Мемуар. Часть I (СИ) [Дмитрий Силин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Мемуар. Часть I
= 00 =
Я проснулся от неприятного звука будильника. Дребезжащий звук разносился откуда-то снизу. «Что за…» подумал я, нащупал рукой будильник на полу и выключил его. Будильник был старинного типа: механический, с круглым циферблатом и маленькой кнопкой сверху. Уже забыл, когда такой держал в руках. Аппарат умолк и опрокинулся, не удержавшись на ножках от моих неловких манипуляций. Я открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь. То что я увидел, когда взгляд прояснился, заставило меня уже специально протереть глаза. Я находился в своей комнате. В своей комнате маминой квартиры. Вся штука в том, что квартиру эту после смерти мамы я сдавал в аренду. Нынешние жильцы там жили уже давно и съезжать не собирались. Да и комната выглядела совсем не так, как я ее им оставлял. Совсем не так. Но не из-за того, что квартиранты навезли туда своих вещей. Скорее наоборот. Появились вещи, которые стояли здесь давным-давно. Те, про которые я даже не помнил, что с ними стало. Например, мой ученический письменный стол. Тот, за которым я выполнял домашние задания в школе, да и в институте тоже. Я его слишком хорошо знал. Обтянутая темно-коричневой тканью столешница, выдвижной ящик под ней и тумба с тремя ящиками справа. Я сразу узнал все пятна на поверхности стола. Я знал, что если открыть выдвижной ящик, то там будет привычный бардак из линеек, ручек, фломастеров, карандашей и прочей канцелярской и разной мелочи. Комната выглядела слишком знакомо и привычно. Но не мне, почти что пятидесятилетнему мужику, с избытком лишнего веса и целым букетом хронических заболеваний, а… Кстати… Организм чувствовал себя непривычно. Непривычно легко и свободно. Нигде не тянуло, не ныло, не болело. Вообще. Я бы не обратил на это внимания, ведь хорошее состояние организма мы склонны не замечать. Но последнее время у меня воспалился седалищный нерв и боль преследовала меня постоянно. Она была разнообразной по интенсивности и местонахождению, но была всегда. Если не болело сильно под коленкой, то немного ныла лодыжка. Или в ягодице была тупая боль. Или тянуло заднюю поверхность бедра. По разному больно было ходить, стоять, сидеть и лежать. Я настолько привык к этому за два месяца, что научился засыпать, когда поймаю момент «наименьшей боли» из всего списка. Нередко для этого приходилось немало покрутиться в постели, чтобы принять то положение, которое Его Величеству Нерву сегодня понравится. Просыпался я тоже не по своей воле, а когда нерву это переставало нравиться. Но не сегодня. Нога не болела. Нигде. Даже когда я пошевелил ей. И всё остальное тело тоже. «Если после сорока ты просыпаешься и у тебя ничего не болит, значит ты — умер». Так «шутила» моя мама. Она умерла в 2012 году от онкологии. Утром, когда я спал, она почувствовала себя лучше, пошла в туалет, там и упала. Когда я это услышал, подбежал, она уже не дышала, а глаза подернулись поволокой… Есть наблюдение, что перед смертью болезнь всегда «отпускает». Наверное это тогда с ней и произошло. Но сейчас то что происходит? Я осторожно сел на диване. Скользнул взглядом по знакомой комнате. Окно, стол, полки с книгами, закрытая дверь, шкаф, второй диван… Стоп. На другом диване кто лежал спиной ко мне. Удивление от необычности ситуации пересилило удивление, от отсутствия боли и вообще, от хорошего состояния организма. В конце концов, быть здоровым — это норма. Большую часть жизни мы находимся в этом состоянии и даже этого не замечаем. Вот и я больше не замечал. Я встал, приблизился и наклонился над постелью, чтобы взглянуть на лицо. БАБУШКА!!! Меня откинуло назад, я чуть не упал. Это была моя бабушка, которая умерла, когда мне было лет двадцать с небольшим! Мертвая или спит? Я наклонился еще раз, чтобы разглядеть получше. Спит. И да, несомненно, это была моя бабушка. Я может и не помнил в подробностях её лица… Внимательность и хорошая память, как зрительная, так и обычная, не входят в число моих преимуществ. Но уж лицо родной бабки с другой старушкой я бы не перепутал. Что же это такое? Сон? Но во сне мы все живем в предлагаемой ситуации, редко паникуем, считаем любые, даже самые невероятные вещи — нормой. Здесь все было далеко от нормы. Очень далеко. Я почувствовал, что уже знаю, что будет за дверью моей комнаты. Ничего особенного. Будет наша с мамой квартира. На пятом этаже нашей пятиэтажки. На улице Восточной. В городе Екатеринбурге. Или Свердловске? Ну, вы поняли… Ситуация была настолько очевидной, настолько же и невероятной. И что бы вы думали? Так оно и вышло. Мамина комната была на месте. Вещи стояли в странной конфигурации, но этому я не удивился. Мама часто делала перестановку, компенсируя ограниченность предметов домашнего обихода количеством вариантов их расстановки. Вот вещи стоят по-другому, вроде как разнообразие получается. Такой конфигурации я не помнил, видимо она просуществовала не долго. Кухня вообще не могла меня поразить. Все стояло на своих местах, только вместо большого двухкамерного холодильника стояли обычные «Бирюса». Был у нас тогда такой холодильник? Наверно был, раз тут стоит. КОГДА — ТОГДА? Эта мысль должна была прийти, рано или поздно. И она пришла, прервав мои глубоко «научные» исследования собственной квартиры. Я кинулся обратно в большую комнату, чтобы определить какое сейчас число и месяц… да черт с ним, хотя бы какой сейчас год. Для начала. Обстановка на год не намекала. Она могла быть такой в любой из тех лет, что я жил с мамой. Я подошел к окну. На улице лежал снег, ходили люди в зимней одежде. Так, время года определили. Хоть что-то. На столе лежала газета с телепрограммой. Ну конечно! Я развернул газету, мельком взглянув на обведенные кружочками время начала телепередач. Мама всегда так делала, получив свежую телепрограмму. Отмечала передачи и телефильмы, которые ей интересны и которые хотела бы посмотреть. Газета вышла 21 января 1993 года. Понятно, а программа, значит, на следующую неделю, с 25 по 31 число. Я включил телевизор, где на первом канале шла программа «Утро» и надпись в углу экрана информировала о том, что в Москве время 06.08 утра. Наконец ведущая соблаговолила зачитать новость о том, что сегодня, 26 января пройдут выступления… Я выключил телевизор, сел на мамин диван и стал размышлять. Если верить своим глазам, ушам и прочим органам чувств, я попал в январь 1993 года. Моя бабушка жива, значит мама тоже! Где она — понятно, на работе в НПО «Автоматики», ушла к восьми утра, т. е. примерно сорок минут назад. А я спал! Стоп. Может и хорошо, что так вышло. Сам-то я кто? Как выгляжу? Я посмотрел на свои руки. Выглядят молодо. Неужели они были такими в 1993 году? Да, были. И всё остальное тоже. Зеркало в ванной подтвердило, что я это я. Своё отражение мне сильно понравилось. Неужели я был таким красавчиком? Конечно, я никогда не считал себя уродом, но и писаным красавцем тоже не ощущал. Восторженные взгляды противоположного пола на себе не ловил. Всегда считал, что хоть и не толстяк, но лишний вес имею. Боролся с ним, но постоянно проигрывал. Не хватало регулярности в занятиях, диетах и что там я еще пробовал. А тут я сравнивал себя с тем 49-летним, которым себя ощущал, и кругом себе нравился. Кроме этого, не придется объяснять маме, что вот этот мужик в её квартире — её сын, только сильно постаревший. Кстати, сколько мне, по этому времени? Получалось, что двадцать один год и четыре месяца. А по-настоящему? … Черт, я не помнил. То есть не совсем помнил. Про воспаление седалищного нерва мысль пришла сразу, про то что он болит уже два месяца — тоже. Значит это события в районе 10х чисел ноября 2020. А вот конкретная дата и события, непосредственно ей предшествовавшие — ускользали. Я немного повспоминал, на безуспешно. В голове всплывали образы, которые к конкретной дате не привязывались. А те, что привязывались, касались событий конца октября — начала ноября. Как записывался к врачам, как ходил к идиоту неврологу. Как по его направлению делал рентген таза, абсолютно, как выяснилось, не нужный. Как хирург наконец-то дал направление на рентген поясничного отдела позвоночника, на сразу предупредил, что быстро мне его не сделают. В компьютере стоит отметка, что недавно меня уже «просвечивали», поэтому следующее исследование — только через месяц. И пофиг, что боли не снимаются обезболивающими. Природу этих болей я сам вычитал в интернете. Помню, я уехал на дачу, где и проживал постоянно, с мыслю о том, что вроде подобрал обезболивающее — «Ксефокам». Которое вроде как снимает воспаление и вроде бы притупляет боль, по результатам нескольких приемов. И что снимок поясницы, который мне сделают 19 ноября, может показать, из-за чего воспален нерв. Но лучше бы не показывал. Ибо это либо грыжа, либо протрузия межпозвоночных дисков. Остальные сотню возможных причин воспаления на снимке не увидишь. Только на КТ, а туда сейчас не попасть даже платно, в связи со второй волной коронавируса. Вот, кстати, еще одна напасть. Теща и дочка коронавирусом уже переболели. Еще в июле. Слава Богу, в легкой форме, только на один день температура поднималась, да дочка с неделю запахи и вкус пищи не чувствовала. Мы с женой держались, а потом тоже подцепили. Жена потеряла обоняние и температура неделю держалась. Уже все прошло, даже тест показал отсутствие коронавируса. А у меня… А что у меня. Я простудой уже лет пять не болею. Бывало с ура проснёшься с заложенным носом, проковыряешь, высморкаешься и больше неудобств не испытываешь. Так и тут. Я даже не понял, когда у меня нюх пропал. Видимо, как-то постепенно. Обнаружил, когда вкус кофе показался каким-то странным. Видимо, неудачную марку взял. Переборщил с экономией. На следующий день уже конкретно заметил: будто не кофе пью, а едва сладкую воду. Стал пробовать, нюхать всякое… и действительно, обнаружил отсутствие у себя обоняния и вкуса. Других признаков заболевания, температуры там или кашля не было. Даже нос не был заложен. Ну и хорошо, видимо заболел в легкой форме. Серьезно заболеть, с осложнениями на легкие, с моей сопутствующей гипертонией и диабетом… только этого мне не хватало! Недельку запахов не почувствую, потом все наладится. Старался за собой наблюдать, прислушиваться, не проявятся ли другие симптомы, но нет, кроме небольшой одышки, все было нормально. А потом и запахи постепенно начали появляться и вкус. Не помню, чтоб до конца, но я был уверен, что этот этап позади. Да и нерв не давал скучать, напоминая постоянно разнообразной болью, при которой ни ходить, ни сидеть, ни стоять, ни лежать спокойно не можешь. Вот сейчас — красота! Никакой боли, ноги-руки двигаются во все стороны, по максимальной амплитуде, без всяких неприятных ощущений. Я встал с дивана, попрыгал, поприседал, покрутил головой, помахал руками и ногами. И конечно сразу потянул мышцу, когда делал махи ногами. Видимо сильно высоко задрал ногу, без растяжки-то. Но эта боль была даже приятной, ибо объяснимой. Боль напомнила, что мне всё-таки 49, а не двадцать один. Ишь, распрыгался от радости. Что, детство в жопе заиграло? Растер мышцу, боль быстро прошла. Надо признать, лучше быть молодым и здоровым, чем… немолодым и больным. Так что же всё таки произошло? Предположим, что я… умер. Именно такая мысль пришла ко мне сразу после пробуждения. Вроде бы не от чего… кроме как от от коронавируса этого. Одышка опять же… Симптомов не было — не было, а потом может появились, да я их не помню… Умер я значит, а потом переродился в сам себя, в этом времени. Бред, конечно, но более логичного объяснения я не мог придумать. Да и не пытался, если честно. Всё равно никак повлиять не могу. Или могу? Лечь поспать, например… И проснуться на даче, с болью в ноге. Нет, спасибо! Если путь домой такой простой, то воспользоваться им я всегда успею. Сейчас надо наслаждаться своим молодым телом. Без фанатизма, конечно: растянутая мышца всё же ощущалась. Я пошел на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить и с радостью обнаружил несколько «горячих бутербродов», которые лежали на широкой плоской тарелке, прикрытые другой тарелкой, только перевернутой. Это было лишним подтверждением того, что с мамой все в порядке. Она делала такие бутерброды в духовке почти каждое утро, чтобы сыночек питался нормально и не уходил из дома голодным. Я вскипятил чай, и быстро умял почти остывшие «горячие бутерброды» из батона, колбасы и расплавившегося сыра сверху. Так, чем займемся дальше? Я вспомнил, с чего начался день, пошел в свою комнату. Бабушка еще спала. Да даже если бы и не спала, вряд ли бы смогла ответить на мои вопросы. В этом возрасте она уже была слаба головой и вела жизнь растения. Мою маму, свою дочь, она не узнавала. Спрашивала меня, любимого внука: «Кто эта женщина, которая сюда приходит? Ну, которая прибирает и еду готовит?». Мои ответы её не устраивали, она считала, что я над ней надсмехаюсь и обманываю. Дату её смерти я помнил, потому что последние годы регулярно ходил на кладбище. 24 августа 1993 года. Через семь месяцев. Интересно, можно ли отсрочить эту дату? И главное… Стоит ли это делать? 86 лет не шутка, последние лет пятьдесят из которых она болела. * * * Мама говорила, что бабушка надорвалась лет в 30–35, когда работала в поселковом магазине. Почти всю жизнь она прожила в поселке Лобва. Это в Серовском районе Свердловской области. До войны, во время её и после неё она была бессменным руководителем магазина, подчинявшегося железной дороге. Магазин торговал всем, от продуктов до товаров первой необходимости. А так же второй и третьей необходимости. Завидовать тут было нечему. Продавцом в магазине тоже была она. И уборщицей тоже. Прием товара тоже осуществляла она. Грузчик, который принимал товар в ящиках и мешках на станции и разгружал его в магазине, тоже был только один. И это тоже была она. Вела учет, продажи и заказ нового товара. В поселке были еще два магазина, она ходила туда, смотрела какого товара нет и заказывала его себе в магазин. Железная дорога оперативней выполняла заказы, чем снабжение «конкурентов». Такой вот старинный «маркетинг». Дед конечно, помогал по вечерам, после работы, но основная работа была на ней. Нередко они вместе допоздна продавали товар, пользующийся спросом, который она заказала в большом количестве и которого не было в других магазинах. Естественно, в таких условиях её магазин был лучшим, она постоянно перевыполняла план. Это поощрялось. Почетными грамотами, которые даже не собирались, т. к. толку от них не было никакого. Даже печку топить… Да, ее семья не голодала. Но платила за это бабушка, своим здоровьем. Да и мало кто голодал тогда в поселке. Только бездельники. У всех было свое хозяйство. У бабушки в шестидесятые года была даже корова. Она была сильной женщиной, вела хозяйство железной рукой. Дед был веселым человеком, балагуром и шутником. В семье он был на вторых ролях. Пенсию она получила обычную, как рядовой продавец. Никаких званий вроде «Ветеран труда» не имела. Орденов и медалей не заимела. Наверное, их просто не давали в Лобве. Обычный рабочий поселок где-то в середине огромной страны. Таких поселков может сотня тысяч. Никаких медалей не напасешься. Выйдя на пенсию, бабушка взяла деда в охапку, продала дом в Лобве и переехала в Свердловск. Здесь жили их дочери, уехавшие ранее учиться, да здесь и оставшиеся. На деньги от дома сделали первый взнос на 1-комнатную кооперативную квартиру, и стали свердловчанами. Дед работал на шарико-подшипниковом заводе и умер, едва выйдя на пенсию, 1 октября 1971 года. На следующий день после того, как родился я… Возможно именно я послужил причиной его смерти. Дед выпивал, как и все вокруг. По праздникам. Вот и случился неожиданный праздник. А на следующий день дед умер. Такие дела. Бабушка жила в квартире одна, а когда стала старенькой и уже не могла себя обслуживать, переехала к нам. Некоторое время спустя мы сделали родственный обмен: я по документам переехал в однокомнатную, а бабушка к маме, в двухкомнатную. Состояние бабушки постепенно ухудшалось и мы подстраховывались от возможных юридических проблем. Которые могли возникнуть из-за возможной невменяемости бабушки. Естественно, это происходило тогда, когда она была еще адекватной и с полного её согласия. Этому очень была недовольна моя двоюродная сестра, дочь маминой родной сестры. Она считала, что надо поделить так: квартиру — ей, а бабушку — нам. Так и была заявлено, в пылу спора. Она была барышней на выданье и собственная квартирка, пусть даже такая маленькая, ей бы не помешала… Естественно ее никто не послушал, даже собственная мать, мамина сестра, была на нашей стороне. Ей очень не хотелось брать бабушку к себе, тоже в двухкомнатную. Не хотелось за ней ухаживать, мыть, прибирать, стирать. Ее вполне устраивало изредка приходить к нам, проверять, как это делаем мы и спрашивать «Ну как ты, мам?» А бабушка была все хуже и хуже. Угасала постепенно, но постоянно. Ей уже стало тяжело ходить по квартире. В туалет она ходила в ведро, которое стояло около её дивана. Мысли путались, она или лежала или сидела на диване. Уверяла, что почти не может уснуть и бодрствует ночи напролет, хотя дрыхла и похрапывала как ночью, так и днем. Ночи и дня для нее просто не существовало. Например, однажды она разбудила меня, посреди ночи, спящего в одной с ней комнате и спросила: «Вы почему потолки-то не белите?». Я посмотрел на потолок и не нашелся, что ей ответить. В ночном полумраке он действительно выглядел серым. Сейчас бабушкино ведро стояло около её дивана, значит это уже был период ее полного угасания. Она по-прежнему спала. Я подобрал будильник с пола, вышел и закрыл за собой дверь комнаты. * * * Стрелка звонка у будильника стояла на восьми утра. Именно во столько я проснулся. Куда же я собирался, в такую рань, по меркам моей жизни в XXI веке? Я принялся вспоминать, чем занимался в январе 1993 года. Так. Школу я закончил в 1988. В этом же году поступил в УПИ, на радиотехнический факультет. Проучился три курса и ушел в «академический отпуск». Это был такой термин. Когда студент заваливал сессию, он оставался на второй год на прежнем курсе. Первая сессия за этот курс у него уже была сдана. Поэтому он гулял полгода. Возвращался учиться с новой группой и пытался вновь научиться тем предметам, что не сдал первый раз. Я не сдал на III курсе теорию автоматического управления. Значит это было в 1991 году. Потом летом я поехал на «целину» в Томск, а дальше жизнь закрутила — понесла. После путча 1991 года я вернулся с «целины» в другую страну. Денег нам там не выплатили, сказали получим позже. Осенью я попал на работу в магазин «Кировский», смотрел там за игровыми автоматами, которые стояли недалеко от входа. Обменивал молодежи рубли на «пятнадчики», которые те просаживали в автоматы. Пытались обмануть алгоритм, настроенный отдавать только часть от того, что туда вбросили. Когда автомат, по моим наблюдениям, накапливал серьезную сумму, я вставал «поиграть» за него сам. Переключал его в режим максимальной выдачи, о чем сигнализировал маленький прямоугольник в левом верхнем углу экрана, незаметный другим игрокам. Через несколько минут автомат давал мне выиграть. Я нажимал «удвоить» до тех пор, пока не накапливался большой выигрыш. В нормальном режиме даже был шанс нажать эту кнопку в нужный момент и действительно удвоить сумму. Редко — два раза. Три раза — совсем редко. Четыре — на моей памяти никто не нажимал. «Снимали» выигрыш. Если он был. В режиме максимальной выдачи «промахнуться» было невозможно. Я не наглел и больше трех раз тоже не нажимал. Чтобы многочисленные зрители ничего не заподозрили. Я играл по максимальной ставке, поэтому выигрыш и так был значительным. Потом снимал его и переключал автомат в обычный режим. Аппарат радостно визжал с минуту а потом уходил в глубокой минус и работал, фактически, только на прием монет. Так происходило со всеми пятью автоматами, что у меня были. За смену, по плану, я должен был наменять «пятнадчиков» на 300 рублей. Все, что сверху, шло мне в карман. Другой зарплаты не было. Она была не нужна, ведь за смену выходило 400–500 рублей. Значит 100–200 рублей были моими. Для примера, пачка сигарет «Космос», которые считались тогда вполне приличными, стоили у бабушек на рынке 5 рублей. Цена вполне себе «рыночная», ведь в государственной торговле сигарет, тем более с фильтром, было не купить. По городу я передвигался строго на такси. Поработав там буквально несколько дней, я получил деньги за «целину». За два месяца тяжелой работы на стройке, где мы вручную месили бетон и стоили дома из бруса, я получил целых 900 рублей. Хмыкнув и достав из поясной сумки выручку за полдня — 300 рублей, я пошел на второй этаж магазина. Там располагались коммерческие магазины, торгующие импортными вещами. Приобрел за 1200 рублей черный фирменный костюм adidas. Я его давно присмотрел, мне нравился материал из которого он был пошит: «мокрый эластик». Он был гладкий и чуть блестящий. Потом наступил 1992 год. Я вышел из «академа» и попробовал учится вновь. Но интерес уже пропал. Вокруг развивались коммерческие структуры, люди зарабатывали деньги. Грызть гранит науки еще два с половиной года было скучно. Да и денег в семье становилось все меньше. На лето мама устроила меня сторожем в институт «Росгипроместпром». Она то ли подрабатывала там, то ли у них был официальный договор с НПО «Автоматика». Она писала для бухгалтерии программу в процессоре электронных таблиц SuperCalc. Таблицы Excel тогда еще не был распространены, как и система Windows, все работали в MS-DOS. Бухгалтерской программы 1С совсем не было. Поэтому каждая бухгалтерия выдумывала автоматизацию процесса самостоятельно. У кого вообще были компьютеры. У этого института были. «Росгипроместпром» занимал шикарное двухэтажное здание из красного кирпича на улице Крылова, дом 2. Внутри были широченные коридоры, высоченные потолки, одна лестница на второй этаж занимала столько места, что сейчас бы на этом пространстве разместили бы пару отделов не крупной организации. Сейчас, в 2020 году, в этом здании располагается ОВИР. Я работал сторожем в ночь через две. Если смена попадала на субботу или воскресенье, приходилось заступать на сутки. То есть практически каждые две недели из трех, один из выходных был у меня занят «работой». Это мне сильно не нравилось, но другую работу я не мог найти. Потом вдруг выяснилось, что женщина, заведовавшая в этом проектном институте компьютерным залом, увольняется. Я предложил свою кандидатуру директору. Сказал, что разбираюсь в компьютерах, но высшее образование у меня — неполное, только 3 курса РТФ УПИ. Это оказалось не критично и меня приняли. Так в моей трудовой книжке появились первые записи: 1. Принят в «Росгипроместпром» на должность сторожа. 2. Переведен на должность инженера III категории. Я очень гордился тем, что работаю инженером, даже без высшего образования. Необычным было то, что я вдруг стал Денисом Степановичем. Пожилые и не очень тетеньки и дяденьки говорили со мной уважительно и на Вы. В моем распоряжении была одна огромная комната и две поменьше. В одной комнате стоял один компьютер, в другой — два и цветной, правда матричный принтер, а третья комната была моим личным кабинетом. Все три комнаты ставились на охрану, правда локальную. При вскрытии трещал зуммер, больше ничего не происходило. Компьютеры были самые простые: IBM PC, с 286ым процессором. Две икстишки и одна айтишка. Но по тем временам это было очень круто. Компьютеры в бухгалтерии, для которых мама писала программу, меня не касались. Ко мне приходили сметчики и работали в какой-то своей программе. Все, больше задач не было. Институт загибался, заказов на проекты не было. Главный инженер и я ломали голову, как загрузить компьютеры. Меня даже направили в командировку, в Алма-Ату. Там был похожий институт и они вроде как находили компьютерам применение. Я с удовольствием слетал в славный город Алма-Ата, побывал на Медео, в «кунаевских» банях (это такой банный комплекс, который занимает целый квартал, а интерьер внутри — как во дворце). Но, к сожалению, безрезультатно. Нам просто пытались продать какую-то очередную сметную программу, которая была нам не нужна. Я понимал, что попал в умирающую организацию и все очень печально. Но однажды в кабинет постучали. Крупного телосложения молодой человек лет двадцати пяти вежливо поинтересовался, смогу ли я помочь им в приобретении современного ПК. Зовут его Богдан, сам он директор небольшой коммерческой организации, арендующей две комнаты в нашем институте. В компьютерах у них никто не понимает, а иметь его — хочется. Потому, что сейчас время такое — без компьютеров никуда. ПК я им выбрал. Крутейший по тем временам IBM с 386ым процессором и математическим со-процессором. Содрал за свою услугу 5 % стоимости и поинтересовался, кто будет за нам работать? Мне ответили, что пока никто и убрали компьютер в сейф. Через несколько дней я набрался наглости и попросился к ним, работать на этом ПК. Сказал, что могу освоить любую программу, которая применяется в их, пока неизвестном мне бизнесе. Мне ответили, что вообще-то они сами не знают, зачем купили компьютер. Бизнес у них обычный: купи-продай, в основном по цветным металлам. И если я смогу придумать, как этот ПК использовать, то давай, валяй. Им дешевле платить мне зарплату, чем дорогущий комп будет пылится и устаревать. Кстати, сколько надо денег на зарплату? Я умножил свою нынешнюю, не очень большую, на пять и озвучил. Они легко согласились. «Только это… давай после Нового года, ладно?» Так я попал в ТОО «Елена». С начала нового, 1993 года.= 01 =
Так. Значит я работаю в ТОО «Елена». Начал там работать я после новогодних праздников и выходных. И сегодня, 26 января, во вторник, я прогуливаю. Весело. Если не еще похуже… Я пошел в прихожую, порылся, в видимо моей, зимней куртке. В карманах нашел портмоне с деньгами, пачку сигарет, зажигалку, связку ключей и какие-то бумажки. Так и есть. Ключи от комнат, которые мы арендовали на Крылова, 2 были у меня. Как новый сотрудник, к тому же самый молодой, я сразу зарекомендовал себя, как очень пунктуальный, ответственный и серьезный товарищ. Приходил на работу без пяти девять и каждое утро ждал по 20–30 минут перед закрытой дверью в коридоре. Пока не приедут директор и два других сотрудника. Они ездили из одного района на одной машине. Причем понятие «работаем с девяти» было для них весьма условным. Сначала они потешались надо мною, потом им было передо мной неудобно, а через неделю, а может дней через десять мне отдали ключи со словами «Раз всё равно самый первый приходишь, ты и будешь открывать контору». Значит, они сейчас стоят перед закрытой дверью и вспоминают меня нехорошими словами. Ну, дела… Хотя может быть и нет. Помнится, что через несколько дней после того, как меня облекли высоким доверием, на моей репутации появилась жирная трещина. Я забыл дома ключи. Путь на работу занимал минут 40, сначала на автобусе, потом на трамвае. Я обнаружил отсутствие ключей уже в трамвае, когда проехал больше половины пути. Пришлось возвращаться, я опоздал на работу больше чем на полчаса. Теперь уже директор ждал меня у закрытой двери. Хорошо хоть они тоже опоздали и ждали меня всего минут десять. Директор сказал, что это всем урок и что надо бросить в машину дубликат ключей, просто чтобы был. Надеюсь, что бросил. И надеюсь, что вся эта история произошла до сегодняшнего дня, все-таки уже 26 число, как-никак. В любом случае, нужно будет объяснить свой прогул, а я даже не знаю, что происходило, вчера, в понедельник, 25 января. Опереться не на что. Понятно, что сейчас я туда не поеду, слишком многое надо обдумать и решить, что делать. А может я вообще себя загоняю. Лягу спать, а никакого 27 января не будет. А будет больная нога или вообще — пустота. Вообще, хорошо бы туда позвонить. Я порылся в куртке, в кармане джинсов и рубашке, которые до сих пор висели на стуле в моей комнате. Это были несомненно мои вещи, я всегда так раздевался и оставлял одежду. Никаких намеков на записанный телефон. Тогда я стал рыться в записных книжках в прихожей, где стоял телефон. Тоже ничего. Ладно, оставим это. С чего я вообще решил, что жизнь за пределами этой квартиры в точности похожа на мой 1993 год? Надо было жить здесь и сейчас, например хотя бы умыться и одеться. Пошел в ванну, которая была точно 1993 года. И стиральная машина машина не Samsung, а «Сибирь» и смеситель старинный, с белыми вентилями. Сделал свои дела, нашел в шкафу тот самый черный спортивный костюм adidas, оделся и стал искать внешние отличия этого 1993 года от того, что помнил я. А именно включил телевизор. Но новости уже кончились, шел какой-то телесериал. Я сверился с телепрограммой. Название сериала «Река лжи» ничего мне не говорила. Дальше значились "Мегрэ колеблется", "До 16 и старше…", "Лыжный спорт", "Телемикст", "Блокнот", Клуб 700 и подобная чушь. Из названий знакомым было только "До 16 и старше…" Да и то я не помнил, о чем эта телепередача. Остальные названия но о чем не говорили, но я бы не стал биться об заклад, что в моем 1993 таких передач не было. Надо было дождаться «Новости» в 12.00, может там покажут чего. Я расхаживал по квартире, смотрел в окно, просматривал газеты в поисках чего-то необычного. Ничего. Ничего такого, что я однозначно идентифицировал бы: «такого в моем 1993 не было». Все было обычным и скучным. Я даже приуныл. Ведь если так дальше пойдет, мне придется снова прожить неизвестно сколько дней, месяцев или даже лет заново. Это как на второй год в школе остаться. Пока… Пока что? Пока я не вернусь в прежний, 2020 год? Проснулась бабушка. Я попытался с нею поговорить, но кроме состояния своего здоровья её ничего не интересовало. Конечно, и я так буду себя вести. Если доживу до её лет… Я отбросил эти мысли, как депрессивные и ни к чему не приводящие. Надо мыслить более позитивно. Что я могу изменить, если здесь все развивалось и будет развиваться так же, как в моем мире? Глобально — ничего. Зайдем с другой стороны. Сам себя я могу изменить? Наверно могу. Заняться своим здоровьем, стать успешным и богатым… Так я уже и так изменился, повзрослел на 28 лет. Я просто физически не смогу реагировать как 21летний на те события, что будут происходить вокруг меня. Мои мысли и решения будут мыслями и решениями 49летнего мужчины. «Ага, особенно махание ногой, без предварительной разминки и растяжки» — вспомнил я. Ну ладно, пусть не все. Но в ключевые моменты я буду опираться на свой жизненный опыт, которого в двадцать один год считай, что не было. Наконец наступил полдень, и я сел смотреть новости. «В ближайшее время в парламенте ожидается выступление премьер-министра Виктора Черномырдина с обширным докладом» «Президент Республики Польша Лех Валенса встретился в Варшаве с группой российских и белорусских журналистов» «Проблема Нагорного Карабаха становится проблемой ООН» «Рубеж в 500 рублей за доллар пройден» «На ваучерных аукционах раскуплены все акции» «Архангельский областной Совет сделал шаг к созданию Поморской республики» «В Тирасполе подписан договор о дружбе и взаимопомощи между Приднестровьем и Абхазией» «27 января Борис Ельцин направляется в Дели» … и так далее. Я просмотрел выпуск новостей от начала и до конца, но так ничего и не понял. Происходили эти события в моем 1993 году? А черт его знает, может и происходили. Черномырдин премьером был, Лех Валенса президентом Польши тоже. Конфликт в Карабахе был со времен Горбачева. Даже в 2020 году Азербайджан отвоевывал территорию, которую считал свой. Слава Богу, Россия туда не вмешивалась. Даже шаги к созданию Поморской республики меня не впечатлили. У нас тоже примерно тогда Уральскую республику хотели создать. Везде руководители хотели не областью командовать, а отдельной республикой. Хорошо, что Ельцин опомнился и быстро это прекратил, иначе расчленили бы Россию, как Советский Союз, двумя годами ранее. И остался бы он Президентом Москвы. * * * Через некоторое время я услышал, как в замке входной двери поворачивается ключ. Дверь открылась с характерным звуком, который был присущ только нашей двери. Это терлась о линолеум прихожей обшивка утепления. Кто это, мама? Почему так рано? Я ожидал её только вечером и даже не подготовился, что буду делать и говорить, когда наконец увижу. Осторожно заглянул в прихожую. Это была она. Мама снимала пальто, меня не замечая. Телевизор я уже выключил, поэтому в доме было тихо. Я стоял, смотрел не неё, и не мог вымолвить ни слова. Мама! Моя мама! Живая! И такая молодая! Наконец она разделась, сняла сапоги и, наконец, заметила меня. «О! А ты чего дома?» спросила она. Я промычал что-то невнятное. Потому, что в горле пересохло и голос неожиданно осип. Она шагнула в комнату и подошла ко мне. — Что, что? Почему на работу не пошел, спрашиваю? — Плохо себя чувствую. Она взволновано произнесла: — Что такое? Заболел? И тут же приложила руку к моему лбу. — Температуры я не чувствую, что у тебя — боль в горле, кашель? Я не знал, что ответить и молчал. Блин, надо было подготовиться, легенду какую-нибудь состряпать. — Да говори же, что с тобой, где ты плохо себя чувствуешь? То, что я попал из 2020 года в 1993 и у меня от этого голова идет кругом, вряд ли надо говорить. Но то, что в состояние у меня неважное — это правда. От этого и начнем плясать. Давай присядем, сказал я. Мы сели на диван, мама все больше волновалась. Я стал медленно и осторожно формулировать свои мысли. — Понимаешь, я проснулся и почувствовал себя не хорошо. Мысли путаются, вчерашний день толком вспомнить не могу. Сложно сказать, почему. Я подумал, что как-то не так живу. Я описывал свои настоящие ощущуния, опуская перемещение во времени. Мама внимательно слушала, не перебивала. Пыталась понять, о чем я говорю и может быть, примерить на себя. Наконец она спросила: — И поэтому ты не пошел на работу? Я виновато кивнул. Работа была для мамы, да наверное и для всего её поколения чем-то вроде священной коровы. Она не представляла себе, что значит не пойти на работу без существенной причины. Думал, что мне предстоит лекция о тунеядстве, лени и общественной важности работы для всего общества. Но она вдруг сказала: — Просто ты повзрослел. Начал задумываться, для чего человек живет. И еще что-то в этом духе. Я удивленно смотрел на неё и вдруг понял. Это в ней проснулся Преподаватель! Она закончила Педагогический институт и до НПО «Автоматики» работала учителем математики в школе. Постоянно пыталась применить полученную когда-то теорию на практике — в моем воспитании. У нас и отношения были не особо теплыми из-за этого. В маме в любой момент мог включиться Преподаватель и из родного и близкого человека она вдруг превращалась в читающую мораль чужую тетку. В детстве и юности я не мог этого сформулировать и объяснить ей. Вообще, я начал её понимать уже в зрелом возрасте, когда у меня самого появился ребенок. Мы жили отдельно, но я часто приезжал, мы разговаривали и наши отношения постепенно улучшались. Я наконец смог донести до мамы, что мне никогда не нравился Преподаватель, которого она иногда включала. Что чувствовал себя не дома с родной матерью, а в школе с незнакомой и строгой учительницей. И она меня поняла, видимо сама чувствовала, что перебарщивает. Но выйти из образа, пока я оставался несмышленым ребенком, не могла. А несмышленым ребенком я оставался для нее всю жизнь. После этих разговоров наши отношения сильно улучшились, стали просто нормальными. Между взрослым сыном и матерью. Сейчас Преподаватель пришелся кстати! То, что мне всегда не нравилось, на этот раз пришло мне на выручку. Мама услышала от меня слова, которых никогда не слышала, а педагогическая теория подсказала ответные действия. Она оправдывала мой прогул! Дождавшись, когда она выговорится, я сказал, что видимо она права. Увидев, что я не принял её позицию «в штыки» и сразу «сдался», мама успокоилась. Теперь пришла моя очередь удовлетворять любопытство, а заодно и расширять картину этого мира. Я спросил, почему она так рано пришла. Оказывается мама пришла покормить бабушку, она ведь не знала, что я остался дома. Обычно она приходила во время обеда на НПО «Автоматики», благо до него было 10 минут ходьбы. Заодно и сама обедала, на этот случай у нее был всегда сварен суп. Сегодня она пришла пораньше, т. к. на службе особо делать нечего, а вот в бухгалтерии на Крылова есть чем заняться. Туда она и направится после обеда. Это было кстати. Можно было осторожно выяснить насчет нескольких моментов. Например, где я работаю? Не в ТОО «Елена», случайно? Поэтому я начал с самого безобидного вопроса: — А в НПО знают, что ты туда пойдешь? — Конечно. Начальница только рада будет. Заказ мы закончили, пока следующий согласовывают, надо бухгалтерию доделать. Оказалось, что при дефиците государственных заказов, голова у начальницы отдела, где работала моя мама, болела о том, чем занять сотрудников. Ведь сидеть на работе, распивая чаи, при этом не получая зарплату, был никто не заинтересован. Когда ее муж, директор «Росгипроместпрома», обмолвился как-то, что в бухгалтерию купили компьютеры, они разговорились. Оказалось что подходящих программ для их бухгалтерии нет. Всё до сих пор считают вручную. Она тут же раскрутила его на написание такой программы и подрядила для этого мою маму. Стало понятно, как мы все попали в «Росгипроместпром» и какие отношения нас связывают. Теперь надо было переходить к главному. «С тобой, что ли поехать …» — начал я и сделал паузу, как бы раздумывая. — А что ты своим скажешь? Что проспал? До полудня? Видимо, я все-таки работал там, где и предполагал. — Рано или поздно все равно придется что-то рассказать. — Скажи, что заболел. Простудился. Ты им еще не звонил? — Нет, не звонил. Телефон вылетел из головы, как-то не запомнился. Я ведь только с него звоню, сам его не набираю. И они мне не позвонили. Хотя не уверен, что вообще оставлял им свой домашний телефон. — Вот и давай, сиди дома, мысли приводи в порядок. А твоему директору я скажу, что у тебя температура и кашель. Заодно телефонами обменяемся. Кто знает, когда они вот так вот понадобятся. А ты через пару дней выйдешь на работу и скажешь, что все прошло. На том и порешили. Мы пообедали и мама поехала на Крылова. Примерно через час раздался звонок телефона. Звонил Богдан, мой директор. Я начал извиняться, что подвел их с ключами. Он ответил, что когда они увидели, что меня нет, поняли, что я опять задерживаюсь. Мало ли что случилось. Благодаря его мудрому решению, в бардачке машины лежал дубликат ключей, поэтому в офис они попали без проблем. Когда я не явился через час, они хотели позвонить мне домой. Выяснилось, что никто не знает телефона. Теперь вот пришла женщина, сказала, что её зовут Надежда Петровна, она мать Дениса Орлова. Сообщила, что Денис заболел, что его несколько дней не будет. Оставила твой домашний телефон и хотела оставить ключи. Ключи они не взяли, сказали пусть они остаются у меня. Спросил, почему я им не позвонил. Я повторил версию со своей забывчивостью, которой он вполне поверил. Спросил, как я себя чувствую. Я сказал, что неважно, поэтому и не пришел. Не хотел, мол, заражать. То, что моей болезнью с перемещением во времени заразиться маловероятно, дело десятое. Вероятность, хоть и мизерная, есть. Я же «заболел». Таким образом, я ни в одном слове не соврал, а то что директор понял это по-своему, не мое дело. Он понял как надо. Сказал, что конечно, простуда это дело такое… Что заразный я им там нафиг не нужен. Жаль, конечно, что они остались без свежих анекдотов из юмористической файл-эхи, но ничего, переживут. Тем более, что когда я выйду, я все равно их, для них, зачитаю. Мы попрощались и понял, что успешно начал «натурализацию» в этом мире. Жаль, если это всё окажется зря… Мама пришла вечером, около восьми. Удивилась тому, что я приготовил ужин. Я ответил, что чего там готовить — лапшу с сосисками. То, что я научился готовить всякое, от квашеной капусты до разнообразных супов-борщей, я пока решил не раскрывать. Бабушку я уже давно накормил и теперь мы поужинали сами. Мама сказала, что довольна моими успехами, намекая на приготовление ужина. Понятно, что она хотела меня поддержать, занятого, по её мнению, тяжелыми думами о себе и своем месте в обществе. Я попросил её не возвращаться к этой теме. Чтобы я сам все обдумал и решение было только моим, без какого-либо маминого влияния. Пусть даже это влияние будет самое положительное и правильное. На самом деле мне просто уже хотелось закончить с этой историей и больше к теме со смыслом жизни не возвращаться. Пока мама пила чай, я помыл посуду. Видимо, это было чем-то необычным, однако мама сдержалась и ничего не сказала. Видно было, что она довольна тем, что её сын взялся за ум. Теперь даже её вранье про мою болезнь и мои прогулы приобрели важное обоснование. После ужина мы принялись разговаривать на разные темы. Я пытался выяснить, какие события происходили в недавнем прошлом. Хотя бы последние дни. Не знаю, как это выглядело со стороны, возможно, странно. Но мама держалась, помня мою просьбу и никак не комментировала ситуацию. Так ничего конкретно не выяснив, я пошел укладываться спать. Бабушка уже спала. Я лег и подумал, что уснуть мне будет трудно, из-за мыслей о том, что возможно это последний день моей жизни. Что провел его я бездарно, копаясь в воспоминаниях и придумывая отмазки своему поведению. Ну и что. Зато мне дали его провести молодым и здоровым. Я увидел живыми маму и бабушку. Наверное сказки про загробный мир, версия, что умирая, мы встречаемся там со своими умершими ранее родственниками и знакомыми — чушь собачья. Просто напоследок, перед смертью, мозг эмулирует для человека свою версию реальности. По каким-то, непонятным мне принципам. От момента «просыпания» до момента «засыпания». А дальше все. Спи спокойно, дорогой товарищ. Я ошибался. Мозг, перегруженный событиями дня, требовал себе отдыха. Поэтому очень быстро заснул. * * * Проснулся в районе 10 часов. Будильник вчера не заводил. Зачем? На работу все равно не пойду. Проснувшись хорошо выспавшимся и бодрым я быстро сел на диване. Нет, похоже моя экскурсия в прошлое еще не закончилась. Я хорошо помнил, что я из 2020 года и то, что сейчас 1993ий. Пройдя на кухню, увидел тарелку с блинами. Так, это хорошо. Значит день уже другой, не 26 января. Мне совсем не улыбалась возможность путешествия по кругу, в один и тот же день. Ладно, будем считать, что сегодня двадцать седьмое. Либо надо опять сличать телепрограмму с тем, что показывают по телевизору или ждать выпуска новостей. Я посетил ванную комнату, совершил утреннийритуал. Потом оделся, разогрел чайник, позавтракал сам, отнес поесть бабушке. Надо было придумать, чем заняться. Ведь по «легенде» я болею и не буду ходить на работу два или три дня. И я придумал. Мне пришла в голову мысль, что здорово, все-таки быть молодым и иметь за плечами жизненный путь в пять десятков лет. Что я помню, пусть и не все, события 90-х, нулевых и десятых годов будущего века. Как тех, которые касаются меня лично, так и тех, что будут происходить в глобальном масштабе. С городом, страной под названием Россия и другими странами. И тут же обожгла мысль, что я все забуду. Вдруг под нагрузкой свежих впечатлений из моей памяти будут стираться те события, что еще не произошли? Чего тогда будет стоить весь мой жизненный опыт, если я о нем в конце концов позабуду? Что же делать? Записывать подряд все, что помню? На это уйдет слишком много времени. Надо выбрать главное, что было в моей жизни и записать тематически, с привязкой ко времени и людям. Можно записать события, которые существенно повлияли на общество, но лично в которых я не участвовал. Записать возможности, которые я не использовал. Тогда, сверяясь с такими записями, я смогу проверить, не забываю ли я чего. Если не забываю — хорошо. А если стану забывать и однажды увижу непонятные записи, сделанные моей рукой? Что то типа предсказаний. Чтож, будет возможность их проверить. А проверив — использовать в дальнейшем. Я немедленно взялся за работу. Нашел в столе большой рулон бумаги от принтера с маминой работы. В ширину он был примерно как два листа формата А4 и имел перфорацию с обоих сторон. Она уносила такие рулоны с работы для использования под писчую бумагу. На ней писались всякие рецепты салатов, письма знакомым и прочее. Бумага была тоньше обычной белой бумаги А4, поэтому использовалась и вместо салфеток. А иногда и вместо туалетной бумаги. А главное, оно была «ворованной», т. е. бесплатной. Я оторвал от рулона несколько листов, длинной как лист А4, согнул пополам и разорвал по сгибу. У меня получилась стопка листов с перфорацией с одного края. Очень удобно: можно закрепить в папке-скоросшивателе. Чтобы строчки получались ровными, я подложил под первый лист другой, специальный, с горизонтальными полосками. Они просвечивали через писчую бумагу и строки при письме на не разлинованном листе получались аккуратными. С чего начать? Это было труднее всего. Я знал, что после начала письма процесс пойдет легко и непринужденно. Темы, о чем писать дальше, будут приходить сами собой, во время написания предыдущей. События, даты, люди будут перемешиваться, пересекаться, цепляться друг за друга, вытаскивать из моей памяти все новые и новые подробности. Тут главное не отклоняться, по возможности, от главного, чему или кому посвящена статья. Начну-ка я, пожалуй с человека, жизнь которого ярким пунктиром прошла и через мою жизнь. Мы встречались и расставались, дружили и… нет не враждовали. Такого между нами не было. Просто были периоды, когда мы были заняты своими делами и не чувствовали друг в друге потребности. Я сел и начал писать.= 02 = Егор Нелидов
Егор пришел в нашу школу, когда я учился во втором классе. Его родители, отец — электрик, а мать — врач, получили двухкомнатную квартиру на ул. Куйбышева. Он сразу влился в компанию моих одноклассников, которые жили через дорогу от школы. Я ходил домой из школы через эти дворы, поэтому это был мой круг общения. Нередко путь домой занимал несколько часов. Больше друзей у меня не в школе было. Ведь я жил достаточно далеко и основные «друзья», то есть те, с которыми я гулял, играл в игры и безобразничал, были во дворе около дома. К Егору, как и ко всем остальным, кто жил недалеко от школы, мы заходили, когда отменяли какой нибудь урок. Да и просто, когда было настроение. Играли в разные игры, слушали пластинки. Помню, его мама сильно удивилась, когда пришла домой с работы раньше времени. Она открыла шкаф в прихожей и обнаружила там незнакомого мальчика… Мы играли в прятки. И хотя она, после объяснений, пришла в себя и мы вместе посмеялась над ситуацией, попросила нас больше так не делать, а быть на виду. Это было в младших классах, а через некоторое время мы перестали приходить к Егору. У него появился младший брат и заходить стало неудобно. В средних классах мы вместе с ним посещали разные кружки и секции, вместе занимались фотографией и ходили кататься на лыжах в парк им. Маяковского. Была обычная школьная жизнь друзей-товарищей. Мы вместе противостояли недругам, дрались с ними и мирились. Иногда конфликты возникали и в компании. Но мы рано или снова были вместе, т. к. нас объединяла школа и их общие дворы. После восьмого класса я остался учиться в школе, а Егор пошел в техникум. Его отец был против того, чтобы он он учился 9 и 10 класс. «Надо получить специальность, отслужить в армии. А потом делай, что хочешь. С голоду уже не помрешь». Как он был прав! Это тогда СССР казался вечным, и многие, в том числе моя мама, вдалбливали мне, что надо быстрее получать высшее образование. Тогда мол, будешь работать головой, а не руками. В чистой и теплой конторе, а не на улице, морозе и ветру. Егор долго не мог выбрать, на кого пойти учиться. Тогда отец — электрик, по специальности, выбрал за него сам. — Пойдешь в электромонтажный. — Ну пап… — Тогда пойдешь в кулинарный! Вопрос был решен. Егор выпал из моего круга общения на несколько лет. Мы с ним встретились случайно, когда я заканчивал второй курс института. Это был 1990 год. Он заканчивал электромонтажный техникум, проходил практику, готовил диплом. Его семья снова переехала, уже в трехкомнатную, на ул. Уральскую. Школа уже была забыта, но нам было приятно общаться друг с другом и мы договорились встретится вновь. Он дал мне свой домашний телефон, я напомнил свой. Ведь раньше у него телефона не было и он мне не звонил. Он познакомил меня со своими однокашниками, Андреем Гирсовым, Ильей Брызгиным и другими. Еще к нам в компанию затесался Коля Аршавин, он был бывшим одноклассником Ильи. Мы вместе собирались, чаще всего дома у Ильи, пили пиво, вместе чертили им дипломы, пели песни под гитару. У Ильи была тоже трехкомнатная квартира, он жил в ней с матерью и младшим братом. Его мать лояльно относилась к нашим сборищам, тем более, что днем ее не было дома. Так продолжалось всю весну. Летом я уехал на «целину» в Надым, на два месяца. Потом мы продолжили наши встречи. Парни уже закончили техникум и болтались просто так, подхалтуривая на пиво, т. к. осенью их всех забирали в армию. Отсрочка, которую давал техникум, кончилась и они все, 19летние, подлежали призыву. У меня было хроническое заболевание почек, которое я никак не ощущал, но которое освобождало меня от армии. Я даже на военную кафедру в институте не ходил. Наконец их всех по очереди забрали. Они попали служить в разные места. Егор во внутренние войска, в сержантскую учебку, которая находилась в деревне Персияновка, под Ростовом-на-Дону. Так получилось, что у меня были знакомые в Таганроге, это в двух часах езды на электричке от Ростова. Я познакомился с ними во время экскурсионной поездки в Клайпеду. Ездил по путевке с маминой работы, а они — классом. Познакомились в поезде, потом случайно встретились, около вокзала, когда они уже уезжали. Обменялись адресами, переписывались. Летом 1989 года, после первого курса, меня не взяли в стройотряд и у меня было свободное время. Я заработал денег в «Луна-Парке» и поехал в Таганрог, к своим знакомым. Так что дорожка туда была уже проторена. Вспомнил, что Егор служит неподалеку. В 1990 году после «целины» я получил неплохие деньги и решил съездить в сторону Ростова на ноябрьские праздники. Заехать к Егору, попросить для него увольнительную и если ее дадут, снять комнату в Персияновке на пару дней. Так делали родители Егора, которые уже туда ездили. Я тоже планировал так поступить, а потом заехать к своим знакомым, в Таганрог, на оставшийся день-два. Прилетел в Ростов, переночевал у родственников Нелидовых, которым они позвонили и которые меня встретили. Потом поехал в Персияновку на электричке. Она оказалась тоже в двух часах езды, но только в сторону, противоположную Таганрогу. На КПП части я подозвал солдатика и попросил сбегать за Нелидовым. Он нашел его и обрадовал, сказав, что к нему приехал брат из Свердловска. — Какой еще брат? Сережка? Так ему еще только десять лет… — Нет. Старший, который уже отслужил… Солдатик был молодой и во всех видел начальников. Вот и во мне увидел, видимо по разговору, «старослужащего». Егор подумал, что произошла какая-то ошибка и медленно пошел в сторону КПП. На полпути он разглядел меня, узнал и побежал. Мы обнялись. Он совсем не ожидал увидеть «братишку». Мой приезд был спонтанным, авантюрным и неожиданным. Я поделился своими планами. Но нас ждал облом. В части, по случаю праздников, было «усиление». Увольнительных никому не давали. Это ведь была часть ВВ, их могли дернуть в город, на подавление возможных беспорядков. Нам разрешили только провести пару часов на КПП. Пришлось перекраивать планы. Я поехал в Таганрог, пообещав заехать еще раз на обратном пути. Проведя в электричках еще четыре часа, я был в Таганроге. Меня хорошо встретили, мы общались с парнями и девчонками, пили вино и гуляли по праздничному городу. Утром 10-го ноября я двинулся в обратный путь. Я был уверен, что в воскресенье часть уже никуда не выдвинут и я увижу Егора. Но наши военные были непредсказуемы. Оказалось, что «усиление» сняли еще 8-го числа. А Егора в части нет. Его отделение отправили работать на территорию завода, в нескольких километрах от части, по дороге в сторону Ростова. Время до самолета у меня было, деньги тоже. Я поймал попутную машину и поехал по трассе, ведущей в Ростов, поглядывая по сторонам. Через несколько километров, действительно, появился забор какого-то завода. Потом показалась проходная. Я вышел из машины и направился к ней. Она была закрыта, там не было ни души. Ведь сегодня было воскресенье, а может быть это была не используемая проходная. Я нашел в заборе дыру и забрался внутрь. Территория завода была большой, куда идти я не знал. Наудачу выбрал направление и побрел вдоль корпусов и зданий завода, по узкоколейной железной дороге, которая там была. Рассудил, что она тянется по всему заводу. Кроме того, благодаря ей я точно не заблужусь. Через некоторое время вдалеке передо мной появился одинокий солдатик. Я обрадовался, наверняка он из той же части, что и Егор. Тогда он знает, где они тут работают. Мы брели, пока не узнали друг друга. Тогда мы побежали навстречу друг другу. Это был Егор. Ситуация была невероятной. Территория большого завода, где не было ни души. Один человек, приехавший за две тысячи километров, двигается по случайно выбранному направлению от забора, вглубь завода. Второго человека в случайный момент времени посылают за инструментом на склад. Он двигается из глубины территории завода. И они встречаются в аккурат возле этого склада. Мало того, что встречаются, так еще и оказываются знакомы! Забрав требуемый инструмент, которыми оказались лом и кирка, мы пошли к месту, где проводились работы. Солдаты что-то копали. Я представился сержанту, командиру отделения, где служил Егор. Сказал, что был на выходные в Ростове по делам, вечером лечу обратно, а сейчас решил заехать к Егору. В части сказали, что они здесь. Вот, разыскал. Тот тоже подивился такому совпадению. Увидев, что контакт установлен, я достал бутылку водки и предложил посидеть где-нибудь, втроем. Мы отошли в кусты, разложили нехитрую закуску, которая у меня тоже была. Выпив с нами один раз, сержант оставил нас вдвоем. Он понимал, что его позвали только из вежливости. Мы прикончили бутылку, поговорили и я засобирался в аэропорт. Мы спросили сержанта, может ли Егор меня проводить. Он разрешил, сказав только, чтобы за забор не ходил. Мы пошли по узкоколейке в обратный путь. Остановка была в нескольких метрах от забора. Решили, что ничего страшного не произойдет, если Егор побудет со мной, на остановке, пока не придет автобус до Ростова или я не поймаю машину. Машина долго не ловилась просто потому, что легковушек почти не было. Наконец мы увидели приближающуюся «Волгу». «О! Вот на этой машине я поеду!» — пьяно предсказал я. Действительно, машина остановилась возле нас. Из нее вылез какой-то полковник и попросил предъявить документы. Егор безропотно достал военный билет, а я попытался качать права. — На каком основании? Полковник служил в советской армии, а у нас войны вроде не было. Распоряжения военных — гражданских не касались. Полковник достал удостоверение сотрудника МВД, предъявил. Это другое дело. Я достал свой паспорт. Полковник посмотрел его и отдал мне. А военник Егора положил в карман и скомандовал: «Садитесь в машину». Препираться было бессмысленно. Мы сели, «Волга» развернулась и нас привезли в часть, где служил Егор. Оказалось, что полковник то ли командир этой части, то ли кто повыше, приезжавший с проверкой. — Пили сегодня? — спросил нас полковник. — Никак нет. — ответил Егор — Я пил. — сознался я. Отрицать было бессмысленно, я был заметно пьян. Не сильно, но заметно. Да и в машине мы, наверно надышали… Егор выглядел абсолютно трезвым. То ли протрезвел от страха, то ли мне спьяну так казалось. — Вы можете быть свободны. — сказал мне полковник и увел Егора на территорию части. Я стоял растерянный. Понимал, что Егора сегодня не увижу. Что его накажут. Из-за меня. Что я этому помешать не могу. Даже разделить с ним наказание у меня не получится. Он военный, я гражданский. И у меня самолет в Свердловск через несколько часов. Ехал на электричке в Ростов и плакал пьяными слезами. Летел домой и настроение было ужасным. Даже не зашел к родителям Егора, чтобы рассказать, как съездил. Хвастаться было нечем. Еще хуже пришлось Егору. Сержант его не дождался и был вынужден вернуться с отделением в часть без него. Доложить о происшествии. Как наказали Егора, посадили на гауптвахту или дали только наряды, я не знаю. Он не рассказывал. А вот сослуживцы били его сильно. Не за то, что он пил водку и не за то, что вышел за забор. За то, что попался. Все это я узнал из писем. Когда Егор вернулся из армии, он относился к этому как к далекому прошлому и вспоминать не хотел. Тем более, что позднее произошли события еще похлеще. Егор пробыл в учебке полгода, вышел в звании сержанта. Его направили сначала в Карабах, потом в Чечню, в город Грозный. Про Карабах не помню, чтобы он рассказывал, а вот про Чечню… Войны там еще не было, а вот конфликты уже начинались. Чеченцы разгуливали по территории части как хотели. «Мы у себя дома». Провоцировали солдат и били их, всячески унижали. Оружейка была закрыта и вообще, солдатам запрещалось давать отпор. Почему отцы-командиры дали такой приказ? Ответа у меня нет. Может быть, прозвучи хоть один выстрел, пролейся хоть одна капля чеченцкой крови, их вырезали бы всех, вместе с командирами. Не выдержав таких издевательств, в первую очередь моральных, Егор с тремя земляками сбежал из части. До дома добирались на перекладных, где электричками, где на товарняках, где автостопом. Бегали от патрулей, голодали, но все же добрались. Родители спрятали Егора у бабушки, а сами принялись оббивать пороги воинских прокуроров. Отец Егора уже был начальником в крупной строительной организации, не последим человеком в городе. Поэтому Егора и его товарищей не отправили в дисбат, а просто оформили перевод. Дослуживали они здесь, на базе ОМОНа, охраняли тюрьму на РТИ. После армии Егор работал электриком на стройке, потом устроился в страховую компанию, которая оплатила ему коммерческое высшее образование, заочное. Что-то по теме финансов или маркетинга. По сути учиться там было не надо, зато документы об образовании были настоящими. Я в это время работал в магазине «adidas», приглашал его иногда, когда возникала проблема с электрикой. То в щитке разобраться, то лампочку поменять газоразрядую. Егор скоропостижно женился, найдя себе жену на стройке. Галя была деревенской девушкой, приехавшей откуда-то из под Архангельска. Что она забыла в Екатеринбурге, я никогда не выяснял. Она работала штукатуром-маляром и умом не блистала, впрочем как и Егор. Была симпатичной, с приятными округлыми формами, Егор был тоже красавчик, поэтому они быстро понравились друг другу. Детей у них долго не было. Отец Егора стал главным инженером в крупной строительной организации. Создал свою фирму, которая специализировалась на электромонтаже и директором поставил Егора — старшего сына. Этой фирме он отдавал на субподряд работы по электрике. Она нанимали монтажников и выполняли их. Их клиентами были крупные организации, они строили дачу губернатору, ТЦ «Парк-хаус», ТЦ «МЕГА» (самый крупный торговый центр Екатеринбурга) и друге объекты. Семья постепенно разбогатела, родители Егора купили большую квартиру в элитном доме, в центе города, на улице Жукова. Игорю с женой оставили трехкомнатную на Уральской. До этого они жили сначала в общежитии, а затем в маленькой однокомнатной, которая осталась от бабушки. Когда они разбогатели, это никак на Игоре не отразилось. Он просто стал покупать себе игрушки подороже. Автомобиль, хороший сноуборд, потом — параплан. Когда я решил взять кредит на машину, сам предложил мне стать поручителем. Через год, когда я уволился из одной торговой сети и мои доходы резко упали, он получил письмо из банка о моей просрочке. Позвал меня к себе в контору, спросил, сколько я должен. Достал из сейфа 200 000 рублей и посоветовал закрыть кредит. Отдам, когда смогу… Мы виделись тогда реже и это было для меня неожиданно. Увлекся парапланерным спортом, это такая телега на колесах, с вентилятором сзади и парашютом-крылом. Под воздействием пропеллера телега разгоняется, парашют поднимается, наполняется воздухом и телега с седоком и пассажиром взлетает. Поднимался он метров на сто, дальше было холодно. Занятие относительно безопасное, т. к. даже при отказе двигателя телега оказывалась подвешена к парашюту и садилась на землю. Естественно, надо было уметь этим самым парашютом управлять. Обучал его инструктор, Кирилл. Он был чемпионом России по парапланерному спорту, Егор был лучшим его учеником. Тоже занимал какие-то места на соревнованиях. Они летали там, где не было линий электропередач и деревьев поблизости. То есть, конечно, летали и над лесом и над водой, но на высоте, возвращаясь потом на поляну. Их звали на всякие выступления, как например, на то выступление на мотодроме в Ирбите. Был день рождения тамошнего мотозавода, по трассе гоняли мотоциклы с колясками и без, играла музыка, люди веселились. Егор с товарищами отлетали показательную программу, отъехали на край мотодрома, отцепили парашюты, выпили по коньячку… А потом Егор погиб. Его смерть была случайной, нелепой и ни у кого не укладывалась в голове… К ним подошла женщина с мальчиком лет шести и попросила прокатить на параплане. Ей ответили, что все, они уже сложились, отцепили парашюты. Она сказала, что летать она и сама боится, им бы просто посидеть в телеге, да прокатится чуток. Егор всегда любил молоденьких мам, возможно понадеялся на продолжение, вечерний отдых в ее компании в незнакомом городе. Словом, решил их прокатить по мотодрому. Сделал круг, осторожно заезжая на крутые холмы, сделанные специально для мотоциклистов, которые взлетая, потом красиво летели в воздухе. Так же осторожно спускаясь потом, по такому же крутому спуску. Проехал круг, завяз в грязи. Парни со смехом его вытащили, подумали что всё, достаточно… Но он решил поехать на второй круг. Подъезжая к холму в два человеческих роста высотой, дал газ, чтобы пропеллер затолкал их наверх. Но после этого почему-то газ не сбросил. Проехав по вершине холма, параплан взмыл в воздух. Тормозов у телеги не было предусмотрено, они были просто были не нужны, для полетов. Сейчас это был не тяжелый мотоцикл, а легкая конструкция, без парашюта. Поэтому он не приземлился на колеса, а из-за смешения центра тяжести вперед, из-за пассажиров, перевернулся в воздухе вверх колесами. В таком положении он достиг земли. Вес пилота и двух его пассажиров пришелся на голову Егора. Шлем раскололся, голова Егора тоже. Он умер мгновенно. Ребята, которые видели издалека, что что-то произошло, по разлетевшимся кускам пропеллера, побежали к месту происшествия. Но Егора они нашли уже мертвым, пассажиры отсутствовали. Очевидцы рассказали, что они отстегнулись, поднялись, отряхнулись и просто ушли… Я был в это время на даче, обживал новый участок, на котором был только строительный вагончик. Строил туалет, типа сортир. Увидел, как на мой телефон кто-то позвонил, жена взяла трубку, ответила и пошла в мою сторону. Потом остановилась, поменялась в лице и отключила связь. Я с возмущением спросил её, что за херня, почему она она отвечает на мои звонки? Да потом еще и обрывает связь, не дав мне поговорить? Она ответила: — Егор Нелидов погиб. Почему-то я сразу поверил ей и взвыл: «НЕ-Е-Е-ЕТ!». Она в шутках не была замечена ранее. Да и Егор последнее время был какой-то молчаливый, не похожий на себя. Хотя видел я его тогда редко. Последний раз на его дне рождения. Тогда мы ездили на челябинские озера, застряли, долго вытаскивали машины, умаялись и устали. Только ночью, когда алкоголь наконец-то дал эффект, немного расслабились. До утра горланили песни. «Тре-е-е-тье сентября, день прощанья…» Новость дошла до нас через десятые руки, поэтому я стал разматывать цепочку в обратную сторону с одним вопросом «А тебе кто сказал? Дай телефон.» Наконец, дозвонился до Кирилла. Он вкратце рассказал, как дело было. Мы поехали домой, ни о каком отдыхе на даче больше и речи не было. По пути я подумал, что наверняка родителям никто не сообщил. Среди людей, которым передали весть о смерти Егора, не было тех, кто их знал. Мне пришлось взять эту ношу на себя. Они не простили бы мне, что я им не сообщил в тот же день, когда сам узнал. Я набрал номер Авдеича, трубку взяла мама Егора, тетя Шура. Я попросил дядю Толю, она передала ему трубку, но сама находилась неподалеку. — Крепитесь, Анатолий Авдеич. Я вынужден сообщить Вам страшную новость… Егор погиб. — Как погиб?!.. На заднем фоне сразу запричитала мама: «Погиб. Игореша погиб…» — К сожалению. В Ирбите. Сообщил Кирилл. Точно… Я перезвоню через несколько минут… Я хотел дать им возможность осознать, выразить друг другу свои эмоции. Но отец Егора перезвонил почти сразу же. Я рассказал всё, что знаю. Сказал, что собираюсь поехать туда. У меня под Ирбитом живут родственники. Все узнаю и… привезу тело Егора. Он сказал, что едет тоже. Чтобы я его подождал, пока он вернется с дачи. Встречаемся в таком-то месте. Поедем на его машине. Место это было недалеко от дома Егора, в сторону выезда из города. Кроме отца, поехал еще Дима, электрик из их конторы, на грузопассажирской газели. Понятно, зачем… И Марат, знакомый Егора, так же с нами увязался. Он был все время в Ирбите пьян, мало чем помогал, скорее мешал. На въезде в Ирбит была гостиница, там мы встретились с Кириллом и другими парапланщиками. Они сказали, что тело увезли в морг, сегодня нам его не выдадут. Мы поехали в деревню в 3 км от Ирбита, переночевали там. У родственника был большой дом, он охотно пустил нас, узнав о трагедии. На следующее утро мы оформили свидетельство о смерти, Авдеич поехал в похоронное бюро, а мы — в морг. Оказалось, что гроб по размерам не маленького Егора уже изготовлен, мало того, уже находится в морге. Вот такой вот похоронный сервис, в Ирбите… Мы вошли и увидели Егора. Что же, я видел его еще в худшем состоянии… Например тогда, когда его избили на «силикатах», в общежитии кафедры «Технология силикатов», в УПИ. Мы тогда праздновали какой-то праздник, я ушел раньше, как чувствовал… А оставшихся избили какие-то отморозки с битами. В основном люди падали и не поднимались после первого удара. Егор навалял паре человек, но не смог убежать от остальных. Не смог перелезть высокий забор. Его поймали и чуть не убили. На следующий день, когда он открыл дверь своей квартиры, я его не узнал. Голова была с футбольный мяч, только сизого цвета. Улыбаться ему было больно, но он улыбался. Сказал, что хорошо отдохнули… еще бы вот забор оказался чуть пониже… Сейчас он выглядел получше, чем тогда. Но был мертвым. Парни стояли как вкопанные, Я сказал им: «Чего смотрите, беритесь». Мне было не страшно, ведь это было тело Егора, моего друга. Совершенно спокойно я мог бы его перенести даже по кусочкам… Мы перенесли тело в гроб, поехали обратно в деревню. Встретились там с Авдеичем, поблагодарили хозяина за гостеприимство. Затем, на выезде из города, опять встретились с Кириллом. Он отдал ключи от машины Егора. Его отец передал их мне. Колонной мы медленно поехали в сторону Екатеринбурга. Через два дня Егора похоронили. По дороге из морга я выехал на дорогу, перегородил перекресток, чтобы вся колонна смогла выехать на окружную дорогу. Она была длинною, мы стояли минут пять. Водители стали возмущаться, я вышел из своей машины, приложил руку к груди и стал извиняться. То ли моя черная повязка на руке на них так повлияла… то ли два джипа моих друзей, остановившиеся за перекрестком… Но проехала колонна спокойно. Я сразу обогнал её, проехал весь маршрут до кладбища на Челябинском тракте. Поговорил с гайцами на посту ГАИ и при приближении колонны они перекрыли движение и дали спокойно повернуть к кладбищу. Как потом говорили сотрудники кладбища, столько народу не приезжало простится ни с кем больше. Было человек двести. Я этого не замечал. Стоял у могилы и молчал. На девятый день мы тоже больше молчали. Не пели. Хотя было 3 сентября… Будь проклят Шифутинский с его песней… Двойняшки-девочки, Саша с Дашей, родились через четыре месяца после смерти Егора. Они с женой сделали ЭКО и очень ждали их. Хотя у жены Егора до его смерти были неважные отношения с его мамой, после его смерти все изменилось. Дед с бабкой взяли на себя полное обеспечение вдовы и внучек. Сразу приобрели трехкомнатную большую квартиру в новом доме, оформили её на Галю. Двойняшки были младше всех детей, которые были у нас, друзей. Но Нелидовы не брали, как это принято, детских вещей. Всяких кофточек, распашонок и колготок. У девочек всегда было самое лучшее и новое, естественно в двойном комплекте. Каждый год мы встречались на кладбище, в день рождения и день смерти Егора. Сначала приходило много народа, потом меньше. Последние лет пять приходила только моя семья и родственники Егора. Жизнь шла своим чередом. Двойняшки росли, Егор был для них только изображением на фотографиях и на памятнике. Они были дошкольницами, когда я познакомил родственников Егора с другой его дочерью. Которой было в тот момент за двадцать…= 03 =
Начав свои сочинения, я писал и писал, без остановки. Описывал своих друзей и знакомых, ситуации, в которые попадал. Это оказалось очень увлекательным, как будто автобиографию пишешь. Нет, скорее мемуары. Ведь свои действия я описывал только как реакцию на ситуацию. Людей же я описывал со своим сформировавшейся мнением о них. Чтобы, если я его забуду, заново не формировать и не делать ошибок, по пути. А люди вряд ли изменятся. Только если я на них повлияю. Непредсказуемым образом. Этот вопрос оставался отрытым. О моем влиянии на своею дальнейшую жизнь и на людей в ней. Мама, придя с работы, была несколько удивлена. Я объяснил, что делаю ревизию своей жизни и для этого взял у нее рулон бумаги. Она сказала: «Конечно, бери сколько нужно, я еще принесу, контроля за этим пока нет». Я пока не понял, повлиял ли я как-то на неё или нет. Слишком мало прошло времени. Мы разговаривали за ужином, который она приготовила. Я так увлекся, что забыл про него. Этому мама как раз не удивилась. — Я бы дал тебе почитать, да только пишу в виде писем другу, со всякими подробностями, иногда с матом. Много фантазирую, а иногда и вру. — И кому ты собираешься это оправлять? — Да в том то и дело, что никому. Это просто формат такой придумал. — Не понимаю, зачем? — Сам не знаю. Просто, раз состояние необычное, то и формат должен быть необычным. Уверен, мне скоро надоест, я засуну это «творчество» надолго в стол и забуду о нем. Зато через много лет буду читать и смеяться над этими «письмами». Может быть и тебе дам прочитать… Я был уверен, что мама не прикоснётся к папке без моего разрешения. По крайней мере меня она воспитывала так, что читать личное не хорошо. Ну а если и заглянет, по ошибке, то моя фраза о фантазиях должна завуалировать мои «воспоминания о будущем». Хотя бы на какое-то время. Пока они не начнут сбываться. — Ты очень стал странным. Мне нечего было ответить. Будешь тут странным, если за одну ночь повзрослеешь на пару десятков лет. — Ты очень изменился за эти дни. Мама хотела добиться от меня хоть какой-то реакции. Я прицепился к словам «эти дни», и начал уводить разговор в другую сторону. — Какие «эти дни»? Сегодня-вчера-позавчера или последнюю неделю, месяц? — Вообще, я начала замечать это в начале месяца. Когда ты помятый со встречи Нового Года пришел. Ничего мне не рассказывал, отмалчивался. Потом на работу новую устроился. Тоже молчок. Девушка твоя куда-то подевалась, не ездишь к ней. Вчера вдруг пытать меня начал, что мол я заметила последнее время. А что я могла заметить, если ты отмалчиваешься, ничего мне не рассказываешь? Буркнешь «Все нормально» и в свою комнату уходишь. Ну да, с матерью своею жизнью я не очень делился. Я вспомнил, что было на праздновании нового, 1993 года. И какая у меня была девушка в этот период. Но описывать в «мемуарах» не стал. Зачем? Это дела уже минувших, даже в этой жизни, дней. Они не повлияли на мою дальнейшую жизнь. Если и забудутся, то не жалко. — На Новом Году я с Сашкой Мостовщиковым подрался. Он выпил лишнего, вывел меня в подъезд, сказал «Как ты мне надоел!» и разбил нос. Сашка был моим школьным другом, мы общались и после школы, но не долго. Как раз года до 1993. Надо будет отразить это в своих статьях. Пока он бил меня по лицу, пытаясь попасть по носу, я стоял, опешив. Причем специально не защищался, не поднимал даже рук, чтобы он почувствовал, что «что-то не так». Но он, удовлетворенный, что разбил мне нос, развернулся и ушел обратно в квартиру. «Нихрена себе» — подумал я. То, что не получил никакого отпора, он кажется не заметил вовсе. Я сходил, умылся и пытался понять, чем спровоцирована такая агрессия. Вроде повода не давал. Я реально не понимал. Но и прощать его не собирался, хоть черта он во мне спьяну увидь! Нашел «мальчика для битья»! Вышел из ванной, заглянул в комнату, поманил Сашку, который уже уселся пить дальше. Он выскочил из-за стола, пошел, как на шарнирах, окрыленный «лёгкой победой». «Что, еще хочешь?!». Я вышел на лестничную клетку, услышал, как закрылась дверь и повернувшись, с развороту засадил Сашке кулаком под глаз. Потом, отскочив, ногой в пах. Когда он согнулся, схватил его голову себе подмышку, немного зажал левой рукой. Правой наносил удары снизу, не разбирая куда. Видимо, тоже застал его врасплох. Он знал, что я не люблю, да и не умею драться. Немного знаю борьбу, т. к. года два ходил на дзюдо. Что привык решать все конфликты разговорами. Но тут был не тот случай. И что делать, если бы я не попал ногой в чувствительное место, я не знал. Скорее всего состоялась бы неуклюжая драка, в которой неясно, кто бы «победил». Он сначала не отвечал мне, видимо, было сильно больно, в паху. Потом попытался нанести по мне удары руками. Но ему было неудобно, да и мне он мешал бить своим размахиванием. Тогда я придушил его уже серьезней, помогая второй рукой и начал постукивать его головой о стену. Несильно, скорей чтобы просто занять время. Скоро он начал задыхаться и сдался — похлопал меня по руке. Я отпустил его и проводил до ванной. Пока он умывался, попробовал выяснить «Что это было?» Не выяснил. Тогда я посоветовал ему лечь спать и рассказать все утром. Если претензии останутся или он прямо сейчас хочет реванша, то я буду готов. А не как он на меня беззащитного напал. Ушел в комнату к остальным. Все были так заняты пьянкой, что похоже, даже не заметили нашего отсутствия. Или подумали что мы курить ходили. Сашка спать не лег, но и ко мне больше не лез. Мы напились и как обычно устроились спать, кто где нашел. Когда я проснулся, Сашки уже не было. Я плохо себя чувствовал и пошел домой. Похмеляться, а потом опять пить весь день я никогда не мог. Естественно всего этого я маме не стал рассказывать. Поэтому когда она всплеснула руками и сказала: — С Мостовщиковым? Вы же дружите! Я ответил: — Ну, пацаны иногда спьяну дерутся. Я ему тоже фингал поставил. А потом мы помирились. — Ну вы даете! А из-за чего подрались? — Да, из-за ерунды какой-то. Он меня с кем-то перепутал. Мама подумала, что я темню, но дальше допытывать меня не стала. Может подумала, что мы какую-то девчонку не поделили. Тем более, что дальше я сказал: — А с Инной мы расстались. По хорошему, без скандала. Просто стали друг-другу не интересны. Это тоже была правда. Только расстались мы еще в декабре. Или вообще, в ноябре. На этом празднике ее уже не было, а новую подружку я еще не успел завести. — Ну расстались и расстались. Не переживай. Снова познакомишься с кем-нибудь. Может за ум возьмешься, свою семью создашь. Мама точно подумала, что меня девушка бросила и пыталась меня утешать. Я не стал ее разубеждать. — Ну так что, какие еще странности ты во мне увидела? — Ну вот — вчера на работу не пошел, сегодня пишешь чего-то, со мной второй день общаешься. Я уже и забыла, когда мы с тобой столько разговаривали. — «Вы сами не знаете, чего вы хочете» — заявил я фразой из комедии Гайдая «Не может быть!». Мы наверняка уже видели этот фильм. «Молчу — странно, рассказываю — тоже странно» — начал наводить я «тень на плетень». Мама рассмеялась. Она тоже любила этот фильм. Но запутать себя не дала. — Меня устроило бы, чтобы ты делился со мною тем, что у тебя происходит в жизни. Но не так, что молчишь-молчишь, а потом всё вываливаешь. Что с другом подрался, что с девушкой расстался, роман вот в письмах пишешь. Так и до инфаркта меня однажды доведешь. — Не доведу, мам. Я обнял ее и прижался к ней щекой. Я хотел это сделать с того момента, как увидел. Снова. Живой. Но сдерживался. И так во мне странностей хватало. А сейчас вот подвернулся психологически верный момент, для такого проявления чувств. Так нехарактерных для меня, 21голетнего. Мы еще немного пообщались в том же ключе. Похоже, мама постепенно стала привыкать к новому мне. А какой у неё был выбор? Я писал свои «мемуары», не день-два, а все три… с небольшим. Слишком многое надо было записать. Сначала переписывал исчерканные при правке листы на чистовик, потом забил. Разберу, как-нибудь. Если вообще этот «труд» понадобится. Прекратил писанину в субботу утром. Я давно хотел бросить это дело, но хотелось поставить логическую точку. Но всегда возникала новая мысль о том, что «а вот это тоже может пригодиться». Память доставала из своих закоулков все новые и новые ситуации. А потом зазвонил телефон.= 04 = Катя Корнева
Её фамилию в нашей компании знали, но так никто ее не называл. И деревом она совсем не была, в постели так точно. Она приехала учиться в педагогический институт из области, из закрытого города Новоуральск. «Закрытым» город был потому, что там размещался секретный завод. Снабжение, по советским временам, было получше, чем в Свердловске, да зарплаты повыше. В 90-е годы все стало одинаково. Родители её были, наверное, зажиточными людьми. Раз предпочли, чтобы их дочь жила не в общежитии, а сняли ей комнату. Комната эта находилась в квартире Ильи Брызгина, однокашника Егора Нелидова. Мать Брызгина сдала эту комнату Кате, пока Илья был в армии. А когда он вернулся, осталась там жить, уже вместе с ним. Уж не знаю как это произошло и платила ли она потом матери Ильи квартплату, деньги на которую ей высылали родители… Мы с ней познакомились, когда это уже произошло и она сразу была представлена нашей компании, как девушка Ильи. Она была не то чтобы красавицей… Фигурка у неё была хороша! И становилась все лучше. А лицо… Обычное лицо деревенской девушки, не неприятное, но и красивым его тоже не назовешь. Да мы её как-то и не оценивали. Как сексуальный объект она нас не существовала, «девушка друга» — это было для нас «табу». До поры, до времени. Дело в том, что со временем вокруг её имени стали роится слухи. Дескать она «слаба на передок». Другие высказывались более определенно, называя её «блядью». Дескать вокруг неё вьются парни в институте, хотя откуда там, в педагогическом, парни? То её видели, как она изменяет Илье. Но не понятно где и непонятно с кем. То говорили, что она трахалась с кем-то прямо на очередной нашей вечеринке, когда большинство уже спали, пьяные. Говорили это парни и даже девушки нашей компании, которые вроде как были её подругами. Я таким сплетням не верил. Мало ли кто что говорит. Может, завидуют чему-то. Сам я ничего такого не видел, потому, что тогда выпивал помногу. От большинства не отставал, в этом деле. Но когда пришел Егор Нелидов и сказал, что по пьянке переспал с Катей, я обалдел. Но не поверить ему я не мог. Он мне поведал, так же, что якобы было на его дне рождения. Когда к нему из области приезжали в гости его однополчане. Те, с которыми он убежал из Чечни и добирался до Свердловска на перекладных. Тогда Илья напился и отрубился, а Катя за ним ухаживала. Подстилала клеёнку под него, чтобы он не испортил постель, обмочившись (был за ним такой грешок). Приносила тазик, чтобы ему было, куда блевать. Ну и так далее… Она всегда так делала, потому что Илья напивался на каждой пьянке. Так вот, якобы один из тех «солдат» случайно зашел в комнату, где спал Илья, увидел там ухаживающую за ним девушку, они разговорились и ему удалось развести её на секс. Сдерживающего фактора, что она «девушка друга» у него не было, Илью он почти не знал. После этого он якобы вышел из комнаты и поделился своем «открытием» с товарищем, тот товарищ — с третьим. Якобы все трое «солдат», по очереди, спали с Катериной. В течение одного вечера/ночи. К этому я отнесся скептически, все-таки рассказывал мне Егор с чужих слов. Он сам узнал об этом позже, от одного из однополчан, а тот мог и прихвастнуть. Но вероятность того, что хотя бы часть этих событий происходила, была ненулевая. Потом и вовсе произошло то, что перевернуло моё понимание отношений, между парнем и девушкой, с ног на голову. Илья с Катей переехали из родительской квартиры в комнату. Она находилась в районе под названием «ЖБИ», около трамвайной остановки «Каменные палатки». Комната была в девятиэтажном доме, на первом этаже и принадлежала кому-то из родственников Ильи. У комнаты была большая лоджия. Мы сидели на этой лоджии и ставили эксперимент: могут ли четыре парня выпить за один день четыре бутылки водки «Stopka». Была такая водка, в те времена, с лимонным вкусом, крепостью 30 градусов и в бутылке объемом 0,7 литра. Присутствовал научный коллектив, состоящий из меня, Егора Нелидова, Ильи Брызгина и Николая Аршавина (одноклассника Ильи). Ассистенткой была Екатерина Корнева, она подтаскивала закуску. Это было сложно, но мы справились. Выпили пять бутылок. Правда, нам помогала Екатерина, но во-первых, она не могла пить с нами наравне, а во-вторых результат был всё равно впечатляющим. Мы выпили всё, что было у Ильи. Водка эта была дорогая, но он тогда хорошо зарабатывал, на книжках. Мог позволить себе такие траты, как алкоголь, импортное салями и прочее. Когда выпивка кончилась, мы просто сидели и болтали. Уже пьяные, конечно. Не сразу заметили, что Илья с Катей переместились с лоджии в комнату, на диван. Заметили это, только когда они объявили, что хотят заняться любовью, а мы их смущаем. Поэтому мы либо присоединяемся к ним, либо освобождаем помещение. Мы приняли это за шутку, ответили, что не будем мешать, а только тихонечко понаблюдаем за процессом, с лоджии. Они настаивали. До нас постепенно стало доходить, что они вроде как предлагают нам групповой секс. В формате ММММЖ. Это сейчас я знаю такой термин. Видел порно, где и еще больше мужиков на одну женщину было. Но тогда видеомагнитофонов ни у кого из нас не было и кино таких мы не видели. Опыта подобных встреч — тоже не было. Как я не прикидывал, даже если задействовать, каким-то образом, у Кати все три отверстия, все равно один М — лишний. И ему придется взаимодействовать с другим М. Про очередь я спьяну не подумал. Ведь было заявлено: или все участвуем, или проваливаем. Получать гомосексуальный опыт в любом качестве, хоть зрителя, хоть участника, не входило в мои планы. Поэтому я понял их слова самым простым из возможных способов: нам «намекают», чтобы мы ушли. Остальные тоже вроде как пришли к такому мнению. Мы собрались и попрощались с гостеприимными хозяевами. До остановки шли молча. Каждый переваривал услышанное. Наконец, Егор не выдержал и объявил нам: «Вы как хотите, может быть вам каждый день групповуху предлагают, а я — возвращаюсь». Не хочет, мол, упустить такой «шанс». Мы с Колей посмеялись над ним, предположив, что дверь уже будет закрыта, никто его там не ждет и он обломается. Но и я, и наверняка, Коля подумал: «Вот жук, снял нас с хвоста. Теперь шансы у него повышаются». Про секс втроём мы уже слышали. Егор ушел, мы сели в трамвай и поехали по домам. На следующее утро к Николаю завалился домой Егор. Они жили рядом и Егор не мог пройти мимо его дома, не похваставшись такой новостью. «Мы. С Ильей. Катю. Вдвоем. Трахали». Естественно, я тоже об этом узнал. Позже я спросил, как дело было. Егор замешкался, стушевался, ответил, что все прошло как-то «по-животному». Что Катя спросила его «Хочешь, я тебе отсосу?», он отказался. Тогда она начала сосать Илье, а он трахал её сзади. Больше ничего не стал рассказывать. Но мне и этого хватило. Я не мог понять, как на это согласился Илья? Одно дело, если ты не знаешь, что твою девушку трахает другой, тот же Егор, втихаря. Другое дело, если ты предлагаешь это сам, смотришь на это, да еще и участвуешь… Егор и Катя с этих пор стали постоянными любовниками. Уж не знаю, трахались ли они вместе с Ильей, но скорее всего, он был им не нужен. На совместных посиделках нашей компании, хоть с алкоголем, хоть без, они находили возможность уединиться. Доходило до смешного. Зима. Чья-то дача. Вся толпа стоит на улице, у костра. Празднуем чей-то день рождения. Егор с Катей в холодном доме. Лежат под одеялком, на боку, Катя прижала попу к Егору. Типа одетые. Делают вид, что спят. Ага, посреди дня!!!Уморились и легли поспать!!! Вокруг закрытого дома бегает пьяный Илья, заглядывает в окна. Всем вокруг уже пофиг, т. к. все всё знают. Так продолжалось больше полугода, до весны 1993 года. До тех пор, как выяснилось, что Катя беременна. Постоянно жила она с Ильей, его и записали в отцы ребенка. Подразумевая, что им может оказаться и Егор. Катя была уверена, что это Егор. Говорила ему, он не признавал. Не хотел признавать. Она говорила, что любит его, поэтому и спала с ним. Поэтому ей и было пофиг на то, что о ней говорят. Ему совсем не хотелось становиться отцом. Тем более брать замуж женщину с такой репутацией. Трахать — другое дело, а жениться — нет. Он рассказывал все это мне, спрашивал совета, как поступить. Самым очевидным решением было сделать аборт. Но Катя, по каким-то причинам, отказалась его делать. Спустя положенное время, в начале зимы 1993 года, она родила девочку. Назвали Ириной. Катя продолжала жить с Ильей. Егор к тому времени свалил в закат. Как я потом узнал, у него был служебный роман на работе. На стройке, с девушкой, штукатуром-маляром. Звать Галя, симпатичная. Я понял так, что он решил по быстрому жениться, чтобы его не женила на себе Катя, в случае чего. Но Катя оказалась девушкой с характером. Не дождавшись Егора, она взяла ребенка и уехала домой, к родителям. Может быть, это произошло из-за того, что у Ильи стали плохи дела с бизнесом. Содержать Катю и ребенка он не мог или не хотел. Так или иначе, в начале 1994 года Катя уехала. Я тоже был этому немного рад. «С глаз долой, из сердца вон». Отцом Иры я не мог быть, но рыльце и у меня у самого было в пушку. Вот как это произошло. Зимой 1993 года мы праздновали день рождения одного из бывших одногруппников Егора и Ильи. Он жил в Юго-Западном районе, на улице Громова. Совсем близко была улица Бардина, где находилась квартира моей бабушки. Ключ от квартиры у меня был, а сама она стояла пустая. Бабушка уже давно жила у нас, а квартирант недавно съехал. Мы по-пьянствовали, повеселились, потанцевали и решили прогуляться. Шли толпой в 10–15 человек, распевали разные песни. Тогда по телевизору шел (или уже кончился) сериал "Богатые тоже плачут" и была популярна песенка со словами: «Луис Альберто, ты не поверил мне, а я тебе была верна…» про героев этого сериала. Нам нравилось орать на всю улицу «Луис Альберто…» пугая прохожих. Мы догуляли до Бардина, дом 13, корпус 1. Это был дом, в котором была моя квартира. Я тут же похвастался этим перед друзьями. Меня тут же обозвали богатым женихом, а так же по-доброму позавидовали, ведь собственной квартиры больше ни у кого не было. Вскоре мы вернулись обратно, снова выпивали и танцевали. Потом легли спать, заняв все возможные диваны, кровати и кресла. Я проснулся ночью от жажды. Сходил на кухню, а когда вернулся, не мог найти, где я спал. Найдя женскую фигурку посимпатичней, пристроился к ней. В темноте я подумал, что это одна из одногруппниц Кати по пединституту. Мы тогда только начали с ними общаться, познакомившись через Катю и зазвав их на ДР. Улегшись, я начал обследовать приятные выпуклости ее тела. Она проснулась, но не прогнала меня. Я шептал ей разные глупости, она так же шепотом мне отвечала. В ответ на какую-то фразу я назвал её «глупенькой девушкой», в шутку, разумеется. Она неожиданно ответила нормальным, пусть и тихим голосом, не шепотом: «Все вы так говорите… Глупенькая… А потом блядью называете…». Я опешил, потому что узнал Катин голос. Оказывается, это я её щупал и на будущий секс шепотом разводил. Как же так. Я ведь Илью другом считал… Не смотря ни на что… А теперь вот его девушку щупаю… Я что-то еще прошептал умиротворяющее и замолчал. Руки тоже убрал, потому, что вокруг начал просыпаться народ. Немного полежав, встали и мы. Настроение у народа было требующим продолжения банкета. Но те, у кого были деньги, еще спали. Тогда я вызвался сходить, купить пива или водки, на свои деньги. Мой порыв был принят с воодушевлением. Мне выдали в провожатые Катю, чтобы помочь нести пиво и чтобы я не «потерялся». Или она сама вызвалась?… Окрестности я примерно знал и двинулся к местному «очагу культуры» Это был пятачок, на котором располагался кинотеатр «Дружба», ресторан и универсам. Он был на полпути между между тем местом, где мы отдыхали и моей квартирой. Бутылочного пива в универсаме не было, где продают разливное я не знал. Поэтому купил бутылку водки. Сам я опохмеляться не планировал, веселится тоже не было настроения, да и здоровье после пьянки оставляло желать лучшего. Мне стало лень идти обратно, я придумал лучший план: пойти в квартиру, отоспаться, а потом поехать домой. Пусть в квартире голая мебель, в чулане должны быть бабушкины вещи и как минимум, постельное белье. Я сказал об этом Кате, вручил ей бутылку водки, для страждущих и велел идти обратно. Она заупрямилась, сказала, что обратно дорогу одна не найдет. И вообще, она туда не хочет, а лучше пойдет со мной. Голова после пьянки плохо работала и мы пошли ко мне. Я по-прежнему не рассматривал Катю как сексуальный объект. Ну ошибся в темноте, принял за другую, бывает… Я не учел, что Катя не знала о моей ошибке. Она подумала, что я с самого начала к ней целенаправленно полез. И прервался потому, что начали просыпаться люди… Мы пришли в квартиру и сели за стол. Что делать, я не знал, голова болела, поэтому решил попробовать опохмелится. Холодильник был пустой, в магазине мы тоже ничего не купили, кроме водки. Снова идти куда-то было тяжело, поэтому решили просто запить водку водой. Мы были молодые, пить водку без закуски было не впервой. После первых рюмок стало полегче, после следующих — совсем хорошо. Появились темы для разговора. Например, о нашей ночной встрече. Катя сказала, что такой она вот человек, если мужчина просит её «дать», то она не знает, как ему отказать. Я спросил, что, и мне она «дала» бы? Она со смехом ответила вопросом на вопрос: «А что, ты чем-то от других мужчин отличаешься?» Разговаривать больше было не о чем. Мы были пьяны и хотели друг друга. Катя к тому времени сидела в кресле. Я подошел, наклонился и одновременно стал её целовать и стягивать с попы теплые вязаные колготки, вместе с тем, что под ними было. Потом разогнулся, поднял ее ноги вверх и снял с них колготки, со всем содержимым, совсем. Она осталась голой снизу. Убедившись, что ее слова не шутка и сопротивления оказывать она не собирается, я сказал ей дальше раздеваться самой. Сам пошел в ванную и начал ее наполнять теплой водой. Разделся сам, вернулся в комнату. Послушная девочка ждала меня полностью нагой. Я полюбовался её фигуркой, поднял на руки и понес в ванную. За те несколько шагов, что отделяли нас от ванной, я ударил ею два раза стены, когда поворачивался. Не сильно, по крайней мере она не обиделась и приняла мой «романтизм». В ванной комнате я поставил ее на пол, потрогал воду, сделал напор погорячее и залез в ванну. Она залезла тоже, расположилась спиной на моей груди. Не знаю почему, но нам хватало места и было удобно. То ли Катя была небольшой, а я еще не имел веса 120 кг и соответствующего объема, то ли мы по пьяному делу чувствовали себя комфортно. Ванна наполнилась, я был полностью под водой, мне было тепло, даже жарко. Катя лежала на мне, наполовину в воде и тоже не жаловалась. Целоваться было неудобно, но зато удобно было ласкать её выпуклости. А так же вогнутости. Она ласкала моё "хозяйство", играла с ним. Мы лежали достаточно долго, один раз даже подпустили горячей воды, т. к. та, что была в ванной — немного остыла. Наконец, вылезли из нее и пошли расстилать диван. Пока искали в кладовке подушки, одеяло, постельное белье, пока заправляли одеяло в пододеяльник, пока расстилали — замерзли. Ведь мы были голые и мокрые, вытираться было нечем. Похоже, даже немного протрезвели. Когда нырнули под одеяло, то сразу бросились друг другу в объятья. Лежали и целовались, пока не согрелись. За это время у меня созрел план. Я помнил, что Катя делает минет. У меня минета до сих пор не было, я не решался его предлагать своим партнершам. Сами они они инициативы не проявляли. Повторюсь, это было все в те времена, когда видеомагнитофоны были редкостью, порно мало кто видел. Знали, конечно, что при минете М засовывает свой член Ж в рот, но что они дальше делают, лично я толком не знал. Хотя и подозревал, что двигаются, как в сексе. Но вот кто двигается, М или Ж, оставалось для меня загадкой. Я спросил Катю, сделает ли она мне минет. Она спросила «Ты сильно хочешь?» Странный вопрос, подумал я, но вслух ответил просто «Да». По моему дальнейшему сексуальному опыту могу сказать, что женщины делятся на три примерно равные части, по отношению к минету. Отрицательная, нейтральная и положительная. Первые минет категорически не приемлют, считают его извращением и даже унижением женщины. «Ты что, всем ЭТО предлагаешь?!» — гневно спросила меня одна. Я только рассмеялся. Я уже знал тогда, что что существует третья часть женщин. Которые минет если не обожают, то уж точно любят. Делают его без просьб с моей стороны, сами и с удовольствием. Есть еще вторая часть женщин. Они знают о минете не понаслышке, но ничего особенного не чувствуют. Могут сделать, а могут и нет. По настроению. Повторюсь, но все эти три части — примерно равные. Плюс-минус. Так что я предпочитал иметь дело с женщинами из третьей части. На худой конец из второй. С женщинами из первой части секс обычно был один раз. Переделывать… заставлять… кому это надо? «Не хочешь — не надо, ариведечи.» Бывало такое, что девушки говорили, что ни разу не пробовали. Я предлагал попробовать и научить. Ни разу никто не не отказался. Некоторым сразу процесс нравился. Катя была скорее из третьей части. Но когда увидела, что я наблюдаю за ее манипуляциями, сказала: «Отвернись!» — Почему? — Я стесняюсь… Вот те на! Минет делать она не стесняется, а чтобы процесс наблюдали, она против! — Мужчины любят глазами. — сказал я и продолжил смотреть на нее. Она поколебалась, но всё же продолжила, закрыв глаза. — Тебя разве не возбуждает, когда я смотрю? — спросил я некоторое время спустя. Она промычала что-то утвердительное. Я тоже закрыл глаза и принялся получать удовольствие от процесса. Долго ли, коротко ли, но я решил, что Катя устала и пора заняться более традиционным сексом. Мы сменили позу, я начал пристраиваться сзади, но тут случилось то, о чем я раньше даже подумать не мог. Мой орган несколько обмяк и малейшее препятствие стало для него непреодолим. «Что за черт?» — подумал я и повторил попытку, помогая себе пальцами правой руки. Тоже ничего не получилось. Я провозился пару минут, потом признался: «не залазит». Мне было стыдно, что со мной такое произошло. Она не видела процесса, а на ощупь не очень различала нюансы. Поэтому не понимала, что происходит. «Не расстраивайся» — сказала Катя, «Это мне наверно Илюша там зашил» — пошутила она. Я не ответил, мне было не до смеха. Наверное, дело в водке. До этого я раньше никогда не похмелялся и мог заниматься сексом в любом состоянии. Даже сильного опьянения, пока сам не отключусь. Если так, то ну его нафиг, этот опохмел… Я лежал и думал о себе, любимом. Озорница Катька снова пристроилась внизу. У нее никаких проблем не было. Я немного полежал, принял случившееся как данность и решил довольствоваться тем, что имею. Имел я Катю, которая готова делать мне минет. Лежать мне надоело, поэтому я встал, усадил Катю на диване перед собой и уже без разговоров продолжил. Трудилась она долго. Кончить я тоже не мог. Уже десять раз проклял эти полбутылки водки, которые сидели во мне и мешали разрядится. Когда Катя уставала, я давал ей немного отдохнуть, лежа у меня на плече. Наконец, этот марафон, к моему счастью, наконец-то завершился. Я кончил не ярко, но ничего… нормально. Катя отвалилась в сторону, освобождая мне место для того, чтобы лечь с ней рядом. Мы оказались лежащими ногами к подушкам и я перенес их нам под головы. «Ну как тебе?» — спросила она меня. Я хотел соврать, что великолепно, но потом передумал и сказал: «Нормально. Хоть кончил». Потом добавил: «Спасибо, что не бросила на пол-дороги, командир». Она улыбнулась и сказала: «Рада стараться.» Потом добавила: «Но ты тоже молодец. Вовремя меня подстегнул. У меня уже голова отваливалась. А тут как второе дыхание открылось». Это она имела ввиду мою стимуляцию, которую применил для этой цели. Я ответил: «Всегда пожалуйста. Чего только не сделаешь для собственного блага». Такую стимуляцию я так и на полюбил делать. Использовал её в дальнейшем, чтобы мягко склонить даму к ответному минету. А добившись своего, больше с ней не практиковал. Зачем? Проверено. Мин нет. Дама уже расслабилась, не стесняется со мной его делать. Захочет еще — пожалуйста. Нет — на нет и суда нет. * * * Мы еще не много повалялись, но видимо, наступила пора второго похмелья. И оно было гораздо жестче предыдущего. Мы вяло засобирались по домам. Когда вышли, на полпути к автобусной остановке встретили Егора Нелидова. Удивляться даже не было сил. Это была одна из тех необъяснимых встреч, которые периодически возникали у нас с Егором. Он спросил: — Где вы были? Вас все заждались, а потом обыскались. Он еще спал, когда мы ушли. Я ответил: — Мы никому ничего не обещали. Сказали, что пойдем за водкой. Принести её им никто не обещал. Так получилось, что нашлось, где ее выпить. Какие к нам вопросы? Он ошарашено молчал. Ему нарисовали картину (причем малознакомые нам люди) что мы чуть ли не со всех собрали деньги и ушли, с концами. Хорошо, хоть «спонсоры» вроде Егора и Ильи проснулись и им удалось отрядить гонцов снова. У меня не было сил опровергать эту версию. Это сделала Катя. — Денис на свои деньги покупал водку. Он понял, что мы заодно и провели день вместе. Одни. У меня дома. Попивая водочку. И известно чем занимаясь. Хорошо, хоть про деньги поверил. Он действительно, пошел искать нас. Примерно помня дом, который я показывал. Вот, нашел. Как я его тогда, на заводе в Персияновке. Он, наверное, был не прочь остаться с Катей наедине, но она вряд ли хотела заниматься сейчас сексом, в таком состоянии. А наминетилась она на много дней вперед. Поэтому я ничего не сказал и мы пошли на остановку. Доехав на 18ом до Шарташского рынка, я вышел и пошел домой. Они поехали дальше, наверное, тоже по домам. С Катей мы потом общались только в компании, вдвоем не уединяясь. Обоим было немного неудобно, уж не знаю, почему. Через пару месяцев выяснилось, что Катя беременна и стало совсем не до того. Я много думал и пришел к выводу, что определения «блядь» она точно не заслуживает. Она не трахалась с кем попало, когда у неё самой зудело. Просто у неё отношение к сексу было, как у мужчины. Ведь что думает мужчина, когда видит, что женщина не против? Он просто берет и занимается с ней сексом, не обращая внимание на мнение других. Женщины — не так. Общество строго смотрит на женщин, заставляя их сдерживаться, оценивать свои поступки. Это обусловлено тем, что ответственность за секс, в первую очередь в виде детей, обычно несет женщина. Катя была не такой. Секс она любила, была не зажата. Она тоже, как мужчина, думала: «А почему бы и нет». Особенно с теми, кто ей был симпатичен. Но в результате поплатилась за это, оставшись одна с ребенком. Мне было её очень жаль, но сделать я ничего не мог. * * * Я её не видел до конца 2015 года. Да и то, увидел не в живую, а на фотографии, в «одноклассниках». Как-то раз скучал на даче. Делать было нечего. Случайно вспомнил о ней, припомнил фамилию. Вбил в поиск «Екатерина Корнева» и вуаля: Екатерина Евсеева (Корнева), г. Новоуральск. Года подходят, на фотографии — она. Постарела, конечно, но узнаваема. Посмотрел другие фотографии, искал дочку 1993 года рождения, чтобы глянуть, на кого она похожа. С удивлением узнал, что у Кати есть еще три дочки, младше возрастом. Страница старшей дочери, Ирины, оказалась малоинформативной. Фамилия у неё была другая, скорее всего, предыдущего мужа Кати. Фотографии были сделаны так, что хрен поймешь, на кого она там похожа. То за тканью половина лица, то за шляпкой, то вообще — вид сзади. Зашел на страницу её мужа, Евсеева. Стал смотреть фотографии и остолбенел… На одной из фотографий, сделанной как потом выяснилось, в 2007 году, было семейное фото. По краям Катя и ее муж, внизу на коленях у Кати две маленьких девочки, а посередине девочка-подросток, лет четырнадцати. С лицом Егора Нелидова. Не того взрослого мужчины, которого я помнил. А того подростка, который однажды пришел ко мне в гости. Мы оба увлекались тогда фотографией, но снимать было, как нам тогда казалось, нечего. Поэтому Егор стал мне позировать. Сделал серьезное лицо, упер руки в боки и застыл. Снимок получился. В отличие от других, которые мы, возможно, тогда сделали. Фотографировать толком мы не умели, фотоаппарат был простая «Смена». Диафрагму и выдержку нужно было выставлять вручную. Мы экспериментировали с этими параметрами, не запоминая, впрочем, при каких из них сделан тот или иной снимок. Этот получился. Я его очень хорошо помнил. И сразу узнал в лице девочки лицо Егора. Чтобы убедиться в этом, я нашел этот снимок в альбомах. Достал его и поднес к монитору. Но расстояние между сравниваемыми было слишком большое. Мешали края черно-белого снимка. Обрезать его я, естественно, не стал. Достал телефон, сфотографировал старую фотку. Потом открыл редактор GIMP, вырезал лицо девочки из семейной фотографии, сделал черно-белым, подогнал размер и разместил слева от лица Егора, на свободном месте. Сохранил и принялся разглядывать. Конечно, это было не одно лицо. Но очень похожие. Так совпало, что оба наклона головы были одинаковы, даже не пришлось зеркалить и поворачивать изображение. Или это наследственное, так голову держать, при фотографировании? Сомнений не было. Это была дочка Егора. Я поколебался, но все же отправил Кате сообщение: «Привет. Помнишь такого?» Она все равно увидела бы, что я заходил «в гости», на ее страничку. Вечером она ответила: — Привет. Помню. Только фамилия вроде у тебя была другая. Как дела? — У меня нормально. В Екб — бываешь? Или свой круг общения — в Новоуральске только? — Смотря с какой целью… — Да так, просто спросил… Вдруг тебя в Екб — не пускают… Как меня — в Свердловск-44))) Думал, у тебя — вопросы будут. У меня вот — есть к тебе один вопрос… — Например — Ок. Видимо, ты — не в курсе… Извини, если сообщу первым. Егор — погиб в 2007 году. Следующее сообщение от неё пришло только через 14 минут. — Я еще в молодости поняла, что сердцу не прикажешь, и нельзя зацикливаться на одном мужчине, даже если очень любишь. Мы еще поговорили. Она спросила, виделись ли мы с Егором все это время. Я ответил, что да. Рассказал обстоятельства его смерти, про то, как ездил забирать его тело из Ирбита. Что дважды в год хожу на его могилу. Похвалил её за отлично сохранившуюся фигуру, несмотря на рождение четверых детей. Спросил, как их зовут, исключая Ирину. Её имя я и сам помнил. Помнил, как ходили к ней в роддом, как «обмывали»… Она ответила. Потом вдруг написала: — Открою тебе ОГРОМНЫЙ секрет. Только, если никому не скажешь. — Если это "условие" открытия СЕКРЕТА — я сразу про него забуду и никому не скажу — Это условие. У меня всегда были сомнения по поводу биологического отца Ирины… Она стала донором и сообщила мне группу крови… — Можешь не продолжать. Отвечу на твой не заданный вопрос: "почему я тебе написал?" Я увидел фото, которое на странице твоего мужа, где "семья". Так вот, Ира там — 146 % лицо Егора, на его детских фото. И для меня — все стало очевидно. Собственно, поэтому и начал с тобой разговор… Или ты что-то другое имела ввиду???!!!;) — Боже… Значит я была права в своих сомнениях… Вот это шок!!!!!! — Давай теперь свой секрет… — А это он и был! Теперь меня трясет и чая хочется. Пауза. На этот раз она оправилась быстрее и написала через 5 минут: — Нет слов… Спасибо тебе огромное…Ничего не бывает просто так! Я ответил, что тайное всегда становится явным, и задал, наконец, тот вопрос, который хотел задать с самого начала. Что теперь делать? Стоит ли говорить родителям Егора, что у них есть еще одна внучка? Которой уже 22 года. Она ответила: «Решай сам». Что у нее давно своя жизнь, что Ирина, может быть и хотела бы узнать, кем был ее отец, но им точно ничего от Нелидовых не нужно, кроме доброжелательного отношения. Обещала поговорить об этом с Ириной. Которая тоже учится сейчас в Екатеринбурге, живет с парнем, который уже закончил институт, в его служебной квартире. Я почти год размышлял, стоит открывать Нелидовым эту тайну или нет. Гале, вдове Егора, эта информация была точно ни к чему. Но она её и не касалась на прямую. Да и свадьба у них была после того как Катя уехала. Самый главный вопрос был, надо ли деду и бабке знать еще об одной внучке. Я склонялся к варианту, что надо. Но решил подстраховаться и рассказать только главе семьи. Отцу Егора, Анатолию Авдеевичу. Захочет — расскажет остальным, нет — это останется тайной. С Нелидовыми мы виделись каждый год, 4го и 26го августа. В день рождения и день смерти Егора, на кладбище. Четвертого, как обычно, они были там. Погода была хорошая, мы помянули Егора и они пригласили меня в свой коттедж, который находится в поселке Рудный. Моя дача находилась там же, только на 4 км дальше. Мы поехали туда, я посмотрел, где находится коттедж, оставил там жену и дочку и поехал поставить машину на дачу. Обратно, в Рудный, меня привез знакомый. Мы делали шашлыки, девчонки купались в бассейне. Пока горели угли, я отвел Авдеича в сторонку и вкратце рассказал ситуацию. Показал фотографии, семейную и ту, которую сделал я, на своем смартфоне. Он меня первым делом спросил: «А Егор, что, не признавал тогда себя отцом?» Я ответил, что не хотел признавать, потому, что не был уверен. Авдеич задумался, но попросил переслать фотографии по электронной почте младшему сыну, Сергею, чтобы у него они тоже были. 26го августа мы встретились, но эту тему больше не поднимали. Как и через год. А в апреле 2018 года отец вдруг позвонил мне и сказал, что история со внучкой ему покоя не дает. Попросил устроить встречу с Катей и Ириной. Я написал ей, мы согласовали день приезда. Я их встретил и отвез на кладбище. Там уже были отец и брат Егора, они познакомились, потом посидели в кафе, пообщались. Потом, в 2019 году, сделали генетическую экспертизу. Она с вероятностью 99,6 % подтвердила, что Ира — их родственница. Летом они представили ее родным и знакомым. Она переехала жить со своим парнем в однокомнатную квартиру своей прабабушки, ту самую, в которой жил Егор в ее возрасте. В 2020 году сыграла свадьбу, вышла наконец, замуж за своего парня. Родители Егора были на этой свадьбе, на правах родственников невесты. Катя так и живет в Новоуральске, с мужем и 3мя дочерьми.= 05 =
Звонил Егор Нелидов. По характерному «Дениска!» я сразу узнал его. Он так называл меня и в 10, и 30 лет. — Алло. — Дениска! Привет! Ты куда пропал? — В смысле, «куда пропал»? — Ну договаривались же вчера к Гирсычу пойти… Кто такой Гирсыч, я знал. Андрей Гирсов, однокашник Егора. Зачем мы к нему ходили, я тоже помнил. Зимой пить пиво на улице было холодно, водку по кафе — дорого, поэтому мы приходили по субботам к Андрею и пили у него. Его родители были людьми простыми. Отец работал на заводе РТИ, мать — в промтоварном магазине. Они считали, что мы все равно найдем, где выпить, так пусть это будет теплая квартира, чем какой-нибудь грязный подъезд. Отец выпивал с нами рюмочку и уходил смотреть телевизор. Мы оставались в комнате Гирсыча и пьянствовали потихоньку, обсуждая дела минувшей недели. Потом мы оставались у них ночевать. Компания была небольшая, «близкий круг», поэтому всем хватало места на диване в большой комнате и в комнате Андрея. На улицу нас не пускали, мотивируя это тем, что мы прошибем кому-нибудь голову, замерзнем в сугробе или нас заберут в вытрезвитель или в милицию, творить свой милицейский беспредел. Мы не так много пили, чтобы замерзнуть в сугробе, а возвращаться ночью домой, уставшим от пьянки, не хотелось. Поэтому мы охотно согласились первый раз, нам понравилось, как нас принимали и это вошло в традицию. На следующий день было воскресенье, никому никуда не надо было. Мы спали сначала часов до 11, а потом ровно до 10.30 утра. Часть из нас и так спала в большой комнате, другие туда подтягивались. Включался телевизор и там в 10.30 начиналась программа «Пока все дома». Это очень подходило к тому, что происходит. По ТВ «Пока все дома» и у нас — «пока все дома». Обычно к этому времени уже был готов пирог, который делала мама Андрея. С рыбой, с капустой, с рисом или с мясом с чем-нибудь. Потом мы специально даже скидывались, чтобы не объедать семью Гирсовых. Мама Андрея всегда отказывалась, но мы находили способы. Например, покупали немного мяса и капусты и «заказывали» на завтра пирог с этими ингредиентами. Это для нее было приемлемо, а пекла она великолепно. Мы пили чай, ели пирог и потихоньку отходили от пьянки. Потом прощались и расходились по своим делам. Но это было по субботам, при чем тут «вчера», пятница? Этот вопрос я задал Егору. Оказывается, в прошлое воскресенье мы договорились на пятницу, т. к. в субботу приглашены к некоему Лехе на День Рождения. Кто такой Леха я не помнил, но начал догадываться, о чем это он. Решил уточнить: — Это Леха с Вторчермета что ли? — С какого Вторчермета? На Юго-Западе он живет… — Ну с Юго-Запада… Он ведь твой друг, мы недавно познакомились, я у него еще ни разу не был. — Вспомнил? А чего вчера не пришел? — Да всю неделю дома сидел, на работу не ходил, плохо себя чувствовал. — Так ты сегодня тоже не поедешь? — Да нет, вроде получше стало. Давай съездим. Где встречаемся? Я дорогу к нему не знаю. — Подгребай к Гирсычу опять, часам к пяти, от него поедем. Возьми с собой чего нибудь. — Само собой. — сказал я и положил трубку. Под «само собой» подразумевалось взять чего-нибудь на общий стол. На выпивку скидывались заранее, кто не скидывался, отдавал потом, уже на празднике. А вот с закуской было сложнее. Накормить человек пятнадцать хозяевам было сложно. Продукты, которое начали появляться в магазинах, стоили неприличных для советского человека денег. Народ еще не привык. Конечно, это лучше, чем полный голяк. Но платить деньги, для кого-то очень большие, чтобы кормить толпу людей… Поэтому хозяева покупали основное: картошку там, сосиски, морковь, лук, молоко, хлеб… А гости приносили остальное, у кого что-было: соленые огурцы, маринованные грибы, консервы и прочее. Девчонки думали, какие салаты можно из принесенного приготовить или выставляли так. В результате получался шикарный стол, со скромным основным блюдом, например, пюре с одной сосиской. И куча разносолов в виде закусок и салатов. Я сказал маме, что приглашен на день рождения и спросил, что можно будет взять с собой. Она выдала мне банку консервированных помидор, банку зеленого горошка и пол-палки сервелата. «Обойдутся» — подумал я и сервелат положил обратно в холодильник. «Куплю немного вареной колбасы, сервелат я там даже попробовать не успею» — сказал вслух. Мама рассмеялась над моей «хозяйственностью». Я сказал в свое оправдание, что половину из приглашенных вообще не знаю и возможно, буду видеть последний раз в жизни. Я и именинника-то, честно говоря, не помнил. Писанину свою я забросил, папку убрал далеко в стол. Мне предстояло впервые «выйти в свет» в 1993 году. Ну ладно, во второй. Я немного волновался, а потом подумал, что даже если я буду молчать и никого не узнавать вокруг себя, окружающие воспримут это как странность и не более. Никто не закричит «Это человек из 2020 года, ему на самом деле 49 лет, он только прикидывается молодым!!!» Надеюсь, я буду вести себя более адекватно обстоятельствам и никому не покажусь странным. Я успокоился и начал собираться. Времени было еще навалом, но я хотел ничего не упустить. Так, одену я джинсы, рубашку и свитер. На ноги зимние ботинки, вот они стоят. Потом куртку, вязаную шапку. Надо взять перчатки. Вот они, кожаные, лежат на тумбочке перед зеркалом. Рядом лежат ключи от дома. Да, это мои, вот ключ от бабушкиной квартиры на связке. Надо выложить ключи от офиса, которые мне мама вернула, чтобы не потерять их на пьянке. Так, а это что? Сигареты, зажигалка… Да, я ведь курил… Нафиг. Не буду я начинать курить, хоть и бросил достаточно легко несколько лет назад. Или вперед… Выбросил сигареты в мусорное ведро в туалете, зажигалку оставил. Что там еще в карманах? Несколько бумажек, в основном использованные абонементы на общественный транспорт. Туда же, в ведро. Портмоне. В нем деньги, несколько тысяч рублей. Ну да. «У настоящего мужчины должен быть портмоне, а не кошелек» — вспомнил я чью-то фразу. Это было смешно сейчас, когда использовались только бумажные деньги. Кошелек — он для монет. Семнадцать тысяч рублей. Много это или мало? Как узнать? Я пошел в комнату, взял первую попавшуюся газету, стал изучать рекламные объявления. Так. Компьютеры. 486ой комп стоит 11 с половиной миллионов рублей, 386ой — 4 миллиона. Ну да, 486ые только появились. Два месяца назад покупал в ТОО «Елена» компьютер, содрал с них 5 %… Если тогда он стоил где-то 4 миллиона, 5 % это 200 тысяч. Да, примерно так и получается. Деньги — это наверное остатки моего «богатства». Больше цен, даже оптовых, я не нашел. — Мам, я пошел в магазин, надо чего? Я оделся и вышел на свежий воздух. Воздух был чистым, как у меня за городом. «Это потому, что мало машин» — подумал я и пошел по магазинам. Цены на продукты меня порадовали. А вот на презервативы — нет. Советских, понятно не продавали, они были даром не нужны. А импортные стоили в ларьке почти как бутылка водки, правда за упаковку, где было три штуки. Я купил две упаковки, на всякий случай. Водки я тоже купил бутылку, ведь я скорее всего, не «сбрасывался». Купил хлеба, молока по просьбе мамы. Колбасы вареной 300 грамм на общий стол. Зашел на Шарташский рынок и купил немного винограда, мандарин и яблок. Так, что еще взять? Упаковку сока. Вроде всё. Пришел домой и положил виноград, мандарины, яблоки в полиэтиленовый мешок. В матерчатую сумку уложил этот мешок, сок, колбасу, водку и банки. У меня начал созревать коварный план, насчет сегодняшнего вечера. Я как раз раздумывал, как бы осторожненько разузнать у мамы, съехал ли квартирант из квартиры на Бардина. Хорошо, что не стал узнавать. Позвонил Егор и я понял что квартирант — уже съехал. Квартира свободна, ведь именно туда я отвел Катю, прошлый раз. Если уж Истории суждено повториться, так почему бы не попытаться улучшить её? Заодно проверим, какая она, История… Гибкая ли, поддается ли изменению? Я плотно пообедал и… завалился спать. Послеобеденный сон говорят полезен. Особенно тем, у кого планы на ночь. Поспал я немного, часа два. Надо было выдвигаться. Я дошел до дома Гирсова за полчаса. Он жил на улице Машинной, возле второго входа в ЦПКиО. В XXI веке там была широкая дорога, соединявшая Восточную и центр города с дорогой в аэропорт, Кольцовский тракт. А в 1993 году это была маленькая тихая улочка. Можно было поехать вокруг, на общественном транспорте, но мне хотелось пройтись пешком. Я хотел посмотреть окрестности, как они изменились. В смысле, «отмотались» назад во времени… Ну вы поняли… Седалищный нерв не болел, да и вообще, засиделся я дома, надо было размяться. Короче, очень много было причин. Тем более, в те годы я часто ходил пешком. По ночам, когда транспорт уже не ходил. Надо вспоминать. Я прошел по Восточной, ко входу в ЦПКиО им. Маяковского. Он почти не изменился. Прошел через парк ко второму выходу и вышел к дому Андрея. Поднялся на лифте, на восьмой этаж, потом пешком на девятый. Лифт в этом подъезде ходил почему-то только до восьмого этажа. Постоял на площадке… Именно здесь мы дрались с Сашкой 28 лет назад. Или всего месяц назад, по этому времени… Наконец, позвонил в дверь. Открыли быстро, по квартире сновали туда-сюда несколько однокашников Егора, пара-тройка их девушек, родители Андрея Гирсова, его брат. На меня никто не обратил внимания. «Привет, привет», вот и все. Я разделся, поставил сумку подальше в угол, чтобы не затоптали. Прошел в комнату Андрея и увидел его и Егора. «О! Денис, привет!». Андрей вскочил, чтобы пожать мне руку. Он был невысокий, коренастый и подвижный, как мячик. Рельефные мускулы играли бод майкой. Он занимался гимнастикой и мог единственным из нас ходить на руках, делать с места сальто назад и другие штуки. — Почему вчера прогулял? — Так вчера вроде пятница была. Сегодня, вот, явился. А тут что за бедлам? Я прикинулся, что не помню про день рождения неведомого мне Лехи. Раз уж Егор не рассказал о нашем телефонном разговоре. Повернулся и подмигнул Егору, который тоже поднимался навстречу. Пожал ему руку и задержал взгляд на его лице. Егор Нелидов. Живой. Он рассмеялся. «Что смотришь, не узнал? Давно не виделись?» Я подумал: «Давно. Лет тринадцать. Даже на памятнике изображение старше выглядит, чем ты сейчас». Но сказать ничего не успел, потому, что Гирсов опять заговорил со мной. Начал объяснять, что сегодня планы другие, мы идем на день рождения. Решили просто здесь собраться, а эти дураки решили салаты сделать, чтобы потом время не тратить. Уже выходить пора, за пединститутскими ехать, а у них "конь не валялся". Они плюнули и решили здесь отсидеться, авось их мать быстрее с кухни выпнет, чем он. Андрей говорил быстро, как обычно. Мы сели, он продолжал рассказывать. О том, как Катя познакомила его со своими одногруппницами, как он присмотрел там себе одну. Да и остальные вроде ничего так… Наконец, в комнату заглянули и спросили нас, чего мы расселись, все стоят уже одетые и нас ждут. Конечно, никто еще не был одет, мы собрались и начали отправлять из квартиры народ партиями, чтобы не толпились в коридоре. Потом вышли сами, у всех были сумки в руках. Поехали в общежитие пединститута. Около него нас ждали Илья, Катя и несколько девушек. Мы шумно поздоровались и все вместе пошли на автобус. Добрались почти вовремя. Знающие люди быстро провели нас от остановки до дома именинника через дворы и вот мы на месте. Я постепенно узнавал людей, с которыми был знаком в 1993 году, даже Лехино лицо тоже узнал. Дальше пошла обычная пьянка. Все доставали свои припасы, я тоже достал всё, кроме фруктов и сока. Пил я мало, часто пропускал. На это сначала обращали внимание, я отшучивался. Потом всем стало всё равно и на меня переставали обращать внимание. Только мои друзья на меня поглядывали. Что, слишком тихо себя веду? Я помнил, что был на таких мероприятиях раньше гораздо активнее. Что поделать — годы. Мне было скучновато среди этой молодежи. Пусть записывают эту странность на то, что я мало пью и остаюсь трезвый. Впрочем, постепенно я тоже опьянел, как раз к моменту, как народ захотел гулять. Мы шли, орали «Луис Альберто…», в общем все шло, как я помнил. Около своего дома я должен был сказать, что у меня в этом доме квартира. Я сказал, ведь кто я такой против Истории… Получил свою порцию поздравлений и зависти… А когда вернулись, начал действовать. Попытался менять историю. Илья уже напился и мало обращал на Катю внимания. Она тоже мало пила, но кажется не скучала. Следила за своими подругами. Чтобы их кто-нибудь случайно не соблазнил и не изнасиловал. Она чувствовала за них ответственность, ведь именно благодаря ей они оказались в незнакомой компании. Я подсел к Кате и сказал: «Не переживай, ничего с твоими подругами не случится». Она ответила, что Андрей Гирсов уж очень за Ольгой увивается. Я знал, что где-то через полгода-год они поженятся, поэтому заверил «У него самые серьезные намерения. Отвечаю. Она ему сразу понравилась.» Катя засмеялась: — Ага. Влюбился с первого взгляда! Все вы такие! — Да он мне про неё все уши прожужжал, пока мы до общаги ехали. Он ведь прямо там в нее вцепился? — Ну да… Кажется она мне поверила, да и не очень ей хотелось надсмотрщицей быть. Ей хотелось веселиться, как и остальным. Желательно в компании своего парня. Но Илья на нее внимания не обращал, шарабохался пьяный от одних к другим. Парни, кто был без подружек, оказывали внимание новеньким девушкам. Егор был в их же числе. Считал, что Катя от него никуда не денется. Оставался я. Вел себя спокойно, на новеньких не засматривался, был без девушки… Поневоле она обратила на меня внимание. Я продолжал трепаться с ней о разной чепухе и полностью завладел её вниманием. Мы были немного пьяные и игривые. Она видела меня как будто впервые. Да и то верно. Раньше я ей знаков внимания не оказывал, относился, как к «девушке друга», а пил вместе с Ильей. Сейчас меня как будто подменили. Мы сидели за столом, пили, закусывали вместе со всеми, но как будто бы немножко отдельно. Когда начались танцы, я сразу позвал её. Мы танцевали друг напротив друга и когда начался медленный танец, я её пригласил. Обнял чуть крепче, чем «девушку друга». Музыка, выпивка, танцы, полумрак, парень рядом… Она забыла о своих подругах, как они забыли про неё. В середине второго медленного танца, после молчания, как будто подыскивая слова, я сказал: «Давай сбежим отсюда». Она спросила: — Куда? — Сначала в коридор. Потом оденемся и подышим воздухом. — Недавно же гуляли — А ты еще не хочешь? — Можно Еще смутно, но она начала догадываться, что я предлагаю. Катя оглянулась на Илью, который пил за столом в компании других выпивох, на Егора, который в ритме танца шептал что-то на ушко новенькой, на своих «подопечных», которые уже вполне освоились и о Кате не вспоминали… И быстро пошла в коридор. Мы шли по улице, будто бы гуляя про предыдущему маршруту. Только я чаще оглядывался по сторонам. Можно было нарваться на гопников, ведь с нами больше не было пьяной компании, самой способной напугать кого угодно. Время было уже начало первого, фонари еще горели и было многолюдно, для спального района. Ах, да, сегодня же субботний вечер. Не одни мы гуляли. Когда мы дошли до моего дома, Катя хитро улыбнулась и спросила: — Это кажется твой дом? — Этот. Хочешь посмотреть мою квартиру? — Хочу. В прошлый раз народ тоже хотел посмотреть мою квартирку, но я не повел туда 15 рыл. Катя это другое дело. Мы зашли, она сказала, что тут совсем пусто и не обжито. Я сказал, что квартирант только выехал, надо достать вещи из кладовки и обживать. Если она мне поможет, будет здорово. Пока она снимала верхнюю одежду, я прошел на кухню с сумкой, которую нес с собой. Помыл фрукты, распаковал сок и вынес их на блюде в комнату. — Сюрприз! Катя радостно взвизгнула и попробовала виноград. — Кислый! — Ешь мандарины и яблоки, они получше. Сам я тоже снял куртку, распахнул чуланку и стал доставать все подряд. Нашел скатерть, ковер, полотенца, торшер и конечно же, постельное белье с подушками и одеялами. Скатерть расселил на столе, попросив Екатерину подержать тарелку и пакет сока. Потом нашел два высоких стакана, помыл их. Разлил сок и спросил «За что выпьем?» Она взяла сок и ответила: — За твое новоселье. Мы отпили по глотку и я предложил: — Ну что, давай все раскладывать. Мы расстелили ковер, поставили торшер, зажгли его, погасили верхний свет. Комната сразу преобразилась Убогие желтые стены ушли в темноту, ковер мягко шелестел под ногами, торшер освещал только вокруг себя, создавая в комнате полумрак. Я подошел к Кате, приобнял её за талию и поцеловал. Она ответила. Сначала робко, потом во всю силу. Я оторвался от неё и спросил: — Любишь одеяла в пододеяльники заправлять? — Нет! — А надо! Мы быстро расстелили диван, заправили одеяла и подушки, разложили их на простыне. — Душ или ванна? — Без разницы. Мы быстро раздели друг друга, не забывая целоваться. Потом пошли в душ, но долго под ним не выдержали. Наскоро вытерев друг друга полотенцами, мы их побросали и нырнули в постель. Я не забыл прихватить с собой из куртки упаковку с презервативами. Потом мы занимались любовью. Я надел презерватив, тихонько шепнув ей «Мы ведь деток не хотим?» и без промедления вошел в неё. Такой неприятности как тогда, в моем первом 1993 году, не произошло. Мой член был крепок и силен. Сменили несколько поз, одной из которых я Катю, кажется, удивил. Она начала постанывать, в такт моим движениям. Чувствуя приближение оргазма я встал, будто хочу сменить позицию. Когда она села, не зная какую позу принять, встал на диван, снял презерватив и недвусмысленно предложил минет. Она, естественно, поняла. Так же поняла, что презерватив нужен не от недоверия к ее здоровью, а для её защиты. Когда мы закончили, я сходил за соком и фруктами. Поставил возле дивана на пол. Лег на спину на край постели. Она устроилась под одеялом, взгромоздившись на меня. Кормила меня виноградом, сама ела мандарины. Не такой уж он и кислый. Мы немного отдохнули и я уселся в изголовье постели. Катя хотела приподняться вслед за мной, но я придержал её за плечо. Наконец, когда мое естество оказалось перед ней, она поняла, чего я хочу. Она поерзала, устраиваясь поудобнее между моих раздвинутых ног и начала демонстрировать, что еще умеет в плане минета. Закончив выступление, она была вознаграждена порцией крема. «Твердая четверка, возможно даже с плюсом» — мысленно оценил я. Довольно неплохо, для 1993 года… Или она что, тоже путешественница во времени? Я её поцеловал в пухлые губки, мы еще немного поворковали и я предложил поспать. Было уже поздно, а она вряд ли готовилась к сегодняшней ночи, как я. Укрывшись одеялами и погасив торшер, мы поцеловали друг друга на ночь и уснули. По крайней мере я. Проснулись мы поздно, скорее всего, от голода. Я не стал кормить ее белковым продуктом собственного производства, а деловито надел презерватив. Катя в предвкушении лежала и наблюдала. Я был отдохнувшим, выспавшимся и трезвым. Поэтому мог показать себя во всей красе. Опыт + молодость = гремучая смесь! Ну, в общем, на четверочку тоже выступил. Как оценила меня Катя, не знаю. Но чувство голода ей немного притупил. По крайней мере стонала и вскрикивала она, как сытая. Мы оделись и пошли завтракать. Благо идти было недалеко. В моем доме располагалась «Пельменная». Не смотря на то, что время завтрака у нормальных людей уже кончилось, а время обеда еще не началось, нам пришлось отстоять очередь. Натрескавшись салатами и пельменями со сметаной из стакана, мы возжелали культурной программы. Посетили кинотеатр «Дружба», где отсмотрели художественный фильм «Комедия строгого режима», билеты на который я разрешил купить Катюше. Похохотали и хорошо отдохнули. Зашли в универсам, купили печенье, пряники, чай в пакетиках и сахар. Пошли домой, нашлив кладовке чайник, сахарницу, стаканы и бабушкины подстаканники. Вскипятили чай и долго пили его с печеньем. Потом снова забрались в постель. Увидев, что я вновь достаю упаковку с последним оставшимся презервативом, Катя пожелала надеть его сама. Закончив с сексуальными утехами, я засобирался домой. Она было закапризничала, захотев остаться подольше. Но я это быстро пресек. Вежливо, но твердо, я сказал, что хорошего помаленьку, у меня завтра важный день и мне надо подготовиться. Я совсем не хотел, чтобы Катя подумала, что я неё влюбился. А уж тем более, не хотел поселить её в квартире. Потом перевел разговор на Илью. Сказал, что мне давно не нравится, как он относится к Кате. Что он мне кажется недостойным человеком, спивающимся дегенератом и я жалею, что считал его другом. А теперь, после того, как мы переспали с Катей, хочу вовсе прервать с Ильей отношения. Сказал, что конечно, не мое дело, но я советую ей уйти жить в общежитие или опять снять комнату. Она задумалась, но немного обиделась на мою откровенность. Я сказал, что может думать что хочет, но я ей желаю только добра. Честно. Мы поцеловались в знак примирения, я дал ей свой телефон и предложил звонить в любое время. Потом мы вышли из подъезда и нос к носу столкнулись с Егором. История вновь напомнила о себе и своих закономерностях. Он опять разыскивал нас, только уже без претензий по поводу водки, а с недоумением, куда мы вчера подевались. Медленно идя к остановке, мы рассказали, как провели день. Без подробностей, конечно. Потом мне в голову пришла одна мысль. Я демонстративно достал связку ключей, отделил от нее ключ от квартиры, где мы только что были. Сказал, что хочу сделать там косметический ремонт. Попросил Егора прикинуть, взглядом строителя, что там можно не дорого и своими силами сделать. Что самому мне сейчас некогда, а вот у Екатерины, кажется, есть время и она может показать квартиру. Чтобы она не почувствовала себя вещью, которую передают из рук в руки, спросил ее: — Катя. Сможешь показать Егору квартиру? И посмотрел ей прямо в глаза. Я предоставлял ей полное право выбора. Она могла сказать «Мне некогда» и тогда я бы сказал «Ну, тогда в другой раз, Егор». Но я не сомневался в её ответе. «Могу» ответила она и потупила глазки. Я вспомнил, в каком беспорядке мы оставили постель и улыбнулся. Протянул ключ обалдевшему Егору. — Посмотришь? — Посмотрю — только и смог вымолвить он. Они проводили меня до остановки. Когда я увидел подъезжающий автобус, то сказал им обоим: «Только осторожней, кабы чего не вышло», сунул Нелидову в карман остававшуюся у меня упаковку презервативов и сел в автобус. В заднее стекло помахал им рукой. Они помахали мне в ответ. Автобус медленно отъехал и потом повернул, по кольцу, на улицу Ясную. А они все стояли, разглядывая то, что Егор достал из кармана.= 06 = ТОО «Елена»
Когда я начал работать в ТОО «Елена», там было три сотрудника. Богдан — директор, Валера и Лена — менеджеры по продажам, как сейчас бы их назвали. Тогда они никак не назывались. Контора занималась тем, что продавала цветной металл, в основном вторичный алюминий в чушках, по заводам, кому он требовался. СССР уже развалился, но производства пока работали. Основная масса «купи-продаев», которые работали на этом поприще, да и на других тоже, работали по простому принципу. Один встречал другого, говорил, что у него есть определенный товар. Второй хотел этот товар купить. Согласовывали цену, «ударяли по рукам». Потом один отправлялся искать заявленный товар, а другой — деньги. В отличие от таких «продавцов», товар в ТОО «Елена» был. Он поставлялся с Сухоложского завода ВЦМ (вторичных цветных металлов) через некое ТОО «Тайм». Что это за ТОО, я узнал где-то месяца через четыре после начала работы. До этого времени был простым «эникейщиком», занимался, по сути своими делами. Первым делом распаковал компьютер, установил игры, антивирус и другие «нужные» программы. Потом попросил купить модем. Я слышал что есть какое-то FIDO, BBS и другие непонятные слова. До этого те компьютеры, к которым у меня был доступ, с другими ПК никак не сообщались. Только с помощью дискет, на которые я записывал разные программки у своих знакомых. После покупки модема мы с директором поехали в контору под названием «Урал-Релком». Это была первая телекоммуникационная компания на Урале. Заключили с ними договор, по которому нам полагался e-mail адрес. Нам достался адрес elen@mplik.e-burg.su. Видимо, в Релкоме уже была какая-то Елена и адрес elena был уже занят. Доступ в сеть осуществлялась через модем, путем дозвона по определенным номерам. Оплата шла по килобайтам. Сколько отправил/получил информации, столько спишут с твоего счета. Интернета в том понимании, как его знаем мы, тогда не было. Были сообщения на e-mail, их должен был кто-то отправлять. Существовали такие «телеконференции», так называемые «файл-эхи» Они имели разную тематику, например «анекдоты», «продажа книг», «покупка книг» и так далее. Каждая имела свой адрес. Ты мог «подписаться» на любую из них и тогда на твой электронный адрес начинали приходить сообщения. Соответственно, ты мог посылать туда сообщения, которые получали все подписанные на данную файл-эху. Все это нам рассказали в «Урал-Рекоме», дали распечатанную инструкцию, логин и пароль. Обычно сеанс общения с сетью выглядел так. Я формировал команды по управлению своими подписками, сообщения, которые хочу отправить и соединялся, через модем, с «Урал-Релкомом». Если на счете были деньги, то мои сообщения отправлялись, а вся почта, мне предназначенная — принималась. Затем я отключался и принимался читать, что написали другие люди в телеконференции, на которые был подписан. Протестировав данную схему, я подписался на разные юмористические файл-эхи и другие, типа «новости мира компьютеров». Потом, узнав поконкретнее, чем занимается моя организация, на «продажа цветного металла» и «покупка цветного металла». Со всей страны и ближайшего зарубежья стали приходить сообщения. Народ продавал или хотел купить металл. Мы вместе с Валерой и Еленой просматривали эти сообщения, мониторили цены и ассортимент, но их ничего не заинтересовало. В основном сообщения отправляли перекупы, успевшие обзавестись компьютером и модемом. В отделах снабжения заводов такой техники еще не было. А потом и сами заводы стали разваливаться, производство в стране загибалось. Потом сотрудница Елена из ТОО «Елена» уволилась. И да, организация называлась не в ее честь, а в честь жены Богдана, тоже Елены. Видимо, он любил девушек с таким именем. По крайней мере, у него с сотрудницей был роман, о котором узнала его жена. Произошла нечистоплотная история, Богдан каким-то образом заставил сотрудницу рассказать своей жене версию о том, будто это она его совратила. Брак это не спасло, он распался через пару месяцев. Сотрудница же сразу после скандала уволилась, не желая терпеть такой позор. Вместо нее из «Тайма» прислали нового менеджера, Андрея. У него единственного было профильное образование. Он был инженером-металлургом, только что закончил металлургический факультет УПИ. Оказалось, что наша организация является только маленькой частью большого механизма. Руководителем всего был Ефрем Павлович Гинзбург, мужчина лет 35ти, известно какой национальности. За глаза его называли Еврей Палыч. Его то ли отец, то ли тесть работал на Сухоложском ВЦМ в отделе снабжения. Завод работал следующим образом: из поступающего лома, например алюминия, выплавлял вторичный алюминий в чушках. У него была, как и положено, отпускная цена. Но купить по этой цене его на заводе было нереально. Преимуществом его покупки пользовались сдатчики лома. Сколько сдали, столько и могли купить. Они этим правом и пользовались вовсю, полностью разбирая весь металл. Цены как на лом, так и на металл, были «государственные», то есть копеечные, рыночные же цены были гораздо выше. Этим и пользовался Ефрем Павлович. Самыми крупными поставщиками лома были предприятия. Они обрабатывали металл, копили стружку и другие отходы, а накопив, сдавали как лом. Но на этих предприятиях, в основном государственных, работали обычные люди. Которых можно было подкупить. Ефрем Павлович от тестя узнавал, кто хочет сдать лом на ВЦМ. Предлагал взятку и они продавали лом, но уже не на ВЦМ, а частной конторе, типа ТОО «Тайм», по такой же точно «государственной» цене. Лом переплавлялся, а вновь получившийся металл забирал «Тайм». Если поставщику лома он был нужен, он его покупал, уже по коммерческой цене. Если нет, его продавала ООО «Елена», какому-нибудь заводу. Так было с алюминием, цинковыми сплавами и с бронзой. «Тайм» занимал маленькую квартирку на первом этаже обычного жилого дома. Там была всего одна телефонная линия. Поэтому менеджерам было удобнее работать в ТОО «Елена». У нас было две телефонных линии и мы занимались только продажей. Все секретные переговоры велись в «Тайме». Который, по сути, состоял из одного Ефрема Павловича. Уборщицу, повара, бухгалтера и водителя я не считаю. Через несколько месяцев я разобрался в этом механизме и тоже стал потихоньку продавать металл. Это только поощрялось, потому что платить мне деньги за компьютерные игры на рабочем месте руководству переставало нравиться, а мне хотелось зарабатывать больше. Летом меня послали в командировку в Калугу. Там располагался завод по производству электродвигателей, которые использовались в автомобилях. Например, электродвигатели стеклоочистителей, вентиляторов системы охлаждения. Может быть еще что-то. От автозаводов он получал, по бартеру, автомобили ВАЗ и АЗЛК. Они то нас и интересовали. Мне было дано задание «взять» от 19 до 20,5 тонн цинкового сплава и поменять на четыре автомобиля. Желательно, чтобы один из которых был ВАЗ-2106. Их туда поставлялось меньше, в основном завод получал с АЗЛК Москвич-2141. Я приехал, немного по-манипулировал с ценами и мне удалось заключить договор, по которому мы меняем 20,5 тонн цинка на 4 автомобиля Москвич-2141. И один ВАЗ 2106. Моему торжеству не было предела. По молодости я надеялся, что один Москвич отдадут мне. Конечно, мне его не дали. Все автомобили ушли на взятки, а мне выдали премию — микроволновку. Потом была еще одна командировка в Калугу, получать авто. Но вагон с цинком потерялся в пути, я ждал его в гостинице две недели, не дождался и улетел домой. Потом, когда вагон нашелся и пришел на завод, мы поехали уже вместе с Богданом. Получили машины и раздали их под расписки определенным людям. Имена и фамилии которых дал Ефрем Павлович и которые приехали в Калугу специально за этими машинами. Потом еще было много чего, но ТОО «Елена» для меня уже «растворился» в ТОО «Тайм». Да и я занимался больше продажами, чем компьютером.= 07 =
В понедельник я приехал на работу на час раньше. Институт был уже открыт, он работал с 8 утра. Прошел в конец коридора, открыл офис, осмотрелся. Меня накрыло приятное чувство ностальгии. Ведь я провел здесь несколько месяцев, играя в игры и получая зарплату. Больше заниматься было особо нечем, пока я не стал продавать цветной металл. Я пришел на работу пораньше вот почему. Скорость модема была маленькой и текстовые сообщения даже в несколько десятков килобайт загружались долго. Конечно, в будние дни я связывался с «Релкомом» несколько раз в день и быстро выкачивал новые сообщения. Но в выходные информация накапливалась и это занимало, в понедельник, уже больше времени. Тут я отсутствовал почти неделю. Мне надо было вспомнить, как пользоваться допотопными программами и успеть выкачать всю информацию. Потом придут ребята и телефоны понадобятся им. Я достал из сейфа, а по сути из металлического ящика, компьютер, пузатый монитор, и модем. Подключил шнуры и телефонную линию. Включил и стал ждать, когда загрузится система. Отменил проверку антивирусом. Наконец, отобразились синенькие панели Нортон Коммандера. Так, что тут у нас? В корневой директории находилось самое нужное. Игра Doom, с помощью которой я «проверял» компьютер, когда покупал, например. В этой игре был «автоматический режим», вместо заставки. Когда герой сам охотился на монстров, взрывая и круша их. Считалось, что если компьютер выдержит такую нагрузку на процессор и видеокарту в течении получаса, то это хороший, годный компьютер. Если зависнет или того хуже, погаснет — брак. Наш выдержал. В выборе характеристик ПК и этой проверке и заключалась моя «консультация». За которую я взял 5 % от стоимости недешевого тогда компьютера. Дальше шли еще игры, антивирус, редактор «Слово и Дело». Наконец я запустил программу для модема. Компьютер связался с сетью и внизу экрана побежали два ряда цветных символов — индикация того, что информация передается. Я посидел некоторое время, рассматривая её, потом понял, что связь устойчивая и это дело надолго. Пошел в офисный «предбанник», включил электрический чайник и насыпал себе растворимого кофе. Вспомнил, что к кофе в этом предбаннике прилагалась еще сигарета. Курили в конторе все. Я попил кофе, полистал бумажки на столе. Телефоны, имена, марки алюминия. Наверно это Валера делал записи. Наконец, услышал шаги, вышел в предбанник. О! Инга! А я и забыл про неё. Инга была бухгалтером в конторе, которая занимала третью комнату в нашем закутке. Она была на пару лет старше меня и была жутко симпатичной. Летом она носила очень провокационный топик, про который Андрей однажды сказал: «Так и хочется под него рукой залезть!». Я его мнение разделял. Или это только будет? Да, Андрея еще у нас не было, он придет потом. С Ингой мы частенько выходили в коридор покурить, болтали о всяком. Она была замужем, но с мужем постоянно ругалась. Я в семейных отношениях ничего не понимал, поэтому подсказать ей ничего не мог. Да ей и не надо было. Её нужны были «свободные уши». В своей конторе или с Валерой или с Андреем, а тем более с Богданом она на эти темы не могла разговаривать. А тут был молодой пацан, у которого еще своей семьи-то не было. Можно выговорится, не рискуя быть «приласканной» с целью сексуальных поползновений. Я может и хотел бы с ней замутить, но понимал, что как сексуального партнера она меня не рассматривает и мои попытки будут выглядеть глупо. В 2000ом году я ей за это «отомстил». Я работал директором в магазине «adidas» и по делам зашел в одну контору, которая располагалась напротив ДК Дзержинского, что в «городке чекистов». Контора располагалась в каком-то институте. Так вот, в фойе этого института я встретил Ингу. Она, немного постаревшая, но еще не потерявшая свою привлекательность, стояла за лотком и продавала колготки. Бухгалтером она уже почему-то не работала, с мужем развелась, а дочку кормить надо было. Вот, нашла только такую работу. Мы разговаривали, но тут подошла женщина и заинтересовалась товаром. Инга сразу забыла обо мне и начала общение с потенциальным покупателем. Сначала я просто стоял. Потом хотел уйти. А потом начал прислушиваться. Она укатывала покупательницу так профессионально, что у той не было шансов уйти без покупки. Все её возражения мягко парировались, на любое пожелание находился свой товар. Инга буквально вцепилась в покупателя. Но это замечал только я, руководитель торговой организации, который уже несколько лет отбирал и обучал продавцов. Для тёти это выглядело так, что продавец любит свой товар, знает его и может разговаривать о нем часами. Как будто дело совсем не в ней, тёте… Что она может спокойно развернуться и уйти, ничего не купив. И только в благодарность за то, что узнала, что у этих колготок вот такие свойства, а у этих такие, она так и быть, купит пару колготок. И вот эти. А еще вот такие. Когда тетка ушла, Инга вспомнила обо мне и повернулась в мою сторону. Я аплодировал. Она удивилась этому, кажется действительно не понимала, что происходит. Я сразу пригласил её работать в наш магазин. Она подумала и отказалась. Тогда мне пришлось её соблазнить, я не мог пройти мимо такого продавца. Я пригласил её вечером в кафе, напоил и отвез к себе домой. Мы были на 7 лет старше, чем когда познакомились и разница в возрасте уже не чувствовалась. А дружеские чувства остались. Поэтому они легко и просто переросли в сексуальные отношения. Мы встретились еще несколько раз, прежде чем она решилась рассказать мне о своих сомнениях. Оказывается, она стеснялась своего возраста! Считала, что в фирменном магазине работают одни молодые красавцы спортивного телосложения! Кроме того, она должна была хозяйке колготок, за кражи с прилавка. Я рассмеялся, дал ей обучающие материалы по кроссовкам и приказал выучить. Потом погасил её долг и вывел на работу. Благодаря природной общительности она быстро подружилась с коллективом, а благодаря профессиональным качествам стала одним из лучших продавцов. Единственное условие, которое я ей поставил, было таким. Пока она работает под моим руководством, мы не спим. Озвучил это, когда она поняла, что её силком волокут на работу мечты. После того, как я уволился, она была сначала администратором, а потом директором этого магазина. Потом он, к сожалению, закрылся. Мы встречались редко, а потом и вовсе перестали видеться. * * * — Привет, Инга Николаевна! — сказал я и тут же прикусил язычок. Так я называл её в магазине, в шутку, в память о ее комплексах по поводу возраста. В остальное время она была, конечно, просто Ингой. Она в это время отпирала свою дверь. Повернулась и недовольно спросила: — Почему так официально? И откуда ты знаешь мое отчество? — А ты и правда Николаевна? Наугад сказал. Ты такая недовольная с утра, вот я и решил подколоть. Меня здесь тоже Степанычем называли, когда я в институте работал. Что случилось, дорогая? — Ох, лучше не спрашивай. Сейчас разденусь, кофе себе сделаю и выйду, покурим с тобой. Делать мне было нечего, я зашел вслед за ней, принял у неё пальто и повесил на вешалку. Потом, когда она снимала сапоги, включил чайник, который стоял у них на столике. Поймал себя на мысли, что я опять делаю что-то не то. 21летний я терпеливо дожидался бы её в коридоре. Мне кажется, даже порог их офиса никогда не переступал. А, пофиг. Все равно у меня не получится прикидываться юным 24 часа в сутки. Буду собой, а они пусть думают, что хотят. Но помалкивать все же стоит. Я вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Инга должна была привести себя в порядок, покрутиться перед зеркалом, прежде чем выйдет. Но ее я не дождался, потому что приехали Богдан, Валера и Лена. Сразу стало шумно. Меня расспрашивали, точно ли я выздоровел? Если нет, то покажи, как гонки на компьютере запускать и иди домой! Я только скромно улыбался и всем своим видом демонстрировал, что тоже рад их видеть. Сказал, чтобы трубку телефона не поднимали еще минут 5-10, а то связь прервется. Но они не собирались кидаться за работу. Раздевались, кипятили чайник, обсуждали какого-то дебила, который бросился им под колеса. Потом попили кофе, покурили. Рабочий день потек своим чередом. Я сидел тихо, мотал на ус последние новости, вливался потихоньку в жизнь коллектива. Хорошо, что несколько дней меня не было. События последней недели я не мог знать, да и не знал. А сильно давнее они не вспоминали, видимо все было перетерто на несколько раз. С Ингой мы больше в этот день не сталкивались, да я и курить-то не выходил. Когда звали, сказал просто, что бросил. Несколько дней уже не курю. Они сказали «Ну-ну. Посмотрим насколько тебя хватит.» Дескать сами они тоже бросали уже сто раз. Потом засобирались на обед. Мы обедали в пельменной около Макаровского моста, ездили туда на машине. Я сказал, что у меня почти кончились деньги, осталось только на транспорт. Мол лихо отметил свое выздоровление в субботу-воскресенье. Спросил когда у них в организации день зарплаты. Видимо, опять сказал что-то не то, потому, что все рассмеялись. За зарплату работал я один. Остальные сотрудники жили от сделок с металлом и зарабатывали гораздо больше. Директор вспомнил, что сегодня 1 февраля и сказал, что будет мне зарплата. Достал из кармана пачку денег и отсчитал 75 тысяч рублей. Я удивился, почему так много. «Как договаривались» ответил он. «Ну, я ведь почти неделю отсутствовал и больничный не принес…». Мне сказали, что ничего, отработаю. Вопрос с деньгами был решен, с остальным, похоже тоже все удачно прошло. Посижу тихо недельку, а потом потихоньку буду интересоваться бизнесом и пробовать продавать цветнину. Способами и методами XXI века. * * * Вечером я ждал звонка от Егора. Не дождался. На следующий день тоже. Поэтому позвонил сам. Его мама сказала, что он который день ночует непонятно где, приходит с работы, быстро ест и убегает. Я попросил набрать мне, когда появится. Оставил рабочие телефоны, на всякий случай. Сказал, чтоб оставили ему записку, что-ли… Мама сказала, что завтра будет весь день дома поэтому как только он появится — сразу мне позвонит. Видимо, поняла, что какое-то серьезное дело, раз я рабочий телефон оставляю. А мне уже казалось, что идея с ключом вовсе не была такой блестящей… Егор позвонил на следующий день, на работу, часов в пять, скорее всего приходил со стройки в это время. Я спросил его, дома ли он, получил утвердительный ответ. Сказал, что сейчас перезвоню. Перешел в другую комнату, чтобы поговорить без свидетелей и набрал его домашний телефон. Теперь уже я задал вопрос: — Ну, что, куда пропал? Он начал меня благодарить за ключ от квартиры. Сказал, что Катя сказала Илье, что обиделась на него и как будто уехала в общагу. На самом деле она ждет Егора каждый день в квартире на Бардина. Я понял, что они совсем меня не поняли. Поэтому довольно жестко расставил все точки над «Ё». — Вот как? Ну, поздравляю с началом семейной жизни. Когда свадьба? Слышно было, что он чуть ли не задохнулся от негодования. — Ты не охренел? Сам Катю охаживаешь, а жениться мне? Я спокойно ему сообщил, что со стороны все выглядит немного по-другому. Что он «отбил» Катю сначала у Ильи, потом у меня, в течение полугода они сношаются где попало и вся наша компания об этом знает. Теперь они и вовсе зажили семейной жизнью. Что мне не жалко для друга квартиры, т. к. пока не планирую в ней проживать. Остальным я об этом, конечно, ничего не скажу. Но когда Илья не найдет Катерину в общаге, он выследит её от института, и узнает, где они шоркаются. Тогда ему обратно её уже будет не всучить и кому-то придется взять на содержание. Факт, что не мне. Это, конечно, его выбор, я его уважаю, но по мне так он кажется достаточно сомнительным… Он растеряно сказал, что не знал, что все знают… Что жениться на Кате не собирается, а трахаются они несколько дней подряд… ну просто потому, что появилась такая возможность… Тогда я на него заорал: — Так а какого хера ты творишь? Ты хоть предохраняешься? Или может быть выяснил, когда у Катюши месячные и посчитал, когда относительно безопасно можно заниматься сексом? Ах, нет… А что ты будешь делать, если она забеременеет? На меня или на Илью стрелки переведешь? А если она придет домой к твоим родителям, скажет, что любит тебя — жить не может? А если откажется аборт делать? Кого ты хочешь в свои 22 года — мальчика или девочку? И жену шлюху… Это был, конечно, уже перебор. Но я хотел, чтобы Егор почувствовал, примерил на себя возможные последствия. Он прочувствовал. Они ему не понравились. Спросил меня, что же делать. Я снова ответил ровным голосом, что прошу прощения за свою несдержанность. Просто я очень переживаю за него. И за Катю. Да, да и за Катю тоже. Она не шлюха, конечно… А просто дура. Что надо сейчас поехать на Бардина. Трахнуть её очередной раз. В презервативе. И отправить домой, к Илье. Сказать, что здесь встречаться они будут. Но изредка. И не сегодня. Потому, что я начинаю здесь ремонт. А в личных отношениях… Я сказал, что не знаю, как Екатерина по-настоящему к нему относится. У меня сложилось ощущение, что у неё просто к сексу такое же простое отношение, как у нас, мужиков… Пусть он повспоминает факты, которые про нее известны и сам оценит, насколько это соответствует истине. Признал, что нам такая женщина удобна. Но мы должны её оберегать, если собираемся дальше пользоваться её «слабостью». Сейчас надо дождаться, когда у Катюши наступят месячные. Если они наступят… А нам надо обнулить взаимные претензии и впредь дальше думать головой, а не нижней шляпой. На том и порешили. * * * Он мне позвонил вечером, уже снова из дома. Все прошло, как мы и планировали, даже лучше. Они с Катей приехали в общежитие, чтобы забрать кое-какие Катины вещи. А тут как раз заявился Илья. Егор сделал вид, что он просто «мимокрокодил», а Катя сделала вид, что простила Илью, за якобы сделанное им на последней пьянке. Я сказал, что про ремонт это была не шутка. Что там можно сделать, раз у меня появились какие-то деньги? Он ответил, что в первую очередь надо разобраться со стенами. Стены, действительно, были ужасными. Они были побелены мелом, с добавлением желтого колера. Видимо, так было модно, в 60-ые и 70-ые годы, когда в квартире жила бабушка. А может, тогда обои было не достать… Егор сказал, что может взять на работе аппарат, которым белят потолки и попробовать им размыть мел. Но грязи будет… Потом можно побелить потолок. Прямо на старую побелку. Она еще выдержит, не станет кусками отваливаться. Если мы решим потолок отмывать, то нас там и похоронят. Потому, что провозимся мы с ним вечность. На стенах можно допустить неровность, потому как обои ее скроют. А на потолке она будет бросаться в глаза. В коридоре и на кухне стены до половины покрашены синей краской. Она достаточно веселенькая, пойдет. Только надо будет её помыть. Выше тоже побелка. Её, естественно, тоже белить. В ванне кафельная плитка, еще вполне приличная. Отмыть и будет как новая. Двери надо красить… «— Стоп. Стоп. Стоп.» — взмолился я. «Давай на краске остановимся. Останутся деньги — покрасим и двери и окна. Как мы все это сделаем?» Вопрос, что «тебе надо, ты и делай» даже не обсуждался. Близкие друзья всегда были готовы помочь. — Ну а чего? Давай в субботу. Позовем Гирсыча, Колю, еще кого-нибудь. Я возьму краскопульт. Спрошу у наших маляров, сколько надо побелки на твою квартиру, вместе со стенами в коридоре. С тебя пиво и пожрать что-нибудь. Краску тоже пока не покупай. Нам бы со стенами разобраться. Потом может быть я её тоже со стройки унесу. — Тогда я куплю обои. А ты Гирсыча и Колю позови. Больше никого не надо, только жопами толкаться будем. Попроси их взять старых газет, побольше. Тогда мне не придется их тащить, чтоб застелить пол. — Ок. Тогда встречаемся на Бардина, часов в 10? — Давай. * * * Мы встретились, как и договаривались. Это в будущем, в 2020 году, люди долго перезваниваются, передоговариваются… а потом и вовсе отменяют встречу. В 1993 году всё было четко. Договорились, так договорились, никуда не денешься. Коля, правда, опоздал. Но ничего, это было допустимо. Я оставил Егора на улице, около дома, чтобы он его встретил и довел до квартиры. А мы с Андреем Гирсовым поднялись ко мне на третий этаж, переоделись и принялись двигать мебель к центру комнаты. Остальное запихали в кладовку. Укрыли диван и шкаф газетами, стол положили набок и придвинули в общую кучу. К моменту застилания пола прибыла новая партия газет, вместе с Колей. Егор заправил краскопульт водой и начал лить на стены. Нихрена он не размывал. Вода стекала на пол, газеты намокали, а стены нет. Тогда я попросил разбрызгивать понемногу, как при побелке. Это было дольше по времени, но зато давало результат. Мел намокал и толстый его слой с помощью шпателя можно было снять со стены. Я не догадался взять с собой шпатели, мы нашли их, пару разнокалиберных, под ванной. Коле достался топор. Егор постепенно мочил разные участки стены, мы соскабливали мел в разных углах, чтобы не мешать друг другу. «Глаза боятся, а руки делают». К четырем часам вечера мы закончили. Соскоблили почти все, кое где стена получилась не ровной, из-за того что мел присох там накрепко. Мы взяли тряпки, которых у бабушки в кладовке было множество и стали вытирать стену дочиста, пытаясь убрать мел полностью. Это у нас плохо получалось, но я надеялся, что обои будут держаться. Днем, во время перекура, мы с Егором сходили за пивом. Нам повезло, в универсаме было бутылочное, мы взяли его. Ящик, 20 бутылок. Ближе к вечеру, видя финиш в работе, я оставил своих друзей заканчивать, а сам пошел в пельменную. Взял в большую кастрюлю пельменей, попросил налить туда бульона. Последним делом мы развели побелку, добавили синьки, чтобы потолок был не белым, а слегка голубоватым. Егор прошелся по потолку в комнате. Потом мы ее закрыли, чтобы не воняло мокрым мелом и побелкой. Расположились на маленькой кухне, на полу. Пили пиво и заедали пельменями. Так себе сочетание, но ничего, друзья у меня неприхотливые. Другого я ничего не мог придумать, разносолы готовить было некогда. Потом мы постелили сложенный вдвое ковер, накидали своих зимних вещей и устроились спать. Полночи шлындали в туалет, с пива, но ничего, выспались. Оценили, при свете дня, вчерашний результат. Получилось неплохо, как по мне. Строители, Егор с Андреем, остались недовольны. Мела, говорят, осталось много и потолок не пробелен. Пошли, разогрели оставшиеся пельмени, позавтракали, попили чаю с печеньем. Решили потолок спрыснуть еще раз, а на стенах промыть только полметра сверху, чтобы обои держались. Потом убрали самые грязные газеты в кучу, которую вынесли на помойку. А более-менее чистые газеты, вместе с оставшимися свежими, расстелили в коридоре и на кухне. Егор, как уже профессиональный маляр ушел туда белить, а мы начали мыть в комнате. Закончив, мы приоткрыли от газет узкую тропинку до ванной, помыли ее и принялись клеить обои. Их я купил первые попавшиеся, которые мне понравились. Выбирал их по простым критериям. Чтобы были светлыми и чтобы у них был мелкий рисунок, который не надо подбирать, при поклейке. Развели клей, передохнули и начали лепить обои. Не в стык в стык, а как попало, в нахлест. Работали двумя парами, по разные стены, начиная от окна. Так стыки на обоях были меньше заметны, при естественном освещении. Встретились на противоположной стене. Мы с Егором решили ребят отпустить, потому как глобальных работ не оставалось. Егор еще раз прошелся побелкой по стенам и потолку в коридоре и на кухне, мы собрали грязные газеты, вынесли их, как мусор. Андрей с Колей переоделись и попрощались с нами. А мы с Егором еще немного поработали. Доклеили обои над окном и дверями, помыли пол, расставили столы и мебель, расстелили ковер. Полюбовались результатом. Квартира к разврату готова! Только надо было еще помыть стены и плитку в ванной комнате. На это уже не было сил и мы посмеялись, что заставим это делать Катю, при случае… Катю заставить не получилось. Через несколько дней мне позвонил Егор и радостно сообщил что у неё начались месячные. Первый раз я слышал, чтобы он так радовался месячным у девушки! Поэтому мы приезжали сами в выходные и драили стены, плитку и стекла у окон. Покрасили окна и двери. Краска, которую принес Егор, мне не понравилась. Она долго сохла и воняла, как он и сказал. Мы решили не рисковать и купили хорошую эмаль в магазине. Егор притащил черно-белый телевизор, я — настенные часы. Квартира постепенно приобретала жилой вид. Мы купили макарон, яиц, муки и прочих продуктов, которые долго хранятся. Бабушкин холодильник работал, не смотря на свой возраст. Поэтому мы купили так же фарша, сметаны и прочих пельменей. Пива, сколько не покупали, сделать запас не удалось, т. к. оно постоянно заканчивалось.= 08 =
На работе я уже освоился и начал претворять в жизнь свой план по форсированному превращению меня из «эникещика» в торговца цветным металлом. Я расспрашивал директора, Валеру и Лену: откуда у нас берется металл, в какой форме он поставляется, как его грузят в вагоны. Постепенно, вместе с общими знаниями по вторичной переработке цветмета и его различными марками, я узнал и о роли ТОО «Тайм» и лично товарища-господина Гинзбурга. Восхитился простоте и изяществу схемы. Попросил попробовать предложить кому-нибудь алюминий, который пытались продать Валера и Лена в тот момент. Объявление в телеконференцию «продажа цветного металла» я уже подал. Валера увидел его, когда просматривал рассылку. Заметил знакомую марку алюминия и телефон. Знакомый телефон. Наш телефон. Спросил меня. Я сказал, что да, это я подал. Услышал, как он говорит по телефону и создал объявление. «Видишь, как оперативно они размещаются?» — сказал я. Валера был не против.* * *
С Ингой я разговаривал, как и прежде. Узнав, что я бросил курить, она заглянула как-то и позвала «пошептаться». Хотя это вызвало массу скабрезных шуток от наших сотрудников, мы не обратили на это внимания. Решили, что они мне завидуют. Что красавица Инга доверяет свои секреты мне, а не им. Секреты были простыми. Муж Инги, скорее всего, гулял налево, т. к. был «творческой личностью». Работал в местной телекомпании «Четвертый канал», водил знакомство со знаменитостями, вроде Бутусова из «Наутилуса» и Самойловыми из «Агаты Кристи». Хорошо зарабатывал, постоянно пропадал на всяческих тусовках. Она занималась домом и маленькой дочкой, Алисой. Отводила её с садик, потом забирала. Ходить по тусовкам у неё не было ни времени, ни возможности. При этом они жили в её квартире, которая досталась от умершего отца. Родители давно развелись, мать жила где-то в челябинской области. Естественно, она обижалась на мужа, чувствовала себя матерью одиночкой, хоть и была замужем. Отсюда все скандалы и ссоры. Я как мог утешал её, но советовать пока ничего не решался. Потом произошла эта неприятная история с Леной, она уволилась и мы обсуждали измену Богдана и то, как не по-мужски он себя повёл. В общем находили темы, пока она курила. Тем временем, после ухода Лены, мы остались с Валерой одни. Богдан в продаже не участвовал, только изредка отвечал на телефонные звонки. У Валеры был справочник предприятий всего СССР, в нем были отмечены заводы, которые используют поставляемый нами металл, т. к. отделы снабжения заводов были давно обзвонены. Я было начал обзванивать их вновь, но быстро бросил. Отвечали мне снабженцы, которые устали от всяких перекупов, желающих заработать. «Холодные звонки» здесь не сработают, подумал я. Хотя, может быть я как-то не правильно разговаривал. Никогда не был специалистом в этой области. Тогда я разработал хитрый план. Я написал в телеконференцию сообщение следующего содержания: «Продукция Сухоложского ВЦМ по отпускным ценам завода.» Указал наш телефон. И приписал: «Антон». Выдумал менеджера, чтобы вешать на него все косяки. Буквально на следующий день позвонили. Спросили Антона. Богдан переспросил: «Кого, Антона? Здесь нет таких». Но я уже вскочил, сказал, что это меня. Богдан пожал плечами, передал мне трубку и стал слушать. Ему было любопытно, почему я хочу разговаривать под чужим именем. Я взял трубку и извинился перед собеседником, сказал что работаю тут недавно и меня не все запомнили. Спросил чем могу помочь. Алюминиевые сплавы? Да они у нас есть. Да, по отпускным ценам завода. Взял бумагу со стола и зачитал несколько цен на те марки, которые интересовали моего собеседника. Вежливо попрощался и повесил трубку. Посмотрел на Богдана и Валеру, на их недоуменные лица. Они потребовали объяснений. Их было у меня. Я начал рассуждать вслух: «Сужу я только по тем, кто звонит нам по телефону, увидев номер в рассылке. За две недели никто не заинтересовался нашими коммерческими ценами, на ограниченный ассортимент товара. Отсюда первый простой вывод: Все эти люди — посредники.» Со мной согласились, дойти до этой мысли много ума не надо было. «Какой второй вывод?» — спросил я. Они подумали и заинтересованно ответили: «Давай, колись, что ты там удумал». — Надо снижать цены и увеличивать ассортимент. — Зачем?! — Чтобы нам больше звонили со всех концов страны. Чтобы о нас узнало как можно больше народа. — Зачем?!?!?! — Чтобы все знали, что у нас есть весь ассортимент цветного металла и он продается по отпускным ценам завода. Лакомый кусок для перекупа, ведь ниже цен не найти. — Не понимаем, чего ты хочешь добиться. Бесплатно наговориться? Мы никогда не будем продавать цветмет, которого у нас нет, по ценам, которые даже сами никогда не получим. Тут я перешел к самому главному. — А то, что в процессе разговоров, которые для нас абсолютно бесплатны, ведь по межгороду звоним не мы, у нас есть шанс узнать, для кого перекуп старается. Завод, которому он хочет наш товар продать. Потом мы сами выйдем на этот завод и предложим товар по нашей цене. — А если не узнаешь и дело подойдет к заключению договора? — Сначала мы обсудим кучу деталей. Куда надо металл отправлять? Вряд ли у перекупа есть свои подъездные пути. Вот у нас они есть? Нет. — А все же. Тут я перешел к кульминации. — Ну а если он захочет купить у нас цветмет. Согласен будет принять его на свои пути. Готов будет оплатить своими деньгами, а не деньгами завода. Тогда так и быть… Я сделал паузу и закончил: «… скажу ему, чтобы отправлял лом на ВЦМ. Столько же, сколько он хочет металла» Они молчали, озадаченные. Наконец Богдан произнес: — А откуда у них лом? — Ну, нет так нет. На нет и суда нет. Они что, не знают, как ВЦМ работает? Нет лома — нет металла по отпускной цене. — Так зачем им нам звонить, если бы у них был лом? Они позвонили бы сразу на ВЦМ, а не нам! — Не знаю… Антон здесь человек новый, всех нюансов не знает… А почему вы мне этот вопрос задаете? Себе и задавайте, ведь это вы сюда позвонили!!! Они рассмеялись. Я добил: «А почему вы не спрашиваете, что будет в том невероятном случае, если вдруг лом окажется и они захотят его нам отправить?» — Что? — Ну, Ефрем Павлович переплавит его в требуемый металл, отдаст его по отпускной цене завода. А за лом мы им скажем спасибо. Мы ведь не завод, что бы его покупать. Пусть даже по копеечным, с точки зрения цветных металлургов, ценам… Они снова засмеялись и посчитали, что этого никогда не будет. Таких идиотов не существует в природе. Я не стал спорить. Я знал, что существуют, еще и не такие. Богдан с Валерой начали разговаривать, искать слабые места в моей схеме. Тут опять зазвонил телефон. Они оба посмотрели на меня и я поднял трубку. «Да, Антон» — сказал я. Произошел разговор, чем-то напоминавший первый. Он тоже закончился ничем. — Это нормально. Народ интересуется, что это за замануха, «по отпускным ценам». Не вешаем ли мы лапшу на уши. Потом обалдеет от счастья, которое им привалило. Будет искать среди своих знакомых снабженцев, куда наш металл продать, со своей наценкой. Вот тогда и пойдет настоящая работа. Они, по сути, будут искать для нас покупателей. Ну что ж, на то они и перекупы… Ну а сейчас, давайте, критикуйте… Может быть я чего-то не учел? Вы опытней меня в этих вопросах! «Ага. Опытней. Только лет вам двоим в сумме, как мне одному. Ровно 49» — подумал я молча. * * * Придуманная мною схема работала в холостую. Сначала звонков было много, потом поменьше. Видимо, телеконференцию читали одни и те же люди. Ну что же, подождем. Я был уверен в правильности своих выводов и надеялся, что кто-то «клюнет» на мою удочку о низких ценах. Звонки не прекращались, спрашивали о разных марках металла, в основном о самых ходовых алюминиевых. Раз звонки не прекращаются, значит либо число подписчиков конференции растет, либо народ звонит повторно, роет землю, пытаясь найти завод с потребностью. А главное, с деньгами. Металл хотели многие заводы, это я знал от Валеры и от Андрея. Но практически ни у кого не было средств. Мои коллеги, как я теперь их называл, хоть не продал еще и грамма металла, надо мною посмеивались. Говорили, что в сети пишут и читают конференции одни «компьютерщики», вроде меня. Нормальные мужики занимаются делом: плавят металл, грузят вагоны или на худой конец, продают, типа как они. По старинке, путем телефонных звонков и отправки факсов. Я дерзко заявлял, что скоро весь мир будет компьютеризирован, у каждого на работе и дома будет ПК. Про сотовые телефоны не стал рассказывать, хотя они уже начали появляться. Предположить, что у каждого в кармане появится свой компьютер, мощнее нашего 386го, было слишком смело. А то, что по нему можно еще и разговаривать, как по обычному телефону, фотографировать и снимать видео, было вообще за гранью понимания. Я верил во всеобщую компьютеризацию. Потому, что видел её собственными глазами. Валера с Андреем теперь работали во второй комнате, на второй телефонной линии. Первую занимал я со своим модемом и менеджером Антоном. Теперь я постоянно принимал звонки, а директор Богдан играл на ПК в свои любимые гонки. Наконец, мое терпение было вознаграждено. Позвонил парень, сказал что он из города Рубцовска нас беспокоит. Что его интересует алюминиевый сплав АК5М2. Это был один из популярных сплавов, 5 % кремния, 2 % меди, остальное алюминий. Я по памяти назвал цену. Мы регулярно получали факсы с ВЦМ, с актуальными отпускными ценами, ведь они постоянно росли. Он как-то особенно долго расспрашивал, откуда у нас металл, почему так дешево, много ли его у нас. Я ответил, что мы работаем с Сухоложским заводом ВЦМ, сами находимся в Свердловске (это и так было понятно, по телефонному коду города), металл поставляется в чушках, отправляется вагонными поставками. С завода мы его получаем в разумных количествах, согласно нашей заявке. Своих подъездных путей у нас нет, они нам не нужны. Потому, что отправляем металл сразу покупателю, с завода. Почему наша цена совпадает с отпускной ценой, я сказать не могу, потому что это является коммерческой тайной. Эти фразы я говорил часто, они отскакивали как от зубов. Он сказал, что ему срочно надо 120 тонн этого металла. То есть два вагона. Я ответил, что это не должно стать проблемой, так как сплав популярный, на заводе он есть постоянно, но мне нужно уточнить. Попросил его, чтобы он оставил свой номер телефона, как узнаю, я ему позвоню. Меня насторожило слово «срочно» и что надо именно два вагона. Обычные «пробивоны» шли про один вагон, минимальную партию. Обычно я телефоны не записывал и, естественно, не перезванивал. Название города «Рубцовск» мне ни о чем не говорило. Поэтому я пошел в соседнюю комнату, и спросил своих коллег, как «металлург — металлургов», знают ли они такой город. Они ответили, что знают город Рубцовск, Алтайского края. Я спросил, нет ли там случайно, какого-нибудь заводишки? На меня посмотрели как на идиота. Конечно есть, Алтайский тракторный. А код города там 38557? «Точно» — ответил Валера идобавил: «Я с ними работал». Таким образом, я убедился, что мне позвонили точно из Рубцовска. Какой-то человек, который имеет отношение к заводу. Обрисовал Валере ситуацию и попросил позвонить в отдел снабжения и узнать, не надо ли им сплав АК5М2 по нашей коммерческой цене? Он с азартом набрал, долго разговаривал, потом положил трубку. Андрей в это время бросил свою работу и заинтересованно слушал. Наконец, Валерий поведал нам следующее. Заводу, действительно, постоянно нужен сплав АК5М2. Но на него постоянно нет денег. Буквально вчера пришел их начальник и сказал, что им выделили средства, на два вагона, 120 тонн. Снабженец не понимает, откуда мы узнали это и так вовремя позвонили. Потому что все снабженцы с утра обзванивают всех, но у кого-то цены конские, у кого-то металла нет. А им до конца недели надо заключить договор, зафиксировать цену и отправить деньги. Потому, что если этого не произойдет, бухгалтерия запулит деньги на всякие мелочи, вроде зарплаты рабочим. Такие дела. Валера сказал, что сейчас он звонит Ефрем Палычу, узнает, можем ли мы поставить такое количество, и срочно заключает договор. Я слегка обалдел от такого поворота событий, хоть и сам попросил его позвонить. Что Валерочка решил мою сделку присвоить себе. Но сдержался. Такие сделки, даст Бог, будут еще. А вот осадить его, при случае и напомнить, «откуда ноги» растут, еще пригодится. Пусть сейчас, на азарте, работает. Мне всегда нравилось руководить, а не работать самому. Не стал бы хвастаться, если бы сделка сорвалась. Всё прошло, как по маслу, до конца недели мы получили деньги, отправили металл. То, на что обычно уходили недели, сейчас заняло несколько дней. Я, конечно, позвонил своему контрагенту, извинился. Сказал, что у нас есть только 60 тонн сплава, нами уже выкупленного у завода, с остальным возникли сложности. Сказал, что как только ситуация прояснится, сразу наберу. Как только наш договор был заключен, позвонил и сказал, что с огромным трудом отобрал у своего коллеги еще один вагон. Короче, развлекался, как мог. С огромным огорчением выслушал, что «уже не надо». Что они уже «купили дешевле». Попенял человеку, что он мог бы мне перезвонить, сказать об этом, чтобы я жопу не рвал… Короче, оставил его своим лучшим другом. Да с чувством вины за сорванную сделку. Мы оба понимали, что ничего они не купили и им помешал гад Валера.
Последние комментарии
3 часов 25 минут назад
20 часов 45 минут назад
21 часов 8 минут назад
21 часов 23 минут назад
21 часов 24 минут назад
21 часов 24 минут назад