала! У меня как-то не было привычки при первой встрече спрашивать парней о возрасте. Да и разве ему дашь восемнадцать?! Всего восемнадцать! Да он выглядит минимум на три года старше!

Кое — как откашлявшись, я просипела:

— Просто пиздец… Меня посадят.

— Не посадят, — задыхаясь от смеха, прошептала Луиза. — Он уже легальный, так что расслабься.

— Signorine, basta conversare, a lavorare! — раздался сердитый отклик позади нас. — Cliente si aspettano! Presto! [18]

Посмеиваясь, Луиза принялась аккуратно выставлять на поднос заказанные коктейли. Я молча взяла тряпку и вернулась в зал.

Всё оставшееся время до конца смены я мило улыбалась клиентам, изо всех сил стараясь не обращать внимание на то, что в нескольких метрах от меня сидело невероятно сексуальное и, сука, юное божество, неспешно протягивающее пиво и не сводящее с меня глаз. Я прямо — таки затылком ощущала на себе его внимательный взгляд. От этого меня бросало то в жар, то в холод.

Я украдкой поглядывала на наручные часы, мысленно отсчитывая оставшиеся минуты до конца рабочего дня. Тридцать минут, двадцать, десять… Наконец, большая стрелка, оббежав полный круг, позволила маленькой уверенно обосноваться на цифре десять.

Я быстро загрузила поднос оставшейся грязной посудой и пошла сдавать пост. Проходя мимо барной стойки, я снова попала под прицел его невероятных глаз. Только на этот раз я не стала отворачиваться, а смело встретила его взгляд. Мне двадцать пять, в конце концов, а не пятнадцать! В ответ он призывно приподнял брови и одними губами произнёс «Я жду».

Горячая волна хлынула куда — то в низ живота. Я почти бегом нырнула в подсобку.

— Повеселитесь там, — хитро улыбнулась мне Лу. Ей предстояло отработать ещё пару часов почти до закрытия бара. — Расскажешь потом, как все прошло?

— Ага, размечталась, — фыркнула я, на ходу сдергивая с себя рабочую форму и натягивая свой любимый свитер. Интересно, что она ожидала от этой нашей встречи? Что я собираюсь прыгнуть на него прямо за порогом “Il tuo drink” и изнасиловать его на глазах у прохожих? У меня, конечно, парня не было уже, наверное, около года, но, знаете ли, отсутствие парня не равняется отсутствию секса. Так что…

— Увидимся, Лу.

Сделав глубокий вдох, я вышла в зал и медленно подошла к нему.

Он тут же отставил в сторону стакан, попутно кивнув Адриано, и быстро встал с места. Я со своим ростом могла лицезреть только его подбородок — безусловно, очень красивый скульптурный подбородок. Постепенно поднимая взгляд выше, я медленно разглядывала его красиво изогнутые губы, аристократичный нос…

В его смеющихся тёмных глазах явственно читался вопрос. Я в ответ едва качнула головой и едва слышно прошептала «не здесь». Он понимающе улыбнулся и чуть склонил голову в ожидании.

— До завтра, Адриано, — быстро проговорила я и, пока бармен ничего не успел добавить, схватила моего ждуна за руку и потащила его к выходу.

Уже на улице я повернулась к нему и, не выдержав, выпалила:

— Не знаю, зачем ты пришёл, но теперь из — за тебя коллеги будут стебать меня ещё несколько недель!

— Почему? — невинно поинтересовался он. Его явно забавляла вся эта ситуация.

— Почему?! — Я задохнулась от возмущения. — Потому что нельзя вот так вваливаться прямо в разгар рабочей смены, когда на тебя все пялятся и ставить меня перед фактом и…и…почему ты не сказал мне, что тебе всего восемнадцать?!

— Ты не спрашивала, — ухмыльнулся он.

Да он издевается надо мной!

— И если ты так беспокоишься о том, что о тебе будут говорить, может, уже уйдём отсюда?

У меня не нашлось слов для ответа. Я только беспомощно взмахнула руками и быстрым шагом двинулась прочь от бара. Он, пожалуй, прав, надо свалить отсюда как можно быстрее.

— Кэт, подожди. — Прохладные пальцы мягко, но решительно обхватили моё запястье, вынуждая остановиться. По всей руке тут побежали мурашки. Я прерывисто вздохнула, стараясь не смотреть на него, боясь утонуть в шоколадном бездонном океане.

— Ну извини, ладно? Я не думал, что для тебя это имеет такое значение и… Ну, кто при первой встрече говорит девушке о своём возрасте?

Я по-прежнему смотрела в сторону.

— Ты хоть знаешь, сколько мне лет?

— Только не говори, что тридцать, а то моё бедное сердце этого не выдержит, — на полном серьёзе произнёс он.

Я свирепо уставилась на него.

— Тебе, блять, смешно?

— Немного, — улыбнулся он. — А ты забавная, когда злишься. Надо злить тебя почаще.

Глядя на эту его мальчишескую улыбку, я почувствовала, как вся моя злость тает, как мороженое в жаркий июльский полдень.

— Дурак.

— Я знаю. Говорят, что это во мне людям нравится больше всего.

С трудом пряча улыбку, я откинула голову назад, и, прикрыв глаза, глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. Закат был почти час назад, и в темном небе уже задорно подмигивали первые летние звезды.

Резкая вибрация телефона нарушила наше молчание. Я приоткрыла один глаз. Мой спутник, нахмурившись, смотрел на экран телефона. Заметив мой взгляд, он быстро заблокировал его и сунул в карман.

— У меня есть примерно около часа, так что долгую прогулку не обещаю, но могу проводить тебя до дома.

— Всего час? — насмешливо спросила я, стараясь скрыть легкое разочарование. — А потом что, пора в кроватку?

— Ну вроде того, — усмехнулся он.

— Ладно уж, Казанова, пошли, здесь недалеко.

Вечер в Риме, плавно перетекающий в ночь — это отдельный вид прекрасного. Особенно летом в пятницу.

Мы неспешным шагом двигались по широким улицам, полным оживленно болтающих туристов и местных. Рим никогда не спит ночью, здесь полно кафе и ресторанов на открытом воздухе, а кроме того, в пятничный вечер легко можно увидеть уличных музыкантов.

Как раз таких мы и встретили у входа в парк. Я остановилась и с интересом прислушалась. Пели на английском — что — то из репертуара Бритни Спирс, кажется, «Toxic». Мой спутник встал рядом со мной, засунув руки в карманы брюк, и, слегка покачиваясь с пятки на носок, вполголоса принялся подпевать.

Я с удивлением взглянула на него.

— Не думала, что ты поешь. Здорово получается!

Он как — то странно посмотрел на меня и загадочно улыбнулся.

— Да… Ну что, идём?

Я кивнула. Он совершенно обыденно взял меня за руку, и попутно одобрительно кивнув музыкантам, кинул в футляр для гитары, стоящим перед ними, пару монет. Барабанщик широко улыбнулся ему в ответ и отсалютовал палочками.

Остаток пути мы шли в молчании, которое, впрочем, нисколько не напрягало, а, скорее, волновало. Его рука все ещё сжимала мою, посылая тысячи импульсов по всему моему телу.

Мы почти прошли к моему дому, и я впервые пожалела, что живу нелегко от работы.

— Ну… Собственно, здесь я и живу, — нехотя сказала я, кивком показывая на небольшое двухэтажное здание. — Спасибо, что проводил.

Он достал из кармана телефон и быстро поглядел на дисплей.

— Пожалуй, у меня ещё есть пара минут.

— Сигарету? — не удержалась от улыбки я. Он рассмеялся и кивнул.

Какое — то время мы молча курили, глядя в ночное небо.

— Так почему все — таки час? — наконец, не выдержала я.

— Таковы правила, — туманно ответил он, искоса поглядывая на меня.

— Правила? Ты что, мафиози или типа того?

Он расхохотался.

— Ты неподражаема, Кэт.

— И все — таки?

Все ещё смеясь, он покачал головой.

— Да просто на проекте у нас есть определённое расписание и правила, которым мы должны следовать.

— На проекте? — Я окончательно перестала что — либо понимать.

— Да. X-фактор.

Я чуть не проглотила сигарету. Вот это поворот.

— И… Чем ты там занимаешься?

— Пою.

Да уж, могла бы и догадаться… Теперь мне стал понятен его интерес к уличным музыкантам. Мой комментарий о том, что у него «здорово получается», должно быть, здорово его повеселил.

— Один?

— Нет, в группе. Я пою, Вик и Томас гитаристы, Итан на барабанах.

— И как называется ваша группа?

Он немного помолчал.

— Måneskin.

— Интересное название, — оценила я.

Он улыбнулся уголками губ.

— Это датское слово. Означает «лунный свет».

— А почему…

— Это Вик придумала. Она наполовину датчанка. Нам нужно было название — такое, чтобы зацепило. Ну и мы попросили ее назвать нас какое — нибудь прикольное датское слово, вдруг подойдёт. И в итоге остановились на этом.

— И давно вы.. ?

— Около года, — он сосредоточенно затушил сигарету указательным и большим пальцами. — Играли на улицах, выступали на местных фестивалях. Наконец, решили что пора что — то менять.

Я по-прежнему пыталась переварить услышанное. Наверное, у меня было офигевшее лицо, потому что он недоуменно спросил:

— Что?

— Да ничего, просто… Блин, тебе всего восемнадцать, и ты уже поешь в группе, идёшь на чёртов X-factor… Это круто. У меня реально нет слов.

Его лицо разгладилось и он искренне улыбнулся.

— Спасибо. Это все… Сложно, понимаешь. Репетиции и все такое. Мы местные, но ежедневно ездить из дома сюда… Это нереально. Поэтому приходится жить вместе с другими ребятами. У нас есть очень немного свободного времени, и мы можем проводить его вне проекта, так сказать, но есть определённые правила. Как, например, быть в Доме не позже 11.30.

Он глубоко вздохнул.

— Так что, прости, что сегодня все получилось как — то… Скомканно.

Я только кивнула. После его рассказа все встало на свои места. Вот только один вопрос не давал мне покоя.

Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты сказал, вам дают немного свободного времени. Ты мог сделать что угодно, но… Ты решил потратить его на то, чтобы выпить стакан пива в посредственном баре и проводить совершено незнакомую девушку до дома. Почему?

Он не ответил, просто продолжал стоять, не сводя с меня пристального взгляда. Шоколад в его глазах начал таять, превращаясь в густой, горячий поток. Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как его непростительно красивое лицо медленно приближается к моему. Чуть прикусив нижнюю губу (невероятно блядски сексуальный жест), он приоткрыл рот и…

Конечно же, именно в этот момент его телефон истерично завибрировал. Мы резко отскочили друг от друга. Я отвернулась, хватая ртом воздух, как вытащенная из воды рыба.

За спиной он раздражённо тараторил что — то по-итальянски. Я не понимала нихрена, кроме «si» и «no».

Наконец, после пары минут бурных обсуждений, он заблокировал телефон и прикрыл глаза.

— Всё нормально? — тихо поинтересовалась я.

Он вздохнул и как-то обречённо проговорил:

— Да… Да. Только мне, к сожалению, пора.

Он посмотрел на меня с виноватым видом.

— Я…

— Всё хорошо, я понимаю. Иди. Не стоит нарушать правила.

Я с трудом выдавила из себя улыбку. Он помолчал немного, а затем кивнул.

— Тогда я…

— Да, иди. Всё в порядке. Правда. Спасибо, что проводил.

Он запустил пятерню в свои густые вьющиеся волосы и открыл рот, словно намереваясь сказать что — то, но потом передумал.

— Пока?

— Пока, Кэт.

Он развернулся и быстрым шагом двинулся путем, которым мы пришли. А я в ступоре смотрела на постепенно удаляющийся силуэт, чувствуя, что вот именно сейчас происходит что-то крайне важное, и, если я просто отпущу его, то буду жалеть об этом до конца жизни.

Я рванулась к нему.

— Дамиано!

Он замер на месте, не двигаясь. Затем медленно обернулся. На его лице постепенно расплывалась улыбка.

— Ты назвала меня по имени.

— И что?

— В первый раз.

Я смущённо замолчала. И правда.

Мы стояли друг напротив друга и улыбались, как блаженные идиоты.

— Мы еще увидимся? — вырвалось у меня.

Темный шоколад в его глазах глянцево блеснул. Он пару секунд молча смотрел на меня, обдумывая ответ и, наконец, неспешно произнес:

— Si.

И, не добавив ни слова больше, ушёл. А я осталась стоять на улице и, глядя ему вслед, счастливо улыбалась.

И только потом мне пришло в голову, что я опять не узнала ни его фамилии, ни номера телефона. Benissimo[19].

[18] Дамы, хватит болтать, пора за работу! Клиенты ждут! Быстро! (итал.)

[19] Отлично (итал.)

Комментарий к 3

Вся информация про X-factor исключительно выдумана) я не знаю, как и что у них там проходит, так что на истинность не претендую)

========== 4 ==========

Мне не везло с парнями. Никогда. На жизненном пути регулярно попадались либо мямли и нытики, либо наглые выпендрежники, которые много и цветисто говорили, но мало делали. И те, и другие были красивы, как черти. Меня всегда тянуло на смазливые мордашки.

Проблема была в том, что я одновременно была как бы и в отношениях, и нет. Как бы — потому что парни — то от этих «отношений» имели все прилагающиеся бонусы, начиная от постели и заканчивая вкусной едой. При этом они не желали вкладываться ни морально, ни материально, великодушно предоставляя это мне.

Годам к двадцати двум, уже закончив университет, я поняла, что по горло наелась этим подобием «семейной» жизни и, послав свою последнюю пассию на три весёлые буквы, быстренько собрала вещи и умотала во Францию, к отцу. Он не то чтобы сильно обрадовался моему приезду, но, впрочем, и возражать не стал.

Я же не собиралась сидеть на одном месте. Во мне кипела нерастраченная энергия. За три года до поездки в Италию, я исколесила пол Европы. И в процессе поездок я поняла для себя, что а) парни по сути одинаковы и страна проживания тут особой разницы не играет; б) одной определено лучше; в) «постельные отношения», где никто друг от друга ничего не требовал и требовать не хотел, меня вполне устраивали и г) влюбляться я больше не хочу.

В Италию я приехала работать. И, конечно, посмотреть страну. Парень в эту схему никак не вписывался.

И поэтому, когда я встретила Дамиано, меня обуревали двойственные чувства. Его вызывающе красивая внешность меня одновременно и притягивала, и пугала. И, конечно же, меня ужасно смущал его возраст. Я злилась сама на себя, что нахожу привлекательным по сути мальчишку…

Плюс ко всему, я не могла понять, почему он так упорно продолжает искать со мной встреч.

Я никогда не отличалась эффектной внешностью, чего уж там. Обычные рыжевато-русые волосы, вполне заурядные, ничем непримечательные черты лица, серые глаза. Фигура средней комплекции. В общем, глазу не на чем остановиться. Будь я какой — нибудь сногсшибательной блондинкой, я бы ещё могла понять, что во мне нашёл Дамиано. А так…

Правда, никаких романтических поползновений в мою сторону он не делал. Наши встречи проходили стандартно. Он встречал меня у работы раза два — три в неделю — правда, вовнутрь больше не заходил. У меня вошло в привычку, выходя на улицу, бросать быстрый взгляд влево. Там, в тени пышно цветущей магнолии, меня уже ждал он — как всегда с сигаретой в длинных тонких пальцах.

Потом мы просто бродили по улицам Рима и говорили, говорили, говорили… С ним было невероятно интересно разговаривать на разные темы. До этого я ни разу не общалась с парнями настолько младше себя по возрасту. Мне казалось, что с ними просто не о чем говорить. Однако, Дамиано напрочь развеял этот миф. Для парня, который пожертвовал школьным образованием, чтобы всецело посвятить себя музыке, он высказывал на удивление трезвые мысли и приятно поражал меня своей начитанностью.

— Сколько тебе было лет, когда ты бросил школу?

Мы сидели на парапете моста Святого Ангела [20] и смотрели в тёмную воду Тибра, в которой плавали звезды. Я наслаждалась его близостью и запахом его одеколона, который, казалось, прочно впитался в мои волосы.

— Пятнадцать.

— Не жалеешь?

— О чем? О том, что ушёл в музыку? Нет.

— А что родители?

— Ну, сначала они, конечно, были не в восторге от этого, но со временем привыкли.

Я кивнула. Здоровая реакция родителей — сначала наорать, схватиться за сердце, а потом постараться смириться.

— Ну а ты? — Он испытующе посмотрел на меня. Его лицо в свете фонарей выглядело тихим и задумчивым.

— А что я?

— Зачем ты здесь?

Я замолчала, подбирая слова.

— Я из России, но уже давно не живу там.

Его глаза удивлённо расширились, но он не сказал ни слова, ожидая продолжения.

— Мои родители развелись, когда мне было семь. Отец эмигрировал во Францию. Он очень хорошо знал язык и ему предложили хорошую работу. Он звал с собой маму. Она не захотела все бросить и… Осталась. Ну и я с ней, конечно.

— Ты до сих пор зла на нее за это?

— Иногда — да, очень. Из-за её дебильных предрассудков и банального страха, наша семья рухнула. Не знаю, что именно она так боялась оставить — по сути у неё не было ни нормальной работы, ни друзей… А наши родственники родственники жили далеко. Но факт остаётся фактом — отец уехал и долгое время мы с ним не обещались. А когда мне исполнилось четырнадцать, он неожиданно написал мне. Я ничего не сказала маме. Мы начали общаться. Она, конечно, все равно потом узнала, страшно обижалась на меня, называла предательницей. Но мне было все равно.

Я прерывисто вздохнула.

— Отец чувствовал свою вину за то, что бросил меня. Он пригласил меня во Францию. Не буду рассказывать, как долго я уламывала маму отпустить меня, ведь я была несовершеннолетней и без её разрешения из страны выехать не могла. Но в конце концов, она сдалась. Я стала каждое лето проводить во Франции, выучила язык… А потом отец решил, что на этом останавливаться не стоит. Он настоял на том, чтобы я выучила и английский. Отправил меня перед выпускным классом на все лето в языковой лагерь в Америку. По-русски там никто не говорил, так что за месяц я научилась говорить по-английски так, как будто с детства только этим и занималась. Ну а потом… В двадцать два закончила универ у нас, в России, и поняла, что меня там ничего не держит. Уехала к отцу… А потом начала ездить по Европе, подрабатывая то там, то тут. Ну и вот три года уже как катаюсь. Италия… Мне всегда нравилась. И я решила — почему бы и нет?

Я улыбнулась.

— Вау, — с какой — то непонятной интонацией выдавил Дамиано, искоса поглядывая на меня. — Так тебе сейчас сколько, двадцать пять?

— Да.

— Старушка.

Я в ответ легконько толкнула его плечом.

— Ой, заткнись, мальчик.

Мы рассмеялись и синхронно, не сговариваясь, перевели взгляд на воду. В лёгкой ряби отражался свет уличных фонарей, бросая причудливые отблики на наши лица.

— На кого из родителей ты похожа? — неожиданно с любопытством спросил он.

— На маму. У нее тоже русые волосы и серые глаза. Но я искренне надеюсь, что я похожа на неё лишь внешне.

— И ты… Не скучаешь по ней?

— Нет. У нас просто не осталось ничего общего.

— Понимаю, — тихо отозвался парень, задумчиво глядя на меня.

— Правда?

— Да. Так же, как и у меня с моими бывшими друзьями. Когда я познакомился с Вик и Томасом… У меня не осталось места для других интересов.

— Вы познакомились в школе?

— Ага. И я стал почти все свое время проводить с ними. Мои друзья начали обижаться, психовать… А я ничего не мог с собой поделать. И сейчас не могу. Для меня музыка — это все. Я живу ею и в ней. И когда я на сцене… Это не передать словами.

Я во все глаза смотрела на него. Когда он начал говорить о музыке, то его лицо как будто озарилось внутренним светом. Тёмный шоколад в глазах заискрился, заблестел, губы тронула искренняя восторженная улыбка. В этот момент он был так красив, что моё бедное сердечко тревожно сжалось и потом заколотилось, как сумасшедшее…

Даа, Катерина, кажется, ты попала…

Заметив, что я пристально разглядываю его, он осекся и слегка смущённо поговорил:

— Что — то меня понесло. Извини.

— Ничего. Мне даже понравилось. Мне бы хотелось послушать, как ты поешь…

— Ну, это вполне можно устроить.

— Что, собираешься сделать это прямо здесь?

— Зачем? Ты ведь можешь прийти и посмотреть наше выступление на шоу.

Я замерла.

— Не знаю. Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему нет?

Я спрыгнула с парапета и принялась энергично отряхивать джинсы, старательно не глядя на него.

— Так почему нет? — упрямо повторил он, спрыгивая следом.

— Потому что… Я даже не смотрела ни одно твоё выступление на YouTube.

Он закусил губу, изо всех сил сдерживая смех.

— Ужас, Кэт. Ты меня разочаровала.

Я свирепо уставилась на него, но промолчала.

— А если серьёзно, я не понимаю, в чем проблема?

— Проблема в том, что я хочу воспринимать тебя, как обычного парня.

— Так я и есть обычный.

— Не начинай, ты понял, о чем я.

Он нахмурился и слегка прикусил нижнюю губу. Меня обдало жаром от одного этого движения.

— Я не тебя не заставляю, но…

— Вот и не надо.

-…но хоть убей, не понимаю, как это связано с…

— Дами.

От неожиданности он замолчал. Я тоже прикусила язык, не понимая, какого черта у меня вообще вырвалось это «Дами». Это прозвучало как — то… Интимно, что ли.

— Мне пора, — наконец, нарушила молчание я.

— Да.

— Проводишь меня?

— Конечно.

Мы шли молча до самого дома. Я была искренне благодарна за то, что он не стал повторно поднимать эту неловкую тему.

Уже прощаясь, он еле слышно шепнул:

— Вообще, знаешь, мне нравится эта идея. Как будто я обычный парень…

— Да, — кивнула я. — Совершено обычный.

Ещё никогда я самой себе так не врала.

[20] Мост Святого Ангела является самым популярным и туристическим в Риме. Он считается одним из старинных пешеходных мостов через реку Тибр.

Комментарий к 4

Mood этой главы:

Migrating Birds - Brice Davoli

========== 5 ==========

— Что — что тебе нужно, повтори ещё раз?

— Попасть на шоу «X factor»

С той прогулки на мосту прошло две недели. И Дамиано будто испарился — он не подкарауливал меня у работы, не встречал у дома. Вот уж когда я пожалела, что не мы не обменялись номерами телефонов. Я попыталась найти его в Instagram — и не смогла.

Точнее, я нашла какой — то профиль с именем Damianо и похожей фотографией, но в нем не было ни одного поста, да и подписчиков не наблюдалось. Было похоже, что если страничкой и пользовались когда — то, то сейчас забросили.

Я злилась одновременно и на себя, и на него. На себя за то, что привыкла к нему настолько, что его отсутствие причиняло мне почти физическую боль, в груди… А на него злилась, потому что приручил, привязал к себе и пропал. И я не могла понять, в чем причина. К тому же, время моего пребывания в Италии по рабочей визе стремительно сокращалось, что тоже действовало на нервы.

В один из свободных вечеров, пытаясь хоть немного успокоиться, я набрала в поисковой строке YouTube «Måneskin»…и просмотрела открывшееся видео почти не дыша.

В жизни он был безумно обаятельным, но то, что он делал на сцене… Это не поддавалось описанию. Это была магия, чудо, волшебство.

Остальные ребята, участники группы, сами по себе были феноменальны — что гитарист, что барабанщик, что девушка — басистка, но Дамиано придавал имцелостность. Он был светящейся волшебной нитью, пронизывающей и связывающей их всех воедино.

А его голос… Он завораживал и околдовывал. Невозможно было поверить, что это ещё мальчишка, восемнадцатилетний мальчишка.

Когда-нибудь у его ног будет лежать весь мир и он станет коллекционировать разбитые девичьи сердца…

А потом в голове прозвучало эхо его слов: «Ты ведь можешь прийти к нам на шоу…»

И я решилась.

— Так. Давай еще раз. Это твоё жгучее желание попасть на шоу как — то связано с тем красавчиком, который приходил к нам тогда?

— Его зовут Дамиано.

— Неважно. Так все — таки?..

— Да. Он… В общем, он принимает участие в проекте.

Луиза с грохотом опустила груженый напитками поднос на стол и скептически посмотрела на меня:

— Ясно. А с чего ты решила, что я могу тебе с этим помочь?

— Я не знаю, к кому ещё обратиться, Лу. Я ведь здесь никого толком не знаю, кроме тебя.

Она фыркнула в ответ, но промолчала.

— Пожалуйста, Лу! Я ведь не прошу тебя привести меня туда за руку и усадить в зрительный зал. Просто помоги мне, скажи, как можно это сделать, ну пожалуйста-пожалуйста! Это ведь можно как — то сделать, я знаю, что можно, он ведь звал меня, но как — без понятия, а ты, Лу, ты же умная, ты сообразительная, ты сможешь!

— Ладно-ладно, — раздражённо перебила меня она, покусывая нижнюю губу, — я попробую. Но ничего не обещаю!

Я едва удержалась, чтобы не завопить от счастья и не кинуться ей на шею.

— Спасибо, спасибо, спасибо!

— Угомонись, я ничего ещё не сделала! И сказала же, что ничего не обещаю!

Я согласно закивала головой. Обещание — это уже что — то…

Через два дня, в начале смены, она небрежно бросила мне на ходу:

— На следующей неделе не планируй ничего на весь день.

Я непонимающе уставилась на неё. Она в ответ закатила глаза и раздельно повторила:

— Следующая неделя, Кэт. Суббота. Не занимай себе день.

До меня постепенно начало доходить.

— Неужели?..

— Да, должна будешь. И не ори, пожалуйста, — предупредила она мой счастливый вопль. Я была так рада, что подавила готовый вырваться наружу крик и только глупо улыбалась.

Я увижу его! Я увижу его вживую, на сцене!

— Только у меня одно условие.

— И какое же?

— Я иду с тобой.

Зал был битком набит. Нам досталось место где-то с краю среднего ряда. Сцену было видно довольно хорошо, как и кресла судей, которые пока что пустовали.

— Поверить не могу, что мы здесь! — возбуждено шепнула я Лу, беспокойно ёрзая на месте.

— Да уж, полный восторг! — саркастически отозвалась девушка, недовольно откидываясь на спинку сиденья и скрещивая руки на груди.

— Ты не любишь такие передачи?

— Ненавижу.

— Зачем тогда пошла?

Она насмешливо посмотрела на меня:

— Ты думаешь, после того, как мне пришлось попотеть и доконать кое — кого, я бы позволила тебе идти одной? Нет уж. И, кроме того, мне самой стало интересно, насколько он хорош, этот твой Дамиано. Больше даже и не проси о таком, Кэт! — сердито свернув глазами, прошипела Луиза. — Нам вообще повезло, если честно, обычно массовку набирают из…

Девушка осеклась и уже мягче продолжила:

— Ладно, забей. Главное, мы здесь. Только приготовься, что отсидишь себе всю задницу, отобьешь ладоши и, вполне возможно, сорвешь голос.

Заметив немой вопрос в моих глазах, Луиза хмыкнула:

— Ты не на концерт пришла, солнышко, а на запись прямого эфира, так что не забывай об этом.

— Я не…

— Просто смотри и слушай.

Лу оказалась права. Мы просидели в студии почти весь день, с небольшими перерывами, изо всех сил старались улыбаться и усердно аплодировать. Ладони заболели примерно минут через двадцать, ещё через тридцать они начали гореть огнём и в конце концов онемели.

На исходе второго часа я мысленно прокляла всех: организаторов шоу, орущего режиссёра, весело переговаривающихся между собой судей, сидящих рядом людей и в первую очередь, чёртова, мать его, Дамиано Давида, ради которого я вообще сюда припёрлась.

— Мне кажется, они уже отсняли всех, кого только можно, — простонала я после очередного выступления.

— Ну, должен же он когда — нибудь появиться, — изо всех сил стараясь сохранить серьёзное выражение на лице, произнесла Лу. — Если он с конечно, не вылетел за то время, что вы не общались. А то, знаешь, будет обидно.

Я свирепо глянула на неё и уже открыла было рот, чтобы сказать ей все, что про неё думаю, но тут, наконец, до моих ушей среди потока незнакомых слов на итальянском донеслось знакомое:

-… Måneskin!

— Всё, тихо! — прошипела я, жадно всматриваясь в погруженные в темноту силуэты, стоящие на сцене.

— Это они, да? Да?

И тут вспыхнул свет. Они стояли на сцене, все четверо, готовые начать в любой момент. Я наконец — то отыскала глазами его, жадно впитывая детали его крайне забавного образа (одна шляпа чего стоила), но тут в полной тишине он открыл рот — и я забыла как дышать.

Put your loving hand out, baby… ‘Cause I’ m beggin…

А потом вступили и остальные участники группы.

— Porca puttana! — прошептала рядом Лу, зачарованно глядя на сцену. — Lui è bravissimo…[21]

Я только кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Да, черт возьми, он действительно был великолепен! И не просто великолепен, а ВЕЛИКОЛЕПЕН. Я никогда особенно не любила «Beggin», но в его исполнении она зазвучала совершенно по — иному. Естественно, не без участия остальных ребят — вместе они подарили песне новую жизнь.

Вокруг неистово кричали зрители, но я не обращала на них внимания. Всё выступление я не отрывала глаз от него, так уверенно и по-хозяйски двигающегося по сцене, так, словно это его и только его территория, и чувствовала, как моё сердце плавится от нежности, растекаясь тягучим сладким сиропом в груди.

Когда они закончили, зал взорвался аплодисментами — настоящими, не вынужденными аплодисментами. Я стояла вместе со всеми и изо всех сил терзала свои ладони, сверля его глазами и беззвучно умоляя: «Посмотри, посмотри на меня! Я здесь!»

Но, конечно же, он меня не заметил. На его бесконечно счастливом лице сияла такая искренняя, такая широкая улыбка, какой я ни разу ещё не видела.

Только на сцене я живу, понимаешь?

Да, теперь я его понимала. Пожалуй, ради такого действительно стоило бросить школу.

— Блин, это было офигенно! — ворвался в мои мысли вопль Лу. Она изо всех сил хлопала в ладоши, восторженно глядя на ребят.

— Они просто обязаны записать студийную версию!

Наконец, судьи прервали всеобщий гомон и принялись быстро — быстро комментировать выступление.

— Что, что они говорят? — дергала я за руку Луизу. Она, не отрывая взгляд от сцены, принялась скороговоркой пересказывать мне происходящее.

Наконец, зрители взорвались очередной порцией аплодисментов, под которую улыбающиеся ребята, помахав нам руками, быстро двинулись прочь со сцены.

— Taglia! Grazie a tutti! [22]— раздался громовой голос режиссёра.

Не говоря ни слова, я рванула с места.

— Стой, Кэт! — раздался крик Луизы где — то позади. — Куда ты?

Но я уже неслась вперёд, огибая сидящих и стоящих людей. Сердце колотилось как бешеное, глазами я следила за тем, как Дамиано и его группа, спрыгнув со сцены, скрылись где — то справа. Я решительно двинулась в ту же сторону, но внезапно откуда — то сзади раздалось:

— Mi scusi, signorina, non può entrare[23].

Меня мягко остановила меня чья-то рука. Я обернулась и увидела высокого мужчину в форме. Охранник. Он возвышался надо мной как одинокая гора.

Запинаясь, умоляющим голосом я прошептала:

— Sì, ma devo vedere un ragazzo… Per favore…[24]

Он невозмутимо посмотрел на меня сверху вниз, все еще сжимая мою руку.

— Mi dispiace. Non può aiutare niente [25].

Я в отчаянии посмотрела туда, где скрылся Дамиано, чувствуя, как в глазах закипают злые слезы. И что, все это зря?! Я даже не увижу его?

Перед моими глазами промелькнула его сегодняшняя улыбка, счастливое лицо и сияющие глаза. Наверное, они с ребятами сейчас отмечают успешное выступление, может, быть выпивают… И тут меня осенило.

— Dove posso fumare qui? [26]

Охранник в недоумении уставился на меня. Видимо, столь резкая перемена в моих приоритетах его порядком озадачила.

— Fumare? Attraverso l’uscita principale e a sinistra [27].

— Grazie! — выкрикнула я и, развернувшись, побежала в противоположную сторону.

Пронесшись через весь зал, я, ловко лавируя между людьми, помчалась к главному выходу. Обогнув охранников, я вылетела на улицу и, чувствуя, как колотится сердце, свернула влево. Примерно через две минуты я оказалась в небольшом закутке, слабо освещенном тусклым фонарём над темной дверью (судя по всему, служебным входом). У двери стояли трое парней с сигаретами в руках, тихо переговаривающихся между собой.

Он стоял посередине, в том же аляповатом золотистом пиджаке и серебристых брюках, но уже без шляпы. Его длинные волосы были слегка влажными на вид, и подводка под глазами слегка размазалась. Он расслабленно прислонился к стене и с улыбкой отвечал что — то на реплики своих собеседников.

Я подошла ещё ближе и они, наконец, заметили меня. Разговоры тут же прекратились и повисла тишина.

— Кэт? — наконец, отмер Дамиано. — Что ты тут делаешь?

При звуке его голоса сердце пропустило один удар. Я нашла в себе силы улыбнуться:

— Привет. Да я, вот, это… Ну…

—Ты… ты была на нашем выступлении, да? — догадался он.

Раздался смешок. Я чуть было не забыла о двух других парнях, стоящих неподалёку. Их явно забавляло происходящее.

— Bene andiamo, ragazzi [28]. Ciao! — ухмыльнулся один из них и, развязно подмигнув мне, вместе с товарищем открыл дверь служебного входа и скрылся внутри.

Дамиано проводил парней глазами и потом перевёл слегка смущенный взгляд обратно на меня. Снова повисла неловкая пауза.

— Ну… — немного неуверенно начал он. — Так ты правда была на нашем выступлении?

— Да…

Он заметно оживился.

— И как тебе?

Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Это было обалденно…

Его глаза радостно вспыхнули и широкая улыбка озарила лицо.

— Правда? Нет, правда? Тебе понравилось?

— Конечно, понравилось! И не только мне. Ты же слышал судей.

Он раздражённо повёл рукой.

— Судьи… Сегодня они говорят одно, завтра другое.

— Но ты ведь и зал слышал. И видел реакцию зрителей. И, поверь мне, они это делали не по принуждению.

Шоколад в его глазах весело блеснул.

— Да… Я все видел и слышал.

— Жалко, меня ты не увидел, — ляпнула я и тут же покраснела.

Он внимательно посмотрел на меня и после небольшой паузы медленно произнёс:

— Почему ты передумала? Ты ведь не хотела идти?

Я промолчала, боясь произнести вслух то, о чем думала все эти дни, когда ждала его в баре, когда искала его взглядом во дворе своего дома… Невысказанные слова застряли где — то в горле, мешая дышать.

— Почему? — повторил он чуть тише, делая шаг навстречу ко мне. Его глаза гипнотизировали меня, заставляя ноги подгибаться. Я неосознанно отступила к стене, понимая, что он загнал меня в угол. Выбора не было. Можно было только попытаться выразить свои мысли не так пафосно.

— Perché [29], Сatarina? — В его исполнении эта простая фраза на итальянском прозвучала настолько соблазнительно, что у меня подогнулись колени. Он подошёл совсем близко, так, что я утонула в смеси ароматов цитруса и сигаретного дыма.

— Perché mi sei mancato, Dami…[30] — на выдохе произнесла я. Я ждала, что он наклонится ещё чуть ниже и…

Вместо этого он резко отодвинулся от меня и усмехнулся уже по — английски:

— Неплохо… Делаешь успехи.

— Ты… Ты… — от возмущения у меня не хватало слов. — Stronzo![31]

— Lo so [32], — ухмыльнулся он. — Как не стыдно, Кэт! И где ты только такого набралась.

— У нас в баре, — огрызнулась я, желая провалиться сквозь землю от стыда. Наглый малолетка! И я тоже хороша, совсем потекла, о чем я вообще думала?

— Ладно, без шуток, мне правда было некогда, извини. Репетиции и все такое, понимаешь? До финала осталось совсем немного и…

— Понимаю. Я пыталась написать тебе в инстаграме, но у тебя профиль какой — то странный…

— Видимо, не там искала, — хмыкнул он.

— В смысле? Набрала в поиске «Дамиано»…

— Я по-другому записан. Дай свой телефон.

— Зачем? — подозрительно поинтересовалась я.

— Я покажу, как искать.

Поколебавшись секунду, я достала из кармана смартфон, разблокировала экран и вручила ему. Он пригляделся к заставке.

— Это Генри Кавилл? Серьёзно?

— Открывай уже инстаграм и не беси меня!

Ухмыляясь, он зашёл в мой профиль.

— А ты у нас… katygeier? Это что?

— Это моя фамилия, тупень. Гейер.

— Немецкая?

— Еврейская. Может, уже сделаешь что нужно и отдашь мне мой телефон?

Он улыбнулся уголками губ, но послушался.

— В следующий раз набирай «ykaaar». Вот так.

Я с секунду промолчала, но затем, вырвав смартфон из его рук, не выдержала:

— Ну, знаешь, конечно, я должна была догадаться, что ты у нас, оказывается… Кстати, что это за фигня вообще такая? Это типа «Икар» или что?

— Типа.

— А ты не думал, что стоит подписываться своим настоящим именем?

— Зачем?

— Затем, чтобы люди могли тебя найти.

— Меня и так находят.

Я красноречиво приподняла брови, намекая на события прошедших нескольких минут. Дамиано снова ухмыльнулся.

— И почему именно этот ник?

Он не успел ответить, потому что в этот момент дверь подсобки с грохотом распахнулась, явив нам симпатичную блондинку в черном сетчатом платье. Она сердито посмотрела на парня и выпалила:

— Quanto puoi fumare, Dam? Tutti ti stanno aspettando! [33]

Он слегка кашлянул и выразительно кивнул в мою сторону. Девушка перевела взгляд на меня и недоуменно спросила:

— Chi è lei? [34]

— Nessuno. Tornerò presto, Vic. Andiamo! [35]

Виктория попыталась что — то сказать, но он бесцеремонно подтолкнул её к двери.

— Dammi un paio di minuti [36].

С секунду она молча разглядывала нас, потом резко дёрнула на себя дверь и исчезла в помещении.

Мы снова остались одни.

— Никто, значит? — вырвалось у меня. — Не хочешь, чтобы твои друзья знали обо мне?

— А зачем им знать? — пожал он плечами. — Это их никак не касается.

Я хотела ему возразить, но тут позади меня раздалось возмущенное:

— Merda [37], Кэт! В следующий раз, когда соберёшься сбежать, хотя бы предупреждай!

Я обернулась и изо всех сил постаралась не заржать во весь голос. Луиза стояла в боевой позе на своих пятнадцатисантиметровых шпильках, уперев руки в бока, а её глаза метали молнии.

— Ты офигела? Знаешь сколько я тебя искала? Да я почти все здание оббежала, а она тут стоит и…и…

Она, наконец, отвернулась от меня, заметив Дамиано, который наблюдал за ней с вежливым интересом на красивом лице.

— Привет, — мило улыбнулся он. — Очень проникновенная речь. Мне понравилось.

Лу в ответ скорчила гримасу и показала ему средний палец.

— Кажется, я понял, кто обучает тебя итальянскому.

Я пихнула его плечом — молчи, мол, и без тебя тошно. Лу сверлила нас глазами, в которых явственно читалось желание побить нас обоих.

Наконец, кашлянув, Дамиано все тем же насмешливым тоном произнес:

— Что ж, дамы, мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть. Ciao.

Он отвесил нам шутливый полупоклон и уже развернулся, чтобы уйти, но тут мой глупый язык выпалил прежде, чем я успела подумать:

— Дами… Я была очень рада тебя увидеть.

Он ничего не ответил, но, кинув на меня быстрый взгляд через плечо, слегка улыбнулся и шагнул за дверь.

Луиза тут же продолжила отчитывать меня:

- Так не делается, Кэт! Я ради этого твоего X factor все дела бросила, а как я добилась того, чтобы нас пустили в зал, вообще лучше не вспоминать, а ты! Убежать, бросить меня одну…

Её обличительную речь прервал звук пришедшего уведомления на телефон. Я вытащила его из кармана джинсов и с любопытством посмотрела на экран. Кто-то прислал мне сообщение в инстаграм?

Оно было очень коротким и состояло всего из двух слов:

ykaaar: “Я тоже”

[21] Твою мать… Он великолепен. (итал.)

[22] Снято! Всем спасибо (итал.)

[23] Простите, сюда нельзя(итал.)

[24] Да. но мне нужно увидеть одного парня. Пожалуйста…(итал.)

[25] Сожалею, ничем не могу помочь (итал.)

[26] Где здесь можно курить? (итал.)

[27] Курить? Через главный выход и налево.

[28] Мы, пожалуй, пойдем, ребята (итал.)

[29] Почему?(итал.)

[30] Потому что я соскучилась (итал.)

[31] Засранец (итал.)

[32] Я знаю (итал.)

[33] Сколько можно курить? Тебя все ждут (итал.)

[34] Кто это? (итал.)

[35] Никто. Я скоро приду, иди (итал.)

[36] Дай мне пару минут(итал.)

[37] Дерьмо! (итал.)

Комментарий к 5

Извинюсь за задержку, долго не могла привести мысли в порядок. Обещаю исправиться)

========== 6 ==========

Комментарий к 6

Танцуй и не останавливайся. Зачем танцуешь — не рассуждай. Какой в этом смысл — не задумывайся. Смысла все равно нет и не было никогда.

Харуки Мураками

После того памятного визита на X factor общение пошло куда веселее: появилась хоть какая — то связь, пусть и нерегулярная, но все — таки!

Было очевидно, что он не мастер писать сообщения. Они получались какими — то односложными, к тому же, он редко ставил знаки препинания. Но я не жаловалась. Честно говоря, не до того ему было.

Приближался финал шоу, и нервы у Дамиано потихоньку начинали сдавать. Он мог молчать по несколько дней, а потом мне приходило короткое сообщение, вроде «сегодня вечером?» — и я бросала все и неслась на встречу с ним. И, гуляя по вечернему городу, не в силах больше сдерживаться, его прорывало, и он быстро — быстро начинал выплескивать наболевшее, второпях смешивая в кучу английские и итальянские слова. А я молча слушала и впитывала его волнения и тревоги, чувствуя, что ему становится чуточку легче.

И, если поначалу я была банально очарована его внешностью, то теперь, постепенно, он открывался мне с другой стороны — талантливый, но потерянный мальчик, который изо всех сил старается доказать всем, чего он стоит и до ужаса боится неудачи. В такие моменты разница в возрасте ощущалась особенно остро — но не как припятствие, а как возможность выслушать, помочь, поддержать. И я знала, что он благодарен мне, хотя и ни разу этого не говорил.

Пожалуй, единственным свидетелем наших странных отношений с моей стороны была Луиза. Она с каким-то непонятным выражением лица смотрела на меня каждый раз, когда я с улыбкой читала его сообщения в перерывах между работой или же когда старалась побыстрее закончить дела и бежать на встречу с ним.

В конце очередной смены она зашла в подсобку, когда я переодевалась, прислонилась к стене и, тщательно разглядывая свой безупречный маникюр, небрежно проронила:

— Это, конечно, не мое дело… Но я бы на твоем месте сильно не увлекалась.

Я замерла на полпути, наполовину натянув на себя свитер.

— Не поняла?

Она, наконец, оторвала взгляд от ногтей и пристально посмотрела меня:

— Все ты прекрасно поняла. В таких, как он, влюбляться не стоит.

Я просунула руки в рукава свитера, расправила его и делано спокойно ответила:

— Я вовсе не собираюсь в него влюбляться.

Она довольно громко фыркнула и насмешливо посмотрела на меня:

— Мне-то хоть не ври, Кэт. Я же была там, на шоу, я видела, какими глазами ты на него смотрела.

Я попыталась обойти ее, но она решительно преградила мне путь.

— Мне нужно идти.

— Дай мне договорить. — Она глубоко вздохнула. — Кэт, красивые восемнадцатилетние мальчики, увлеченные музыкой, либо уже заняты, либо увлечены ею настолько, что им уже больше ни до чего дела нет. Ты же это понимаешь? Ты ведь взрослая. И умная. И к тому же скоро уезжаешь.

Я зло посмотрела на нее.

— Все сказала?

— Почти. Просто… девушкам легко поверить в то, чего нет. Только вот забыть потом тяжело.

Я, не ответив, выскочила за дверь, кипя от негодования и в то же время ощущая, как червячок сомнения уже заполз в душу, медленно впрыскивая яд недоверия в вены и отравляя чувства.

Через пару дней после его очередного выступления, последнего перед финалом, Дамиано предложил встретиться и обсудить его в мой выходной. Это было неожиданно, потому что обычно наши встречи проходили по вечерам и длились совсем недолго.

Мы бродили по старинным улочкам Рима, наслаждаясь его красотой, он показывал мне разные интересные места, в которых я ещё не бывала. В этот раз на нас не давили жёсткие временные рамки, поэтому мы оба чувствовали себя спокойнее, расслабленнее… Свободнее.

День клонился к вечеру, небо уже окрасилось в постепенно выцветающий оранжевый цвет, в воздухе понемногу разливалась вечерняя прохлада. Мы остановились немного передохнуть и поесть мороженого у огромного фонтана на площади, заполненной прогуливающимися людьми.

Я с удовольствием скинула босоножки и, присев на бортик, принялась болтать босыми ногами над водой. Дамиано пристроился рядом, спиной к струям воды — почти касаясь меня плечом, он неспешно облизывал подтаивающий рожок и слегка щурился от лучей заходящего солнца.

Всю нашу прогулку я замечала реакцию девушек на Дамиано — кто — то украдкой бросал на него заинтересованные взгляды, а кто — то почти что ел его глазами, совершенно не стесняясь. Вот и сейчас сидящие рядом с нами девчонки лет шестнадцати жадно пялились на него, делая вид, что меня рядом нет.

Заметив эти откровенно голодные взгляды, направленные на моего спутника, я хмыкнула:

— Только представь: когда ты станешь знаменитым на весь мир, ты уже не сможешь просто так спокойно сидеть где-нибудь и есть мороженое. Да ещё и с девушкой.

— Почему? — улыбнулся он, нарочито медленно облизывая рожок и красноречиво двигая бровями в такт.

— Потому что фанатки тебе проходу не будут давать и… Перестань так делать, пожалуйста, — с трудом сдерживая улыбку, попросила я. — Ты сбиваешь меня с мыслей.

— Не знал, что тебя так легко смутить…

— Меня больше смущают те две малолетки, которые прямо сейчас раздевают тебя глазами.

Он, весело сверкнув глазами, обернулся.

— Кто, вон те, что ли? Нуу… — оценивающий взгляд, — нет.

— Почему нет? — заинтересовалась я.

Он постарался принять серьёзный вид и, задумчиво постукивая указательным пальцем правой руки по подбородку, ответил:

— Ну, во — первых, им на вид лет четырнадцать. Я как-то больше по девушкам постарше. А во — вторых, прически.

— С ними-то что не так?

— Волосы коротковаты.

— Ну да?

— Да. Девушки с длинными волосами — это отдельный вид прекрасного.

Он лукаво взглянул на меня из-под опущенных ресниц и перевел взгляд на хихикающих девчонок. Я недоверчиво хмыкнула, не понимая, серьёзно он или же нет и, как истинная девушка, сменила тему.

— Ладно. Я поняла. Но речь сейчас не о том. У тебя большое будущее. Правда.

Скептический смешок.

— Я уже вижу, как ты рвешь мировые сцены на британский флаг.

Он немного помолчал и неуверенно посмотрел на меня.

— Ты так в меня веришь? — вроде бы шутливый тон, но глаза его при этом остро блеснули, выдавая нешуточное волнение.

— Я не верю. Я знаю, — ровно ответила я.

— Спасибо, — хрипло произнёс он после небольшой паузы. Я кивнула в ответ, и, повернувшись лицом к фонтану, заметила, что пялившиеся на Дамиано девчонки заметно завяли. Вот и правильно, нечего пялиться на малознакомых красивых мальчиков.

А потом внезапно до моих ушей донеслась пронзительно — щемящая мелодия скрипки — мелодия, которую я узнала мгновенно, от которой я сходила с ума в далёком 2010 году и которую напевала себе под нос и днем, и ночью, раздражая мать.

Я резко развернулась всем корпусом, чуть не свалившись при этом в воду. Сильные руки подхватили меня и крепко сжали.

— Жива?

Я кивнула и, окунувшись в тёмный шоколад его глаз, неожиданно для себя выпалила:

— Потанцуем?

Он в недоумении уставился на меня:

— Что, здесь? Сейчас? Ты шутишь?!

— Да брось, это всего лишь танец!

Я мягко, но решительно сжала его ладони и потянула на себя. Он слегка порозовел и яростно замотал головой.

— Нет, я…я не буду, нет! — нервно оглядываясь по сторонам, он сдавленно прошептал:

— Ну перестань, люди ведь смотрят…

— Каждое шоу на тебя смотрят куча народу и ничего, а здесь человек тридцать от силы, чего ты застеснялся?

— Это совсем другое…

— Господи, ну что ты как маленький, в самом деле, песня скоро закончится!

Он упрямо сжал губы, не двигаясь. Я опустила руки и, умоляюще глядя на него, прошептала:

— Dami, per favore…

Он вздрогнул и, протяжно вздохнув, нехотя встал на ноги.

— Ладно. Один танец.

Не веря своим ушам, я быстро-быстро закивала и, сжав его ладонь, потащила его в сторону от фонтана, поближе к музыкантам.

Их было четверо — двое скрипачей, один гитарист и солистка. Вокруг них собралась небольшая толпа, одобрительно покачивающаяся в такт мелодии.

Мы встали чуть в стороне от основного скопления народа. Вначале мы немного замялись, не зная, как поступиться друг к другу. Но потом Дамиано, наконец, неловко обнял меня за талию и чуть притянул себе. Моя левая рука мягко легла ему на плечо, а пальцы другой легко скользнули в его ладонь.

Я затаила дыхание. Впервые мы стояли так близко друг к другу и это… Волновало. Он шумно вздохнул мне в волосы и начал неспешно раскачиваться в такт мелодии.

Пока мы пристраивались друг к другу, проигрыш закончился и девушка запела:

— My love, leave yourself behind

Beat inside me, leave you blind…

Я почувствовала, как завибрировала от смеха его грудь. Я слегка отстранилась, подняла голову и задела носом его подбородок. Ноздри тут же заполнил запах цитруса, который я бы не перепутала ни с чем. Так вот что это, оказывается, такое — лосьон после бритья…

— Чего смеешься?

— Да так… Ничего.

Он привлек меня к себе и, прижавшись щекой к моим волосам, невнятно пробормотал:

— Просто танцуй.

Мне не нужно было повторять два раза. Его близость пьянила меня. Я прислонилась щекой к его плечу, закрыла глаза и вся растворилась в чувствах и его запахе. Пряная свежесть футболки, приправленная сигаретным дымом, твердое, чуть угловатое плечо, слегка шершавые пальцы его руки, сжимающей мою, крепкая грудь, размеренно двигающаяся в такт его глубокому дыханию… И почему-то отчаянно колотящееся сердце. Неужели он нервничает?

Я бы хотела, чтобы этот момент длился вечно. Чтобы песня не заканчивалась никогда. Но вот скрипки вздрогнули в последний раз, и постепенно растворяющиеся аккорды повисли в воздухе. Секунду стояла тишина, а потом публика взорвалась аплодисментами. Мы медленно отстранились, не сводя друг с друга глаз. В который раз я поразилась тому, насколько же он красив. Врочем, это не было новым для меня. А вот то, как он на меня смотрел, порядком меня озадачило. В его взгляде явственно читалось удивление и легкая досада, причину которых я совершенно не понимала.

— Все нормально?

Он открыл рот, намереваясь ответить, но за моей спиной вдруг раздалось громкое:

— Sei Damiano? Di “Måneskin”? Figo! [38]

Он прямо изменился в лице, глядя куда-то поверх моей головы. Я круто обернулась и увидела довольно улыбающуюся солистку, сжимающую микрофон. На лицах стоящих рядом людей постепенно стало проступать узнаваниe.

— Si, Damiano!

Я краем глаза увидела уже знакомых девиц, с плотоядным видом продвигающихся к нам. Похоже, он тоже их заметил и, наклонившись к самому моему уху, прошептал:

— Бежим!

Сжав мою ладонь, он рванул с места под разочарованные крики толпы. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Мы неслись по улицам Рима, как два идиота, ветер свистел в ушах, дыхание сбивалось — и, странное дело, мне было так хорошо, как никогда в жизни. За исключением того, что я чуть не сдохла в процессе бега, конечно.

— Да стой ты, в самом деле! — задыхаясь, я выдернула руку из его ладони и, остановившись, уперлась руками в колени, пытаясь отдышаться.

— Что… после… двадцати… забеги на длинные дистанции… отменяются? — тяжело дыша, хохотнул он.

— Лет через пять обязательно поинтересуюсь у тебя, так ли это, умник.

Так, подкалывая друг друга, мы дошли до моего дома. Уже стемнело, и я слегка поежилась.

— Замерзла? — тут же отреагировал он. Я слегка кивнула.

— Я бы одолжил тебе что-нибудь…

— На тебе только футболка, гений. Я морально не готова лицезреть тебя топлес, так что, пожалуй, я пойду.

Он опять как-то странно посмотрел на меня и улыбнулся своей кривоватой однобокой улыбкой:

— Ладно… Ciao, bellezza.

Услышав слово, которым он назвал меня в первую нашу встречу, я улыбнулась в ответ.

— Ciao, bestia.[39]

Он расхохотался и махнув мне рукой на прощание, развернулся и неспешной походкой двинулся прочь.

— Спасибо за день! — крикнула я ему в спину и он, не оборачиваясь, высоко поднял руку и пару раз помахал ею в воздухе.

Зайдя в квартиру, я тут же нырнула в душ. Горячая вода согрела мои замерзшие конечности и окончательно закрепила приятные впечатления от прошедшего дня.

Уже лежа в кровати, я заметила мигающую лампочку на телефоне. Уведомление.

ykaaar: Фиговый из тебя бегун. Надо над этим поработать.

Я издала смешок и тут же напечатала ответ:

katygeyer: Зачем? Это ведь не мне от фанатов в будущем убегать.

ykaaar: Справедливо. Но я все-таки настаиваю на такой форме будущих прогулок.

Я улыбнулась в темноту, прижала сотовый светящимся экраном к груди и внезапно поняла: а Лу ведь права. Я влюбилась в него. По уши.

[38] Ты ведь Дамиано? Из Måneskin? Круто! (итал.)

[39] Негодник (итал.)

Комментарий к 6

Песня, под которую танцевали ребята - комбинация из двух треков:

Sia - My love

String Quartet - My love

Рекомендую послушать обе, но, если честно, было бы здорово, если бы действительно существовала версия, где Sia поет под аккомпанемент струнных, ибо мелодия просто волшебная

========== 7 ==========

Я поняла, что что-то не так, когда не написал после финального шоу. Хотя мы заранее обговорили, что я хочу знать результат если не самой первой, то в числе первых. Но на часах было уже почти одиннадцать — а от него по-прежнему не было ни слуху, ни духу.

Весь день я провела как на иголках, нервно кусая губы и рассеянно реагируя на реплики окружающих. Мысленно я была с ним — и волновалась ничуть не меньше, чем он. Он попросил меня посмотреть запись их последнего выступления и с упорством, которому позавидовал бы двоечник, приходящий на пересдачу зачета в двадцатый раз, принялся дотошно расспрашивать меня о впечатлениях от видео, чем довел меня почти до истерики. Мне стало казаться, что я сама — член группы и эта моя судьба решается голосованием зрителей.

Я отправила ему несколько сообщений («Дами, как все прошло?», «Не молчи, пожалуйста», «Дами, мать твою!»), но ни одно из них он не прочитал. Я начинала потихоньку закипать. Шоу начиналось в 6 вечера — и, как ни крути, должно было уже закончиться. И этот засранец уже мог бы черкануть мне хотя бы пару слов и не заставлять меня умирать от неизвестности.

В одиннадцать я, в очередной раз обновляя историю в браузере, наткнулась на статью, от которой весь воздух из груди словно испарился, оставив после себя сосущую пустоту:

I Måneskin si sono classificati secondi al talent show musicale (condotto da Alessandro Cattelan e con Fedez, Manuel Agnelli, Mara Maionchi, Levante seduti al tavolo dei giudici), dopo Lorenzo Licitra e seguiti da Enrico Nigiotti, al terzo posto, e Samuel Storm, al quarto.

Я шумно вдохнула, стараясь успокоиться. Дыши, дорогая, дыши. Все хорошо. У них второе место. И тут меня с головой накрыло осознание. Они заняли второе место. Второе. Не первое. Теперь я поняла, почему он молчит — и это взбесило меня еще больше. Маленький эгоцентричный придурок!

Я схватила телефон и, открыв личные сообщения инстаграме, наконец-то увидела надпись «Сейчас в сети» под его фотографией. Трясущимися от злобы пальцами я напечатала:

katygeyer: Хватит молчать. Я все знаю.

Нажав на «отправить» я мрачно подумала, что если он опять меня проигнорирует, я найду его, где бы он не был, и побью. Больно. Но через пару секунд под моими словами на экране появилось уведомление «прочитано».

Неужели!

katygeyer: Дами? Ты в порядке?

Прошло, наверное, не меньше минуты, после чего на экране появился ответ:

ykaaar: Нет

Я долго думала, что ему ответить. Вся злость на него куда-то испарилась, оставив после себя горькое послевкусие вины. Легко мне сидеть и психовать, а каково сейчас ему, с его обостренным чувством гордости и юношеским максимализмом во всей его красе?

katygeyer: Я могу чем-то помочь?

ykaaar: Нет

И снова это емкое, категоричное «нет».

ykaaar: Мне нужно побыть одному

katygeyer: Ты разве сейчас не с ребятами?

ykaaar: Нет. Они в баре, отмечают

«Было бы что отмечать», прочитала я между строк.

katygeyer: А где тогда ты?

ykaaar: Я… там, где все началось. Мне правда надо побыть одному. Я напишу позже

Надпись «Сейчас в сети» сменилась на «Был в сети.»

Я закусила губу. Упрямый мальчишка! Он реально подумал, что я брошу его страдать в одиночестве? Не на ту напал.

Я решительно встала из-за стола и принялась быстро надевать джинсы, как вдруг меня обожгла мысль: «А где я буду его искать-то?» Я плюхнулась на стул как была, со штанинами, натянутыми до середины бедер, и призадумалась. Ребята отмечают полученное второе место в конкурсе в баре. Он не с ними. Так где он может быть?

Я… там, где все началось.

А я вспомнила кое-что, что он рассказал мне тогда, на мосту. И меня осенило: ну конечно! Он должен быть там. Просто обязан.

Кое-как разобравшись с джинсами, я натянула простую черную оверсайз футболку и, на ходу приглаживая волосы, открыла приложение вызова такси и лихорадочно набрала необходимый адрес. «Машина приедет через 3 минуты» высветилось у меня на экране. Я быстрым шагом двинулась в прихожую, накинула сверху легкую куртку и, уже обуваясь, услышала недоуменный голос соседки по квартире:

— Куда собралась на ночь глядя?

Я, наконец справившись со шнурками на кроссовках, выпрямилась и, схватив ключи, бросила на ходу:

— Надо. Не жди меня.

На улице уже стоял темно-синий Volkswagen, за рулем которого сидел довольно молодой парень. Я плюхнулась на заднее сиденье. Парень улыбнулся и вопросительно посмотрел на меня в зеркало заднего вида:

— Buonasera, signorina. Dove andiamo?[40]

— Buonasera. A liceo il nome di John Kennedy [41].

Я увидела его сразу же, едва вышла из машины. Он вальяжно развалился на скамейке прямо напротив ворот у главного входа в лицей. Я подошла чуть ближе и, затаив дыхание, принялась разглядывать его. Он откинул голову на спинку скамьи, закрыв глаза, и выглядел при этом безумно усталым и основательно потрепанным. Темные волосы небрежными завитками раскинулись по плечам, открывая высокий лоб, тени на веках размазались неровными пятнами. Похоже, он отправился сюда сразу после шоу, не умывшись и не переодевшись — на нем был яркий пиджак из блестящего материала и кожаные брюки, которые он вряд ли надел бы в обычной жизни.

Я уже решила было, что он спит, как вдруг его правая рука поднялась ко рту. Сверкнул огонек зажженной сигареты. Дамиано сделал глубокую затяжку и медленно выдохнул дым через ноздри.

— Привет, — наконец, нерешительно произнесла я, делая маленький шаг вперед и продолжая наблюдать за ним.

— Какое из слов во фразе «мне надо побыть одному» тебе было непонятно, а, Кэт? — по-прежнему не открывая глаз, произнес он хриплым, чуть заплетающимся голосом.

Я вспыхнула, но промолчала. Затем, принюхавшись, констатировала:

— Ты пьян.

— И что?

Действительно, и что? Сидеть в полночь в одиночестве напротив своей бывшей школы, нализавшись в стельку — что может быть естественнее?

Длинные ресницы на красивом лице затрепетали и чуть приподнялись, блеснула узкая полоска глаз.

— Как ты нашла меня?

— Женская интуиция, — буркнула я в ответ, уже начиная жалеть, что приехала. — Я присяду?

Он повел рукой в приглашающем жесте и снова закрыл глаза. Я осторожно опустилась на скамью слева от него и, слегка задев его плечо своим, откинулась назад и устремила взгляд вверх. Ночь выдалась теплой и довольно ясной. Над головой мерцали загадочно-далекие звезды — но не как дома, в России, а какие-то другие. Непонятно почему я вспомнила о доме, и теперь меня с головой захватило тоскливо-щемящее чувство тоски… по дому или по матери? Я не могла ответить на этот вопрос. Но сейчас, в чужой, незнакомой стране, сидя рядом с этим до невероятности красивым итальянцем, с которым нас связывали черт знает какие отношения, я как никогда в жизни почувствовала себя одинокой.

— Знаешь, сегодня, когда… когда объявили результат, я впервые серьезно задумался о том, что, может быть я зря все это затеял, — неожиданно снова заговорил он, бесцеремонно вырвав меня из размышлений.

Я с усилием оторвалась от созерцания звездного неба и перевела взгляд на него. Его голова все еще лежала на спинке скамейки, а глаза смотрели прямо перед собой.

— Что — это?

Он слегка повернул голову в мою сторону и широко обвел рукой ворота перед входом в лицей.

— Вот это. Бросил школу, я имею в виду. — Он снова откинулся на спинку скамейки, сделал еще одну затяжку, и опять замолчал. Я сидела, не двигаясь, ожидая продолжения.

— Я всегда был у учителей занозой в заднице. Серьезно. Наверное, я поучаствовал во всем запрещенном дерьме, которое только можно вообразить. Мне словно чего-то не хватало, только вот я не понимал, чего, и восполнял этот пробел как мог. А потом я познакомился с Вик и Томасом…и я почувствовал себя так, словно до этого я спал, а теперь — проснулся. У меня как будто открылись глаза. Я понял, что музыка — вот чего мне не хватало, вот что мне необходимо. Мы начали играть вместе, и я буквально растворился во всем этом. Хотя не все, конечно, было так идеально первое время. Я тот еще косяк. Ты знаешь, что один раз они выперли меня? Из группы, я имею в виду? — искоса глянул он на меня. Я отрицательно покачала головой — откуда бы? Он кивнул, и продолжил:

— Я много выпендривался, да еще и пытался ставить свои условия. Ну, они и не выдержали. Тот месяц, что я болтался без дела, без группы, конкретно изменил меня. Я понял, что не могу без музыки. И, наступив на горло собственной гордости, пошел проситься назад.

— И они тебя приняли.

— Как видишь. Потом мы нашли Итана. А потом поняли, что школа нам не даст ничего — ничего из того, что мы хотим получить от этой жизни. И мы бросили школу. И…я никогда, ни разу с тех пор об этом не жалел. До сегодняшнего дня.

— А что поменялось сегодня?

Он сердито повернулся ко мне.

— А ты не понимаешь? Все, к чему я шел, к чему стремился — все развалилось…a farsi fottere! [42]

— Перестань драматизировать, господи, вы ведь заняли второе место, это ведь почти победа…

— Вот именно — почти! — зло перебил меня он сквозь зубы, непроизвольно сжав кулаки. На его скулах заиграли желваки. Я еще никогда не видела его настолько взбешенным. — Знаешь, что такое второе, cazzo [43], место, а, Кэт? Я тебе скажу! Это — расписка в собственной никчемности! Это — доказательство того, что ты недостаточно хорош! Хуже второго места нет ничего, понятно тебе? Ничего! Я бросил все, все, что у меня было — я с родителями разругался, я из дома ушел — и ради чего это все, скажи мне? Ради второго места?!

Он задохнулся от негодования, а я… Я,воспользовавшись моментом, рванулась к нему, боясь передумать и, обхватив его лицо дрожащими ладонями, быстро — быстро зашептала:

— Слушай меня, Дами…- он попытался сказать что — то, но я не дала ему такой возможности:

— Нет, слушай! Слушай! У тебя еще все впереди, малыш, понимаешь? Твое время скоро придет — и очень скоро… И ты станешь знаменитым на весь мир, я знаю это! Я знаю…

Я ещё продолжала бормотать что — то в таком же духе, легнонько гладя его по слегка колючим от щетины щекам, когда заметила, что он как — то странно смотрит на меня. Не как всегда. По-другому. И в его глазах больше нет злости. В море тёмного шоколада плещется… Досада? Разочарование напополам с хрупкой надеждой? И, — вот уж неожиданность, — что — то похожее на нежность…

Всего этого хватило, чтобы я молча потянулась к нему. Когда между нашими лицами осталось пара сантиметров, он дернулся, как от удара, и хрипло прошептал:

— Подожди, я не… Кэт… Мне надо тебе кое — что сказать.

— Что, прямо сейчас? — выдохнула я, настойчиво приближая свое лицо к его. Его близость сводила меня с ума.

— Потом никак нельзя?

— Нельзя.

Он обхватил ладонями мои запястья и с силой отвел их в сторону. Затем с трудом сглотнул и выдавил:

— Я… У меня есть девушка.

Всего четыре слова — и словно удар в солнечное сплетение. Резкий, неожиданный, выбивающий остатки воздуха из груди.

Я медленно отстранилась от него, не веря своим ушам.

— Ты серьёзно? — наконец, чужим голосом спросила я.

Он молча кивнул. Тёмные глаза напряжённо всматривались в моё лицо.

Я отодвинулась ещё дальше, все ещё продолжая смотреть на него широко открытыми глазами. У меня в голове не укладывалось то, что я только что услышала.

У него есть девушка… Есть девушка… Девушка …

Он открыл было рот, но я тут же выставила вперёд ладонь правой руки, как бы защищаясь.

— Нет. Просто… Молчи.

Он выполнил мою просьбу. Между нами повисла тишина, такая вязкая и плотная, что хоть топором руби.

Я обхватила себя руками, чувствуя, как меня начинает бить мелкая дрожь.

— Ты… Все это время… Ты же сам всегда первый приходил и.. и.. зачем?! — почти выкрикнула я.

— Честно? Не знаю.

С моих губ неожиданно для меня самой сорвался истерический смешок.

— Ты не знаешь? Не знаешь?! Здорово. Отлично. Просто класс.

— Не язви. Тебе не идёт.

Я уставилась на него злым взглядом, перебирая в уме все слова, которыми хотела его наградить. Он же, помолчав пару секунд, продолжил:

— Я правду сказал. Когда мы впервые встретились, там, в том переулке, я был зол и хотел курить. Я вообще не хотел с тобой разговаривать, хотел просто попросить сигарету и все. И…не знаю, зачем я потом пришёл к тебе, в этот чёртов бар!

— Дай угадаю — тебе ПРОСТО захотелось? — ядовито поинтересовалась я, чувствуя, как в глазах закипают злые слезы.

— ДА! — заорал он в ответ. — Да, мать твою, мне просто захотелось! Захотелось отвлечься от всего, поговорить с кем — то вне этого чертова проекта, с кем — то, не связанного с музыкой, с моим прошлым, с людьми, которых я знаю! И прости, если я дал тебе повод…

— ДА, ты дал мне этот ебаный повод! Каждый раз, каждую встречу ты вёл себя так, как будто… Как будто…

— Как будто что?! Ну что? В двадцать пять лет пора бы уже поумнеть и не воображать себе всякую хрень…

— Да пошёл ты, Дамиано! — заорала я с такой злостью, что он даже слегка отшатнулся назад. — У тебя просто не хватает смелости признаться, что я нравлюсь тебе! И поэтому ты трусливо прикрываешься своей девушкой, о которой раньше и не вспоминал! Говоришь, я все себе придумала, да? Пусть так. Но сейчас послушай меня внимательно, мой милый. Может, я и наивная, но за мои двадцать пять лет жизни знаешь, что я хорошо поняла? Парни, которым срать на девушку, не зовут ее прогуляться с завидной регулярностью, потому что им «просто захотелось»! Они не тратят на нее почти все свое свободное время и не приходят к ее дому и…

Я не успела договорить. Он порывисто наклонился ко мне, обхватил ладонью затылок и впился в мои губы требовательным поцелуем.

Наверное, ударь он меня — и то я не удивилась бы сильнее. Но этот поцелуй… Я забыла, как дышать. Весь мир бешено закрутился, завертелся вокруг, сливаясь в одно маслянистое чёрное пятно. Остались только его губы — неожиданно мягкие, прохладные, с лёгкой сигаретной горчинкой и привкусом виски. И этот долбаный запах его одеколона, который окутал меня плотным одеялом — и я поплыла. Наверное, стой я на ногах — я бы упала. Но, к счастью, под нами была эта несчастная скамейка, которая удерживала меня в относительно стабильном сидячем положении. Да ещё и мои пальцы, судорожно вцепившиеся в его плечи.

Он целовал меня жадно, не размениваясь на сантименты. В моем ошалевшем от впечатлений мозгу мелькнула мысль, что так людей, которым просто «дали повод», не целуют.

Одной рукой он продождал крепко сжимать мой мой затылок, а другая в это время тяжело поползла вниз по спине, и, наконец, сомкнулась на ягодицах. Долбаное тело предательски подалось навстречу, выгибаясь в совершенно блядской позе. Я рвано выдохнула ему в губы, почти не соображая, что делаю. В ответ он глухо застонал и прижал меня к себе ещё сильнее. И тут коленом я почувствовала, что этот спонтанный поцелуй того и гляди перерастет в абсолютно бесстыдный трах прямо тут, на этой, мать её, скамейке, у школы!

Последняя мысль окончательно отрезвила меня. Я уперлась ладонями ему в грудь и с силой оттолкнула от себя. От неожиданности он чуть не упал. Мы уставились друг на друга, тяжело дыша. Я — совершенно растерянная, он — с дико горящими глазами, на дне которых плескалось ничем не прикрытое желание, от которого меня бросило в дрожь.

— Ты… Ты ненормальный? — наконец, выдавила я из себя. — Какого хрена это было?

Он, кажется, уже успел прийти в себя, потому что огонь, горящий в его глазах, слегка поутих, и лицо приняло уже знакомое мне насмешливое выражение.

— Ты ведь этого ждала, разве нет?

С секунду я переваривала то, что он сказал. Затем, как во сне, я увидела, как поднимается моя рука. Звонкий звук пощёчины прозвучал в ночи как выстрел. Он в изумлении уставился на меня, прижав ладонь к уже начавшей наливаться краской щеке.

— Va’ al diavolo, tesoro mio. Chiaro?[44]

Не дожидаясь ответа, я встала и, гордо подняв голову, стараясь не разреветься, двинулась прочь. Пройдя несколько шагов, я обернулась. Он все ещё сидел на скамейке, прижимая ладонь к щеке и молча глядя на меня.

— Знаешь, возможно, ты и прав и тебе действительно не стоило бросать школу. Может, она и не дала бы тебе того, что даёт музыка, но, вполне возможно, она смогла бы тебя научить быть мужчиной, а не эгоистичным мудаком. Хотя… Вряд ли. Это либо есть, либо этого нет.

Высказавшись, я отвернулась и ушла, оставив его одного. И, убедившись, что он не пошёл за мной, я наконец дала волю слезам.

[40] Добрый вечер, синьорина, куда едем? (итал.)

[41] Добрый вечер. В лицей имени Джона Кеннеди (итал.)

[42] ко всем чертям (итал.)

[43] блять (итал.)

[44] Иди к черту, милый. Всё понятно? (итал.)

Комментарий к 7

Спасибо всем, кто все ещё с нами - с Дамиано, Кэт и мной🖤

Мудборд этой части: https://postimg.cc/HJLY9Gct

Плюс при прочтении поставьте Cloves - Don’t Forget About Me.

========== 8 ==========

Комментарий к 8

Divenire - Ludovico Einaudi

Недавно я была на концерте “Неоклассики”. Они играли композиции Людовико Эйнауди. И этот трек один из них. Когда я услышала его вживую…я сразу прочувствовала эту главу и как именно я ее напишу. Слушайте во время прочтения.

Я улетела через две недели. И все эти две недели меня меня не покидало ощущение нереальности происходящего.

За три месяца Италия так прочно вошла в мою жизнь, что покинуть ее казалось чем-то странным и неправильным.

«Конечно, ты не хочешь уезжать, ведь ОН останется здесь», — шептал мне внутренний голос. И каждый раз, услышав этот вкрадчивый шепот, я безжалостно затыкала его, стараясь не думать и не вспоминать.

Я должна забыть его — забыть эти проклятые глаза цвета растопленного шоколада, этот невероятно красивый профиль, этот твердый подбородок, эти длинные волосы и эту чертову смесь цитруса и сигаретного дыма, которая теперь чудится мне повсюду. Я должна перестать, выходя из бара, искать его глазами каждый долбаный вечер. И я не хочу, чтобы хоть что-то напоминало мне о нем…

Я даже удалила профиль в инстаграме. Вот тогда-то я порадовалась, что мы не обенялись номерами телефонов. Лучше сразу обрубить все концы, пока я окончательно не потерялась в нем.

Пусть он останется красивым напоминанием об Италии… Все равно он был слишком хорош, чтобы оказаться правдой.

В мой последний вечер в баре то один, то другой работник подходил ко мне и как-то смущенно и неловко желал мне счастливого пути. Я с удивлением поняла, что буду скучать и по этому месту тоже. Наверное, даже больше, чем по чему-либо еще. «Il tuo drink» прочно вошел в мою жизнь со всей его суетой, дурацкими шутками, которыми мы перекидывались с коллегами во время работы, звяканьем посуды и шумными клиентами. Да, я определенно буду скучать.

Лу решила попрощаться со мной, когда основной поток коллег схлынул.

— Ну что, все-таки уезжаешь?

В ответ я сморгнула вот-вот готовые пролиться слезы и заставила себя улыбнуться.

— Да… Я и так тут засиделась. Пора домой.

— Поедешь в Россию?

— Да. Давно хотела навестить мать. А потом, может быть, съезжу еще куда-нибудь, соберу мысли в кучу…

Она не дала мне договорить — подавшись вперед, крепко обняла меня и прижала к себе.

— Buona fortuna, bambina! Mi mancherai…[45]

Я обняла ее в ответ и, чувствуя ровное биение ее сердца, прошептала:

— Anch’io… Grazie, per tutto, Lu. Sei un’amica fantastica…Non ti dimenticherò mai[46].

Я мягко отстранилась. Она одобрительно посмотрела на меня:

— Brava, piccola. Apprezzerebbe…[47]

Я издала странный звук, нечто среднее между смехом и всхлипом.

-No… Avevi ragione, Lu. Nel suo cuore c’è solo spazio per la musica[48].

Она ничего не ответила, только молча сжала мою ладонь. Но я поняла ее и без слов.

В день отъезда он не встретил меня у дома, заливаясь слезами раскаяния, как в дурацкой мелодраме, но… Садясь в такси, обвешенная сумками, я все-таки быстро окинула взглядом двор и, конечно же, никого там не увидела. И вопреки здравому смыслу, меня затопила волна разочарования и обиды. Хотя чего я ждала? Он ведь ясно выразился в тот вечер — так в чем смысл?

— Signorina? Andiamo — si o no?

Я решительно захлопнула дверь такси и, откинувшись на спинку заднего сиденья, закрыла глаза.

В России я пробыла несколько месяцев, изнывая от скуки. Сонная атмосфера родного города наводила тоску. Мне не хватало Европы, не хватало деловитости ее жителей, красоты широких улиц. Да и с матерью мне явно нечего было делать. Она совсем отвыкла от меня и не понимала, как со мной нужно общаться.

Поэтому через какое-то время я собрала вещи и поехала к отцу, во Францию. И, неожиданно для себя, поняла, что здесь мое сердце не болит так сильно. И что мне хочется чем-то заниматься. Хочется жить.

Я решила остаться.Подтянула язык, сдала необходимые экзамены, чтобы получить вид на жительство и возможность работать. Со временем и работа нашлась — возможно, не слишком престижная, но позволяющая мне не зависеть от отца и его новой жены.

Я три года старалась не думать о нем. Хотя знала, что группа медленно, но верно набирает популярность. Я ничего специально не искала. Добрый гугл оказался знатным троллем, периодически подкидывая мне новости о ребятах. Участие в X-факторе стало для них своеобразным трамплином в мир музыки.Он все-таки оказался неправ. Второе место стоило всех его усилий и лишений.

В какой-то момент я все-таки не выдержала, набрала в YouTube «Måneskin» и принялась с жадным любопытством смотреть все появившиеся видео. Первое время, конечно, сердце екало и больно сжималось в груди при виде его нахальной улыбки и глаз цвета темного шоколада, но постепенно я научилась абстрагироваться, обращая внимание на музыку и тексты песен. И с удивлением поняла, что они пишут просто потрясающие песни — невероятно-пронзительные, глубокие и завораживающие. «Le parole lontane» и «Torna a casa» покорили мое сердце.

С тех пор я трепетно следила за их творчеством, бережно складывая в копилку памяти все интервью с ними, все их дурацкие фото и эпатажные выходки, вызывающие у меня улыбку. Дети… Какие же они еще дети, радующиеся каждому дню и жадно пьющие до дна эту сумасшедшую жизнь…

Естественно, узнав об их победе на фестивале в Сан-Ремо и будущем участии в Евровидении, я дала себе слово посмотреть на это, в любом случае. Попасть в Роттердам было нереально — об этом и думать нечего было. Но эфир-то я могла увидеть. Разделить с ним триумф, его эмоции — пусть и на расстоянии.

Я точно знала, что он чувствовал в момент выступления. Едва я увидела его на большом экране, как меня повело, закрутило в водовороте воспоминаний.

Ehi, bellezza, hai una sigaretta?

Что ты делаешь сегодня вечером?

Ты ведь могла бы прийти и посмотреть на наше выступление…

Только на сцене я чувствую, что живу, понимаешь?

И сейчас он, такой молодой, такой невероятно красивый и уверенный в себе, находясь в гребаном Роттердаме, через экран рвал на части сердца всех девушек мира. И мое в том числе. Опять… Все годы стараний рассыпались в пыль от одного только взгляда в эти шоколадные глаза. Словно парализованная, я прилипла глазами к экрану телевизора, не в силах оторвать взгляд. Его движения, его невероятный голос с хрипотцой… Как я могла думать, что забыла его, разве его возможно забыть? Дами, мой Дами…

Громкий, въедливый голос ведущей ворвался в поток моих мыслей:

— …турне победителей по Европе…

Мне потребовалось пара минут, чтобы осознать смысл ее слов. Турне по Европе. Европа… Европа!!!

Я вскочила с пола и, чуть не грохнувшись обратно, со всех ног понеслась к ноутбуку. Раз будет турне по Европе, значит, они приедут и сюда, во Францию. И я сделаю все, чтобы не пропустить это событие.

Ci vediamo, Dami, te lo prometto![48]

[45] Удачи тебе, крошка! Я буду скучать (итал.)

[46] И я тоже. Спасибо тебе за все, Лу, ты замечательная подруга. Я никогда тебя не забуду (итал.)

[47] Браво, малышка. Он оценил бы (итал.)

[48] Нет, ты была права. В его сердце есть место только для музыки (итал.)

[49] Я увижу тебя, Дами, обещаю (итал.)

Комментарий к 8

Девочки! Я очень благодарна вам за ожидание и бесконечно ценю ваши комментарии💙

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Мудборд: https://postimg.cc/k2rXrYCm

Плей-лист главы:

Luminous -Ludovico Einaudi

Primavera - Ludovico Einaudi

Le parole lontane - Maneskin

Starlight - Muse

На Париж незаметно опустилась ночь, мягко обняв улицы. Но вместо того, чтобы погрузиться в темноту, город расцвел огнями. Говорили, что иллюминация больших городов не позволяет увидеть звезды в небе — слишком светло. Дамиано это утверждение всегда казалось полной чушью, оправданием для тех, кому лень было поднять голову и просто внимательно посмотреть вверх.

Полчаса назад он незаметно выскользнул из номера, оставив веселившихся ребят, чтобы покурить и теперь стоял в темном укромном закутке за отелем, опершись локтями об ограждение на тротуаре, и задумчиво наблюдал, как еще непросохших после недавнего дождя лужах плавают звезды. Между указательным и средним пальцами правой руки тлела сигарета.

Мысли его блуждали где-то далеко. Всё, что он чувствовал сейчас — это неописуемая усталость. Хотелось раскинуть руки в стороны, плюхнуться лицом в кровать и спать, спать, спать… часов двенадцать, а, может, и больше. Вместо этого их ожидал тур победителей. Не то чтобы ему не нравилась вся эта шумиха вокруг группы — он упивался всеобщим вниманием, ему льстили истеричные выкрики «Дамиано! Дамиано!» повсюду, куда бы он ни пошёл. Однако теперь приходилось следить за каждым движением и словом, что порядком выматывало.

«Только представь: когда ты станешь знаменитым на весь мир, ты уже не сможешь просто так спокойно сидеть где-нибудь и есть мороженое.»

Он усмехнулся уголками губ. Забавно… в последние дни он всё чаще думал о ней. Даже стоя на сцене Rotterdam Ahoy в момент своего величайшего триумфа, сжимая чуть влажными от пота руками хрустальный микрофон, он почему-то видел перед собой большие серые с голубым отливом глаза.

— Я уже вижу, как ты будешь рвать мировые сцены на британский флаг.

— Ты так в меня веришь?

— Я не верю. Я знаю.

Глупо. Прошло уже четыре года. Непонятно, почему она до сих пор не выходит у него из головы, эта русская. У него ведь есть Джо.

(Да, верно, но ведь мы с ней даже толком не видимся — так оба заняты. Каждый своим. У меня — музыка, у нее — моделинг. Да и в последнее время она будто чувствует, что что-то не так…девушки…они всегда чувствуют такое)

Он с усилием подавил в себе эту неприятную мысль и сделал очередную глубокую затяжку…и тут позади неожиданно раздался женский голос:

— Ehi, bellezza, hai una sigaretta?

Эти слова… Слова из прошлого, из далёкого сна. Где — то он уже их слышал — и этот голос, который он узнал сразу же, несмотря прошедшие года…

Он резко обернулся, непроизвольно разжав пальцы. Сигарета спланировала прямо в лужу, где с легким шипением погасла. Сердце бешено заколотилось где — то в горле. Это была она — стояла перед ним, как ни в чем не бывало, словно и не было этих четырёх лет. Чуть вьющиеся русые волосы, выразительные глаза, упрямо вздернутый нос… Неужели?..

— Кэт, — пораженно прошептал он и медленно, неуверенно сделал шаг ей навстречу. А потом, — никто из них так и не понял, как это вышло, — она уже оказалась в кольце его рук. Он обнимает её так, словно боится отпустить, её щека прижата к его щеке, и его неспешно окутывает аромат её духов, кружа голову, сбивая дыхание… и он до одурения, до безумия счастлив — как никогда в жизни… Даже победа на Евровидении сейчас кажется далекой и совсем-совсем неважной. Она здесь — и в данный момент это все, что ему нужно.

— Мне нравятся твои духи… — невнятно пробормотал он, уткнувшись носом ей в волосы.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как она улыбнулась.

— А мне твои. Всегда нравились.

Он медленно отстранился и осторожно провел пальцами по её волосам, аккуратно заправив прядку за ухо.

— Длинные.

— Ты когда — то сказал, что тебе нравятся длинные волосы у девушек.

— И ты запомнила? Это ведь было так давно…

— Я помню всё, что связано с тобой… Дами.

Его губы сами собой растянулись в улыбке. Он терпеть не мог это «Дами» — слишком уж слащаво звучало (на его взгляд). Но только не в её исполнении… и тут до него дошло.

— Мы всё это время говорили по — итальянски!

Она прикусила нижнюю губу и хитро прищурилась:

— А я всё думала, когда же ты заметишь.

— Выучила-таки?

— Четыре года — довольно большой срок. Ты так изменился… — Она с нежностью окинула взглядом его лицо. — Повзрослел…

— Зато ты осталась такой же.

Он снова прижался носом к её волосам и глубоко вдохнул их запах. Сквозь аромат духов пробивался её собственный — неуловимо-заманчивый, прекрасный в своей уникальности.

— Я скучал… — неожиданно вырвалось у него.

Он почувствовал, как она улыбается, прижимаясь к его груди. Внезапно захотелось сказать, что ему жаль, что до сих пор стыдно за те слова, которые он ей наговорил тогда, у лицея. Она ведь была права, он действительно испугался — того, что начал к ней чувствовать. И не знал, что с этим делать. Ему ведь было всего восемнадцать, и всё, о чём он тогда мог думать — это музыка. И поцелуй на скамейке, — тот чёртов поцелуй, который потом постоянно всплывал из недр памяти каждый раз, когда он целовал Джо, — явился полной неожиданностью и для него самого.

Да, ему очень многое хотелось ей сказать. Но, отстранив её от себя и заглянув ей в глаза, он понял, что не нужно. Она всё поняла…и простила.

— Как ты нашла меня?

Однажды уже задавал этот вопрос — когда-то давным-давно… Вспомнив об этом, она улыбнулась вновь — на этот раз загадочно, словно размышляя, доверить ему тайну или же оставить её при себе.

— Вик.

— Вик?.. — недоуменно переспросил он.

Виктория заметила её совершенно случайно. В какой-то момент после особенно зажигательного перформанса (кажется, это была Beggin) она окинула взглядом беснующихся зрителей и среди разгоряченных танцующих выцепила девушку. Ничего особенного — светлые волосы, средний рост, обычная фигура…но что-то в ней показалось Вик смутно знакомым. Девушка — хотя, скорее, молодая женщина, — держалась в стороне от основного скопления народа и с жадной маниакальностью разглядывала кого-то на сцене. Вик с легким удивлением поняла, что за незнакомкой определенно интересно наблюдать. Эмоции на её лице менялись с хаотичной последовательностью — от легкой грусти и смущения до ничем неприкрытого обожания. Виктория проследила за взглядом женщины и…конечно же, она смотрела на Дамиано. Все, чёрт побери, смотрят только на Дама, на этого темноволосого демона с прожигающим до нутра взглядом шоколадных глаз.

Ребята начали играть новую песню и на какой-то момент Вик сосредоточилась на мелодии, забыв на время о незнакомке…а потом ее внезапно обожгло понимание. Она действительно уже видела её — тогда, после выступления на X-факторе именно она стояла с Дамом у черного входа. Внезапно все кусочки головоломки сложились в одну картинку — вот почему тогда Дам куда-то исчезал по вечерам, вот по какой причине после проекта он словно замкнулся в себе. Это заметила не только она, но и парни тоже. Но природная деликатность не позволяла им донимать фронтмена неудобными вопросами и постепенно все наладилось. А потом были песни — пронзительно-щемящие баллады типа Torna a casa и Coraline. И только теперь Виктории открылась неожиданная истина.

Решение пришло спонтанно. После аплодисментов зрителей Вик улучила момент и нырнула за сцену.

— Мне нужна бумага! Бумага есть?

На нее посмотрели как ненормальную.

— Ну? Бумага и ручка! Быстрее!

В конце-концов кто-то протянул ей лист из блокнота и ручку. Она быстро-быстро написала пару строк и поманила пальцем одного из ассистентов.

— Мне нужно, чтобы ты передал это одной девушке, как можно скорее, пока она не ушла. Я покажу…

Кэт улыбнулась, вспомнив, с каким недоумением она уставилась на парня, внезапно вынырнувшего из толпы. Он слегка тронул ее за руку и тихо проговорил, протягивая ей сложенный вчетверо бумажный квадратик:

— Простите, вам просили передать…

В записке был адрес отеля, в котором остановилась группа и еще четыре слова: «Sarà felice di vederti»[50].

Она не стала рассказывать об этом Дамиано. Позже… У них еще будет время — она это чувствовала. Вместо объяснений она прижалась щекой к его груди и глубоко вдохнула, наслаждаясь цитрусовым ароматом его парфюма, смешанного с запахом сигаретного дыма. Он снова обвил ее руками и крепче прижал к себе, опустив подбородок ей на макушку.

— Вы были неподражаемы сегодня…

— А, так ты была там… — довольным голосом протянул он.

— Конечно, была, как я могла такое пропустить. Жаль только, что все так быстро закончилось…

— Ну, это ведь был не сольный концерт…

— Да-да, знаю. Но мне все-таки хотелось бы послушать и другие ваши песни…

— Вот как… — ему было приятно, она поняла это по голосу. — И какие, например?

Она немного помолчала.

— «Le parole lontane».

— Хороший выбор, — хмыкнул он и, внезапно отстранившись, чуть склонился в шутливом полупоклоне и протянул ей руку:

— Потанцуем?

Она звонко рассмеялась. Сегодня прямо-таки какой-то вечер воспоминаний…

— Что, сейчас?

Вместо ответа он с нежностью взял ее ладонь и мягко подтянул к себе. Она смиренно вздохнула и положила вторую руку ему на плечо. Придвинулась ближе и шепнула ему в ухо, от чего его шея покрылась мурашками:

— А как же музыка?..

И тогда он негромко запел:

— Come l’aria mi respirerai

Il giorno che

Ti nasconderò dentro frasi che

Non sentirai…[51]

Она прикрыла глаза, купаясь в волнах его голоса, и принялась медленно покачиваться вместе с ним в ритме песни. Слова срывались с его губ и растворялись в ночном воздухе. Она почти чувствовала, как они касаются ее волос вместе с его дыханием, и улыбалась.

Но вот он закончил, но не спешил отпускать ее. Он отпустил ее ладонь, и она обеими руками обвила его плечи. Какое-то время они молча стояли, прижавшись друг к другу.

— Mi sembra, ti amo, Dami[52], — еле слышно произнесла она — быстро, словно боясь передумать.

В ответ он сильнее прижал её к себе и прерывисто вздохнул.

— Lo so… [53]— наконец, прошептал он и наклонился к ней. В ее глазах отражались звезды — такие яркие и чистые, что Дамиано уже не мог оторвать от них взгляда. А потом он окончательно потерялся в них.

На одном из верхних этажей отеля в окне появился темный силуэт. Отодвинув занавеску, Виктория с улыбкой посмотрела на слившихся в объятиях фигуры и улыбнулась. Умная девочка, все сделала правильно.

— Vik, dove sei?[54] — раздался возмущенный голос парней позади неё.

— Vado, ragazzi![55] — крикнула она в ответ через плечо и, кинув последний взгляд на пару внизу, прошептала:

— Prenditi cura di lui, bambina![56]

И, решительно задернув занавеску, исчезла внутри.

[50]Он будет рад тебя видеть (итал.)

[51] Вдыхай меня как воздух

Однажды я спрячу тебя в словах,

Которые ты не услышишь (итал.)

[52] Кажется, я люблю тебя, Дами (итал.)

[53] Я знаю… (итал.)

[54] Вик, ну где ты? (итал.)

[55] Иду, ребята! (итал.)

[56] Позаботься о нем, девочка (итал.)