Терпкий вкус Каберне Совиньон (СИ) [Hrizantemka] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1. Кафе в Париже ==========

Осень. Небольшое уютное кафе Парижа, спрятанное в извилистых улочках от глаз многочисленных туристов. Здесь немноголюдно и тихо, лишь по вечерам пространство наполняется отличной живой музыкой, ласкающей слух. Чарующие мелодии и вино. Сухое красное. Не нужно быть профессионалом, чтобы понять, что с французским вином не сравнится ничто. Бокал этого терпкого эликсира, с тонким пряным ароматом, способен вернуть к жизни получше любых волшебных зелий. А уж она-то знала в них толк.

Осень, вино, Париж… Тротуары, покрытые золотыми, шуршащими под ногами, листьями; солнечный, насыщенный яркий вкус Каберне, медленно разливающегося по венам, пьянящий букет и незабываемый аккорд послевкусия. Восхитительно. Где-то в параллельной вселенной, она, наверняка, стала бы сомелье или виноделом. А в этой — Гермиона Грейнджер была всемирно известной волшебницей, прославившейся благодаря своей книге по расширенному курсу зельеварения.

С днём рождения меня!

Мелькнувшая в голове мысль отдавала светлой грустью. Успешная, красивая, известная и свободная… или одинокая? Гермиона не привыкла жаловаться на жизнь, ведь после трагичных событий юности, возможность спокойно дышать уже являлась счастьем. К тому же, у неё было всё, о чём многие не могли даже мечтать: головокружительная карьера, любящие родители, полная независимость. Последние тринадцать лет она проживала в Австралии, наслаждаясь солнцем и океаном большую часть года. Здесь она углубилась в зельеварение, изобрела новые рецептуры, издала книгу, которая разошлась по всем странам волшебного мира огромным тиражом, сделав её невероятно богатой и знаменитой, подарив возможность много путешествовать и заниматься любимым делом из любой точки земного шара.

Повертев в руке тонкую ножку бокала, она сделала ещё глоток и глубоко вдохнула, наслаждаясь объёмным вкусом с идеально сбалансированными танинами и яркими пряными нотами с оттенками шоколада. Взгляд упал на кольцо, украшающее изящный безымянный палец. Аккуратное, с достаточно большим изумрудом, напоминающим своей зеленью глаза из далёкого прошлого.

Роберт, подаривший ей это украшение на помолвку, даже не предполагал, что она сохранит его не в память о нём или о шести годах их отношений, а по другой причине. У них не вышло. Как не вышло с Роном, с которым Гермиона рассталась, не успев толком начать встречаться, и с ещё добрым десятком мужчин, приглашающих её на свидания.

Часто ей становилось скучно уже во время первой встречи. Или просто не интересно. Гермиона Грейнджер была специалистом во многих областях, вот только любовная сфера выпадала из данного списка. После двадцати пяти она заметно расцвела, нашла свой стиль, избавилась от юношеской неуверенности, но так и не разобралась в себе. Будучи сильной личностью, она желала доминировать и управлять, но быстро поняла, что мужчины, позволяющие это, моментально перестают её волновать.

Роберт как раз был из другого теста: сильный, независимый, красивый маг-бизнесмен из Австралии. Именно с ним она пристрастилась к путешествиям и дорогим винам, с ним посмотрела мир и научилась отвлекаться от работы. Однако, их отношения напоминали войну, где никто не хотел уступать. Они дошли до помолвки, но так и не стали супругами. Чем ближе дело двигалось к свадьбе, тем чаще были скандалы. Из них получились прекрасные любовники, но абсолютно не выходили партнёры. Роберт подавлял, играл в свои игры, часто не договаривал. За эти годы она так и не научилась доверять ему. С доверием, у ребёнка войны Гермионы Грейнджер вообще были проблемы. Слишком замкнутая, себе на уме, считающая правильным только своё мнение… Так о ней часто писали в прессе и были в чём-то правы.

История доверия прервалась в её жизни пятнадцать лет назад, когда она поехала заканчивать обучение в школе чародейства и волшебства Хогвартс совсем одна, без друзей, с которыми была неразлучна с первого курса.

Тогда завершилась важная часть её жизни и началась новая, в которой уже не было «золотого трио». Оно распалось. Рон не смог простить ей разрыв романтических отношений, а Гарри скоропостижно женился на Джинни и из-за дикой ревности той, всё меньше общался со своей школьной подругой. Вернее, он пытался как мог лавировать между ней и Джинни, и Гермиона, видя, как это эмоционально затратно для друга, сама отошла в сторону.

Ещё глоток. Гермиона улыбнулась, вслушиваясь в приятный текст песни. Она понимала по-французски. Этот язык очаровывал своей мягкостью и музыкальностью, он обволакивал, нежно беря в плен. Недаром Париж называют столицей романтики и городом любви. Даже её практичная натура здесь растекалась, словно тающее на солнце мороженое, желая окунуться во что-то волшебное, потерять голову, утонуть в эмоциях.

Изумруд на пальце сверкал, преломляя блики света, и своей зеленью напоминал луч смертельного заклятия, которое дважды пережил её лучший друг. Или бывший друг? Гермиона задумалась. Как можно сейчас охарактеризовать их отношения? Их троица разбрелась по разным континентам. Они знали друг о друге и иногда перекидывались письмами. Однако с годами это происходило всё реже.

Рональд обосновался в Лондоне, стал неплохим аврором. В двадцать шесть женился и сейчас воспитывает троих очаровательных рыжих сорванцов. Гермиона, конечно, видела их только на колдографиях, но даже этого было достаточно, чтобы убедиться, что они типичные Уизли.

Гарри… Она на несколько секунд закрыла глаза. Жизнь друга сложилась совсем не так, как все ожидали. Его брак с Джинни распался спустя три года, после того как они потеряли ребёнка. Малыш родился семимесячным и не выжил, несмотря на все усилия колдомедиков. Это надломило отношения в молодой семье. Гермиона не знала в подробностях, что там происходило, но вскоре самые популярные издания Лондона пестрели заголовками о разводе «Мальчика, который выжил». На тот момент Гермиона уже перебралась в Австралию и общалась с Гарри только письмами. Она догадывалась, что он очень переживал. А потом бросил всё и уехал в Америку, где со временем занял высокую должность в Магическом Конгрессе. В этом был весь Гарри Поттер. Уехать из страны, где опостылевшая известность преследует тебя с самого рождения, где тебе открыты все двери и благоволит лично Министр магии, чтобы добиться того же самого на чужом континенте.

Америка называла его лучшим аврором за последние сто лет. О нём писали газеты, книги и даже был свой фан-клуб. Гермиона не удержалась и узнала чуть больше информации, чем получала от друга в его редких письмах. Он, как всегда, скромно умалчивал о своих заслугах, а на вопросы о личной жизни отвечал кратко, что «женат на своей работе». Да… к Гарри невозможно было относиться безразлично, его либо ненавидели, либо обожали. И к своим тридцати трём Гермиона Грейнджер явно осознала, что принадлежит ко второй категории.

Убежать от себя можно было в восемнадцать, случайно услышав, что к тебе относятся, как к сестре. Выстроить прочную стену, за ней спрятать всё невысказанное и неозвученное. В тридцать с лишним так уже не получалось… Да и зачем? С каждым годом она всё чётче осознавала, что мужчины, вызывающие в ней хоть толику интереса, в чём-то походили на Гарри, но никак и не могли приблизиться к нему. Будучи взрослой, Гермиона понимала, что скорее всего просто идеализирует свою детскую привязанность, но это не помогало. Она продолжала сравнивать. Её любимыми цветами стали зелёный, напоминающий о колдовских глазах лучшего друга и винно-алый, как его мантия во время игры в квиддич. Она объездила полмира, но ни разу не была в Америке, боясь просто оказаться с ним на одном континенте.

Долгая временная разлука охладила её, позволяла здраво мыслить и наслаждаться собственной жизнью несмотря ни на что. Охладила… но не потушила окончательно. Этот огонь тлел в глубине её души, где продолжал жить образ зеленоглазого мальчишки в круглых очках. И она боялась оказаться рядом и просто вспыхнуть, сгореть подобно Фениксу заживо, вот только без возможности восстать из пепла. Огромные расстояния между континентами, которые нельзя было преодолевать с помощью трансгрессии, давали ей некое чувство безопасности. И покоя…

В конце концов, её жизнь была вполне счастливой. Прекрасные апартаменты на берегу океана, собственная лаборатория, выступление с лекциями в различных странах, книга-бестселлер. В свои тридцать три она выглядела максимум на двадцать пять, только, пожалуй, лучше, чем в реальные двадцать пять. Её фигура округлилась и оформилась, непослушные волосы, наконец, были укрощены дорогой укладкой, легкий загар и выразительные глаза. Стильная и независимая ведьма имела немало поклонников. Правда, большая часть из них отметалась на первом свидании.

Гермиона не унывала. Жизнь была более чем благосклонна к ней после войны. А семья, дети? Возможно, не все женщины созданы для этого… У неё другие приоритеты и цели. Ведь даже от одиночества можно получать удовольствие, сидя в отличном месте с бокалом красного вина.

Так она проводила уже третий день рождения. Именно в этом маленьком, не очень известном, но уютном маггловском кафе недалеко от центра Парижа. В любом магическом заведении её могли узнать и нарушить это святое уединение. Иногда не хочется видеть никого. И лучшая компания для тебя — это ты сам. И терпкий, не отпускающий, обволакивающий вкус Каберне Совиньон.

Гермиона жестом позвала официанта и попросила повторить заказ. Обычно, она ограничивалась одним бокалом. Но сейчас, глядя в окно, как осенний ветерок играет с разноцветной опавшей листвой, ей захотелось побыть подольше в текущем моменте.

Она встала, поправив своё тёмно-бордовое платье, и направилась в дамскую комнату, чтобы по возвращению продолжить заниматься рефлексией, под прелестную ненавязчивую живую музыку этого прекрасного заведения.

Вечерело. Когда она вернулась, в помещении зажёгся приглушённый свет, создавая интимный полумрак. Официант выполнил заказ, параллельно поставив на стол несколько свечей. Отличная обстановка для романтического свидания. К этому располагало абсолютно всё: сам город, уютное кафе, лёгкое головокружение и… этот чертовски привлекательный мужчина, в спину которого впился взгляд Гермионы.

Улицу окутали сумерки своим тяжёлым тёмным покрывалом, и созерцание пейзажа за окном становилось проблематичным. Она мельком окинула глазами помещение и просто приклеилась взглядом к посетителю за барной стойкой. Скорее всего, он вошёл, когда она была в дамской комнате, потому что подобный типаж Гермиона непременно заметила бы сразу. Её явной слабостью были мужчины в костюмах. Крепкие, ростом выше среднего, с неким беспорядком на голове…

Мерлин, нет!

Ну почему все мысли всегда скатываются в подобное русло? Тем не менее, ей стало невероятно интересно, как выглядит незнакомец спереди. Одет он был дорого, в этом Гермиона разбиралась. Тёмно-серый пиджак подчёркивал умеренные мускулы на руках. Его поза выражала спокойствие и уверенность. Гермиона отодвинула бокал. Может, хватит ей пить на сегодня… Не хватало ещё вляпаться в приключение с каким-нибудь магглом. Она попыталась отвернуться, но взгляд упорно возвращался назад. Эта спина, руки и чёрные, как смоль, взъерошенные волосы словно гипнотизировали её, возвращая в прошлое. Туда, откуда она хотела вырваться и убежать навсегда. Туда, где взрослая, немного циничная женщина похоронила свою маленькую внутреннюю девочку. Туда, где она когда-то умудрилась влюбиться в лучшего друга, считавшего её сестрой.

«Ну, обернись», — мысленно молила Гермиона. Хотелось увидеть лицо незнакомца. Его глаза… Наверняка, карие… или серые… возможно, даже синие… И будто, услышав её мысли он поворачивается и пронзает её удивительным изумрудным взглядом, сияющим похлеще кольца на её пальце. В панике рот Гермионы приоткрывается, и она вжимается в кресло, желая стечь по нему лужицей и исчезнуть. Испарится… сбежать… Сердце рвётся из груди, словно дикий зверь из клетки, а он в это время широко улыбается и, удивлённо вскинув брови, направляется в её сторону.

— Гарри? — загипнотизированная зеленью этих глаз, произносит она, любуясь его красивым лицом с чётко очерченными скулами.

— Здравствуй, Гермиона.

========== Глава 2. Шато Латур ==========

Можно? — интересуется он, одарив её белозубой улыбкой.

Гермиона лишь кивает, не в силах оторвать взгляд от его лица. Тринадцать лет! Тринадцать долгих лет она усиленно пыталась выкинуть из памяти образ этого взлохмаченного непокорного мальчишки… И вот теперь все её старания сметены его фундаментальной уверенностью, мужественностью и нескрываемой силой. Даже от его магии веяло чем-то новым, особой мощью. Теперь, когда он подошёл ближе, сразу ощущалось, что перед ней маг, а не «простой смертный». Мальчик вырос. И, если за это время ей удалось усмирить свои чувства к юному Гарри Поттеру, то сейчас она получила выстрел в самое сердце или «Аваду» в голову. Друг не просто хорошо выглядел, он смотрелся, словно сошедший с экрана холёный актер из маггловского фильма про шпионов.

— Отличный выбор, — усмехнулся он, глядя на этикетку бутылки, оставленной официантом на столе.

И вёл себя так же: непринуждённо, играючи, подчиняя всех вокруг своему обаянию.

Так, приходи в себя, дурочка!

Гермиона делает глубокий вдох и, нацепив дежурную улыбку, распрямляет плечи.

— Мерлин, Гарри. Не ожидала тебя здесь встретить. Новое секретное задание?

— Можно и так сказать, — он озорно сверкает глазами, от чего Гермионе хочется трансгессировать подальше отсюда. Или кинуться ему на шею, как в старые добрые времена… Или всё-таки трансгессировать, чтобы не было соблазна кинуться на шею…

Мысли путаются, и она делает маленький глоток, чтобы успокоиться. Взгляд останавливается на проклятом кольце, и ей кажется, что даже настоящий изумруд не способен сиять так, как глаза Гарри Поттера.

Он же чуть заметным жестом подзывает официанта и делает заказ.

— Будешь что-нибудь?

— А? — Гермиона не сразу соображает, что друг обращается к ней. — Нет. Спасибо.

— Ну, госпожа знаменитость, рассказывай, как ты докатилась до жизни такой? — его суровое лицо снова озарила мальчишеская улыбка.

— О чём это ты?

— Как такое возможно, что столь очаровательная молодая леди в свой день рождения пьёт вино в гордом одиночестве?

Так! Похоже кое-кто стал тем ещё дамским угодником! Но её этим не проймёшь!

Однако сердце снова застучало чаще, а щёки предательски порозовели. Гермионе пришлось призвать на помощь всю свою выдержку.

— Я замужем за своей работой, — слегка наклонившись вперёд, парировала она. — Но рада, что ты не забыл…

— Извини, что без подарка… не ожидал тебя встретить, — Гарри, казалось, тоже слегка смутился.

— Ничего.

Исходившая от него энергия, будто касалась её кожи, вызывая лёгкие покалывания. Интересно, можно ли осязать чужую магию? Не предполагать, не чувствовать интуитивно, а именно дотрагиваться? Раньше Гермиона не задумывалась о подобных вещах. То ли из-за ненадобности, то ли просто впервые испытывала что-то подобное.

Она не замечала, что делает глотки чаще обычного, не чувствовала терпкости во рту, не улавливала ноток аромата. Сидящий напротив мужчина буквально вывернул наружу все её глубоко спрятанные эмоции. Однако второй бокал вина сделал своё дело и, спустя некоторое время, Гермиона ощутила волну расслабления, спускающуюся от головы до кончиков пальцев ног. Стало удивительно хорошо. Да и беседа начала клеиться. Гарри, уплетая салат, рассказывал об одном из своих дел, приправив это толикой юмора. Она зажигательно смеялась, борясь с искушением выпить ещё вина. Но, хорошо зная свою норму, предпочла не рисковать. Ведь Гарри пьянил её и без наличия алкоголя. Он всё ещё был самой большой её слабостью.

Кто бы мог подумать, что за этой непринуждённой болтовнёй незаметно пролетят несколько часов. Когда официант принёс счёт, Гарри оплатил, не обращая внимания на её протесты.

— Не хочешь прогуляться? — неожиданно предложил друг. — Могу проводить тебя до отеля.

— Конечно. Я остановилась в Ritz.

Он усмехнулся, и Гермионе показалось, что данная информация не является для него тайной.

Они поднялись. Друг подал ей пальто, потом накинул свой тренч и непринужденно заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос, на что тело среагировало волной мурашек. Расслабленная, опьянённая вином и близостью Гарри, Гермиона шагнула на улицу, подставив пылающие щёки прохладному вечернему ветру. Эта неожиданная встреча выбила её из колеи. Он же, тем временем, осторожно взял её за руку, заставив прикрыть глаза от удовольствия.

Слава Мерлину, тут темно!

Осенний ночной Париж. Лёгкое головокружение, терпкий вкус Каберне во рту и обжигающее прикосновение самого желанного мужчины в мире к её ладони. Гермиона с трудом сохраняла самообладание. Вселенная будто издевалась над ней. С одной стороны встреча с Гарри была лучшим подарком на день рождения из всех возможных, с другой — это ставило под сомнение всё, к чему она пришла за эти годы. Она почти убедила себя, что цепляется за глупую детскую влюблённость… А теперь, его горячие пальцы, переплетённые с её, вызывали лавину запретных, диких, постыдных желаний.

Гермиона никогда не бросалась в омут с головой, все её немногочисленные отношения развивались постепенно, у неё не было случайных романов, не говоря уже о мимолётных связях… Но сейчас, ей чертовски хотелось наплевать на всё: на мораль, правила, последствия… Ей овладело почти безудержное желание с той секунды, как она увидела Гарри в кафе.

Гермиона Грейнджер хотела своего друга. Желала оказаться в одной постели, ощутить эти ловкие горячие пальцы не только на своей ладони, попробовать на вкус его губы… Она тряхнула головой, стараясь прогнать наваждение и вернуть себе частицы разума, ушедшего на покой без её разрешения.

Они шли в основном молча, каждый погруженный в свои нелёгкие мысли. Узкие улочки сменились более широкими, которые кишели туристами. Проходя мимо Гранд Оперы, Гермиона невольно залюбовалась смешением архитектурных стилей. Она любила старинные здания, которые покоряли своей красотой и величественностью.

У отеля она затормозила, желая попрощаться, но Гарри снова улыбнулся и потянул её внутрь.

— Я, кстати, тоже здесь остановился, — как бы ненароком сообщил он, заставляя её сердце лишний раз подпрыгнуть от неожиданности. — Так что доставлю прекрасную даму прямо до номера. В целях безопасности, конечно же. Тут многолюдно, лучше не пугать прохожих трансгрессией.

Конечно же! Он флиртует? Или она выдаёт желаемое за действительное?

В замкнутом пространстве лифта она почувствовала усилившееся головокружение. Или оно было вызвано запахом одеколона Гарри? А может, его близостью? Силой его магии? Нужный этаж, распахнутые двери лифта, длинный коридор и, наконец, они останавливаются у её номера.

— Вот мы и пришли. Спасибо, — Гермиона резко оборачивается и, столкнувшись с его томным взглядом, замирает с приоткрытым ртом. Он совсем близко, настолько, что она чувствует его дыхание на своей щеке, когда он неожиданно прижимается к ней губами, запечатлев невинный и, вместе с тем, дразнящий поцелуй. Едва заметный… но будто проникший внутрь сквозь кожу, по сетке вен и капилляров добравшийся до самого сердца и вонзившийся в него острой стрелой.

— Спокойной ночи, Гермиона, — эти колдовские глаза действуют на неё гипнотически. Она чувствует себя кроликом наедине с удавом.

Вдох. Выдох.

— Спасибо. И тебе, — она резко отвернулась и, отворив дверь, шагнула в номер, оставив друга в коридоре.

Замерла на несколько секунд, борясь с искушением кинуться назад, повиснуть у него на шее, отдаться этим властным губам. Почему-то Гермиона была уверена, что они будут твёрдыми, настойчивыми, безжалостными… Стараясь убедить себя, что это невероятно глупо, она сползла по стене на пол, пытаясь восстановить дыхание. Этот новый Гарри хоть и вёл с ней непринуждённую беседу в духе прошлого, очень сильно отличался от своей прежней версии. Если её школьный друг был упрям и вспыльчив, то сегодняшний Гарри казался непоколебимым, словно каменная глыба, скала, которую, казалось, ничего не может вывести из равновесия.

Проклятая гордость не позволила распахнуть дверь и броситься в водоворот его магии, не надеясь ни на что большее, кроме сегодняшней ночи. На глаза выступили слёзы, ведь неудовлетворённые желания рвались наружу. Гермиона медленно поднялась и направилась в душ, желая смыть с себя его прикосновения, запах и избавится от этого наваждения. В конце концов, она взрослая разумная женщина! Нечего терять голову из-за какой-то детской влюблённости!

Тёплые струи воды ласкали тело, даря ему необходимое успокоение. Вот только с мыслями это не работало. Голову заполонили фрагменты сегодняшнего вечера. Напряженные бицепсы, проглядывающие даже через ткань пиджака, густые ресницы, тонкие, еле заметные морщинки около глаз, зигзагообразный шрам, подвижные брови, проклятые взъерошенные волосы, которые манили то ли пригладить, то ли растрепать их ещё больше…

Гермионе хотелось зарычать от злости. Она выключила воду и около десяти минут сушила полотенцем свои густые волосы. Затем накинула тёмно-зелёный шёлковый халат и вышла в гостиную, намереваясь что-нибудь почитать, так как надежда на то, что ей удастся сегодня уснуть, таяла с каждой секундой и каждой новой мыслью. Опустившись на диван, она закрыла глаза, стараясь выкинуть из сознания образ Гарри.

Как они вообще умудрились пересечься в никому не известном парижском кафе?

Этот вопрос поглотил Гермиону, не давая покоя, пока стук в дверь не вернул её к действительности. Для горничной поздновато, да и официантам она ничего не заказывала на ночь глядя. Хотя… возможно это комплимент от отеля, ведь в паспорте указана дата её рождения. Скорее всего. Затянув пояс халата и перекинув влажные волосы на одно плечо, Гермиона распахнула дверь и с трудом устояла на ногах.

— Гарри?

Он выглядел слегка небрежно: в одной рубашке, рукава которой были чуть засучены, а две верхние пуговицы ворота расстёгнуты, обнажая загорелую шею и грудь. И дементор его подери, так он был ещё привлекательнее. В одной руке друг держал бутылку вина и очаровательно улыбался.

— Я подумал, что совсем не вежливо оставить тебя без подарка, а раз уж ты за эти годы стала ценителем…

— Шато Латур девяносто седьмого? — она скользнула взглядом по этикетке. — Отличный выбор.

Вот позёр!

— Можно войти? — две «Авады» его глаз и магический магнетизм не оставили ей выбора.

Гермиона отступила, пропуская его внутрь и судорожно запахивая плотнее полы халата. И пока Гарри твёрдой походкой шёл к бару, она пыталась понять, рада ли этому неожиданному вторжению.

***

Гермиона опустилась на диван. Минутой позже к ней присоединился друг с двумя бокалами вина.

— Ну, госпожа сомелье, дайте оценку, — он протянул ей один из них, ни на секунду не переставая обворожительно улыбаться.

— Волшебно, — сделав глоток, прошептала Гермиона, с трудом выдерживая его взгляд.

Она чувствовала себя под ним обнажённой. И всё её женское существо понимало, что в эту секунду Гарри Поттер смотрит на неё не как на сестру. В глубине этих зелёных озёр таилось желание. Опасное, мужское, хищное… Как же ей хотелось попробовать его на вкус. Сдаться на милость победителю… Святой Мерлин, не было на этой планете второго такого мужчины, способного одним взглядом обезоружить и заставить капитулировать Гермиону Грейнджер.

— Мне кажется, ты не до конца распробовала нюансы вкуса, — ухмыльнулся он, будто читая её греховные мысли.

— Ты решил меня напоить? — она непроизвольно взмахнула ресницами, не осознавая, как соблазнительно-кокетливо это выглядит со стороны.

— Ну… если это поможет… — Гарри забрал у неё бокал и вместе со своим поставил на журнальный столик.

— Поможет с чем? — голос скатился в шёпот.

Он, не отводя взгляда, чуть подался вперёд и коснулся пальцем её щеки, заставив Гермиону задержать дыхание. От тепла его прикосновения кожу приятно покалывало, сердце на секунду замерло…

— С этим, — выдохнул он ей в рот, перед тем как коснуться губ.

========== Глава 3. Тайна “секретного” задания. ==========

Гермиону обдало жаром. Будто внутри взорвался какой-то снаряд, или произошло извержение вулкана, и сейчас кипящая лава разливалась по клеткам, заставляя тело гореть огнём. Годы дружбы, где вначале теплилась, а потом умерла надежда… Годы разлуки, пронизанные попытками забыть… Всё смешалось в этом вихре удовольствия, подхватившим её, лишившим опоры, едва губы Гарри коснулись её.

Она словно остолбененла. То ли от неожиданности, то ли от шквала новых ощущений. Гарри хватило мгновения, чтобы осознать отсутствие сопротивления. И за этим, почти невинным поцелуем, последовал следующий, который, как она и предполагала, был абсолютно другим: голодным, дерзким, ненасытным, сметающим последние сомнения подобно океанским цунами.

Его губы ещё сохранили характерный тяжеловатый вкус Каберне, он сам был подобен этому дорогому вину, с годами становившемуся только лучше, ярче, выдержанней и дороже. И разум Гермионы Грейнджер впервые в жизни заткнулся. Она не хотела думать, анализировать, строить планы… Она всеми фибрами души желала чувствовать. И в этот момент её как раз целовал мужчина, способный заставить испытать всю остроту, все оттенки удовольствия. Тот простой факт, что это был Гарри, уже давало ему огромное преимущество перед любыми конкурентами. И она ответила… Со всей страстью, на которую была способна, вкладывая в свои поцелуи и прикосновения всю горечь ожиданий и разбитых надежд, все невыплаканные слёзы и несказанные слова.

Он потянул её на себя, посадив сверху и пока изящные пальцы ловца возились с поясом халата, уткнулся лицом в шею, проведя по ней языком… Издав стон, Гермиона зарылась в его непослушные волосы и прижалась ещё ближе. Мужские руки скользнули под полы халата и слегка сжали её грудь, которая от возбуждения приобрела сверхчувствительность. Эта сладкая пытка была почти невыносимой. Гермиона слегка отстранилась, заглядывая ему в глаза. Казалось, они стали чуть темнее и буквально завораживали, гипнотизировали, лишали сопротивления, словно взгляд Василиска, побежденного Гарри на втором курсе. Сейчас он сам напоминал ей этого опасного смертоносного змея. Она улыбнулась и медленно переключилась на пуговицы мужской рубашки. Одна… вторая… третья… Его тело было жилистым, крепким и загорелым. Поджарым, как у хищника, в любой момент готового к броску.

Гарри закрыл глаза и откинул голову назад, тяжело дыша, давая Гермионе возможность действовать, изучать, наслаждаться… Пуговицы закончились, и она распахнула рубашку, прильнув ладонями к рельефному животу, медленно поглаживая каждую мышцу, каждый знакомый и не знакомый шрам…

Проклятье! Ну почему у Гарри Поттера нет недостатков?

Мысль, мелькнувшая в голове, тут же испарилась. Конечно же, недостатки у него были, как и у любого живого человека. Просто Гермиона пропускала всё, касающееся Гарри, через особый фильтр восприятия, который словно по велению волшебной палочки, превращал их в достоинства… Когда её пальцы скользнули под ремень брюк, куда уходила дорожка тёмных волос, выдержка Гарри закончилась. Он шумно втянул воздух, и Гермиона не успела опомниться, как оказалась на диване, прижатая сверху сильным мужским телом. Требовательные губы буквально впились в её рот, язык творил что-то невероятное, подчиняя, показывая, кто же, всё-таки, ведёт в этом танце страсти. Кровь кипела, её тело перестало ей принадлежать. Халат был распахнут, затвердевшие соски касались груди друга, а его ладонь по-хозяйски проникла под резинку её белья, которое давно было влажным от возбуждения.

— О, Мерлин, — почти прорычал он, немного отстранившись. — Где были мои глаза раньше?

Потом резко поднялся, сбросил туфли и принялся расстёгивать пряжку ремня. Гермиона тоже встала. Шёлковый халат соскользнул по плечам, обнажая бархатистую кожу и гордо торчащие холмики грудей. Открывшийся вид, заставил Гарри прерваться и притянуть её к себе, до боли впиваясь пальцами в хрупкое стройное тело.

Его голодные поцелуи пьянили, лишали сил, заставляли проваливаться в бездну непередаваемых ощущений, восходить на новые вершины блаженства. Она очнулась только тогда, когда поняла, что они добрались до спальни, оставляя на полу дорожку из остатков одежды. Сумасшествие, наваждение, сметающая всё на своём пути, страсть… Гермиона никогда не испытывала это настолько остро и сильно. Прошлый опыт, каким бы удачным он ни был, не шёл ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Она даже не подозревала, что способна на такое: терять голову, отдаваться без остатка, тонуть, не имея намерения спасаться, пылать, желая сгореть дотла.

Гарри подтолкнул её к кровати и навис сверху. В горле пересохло, кожа, казалось, сейчас начнёт искрить в тех местах, где её касались его ладони. Барьер в виде дружбы, заметно расшатанный годами разлуки, мгновенно рассыпался на миллионы осколков. Как и сама Гермиона. Его губы переместились на шею, ключицы, грудь… язык играл с горошинами сосков, потом спустился ниже, вырисовывая на животе витиеватые узоры, заставляя её кричать, стонать, выгибаться и просить о чём-то. Мир уменьшился до размеров номера в отеле, вернее, одной комнаты или даже кровати… Картина перед глазами теряла чёткость, и Гермиона закрыла их, полностью отдавшись волшебным ощущениям.

Он уткнулся носом в её живот, чуть прикусив кожу, и проник пальцем внутрь, заставив её в очередной раз вскрикнуть. Она была настолько влажной, что почти не ощущала этого вторжения. Вторая ладонь Гарри беспрепятственно гуляла по тем местам её тела, до которых могла дотянуться. А когда его язык скользнул по набухшим складкам и нащупал чувствительный бугорок, Гермиона выгнулась дугой, с силой вцепившись в его волосы. Её сердце рвалось из груди, а на глазах выступили слёзы от переизбытка чувств. Сладостное напряжение нарастало. Гермиона металась по кровати, и лишь крепкая хватка Гарри не позволяла ей соскользнуть на пол. Наконец, внутри что-то взорвалось, будто образуя свою мини-вселенную из миллиардов искр удовольствия, разлетевшихся по её телу.

Она затихла и влажными глазами уставилась в потолок, осознавая произошедшее. Это был не просто секс, ею двигала ни сиюминутная страсть и ни желание разрядки из-за длительного отсутствия отношений… Всё было глубже и серьёзнее… Её не убиваемая юношеская любовь оказалась живучее Волан-де-Морта. И вырвалась на свободу, пробив стены крепости, старательно возводимые разумом год за годом.

— Ну… ты что? — очнувшись, Гермиона увидела перед собой лицо Гарри. Он, наверняка, заметил слёзы в её глазах. И скорее всего, испугался… Конечно, разве нормальные женщины рыдают после головокружительного оргазма?

Сил на разговоры не было, и Гермиона просто притянула его к себе для поцелуя. Его губы ещё имели её вкус, и он был нешуточно возбуждён, хотя на этот раз целовал её медленнее и нежнее, давая время восстановить силы. Затем перекатился на бок увлекая Гермиону за собой…

Так она оказалась сверху, чувствуя себя хозяйкой положения. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. Гермиона просто смотрела… стараясь запомнить каждый сантиметр его возмужалого, загорелого лица. А потом целовала: пылко, неистово, жадно… Всего… Гарри был её мечтой, тайным опасным желанием, пугающим иногда её саму. И вот сейчас он здесь, в её руках, обуреваемый неутолённой страстью… Её губы изучили каждую мышцу на его груди, спустились на живот, медленно двинулись ниже, пока не поймали в плен символ мужского возбуждения. Гарри застонал и зарылся пальцами в её волосы, ещё немного влажные после душа. Она обвила языком головку и позволила ему проникнуть глубоко в рот, желая подарить удовольствие, подобное тому, которое недавно испытывала сама. Размеренные ритмичные движения заставили уже его застонать. Гермиона немного помогала себе рукой. Брала, ласкала, сводила с ума… Горячие губы и круговые движения языка быстро привели его к разрядке, и он излился со стоном ей прямо в горло. Гермиона облизнула губы и улыбнулась. Скажи ей кто-нибудь в юности, что такой вид секса может быть приятным, она бы повертела у виска. Сейчас же, прижатая к телу Гарри и захваченная для новой порции поцелуев она поняла, что снова нешуточно возбуждена.

Похоже, этой ночью никто из них спать не собирался. Слишком долго они шли к этому… Случайная встреча в парижском кафе оголила многое, то, что находилось гораздо глубже обнажённых разгорячённых тел. Гермиона совсем потеряла счёт времени и опьянела от прикосновений и близости Гарри. Тело льнуло к нему, словно к магниту. Неторопливые, ленивые ласки снова набирали обороты. Теперь хотелось другого, хотелось слиться, стать единым целым, почувствовать внутри его горячую пульсирующую плоть.

Гарри, словно прочитав её мысли, пристроился между ног и провёл каменным, вновь возбуждённым членом по половым губам, в который раз заставляя её кожу покрыться россыпью мурашек от предвкушения предстоящего наслаждения. Затем, покончив с нежностями резко вошёл внутрь на всю длину, сорвав с губ глубокий стон. Он больше не нежничал, выпустив наружу внутреннего зверя. Жадные, грубые поцелуи обрушились на неё горным камнепадом, даря новые оттенки удовольствия. С Гарри всё было по-другому. Ярче, резче, сильнее, на грани боли и удовольствия, муки и блаженства. Она царапала ему спину, пока он вбивался мощными толчками в её нежное тело. Он прикусил ей шею, заставив в очередной раз вскрикнуть от остроты ощущений.

Одна рука сжимала её грудь, а другая спустилась ниже по животу, дополнительно лаская клитор. Её тело затрепетало, по нему словно пропустили небольшой токовый разряд. Всё внутри сжалось в тугой узел и взорвалось светящимися искрами фейверков. Волны оргазма накрыли её с головой и унесли куда-то за пределы существующей вселенной. Ещё несколько отчаянных толчков и рык Гарри вернул её в эту реальность. Он не просто наполнил её собой, он проник ей под кожу миллионами игл. Гарри занимался сексом не только с её телом, он завладел мозгом и сердцем одновременно и теперь никакие разлуки и расстояния не помогут ей избавиться от этого наваждения.

Он провёл языком по её губам и, тяжело дыша, откинулся на спину. Гермиона положила голову ему на грудь. Сам воздух в спальне, казалось, был пропитан феромонами возбуждения. Это было шикарно, неповторимо для обоих и слова здесь не требовались. По крайней мере, сейчас… Было бы преступлением разрушить этот волшебным момент разговорами. И, как в старые добрые времена, тут оказалось достаточно взглянуть в глаза друг другу, чтобы всё понять. Она лишь теснее прильнула к нему, и Гарри заключил её в объятия, касаясь губами волос. Постепенно они провалились в сон.

***

Гермиона открыла глаза, когда спокойное сентябрьское солнце уже проникло в комнату, не встретив препятствия в виде штор. В свете последних событий их никто не потрудился задёрнуть. Гарри мирно спал, закинув одну руку под подушку, а другая покоилась на её талии. Ночное наваждение сменилось осознанием произошедшего, заставив Гермиону тяжело вздохнуть.

В её чёткую, распланированную, разложенную по полочкам жизнь такие «приключения» никогда не вписывались. Она была слишком разумной для подобных вещей. По крайней мере до того момента, как на горизонте не появлялся Гарри Поттер. Он вносил в её привычный мир настоящий хаос, просто одним своим существованием заставляя нарушать правила. Её мозг будто плавился в его присутствии и начинал работать со сбоями. Однако и самые яркие, живые, эмоциональные моменты почему-то были связаны с этим мужчиной. Включая сегодняшнюю ночь.

Гермиона осторожно убрала его руку и, соскользнув с кровати, направилась в ванную. Там накинула халат и ополоснув ледяной водой лицо, несколько минут смотрела на своё отражение в зеркале. Вчерашнее решение пустить всё на самотёк и просто получить удовольствие уже не казалось отличной идеей. Слишком бездумно для женщины её возраста и положения.

Незащищённый секс с бывшим лучшим другом. Вот до чего ты докатилась в свои тридцать три!

Она медленно достала из шкафа пузырёк с зельем. Беременность точно не входила в её планы, и, хотя такое не всегда случается с первого раза, по её расчетам шанс был. Хорошо ещё, что она всегда имела под рукой данное зелье. Парадокс! Ведь вероятность случайного секса в жизни Гермионы Грейнджер стремилась к нулю…

Рука медленно тянулась к крышке и, почему-то, замерла в воздухе. На секунду в её фантазиях возник очаровательный темноволосый малыш с изумрудными глазами, точная копия Гарри. А если… Она ведь уже взрослая, самостоятельная, финансово-независимая… У неё вполне хватит сил в случае чего вырастить ребёнка, даже если такое и случится после этой ночи. Их ребенка! Независимо от планов Гарри… Её никогда раньше не посещали подобные мысли, но они были настолько яркими, что у Гермионы задрожали ноги, и она вцепилась в раковину рукой, чтобы не упасть. Злосчастный пузырёк во второй руке, казалось, обжигал пальцы.

Неожиданно дверь отворилась и на пороге возник Гарри в одном полотенце, которое он непонятно где взял. Возможно, трансфигурировал.

— Извини, дверь была приоткрыта и я… — его подозрительный взгляд почему-то устремился на проклятое зелье, словно знал, что это такое.

— Не пей, — голос звучал спокойно, но Гермиона уловила слабые нотки просьбы. — Не надо…

Точно знал!

— Но… — залепетала она, сражённая его внезапным появлением. Но тут он добил её окончательно.

— Пусть это будет кареглазая умница, с непослушными кудряшками, как у мамы…

— Я… — из глаз брызнули слёзы, зелье выскользнуло из пальцев прямо в раковину. И, перед тем как утонуть в крепких руках Гарри, Гермиона услышала звук бьющегося стекла.

— Но как мы… что… — лепетала она заливая его грудь слезами, но не имея ни малейшего желания отстраняться.

— Тебе понравится на Манхэттене. Откроем лабораторию, если хочешь. Да и Америка будет рада заполучить тебя в качестве лектора, ты нас не баловала все эти годы своим посещением, — он говорил это с такой фундаментальной уверенностью, словно уже давно всё решил, а не действовал экспромтом по ситуации.

Гермиона знала, что Гарри не простой аврор. Он правая рука Президента Магического Конгресса в вопросах, связанных с безопасностью. Покидать Америку надолго для него проблематично. Тогда что он делал во Франции? В маггловском отеле? В мало кому известном кафе?

— Так это секретное задание… — она подняла на него заплаканные глаза и обомлела от встретившей её улыбки.

— Ты — моё секретное задание.

В его тоне слышалось стопроцентное безапелляционное решение, принятое самостоятельно, без её участия. Такое Гермиона не позволяла никому… никому, кроме мужчины, в чьих руках сейчас находилась. Он всегда делал, что хотел, поступал, как считал нужным и она просто шла следом… Иногда спорила, возмущалась, но шла. И доверяла. Даже, если приходилось потом страдать, даже если он ошибался… Доверяла так, как не научилась доверять никому другому за эти тринадцать лет разлуки. И утопая в магии этих объятий, Гермиона поняла, что некоторые вещи не способно изменить даже время…

— Нет… — она снова уткнулась лицом в его грудь, переваривая услышанное, пытаясь справится со своим сердцебиением.

— Что нет?

— Это будет зеленоглазый мальчик с тёмными взъерошенными волосами, как у папы…

Молчание. Гарри, казалось, замер на доли секунды, а потом тело чуть дёрнулось и, запрокинув голову, Гермиона заметила, что он с трудом сдерживает смех.

— Я согласен. Но потом — девочка.