Незримое око [Нина Блазон] (fb2) читать онлайн

Нина Блазон Незримое око Серия: без серии

Обложка: Schadlichin Herrlich

Перевод: Julia85

Глава 1 Знак

Мы защищаем.

Мы никогда не убиваем представителей своего вида.

Наше существование — тайна, наше место — тень,

Молчание.

Мы отступаем или забираем территорию.

Каждый за себя, никто за всех.

Но все хранят и защищают тайну нашего рода.

Закон Пантеры

Она танцевала прямо под стробоскопом, под яркими вспышками света. И как она танцевала! Самозабвенно, закрыв глаза. Это был плохой знак. Это могло означать, что поморгав, она вдруг могла прийти в себя в другой день, в другом месте, под звуки другой музыки. Со сведенной челюстью и коричневой коркой грязи под ногтями.

Сколько ей было лет? Шестнадцать, может быть, семнадцать. В любом случае, чуть моложе меня. Такие девушки, как она, в два часа ночи должны быть дома и видеть беспокойные сны о контрольной по математике на следующий день. Я не представлял, как у нее получилось попасть в "Мата Хари". Может, горилла на входе просто просмотрел ее из-за драки. Она была достаточно маленькой. Я тоже не гигант, но мне она доставала максимум до плеча. Она была одной из этих изящных девушек, наподобие Белоснежки. Одна из тех, которые надкусывают каждое отравленное яблоко. Только вот по ней не было видно, что яд убьет ее так быстро.

Я старался, чтобы не было заметно, что я постоянно смотрел на нее. Но если уже сам себе начинаешь придумывать отговорки, когда мысли начинают гудеть в голове, цвета становятся ярче, а танцпол кажется пустым, не считая одной этой девушки, то это тоже плохой знак. По крайней мере, для меня.

"Прекрати пялится на нее", — приказал я сам себе. Исчезни! Так будет лучше для нее. И для тебя.

Но мое тело не слушалось. Я подмечал каждую мелочь: ее волосы, гладкие и черные, ниспадающие по спине, длинные ресницы и четкую линия скул. В чертах ее лица было что-то нежное, что задевало меня — я чувствовал теплую пульсацию под реберной дугой, там, где иногда побаливало. На ней были белые джинсы и белая футболка с красной точкой, размером с тарелку, прямо на груди. Фанатка Японии? Мое стремление заговорить с ней вовремя сменилось нахлынувшей волной беспокойства. Отстань от нее. Тебя это не касается. И она тебя не касается. Я ощутил почти облегчение, что смог уговорить себя, что это было сочувствие. Всего лишь сочувствие, Джил! Никакой опасности для тебя.

Черт, она себе даже не представляла.

То, как она под музыку закидывала голову назад, напряжение в воздухе, пульсировавшее между нами не только в такт музыке — все это не давало мне возможности отвернуться. Даже в прерывистом свете стробоскопа, где танцоры казались серией фотовспышек, ее движения были плавными. Она двигалась быстрее остальных, но не знала об этом. И это однозначно был плохой знак номер три.

Теперь уже струящийся свет стал фиолетовым, придав ее губам темный, пурпурный цвет. И когда какой-то тип толкнул ее и она, наконец, открыла глаза и посмотрела на него взглядом, в котором смешалась нарастающая злость и непонимание, я затаил дыхание. Танцпол кипел, а мне вдруг стало холодно.

Все меняется. С этого и начинается. Напряжение мышц, сдержанная раздражительность. Частота пульса.

— Френч! — крикнул Ирвес сквозь звуки бита. Я неохотно отвел взгляд от танцпола и посмотрел на него. Ирвес никогда не облокачивался на стойку. Он стоял прямо, в нем вибрировала энергия, и лишь лицо оставалось неподвижным. В приглушенном свете его белые волосы отливали фиолетовым, и глаза, днем светло-серые, сейчас тоже приобрели цвет: призрак в своем ночном царстве. Рядом с ним я выглядел как отрицательный персонаж: темное рядом со светлым, черное рядом с белым. Две шахматные фигуры, играющие друг против друга. На мгновение я подумал о том, что Белоснежка и он составили бы прекрасную пару. Красавица и Чудовище в стиле Манга. Эта мысль совсем мне не понравилась.

Он указал подбородком на дверь, мимикой задав мне вопрос. Но я покачал головой, повернулся спиной к танцполу и облокотился на стойку. Свет отражался в кружочках, оставленными стаканами из под колы, которыми была усеяна вся стеклянная столешница. Я не мог сейчас уйти. Пока нет.

Мне хотелось, чтобы Ирвес просто исчез, не задавая вопросов. Но он уже настроился, прочувствовал мое настроение. Улавливая настроение, он следовал взглядам, как будто они словно лазером оставляли следы в помещении. Люди вокруг непроизвольно уклонялись от него. Танцуя, он задавал такт. Альфа — бит.

Бросив оценивающий взгляд на танцующих, Ирвес с интуитивной уверенностью обнаружил девушку и осмотрел ее с ног до головы. Я стиснул зубы, когда он, с понимающим видом, улыбнулся мне и приподнял брови.

Едва он наклонился ко мне, я ощутил все грани исходящих от него запахов. Отчетливее всего был сухой, пыльный запах мехового воротника, амбры и терпкие нотки, нечто среднее между человеческой и искусственной кожей, непонятный, опасный и угрожающий запах. Это было своего рода "послание", благодаря которому ему уступали дорогу на улицах.

— Ну, нашел себе кого-то? — проорал он мне в ухо. — Как ее зовут?

Я пожал плечами. Улыбка Ирвеса стала дружелюбной. Черезчур дружелюбной.

Черт.

— Собираешься немного поохотиться? — он пытался перекричать грохочущие басы.

Я глубоко вздохнул.

— Ты что язык проглотил? — его улыбка стала еще шире. — Как думаешь, ей удастся перейти через мост?

Злость появилась внезапно, словно горячий, сжатый кулак в желудке.

— Придурок! — прошипел я ему.

Ирвес засмеялся и снисходительно похлопал меня по плечу. Я ненавидел, когда ко мне прикасались. Также, как и он. Но игра, в которую мы сейчас играли, для него, видимо, стоила того, чтобы нарушать правила нашего сосуществования. Он отвернулся и ушел, унеся с собой в тумане из пота и резко пахнущего дезодоранта четырнадцать различных нюансов запаха.

Когда я в следующий раз поднял глаза, Ирвес был уже у двери. Вокруг него я видел лица с потными, прилипшими ко лбу волосами и блестящими верхними губами, и только Ирвесу жара была нипочем. Два здоровых, как быки, небритых парня наблюдали за ним, но оставались на месте.

Для Ирвеса наступила ночь, а значит пришло время отправляться в следующий бар. Наверное, в "Exil". Было не так много клубов, где акустические системы звучали чисто и не на всю катушку.

Как только он исчез, я разжал кулаки и выдохнул. Теперь и мне пришло время уходить, чтобы поспать, хотя бы несколько часов. Как-никак, через три часа начнется моя смена на складах оптового рынка.

Но на ум опять пришла эта девушка. Какое-то сумасшествие. Она не должна меня волновать. Первый урок из кодекса, который прочно закрепился у меня в мозгу: Каждый сам по себе.

И все-таки, я должен был хотя бы еще раз взглянуть на нее. "Всего лишь одним глазком," — прошептал я сам себе. Ну, может, еще улыбнуться. Я повернулся, сощурился и начал обыскивать глазами танцпол. Белоснежки уже там не было. Также, как не было у барной стойки и возле светящихся пластиковых кубиков, служивших столами.

Так вот почему Ирвес ушел так быстро! Он видел, что она ушла с танцпола, и направился за ней.

Я почти не чувствовал, как толкал людей, пока пробирался к двери. Я еще не усвоил особые приметы девушки, еще не мог вычислить ее из толпы, поэтому должен был искать глазами.

Я бежал по лестнице, оставляя шум позади. Басы глухо стучали в диафрагме. Ночной воздух принес в вестибюль запахи сигаретного дыма, автомобильных выхлопов, воды и мартовского ветра. Еще до того, как выйти за дверь, я вынул из ушей затычки и тут же был оглушен неотфильтрованным шумом. Сирена скорой помощи, недалеко от памятника, за отелем. Твердое стакатто высоких каблуков по асфальту, а где-то подо мной — гудение колес электрички по рельсам.

Один из вышибал недоверчиво поглядывал на меня, пока я тряс головой, как будто вытряхивая из ушей воду. Но вдруг, все городские шумы отошли на второй план. По дороге, скрестив руки на груди и опустив голову, шла та самая девушка. Светофор опять переключился на красный. Позади нее шел Ирвес. На нем было длинное, светлое пальто с разрезом почти до спины и развевающимися полами.

— Эй, подожди, — крикнул он через улицу.

Она повернулась, стоя у светофора, и, с неподвижным лицом, наблюдала за бегущим к ней на красный свет Ирвесом. В это мгновение я понял, чем она привлекла мое внимание. Она приходила не только для того, чтобы потанцевать, но и чтобы забыть. Вся ее осанка, даже недоверие и враждебность в глазах отражали едва скрываемые страдания. Она злилась, грустила и страдала от чего-то — или от кого-то? Это выражение лица было мне хорошо знакомо — я достаточно часто видел его в зеркале.

Я вздрогнул, когда две машины начали одновременно сигналить как сумасшедшие. Такси резко затормозило, но Ирвес успел перебежать через дорогу. Он запрыгнул на тротуар прямо возле девушки.

— Вот, ты потеряла, — сказал он и протянул ей пластиковую карточку. Возможно, месячный проездной билет на автобус. Мимоходом воровать у людей вещи было одним из самых простых трюков Ирвеса. Где он успел забрать у нее карточку? Может, в суматохе в вестибюле, в ту секунду, когда она в последний раз посмотрела на танцпол, а мыслями уже была на улице.

Видимо, она на мгновение забыла о своей недоверчивости. Ее брови взметнулись вверх. Она коротко кивнула и поспешно взяла карточку.

Светофор для пешеходов переключился на зеленый. Это было подходящее время перейти улицу и помешать Ирвесу. Если он собирался…

"Нет, не сейчас, — успокаивал я себя. — Не здесь. Это просто шоу. Небольшое представление для нерешительного Френча, который так боится за незнакомку, как будто она его девушкa».

Ирвес вовсе не собирался уходить. Он смотрел на девушку в немом ожидании, таким взглядом, от которого она не могла уклониться. В такие моменты он даже казался старше, чем был на самом деле. Готов поспорить, что и девушка думала, что ему больше двадцати, но, наверное, это выставленное напоказ спокойствие взрослого человека было всего лишь частью его выступления. Я видел, что ее заинтриговал и сам его внешний вид. И дело было не только в его манере держать себя. В конце концов, не каждый день встречаешь азиата-альбиноса.

— Спасибо, — наконец, сказала она. — Наверное, я выронила и не заметила.

Я ожидал, что у нее звонкий, мягкий голос, но он оказался глухим и зычным, со множеством оттенков. Я был рад, что она держала Ирвеса на расстоянии.

Ирвес не спускал с нее глаз, но я точно знал, что он меня видел. Френч, стоявший, и сжимающий кулаки, на другой стороне улицы. Я понимал, что он разыгрывал весь этот театр только для меня. Спектакль назывался: "Давайте расшевелим мягкосердечного алжирца". Я с трудом сдержал ругательство.

Ирвес достал пачку сигарет и протянул ее девушке, но она, покачав головой, отказалась. Щелчок зажигалки, вспыхнувшая красная точка. И это при том, что Ирвес вообще не курил. Сигареты были для него этакой безделушкой, игрушкой для привлечения людей. Тем самым он выигрывал время для разговора и делал вид, что он свой: Странный тип в пальто, человек-призрак.

— Меня, кстати, Ирвес зовут, — сказал он, нарушив молчание.

Мне хотелось крикнуть: "Не разговаривай с ним. Оставь его и иди домой!"

— Зое, — ответила она через некоторое время. — Но, наверное, не имеет смысла называть тебе свое имя, ты, наверняка, его уже прочитал. — Она подняла вверх карточку.

— Зое, — так отчетливо повторил Ирвес, как-будто сунул мне это слово под нос, чтобы я мог рассмотреть его со всех сторон. И лишь после этого он с триумфальным видом посмотрел в мою сторону. — Красивое имя. Француженка?

Он засмеялся, а мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы оставаться спокойным. Все потому, что я подумал о мосте, о том, что Ирвес был способен наделать глупостей, просто, чтобы спровоцировать меня. И потому что красный свет светофора постепенно начал угасать перед моими глазами и их заволокло серой пеленой. Так это чаще всего начиналось. Я сжал руки в кулаки так, что ногти вонзились в ладонь. Да, только таким способом можно было выдержать это.

Словно почувствовав мой страх, ее взгляд скользнул ко мне. Моей первой реакцией было спрятаться в тени стены, но потом я понял, что она меня совсем не знала. Все, что она увидит — это молодой парень с черными волосами, в темной кожаной куртке, топтавшийся возле входа в клуб. Может, она примет меня за наркодилера.

— Ты часто здесь бываешь? — спросил Ирвес.

Она перевела взгляд на него.

— Почему ты хочешь знать?

— Никогда тебя здесь не видел.

— Конечно, нет, — сухо ответила она. — Ты же только что отдал мне мое школьное удостоверение, уже забыл? А в клуб пускают только с восемнадцати лет.

Она повернулась и пошла — на север. Я прикусил губу. Север — это плохое направление. По крайней мере, в два часа ночи.

Ирвес смотрел ей вслед, как она большими шагами прошла через островок безопасности, на зеленый свет следующего светофора. Я не знал точно, что он будет делать. Север или юг? Он медленно повернулся ко мне. Раскуренная сигарета улетела в лужу и погасла. Ирвес наблюдал за мной с довольным видом. А я боролся. Серый цвет светофора, участившийся пульс.

"Дыши спокойно" — приказал я себе, расслабив плечи. Ирвес смеялся, как будто удачно пошутил, потом перешел через улицу, направляясь прямо ко мне. Лужа разбилась под его ногой, и тут же снова начала отражать огни города.

— Спокойно, Френч, — сказал он мимоходом. — Ты, правда, думал, что я притронусь к твоей малышке?

— Меня зовут Джил!

Ленивое пожимание плeчами.

— Ну, ладно, Джил. Что теперь? Идешь со мной?

Я покачал головой. Ирвес проследил за моим взглядом в сторону северной части города.

— Делай то, что считаешь нужным, — сказал он. — Но не вставай Морису поперек дороги. Мой тебе совет.

Догоняя Зое, я свернул в темноту подворотни и вскоре нагнал ее. На ней не было куртки, а белая футболка была легко различима среди серости улиц. Отражающие фасады биржи были темными, не пропускающими свет. Окна, как тысячи закрытых глаз. Я старался держаться на расстоянии. Она шла близко к домам и часто оглядывалась. Умело пользуясь тенью, она шла, пригнувшись за припаркованными машинами, если навстречу попадались пьяные и ждала, пока они скрывались за ближайшим поворотом, прежде чем продолжала путь. Она так часто оглядывалась, что вскоре я совсем исчез из ее поля зрения. Видимо, она чувствовала, что ее кто-то преследовал. "Ну, и хорошо, что так!" — мрачно подумал я. Будет лучше, если я напугаю тебя и заставлю идти домой, прежде чем тебя увидят другие!

Но если кто-то из нас двоих и боялся в данный момент, то это однозначно был я.

Зое направлялась прочь от фешенебельного квартала у реки на север, мимо блочных зданий бывших вокзальных залов. Она шла не на электричку. Плохо для меня.

Я занервничал. Мне нечего было делать в этом районе. В поле зрения появился магазин итальянской обуви — граница, которую до сих пор я переступал только днем. Карамельное освещение, украшенные стразами туфли на шпильках. Как стражница на входе в преисподнюю, на лавке перед магазином лежала нищенка. Я разглядел ее взъерошенные рыжие волосы. Я даже знал, что ее зовут Барб. Только Ирвес, который всем придумывал другие имена, называл ее Кассандра, потому что днем она стояла возле биржи и, изрыгая проклятия, говорила о гибели и упадке города. Я надеялся, что она спит или, по крайней мере, до такой степени пьяна, что не заметит Зое.

Однако ее ноздри раздулись, а глаза широко открылись, когда девушка прошла мимо. Зое с таким же успехом могла повесить на себя табличку с надписью "Бегущая". Барб взглядом проследила за ней, но так, что даже не зашуршала газета, которую она даже летом засовывала под пуловер, чтобы согреться. Повезло. Барб считалась мирной, однако у меня не было никакого желания проверить на что была способна эта сумасшедшая предсказательница, когда вставала с лавки.

Я повернул на боковую улицу, обойдя тем самым маленькую площадь с лавкой. И лишь на поперечной улице вновь присоединился к Зое. Мысленно я прокрутил в голове план города: заправка, перекресток, четыре переулка, стройка, район новостроек. Я начал следить за шагами, ступал еще тише. Здесь пересекались районы. Именно на этих перекрестках, нервных узлах города, где люди останавливались, чтобы сориентироваться или остаться на какое-то время. Там, где каблуками с хрустом раздавливали потухшие сигаретные окурки.

Тянущее неприятное ощущение поползло вверх по спине, когда я обнаружил перед планетарием скульптуру из нержавеющей стали. Два небесных тела на орбитах из металлических дуг, переплетясь друг с другом, парили перед лестницей. Здесь начиналась зона Мориса. Я нервно посмотрел на часы, серебристо-желтую, дешевую модель за несколько евро. Такие даже не жалко было потерять. Фосфоресцирующие стрелки показывали без двадцати три — значит, я еще был в опасном промежутке времени.

Девушка прошла мимо планетария и ускорила шаг, направляясь к одному из новых микрорайонов. На стенах были нарисованы монстры и манга-фигуры. Рядом с воротами в подземный гараж принцесса Мононоке сражалась на палках с довольно жирным, мерзким Бэтмэном. У принцессы хотя бы было оружие. У Зое был только я. На ее месте меня бы это не успокоило.

Я замер, краем глаза заметив движение. Из-за угла вышла фигура, маленький, крепкого телосложения мужчина с гладкими, напомаженными черными волосами, перекинутыми на сторону, чтобы прикрыть лысину. Я ни разу с ним не встречался, но знал, что этим мужчиной был Морис — также, как при взгляде на часы я знал, что нахожусь здесь не в свое время. Его тонкие ноги смотрелись смешно на фоне широкой груди и выделявшегося живота. Но ошибку недооценивать внешний вид, я до сих пор совершил лишь однажды. Внешний вид не говорил ничего, совершенно ничего о том, что тебе предстояло пережить, когда такой тип как Морис выходил из тени. В этот момент я был бы рад, если бы Ирвес или кто-то другой побольше рассказал бы мне о Морисе. Тогда мне хотя бы было бы за что зацепиться. Но такого разговора не было.

Он приближался плавными, уверенными шагами. На нем был растянутый спортивный костюм с вытянувшимися коленками. Выброс адреналина заставил мое сердце биться чаще. "Беги!" — шептал мне внутренний голос. "До того как он тебя заметит". Но тогда он заметит и Зое. Она еще не дошла до конца улицы, а только что прошла мимо киоска и до сих пор освещенной автобусной остановки. Морис мог в любой момент заметить ее.

Я поспешно засунул руку в карман куртки, нащупал ключ, громко побренчал им, судорожно соображая, как быстро мне удастся убежать в сторону юга. Морис шел, не поднимая головы, и не ускоряя шаг, но однозначно направлялся прямо ко мне. И тогда я понял, что он уже давно заметил меня. Иногда я забывал, что другие могли намного лучше видеть, слышать и улавливать запахи.

Пять секунд на принятие решения: если я убегу сейчас, он не станет меня догонять, но тогда, возможно, заметит девушку. Если вступлю с ним в конфликт или нападу, Зое обернется и увидит двух дерущихся мужчин. Вполне возможно, что она достанет сотовый и вызовет полицию. И тогда ее уже точно увидит Морис. Он не поймает ее этой ночью. Но поймает на следующую. Или еще на следующую.

Игра в покер на секунды. Я пошел еще медленнее, делая вид, что ищу в куртке сигареты или сотовый, как бы невзначай перешел на другую сторону улицы. А у самого кровь шумела в ушах. Только не смотреть на него.

Не успел я и глазом моргнуть, как Морис уже оказался на углу улицы. Я не слышал никаких шагов.

— Смотрите-ка, — пробурчал он. — У нас гости. — Меня обдало запахом немытой кожи с нотками чего-то резкого и угрожающего. Они прямо так и говорили: "Не тот район. Не то время, не то место, парень".

— Спокойно! — сказал я примирительным тоном и поднял руки. — Какие-то проблемы?

Я видел как блеснули его глаза. Моя спокойная реакция на несколько секунд смутила его, видимо заставив засомневаться в своем первом впечатлении. Он пытался понять, кто я и как ко мне относится, но видимо ему это не удалось. Он не знал меня, не зря ведь я не покидал пределы своего квартала. В эти неопределенные моменты я был для него всего лишь подозрительным типом, уклоняющимся от его взгляда. Я медленно пошел обратно, шаг до следующего угла улицы, еще один.

— Я ищу метро, — сказал я добродушным тоном. — Уже ухожу, мне не нужны неприятности.

Не знаю, что меня выдало. Интонация? Какое-то движение? Или свет неоновой рекламы, отражавшийся в моих глазах?

— Тогда тебе надо бежать со всех ног! — прорычал Морис и пригнулся.

Это было одно из тех мгновений, когда хочется прокрутить фильм назад. Всего двадцать секунд. Мне нужно было напугать Зое, дать ей понять, что ее действительно преследуют, тогда бы она пошла быстрее. Мы бы разминулись с Морисом, и я бы сейчас не попал в эту передрягу.

Наблюдая за Зое через его плечо, я увидел, что она зашла в дом в конце улицы. Это был свеже-отштукатуренный многоэтажный дом напротив автобусной остановки, выглядевший среди старых кирпичных построек как последний здоровый зуб во рту. Я услышал слишком громкое бряцанье ключами, после чего дверь закрылась. Зое была дома. В безопасности. Хорошо для нее.

Плохо для меня. Теперь я видел, сколько всего Ирвес не рассказал мне о Морисе. Черт! Адреналин в крови повысился так резко, что я ощутил жжение в мускулах. Как в замедленной съемке я осознавал, что бросился бежать. Бросив последний взгляд через плечо, я увидел стройку. Рядом с домом Зое несли вахту спящие краны, похожие на стадо металлических жирафов, возвышающихся над глубокими котлованами. Красивая сцена. Вот только это было последнее, что я увидел.

Глава 2 Черное и белое

Бывали времена, когда Зое даже днем не открывала черные шторы. И еще были ночи, в которые мерцание экрана и бормотание из телевизора перекрывали сны и погружали ее, в своего рода, гипноз. Без этого состояния было никак, потому что без телевизора она бы рано или поздно окунулась в собственные сны, где ее ждали одни и те же картинки.

Тем не менее, сейчас, по прошествии трех недель (а точнее говоря, двадцати дней и семи часов), она снова обрела твердую почву под ногами. По крайней мере, при виде Давида во дворе школы, она уже не ощущала это бесконечное, ужасное падение в животе. Ей удавалось держать себя в руках. А если ярость зашкаливала, на помощь приходили танцы. Когда музыка была такой громкой, что вибрировала в диафрагме, Зое закрывала глаза и нечто белое, мягкое и прохладное удаляло все картинки из ее головы. И только от беспокойства, которое она испытывала на протяжении нескольких дней, она никак не могла избавиться. Какая-то непонятная неугомонность и тревога и сегодня не позволили Зое сосредоточиться на работе по математике. Внутреннее беспокойство, заставлявшее ее сейчас барабанить пальцами по бедру, как будто она выпила слишком много кофе. "Я вся наэлектризована", — подумала Зое. Как спринтер перед забегом. Наверное, настало время снова вернуться к тренировкам.

Но в данный момент она не могла себе представить заняться сегодня бегом. Еще свежи были воспоминания о прошедшей ночи. Она вернулась домой около трех часов — со стучащим сердцем и страхом, что на этот раз ключ слишком громко повернется в замке. Перед ее внутренним взором предстал парень с белыми волосами: Ирвес. Наверняка это не его настоящее имя. Она пыталась вспомнить его улыбку, но все, что осталось в памяти, это белые волосы и узкие, миндалевидные глаза, пугающие и очаровывающие одновременно, с бесцветной, как матовое стекло, радужной оболочкой.

Взгляд, направленный только на нее. От этого воспоминания у нее мурашки пробежали по спине. Она нащупала в кармане штанов школьное удостоверение и вытащила его. Немного покрутив его между пальцами, она в двадцатый раз за день открыла его и посмотрела на запись, которую обнаружила только сегодня утром. "Воскресенье: Buddha Lounge" — эти слова были написаны на краю черным фломастером. А рядом номер сотового. На конце смазанная семерка. Эта впопыхах оставленная запись снова вызвала у Зое непрошенные воспоминания: о бесчисленных записках, письмах, которые она сожгла в чашке в одну из своих ужасных ночей.

Быстро убрав карточку, она подошла к окну. Резким движением отодвинула занавески в сторону и начала искать свои спортивные вещи. Прошло какое-то время, прежде чем она нашла их. В комнате многое изменилось. Достаточно, чтобы у ее матери появились две глубокие морщины на лбу. С полок все было убрано. В комнате осталось лишь черное и белое. Белые стены без картин, черные шторы и постельное белье. Гармонию нарушали только цветные игрушечные машинки, разбросанные по кровати и ковру. Рядом с дверью лежали по отдельности пятьдесят пазлов Леона с изображением Питера Пена.

Зое встала на колени, пытаясь выудить из под кровати кроссовки. Как забытые артефакты, они лежали между двумя коробками, заклеенными скотчем. В них лежали остатки ее прежней жизни: фотографии, игрушки с различных городских празднеств, даже затвердевший пряник в форме сердца, купленный во время народных гуляний на парковке возле торгового центра. Ему было шесть лет и он был твердым, как камень. Зое быстро вытащила кроссовки и затолкала их в мешок.

Уже довольно долго включенному телевизору в гостиной вдруг добавили громкости. Какой-то мультяшный монстр пытался перекричать какого-то супергероя. Зое выругалась, бросила мешок на кровать и пошла в гостиную. Ну, конечно, ее младший брат сидел, скрестив ноги, перед телевизором. Нет, он буквально прилип к экрану — с открытым ртом, почти уткнувшись в мигающую поверхность экрана.

— Леон! — напала на него Зое. — Убавь телевизор! Мама хочет еще поспать.

Малыш повернул голову. Каштановые волосы и карие глаза, доставшиеся ему от отца.

— Она же не спит, — проворчал он и снова повернулся к персонажам на экране. Когда Зое подошла к нему, он схватил пульт и затолкал его под толстовку. Это был вызов.

— Отойди от экрана! — отругала его Зое. — Сядь хотя бы на диван и возьми наушники.

— Нет! — крикнул он и упрямо скрестил руки на груди. Пульт выпал из под толстовки, он быстро поймал его и снова засунул за шиворот, задев при этом кнопку. Телевизор переключился на другой канал, где репортер пытался перекричать шум футбольного матча.

— Дай сюда пульт, живо! — приказала Зое.

Леон соскочил с места.

— Нет! — ревел он с покрасневшим лицом.

Зое протянула руку, но Леон ударил по ней.

Ну, все, с нее хватит! Леон выпучил глаза от страха, когда она бросилась к нему и схватила за запястье.

— Отпусти меня, — кричал он так громко, словно она и правда делала ему больно. — Ай! Ай!

— Только попробуй еще раз ударить меня, — прошипела она. В ту секунду, когда и репортер и Леон набрали в легкие воздуха, Зое услышала легкий щелчок. Но прежде чем она поняла, что это за звук, Леон как змея выкрутился из ее рук и толкнул столик возле дивана. Поднос с пустыми кофейными чашками и тарелками с грохотом упал на пол. Повсюду на ковре лежали кексы. Леон подавился от испуга, начал хватать ртом воздух и кричать. От его крика у Зое закладывало уши. По телевизору громко кричал футбольный фанат с разрисованным лицом. В довершение всего в тот же момент раздался звонок в дверь. Зое сделала глубокий вдох, чтобы оставаться спокойной.

Если ее мать спала, то теперь-то уж она точно проснулась. В тот момент, когда Зое устояла перед охватившим ее желанием свернуть Леону шею, ей удалось-таки схватить падающий пульт. Тишина, наступившая после того как она нажала на кнопку и выключила телевизор, была оглушительной. Леон замолчал и уставился на кружку перед ногами. Только что Зое хотела придушить младшего брата, но теперь ей стало его жаль, такой у него был виноватый вид. Ей также стало стыдно за собственное раздражение, внезапную злость и грубость. Ему было всего пять лет, он часто был взвинченным и упрямым. Но это не причина без предупреждения нападать на него. Было бы вполне достаточно просто взять и выключить телевизор. Что же с ней происходит?

Опустившись на колени перед братом, Зое посмотрела на его заплаканное лицо.

— Ничего страшного, — мягко сказала она и провела рукой по волосам Леона. — Все в порядке, львенок. Смотри, тарелки все целые. Ничего не разбилось.

"По крайней мере посуда", — мысленно добавила она. — "Все в порядке Зое, разбитая посуда — это к счастью».

— Но ты же знаешь, что мы не должны шуметь, пока мама спит. Она работала всю ночь и должна отдыхать.

Леон шмыгнул носом, пробормотал что-то и, втянув плечи, вышел из комнаты.

В дверь еще раз позвонили. Зое поднялась и пошла к входной двери.

Паула была единственной девушкой, кому шли лиловые майки для бега, хотя этот цвет совсем не подходил к ее волосам цвета меди. Но Паулу вовсе не волновало, как она выглядела. Зое сомневалась, что по утрам она вообще смотрела, какие вещи брала из шкафа. Однако Паула могла завернуться в клетчатую занавеску и выглядеть при этом так, словно носит дизайнерскую вещь.

— Что у вас случилось? — спросила она, заходя в коридор.

— Все как обычно, — сухо ответила Зое. — Жизнь в сумасшедшем доме.

По Пауле было видно, что она раздумывала над тем, была ли это шутка или нет. Несправедливо было так думать, но Эллен бы не раздумывала ни секунды. Эллен бы просто рассмеялась.

В груди ощущалось нечто неприятное, горячее. Зое судорожно сглотнула, один раз, второй, чтобы избавиться от комка в горле.

— Все в порядке? — спросила Паула. — Тебе плохо? Ты вся побелела.

— Все отлично, — ответила Зое. — Только не начинай обращаться со мной черезчур деликатно.

Паула поправила ленту на голове, защищавшую от пота.

— Я и не обращаюсь, — сказала она, рассматривая белую спортивную одежду Зое. Паула выглядела так, словно у нее было еще что-то на душе, но она молчала. Именно в этом и была проблема Паулы. В ее молчании всегда было много, очень много слов.

— Я знаю, что Давид, возможно, тоже будет на площадке, — сказала Зое, нарушив молчание. — Я видела в расписании, что одиннадцатая играет в пятницу после обеда. Все в порядке. Не волнуйся, я не буду устраивать ему сцен. Я вижу его каждый день, забыла? Все прошло.

В данный момент это действительно было так. Перспектива увидеть на спортплощадке Давида не вызывала в ней ничего, даже никаких неприятных ощущений. Видимо, двадцати дней хватило, чтобы тоска по нему переросла в холодную, сдержанную ярость.

— Хорошо, — растянуто сказала Паула. Зое интересно было знать, действительно ли она производила на подругу впечатление девушки, способной потерять самообладание при виде бывшего парня. Паула посмотрела на наручные часы.

— Без пятнадцати три. Вперед!

Зое забежала в комнату и схватила мешок с кроссовками. Возле двери маленькой комнаты Леона, которую их мать называла "каморкой разбойника", она помедлила и прислушалась. За дверью слышался механический голос рассказчика сказок. На секунду у нее снова возникли угрызения совести, но потом Зое решила, что Леон сам справится. На полпути к двери, она вдруг вспомнила про хаос в гостиной.

— Я сейчас! — крикнула она Пауле, после чего поспешно собрала чашки и тарелки в кучу и поставила их на поднос. Затем Зое собрала разбросанное печенье, и выпрямляясь вдруг заметила какое-то движение у балконной двери, заставившее ее вздрогнуть.

На крошечном балконе стояла ее мать и смотрела на краны. На ней был голубой халат, а волнистые волосы торчали во все стороны. Это была красивая, полная женщина с уставшими после ночной смены в больнице глазами. Послеобеденное солнце накладывало тонкую, золотистую ауру на ее профиль. Зое не слышала, чтобы она проходила в гостиную, что наводило на мысль, что она уже достаточно долго находилась на балконе. Ну, конечно: щелчок, который услышала Зое. Это был замок балконной двери. С балкона она видела все, что происходило в гостиной, тем не менее, просто закрыла дверь и встала с правой стороны так, чтобы ее не было видно.

"Выключила, как программу телевидения», — подумала Зое. — «Переключила на краны". Она чуть не рассмеялась. Побег за стекло. Несколько минут свободного времени. Это был один из тех редких моментов, когда Зое хотелось подойти к матери, чтобы просто разделить с ней момент тишины. Но это, конечно же, было невозможно. Стекло между ними было непреодолимее стены. Зое еще ни разу не переступала порог балкона. По размеру он был не больше прикрепленной к фасаду здания коробки из под обуви. Мысль о том, чтобы выйти на него и почувствовать под ногами высоту шестого этажа, вызывала у нее головокружение.

Было хорошо снова быть в пути. Послеобеденное движение достигло высшей точки, весеннее солнце отражалось на капотах машин. На улице было слишком громко, чтобы разговаривать, а красные светофоры не давали им быстро двигаться вперед. Паула постоянно смотрела на часы. В том, что касалось пунктуальности, с госпожой Талис шутки были плохи.

Зое заметила, что опять нервно барабанила пальцами, на этот раз по мешку с кроссовками. Она огляделась, обвела взглядом окрестности и оторопела. Среди множества людей, ждавших со скучающим видом, когда светофор переключится на зеленый, она заметила движение. Кто-то шагнул в переулок. Она успела заметить только черную штанину, исчезнувшую за углом дома. Странно было то, что этот человек, очевидно, сделал шаг назад, словно хотел быстро скрыться из виду.

— Зое? Что такое? — на ходу крикнула Паула.

Зое резко повернулась и увидела, что светофор переключился на зеленый и люди уже почти перешли дорогу. Она поторопилась догнать Паулу.

— Ничего, — сказала она. — Я просто думала, что за нами кто-то наблюдает.

Спортивная площадка, принадлежавшая школе, но находившаяся от нее на расстоянии нескольких улиц, была не очень большой. И не мудрено, она была оторвана от постоянно растущего города, зажата между стеной, за которой находилась станция погрузки, и задними сторонами двух зданий. Состояла она всего лишь из баскетбольной площадки и узкой беговой дорожки вокруг поля. Никакой зелени. Эстакада, частично видимая с игрового поля, накладывала на него шумовую завесу, а в жаркие дни его накрывало пылью и выхлопными газами. И тем не менее, Зое почувствовала каким знакомым было для нее это место, когда увидела оранжевые тартановые дорожки. Группа, которую госпожа Талис высокопарно называла "Командой марафонцев", разминаясь, стояла в правом конце дорожки. Госпожа Талис увидела Паулу и Зое и махнула, подзывая их к себе.

Зое хотела побежать к ней, однако Паула в тот же момент схватила ее за руку.

— О, нет! — прошептала она ей сбоку. — А она что тут забыла?

Зое достаточно было прислушаться к водовороту чувств глубоко внутри, чтобы понять, что имела в виду Паула. Она молилась, чтобы Паула ошиблась, и посмотрела налево.

Одно дело было видеть Давида каждый день в школе, но совсем другое впервые за долгое время встретиться с Эллен. Эллен, которой вообще здесь было не место. Ни в жизни Зое, ни в этой школе и уж тем более на кромке игрового поля, где баскетбольная команда ждала судью. Было ясно одно: Двадцати дней и восьми часов хватило, чтобы спокойно выносить присутствие Давида, но их было не достаточно, чтобы вычеркнуть из своей жизни Эллен. Сорока дней тоже не хватит. Возможно, не хватит даже ста.

В свете сияющего весеннего солнца, обе фигуры на краю баскетбольной площадки выглядели как одна скульптура, части разных миров, слившиеся во что-то новое, неизведанное. Чудовищное существо, состоящее из двух частей, каждая из которых еще совсем недавно очень много значила для Зое.

— Ты знала, что она хочет посмотреть игру? — спросила Паула.

— Откуда я должна это знать? — ответила Зое. — Ты, правда, думаешь, что Эллен и я еще общаемся?

Ее голос звучал странно, сипло и без эмоций, но, по крайней мере, не дрожал.

— Может, нам лучше уйти? — взволнованно спросила Паула.

— Нет, почему же? — недовольно ответила Зое. Она удивлялась самой себе, что могла так спокойно идти дальше, шаг за шагом, как-будто ничего не произошло. Парочка оторвалась друг от друга, но только, чтобы перевести дух.

Эллен казалось почувствовала, что за ней наблюдают. Она повернула голову, как будто Зое позвала ее, но увидев, чье внимание привлекла, вздрогнула, словно ее застали на месте преступления. По крайней мере, Зое было приятно видеть, как Эллен побледнела и уставилась на нее с открытым ртом.

"А что ты думала? — мрачно подумала Зое. — "Что из-за Давида я уйду из школы и больше никогда не буду появляться в этой части города?"

Они смотрели друг другу в глаза, пока Эллен не покраснела и не опустила глаза. Она смущенно убрала за уши каштановые волосы средней длины. Этот знакомый жест болезненнее всего отзывался в душе у Зое. Связь, которая до сих пор сохранялась между ними, все эти годы, проведенные вместе. Какой смысл было убирать все из комнаты, прятать под кровать пряник с празднования одиннадцатилетия, и сжигать письма Эллен, если при одном только взгляде на нее, у Зое все клокотало в груди. "Соберись!" — приказала она самой себе.

Давид хотел обнять Эллен за плечи и притянуть к себе, но она сделала шаг в сторону и что-то сказала ему. Будучи рассерженной, она как всегда хаотично махала руками. Зое так хорошо ее знала, что каждый жест был для нее как бы словом. В данный момент Эллен была довольно раздражена. Конечно Давид знал, что группа марафонцев из десятой сегодня тоже будет тренироваться на этой площадке. И что были велики шансы, что и Зое появится здесь. Вот только, он не сказал об этом Эллен, и, не подумав, пригласил ее на баскетбольную игру. Это было так похоже на Давида. Какое невезение, Эллен. Ты попала впросак.

Теперь и Давид посмотрел на нее. Давид — блондин в черной тренировочной майке, подчеркивавшей его рост и спортивное телосложение. Тот самый парень, который три месяца назад достал ей металлическую звезду с рождественской ёлки возле биржы. Давид, с которым всего четыре недели назад, она посреди ночи поехала на самую высокую точку в городе, прислонившись щекой к его плечу, в то время как рев его мотоцикла мешал им разговаривать, а ледяной февральский ветер развевал ее волосы. И наконец, Давид, чьи сообщения она удалила двадцать дней назад. Сто тридцать сообщений — "удалить". Она сохранила лишь последнюю смс. Самую немногословную из всех, содержавшую в себе робкое, сухое извинение, превратившее сто тридцать признаний в любви в ничего не стоящие, пустые буквы.

Он поднял руку и помахал ей.

— Идиот! — процедила она сквозь зубы и прибавила шаг. Паула взяла ее под руку. Ее близость хорошо влияла на Зое. Вместе они пошли к группе — это были шесть девушек одного выпуска с Зое и Паулой, стоявшие скрестив руки в ожидании игры. В их глазах Зое прочитала жалость. Добро пожаловать в "До и после фрикшоу". Бывший парень демонстрирует свою новую девушку из школы южного района, а тут заявляется брошенная.

Зое стиснула зубы. Они не дождутся никакого представления. Эллен забрала у нее Давида (или Давид Эллен, трудно сказать, что было хуже), но им не удастся довести ee до слез.

— Прекрасно, что вы все-таки к нам присоединились! — иронично поприветствовала их госпожа Талис, с укором постучав по наручным часам.

Зое пробормотала извинение, выдержав рассерженный взгляд спортивного тренера. Госпожа Талис была высокой, атлетически сложенной женщиной, ее короткие волосы торчали из под повязки как иглы у ежа.

Пока Зое доставала из мешка кроссовки, учительница нещадно разглядывала ее.

— Выглядишь немного уставшей, — заметила она с ноткой в голосе, значение которой Зое не совсем поняла. — Ну, что ж, добро пожаловать назад в команду.

Паула улыбнулась ей, стоя в стороне. Ее веснушки светились в лучах весеннего солнца, легкий бриз раздувал медные пряди ее волос, пока она не собрала их в резинку.

Госпожа Талис обратилась к остальным.

— Десять минут на растяжку, затем два раза по двести для разогрева! Зое, ты для начала все делаешь медленно.

Зое кивнула, поспешно надела кроссовки, присоединилась к остальным и сосредоточилась на растягивании икр. Боль казалась почти утешением. "Не смотри туда", — приказала она себе, но все же затылком чувствовала взгляд Эллен. Ей стоило усилий, больших усилий, оставаться равнодушной и сдержанной! Чтобы успокоиться, она глубоко вдохнула резиновый запах беговой дорожки.

Девушки разминались, готовясь к забегу.

— Вперед! — крикнула госпожа Талис. Зое стартанула, ощущая пружинистость дорожки под подошвами. Ветер еще был прохладным, вызывая мурашки у нее на руках. Паула догнала ее и они побежали рядом, постепенно найдя для себя подходящий, общий ритм. Шаг, шаг, дыхание. Шаг, шаг, дыхание. Первый круг вокруг баскетбольной площадки.

Уже сейчас ей приходилось расплачиваться за долгий перерыв. Неподвижные суставы, быстро уставшие ноги. Зое заставляла себя придерживаться ритма и в какой-то момент ей удалось уловить "кусочек" прежней легкости: это были секунды, в которые она просто бежала, свободная от всех мыслей.

Второй круг. В конце длинной беговой дорожки она увидела в слепившем глаза свете фигуру. Светлая куртка, которую они вместе купили, месяца… два назад? В голове ярко вспыхнуло воспоминание: Эллен, садившаяся после вечеринки на мотоцикл позади Давида. Это прикосновение уже тогда было интимным? Может, они уже тогда целовались? Влюбились друг в друга? Или провели вместе ночь?

Стартовый свисток на баскетбольной площадке пронзил каждую клеточку ее тела. Зое едва не запнулась. Звук от свистка был таким громким, что заболело в ушах. Она озадаченно посмотрела налево. Давид вел мяч, подпрыгнул и забросил его в корзину. Пробегая мимо, Зое представила порядок его движений как некую схему. " Картинка один, название: сто тридцать смс" — "Картинка два, название: говорит, что любит тебя"- Картинка три: Спит с твоей лучшей подругой".

Слишком громко резанули ухо звуки мотора и пищащие сотовые. Как будто ее нервы вдруг лишились защитной оболочки.

— Притормози, Зое! — услышала она предупреждающий голос госпожи Талис. Однако Зое не обращала внимания на жжение в мускулах ног и покалывание в боку. Она оставила Паулу позади, без труда догнала и перегнала двух остальных.

Эллен подошла еще ближе к краю дорожки и крикнула что-то, что Зое не поняла. Слишком громко гудели где-то колеса электрички по рельсам, сигналила и тормозила машина на эстакаде.

Внутри нее словно щелкнула щеколда и произошло нечто странное: беговая дорожка превратилась в одну линию, где не было ни лево ниправо. Подошвы Зое буквально летели по ее мелькающей оранжевой поверхности. С каждым прыжком ее мысли улетали прочь, как будто они были ничем иным как бесполезной бумажной гильзой. Остались лишь ее тело и чистая, холодная ярость. Открытое, незамаскированное чувство. Руки Зое сжались в кулаки, а Эллен превратилась в цель.

Еще семьдесят метров, шестьдесят, сорок… Шаг, шаг, шея. Смотри на ее шею!

— Зое, осторожно! — где-то далеко позади нее крикнула Паула. Быстро приближающаяся круглая тень слева. Зое инстинктивно обернулась, оступилась, но поймала летевший на нее с баскетбольной площадки мяч. Жесткий удар мяча пришелся на суставы пальцев. В прыжке Зое обернулась и воспользовавшись мощностью мяча превратила его в орудие. Эллен раскрыла рот, словно героиня немого кино, обнаружившая, что убийца нашел ее. Неприятный удар, голова Эллен качнулась, волосы разлетелись в стороны и она упала.

Прошла всего секунда, но для Зое время словно остановилось. С холодным интересом она смотрела на Эллен. А сзади, у забора, ей в глаза бросилось другое лицо. Пальцы как у обезьяны, вцепившиеся в решетку. Потрескавшиеся руки с грязными ногтями. У забора стояла нищенка со спутанными, рыжими волосами. Она смотрела на Зое и улыбалась как безумный призрак.

Зое резко вернулась в реальность, выйдя из этого странного, холодного транса. Продолжая бежать, она слышала свое собственное прерывистое дыхание. Раздался свист. Краем глаза Зое взглянула на баскетболистов, прежде всего на Давида, который покинув площадку, бросился к Эллен.

— Ты с ума сошла? — крикнул он. Они как два спринтера бросились к лежавшей на земле девушке. Эллен моргала и в оцепенении ощупывала лицо. У нее шла кровь из носа, а на левой скуле образовалось красное пятно от удара мячом. Увидев подбегающую Зое, она тут же съежилась и защищаясь, прикрыла голову руками. Зое на несколько секунд опередила Давида, перепрыгнула через лежавшую, и побежала дальше. Не по дорожке, а дальше. Промчалась через ворота. «Я что, совсем сошла с ума?» Наконец-то ее подошвы оторвались от дорожки и застучали по асфальту.

Зое не слышала сигналящие автомобили и возмущенные возгласы прохожих, которым она бежала наперерез. Увидев красный свет светофора, она бежала в обход, чтобы не останавливаться и одурманенным взглядом смотрела на проплывающие мимо дома. Но было еще кое что: какая-то тень, бежавшая по боковым улицам параллельно с ней, словно искаженное отражение в зеркале. Когда она бросила быстрый взгляд через плечо, ей показалось, что это был мужчина. В черном тренировочном костюме, занимавшийся пробежкой. Она свернула на длинную улицу, и побежала еще быстрее, насколько позволяли легкие. Когда энергия уже была на исходе, звуки снова приобрели нормальную громкость, а в ноги опять вернулась тяжесть. Грузовик, сигналя, обогнал ее недалеко от планетария.

Зое пошатнулась, и, тяжело дыша, замедлила бег. Она оглянулась вокруг затравленным взглядом, потому что готова была поклясться, что за ней кто-то гнался. Но улица была практически пустой. С колющей болью в боку, она остановилась на углу возле киосков. Она должна была чувствовать себя уставшей, обессиленной, но волнение до сих пор пульсировало у нее в жилах. Может поэтому ее всю трясло. Такое ощущение, что Зое нужно было вылезти из кожи.

В конце улицы возвышался побеленный высотный дом, ей был виден балкон на шестом этаже. Вместе с отрезвлением пришли стыд и ужас. Взгляд Эллен, ее немой крик, кровь. Но, что больше всего пугало, так это триумф Зое после такого сильного удара. Черт, что с ней происходило? Иногда, ночами, она, в самом деле, желала причинить боль подруге. Но ударить ее в реальности? Что бы ни случилось, это была все та же Эллен!

Зое глотала и хватала ртом воздух — а потом разрыдалась. Двадцать дней злости, силы и стойкости, просто смытые слезами.

Какая-то женщина, вытаскивавшая детскую коляску из киоска, остановилась и вопросительно посмотрела на нее. Зое отвернулась, безуспешно пытаясь найти носовой платок. Шмыгая носом, она вытерла его рукавом. И тут же застыла в движении. Сквозь слезы, Зое увидела полного мужчину в растянутых черных спортивных штанах и такой же вытянутой футболке. Он стоял наполовину в тени, прислонившись к лотерейному киоску. На мгновение Зое была озадачена. Невозможно, чтобы это был тот бегун с параллельной улицы. Во-первых, он не производил впечатление тренирующегося человека, во-вторых в отличие от нее он не был запыхавшимся.

— Привет, — сказал он и странным, жеманным движением пригладил прикрывавшие лысину волосы. Зое почувствoвала озноб.

У него были ссадины на костяшках пальцев и красноватого цвета грязь под ногтями. В неподвижных светло-голубых глазах было что-то колючее. Может он принимал наркотики? Мужчина неприятно пах. Это был острый запах пота вперемешку с запахом нестираной одежды.

Зое развернулась и поспешила уйти. "Глупо бежать к дому?" — обеспокоенно подумала она. "Этот парень наблюдает за мной!"

Не услышав шагов за спиной, Зое отважилась коротко взглянуть через плечо, после чего выдохнула. Он исчез. Значит, это просто был какой-то идиот, который от нечего делать приставал к людям. Однако ее по-прежнему не покидало странное ощущение.

Запыхавшись, Зое дошла до автобусной остановки и едва не наступила на что-то, лежавшее рядом с автоматом по продаже проездных билетов. Наручные часы. Серебристые, с желтыми полосками. Сама не зная почему, она нагнулась и подняла их. Продолжив путь, она внимательнее осмотрела находку. Ремешок был порван, но в остальном часы выглядели как новые, если не считать царапины на пластиковом стекле циферблата. Часы остановились ровно за четырнадцать минут до трех. Однако когда Зое щелкнула средним пальцем по корпусу, секундная стрелка дернулась, и, как ни в чем не бывало, продолжила двигаться.

Глава 3 Сарафанное радио "джунглей"

На этот раз все было достаточно плохо. Честно говоря, я проклинал Зое, когда пришел в себя. Попытался открыть глаза. Плохая идея. Я ослеп. Хотел закричать, но это оказалось не так-то просто, когда у тебя ощущение того, что только что выполз из-под катка. Все что мне удалось, это простонать.

— С возвращением, — сказал спокойный голос из "оффлайна". Словно кто-то включил мои чувства и ощущения, я начал четче воспринимать окружающий мир: писк и жужжание, стук клавиатуры. А еще запах подвальной пыли и накалившихся кабелей. Облегчение на мгновение заставило меня забыть о боли в затылке. Я был в безопасности!

— Гизмо? — прошептал я. — Мои глаза…

— Убери тряпку с лица, — последовал сухой ответ. — Но не сильно радуйся, если уберешь лед, онемение прекратится.

Я услышал иронические нотки в его голосе, когда он добавил:

— Готов поспорить, что куда лучше для тебя был бы ожог от обморожения.

Я с трудом сглотнул, медленно переваривая полученную информацию. Мне каким-то образом удалось добраться до Гизмо. По крайней мере, мои рефлексы еще функционировали после стычки с Морисом. Я слабо помнил слегка металлический запах реки. Видимо уйдя от планетария, я отправился на юг. Как я перешел через мост? (Надеюсь, что на мне была одежда!) Но куда более интересным был вопрос, как мне удалось сбежать от Мориса, прежде чем он окончательно разделался со мной.

"Убрать тряпку", — подумал я. Итак, пойдем по порядку. Я осторожно поднял руку, чтобы нащупать нечто холодное, прикрывавшее мои глаза. Пальцы коснулись лба. Ощущения не очень приятные. Либо Гизмо положил мне на глаза изрядно помятую тряпку, либо мое лицо выглядело как помятый мешок с картошкой. Кончиками пальцев я дотронулся до этой холодной и мокрой вещи. Это оказалась завязанная узлом футболка, наполненная кубиками льда. Ну, тогда, у моего лица все еще оставалась надежда. Я осторожно снял ее и поморгал. Перед глазами предстали расплывчатые очертания подвала Гизмо. Там все было в одной куче: его компьютеры "Mac", составленные друг на друга ящики, холодильник. Фосфоресцирующий свет и пыльные стеклянные блоки, за которыми не было видно солнца. Были ли это предрассветные сумерки или я провел весь день в коме? Мне даже не нужно было смотреть на запястье, чтобы понять, что часов на нем не было.

— Который час? — промямлил я.

"Губы: опухшие", — продолжил я свой мысленный список.

Не получив ответа, я повернул голову к нагромождению полок, как попало стоявших вдоль стены. Между ними узкая спина Гизмо и три мерцающих "Мас"-монитора. Коды программирования на среднем, справа и слева канал новостей и одна из пяти городских камер, снимки которой любил просматривать Гизмо. В данный момент на мониторе появилась камера, показывающая небоскребы у реки. Паутина и серый бетон подвала резко контрастировали с хайтек-декорациями. Каждый раз я спрашивал себя, как Гизмо выдерживает все эти частоты и пищащие звуки, и не сходит с ума.

— Скоро четыре часа, — наконец- то, ответил Гизмо на мой вопрос, сосредоточенно стуча по клавиатуре. — Четыре часа дня.

— Черт! — процедил я. — Значит, я пропустил свою смену.

Гизмо напечатал eще одну строчку, после чего повернулся ко мне, крутанувшись на стуле. Каждый раз, глядя на него, я не мог поверить, что он зарабатывал деньги пиратскими копиями и продажей украденных "Мас"-ов. В круглых очках (бутафорских, с простыми стеклами, которые он, вероятно, считал прикольными) и с лицом ученика монастырской школы, он выглядел мечтой каждой тещи. Его хотелось послать погулять на солнышке, купить ему мороженое и оплатить поход к парикмахеру, потому что его светло-каштановые волосы выглядели так, как будто при необходимости, он готов был просто подкоротить их кусачками. По крайней мере, я предполагал, что именно так он и делал. Парень не плохо выглядел, обладал правильными чертами лица и стройной фигурой, но почти всегда носил зеленые, цвета шпината, или бирюзовые рубашки-поло. Тому, кто видел нас вместе, даже и в голову бы не пришло, что нас что-то связывало. Но мы не пытаемся скрывать под одеждой нашу сущность, поэтому она не играет для нас никакой роли. Также как и имена. Я даже когда-то знал, как Гизмо звали на самом деле, но теперь уже и забыл.

— Завтра тоже можешь забыть о смене, — сухо сказал он. — Ты еще не скоро сможешь таскать ящики. Уже заглядывал под одеяло?

"Одеяло" — этo громко сказано. Я лежал на старом, в желто-коричневую клетку диване с мусорки, служившем Гизмо кроватью, под пузырчатой полиэтиленовой пленкой для упаковки электроприборов. Мускулы на шее зажгло, когда я с трудом поднял голову и коснулся подбородком груди. Приподняв пленку, я получил ответ на по крайней мере один из моих вопросов: Я действительно был голым, а по всему бедру простирались четыре, покрытые толстой коркой царапины. В тот момент, когда я взглянул на них, их зажгло.

— Дерьмово, — пробормотал я. И это при том, что Морис не очень-то сильно и схватил меня. Интересно, у него сохранились воспоминания об этом? Может ему это снилось, и он просыпался с довольной улыбкой? Я поклялся себе, что в следующий раз забуду все с самого начала: кодекс, мои собственные законы, просто все. Хотя, с другой стороны, следующего раза я точно постараюсь не допустить.

В порыве необъяснимой паники, я пошевелил ногами вверх вниз и почувствовал облегчение. Никаких растяжений и вывихов. Несмотря на то, что все закончилось удачно, я был чертовски рассержен на Зое и самого себя. Я основательно впутался в эту историю. Рана на ноге означала, что минимум неделю я буду хромать и не смогу ничего делать. К тому же существовала опасность подхватить инфекцию, а это уже были не шутки, если учесть, что у меня не было медицинской страховки. Возможно, я потеряю работу на складах, больше никогда не смогу нормально ходить и…

— Все наладится, — успокаивающе сказал Гизмо. Он также хорошо, как и Ирвес, улавливал настроения и страхи. Но в отличие от Ирвеса не использовал их против кого-либо.

— Как я сюда попал? — задал я вопрос.

Гизмо засмеялся, что случалось не часто. При этом его глаза сузились — золотисто-карие, пронзительные глаза, в которых не было ни следа тени. Я задавался вопросом, как ему удавалось это делать. Спинка его стула заскрипела, когда он откинулся назад и скрестил руки на груди.

— Мне позвонил наш друг Ирвес, — рассказал Гизмо, вытянув длинные ноги. — Было примерно три часа утра. Он как раз направлялся в "Exil" и рассказал мне, что ты "пошел на самоубийство". А сегодня утром, около семи, я думаю, дай-кa посмотрю живой ты или нет. Но твой сотовый…

— Пропал, я знаю, — пробормотал я. Черт. Еще и это! Ну, почему я не догадался спрятать его в какой-нибудь урне для мусора? Чой, наверняка, двадцать раз пытался дозвониться до меня, потому что я не вышел на смену, и сейчас он однозначно взбешен. Мне нельзя было потерять эту работу. Было не так много начальников, которые принимали на работу людей без документов. "Обзавестись новым сотовым", — добавил я в свой мысленный список. — "Позвонить Чойю". "Покориться и смириться".

— Мне так и так нужно было сегодня ехать на фургоне на север, — продолжил Гизмо, — а на обратном пути я решил, на всякий случай, посмотреть на мосту. Угадай, кто там забрался в укрытие?

Он многозначительно поднял брови.

Я еще сильнее стиснул зубы.

— Спасибо, что взял меня с собой, — хрипло ответил я. Странно: хотя я никак не мог повлиять на потерю сознания, мне было стыдно. В тысячный раз я задавался вопросом, как это переносили другие. Конечно, наверное, я должен был гордиться тем, что своими силами выбрался из зоны смерти. В памяти мелькала какая-то картинка, что-то, что я увидел перед тем как отключиться. Но как я не старался найти ее, опять находил только чувство страха. Симптом без причины. Кроме того, я даже не хотел представлять себе, как выглядела спасательная операция Гизмо на мосту. Может это от него у меня синяки на руках. Гизмо был значительно сильнее, чем выглядел на первый взгляд. В определенной степени, я даже был рад, что ничего не помнил: как меня возили по городу голого, завернутого в полиэтиленовую пленку, среди краденого товара в фургоне. "Опускаться ниже уже просто некуда, Джил", — удрученно подумал я.

— Надеюсь, девушка стоила всей это операции, — заметил Гизмо. — Хотя я до сих пор не понимаю, что все это было. Ты не можешь быть рыцарем в белых доспехах. Если другие поймают ее, значит, так тому и быть.

Я громко втянул ноздрями воздух. До сих пор у меня просто было плохое настроение, но теперь я был в ярости. Это была опасная, тупая, пульсирующая ярость, к которой я вновь и вновь протягивал руки, хотя и знал, что могу обжечься.

— Как хорошо у вас работает сарафанное радио, — прошипел я. Только что я думал о том, что мне нет никакого дела до Зое, но сейчас меня снова охватило беспокойство за нее. По крайней мере, именно благодаря мне, она могла спокойно спать прошлой ночью, а сегодня утром встать и продолжать жить своей жизнью, как в любой другой день. Уже примерно пять месяцев я знал насколько это было ценно. И все-таки, я был рыцарем в белых доспехах, именно так!

— Не втягивай ее, — раздраженно пробурчал я. — Это мое дело.

— Твое дело? — лаконично ответил Гизмо. — Позаботься лучше о себе.

— Каждый за себя, — с горечью пробормотал я. — Никто за всех.

— Успокойся, Джил, — примирительно сказал Гизмо. Он спокойно встал и подошел к стиральной машинке и сушилке, стоявшим в углу. Гизмо двигался совершенно бесшумно и плавно. Его плавные движения, так мало подходившие к его невзрачному внешнему виду, вызывали недоумение прежде всего у женщин. А он даже не пытался скрыть их. Какое-то мгновение я даже горячо завидовал ему, в том числе за его беззастенчивость и бесцеремонность. Его устраивала жизнь такой, какой она была. Его не волновало все это дело, оно было лишь преимуществом в его сделках. Деньги были не так уже важны для Гизмо, их у него было более чем достаточно.

Для него была важна лишь охота. Не все из нас становились преступниками, но он был одним из тех, кто умел искусно использовать свои органы чувств как средство для достижения цели. Быть тише и быстрее противника, а также намного лучше видеть и слышать, чем он, имело свои преимущества. Хотелось бы верить, что он забрал меня с моста только потому, что я ему нравился, но шанс, что это было так, равнялся пятидесяти процентам. И еще пятьдесят процентов, что дело было в адреналине и риске, что в любой момент могла появиться полиция. Он уже предлагал мне несколько работ, но так низко я еще не пал. Я еще цеплялся за нормальное существование человека. Может это возможно. Черт побери, это должно быть возможно! В любом случае, я отказывался верить во что-то другое.

Я выругался и отбросил пленку. В этот момент я ненавидел даже уголовника — самаритянина Гизмо, я ненавидел весь мир.

— Дай мне уже телефон! — сказал я не особо дружелюбно. — Я должен позвонить шефу и сказать, что не смогу придти.

Гизмо и глазом не моргнул.

— Посмотри в верхнем ящике, — только и сказал он. — Красный должен быть заряжен и с деньгами на счету.

Три метра до стола. Я поджал губы и "скрипя" мускулами встал с дивана. Правая нога ответила на напряжение жгучей, колющей болью. Перенеся вес на левую ногу, я смог более или менее стоять. Мои нервы были на пределе. Жужание и писк приборов отдавались в голове и сводили с ума. Я взглянул на зеркало, висевшее над крохотной раковиной рядом с сушилкой.

— Сделай себе одолжение и не смотри туда, — сказал Гизмо, не сводя взгляда с груды белья, в которой копался. — Сможешь самостоятельно дойти до стола?

Я с упорством кивнул и, прихрамывая, продолжил путь.

— О, господи, — покачал головой Гизмо. — Только посмотри на себя. Что вообще на тебя нашло?

В голове тут же как вспышка возникло нежное лицо Зое. И другое лицо, встроенное в череду расплывчатых картинок, которые мне очень хотелось забыть. Я бы все отдал, чтобы погасить в голове это воспоминание.

— Я не жду твоего понимания, — хрипло ответил я. — Тебе же все по барабану, пока ты можешь жить своей жалкой гетто-жизнью.

Гизмо вытащил из кучи одежды широкие джинсы, подошел к столу, бросил их мне и сам открыл ящик, опередив меня. Лишь по его энергичным движениям я понял, что он постепенно начинает злиться. Отвертки, диски, кабели и сотовые — все это резко полетело вперед, когда он открыл ящик и, словно волна из пластика и металла с грохотом ударилось о край ящика. Я вздрогнул от этого звука.

Впереди в ящике лежали свернутые и перевязанные резинкой купюры. Четыре или пять свертков на общую сумму минимум тысяча евро. Деньги уже давно не играли никакой роли для Гизмо. Рано или поздно у всех нас будет так. Вещи, определяющие человеческую жизнь, становятся неважными. Тогда и диван со свалки будет также хорош, как дизайнерская кровать или лавочка в парке. Поначалу мне было жалко таких людей как Барб, но это прошло. Чтобы сожалеть, нужно страдать вместе с тем, кто страдает. Но Барб не страдала. Напротив.

Саркастически улыбнувшись, Гизмо взял поцарапанный сотовый, принадлежавший бог знает кому, и протянул его мне. Взяв его, я заметил, что у меня были темные от сажи и густой смазки пальцы. Гизмо, кажется, заметил, как я судорожно пытался найти в памяти какое-то воспоминание, запах, прикосновение, что-нибудь.

— Все еще в поиске, Джил? — сказал он и посмотрел мне в глаза. — Я могу только повторить: Прекрати спорить. Прекрати делать вид, как будто ты можешь что-то изменить.

— Я знаю, что не могу этого изменить, — резко ответил я. — Но я не хочу жить так как…

Я вдруг замолчал.

— Как я? — Гизмо пожал плечами. — Тебя никто и не заставляет. Но это как с плаванием: Не будешь сопротивляться, останешься на поверхности. Будешь противиться волнам, рано или поздно утонешь.

На экране новостного канала оператор навел камеру на репортера, стоявшего на мосту в лучах дневного солнца. Позади него стояла группа людей в зеленых пуловерах и шляпах и махала пивными бутылками.

— В честь празднования дня Святого Патрика, река впервые в истории города окрасится в зеленый цвет, — рассказывал он. — Самым знаменитым примером празднования этой ирландской традиции в день Святого Патрика, является река Чикаго. Для окрашивания воды у нас тоже используется Уранин. — Камера показала несколько лодок организации по оказанию технической помощи, которые плыли вверх по течению с химическим веществом на борту. А сзади ряд домов на реке. Во всех окнах высотных домов стояли люди, смотрели это представление и смеялись.

Я сглотнул. Нормальная жизнь проходила мимо меня с пометкой "Live".

— Для тебя это совсем ничего не значит? — тихо спросил я.

— Не-а, — сказал Гизмо. — Для чего? Почему меня должно интересовать, почему это случилось именно со мной — или с тобой? Это все вопросы, на которые нет ответа. Но как по мне, то лучшего и не могло произойти.

— Лучшего! — Я презрительно выплюнул эти слова. — У тебя вся спина в шрамах, я видел. Это что, правда, лучшее, что могло произойти в твоей жизни?

— Может и так, — сказал Гизмо с таким серьезным видом, что я в очередной раз задался вопросом, не смеется ли он тайком надо мной. — Раны заживают. Это служит уроком.

Хорошо, он действительно говорил серьезно. Писк и жужжание приборов стало громче. Я сделал глубокий вдох. Вот оно снова: вспышка в голове. Что-то связанное с Морисом. Я видел это совершенно отчетливо.

— Слушай, философ, — терпеливо продолжил Гизмо. — Научиться кодексу можно только на собственной шкуре. Это как родиться и умереть. Это не лучшая или худшая жизнь. Это новая жизнь. Окончательная. Другой у тебя не будет!

Теперь у меня и правда возникло желание взять один из мониторов и бросить его об стену.

— Вы вообще сами слышите, что говорите — ты и Ирвес? — резко ответил я.

О, да, моя окончательная жизнь. Ты заходишь на территорию другого, и жалеешь об этом. Ты неизбежно учишься смотреть и воспринимать. Ты учишься тому, что тебе никто не поможет, если ты попадешь в беду. Ты учишься спасаться бегством и делаться невидимым. Учишься быть одиноким. Без Гэзель и ее детей. Без…

— Закон джунглей, — сказал Гизмо, словно прочитав мои мысли. Мне осталось только заплакать. Чем слабее я был, тем отчетливее чувствовал фантомную боль в том месте, где еще пять минут назад была жизнь.

— Забудь, — стиснув зубы, выдавил я.

Гизмо раздраженно фыркнул.

— Слушай, Джил, — недовольно сказал он. — Ради бога, иди, бросайся под ноги Морису. Дело твое. Если хочешь закончить как Рубио — пожалуйста! Может именно это тебе нужно, чтобы ты, наконец, успокоился. Ну, разве не хорошо?

Я пытался не слышать язвительную иронию в его голосе. Но самое смешное заключалось в том, что он угадал. Я действительно иногда подумывал о том, каково это, хотя бы на час заполучить свободу Рубио. Когда он появлялся на улице, с ним обращались как с невидимым. Никто не переходил ему дорогу, никто не нападал на него. Уважение это было или презрение, я еще не выяснил. Он постоянно сидел у окна своей комнаты и не спускал глаз с улицы, хотя там не на что было смотреть. Когда-то — даже Ирвес ничего не знал об этом — его территория стала нейтральной зоной. Каждый быстро пересекал ее не решаясь посмотреть наверх, на Рубио, хотя Рубио уже не мог защищать свою зону. Такие как мы, попадая в инвалидное кресло, становятся просто напросто бесполезными.

Мои руки дрожали, когда я попытался надеть джинсы, чтобы не упасть при этом. Рука, державшая джинсы, из-за грязи выглядела темнее, чем когда-либо. Два ногтя были сломаны. Под другими образовалась темная корка. Сажа? Надеюсь всего лишь сажа. Во рту скопилась слюна, и мне с трудом удалось подавить тошноту.

Я вспомнил белую кожу Зое. Девочка из снега. Она ничего не подозревала, просто жила. И не знала, что ее обычные заботы и переживания были ничто по сравнению с тем, что с ней могло случиться в городе.

— Перестань думать о девчонке, — немного дружелюбнее сказал Гизмо. — Так это не работает.

Думаю, именно в этот момент я решил послать "джунгли" к чертовой матери.

— Я решаю, как это работает, — ответил я.

Гизмо неодобрительно наморщил лоб, но на этот раз оставил свои нравоучения при себе.

Я выругался, натянув джинсы на бедра. Они были достаточно широкими, но, тем не менее, я не смог предотвратить трение материала о поврежденную кожу, отчего ее тут же зажгло. Когда Гизмо протянул мне одну из своих ужасных зеленых футболок-поло, я фыркнул. Моя черная кожаная куртка была новой. Даже не хотелось думать о том. в какой канаве она теперь лежала.

— У тебя нет другой?

Гизмо указал на сюжет по телевизору.

— Счастливого дня Святого Патрика!

Оранжевое пороховое облако раздулось в речной воде, оторвалось от нее и под аплодисменты и восторженные возгласы людей на берегу, сменило цвет на фосфоресцирующий зеленый.

— Идеальная маскировка в толпе одетых в зеленое людей, — отметил Гизмо. — А по лицу, ты сегодня вообще сойдешь за ирландца, — улыбаясь, добавил он.

С хмурым видом я взял футболку и попытался натянуть ее через голову, не задевая опухшее лицо.

"Ушиб ребер", — добавил я еще один пункт в свой мысленный список. "Ужасная мышечная боль в плечах".

Когда немного погодя, я подвернув джинсы хромал по двору в сторону улицы, мне казалось, что я был похож на клоуна. Я повернул на юг, стараясь держаться в тени домов. Ничего другого мне не оставалось, потому что время от времени приходилось опираться на стену. Четверо подвыпивших парней в зеленых рубашках и дурацких шляпах в виде клеверного листа приняли меня за одного из них и свистели вслед.

С реки подул ветер, принеся с собой шум парада в честь дня Святого Патрика, двигавшегося из района на реке в сторону главного вокзала. К этому присоединилась музыка из пивных, ирландские скрипки и быстрые басы. Невыносимо. Только бы уйти подальше от всей этой суеты! На остановке "Музей искусств" я остановился, закрыл глаза и попытался сориентироваться. Была почти половина пятого. В это время на этой территории было безопасно для меня.

Только номер семь (лысый продавец уличных газет за углом), мог доставить неприятности. А в моем состоянии я не должен был ввязываться ни в какие игры. Нет, лучше было сразу скрыться на нейтральной территории и проехать пять остановок на электричке до моего квартала. Одно плохо, у меня не было денег. Без особых надежд, я засунул руку в карман джинсoв и в самом деле нашел там купюру. Вероятность того, что Гизмо не случайно забыл ее в джинсах, а специально подсунул мне, как всегда была 50:50.

Не знаю, сколько людей таращились на меня в электричке. При тусклом освещении вагона я мог видеть свое отражение в стекле. Гизмо был прав: есть такие отражения, которые лучше бы не видеть. Я представил, что бы сказала Гэзель насчет моего вида. Была бы она вообще в состоянии понять, что со мной — с нами — произошло?

Моя квартира, если ее можно было так назвать, располагалась за автостанциями, там, где дешевые комнаты и никто не требует с тебя паспорт, если ты расплачиваешься за квартиру наличными и на руки. Мне даже вдвойне повезло: я получил крошечную квартирку под крышей, только потому что нравился домовладелице. С крыши можно было видеть большой автосалон, а за ним высотные дома на реке. От метро до дома было не так уж далеко, но я был так обессилен, что мои мысли уже смешались с предвестниками галлюцинаций.

В этой местности ничто не напоминало о праздновании дня Святого Патрика. Никаких зеленых флагов и лент, никакой громкой музыки из окон. На ходу я достал чужой телефон и набрал стандартный код Гизмо. Раздался резкий звук включившегося телефона. Опустив голову, я ковылял по вымощенному голубиными испражнениями внутреннему двору, размером не больше почтовой марки, к почтовым ящикам. Болты на креплении моего почтового ящика шатались так, что его запросто можно было приподнять сбоку. В маленьком отверстии в стене, откуда я удалил строительный раствор, лежал мой ключ. Я никогда не носил его с собой. Однако мне постепенно нужно было взять в привычку откладывать деньги кое-где в городе.

Держа ключ в руке, я со стоном прислонился к стене дома и поднял сотовый до уровня опухших глаз. Важные номера были у меня в голове, трудность заключалась в том, чтобы набрать их. Я пытался не смотреть при этом на свои ногти.

— Господин Чой, — ответил строгий голос. Я не имел ни малейшего понятия, как моего шефа звали по имени. Даже, когда он представлялся официально, то говорил только: — Я господин Чой из Пусан. — Как будто в каждом корейском городе был только один человек с таким именем и каждый должен был воскликнуть: "Ах, это Вы!

— Господин Чой, это Джил…

Продолжить мне не удалось. На меня обрушилась волна проклятий, начиная с того какой у меня сомнительный характер и заканчивая моим мрачным будущим, где я был наркозависимым безработным, живущим на помойке за городом. (В его представлении, каждый моложе двадцати был наркоманом). Господину Чою удавалось сделать так, что его тон звучал по-хамски. А громкость, с которой он орал в телефон, окончательно добила меня. Пришлось держать сотовый на расстоянии, чтобы хоть как-то выносить пульсирующую головную боль.

— Меня избили, — объяснил я, как только Чой замолчал, чтобы набрать в легкие воздуха. Наконец-то, он оторопел. Секунда паузы была бесконечно приятной.

— Полиция? — последовал недоверчивый вопрос.

Я чуть не рассмеялся. Чою всегда было ясно, кто был на стороне темных сил.

— Нет… парочка пьяных.

— Ты их спровоцировал, да?

— Нет, господин Чой! Я просто был не в то время не в том месте. Не повезло. Я бы Вам позвонил сегодня утром, но был без сознания, к тому же эти типы украли у меня сотовый.

Наступила пауза, достаточно длинная, чтобы бросить монетку. Наверное, он это и делал. Выкинуть его или нет? А может он проверял на дисплее номер, действительно ли он был другой. Я сглотнул, напряженно выжидая, а мысленно уже находился в поисках другой работы.

— И когда ты окончательно придешь в себя, чтобы снова работать? — он так внезапно крикнул мне в ухо, что я вздрогнул. Может мое неясное произношение убедило его в том, что я говорил правду. Почти правду.

— С середины недели… по крайней мере, я надеюсь, — пробормотал я. Мимо входа во внутренний двор прошла женщина. Даже на расстоянии десяти метров ветер донес до меня аромат ее дурманящих, тяжелых, лавандовых духов. Каждый удар каблука об асфальт звучал как выстрел, отзывавшийся болью в черепе. Она не сочеталась с этим кварталом. Здесь люди ходили в магазин в бигудях и в потрескивающих синтетических спортивных штанах. Она напротив была одета в коричневое деловое платье, украшенное дорогим, зеленым как День Святого Патрика, шелковым платком. Клак — клак-клак…

— Либо ты приходишь во вторник в утреннюю смену, — раздалось с другой стороны провода, — либо не приходишь вообще.

Но этого я уже не слышал. Как не слышал и щелчок, когда Чой положил трубку. Вспышка в голове, вернувшая меня в прошлое, настигла меня так внезапно, что я словно раненый, хватал ртом воздух, а пульс начал зашкаливать. Клак-клак эхом отзывалось в голове. И вот, я вновь оказался возле дома Зое.

Это был всего один эпизод: ясная ночь. Тот момент, когда меня ударили об стену, и я увидел как мои часы, как будто в замедленной съемке слетели с руки. Оторванные куски кожаной куртки, которые я в прыжке смахнул с плеч, прежде чем Морис нанес мне удар во второй раз.

— Самые маленькие станут самыми большими. — Когда-то это в шутку сказал мне Ирвес. Но все происходившее здесь была вовсе не шутка.

Я видел две фигуры: маленького, крепкого мужчину со смешными тонкими ногами и тень, его настоящее обличье. Сумасшествие.

"Триста", — предположил я. А может еще тяжелее.

В те секунды, растянувшиеся в вечность, я наблюдал за тем, как моя рука с пальцами, согнутыми в когти, ударила его по плечу и челюсти. Значит под ногтями был не закопченный жир. В памяти возникли высотный дом, краны, припаркованные автомобили, и справа — промелькнувшее движение! Я повернулся и ощутил зубы, задевшие коленную чашечку и не впившиеся в нее только потому, что я инстинктивно упал и перекатился на другую сторону. Быть маленьким и подвижным имело свои преимущества.

Возвращение в прошлое прервалось так же внезапно, как началось, оставив меня тяжело дышащим и со стучащими зубами. Шок от осознания наступил только сейчас. Черт, коленная чашечка! Я даже не осознавал, насколько мне повезло. Кодекс кодексом, но этот чертов мерзавец прокусил бы мне коленное сухожилие, если бы я дал ему шанс сделать это!

— Вам нужна помощь? — я поднял голову. Стук каблуков стих, женщина стояла у входа на задний двор. Цвет ее слегка затонированных дизайнерских солнцезащитных очков идеально сочетался с цветом волос. Каштановые блестящие волосы до подбородка со строгим пробором. Она выглядела как из рекламы. Образ довершал без сомнения дорогой парфюм, от которого у меня жгло слизистую носа.

Я не сводил с нее глаз, как безумный.

— Вы… ранены, — почти смущенно сказала она, как будто обязана была объяснить, почему заговорила со мной. Хотя она, самое позднее, сейчас должна была заметить, что мне еще не было восемнадцати, женщина продолжала обращаться ко мне на Вы. Она указала на мою ногу. Я сглотнул и посмотрел вниз. Одна из царапин опять кровила.

— Все в порядке, — хрипло сказал я, отвернулся и резко воткнул ключ в замок. Каким-то чудом он не сломался.

Мне было проще заползти вверх по лестнице, используя руки и ноги. После духов меня ожидала следующая пытка: в нос въелся запах лимонного моющего средства и старого линолеума. И только на самом верху мне стало лучше. Мои руки дрожали, когда я открыл дверь и проковылял в квартиру, где меня окружил знакомый запах пыльного дерева, голубиных перьев и бумаги.

Я оставил окно открытым. От сквозняка шуршали бесчисленные листы бумаги, прикрепленные к стенам. Начерченный карандашом план города оторвался от стены и плавно опустился на пол. Я осторожно снял одежду Гизмо и опустился на деформированный пол под окном. Наконец-то, в безопасности! Было так приятно закрыть глаза и ощутить холодный весенний ветер, обдувающий спину.

Я должен был предупредить Зое, но слишком устал, чтобы что-то предпринять. Нужно было поспать. Опять зашуршало. План города, лежавший передо мной на полу, сквозняком отнесло в сторону двери. Заштрихованные временные зоны, чертежи множества пересекающихся районов, а на краю каракулями написаны хaрактеристики. Наброски лиц, сделанные карандашом, а рядом имена, все под номерами. У многих, чьих имен я не знал, были просто эскизы и номера.

Номер 3: Седовласая женщина восточной внешности, постоянно носящая с собой одни и те же книги и, несмотря на возраст, делающая вид, что все еще учится.

Номер 8: Женщина в клетчатой цирковой куртке, жонглирует у больницы за несколько центов.

Номер 11: Бездомный с длинными светлыми волосами, бродящий в той части города, где расположены рестораны.

Всего их было четырнадцать человек. И множество вопросительных знаков.

Номер 12: Морис.

Опасность: 6?

Возраст: 45–50?

Рост:?

Жилье: Северная часть города?

Часы: ночная активность. С 23 часов до приблизительно трех часов — от планетария до района новостроек. С трех часов утра — биржевой квартал, часто у реки. Одиночка, любит воду. Терпит Рубио (ясно), Барб?

Тень:?

Я притянул план к себе и поднял обгрызанный карандаш, лежавший под окном. Я так усердно зачеркивал шестерку, что острие карандаша почти проткнуло бумагу.

Опасность: 10!!! коряво исправил я дрожащими руками и обвел число еще три раза.

Рост: примерно 3,40

Вау! Но это действительно было так.

Некоторое время я пытался побороть сковавшее меня ощущение опасности, прежде чем стер знак вопроса и печатными буквами написал: пантера тигрис алтаика.

Глава 4 Женщина из стекла

Зое поняла, что это была Паула, еще до того, как мать повернулась к ней с трубкой у уха и губами произнесла ее имя. Зое покачала головой. Мать скривила рот и большим пальцем прикрыла отверстия микрофона.

— Она говорит, что обязательно должна поговорить с тобой, — прошептала она.

— А я говорю: меня нет, — пробормотала Зое.

Ее мать раздраженно закатила глаза и отвернулась.

— Она позвонит тебе завтра, дорогая, — мягко произнесла она в трубку. — Да… да, конечно, я ей передам. — Она положила трубку, бросила телефон на кухонный стол и скрестила руки на груди.

— Что случилось? Вы что, вчера поссорились?

— Я тебе уже три раза сказала, что позвоню ей, — ответила Зое. — Уже завтра. Тоже самое я ей написала по электронной почте.

— Сегодня или завтра, как будто есть разница, — ответила мать. — Не будь такой упрямой, Паула в самом деле очень милая девушка.

"Милее, чем моя проблемная дочь", — добавила Зое про себя. Но, наверное, было несправедливо приписывать матери такие мысли. Она просто волновалась, на ее месте Зое, возможно, думала бы также. А если бы ее мама знала, что дочь не только была упрямой, но и не гнушалась применять грубую физическую силу и вообще сходила с ума, то душевная организация Паулы была бы ее самой незначительной проблемой.

— Как бы то ни было, она просила передать, что встречается с парочкой друзей из твоего класса в "O’Reilly’s", если у тебя вдруг возникнет желание прийти туда, — продолжила мать. — Они смотрят парад на реке. И… она сказала, что вчера забрала твою обувь. Ты, видимо, забыла ее на спортивной площадке?

Зое не смогла предотвратить прилив крови к щекам. В одну секунду у нее вновь возникло ощущение, что в груди что-то сжалось. Она поспешно склонилась над уже полным рюкзаком Леона и затолкала в него его кофту с капюшоном и три пары свернутых в шарики носков.

— Да, — пробормотала Зое. — Оставила ее там. Там была… суматоха.

— Это случайно не связано с Давидом? — продолжала выпытывать мать.

— Да оставь ты меня в покое с этим Давидом! — взволнованно сказала Зое.

Мать лишь приподняла брови и молчала. По крайней мере, сегодня она не завела свою старую песню о ценности старой дружбы и о том, когда же мы, наконец, помиримся с Эллен. "Как будто мы были в четвертом классе и дрались куклами Барби, пытаясь поделить Кена", — угрюмо подумала Зое.

Происшествие на спортплощадке проплыло перед глазами как фильм, который Зое безуспешно пыталась проанализировать. Со вчерашнего дня беспокойство только усилилось. И если быть честной, при каждом телефонном звонке Зое тайком надеялась, что это была Эллен. Эллен, которая возмущенно крикнет ей:

— Что, черт побери, это было?

Но Зое слишком хорошо ее знала.

Игрушечному зайцу Леона уже не было место в рюкзаке, но Зое давила изо всех сил, и все-таки запихнула его в боковой карман. С сомнением глядя на раздувшийся рюкзак, мама заметила:

— Иногда у меня возникает подозрение, что ты хочешь избавиться от Леона.

— А ты нет? — ответила Зое. — Он же маленький монстр.

Мама, по крайней мере, отреагировала на шутку и засмеялась. Она была симпатичной, когда смеялась. Зое понимала, почему она нравилась пациентам и они охотно готовы были поговорить с ней по душам. Иногда ей тоже этого хотелось, но, по какой-то непонятной причине, это было невозможно. У ее матери было достаточно других проблем.

— Во сколько Фабио заберет завтра Леона, мама?

— Уже в половину девятого. Он хочет выехать пока автобан пустой. А в пятницу, в пять часов, привезет его обратно.

Мама, конечно, говорила только о Фабио. Зое не стала спрашивать, куда отец Леона и его новая подруга отправятся в отпуск с ее братом. Мама взяла нож и начала резать овощи. Сегодня, как и каждую субботу, у них будут спагетти — с томатным соусом для Леона и с томатным соусом с чесноком, базиликом и чили для "больших".

— Кстати, я поменялась с Марией и сегодня пойду в ночную смену вместо нее, — непринужденно продолжила мама.

Зое вздрогнула.

— Значит, мне придется сегодня ночью остаться с малышом? Я хотела уйти сегодня вечером!

Мама приподняла левую бровь.

— С Паулой? — иронично сказала она. — Прости, золотко, но сегодня тебе придется остаться с малышом. По-другому никак.

Она с сожалением покачала головой, при этом из хаотично собранных наверх волос, выбилась прядь светлых волос.

Зое фыркнула и, скрестив руки, откинулась назад. Она весь день с нетерпением ждала ночи, а тут такое!

— В последнее время у тебя одни ночные смены, — недовольно сказала она. — И завтра тоже! А потом ты еще удивляешься, что ничего не успеваешь и постоянно чувствуешь себя уставшей!

Мама засмеялась.

— Ты так волнуешься? — вздохнув, сказала она. — Да, ты права. Но это только один раз. Следующая суббота целиком твоя, обещаю!

Следующая суббота прозвучало как следующий год. Уже сейчас у Зое возникло ощущение, что ей нечем дышать в квартире.

— Честно говоря, это даже хорошо, что ты сегодня останешься дома, — продолжила мама. — В городе сейчас суматоха, да еще все эти пьяные! В прошлом году к нам привезли двух подростков, пострадавших в поножовщине. Они были ни в чем не виноваты. Просто оказались не в том месте…

Зое почти не слушала ее. Воздух вдруг стал тяжелым и густым, как дым. Она подошла к окну и открыла его. Несмотря на то, что была суббота, в кухню проникал невыносимо громкий звук перфоратора. Тем не менее, от свежего воздуха ей стало лучше. Опираясь на подоконник, Зое смотрела на кран, раскачивавший над стройкой штабеля металлических стержней. При этом ее взгляд упал на пожарную лестницу, ведущую от этажа к этажу к плоской крыше дома — пережиток прошлого, со времен до восстановительных работ.

На ступеньке сидел дрозд и, склонив голову, рассматривал Зое. Потом, словно его что-то испугало, он улетел прочь. Зое вернулась в комнату и опустилась на стул. Мама взяла помидор и разрезала его на восемь частей. Зое, в который раз, отметила, как осторожно мама обращалась со всем, что попадало ей в руки. В ее движениях чувствовалась грация. "Как женщина из стекла", — подумала Зое. Твердая, но хрупкая. На нее сложно было по-настоящему сердиться.

— Ах, да, есть еще кое что, — сказала мама, не отрывая взгляда от овощей. — Вчера мне позвонил доктор Рубио.

Зое насторожилась, сама не понимая почему. Доктор Рубио раньше был врачом в больнице, в которой мать Зое работала медсестрой. Он жил на улице Линденплатц, недалеко от клиники. Время от времени, мама Зое помогала ему по хозяйству или делала покупки. Как говаривала мама, это были "легко зарабатываемые деньги". Подработка, на деньги от которой она оплачивала детский сад для Леона.

— И что? — спросила Зое. — Чего он хотел?

— Я… должна завтра зайти к нему.

— Что? В воскресенье?

Мама слегка улыбнулась и кивнула.

— Всего начас, — извиняющимся тоном сказала она. — Мне нужно помочь ему сделать перестановку в комнате, он хочет поставить кровать к окну.

— Ты же не носильщик мебели. Мне пойти с тобой?

— Ты прекрасно знаешь, что он не терпит у себя в квартире никого, кроме меня. Нет, я просто загляну к нему после смены. Вот только… меня не будет, когда Фабио приедет завтра утром забирать малыша.

Зое простонала.

— Значит ты не хочешь видеть Фабио, а я должна все это расхлебывать! Вы опять поругались? Из-за алиментов? Или… из-за новой девушки Фабио, которая хорошо ладит с Леоном?

— Погоди-ка, — резко прервала ее мать. От ее усталости не осталось и следа, глаза сверкали. — По-другому никак, понятно?

— Ты же сама в это не веришь, — раздраженно ответила Зое. — Ты намеренно увиливаешь от встречи с Фабио. А мне опять придется быть посредником между вами.

Лезвие ножа сверкнуло в воздухе, когда мама резко повернулась. Атмосфера изменилась так внезапно, что Зое физически ощущала холодок, пробежавший между ними.

— Полегче, девочка! Не надо вымещать на мне свое плохое настроение! Я не намерена терпеть твои выходки, только из-за того, что у тебя любовные страдания!

— То, что ты не хочешь видеть отца Леона, это не моя проблема! — парировала Зое.

Ее мать, действительно, была словно из стекла: хрупкая, как разбитое стекло, но с такими острыми краями, что к ней опасно было приближаться.

— Мне бы твои проблемы! — прошипела она. — Господи, ты прямо дочь своего отца, такая же эгоистичная и вечно недовольная! Думаете, я здесь в отпуске? Я пашу, чтобы ты и малыш могли хорошо жить. Понятно тебе! Единственное, что я от тебя требую, это немного поддержки. — Взяв очищенный зубчик чеснока, она кинула его на разделочную доску. — Всего лишь поддержки, разве я многого прошу?

Зое услышала как нож с тихим, сочным треском вонзился в луковицу и недоуменно отпрянула. Это был взрыв запаха! Облако острых молекул, которые с резкой интенсивностью ворвались в ее нос, достигнув лба. Мама все еще ругалась, но Зое уже не слушала. Ее тело отреагировало само собой. Стул упал, когда она подпрыгнула и бросилась прочь. Стоя в ванной, тяжело дыша и сбрызгивая лицо холодной водой, Зое, наконец, пришла в себя. Однако ей приходилось дышать ртом, чтобы не вырвало. Запах чеснока, словно тяжелый, желтоватый туман колебался в воздухе по всей квартире, смешавшись с химическим запахом мыла и другими непонятными запахами.

— Зое? — мама появилась в дверях ванной комнаты. — Что случилось?

- Не знаю, — слабым голосом сказала Зое и вытерла воду с подбородка. — Из-за чеснока. Мне вдруг стало дурно от его запаха.

Мать внимательно смотрела на нее. Долгие пять секунд. Десять. Целую вечность, на протяжении которой Зое наблюдала за тем, как беспокойство на ее лице сменилось испугом.

— В чем дело? — крикнула Зое.

В ту же секунду мама распахнула глаза и прикрыла рот рукой.

— О Господи! — вырвалось у нее.

Зое непроизвольно посмотрелась в зеркало, ожидая увидеть в нем чуть ли не монстра, но не заметила ничего необычного.

— Уж не беременна ли ты? — прошептала мама. — От этого парня, который тебя бросил? Поэтому ты так странно себя ведешь! Боже, ты вообще знаешь, что…

У Зое челюсть отпала. Даже пощечина в данной ситуации не стала бы такой неожиданностью.

— Ты что, совсем свихнулась? — прошипела она. — Нет!

— Ты уверена? Ты…

— Мама, хватит! — прежде чем мать попыталась задержать ее, Зое протиснулась мимо нее, забежала к себе в комнату, захлопнула дверь и со злости еще и закрылась на ключ.

На дверную ручку нажали, после чего мама постучала в дверь.

— Перестань, открой! Я просто хотела знать… Я ведь беспокоюсь. А в шестнадцать лет это катастрофа, если…

— Тебе лучше знать, — пробормотала Зое, ища в сумке МП-3 плейер. В порыве ярости, она опрокинула содержимое сумки на пол. На ковер посыпались книги и ручки. Школьное удостоверение приземлилось на край футляра для ручек, словно бабочка с расправленными крыльями. А рядом — наконец-то! — поцарапанный, старый МП-3 плейер, который она выкупила у одноклассника. Воткнув наушники, она включила музыку. Дверная ручка еще несколько раз поднималась и опускалась, но Зое уже погрузилась в пульсирующие басы музыки в стиле транс и не отрывала взгляда от хаоса на полу. Пластиковая "бабочка" соскользнула с футляра на пол и снова раскрылась, словно подзывая ее к себе. "Воскресенье: "Buddha Lounge", — красовались на удостоверении, написанные рукой Ирвеса, слова.

Глава 5 Свич

Я слишком долго спал. На улице уже была ночь, и если меня не подводило ощущение времени, то далеко за полночь. Я заметил, что заснул, лежа головой на плане города, то есть там же, где и сидел, на полу. Осторожно перевернулся на спину.

— Эй, — сказал знакомый голос. В первое мгновение Ирвес предстал передо мной стоящим на голове силуэтом. Он сидел, подогнув ноги, на моем подоконнике, конечно же, босиком, и в одних светло-серых джинсах. Пальто, обувь и все остальное он, видимо, спрятал во дворе. Я подумал о том, заходил ли он когда-нибудь ко мне домой через дверь, как любой нормальный человек. По-моему нет.

— Гизмо не преувеличивал, — сказал он, глядя на мою ногу. — О чем ты думал, когда шел прямо в лапы Мориса? Ты что, правда думал, что раз ты еще щенок, то тебя никто не тронет?

Щенок. Очень смешно.

Я должен был сердиться на Ирвеса, и я действительно на него сердился. Но где-то глубоко внутри понимал, что то, что я попал в эту переделку, было на девяносто процентов моей виной.

— В любом случае не говори, что я тебя не предупреждал, — быстро добавил Ирвес.

— Ой, да заткнись уже, ладно? — сказал я сиплым голосом. Хорошо, я не мог утверждать, что в таком состоянии был способен молча выносить нотации Ирвеса. Но с другой стороны, он для разнообразия был на моей территории. — Чего тебе вообще здесь надо?

— Вылазь из своей бумажной пещеры, горячая голова, — снисходительно сказал он. — Тебе не помешает охладиться.

Боль в мышцах не прошла. А боль в ноге и вовсе усилилась.

— Который час? — спросил я, затем встал и проковылял к полке с одеждой.

— Почти половина третьего. Твоя смена начнется через два часа.

Я лишь покачал головой и дал себе несколько секунд, что переварить эту информацию со всеми вытекающими последствиями. Половина третьего. Надеюсь, Зое не пришла в голову идея именно сейчас выйти на улицу. А если уж она была на улице, то, надеюсь, со своим другом и на юге города, среди празднующих. Или, что еще лучше, она лежала в кровати и крепко спала.

Я взял с полки шорты, футболку и осторожно оделся.

— Ты знал? — как можно спокойнее спросил я.

— Что?

— Что Морис один из самых больших!

Ирвес был впечатлен, но не слишком удивлен.

— Я только слышал об этом, — ответил он подчеркнуто равнодушно. — Говорят много чего. Вот только я, в отличие от тебя, не горю желанием проверять на себе каждый слух. — Он сделал паузу, прежде чем тихо спросил: — И? — в его голосе проскальзывало напряжение, интерес, который он пытался скрыть.

— Амурский тигр, — пробормотал я.

Ирвес присвистнул.

— Ты это запомнил?

— Просто короткое воспоминание, как вспышка в голове, — ответил я. — Но лучше бы я этого не помнил.

Он выглядел немного разочарованным, но кивнул и протянул мне руку. Это много что значило для Ирвеса. И для меня, потому что, несмотря ни на что, я взял ее. Взяв его за запястье, я почувствовал как его пальцы сомкнулись на моем. Он перетянул меня через подоконник на улицу. И только балансируя на скошенной кирпичной крыше, я снова почувствовал себя уверенно. Ирвес уже бежал впереди, бесшумно взбирался по скосам, потом остановился и сел на конёк крыши прямо рядом с камином. Мне понадобилось немногим дольше времени, чтобы взобраться наверх, но когда я, наконец, сел прислонившись спиной к красным кирпичам, мне действительно стало намного лучше.

***

— Со-иии?

Маленькая холодная рука на ее плече, учащенное дыхание у виска. Ее сон, глубокий и страшный, резко прервался, в голове остался лишь его цвет: яркий и угрожающий серо-голубой. Смутные воспоминания о темных дырах. Или… это были глаза? И, конечно же, как всегда — Эллен и Давид. Сегодня они преследовали ее на мотоцикле Давида. До сих пор она ощущала напряжение в мышцах ног, оцепенение, которое не позволяло сдвинуться с места во сне. Ее пульс стучал в горле и виске.

— Со-и?

"Опять Леон", — подумала она, все еще не до конца проснувшись. У нее настолько пересохло в горле, что пришлось осторожно оторвать язык от нёба, чтобы ответить младшему брату.

— Что такое, львенок? — прошептала она. — Не можешь уснуть?

Вместо ответа, брат залез на ее кровать и торопливо прополз по животу, упираясь в него своими острыми коленками и локтями.

— Ай, — сказала Зое. — Осторожней, я не твой игрушечный заяц!

Он забрался к ней под одеяло и прижался вспотевшим лбом к руке.

— Там был разбойник, — сказал он своим еще совсем детским голосом. — У него были странные глаза. Они светились.

"А, тебя тоже преследовали во сне?" — подумала Зое.

Это была обратная сторона ee младшего брата: днем — упрямое чудовище, ночью — маленький, робкий мальчик, пугавшийся каждой тени.

Привидевшееся Леону словно разбудило ее собственных призраков, и Зое вновь охватило беспокойство: электрический импульс, подталкивавший ее к тому, чтобы соскочить и выбежать из комнаты. Лишь с трудом ей удалось взять себя в руки.

— Все хорошо, разбойник уже ушел, — пробормотала она и в знак утешения обняла Леона. — Закрывай глаза, здесь с тобой ничего не случится. Я позабочусь о том, чтобы он больше не появился.

Упрямый и строптивый днем, он легко дал себя уговорить в темноте ночи. Литтл Леон и Мистер Хайд.

— А почему Элли больше не приходит? — внезапно спросил он.

Зое вздохнула. Было ясно, что этот вопрос снова возникнет. Ее брат любил Эллен и не мог понять, почему она здесь больше не появляется.

— У нее теперь другие друзья и больше нет времени, — коротко ответила Зое.

— А где мама? — продолжал хныкать Леон.

— Мама на работе. Ты же знаешь, вчера вечером она много раз поцеловала тебя на прощание.

— Нет, — сказал он с налетом своего дневного упрямого Я в голосе. — Я больше не знаю.

— Ну, как же, конечно. Ты и мама ели спагетти без чеснока. А я не была голодной. Ты измазался, и мама сделала тебе из спагетти усы, прилепив ее тебе под нос, чтобы рассмешить тебя.

Леон задумчиво, практически засыпая, слушал и теребил лямку ее топа.

— А потом она тебя обняла и шесть раз поцеловала, — прошептала ему на ухо Зое. — По одному разу на каждый день, в который тебя не будет. Потому что завтра ты на всю неделю уезжаешь с папой и Андреа. Так ведь?

— Хмм.

— Ты рад?

Слабый, липкий от пота кивок на ее ключице.

— Андреа наверняка состряпала пирог, — сказала Зое. — С "резиновыми медвежатами".

— С "резиновыми зайками", — послышался сонный голос снизу.

— Вот как? Значит она вытянула медвежатам уши и сделала из них маленьких зайцев? — прошептала Зое. Она прислушалась, но Леон больше ничего не ответил. С каждым вдохом его голова становилась все тяжелее.

Зое взглянула на будильник. Должно быть было полнолуние, так как в комнате было на удивление светло. Половина третьего. Ее сердце по-прежнему колотилось, как будто была температура. Мускулы подергивались от нетерпения. Хотя окно было закрыто, она слышала, как на улице шумели пьяные и кто-то смеялся странным, хриплым голосом. Раздался и еще один звук, взвизг, может быть это была кошка, но он насквозь пронзил ее. Она вдруг поняла, что больше не вынесет — ни тепло кровати, ни близость Леона, ни тяжесть его маленькой головки. Она осторожно отодвинулась от него, быстро соскочила с кровати и выбежала из комнаты. Только когда Зое открыла окно на кухне и ощутила мурашки на теле от холодного, ночного воздуха, ей снова стало легче дышать. Крепко держась за стол, она некоторое время глубоко дышала, в то время как внутри нее пульсировало нечто непонятное, тягостное и пугающее. Может именно так ощущалась паническая атака?

Больше всего ей хотелось схватить ключи и пойти на танцы, куда-нибудь, где музыка и басы заглушили бы это пульсирование. Но этого, конечно, нельзя было сделать. Если Леон проснется…

Зое подавила в себе маленькое, подлое желание, чтобы Леона не было и убедила себя, что ей только кажется, что она привязана к младшему брату.

"Нет повода сходить с ума", — увещевала она саму себя. — "Завтра я пойду развлекаться"

Она подумала было достать МП-3 плеер, но в данный момент даже шум с улицы действовал ей на нервы. В свете луны она обнаружила, что ее сотовый все еще лежал на кухонной полке рядом с блокнотами и жестяной банкой с мелочью. Он был отключен уже три недели. Хорошо, когда нибудь ей все-таки придется его включить, тогда почему бы не сделать это прямо сейчас.

Взяв сотовый, Зое заметила, что ее руки дрожали как под напряжением. Она поспешно включила сотовый, отключила все звуки и смотрела только на мигание входящих смс. Их было двадцать три. Двадцать от Эллен, последнее недельной давности. Два сообщения от Паулы, отправленные вчера. И самое последнее сообщение, пришедшее сегодня утром. Его отправила госпожа Талис. Зое оторопела и предчувствуя неладное нажала на "Открыть".

"Хочу поговорить с тобой в понедельник", — написала учительница. — После шестого урока, в учительской".

Это не предвещало ничего хорошего. Зое сглотнула и удалила все сообщения, не прочитав оставшиеся. Ее большой палец некоторое время нерешительно висел над кнопкой выключения. Buddha Lounge.

Перед глазами предстало светлое пальто, белые волосы и перламутровые глаза. Признаться, Зое было любопытно еще раз увидеть Ирвеса. В нем было нечто привлекательное, спокойствие за которым скрывалась неугомонность.

На удивление, она запомнила номер Ирвеса. "22 часа B. L". - написала она и выключила сотовый.

***

После своих ночных похождений Ирвес пах искуственным туманом и колой. Мы вместе смотрели на реку. Ну, река это было громко сказано, но отсюда, между двумя зданиями, где располагались бюро, действительно можно было увидеть крошечный кусочек воды. В данный момент квартал у реки был территорией одиннадцатого номера. Другим разрешалось беспрепятственно проходить здесь, но он этого не одобрял. Через полчаса Морис в последний раз сделает там ночной обход.

Огни на мосту все еще горели и отражались в воде. Хотя зеленую краску уже унесло из города течением, здесь было по-прежнему красиво. В такие моменты я любил город и не хотел жить нигде в другом месте.

Тихий звук телефона оповестил Ирвеса, что пришло смс. Он вытащил сотовый из кармана и открыл сообщение. В свете дисплея его глаза светились.

— Что-то важное?

Ирвес улыбнулся.

- Возможно, — ответил он с таинственной ноткой в голосе и снова убрал телефон. Опять наступило молчание. С Ирвесом это получалось лучше всего. Гизмо пристал бы сейчас ко мне с каким-нибудь разговором о своих новых махинациях. Ну, а сегодня была моя очередь нарушить тишину.

— Ирвес? — я откашлялся. — Морис… он почти тяжело ранил меня. На самом деле, тяжело.

Ирвес наморщил лоб и посмотрел на мою ногу.

— Не эти царапины, — сказал я. — Сухожилия. Если бы он поймал меня, я бы больше не смог ходить. Ему почти удалось меня схватить.

Он слегка приподнял брови, затем отмахнулся.

— Не будь таким трусом, Френч! - с издевкой сказал он. — Это наверняка было просто предупреждение, ничего более.

— Откуда ты знаешь, ты что там был? — набросился я на него.

— Эй, нет причин сразу на меня нападать! Ты сам говорил, что лишь мельком видел, что произошло. Это все равно что в мультипликации, выбрать одну картинку и по ней пытаться понять, что произошло до и после. Отдельные картинки могут быть пугающими. Я это тоже знаю, поверь мне. Но это всего лишь обрывки из общей картины. Старики могут быть непредсказуемыми, но и для них действует кодекс. Если, убегая от Мориса, ты по своей глупости не попадешь под машину, то встанешь и пойдешь дальше.

— Как Рубио? — иронично вставил я.

Ирвес уставился вдаль. Как всегда я и сегодня не смог угадать, о чем он думал.

***

Зое уже целую вечность сидела в темной кухне. По крайней мере, ей так казалось. Беспокойство все никак не исчезало. Кроме того начал урчать желудок. Она вскочила, открыла холодильник и зажмурилась от яркого света в нем. Ее так сильно обдало запахами, что снова стало дурно. Аромат оставшегося томатного соуса, сыра, молочный запах масла — и другой, посторонний запах, от которого у нее потекли слюнки. Раздвинув емкости, она вытащила с нижней полки еще закрытую упаковку. Запах пластика, но среди всех этих химических запахов присутствовал томный, сильный запах, от которого сводило челюсти. Слишком сильно захлопнув дверь холодильника, она сорвала синтетическую пленку с пластиковой упаковки. Голова наполнилась мозаикой из ароматов, сосредоточившейся на нёбе. Она ощущала ее вкус! Как запах, который она могла растереть языком на нёбе. Плёнка плавно опустилась на пол. Ее пальцы погрузились в холодную, мокрую массу из липких кубиков.

"Не может быть, что ты делаешь это на самом деле, Зое!" — с ужасом подумала она, поднеся к носу сырой кусок говяжьего гуляша. Она медлила, но было трудно совладать с собой. Зое взяла его в рот и вонзилась зубами так, что затрещали волокна. Гуляш был холодным, отчего у нее даже заболели зубы. Вкус был не как у мяса, вобщем-то совсем безвкусный, но потом вдруг становился похожим на всё. Все цвета гасят друг друга, превращаясь в белое. Зое закрыла глаза, чувствуя сопротивление меж зубов. Внезапно она испуганно замерла, бросила чашку и выплюнула кусок мяса. Ее охватила паника. Чувствуя тошноту, она попятилась назад и натолкнулась на мойку.

Не волнуйся мама. Я не беременна. Я просто схожу с ума.

Зое выбросила мясо в мусорное ведро, оторвала кусок бумажного полотенца и с отвращением вытерла пальцы и рот. Поставив чашку обратно в холодильник, она выбежала из кухни, схватила с кучи сухого белья не глаженые тренировочные штаны и кофту из флиса и надела их. Зое взяла ключи, висевшие на браслете из махровой ткани, которые она всегда брала с собой на пробежку. Дверь она просто притворила, а снаружи поставила на коврик один ботинок Леона — это был их знак, что она скоро вернется. Проделав все это, Зое побежала.

Было бесконечно приятно ощущать холод в легких. Хотя уличное освещение было выключено, она видела каждую деталь. На улице рядом с автобусной остановкой, стояли две дамы, которые должно быть где-то что-то праздновали. Одетые в дорогие, зауженные пальто, они просто стояли, как будто ждали автобус, который наверняка не придет в половину третьего утра. Наверное, они ждали такси.

Зое пронеслась мимо них и еще больше ускорилась. В конце улицы она повернула. Беспокойство о том, что Леон мог проснуться, подгоняло ее бежать еще быстрее. Госпожа Талис отругала бы ее за такого рода бег. Но жжение в мышцах ног было в какой-то степени даже приятным. Еще пять минут вокруг квартала и потом домой. Темные подворотни проплывали мимо, возникло так любимое ею во время бега ощущение транса, когда окрестности расплывались перед глазами. Не было ничего кроме ее дыхания, дистанции и скольжения. Добежав до конца блока зданий, она повернула и продолжила бег.

Зое услышала шум задолго до того, как приблизилась к пивной. Там все еще праздновали. Несколько человек стояли на улице и запускали небольшой фейеверк: размером с тарелку вращающиеся искрящиеся диски, светящиеся белым светом, двигались на асфальте. Смеющиеся лица призрачно светились в танцующем свете. На одной из женщин был надет зеленый пластиковый парик. Зое замедлила шаг и перешла на другую сторону. Там, в тени припаркованных машин, она надеялась незаметно пробежать мимо празднующих. Зое непроизвольно пригнулась, когда раздалось неприятное шипение очередного искрящегося диска. На бегу она посмотрела направо и в тот же момент была замечена.

— Смотрите, у нее пробежка! — крикнул какой-то мужчина и поприветствовал ее, помахав бутылкой пива.

— Хэй, хэй хэй! — подгонял другой в такт ее шагам. Зеленовласая женщина подхватила и захлопала в ладоши — и вот возле Зое уже собралась целая группа, которая помогала ей хлопаньем и выкриками, словно она бежала марафон. Зое перестала скрываться и ускорилась. Еще чего не хватало! На этаже, располагавшемся над пивной, уже открылось окно. Живущая там женщина раздраженно пожаловалась на шум и пригрозила вызвать полицию, если не станет тихо.

Зое уже хотела было сосредоточиться на дороге, как вдруг увидела того мужчину. Того самого, что заговорил с ней вчера возле киоска. Он держался немного в стороне от группы, возможно, он был с ними, а может только что вышел на эту улицу. В дрожащем свете угасающего фейерверка Зое отчетливо узнала его лицо. Видимо он с кем-то подрался или упал, так как на шее и на линии челюсти у него было несколько тонких царапин. Сегодня на нем был не черный тренировочный костюм, а брюки, которые когда-то были светлыми, но сейчас выглядели окрасившимися в зеленоватый цвет, как будто он сам неудачно попытался покрасить их. Или поплавал в реке. Но это конечно было абсурдом. На его белой майке также выделялись пятна в форме струй. Пока посетители пивной спорили с жительницей дома, он пристально смотрел на Зое.

Она вздрогнула, когда внезапно припарковавшийся грузовик загородил ей вид на пивную. Два вдоха, три больших шага и грузовик остался позади. Ей вновь открылся вид на пивную. Вот только мужчины уже не было.

***

Я задавался вопросом, почему Ирвес был здесь. Он видел, что я был в порядке, в любой другой день он бы уже давно ушел. Я украдкой наблюдал за ним. У Ирвеса на все была причина. Очевидно, ему что-то было нужно от меня. Да и мне тоже кое что нужно было от него: информацию.

— Разве еще никогда ничего не случалось? — спросил я. — Никаких тяжелых ранений? Или… чего похуже?

Ирвес встал и отряхнул пыль с джинсов.

— Конечно, — ответил он почти безразлично. — Иногда случается. В прошлом году кто-то ехал слишком быстро. Сидел на мотоцикле и пошел на обгон…

— Я не говорю о несчастных случаях, — нетерпеливо прервал я его. — Я имею в виду, кто нибудь уже был убит? Другим…?

Он повернулся ко мне. Под его ногой опасно захрустел кирпич, но его это не волновало. Ирвес без труда удержал равновесие, ему даже не пришлось вытягивать руки. Мне не нравилось, когда он так смотрел на меня сверху вниз, но вставать у меня не было никакого желания.

— Нет, — с издевкой ответил он. — Мы же не какие-то бестии.

Как по команде у меня в голове возникло лицо Гэзель, а вместе с ним и воспоминание о съежившемся теле. Это как всегда было словно удар. Я бы мог кое что рассказать Ирвесу о бестиях, но предусмотрительно не стал открывать рот.

— Нет? — тихо спросил я. — Никогда? Откуда ты вообще можешь знать?

— Для новичка ты задаешь слишком много вопросов, — сказал он.

— Возможно, — ответил я. — Не могу утверждать, что получаю много ответов.

Он хоть и засмеялся, но по тому, как были напряжены его плечи, я увидел, что тут было и что-то другое. Ему что-то не давало покоя и заставляло размышлять.

— Значит, ты считаешь, что Морис изверг? — задумчиво спросил он. — И ты, правда, думаешь, что он не придерживается кодекса?

— Смотря, что подразумевать под словом изверг. Может, у нас всех когда-то было помутнение рассудка и мы с кем нибудь расправлялись.

Я непроизвольно вздрогнул, когда он направился ко мне. Но он просто прошел к самой высокой точке на крыше и сел на корточки. Не шатаясь, он балансировал ступнями на коньке крыши, опираясь локтями о колени. Его сосредоточенный взгляд был направлен вдаль, я был убежден, что он совершенно забыл о моем присутствии. На несколько мгновений мы были так далеки друг от друга как никогда ранее. Двое человек, случайно одинаково побитых судьбой.

— Ты никогда ничего не слышал? — продолжил я задавать вопросы. — Ты живешь в городе на год дольше меня. Разве никогда ничего не случалось? Может, даже с участием Мориса?

Ирвес потер руки, согнул пальцы и начал хрустеть суставами.

"Вот и все", — подумал я через какое-то время. Разговор окончен. Затянувшееся молчание. Опять. Я уже хотел встать и уйти, как вдруг Ирвес удивил меня.

— Погоди, — сказал он и по прошествии целой вечности добавил: — Говорят, Рубио как-то раз разделался с одним.

***

Дыхание Зое отзывалось у нее в ушах, когда она повернула за угол и едва не поскользнулась на рассыпанном гравии. Она устояла и, сделав прыжок в сторону, удержала равновесие. Где-то позади нее раздавались шаги, но она не поддалась искушению посмотреть назад. Зое и так представляла себе, что тот полулысый парень вообразил себе, что может напугать ее. Неужели он серьезно думал, что может догнать ее? Она раздраженно побежала еще быстрее. Перед ней располагалась улица с котлованом.

Когда нибудь в следующем году здесь будет построен новый квартал, а пока это были всего лишь груды щебня за забором. Гравий хрустел под ногами Зое, когда она бежала вдоль забора. В конце улицы уже показался светлый фасад ее дома. Леон не проснулся, поняла она, испытующе взглянув на самый верхний этаж. В окнах было темно. От дома ее отделяли всего двести метров. Финишный рывок!

Где-то позади нее с грохотом опрокинулся мусорный бак. Зое слегка вздрогнула. "Смотри внимательнее, идиот! — мрачно подумала она. Она представила себе, как этот мужчина бежал за ней, задыхающийся и красный как рак. Пробежав несколько метров, она бросила взгляд через плечо, но нигде не обнаружила преследующего ее парня. Может ей просто показалось, что он ее преследовал? И все таки, Зое то слышала звуки, похожие на шаги, то вдруг нет. Словно кто-то бежал небольшими, нерегулярными перебежками на носочках. Это скорее ощущалось, чем слышалось.

Пленка, которой был накрыт некий прибор рядом со строительным забором, вдруг зашуршала, как будто до нее кто-то дотронулся. У Зое сердце ушло в пятки. Она рефлекторно спрыгнула с тротуара и побежала посередине улицы дальше. До сих пор она не испытывала страха, но сейчас легкий дискомфорт заставил ее почувствовать себя неуверенно. "Это не может быть тот мужчина", — успокаивала она себя.

Теперь Зое услышала своего рода пыхтение. Может где-то вокруг бегала собака? Она вспомнила, что один из псов смешанной борцовской породы, принадлежавших владельцу киоска, то и дело сбегал от него. Однажды он зарычал на нее на улице, когда она шла с Леоном на детскую площадку. Вот сейчас Зое действительно стало страшно. Большая собака в любом случае могла догнать ее. И пока Зое пыталась вспомнить, что нужно делать, когда собака рассматривает тебя в качестве добычи, она краем глаза, слева от себя, увидела как нечто темное,

и удлиненное промелькнуло мимо нее между двумя припаркованными машинами. Зое вскрикнула, А дальше ею управляли одни рефлексы: Петляя, она одним прыжком перепрыгнула через ограждение на краю улицы. При этом ее куртка зацепилась за ограждение. Зое сделала рывок, после чего бело-красная доска с грохотом упала на землю. Не раздумывая, Зое сняла зацепившуюся куртку. В то время как она схватила отломанный кусок дерева со стройки, чтобы иметь хоть какое-то орудие, раздался звук похожий на рычание, от которого у нее пробежал холодок по спине. Зое почувствовала ледяной ночной воздух на плече, сменившийся горячим дыханием.

***

Я уже долгое время не обращал внимание на холод, но сейчас меня начало знобить.

— С кем разделался Рубио?

Ирвес пожал плечами.

— Без понятия. Это было до нас.

— И кто тебе рассказал?

— Никто. Но вот наша бездомная Кассандра много болтает, когда стоит возле биржи труда, держа свои исписанные картонные плакаты. Ты хоть раз слышал, что она несет? Если бы ее воспринимали всерьез, то о нас бы уже все было известно. — У него был раздраженный голос.

Я подумал о нищенке со спутанными рыжими волосами. И о том, как лежа на лавке, она смотрела Зое вслед. Я неловко вытянул ногу, чтобы расслабить ее.

— Значит, это Барб сказала тебе, что Рубио убийца? — спросил я. — С каких пор она с нами разговаривает?

— Она и не разговаривает. У нее свой, сумасшедший способ рассказывать об этом всем проходящим мимо нее людям на улице, — ответил Ирвес. — В своих проповедях перед биржей она иногда называет его "пожиратель мозгов с парализованной ногой" или "кромсатель глоток".

— Да, но она рассказывает еще и о конце света, — раздумывал я. — Об апокалипсисе и бестиях, которые всех проглотят. Ни один человек не воспринимает это всерьез.

Ирвес поднял плечи.

— Но ты наверняка уже замечал, что никто из нас близко не подходит к Рубио? Наверное, не просто так?

Он рассмеялся, увидев мое лицо и я опять не понял, шутил ли он или говорил правду. Но я отчетливо чувствовал, что за его расслабленной, издевательской манерой скрывался какой-то новый, особый интерес. Он чего-то от меня хотел, иначе бы уже давно ушел. Иногда у меня тоже хорошо получалось улавливать частоты. Но теперь я замолчал и стал ждать. Мое предположение оказалось верным.

— Почему эта девушка так важна для тебя? — спросил он. — Что ты хочешь доказать, Френч?

К сожалению, этим вопросом он ударил по моему больному месту. 1: 1 в его пользу.

— Я не хочу ничего доказывать. Я просто хочу, чтобы она целой и невредимой выпуталась из этой истории, — пробормотал я.

Я ожидал, что он посмеется надо мной, но что-то в моем голосе сигнализировало ему, что я говорил серьезно.

— "Невредимый" понятие относительное, — сказал он. — Каждый из нас начинал бегуном. Бабочки же тоже просто гусеницы, до того как выползают из кокона. У масаев молодые мужчины должны перепрыгнуть через спины десятерых коров, чтобы получить место в деревне и убить льва, чтобы стать охотником. У нас немного извращеннее: Мы являемся добычей, чтобы самим стать охотниками.

— Некоторые из нас не выживают, — ответил я.

Ирвес снова пожал плечами.

— Имеешь в виду бегуна в прошлом году? — сухо заметил он. — Несчастный случай. Он не успел добежать и прыгнул в peкy. Никто же не мог знать, что он не умел плавать, не так ли?

— Не успел добежать, — повторил я с плохо скрываемым сарказмом.

Он так внимательно смотрел на меня, что мне стало не по себе.

— Знаешь, иногда мне становится интересно, что с тобой произошло, — нетерпеливо сказал он. — Что ты натворил, когда тебя в первый раз переклинило, киллер? Может сожрал соседских детей?

Чёрта с два я ему отвечу. Он тут же почувствовал мое колебание и поднял руки.

-Ух! Неправильный вопрос! Знаешь, в чем твоя проблема? Ты бы предпочел жить в диснеевском фильме. Там где поющие белочки, гармония и добрые феи. Ты чертовски боишься быть тем, кто ты есть. — Он улыбнулся. — При этом ты не такой уже безобидный — у того, кто связывается с Шерханом, должны быть длинные когти. Может, тебе бы даже удалось обратить его в бегство? Ты бы смог лучше защититься, если бы полностью положился на себя. — Его глаза заблестели тем самым околдовывающим блеском, от которого мне становилось не по себе. — Начни, наконец, использовать свои способности. Это дар, а не проклятие, неужели не понятно?

Это была длинная речь для Ирвеса. Но сегодня я не давал ему себя провоцировать.

— Не знаю, как протекала твоя жизнь до точки икс, — холодно ответил я. — Но могу тебе сказать, каким будет твое будущее. Подожди еще пару лет и ты перестанешь посещать клубы, потеряешь интерес к музыке. Ты будешь забывать мыться и разучишься общаться с людьми. Ты лишишься квартиры и будешь слоняться по парковым лавочкам. И, в конце концов, ты превратишься в жалкого пожирателя мусора как номер 11 и будешь рыться в мусорках возле ресторанов в поисках обглоданных куриных ножек. Или как Барб питаться голубями и собаками. И все это будет для тебя в порядке вещей.

— Я точно не буду жрать собак, — спокойно ответил Ирвес.

— Возможно, Барб тоже так говорила, — распинался я. — Посмотри на Гизмо, он уже скатывается по наклонной. Еще немного и он тоже будет управляем лишь своими инстинктами. И самое ужасное: его это не будет волновать. Может быть, временные провалы сознания будут усиливаться, если он все так оставит. Посмотри на стариков, тебе не кажется, что они все когда-то были людьми, а сегодня уже нет? Ты в курсе, что у Мориса еще бывают проблески сознания? Наверное, в конце концов, становишься просто зверем в человеческом обличии.

Ирвес рассмеялся, тем самым разозлив меня еще больше.

— Знаешь, мне это в тебе нравится, Френч! Ты не такой безразличный, как другие. Ты умеешь думать и называешь вещи своими именами. Марионетки, управляемые инстинктами, так? Увлекательная мысль, такое мне еще не приходило в голову. Значит, убить какого-нибудь пожирателя мусора как номер 11, было бы не намного ужаснее, чем застрелить бездомную кошку. Впечатляющая логика.

— Я не это имел в виду.

— Закон джуглей, как сказал бы Гиз, — невозмутимо продолжал он излагать свои мысли. — Давай будем честными, в не зависимости от кодекса, о таких типах как номер 11 и Морис никто ведь не будет жалеть, верно?

— Прекрати, Ирвес!

— Это всего лишь игра воображения, — сказал он с лукавой улыбкой. — Ты первый начал.

Мы снова дошли до той точки, когда больше не о чем было говорить, разве что позволять Ирвесу искажать мои слова. Один и тот же ход мыслей уводил нас в совершенно разные направления. Черное и белое. Тем не менее, мои мысли пошли по-новому направлению: Рубио. Сколько ему было лет? Восемьдесят? В любом случае, он был единственным из стариков, у кого еще была квартира. Может, это что-то значило. Может, мне нужно было игнорировать то, что он был в опале и попробовать сблизиться с ним. Я должен поразмыслить об этом. Завтра. Когда буду не таким разбитым.

Ирвес снова стал серьезным.

— Ты пытаешься выяснить, как мы функционируем, не так ли? Ищешь образец. — Он смотрел на меня, и в его глазах появилось беспокойство. — Должна быть какая-то система.

Я кивнул.

— Вполне возможно.

— И?

— Я занимаюсь этим, но до сих пор выяснил совсем немного. Если бы был какой нибудь способ все вспомнить… — Может тогда появилась бы какая нибудь возможность остановить это.

— Перевоплощение при полном сознании? — зачарованно пробормотал Ирвес. Я увидел, как он загорелся этой идеей, но не знал, нравилось мне это или нет. — Хорошая мысль. Ты только представь: Все инстинкты и мощь твоей тени наряду с сознанием, умом и сообразительностью человека. Тогда грош цена была бы таким как Морис.

Увидев выражение моего лица, он улыбнулся, оголив десны. Ирвес, клоун, возомнивший из себя злодея из Джеймса Бонда.

— Не делай такое лицо, Френч, — прошептал он мне. — Можно же просто помечтать о мировом господстве! — встав, он коротко посмотрел на часы. — Почти три, — сказал он и зевнув, потянулся. — Расслабься! Сегодня твоей малышке уже не стоит бояться Мориса.

Я смотрел, как он бежал по краю крыши и нырнул вниз к выступу на водосточном желобе. Оттуда он перепрыгнул через узкую щель между домами на следующую крышу и так легко и пружинисто поднялся, что в какой-то момент мне показалось, что я увидел его тень.

— Эй! — крикнул я ему вслед. — Ты внимательно прочитал ее школьное удостоверение, верно?

Он застыл на месте наполовину согнувшись, приготовившись к следующему прыжку, и снова показал мне свою высокомерную улыбку призрака.

— Зое Валериан, — не медля ответил он. — Родилась 10 мая 1994 года. Десятый класс, школа имени Альберта Эйнштейна.

***

В первое мгновение Зое была уверена, что проснулась после очередного своего кошмара, лежа в кровати и глядя немигающим взглядом на светящиеся стрелки будильника. Но как тогда можно было объяснить ветер, трепавший ее волосы и охлаждавший вспотевший лоб. Но она дрожала всем телом не от холода, а потому что кровь пульсировала в жилах, как будто она сотворила нечто невообразимое. Небо с проплывающими мимо обрывками облаков показалось ей таким светлым, как будто уже почти наступило утро. "Небо? — с удивлением подумала Зое. — Облака?"

Зое с трудом сглотнула и попыталась вспомнить: побег, рычание — все это было на самом деле. И она… лежала где-то на улице под открытым небом. Зое испуганно вздохнула. Ее рука судорожно сжалась, но она схватила не кусок дерева, которого уже не было, а пустоту и сжала руку в кулак.

Костяшки пальцев задели холодную металлическую поверхность. Ее тело пыталось что-то вспомнить, мускулы знали, что она бежала, ушиб на локте свидетельствовал о том, что она упала, кроме всего прочего ее голень была холодной и занемевшей. Но в памяти все словно было затянуто серыми облаками.

Видимо, ей удалось оторваться от собаки. Может, она поскользнулась, упала и ненадолго потеряла сознание? Сотрясение мозга? Это могло бы объяснить провалы в памяти, которые у нее очевидно были. "Спокойно", — приказала Зое себе. — "Все не так уж плохо, я в сознании. Голова не болит, нет ни тошноты, ни головокружения. Руки и ноги тоже в порядке. Надеюсь, я не упала в котлован». — Но рядом с ней не было ни возвышающихся стен, ни домов. Только кран. Точнее говоря, верхняя часть крана, пугающе большая, она находилась так близко к ней, что Зое даже могла разглядеть наклейку Гринписа на стекле кабины крановщика. Следующие пять секунд понадобились ей, чтобы понять, что она находилась на одной высоте с кабиной. Ее суставы хрустнули, когда она перевернулась, с трудом села, помогая себе дрожащими руками, и огляделась вокруг.

У Зое началось такое головокружение, что непроизвольно пригнувшись и хватая ртом воздух, она застыла на месте на четвереньках. Вся кровь буквально за секунду отхлынула из ее головы. Она находилась на плоской крыше дома! Над шестым этажом!

Порывом ветра ее толкнуло в сторону, и Зое вскрикнула от страха. Какое-то мгновение она была уверена, что ветер неудержимо будет подталкивать ее к краю, пока она не потеряет контроль над собой и не упадет вниз. Тяжело дыша, Зое на четвереньках попятилась назад. Ключи на запястье с металлическим скрежетом волочились по оцинкованной кровле крыши. Наконец, ее подошвы уткнулись в надстроенную откидную крышку посреди крыши. Только сейчас Зое поняла, что была без обуви. Бросив недоуменный взгляд через плечо, она обнаружила, что собака схватила ее за левую ногу. От колена до грязного края штанов тянулись две глубокие царапины. Зое, дрожа всем телом, схватилась за засов крышки. Ей пришлось прислониться всем своим весом, чтобы отодвинуть его. Слипшиеся резиновые прокладки разлепились с чавкающим звуком.

Паника резко уменьшилась, когда Зое почувствовала спертый запах лестничной клетки. Дрожа, она нащупала ногой верхнюю ступеньку деревянной лестницы. Спускаясь, сантиметр за сантиметром в безопасный по сравнению с крышей дом, Зое судорожно пыталась восстановить в памяти прошедшие полчаса (или целый час? Или два?). Безуспешно. Видимо она действительно упала, что привело к кратковременной потере памяти. Легкое сотрясение мозга без типичных симптомов? Спустившись с лестницы, Зое ощупала голову и вздрогнула, обнаружив на затылке болезненную шишку. Значит, она упала, поднялась, вероятно побежала вверх по лестницам и забралась на крышу. Ведь иначе, ее передернуло от одной мысли об этом, забраться наверх можно было только с наружной стороны здания по ржавой пожарной лестнице. Такого совершенно не могло быть.

Зое быстро закрыла за собой крышку и пробралась вниз до своей квартиры. Дверь все еще была приоткрыта. Она проскользнула в ванную и сняла порванные штаны, затем скомкала их и сунула в самый низ грязного белья. Ее взгляд упал на руку. На большом пальце и под ногтями виднелась засохшая, коричневатая жидкость. Быстро осмотревшись, Зое еще раз убедилась, что у нее не шла кровь. Нет, наверное, это были следы сырого мяса для гуляша. "А если нет, то надеюсь этого чертового пса!" — угрюмо подумала она.

Зое с отвращением взяла мыло и щетку для ногтей и начала скрести кожу и ногти под горячей водой. Она так увлеченно и яростно делала это, что лишь краем глаза заметила силуэт в двери. Зое испуганно отпрянула. Щетка для ногтей с дребезгом упала в раковину.

— Боже, львеночек, ты меня напугал! — выкрикнула Зое. — Что такое?

Леон стоял в двери как маленькое привидение с заспанными глазами.

— Пить, — пробормотал он.

Зое все еще хватала ртом воздух.

— Иди в кровать, я принесу тебе чего-нибудь.

Однако Леон по-прежнему смотрел на нее, наморщив лоб.

— Разбойник был здесь, — тихо сказал он. — Он заглядывал в окно.

Зое вздохнула и села на корточки, чтобы посмотреть ему в глаза. При этом ее взгляд упал на часы в коридоре. Зое обдало жаром от ужаса. Уже половина четвертого? "Я так долго пробыла на крыше?"

Она сказала как можно спокойнее:

— Тебе это приснилось, львенок.

С серьезным видом, он медленно покачал головой. Только сейчас Зое заметила, что он был бледный и с заплаканными глазами.

— Тебя не было, — сказал Леон.

Зое сглотнула. Угрызения совести давили ей на грудь как цементная плита.

"Браво, — подумала она. — Ты носишься как безумная, подвергаешь себя опасности, да еще и оставляешь малыша без присмотра".

С мокрых рук Зое капала вода и грязная мыльная пена. Странно, в данный момент она злилась не только на себя, но прежде всего на Давида и Эллен. Из-за всей этой истории она совсем потеряла голову. "Хватит, — подумала Зое. — Все кончено. Хватит, раз и навсегда!"

— Я ненадолго уходила и прогнала этого дурацкого разбойника, — успокаивающе сказала она. — Он больше никогда, никогда не отважится приблизиться к нам.

И самое странное — эти слова были похожи на правду.

Глава 6 Территории обитания

Значит, Рубио якобы разделался с кем-то. Когда? Как долго он уже сидел в инвалидном кресле? Или одно никак не было связано с другим? Женщина-кассир на заправке за углом говорила мне, что работала там уже восемь лет и столько же лет видела Рубио.

— Странный старик, — говорила она. — Весь день смотрит на трамвайную остановку. Как будто там есть на что смотреть.

Она была права. Смотреть там было не на что. Даже номер 11 не бродил там вокруг в поисках съестного, хотя это была нейтральная зона с достаточным количеством ресторанов. В это воскресное утро лишь несколько пожилых пенсионеров выгуливали своих еще более старых по собачьим меркам шавок. Некоторые животные нервничали, учуяв меня, поджимали хвост, и, повизгивая, противились идти на поводке. В такие моменты Гизмо доставлялоудовольствие то, как будто бы случайно подходить к ним и наблюдать за тем, как они впадали в панику.

На улице моросил дождь, но мне было приятно подставлять лицо прохладе. Меня также не волновало то, что моя старая джинсовая куртка промокла. Я просто стоял, опираясь на решетчатое заграждение остановки рядом с табличкой, и не сводил глаз с окна Рубио на втором этаже. Гизмо рассказывал мне, что иногда Рубио выбирался из своей дыры, катился за угол и покупал себе упаковку из шести банок пива. Держа их на коленях, он возвращался в квартиру, а если по дороге встречал кого-то из нас, то проезжал мимо, как будто мы были воздухом или как будто он вообще не узнавал нас. Гизмо считал Рубио дряхлым. Может, это было начало? Тень нужно было забыть, чтобы избавиться от нее? Или Гизмо перепутал одно с другим — небытие через тень против небытия из-за слабоумия.

Сегодня Рубио не появился в окне. Занавески были задвинуты. Но за ними я различал движение. А если прислушаться, то за стеклом слышались звуки, как если бы кто-то переставлял мебель в квартире. Через некоторое время стало так тихо, что я занервничал.

Площадка перед домом была пуста, только какая-то женщина вышла со стороны дома Рубио и пошла мне навстречу, не обращая на меня внимания. Ей наверняка еще не было сорока, но из-за уставшего вида она выглядела старше. На ней было бесформенное серо-голубое пальто, цвет которого подходил к глазам, у нее были нежные черты лица, а светлые волосы были собраны в пучок. У нее было лицо девочки, спящей непробудным сном и в один прекрасный момент проснувшейся в теле усталой, взрослой женщины и, сама того не понимая, смирившейся с этим. Не знаю почему, но мне она была не особо симпатична. Я посмотрел ей вслед, когда она прошла мимо. Однако ее целью оказалась не электричка, а запущенного вида кафе на другой стороне улицы. Она взяла зачитанный до дыр журнал со стойки и села за столик у окна, после чего взглянула на часы, но не так, словно куда-то спешила, а скорее устало, словно обдумывая как ей еще потратить время.

Вновь повернувшись к дому, я обнаружил Рубио за отражающим стеклом. Его худое лицо, кустистые брови и редкие, растрепанные волосы, еще сохранившие местами соломенный цвет. Сегодня, впрочем, как всегда, на нем была белая рубашка. А если еще добавить к его образу очки в роговой оправе, то он бы смог сыграть в любом фильме роль чокнутого профессора.

Его взгляд скользил по площади, не останавливаясь, намеренно или нет, на мне. Я удивлялся тому, сколько смелости мне до сих пор нужно было, чтобы подойти к одному из нас. Почти в девяноста процентах случаев это заканчивалось неудачей. И хотя Рубио был старым и слабым, никогда не знаешь, чем могло все это обернуться.

Я шел, похрамывая, и пытался представить себе, что эта дряхлая фигура наверху действительно кого-то убила. С неприятным ощущением внутри, я перешел невидимую границу к запретной зоне его жизненного пространства.

Входная дверь напоминала ворота в особо охраняемую тюрьму. Выкрашенный в белый цвет металл, двойной замок с предохранителем. Рядом металлические таблички со звонком. Может для начала хватило бы разговора по домофону, чтобы так сказать "помахать белым флагом".

В следующие несколько минут, я минимум десять раз нажимал на совсем новенькую кнопку звонка рядом с табличкой "Г.Рубио". Я слышал звонок в доме. Как он терпел это? Может он был глухой? По крайней мере, домофон по-прежнему молчал. Но когда я нажал на кнопку в одиннадцатый раз, звонок резко прервался, хотя мой палец все еще давил на кнопку. Видимо у Рубио не было проблем со слухом, он просто отключил звонок.

— Ну ладно, старик, — пробормотал я и вытащил записку, которую написал сегодня утром. Несколько вопросов, номер моего сотового и адрес электронной почты. Я бросил записку в почтовый ящик и ушел. Идя по Линденплатц, я еще раз обернулся. Рубио опять сидел у окна. А перед собой он держал старомодный, какой-то неуклюжий фотоаппарат. Объектив был направлен прямо на меня. Его указательный палец шевельнулся, когда он сделал фото, после чего отдернутая занавеска вернулась на место.

В большинстве интернет-кафе города нужно было предъявлять паспорт. Интернет-кафе на главном вокзале было исключением, к тому же оно работало круглые сутки. Это было бросающиеся в глаза строение с невыносимо пахнущими пластиком стульями, но зато здесь я мог не привлекая внимания сидеть в своем углу. К тому же копировальный автомат здесь почти всегда работал. Вообще-то это была зона номера 3, но в это время он находился в кампусе, где сидел, уткнувшись в учебник по физике 1969 года, а на самом деле выслеживал голубей.

Я достал свои заметки и положил их рядом с клавиатурой. Карандашный набросок, конечно, не был сногсшибательным, но я считал, что удачно изобразил худое лицо. "Г.Рубио" — задал я в поисковик. Как я и думал: если у него и была достойная упоминания жизнь, то, видимо, это было до появления интернета. Если, конечно, Рубио вообще было его настоящим именем.

У имени "Зое Валариан" было больше попаданий. Она прошла курс по улаживанию конфликтов в школе. Был даже дан адрес электронной почты. Кроме того, она входила в школьную спортивную команду. На фотографии Зое стояла посредине команды по волейболу после победы над игроками другой школы. Я не был готов увидеть Зое улыбающейся и приближал фотографию до тех пор, пока изображение ее лица не заполнило половину экрана. Впервые я заметил, что у нее были серые глаза. Я нажал на кнопку "Печатать". Сзади громко разговаривал телевизор, действуя на нервы. Голос ведущей новостей звучал слегка возбужденно.

Я нервно достал из куртки силиконовые затычки и вставил их в уши. Затем продолжил поиски того, что Ирвес называл "системой".

Ключевые слова: "Поведение на территории обитания — кошки".

7760 попаданий и почти ничего нового.

Щелчок кнопкой мыши.

Территория обитания обозначает участок, в котором присутствие обитателей этой территории исключает присутствие сородичей того же пола или конкурентов, принадлежащих к тому же виду животных.

Щелчок кнопкой мыши.

Кошки различают свою личную зону обитания и другие территории. Иногда упоминаются различные "функциональные зоны" (Зона охоты, зона отдыха и так далее).

Щелчок кнопкой мыши.

В ограниченном пространстве, например, в городах, участки обитания нескольких кошек могут пересекаться. Этими территориями соседствующие кошки пользуются вместе, но не одновременно.

Щелчок кнопкой мыши.

Для невидимой дорожной сети существует право пользования дорогой, которым могут воспользоваться разные кошки в определенное время суток. При этом кошки следуют строгому графику, чтобы избегать столкновений.

Избегать столкновений. Ясно. Это в теории. Наверное, это был просто мазохизм, но сделав глубокий вдох, я набрал в поисковике "Амурский тигр".

Сибирский тигр. Принадлежит к роду пантер (крупные кошки). Вес доходит до 30 килограммов, высота 1–1,5 метра, длина до 3 метров. Самая большая дикая кошка в мире.

Щелчок кнопкой мыши.

Одиночки, живут вне стаи.

Щелчок кнопкой мыши.

Добыча: олени и кабаны, мелкие млекопитающие и птицы. Охотничья тактика: подкрасться и напрыгнуть. Большие животные сбиваются с ног укусом в коленное сухожилие. Умерщвление посредством перегрызания глотки или укуса в шею со стороны спины.

После прочтения последних строк, мой пульс взметнулся вверх. Я быстро отключил страницу и зашел на свою электронную почту, в надежде на то, что Рубио уже ответил. При этом я даже не знал, был ли у него интернет в квартире. Да если и был, то зачем ему мне отвечать? В почтовом ящике, конечно, ничего не было. От Гэзель тоже не было никакого сообщения. Недолго думая, я нажал на кнопку "Написать", ввел электронный адрес Зое, в качестве темы сообщения написал "Предостережение" и начал печатать. Не знаю, как она отреагирует, но чем быстрее она получит предупреждение, тем лучше. Само собой я не подписался, да и зачем? Достаточно было того, чтобы Зое знала, что должна оставаться вне зоны доступа Мориса. Глупо, но я опять начал нервничать. Посмотрев на часы на мониторе (8:50 мин.), я вышел из сети, собрал свои распечатки и вышел.

Я совершенно точно не собирался звонить в дверь Зое и пугать ее своим побитым лицом. Я просто надеялся увидеть ее издалека и убедиться, что с ней все в порядке. Хотя Морис не появлялся здесь днем, я избегал дороги, ведущей мимо планетария, и пошел в обход. Я опять рассердился на себя за то, что не взял с собой план города, но насколько я помнил, идти нужно было мимо спортивных площадок. Они хоть и являлись зоной Барб, но если верить сведениям Гизмо, она терпеливо относилась к другим, если они быстро пересекали ее участок и не рылись в мусорных ящиках. Ну, по крайней мере, соблюдать последний пункт не составляло никакого труда.

Несмотря на затычки в ушах, я услышал шум. Пятьдесят голосов, а может и больше. Чем ближе я подходил к огороженной забором спортплощадке, тем отчетливее становились волны: адреналин, агрессия, гудение технических приборов. Много техники. Когда я убрал затычку с одной стороны, меня словно накрыло лавиной: щелчки цифровых камер и телефонов со встроенной камерой. Звук дождевиков и задевающих друг друга раскрытых зонтиков.

Переговоры по радиотелефонной связи. Игра ранним воскресным утром? Я помедлил и уже хотел вернуться и искать другую дорогу, как порыв ветра донес до меня другую информацию: промокшая от дождя одежда и влажные волосы, но не так много пота, как в случае, если бы шла игра. Я застегнул куртку до самого подбородка, чтобы защитить спрятанные под ней бумажные копии от усливающегося дождя, достал затычку из другого уха и повернул за угол.

Первое, что бросилось мне в глаза, это пробка на Хохштрассе, возвышавшаяся над краем спортивной площадки как изогнутая трибуна. Люди фотографировали из окон автомобилей. На их лицах отражалось равнодушное восхищение, которое иногда можно было увидеть на лицах зевак на месте аварий.

У меня вдруг резко участилось сердцебиение. Я вытянул шею в сторону баскетбольной площадки, пытаясь хоть что нибудь разглядеть среди голов. Но за зонтиками было видно немного. Где-то с краю, в толпе, появился и исчез кто-то рыжеволосый. Наверное, это ушла Барб. Я подумал было проследовать за ней, но понял, что она не будет со мной разговаривать. Поэтому я попытался сам понять, что происходит. Я видел ярко оранжевую тартановую дорожку, полосатые оградительные ленты полиции, качавшиеся на ветру. Несчастный случай? Или что похуже? Где-то на заднем плане сновали полицейские, обеспечивая сохранность следов.

Я осторожно протиснулся между зеваками. Мое лицо отпугивало некоторых, а может они чувствовали, что я другой. Но мне и нужно было, чтобы они освободили мне место. Слева, рядом с забором, на расстоянии от оцепленной территории была припаркована передвижная телевизионная станция какого-то канала. Оператор, у которого вода стекала за воротник, мужественно держал накрытую пластиком камеру. А вот корреспондент выбрал неудачное место. Из-за людского шума и ветра, уносящего слова в другую сторону, я смог уловить лишь несколько фраз.

— Сегодня утром в семь часов… обнаруженa…. информацию полиции…

— Чертовы банды, — пробормотал крупный мужчина, перекрывавший мне видимость.

— Ерунда, наверняка кто-то спрыгнул сверху, с моста, — ответил другой с угловатым, лысым черепом.

— Эй, что случилось? — крикнул я обоим. — Кому досталось?

Оба резко повернулись и уставились на меня.

— По-видимому, тебе, — пробурчал квадратноголовый. — Что ты натворил? Оскорбил группу ирландцев?

Парочка стоявших вокруг посмеялась над его словами, но мой вопрос остался без ответа. Вдруг ветер сменился.

И я все понял сам.

Мои ноздри раздувались, я начал вдыхать и чуять. Это было как рефлекс. Я ненавидел это, но не мог ничего поделать. Буквально за секунду я опасно приблизился к границе, за которой скрывалась другая сторона меня. Мое восприятие изменилось. Оранжевая тартановая дорожка, багровый зонтик и чей-то рот, накрашенный помадой кричаще красного цвета — все это померкло, превратившись в серую пелену. Я стоял там как идиот и ощущал запах крови, угрожавший отключить часть моего сознания. И лишь после того как квадратноголовый подошел ко мне, обдав меня резким запахом лосьона после бритья, я вернулся в мир красок.

Парень недоверчиво смотрел мне в глаза.

— Паренек, я дам тебе хороший совет, — прошептал он навязчиво доверительным тоном. — Лучше тебе не связываться с наркотиками.

— Кто умер? — я произнес эти слова едва сдержавшись, чтобы не закричать на него. — Это… девушка?

Квадратноголовый поморщил лоб и, к моему невероятному облегчению покачал головой.

— Не-е, какой-то дед. А может пожилая женщина. Еще никто не опознал, а полиция ничего не говорит.

Я посмотрел наверх, на мост. Маловероятно, что кто-то спрыгнул оттуда. Я учуял запекшуюся кровь, значит это произошло где-то, куда не попадал дождь. С тартановой дорожки кровь бы уже давно смыло дождем, значит она была где-то под крышей. Иначе этот человек при падении должен был выполнить вираж, как супермен.

"Может он хотел убежать и спрятаться под крышей?» — подумал я. — «Но путь к побегу оказался тупиком, а значит ловушкой?"

Какое-то движение заставило меня остановиться. Золотисто-карие глаза и черная шерсть. Полицейские собаки! В отличие от дворняжек пенсионеров, овчарки были привыкшими к несчастьям и их было не так то просто запугать. Сейчас здесь начнется спектакль. Когда собака агрессивно залаяла в мою сторону, отчего толпа зевак испуганно сделала шаг назад, я поспешил удалиться.

***

Что бы ни случилось с ней прошлой ночью, это было далеко не сотрясение мозга. Зое не чувствовала ничего, кроме легкой боли в спине и плечах и шишки на голове. Голова не болела, тошноты тоже не было. Она даже не особо устала. Если быть честной, Зое уже давно не ощущала себя такой бодрой.

И все же это было нереальное ощущение, в субботу утром сидеть с мамой на диване в гостиной, повернувшись лицом к друг другу, подтянув ноги и держа в руках чашку чая, в то время как телевизор работал сам по себе, с отключенным звуком. Это был ритуал из прошлого. Кусочек прежней жизни Зое, в которой еще не было младшего брата. Какой бы несправедливой ни была эта мысль по отношению к Леону: в такие моменты Зое понимала, как сильно она скучала по тому ощущению, когда мама принадлежала только ей.

— Малыш хорошо себя вел? — зевнув, спросила мама. У нее еще были мокрые после душа волосы. Она надела голубой халат, приготовившись хорошенько выспаться после ночной смены.

— Да, сегодня он был послушным монстром, — ответила Зое. В воздухе висел незаданный вопрос о новой подруге отца Леона, но мама его не задавала, а Зое остерегалась что либо говорить об Андреа. Мама, наверняка, была бы не в восторге услышать, что Андреа была довольно милой, и что Леон обнимал ее при встрече.

Зое вертела в руках кружку, уставившись в красное зеркало фруктового чая. Она все еще боролась с собой, не зная рассказывать ли маме о том, что произошло сегодня ночью. Но с чего начать? «Провал в памяти — больше одного часа, мама». Первые признаки сумасшествия.

- А ты как? — вместо этого спросила она. — Как все прошло у доктора Рубио?

Мама вздохнула.

— Все как обычно. Он до сих пор делает запасы, сотни консервных банок. Я говорю серьезно: их сотни! Мне пришлось перетащить пять ящиков, чтобы кровать вошла к окну. А старый монитор я унесла на чердак. — Она задумчиво болтала чай в кружке. — Мне он нравится, но иногда он напоминает мне тип людей, которые верят, что за булочной за углом находятся тайные лаборатории. С недавних пор у него на подоконнике лежит фотоаппарат, всегда под рукой. Рубио хочет убедить меня, что открыл для себя старое хобби. При этом он никогда не выходит на улицу, чтобы сделать фото. Я думаю, что это скорее дает ему ощущение, что он может контролировать всю округу. Как-то грустно, да?

"Контроль", — подумала Зое. — "Это не грустно. Честно говоря, это даже здорово".

Зое поймала себя на том, что стучала пальцами по кружке. Внутреннее беспокойство все никак не проходило.

— Это так начинается, когда… сходишь с ума? — спросила она.

Мама приподняла брови.

— Я не врач, и сумасшествие — это, наверно, громко сказано. Ну, да, доктор Рубио ужасно вспыльчивый и теперь не пускает в дом даже почтальона. Иногда разговаривает сам с собой. И сидит ночи напролет либо у окна, либо за компьютером. Мне даже интересно, спит ли он вообще. — Она вздохнула. — Если подумать, это вполне возможно может быть каким нибудь психозом. Люди видят угрозы и некие обстоятельства там, где их нет. Иногда у них развивается настоящая мания преследования. Наверное, нужно будет понаблюдать это у него, когда пойду к нему в следующий раз.

Психоз. Возникла долгая пауза. Зое могла бы воспользоваться ею. Но момент был упущен. Мама снова зевнула и опустила голову на диван.

— Ладно, хватит этих историй, — сказала она и улыбнулась. — От работы в больнице у меня уже голова кругом. Везде мерещатся больные. А я ведь еще даже не спросила как дела у моей старшенькой. Ты немного бледная вокруг носа, дорогая. — Она протянула руку и нежно убрала прядь волос Зое за ухо. — Иссиня-черные волосы, — мечтательно пробормотала она. — У твоего отца в молодости тоже были такие. Они были длинными, почти до бедер. Он тогда был скорее суровым, чем красивым. Смотрю я на тебя и думаю: «Боже мой, как у меня получилась такая красивая, темненькая дочь?»

Это был один из тех моментов, когда Зое многое прощала матери.

— Ты еще часто о нем думаешь? — хотела знать мама. — Я имею в виду о том парне?

— Время от времени, — сказала Зое и поспешно сделала глоток чаю. Может, нужно было рассказать маме о приступе ярости, случившемся на спортплощадке. Но с ней сложно было вести такие разговоры. Она должна была обдумывать каждое слово, чтобы мама не чувствовала себя задавленной заботами и переживаниями. Зое подобрала нужные слова и уже собиралась начать, но в этот момент мама посмотрела на часы.

— О, опять опоздала! — вскрикнула она и взяла пульт от телевизора. — Остается только смотреть новости, чтобы совсем не отстать от жизни. А потом поспать пару часов, у меня уже сейчас глаза закрываются. Около девяти мне нужно будет уходить. Я перекрещусь, если удастся проспать всю ночь. Будь добра, принеси мне апельсиновый сок из кухни?

Зое продолжала сидеть, пока мама включала громкость телевизора.

— Мама, я…

— А если потом пойдешь на улицу, прихвати с собой мусор.

Ее мать уставилась в телевизор, полностью сосредоточившись на происходящем.

— Ты вообще меня слушаешь? — вырвалось у Зое. — Всегда когда я хочу что-нибудь сказать, у тебя находятся дела поважнее.

Зое почти надеялась, что мама разозлится, что они начнут орать друг на друга и, в конце концов, поссорятся. Но мама выглядела ошарашенной и разочарованной.

— Не будь такой несправедливой, дорогая. Я весь день только и делаю, что слушаю, — мягко сказала она. — Каждый пациент делится со мной своими заботами и печалями, наверное, поэтому мне больше по душе ночные смены. В данный момент у меня ощущение, что голова вот-вот взорвется. Сегодня ночью нам пришлось три раза перевозить пациента в другую палату и менять ему постельное белье. Он весил, наверное, сто килограммов! У меня так болит спина, что я едва шевелюсь.

"Бедная мученица", — рассерженно подумала Зое. Она вскочила на ноги и пошла на кухню. Сегодня холодильник пах только пластиком и холодом. Кусочек нормальной жизни. Возможно — надеюсь! — все прошло.

Сидевшая в гостиной мама еще громче прибавила звук телeвизора, однако Зое не слушала. Опершись на холодильник, она закрыла глаза и опустила голову, чувствуя, как мускулы сначала напрягаются, потом медленно расслабляются. Растяжка хорошо подействовала.

Зое мысленно отсчитывала часы. Еще одиннадцать часов и четырнадцать минут до встречи в "Buddha Lounge". Одиннадцать часов до музыки, до погружения в "белое время". Она оторопела, заметив, что впервые за три недели просчитывала будущее, вместо того, чтобы считать прожитое время. Может, она действительно преодолела кризис. В данный момент ее даже не ранила мысль о Давиде. И нужно было, наконец, позвонить Пауле.

— Зое!

Зое вздрогнула и обернулась. В дверях стояла бледная как привидение мама.

— Ты слышала? — спросила она, затаив дыхание. — Только что сказали в новостях. Кого-то убили, на вашей спортивной площадке!

***

Это была какая-то чертовщина. Я не мог дозвониться до Гизмо, и у Ирвеса тоже был включен автоответчик. Ладно, Ирвес почти всегда спал днем. Он ненавидел солнце, и это было понятно, учитывая его чувствительную кожу альбиноса. Но вот Гизмо был в это время всегда доступен. Я в четвертый раз раздраженно наговорил на его автоответчик и на всякий случай еще и отправил смс: "Смерть на территории Барб. Нужна информация. Собирай все сообщения!!!"

После этого у меня почти закончились деньги на карточке, и так как телефон, видимо, был старым, он начал пищать, оповещая, что садилась батарейка. Я на всякий случай выключил его, чтобы сохранить хоть немного зарядки и снова посмотрел на дом.

До сих пор я не осознавал насколько нервничал. Понял это, только когда увидел, как Зое, целая и невредимая, вышла из дома и с полным мешком мусора направилась к контейнерам. С души упал камень весом минимум с центнер.

Зое закрыла крышку контейнера и пошла к двери. Возле нее она поспешно достала из кармана штанов сотовый.

***

— Ну, наконец-то! — воскликнула Паула на другом конце провода. — Если бы ты сегодня не дала о себе знать, я бы подала заявление в полицию о твоей пропаже.

Все-таки приятно было осознавать, что Паула так сильно за нее переживала.

— Прости, — подавленно сказала Зое. — В последние дни все было как-то… хаотично.

— Н, еще бы, — иронично ответила Паула. — И что? Ты пришла в себя после своего приступа? Что вообще с тобой случилось? Ты просто рассвирепела! Фрау Талис сердится на тебя.

— Я знаю. Все это было… не очень здóрово. — Зое не успела сдержаться и спросила: — Эллен в порядке?

— У нее было небольшое кровотечение из носа и остался синяк на лице. Но в остальном ничего серьезного. Но она была страшно обижена, и едва встав на ноги, тут же поссорилась с Давидом. Мне кажется, из-за тебя в их отношениях начался кризис. Она наверняка больше не придет с ним на игру.

Зое сглотнула. Информации было даже больше, чем она могла выдержать.

— Ты смотрела сегодня новости? — спросила она.

— Нет, а что?

— Недалеко от нас кого-то убили. На спортивной площадке.

— Что? — Паула крикнула так громко, что Зое вынуждена была убрать телефон от уха. — Когда? Что там случилось?

Зое облизала губы и начала рассказывать. Она затылком чувствовала, что за ней могут следить. Ожидая увидеть мерзкого типа в тренировочном костюме, она резко обернулась и панически оглядела улицу. Но не увидела ничего необычного. Несколько человек стояли у киоска, стряхивали зонты и разговаривали, дети пинали мяч, который прыгал по лужам и ударялся о забор стройки. А на автобусной остановке, на другой стороне улицы, сидел худой, молодой парень в поношенной, мокрой джинсовой куртке, которая совсем не подходила к его слишком широким и длинным штанам. Он так низко наклонил голову, глядя в телефон, что Зое не смогла разглядеть его лицо. В глаза бросались его черные, кудрявые волосы, также мокрые от дождя.

Продолжая рассказывать, она отвернулась от него и понизила голос. "Какой идиотизм", — подумала она в то же мгновение. "Это что, уже мания преследования?"

— Ну вот, и теперь моя мама просто вне себя, — тихо закончила она рассказ. — Она даже хочет отказаться от ночной смены, потому что не может смириться с мыслью, что я одна дома, а по кварталу бродит киллер. Наверное, она напридумывала себе, что он охотится именно за мной и будет звонить в двери до тех пор, пока не найдет меня.

Зое пыталась говорить равнодушным голосом, но сейчас ей стало не по себе при мысли, что сегодня ночью она была на улице. Может, даже в то самое время, когда десятью улицами дальше…

— Подожди, я прибавлю громкость телевизора, — сказала Паула. — Сейчас как раз показывают сюжет.

Взгляд Зое снова непроизвольно скользнул к парню. У нее создалось впечатление, что он намеренно скрывал от нее лицо. Ее это беспокоило, хотя она сама не понимала почему. Зое подозрительно рассматривала его. Он был жилистым, не очень высокого роста. Судя по рукам, у него была темная, почти бронзового цвета кожа. Один из арабов или индусов, которые жили в этом районе? А может он и есть разыскиваемый убийца? Им может быть кто угодно.

— Боже, это омерзительно, — раздался полный ужаса голос Паулы. — Я больше никогда не смогу бегать по тем дорожкам! Ясно, сегодня ты ночуешь у меня!

Зое облегченно вздохнула.

— Спасибо, — сказала она от чистого сердца, — Мне нужно выбраться отсюда, я больше не выдержу.

— Мне сказать матери, чтобы она позвонила твоей? — хотела знать Паула.

— Нет, не нужно. Я самa ей скажу. Но… есть еще кое что.

Зое снова посмотрела через плечо. Лавочка на автобусной остановке была пуста. Араб, видимо, свернул на улицу за остановкой.

— Мне нужно алиби на сегодняшний вечер, — прошептала она Пауле. — Всего на час. Или два. Я… хочу пойти в клуб.

На несколько секунд воцарилась тишина. Зое буквально услышала, как на том конце провода наступило озарение.

— Погоди-ка! — сказала Паула. — Чисто для справки: На нашей спортплощадке произошло убийство, у твоей матери стресс — а ты как ни в чем не бывало хочешь пойти потанцевать? Только не говори, что у тебя свидание!

Зое медлила, но все же сказала себе, что это было нормально. Паула — ее подруга. Пришло время перестать вести себя как тайный агент. Ведь нет ничего такого, чтобы поделиться тайной с подругой, даже, если этой подругой была не Эллен?

— Это не свидание, а встреча, — нерешительно сказала Зое. — Вобщем, что-то в этом роде.

Она хорошо представляла себе, как Паула улыбалась.

— Теперь я понимаю! — быстро сказала она. — Все ясно. Ну, тогда я бы тоже не захотела сидеть дома с матерью. Как его зовут? Я его знаю? Где вы встречаетесь? Мне нужны все подробности, поняла?

Теперь и Зое улыбнулась.

— Мы встречаемся в десять. Но это не то, что ты думаешь.

Паула долго молчала.

— Ну, если ты так говоришь…, - многозначительно сказала она. — Ты получишь свое алиби, посмотрим, что получится с моими родителями. А если это не то, что я думаю, то я бы тоже могла пойти с тобой и посмотреть на твоего нового.

***

Зое была в безопасности, по крайней мере, до тех пор, пока Морис не отправится сегодня ночью на прогулку. Я задавался вопросом, обратила ли она на меня внимание. Если да, то что увидела во мне. Уж точно не киллера. Мне все еще было трудно ходить, но я был слишком обеспокоен, чтобы долго бродить по чужой территории. Когда снова начался дождь, я переместился на нейтральную территорию — в электричку. Остановка "Музей искусств". Одна из самых оживленных остановок. Не из-за музея, а потому что рядом были кинотеатры и Макдональдс.

Я опустился на металлическую лавочку на путях и вытянул ногу. Хотя на мне были широкие джинсы Гизмо, я старался не расцарапать раны. Они хоть и заживали быстрее, чем у других, может поэтому говорят, что у кошек девять жизней. (Нет у них девяти жизней, просто они более выносливые.) Тем не менее, царапины еще болели.

Женщина с зачесанными назад темными волосами, в очках с голубыми стеклами, пристально посмотрела на меня и прижала к себе портфель. Наверное, подумала о том, что мне нужен ее кошелек.

На противоположной стене, за путями, находилось то, что я искал: Экран, на котором шла реклама, временами прерываемая последними новостными сообщениями. Я был убежден, что здесь передавали и криминальные новости.

Группа подростков лет тринадцати шла по перрону в сторону эскалатора. Двое парней курили, хотя курение здесь было запрещено. Проходя мимо, они намеренно выпустили дым в мою сторону, посмеялись над моей одеждой, с любопытством и завистью посмотрели на мои раны. Один из них открыл рот, чтобы что-то сказать, но когда я строго посмотрел на него, он передумал и ничего не сказал. Понятливый паренек. Одну или две секунды они еще перекрывали мне экран, но потом, наконец, ушли и я мог спокойно ждать.

Реклама сотового телефона с полуголой моделью.

Туристическая реклама с полуголой, загорелой моделью.

Объявление музея искусств с нарисованной обнаженной натурщицей в стиле импрессионизма.

И вот — наконец — начались новости. Когда появился репортер, стоявший сегодня утром перед передвижной телевизионной станцией, я наклонился вперед и прищурился. Визг тормозящего поезда, от которого, несмотря на затычки, у меня чуть не лопнула голова, заглушил голос репортера. Безмолвно, как золотая рыбка, плавающая в дожде, он открывал и закрывал рот. Показали кусочек беговой дорожки, катафалк, полицейских, наклонившихся над тентом.

Потом появилась фотография. Женщина, уверенно улыбавшаяся на камеру. Судя по фасону ее блузы и прическе, фото было старым, возможно, из восьмидесятых. Фотография была зеленоватого цвета, а с краю было заметно штампованное отверстие, словно она прикреплялась к документу, паспорту. Я смотрел на улыбающееся лицо. Это была красивая женщина. Сильно накрашенное, худое лицо, рыжие, ухоженные волосы, уложенные в драматичную прическу.

Звук тормозов стих, и голос репортера стал постепенно слышен отчетливее.

— … сегодня, ранним утром, было обнаружено зверски изуродованное тело. Личность погибшей на данный момент установлена.

Я все еще пристально разглядывал фотографию. Меня что-то в ней смутило. Ясные глаза и чуть широковатый рот. Но главное — рыжие волосы. Когда я, наконец, понял, то в ту же секунду соскочил с лавки. Барб! Это же была Барб!

— Речь идет о пятидесятитрехлетней бездомной по имени Барбара Рут Виллер, — деловым тоном зачитывал репортер. — Бывший биржевой маклер вот уже более двадцати лет жила на улице…

У меня чуть не выпал сотовый из рук, когда я резко достал его из кармана. Но потом я понял, что здесь не было связи. Впрочем, это уже было не важно, потому что не успел я набрать номер Гизмо, как батарейка, издав последний, жалостливый писк, окончательно села.

Глава 7 Дурга

Паула выглядела сегодня восхитительно: рыжие волосы, зачесанные в дерзкую прическу, узкая короткая юбка и желто-красная куртка, все это в сочетании с голубыми леггинсами и туфлями на каблуках, подчеркивавшими ее натренированные ноги.

— Твой незнакомец фанат немого кино? — спросила она, взглянув на Зое, одетую в простые белые джинсы и черную кофту.

— Нет, расставание с Давидом было таким шоком, что от постоянного плача я перестала различать цвета, — сухо парировала Зое.

Паула, неловко чувствуя себя, замолчала, а Зое вновь спросила себя о том, так ли уж сложен для понимания ее юмор. Она нервно бренчала мелочью в кармане куртки, пока они шли мимо артхаусного кинотеатра в "Buddha Lounge". Это был оживленный район, центр города, вокруг островков безопасности сновали автомобили.

— Ты, правда, его совсем не знаешь? — через некоторое время спросила Паула.

— Видела один раз, — ответила Зое.

Паула покачала головой.

— До сих пор не могу поверить, что ты ночью тайком сбежала из дома. — В ее голосе звучало скорее восхищение, чем удивление.

Зое охотно рассказала бы подруге о том, как завидовала ее свободе, когда не нужны были подобные действия. Родители Паулы привыкли к выходкам старших сыновей, поэтому без проблем отпускали младшенькую на танцы. Даже в воскресенье ночью. А ровно в десять минут двенадцатого старший брат Паулы приедет в условленное место возле кинотеатра и заберет их на машине. Это была действительно безопасная прогулка. У Зое был всего час, но это конечно лучше, чем ничего.

Вход в "Buddha Lounge" был почти незаметным — неприметная, покрытая копотью вывеска, лестница, ведущая в подвал. На ступенях, стоя или сидя, курили люди. Многим было далеко за двадцать, некоторым, даже за тридцать, и лишь немногие из них были нарядно одетыми. Некоторые были одеты в растянутые черные толстовки и выглядели так, как будто питались только чипсами и пиццой. Однако музыка, которую Зое услышала уже у входа, ей понравилась — это были звучащие почти старомодно скрипки и барабаны.

Несколько минут они стояли перед входом и ждали. Не выдержав, Зое нетерпеливо посмотрела на серебристо-желтые часы на запястье. Она наклонила их, чтобы разглядеть стрелки на поцарапанном стекле циферблата. Уже десять минут одиннадцатого! А Ирвеса нигде не было видно. Напрасно прождать сегодня, это было последнее, в чем она нуждалась.

— Пойдем, — сказала она и взяла Паулу за запястье.

— Эй, не хочешь подождать?

Зое покачала головой.

— Кто опоздает, тот и будет меня искать, — раздраженно сказала она. — Пойдем внутрь.

Вход оказался дорогим удовольствием, но сейчас это было неважно. По крайней мере, музыка была неплохой. Она напоминала смесь транса с «Bombay Dub Orchestra», бит, от которого ноги сами пускались в пляс.

Клуб представлял из себя извилистый сводчатый подвал. Стены были выкрашены в черный цвет, в нишах располагались подсвеченные золотистые будды и другие божества.

— А сколько лет этому твоему Ирвесу? — недоверчиво спросила Паула. — Надеюсь, это не сороколетний эзотерик?

Зое улыбнулась.

— Восемнадцать… по крайней мере, я так предполагаю. И он не "мой Ирвес".

— Как он выглядит?

— Достаточно хорошо.

Паула фыркнула и закатила глаза, но потом энергично огляделась. На фоне одетых в черное людей, она выглядела как райская птица. Однако ее совсем не волновали любопытные или оценивающие взгляды.

— Принесу нам что-нибудь выпить, — крикнула она Зое. — Может колу?

Зое кивнула. В последний раз оглянувшись в поисках Ирвеса, она не вытерпела и пошла на танцпол.

Она каждый раз удивлялась, насколько это было просто: как падение, только без головокружения от страха. Зое сделала шаг на танцпол и ее подхватили басы. Шум в голове, приятный и расслабляющий, как наркоз. Она прищурила глаза, чтобы видеть только свет и расплывчатые движения других танцоров, после чего отдалась музыке.

***

Чертовщина какая-то. Гизмо был весь день недоступен. Я прождал его возле двери в подвал, но, в конце концов, не выдержал и ушел. С наступлением вечера спортивная площадка, наконец-то, опустела и стала доступна для прохода. Люди, наверняка, сидели дома и смотрели вечерние новости или ужинали с теми же мыслями, которые и мне не давали покоя: "Что произошло?"

Служба по уборке места прeступления днем проделала тщательную работу. На всей площадке не осталось и следа крови. Мой нос раздражал запах органического растворителя, при помощи которого удалили пятна крови. Кроме того, кто-то из жителей поставил обязательные в таких случаях цветы и свечи со сладковатым запахом. Мне мало что удалось разглядеть — несколько погнутых отверстий в заборе, возможно, Барб пыталась убежать и перелезть через забор? Видимо, ей это не удалось. Потом она побежала не в ту сторону, или кто-то специально загнал ее в угол в кустарники? В освещенной темноте я разглядел несколько свежих царапин на дорожке. Словно выбоины от каблуков.

Полиция говорила по всем каналам о резное. Предполагалось, что убийц могло быть несколько, с множеством ножей. Разодранная глотка указывала на то, что в бойне могла участвовать собака. Только вот я совсем не верил во все это.

Еще никогда я так долго не рыскал по чужой территории. Мне стало не по себе, когда я попытался, шаг за шагом, пройти по дорогам Барб. Хотя этот участок осиротел, он все еще принадлежал ей, как отпечаток пальца. Повсюду были ее следы: рисунок на стене, голубиные перья и обглоданные остатки за спрятанным от посторонних глаз ящиком с предохранителями. Несколько собачьих ошейников, которые она повязала в качестве трофеев за подвеску некоторых мусорных ящиков. У нее был своего рода нездоровый юмор.

Возле лавки перед магазином обуви, я нагнулся и пригляделся. Место, где лежала ее голова, было чистым и гладким, в сравнении со всем остальным. Здесь было ее место отдыха. Ночами. Родная территория. Здесь все еще ощущался слабый запах Барб. Влажные газеты, затхлая, пахнущая жиром одежда. Я даже обнаружил рыжий волос, запутавшийся в щели. Вспомнив ее фотографию, где она еще была Барбарой Рут Виллер, я еще больше загрустил. Боже мой — она была биржевым маклером! Это значит, у нее была жизнь, о которой я мог только мечтать. Образование, карьера, коллеги. Может, она кого-то любила. И вот теперь такой конец: член клуба сумасшедших поедателей собак. Изуродована до неузнаваемости, бесчисленное количество увечий.

Кто мог стать таким опасным для одного из нас?

"Только кто-то из нас", — угрюмо закончил я свою мысль. Кто-то, кто плевать хотел на кодекс.

***

Это началось, едва прошла минута: музыка вдруг стала слишком громкой, воздух словно ожил. Аромат духов и кожи, сладковато-пудровый запах искусственного тумана усилился во много раз. Зое знала, что это означало и готова была заплакать. Вернулась сверхчувствительность. За закрытыми веками образовалась целая россыпь впечатлений. Своего рода "ткацкий рисунок". Незначительные запахи ослабевали и становились основным фоном, а другие выделялись, как цветные нити. Вдруг появился яркий, красный запах, который она восприняла как призыв. Зое озадаченно открыла глаза.

Ирвес.

Он стоял на краю танцпола и так пристально смотрел на Зое, что она забыла музыку и людей вокруг себя, и прекратила танцевать. Его волосы и белое пальто были окутаны светло-голубым светом. Но самое интересное заключалось в том, что его вид в данный момент не имел значения. Имела значение лишь необъяснимая для Зое близость. Хотя он стоял на расстоянии минимум пяти метров, ей казалось, что он стоит прямо перед ней. Когда он направился в ее сторону, первой мыслью Зое было убежать. Странный, непонятный импульс, который еще больше испортил ей настроение. Она сдержалась и отошла в сторону, уйдя от света на танцполе. Скрестив руки, она ждала, пока он подошел и встал прямо перед ней. Он был на голову выше ее и выглядел лучше, чем в ее памяти. И тем не менее: Не только из-за этого Зое не могла удержаться, чтобы не смотреть на него.

— Вот ты где, — сказал он. — Ты хорошо танцуешь.

— А ты сильно опоздал, — ответила она чересчур грубо. Зое покрылась гусиной кожей на руках и чувствовала каждый волосок с излишне неприятной интенсивностью.

— Раньше не получилось, прости, — ответил он и, с извиняющимся видом, улыбнулся.

Судя по первому впечатлению, она ожидала всего, но не такого быстрого извинения. Краем глаза Зое увидела, что Паула заметила их и при виде Ирвеса едва не выронила стаканы с колой.

Ирвес указал на нишу возле барной стойки.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

— Моя подруга принесет чего-нибудь. А… в одиннадцать нам все равно нужно будет уходить, нас заберут.

Еще в процессе проговаривания предложения, Зое захотелось прикусить себе язык. Прекрасно. Это прозвучало так, как будто речь шла о детском дне рождения. Зое не нравилось, что Ирвес сбивал ее с толку. Это был не флирт, а нечто другое. Нос опять разыгрывал с ней злую шутку. Ей казалось, что она ощущала Ирвеса так отчетливо, как какой-то характерный запах, который она не могла описать.

— Уже в одиннадцать домой, — сказал он. — Жаль. В одиннадцать начинается все самое интересное. Публика сменится.

Он сделал движение в сторону стойки, но пошел только тогда, когда увидел, что Зое последовала за ним. Паула перехватила ее взгляд, кивнула и, держа стаканы, протиснулась к ним сквозь толпу.

— Ты здесь! — крикнула она, подойдя к Зое. — Долго бы я тебя искала на танцполе. — Паула без лишних слов протиснулась между Ирвесом и Зое, и поставила стаканы на стойку. После чего сразу же обратилась к Ирвесу: — Привет, я — Паула. Значит, ты и есть тот самый большой незнакомец. — Она беззастенчиво разглядывала его сверху донизу. — Ты часто здесь бываешь?

В этом была вся Паула: она не знала, что такое стеснительность. Вобщем-то, Зое могла бы откинуться назад и предоставить Пауле возможность расспрашивать Ирвеса.

— Моя территория, — сухо ответил он и улыбнулся. — Но вы — мои гости.

"Высокомерный хвастун", — пронеслось в голове Зое. В данный момент ее ощущение от Ирвеса было подобно монетке на краю, стоящей ребром. Да или нет? Она все еще не могла решить, нравился он ей или нет.

Монета Паулы уже, видимо, упала на одну сторону. Она посмеялась над его замечанием и страстным движением перебросила волосы через плечо. Взяв стакан, она бросила Зое наигранно непонимающий взгляд, как бы говоривший: "Вау! И ты еще страдаешь по Давиду?" Зое едва сдержала улыбку. Было сразу заметно, что Паула "загорелась". Словно, кто-то зажег в ней свет. И сегодня он горел очень ярко.

Но когда Паула снова повернулась к Ирвесу, его уже не было видно.

— Странное заведение! — сказала она, пытаясь перекричать музыку. — Не хватает только ароматических палочек.

— Да, но зато хорошая музыка, — коротко ответил Ирвес. Он смотрел на Зое, как будто ждал от нее ответа. Когда она промолчала, он подбородком указал на статую за стойкой. Индийская богиня с десятью руками, в каждой из которых она держала саблю. Богиня сидела верхом на огромном тигре.

— Дурга, кровожадная и мстительная богиня совершенства, — обьяснил Ирвес. — Тебе нравятся тигры?

Понятно, что этот вопрос был адресован Зое. Его что-то безумно веселило, а бесцветные глаза сверкали. Может, он был в наркотическом опьянении? Его зрачки казались какими-то странными, но Зое не могла объяснить почему. Они были, скорее, красными, чем темными, что не редко встречалось у альбиносов, но тут было и нечто иное..

— Музыка и, правда, неплохая, — уклончиво ответила Зое.

— Есть одна поговорка, — сказала Паула. — Раз оседлав тигра, не захочется с него слезать. Кажется, так говорят в Тайланде. Кстати, а откуда ты родом? Япония? Корея?

— Кавказ, — незамедлительно ответил он. — Мои родители были киргизами.

— Были? Они умерли?

Если его и смущала прямота Паулы, то он не подавал виду.

— Не знаю, — ответил он. — Мои приемные родители живы. Но живут они не здесь, а в Лондоне.

Паула удивленно распахнула глаза.

— Значит, ты вырос в Англии?

— В том числе, — сказал он почти что со скучающим видом. — Жизнь дипломатов, мы жили почти везде. Нескольколет в Стокгольме. Потом в Копенгагене, и однажды их занесло в Лондон. А меня сюда.

— Значит, ты живешь здесь один? — включилась в разговор Зое. — Ты студент?

— Нет. — Он окинул взглядом волосы Паулы и ее одежду райских расцветок. — А тебя кто удочерил?

— Как видишь, те, кто различает цвета, — парировала Паула и одарила Ирвеса красивой, высокомерной улыбкой.

Громкое соло на виолине на мгновение отвлекло Зое от разговора. Она обрадовалась, когда ритм переняли ударные инструменты. Зое, с облегчением, взяла стакан и отпила колу. Точнее, попыталась отпить. Но взрыв запахов в ее носу был сравним с музыкальным произведением, в котором каждый инструмент был неправильно настроен и играл слишком громко. Она поморщилась и так резко поставила стакан на барную стойку, что кола выплеснулась из него.

— Уже не вкусно, да? — заметил Ирвес. Она ощущала его волнение, схожее с ее беспокойством. Он внимательно наблюдал за ней. Слишком внимательно.

— Пойдет, — ответила она сиплым голосом. Зое поморгала, потому что жгло в глазах, и облокотилась на стойку. Черт, когда это, наконец, прекратится? Ее слегка покачивало. В такт музыки она барабанила пальцами по стойке. Кровь пульсировала в висках, в животе, точно в такт барабана…

— Так, значит, ты живешь здесь один, — продолжала свой допрос Паула. — Чем ты занимаешься, если не учишься? Работаешь или живешь на деньги родителей?

Зое оторвалась от стойки.

— Эй, ты куда? — спросила Паула.

— На… танцпол. — Но далеко ей уйти не удалось. Сделав два шага, Паула догнала ее и положила руку на плечо.

— Ты сердишься? — с беспокойством спросила она. — Я же просто пытаюсь узнать о нем побольше.

Зое покачала головой.

— Все в порядке. Просто у нас осталось всего полчаса и я не хочу тратить их на болтовню. Не отвлекайтесь.

Паула наклонилась к ней еще ниже.

— Он очень высокомерный, — прошептала она ей на ухо. — Но в нем что-то есть! Тебе, правда, ничего от него не надо?

"Без понятия, монетка еще не упала".

— Сейчас я хочу только танцевать, — сказала Зое с улыбкой, которая, как она надеялась, заставит Паулу вернуться к стойке.

***

Для того небольшого количества вещей, которыми обладала Барб, у нее было несколько тайников. Бутылки стояли за контейнером. Одна полупустая бутылка была заткнута пробкой из куска скомканной газеты. Мне было противно от одной мысли о вкусе алкоголя. Я уже хотел было выйти на улицу, как вдруг услышал шаги. Быстрые шаги твердыми подошвами. Сначала я хотел проигнорировать их, но потом вспомнил, что весь район был в полной боевой готовности. Каждый, кто бродил здесь вокруг, готов был взять сотовый и большим пальцем нажать на кнопку с номером полиции. Такой как я, наверняка, хорошо подходил на роль преступника. У меня в голове уже крутился фильм: прохожий обнаруживает подозрительную личность, слонявшуюся в половине одиннадцатого вечера недалеко от места преступления. Серийный убийца на прогулке? Звонок в полицию, чей автомобиль случайно припаркован за углом. Короткая погоня, заканчивающаяся неудачей для хромой личности. Арест, проверка документов.

Этого было достаточно.

Я бесшумно спрятался за контейнер и, с колотящимся сердцем, прислушался. Он — или она — спешил. Однако перед контейнером шаги замедлились, подождали две, три секунды и застучали еще быстрее. Я ждал до тех пор, пока их не стало слышно совсем и хотел опять выйти на улицу, но когда сдвинулся с места, о мою лодыжку ударилось нечто мокрое. Намокший от дождя кусок

картонной таблички. Послания Барб, которые она совала под нос людям перед биржей! Должно быть, в спешке она бросила их за контейнер, не пытаясь защитить от дождя. Видимо хотела быстро избавиться от них, а некоторые, даже пыталась порвать. Все это происходило тогда, когда она спасалась бегством? Мне стало не по себе, когда я представил, что, возможно, охота за ней началась уже здесь. Но что она хотела скрыть от своего преследователя?

Я поднял куски, чтобы рассмотреть их. Две таблички были мне знакомы. Обычные апокалиптические заклинания, день за днем разбивавшиеся о равнодушные взгляды прохожих.

Однако другие таблички я никогда раньше не видел. Они были разорваны посередине, некоторые куски картона с поверхности отсутствовали, так что прочитать что-либо было невозможно. Барб несколько раз обводила буквы толстым, черным фломастером, словно хотела, чтобы ее послание бросалась в глаза каждому с расстояния в несколько метров.

"Мы должны (оборвано)… ивать".

Это было написано на первой табличке. Убивать?

У меня вдруг пересохло во рту. Я затравленно огляделся, положил остатки таблички на землю и сложил отдельные куски так, чтобы они обрели смысл:

"К чер… (оборвано)… твою трусость!

Мы должны (оборвано)….ивать

или мы поги…(оборвано)… сами"!

Я стал чувствовать себя лучше, когда оставил далеко позади зону Мориса. А успокоился только тогда, когда зашел на территорию Ирвеса. Часы на трамвайной остановке показывали без пятнадцати одиннадцать. Я в последний раз попытался дозвониться до него, но снова услышал лишь запись механического голоса. Ну, нет, так нет! Обойдусь и без этого. В глубинах карманов куртки я начал искать проездной. Я как-то нашел его в электричке. Он принадлежал парню по имени Халед Ельмез. Лицо на нечеткой фотографии в приглушенном свете входа в клуб немного походило на меня. По крайней мере, цвет волос. К моему удивлению, почти всегда этого было достаточно, когда кто-то хотел видеть документы. Сегодня мне повезло. На кассе сидела женщина с пирсингом в губе, которая всегда бесплатно пропускала Ирвеса, и знала и меня тоже.

Мне не пришлось долго искать. Ирвес стоял у барной стойки и разговаривал с девушкой. Невыносимо было смотреть на ее рыжие волосы. Она смеялась и наклоняла голову в сторону. Очевидно, что Ирвес "поймал" ее. Если он хотел, то "включал" свою ауру и вел за собой людей, как крысолов. Однако при этом успевал следить за тем, что происходило вокруг. Он заметил меня раньше, чем увидел, и улыбка тут же исчезла с его лица. Девушка с любопытством огляделась вокруг, заметив его взгляд. Она была красивой и беззаботно смеялась… до тех пор, пока не увидела мое лицо. Она смотрела на меня, наморщив лоб, как будто стояла на улице и пыталась реконструировать в голове ход событий, приведший к трагической автомобильной аварии.

***

Зое больше не попадала в ритм. Она была вне музыки и так сердилась, как будто ее обокрали. Сама того не желая, она постоянно смотрела то на Паулу, то на Ирвеса. Больше на Ирвеса. Он что-то рассказывал и жестикулировал, один раз даже засмеялся. Между ними было нечто похожее на флирт, но, тем не менее, он сосредоточенно смотрел на танцпол и на Зое. Иногда Зое ловила его взгляд, иногда жест или позу, на которую она инстинктивно реагировала. Это был некий способ коммуникации между ними, вот только она не понимала ее языка.

Одна из танцовщиц толкнула ее, и Зое потеряла последнюю нить, связывавшую ее с музыкой. Она нервно посмотрела на часы. Уже поздно, около одиннадцати. Ирвес, как будто прочитав ее мысли, также посмотрел на наручные часы с черным ремешком, призрачно выделявшимся на его светлой коже. Он вопросительно приподнял брови, Зое кивнула и начала пробивать себе дорогу среди стоявших вокруг людей.

Ее снова задели и толкнули в сторону. Она выругалась и грубо протиснулась между двумя женщинами. Ей стало тесно в этом помещении, нервировал каждый звук, даже каждое чужое дыхание.

Когда стала видна барная стойка, Зое заметила, что кто-то подошел к Ирвесу и Пауле. Она озадаченно остановилась.

Это был парень, которого она видела сегодня на автобусной остановке! "Видела" это, конечно, громко сказано. Она только сейчас смогла разглядеть его лицо. Он действительно мог быть индусом, по крайней мере, его кожа была темнее, чем у стандартного европейца центральной Европы. Узкое лицо с правильными чертами. Серьезные глаза. Без отеков и синяков он, наверняка, выглядел вполне неплохо, но, в данный момент, на него было больно смотреть. Это как сильно надо было бить, чтобы так покалечить лицо? Судя по недоверчивому взгляду Паулы, она думала тоже самое.

Еще до того, как Зое подошла к ним, он обернулся к ней — и застыл на месте. Даже надев маску Фредди Крюгера, она бы не произвела на него большего эффекта. Парень побледнел и ошарашенно смотрел на нее, как на привидение. Зое готова была поспорить, что он принимал наркотики. Вблизи его глаза казались такими темными, что не было видно зрачков.

— Эй, Зое, — сказал Ирвес. — Ты уже знакома с моим другом Френчем?

— Нет, — нерешительно ответила она. — Привет.

Ей даже показалось, что его черный зрачок некоторым образом пульсировал. Вне всяких сомнений, этот тип кипел от злости. У Зое пробежал холодок по спине. Парень был более, чем странный и жутковатый.

— Что тут вообще происходит? — рассерженно прошипел он Ирвесу.

Глаза Ирвеса слегка сузились и Зое вдруг почувствовала холод между ними.

— Н-да, настоящий алжирец, — сказал Ирвес с застывшей улыбкой, обращаясь к Зое. — Быстро приходит в ярость. Лучше его не злить.

Этот Френч поджал губы и так сильно сжал кулаки, что кожа на руках побелела. Внезапно Зое ощутила страх перед ним, он выглядел таким угрожающим и непредсказуемым. Паула, видимо, тоже это почувствовала, потому что поспешно взяла ее под руку.

— Достаточно, — прошептала она ей. — Уходим, нам все равно пора.

***

Я не знал, что тут происходило, но еще немного и я бы набросился на Ирвеса.

— Эй, успокойся, — сказал он, когда девушки ушли. — Разве запрещено с ней разговаривать? Какой кодекс я тем самым нарушаю?

— Чего, черт возьми, тебе от нее надо?

Я орал и мне было плевать на это. Несколько человек обернулись в мою сторону.

Ирвес улыбнулся такой улыбкой, из-за которой мне захотелось сломать ему нос.

— Она меня заинтересовала, вот и все. — Он успокаивающе поднял руки. — Я ее и пальцем не тронул. Она, как примерная девочка, вместе с подругой собирается домой. Старший брат Паулы приедет и заберет их обеих. Так что, никакой опасности! На сегодня ты свободен, телохранитель.

— Я так не думаю, — прорычал я. — Уже слыхал? Все указывает на то, что Морис разделался с Барб.

Все же приятно было посмотреть на то, как Ирвес изменился в лице.

— Морис? — недоуменно спросил он.

- Больше никто из нас не приходит мне в голову, кто был бы способен на убийство. И не говори мне, что Барб не разобралась бы с парочкой пьяных хулиганов и собакой!

***

— Что там происходит? — нервно смеясь, спросила Паула. — Ирвес может рассказывать все что угодно, но они с ним явно не друзья. Этот тип жутко выглядит.

Зое посмотрела в сторону барной стойки. Ирвес и этот Френч стояли друг против друга, как будто готовы были в любой момент устроить драку. Френч кричал на Ирвеса и махал руками. Хотя он был меньше Ирвеса, он вовсе не выглядел безобидным. Напротив. Зое непроизвольно бросило в дрожь. В этот момент она точно поняла, что не доверяла ему. Он производил впечатление человека, которому было что скрывать.

— Скорее, все это выглядит так, как будто у них счеты друг с другом, — ответила она и повернулась к подруге. — Ну, что, ты с ним поговорила? Это его настоящее имя?

Паула лукаво улыбнулась.

— Я заполучила адрес его электронной почты, кроме того, он еще кое-что рассказал о себе. Да, его действительно зовут Ирвес. Ирвес Мартини. И он играл в одной музыкальной группе. Но вот чем он занимается сейчас, мне выяснить не удалось. Ты как думаешь? Судя по его внешности, он либо модель, либо работает в сфере музыки. Это бы объяснило его участие в музыкальной группе.

Зое ничего не ответила. У нее было сумасшедшее ощущение, что она чувствует вибрации, как радиоприемник. Они однозначно исходили от барной стойки. В них присутствовали агрессия и гнев и они затронули струны ее души. Поспешно бросив взгляд назад, она хотела бежать к лестнице на выход, но в этот момент столкнулась с кем-то. Ее подбородок царапнула застежка-молния, в нос проник знакомый запах кожи. В одну секунду кровь отхлынула от ее лица, а колени подкосились.

Худшее, что могло случиться. Без предупреждения.

Перед ней стоял Давид и также ошеломленно смотрел на нее, как она на него.

"Скажи что-нибудь! — приказала она себе, — Что-нибудь меткое, саркастичное!"

Тысячу раз Зое думала над тем, как будет реагировать, случись такая встреча, но сейчас она не могла вымолвить ни слова. Его внезапная близость была как шок от холода. Еще ужаснее было видеть следы от царапин на плече его куртки. Результат его лазанья перед Рождеством. Достать звезду для Зое. Воспоминания пронеслись в голове так же быстро как пролистывалась книжка с бегущими картинками. Сотня сцен совместно проведенного времени.

— Вот это да! — крикнула Паула Давиду. — Ты за нами следил или с недавних пор caм зависаешь в таких холупах?

Давид проигнорировал вопрос. У Зое все похолодело внутри, когда она увидела, что он был не один. В клуб кто-то зашел следом за ним. Каштановые волосы блестели в приглушенном свете. Шок номер два.

Эллен?

Но вскоре Зое увидела, что это была другая темноволосая девушка. Примерно того же роста и крепкого телосложения, как Эллен. Но на этом сходство заканчивалось. У девушки был темный макияж глаз, в волосах поблескивали бусинки, а под раскрытой косухой виднелась розовая рубашка с кожаной бахромой и вышивкой. Она гораздо лучше вписывалась в атмосферу "Будды", чем Давид, наверное, это была ее любимая дискотека. К ним также присоединился парень из баскетбольной команды Давида. Зое думала, что он парень этой девушки, ровно до тех пор, пока незнакомка не подошла к Давиду и хотела было обнять его за талию, но Давид, словно пойманный на месте преступления, не дал ей этого сделать.

У стоявшей рядом с Зое Паулой перехватило дыхание, но Зое это не волновало.

— Долго же вы провстречались с Эллен, — сказала она Давиду. — Или она ничего не знает о твоей новой пассии?

Девушка со стеклянными бусинками вопросительно приподняла брови, глядя то Зое, то на Давида.

— Эллен? — спросила она его. — Какая Эллен?

— Иди куда шла, Зое, — холодно сказал Давид. — Тебя это вообще не касается.

Еще никогда он не разговаривал с ней в таком тоне и никогда не смотрел на нее так. Холодно, озлобленно, как будто и не было ни объяснений в любви, ни металлической звезды.

— Что меня не касается? — воскликнула Зое им обоим. — Что ты три недели встречаешься с Эллен? Или что за ее спиной ты проводишь время с другой?

Девушка с бусинками открыла рот от удивления и, наверняка, побледнела под слоем макияжа.

— Зое, оставь ты этого идиота! Пошли!

Паула взяла ее за руку и попыталась утащить в сторону двери.

Но Зое грубо оттолкнула руку подруги и приблизилась к Давиду.

— Ты кого из себя возомнил? — прошипела она. — Серьезно думаешь, что можешь раздавать мне какие либо приказы, чертов изменщик?

— Эй! — огрызнулся Давид. — Хватит!

— Да что ты? Я еще только начинаю!

Приятель Давида нервно закатил глаза.

— Кто это? — куда более энергично спросила девушка.

Давид фыркнул.

— Всего лишь моя спятившая бывшая из школы, — пробурчал он. — Не слушай ее.

Он сделал шаг вперед, чтобы протиснуться мимо Зое, но она даже и не думала пропускать его. Это был маленький, едва ощутимый щелчок где-то в ее голове. Почти незаметное смещение границы, достаточное, чтобы уничтожить все, что Зое до сих пор испытывала к Давиду.

— Надеюсь, Эллен отправила тебя куда подальше! — крикнула она ему. — А если она еще этого не сделала, то я лично позабочусь о том, чтобы ты получил пинок под зад!

— Ах, вот в чем дело, — издевательски спросил Давид, скрестив руки на груди. — Все еще ревнуешь и пытаешься отомстить? Слушай, мне от тебя больше ничего не надо. Все кончено, пойми, наконец!

***

— Собака? — Ирвес так растерянно смотрел на меня, как будто я только что рассказал ему, что Барб убила пицца.

— Конечно, нет. Но это было что-то, что укусило чертовски прицельно, — ответил я. — Нам это знакомо, да? И знаешь что? Барб знала, что она в опасности. Она просила помощи. Я нашел таблички с призывом о помощи.

— Черт, — сказал Ирвес. Побледнеть он, конечно, не мог, но выглядел реально озабоченным. — Гизмо уже знает?

— Если прочитал свои сто двадцать сообщений, то, наверное, да.

— Но если это действительно был Морис, тогда…

… "нам всем нужно его опасаться", — мысленно продолжил я его мысль. А Зое больше всех.

Мы одновременно, не сговариваясь, посмотрели на девушек. Они были уже почти в дверях. Рядом друг с другом они выглядели как персонажи фильмов: одна из цветного Аниме, другая из черно-белого кино. Я сглотнул, взглянув на Зое. Белая как снег, черная как черное дерево, красная как…

Я глубоко дышал.

На выходе Зое столкнулась с высоким парнем в кожаной одежде. Видимо, они были знакомы. Даже довольно хорошо, если меня не подвело мое ощущение. К парню подошла темноволосая девушка в хиппи-блузке, а потом и его приятель. На нем тоже была довольно дорогая кожаная куртка, приправленная дезодорантом и стильно взъерошенными волосами. Два отличника, которые хотели выглядеть особенно круто.

Зое и крутой парень под номером один очевидно сцепились друг с другом. Подруга Зое пыталась уладить конфликт, но безуспешно.

— Честно говоря, я просто хотел узнать, что ты в ней нашел, — сказал Ирвес с нескрываемым восхищением. — Теперь я понимаю. Она и, правда, ничего. У нее есть хватка.

— Но, в случае чего, ее хватки будет недостаточно, чтобы справиться с Морисом, — мрачно ответил я. И, помолчав, осторожно добавил: — По крайней мере не в одиночку.

Может быть, в следующие несколько секунд мы и заключили немое соглашение. По крайней мере, я был уверен, что мы в кои веки видели и думали об одном и том же. Я был не в восторге от того, чтобы видеть его вблизи Зое. Но, с другой стороны, это означало, что у нее стало одним преследователем меньше. И, судя по тому как складывалась обстановка, Зое не помешал бы еще один союзник.

Спор в дверях тем временем разросся до настоящей ссоры. Зое сверкала глазами и так громко кричала на мистера пай-мальчика, что ее подруга испуганно вздрогнула и отошла в сторону. Видимо они говорили друг другу суровую правду. По крайней мере, у девушки-хиппи округлились глаза, она выглядела смущенной и одновременно рассерженной, а его приятель только высокомерно улыбался и ждал, чем все закончится.

На мгновение мне даже показалось, что я увидел тень Зое, отражавшуюся в ее осанке, в ярости, с которой она не могла совладать. Эту фазу я знал слишком хорошо. Десять, девять, восемь…

— Пришло время позаботиться о том, чтобы кое-кто не потерял лицо, — сказал Ирвес и сдвинулся с места.

***

Давид был так удивлен, что возмущенно вскрикнул и пошатнулся назад. Девушка с бусинками испуганно отпрыгнула назад и закрыла рот руками.

— Алё? Ты совсем спятила? — крикнул Зое приятель Давида.

У Зое пульсировала от боли тыльная сторона ладони. Она еще ни разу никого не била, но это было пугающе приятное ощущение.

— Ты действительно вообразил себе, что дело в тебе? — напала она на Давида. — Ты не стоишь того, чтобы кто-то плакал из-за тебя!

Было приятно осознавать, что любовь полностью угасла, сгорела, и лишь остатки пепла парили в ее мыслях.

Глаза девушки с бусинками сузились.

— С меня хватит! — прошипела она Давиду, после чего повернулась и быстрым шагом бросилась на улицу.

— По тебе точно психушка плачет, — сказал Давид с ледяным презрением в голосе.

Зое сжала кулаки. В клубе, видимо, сменилось освещение, потому что все вдруг погрузилось в странные серые тона. Синий светился, а красный был едва заметeн. Даже волосы Паулы казались бесцветными. Но и эта мысль куда-то ускользнула от нее.

— Какие-то проблемы, Зое? — голос Ирвеса резко вернул ее в реальность, в мир звуков и красок.

Ирвес встал слева от Зое и, как будто это было в порядке вещей, обнял ее за плечи, заставив Зое застыть на месте от удивления. Его прикосновение было предупреждающим, граничащим с хваткой, но одновременно успокаивающим. Только теперь Зое заметила, что каждый мускул в ее теле был до такой степени напряжен, как будто она собиралась броситься бежать.

Паула смотрела на нее большими глазами.

Справа от Зое встал алжирец. Только сейчас Зое заметила, что он хромал. Его поза была полу расслабленной, полу угрожающей.

— Мне кажется, вы уже собрались уходить, — мягким голосом сказал Ирвес. Он и Давид были одного роста, но Ирвес казался выше. Один из секьюрити вопросительно взглянул на Ирвеса, но тот не шевельнулся.

— Уходим мы или нет, не твое собачье дело, — сказал Давид.

Группа смеющихся людей, заходившая в дверь, замолчала и быстро протиснулась мимо них. Приятель Давида заметно нервничал. Это было как в кино, в сцене когда двое меряются силами. Нереально.

— Спорим? — энергично ответил Ирвес.

"Не хватает только оружия и ковбойской музыки", — пронеслось в голове у Зое.

— Мой тебе совет на будущее: Оставь мою девушку в покое, ясно? — спокойно добавил Ирвес.

Бамс! Попадание в цель.

У Давида прямо-таки отпала челюсть. Зое даже могла слышать его мысли. " У нее новый парень?" Он побледнел, а Зое захотелось рассмеяться.

Давид растерянно смотрел то на Ирвеса, то на алжирца — как же его звали? Френч? Краем глаза Зое увидела, как левый уголок его рта приподнялся в улыбке, как бы говоря: "Давай, попробуй!"

В нем было что-то от бурлящего вулкана. "Держись на расстоянии", — предупреждал ее внутренний голос. Зое инстинктивно придвинулась к Ирвесу. Еще десять минут назад он не интересовал ее из-за своего высокомерия, но сейчас, находясь рядом с ним, она почувствовала некую близость с ним. А потом произошло нечто странное. Зое ощутила вибрацию между ней и Ирвесом, чувство единения. Двое против двоих.

— Давай, пойдем! — сказал приятель Давида и похлопал его по плечу. — Это того не стоит.

Давид подумал еще две секунды, выругался, развернулся и ушел. Его друг, с явным облегчением, последовал за ним.

Зое расслабилась и взглянула на Ирвеса.

— Твоя девушка? — спросила она, наморщив лоб.

Он отпустил ее и улыбаясь пожал плечами.

— Всего одно слово, а какой эффект. Это был твой бывший, да?

— Да, точно, — сказала она и, несмотря ни на что, улыбнулась. — Но не нужно было устраивать такую сцену. Он злился на меня, но драться с кем-то вообще не в его характере. Он бы ничего мне не сделал.

— Я за тебя и не боялся, — ответил Ирвес.

Это был момент, когда монетка упала. На сторону "Да".

Всю дорогу до места встречи возле кинотеатра Паула была серьезной и молчаливой. Несмотря на то, что был март, ночь была такой холодной, что было видно пар от дыхания. Некоторое время они просто стояли, ожидая появления голубого «Пассата» брата Паулы. Когда пауза затянулась и стала неловкой, Зое заговорила первой.

— Могу себе представить, что ты сейчас думаешь, — сказала она.

Паула скривила рот в ухмылке и еще сильнее укуталась в куртку.

— Не хочу говорить как твоя мама, но скажу тебе как подруга — у тебя проблема, Зое. И я за тебя беспокоюсь. Может, ты сама не замечаешь, но в последнее время ты изменилась. И это никак не связано с обычными переживаниями после расставания с парнем.

Зое сглотнула. У нее пересохло во рту, а голова словно была укутана ватой. Последний раз она так чувствовала себя после новогодней ночи, когда перепила шампанского. С одной стороны вроде бы болела голова, но, с другой, она уже давно не была такой возбужденной. Что-то произошло. И на этот раз нечто хорошее.

— Посмотрела бы ты на себя со стороны… — продолжала Паула. — Для Ирвеса и его странноватого друга это всего лишь был повод изобразить из себя мачо. А вот ты была… совершенно другой. Тебя… переполняла ненависть. Я тебя не узнаю! Ты что, теперь всегда собираешься просто так нападать на всех, на кого злишься?

Зое прикусила губу.

— Прости, что испортила тебе вечер.

Паула вздохнула.

— Не испортила, — сказала она и заставила себя немного улыбнуться. — Но перестань пугать меня, каждый раз когда мы встречаемся.

Впервые Паула говорила как настоящая подруга, а не как девушка "со скамейки запасных", заменившая Эллен.

— Ты собираешься говорить Эллен, что у него другая? — хотела знать Паула.

— Конечно! А ты бы не стала ее предупреждать?

Паула посмотрела на нее со стороны.

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что это не твое дело, что там происходит между Эллен и Давидом. Может, они уже давно расстались. Может, эта девушка и вовсе не его подруга, ты ведь ее совсем не знаешь! Ты знаешь только свою часть истории.

Зое хотела возразить, но закрыла рот. Это был не подходящий момент, чтобы спорить с Паулой.

— Н-да, — сказала она вместо этого. — По крайней мере, теперь я точно знаю, что больше не люблю Давида. Наоборот.

Зое было приятно даже просто произнести эти слова.

Паула наморщила лоб. Многозначительно помолчав, она, как всегда неожиданно, произнесла одну из своих удивительных фраз:

- Ненависть — это не противоположность любви. Противоположность любви — равнодушие.

Глава 8 Командная работа

Уже когда они в понедельник зашли в коридор, ведущий в лингафонный кабинет, несколько девушек из одиннадцатого класса, шушукаясь, склонили друг к другу головы.

— Похоже, слухи быстро распространились, — прошептала Зое.

— Видимо, да, — так же тихо ответила Паула. — Но сделай мне одолжение, не начинай их сразу же бить.

В этот день Зое чувствовала себя неловко, выйдя во двор школы во время перемены. Несколько парней из баскетбольной команды Давида, с которыми еще несколько недель назад она вполне нормально общалась, теперь оценивающе наблюдали за ней. Некоторые даже многозначительно улыбались. Давид стоял с двумя девушками из своего класса в конце двора, почти у зоны для курильщиков. Он удостоил ее всего лишь презрительного взгляда, после чего отвернулся. Вот такие ощущения испытываешь, когда окончательно теряешь друга и приобретаешь врага.

Зое намеревалась вести себя сдержанно и безразлично, но в результате уединилась на другом конце двора, там где уже начиналась улица, и включила сотовый. Еще два урока, после которых предстоял разговор с госпожой Талис. Может, произошедшее на выходных убийство было сегодня главной темой для разговора у учителей? Может, поэтому они не принимали сегодня? Сотовый пискнул и на экране высветился значок письма.

"Клуб "Exil"? Когда? ПС: Оставь своего бывшего в живых!"

Ирвес.

Однако улыбка тут же сошла с лица Зое, когда она подняла глаза.

На противоположной стороне улицы сидел мужчина со спутанными, длинными волосами, выцветшего желтоватого цвета. Даже его глаза были желтыми. И по тому, как он смотрел на нее, отвесив нижнюю губу, можно было подумать, что у него не все в порядке с головой. Когда Зое отошла в сторону, чтобы смешаться с учениками, она заметила, что мужчина сел на капот припаркованного автомобиля. Только теперь она увидела, что он был босым, а его ноги были такими грязными и мозолистыми, что напоминали, скорее, копыта. Одет мужчина был в наугад подобранные, бесцветные вещи, возможно, подержанные и отданные кем-то для благотворительных целей. А из кармана его поношенной куртки выглядывало — Зое брезгливо поморщилась — ощипанное и обмякшее голубиное крыло.

***

Рубио не реагировал. И это при том, что я практически с самого утра стоял у него под дверью. Единственное, чего я добился до сих пор, это того, что он опять отключил звонок. А когда я вновь обошел вокруг дома, чтобы увидеть его лицо в окне, то увидел только то, как окно закрылось. На улице лежала записка, которую я бросил ему вчера — скомканная. Я фыркнул, сопротивляясь импульсу взобраться по стене и разбить это чертово окно. Вместо этого, я достал из сумки листок бумаги и фломастер и еще раз терпеливо записал все свои контактные номера и вопросы. Немного поразмыслив, я пожертвовал еще и дневной выпуск газеты с фотографией Барб и также затолкал его в почтовый ящик.

Я едва не поддался искушению сесть в кафе напротив. Но он мог увидеть, что я сижу там и жду. Поэтому, я сделал вид, что сдался, демонстративно посмотрел на новые часы и спустился по лестнице в метро. Пройдя там по перрону, я вышел на улицу с другой стороны, вне поля зрения Рубио. Оттуда было недалеко до заправки. Там хоть и было всего несколько высоких столов рядом с автоматами с напитками, но мне и без того было комфортнее стоять. Единственное, более менее съедобное, что можно было купить в автомате, был мясной бульон. Лучше, чем вообще без завтрака.

Я бросил стопку бумаг, которые взял с собой, на липкий столик. Набросок Зое соскользнул и плавно опустился на пол. Я попытался уловить ее разъяренное выражение лица, то напряжение, перед тем как она начала бить парня в кожаной куртке. Но рисунок не слишком удался. Я поднял его и положил в стопку к остальным, затем вытащил ручку и сосредоточился на кодексе.

«Мы защищаем», написал я и поставил знак вопроса. «Мы никогда не убиваем сородичей. Наше существование — тайна, наше место в тени, в молчании. Мы либо ретируемся либо занимаем пространство. Каждый за себя, никто за всех. Но все защищают тайну нашего рода. Закон пантеры».

Я задумчиво рассматривал кодекс. И как это часто бывало, он и сегодня показался мне нереальным. Как пережиток давнего прошлого. Сегодня мне больше чем когда либо раньше показалось, что чего-то не хватает. Взяв ручку, я записал собственные соображения:

«Ни один закон не работает без наказания. Но что, если кто-то убивает и ничего не происходит? Кого защищать? Почему? Почему мы такие? Кого это касается? Или», — добавляю я, — «мы все уже наказаны?»

Это длилось уже пять часов. Я так вымотался, что уже хотел вернуться на свой пост под окном, как вдруг увидел Рубио, едущего в инвалидном кресле к заправке. Он действительно был дряхлым, а тело сморщенным и лишь острые коленки выглядывали из коляски. По ним можно было понять каким высоким он был в молодости. Он медленно ехал к холодильнику с напитками. Я даже был в некотором роде разочарован, так как представлял его себе не таким немощным. Может, Гизмо все-таки прав? И это всего лишь старый человек? Да еще и пугливый старый человек. Он постоянно поглядывал на стеклянную дверь и с опаской осматривал улицу, как будто боялся, что его кто-то преследовал.

Я заметил у него на шее подвеску — своего рода пластиковый шнур с красной кнопкой. Кнопка вызова скорой для одиноких пожилых людей? На мгновение я даже хотел оставить его в покое. Но только на мгновение.

Рубио с трудом поднял и поставил себе на колени упаковку пивных банок и направился к кассе. Я не слишком торопился собирать вещи и идти за ним на улицу. По привычке (никогда не следуй за одним из нас напрямую), я сделал круг, пошел на параллельную улицу и стал прислушиваться к звуку его инвалидного кресла. На расстоянии нескольких метров от его входной двери, я снова вышел на улицу. Сзади он выглядел еще более худым и немощным. Последние метры до дома, очевидно, стоили ему больших усилий.

Вдруг он резко остановил инвалидную коляску. Расправил плечи и выпрямился так, как будто кто-то потянул его за невидимые нити. С шипением выдохнув, он одним рывком развернулся. Никогда бы не подумал, что в инвалидном кресле можно так быстро и мобильно передвигаться. А его взгляд… он не искал меня им, а сразу же пригвоздил к месту.

— Прекрати, наконец, выслеживать и красться за мной! Оставь меня в покое! — это не было похоже на пугливого старика. Его голос был как раскат грома, глубокий и сильный. Резко повернувшись назад, он продолжил свой путь. Еще пять метров до двери. У меня не было времени, чтобы удивляться. Обогнав его, я встал между ним и дверью.

— Рубио, я — Джил. Мы должны поговорить.

— Я ничего не должен, — крикнул он.

— Ты не слышал, что случилось с Барб?

— Кто об этом не слышал? Ну, и что? Какое мне до этого дело?

— Я думаю, ее убил один из нас. Мне кажется, это был Морис. Он и на меня нападал и мне…

— Какой толковый новичок у нас в городе, — грубо прервал он меня. — Еще раз, для протокола: Какое… мне… до… этого… дело? Да хоть съешьте друг друга на завтрак.

Ну, это не было похоже на старческий маразм.

— Мне кажется, это скорее твое хобби, — резко ответил я. — Ты же уже нарушал кодекс, верно? Иначе, почему Барб называла тебя " кромсатель глоток"? Ты… правда, уже убил одного?

Он удивил меня звонким, саркастическим смехом, перешедшим в кашель.

— Одного? — с издевкой спросил он. — Десятки! А если ты не уйдешь с дороги, то можешь стать следующим.

Он собрался ехать дальше, но я сделал шаг в сторону и преградил ему дорогу. Я нервничал, но это была единственная возможность.

— Я хочу понять некоторые вещи, — сказал я.

— Понять! — он почти с презрением "выплюнул" это слово и при этом запрокинул голову назад, как будто смотрел на меня свысока. — Мне не нравится твой акцент. А лицо еще меньше. Иностранец, да? Ты здесь нелегально? Ты нервничаешь, когда из-за угла появляется полицейский.

Я думал, в этой игре наблюдателем был я, но, очевидно, Рубио также наблюдал за мной из окна. Действительно, однажды я спустился в туннель метро, когда увидел двух полицейских, идущих по площади.

— Даже если и так, — сказал я. — Какая теперь разница, есть ли у меня действительный паспорт? Для меня нормальная жизнь закончилась.

Рубио сощурился. Я знал, что он очень хорошо видел, однако его взгляд казался не четким, как будто мужчина смотрел не только на меня, но и на что-то рядом со мной, сзади и впереди меня.

— Моя жизнь закончилась, — передразнил он меня подчеркнуто плаксивым голосом. — Жалость к себе — это красивая, ласковая любовница. Сделай одолжение, только не начинай реветь.

«Спокойно», — приказал я себе. — «Он просто хочет тебя спровоцировать».

Рубио выглядел очень раздраженным.

— А теперь исчезни, и наслаждайся временем, когда ты еще похож на человека.

— Я — человек! — вспылил я. — И никогда не буду кем-то другим.

— Они все так говорят, — сухо заметил Рубио. — А потом начинают как ты: сначала жалеют себя, сваливают вину за свою судьбу на собственный дар. Потом используют свои таланты, раз уж они есть, конечно же, только для того, чтобы как-то смириться с тяжелой участью. А потом понимают, что, в принципе, это не так уж плохо обладать превосходством над обычными людьми: быть быстрее, иметь лучшее обоняние, обладать органами чувств хищников. Это им даже нравится, так как дает чувство всемогущества. Потом вы все начинаете страдать манией величия и используете свой дар только для себя и своих мелких, жалких желаний. А в конце, желания уже не играют никакой роли. Действует только один закон — закон охоты. До всего остального вам нет никакого дела. — Неохотно я вынужден был признать, что старик меня впечатлил. Хотя бы потому, что только что, он довольно точно описал портрет Гизмо. — Вы пользуетесь инстинктами как ученик фокусника своей магией, которой он еще не владеет и не понимает ее законы и смысл, — с еще большим гневом продолжил он. — Безудержно и жадно. Вы полностью попадаете под влияние ваших инстинктов. Можно провести чудесную параллель с алкоголиками, ты не находишь?

— Я не нахожусь во власти своей тени, — холодно сказал я. — Я не использую свои способности, чтобы воровать радио или гонять собак. Я не хочу тень и никогда ее не хотел.

Его глаза были желтовато-коричневыми, как глаза льва. А улыбался он как гнусный старик, знавший о своем превосходстве.

— Как ты ошибаешься насчет последнего, мой молодой, плаксивый, нелегальный друг, — с издевкой сказал он. — Тень никого не настигает просто так, человек сам решает иметь ее. Значит, тобой что-то двигало призвать ее. Это было любопытство? Ярость? Или, возможно, ненависть?

Его хитрая улыбка указывала на то, что он был куда лучшим детективом, чем я мог бы стать. Я нервно облизал губы.

— Значит, ты что-то об этом знаешь, — настаивал я. — Все, кого я спрашивал до сих пор, не могли или не хотели ничего говорить. Но ты… ты не выпал из системы. Ты — старый, но тебя не поразил вирус поедания собак. У тебя есть квартира, ты живешь как человек и не принадлежишь к тем, кто на улице. Как у тебя это получается? Может, есть возможность… избавиться от этого?

Рубио смотрел на меня с сожалением и раздражением одновременно.

— Ах, вот ты о чем? — спросил он. Меня удивило, что в его голосе слышалось разочарование. Он с грустью покачал головой. — Плохая новость, малыш. Тень — это часть тебя. Тень и ты, вы связаны навсегда. Неразлучны.

Он наверняка заметил, как меня потрясли его слова. Я сглотнул, потому что действительно был на грани того, чтобы расплакаться.

— Я так не думаю, — сказал я. — Я найду какой-нибудь способ. Но мне нужно знать об этом больше: Откуда взялся кодекс? Почему есть такие, как мы? Кодекс говорит, мы должны защищать. Кого? Самих себя? Но что произойдет, если кто-то нарушит кодекс? Будет ли наказан убийца? Тебя… наказали? — я пытался не смотреть на инвалидную коляску.

Несколько секунд Рубио, в самом деле, раздумывал, отвечать мне или нет. Однако он медлил.

— Пожалуйста, мне нужны ответы. Речь не только обо мне, — умолял я. — Но и о… некоторых друзьях.

При слове "друзья" Рубио закатил глаза.

— Никогда не путай братство с дружбой, — пробурчал он. Его взгляд скользнул по моему плечу. У меня создалось впечатление, что он все еще высматривал что-то или кого-то. В конце концов, он махнул худой рукой, покрытой старческими пятнами. — Ах, прекрати нагонять на меня скуку, — презрительно сказал он.

— Тебе что плевать на всех, на Барб и остальных? Ты же знаешь их гораздо дольше меня.

— Барбара Виллер? О да, я хорошо ее знал. Была компетентным финансистом. Могла использовать свои инстинкты в биржевых джунглях. Взятие под свой контроль, конкурентная борьба, для всего этого она пользовалась своим чутьем. Не в ущерб людям, чьи интересы она представляла. У нее были высокие идеалы, она не была из числа биржевых акул, которым был важен лишь свой банковский счет. Была менеджером нескольких эко-фондов в сфере регенеративной энергии. Но потом вдруг на первый план вышла охота и она потерялась в своей тени. Как Маркус и Кемаль, Эве и Юлиан — и другие. Юлиан пробыл всего год актером в театре. Хорошо играл Гамлета, но не был достаточно хорош, когда нужно было найти свою собственную роль. У них у всех был шанс, но они превратились в кучку эгоистичных неудачников. Такова жизнь, ты можешь обращаться с тенью как с братом или как с рабом. Если выберешь последнее, не удивляйся, если она будет ждать своего шанса, чтобы сбросить с себя цепь.

Я вздрогнул, когда услышал громкий писк. Рубио взял устройство, висевшее у него на груди, и нажал на красную кнопку. Это была не кнопка вызова скорой, а нечто вроде пульта управления, при помощи которого он открывал дверь. Раздалось электрическое жужжание, и она открылась.

— А сейчас извини, Шерлок Холмс, — сказал Рубио. — Пиво становится теплым. А я терпеть не могу теплое пиво.

Я оказался быстрее и перегородил ему дорогу.

— Я не уйду, пока не получу ответы, — воскликнул я. Я был почти разъярен, но теперь ощутил и волны гнева, исходившие от старика.

— И что ты будешь делать с этими ответами? — прогремел его голос. — Ничего! Я дал вам ответы и даже больше. — Он постучал по колесу инвалидной коляски. — Ну, и что с того? Что я должен тебе рассказать? Что мы были могущественными и смиренными, что мы были всегда и тебе нужно всего лишь почитать саги, сказки, библию, мифы, чтобы понять? Почитай истории про Геркулеса, болван, почитай про короля Линкаиоса, обладавшего навыками рыси. Почитай про Академию Рысеподобных, к которой принадлежал, в том числе, и Галлилео. Прочитай все о могущественных священниках-осирисах и африканском народе Дагомеев, которые называли себя "Дети Леопарда", потому что их предки были смесью человека с леопардом. А потом оглянись вокруг в этом городе и ты увидишь одно: Мы уже давно не стражи, мы в упадке. Жалкие остатки вымирающего вида, где-то на границе между человеком и кошкой, бесполезные и глупые, не достойные, чтобы выжить. Растерзаете ли вы друга друга или вас кто-то убьет, придерживаетесь вы кодекса или нет, мне уже давно все равно. Я уже много лет назад отрекся от вас. — При взгляде на мое растерянное лицо, на его лице появилась злобная, выжидательная улыбка. После чего он добавил: — Ах да, что касается твоего первоначального вопроса: Морис или не Морис? У меня для тебя есть превосходная цитата мастера Бунюэля: "Нужно только начать терять память, пусть даже частично, чтобы понять, что память — это вся наша жизнь. Жизнь без памяти была бы не жизнь. Наша память — это наша опора, наша основа, наши действия, наши чувства. Без памяти мы ничто." — Он слегка наклонился ко мне. — Что в переводе означает: может, ты сам убил Барбару Виллер? Ты можешь это знать? Нет, потому что без памяти ты никто. Бесполезное Ничто.

Ярость возникла как рефлекс, так быстро, что измененное сознание стало для меня шоком. Я сунул сжатые кулаки под мышки и изо всех сил сдерживал себя, но не помогло. Красный цвет "отключился", меня окутал запах смазки инвалидного кресла, просиженной кожи сиденья и похожей на пергамент старческой кожи, на все это наложились такие ощущения как "хищник", "опасность", "угроза", металл". И: "оружейное масло".

Щелчок громом отозвался в моих ушах. Я смотрел прямо в дуло револьвера со взведенным курком.

— Что и требовалось доказать, — с триумфом, сказал Рубио. — И ты еще думаешь, что можешь отказаться от своего дара, как избалованный ребенок от кусочка торта во время праздника по случаю первого причастия? Поздно, парень. Посмотри в зеркало, там ты увидишь доказательство обратного. А теперь уйди с дороги и больше никогда не приближайся ко мне!

Неожиданность вернула меня в нормальное состояние человека, который хотел спасти свою шкуру. «Он этого не сделает», — подумал я. — «Он меня не застрелит».

— Я бы не стал пробовать, — пробурчал Рубио. — Мне терять нечего. В крайнем случае, я скажу, что это было твое оружие, которым ты мне угрожал.

Я уже представлял себе заголовки: "Пенсионер застрелил молодого гангстера, пытаясь защитить себя". Наверное, за это из него еще и героя сделают.

Он смотрел на меня с каким-то странным восхищением и этим своим размытым взглядом. Его взгляд скользнул по моим рукам и остановился рядом со мной, как будто он смотрел на что-то другое. Секунду мы молчамерялись силами, после чего я отошел в сторону и уступил ему дорогу. Лучше так, чем ждать, пока снова нахлынет ярость.

Рубио опустил оружие, как мне показалось, даже с облегчением. У него опустились плечи, и он вдруг стал просто уставшим, пожилым человеком. Рубио проехал мимо, повернулся ко мне спиной, с трудом буксируя инвалидную коляску по наклонному въезду.

— Сказать тебе кое-что, Джил? — пробормотал он, не оглядываясь. — Все меняется. Наша жизнь стоит на острие ножа. Здесь стало опасно. Переезжай, найди себе другой город, пока не поздно.

— Я уже это сделал, поэтому и очутился здесь, — резко ответил я. — И больше убегать не собираюсь.

Он лишь устало отмахнулся.

— Ни одна территория не может быть твоей навеки. Закон джунглей.

После этих слов дверь за ним закрылась.

Я остался стоять, уставившись на белую металлическую стену. "Ничто", эхом отзывались в моей памяти слова Рубио. Услышать их от него было не настолько ужасно; страшнее было то, что я точно также чувствовал и думал. Кем я был без памяти? Как будто не хватало частички меня. Все, что у меня было, это мои записи. И — знания Рубио.

Недолго думая, я вытащил записи из куртки — кодекс со всеми моими вопросами, несколько набросков и предположений — и затолкал все это в почтовый ящик. Жизнь на острие ножа. Стражи. Геркулес — дети леопарда — умирающее предназначение? Ну, по крайней мере начало положено. Вытащив оставшийся самый большой лист бумаги, я написал огромными буквами: «ТЫ ОТ МЕНЯ НЕ ОТДЕЛАЕШЬСЯ, СТАРИК!»

Лишь в ту секунду, когда я, стоя на трамвайной остановке, поднял вверх эту самодельную табличку, так чтобы Рубио мог видеть ее из окна, мне стало ясно, кому Барб писала призывы о помощи. Должно быть, она стояла на том же месте, что и я, и держала в руках плакат с адресованным Рубио требованием кого-нибудь убить.

***

Шестой урок отменили в связи с учительской конференцией, речь на которой, предположительно, шла об убийстве на спортплощадке. Зое быстро собрала вещи и направилась в компьютерный класс. Ей повезло: по крайней мере компьютер — поисковик был свободен. Она нетерпеливо зашла на свою электронную почту, после чего некоторое время покусывала губу, не зная стоит ли вмешиваться в то, что ее больше не касалось. Немного подумав, Зое все-таки написала короткое сообщение Эллен и быстро закрыла почту. Далее она набрала в поисковике "Ирвес Мартини". На экране высветились семнадцать страниц и ни одной фотографии.

Объявления и вырезка из газеты. Он действительно играл в музыкальной группе в Лондоне. А именно неопанк-рок. Группа называется "Ghost". Точнее называлась. Очевидно она распалась полтора года назад, потому что Ирвес неожиданно покинул ее. И это при том, что они собирались заключать первый контракт со студией звукозаписи. Зое пересмотрела несколько сообщений в форуме от разочарованных фанатов, после чего следы привели ее к сообщениям, не содержащих ничего, кроме спекуляций. Но должна же была быть какая-то причина, чтобы так внезапно покинуть группу. Может, имела место ссора?

Зое закрыла страницы и достала сотовый. Телефон Ирвеса был отключен, поэтому она написала смс: "Еще не знаю, может, Чет. Я сообщу. З."

Часы на стене говорили о том, что у Зое еще было время до звонка. Она открыла почту своего школьного аккаунта, проигнорировала три первых сообщения.

Тема: Проектная группа "Чистый школьный двор" — программа.

Тема: Занятие по улаживанию конфликтов в пятницу не состоится

Тема: Школьный праздник для седьмых классов, ищем помощников

Однако четвертое сообщение насторожило ее.

Тема: Предупреждение

Спам? Тем не менее, Зое открыла сообщение и удивилась еще больше:

От: panthera92@gmx.net

Дата: 18.03.2010 22:40 Uhr

Кому: ’zoe’ zoe.valerian@einstein-schule.eu

«Привет Зое. Держись от него подальше (картинкa внизу). Известный в городе бандит. Его зовут Морис, он жестокий (!) и иногда невменяемый. Главным образом, между одиннадцатью часами вечера и тремя часами утра он ходит по твоему району. Важно (!!!), чтобы в это время ты не выходила на улицу. По крайней мере, в ближайшие дни. Если увидишь его днем, не подходи к нему и постарайся смешаться с людьми. Позже сообщу тебе дополнительную информацию. Держи ухо востро и береги себя!»

Зое наморщила лоб и прокрутила страницу, чтобы посмотреть картинку. Это был рисунок карандашом, похожий на портрет преступника в объявлении о розыске. Ее сердце забилось учащеннее. Не смотря на то, что портрет был нарисован грубо, на нем однозначно был изображен парень у киоска! Но кто предупредил ее о нем? Некоторое время она смотрела в его колючие глаза, затем набрала в поиске слово "Пантера". Появилось следующее значение: «Большие кошки. К семейству пантер относятся: Тигры (пантера тигрис), львы (пантера лео), леопарды (пантера пардус) и ягуары (пантера онка)».

Зое выдохнула. Это многое объясняло. Должно быть, это был намек на тигра в "Buddha Lounge". Значит, это был не сумасшедший, который хотел запугать ее. Ирвес видел ее школьное удостоверение и, видимо, запомнил ее полное имя и адрес. Зная это, не сложно было найти адрес электронной почты. Может, он жил недалеко от нее, если был так хорошо осведомлен? Как бы то ни было, ему явно нравилось изображать из себя таинственного защитника. Зое улыбнулась, еще раз взглянула на часы, после чего напечатала ответ.

Госпожа Талис не забыла и не отменила их встречу. Напротив, она уже нетерпеливо ждала Зое и повелительным жестом приказала ей следовать за ней в учительскую. Учительская "застряла" где-то во временах изобретения мини-юбки и ранних фильмов о Джеймсе Бонде: оранжевые и коричневые тона, тяжелая мебель и ящики стола из темного пластика. Места для переговоров отделяли от остальной части помещения, стоявшие по углам, допотопные резиновые деревья и полки. Зое пыталась вспомнить, видела ли она когда-нибудь госпожу Талис не в спортивной одежде. Сегодня на учительнице был коричневый костюм, который придавал ей еще более строгий вид. Сколько ей лет? Тридцать пять? Сорок?

Она подождала, пока Зое заняла место, затем достала папку с копиями и, стоя, начала листать ее.

— Зое, мы знакомы не так давно, — начала она без обиняков. — Поэтому я сегодня посмотрела твои оценки за прошлые годы, чтобы составить о тебе более полное впечатление. У тебя хорошие оценки, но не выдающиеся. Плохие по математике, но на удивление хорошие по физике. И на протяжении двух лет ты была старостой в классе, правильно?

Зое нерешительно кивнула и непроизвольно выпрямилась.

— В прошлом году ты участвовала в программе по улаживанию конфликтных ситуаций? — продолжала учительница.

— Представляю, что вы думаете, — начала Зое. — Примирительница, которая не может саму себя держать в руках. Но это было…

— Ты должна просто ответить мне на вопрос. Итак: да или нет?

Зое никогда прежде не замечала, что у госпожи Талис были серо-голубые, холодные глаза. Пронзительный взгляд.

— Да, — сказала Зое.

Учительница кивнула, закрыла, наконец, папку для допроса и положила ее на стол.

— Прекрасно. Значит, ты, наверняка, слышала о том, что нельзя вот так просто взять и бросить свою команду. Ты сбежала. За это я ведь могу исключить тебя из группы, ты это понимаешь?

— Да, это… мне понятно, — тихо сказала она.

Госпожа Талис смотрела на Зое, скрестив руки. Пауза затянулась. Она ждет извинения? Или, что я попрошусь остаться в группе? Нет, упрашивать ее Зое точно не будет!

— Думаешь, что ты боец-одиночка? — продолжала учительница. — Но ты ошибаешься, если считаешь, что это правильный путь. Команда всегда важна. Без команды ты действительно одна и проиграешь. Знаешь такое высказывание, что группа это больше, чем сумма всех частей? Это правда.

Она, наконец-то, села, положила папку на стол и откинулась назад.

— Давид Майер и ты, вы долго были вместе?

Вопрос был таким внезапным, что Зое не смогла скрыть удивления. Она кивнула и чувствуя себя неловко пододвинулась на стуле назад. Твердым голосом она ответила:

— Три месяца. Но это уже не играет никакой роли.

К удивлению Зое, госпожа Талис улыбнулась.

— Нет, и если хотя бы половина из того, о чем шушукаются в классе Давида правда, то вчера ты окончательно поставила точку.

— Это мое личное дело, — слишком резко ответила Зое. — И никак не связано с тем, что я…

— Не нужно оправданий, — прервала ее госпожа Талис. Она снова улыбнулась и Зое поняла, что она вовсе не выглядела такой уж строгой. Деловой и суховатой да. Но не жесткой и непреклонной.

— Ну, хорошо, давай наконец перейдем к делу, Зое. Я не считаю тебя особо амбициозной ученицей, но зато ты для меня очень хорошая спортсменка. До такой степени хорошая, что я даже могу представить тебя в своей команде рекордсменов. Ты наверняка уже слышала, что при поддержке города у меня стартует проект, охватывающий несколько школ. В нем примут участие школьники пяти школ. Ты знаешь, что это за проект?

— Триатлон?

— Ну, это наша цель, а начнем мы с парных тренировок. Главным образом с учениками двенадцатых классов. Ты была бы самой младшей на курсе, поэтому твоя мать должна будет подписать свое согласие, потому что ты еще не совершеннолетняя. Для настоящих соревнований тебе должно быть восемнадцать, но это и так будет долгоиграющий проект. Позднее, ты в любом случае, извлечешь из всего этого выгоду. Уже существуют договоренности насчет спортивных стипендий, которые будет выдавать город, в том числе на обучение за рубежом.

Зое только и делала, что кивала, в то время как в ее голове крутилось множество мыслей. Шанс получить стипендию!

— Но ведь другие добиваются таких же хороших результатов, что и я, — сказала Зое. — Паула в основном показывает лучшее время.

— Пока да, — сухо сказала госпожа Талис. — Все дело в тренировке. Кроме того, Паула не такой боец как ты. Однако я ожидаю от тебя, что ты будешь бороться за команду, а не за себя или против людей, с которыми у тебя не складываются отношения. Кстати: Если Давид тебе мешает, я могу сделать так, чтобы вы не пересекались. Тренировка будет проходить три раза в неделю. Как и все остальные ты получишь индивидуальный план тренировок, за который будешь ответственна сама. Тебе придется пожертвовать свободным временем, но я считаю это хорошей инвестицией. Тренировочные велосипеды предоставит спонсор от города. Шестинедельный испытательный срок с последующим тестом для зачисления. Ну, что?

Зое просто хотелось крикнуть "да". Но потом она вспомнила о Леоне. И обо всем остальном.

— Я… не знаю, подпишет ли мама согласие, — нерешительно сказала Зое. — После обеда будет трудно найти время. Я могу только по пятницам. Моя мать медсестра и работает по сменам, а денег на няню у нас нет. Я должна забирать младшего брата из детского сада и быть с ним во второй половине дня. Кроме того, я должна делать покупки и раз в неделю разносить газеты.

— Сколько всего ты должна, — заметила госпожа Талис, на удивление с сочувствием в голосе.

— Ну, да, я же должна… помогать.

Госпожа Талис задумчиво смотрела на нее.

— Ты очень ответственная. У твоей матери нет никаких связей, контактов? Например, другие матери, которые могли бы попеременно сидеть с ребенком после обеда?

"Нет, да и для чего? У нее же есть я и телевизор", — вспомнив старые обиды, подумала Зое. В ответ она лишь покачала головой.

— Хм, есть поддержка со стороны города, в том числе финансовая, — сказала госпожа Талис. — Может, твоя мама могла бы навести справки насчет этого?

— Этим она никогда не воспользуется, — ответила Зое. — Мама гордится тем, что мы ни от кого не зависим. Она говорит, что лучше будет где-нибудь мыть полы по ночам, чем воспользуется социальной помощью или дотациями на аренду жилья.

— Легко гордиться этим за счет дочери, — мягко сказала госпожа Талис. — Не пойми меня неправильно, Зое. Я далека от того, чтобы критиковать твою маму или вмешиваться в вашу жизнь, но я хочу, чтобы ты просто для себя прояснила. Твоя мама заслуживает уважение за то, что в одиночку заботится о вас двоих. Нельзя ее упрекать в том, что она перегружена всем этим. Но речь сейчас о тебе: у тебя есть будущее, ты имеешь право на собственное свободное пространство. — Она добавила еще тише: — Я хорошо понимаю, каково тебе. Тебе тяжело, и наверняка тебе не хватает понимания. Иногда люди с готовностью взваливают на себя чужой груз проблем. Просто подумай об этом.

Странно было разговаривать о своей личной жизни с учительницей, которая работала в школе всего несколько месяцев, но еще более странным было то, что Зое охотно рассказала бы ей еще больше. Прежде всего, о пропущенном уроке. Но их разговор итак уже помог: впервые за несколько месяцев у Зое возникло ощущение, что на ее плечах больше не лежит груз проблем. И беспокойство тоже куда-то исчезло.

— Я могла бы тренироваться по вечерам, — сказала она. — Я и так часто бегаю после восьми. А иногда… даже ночами.

Госпожа Таллис засмеялась.

— Господи, не делай этого, пока не пойман убийца этой бездомной! Мы найдем какой-нибудь другой выход. — Она встала и взяла папку. — Для начала предложу тебе, чтобы я сама поговорила с твоей мамой. В пятницу мы тренируемся между двумя и двумя сорока пятью, в средней школе с профессиональным уклоном недалеко от музея искусств. Прямо перед регулярной тренировкой в нашей школе. Если сможешь, просто поучаствуй в тренировке и посмотри, понравится тебе или нет. Считай это пробной тренировкой, а потом решишь, хорошо?

Это тоже было что-то новенькое: взрослая женщина, которая вместо нее взяла на себя бразды правления.

Госпожа Талис вытащила лист бумаги и протянула его Зое.

— Вот план тренировок. Номер моего сотового у тебя есть. Звони в любое время, если возникнут вопросы. Да и просто… — Она посмотрела Зое в глаза, — … если захочешь поговорить. Ну, так что, ты в команде?

Зое, не раздумывая, согласилась.

***

— Гизмо?

Зевок на другом конце провода и скучающий голос.

— Привет, Джил, ты где?

— В северной части города, у планетария. Иду к району новостроек.

Он тихо просвистел сквозь зубы.

— Тебе все еще надоело жить? Кстати, я записал новостные программы. Короткая пауза, потом: — Ужасная история, то, что случилось с Барб. Ирвес говорит, это был Морис?

— Мы так предполагаем. Есть что-нибудь новенькое?

— Имеешь в виду, у тех в городе или у нас?

— В расследовании.

— Нет.

— Хорошо. Слушай, можешь сделать мне одолжение?

Снова пауза, сменившаяся раздраженным пыхтением.

— Ну, что опять? Ты уже мой большой должник.

— Я знаю. Все возмещу. Ты можешь выяснить, есть ли у Рубио адрес электронной почты?

— Я что, умею колдовать? — раздраженно ответил он.

— У тебя разве нет поисковой системы? Какой нибудь тайной программы?

— Я могу разве что поискать его имя в сети, но если он зарегистрирован под каким нибудь именем, вроде одуванчик@что-нибудь. ком, то мы его никогда не найдем. Да и вообще, я не думаю, что старый маразматик вообще знает, что такое электронная почта.

"Если бы ты только знал", — подумал я.

Пауза. Звук пальцев, ударяющих по клавиатуре, пока я поворачиваю за угол и с дурным предчувствием захожу на территорию, где живет Зое.

— Никаких сведений о Рубио, — сказал Гизмо. — По крайней мере, быстро ничего не нашлось.

— Я уже тоже искал его по имени, но ничего…

Я чуть не выронил сотовый, когда увидел блондина. Номер 11. В моей голове целиком сдвинулся план города, развалились заштрихованные зоны. Я на всякий случай еще раз взглянул на часы. 13.36. Обычно в это время номер 11 находился возле ресторанов. Мы оба оказались не в то время не в том месте.

— Джил? — спросил Гизмо.

Я облизал сухие губы.

— Я здесь. — Непроизвольно я начал говорить шепотом. — Но я… вижу кое-что, чего не должно быть.

— Страшную бразильянку?

— Нет, номер 11. Прямо на территории Шер Хана.

Гизмо начал дышать напряженнее.

— Что он делает?

Хороший вопрос. Он стоял босиком на углу дома, как будто прислушивался всем телом. Он что-то чуял. Сначала я подумал, что он выслеживает собаку или даже крысу. Но он выглядел слишком уж сосредоточенным, как будто был начеку.

— Я тебе перезвоню, — прошептал я и положил трубку. Ветер был попутным. Я чуял его, а он меня нет. Но лучше бы мне не реагировать на запах голубиной крови урчанием в животе. Из кармана его пальто торчало крыло. Номер 11 и его перекус. Только сейчас я заметил, что сам был голодным и в плохом настроении.

Он направился к стройке. Я устоял перед желанием самому снять обувь и последовал за ним так тихо, насколько это было возможно. Мне было удобно идти за ним. Люди на улице были так заняты разглядыванием опустившегося бездомного, что совсем не обращали внимание на меня. Он держался в тени домов. Мне не нравилось, что дорога, по которой он шел, вела к дому Зое, но там он не остановился, а поспешно завернул за угол. Когда он вновь попал мне в поле зрения, я увидел, что он бродил по краю котлована. Один из кранов как раз переносил груду стальных балок над территорией. На заднем плане возвышалось новое большое здание в форме куба, наверное, будущие офисы.

Номер 11 крался вдоль забора, опять принюхивался. Он пригнулся и поднял черный кроссовок, который кто-то потерял там. При этом краем глаза заметил меня и выпрямился, приняв угрожающую, слегка согнутую позу. Еще не повод для волнений. Номер 11 умел запугивать, но не любил вступать в бой.

— Что ты здесь потерял? — крикнул я ему.

Он быстро сунул кроссовок в один из карманов и уставился на меня. Его глаза были желтыми, зрачки расширялись, когда он смотрел на меня. Значит, он был напряжен и агрессивен. И я не был уверен, понимал ли он меня.

— Ты не боишься Мориса? — добавил я.

Наконец — то, в его глазах вспыхнула искpа узнавания.

— Морисс? — пробормотал он, как будто его язык был слишком большим. — Он ушел.

Я наморщил лоб.

— Ушел?

Может, Рубио прав? Крысы бегут с тонущего корабля? Но почему именно непобедимый Морис покинул город?

Номер 11 согнулся еще ниже и сверкнул глазами. Его ноздри дрожали.

— Чуешь? — спросил он хриплым, почти шипящим голосом. — Здесь пахнет по-другому. Пусто.

Я ощущал лишь дурманящий, противно-заманчивый аромат голубиного мяса и неприятный запах, исходивший от номера 11, смесь раздражения и захватнических стремлений. Он посмотрел мне в глаза и презрительно фыркнул. Медленно сделал шаг в мою сторону, затем еще один. Его целью было прогнать меня с территории, которая, по всей видимости, должна будет стать его. Пока его шаги не выражали явную готовность к нападению, это была лишь угроза. Если бы я отошел и избегал его взгляда, он бы дал мне уйти. Но сегодня я об этом не думал. По крайней мере, он со мной разговаривал, в нашем обществе такое бывало нечасто. Попробовать стоило. Я продолжал пристально смотреть на него, зная, что тем самым провоцирую его.

— Маркус? — спросил я наугад. Никакой реакции. — Кемаль?

С таким же успехом я мог перечислять ему дни недели. Последняя попытка, после которой мне нужно будет уходить.

— Юлиан?

Номер 11 поморгал и резко остановился. На его лице читалось недоумение. А мне захотелось вскрикнуть от радости. В точку! Рубио не солгал.

— Юлиан! — крикнул я громче. — Ты был Юлианом. Актером. Ты играл Гамлета. Произведение Шекспира. В городском театре. Быть или не быть… Помнишь?

Все это было так таинственно. Он словно бы вернулся в человеческую оболочку. Юлиан выпрямился, его лицо было настолько искажено от напряжения, как будто воспоминание киркой пробивало себе дорогу через извилины его мозга.

— Шексбииир, — пробормотал он так неразборчиво, как будто не разговаривал уже целую вечность. Затем удивил меня, когда набрал в легкие воздуха и совсем другим голосом, четко проговаривая слова, процитировал строчку из текста: " Пусть действия соответствуют словам, а слова действиям, с единственным предостережением никогда не выходить за рамки естественного".

В момент молчания, последовавшего за этой речью, мы, наверняка, выглядели одинаково, оба в недоумении и с открытыми ртами.

Я пришел в себя первым.

— Рубио видел тебя на сцене, не так ли? Вы хорошо друг друга знали?

— Провидец? — растянуто спросил он.

Я кивнул, как будто понимал, о чем он говорит. Провидец. Интересно.

— Он убил кого-то из вас. Кого, Юлиан?

Его имя снова произвело электризующее действие на Юлиана.

— Казнил он его, — пробормотал он. — Палач. Полицейского. Он… нарушил кодекс Рубио.

Кодекс Рубио? У меня вдруг пересохло в горле.

— Неизведанная земля, откуда не возвращается ни один путник, — продекламировал Юлиан и засмеялся. Перестав смеяться, он посмотрел на меня так, как будто только что увидел. — Моя земля, — прорычал он и бросился вперед. Без предупреждения, без угрожающих жестов, без того, чтобы дать мне шанс мирно уйти с дороги. Хитрый, паршивец!

Было поздно бросаться в бега и еще позднее для того, чтобы говорить успокаивающие слова. Честно говоря, с меня было достаточно — я был голодный, уставший, да и нервы были на пределе. Это был один из тех немногих моментов, когда я не защищался. Может, потому, что знал, что с моими ранами я бы не смог противостоять Юлиану. Я успел запомнить, как сжал пальцы и, нагнувшись, приготовился к прыжку.

В следующее мгновение я уже стоял, тяжело дыша, и с мускулами, в которых горячо пульсировал адреналин, наискосок от киоска. Я даже не ощущал рану на бедре. В ушах гудело от лая собак.

— Эй, деритесь в другом месте! — крикнул мне здоровый, как бык, мужчина, стоявший рядом с дверью киоска. Недалеко от меня Юлиан как раз встал на ноги, вытер рукавом кровь из носа и, хромая и постанывая, пустился в бегство.

— Да, проваливай! Подонок! — завопил тип у киоска, после чего его указательный палец переместился в мою сторону. — Ты тоже исчезни, а то натравлю на тебя собаку. — Снова этот нервирующий лай. Я медленно повернулся к киоску и угрожающим взглядом посмотрел на собак. Лай прекратился. Собаки поджали уши и, повизгивая, скрылись внутри киоска. На прощание я угрюмо улыбнулся удивленному владельцу и побрел прочь. Юлиан скрылся, но несмотря ни на что я был доволен, что прогнал его.

Я сделал круг вокруг киоска и вышел на улицу. На ходу посмотрел на новые часы. 13 часов 41 минута. Все продлилось, наверное, не больше минуты. У меня не было ни следов побоев, ни царапин. Вероятно, я сразу напугал Юлиана и заставил его убежать. Возможно, это указывало на то, что моя тень была намного сильнее его тени. Однако это никак не помогало мне в данный момент. Без памяти мы ничто.

Классно. Значит, я был обречен навсегда остаться археологом собственной жизни, который может реконструировать прошлое только при помощи находок.

Посмотрим: К моей руке прилипло несколько длинных светлых волос и… о, Боже! Я с отвращением рассматривал голубиное крыло, которое я (а точнее говоря, моя темная сторона) отобрал у Юлиана и держал теперь как гамбургер. Я выкинул изрядно потрепанное крыло в ближайшую урну на автобусной остановке и вытер руки об джинсы. Предчувствуя неладное, я облизал губы, но к ним, к счастью, не прилипли ни голубиные перья, ни волокна. На всякий случай я сплюнул. И как раз в этот момент увидел Зое. Она стояла возле двери, с рюкзаком за плечами и уже вставленным в замок ключом. Черт. Как долго она за мной наблюдала? Я поспешно сунул руки в карманы.

— Слушай, ты случаем не шпионишь за мной? — спросила она не очень дружелюбно.

— А повежливее нельзя? — так же неприветливо сказал я. Я все еще ощущал действие адреналина. И лучше не стало, когда она, поджав губы, с таким недоверием посмотрела на меня, как будто я был один из тех типов, которые бродят ночами по парку, одетые в пальто на голое тело.

— Почему ты тогда постоянно крутишься поблизости от меня? — спросила она. — У тебя нет дома?

Ну, что ж, я тоже мог быть высокомерным.

— Если общественная остановка автобуса является частью твоей квартиры, поясни.

— Как по мне, то я вижу тебя слишком часто, — парировала она. — Если бы я не знала, что ты знаком с Ирвесом, то подумала бы, что ты следишь за мной, или ты из числа уличных наркодилеров?

— А почему сразу не из террористов? — ответил я. Это должно было прозвучать иронично, но судя по тому, как она прищурила глаза, я понял, что она действительно считала такое возможным. Это окончательно испортило мне настроение. Черт, что она себе возомнила? Ко всему прочему опять заболела нога, напомнив мне о моей пробежке. А потом я вспомнил, что на самом деле рисковал здоровьем своих колен ради этой, по сути, посторонней девушки. Только потому, что она была бегуном. А я сентиментальным идиотом. Ирвес сейчас бы громко рассмеялся.

— Одно могу сказать тебе совершенно точно, — продолжила она подчеркнуто холодно. — Если ты здесь, потому что питаешь какие-то надежды, то забудь об этом! То, что я знакома с Ирвесом, еще не означает, что я хочу иметь с тобой что-то общее.

— Эй, подожди! С чего ты взяла, что я…

Однако она уже зашла в дом и так громко хлопнула дверью, что мне пришлось закрыть уши.

"Дура!" — пронеслось у меня в голове. Я со всей силы ударил по урне и выругался так, как не ругался еще никогда в жизни. Бедная девочка-белоснежка. Как бы не так! На мгновение мне даже захотелось самому толкнуть ее в лапы Мориса. Но, сделав глубокий вдох, я заставил себя успокоиться. Каждый за себя, ни один за всех. Хорошо. Она был предупреждена и все знала. Пусть сегодня сама решает, где ей оставаться. Сейчас я позабочусь о себе, а потом о Рубио-провидце.

Глава 9 Пабло

Как обычно ни приветствия, ни вопроса о том, как я себя чувствовал в последние дни. Ну, с другой стороны было бы подозрительно, если бы Чой поприветствовал меня с улыбкой. Коротко посмотрев на меня, он угрюмо указал на товар, который мне предстояло разгрузить в эту смену. К моему удивлению, в этот день были только легкие ящики — упакованные в стиропор мешочки с трюфелями и экзотические фрукты, но я не хотел заходить так далеко и подозревать Чоя в том, что он намеренно дал мне работу полегче.

— В следующий раз держись подальше от полиции! — предупредил он, когда в конце рабочего дня выдал мне деньги наличными. При этом его взгляд недоверчиво остановился на моей большой сумке. Я оставил его наедине со своими предположениями и пошел на вокзал. Обычно я шел извилистым путем, на котором мне почти никто не попадался, но сегодня все было по-другому. Чутье не подвело Юлиана. В городе что-то происходило. Казалось, что границы незаметно сместились. Воздух был наэлектризован, как будто изменилась атмосфера. Честно говоря, это было жутковато.

Я встретил номер 3 и номер 7 — что характерно, именно в тех местах, где их не должно было быть. Номер 3 явно направлялся на участок обитания, вниз на берег. Как и Юлиан вчера, он тоже шел на цыпочках и был начеку. А номер 6 — жилистый мужчина, часто бродивший в плаще по улицам в старом судебном квартале и вдоль погрузочной станции — как будто сквозь землю провалился. Метки, которые он каждый день обновлял зеленым фломастером на углах домов, были замазаны. Он покинул город? Не успел я оглянуться, как тоже стал красться на цыпочках. Зайдя в интернет-кафе, я забился в самый дальний угол. По крайней мере эта зона была нейтральной территорией.

Как только я вошел в систему, замигало несколько сообщений. Первое, в самом деле, пришло от Зое. Я фыркнул и открыл сообщение.

Тема: Предупреждение

От: zoe’ zoe.valerian@einstein-schule.eu

Дата: 19.03.2010 12:47

Кому: panthera92@gmx.net

"Привет "Пантера". Да, я знаю этого мужчину, и без того избегаю его. Тем не менее, спасибо за предупреждение. Бандит??? Откуда ты знаешь таких людей? Ты живешь поблизости? Побольше деталей?

Привет, З".

Меня это успокоило. Я ничего не ответил и открыл следующее сообщение. Оно было от Гэзэль. Как всегда она была немногословна, но между строк я практически ощущал множество бессонных ночей и груз ее забот.

"Где ты??? У нас все хорошо, но мы скучаем по тебе! Я не устану повторять и надеяться на то, что ты услышишь меня: Что бы ни случилось, возвращайся!"

Я прикусил губу и закрыл глаза, устояв перед желанием написать ей правду. А вместо этого снова напечатал пустые слова, которые говорил всегда:

«Не переживай. У меня все хорошо. Много работаю. Обними малышей за меня. Я еще сообщу о себе».

Я все еще смотрел на экран, хотя письмо было уже давно отправлено, и представлял себе, как послание в бутылке оказалось в бесконечном море между двумя континентами наших жизней, которые разошлись несколько месяцев назад и удалялись все дальше друг от друга. Когда у меня зажгло в глазах, я снова начал моргать и перешел к следующему сообщению, которое пришло только что. Гизмо. Я не ожидал, что произойдет что-то, что поднимет мне настроение. Но теперь я готов был сжать кулак и выкрикнуть: "Да". Я действительно был его должником!

"Было непросто, но попробуй это: mahes@euronet.com. этот адрес, по крайней мере, хоть как-то связан с неким док. рубио".

Рубио был доктором? И что означало "mahes"? Минуту спустя я прочитал в интернете: «Египетский бог-лев. Изображается либо в виде льва, либо в виде человека с львиной головой. Божество-защитник, изображается с ножом в лапах».

В одно мгновение мою усталость как рукой сняло. Должно быть, это он! Лев был его тенью? Божество-защитник. Это подходило к "стражу". А нож в руках, возможно, говорил о его прошлом.

Я задавал в поисковой системе все новые слова, которые остались в голове после разговора с Рубио. Поиск слов "братство, кошки" выдал следующее: «У котов не всегда существует четкое разделение границ территории, также как не всегда бывают однозначно слабые или сильные коты. Между примерно одинаково сильными котами, часто устанавливается формальный порядок старшинства. Они дружелюбно настроены друг к другу и вместе, по-братски, владеют общей территорией».

Это снова умерило мой пыл. Я считал Ирвеса сильнее меня, по крайней мере, во время наших первых встреч он прилично отделал меня. Благодаря Гизмо я остался с разбитым носом, а он с двумя переломанными ребрами. Но если наши отношения действительно были такими, как говорил Рубио, то Гиз и Ирвес на самом деле были братьями, которых я никогда не хотел иметь.

Ключевое слово "Геркулес": «Греческий герой. Одно из его двенадцати заданий заключалось в том, чтобы убить Немейского Льва, пожиравшего людей. Он убил бестию и отныне носил шкуру льва, делавшую его неуязвимым».

Ключевое слово: "Осирис": «Египетский бог, изображается одетым в шкуру леопарда. Шкура леопарда являлась атрибутом бога и его священников».

Шкуры — что это означало? И могли ли священники считаться провидцами?

Кючевое слово: "Академия рысей": «Древние греки верили, что рыси могли видеть через стены и предметы и видели вещи, скрытые от других. В начале семнадцатого века в Италии несколько исследователей основали академию. К этому сообществу принадлежал даже Галилео Галилей. Оно называлось "Академия Рысей" — Academia dei Lincei. На гербе была изображена рысь, окруженная венком из листьев под кoроной. Другое изображение показывало рысь, раздиравшую Цербера — пса, охранявшего вход в преисподнюю. Члены Академии были убеждены в том, что только знания могут победить невежество и мрак».

Я распечатал тексты и еще раз перечитал их. «Саги и мифы», — подумал я. — «Только знания могут победить невежество и мрак?»

Недолго думая, я ввел адрес электронной почты Рубио и напечатал самые важные предложения статьи в графе "Сообщение".

"Привет док! Или лучше сказать: провидец и палач? Ты все еще задолжал мне ответы. Мрак, темнота= (временная) потеря сознания? Свет/знания = память? Как, Рубио???"

***

Потрясающе, как для Зое изменилось все вокруг с отсутствием Леона. Тихие, свободные послеобеденные часы без хихиканья, рева и дискуссий о том, сколько мультфильмов ему разрешено было смотреть. Никакого песка с детской площадки в обуви, никакого упрямства, никаких игрушек в комнате Зое, о которые она запиналась. Бесконечно много времени без маленьких детских пальчиков и детского голоса, который постоянно вмешивался, когда она хотела поговорить наедине с матерью. Зое даже не помнила, когда в последний раз целую неделю жила без сводного брата. Это могло бы быть раем, но прежняя доверительная обстановка все как-то не налаживалась. И Зое вдруг поняла, что им с матерью по-прежнему не о чем было говорить, что отсутствие Леона ничего не изменило. Рано или поздно разговор начинал крутиться вокруг Леона (возможно, даже еще больше, чем обычно) — и сейчас, когда они разговаривали о тренировках Зое, речь больше шла о нем, чем о ней.

— Поверь мне, я бы охотно тебе разрешила, — сказала мама, рассматривая план тренировок, лежавший на кухонном столе. — Но три раза в неделю… Как нам быть, если ты не сможешь забирать малыша из детского сада? И куда его девать в послеобеденное время?

— Ну, тогда возьми на эти дни ночные смены. К восьми я уже буду дома.

Ее мать раздраженно закатила глаза, украдкой поигрывая зажигалкой в кармане халата. Зое спрашивала себя, действительно ли она думала, что ее дочь не замечала запах холодного сигаретного пепла, окружавшего ее с воскресенья. Видимо ей очень не хватало Леона, раз тоскуя и нервничая, она опять начала тайком курить на балконе.

— Как у тебя все просто, — сказала она своим резким голосом.

"Нет, это у тебя все просто!" — угрюмо подумала Зое.

Ее терпение было на исходе. Это была третья дискуссия, которую они со вчерашнего дня вели на эту тему. Мама ни на миллиметр не сдвинулась со своей точки зрения.

— Но дело не только в Леоне, мама, — настойчиво убеждала Зое. — В конце концов, еще есть я! И это мой шанс. Когда нибудь я смогу получить стипендию…

— Ну да: когда-нибудь, — раздраженно прервала ее мать. — И, может быть. И, возможно. Но кто даст тебе гарантию, что это того стоит? Может, в будущем ты даже не захочешь поступать в университет на спортивное отделение. Может, там всего два места на десять человек. Что, если у тебя не получится? Никто и не говорил, что это настоящий шанс.

— У меня не получится? — разозлилась Зое. — Спасибо за доверие, мама! Что у меня тогда вообще может получиться?

Она схватила план тренировок и вскочила из-за стола.

— Куда ты собралась? — крикнула ей вслед мать.

— В город, — язвительно ответила Зое. — По крайней мере, это ты мне не можешь запретить. До пятницы я ведь могу свободно уходить, или нет?

— Может, обойдешься без лишней патетики? — услышала Зое оскорбленный голос матери. Громко хлопали дверцы шкафа, ящики стола открывались так резко, что дребезжали столовые приборы, но Зое уже не слушала. На улице в этот день дул прохладный весенний ветер, поэтому она взяла с собой утепленный белый блейзер. Положила в карманы план тренировок, mp3 плейер и сотовый. А еще достала свой неприкосновенный запас — немного денег, заработанных разноской газет, которые она не сдала в семейный бюджет.

А теперь — прочь отсюда! Пока Зое надевала обувь, в проеме кухонной двери появилась мама со скрещенными на груди руками.

— Когда ты вернешься?

— Не знаю. Пойду к Пауле.

"А может улечу ближайшим рейсом в Канаду. Мы еще посмотрим, получится ли у меня!"

— Прекрасно, — послышался острый как осколок стекла ответ. — Значит, мне не нужно будет готовить для тебя еду.

***

Рубио, видимо серьезно отнесся к моему предостережению. У него не работал звонок. Ну, что ж, времени у меня было навалом. И сегодня я был подготовлен гораздо лучше. Я наполнил его почтовый ящик и пошел на остановку. Плакаты Барб приняли волнообразную форму, потому что я высушил их на солнце, разложив на крыше. Отдельные кусочки склеил скотчем из лагеря Чоя. Некоторые прохожие, наморщив лоб, наблюдали за тем, как я разложил плакаты перед собой и так как было ветрено, прижал их кусками кирпичей со стройки.

— Парень, здесь запрещено просить милостыню, — пробурчал проходивший мимо мужчина.

Какая-то женщина, прочитав строчки, испуганно выпучила глаза.

— Что это значит? — спросила она.

— Творческое представление, — обьяснил я. Она облегченно вздохнула, достала монетку и настоятельно кивая, дала ее мне. Я взял деньги и подождал пока она пойдет дальше к лестницам, после чего достал свой собственный плакат и разместил его на уровне груди.

"Юлиан называет тебя палачом".

"Отвечайте, док. Г. Рубио!"

Вместе с плакатом Барб "Мы должны… бивать" это было превосходной угрозой. Сегодня было солнечнее, чем вчера, оконное стекло отражало свет. Но я знал, что он наблюдал за мной. Занавеска слегка двигалась. Склонив голову, я даже мог увидеть очертания объектива камеры, выглядывавшего между занавесками. Я смотрел вверх на его окна и ждал. Мне оставалось только надеяться на то, что он не позвонит в полицию, но по какой-то причине я в это не верил.

На протяжении часа ничего не происходило. Спустя один час семь минут, моему терпению пришел конец. Время усилить давление. Я сменил табличку на другую:

"Док. Г.Рубио убийца?"

"И я знаю, кого хотела убить Барб".

Ладно, последнее предложение я выдумал, это был эксперимент, чтобы понять был ли я прав. С довольным видом я увидел, как женщина из соседнего дома выглянула из окна, открыла рот и тут же исчезла в доме. Солнце исчезло за быстро проплывающими облаками, что дало мне возможность разглядеть Рубио за его стеклянным зеркалом. Его волосы были еще более всклокоченными, чем обычно, а круги под глазами были такими темными, как будто он не спал со вчерашнего дня. В кармане загудел телефон и я вытащил его. То-то же! Рубио не только владел сотовым, он даже знал, как писать смс. Хотя вежливость не была его сильной стороной: «ОПУСТИ ПЛАКАТ!»

Я поднял глаза и покачал головой. Даже на расстоянии я увидел то, как гневно сверкнули его глаза. И снова мне показалось, что он смотрит как будто бы сквозь меня. Я набрал номер Рубио и увидел, как он приложил сотовый к уху.

— Ты с ума сошел? — прокричал он мне в ухо. — Исчезни! Немедленно!

— Не уйду, пока не поговоришь со мной. Я встретил Юлиана. Он помнит тебя. И полицейского…

Договорить я не успел. Рубио положил трубку и хаотично помахав, дал мне знак, чтобы я… подошел к его дому! Я ожидал чего угодно, но только не этого. В тот же момент раздалось гудение устройства для открывания дверей.

Собрав плакаты, я торопливо пошел к двери. Сезам, откройся. Стальная дверь на удивление легко открылась, когда я надавил на нее рукой, после чего с грохотом захлопнулась. Во время движения загорелся яркий люминесцентный свет, показавший мне свеже отполированную каменную лестницу и дверь лифта, по ширине рассчитанной на инвалидов. Я медлил. Может, это было не такой уж хорошей идеей подняться наверх. Может, он уже ждал меня с оружием в руках, чтобы уложить на месте и представить все как попытку ограбления пожилого человека. На всякий случай я отправил пустой лифт на второй этаж, а сам пошел по лестнице.

Дверь Рубио была закрыта, а когда я набрал номер его сотового, автоответчик ответил, что абонент находится вне зоны доступа.

— Рубио? — крикнул я. Никакого ответа. Я боком подкрался к двери. Глазка нет. Также как и кнопки звонка. Я осторожно встал рядом с дверью и протянул руку, чтобы постучать. "Как в плохом кино", — подумал я.

Я постучал примерно пятьдесят раз, после чего начал колотить кулаком по двери. Дверь резко открылась, примерно на десять сантиметров. Впечатляет: у Рубио была не одна дверная цепочка, а целых три. И каждая такая толстая и стабильная, как будто должна была защитить дверь от столкновения с автомобилем. Между двумя нижними я увидел блеск темного, свеже смазанного револьвера. Я тут же отпрыгнул в сторону. Чтобы подстрелить меня, ему придется выйти наружу.

— От тебя просто невозможно избавиться, — пробурчал Рубио. — Ты сильно рискуешь, парень.

Я ожидал услышать разозленного Рубио, но в его голосе слышалась лишь усталость.

— Мне почти нечего терять, — ответил я. — Юлиан рассказал мне кое-что.

— Ах так? — послышался усталый голос из глубин дверной щели. — Тебе удалось добиться от него внятного предложения? И теперь считаешь себя моим судьей, хвастун?

— Я просто хочу знать правду. Юлиан рассказал мне, что ты убил полицейского. Он назвал тебя "палачом". И "провидцем". Еще он сказал, что полицейский нарушил твой кодекс. Значит ли это, что кодекс создал ты?

Его недоумение было более чем ощутимо. За дверью зашуршало, словно он хотел сесть поудобнее.

— Юлиан был хорошим актером, но в остальном, он был и остается пустоголовым, — пробормотал он через некоторое время. — Я точно не придумывал кодекс. Он происходит из нашей истории. Я просто был первым, кто записал его.

— Что это значит?

Звук металла ударившегося об металл. Видимо, он ударил револьвером по инвалидному креслу. Опустил оружие? Когда Рубио продолжил говорить, его голос действительно звучал подавленно:

— Это имеет несколько значений, — едва слышно сказал он. — Иногда для каждого свое.

Между тем, у меня бешено колотилось сердце.

— Как такое однозначное правило как: " Ты не должен убивать", может иметь для каждого разное значение? — спросил я, надеясь, что он не заметит дрожи в моем голосе.

Рубио вздохнул.

— Правда никогда не бывает одна. Значит, ты хочешь знать, верны ли слухи? Ну, да! Конечно. Я убил этого парня. Однако на тот момент он уже был бывшим полицейским. А в городе меня даже считали героем за то, что я сделал. С ума сойти, да? Его звали Пабло. Он был одним из нас, молодой парень, самый младший в криминальной полиции. Впереди у него была великолепная карьера. Он применял свое чутье и имел высокий показатель раскрываемости преступлений. И само собой, от него еще никто не уходил во время побега. Но известно ведь, как иногда бывает. Не всегда виновные получают справедливое наказание. Некоторые, которых он выследил и поймал, нанимали себе крутого адвоката и, обладая связями и деньгами, оставались на свободе. Ты слышал об убийстве Уотерфилда? Это было громкое дело в начале девяностых. Политик, зарезавший бывшую любовницу. Вышел на свободу за недостатком улик. Поговаривали, что некоторых свидетелей подкупили. Такие дела огорчали Пабло. И однажды ему в голову пришла блестящая идея самому вершить правосудие и восстанавливать справедливость. Поначалу это были лишь криминальные элементы, первым был как раз Уотерфилд. Все выглядело как несчастный случай. Мы сами были не до конца уверены, что за всем этим действительно стоял один из нас. Н-да, ну а потом он убил обоих свидетелей и коррумпированного судью и начал будоражить весь город. Вот видишь, для него убивать означало добиватьсясправедливости любой ценой. Он почистил даже полицейские ряды. Так они и вышли на его след. После этого он скрывался, но поиски шли. Мы тоже пытались задержать его, но он был умным и уже давно вошел во вкус. С этого момента он боролся против всех, в том числе и против нас. Пабло лучше нас знал город и мог практически оставаться невидимкой. Троим из нас это стоило жизни.

— Вы хотели вместе поймать его? — недоуменно спросил я. — Это значит, вы были… сообществом?

— Тогда да. Не было деления на территории и зоны. Город был для всех.

Не было территорий? Теперь я вообще ничего не понимал.

— Но в кодексе говорится: "Каждый за себя, никто за всех", — тут же вставил я. — "Мы занимаем территорию или уступаем ее…"

— Это просто слова, — сказал Рубио. — Первоначальный кодекс состоял лишь из первого предложения. И только оно имеет значение. "Мы стражи и мы не убиваем друг друга". Точка. Остальные законы появились по мере того как развивалась история. История создает новые законы, формирует и отшлифовывает их гальку в реке.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

— Возьми, например, закон о том, что мы любой ценой должны держать наше существование в тайне. Он появился в шестнадцатом или семнадцатом веке. Ты разбираешься в европейской истории? Наверное, нет, уличный мальчишка. В период охоты на ведьм рассказывали, что ведьмы приезжали на свои сборища верхом на кошкообразных монстрах. И что ведьмы превращались в кошек и наоборот. Тогда они многих из нас утащили на костер для сожжения, в том числе обычных, ни в чем не повинных кошек. Так что, логично, что с тех пор мы скрываемся. Но, в общем и целом, мы не такие уж и пленники, как ты думаешь.

Я редко когда был до такой степени потрясен. Если все, что рассказывал Рубио было правдой, это означало, что все то, что я считал своей новой жизнью не соответствовало действительности. В самом деле ли возможно жить как человек? Без всякого разделения на участки и закона джунглей?

— Почему ты нарушил первый тезис кодекса? — хотел знать я.

Пауза длилась долго. Мне казалось, что Рубио прислушивается с закрытыми глазами и выдвинутыми антеннами.

— Потому что я видел, как Пабло убил бегуна, — объяснил он через некоторое время. — Парня, который еще не знал, что является одним из нас. Пабло знал его еще со времен работы в полиции — парень был воришкой, которого он поймал. Я узнал об этом позже, после того как личность парня была установлена. Пабло вершил над ним суд, не раздумывая убил его. И сделал это обдуманно, хладнокровно. Спланированно. Я опоздал, чтобы помочь ему, — продолжил он. — Но тогда во мне что-то поменялось. И, в конце концов я освободил от него общество и город. Сделал это в здравом уме. Чтобы защитить общество. И все, за что мы были в ответе и за что и сегодня должны отвечать.

— Значит, все-таки, — тихо сказал я. — Не бывает преступления без наказания.

Снова пауза.

— Выходи из своего укрытия, трус, я тебя не вижу, — хрипло сказал он. Я помедлил, но все-таки подошел к двери. Через щель был виден только его правый глаз и дуло пистолета.

— Мы провели трибунал, — сказал он. — Выбрали меня, чтобы я образумил Пабло. Тогда я работал врачом в психиатрическом отделении городской больницы. Они, видимо, думали, что я лучше всех смог бы повлиять на него. Как будто слова когда-нибудь оказывали на него воздействие! Я знал, что от этого не будет толка. Возможно, я уже даже знал, что все так закончится. Мы вместе выследили и задержали его, но он тут же набросился на Барбару. — Он втянул ноздрями воздух. — Он бы убил ее. Пабло был одним из больших. Тигром, невероятно агрессивным. У Барбары не было бы шансов. Ее тенью был дымчатый леопард. Что самое странное: никто не сдвинулся с места! Никто не пришел ей на помощь. А она? Она не защищалась! Барбара просто стояла и смотрела на него. В ее глазах я видел только одно: безграничное разочарование. Мне кажется только тогда до меня дошло, что когда-то они любили друг друга.

— Значит, ты убил его только для того, чтобы спасти Барб.

— Нет. Я хотел спасти общество. Людей в городе. Таких как тот бегун, людей, которые имели право на ошибку и право учиться на своих ошибках и больше не совершать их. И, конечно, я хотел отомстить за этого парня и за троих из нас. Да, это была месть! В этот момент я был ни чем не лучше Пабло. По сути, каждый боролся за свою собственную одержимость. А остальные стояли вокруг нас и смотрели, ничего не делая. Даже Морис, который смог бы справиться с ним, не сдвинулся с места. Ну, а мне эта борьба стоила ног. А Пабло… жизни.

Меня лихорадило и я вспомнил свою встречу с Морисом. Если Рубио победил тигра, значит, он действительно относится к крупным хищникам. Лев. Наверняка.

— Значит твой паралич это не наказание за убийство, — подытожил я.

Рубио покачал головой и вытер рукой лоб, словно хотел прогнать неприятное воспоминание.

— Нет. И люди тоже меня не наказали. Одна из нас — Ив — выступила в суде в качестве свидетельницы в мою защиту. Он напал на нас обоих и с моей стороны это была самооборона. "Врач расправился с серийным убийцей" — такие заголовки были тогда в газетах. Мне удалось оставаться анонимным, но когда стало известно в какой больнице я лежал, репортеры неделями осаждали входную дверь. Они, конечно же, выяснили в какой клинике я работал, и хотели заснять, как появился на своем рабочем месте несколько месяцев спустя — в инвалидном кресле. Но им не повезло. Я не вернулся в больницу, потому что клялся защищать людей. Как я мог быть врачом, после того, что сделал?

В его голосе слышался надлом. От всей его пугающей силы ничего не осталось. Теперь я понял, почему другие избегали его. По двум причинам: бойкот с одной стороны и уважение с другой.

— Барбара после этого уже никогда не была прежней, — сказал он. — Не знаю, простила ли она меня когда-нибудь. А остальные… все поменялось. Просто всё. — Он кашлянул. — Ну ладно, теперь ты знаешь все, что хотел знать. И можешь прекращать махать перед моим окном этими дурацкими плакатами.

— Подожди! — крикнул я. — Барб хотела, чтобы ты снова кого-то убил. Кого, Рубио? Что творится в городе? Ты же знаешь!

— Ничего я не знаю, — грубо ответил он. — Ты до сих пор не понял? Я больше не имею ко всем вам никакого отношения. Я нахожусь в своего рода опале, я словно призрак — и рад этому! — Коварная улыбка льва снова появилась на его лице. Его взгляд и сегодня смотрел сквозь меня, в нем не хватало резкости. — Жаль, что ты не можешь спросить саму Барбару — она была единственной провидицей кроме меня.

Провидица. Неясный взгляд. Его высказывание о том, что он убил Пабло в здравом уме… Мне понадобилось несколько минут, чтобы понять весь масштаб этого известия. Представление оказалось таким чудовищным, что, несмотря на оружие, я подошел прямо к дверной щели.

— Ты на самом деле видишь! — прошептал я. — Причем, не только людей, ты видишь… их тени и ты помнишь!

— Не только тени, — сухо сказал он. — Они неотделимы от нас, хотя ты так думаешь. Я вижу пантеру. Нас.

Прежде чем он захлопнул дверь у меня перед носом, я просунул ногу между дверью и дверной рамой.

— Но как это возможно?

— У каждого из нас есть эта способность. Стоит лишь решиться, — нетерпеливо ответил он. — И иметь мужество. Ни у кого другого его не было. Ни у кого! Только у Барбары Виллер. И, наверное, она была последней. Вы все никогда полностью не переходили через мост. Только наполовину. Вы не бабочки и не гусеницы. Вы монстры, гусеницы с одним крылом. Когда вы хотите летать, то кружитесь вокруг себя. Да, вы эгоисты, у которых все вертится вокруг вас самих.

— Единственный эгоист это ты! — крикнул я и ударил по двери. — Ты сидишь в своей берлоге, корпя над своими тайнами. Скажи мне, что ты знаешь!

Рубио улыбнулся.

— Для чего, Джил? — сухо спросил он. — Для кого? Однажды я натерпелся ради вас страха и рассеял мрак неизвестности. Да, я вижу! И помню каждую чертову секунду моего существования в образе пантеры. Я не нахожусь во власти потерянных воспоминаний. Я — Рубио, и я Махес или лев. В одной персоне, постоянно. Без разделения. И что это дало? Остальные последовали моему примеру? Напротив. Они боялись и проклинали меня. Они развалили общество, поддались инстинктам и разделили город на территории, сами себе установили границы. А если мы одиночки? Тогда мы совсем ничто, потому что мы не звери. И живем не в дикой природе. Нам нельзя предавать нашу человеческую сущность, а люди, как ни крути, живут в сообществах и ручаются друг за друга. — Он глубоко вздохнул и кашлянул. — Нет никаких тайн, Джил, — заключил Рубио. — Никакого заговора, никакого проклятия, никакого наказания или что ты там под этим подразумеваешь. Есть просто люди, которые слишком слепы и глупы, чтобы видеть правду. Почитай мифы! Они наш учебник истории, а символы — буквы. Задействуй свое сознание, а потом прогони свое сердце через ад, если осмелишься и заслужи второе крыло. Но у тебя нет столько мужества. — Он откатился назад, чтобы я не мог схватить его вытянутой рукой, и спокойно прицелился в мою ногу в дверной щели. Меня успокаивало то, что я не видел как его рука слегка дрожала от напряжения. — Но знаешь что? Если ты так хочешь узнать секрет, то я открою тебе один, — тихо сказал он. Его палец скользнул к курку. — Будет очень, очень больно!

У меня не было выбора. Тем не менее, я помедлил, прежде чем, скрипя зубами и с колотящимся сердцем, сделал шаг назад.

— Ты лжешь, когда говоришь, что не знаешь, что происходит в городе, — процедил я сквозь зубы. — Ты боишься, смертельно боишься, не так ли? Поэтому ты делаешь фотографии? Кого ты боишься?

— Возможно таких людей как ты, — серьезно ответил он. — А фотографии, ну, так, фотографии красивые. И они никогда не лгут. — Он задумчиво посмотрел на меня, но я был слишком горд, чтобы спросить, что он видел перед собой.

— Найди себе хорошее местечко, гусеница с одним крылом, — презрительно сказал он. — Занимайся своими кошачьими уловками и счастливо умри одноглазым среди слепых. — С этими словами он захлопнул дверь.

— Тогда почему, черт побери, ты впустил меня в дом, если не хочешь ничего говорить? — выкрикнул я. Ответа я, конечно, не получил. Но когда вышел на улицу, услышал сигнал смски: «КАК ПОЧЕМУ, ЭЙНШТЕЙН? ЧТОБЫ ЗАБРАТЬ ТЕБЯ С УЛИЦЫ».

Глава 10 Мост

Зое поймала себя на том, что каждые двадцать минут нервно поглядывала на часы. Эта привычка испортила ей настроение, после чего она сняла часы и решительно опустила их в сумку. Было так хорошо просто гулять по городу, не слышать ничего, кроме музыки из наушников. Свободное время, посреди дня! Сначала она направилась к Пауле, но потом решила отправиться в южную часть города, при этом отказавшись от поездки на электричке. Еще никогда она так отчетливо не ощущала город. Уносимая потоком людей, Зое смотрела на небо, на фасады домов, на лица за окнами.

Послеобеденное время, почти уже вечер. Час пик, все спешили, прохожие тоже нетерпеливо толпились у светофоров. Хаотичность всех этих людей совпадала с состоянием беспокойства самой Зое. Это повторилось снова: среди дурманящего запаха лака для волос, парфюма и изношенной обуви, она уловила даже легкий запах реки, дегтя со стройки, а также все нюансы новой, ровной штукатурки на обновленных фасадах домов. Даже запах пролитого жира для картошки фри возле закрытой закусочной, странным образом смешавшийся с испарениями, исходящими от земли, образовал облако из душистых веществ, чей вкус она практически ощущала на языке. Это волновало ее больше, чем когда-либо — именно сейчас, когда появилась возможность быть принятой в тренировочную группу. В это мгновение Зое была бесконечно рада, что ничего не рассказала матери о своих приступах и провалах в памяти.

Спустя час, показался студенческий городок: городской университет, студенческая столовая, студенческие общежития. Скопление белых высотных зданий, которые, словно современный Стоунхендж, окружали множество спортивных площадок и зеленых насаждений. Зое прошла мимо группы студентов, следуя за свистком судьи, который смогла расслышать, несмотря на наушники. Выйдя на спортивное поле, Зое ощутила прилив такого восторга, что музыка, пульсирующая в ее голове, начала восприниматься как яркий дурман, так что она даже захмелела от радости. По сравнению со спортивной площадкой ее школы, территория университета напоминала стадион. Как раз в это время проходила игра двух волейбольных команд. Зое села на скамейку на краю поля, чтобы понаблюдать за соревнованием.

Время протекало в такт музыки. Через полтора часа, после игры похожей на битву в немом кино, игроки пожали друг другу руки. Студенты пришли на групповую тренировку, несколько спортсменов-одиночек выполняли упражнения на выносливость. Когда начало смеркаться и зажегся свет, две студентки упорно продолжали свои тренировки, бегая круг за кругом. Зое, мысленно, как в трансе, бежала вместе с ними. Она видела саму себя бегущей по дорожке. Видела себя через два года, окончание школы. Собранный чемодан, в нем кроссовки для бега. Ее комната в студенческом общежитии, ее собственная цель, свобода. Ни малейшего воспоминания о Давиде, никакой тесноты, ограничений и сложных ритуалов совместного проживания с Леоном и мамой.

Зое выключила музыку и услышала: дыхание бегуний, шаги на пружинящем асфальте и неприятно громкий писк мобильного, жалующегося на почти севшую батарейку. Зое быстро вытащила сотовый и посмотрела на часы на дисплее. Почти половина девятого.

Слишком рано, чтобы идти домой. Слишком поздно, чтобы позвонить Пауле и пойти в кино. Но недостаточно поздно, чтобы забыться и потратить пару часов на раздумья. Зое огляделась. Какой клуб был поблизости?

Дома ответил автоответчик.

— Мама, это я! У меня скоро сядет батарейка. Если ты дома, возьми трубку! — Зое была уверена, что мама ее слышала. Но трубку она не взяла. — Я просто хотела сказать, что приду поздно. Не жди меня. А в мобильном села батарейка, так что я буду недоступна. — По крайней мере сейчас она должна была бы взять трубку. Ну, что ж, наверное ее действительно не было дома. Зое уже хотела положить трубку, как вдруг вспомнила об убийстве. — Ах, ты не волнуйся, — на всякий случай добавила она. — Я… не одна, с компанией. Меня потом довезут до дома, или возьму такси, у меня с собой достаточно денег.

"Надеюсь, меня никто не слышит", — подумала она, положив трубку. Пауле бы даже в голову не пришло наговорить на автоответчик, чтобы успокоить свою маму. Она бросила последний, тоскующий взгляд на спортплощадку и встала. Ирвес опять был недоступен. На ходу Зое написала смс в свой пищащий телефон.

"Клуб "Синема" на старой скотобойне, 21:00. Привет, З".

Сотовый издал последний сигнал, когда Зое нажала на кнопку отправления, после чего экран погас. Зое была бы не против добежать до клуба, но ей не хотелось заявиться туда вспотевшей. Ну, что же, полчаса должно хватить, чтобы добраться туда пешком.

В "Синема" до этого Зое ездила только летом — на автобусе, с группами людей, которые также собирались посмотреть кино под открытым небом или пойти на концерт. Сегодня она была удивлена тому, что в этот мартовский вечер в округе как будто все вымерло. Оставив позади оживленную главную улицу с магазинами и ресторанами, Зое заметила, как с каждым переулком вокруг становилось все тише и опкстошеннее. Парочка наркоманов стояли, прислонившись к стене; их собака смешанной породы со взъерошенной шерстью, подскочила и зарычала в сторону Зое. Ей стало не по себе, но она пошла дальше и быстро повернула в следующую улицу. Издалека она увидела автобусную остановку.

Хорошо, отсюда оставалось всего четыре улицы. В клубе наверняка было оживленнее. Если прислушаться, можно было даже услышать голоса. Но пока она была одна и ее шаги слишком громко отзывались эхом между фасадами домов. Испытывая неприятное ощущение, Зое рассматривала дома. Граффити. Разбитые окна. Разруха. Разве летом она никогда не замечала, что дома на краю заводской территории были нежилыми? Да и как тут было заметить, если она шла под руку с Эллен в кино под открытым небом, разговаривала, смеялась и совершенно не интересовалась тем, что было вокруг!

Зое насторожилась, когда услышала какой-то звук, и застыла.

Как будто… что-то волочилось?

Шаги позади нее стихли. "Наркоманы? — мелькнуло у нее в голове. — "Морис? Или… — Зое словно окатило ледяной водой — … убийца?"

"Ерунда, не сходи с ума", — уговаривала она саму себя. Конечно, именно здесь, в этом богом забытом месте, он и бродит! Секунды ужаса хватило, чтобы в голове Зое возникла куча мыслей. Одна из них заключалась в том, что в случае чего она даже не могла вызвать полицию. А если закричать и позвать на помощь, откликнутся ли наркоманы? Наверняка нет. Зое заставила себя идти дальше. Ее прошиб пот, когда вновь послышались шаги. Кто-то ее преследовал. Однозначно.

Думай, Зое! Без предупреждения броситься бежать? В переулок? Нет, ей нужно было туда, где были люди: в клуб! Лучше всего дойти до угла дома, повернуть и броситься бежать.

В этот самый момент Зое заметила две вещи. Она yслышала, что ее преследователь был без обуви. Это были крадущиеся шаги босиком. Которые вновь стихли. Может все-таки один из наркоманов. Не доходя до угла дома, она осторожно посмотрела через плечо.

Зое ожидала увидеть что угодно, но только не это — длинноволосый бродяга, который сидел на машине возле школы. Он стоял довольно далеко от нее. Зое облегченно вздохнула. От этого парня она легко могла отделаться. К тому же у нее было преимущество в двадцать метров.

Парень улыбнулся, пригнулся — и побежал.

А потом время словно сместилось. Поначалу он был далеко, а она бросилась прочь. Но в следующее мгновение Зое настиг тупой удар меж лопаток, поваливший ее на землю. Жесткий толчок, вес тела на ее спине. Они оба повалились на землю. Зое едва не задохнулась от целой волны запахов. Она скребла землю и щебень руками, и несмотря на головокружение, ей удалось перекатиться набок и нанести удар. "Как он мог быть таким быстрым?" — панически кричал голос в ее голове. Что происходит? Небо друг просветлело, а глаза мужчины были совсем близко. Светящиеся, желтые шайбы. Зое сопротивлялась изо всех сил и кричала на парня, но кажется ее никто не слышал. Ни прохожие, ни жители. Она била его кулаком, пиналась, царапалась и смогла наконец встать на ноги.

Парень больше не нападал. У него не было оружия, он просто стоял, словно выжидая.

Зое сама не поняла как дошла до клуба. Было такое ощущение, что ее мозг на какое-то время отключился. Еще меньше она могла себе объяснить то, как блондину удалось оказаться там раньше нее. Стоя на четвереньках, он ждал ее у входа в клуб. А там… О, нет! Там не было людей. Только обклеенная дверь с навесным замком. Клуб был закрыт. Со стороны улицы!

Тяжело дыша, Зое остановилась, повернулась и побежала в противоположную сторону.

Она едва не столкнулась с другим персонажем, который казалось уже ждал ее. Седовласый, высокий мужчина в старомодном, растянутом пиджаке с нагрудным значком с логотипом университета. Его хищный взгляд был пугающе похож на взгляд блондина.

***

Я занял место в кафе напротив квартиры Рубио, однако он больше не показывался. Даже когда стемнело, в окне не было света. Я попробовал примерно двадцать раз позвонить ему, но телефон конечно же был отключен. Я до сих пор не мог поверить, что он обладал памятью. "Конечно, если это вообще правда", — говорил мне мой критикующий внутренний голос. Но зачем ему обманывать? Осознание того, что это было возможно, воодушевляло меня. Тоже самое наверное ощущали собаки, когда брали след. Или неизлечимо больные, когда внезапно появлялась надежда на выздоровление.

Кафе было убогим и слегка пахло тараканами. Флиппер в углу был усеян жирными отпечатками пальцев. Я подумал о блондинке, которую недавно видел, и не понимал, что она делала в таком жалком месте. Я же по-прежнему не привлекал здесь внимание. Официантка, худая, высокая девушка с розовыми волосами и пирсингом в губе, даже пыталась флиртовать со мной.

Рядом со стойкой стоял древний компьютер с бесплатным выходом в интернет. Я воспользовался возможностью и, взяв кофе, который не собирался пить, уединился в углу.

Компьютер был таким медленным, что индикатор загрузки уже прямо-таки впечатался в экран. Однако я действительно обнаружил статью о деле Уотерфилда и убийстве оправданного подсудимого. А также о бывшем полицейском и серийном убийце Пабло Новарро, который "был убит" "собственным ножом, удар которым нанес врач в целях самоообороны". Врач также был ранен во время потасовки с преступником, вследствие чего оказался в инвалидном кресле. Была доказана вина Пабло в одиннадцати убийствах.

— Здравствуйте, извините, Вы еще долго? — нетерпеливый женский голос прервал мои мысли. Я обернулся и увидел голубые глаза за дизайнерскими очками. Женщина видно забрела и сюда. Сшитый на заказ брючный костюм, подходящие туфли на убийственно высоких каблуках и поток бергамотно-цитрусового парфюма. Короткая стрижка наверняка была сделана в самом дорогом парикмахерском салоне города. Она приподняла брови, увидев мой побледневший синяк. — Мне нужно срочно за компьютер, — сказала женщина более дружелюбным тоном.

Я бросил взгляд на часы, кивнул и, не говоря ни слова, освободил место. Возле двери у меня загудел телефон. Я едва не выронил его, когда торопливо пытался достать из кармана. Но это был всего лишь Гизмо. Как всегда, не здороваясь.

— Всего один вопрос, — начал он. — Ты же у нас фанат бегунов. А девушка…

— Зое? — я остановился. Официантка, которая только что улыбнулась мне на прощание, вдруг стала выглядеть разочарованной.

— Я не знаю, она это или нет, — сказал Гизмо. — У нее черные волосы?

Адреналин.

— Да, черные! Что случилось?

Одобрительный свист на другом конце провода.

— Хорошая реакция, — задумчиво пробормотал он. Вне всяких сомнений, он что-то смотрел.

— Гизмо, черт возьми! Выкладывай!

— У тебя компьютер поблизости?

— Да!

— Хорошо, открой страницу с вебкамерами. Нажми на камеру "Культурный центр старая скотобойня». Мне кажется, там началась охота.

Я выругался и чуть не опрокинул стул, когда держа мобильный у уха, бросился к компьютеру.

— Эй! — возмущенно выкрикнула какая-то деловая женщина, когда я оттолкнул ее в сторону и схватил клавиатуру.

— Экстренная ситуация, — прошипел я ей.

— Давай быстрее, — услышал я вялый голос Гизмо. — Через тридцать секунд картинка обновится и шоу закончится.

Мои пальцы бегали по клавишам, но чертов ящик по-прежнему работал медленно. Когда на мониторе появилась картинка, счетчик внизу уже показывал восемь секунд.

Я знал это место, потому что избегал его. В один из первых дней я пришел в этот район и тут же получил свой первый, личный урок по кодексу от номера один ("Борец"): Этот город поделен на участки и зоны. Держись подальше от того, кто сильнее тебя, иначе он тебя прикончит. Шрамы на затылке иногда все еще побаливали.

Бывшая скотобойня представляла из себя огромное здание из серого бетона с выкрашенной в белый цвет стороной без окон, которая летом служила экраном для кино под открытым небом. Ирвес рассказывал, что иногда перед зданием играли альтернативные музыкальные группы, а где-то в подвале находился постоянный клуб. Но сейчас, в марте территория была практически пустой.

Почти. Шесть… пять… четыре…

Фигура с развевающимися черными волосами и в белой куртке, застывшая на снимке на бегу. Меня обдало жаром от ужаса. Что она делает именно там?

Женщина рядом со мной что-то сказала, но я не слушал ее.

Три… два…

За Зое бежал Юлиан. А еще пожиратель голубей с кампуса. Оба не в том месте и в полном единении. Но это было далеко не самое страшное: У фасада соседнего здания, вне поля зрения Зое, стоял еще один из нас! Однозначно приготовившись к нападению, держась по-кошачьи за стену и готовясь к прыжку. "Боец". Черт. Только его сейчас и не хватало. Почему я оставил Зое сегодня одну? Слишком поздно. Оставалось только попытаться смягчить последствия.

… один.

Картинка обновилась.

Пустое место.

Я надеялся, что один закон все еще действовал: вести охоту только до середины моста. "Достойная уважения традиция пантеры в нашем городе", — с горечью подумал я. Ну, хорошо, если они действительно загоняли ее к мосту, то у меня по крайней мере был шанс предотвратить худшее.

По ощущениям прошло четыре часа. На самом деле я был в дороге всего несколько минут. Промчавшись по ступенькам в метро, я сразу сел в нужный мне поезд. Пять минут спустя я уже был на остановке "Здание суда" — практически в зоне видимости моста. Мне посигналила машина, когда я хромая, перебегал улицу на красный цвет.

Я успел вовремя и увидел как Зое выбежала из боковой улицы, которую мы называли "туннель" — окольный путь между заброшенными задними дворами на убогой обратной стороне глянцевых домов с зеркальными фасадами. С этого места становилось опасно. До сих пор они гнали Зое по переулкам и задним дворам, но теперь она выбежала на проезжую часть — последний отрезок улицы перед мостом, игольное ушко. До моста — пятьдесят метров. Пока она оставалась на почти не использовавшейся пешеходной дорожке…

Не успев додумать эту мысль до конца, я увидел подбежавших Бойца и Юлиана. Они разделились, словно получили тайный приказ. Два забавляющихся хищника. Со своего места я увидел, как Зое посмотрела на Юлиана. Загнанная, с каким-то странным пустым выражением лица, указывающим на то, что она была не в себе. Ее лицо отражало помутнение сознания. Она уже перешла границу. Мне было больно видеть ее такой.

Волосы Юлиана развевались, в его кошачьих движениях была смертельно высокая точность. А потом… он прыгнул вверх по стене, оттолкнулся и… напрыгнул на Зое сбоку.

У меня едва не остановилось сердце. Грузовик, громко сигналя, маневрирует, когда Зое выпрыгивает на дорогу. Она была отрешенной и не видела ничего вокруг, я видел это по ее движениям. Вся ее таящаяся до сих пор глубоко внутри энергия и гибкость, вырвалась наружу.

Внутри меня все кипело. Она намеренно загоняли ее на дорогу! Принимая в расчет, что она погибнет!

Красный цвет исчез из моего восприятия, стоило мне поморгать. Мускулы челюсти болели, оттого, что я так крепко сжал зубы, чтобы не выйти из себя. Не отвлекаться!

Зое бежала по среднему ряду, обогнала два автомобиля и мотоцикл, который начал опасно маневрировать, когда водитель испуганно вывернул руль. Раздались машинные гудки и визг тормозов. Я тоже бросился бежать. Стоял оглушительный шум и невыносимый запах выхлопных газов. Я выждал, пока образовался промежуток между двумя машинами и так быстро проскользнул на середину дороги, что водитель, оглядывавшийся на Зое, меня не заметил. Зое бежала мне навстречу, но еще не видела меня. Я пригнулся на средней полосе. Меня чуть не сдуло с дороги гудение, предназначавшееся Зое.

Потом я увидел свободное пространство, когда притормозило такси. Это был шанс Зое. Я побежал в обратную сторону от несущегося потока машин, прямо навстречу Зое. Она была ослеплена паникой. Тем сильнее оказался эффект, когда она меня увидела.

— Зое! — заорал я, хотя знал, что в данный момент она не слышала и не понимала меня. — Немедленно уходи с дороги!

Я подошел ближе, сделав вид, что хотел напрыгнуть на нее. Ее реакция была ожидаемой: она инстинктивно увернулась и, воспользовавшись свободным пространством на дороге, перебежала на противоположную пешеходную дорожку. Хорошо, теперь Зое была далеко от Юлиана. Мне самому пришлось прыгнуть, чтобы увернуться от такси. Прокатившись по капоту, я вслед за Зое добежал до пустой пешеходной дорожки. Сзади, открыв окно, громко кричал таксист, посылая меня ко всем чертям. Сейчас мне ничего не оставалось, кроме как позаботиться о том, чтобы Зое больше не выбежала на дорогу и благополучно добралась до моста по безопасной пешеходной дорожке.

На середине моста они от нее отстанут. Краем глаза я заметил ухмылку Юлиана, стоявшего на другой стороне улицы. Наверное, он думал, что я принимаю участие в охоте. Придурок. Где-то сзади меня должен был быть Боец. А где пожиратель голубей? На бегу я оглянулся, но не увидел ни того ни другого. Но посмотрев вперед, у меня сердце ушло в пятки. Зое почти добежала до моста, но зашаталась и чуть не упала, увидев обрыв и реку внизу.

— Беги! — крикнул я. Она остановилась и уставилась через перила на воду, которая, лениво поблескивая, текла десятью метрами ниже. "Не прыгай", — умолял я, остановившись, чтобы не спугнуть ее.

Зое обернулась вокруг себя, судорожно что-то ища взглядом. Я озадаченно поморгал. Ее окружало что-то нечеткое или мне это просто привиделось? Всего лишь световой эффект от мелькавших автомобильных фар?

Потом, наконец-то, она опустилась на мост. В то же мгновение меня обогнал Боец, обдав меня шлейфом из молекул агрессии, пота и пахнущего мясом дыхания. Тяжело дыша, я остановился и посмотрел на обоих. "Фотографии не лгут", — раздался в моей голове голос Рубио. Не долго думая, я поднял телефон, который держал в правой руке, с тех пор как быстро покинул кафе. Я удивился, что рука не дрожала, когда я направил камеру на две фигуры на краю моста и сделал снимок. Снова раздался гудок автомобиля, Юлиан прыгнул на машину и пробежал по крыше. Потом они все трое оказались на мосту и исчезли из моего поля зрения.

***

Ей опять снилось, что она бежит. И действительно, Зое тяжело дышала. Кроме того, она обхватила что-то угловатое, холодное, сильно пахнущее старым лаком. Лаком, пузырившимся на солнце. Под слоем лака пахло ржавчиной. Когда Зое облизнула губы, они показались ей сухими, как бумага. Правой щекой она прижималась к холодному, твердому металлу.

Неужели она опять лежала на крыше? Нет, она… сидела! Вернее, сидела где-то на корточках. Внезапно вернулись последние воспоминания. Она была не дома, а направлялась к Ирвесу. Бежала по городу. И там был блондин. И еще один персонаж, потом еще один. Они были невероятно быстрыми. Преследователи, окружавшие ее, подходили все ближе. Лучше всего в памяти отложилось осознание того, что она умрет. И единственная логическая мысль под страхом смерти: бежать или умереть. Бег все еще отдавался в костях, а дыхание Зое было коротким, прерывистым, паническим.

На этот раз она не побежала на крышу своего дома. Под ней слышалось… журчание. Ветром обдавало затылок и бедро. Нехорошо.

Зое ненадолго открыла глаза, у нее непроизвольно вырвался жалобный стон и выступил пот. Под руками заскрежетала ржавчина, когда она еще крепче ухватилась за стойку. Ключ, висевший на запястье, давил на кость. Ее руки пульсировали от боли, как будто были все в ссадинах. Зое так сильно зажмурилась, что у нее закружилась голова. Это был конец. Под ней была река! А сама она находилась где-то на мостовой конструкции, пойманная в "паутину" из стали, между подпорками и платформами, на которых с трудом можно было сидеть или стоять. Ее жалобный стон перешел в писк.

Слезы оставили холодные следы на щеках. Постепенно к ней пришло осознание неизбежного: сохранить полусидящую, полувисящую позу ей удастся только если она изо всех сил будет держаться. Но ее мускулы уже болели. Рано или поздно ей придется как-то двигаться. И тогда она потеряет равновесие. И упадет. В данный момент ее напряженное тело еще держалось на месте, окутав черную дыру в груди, вакуум шока, который готов был все поглотить.

Нужно позвать на помощь! Мобильный! Где мой мобильный?

Достать его не было никакой возможности. Поэтому ничего не оставалось делать, как посмотреть на месте ли он. Зое сглотнула и очень осторожно покосилась на карман жакета, чтобы в ту же секунду обнаружить, что на ней не было ни жакета ни того, что было под ним. На Зое был только топ, открывающий живот и черные брюки. И в этот раз она также была без обуви. Где-то в подпорках над ней свистел ветер, который казалось издевательски передразнивает ее жалобный стон. "Упасть посреди ночи полуголой с моста", — пронеслось у нее в голове. Не было никакого шанса позвать на помощь. Полиция скажет, что это было самоубийство. Мама сойдет с ума от горя…

Зое вскрикнула, почувствовав легкую тряску. Это был не ветер, а удар по металлу. Она попыталась поморгать, но даже не сумела открыть глаза.

— Зое?

Голос был не более чем шепотом в шуме ветра.

— Здесь! — сдавленным голосом произнесла Зое. — На помощь!

Она разревелась от облегчения.

Ее снова тряхнуло, раздался щелчок, когда металл (застежка-молния?) ударился по одной из подпорок.

— Без паники! Спокойно, не делай резких движений.

Ирвес? Это был Ирвес? Нет, голос звучал по-другому. Но она не могла открыть глаза.

— Просто повернись налево, тогда ты сможешь взять меня за руку.

— Что? — в ужасе пробормотала Зое. — Нет!

Френч! Это на самом деле был этот подозрительный тип. Зое теперь вообще ничего не понимала.

— Посмотри через плечо, Зое. Я всего в полметре сзади тебя. — Его голос звучал не так как прежде, был более мягким. — Всего один маленький шаг, слева, сзади тебя есть платформа.

— Нет! — закричала она. — Ты с ума сошел? Я чертовски боюсь высоты! Как только я открою глаза или пошевелюсь, то сразу упаду!

По крайней мере сейчас стало понятно: пока Зое злится, ей удастся подавить панику.

Френч ничего не ответил. У Зое вдруг возник страх, что его присутствие ей просто привиделось. Но потом она услышала, как он втянул ноздрями воздух.

— Хорошо, оставайся на месте. Не пугайся. Я перелезу к тебе. Держись крепко, хорошо?

Зое едва снова не наорала на него, что у нее и так черт побери не было другого выбора, как вдруг снова ощутила тряску. На этот раз так сильно, что она уже подумала, что падает. Зое простонала от ужаса, но тут же ощутила руку на своей талии и прижимавшуюся к ее спине грудь Френча.

— Не бойся, — сказал он ей на ухо. — Я держу тебя.

Зое ощутила запах его кожи. Ирвес пах амброй, кожей и дискотечным воздухом. У Френча была более странная смесь — пустыня, сандаловое дерево и еще какие-то непонятные ей нюансы. Одно из них было беспокойство. Другое — холодная сосредоточенность.

— Ты сможешь сделать шаг, а я буду держать тебя? — тихо спросил он, обдав ее щеку горячим дыханием. В отличие от нее, он не дрожал, но его спокойствие пугало ее. Вместо ответа Зое только молча покачала головой.

Френч помедлил и огляделся, словно мысленно составляя план действий.

— Ты осмелишься хотя бы отпустить стойку?

— Нет! — выдавила Зое.

— Но я держу тебя, ничего не случится. Нам нужно сделать всего шаг до платформы. Там мы сможем сесть и будем в безопасности.

— Мы упадем, — прошептала она. — Оба. Ты нe сможешь меня удержать.

— Смогу, — ответил он с такой решительностью, что показался Зое еще более странным. — Я не уроню тебя, обещаю. Но ты должна отпустить руки. — Зое еще крепче вцепилась в стойку, но в голосе Френча послышались теплые, гипнотизирующие нотки. — Просто закрой глаза, если тебе так легче. А теперь отпусти левую руку и обними меня ею за шею.

— Френч, я…

— На счет три, ладно?

Было не так уж много вариантов. Руки Зое уже дрожали от напряжения.

— Один… — считал он спокойным голосом. — Два…

Зое судорожно вдохнула.

— Три!

Зое не знала, как у нее получилось. Это опять было похоже на прыжок во времени. Всего лишь две, три секунды. Она немного повернулась, и вот ее рука на самом деле обхватила его шею, а волосы Френча прилипли к ее мокрой от слез щеке. Запах Френча был таким сильным, что она больше не воспринимала запах лака и ржавчины на мосту.

— Хорошо! Теперь другую руку, — прошептал он. — Держись так крепко, насколько это возможно. Один… два…

Все произошло быстро. От удивления Зое даже не вскрикнула. Она лишь почувствовала, как отпустила руки и вцепилась во Френча, как они оба наклонились, Френч потянулся и одним рывком оттащил ее в сторону. Потом раздался металлический удар, и Зое жестко встала на колени. Две секунды снова улетучились в никуда. Под ними был металлический пол, они наполовину сидели, наполовину лежали, Френч обхватив, все еще держал Зое.

— Все в порядке. Мы на платформе, — успокаивающе сказал Френч. — Здесь достаточно места. Выдохни. А когда откроешь глаза, то смотри наверх, а не вниз.

Зое головой прижималась к ключице Френча, а ее руки сами собой обхватили его. Они дрожали от напряжения, как будто она несла тяжелый груз. Зое осторожно посмотрела вверх, и даже удивилась. Они находились не так уж высоко, как она предполагала. Над ними устремлялась высоко в небо стальная конструкция, удерживавшая мост. Должно быть, они сидели на нижней трети, там, где были плоские поперечные скрепы для стабилизации подвесок моста.

— Я… сюда не залезала, — жалобно сказала Зое.

— Еще как залезала. Ты просто этого не помнишь.

Зое осторожно взглянула на него. Восприятие "оголено": несмотря на темноту она видела каждую деталь.

Френч был бледным, однако улыбался ей. Тем не менее, по телу Зое пробежала дрожь. У него были карие глаза с огромными зрачками, которые были слишком темными и… овальными! Впервые она увидела, что они то сужались, то расширялись, вне зависимости от света. Эти темные глаза были с неким отливом, блестели словно золотинки. В памяти Зое всплыла картинка. Неприятное воспоминание о желтых глазах, но она не могла вспомнить ничего конкретного.

— Тебе холодно? — заботливо спросил он, погладив ее по руке, покрытой гусиной кожей. — Глупый вопрос, — сказал он больше самому себе, чем ей, после чего наполовину выпрямился.

До сих пор Зое думала, что самое страшное уже позади. Но сейчас, когда Френч расслабил руки, Зое опять запаниковала, еще крепче вцепилась в него и снова разревелась. Где-то глубоко в подсознании, ей было стыдно за свой жалкий вид и то, что она из себя представляла в данный момент: визжащая и плачущая от страха девушка, вцепившаяся в едва знакомого парня, которого только вчера она сама же и отшила.

Френч осторожно напряг мускулы, чтобы встать на колени. У него болела раненая нога, но он не подал виду и даже отодвинул ее в сторону, после чего сел поудобнее и притянул Зое к себе. Не успела она оглядеться, как уже сидела у него между ног, которые создавали защитный барьер справа и слева.

— Лучше? — спросил он. Она шмыгнула носом и смущенно кивнула.

— Я тебя ненадолго отпущу, ладно? Но ты не соскользнешь, я держу тебя коленями.

Собрав воедино остатки гордости, Зое неохотно кивнула. Френч осторожно убрал руки и потянулся. Снимая куртку, он изо всех сил старался не делать резких движений. Зое ощутила как ее укутала теплая флисовая подкладка его куртки, при этом ей пришлось наполовину отвернуться от Френча, чтобы попасть в рукава. Хотя так было даже лучше, теперь он не мог видеть ее лицо. — Где мои собственные вещи? — пробормотала она. — Мой сотовый…

— Ты потеряла их по дороге. Мы наверняка найдем их. — Он кашлянул и тихим голосом продолжил: — Я знаю, каково тебе. Ты думаешь, что сошла с ума. Любой умрет от страха, если с ним такое случится. Но этому есть объяснение. И это не твоя вина. Мы не в силах противостоять тому, что с нами происходит.

"Что с нами происходит? Безумие? — думала Зое. — Шизофрения? Раздвоение личности?"

— На тебя нашло затмение и ты потеряла сознание, — объяснил Френч. — В этом нет ничего необычного. Это просто… побочный эффект. У всех нас это есть.

Зое спиной отчетливо чувствовала, как билось сердце Френча — медленно и сильно, не так как ее, снова бьющееся учащенно и сбивавшееся с ритма. Сама того не желая, она начала неудержимо дрожать.

***

Ее тень все еще была рядом, я мог чувствовать ее. Слишком много близости для одной моей стороны, но слишком мало для другой. Это был совсем не подходящий момент, но я не мог иначе, кроме как вдыхать аромат ее кожи. На одну, две секунды я растворился в этом ощущении. Я стремился к ней и ничего не мог с собой поделать. Это плохо. Последнее, что Зое сейчас было нужно, это кто-то, не контролирующий свои чувства. Зое больше не отвечала, поэтому я просто крепко держал ее и молился, чтобы Гизмо поторопился. Зое снова задрожала сильнее, как будто у нее был озноб и от ужаса застучала зубами. Ко всему прочему, меня начало беспокоить то, что она находилась в состоянии шока.

— Ты спустишься отсюда целой и невредимой, — успокаивал я ее. — Кое-кто уже в пути, чтобы забрать нас. Нам просто нужно еще несколько минут продержаться здесь наверху.

Я прекрасно понимал, что она чувствовала. И прекрасно помнил, как сам впервые пришел в себя — на крыше панельного здания в пригороде Парижа, а подо мной, этажами ниже, на улице, пульсировали мигающие как яркое сердце огоньки скорой помощи.

В данный момент я был не совсем уверен, окончательно ли Зое пришла в себя. Поэтому я дал ей время оправиться, а сам с тревогой посмотрел на мост под нами. По нему ехали автомобили, какой-то одинокий велосипедист проезжал по нему через реку. Никаких следов Юлиана и двух других. Отлично.

— Кто это мы? — вдруг прошептала Зое.

Я сглотнул. Если бы я только сам это знал.

— Люди с неординарными способностями, — сказал я. — Мы живем обычной жизнью, а потом вдруг в один момент с нами это происходит. Ты наверняка уже сама заметила. Мы слышим и чуем лучше. Нам очень хочется мяса. А с наступлением темноты…

— … я все равно кое-что вижу, — тихо ответила Зое. — Так же как сейчас.

Я лишь кивнул наслаждаясь тем, что ее гладкие волосы терлись о мою щеку.

— Звучит безумно, но время от времени… у нас проявляются задатки… кошек, — продолжил я. — Мы называем это состояние "тень", вторая натура. Не спрашивай откуда оно взялось, я и сам не знаю. В большинстве случаев его можно подавить в себе. Но когда у тебя… очень большие трудности, ты на время забываешь, что являешься человеком. — Я сделал паузу, прежде чем продолжил. — Когда ты смотришь на красный цвет светофора и он становится серым, ты понимаешь, что возникло это состояние. Кошки не различают красный. Находясь в другом состоянии, ты уже не мыслишь, по крайней мере как человек. Это ты и пережила только что. Ты существуешь только в своей тени. Живешь инстинктами хищника и ничего не помнишь.

Я бы понял, если бы она закричала и начала противиться. Даже шоковая реакция была бы понятна. Я даже был готов к тому, что она посчитает меня сумасшедшим — как долго я сам искал разумное объяснение? Но она лишь деловито сказала: — Это многое объясняет.

На этот раз ее молчание усилилось настолько, что казалось до него можно было дотронуться. Я бы все отдал, чтобы узнать, что творилось в ее мыслях.

— Тыпомнишь, как они за тобой гнались? — спросил я. — Иногда у нас остаются воспоминания перед тем как происходит "замыкание". Иногда мы помним короткие промежутки времени, когда находимся в состоянии тени, своего рода кадры из прошлого, без предупреждения возникающие в голове.

— Там… был блондин, — прозвучал тихий ответ. — И еще… несколько. Возле "Синема". Клуб был закрыт, но я этого не знала. Я хотела убежать, а они меня окружили. Мне… было страшно.

— Да, страх. Это как бы спусковой крючок. Так это работает. К сожалению. Мы называем это "перейти через мост". В начальной фазе ты считаешься бегуном и за тобой охотятся до тех пор, пока ты в панике впервые не спрячешься за своей тенью. Некоторым это стоит жизни. Тебе повезло, ты могла сорваться с высоты или попасть под машину. — Я откашлялся, прежде чем продолжил говорить. — Агрессия или страх, они в любое время могут вызвать переход в состояние тени. Но можно научиться подавлять тень. Можно научиться не попадаться на глаза другим, и держать тень в клетке. — Я говорил так, как будто хотел убедить самого себя.

Зое глубже опустилась в мои объятия. Это был момент, когда я несмотря ни на что мечтал о том, чтобы Гизмо еще на несколько минут задержали в дороге красные светофоры.

— Значит… у тебя это тоже есть. — Только по ее тоненькому высокому голоску я понял, что она пыталась забыть расстояние между ней и пропастью. Нормальные слова, дающие безопасную почву под ногами. Может она ощущала, что снова "скатывалась" в пограничное состояние. Все может быть. Кого бы не испугали такие новости? В любом случае Зое дышала так часто, что я боялся, что ее снова в любой момент накроет тень. Это было бы плохо. Очень плохо. На всякий случай я сжал своими руками ее кулаки.

— Да, у меня тоже. И у Ирвеса, и… у некоторых других в городе.

— Ирвес тоже? — монотонно сказала она. — Значит, то, что мы познакомились, не было случайностью.

— Да. Мы оба знали, что скоро тебя ждет превращение. — "В гусеницу с одним крылом"? — три парня, которые гнались за тобой, тоже из наших. Всего нас тринадцать в городе. "Минус Барб. Плюс Зое". — То есть, с тобой четырнадцать.

Она по-прежнему дышала слишком часто и поверхностно.

— Поэтому ты все время следил за мной, — пробормотала Зое. — Тебе ничего не нужно было от меня.

Это прозвучало смущенно. Я наделся, что она не почувствует, как сильно забилось мое сердце.

— Да, — ответил я, трусишка Джил. — Поэтому я за тобой следил. Чтобы с тобой ничего не случилось. Ничего плохого, я имею в виду.

— Значит, ты "Пантера 92". А Морис…

— Номер 12.

— У тебя… ты всегда был таким? — спросила она.

Я едва не рассмеялся. Но это был бы горький смех.

— Несколько месяцев, — тихо сказал я. — И, к сожалению, я почти все помню.

Мужчина на улице. Много крови на мостовой.

Мой пульс участился до такой степени, что она должна была его почувствовать, и действительно, Зое немного напряглась. В тот же момент прозвучал сигнал сотового, лежавшего в куртке. Прежде чем Зое успела среагировать, я залез в карман куртки и достал мобильный.

— Ну, что там? Она с тобой? — прокричал Гизмо сквозь шум мотора.

— Да. Мы на задней платформе. Четвертая опора, с северной стороны. Давай быстрее!

— Я не могу остановиться на мосту, — невозмутимо ответил он. — Здесь закрыта одна полоса, а чуть дальше стоит полиция, там какое-то дтп. Я проеду до участка дороги с круговым движением за мостом и припаркуюсь за закусочной. Поторопись!

Положил трубку.

Ну, здорово. Я покосился вниз, пытаясь придумать план действий. Если Зое боится высоты, она не сможет никуда перелезть. Но если повезет, нам удастся добраться до пешеходной дорожки через другие платформы.

— Это был Ирвес? — спросила она.

— Нет, Гизмо. Это… друг. Он заберет нас.

— Мы что, должны в одиночку спускаться вниз? — от одной мысли об этом, у нее задрожал голос. — Почему бы тебе просто не вызвать пожарных?

— Если хочешь, я это сделаю. Но тогда тебе придется объяснять, как ты сюда попала. Они отвезут тебя в больницу, или сразу в полицию. Будут подозревать тебя в том, что ты употребляла наркотики или алкоголь. Ты еще под влиянием тени, по твоим глазам видно, что что-то не так. Зрачки хищных кошек меняются в зависимости от настроения. Стоит кому-нибудь из пожарных посмотреть тебе в глаза, то не избежать анализа крови. А потом они позвонят твоим родителям, чтобы те забрали тебя. Может даже кто-нибудь напишет заявление в полицию. Не думаю, что лазить по мосту разрешено.

Зое с трудом сглотнула.

— Никаких пожарных, — хрипло сказала она.

— Мы справимся и без лестницы, — успокаивающе насколько это было возможно сказал я. — До земли не так уж далеко. Я спущу тебя вниз.

— Как, черт побери, ты собираешься это сделать? — в отчаянии воскликнула она. Я немного отодвинулся, чтобы видеть ее лицо. Зое была на грани нового перевоплощения. Ее глаза были уже не серыми, а совсем темными, с красновато-золотистым отливом. Но она хотя бы шла на контакт, потому что когда я взял ее за плечи, она не сопротивлялась.

— Всего лишь несколько метров, — настойчиво сказал я. — Я понесу тебя. Тебе нужно просто закрыть глаза и крепко держаться. Ясно?

Зое по-прежнему мне не доверяла и я это чувствовал. Ситуация готова была накалиться в любой момент и я даже думать не хотел о том, что могло произойти. Поэтому я отпустил ее и встал, хоть и знал, что глядя на это, она оцепенеет от ужаса.

— На складе я каждый день таскаю ящики, которые в два раза тяжелее тебя, — сказал я. — И ты наверняка представляешь, что лазать я умею гораздо лучше обычного человека. А еще у меня нет боязни высоты.

В доказательство я встал и вытянул руки в стороны, балансируя на самом краю платформы, на ветру, трепавшем мои волосы.

Зое все еще боролась с собой.

— Ты работаешь на рынке? — тихо спросила она.

— Конечно, — ответил я. — Хоть нормальная работа и не вписывается в твою историю с уличным торговцем наркотиками.

К моему удивлению она покраснела.

— Все в порядке, — сказал я. — Я на тебя не обижаюсь.

Зое задумчиво посмотрела на меня.

— Как тебя зовут на самом деле?

Я не мог вспомнить, когда в последний раз называл кому-нибудь свое имя. Помедлив, я понял, что она действительно ничего обо мне не знала.

— Джил. Джил… Асевал.

— Это не алжирская фамилия.

— Нет, мой отец был французом. А мать магребинкой, она принадлежала к уважаемому племени Оледа Алаара Каледа. Наша родина находится на алжирских равнинах, на границе между севером и югом, у бедуинов. Ребенком я жил в двух мирах — в Алжире, и несколько лет в палатках кочевников у своих родственников.

Я вдруг словно почувствовал запах пыльной пустыни, козьего молока, кожи в палатке бабушки. Тоска по родине резко накрыла меня горячей волной. Я видел себя бродящим по площади мучеников в Алжире, вспомнил детские игры в улочках старого города, на кривых ступеньках на улице Касбах.

Сотовый нетерпеливо вибрировал. Я не глядя сбросил звонок Гизмо.

— Время идти, — мягко сказал я Зое. — Ну, так что?

Она явно боролась с собой, но к моему бесконечному облегчению прошептала:

— Хорошо.

Внизу с большими пробелами ехали автомобили. Мне нужно было выбрать момент, чтобы незаметно спрыгнуть за широкой главной опорой на пешеходную дорожку.

Зое чуть не задушила меня, когда я двигался вместе с ней по краю платформы. Пояс, которым я обвязал нас, врезался в ребра. Тяжелое дыхание Зое эхом отзывалось в моем ухе, но она крепко держалась, в то время как держась за стойку пытался удержать равновесие. Получилось даже проще, чем я думал, хотя я ощущал адскую боль в бедре, а ноги Зое давили на ребра. Восемь метров, прикинул я, полагаясь теперь на свое тело. Как бы сильно я не ненавидел инстинкты, иногда они действительно приносили пользу.

Последние метры я передвигался на руках особенно осторожно, прячась за опорами. В этом было преимущество, как часто наши действия оставались незамеченными потому что люди никогда не смотрели наверх, налево или направо?

Наконец мои ноги коснулись земли. Вибрации прошили стопы как поток информации: автомобили, шаги, движения подвесного моста на ветру.

— Открывай глаза, мы это сделали, — сказал я. Когда я отстегнул пояс, у Зое подкосились ноги, как будто были из резины. Но когда он хотел поддержать ее, она покачала головой.

— Все в порядке, — сказала она тяжело дыша, в очередной раз поразив меня своей сухостью и деловитостью. — Где припарковался твой друг?

Гизмо открыл капот, делая вид, что хочет что-то проверить. С убийственным спокойствием он закрыл его и открыл боковую дверь фургона.

— Привет, — сказал он. — Такси заказывали?

По меркам Гизмо кузов был относительно пустым. Несколько ящиков, много скомканной бумаги. Пустые пузырчатые упаковки, лопнувшие у нас под ногами, когда мы забрались между двумя ящиками. Я видел в зеркало заднего вида, что он наблюдал за нами и явно сомневался в том, что поступает правильно. Зое снова задрожала, но увидев, что Гизмо собрался ехать на юг, она выпрямилась.

- Не в ту сторону, — сказала она. — Мне надо домой.

— К новостройкам за планетарием, — сказал я. Отражение Гизмо наморщило лоб и ответило кивком. Морис, я знаю. Гизмо резко затормозил на повороте и сделал крутой поворот, "киношный" поворот. Нас отбросило в сторону. Скользящий свет встречного грузовика осветил профиль Зое. Она выглядела невероятно усталой, стучала зубами, отчаянно цепляясь за настоящее. Я устоял перед желанием обнять ее.

— У тебя было также? — тихо спросила Зое.

"Еще хуже", — подумал я, но молча кивнул. Зачем пугать ее еще больше?

— До сих пор не понимаю, как я могла забраться на такую высоту.

— Все кошки не боятся высоты. Твоя тень знала только, что ты в опасности. Большинство кошек забираются наверх, когда хотят спастись. Когда за мной гнались по мосту, я забрался наверх по балконам высотки. — Сглотнув, я продолжил: — В последующие недели многое изменится. Изменишься ты, твое восприятие мира, твои привычки, а также тело. Это может выражаться в болях в суставах, иногда в головных болях. Это значит лишь то, что ты становишься сильнее и быстрее. И еще тебе придется научиться… избегать других. Существую законы, которым мы подчиняемся. Если знать их с самого начала, то все становится проще.

— Почему это вообще существует? — крикнула она. — Как такое возможно?

Я лишь пожал плечами.

— Это я сейчас и пытаюсь выяснить.

Гизмо строго и с интересом посмотрел на меня.

— Это семейное? — в голосе Зое снова слышалась паника. — У моей матери это тоже есть? А у брата? Может у него это начаться?

-Это не наследственное, — сказал Гизмо через плечо и с издевкой добавил, передразнивая Зое: — У брата это тоже начнется? Эй, это не болезнь, ясно?

Зое не спросила, но я понял, о чем она подумала: "Почему именно я?"

Какое-то время мы молчали, в то время как фургон Гизмо мчался по улице.

Зое смотрела на свои голые, изодранные ноги и руки.

— Мои вещи пропали, — жалобно сказала она. — И обувь.

— Привыкай, — последовал сухой ответ Гизмо. — Ты когда нибудь видела кошку в пальто? На тебе конечно не разрывается одежда как на Халке, когда наступает это состояние, но многие срывают одежду с тела, чтобы ничто не мешало бегу. Так что лучше тебе носить одежду без пуговиц. — Он добавил с ухмылкой: — Хотя лучше всего лазать совсем голой.

— Хватит на сегодня! — резко поставил я его на место.

Зое смотрела в окно. Когда появились краны, она сделала глубокий вдох, как будто подбадривая себя. Я нервно огляделся, прежде чем выйти из машины. Ну, что ж, если Морис появится снова, мы по крайней мере были вдвоем. Неправильно — втроем.

Зое немного помедлила. Она выглядела так, как будто хотела мне что-то сказать, но вместо этого просто вышла из машины. Остановилась посреди дороги и посмотрела наверх, на шестой этаж. Казалось, ей стало легче, когда она увидела, что в окнах не было света. Наверное, ее семья уже спала. Гизмо и я смотрели вслед Зое, пока за ней не закрылась дверь.

— Спасибо за такси, — сказал я через какое-то время. — Я твой должник.

— Без проблем, — ответил Гизмо. — Хорошо получилось, да? Ты и я… прямо посреди участка Мориса.

Две пантеры, одна мысль. Я посмотрел на свои новые дешевые часы. Около десяти.

— Да, неплохая возможность осмотреться здесь, — пробормотал я.

Глаза Гизмо сверкнули.

— Тогда чего мы ждем? Пройдем круг вокруг квартала и посмотрим на самом ли деле исчез Шерхан!

Гизмо был нетерпеливее и быстрее меня. Он включил все свои органы чувств и поэтому чуял и слышал лучше меня. Мы прочесали улицы в поисках знаков или отметин в виде царапин на домах. Ни следа. Одна лишь пустота. Ни малейшего запаха в воздухе. Через полчаса мы снова вернулись на прежнее место. Котлован зиял как черная морда с высунутым языком из строительного мусора. Запах гальки, глины с примесью песка, железа… Ничего подозрительного.

Гизмо перегнулся через строительный забор и посмотрел на краны. Подняв верхнюю губу, он резко втянул воздух ноздрями.

— Чуешь здесь что-нибудь? — спросил я. Гизмо пожал плечами.

Его глаза блеснули как зеркало, когда он повернулся ко мне.

— Не знаю. Но раз уж мы здесь, надо бы осмотреть всю территорию.

— Стройку?

В следующую секунду Гизмо перелез через забор и прыгнул в котлован. Как и все кошки он мягко и уверенно приземлился на землю, а затем снова метнулся вверх. Я видел как он пересек котлован и на другой стороне перепрыгнул через следующий забор, к еще огороженной новостройке. Гизмо двигался так плавно, что казался мало похожим на человека. Я решил, что сегодня достаточно лазил и прыгал, поэтому пошел вокруг стройки.

Гизмо обошел вокруг крана, попробовал залезть несколько метров наверх и огляделся. Я переступил через ограждение и также попытался уловить запах. Порыв ветра донес до меня аромат отстоявшейся дождевой воды. А потом так резко сменил направление, что заскрипели шарниры крана и затрещала утяжеленная камнями куча брезента. У меня голова пошла кругом от того, что я учуял.

— Гизмо! Сюда! — прошипел я. Он прыгнул, поднялся и проскользнул быстро как тень птицы. В следующее мгновение мы кинулись на брезент и спустили вниз камни. Когда я поднял деревяшкой брезент с кучи строительного мусора, то увидел руку. Очередной порыв ветра откинул кусок брезента как одеяло с двусторонней расцветкой: снаружи грязно-белое, изнутри ужасный узор из красно-коричневых пятен. Потрясенные, мы некоторое время смотрели на Мориса, пока нас окутывал запах спекшейся крови.

— По крайней мере, Зое удалось спастись, — сухо подытожил Гизмо. — Он мертв уже несколько дней. Может даже ты видел его последним?

"Может это был ты?" — раздался у меня в ухе голос Рубио. Меня вдруг ужасно затошнило. Тяжело дыша, я попятился назад.

— Маловероятно, — пробурчал Гизмо.

У меня было так сухо во рту, что я едва мог глотать.

— Что? — спросил я слабым голосом, все еще находясь в состоянии шока.

— Ну, что ты его прикончил. Ты ведь об этом думаешь, так? Но тогда с чего ради ты спокойненько похоронил его, а потом как угорелый помчался к мосту, спасаясь бегством?

Он был прав. У меня все еще подгибались коленки, но я облегченно кивнул.

— Думаю, это сделал тот же, кто расправился с Барб, — хрипло выдавил я из себя.

— Я тоже так думаю, — сказал Гизмо и ногой поправил брезент.

Глава 11 Кемаль

Ей снился мост. И лицо Джила. Но каждый раз, когда она хотела повнимательнее рассмотреть его, оно исчезало и появлялось другое: желтые глаза, совсем близко. Она видела словно в замедленной съемке как возле клуба "Синема" ей навстречу бежал человек. И другой персонаж, тоже слишком близко. Сужающиеся зрачки в свете карманного фонарика (откуда/где был этот фонарик?). Фырканье, урчание и резкий запах…

"Не может быть", — она повторяла эти слова как заклинание. — "Это не я, это происходит не со мной. Это просто дурной сон. Заблуждение".

Она поморгала и глаза вдруг зажгло. Утренний свет. Шум стройки и завывание ветра на улице. Взглянув на часы, она испугалась. 9:12! Как такое возможно, что она не услышала будильник? Но потом вспомнила, она вообще вчера не ставила будильник. Просто упала в кровать и завернулась в одеяло. И вот теперь, несколько часов спустя, все в ее прежней жизни казалось каким-то нереальным. Как будто это все было сном: комната, часы, где продолжали мигать секунды, так, словно мир Зое и не перевернулся с ног на голову вчера ночью. Ее голова пульсировала, тело бросало то в жар, то в холод от озноба, зубы стучали.

На улице от сильного ветра скрипели брезентовые навесы на заборе, огораживающем стройку. Зое слышала это, несмотря на закрытое окно, так же как и кашель в квартире этажом ниже и журчание воды в трубах.

Зое резко натянула одеяло на голову и уткнулась лицом в подушку.

В ее сознании медленно всплывали обрывки воспоминаний: Они высадили ее перед домом: Джил и этот странно одетый тип в очках. Потом она едва поднялась по лестницам, босыми ногами по холодному каменному полу. Слабого освещения выключателя хватило, чтобы распознать ступени. Ей повезло: дверь в гостиную, которая ночами служила спальней для матери, была закрыта. Однако мама явно была рассержена: вся квартира пропахла холодным сигаретным дымом. От одной мысли об этом запахе, Зое снова стало дурно.

Она простонала и с трудом выпрямилась в кровати. Плечо и руку пронзила боль, как будто она потянула каждый, даже самый маленький мускул. На руках были ссадины, а когда Зое отодвинула одеяло, то увидела, что она спала в одежде. На ней все еще были надеты топ и штаны со следами ржавчины, пыли и грязи. Ступни были черными от уличной грязи, и на них также были царапины от лазанья по мосту.

Зое направилась в ванную, держась за стену. Пошатываясь от температуры, она разделась, приняла душ и выпила воды прямо из душа. На кухне сегодня не оказалось записки от матери. Видимо она опаздывала на утреннюю смену в больницу: кружка с кофе была не убрана, она даже не потрудилась опустошить пепельницу. Зое взяла телефон, на подкашивающихся ногах пошла в гостиную, где в халате забралась на диван.

— Паула? — прошептала она, когда подруга взяла трубку.

— Ты где? — воскликнула Паула. — Я несколько раз пыталась до тебя дозвониться. Почему ты отключаешь сотовый?

Звонок, возвестивший о начале следующего урока, заставил Зое вздрогнуть.

— Я… у меня телефон сломался. И сегодня я заболела. Температура. Сообщишь об этом в секретариат? И госпоже Талис тоже?

— О, бедняжка! Конечно!

Паула сказала что-то еще, но ее слова лишились всякой смысловой последовательности. Последнее, что услышала Зое, прежде чем с трубкой в руке снова погрузиться в лихорадочный бред, был истеричный лай собаки, который был таким громким и четким, как будто она находилась рядом с ней на стройке.

***

Надо же было такому случиться, что тело Мориса нашла такса какого-то пенсионера. С тех пор собака и ее владелец поминутно появлялись на всех телевизионных каналах.

Титры на экране: Эрвин К., пенсионер, нашел жертву.

Эрвин: " Он лежал на куче строительного мусора, за новостройками. (Жест: хаотичное махание рукой в правую сторону.) Обычно я туда не хожу с собакой. Но сегодня я хотел зайти в киоск. Поначалу ничего не заметил, только то, что там лежал брезент. Он не был закреплен и в одном месте выглядел натянутым, выпуклым. Собака лаяла как сумасшедшая, поэтому я посмотрел внимательнее, а потом собака вообще спятила, вырвала у меня из руки поводок, пролезла под забором и бросилась к этой выпуклости! Я перелез через забор следом за ней. (Жест: хаотичное махание рукой в левую сторону.) Сначала подумал, что он учуял кошку. Он ненавидит кошек. Пёс начал царапать брезент и я вижу, как его ветром отбрасывает в сторону. И вдруг я вижу руку (Жест: Зомби — рука) и разорванную на куски майку".

Следом показали представителя полиции.

— Полиция, — сказал он, — не исключает, что речь идет о серийном убийце, на счету которого может быть и убийство Барбары Виллер.

— Все преступники, — пробормотал Чои, когда эту новость показали по маленькому телевизору в каморке, служившей ему бюро. — Это же были они сами! Полицейская мафия! Хочешь, поспорим?

В этот день я уронил два ящика, потому что не мог сосредоточиться ни на чем, кроме новостей. Чои высчитал из моей зарплаты две десятки и увещевал меня завязывать с наркотиками.

По дороге к Гизмо, я снова попытался дозвониться до Рубио. Конечно же, он меня проигнорировал.

Это был один из тех редких дней, когда я увидел Ирвеса в светлое время суток. Когда я зашел в берлогу Гизмо, он валялся на диване. На столе лежали остатки еды — сырой, почти засохший фарш на "бабушкиной" тарелке с цветочками и позолоченой каемкой.

Рядом с тарелкой лежал список, который мы составили сегодня ночью. Все пантеры города в том порядке, в котором они появились в моей новой жизни в городе:

Номер 1: "Борец" (Охотник за Зое = Маркус?)

Номер 2: Ирвес

Номер 3: уроженец ближнего Востока с кампуса (Охотник за Зое = Кемаль?)

Номер 4: Гизмо

Номер 5: "Мисс Андерграунд" (неопасна, живет в подземке, избегает остальных = Ева?)

Номер 6: "Тренчкот" (покинул город? =Маркус? Кемаль?)

Номер 7: "Лысый", продавец газет (= Маркус? Кемаль?)

Номер 8: "Жонглерша" (= Ева?)

Номер 9: Марта Майер (занимается сбором и приемом металлолома, на окраине Вестштадта)

Номер 10: Барб

Номер 11: Юлиан (Охотник за Зое)

Номер 12: Морис

Номер 13: Рубио (Провидец!!! Убийца!)

(Номер 14: Джил)

Номер 15: Зое

Гизмо переключался с одной вебкамеры на другую.

— Привет, — сказал он, даже не взглянув от меня. — Есть новости от Рубио?

Я покачал головой.

— Пусти меня за компьютер, может он уже ответил на мои сообщения. — Не то, чтобы я сильно надеялся.

Гизмо встал и сел на другой конец дивана. Хотя они с Ирвесом старались выглядеть расслабленными, в воздухе висело напряжение. Трое из нас на одной территории, в узком пространстве. "Всего лишь братство, — подумал я. — "Так ли это? И ничего более?"

Я сел за средний компьютер и набрал адрес своей электронной почты. На правом экране шли новости с выключенным звуком. Опять этот Эрвин.

— Значит, это могли быть минимум восемь из них, — сказал Ирвес. Я услышал за спиной шелест, когда он взял список. — При условии, что мы также учитываем Мисс Андерграунд. Но вот кто из них так внезапно слетел с катушек?

— Рубио возможно знает, — ответил я. — И некоторые другие тоже что-то почуяли. Может, Тренчкот действительно исчез из города, чтобы спасти свою шкуру.

— А может он тоже лежит под каким-нибудь брезентом и ждет пенсионера Эрвина со своей таксой — трупоискательницей, — сухо заметил Гизмо.

Мое сердце замерло. Входящие: Сообщение от Рубио! Правда оно пришло еще вчера. Он, должно быть, написал его сразу после моего ухода. Посыл был впечатляюще прост:

ЕСЛИ ТЫ ЕЩЕ РАЗ БУДЕШЬ ТОРЧАТЬ У МЕНЯ ПОД ОКНАМИ, Я ТЕБЯ ПРИСТРЕЛЮ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ!

— Может это какие — нибудь мафиозные разборки между "стариками", — сказал Гизмо. — Запоздавшая месть. Если действительно существовало некое сообщество, как сказал Рубио, то возможно кто-то из них сводит старые счеты.

— Да конечно, — с иронией, сказал Ирвес. — Зомбокот Пабло восстал из могилы. Или может это сам Рубио? Что, если он соскакивает с инвалидного кресла, когда никто не видит?

— Не думаю. Ты его видел? Кроме того, Рубио сам боится, — ответил я, одновременно набирая сообщение:

"Если так и дальше пойдет, то лучше побереги патроны. Двое из сообщества уже мертвы. Кто следующий, Рубио? И почему? Кто принадлежал к вашему клубу? Ты знаешь их тени — кто достаточно силен, чтобы убить Мориса?"

— Если бы это были разборки между пожирателями собак, то мы вообщем-то могли бы расслабиться и подождать, что будет дальше, — лаконично ответил Ирвес. — Нам больше места достанется.

Он уже сегодня ночью нервировал меня по телефону своей преувеличенной невозмутимостью. Но в такие моменты как этот, я готов был его побить.

— Почему сейчас? — задумчиво сказал Гизмо. — Почему кодекс действует уже столько лет и именно сейчас, ни с того ни с сего, кто-то слетел с катушек? Что произошло?

— Готов поспорить, Рубио в курсе, — ответил я. — Может, удастся что-нибудь выудить из Юлиана. Он уже начал говорить. А еще, я должен выяснить, что имел в виду Рубио, упомянув мифы.

— Мифы? — спросил Ирвес. Он, как всегда, напрягся, когда его что-то интересовало. — Что за мифы?

— Рубио что-то знает о нашей истории, — ответил я. — По крайней мере делает вид.

— И якобы он не теряет память после перехода в тень, — добавил Гизмо. — Он утверждает, что может видеть тени других.

В глазах Ирвеса как будто зажегся свет. Скрипнул диван, и вот он уже рядом со мной, смотрит мне через плечо на монитор.

— Как это возможно? — спросил он. Я непроизвольно крепче сжал трекбол-мышь. Эта близость как всегда была на границе допустимого. Часть меня хотела отдалиться, а другая заставляла меня вести себя благоразумно.

— Расскажи уже! — настаивал Ирвес. Я помедлил, после чего взял пакет, где лежали все мои записи и копии.

Два часа спустя подвал Гизмо выглядел так, как будто произошел взрыв в типографии: бумаги на полу, на стенах, и новые копии, лежащие беспорядочными стопками на диване. Гизмо изучал копии всех собранных мной биографий. План города с заштрихованными разными цветами районами, и новые стрелки с добавленными изменениями, размытыми границами участков. Ирвес и я просматривали мои старые копии и те, что только что распечатали.

— Здесь написано: Название народа сингальцев произошло от слова "Лев" из санскритского языка, сказал я. — А это древнейшее изображение человека — льва. Тридцать тысяч лет, времена палиолита. Найдено в пещере в Германии. — Изображение было не совсем четким, но на нем явно можно было разглядеть небольшую скульптуру из кости мамонта: голова пещерного льва, руки похожие на лапы. Вертикальное положение тела и ноги человека. — Предположительно, скульптура представляет из себя божество, — добавил я. — Но возможно это изображение пантеры. По крайней мере, кое что сходится: в каждой культуре кошки играют особую роль. В Египте фараонов изображали в виде сфинкса — льва с человеческой головой. Бастет, мать львиного бога Махеса, олицетворяла силу и добро. Дионисис скачет верхом на леопарде. Колесница скандинавской богини Фрейи запряжена кошками. Если Рубио прав в том, что эти изображения символичны, то нас было очень много.

— Индийские боги ездили верхом на тиграх и львах, — с блеском в глазах сказал Ирвес. — Может это тоже символ. Двойственность натуры. Тени богов. — Я не понимал почему, но что-то в этой восторженности Ирвеса меня напрягало. — Может, мы сами были богами, — словно завороженный добавил он. — Может, мы даже правили.

— Боги, — презрительно ответил Гизмо. — Ишь чего захотел! Знаете, что я думаю об этих ваших сказках? — Он гневно посмотрел на нас. В воздухе ощущалось напряжение. — Да ничего! Меня интересуют только две вещи. Первое: Кто это был? И второе: Как мы его остановим?

Я развернулся на стуле и уставился на него. Что-то новенькое. Он действительно сказал "мы".

— Вся эта история с богами совершенно ни к чему, — раздраженно продолжил Гизмо. — Символы и саги — ладно, хорошо, из этого следует, что такие как мы были и раньше. Ну, и что из этого? Речь сейчас не о богах, а ком-то, кто убивает таких людей как мы, потому что он больше знает, либо сильнее нас. Нужно найти этого типа и отправить ко всем чертям. Это мифическое дерьмо здесь ни при чем!

— Эй! — воскликнул Ирвес, когда Гизмо с размаху сбросил со спинки дивана уже отсортированную стопку бумаг, так что еще несколько секунд после этого шел "снег" из саг и легенд. В этот момент я кое-что понял о Гизмо: он далеко не такой непредсказуемый, как я всегда думал. Он любил заигрывать с опасностью, пока мог оценивать ее. Но Гизмо ненавидел, когда терял над чем-то контроль.

— Итак: главное, это суметь оценить нашего противника, то есть его тень, — пробурчал он. — Как нам сделать так, чтобы увидеть ее?

Ирвес скрестил руки и прислонился к столу.

— Может, это как-то связано с фотографиями Рубио? — раздумывал он. — Может, на них видно тень?

Я покачал головой, вытащил сотовый, открыл фотографию с Зое и "Борцом" на мосту и показал ее Ирвесу.

— Я сначала тоже так думал. Но вот, смотри: просто люди, бегущие к мосту. Никаких теней. Ничего.

— Логично, иначе вебкамеры и камеры слежения на светофорах засняли бы уже целую коллекцию портретов пантер, — размышлял Гизмо. Я посмотрел на монитор со страницей, где были вебкамеры. Но в этот момент мое внимание привлекло лицо на другом экране, где шли новости. Звук был отключен, но можно было понять, что происходит: корреспондентка брала интервью у темноволосой женщины на территории старой скотобойни. Она отвечала серьезно, со слегка обеспокоенным выражением лица. Мне понадобилось целых две секунды, чтобы вспомнить ее: это была женщина с зеленым шейным платком, которая предложила мне помощь на Дне Святого Патрика. — Джуна Талбот, коммерческий директор "Artemis Immobilien", высветилось на экране.

— Я ее знаю, — сказал я, нарушив воцарившуюся тишину. В следующее мгновение репортерша передала слово студии. Лицо ведущей тоже было почтительно серьезным. В кадре появился представитель полиции.

— Сделай громче! — приказал Гизмо. Ирвес наклонился и указательным пальцем ударил по кнопке звука. Два, три предложения прозвучали слишком громко. — По крайней мере, теперь мы знаем, кто из них был Кемалем, — пробормотал Гизмо, после чего мы продолжили слушать, пребывая в некой растерянности.

***

— Милая! — рука на лбу Зое казалась ледяной. Зое резко очнулась от путаного сна с кружащимися лицами и посмотрела на озабоченное лицо матери. — Боже мой, почему ты мне не позвонила? Если бы я знала, что ты заболела, то пришла бы домой намного раньше.

Мама поспешно сняла пальто голубиного цвета, небрежено бросила его на кресло и села к Зое на кровать. Зое непроизвольно спрятала исцарапанные руки под одеялом.

— Я, должно быть, простудилась, — пробормотала она. — Все нормально.

Насчет простуды, это была ложь. Зое ощущала всю палитру запахов: уже выветрившийся запах маминых духов, пахнущий ромашкой шампунь, запах средств дезинфекции и больничных полов. И еще один нюанс: нервозность.

— Нормально? — с сомнением в голосе спросила мама. — Ты сегодня вообще что-нибудь ела? Нет? Я так и думала. Милая моя, ну что ты делаешь?

Хороший вопрос, мама.

Все еще сохранялось ощущение нереальности происходящего.

— Что случилось? — тихо спросила Зое. — Ты какая-то беспокойная. Что-то произошло?

— Нет, дорогая. Я сначала сделаю тебе что-нибудь поесть и приготовлю чай, — сказала мама, как то чересчур бодро. — А ты устройся поудобнее и отдохни. Не включай телевизор, это только напрягает. Я принесу градусник. — Она размашисто встала и задела диванный столик, уронив при этом стопку конвертов и бумаг. Два плоских свертка, окрашенные в рекламные цвета магазина косметики и гигиенических средств, упали на ковер. К ним присоединился еще один конверт и две квитанции, чтобы забрать фотографии. Зое насторожилась. Что-то сбивало ее с толку. Что-то знакомое.

— Пусть лежит! — крикнула на выходе мама. — Я потом подниму. Это просто фотографии для доктора Рубио, только что забрала их. Он тратит целое состояние на фотографии и проявление негативов. Не понимаю, почему он не купит цифровой фотоаппарат. Ах да, белый конверт для тебя. Лежал в ящике.

Зое наклонилась и взяла конверт. Теперь она точно чувствовала, на нем не было отправителя, но письмо точно было от Ирвеса! Закрыв глаза, она так четко ощущала запах, как будто он стоял перед ней. Что-то маленькое, тяжелое и плоское скатилось в правый край конверта. Ее утерянный МП-3 плейер? Зое открыла конверт и обнаружила в нем айпод. Он был новым. Она поискала какую — нибудь записку, пояснение, но ничего не нашла. Включив прибор, Зое поняла, что на нем была записана музыка. "Buddha Lounge Mix" — высветилось на экране. А первая песня называлась "Просто одолженная". Несмотря ни на что, Зое улыбнулась. Ее подташнивало и кружилась голова, но впервые за эту ночь она почувствовала, что снова обрела почву под ногами.

***

Рубио, наверное, действительно не было дома. По крайней мере он не застрелил меня, когда я снова появился у него под окнами. Кроме того, его почтовый ящик был переполнен. Тем не менее, мне удалось засунуть в него список оставшихся вопросов и копии, после чего я отправился в кафе. Оно было пустым, не считая официантки с пирсингом, которая сразу узнала меня и улыбнулась в знак приветствия.

От: panthera92@gmx.net

Дата: 21.03.2010 17:23

Кому: ’zoe’ zoe.valerian@einstein-schule.eu

"Привет, Зое. Надеюсь, с тобой все в порядке и ты более менее пришла в себя после пережитого шока. Наверняка ты уже узнала из новостей: одного из твоих преследователей сегодня нашли мертвым. Кто-то загнал его в тупик и убил там. Мориса тоже убили, но несколько дней назад. Мы предполагаем, что убийца кто-то из нас, давно живущих в городе. Идем по его следу. Мы должны быть осторожными. Вот план безопасных зон: метро, Линденплатц (нейтральная территория). Вокзал (в большинстве случаев проходная зона), восточная часть города, территория Ирвеса (район на западе с развлекательными заведениями), моя округа (автосалоны/промышленный район+ жилой квартал, включая склады), территория Гизмо (остановка Е-Верк).

Днем относительно безопасные места: твоя школа, спортплощадка. Будь осторожна с Юлианом (блондин, который гнался за тобой вчера). В любом случае держись подальше от больницы, старой скотобойни, моста, юга и кампуса, до тех пор, пока мы не будем знать больше. Обращай внимание на этих людей, бродящих по городу (посмотри приложение к сообщению, там анкеты). Если увидишь одного из них на улице, немедленно(!) беги в безопасное место, к ближайшей станции метро и проезжай еще несколько остановок. Следи, не преследует ли тебя кто-то. В приложении ты найдешь все, что должна знать. Номер моего сотового там тоже указан. Позвони мне, если что-нибудь случится, неважно когда!"

Я несколько мгновений смотрел на клавиатуру, вспоминая запах ее волос. Кожу, биение сердца, так близко — и серые глаза, которые заволокло тенью. Я вспомнил фотографию смеющейся Зое, которую отпечатал с интернета и на несколько секунд забылся в воспоминаниях о том, как обнимал ее. Сознание заставляло меня думать логически, но глупое сердце не хотело подчиняться. Смех Зое заставлял его биться быстрее.

А где-то между ключицей и нижним ребром пульсировало нечто другое, щемящая, внезапная тоска, которая заставила меня улыбнуться и думать о другом. Мои пальцы парили над клавиатурой, готовые написать следующие предложения, те, которые я хотел написать на самом деле: "Я мечтаю о тебе, Зое. О том, чтобы быть с тобой, и даже поцеловать тебя, о том…"

Но потом я взял себя в руки, написал просто: "С приветом, Джил" и сохранил отсканированные анкеты в приложении. В конце я добавил самый важный документ: кодекс. Или то, что я до сих пор считал таковым.

Официантка в десятый раз спросила меня, хочу ли я еще кофе, но я и в этот раз разочаровал ее и не стал реагировать на ее попытку завести разговор. Вместо этого я написал двадцатое сообщение Рубио:

"Думаешь, я ничего не знаю о мифах, Рубио? Правда думаешь, что я слепой? Ну, так вот, ты ошибаешься. Я родом из Магреба, племя моей матери живет в трехстах километрах южнее Алжира, на высокогорье, близко к небу и пустыне. Наш дух живет сказками и историями, которые рассказывают наши женщины с наступлением ночи. Никогда днем, потому что у сказок своя собственная магия. Кто не подумав раздарит их или расскажет днем, будет проклят и заболеет. У этого племени я научился одному: у каждой истории есть свой ключ. И каждый слушатель должен найти его сам.

Тотемные животные как покровители/защитники: некоторые племена индейцев верили, что старейшины призывали пуму и других хищников семейства кошачьих, чтобы защитить мир и вселенную.

Так, пума считалась покровителeм севера.

Ягуары — провидцы: Хуарони — амазонский народ, веривший в ягуаров, которые как духи могли жить в телах людей. Они могли видеть вместо людей и предупреждать их о появлении незваных гостей.

Я говорю: это были и есть мы, Рубио. Ключ — это наше предназначение. Мы действительно защитники. Моя бабушка сказала бы о Хуарони, что духи-ягуары хорошие существа. Защитники людей. А что насчет Геркулеса? Он тоже был одним из нас, не так ли? Но он убил Немейского льва (тоже пантеру?). Почему? Чтобы уберечь сообщество от пожирателя людей? Означает ли это, что кодекс всегда нарушался? Значит ли это, что нам можно убивать одного, чтобы защитить остальных?"

Я безмерно удивился, когда почти мгновенно пришел ответ. Рубио сидел за компьютером! Я с тревогой бросил взгляд через плечо и посмотрел сквозь витрину кафе на дом Рубио. В окне было по-прежнему темно. Может, компьютер стоял в другой комнате.

«Почему я не могу избавиться от подозрения, что ты спрашиваешь только ради себя? Что ты натворил, лунатик Джил?»

На этот раз это из-за меня едва не оборвалась связь. Но я все таки напечатал ответ. Признаться, это был не самый умный ход.

"А если бы это было так, старик? Разве это меняет то, что мы в опасности и ты молчишь, когда должен говорить? ТРУС!"

— Ты, правда, не хочешь кофе? — спросила официантка. Одного у нее было не отнять: непревзойденное чутье вмешаться не вовремя.

— Нет, спасибо, — подчеркнуто вежливо ответил я. Видимо она почувствовала мою тень, недоуменно поморгала и ушла так тихо, как будто осторожно удалялась прочь от хищника. Когда пришел ответ Рубио, я все еще был на взводе.

"Ну ладно, горячая голова, раз уж тебе так нравится искать ключи:

Ты, правда, думаешь, что шкура Немезийского льва сделала Геркулеса непобедимым? Ерунда. Лев был его собственной тенью. Он должен был победить самого себя, чтобы стать полноценным. У нас у всех был шанс, быть такими как он.

Герои и — да! — хранители. Но мы решили быть хищниками. И так уж повелось, что хищники убивают. Все просто".

Я фыркнул, поджал губы и напечатал:

«ЭТО НЕ РЕШЕНИЕ!»

Ответ пришел в то же мгновение:

"Лгун!"

Глава 12 Пересекающие границу

Зое проснулась не человеком, а животным, четко ощущая все вокруг. Будильник показывал полночь, а комната, благодаря ее обостренным органам чувств, была погружена в полумрак. Что-то было по-другому: впервые за несколько недель она была спокойна. Как и на прошлой неделе, девушка слышала собственное дыхание намного громче, а все запахи в комнате воспринимала как единство цвета, запаха и вкуса. Сверхчувствительное восприятие реальности уже не пугало ее. Напротив. Впервые Зое ощущала это по полной. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить сны, этот бесконечный, бурный поток безумных картинок. Пугающие секунды охоты. Скользящий свет в каком-то переулке, мигающая эмблема университета. Бурлящая, пенящаяся вода в реке и ее босые подошвы, барабанящие по улице. А еще тянущая боль в плечевых суставах, когда она на ходу сбрасывала блейзер, чтобы он не мешал движению.

По крайней мере, боль уменьшилась, осталось только пульсирование в мышцах. Зое глубоко вдохнула.

В тоже мгновение она осознала, что все это время слышала так отчетливо вовсе не свое дыхание. Девушка с тревогой поднялась в кровати и посмотрела на окно. Оно было открытым. Точно, Зое помнила, что сама открыла его, где-то в перерыве между двумя снами.

Умом она понимала, что то, что она там увидела, было абсолютно невозможно. И что она должна быть удивлена или испугана. Но тело Зое должно быть еще во сне отреагировало на то, что девушка осознанно увидела наяву: на подоконнике, опираясь локтями на колени, сидел Ирвес. Босой и в одних белых брюках с карманами по бокам штанин.

— Привет, девушка — Дурга! — сказал он. — Добро пожаловать в клуб. — Его глаза светились как перламутровые стекла на фоне светлых,"мертвенно бледных" волос. — Это твое?

Короткое размашистое движение и на пол с грохотом приземлился кроссовок, который Зое потеряла во время ночной погони по кварталу. Зое вздрогнула, но потом поняла, что мама даже приблизительно не могла услышать этот звук так громко, как она.

— Где… ты его нашел? — спросила Зое.

"Отлично, — подумала Зое в ту же секунду, — я сижу среди ночи в постели, разговариваю с самым привлекательным парнем в городе, на котором нет футболки и который видимо только что залетел на шестой этаж, и все что меня интересует в данный момент, это то, где он нашел мой кроссовок!"

Ирвес указал движением подбородка через правое плечо.

— Он лежал на пожарной лестнице, на третьем этаже.

Это был ответ даже на два вопроса: первый — это то, как Ирвес оказался в ее окне; и второй — то, что теперь девушка знала, что несколько дней назад забралась на крышу с улицы. Зое вдруг стало так холодно, как будто вернулся озноб.

— Что… ты здесь делаешь? — спросила она, натянув одеяло до подбородка. Кажется, это его развеселило, он скривил рот в иронический усмешке, действительно придававшей его лицу хищное выражение.

"Один из них, — пронеслось в голове у Зое. — Ирвес и я… и Джил".

Джил!

Он тоже ей снился. Крепко держал ее, обхватив руками. Если задуматься, это были единственные секунды прошедшего дня и ночи, когда Зое чувствовала себя спокойно и в безопасности. Все вдруг вернулось: ощущение балансирования на головокружительной высоте над пропастью под мостом, смущавшая ее близость Джила, его глаза и мягкий голос: "Я не дам тебе упасть". Казалось, девушка чувствовала в ухе его шепот. Голос парня звучал так… осторожно, почти нежно. Что-то в нем вызывало в ней внутренний трепет. "Не будь смешной, — подумала она. — Он спас тебя, но это вовсе не значит, что он что-то к тебе чувствует". Но одновременно Зое поймала себя на том, что хочет снова увидеть его. Девушка тихо сглотнула и быстро опустила глаза.

— Я просто хотел посмотреть, куда ты пропала, — сказал Ирвес. — В конце концов, ты меня вчера кинула. Черт, у тебя, наверное, такой выбор! Но Зое…,- он неодобрительно щелкнул языком, — почему именно Френч?

— Его зовут Джил!- ответила девушка достаточно резко. А потом, как будто уже слишком много выдала о себе, добавила: — Ты заговорил со мной перед "Мата Хари", потому что знал, что я… одна из вас?

Ирвес кивнул.

— Что насчет остальныx? — продолжила она. — Вы все знакомы? Вы как-то связаны между собой?Этот тип, Гизмо, он у вас своего рода решала, улаживает конфликты?

Ирвес засмеялся.

— Нет, такого у нас нет. Каждый за себя. Если Гизмо помог вам вчера, значит у него была на то причина.

— Мне помог Джил! И ему точно не было от этого никакой выгоды.

Ирвес зевнул и потянулся. Хотя он балансировал на одной ступне, а позади была пропасть в шесть этажей, парень без труда удерживал равновесие.

— Джил хочет быть хорошим человеком, — сказал он со скучающим видом.

— Он тебе не особо нравится, не так ли? — спросила Зое.

Ирвес тихо засмеялся.

- Не нравится, когда он вот так запросто уводит тебя у меня.

Зое почти улыбнулась. Странно: связь с Ирвесом тут же восстановилась, как будто включился свет. Это была некая близость и доверие, как музыка на одной волне.

— Но вы же давно друг друга знаете? — спросила Зое. — Ты говорил, что вы друзья. Он давно живет здесь?

Ирвес пожал плечами.

— Несколько месяцев. Раньше он был в Париже. Но может там нас слишком много. Иногда лучше отступить и искать новое место.

Это была еще одна новость, которую Зое еще нужно было "проглотить". Париж. Нас слишком много. Означало ли это, что такие люди как блондин, могли подмять под себя город? Мысль о том, что кто-то мог покуситься на ее место в родном городе, была пугающей.

— А ты? — спросила Зое. — Почему ты уехал из Лондона? Там тоже было много? — Изменение атмосферы едва ощущалось, как небольшой сдвиг пазла, слегка фальшивая нота в мелодии. — У тебя же была музыкальная группа, — добавила Зое. — Но ты вдруг ни с того ни с сего покинул ее. Почему?

Ирвесу явно не понравилось упоминание его группы. Зое почувствовала это по его напрягшемуся телу и ощутила перемену настроения как электрическое покалывание на коже.

Когда Ирвес снова не ответил, Зое добавила:

— Музыку, которую ты мне записал на плейер, исполняет "Ghost", да?

— Не все, — коротко ответил он. — Первые пять мелодий.

— Хорошая музыка! В интернете написано, что вы играли только "Neo-Punk", но то, что я услышала, звучит гораздо лучше. Здесь всё: "Deep Tech-Acid House", "Electronic Beat s"… Вы были настоящими профессионалами! Ни один человек просто так не бросит такую команду. Что случилось?

Ирвес лишь слегка улыбнулся.

— Ну, как, что? Я перешел через мост. Как ты. После чего с группой уже не складывалось. В том, что у тебя в один момент появляется идеальный слух, есть свои недостатки. Когда парни играли, это становилось для меня пыткой. Плохие усилители в барах, грохочущие колонки. Наш гитарист играл как циркулярная пила. Кроме того, раньше я не замечал, что наш исполнитель не стопроцентно попадает в ноты. Я не выдерживал до конца ни одно выступление. А потом я подумал: если все и так закончилось, значит, я могу начать что-то новое. Вот и все.

Это звучало слишком складно, равнодушно, как нечто само собой разумеющееся. В принципе, у Зое еще неделю назад это звучало также, когда она говорила о Давиде и Эллен. "Значит это все же имеет свою цену, — подумала Зое.

— Кроме того, в Лондоне ты не можешь сделать и шагу, без того, чтобы тебя не засняли камеры видеонаблюдения, — добавил Ирвес. — Это невыгодно, когда у тебя блэкаут. По крайней мере, я так считаю.

— И на что ты живешь? — продолжала допытываться Зое.

— Я что-то не понял, — раздраженно ответил он. — Это что, экспресс-свидание?*

Прим. пер.: вечеринка быстрого знакомства, где участники выбирают себе пару из присутствующих на встрече после короткого знакомства со всеми по очереди)

— По крайней мере ты забрался на шестой этаж, чтобы увидеть меня, — невозмутимо парировала Зое. — Паула расценила бы это как попытку свидания. Ну, так, что?

Ирвес фыркнул.

— Это никого не касается. — Он испытующе посмотрел на Зое и вновь улыбнулся своей ехидной улыбкой.

— Не хочу всю ночь проторчать на подоконнике. Может, выгуляем твою тень?

Зое покачала головой.

Я не могу уйти. Мама может проснуться, и кроме того, у меня… температура, — хотела сказать Зое, но тут же поняла, что она исчезла. А с температурой пропала и усталость.

— Ты уже говоришь, как Джил, — с издевкой сказал он. — Он что, промыл тебе мозги на мосту? Ты же не хочешь стать таким, как он? Спортивной машиной, которая постоянно ездит с включенным ручным тормозом.

— Как-никак, он снял меня с моста, — колко заметила Зое. — Где был ты, когда эта троица поймала меня у клуба?

"Почему у меня возникает ощущение, что я должна защитить Джила?"

Ирвес усмехнулся в ответ на колкость и пожал плечами.

— Рано или поздно на тебя кто-нибудь устроил бы охоту. Таков ритуал. Кроме того, я поздно прочитал смс и отправил тебе сообщение, чтобы ты держалась подальше от скотобойни.

— Только это бесполезно, когда остаешься без телефона.

Ирвес вытащил что-то из заднего кармана и бросил ей. Зое рефлекторно поймала. Это был довольно таки поцарапанный телефон.

— Спасибо, что искал, — сухо сказала она. — Только это не мой.

— Теперь твой. Стандартный код — 9805. Этот код у нас троих, точнее с тобой, четверых. Кнопки сокращенного набора номера запрограммированы. 2- у меня, 3- у Гизмо, 4- у Джила. Если потеряешь его, сообщи. — Парень многозначительно поднял брови. — Готов поспорить, что ты его потеряешь.

— Конечно, так же как две пары обуви, куртку и МП-3 плейер. Дорогое удовольствие, если это будет продолжаться!

— Думай заранее. Размещай ценные вещи там, где ты не сможешь их сорвать с себя. Или складывай вещи где-нибудь, прежде чем бросишься бежать. Если все сделать правильно, то все это даже прикольно.

— Если думаешь, что я буду бегать по округе голой по пояс, то ты глубоко ошибаешься!

— Жаль, — сказал он с блеском в глазах.

Зое нехотя засмеялась. Давно не было такого, чтобы разговор с кем-нибудь напоминал бег в одном ритме.

- Ну, так что? — спросил Ирвес.

Зое прикусила губу. Предложение было заманчивым, ей хотелось просто соскочить с кровати и выбежать на улицу в ночь, к Ирвесу и музыке. Но взглянув на свой кроссовок, она вспомнила предупреждение Джила.

— Что насчет Мориса? — тихо спросила она. — Он же бродит здесь между одиннадцатью и тремя часами?

Выражение лица Ирвеса слегка поменялось. Оно стало жестче, а взгляд стал проницательным.

— Только не говори, что ты еще не видела сегодняшние новости?

— Нет, а что?

Парень наморщил лоб, задумался на несколько секунд. Зое с беспокойством спрашивала себя, о чем он думал. В атмосфере чувствовалось что-то не то. В ней проскальзывала угроза и волнение, тут же передавшееся Зое.

— Что случилось? — робко спросила Зое.

— Расскажу, когда спустишься вниз, — ответил он.

— Ирвес, что…

Но Ирвес изящно оттолкнулся — и спрыгнул! Зое испуганно прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. "Он не упал", — успокаивала она себя, — "Он просто спрыгнул на лестницу". Однако прошло еще какое-то время, прежде чем ее сердцебиение пришло в норму.

Помедлив одну, две минуты, Зое соскочила с кровати, распахнула дверцу шкафа и быстро оделась.

Зое в нерешительности остановилась возле двери в гостиную, но успокоила себя мыслью о том, что мама крепко спит и наверняка не проснется в ближайшие несколько минут. Бросив взгляд на обувь, Зое решила не рисковать и побежала вниз по лестницам босиком.

Ирвес уже ждал ее на автобусной остановке. Он сидел на скамейке, засунув руки в карманы и небрежно вытянув ноги. Несмотря на прохладную погоду, было не похоже, чтобы он мерз. Зое шла босыми ногами по холодной улице.

— Ты что, вышла через дверь и спустилась по лестницам? — изумленно спросил Ирвес. — А для чего тогда окна?

— Я боюсь высоты, — слишком резко ответила она. — Ну, так, что там с Морисом?

— Мёртв, — коротко ответил он. — И один из твоих преследователей тоже.

— Что? — ее вопль эхом прокатился по улице. Колени подгибались, так что Зое пришлось найти точку опоры, чтобы не упасть. Она, с дрожью, вспомнила лицо Мориса.

— Как это возможно? — с ужасом прошептала она.

— Очень просто: его кто-то убил, — лаконично ответил Ирвес. — Он был найден на стройке. Ты что, правда ничего не знала? Тебе просто надо было выглянуть с балкона, сегодня утром на стройке была полиция и искала там улики.

Прямо у нее под дверью! Теперь эта новость стала еще большим шоком. Пульс Зое снова взметнулся вверх. Внезапно она поняла, почему мама так нервничала и не стала включать телевизор. И почему она сама в своих снах слышала так много голосов со стройки. При мысли о том, что Морис лежал там внизу, в нескольких метрах от улицы, ей стало дурно. Он ей не нравился, нет, но такой смерти она ему не желала.

— Уже известно, кто это был? — спросила она. — Это… как то связано с убийством бездомной?

— Даже не сомневайся. — Ирвес встал и скрестил руки на груди. — Джил думает, что это один из тех, кто уже давно в городе. Один из нас.

Зое стало еще холоднее.

— Кто-то… из нас? — спросила она слабым голосом. — И что это значит? Такие как мы… убивают людей?

Ирвес покачал головой.

— У нас в крови не убивать друг друга. Но какой-то чокнутый считает иначе. — Взглянув на ее бледное лицо, он добавил: — Повода для паники нет. Джил и Гизмо обо всем позаботятся. С недавних пор мы обмениваемся сообщениями, постоянно остаемся в контакте и предупреждаем друг друга, если замечаем что-нибудь необычное. Так что, гляди в оба.

Контакты. Это не соответствовало его предыдущему высказыванию: каждый за себя.

— Ты хочешь этим сказать, что нам возможно угрожает опасность? — тихо спросила Зое.

Ирвес пожал плечами.

— Смотря, что понимать под опасностью. Думаешь, выходить ночами на улицу и танцевать в каких-нибудь клубах, менее рискованно? В городе полно асоциальных элементов — насильников, психопатов, наркоманов, готовых убить за дозу. Ты встречаешь их каждый день. Любой человек постоянно находится в опасности. Когда живешь в джунглях по другому не бывает. Но у нас есть свои преимущества — наши органы чувств. Так что учись пользоваться ими, это поможет тебе выбраться из опасной зоны.

Опасная зона. Убийства. Впервые Зое осознала, как все изменилось.

— Ты, правда, думаешь, что убийца… охотится за нами? — спросила она.

— Может, да, а, может, и нет. — Парень стал говорить тише и так близко наклонился к Зое, что ее обдало запахом его кожи. — Но одно можно сказать с уверенностью: если ты хочешь выжить в этом городе, то ты должна научиться одному — нападать. Мы созданы для этого, для охоты. Джил всегда отходит и отступает. Не повторяй ту же ошибку. — В голосе Ирвеса появились иронические нотки. — И, ради Бога, прекрати пользоваться лестницей!

Зое нервно облизнула губы и огляделась. Джил был прав: страх и нервозность способствали еще большему погружению в это состояние. Окружающая местность казалась ей пазлом, где она хоть и узнавала отдельные компоненты, но они складывались в совершенно другую, новую картину. Картину, казавшуюся ей угрожающей и темной. Зое сжала кулаки, изо всех сил стараясь не утратить связь с реальностью.

— Я не хочу, — вырвалось у Зое. — Не хочу еще раз пережить блэкаут и очнуться неизвестно где. И не хочу быть причастной к каким-то убийствам!

— Мы все пересекаем границу, — тихо ответил Ирвес. — Это как идти по канату, ты просто должна научиться держать равновесие. Тебе не надо переходить границу, только подойди к ней! Совсем близко! Чем ближе ты будешь к границе, тем сильнее и увереннее будешь чувствовать себя.

Ирвес раскинул руки и запрокинул голову, глубоко и с удовольствием вдохнул. С колотящимся сердцем Зое наблюдала за четко очерченной линией его шеи.

— Чувствуешь? — спросил он, глядя на нее. — А город, слышишь его? Ощути его. Давай, попробуй!

Во взгляде Ирвеса было что-то гипнотическое и Зое не смогла устоять. Хотя ее все еще сковывал страх, она расслабила руки и отпустила себя. Зое услышала гудение электроники, громкий свист старых телевизоров за окнами. Доносящийся откуда-то сладкий запах духов, резкий запах свежей краски нового уличного указателя, звонок сотового три улицы дальше…

— Замечаешь? Мир разворачивается перед тобой, — продолжал Ирвес. — Как будто раньше у тебя было всего четыре карты в игре, а теперь их вдруг стало тридцать, сорок или больше: запахи, звуки, формы. И это далеко не всё. Почти все хищные кошки легко преодолевают минимум пятьдесят километров во время охоты. Лазание, способность прыгать, восприятие, координация, слух, быстрое заживление ран. Люди вокруг тебя чувствуют твою тень и остерегаются тебя. Нужно быть идиотом, чтобы не пользоваться всем этим. — Он резко отвернулся и пружинящими шагами пошел по улице. — Пойдем! — крикнул он Зое через плечо.

Зое спросила себя, что бы подумал кто-нибудь, увидев их сейчас — парочку, гуляющую в марте босиком. Грубое дорожное покрытие неприятно давило на подошвы, однако холода Зое почти не ощущала. Она хотела задать Ирвесу еще множество вопросов, но решила сосредоточиться на их равномерных шагах. Странно, ей действительно было достаточно просто впитывать в себя впечатления. Ирвес незаметно ускорил шаг, они шли стремительно, рядом друг с другом, делая плавные, энергичные, большие шаги.

Лишь поблизости от планетария Зое насторожилась.

Волочящиеся шаги — щелчки. Тишина.

Скрежет дыхания, вырывающегося из горла. Блондин? Первой реaкцией Зое было беспокойство, но одновременно она ощутила нечто другое: гневное сопротивление/упрямство. "Однажды вы уже охотились за мной, — подумала она. — Но никто не посмеет прогнать меня из родного города!"

Порыв ветра донес до нее запах. Это было что-то нечеловеческое. Скорее невероятный, провоцирующий запах… собаки!

Зое никогда осознанно не раздумывала об этом, но она узнала эту смесь запахов, как будто никогда не чуяла ничего другого. Восемь нюансов. Один из них — дыхание, пахнущее мясом. Другой представлял из себя затхлый запах не потной собачьей кожи.

В ту же секунду, в конце улицы, появился силуэт огромного гибрида бойцовой собаки. Он подозрительно принюхивался в их сторону, после чего опустил голову, оскалился и зарычал. У Зое перехватило дыхание, когда она увидела его клыки.

Ирвес невозмутимо пошел дальше. Она подскочила и схватила его за руку. Прикосновение кожей к коже. Ирвес слегка вздрогнул, но затем расслабился и они остановились, держась за руки.

— Не ходу туда! Я знаю эту собаку, она принадлежит владельцу киоска, — прошептала Зое. — Ее бьют, поэтому она такая озлобленная.

— Правда? — спросил Ирвес со скучающим видом.

— Да. Она преследовала меня пару дней назад и разодрала мне штаны.

Воспоминание о страхе всколыхнуло что-то у Зое внутри. Красная, слабо светящаяся рекламная табличка, вдруг окрасилась в грязно-серый цвет. Зое наблюдала за собакой и кроме страха ощущала еще что-то другое, что-то, что было скрыто внутри и ждало возможности проявиться.

— Ну, что ж, — сказал Ирвес, — в таком случае, тебе пора его проучить.

Глава 13 Охотничья лихорадка

Сообщения от Зое! Она написала смс и на электронную почту. "Послание в бутылке" из моря неизвестности и неопределенности. Волнующая близость, преследовавшая меня во снах. Я видел ее танцующей и смеющейся. Иногда мы были нормальными людьми, идущими взявшись за руки по улицам, ничего не боясь, без темной сущности внутри нас, далеко от пропасти. Я действительно мечтал о том, чтобы мы были вместе, а жизнь была простой и безопасной. Это уже давно не было связано с беспокойством и сочувствием.

Может поэтому я избегал Ирвеса, ведь я не мог спрятаться от его антенн. А вот Гизмо, напротив, был сосредоточен только на новостях и на других, таких же, как мы.

"Не могу поверить, что после всего случившегося я даже не сказалa спасибо!"

Зое написала это в первом сообщении. Вчитываясь в строки, я улыбался, слыша ее голос.

"Да, шок более менее прошел. Но все равно я многого не понимаю. У меня столько вопросов, Джил! По поводу меня, убийств, перевоплощений, и насчет тебя тоже. Когда мы увидимся???"

Я думал, меня нелегко вывести из равновесия. Но моя реакция на это сообщение показала, что я заблуждался. Это было как электрический трепет в груди, в том месте, где таятся боль и страдания. Но в то же мгновение я обнаружил, что в том же месте сидят тоска и влечение. Это взволновало меня и заставило держать дистанцию. В ответ я написал:

"Скоро. До тех пор береги себя! По возможности оставайся дома. Мы по-прежнему в опасности. Если соберешься на улицу, то хотя бы не ходи в одиночку. Кто бы ни был убийцей, очевидно, он нападает только когда жертва одна. Я дам о себе знать. С приветом, Джил."

Я отчетливо ощущал, что ее разочаровала моя деловитая дистанцированность. И это все? Одни инструкции? Об этом было ее смс, которое я получил по дороге к Гизмо. Пока я читал его, телефон завибрировал. Номер Зое! Моим первым порывом было сбросить звонок, но потом я вспомнил, что это мог быть звонок с просьбой о помощи.

— Привет, Зое, — сказал я.

Учащенное дыхание, затем покашливание.

— Привет. Ты где сейчас?

— В дороге. — Я надеялся, что она не услышит нотки беспокойства в моем голосе.

— Где-нибудь поблизости от меня? Мы можем… увидеться?

— Почему? Что-то случилось? — спросил я как можно более деловым тоном.

Зое молчала несколько секунд.

— Да много чего случилось, — раздраженно ответила она. — Где тебя найти? Дашь мне свой адрес? Или хочешь прийти ко мне? Я сегодня дома. — Я медлил и Зое добавила, с плохо скрываемой иронией: — Где я живу, ты уже знаешь.

Мне понадобилось время, чтобы подавить в себе это желание. Просто взять и пойти к Зое! И что дальше? Что, если она начнет задавать не те вопросы? Что, если я действительно отвечу на них?

— Не… сегодня, — сказал я. — У меня еще куча дел.

— А когда, Джил? Завтра? В субботу? — мое молчание еще больше злило ее. Она громко и рассерженно дышала. — Ну и не надо! — скала Зое и бросила трубку. Я ощущал себя так, как будто обжегся, выключил телефон и сделал глубокий вдох.

"Ну и что это было, трус?" — корил я себя. Но так было безопаснее. Безопаснее для Зое.

— Мы должны знать, что делает каждый из них, — подчеркнул Гизмо. Это было в тот же день, когда мы сидели в его логове. — Может старое сообщество объединяется, чтобы найти убийцу? Возможно по этой причине зоны влияния сейчас смешиваются и наслаиваются друг на друга?

— Рубио считает, что сообщество больше не существует, — ответил я. Однако не был в этом уверен. Границы действительно сдвинулись. Однажды я видел "Мисс подземку" на лестнице, ведущей к станции метро Рубио и обнаружил пометки, которые Юлиан сделал голубиной кровью на здании биржи — наряду с рисунками маркером, оставленными жонглершей: перекрещивающиеся линии и пять кругов, изображавшие жонглерские шарики. Может это они так общались друг с другом? "Плаща" я больше не видел, "Борец" тоже как сквозь землю провалился, в то время как Юлиан появлялся в самых неожиданных местах. Но как только я собирался с ним заговорить, он тут же исчезал.

Марта Майер была следующей, кто смылась из города. Мы знали это, потому что она абсолютно легально продала свою свалку утильсырья. Реклама новых владельцев появилась в какой-то еженедельной газетенке, но Гизмо конечно прочитал ее. Похоже, что Марта просто упаковала чемодан с деньгами и исчезла из города. Минус номер 9. А тем временем город официально искал серийного убийцу. Того, кто убивал ножами, но при этом также оставлял рваные раны от когтей. По телевизору больше не было других тем. Какие-то эксперты беспрерывно делились своим психологическим анализом. Предполагаемый преступник: мужского пола, образованный, убивающий не в состоянии аффекта. Такое описание подходило к каждой пантере.

В моей голове постоянно работала "аварийная сирена". Еще никогда я не видел столько полицейских машин и не ловил на себе подозрительные взгляды прохожих. Половину времени, уходившего на блуждание по городу, я тратил на то, чтобы прятаться по подъездам, в ожидании когда можно будет незаметно продолжить путь. В конце концов, Чой, во внезапном порыве солидарности с угнетенными, всучил мне несколько денежных купюр и отправил домой.

- Они проводят проверки, — сказал он. — Исчезни на пару дней, я не хочу неприятностей. — Взглянув на мои волосы, он добавил: — Сходи к парикмахеру, и купи себе новую куртку. Тогда ты будешь меньше походить на преступника.

По дороге домой я раздумывал над тем, стоит ли сегодня идти на свой пост в кафе Рубио, но взглянув на очередную полицейскую машину, я решил на этот раз послушаться Чоя. Исчезнуть было не такой уж плохой идеей.

Гизмо едва взглянул, когда я проскользнул в полуоткрытое окно подвала и спрыгнул рядом с сушилкой. Он продолжал вскрывать корпус Мас. Я молча сел за компьютер и открыл электронную почту. Рубио. Ну хоть что-то. Один ответ на двадцать запросов. По его меркам неплохо. Не то чтобы его сообщения реально отвечали на мои вопросы, но они содержали мелкие "осколки", которые я с трудом собирал в единую картину.

Я без особой надежды нажал на сообщение, приготовившись увидеть новую порцию оскорблений. Однако прочитав первые строки, я понял, что что-то изменилось. Видимо своим последним сообщением я, наконец-то, подобрал к нему ключ, вернее ключ к ответам Рубио. Я едва не рассмеялся. Любой рассказчик историй в моем племени сказал бы мне: Хочешь узнать что-то от другого, подари ему сначала кусочек своей собственной истории.

"Ты хороший собиратель сказок, Джил. Значит, ты принадлежишь к магрибским номадам. Интересно. Очевидно ты прошел большой путь. Твоя бабушка умная женщина, и ты наверняка достоин своего клана рассказчиков. Но ты думаешь слишком сложно и путано. Ты постоянно задаешься вопросом, почему с одними это происходит, а с другими нет. Очень просто:

Животное — это часть человеческой натуры. Ты правильно предполагал, когда сказал, что мы играем важную роль в каждой культуре (или по крайней мере должны играть).

Но ты ошибаешься, думая, что мы являемся какой-то особой формой или мутацией. Нет, у каждого человека есть тень. У каждого, Джил! Чем больше люди излучают тепла и света, тем больше и темнее может быть их тень".

У каждого человека? Эта мысль показалась мне такой абсурдной, что я непроизвольно попытался представить Чоя, мысленно наделив его тенью пантеры. Но все, что мне пришло в голову, был образ чокнутого террьера, бросающегося на каждого полицейского.

"Тень часто появляется в подростковом возрасте, при переходе во взрослый возраст. Иногда позже, как было у меня. Я уже работал врачом, когда обнаружил свою тень, или она меня. Это произошло в критической ситуации, когда один пациент пытался выброситься из окна, и почти утянул меня за собой, потому что я хотел удержать его. В то время я сомневался в себе и во всем мире. Меня терзали сомнения, я был несчастлив. Своим отчаянием и страхом смерти я притянул свою тень — и пережил падение.

Существует правило: все происходит в тот момент жизни, когда ни в чем нет сплоченности, когда у тебя возникают сомнения и мысли о переориентации, когда давление на тебя становится слишком большим. Или когда несоответствие между тем, что хочет твое сердце и тем, что ты вынуждаешь себя делать, слишком велико и несовместимо. Я хотел быть хозяином своей жизни и отказывался видеть смерть. Мой страх перед смертью был настолько велик, что я забывал жить.

В принципе ты прав в том, что касается ритуалов посвящения. Да, когда индейцы ищут свое внутреннее животное, они впервые осознанно встречаются со своей тенью. Однако она недолго сопровождает людей, поэтому они никогда не переходят границу. Тень они воспринимают косвенно — как трудный период в жизни, беспокойство, ночной кошмар, сумасшествие, либо вовсе дают ей исчезнуть. Некоторые осознанно отрицают ее и поэтому живут как одноногие, с трудом передвигающиеся по жизни. Небольшое количество людей "переступают порог" и пробуждают свою тень. Как я тогда. И как ты, признаёшь ты это или нет. Есть совсем небольшой промежуток времени, чтобы принять решение. И ты его принял, Джил.

Ты призвал ее, но по-прежнему отказываешься на нее взглянуть. И ты знаешь это".

***

Зое снился сон. Воспоминание о том, как ночью от нее спасалась бегством собака, было таким сладким и вкусным как мясо. Больше никакого бегства, боли, страха. Лишь то, что она никогда прежде не испытывала: это было все равно что… танцевать! Только у нее было четыре ноги и подошвы, мягкие и удобные как кеды. С каждым прыжком местность вокруг невероятно быстро проносилась мимо. Наполненные кислородом легкие и скользящие движения. Сумерки и пар изо рта. Голубые, взмывающие вверх силуэты хвойных деревьев, каменистая поверхность земли, за которую без усилий цеплялись лапы. Тихий как шепот треск сухих иголок сопровождал ее как мелодия, запах хвойного леса и… убегающего зверя. Шерсть! Или… кожа?

Зое чувствовала, что улыбалась, хотя ее другое «Я» улыбаться не могло. Ее движения во сне были уверенными — это она охотилась сегодня. По ощущениям Зое словно вернулась домой, причем в правильное место. Дыхание струилось из нее, а с ним текла по мускулам кровь. Концентрация, нужно двигаться быстрее. Она видела собаку и чуяла ее страх. Без труда догнала ее, прогнала по лесу, затем по ущельям. Прыгнув вперед, Зое перегородила собаке дорогу. Ловко, словно танцуя, она увернулась от пытавшихся схватить ее зубов. Сон рассеялся, став просто воспоминанием. Зое загнала пса в переулок за планетарием и лишь тогда дала ей убежать.

Вот что имел в виду Ирвес! Она даже не подозревала, насколько это просто: разбудить в себе способности, которые у нее были и применить их в деле, балансируя на грани. Так близко к пропасти, что кружилась голова, но по-прежнему в безопасности. Близко к блэкауту, но при этом все еще оставаясь собой и помня каждую деталь. Сон постепенно приобрел другую окраску. Испаряющийся запах хвойного леса смешался с парами бензина и выхлопами. Звуки мотоцикла. Давид, мчавшийся по улице. И рядом с ним она, передвигавшаяся легко и тихо, словно его тень. Он увидел ее только потому, что посмотрел влево на указатель на обочине и уже было раскрыл рот, чтобы закричать — именно в этот момент, Зое мягко и пружинисто оттолкнулась и прыгнула.

Зое и на этот раз очнулась внезапно, сидя в кровати и все еще ощущая вибрации и возбуждение от охоты и бега. Она потянулась (от боли в мышцах не осталось и следа) и спрыгнула с кровати. Проспала она долго, уже было время обеда. На телефоне всего одно сообщение от Ирвеса: "Воскресенье,"Exil", час ночи? Electronic Beat Night!"

Некоторое время Зое пыталась побороть в себе разочарование, что от Джила не было новостей, но затем включила компьютер. Она так сосредоточенно смотрела на монитор, как будто хотела вызвать от него сообщение. Когда на почту действительно пришло два сообщения, ее сердце забилось учащеннее, но это снова оказалась просто информация. Зое недовольно продолжила щелкать мышкой. Среди нескольких сообщений от Паулы ее внимание привлекло сообщение, выглядевшее как заплутавшая где-то открытка из далекого прошлого: "Я идиотка. Все кончено. С любовью, Эллен". В конце сообщения файл с фотографией — две девочки со щелью между зубами и мокрыми от дождя волосами, оскалившиеся как летучие мыши. Школьная экскурсия, июнь 2001.

Зое целую минуту смотрела на фотографию."Все изменилось, Эллен" — с грустью и тоской подумала она. Когда Зое поймала себя на том, что пыталась найти в своем детском лице хоть какие-то кошачьи черты, она выключила компьютер.

На кухонном столе ее уже ждала записка.

"Доброе утро, красавица! Надеюсь, тебе уже лучше. Хорошей пятницы! Объяснительную для школы я напишу тебе сегодня вечером. И еще:

1. Запеканка с ветчиной в холодильнике.

2. На два часа дня ты записана к домашнему врачу. Пожалуйста, сходи в любом случае, даже если нет температуры!

3. Врач недалеко от Линденплатц, поэтому будь добра, возьми фотографии для доктора Рубио с собой. По дороге домой просто забрось их в его почтовый ящик.

4. Вчера вечером я разговаривала по телефону с твоей учительницей, госпожой Таллис. Хоть ты сейчас и сердишься на меня: я не буду подписывать. Тренировки слишком утомительны для тебя. Боюсь, что они скажутся на твоей учебе, по математике у тебя уже сейчас проблемы. Поговорим сегодня вечером!

5. Леона привезут в пять. Я попытаюсь вернуться вовремя, но скорее всего не успею. Разогрей малышу запеканку с ветчиной.

6. Целую!!! Мама"

Зое почти не почувствовала как скомкала записку и бросила ее в угол. Ярость была такой внезапной и пронзительной, что она закрыла глаза. Сдвиг ощущался как трещина в зубе при соприкосновении с ледяной водой. Импульс, пробежавший по всем нервным окончаниям. И вдруг произошло нечто странное: Зое учуяла Мориса!

Флэшбэк.

На несколько минут наступила ночь. Зое каталась по полу, радуясь, что спаслась, ее рука все еще болела от хорошо от удачно нанесенного удара.

Конец флешбэка.

Тяжело дыша, Зое открыла глаза.

Кухня. Все как всегда, повседневная жизнь.

Заточение.

Какими бы" сухими" ни были советы Джила, сегодня они ей пригодились. Передвигаться по городу без приспособлений для защиты слуха было плохой идеей. Пройдя две улицы, Зое не выдержала и купила себе в ближайшем магазине затычки для ушей. На кассе она нервно посматривала на часы. Почти половина первого. По дороге Зое прокручивала в голове безопасные зоны: метро, три остановки до спортплощадки другой школы. А до остановки ей предстояло пройти еще три улицы. Ее сумка билась о бедро при каждом шаге.

Несмотря на затычки, пронзительный визг чей-то пилы вызвал в Зое такую агрессию, что от нее непроизвольно шарахались люди, шедшие навстречу. Маленький ребенок в коляске уставился на нее с открытым ртом как на привидение. Значит, люди действительно ощущали то, что с ней происходит. Зое передвигалась в пустом пространстве, ее ни разу никто случайно не задел и не толкнул. И чем больше она пробовала погрузиться в другое состояние, тем отчетливее ощущала тот невидимый магический круг вокруг себя, отделявший ее от других людей.

Школа выглядела как с картинки рекламного проспекта: свежая покраска, новые окна, отражавшие дождливое небо. Никакого граффити на стенах и других признаков разрушения. Беговые дорожки и игровые поля казались такими новыми, что белая маркировка в глазах Зое выглядела отполированной. Группа девушек — старшеклассниц разминалась на краю дорожек. Зое собралась с духом и подошла к ним. Блондинка, ростом минимум 180 см, выглядевшая как студентка, показалась ей симпатичной, поэтому Зое обратилась к ней.

— Привет! Это вы тренировочная группа госпожи Талис?

Блондинка прекратила растяжку и повернулась к Зое.

— Да, мы, а что?

Зое сглотнула. Все вдруг одновременно уставились на нее. Их надменные лица пугали.

— Я пришла на тренировку, — ответила Зое твердым голосом.

— С нами? — с сомнением спросила блондинка. Остальные, с сочувствующей улыбкой разглядывали старые кроссовки Зое, которые она нашла в одном из ящиков под кроватью. Зое поджала губы и еще крепче сжала сумку. Хорошенькое начало!

Одна из девушек с черными как смоль волосами и смуглой кожей едва сдерживала смех.

— Тебе сколько лет? Двенадцать? В эту группу доступ с восемнадцати лет!

— Я знаю, — ответила Зое. — Госпожа Талис хочет, чтобы я была в команде.

— Правда? — язвительно спросила черноволосая. — В качестве кого? Талисмана нашей команды?

Зое хотела было дать резкий ответ, но вдруг увидела как на улице остановился внедорожник, ослепив ее яркими ксеновыми фарами. Зое едва успела подумать о том, кто в здравом уме ездит днем с включенными фарами, как из машины вышла госпожа Талис.

— Вперед, чего стоите? — крикнула она группе вместо приветствия. Приказ подействовал. Девушки разошлись и занялись упражнениями. И только Зое, выжидая, осталась стоять. Увидев ее, госпожа Талис удивленно приподняла брови, но затем улыбнулась. Она закрыла машину и подошла к Зое. От ее постоянного парфюма с древесными нотками, Зое едва не задохнулась.

— Я думала, ты болеешь? — сказала она. — Или ты внезапно вылечилась?

— Мне стало лучше и захотелось посмотреть на команду.

Учительница указала на ее кроссовки.

— Только посмотреть или пробежаться вместе с ними?

— Ну… вообще-то пробежаться.

Госпожа Талис не выглядела восторженной.

— Я говорила по телефону с твоей мамой, — сказала она. — Она не согласна, хоть и не смогла сказать по какой причине. Поэтому сегодня тебе нельзя у меня тренироваться.

Черноволосая посмотрела в их сторону и Зое даже показалось, что ее лицо выражало насмешливое торжество. Зое впервые рассмотрела ее внимательнее. Она была красоткой, почти одного роста с Зое, но гораздо грациознее. "Поживем-увидим, куколка!" — подумала Зое.

— Я все равно буду бегать, — довольно резко ответила Зое. — Я знаю, что мама против, но это мое решение. Я хочу хотя бы сделать здесь пробную тренировку. Для себя. Чтобы проверить, получится у меня или нет. Если это мое, то я не упущу своего шанса. Я найду выход и позабочусь о том, чтобы получить подпись.

Госпожа Талис не ответила, но Зое показалось, что на ее неподвижном лице появился намек на улыбку.

— Понимаю, — сказала она через некоторое время. — Бойцовская натура. Ну, хорошо. Карла!

Из всех девушек обернулась как назло имено черноволосая. Когда она неохотно направилась к ним, Зое поняла по ее слаженным движениям, что ей придется иметь дело со спортсменкой, не привыкшей быть второй.

— Карла, это Зое. Сегодня вы партнеры по тренировке и побежите круг наперегонки.

Карла кивнула в ответ и протянула Зое руку. Ее лицо оставалось неподвижным, но рукопожатие был крепким, а глаза метали молнии. Зое не растерялась и также крепко пожала ей руку.

— Разминка! Пять кругов! — крикнула госпожа Талис.

По сравнению с этой тренировкой, дни тренировок с группой марафонцев из ее школы казались легкой прогулкой. Карла нисколько не давала ей спуску. Уже через полчаса Зое готова была сдаться. Но когда Карла уже на первых метрах стометровки без труда обогнала ее, Зое стиснула зубы и позволила своей злости неудовлетворенности довести себя до точки. Боль в мышцах сразу стала не такой сильной, в висках запульсировала кровь.

Зое изо всех сил представляла себе, что находится во сне и бежит рядом с мотоциклом Давида. "Охота со скоростью минимум 50 километров в час", — прозвучал в ее голове голос Ирвеса. И вдруг все сразу стало легко и просто. Беговая дорожка слилась в одну линию, Зое услышала только возмущенные возгласы Карлы, когда промчалась мимо нее. В следующее мгновение, как ей показалось, она перелетела через финишную черту. Блондинка, следившая за временем, недоуменно смотрела на секундомер.

— Хорошее время, — удивленно сказала она. — Невероятно хорошее время!

До квартиры доктора Рубио оставалось всего несколько остановок. "Линденплатц, нейтральная зона", — вспомнила Зое. Она вышла из поезда метро и побежала вверх по лестницам. Бег давался ей легко, хотя уже ощущалась усталость в мышцах. Тем не менее Зое все еще наслаждалась триумфом победы. Хотя бы ради взгляда Карлы, это того стоило/ Один взгляд Карлы чего стоил.

Линденплатц была пустой, если не считать нескольких мамашек, которые стояли возле вывески с названием остановки и, болтая, караулили небольшой "табун" колясок. Зое на бегу вытащила из рюкзака пакетик с фотографиями для доктора Рубио. Она торопилась, надеясь успеть на следующий поезд, идущий через две минуты. Тогда у нее еще останется несколько часов для себя, прежде чем Леон снова займет свое место в квартире и в ее жизни.

Зое бегом пробежала площадь и завернула за угол, где едва не сбила с ног женщину, стоявшую возле дома со стопкой бумаг под мышкой. Она задела ее плечо, после чего две папки упали на землю, а по мостовой рассыпался каскад бумаг. Деловая корреспонденция с голубым логотипом.

— Извините, — запыхавшись, выпалила Зое. Она села на корточки, пытаясь одной рукой собрать листы. Однако это было не просто, когда тебе чуть не обожгло нос слишком резким запахом духов. Лимон и какой- то другой, более интенсивный аромат. Зое судорожно сглотнула, чтобы подавить тошноту.

— Ничего, все в порядке, — грубо ответила женщина. Она была такой рассерженной, что даже не взглянула на Зое. — Пусть лежат, и не трогай ничего! Ты только все перепутаешь!

Зое могла себе представить, какой видела ее женщина: вспотевшей, неуклюжей школьницей в спортивной одежде. Вобщем-то, так и было. Посмотрев на часы, Зое поняла, что у нее оставалось около минуты. Она вскочила на ноги и побежала дальше, к серой входной двери и почтовому ящику, куда и забросила фотографии. Женщина все еще собирала бумаги, поэтому Зое не медля обогнула здание и вышла обратно на улицу, ведущую в сторону Линденплатц. Поблизости, с ревом поддал газу чей-то модифицированный мопед. Несмотря на затычки для ушей, в голове Зое как будто застучали тысячи отбойных молотков.

Возможно поэтому Зое не заметила, как что-то проскользнуло совсем рядом. Она испуганно отскочила в сторону. "Боец"? — пронеслось у нее в голове. Но затем ее обдало облаком из молекул: искусственная кожа, выхлопные газы, кожа человека. Зое поспешно вытащила затычки и вздрогнула, когда ее накрыло звуковой волной. Рев мопеда стал тише, по мере того как он удалялся, но зато теперь она слышала гул светофоров, разговоры мамочек, звуки автомобилей и электроники. И среди всего этого: мотоцикл Давида.

Он сделал резкий маневр и внезапно остановился перед Зое, перегородив ей дорогу к станции метро. Выверенным движением руки, так хорошо знакомым Зое, он снял шлем. Ее окутал запах теплых волос, разбудив и другие воспоминания. Но, как ни странно, сегодня это ее не тронуло.

— Смотрю, ты быстро выздоровела, — холодно заметил Давид, рассматривая ее тренировочный костюм.

— По моему тебя это не касается, — спокойно ответила Зое.

— Также как тебя не касаются мои друзья.

— Ты хотел сказать, подруги.

Эти слова вырвались автоматически, как в былые времена, когда Давид или его новые подружки действительно играли для нее какую-то роль. Еще проговаривая эту фразу, Зое заметила, что время, проведенное с Давидом осталось позади. Сохранилось воспоминание о хороших и плохих временах, но, тем не менее, это все уже было в прошлом.

Несколько секунд Зое смотрела на него как на чужого, без намека на былую влюбленность. Привлекательный парень из ее школы. Она знала, что любила его. Но сейчас ей сложно было вспомнить, что она испытывала во время их последнего поцелуя. Она даже не смогла найти в себе прежнюю злость к нему, все что Зое ощущала теперь, было сожаление. "Паула была права", — с удивлением подумала она. — "Противоположность любви — это равнодушие".

— Можешь быть довольна, — сказал Давид. — Представляешь, Эллен порвала со мной. Ты ведь этого добивалась?

— Сейчас я хочу только одного, — ответила Зое. — Пройти на остановку. Так что, пропусти меня.

Его рука напряженно лежала на руле, и когда Зое хотела сделать шаг в сторону, Давид рывком поднял мотоцикл и заехал на пешеходную дорожку прямо перед ней.

— Эй! — воскликнула она.

— Я еще не закончил, — сказал Давид.

Странно, но Зое совсем не испытывала страха. Она собралась и сфокусировала все свои ощущения на его горле. Там бился пульс, а еще в жилке на лбу. Давид продолжал говорить, о том, что Эллен много значила для него, что он не изменял с девушкой в жемчужных бусах, а знал ее уже давно и она была просто подругой, не более того. Параллельно перед глазами Зое проплывало ее сновидение: Давид на полном ходу, прыжок, нападение. "Это было бы так просто", — удивленно подумала она. Но вместо этого, она осознанно отошла от границы.

— Хорошо, — сказала она. — То, что я вмешивалась, было ошибкой. Прости. Ты прав, меня это не касается.

Не дожидаясь его реакции, Зое развернулась и пошла. Точнее, собиралась пойти. Но сделав несколько шагов, она резко остановилась. Черт возьми!

Одно дело читать характеристики пантер, но совсем другое, стоять напротив них. Их было трое. Oни стояли наполовину пригнувшись, на расстоянии не более пяти метров от нее. Женщина посередине.

— Ты! Что ты здесь забыла? — резко крикнула она Зое. У Зое по рукам пробежали мурашки и волосы встали дыбом. Страх катапультировал ее опасно близко к границе. "Беги!" — подумала она. Все остальное за нее автоматически сделало тело. Это произошло за считанные доли секунд. Пока Зое разворачивалась, чтобы бежать, она заметила, что троица уже бросилась за ней, причем двое бежали по сторонам. Черт. Они хотели окружить ее. "Метро", — прозвучал панический голос в ее голове. Проблема была в том, что на ее пути стоял Давид.

Увидев бегущую на него Зое, Давид удивленно вытаращил глаза. Она изо всех оттолкнулась от земли.

— Эй, что… — воскликнул он и закричал от боли, когда она голенью ударила его по колену, поползла дальше, используя его бедро как ступеньку и с силой оттолкнулась от бензобака. В то время как Давид падал вместе с мотоциклом, Зое уже была с другой стороны и помчалась дальше, едва увернувшись от падающего мотоцикла. От грохота упавшего мотоцикла, оставшегося позади, закладывало в ушах.

Мотоциклетный шлем покатился по тротуару. Давид выругался. Спустя три бесконечных секунды, Зое уже была на лестнице метро. Она, не оглядываясь, побежала вниз к платформе и едва успела протиснуться в щель закрывающихся дверей электрички. Пассажиры ошеломленно смотрели на нее, но уступили место. Последнее, что увидела Зое, прежде чем поезд заехал в туннель, было искаженное лицо Юлиана за стеклом, на котором виднелись жирные отпечатки ладоней.

— Он что, тебя преследовал, девочка? — обеспокоенно спросила пожилая женщина.

"Да уж, добро пожаловать в новый, прекрасный мир", — подумала Зое. Однако она лишь тяжело дыша покачала головой и согнулась, опираясь руками на дрожащие коленки и заставляя себя дышать медленно. На сегодня ей хватило приключений, больше не было сил.

Проехав пять остановок, Зое вышла, чувствуя, что подкашиваются колени. (Ни один из троих не мог быть таким быстрым!). В телефоне, наконец — то, появилась связь.

Джил ответил сразу.

— Зое? Все в порядке? Где ты?

— По дороге домой, на углу у планетария, — с трудом переводя дыхание сказала она. — Я еду из города. Линденплатц не нейтральная зона! За мной гнались трое из нас.

— Что? — беспокойство и страх, отчетливо ощущавшиеся в этом слове, порадовали Зое. — Ты в порядке? — продолжал Джил. — С тобой что-нибудь случилось?

— Нет, я от них оторвалась. Скоро буду дома.

Она почти услышала как у него камень упал с души, иулыбнулась. Тем удивительнее для нее показалось то, что после возникшей паузы, тон Джила тут же снова стал деловым.

— Ты была на Линденплатц? Почему?

— Ну, я же не нахожусь под арестом, не так ли? — ответила она. — Я возвращалась с тренировки и должна была кое что уладить. Я думала, это нейтральная зона.

— До сих пор она была таковой! Кто там был?

Зое сама удивилась тому, насколько ее расстраивало то, как отстраненно говорил с ней Джил. "Деловой разговор", — подумала она. Они словно агенты, обменивающиеся информацией. И на этом все? Или он все еще обижался на неприязнь, которую она выказывала ему поначалу? Зое облизнула сухие губы и затравленно огляделась. Ничего подозрительного.

— Блондин Юлиан, — сказала она. — Еще лысый. На нем была оранжевая безрукавка, какую носят продавцы газет для бездомных.

— Номер 7,- пробормотал Джил.

— Кроме них, там была женщина в клетчатом сценическом пиджаке. Жонглерша. Она заговорила со мной, хотела узнать, что я там делаю.

— Ты с ней разговаривала?

— Не то чтобы, на светскую беседу не было времени, — ответила Зое. — Возможно потому, что я была полностью сосредоточена на том, чтобы добежать до метро, прежде чем они нападут на меня.

Зое услышала, что он сделал глубокий вдох. Возникла пауза, которая снова разозлила ее. Почему с Джилом было все так сложно? Она уже приготовилась услышать следующий вопрос как на допросе, однако он опять удивил ее.

— Зое, у тебя правда все в порядке? — внезапная нежность в его голосе окончательно запутала и полностью обезоружила ее.

"И что теперь", — хотелось закричать ей в трубку. — Ты меня просто спас или мы друзья? Дай мне знак, Джил!"

Он ждал ответа. Это был простой вопрос, однако Зое остановилась на несколько секунд закрыла глаза и задумалась. Все ли с ней было в порядке? Ее окружили городские шумы, гул крови в жилах. Бег, соревнование, спасение бегством.

"Да!- с удивлением подумала она. — Несмотря ни на что. Или как раз поэтому?"

— Зое?

— Честно говоря, я еще никогда не чувствовала себя лучше, — ответила она и засмеявшись, пошла дальше. — Может у меня тень гепарда. Я была быстрее их.

Джил удивился и помедлив, ответил:

— Маловероятно. Гепарды не умеют так хорошо лазать, как ты. — Понизив голос, он добавил: — Лучше, чтобы ты на выходных оставалась дома. Там ты в безопасности. И… держись подальше от рубежа.

Зое подошла к киоскам и остановилась.

— Почему это? — серьезно спросила она. — Для чего тогда мне органы чувств, если нельзя ими пользоваться? Это мой город. Я даже не подумаю прятаться!

Дыхание Джила изменилось. Настроение упало.

— Не совершай ошибку, Зое! — предостерегал Джил. — Избегай тени. Тебе ни в коем случае нельзя…

— Джил, не рассказывай мне что можно, а что нельзя.

Теперь она даже ощутила его раздражение, словно это было излучение. Наконец-то, хоть какая- то реакция. Странно, но Зое не смогла удержаться, чтобы не спровоцировать его.

— У меня все под контролем, окей? — твердо сказал она.

— Это ты так думаешь! — так же дерзко ответил он. — Не играй с этим. Ты даже не представляешь себе с чем связываешься.

— А ты видимо представляешь, да? Ну, так, просвети меня, вместо того, чтобы бесконечно раздавать команды! Или ты трусишь, поговорить со мной? Сначала ты за мной следишь, преследуешь, а теперь постоянно меня избегаешь. Почему?

Джил мог бы быть братом Паулы: вся эта недосказанность, влиявшая на их настроение. На заднем плане Зое слышала звуки мотора и новости по авторадио.

— Чего я должна бояться? — не унималась Зое. — Быть тем, кем я являюсь?

Голос Джила дрожал от подавляемого гнева:

— Ты думаешь, это игра, — прошипел он. — Но когда спустишься с небес на землю, послушай на досуге новости. И потом подумай, хочешь ли ты быть следующей.

С этими словами, Джил положил трубку.

***

— Не вздумай выбрасывать сотовый в окно! — сказал Гизмо. Я и, правда, так крепко сжимал его, как будто хотел раздавить. И — да, у меня было желание швырнуть его об стену из окна машины. Лучше всего прямо в то место, где были нарисованы знаки жонглерши и Юлиана. Конечно же, Зое сразу перезвонила. Даже по вибрации телефона ощущалось, как она злилась. Но я сбросил звонок.

— Что новенького у твоей любимой? — спросил Гизмо.

Я проигнорировал самодовольный подтекст и заставил себя успокоиться, чтобы хотя бы видеть красный.

— Номер 7, Юлиан и жонглерша теперь держатся вместе, — хрипло сказал я. — Причем не только во время охоты на бегунов.

"Зое же не станет в самом деле подходить к рубежу? — подумал я. — Что на нее нашло?"

— Значит, точно мафия, — констатировал Гизмо. — Юлиан и банда. Что если, они и есть троица киллеров?

Сосредоточься, Джил!

— Но это не похоже на поведение Юлиана, — ответил я. — Он осторожно передвигался по территории Мориса, как будто в самом деле боялся встретить его. Нет, мне кажется сообщество объединилось, потому что боится.

— Ну и кто тогда остается? "Мисс Андерграунд"?

Я отклонился на спинку сиденья и закрыл окно. Было приятно сидеть в тишине фургона. В зеркале, которое я опустил, чтобы видеть улицу сзади, отражались мои глаза: слегка пульсирующие зрачки в форме элипса.

Настроение кошки можно определить по зрачкам. Эти поучительные строки я только вчера сохранил для Зое и отправил ей их по электронной почте. Зрачки меняются прежде всего при сильном возбуждении, независимо от падения света: широко открытые являются признаком защитной реакции, во время агрессии они наоборот сужены.

Я закрыл глаза, попытался больше не думать о Зое и не переживать за нее. Чтобы отвлечься, я слушал голос диктора радио и с закрытыми глазами представлял себе подходящие картинки, которые показывали по телевизору. Среди них лицо "Бойца", полицейское фото его мертвого, бледного лица, сопряженное с призывом сообщить полиции "сведения, касающиеся личности погибшего".

"… сегодня рано утром, возле шлюза в четырех километрах от города, из реки было вытащено тело человека с множественными резаными и рваными ранами в области шеи. Полиции удалось установить имя погибшего — Маркус Кабан".

Я открыл глаза и выпрямился. Это что-то новенькое! Гизмо выключил мотор и наклонился вперед. Мы напряженно вслушивались.

— Сорокатрехлетний убитый несколько лет назад работал охранником и водителем такси. Полиция исходит из того, что в городе орудует серийный убийца, ищущий своих жертв среди бездомных. Наряду с Маркусом Кобаном его жертвами уже стали Барбара Рут Виллер, сорокавосьмилетний Морис Гендо и бывший преподаватель физики доктор Кемаль Аббас.

— Ты слышал? — сказал Гизмо. — Еще один доктор. Ты веришь, что это мог сделать пожиратель голубей? Но по крайней мере теперь понятно, почему он постоянно бродил возле университета.

— Значит "Бойца" звали Маркус, — пробормотал я и открыл галерию фотографий на сотовом. Пришлось прокрутить двадцать настенных знаков, которые мы сфотографировали час назад, прежде чем я, наконец, нашел снимок моста, а на нем бегущий Маркус, целый и невредимый. Гизмо наклонился вперед, чтобы внимательнее посмотреть на фото. Его глаза сузились, как всегда, когда он решал какую-нибудь проблему.

— Что-то не так? — спросил я.

— Маркуса выловили из реки. Это говорит о том, что его и убили где-то недалеко от берега. Никто же не будет тащить окровавленное тело через полгорода. Намного быстрее бросить его через перила в воду прямо на месте преступления. Может быть даже и так, что это произошло прямо на мосту. — Он многозначительно постучал пальцем по телефону.

— Ты имеешь в виду, когда я был там?

— По крайней мере, с тех пор его больше никто не видел.

— И что ты хочешь этим сказать? Думаешь, это был я? За ним следом бежал Юлиан.

Гизмо оставался спокоен, несмотря на мою вспышку гнева.

— Подумай логически, чувак. Если все так, как ты предполагаешь, то Юлиан сам боится киллера. Но если Маркуса убили на мосту и сбросили в воду, и это был не ты, то кто тогда остается?

У меня челюсть отпала.

— Ты что, намекаешь на Зое? Ты шутишь!

Гизмо повернулся и посмотрел мне в глаза. Они беспокойно бегали.

— Ладно, не сердись. Сам подумай, трое из нас охотятся за ней. Двое из охотников мертвы. Кемаля убили возле "Синемы", где началась охота. Маркуса на мосту. Разве это не странно?

— Ерунда! Она ни при чем!

- Ты видел, что это была не она?

— Даже не думай. Я снял ее с моста, помнишь? Потерял ее из виду самое большее на две минуты.

— Мы можем быть чертовски быстрыми.

— Перестань! — я только сейчас заметил, что перешел на крик. — Хорошо, давай подумаем логически, — продолжил я с трудом совладая с собой. — Что насчет Мориса? И Барб? Их убили гораздо раньше.

Гизмо завел машину и поехал.

— Может это все-таки был ты, — задумчиво сказал он через некоторое время. — Не осознавая этого.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

— Ты считаешь меня убийцей? — закричал я. — Совсем уже спятил? Когда мы нашли Мориса, ты сказал, это не мог быть я.

— Я этого не говорил, — поправил меня Гизмо и глазом не моргнув. — Я сказал: маловероятно. С другой стороны, в ту ночь когда убили Барб и Мориса, у тебя был блэкаут. Все сходится. Может кто-то другой унес тело и спрятал его на стройке.

— А может это был Ирвес? — закипел я. — Тоже все сходится: у него нет алиби, он мечтает о мировом господстве и считает, что убить Юлиана и других это пустяк, все равно что застрелить бродячих кошек!

— Эй, нет повода так сразу обижаться, — сказал Гизмо. — Это просто обдумывание разных возможностей, игры разума. Такое ведь могло быть. Может ты даже сделал одолжение кому-нибудь другому, случайно опередив его.

— Да пошел ты со своими играми разума! — рявкнул я. — Останови!

Резкое нажатие на тормоз отбросило меня вперед и я уперся в ремень безопасности. Пять секунд спустя я уже был на улице и перестал бежать только когда оказался у биржи. Один на чужой территории, но в данный момент мне было все равно. Ужасно было не то, что Гизмо подозревал меня, а то, что я боялся, что он мог быть прав. Я судорожно вспоминал каждую минуту, каждый шаг, каждую встречу. Однако так не и не смог ни подтвердить ни опровергнуть слова Гизмо.

Вокруг меня сновали люди, никто не задевал меня. Я был словно призрак, еще никогда не чувствовал себя таким одиноким. Набрав Рубио, я молился, чтобы он взял трубку, но телефон звонил в пустоту. Пришло только одно смс от Гизмо: "Не забудь переслать мне фотографии, Халк!"

"Идиот", — подумал я и раздраженно сунул сотовый в карман. Мойщик окон мыл зеркальный фасад биржи. Когда он вытер капли на мокром стекле, превратив его в гладкое зеркало, я увидел себя, замершего на месте среди снующих мимо людей. Новая кожаная куртка с секонд хэнда. Стриженые волосы, гладко выбрит. Никаких шишек и синяков на лице. — "Цивилизация", — подумал я. — Или все таки идеальная мимикрия?"

Человек в зеркале не был бестией, это был просто Джил, каким его знала Гэзель. Четырнадцатилетний мальчишка, который всегда носил с собой мелки и из принципа никогда не улыбался на семейных фотографиях. А несколько лет спустя, алжирец, ходивший в школу через Старый город. Эмигрант, который вышел из самолета в Париже и был сражен, увидев взлетно-посадочные полосы и небо одинакового серого цвета. Да, я действительно выглядел по-человечески. "Привет, Джил, — угрюмо подумал я. — Давно не виделись!"

Мои мысли прервало не движение, а нечто неподвижное среди потока людей. В зеркале фасада я увидел женщину, примерно в двадцати метрах позади меня. Тоненькая, хрупкая фигура, растрепанные, светлые волосы и застиранный сиреневый блейзер. "Мисс Андерграунд!" Она стояла на углу перед рекламным столбом и наморщив лоб, изучала плакат, который я не мог видеть со своего места. В какой-то момент она вытащила из-под блейзера баллончик и что-то распылила на плакате. Предупреждающие знаки! Я развернулся и и держась на расстоянии направился к станции метро.

Прикрываясь прохожими, я обошел вокруг столба с афишами. Однако Мисс Андерграунд была на чеку, краем глаза она видимо наблюдала за моими движениями и теперь посмотрела на меня. Она не стала убегать, а просто в упор смотрела на меня. Велосипедист и несколько прохожих на мгновение перекрыли мне видимость, но этого хватило, чтобы она исчезла. Лишь мелькнувший между прутьями решетки на лестнице метро сиреневый блейзер указывал на то, что она не растворилась в воздухе.

К моему удивлению, она еще стояла на платформе, когда я спустился в катакомбы. В какой-то момент я подумал, что возможно нейтральная зона "Метро" тоже уже таковой не являлась, но такое было маловероятно — слишком много камер видеонаблюдения. Впервые я смог взглянуть на Мисс Андерграунд дольше, чем несколько секунд. В ее светлых волосах поблескивала седина, но она по-прежнему была красивой, с исчерченным тонкими линиями лицом. Очки в золотистой оправе и заколотые в высокую прическу волосы придавали ей сходство с богатой наследницей. Она холодно и так внимательно разглядывала меня, как будто хотела запомнить каждую деталь моего лица, в то время как люди сновали вокруг, не задевая нас.

— Мы можем поговорить? — крикнул я ей.

Прохожие оглядывались на меня, но я их игнорировал. Услышав мой голос, Мисс Андерграунд сощурилась и сделала предупреждающий и оборонительный знак рукой ("Только до сюда и не дальше!"), после чего развернулась и пошла.

— Подожди! — крикнул я. Однако она не останавливалась. Последний шанс. Я набрал в легкие воздуха и заорал: — Ева?

Я словно "заморозил" ее своим требованием. Она застыла на месте, повернулась и недоверчиво посмотрела на меня. Рядом с нами подъехал поезд и мы оба стояли на месте, пока не стих гул и с шипением не открылись двери.

— Рубио рассказал мне о тебе! — крикнул я ей. — Ты принадлежала к сообществу. Ты дала на суде показания в его пользу. — Теперь у нее буквально челюсть отпала, она побледнела. Я подождал пока в поезд протиснулась группа людей и закрылись двери. — Он и Барб были вашими провидцами, — продолжил я. — Барб знала, на чьей совести убийство Мориса и других. А вы? Вы знаете свои тени? Кто стоит за этим, Ева? Этому нужно положить конец.

— Исчезни! — прошипела она. У нее был странный голос, хриплый и натужный, как у человека, который долго не разговаривал.

Снова подъезжала электричка, она ускорилась, заглушив любые другие звуки. Ева так быстро метнулась в сторону, что я едва успел проследить за ней глазами. Незаметно от людей на платформе она запрыгнула на сцепное устройство между двумя вагонами. Вау! Прыжок с места на три метра. Точное приземление. В следующее мгновение она уже была в туннеле, а я только и мог, что с изумлением смотреть вслед уезжающему поезду.

Когда я подошел к рекламному столу на биржевой площади, мне в нос ударил острый запах свежей краски. Плакат — реклама какого-то мюзикла — был наполовину разорван и довольно сильно разрисован. Некий шутник подрисовал поющей красотке усы. Но внизу справа, я узнал знаки Юлиана и Жонглерши, а рядом четыре параллельные царапины (знак Лысого). Новым было число Евы розового цвета (4), с которого еще стекала краска. Она не замазывала другие знаки, а дополняла их. Недолго думая, я достал ручку и размашисто написал рядом "Джил".

Глава 14 Предчувствие

Зое привыкла к тому, что ее брат вел себя немного отчужденно, после того как проводил несколько дней у Фабио и Андреа. Ей тоже казалось, что Леона словно бы окружал ареол чужой атмосферы. Но на этот раз это была не просто незнакомая атмосфера, скорее полное отчуждение. Уже во время приветствия, Леон вырвался из объятий Зое и растерянно и недоверчиво уставился на нее.

— Ты пахнешь как разбойник! — надулся он и к удивлению Зое расплакался. И это было только начало. Мама еще хуже, чем Зое выносила плохое настроение Леона.

И когда Леон захныкал и начал проситься обратно к Андреа, это как никогда испортило всем настроение этим вечером. Было ощущение, что что-то сбилось с такта, как будто вся семья была механизмом, чьи шестеренки перестали взаимодействовать друг с другом. На этот раз пульт от телевизора действительно сломался, когда брат Зое бросил его на пол, в то время как по телевизору в сотый раз шли новости о последних убийствах в городе. Однако сегодня Зое не соскочила с места, чтобы успокоить брата.

Вместо этого она сосредоточилась на том, чтобы шум и агрессия не довели ее до предела. На это уходило бесконечно много сил и концентрации. Она воспринимала малейшее изменение настроения как прикосновение, каждое злобное или раздраженное слово как электрический импульс, изменявший цвета в комнате. Даже затычки для ушей не особо помогали во время истерик Леона. В какой-то момент Зое на самом деле хотелось схватить Леона и потрясти его.

Только что Леон соскользнул с дивана, ногой опрокинув стакан с яблочным соком, стоявший на журнальном столике. Мама начала ругаться и Леон закричал еще громче. Обычно Зое немедленно подскакивала на ноги и утешала младшего брата, чтобы мама могла уйти на кухню (в ванную, или на балкон…) и успокоиться. Но сегодня она спокойно встала, подошла к двери и, скрестив руки, остановилась.

— Что с тобой случилось? — с укором сказала мама, когда Леон с ревом бросился мимо Зое из комнаты и так громко хлопнул дверью в свою комнату, что задрожали зеркала шкафа в гостиной. — Ты злишься, потому что я запрещаю тебе тренироваться, да? — мама вскочила на ноги и потерла лоб. — Господи, у меня нет больше сил терпеть весь этот цирк! — простонала она. — Завтра утром у меня учебное мероприятие, мне нужен покой, иначе я сойду с ума!

Вот тебе и: "у тебя свободна следующая суббота", — подумала Зое. Но как ни странно, она не удивилась. Еще более странным было то, что ей даже не хотелось себя как-то защитить

— Ко всему прочему, мне нужно будет подумать, где взять денег на детский сад, — продолжала мама. — Доктор Рубио продает дом и уезжает. И он так запросто мне это говорит — по телефону. Он уже нашел маклера, а мне останется только помочь упаковать ему чемоданы. А потом: "Пока, спасибо, на этом всё, Гизела!»

Внутри Зое что-то сместилось. Она смотрела на мать примерно также как на Давида сегодня: как будто сидит вдалеке и смотрит на сцену. Зое увидела там женщину, которая в семнадцать лет родила дочь, и теперь всех и каждого обвиняла в том, что столько упустила в жизни, которая постоянно куда-то сбегала — на работу, на балкон, на учебное мероприятие, к доктору Рубио — в любом случае куда-нибудь подальше от дома.

— Я действительно злюсь, да! — спокойно ответила Зое. — Но не потому, что ты хочешь запретить мне тренировки. А потому что ты делаешь это по ложным соображениям. Я злюсь, потому что ты жертвуешь моим временем, чтобы чувствовать себя матерью-мученицей, вместо того, чтобы попросить о помощи. Больше того, я просто в бешенстве, потому что ты полностью сваливаешь на меня свои проблемы. Я чувствую себя так, словно я в тюрьме! Я не мать Леона, мама. И не твоя лучшая подруга, на которую ты можешь свешивать свои проблемы! Неважно, подпишешь ты бумажку госпожи Талис или нет, я буду ходить на тренировки!

Это был первый раз, когда Зое увидела, что ее мама потеряла дар речи. Ей было жаль ее, но одновременно она чувствовала огромное облегчение, как будто сбросила невероятно тяжелый груз.

***

Рубио снова не ответил на мои сообщения. Его телефон был то занят, то отключен. Поэтому я решил заняться делом и отослал Гизмо фотографии. После чего пробежался по городу, где оставил рядом с другими метками свое "Джил" и нацарапал карандашом несколько разъяснений и вопросов. Пару часов я провел в метро, в поисках "Мисс Андерграунд". Ей я тоже оставил послания. Если она меня видела, то откуда-то, где я ее не видел. Ну что ж, это все-таки была ее территория. Сделав все дела, я купил в дешевом супермаркете упаковку гуляша и проглотил его, просматривая новости на вокзальных экранах. Конечно, Зое не не выходила у меня из головы, но по какой-то причине я так и не смог пойти к ней.

Когда я вышел на поверхность, было уже темно. Гудели огни города, я слышал взмахи крыльев мотыльков, "флиртовавших" со светящейся вывеской лавки с кебабом. Без особой надежды я снова набрал номер Рубио, и был слегка шокирован, когда он в самом деле взял трубку.

— Рубио?

Видимо у меня был растерянный голос, потому что я услышал хриплый, басистый смех, перешедший в кашель.

— Смотри, не наделай в штаны, парень, — сказал он. — Хорошо, что ты позвонил. Я как раз пишу тебе сообщение.

После этих слов я готов был поклясться, что говорил не с Рубио. Он никогда не был таким приветливым.

— Ты слышал? Маркус мертв, — сказал я.

— Знаю. И он не последний. — Смирившийся вдох. — Но меня это не касается. Чемоданы собраны. Пришло время сменить город.

— Ты сваливаешь? — воскликнул я.

— Разумеется. И если у тебя есть мозги, ты тоже исчезнешь. Другие не стоят того. А вот ты… Вобщем: найди себе безопасное место.

— От кого мне прятаться?

— Это важно? — пробормотал он.

Насчет этого он бы мог сказать еще очень много, если бы не пронзительный звонок в дверь, раздавшийся в этот момент и чуть не разорвавший мне барабанные перепонки.

— Внимательно прочитай мое сообщение, — устало сказал Рубио. — Прощай, сказочник.

— Рубио, что, черт возьми…

Он исчез. Просто положил трубку. Когда я вновь набрал его номер, автоответчик сообщил мне, что абонент не доступен. "Звонок в дверь", — подумал я. — Значит, он дома. Если конечно это позвонил не таксист, чтобы отвезти его в аэропорт."

Я посмотрел на часы. 22:37. Следующая электричка до Линденплатц через две минуты.

У меня возникло нехорошее предчувствие, когда я вышел на площадь. В тени мне померещился Юлиан, но это был просто какой-то пьяница, шедший домой держась за стены домов. В кафе за компьютером сидел полуночник. Посмотрев вверх, на окна Рубио, моя смелость куда-то испарилась. Они были темными. А когда я подошел к двери, оказалось, что табличка с его именем исчезлa. Квартиры под и над ним тоже были без фамилий. Звонок звенел бесконечно долго, так долго, что я сам уже не мог выносить этот звук. Если бы он был дома, то уже давно отключил бы его, или сошел с ума от этого звука.

— Черт! — прошипел я и позвонил Гизмо.

— Ну, что, успокоился? — спросил он. — Я как раз сейчас загружаю твои фотографии. Ты где?

— Возле дома Рубио. Он позвонил мне. Кажется, он тоже хотел собрать вещи и исчезнуть. Слушай, посмотри мою почту. Там должно быть сообщение от Рубио.

Быстрые щелчки мышью.

— Пароль? — спросил он.

Я слегка помедлил. Ладно, уже было неважно, что Гизмо получит доступ к моей почте.

— НомадЕ92. Н и Е большими буквами.

Щелчок.

— Ничего нет.

— Посмотри еще раз! В папке со спамом!

— Нет, — сказал Гизмо.

Я выругался.

— Мне за тобой приехать?

Невероятно, но факт: в голосе черствого и безразличного Гизмо слышались легкие нотки беспокойства.

Я взглянул наверх, на фасад дома. С этой стороны он был гладким, однако над вторым этажом был выступ. Если бы я забрался вверх по соседнему дому и запрыгнул на этот выступ, то может быть мне удалось бы перебраться к главному фасаду и заглянуть в окно Рубио.

— Не нужно, — ответил я и не удержавшись, добавил: — Ты же знаешь, киллер сам справится. Я тут еще осмотрюсь вокруг, а потом исчезну. Позвони мне сразу, как только придет сообщение!

Я снял обувь и куртку и сложил все на порог. После чего стал искать угол, откуда меня не было бы видно. Днем делать такое было бы рискованно, но даже ночью были шансы, что кто-нибудь заметит меня висящим на фасаде. — Риск, — прошептал я, оперся на мусорный контейнер у противоложного дома и оттолкнулся. Мои ногти впились в штукатурку, я зацепился ногами, найдя трещину в цементе и подтянулся наверх. Ощущения тут же сгустились. Сам того не желая, я готов был признать, что наслаждался лазаньем. На третьем этаже я ухватился за подоконник, прикинул расстояние до дома Рубио и прыгнул. Ногти поцарапали бетон, но я удержался.

Чтобы добраться до окна, мне нужно было перестать прятаться и повернуть за угол к переднему фасаду. Выступ давил на грудину. Я смотрел сверху на Линденплатц — станция метро выглядела как воронка-ловушка муравьиного льва, терпеливо ожидающего, когда прохожие упадут в пропасть. В кафе официантка сосредоточенно мыла пивные стаканы. Отлично.

Я осторожно продвинулся над выступом к окну Рубио. Мой вес переместился на суставы пальцев рук и ног. Добравшись до выступа, я тщательно зацепился правой ногой и раскачиваясь повис вниз головой. Теперь меня освещал уличный фонарь. Не хватало только цирковой музыки.

В комнате было темно, однако мне хватало уличного света. Кошачьи глаза с усилителем остаточного света: тапетум лусидум. Поначалу я испугался, когда увидел светящиеся глаза, уставившиеся на меня, но потом понял, что это была всего лишь маска леопарда с перламутровыми глазами, висевшая над дверью.

Внизу, справа на окне, красовалась клейкая пломба. Невероятно, но факт: Рубио установил пуленепробиваемые стекла. Впервые я понял, насколько сильно он боялся. Я сосредоточился и вновь заглянул в "царство" Рубио. Большая комната. Если он действительно уехал, то взял с собой не очень много вещей. На стенах еще висели картины, на полке множество книг, рядом с дверью стояла полка со множеством книг и мелких скульптур. А прямо под окном — нетронутая кровать с гладко расстеленным покрывалом. Мое настроение упало ниже плинтуса. Не было никаких сомнений: он уехал.

Громкий смех неприятно отзывался в ушах, а еще гогот и волочащиеся по асфальту резиновые подошвы. Несколько человек поднимались из метро вверх по лестницам. До меня доносился сладковатый запах алкогольных коктейлей. У меня проступил пот, ведь через несколько секунд они будут на площади. На длинный путь назад уже не было времени.

Я удостоверился, что земля перед домом была ровной и вокруг не лежало никаких осколков. Я прыгнул. Находясь в воздухе, я полагался лишь на инстинкты. Мое тело развернулось и я увидел стремительно приближающуюся землю. Я простонал, когда толчок/удар выдавил из легких воздух. С напрягшимися мускулами, я приземлился на четвереньки и отпружинил в сторону. Как всегда, возникло ощущение, что все кости в теле с трудом вставали на место. Подошвы и руки безумно болели, но я был внизу. Без повреждений и никем не замеченный.

Когда парни, пошатываясь, наконец, поднялись по лестницам, я уже добрался до своих вещей и уже собирался надеть обувь, как вдруг наступил на что-то, лежавшее недалеко от двери. Я прощупал подошву и почувствовал, что-то остроконечное — кусочек или обломок чего — то, что можно было согнуть. Покрутив его меж пальцев, я понял, что он из пластмассы. Нечто вроде свернутой, твердой пленки. Когда я раскрыл пальцы, кусок раскрылся. У меня на руке лежала круглая, крохотная пластинка. Я нетерпеливо стряхнул ее, оделся и достал сотовый.

***

Зое думала, что после такого утомительного дня будет спать как убитая и проснется разбитой, но когда она открыла глаза, то почувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. Она заснула в наушниках с включенной музыкой, которая до сих пор играла. Микс Ирвеса пульсировал по ее телу. Будильник показывал около одиннадцати.

Зое снова закрыла глаза и погрузилась в мелодию, представляя себе Джила и Ирвеса. Один мрачный и серьезный, но чей пыл был словно лава под вулканической породой. О него можно было обжечь пальцы (а может и сердце?). Другой яркий и холодный. Черное и белое. Зое взяла сотовый и задумчиво посмотрела на кнопки: 2 — Белое. 4 — Черное.

Ирвес взял трубку после первого гудка.

— Ты случайно не где-нибудь поблизости? — спросила Зое.

— Смотря, какие у тебя планы.

— "Мата Хари". Буду через двадцать минут. А ты?

Он засмеялся, тут же резвеяв ее подавленное настроение.

— Не боишься убийцу? — спросил он.

— Забери меня, тогда будем вдвоем.

— А ты спросила разрешения у Джила? — насмешливо спросил Ирвес.

Зое заулыбалась и положила трубку. Выйдя через несколько минут в коридор, она представила, что будет, если мама обнаружит, что ее нет в комнате. Представила просто для того, чтобы понять, что впервые ее это не волновало.

Дверь в гостиную был приоткрыта и проходя мимо Зое заглянула внутрь. Мама так крепко спала на раздвинутом диване, что Зое даже не чувствовала ее дыхания. Даже сейчас было видно, что она плакала. Леон лежал рядом, прижавшись к ней. Открыв рот, он слегка похрапывал. Зое ощутила прилив нежности, отчего у нее защипало в глазах и она сглотнула. Постояв несколько секунд, она тихо закрыла дверь в гостиную и ушла.

Автобусная остановка была пуста, на улице Ирвеса тоже нигде не было видно. Однако когда Зое перешла дорогу, ее остановил тихий свист. Она повернулась и обнаружила его — наверху, на первом этаже, сидящим на перилах небольшого балкона. Он улыбнулся ей — и спрыгнул! Зое испуганно задержала дыхание. В полете его белый плащ развевался, он без труда приземлился и спокойно встал на ноги. Ирвес лукаво улыбнулся, увидев как побледнела Зое.

— Я так и думал, что ты пойдешь по лестнице, — сказал он и пошел вперед.

В последний раз Зое попала в "Мата Хари" лишь потому, что охранник принял ее за спутницу одного студента. Быть вместе с Ирвесом уже само по себе было что-то вроде "Сезам, откройся!" Вышибала без вопросов пропустил их, а девушка на кассе одарила Ирвеса более чем влюбленной улыбкой (но это было прежде чем она заметила Зое, после чего ее улыбка резко застыла на губах).

После того как они вошли в клуб, у Зое мурашки пробежали по коже от звука грохочущих басов. Это была другая вселенная: черный свет и фиолетовые вспышки. Хотя было не так уж поздно, на танцполе было не протолкнуться. Тысячи оттенков и запахов смешались в одно целое. Зое удивилась, но не стала противиться, когда Ирвес взял ее за руку и потащил на танцпол. Их движения сами собой слились с музыкой. Ее обдало запахом Ирвеса, его бесцветные хищные глаза, поблескивавшие во вспышках красного цвета, были совсем близко.

Они были на одной волне. Больше никаких секретов. Вместо этого полная гармония, тревожная от такой близости, но при этом волнительная. Краем глаза Зое заметила, что на них смотрели все девушки в зале. Потом и эта картинка стерлась, остались только Ирвес и она. Его улыбка, гипнотический взгляд перламутровых глаз и осознание того, что она просто "летала" и была счастлива.

***

Никакого сообщения от Рубио. А Ирвес не придумал ничего лучше, как отключить телефон. По крайней мере он был предсказуемым. Было всего четыре клуба, куда он ходил, и я нашел его уже в первом. Достаточно было всего лишь проследить за взглядами женщин, но его и так невозможно было не заметить — "человек-призрак". На середине танцпола, в действии. Я даже остановился и зачарованно наблюдал за ним. Таким я его еще никогда не видел. Пантера по крови, он плавно отбивал такт как настоящий танцор. Когда Ирвес ускользнул в сторону, у меня чуть челюсть не отпала. Он был не один. Оба танцора двигались в одном ритме. Оба в белом, и только у одного на футболке светился красный круг, который я уже когда-то видел. Сто… лет назад?

Это уже была не Зое. Это была на все сто процентов пантера. То, как она двигалась, эта сдержанная агрессия. Близко к рубежу. Более того. Мне на ум пришел образ гусеницы и бабочки, упомянутый Рубио. Зое был чертовски близка к тому, чтобы полететь!

Какое-то время я тщетно уговаривал себя, что ошибся и это была незнакомка, но затем она развернулась — о, эти разлетающиеся волосы! — и улыбнулась Ирвесу то самой ни с чем не сравнимой улыбкой Зое. О том, что это была не она, не могло быть и речи. От такой близости и интимности у меня перехватило дыхание, а к горлу подступила желчь. Ирвес и Зое! Я ощущал себя так, как будто меня подстрелили. Зое вздрогнула, словно мой взгляд обжег ее кожу, прекратила танцевать и удивленно посмотрела в мою сторону.

***

Там действительно стоял Джил! Только вот, она его едва узнала. Это уже был не тот тип в широких джинсах, старомодной куртке и с лицом драчуна. На этом Джиле была надета зауженная, черная кожаная куртка и брюки, подчеркивавшие его мускулистую фигуру. Волосы стали короче, открыли и подчеркнули черты его лица. Лицо без повреждений, темная кожа и черные, хищные глаза. У него была своего рода суровая, строптивая красота. Темнота окружала его как пылающая аура. Музыка заиграла быстрее, но Зое не могла пошевелиться. Она просто стояла и смотрела на Джила.

Джил поджал губы и направился к ней. У Зое на мгновение возник импульс отпрянуть назад.

— Ты хоть знаешь, что делаешь? — прошипел он. — Почему ты черт возьми не держишься подальше от границы? — его тон был словно пощечина. Без предупреждения он схватил ее за плечи. — Ты хочешь быть бестией? — заорал он.

Ирвес появился настолько быстро, что она даже не заметила никаких движений.

— Мы и есть бестии, — процедил он Джилу сквозь зубы. — Ты же знаешь поговорку: лучше быть тигром, которого боятся, чем собакой, которую любят. А теперь отпусти ее, черт возьми!

Зое не успела опомниться, как Джил отпустил ее и ринулся вперед, мимо нее. Ирвес пошатнулся назад от полученного удара.

— Это твоя версия того, что "Мы не будем пускать ее в опасную зону?" — прошипел Джил.

Некоторое время они стояли, уставившись друг на друга, а люди вокруг отпрянули назад, образовав круг. Ирвес рассмеялся. Его глаза блеснули в свете стробоскопа, когда он выпрямился во весь рост. "Как два гладиатора на арене"- в ужасе подумала Зое. — Кажется Ирвес нарочно провоцирует его".

— Да, это моя версия, — сказал Ирвес. — Такова наша жизнь. Мы ходим повсюду и оттачиваем наши органы чувств. Мы не прячемся в норы как пугливые кролики. Разве только тебя зовут Френч и ты боишься убрать ногу с тормоза.

Джил закричал и бросился вперед. На танцполе началась драка. Кто-то побежал к выходу, чтобы позвать охранников. Зое стояла как парализованная. Вибрации от басов сотрясали ее изнутри, а взбудораженная атмосфера бушевала вокруг нее, грозясь свалить ее с ног. Внезапно возникший запах пота и паники в рядах посетителей вызывал у нее агрессию. Это было слишком. Зое развернулась и расталкивая людей направилась к выходу.

***

Пока они поднимали с пола вмешавшегося охранника, я уже шел к выходу. У меня все кипело внутри, хотелось просто пойти домой. Черт его знает, что стало с Ирвесом, когда он спиной сломал край стеклянной барной стойки. По крайней мере это я еще помнил. А также то, что Зое внезапно бросилась на улицу. У меня перед глазами стояло ее удивленное и возмущенное лицо на танцполе, и я почувствовал себя еще паршивее.

"Классное выступление, — с горечью думал я. — И ты еще поучаешь ее, что она не должна подпускать к себе тень! Ты все испортил, Джил."

У меня было ощущение потери и одновременно поражения. Тот факт, что я не просто не выносил, а прямо таки изводился, когда видел ее с Ирвесом, не улучшал ситуацию. Черт, как я мог так долго убеждать себя в том, что то, что я испытывал было просто беспокойство!

Ночной воздух был достаточно прохладным, чтобы я более или менее пришел в себя. Но чем дольше я шел, тем подавленнее чувствовал себя. Когда я повернул на мою улицу и направился к проходу во внутренний двор, от моей злости почти ничего не осталось. Я зашел во двор ссутулившись и опустив плечи. Однако взглянув на дверь, тут же выпрямился.

Что-то было не так. В тени двери вырисовывалась сидящая фигура. Сначала я подумал, что это был Ирвес — мне в нос ударил запах клубных пластиковых столов — но потом я понял, кто это был. Последний человек, не считая Ирвеса, которого я сейчас хотел видеть. Я бы многое отдал, чтобы просто телепортироваться куда-нибудь, но было поздно. Конечно, она меня давно заметила, ветер дул в ее сторону. Она медленно встала и стряхнула пыль со штанов.

— Привет, — сказала она. — Это было выступление достойное цирка. Если ты так обходишься с друзьями, я бы не хотела быть твоим врагом.

Меня рассердило, что я покраснел.

— У нас нет дружеских отношений, — грубо ответил я. — Не обманывай себя.

— Между нами тоже нет? — тихо спросила Зое. — Как бы то ни было, ты снял меня с моста. Без тебя я бы упала. Почему ты это сделал?

В это мгновение я узнал о Джиле кое что новое: он был чертовски трусливым.

— Как ты так быстро пришла сюда? — уклонившись от ответа, спросил я. Классный вопрос, главное очень умный!

Зое пожала плечами.

— Такси, — сухо сказала она — Не то чтобы я могу себе его позволить, — с иронией добавила она. — А Ирвес сказал мне, где ты живешь. В отличие от тебя он не делает из всего тайну.

Ирвес. Одна только мысль о том, что они были близки, добивала меня.

— Ревнуешь? — спросила Зое. В этой ситуации я окончательно понял, что она стала намного ближе к тени, чем я предполагал. Она естественным образом пользовалась своими органами чувств, словно это было в порядке вещей. Видимо Ирвес был хорошим учителем (еще один повод, почему я бы с удовольствием набросился на него). "Антенны" Зое были направлены прямо на меня.

— Думай, что хочешь, — пробурчал я. — Я просто пытался облегчить тебе жизнь и защитить тебя. Очевидно теперь очередь Ирвеса. Удачи!

Зое скривила рот в улыбке. Однако в воздухе висело ощущение досады и гнева.

— Как в старом фильме про Индиану Джонса? Беспомощная женщина, которая стоит в углу и орет, в то время как герои мужественно защищают ее от злодея, если конечно сами не дерутся за нее друг с другом? Ты видишь меня такой, Джил? Это все, что нас связывает? — разочарование в ее голосе сбило меня с толку даже больше, чем само ее присутствие. У меня было много способов скрыть нервозность. Одна из них — сильно бить по почтовому ящику, чтобы снять его с крепления. Зое вздрогнула от шума, но осталась стоять, спокойно глядя на то, как я доставал ключ из расщелины в стене. Ну что ж, с этого места у меня заканчивался сценарий и я не знал, что делать. Пройти мимо и оставить ее на улице? С одной стороны, я бы с удовольствием послал ее к черту. Но с другой…

— И что? — спросила она. — Так и будем тут стоять или пойдем к тебе в квартиру? — она сглотнула и добавила: — Мы можем просто спокойно поговорить, без того, чтобы ты на кого-нибудь нападал, избегал меня или посылал к черту?

Она слишком много видела мою тень, так что уже было неважно, кем Зое меня считала. Игра окончена. Я пытался вспомнить, как давно кто-то переступал порог моего дома и пришел к выводу, что сегодня была премьера.

— Пятый этаж, — пробормотал я.

До сих пор я считал, что дом выглядел вполне прилично. Но сейчас он показался мне убогим. Лестница скрипела у нас под ногами, а когда я включил свет в квартире, которым никогда не пользовался, то понял, что Зое видела в темноте также хорошо как и я. Зое осторожно зашла в мою комнату, как будто это было запрещенное место, и огляделась вокруг. Смотреть было почти нечего. Крошечная комната на чердаке со скошенными стенами. Почти пустая. Полка с одеждой, кровать и мини-кухня, которой я не пользовался. Шумел лишь один холодильник, да улица в открытых окнах. Шелестела бумага: мои рисунки, прикрепленные кнопками к обоям, "дышали" на ветру. В большинстве своем это были анкеты, но были среди них и несколько портретов. К счастью, все мои рисунки Зое все еще находились в блокноте.

Я сомневался, что Ирвес когда либо видел другие картинки. Зое решительно подошла к рисунку, который я нарисовал по памяти и некоторое время разглядывала его. Меня удивил ее подозрительный взгляд.

— Кто это?

Я скрестил руки, чтобы скрыть волнение.

— Гэзель. Моя… моя сестра.

Недоверие исчезло с ее лица и она удивленно улыбнулась мне.

— Она похожа на кого-то, кого я знаю. Она еще живет в Париже?

Я нерешительно кивнул.

— А дети? — спросила Зое.

— Племянник и племянница. Изабель всего годик. Тьерри четыре.

— Моему брату пять.

Снова пауза. Я нервничал из-за ее спокойствия и от того, как она переходила от рисунка к рисунку и тщательно изучала каждый. Рисунки людей из Алжира, портрет Чарльза (друга, с которым я всегда бродил по Рус де ла Касба), и наконец моя бабушка, разводившая огонь для приготовления еды: пламя между тремя камнями, на которых стоял горшок.

Этот рисунок Зое рассматривала особенно долго. В слабом освещении лампочки в пятьдесят ватт казалось, что она светится. Светлая кожа, нежный профиль и волосы белоснежки за спиной. Добавился новый аспект ее личности — внимательность хищника. У меня было ощущение предательства. Я сглотнул и заставил себя отвести взгляд.

— Ты хорошо рисуешь, — с благоговением сказала Зое. — Тебе надо всерьез заняться этим. Можешь стать график-дизайнером или иллюстратором.

— Зое, что тебе здесь нужно? — грубо спросил я.

— Только пару ответов, — тихо ответила она. — Я едва тебя знаю.

"Зато хорошо знаешь Ирвеса".

— Ты француз, но родом из Магреба, верно? Мусульманин?

— Не мусульманин, — коротко ответил я. — А чтобы стать французом, мне не хватает паспорта.

— На мосту ты рассказывал, что твой отец француз. Значит ты можешь подать заявку на французский паспорт.

"Я так и хотел, — подумал я. — Прежде чем все изменилось."

Зое какое — то время ждала ответа, но так как я настойчиво молчал, она продолжила:

— Хорошо, тогда начну с себя. Мой отец родом из Канады. Он приехал сюда студентом по обмену. Якобы у него в роду были индейцы, я не думаю, что это так, но на фото, которое у меня от него осталось, он пытается выглядеть как индеец и носит длинные волосы. Мама и он влюбились друг в друга когда им обоим было шестнадцать. Он уже давно вернулся в Канаду, когда я родилась. Я никогда его не видела и теперь не знаю, как и что с ним. Ты говорил, что несколько лет жил у номадов? Как ты тогда попал в Париж?

У нее было несомненно хорошее чутье, насчет того как заставить меня говорить. История за историю. Моя бабушка бы сейчас признательно кивнула.

— Мой отец был инженером в Алжире, — нехотя ответил я. — Но он погиб в аварии. Мать не захотела возвращаться к своему племени, но оставила Гэзель и меня на несколько лет у родственников, чтобы устроить свою жизнь в городе. Она работала переводчицей, в том числе в консульстве и для разных заграничных фирм. Она всегда планировала переехать с нами во Францию. Я вырос на европейских сказках и она часто говорила с нами по-французски. Брат отца присылал деньги на учебу, так что я несколько лет ходил в интернациональную школу в Алжире. Так мы научились и английскому. Гэзель проходила в школу всего несколько лет. Она рано вышла замуж. Когда мама два года назадзаболела и умерла, Гэзель с семьей перебралась в Париж. Тьерри уже родился в Париже. Я приехал год спустя. Хотел закончить там школу.

По тому как светились ее глаза, я понял, что ее заинтриговала моя история.

— Но почему ты уехал от Гэзель и все бросил? — спросила она и наклонилась вперед, чтобы рассмотреть портрет сестры.

— Тебя это не касается! — вырвалось у меня.

Зое резко повернулась ко мне. Ее глаза сверкали.

— Еще как касается! Знаю, тебе не нравится, что я это говорю, но я одна из вас! Почему между нами должны быть секреты? Мы должны держаться вместе, особенно сейчас, когда так опасно.

— Однако ты не думаешь об этом, когда таскаешься с Ирвесом по клубам.

— Ирвес единственный кто со мной говорит и не делает секрета из своей жизни. — Она судорожно вдохнула, словно изо всех сил пыталась успокоиться, после чего добавила более дружелюбным тоном: — Я просто хочу знать кто я и что я, и чтобы ты не пытался постоянно отделаться от меня. Если снять меня с моста тебя заставил какой-нибудь инстинкт мачо-защитника, тогда скажи мне это! Но прекрати обращаться со мной как с маленькой девочкой, которая должна думать и делать то, что ты прикажешь.

— Я просто сказал, чтобы ты не приближалась к границе.

— Нет, ты просто за меня решил, что это для меня плохо. Я должна бояться подойти к рубежу, только потому что ты этого боишься. Но я не хочу! Впервые в жизни я ощущаю, что живу правильно. Скажу больше: мне нравится быть тем, кем я являюсь.

— Ты что, не смотрела новости? — вспылил я. — Убийца один из нас! Мы способны на такое! Это другая сторона.

— Но я не убийца. И ты тоже.

Я чуть не рассмеялся. Это был бы жуткий смех.

— Значит, ты правда хочешь знать, почему я уехал от семьи?

Я закрыл глаза. Все вдруг снова стало так близко: темная улица, пригород Парижа, "муравьиные норы" из бетона. Непрестижный район, но на лучшую квартиру у Гэзель и моего шурина не было денег. И еще эти три типа, следовавшие за мной по пятам…

— Тогда я расскажу тебе о своем первом прыжке через мост, — тихо сказал я. — Обряд посвящения. Ситуация была похожа на твою. Трое из нас загнали меня в мое новое существование. А когда я пришел в себя, то обнаружил, что сижу на крыше дома, в котором жила моя сестра. А один из этой троицы лежал внизу — мертвый.

Глаза Зое были широко распахнуты. Ясные, серые озера, в которых, казалось, отражалась моя история. Я судорожно сглотнул. В горле так пересохло, что трудно было говорить.

— Да, посмотри на меня. Симпатяга Джил, твой ангел-хранитель, для другого оказался ангелом смерти. Ты думаешь, тень- это прирученная домашняя кошка, но это не так! Ты можешь думать, что хорошо знаешь ее, но тень трудно оценить по-настоящему. Я невиновен, только потому что меня переклинило и я поддался тени? Нет, Зое. Я убийца. От этого я хотел тебя оградить.

Я ожидал, что она будет в шоке, что она возможно даже уйдет. Но Зое просто смотрела на меня.

— Ты помнишь? — прошептала она. — В смысле, ты всё помнишь? — сочувствие в ее голосе окончательно добило меня. Я заморгал и отвернулся.

— Не все детали, но как по мне, то все равно слишком много, — хрипло сказал я. — Помню, что мы взбирались вверх по балконам. Что я упал и сам чуть не погиб. Со второго этажа мы еще можем спрыгнуть и не получить травмы, а вот с седьмого… Это настоящее самоубийство. Эти трое знали об этом и тем не менее сделали так, что я потерял равновесие. Они были большие, против них у меня не было шансов. Один едва не выцарапал мне глаза когтями, мне пришлось уклониться. Я упал на этаж ниже и лишь в последний момент смог ухватиться за перила балкона. Но внизу меня уже ждал следующий. Во время флэшбэка я видел, что замахнулся и он упал. — Я снова взглянул на Зое, но в ее глазах не было презрения, лишь печальное удивление. — Его показали по телевизору, — хриплым голосом сказал я. — Упав, он сломал шею. Его нож был найден позже, он потерял его при падении. Полиция решила, что это были криминальные разборки и обыскала весь дом, предполагая, что его сбросили с балкона. Он стоял на учете в полиции… и я его тоже знал. — От сухости у меня щипало в глазах. Я заставил себя моргать, чтобы хотя бы прогнать эти ужасные картинки, стоявшие перед глазами. — Я не знал, кто был передо мной. Когда они бросились бежать за мной, я не разглядел их лиц. А во время флэшбэка видел лишь их тени. И только когда я пришел в себя и увидел лежавшего внизу парня, то понял, что это был Халед. Приятель моего шурина, земляк, приехавший в Париж годом ранее. Никто не знал, чем конкретно он занимался. Гэзель подозревала, что он торговал поддельными часами известных марок и не хотела, чтобы ее муж встречался с Халедом. Халед был прикольным парнем, мне он даже нравился. Но в тот момент я понял, что уже в день моего приезда он знал, что я был бегуном. И что, когда тень брала верх над ним, у него уже был совсем другой характер. Также как у меня. Как у каждого из нас, Зое!

***

Зое знала, что должна быть в ужасе или по крайней мере испугана, но как ни странно ей это не удавалось. Напротив, у нее создалось ощущение, что она впервые по-настоящему увидела/разглядела Джила. В это мгновение все пазлы в ее голове наконец-то сложились в единую, логическую картину. Теперь Зое поняла нежелание Джила, его внутренние разногласия и страх перед другой стороной собственного Я, а также мрачное сияние вины, окружавшее его.

— Я просто ушел, — закончил он. — Без паспорта в кармане, без документов и не попрощавшись. Потому что помнил момент, когда для меня не считалось ничего. — Джил поднял глаза. Они горели темным пламенем. — Теперь ты понимаешь? — мягко сказал он. — Твоя тень тоже может сделать из тебя убийцу. Бестию.

— Ты не убийца! — воскликнула Зое с такой уверенностью, которая ей самой была не знакома. — Ты боролся за свою жизнь и защищался. Это был несчастный случай. И ты видел лишь часть флэшбэка, из которой сделал вывод обо всем остальном.

Джил не ответил, но Зое видела по нему, что ему было недостаточно этого объяснения и никогда не будет достаточно. В свете лампочки Зое разглядывала каждую тень и линию на его лице. Она уже хотела открыть рот, чтобы сказать ему, что не видит в нем убийцу и доверяет ему как никому другому, как вдруг все слова показались ей пустыми и неправдоподобными. Импульс появился сам собой — мягкое тянущее ощущение в груди, тяга которой она не могла противостоять. Зое сделала шаг навстречу Джилу, почувствовала его ауру, переполнявшее его чувство тоски и уединения.

"Что ты делаешь?" — пронеслось в голове Зое, когда она отважилась сделать еще шаг, хотя ощущала сопротивление Джила. Как будто сам воздух противился и потрескивал. Она ощущала его дыхание на своем лице. "Что, если он меня оттолкнет? Что, если они больше не чувствуют того, что чувствуют люди? Целуются ли пантеры вообще? Любят друг друга?" На секунду раздался голос разума: — "Что из этого выйдет? У тебя только недавно закончились неудачные отношения".

Все нюансы запахов — от песка в пустыне до запаха сандалового дерева — окутали ее теплой пеленой. Запах кожи — портрет Джила, который она видела и чувствовала в полной темноте. И вдруг все стало просто. Зое уступила ему, как тогда на мосту, когда отпустила подпорку. Он не отпрянул, когда она обняла его за шею. На этот раз ее жизнь не зависела от этого. Может твоя, Джил?

***

Я как будто в трансе почувствовал, как она обняла меня за шею и поцеловала. Я всегда спрашивал себя как бы это было и могло ли это произойти. У нас были чувства как у людей? Или считались только инстинкты? Теперь я узнал, что ошибался по всем пунктам. Это было правильно и овладело мною целиком и полностью: прохладные губы, ее запах, от которого кружилась голова. Я словно окунулся в другой мир. Нащупывать и нюхать, это воспринималось как видеть, используя все органы чувств. Лишь на мгновение в моей голове вспыхнула самая ужасная картина — то, что я скрыл от Зое, а именно тот момент, когда я смотрел через стеклянную дверь балкона и рассматривал невинных людей как добычу. Что, если я и на тебя буду так смотреть, Зое? Что, если…

Несмотря ни на что, я обнял Зое и притянул ее к себе. Не смотря ни на что, я со всей страстью целовал ее, чувствовал ее тело на себе, ее быстрое сердцебиение, как в ту ночь среди прутьев моста. Я ощущал человеческую нежность и тем не менее улавливал все нюансы тени. В какой-то момент я окончательно прекратил думать — вокруг не было ничего, только Зое и я.

— Видишь, — тихо сказала она, когда мы, наконец, оторвались друг от друга. — Мы не бестии. Бестии не влюбляются.

"Нет уж, Зое, они это делают!" — Я, конечно, этого ей не сказал. Это мгновение было слишком ценным, чтобы разрушать его.

— А как же Ирвес? — ответил я.

Я знал, что выглядел как ревнивый идиот, но не мог по-другому. Зое рассмеялась и коснулась губами уголки моих губ. Я ощутил ее слова на губах — поток теплых знаков азбуки Морзе из воздуха.

— Я же целую тебя, а не его, верно? — сказала она.

Я нехотя отпустил ее, когда она сделала шаг назад. Зое смотрела на меня и я понял, что еще никогда не видел ее так долго улыбающейся.

— Ирвес мне просто нравится, — сказала. — И всё.

Мой сотовый загудел. Отталкивающий звук, вернувший нас обратно в комнату, как будто посреди сна разбудили пощечиной.

У Зое сменилось выражение лица, исчезла мягкость. Внезапно она стала выглядеть обеспокоенной.

— Ответь, — попросила она. — Может это Ирвес.

Больше всего мне хотелось выключить сотовый, но я все же раздраженно вытащил его из кармана. Гизмо.

— Есть сообщение от Рубио? — спросил я без предисловий. При упоминании его имени Зое наморщила лоб.

— Нет, сказал Гизмо. — Я просто хотел сказать, что на сегодня заканчиваю. Положу тебе фотографии в почтовый ящик. Ирвесу я их тоже отправил. Записи новостей, которые ты хотел получить на прошлой неделе, я послал тебе в формате MPEG-4. Ты нашел Рубио?

— Его там не было. Завтра утром я схожу на Линденплатц.

— Думаешь, он смылся?

В такой ситуации было трудно думать четко и ясно. У меня до сих пор колотилось сердце, а в мыслях творился настоящий хаос. Но по крайней мере на этот вопрос ответить было легко.

— Нет, не думаю, что он уже уехал. Кровать была нетронута, но все его вещи все еще стоят в комнате, большего мне разглядеть в окно не удалось. Да и сообщение до сих пор не пришло… Честно говоря, я переживаю.

— Может нам все-таки забраться к нему домой? — спросил Гизмо.

— У него пуленепробиваемые окна и защитные двери, — ответил я.

— Рубио? — Зое спросила так громко, что Гизмо навернякa тоже услышал. — Вы имеете в виду доктора Габриеля Рубио, который раньше был психиатром и работал в больнице? Рубио, который сидит в инвалидном кресле?

Я не думал, что этим вечером меня могло еще что-нибудь удивить.

— Я перезвоню, — сказал я Гизмо и положил трубку. Зое все еще вопросительно смотрела на меня. — Да, тот самый Рубио, — ответил я на ее вопрос. — А что?

— Он тоже один из нас? — воскликнула она. — Почему ты мне об этом не сказал? Его портрета не было среди анкет, которые ты мне прислал!

— В этом не было нужды. Он не опасен ни для кого из нас.

Зое рассмеялась и на ее лице мелькнуло нечто хищническое. Легкая досада. — Видишь, это я и имела в виду: никто не рассказывает мне то, что я действительно должна знать. Ты переживаешь за него? Думаешь, убийца…

— Я не знаю. Гизмо только что пришла в голову блестящая идея забраться к нему в квартиру, чтобы узнать, где он. В этом весь Гиз: главное, навести полицию на наш след.

На этот раз Зое насмешливо улыбнулась. Она запрокинула голову и ее лицо приобрело выражение хитрой кошки.

— Если бы вы мне все сразу рассказали, то могли бы сэкономить кучу денег на телефоне, — сказала она. — Чисто случайно, — она многообещающе приподняла левую бровь, — я без проблем могу достать ключ от квартиры доктора Рубио.

Должно быть, я выглядел довольно растерянным, потому что глаза Зое весело сверкнули, когда она подошла ко мне.

— С этого момента больше никаких секретов! — приказала она.

Она улыбнулась и что-то отщипнула от подола моей футболки. Это был маленький, пластиковый диск, на который я наступил возле дома Рубио.

— Ах, контактная линза, — сказала Зое. — Она голубая.

Глава 15 Ключи

Наше существование имело свои практичные стороны. Одной из них был тот факт, что мне не нужно было извиняться. В один из вечеров мы готовы были задушить друг друга, но когда виделись в следующий раз, счет снова был 0:0. Новый день, новая игра. По крайней мере у Ирвеса, Гизмо и у меня было так. Когда я позвонил Ирвесу, возвращаясь из квартиры Зое, он молча выслушал, сказал: "Окей" и положил трубку. Ни слова о разбитом носе и ни слова о Зое. Ровно в девять часов Ирвес уже сидел в кафе на Линденплатц, без пальто, в простой футболке и брюках-карго. При свете дня он щурил свои узкие глаза. Я тоже, наверное, выглядел не лучшим образом. После того, как я проводил Зое домой (по крайней мере, она не была против этого), я сидел у себя на крыше и смотрел как ночь и встающее солнце меняли отражение в реке.

Я прислушивался к звукам просыпающегося города в надежде хотя бы рассортировать хаос внутри себя. Бесполезно, стало даже еще хуже. Даже сейчас воспоминание о нашем поцелуе было таким настоящим, что я был немного не в себе. Я был уверен в том, что Ирвес так четко ощущал все сигналы, как будто я прокричал ему на ухо о том, что было между мной и Зое. Однако он даже не взглянул, когда я сел к нему, а продолжал помешивать свой кофе. Что ж, может, мне в самом деле так хорошо удавалось делать вид, что все хорошо. Когда Ирвес, наконец, повернулся ко мне, я увидел, что на левой скуле у него был синяк, а нос опух с одной стороны. Не могу сказать, что я гордился собой, но и стыда никакого не испытывал.

— Привет, красавчик, — сказал Ирвес с самодовольной ухмылкой. Зря я думал, что мог скрыть от него свои вибрации.

Он внимательно посмотрел на меня, после чего указал на мою свежую царапину на шее и побитые костяшки.

— Зое это хотя бы впечатлило?

— Заткнись, Казанова! — грубо ответил я.

Ирвес засмеялся.

— Вчера я надеялся слегка растормошить тебя, — заметил он. — Но ты зубами и когтями держишься за старого Джила.

Я собирался забыть об этом инциденте, но теперь не смог сдержаться.

— Зачем ты таскаешь ее по клубам? — спросил я. — О чем ты вообще думал, черт побери?

Ирвес пожал плечами и поднес чашку к губам. Мне было неприятно видеть, как он сделал глоток. Брезгливо скривив рот, он так резко поставил чашку, что кофе выплеснулся через край.

— Все еще противно, — сказал он. — Если представить, что когда-то я практически жил на одном кофе…

— Я задал тебе вопрос, призрачный чувак!

Он не улыбнулся, лишь глаза сузились. Сквозь зрачки я видел красную, налившуюся кровью сетчатку — и блеск его хищных глаз.

— Зое разбирается в музыке, — сказал он. — И она мне нравится. — Его глаза приобрели тот завороженный блеск, который обычно возникал у него после прослушивания новой песни. Я сжал кулаки под столом. Ревность пронзила мне грудь словно множество острых щепок. — Она — как я, — тихо добавил Ирвес. — Ей не нужен кто-то, кто будет говорить ей как жить. Она сама прекрасно может постоять за себя. — Он улыбнулся еще шире. — Зое классная. Единственное, на что она пожаловалась, когда я несколько дней назад зашел за ней, это то, что с тех пор как она начала превращаться в пантеру, то потеряла уже вторую пару обуви. В отличие от тебя, она переживает только об утерянных шмотках, а не о своей прежней жизни.

"Две пары обуви?" — подумал я. Ирвес понизил голос и прошептал:

— Мне кажется, если Зое захочет, она может быть настоящим киллером.

— Не шути так, — упрекнул я его. — Тебе от нее что-то нужно, верно?

— Конечно. Можно хотя бы попытаться, — ответил он. — Но скорее всего тебе не стоит сильно волноваться. По крайней мере, в данный момент. Сейчас ей больше нравятся таинственные страдальцы с темным прошлым. Но… — Ирвес многозначительно приподнял левую бровь, — это не означает, что так будет всегда.

По крайней мере, он не вел нечестную игру. Карты лежали на столе. Тем не менее, я жалел, что вчера не поставил ему второй синяк.

— Не питай таких уж больших надежд, — холодно ответил я.

— Надежда это для слабаков, — ответил Ирвес и улыбнулся. — Ну что, каков наш план?

Я посмотрел на часы над стойкой. Десять минут десятого, но ни Зое, ни Гизмо до сих пор не появились.

— Зое принесет ключи, я зайду внутрь и осмотрю квартиру Рубио. Может, найду его фотографии. Эти фотографии имеют какое-то значение. Ты и Гизмо будете ждать на улице и предупредите меня, если появится кто-нибудь из нашего сообщества. Позвоните в дверь два раза, и я спущусь.

Ирвес резко стал серьезным.

— Хорошо. Значит, сейчас пятьдесят процентов нашей банды отсутствуют.

Я кивнул, достал телефон и уже собирался позвонить Зое, когда, к своему облегчению, увидел ее идущей с остановки метро. В этот момент мне вдруг стало все равно, что Ирвес заметил, что со мной происходило. Вау! Это была своего рода новая разновидность флэшбэка, в цвете, один большой фейеверк эйфории и тоски, триумфа и недоумения. Моя девушка! Я думал, что могу оставаться безучастным и делать вид, что вчера ночью ничего не произошло. Но теперь я только и мог, что смотреть на нее как влюбленный идиот. (Влюбленный, потерявший голову?)

Зое остановилась на последней ступеньке, торопливо оглянулась на кафе и обнаружила меня. От ее улыбки у меня внутри снова вспыхнул фейерверк. Она махнула мне, чтобы я вышел на улицу, обвела взглядом площадь и прямым ходом направилась к дому Рубио. Это заставиол меня вернуться с небес на землю. Почему она не пошла к нам? И тут я увидел, что Зое была не одна. Радость от того, что я увидел ее, сменилась замешательством. Зое быстрым шагом шла по площади, ведя за руку маленького мальчика.

— Это что еще такое? — наморщив лоб, спросил Ирвес.

— Мне бы тоже хотелось это знать, — пробормотал я и вскочил на ноги. — Будь осторожен. Гляди в оба!

Зое уже стояла возле двери Рубио, когда я подошел к ней. Увидев меня, она слегка улыбнулась той самой улыбкой, и на секунду я окунулся в воспоминание о прошлой ночи.

— Это мой брат Леон, — тихо сказала Зое, указав на мальчика. — Леон, это Джил, мой… друг.

Я заставил себя улыбнуться и только и смог произнести:

— Привет.

Леон сощурился, недоверчиво посмотрел на меня, потом видимо решил, что я свой и пробормотал что-то похожее на "Привет". Он был красивым мальчиком. А его вызывающе нахальный взгляд, похожий на взгляд Тьерри, окончательно добил меня. Зое вытащила маленькую красную сумочку для ключей из под ленты повязанной у нее на запястье и без объяснений подошла к двери. Она была бледной, а руки заметно дрожали.

— Зачем ты привела брата? — прошептал я ей, на что она смущенно пожала плечами.

- Я же тебе рассказывала, что поссорилась с мамой. Сегодня утром мы разругались в пух и прах. Она просто ушла и оставила меня с Леоном. Я сразу позвонила Пауле, но не застала ее. Не могла же я оставить его одного в квартире!

— Ну, да, конечно, его любом случае лучше привести к пантерам, — ответил я. Настроение моментально испортилось. Я почувствовал всю ее растерянность, нервозность и беспокойство за брата и мысленно отругал себя за свое саркастическое замечание.

— Хотя бы ты сейчас не упрекай меня! — резко ответила Зое.

Я нервно облизывал губы. Мне было не по себе стоять возле двери Рубио, когда здесь в любой момент могли появиться Юлиан и компания.

— Может его лучше отвести в кафе к Ирвесу? — предложил я.

Зое обеспокоенно посмотрела через плечо и покачала головой.

— А что если другие появятся, пока мы будем в квартире? Нет, за стальной дверью и пуленепробиваемым стеклом безопаснее. Я запущу тебя внутрь и подожду с малышом внизу у почтовых ящиков.

— Но Гизмо еще нет.

— Значит, Гизмо не повезло, — с негодованием ответила Зое и открыла дверь.

Должен признать, что когда за нами закрылась тяжелая металлическая дверь, я сразу почувствовал себя в безопасности. Зое быстро открыла почтовый ящик (он был пуст), после чего всучила мне кошелек для ключей.

— Все ключи с красной резинкой от квартиры, — прошептала она.

— Почему ты шепчешь? — громко спросил Леон и отрыгнул.

— Пшт! — приказала ему Зое. — Я же тебе объясняла. Тайная миссия. Мы агенты тайной полиции.

Леон улыбнулся как вампир, обнажив щель между зубами, и прикрыл рот рукой.

Я взял ключи и побежал вверх по лестницам. Было слышно, что дом пуст. Через стены не было слышно ни шагов, ни голосов. Когда я постучал в дверь Рубио, не было никаких шевелений.

Я открыл дверь, услышав, как по очереди щелкнули три замка безопасности. Было жутковато вторгнуться в "царство" Рубио. Я чувствовал себя предателем, ждал, что он в любой момент выкатится ко мне с направленным на меня револьвером, но в квартире пахло не жилым, как будто она уже несколько дней стояла пустой. Я ощутил лишь остаточный запах чего-то сладкого, не подходящего к этому месту. Пробравшись на цыпочках к гостиной, я распахнул дверь. Ничего не тронуто.

Кровать — металлическая модель, которая использовалась в том числе в больницах — стояла прямо у окна. Изголовье было поднято, так что Рубио всегда мог видеть улицу. В соседней комнате я тоже ничего не нашел. Полки, стопки консервов на шкафах и рядом с ними. Не видно было ни компьютера, ни фотографий. Создавалось впечатление, что Рубио вовсе не жил здесь.

— Зое! крикнул я вниз. — Никого нет. Мама говорила тебе, когда именно Рубио хотел уехать?

После некоторых колебаний снизу послышалась приглушенная дискуссия. Через несколько секунд Зое с братом поднялись по лестнице.

— Нет, но он точно не уехал бы так поспешно, — сказала Зое. — И никогда, не поставив ее в известность. Кроме того, он еще даже не заплатил ей за последний месяц.

— Ты не знаешь, у него в квартире был компьютер?

Немного поразмыслив, Зое протянула мне руку.

— Дай мне ключ. Недавно у него была перестановка в квартире, и мама помогала ему. Она рассказывала, что относила на чердак монитор. — Зое взяла ключ и наклонилась к брату. — Так, львенок, — сказала она. — Мы сейчас ненадолго поднимемся наверх, и на этом наш визит закончится.

Немного погодя я узнал, почему в квартире Рубио было темно, когда он сидел за компьютером. Его рабочий кабинет, если эту каморку без окон можно было так назвать, находилась двумя этажами выше, прямо под крышей. Невзрачная, квадратная дверь (достаточно широкая и высокая для инвалидного кресла) была заперта. Зое настежь открыла дверь.

— Иди вперед! — тихо сказала она и положила руки на плечи Леона.

Я понял, что что-то не так, когда увидел включенный компьютер. Заставка на мониторе в виде цветных кругов погрузила помещение в диффузный аквариумный свет. В комнате было так душно и жарко, что меня тут же прошиб пот. Где-то в углу пахло паленым кабелем. Компьютер был старым, пожелтевшим ящиком. Рядом с массивной клавиатурой лежало несколько распечатанных листов и заметок, написанных от руки.

— Заходи! — крикнул я Зое.

— Ничего не трогать! — еще раз внушила Леону Зое, после чего они оба протиснулись в помещение. У Леона округлились глаза, в них читалось восхищение мальчишки, любящего разбойничьи пещеры и приключения.

— Классно! — сказал он и расплылся в улыбке, тем самым непроизвольно вызвав у меня улыбку.

Я наклонился к монитору и дотронулся до мышки. Колышащиеся круги исчезли, вместо них появилось сообщение. Я представил себе сцену: Рубио пишет это сообщение, разговаривая со мной по телефону. Кто-то звонит в дверь, Рубио прерывает разговор и встает. Но не для того, чтобы покинуть дом. Напротив.

— Он кого-то ждал, — тихо сказал я. — Видимо встреча должна была быть недолгой, иначе бы он сохранил не до конца написанное сообщение и закрыл программы. Или совсем выключил компьютер.

Зое указала на монитор.

— Это сообщение для тебя.

Я пробежал глазами строчки.

"Это мое последнее послание для тебя, Джил. Мои упакованные чемоданы стоят в гостиной. Я уже сегодня покину город. Не отрицаю, немного поспешно, но здесь стало небезопасно, и для меня тоже. Ты всегда хотел знать секрет нашего существования. Ты страдаешь от этого, но единственное из-за чего стоит страдать, так это то, что мы существа с вымирающим предназначением. Когда-то мы были сильны и могущественны! Мы носили богов. Сами были богами. Мы были хранителями тайн нашего существования и защитники тех, кто снова выпустил свою тень. Людям нужна наша защита. Тем, кого мы любим и тем, кого мы решаем защищать. Лишь для этого нам нужны наши способности. Однако время героев и богов прошло. Стервятники только и ждут, чтобы проглотить жалкие остатки былого величия. Мы и не заслужили лучшего, слишком плохо выполнили наше поручение. Ты тоже принадлежишь к вымирающему поколению, Джил — колеблющийся, Джил — скиталец. Но в тебе еще есть хотя бы искра прежнего света. У тебя есть совесть, ты хочешь узнать и понять. Ты споришь с собой. Это хорошо. Потому что принять решение ты можешь только, когда наберешься смелости, чтобы осознать: Убей льва, Джил. Или пусти тень в свое сердце. Это одно и тоже, просто выражается по-разному. Тогда ты сможешь стать, кем хочешь, для тебя будут открыты весь мир и все решения. Стань…"

На этом он прекратил печатать. Я едва сдержался, чтобы не пнуть монитор. Леон видимо ощутил смену настроения, он занервничал и стал теребить куртку Зое.

— Пойдем вниз? Мне скучно, — пожаловался он.

Зое нетерпеливо схватила лежавший на столе наушник, ловко вставила его в свой сотовый и открыла какую-то игру. Лицо Леона сразу просветлело.

— Я хочу футбол! — воскликнул он.

— Вот он, — спокойно сказала Зое. — Сыграй один раунд, ты же знаешь, как это делать.

Малыш забрался на плетеный стул в углу комнаты и через несколько секунд погрузился в свой собственный мир. Даже через наушники я слышал музыку из его игры.

Зое повернулась к монитору.

— Посмотри, может, есть другие сообщения.

Рубио написал немного. Несколько сообщений мне, еще парочку бывшим коллегам и телефонной компании. Одно сообщение предназначалось агенству по недвижимости, которое должно было продать его квартиру. Я коротко пробежал его глазами.

— Ему принадлежит не только квартира, но и весь дом, — пробормотал я. — Это объясняет, почему остальные квартиры пустуют.

Я закрыл сообщения и проверил жесткий диск в поисках фотографий. Но Рубио был старой закалки. Никаких цифровых фотографий. Все, что я обнаружил, было три Word-файла — "Классификация", "История" и "Тезисы". Недолго думая, я отправил их себе на почту вместе со всем остальным, что было на жестком диске.

— Должно быть он взял с собой фотографии, — констатировала Зое.

— Взял с собой? Не думаю, что он ушел добровольно. Никто не уходит и оставляет компьютер включенным. Я еще раз осмотрю квартиру.

— Я пойду с тобой! — Зое наклонилась к брату и приподняла наушник. Меня тронула ее теплая улыбка. Мысленно я послал к черту Гизмо и Ирвеса с их сумасбродными подозрениями насчет Зое.

— Львенок, ты останешься здесь, ясно? — приказала она. — Мы кое-что посмотрим внизу в квартире и вернемся обратно. Оставайся на месте.

Нежность в ее голосе задела струны моей души. Думаю, это был именно тот момент, когда я окончательно признался себе в том, что чувствовал к Зое. Кого-то можно любить за доброту или мужество. Я любил Зое за ее упорство, даже за ее гнев, но прежде всего за ее ранимость. За ее любовь и нежность по отношению к этому маленькому мальчику. За надежду, которую она мне давала.

Леон кивнул и продолжил играть, не глядя на нас. Мы вышли и закрыли дверь чердака.

***

Спускаясь вниз, они непроизвольно взялись за руки. Прикосновение сплетенных пальцев было все еще непривычным, и Зое крепче сжала левую руку Джила. Она была крепкой и жилистой и Зое с какой-то странной застенчивостью вспомнила как Джил подтянулся на опорах моста: спокойно, продуманно, с той самой сдержанной силой и мощью, которая исходила от него даже сейчас. Это было неподходящее время, но здесь, в этом угрожающе тихом "эпицентре урагана", она не могла, чтобы украдкой не посмотреть на него со стороны. Должно быть она была слепа, когда поссорилась с ним на остановке. От него по-прежнему исходило нечто темное, опасное, но со вчерашнего дня ей стало казаться, что несмотря на суровые черты лица и этот мрачный глянец, его лицо светилось и было красивым. Зое непроизвольно улыбнулась.

Джил! Ей до сих пор не верилось. Он заметил ее взгляд и тоже посмотрел на нее. От его улыбки у Зое перехватило дыхание. Словно поддавшись импульсу, они остановились перед последней лестницей на второй этаж. Зое не стала ждать, пока Джил обнимет ее, и подошла к нему сама. Она долго разглядывала его — контур губ, кожу почти бронзового оттенка и темные глаза, кошачьи глаза с пульсирующими зрачками, которые тем не менее были такими человечными, что в них отражалась вся нежность Джила. Не долго думая, Зое поцеловала его. У Джила были такие горячие губы, как будто у него была температура. От прикосновения ее тоже бросило в жар, обдав кожу целыми искрами ощущений. Зое закрыла глаза и вдохнула запах пустыни. Так забыться, это было какое-то сумасшествие.

Наверху сидел Леон, а внизу подстерегала опасность. Ирвес, наверняка, с нетерпением ждал, когда они покинут дом. И, тем не менее, несколько секунд на этом островке между лестницами были только они. Небольшое, защищенное пространство среди хаоса, в котором она чувствовала себя в безопасности. Когда спустя целую вечность, Зое открыла глаза, у нее было ощущение, что она выплыла из теплого моря. От запаха и поцелуя Джила у нее кружилась голова.

— Нам… нужно идти, — хрипло сказал он. У него была черная радужная оболочка, но сегодня ее это не испугало.

— Я знаю, — так же тихо ответила она. Но еще пару секунд они стояли обнявшись. Джил первым образумился и неохотно сделал шаг назад, но продолжал держать Зое за руки. Осторожно подняв ее правую руку, он нежно поцеловал ладонь.

— Если я не перестану целовать тебя, то у меня в голове вoобще не останется ни одной ясной мысли, — сказал он с лукавой улыбкой. Зое рассмеялась.

Вместе они спустились вниз, в квартиру Рубио. Словно оставив свой островок позади, Зое с каждой ступенькой все больше окуналась в реальность. Она почувствовала, что ее руки были холодными и влажными, когда открылась дверь. Зое сделала глубокий вдох и заставила себя сосредоточиться на деле. Рука об руку они вошли в запрещенное "царство" доктора Рубио.

***

В квартире ничего не нашлось. Пустые файлы для фотографий на столе оказались единственным уловом.

— Может, в шкафах, — сказала Зое и пошла во вторую комнату. В первую секунду я хотел пойти за ней, но сдержался и вместо этого подошел к кровати, наклонился к подоконнику, чтобы посмотреть на улицу. Площадка была пустой, поэтому я открыл окно и посмотрел в сторону кафе. Ирвес сидел с сотовым наготове прямо у окна. Он заметил меня и пожал плечами: Гизмо все еще не было. Я кивнул, подошел к столу и открыл ящик. Не имеющие значения бумаги, записки, инструкции по эксплуатации — и вот, в самом низу, фотография. Выгоревшая, зеленоватого оттенка, минимум двадцатилетней давности.

Я поднял пожелтевший листок на свет и на мгновение забыл о времени.

Сообщество! Барбара. Морис. Юлиан и другие. Не было только Рубио. Предположительно это он сделал фотографию. Я растрогался, увидев группу. Может потому, потому что все выглядели счастливыми. На фотографии они были чуть старше нас, смеясь, стояли у планетария. На металлической орбите сидела Ева, хрупкая блондинка с сияющими глазами. У Лысого еще были волосы в виде уродливой прически из восьмидесятых и усы. Маркус, одетый в куртку-бомбер, размахивал банкой с пивом. С краю стоял молодой человек, гордо поднявший вверх полицейский значок, как будто только что его получил. Он тоже смеялся.

Должно быть, это был Пабло. Самые лучшие и ужасные представители этого города собрались на одной фотографии. Чудовища и герои. Немного помедлив, я сунул фото в карман и задвинул ящик. Отходя назад, я на что-то наступил. На полу, на половину спрятавшись на светлом ковре, лежала крошечная, сломанная деревянная фигурка. Это был человек-лев каменного века. Возможно, он упал со стола и на него кто-то наступил? Я опустился на корточки и заглянул под стол. Туда много чего нападало: нож для вскрытия писем, скрепки и ручки. Посреди всего этого находилась визитная карточка, видимо лежавшая на столе, чтобы быть под рукой у Рубио. Я поднял ее.

— Джил?

Это был почти шепот, но что-то в голосе Зое "включило" в моей голове сигнал тревоги. Я засунул визитку в карман штанов и побежал. В соседней комнате ее не оказалось, поэтому я выбежал в коридор.

— Зое? — Я сам не знал, почему шептал. Ведь кроме нас в доме никого не было.

— Сюда! — дрожащий голос Зое доносился с конца коридора. Коридор поворачивал, возможно к очередной лестнице или окну? Я бесшумно побежал туда, навстречу тонкой полоске солнечного света на линолеуме. Забежав за угол, я отпрянул назад. Зое стояла у стены, прижавшись ладонями к ее шероховатой поверхности. В конце коридора, в углублении находилось узкое, зарешеченное окно на замке, который можно было открыть только изнутри. Оно было распахнуто, а в замке еще торчал ключ. У окна… инвалидное кресло Рубио! Пустое. В одно мгновение я ощутил приступ тошноты.

— Я хотела забрать малыша, но когда вышла в коридор, почувствовала сквозняк, — прошептала Зое. — Но я… я не могу смотреть вниз.

Я догадывался, что там увижу, задолго до того, как ноги, наконец, стали слушаться и привели меня к окну. От металлической оконной рамы веяло холодом, когда я наклонился вперед. Внутренний двор. Нет, скорее нечто вроде колодца. Снаружи ничего не было видно, разве только с крыши. Серые стены без окон окружали трапециевидную площадку размером не более двух квадратных метров.

И там, внизу, лежал Рубио, прижавшись щекой к стене. Его правая нога была согнута так, как будто санитар скорой помощи перевернул его на бок, чтобы позвать на помощь. Вот только, помощь ему никто не оказал. Да и спасти его уже было невозможно.

— Доктор Рубио… он лежит там внизу во дворе, верно? — тихо спросила Зое.

Я кивнул, совершенно остолбеневший от увиденного. Иногда было достаточно и двух этажей, чтобы убить пантеру. Картинка перед глазами стала расплывчатой и растворилась, превратившись в яркие пятна. Лишь ощутив слезы на щеке, я стал видеть яснее.

— Черт, Рубио! — прошептал я, шмыгнул носом и отвернулся. Попятившись назад, словно парализованный от ужаса, я вдруг почувствовал объятие Зое. На этот раз она крепко держала меня, и мне было не стыдно уткнуться лицом в ее волосы. Ее рука лежала на моем затылке, прохладные пальцы утешающие поглаживали мою кожу.

— Нам нужно уходить, прошептал я сдавленным голосом. — Мы должны немедленно забрать малыша и исчезнуть. Будет лучше, если мы позвоним в полицию. Это было не самоубийство!

Нет, точно не самоубийство. Мысли крутились в голове, я попытался представить, как Рубио перетаскивает свое парализованное тело через высокий подоконник, но мне это не удалось. Мы оба вздрогнули, когда зазвонил мой сотовый. Два раза прозвучал звонок в режиме вибрации. Потом тишина. В то же мгновение я заметил, что в коридоре стало темнее.

— О, нет! — вырвалось у Зое, после чего я тоже это увидел: силуэт на крыше, заслонивший солнце. Жонглерша! Она смотрела вниз, в колодец, а потом перевела взгляд прямо на нас.

— Назад! — крикнул я, вытолкнул Зое в коридор и метнулся мимо инвалидного кресла к окну. Мне не хватило буквально секунды. Пока я пытался плечом закрыть окно, снаружи на него уже кто-то давил. Я понял кто это был еще до того, как почувствовал запах голубиной крови. Последовал удар, от которого я отлетел в коридор. Катясь по полу, я смог развернуться и вскочить на ноги, как раз в тот момент, когда в окно запрыгнули Жонглерша и Юлиан. Глаза Юлиана горели желтым светом.

Я толкнул Зое, и мы оба снова побежали в квартиру.

В этот раз нам тоже не повезло с закрытием дверей, и я проклинал себя за то, что оставил окна открытыми, потому что на подоконнике уже сидел лысый. Мы были в ловушке.

Неважно была согласна Зое или нет, но я дернул ее в сторону и встал у стола, закрыв ее спиной. "Может ей удастся добраться до двери, если я отвлеку эту троицу?" — пронеслось у меня в голове. И где, черт побери, был Ирвес?

— Что вам надо? — крикнул я.

— Трибунал! — с угрюмой улыбкой пробурчал Лысый.

— Убийцы! — прошипел Юлиан.

"Мы?" — недоуменно подумал я.

— Мы нашли его, когда мы пришли, он был уже мертв! — воскликнул я.

Лысый спрыгнул на кровать.

— Томас! — прошипела Жонглерша и он замер в прыжке.

Значит, она босс. Я затылком ощущал учащенное дыхание Зое, сигналы страха, которые словно электрически заряженные волны разбивались о мою кожу.

— Почему мы должны вам верить? — ледяным голосом спросила Жонглерша. — А что с остальными? Морис? Барб?

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что происходит. В этот момент все перевернулось с ног на голову и я понял, что все это время шел по ложному следу. Сообщество тоже охотилось за убийцей, также как и мы. По крайней мере, эти трое. Не хватало только Евы.

— Мы никого не убивали, — ответил я. — Мы сами пытаемся выяснить, кто…

— Да неужели? — сказала Жонглерша. — Юлиан!

Юлиан вытащил что-то из кармана куртки и бросил на средину комнаты. Это был потрепанный кроссовок.

— Ад опустел, и все демоны здесь! — процитировал он, после чего укоризненно указал сначала на кроссовок, потом на Зое и добавил: — Морис!

— Это… моя обувь, — растерянно прошептала Зое и встала рядом со мной. — Я убегала от Мориса, но я не… я…

Она вдруг так побледнела, что могла бы сойти за сестру Ирвеса. Две пары обуви. У меня внутри все похолодело, когда я понял, что это означало: это был не первый раз, когда она погружалась в тень! Если мысли могли колебаться на одном уровне, то в данный момент мы видели одну и ту же картину. Зое в состоянии блэкаута убивает Мориса. Потом встречает Барб. Зое убегает. Зое бежит через мост. Гизмо был прав! Мне казалось, что ноги могут подкоситься в любую минуту. Наверное так ощущалось состояние, когда все холодеет внутри. "Она может быть настоящим убийцей" — эхом отозвались в голове слова Ирвеса. Не может такого быть. Это не может быть правдой. Это…

— Клэр? — спросил Лысый, он же Томас Жонглершу. Она мрачно кивнула.

Пока меня окончательно накрывала волна адреналина и я неудержимо приближался к блэкауту, я думал лишь об одном: они не должны убить Зое.

***

— Зое, беги! — Даже голос Джила прозвучал как возглас откуда-то издалека. Находясь в шоке, я наблюдала за тем, как парень по имени Томас спрыгнул с кровати и со скрюченными как когти пальцами бросился на Джила.

Джил изменился за мгновение. На его лице не было никаких эмоций, он оскалил зубы и кинулся на Клэр. Его движения были такими быстрыми, что Зое не успевала следить за ними. Она лишь увидела, как к ней бросился Юлиан, но шок был слишком сильным, она не могла защищаться. Зое словно парализованная стояла на месте, безмерно далеко от своей тени. "Это не я, это не могла быть я", — думала она. Но одновременно девушка вспомнила драку с Морисом. И лицо Барб, прижимавшееся к сетке забора. Один час. Не хватает одного часа!

Ударом ее отбросило к стене. Все еще ощущая толчок, она вдруг оказалась где-то в другом месте.

Флэшбэк.

Зое перенеслась в другое время и другое место. Была ночь и она невероятно ловко взбиралась по пожарной лестнице наверх. Без страха, но с колотящимся сердцем. Она видела свои человеческие руки, но одновременно нечто другое — шерсть? Кончики пальцев и сами ладони на ощупь были толстыми и мягкими. Шерсть на спине стояла дыбом. Когда Зое посмотрела вниз (само собой, не испытывая головокружения), то увидела у подножия пожарной лестницы светящиеся глаза. Собаки? Но почему у них были узкие, как щелки зрачки? В любом случае они не взбирались наверх. Зое спокойно продолжала подниматься вверх. Пятый этаж, шестой.

Вот окно — и аромат влажной, теплой, детской кожи. Ей пришлось потянуться, чтобы опереться на подоконник и заглянуть в комнату. Часть подсознания Зое знала, что это была ее собственная кровать, на которую она сейчас смотрела, а маленький мальчик, лежавший в ней, ее брат. На фоне черного, постельного белья он казался маленьким, ранимым цветком. Он спросонья открыл глаза, удивленно посмотрел на нее и захныкал. И что самое ужасное: в этот момент Зое видела не Леона, а маленького зверька, который мог бы быть легкой добычей.

Флэшбэк вернул ее в реальность.

Он длился всего секунду, потому что она все еще сползала по стене на пол, согнувшись, в оцепенении, ощущая хищный запах Юлиана. "Это я была разбойником, которого видел Леон! Джил прав, мы бестии. Я могла причинить вред брату! Я убила Мориса? И всех остальных?"

Практически в состоянии транса Зое смотрела на то, как Джил упал рядом с Клэр на пол, при этом удерживая Томаса. Зое не узнавала его. В нем будто сконцентрировалось все мрачное и ужасное, которое теперь дралось, оскалив зубы. Когда Юлиан попытался схватить Зое, в ней наконец-то тоже проснулись инстинкты. Она вскочила на ноги, вытащила ящик стола и изо всех сил ударила его им в бедро. В ее плечо вонзились ногти и она рефлекторно вцепилась зубами в запястье Юлиана. На этот раз Зое почувствовала, что теряет ощущение реальности. "Пожалуйста, не дай мне никого убить", — подумала она. Не в этот раз.

Зое провалилась куда-то в темноту. Придя в себя после блэкаута, она обнаружила, что стоит посреди комнаты, тяжело дыша, с горящими щеками и пульсирующими мускулами и держит в руках клок волос Юлиана. Краем глаза она заметила, как в комнату ворвался Ирвес. Должно быть он забрался в дом через окно в коридоре. Дверь в коридор была открыта. В то же мгновение Зое представила как Леон, испугавшись шума, спускается по лестницам и попадает прямо в лапы этих бестий.

Сотни мыслей в ту же секунду слились в один мерцающий поток. "Леон в опасности! Они не должны найти его! Мне нужно убежать подальше от малыша! Они хотят меня. Они побегут за мной на улицу".

От удара Ирвеса Юлиан ударился спиной о дверь, тем самым закрыв ее. Тут же подскочила Клэр. Ей почти удалось укусить Ирвеса в затылок, но он оказался быстрее и смог уклониться.

Окно! Зое обернулась. Все вокруг словно сжалось до размеров беговой дорожки, по которой ей следовало пробежать. Собираясь ссилами, Зое почти не ощущала слез, бегущих по щекам. Она изо всех сил отгоняла от себя мысли о Рубио и пыталась сосредоточиться на Ирвесе, на том как он спрыгнул с балкона и не получил ни одной царапины. "Я Пантера, я смогу!" — внушала себе Зое. Кошки не боятся высоты. Страх пронзал каждый миллиметр ее тела, однако она разбежалась, запрыгнула на кровать и оттолкнулась от нее. Шарканув подошвами об оконную раму, Зое выпрыгнула на улицу. Ветер растрепал ее волосы, но даже с закрытыми глазами у нее закружилась голова.

Холодный жар в груди. Потоки лавы в диафрагме. Она как комета, сгорающая в собственном страхе. Падение. Абсолютная уверенность в приближающейся гибели.

А потом произошло нечто совсем другое — время остановилось и Зое словно бы начала парить. Граница перестала быть таковой, превратившись скорее в туман, в который она окунулась. Сгущаясь и крутясь, он сформировался в некую фигуру. Серые глаза, светлая, как будто окунувшаяся в молоко морда, черный рисунок слез на сером кошачьем лице. Странно, но Зое не испугалась, когда кошка прыгнула на нее — элегантно, словно в замедленной съемке, как будто давая Зое возможность достаточно насладиться ею. В уголках рта скопились слезы, когда Зое улыбнулась. И когда она слилась с телом кошки, к ней вернулся целый поток воспоминаний, недостающие картинки из бесцветной реальности по ту сторону границы: Морис, преследовавший ее посреди ночи, его дыхание, которое она уже ощущала. И затем кошка, эта большая, серая кошка, пришедшая ей на помощь.

Нет, Зое позвала ее сама, это она хорошо помнила. Она была частью нее — ее тень! Зое погрузилась в этот чужой, но вдруг ставший родным образ и боролась, владея всеми органами чувств и способностями хищной кошки. Морис тоже перестал быть наполовину лысым мужчиной. Она видела в нем огромного тигра с голубыми как лед глазами. Мощные лапы, ударявшие ее, но от которых ей едва удавалось увернуться. Вдруг из ниоткуда вокруг нее появилось множество огрызающихся пастей, собачьи туловища — два, или четыре? пытавшиеся оттеснить Мориса.

Зое бежала оттуда не оглядываясь, в ушах стояло фырканье и шипение Мориса. Она добежала до своего дома и забралась вверх по пожарной лестнице. Возбужденная от адреналина, она смотрела на брата. Хищный инстинкт проснулся в ней лишь на мгновение, она тут же образумилась. Это не добыча! Нужно ползти дальше.

Даже сейчас, погрузившись в это странное состояние, Зое с невероятным облегчением подумала: "Я бы никогда в жизни не причинила ему вред!"

Еще одно воспоминание: три фигуры, прогнавшие ее со старой скотобойни, а потом их вдруг стало две. Фары автомобиля и чье-то лицо в окне. Как в замедленной съемке ее побег через задние дворы и улицы. Момент, когда Борец почти догнал ее на мосту, но затем отстал. Рычание позади нее, на которое она не обернулась. Странный, хрипящий, пронзительный звук, почти как смех. Она взбиралась на конструкцию моста и краeм глаза увидела, как Борец упал, услышала звук ударившегося о воду и уходящего на дно тела и лужу крови, распространявшуюся по воде.

Потом Зое почувствовала, что тоже упала, и открыла глаза. Время больше не стояло на месте, стремительно приближался пол. Зое непроизвольно вытянула руки и ноги. Удар, отдача. Она пошатнулась в сторону, удивленная и все еще погруженная в эту серую форму тени. Рядом с ней на пол упал еще один хищник. Черная шерсть с едва заметными пятнами. Черный леопард — пантера- смотрел вверх на окно и шипел, поблескивая длинными как пальцы клыками. Зое зажмурилась. Все было каким-то искаженным. Она едва почувствовала, как упала на колени. Ее затошнило, кружилась голова и даже показалось, что кровь вдруг стала течь по жилам в другую сторону. В конце концов, все происходящее она стала воспринимать лишь урывками: хищное шипение и голоса людей.

На остановке двое подростков с криками бросились в метро. Потом появились другие пантеры, они просто выпрыгнули на площадь. Их когти блестели на солнце. Прямо перед Зое… Снежный барс? Его бело-серый мех со слегка темным рисунком в крапинку сиял на солнце. Пантера рядом с ним выглядела как негатив. Вместе они бросились вперед на трех других кошек. Песочный окрас смешался с черным, рыжий с бело-серым, и все это посреди вымощенной площади. Зое поморгала, все еще находясь в этом странном состоянии, и у нее начало двоиться в глазах.

Она увидела то, что видели другие люди: Ирвес и Джил, дерущиеся с тремя другими. Но одновременно Зое видела глазами пантеры их тени, черную и белую, двигавшиеся с ними синхронно, но по пропорциям и движениям настолько отличавшимися от их человечерских образов, что казалось тени были какими-то отдельными существами. Прежде чем Зое опрокинулась набок и поцарапала щеку о каменную мостовую (Когда она успела упасть?), она так близко услышала грохот и скрежет тормозов, как будто машина остановилась рядом с ее головой.

***

Когда я вернулся в реальность после блэкаута, то обнаружил себя на Линденплатц, сидящим на корточках и приготовившимся к прыжку. Все тело было в ушибах, а в рот текла кровь. Томасу я видимо хорошо поддал, он корчился на земле, а Клэр и Юлиан не решались снова напасть. "Мы сильнее их", — пронеслось у меня в голове. Я попытался восстановить в памяти последнюю минуту(?). Мы выпрыгнули из окна. Хорошо, это давало большую свободу действий в борьбе. А Зое? Где была Зое? От испуга я чуть не вернулся обратно в тень, но быстро нашел ее корчившуюся на земле, так же как Юлиан. Была ли она ранена? Крови не было видно, только царапины и ушибы. Юлиан пытался когтями содрать с нее кожу от виска до скулы, после его его атаки у нее на лице остались красные рубцы.

— Проваливайте! — крикнул Ирвес всем троим. Я увидел его только сейчас. Значит, он все-таки пришел к нам на помощь и был на моей стороне. Из раны на его плече сочилась кровь.

Клэр с шипением приготовилась сделать прыжок, как вдруг из ниоткуда появился фургон Гизмо. Он подпрыгнул, когда Гизмо переехал через тротуар и резко затормозил на площади. Клэр отпрыгнула назад, Томас и только что едва вставший на ноги Юлиан, также не предпринимали никаких действий. Сейчас нас по крайней мере было поровну: трое против троих (только сейчас пошевелившаяся Зое не в счет). Раз уж мы так хорошо справились с ними вдвоем с Ирвесом, они теперь лишний раз подумают прежде чем нападать.

Официантка в кафе судорожно запирала дверь и от волнения даже выронила телефон, когда набирала какой-то номер. (Полицию? Точно полицию!) Я видел ее распахнутые от ужаса глаза за стеклом и хорошо мог представить себе как это выглядело с ее стороны: дикая массовая драка на Линденплатц.

— Давайте, забирайтесь! — крикнул Гизмо, высунувшись в окно.

— Забери Зое! — приказал Ирвес. Мне не пришлось повторять дважды, я уже направлялся к Зое, пока Ирвес держал оборону, стоя между ней и сообществом. Зое простонала и зашевелилась, когда я взял ее на руки, поднял и поспешил к машине. Я готов был расплакаться, ощущая какой хрупкой и ранимой она была в моих руках. "Надеюсь, с ней все будет в порядке, — мысленно молился я. — Пожалуйста, сделай так, чтобы она не была ранена!" Когда я аккуратно положил ее в фургон, меня прямо-таки ободрало. Я забыл о мылыше. Черт, он же еще сидит наверху!

— Леон! — в ужасе прошептала Зое, как будто прочитав мои мысли.

— Не волнуйся, я приведу его! — успокоил я ее и не медля вытащил из под повязки на ее запястье кошелек с ключами. Пол задрожал, когда Ирвес одним прыжком заскочил в машину и закрыл за собой дверь. От толчка и головокружительного поворота нас отбросило на стоявшие в фургоне ящики. Я с беспокойством посмотрел на Зое, но она оперлась на руки и выпрямилась. У меня камень упал с души: значит она не была ранена!

— Уезжай с этой улицы, мне нужно вернуться в квартиру, — прошептал я Гизмо и вскочил на ноги.

— Ты спятил? Через пару секунд здесь будет полиция.

— Езжай к квартире! Там остался ребенок! — крикнул Ирвес. В боковое стекло я увидел, что Клэр и остальные исчезли. Лишь какая-то группка людей недоуменно смотрела в нашу сторону сквозь решетки станции метро. От ускорения меня прижало меня в сторону. Не прошло и десяти секунд, как Гизмо резко затормозил за домом. Каким-то чудом я сразу нашел нужный ключ и бросился вверх по лестницам. Я даже не пытался представить, что было бы, если бы сообщество снова пробралось в квартиру через крышу и уже ждало меня там. Я также пытался не думать о том, что там внизу лежал Рубио. Однако выглянув в коридор, у меня все сжалось в груди и я вдруг понял, что полиция наверняка будет взламывать квартиру. В конце концов, достаточное количество людей видело, что мы выпрыгнули из окна. Я выругался, бросился в гостиную, схватил кроссовок Зое и порванную рубашку Юлиана, которой поспешно вытер ручку разбитого ящика стола, а также оконные ручки. Навряд ли уничтожение следов в этом помещении что-то даст.

Леон испуганно взглянул на меня, когда я ворвался в маленькую комнату. Он взвизгнул от страха, но прежде чем мальчик начал оказывать сопротивление, я схватил его и потащил вниз по лестницам. Его наушник наполовину сполз с ушей, и нервирующая музыка гремела у меня в голове. В тот момент, когда я выбежал из дома, направляясь к машине, Леон оправился от испуга и начал истошно орать, вырываться из моих рук и пинаться.

— Поторопись! — уже кричал мне Ирвес.

— Леон! — воскликнула Зое и протянула к нему руки. Малыш резко перестал плакать и побежал к ней. Гизмо нажал на газ.

Леон расплакался и Зое, крепко обнимая, укачивала его. Я бросил кроссовок на пол и забрался в угол машины, наблюдая за тем, как Зое утешала брата. Только сейчас я заметил, какой она была бледной, но очевидно не испытывала боли.

— Все хорошо, львенок, — шептала она ему на ухо. А я подумал, как забавно, что она называла "Львом" самого маленького и ранимого из всех присутствующих. "Подходит туфелька, золушка? — удрученно подумал я. — Ты убийца?"

Я готов был разреветься. Глядя на Зое и пытаясь представить себе как она набрасывается на Мориса, я кое что понял: сам себя я видел убийцей и бестией. Я был убежден, что не достоин симпатии и пощады. Но я не мог презирать Зое, я даже не видел в ней бестию. Для нее я постоянно искал оправдания, которые не мог применить к себе. Я хотел сказать ей, что все еще люблю ее, что понимаю, что она чувствует, и что виновата не она, а ее тень. Но все что я смог сказать, было:

— Все в порядке?

Она кивнула, но старалась не смотреть на меня. В ней что-то изменилось, она была какой-то расплывчатой, как будто отдалилась от меня на большое расстояние и я смотрел на нее издалека. "Может, она чувствует себя виноватой", — подумал я. Я слишком хорошо знал, как чувствовал и чувствую себя до сих пор.

Глаза Ирвеса светились в полутьме фургона как два белых солнца.

— Что там случилось внутри? — спросил он.

— Рубио мертв! Я увидел как Клэр забиралась на крышу и последовал за ней. А потом увидел его лежащим внизу.

— Эти трое не причем, — ответил я. Он уставился на меня и я нервно добавил: — И мы тоже не виноваты, черт возьми! Вчера ночью у него кто-то был!

Ирвес немного подумал и очевидно решил мне поверить. Он нервно провел рукой по волосам и уставился в окно.

— Все это могло закончиться чертовски плохо, — процедил он сквозь зубы. — Почему ты так долго не приезжал, Гиз?

— Эй, я уже два часа в дороге, — пробурчал Гизмо. — Доставка в район Вестштадт. Стоял в пробке. Я же не знал, что вы начнете без меня.

— Я хочу домой! — так громко завопил Леон, что мы все трое вздрогнули.

— Отвези нас домой, — тихо попросила Зое.

— Забудь об этом, — нехотя сказал Гизмо.

— Он прав, — сказал я. — Они охотятся за тобой и знают, где ты живешь. Мы едем к Гизмо.

— Похоже, ничего другого нам не остается, сказал Гизмо. — Любой идиот, видевший вас, мог записать мой номер. Неплохая идея, оставить машину на какое-то время в гараже.

Он резко повернул на скорости минимум восемьдесят километров в час и еще больше поддал газу. Если кто и мог так бешено водить машину, так это Гизмо.

Мы все молчали и только Леон повторял как молитву, что хочет домой. Я видел, как Зое переживала из-за этого, тем не менее, заткнул себе уши, попытался собраться с мыслями и подумать логически.

Значит сообщество не убивало Рубио. Тогда кто? Ева? Я представил, как хрупкая Ева нападает на Рубио. Как-то не вяжется. Вообще все как-то не имеет смысла. Даже если Зое виновна, все равно есть кто-то, кто разделался с Рубио.

Леон снова ни с того ни с сего начал истерить.

— Сделай так, чтоб он замолчал или я его высажу! — раздраженно пробурчал Гизмо.

— Оставь его в покое! — крикнула Зое. Обстановка в фургоне накалилась. Она не стала лучше даже когда мы заехали в квартал Гизмо.

Я думал, хуже уже быть не может, но оказалось, что я здорово ошибался. Когда мы резко затормозили с визжащими тормозами возле гаражей на заднем дворе Гизмо, мимо окон фургона пошел дым. Он вырывался из вентиляционной решетки подвала.

— Что за черт…,- вырвалось у Гизмо. Не выключая двигатель, он выпрыгнул из машины. Я и Ирвес последовали за ним.

Плохо дело.

Противный запах горящей резины и пенопласта обжигал глаза и мозги, я ощутил его еще за несколько шагов до подвальной лестницы. Спустившись вниз, я едва мог дышать. Дверь Гизмо была приоткрыта, видимо замок был взломан. Когда Гизмо толкнул дверь и она распахнулась, из помещения вырвались клубы черного дыма. Мы отпрянули назад. Я только лишь успел заглянуть в подвал, точнее говоря в бывший подвал.

— Вот дерьмо! — воскликнул Гизмо. — Тлеет уже давно! Ты только посмотри на это дерьмо! Весь мой материал! — У него срывался голос.

Я никогда не видел Гизмо таким ошеломленным. Он сорвал очки и бросил их об стену, разбив стекла. Я попытался воссоздать картину произошедшего. Это было нетрудно. Повсюду стоял запах горючего вещества. Насколько я мог видеть, находясь у двери, стены были покрыты маслом и копотью. Посреди комнаты в аккуратно сложенном костре лежали все мониторы, кабели, дымящийся пенопласт и обугленные сотовые. Единственной более менее уцелевшeй вещью, как ни странно, был диван.

— Значит, они были здесь, — подытожил Ирвес. — Похоже они собираются завалить нас по очереди. — Меня удивил его спокойный голос. Когда он указал мне на место рядом с дверью, я открыл рот от удивления. Четыре символа сообщества, включая фиолетовое число Евы. Я подумал о своей квартире, особенно переживая за картины и рисунки, как будто не было на свете ничего важнее.

— Нам нужно залечь на дно, — решил я. — Знаки указывают на то, что они хотят прогнать нас с наших территорий.

Ирвес кивнул и подошел к Гизмо, который все еще стоял, уставившись на весь этот хаос.

— Дай мне ключи от машины, — сказал он. — Поедем ко мне.

— Они наверняка знают, где ты живешь, — ответил я.

Ирвес холодно взглянул на меня.

— А вы знаете? — лаконично спросил он, после чего развернулся и пошел к машине. Я был потрясен. Он был прав! Я знал Ирвеса уже несколько месяцев, но был не в курсе, где он находится, когда не ходит по клубам. Однажды я спросил его об этом, на что он ответил: "То тут, то там. Где придется".

Гизмо выругался, я чувствовал исходившие от него волны гнева. Однако он оставил свою берлогу и последовал за Ирвесом к машине.

Леон немного успокоился и укоризненно и испуганно смотрел на меня опухшими от слез глазами. Ирвес в это время направил фургон в узкий задний двор.

— Я ни в коем случае не возьму с собой Леона, — сказала Зое.

— Надо было раньше думать, — ответил Ирвес.

Зое посмотрела на него хорошо знакомым мне жестким взглядом.

— Я не буду еще раз подвергать его опасности, — с упреком сказала она Ирвесу.

— Но ты не можешь сейчас отвезти его домой, — тихо возразил я. — Что, если они уже там?

Она мрачно кивнула со слезами на глазах и упрямо задрав подбородок сказала:

— Я знаю. Значит нам нужно отвезти его туда, где он будет в безопасности.

***

Зое все еще испытывала ощущение нереальности происходящего. Она старалась избегать взглядов остальных, и до сих пор была в замешательстве от пребывания в тени. Перед глазами по прежнему стояла картинка: гибкие хищные кошки, шипящие и скалившие зубы словно в немой пантомине, в то время как люди, которым принадлежали эти тени, ссорились друг с другом. "Надеюсь, это скоро закончится", — молилась Зое, прижимая к себе Леона. Ирвес вел машину не так безрассудно, как Гизмо, он выбирал боковые улицы, пытался не привлекать внимания. Поездка в спокойный район казалась путешествием в другой мир — мир прошлого, где все было на своих местах, а проблемы не шли ни в какое сравнение с теперешними настоящими трудностями.

— Вон там, впереди, — сказала Зое и Ирвес остановился перед выкрашенным в бежевый цвет домом с темно-коричневыми ставнями. Как только Джил открыл боковую раздвижную дверь, Леон выбрался из машины и побежал к двери, бесконечно радуясь возможности сбежать. У Зое все сжалось внутри, когда она увидела, как он не переставая звонил в дверь. "Пожалуйста, будь дома! — мысленно молила она, выходя из машины. На подкашивающихся ногах Зое подошла к двери, до сих пор ощущая в собственных шагах движения серого хищника. Она попыталась нащупать рубеж, но к своему удивлению, ничего не почувствовала. "Позже!» — приказала она себе. — «Подумаешь об этом позже!»

В этот момент дверь распахнулась. Эллен явно плохо спала ночью. У нее были красные и опухшие глаза, как будто она плакала, а волосы выглядели растрепанными. Она была в халате, в котором завтракала на выходных, а под ним футболка, которую ей когда-то подарила Зое, с изображением принцесы Мононоке верхом на белой волчице. "Японская девушка-дурга", — устало подумала Зое. На этот раз хотя бы без тигра.

— Элли! — сказал Леон жалобным голосом.

Поначалу она показалась раздраженной тем, что ей помешали, но теперь удивленно распахнула глаза.

— Ленни-львенок! — воскликнула Эллен. — Что ты тут делаешь? Подняв взгляд, она обнаружила Зое и застыла на месте. Все это как будто действительно было в другом мире. Зое казалось, что картинки прошлого и их мысли крутились между ними и смешавшись, превратились в одно облако. "Эллен страдает от расставания, — подумала Зое. — Она на самом деле скучает по Давиду". Одновременно она заметила, что Эллен разглядывала ее раненую щеку и грязные, порванные в коленях штаны. Остатки былой враждебности между ними в этот момент окончательно испарились.

— Привет, — сказала Зое, почти таким же голосом как Леон. Эллен подошла и обняла ее. Зое закрыла глаза, обхватив подругу. На несколько секунд все снова стало хорошо.

— У тебя проблемы, — тихо сказала Эллен.

Зое рьяно кивнула и осторожно высвободилась из объятий.

— Что случилось?

— Я не могу тебе объяснить. Но мне нужна твоя помощь, я должна оставить у тебя Леона. Мама вернется с курсов лишь через несколько часов. Пожалуйста, присмотри за ним до тех пор. И пожалуйста, позвони ей. Скажи… скажи, что мне нужно было срочно уйти. Но я ей позвоню, пусть не волнуется. И… мне кажется, в нашу квартиру кто-то забрался. В телефонной книге ты найдешь номер нашего управдома.

— Боран?

Зое кивнула.

— Он должен посмотреть, не забрался ли к нам кто-нибудь и в случае чего вызвать полицию.

Эллен побледнела и обеспокоенно посмотрела на нее. Зое видела, что ей хотелось задать множество вопросов, но подруга хорошо ее знала, чтобы давить на нее в такой ситуации. Леон что-то сказал и прижался к Зое, но они обе не слушали его.

— Эллен, кто там? — из глубины дома донесся голос госпожи Гербер.

— Я сейчас, мама! — неохотно крикнула через плечо Эллен и закрыла за собой дверь.

Она серьезно улыбнулась Зое и кивнув, прошептала:

— Хорошо. — Эллен протянула руки к Леону: — Иди ко мне!

Леон снова начал плакать, когда понял, что Зое не останется.

— Спасибо! — Зое едва слышно, практически одним губами, произнесла это слово, развернулась и пошла к машине, прежде чем брат мог увидеть, что она сама готова была расплакаться.

Глава 16 Zoom

Зое сидела, съежившись и закрыв глаза, рядом с ящиком. У нее в глазах стояли слезы, мне было жаль видеть ее такой. Подумав о том, что на ее совести могли быть Морис и остальные, я помедлил, но затем послал к черту свое благоразумие, пододвинулся к ней и обнял. Меня больше всего удивило то, что я смог так сделать. Но это показалось мне правильным, неважно, что было раньше, здесь и сейчас она была Зое. Она прижалась ко мне, пока Ирвес гнал, нажимая на газ.

Он повернул на улицу, где располагались клубы и заехал на боковую улицу, которую я не знал. Там Ирвес припарковал фургон, на заднем дворе за мусорным контейнером.

— Идите между домами к следующему внутреннему двору, — приказал он. Озадаченные, мы последовали его указаниям. Из внутреннего двора он привел нас к отдельному входу для поставщиков, рядом с которым стоял целый ряд мусорных баков. Раздавленные окурки свидетельствовали о том, что люди часто курили здесь в перерыв. Возможно, это был задний вход какого-то клуба или ресторана, правда, я не понимал какого. Ирвес ловко запрыгнул на стену, подтянулся на два метра вверх и засунул руку в нишу в стене, после чего спрыгнул на землю с ключом в руке.

— Идёмте, — сказал Ирвес, направляясь к узкой, незаметной боковой двери, почти полностью скрытой от посторонних глаз. Когда мы зашли и я почувствовал запах моющих средств, сырого каменного пола, золотистого лака и несвежих испарений со стороны барной стойки, я, наконец, понял, где мы находились.

— Ты живешь в "Buddha Lounge"? — недоуменно спросил я.

— Нет, конечно, — ответил сухо Ирвес и указал на потолок. — Пару этажей выше.

Мы изрядно удивились, когда он провел нас по коридору мимо складских помещений и холодильных камер к узкому лифту, который, издавая гудящий звук, начал свое движение. Несмотря на убогий внешний вид, зеркала внутри были чистыми. Мы стояли в кабине близко друг к другу и рассматривали наши избитые, бледные лица, голые плечи и руки. Это было слишком близко. Агрессивное напряжение в воздухе сгущалось с каждым последующим этажом, как будто наша кожа была наэлектризована от одной лишь этой вынужденной близости.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и заметил, что Гизмо так крепко сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев. Зое стояла, уставившись в пол. От нее снова веяло чем-то чужим.

— Правда все хорошо? — шепнул я ей. Она судорожно сглотнула и как-то уж чересчур ръяно кивнула. Наконец, лифт остановился и двери открылись. В этот момент я осознал, что ничего, совершенно ничего не знал об Ирвисе.

Лифт был из тех, что останавливался прямо в квартире. Я слышал о таких, но никогда не видел. Мы ступили на цыпочках на отполированный паркет. Даже Гизмо на время забыл о потере своей берлоги и тихо свистнул.

— Чувак, ты что, кого-то грохнул ради такого? — сказал он, оценив обстановку. — Это же настоящий лофт!

Я даже не знаю, что я думал до того, как все это увидел. Может, представлял, что Ирвес как "Мистер Томас Мэйли, бездомный кот" из мультфильма "Коты-аристократы" спал на крышах и от нечего делать сидел на деревьях. В любом случае, такого я даже представить себе не мог. Теперь было ясно, куда Ирвес исчезал днем. "Buddha Lounge" всегда было последним местом его нахождения, оно и понятно, ведь он не выходил из клуба, а просто поднимался на лифте в свою анонимную зону отдыха.

Квартира была огромной — длинное, несколько раз поделенное на отдельные зоны помещение, немного напоминавшее фабричный цех. Дневной свет приглушали серые жалюзи. Паркет был темным и пах апельсиновым маслом и лаком, мебель, напротив, была белой и дорогой. Очень дорогой. Белый кожаный диван и несколько кресел в углу у окна образовывали зону отдыха, угловатый, массивный журнальный стол был выполнен из мрамора. В такой квартире я ожидал увидеть полотна, однако стены почти не отличались от стен в моей квартире, за исключением приклеенных скотчем к стене разных записок, вырванных клочков газетных статей о музыкальных группах и обложек компакт-дисков. Комнатные перегородки периодически разделяли лофт на отдельные функциональные зоны: кухню, гостиный уголок, рабочий стол и… студию? Длинный ряд мониторов напомнил подвал Гизмо. Только здесь еще стоял огромный пульт с регуляторами и два синтезатора.

— Значит, вот ты где ты делаешь свою музыку! — воскликнула Зое. — Ведь все композиции с айпода твои, верно? Ты продолжил в одиночку заниматься музыкой, после того как покинул "Ghost". — Она указала на инструменты. — Синтезатор.

— Ну, да, — сухо сказал Ирвес, — выходит так. Ну, что вы застыли на месте.

— Ты снял квартиру в качестве студии? — спросил Гизмо.

Ирвес медлил, прикусив губу. Мне даже показалось, что он покраснел, затем вздохнул, и как будто смирившись, ответил:

— Нет, хата моя. И если уж вам так интересно, то и часть "Buddha Lounge" тоже. Я вложился и теперь являюсь негласным совладельцем.

Очевидно мы все трое выглядели такими сконфуженными и растерянными, что Ирвес не смог сдержать улыбку.

— Да ничего особенного! — сказал он. — Мои родители купили эту квартиру несколько лет назад, когда появилась перспектива поработать здесь послом. Тогда еще этот дом считался престижным, а лаундж был шикарным рестораном. Ну, вот, а потом мы оказались в Лондоне и этим лофтом почти десять лет никто не пользовался. А когда мы поругались с отцом, я решил, что когда мне исполнится восемнадцать, я заберу свое наследство в виде этой квартиры и исчезну.

С тех пор как я прочитал сообщение Рубио, я раздумывал над тем, как Ирвес обрел свою тень. И сейчас мне пришли в голову слова Рубио: "Это всегда происходит в тот период жизни, когда все кажется неустойчивым, когда грядут сомнения и переориентация, когда давление слишком велико. А также, когда слишком велика пропасть между тем, чего хочет сердце и тем, что ты заставляешь себя делать или кем заставляешь себя быть."

— Значит, твой отец не хотел, чтобы ты занимался музыкой? — спросил я.

Вибрации между мной и Ирвесом слегка изменились, лишив Ирвеса его подчеркнуто крутого тона голоса.

— Он ненавидел ее, — беспечно сказал он. — Хоть он и был дипломатом, но по сути, являлся скорее авторитарным психопатом. Он засунул меня на два года в "интернат", который был больше похож на военную кузницу кадров. Они должны были выбить из меня все то, что отцу не нравилось во мне. У меня до сих пор осталась парочка шрамов. Хорошая попытка. Только вот, в конце концов, я стал ненавидеть его еще больше, чем он мою музыку. — Ирвес приподнял плечи и обвел руками все, что мы видели. — Ну, вот, я и решил, что он должен заплатить. Теперь мы квиты и у меня есть кое-что, что лучше, чем музыкальная группа. — Он снова улыбнулся своей крутой улыбкой Ирвеса. — Музыка в лаундже в большинстве своем моя. — Он постучал пальцем по синтезатору и начал наигрывать мелодию. Электронное трезвучие, тихое и приятное для ушей, наполнило лофт.

Гизмо прошелся по квартире и не обращая внимания на ссадины, плюхнулся на белый, кожаный диван.

— Чёртов притворщик! — воскликнул он. — Богатенький наследник. У тебя тут идеальное логово, а ты все это время молчал.

— Да, потому что я не хотел, чтобы такие типы как ты валялись на моем диване, — ответил Ирвес. И добавил: — В любом случае, какое-то время мы здесь в безопасности.

Ирвес пошел на мини-кухню и открыл холодильник. В нем лежали пачки тщательно упакованного мяса, бутылки и баночные напитки с азиатскими надписями. Ирвес достал несколько штук и принес их на журнальный столик.

— Давайте, подходите сюда! — сказал он в нашу с Зое сторону. Я вдруг загрустил и почувствовал себя уставшим, как будто его приглашение к столу рязрядило обстановку. Я сел и бросил сумочку с ключами, принадлежавшую Зое, на стол. Зое села в кресле напротив меня. На фоне белой кожи она выглядела как белоснежка на снегу. Я снова с горечью представил себе то, что могло скрываться за этим нежным созданием. Тигр?

— Угощайтесь, — сказал Ирвес и взял напиток. Когда он открыл банку и из нее заструился соленый запах, я понял, что это был рыбный суп. Даже не знал, что такое продавалось в жестяных банках. Но что я вообще знал?

— Я не голодна, — пробормотала Зое.

— Так, еще раз и с самого начала, — сказал Ирвес, обращаясь ко мне. — Что произошло в квартире Рубио?

"Трибунал, — пронеслось у меня в голове. — Не говори им ничего об обуви Зое." Я судорожно пытался придумать версию этой истории, которая ограничивалась бы только Рубио, как вдруг за меня ответила Зое.

— Рубио был уже мертв, когда мы пришли в квартиру. Мы не знаем, кто это был. Но Томас, Клэр и Юлиан думают, что это сделала я, — тихо сказала она.

Нет, Зое! Но она уверенно продолжала:

— Вы знаете, что у меня уже был блэкаут. За несколько дней до того, как я столкнулась с Юлианом и остальными двумя возле клуба "Cinema", на меня напал Морис. А после этого… он был мертв.

Рука Ирвеса, теребившая банку, застыла в движении. Гизмо сощурился.

— Значит, так оно и есть, — сказал он угрожающе спокойным тоном в мою сторону. — Я был прав.

До сих пор Зое избегала взглядов, но теперь она подняла голову и посмотрела Гизмо в глаза. Ее лицо помрачнело, она поморгала, как будто ей стоило больших усилий посмотреть на него. Но вскинув подбородок, она спокойно сказала:

— Но это была не я.

— Откуда ты знаешь? — спросил Ирвес.

— Я знаю, — ответила она. — Потому что помню.

— Флэшбэк? — с надеждой спросил я. Может все таки было какое-то объяснение. Какое — нибудь… другое.

Зое неопределенно кивнула.

— Да, примерно. Я помню, что перевоплотилась. И что на меня напал Морис. Но там было и кое-что другое. Я думала, это была собака бойцовской породы, та что у владельца киоска. Но я ошибалась. Когда мне удалось вырваться и сбежать от Мориса, сзади меня на него кто-то напал. Я бросила короткий взгляд через плечо и увидела, что это не был один из нас. Их было несколько. И они были похожи скорее на… собак. Мускулистые, с большими головами. Покончив с Морисом, они едва не догнали меня. Я смотрела на них сверху, когда они стояли у подножия пожарной лестницы. К счастью, я уже была на пятом этаже. И они не стали взбираться за мной наверх.

Тишина, последовавшая после ее слов, была оглушительной, как раскат горма. Зое взяла кошелек с ключами со стола и начала нервно перекладывать его из руки в руку.

— Собаки? — спросил Гизмо. — Мы что, в фильме ужасов и на нас нападают вервольфы?

Зое пожала плечами.

— Я видела их недолго. Они также были возле "Cinema". Там мимо меня проехала машина и в свете вспыхнувших фар я увидела одну. У нее были карие глаза, а когда на нее упал свет фар, зрачки этого животного сузились в щелки, как у кошек.

Ирвес и я обменялись растерянным взглядом. Собаки с узкими зрачками?

Теперь концы вообще не сходились с концами.

— Довольно продолжительный флэшбэк заметил Гизмо. — Может тебе лучше завязать с наркотиками.

— Заткнись и послушай ее! — воскликнул Ирвес. — Что еще? — спросил он Зое. — Еще что-нибудь помнишь?

Зое сглотнула и закрыла глаза.

— Помню некоторых людей, — прошептала она. — Они появились на углу улицы. Смотрели на меня, но я уже была поглощена тенью и бежала дальше. Это были две… женщины.

— Ева и Клэр? — тихо спросил я.

Зое резко помотала головой.

— Они не были похожи на бездомных и были в темных очках, несмотря на то, что была ночь. Больше я не смогла рассмотреть. Когда я добежала до следующей улицы, за мной гнались всего двое — Юлиан и Боец. Парень со значком университета вдруг куда-то исчез. Мне кажется, собаки подкараулили его и загнали в какой-нибудь переулок.

Я сидел как на иголках. К моему облегчению по поводу того, что Зое не была убийцей, добавилась злость на Рубио. Он должен был что-то знать!

А масштаб того, что он вероятно от нас скрыл, имел чудовищные размеры.

— Хорошо, предположим, никто из нас действительно не был в этом замешан, — сказал я. — А также никто из сообщества. Это означает…

— …. что возможно это был кто-то совсем другой, — продолжил Ирвес ход моих мыслей. — Кто-то, кого мы не знаем. И их несколько, если Зое смогла разглядеть их.

Я кивнул.

— Рубио боялся. Когда я спросил его, чего он боится, он сказал: — "Таких как мы". — Может, он имел в виду таких новичков, как я. Он сразу их узнавал, потому что видел их тени, так же как и Барб! Возможно, именно поэтому он фотографировал из окна. Фотографии были ни чем иным, как анкетами.

Теперь и с лица Гизмо исчезли недоверие и насмешка. Задумчиво покусывая губу, он кивнул после возникшей паузы:

— Значит, посторонние, — сказал он. — Тогда эта история имеет смысл. Если они охотятся стаями, как собаки, то вполне могли с легкостью расправиться с Морисом. Даже тигр может не совладать с мелкими хищниками, если они нападают группами.

Меня знобило. Зое закрыла глаза, как будто все еще пыталась что-то вспомнить.

— Очевидно, они по очереди аккуратно расправляются с каждым, — тихо сказал я. — Сначала устранили Барб, прежде чем она успела предупредить других. Поэтому Рубио должно быть тоже в это верил.

Гизмо вскочил на ноги.

— Какой компьютер в сети?

Ирвес пошел с ним к приборам. Вскоре зазвучала стартовая мелодия "Mac".

— Они появляются, убивают и снова исчезают, — сказал я, обращаясь скорее к самому себе. — Совершив первые убийства, они нас вспугнули. Может, в этом как раз и состоял их план: пока мы судорожно ищем виновного в своих рядах и боремся друг с другом, они могут незаметно выследить нас и по очереди разделаться с каждым, еще до того, как мы вообще узнаем об их присутствии в городе.

— Мировое господство, — пробормотал Ирвес. — Кажется, они не потерпят никого другого в городе. И всегда хорошо заметают следы. Поэтому они и забрали фотографии, после того, как безжалостно выбросили Рубио из окна. Наверное, на этот раз это должно было выглядеть как самоубийство.

— А, может, и нет. Может, они собирались вернуться, чтобы избавиться от тела. К тому же, они не достаточно тщательно порылись в компьютере Рубио. — Я прижал кулаки к глазам. Мысли в голове сначала смешались, а потом разлетелись в разные стороны. — Лишь одного не пойму, — сказал я. — Рубио впустил их в квартиру. Почему? Был с ними заодно?

— Может, он ждал кого-то другого, — сказала Зое.

— Но Рубио никогда просто так никого не впускал в дом. Кроме…

— Твоей матери, — хотел сказать я. Но в этом опять не было никакого смысла.

— Он же хотел продать дом, — раздумывала Зое. — Мама говорила, что он нанял риелтора. Риелтор же должен осмотреть здание.

Наконец-то, в этом хаосе начало кое что проясняться. Ну, конечно, в его электронном почтовом ящике было сообщение от агентства недвижимости. Я встал и подошел к Ирвесу и Гизмо. Гизмо как раз набирал в поиске слова "собака" и "узкие зрачки". Его пальцы бегали по клавиатуре — пятьсот пятьдесят шесть совпаданий. Ничего хорошего. Первые тридцать относились к какой-то ролевой игре с вымышленными персонажами, или использовали термины без контекста. Я почувствовал, что Зое встала рядом, слышал ее дыхание за спиной. Она взяла меня за руку. Ее холодные пальцы украдкой сплелись с моими. Я сжал ее руку, но не мог оторвать глаз от экрана. Термины сменяли друг друга, в то время как Гизмо нетерпеливо прокручивал мышкой вниз и нажимал на страницы.

— Вот! — крикнул я. — Стоп! Назад!

Так как Гизмо не отреагировал, я отпустил руку Зое, схватил мышку и начал сам искать страницу. Я практически ощущал, как зашевелились волосы на затылке у Гизмо, когда я вторгся на его территорию, однако он все же уступил мне место и я сел перед монитором. Найдя ссылку на природную онлайн- энциклопедию, я нажал на "в кэш". Потеряв дар речи, мы, казалось целую вечность, смотрели на экран.

Гиены похожи на собак, однако не принадлежат к семейству собачьих и лишь схожие условия жизни привели к конвергентному развитию. На самом деле гиены относятся к кошачьим и имеют вертикальные, узкие зрачки.

В длину они достигают от одного до двух метров и весят около восьмидесяти килограм.

Классификация: Гиены (Hyaenidae)

Род/вид: хищные животные (Carnivora)

Надсемейство: кошачьи (Feloidea)

— Точно, — прошептала Зое. — Теперь, когда я это прочитала… Животные у подножия пожарной лестницы действительно выглядели как гиены!

— Эти звери семейства кошачьих? — сквозь зубы процедил Гизмо. — Уму не постижимо! И эти падальщики хотят подчинить себе наш город?

Я вздрогнул и внезапно ощутил себя ничего не подозревающей и легковерующей жертвой какого-нибудь колдуна. Я должен был догадаться, мало того, Рубио даже открыто сказал мне об этом. — "Падальщики только и ждут, чтобы поглотить жалкие остатки былого величия. Лучшего мы и не заслужили, потому что слишком плохо выполнили нашу миссию." — Его слова издевательским эхом звучали у меня в голове. А изнутри меня разрывала такая сильная злость на него, что я изо всех сил стиснул зубы. Ты ведь знал об этом, старик! И ничего не предпринял, оставил все на самотёк. Более того, ты хладнокровно подставил свое же сообщество, потому что считал, что оно это заслужило! Если бы он уже не был мертв — в этот момент я бы с превеликим удовольствием сам вытолкнул его из окна.

— Они питаются не только падалью, — сказала Зое. — Читай дальше!

Общепринятое мнение о том, что гиены являются падальщиками, верно лишь отчасти. Доля убитой ими добычи составляет восемьдесят пять процентов. Пятнистые гиены, например, могут гнаться за добычей со скоростью более шестидесяти километров в час. Они живут большими стаями под предводительством доминирующей самки. Вместе стая живет на территории, центром которой является их логово. Хотя они ведут себя очень агрессивно, стае присуще также социальное поведение, в случае, если отдельные ее члены нуждаются в защите.

Ирвес тихо присвистнул.

— А мы ничего этого не видели и не слышали!

Атмосфера в квартире резко изменилась. Если бы нужно было описать ее одним словом, то я бы выбрал цвет "стальной-серый". Нагой, суровый, твердый как земля, на которую больно падать. И мы только что с болью поднялись. Это была уже не игра — и все это понимали.

— Пойдем по-порядку, — сказал я, потому что кто-то должен был что-то сказать. — Прочтем сообщения на почте и каждый файл Рубио, которым мы располагаем. Потом посмотрим, что снял Гизмо. Где-нибудь найдутся какие-нибудь указания и намеки.

Раз никто не ответил, я добавил страницу в закладки, открыл свой интернет-провайдер и в судорожной спешке ввел свои данные. Воздух дрожал от напряжения пока мы ждали, когда откроется почта. Наконец, появились сообщения, которые я переслал себе с компьютера Рубио, а также сообщения от Гизмо.

— Что это? — прошептала Зое, потрогав монитор ногтем — в том самом месте, где появилось сообщение от Гизмо с моими фотографиями. "Тема: Зое-убийца на мосту".

Я поморщился. В такой момент как этот, юмор Гизмо был просто отвратительным.

— Ничего важного, — сказал я. — Просто снимок. Вообще-то я фотографировал Бойца, чтобы посмотреть видна ли его тень на фотографии.

— Я хочу посмотреть.

Я вздохнул, отыскал фото и нажал на файл. До сих пор я видел снимок только на маленьком экране телефона. Теперь, когда он занимал почти половину монитора, это было похоже на флэшбэк.

— Как я и говорил, — прошептал Гизмо рядом со мной. — На мосту были только Зое и Маркус. Ты точно уверен, что это были гиены? Видишь там где-нибудь стаю?

— И что ты хочешь этим сказать? — процедила сквозь зубы Зое. — Я уже вам говорила, что это не я. Когда его кто-то убил и бросил в воду, я уже давно забралась на мост и видела сверху, как он упал, но я была на раcстоянии минимум десяти метров от него!

Я удивленно взглянул на нее. Она и это помнила?

Зое неправильно истолковала мой сомневающийся взгляд, поджала губы и слегка отстранилась от меня.

— На мосту был кто-то еще! — настойчиво сказала она.

"Тогда этот кто-то очень хорошо спрятался", — подумал я. На мгновение меня снова начали одолевать сомнения.

— Прекратите, нам это ничего не даст, — вмешался Ирвес. — Лучше сделай копии документов Рубио.

Зое наклонилась через мое плечо. В ее глазах отражался свет монитора, а волосы упали вперед и коснулись моей щеки. Прикосновение заставило меня содрогнуться.

— Увеличь! — прошептала она мне.

Я нажал на лупу.

— Еще!

Ирвес нервно фыркнул, но не стал нам мешать.

— Вот! — сказала Зое и указала на угол фотографии. — Там что-то есть!

Чем больше я приближал, тем расплывчатей становились крепления моста. Но я все-таки увидел, что она имела в виду.

— Там… кто-то сидит! — заметил Гизмо.

Правильнее было бы сказать, кто-то сидел на корточках. Точно! Кто-то сидел примерно посередине моста, держась за его опоры и приготовившись к прыжку, словно ожидая, когда добыча пробежит под ним. Я разглядел голые ноги, стройные и изящные. Голова и верхняя часть туловища были скрыты, но тем не менее я был уверен, что это женщина.

— Вот! Видите? — с триумфом в голосе сказала Зое. — Кто-то подстерегал Маркуса. И это была не я! — Я ощущал облегчение в ее словах, нахлынувшие на меня теплые волны.

— С ума сойти, — пробормотал Гизмо. — Это было неожиданное нападение. Нападавший, должно быть, прыгнул Маркусу на шею. Ну, и потом ножом по горлу…

— … а несколько секунд спустя, его, умирающего, перекинули через перила, — добавил я. — Наверное, убийца перелез на наружную сторону и спрятался, когда я пробегал мимо. Он явно профессионал.

— Есть другие фотографии? — спросил Ирвес. — У Рубио?

Я покачал головой.

— Он не делал цифровых фотографий. Здесь только его последние сообщения.

Я говорил, одновременно нажимая на каждое сообщение, затем остановился на том, что пришло от агентства недвижимости и пробежал глазами строчки.

"Уважаемый господин доктор Рубио, большое спасибо за проявленный интерес к нашему предложению. Мы охотно вышлем Вам информацию и о других услугах нашей фирмы…"

Деловая переписка с ярко голубым логотипом, какие присутствуют на бланках. Агентство недвижимости "Артемис". Название показалось мне знакомым, но понадобилось несколько секунд, прежде чем я понял, откуда его знаю. Директор агентства как-то давала интервью на телевидении. Я узнал ее, потому что однажды уже видел. Это была та самая женщина, которую я встретил после того, как столкнулся с Морисом. Каштановые волосы, костюм и солнцезащитные очки. Солнцезащитные очки. Я почти не слышал, что говорил Ирвес, потому что в голове крутилась мысль, которую я пока не мог уловить. Она крутилась, вертелась в голове и вновьускользала. "Невозможно, — думал я. — Она не могла быть одной из них. Я видел ее по телевизору без очков. У нее были совершенно нормальные глаза".

— Я знаю логотип этой фирмы, — сказала Зое. — Вчера после обеда я кое что забросила в ящик Рубио и столкнулась на улице с женщиной. У нее из рук выпали документы. И на них был этот логотип.

— Ну, значит к нему приходил риэлтор, — сказал Ирвес. — И что?

Я достал из кармана визитную карточку, которая упала под стол Рубио. На меня смотрел тот же самый логотип. На карточке стояло только имя, ни телефона, ни адреса. Рубио оставил на ней пометку: "Пят, 22:30".

— Джуна Талбот, — пробормотал я. — Так зовут директора фирмы.

— Джил? — спросила Зое. — Все в порядке?

"Нет, ничего не в порядке" — угрюмо подумал я. Я вдруг больше не мог выносить присутствие Ирвеса и Гизмо рядом. И даже от Зое хотелось держаться на расстоянии. Я вскочил на ноги, подошел к окну и одним рывком поднял жалюзи. Солнце осветило лицо. За окном простирилась плоская крыша, примерно на четыре метра, а за ней была пропасть. Позади на мартовском солнце многообещающе поблескивал город. На стеклянных фасадах высоток отражались облака. "Меня не должно это волновать, — думал я. — Я кочевник. Могу уйти в любое время и жить где-нибудь в другом месте". Но в глубине души я знал, что это уже давно было не так. В какой-то момент "просто город" стал "моим городом". И мысль о том, что кто-то хотел выжить меня из него, была невыносимой.

Глубоко вдохнув, я попытался хотя бы частично привести в порядок хаотичные мысли. Вспомнил гладкие, каштановые волосы той женщины. Туфли на каблуках и темные очки, с помощью которых можно было легко спрятать тень в глазах. Но почему я, несмотря на все это, не почувствовал кем она была на самом деле? Я вспомнил резкий запах ее духов и тот факт, что она стояла так, что ветер был для нее благоприятен.

— Может, им совсем не нужно выдавать себя за кого-то другого, — медленно сказал я. — Возможно. они на самом деле ведут человеческое существование. — Я повернулся. — Легче раствориться в толпе людей, чем так явно бросаться в глаза как Юлиан. И если ты риелтор, то и в новом городе быстро получишь к доступ к пустым квартирам и зданиям. Идеально для оккупанта. Ты легко приспосабливаешься и тебе есть где спрятаться. Ты делаешь себе укрытие, сооружаешь сеть тайников и можешь спокойно планировать дальнейшие действия. Наверняка им понадобилось какое-то время, чтобы разобраться где чья территория и кто вообще является одним из нас.

— И почему мы не в состоянии их опознать? — спросил Ирвес. — Если я вижу одного из нас, я чувствую его. Мне достаточно посмотреть ему в глаза.

Это был тот самый момент, когда до меня окончательно дошло. Зое и та женщина. Столкновение возле двери Рубио.

Я чуть не рассмеялся.

— Маскировка, — сказал я. — Они в большей степени люди, чем все нормальные люди. Безупречно одеты, носят туфли на каблуках, чтобы скрыть походку хищника. Литры парфюма, чтобы мы ничего не учуяли. Темные очки, чтобы скрыть тень. Лощеные и безукоризненные. А когда они не носят солнцезащитные очки, то пользуются цветными контактными линзами.

Я добавил, обращаясь к Зое:

— Голубая контактная линза! Очевидно она потеряла ее, когда ты ее толкнула. И я ее нашел.

Зое раскрыла рот от удивления. Теперь и она выглядела как жертва мага. Абракадабра, и вот он голубой и безобидный кошачий глаз!

Гизмо с шипением выдохнул и недоуменно покачал головой.

— Классно, — пробурчал он. — Теперь нам остается только вычислить киллера в толпе. Под подозрением все женщины в костюме, в очках и с голубыми глазами. А что, если их десятки? Или того больше? Нашествие гиен? Огромная стая?

— Маловероятно, — возразил я. — Нас было четырнадцать в городе. Видимо они не превосходят нас по численности, иначе бы они не стали изолировать одного за другим для расправы. Мне кажется, их меньше.

— Минимум четверо, — сказала Зое и заметно съежилась при мысли об этом. — Столько я видела у подножия лестницы.

Гизмо развернулся на стуле, его пальцы застучали по клавиатуре. В следующее мгновение раздался голос репортера, сообщавшего о смерти Барб. Я вернулся к группе и начал просматривать сохраненные сюжеты новостей, которые он включал один за другим. Казалось прошли годы с тех пор как я стоял на спортплощадке. Был облачный день, мокрые от дождя беговые дорожки, а с краю толпа людей.

— Зое, ты кого-нибудь узнаешь? — спросил Гизмо.

Зое сощурилась и указала на двух женщин в толпе. Одна из них была рыжеволосой. Возможно именно ее я принял за Барб.

— Они обе стояли на автобусной остановке в ночь празднования дня Святого Патрика, — сказала она.

— Это еще ничего не значит, — с сомнением сказал Ирвес.

— Тогда сделаем по другому, — сказал Гизмо.

Он набрал в поиске "Джуна Талбот". Появилось несколько заметок, в том числе сюжет, недавно показанный по телевизору. Вот она: идеально очерченное лицо и гладкие волосы, уложенные в прическу. Глянцевая внешность и эти невероятные голубые глаза, которые при ближайшем рассмотрении не могли быть настоящими. — "Мы планируем совершенно новую концепцию взаимосвязанности между городскими и частными организаторами, — рассказывала она глубоким, отчетливым голосом человеку, бравшему у нее интервью. — Финансированием на девяносто процентов занимается город. Примерно половина всех помещений отданы под культурный проект. Бывший клуб "Синема" станет домом молодежи. На первом этаже достаточно пространства для обустройства жилищных проектов. Также предусмотрены торговые ряды. В настоящее время мы ищем инвесторов."

— Как долго, по Вашему мнению, продлится реструктуризация?

Джуна Талбот холодно улыбнулась.

— Мы рассчитываем завершить работы к концу две тысячи двенадцатого года.

— Клуб "Cinema", — сказала Зое. — Старую скотобойню они должно быть уже перекупили.

Гизмо кивнул и продолжил поиск.

— В любом случае у них есть домашняя страница, — сказал он. — При переходе по ссылке www.immobilien-artemis.com появился лишь символ в виде голубого дома и надпись: "Здесь появится новый сайт".

"Новички в городе, — подумал я. — Ни адреса, ни номера контактного телефона".

Гизмо выругался и открыл страницу регистрации.

— Что ты делаешь? — спросила Зое.

— Где-то должен быть адрес администратора сайта, — ответил Гизмо. — На этой странице можно посмотреть, у каких страниц какие администраторы. Вот, видишь?

Он с триумфом показал адрес:

Джуна Талбот

Альте Марктштрассе, 14.

— Это улица, на которой находится клуб "Cinema", — заметила Зое.

— Это было бы слишком просто, — сказал я. — Думаю, это липовый адрес.

— Даже если и так, это все равно хоть какая-то зацепка, — мрачно сказал Гизмо. — Мы знаем Джуну в лицо и то, чем она занимается. В этом ты можешь не сомневаться! Если понадобится, я выкурю ее из этой конторы и взорву ее!

— Спокойно, Гиз, — сказал Ирвес. — Никто никуда не пойдет, пока у нас не будет плана.

— И никто не будет действовать в одиночку! — добавил я. — Сначала мы должны предупредить остальных.

Гизмо и Ирвес посмотрели на меня так, словно я предложил им порезать запястья и кровью побрататься с Юлианом.

— Предупредить их? — воскликнул Гизмо. — У тебя не все дома? Эти чертовы ублюдки сожгли мой подвал! Как по мне, так Джуна может разделаться с ними и обгладать их до костей.

— Классный план, Гизмо! А теперь, подумай логически: чем меньше нас останется, тем больше будет их. Нам нужно подкрепление.

— Джил прав, — сказала Зое. — Поверьте, мне тоже не нравится перспектива сближения с Юлианом и остальными, но это правда. Мы не знаем сколько их, поэтому нам нужно искать союзников.

— Союзники! — Гизмо прямо-таки презрительно выплюнул это слово. — Чтоб они сдохли!

В воздухе висела агрессивная атмосфера, но я даже не думал отступать ни на шаг.

— Прекрати! — резко сказал я. — Именно по этой причине у гиен до сих пор все получалось, — сказал я. — Потому что мы готовы перегрызть глотки друг другу. Но сейчас мы не можем себе этого позволить. Кроме того, никто из них не заслужил смерти, хотя Рубио и был другого мнения.

— Святоша Джил, — с издевкой сказал Ирвес. — Ну, да ладно. Что ты собираешься делать? Пойти к ним и помахать белым флагом?

Гизмо раздраженно закатил глаза. Зое все еще нервно играла с сумочкой для ключей, безумно раздражая меня. Я бросил ей взгляд через плечо. Она почувствовала мое настроение, поняла что я имел в виду, и уже хотела было спрятать сумочку, но внезапно застыла и подняла ее вверх. Теперь и я тоже увидел. Из маленького кармашка торчал крошечный уголок бумаги. Зое потянула его и вытащила две яркие, отпечатанные квитанции. Зое посмотрела на меня одновременно испуганно и удивленно.

— Я их не заметила! — воскликнула она, подняв вверх квитанции. — У них не все фотографии Рубио. Это квитанции на получение двух последних пленок, которые мама отдала на проявку в магазин!

***

Вид с дивана Ирвеса сейчас больше напоминал комнату Гизмо, в которой мы несколько дней назад судорожно искали информацию. Повсюду распечатки, которые Зое, Ирвес и я просматривали лист за листом. Всего сто тридцать страниц. Рубио написал множество сумбурных тезисов, но мы до сих пор не нашли ничего о гиенах. Зато много чего узнали о пантерах.

Классификация

До окончания уровня контроля, Пантера (которая в виде тени не обязательно принадлежит к большим кошкам), претерпевает несколько стадий развития.

Стадия 1 (Решение)

Посвящение. Призвать и принять тень.

Стадия 2, Вариант а (половинчатая жизнь?)

Использовать преимущества тени, не сливаясь с ней. Параллельное сосуществование с тенью. Во время этой фазы доля собственного Я кошки охотно отрицается, в крайнем случае является приемлемым. Однако при этом используются все органы чувств (Клэр, Ева и так далее). Частые блэкауты — сродни меняющимся личностям одного человека, страдающего раздвоением личности. Человек-кошка тем не менее, по большому счету, может жить как человек, но это становится все труднее и труднее. Наличие своих территорий не обязательно.

Стадия 2, вариант б (стадия лунатизма)

Использование тени без слияния с ней. Параллельное существование человека и тени, пока тень постепенно не возьмет на себя контроль и не подчинит себе человека. Следствие: Тень становится основным существованием человека. Человеческие способности атрофируются вплоть до полного уничтожения. Блэкаут становится нормальной формой жизни. Главные инстинкты — охота и добыча пищи. Ярко выраженное, инстинктивное поведение, деление на свои и чужие территории (Юлиан, Морис).

Стадия 3 (Пробуждение)

"Убийство льва" (Геркулес). Символ конфронтации и преодоления предыдущих стадий. Тень сливается с человеческим Я, не разрушая его, раздвоение сменяется новой формой жизни.

Стадия 4 (Провидец)

Следует непосредственно за фазой 3. Открытие: Расширение чувственного восприятия. Возможность видеть собственную тень и тени других. (Однако это происходит при встрече лицом к лицу. Не на фотографиях или в СМИ). В этой стадии мы обретаем свободу выбора. Наша сущность — охота. Но мы можем решать, на что и для кого мы охотимся, и что является нашей добычей. Идейная ли она (Мудрость) или конкретная и осязаемая (Деньги). Имеется возможность направить инстинкты в доброе русло. Фаза номер 4 должна осознанно и активно поддерживаться.

Рецидив и разделение (возможны в любой момент)

Регрессия и попытка уйти в фазу 2а.

Результат смотри 2б.

Половинчатая жизнь. Эти слова тронули меня гораздо сильнее, чем я предпологал. Гусеница с одним крылом. В этот момент я всем сердцем возненавидел Рубио. С одной стороны за этот "приговор", с другой, потому что испугался, поняв насколько хорошо подходит ко мне это определение. И еще это напутствие: "Конфронтация и преодоление". Это могло обозначать все что угодно. В следующей главе он на примерах разъяснил все стадии.

Геркулес

Сделал тень частью своего Я. (Символ: шкура льва, которая защищала и делала его неуязвимим). Параллель:

Адам и Ева

Еврейская легенда гласит, что после грехопадения они получили набедренные повязки из шкуры леопарда, после того как вкусили плод с Дерева Жизни, тоесть они прозрели! Шкура как символ этого.

Нимрод (прим. пер.: в Ветхом Завете герой и охотник, легендарный основатель Вавилона; упоминается в Книге Бытия)

Согласно той же легенде, охотник получал куски шкуры леопарда. Он использовал их, чтобы при возникновении опасности позвать диких зверей на помощь, поэтому его и звали "Укротитель леопардов". "Нимр" переводится как "Пятнистый".

Он тоже был пантерой в четвертой фазе. Использовал свои органы чувств для защиты людей.

— Я кое-что нашла! — сказала Зое, затаив дыхание. — Вот, файл с тезисами. На первых страницах одна философия о задачах и обязанностях пантеры. А здесь, сзади, он добавил несколько строчек, причем писал довольно быстро и сделал много опечаток.

— Читай уже! — потребовал Ирвес.

— Тезисы, — начала она. — Пантеры постоянно развиваются. Новые виды. Параллель к теории эволюции Дарвина. На протяжении одного поколения они приспосабливаются к требованиям той или иной окружающей среды: экспансия и переселение в другие города. Стадное поведение вкупе с человеческой тягой к завоеваниям. Проявляются в виде мутации из фаз 2а и 2б.

Зое подняла голову.

— Что это значит?

— Классификация, которую Рубио придумал для пантер, — нетерпеливо ответил я. — Я позже тебе объясню. Читай дальше!

Она кивнула и продолжила:

— Параллельное существование с тенью, при этом осознанное использование инстинктов, которые имеют преимущество перед человеческими импульсами. Отсутствие страха убивать! Поведение на территории как в 2б. Однако никакой запущенности и стадии лунатизма. Вместо этого разумное и инстинктивное использование маскировки, переходящее в подражание. Поведение как у человеческих психопатов: напрочь отсутствует сочувствие, единственная цель — обеспечение безопасности и расширение территории и контроль окружающей местности. Возможны фальшивые и меняющися личности. Прежде чем завладеть городом, они посылают разведчиков, которые должны прозондировать местность. За ними следует стая. Они занимаются зачисткой территории. Возможно они передвигаются от одного участка к другому и таким образом постепенно расширяют территорию своего влияния. — Зое сглотнула и слабым голосом продолжила: — Кавычки открываются: Они убили Мориса, Барбару. Кавычки закрываются.

Зачистка территории и завладение ею. У меня по спине пробежал холодок. Казалось, что и в комнате тоже стало прохладнее.

— Должно быть, он внимательно наблюдал за ними, — сухо подытожил Ирвес. — И если хотя бы половина этих тезисов верна, то выкурить их отсюда не такая уж плохая идея.

— Новый вид, — заключила Зое. — Это он напечатал большими буквами: те, кто придут после нас. Лучше приспособленные. Упадок ценностей. Мы мертвое поколение. Наше время прошло. Единственная возможность — эвакуация местности до обнаружения.

Последние предложения Зое произносила уже с другим настроением, резко и сердито. Прочитав последние слова, она скомкала бумагу и бросила ее в угол.

— Захват территории! — прошипела она, — Я точно не буду "эвакуироваться с местности до обнаружения"

С этими словами Зое вскочила на ноги, подошла к окну, раздраженно распахнула его и забралась на часть крыши, похожую на террасу. Она подбоченилась и сидя к нам спиной, глубоко вдохнула, как будто сдерживая себя, чтобы не закричать. От нее исходили гневные импульсы отчаяния, которые я ощущал даже находясь в квартире.

— Видишь? Киллер! — заметил Ирвес и улыбнулся. — Как я тебе и говорил. — Он вдруг резко стал серьезным и испытующе посмотрел на меня. — А что насчет тебя? Бороться или уйти в сторону? — Ирвес многозначительно приподнял брови. Я уже знал, что он скажет, еще до того как он продолжил. — Если мы будем бороться, — тихо сказал он, — это значит, что кто-то может погибнуть.

Я понимал, что он имел в виду не только то, что возможно кто-то из нас верил в это. Мне понадобилось время, чтобы ответить. В голове возникло множество картинок. Гэзель и горные долины. Родина из прошлого. Но в моем настоящем был этот город. Мой город! Город, в котором мы все жили — Зое и Ирвес, и все остальные, над которыми я больше не мог и не хотел превозносить себя. По крайней мере Рубио научил меня одному: я не мог избавиться от тени. Я был ничуть не лучше остальных.

— Посмотрим, — хрипло сказал я. — В любом случае, в одиночку у нас нет шансов. Чем нас больше, тем выше шансы, что мы будем иметь численный перевес и сможем справиться с ними.

Ирвес задумчиво смотрел на меня. Белый кожаный диван позади него, стена, белые листки бумаги, на фоне всего этого он выглядел как фантастическое существо в своей природной среде обитания.

— Гизмо другого мнения насчет сообщества, — сказал он.

— Тогда тебе нужно будет его убедить! — резко сказал я. — Тебя он больше послушает чем меня.

Ирвес загадочно улыбнулся и я перевел взгляд на Зое. Ветер трепал ее волосы. И только сейчас я заметил, что что-то не ладно. Она стояла прямо на краю крыши и смотрела вниз!

Зое даже не вздрогнула, когда, несколько секунд спустя, я подошел к ней сзади и обнял. Она прижалась ко мне, как будто это было нечто само собой разумеющееся, стоять так на краю пропасти.

— Что ты здесь делаешь? — прошептал я ей. — Не боишься, что закружится голова?

— Кошки же не боятся высоты, — тихо ответила она.

— Ты — нет, — ответил я.

От ветра одна из прядей ее черных волос упала мне на лицо. Тонкая сетка спутанных волос, передававшая все грани личности Зое. При мысли о том, что гиены могли что-то с ней сделать, у меня сжалось сердце. Если до сих пор я сомневался, то сейчас у меня был точный ответ — сражаться. До крови, если понадобится.

Она смотрела вдаль. Я видел лишь ее скулу.

— Видишь, вон там, белое здание — это больница, — сказала Зое. — Там я родилась и мама там работает. Я не допущу, чтобы эти бестии остались здесь. Не говоря уже о том, чтобы они прогнали кого-нибудь из нас, или еще того хуже.

— Мы все этого не допустим, — ответил я.

— Почему они меня пощадили? — задумчиво спросила она. — Я была прямо на территории Мориса.

— Может, ты просто была быстрее их. Гиены не взбираются вверх во время охоты. Тем более на пожарные лестницы. Если они отключали на время охоты частичку своего человеческого Я…

— Убийца на мосту мог взбираться наверх, — возразила Зое. — Значит их уже пятеро. Как минимум. Может, один из них вовсе не гиена.

Она повернулась и посмотрела мне в глаза. Меня удивило, что она улыбалась слегка нервничая, как будто впервые смотрела на меня.

— Все по-другому, — так тихо сказала Зое, как будто намеревалась поведать мне какую-то тайну. — Когда я прыгнула с окна прямо в свою тень, что-то произошло. Я думала только о Леоне и о том, что могла бы причинить ему боль — я или другие. И пока я падала, все изменилось. Я могу тебя видеть, Джил. Границы больше не существует.

Эти слова и то, как она на меня смотрела, заставили меня забеспокоиться.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

Снова эта странно отрешенная, скептическая улыбка.

— Я вижу ваши тени. Когда ты поворачиваешь голову, двигаешься, я вижу тебя и одновременно черного леопарда.

Это был шок. У меня резко пересохло в горле. Зое провидица? Как это возможно? К первому шоку добавился второй: я тысячу раз спрашивал себя, какая у меня тень. И вот она пришла, как незваный гость. Значит, я — черный леопард, пантера.

— Может, это пройдет, — сказала Зое. Я чувствовал, что она ждала ответа. Я спас ее на мосту и продолжал защищать; я должен был быть тем, кто знал, что делать. Но я сам был в полной растерянности.

— Некоторые из нас становятся провидцами, — нерешительно сказал я. — Рубио описывал такое. Может. это связано с тем, что ты прыгнула, не смотря на боязнь высоты.

Зое с сомнением посмотрела на меня и я вдруг ощутил нечто совершенно безумное. Это была своего рода ревность и одновременно паника, что Зое могла отдалиться от меня. Что я остался на уровне 2а. Я с трудом взял себя в руки и прижал ее к себе.

— Это как будто сон. Я будто хожу по вате. Страх высоты исчез. Я смотрю на Ирвеса и вижу снежного барса, намного светлее того, которого я видела в зоопарке. А Гизмо — он ягуар.

"Значит мы действительно одинаково сильны, — подумал я, — только поэтому функционирует наше братство." По какой-то непонятной причине я стеснялся спросить Зое, знает ли она свою собственную тень. Я думал, она скажет мне это, но Зое долго молчала, погрузившись в мои обьятия. Я крепко держал ее и пытался запомнить каждую секунду, как будто уже сейчас было понятно, что я ее потеряю.

— Может, мне это пригодится и я смогу распознавать гиен, — сказала Зое через какое-то время. — Как ты думаешь, я смогу их найти?

— Сначала мне нужно найти сообщество, — хриплым голосом сказал я.

- Эй, Ромео и Джульетта! — Несдержанный тон Ирвеса прервал наши объятия. Мы отпрянули друг от друга и посмотрели на окно. Там стоял Ирвес и судя по его виду, ему не слишком нравилось то, что он видел. — Гиз вернулся, — пробурчал он и отвернулся.

Семьдесят две глянцевые фотографии с негативами в отдельном кармашке. Уже на первый взгляд стало понятно, что у Рубио был хороший зум — объектив. При увеличении фото были нечеткими, но лица выглядели впечатляюще четкими. Рубио снимал трех женщин. Меня почти не удивило, что только на шестнадцати фотографиях была запечатлена бизнесвуман, которую я прогнал от компьютера в кафе. Мне было не по себе от того, что я был так близко к ней.

— Это та женщина, с которой я столкнулась, — сказала Зое и постучала указательным пальцем по фотографии, на которой была изображена женщина, сидевшая в кафе перед нетронутой чашкой кофе, читая газету. Постепенно я начал понимать, как Рубио встретился со своими палачами.

— Они, наверняка, загрузили его рекламками и сделали предложение, — сказал я. — Он думал, что на самом деле общается с риелторским бюро. Возможно, даже видел по телевизору Джуну Талбот и конечно не узнал ее. И по голосу тень тоже определить невозможно, в случае если он разговаривал с кем-то из сотрудников.

Ирвес кивнул.

— А потом он открыл дверь риелтору и слишком поздно заметил, кого впустил в дом.

— Бедный доктор Рубио, — с сожалением сказала 3ое. — Маме он нравился. Он всегда был честен и справедлив c ней.

"И нечестен и жесток с себеподобными" — мысленно добавил я. Тем не менее я не мог не посочувствовать ему. Рубио был ужасным старым человеком, вознесшим себя до роли нашего судьи. Но мне было больно, когда я представлял, что он чувствовал, стоя напротив своих палачей.

— А вот и те двое из новостей, — сказал Гизмо и указал на рыжеволосую и вторую женщину. На фотографии они шли по краю площади, устремив взгляды на другую улицу. Я попытался представить себе тени гиен, но было сложно соотнести этих хищников с двумя элегантными женщинами, которых без труда можно было причислить к дамам из высшего общества. Гизмо поднял следующую фотографию и я онемел. Рубио сфотографировал и меня. Я стоял у решетки у лестницы в метро и со свирепым лицом протягивал плакат:

"Доктор Г. Рубио, убийца?"

и "Я знаю, кого хотела убить Барб".

Однако в центре фотографии был не я, а рыжеволосая в темных очках, стоявшая примерно в десяти метрах позади меня и смотревшая на меня (или на дом Рубио). Теперь мне многое стало понятно. Звонок Рубио и тот факт, что он как можно скорее забрал меня с улицы. Если бы она увидела плакат, то сразу поняла бы, что ее обнаружил провидец. И предположила бы, что Барб все мне рассказала. Меня бросало то в жар то в холод при мысли о грозившей мне опасности, о которой я даже не подозревал. Я едва спасся. Следующая мысль была не намного приятнее: Может это я сдал им Рубио? Просто тем, что привлек к себе их внимание?

В этот момент Гизмо положил на паркет последнее фото. После сортировки это должна была быть первая фотогорафия на пленке.

— Бинго, — сказал Ирвес.

"Нет, я не предавал его", — подумал я. Я должен был бы испытывать облегчение, но то, что я там увидел, опечалило меня.

— Надеюсь, у тебя есть сканер, — сказал я Ирвесу.

Глава 17 Геркулес

Преступная деятельность Гизмо иногда оказывалась очень полезной. На тот случай, если полиция будет искать его по номеру машины, он, не долго думая, украл номер у другого фургона и прикрепил его к своему. Я опасался спросить, как он собирался объясняться, если его остановит полиция. Настроение итак было на нуле, когда мы объезжали точки, где сообщество оставляло свои предупреждающие знаки. Это было похоже на поездку со взрывоопасным грузом, когда малейшее сотрясение могло привести к взрыву.

Волны неодобрения и плохого настроения, исходившие от Гизмо, окутывали меня как надоедливый рой мух. Каждый раз, когда он подъезжал и тормозил так резко, словно учавствовал в шоу с трюками, это ощущалось так, как будто бы он кричал мне на ухо все, что думает об этой затее. Все молчали и я пытался сосредоточиться на том, чтобы увидеть на улице кого-нибудь из сообщества. Зое, сощурившись, тоже "сканировала" улицу. При виде каждой женщины на каблуках и в деловом костюме Ирвес вопросительно смотрел на нее, однако Зое каждый раз мотала головой.

Когда вдали показался «Музей Искусств», я обратился к Гизмо.

— Остановись на углу, там есть свободное место.

Гизмо дал газу и заехал на свободное парковочное место. От резкого торможения нас снова отбросило друг на друга. Я выругался и вместе с Зое выбрался из машины. Как и большинство знаков эти тоже находились поблизости от остановки метро. Остановка "Музей Искусств". Я давно здесь не был, внимательно огляделся, подошел к стене со знаками и достал из кармана клейкую ленту и копию фотографии Барб. Под фото я написал несколько строк, которые должны были служить объяснением и призывом. Я свернул записку, наклеил ее рядом со знаками сообщества и подписал маркером свой день. Запах свежей краски перебивал аромат клея и когда я убрал руку со стены, то увидел на рукаве влажный, фиолетовый след от аэрозольного распылителя.

— Краска свежая, — сказал я Зое. — Ева, должно быть, только что была здесь. Я посмотрю в метро.

Зое была не в восторге от этой идеи, но кивнула.

— Я пойду с тобой, — сказала она не терпящим возражений тоном. Я дал Ирвесу и Гизно знак и указал на лестницу, после чего мы пошли вниз.

Сегодня меня успокоило то, что на перроне было многолюдно. Они же не будут совершать ошибку и нападать на нас у всех на глазах, и уж тем более не под прицелом камер видеонаблюдения на платформе. (В отличие от нас они могли потерять репутацию).

Плечом к плечу и спиной к стене, мы с Зое встали рядом с расписанием поездов и стали наблюдать. Для многих людей это была транзитная станция. Группу посетителей музея можно было отличить по красным бумажным браслетам на запястьях. Лишь немногие выделялись яркой одеждой на фоне "грязной" мешанины из серо-коричнево-зеленой флисовой одежды и застиранных, мешковатых джинсов. Увидев мелькнувший в толпе нежно-сиреневый цвет, я не долго думая заскочил на лавочку, чтобы лучше видеть. И едва сдержался, чтобы не издать победный клич. Это на самом деле была Ева! Из кармана ее блейзера торчал балончик с краской. Она стояла отвернувшись от меня и задумчиво смотрела на рельсы, как будто ждала поезда. Наверное, так оно и было.

Я бросил взгляд на табло. Следующий поезд через две минуты.

— Подожди здесь, — сказал я Зое. — Лучше не бросаться к ней вдвоем.

Я быстро достал копии и пробивая себе дорогу в толпе, подкрался к ней. Нас разделяли всего несколько метров. Было бы странно, если бы она не почувствовала мое присутствие. Я даже не успел открыть рот, как она обернулась и уставилась на меня, сверкая глазами. Я впервые задумался о том, был ли у пантер какой-нибудь знак, означающий "перемирие". Мне ничего не пришло в голову, поэтому я поднял вверх руки и попытался сделать невинное лицо.

— Ева, я просто хочу поговорить! — крикнул я ей.

Ее глаза сузились, она недоверчиво поджала губы, однако по-прежнему не двигалась.

— Я знаю, Клэр и Юлиан другого мнения, но мы не нарушали кодекс, — продолжал я. — Мы знаем, кто это был! Другой вид, Ева! Оккупанты в городе! Вы тоже в опасности. Мы должны вместе…

— Черт, разыгрывает тут сценку, — пристал ко мне пахнущий пивом парень с длинными волосами и в футболке с "Blues Brothers". — Оккупанты в городе, — передразнил он меня, пренебрежительно срыгнув. — Иди и играй где-нибудь в другом месте, малец! Тут у нас настоящий мир!

Его друзья в кожаных куртках, ухмыляясь, демонстративно перегородили мне дорогу.

— Проваливайте! — прошипел я. Через плечо любителя пива, я увидел как Ева вздрогнула, услышав мои слова — и сбежала. Проклятие.

— Подожди! — заорал я. — Черт, она снова намеревалась от меня ускользнуть! Двое парней испуганно отпрянули, когда я бросился на них, и только тот, от кого несло пивом, попытался уронить меня на землю. Плевать на камеры, я должен был догнать ее! "Поцеловав" пол, парень настолько ничего не соображал, что даже не попытался инстинктивно опереться на руки. Я перескочил через него и побежал.

Ева в панике посмотрела через плечо и среагировала настолько быстро, что застала меня врасплох. Оттолкнувшись на бегу от края перрона, она прыгнула прямо на пути. Люди закричали, повсюду ошарашенные и испуганные лица. Ева молниеносно пересекла пути. Мне удалось в порыве гнева не перейти в тень, но я даже и не думал дать ей уйти.

Сзади меня раздался крик Зое:

— Джил, нет!

Однако я уже бросился вперед, визг тормозов подъезжающего поезда буквально оглушил меня. Выброс адреналина также катапультировал меня на рельсы. Один, два прыжка и я пересек их, при этом успев увернуться от едва не засосавшего меня под себя поезда, чей поток воздуха лишь потрепал мне куртку. В ушах эхом отзывались возгласы ужаса, в то время как перепрыгнув контактные рельсы, я запрыгнул на противоположный перрон и в следующую секунду уже мчался вслед за Евой. Черт, какая она быстрая! "Гепард?" — пронеслось у меня в голове.

В том что касалось скорости, у меня не было шансов. Но она бежала к концу станции, где перед ней встанет выбор — снова спрыгнуть на рельсы или остановиться и повернуться ко мне.

Я был настолько сосредоточен на ней, что заметил приближающийся гул поезда лишь когда он едва не сбил меня. Поезд промчался мимо. Возможно рабочая поездка, потому что он проехал остановку на полном ходу. Ева среагировала молниеносно, даже глазом не моргнув. Прыжок в узкую щель на прицепной крюк между вагонами и вот у нее уже было такси в туннель.

Я закричал, быстро затолкал копии в куртку, побежал и тоже прыгнул. Я ухватился за заднюю часть моторного отделения локмотива и обеими руками зацепился за углубление маленького, откидного окна сбоку. Плохая идея. Краем глаза я видел приближающийся туннель. Это был старый туннель, построенный во времена, когда поезда были намного уже. У новой модели по бокам было мало свободного пространства. Не нужно было быть гением математики, чтобы вычислить, что сейчас я буду раздавлен между поездом и туннелем. Это был один из тех немногих моментов, когда я охотно позволил тени завладеть мной. Когда я очнулся после блэкаута, прошло не больше пяти секунд. Было темно, и я полз на четвереньках по крыше поезда, мчащегося по туннелю.

— Ева! — Ничего не происходило, поэтому я начал ползти, сопротивляясь встречному ветру, который трепал мне волосы и не давал нормально дышать. Задыхаясь я добрался до конца моторного вагона и посмотрел вниз, на сцепное устройство. В рассеянном свете, падавшем на стены туннеля из окон вагонов, я увидел удивленное лицо Евы. Стараясь удержаться на ногах, я освободил левую руку и вытащил стопку копий. На ветру она трепалась у меня в кулаке как яростно машущая крыльями бумажная птица. — Они такие же как мы! Их тени — гиены! — выкрикнул я. — Они внедряются на наши участки и убивают одного за другим. Посмотри на фотографию, это доказательство — Барб была вашим вторым провидцем, она знала об этом! Ты должна убедить Юлиана и остальных и с вместе с нами…

Меня отбросило в сторону, когда поезд закачался на неровном участке путей. Если бы я инстинктивно не удержался обеими руками, то потерял бы равновесие. Листы бумаги затянуло назад, в туннель, из которого мы только что выехали. Когда внезапно стало светло, я зажмурился, а когда открыл глаза, Ева исчезла. Я увидел лишь мелькнувший на проплывающем мимо перроне сиреневый жакет. Спрыгнула. Опять. Слышала ли она меня вообще?

Я успел лишь пригнуться и крепко уцепиться руками, когда поезд заехал в следующий туннель. На следующем перроне я тоже спрыгнул. К счастью, он был почти пуст и только небольшая группа людей что-то обсуждала между собой, стоя под табло. Никто не заметил, как я спрыгнул с вагона. Мускулы дрожали от напряжения, а руки были вымазаны копотью и жиром. Под курткой что-то шуршало. Это была единственная оставшаяся копия фотографии Рубио. Я достал лист и задумчиво взглянул на него. Мне было больно смотреть на Барбару Виллер, которая словно приговоренная стояла под окном Рубио, в ее ясном взгляде читалось осуждение. В руках она держала свой смертный приговор, собственноручно написанный на прямоугольном куске картона: "Мы должны убить гиен!"

Прошло пять бесконечно долгих минут, прежде чем пришел поезд и отвез меня обратно к «Музею Искусств». У меня не было желания устраивать родео, поэтому я просто цивилизованно зашел в вагон. Зое уже ждала меня на платформе. Бледная, нервничающая и нетерпеливая. Увидев меня, она с облегчением улыбнулась.

— Ничего не случилось, — успокоил я ее. — Но Ева опять от меня ускользнула. Остается надеяться, что она поняла хотя бы половину из того, что я ей рассказал.

Улыбка исчезла с лица Зое, она вдруг стала выглядеть уставшей и измученной.

— Что будем делать, если они не станут нам помогать? — тихо спросила она. Я чувствовал ее неуверенность и страх, и спрашивал себя, каково ей было в одночасье из защищенной и благополучной жизни попасть в "джунгли" и оказаться в центре пищевой цепочки и борьбе за территорию, где шла битва не на жизнь, а на смерть. И как я влиял на нее — пантера, бестия?

— Эй, — нежно сказал я и улыбнулся ей. — Не смотри так на меня. Это я, Джил! Мы справимся.

Я притянул ее к себе и она обняла меня.

— Ирвес ждет, — пробормотала она, пока я гладил ее волосы. Мне стоило немалых усилий отпустить Зое, но до конца я не смог. Держась за руки, мы пошли к лестнице. Ирвес стоял на верних ступеньках и уже высматривал нас. Выглядел он довольно сердитым и раздраженным.

— Ну, наконец-то! — воскликнул он. — Я уж думал, они подкараулили вас здесь. Гизмо наверху уже с ума сходит.

Как будто пойманные с поличным, мы отпустили руки и быстрым шагом пошли за ним. Начался дождь. Вода, собираясь в ручьи, пыталась пробраться в шахту метро. Мы бегом взбежали по лестницам и остановились перед лужей, на которой "танцевали" маленькие брызги воды. Именно над этой лужей стояла машина Гизмо. Стояла.

Ирвес простонал и поднял сжатые в кулаки руки, словно хотел поколотить крышу ближайшего автомобиля.

— Ну, здорово! — пробурчал он. — Этого еще не хватало. Не надо было мне высаживаться.

Я инстинктивно хотел взять телефон. Не тут то было. Видимо его безымянная могила осталась где-то в метро.

— Зое, дай мне свой сотовый! — воскликнул я. Я взял его и нажал на кнопку номера Гизмо, даже не ожидая, что он вообще ответит. Однако Гизмо взял трубку, говорил при этом спокойно, почти без эмоций.

— Ну, что? — скучающим голосом спросил он. — Дружеские посиделки с сообществом, наконец, закончились?

— Какого черта ты делаешь? — накричал я на него. — Просто взял и бросил нас тут?

Звуки на заднем плане не предвещали ничего хорошего. Мотор гудел, вероятно, он держал ногу на педали газа

— Я просто не хочу зря тратить время, — сухо ответил Гизмо. — Улажу все по-своему.

В один сюрреалистичный момент я представил себе сцену из фильма: Гизмо в ковбойской шляпе в одиночку борется с бандитами.

— Ты совсем спятил? — заорал я. Ирвес сделал предупреждающий жест, дав мне понять, чтобы я успокоился.

— Это ты у себя спроси, Джил, — ответил Гизмо с пугающим, хладнокровным спокойствием. — То, что Джулиан и остальные тебе помогут, это всё твои мечты.

— Я разберусь с этим! У нас будет шанс, только если мы будем держаться вместе.

Ирвес и Зое напряженно смотрели на меня.

Гизмо рассмеялся.

— Слушай, Джил, — сказал он своим надменным голосом, который я ненавидел. — Если ко мне будет кто-то нибудь придираться, я позабочусь о том, чтобы это прекратилось. Каждый за себя, все просто. Я не имею ничего против групп, связей или взаимных одолжений. Но я против сообществ. Если конкретно хочешь знать: последний раз когда я положился на так называемое сообщество, я оказался идиотом. Как только приехала полиция, все обо всем забыли. Мои приятели из банды успели свалить — потому что бросили меня. Если бы в этот момент я не перешел границу, выпустив тень, меня бы пристрелили.

Я сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. Значит, вот когда у Гизмо наступил этот момент. Его зов тени. Не удивительно, что он выходил из себя, когда терял контроль над ситуацией.

— Хорошо, — сказал я. — Понимаю. Но это было тогда, Гизмо. Сейчас все немного по-другому. На нас ты всегда мог положиться. Ты ведь даже не знаешь, сколько их. Они разделались с Морисом.

— Конечно, он не был начеку и не ожидал такого.

— Они убьют тебя, идиот! — воскликнул я.

Снова сухой смех, не предвещавший ничего хорошего.

— Спорим?

С этими словами Гизмо положил трубку. Конечно я перезвонил, но очевидно он отключил телефон. Идущий на смерть попрощался. Я непроизвольно представил себе вентиляционную шахту. Только на этот раз там внизу лежал не Рубио, а Гизмо.

— Он хочет сделать это в одиночку, верно? — спросил Ирвес. — Так я и думал.

— Да? Тогда почему ты его не остановил?

— Потому что он не дрессированный пёс, выполняющий приказы! — резко ответил он. — Никто из нас!

— Вы тоже хотите поубивать друг друга или мы поторопимся, чтобы успеть перехватить его? — вмешалась Зое. — Он наверняка едет к Альтен Марктштрассе. Мы, по крайней мере, должны проверить там. — Когда мы несколько удивленно посмотрели на нее, она добавила, как будто хотела убедить меня: — Мы не можем отдать его на растерзание гиенам. Нас трое. Кроме того, мы умеем взбираться наверх.

***

Зое пожалела о своем предложении, когда мы, будучи единственными пассажирами, вышли из автобуса, который довез нас до остановки вблизи старой скотобойни. Они стояли и смотрели в конец улицы. "Не будь трусихой, — уговаривала себя Зое. — Это только отвлекает". Однако, одно дело было строить смелые планы и совсем другое по настящему зайти в джунгли.

— Если мы просто пойдем к скотобойне, то можем сразу нарисовать себе на лбу мишень, — пробормотал Ирвес.

Джил кивнул и обыскал глазами длинный ряд домов, как спортсмен, который хочет найти лучший маршрут.

— Номер двадцать четыре, вон тот дом, — сказал он и тут же начал разуваться. — Если мы заберемся на гараж и дальше вверх по фасаду, то сможем пройти по крышам. Может, даже доберемся до скотобойни.

У Зое сердце ушло в пятки при мысле о высоте, но глядя на то, как Ирвес и его бело-серая тень элегантно забрались наверх, она вдруг испытала восхищение. Она сняла обувь и куртку и спрятала их за пустым цветочным горшком. Прохладный дождь окропил ее кожу, вызвав озноб. Джил уже ждал в двойном обличии: с одной стороны парень, улыбавшийся ей ободряющей и одновременно обеспокоенной улыбкой, а рядом с ним пантера, нетерпеливо ожидавшая, когда можно будет продолжить взбираться вверх. Несмотря на напряжение, Зое улыбнулась.

— Готова? — нежно спросил он. Она видела, как у тени-пантеры напряглись все мускулы. Однако Джил был спокоен и полностью сосредоточен на ней, как будто во всем мире не было ничего важнее его девушки. "И это я, — подумала Зое. — Это правда я."

— Не бойся, — тихо сказал он, хотя в его голосе отчетливо слышалось беспокойство за Зое.

— Я не боюсь, — ответиа она. — Я знаю, что ты не дашь мне упасть, что бы ни случилось. — В одно мгновение Зое успокоилась. — Иди вперед! — сказала она. — Я за тобой.

Джил помедлил, затем огляделся, словно инстинктивно ощущая, где находилась тень. Зое наблюдала за тем, как Джил и его тень сблизились и почти слилились друг с другом. Они забрались по стене гаража и стали ждать Зое.

Она стиснула зубы, разбежалась и прыгнула. Зое до сих удивляло как это было просто. Цепляясь за стыки и трещины, она даже не ощущала боли в пальцах, а тело казалось легким. "Или я просто стала сильнее"? — подумала она. Она даже не отваживалась мечтать о том, чтобы однажды без страха взбираться наверх, а сейчас это было — просто и понятно… врожденная последовательность движений.

Сосредоточившись, Зое перепрыгнула через широкий зазор между гаражом и стеной дома, почувствовала как играют мускулы при подтягивании наверх и без особых усилий забралась на крышу. Она ощущала босыми ногами мокрое кровельное покрытие и наслаждалась удивительно дурманящим ощущением высоты. Джил улыбался ей и на мгновение Зое даже забыла об опасности. В этот момент Зое поняла за что любила Джила, дарившего ей сейчас тепло: за его благоразумие, беспокойство и нежность, которую он так тщательно скрывал под своей вспыльчивой и мрачной сущностью.

Лазать от одного ряда домов до другого, действительно оказалось возможным. Проделав большой путь, они добрались до крыши близлежащго склада. Когда показалась старая скотобойня, они непроизвольно пригнулись и молча начали пробираться дальше. Выкрашенная белым боковая сторона здания во время дождя выглядела светло-серой и блеклой. Зое вспомнила как летом, в кинотеатре под открытым небом, она часто смотрела на ожившие картинки на этой стене: страстные поцелуи на шероховатой кирпичной кладке, танцевальные сцены, комедии… А сегодня — это был фильм ужасов.

Даже сверху было видно, что дверь в клуб "Cinema" была до сих пор запечатана и закрыта.

— Если бы Гизмо был там, он бы уже давно взломал дверь, — тихо сказал Джил.

— С заднего входа можно попасть на парковку, — прошептала Зое.

Ирвес фыркнул.

— Навряд ли он станет оставлять там фургон и как ни в чем не бывало заходить через дверь.

— Еслитолько он заранее на начинил машину взрывчаткой — ответил Джил. Зое стало не по себе при мысли о том, что слова Джила наверняка не были шуткой.

— С другой стороны тоже есть вход, — тихо сказала она.

Ирвес отошел на несколько шагов назад и без предупреждения начал разбег. У Зое от испуга перехватило дыхание, она с удивлением наблюдала за тем, как он присел, с силой оттолнулся и перепрыгнул через пропасть между домами на распологавшуюся ниже крышу старой скотобойни. Капли дождя катились по его белой коже и покрытой струпьями ране от укуса, одновременно Зое увидела поблескивающий мех и гибкое тело хищной кошки, без усилий преодолевшее расстояние в почти пять метров. Ирвес молча приземлился на другой стороне и, не оглядываясь, сделал несколько шагов.

— Ты не обязана прыгать. Можем пойти другим путем, — сказал Зое стоявший рядом Джил.

Может, она бы с облегчением кивнула, если бы именно в эту секунду Ирвес не обернулся к ним. В его взгляде читались насмешка и триумф. Ну, что, осмелишься? И Зое приняла вызов.

— Все в порядке, — сказала она Джилу, отошла на пару шагов и разбежалась. Это было как на беговой дорожке, только безопаснее, легче и быстрее. Одна половина Зое удивлялась тому, насколько естественно управляла ею тень и как легко перенесла ее через пропасть, где под ней была лишь пустота, а в груди ощущение счастья. Зое приземлилась, тяжело дыша, тут же вскочила на ноги, повернулась и через улицу одарила Джила лучезарной улыбкой.

На небольшой, покрытой гравием стоянке, находились лишь разбитые, выпотрошенные обломки двух машин. От фургона Гизмо не было и следа.

Запрыгнув на скотобойню, все трое словно заключили пакт между собой, переговаривались только шепотом и взглядами. Вздернув подбородок, Ирвес показал вниз на второй выход, где висел почтовый ящик.

— Я пойду вниз, — прошептала Зое. Джил поморщился, но она опередила его, не дав высказаться против. — Я — провидица, — прошептала она ему.

— Мы пойдем вместе, — так же тихо ответил он. — Ирвес останется здесь и будет наблюдать за улицей.

Ирвес кивнул и расположился на краю крыши.

Спускаться вниз оказалось намного сложнее. Зое балансировала и осторожно передвигалась вдоль окон. На скотобойне было темно и пусто. Слой пыли на полу, по которому давно никто не ступал. Она разглядела накрытую мебель и измазанные краской столы. Летом на скотобойне жили художники из других городов, чтобы несколько месяцев поработать в "лагере для творческих людей", но сейчас все выглядело осиротевшим. На последних метрах Зое свесилась на руках с водосточного желоба и осторожно спустилась на гравий. Второй вход тоже был заперт на висячий замок и повсюду ощущался запах заброшенности. На почтовом ящике была приклеена визитная карточка Джуны Талбот, на которой пошли волны от влажного воздуха, а сам почтовый ящик был переполнен.

— Вымышленный адрес, — прошептал ей Джил. — Как мы и предполагали. Думаю, здесь мы ничего не найдем. Они нашли пристанище где-то в другом месте.

Зое сделала несколько шагов по парковке и огляделась. Дождь прекратился, не было ни ветерка. Но сосредоточившись всеми органами чувств на окружающей местности (мокрый гравий, старая известка, облупившаяся краска), она различила едва уловимый аромат, всего несколько молекул в воздухе. Парфюм?

— Мне кажется, они были здесь — сказала она. — Недавно. Но почему не опустошили почтовый ящик?

Джил пожал плечами и скрестил руки на груди. Зое обвела взглядом ряды близлежащих домов и попыталась мысленно объединить картинки. Сейчас был день, тогда в ее памяти была ночь. Она вспомнила как пробежала мимо разбитой машины. Значит она наполовину обогнула скотобойню. На пути встретились… женские лица. Зое закрыла глаза и обошла каждую сохранившуюся в памяти картину как в музее. Лица. Фары, узкие зрачки. И что-то на заднем плане. Светлая поверхность. Табличка! Теперь она вспомнила. Зое еще раз видела это во сне о Дэвиде. Это была сосредоточенность на одной единственной точке, на по-настоящему важном, на фоне чего все остальное казалось незначительным. Охотничья лихорадка.

Она открыла глаза и увидела на другой стороне улицы удлиненное, прерываемое входом во двор здание. Оно было заброшенным и закрытым, а над дверью висела старая, испачканная вывеска, мимо которой она тысячу раз проходила после посещения летнего кинотеатра: "Книги Рот".

— Джил, — тихо сказала Зое. — Я загляну к старому букинисту. Не своди глаз с улицы. — Было видно, что Джил колеблется, но бросив взгляд на заброшенный дом, он неохотно кивнул.

— Поторопись! — прошипел он. Зое бесшумно прошмыгнула через улицу, спрятавшись в кошачьей тени и заглянула в окно на первом этаже.

Пустое помещение со старомодными обоями на стенах. И все же, в воздухе что-то ощущалось…

Она заглянула в подворотню и вспомнила, что однажды уже бывала в этом букинистическом магазине с Эллен, когда он был еще открыт. На заднем дворе всегда была книжная барахолка.

— Зое! — прошипел Джил. Но она отмахнулась и дала понять, что никакой опасности нет. — Я сейчас вернусь!

Плотно прижимаясь к стене, Зое зашла во двор. Он был огромным и несимметричным, окруженным несколькими стенами домов. В трещинах между стеной и землей, из гравия росла трава. Дверь на другой стороне двора была не полностью закрытой. Зое прислушалась и попыталась что-нибудь учуять, но затем решила, что отважится заглянуть. Она прокралась вдоль стены до окна рядом с дверью, а когда заглянула в него, то застыла на месте. Ее вдруг обдало холодом и начало знобить.

Значит здесь!

В помещении стоял стол. На нем лежали сотовый и стопка бумаг. Даже отсюда Зое смогла распознать голубой логотип в заглавии. Ей захотелось с триумфом закричать, но она сдержалась. Осторожно поставив ногу на ступеньку, Зое приоткрыла дверь и принюхалась. Вне всяких сомнений. Аромат духов. Зое также вспомнила, что уже была вместе с Эллен в самом низу магазина и удивлялась тому, каким бесконечно длинным и уходящим вглубь здания было складское, подвальное помещение. "Гиены живут в пещерах", — подумала она. — Большими стаями. Они активны преимущественно ночью. А сейчас спят?"

Зое осторожно ступила на старый, облицованный керемической плиткой пол, и сделала шаг в комнату, ровно настолько, чтобы заглянуть в соседнее помещение. Пол был освещен дневным светом, дверь террассы вела в парковую зону, где Зое заметила поблескивание металлического цвета. Там был припаркован автомобиль! Гизмо? Нет, у него был белый фургон. У Зое с болью сжалось сердце, когда она поняла, чья это была машина. В тот же момент снаружи раздался шорох. Зое хотела спрятаться, но тут же ощутила позади себя чье-то дыхание. Она непроизвольно отскочила в сторону. Парфюм с древесными нотками окутал ее, заглушив все остальные ощущения. "Ошибка", — раздался крик в ее голове. Зое настолько сосредоточилась на задней двери, что совершенно забыла наблюдать за тем, что происходит позади нее. Она развернулась, готовая к бою, но застыла на месте. Иногда кошмары все же становились явью.

Рефлексы пантеры заставляли ее реагировать, но все что она могла, это лишь смотреть на гиену, стоявшую перед закрывающейся дверью. Зое была шокирова не столько тенью, сколько человеческим обличием, за которым скрывался хищник.

— Смотрите-ка, Зое, — сказала женщина холодным, дружелюбным тоном, в то время как гиена недоверчиво принюхивалась.

"Она не может знать, что я вижу ее тень! — пронеслось в голове Зое. — Расскажи что-нибудь! Хоть что-нибудь!"

— Здравствуйте, госпожа Талис, — слабым голосом сказала Зое. — Какой сюрприз.

— Это точно, — сухо сказала учительница и скрестила руки на груди. На ней был надет спортивный костюм и повязка на лбу, но на ногах не было обуви.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. Это прозвучало вовсе не недружелюбно, скорее в голосе слышалось любопытство.

Зое сглотнула.

— Я… моя мама работает у доктора Рубио. Он дал ей кое-какие документы для фирмы, занимающейся недвижимостью. И я… я должна забросить их в ящик на старой скотобойне. Странно, что у этой фирмы здесь только почтовый ящик.

Это было похоже на бред?

Левый уголок рта госпожи Талис приподнялся в издевательской улыбке.

— Давай не будем разыгрывать здесь театр, Зое, — мягко сказала она. — Ты умная девочка и знаешь, кто перед тобой, не так ли? И ты уже давно в курсе, какая ведется игра. Иначе бы тебе вряд ли удалось нас найти. — Она довольно улыбнулась. — Те, кто действительно хочет принадлежать к нам, всегда нас находят. Или тебе рассказал Рубио, прежде чем мы заставили его замолчать?

Зое сглотнула и помотала головой. Внутри у нее все горело от разочарования и злости на саму себя. "Как я могла попасть им прямо в руки?"

— Почему? — тихо спросила она. — Почему вы убиваете?

— Это простейший способ заполучить территории, — сухо ответила госпожа Талис. — К тому же, это лишает нас необходимости постоянно защищать приобретенное. — Ее улыбка стала теплее. — Ты переживаешь, не правда ли? Не нужно. Тебе никогда не грозила опасность. Мы проводим тщательный отбор. Устраняем только мусор, а драгоценные камни храним. — Она нежно улыбнулась. — Ты хорошо нам подходишь, Зое. У тебя есть хватка и воля.

В голове Зое мысли сменяли одна другую. Она с содроганием вспомнила разговор в школе. Особенно одна фраза вдруг приобрела совершенно иной, ужасающий смысл: "Если Давид тебе мешает, я позабочусь о том, чтобы вы больше не встретились".

— Так вот для чего была нужна группа марафонцев, — тихо сказала она. — Это был тест. Таким способом вы выясняли кто из учеников относится к пантерам. Поэтому вам так важна работа в команде. В основе всего всегда была команда.

— Стая — это больше чем сумма всех ее членов, — добавила госпожа Талис. — Совершенно верно. Тебя бы здесь не было, если бы ты не решилась быть с нами. Мы — система. Мощная, хорошо слаженная система, в которой найдется место каждому, кто готов внести свой вклад во благо стаи. У каждого своя задача. Я была разведчицей. У других были свои функции.

Зое сглотнула. Нужно выиграть время! Задавай вопросы!

— Все девочки из группы марафонцев туда входят? — хрипло спросила она.

Гиена не сводила с нее глаз и Зое изо всех сил пыталась игнорировать ее. Однако взгляд хищных глаз госпожи Талис, зрачки которой больше не скрывались за контактными линзами, вызывал не меньшую тревогу.

— Конечно нет, — сдержанно сказала госпожа Талис. — А что? Это так важно?

"Она чувствует, — подумала Зое. — Чувствует, что я боюсь."

— А как же полиция? — продолжила задавать вопросы Зое. — Что, если кто-нибудь нападет на ваш след?

— Они не смогут, — ответила госпожа Талис. — Для устранения неугодных у нас есть люди, которых полиция не сможет отыскать по анализу ДНК, потому что официально этих людей не существует. Можно установить, что убийца один и тот же, но его никогда не найдут. Потому что единственные "существующие люди" из стаи имеют безупречную репутацию. Никто и никогда не обнаружит отпечатки их пальцев на месте преступления. Вот такой простой принцип.

Снаружи с громким щелчком закрылся багажник. Зое вздрогнула. Остальные! Они идут в дом! У нее бешено заколотилось сердце. "Я должна выбраться отсюда! Немедленно! — подумала она. — Хоть бы Джил не попался им навстречу". Зое лихорадочно раздумывала над тем, насколько велик у нее был шанс добраться до двери, но затем ее взгляд упал на лестницу. Забраться наверх.

Хлопнула приоткрытая дверь террасы, послышалось шуршание пакетов, приближались шаги. Тень госпожи Талис повернула голову с мощными челюстями и на мгновение сосредоточила внимание на звуках. Зое среагировала молниеносно. В следующую секунду она уже была на средине лестницы. Позади раздался возглас возмущения, крик, и вот госпожа Талис уже наступала ей на пятки. Зое стиснула зубы и полностью погрузилась в тень. Она бежала по коридору, поднимая клубы пыли, слыша слишком близко за собой царапающие и клацающие когти гиены. Три двери, но только за одной из них Зое ощутила поток свежего воздуха. Она бросилась в пустую комнату, где стояли лишь массивные, сломанные стулья и беглым взглядом оглядела единственную возможность сбежать: старое продуваемое окно.

А за ним, на расстоянии нескольких метров едва позеленевшие ветви березы, единственного дерева во внутреннем дворе. Заноза вонзилась в ладонь Зои, когда она на бегу схватила стул, но не ощущая боли, она замахнулась и изо всех сил запустила стул в закрытое окно. Громкий звук разбитого стекла как кинжал пронзил уши. Зое выжала максимум из своих мускул и выпрыгнула в разбитое окно. Осколки задели ее голень, она летела навстречу дереву. Удар был настолько жестким, что у нее перехватило дыхание. На несколько секунд ее ослепило солнце, пронзила боль в плечах, а небо закружилось, когда над ней закачалась крона дерева.

Зое увидела в окне госпожу Талис, ее перекошенное от злости лицо, а рядом оскалившуюся пасть гиены. Зое даже на мгновение ощутила прилив безумного, неистового ликования. Она не может меня догнать!

— Жаль, — сказала госпожа Талис холодным, презрительным тоном. — Пришло время нам попрощаться. — Произнеся это, она резко крикнула во двор: — Карла!

***

Прошло слишком много времени. Я проклинал себя за то, что отпустил Зое и одновременно злился на нее. По прошествии трех минут, показавшихся вечностью, я решил больше не ждать. В последний раз оглядев улицу, я дал знак сидевшему на крыше скотобойни Ирвесу и направился к проходу во двор. Услышав как захлопнулась дверь машины, я насторожился. Гизмо? Нет, двери его автомобиля издавали более глухой звук и не закрывались так мягко. Ощущая беспокойство, я побежал. И не опоздал. Еще никогда меня так не ранил в самое сердце звук разбившегося стекла, раздавшегося в ушах. Перед глазами пролетели тысячи картинок Зое, тысячи ужасных сценариев того, что могло с ней случиться. — "Карла!" — резкий возглас и последовавший за ним с другой стороны дома крик Зое. Мои руки сами нашли дорогу, а тень помогла забраться на крышу дома (через два этажа) и на другую сторону.

Поначалу мне показалось, что я увидел вспышку, однако это было всего лишь солнце, отражавшееся от крыши светлого внедорожника. На гравии лежали пакеты с покупками, как будто кто-то их бросил. А потом я увидел Зое — она сидела на дереве! Нет, она не сидела — она боролась за жизнь. Черноволосая женщина только что преодолела последние метры до макушки дерева и бросилась на нее. Зое едва не упала, она отпрянула назад, увернувшись от когтей, почти задевших ее лицо. Но потом я понял, что это были не когти. В руке женщины что-то блеснуло. Нечто металлическое. Своего рода кастет, но с острыми, металлическими, боевыми когтями над костяшками пальцев. Зое уворачивалась от нападок женщины, но когда оружие полосануло ее руку, из нее пошла кровь. Зое вскрикнула и попыталась уползти. Но противница была сильнее. Намного сильнее!

Я бросился к водосточному желобу.

- Эй! — выкрикнул я. Черноволосая резко обернулась. У нее было искаженное злобой лицо, но не от ее вида у меня застыла кровь в жилах.

Гэзель? Ромбовидное, красивое лицо, форма бровей и прямой нос. "Это не она"- убеждал я себя, но сердце не хотело в это верить. "Ты убьешь ее!" — раздался сумасшедший голос в моей голове. Зое простонала, когда стальные когти снова дернулись в ее сторону. Она так отчаянно пиналась и уворачивалась, что под ней треснули ветки. На шее Зое мелькнула красная полоска, превратившись в сеть мелких кровавых нитей. Она же умрет!

И в этот момент я закричал, закричал призывая тень, со своей яростью и решительностью, полностью осознавая, что мог стать убийцей. Я прыгнул изо всех сил, не раздумывая. Земля осталась далеко подо мной, я увидел мягкое, красивое лицо Гэзель, в которое готовы были впиться мои когти и клыки. Я с недоумением искал Зое, но потом понял, что меня целиком поглотила темнота.

Наступила жуткая тишина, я видел лишь колеблющиеся движения чего-то черного и пятнистого, медленно сгущавшегося как под водой: черные пятна на черной шкуре с рыжеватым оттенком. Лицо пантеры, когти, движения словно в зеркальном отражении, как будто я собирался прыгнуть на самого себя. Моя тень, черный леопард. Когда мы слились друг с другом, это было как утопление, только без страха. Я вдруг понял, что мог дышать. Воспоминания нахлынули как поток воды. Внезапно я увидел всё.

Париж. Пригород. Оцелот, тупое лицо андской кошки — и третьий, Халед, ягуар. Я увидел себя карабкающимся, испытывая смертельный страх и не особо владея своим новыми способностями. Видел как Халед без труда обогнал меня и замахнулся лапой. Я увернулся и соскользнул. Удар о перила, боль в ребрах. Его второе нападение, я отпрянул назад, когда он оказался рядом. Возглас удивления и стон и он падает, вместе с куском выломанного балконного кронштейна. Я посмотрел ему вслед, ощущая запах гнилой ржавчины и собственной крови. Я не толкал его!

Я продолжил взбираться по балконам, от одного к другому, пока не увидел Гэзель через окно балконной двери. Она лежала на диване в наушниках, ее мягкое, бледное лицо выглядело уставшим. У нее были закрыты глаза, но по дрожанию ресниц я понял, что она не спала. У нее на руках крепко спала моя маленькая племянница, а племянник играл на ковре гостиной. Моя первая мысль хищника: добыча. Однако до этого мгновения я не знал, насколько глубоко укоренился во мне кодекс и что требовалось благоразумие и решительность, чтобы отменить его.

Теперь я понял, что была и вторая мысль. Она гласила: защитить.

Под моими лапами надломились ветки и окружающий мир резко вернулся в поле зрения. Я перешел в атаку.

***

Это была секунда, когда Зое была уверена, что погибнет. "Карла — это та девушка на мосту", — подумала она. Убийца! Мощные львиные когти, которым она не могла противостоять дернулись в ее сторону и она непроизвольно закрыла глаза. "Пожалуйста, пусть хотя бы все произойдет быстро! — в отчаянии подумала она. Ударом ее смело в сторону. Зое поцарапала плечо о кору дерева, соскользнула и упала. Инстинктивно перевернувшись в воздухе, она приземлилась на четвереньки на гравий и стала наблюдать за разворачивающейся на ее глазах картиной.

Две хищные кошки ожесточенно боролись вцепившись друг в друга. Львица и пантера — Карла и Джил! Зое смогла лишь съежившись забраться под дерево и растерянно и удивленно наблюдать за происходящим. Джил совершенно изменился, как будто сорвался с цепи. Его всегда сдерживаемая мощь прорвалась наружу, как лава вулкана. И хотя его тень уступала по размеру и силе Карле, Зое еще никогда не видела, чтобы он так яростно и ожесточенно дрался. На Зое посыпались ветки, после чего обе пантеры упали на землю.

***

Руку пронзила боль, когда она задела меня когтями. Она была сильнее, намного сильнее! Но я был проворнее, а главное — разъяреннее. В моей груди словно бушевал источник лавы. Она не обжигала меня, напротив! Питала артерии и колотящееся сердце. Мой пинок по колену заставил ее закричать. Это был озлобленный, кровожадный рев, после чего опора под мной сломалась и нас потянуло вниз. Мы падали вцепившись друг в друга, не было никакого шанса высвободиться до падения на землю. За доли секунды я принял решение, перевернулся в воздухе, развернул ее и напоролся на железное кольцо с шипами. Там мы упали.

Удар как будто кувалдой, стон, тело львицы смягчившее мне падение. Возглас боли и сдавленная нога (но не моя). Я посмотрел на лицо девушки, которое казалось сливалось с лицом львицы и почувствовал, что вырвал у нее металлический коготь. Меня удивило, что я поборол ее. С ней было покончено! "Убей льва, Джил". Я чуть не рассмеялся. Сейчас я мог бы запросто полосонуть ее по горлу, но не стал этого делать. Ее глаза и брови все еще напоминали мне Гэзель. Но это была не она. Это ни за что не могла быть Гэзель. Потому что я не был убийцей. Я вскочил на ноги, держа в руке металлический коготь, оставил раненую львицу лежать на земле и обернулся. Как раз вовремя, чтобы увернуться от нападения гиены.

Мощные клыки гиены сомкнулись в воздухе, не поймав мою руку, после чего она с громким визгом отпрянула от моего металлического клыка. В следующее мгновение рядом со мной оказалась Зое, держа в руках оторванную ножку стула в качестве оружия. Одновременно она была в гибком и плавном теле кошки, прозрачная как призрак. На нас напрыгнула вторая гиена и Зое замахнулась на нее ножкой стула. Во время замахивания Зое занесло вправо и хищная кошка тоже потеряла равновесие. Это выглядело как синхронный балет, как двойное экспонирование в фильме. Только сейчас я понял, что видел! Ее тенью была пума. Было ощущение, что в это мгновение мы одновременно видели сон.

То, что я смог разглядеть, была серая фигура с мягкой, пружинистой походкой. Серая, как ее глаза, с черным рисунком на лице. Окрас был серебристо-серым, с контурными линиями черной и светлой шерсти вокруг глаз, носа и внешней стороны ушей. Подбородок и грудь были белёсого цвета, как туман. Стройная фигура, скорее всего южно-американская разновидность, возможно коста-риканская пума.

Значит, пума. В голове с каким-то безумием сменяли друг друга классификации всех видов кошек, в то время как моя тень продолжала хладнокровно бороться: "Пума отличный скалолаз и способна очень быстро пробегать короткие дистанции. Однако, когда ее преследуют, например волки, она предпочитает спасаться забравшись на дерево, чем бежать на длинное расстояние. Пума может прыгать на четыре метра в высоту и десять метров в длину". "Геркулес"- было моей следующей мыслью, пока я плечом к плечу с Зое отбивался от двух гиен.

Фаза 4.

Должно быть это был страх. Когда мы сталкиваемся с сильным страхом и впитываем его, он превращает нас в провидцев. Страх способствует нашему слиянию с тенью. Это ключ ко всему.

Обе гиены были слабее нас и отпрянули назад. "Если только их всего две", — подумал я.

— Ирвес! — закричал я. В то же мгновение остальные бросились во двор.

— О, нет! — воскликнула Зое. Сходу я насчитал четверых. Итого — шесть гиен. И львица — убийца, которая. к счастью, все еще извивалась на земле. У нее была сильно повреждена левая задняя нога. Зато остаток стаи был ловким и изворотливым. Когда они окружили нас, с оскаленными зубами и этим ужасным хохотом, я увидел человеческие фигуры: рыжеволосая и ее подруга, женщина в спортивной одежде и головной повязкой для защиты от пота, а также худая, бледная девушка, которую я никогда не видел.

А еще бизнесвумен из кафе и женщина, которую я однажды видел в метро. Та самая, с зачесанными назад волосами, только в тот раз на ней были солнцезащитные очки. И конечно Джуна. Сегодня на ней были надеты не туфли на шпильке и деловая одежда, а черные брюки, не сковывающие движений, и футболка без рукавов. Стая пахла подвалом, это был аромат старых книг в гниющих ящиках, мышиного дерьма и паутины. Убийственная смесь вперемешку с остатками парфюма. Обитатели пещер, активные по ночам. Без кодекса и каких либо запретов на убийство.

— Сзади! — крикнула Зое.

Я ударил Джуну металлическим когтем по плечу, однако они уже окружили нас. Затем начался танец жизни и смерти.

— Ирвес! — вновь закричал я. Времени размышлять больше не было. Настоящее закрутилось в водовороте из зубов, боли, агрессии и адреналина. Развернувшись тяжело дыша, я увидел, что повалил на землю рыжеволосую. Но все равно: долго нам не продержаться.

Раздавшийся вдалеке хлопок/взрыв словно ватным молотком ударил по барабанным перепонкам и на мгновение отвлек гиен. На двор упала тень. На человеческих лицах читалось недоумение. Тяжело дыша я посмотрел на верх и не поверил своим глазам: это был выход Юлиана, актера.

Он стоял на крыше, подняв руку в драматическом жесте и грохочущим голосом произнес на весь двор:

— Из всех чудес, которые я видел, самое большое — человеческий страх. Видите: смерть, судьба каждого человека, настигает его, когда приходит время.

Ненадолго возникшего замешательства хватило чтобы добраться до Зое, после чего двор заполонили остальные члены сообщества.

— Ирвес! — крикнула Зое. — Наконец-то!

Снежный барс промчался мимо нас. Хихиканье гиены-тени смешалось с возмущенным и одновременно испуганным криком Джуны, когда Ирвес вцепился ей в глотку. После чего ее крик перешел в вой от боли и ярости. Юлиан молниеносно спустился с крыши. Сиреневой полоской мелькнула Ева, а Клэр и Томас загнали гиену в угол. Если ад когда нибудь и кипел, то это происходило в этом дворе. Я тоже бросился на одну из гиен. Тело пантеры окутало меня как шкура Немейского льва Геркулеса — как теплая вторая кожа, защищавшая меня всеми чувствами и инстинктами.

Снова глухой удар и затем треск разбившихся стекол. Взрыв запаха гари. Я едва не задохнулся, настолько он был сильным. Бензин! В глазах гиены, которую я повалил на землю, читался ужас. Я непроизвольно проследил за ее взглядом и застыл на месте. Все было как в плохом кино. Черный дым поднимался в небо со стороны старой скотобойни.

А в разбитом окне антикварного магазина стоял разгневанный дух мести с горящими глазами, вымазанным сажей лицом и пеплом в волосах. В одной руке он держал канистру с бензином, в другой горящий факел. Только прищурившись я разглядел леопарда, скрывавшимся за Гизмо. В доме что-то треснуло и из окна неожиданно повалил дым. Густой и черный, он полностью окутал Гизмо. Гизмо швырнул пустую канистру во двор, вылез в окно и забросил через него факел обратно в дом. Гизмо укрылся под защитой стены от дыма, огня и осколочного дождя.

Гиены сгруппировались вокруг дерева с раненой львицей посередине. Гизмо мрачно мрачно посмотрел на них.

Ирвес среагировал быстро. Встав под окном, он обратился к гиенам, прорычав:

— У вас ровно двадцать минут, чтобы исчезнуть из города.

Сделав глубокий вдох, он сказал фразу, которую я никогда не забуду:

— Иначе мы позовем остальных.

Даже у меня по спине пробежали мурашки от его угрожающего тона. Ирвес всегда был хорошим игроком в покер, но сегодня переплюнул даже себя самого. Мы отреагировали инстинктивно, следуя его словам, как будто сговорившись. Юлиан встал рядом со мной. Клэр подошла ближе, а Ева угрожающе сузив глаза, расположилась рядом с Зое. Мы были одним фронтом, плечом к плечу, пантеры против гиен. И никто, я чувствовал это, не сдвинется даже на миллиметр. Идти или умереть — таков был посыл. С диким удовлетворением я наблюдал за медленно возрастающей паникой среди гиен.

Она проявилась сначала на человеческих лицах, в то время как тени одновременно пригнулись, а их шерсть встала дыбом. Запах духов, их прикрытие, давно испарился и мы почувствовали их. Это был острый запах пота от страха поражения. Джуна среагировала первой. Дрожащей рукой она убрала волосы со лба и сделала шаг назад. Это был знак для всей группы. Я почувствовал как сопротивление пало, словно плотина, которая ничего больше не сдерживала. Я вдруг увидел лишь кучку испуганных гиен и раненую львицу, которые бежали, спасая свою жизнь.

Мы подошли настолько вплотную, что они ощутили, что находятся в опасности. Победители могли вести себя расслаблено и никуда не торопиться. Побежденные, напротив, бежали с позором. Жалкая труппа, вынужденная где-то в другом месте искать себе новый город, новую территорию и место для охоты. Хищники с визитными карточками и в темных очках. Идеальная маскировка, но не для провидцев. Я смотрел вслед этим людям-гиенам. Они ковыляли к машине, даже ни разу не оглянувшись на нас. Девушку, которую я не стал лишать жизни, двое из них тащили по гравию. Ее тень, львица, хромала и тащила за собой поврежденную ногу. Вскоре в ночи послышались хлопки закрывающихся дверей автомобиля.

Пантеры стояли и ждали. Впереди всех Ирвес. Он выглядел как герой из манги, японского комикса: на его безупречно белой коже красовались кровавые ссадины. Поморгав, я увидел снежного барса, ликующего, со стоящей дыбом шерстью и ледяными глазами. Я видел Еву, ее блестящий мех гепарда и Клэр с ее придирчивыми, ясновидящими глазами рыси. Томас, дымчатый леопард, все еще тяжело дышал, и только Юлиан, остроухий каракал, расплылся в широкой улыбке.

В это мгновение я ощутил гордость. Рубио ошибся. Мы могли быть и тем и другим: пожирателями собак и героями. Гусеница не лучше бабочки. Никто из нас не заслужил смерти, не важно чья сторона перевешивала.

Пройдя оба двора, мы смотрели вслед промчавшемуся по улице автомобилю. Вся скотобойня пылала. Если Гизмо за что-то брался, то все делал основательно.

Юлиан первым нарушил унылое молчание. Как-только машина повернула за угол, он начал неистово хохотать.

— Не успеет человек сказать: — "Смотрите", — крикнул он вслед стаи, — как его жадно поглотит тьма. Вот как быстро тускнеет ореол удачи!

Шекспир. Почти уверен.

Он танцевал перед горящей скотобойней как индеец под кайфом в окружении своего кошачьего близнеца, чья оранжево-золотистая шерсть сияла в свете огня. Его триумфальные возгласы смешались с воем сирен пожарных машин и треском лопнувших раскаленных стекол. Зое сжала мою руку и мы посмотрели друг на друга. В ее серых глазах танцевали огоньки пламени. А сквозь улыбку проглядывали черные очертания хищной маски серебряной львицы.

— Дайте мне табличку, чтобы я записал это! — воскликнул Юлиан, обратившись к нам. — Оказывается, можно улыбаться, постоянно улыбаться и все равно быть негодяем!

— Заткнись ты уже наконец, Юлиан! — нервно ответил Ирвес. — Нужно сваливать, пока не приехали пожарные!

Глава 18 Кодекс

Если бы эта история была сказкой, рассказанной в палатке бедуинов, она приобрела бы совершенно иной поворот. У каждой истории есть свой ключ, у нашей был бы такой: Мы заключили бы союз и вернулись к нашему извечному предназначению — быть героями и защитниками города. Юлиан вернул бы себе свою человеческую сторону и начал бы вспоминать о давно забытой карьере на сцене.

Гизмо перестал бы сбывать краденое, и начал зарабатывать деньги честным путем в магазине компьютерной техники. Ева покинула бы катакомбы, а Клэр и Томас когда-нибудь нашли бы себе квартиру и обеспечили себе существование в городской системе. Мы бы, конечно, сплотились и стали друзьями. Кнопки быстрого набора в наших сотовых пополнились бы нашими именами. Мы бы были героями, каким видел наше предназначение Рубио. Ангелы — хранители для людей, незаметно живущие среди них, всегда готовые применить свои способности ради благого дела.

Но у нас не так.

Герои и святые — всего лишь зеркало.

А мы просто пантеры.

В тот вечер мы разошлись не вымолвив ни слова. Разбитая, окровавленная группка уставших личностей. Каждый сам по себе. Вдалеке слышались сирены пожарных машин.

В новостях сообщалось о пожаре, были собраны улики. Будущее скотобойни, в конце концов, было передано в руки города и различных общественных инициативных комитетов. Агентство недвижимости "Артемис" исчезло, при этом выяснилось, что реального человека по имени Джуна Талбот никогда не существовало. Полиция провела расследование по делу о страховом мошенничестве, но не пришла ни к какому результату. Еще несколько дней ветер разносил по городу запах сожженного дерева и расплавленного пластика, но и это воспоминание о нашей "семейной встрече" на старой скотобойне со временем улетучилось. По прошествии недели без убийств и пожаров, на первый план выступили другие новости.

Потом началась моя собственная история.

Мне пришлось ко многому привыкать, к некоторым вещам достаточно долго. А кое-какие так вообще никогда не станут для меня чем-то само собой разумеющимся.

Прежде всего, мне пришлось привыкать к тому, чтобы не быть убийцей. Это не просто, потому что вина, испытываемая нами, была словно ожог, даже шрам от которого может всю жизнь причинять боль. Рубио понимал это лучше, чем я.

Я должен был привыкнуть к тому, чтобы спокойно идти дальше, когда мимо меня проезжала полицейская машина, а не скрываться в ближайшем подъезде и к тому, чтобы не разглядывать подозрительно каждую женщину в темных очках или с голубыми глазами, выискивая ее тень. Мне нужно было привыкнуть к тому, чтобы видеть тени, но не забывать о скрывающихся за ними людях, привыкнуть к голосу Гэзель по телефону и к тому, что через несколько дней мы, наконец встретимся.

В нашем племени/клане рассказчиками являются женщины, но на этот раз с наступлением темноты рассказывать истории буду я. И начну я с вечера в Париже, когда на одной темной улице меня преследовали трое парней.

Гэзель постоянно уверяет меня, что привезет все бумаги и с новым паспортом не будет никаких проблем. Я на это надеюсь, но Чой, конечно, другого мнения. Но, по крайней мере, он одобряет мое желание закончить школу, как только все прояснится, и даже готов дать мне дополнительные смены. Однако зачем мне свидетельство об окончании школы, если я потом хочу учиться рисовать, для него загадка. Чой думает, что это идея Зое, и с тех пор каждый раз когда я прихожу на смену, он проповедует мне о том, что прислушиваться к советам молодых девушек, портит характер.

Юлиан погрузил Шекспира в самые дальние уголки своего человеческого мозга и еще больше сосредоточился на рытье в мусорках. Ну, теперь-то я знаю, что каждый сам должен найти свое предназначение. Томас по-прежнему продает газеты бездомных, Клэр забросила жонглирование и вообще куда-то исчезла. Ирвес думает, что она уехала из города, но я иногда вижу новые знаки на стенах. Ева по прежнему обитает в подземке. Уверен, что иногда она наблюдает за мной, а я уже не выискиваю ее в толпе.

Она появится, когда будет нужно, как и все остальные. И это главное. На Ютубе распространяется видео, снятое прохожим на камеру телефона, под названием "Suicide Trainrider": на нем хрупкая Ева с места запрыгивает на буксировочный крюк подъезжающего поезда. И я — фигура в пикселях — разбегаюсь на перроне, также запрыгиваю на поезд и взбираюсь на крышу, и все это прямо перед входом в туннель. Из-за расплывчатой съемки все это напоминает головокружительный и безрассудный трюк.

Я до сих пор привыкаю не ежиться и не оглядываться, когда захожу на территорию, куда раньше строго настрого запрещено было заходить.

Привыкаю к тому что, мать Зое терпеть меня не может. Она презрительно называет меня "этот кочевник" и винит любовь Зое ко мне в том, что ее жизнь так резко изменилась. Мне ее не особо жаль. В конце концов, она не единственная, кто вынужден справляться с новыми реалиями.

У Зое большие планы, она снова тренируется с Паулой. Из нас двоих, я осторожный провидец, а она мечтательная. Она наверняка бы понравилась Рубио. Подруга, у которой она оставляла Леона (Эллен), снова стала частью ее жизни, но больше времени она все равно проводит с Паулой. Возможно причина в том, что Эллен снова встречается с этим обманщиком Давидом, но я не думаю, что причина только в этом. Скорее это вопрос сброшенных оболочек. Некоторые вещи можно склеить, но целыми они от этого не станут. Или просто время ушло. Как у нашей братской дружбы с Гизмо. После нашего сражения на старой скотобойне, мы больше не общались. Он отремонтировал свой подвал и предпочитает заниматься своими делами. Иногда я сожалею о том, что трилистник распался. Но и у Гизмо тоже свой путь.

Мне не просто привыкнуть к тому, что между Зое и Ирвес по-прежнему царит гармония, на пересечении музыки и эмоций. Я не спрашиваю, как часто она сидит у него в звукозаписывающей студии. Иногда мы втроем ходим по клубам, но достаточно часто Зое одна куда-нибудь ходит с Ирвесом.

Как сегодня, когда она посреди ночи залезла по крыше в мое окно и забралась в постель, принеся с собой запахи битов, паров кока-колы и металлической пыли колонок.

— Привет, пантера, — шепчет она и целует меня полусонного. Ее присутствия достаточно, чтобы сон прошел. Я прижимаю ее к себе, обхватив лицо руками. Она смеется, когда я губами касаюсь ее век, лба и рта. Теплого, улыбающегося рта белоснежки, которого я так люблю.

— Ты была в "Exil"? — шепчу я ей.

— Угадал, — тихо отвечает она. — У Ирвеса новая музыка. Новые эффекты звучания. Ты должен ее послушать, она классная! — Зое смеется, целует меня, а я закрываю глаза и расслабляюсь. Не знаю, куда нас все это приведет, но когда я обнимаю Зое и прислушиваюсь вместе с ней к звукам города, то понимаю, что теперь я действительно счастлив. Рубио был прав, когда говорил, что мы не так уж несвободны как я думал. Все просто: я провидец, это мой город, а это кодекс:

Не убивай.

Будь начеку.

Все остальное в наших руках.

Оглавление

Нина Блазон Незримое око Серия: без серии

  Глава 1 Знак

  Глава 2 Черное и белое

  Глава 3 Сарафанное радио "джунглей"

  Глава 4 Женщина из стекла

  Глава 5 Свич

  Глава 6 Территории обитания

  Глава 7 Дурга

  Глава 8 Командная работа

  Глава 9 Пабло

  Глава 10 Мост

  Глава 11 Кемаль

  Глава 12 Пересекающие границу

  Глава 13 Охотничья лихорадка

  Глава 14 Предчувствие

  Глава 15 Ключи

  Глава 16 Zoom

  Глава 17 Геркулес

  Глава 18 Кодекс