Кайленд (ЛП) [Миа Шеридан] (fb2) читать онлайн

Миа Шеридан Кайленд

Перевод: Светлана Песоцкая

Редактура: Лидия

Сверка: betty_page (1–4 гл.), Алина Семёнова (с 5 гл.)

Вычитка: Алина Семёнова

Обложка: Алина Семёнова

Оформление: Ленчик Lisi4ka Кулажко

Легенда о Тельце рассказывает, об одиноком, странствующем быке по имени — Церус. Хотя он не был бессмертным, большинство людей считало именно так, из-за его невероятной силы.

Церус был одинок, не поддавался контролю, и не подчинялся ни одному живому существу. Однажды, богиня весны — Персефона, обнаружила, что он топчет поля цветов и появилась перед ним. Ее красота и мягкость укротили его, и он влюбился в нее. Богиня приручила Церуса, обучая быка терпению и тому, как разумно использовать свою силу.

Осенью, когда Персефона отправлялась в Аид, Церус восходил на небо и становился созвездием Тельца. А весной, когда Персефона возвращалась на землю, то Церус спускался, чтобы присоединиться к ней. Она садилась на его спину, и он пробегал по залитым солнцем полям, что бы она взывала к жизни все растения и цветы.

Глава 1

Семнадцать лет

В первый раз, когда я действительно заметила Кайленда Барретта, он доедал в столовой чей-то оставленный завтрак. Моей первой реакцией было отвернуться, пытаясь сохранить его достоинство, инстинктивная реакция с моей стороны. Но затем, когда он шел к дверям мимо меня, запихивая небольшую порцию оставшейся еды в рот, я повернулась в его сторону. Наши глаза встретились. Его глаза на краткий миг вспыхнули, а затем сузились. Я снова отвернулась, мои щеки запылали, как будто я только что вторглась в глубоко личный момент. И это так и было. Мне ли не знать. Я сама так делала. И прекрасно знала, что такое стыд. Но я также знала, что такое болезненная пустота в животе в понедельник утром после долгих, голодных выходных. Очевидно, Кайленд тоже это знал.

Конечно, я видела его и до этого. Держу пари, что все представительницы женского пола замечали его: с его поразительно привлекательными чертами лица, высоким ростом и крепким телосложением. Но это был первый раз, когда я действительно увидела его. Когда я впервые почувствовала в груди трепет понимания к этому парню, который, казалось, всегда носил выражение беспечности на его лице, словно его не заботит никто и ничто. Я была хорошо знакома с такими парнями, которым было плевать на все и всех. Это были проблемы, частью которых я совершенно не желала становиться.

Но, видимо, не все девушки в нашей школе были озабочены мыслями о такого рода проблемах, потому что, если он и был в компании кого-то, то это всегда была девушка.

Это была большая школа, в которой учились студенты из трех городов. У нас с Кайлендом было всего несколько совместных уроков в течение трех с половиной лет, когда мы учились в старшей школе. Он всегда сидел в задней части класса, изредка произнося пару слов. Я всегда сидела впереди, что бы хорошо видеть доску — я догадываюсь, что, вероятнее всего, у меня близорукость, но не то, что бы мы могли позволить себе проверить зрение, а тем более купить очки. Я знаю, что он получал хорошие оценки. Знаю, что он должно быть умный, несмотря на его, казалось бы, небрежное отношение. Но после того дня в столовой я смотрела на него иначе, и мои глаза, казалось, всегда находили его. Я искала его в переполненном коридоре, где подростки медленно перемещались из класса в класс, как крупный рогатый скот, который загоняют на более зеленые пастбища в столовой, или идущего впереди меня. В большинстве случаев я находила его, засунувшего руки в карманы, и если он выходил наружу, — опустившего голову против ветра. Мне нравилось наблюдать за тем, как двигалось его тело, и мне нравилось, что он не знал об этом. Мне было интересно узнать о нем побольше. И вот теперь этот взгляд на его лице казался более настороженным, чем неуязвимым или отстраненным. Я только немного знала о Кайленде. Он жил на холмах, как и я. И, по-видимому, ему не хватало еды, но в этих местах не было недостатка в голодных людях.

Посреди пологих зеленых холмов, захватывающих горных пейзажей, водопадов и причудливых крытых мостов, лежит Деннвилл, штат Кентукки, часть гор Аппалачей, которая может посрамить любую городскую трущобу, где безнадежность столь же обычна, как белые дубы, и где безработица — это больше правило, чем исключение.

Моя старшая сестра, Марло, сказала, что Бог создал Аппалачи, а затем быстро свалил и больше никогда не возвращался. Что-то внутри меня подозревало, что чаще всего люди разочаровывали Бога, чем наоборот. Но что я действительно знаю о Боге? Я даже не хожу в церковь.

Что я знала наверняка, так это то, что в таком гиблом месте, как Деннвилл, штат Кентукки, теория Дарвина имела четкое подтверждение: выживают только сильнейшие.

Хотя Деннвилл не всегда был таким уж плохим. Было время, когда здесь была открыта угольная шахта, и семьи в этих краях зарабатывали приличную зарплату, хотя некоторые из них получали в качестве дополнения продовольственные талоны. Именно тогда в городе было хотя бы несколько процветающих предприятий, рабочие места для людей, которые этого хотели, и людей, у которых было немного денег, чтобы их потратить. Даже тем из нас, кто жил на горе в жалких домиках, лачугах и трейлерах — беднейших из бедных — казалось, всего было достаточно, чтобы прожить в те дни. Но затем на шахте произошел взрыв. Газеты называли это самой ужасной трагедией в горнодобывающей отрасли за последние пятьдесят лет. Шестьдесят два мужчины, на большинство из которых полагались их семьи, погибли. Отец Кайленда и его старший брат оба умерли в тот день. Он жил в маленьком доме, чуть ниже моего на горе, с матерью, которая была инвалидом. От чего она страдала, я точно не знала.

Что касается меня, я жила с мамой и сестрой в маленьком трейлере, расположенном в роще сосновых деревьев. В зимние месяцы ветер бушевал и так яростно раскачивал наш трейлер, что я была уверена, мы опрокинемся. Каким-то чудом трейлер все же сумел удержаться на земле до сих пор. Так или иначе, все мы на этой горе сумели удержаться. Пока.

Одним поздним осенним днем, я шла по дороге, ведущей к нашему трейлеру, кутаясь в свой свитер, когда ветер хлестал по моим волосам. Я шпионила за Кайлендом, идущим впереди меня. Внезапно Шелли Галвин проскользнула мимо меня, чтобы догнать его. Когда она пошла рядом с ним, он повернулся и кивнул ей, подтверждая то, что она сказала. Я потеряла их из виду, когда они завернули на повороте дороги, и я заблудилась в своих мыслях. Несколько минут спустя, когда я завернула за поворот, их нигде не было видно. Но, когда я проходила мимо ореховой рощи, то услышав, как Шелли хихикнула, я остановилась, чтобы посмотреть сквозь ветви. Кайленд прижал её к дереву и целовал так, будто был диким, неприрученным животным. Она стояла спиной ко мне, поэтому я могла видеть только его лицо. Я не знаю, почему не ушла, а осталась стоять там, глядя на них, нагло нарушая их личное пространство. Но что-то в том, как были закрыты глаза Кайленда, и его грубое, горячее, сосредоточенное выражение лица, и то, как он двигал губами по ее губам, заставило меня сжать вместе ноги, когда тепло наполнило мои вены, и меня охватила похоть. Он поднял руку к её груди, и она застонала. Мои собственные соски затвердели, будто это ко мне он прикоснулся. Я потянулась, чтобы схватиться за дерево прямо рядом со мной, и маленький шум моего движения, должно быть, привлек его внимание, потому что его глаза открылись. Он уставился на меня, продолжая целовать ее. Его щеки слегка втянулись, когда он что-то сделал своим языком, я могла только представить что именно. И я представила. Горячий стыд поднялся по моему лицу, когда наши глаза встретились, я не могла двигаться. Его глаза сузились. Когда реальность нахлынула на меня, я попятилась назад, одолеваемая унижением. И ревностью. Но я не желала признавать этот факт. Нет, ни за что, потому что это ненужная помеха, и я совершенно не желала быть частью этого.

Я повернулась и побежала вверх по горе к своему трейлеру. Распахнув металлическую дверь, ворвалась внутрь, захлопнула ее за собой, и упала на диван, задыхаясь.

— Боже мой, Тенли, — нараспев проговорила моя мама, стоя на крошечной кухне, и что-то помешивая в кастрюле на электрической плите, пахло картофельным супом.

Взглянув на нее, у меня перехватило дыхание. Внутренне простонав, я увидела, что на ней надет халат и ее потрепанная лента Мисс Кентукки Санберст на груди. Сегодня был очень плохой день. Во всех смыслах.

— Привет, мама, — сказал я. — Снаружи холодно, — все, что я предложила в объяснении. — Нужна помощь?

— Нет, нет, у меня все под контролем. Я думаю принести что-нибудь теплое Эдди в город. Он любит мой картофельный суп, а сегодня предвидится такая холодная ночь.

Я поморщилась.

— Мама, сегодня Эдди дома со своей женой и семьей. Ты не можешь принести ему картофельный суп.

Тень омрачила черты лица моей мамы, но она ярко улыбнулась и покачала головой.

— Нет, нет, он уходит от нее, Тенли. Она не подходит ему. Я та, кого он любит. И сегодня вечером ему будет холодно. Ветер… — она продолжила помешивать суп, напевая какую-то неизвестную мелодию и слегка улыбаясь про себя.

— Мама, ты сегодня принимала лекарство? — спросила я.

Ее голова резко поднялась вверх, смущенный взгляд заменил маленькую улыбку.

— Лекарство? Ох, нет, детка, мне больше не нужно лекарство, — она покачала головой. — Эта штука заставляет меня все время хотеть спать… заставляет чувствовать себя так странно, — она сморщила свой милый маленький носик, как будто это была самая глупая вещь. — Нет, я отказалась от этого лекарства, и чувствую себя прекрасно!

— Мама, мы с Марло говорили тебе сто раз, что ты не можешь просто отказаться от лекарств, — я подошла к ней, и положила руку ей на плечо. — Мама, ты будешь чувствовать себя хорошо некоторое время, а потом нет. Ты знаешь, что я права.

Ее лицо слегка нахмурилось, когда она продолжила перемешивать густой суп. Затем она покачала головой.

— Нет, на этот раз все будет иначе. Вот увидишь. И на этот раз, Эдди перевезет всех нас в тот прекрасный дом. Он увидит, что нуждается во мне… ему нужны все мы.

Мои плечи поникли, когда я признала свое поражение. Я слишком устала, чтобы сейчас справляться с этим.

Мама пригладила свои темно-каштановые волосы, те же волосы, которые я унаследовала от неё, и снова ярко улыбнулась.

— У меня все еще есть моя внешность, Тенли. Эдди всегда говорил, что я самая красивая женщина в Кентукки, и у меня есть эта лента, чтобы доказать, что он не лжет.

Её глаза стали мечтательными, как и всегда, когда она говорила о своем титуле мисс Санберст, том, который она выиграла, когда была в моем возрасте. Она повернулась ко мне и подмигнула. Подняв прядь моих волос, она улыбнулась.

— Ты такая же красивая, как и я, — сказала она, но потом нахмурилась. — Хотела бы я иметь достаточно денег, чтобы записать тебя на конкурс красоты. Держу пари, ты бы выиграла, так же как и я, — она тяжело вздохнула и вернулась к помешиванию супа.

Я вздрогнула, когда дверь распахнулась, и Марло ворвалась внутрь. Её щеки покраснели, и она тяжело дышала. Она ухмыльнулась мне.

— Господи, сегодня такой сильный ветер.

Я кивнула ей, без улыбки, и посмотрела на нашу маму, которая переливала суп в пластиковый контейнер. Улыбка исчезла с лица Марло.

— Эй, мама, что ты делаешь? — спросила она, снимая куртку и отбрасывая её в сторону.

Мама подняла глаза и мило улыбнулась.

— Собираюсь отнести суп Эдди, — сказала она, щелкнув крышкой контейнера и направившись с ним в нашу маленькую гостиную.

— Нет, мама. Ты никуда не пойдешь, — сказала Марло, в ее голосе звучала горечь.

Мама моргнула.

— Конечно, пойду, Марло.

— Дай мне суп, мама. Тенли, принеси ее лекарство.

Мама начала энергично трясти головой, когда я помчалась за ее лекарством. Лекарством, которое мы едва могли себе позволить. Лекарством, которое я купила за счет своего дохода, который получила, моя полы и протирая полки «У Расти», в городском магазине, принадлежащем одному из самых больших придурков в городе. Лекарством, из-за которого мы с Марло остались без еды, что бы у нас были деньги на его покупку.

Я услышала потасовку за своей спиной, и поспешила в ванную, где из аптечки дрожащей рукой схватила флакон с таблетками.

Когда я побежала назад, то увидела, как мама всхлипывала, а суп разливался по всему полу и Марло. Мама опустилась на колени прямо в лужу супа, закрыла лицо руками и заплакала. Марло забрала у меня лекарство дрожащими руками

Она опустилась на пол рядом с мамой, встала на колени в этот беспорядок и обняла ее, покачиваясь.

— Я знаю, что он все еще любит меня, Мар. Я знаю, что это так! — закричала моя мама. — Я хорошенькая, я красивее ее!

— Нет, мама, он тебя не любит, — сказала Марло очень осторожно. — Мне очень жаль. Но мы тебя любим. Мы с Тенли тебя любим. Очень сильно. Ты нужна нам, мама.

— Я просто хочу, чтобы кто-то позаботился о нас. Мне просто нужен кто-то, кто поможет нам. Эдди поможет нам, если я просто…

Но эта мысль была потеряна в ее рыданиях, а Марло продолжала качать ее, не говоря ни слова. Слова не сработают с нашей мамой, не тогда, когда она была такой. Завтра она снимет ленту. Завтра она останется в постели на весь день. И через несколько дней лекарство начнет действовать, и она вернется в норму. А затем она решит, что оно ей больше не понадобится, и слетит с катушек, и все сегодняшние действия будут повторяться снова и снова. И я задаюсь вопросом, должна ли семнадцатилетняя девочка быть такой уставшей? Просто настолько чертовски уставшей, что это ощущается внутри меня… до самой глубины души?

Мы с Марло помогли маме подняться, и дали ей лекарство со стаканом воды, уложили ее в постель, а затем спокойно вернулись в главную комнату. Мы убрали картофельный суп, выложив его с пола обратно в контейнер, сохраняя как можно больше. Мы не жили той жизнью, когда трата еды была приемлемым действием, даже еды, которая была с пола. Позже той ночью мы разлили суп по мискам и съели его на ужин. Грязный или нет, он все равно наполнил наши животы.

Глава 2

— Привет, Расти, — сказала я, войдя в магазин, где работала четыре дня в неделю после школы.

Я тяжело дышала и была мокрой от дождя. Я провела рукой по своим волосам. Снаружи все только начало проясняться.

— Ты опять опоздала, — нахмурился Расти.

Я внутренне сжалась от его резкого тона и взглянула на часы. Пройти шесть миль от школы в Эвансли за час и пятнадцать минут было невозможно. Я бежала большую часть пути и, как правило, приходила в магазин потная и запыхавшаяся. Не то чтобы Расти это заботило.

— Всего на две минуты, Расти. Я останусь после смены на две минуты, хорошо? — я предложила ему свою самую красивую улыбку.

Раздражение Расти только усилилось.

— Ты останешься на пятнадцать минут из-за того, что в одной из шести бутылок пива, которые сегодня утром Джей Кроули принес на кассу, была трещина.

Я сжала губы.

Тот факт, что Джей Кроули покупал пиво первым делом с утра, не было удивительно, но то, что бутылка пива треснула из-за меня, я не была уверена, ведь Расти был тем, кто распаковал алкоголь. Несмотря на это, я просто кивнула, и, не говоря ни слова, пошла в заднюю комнату, чтобы взять свой фартук и швабру.

Сейчас начало месяца, поэтому я должна была убрать и оперативно расставить товары на полках, поскольку в течение следующего часа будут зачислены дебетовые карты продуктов питания, и в магазине будет полно людей, продающих тележки полные сладких напитков. Это в лучшем случае было мошенничеством по социальному обеспечению — взять пятьсот или около того долларов, которые получает семья из четырех человек на еду в месяц, купить газировку вниз по шоссе на автозаправке у Джоджо и продать ее Расти за пятьдесят центов за доллар, превратив правительственную помощь в двести пятьдесят долларов чистой наличности. На эти деньги купить сигареты, алкоголь, лотерейные билеты… наркотики — и талонов на еду нет. Расти был рад получить прибыль, не обращая внимания на то, что это означало, что дети остаются без еды. Однако, справедливости ради, если бы Расти не выкупал газировку, это был бы кто-то другой. Вот так это работало.

Через пару часов толпа разошлась, и я вернулась к протиранию полок, когда раздался дверной звонок. Я продолжала свою работу, когда периферийным зрением увидела, что кто-то открывает дверь холодильника у дальней стены. Когда я поднялась оттуда, где сидела на корточках перед полкой, мои глаза встретились с Кайлендом Барреттом. Мой взгляд опустились к его руке, которой он засовывал бутерброд под куртку. Его глаза расширились, и на короткую секунду он выглядел шокированным, прежде чем его взгляд бросился мне за спину, где я услышала внезапные шаги. Моя голова повернулась. Расти, хмурясь, подходил к проходу, где позади меня стоял Кайленд, а его рука с большим куском сэндвича все еще была под его курткой. Если я двинусь, его поймают с поличным. Решение было принято в долю секунды. Я притворилась, что неловко опрокинула несколько коробок того, что наверняка должно было быть черствыми Чериос — сахарные хлопья никогда не распродавались — с полки и слегка вскрикнула. Я точно не знаю, почему это сделала, может быть, вид шокированного выражения страха на лице Кайленда коснулся чего-то внутри меня, возможно, это было понимание голода, существовавшее между нами. Я, конечно, не знала, что это оперативное решение полностью изменит ход всей моей жизни.

Я безжалостно шагнула по коробкам, раздавив их и заставив хлопья вывалиться на пол.

— Что с тобой, глупая девчонка? — потребовал Расти громко, наклонившись, чтобы подобрать коробку у своих ног, когда Кайленд устремился мимо нас. — Ты уволена. С меня довольно.

Я услышала дверной звонок и быстро встала, снова посмотрев на Кайленда. Он повернулся, широко раскрыв глаза, и его выражение лица было нечитаемым. Он ненадолго остановился, слегка вздрогнув, а затем дверь захлопнулась за его спиной.

— Прости, Расти, это был просто несчастный случай. Пожалуйста, не увольняй меня, — мне нужна была эта работа.

Как бы я ни ненавидела умолять об этом, но были люди, полагающиеся на меня.

— Я давал тебе достаточно шансов. Завтра на этой улице будет очередь для этой работы, — он указал на меня, его глаза были холодными и злыми. — Ты должна была ценить то, что у тебя было, и усердно трудился. Твои красивые глазки не помогут тебе в жизни, если нет головы на плечах.

Я хорошо знала об этом. На горьком опыте. Все, что вам нужно сделать, это посмотреть на мою маму, чтобы установить этот факт.

Кровь свистела в моих ушах. Моя шея горела. Я сняла фартук и бросила его на пол, пока Расти продолжал бормотать о неблагодарной, бесполезной помощи.

Через несколько минут я вышла из магазина, солнце садилось за горы позади меня, небо залилось розовыми и оранжевыми тонами. Воздух был холодным и наполнен запахом свежего дождя и сосен. Я сделала глубокий вдох, обхватив себя руками, чувствуя себя потерянной и побежденной. Потеря моей работы была очень, очень плохой новостью. Марло точно убьет меня. Я застонала вслух.

— Что еще? — прошептала я Вселенной.

Но Вселенная не отвечала за мой глупый выбор. Это была только моя заслуга.

Иногда моя жизнь казалась такой маленькой. И мне было интересно, почему те из нас, кому дали маленькие жизни, все-таки должны были чувствовать боль такой сильной. Едва ли это казалось справедливым.

Я засунула руки в карманы и пошла к основанию нашей горы, со школьным рюкзаком, закинутым за плечо. Весной и летом я читала, пока шла по дороге достаточно знакомой мне, чтобы сосредоточиться на книге. Автомобили редко ездили по этой дороге, и я всегда заблаговременно могла заметить, если кто-то все-таки проедет. Но когда пришла осень, в то время когда я покидала магазин Расти становилось слишком тускло, не то, что это теперь было проблемой, поэтому я шла, потерявшись в своих мыслях. И сегодня ничего не изменилось. На самом деле мне нужно было отвлечься от моих мечтаний. Мне нужна была надежда, что жизнь не всегда будет такой сложной. Я представляла себя победителем стипендии «Тайтон Уголь», над которой я работала с тех пор, как начала учиться в средней школе. Каждый год одного из лучших студентов выбирали для получения стипендии, которая отправляла его или ее в университет на четыре года, где все расходы были оплачены. Если я выиграю, наконец-то смогу выбраться из Деннвилла, подальше от нищеты и отчаяния, мошенничества в сфере социального обеспечения, а также «таблеток» с наркотиками. Я, наконец, смогу обеспечить маму и Марло, увезти их отсюда, заставить маму принять помощь от профессионального врача, а не того с ввалившимися глазами из бесплатной клиники, которая, как я подозревала, была центром наркобизнеса. Я бы остановилась у Расти, когда выезжала из города, и сказала бы ему, чтобы он засунул эту проклятую коробку Чериоса в свою костлявую, захудалую задницу.

Когда я повернула за угол к основанию горы, то увидела, что на ступеньках закрытого почтового отделения сидит старая миссис Лилт, доедая последний из упакованных бутербродов. Я прищурилась и слегка улыбнулась, когда ее глаза встретились с моими. Я взглянула на обертку в её руке, ту, которая говорила «Ветчина и сыр Расти» с большой красной отметкой о времени, датированной сегодня. Это та, которую Кайленд Барретт украл всего десять минут назад.

— Добрый вечер, миссис Лилт, — сказала я.

Она кивнула, ее печальные глаза зажмурились, когда она откусила последний кусок бутерброда. В этот момент миссис Лилт была почти частью пейзажа… алкоголик, которая блуждала по улицам крошечного города, бормотала про себя и собирала в карман мелочь от граждан, финансирующих ее зависимость. Она потеряла всех своих взрослых мальчиков и своего мужа в результате аварии на шахте. Я подозревала, что она надеется последовать за ними как можно скорее.

— Сегодня с вами все в порядке, миссис Лилт? — спросила я, засунув руки в карманы.

Не то чтобы я могла предложить ей что-нибудь, если бы она не была в порядке, но я хотела, чтобы она знала, что о ней заботятся. Может, это было хоть что-то.

Она кивнула, все еще пережевывая.

— Ох, я так думаю, — пробормотала она. — Я вернусь домой после того, как закончу наслаждаться этим прекрасным видом, — она кивнула в сторону заката.

Я кивнула, выдохнув и улыбаясь ей.

— Хорошо, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Когда я продолжила свой путь по грунтовой дороге вверх по горе, кто-то неожиданно встал передо мной. Я издала испуганный крик, остановилась и отступила прямо в грязную лужу.

Кайленд.

Я выдохнула.

— Ты напугал меня! — я вышла из грязи, чувствуя, как влажность просачивается в мои носки там, где подошвы треснули или порвались.

Отлично. Спасибо, Кайленд.

Он посмотрел на мои ноги, но не упомянул о моих испорченных ботинках. Его глаза прищурились, и он изучал меня несколько секунд.

— Почему ты это сделала? Там в магазине? Почему ты помогла мне? — его челюсть дрогнула от гнева.

Я прищурила глаза, слегка наклонив голову.

Он рассердился на меня? Какого черта?

— Почему ты отдал бутерброд миссис Лилт? — спросила я. — Почему ты не съел его сам? — я скрестила руки на груди. — Я знаю, что тебе нужна еда, — мой взгляд соскользнул на землю при упоминании того частного момента в кафетерии, когда наши глаза встретились, но потом быстро вернулся назад.

Он не ответил, мы просто смотрели друг на друга в течение нескольких тихих секунд. Наконец он сказал:

— Он уволил тебя?

Его лицо было напряженным и серьезным, и я не могла не полюбоваться его сильной челюстью, прямой линией носа, полнотой губ. Я вздохнула. Из этих наблюдений не выйдет ничего хорошего.

— Да, он меня уволил.

Кайленд засунул руки в карманы, и когда я начала идти, он тоже пошел рядом со мной, пробурчав ругательства себе под нос.

— Черт, тебе нужна эта работа.

Я раздраженно рассмеялась.

— Ты думаешь? Нет, я просто работала уборщицей, потому что очаровательное расположение Расти настолько вдохновляло. Ох, если бы в мире было больше Расти, — я приложила руку к сердцу, как будто оно было переполнено любовью и восхищением.

Если даже Кайленд и заметил мой сарказм, он не признал этого.

— Это был действительно глупый поступок.

Я остановилась и повернулась к нему. Он тоже остановился.

— Слава Богу, что он не поймал тебя. Расти в мгновение ока выдвинул бы обвинения. Это сделало бы его день, может быть, даже его жалкую жизнь.

Кайленд перевел взгляд за мое плечо, к горизонту. Он прикусил свою пухлую нижнюю губу и нахмурил лоб, наконец, возвращая взгляд ко мне.

— Да, я знаю, — он сделал паузу, его глаза медленно двинулись по моему лицу. Я заерзала под его пристальным взглядом, гадая, о чем он думает. — Спасибо.

Я тоже не торопясь изучала его, теперь, когда он подошел ближе. Он насторожено уставился на меня своими серыми глазами, с длинными и густыми ресницами. Трудно было действительно ненавидеть кого-то столь красивого. Это была просто несправедливость жизни, потому что мне очень хотелось ненавидеть парня, стоящего передо мной. Вместо этого я отвернулась и пошла дальше. Он присоединился ко мне, и мы шли молча в течение нескольких минут.

— Тебе не обязательно идти со мной.

— Девочке опасно ходить в темноте одной. Я хочу убедиться, что с тобой ничего плохого не произойдет.

Я фыркнула.

— Все говорит об обратном.

Кайленд выпустил короткий, удивленный смешок.

Я подняла рюкзак на плечо.

— Девочка? Я того же возраста что и ты. Может даже старше. Мне исполнилось восемнадцать в мае.

Он искоса посмотрел на меня.

— Какого числа? — бросил он вызов, двигаясь впереди меня и идя спиной, чтобы он мог смотреть мне в лицо.

— Второго мая.

Его глаза расширились.

— Не может быть. Это и мой день рождения.

Я удивилась.

— В какое время ты родился? — спросила я.

— Я точно не знаю… где-то утром.

Я продолжила идти, и он пошел рядом.

— После обеда, — сказала я неохотно.

Увидев красноречивый взгляд на его лице, я сжала губы.

Через минуту он сказал:

— Серьезно, ты должна быть осторожна. На этой горе обитают рыси.

Я вздохнула.

— Рысь — это меньшая из всех моих проблем.

— Ты так говоришь, пока одна из них, голодная не стоит прямо перед тобой, тогда очень скоро это станет твоей самой большой проблемой.

Я издала забавный, милый звук, и Кайленд взглянул на меня.

— И что именно ты сделал бы, если бы рысь прямо сейчас вышла на нашу дорогу, Кайленд Барретт?

Он выглядел удивленным.

— Ты знаешь мое имя.

Я снова начала идти.

— Это маленький городок, я знаю имя каждого. А ты разве нет?

— Нет. И не стремлюсь. Мне не нужно слышать чью-то историю, и мне не нужно знать чье-то имя.

Я наклонила голову, и посмотрела на него.

— Почему нет?

— Потому что, когда я выиграю стипендию «Тайтон Уголь» и уеду отсюда, я не хочу уносить с собой бесполезную информацию из этой никчемной дыры.

Я снова удивленно повернулась к нему.

— Ты пытаешься выиграть стипендию?

Он поднял одну бровь.

— Да, это тебя удивляет? Разве ты не видела мое имя вверху учебных списков?

— Я… я имею в виду…

Внезапно Кайленд усмехнулся.

Мои глаза расширились, и я слегка споткнулась. Я никогда не видела, чтобы он так улыбался, ни разу, и это превратило его лицо во что-то… совершенно красивое. Я на мгновение взглянула на него, прежде чем собраться и увеличить скорость своих шагов. Он ускорился рядом со мной. Я покачала головой, чувствуя неуверенность и пытаясь вспомнить, о чем мы говорили. Правильно — стипендия. Да, я была удивлена. Я видела имя Кайленда в топе учебных списков, но я не думала, что он подал заявку на стипендию «Тайтон Уголь». Он никогда не появлялся в каких-либо учебных группах или подготовительных курсах. Это всегда были я, Джинни Роулинс и Кэрри Купер. Я знала, что они подали заявку на стипендию, потому что мы обсуждали ее. Я думала, они мои лучшие конкуренты. Кайленд, несмотря на свои хорошие оценки, всегда казался таким… незаинтересованным?

— Как ты собираешься выиграть стипендию, когда я собираюсь её выиграть? — спросила я, подняв бровь.

Кайленд быстро взглянул на меня, позабавлено качая головой.

— Без шансов, — сказал он, ухмыляясь. — Но это делает вещи ещё более интересными, не так ли?

Я тихонько фыркнула. Мне не нужно чтобы это было интересно. Мне нужна эта стипендия. Но я едва могла поверить, что у Кайленда было много шансов выиграть её, иначе я бы слышала о его заинтересованности до сих пор, а не только сейчас. Я не думаю, что у меня есть много поводов для беспокойства.

Мы шли молча в течение нескольких минут, прежде чем я спросила:

— Не будет ли Шелли злиться, зная, что ты… защищаешь другую девушку от рыси?

Он смущенно посмотрел на меня.

— Шелли? Почему она… — он усмехнулся. — Ох, верно, — он покачал головой и провел рукой по своим золотисто-каштановым волосам.

Я заметила, что они были густыми, глянцевыми, и закручивались у него на шее.

— Я и Шелли, мы просто друзья.

Я подняла бровь, но решила не комментировать это. Мне было достаточно своих забот, что бы переживать, кого целует Кайленд Барретт.

— Итак, куда ты собираешься, если выиграешь эту стипендию? — не то, чтобы у него были шансы на победу.

— Подальше отсюда.

Я кивнула и прикусила губу.

— Да, — просто сказала я.

Кайленд посмотрел влево, когда мы прошли мимо светло-голубого, деревянного дома в стороне от дороги, в лесу, нависающим над ним, без единого света в окне. Он взглянул на меня, и нахмурился.

— Ну, спасибо, Кайленд. Это было очень по-рыцарски с твоей стороны, ты прошелся со мной в гору, ну знаешь, несмотря на то, что из-за тебя меня уволили с работы, и ты испортил мне единственную пару ботинок и украл мой день рождения.

Я продолжила идти, и когда он остался рядом со мной, тихо смеясь над тем, что я сказала, я вопросительно посмотрела на него.

— Мне прямо по дороге. Я не думаю, что отсюда до моего дома есть какие-то рыси, — я улыбнулась нервной улыбкой.

Не знаю, видел ли он когда-нибудь мой трейлер, но я не особо хотела, что бы увидел.

Но он просто молча продолжил идти рядом со мной.

— Итак, Тенли… работа, с тобой все будет хорошо? Я имею в виду, — он неуверенно посмотрел в сторону, — есть ли что-то, что я могу сделать?

Я закусила губу. Что он собирался сделать? У него дома была больная мама. Насколько я знаю, он был в худшем положении, чем я.

— Нет, я выживу.

Кайленд кивнул, но когда я посмотрела на него, тревожный взгляд не исчез с его лица.

Когда мы подошли к моему трейлеру, я остановилась и улыбнулась маленькой, напряженной улыбкой.

— Ну, спокойной ночи, — сказала я.

Кайленд посмотрел на то место, где я жила в течение долгого времени, и жар поднялся по моим щекам. Почему-то, стоя там с ним, все выглядело еще хуже, чем обычно. Мало того, что трейлер был крошечным и шатким, краска облупилась и появилась ржавчина, а над окнами была грязная пленка, которую я никак не могла очистить независимо от того, сколько уксуса использовала. Его дом был не намного лучше, но я все еще не могла не стыдиться, смотря на свой дом глазами Кайленда. Он взглянул на меня, и мое смущение, должно быть, было очевидно на моем лице, потому что его глаза расширились, и что-то похожее на понимание отразилось на его лице. Я развернулась на пятках и пошла на шатких ногах к моему трейлеру.

— Тенли Фалин, — позвал Кайленд, сообщив мне, что он на самом деле тоже знал мое имя.

Я остановилась и вопросительно посмотрела на него.

Он провел рукой по волосам, на мгновение, выглядя неуверенно.

— Причина, по которой я отдал этот сэндвич Джоан Лилт… — он посмотрел вдаль, как будто тщательно подбирал слова. — Даже для таких людей, как мы, всегда есть кто-то, кто ещё голоднее. И голод, ну, он приходит в различных формах, — он опустил голову. — Я стараюсь не забывать об этом, — закончил он спокойно, слегка смутившись.

Он засунул руки в карманы, повернулся и пошел вниз по дороге. Я прислонилась к стене своего трейлера, и наблюдала за ним, пока он не исчез.

Кайленд Барретт совсем не такой, как я ожидала. И что-то в этом и смутило, и взволновало меня таким образом, что я не была уверена, что мне это понравилось.

Глава 3

— Привет, мама, — сказал я, закрыв за собой дверь в мой дом и заглянув в гостиную, где перед телевизором стояло её кресло.

Мама не поприветствовала меня в ответ, но она никогда этого не делала. Я привык к этому.

Я направился в спальню, открыл окно настежь и стоял, глядя на вечернее небо. Мои руки уперлись об подоконник, когда я глубоко вздохнул. Через несколько минут я лег на кровать рядом с окном, сложив руки за голову.

Мои мысли сразу же направились к Тенли Фалин. Я не мог поверить, что из-за меня она лишилась работы. Я застонал вслух. В основном, это была ее вина, так почему же я чувствовал себя таким дерьмом? Прикрывать меня — было ее глупым выбором. Но, слава Богу, что она это сделала. Если бы меня арестовали за кражу… было бы плохо, очень плохо.

Я даже не знал, почему украл тот сэндвич для миссис Лилт, пока не попытался объяснить это Тенли. И единственная причина, по которой я предложил объяснение, это то, что мне больше нечего было отдать Тенли в качестве благодарности за жертвоприношение, которое она сделала для меня. Я видел, как Джоан Литл сидела на лестнице старого почтового отделения и что-то в том, как она сгорбилась, как будто пытаясь свернуться в себя, ударило меня прямо в живот. Я тоже так себя чувствовал. Только у меня, по крайней мере, была крыша над головой. Я, по крайней мере, был голоден только в последнюю неделю каждого месяца, когда заканчивались деньги. Что-то внутри меня должно было дать ей знать, что я понимаю её. И поэтому я стащил тот бутерброд.

Глупец. Идиот.

Еще хуже было то, что я не жалел об этом, за исключением того факта, что за это поплатилась Тенли.

Тенли.

Мой разум переместился к выражению, которое было на ее лице, когда я смотрел на ее трейлер. Она чувствовала стыд, что было довольно смешно. Мой дом тоже был в руинах. Моя жизнь была в руинах. Я едва могу судить о ее положении. Но я все равно не смотрел на ее жалкий прицеп. Я смотрел на область вокруг ее трейлера. Там было чисто и аккуратно, ни одной мусоринки в поле зрения — так же, как и я содержал свой двор. Вверх и вниз по этому холму дворы были усеяны мусором — просто еще один способ, которым люди в Деннвилле показывали свое поражение. Никто на этой горе не мог позволить себе такую роскошь, как мусорный бак, и большинство дворов были погребены под кучей дерьма — хорошая метафора для большинства жизней в этих краях. Но каждый понедельник я собирал свой мусор в два мешка, тащил их вниз по холму и опустошал их в большой мусорный бак в задней части магазина Расти. Затем складывал мешки для мусора и клал их в рюкзак. Они были последними. Когда был выбор между парой банок лапши и коробкой мешков для мусора, я всегда выберу пищу. Я видел, как Тенли тащила большую коробку с горы, и снова задавался вопросом, что в ней было. Она, должно быть, делала то же самое. И я знал, что это потому, что у нее есть гордость. Что для таких людей, как мы, было скорее проклятием, чем благословением.

Я и раньше замечал Тенли. На самом деле, я наблюдал за ней на нескольких занятиях, которые у нас были вместе. Она всегда сидела в передней части классной комнаты, а я занимал место сзади, чтобы у меня был прекрасный вид. Я не мог оторвать от нее глаз. Мне нравилось, как она бессознательно реагировала, когда кто-то, раздражавший ее, разговаривал с ней — она почесывала свою голую ногу и поджимала губы — как она прищуривалась на доску в серьезной концентрации и покусывала эту розовую нижнюю губу… как она иногда смотрела в окно с этим мечтательным взглядом на ее лице. Я запомнил ее профиль, линию ее шеи.

Пустота и злость поднялась в груди, когда я заметил подошвы ее ботинок, дырявые и практически отвалившиеся. Я заметил, что она использовала что-то типа волшебного маркера для окраски потертостей на носках. Я мог представить ее дома, раскрашивающую эти пятна, потому что она заботилась о том, что люди думают о её старых, испорченных ботинках. Меня разозлило то, что она была вынуждена это делать. Это было совершенно иррационально. И это, конечно же, означало, что я должен был держаться подальше от Тенли Фалин. Я не мог себе позволить почувствовать то, что я чувствовал, просто наблюдая за ней. Более того, я этого не хотел.

После того дня, когда она застукала меня за поеданием остатков чужого обеда, я видел, как она смотрела на меня, когда думала, что я не смотрю. Мне не было чуждо наслаждение прекрасным сексом. Я не отказывался от предложений, если они у меня были. Кто откажется от зова тела, чтобы напомнить себе, что вы не были созданы только для страданий? Но почему-то я почувствовал, что Тенли не смотрит на меня с таким интересом. Она смотрела на меня так, будто разгадывала какую-то головоломку, будто хотела узнать меня. И я хотел знать почему.

Глупец. Идиот.

В ней было такое спокойствие — что-то успокаивающее, странное сочетание силы и уязвимости. Она была прекрасна, я тоже это заметил, но ее красота была явно чем-то, на что она не прикладывала много усилий, что сделало ее еще более привлекательной. Для меня, по крайней мере. Она не наносила никакого макияжа, а ее волосы обычно собирались в простой хвостик. Очевидно, она не считала, что ее внешность является ее самым ценным достоянием. И это заставило меня задаться вопросом, а что было? Ее ум? Может быть. Не то чтобы у нее была возможность выиграть эту стипендию. Я работал над этим еще до того, как начал учиться в средней школе. Я даже изучил все достижения прошлых победителей и убедился, что прошелся по всем пунктам. Мне нужна была эта стипендия. Вся моя жизнь зависела от этого. Так что, не имело значения, как сильно меня интересовало то, что связано с Тенли. Я скоро уеду и никогда не оглянусь назад, не на прекрасную, зеленоглазую Тенли Фалин, не на кого-либо еще.

Так почему я не мог перестать думать о ней?

Глупец. Идиот.

Немного подумав, я затащил свой рюкзак на кровать и вытащил учебники. Я не должен отвлекаться от выбранного пути. У меня только шесть месяцев, пока школа не объявит победителя стипендии, которая вытащит меня из этой забытой богом дыры, подальше от безнадежности, подальше от голода, подальше от шахты, где мой отец и старший брат погибли во тьме в милях под землей.

Несколько дней спустя я заметил Тенли, идущую впереди меня по дороге, ведущей к нашим домам. У нее в руках была книга, и она читала её на ходу. Глупая девушка, она ведь могла споткнуться и сломать себе шею. Я отстал, наблюдая за ней. Подумал, что должен ей кое-что за то, что она сделала для меня. По крайней мере, мог убедиться, что она в целости вернется домой из школы. И удостовериться, что она не заметит меня. Я больше не стану говорить с Тенли. Так было лучше.

Я немного испугался, когда она внезапно повернула на лесную тропинку. Какого черта? Я стоял на дороге в течение минуты, наблюдая, как она исчезает в лесу. Эта девушка сама нарывается на то, что бы быть съеденной рысью. Я выпустил разочарованный вздох и последовал за ней.

Прежде я уже проходил этим путем. Я был на каждой тропинке, на этой горе либо с моим братом, когда он был еще жив, либо сам по себе. Но я понятия не имел, что здесь делала Тенли, потому что здесь нет ничего интересного, кроме крутого края известняковой скалы.

Через пять минут или около того, пробираясь по узкой тропе, я вышел через ветви деревьев. Тенли стояла спиной ко мне, глядя на заходящее солнце, на горизонт светящийся оранжевыми, желтыми и белыми лучами, выходящими из облаков.

Великолепное, красочное небо простиралось перед нами, как будто пытаясь компенсировать уродство нашей жизни, нашу постоянную борьбу. И на самый короткий миг, мимолетный момент, может, так и было. Если бы я мог схватить его и заставить остаться. Если бы я мог ухватить что-нибудь хорошее и заставить остаться.

Тенли села на выступ скалы, продолжая смотреть на светящийся закат. Когда я подошел к ней, она резко повернулась ко мне, и вскрикнула, прижимая руку к груди, и широко раскрыв глаза.

— Боже, ты напугал меня! Снова. Что с тобой не так?

— Извини.

Я подошел и сел рядом.

Она закатила глаза и откинулась назад, положив руки на скалу, снова уставившись на небо. В течение минуты мы сидели в тишине. Наконец она посмотрела на меня, выгнув бровь.

— Полагаю, ты думаешь, что если продолжишь появляться там, где нахожусь я, в конце концов, я влюблюсь в тебя.

Удивленный смешок щекотал мне горло, но я оставался серьезным. Тенли постоянно удивляла меня. И мне это нравилось. Я кивнул.

— Очень вероятно.

Или, что еще хуже, я влюблюсь в тебя.

Она тихо рассмеялась, глядя на горизонт.

— Мне жаль говорить тебе это, но этого не произойдет. Я зареклась от мужчин.

Я хмыкнул.

— Все так говорят.

Она посмотрела на меня, танцующие смешинки в глазах, освещали её лицо.

— Хм, как ты считаешь, сколько времени пройдет, прежде чем я попаду под твои завораживающие чары?

Я сделал вид, что обдумываю ее вопрос.

— Однажды одна из моих завоеваний продержалась три недели.

— Ах. Похоже, она крепкий орешек, — она вздернула бровь и посмотрела на меня краешком глаза. — Как ты узнаешь, что я сдалась?

— Это взгляд, что-то такое в глазах. Я хорошо это знаю, — я выдал ей самую непристойную ухмылку.

Она покачала головой, как бы от раздражения, но маленькая улыбка осталась на ее губах.

Я прочистил горло. Этот флирт нужно было остановить.

— Нет, на самом деле, я просто убеждаюсь, что тебе не требуются мои боевые умения против рыси. Я внекотором смысле твой должник.

Она выдохнула и покачала головой.

— Ты ничего мне не должен. Я сама потеряла работу. Это не твоя вина, я сделала то, что сделала.

— Да, но тебе не пришлось бы делать то, что ты сделала, если бы я не украл бутерброды для старой пьяницы.

— Хм, — запнулась она, — значит, тогда я ожидаю, что это будет регулярно? Служба защиты от рыси? Я имею в виду, пока я не брошусь к твоим ногам, и ты отбросишь меня в сторону, как и всех остальных своих жертв… эм, завоеваний? — наконец спросила она, снова поднимая бровь.

Я покачал головой.

— Регулярно? Нет, нет, определенно нет. Это последний раз, когда я ставлю себя в потенциальную опасность от рыси для тебя, — я провел рукой по волосам. — Обычно я занимаюсь в школе так долго, как только могу. Я хожу домой ночью. Сегодня было просто совпадение.

Она наклонила голову.

— Ох, я понимаю. Почему ты остаешься заниматься в школе?

— Там не так одиноко, — я не знал, что заставило эти слова выпасть из моих уст. Я даже не понимал, что я сказал, пока они не вышли.

Тенли посмотрела на меня с любопытством.

— Разве ты живешь не с мамой?

— Моя мама не сильна в разговорах.

Тенли минуту изучала меня.

— Хм… ну, это действительно последний раз, когда ты можешь защищать меня от возможной рысьей угрозы. Сегодня я добираюсь домой в это время, потому что спрашивала о работе у Эла.

— У Эла? Ты же слишком молода, чтобы работать в баре.

Она пожала плечами.

— Эл, кажется, не возражает. Моя сестра работает там, он сказал, что я могу забрать дополнительные смены. Так что видишь, — улыбнулась она мне, — ты не должен чувствовать себя виноватым, что меня уволили. У меня уже есть новая работа. Хоть только и на подмене.

Я нахмурился, что-то странное обосновалось в моей груди. Бар «У Эла» был сраной дырой, и известным местом пикапа. Тем не менее, было хорошо, что она получила работу. Здесь это было нелегко сделать.

Через минуту она повернулась ко мне.

— Прекрасный вид, да?

Я посмотрел на небо.

— Самый лучший в городе.

На лице Тенли появилось выражение покоя. Когда она посмотрела на меня, ее губы приоткрылись, и на секунду я почти не мог дышать. Я думал, что эта девушка красивая? Я ошибался. Она — потрясающая.

В моей груди появилась паника.

— Значит, ты хочешь узнать мою историю? — спросила она через мгновение.

— Что? — спросил я, возвращаясь к реальности. — Нет, я не хочу слышать твою историю. Я же говорил…

— Правильно. Ты не хочешь носить с собой бесполезную информацию, когда уедешь отсюда, но, видишь ли, у меня есть одна очень интересная.

Я подозрительно поднял одну бровь.

— В этих краях нет интересных историй, просто усталые, бесконечные рассказы о трагедии и горе. И нехватке зубов.

Она рассмеялась и покачала головой, ее светло-зеленые глаза засияли. Ее кожа светилась в лучах заката, блики золота, исходили от ее темных волос. Когда она отвернулась, я позволил своим глазам бродить по ее груди. Мой член ожил в джинсах, и я неуверенно переместился.

— Это не моя история. И, наверное, я не должна говорить тебе об этом, но хорошо… — она продолжала смотреть на горизонт, и я изучал ее профиль. — На самом деле, мой отец — это русский принц, — она подняла брови и огляделась, словно проверяя, чтобы никого не было вокруг. — Была какая-то ссора по поводу титула моего отца и собственности на землю, — она махнула рукой. — Все это очень сложно и включает в себя всевозможные законы российской аристократии, которые ты не поймешь, но тем временем мой отец прячет нас здесь, где он считает, что мы в безопасность до тех пор, пока его права на имущество не будет урегулированы, — она наклонилась ко мне. — Я знаю, что мой трейлер выглядит скромным, но все это уловка. Внутри, хотя и маленькая, но роскошь от стены до стены. И, — ее глаза расширились, — там скрыты королевские семейные драгоценности, — она подмигнула мне, и я расхохотался.

Она была нелепой. И мне это понравилось. Сколько времени прошло с тех пор, как я был таким… бесхитростным? Ее глаза расширились, когда она увидела мое выражение, а затем она ухмыльнулась.

Мы смотрели друг на друга минуту, что-то в воздухе происходило между нами. Я отвел взгляд, снова выбитый из колеи.

— Королевские семейные драгоценности, да? Ты так уверена, что можешь мне доверять эту информацию? Я ведь известный бутербродный бандит.

Она наклонила голову.

— Да, — тихо и серьезно сказала она. — У меня такое чувство, что в основном ты заслуживаешь доверия.

Мы снова смотрели друг на друга, и что-то оживлялось во мне. Что-то опасное, что точно я не знаю, но то, что мне точно не понравится. Мне нужно было разрушить проклятое наваждение.

— Я тоже доверяю тебе свои семейные драгоценности, — наконец сказал я, подмигивая, пытаясь облегчить внезапное странное настроение между нами. — Я хотел бы показать их тебе когда-нибудь.

Тенли откинулась назад и засмеялась. Я задавался вопросом, как звучит ее смех, теперь я знал. И вдруг я понял, что было бы лучше, если бы я этого не знал. Намного лучше. Потому что я хотел потеряться в этом смехе. Меня это насторожило, и это чувство снова пришло в мою грудь, только теперь оно увеличилось. Я выпрямился, инстинкт говорил мне, что мне нужно бежать.

Ее выражение, казалось, изменилось, как будто она почувствовала мой внутренний хаос. Нелепо. Она встала, и я прищурился.

— Иди сюда, — сказала она, повернувшись ко мне спиной. — Я хочу показать тебе кое-что.

Я встал и направился за ней к большой скале. Я смотрел, как она подошла к ней, спустилась и куда-то исчезла. Я осторожно наклонился и увидел крошечную темную пещеру. Тревога охватила мое тело, и я отступил назад. Тенли выглянула, и на ее лице появилась улыбка.

— Входи. Она достаточно большая для нас обоих. Я хочу тебе кое-что показать.

— Нет, — сказал я чуть жестче, чем хотел.

Улыбка исчезла с ее лица, и она «вышла», почти приседая на корточки. Она встала и с беспокойством посмотрела на меня. Я понял, что мои руки сжаты по бокам, и мое тело напряглось. Я расслабился, засунув руки в карманы.

— Прости, — прошептала она. — Тебе не нравятся небольшие пространства?

— Это неважно, — сказал я, небрежно.

Она робко положила руку мне на плечо, и я вздрогнул от контакта, закрыв глаза на секунду, а затем открыл их. Я отстранился.

Она очень внимательно смотрела на меня.

— Там есть несколько рисунков на стене, — наконец сказала она и пожала плечами. — Правда они очень тусклые и, скорее всего, кто-то их недавно нарисовал, но кто знает. Может быть, там жила пещерная семья тысячи лет назад.

— Сотни тысяч.

— Что?

— Пещерные люди, они жили сотни тысяч лет назад, а не тысячи.

Она положила руки на бедра.

— Хорошо, как скажешь, профессор, — она изогнула одну нежную бровь, и я издал небольшой смешок.

— Пойдем, принцесса Тенли, нам лучше вернуться на дорогу, пока не стало слишком темно, — я старался придать голосу непринужденный тон.

Очевидно, Тенли заметила мое странное поведение, когда дело дошло до небольшой пещеры.

Солнце уже почти зашло, и сгустились сумерки, в темно-синем небе только появлялись первые звезды. Через несколько минут мы вернулись на дорогу и шли молча. Я снова почувствовал себя комфортно, и Тенли улыбнулась мне маленькой улыбкой, слегка наклонив голову в мою сторону.

Она поправила свой рюкзак, и книга выпала из дыры, той, которую она закрыла, насколько возможно, с помощью булавки. Гребаной булавки. Эта булавка наполнила меня гневом.

— Ой, — она наклонилась, чтобы поднять ее так же, как и я, и мы оба засмеялись, когда наши головы столкнулись.

— Не говори, что я тебя не предупреждал, — я взял книгу и поднял ее. — Ткач из Райвлоу?

Глаза Тенли встретились с моими, и она кивнула, взяв у меня книгу.

— Я много читаю, — сказала она, засовывая книгу в рюкзак и по какой-то причине смутившись. — В библиотеке Деннвилла нет большого выбора, поэтому я читаю по нескольку раз…

— Как эту?

Я кивнул головой в сторону рюкзака.

Мы снова начали идти.

— Да, я читала её раньше.

— О чем она?

Она помолчала, и я подумал, что она мне не ответит. Честно говоря, мне все равно не хотелось слышать про ткача. Она могла мне сказать все что угодно. То, что я хотел, это услышать ее голос, прорезающий холодный горный воздух, и мне бы понравились то, что она сказала. Она была другая. Она всегда удивляла меня тем, что выходило из её уст, и мне это нравилось. Мне это очень нравилось.

— Она о Сайласе Марнере, который…

Я остановился.

— Сайласе?

Тенли тоже остановилась, и с любопытством посмотрела на меня.

— Да, а что такое?

Я покачал головой, и мы оба снова пошли.

— Ничего. Так звали моего брата.

Тенли закусила губу и посмотрела на меня, сочувственным взглядом. Она, должно быть, знала, что мой брат был в шахте в тот день.

— Да, я помню это, — она улыбнулась. — Может быть, твоя мама читала эту книгу, и ей понравилось имя.

Я покачал головой.

— Моя мама не… не умеет читать.

— Ой, — она взглянула на меня, а затем помолчала. — Я знаю, что это случилось много лет назад, но… — она коснулась моей руки, и я слегка дернулся. Она отдернула руку. — Я очень сожалею о твоей потере, Кайленд.

— Спасибо, я это ценю, — сказал я, прочистив горло.

Мы шли в неловком молчании несколько минут, проходя мимо моего темного дома.

— Так что насчет этого Сайласа Марнера?

— Хм… ну, он жил в трущобах в Англии, и его лучший друг ложно обвинил его в краже, он был осужден, а девушка, с которой он был помолвлен, оставила его и вышла замуж за его лучшего друга.

— Иисус, звучит как настоящая сказка. Я рад, что ты нашла способ избежать суровости Деннвилла.

Легкий смех Тенли заставил мое сердце прыгать в груди, и я посмотрел на нее. Каким-то образом смех этой девушки наполнил меня какой-то гордостью. Это было плохо. Очень, очень плохо.

Мы подошли к трейлеру Тенли, и она остановилась, прислонившись к дереву рядом с дорогой.

— Ну, затем он покидает город и поселяется в маленькой деревушке недалеко от Райвлоу. Он вроде как отшельник, чувствуя, что спрятан, даже от Бога.

Я бессознательно наклонился, чтобы не пропустить ни слова. Она наклонила голову, глядя вдаль. Затем оглянулась на меня, и ее глаза расширились.

— Но одна зимняя ночь меняет всю его жизнь, когда…

— Тенли! — позвал кто-то выглядывая из трейлера, женщина с длинными коричневыми волосами того же цвета, что и у Тенли. — Там холодно, заходи.

— Ладно, мама, — отозвалась Тенли, прежде чем оглянуться на меня, с озабоченным выражением на лице.

Не помню, чтобы я часто видел маму Тенли. Она должно быть редко покидала трейлер.

— Я должна идти. Увидимся, Кайленд, — и с этими словами она повернулась и оставила меня стоять там, где я стоял.

Она забежала домой так быстро, что ее внезапное отсутствие потрясло меня и заставило чувствовать себя как-то потерянно. Я стоял, уставившись на ее трейлер несколько мгновений, прежде чем повернулся и направился домой, подгоняемый холодным ветром.

Глава 4

Худшая вещь о том, чтобы быть уволенной из магазина Расти, кроме очевидных проблем с потерянным доходом, унижением и возможным голодом, заключалась в том, что это было единственное место в Деннвилле, где можно было купить продукты. Обычно я преодолевала шесть миль пешком до Эвансли только из принципа, но сегодня дождь лил, как из ведра, и я просто не была к этому готова. Поэтому я спрятала свою гордость и вошла в магазин. Расти был мудаком, но он не собирался отказываться от моих денег. К счастью, его сестра Дасти стояла у стойки. Да, сестру Расти звали Дасти — генофонд в этой семье был явно чем-то особенным. Дасти увлеченно читала журнал, и даже не подняла глаза, когда я вошла. Я вздохнула с облегчением. Затем двинулась через магазин, бросая нужные вещи в мою корзину. В магазине не было выбора ни фруктов, ни овощей, ни свежих, ни даже большого выбора консервированных. У нас с Марло был небольшой огород, расположенный на дальней стороне нашего двора. Мы выращивали помидоры, зеленую фасоль, арбузы, картофель, и в летнее время в течение нескольких недель мы ели исключительно наш урожай. У большинства людей, живущих на горе, был, по крайней мере, небольшой сад, и иногда мы обменивали один выращиваемый продукт на другой. Это был хороший способ сэкономить деньги… и хороший способ избежать цинги, которую вы, скорее всего, получите, если будите есть еду исключительно от Расти.

В зимние месяцы обычно я ходила по снегу в Эвансли, по крайней мере, раз в неделю, чтобы запастись консервированными фруктами и овощами. Когда мы обогревали наш трейлер, мы не могли позволить себе свежие, поэтому в течение трех или четырех месяцев мы питались консервами. А потом, когда наступала весна, мы с Марло наблюдали за землей с чем-то близким к ликованию, когда выбивались первые побеги.

Вы должны были ценить маленькие вещи в жизни, когда большие дела заставляли вас забиться в угол и вынуждали сдаться.

— Эй, Дасти, — поприветствовала я, когда была готова расплатиться.

Она не узнала меня, все еще не смотря вверх, слепо хватая мои вещи, и набирая цену на кассе.

— Ну как жизнь? — спросила я, прислонившись бедрами к стойке.

Дасти наконец посмотрела на меня, на ее без эмоциональном лице было пустое выражение.

— Жизнь — отстой, — ответила она.

Я кивнула на журнал в её руке.

— Не для семейства Кардашьян.

Она прищурилась, лопнув жвачку во рту, прежде чем быстро взглянуть на журнал, а затем снова на меня.

— Хлоя и Кортни захватывают Хэмптон, — предложила она.

Я медленно кивнула, пробегая языком по передним зубам.

— Наверное, это здорово.

— Да, — сказала она. — Наверное.

Она ухмыльнулась, показывая мне полный рот гнилых зубов, обычно называемых в этих краях как «Рот Маунтин Дью». Затем, как бы доказывая мою правоту, она взяла наполовину пустую бутылку «Маутин Дью» и сделала большой глоток. Я изо всех сил старалась не вздрогнуть. Когда она закончила пробивать мои покупки, я заплатила, взяла пакеты, и, попрощавшись, пошла к двери. Пока я шла, Дасти окликнула меня по имени, я обернулась, вопросительно посмотрев на нее.

— Расти — мерзкий ублюдок, — сказала она.

Я прищурилась и наклонила голову.

— Да, — согласилась я. — Он на самом деле такой.

Она подарила мне еще одну коричнево-желтую улыбку, вытянула руку, подняла большой палец вверх, а затем поднесла журнал обратно к своему лицу. Я вышла из магазина.

Я возвращалась домой, потерявшись в своем собственном мире, пытаясь решить, что буду делать сегодня. Марло работала, а затем у нее были планы с каким-то парнем, с которым она познакомилась в баре у Эла. Мне очень хотелось, чтобы она не имела ничего общего с парнями, которых там встречала, большинство из них были далеки от достойных. Я думала, что у нас с Марло есть веские причины не доверять мужчинам. Но пока я зареклась от них, Марло решила, что встречаться с большим количеством парней, на которых ей было плевать, означает, что именно она контролирует ситуацию.

Однажды Марло открыла свое сердце, и все пошло не так хорошо.

Несколько лет назад она познакомилась с Дональдом, молодым, красивым администратором, приехавшим в город, на какую-то большую корпоративную встречу на шахте. Он приходил к Элу каждую ночь в течение недели, чтобы просто сидеть в секции моей сестры и наблюдать за ее работой. Разговаривал о жизни и судьбе, которая свела их вместе. Как будто он был ее очаровательным принцем, который пришел, чтобы спасти ее от тоскливого существования. Как будто какого-нибудь принца когда-либо называли Дональдом — это должно было стать ее первой подсказкой.

Он поцеловал её рядом с его блестящим красным BMW, и дал ей всевозможные обещания о том, чтобы вытащить в свою квартиру в Чикаго. Через три минуты после того, как она отдала ему свою девственность, он отвез ее к подножью нашей горы и выбросил на обочину дороги. Когда она спросила его, по поводу квартиры в Чикаго, он засмеялся и сказал, что никогда не привезет домой уродливую деревенщину. А затем укатил, разбрызгивая грязь на её новый белый свитер, тот, ради покупки которого мы прошли шесть миль в Эвансли в «Уол-Март», тот, который, как мне кажется, заставлял ее чувствовать себя красивой. По крайней мере, до тех пор. После этого Марло никогда не чувствовала себя красивой, и она начала смеяться прикрывая рот рукой, чтобы скрыть свои зубы. По правде говоря, это было немного глупо, но не настолько уродливо, как звезды, демонстрирующие свои надутые губы, а так, что это было мило и нежно. В этом вся Марло.

Всякий раз, когда я вспомнила тот день, как мы увлеченно ходили по проходам «Уол-Март», мечтая о том, как пройдет её ночь, брызгая тестеры духов на запястья, и тратя последние деньги на свитер для ее свидания, это так меня злило. Злило, что мы позволили себе включить Дональда в наши мечты, что мы потратили даже одну секунду, давая ему возможность отбросить наши надежды. И больше всего то, что Марло отдала что-то драгоценное неудачнику, который этого не заслужил.

Марло рассказала мне все о Дональде той же ночью, когда вошла в наш трейлер грязная, дрожащая и поверженная. Она плакала на моих руках, и я тоже плакала за нее, за себя, за несбывшиеся мечты, за боль одиночества и за глубокую надежду, что кто-то придет и спасет нас. И то, что никто никогда этого не сделает. Конечно, мы обе должны были лучше знать после того, что случилось с нашей мамой, но я догадываюсь, что обещание любви — это самое сильное притяжение. Я не виню Марло. Наш отец был первым, кто научил нас тому, что люди были, в конечном счете, эгоистичны и безразличны и ставили себя выше всех, независимо от того, кто от них зависит. И не смотря на все это, для меня было так трудно не мечтать, что где-то там был кто-то сильный и галантный, кто танцевал бы со мной под звездным небом и называл меня своей возлюбленной, и это имел в виду.

— Эй.

Я вскрикнула и отпрыгнула назад, уронив один из пакетов, и мои продукты высыпались на землю. Я подняла голову. Это был Кайленд.

— Это кажется тебе забавным, не так ли? — спросила я.

Он поднял руки вверх, жестом капитуляции.

— Прости, прости. Клянусь, это действительно совпадение. Я возвращался из Эвансли и видел, как ты вышла от Расти, — он наклонился, взял мой пакет с продуктами, а затем указал, чтобы я отдала ему другой.

Я почти начала сопротивляться, но потом решила, что он должен, по крайней мере, помочь донести их, после того, как я чуть не получила мини сердечный приступ в третий раз за неделю.

— Хм, так я и поверила, — сказал я, взмахнув бровью.

Он усмехнулся, когда я передала ему пакет, и какое-то странное щекотливое чувство появилось в моей груди. Я нахмурилась.

— Все еще злишься, да?

— Не прикладывая много усилий, позволь тебе сказать, — заметила я.

Он рассмеялся, и мое глупое сердце перевернулось. Очевидно, я была плоха в этой «зарок от мужчин» штуки — несколько улыбок, и я полномасштабно провалилась. По правде говоря, он даже не так много работал, чтобы довести меня до этого момента. Что совершенно раздражало.

— Расти как всегда очаровашка? — спросил он через минуту, кивая головой в сторону магазина.

— Расти там не было. Была Дасти.

— Ну, и как Дасти? Такой же выродок?

Я рассмеялась, но тут же оборвала себя.

— Это жестоко, — я остановилась. — Дасти, она ничего.

Он усмехнулся.

— Я знаю. Просто шучу. Я имею в виду… по большей части.

Мы шли молча еще несколько минут.

Я посмотрела влево, когда услышала приближение двигателя автомобиля и увидела, как черный Мерседес медленно приближается к нам. Я быстро отвела глаза, отвернулась и взглянула на Кайленда. Он нахмурил брови.

— Ты знаешь Эдварда Кирни? — спросил он.

Я продолжала смотреть на него, пока не услышала, как машина проехала мимо нас. Я покачала головой.

— Нет. Не совсем, — сказал я, слегка покраснев и наблюдая за тем, как удаляется задняя часть его автомобиля, автомобиля, стоившего больше, чем годовая зарплата трех шахтеров.

Кайленд не должен был знать грязное белье моей семьи. Мне было интересно, что Эдвард Кирни делает в нашем городишке, здесь не было ничего, что могло бы заинтересовать его. Уж я то знаю.

— Они обнаружили нарушения безопасности на старой шахте, — сказал Кайленд, его глаза все еще следили за автомобилем. — После аварии «Тайтон Уголь» заплатил штраф. Штраф… — горько повторил он.

— Знаю, — сказала я. — Я слышала.

Я не могла винить его за то, что ему было горько по этому поводу. Он так много потерял. Мы шли, не говоря ни слова, только пение птиц на деревьях вокруг нас, заполняли тишину между нами. Через несколько минут настроение, казалось, поднялось, плечи Кайленда расслабились.

Когда мы подошли к тропе, которая вела к скале, куда Кайленд следовал за мной несколько дней назад, он сказал:

— Солнце вот-вот сядет. Насладимся шоу, принцесса? — он подмигнул, и мои гормоны немного расшалились.

Я перенесла вес с одной ноги на другую.

— Ну… Я собиралась домой отмокать в нашей гидромассажной ванне, может съесть немного конфет, но… Да, конечно.

Кайленд улыбнулся и направил меня на влажную тропу.

— Кстати, — сказал он, — если это твой способ заманить меня в лес, чтобы воспользоваться мной, я хочу, чтобы ты знала, что я не такой парень.

Я фыркнула.

— Ох, ты именно такой парень.

Он оглянулся, притворяясь обиженным. Я засмеялась.

— И, кстати, это ты меня заманиваешь. Это была твоя идея.

На этот раз его взгляд был быстрым, мелькнула дерзкая улыбка.

— Ты можешь мне доверять.

Я засмеялась.

— Сомневаюсь.

Пока мы шли, я думала о том, что он, казалось, никогда не был заинтересован в женской компании, так что же он делал со мной? Почему он продолжал появляться там, где была я?

Мы вышли на другую сторону и устроились на той же скале, на которой сидели раньше. Кайленд пристроил мои продуктовые пакеты рядом с собой на камне.

Мы сидели минутку, глядя на красно-оранжевый закат, который поднимался над линией тумана, как будто вся вершина неба зажглась огнем. Наши бедра соприкоснулись, и я почувствовала тепло его тела. Запах дождя все еще витал в воздухе, и капли сверкали на деревьях вокруг нас.

За несколько минут до этого мы шутили и смеялись, но внезапно настроение между нами снова изменилось. Я взглянула на Кайленда, его лицо было напряженным. О чем он думал, став таким задумчивым?

— Ты так и не рассказала, что нашел тот парень Сайлас, что изменило его жизнь, — сказал он, наконец.

Я прищурилась. Он смотрел прямо перед собой, как будто ему было все равно, что я ему отвечу.

— Почему бы тебе не прочитать книгу? — предложила я.

— Пфф. То, что нужно. Тратить мое время на чтение о чужой отстойной жизни.

— Тогда почему ты спрашиваешь об этом?

— Просто разговариваю.

— Ох, да, — ответила я, подняв одну бровь.

Мы оба молчали в течение нескольких минут, прежде чем я спросила:

— Итак, в какой колледж ты планируешь подать заявление? — я знала, что, как и у меня, у него были предпочтения, если он надеялся выиграть стипендию.

— Все колледжи на восточном побережье, — сказал он, все еще глядя в небо.

Через секунду он повернулся ко мне.

— В основном в Нью-Йорке или рядом с ним. Всю жизнь я просто чувствовал себя… — он сделал паузу, словно искал правильную формулировку. — Я должен был что-то сделать, понимаешь? Что-то, — его голос стал оживленным, когда он говорил, и внезапно он стал выглядеть смущенным. — Как насчет тебя?

Я прочистила горло.

— Я присмотрела парочку здесь и пару в Калифорнии.

Он посмотрел на меня.

— В Калифорнии?

Я пожала плечами.

— Я всегда хотела увидеть океан.

Кайленд продолжал смотреть на меня, наконец, слегка кивнув.

— Да, — просто сказал он.

Я посмотрела на него, мои глаза устремились к его губам и вдруг, что-то зажглось в воздухе, что-то невидимое, но, тем не менее, реальное. Я почувствовала это, и я знала, что Кайленд тоже почувствовал, хоть и слегка испугался. Он заерзал на своем месте. Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули, и была удивлена, как трудно было дышать должным образом. В выражении Кайленда было что-то напряженное и почти страдальческое. Он сдвинулся чуть ближе, и стал так близко, что я могла увидеть, как на его носу под загаром блестели веснушки, как будто его детство сидело прямо под его кожей. Радужка его серых глаз была светло-синей, словно небо в солнечные дни.

— Кайленд…

— Тенли, — он наклонился ко мне, его дыхание сбилось, его голос напрягся.

Я вдохнула аромат его кожи, и трепет волной скользнул по моему позвоночнику. Он пах смесью чистого, соснового горного воздуха с чем-то особенным, чем мог пахнуть только он. Чем-то, что мне не нужно было анализировать, чтобы понять. Мои ресницы затрепетали. Я снова взглянула на его губы. Боже, его губы были прекрасны. И они выглядели такими мягкими. Будут ли они такими же мягкими, когда прикоснуться к моим? Мое сердце дико билось в груди, пока я ждала, когда он поцелует меня. Он приблизился на сантиметр ближе, и я затаила дыхание.

— Тебя раньше целовали, Тенли? — спросил он, пока его рука двинулась в сторону моей головы, его пальцы скользнули в мои волосы.

— Нет, — прошептала я, и мое тело подалось к нему.

Нет, но я хотела поцелуев. О, Боже, я очень хотела этого. Я чувствовал себя практически пьяной от ожидания. Он прикоснется ко мне, пока будет меня целовать? Будут ли его руки перемещаться по моему телу под одеждой? Электрический разряд пробежал по бедрам и устремился между моих бедер.

Он мне очень нравился. Он был парнем, который был милым, но брал на себя ответственность. Моя кровь гудела, пробегая по венам.

Его глаза смотрели на меня несколько секунд, пока он не зажмурился и не отстранился от меня.

Я издала разочарованный вздох, по инерции подавшись в его сторону и, поймав себя на этом действии, тоже внезапно отступила.

Кайленд встал и отвернулся от меня, тяжело дыша.

— Ты не должна отдавать мне свой первый поцелуй.

Что?

Я моргнула, чувствуя себя ошеломленной, как будто он только что ударил меня по лицу. Меня охватило унижение. Я задушила звук в горле и обняла себя.

Он прищурился, глядя на меня.

— Почему ты никогда никого не целовала?

Я пожала плечами, чувствуя, как мою кожу обдало жаром. Я подняла подбородок.

— Раньше я никогда не встречала никого, кого бы мне хотелось поцеловать, — ответила я, небрежно. Но на самом деле это было правдой.

— И ты хочешь поцеловать меня?

Я фыркнула.

Зазнавшийся мудак.

Значит, Кайленд не только не собирался меня целовать — он собирался заставить меня чувствовать себя смущенной и неопытной? Именно по этой причине я зареклась от мужчин.

— Уже нет, — я встала, схватила свои пакеты и двинулась мимо него.

Но он остановил меня, схватив за руку и прижав к себе. Я пыталась вырваться.

— Отпусти меня, — прошипела я. — Ты прав, я не хочу тебя целовать, я собираюсь уехать в колледж и позволить настоящему мужчине поцеловать меня, а не какому-нибудь глупому деревенщине, который думает, что его губы Божий дар для всех девушек Кентукки.

Кайленд отпустил мою руку, выглядя по-настоящему оскорбленным.

— Это не то, что я думаю.

Я издала звук отвращения и продолжила идти. Я почувствовала, что все внутри меня вспыхнуло, и я вся дрожала, тщетно пытаясь отвергнуть глубокое чувство боли и разочарования.

— Хорошо, ты и не должен. У тебя нет ничего такого, чего нет у любого другого мужчины, Кайленд Барретт, — закончила я, помчавшись обратно к дороге и быстро пройдя весь путь домой.

Я понятия не имела, пошел ли Кайленд вслед за мной или нет, и я сказала себе, что мне все равно.

Глава 5

На следующей неделе, в ветреное воскресенье, мы с Марло шли вниз по склону. Она направлялась ​​на работу, а я в библиотеку Деннвилла.

— Не задерживайся, хорошо? — сказала Марло, когда мы собирались расстаться.

— Не буду. Мне просто нужны несколько новых книг.

Мы старались не оставлять нашу маму надолго одну в трейлере. Конечно, если она должным образом принимала лекарство, она вряд ли могла сделать что-то необдуманное. Но мы не могли знать наверняка, принимала ли она свои таблетки. Она могла их просто не проглотить, и их подсчет мы, конечно же, не вели. Если мама решила больше не принимать лекарство, она отлично знала, как скрыть этот факт. Но, в любом случае, маму нельзя было назвать деликатной. Если она не находилась в постели, она не любила быть в одиночестве. Честно говоря, это было изнурительно, но нам приходилось с этим справляться, потому что у нас не было другого выбора.

Я часто задавалась вопросом, каково это иметь родителей, которые бы заботились о тебе, а не наоборот?

Когда мы ступили на тротуар главной улицы, мы увидели, как прямо на нас шел мужчина, глядя на телефон в своих руках.

— Боже, отвернись! — прошипела Марло.

— А?

Внезапно мужчина поднял глаза.

— Мне очень жаль, — сказал он, задев мое плечо и сделав большой шаг влево. — Ох, привет. Тенли, верно?

Могу поклясться, что слышала, как Марло издала маленький раздраженный стон.

— Привет, доктор Нолан? — я взглянула на Марло, на ее лице была маленькая, фальшивая улыбка.

Раньше я не встречалась с доктором Ноланом, но видела его, и знала, что он стоматолог, который организовал практику в Эвансли. Видимо, он был здесь, чтобы спасти рты «Маунтин Дью» в Аппалачи — доблестное намерение, возможно, он мог бы сделать несколько улыбок привлекательнее. Меня всю передергивало каждый раз, когда я видела, как ребенок сосет бутылку с газировкой. Излишне говорить, что мне приходилось часто съеживаться. И, очевидно, большинство его клиентов, если они вообще могли заплатить, оплачивали его услуги самодельным самогоном. Несмотря на это, он все еще был здесь. И на удивление трезвый.

Другой факт, который я знала о докторе Нолане, заключался в том, что несколько месяцев назад Марло провела с ним одну ночь, после того, как он приехал к Элу выпить пива. И с тех пор она его игнорировала.

— Зови меня Сэм, — сказал он, поглядывая на Марло. — Привет, Марло. Как дела? — спросил он, поправляя свои очки.

Честно говоря, он был милой версией Кларка Кента. Его волосы были слишком растрепаны, на нем были очки в черной оправе, и рубашка, застегнутая до самого горла. Но он был красив, несмотря на все это, и выглядел здоровым. Я взглянула на Марло, подняв брови.

— Привет, Сэм. Я в порядке. Как ты? — сказала она, предлагая ему широкую, яркую улыбку, которая была полностью фальшивой.

Если бы мужчина был способен упасть в обморок, он бы это сделал.

— Я в порядке. Пару раз приходил к Элу, но ты не работала, — ответил он, его скулы покраснели. Это так мило.

Я усмехнулась Марло.

— Ох. Жаль слышать, что разминулась с тобой, Сэм. Ты, должно быть, был занят своей практикой, — Марло говорила медленно с преувеличенной формальностью.

Я прищурилась, пытаясь лучше прочитать выражение ее лица.

— Ох, да. У меня завал на работе, — возникла неловкая пауза, и он продолжил, чтобы её заполнить. — Вы знаете, что кариес в Аппалачи — настоящая эпидемия, — он бросал взгляд между Марло и мной. — Конечно, ваши зубы прекрасны, вы должны заботиться о них. Здоровье полости рта — это так… Ну, думаю, вы и так все знаете, и это здорово. В основном все проблемы из-за соды. И газировки. И, конечно, плохого питания… — он поморщился, как будто ему было больно от этого разговора.

Я сдержала улыбку.

— Мы в курсе этой проблемы. То, что ты делаешь, достойно восхищения.

Он покачал головой.

— Ох, нет, я получаю от этого больше, чем кто-либо. Увидеть, как двенадцатилетний подросток вошел в мой офис с отвратительными зубами, а затем отправить его домой с красивой улыбкой, ну, трудно передать это чувство. У меня есть возможность изменить чью-то жизнь, понимаете? — его глаза зажглись, и голос был наполнен энтузиазмом. — Нет ничего, что сравнивалось бы с этим, — очевидно, он был увлечен своей работой. Мило.

— Откуда ты родом, Сэм? У тебя есть акцент.

Он усмехнулся.

— Я из Флориды. А по мне, это вы говорите с акцентом, — он взглянул на Марло. — И мне это нравится.

О, боже.

Я взглянула на Марло, которая казалось невозмутимой.

— Ну, — сказала она, — мне нужно на работу. Хорошего дня, Сэм. Тенли, увидимся дома.

— О, ты собираешься на работу? — спросил он. — Позволь мне отвезти тебя? Я все равно возвращаюсь в Эвансли… Я просто раздавал свои визитки в некоторых домах этого района, давая людям знать, что приму их бесплатно, если они будут заинтересованы…

Марло колебалась, и я проявила инициативу:

— Отлично! Какая удача, Мар. Увидимся дома.

Её глаза расширились, но она ему улыбнулась.

— Ладно, отлично. Спасибо, Сэм.

Они повернулись и направились к его машине. Сэм помахал мне, а Марло прищурила глаза, как бы говоря: «поговорим позже». Я повернулась, и направилась к библиотеке, посмеиваясь про себя. Либо Марло очень старалась не запасть на Сэма, либо он ей сильно не нравился. Если бы спросили меня, то я бы выбрала первый вариант. Я видела Марло с парнями, в которых она не была заинтересована, и она так себя не вела. Она даже не прикрыла свою улыбку перед Сэмом. Что мне понравилось больше всего — он заставил ее чувствовать себя красивой.

Я потянула на себя дверь в библиотеку, что в действительности было не чем иным, как небольшим амбаром с несколькими книжными полками внутри, содержащими столько книг, сколько бы могло на них поместиться. Я помогала одному из учителей своей средней школы получить финансирование для создания этой библиотеки несколько лет назад, и люди пожертвовали все, что смогли. Бюджет был небольшим и не позволял затрат на покупку большого количества книг, но это было лучше, чем ничего. Обычно, здесь никого не было. Поэтому я была удивлена, увидев в задней части библиотеки человека, перелистывающего книгу.

Я тихо вошла и, приблизившись, поняла, что это был Кайленд. Глупый Кайленд. Я не могла ошибиться в том, что эта широкая спина и карамельно-коричневые волосы, завивающиеся на шее, принадлежали ему. Похоже, он возвращал книгу на полку. Я прочистила горло, и он обернулся, книга все еще была в его руках. Мой взгляд метнулся от его удивленного лица к названию книги, которую он держал: «Ткач из Рейвлоу».

Я прислонилась бедром к одной из полок, и скрестила руки на груди, чувствуя, как удовлетворение, от того, что я застукала его, разливается по моему телу. Ну, и ну.

Кайленд прищурился и откинулся на полку позади него, прикусив нижнюю губу. Мы стояли и смотрели друг на друга несколько минуту, находясь в каком-то странном противостоянии, несмотря на то, что я была единственной, кто имел право злиться.

— Маленькую девочку. Вот что он нашел в ту зимнюю ночь. Брошенную в снегу, — сказал он.

Я медленно кивнула, мой взгляд скользнул по его лицу и волосам, он был так небрежно красив. Наши глаза встретились.

— Она придала смысл его жизни. Благодаря ей он чувствовал себя живым, как никогда раньше.

Он продолжал смотреть на меня.

— Но он потерял все золото, которое заработал после того, как превратился в изгоя.

Я пожала плечами.

— Да, и это не имело значения. Ему стало все равно, как только он нашел Эппи. Она оказалась его величайшей удачей. В итоге она дала смысл его одинокой жизни.

Что-то изменилось в глазах Кайленда. Он медленно развернулся и вернул книгу на свое место. Должно быть, он прочел её за неделю, после того, как я вернула её в библиотеку. Затем он снова повернулся ко мне.

— Ты собираешься прочесть еще одну? — спросила я.

Он покачал головой.

— Нет, — ответ был четким и уверенным.

Я подошла к нему, чтобы поставить на полку книгу, которую закончила: «Самые голубые глаза», Тони Моррисона. Я наклонилась ближе к Кайленду, возвращая книгу на место. Он не двинулся, чтобы избежать моей близости.

Я прочистила горло.

— Ну, если ты намереваешься доказать мне, что я не права, посчитав тебя неграмотным деревенщиной, ты…

— Тенли.

Мои глаза устремились к нему, когда я услышала его хрипловатый голос. Я замолчала.

В выражении его лица было что-то твердое и решительное. Воздух был густым от напряжения. Мы оба стояли молча, Кайленд сжав челюсть. Он подошел ко мне еще ближе, и мое сердце дико застучало, а дыхание стало прерывистым. Дорогой Боже, он был прекрасен, и я почувствовала запах его кожи, чистый и мускусный. Я хотела открыть рот и вдыхать воздух вокруг нас, чтобы почувствовать его на своем языке. У меня в животе все перевернулось, и мои глаза затрепетали на долю секунды. Он все еще смотрел на меня, и казалось, заметил язык моего тела, от чего выглядел… сердитым? Нет, он был напряженным. Я выпрямилась и подняла подбородок. Я не понимала, что происходит, но не собиралась уступать, что бы между нами ни было.

Кайленд подошел ещё ближе, пока его лицо не оказалось прямо над моим. Я посмотрела на него, кровь яростно застучала по венам.

— Я собираюсь уехать отсюда, Тенли. Ничто не остановит меня. Не ты, ничто, никто. Ты меня слышишь? — его голос звучал напряженно, а глаза казались пылающими и сердитыми.

Я тяжело дышала, пытаясь успокоить, свое бешено колотящееся сердце. Я не хотела, чтобы он оставался здесь. Не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным мне по какой-либо причине. Я просто хотела, чтобы он поцеловал меня. Прямо в эту же секунду. Я перевела взгляд к его губам и выпустила воздух, который задерживала. Кайленд застонал и наклонился ко мне, его губы были в миллиметре от моих, когда он произнес:

— Я уеду и оставляю это место позади. Все об этом месте. Даже тебя.

Это было логично, я никто для него.

— Хорошо, — выдохнула я.

Он остановился на один краткий миг, глаза загорелись, а затем его губы обрушились на мои. Он взял мое лицо в свои руки, его пальцы зарылись в мои волосы, а язык ворвался мне в рот. Все мое тело как будто вспыхнуло, когда я обняла его за шею и прижалась к твердой груди, растворяясь в нем. Он застонал, и наклонил мою голову в сторону, пока его язык глубже погружался в мой рот. Я стонала в ответ, мой язык танцевал с его языком, играл, дегустировал. Оторвавшись от его рта, я вдохнула воздух, а он стал покусывать и целовать мою шею.

— Да, Боже, Кайленд, не останавливайся, — умоляла я.

И, если бы он уложил меня на пол, прямо там, и захотел заняться со мной любовью, я бы позволила. Я была очень близка к тому, чтобы попросить его об этом. Кровь неистово бурлила между моими ногами, пульсируя от потребности. Моя грудь чувствовалась тяжелой и ноющей.

Его губы вернулись к моим, он погрузил свой язык в мой рот, как будто голодал без меня. И мне это понравилось. Я хотела, чтобы поцелуй продолжался и продолжался. Я не хотела, чтобы он когда-нибудь закончился.

Внезапно Кайленд отстранился и отступил назад. Он тяжело дышал и выглядел ошеломленным и почему-то по-прежнему сердитым, хотя свидетельство его возбуждения, было видно через джинсы.

— Черт возьми, Тенли. Что ты делаешь?

Моя кровь остудилась, так же внезапно, как несколько мгновений назад разгорячилась. Мои глаза округлились от неожиданности, пока я недоверчиво смотрела на него.

— Что… что я делаю?

В свою очередь Кайленд просто взял, развернулся и вышел из публичной библиотеки Деннвилла, оставив меня в одиночестве и в смятении. Мои губы болели, так же, как и сердце.

Я снова позволила ему сделать это со мной! Что с ним не так? Что со мной не так?

Я облокотилась на книжную полку позади меня и поклялась больше никогда не позволять Кайленду Барретту унижать меня. Он был не единственным, у кого были планы уехать отсюда. Почему он вообще оказался на моем радаре? Боже, я ненавидела его.

У меня было подозрение, что, вероятно, было не нормально постоянно думать о том, кого ненавидишь.

Черт.

На следующей неделе я сделала все возможное, чтобы избежать встречи с Кайлендом Барреттом. Однажды я увидела его в школе в конце коридора и резко развернулась, что бы мне ни пришлось проходить мимо него. В другой раз я взглянула в окно одной из классных комнат и увидела его на улице с Шелли Галвин. Я быстро отвела взгляд, ревность заполнила мою грудь, заставляя чувствовать себя сердитой и разбитой, мое сердце болело. Кажется, у него не было проблем с тем, чтобы целовать её.

Опять же, именно поэтому, у меня был план — избегать местных парней. Одни только использовали девушек, другие были деревенскими неудачниками. На короткое мгновение я подумала, что Кайленд был другим, но это было не так. Он специально унизил меня, зная, что меня к нему влечет. Ну, теперь — уже нет. Видимо, здесь было достаточно девушек, которые были счастливы, являться его игрушкой. В скором времени он точно не умрет от одиночества. Я видела этому доказательство.

Я сидела, кусая свой карандаш, не в силах избавиться от мыслей о нем. Черт, он мне нравился. Я позволила себе думать о нем, пока засыпала, лежа на маленьком диване в нашем трейлере. Мне снилось, что он смотрит мне в глаза так, как он смотрел на закат. Мне снилось, что он прикасается ко мне, целует меня, даже любит меня. Мне снилось, что он снимает футболку, мои пальцы скользят по его теплой, загорелой коже… Несмотря на то, что я приказала себе не мечтать о нем, одна мысль об этом послала электрический заряд прямо в мое сердце. Стоп, Тенли. Просто остановись, наивная девчонка. Глупая, наивная девчонка.

План отречься от мужчин: официально восстановлен.

После школы я направилась в библиотеку, чтобы не столкнуться с Кайлендом по пути домой. Я знала, что он больше не придет за книгами. Здесь я была в безопасности, и мне это нравилось. Я ощущала себя, как в своем личном кабинете. Могла сидеть за маленьким столиком в дальнем углу, делать домашнее задание и иметь приватность, в которой нуждалась. Никто в этом городе не интересовался чтением, кроме меня. И здесь было намного удобнее, чем заниматься замаленьким столиком в нашем трейлере, который скрипел каждый раз, когда я что-то писала.

Сейчас было начало декабря. В воздухе клубился пар из-за моего дыхания, пока я быстро направлялась к маленькому зданию в четверти мили от дома. Я ворвалась внутрь, закрыв за собой дверь и вдыхая немного затхлый воздух. Здесь было холодно, но было теплее, чем снаружи, и, конечно, намного теплее, чем в нашем трейлере. Я разложила свои вещи на столе и приступила к домашнему заданию. Выполнив его, я решила немного задержаться. Мне не хотелось уходить и покидать свой счастливый кокон одиночества.

Мне нужна была новая книга. Я встала, чтобы изучить полки и заметила маленький белый лист бумаги, торчащий из книги «Самые голубые глаза», Тони Моррисона — книги, которую я вернула прямо перед тем, как Кайленд поцеловал меня. Вспоминая его поцелуй, я по-детски возмутилась, нарушив тишину этой комнаты, затем потянулась к книге. Я вытащила лист бумаги, мое сердце пропустило удар, когда я увидела небольшую записку:

«Одна из самых мрачных книг, которых я когда-либо читал. Не оставляет никакой надежды. Мне захотелось броситься с ближайшего утеса. — KБ»

Я сделала паузу, снова перечитав подпись. KБ. Кайленд Барретт. Он пытался быть забавным? Мой гнев вырос, когда я села обратно за стол, чтобы написать свой ответ:

«Только невежественный деревенщина не смог бы увидеть истинный смысл этого романа, который заключается в том, что у всех нас есть внутренний диалог, который либо держит нас в ловушке, либо освобождает. Что касается утеса, я бы предложила «Блеф мертвеца», — только одно название оптимистично намекает относительно исхода вашего намерения. Кроме того, он самый высокий в этом районе и имеет множество зубчатых скал в акватории, практически гарантируя вашу кончину. — ТФ»

Я слегка улыбнулась и засунула листок бумаги обратно в книгу, оставив торчать уголок. Затем я стала просматривать другие книги, которые уже читала, ища самую удручающую и тревожную, которую только могла найти. Наконец, я вытащила с полки «Брайтонский леденец», Грэма Грина, оставив очевидный пробел, в том месте, где она стояла.

Через два дня я вернула её, а еще через три, когда вернулась в библиотеку, из неё торчала записка:

«Приятное чтиво. Меня особенно впечатлил персонаж Пинки. — KБ»

Я издала возглас отвращения, быстро карябая ответ:

«Только по-настоящему неуравновешенный человек был бы впечатлен злодейским, социопатическим лидером банд, который жестоко разрушил красивую, порядочную девушку, любившую его. Что случилось с «Блефом мертвеца»? — ТФ»

Затем я осмотрела полку, выбирая книгу, которая была не только удручающей, но и отвратительной.

Пять дней спустя, «Дорога», Кормак Маккарти:

«Увлекательная история об Апокалипсисе… выживании… каннибализме… подземных бункерах. Книга, которую каждый парень будет просто пожирать! — KБ»

Я нахмурилась.

«Я вижу, что ты усвоил слово «пожирать». Ты действительно больной. — TФ»

Я отправилась на поиски, выбирая, возможно, самую удручающую книгу, когда-либо написанную.

Через четыре дня, «Под колпаком», Сильвии Плат:

«Хорошая попытка. Я тебя раскусил. — KБ»

Неожиданно для себя, я громко рассмеялась. И, черт возьми, я отчаянно пыталась держаться за свой гнев, но теперь улыбалась благодаря его проклятой записке. Я осмотрела полку в поисках новой книги, когда тоска охватила мое одинокое сердце. Улыбка медленно сползла с моего лица. Наклонившись к книжной полке, я закусила губу. Мне нравился Кайленд. Но какой был в этом смысл? И почему он играл со мной? Я не понимала. Но я знала, что происходило, когда женщина цеплялась за мужчину, который не интересовался ею, и я не хотела этого для себя. Лучше все оставить так, как оно есть. Я больше не собиралась поощрять эту игру. Это только породило бы надежду, а когда дело касалось Кайленда, надежда была последней, чего мне не хватало. Я вздохнула, собрала свои вещи и покинула библиотеку. Опустив голову, я вышла на холод и потащилась вверх по холму.

Глава 6

Всю следующую неделю каждое утро я ходил в библиотеку, но никакой записки, так и не обнаружил. Я пытался убедить себя, что это не имеет значения — ведь для меня это было просто развлечение, и я действительно наслаждался чтением тех книг. Они помогли мне пережить несколько одиноких ночей. Но правда была в том, что я был разочарован тем, что Тенли, судя по всему, закончила нашу игру. И еще это означало, что она все еще злилась на меня. Я был идиотом, решив ее поцеловать. Я приложил пальцы к своим губам, будто какая-то небольшая частичка Тенли все еще оставалась там. Боже, она была такой вкусной, даже лучше, чем я себе представлял. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы оторваться от неё. И, с тех пор я мечтал о том чертовом поцелуе. Однако я не собирался делать этого снова. Как бы мне не хотелось. Я не собирался брать у нее то, что я никогда не смогу вернуть… Жизнь и так забрала у Тенли достаточно. Она не нуждалась в том, чтобы я забрал у нее эту чистоту. И я не собирался нести ответственность за то, что дам ей ложную надежду, а затем оставлю ее ни с чем, когда уеду. Она заслуживала большего. А что касается меня, то я не хотел никакой связи с Деннвиллом, штат Кентукки. Я хотел уехать и никогда, никогда не оглядываться назад — во всех смыслах. Мне не нужно было выстраивать отношения с девушками с мечтательными глазами, которые ожидали, что я буду писать им любовные письма из общежития в колледже. Да, я планировал целовать многих девушек, и сейчас и после того, как уеду, но ни одна из них не была бы Тенли Фалин. Так оно и должно было быть.

Я вышел из библиотеки, плотно закрыв за собой дверь.

— Эй, Кай, — услышал я, когда шел по дороге домой, засунув руки в карманы.

Было довольно холодное утро, на земле все еще лежал снег от недавно прошедшего снегопада, а я тупо забыл свои перчатки.

Я оглянулся и увидел Шелли.

— Эй, — сказал я.

Она улыбнулась и увеличила скорость, чтобы догнать меня, и, сровнявшись со мной, схватила под локоть. Она прижалась ко мне и сказала:

— Брр, сегодня холодно.

Я кивнул, желая отодвинуться от нее, но передумал. Мы с Шелли время от времени зависали вместе, когда один из нас этого хотел. Это продолжалось с пятнадцати лет. Я считал, что у нас были свободные отношения, и был уверен, что она тоже так думала. Хотя ей не нравилось, когда она узнавала, что я был с кем-то еще. Втайне я надеялся, что она найдет парня и откажется от наших случайных встреч. Она начала меня утомлять. Но Шелли, как и я, казалось, предпочитала именно такие встречи. И к тому же, она удовлетворяла и другое мое требование к девушкам — она не жила на горе — конечно, она не была богатой, но и бедной тоже. Не такой, как Тенли. Моя грудь сжалась, и я стиснул зубы. Мне не нужно было беспокоиться о ком-то еще, кроме себя самого.

— Куда ты идешь? — спросил я.

Она посмотрела на меня сквозь ресницы.

— Ну, я иду к Расти, меня послали за продуктами, которые бабушка забыла купить на обед. Но… — она заигрывающе посмотрела на меня. — Никто не заметит, если я ненадолго задержусь.

— Я направляюсь домой, Шелли, моя мама нуждается во мне, — солгал я.

Она расстроилась.

— Ну, тогда, ладно. Эй, хочешь пойти со мной на школьный спектакль? Они ставят «Рождественскую Историю», — она усмехнулась.

Я знал, что Шелли любила выбираться из дома по любому поводу. Она жила со своим отцом и четырьмя братьями. Ее мама умерла, когда она была маленькой. Она говорила, что их дом настоящий зоопарк, но, честно говоря, для меня это не казалось таким уж плохим — по крайней мере, никто и никогда из них не был одинок.

— Неужели уже Рождество? — спросил я.

Конечно же, я прекрасно знал, что скоро Рождество. И ненавидел это. Я успешно избегал депрессии, которая обычно сопровождала меня в это время года, пока читал, и пока продолжался наш с Тенли маленький книжный клуб, но теперь мне придется со всем этим разбираться.

Тенли.

Стоп, Кайленд. Перестань думать о ней.

Я обнял Шелли и притянул ее ближе. Она улыбнулась мне.

— Сегодня двадцать четвертое, Кай, — сказала она. — Два дня назад начались зимние каникулы… ты не заметил?

Я вздохнул.

— Нет, заметил. Я просто пошутил, — и честно говоря, выбраться из дома была не такая уж и плохая идея, тем более в антракте всегда подавали еду.

И иногда это были не только печенье или кексы. В прошлом году подавали еще и сосиски в тесте…

— Ну, хорошо, тогда сегодня идём на спектакль. Звучит весело, — мы остановились перед магазином Расти.

— Отлично! Мои братья тоже идут, поэтому встретимся там, — она крепче прижалась ко мне. — И, если ты свободен после… — она позволила этой идее повиснуть в воздухе, затем поцеловала меня и ушла.

Я встретил Шелли у школы, мои ботинки промокли от ходьбы по снегу. Я потопал ногами и стряхнул снег с волос, когда Шелли ухмыльнулась мне и сделала вид, что дрожит.

— Брр! — сказала она, стягивая с себя красное шерстяное пальто. — Согрей меня, — она вцепилась в мою руку и прижалась ко мне. Сильный аромат ванили ударил мне в нос.

Мы вошли в теплый вестибюль, посреди открытого пространства стояла большая украшенная ель. Школа выложилась по полной на рождественский спектакль. Думаю, это было из-за того, что на спектакле будут присутствовать родители, которые работали в управленческих отделах шахты. Когда я огляделся, то увидел, как некоторые из них, снимали свои дорогие зимние пальто и меховые шапки.

Шелли взяла меня за руку и провела внутрь к пустым местам в центре зрительного зала. Вокруг раздавались голоса — болтовня и смех, помещение было тусклым и теплым. Внезапно я обрадовался тому, что оказался здесь в такую погоду. Я с нетерпением ждал закусок, которые будут подавать во время перерыва — этот месяц оказался тяжелым. На улице было похолодало, поэтому обогрев дома, стал таким же приоритетным, как еда. Когда я был моложе, то воровал уголь с насыпи у шоссе. Но это было незаконно, и теперь я понял, что мне не стоило так рисковать. Особенно сейчас. Я был так близок ко всему, над чем работал… так близок.

Я следовал за Шелли по ряду, проскальзывая мимо людей, которые уже сидели на своих местах. Мы заняли свободные сидения, Шелли сняла свой пиджак и откинулась на спинку стула, вздохнув с облегчением, и схватила меня за руку. Я повернул голову и посмотрел на нее, когда неожиданно встретил взгляд Тенли, которая сидела на соседнем месте с Шелли. Я слегка вздрогнул и не смог удержаться от улыбки, которая сразу же появилась на моем лице.

— Тенли, — сказал я, наклоняясь вперед.

Я почувствовал облегчение, будто слишком долго ждал с ней встречи и наконец-то увидел ее. Тенли казалась слегка удивленной, но ничего не ответила, поскольку ее взгляд устремился к моим коленям, на которых лежали наши переплетенные с Шелли руки. Я резко отдернул свою руку, будто меня поймали на чем-то неправильном, и Шелли хмуро посмотрела на меня, затем оглянулась на рядом сидящую Тенли, и вернула свой еще более нахмуренный взгляд ко мне. Она снова схватила меня за руку, как только погас свет.

Я откинулся назад, мое сердце бешено колотилось. Я чувствовал себя некомфортно, нервничал, и даже не был уверен, почему именно. У нас с Тенли не было ничего, кроме дружбы… если то, что было между нами, можно назвать дружбой. Так же, как и с Шелли. Хотя с ней я определенно был более близок. Так почему же я чувствовал себя так, будто сделал что-то неправильное? Почему я внезапно почувствовал себя виноватым, и присутствие Тенли так повлияло на меня? Почему я вдруг ощутил острую необходимость объясниться?

Спектакль начался, но я не слышал ни слова. Я пытался разглядеть Тенли своим периферийным зрением, но она сидела, отклонившись на спинку, и Шелли полностью блокировала ее. Когда ребенок в нашем ряду начал плакать, мне удалось взглянуть на нее, она сидела и смотрела прямо перед собой.

Внезапно Шелли взяла пиджак, откинутый на спинку сиденья, и положила его на колени, словно замерзла, располагая его так, чтобы он прикрывал и мои колени тоже. Я почувствовал, как ее рука скользнула по моей промежности. Она провела ладонью по моему члену, а затем сжала его через джинсы, все еще глядя прямо перед собой, с небольшой улыбкой на губах. Я потянулся под пиджак, взял ее руку и положил поверх ткани. Она взглянула на меня, подняв свои брови, в ответ я кивнул головой, указывая на сцену.

Я посмотрел на Тенли, ее голова все еще была направлена вперед, но было видно, что ее взгляд был опущен вниз, туда, где пиджак Шелли покрывал наши колени, и мгновение назад под его тканью двигались наши руки. Я прочистил горло, и ее взгляд устремился ко мне в тусклом свете зрительного зала, губы раскрылись. Затем она взмахнула головой и снова повернулась вперед, игнорируя меня.

Шелли схватила мою руку и начала большим пальцем выписывать медленные круги на моей коже.

Первую половину спектакля я просидел в напряжении, стараясь изо всех сил вникнуть в то, что происходило на сцене, это было бесполезно. Все мои мысли были о Тенли, я физически ощущал ее присутствие, будто она была магнитом, и не мог думать ни о чем другом, кроме того, что она сидела совсем рядом.

Меня охватило облегчение, когда в зале вспыхнул свет, объявляя о начале антракта. Я поднялся и посмотрел на то место, где сидела Тенли, но она уже развернулась и двигалась в другую сторону ряда, в котором мы сидели, направляясь вместе с толпой к вестибюлю. Я выходил с другой стороны прохода, следуя за людьми и оглядываясь по сторонам, Шелли шла позади меня и что-то говорила, но я не обращал внимания.

Запах кофе и сладостей заполнил открытое пространство, и Шелли потянула меня к очереди перед столом с закусками.

— Ты голоден? — спросила она.

Всегда. Но прямо сейчас мне было не до еды. Но до чего, я точно не мог сказать…

Я кивнул и встал рядом с ней, продолжая озираться по сторонам.

Вдруг, входная дверь открылась и на пороге показалась женщина, ее волосы были в снегу, она была без пальто, только в одном мокром платье, поверх которого через плечо была перекинута грязная лента. Я моргнул и сосредоточил свой взгляд на ней.

О, черт. Это была мама Тенли. И она выглядела как сумасшедшая. Платье плотно прилипло к ее телу, что можно было разглядеть ее сморщенные, розовые соски и темный треугольник лобковых волос. Мое сердце упало.

Она сильно дрожала, но, увидев толпу, казалось, мгновенно согрелась. На ее лице появилась яркая улыбка, она выпрямила спину и направилась в вестибюль. Вокруг все молчали и смущенно смотрели на неё, какие-то дети хихикали. Я оглянулся в поисках Тенли. Меня захватила отчаянная необходимость защитить ее.

— Эдди, — пропела мама Тенли, быстрее направляясь к человеку, стоящему в дальней части вестибюля. — Эдди, дорогой. Мне жаль, что я опоздала.

Я повернулся и заметил Тенли, она стояла в замешательстве с чудовищным шоком на лице, а затем проследили за ее взглядом, направленным на Эдварда Кирни, вице-президента шахты «Тайтон» и администратора ежегодной стипендии «Тайтон Уголь». Я сжал челюсть.

Вот дерьмо. Бл*дь.

Он пялился на ее маму. Когда та подошла к нему, его глаза широко раскрылись, выражение лица было полным чистого и открытого ужаса. Его жена, стоящая рядом с ним, тихо сказала:

— Боже мой, — прижав к себе девочку, которой на вид было лет десять. Ее тон был полным отвращения.

Вдруг дверь снова распахнулась, и все головы повернулись на звук. Внутрь ворвалась девушка. Я сразу же узнал ее, это была сестра Тенли. Она была мокрая и вся дрожала так же, как и ее мать. Верхней одежды не было. Я начал как можно быстрее пробираться к Тенли.

— Мама, иди сюда, — крикнула ее сестра.

Я оглянулся, когда она смущенно рассмеялась, оглядываясь по сторонам, явно пытаясь действовать так непринужденно, как только могла в этой ужасной и неловкой ситуации.

Я почувствовал, что кто-то схватил меня за руку, оглянулся и увидел Шелли. Стряхнув ее руку, я снова направился к Тенли.

На лице ее матери была смущенная улыбка, и когда она увидела свою дочь, то остановилась и сказала:

— Боже мой, Марло, что ты здесь делаешь?

— Мама, мы не должны здесь находиться, — сказала она, подойдя к ней и схватив за руку.

Я почти добрался до Тенли, когда услышал, как Шелли позвала меня, я ее проигнорировал.

— Конечно, должны, — ответила она. — Здесь же Эдди. Эдди! — снова позвала она, пытаясь приблизиться к мужчине. — Эдди, милый, я знала, что ты будешь здесь, я проделала ради тебя…

— Мама, — прошипела Марло, сильнее дергая ее за руку.

Тенли начала двигаться к ним навстречу, отдаляясь от меня. Я хотел позвать ее, но не хотел привлекать к ней внимания.

— Боже мой, она чокнутая, — сказал Эдвард Кирни. — Пойдем отсюда, Диана, там есть запасной выход.

Тенли добралась до матери, взяла за другую руку и попыталась помочь Марло увести ее к выходу, но, когда она увидела, что Эдди и его семья уходят через другой ход, она попыталась догнать их. Марло резко двинулась вперед, чтобы схватить ее, и Тенли, споткнувшись об ее ноги, растянулась на полу, издавая болезненный крик.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

Марло схватила свою маму, когда она начала визжать:

— Эдди! Эдди! — развернувшись к своей дочери, она начала вырывать и бить её, Марло тоже закричала.

Я добрался до Тенли, схватил ее под руки, поднял и увел в сторону. Её мать продолжала кричать, плакать и бить свою дочь. Я двинулся вперед, чтобы помочь ей, когда несколько мужчин, в которых я узнал местных полицейских, чьи дети, по всей видимости, учувствовали в спектакле, бросились к ней. Я отступил назад, когда им удалось схватить ее. Она вырывалась и продолжала звать Эдди. Пока она боролась, одна из лямок ее платья упала с плеча, обнажая грудь. Я отвернулся.

— Посади ее в машину, Билл, — сказал один из мужчин. — Похоже, что у нее гипотермия, — мужчина по имени Билл снял свою куртку и обернул ее вокруг плеч матери Тенли, которая продолжала бороться, но уже не так сильно.

— Вы сможете отвезти нас в больницу? — спросила их Марло.

Я оглянулся на Тенли.

— Я провожу тебя домой, — сказал я ей.

Она даже не взглянула на меня. Ее глаза все еще были сосредоточены на маме и сестре. Я тоже повернул голову в их сторону.

Марло огляделась по сторонам, пока мужчины начали выводить ее мать из школы. Заметив нас, на ее лице отразилась паника, она явно не хотела оставлять сестру одну. Я взял Тенли за руку.

— Я провожу ее домой и удостоверюсь, что она в безопасности, — сказал я.

Марло посмотрела на Тенли, и та одобрительно кивнула. Она слегка расслабилась и произнесла:

— Ладно, теперь моя очередь. Встретимся дома, — сказала Марло.

В ответ Тенли снова кивнула, и печаль на ее лице потрясла меня.

Когда ее маму вывели из школы, я снова взглянул на нее. Похоже, она была в шоке, ее щеки стали ярко-розовыми, шея покрылась красными пятнами, и она продолжала смотреть вперед, туда, куда только что, увели ее мать.

— Тенли, — мягко сказал я, когда она вытащила свою руку из моей.

Ее взгляд устремился ко мне, и горе, которое я там увидел, сильно сдавило мою грудь, я чуть было не поднял руку, чтобы помассировать то место, где ощущал боль. Она выглядела потрясенной, когда ее взгляд медленно блуждал по вестибюлю, в котором люди все еще смотрели на нее и шептались, не заботясь о том, что их могут услышать.

Сумасшедшая… У них была интрижка много лет назад… Все стало хуже… Какой позор… Это отвратительно…

Как бы я хотел, чтобы они все заткнулись. Тенли этого не заслужила.

— Тенли, мне нужно предупредить кое-кого, что я ухожу, а потом я провожу тебя домой, хорошо? — Она взглянула на меня, в ее глазах отразилось понимание чего-то. Но она оставалась спокойной и выглядела опустошенной. — Ладно, — подтвердил я. — Сейчас вернусь. Оставайся здесь. Я скоро, — повторил я.

Я развернулся и направился Шелли. Конечно, я не был обязан отчитываться перед ней, но решил, что должен ее предупредить, это был достойный поступок. Но затем я услышал, как позади меня хлопнула дверь. Я оглянулся, Тенли исчезла. Дерьмо. Я посмотрел на Шелли, которая стояла недалеко от меня и выжидающе смотрела. Я ненадолго остановился, а затем развернулся и побежал за Тенли.

Глава 7

Слезы потекли еще до того, как я сделала три шага за дверью школы. Внезапный порыв холодного ветра почувствовался, как пощечина. Это было похоже на физическую версию того, что я только что пережила эмоционально, перед большинством учеников и их родителями — унижение и глубокий позор. Я побежала быстрее, ветер ударял по моей коже, как лезвие бритвы, мои ноги скользили по ледяной дороге.

— Тенли! — позади послышался голос.

Кайленд. Глупый Кайленд, который сидел в двух сидениях от меня в темном зале, пока другая девушка ласкала его под пиджаком, накинутом на колени. И я не имела права ощущать жгучую, мучительную ревность. Но все же ощущала. Он даже не хотел меня целовать. Он ясно дал это понять, оттолкнув меня, но все же вид его с другой девушкой, причинял боль, которую я чувствовала всем позвоночником. Мне одновременно хотелось заплакать и задушить Шелли… или его, или их обоих, я даже не была уверена кого именно сильнее. Но я не имела права — я не была с ним. Всю свою жизнь я была просто никем и ничем. Моя жизнь была незначительной и бесполезной. И от этого мне было больно.

— Уходи, Кайленд! — закричала я на него, икнув, и прибавила скорость.

— Тенли, перестань! Ты навредишь себе, остановись!

— А тебе какое дело? — проорала я, все еще на бегу, затем поскользнулась и выставила руки в стороны, чтобы удержать равновесие и не упасть.

— Тенли!

Я услышала, как он догоняет меня, поэтому нагнулась и загребла снег ладонями, затем повернувшись, запустила в него снежный ком, издавая при этом рыдание. Я вела себя, как капризный ребенок, я знала это. Но все же, мне было нечего терять. Снежок попал ему в плечо, я развернулась и продолжила бежать, мои шаги были неуклюжими и неуверенными из-за снега.

— Боже, Тенли! — прокричал Кайленд.

Я обернулась и загребла больше снега, снова и снова бросая в него снежки. Он уклонялся, ругался, но продолжал идти в мою сторону. Я снова развернулась и побежала. Сделав три шага мои ноги подкосились, и я рухнула в сугроб справа от меня. Я закричала, а затем осталась лежать там, всхлипывая, глядя на ясное зимнее небо, пока на мое лицо падали крупные снежинки. Я чувствовала себя совершенно опустошенной и одинокой. Я услышала шаги Кайленда, быстро приближавшиеся ко мне, а затем он подхватил меня своими теплыми руками и обнял, вытащив из снега, пока я продолжала плакать.

— Ш-ш-ш, — услышала я мягкий, мужественный голос Кайленда. — Ш-ш-ш, тише, я держу тебя. Ты в порядке. В порядке, Тенли. Я держу тебя.

Дрожа, я обняла его за шею, пытаясь прижаться ближе к его теплу и его успокаивающим словам.

Он сделал несколько шагов, неся меня на руках, а затем сел и прижал к себе, пока по моему лицу текли потоки слез из, казалось бы, нескончаемого резервуара боли. Он что-то бормотал мне в волосы, какие-то слова утешения. И хотя я не могла их разобрать, они все равно успокаивали меня.

Перед моими глазами всплыли лица одноклассников и их родителей, когда мою маму в грязном, прозрачном платье схватили и попытались вывести из зала. Я закрыла глаза. Должно быть, это одна из самых страшных вещей во всем мире — быть смущенной тем, кто должен защищать, а не унижать тебя. Но, несмотря на это, я сильно любила ее.

Через некоторое время слезы остановились, но я все еще не поднимала головы. Кайленд крепко держал меня, и когда я, наконец, огляделась, то увидела, что мы сидим в дверях закрытой парикмахерской, маленький навес которой защищал нас от сильного морозного ветра. Мы сидели вместе, все еще дрожа, руки Кайленда обнимали меня, пока я держала его пальто в своих кулаках, успокаиваясь от его близости.

— Кайленд, — наконец пробормотала я.

— Да, Тенли?

— Прости, что я бросала в тебе снег, — прошептала я.

— Все в порядке, я заслужил это… Тенли, прости за этот вечер. С Шелли… это… — он явно не знал, что сказать.

Я выпустила побежденный вздох.

— Тебе не за что извиняться, ты дал понять, что мы никто друг другу.

Кайленд молчал, и когда я взглянула на него, то увидела, как он задумчиво жевал свою нижнюю губу, слегка нахмурив лоб. Мою грудь сдавило. Я не обвиняла его в том, что он не хотел меня целовать. Кто бы хотел целоваться с дочерью городской сумасшедшей? Кто бы вообще захотел связываться с такой девушкой, как я? Иногда я слышала, как другие ученики шептались, называя меня не чем иным, как мусором из трейлера, и это было правдой. Возможно, он тоже был беден, но его родители не унижали его публично. На самом деле, его отец и брат погибли героями, упорно трудясь, чтобы обеспечить свою семью. Когда мой собственный отец, взглянув на меня, отправился своей дорогой.

— Кайленд, — повторила я снова.

— Да, Тенли? — спросил он.

Я подняла голову, и встретила его темные глаза, в тусклом свете дверного проема.

— Я должна сказать тебе кое-что.

Он поднял руку и поднес большой палец к моему лицу, чтобы вытереть слезу на моей щеке.

— Что ты хочешь мне сказать? — тихо спросил он.

— На самом деле я не дочь русского князя.

Он моргнул, а затем внезапно рассмеялся, глубоко и тепло.

Я издала короткий смешок и попыталась выбраться из его объятий. Но он еще крепче сжал меня, поэтому я снова прильнула к нему, понимая, что мы слишком близко, но внезапно это перестало меня волновать. Мне нужна была нежность. Бог знал, что я в этом нуждалась. И в этот раз я собиралась взять то, что предлагал мне Кайленд. Это могло быть временным, но на данный момент мне этого было достаточно.

— Никаких семейных драгоценностей? — спросил он.

Я покачала головой.

— Даже семейных камешек. Даже семейных песчинок.

Я чувствовала, что его губы превращаются в улыбку.

— Это была просто глупая игра с притворством, в которую мы играли с сестрой.

— Это не глупо, — пробормотал он.

— Глупо, — сказала я, и мой голос снова дрогнул.

Кайленд не ответил, но обнял меня покрепче. Мне жаль, что раньше я не понимала, как для девушек, подобных нам с сестрой, было опасно притворяться принцессами. Вообще мечтать о чем-то было опасно. Мечты терпели крах, а когда это случалось, реальность причиняла еще большую боль.

— Я тоже должен тебе кое-что сказать, — произнес он.

— Что? — всхлипнула я.

— На нашей горе нет никаких рысей. Я имею в виду, что они конечно здесь обитают, но они не представляют для нас никакой опасности. «Служба защиты от рыси» была всего лишь уловкой.

— Знаю, — тихо ответила я.

Я тоже наслаждалась его компанией. Думаю, именно поэтому он выдумал этот предлог.

Некоторое время мы оставались в объятиях друг друга, сидя в дверном проеме, пока ветер не изменил свое направление, и мы снова не начали дрожать.

— Мне нужно доставить тебя домой, — сказала Кайленд, помогая мне встать.

— Теперь я в порядке, — я была смущена. — Знаю, что ты оставил Шелли…

— Шелли приехала со своими братьями. Я пришел за едой и теплом, — он засунул руки в карманы.

Ох.

— Да, я тоже, — призналась я.

Мы оба посмотрели вниз, и когда снова взглянули друг на друга, рассмеялись.

— Тенли… Прости, что поцеловал тебя, — он поморщился. — Я имею в виду, дерьмо… Я не сожалею, что поцеловал тебя. Мне жаль, что я не собираюсь делать этого снова, — он издал тихий, неловкий смешок. — То есть, мне жаль себя. Я знаю, что упускаю. А я упускаю… Правда, Тенли, — в его словах слышалась уязвимость, — ты, наверное, заметила, что я, в любом случае, не выгодная партия.

Меня переполняло сочувствие. Я понимала, что правда была в том, что ни один из нас не являлся выгодной партией, но почему-то, от этого мне не стало легче. И то, как Кайленд сказал мне об этом, было больше похоже на ложь, о которой он даже не подозревал.

— Мне нечего тебе предложить. Через полгода меня здесь даже не будет, — сказал он.

— Кайленд, — прервала я, — как насчет этого: давай просто будем друзьями? Думаю, мне нужен друг, — я сделала паузу, раздумывая. — И когда мы оба уедем отсюда, при любых обстоятельствах, мы будем вспоминать о дружбе, которая была у нас здесь, дома. Хорошо? Всё просто, — мои глаза снова были мокрые от слез, и я даже не была уверена, почему. Это было непросто. Мне бы хотелось, чтобы так было. — У тебя есть друзья? — спросила я, потому что часто видела его одного.

Он покачал головой, уставившись на меня, колесики крутились в его голове. Я не могла прочитать выражение на его лице.

— У меня не было настоящего друга, с тех пор как погиб мой брат.

Мне казалось, что в моей груди надувался воздушный шар, в котором боль за него вытесняла мою собственную и не давала сделать глубокий вдох.

— Тогда, похоже, нам обоим не помешал бы друг?

— Да, — наконец ответил он. Его голос звучал грустно. — Да.

Глава 8

Мы начали идти, опустив головы против жгучего ветра и холода. Через некоторое время мои ноги промокли, и я снова начала дрожать. Кайленд обнял меня и притянул к своему телу, и я ему позволила. Когда мы добрались до Деннвилла, снег прекратился. Мои ноги все еще были мокрыми, но я немного согрелась от ходьбы и от тепла Кайленда.

— Я должна позвонить в больницу, чтобы убедиться, что Марло и моя мама добрались туда, — сказала я.

У старого почтового отделения был платный телефон — редкость в наши дни, насколько мне было известно. Но на нашей горе прием сотового телефона был нестабильным, и у многих людей не было стационарных телефонов. Что касается нас, то мы тоже не могли себе этого позволить. Кайленд кивнул и проводил меня к небольшой телефонной будке, где я, воспользовавшись телефонным справочником, нашла номер больницы, в которую Марло отвезла маму, больницы, где можно было получить бесплатную медицинскую помощь. Я достала пятьдесят центов из кармана и бросила их в автомат. Через несколько минут мне сообщили номер палаты, в которой была моя мама, и пригласили Марло к телефону.

— Эй, Тен. Мне очень жаль. Я присматривала за ней, но отлучилась в чертов душ. Ты почти дома?

— Да, и не извиняйся, Марло. Мы обе знаем, что это не твоя вина. Я в порядке. Честно. Я тебе нужна? Я могла бы придумать способ добраться туда…

— Нет. Сейчас моя очередь. Ты была здесь в прошлый раз. Ты даже пропустила школу. И у меня все равно до вторника выходной. Нам придется остаться здесь на несколько дней. Мне так жаль, что ты проведешь праздники в одиночестве. Я совсем забыла о Рождестве, пока не приехала сюда и не увидела ель в вестибюле.

— Все в порядке. Не беспокойся обо мне. Люблю тебя, — мы обе знали, что Рождество в нашем трейлере для нас все равно ничего не значило. Это был всего лишь еще один день.

— Я тоже тебя люблю, детка. Ой, им нужно, чтобы я что-то заполнила. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? Я останусь в комнате ожидания, но буду проверять сообщения за стойкой медсестры.

Ну, по крайней мере, она будет в теплой комнате ожидания.

— Хорошо, пока, Мар.

— Люблю тебя.

Я остановилась на секунду, глядя на телефон, и когда Кайленд вопросительно посмотрел на меня, дыша на свои руки, чтобы согреть их, я сказала ему:

— Все в порядке. Обосновались. Они пробудут там до Рождества… ну, — я выпрямилась, делая глубокий вдох, — вот так обстоят дела, — я замолчала, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Затем снова открыв телефонный справочник, нашла номер клиники в Эвансли и набрала его. Спустя два гудка, ответил мужской голос.

— Привет, доктор Нолан? Сэм?

— Да, чем могу помочь?

Я прочистила горло.

— Это Тенли Фалин… я, черт… — у меня внезапно возникли сомнения. Марло убьет меня. Что я делаю?

— Тенли, что случилось? — он казался напряженным.

— Я… ну, наша мама… произошел один инцидент и, ну, Марло в больнице вместе с ней, и я просто подумала, я имею в виду, вы бы наверное захотели…

— Я уже одеваюсь. Тенли, на каком они этаже?

— На двенадцатом, — это я знала точно.

Он помолчал секунду.

— Психиатрическое отделение?

— Да, — прошептала я, закрывая глаза. Стыд снова заставил меня сомневаться в том, что я делаю. — Я знаю, что вы стоматолог, а не врач, но я подумала… Боже, я даже не знаю. Простите, сейчас канун Рождества, — я взглянула на Кайленда, который внимательно следил за мной, пока я разговаривала по телефону.

— Ты поступила правильно, по крайней мере, я могу пойти и составить компанию Марло. Ты в порядке?

Я выдохнула.

— Да, в порядке. И это очень мило с вашей стороны, — ответила я писклявым голосом. Благодарность переполняла меня.

Кайленд выглядел обеспокоено, и я кивнула ему, давая понять, что все хорошо.

— Я очень рад, что ты позвонила мне. Спасибо, Тенли.

— Хорошо, спасибо. Действительно, спасибо, пока, Сэм.

Я повесила трубку и сделала глубокий, успокаивающий вдох. Марло, скорее всего, убьет меня, но я чувствовала себя хорошо от того, что сделала. Может быть, Марло не хотела встречаться с ним, но он был хорошим парнем. У меня было хорошее предчувствие на его счет. И всем был нужен хороший друг или два, верно?

— Это был друг Марло, — сказала я Кайленду. — Я позвонила ему, чтобы узнать, сможет ли он проведать ее. Отделение, в котором находится моя мама, не самое приятное место.

Он печально кивнул, и мы отправились вверх по горе. Я была рада, что Кайленд не задавал мне никаких вопросов в тот момент — я не была готова разговаривать. Через полчаса мы были у моего трейлера, я распахнула дверь, и мы поспешили внутрь. По крайней мере, Марло закрыла дверь, прежде чем бежать за мамой, иначе внутри было бы холодно. Наше дыхание все еще парило в воздухе. Я включила два маленьких портативных нагревателя, которые у нас были. Но я знала, что пройдет какое-то время, прежде чем мы почувствуем себя даже отдаленно комфортно в нашем продуваемом трейлере. Я начала снимать мокрые сапоги, а когда посмотрела на Кайленда, то увидела, как он неуверенно стоит у двери.

— Тебе нужно обсохнуть, — сказала я. — Я имею в виду… если только тебе не нужно домой. Ох! — я хлопнула себя по лбу. — Конечно же, тебе нужно вернуться домой. Твоя мама…

Он покачал головой.

— Нет. Моя мама в порядке. Она не ждет меня, просто… Мне жаль, что я не могу отвезти тебя в больницу. Ты нужна своей сестре?

Я отбросила сапоги и начала стаскивать мокрые носки, все еще дрожа.

— Нет… Мы… сидим с ней по очереди. Мы всегда так делаем, — сказала я, ничего больше не проясняя, но Кайленд кивнул, как будто все понял, и начал снимать свои ботинки и носки.

Мы сняли наши пальто, и я бросила ему одеяло, сложенное на диване, где я спала. Я тоже закуталась в одно и откинулась назад, кивнув на место рядом с собой.

Некоторое время он колебался, но потом сел и закутался в одеяло.

— Мне нравится твоя елка, — сказал он, кивая на нашу маленькую ель.

Я улыбнулась. Мы сами спили её. Она была маленькая, и у нас было мало украшений, но была белая гирлянда, и она мне нравилась. Каким-то образом даже наш маленький, грязный трейлер выглядел красивым в свете этих мерцающих огней.

— Спасибо.

Мы молчали, пока он не заговорил:

— Тенли, я пойму, если ты не хочешь говорить об этом, но если да, то…

Я вздохнула.

— Моя мама? Ты имеешь в виду, что с ней не так?

Он кивнул, его взгляд был нежен.

Я плотнее закуталась в одеяло, наконец, почувствовав тепло. Ветер скорбно свистел в лесу снаружи.

— Мой папа привез ее сюда, когда она была беременна Марло. Он ушел, когда мне было три дня. Вышел за дверь этого трейлера и даже не оглянулся.

— Черт, сожалею.

Я покачала головой.

— Не надо, все нормально. По крайней мере, для меня. Я никогда его не знала, и после того, как он поступил с нашей мамой, я этому даже рада.

— Так это он… — Кайленд сделал паузу, похоже, подбирая правильные слова.

— Сделал ее такой, какая она сейчас? — я покачала головой. — Нет, я имею в виду… возможно, это ухудшило ее состояние, не знаю, но у моей мамы всегда были то подъемы, то спады ее состояния… иногда галлюцинации. Врач, который назначает ей лекарства, сказал, что у нее депрессивное расстройство, но я не уверена. Мне кажется, у нее что-то серьезнее, и он, похоже, не знает, о чем говорит, — я посмотрела вниз, чувствуя себя обнаженной.

Я никогда этого ни с кем не обсуждала, кроме Марло.

— Моя мама встретила моего папу на одном из конкурсов красоты. Раньше она была королевой, ее самый большой завоеванный титул — это мисс Кентукки Санберст.

Я печально усмехнулась, а потом помолчала, прежде чем продолжить:

— В любом случае, мой папа работал в команде осветителей, и они безумно влюбились. Или, по крайней мере, так она считала. Моя мама была из хорошей семьи, и когда она сказала своим родителям, что беременна и убегает с парнем в татуировках из маленького шахтерского городка, они отреклись от нее. Она пыталась связаться с ними на протяжении многих лет, но они даже не отвечали на ее звонки, — я покачала головой. — Он перевез ее сюда, пару лет работал на шахте, но решив, что жена и семья не для него, отправился в собственный путь. Вот и вся история.

Я обвела рукой трейлер, указывая на то, что наш отец с нами сделал. Он отмахнулся от нас и выбросил.

Кайленд вдумчиво смотрел на меня, но не так, будто ему было жалко меня, а, как будто он все понял и просто принял. Это подтолкнуло меня к продолжению.

— Что случилось с твоей мамой и Эдвардом Кирни? — спросил он.

Я поджала губы.

— Они начали роман, когда мне было восемь, а Марло было одиннадцать. Он сказал ей, что бросит свою жену, и позаботится о нас, перевезет в свой большой дом в городе. Мама думала, что он наш спаситель.

— Ты уверена, что это правда? Я имею в виду, если у твоей мамы что-то вроде расстройства…

Я покачала головой.

— Это были его слова. Наш трейлер маленький, и стены здесь тонкие, — я пристально посмотрела на него.

Его глаза расширились.

— Он приходил сюда?

— Да, все время.

Он провел рукой по волосам, сжав губы.

— Боже. Что за чертова свинья, — он выглядел так, будто хотел сказать больше, но промолчал.

— Думаю, ему нравилось приезжать сюда. Я видела это в его глазах, каждый раз в них был трепет. И он оставлял деньги на столе перед уходом.

Кайленд издал еще один звук отвращения.

— Так или иначе, это продолжалось пару лет. Он использовал мою мать, как шлюху. А она думала, что он ее любит, — я снова покачала головой. — Однажды она вытащила нас в город, чтобы встретиться с ним и его женой. Мы трое прошли восемь миль к его дому, постучали прямо в его входную дверь, это было так унизительно, — я посмотрела в сторону, пробегая указательным пальцем по своей нижней губе, отчаяние того момента возвращалось ко мне.

Я не хотела встречаться глазами с Кайлендом. Он оставался спокойным, ожидая, когда я продолжу свой рассказ.

— Эдвард открыл дверь, и когда моя мама спросила у него, почему он все еще был со своей женой, он плюнул в нее, — я повернулась к Кайленду. — Он плюнул в мою мать, — повторила я. — И затем захлопнул дверь перед её лицом, — я посмотрела на Кайленда, вспоминая, какой темной была та ночь, вспоминая, как на лице нашей матери отразилось опустошение и как пыль, поднималась в воздух от наших ботинок, пока мы молча шли домой, глядя вниз всю дорогу.

— Тенли… — прошептал он. — Мне очень жаль.

Я кивнула.

— Спасибо.

— Неудивительно, что ты зареклась от мужчин, — сказал он с небольшой улыбкой.

Он ласково дразнил меня. Я улыбнулась в ответ.

— Вот почему хорошо, что мы просто друзья.

Он усмехнулся и через секунду спросил:

— Ты не чувствуешь себя странно, претендуя на стипендию, когда Эдвард Кирни является ее администратором и все такое?

Я пожала плечами.

— Не совсем. «Тайтон Уголь» вручает её, а он просто доверенное лицо. И если это поможет мне выбраться отсюда, я готова проглотить любую гордость, которую могла бы испытывать.

Он кивнул, задумчиво глядя вниз.

После нескольких секунд он поднял глаза и посмотрел на меня. Боже, он был таким красивым. Наши взгляды встретились. Я моргнула, тепло разлилось в животе.

— Хочешь шоколада?

— Да, конечно.

Я поднялась со своего места, все ещё завернутая в одеяло и направилась к маленькой кухне в передней части трейлера. Кайленд последовал за мной, тоже в одеяле. Когда я ставила кипятиться воду, он наблюдал за мной, прислонившись бедрами к маленькому дверному проему. Я отвернулась, сосредоточившись на своей задаче. Его мужественность вдруг, казалось, заполнила весь трейлер. Может быть, это было потому, что я не привыкла к тому, что мужчина разделял со мной одно пространство, или, может быть, это было из-за того, что это был Кайленд, о котором я так много знала. Я ненавидела это. Я ненавидела это, потому что мы были друзьями. Я сама ему так сказала. Правда, после того, как он объявил, что никогда меня снова не поцелует. Но если мы не собирались целоваться, то мы могли быть либо друзьями, либо никем. Я глубоко вздохнула и налила горячую воду в две кружки, в которые уже насыпала смесь шоколада. Я выключила конфорку, затем вручила одну из кружек Кайленду. Наши руки соприкоснулись, когда он забирал ее у меня, и наши глаза встретились.

— Извини, — прошептала я.

— За что?

Я моргнула.

— Эмм…

За то, что я не в состоянии перестать мечтать о том, чтобы ты целовал меня, пока я не начну задыхаться. За то, что не могу перестать думать о том, какой ты на вкус. За то, что думаю о том, что вряд ли когда-либо снова испытаю те же самые острые ощущения, которые я почувствовала, когда твои губы впервые коснулись моих. За ложь и притворство, что я счастлива быть просто твоим другом.

— За то, что так горячо, — мои глаза скользнули к кружке в его руке.

— Горячо — это хорошо. Это нас согреет.

Я кивнула, проскользнув мимо него. Мне нужно былонемного пространства. Но то, что мне действительно было необходимо, это ощутить дуновение холодного зимнего воздуха на своем лице, но я не хотела снова замерзать, когда, наконец, согрелась.

Что сейчас бы сделали друзья?

— Итак… не хочешь сыграть в «Скраббл» или еще в какую-нибудь игру? У меня есть несколько старых настольных игр. Они остались от отца.

— Конечно, что у тебя есть?

— Эм, дай посмотреть.

Я подошла к маленькому шкафу и заглянула внутрь на верхнюю полку. Прошла вечность с тех пор, как мы с Марло играли в настольные игры. Вдруг это прозвучало как очень забавная идея.

— Скраббл… ммм… Монополия…

— Монополия! — с энтузиазмом сказал Кайленд.

Я рассмеялась и потянулась за игрой. Затем села на диван, и Кайленд уселся рядом со мной. Пододвинув кофейный столик ближе к нам, я начала раскладывать игру, ставя денежный лоток перед собой, чтобы я могла быть банкиром, и вручила ему карты недвижимости.

— Я бы хотел быть банкиром, — сказал он.

Я нахмурилась. Я всегда была банкиром. Но он же был моим гостем, в конце концов. Поэтому я вручила ему лоток с деньгами.

— И я всегда хожу ботинком, — продолжал он.

Ну, это уже никуда не годилось.

— Я всегда ботинок, — сообщила ему я.

— О нет, не-а, я всегда ботинок.

— Почему ты хочешь быть старым, потертым ботинком? Не хочешь быть роскошной машиной? — я приподняла бровь, и, пытаясь его заинтересовать, вытянула перед ним машину.

— Нет. Ботинок представляет собой тяжелую работу. А тяжелая работа ведет к богатству. Я всегда играю ботинком.

Я подняла брови.

— А ты почему хочешь быть ботинком?

— Потому что ботинок выглядит непритязательным, никто не ожидает, что он сможет всех обыграть. Все внимательно следят за роскошным автомобилем… но не за ботинком. Этот парень, он пролетает прямо под радаром или ходит в зависимости от обстоятельств, — подмигнула я.

Кайленд рассмеялся, выглядя довольным.

— Мне нравится твой ответ. Тогда давай его разыграем.

Я усмехнулась.

— По рукам.

Я бросила кубик первой. Четыре.

Кайленд бросил после меня. Три. Он посмеялся.

— Хорошо, ты ботинок. Честно и справедливо.

Час спустя мы пережили крах фондового рынка, были глубоко вовлечены в несколько сделок с землей и прошли «старт» больше раз, чем я отслеживала. Кайленд выигрывал, и я не была этим довольна. Я снова попала на одну из его чертовых железных дорог.

Он засмеялся, и я подняла на него взгляд.

— Что смешного?

— Никогда бы не подумал, что ты такая не конкурентоспособная, Тенли Фалин, — он усмехнулся, совершенно довольный собой.

— Хмм, — проворчала я, отсчитывая деньги за оплату железной дороги.

— Монополистический совет: сначала покупай железные дороги.

Я прищурилась.

— Ты не так уж и часто выигрываешь, чтобы раздавать советы по ведению стратегии, мистер, — я сделала паузу. — Я никогда не покупаю железные дороги. Железные дороги скучны.

— Ну, а должна бы. По сравнению с другими объектами, поток доходов от железных дорог является более постоянным с течением времени. Владение всеми четырьмя из них — дойная корова, ты можешь использовать их для финансирования других монополий.

Я взглянула на него, наклонив голову. Я знала, что он работал над получением стипендией, но я не имела представления, насколько Кайленд был умным. И вдруг меня осенило — он не может оставаться здесь. Он должен выбраться из этого города, если собирается использовать свои умственные способности. Что-то, что казалось глубокой печалью, стало наполнять меня, я была в замешательстве. Это было не из-за того, что он оказался таким умным, а из-за того, что он оказался им, проживая в Деннвилле, штат Кентукки.

— Я не должен был давать тебе все эти советы, но, очевидно, — он провел рукой по доске, указывая на то, что он побеждает, — ты могла бы ими воспользоваться.

Я рассмеялась.

— Дурак, — пробормотала я.

Он тоже засмеялся.

Через час я была совершенным банкротом и практически кипела. Кайленд не мог сдержать улыбку на лице. Это сводило меня с ума.

На самом деле, я не веселилась так целую вечность.

— Ладно, признаю. Ты официально уничтожил меня и размазал по этой доске. Поздравляю, — я подняла картонку и сбросила карточки в коробку, пока Кайленд смеялся.

— Если тебе повезет, я дам тебе шанс отыграться.

— Мхм.

В дверь моего трейлера постучали, и я в замешательстве округлила глаза.

— Кто там? — спросила я.

— Это Бастер.

— Бастер… — повторила я, направляясь к двери и открывая ее. Ледяной воздух заставил меня отступить назад. — Входите.

Бастер Уэст был нашим соседом, одним из старейших на холме, странным, но добросердечным мужчиной, который летом приносил нам ревень в корзине.

— Привет, дорогуша, — сказал он, улыбаясь и стягивая капюшон.

— Что вы здесь делаете в такую погоду?

— Просто пришел, чтобы отдать тебе рождественский подарок, — он посмотрел на Кайленда.

— Бастер, вы знаете Кайленда Барретта? Он живет на холме…

— Ну, конечно, знаю. Привет, сынок. Как твоя мама?

— Здравствуйте, сэр. Эм, она в порядке. Ну, знаете, только не часто выходит.

Бастер нахмурился.

— Ну, я так и думал, — он слишком долго смотрел на него.

Что это было? Я посмотрела на Кайленда, он засунул руки в карманы и опустил взгляд на пол.

— Ах, вот, держи.

Бастер протянул мне что-то, завернутое в белую салфетку. Я приняла сверток.

— Вам не обязательно было это делать, — я неловко улыбнулась, переминаясь с ноги на ногу.

Я точно знала, что это такое, и не хотела открывать подарок перед Кайлендом. Но Бастер стоял в ожидании и выглядел таким довольным, поэтому я развернула ткань и вытащила кусок резного дерева, пытаясь изо всех сил не задрожать. Тем не менее, я не могла успокоить жар, который, как я чувствовала, пробирался вверх по моей шее. Бастер был порнографическим резчиком по дереву. Насколько я знаю, он перепробовал изобразить всю Камасутру. Это была фигурка, изображающая женщину, стоящую на коленях перед мужчиной, делающая ему минет, пока он держал её за волосы, откинув голову назад в экстазе.

Что ж…

— Вау, Бастер, это… очень… романтично.

Кайленд сделал глубокий вздох и начала кашлять.

Бастер мечтательно улыбнулся.

— Да, это так, — ответил он. Но потом выражение его лица стало взволнованным. — Как Аннабель? — спросил он, вспоминая о моей маме.

— Она снова в больнице.

Он кивнул.

— Я так и подумал. Видел, как она выбежала отсюда в той ленте. Я сразу же направился к Марло, бедная девочка была в душе, — он покачал головой. — Рад, что там ей смогут оказать помощь.

Я просто кивнула.

— Эй, у меня тоже есть кое-что для вас, — сказала я, потянувшись за маленькой железной баночкой.

Я передала её Бастеру, и он усмехнулся.

— Лавандовый чай. Мой любимый. Ты сокровище, мисс Тенли.

Я рассмеялась.

— Всегда, пожалуйста.

Честно говоря, я делала для него лавандовый чай, когда могла, а не только на Рождество, потому что знала, что ему он нравится. Так что это был не слишком захватывающий сюрприз. Но с его стороны было очень мило, отреагировать так, будто это был потрясающий подарок.

— Ну, с Рождеством вас обоих, — он натянул капюшон и улыбнулся Кайленду, а затем поцеловал меня в щеку, его губы были холодными и сухими.

— Вас тоже, — ответила я.

Я проводила его до двери, а затем посмотрела на Кайленда, указывая на непристойное искусство в своей руке.

— У меня их целая коллекция, — сказала я.

Он откинул голову назад и засмеялся. Я присоединилась к нему.

— Клянусь, старик свихнулся, но я люблю его.

Кайленд покачал головой, все еще посмеиваясь.

— Могу я посмотреть?

Я вручила ему фигурку, и он начал ее пристально рассматривать, крутя в руках.

— Черт, Бастер чертовски талантливый строгальщик.

Он еще в течение минуты рассматривал фигурку, затем казалось, вдруг вспомнил, что я наблюдаю за ним, и вернул ее, прочищая горло.

Я положила подарок под нашу маленькую елочку и повернулась к Кайленду, его взгляд был интенсивным и завораживающим. Вдруг мне стало жарко, и румянец покрыл мою кожу. Я вцепилась в подол своего свитера, не зная, как разрядить эту напряженность между нами. Мы ведь были друзьями. Верно?

— Знаешь, мне лучше вернуться домой, на случай, если я понадоблюсь своей маме.

Я кивнула.

— Да. Конечно, — взглянув на часы, я отметила, что уже почти десять часов.

Кайленд выглядел неуверенным.

— С тобой точно все в порядке? — спросил он, быстро надевая носки и ботинки.

— Да, — улыбнулась я, — теперь я в порядке. Спасибо, — я опустила взгляд вниз, по какой-то причине снова чувствуя себя застенчиво. — Огромное тебе спасибо.

Он кивнул, его взгляд переместился к моим губам, прежде чем он снова посмотрел мне в глаза. Затем мы вместе задвигались, я направилась к двери, чтобы выпустить его, а он к куртке, которая теперь была сухой. Он надел её. Я открыла дверь.

— Ты будешь в безопасности по дороге домой? — тихо спросила я. — Скользко, и…

— Рыси, — одновременно сказали мы, а потом засмеялись.

Кайленд ответил:

— Я буду осторожен, обещаю, — его взгляд снова задержался на мне.

— Хорошо.

— Хорошо.

Он сделал два шага вниз по лестнице, пока его ноги не оказались в снегу

— Закрой за мной дверь. Когда я услышу щелчок, то пойду.

Я кивнула.

— Спокойной ночи, Кайленд.

— Спокойной ночи, Тенли.

Я закрыла дверь и щелкнула замком. Затем медленно вернулась к дивану, посильнее укутавшись в одеяло. Села, тупо уставившись на нашу маленькую елку. Вдруг в трейлере стало слишком тихо и одиноко. И что-то было не так — что-то засело в мои мысли. Я почувствовала напряжение. Мне нужно было что-то сделать, но я не могла понять, что именно. И прежде чем я смогла это сделать, мои глаза стали слипаться. Я откинулась назад и через несколько минут крепко уснула. И не просыпалась, пока свет рождественского утра не проник через окна нашего трейлера, вместе со щебетанием зимних птиц, приветствующих его.

Глава 9

На улице шел снег. Я стоял у окна, глядя на то, что могло заставить любого другого человека задохнуться от изумления при виде такого белоснежного пейзажа. Так было не на каждое Рождество. Некоторые сказали бы, что это было чудом. Не я. Рождество. Печаль прокатилась по мне, и я сделал все возможное, чтобы отбросить ее. Это был очередной день в календаре. Если бы я не обратил на это внимания, он бы просто прошел, как и все остальные. Сегодняшний день ничем не отличался от любого другого дня, все было в моей голове.

«Соберись, Кайленд», — пробормотал я про себя, глотнув горячий кофе.

Раздался стук в дверь, и я слегка напрягся. Какого черта? Кто ходит в гости рождественским утром? Я нахмурился, когда подошел к входной двери.

— Кто там? — настороженно потребовал я.

— Это Тенли, — я моргнул.

Тенли? Дерьмо. Я остановился на секунду, прежде чем открыть дверь.

Она стояла там, с маленькой рождественской елкой в руках, бумажным пакетом, свисающим с локтя, робкой улыбкой на лице и снежинками, украшающими ее темные волосы и густые ресницы. Ее щеки были розовые от холода, а дыхание парило в воздухе. Она была ошеломляющей. Я открыл дверь чуть шире, чтобы разглядеть ее получше.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я.

Черт, это прозвучало холодно. Но ей нужно было уйти. Она не могла войти.

Улыбка исчезла с ее лица, и она снова посмотрела вниз, прежде чем поднять глаза к моему лицу, и прошептала:

— Как давно она ушла?

Мои брови нахмурились.

— Она? Кто она?

— Твоя мама.

Мои глаза расширились, пока мы стояли, глядя друг на друга через порог. Снег продолжал опускаться на ее волосы и темную куртку.

— Что… почему… — начал я, но затем резко выдохнул и провел рукой по волосам. — Как ты узнала?

Выражение её лица смягчилось.

— В вашем доме никогда не горит свет… и еще кое-что… — она покачала головой. — Я просто предположила, — она закусила губу, и мое сердце сделало безумное сальто в груди.

Я поднял руку и мягко помассировал ее, ощущая физическую боль.

— Мне жаль, что я оказалась права, — она сделала паузу. — Я просто подумала, что, если ты один, вероятнее всего, у тебя нет ничего рождественского. И поэтому, — она вытянула маленькую елку перед собой, — я принесла тебе Рождество, — она счастливо улыбнулась.

Я полностью открыл дверь и махнул рукой, чтобы она зашла. Ее улыбка стала шире, и облегчение отразилось в глазах, когда она вошла в мой дом. На мгновение она просто стояла, осматриваясь по сторонам, и я сунул руки в карманы, когда попытался увидеть это место её глазами. Дом был маленьким, и мебель была старой, она досталась нам от бабушки, когда та умерла. Мебель, которая не была хорошей тогда и определенно не была такой сейчас. Но, я как мог поддерживал здесь чистоту и порядок.

Глаза Тенли задержались на кресле рядом со столом, на котором стояла фотография моей матери… Та, которую я поставил туда сразу после ее ухода, потому что надеялся, что она вернется… Та, с которой я привык здороваться. Мне действительно давно было пора ее убрать.

Тенли повернулась ко мне, улыбаясь.

— Здесь мило, — сказала она.

И, черт возьми, мое сердце снова екнуло в этой проклятой глупой груди, потому что было очевидно, что она действительно, так считала, но это было неправильно. Такая девушка, как Тенли, должна считать это место свалкой. Но она так не думала. Этот факт в одинаковой степени и злил меня, и наполнял каким-то странным чувством, похожим на счастье.

— Могу я взять твою куртку? Елку? Пакет?

Она засмеялась и поставила дерево на журнальный столик, пожав плечами. Она щелкнула выключателем на гирлянде.

— Она на батарейках, — сказала она. — Мы можем поставить её куда угодно.

Она расположила ель на поверхности столика по своему вкусу, а затем встала, глядя на дерево сверху-вниз, неуверенный взгляд снова появился на ее лице…

Наступило неловкое молчание.

Она посмотрела на меня.

— Прости, Кайленд, — прошептала она, слегка покачав головой. — Что вот так вломилась без приглашения. Я просто… — она снова закусила губу. — Что ты собирался делать сегодня?

— Смотреть телевизор… заниматься учебой… отдыхать в одиночестве.

Она не смеялась. Я догадался, что она поняла, что я не шучу, ее реакция заставила меня это увидеть.

— Ты смотришь телевизор? — спросила она.

— Иногда, когда в доме есть электричество.

Она кивнула, и мы оба замолчали.

— Что с ней случилось? — наконец спросила она очень тихо.

Я какое-то время молчал. Я никому об этом не рассказывал. Не мог никому рассказать. И никогда не планировал этого делать. Но прямо сейчас, по какой-то очень странной причине, я отчаянно хотел рассказать об этом Тенли.

— Она ушла от нас за неделю до аварии на шахте.

В ее глазах мелькнуло сочувствие, но она ничего не сказала.

— Мой отец был раздавлен, — я покачал головой и почесал затылок, отталкивая эти воспоминания. — Ему было очень стыдно. Он был гордым человеком. Поэтому заставил нас поклясться, никому не говорить об ее уходе, пока он не будет готов. Я думаю… думаю, он пытался придумать историю, которая звучала бы лучше, чем то, что мы ей стали просто не нужны, — я сделал паузу. — Или, возможно, он надеялся, что она вернется. Хотя моя мама никогда не была довольна нашей жизнью. У отца даже не было школьного образования, и в шахте не получалось добиться успеха. Они все время боролись за выживание, — я провел рукой по волосам и поморщился. — Видишь, Тенли, твой отец оставил тебя, когда тебе было всего три дня, и это очень печально, потому что он даже не захотел узнать тебя. Но моя мама воспитывала меня и знала, что я любил ее. И все равно ушла.

— Кайленд, — прошептала Тенли.

Я покачал головой, не в силах остановить слова, которые, казалось, вылетали из моего рта сами по себе.

— Потом на шахте произошла авария и…

Я глубоко вздохнул, удивляясь, что все еще так эмоционально реагирую. Мне казалось, что я так долго жил с этой утратой. Но этот разговор вызвал воспоминания, и возникло ощущение, что будто все произошло вчера.

— Они все погибли, и каждая семья, живущая на этом холме, оплакивала кого-то. Поэтому либо никто не заметил, что моя мама не появилась ни на одной из поминальных служб, либо они решили, что она была убита горем, как и другие. А я всё ждал, что она вернется. Думал, она каким-то образом узнала о трагедии. Она должна была услышать о ней. Она должна была знать, что я остался один, совсем один. Я всё ждал и ждал, когда она вернется за мной, но она так и не вернулась, — я сделал глубокий вдох. — Я не хотел, чтобы меня отправили в приемную семью. Мне нужен был шанс получить стипендию. Мне нужен шанс… получить нормальную жизнь. И единственный способ, которым я мог этого добиться — это усердно трудиться и никому не говорить, что я остался один. Поэтому, когда меня спрашивали о матери, я отвечал, что она заболела, и ее парализовало, — я пожал плечами.

— Неудивительно, — грустно ответила Тенли.

— Что?

— Неудивительно, что ты так не любишь здесь находиться.

Я посмотрел ей в глаза.

— Тебе больше не нужно быть одному, — она взяла меня за руку, печально глядя в мои глаза.

Ее рука была холодной и мягкой. Она чувствовалась такой маленькой в моей собственной.

— Тенли… ты не понимаешь… выиграю я эту стипендию, или нет, я всё равно уеду. Если по каким-то причинам не смогу ее получить, то продам все, что имеет хоть какую-то ценность в этом доме, и уеду отсюда. В каком-нибудь городе я смогу найти работу. Я не останусь здесь. Что бы ни случилось. Я не могу работать на шахте. И я больше не могу голодать. Я уеду из этого города и не буду оглядываться назад. Я больше никогда не буду думать о Деннвилле, штат Кентукки.

Ее глаза блуждали по моему лицу несколько секунд, прежде чем она кивнула, отпуская мою руку.

— Ты уже говорил об этом, и я сказала тебе, что все в порядке.

Боже. Эта девушка.

— Да, наверное, так и было.

— Я действительно имею это в виду. У тебя теперь есть друг, — она с надеждой улыбнулась. И все же что-то промелькнуло в ее глазах.

Друзья. Да. Это те, кем мы решили быть. Этот факт не сделал меня счастливым прошлой ночью, и не делал меня счастливым сейчас.

Казалось, что окружающий нас воздух нагрелся и начал потрескивать.

— Итак, — сказала она, — я принесла тебе рождественский подарок.

Я медленно поднял бровь, пытаясь избавиться от жара, который начал гудеть в моих венах. Я хотел ее. Хотел ее раздеть и толкаться в нее, сильно и быстро, наблюдая за ее лицом, пока делаю это. Мне хотелось знать, как она будет выглядеть, когда я наполню её. Я хотел услышать слова, слетающие с ее губ, хотел услышать, как акцент Кентукки, который она пыталась скрыть, станет более выраженным, когда она будет возбуждена. Я хотел увидеть ту ее огненную сторону, которая появлялась время от времени, так внезапно и ошеломляюще, как удар молнии, проходящий сквозь ясное безоблачное небо. Я хотел забрать ее девственность — но не нежно. Я хотел причинить ей боль, так, будто она причиняла мне боль каждый раз, когда я смотрел на нее. Я хотел отметить ее, заявить на нее свои права, чтобы все знали, что она принадлежит мне и только мне.

Бл*дь!

Нет.

Нет.

Нет.

Я не мог позволить себе думать об этом. Я уеду отсюда, и оставлю Тенли позади. С этим ничего не поделаешь. Я не такой козел, чтобы лишить её девственности, а потом свалить из города и никогда больше не общаться с ней. Я бы этого не сделал — не с ней, не с собой. Я хотел начать новую жизнь, не оставляя частичку себя в Деннвилле. Для этого я усердно работал четыре долбаных года. И эта возможность почти была в моих руках. Но даже из-за этой красивой девушки с такой яркой душой, из-за девушки, которую я желал коснуться, лишь взглянув на нее, я не мог пустить все под откос.

Она вытащила что-то из бумажного пакета, который положила на пол, и вопросительно посмотрела на меня.

— Что за напряженный взгляд на твоем лице?

Я вернулся в настоящее.

— Извини, просто задумался.

Тенли подняла голову.

— Можем ли мы попытаться не о чем не думать? Только сегодня. Как было вчера вечером, когда мы просто наслаждались обществом друг друга? Это было не так уж и плохо, правда? — она посмотрела на меня сквозь ресницы.

— Нет, в этом-то и проблема. Я хочу большего.

Она моргнула.

— Вот, черт, Тенли, — я провел рукой по волосам и отвернулся от нее. — Это не… — я громко вздохнул. — Что у тебя за подарок?

Вдруг она стала выглядеть неуверенной.

— Эм… ну, — она уставилась на маленький предмет, завернутый в ткань в ее руках, и неловко усмехнулась. — Это внезапно кажется странным.

Я поднял бровь.

— Теперь я действительно хочу это увидеть, — я протянул руку, она колебалась, но затем положила предмет в мою ладонь.

Это было похоже на то, что вчера вечером принес Бастер. На мгновение я замолчал. Этого не может быть… Я быстро и уверенно развернул ткань, и одна из эротических статуэток Бастера оказалась в моей ладони: фигурка женщины, стоящей на четвереньках, и мужчины, который брал ее сзади, его руки держали ее за бедра, а ее спина была выгнута. Это казалось таким неуместным, но будь я проклят, если это не превратило меня в озабоченного придурка, потому что я мечтал сделать то же самое с девушкой, стоящей передо мной. Здесь. Прямо сейчас. Я почувствовал, что мой член дернулся.

Я посмотрел на Тенли, которая внезапно стала выглядеть грустной.

— У меня их целая коллекция, — сказала она. — Я думала, ты посмеешься над этим, — её слова исчезли, когда мы посмотрели друг на друга.

Она не могла и предположить, как сильно это меня завело. Она не подарила бы её мне, если бы знала, как сильно я хочу сделать именно то, что было изображено Бастером. С ней.

Я взглянул на фигурку. И ничего не смог с собой поделать — разразился хохотом, когда этот нелепый предмет просто лежал у меня в руке. Тенли тоже засмеялась, сначала неуверенно, а затем сильнее. И через мгновение мы оба истерически хохотали. Наконец я достаточно успокоился, чтобы подойти к кухонному окну и оставит ее там. Идеально.

С улыбкой на лице я вернулся обратно к Тенли.

— Спасибо. Серьезно, — я действительно имел это в виду.

Она не просто хотела подарить мне самодельную фигурку из дерева. Она намеревалась заставить меня засмеяться. И у нее это получилось. А для меня это был лучший подарок из всех.

— Еще я принесла копченный окорок, — сказала она, кивая на бумажный пакет. — Эл выдал по одному каждому сотруднику, — она улыбнулась. — Может быть, позже мы смогли бы разогреть его и пообедать?

— Уверен, что…

Прежде чем я успел до конца ответить, она хлопнула в ладоши, от чего я вздрогнул и замолчал.

— Катание с горы!

— Что?

— Ну, типа как катание на санях. Вот чем мы могли бы сегодня заняться. Раньше с Марло мы находили в чьем-нибудь дворе пару покрышек, поднимались по склону и скатывались на них, как на санках. Я знаю парочку отличных мест.

Я уставился на нее.

— Спорим, я знаю места получше? Мы с братом тоже так делали.

Она усмехнулась и наклонила голову.

— Правда? Я удивлена, что мы ни разу не столкнулись друг с другом.

Я тихо рассмеялся и покачал головой. Только у Тенли была возможность резко поменять мое настроение с одного на другое. Буквально несколько минут назад я рассказывал ей об одном из самых болезненных событий моей жизни, а сейчас искренне смеялся.

— Думаю, это хорошая идея. Что еще нам остается делать?

— Верно, — мы стояли и смотрели друг на друга, пока она не пожала плечами и продолжила. — Итак… ты готов?

— Да, — я на мгновение нахмурился. — Я принесу тебе кое-что из зимних вещей моего брата. Они конечно будут тебе велики, но мы что-нибудь придумаем.

Она кивнула, но ее глаза смотрели на меня настороженно, как будто она пыталась понять, был ли я в порядке или нет. Честно говоря, даже я не до конца понимал, что чувствовал. Я вздохнул и направился в спальню за одеждой. Всего лишь за пятнадцать минут этот день превратился в нечто совершенно неожиданное, и, хотя я был не совсем уверен в правильности нашего решения, но меня так же переполняло счастье.

Эта девушка.

Глава 10

Пятнадцать минут спустя мы, одетые как можно теплее, прятались за деревьями рядом с трейлером Делла Уолкера. Мусор валялся вокруг его двора, наполовину покрытый снегом.

Можно было предположить, что мы могли бы, просто заявиться на его собственность и взять любую вещь со свалки возле его дома и все такое. Но люди, живущие на холмах, довольно странно относились к своим вещам, даже если это был обычный мусор. Делл, скорее всего, вышел бы из дома с дробовиком, если бы увидел, как мы в нем роемся. И если бы мы поинтересовались, могли бы мы взять что-то, он, вероятнее всего, подумал бы, что это имеет какую-то ценность и попытался бы обвинить нас в воровстве. К тому же, Делл был подлым старым ублюдком. Подлым старым ублюдком с дробовиком. И склонностью к употреблению большого количества ликера.

Кайленд указал на покрышку, наполовину покрытую снегом в сотне футов от того места, где мы прятались. Он приложил палец к губам и подмигнул мне. Бабочки начали порхать крошечными крыльями в моем животе. В ответ я кивнула. Затем начала наблюдать, как он быстро побежал к маленькому сараю справа от нас и нырнул за него. Через несколько секунд я увидела, как он выскочил оттуда и понесся к покрышке, схватил её и, перекинув через плечо, побежал назад. Он снова нырнул за сарай. Я тихонько рассмеялась, прикрывая рот рукой в шерстяном носке и полиэтиленовым пакетом, завязанным вокруг запястья — самодельные непромокаемые варежки.

Пока я ждала Кайленда, мои мысли вернулись к тому, что он рассказал мне о своем прошлом. Когда вчера вечером я подумала о его маме, то была в ужасе и чувствовала себя ошеломленной, надеясь, что я предположила неверно. Но где-то глубоко внутри, я знала, что была права. Однако когда он подтвердил мою догадку, это снова подвергло меня в шок. Бедный Кайленд… все это время жил один и скорбел по своей семье в одиночестве. Никто не мог ему помочь. Как вообще он смог выжить? И вдруг я поняла его непреодолимое желание выбраться из Деннвилла. Я поняла его потребность создать себе жизнь подальше от сюда, что бы ни что ни напоминало ему о глубокой боли, с которой он, должно быть, жил все эти годы. И благодаря этому мне еще больше захотелось его полюбить. И это было плохо. Очень. Потому что он не полюбил бы меня в ответ. Он не за что не позволил бы себе любить меня, даже если этого захотел. И я понимаю, что это правильно. Я понимаю, что не могу винить его. Он избегал обязательств, а не девушек, в то время как я полностью избегала парней — нас обоих бросили близкие люди, и это оставило на нас отпечаток.

Он подбежал ближе и спрятался за дерево рядом со мной. Он тяжело дышал, его щеки покраснели, и улыбка светилась на губах. Он выглядел таким красивым, каким я еще ни разу его не видела.

Тьфу. Дважды тьфу.

— Готов? — прошептала я.

— Да, — выдохнул он, все еще улыбаясь.

Мы поднялись на холм после того, как добыли вторую покрышку у Клетуса Ракера, таким же образом, как и ту, что одолжили у Делла Уолкера. Кайленд привел меня на место, которое, по его обещанию, лучше всего подходило для катания с горы. И он был абсолютно прав.

Когда мы прошли через небольшой участок сосновых деревьев, то оказались на вершине холма с идеальным, крутым, но длинным склоном, который заканчивался открытой местностью, благодаря которой у нас была возможность остановиться, не врезавшись в деревья.

— О, Боже! — воскликнула я, глядя на спуск. — Когда Марло увидит это место, то умрет, от того, что мы не знали о нем все эти годы.

Кайленд кивнул.

— Эй. Тебе не разрешается раскрывать местонахождение этого холма. Это секретно. Совершенно секретно.

Я рассмеялась.

— Окей. Но как ты его нашел?

Он положил свою покрышку на вершину холма, и я последовала его примеру, расположив рядом свою.

— Мой брат нашел его. Он любил эти холмы. Мы исследовали здесь каждый дюйм, клянусь, — он не улыбался, но выражение лица было мягким.

Я взяла его за руку, и его взгляд встретился с моим, он выглядел почти застенчиво, как будто вспомнил, что когда-то был маленьким мальчиком.

— Давай держаться за руки, когда будем спускаться?

Он кивнул, и мы оба сели на покрышки, поудобнее расположившись.

Кайленд посмотрел на меня таким взглядом, которого я никогда раньше не видела, но сразу полюбила, как будто он был в предвкушении чего-то действительно хорошего. Я даже затаила дыхание от такого зрелища. В выражении его лица было что-то настолько чистое, как будто я впервые увидела его настоящего. Он выражал безупречный восторг, и я была частью этого. Я не хотела, чтобы этот момент закончился, прежде чем отложился в моей памяти.

— Готова? — тихо спросил Кайленд.

— Готова.

Я посмотрела на спуск, затем на лес, что был впереди и еще чуть дальше Деннвилл, на дым, лениво поднимающийся из дымоходов, на табачные фермы, которые казались просто точками на горизонте. Отсюда был виден только мир, только свобода и красота. Я глубоко вздохнула, пытаясь вобрать в себя ощущения от этого момента и удержать их там навсегда.

Мы оба наклонились вперед и схватились за руки, спускаясь на своих покрышках по склону все быстрее и быстрее, набирая скорость. Я откинула голову назад, закричала, а затем неудержимо засмеялась. Ветер хлестал по моим волосам, а Кайленд крепко держал мою ладонь в своей теплой и сильной руке. Обычно во время спуска покрышки вращались вокруг своей оси, но, благодаря тому, что мы держались за руки, они спускались прямо. Я взглянула на Кайленда и увидела, что он тоже смеялся. Мы медленно остановились прямо перед рощей деревьев, наши ноги утонули в снегу. Кайленд посмотрела на меня, его щеки покраснели, а на лице была огромная улыбка.

— Еще раз? — спросил он.

Я засмеялась и кивнула, мы медленно поднялись обратно по склону холма.

Весь день мы вели себя, как дети, развлекаясь на этом холме. Мой визг и глубокий смех Кайленда эхом отзывались по тихим склонам. Мы сделали снежных ангелов, увидели трех ярко-красных кардиналов, щебечущих на ветках, и парочку оленей, добывающих еду с деревьев на опушке леса. Это было лучшее Рождество в моей жизни.

Мы даже пообедали на вершине этого холма, сидя на наших покрышках и поедая бутерброды, которые Кайленд замотал в вощеную бумагу и засунул в карман, прежде чем мы ушли из дома.

Когда солнце стало садиться, он предложил нам возвращаться. Я была вся мокрая и начинала замерзать, но была готова проигнорировать это ради удовольствия, которое мы получали, спускаясь с этого холма.

— Еще один разок? — спросила я.

— Хорошо, — посмеиваясь, ответил он.

— Давай на этот раз сделаем все по высшему классу!

— Ладно. Тогда я тебя подтолкну, и поеду следом.

Я кивнула, усмехаясь. Затем уселась на покрышку и оглянулась, сообщая, что была готова.

— Это будет очень быстро.

— Хорошо! — ответила я, смеясь.

Кайленд положил руки на мою покрышку и одним сильным толчком, отправил меня спускаться с холма, вращаясь и кружась. Холодный воздух хлестал меня по лицу, заставляя кричать снова и снова.

Внезапно моя покрышка наехала на что-то под снегом и подбросила меня высоко в воздух. О нет, это будет больно. Я приземлилась лицом прямо в снег, а из моих легких вылетел весь воздух. Где-то вдалеке я слышала, как Кайленд кричал мое имя. Я была невредима, но оставалась лежать в холодном снегу еще минуту, пытаясь отойти от шока.

Внезапно меня перевернули, и передо мной оказалось паническое выражение лица Кайленда.

— Тенли! Боже мой, — задыхаясь, произнес он. — Скажи, что с тобой все в порядке.

Он выглядел таким испуганным, его взгляд блуждал по моему лицу. Я не пострадала от падения, просто испытала шок.

— Все нормально, — выдохнула я. — Я в порядке, Кайленд.

Его плечи расслабились, и он громко выпустил, задерживаемый в легких воздух. Он все еще смотрел на меня, но выражение лица изменилось, оно казалось напряженным, как будто он решал какую-то сложную задачу. Время замедлилось, и я молча наблюдала за ним, ожидая его следующих действий. Он открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но затем резко закрыл, сжимая челюсть.

И через секунду он наклонился, его рот обрушился на мой, его губы были такими мягкими и теплыми по сравнению с моими ледяными губами. Он использовал свой язык, чтобы раскрыть их, его дыхание смешалось с моим, прежде чем он снова прижал свои губы к моим и позволил поцелую углубиться. Я ощутила привкус соли, из-за наших бутербродов, и почувствовала что-то более глубокое, яростное — это была нужда.

Мой сердечный ритм ускорился, и жар начал распространяться по моим венам, превращаясь в итоге во влажность между ног. Но, несмотря на это, я сдерживала поцелуй. Он и раньше меня целовал, но потом оттолкнул.

Пожалуйста, не отталкивай меня на этот раз.

— Поцелуй меня, Тенли, — прошептал он напряженным голосом. — Боже, пожалуйста, поцелуй меня, — он снова нежно провел своими губами по моим.

И это все, что мне было нужно.

Я обняла его за шею и наклонила голову, наши взгляды на миг встретились, прежде чем он прижался ко мне всем телом и обхватил мое лицо руками. Его язык прошелся по моим губам, и я сразу же разомкнула их, стон наслаждения поднялся по моему горлу от его вкуса. Он ощущался, как горный воздух. Я прильнула к нему, желая принять все, что он предлагал.

Когда наши языки встретились и переплелись, из Кайленда тоже вырвался стон, и он углубил поцелуй. Мое тело стало податливым и живым, и я прочувствовала его поцелуй до самых пальцев ног.

Мир вокруг меня исчез, так же, как и холод. Был только Кайленд, его горячий, влажный рот на моих губах, его вкус и вес его твердого тела.

— Кайленд, Кайленд, — бесстыдно застонала я, когда его рот исчез, а горячее дыхание внезапно коснулось моей шеи.

Я откинула голову назад, пока его губы покрывали нежную кожу на моей шее. Жар все сильнее нарастал между моих ног, а соски болезненно затвердели под слоями всей этой одежды.

— Мне нужно… о Боже…

Все. Мне нужно было все. Мое тело болело, я чувствовала себя пустой и отчаянной.

— Я хочу отвести тебя домой, — прошептал он.

Я застыла. — Что?

Он снова отвергает меня? Клянусь, я выцарапаю ему глаза.

Кайленд поднял голову.

— Ко мне домой.

Его взгляд опустился к моим губам. Затем вернулся к глазам, и я увидела что-то похожее на страх, как будто он боялся, что я причиню ему боль. Или как будто он думал, что сам сделает себе больно.

— Я не возьму твою девственность, но, Боже, помоги, мне нужно прикоснуться к тебе. Необходимо попробовать тебя на вкус.

Да, да, я тоже этого хочу.

Я кивнула, тяжело глотая.

— Но я думала… — прошептала я.

Он покачал головой.

— Я не могу устоять перед тобой. Я пытался. Правда пытался сопротивляться.

Он снова поцеловал меня, и я приоткрыла рот, вдыхая его, как воздух.

— Я не хочу, чтобы ты сопротивлялся.

Кайленд прислонился лбом к моему, мое лицо все еще находилось в колыбели его рук.

— Не хочу причинить боль нам обоим.

Я покачала головой.

— Понимаю, ты уезжаешь, Кайленд. Я знаю это.

И я хочу тебя все равно. Может быть, не должна. Но хочу.

— Это ничего не изменит. Я должен знать, что ты это понимаешь, — ответил он, нахмурившись и покачав головой. — Знаю, это делает меня мудаком. Правда. Я просто…

— Все хорошо. Клянусь, все в порядке.

Его взгляд скользнул по моему лицу, будто пытаясь выяснить, говорила ли я правду. Наконец он наклонился и снова обнял меня. Мы целовались до тех пор, пока не начали задыхаться. К этому моменту у меня так сильно пульсировало между ног, что было почти больно.

Внезапно Кайленд оторвался от моих губ и, встав на колени, потянул меня к себе.

— Пойдем, — сказал он, хриплым голосом, как будто ему тоже было больно.

Мы поднялись на ноги и начали подниматься на вершину холма в сотый раз за этот день. Но теперь воздух вокруг нас, казалось, был наэлектризован, его частицы отражались на снегу, придавая ему мерцание.

Мы молча шли по тропе через лес, неся покрышки за нашими спинами. Несколько минут назад я ощущала холод и была немного проголодавшейся, но теперь все, о чем я могла думать — это влажность между ног. Когда я делала очередной шаг, то мое дыхание выходило резким выдохом. Я чувствовала Кайленда, идущего позади меня, как будто его присутствие каким-то образом поджигало воздух вокруг меня. Наконец, в поле зрения появился его дом, и он схватил меня за руку, пробежав последние пару сотен футов под звуки моего смеха. Не знаю, нервничала ли я или просто ощущала предвкушение, но все мое тело гудело.

— Подожди секунду, — сказал Кайленд, и, забрав мою покрышку, завернул за угол дома, спрятав их от посторонних глаз.

Когда он вернулся, то снова взял меня за руку и затащил в дом, закрывая за нами дверь.  

Глава 11

Возможно, я собирался совершить самую большую ошибку в своей жизни, но мне уже было все равно. Было чертовски тяжело пытаться не увлечься Тенли. В некоторые дни это больше напоминало тяжелый труд. Я не смог устоять. Гормоны победили. Только что-то мне подсказывало, что меня влекло к ней нечто большее, чем просто гормоны. И именно это пугало меня до чертиков. Мне нужно было прикоснуться к ее обнаженной коже больше, чем что-либо другое в моей жизни. Это было похоже на утро понедельника в школе, когда кто-то оставлял еду на одном из столов в кафетерии, я не ел все выходные и был очень голоден, а тяга взять еду была на столько сильна, что этот инстинкт я едва мог контролировать — инстинкт выживания. Вот как Тенли притягивала меня. Я хотел ее так отчаянно, что буквально чувствовал, как какая-то часть меня нуждается в ней.

Я не возьму ее полностью. Но мне нужно оставить себе какую-то часть ее, хоть что-то.

Разве это нормально? Наверное, нет. Раньше я никогда не чувствовал ничего подобного к другой девушке. Может, мне просто нужно насытиться ею, чтобы это чувство начало исчезать, чтобы я мог взять его под контроль. Возможно, все так обострилось из-за предвкушения.

«Ведь так?»

Тенли первой вошла в мой дом, а затем повернулась ко мне лицом.

— У тебя снова этот напряженный взгляд, — прошептала она, глядя на меня широко распахнутыми светло-зелеными глазами, с губами, раскрасневшимися от холода и от моих поцелуев.

Черт возьми, мой член стал таким твердым, что было почти больно.

— Нам нужно снять эту мокрую одежду, — сказал я, игнорируя ее комментарий и начал снимать пальто.

Она кивнула, потупив свой взгляд. Румянец поднимался по ее щекам, пока она снимала свою куртку.

Тенли выглядела такой невинной, такой красивой, что я заколебался.

Ее взгляд перехватил мой, и какая-то решимость наполнила её глаза. Она приблизилась ко мне, а затем ее губы оказались на моих. Я держал ее лицо в своих ладонях, пока сладкие тихие стоны вырывались из ее груди. Весь контроль, который у меня был несколько секунд назад, исчез. Испарился. Ушел в небытие.

Я начал вести её назад, пока мы целовались, облизывая и посасывая губы и языки друг друга. На вкус она была как нечто, что я даже не мог определить, что-то настолько восхитительное, что это сводило меня с ума. Целовать Тенли все равно что переступать грань здравомыслия. Словно опьянеть. Чувство настолько сильное, что я не мог его описать. Мои поцелуи не были нежными — они были неистовыми и дикими. Желание, расплавленное и сильное, текло по моим венам.

Каким-то образом мы добрались до моей комнаты и, когда ноги Тенли соприкоснулись с краем моей небольшой двуспальной кровати, она села и откинулась назад. Я сразу же последовал за ней вниз, продолжая целовать, прижимая свою пульсирующую эрекцию к ней, и застонал от нахлынувших ощущений. Как я собирался устоять и не трахнуть ее? Моя потребность войти в ее теплое, влажное тело была настолько интенсивной, что я практически дрожал от предвкушения. Но мне нужно было сопротивлялся. Я должен был устоять.

Оторвавшись от ее губ, я посмотрел в её в лицо, наполненное возбуждением, но сохранившее свою прекрасную невинность.

— Займись со мной любовью, — прошептала Тенли.

«Да!»

Нет.

Крепко зажмурившись на секунду, я снова посмотрел на ее лицо. Она сводила меня с ума.

— Я не могу, Тенли. И не стану этого делать, — сказал я. — Но я дам тебе то, что тебе нужно, ладно?

На ее лице отразилась обида, но она кивнула.

Я еще раз быстро поцеловал ее, затем сел и снял с неё сапоги, влажные носки и многослойные штаны. Ни одна девушка никогда не была более желанной в таком смешном, неуместном наряде.

Под штанами на ней оказались простые розовые хлопковые трусики. Мой член снова запульсировал, и я почти застонал.

— Ты делаешь меня слабым, Тенли.

Она села и начала снимать свитер, а когда она, наконец, сняла с себя рубашку с длинным рукавом и предстала передо мной в белом бюстгальтере, ее груди вываливались из него, как будто он был на пару размеров меньше. Вероятно, так и было.

На секунду я просто уставился на нее. Тенли выглядела, как ожившая мечта. Белая сливочная кожа и темные волосы, рассыпанные по плечам и спине. Ее груди, круглые и полные, тонкая талия, а ноги длинные и стройные. Я никогда в жизни не видел ничего более красивого, чем Тенли Фалин, сидящая на моей кровати в простом хлопковом белье. Мышцы моего живота сжались.

— Тенли, — прошептал я, — ты такая красивая.

Она моргнула, а затем застенчиво улыбнулась.

— Залезай под одеяло, — сказал я, кивнув на кровать, когда заметил, что ее кожа покрылась мурашками.

Она оглянулась, а затем, прикусив губу, откинула одеяло и забралась под него, опустившись на подушку.

Я так быстро снял с себя одежду, чтодаже не помню, как это делал. Холод ударил по моей обнаженной коже, и я тоже забрался под одеяло. Я снова захватил ее губы, наша холодная обнаженная кожа, наконец, вступила в контакт, и мы оба вздохнули. Я потянул одеяло вверх, укрывая нас с головой, и мы сразу же оказались в нашем собственном маленьком теплом коконе.

Я поднес руку к её груди и слегка потер сосок большим пальцем. Тенли выдохнула мое имя, и мой член подпрыгнул. Мне нужно было замедлиться, прежде чем я кончу, а она ещё даже не притронулась ко мне. Боже, эта девушка. Мне нужно было заставить ее кончить, а затем позаботиться о себе в душе.

— Тенли, у тебя когда-нибудь был оргазм? — тихо спросил я, скользя губами по ее шее.

Она покачала головой.

— Даже от своей руки? — спросил я.

— Наш трейлер очень маленький… — ответила она.

Я кивнул, глядя в ее прекрасные черты. Что-то теплое наполнило мою грудь лишь от одной мысли, что я буду первым, кто заставит ее кончить. Я не буду первым, кто займется с ней любовью, но у меня, по крайней мере, останется это. Это будет мое и только мое.

Я потянулся ей за спину, и Тенли выгнулась всем телом, когда я расстегнул ее лифчик, снял и бросил его на пол. Ее глаза были полны желания и нервозности, пока она всматривалась в мое лицо.

Я спустился ниже и прижался губами к ее соску, осторожно всосав его в рот. Её вкус был подобен раю на моем языке.

— О Боже, Кайленд, — выдохнула она, простонав, и зарылась пальцами в мои волосы.

Я облизывал и сосал сосок, кружа по нему языком, пока она не начала извиваться и прижиматься бедрами ко мне. Переместив свои бедра в сторону, чтобы избежать сладкой пытки давления на эрекцию, я всосал в рот другой сосок.

— Ты такая вкусная, — сказал я между посасываниями.

— Ах, — простонала она.

Я слышал, как она двигала головой из стороны в сторону на подушке. Скользнув рукой по шелковистой коже её плоского живота, все еще удерживая рот на соске, я проник пальцами под ее нижнее белье и дальше, между ног. И не смог сдержать стон.

Тенли была такой влажной от возбуждения. Я медленно ввел в нее палец и медленно вытащил, имитируя движение, которое хотел бы сделать другой частью своего тела. Ее дыхание стало прерывистым. Я поднес свой, теперь уже влажный, палец к ее клитору, нежно обводя его, когда она вскрикнула.

Мне хотелось зарыться лицом между её ног и попробовать ее на вкус, и я надеялся, что у нас была целая ночь впереди. Если Тенли согласится остаться, я заставлю ее чувствовать себя хорошо всеми известными мне способами.

Я продолжал гладить клитор большим пальцем, а другой ввел в её влажную дырочку. Она ахнула и прижалась к моей руке.

— Скажи мне, о чём ты думаешь, — умолял я. — Скажи, что сейчас у тебя в голове, прекрасная Тенли.

Я хотел ее всю целиком, но не мог получить. Но то, что я мог получить, ее сладкая отзывчивость, удовольствие и мысли, кружащиеся в её голове, все это могло быть моим. На данный момент, по крайней мере.

Тенли застонала.

— Я не могу… не могу осмыслить все это, — она застонала, когда я увеличил темп движения пальцев. — Кажется, у меня были проблемы и… волнение, но я не помню ничего сейчас. Я чувствую себя невероятно. О Боже, Кайленд, это так приятно.

Я улыбнулся, и нежность наполнила мою грудь. Тенли так прекрасна во всех отношениях. Она такая шелковистая, мягкая и теплая, и пахнет как рай. И, Боже, надеюсь, что она не пожалеет об этом. Закружив пальцем быстрее, я снова сомкнул губы вокруг ее соска.

Через несколько секунд она закричала. Ее тело напряглось и содрогнулось, и я почувствовал удовлетворение, непохожее ни на что, что испытывал раньше.

— О Боже, о Боже… — застонала она.

Я приподнялся на локте и смотрел на ее лицо, пока она возвращалась в реальность, затем открыла глаза. Она посмотрела на меня с каким-то удивлением, а затем улыбнулась, так красиво, что я слегка вздрогнул. Тенли была красивой девушкой, в этом не было никаких сомнений, но время от времени у неё было такое выражение лица, которое ослепляло меня и лишало дара речи. Это был один из таких моментов.

— Вау, — сказала она.

Я тихонько усмехнулся, а затем упал головой на подушку рядом с ней, моя эрекция пульсировала необходимостью освобождения.

— Пойду приму быстрый душ, — сказал я, начиная садиться.

— Нет, — она села, отталкивая меня назад на подушки. — Я тоже хочу доставить тебе удовольствие. Это справедливо.

— Тенли, — простонал я, — ты точно убьешь меня.

Она засмеялась, а затем передвинулась, располагаясь сверху меня.

Так или иначе, она хорошо разбиралась в технике пыток. И собиралась использовать их все в этой постели. Она зашевелилась на мне, тем самым подтверждая мои мысли.

«Наглядная иллюстрация».

— Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать, — простонал я. — Все, что угодно.

Тенли рассмеялась.

— Что?

Но потом она рукой скользнула вниз по моим ребрам, и я вообще не смог говорить. Отодвинувшись в сторону, она провела рукой по моему бедру.

— Прикоснись ко мне, пожалуйста, — теперь умолял я. И мне было все равно.

Тенли осторожно скользнула рукой по бедру, наконец, схватив мой член, обернув вокруг него теплые пальцы и слегка сжала. Моя кожа покрылась мурашками, и я снова застонал, наслаждаясь вспышкой удовольствия. Накрыв ее руку своей, я показал, как скользить вверх и вниз так, чтобы мне было приятно. Она наклонилась и поцеловала меня, ее вкус снова наполнил мой рот. Её гладкое тело терлось о мое, пока рука двигалась вверх и вниз по моему твердому члену. Она поцеловала меня в челюсть, затем в шею, ее дыхание щекотало мое ухо, пока рука ласкала меня. Тенли была такой невинной, и все же каждое движение, каждое прикосновение, каждый порыв ее дыхания на моей коже были прекрасными, и такими захватывающими. Оргазм накрыл меня с головой буквально за минуты, он был такой интенсивный, что я ахнул и содрогнулся. Волны экстаза начали медленно спадать, Тенли замедлила движение руки, а затем ослабила хватку своих, теперь уже влажных, липких пальцев.

Она улыбнулась. Я был в таком оцепенении, что едва знал, где нахожусь.

— Срань господня, — наконец пробормотал я.

Тенли рассмеялась и положила голову мне на грудь, обнимая мою талию.

— Неудивительно, что люди теряют рассудок из-за секса, — сказала она. — Это было невероятно.

Я засмеялся. Боже, как бы мне хотелось научить ее всему, что нужно знать о том, насколько замечательным может быть секс. Как бы хотелось, чтобы она научила меня тому, каким шикарным мог бы быть секс с ней. Потому что я уверен, что с ней он будет именно таким. Но нужно смотреть правде в глаза. К сожалению, этого не произойдет, и я должен постоянно напоминать себе об этом.

Я повернулся на бок, и притянул ее к себе. Провел пальцем по ее лицу, прослеживая тонкую скулу.

— Тебе достаточно тепло?

— Да, — прошептала она.

— Голодная?

Она кивнула.

— Как насчет того, чтобы положить окорок в духовку? У меня есть картофель, и немного консервированных зеленых бобов.

Тенли улыбнулась.

— Это звучит, как прекрасный рождественский ужин, мистер Барретт.

— Отлично, мисс Фалин. Пойдем. Захвати с собой одеяло.

Мы встали. Я пошел в ванную, чтобы очиститься, и вернулся в спальню надеть джинсы. В доме было прохладно, но не настолько, чтобы обледенеть. Тем не менее, к счастью, у меня был уголь для чугунной печи в гостиной. Сегодня вечером в доме будет тепло и уютно, даже если это означало, что мне придется мерзнуть всю оставшуюся неделю. Она того стоила. Только эта девушка.

Я занялся разведением огня, пока Тенли устроилась на кушетке, обернутая в одеяло. Огни маленькой ёлки мягкими бликами ложились на ее лицо.

Поставив окорок и картофель в духовку, я присел рядом с ней, пока готовился обед. Сегодня я собирался позволить себе насладиться подарками Деннвилла, штат Кентукки. В конце концов, сегодня ведь Рождество.

Глава 12

Мы ужинали, сидя на полу в гостиной Кайленда перед дровяной печью, расположив тарелки на журнальном столике. Еда никогда в жизни не была такой вкусной. В доме было тепло, мой живот был полон, и я почувствовала себя по-настоящему счастливой. Может быть, мне не следовало так радоваться, но я ничего не могла с собой поделать. Я могла бы смириться с тем, что Кайленд вскоре уезжает. Могла бы смириться с тем, что он не оглянется назад. Но что будет со мной, если мы сблизимся? Буду ли я в порядке? Возможно, нет. Но что-то тянуло меня к нему, что-то, чему мне было трудно сопротивляться, что-то, что чувствовалось так хорошо, что я не хотела сопротивляться. Наконец я поняла, что такое влечение. Поняла, что чувствовали мама и сестра, и я, наконец, поняла, почему Марло не хотел испытывать боль от того, что все это закончится. А в моей ситуации я уверена, что это закончится. Возможно, так даже лучше. По крайней мере, я не буду ошарашена, когда он упакует свою сумку и уедет. У меня будет время подготовиться. Но если я выиграю эту стипендию, мы оба упакуем наши сумки… хотя и для разных жизней. Но я все еще хотела быть здесь, рядом с ним. Была ли я неправа, думая, что этот маленький кусочек счастья, каким бы временным он ни был, стоил ощущения боли в будущем?

— Ну, и кто теперь задумчивый?

Я вздрогнула, посмотрела на Кайленда и засмеялась.

— Нарушаю собственное правило, — засмеялась я.

Он усмехнулся, а затем замолчал.

— Я очень рад, что ты здесь. На случай если тебе интересно, этот день был… невероятным. Ты невероятная, я хочу, чтобы ты это знала.

— Почему звучит так, будто ты меня выгоняешь?

Кайленд покачал головой.

— Напротив, я надеюсь, что ты останешься. Я бы очень хотел, чтобы сегодня ты осталась здесь, со мной.

— Мне бы тоже этого хотелось, — прошептала я.

Он выдохнул и улыбнулся, как будто от моего ответа испытал облегчение.

В дверь постучали, и мы в замешательстве посмотрели друг на друга. Кайленд замер, словно раздумывая, открывать или нет. Но потом мы услышали безошибочный звук банджо за его дверью. Я начала смеяться.

— О, Боже, лейся самогон.

— Вот черт, — тоже смеясь, ответил Кайленд.

Он подошел к двери, и я поднялась на ноги, натягивая на себя одеяло. Я не была одета должным образом, но, насколько мне была знакома группа деревенских жителей за его дверью и их любовь к самогону, они этого точно не заметят.

Кайленд распахнул дверь, и мы, смеясь, слушали группу пьяных деревенщин, исполняющих собственную версию «Jingle Bells», играя на банджо, на самодельных музыкальных инструментах и распевая, громко смеясь. Они были ужасны и смешны одновременно. В основном потому, что были пьяны в стельку. Я не могла перестать улыбаться.

Старушка Салли Мэй, у которой во рту осталось всего три зуба, взяла Кайленда за руку и потянула за собой танцевать, заставляя его громко смеяться. Мое сердце сжалось от вида искреннего счастья на его лице. И на мгновение мир замедлился, остался только Кайленд и его смех. Выражение радости усилилось, когда он закружил старушку, и сделал джентльменский поклон в конце, пока она, смеясь, сделала реверанс. Наблюдая за ними, я опиралась на дверную раму для поддержки.

Они предложили нам отпить самогон из их кувшина. Я сделала пару глотков и закашлялась, на вкус он был, как жидкость от аккумуляторной батареи. Кайленд сделал то же самое, поморщившись и вытирая рот тыльной стороной ладони. Затем они пустились в пляс по заснеженной дороге, и их музыка растворилась в ясной холодной ночи.

Кайленд закрыл дверь и протянул мне руку. Я схватила ее, все еще придерживая одеяло другой. Внезапно он закружил меня, как делал с Салли Мэй, я рассмеялась и припала к его мускулистой груди. У него было самое прекрасное тело — стройное, но с мускулами, с широкими плечами и узкой талией. Кайленд не сможет принадлежать мне вечно, поэтому мне хотелось насладиться им, пока я еще могла.

— Они сумасшедшие, — сказал он, ухмыляясь.

— Да, — согласилась я, смеясь. — Но потрясающие.

Кайленд потянул меня за собой в спальню, где мы со смехом упали на кровать. Он поцеловал меня, от веселья не осталось и следа, когда поцелуй стал глубже. Простонав, я обвила руками его шею и провела ногтями по его голове.

Кайленд застонал, и этот стон послал волну покалывания между моих ног. Неужели секс для всех был таким? И как тогда пары, которые действительно влюблены в друг друга, вообще покидают свои дома? Если бы Кайленд был моим, если бы мы были вместе и жили в этом доме, я бы хотела держать его в пастели весь день.

Я засмеялась ему в рот, и он отстранился.

— Что смешного?

— Ничего. Мне просто нравится секс.

— Ты еще не занималась сексом, — ответил он, проводя своим носом по моему.

— Ты мог бы это исправить, — предположила я. — Моя сестра заставила меня принимать таблетки, с тех пор, как сама их принимает. Она достает их в бесплатной клинике. Я регулярно их принимаю.

Я чувствовала себя неуверенно, застенчиво, выпаливая ему эту информацию, но, если контроль над беременностью был одной из причин, по которой он колебался, мне хотелось, чтобы он знал, что ему не о чем волноваться.

— Тенли, — простонал он.

— Я хочу тебя, Кайленд. Хочу, чтобы ты стал моим первым. Мне все равно, если ты потом уедешь.

— Нет. Нет, не говори так. Даже не думай об этом. Мне не все равно. Я не могу этого сделать, — ответил он, покачав головой для убедительности, и заправил прядь моих волос за ухо. — Тенли, когда-нибудь ты встретишь мужчину, который захочет отдать тебе свою жизнь, мужчину, который захочет отдать тебе все, что у него есть. И я не собираюсь брать то, что принадлежит ему, то, что ты подаришь ему, — нежно сказал он и стиснул зубы.

Я толкнула его, чувствуя себя неоправданно обиженной и сердитой.

— Ты действительно знаешь, как разрушить момент, да? — Я встала, потянув за собой одеяло. — Какая девушка захочет услышать о каком-то другом парне, когда тот мужчина, которого она хочет, целует ее? Полагаю, что в следующий раз ты расскажешь мне о девушке, которую ты когда-нибудь сочтешь достойной отдать себя, как только ты выберешься отсюда? Хочешь и о ней поговорить? Думаю, она будет утонченная и образованная. Может, нью-йоркская светская львица. Она будет говорить как настоящая леди, а не как провинциалка из Кентукки. Будет носить жемчуга, и пить чай с оттопыренным мизинцем…

— Тенли. Прекрати. Я не это имел в виду. Ты можешь послушать меня минутку? Боже, самогон делает тебя агрессивной, — он тихо выругался, сел и провел рукой по волосам. — Теперь понимаешь, почему это ошибка? Боже, женщина.

— Значит теперь я — ошибка? — вскипела я, наполненная болью.

Потянувшись к ближайшей вещи, швырнула её в него. К сожалению, это была всего лишь подушка, и он едва вздрогнул. Я огляделась, но единственное, что было в пределах досягаемости, это еще одна подушка. Поэтому её я тоже бросила.

Кайленд поднялся, схватил меня за талию, повалив на кровать, где удерживал, а затем сел на меня сверху. Я боролась и била его, но он не сдвинулся с места. Он не придавливал меня всем своим весом, но был таким же сильным, как бык, и никуда не двинулся бы, если бы не захотел.

— Может, хватит? — тихо спросил он. Я посмотрела на него снизу вверх. — Ты послушаешь меня секунду? То, что я сказал… это не то, что я имел в виду, — выдохнул он и отвернулся, словно подбирая слова. — Я имел в виду, что секс между нами изменит ситуацию, и мы не сможем вернуться назад. Я чувствую это, и думаю, что и ты тоже это чувствуешь.

Я перестала бороться.

— Я смогу с этим справиться.

— Но не хочу, чтобы тебе пришлось.

— Это просто секс, Кайленд.

Он покачал головой.

— Только не с нами. Черт, просто поцелуй между нами, это не просто поцелуй, — прошептал он и поморщился, как будто это была очень плохая новость.

— У тебя был секс с другими девушками.

Кайленд покачал головой.

— Ты не такая, как они, и я никогда не был чьим-то первым. Я… был с девушками, да, но никогда не считал, что несправедлив по отношению к ним. Если бы мы занимались сексом, это было бы несправедливо по отношению к нам обоим.

Полагаю, я должна была быть счастлива, что, по-видимому, он меня так высоко оценил. Но единственное, что мне удавалось почувствовать — боль и ревность, что он не будет делать со мной ничего того, что делал со многими другими девушками.

— Прекрасно. Отпусти меня, — фыркнула я.

— Тенли, — простонал Кайленд, глядя в потолок, как будто был сильно расстроен. — Упрямая злючка, — пробормотал он, но в его голосе была улыбка.

Я издала издевательский звук и снова начала бороться, но Кайленд наклонился и прижал свои губы к моим. Я издала звук сопротивления, но тут же сдалась, прильнув к его телу и запутываясь пальцами в его волосах, чтобы крепче прижать его рот к своему. Он целовал меня страстно и неистово. Я крепче прижала к нему свое тело, чтобы получить необходимое облегчение.

Внезапно Кайленд отстранился от меня, и я стянула со своего тела одеяло, когда он снял свою одежду. Он быстро вернулся ко мне, и когда я увидела его эрекцию, торчащую прямо перед ним, я подумала, что, возможно, он передумал. Парень опустился на меня, и я раздвинула для него ноги.

Он застонал, как от боли, и скользнул вниз по моему телу. Затем я широко распахнула глаза, когда почувствовала, как теплый, влажный язык парня вступает в контакт с моей самой чувствительной частью тела. Сжав простынь в кулаки, откинула голову назад и громко застонала.

— О, Боже мой, Кайленд, — выдохнула я, пока он облизывал меня, кружа языком по моей опухшей плоти.

Мне казалось, что я сейчас закричу от удовольствия.

Схватив его голову в руки, бессовестно прижалась к его лицу, пока не смогла больше сдерживать экстаз, разрывающий меня на части, заставляя снова и снова сходить с ума и выкрикивать имя Кайленда.

Когда открыла затуманенные экстазом глаза, он был надо мной.

— Мы снова друзья? — спросил он, ухмыляясь.

Я прикоснулась рукой к его щеке и сказала очень серьезно:

— Мы никогда не были просто друзьями.

Кайленд стал серьезным.

— Знаю.

Я улыбнулась.

— Но ты хорош в этом.

Он уткнулся носом в мою шею.

— Знаю.

Я толкнула его, и он усмехнулся.

— Я просто шучу.

— Нет, не шутишь.

— Ладно, не шучу.

Я стала серьезной. Мне не хотелось думать о том, где он этому научился. Шар раскаленной ревности горел в моей груди, и мне снова захотелось швыряться вещами.

— Иди сюда, — сказал Кайленд, потянув одеяло поверх себя и удерживая его, чтобы я скользнула рядом с ним. Что я и сделала.

Он прижался ко мне и натянул одеяло поверх нас. Я почувствовала, как его возбуждение прижалось к моей заднице, и пошевелилась. Кайленд зашипел. Я потянулась назад, чтобы погладить его, но он прижал мою руку к бедру.

— Позволь мне просто обнимать тебя, — сказал Кайленд мне на ухо.

— Но ты…

— Позволь мне обнимать тебя, — повторил он.

Я замерла, и расслабилась, прижавшись спиной к его твердой груди.

— А ты, — я прикусила губу, — многих девушек так обнимал? — осмелилась спросить я и затаила дыхание, ожидая ответа.

Я так отчаянно хотела только одну часть его, ту, что он не делил с другой девушкой.

— Нет, — сказал он тихо. — Только тебя.

Я снова расслабилась, радость наполнила мою грудь. Кайленд обнял меня и притянул еще ближе. Он был теплым и большим, и я растворилась в нем, чувствуя себя в безопасности, защищенной и очень, очень комфортно. Я вздохнула, и он поцеловал меня в плечо.

— Спи, маленькая злючка, — прошептал он.

Несколько минут мы оба молчали, и я подумала, что Кайленд уснул.

— Я не пожалею об этом, когда ты уедешь, — прошептала я.

Минуту был слышен только ветер за окном. И вдруг он очень тихо ответил:

— Я тоже.

Я погрузилась в спокойный сон, и проснулась посреди ночи, когда Кайленд лениво блуждал своими руками между моими ногами. Я вздохнула, и открыла глаза, наблюдая за мягким падающим снегом через окно рядом с его кроватью. Он привел меня к очередному оргазму, а затем я вернула услугу, поглаживая его, пока он не задыхался и не застонал от своего освобождения, прошептав мое имя в темноте комнаты.

В глубокой ночи, услышав что-то похожее на то, как кто-то задыхается, я проснулась рядом с Кайлендом. Его кожа была холодной и влажной, а мышцы напряжены.

— Кайленд, — прошептала я, слегка встряхнув его.

Он вздрогнул и проснулся.

— Тебе приснился кошмар?

Он сделал глубокий вдох.

— Да.

— Что тебе приснилось? — тихо спросила я, проведя пальцами по его волосам.

Кайленд помолчал, но потом ответил мне.

— Они. Там внизу, заживо погребенные под землей. Иногда они мне снятся. И мне кажется, что я задыхаюсь.

Я прижалась ближе к его телу и обняла, крепко прижимая к себе.

— Мне так жаль.

Кайленд громко вздохнул.

— Они жили три дня до того, как кислород закончился. Три дня.

Я не знала этого. Я знала, что велись спасательные работы, и что, когда они нашли людей, то они все были мертвы, но я не знала, что можно было определить, что люди жили под завалами в течение трех дней. Я вздрогнула, представляя, каково это должно было быть.

— Вот почему ты…

— Клаустрофобия? — Кайленд сделал паузу. — Частично. Когда мне было около семи лет, мы с братом играли в прятки в лесу рядом с домом Привенов. Мы всегда были снаружи…

Он прочистил горло и продолжил:

— В любом случае, на земле, на краю их собственности был старый холодильник, и я забрался внутрь, чтобы спрятаться. Дверца захлопнулась за мной, и я не мог выбраться, — его голос звучал тихо от нахлынувших воспоминаний. Я поцеловала его в грудь и крепче обняла. — Меня, в конце концов, нашли, но прошло несколько часов, и я думал, что умру там. Это как быть похороненным заживо. А потом, когда отец и брат умерли, таким способом, я снова почувствовал это и представлял себе страдания и ужас, которые они, должно быть, испытали. Внезапно, я начал сходить с ума в маленьких пространствах. Даже иногда, будучи в душе… я должен держать занавеску открытой… — Он усмехнулся. — Даже смешно.

Я покачала головой на его груди.

— Это не смешно. Нисколько.

Кайленд обнял меня и погладил мою руку. Пока он сжимал меня в объятиях, я думала о том, как он выживал в одиночестве… так долго…

— Кайленд?

— Хм?

— Как тебе… то есть, как ты… выживал все это время? Откуда у тебя деньги на еду? Тепло?

Он помолчал секунду.

— Мне не нравится говорить об этом, Тенли. Это заставляет меня чувствовать себя… как-то уязвимо, наверное.

— Тебе не обязательно. Все в порядке, — мои слова вышли шепотом.

Ох, Кайленд. Чем же ты занимаешься? Как ты заботишься о себе?

Я поцеловала его обнаженную кожу, позволив своим губам задержаться.

Мы оба молчали в течение нескольких минут. Наконец, он очень тихо произнес:

— Я делаю все, что могу. Собираю металлолом по выходным, устанавливаю ловушки на ондатру и кроликов, продаю их или съедаю, если нужно. Собираю крышки от бутылок… что бы я ни делал, делаю все что могу. В основном этого достаточно. Иногда у меня даже есть немного денег на электричество. Иногда нет. Конец месяца всегда самый тяжелый, когда я оплатил по счетам, то может и не останется ничего.

Я не буду плакать. Я не буду плакать.

Кайленд только что поделился со мной частью своего сердца. Я лучше всех знаю, что все, что делаешь, чтобы выжить, было самым личным из всех вещей — борьба за жизнь унижает нас так, что вы никогда бы не захотели, чтобы кто-то еще знал об этом. Потому что иногда это было неописуемо. Иногда это бывает уродливо и постыдно, красиво и мужественно одновременно. И Кайленд только что поделился со мной кое-чем из этого. Мне стало грустно, страшно, мучительно за него, но также я была глубоко благодарна и обняла его крепче.

— Я думаю, ты потрясающий, — сказала я, — и очень храбрый.

— Я не храбрый, Тенли. Я просыпаюсь и живу своей отстойной жизнью. Что еще я могу сделать?

Я притихла, думая об этом. Думаю, что существует тысяча разных способов, которыми человек может сдаться, но Кайленд не выбрал ни одного из них. Он понятия не имел, насколько он сильный и мужественный.

— Эй, Тенли, — прошептал он через некоторое время.

— Да?

— Эта книга «Дорога»?

— Хм? — пробормотала я, вспоминая его плохую шутку, когда он использовал слово «пожирать» в отношении книги о каннибалах.

Я сонно засмеялась.

— Там есть одна строчка, которая говорит о том, чтобы поддерживать маленький огонь, горящий внутри, «каким бы маленьким он ни был, каким бы скрытым он ни был».

— Да, — сказала я мягко.

— Я иногда думаю об этой фразе. Думаю о том, что этот маленький огонь и есть надежда. И что нужно поддерживать этот огонь, чтобы пройти через трудные времена, времена, которые кажутся такими болезненными, что вы больше не хотите продолжать.

Я открыла глаза.

— Что заставляет твой огонь гореть?

— Надежда на то, что жизнь не всегда будет такой плохой. Вера в то, что я когда-нибудь уеду отсюда, и мне не будет холодно или голодно вечно. Это помогает мне идти вперед. Это мой огонь. Это помогает мне делать то, что нужно, чтобы выжить, и помогает меньше ненавидеть себя за это.

Ох, Кайленд.

Я кивнула и снова поцеловала его в грудь. Он обнял меня и крепко сжал.

Через несколько минут его дыхание стало ровным, и я поняла, что он снова заснул. Я долго лежала в темноте, думая о том, каким удивительным парнем должен был стать Кайленд, чтобы выжить в таких условиях. До этого момента я не знала, что мое сердце может быть наполнено благоговением и горем, радостью и печалью одновременно.

Глава 13

На следующий день я рано ушла, натянув одежду в холодном утреннем воздухе и поцеловав Кайленда на прощание, пока он спал. У него больше не было плохих снов, и мне не хотелось его будить. Мы не спали большую часть ночи. Теплый румянец покрывал мою кожу при воспоминании о том, что мы испытали вместе в его постели. Хотелось бы мне нырнуть обратно под эти теплые простыни и снова испытать каждый миг. Но я не знала, в какое время Марло будет дома, и мне хотелось быть там, когда она приедет с нашей мамой. Я выскользнула из его комнаты, тихо закрывая за собой дверь.

Оставив свою рождественскую елку, я поплелась по снегу к нашему трейлеру, дрожа от холода. Сегодня утром что-то во всем мире показалось мне другим. Холод казался холоднее, воздух свежее, сосны более ароматными, голубое небо еще ярче. Я чувствовала себя живой.

Войдя в трейлер, я включила обогреватель, чтобы внутри стало уютно. Быстро приняла душ и переоделась в чистую одежду: два свитера и две пары изношенных шерстяных носков. Скрутила волосы в пучок на макушке, чтобы ни чувствовать холода от мокрых прядей.

Заглянув в шкафчик на кухне, обнаружила коробку овсянки, приготовила её, добавив корицу, и начала есть, сидя на диване, завернувшись в одеяло.

Мои мысли тут же переметнулись к Кайленду. Я думала обо всем, что узнала о нем со вчерашнего дня. Об одиночестве, с которым ему пришлось столкнуться. О том, что ему приходилось делать, чтобы выживать, и мое сердце сжалось. Мне было интересно, спал ли он до сих пор? Я надеялась на это. Еще меня волновало, что же теперь будет между нами? Я не знала, стоит ли ожидать чего-либо вообще. Возможно, прошлой ночью был лишь разовый опыт. И я была глубоко разочарована от этой мысли.

«Ох, Тенли, не будь глупой. Если ты надеешься на что-то большее, это плохо для тебя закончится».

Вздохнув, отправила в рот еще одну ложку овсянки. Кайленд разложил все по полочкам. Он дал мне понять, что не обещал ничего большего, чем прошлую ночь. Из того, что я знала, он сопротивлялся даже этому столько, сколько мог. Он не хотел никаких осложнений. То есть — меня. И наши поцелуи, не меняли этого. Могла ли я справиться с этим? Но у меня не было другого выбора. Он честно предложил то, что мог мне дать, и я согласилась. Я должна была справиться с этим, хотелось мне этого или нет.

Возможно, я слишком все усложняла, основываясь на плачевном опыте моей мамы и сестры с мужчинами. Разве я не могла просто какое-то время наслаждаться Кайлендом, а затем расстаться, когда настанет время? Возможно, мне стало бы грустно, возможно, я даже пролила бы несколько слез, но потом пошла бы дальше, и он тоже. Воспоминания будут исчезать по мере продолжения жизни.

И Кайленд, вероятно, был прав, ограничивая нашу сексуальную связь. Возможно, он лучше разбирался в этом вопросе, чем я. В конце концов, у него было больше опыта. Я нахмурилась. Он все еще будет видеться с другими девушками? Могу ли я попросить его не делать этого? Нет, я не имела права. Боль охватила меня, от мыслей о нем с другой девушкой в его постели, делающих то, что делали мы.

Поставив пустую миску на кофейный столик, я обняла себя. Очевидно, что я уже очень плохо отделяла свой разум от сердца.

За дверью трейлера послышался шум двигателя, хлопанье дверей и шаги. Я поднялась и распахнула входную дверь.

Марло и Сэм, поддерживающие маму с обеих сторон, были почти у дверей.

— Мама, — вздохнула я, увидев ее.

Я вытащила руку за дверь, чтобы поддержать ее, когда она поднималась по ступенькам. Она одарила меня слабой, усталой улыбкой и вошла в трейлер. Марло и Сэм последовали за ней. Я быстро сдвинула одеяло, лежащее на диване, освободив для нее место.

— Милая, я бы хотела прилечь, — слабо сказала мама.

— Конечно, мам, — прошептала я, бросая вопросительный взгляд на Марло, которая выглядела усталой.

Сестра улыбнулась и кивнула, указав на то, что мама в порядке.

Я привела маму в маленькую спальню, которую она делила с Марло в задней части трейлера, и она легла на кровать. Я сняла ее ботинки и укрыла одеялом.

Мама вздохнула.

— Спасибо, Тенли.

Она протянула мне руку, и я взяла ее, садясь на кровати рядом.

Выражение её лица было наполнено грустью.

— Мне очень жаль, детка, прости меня.

Я покачала головой, мои глаза наполнялись слезами.

— Я просто хочу, чтобы ты поправилась, мам, — ответила я.

— Я тоже. Просто не могу понять, как это сделать. Это все такая неразбериха. Я в таком беспорядке. Пытаюсь остановить это, детка, правда, пытаюсь. Но когда наступает темнота… — мама покачала головой, слова стихли, когда она закрыла глаза.

— Я люблю тебя, мама. Что бы ни случилось, я тебя люблю.

В уголках ее глаз появились слёзы.

— Знаю, детка. От этого мне лучше. Правда, — выдохнула она и повернулась на бок, закончив разговор.

Мама выглядела сонной и была, вероятно, под действием лекарств. Я гладила рукой по ее темным волосам и наблюдала, как ее красивые черты расслаблялись. Я посидела рядом еще несколько минут, собираясь с мыслями, а затем оставила ее в спальне, закрыв за собой дверь.

— Кажется, ей лучше, — тихо сказала я.

Марло и Сэм сидели на диване. Сэм, оперившись локтями в колени, оглядывал наш трейлер, со слегка недовольным выражением на лице. Уверена, что это место выглядело для него как крысиная нора.

— Да. Пока, — сказал Марло и вздохнула.

Мы знали правила — никто из нас не был уверен, как долго она будет в порядке.

— Ну, Сэм, спасибо тебе за помощь в эти выходные, — сказала Марло, явно выпроваживая его.

Он поднял брови, как будто не ожидал быть сразу же выгнанным, но, будучи джентльменом, поднялся на ноги, готовясь уйти.

— Конечно. Ты уверена, что мне не нужно… — Он замолчал, казалось, не зная, что именно предложить.

— Нет. Теперь мы в порядке. Спасибо, — сказала Марло, улыбнувшись.

Ну, это было неловко.

— Большое тебе спасибо, Сэм, — сказала я, протягивая руку, с теплой улыбкой на лице. — Это было так мило с твоей стороны.

— Мне было приятно, — ответил он и застенчиво взглянул на Марло, которая кусала свой ноготь. — Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь и звоните.

Я кивнула, и Марло проводила его до двери.

— Ох, — сказал он, поворачиваясь назад и почти врезаясь в Марло.

Они оба смущенно рассмеялись, румянец окрасил его скулы. Сэм действительно был красивым мужчиной, конечно, похож на ботаника из-за своих очков и прически, но у него был явный потенциал. Казалось, Марло ему очень нравилась — если его неловкое, неуклюжее поведение вокруг нее было признаком этого.

Сэм вынул из кармана что-то, завернутое в пакет.

— Убедитесь, что ваша мама принимает лекарства так, как указано в инструкции. Доктор был оптимистично настроен, что этот комплекс действительно ей поможет.

Раньше мы тоже были оптимистичны.

Марло кивнула.

— Хорошо. Спасибо еще раз.

Некоторое время Сэм колебался, но потом улыбнулся, кивнув нам обеим, и вышел за дверь нашего трейлера. Через несколько секунд мы услышали шум двигателя.

Марло опустилась на диван и громко вздохнула.

Я села рядом с ней и повернулась в её сторону. Сестра искоса посмотрела на меня.

— Я должна быть очень расстроена из-за тебя, сестренка.

— Но это не так? — спросила я.

Она сделала глубокий вдох и задумалась.

— Наверное, нет. Сэм, он… хороший парень, в основном безобидный, я думаю, — ответила она, наклонив голову и прикусив губу. — И он очень помог с мамой.

Я кивнула.

— Она кажется усталой, но выглядит лучше.

— То, что он доктор, или, может, тот факт, что он мужчина, помог нам достигнуть прогресса в общении с ее врачами. Они прописали ей новый комплекс лекарств, который, по их мнению, должен помочь.

Я нахмурилась.

— Комплекс… то есть смесь лекарств, что означает больше одного…

— Мы не можем себе это позволить, знаю, — выдохнула она, выглядя обеспокоенной. — И, может быть, это даже не сработает. Но доктор Нолан, Сэм, он заплатил за второе лекарство, хотя я и сказала ему этого не делать. — Марло посмотрела на меня почти виновато. — Это ведь для мамы, поэтому я позволила ему, — сказала она и посмотрела вниз, снова кусая губу.

— Все правильно, Мар, — ответила я.

Я знала, что она не пойдет на это снова. И, как она сказала, возможно, новый комплекс не изменит ситуацию. Господь знал, что мы прошли через множество лекарств, которые не смогли улучшить состояние мамы, а некоторые из них даже ухудшили.

Я посмотрела на Марло.

— Итак, Сэм… Думаю, ты ему действительно нравишься.

Она хмыкнула.

— Конечно, пока.

— Марло…

— Нет, послушай, он хороший и красивый… Но он успешный мужчина. На самом деле. Ему здесь вообще не место, — она замолчала, обдумывая свои слова. — Но он помог мне, так что я благодарна за это.

— Хорошо, что он был рядом, — заметила я. — Отстойно пропустить Рождество…

Марло грустно на меня посмотрела.

— У меня, по крайней мере, была компания. Ты была совсем одна в этом трейлере. — Она схватила меня за руку. — Ты провела время за чтением? С тобой все было в порядке?

Я опустила взгляд, щеки залило румянцем.

— Что это за взгляд?

Я подняла голову и открыла рот, чтобы заговорить, но колебалась.

— Тенли… — в голосе Марло звучало предупреждение, что мне лучше начать говорить и быстро.

Я нервно улыбнулась.

— Я была не совсем одна, и меня здесь не было.

Ее глаза расширились.

— Что? Где тебя черти носили?

Она уже знала, что Кайленд провожал меня домой. Я нерешительно рассказала ей все, что произошло до этого. Как я впервые встретила его совсем недавно, хотя мы ходили в одну школу и жили довольно близко. О том, что случилось в библиотеке и на спектакле… Она была моей сестрой, моей лучшей подругой. Я рассказал ей все.

Когда закончила, Марло минуту изучала меня.

— Вау, Тенли. Я определенно многое пропустила, пока сидела в той приемной, — она сделала паузу, казалось, обдумывая все, что я ей рассказала. — И, по крайней мере, он был честен с тобой о том, какие у вас отношения. Ты хотя бы знаешь, что он уедет. Он не пытается обмануть тебя, а затем сбежать, как большинство из них.

Я грустно кивнула. Я не могла отрицать, что это был наш совместный опыт, но что-то внутри меня все еще хотело возразить против него. Что-то внутри меня все еще хотело верить, что некоторые мужчины были хорошими и благородными. И иногда они оставались.

Только Кайленд не останется. Он очень ясно дал это понять.

— Ты справишься, Тен? — тихо спросила Марло.

— Не знаю, — честно ответила я. — Ну это, скорее всего, случилось бы в любом случае. Знаешь, одни на Рождество, и у нас есть это притяжение… — Я провела пальцем по губам, вспоминая ощущение от его губ. — Возможно, это был просто вопрос времени, понимаешь? Это возможно своего рода ступень моих взаимоотношений с Кайлендом Барреттом.

Я выпрямилась, сидя в кресле. Все будет хорошо. Всегда было. Я буду в порядке, потому что у меня не было другого выбора.

Марло улыбнулась и сжала мою руку.

— Я собираюсь принять душ, а затем пойду прилягу, — сказала она, поднимаясь с дивана и зевая. — В этой больнице я почти не спала. Хотя, похоже, ты тоже не много спала.

После того как она закрыла дверь ванной, я снова села на диван. Через несколько минут схватила свою книгу и легла на спину. Мне трудно было сосредоточиться, мысли о Кайленде закрутились в моей голове, вместе с грустью подавляющей сердце.

Глава 14

В дверь трейлера тихо постучали. Я вырвалась из глубокого сна, в котором находилась, и села. Было совершенно темно. Какого черта?

Стук повторился. Я обернула одеяло вокруг тела и тихо спросила, подойдя к двери:

— Кто там?

— Это Кайленд.

Мое сердце замерло. Я открыла дверь. Кайленд стоял там, одетый в пальто и шапку, засунув руки в карманы, и со взглядом, который я не могла прочитать.

— Привет, — сонно сказала я. — Что ты здесь делаешь? — спросила я, оглядываясь на дверь спальни.

— Я… Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Я нахмурила брови, поплотнее обворачивая одеяло вокруг себя, с улицы в трейлер попадал холодный воздух.

— Почему я могу быть не в порядке? — спросила я.

Он моргнул.

— Я подумал, что твоя мама должна быть дома. Знаешь, я просто хотел проверить, как ты… как она…

— Посреди ночи? Ты мог бы прийти и пораньше.

Кайленд посмотрел на темное звездное небо, как будто впервые осознав, что сейчас была ночь. Он снова взглянул на меня со смущением и неуверенностью на лице. Я наклонила голову, изучая его, стоящего под зимним небом, его дыхание парило в холодном воздухе.

— Тебе одиноко, Кай? — тихо спросила я.

Он выглядел потрясенным.

— Что? — Он покачал головой. — Нет, я здесь не поэтому. Я здесь не ради себя, а ради тебя.

Я наклонила голову и облизала нижнюю губу. Его взгляд метнулся к моим губам, и он сглотнул.

— Иногда можно что-то делать и ради себя.

«Это нормально, что ты хочешь меня. Надеюсь. Боже, надеюсь».

Он кивнул.

— Знаю, я просто подумал, что ты, наверное, помогаешь маме устроиться… Как она?

— Она в порядке. Ей лучше. Сегодня вечером она встала с постели и помогла приготовить ужин, так что это хороший знак.

Кайленд кивнул, и мы оба на секунду замолчали. Он начал переминаться с ноги на ногу.

— Ты должна сказать, чтобы я ушел, Тенли. Скажи это искренне. Попроси меня уйти, потому что я не могу сделать это сам.

Я моргнула.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Глубокий вздох вырвался из его горла, и он снова начал переминаться с ноги на ногу.

— Ты хочешь, чтобы я вернулась к тебе?

Его взгляд встретился с моими.

— Это возможно? Я имею в виду, у тебя получится? Ты сможешь?

Я кивнула.

— Да. Подожди меня здесь.

Я отступила назад и тихо закрыла дверь. Быстро написала записку Марло, давая ей знать, что ушла к Кайленду, и что утром буду дома. Она прикроет меня перед мамой. Мы не говорили с мамой о таких вещах, просто никогда не были близки в этом плане. Было бы странно начинать сейчас.

Я уже была одета в штаны и рубашку с длинными рукавами, так что просто натянула сапоги и куртку и тихо покинула трейлер.

Взгляд на лице Кайленда, когда я вышла на улицу, был чистым облегчением.

— Ты уверена, что все в порядке? — спросил он.

— Да, все хорошо. Я так понимаю, что ты еще не насытился моим телом, — поддразнила я.

Он остановился, выглядя пораженным.

— Тенли, нет, я не поэтому пришел. Я здесь не для того, чтобы использовать тебя. Я просто… Засыпать с тобой прошлой ночью, было так легко… И сегодня я не мог уснуть, и подумал, может быть, ты тоже не можешь… — Кайленд рассмеялся, хмурясь в небо. — Я реально облажался и разбудил тебя посреди ночи.

— Все в порядке. Мне тоже понравилось спать с тобой, — сказала я и улыбнулась. — Я имею в виду, мне больше понравились другие вещи, но это тоже было приятно. Так что, может пойдем? Уже поздно. Если только ты еще не закончил мучать меня своими размышлениями.

Кайленд помолчал, потирая затылок и тихонько усмехнулся.

— Я не размышлял.

Я фыркнула.

— Ага, так и есть. Ты мог бы давать уроки. Возможно, ты вполне мог бы стать главным экспертом по мучительным размышлениям.

Я была почти удивлена своей способностью шутить, но была так искренне рада его видеть. И так счастлива, что он тоже хотел меня увидеть.

Он снова засмеялся и взял меня за руку, пока мы шли к его дому. Его настроение казалось, улучшилось.

Пять минут спустя мы подошли к его входной двери.

Мы не разговаривали, пока шли к его кровати. Я сняла сапоги и куртку, а затем разделась до нижнего белья. Мы были вместе только один раз, касались друг друга только один раз, но каким-то образом я уже чувствовала себя комфортно рядом с ним.

Кайленд тоже разделся до нижнего белья и залез под одеяло рядом со мной. Притянул меня спиной к своей груди и зарылся носом в мои волосы. Выдох, который покинул его тело, звучал так, будто он сдерживал его часами. Я накрыла руками его руки, обнимающие меня.

— Спасибо, — сказал он низким голосом. Что-то в его тоне звучало почти… отчаянно.

Я обеспокоенно повернулась в его руках.

Он смотрел на меня в тусклом свете комнаты, его глаза наполнились какой-то болью, которую я не понимала. Я нахмурилась и погладила его по щеке.

— Кайленд… — начала я.

Но он покачалголовой, перебивая меня.

— Прости, — сказал он.

— За что? — прошептала я.

— Прости за то, что я не могу держаться подальше от тебя. За то, что не могу перестать думать о тебе. За то, что ходил к вашему трейлеру каждые пять минут с тех пор, как проснулся. Прости за то, что я такой эгоист.

Мое сердце взлетело, даже если и болело за него.

— Ты не эгоист. Я тоже скучала по тебе сегодня. Это нормально. Я не прошу у тебя ничего больше, чем ты можешь дать. Нет.

— Прошу прощения за это больше всего.

— За что именно?

Кайленд снова покачал головой.

— Что мне нечего тебе дать. Что я могу только брать у тебя. И это неправильно.

— Это правильно, если я сама предлагаю это.

— Да, но это все еще неправильно.

Я изучала его лицо в полумраке комнаты и провела пальцем по скуле, по его челюсти и над этими прекрасными губами.

— Извини, что мне не удалось разрешить твою моральную дилемму. Но ведь я здесь только ради твоего тела, Кайленд Барретт. Так что можешь позволить себе расслабиться.

Он рассмеялся, притянув меня к себе. Я вдыхала запах его кожи, мужественный и чистый.

Через минуту я спросила:

— У тебя снова был кошмар? Поэтому ты не мог уснуть?

Кайленд молчал, и я подумала, что он мне не ответит, поэтому, когда его глубокий голос заполнил тишину, я полностью успокоилась.

— Сны — это не самая сложная часть. Не говорить о моей семье, было труднее всего. И думаю, что я даже не догадывался об этом до прошлой ночи, — ответил он и прерывисто вздохнул. — Это был первый раз, когда я говорил о маме, папе и брате вслух, с тех пор как потерял их.

Я откинула голову назад и снова погладила его по щеке.

— Это, должно быть, было очень тяжело. Мне очень жаль, что ты держал всю эту боль внутри.

Кайленд кивнул.

— Я провел столько одиноких ночей здесь, в этой постели, а прошлой ночью, когда ты была рядом, это чувствовалось так чертовски хорошо, — сказал он и простонал. — Ты здесь со мной. Это так хорошо.

— Я знаю, мне тоже хорошо, — прошептала я.

Мы лежали лицом к лицу, дыхание к дыханию в течение нескольких минут, пока я, наконец, не набралась смелости, чтобы спросить:

— Расскажешь мне о своем брате? Я видела его в городе, но не была с ним знакома.

Кайленд вздохнул.

— Сайлас был… — казалось, у него заняло несколько секунд, чтобы подумать, — полон жизни. Был умником и шутником, — сказал он и улыбнулся. — Он всегда смеялся, и если я закрываю глаза, то все еще слышу его смех. Сайлас смеялся всем своим телом, понимаешь? Складывался пополам и валился на пол, и это было просто… — Кайленд рассмеялся, и я улыбнулась. — Он мог быть таким придурком. На днях, когда мы катались на санях, клянусь, что услышал, как его смех эхом пронесся по горам, пока я спускался с того холма. Клянусь.

Мое сердце сжалось так сильно, что у меня перехватило дыхание.

А затем мы оба какое-то время молчали. Я позволила ему собраться с мыслями.

— Сайлас был на пять лет старше меня, но мы все делали вместе. Мы бегали по этим горам, притворялись частью группы диких индейцев, — сказал он и снова улыбнулся, но потом его лицо стало серьезным, и он замолчал. — Мы всегда боялись темноты, когда были детьми. Сайлас всегда просил маму держать свет в зале включенным. — Кайленд снова замолчал. — Он умер в кромешной темноте под землей, Тенли, — выдохнул он, заглушая мое имя. — Электроэнергия не подавалась после обрушения, и все были внизу в темноте. И я не мог помочь… Я не могу не думать, как ему было страшно. Наверное, он был очень напуган. Я слышу, как он снова и снова шепчет мое имя, как шептал, лежа в своей кровати, когда мы были детьми: «Встань и включи свет, Кай». И я ничего не мог для него сделать. Ничего.

Я зажмурила глаза от слез, которые угрожали пролиться.

— Они были вместе, твой отец и твой брат. Все эти люди. Думаю, они помогали друг другу справиться. Все, кого я знала, они были такими хорошими людьми. Уверена, они все там поддерживали друг друга.

— Да, — сказал он мягко.

Мы лежали в тишине в течение нескольких минут, затем Кайленд наклонился и поцеловал меня медленно и глубоко, и было что-то другое в его поцелуе, но я не понимала, что именно.

Он оторвал губы, но прижался своим телом ближе к моему.

— Ты сводишь меня с ума, — пробормотал он, слегка касаясь губами моих губ, и я задрожала. — И ты убиваешь тьму. Ты приносишь мне покой, — он выпустил резкий выдох, и я втянула его в себя. — Я не знаю, что с этим делать.

— Прими это, Кай, — прошептала я. — Ты заслужил покой. Позволь мне дать его тебе.

— А что я могу дать тебе взамен, милая Тенли? — прошептал он сломлено. — Что я могу тебе дать?

Я задумалась на секунду.

— Помоги мне поверить.

— Во что?

— В доброту, в силу.

«Поверить в то, что есть хорошие мужчины, которые достойны уважения».

Кайленд убрал локон с моего лица.

— Плюс твоя задница. У тебя действительно отличная задница, — заметила я.

Он рассмеялся, а затем резко стал серьезным.

— Знаю.

Я слегка ударила его по плечу, и он усмехнулся, скорчив рожицу.

Я расхохоталась.

— Ты тронутый, — сказала я, употребляя слово горного народа, означающее «сумасшедший».

Все еще ухмыляясь, Кайленд ткнулся носом в мою шею.

— Хм, мне нравится, как проявляется твоя внутренняя провинциалка, когда ты раздражена или возбуждена.

Я рассмеялась, не чувствуя раздражения.

— А ты знаешь, что горный диалект можно проследить до эпохи английской королевы Елизаветы I?

— Нет, я этого не знал, — ответил он, проводя носом вдоль моей челюсти.

Я улыбнулась.

— Хм, Аппалачи и другие места сохранили его, потому что существует так много областей, которые удалены от остального общества во многих отношениях. Например, как то, что мы добавляем «т» в конце некоторых слов.

— Итак, когда я поеду в Нью-Йорк и скажу: «Подтяните настроение и отдохните. Вы выглядите, чуточку исчахшим», они подумают, что я говорю по-королевски?

Я засмеялась.

— Нет, они подумают, что тебе нужен переводчик. Но ты звучишь сексуально, когда говоришь, как деревенщина.

Он застонал и поцеловал меня в челюсть.

— Тебе нравится, да? Приятно знать, потому что позже… — он коснулся губами моей шеи, — полагаю, мне это пригодится.

Я снова рассмеялась и оттолкнула его, он тоже засмеялся. Когда наш смех затих, Кайленд нежно убрал мои волосы с лица, его взгляд заполнился чем-то, что я не могла прочитать, его губы по-прежнему немного улыбались. Мой взгляд двигался по его прекрасному лицу, пытаясь понять, что он чувствует.

Через мгновение он наклонился и легонько поцеловал меня.

— О чем ты мечтаешь? Расскажи мне, — прошептал он.

«Влюбиться в парня, который останется. Перестать так сильно желать, чтобы это был ты».

— Хм. Увидеть океан. Танцевать во время прилива. Поужинать в ресторане. Иметь больше одной пары туфель. Получить один из тех магазинных тортов на день рождения с идеальными розовыми розами по краям. Чтобы мою маму лечил хороший врач, который знает, как исцелить ее. Стать учителем — вдохновлять детей любить книги. Жить в доме, в котором есть двор и сад, и собственная кровать.

Кайленд помолчал секунду, а затем сказал очень тихо:

— У тебя должно быть все это и многое другое.

— А о чем мечтаешь ты, Кайленд? Помимо того, чтобы уехать отсюда… чего ты хочешь добиться?

Он молчал несколько секунд.

— Я хочу быть инженером. Хочу иметь холодильник, в котором всегда есть еда. Я хочу сделать что-то важное, что действительно имеет значение, и хочу понять, когда это случиться.

Я улыбнулась, благодарная, что он поделился со мной частью своего сердца.

— Готова поспорить, ты сделаешь все эти вещи и даже больше, — ответила я, чувствуя только грусть.

Я хотела, чтобы он осуществил свои мечты, но подумала о том, что, когда он это сделает, я буду лишь мимолетным воспоминанием в его голове.

Он запустил пальцы в мои волосы и снова поцеловал мои губы, и я расплавилась от его поцелуя.

Мы нашли освобождение в телах друг друга, как делали накануне вечером, а потом заснули, в объятиях друг друга — одиночество и холод остались вне теплого кокона наших одеял.

Глава 15

Я спала в постели Кайленда почти каждую ночь рождественских каникул. Он не занимался со мной любовью, несмотря на мое частое и бесстыдное попрошайничество. Но, тем не менее, мы стали экспертами по телам друг друга. Мы шептались в темноте ночи, рассказывая наши секреты и раскрывая наши раны. Он рассказывал мне о своем отце и брате, и чем больше говорил, тем легче звучали слова, и тем больше улыбался и смеялся над воспоминаниями, которыми делился. Кайленд рассказал мне о своей маме, о боли, которую он так долго скрывал, о замешательстве и боли.

— Думаешь, ты будешь её искать? — спросила я однажды в субботнее утро, когда мы лежали в его постели. — Я имею в виду, когда уедешь, — добавила я и как всегда, боль пронзила мое сердце от слова «уедешь».

Казалось, он несколько минут обдумывал мой вопрос.

— Я думал об этом. Но, какой в этом смысл? Она ведь бросила меня и так и не вернулась. Даже если по какой-то причине она не знала о несчастном случае, произошедшем на шахте, это не отменяет этих двух фактов.

Я повернулась к нему лицом.

— Может, она и правда не знала. Может, она до сих пор думает, что ты в безопасности и живешь здесь со своим отцом и братом. Я знаю, что она ушла, но какими бы ни были ее причины, думаю, она была уверена, что ты остался с отцом. Может, она боится вернуться, потому что считает, будто ты никогда не простишь ее за то, что она сделала?

— Ты простила отца за то, что он бросил тебя? Хочешь его разыскать? Что насчет тебя? — его тон был холодным, и я отшатнулась от него.

Кайленд повернулся ко мне и прищурил глаза, положив ладонь мне на щеку.

— Извини, это было несправедливо.

Я сделала глубокий вдох.

— Нет, это справедливый вопрос. Разница в том, что я никогда не знала своего отца… думаю… думаю, что я его давно простила, просто для меня он был и остается незнакомцем. В то время как твоя мама любила тебя, а ты любил её.

— Мне так казалось, — сказал Кайленд, и боль заполнила выражение его лица. — Но не это худшая часть. Хочешь услышать кое-что похуже?

Я медленно кивнула.

— Хуже всего то, что, как бы сильно я не старался, не могу перестать её любить. Хотя знаю, что она этого не заслуживает. Она бросила меня и не оглядывалась назад, а я все еще люблю ее. Я ведь дурак?

— Ты не дурак, — тихо ответила я, комок, вставший в моем горле, сделал мой голос охрипшим.

Я протянула руки и обняла его. Больше я ничего не могла сделать.

И когда я держала его в своих объятиях, думала о том, насколько Кайленд был сильным и упорным, всегда двигался вперед, никогда не останавливаясь, никогда не сдаваясь, хотя у него были все причины в мире, чтобы сделать именно это. А ещё я думала о том, насколько он был умным, заботливым, бескорыстным и любящим.

— Всё будет хорошо. Ты такой сильный, — прошептала я. — Во всех отношениях. Ты такой же сильный, как и бык, но в два раза упрямее.

Я улыбнулась, и почувствовала, что он тоже улыбается.

— Ты все это время держал огонь горящим, несмотря на все, что потерял. Нет ничего сильнее этого. Ничего.

В тот день мы не вставали с постели, пока на следующий день солнце не засияло в его окне.

Когда через две недели мы вернулись в школу, я горевала о том, что не могу больше быть в постели Кайленда, но понимала, что это было просто непрактично. Сейчас, в начале последнего семестра, давление возросло. Это был наш последний шанс сделать все возможное, чтобы выиграть эту стипендию. Проблема для меня заключалась в том, что внезапно, стипендия стала той вещью, которая заберет его у меня, или меня у него. Она была единственным, о чем я думала последние четыре года, и вдруг, я поняла, что больше не знала, как к ней относится. Я даже не знала, хотела ли теперь её получить. После всего, через что прошел Кайленд, и из-за того, насколько были сильны мои к нему чувства, как я могла хотеть забрать его мечту, даже если это означало достижение собственной? Как я могла?

Кайленд сказал, что, несмотря на то, выиграет он или нет, то все равно покинет Деннвилл. И у него в любом случае был план. Но как я могла надеяться на лучшее, ведь тогда ему пришлось бы уехать отсюда не больше, чем в одной рубашке? Как я могла надеяться, ведь тогда ему предстояло бы лишится еще большего, чем он уже перенес? Только эта мысль наполнила меня страхом за него и болезненным одиночеством.

«Ты должна беспокоиться о себе, Тенли Фалин», — подумала я, уговаривая себя.

Господь знал, что больше никто этого не делал. Интересно теперь Кайленд тоже думал об этой стипендии по-другому. Если и так, то он не делился своими мыслями со мной. Кажется, ни один из нас не хотел это обсуждать.

Я видела его в школе, и он всегда брал меня за руку, когда мы проходили по коридору. У нас не было никаких совместных занятий и общего обеденного перерыва, поэтому мы не часто проводили время вместе.

Но мы учились вместе по вечерам, среди прочих приятных вещей.

И однажды в середине января, когда я, наконец, отправилась в библиотеку за новой книгой, я заметила маленький белый листок бумаги, торчащий из той книги, которую вернула несколько недель назад.

Я подняла с полки «Над пропастью во ржи» и развернула листок.

«Холден Колфилд: ноющий, необаятельный рассказчик. Оскорбляет тех, кого называет «фальшивками», но на самом деле является одним из них. — KБ»

Я тихо рассмеялась и написала ответ:

«Холден Колфилд: мальчик, который чувствует себя отчужденным от общества, изо всех сил пытается понять свое место в мире и ищет того, на кого может положиться. Рассказ об одиночестве. — TФ»

«Всегда оптимистка, Тенли Фалин, даже когда дело касается нелепых персонажей. — KБ»

Я улыбнулась его ответу. Никогда не думала о себе как об оптимистке, но, может быть, так оно и было. И, возможно, мы все видели книги по-разному, основываясь на наших собственных сердцах.

В феврале были объявлены четверо лучших студентов, которые претендовали на стипендию «Tайтон Уголь». Это были — я, Кайленд и еще две девочки. Я получила письмо о приеме от Государственного университета Сан-Диего, и согласилась. Казалось, было жестоко принять то, чем я никогда возможно не смогу воспользоваться, но, если я получу стипендию, мне необходимо было иметь на примете колледж. А если я не выиграю, то отменю свое согласие, как и два других ученика. Я не спрашивала Кайленда, куда его приняли. Мне не хотелось знать.

Всю зиму и раннюю весну мы вместе учились, долго и медленно целовались везде, где только могли. Мы гуляли по холмам, и показывали друг другу тайные места, которые любили в Аппалачских горах, где была только красота и покой. Мы сидели у реки и ловили рыбу самодельной удочкой Кайленда, моя голова покоилась на его коленях, солнце согревало кожу, высокая трава, шептала на ветру. Мы гуляли по лугам с полевыми цветами, я собирала их и, ставя букеты в консервные банки, расставляла их в трейлере и доме Кайленда. Мы проводили потрясающие ночи, исследуя тела друг друга, изучая каждое место, приносящее удовольствие. Мы читали книгу за книгой, обсуждая их в коротких записках, которые, так или иначе, давали краткое представление о сердцах друг друга.

Я работала, когда получалось выбить дополнительные смены, старалась, голодала несколько дней и наскребала последние гроши, чтобы заплатить за мамины лекарства.

И я влюбилась.

Глубокой, сильной, полной и абсолютной любовью.

Но я знала, что Кайленд все равно уедет. И все еще не будет оглядываться назад.

Может, я тоже уеду. Тревога и беспокойство проносились по моему телу всякий раз, когда я думала об этом. Дело было не только в путанице со стипендией и в том, как повлияет на Кайленда то, если я её получу, но и в мысли о том, чтобы покинуть свой дом. Я так долго мечтала поступить в колледж, и вдруг бросить маму, бросить Марло, оставить все, что знала и… любила — потому что действительно любила Деннвилл несмотря на то, что жилось нам здесь не сладко — вдруг все это наполнило меня страхом и паникой.

Может быть, это также было связано с тем, что моей маме стало гораздо лучше с тех пор, как она начала принимать новые лекарства. Она казалась почти нормальной, а я никогда не использовала это слово, чтобы описать свою маму. Ей было то лучше, то хуже, но она никогда не была нормальной. Это было похоже на то, что мы с Марло получили второй шанс. Но что будет, когда я уеду? Мы едва наскребли деньги, которые понадобились, чтобы купить ее лекарства. Когда я уеду, доход станет меньше. Хоть им и не придется тратить деньги на то, чтобы кормить меня. И все же.

Но когда я думала о том, что не выиграю стипендию, мое сердце обрывалось. Что тогда я стану делать? Работать полный день у Эла, как Марло? Какой у меня был выбор? Здесь не было рабочих мест, за которые платят больше, чем прожиточный минимум, и в отличие от Кайленда, я не имела мужества, чтобы проехать автостопом через всю страну, с одним рюкзаком на спине. К тому же, здесь были люди, связывающие меня с Деннвиллом. Когда у Кайленда не было никого… Никого, кроме меня. И, несмотря на то, что мы очень сблизились, он не мог остаться из-за меня. И я бы его ни за что об этом не попросила.

Иногда я ловила на себе его странный взгляд — смесь боли и решительности. Я не была уверена, что это значит, но это заставляло меня нервничать.

Смогу ли я сблизиться с Кайлендом, несмотря на то, что он уедет и никогда не оглянется назад? Смогу ли любить его ещё больше? Или возможно он… передумает разрывать все связи теперь, когда наши отношения углубились до… ну, стали еще серьезнее, чем были?

— Глупая Тенли, — пробормотала я.

Я оказалась в этой ситуации, несмотря на то, что Кайленд сделал все, что в его силах, чтобы предупредить меня. Но я не жалела об этом. Не могла, ведь я любила его. Он стал частью моего сердца, и я отчаянно надеялась, что стала достаточной частью его, чтобы ему стало сложно просто оставить меня позади.

«Доводы рассудка», Джейн Остин.

«Но когда боль проходит, воспоминание о ней часто становится удовольствием. — Ты веришь в это, Тенли? — KБ»

Я облокотилась на книжную полку позади себя и приложила ручку к губам, размышляя. Затем написала:

«Думаю, что если пройдет достаточно времени, после того, как ты пережил то, чего не представлял себе возможным пережить, в этом и есть достоинство. Что-то, чем можно владеть. Гордость, от знания того, что боль сделала тебя сильнее. Боль заставила тебя бороться, чтобы добиться успеха. Когда-нибудь, когда стану жить своей мечтой, я буду думать обо всех вещах, которые разбили мое сердце, и буду благодарна за них. — TФ»

Даже тебе, Кайленд.

Глава 16

Отношения с Тенли вышли из-под контроля. Я не мог перестать жаждать её. Её голос, мысли, смех, запах, вкус, восхитительное тело, губы — всю ее. Я сделал то, что поклялся не делать — сформировал пристрастие, которое не смог бы просто оставить через пару месяцев. Привязанность? Черт, я был практически одержим ею. Я облажался, полностью по-королевски облажался. И все же, я все равно планировал оставить её. Потому что все остальное было немыслимо. Я чувствовал, что тону в ней и, как у утопающего человека, мой инстинкт кричал мне бороться и сопротивляться. Бороться с тем, что поглотило мое тело и сердце. Бороться с ней.

Я слепо уставился на город внизу, сидя на возвышенности холма, где мы с Тенли катались на санях несколько месяцев назад… тот день, когда я начал с ней отношения и пути назад уже не было.

Отсюда город, расположенный далеко внизу, выглядел так, будто мог предложить мне совместную с Тенли жизнь. Отсюда не было видно ни мусора, ни нищеты, ни страданий, ни тех ужасных вещей, которые творились за закрытыми дверями в темноте ночи. Я обхватил голову руками и запустил пальцы в волосы. Кажется, я рассыпался в прах.

«Ты разрываешь мою душу. Наполовину агония, наполовину надежда».

О да.

Я прочитал эти строки в книге «Доводы рассудка», и почти повторил их Тенли, когда смотрел в ее нежное лицо, на ее губы, опухшие и красные от моих поцелуев, в ее глаза полные любви. Тогда я остановил себя. Это было бы несправедливо. Я подпустил ее так близко, как никогда никого не подпускал. Но мы с ней не занимались любовью. И я не сказал, что люблю ее, и не позволил Тенли сказать это мне. Я поклялся, что это будет барьером между нами, который позволил бы мне уехать отсюда, по крайней мере, с частью моего сердца, все еще обладая хотя бы одной частью меня, которой не владела она. Это та часть, которая заставила бы меня двигаться дальше.

Я так старался сопротивляться ей, но был слишком слаб и слишком эгоистичен. И теперь мы оба заплатим за это свою цену, когда я уеду.

Может быть, мы сможем быть вместе… когда-нибудь. Когда-нибудь, когда я увижу мир, когда узнаю, каково жить там, за пределами этого города. Должны же где-нибудь быть места, наполненные счастьем и надеждой. Хотя, если быть полностью честным с самим собой, то с Тенли я почувствовал это. Очень долго и очень упорно я отодвигал воспоминания о моих родителях и Сайласе. Они были слишком болезненны, наполненные слишком большим горем. А с плохими воспоминаниями я должен был оттолкнуть и хорошие. Я не мог отделить их друг от друга. Но потом пришла Тенли, и помогла мне сделать это… даже не прилагая усилий.

И теперь на этих холмах впервые за четыре года я почувствовал себя по-другому. Несколько недель назад, когда шел домой из школы, я заметил, как кролик снует под кустом, и неожиданно воспоминания нахлынули на меня, словно удар по голове, от чего мне даже пришлось остановиться. Однажды, когда мне было около десяти лет, а Сайласу было пятнадцать, мы увидели, как раненый маленький кролик прыгал через дорогу. Мы поймали его и принесли домой, оставив в старом сарае за нашим домом. Мы кормили его молоком из пипетки, а потом овощами. Мы назвали его Баги, и как только он стал достаточно сильным, выпустили его из сарая, оставив на обочине дороги, там, где его нашли. Сайлас сказал, что так у него будет больше шансов найти свою семью кроликов. Я заплакал, и брат назвал меня плаксой, но по дороге домой обнимал меня за плечи.

Затем однажды вечером Сайлас и я сидели на улице, пока мама и папа ругались внутри дома. Сайласу только что исполнилось восемнадцать. Он собирался окончить школу, и планировал работать на шахте. Мой отец достаточно зарабатывал, и у нас было все необходимо. Но родители не могли позволить оплатить колледж Сайласа.

— Всего несколько месяцев, Кай, — прошептал он. — Пока у меня не будет достаточно денег, чтобы вытащить нас отсюда, а потом мы уедем, не оглядываясь назад. Куда бы ты хотел поехать?

— В Нью-Йорк, — ответил я, как всегда не раздумывая.

Брат кивнул, как будто впервые услышал это.

— Значит, поедем туда. Мне просто нужно пару месяцев, и мы уедем, братишка. Ты никогда не будешь работать на этих шахтах. Ты будешь делать что-нибудь важное, что-нибудь великое, что действительно имеет значение. И кто знает, может и я тоже.

Я кивнул и вдруг, справа от нас, мы увидели движение, а когда повернули головы, появился кролик. Он сидел прямо на краю нашего двора, наблюдая за нами в течение минуты, а затем похромал прочь. В моем сердце я знал, что это был Баги. И увидеть его было похоже на знак, что все будет хорошо. Жизнь может навредить вам, но вы снова можете встать, если были достаточно сильны, и особенно если у вас был правильный человек, готовый помочь вам. Сайлас положил руку мне на плечо, и мы сидели там до тех пор, пока в доме не стало тихо, и было безопасно вернуться внутрь.

Я должен был не только себе, но и своему брату. Я должен был попытаться прожить жизнь где-нибудь в другом месте. Прожить жизнь, которую у него отняли. Жизнь, о которой он мечтал. И, возможно, если бы Тенли осталась здесь, однажды я бы вернулся за ней. Или, может быть, она останется в теплых воспоминаниях. Может, она встретит какого-нибудь порядочного парня в Эвансли, который будет работать на шахтах, и они заведут детей. И конечно, они будут бороться, и иногда им придется наскребать деньги на арендную плату и покупать детскую одежду в супермаркете, но они будут счастливы и…

Черт нет!

Мне хотелось орать от гнева и разочарования, которые принесли мне эти мысли, заставляя меня чувствовать себя более отчаянным, чем я когда-либо чувствовал в своей несчастной жизни. Тенли Фалин. Красивая, добрая, умная, страстная, нежная Тенли Фалин заслужила жизнь лучше, чем сводить концы с концами и бороться. Она итак всегда это делала.

Я положил голову обратно на свои руки. Это была безвыходная ситуация. Представляя, как она переживает всю жизнь полную страданий, я чувствовал себя ожесточенным. Подобрав шишку на земле рядом с собой, бросил её так сильно, как только смог с холма к деревьям внизу. В отдалении, я услышал, что она с тихим звуком обо что-то ударилась.

Через несколько минут я встал и, засунув руки в карманы, направился домой. Дул теплый ветерок, и земля была усыпана полевыми цветами, которые так любила Тенли. Весна официально вступила в свои права.

Выпускные экзамены были не за горами, и мне пришлось много учиться. Но, честно говоря, я не волновался. Я знал весь материал так хорошо, что мог пересказать его наизусть во сне и был бы шокирован, если бы меня не выбрали победителем на эту стипендию. Моя успеваемость была идеальной. Я убедился в этом, несмотря на то, что жил в постоянном переменчивом состоянии от эйфории до агонии. И даже несмотря на то, что большую часть времени мой ум был сосредоточен на постоянной боли между ног — боли, которая была бы удовлетворена, только если бы я погрузился в тесное тело Тенли.

Я покачал головой и поджал губы.

— Нет, — произнес я вслух. — Просто нет.

«Ты думаешь, что сейчас тебе плохо, Кайленд? Но будет еще хуже, если овладеешь Тенли таким образом, а потом оставишь ее здесь».

Я издал сдавленный звук, когда почувствовал, как из моего желудка поднимается кислота.

Каким-то образом я ведь сопротивлялся до сих пор, и не отступлю сейчас. Я сделал глубокий успокаивающий вдох горного воздуха, когда мой дом появился в поле зрения. Проходя мимо трейлера Тенли, я сопротивлялся тому, чтобы подойти к ее двери и постучать. Я увеличил темп, чтобы мое предательское тело не сделало выбор за меня. Она, наверное, задавалась вопросом, куда я подевался сегодня после школы. Я улизнул через заднюю дверь и выбрал дальний путь домой — путь в одиночестве, чтобы избежать с ней встречи. Тенли ничего не сказала, но я был уверен, что ей, вероятно, было больно. Но мне уже дано было пора начать отталкивать ее от себя. Ей нужно было понять, что происходит, и начать отдаляться от меня, как и мне отдаляться от нее. Таким образом, по крайней мере, это было бы легче, чем сорвать пластырь через пару месяцев.

Пару месяцев и я больше никогда ее не увижу.

Отчаяние пронеслось по моим венам.

Я услышал женский смех, доносящийся из трейлера, и что-то внутри меня радовалось настолько, насколько сжалось от боли и тоски. Тенли.

Наполовину агония, наполовину надежда.

Наполовину боль, наполовину экстаз.

Наполовину горе, наполовину радость.

Наполовину падение, наполовину спасение.

Глава 17

— Почему ты меня избегаешь?

Кайленд резко вскинул голову, с удивлением на лице.

— Тенли, Боже, ты напугала меня.

Мне сразу вспомнились те первые несколько раз, когда он сделал то же самое со мной, и мое сердце сжалось. Мне казалось, что я теряю его, а он еще даже не уехал. В последнее время мы оба были заняты, я работала, по крайней мере, три раза в неделю, что было хорошо, но спустя несколько недель стало ясно, что мы редко видимся, и это было целенаправленно с его стороны.

Я выжидающе посмотрела на него, пока Кайленд не поджал губы и не выдохнул.

— Мне просто много чего нужно сделать… совсем скоро экзамены, еще нужно решить, что делать с домом, все это… — выдохнул он и замолчал.

— Ты избегаешь меня.

На долю секунды что-то похожее на боль захлестнуло его лицо, прежде чем он вернул невозмутимый вид.

— Тенли, — прошептал он, — ты не думаешь, что будет легче, если мы…

— Если мы что? — потребовала я.

Мы стояли на тропе, ведущей к главной дороге около вершины холма, на пути, который он выбирал домой из школы уже почти месяц. Я посмотрела на свои ноги, когда он не ответил.

— Я скучаю по тебе. У нас осталось так мало времени, и все так неопределенно… — выдохнула я и покачала головой. — Никто из нас не знает, что произойдет, и, может быть…

— Я уеду. Вот, что произойдет. Ты думаешь, то, что творится между нами, как-то изменит мое решение?

Боль пронзила мое тело, и я невольно поморщилась.

— Нет. Это не то, что я имела в виду. И я никогда не ожидала, что… Никогда…

Глаза Кайленда вспыхнули, когда он, казалось, понял, куда я клоню. Он сделал несколько шагов в мою сторону, пока не вторгся в мое пространство и не встал прямо передо мной.

— Не надо, — выдохнул он почти умоляюще. — Пожалуйста, не надо.

Подняв взгляд, я собрала все свое мужество, отказываясь отступать.

— Я никогда не ожидала, что влюблюсь в тебя. И подумала, может быть…

…Ты тоже любишь меня. Даже если ты уедешь. Ты можешь уехать с любовью ко мне.

Его тело было совершенно неподвижным. Где-то в небе раздался крик ястреба, и ветер начал трепать деревья, окружающие нас, пока его взгляд удерживал мой.

Кайленд тихо выругался, а затем его рот накрыл мой. Он раздвинул мои губы своим горячим и требовательным языком и погрузился в мой рот. Это был не совсем тот ответ, на который я надеялась, но это было хоть что-то. Не достаточно, но кое-что.

Кайленд прервал поцелуй, тяжело дыша и сжимая мою голову своими большими руками. Он прижался своим лбом к моему, и мы в течение минуты просто вместе дышали.

— Сегодня вечером я собираюсь в поход.

Я моргнула.

— В поход? — повторила я, не ожидая такого ответа.

Он отстранился и посмотрел на меня сверху вниз, напряженным взглядом.

— Да. — Кайленд провел рукой по волосам, приглаживая их. — Моя семья… мы так делали каждый год в мой день рождения. Раньше мне это нравилось. Мы поднимались на то поле с лавандой, и… — он снова провел рукой по волосам, — во всяком случае, я продолжал делать это каждый год.

Я кивнула.

— Понимаю, о каком месте ты говоришь. Я там собираю лаванду, которую использую для приготовления чая… и саше…

Я отступила. Это было так неловко, и мне хотелось плакать.

«Ох, Кайленд, я уже так отчаянно скучаю по тебе, а ты еще даже не уехал».

Я уставилась на свои ноги.

Только что я сказала ему, что люблю его, и он мне даже не ответил.

Когда я взглянула на него, то увидела, что он щурится, гладя на небо. Спустя время Кайленд опустил свой взгляд на меня. Было что-то безумное и уязвимое в его выражении, но он просто стоял и смотрел на меня какое-то время, затем взял меня за руку и двинулся в сторону дома. Мне казалось, что прошло так много времени с тех пор, как он прикасался ко мне. Его ладонь была такой теплой и твердой в моей ладони.

Мы шли молча, мое сердце болело, и Кайленд, казалось, становился все более напряженным с каждой минутой. Он не отпустил мою руку, когда мы проходили мимо моего трейлера, и я продолжила идти рядом с ним, пока мы не добрались до его дома.

Не знаю, что мне хотелось сделать больше — расплакаться или швырнуть какие-нибудь вещи, но печаль, которую я чувствовала уже несколько недель, внезапно разгорелась до кипящего гнева.

Кайленд отпустил мою руку и открыл входную дверь в свой дом. Я вошла вместе с ним, не понимая, что вообще здесь делаю.

Оказавшись внутри, я ахнула, гнев, бурлящий во мне, сменился шокированной болью. Везде стояли коробки, и дровяная печь, которая раньше находилась посреди гостиной, исчезла.

— Что происходит? — спросила я.

Кайленд проследил за моим взглядом.

— Я продал её за двести пятьдесят долларов какому-то парню из Эвансли. Он подъехал сюда и купил её вместе с кухонным столиком мамы.

Страдание пронеслось через мое тело. Я кивнула, и слезы наконец-то вырвались из моих глаз. Меня словно ударили под дых.

«Это происходит. Он действительно уезжает».

— Тенли, — сказал Кайленд хриплым голосом. — Пожалуйста, не плачь. — Он шагнул ко мне. — Только не это. Пожалуйста, — он звучал отчаянно. — Именно этого я и пытался избежать. Я не хотел, чтобы кто-нибудь из нас чувствовал себя таким образом.

Он отдалялся от меня, чтобы облегчить разлуку. И все же отстраняясь, только сделал еще больнее.

— Но, я чувствую! И ты не заберешь это у меня. Я люблю тебя, и ты ничего не можешь с этим сделать. Любовь, которую я чувствую к тебе — моя. И я буду ее испытывать, несмотря ни на что.

— Тенли, — повторил он, его голос дрогнул. — Не люби меня. Пожалуйста, не надо. Я не могу остаться здесь. Не люби меня.

— Уже поздно, — выдохнула я, покачав головой. — Уже слишком поздно. Я не прошу тебя остаться, но уже поздно не любить тебя.

Выражение его лица стало мучительным.

— Этого не может быть, — сказал он, покачивая головой.

— Но это так.

Кайленд медленно подошел ко мне. Он посмотрел на меня, и интенсивность его взгляда увеличилась. Он шагнул еще ближе. Его взгляд задержался на моих губах на несколько секунд, прежде чем он прижал свои теплые губы к моим. Нежность его поцелуя была в прямом противоречии с выражением лица и искрящейся энергии, которая была между нами. Я не знала, что делать.

— Я люблю тебя, Кайленд, — прошептала я, когда наши губы разъединились. Я положила ладонь на его щеку. — И буду любить тебя, не зависимо от того, будешь ли ты здесь, в Деннвилле, или в Нью-Йорке, или в Лондоне, или на Юпитере. Я всё равно буду тебя любить.

Он крепко зажмурился и с громким свистом выдохнул воздух. Он запустил пальцы в мои волосы и нежно сжал.

— Это ошибка.

Я медленно покачала головой, и его руки в моих волосах потянули кожу моей головы. Я смотрела в его обеспокоенные глаза.

— Как любовь может быть ошибкой?

Я обвила его руками, сдвигая ладонями рубашку вверх по его спине, чтобы почувствовать его гладкую, теплую кожу. Кайленд ступил ближе в мои объятия.

— Я тоже тебя люблю, Тен, — тихо сказал он. — Вот почему все так сложно. — Он казался почти побежденным, как будто сами слова что-то вырвали из него.

Мое сердце парило так же, как кровоточило от звука боли в его голосе, пока мы стояли среди доказательств его скорого ухода. Я обняла его крепче.

— Все что угодно, Кай. Что бы это ни было, я отдам тебе это.

Он испустил длинный, дрожащий вздох, но промолчал.

Проблема заключалась в том, что я знала — любовь друг к другу ничего не изменит. На самом деле, после того, чем Кайленд поделился со мной в течение последних месяцев, я знала лучше, чем кто-либо другой, почему он должен уехать. Он не заслужил жить в этом доме одиночества и потери. Ему приходилось изо дня в день проходить через мучительные воспоминания — слышать голос брата в этих стенах, слышать крики отца в каждой комнате, чувствовать отсутствие матери и переживать её отказ от него. Я хотела, чтобы он уехал отсюда так же сильно, как и он, но все же это было так больно. Я прикусила губу.

Но, может быть… Может, если он получит стипендию, то не оставит меня позади. Может, когда-нибудь, каким-нибудь образом, мы сможем жить вместе подальше отсюда. Может быть, он сможет допустить такую возможность. И не всё из Деннвилла, Кентукки будет для него болезненным. И, может быть, он захочет впустить меня сначала в свое сердце, а потом… позже, в свой дом, в свою жизнь. Может, сначала ему просто нужно какое-то время, чтобы пожить без своих демонов, чтобы начать верить, что любовь не всегда должна причинять боль, что иногда одной любви достаточно. Я подожду. Я буду ждать столько, сколько понадобится.

Мы вместе прилегли на диван, и оставались в таком положении в течение долгого времени. Кайленд потерялся в своих мыслях, а я потерялась в своих. Через некоторое время он спросил, хочу ли я остаться и немного позаниматься с ним учебой — в понедельник у нас были экзамены. Мы больше не обсуждали наши чувства.

Должна ли любовь причинять боль?

На ужин мы ели овощной суп за его журнальным столиком, а затем я поцеловала его на прощанье. Марло в скором времени должна была уйти на работу, и мне нужно было вернуться домой, чтобы присмотреть за мамой.

— Мы не увидимся в эти выходные, — сказала я печально. — Будь осторожен, ладно?

Кайленд кивнул, выглядя при этом очень печально. Но ведь это он решил пойти в поход. Это был его выбор. И, может быть, ему это было нужно. Может, ему как раз и требовалось побыть немного времени в том месте, где у него были счастливые воспоминаний о своей семье. Возможно, это было именно то, что ему было нужно. Возможно, это было именно то, что было необходимо и мне. И может быть, мне просто нужно было его отпустить.

«Я люблю его. Я дам ему все, что нужно».

— У тебя ведь завтра тоже день рождения, — сказал Кайленд нежно. — Какие у тебя планы?

Я пожала плечами.

— Ох, Марло, вероятно, испечет пирог, твердый, как кирпич, и я что-нибудь почитаю, — ответила я, улыбаясь, и он улыбнулся в ответ, смахивая пряди волос с моего лба.

— С Днем Рождения, Тенли.

— С Днем Рождения, Кайленд.

Мы целовались медленно и глубоко в течение нескольких минут, и я почувствовала его желание. Но когда я отступила, он позволил мне. Поцеловав его в последний раз, я вернулась к трейлеру. Я чувствовала, что мое сердце разлетелось на множество осколков, и никак не могла понять, как удержать их вместе. И я даже не была уверена, что хочу этого.

Глава 18

Место, где в течение многих лет мы отдыхали с семьей, было намного спокойнее, чем я помню — что было хорошо, потому что я нуждался в хорошей дозе покоя. Тенли сказала, что любит меня, и я ответил ей тем же. Это наполнило меня радостью и страшным отчаянием. Мне нечего было ей предложить, и я не знал, как теперь смогу оставить ее.

Я почти отправился к ее трейлеру, чтобы попросить ее пойти со мной в этот поход, но остановил себя. Проблема была в том, что я сопротивлялся ей больше трех недель и думал, что так будет легче. Вместо этого моя тоска к ней только возросла. Я жаждал ее. Этот голод был глубоко внутри моего кишечника. Жжение, которое становилось только свирепее, более требовательным без подкормки. Я знал, что люблю ее уже долгое время, возможно, даже дольше, чем она любила меня. Когда это произошло? Когда я ослабил свою защиту достаточно, чтобы позволить ее доброте обернуться вокруг моего сердца? Но в данный момент, какое это имело значение?

Я огляделся. Рядом был огромный, старинный дуб, который обеспечивал подложку, которую мы всегда использовали для нашего «кемпинга». Мы не могли позволить себе кемпинговое снаряжение, поэтому использовали те же подушки и одеяла, на которых всегда спали, только подкладывали вниз брезент. Отец всегда готовил «бергу» — тушеное мясо опоссумов и белок, или любой другой дичи, которую мы могли поймать в маленький капкан, и иногда даже мясо оленины, если у нас было ружье. Рагу должно было быть деликатесом, но, как и многие другие «деликатесы», оно появилось из-за голода и, вероятно, когда называешь что-то деликатесом, это делало блюдо более вкусным. Как бы странно это ни звучало, на вкус рагу было не плохим. И каждый год я готовил его, отправляясь в поход в мой день рождения. Думаю, отцу бы это понравилось.

Я посмотрел на поле лаванды. Мне нравилось это место, потому что, когда дул ветерок, можно было почувствовать запах этих фиолетовых цветов — сладкий и травянистый одновременно. Успокаивающий. Я сидел на огромной упавшей ветви, которая была там с моего детства, и рассматривал хворост для костра, лежащий на земле передо мной. Я собирался зажечь его, как только стемнеет, и позже разогреть тушеное мясо. Затем я лягу спать в последний раз в этом месте, под звездами, в импровизированном спальном мешке. Я больше сюда никогда не вернусь. Я что-то почувствовал внутри, и это было удивительно похоже на горе, на боль в животе. И это было странно, ведь это место было наполнено болью, потому что каждый раз, когда я сюда приходил, чувствовал отсутствие моей семьи. Но в то же время, здесь, я был когда-то очень счастливым, от этого я испытывал радость. Я не мог вынести этих противоречивых чувств. Мне хотелось чувствовать только ненависть к Деннвиллу, штат Кентукки и больше ничего.

Тенли. Это произошло из-за Тенли. Она жила здесь, и вдруг у этого места появилась красота. И внезапно Деннвилл стал ею — девушкой, которая помогла мне пройти сквозь темноту к свету. Я застонал, а потом несколько минут сидел, глядя на травянистую почву, обдумывая, что мне делать дальше.

Как вдруг моя жизнь стала такой сложной? И такой простой?

«Тенли. Наполовину агония, наполовину надежда».

Моя любовь к ней была всем… всем сразу.

Уловив движение слева, я поднял голову и вздрогнул. Я увидел ее, идущую ко мне по фиолетовому лавандовому полю, словно видение. Сердце подскочило в груди, и я поднялся на ноги. Все внутри меня загудело от внезапно нахлынувшей радости.

«Черт».

Тенли остановилась передо мной, с осторожной улыбкой на губах, обхватив себя руками. Её волосы, собранные в свободную косу, спадали на одно плечо. Она была одета в белый свитер, который спал с другого плеча, обнажая ее сливочную кожу. И я знал, что никогда не увижу более красивого зрелища, чем Тенли Фалин, стоящая в поле лаванды.

Вздохнув, она расправила плечи, словно набравшись мужества. Когда ее взгляд встретились с моими, она сказала:

— Я думала об этом со вчерашнего дня, инадеялась, что ты не против компании. Надеюсь, что сегодня ты мне не откажешь.

Мой живот сжался от её улыбки, наполненной невинной надеждой.

Я улыбнулся.

— Ты хотела пойти со мной в поход в свой день рождения?

Она прикусила нижнюю губу и кивнула.

— Больше всего на свете.

Вдруг я почувствовал себя наполненным счастьем, которого никогда раньше не испытывал. Может быть из-за внезапного появления того самого человека, которого мне так отчаянно не хватало. Может из-за одиночества, которое я ощущал минуту назад, до того как появилась Тенли. Может быть, это была просто благодарность, потому что Бог знал, что в течение всей моей жизни я не так часто мог быть за что-то благодарен.

— Это может быть опасно, — сказал я, предлагая ей самую большую улыбку. — Что если сон на улице превратит меня в пещерного человека, и я попытаюсь утащить тебя в свой спальный мешок?

Я приподнял уголок рта, чтобы дать ей знать, что дразнился. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как мы подшучивали друг над другом на эту тему, и это было так приятно.

— Это те, кто жили тысячи лет назад? — спросила Тенли, дразня меня в ответ, веселье плескалось в ее глазах. Она наклонила голову, и ее выражение становилось все более серьезным. — Я бы не стала сопротивляться, — прошептала она, прикусив свою полную нижнюю губу.

Я почувствовал, что мои глаза расширяются, а грудь наполняется нежностью.

— Тенли, — выдохнул я.

Ее губы были так прекрасны, и я хотел, чтобы они были на моей коже. Везде. Она не отводила своих глаз от меня. Я подошел ближе, ее запах вперемешку с запахом полевых цветов окутал меня. Вдруг я почувствовал, что это самая естественная вещь во всем мире. Стоя здесь, под тенью гигантского дуба, под бесконечным небом, простирающимся над нами, я не мог вспомнить, почему когда-либо ей сопротивлялся. Я, хоть убей, не мог понять, почему нам не дать воли чувствам, витающим вокруг нас. Чувствам, которые мог создать только сам Бог. Это было похоже на какое-то волшебство, которое уменьшило мир до нас двоих. Я закрыл глаза и вдохнул, у меня закружилась голова от чувства необходимости, проходящей через мое тело, и я позволил моим инстинктам взять верх. Я наклонился, а Тенли отклонила голову назад, подняв губы и раскрывая их, чтобы обеспечить мне доступ. Я застонал и прижался губами к ее губам, любые мимолетные мысли о том, почему это не должно было произойти, затерялись в смешанном звуке наших стонов и влажном звуке наших танцующих языков.

Пробежавшись руками по ее бокам, я медленно двинулся по женственным изгибам, восхищаясь тем, что она будто была создана специально для меня, так идеально мы подходили друг другу.

— Я хочу почувствовать твою кожу, Тенли, — выдохнул я, оторвавшись от ее губ и заглянув ей в глаза. В глаза, наполненные похотью… и любовью.

Солнце уже садилось, сумерки быстро надвигались на горы.

Тенли взглянула на импровизированное спальное место, которое я расстелил на земле под раскидистыми ветвями дуба и, взяв меня за руку, повела туда.

— Тенли, я…

Поднявшись на носочки, она прижала два пальца к моим губам, чтобы остановить слова. Я замолчал. По правде говоря, я не знал, что хотел сказать. Еще одно предупреждение о том, что это ничего не изменит? Еще одно напоминание, что я все еще уеду? В любом случае, Тенли слышала эти слова от меня достаточное количество раз — вероятно, она не хотела слышать их в этот самый момент. А я все равно не хотел их говорить, потому что начинал сомневаться, что имел их в виду. Я начинал сомневаться во многих вещах.

Мы целовались, казалось, целую вечность. Тенли была единственной девушкой, которую я так целовал. Раньше я всегда старался быстро перевести все на другой уровень. Но с ней позволил себе раствориться в удовольствии изучения ее рта, мое тело медленно нагревалось. Я словно запоминал ощущение ее мягкого тела, прижимающегося ко мне, сладкий вкус ее губ, ее языка и дыхания.

Через некоторое время Тенли отстранилась. Её щеки пылали, губы стали влажными и красными, темные волосы выбились из косы, обрамляя лицо. Иногда ее красота была почти шокирующей. Когда я смотрел на нее, мне казалось, что видение проникло сквозь мою кожу, в мою кровь, в мою душу. Мое тело пульсировало от желания.

— Я постараюсь быть нежным, — сказал я.

Ее глаза вспыхнули, но она только кивнула. Видения атаковали мой мозг — видения, которые я отталкивал раньше, но теперь позволил им закружиться в моем сознании — образ Тенли с головой, откинутой назад в порыве страсти, с ногами, обхватившими мои бедра, пока я вхожу в неё.

Я позволил себе представить это. Позволил предвидеть это, потому что это должно было вот-вот произойти.

Медленно мы сняли друг с друга одежду. До этого момента, я никогда не ощущал ничего более эротичного, чем смотреть, как Тенли раздевала меня, зная, что очень скоро я буду внутри нее. Когда она была полностью обнаженной, я позволил себе медленно рассмотреть ее тело, хотя и раньше видел ее голой. Но это всегда было в стенах моей тусклой комнаты. Сейчас, под заходящим солнцем на ее коже сиял золотой свет, а прохладный воздух ласкал ее розовые соски.

— Ты потрясающая, — прошептал я.

Ее взгляд пробежался по мне, задержавшись на моей эрекции, и мой член дёрнулся. Тенли посмотрела мне в глаза и сказала:

— Ты тоже потрясающий. И я не хочу, чтобы ты был со мной нежным. Я хочу почувствовать тебя. Хочу получить все, что ты можешь мне дать.

Застонав, я придвинулся к ней, член болезненно пульсировал, кровь кипела под кожей.

Уложив девушку на землю, я почувствовал первый укол сожаления. Тенли была прекрасна и желанна. Она заслуживала того, чтобы ее положили на что-нибудь получше, чем старые одеяла, лежащие под деревом на земле.

— Кайленд, — прошептала она, взяв мое лицо в свои руки и глядя мне в глаза, как будто зная, о чем я думаю. — Это лучший день рождения в моей жизни.

Я погладил ее по волосам.

— И у меня.

Тенли выгнула спину, когда я втянул в рот её сосок. Она застонала и прижалась ко мне всем телом, ее кожа была теплой, а тело мягким. Ее отзывчивость, любопытство, ее сладкая невинность, были тем, с чем у меня не было опыта, и это изменило меня изнутри каким-то существенным образом, но я не мог сейчас об этом думать. Я просто впитывал все, я наслаждался моментом.

Вскоре мы оба стонали и извивались, и я был так возбужден, что молился, чтобы продержаться достаточно долго, чтобы сделать для нее этот первый опыт хотя бы немного примечательным.

Потянувшись рукой между её ног, я почувствовал влажность на пальцах. Пробежался по клитору и осторожно покружил. Тенли ахнула и прижалась к моей руке. Я опустил голову к ее груди и нежно пососал. Она простонала мое имя и через минуту, я почувствовал ее пульсацию и дрожь под моей рукой.

Заглянув в её затуманенные похотью глаза, я осторожно расположил свою эрекцию к её влажному входу. В ответ она сильнее раздвинула свои ноги.

«О, Тенли, ты такая идеальная».

Я пытался двигаться как можно медленнее, пока мое тело хотело полностью в нее погрузиться и вколачиваться, как животное. Я так сильно ее хотел.

Тенли заскользила руками по моим плечам и закрыла глаза, пока я продвигался глубже. Её тепло окружало меня, заставляя потерять еще одну часть контроля, за которую я так сильно пытался держаться.

— Открой глаза, Тен, — сказал я сквозь сжатые зубы. — Смотри на меня.

Смотреть на что? Как я беру ее? Как делаю ее своей?

«Да», — закричало мое сердце. Но я отключил его. Нет. Мы были друг у друга только на эту ночь. И это ничего не изменит. Не могло изменить.

Тенли открыла глаза и смотрела на меня, пока я погружался в нее одним плавным толчком. Ее лицо исказилось от боли, и я почувствовал, как моя собственная плоть разрывает её, но она не закричала. Всё было сделано. Я так упорно отказывался принимать девственность Тенли, но теперь я не жалел. Что бы ни случилось, эта ее часть всегда будет моей. Она никогда бы не принадлежала другому мужчине. Никогда. Я внимательно наблюдал за выражением её лица, когда начал двигаться внутри нее, блаженство кружилось в моих яйцах, в животе, и Тенли не вздрагивала. Она пробежалась руками по моей спине, по моей заднице, пока я скользил внутри нее, сначала медленно, а затем с большим отчаянием. Она чувствовалась так хорошо, так приятно.

— Я сейчас кончу, — выдохнул я, врезаясь в нее последним блаженным ударом, и, взорвавшись от удовольствия, рухнул, простонав в изгиб её шеи.

Затем слегка сдвинулся в сторону, чтобы не раздавить ее. Мы лежали так несколько минут, Тенли водила ногтями вверх и вниз по моей спине, а я пытался взять под контроль свое дыхание. Когда откатился и посмотрел вниз, то увидел девственную кровь на моем полутвердом члене, и гордость взорвалась внутри меня. Я изо всех сил старался подавить её, но усилия были напрасны.

В изумлении я упал спиной на одеяла.

— Это было потрясающе, — вздохнул я. — Боже, Тенли, это было невероятно.

Девушка мило улыбнулась и кивнула.

— Да, — вздохнула она.

В ту ночь мы почти не спали. Тенли была наркотиком, и я не мог насытиться ею. Я хотел быть навечно похороненным глубоко внутри нее. Наверное, ей было больно, но она ничего не сказала. Эта ночь была соткана из влажной кожи и криков наслаждения, которые эхом разносились по горам. И я знал, что всю оставшуюся жизнь, где бы я ни был, с кем бы я ни был, когда я буду думать о Тенли, я буду вспоминать теплоту, лаванду и широко раскинутое небо.

Некоторое время спустя, когда над нами уже светилась луна, я наконец-то оторвался от Тенли и разжег костер. Мы сидели на упавшей ветке, завернутые в стеганые одеяла, я накормил ее бергумом, нагретым над открытым пламенем. Сова беспрерывно ухала на заднем плане, и смех Тенли разлетался над полем лаванды, когда я рассказывал ей истории из детства о наших с Сайласом проделках, и даже то, что никто не знал, кроме моего брата и меня. И каким-то образом мне показалось, что я вернул к жизни еще один его кусочек.

Мы недолго танцевали под звездами, Тенли смеялась, когда я в танце откидывал её назад.

— Я бы отвел тебя на выпускной бал, если бы мог, — тихо, с сожалением, сказал я, притягивая ее обратно, чтобы ее тело прижалось к моему. — Я бы сделал так много вещей, если бы мог.

— Я знаю, — ответила она, обхватывая мою щеку ладонью и нежно целуя в губы.

Столько всего кружилось у меня в голове — эмоции, с которыми я был незнаком, чувства, которые не мог упорядочить. Но когда угли остыли, и первые лучи утреннего света поднялись над горами, я посмотрел на спящую рядом со мной Тенли, ее нежную и ранимую красоту под ранним утренним небом, и понял, что должен сделать. Я знал, что это неправильно, и знал, что это разрушит меня. А ещё я знал, что, несмотря на это, я все равно это сделаю.

«Когда-нибудь, когда я буду жить своей мечтой, я буду думать обо всех вещах, которые разбили мое сердце, и я буду благодарна за них».

Я знал, что должен так поступить. Потому что я был не прав.

Все изменилось.

За одну ночь уже ничего не было прежним.

Глава 19

Спустя неделю мы сдали выпускные экзамены. Я искала Кайленда после школы и не могла найти, но не слишком волновалась из-за этого. Мне не хотелось спрашивать его о том, как он их сдал. Не то, чтобы я этого не знала — я была уверена, что сдал он их успешно. Кайленд ничуть не беспокоился, и когда мы учились, даже несмотря на то, что отвлекался, он всегда с непоколебимой уверенностью отвечал на каждый вопрос, который я задавала из его учебных пособий.

Нет, настоящая причина, по которой я не хотела обсуждать экзамен, была в том, что это была тема, которая напоминала мне о том, что скоро он уедет. В любом случае, я должна была вернуться домой и забрать свои вещи, чтобы добраться до бара Эла, где у меня была смена. Эл сказал, что теперь, когда начнется лето, у меня будет больше смен. Клиентов прибавлялось в теплые месяцы, когда он открывал наружную террасу, и ещё он лишился пары девушек, которые перешли работать в новый бар, открывшейся в Эвансли. Так что это была отличная новость. У меня было предчувствие, что я задержусь в Деннвилле, и поэтому было хорошо, что у меня будет регулярный доход, по крайней мере, на лето. А после я что-нибудь придумаю. Я придумаю свой новый жизненный план — план «Б». Разочарование наполнило мою грудь, но я подавила его. Я сделаю это. Я сделала свой выбор и последую ему. Пути назад уже не было.

Когда я шла по главной дороге через Деннвилл, погруженная в свои мысли, посмотрев налево, увидела Шелли, которая разговаривала с Кайлендом, стоя в дверях заброшенного здания. Она стояла очень близко к нему и смотрела на него так, словно он принадлежал ей. Меня охватила ревность, и я вздрогнула. Он оперся бедром о дверной косяк, пока она что-то ему говорила, я не могла услышать что именно. Я отступила назад, спрятавшись за телефонным столбом, и начала наблюдать за ними.

Отлично. Теперь я стала сталкером.

Что я делаю?

Прикусив губу, я раздумывала, стоит ли к ним присоединиться. Почему я чувствовала себя непрошенной гостьей? Мы провели вместе только одну прекрасную ночь в лавандовом поле, но это ведь должно было что-то значить? Я временно впала в эйфорию, вспоминая нашу ночь, но затем снова заговорила ревность, и я вернула внимание к Шелли и Кайленду. Почему какая-то часть меня чувствовала, что я вмешаюсь в то, что происходит между ними, если подойду? Что буду лишней? Я вспомнила поцелуй между ними, которому была свидетелем, прикосновения в театре месяцы назад, и вдруг почувствовала боль в животе. Когда я снова выглянула из-за столба, их уже не было. Я моргнула и проследила за ними взглядом, Шелли тащила куда-то Кайленда за руку, а он следовал за ней.

Мое сердце упало. Я не знала, как себя чувствовать. Был ли он моим? Могла ли я вообще публично заявлять на него свои права? Он снова и снова утверждал, что уезжает, и ничего не мог мне обещать. Как я могла говорить с ним об этом сейчас, требовать чего-то, когда я была той, кто сказал ему, что со мной все будет в порядке, если он переспит со мной, а потом уедет? Но потом Кайленд сказал, что любит меня. Смятение захлестнуло меня. Если любовь не была своего рода заявлением прав, тогда что это? Мог ли он любить меня и быть близок со мной, но все еще свободно общаться с другими девушками? Я не могла остановить боль, которая, казалось, течет по моим венам. Меня бросило в жар. Я чувствовала опустошение. Нет, он бы не стал так поступать. Кайленд не был таким парнем. Если я что-то и знала о нем, так это то, что он был честным. Разве нет?

Я медленно побрела домой, хотя мне следовало спешить. Мы вместе провели то, что как я считала, было самой прекрасной ночью, той, что изменила меня. Я отдала ему всё — тело и сердце. И вот спустя неделю, я снова почувствовала сомнение и неуверенность.

— Ненавижу любовь, — пробормотала я себе под нос.

Я ворвалась в трейлер и бросила школьные вещи на диван. Марло вышла из ванной, застегивая свою белую рубашку.

— Эй, — улыбнулась она. — Как прошел экзамен?

Не смотря в её сторону, я выхватила из шкафа свою рабочую одежду.

— Ох, эм, думаю, хорошо, — солгала я. — Я просто рада, что все закончилось, — сказала я и повернулась к сестре с самой большой улыбкой на лице, надеясь, что она на это купится.

Марло прищурилась, но медленно кивнула.

— Ладно, хорошо. Ну что, ты готова? Если мы выйдем сейчас, то не опоздаем.

— Да. Дай мне две минуты, — сказала я, убегая в ванную.

Пять минут спустя мы шли назад по дороге в город.

Сегодня по телевизору пройдет большая баскетбольная игра, и бар будет забит до отказа, поэтому мы обе стремились попасть туда. Дополнительные клиенты приносили дополнительные деньги, и теперь, когда мы обе работали в смену, то приносили вдвое больше. По крайней мере, этот день принес хоть какую-то надежду. Чаевых я получала немного, но если клиенты напивались, некоторые из них путали меня с официанткой, и я зарабатывала немного денег. Обычно я старалась держаться как можно дальше, особенно когда дело касалось пьяных руководителей, работавших в штаб-квартире шахт в Эвансли, но не сегодня. Сегодня всё будет иначе. Я нахмурилась на свои движущиеся ноги. Эти парни могли выглядеть шикарно в своих дорогих костюмах и золотых часах, но в глубине души, они были просто озабоченными подонками, которые действовали так, как будто нам — женщинам из глубинки — вообще повезло привлечь их внимание. Конечно, многие девушки здесь думали именно так и действовали соответственно. Я слышала, как особо громкий представитель исполнительной власти пьяно кричал своим приезжим коллегам: «Выбирайте, господа, они обходятся дешево», а потом ржал в полный голос. Проблема была в том, что у многих не было пищи и теплого крова, и иногда приходилось делать то, что было необходимо. А еще бывало, что в дурацкую голову приходили мысли о том, что один из них захочет спасти тебя от несчастной жизни, которой ты живешь.

К шести часам вечера смена была в самом разгаре, бар был набит шумными людьми, которые хлопали и кричали на большой плоский экран, висящий на стене.

Я двигалась через толпу, собирая пустые бутылки на поднос и доставляя еду к столам. Особенно пьяный парень, в красной рубашке хватал меня за задницу всякий раз, когда я проходила мимо, и поэтому я старалась перемещаться длинным путем вокруг столов, чтобы избежать его.

— Давай, красавица! — закричал он, когда я возвращалась на кухню, чтобы поставить грязные бокалы в посудомоечную машину. — Верни сюда эту милую задницу.

— Он доставляет тебе неприятности, дорогая? — спросила Бренда, старшая официантка, которая работала на Эла целую вечность, когда я вернулась в бар.

Она кивнула в сторону парня в красной рубашке, и я тоже на него посмотрела.

— Я справлюсь, Бренда, — сказала я, слегка улыбнувшись.

— Дай мне знать, если захочешь, что бы я заменила тебя в твоей секции. У меня есть что пощупать. Я не против немного поделиться, — сказала она и демонстративно сжала рукой свою большую задницу и подмигнула мне.

Я засмеялась и вернулась к работе.

Я успешно избегала Красную Рубашку всю оставшуюся часть моей смены. Он ушел со своей компанией друзей, как только игра закончилась, и бар постепенно начал пустеть.

Когда я вытирала столик у дальней стены, ко мне подошла Марло.

— Эй, Тен, я спросила Бренду, и она сказала, что сможет подвезти тебя домой.

Я перестала вытирать и посмотрела на нее. Она слегка заерзала.

— Но почему? — спросила я, щурясь на нее.

— Эм. — Марло оглянулась назад к парню, сидящему за столом возле двери.

Я не узнала его, наверное, ещё один парень в командировке. Я прищурилась, рассматривая его через весь зал.

— Это Кори. Он пригласил меня поужинать с ним сегодня вечером…

Ужин? Сейчас уже слишком поздно для ужина. Я переместилась в сторону, что бы ее тело блокировало меня от Кори.

— Не уходи с каким-то парнем, которого ты только что встретила в этом баре, Мар. Ты уже забыла, что было…

Она выпрямила спину.

— Нет, я не забыла, — прервала она меня и взглянула через плечо на Кори, слегка улыбнувшись ему.

Когда сестра вернула взгляд ко мне, она сказала:

— Я не глупая, Тен. Я знаю, чего хочет Кори. У меня нет иллюзий, что он женится на мне, и мы уедем вместе в закат. Мне просто нужна компания, это так плохо?

Я вздохнула, мои плечи поникли.

— А что насчет Сэма?

Марло ощетинилась.

— А что насчет Сэма? Мы просто друзья. Сэм не владеет мной.

— Думаю, что ему бы не понравилось то, что ты хочешь пообщаться с Кори, — предположила я.

— Ну, его не должно это волновать. Это было бы глупо с его стороны.

Я вздохнула.

— Да, — выдохнула я и мгновение изучала ее красивое лицо. — Просто будь осторожна, ладно? И оставайся с ним в хорошо освещенных местах, что…

Марло рассмеялась и наклонилась вперед, обнимая меня.

— Хорошо. Я вернусь через пару часов.

— Окей.

Я вернулась к протиранию столов, а Марло ушла с Кори, помахав мне рукой от дверей бара.

Мой рабочий день закончился, и когда я увидела Бренду, она сказала:

— Дорогая, прости. Я только что вышла прогреть машину, а она не заводится. Дэйв приедет через час, чтобы забрать меня. Ты не против подождать?

Мне очень не хотелось тусоваться в этом прокуренном баре еще пару часов в ожидании мужа Бренды.

— Ничего страшного, я привыкла ходить пешком и там не холодно.

— Ты уверена?

— Да, — сказала я с улыбкой, и, попрощавшись со всеми, вышла на улицу.

Сегодня была теплая весенняя ночь, но я все же натянула свитер и сложила руки на груди. Скоро мне придется купить парочку новых вещей. Некоторые из моих вещей прохудились до дыр. Нужно поговорить с Марло и решить, что мы можем себе позволить.

Сосновая хвоя поднималась и раздувалась по ветру у моих ног, когда я пробиралась по грязи и листьям вдоль обочины шоссе. Легкий ветерок нежно трепал мои волосы. Я посмотрела на луну, вспомнив, как она весела над нами на поле лаванды, когда Кайленд двигался надо мной, его кожа была влажной от страсти. Я задрожала от желания, ускоряя свой шаг. Может, я зайду к нему по пути. Конечно же, у меня было на это право.

Услышав позади шум движущейся машины, я двинулась подальше от дороги. Машина со свистом пронеслась мимо меня, и я подняла взгляд, услышав, как она замедлила ход и съехала на обочину.

Я замедлила шаг, и прищурилась, медленно подходя к серебристой машине. Это была машина брата Джеммы Кларк? Когда приблизилась, то поняла, что нет, эта машина была в гораздо лучшей форме, чем его. Двигатель все еще работал, но никто не выходил. Потом дверь открылась, и с водительского сидения слегка пошатываясь, вылез Красная Рубашка.

— Эй, красотка я тебя ждал, — сказал он и улыбнулся хищной улыбкой, когда направился к тому месту, где я теперь стояла неподвижно, чувствуя, как меня колотит от нервов.

Я посмотрела влево и вправо по шоссе, оно было пустынно.

— За мной приедут с минуты на минуту, — ответила я и начала обходить вокруг его автомобиля.

Когда я шла вдоль задней части автомобиля, он начал обходить её вокруг передней. Я увеличила свою скорость, переходя на бег, и он тоже ускорился. Страх пронзил мою кровь, когда мужчина погнался за мной. Я взвизгнула, когда он схватил меня за плечо, но потом я вырвалась и побежала вперед. На мгновение я подумала, что он сдастся и вернется к своей машине и, осмелившись, оглянулась назад. И в этот момент, он схватил меня за свитер и дернул на себя. Отлетев назад, я ударилась спиной о его грудь. Он руками обхватил меня и испустил громкий полу смех полу победный клич.

— Отпусти меня! — закричала я, паника вызвала слезы на моих глазах, и я начала рыдать.

Мимо нас медленно проезжала машина, и я закричала:

— Помогите!

Когда мой взгляд встретился с взглядом водителя-женщины, она отвернулась и поспешила дальше по шоссе.

Горячее дыхание Красной Рубашки обдало мне ухо.

— Расслабься, милашка, я поймал тебя. Ты такая злючка, да? Я просто хочу узнать тебя поближе. Ты все время убегала от меня в баре. Давай поедем куда-нибудь, где сможем получше познакомиться, — сказал он, пока рукой скользил по моей груди и, обхватив, грубо сжала ее.

— Нет! — закричала я, пинаясь ногами и ударяя его по голени.

Мужчина вскрикнул от боли и отпустил меня. Резко развернувшись, я ударила кулаком по его голове. Он издал разъяренный рык и ударил меня по лицу. От вспыхнувшей боли я споткнулась и, потеряв равновесие, приземлилась в грязь. Воздух со свистом покинул мои легкие. Я попятилась назад, а Красная Рубашка последовал за мной. Я вскочила и увидела, что за его спиной остановилась проезжающая мимо машина, а с места водителя выскочил мужчина. Я повернулась бежать, когда он крикнул:

— Эй! Тенли! С тобой всё в порядке?

Вскинув голову, я увидела, что к нам бежит Джейми Кирни. Я остановилась, слезы непрерывно бежали по моим щекам, пока я хватала воздух большими глотками.

Джейми учился в нашей школе, его отцом был Эдвард Кирни, мужчина, с которым у моей мамы был роман.

— Эй, мужик, — сказал Красная Рубашка, шагнув к нему. — У нас тут все под контролем…

Джейми ударил его прямо в лицо, и Красная Рубашка рухнул на гравий, даже не сопротивляясь своему собственному падению. Я вскрикнула, прижав руки ко рту. Меня всю трясло. Джейми поднял мужчину и на плече потащил к его машине, я быстро взяла себя в руки и оглядела себя. Мой свитер был разорван и свисал с плеча, там, где мужчина схватил его, и я почувствовала, что мой глаз начал быстро опухать. Я поднесла палец к губам, и когда подняла его, то обнаружила, что на нем была кровь.

Джейми бросил, потерявшего сознание мужчину, в его заведенный автомобиль. Потянувшись, вытащил ключи из зажигания. Затем наклонился и сделал что-то, что я не могла увидеть, а когда выпрямился, то я увидела, что он держит джинсы парня в одной руке, а ключи в другой. Он захлопнул дверь и, занеся руку назад, бросил ключи в лес рядом с шоссе.

— Ты в порядке? — спросил Джейми, перекинув джинсы через плечо и повернувшись ко мне.

Я кивнула, когда он подошел ближе. Он сжал челюсть, осматривая меня, но не прикоснулся ко мне.

— Пойдем, я отвезу тебя домой.

Я колебалась. Мы с Джейми вместе учились в одной школе последние четыре года, но я не очень хорошо его знала. На самом деле, я избегала его, когда и где могла. Я прекрасно понимала, что он не слишком любезно относился к любому члену моей семьи, включая меня. Он был там, в тот день, когда мама тащила нас по его длинной подъездной дорожке, в тот день, когда его отец плюнул на нас. Я видела, как он наблюдал из окна, когда мы уходили.

Джейми и сейчас наблюдал за мной, когда я колебалась, а затем потянулся в карман, доставая что-то красное и блестящее. Он подошел ко мне, держа предмет так, чтобы я могла забрать его с протянутой руки. Это был швейцарский армейский нож.

— Если я начну делать то, что доставит тебе неудобство, ты ударишь меня им в глаз, — сказал он с улыбкой на губах.

Я выпустила вздох облегчения и улыбнулась ему полу улыбкой. Мое бешено колотившееся сердце замедлилось достаточно, чтобы я могла вздохнуть полной грудью. Я взяла у него нож и ничего не сказав, направилась за ним к его машине и села на пассажирское сиденье. Джейми залез в машину и бросил джинсы на заднее сиденье. Я растерянно оглянулась, а затем села, прижавшись к пассажирской двери, когда он выехал на шоссе. Я посмотрела в заднее окно — Красная Рубашка все еще был в своей машине.

— А что если он мертв? — спросила я.

Джейми посмотрел в зеркало заднего вида.

— Он не умер. Просто проснется с сильной головной болью и ужасным похмельем… и ему придется вернуться в отель… без штанов, — сказал Джейми и посмотрел на меня, слегка приподнимая уголок своих губ.

Я смотрела на него своим здоровым глазом, и тоже слегка улыбнулась, когда представила, как мужчина идет по шоссе без штанов. Но затем улыбка спала с моих губ.

— Он может узнать, кто я такая, — сказала я.

Джейми посмотрел на меня, а затем обратно на шоссе, когда повернул на дорогу, ведущую в холмы.

— Он тебя не тронет, — сказал он и замолчал на секунду. — Я позабочусь об этом, хорошо?

Я посмотрела на него.

— Хорошо.

Не знаю, почему я доверяла ему, но это было так. Джейми зависал с популярными учениками, небольшой компанией в нашей средней школе, родители которых были руководителями на шахтах — богатыми детьми. Я не знала, считается ли он «богатым» по всем меркам, но по моим, он определенно им был. Наши жизни были очень разными.

Я направила его вверх по холму к моему трейлеру, и когда он остановился перед ним, то остался сидеть, глядя на него в течение нескольких минут. Я чувствовала себя слишком уставшей, чтобы переживать по этому поводу. В тот момент, мой маленький трейлер выглядел для меня превосходно, и я хотела попасть внутрь и лечь на свой маленький диван. Я потянула ручку, и дверь со щелчком открылась.

— Эй, Тенли, — сказал Джейми, и я замерла, но не повернулась к нему. — Это не подходящее время, но не хочешь ли ты пойти на выпускной на следующей неделе? Я имею в виду, со мной?

Я оглянулась через плечо. Джейми был симпатичным — не таким, как Кайленд, но на самом деле у него было красивое, доброе лицо.

— Спасибо, Джейми, но нет. Я не танцую, и…

…я не могу позволить себе платье или туфли, и я отчаянно влюблена в другого.

— Ну же, ты вроде как задолжала мне.

Мой взгляд метнулся к нему, и я увидела, что он шутит.

Я выдохнула и улыбнулась.

— Спасибо, Джейми, за то, что ты сделал. Но нет, я, эм, вроде как встречаюсь кое с кем и… — Я запнулась, и по моим щекам покатились слезы из-за моих собственных слов.

Я встречаюсь кое с кем? Боже, все было так запутано. И каким-то образом мое сердце ощущалось таким же поврежденным, как и мой глаз.

— Эй, — осторожно сказал Джейми. — Я понимаю. Просто подумал… знаешь ты и я… — Он сжал губы и опустил взгляд, как будто обдумывая свои слова. — Я никогда на самом деле не пытался узнать тебя и сожалею об этом. Понимаю, что сейчас у нас не будет так много свободного времени, но я подумал, может быть, танцы… — он запнулся и посмотрел на меня. — Но раз ты встречаешься с кем-то, то я понимаю, что он, вероятно, сам захочет отвезти тебя на выпускной.

Я посмотрела на колени и покачала головой, промолчав. Поймет ли этот парень, каково это — иметь так мало, что иногда ты просто радуешься, что у тебя есть достаточно еды? Танцы, свидания… эти вещи были так далеко за пределами моего понимания. Я понятия не имела, что значит сделать что-то подобное. Понятия не имела, каково это — жить жизнью, где ты заботишься о таких вещах.

— Еще раз спасибо, — сказала я.

— Тенли? — снова позвал Джейми, и я оглянулась. — Я… не знаю, эм… как сказать, что…

— Выкладывай, Джейми.

— Я гей.

Ох. Я полностью к нему развернулась.

— Тогда зачем ты пригласил меня на танцы?

— Просто хотел провести с тобой время.

Я наклонила голову.

— А если бы я согласилась, надеясь, что нравлюсь тебе? — спросила я.

— Ох… наверное, я действительно не подумал об этом. Прости.

Я изучала его секунду, а затем вздохнула.

— Ничего страшного.

— Я не могу сказать своим родителям. Я имею в виду, что хочу. И собираюсь. Скоро. Может быть, — сказал он и посмотрел в окно со стороны водителя.

Я глубоко вздохнула и откинулась назад.

— Уверена, все будет хорошо.

Джейми оглянулся на меня и покачал головой.

— Нет, не будет. Все будет плохо. Но я все равно должен это сделать. Я подумал, может, перед тем, как поступить в колледж. Таким образом, у них будет время переварить это, пока меня не будет, понимаешь?

Я кивнула.

— Да, — выдохнула я и, протянув руку, сжала его плечо. — Ну, удачи.

— Мой отец рос, как ты, — сказал он, глядя на мой трейлер. — В его кабинете есть фотография хижины, где он жил в Западной Вирджинии, когда был еще ребенком.

Я сжала губы и постучала по своему бедру.

— Ну, это еще хуже.

— Что? — спросил он, снова встречаясь взглядом с моим здоровым глазом.

— Он знает не понаслышке, как ужасно жить в бедности, но все равно поступил так с нами.

Для него это был больной, захватывающий способ напомнить себе о том, как высоко он поднялся, и как низко под ним сейчас были другие люди.

Джейми слегка вздрогнул, отвел взгляд, а затем снова посмотрел на меня.

— Я знаю, — выдохнул он и остановился на секунду. — Если тебе станет легче, мне тоже не нравится то, как я живу, несмотря на все, что у меня есть. — Он нахмурился, глядя в окно позади меня. — В тот день, — его взгляд встретился с моими, — в тот день, когда мой отец… сказал вам покинуть наш дом, я наблюдал. Я все видел. И я хотел пойти с тобой. Я видел, как вы все трое уходили, взявшись за руки, как ты опиралась на свою сестру, и… Как бы глупо и, вероятно, бесчувственно, это для тебя не звучало, но я хотел пойти с вами. Хотел того, что было у тебя. Я хотел иметь семью.

Я уставилась на него в шоке.

— Я бы хотела того же. Семью. И… — я тихо рассмеялась, — немного еды в холодильнике.

Джейми рассмеялся невеселым смехом, который закончился чем-то вроде гримасы.

— Жизнь сложная штука, Понибой*, — тихо сказала я, качая головой.

— Что?

— Ничего. Еще раз спасибо, Джейми. Спокойной ночи.

Он кивнул, выглядя обеспокоенным.

— Спокойной ночи, Тенли. Не забудь приложить лед к глазу.

— Обязательно, — сказала я и, открыв дверь машины, выскользнула из нее.

Я наблюдала за тем, как Джейми развернулся и поехал назад по дороге в город. Я стояла там минутку, дыша свежим ночным воздухом, думая о том, что собиралась сказать маме. Я не могла сказать ей правду. Это ни к чему хорошему не привело бы — она ничего не могла с этим поделать, и ей могло стать хуже. Я могла бы сказать ей, что столкнулась с вращающейся дверью на работе.

Но когда я стояла там, эмоции переполняли меня. Я не хотела врать. Мне так хотелось, чтобы кто-то обнимал меня, пока я плачу. Хотела, чтобы кто-нибудь сказал мне, что все будет хорошо. Слезы потекли по моему лицу, когда я посмотрела на небо.

— Тен?

Я резко дернулась от звука голоса. Кайленд.

Смахнув слезы, повернулась к нему лицом. Когда он подошел достаточно близко, чтобы я могла разобрать его черты, он заколебался, его лицо исказилось сначала в замешательстве, а затем от гнева.

— Какого хрена? — прошипел он, быстро двигаясь ко мне и наклоняя мое лицо вверх к луне, к свету. — Кто это сделал? — требовал он.

— Кайленд, — заплакала я, это борьба истощила меня.

Он обнял меня и притянул к своему твердому, безопасному телу. Я растворилась в нем, схватив его футболку в кулаки, пока рыдала на его груди. Я плакала не только из-за моего разбитого лица, но и потому, что это могло случиться снова. Плакала, потому что была напугана и безнадежна, и даже несмотря на то, что Кайленд держал меня, и несмотря на все, что мы разделили, я ощущала бурю эмоции из-за его ухода. Я почувствовала, как он напрягся, когда мои слезы иссякли, и я сильнее к нему прижалась.

— Кто это сделал с тобой? — повторил он свой вопрос, только на этот раз его голос был мягче.

Я шмыгнула носом, вытерла щеки, и отступила назад.

— Просто какой-то парень, — прошептала я.

— Парень из бара?

Я кивнула.

— Я не села в его машину, и ему это не понравилось.

Кайленд ничего не сказал, сжимая челюсть, его взгляд был сосредоточен на чем-то за моей спиной.

— Ты знаешь, как его зовут?

Я покачала головой.

— Неважно, Кай. Джейми Кирни вырубил его, а потом отвез меня домой. Он сказал, что убедится в том, что этот парень больше меня не побеспокоит… — сказала я и замолчала.

Я понятия не имела, что планирует сделать Джейми, если уж на то пошло.

Кайленд молчал в течение нескольких секунд. Затем, наконец, кивнул.

— Хорошо. — Он посмотрел на меня и заправил локон моих волос за ухо. — Мне так жаль, что я ничего не могу сделать. Жаль, что я такой бесполезный, — сказал он грубым мучительным голосом.

Меня пробила дрожь от его тона, мой единственный здоровый глаз расширился.

— Ты не бесполезный, Кайленд. Никогда так не говори.

Он посмотрел на меня, взглядом полным боли и страдания.

— Заходи внутрь и приложи немного льда к своему глазу, — сказал он. — У тебя есть «Тайленол» или что-нибудь еще?

Я кивнула.

— Я подумала, может, я могла бы пойти к тебе домой? — с надежной спросила я, не желая ничего больше, чем чтобы он держал меня в своих объятиях.

— Это не очень хорошая идея, — резко ответил Кайленд. — Мы не можем снова этого делать.

— Почему? — спросила я, мой голос надломился, когда боль пронзила меня насквозь.

— Потому что я продал свою кровать. Я сплю на полу.

Ох.

— Всё нормально. Я буду спать с тобой на полу, — сказала я.

«Ты нужен мне, Кай».

Он снова покачал головой, напрягая челюсть.

— Нет. Ты не будешь спать на чертовом полу, Тенли, — сказал он, и от вида боли на моем лице, его выражение смягчилось. Он выпустил длинный, контролируемый вздох. — Нет, ты не будешь спать на полу. Заходи в трейлер, и ложись спать. Я проверю тебя утром, хорошо?

Мне хотелось закричать на него. Я хотела попросить его остаться со мной, взять меня с собой. Я вспомнила свою мать в том зале, кричащую на Эдварда, и опустила взгляд на землю, внезапно понимая ту глубокую боль, которую она, должно быть, испытывала.

— Я видела тебя с Шелли, — выпалила я. — Я ждала, что ты проводишь меня домой, но ты был с ней, — сказала я, не скрывая обвинения в своем голосе.

Я слишком многого ожидала?

Кайленд молча смотрел на меня несколько секунд.

— Прости, Тен, она просто хотела показать машину, которую ее брат отремонтировал для нее. Это ничего не значит.

С минуту мой взгляд скользил по его лицу. Мне не стало лучше.

— Ладно, — сказала я. — Я люблю тебя.

Кайленд закрыл глаза.

— Я тоже тебя люблю. Войди внутрь. Я хочу услышать, как за тобой защелкивается замок.

Я повернулась и направилась к трейлеру. Я обернулась, прежде чем войти внутрь. Кайленд стоял чуть поодаль и смотрел на меня. Он кивнул, и я заколебалась, чувствуя что-то вроде страха от решительного выражения на его лице. Я не знала, что это значит, но чувствовала, что это было что-то плохое.

Закрыв за собой дверь, я заперла ее и опустилась на диван. Затем закрыла лицо руками и зарыдала.

* Понибой — имеется в виду роман, написанный американской писательницей С. Е. Хинтон «Изгои» — свидетельство о тяжелом времени в жизни четырнадцатилетнего подростка Понибоя Куртиса. Это повествование о классовом неравенстве, братской любви, дружбе и взрослении, вписанное в историю конфликта двух молодёжных банд, члены которых занимают разные ступени социальной лестницы.

Глава 20

Кайленд действительно пришел проведать меня на следующее утро, но его поведение было отстраненным, рассеянным, почти холодным, и от этого мне легче не стало. Я отчаянно мучилась. Боль в моем теле была наименьшей из моих страданий.

Марло вернулась домой через пару часов после меня, и, должно быть, заметила мое разбитое лицо, так как разбудила меня и потребовала рассказать, что случилось. Я плакала в ее объятиях, так же, как она плакала в моих после того, как ее использовал мужчина, который забрал ее девственность и позже выбросил на обочину.

Физически парень, забравший мою девственность, не навредил мне, и я плакала не из-за своего разбитого лица. Я плакала из-за боли в сердце.

В те выходные минуты тянулись очень медленно. Я оставалась в трейлере, подскакивая при каждом звуке, надеясь, что это был Кайленд. Но после того утра он так и не пришел, а я не ходила к нему. Он сделал свой выбор, и, хотя мы стали ближе физически, это не изменило его решения. Мысленно он уже уехал. Каким-то образом я это поняла. И это разбило мне сердце.

Всю следующую неделю я вообще его не видела. Пару раз я ходила к нему домой, но его либо не было, либо он не открывал мне дверь.

В понедельник должны были объявить того, кто получит стипендию. Я точно знала, что произойдет, это было предрешено — Кайленд ее выиграет. Я намеренно провалила экзамен. Знала, что главные претенденты будем только мы вдвоем. И, что он нуждается в этом больше меня. И я знала, почему. К тому же я любила его. И кроме моей девственности, это единственное, что я могла ему дать. И теперь я поняла, заслужил он это или нет, но я положила все, что у меня было к его ногам. Я чувствовала себя отчаянной и сумасшедшей, почти потерявшей рассудок, боясь лишиться Кайленда навсегда.

В понедельник утром, когда шла по дороге к школе, я была удивлена, увидев, что Кайленд ждет меня перед своим домом. Несмотря на всю боль прошедшей недели, улыбка появилась на моем лице при виде его.

— Привет, — сказала я.

Он тоже улыбнулся мне.

— Привет. Глаз выглядит намного лучше, — сказал он и его взгляд задержался на моем все еще желтоватом синяке, что-то решительное появилось в выражение его лица.

Я кивнула.

— Уже почти не болит.

Он посмотрел на меня так, словно выискивая ложь на моем лице, но ничего не сказал.

— На этой неделе я несколько раз приходила к тебе домой, — сказала я. — Тебя не было дома.

Я нервно посмотрела на него, надеясь, что он что-то скажет, чтобы мне стало легче.

Он кивнул.

— Мне нужно было заработать денег, Тен. Со всей этой учебой, я пренебрегал некоторыми счетами. И нужны были деньги на еду.

Мое сердце упало.

— Кайленд, у нас был небольшой излишек. Я могла бы оставить тебе немного еды.

Он так долго молчал, что я подумала, будто он вообще ничего не скажет. В конце концов, он посмотрел на меня печальным взглядом и сказал:

— Не нужно. Теперь я в порядке.

Между нами появилось так много недосказанности. Еще одна трещина, образовалась в моем сердце. Я не была уверена, сколько еще оно сможет выдержать. И не хотела знать.

Некоторое время мы шли молча, утро было наполнено пением птиц, теплый весенний воздух ласкал мое лицо и обнаженные руки. Рододендроны были в самом цвету. Мы прошли мимо одного кустарника, который был такого насыщенного красного цвета, что выглядел, как пылающий ад. Все в природе чувствовалось обновленным. Я глубоко вдохнула и почувствовала запах свежей почвы и новых листьев. Может быть, мы тоже сможем обновиться. Совершенно неожиданно мир, казалось, наполнился возможностью, потому что парень, которого я любила, шел рядом со мной. Может, нам обоим просто нужно было прийти в себя, иметь небольшую надежду. Плюс, это день должен был стать для него очень хорошим — он просто еще не знал об этом.

Я прищурилась.

— Итак, сегодня большой день.

Кайленд нахмурился в ответ.

— Да, — выдохнул он, и улыбка исчезла с моего лица.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Тенли, что бы ни случилось сегодня, я… — Он провел рукой по волосам таким сексуальным, неуверенным образом, как мог только он. — Все так и должно быть, хорошо?

Я нахмурила лоб, не понимая, что он имел в виду.

— Ладно, — все равно согласилась я.

Я уже знала, что произойдет сегодня. И уже смирилась с этим.

Остаток пути мы прошли в основном вмолчании, но достаточно приятном. Я не могла прочитать его настроение, но решила, что этого следовало ожидать. Я оставила его наедине с мыслями. Он, наверное, сильно нервничал. Последние четыре года его жизни, все страдания, боль, тяжелая работа, жертвы и голод, все должно было свестись к одному моменту на школьном собрании, на котором мы окажемся через пару часов. Я хотела успокоить его, но не могла. Он не должен был знать, что я сделала.

Так много вещей висело между нами в воздухе в это утро, так много вещей, о которых никто из нас не говорил. Столько секретов, столько полуправды, столько боли.

Когда мы подошли к школьным дверям, Кайленд наклонился вперед и, взяв мое лицо в руки, поцеловал в лоб. Его губы задержались там, как будто он собирался с духом. Потом он отстранился и посмотрел на меня, улыбаясь небольшой улыбкой, его взгляд медленно скользил по моему лицу, словно он запоминал меня. Словно прощался со мной.

Я открыла рот, чтобы умолять его что-то сделать, просить объяснить, что происходит. Но я понятия не имела, что именно сказать.

Кайленд повернулся и, не оглядываясь, вошел в школу.

Позже, когда я вспомнила об этом собрании, мне казалось, что это был сон, что я не была там во плоти, когда объявили мое имя. Я была готова услышать имя Кайленда Барретта, когда назвали победителя стипендии и мой мозг не услышал мое собственное имя. И вот я сидела там, улыбаясь и хлопая вместе с остальными учениками. Девушка рядом со мной, смеясь, толкнула меня локтем, и, улыбаясь, сказала:

— Иди туда.

Я моргнула и огляделась, шок охватил меня. Нет! Нет, это была какая-то ошибка. Я даже прошептала: «Нет», когда меня подталкивали по проходу, все вокруг улыбались и поздравляли меня, пока я двигалась по ряду учеников, отодвигающих ноги в сторону, чтобы освободить мне место. Я дико озирались в поисках Кайленда и, наконец, заметила его, сидящего со своим классом с пустым выражением на лице.

— Нет, — в очередной раз прошептала я.

— Тенли Фалин, — снова объявил Эдвард Кирни, сияя своей улыбкой со сцены.

Я не помню, как дошла туда, но вдруг я уже там, стою перед ним. Он рассмеялся, глубоким смехом, тем самым, который, как я помнила, звучал из маленькой спальни нашего трейлера, когда скрипела кровать, а мама стонала.

Я оглянулась на место, где сидел Кайленд, но его там уже не было. Он ушел.

— Ну, поздравляю, — сказал Эвард Кирни. — Я вижу, что это настоящий шок.

Я посмотрела на нашего директора, миссис Брэнсон, она широко улыбнулась мне, но я не улыбалась в ответ.

Остальной час прошел как в тумане. Мне хотелось вскочить и убежать оттуда. Я хотела найти Кайленда. Хотела утешить его, поговорить с ним, быть рядом.

Что он сейчас чувствовал?

Ох, Кайленд.

Мне хотелось разрыдаться.

Как вышло, что я получила то, о чем мечтала больше всего на свете, но теперь это было похоже на кошмар? Забавно, как наши мечты могут измениться в мгновении ока.

Когда затихли аплодисменты и поздравления, когда мне вручили документы, подтверждающие, что мое обучение в Государственном университете Сан-Диего было полностью оплачено, включая комнату в общежитии и открытие счета на мое имя, который будет оплачивать мое пропитание. Когда все мои мечты якобы сбылись, я отправилась прямиком в кабинет миссис Брэнсон.

— Тенли, — сказала она, удивленно вздохнув, когда я ворвалась в ее кабинет, и закрыла за собой дверь, вероятно, выглядя как безумная.

— Я не могу принять эту стипендию, — ляпнула я. — Произошла ошибка.

Миссис Брэнсон снова засмеялась, но затем нахмурила брови.

— Тенли, моя дорогая, это не ошибка. Мистер Кирни составил все эти документы на твое имя. Все готово. Ошибки и быть не может, когда речь идет о чем-то настолько важном. Ты победила, дорогая. Честно и справедливо.

Я покачала головой, и приземлилась в кресло напротив ее стола.

— Я провалила свои экзамены, — сказала я. — Сдала их ужасно.

Я сделала это для Кайленда. Сделала это, чтобы он выиграл.

Это все неправильно.

Здесь что-то было не так.

Она поджала губы, оглядывая меня насмешливым взглядом.

— Я видела, что ты провалила тесты, Тенли. Я была очень удивлена. Ты всегда была так хороша, — сказала она и махнула рукой в воздухе. — Но, очевидно, стипендия основана не только на окончательных тестовых баллах. Ты должна понимать, что здесь учитываются все твои четыре года обучения… сколько углубленных классов ты взяла, в каких внеклассных мероприятиях участвовала, вещи такого характера.

Правда в том, что я не участвовала во многих внеклассных мероприятиях. Мы не могли себе это позволить, ведь мне приходилось работать. Все это было какой-то ошибкой.

На миг я задалась вопросом, имело ли это какое-либо отношение к моей матери. Я выпрямилась, сидя в кресле.

Мистер Кирни дал мне стипендию, чтобы вытащить нашу семью из города? Но как это сработает? Я не могу никого взять с собой. Так ведь? Мама и Марло не смогут спать со мной на двухъярусной кровати в общежитии? Конечно, нет.

Я была в отчаянии и растерянности.

— Я хочу перевести её на другое имя, — сказала я, пристально глядя на миссис Брэнсон.

Она нахмурилась.

— Это невозможно. Прости, но это абсолютно невозможно. Все уже решено, — сказала она и поднялась на ноги, обогнула свой стол и взяла меня за руки, по-доброму глядя на меня. — Тенли, ты победила. Это твое. Я все понимаю, — она прикусила губу. — Знаю, иногда трудно принять такие вещи, когда ты не привык иметь многого, но, пожалуйста, дорогая Тенли, позволь себе почувствовать счастье и гордость за это. Ты сделала это. Ты проделала огромную работу, чтобы выиграть. Ты это заслужила. Стипендия твоя.

Мои плечи поникли, но я кивнула.

— Спасибо, миссис Брэнсон.

Я поднялась на ноги и вышла из ее кабинета. Да, я заработала её, но больше её не хотела. Она должна была принадлежать Кайленду. Ему она была нужнее, чем мне.

Покинув школу, я быстро прошла весь обратный путь до дома. Это было неправильно. Я не оставлю его. Нам нужно придумать другой план. Я не хотела покидать Кентукки, не хотела идти в колледж. Я хотела любить Кайленда, и я не собиралась отпускать его не из-за учебы, не из-за чего бы то ни было еще. Я бы никогда этого не сделала. Это было глупо, но мне было все равно. Единственное, что я хотела в этом мире — Кайленд. У подножия нашего холма, я остановилась и присела на камень на обочине грунтовой дороги, вытащив листок бумаги из рюкзака, я быстро написала список. Потом встала и пробежала весь остаток пути.

Я тяжело дышала, и вся вспотела, когда добралась до двери Кайленда и постучала. Он покинул собрание раньше, так что наверняка уже был дома. Я услышала шаги и ждала. Через минуту он медленно открыл дверь. Я уставилась на него, мое дыхание вырывалось рваными выдохами.

— Можно войти? — спросила я.

Кайленд натянуто улыбнулся и открыл дверь по шире, приглашая меня внутрь. Он до сих пор молчал.

Когда он закрыл за мной дверь, я повернулась к нему и ничего не смогла с собой поделать, слезы покатились по моему лицу. Он мгновенно двинулся ко мне и обнял.

— Ш-ш-ш, Тенли, почему ты плачешь? Я так горжусь тобой. Ты заработала это. Ты это заслужила, — сказал он и отстранился, приглаживая мои волосы, убрав их от моего лица. — Ты пойдешь в колледж, — нежно сказал он и улыбнулся, выглядя искренне гордым.

Это заставило меня плакать ещё сильнее. Я покачала головой.

— Я не хочу, — сказала я. — Я хочу, чтобы ты пошел в колледж.

Кайленд отшатнулся, как будто я его ударила.

— Нет. Нет! Ты уедешь и получишь образование. Ты выберешься отсюда, Тенли. У тебя будет такая прекрасная жизнь — жизнь, наполненная книгами и красивой одеждой, дом, который отапливается зимой, машина и много еды в холодильнике. Ты увидишь океан, — его голос был наполнен страстью… и сердечной мукой.

Мое собственное сердце словно кровоточило в груди, а слезы все не останавливались.

— Кайленд, — я придвинулась ближе и положила руку ему на щеку. — Мне все равно. Я хочу… Хочу только тебя. Знаю, последние несколько недель были… напряженными. Но мы можем вернуться к началу. Я знаю, что можем. И у меня уже есть книги. Если будет холодно, мы согреем друг друга. Если проголодаемся, то найдем способ, как и всегда.

Меня охватила надежда. Любовь — вот чего я хотела. И была готова бороться за нее. Я была готова быть посмешищем ради этого. Внезапно я поняла, что на всей этой земле нет ничего важнее любви. Я придвинулась к нему еще ближе.

— Мы оба найдем где-нибудь работу, без разницы где, снимем небольшой домик, посадим сад, — мой голос задрожал, когда я это себе представила, слова выходили все быстрее и быстрее.

Я поняла, что звучу отчаянно, но мне было все равно. Схватив рюкзак, достала список, который написала, сидя на обочине дороги.

— Я составила список, — с надеждой сказала я. — Список того, что нам нужно купить, прежде чем мы сможем покинуть город. Иногда, когда записываешь вещи, то это упрощает картину, делает все более возможным. — Я посмотрела на лист бумаги, дрожащий в моих руках. — Полагаю, это займет всего… — мои слова исчезли, когда я заметила, что Кайленд смотрел на меня с глубокой жалостью в глазах.

Я замолчала, и его жалость обернулась в гнев. Я опустила руки, лист бумаги плавно опустился на пол.

— Даже не смей так говорить, Тенли, — процедил Кайленд сквозь зубы. — У тебя есть шанс, шанс на настоящую жизнь, и ты откажешься от него ради жалкого существования со мной? Мы оба будем бороться изо всех сил, экономить и ругаться, пока не возненавидим друг друга, ты этого хочешь?

— Нет, — выпалила я, выходя из себя. — Всё будет не так. И я откажусь от всего ради тебя!

И это было правдой. В тот момент я поняла, что брошу все ради него. Я знала, что это было глупо, безрассудно и неправильно, но я так чувствовала. Я бы не оставила его здесь, в этом маленьком домике, или на пустынном шоссе, путешествующим автостопом. Я бы не позволила ему страдать и искать пищу еще хотя бы один день в его жизни. Я бы не смогла. Ничто на свете не сможет меня заставить.

Кайленд резко рассмеялся, и я вздрогнула.

— Любовь сохранит нам жизнь? — спросил он, его голос сочится уродливым сарказмом. — Ты лучше всех должна знать, как глупо это звучит. Любовь никого не спасет. Еда — да. Тепло — да. Ты, твоя сестра и твоя мама все это время едва ли выживали в любви, Тенли?

Я проглотила комок боли.

— Нет, — ответила я и посмотрела вниз, но потом взглянула на него. — Почему бы тебе не поехать со мной? — мой голос дрогнул на последнем слове.

— Что?

Я придвинулась к нему поближе.

— Поехали со мной. Ты сказал, что уедешь отсюда в любом случае. Поехали со мной в Калифорнию. Я подожду тебя. Ты не сможешь остаться жить со мной в общежитии, но… сможешь найти работу, найти собственное жилье. Мы сможем быть там вместе.

Могу поклясться, что увидела, как на его лице промелькнула тоска, но затем он снова отвернулся от меня.

— Я не могу этого сделать.

Я опустила взгляд, прикусив губу. По правде говоря, это было бы трудновыполнимо. У него почти не было денег. Ехать автостопом через всю страну, не останавливаясь… и что потом? Жить в приюте для бездомных, пока он не найдет работу? Можно ли вообще найти работу, живя в приюте? Где он возьмет одежду? Смогу ли я спрятать его в своей комнате в общежитии? Будет ли это рискованно для моей стипендии? И так, похоже, это было не совсем логично…

— Ладно, послушай, Кай. Я поеду в Калифорнию и когда закончу учебу, вернусь сюда и…

— Не смей возвращаться! — закричал он, удивляя меня, его глаза полыхали гневом. — Не смей поступать в колледж, а потом возвращаться сюда. Почему ты вообще об этом думаешь? Это твой шанс, Тенли. Зачем тебе возвращаться? Вся суть этой стипендии в том, что ты можешь выбраться из Деннвилла. В этом весь смысл. Здесь нет работы и нет причин возвращаться.

Я нахмурилась.

— Здесь люди, которых я люблю — ты, мама и сестра.

Кайленд покачал головой.

— Ты закончишь колледж, затем получишь хорошую работу и оплатишь их переезд в Калифорнию. Тогда у вас всех будет шанс на хорошую жизнь.

— Я бы вернулась сюда ради тебя, — сказала я. — Или ты можешь работать этот год, сэкономить деньги, а потом сможешь приехать в Калифорнию. Если придется подождать…

— Я не могу этого сделать.

— Конечно, можешь, — ответила я. — Все возможно. Мы можем это сделать. Почему нет? — спросила я.

Кайленд встретился со мной взглядом.

— Потому что Шелли беременна, — выпалил он.

На какую-то долю секунды эти слова не укладывались в моей голове. Затем лед наполнил мои вены.

— Шелли… — выдохнула я и отступила. — Что? Какое отношение это имеет к тебе, Кайленд? — спросила я, мой голос сорвался на его имени.

— Я должен остаться здесь, — ответил он едва ли громче шепота.

Мир вокруг меня покачнулся, и мое лицо вспыхнуло.

— Не понимаю, — сказала я. — Как это может… он что твой? Я не…

Я попятилась и, почувствовав за спиной стену, прислонилась к ней. Кайленд наблюдал за мной с настороженным, непроницаемым выражением лица.

— Ты занимался с ней сексом?

Он испустил длинный, прерывистый вздох.

— Мне жаль. Между нами становилось все слишком напряженным. Мне просто нужно было напомнить себе, что…

— Что? — Я всхлипнула, и Кайленд поморщился. — Что меня можно выкинуть, когда придет время? — выдохнула я, опустошение ударило меня в живот, и я отшатнулась.

«Этого не может быть. О боже, о Боже. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет».

Я поняла, что трясу головой вместе с моим внутренним криком.

— Ты же говорил, что любишь меня! — закричала я.

Я схватилась руками за голову.

Это не может быть реальным.

— Тенли…

Я подняла руку, чтобы остановить его слова. Я протянула её перед собой, словно отталкивая все, что он хотел мне сказать, подтвердить или опровергнуть. Любой вариант был бы одинаково плох. Рыдание поднялось в моем горле.

Вдруг Кайленд бросился ко мне.

— Послушай меня, Тенли. Ты уедешь отсюда. Ты забудешь все, что было связанно с Деннвиллом. Уедешь и никогда не оглянешься назад. И когда придет время, ты устроишь жизнь для себя, своей мамы и сестры. Вы, все трое выберитесь отсюда. Знаешь, как редко такие люди, как мы, выбираются из нищеты? У тебя есть шанс. Прими его.

Я все еще качала головой, смотря на него в ужасе. Этого не могло происходить на самом деле.

— Ты получила стипендию, так и должно было случиться. Все к лучшему. Потому что я все равно не смог бы ее использовать.

— Ты прикоснулся к ней, — в ужасе прошептала я. — Ты прикоснулся ко мне, а потом прикоснулся к ней. Или ты прикоснулся к ней, а потом… — Я всхлипнула. — В каком порядке это произошло, Кайленд? Скажи мне! — закричала я, горячие слезы, наконец, начали стекать по моим щекам.

— Что? — спросил он, выглядя сбитым с толку.

— Ты изменил мне с ней до или после того, как забрал мою девственность? — закричала я.

Теперь меня начало трясти.

Кайленд зажмурил глаза и снова открыл их.

— Это имеет значение? — спросил он.

Я ударила его по лицу. Сильно. Глубокая боль промелькнула на его лице за секунду до того, как он встретил мой взгляд. Отлично. Я хотела сделать ему больно. Точно так же, как он ранил меня до глубины души. Точно так же, как он уничтожил меня этими словами: «Шелли беременна».

Я била кулаками по его груди. Он не поднимал руки, чтобы оттолкнуть меня или остановить. Он просто позволил мне бить его снова и снова, по лицу, по груди, по плечам. Этого не может быть. Я захлебнулась еще одним рыданием, чувствуя боль и головокружение. Я снова прижалась к стене и закричала от страданий и смятений, последний кусочек моего глупого, неосторожного сердца разбился вдребезги.

Кайленд стоял, глядя в пол, руки в карманах, капля крови стекала с губы, где дешевое металлическое кольцо, которое я носила на правом указательном пальце, должно быть, поранило его. Я смотрела словно в замедленной съемке, как капля крови падает на пол рядом со списком, который я составила. Мой взгляд медленно двинулся к его лицу. Оно было наполнено печалью. Казалось, он весь дрожал. Я хотела плюнуть в него. Он сделал это с нами. Как он мог горевать?

Я выпрямилась, собираясь с духом. Кайленд, наконец, поднял на меня взгляд своих покрасневших и умоляющих о чем-то глаз. О чем? О прощении? Я никогда его не прощу.

— Ты оставишь Деннвилл, — сказал он скрипучим голосом. — Уходи отсюда и не оглядывайся.

Я смотрела на него секунду, вдруг почувствовав себя странно пустой и онемевшей.

— Ты самое большое разочарование в моей жизни, — сказала я. — Пока я жива, никогда тебя не прощу.

Кайленд кивнул, как будто это была лучшая идея, которая когда-либо приходила мне в голову.

— Хорошо, — выдохнул он, а потом повернулся ко мне спиной.

Я подошла к его входной двери на ватных ногах. Взяла свой рюкзак, бумажный конверт со стипендией, который оставила на полу, и вышла из дома Кайленда Барретта и из его жизни, оставив позади человека, которому по глупости отдала свое сердце, того, кто не хотел любить или удержать меня, того, кто предал меня самым жестоким способом. Жалкие слова, которыми я умоляла его, эхом отдавались в моей голове, постыдные и унизительные.

Я не вернулась к своему трейлеру, а пошла в лес, не потрудившись убирать ветви деревьев со своего пути, которые ударяли меня по лицу, вызывая небольшие, горящие порезы на щеках. Боль вывела меня из тумана и снова, я вспоминала слова Кайленда: «Шелли беременна». Я остановилась у лозы дикой жимолости, и меня вырвало на землю. Затем я пошла дальше, все время, прижимая эту стипендию к груди, как будто это был мой спасательный круг — она чувствовалась теплой и утешительной против моего тела. Не знаю, как долго я бродила, но даже в моем шоковом состоянии, мое тело знало, где я находилась, и, в конце концов, я вернулась к своему трейлеру. Сидя на ступеньках и глядя на закат, я решила две вещи: во-первых, я собираюсь уехать в Калифорнию как можно быстрее и во-вторых, я никогда снова не буду влюбляться.

Никогда.

Глава 21

Четыре года спустя

Как говорится: нет ничего лучше, чем вернуться домой. Было уже далеко за полдень, когда я впервые за долгое время увидела горы Аппалачи за окном моей машины. Я схватилась за руль. Несмотря на нервозность, беспокойство и несколько неопределенное будущее, по моим венам бежало возбуждение — чувство, что я вернулась туда, где должна была быть. Я опустила окно вниз, когда свернула с шоссе и глубоко вдохнула прохладный, наполненный ароматом сосен горный воздух, который так отличается от теплого, соленого воздуха Сан-Диего, которым я дышала в течение последних четырех лет, пока училась в колледже. Я не приезжала домой на летние или зимние каникулы, предпочитая ходить на занятия круглый год и закончить колледж раньше. Я задержалась в Сан-Диего еще на пару месяцев, чтобы закончить кое-какие дела со своей педагогической практикой, и поэтому мне не пришлось ехать по зимней погоде, чтобы добраться домой.

И вот теперь я была здесь, горы едва оживали с приходом весны. Боже, я так скучала по Кентукки. Меня охватил неожиданный покой, и чуть позже, когда повернула вверх по горной дороге к нашему трейлеру, я слегка улыбнулась.

— Дом, милый дом, — прошептала я.

Все будет хорошо. Я вернулась, потому что у меня была одна идея. У меня была цель.

Въехав на гору, я смотрела на маленькие, обветшалые домики, стоявшие по сторонам дороги. Удивительно, но некоторые из них выглядели лучше, чем я помнила. Несколько человек на горе очистили свои дворы. Ну, это было позитивное зрелище.

Но слишком скоро тревога ударила в полную силу, когда я повернула, зная, что через минуту буду проезжать мимо дома Кайленда. Я нарочно держала взгляд прямо, не смея даже смотреть на маленький синий домик, который, как я знала, был слева. Я повернула на следующем повороте и, глубоко вздохнув, въехала на грязную поляну рядом с нашим трейлером. Выключив двигатель, я несколько минут сидела в машине, просто глядя на единственный дом, который покинула всего несколько лет назад. Но, как же всего за эти несколько лет все смогло измениться!

Я оставила Кентукки сломленная и разбитая, раздавленная так, что думала, уже никогда не поправлюсь. Но если время и не залечило все раны, то, по крайней мере, сделало их терпимыми. И я выжила.

Потянувшись, я вышла из своего маленького автомобиля — красного «Фольксваген Рэббит», который купила за три тысячи долларов. Он был не очень красивым, но это все, что я могла себе позволить. Правда была в том, что мне он нравился. И он был моим. Это была первая вещь, которой я когда-либо владела. Я обслуживала столики в большом сетевом ресторане по вечерам после занятий, наконец-то накопив достаточно денег, чтобы купить собственный транспорт. Он только что помог мне преодолеть две тысячи миль от Калифорнии до Кентукки. Я бы сказала, что он проделал достойную работу. Хороший выбор. Или, скорее всего, мне просто повезло, но это тоже было хорошо.

Я вышла из машины и огляделась вокруг, как будто видела все это в первый раз. Трейлер выглядел примерно так же, каким я его запомнила — маленький и удручающий. Но, тем не менее, я почувствовала себя счастливой.

— Каким бы скромным он не был, дома всегда лучше, — прошептала я.

«Скромный», вероятно, было щедрым словом для нашего трейлера, но это было по-прежнему достаточно безопасное место. И у всех должно быть такое место.

Тем не менее, я планировала вытащить отсюда маму и сестру так быстро, как только смогу — куда-то в местечко побольше, поудобнее, туда, где у всех нас будут свои комнаты.

Сейчас мама лежала в психиатрической больнице в Лексингтоне. Через три года после моего отъезда у нее случился особенно тяжелый приступ, и, к счастью, Сэм вмешался и предложил оплатить ее лечение в действительно замечательном учреждении. Это было облегчение, потому что когда я услышала новости, то планировала вернуться домой. Марло никак не могла справиться с этим сама. На самом деле я была удивлена, что сестра согласилась позволить Сэму заплатить, что красноречиво говорило о том, насколько все было плохо.

«Ох, мама…»

Старая дверная ручка скрипнула, когда я повернула ее и толкнула дверь, знакомый звук заставил меня снова почувствовать себя маленькой девочкой.

— Эй, привет, — крикнула я.

Я услышала громкий, взволнованный крик из спальни. Дверь распахнулась, выскочила Марло и набросилась на меня, обнимая и подпрыгивая вместе со мной, громко смеясь.

— Остановись! Стой! — закричала я. — Я давно не писала. Я намочу штаны.

Марло со смехом опустила меня на землю. Затем улыбнулась и обняла меня, сказав:

— Добро пожаловать домой, сестренка. Выпускница колледжа.

Я улыбнулась в ответ, крепко сжимая ее и сдерживая слезы. Марло терпеть не могла, когда я плакала. Я быстро сходила в туалет, а когда вернулась, сестра улыбнулась и снова взяла меня за руки.

— Дай-ка я посмотрю на тебя. — Её взгляд исследовал меня в течение минуты, и она покачала головой. — Ты всегда была красивой, Тен, но, вау, ты прекрасно выглядишь.

Я смущенно покачала головой.

— Я такая же, — возразила я. — Просто новая одежда и стрижка.

Марло тоже покачала головой.

— Нет, нет, это не только одежда и волосы. Это ты. Ты выглядишь взрослой. Но ты слишком худая. В Калифорнии все сидят на диете?

Я фыркнула.

— Ага. Это немного отличается от голодной диеты, на которой мы всегда сидели. Там они делают это нарочно.

Марло выпустила наполовину смех наполовину стон и приложила руку ко лбу.

— Ну, как ты? — спросила она, садясь на диван. — Странно возвращаться домой?

Я села рядом с ней.

— Да. Вроде того. В смысле, я пока не уверена.

На ее лице появилось озабоченное выражение.

— Ты его видела?

— Кого? — спросила я, как будто не знала, о ком именно она говорит.

Сестра только подняла брови. Я вздохнула.

— Нет. Я поехала прямо сюда.

Марло кивнула, жуя свою нижнюю губу.

— Ну, знаешь, все будет хорошо. Прошло много времени. И знаешь, он набрал около двухсот фунтов, потерял все волосы и слег с очень сильной кожной болезнью, так что… он уродливый, неприглядный. Отвратительный, — выпалила она и её передернуло.

Я разинула рот, и уголки ее губ дрогнули в улыбке.

— Что? — Я рассмеялась. — Ты врешь. Я имею в виду, Боже, это было бы удачей с моей стороны, но… — Я покачала головой. — Ты права. Все будет хорошо. У меня есть работа и цель. Прошло почти четыре года, и мне просто придется смириться с тем, что кто-то, кого я ненавижу, живет прямо по дороге. Уверена, мы просто будем держаться подальше друг от друга.

— Ты и правда до сих пор его ненавидишь, Тен?

Я на секунду задумалась. Отвращение к Кайленду было всего лишь на ступеньку ниже к ненависти к нему. Мне было трудно полностью ненавидеть его, поскольку я всё ещё знала, каким человеком он способен быть. Тем не менее, мне нужно было за что-то держаться.

— Да и никто не заберет это у меня. По крайней мере, пока. Когда дело доходит до мужчин, я никогда не прощаю и никогда не забываю — это девиз моей жизни.

Марло с сомнением посмотрела на меня.

— Это девиз моей жизни.

Я вздохнула.

— Ну, я его позаимствовала.

Сестра прикусила губу и кивнула в понимании.

Я только раз спросила Марло о Кайленде, вернее, о Шелли. Через пару месяцев после того как уехала, я проснулась в середине ночи не то ото сна, не то от наполовину сформировавшейся мысли, убедившей меня, что все, что он сказал мне в тот ужасный день было ложью. В темноте ночи это казалось настолько возможным, даже вероятным, что он говорил неправду. Я знала его. И это был не он. Это неправда. Кусочки какой-то головоломки, которую я не могла понять, когда проснулась, собрались в моей голове в тумане сна. Но утром, когда я позвонила Марло, спросив, видела ли она Шелли в городе, она подтвердила, что видела и что та выглядела так, будто была беременна всего несколько месяцев. Несколько месяцев. Значит, Кайленд был с ней после того, как переспал со мной. Я провела тот день в постели, свернувшись калачиком, уставившись в стену и размышляя, как медленно идут часы, и мое сердце снова разбилось. Я поклялась не спрашивать о нем снова и больше не спрашивала. Ни разу. Даже в тот месяц, в который, по моим подсчетам, должен был родиться его ребенок, я ничего не спросила у Марло. Это потребовало всю мою силу воли, но я не сделала это.

Четыре года назад, когда Кайленд рассказал мне, что сделал, день, когда я выбежала из его дома, был последний раз, когда я его видела. В ту ночь моя сестра раскачивала меня на руках, словно я была ребенком, а она была моей мамой. Я была так потрясена и убита горем, что не могла даже плакать. На следующий день я направилась к директору, миссис Брэнсон, и спросила ее, не могу ли немедленно переехать в Сан-Диего. Она сказала, что я не могу переехать в общежитие, но оказалось, что у нее есть племянница, которая живет там, и она позвонила и спросила, могу ли я остаться с ней на пару месяцев, пока не начнется учебный год. Она очень хорошо меня приняла. Миссис Брэнсон знала, что творилось у меня дома, и я заставила её поверить в то, что я не выдержу еще одну минуту нахождения там. Правда была в том, что после того дня я не могла жить в том же городе, что и Кайленд Барретт. И через неделю после того, как я узнала, что получила стипендию «Тайтон Уголь», впервые в жизни покинула Кентукки. Я пролетела через всю страну, оставляя все, что когда-либо знала. Всю дорогу я бездумно смотрела в окно самолета, сосредоточившись на том, чтобы делать один вдох за другим.

— Думаю, ты должна знать…

— Что? — спросила я.

— Ну, он работает под землей, в шахте. Я видела, как он возвращался домой, покрытый угольной пылью.

Шок врезался мне в грудь, и я замерла на секунду, представляя, как будет выглядеть Кайленд с черным лицом шахтера, только белые зубы и глаза.

— В шахте? — пискнула я. — Под землей? Но он же не может. — Я вспомнила страх Кайленда перед маленьким пространством, как он ненавидел темноту… как его брат… Я покачала головой. — Это невозможно.

Этого просто не могло быть. Он никогда бы так не сделал.

— Ну, — осторожно продолжила Марло, — это так. Знаю, что не должна говорить о нем, но просто подумала, что тебе следует знать, — сказала она и посмотрела на меня с тревогой в глазах. — На тот случай, если ты собираешься повидаться с Джейми, я бы не хотела, чтобы тебя застали врасплох.

— Спасибо, Мар, — прошептала я.

Мои руки дрожали при одной мысли о Кайленде там… под землей, в темноте… Я знала, что ему придется где-то работать, но ни на секунду не думала, что он будет работать в «Тайтон Уголь». Как такое возможно?

Марло с тревогой наблюдала за мной и, в конце концов, заговорила, чтобы сменить тему.

— Расскажи мне больше о своей школе. — Она похлопала меня по колену, возвращая мое внимание к себе.

Я попыталась выдавить из себя небольшую улыбку. Марло и я разговаривали так часто, как только было возможно. Я даже отправила ей сотовый телефон, в который она могла загрузить минуты, чтобы я могла связаться с ней, когда хотела или, когда было нужно. К сожалению, Марло не всегда могла оплатить связь, и, если она была в трейлере, в любом случае там не было сигнала. Если же она была в баре у Эла, мы могли поговорить только несколько минут до того, как кто-то, как правило, Эл, кричал на нее, чтобы она возвращалась к работе. Так что нам еще многое нужно было наверстать.

— Она будет прямо на окраине города, там, где до обвала шахты было кафе-мороженое «Зиппи».

Марло кивнула.

— Разве библиотека не на той же площадке?

Я кивнула, и меня охватила глубокая печаль. Это маленькое здание — фактически старый амбар — когда-то было моим убежищем… и местом, где у меня был первый поцелуй…

Я оборвала эти мысли, сосредоточившись на Марло.

— Здание будет снесено, чтобы освободить место для школы, но я сохраню книги, — ответила я и сделала глубокий вдох. — В любом случае, я уже начала тратить деньги от грантов. Уже наняла строительную бригаду. Будет много работы, но я в восторге. И это изменит ситуацию для детей, которые живут на этой горе, и тех, кто до сих пор живет в Деннвилле.

Марло кивнула.

— Это уж точно. Я даже представить себе не могу, каково это — не ходить каждое утро по шесть миль в школу, а потом возвращаться домой.

Я молча кивнула. Я знала, что многие дети на горе больше не прилагают усилий — отсюда нескончаемый цикл безграмотности, нищеты, безработицы и безнадежности. Но я надеялась это изменить. По крайней мере, для некоторых, черт возьми, хотя бы для одного.

Это даже поможет детям, которые живут в Эвансли и учатся в городской школе. В настоящее время система государственных школ настолько перегружена, что нет никакого индивидуального отношения, тем, кто в нем нуждается.

Когда я начала учится в колледже Сан-Диего, я с головой ушла в учебу. Я была в режиме выживания, просто пытаясь добраться из одного дня в другой. Мое сердце было так разбито, что в некоторые дни я чувствовала, что не могу даже двигаться.

Мне нужно было занять мой разум чем-то другим, вместо Кайленда. Это было моим спасением. Однажды поздним осенним днем в мой первый год, я дискутировала об образовании и уровне бедности в Кентукки в небольшой учебной группе, которую посещала. Я рассказала им, как дети, такие как я, живущие на горе, каждый день ходят в школу по шесть миль или больше. Я сдержалась, чтобы не рассказать им о самом страшном из нашей жизни, но группа была поражена тем, что, там, где я жила, было очень мало людей, у которых были машины или даже тепло. В этой группе был парень, Говард, который небрежно озвучил, что я должна искать гранты на строительство новой школы. Этот комментарий засел в моей голове в течение нескольких месяцев, пока я, наконец, не решила этим заняться.

Я провела следующие несколько лет, получая диплом преподавателя английской литературы и подавая заявку за заявкой на получение грантов — как государственных, так и частных — на строительство школы в нищенском городе Деннвилл, штат Кентукки. К моему большому удивлению и радости, я получила несколько грантов от парочки частных инвесторов прямо перед тем, как закончила колледж, несколько месяцев назад. Финансирование будет оплачивать строительство здания, все эксплуатационные расходы, и небольшой штат сотрудников.

Вот поэтому я и была здесь. Вернулась домой, чтобы вернуть долги.

— Итак, как только эта школа будет построена, ты будешь там работать?

— Не уверена, — тихо сказала я, пробегая пальцем по нижней губе. — Возможно. Я хотела поговорить с тобой об этом, Мар. Имею в виду, что если я здесь останусь, то тогда тебе и маме придется подождать еще немного, чтобы выбраться из этого трейлера, — произнесла я, нахмурившись. — Собираюсь спросить у Эла, смогу ли у него подработать, пока ведется строительство. Я накопила немного денег, пока училась, так как мои расходы оплачивались. Правда потратила немного, купив машину, но то, что не отправляла вам с мамой, откладывала на банковский счет. Но буду ли я работать здесь, в Деннвилле, в школе, или мы все решим уехать отсюда, это зависит от тебя.

Марло положила руку мне на колено.

— Во-первых, Тенли, мама останется в больнице ещё какое-то время. Врачи говорят, что еще три месяца было бы идеально. Тебе понадобилось всего три с половиной года, чтобы закончить колледж. Мы даже не ожидали тебя увидеть до этого лета. Мы можем подождать, что бы ты осуществила свою мечту. Мы так гордимся тобой. — Она отдернула руку и стала изучать свои ногти. — В любом случае, я… ну, я не провожу здесь много времени.

Я вздернула бровь.

— Сэм?

Марло кивнула.

— Да, у него хороший дом. Там тепло и уютно.

— Марло, я вижу, как ты краснеешь, — подразнила её я. — Ты любишь его, да?

Она фыркнула.

— Нет, это все еще не серьезно. Но зачем оставаться здесь, — она обвела рукой наш маленький захудалый трейлер, — если я могу остаться у него. И это ближе к работе.

Я изучала ее секунду и не купилась на это.

— Ну, хорошо. Отлично. — Я встала. — Мне нужно идти. Я встречаюсь с Джейми на месте строительства через полчаса.

— Как у него дела? — спросила она. Я заметила колебания в ее голосе.

— С ним все хорошо. Тебе стоит познакомиться с ним, Мар. Он очень хороший парень. Знаю, это кажется странным из-за истории между нашими родителями, но он никогда не осуждал меня, поэтому, я не осуждаю его. Серьезно, у него своих проблем хватает.

Пока я была в Сан-Диего, моя дружба с Джейми расцвела. Он пошел в колледж в Калифорнии, в Харви Мадде, всего в паре часов от меня, и когда я активно участвовала в подаче заявок на гранты, то обратилась к нему за информацией о «Тайтон Уголь», которая как я думала, будет применима к моему делу. Мы собирались несколько раз за обедом, который превратился в ужин. Через слишком много бокалов вина, я рассказала ему о Кайленде, и как он разбил мое сердце. По правде говоря, это была действительно целительная дружба для меня, учитывая все обстоятельства. Джейми также рассказал, как он пришел к своим родителям прямо перед тем, как уехал в колледж, и это не прошло хорошо. Парень не был уверен, что его снова примут родители. Впрочем, на шахте его уже ждала работа, так что ему придется хоть как-то общаться с отцом. И, по крайней мере, он не был отрезан финансово. Но летом он, как и я, держался в стороне и тоже окончил колледж чуть раньше. Забавно, насколько разными были наши жизни, и в то же время как похожи были наши сердца.

Марло кивнула, но выглядела скептически. Через секунду она широко улыбнулась.

— Я так рада, что ты вернулась, сестренка. Так скучала по тебе.

Я тоже улыбнулась, и мое сердце сжалось.

— Я тоже. Ты даже не представляешь, Мар.

Она встала, и я крепко ее обняла, погружаясь в комфорт ее объятий. Я была так счастлива, вернуться к моей лучшей подруге.

Когда отстранилась, она сказала:

— Значит, ты собираешься навестить маму на следующей неделе? Она ждет нас.

— Конечно, — ответила я. — Жаль, что мы не можем поехать раньше.

Марло покачала головой.

— Она действительно хорошо справляется и ей намного лучше, Тенли. Подожди, пока сама не увидишь. — Ее глаза загорелись так, как я не видела с тех пор, как мы были детьми. — Подожди, пока ты с ней не поговоришь. Это… — Сестра прослезилась и начала смеяться, как обычно делала Марло, когда плакала от счастья, что было очень редко. — В любом случае…

— Не могу дождаться, — сказала я и улыбнулась, схватив ее за руки и снова обняла. — Ладно, мне пора. Знаю, что ты должна работать допоздна. Увидимся утром?

Марло кивнула.

— Да, увидимся утром.

Я снова крепко обняла ее, вышла из трейлера и, вернувшись в машину, поехала обратно вниз с горы.

Когда проезжала по главной улице в сторону участка, на котором будет построена школа, я ощутила то же самое чувство счастья, когда сегодня впервые увидела горы. Да, я была дома. И все будет хорошо. Все будет просто отлично.

Но это чувство было недолгим, потому что, когда я посмотрела налево, то увидела фигуру человека, который преследовал меня почти четыре года. Кайленд. Мое сердце замерло в груди, и я втянула воздух. У него на плечах сидел маленький мальчик, а Шелли шла позади них, смеясь над тем, что говорил ребенок. Кайленд развернулся, и тоже ей что-то сказал, а потом рассмеялся. Я наблюдала за тем, как Кайленд опустил мальчика на землю, он визжал и смеялся. Затем взял его за руку, и они продолжили свой путь.

Мое сердце упало, я вцепилась в руль, и мои глаза наполнились слезами. Он меня не заметил. Я вздохнула, и воздух почувствовался острым, как будто состоял из миллиона крошечных лезвий бритвы. Мне было больно дышать. Боже, как же больно дышать. Все эти годы я мучила себя, воображая Кайленда отцом, отцом чужого ребенка — но реальность пронзила меня так сильно, что это была физическая боль. Это правда. У Кайленда был ребенок — сын.

«Дыши, Тен. Дыши».

Я вдыхала маленькими, измученными вздохами.

О чем, черт возьми, я думала, возвращаясь сюда?

Глава 22

На этой неделе я снова видела Кайленда. Не то, чтобы я столкнулась с ним лицом к лицу — не думаю, что он вообще заметил меня, — но после этого я сказала себе, держаться подальше от тех мест, где, по моему мнению, я могла его встретить, и это включало в себя главную улицу.

В тот день я съехала с дороги и провела двадцать минут в машине, просто пытаясь снова нормально дышать. А потом собралась и поехала на участок, где будет построена школа. Джейми уже был там, ожидая меня. Он посмотрел на мое лицо и спросил:

— Кайленд?

Я кивнула, и он притянул меня в свои объятия. В течение этих лет я старалась не страдать из-за Кайленда Баррета, и вдруг благодаря одному лишь взгляду на него, я была в полном беспорядке. Так что да, добираться объездными дорогами может показаться трусливым и немного жалким поступком, но, по крайней мере, на данный момент, я была в порядке с тем, чтобы быть жалкой трусихой. Скрываться было менее болезненным, чем столкнуться с ним лицом к лицу.

Я подъехала к библиотеке рядом с тем местом, где будет построена школа, и огляделась. Строительная бригада появится только через неделю. Сегодня я приехала, чтобы начать упаковывать содержимое библиотеки. В багажнике моей машины лежали коробки для книг. Я договорилась со старшей школой Эвансли, и они пожертвовали все книги новой школе. По правде говоря, не похоже, что бы кто-то даже пользовался этой библиотекой с тех пор, как я уехала. Ее даже не имело смысла запирать на замок. Здание размером с небольшой амбар будет снесено после начала строительства.

Много лет назад я вынашивала идею создания небольшой библиотеки в Деннвилле и в конечном итоге помогла ей стать реальностью. Как сюрреалистично, что школа, на создание которой я повлияла, будет построена на том же самом месте. Все складывалось просто идеально.

В течение минуты я стояла рядом с машиной, представляя себе новую школу. Из Сан-Диего я привезла с собой проект здания, который хранила в трейлере, и когда мне нужно было напомнить себе, почему ее строительство будет стоить тех эмоциональных трудностей, которые мне, возможно, придется пережить, я изучала рисунок.

Я сделала глубокий, придающий уверенность вдох.

Дело было не во мне. Речь шла о детях, у которых в будущем будет больше выбора благодаря этой школе. Речь шла о том, чтобы дать кому-то еще те же возможности, что дали мне, когда я получила стипендию «Тайтон Уголь». Это было напоминание о том, что, хотя мне сейчас и было трудно здесь находиться, и было трудно здесь расти, но благодаря стипендии, у меня появился выбор. Я могла делать со своей жизнью все, что хотела, и могла поехать куда угодно. Эта стипендия освободила меня от бедности, безнадежности и ограниченных возможностей жизни, в которой я родилась.

Я вошла в библиотеку с коробкой в руке и остановилась, собираясь с мыслями и вдыхая запах пыли и старых книг. Перед глазами возникло видение того, как я сидела за столом прямо там, в задней части зала, одетая в старую изношенную одежду и раскладывая свое домашнее задание… Я подошла к стеллажу и провела рукой по книгам, почти ожидая увидеть небольшой кусочек белой бумаги, торчащий из одной из них. На меня нахлынули воспоминания, и я закрыла глаза, сдерживая слезы, которые угрожали пролиться.

— Это место пахнет все так же, — услышала я низкий голос позади себя.

Я обернулась и затаила дыхание. Кайленд. Мое сердце практически выскочило из груди. Наши взгляды встретились на несколько долгих мгновений.

— П-привет, — наконец выдавила я.

Привет! Вот что ты придумала после всего этого времени? Привет?

Кайленд лишь дернул подбородком, и что-то темное и нечитаемое отразилось на его лице, когда он безразлично прислонился к дверному косяку.

Боже, почему? Как кто-то настолько злой и жестокий может быть таким красивым? Не похоже, что карма должна работать подобным образом. Неужели он всегда был такимпривлекательным?

В последний раз, когда я его видела, он был мальчишкой, а теперь было легко заметить, что он стал мужчиной, с точеными скулами и сильной челюстью. Его волосы стали короче, подстрижены почти под ёжик, а тело казалось еще больше, выше и рельефнее.

На его челюсти дернулся мускул, и я выпрямилась. Теперь я стала взрослее и могла с ним справиться. Я бросила коробку на пол, не глядя вниз, и скрестила руки на груди.

— Ты вернулась, — наконец сказал он.

— Похоже, на то.

— Зачем? — спросил он, как будто был огорчен. — О чем, черт возьми, ты думала, Тенли?

Меня охватила дикая боль, и я слегка вздрогнула, прежде чем быстро взяла контроль над собой.

Кайленд уставился на меня в ожидании ответа.

— Какое тебе вообще дело? — спросила я, развернувшись.

Затем вытащила стопку книг с полки и бросила их в коробку, стоящую на полу у моих ног.

В мгновении ока он оказался за моей спиной, а его рука — на моем плече. На ряду с болью, во мне начал возрастать гнев. Я оглянулась и сбросила его руку, прошипев:

— Не трогай меня. Никогда больше не прикасайся ко мне.

На какую-то долю секунды в его взгляде промелькнул шок и что-то похожее на боль, но затем его глаза снова прищурились. В воздухе между нами зашипела энергия, яростно перекачивая кровь через вены и раскаляя мою кожу. Кайленд вздрогнул и сделал шаг назад, как будто тоже это почувствовал, и это каким-то образом причинило ему боль.

— Я видела тебя на днях, — сказала я, — с Шелли и твоим сыном. — Мне хотелось ударить себя за то, как мой голос дрогнул на последнем слове. — Поздравляю.

Кайленд замер, и что-то промелькнуло в выражении его лица, но он ничего не ответил.

Я ждала, но, когда он так и не заговорил, вздохнула:

— Что тебе нужно, Кайленд? Почему ты здесь? — спросила я, полностью повернувшись к нему лицом.

— Я хочу, чтобы ты уехала из города.

Я вздернула подбородок, приказав себе не плакать.

Мудак. Что я ему такого сделала, кроме как отдала свое сердце? И еще свое тело — давайте не будем забывать этот маленький факт. За что он так со мной обращается?

— Что? Считаешь, этот город слишком мал для нас двоих? Почему бы тебе тогда не уехать?

Кайленд наклонился ко мне, и перед моими глазами вспыхнуло воспоминание, как на этом самом месте он так же наклонялся, чтобы поцеловать меня. Я затаила дыхание.

— Потому что я не могу, — процедил он сквозь сжатые зубы.

Я прислонилась к стеллажу позади себя, пытаясь увеличить расстояние между нами.

— Понятно.

У него был сын. Семья.

Я прищурилась.

— Что возвращает нас к тому, что то, что я делаю со своей жизнью, не имеет к тебе никакого отношения. Иди к черту, Кайленд, — прошипела я.

Его глаза вспыхнули, и он наклонился ближе. Я почувствовала запах мятного дыхания и мускуса. Затем глубоко вдохнула его аромат, как будто кислород, которым я дышала последние четыре года, едва поддерживал меня — не хватало одного элемента, который мог наполнить меня настоящей жизнью. Он пах восхитительно и до боли знакомо.

Кайленд смотрел на меня несколько долгих секунд, прежде чем произнес:

— Я спускаюсь в ад. Каждый день. Ради тебя.

А потом развернулся и вышел из библиотеки, оставив меня дрожащей, растерянной, злой и обиженной. Но я не заплакала. Я отказывалась плакать из-за Кайленда Баррета.

— Привет, Эл, — сказала я, входя в прокуренный бар несколько дней спустя. — Ты ведь знаешь, что в барах Кентукки запрещено курить, да? — усмехнулась я.

— Конечно я в курсе, всезнайка, — ответил Эл. — Но это мой бар. И если хотят, пусть подают в суд.

— А ты бунтарь, Эл, — заметила я.

По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы Эл следовал закону, учитывая, тот факт, что здесь довольно долгое время работала моя сестра и ее легкие. Но Эл, был Элом, и недостаток заботы о здоровье на рабочем месте, он восполнял другими качествами. Он платил справедливую зарплату и защищал своих сотрудниц в меру возможностей.

Я зашла в бар за пару дней до этого и спросила, могу ли взять несколько смен. Эл согласился. И, к счастью для меня, одна из его постоянных официанток недавно уволилась.

Итак, я вернулась в Деннвилл, штат Кентукки, в тот же самый убогий трейлер и приступила к работе в том же прокуренном баре, преодолевая грусть и отчаянье из-за того же лживого изменщика, что и прежде.

— Ты проделала долгий путь, Тенли, — прошептала я себе, вытирая стол и собирая пустые пивные бутылки.

На самом деле так и было. Теперь у меня была степень в колледже. Все изменилось. Я глубоко вздохнула, решив не позволять стычке, произошедшей на этой неделе, полностью разрушить меня. Я сделала свой выбор и решила вернуться. И мне нужно было разобраться с последствиями. Мне не приходилось сталкиваться с этим раньше, потому что расстояние между Кайлендом и мной помогало притвориться, что его вообще не существует. Но теперь было совершенно очевидно, что он существовал. И по какой-то неизвестной мне причине он злился из-за моего возвращения. Я хмыкнула.

— Мудак, — снова пробормотала себе под нос.

Остальная часть вечера прошла быстро. Сегодня была пятница, поэтому я ожидала, что ночью бар будет переполнен. С тех пор, как я уехала, Эл добавил небольшую площадку, которая функционировала как сцена и танцпол. И сегодня выступала местная группа. К девяти часам бар был заполнен выпивающими, танцующими и смеющимися посетителями.

Марло тоже сегодня работала, а Сэм пришел послушать группу. Когда он вошел в бар, я его обняла.

— Ты отлично выглядишь, Тенли, — громко сказал он, перекрикивая шум.

— Спасибо, Сэм, — улыбнулась я. — Ты хорошо заботишься о моей сестре?

У него появился застенчивый и влюбленный взгляд. Ох, парень.

— Всегда, — ответил он.

Я рассмеялась и подмигнула ему, затем подвела к столу, облокотившись на спинку кресла напротив него.

— Эй, Сэм, прежде чем принесу тебе пива, я хотела поблагодарить тебя за то, что ты делаешь для нашей мамы. Марло говорит, что она идет на поправку, и все благодаря тебе.

Сэм слегка вздрогнул и на минуту отвел взгляд. Я смущала его?

— Я сделаю все для вашей семьи, для Марло, — сказал он.

Я усмехнулась.

— Ты мне всегда нравился, Сэм.

Он засмеялся, поправляя очки на носу, и я отправилась ему за пивом. Он не собирался отказываться от моей твердолобой сестры и делал кое-что замечательное для нашей мамы. Я не могла не любить его — он был одним из немногих хороших парней. И я была счастлива за Марло, она заслужила приличного мужчину, который был готов бороться за нее.

Я почувствовала тоску, пока стояла в баре в ожидании пива. Будет ли у меня когда-нибудь так же? Кто-нибудь когда-нибудь сможет любить меня таким же образом? Буду ли я когда-нибудь любить кого-то так, как я любила Кайленда? И хотела ли я вообще снова полюбить кого-то так же сильно? Я навсегда зареклась от любви после того, как Кайленд разбил мое сердце, но казалось этот обет не был таким уж непоколебимым. Я все еще жаждала любви. Я мучительно хотела, чтобы кто-то крепко обнимал меня и говорил, что все будет хорошо, нежно целовал в лоб и притягивал к себе в трудные времена.

— Похоже, тебе это нужно, — сказал Эл, ставя передо мной чем-то наполненную рюмку и выводя меня из задумчивости.

— Что это?

— Не задавай глупых вопросов, просто пей.

Я засмеялась. Эл не возражал против того, чтобы его официантки пропускали рюмку или две во время смены. Иногда это было просто необходимо, чтобы пережить ночь, когда тебя периодически толкали и лапали пьяные посетители.

Ах, черт, почему бы и нет?

Мне нужно было выпить. Нужно было успокоить свои нервы и мысли. Я опрокинула рюмку и скривилась, когда огненная жидкость обожгла мое горло. Наклонившись над баром, я схватила дольку лайма и засунула в рот, высосав кислую жидкость. И второй раз на этой неделе мой взгляд встретился с его каменно-серыми глазами.

Кайленд. Все мое тело замерло, и я просто уставилась на него, пока мое сердце стучало в ушах.

Он стоял неподвижно прямо в дверном проеме, глядя на меня через весь бар, с выражением шока на лице. И вдруг, казалось, весь воздух был высосан из помещения. Громкий шум бара затих, пока мы смотрели друг на друга. И тут из-за его спины появилась Шелли. Я сделала шаг назад, натыкаясь спиной на барную стойку. Ее появление было похоже на удар под дых. Шелли посмотрела на Кайленда, а затем проследила за его взглядом и заметила меня. Что-то похожее на сочувствие отразилось на ее лице, и я отвела взгляд, поворачиваясь обратно к бару. Затем сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, схватила пиво для Сэма, поставила его на поднос и направилась к его столику, больше не глядя на дверь. Надеюсь, когда Кайленд заметил меня, то решил уйти. Я выпрямила спину.

Когда вернулась в бар, Марло отвела меня в сторону.

— Кайленд здесь. Ты в порядке? — спросила она обеспокоено глядя на меня.

— В порядке, — твердо ответила я, хотя и не была уверена. — Думала, что это я злюсь на него, но он, кажется, ненавидит меня.

Боль и смятение наполнили мою грудь.

— За что ему тебя ненавидеть? За то, что сам не уехал отсюда и испоганил свою жизнь?

Я прикусила губу.

— Не знаю. Кайленд и Шелли часто сюда приходят?

Марло покачала головой.

— Я никогда их раньше здесь не видела.

Я нахмурилась.

— Что ж, мы оба живем в этом городе. Вернее, на данный момент я решила остаться жить именно здесь, поэтому ему придется смириться с этим, какова бы ни была его проблема.

Марло кивнула, но выглядела неуверенно.

— Хорошо. Если тебе нужно, чтобы я вылила на него пиво или что-то в этом роде, я это сделаю. Это заставит его сбежать отсюда.

Я засмеялась, но она не шутила.

— Я серьезно.

— Знаю, Мар, — ответила я и быстро ее обняла.

Когда я разносила еще несколько напитков, то заметила, что Кайленд и Шелли еще не ушли. На самом деле, они даже заняли столик у танцпола. Я посмотрела на них краем глаза и заметила, что он сидит ровно и неподвижно, ей тоже заметно было неловко. Я снова поклялась больше не смотреть в их сторону.

Вернувшись к бару, я попросила Эла сделать еще один шот и опрокинула рюмку. Сегодня я не ужинала, и поэтому от двух шотов по моим венам уже разливалась бурлящая энергия.

Все в порядке.

Громила-дальнобойщик, сидевший за стойкой бара и выпивший слишком много пива, притянул меня к себе на колени. Я засмеялась, изо всех сил пытаясь встать, но он оттащил меня назад.

— Эй, ну же, — сказала я, пытаясь разрядить обстановку, — как я могу принести твое пиво, если ты меня не отпускаешь?

— Я бы предпочел выпить с тобой. — Мужчина громко рассмеялся и провел руками вверх по моему телу.

— Отпусти ее, пока я не разукрасил твою гребаную физиономию.

Я сразу же узнала голос Кайленда и перестала сопротивляться, здоровяк резко повернул голову, отпуская меня. Я вскочила на ноги, разглаживая рубашку.

Кайленд стоял позади мужчины, крепко сжимая челюсть, его руки были сжаты в кулаки по бокам.

— Эй, мужик, — пробормотал громила, разворачивая свое здоровенное тело на барном стуле, — ничего страшного не произошло. Я просто поздоровался с леди. — Его взгляд снова пробежался по моему телу.

— Здоровайся с леди ртом, а не руками.

Мой взгляд метался от Кайленда к пьяному посетителю. Теперь я была для него леди? Совсем недавно он говорил, что не может жить со мной в одном городе.

— Это я и хотел сделать. — Здоровяк высунул язык и пошевелил им, издавая смешок.

Кулак Кайленда стал размытым пятном, когда пролетел мимо меня, и попал прямо в лицо мужчины. Тот издал невнятный звук, закатил глаза и повалился на пол. Среди некоторых посетителей бара раздался громкий возглас. Это не было редким явлением у Эла. И тем ни менее у меня отвисла челюсть. Секунду я шокировано смотрела на громилу, лежавшего на полу, а затем снова перевела взгляд на Кайленда.

Внезапно меня одолел гнев. Может, так подействовал алкоголь, который тёк по моим венам, может быть, тот факт, что Кайленд считал, что может играть с моими чувствами, или что все, что со мной происходит, было его чертовым делом. А может, из-за того, что на этой неделе он уже дважды появлялся на моей территории, и оба раза мне это причиняло боль. Я была в ярости.

— Да, как ты смеешь?! — зашипела я.

Кайленд прищурился, глядя на меня.

— Как я смею отрывать тебя от пьяной свиньи? — спросил он. — Извини, не знал, что тебе нравится, когда тебя лапают незнакомцы. Ты вернулась в этот чертов город и снова работаешь в том же чертовом баре! — Его ноздри раздувались так, что казалось, он начнет расталкивать ногой землю, как разъяренный бык.

Мои глаза расширились.

— Может быть, мне это нравится. И в любом случае, это не твое дело! — Я была так зла, что меня всю трясло.

Я схватила за свитер проходящего мимо парня и грубо притянула его к себе. Он налетел на меня, выглядя удивленным. Я прижалась губами к его губам. На вкус он был как пиво, и пах дешевым лосьоном после бритья. Я оттолкнул его, и он двинулся прочь, спотыкаясь и бормоча:

— Вау! Мне очень нравится этот бар.

Я взглянула на Кайленда, на чьем лице застыло выражение, которое я не могла прочитать.

— Тенли? — я услышала голос Марло и увидела ее периферийным зрением.

Затем подняла руку, давая понять, что всё под контролем. Мой взгляд оставался сосредоточенным на Кайленде.

— Я делаю что хочу и когда захочу, — произнесла я.

Что я вообще творю? Мне было не совсем понятно. Я просто знала, что была вне себя от ярости. И знала, что мне до сих пор было больно от того, что Кайленд предал меня после того, как я отдала ему каждый кусочек себя. И как оказалось, ни один из них, я так и не смогла собрать обратно.

— Этим ты занималась в Калифорнии? — спросил он, приближаясь ко мне.

Я вздернула подбородок, буквально столкнувшись с ним нос к носу.

— Все время. Как можно чаще. Как только ты сломал печать, я подумала…

Вид неистовой боли, отразившейся на его лице, ошеломил меня, и мои слова умерли на губах. Но так же быстро, как это произошло, мой гнев вспыхнул снова. Он расстроился из-за того, что я была с другими мужчинами? Лицемерный ублюдок! Прямо сейчас он был в этом баре с ней, женщиной, с которой мне изменил, женщиной, которой сделал ребенка.

— Это не ты, Тенли, — тихо произнес он.

Я рассмеялась ему в лицо, противным, горьким смехом.

— Ты меня больше не знаешь. Ты ничего не знаешь о моей жизни. И я больше ничего не знаю о тебе.

Кайленд открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем закрыл, как будто передумав.

— Боже, я так не могу, — пробормотал он, затем повернулся и начал уходить.

Ярость вспыхнула в моем теле.

— Эй, Кайленд, — закричала я. Он обернулся. — Ты дочитал «Грозовой перевал»?

Он моргнул, а затем нахмурил брови, глядя на меня в замешательстве.

— Сейчас у меня нет времени на чтение, Тенли.

Я оперлась бедром об барную стойку и постучала ногтем по подбородку.

— Мне просто стало интересно, считаешь ли ты Хитклифа подлым, изменяющим ублюдком, как и я?

Кайленд направился обратно в мою сторону.

— Мы никогда не сходились во мнении в литературном мире, не так ли?

— Хм, верно. Тем не менее, мне кажется, что любой, у кого есть хоть половина мозгов, смог понять, каким никчемным куском лживого дерьма был Хитклиф.

— Меня больше поразило то, какой тупоголовой идиоткой была Кэти… наконец, сбежать из этого… болота, а потом, бл*дь, вернуться, чтобы пережить еще больше страданий? Впустую потратить шанс, который ей дали? Нельзя придумать ничего более идиотского!

Мои глаза расширились, кровь бурлила в моих венах.

— А что, если Кэти просто хотела вернуться в те болота, какими бы темными и туманными они ни были? По крайней мере, она не вернулась к Хитклифу. Очевидно, он был последним, о ком она думала. На самом деле, Кэти раздражало, что… он постоянно появлялся везде, где была она.

Я едва услышала, как кто-то за моей спиной произнес:

— Они ругаются или у них книжный клуб?

Другой человек ответил:

— Не знаю. Как по мне, похоже на прелюдию.

Мы оба их проигнорировали.

Кайленд оглядел меня с ног до головы.

— Ты в этом так уверена? Может быть… — и на мгновение он стал выглядеть скорее неуверенным, чем просто сердитым, — может, она все время думала о Хитклифе. Кэти бы не стала так злиться каждый раз, когда он появлялся, если бы все еще не думала о нем, и если бы ее новый парень заставлял ее чувствовать то же самое, что Хитклиф, — выпалил он, и его голос смягчился. — И, может быть, Хитклиф тоже думал о ней. Может, она была всем, о чем он когда-либо думал, всем, о чем он когда-либо мечтал.

Новый парень? Какой парень?

Я прищурилась, глядя на него.

— Ну, это не имеет значения. После того, как Хитклиф предал ее, она больше никогда не даст ему второго шанса. Он все испортил. Он погубил ее. Он был самым эгоистичным, отвратительным персонажем, о котором я когда-либо читала. Мне жаль, что, хотя бы один листок бумаги когда-либо был использован, чтобы оживить его. Какая пустая трата хорошей древесины.

Боль мелькнула в его взгляде, и он открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг посмотрел себе за спину. Когда он повернулся, я увидела Шелли, похлопывающую его по спине. Весь боевой настрой покинул меня, и боль сжала мою грудь. На какое-то время я вообще забыла, что она была здесь. И в какую бы битву мы только что не были вовлечены, благодаря одному касанию по плечу, он победил. А я проиграла. Снова.

Когда Кайленд повернулся ко мне, должно быть на моем лице было написано поражение, потому что он открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем остановился, его глаза расширились. Я отвела взгляд. В этот момент я поняла то, что всегда знала. Я не могла ненавидеть Кайленда. Он не был плохим человеком, просто был неподходящим для меня. Он был способен на любовь, просто был неспособен любить меня, не желал оставаться в этом городе ради меня. Но остался ради Шелли. И это было больнее всего. Горе, которое в этот момент вновь разбило мое сердце, почти заставило меня упасть на колени.

Не сейчас. Не смей разваливаться прямо здесь.

Я быстро направилась в туалет, где заперлась в кабинке. Через несколько минут ко мне пришла Марло и помогла собрать все, что от меня осталось. Когда я вернулась обратно в бар, Кайленд и Шелли уже ушли.

Глава 23

В те выходные я работала еще две смены у Эла, но Кайленд там больше не появлялся. К счастью. Мне все еще было стыдно за публичную ссору, но я знала, что в баре у Эла это не было чем-то необычным. На самом деле, в тот же вечер спустя пару часов невеста Гейбла Клэнси, пыталась задавить его на парковке, отодвинув наши разборки на задний план. Нет, в основном, мне было просто больно. Злость, за которую я держалась, чувствовалась намного слабее. Это заставило меня почувствовать контроль. Боль всего лишь боль. Но либо чувствовать это, либо поджав хвост, бежать из города. Я хотела бы увидеть окончание строительства школы — это была моя мечта и мое наследие городу, в котором я родилась и выросла, городу, который дал мне возможность получить образование. Но я подумывала о том, чтобы нанять кого-то, чтобы обеспечить содержание ежегодного финансирования, а затем уехать в другой город и начать все с чистого листа. Возможно, это было именно то завершение с Кайлендом, чтобы я могла действительно двигаться дальше. Лгала ли я себе? Хотела ли какая-то часть меня отчаянно знать, что будет, если я снова его увижу? Да, наверное. Я действительно не отпустила его. И это была проблема. Но было лучше честно признаться в этом.

Неопровержимый факт: Кайленд действительно был в отношениях с девушкой, с которой мне изменял. У них был сын. Такова была реальность. И было к лучшему, что я с этим столкнулась.

«Теперь ты видела всё своими глазами, Тенли. Ты можешь, наконец, принять это и двигаться вперед! Ну, тебе лучше сделать это, потому что другого выбора у тебя нет».

В понедельник мы с Марло планировали навестить маму. Я была готова пораньше и решила пойти поздороваться с Бастером. Я не видела его с тех пор, как вернулась. Я постучала в его дверь, и открыв ее, он издал вопль и заключил меня в медвежьи объятия, отрывая мои ноги от земли. Я громко рассмеялась.

— Привет, Бастер! Я тоже рада тебя видеть.

Он поставил меня на землю.

— Ну-ка, дайка я посмотрю на тебя, моя девочка Тенли. — Мужчина покачал головой, улыбаясь. — Черт меня возьми, если ты не похожа на городскую девушку. Ты теперь настоящая горожанка, мисс Тенли?

Он открыл дверь, приглашая внутрь, и я вошла. Дом Бастера был заполнен деревянной мебелью ручной работы, каждый квадратный дюйм поверхности был усеян парами, занимающимися различными, явно сексуальными актами. Если бы я не знала Бастера всю свою жизнь, его жилище очень бы меня смутило.

— Это я-то городская девушка? Ты знаешь меня лучше, Бастер. Я представитель горного народа до мозга костей.

Он усмехнулся.

— Ну ладно, просто хотел убедиться. Ты выглядишь замечательно.

Я улыбнулась и присела на стул, который был весь резной, шлифованный, с вырезанным на нем голым мужчиной, перевернутым вниз головой. Так же за ним была вырезана женщина, ее рот был заполнен его интимной частью. И с ними я создала тройничек. Это было самое большое действие, которое у меня было за довольно долгое время.

«Повезло мне».

— Ну, рассказывай, чем занималась все это время? Как тебе колледж? — спросил Бастер.

Я рассказала ему о колледже, в котором училась, о Калифорнии, о том, каково это — быть вдали, от тех немногих друзей, которые у меня были и с которыми поддерживала связь, и о школе, которую строила. После того, как закончила с кратким резюме, я спросила:

— Как насчет тебя Бастер? Как ты поживаешь?

— Хорошо, лучше, чем когда-либо. Ты ведь знаешь о бизнесе, который мы теперь ведем, да?

— О бизнесе? — Я нахмурилась и покачала головой.

— Ну, да. Мы теперь предприниматели. Некоторые из нас даже гордятся этим. Убрали мусор в своих дворах…

— Да, — сказала я. — Я заметила. Что именно ты делаешь?

— Выращиваю лаванду. Так же изготавливаю сопутствующие товары и участвую в местных ярмарках. Я даже продаю свои поделки. Кстати, они расходятся на ура, — ответил он, подмигивая мне.

«Лаванда. Лаванда?»

В моей памяти вспыхнула луна, которая нависала надо мной, пока самый красивый парень боготворил мое тело, а тонкий аромат лаванды витал в воздухе.

Я вернулась к реальности.

— Уверена, что так и есть, — сказала я растерянно. — Этот лавандовый бизнес… Чья это была идея?

— Ох, Кайленда Барретта. Выяснилось, что лаванда одна из самых прибыльных товарных культур для индивидуальных садоводов — даже обычный огород на заднем дворе. Кайленд сделал информационную брошюру и все такое. Кроме того, это единственный цветок, который можно высушить и использовать для других продуктов. Мы производим саше, мыло, масло, чай, который ты давала…

— Так вы зарабатываете реальные деньги? — потрясенно спросила я.

Я никогда даже не рассматривала что-то подобное…

— Конечно, — с гордостью ответил он. — В отличие от других культур, прибыль от лаванды круглый год. Ничто никогда не пропадает впустую. Все довольно просто.

— Ну, кажется, что у тебя все схвачено, Бастер, — сказала я, и он кивнул, снова улыбаясь.

Я молча покачала головой.

— Так почему же не все это делают? — спросила я, думая о домах, которые видела, что были так же разрушены, как и раньше.

Бастер почесал редкие волосы на макушке.

— Ах, ну, знаешь, можно подать идею деревенщине о лаванде, но нельзя заставить его вырастить её. — Бастер засмеялся и хлопнул себя рукой по колену.

Я тоже рассмеялась, озадачившись.

— Ну, я точно хочу этим заниматься, — сказала я.

Стук в дверь напугал меня. Это была Марло. Я попрощалась с Бастером и сказала, что скоро снова к нему загляну. Мы обнялись, и я села в машину.

— Мар, ты знала про лаванду?

Она бросила на меня взгляд.

— Да. Это очень круто. Я собиралась тебе рассказать. Просто, казалось, что ты действительно переживаешь из-за Кайленда. И я подумала, что тебе необязательно нужно услышать обо всем в первую же неделю пребывания.

Я кивнула.

— Это на самом деле… здорово, правда? Я имею в виду, что эти люди зарабатывают деньги на чем-то, что не требует какого-либо начального капитала. — Я прикусила губу. — Интересно, почему он не делает этого сам.

— Ну, я не знаю.

«Что с тобой происходит, Кайленд?»

Хотя, это не должно было меня удивлять. Он всегда был предприимчивым и трудолюбивым. Взять хотя бы то, как он выживал в одиночку все эти годы.

Мы почти подъехали к его дому, и на этот раз я повернула голову, взглянув на белый пикап, припаркованный спереди. Я слегка вздрогнула, когда дверь дома внезапно открылась, и вышел Кайленд, одетый в джинсы, фланелевую рубашку и бейсбольную кепку. В его руках был контейнер для обеда. Я повернула голову, наклонившись вперед, когда мы проезжали мимо, и он остановился, наши взгляды встретились и замерли. Он поворачивал голову в след нашей уезжающей машины. Я заметила наклейку на бампере его грузовика — изображение шахтера в каске, идущего по темному туннелю и надпись: «Везде свои люди».

Когда мы проехали его дом, я откинулась на сиденье, слегка дрожа и делая глубокий, успокаивающий вдох. Я так многого еще не понимала, и так многое приносило мне боль.

«Почему ты так злишься на меня, Кайленд? Как ты мог перестать любить меня, чтобы так яростно ненавидеть?»

— Что это были за интенсивные гляделки? — спросила Марло, с удивленным выражением на лице, и я взглянула на нее.

— Понятия не имею, — ответила я растерянно. — Ни малейшего представления.

Через пару часов, когда мы подъехали к больнице, я заглушила мотор и осталась неподвижно сидеть, уставившись в окно.

— Вау, — наконец-то сказала я.

Большое кирпичное здание было старым, но прекрасно сохранившимся. Вокруг был парк с пышной зеленью, ухоженной до совершенства. В нем гуляли пациенты, некоторые в сопровождении медсестер, другие в одиночестве, а какие-то сидели на скамейках, размещенных по краям дорожек и клумб. Все было затенено огромными деревьями.

— Знаю, — согласилась Марло. — Это действительно хорошее место. И у них лучшие врачи, для которых оказание помощи людям с психическими заболеваниями, является делом всей их жизни.

— Как Сэм может это позволить? — спросила я, выходя из машины.

— У него есть сбережения. Я никогда не спрашивала, как сильно это его напрягает. — Марло взглянула на меня, когда мы начали идти. — Я собиралась отказаться от его помощи, но затем увидела маму всего через пару недель пребывания здесь, и просто не смогла это сделать.

Я схватила ее за руку и сжала.

Через несколько минут мы подошли к медсестре за стойкой регистрации и присели в большой комнате ожидания.

Когда к нам вышла мама, я почти ее не узнала. Ее волосы были подстрижены до плеч, очевидно, вымыты и уложены, а лицо сияло от возбуждения. На ней были надеты джинсы и легкий кремовый свитер. Она остановилась, прикрыв рот руками, пока я стояла, недоверчиво ее разглядывая.

— Тенли, моя малышка, — вздохнула она, когда подошла ближе ко мне.

— Мама, — выдохнула я. — Ты выглядишь потрясающе.

Она прижала меня к себе, и я вдохнула ее чистый, успокаивающий аромат.

— Ох, мама, — сказала я, выпустив её из объятий.

Я провела рукой по её волосам. Она тихо рассмеялась, а потом посмотрела на Марло и улыбнулась.

— Моя девочка, — сказала она, обнимая Марло.

— Пойдем прогуляемся? — спросила она, показывая в окно.

Мы вышли на улицу и начали двигаться по освещенной солнцем тропе. Дул легкий ветерок, и запах свежескошенной травы витал в воздухе. Марло привела нас к скамейке под деревом, и мы с мамой сели.

— Пойду принесу пару бутылок воды. Хотите чего-нибудь еще?

Мы обе отказались, и Марло оставила нас наедине. Я знала, что она сделала это специально, чтобы какое-то время мы побыли только вдвоем.

Я взяла маму за руки.

— Как дела? — спросила я.

— Всё хорошо, детка. У меня есть хорошие и плохие дни, но думаю, что у всех они есть. Я узнаю много нового, учусь понимать свои эмоции и как с ними бороться.

— Это хорошо, мам.

Она тихо рассмеялась.

— Да, это хорошо. Врачи пробовали давать мне несколько разных лекарств, и те, которые я принимаю сейчас, кажется действительно мне помогают. Так же нам проводят различные курсы терапии, и это тоже дает результат. Еще здесь живут другие пациенты, которые точно понимают, что значит жить в таком состоянии, как у меня, — сказала она, и её щеки слегка порозовели. — Они ощущают такую же вину за то, что причиняют боль окружающим, хотя это последнее, что они хотели сделать.

Я сжала ее руки снова, а затем вытерла слезу, бегущую по её щеке.

— Ты не должна чувствовать себя виноватой. Не со мной, не с Марло, — произнесла я.

Она кивнула, но ее лицо было печальным.

— Я знаю, что вам нужна была мама, когда всю вашу жизнь, ты и Марло были матерью для меня. И я так смущала тебя…

Еще одна слезинка побежала по ее щеке.

— Я знаю, что ты этого не хотела, мам. Я знаю это. Нечего жалеть.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на меня.

— У меня психическое заболевание, Тен. И это никогда не изменится. Но есть способы, с помощью которых я могу с этим справиться. Теперь я это знаю. И чувствую себя сильнее. Впервые за всю мою жизнь, я чувствую, что у меня появился контроль над монстрами в моей голове. Впервые в жизни у меня появилась надежда.

Я шмыгнула носом и улыбнулась.

— У меня тоже, мама.

Я наклонилась и обняла ее. Отстранившись, я спросила:

— Ты боишься возвращаться домой?

— Немного. Посмотри на это место. — Она взмахнула рукой и тихо рассмеялась. — Здесь как на роскошном курорте. — Мама улыбнулась, но затем стала серьезной. — Но, в конце концов, мне придется вернуться к реальной жизни, и это одна из вещей, над которой я работаю со своими врачами. По возвращению я хочу устроиться на работу. Сэм предложил мне должность в своем офисе, и это звучит неплохо… — Она глубоко вздохнула. — Хотя я знаю, детка, что можно жить в самом роскошном месте на земле или в трейлере на склоне горы, но если ты болен, то ты болен.

— Знаю, наше финансовое положение не улучшало для тебя ситуацию. Но теперь я дома, и у меня будет хорошо оплачиваемая работа. Я собираюсь снять нам где-нибудь домик. Может он и будет скромный, но в нем будет все самое необходимое. Мы наконец-то сможем жить в комфорте, хорошо?

Она улыбнулась.

— Мои девочки все еще заботятся обо мне, — сказала мама, и её улыбка получилась грустной. — Вам не придется делать это вечно, я обещаю тебе. Дело в том, милая, что не всегда было все так плохо. Когда твой отец впервые привез меня в Аппалачи, мне очень там понравилось, даже несмотря на то, что мы жили в трейлере в лесу. Мне нравились горы, ручьи и закаты. И я любила местных жителей — попадались персонажи, не похожие на любого, с кем я когда-либо встречалась, но с самыми большими сердцами. — Мама улыбнулась, и я вместе с ней. Она была права. — И я была так влюблена, — выдохнула она и посмотрела вниз. — Знаю, он не любил меня в ответ, по крайней мере, не так сильно, как я любила его. Но я хочу, чтобы ты знала, моя девочка, что я любила твоего отца. Любила его всем сердцем. И когда я смотрю на тебя и Марло, то вспоминаю это, и иногда мне становится грустно, но в основном я ощущаю благодарность.

Ох, мама. Мне казалось, что мое сердце обливается кровью.

Я кивнула, проглатывая комок в горле. Будет ли у меня так же? Смогу ли я однажды ощутить благодарность за любовь к Кайленду, несмотря на то, что все закончилось печально?

— Все эти годы я считала, будто единственное, что я сделала стоящего в жизни — это выиграла тот дурацкий конкурс. — Мама с грустью покачала головой. — Но я была так неправа. Ты и Марло. Вы самое прекрасное, что я когда-либо сделала.

— Мама, — прохрипела я, обнимая её.

Некоторое время спустя мы втроем прогуливались по территории, наверстывая упущенное время и болтая, как подруги, впервые в моей жизни. Меня наполняла радость, и я хотела ущипнуть себя каждые три минуты. Мама расспросила меня о Сан-Диего, моих занятиях, школе, и я отметила про себя, что мы увлеченно болтали, как никогда не делали с ней раньше. Это было замечательно. И впервые за многие годы я вспомнила, как мила, застенчива и деликатна была моя настоящая мама. Она была так прекрасна.

Когда мы поцеловали ее на прощание и сели в машину, я какое-то время продолжала просто сидеть, прибывая в радостном шоке. Затем я, наконец, рассмеялась как сумасшедшая, глядя на Марло. Она тоже смеялась.

— Знаю! — сказала она, обнимая меня. — Я сделала то же самое, когда первый раз увидела ее несколько месяцев назад. Я сделала то же самое.

Я знала, что эта больница в первую очередь вернула нам нашу настоящую маму. Но вместе с тем, я ощущала, как мы вернули одну забытую часть себя, мы вновь стали дочерями. Я буду вечно благодарна Сэму за этот невероятный подарок, который изменил нашу жизнь.

На этой неделе строительная бригада начала очищать участок. Строительство школы шло полным ходом. Я позволила себе мгновение гордости. Было ещё очень много работы, но, несмотря на отчаяние, которое я все еще чувствовала по отношению к Кайленду, я была наполнена надеждой, когда дело касалось той тяжелой работы, которую я делала для города. Были все основания полагать, что этот проект станет успешным, что я сделала что-то, что действительно изменит ситуацию.

Мне все еще оставалось упаковать небольшую часть книг с библиотечных полок. Я откладывала это занятие до последнего — входить туда было особенно больно, но это нужно было сделать. В ближайшие дни здание библиотеки будет снесено.

Я стояла на коленях, расчищая нижнюю полку, когда услышала, как позади меня открылась дверь. Я оглянулась и была потрясена, увидев Шелли. Она слегка улыбнулась, и я нахмурилась, мое сердце забилось быстрее, когда я быстро поднялась на ноги.

— Привет, Шелли, — осторожно сказала я.

Почему она здесь?

— Привет, Тенли. Не думаю, что мы официально знакомы, — сказала она с еще одной легкой улыбкой на лице.

Я выдохнула и улыбнулась в ответ.

— Нет, пожалуй, ты права. Приятно познакомиться?

Я ничего не могла поделать, чтобы это не вышло как вопрос. Она должна была прийти сюда сразу после той ночи в баре. И мне было непонятно, почему она улыбалась так по-дружески.

Шелли кивнула.

— Мне тоже.

Мгновение мы стояли молча, прежде чем я продолжила, указывая на стул:

— Хочешь присесть?

— Конечно, — ответила она, затем села за стол, за которым я когда-то делала домашнее задание.

Я прислонилась к стеллажу, рассматривая ее. Она была невысокого роста, с копной светлых волос и очень милым лицом.

— Итак, — сказала она, — уверена, ты удивлена, почему я здесь?

Я кивнула, напрягаясь в ожидании того, что она собиралась сказать.

Она тоже хотела, чтобы я убралась из Деннвилла? Оставила ее маленькую семью в покое? Прекратила устраивать сцены в общественных местах?

Винила бы я ее, если бы это было причиной ее визита?

— Ты видела Джоуи?

Я моргнула.

— Джоуи?

— Моего сына.

— Ох, — выдохнула я. Сына Кайленда. — Только издалека.

Значит, она собиралась использовать его, чтобы заставить меня понять, почему мое пребывание здесь ни кому не принесет пользы.

Шелли кивнула.

— Он точная копия своего отца.

Боль пронзила мое тело, когда Шелли сравнила Кайленда с Джоуи. Но вместе с этим появилось и другое чувство — чувство собственничества. Я выпрямила спину.

Глупая, глупая Тенли. Кайленд не принадлежит тебе. Если тебе это до сих пор не ясно, то твоя способность разумно мыслить, никуда не годится.

Я казалась себе разумной, так почему все еще чувствовала, будто он мой?

— Это иногда больно, потому что он изнасиловал меня.

Что? Кайленд никогда бы… никогда, даже за миллион… Ох! Ох, боже мой.

Я почувствовала, что дрожу. Ее слова потрясли меня до глубины души. Я наклонилась назад, опираясь рукой на книжный стеллаж.

— Кайленд не отец Джоуи? — выдохнула я.

И по какой-то причине, которая была абсолютно абсурдна, мои глаза наполнились слезами.

Шелли отрицательно покачала головой.

— Он и не мог им быть. Мы не спали друг с другом. Я имею в виду… — она посмотрела на меня. — У нас кое-что было… в далеком прошлом, — сказала она и покачала головой. — Глупые подростковые шашни. — Шелли тихонько рассмеялась. — Он никогда не любил меня. И сейчас не любит, разве что как друга.

Какое-то время она молчала.

— Кайленд был первым к кому я обратилась, после того, как это произошло… после того, как я узнала, что беременна. Даже не знаю, почему направилась именно к нему. Может, потому что была немного влюблена в него. Может быть, надеялась, что он захочет быть со мной каким-то образом. Думаю, что всегда надеялась на это. Сейчас я понимаю, что это было глупо, но не тогда. — Шелли выдохнула и пожала плечами.

Я подошла и села рядом с ней.

— Он солгал мне, — выдохнула я.

Я все еще чувствовала, как у меня кружится голова.

Шелли повернулась ко мне и кивнула:

— Да.

— Почему? Зачем он это сделал?

Она пожала плечами.

— Точно не знаю. Он сказал, что поможет мне. Сказал, что собирается остаться в Деннвилле, что он должен остаться по какой-то причине, и что он поможет мне, если мне понадобятся деньги. И потом он спросил, помогу ли я ему тоже и поддержу ли его ложь, если ты будешь задавать вопросы. Я не понимала, почему, но… — она тяжело вздохнула, — в то время я так запуталась, и была счастлива сделать вид, что это его ребенок. И… — она пожала плечами, — мы с тобой никогда не сталкивались друг с другом, поэтому мне не пришлось лгать.

— Нет, — сказала я, глядя прямо перед собой. — Я уехала из города как можно скорее после того, как он сообщил мне, что ты забеременела от него.

«Он действительно так сказал? Или он только сказал, что она беременна, а я сама додумала остальное? В любом случае, он позволил мне прийти к неверному заключению. Он намерено это сделал».

Шелли кивнула.

— Я вроде как думала, что это была вероятная причина, но он никогда не говорил об этом. Кайленд до сих пор помогает мне с Джоуи, когда может. Мой отец и братья, они… — она судорожно вздохнула, казалось, она сейчас заплачет, — они сказали, что я сама навлекла на себя это, раздвигая ноги перед каждым парнем. Какое-то время, думаю, я верила, что это правда. Они отказались мне помочь.

Я наклонилась и положила руку поверх ее, она грустно улыбнулась мне.

— Как это произошло? — осторожно спросила я.

— Я познакомилась с ним в баре Эла и поехала с ним в гостиницу, — сказала она. — Я поехала по своей воле, намереваясь заняться с ним сексом. Очевидно, — она замолчала. — Когда мы добрались туда, он стал вести себя странно, хотел связать меня. Я не увлекаюсь подобными вещами, поэтому захотела уйти, а он бросил меня на кровать и начал приставать. Я сказала «нет», но не сопротивлялась. Я не боролась, — выдохнула она и снова покачала головой. — Иногда я задаюсь вопросом: «а что если?» Но какой смысл гадать, да? Он изнасиловал меня, а затем поблагодарил. — По ее щеке пробежала слеза. — Он поблагодарил меня, и иногда я все еще слышу его слова в своей голове. Не знаю почему, но это самая худшая часть произошедшего, это останется со мной навсегда, понимаешь?

«Потому что ты сделала это не по своей воле — он взял сам».

Я кивнула, хотя не знала, каково это. Я могла только догадываться. У меня что — то сжалось в груди от боли.

— В любом случае, позже я узнала, что беременна, а остальное ты знаешь.

— Ты пыталась… связаться с ним? — спросила я.

— Я даже фамилию его не знаю, — ответила она и засмеялась, но выглядела смущенной. — Он был дальнобойщиком. Мне едва исполнилось восемнадцать, я тусовалась в баре, подцепила незнакомца и поехала с ним в дешевый гостиничный номер. Это не очень похоже на образец целомудрия.

— Как бы это ни выглядело, это не должно было закончиться изнасилованием, Шелли. Каждый имеет право сказать «нет», — тихо произнесла я.

Она кивнула и вытерла щеку, затем пробежалась пальцами под глазами, чтобы стереть размазанную тушь. Я оглянулась вокруг в поисках какого-нибудь платка или куска ткани, но ничего не нашла.

— Теперь я это знаю, — сказала она. — Я имею в виду, умом я это понимаю. И Йен, мой парень, он мне очень помог.

— У тебя есть парень?

— Да. Он замечательный. Он хочет жениться на мне, усыновить Джоуи, — ответила она и улыбнулась по-настоящему счастливой улыбкой.

— Это здорово, Шелли.

— Да, — выдохнула она.

Через мгновение она снова повернулась ко мне лицом.

— В тот вечер Кайленд пришел со мной в бар, потому что Йен был на работе. Они вместе работают в шахте. Йен доверяет Кайленду. В любом случае, тогда я впервые пришла в бар к Элу… ну, с той ночи. Я подумала, что это будет отличная возможность покончить с прошлым и сосредоточиться на будущем. И когда вы с Кайлендом начали ругаться, я чуть все тебе не рассказала, но ты была на работе… и я подумала, что он сам должен тебе рассказать. Но я не уверена, что он вообще планирует это делать. Возможно, он даже считает, что это не его история, чтобы ее рассказывать. Но я подумала, что на твоем месте, мне бы хотелось знать правду. Я до конца этого не осознавала, пока не увидел вас вместе. Не знала, что ты все еще любишь его.

Мои взгляд метнулся к ней.

— Я его больше не люблю.

Шелли посмотрела на меня с сомнением, но ничего не сказала.

— В любом случае, хорошо иметь в распоряжении все факты. И я смогла предоставить тебе хотя бы несколько, так что вот.

— Спасибо, Шелли. И если бы я знала, почему той ночью ты была у Эла, я бы никогдане сделала ничего подобного.

Она покачала головой.

— На самом деле все было только к лучшему. Я была так отвлечена, чтобы почувствовать хоть какое-то беспокойство, находясь там.

Шелли тихо рассмеялась, и я тоже.

— Я очень ценю то, что ты пришла сюда. И мне жаль, что мы не познакомились раньше.

Ее ответная улыбка была теплой и доброй.

— Раньше бы это не сработало. Я бы завидовала тебе и ревновала. Но сейчас… Если ты поймешь, что у тебя все еще есть какие-то чувства к Кайленду, думаю, он был бы очень счастлив.

«Шелли беременна».

Эти слова все еще преследовали меня, по-прежнему причиняя боль и отзываясь эхом в моей голове.

Я кивнула, не зная, что и думать. У меня был шок.

— Однажды я вас видела, — рассеянно сказала я. — Вы шли по главной улице. Джоуи был на плечах у Кайленда…

Боже, это так больно. Я все еще ощущала боль, даже зная правду. Шелли была беременна от другого мужчины. Кайленд знал это и использовал против меня.

Она кивнула.

— Он очень добр к нему, почти как дядя. С детства он покупал ему обувь, подгузники, ну знаешь, помогал мне. Особенно, когда мои братья все еще не разговаривали со мной. В этом весь Кайленд.

Прежде чем я смогла ответить, она поднялась на ноги.

— Слушай, мне уже пора. Джоуи с моей подругой, и ей скоро на работу.

Я тоже встала.

— Еще раз спасибо, Шелли. На самом деле. Ты не должна была этого делать, а я просто… Спасибо.

Она кивнула и улыбнулась.

— Удачи, Тенли.

Она вышла из библиотеки, закрыв за собой дверь.

Я снова прислонилась к стеллажу и громко вздохнула.

— Спасибо, — сказала я в пустоту. — Мне она не помещает.

Что, черт возьми, происходит? И что на самом деле произошло четыре года назад? Почему Кайленд решил разбить мое сердце такой жестокой ложью?

Глава 24

Вечером я вернулась в трейлер уставшая и грязная от пыли. Я все ещё обдумывала то, что рассказала Шелли. Вначале я не могла остановить поток радости и облегчения, которые протекали через мое тело. Но сейчас… Сейчас я была зла, и мне снова было больно. Если Шелли на самом деле забеременела не от Кайленда, если он даже не спал с ней, зачем тогда ему нужно было причинять мне боль таким образом? Он разрушил, уничтожил меня — мое сердце, мое доверие. Мне понадобились годы, чтобы преодолеть то, что он сделал со мной, по правде сказать, я все еще не оправилась. Зачем? Чтобы я приняла стипендию и уехала? Только потому, что я предложила пожертвовать этим ради него? Поэтому он так со мной поступил? Он, правда, так сильно хотел, чтобы я убралась из города? Он беспокоился, что я предпочту остаться здесь, с ним, в Деннвилле, вместо того, чтобы воспользоваться возможностью, которую мне дали? Очевидно, то, что он задумал — сработало. Я практически сбежала из города в тот же день, когда он разбил мне сердце. Смогу ли я простить его за это? За боль, которая все еще жила под моей кожей от предательства… предательства, которого даже не было? И если его не было, то почему мне все еще было так больно? Я знала, почему. Потому что он хотел, чтобы я уехала одна — он не любил меня достаточно, чтобы попытаться уехать вместе со мной.

Я вошла в небольшой, покрытый трещинами душ и попыталась смыть с себя весь этот день. Затем надела ночную рубашку и легла на диван. Я не думала, что смогу заснуть, но, должно быть, была еще более уставшей, чем казалось, потому что уснула в течение нескольких минут.

Следующее, что я услышала — это крики снаружи трейлера. Я вскочила, пытаясь сориентироваться. В трейлере было совершенно темно, но снаружи что-то ярко светилось и пахло дымом. Боже! Что-то горело. Распахнув входную дверь, я огляделась. В передней части трейлера через дорогу, где жила Джинни Нил с двумя детьми, начался пожар. Я выбежала, чтобы присоединиться к другим людям, стоящим на дороге перед их трейлером.

— Кто-нибудь позвонил в пожарную часть? — крикнула я. — Все вышли?

— Сказали, что едут! — ответил кто-то.

Черт возьми, это был худший кошмар для таких людей, как мы, живущих в горах. Дороги были узкими и крутыми, а ближайшая пожарная служба находилась в восьми милях. Хижина или маленький трейлер могли сгореть в четверть времени, которое понадобилось бы пожарным, чтобы добраться досюда.

— Мэри Джейн! Где Мэри Джейн? — кричала женщина.

Мэри Джейн? Мой разум пытался вспомнить, кто такая Мэри Джейн, но я не могла.

Увидев Бастера, стоящего среди других зевак, я побежала к нему.

— Бастер, кто такая Мэри Джейн? — закричала я.

— Маленькая двухлетняя дочка Джинни Нил и Билла Уилкса, — ответил он, указывая на них. — Она вышла, да?

Я дико озиралась по сторонам, мой взгляд остановился на Кайленде, когда тот подбежал к группе людей, тяжело дыша.

— Все в безопасности? — спросил он, перекрикивая толпу, когда зов Мэри Джейн начал заполнять воздух.

— Кайленд, внутри может быть двухлетняя девочка, — закричала я, мчась к нему.

Билли Уилкс начал возвращаться к огню, но он был на костылях, Бог знает, почему. Кайленд побежал за ним. Они быстро о чем-то переговорили, затем двинулись к задымленному трейлеру, чей главный вход уже лизало пламя.

Мое сердце заколотилось. Я вскинула руки, чтобы прикрыть рот, когда Кайленд распахнул дверь, и оттуда повалил дым. Он и Билли отступили назад. Кайленд снял свою толстовку и приложил ко рту, в то время как Билли натянул на лицо футболку. Кайленд исчез внутри, а Билли остался стоять у двери. Я видела, как он что-то кричит Кайленду, но не слышала, что именно, за ревом пламени и голосами людей рядом со мной.

Невозможно, но мое сердце начало колотиться еще сильнее. Я вернулась обратно к своими взволнованным соседями, когда дым в воздухе стал ещё гуще. Казалось, время остановилось, пока я представляла себе то, что происходит в этом трейлере. Пламя было только в передней части, там, где была кухня, но в остальной части был очень густой дым. Кто-нибудь вообще смог бы выжить в этом аду? И как долго?

Кай.

Я крепко сжала кулаки по бокам, я не могла ничего сделать, кроме как молиться.

Вдруг сквозь дым появилась фигура, держа в руках что-то большое и покрытое одеялом. Я сделала огромный вдох задымленного воздуха и двинулась вперед. Это был Кайленд. Билли спешил рядом с ним так быстро, как только мог, двигаясь на костылях. Когда они были на безопасном расстоянии, Кайленд передал одеяло Билли и наклонился, хватая большие глотки воздуха и кашляя. Одеяло в руках Билли раскрылось, показывая маленькую девочку со светлыми волосами.

Билли положил свою дочь на траву и опустился на колени рядом с ней. Мы все бросились вперед.

— Она дышит? — рыдала Джинни, преклоняя колени на траве рядом с ней.

— Кто-нибудь, принесите воды! — закричала я.

Бастер крикнул в ответ:

— Сейчас вернусь!

— Есть сердцебиение, — сказал кто-то другой. — Кажется, она дышит.

Следующие несколько минут были безумием: родители плакали, Бастер вернулся с водой и отмывал лицо девочки от сажи, люди вокруг кричали.

Наконец, мы услышали сирену пожарных машин, поднимающихся на гору. Через несколько минут, когда они к нам добрались, пожарные смогли потушить пожар большим огнетушителем. В основном огонь был в передней части трейлера, но дым причинил немалый вред, трейлер был разрушен. Дом этой семьи исчез, и я знала лучше, чем кто-либо, что им сложно будет начать все с начала. Теперь у них ничего не было. Отчаяние наполнило меня — за них, за всех нас. Я втянула воздух, чувствуя, что в любую секунду могу разрыдаться.

Они погрузили Мэри Джейн в машину скорой помощи. Девочка дышала и плакала, что должно было быть хорошим знаком. Судя по всему, из того, что я слышала из разговоров, она спала в задней части трейлера, и каждый из родителей считал, что другой забрал ее. Прибывая в страхе и хаосе, Билли пытался потушить пожар на кухне, и они вывели двух других детей, а маленькая Мэри Джейн осталась внутри. Я даже не знала, что Джинни живет с Билли Уилкс или что у них есть маленькая дочка. Муж Джинни был одним из мужчин, погибших на шахте восемь лет назад. Я была рада, что она нашла свое счастье. А теперь вот это. Вдруг, мне стало не по себе из-за того, что я не была в курсе, как проходила жизнь этих людей, пока была вдали. Мне было больно говорить о доме.

Я осталась, пока все обсуждали, что могли бы предложить семье, когда те вернутся из больницы. Кора Левин собиралась взять двух детей постарше, а у Шерил Сагс была комната для родителей и маленькой Мэри Джейн.

Стоя там, слушая их всех, мое сердце сжалось. Эти люди, какими бы обездоленными они ни были, всегда пытались помочь другим, если знали, что кому-то нужна помощь. Они были хорошими людьми — хорошими людьми, без гроша в кармане. И все же, они предлагали все, что могли дать.

— У меня есть немного денег на банковском счете, — сказала я. — Утром я съезжу в город утром и куплю детям одежду.

Все вокруг закивали.

— Спасибо, Тенли.

Я посмотрела на Кайленда. Его взгляд был сосредоточен на мне, и только на мне. Я не могла думать о нем прямо сейчас. Больше не могла думать о лжи, которую он мне сказал. У меня не было сил.

Развернувшись, я пошла к трейлеру. Когда была уже в нескольких сотнях ярдов от него, эмоции нахлынули на меня с такой силой, что мне захотелось упасть на колени. Я споткнулась. Мне стало горько от того, сколько боли и тягот пришлось пережить этим людям за всю их жизнь. За семью, которая только что потеряла свой дом. За всех тех, кто будет бороться, чтобы хоть что-то изменить. За то, как это больно, жить здесь… и в тоже время так правильно. Я устала, очень устала. И все же освобождение казалось таким недосягаемым. Я так долго сдерживалась, что не знала, как облегчить свою душу.

Я села на верхнюю ступеньку и положила голову на руки. Никто не мог увидеть меня здесь.

— Эй.

Я вздрогнула и, посмотрев в сторону, увидела Кайленда, стоящего неподалеку с руками, засунутыми в карманы.

— Привет, — тихо сказала я.

Я была уверена, что выгляжу как полнейший беспорядок. Но и Кайленд выглядел довольно плохо — сажа на лице, рубашка была порвана и грязная. Он был похож на мужчину, который только что вбежал в горящий трейлер, чтобы спасти маленькую девочку.

Я подвинулась на ступеньке, и кивнула в сторону пространства, которое только что освободила. Он выглядел потрясенным, но сразу же двинулся ко мне и сел рядом. Наши тела были близко друг к другу. Я чувствовала его тепло. Я так хорошо помнила, как оно ощущалось на моей коже, когда посреди ночи он обнимал меня.

Я повернулась к нему и облокотилась на шаткий поручень.

— Это было храбро, то, что ты сделал.

Кайленд покачал головой.

— Те люди сделали бы для меня то же самое.

— Да, — сказала я. — Так и есть.

Он кивнул, не глядя на меня.

— Знаешь, все эти годы, что были раньше, иногда, на моем крыльце появлялась корзина ревеня, или пара банок фасоли, или что-то еще. Я до сих пор не знаю точно, кто это был, но… думаю, они знали, что я лгу о матери, все еще живущей со мной. Думаю, они делали для меня все, что могли. Это помогло мне продержаться несколько месяцев.

Я помолчала секунду, впитывая его слова.

— Ревень был от Бастера, — сказала я тихо.

Кайленд кивнул, впившись зубами в нижнюю губу так, что она стала выглядеть распухшей и покрасневшей, когда он, наконец, отпустил ее. Я моргнула и отвела взгляд.

«Кто ты теперь, Кайленд? Я совсем не знаю тебя, и почему это так больно?»

— Поэтому ты предложил идею на счет лаванды? — спросила я.

Он в недоумении распахнул глаза.

— Кто тебе сказал?

— Бастер.

Он кивнул, сжимая губы.

— Да. Я прочитал об этом и подумал, может, таким образом, я смогу вернуть им долг. Тем, кто заинтересовался идеей. На самом деле, это ничего особенного.

— Похоже, это помогло нескольким семьям.

В его глазах появился блеск гордости.

— Да.

— Кай?

— Да?

— Это ни ничто. Это очень много.

Я слышала, как он тяжело выдохнул, сидя рядом со мной. Какое то время мы сидели в тишине, прежде чем Кайленд снова встретился со мной взглядом и сказал очень тихо:

— Мне так жаль, Тенли.

Я замерла.

— За что?

Кайленд провел рукой по волосам и посмотрел в небо.

— За то, как обращался с тобой на днях, а потом у Эла, — сказал он и покачал головой. — Ты этого не заслужила. Я просто… Боже, Тенли, когда ты выбралась отсюда, я подумал… подумал, что ты, наконец, сбежала из этого места. Увидев, что ты вернулась… и что ты… ну, это свело меня с ума. Это сделало меня… — он усмехнулся, звуча совсем не весело, — сумасшедшим.

Кайленд помолчал и добавил:

— Сумасшедшим и злым. Извини.

Какое-то время я изучала его лицо.

— Знаю, как ты хотел выбраться отсюда, Кай. Знаю это лучше, чем кто-либо. Думаю, могу понять, почему ты был расстроен, увидев, что я делаю то, чего бы ты не сделал, если бы получил ту стипендию. Но ты лишился права судить о моем выборе.

«Ты собираешься рассказать мне правду? Сказать, почему солгал мне? Объяснить, почему разбил мое сердце? Почему выкинул меня из своей жизни?»

— Знаю. Боже, Тенли, я знаю.

Кайленд потер ладонями обтянутые джинсами бедра и глубоко, прерывисто вздохнул.

Я посмотрела в небо.

— Мне тоже жаль. Я вела себя незрело и безумно. Я пропустила пару шотов… и всегда была агрессивной, когда напевалась.

Я тихонько рассмеялась, но потом продолжила уже серьезно:

— Вела себя так же, как моя мама.

— Ох, черт, Тенли, — выдохнул Кайленд скрипучим голосом. — Нет. Это не так. Мы оба виноваты. Я больше, чем ты. Я был не прав. Когда я увидел тебя, снова работающую у Эла… то потерял контроль.

Я грустно кивнула и провела руками по своим бедрам.

— В любом случае, — сказал он, — никто не говорит о нас. Все говорят о Гейбле Клэнси и его…

— Невесте по переписке, — сказала я вместе с ним. — Да, я слышала.

Он изогнул губы в небольшой улыбке, и мои взгляд застыл на его губах, прежде чем я отвернулась.

Наступила тишина, и Кайленд заполнил ее.

— Конечно, Гейбл не уверен, действительно ли она пыталась его убить, или машина вышла из-под контроля из-за протеза на ее ноге.

Смех всколыхнулся в моем горле.

— Что?

Кайленд кивнул.

— Да, я работаю с ним. Я знаю больше о невестах по переписке с протезами на ногах, чем когда-либо хотел знать.

Я посмотрела на его веселое выражение лица и намеревалась улыбнуться, но вместо этого почувствовала волну ностальгии, настолько большую, что подумала, будто утону в ней. Слеза скатилась по моей щеке, и я смахнула ее, с удивлением глядя на свой палец. Я так давно не плакала.

Кайленд посмотрел на меня, и на его лице появилось болезненное выражение. Я покачала головой, как будто могла отрицать странное чувство, которое в этот момент ударило меня в грудь: горе. Горе от его потери, хотя он сидел рядом со мной. Все эти годы я была так сосредоточена на гневе, что бы просто выжить и двигаться вперед, что не позволяла себе вспомнить приятные вещи. Но, Боже, я так скучала по нему. Несмотря на мое разбитое сердце, несмотря на мой гнев, я так отчаянно скучала по нему. Кроме Марло, он был для меня всем.

Он придвинулся ближе, не сводя с меня взгляд, молча спрашивая разрешения обнять меня. Я так этого хотела. Но не должна была ему позволять. Я должна была сказать ему уйти. Должна была сказать, что я не хочу даже дышать с ним одним воздухом. Но я этого не сделала. Я посмотрела ему в глаза и не отстранилась. Очень, очень медленно, Кайленд обнял меня, словно я была пугливым животным, которое могло сбежать в любой момент. Он притянул меня к своей широкой груди. Я всхлипнула, схватившись за его пахнущую дымом рубашку. Он держал меня, пока я, наконец, позволяла пролиться слезам, которые очень долго сдерживала, и я позволила ему обнимать меня.

Мы сидели так, казалось, целую вечность, он обнимал меня сильными руками, его сердце билось под моим ухом. Через некоторое время мои слезы высохли, я подняла голову, и наши взгляды встретились.

— Тенли, — прошептал Кайленд наполненным нуждой голосом.

Было так много вещей, которые мы должны были сказать друг другу, так много вещей, которые я хотела, чтобы он мне объяснил. Столько эмоций кружилось в воздухе вокруг нас, столько вопросов, которые остались без ответов. Но в тот момент казалось, что все это может подождать. И вот, когда его губы коснулись моих, я издала звук ободрения и прижалась к нему. Может быть, это было неправильно. Возможно… наверное. Кайленд раздвинул мои губы языком и осторожно погрузился в мой рот, и застонал, звуча наполовину мучительно, наполовину блаженно. Я встретила его язык своим и потянулась руками к его шее, чтобы запустить пальцы в его короткие волосы. Он нежно взял в руки мое лицо и наклонил голову. Поцелуй стал глубже. Так же, как огонь, который мы наблюдали ранее, все мое тело горело пламенем, моя плоть пылала нуждой.

Но огонь разрушителен. Огонь оставляет тебя опустошенным и опаленным до неузнаваемости.

Я отстранилась.

Кайленд издал слабый разочарованный звук от потери. Я смотрела на него, на его влажные, красные губы. Он смотрел на меня, как изголодавшийся человек, смотрит на стол с яствами. Я моргнула и отвела взгляд, пытаясь контролировать свое прерывистое дыхание. Я хотела его. Разве я не всегда хотела его? Почему все между нами казалось таким простым и одновременно сложным?

— Кайленд, я… — тихо выдохнула я.

— Знаю, — ответил он.

И я поверила, что он знал, даже если не была полностью уверена, что хотела сказать.

— Ты должен пойти домой и принять душ. И я должна… У меня завтра долгий день.

Кайленд помолчал, а затем кивнул.

— То, что ты делаешь со школой, это действительно, удивительно.

— Знаешь, что я делаю?

Он кивнул.

— Я поспрашивал в городе.

— Ох.

Он потер заднюю часть шеи.

— Я лучше пойду и отпущу тебя спать.

Я кивнула.

— Хорошо.

Кайленд помолчал.

— Хорошо.

Он встал.

— Тебе что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?

Я покачала головой, вспоминая, как в прошлом он приходил сюда, и не мог решиться попросить меня пойти к нему домой, чтобы я могла спать с ним, в его постели. Кайленд по-прежнему был одинок? Что-то подсказывало мне, что так оно и было. Но я не могла ничего ему предложить. Я чувствовала, что мы оба были слишком пустые и слишком заполненные затяжной болью. Однажды я хотела отдать ему все, положить свою жизнь и сердце к его ногам, но прямо сейчас я просто не могла.

— Ладно, тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Кайленд отошел от меня, и я наблюдала, как он уходит. Через минуту я поднялась со ступенек и зашла внутрь. Остаток ночи я ворочалась с боку на бок. Сон был неуловим, видения Кайленда и меня, какими мы были когда-то, проносились в моем сознании, обрывки разговоров заполняли мою голову, воспоминание о том, как он проводил по моей коже своей грубой ладонью, вторгались в мои чувства. Как только первый луч восходящего солнца заглянул в окна трейлера, я, наконец, провалилась в забытье.

Глава 25

Солнце струилось через мое окно, было еще слишком рано. Я так и не смог заснуть после того, как вернулся домой, принял душ и лег — несмотря на то, что чертовски устал. Правда была в том, что я едва спал с тех пор, как Тенли вернулась в город.

Тенли.

Мое сердце трепетало в груди. Нужно было сказать ей правду. Я собирался вчера вечером, но время показалось неправильным. Как мы могли говорить о чем-то столь важном, сидя перед ее трейлером в темноте? А может, я просто струсил. Но я надеялся, должен был надеяться, что если попрошу прощения и скажу правду, она найдет в себе силы простить меня.

Опять же, как извиниться за ложь, когда сама ложь была почти такой же жестокой, как если бы была правдой?

Я поднял руку и провел пальцами по волосам.

Боже.

Была ещё одна проблема — Джейми Кирни. Ярость и ревность вспыхнули в моем теле, подталкивая меня встать с постели. Войдя на кухню, я прислонился к стойке. Все время, пока ее не было, я мучил себя тем, что она, вероятно, встречалась с другими мужчинами, возможно, даже влюбилась в кого-то другого. Я обезумел от ревности. Я знал, что она любила меня, но ведь я так сильно ранил ее. Ее любви ко мне было недостаточно, чтобы помешать ей двигаться дальше. И так и должно было быть… ведь я освободил ее. Я сделал свой выбор и должен был жить с этим.

И вот так я просуществовал почти четыре долгих года. Просто никогда не ожидал, что она вернется с Джейми, чертовым, Кирни. Я знал, что он спас ее в тот день на дороге, по пути из бара и был благодарен ему за это. Но его отец был отвратительной свиньей, и я понятия не имел, каким персонажем был Джейми. Он мог быть хорошим парнем. Тем не менее, когда я увидел, как он стоял на участке, где будет находиться школа Тенли, держа ее в объятиях, единственное, что приходило мне в голову, это все отдаленные места в горах, где никогда не нашли бы его погребенное тело.

Я включил плиту и поставил кипятить воду, чтобы приготовить кофе. Пока ждал, когда вода нагреется, мой разум вернулся к вчерашней ночи.

Я так сильно облажался с тех пор, как Тенли вернулась домой. Я не был готов, никогда за миллион лет не думал, что это произойдет при таких обстоятельствах… здесь. Я отреагировал как сумасшедший, или как полный мудак. У нее не было возможности узнать, что она разрушила все мои планы. Мне нужно было все исправить.

Когда Тенли позволила обнимать ее, утешая, мне было так чертовски приятно. Если она никогда не простит меня, как я смогу справиться? Последние четыре года прошли в ужасных страданиях. Но наблюдая за тем, как она выглядит — стильная и уверенная в себе, — я преисполнился гордости. Тенли сделала именно то, что как я знал, она сможет.

То же самое знакомое горе и одиночество нахлынули на меня, когда я подумал о том, кем она была, кем я был. Потому что, как бы я ни радовался тому, как Тенли изменилась, и как бы я ни принимал то, кем я был сейчас, раньше она была моей. Раньше она смотрела на меня с доверием и любовью в глазах. Раньше Тенли хотела меня, несмотря на все мои недостатки. Тогда она была готова бороться за меня зубами и ногтями. Раньше…

«Заткнись, Кайленд. Что сделано, то сделано, и ты должен разобраться с этим».

Мне нужен был душ. Это будет долгий день. Я должен был быть в шахте в десять, но хотел заехать и взглянуть на библиотеку в последний раз, прежде чем ее снесут. Думаю, это произойдет со дня на день. Когда я проезжал мимо, казалось, что строительная бригада подобралась к ней еще ближе.

Эта чертова библиотека… После того, как Тенли уехала, я сидел в ней день за днем, просто чтобы чувствовать себя ближе к ней. Я сидел за маленьким столом у задней стены и страдал. И это было меньшее, что я заслуживал.

Я вошел в маленькое здание, теперь пустое — за исключением полок, которые все еще были привинчены к стене. Несколько минут я просто стоял и смотрел.

Что я здесь делаю?

Я вдыхал воздух, ненадолго закрыв глаза, пока все воспоминания, как счастливые, так и грустные, мелькали в моей памяти. Я услышал тихий щелчок позади меня и обернулся. Тенли стояла там, с удивленным выражением на лице.

— Привет, — выдохнула она, войдя и закрыв за собой дверь.

— Привет, — сказал я, и мое сердце забилось быстрее.

Она была одета в обычные джинсы и футболку университета Сан-Диего. Ее волосы были убраны в высокий хвост, только несколько локонов выбились из прически.

Тенли была самой красивой девушкой в мире. Для меня она всегда была такой. И всегда останется.

Стоя там, глядя на нее, я понял, что с прошлой ночи что-то изменилось между нами. Она все еще смотрела настороженно, но ее взгляд стал мягче, и это придало мне надежду.

— Прости, — сказал я, шагнув к ней. — Я не должен быть здесь, я…

— Нет, все в порядке. Бригада приедет примерно через час или около того. Я просто… — она прикусила губу, на мгновение, отводя от меня взгляд, — просто хотела провести здесь немного времени, прежде чем они ее снесут.

Я кивнул.

— У меня была такая же идея.

В течение нескольких секунд наши взгляды задержались друг на друге. Воздух был словно наполнен энергией, которую мы с Тенли, казалось, всегда создавали, когда были в одной комнате.

Она кивнула, подходя ко мне.

— У тебя контактные линзы, — тихо заметил я.

Она выглядела удивленной.

— Да. Как ты узнал?

Я провел рукой по волосам.

— Раньше ты щурилась, когда смотрела на меня из другого конца комнаты.

Она улыбнулась.

— Хм, я не знала, что кто-то замечал это.

Когда дело касается тебя, я замечаю все. Я влюбился в тебя даже раньше, чем мы впервые заговорили.

— И твой голос, я имею в виду, твой акцент — он вернулся.

Она тихо рассмеялась.

— Марло сказала то же самое. Не потребовалось много времени, чтобы мой разум вспомнил, что я девушка из Кентукки.

Моя девушка из Кентукки.

Она глубоко вздохнула и, оглянувшись, провела рукой вдоль книжной полки.

— Это место спасало меня от одиночества, — сказала Тенли, с задумчивым выражением на лице.

Я сделал глубокий вдох.

— Со мной то же самое. После того, как ты уехала, я… часто приходил сюда.

Тенли посмотрела на меня с удивлением, наклонив голову.

— Ты приходил сюда?

— Да.

— Зачем? — выдохнула она.

— Потому что так сильно скучал по тебе, что думал, будто умру, — признался я.

Ее глаза расширились и она сглотнула.

— Ты скучал?

— Да, скучал. — Я сделал паузу. — Очень сильно скучал, — повторил я, на мгновение позволяя воспоминаниям о той боли вернуться ко мне.

Тенли прикусила губу, слегка нахмурив брови и наблюдая, как палец скользит вдоль полки.

— Джоуи не мой, Тенли. Я даже не думал, что он был моим, — выпалил я.

Ее палец остановился.

— Я знаю.

На секунду я замер, а затем испустил длинный вздох.

— Шелли?

— Да. Она приходила ко мне вчера.

Подняв руки, я сцепил их за головой. Я не мог сказать, что был удивлен. Она потребовала, чтобы я все рассказал Тенли. И я собирался…

— Я хотел сам тебе рассказать. Просто… пытался выбрать подходящее время.

Тенли всплеснула руками.

— Подходящее время? Чтобы сказать кому-то, что разбил его сердце жестокой ложью? Такое вообще бывает? — спросила она.

— Ты бы не уехала, Тенли. Ты собиралась отказаться от стипендии и остаться. Я не мог позволить тебе сделать это. Просто не мог.

— Были и другие варианты.

— Возможно. Но в тот момент я не смог придумать ничего лучше. Мне нужно было убедиться, что ты уедешь и никогда не оглянешься назад.

Тенли фыркнула.

— Ну, ты добился желаемого, это уж точно. — Она отвела взгляд, а потом снова вернула его ко мне. — Почему ты не мог поехать со мной? Ты вообще хотел? В смысле, в то время… ты вообще хотел меня?

Она выглядела так, будто была готова расплакаться. Я сделал шаг в ее сторону.

— Я просто не мог. Я хотел, Боже, я очень хотел, но не мог.

— Почему? — Ее голос звучал хрипло и был полон печали.

Я приблизился к ней, вторгся прямо в ее пространство, точно так же, как в тот раз, когда впервые поцеловал ее, когда впервые попробовал ее сочные губы.

— Потому что хотел большего для тебя, — ответил я, надеясь, что она не спросит о большем. Я не смог бы ответить. Остальное было моим. И так будет всегда.

Ее плечи поникли, но она не отвела взгляд.

В течение нескольких секунд между нами было только молчание.

Я взглянул на полку, на которой размещались те книги, которые мы читали вместе, оставляя в них небольшие любовные записки друг для друга. По крайней мере, это то, чем они были для меня.

— Именно здесь я влюбился в тебя. — Я замолчал, и ее глаза расширились. — Я пытался выяснить это, после того, как ты уехала. Где я потерял свое сердце? Как будто знание момента… места, могло как-то помочь дать мне понять. И я все-таки выяснил. Это было здесь. Прямо вот здесь.

Любовь, смешанная с болью, поднялась в моем горле, и мой голос понизился до хриплого шепота.

— Я влюбился так чертовски сильно, Тенли. Стоя прямо у этой книжной полки. Я отдал тебе свое сердце, а тебя даже не было в комнате. — Я запустил пальцы в ее волосы.

Она на секунду закрыла глаза, издавая хриплый вздох.

— Я так сильно все испортил, сделал тебе так больно, но… никогда не возвращал свое сердце. И, Боже…

Я медленно покачал головой, двигаясь еще ближе, прижимаясь к ней всем телом.

Тенли моргнула, глядя на меня и раскрывая губы.

— Надеюсь, когда-нибудь ты захочешь его снова.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, полными эмоций, которые я не мог понять.

— Пожалуйста, скажи мне, о чем ты думаешь? — умолял ее я.

Тенли приоткрыла губы, но слова не выходили. Она прочистила горло, но когда заговорила, ее голос все еще звучал хрипло.

— Я думаю о том же, о чем и в первый раз, когда мы стояли здесь, вот так. Я подумала: «Боже, надеюсь, этот парень поцелует меня прямо сейчас».

Мое сердце пропустило удар, а желудок сжался, мое тело ожило от неизмеримого жара и страсти, которые я испытывал к ней. Я наклонился и прижался к её рту, раздвигая губы своим языком. Когда скользнул внутрь теплой влажности ее рта, первобытный стон поднялся в моем горле, и я сильнее прижал ее к книжной полке. На вкус она была как кофе, шоколад и Тенли. Маленький хриплый стон вырвался из её горла, и это распалило меня, моя эрекция запульсировала напротив ее живота.

Я оторвался от ее губ и провел губами по ее горлу, когда она откинула голову назад. Я лизнул трепещущий пульс у основания ее шеи, а затем просто прижался губами к нему.

— Ты разрываешь мою душу. Наполовину агония, наполовину надежда. Не говори же, что я опоздал, что драгоценные чувства навсегда для меня утрачены… Я не любил никого, кроме тебя, — прошептал я ей, цитируя слова, которые как я знал, она вспомнит.

Тело девушки застыло, но пульс ускорился. Я вдохнул ее запах.

Боже.

Мне потребовалась секунда, чтобы попытаться взять себя в руки. За исключением поцелуя прошлой ночью, прошло почти четыре года с тех пор, как я прикасался к девушке, с тех пор, как я прикасался к Тенли. Мое тело всегда так реагировало, каждый раз, когда я был рядом с ней.

— Тенли, — прошептал я ей в шею.

Она запустила пальцы мне в волосы и оттянула голову назад, пока не заглянула мне в глаза.

— Что мы делаем, Кай? Что я делаю? — спросила она, как будто разговаривая сама с собой.

— Не знаю. Я надеюсь… надеюсь, мы здесь работаем над чем-то? Нам столько еще нужно обсудить… Но я возьму все, что ты мне дашь, Тенли. Что угодно.

Её грустный взгляд скользнул по моему лицу.

— Я… я просто не знаю. Не знаю, смогу ли я.

Я прижался лбом к её лбу, и мы просто в течение минуты дышали.

— Это из-за Джейми?

Я должен был знать. Должен знать, был ли он частью причины, по которой она не была уверена в том, чтобы дать нам еще один шанс.

— А что насчет Джейми?

Я выдохнул и выпрямился.

— Разве он не твой парень? Вы разве не встречаетесь?

Тенли нахмурила брови на мгновение, а потом рассмеялась.

— Нет. Джейми — гей, Кай.

Я нахмурился.

— Он гей? Ох.

— Да. Гей.

«Ну, ладно. Это многообещающая новость».

— Значит, ты с ним не встречаешься?

— Хм, нет. Последний раз, когда я проверяла, я была женщиной.

Я тихо усмехнулся.

— Да, ты определенно женщина.

Ее улыбка была наполнена настоящим весельем. Мое сердце перевернулось в груди. Мне очень нравилась эта улыбка. Я скучал по этой улыбке. Тосковал по этой улыбке.

— И ты так прекрасна, — прошептал я.

Выражение моего лица, должно быть, было наполнено тоской, которую я чувствовал, потому что ее глаза расширились, и улыбка соскользнула с лица. Она наклонилась вперед, и я встретил ее на полпути. На этот раз наш поцелуй стал диким.

Тенли отклонилась к полке позади нее и обхватила одной ногой мое бедро, умещая мою эрекцию между своими ногами. Я выпустил гортанный рык, прижимая себя к ее мягкости. Боже, она чувствовалась так хорошо. Мое сердце бешено колотилось в груди.

Внезапно мы стали тяжело дышать, наши тела задрожали, мы стали безумными, нуждающимися и вышедшими из-под контроля.

Я потянул вверх ее футболку, освобождая грудь, и использовал свой большой палец, чтобы покружить по ее соску. Тенли вскрикнула и, потянувшись вниз, расстегнула мои джинсы. Когда она обернула руку вокруг моего члена, я втянул воздух сквозь зубы и прижался к ее руке.

— Тенли, черт! О Боже, — застонал я.

Ее глаза были наполнены похотью, губы приоткрыты. Я замер, чтобы впитать ее красоту в этот момент.

Тенли сняла обувь и расстегнула джинсы, быстро стянула их и свое нижнее белье вниз по бедрам, затем вышла из них. Она обернула мой член руками, снова перекинув свою ногу через мое бедро. Мы целовались глубоко и отчаянно. Я двинулся вверх, оставляя поцелуи на ее шее, челюсти, сосал и покусывал её губы прямо перед тем, как разместил свой член возле ее входа и ворвался внутрь. Мы прервали поцелуй и наши взгляды встретились, когда она громко застонала. Я сильно сжал зубы, от ее блаженной хватки, окружающей меня. Наконец-то я был внутри Тенли. Радость увеличивалась в моей груди, когда я начал двигаться. Она снова застонала, откинув голову назад к полкам за спиной, и выдыхала:

— Да, да, да.

Я старался двигаться медленно. Прошло так много времени. Я протянул руку между её ног и погладил клитор, целуя её шею, пока она стонала.

— Боже, Тен, ты так хорошо чувствуешься.

Я не смог сдержать прерывистого стона, последовавшего за моими словами, когда почувствовал, как оргазм кружится в моем животе, и быстрее задвигал пальцем. Она была такой влажной. Я поднял голову и посмотрел ей в глаза, когда стоны стали громче.

— Кайленд, я… я… — задыхалась она.

— Знаю, Тен, я знаю.

А потом она сжалась вокруг меня, откинув голову назад, и закричала.

— Я сейчас кончу, Тенли, — выдохнул я, вторгаясь в нее в последний раз.

Мой оргазм ударил с такой силой, что я упал на нее. Невнятные слова выходили из моего рта, когда удовольствие волнами двигалось к моему животу, ногам, вплоть до пальцев ног.

Мы оба оставались в таком положении в течение нескольких минут, восстанавливая дыхание, возвращаясь к реальности. Я чувствовал, себя так, будто наконец-то снова был дома — совершенно счастливым. Я отступил назад, Тенли натянула джинсы и проскользнула в свою обувь, пока я застегивал молнию. Её щеки покраснели, и когда она подняла голову, то выглядела слегка шокированной. Я нежно улыбнулся, наклонился и поцеловал ее, приглаживая волосы, выпавшие из ее хвоста.

— Думаю, наверное, нам обоим нужна была эта разрядка, — тихо произнесла Тенли, глядя в сторону.

Я покачал головой.

— Это не то, чем это было для меня, Тенли. Это было нечто большее. Скажи мне, что это было большим и для тебя.

Ее взгляд снова встретился с моими, и она выдохнула. Затем кивнула.

— Это и для меня было большим, — сказала она тихо.

Надежда вспыхнула в моей груди, хоть Тенли и выглядела противоречиво ее собственным заявлением.

Мы оба слегка вздрогнули, когда услышали, как на улице подъехала машина.

— Это, наверное, Джейми, — сказала она. — Он собирался заехать перед работой.

Я кивнул, чувствуя облегчение от того, что теперь знал, что Джейми был всего лишь её другом.

Тенли отошла от меня.

— Я лучше пойду. Мне нужно на работу. Но, может быть, я смогу заехать завтра? — спросил я с надеждой. — Скажи мне, Тенли. Просто скажи мне, что сделать, и я это сделаю.

Тенли кивнула, прикусывая губу.

— Почему ты работаешь в шахте? — выпалила она.

Я замер.

— Почему? Потому что мне нужна была работа, а это единственная доступная.

«Вранье».

Она поджала губы и покачала головой.

— Я не понимаю. Ты собирался уехать и не оглядываться назад. Если Джоуи действительно не твой, если ты солгал об этом, чтобы заставить меня уехать, тогда почему ты остался?

Мое сердцебиение ускорилось. Прямо сейчас я едва ли мог вспомнить свое имя, а мне еще нужно было сформулировать правдивый ответ?

— Это было к лучшему. Я понял, что Деннвилл — мой дом, и решил остаться. Вот и все. — Тенли выглядела не убежденной, но промолчала. — Я лучше пойду, иначе опоздаю, — сказал я.

Она кивнула.

— Хорошо. Увидимся позже.

— Да, — ответил я, впервые за четыре года почувствовав надежду.

— Удачного дня.

Я улыбнулся.

— Тебе тоже, Тенли.

Я больше не стал целовать ее. Она выглядела так, будто её терзали противоречивые чувства. Но я не был готов отвести от нее взгляд. Мне не хотелось уходить. Как и раньше, я никогда не хотел уходить. Я попятился назад, подойдя к двери, распахнул ее спиной и улыбнулся шире. Тенли улыбнулась мне, но все равно смотрела настороженно. Дверь между нами закрылась. На улице я увидел Джейми, который сидя в своей машине, разговаривал по мобильному телефону. Я помахал ему рукой, сел в свой грузовик и уехал.

По дороге я почувствовал, как эйфория увеличивается в моей груди. Я только что коснулся Тенли и был внутри нее. Боже, я все еще чувствовал её сладкий мускусный аромат на своих пальцах. Я надеялся, что достаточно сказал, чтобы убедить ее в том, что я все еще люблю ее — что никогда не прекращал. Кое-что всё ещё было в подвешенном состоянии, но у меня наконец-то появилась надежда — что-то, чего у меня не было в течение долгих четырех лет.

Глава 26

Я стояла неподвижно после того, как Кайленд вышел за двери библиотеки. Я не знала, что думать… что чувствовать.

Что я делала? Что мы делали? Неужели я действительно рассматриваю возможность снова начать встречаться с Кайлендом? Действительно ли я готова снова полюбить его? А я вообще когда-нибудь прекращала? Я реально только что сняла свои джинсы и занялась с ним страстным сексом у библиотечной полки?

Застонав, я приложила руку ко лбу. Я не знала, что делать.

Дверь в библиотеку открылась, и вошел Джейми.

— Эй, ты в порядке? Выглядишь больной.

Я тихо застонала.

— Думаю, так и есть. И, к сожалению, от этой болезни нет лекарства.

— Я слышал, героин отключает боль.

— Угомонись, Хиллбилли (прим. ред.: термин для обозначения определённой группы людей, проживающих в сельской местности горных районов, в первую очередь в Аппалачских горах, и имеющих собственную культурную среду и специфические особенности жизни и быта, отличные от окружающих). Я пока не готова к нелегальному самолечению. Хотя, ключевое слово «пока».

— Ну, ты сообщи если что. Я тусуюсь на углу Сточная канава и Безнадежная жизнь.

Я тихо засмеялась.

Джейми подошел ко мне и прислонился к полке.

— Кайленд? Я видел, как он уходил.

— Да, — вздохнула я, глядя прямо перед собой. Через минуту я повернулась к нему. — Я просто не могу переступить через то, что пережила после того, как он разбил мое сердце, — продолжила я. — И я не знаю, могу ли доверять ему в том, не отвернется ли он снова от меня. Дело в том…

Я нахмурилась и прикусила губу.

— Даже не знаю. Я чувствую, что он что-то недоговаривает, — сказала я, вспомнив тень, промелькнувшую на лице Кайленда, краткость его ответов, когда я спросила о шахте. — И если это так, как я могу снова начать с ним отношения?

— Да, но если не попытаешься, то никогда не узнаешь.

— Может быть, это и к лучшему.

— Возможно. — Джейми пожал плечами. — Ты единственная, кто может сделать этот выбор.

— Я вроде как надеялась, что ты скажешь мне, что делать.

Он усмехнулся.

— Я последний, у кого ты должна просить совета. Если только это не связано с тем, как справиться с родителями, которые считают, что ты родился с неловким, неоперабельным «состоянием». Тогда я — источник мудрости.

Мое сердце болело за него. Я положила руку ему на плечо.

— Твоя мама все еще не разговаривает с тобой?

— Ага. — Он выглядел подавленным. — Знаешь, я ожидал этого от отца. Мы никогда не сходились во взглядах, не особо часто общались. Не то что бы у меня когда-либо было его одобрение. И, конечно, я не ожидал, что он примет это. Но мама… мы всегда держались вместе. Я просто подумал, может быть… Я надеялся… — Его слова умерли.

— Знаю, Джейми. Мне так жаль.

— Мой отец — чертов засранец, во многих отношениях. Ну, ты и сама знаешь. — Он вскользь посмотрел на меня, а затем отвел взгляд, сжав губы в тонкую линию. — То, как он обращался с твоей мамой, так же он обращается со своими рабочими, со своей семьей, со всеми. Люди — это лишь средство для достижения цели.

— Я никогда не думала об этом раньше, пока не узнала тебя, — сказала я. — Наверное, всегда считала, что он обращается с нами как с мусором, потому что именно так он и думал о нас — что мы были для него в какой-то отдельной категории.

Джейми покачал головой.

— Нет. Я беспокоился о том, как он вел себя, когда пришел отдать тебе эту стипендию. Беспокоился, как ты себя чувствовала, что он пришел в твой дом… снова. — Его взгляд метнулся ко мне, а затем остановился на стене перед ним.

Он чувствовал стыд, которого никогда не испытывал его отец. В этом был весь Джейми.

— Всё нормально. Он не приходил ко мне лично. Мне вручили стипендию перед всей школой.

Он в замешательстве посмотрел на меня.

— Странно. Обычно отец лично приходил домой к получателю и отдавал её, прежде чем сделать объявление в школе. — На секунду он задумался. — Может быть, у него и в самом деле есть хоть капля приличия, раз он решил не приходить к тебе в трейлер.

— Да. Возможно. В любом случае, это уже древняя история. — Я склонила голову набок. — Могу я задать тебе вопрос?

— Да, конечно.

Я на секунду прикусила нижнюю губу.

— Ты видел Кайленда в шахте? Я имею в виду, как он ведет себя под землей? Он как-то странно уклонился от ответа, когда я его об этом спросила.

— Честно говоря, я не слишком много времени провожу с подземными шахтерами. Но я слышал, что многие вкомпании говорят, что Кайленд производит довольно хорошее впечатление. По-видимому, ему удалось внедрить новые меры безопасности, хотя вряд ли он когда-нибудь получит похвалу. Но парни болтают. Другим шахтерам он нравится.

— Ты когда-нибудь спускался туда?

— Боже, нет, — выпалил Джейми и вздрогнул. — Я бы не смог.

Я кивнула, все еще хмурясь.

«Как ты это делаешь, Кайленд? Как ты спускаешься в свой личный ад, день за днем?»

Я спускаюсь в ад. Каждый день. Ради тебя.

«Ради меня…»

Мои мысли были прерваны звуком грузовиков, прибывающих снаружи.

— Ну, — сказал Джейми, вставая. — Я ухожу. Позвони мне позже или заходи.

— Угол Сточной канавы и Безнадежной жизни?

— Точно. — Ответил он, подмигивая.

Я рассмеялась.

— Спасибо, что зашел.

После того, как Джейми ушел, я задержалась еще на минуту, чтобы осмотреться в маленьком пространстве, закрывая глаза и дыша пыльным воздухом в последний раз. И, когда была готова, я вышла, закрыв за собой дверь.

Я села в баре рядом с Марло, и она устало посмотрела на меня.

— Эй, что с тобой?

— Сэм — вот что со мной.

— Что он сделал?

— Попросил меня выйти за него замуж… снова.

— Вау, какой негодяй.

— Что будешь, дорогая? — спросил Эл, крича мне с другого конца полупустого бара.

— Диетическую колу с лаймом, — громко ответила я.

Марло позвонила мне час назад и попросила встретиться с ней у Эла, чтобы «утопить печали» после ее дневной смены. Я тогда точно не знала, что это значит, но теперь поняла.

— Итак, Сэм, злобный мерзавец, попросил тебя взять на себя обязательство — позволить ему осыпать тебя любовью на всю оставшуюся жизнь. Думаешь, как быстро мы сможем вооружить отряд вилами, чтобы выследить его?

Марло вздохнула и выпрямилась, сидя рядом со мной.

— Ха-ха. Смейся, смейся. Но я говорила ему, что никогда не выйду за него замуж. Я предупреждала, а он все не отказывается от этой идеи. Он превращает мою жизнь в ад.

Я спускаюсь в ад. Каждый день. Ради тебя.

Я повернулась к ней.

— Ты его не любишь, Мар?

Она сидела, глядя прямо перед собой.

— Думаю, люблю. Немного.

— Вау. Романтика просто зашкаливает. — Я закатила глаза. — Ты сразила меня на повал разговорами о любви, Шекспир.

Марло тихо рассмеялась.

— Серьезно, Тенли, послушай. Я просто не хочу всё испортить. Наконец, я чувствую себя комфортно, безопасно, а брак все меняет. Я просто не уверена, что могу доверять ему. Я не хочу влюбиться в него, а потом смотреть, как он уходит от меня, — сказала она, грустно глядя на меня. — Как только они узнают, что их любят, то сразу сбегают. Ты знаешь, что я права, — тихо закончила сестра.

Я сделала глоток колы, которую Эл поставил передо мной, кивая ему в знак благодарности.

— Мар, я думаю…

Я прикусила губу, вспоминая лицо Сэма, как он смотрел на Марло, как будто она была единственной во всем мире.

— Что еще Сэм должен сделать? Я имею в виду, он пытался больше четырех лет, и никогда не сдавался. Честно говоря, тебе повезло, что он не сдался. Ты, должно быть, настоящая заноза в заднице в отношениях.

Марло нахмурила брови, но потом тихо засмеялась.

— Да, ты права. Это просто… Ты не помнишь, потому что была еще маленькой, но я помню, когда ушел отец. Я любила его, Тенли. Он был первым мужчиной, кого я полюбила, а он просто ушел и даже не попрощался со мной. Все эти годы он ни разу не проведал нас. Ни разу. Вот что я знаю о любви, — выдохнула Марло и грустно покачала головой. — И даже после этого я все-таки надеялась, что найдется кто-то, кто полюбит меня по-настоящему. И мы все знаем, что из этого получилось.

— Да! Ты оказалась рядом с хорошим, порядочным парнем, который умоляет тебя выйти за него замуж, — вздохнула я. — Не думаю, что ты можешь судить о каждом мужчине по одному или двум, которые тебя подвели. И уход отца — это не твоя вина. Что касается Дональда, то, наверное, было несколько звоночков того, что он не заслуживает доверия или, может быть, у тебя просто было недостаточно времени, чтобы выяснить это. И слушай, ты права. Я понимаю. Ты же знаешь. Кайленд… я так долго не могла понять, за что он так со мной поступил. Даже сейчас, все еще больно от его лжи. Все, что я знаю о нем, говорит мне, что он провел свою жизнь, делая что-то для других людей таким бескорыстным образом. И… — Я покачала головой. — Сэм. Сэм, который перебрался в Аппалачи, чтобы лечить зубы людей по доброте своего сердца. Что Сэм сделал, кроме как обращался с тобой, как с драгоценностью, и платил за лечение нашей мамы в больнице? Боже правый, что еще может сделать парень, чтобы доказать тебе, что ты можешь доверять ему? Что он хороший парень, что он любит тебя?

Марло опустила взгляд на свои ногти.

— Ну, вообще-то, это еще одна причина, из-за которой мы поругались. — Она посмотрела на меня. — Видимо, это не он платит за лечение. Правда в том, что у него нет таких денег. Он использовал все свои сбережения, чтобы переехать сюда и открыть свою клинику. И ты сама знаешь, как ему платят. Половину времени он получает оплату кукурузным хлебом и ловушками для ондатры, — сказала она и покачала головой.

— Что? — выдохнула я. — Тогда кто… кто платит за лечение?

Замешательство закружилось у меня в голове.

Какого черта происходит?

Марло покачала головой.

— Сэм не сказал. Просто ответил, что прикрывает кого-то, кто захотел остаться анонимным. Сэм соврал. Видишь, он способен лгать, даже если это касается нас. О чем еще он способен соврать? А потом он имеет наглость просить меня выйти за него замуж?

О, боже мой. Мое сердце упало.

— Мне надо идти, — сказала я, внезапно вставая. — О, Боже мой, Мар! Мне срочно нужно идти.

— Подожди. Что случилось? Ты куда? Я не закончила топить свои печали! Сэм заберет меня только через час. Помнишь, Сэма? Лживого, ворчливого Сэма?

— Сэм позаботиться о тебе, — ответила я дрожащим голосом, достав пару долларов из своего кошелька и бросив их на барную стойку.

Я знала, что если Марло разрешила Сэму забрать ее, значит, она не так уж и злиться на него. Ей просто нужна была уверенность.

— Твои деньги здесь не нужны, — сказал Эл, взмахнув моими деньгами и все равно положил их в банку с чаевыми.

Я повернулась к Марло, взяла ее за плечи и начала слегка трясти.

— Что ты делаешь? — спросила она, ее голос дрожал вместе с ее телом.

— Я втряхиваю в тебя хоть немного здравого смысла, — сказала я.

— Подожди, как же твой девиз…

— К черту мой девиз. К черту твой девиз. Поговори с ним, Мар. Пусть объяснит. Выслушай его и перестань быть такой чертовски упрямой. Он может причинить тебе боль, а может и нет. Я ставлю на Сэма. И я люблю тебя больше, чем кто-либо в этом мире. Я всегда на твоей стороне. Перестань позволять прошлому управлять тобой — посмотри на то, что прямо перед твоими глазами. — Я отпустила ее плечи, крепко обняла и поцеловала в щеку. — Посмотри, что прямо перед тобой.

Выскочив из бара, я села в машину и, выехав со стоянки, рванула на шоссе. Я заставила себя сделать несколько глубоких успокаивающих вдохов. Мертвой хваткой сжимая руль, я пыталась прояснить свои мысли.

«Ох, Кайленд».

Слезы появились у меня на глазах, когда правда врезалась в мою грудь.

О, боже мой. О, боже мой.

«Кайленд, ты глупый, гордый, красивый, самоотверженный человек».

Слабый всхлип подступил к горлу, но я проглотила его и снова заставила себя успокоиться.

Я была права. Я знала, что была права. Все кусочки пазла вдруг встали на свои места. Все…

Когда я достигла поворота на холм, моя машина несколько раз загрохотала, а потом, дернувшись, заглохла. Выпустив разочарованный крик, я сманеврировала на обочину дороги, затем повернула ключ в зажигании, но двигатель не заводился. Я уронила голову на руль и несколько раз легонько стукнула по нему. Ну, вот и закончилась моя авто-удача. С бешено колотящимся сердцем, я выскочила из машины и побежала.

Все было так же, как в тот день, когда я взбежала на этот самый холм, мое сердце учащенно билось, моя любовь к Кайленду вырывалась из груди.

Я посмотрела на камень, на котором сидела, составляя тот дурацкий, глупый список, и тихонько всхлипнула, пробегая мимо.

«Кайленд, Кайленд, Кайленд».

Что же ты наделал?

Боже мой, что же ты наделал?

Я спускаюсь в ад. Каждый день. Ради тебя.

Глава 27

Я вздрогнул, когда со стороны входной двери раздался громкий стук. Какого черта? Я предположил, что это был кто-то из местных жителей, но зачем нужно было так колотить в дверь, я не понимал. Я отложил документы в сторону и направился в спальню, чтобы надеть футболку. После душа на мне были только спортивные штаны. Но когда стук стал более настойчивым, я чертыхнулся себе под нос и поспешил к двери. Когда распахнул её, то застыл от удивления. Это была Тенли. Она стояла там, очевидно, явно запыхавшись, в темных джинсах и белой майке, которая немного сползла вниз, открывая вид на ложбинку между её грудей. Должно быть, она переоделась после утра. Она была такая красивая. Мое тело мгновенно ожило, реагируя на неё. Но когда я встретился с ее взглядом, и её глаза вдруг наполнились слезами, моя кровь мгновенно остыла, и я сделал шаг вперед. Тенли подняла руку, останавливая меня и глубоко, судорожно вздохнула.

— Ты выиграл ту стипендию, — выдохнула она и покачала головой. — Это была не я, а ты!

Я замер и затаил дыхание. Мы просто смотрели друг на друга, казалось целую вечность. Наконец, мне удалось выдавить:

— Как ты узнала?

Тенли оперлась на дверной косяк, ее лицо исказилось, как будто она собиралась разрыдаться.

— Ты мне сам только что сказал.

Я смотрел на нее, не зная, что ответить. Отрицать теперь казалось бессмысленным.

Боже. Она никогда, никогда не должна была это узнать. Никогда.

Я засунул руки в карманы и стоял, наблюдая, как она собирается с мыслями.

Когда Тенли наконец заговорила, то я услышал один единственный вопрос:

— Почему?

Я пожал плечами, как будто это было очевидно, и если уж на то пошло, так оно и было.

— Потому что я отчаянно любил тебя. И до сих пор люблю. Потому что я не мог допустить, что бы ты здесь оставалась.

Четыре года назад

— Кайленд Баррет?

Я вытер потные ладони о джинсы и встал.

— Да, — сказал я слишком быстро.

Секретарь, молодая женщина с длинными белокурыми волосами, улыбнулась мне, скользнув взглядом по моему телу. Я был ужасно одет для этого стильного, безупречно оформленного офиса. Я даже не решался сесть на светло-серый диван, боясь испачкать его. Но я не мог ничего с этим поделать. Единственная одежда, которую я носил, была старой и поношенной, и в ней я ходил не только в школу, но и собирал металл, ловил барсуков, рвал дикий виноград…

— Мистер Кирни ждет тебя, — сказала она.

В ответ я натянуто улыбнулся.

— Спасибо.

Она шла впереди меня по длинному коридору, покачивая бедрами. Наши шаги были беззвучны на мягком сером ковре. На белоснежных стенах висели старомодные черно-белые фотографии, изображавшие, должно быть, самые первые дни существования угольных шахт — мужчины в комбинезонах и с почерневшими от угольной пыли лицами, угрюмо стоявшие у входа, очевидно, только что вышедшие наружу.

Секретарь остановилась у двери в конце коридора и открыла ее, жестом приглашая меня войти внутрь. Я кивнул и прошел мимо нее в кабинет Эдварда Кирни. Дверь с мягким щелчком закрылась за моей спиной.

— Ты забыл спросить меня о чем-то касательно стипендии прошлым вечером? — спросил Эдвард Кирни, прежде чем ударить клюшкой для гольфа по мячу.

Я наблюдал за путешествием мяча по зелёному ковровому покрытию и мягко попадающего в отверстие на дальнем конце. Я прочистил горло.

— Да, сэр. — Кирни повернулся ко мне, опираясь на свою клюшку. — Я, эм, простите. Это было неожиданно, и я не был готов. Я не знал, что вы придете ко мне домой, чтобы рассказать о стипендии, и не мог ясно мыслись.

Он нахмурил свои густые черные брови.

— О чем?

— О том, что я не могу принять эту стипендию. Я хочу передать её другому человеку.

Кирни рассмеялся резким, удивленным смехом.

— Зачем тебе это?

Я провел рукой по волосам.

— У меня есть на то свои причины, сэр. Но я решил, что если я ее выиграл, то она моя, и я могу отдать её тому, кому захочу.

Когда Эдвард Кирни появился у меня дома накануне вечером, я был шокирован, почти лишился дара речи. Я понятия не имел, что он придет сообщить получателю о победе лично. Я не был готов. Но как только он уехал, как только его шикарная черная машина отъехала от моего дома, я собрался с мыслями и подготовил речь, которую мне нужно было произнести. И вот я здесь.

Эдвард Кирни усмехнулся и, повернувшись, направился к столу. Затем прислонился к нему, скрестив руки на груди. Какое-то время мы оба молча смотрели друг на друга. Его черные волосы с седыми прядями, были зачесаны назад и уложены. Его костюм был явно дорогим и сшитым на заказ, туфли отполированы до зеркального блеска. Я выпрямил спину и не отвел взгляд. В выражении его лица что-то поменялось, когда он наблюдал за мной, прищурив глаза.

— Ты не можешь передать эту стипендию. Ты уже поступил в Колумбийский Университет. Стипендия, которую ты выиграл, предназначена для его оплаты.

Я ненадолго закрыл глаза.

Колумбийский Университет.

На секунду яростная тоска сжала мое нутро. Но затем я вспомнил Тенли с синяком под глазом и побежденным выражением на лице. Я подумал о Шелли и охватившей ее тревоге, когда она рассказала мне, что беременна от какого-то неизвестного дальнобойщика, который не принял её отказ. Этот город был жесток к мужчинам, но к женщинам он был еще более несправедлив, и это была простая истина. Я никак не смог бы увезти Тенли с собой. У меня не было денег на билет на самолет, на квартиру для нее, черт возьми, даже на еду. И если бы я уехал на четыре года, получил бы диплом, что за это время стало бы с Тенли? Стало бы поражение ее частью, как произошло со многими в подобных шахтерских городах? Сломала ли бедность эту прекрасную душу? Прекрасную душу девушки, которую я любил всем сердцем? Как я мог оставить ее здесь, когда не в моих силах было ее защитить?

«Я не могу. Это убьет меня».

— Пожалуйста, ведь можно что-то сделать? Например, переписать документы? Никто еще не знает, что я выиграл. Это наверняка можно устроить. Человек, которому я хочу передать стипендию, входит в список финалистов, это — Тенли Фалин.

Он склонил голову на бок, прикусив нижнюю губу.

— Я видел, где ты живешь, парень. Видел жизнь, которую ты ведешь. Я вышел из таких же низов, как и ты. Эта фотография, вон там, — он указал на изображение маленькой разваливающейся лачуги, — того места, где я вырос. Я должен был бороться за каждую мелочь, которую получил в этой жизни. Знаю, то же самое относиться и к тебе. Я бы никогда не отказался от того, за что мне пришлось бороться… тем более ради другого человека. Тебе тоже не стоит. Особенно ради какой-то чертовой девчонки.

«Мы с тобой не похожи. У нас нет ничего общего».

— Она не просто девушка, сэр. Она больше. Для меня она все.

Кирни засмеялся, но это прозвучало холодно.

— Очевидно, так и есть.

Он смотрел на меня еще минуту, прежде чем продолжить:

— В отличие от тебя, я не из тех людей, кто делает что-то просто так. Вот почему я стою за этим столом, — он обошел громоздкий предмет мебели из красного дерева и провел кончиками пальцев по инкрустированной кожаной обивке, — а ты стоишь по другую сторону, умоляя меня о помощи, при этом нося ботинки, которые износились еще пару лет назад. Я не был бы сейчас там, где нахожусь. Я никогда ничего не делал просто так. Я ясно выражаюсь? Если я сделаю это, то буду ожидать от тебя компенсации.

— Вы выдаете очень щедрые стипендии каждый год. Это…

— Пиар, сынок. «Тайтон Уголь» попал в переплет, когда случился обвал в шахте Деннвилла. Подобные вещи, как эта стипендия, побуждают людей забывать о плохом. Народ забывает, акции снова растут. Я стал очень богатым человеком.

«Ублюдок. Как кто-нибудь вообще может любить этого человека?»

Я сделал глубокий вдох, загоняя свою ярость обратно.

— Пожалуйста, сэр. Я сделаю все что угодно. Если вы поможете мне, я сделаю все. Верну вам деньги. Можно составить график оплаты. Что угодно.

Кирни так долго смотрел на меня, что я уже начала думать, будто он мне вообще не ответит.

— Ты будешь работать на меня. У нас не хватает подземных шахтеров. Их всегда не хватает. Ты подпишешь контракт на работу в течение четырех лет, на время обучения Тенли в колледже, а я передам ей стипендию, оплачу жилье, и все остальное.

Страх врезался мне в грудь, и я чуть не отступил. Подземный шахтер. Я не мог этого сделать. Это была единственная вещь, которую я ни как не мог сделать. И как же мне потом уехать вслед за Тенли? Если я застряну… здесь…

Тенли.

— Я сделаю это, — прохрипел я. — Договорились.

Медленно его лицо расплылось в улыбке.

— Черт возьми. Думаю, ты, по крайней мере, получишь за это минет всей своей жизни. Если она хоть частично похожа на свою чокнутую мамашу, это может стоить того.

Кирни рассмеялся, как будто мы были друзьями. Рассмеялся, как будто в этом было что-то смешное.

Сжав челюсть, я стиснул руки в кулаки по бокам и покачал головой.

— Я ей не скажу. Тенли не должна знать. Она никогда не позволит мне сделать это, если узнает. Она не возьмет её. Тенли, она…

Я замолчал.

«Она сильная. Преданная. Она боец. Она пахнет полевыми цветами и смешивает горный говор с заумными словечками. И она невероятно красивая».

Но я не собирался говорить о Тенли с этой свиньей.

— Она не должна знать, — закончил я.

— Расслабься. Это была шутка, сынок.

Я стоял, не улыбаясь, давая ему понять, что не нахожу это смешным.

— Я бы в любом случае предпочел, чтобы она ничего не знала, — продолжил Кирни. — Или кто-нибудь еще, если уж на то пошло. Не хочу, чтобы стало известно, будто стипендия может быть переведена, ни при каких обстоятельствах. Так что пусть это останется между нами. Ты молчишь, подписываешь контракт на работу в шахте, и стипендия достается ей. Ты увольняешься, умираешь, стипендия отменяется. Все ясно, сынок?

«Хватит называть меня сыном, кусок дерьма. Я сын человека, который изо дня в день вкалывал до изнеможения за мизерную зарплату, которую ты ему платил. Он каждый день спускался под землю ради своей семьи, ради гордости, потому что делал все для тех, кого любил. Это его кровь, течет по моим венам. Я не твой сын. Я сын Дэниела Барретта».

— Договорились. Я буду работать на вас и ничего не скажу Тенли.

— Что ты собираешься делать? Как собираешься скрыть это от нее? — спросил Кирни с интересом.

— Я собираюсь разбить наши сердца. — Мой голос звучал мертвым даже для моих собственных ушей.

Еще секунду он смотрел на меня, как на инопланетянина, прилетевшего с далекой планеты. Наконец, он протянул руку. Я сделал шаг вперед и обхватил ее своей ладонью. Мы пожали друг другу руки. Дело было сделано. Я чувствовал себя так, словно только что заключил сделку с дьяволом. И теперь отправляюсь в ад.

Тенли стояла в дверях моего дома, качая головой из стороны в сторону. Она открыла рот, чтобы заговорить, но затем закрыла его.

— Могу я войти? — спросила она.

Я колебался.

— Тенли, мой дом выглядит не очень хорошо.

— Ни один из наших домов не выглядит хорошо.

— Знаю, но я имею в виду…

— Позволь мне войти, Кай, — очень тихо попросила она.

Черт. Когда я втянул в свои легкие столь необходимый воздух, мне стало стыдно, что она увидит, во что превратился мой дом. Но пришло время признать то, что я сделал. Я посторонился, и Тенли прошла мимо меня. Я закрыл дверь и повернулся к ней, когда она оглядывалась по сторонам. Я так и не купил новую мебель или печку. Труба все еще висела с потолка, как ежедневное напоминание о жизни, которую мне так и не удалось прожить. Я так и не распаковывал коробки, которые упаковывал почти четыре года назад. У меня до сих пор даже не было кровати. Я спал на полу в куче одеял, с парой обогревателей рядом, чтобы выжить в зимнее время. Везде стояли емкости, которые собирали капающую с крыши воду.

Но, не смотря на это, у меня было много книг, повсюду сложенных в стопки, с небольшими белыми листочками бумаги, торчащими из них.

Тенли ахнула, прикрыла рот рукой и оглянулась.

— Почему? — начала она и остановилась, еще раз оглядевшись. — Почему ты так живешь? — Слеза скользнула по ее щеке.

— Не плачь, Тенли. — Я приблизился к ней и пальцем смахнул слезу. — Тут не о чем плакать. Это мой выбор. И это не длилось бы вечно… только до тех пор, пока…

— Пока что? — прошептала она.

Я пробежал взглядом по ее лицу, на котором застыла печаль.

— Только до тех пор, пока не нашел бы тебя. До тех пор, пока не уехал бы отсюда, чтобы найти тебя и попросить прощения. Где бы ты ни была, я собирался отправиться за тобой.

Тенли глубоко вздохнула и снова подняла руки ко рту.

— О, Боже мой. Но я вернулась. — Она начала плакать. — Я вернулась.

Я обнял ее и почувствовал влажность ее слез на своей обнаженной коже.

— Ш-ш-ш, ты вернулась, чтобы помочь детям, которые растут так же, как и мы росли когда-то. Это хорошо, Тен. Это героический поступок.

Она отклонила голову и посмотрела на меня.

— Почему ты не нашел меня раньше, Кай? Почему?

Я покачал головой и посмотрел в окно за ее спиной.

— Потому что заключил сделку и не мог ее нарушить. Я подписал контракт, чтобы передать стипендию тебе и если бы нарушил его, ты бы все потеряла. По правде говоря, не знаю, действительно ли Кирни отменил бы её, если бы я ушел. Но я не мог рисковать.

— Что? Нет, — выдавила она, качая головой. — Ты заключил контракт на работу в шахте?

Я молча кивнул.

— Мне пришлось. Только так Эдвард Кирни согласился передать тебе стипендию. Но это был мой выбор. Я хотел сделать это.

Ее глаза вспыхнули, и она расправила плечи.

— Я бы не позволила тебе, если бы знала. — Её лицо было мучительным, напряженным. Тенли. Яростная девушка. — Я бы никогда не позволила тебе спуститься в шахту, если бы знала. Никогда в жизни. Ни за что!

— Я знаю, Тен, — тихо сказал я. — Думаешь, я этого не знал? Но еще я знал, что если ты возненавидишь меня, то уедешь отсюда, не оглядываясь. Тебе не нужно было знать.

Ее красивые, выразительные глаза были полны мучительных слез.

Ох, уж эта девушка.

— Поэтому ты соврал. Так бы я не остановила тебя. Так бы я не отказалась от стипендии, чтобы удержать тебя от того, что ты собирался сделать.

Я со свистом выдохнул.

— Возможно, это было ошибкой. Я пытался рассмотреть миллион различных вариантов, которыми мог достичь того же результата без причинения вреда, но… Я сделал все, что мог, под давлением, не имея времени, чтобы рассмотреть все возможности. Я не смог найти способ бороться за нас, и это было мое решение бороться за тебя. И, в конце концов, ты выбралась отсюда и получила диплом. И поэтому я больше не могу зацикливаться на этом. Не могу лежать здесь ночь за ночью и мучить себя. Я сделал свой выбор, и надеюсь… надеюсь, однажды ты простишь меня. Я сделаю все, что бы ты простила меня, Тенли. Все что угодно.

— Ох, Кайленд, — выдохнула она и покачала головой.

Теперь она плакала и мое сердце забилось в груди ещё сильнее. Она все еще не сказала, что простила меня или что все еще любит. Но я был готов подождать. Я снова притянул ее к себе и поцеловал в макушку, улыбаясь и повторяя ее имя.

Мы долго стояли вот так, держа друг друга в объятиях. Я вдыхал ее запах и мое сердце радовалось ощущению Тенли в моих руках, добровольно и всецело. Я никогда не осмеливался мечтать, что она снова будет в моих объятиях.

— Эти записки, — сказала она через некоторое время, — они для меня?

Я посмотрел на стопку книг, лежащих на кофейном столике.

— Да.

— Почему? — спросила она. — Почему ты их написал?

— Потому что скучал по тебе. Потому что мне больше не с кем было поговорить, и я продолжал говорить с тобой, хотя ты и не отвечала. — Я приподнял ее подбородок так, чтобы она смотрела мне в глаза. — Ты, Тенли — голос в моей голове, когда я чувствую неуверенность. Я до сих пор разговариваю с тобой по сто раз на дню. Рассказываю тебе о вещах, которые, как мне кажется, тебе бы понравились. Я… — я смущенно рассмеялся, — я выгляжу, как сумасшедший?

Тенли засмеялась и шмыгнула носом.

— Нет, — прошептала она. — Нисколько. — Она помолчала и кивнула на стопку книг с торчащими из них записками. — Могу я их прочитать?

Я кивнул и поцеловал ее в лоб.

— Конечно. Когда захочешь.

Тенли посмотрела на меня.

— Кайленд, сейчас ты зарабатываешь приличную зарплату. Ты не думаешь, что мог хотя бы починить крышу?

— Эм…

Я пытался уйти от ответа, оглядываясь на кастрюли и ковши, стоящие повсюду на полу. Этому дому нужно было заменить крышу еще лет пять назад. Она, вероятно, скоро обрушиться на меня.

— Тенли, — я отошел от нее и потер шею рукой, — дело в том, что я трачу большую часть зарплаты на кое-что другое. Надеюсь…

— Моя мама, — сказала она, выглядя почти побежденной. — Ты платишь за госпитализацию моей мамы.

— Как ты узнала?

— Ты сам мне только что сказал.

Я издал короткий смешок, а затем поморщился.

— Черт, я сегодня очень болтливый.

Тенли улыбнулась маленькой, слабой улыбкой.

— Почему ты попросил Сэма сказать Марло, что это он платит?

— Надеюсь, Марло не злится на Сэма. Он бы сам заплатил, если бы мог. Он пытается предложить мне деньги, когда только может, но я не беру их. Он действительно…

— Марло справится с этим, поверь мне.

— Хорошо. Я попросил его об одолжении, потому что знал, что никто из вас не согласился бы, если бы узнал, что это я. Сделал это, потому что тебе было бы проще перевезти свою маму и сестру в Калифорнию, если твоя мама поправится. И потому что знал, что ты вернешься, если твоей маме будет плохо. И у меня были для этого средства. Что еще я должен был делать с этими деньгами, Тенли?

— Сохранить, чтобы получить образование, как только уволишься из шахты? Сберечь, чтобы начать новую жизнь? — Она всплеснула руками в воздухе.

— В начале так и было. Я откладывал все, что заработал. Кроме как на покупку подержанного грузовика, я ничего не потратил. Но потом твоя мама… Моей зарплаты не хватило, чтобы заплатить за ее пребывание в клинике, и поэтому мне пришлось брать из своих сбережений. То немногое, что осталось, я положил банк, чтобы поехать к тебе, как только смогу. Не было смысла ремонтировать этот дом, когда я знал, что скоро уеду.

Ее плечи поникли.

— Ты отодвинул в сторону свое собственное счастье ради меня, а затем и ради моей мамы.

Я замолчал, чувствуя себя неловко. Я никогда не хотел, чтобы она узнала об этом.

— Ты заставляешь меня казаться бескорыстным, Тенли. Но ты должна знать, что я придумывал различные способы вернуть тебя. В некоторых из них присутствовал подкуп… унижение. Давление на чувство вины.

Тенли засмеялась грустным смехом и покачала головой.

— Ты выше этого.

Я сунул руки в карманы и, пожав плечами, посмотрел вниз.

Какое-то время Тенли молчала.

— Ты был так зол, когда впервые увидел меня в городе, — грустно сказала она.

Я вздрогнул, подняв глаза.

— Знаю. Прости. Я не был готов увидеть тебя здесь. Был шокирован и растерян. Я ведь собирался поехать за тобой, чтобы наконец-то выбраться отсюда. А ты вернулась, и я снова здесь застрял. А еще я думал, что ты вернулась ради Джейми. Считал, что теперь вы пара, и мне придется видеть вас вместе каждый день. Я только что пережил ад, и мне казалось, что вот-вот окажусь в его новой версии.

— Кайленд, — сказала она печально. — Ты все равно можешь уехать. Мое возвращение сюда, не означает, что ты должен остаться. — Тенли отвела взгляд, а потом снова посмотрела на меня.

— Да, должен. Если бы ты проникла в мое сердце, ты бы поняла.

Она смотрела на меня с милой, смущенной улыбкой, и мне захотелось притянуть ее в свои объятия и просить никогда не уходить.

— Тенли, когда я говорю, что это был мой выбор — пожертвовать своей стипендией, чтобы ты смогла уехать, я был рад так поступить. Серьезно. Да, мне было плохо, но я понял, что буду счастлив, страдать за тебя, потому что это и значит любить кого-то. Готовность сделать для человека все, пойти на любые жертвы, страдать, чтобы ей не пришлось. Я любил тебя тогда, и все еще люблю.

— Кайленд, — выдохнула она и покачала головой. — Я не знаю, что сказать.

Она подошла к дивану и опустилась на него, пружины заскрипели. Тенли посмотрела на меня.

— Я специально провалила свои выпускные экзамены, — произнесла она. — Я завалила их, чтобы ты получил эту стипендию.

— Это сработало, — ответил я, садясь рядом с ней. — Только у нас обоих была одна и та же идея.

— Я не знаю, смеяться или плакать.

— Я тоже.

Тенли посмотрела на меня.

— Кайленд, я вернулась по собственной воле. Я могу уехать, если захочу, найти работу в другом месте, там, где захочу. Ты дал мне этот выбор. Дал мне такую свободу, такую возможность. Ты подарил мне это. А теперь позволь мне подарить тебе то же самое. Строительство школы закончится через полгода, и я буду зарабатывать хорошие деньги. Мне не обязательно переезжать в дом. Я буду жить в трейлере и пожертвую всем для тебя, как и ты для меня. Возможно, я не смогу заплатить за реально крутой колледж, и тебе придется зарабатывать на свои повседневные расходы, но…

— Тен, — сказал я, поднося пальцы к ее губам. — Если есть хоть малейший шанс, что мы все уладим, если… — я провел рукой по волосам, чувствуя себя беззащитным и уязвимым, — если есть шанс, что ты сможешь простить меня, что мы сможем восстановить то, что у нас было, то я хочу остаться здесь. Я буду работать в шахте, или где-нибудь еще. Если ты…

Внезапно её пальцы оказались на моих губах, точно так же, как мои были на ее мгновение назад.

— Я уже простила тебя. И никогда не переставала любить, — сказала она, покачав головой. — Я очень старалась, но ничего не вышло. Я люблю тебя, Кайленд, и всегда любила.

У меня перехватило дыхание. Благодарность. Облегчение. Любовь. Все это заставило меня затаить дыхание. Она простила меня. Она никогда реально не покидала меня. Мой боец. Эта девушка. Моя прекрасная девушка.

Я вскочил так быстро, что Тенли вскрикнула от неожиданности. Я подхватил ее на руки, и она издала удивленный смешок.

— Сейчас я отнесу тебя в спальню. К сожалению, у меня нет даже кровати. Но на полу есть одеяло и ещё куча покрывал. И мне стыдно и тошно, что я собираюсь привести тебя туда, но помоги мне Бог, если в ближайшее время я не смогу тебя раздеть.

Тенли засмеялась.

— Кайленд, пойдем, — приказала она. — Пойдем быстрее.

И ей не пришлось просить меня дважды.

Глава 28

Я была в объятиях Кайленда. Он нес меня к себе в кровать — точнее в постель на полу. Это меня не беспокоило. Нисколько. Хотя состояние его дома было печальным и жалким, и мне хотелось плакать из-за того, как он жил все это время, я была счастлива быть с ним где угодно. И он сделал это для меня.

Кайленд.

Он опустил меня на пол, когда мы вошли в его комнату. Она выглядела точно так же, как я помнила, за исключением того, что на том месте, где когда-то стояла кровать, как он и сказал, лежало стеганое одеяло со сложенной стопкой покрывал поверх него.

Мы медленно начали раздеваться, воздух наполнился сладким предвкушением. В отличие от вчерашнего дня, мы не торопились, наслаждаясь каждым моментом. Я сняла свою майку через голову и уронила ее на пол. Голая грудь Кайленда уже был выставлена на показ — твердые мышцы, покрытые гладкой кожей — я потратила минуту, чтобы окинуть ее взглядом. Я облизала губы, фокусируясь на одном темно-коричневом соске. Боже, он был еще красивее, чем я помнила, каждая его часть.

— Тенли, если ты и дальше будешь так на меня смотреть, это не продлится долго.

Мой взгляд метнулся к его лицу, и я смутилась.

— Ты… — я прочистила горло, — был с кем-то еще? Ничего страшного, если да, — поспешила добавить я. — Я не стала бы тебя винить. Просто… для меня, вчера был первый раз с тех пор, как я последний раз была с тобой, и хочу, чтобы ты знал, что, даже если…

— Тенли, — прервал меня Кайленд хриплым голосом. Выражение на его лице было сочетанием нежности и облегчения. — Я больше ни с кем не был.

Облегчение заполнило мое тело.

— Почему? — прошептала я.

— Потому что, как бы я собирался заставить тебя простить меня, если бы переспал с другой? А еще, потому что у меня прекрасно функционирующая правая рука и потому что я не хотел никого после тебя.

Сначала нежность наполнила мое сердце, а затем я не могла избавиться от возникшего в моей голове образа Кайленда, лежащего прямо здесь, с его внушительной эрекцией в руке, пока он доводил себя до оргазма. Я задрожала от желания и предвкушения, влажность начала собираться между моих ног.

— Я тоже не хотела никого другого, — сказала я.

Кайленд протяжно выдохнул. Я придвинулась ближе к нему, проводя пальцами по его коже, вверх к плечам и вниз по рукам. Он был совершенно неподвижен, и когда я взглянула в его лицо, оно было напряженным, почти мучительным.

Я не могла поверить в это. Не могла поверить в то, что я здесь, с Кайлендом. Он пожертвовал всем ради меня. Он любил меня и никогда не предавал, а только пытался сделать мою жизнь лучше. И я все еще любила его. Я всегда любила его. Где-то там, где-то глубоко внутри, обида казалась такой странной, потому что это не имело никакого смысла. Я знала этого человека. Знала его сердце, его душу. И он был прекрасен. Я втянула воздух от нахлынувших эмоций, которые угрожали подавить меня. Кайленд поднес руку к моей щеке и провел ладонью по моей скуле, и я прильнула к ней, отзываясь на его ласку.

Наконец-то я была дома.

Мне нужно было быть как можно ближе к нему, прикасаться к нему везде. Мне нужно было убедить себя, что все это было реально.

Я потянулась вниз и расстегнула джинсы, стягивая вниз по ногам, вместе с нижним бельем, и бросая на их пол. Кайленд сделал то же самое и вот мы стояли друг перед другом обнаженные.

Я посмотрела вниз на его напряженную эрекцию и, как и накануне, не смогла, не наклониться, чтобы несколько раз провести своей рукой от основания до кончика. Кайленд испустил гортанный стон.

Когда он наклонился ко мне, я ожидала, что его поцелуй будет неистовым, наполненным похотью, которую я чувствовала, но вместо этого он был нежным… сладким и медленным. Кайленд наклонил голову, нежно прикасаясь к моим губам, и, наконец, скользнул языком по моему в гипнотическом танце.

Наши обнаженные тела прижались друг к другу, распаляя меня, и когда я отступила назад, чтобы лечь на одеяло, Кайленд последовал за мной, снова завладев моим ртом в другом медленном поцелуе, как только мы оба оказались на полу.

— Мне всегда нравилось, как мы подходим друг к другу, — пробормотал Кайленд, прижимая свое тело ближе к моему. Я почувствовала, как его твердость уткнулась между моих ног, и громко застонала. — Раздвинь ноги, Тен, — сказал он у моего рта.

Вожделение пронзило мое тело, и я раздвинула ноги, чтобы он мог медленно погрузиться в меня. Он продвигался глубже дюйм за дюймом, с выражением сосредоточенного блаженства на лице. Боже, он был прекрасен, его высокие скулы окрасились в розовый цвет, губы приоткрылись, и пот слегка блестел на лбу.

— Я люблю тебя, — сказала я.

Кайленд застонал.

— Я тоже тебя люблю. Всегда любил. Всегда буду.

А затем одним толчком, он полностью погрузился в меня. Я ахнула от интенсивного чувства наполненности. Мое тело расслабилось, и я обернула ноги вокруг его бедер.

На секунду я вспомнила, что почувствовала, когда Кайленд в первый раз вошел в меня, разрывая мою плоть и наполняя таким образом, каким раньше я никогда не была наполнена. Мне было так больно, что я почти попросила его остановиться, но не сделала этого. И через несколько мгновений худшая боль начала ослабевать, и я смогла сосредоточиться на великолепном мужчине нависшем надо мной, двигающимся внутри меня. Я была так отчаянно влюблена в него.

И сейчас влюблена.

Кайленд поднес свой рот к моему соску и щелкнул по нему языком, когда начал двигаться, я внезапно вернулась в настоящее. Застонав, вплела пальцы в его короткие волосы, ногтями царапая кожу. Стон выскользнул из его рта, когда он оторвался от одной груди и двинулся к другой, все еще неторопливо вторгаясь в меня.

— Кайленд, Боже, — застонала я.

Я опустила руки на его плечи. Ровный барабанный бой возбуждения между моих ног нарастал, и я подняла бедра навстречу его толчкам.

— Ты так хорошо чувствуешься, Тенли.

Я пыталась заговорить, но слова растворились на моем языке, когда самый интенсивный оргазм, который я когда-либо испытывала, взорвался внутри, посылая ударные волны вплоть до пальцев моих ног. Я откинула голову назад, со всхлипом, пока сжималась и дрожала вокруг Кайленда.

Его движения стали отрывистыми и неровными, а затем он толкнулся в последний раз, разливаясь в меня, пока стонал от оргазма в мою шею.

Мы лежали так несколько минут, тяжело дыша, кожа была влажной от напряжения. Наконец Кайленд поднял голову и улыбнулся мне.

— Боже, как же я скучал по тебе. И очень боялся, что произошедшее вчера, было в последний раз. — Его улыбка была нежной, но в глазах сквозила печаль.

Я подняла руку к его щеке и пробежала большим пальцем по скуле.

— Нам многое нужно наверстать. И для этого у нас есть целая вечность. — Я улыбнулась, мое сердце наполнилось надеждой и радостью.

Кайленд вышел из меня, и я слегка поморщилась. Он откатился в сторону и приподнялся, чтобы укрыть нас одеялом. Потом он обнял меня, и я положила голову ему на грудь.

— Мне очень жаль из-за кровати.

Я прижалась ближе, уткнулась носом в его кожу, вдохнула, а потом поцеловала его сосок.

— Какой кровати? — спросила я, улыбаясь ему в грудь.

Кайленд усмехнулся.

— Не знаю. Я забыл, о чем говорил.

Я тоже тихо рассмеялась. Подняв руки, я разместила их у него на груди и положила на них подбородок, чтобы посмотреть в его глаза.

— Что мы будем делать, Кай?

Он пригладил мои волосы, убирая их со лба.

— С чем?

— Со всем. С нами.

Его рука остановилась.

— А что ты хочешь?

— Я хочу выяснить, где мы будем жить…

Он выдохнул.

— Ох. Ну, мы все это выясним, как только я найду в себе силу воли, чтобы выбраться из этой постели с тобой. На это может уйти месяца три.

Я засмеялась. Затем приподнялась и села на колени, взглянув на него очень серьезно.

— Я должна остаться здесь и закончить строительство школы. Я взяла на себя обязательство и это важно для меня. И я знаю, что ты все еще работаешь, чтобы заплатить за мамино лечение. — Любовь и благодарность наполнили мое сердце за все, что он сделал для меня, и я взяла его за руку. — Но после этого, Кайленд, я могу нанять другого сотрудника для поддержки финансирования школы, и смогу работать где угодно. Как уже сказала, я должна вернуть тебе этот подарок. И теперь настала твоя очередь поступить в колледж, — я говорила быстро, идеи яростно проносились в моем мозгу. — Вместо того чтобы оставаться здесь, я могла бы поехать с тобой, куда бы ты ни отправился — куда угодно. И устроиться на работу преподавателем, мы могли бы снять маленькую, недорогую квартиру и, возможно, нам придется взять небольшой кредит, но…

Кайленд рассмеялся нежным и радостным смехом. Я замолчала и посмотрела на него, понимая, что впервые с тех пор, как я с ним познакомилась, выражение его лица было наполнено искреннем счастьем.

— Это все очень мило, и мы конечно можем поговорить обо всем этом, но, Тен, ты сейчас голая, а у меня не было секса четыре года, так что мне трудно сосредоточиться.

Я засмеялась, наклонилась вперед и поцеловала его. Кайленд улыбнулся, целуя меня в ответ. Я взвизгнула, когда он перевернул меня и посмотрел на меня сверху вниз, улыбаясь своей прекрасной улыбкой.

— У нас теперь есть множество вариантов, красавица. Пару месяцев мне еще нужно оставаться на шахте, а твоя мама проведет в больнице еще какое-то время, но после этого перед нами открыт весь мир. Или, по крайней мере, я на это очень надеюсь.

Покой.

Вот что я увидела в его красивом лице. Эта улыбка говорила о мире, покое и надежде.

Ветерок дул через открытое окно, рядом с импровизированной кроватью Кайленда, развевая занавески, я почувствовала неповторимый запах лаванды. Я вдохнула и повернула голову.

— Там лаванда.

Кайленд кивнул.

— Вот почему я использовал компьютер в библиотеке Эвансли, чтобы посмотреть, как вырастить её. Запах напоминал мне о тебе. Это помогало мне помнить, почему страдания стоили того. Помогало сосредоточиться на том, что я делаю и почему. Помогало помнить момент, произошедший посреди лавандового поля после того, как мы занимались любовью, когда я понял, что сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда, даже если это значит разбить твое сердце. — Печаль наполнила его лицо. — Я часто приносил цветы домой. Но Рождество было самым тяжелым временем для меня.

— Ох, Кайленд. — У меня перехватило дыхание, когда в горле встал ком. — Для меня тоже, — прошептала я, закрыв глаза и вспоминая унылые праздники — те, которые провела с племянницей нашего школьного директора, которая приютила меня, когда я только переехала в Сан-Диего.

Он покачал головой.

— Давай не будем о грустном. Теперь ты здесь. Оно того стоило. И благодаря этому я узнал о том, что лаванда отличная коммерческая культура. Это помогло многим людям. Из этого вышло что-то хорошее.

Якивнула.

— Да, — прошептала я.

Наклонившись, я нежно поцеловала его в губы.

Мы снова занимались любовью, на этот раз нежно и медленно, наше первоначальное отчаяние угасало. Затем, когда мы лежали вместе в лучах заходящего солнца, скользящих через окно, я посмотрела на любимого мужчину, который, наконец-то, находился рядом со мной, и мир казался полным света и надежды.

Глава 29

Те выходные были самыми счастливыми в моей жизни. Мы провели половину ночи на полу в моей комнате. Ветерок задувал аромат лаванды через открытое окно. Мы занимались любовью, пока не начали болеть наши конечности, и я не понимал, где заканчивалась она и начинался я. Моя Тенли, единственная девушка, которая успокаивала мою душу и возбуждала тело одновременно. В этом отношении ничего не изменилось.

Когда наши спины заболели от долгого лежания, мы совершили поход в горы. Когда-то я видел здесь только отчаяние и нищету, а в Аппалачи не было недостатка в боли и борьбе. Но теперь, идя рука об руку с Тенли, я увидел дикую красоту лесов, только что оживших после долгой зимы. Полевые цветы, распустившиеся повсюду, ручьи, сверкающие на солнце, теплый воздух, наполненный ароматом сладостной весны. Это были холмы моей родины, земля, на которой мой отец и остальные предки трудились на угольных шахтах, работали на своей земле и влюблялись в женщин, которые давали им гордых сыновей и дочерей Кентукки. Впервые с тех пор, как я был маленьким мальчиком, я почувствовал сильную любовь к дому, к этим горам, к людям, которые здесь жили, стараясь, терпя неудачи, снова пытаясь, цепляясь ногтями за свою Богом данную гордость и непоколебимую любовь к Аппалачи.

Некоторые в этих районах были довольно вспыльчивыми горными жителями. Но они были сильными и храбрыми. И в основном, это были добрые люди, которые делали все возможное и заботились друг о друге. Как я мог забыть об этом, когда все это время это было прямо передо мной? И, возможно, я тоже был одним из них. Может быть, некоторым я помог именно по той причине, что они были моим народом.

Мы с Тенли захватили с собой еду и устроили пикник посреди лавандового поля, где впервые занимались любовью и где я понял, что пожертвую всем, что у меня было ради нее: моими мечтами, сердцем, душой. Это место навсегда изменило меня. И теперь все вернулось на круги своя.

Мы сидели в траве рядом с небольшим, но быстрым ручьем, из которого вода, разбиваясь об камни, попадала на нас освежающими каплями, и планировали наше будущее. Я решил потратить небольшую сумму денег, которую отложил, чтобы починить крышу своего дома и купить мебель. Мы будем жить там, пока я не закончу работать на шахте, а Тенли не достроит школу. Мы снимем приличную комнату для ее мамы, и я пройду через процесс подачи заявок в колледжи во второй раз в своей жизни. Когда придет время, и я узнаю, в какие колледжи поступил, мы вместе решим, что будем делать дальше. Я знал, что не смогу работать под землей всю оставшуюся жизнь. Я делал это сейчас, и немного привык к этому, но это все еще являлось для меня ежедневным вызовом. Каждый день я спускался во тьму горы, но мне все равно приходилось заставлять себя это делать.

— Как это было в первый раз? — прошептала Тенли, ее голова покоилась у меня на коленях, а эти нежные глаза смотрели на меня.

Солнечные лучи освещали ее лицо, и я мог увидеть синюю и золотую окантовку вокруг внешнего обода зрачков, темные длинные ресницы очерчивали её глаза.

— Что? — спросил я, мой разум успокоился, ощущая нежную кожу ее щеки под кончиками своих пальцев и от блеска ее волос, рассыпанных по моим бедрам, когда она смотрела на меня.

— В шахте, — сказала она, как будто читая мои мысли за несколько минут до этого. — Как ты это сделал, Кай? Как ты туда спустился? — Потянувшись, она погладила мою щеку ладонью.

Я повернулся и поцеловал теплую кожу ее руки.

На мгновение я закрыл глаза, перенося свои мысли от ощущения блаженства и счастья, обратно в узкие темные проходы, по которым передвигался каждый день.

— Это было похоже на то, будто ты впервые спустился в ад, — ответил я. — Я положил несколько веточек лаванды в карман, и когда думал, что не смогу этого сделать, когда чувствовал, что теряю свой рассудок, я доставал их и вдыхал аромат. Закрывал глаза и представлял, что ты со мной. Представлял лавандовые поля, колышущиеся на ветру. Это помогло мне пережить те моменты, — сказал я и пожал плечами. — Я сделал это, потому что должен был. Потому что, если я спускаюсь вниз, это означает свободу для тебя. И, в конце концов, как и в большинстве случаев, ты учишься жить, даже свыкаясь с самыми ужасными вещами.

Ее глаза были наполнены любовью.

— На что это похоже? — спросила она с запинкой в голосе.

— Там очень темно. Так темно, что должно быть другое слово, чтобы описать эту темноту. И очень жарко. Сначала я едва мог перевести дыхание.

Тенли повернулась к моему животу и обняла меня руками. Я наклонился и поцеловал ее в висок.

— И, казалось бы, так глубоко под землей должно быть тихо, но это не так. Слышно, как она смещается и стонет, как будто недовольна нашим вторжением. Как будто людям там не место, как будто она сообщает нам, что хочет заполнить пространство, которое мы освободили. В большинстве случаев эти звуки кажутся предупреждением.

— И ты привык к этому? — спросила она, как будто не могла в это поверить.

Я помолчал, задумавшись.

— Да… по большей части. Я ненавижу темноту и горячий, густой воздух. Ненавижу работать, сгорбившись, весь день. Ненавижу находиться в замкнутом пространстве и во власти чего-то, что в миллион раз сильнее меня. Но… есть парни, другие шахтеры, которые спускаются туда каждый день, выполнять работу, о которой большинство людей понятия не имеют. Они делают это с гордостью и честью, выходя на поверхность с почерневшими лицами и пылью в легких. Они делают это потому, что у них есть семьи, и потому, что их отцы до них делали тоже самое. Делают это, потому что это честный труд. И, несмотря на то, что большинство людей понятия не имеют, что уголь используется для получения электричества.

— Каждый раз, когда вы щелкаете выключателем, поблагодарите шахтера, — сказала она улыбаясь. — Я так горжусь тобой.

Я улыбнулся в ответ.

— Я делаю то же, что и тысячи других мужчин. И нахождение там, внизу, наполнило меня гордостью за отца и брата, которую я раньше не ощущал. Это дало мне некоторое успокоение в том, как они умерли. В чем-то для меня это ад, а в чем-то — подарок.

— Я люблю тебя, — прошептала Тенли.

Это было видно по ее лицу. Она понимала, какую боль я испытывал. Понимала эту жертву, понимала и гордилась. Не думал, что можно любить ее еще сильнее, но я любил.

Эта девушка. Моя девушка.

— Я тоже тебя люблю.

В воскресенье мы отправились позавтракать в небольшую закусочную, которая располагалась на шоссе. Она рассказала мне все о жизни в Сан-Диего, об океане, занятиях, подаче заявок на гранты, о кафе, где она работала почти каждый день. Я впитывал в себя ее энтузиазм, красоту, гордость и ум. И я был так горд, что она была моей.

— Я все время беспокоился, — сказал я, не глядя на неё.

Тенли взяла меня за руку, и я сфокусировал взгляд на наших пальцах.

— О моей безопасности? — спросила она.

Я покачал головой.

— Частично, но ещё больше я боялся… боялся, что ты встретишь другого. Влюбишься. — Я поднял на нее свой взгляд и почувствовал уязвимость.

Ее губы приоткрылись и выражение лица стало печальным. Она покачала головой.

— Это всегда был только ты. Никто другой. Я не хотела признаваться себе в том, что идея строительства школы… ну, наряду с тем, что это ради детей, также и способ вернуться в родной город, — она опустила свой взгляд, а затем снова взглянула в мои глаза. — Я снова хотела быть рядом с тобой. Хотя и знала, что это будет больно. Я не могла тебя отпустить. Я никогда не отпускала — все это время, никогда не отпускала. Даже когда думала, что ты предал меня. Или, может быть, где-то внутри, я знала, что ты не мог этого сделать.

Я наклонился через стол и поцеловал ее.

После завтрака мы поехали на ярмарку ремесел в паре часов езды по крытому мосту, где Тенли достала свой мобильный телефон и сфотографировала меня, смеясь, когда я натянуто, неестественно улыбнулся, и наконец, заставив меня рассмеяться искренним смехом. Тенли, казалось, была довольна фотографией, на которой я смотрел в сторону, мои зубы сверкали в усмешке, а мост был причудливым фоном. Она сделала её заставкой на своем мобильном телефоне.

— Ты действительно хочешь смотреть на это фото каждый раз, когда включаешь телефон? — спросил я, хотя это делало меня счастливым, и я надеялся, что так и будет.

— Да, — сказала она. — Мне нравится смотреть на своего красивого парня, особенно тогда, когда его нет рядом.

Я притянул ее к себе и поцеловал в макушку ее ароматных волос.

Парня. Слово показалось недостаточно объёмным и значимым, чтобы описать то, в какой степени я ей принадлежал.

Я купил ей мороженое, приготовленное румяной старушкой в яркой ситцевой юбке. Она посмотрела на нас и улыбнулась теплой понимающей улыбкой, как будто поняла что-то, чего мы не сказали ей словами.

Мы шли рука об руку, глядя на искусство и поделки местных ремесленников, слушая их лиричный горный говор — язык, смешанный с простотой и поэзией. Я знал, что несколько недель назад некоторые из местных жителей на нашей горе, выращивающих лаванду, ходили на такую же ярмарку. Один лишь вид многочисленных предпринимателей наполнял мою грудь гордостью.

Мы сидели под гигантским каштаном и слушали выступающую неподалеку кантри группу, их музыка каждой нотой наполняла воздух напоминаниями о доме.

Я наклонился к Тенли и прошептал ей на ухо:

— Однажды я собираюсь жениться на тебе.

Она отклонила голову назад и посмотрела на меня.

— А я хочу детей, — сказала она. — Много, много детей.

Я засмеялся.

— Столько, сколько захочешь. Я собираюсь всю жизнь воплощать твои мечты.

Ее глаза наполнились нежностью.

— И я собираюсь всю жизнь воплощать твои мечты.

Я улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее.

«Ты уже это сделала. Ты — моя мечта».

Когда солнце начало садиться за горы, мы ехали обратно ко мне домой, сидя рука об руку в кабине моего грузовика.

Мы закончили день, занимаясь любовью под открытым окном, на теперь уже привычном полу, порывом наших тел принося радость, без которой я прожил слишком долго. Я засыпал счастливым, довольным и наполненным покоем.

Эпилог

Шесть лет спустя

Моя жена стояла у большого панорамного окна, глядя на золотистые, освещенные солнцем горы — вид, от которого всегда захватывает дух. Было еще рано, только что взошло солнце, но воздух внутри дома уже был неподвижным и влажным. Был слышен далекий шум цикад заполняющих тишину снаружи. Будет еще один жаркий день. Тенли подняла волосы и собрала их в небрежный пучок на своей макушке, тем самым устраняя проблему.

Я подошел к ней, оборачивая руки вокруг ее округлившейся талии, положив ладони на живот, где мог почувствовать движение нашего ребенка.

— Эй, красавица, — сказал я, мой голос охрип ото сна.

Тенли положила свои руки поверх моих, и я положил подбородок на ее плечо, вдыхая ее аромат.

— Малыш не дает уснуть? — спросил я.

— Хм, — тихо сказала она. — Он настоящий маленький непоседа. — Тенли помассировала место в нижней части своего живота, как будто ее только что толкнул наш малыш. — Я прошу его уснуть с четырех утра. Он очень упрямый.

Я улыбнулся, проведя по коже ее плеча своим носом и позволяя губам задержаться там подольше. Моя жена задрожала и прильнула ближе ко мне.

— Он? — спросил я. — Звучит как она.

Тенли повернула голову, смеясь и прижимаясь ко мне щекой.

— Я не хотела будить тебя… или Сайласа.

— Сайлас еще долго будет спать. Парень вчера часами играл у ручья.

Вчера я впервые взял сына с собой на рыбалку. Мой маленький мальчик.

Я снова поцеловал Тенли в шею.

— Он спит без задних ног.

Она усмехнулась.

— Осторожнее с подобными разговорчиками. Вот как сюда попал этот ребенок, — сказала Тенли и снова потерла живот.

Я издал тихий рычащий звук.

— Пойдем в кровать, я помассирую тебе спину.

Тенли улыбнулась, а затем удовлетворенно кивнула. Я взял её за руку и повел обратно в нашу спальню, к кровати королевского размера.

Четыре года назад мы переехали в этот старый, продуваемый сквозняками фермерский дом на окраине Деннвилла. Когда мы впервые вошли в него, мы могли ясно видеть, что он нуждается в ремонте, но когда мы оказались в хозяйской спальне с высокими, кедровыми потолками и огромным окном с захватывающим видом на наши горы, мы знали, что это именно то место, где мы хотели бы жить. Дом был простой, но красивый, и он был наш.

Это было то место, ради которого мы неустанно работали, чтобы сделать его нашим. То место, где мы начали нашу совместную жизнь. Место, где я часто и с любовью прикасался к Тенли, никогда не принимая как должное тот факт, что она была в моих объятиях. То место, куда я приносил своей жене пирожные с розочками из крема, купленные в небольшом продуктовом магазине, вместо букетов цветов, потому что знал, что именно доставляло ей радость.

Тот дом, где я перенес свою невесту через порог после того, как она взяла мою фамилию на небольшой, но красивой свадебной церемонии посреди лавандового поля, в присутствии наших близких друзей и семьи. Место, куда мы принесли нашего сына, Сайласа, три года назад, и где Тенли сказала, что снова ждет ребенка. Это был дом, который посещал Джейми, зная, что его примут с дружбой и любовью. Дом, куда Марло и Сэм вместе со своим маленьким сыном, Элайджей и мамой Тенли приходили на ужин каждую неделю, где мы все садились за впечатляющий вырезанный вручную стол, который Бастер подарил нам на свадьбу, тот, который нужно покрывать скатертью, когда за ним присутствуют дети.

Мы обсуждали мой отъезд в колледж, переезд туда, где бы Тенли могла работать, но, в конце концов, я решил, что моя жизнь и сердце находились здесь. И поэтому я окончил факультет гражданского строительства в Университете Кентукки онлайн. Я буквально проделал свой путь вверх, работая на шахте: перешел на должность надземного управляющего вскоре после того, как мама Тенли вернулась домой, а затем добился повышение до инженера после того, как получил степень.

Я не смог спасти своих отца и брата, но теперь я отвечал за безопасность всех людей, которые мужественно спускались под землю день за днем, рискуя жизнью и принося мощь Америке. Никто не воспринимал это более серьезно, чем я. И когда мы были в Эвансли и увидели, как из города выезжают поезда, набитые углем, я крепко сжал руку жены и стоял, гордо подняв голову.

Что касается Эдварда Кирни, то он скончался от сердечного приступа незадолго до того, как мы с Тенли поженились. Он так и не помирился с сыном, а его жена ушла от него за несколько месяцев до этого. Не могу сказать, что был слишком огорчен известием о его кончине — он всегда показывал себя не кем иным, как холодным, эгоистичным человеком, и это помогло мне принять решение остаться работать на шахте. Эдвард Кирни умер со всеми материальными благами, которые можно было купить за деньги, и все же, на мой взгляд, он умер ни с чем.

Мы с Тенли несколько раз покидали Деннвилл — в первый раз, чтобы поехать в Нью-Йорк на двухнедельный медовый месяц, ещё раз, что бы посетить мое вручение дипломов, и несколько раз посещали Луисвилл на выходных. Когда-то давно я хотел оставить штат Кентукки и планировал никогда не оглядываться назад, но сейчас я чувствовал тягу к дому, когда мы были в отъезде. Это говорило мне о том, что какое бы удовольствие я не получал от отдыха, я был готов вернуться в то место, которому принадлежал. В душе я был мальчиком Кентукки и всегда им останусь. Когда-нибудь наши дети узнают и полюбят дикую красоту этих холмов так же, как и мы.

Местные жители и еще несколько горожан все еще выращивали лаванду и сделали из этого неплохой бизнес. Через год после того, как мы с Тенли поженились, они организовали большой фестиваль лаванды, и одна из местных газет Кентукки написала статью о том, как маленький, бедный угольный городок с трагическим прошлым начал выращивать цветы, которые принесли надежду. Национальные новости подхватили информацию, и люди приезжали со всех концов страны, чтобы узнать о культуре Аппалачей, приобрести товары у местных ремесленников и насладиться красотой местной природы. Это принесло прибыль в город, и теперь мы с нетерпением ждали фестиваля каждое лето. Бедность — это всегда непросто, но для некоторых эти цветы давали надежду, и этим я гордился.

Мама Тенли жила в Эвансли с Марло и Сэмом. Она работала неполный рабочий день в клинике Сэма и помогла им с Элайджей. Она отлично справлялась и лучше узнавала приближающиеся признаки недомогания, когда чувствовала себя подавленной, и знала, когда обратиться к специалистам, которые ей помогут. Она жила с нами летом, когда Тенли не преподавала в школе Деннвилла и они долго гуляли по холмам, наконец-то узнавая друг друга как мать и дочь.

— Удобно? — спросил я, когда Тенли легла на бок на нашу кровать, положив подушку между ног.

Вентилятор, стоявший у кровати, издавал успокаивающий жужжащий звук, обдувая нас прохладным ветерком. Однажды мы накопим достаточно денег и установим кондиционер.

— Так удобно, как только возможно с этим большим животом, — сказала она, и я услышал улыбку в ее голосе.

Я начал массировать ее поясницу. Тенли вздохнула, ее тело расслабилось.

— Я люблю тебя, — просто сказал я.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она в ответ.

Пока я растирал спину своей жены, мои мысли блуждали, а сердце было переполнено от чувств. Когда-то я думал, что потерял себя из-за любви. Но все было наоборот. Я нашел себя, когда отдал свое сердце Тенли, нашел то, что было важно для меня, то, что действительно имело значение. И вот теперь, проводя руками по ее гладкой коже, я нигде на свете не хотел бы быть сильнее, чем здесь, в этой постели, проживая ту жизнь, которую вел. По правде говоря, мы жили скромной, не богатой жизнью. Но мы знали простую радость проведенного теплого вечера дома перед телевизором, глубокую благодарность за холодильник, наполненный едой, любовь семьи и друзей и тихую благодать белого тумана, поднимающегося над горами за нашим окном прохладным осенним утром.

И вдруг, лежа прямо здесь, я кое-что понял. Нет, не понял. Я почувствовал это, почувствовал всем нутром.

— Тен, — сказал я, положив руку на ее живот, — знаешь, что?

— Что? — спросила она сонно.

— Помнишь, я говорил, что хочу сделать что-то особенное в этой жизни?

Тенли повернула голову, и ее взгляд встретился с моими. Мое сердце екнуло.

— Да, — тихо сказала она.

— Я уже это делаю.

Нежность наполнила ее глаза. Она подняла руку к моей щеке, и я наклонился навстречу ее ласке. Она провела большим пальцем по моей скуле.

— Этого достаточно? — прошептала Тенли.

Я наклонился и поцеловал ее, никогда в моей жизни я не чувствовал себя более уверенным.

— Этого более чем достаточно… это гораздо больше, чем я когда-либо мечтал, — прошептал я ей в губы.

У нас было все необходимое. Хоть ничего из этого не было чем-то особенным. Большая часть вещей была простой. Но в тот момент я знал, что состояние твоего дома, машины, кошелька не имеет ничего общего с состоянием твоей жизни.

А моя жизнь… моя жизнь казалась большой, наполненной любовью и смыслом.

Оглавление

Миа Шеридан Кайленд

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Эпилог