Я хочу предложить один день (СИ) [Kanaechka] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

1 сентября, 2000

Грохот. Фарфоровая тарелка летит на пол и разбивается о бежевую плитку. Она не понимает, как такое могло случиться. Всегда внимательная и осторожная Гермиона Грейнджер, сейчас чувствует себя раздавленной, обеспокоенной. Этот день заставляет её ладони потеть, а веки то и делают, что подрагивают. Она опускает взгляд на пол, на осколки, которые разлетелись по всей кухне. Её руки тянутся за палочкой, чтобы убрать за собой следы неосторожности, но её внимание фокусируется на медленно разгорающемся камине, из пламени которого вырисовывалась такого же цвета копна волос.

— Гермиона, привет! — глаза парня были наполнены радостью, которая отражалась в размашистых шагах и в его распростёртых руках, которые стремились к девушке.

Конечно, Рон. Гермиона даже не удивилась такому раннему визиту. Её голова кипела, словно кастрюля, в которую налили воду и оставили на включенной плите, совершенно позабыв о ней. Когда Грейнджер подняла взгляд, первое, что попало в поле её зрения — букет красных роз в руке её друга. Чёрт, как же она ненавидит розы. Особенно красные. Неосознанно Гермиона начала прокручивать у себя в голове все те моменты, когда она говорила Рону не дарить ей красные розы. Кажется, это повторялось десятки, нет, сотни раз.

— Рон, я так рада тебя видеть! — девушка сделала пару шагов навстречу парню, и их хватило, чтобы через мгновение её руки обвили шею Рона. Он свободной рукой обнял девушку за талию, положив свою голову ей на плечо. Они не виделись уже несколько месяцев. Этого было достаточно, чтобы действительно соскучиться по своему другу. Другу. — Ты рано. Остальные прибудут в меньшей степени только через час.

— Я хотел тебя удивить. Это, кстати, тебе, — Рон поднимает перед собой тот самый букет и протягивает его Гермионе. Его лицо немного смущено, словно ему снова пятнадцать лет, и это первый раз, когда он дарит девушке цветы.

— Это очень мило, спасибо. Но, — взяв цветы в руки, она открывает ящик под раковиной и вытаскивает оттуда вазу, — разве я не просила тебя не дарить мне цветы? Или, хотя бы не розы, — поворачивает ручку крана, и вода стремительно наполняет вазу.

— Боже, прости! Вылетело из головы, — Рон опустил глаза в пол. — Когда я пришёл в цветочный магазин, я растерялся, и просто не смог определиться!

— Ничего, не переживай. Если вдруг решишь удивить меня в следующий раз, — Гермиона повернула ручку крана в обратную сторону, когда убедилась, что воды в вазе будет достаточно, — просто купи мне лилии.

— Точно. Ты любишь лилии.

***

Ровно семь часов. За окном начинает темнеть. Гермиона осматривает стол, чтобы убедиться, что точно ничего не забыла. Паранойя. Ей кажется, что из-за неровно положенной вилки её могут осудить. Ровно восемь тарелок. Восемь бокалов. По середине стола она поставила противень с запечённой индейкой, слева и справа от него стояли стеклянные пиалы с салатами и фруктами; по правую сторону от каждой тарелки Гермиона поставила хрустальные фужеры, которые сами наполнялись напитками.

Её трясет. Всегда идеальная всезнайка Грейнджер сомневается в оформлении стола. И, к её сожалению, у неё нет времени что-либо менять. Она слышит звук аппарации. Слышит смех.

— Подруга, я так соскучилась по тебе! — Джинни Уизли чуть ли не сбивает Гермиону с ног, когда вихрем влетает в столовую. Она обхватывает шею девушки слишком сильно, из-за чего Гермиона держит на трясущихся ногах не только свой собственный вес, но и вес подруги.

Вслед за Джинни в комнату спокойным шагом входит Гарри Поттер. Он одет в прямые, выглаженные по стрелкам темно-синие брюки в большую клетку, и вязанный свитер серого цвета. Его волосы слегка взъерошены. Он улыбается своей искренней улыбкой. От этого Гермиона слегка успокаивается. Она никогда не понимала, почему рядом с Гарри она чувствует себя так спокойно.

— Гермиона, это очень некрасиво с твоей стороны! Ты могла бы писать нам письма немного чаще, — он усмехается и подходит к девушке, заключая её в объятия и целуя в щёку.

— Ребят, я тоже очень рада вас видеть, — говорит Гермиона, бегло оглядывая пришедших друзей.

Из гостиной выходит Рон, который последние двадцать минут находился там. Гермиона была удивлена почему он решил прийти на целый час раньше остальных, если по итогу он сидел в гостиной на бордовом диване и бормотал себе что-то под нос.

— Остальные гости прибудут с минуты на минуту, — выражение лица Рона оставляло желать лучшего. Он закатил глаза и слегка фыркнул.

— Добрый вечер, — в столовой появляется до боли знакомое лицо. Малфой. — Поттер, Уизли, Уизлетта, — он прошел в центр комнаты и сделал большую паузу, прежде чем поздороваться c хозяйкой дома, — Грейнджер.

Следом за аристократом зашли его компаньоны. Паркинсон, Забини, Гринграсс. Они кивнули в знак приветствия. Никто из них не был особо говорлив в этот момент. Лишь Блейз Забини взглянул на Гермиону и слегла ухмыльнулся.

— Малфой, — пародируя манеру приветствия ответила девушка.

Гермиона осмотрела всех присутствующих. Наряд Пэнси Паркинсон сразу бросился в глаза. Она была в облегающем черном платье чуть ниже колена. Вырез на спине доходил почти до самых ягодиц. Идеальный макияж. Разве могло быть иначе? Конечно, нет. Она всегда выглядит идеально. Кажется, когда она будет лежать в гробу, она все равно будет выглядеть так.

— Сегодня мы со своими спутницами, надеюсь, мое письмо до тебя дошло, — Малфой взглянул на стол, и словно убедился в своих словах, когда насчитал ровно восемь тарелок. — Да, вижу, дошло.

Кровь начинала кипеть. И самое забавное в этом было то, что Гермиона сама не понимала, от чего.

Она тяжело вздыхает, прикрыв веки.

— Предлагаю начать, — девушка жестом приглашает всех присутствующих к столу. — прошу, присаживайтесь.

========== Глава 2 ==========

1 сентября, 1998

Внутри Гермионы Грейнджер вспыхивает странное чувство. Глядя на людей на платформе, можно подумать, что и не было никакой войны. Всё те же теплые приветствия, трогательные прощания и искренние, счастливые эмоции. Хогвартс-экспресс уже вот-вот прибудет на место, студенты с нетерпением ждут, когда снова войдут в стены родной школы. Абсурд. Она не понимает, как вообще они все могут так жизнерадостно себя вести.

Уже сидя в поезде и глядя в окно, на вечернюю школу, руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Опустошение. Она чувствует, как её руку накрывает теплая ладонь, от чего становится немного спокойнее.

Гарри был для нее, словно таблетка от всех болезней. Обезболивающее. Безоар. Она поглощала его поддержку и ждала, когда подействует это лекарство.

Но тут же срабатывал побочный эффект от принятой таблетки — скорее всего, это было чувство вины. Она не имела права чувствовать себя хуже, чем Гарри Поттер. Он пострадал сильнее. Потерял больше. Тяжело выдохнув, Гермиона открыла опущенные веки и взглянула на друга.

— Все будет хорошо. Мы ведь вместе, и это самое главное, — произнёс Гарри, сжимая руку Гермионы.

Тёплая улыбка парня дала надежду на что-то хорошее.

***

Студенты. Слишком много разных лиц в одних стенах. Гермиона вместе со своими друзьями направлялась в Большой Зал на праздничный ужин. Праздничный. Она не ощущала себя, как дома. Последние семь лет Хогвартс был для нее домом. У нее отняли его. Болезненное жжение разгорается где-то слева в груди. И никакие теплые воспоминания, которых было значительно больше, чем плохих, не могут сравниться с ущербом, полученным за последний год. Бессмысленные смерти, рана от которых еще долго не затянется. Если, конечно, вообще сможет когда-либо затянуться.

Когда двери в Большой Зал открылись с привычным грохотом, Гермиона первым делом обратила внимание на стол факультета Слизерин.

Если оценивать обстановку в целом, то в помещении стоял невыносимый гул: все студенты общались и смеялись, обменивались новостями, спорили и просто наслаждались обществом друг друга. Но. За столом слизерина была невыносимая тишина. Только из некоторых точек доносились тихие разговоры, которые девушка не могла расслышать. Подавленные. Чувство вины? Вряд ли.

Золотое Трио прошли через весь зал и сели на свои места, которые стали такими родными за последние семь лет. Обычная скамья, но, можно подумать, что на каждом месте выгравированы их имена. Каждого.

Стол был как обычно шикарно оформлен — огромное количество разновидных блюд, словно все они пришли на свадьбу к самому Мерлину. Гермиона огляделась по сторонам. Она остановила свой взгляд на Парвати Патил, которая смотрела как-будто сквозь стол. Очевидно, для нее это возвращение было очень болезненным. Лаванда Браун была её лучшей подругой с первого дня нахождения в Хогвартсе. Сидела с ней на этой скамье Гриффиндора с их выгравированными именами.

Парвати Патил винит себя. Никто не виноват. Винит за то, что она не оказалась рядом. Виноват лишь Волдеморт. Не помогла. Не спасла. Это всё его заслуга.

Раздался громкий звук удара по хрусталю, что тут же вывело Гермиону из оцепенения. Все студенты устремили взгляд в сторону профессорских столов. МакГонагалл стояла там, где раньше стоял Дамблдор. Стояла там, где раньше стоял Снейп. Её глаза носились по всему залу, останавливаясь особенно долго на лицах тех, кто стоял вместе с профессором на черте обороны Хогвартса.

— Дорогие студенты, добрый вам вечер! Хочу выразить огромную благодарность всем тем, кто набрался сил и вернулся, чтобы закончить свое обучение, и тем, кто впервые вошёл в стены Хогвартса, — директор сделала паузу и шумно вздохнула. — Этот год будет для многих особенно сложным, поэтому прошу вас всех не опускать руки, — Гермиона поймала на себе взгляд МакГонагалл. Такой трепетный и по-матерински тёплый заставил девушку напрячься, чтобы не заплакать прямо там. — Я уверена, что мы сможем показать всему Волшебному Миру, что эта война была бессмысленна в первую очередь для тех, кто её начал. Не забывайте, что наша школа и вся Магическая Англия была отстроена заново только благодаря единству.

Профессор МакГонагалл закончила речь и вернулась на свое место. Не каждый бы заметил, но Гермиона точно увидела дрожащие руки директора.

— Я хочу закончить это, — сказал Поттер, при этом расплескивая содержимое своего бокала.

Недоумение.

— Закончить — что? — Гермиона вопросительно взглянула на Гарри.

— Войну факультетов. Мне кажется, что пора заканчивать этот цирк. Мы лишь тратим время и нервы впустую.

Он серьёзно? Он сейчас говорит все это серьёзно? Война факультетов — это война, которую никто и никогда не закончит. Состязание. Борьба. Это течет по венам. В крови.

— Это невозможно! Слизерин никогда и ни за что не уступят гриффиндору, если мы попросим, — сказал Рон, ковыряясь вилкой в курице и испачкав все свои руки.

— Бросьте. Им самим это нужно, — Гермиона не понимает, к чему он клонит. Она лишь поворачивает голову и видит платиновый цвет. Идеальная укладка. Она не видела Драко Малфоя с того самого момента, когда он ушел с родителями с поля боя. Все думали, что он струсил. И она так думала, пока не начала анализировать — он всего лишь хотел спасти их как умел. Спасти свою семью. И, возможно, единственным правильным решением было действительно просто сбежать, — ведь они в очень невыгодном положении. Им нужна реабилитация.

Гермиона нахмурилась, но всё же увидела в этом здравый смысл. Но, вряд ли они позволят сместить их на второе место лишь ради «реабилитации». Эта борьба длится уже очень давно. Грейнджер сразу начала анализировать, взвешивать все плюсы и минусы предложения, и хотела спросить у Гарри когда же он собирается обсудить это с остальными сокурсниками — но буквально в этот же момент Поттер поднимается со своего места и направляется в сторону слизеринского стола. Гермиона не успела опомниться, лишь распахнула глаза, глядя на удаляющуюся фигуру друга. Она вцепилась в руку Рона. Ей казалось, что её друг делает что-то неправильное. Что-то… Незаконное.

Но, кажется, сам Поттер не сомневался в своих действиях. Он очень уверенно подошел к столу своих главных соперников без особых приветственных жестов и произнёс:

— Малфой, хотелось бы обсудить с тобой кое-какие моменты.

Блондин сидел в компании Блейза Забини и Теодора Нотта. Он скучающе поднял глаза и несколько секунд просто изучал стоящего перед ним Гарри.

— Какие моменты? — наконец выдавил из себя Драко, нахмурившись.

— Мне кажется, что эта война принесла вам не меньше хлопот, чем остальным. Поэтому, — Гарри поперхнулся. Кажется, он уже не так уверен в своей затее, — мне кажется, что мы могли бы прекратить войну факультетов. — послышался смех. Некоторые слизеринцы увидели в предложении Гарри что-то невыносимо смешное. Сам Малфой же прищурил глаза и слегка усмехнулся. Он серьёзно? — Я думаю, вам это нужно так же сильно, как и нам. Разве у вас нет потребности в реабилитации?

— К чему ты клонишь? — Драко Малфой выглядел весьма заинтересованным. Он наклонил голову в правую сторону, а пальцы постукивали по деревянному столу. Анализировал.

— Один день. Я хочу предложить один день в году, для начала. — Гарри окинул взглядом остальных сидевших за столом. — Можешь брать с собой компанию, и мы будем мирно общаться. Без намёков на войну.

Гарри выглядел очень растерянным. В его голове была идея, но не было плана. Он просто импровизировал. Он не знал, как именно они должны прекратить это своеобразное противостояние интересов и сторон, поэтому озвучил первую же мысль, что пришла ему в голову.

— Хорошо, — Малфой приподнял голову и ухмыльнулся, — давай попробуем.

Взрыв. Атомный. Нет, ядерный. Это что-то настолько новое, неизученное, под запретом. Гарри растерялся, когда услышал одобрительный ответ. Возможно, он даже не ожидал, что все пройдет настолько гладко. Он взглянул на белокурого парня и улыбнулся. Непроизвольно.

— Отлично. Обсудим детали позже, — Гарри бросил последний взгляд на его соседей по столу, и, развернувшись, быстро устремился обратно, к своему факультету. Он уже не слышал, что так бурно начали обсуждать слизеринцы за его спиной. Но он был уверен, что это начало чего-то нового.

В его глазах читался целый калейдоскоп эмоций. Удивление. Радость. Гнев. Как это все вообще можно совмещать? Студенты Гриффиндор смотрели на Гарри с задумчивым видом. Всем действительно было интересно, зачем Мальчику-Который-Выжил понадобилось идти к слизеринцам. Тем более так уверенно.

Как только Гарри вернулся за свой стол, все склонились ближе, чтобы услышать подробности.

— Ну… Как прошло? — неуверенно спросил Рон.

— Положительно. На удивление, — он выдохнул. Облегчение. — Кажется, теперь мы будем собираться для общения.

— Что? — Гермиона поперхнулась. Она не понимала. Ей послышалось? — Для общения? О чем нам общаться?

— Я… я не знаю. Малфой согласился меня выслушать сразу же, без своих едких комментариев. И… я не ожидал такого, хотя был уверен в своей идее, поэтому пришлось предложить первое, что пришло на ум, — Гарри поправил очки и пожал плечами.

— И что же тебе пришло на ум? — она рассержена. Ей абсолютно не хотелось проводить время с людьми, от которых пострадали её друзья. От которых пострадала она сама. Весь Магический Мир пострадал.

— Один день в году. Один день в году Малфой будет брать с собой компанию, и…, — Гарри неуверенно поднял взгляд на Гермиону и заломил пальцы на правой руке, — ну, мы будем проводить время вместе.

Рон подавился своим бутербродом. Он не мог поверить своим ушам. Рон Уизли не любит Малфоя куда сильнее, чем Гарри или Гермиона.

Осознав масштаб надвигающихся изменений, Грейнджер застонала и её брови сдвинулись к переносице:

— Гарри, во что ты нас втянул?

========== Глава 3 ==========

2 сентября, 1998

Гермиона Грейнджер крутилась в своей кровати уже третий час. Опущенные красные шторы вокруг её покоев не давали шанса свободно вдохнуть. Она чувствовала себя чужой. Не здесь ей нужно находиться. Не здесь. Вся эта ситуация навалилась на неё свинцом и вдавливала в скрипучий матрас с невообразимой силой. И, когда девушка поняла, что этой ночью ей не уснуть, она решила, что нужно проветрить голову.

Опустив ноги с кровати, она касается пальцами ног своих тапочек. Так по-детски, учитывая обстановку вокруг и свои собственные мысли, она надевает на ноги розовые, пушистые тапочки — мамин подарок. Гермиона ёжится и поднимается с кровати, раздвигая висевшие по периметру палантины. Её не волнует, что она может быть замечена в столь позднее время. Все равно. Нужно успокоиться. Нужен свежий воздух.

Гермиона выходит из спальни девочек и спускается вниз по винтовой лестнице, прямиком в гостиную. Камин разожжен, видимо, никто его не погасил перед уходом в спальни. На секунду ее взгляд фокусируется на пламени. Игривый огонёк.

Девушка ловит себя на мысли, что ей хотелось бы быть огнём — успокаивающим, но одновременно с этим безжалостным. Без чувства вины. Без сожалений. Гермиона оглядывает гостиную. После восстановления Хогвартса это помещение никак не изменилось. Словно отмотали время назад и оставили все так, нетронутым. Все те же красные диваны, стоящие друг напротив друга. Все тот же стол, усыпанный различными бумажками и книгами. Все тот же камин, в котором разыгрался все тот же огонёк. Грейнджер усмехается мыслями о времени и вспоминает третий курс и их шалость с Маховиком Времени. Рука непроизвольно тянется к груди, на уровне которой он обычно свисал.

Набрав полные лёгкие воздуха, Гермиона задержала дыхание. Словно вслушиваясь в звуки вокруг. Но вокруг ничего. Все давным-давно спят. Перешагивая порог гостиной и оказываясь в коридоре, она тяжело выдыхает и отправляется в сторону заднего двора.

Пустынно. Вокруг ни души. Ночью Хогвартс особенно прекрасен. Длинные темные коридоры манят, но не пугают. Хочется остаться в этой темноте.

Гермиона выходит на улицу, и резкий порыв ветра заставляет её затрястись. Волосы на голове девушки превращаются в еще больший беспорядок. По её коже пробежало, кажется, миллиарды мурашек. Она осматривает тропинку, ведущую в сторону внешней территории Хогвартса — тут трава стала значительно выше, по лодыжку. Гермиона начала спускаться вниз, по небольшому холму. Повинуясь такому нетипичному порыву, она сняла свои тапочки и взяла их в руки. Её ноги погрузились в холодную траву, и она ощутила мороз земли. Это успокаивает. Это чёртовски успокаивает.

Она закрывает глаза. Вдыхает свежий воздух полной грудью. Ей хочется бежать. И она бежит. Бежит вниз по усыпанному разноцветными цветами холму, прикрыв глаза, и смеется. Детский лепет. Гермиона чувствует себя свободной, хоть и понимает, что это мимолетное ощущение. Бежит, спотыкается, смеется и снова бежит.

И, спустя примерно метров 100, она шумно падает на землю, вытряхивая со свистом набравшийся в легких холодный воздух. Падает на холодную землю. Её пальцы цепляются за травинки, которые щекочут пятки и лицо. Резким движением она сдувает прядь волос, прилипшую ко лбу. Её взгляд устремляется на небо. Миллионы звезд. Они завораживают. Заставляют отвлечься. Она отвлекается. Отвлекается ровно до того момента, пока её обзор не заслоняет фигура.

— Это было… Странно.

Гермиона резко поднимается, садясь в неудобной позе и поворачивается к нежданному гостю, который отошёл куда-то вправо. Малфой. Как же он, чёрт, не вовремя.

— Я хотела побыть в одиночестве, — Гермиона от обиды надувает губы и стискивает зубы так, что они начинают болеть. Как по-детски. Она выглядит ребёнком. Ещё и её розовые тапочки, которые валяются по левую сторону от неё. — и, если ты не против…

— О, не беспокойся. Я бы тоже пожелал остаться в компании с самим собой, — произносит Малфой, бросая последний взгляд на Грейнджер.

Он обошёл девушку и пошел вниз по склону. Гермиону очень удивило, что в такое время он не спит. Все спят. И он должен. Но он… В своих чёрных брюках и идеально выглаженной рубашке. Разве что не хватает пиджака для полного образа. И волосы. Уложены. Складывается ощущение, что он вообще не двигался с ужина. Как волосы могут оставаться в одном положении столько времени? Ни единого волоска, который мог находиться не на своем месте. Она смотрит на его удаляющуюся спину. И лишь сейчас обращает внимание на то, что он тоже босиком. Идет по траве, смотря лишь вперёд. И она словно ловит его взгляд. Или, до её сознания только сейчас это доходит. Его глаза словно стали темнее. Серые, но уже не такие светлые. Металлического оттенка. И она не понимает, как в такую темноту вообще смогла рассмотреть цвет его глаз. Усмехнулась самой себе.

Малфой сел на скамейку, расположенную под ивой. Нет, это не Гремучая Ива. Кажется, МакГонагалл решила засадить территорию Хогвартса разными растениями. Внушительное количество различных деревьев красуются на этом самом холме. Но они не загораживают вид, который открывается, когда только выходишь из школы. И Гермионе резко стало интересно, почему Малфой выбрал именно это место для раздумий. Для уединения.

Но стоит ли интересоваться? Девушка поняла, что, возможно, это не лучшая идея лишь тогда, когда подошла к этой скамейке. Драко смотрел перед собой, облокотившись на спинку. Одна его нога была закинута на вторую. Гермиона только сейчас заметила, что в его руке дымится сигарета.

— Давно ли ты стал курящим? — случайность. Она даже не хотела это спрашивать.

— Грейнджер, не обижайся, но что непонятного в «остаться в компании с самим собой»? — Малфой подносит руку с сигаретой к своим губам. Он не торопился делать тягу. Его губы были слегка напряжены, от чего вытягивались в тонкую нить.

— Я…, — попыталась начать Гермиона, но сразу замолчала; из-за волнения из её лёгких как-будто вытянули весь воздух и забрали возможность складывать слова в предложения, — ладно. — Гермиона развернулась и уже собиралась уходить. Стоя спиной к скамейке, она делает вдох. Шаг вперёд.

— Стой.

Она замирает. В это мгновение, она уверена, в грудную клетку вернулись все украденные у неё вдохи и выдохи. Она боится шевельнуться.

— Сядь, — напористо. Гермиона поворачивается лицом к сидящему парню, но всё так же сомневается, стоит ли ей делать шаг. — Сядь, говорю.

Девушка обходит скамейку и оказывается рядом с Малфоем. Соблюдает дистанцию.

Интерес. В ней просыпается такой животный интерес, что она начинает сравнивать себя с тигром. Затаилась и выжидает свою жертву. Только вот, она не понимает, чего именно она выжидает. Что именно её интересует. И в голове возникают вопросы: «Почему? Почему я тут? Почему я его слушаю?»

— Составь мне компанию.

— Но…

— Молча, — лишь сейчас он открывает рот для того, чтобы сделать тягу. Его грудь сильно вздымается. Из его рта вырывается длинная ровная струя серого дыма, — Посиди тут, но пожалуйста, молча.

Гермиона резко поворачивает голову вперёд, и теперь перед ней красуется темный, тонущий в ночи пейзаж. Она видит железную дорогу, по которой они каждый год едут в Хогвартс-Экспрессе. Овраг под ней такой же, как и всегда, заросший всякой зеленью. Нет следов войны. Магический Мир быстро оправился от полученных травм. И она завидует, ей хочется, чтобы в её душе было так же спокойно. Чтобы там цвели цветы, цвели лилии. Она любит лилии. Гермиона не хочет поворачивать голову и снова смотреть на парня, который, она точно знает, не взглянет на неё в ответ.

— Угостишь? — тихо спрашивает гриффиндорка, все еще смотря вперёд.

Она слышит смешок, но никак не реагирует на это.

— Давно ты стала курящей? — смеется. Пародирует её.

— Ты, кажется, сказал сидеть молча. Поэтому, просто молча угости меня сигаретой, — она удивилась своему тону. Учитывая то, что минуту назад она испытывала чувство страха, находясь рядом с ним. И, нет. Она не боялась конкретно его. Она боялась себя. Боялась сказать или сделать что-то не так, — пожалуйста.

Снова усмехается. Кажется, его это не на шутку забавляет. Парень достаёт из кармана своих брюк пачку сигарет и, небрежно согнув картонную крышку длинными пальцами, протягивает сигареты девушке. Гермиона опускает взгляд. В его руках красуется бело-красная упаковка, на которой написано «Marlboro». Маггловские сигареты. Она вытягивает одну и крутит её в руках.

— Малфой, серьёзно? Ты куришь маггловские сигареты?

— Они позволяют мне расслабиться, — слизеринец вытаскивает палочку из другого кармана и шепотом, почти беззвучно проговаривает: — Инсендио, — из его палочки вспыхивает небольшой огонёк. Он подносит его к девушке, давая знак, что ей нужно все-таки зажечь сигарету.

Гермиона, заметив этот жест, торопится поднести сигарету к губам. Парень касается бумаги и табака краем огонька, исходящего из его палочки, и сигарета начинает дымиться. Девушка резко закашлялась, чем вызвала очередную усмешку Малфоя.

— Грейнджер, пожалуйста. Не берись за то, чего не умеешь, — парень развернулся к Гермионе и смотрел прямиком в глаза. Ей резко захотелось убежать, спрятаться от этого обжигающего взгляда, — даже если это обычные сигареты.

Парень сделал еще одну тягу. Он выпустил струю дыма и повернулся к гриффиндорке.

— Набери дым в рот и запусти его в легкие. Вдохни его.

Гермиона неловко подносит сигарету ко рту и делает так, как сказал ей парень. Дым проникает в легкие, и её голова сразу становится невыносимо тяжёлой. Слегка прокашлявшись, она решает сделать это снова. Ей нравится ощущение. Расслабление. То, чего ей давно так хотелось.

Молодой аристократ потушил окурок об скамью, и, произнеся заклинание Инсендио снова, сжёг в пламени доказательства своего курения. Он поднялся, поправил и так идеальные брюки, взглянул перед собой ещё раз, после чего молча пошёл обратно в замок.

Она осталась наедине с собой.

С дымящей сигаретой в левой руке.

========== Глава 4 ==========

4 сентября, 1998

Вечер пятницы протекал на удивление спокойно. Некоторое время. Было бы странно видеть студентов, мирно отдыхающих в гостиных своих факультетов. Гермиона спускалась по винтовой лестнице из спальни девочек, когда через картину Полной Дамы забегает Симус Финниган с пятью или шестью бутылками огневиски. И, спустя мгновение, о тишине остались одни лишь воспоминания. В гостиной начался хаос. Двое парней подошли к Симусу, забрали по бутылке и с победоносным криком приземлились на диван. Помещение почти моментально наполнилось другими студентами, которые, судя по всему, выжидали этот момент.

Гермиона подошла к диванам, на которых сидели Гарри и Рон. Рыжий парень повернулся к девушке и положил голову на ее руку, которая покоилась на спинке красной софы. Это был неожиданный жест, и она не понимала, как на это реагировать. Спасибо Гарри, который предложил ей сесть, и у нее появилась возможность избежать этого контакта.

— Сегодня мы отмечаем первую пятницу в этом учебном году, — Финниган встал в центр комнаты, важно размахивая руками, наверняка пародируя какого-то магического оратора. В одной руке у него находилась уже открытая бутылка огневиски, из которой плескался алкоголь, оставляя капли на ковре. — Как говорится, как первую пятницу встретишь, так остальные и проведешь!

По комнате разнесся одобрительный гул.

— Симус, боюсь тебя разочаровать, но, — Гермиона тихо хихикнула, — так никто не говорит.

Парень лишь фыркнул на ее слова, после чего поднес бутылку к губам и начал пить спиртное прям из горлышка. Студенты начали выкрикивать одобрительные слова. Было слишком громко. До мозга доходили лишь: «Пей, пей!», потому что более длинные предложения в этом шуме она просто не смогла разобрать.

Она не противилась. Она даже не отрицала, что хочет выпить. Напиться. Ей это нужно. И, не обращая внимание на удивленные взгляды однокурсников, Гермиона пила алкоголь из бутылки. Она посчитала, что имеет право забрать себе целую, как «благодарность за помощь в учебе».

Делая небольшие передышки, Гермиона осилила этот огневиски за час. Перед глазами плывет. И ей забавно. Забавно от того, что она смотрит на людей, а они не фокусируются, лишь складываются в некие шумные пятна. Капли акварели, разбавленные водой. И она слышит приглушенные голоса. Что-то невнятное. Зато она слышит свои мысли. Слишком громко. И хочется кричать. Хочется уйти, убежать. Хочется… раствориться. Гермиона открывает рот, чтобы вылить последние капли из бутылки себе на язык и ощутить этот обжигающий вкус.

— Гермиона, иди отдыхать, пожалуйста, — тихо произнёс Рон тоном родителя. Хочется закрыть ему рот. Чтобы не указывал. Она сама знает, что ей делать.

— Хочу проветриться.

Гермиона резко встает с дивана и направляется к выходу шаткой походкой. Кто-то резко хватает её за руку, пытаясь утянуть обратно, от чего девушка спотыкается и почти теряет равновесие.

— Куда ты собралась в такое время, да еще и в таком состоянии?

Глаза рыжего парня были наполнены непониманием. Он никогда не понимал.

— Рон, хватит, я просто хочу прогуляться, - раздраженно произносит Гермиона и делает вторую попытку вырваться из рук Уизли.

— Ты никуда не пойдешь! — парень начал тянуть её на себя, что вызвало волну гнева у Гермионы. Она вырывает руку из его хватки, после чего толкает Рона в грудь.

— Я сказала хватит! Я в состоянии решать, что мне делать и куда мне идти!

Кричит. У Рона, кажется, глаза на лоб залезли. Он не понимает, почему Гермиона так реагирует. Почему? Уж точно не потому, что ей не давали возможность принимать решения самостоятельно. А если так и происходило, её отчитывали по полной. Как маленькую. Как свою. Но она не была его. Какое-то время ей казалось, что она сможет стать его. Но. Всегда есть это но.

Девушка развернулась, еле держась на ногах, и вышла из Башни Гриффиндора. Голова резко начала кружиться, и в глазах начали маячить вспышки. Она не знала, куда идти. Но то, что стало намного тише, её явно обрадовало. Ноги несли её обмякшее тело в неизвестном направлении, заставляя погрузиться в беспросветную тьму.

Не придумав ничего лучше, Гермиона стремительно направилась на улицу, к той самой иве, под которой находилась лавочка. Мысль о спокойствии подавала сигналы, что нужно идти быстрее. Ей хотелось, ей так хотелось, чтобы ветер снова растрепал её волосы, чтобы холодок пустил мурашки по её спине. И она начала идти быстрее. Покачиваясь, пару раз спотыкаясь девушка шла в надежде наконец получить то, чего так хотела — умиротворения.

Оказавшись на цветочном холме, она почувствовала тяжелое разочарование, когда взглянула на скамью. Неописуемая пустота образовалась внутри. Чего она вообще ожидала? Возможно, ей и правда хотелось бы сейчас видеть эту платину вдали, на скамейке, под опущенной ивой. Гермиона даже не спорит, что ей действительно понравилась та тишина, в которой ей пришлось находиться в ту ночь.

Ноги принесли ее прямиком к дубовой лавочке. Сделав глубокий вздох, Гермиона села на то место, где сидела в прошлый раз. Она поймала себя на мысли, что последнее время она слишком часто дышит неспокойно. Ей не удается вздохнуть с облегчением, так, чтобы потом легкие не находились в напряжении. Слишком глубокую рану оставила война. Девушка расслабила свое тело, и её блузка прилипла к спинке скамьи. Она сложила руки в замок, ковыряя большим пальцем кутикулу.

Ветер был теплый, но тем не менее напористый. Непослушные пряди волос Гермионы то и делали, что крутились перед её лицом. Это заставило девушку прикрыть веки, избегая попадания волос в глаза.

Она всхлипнула. Гермиона не ждала поддержки. Она считала, что не имеет права просить о помощи у своих друзей, которые как ей казалось, справлялись. Омрачать их хрупкое спокойствие и давить на жалость — последнее что ей хотелось. В голове у Грейнджер метались мысли о том, что она должна стать лучше. Должна быть счастливее.

И это вечное “должна” срабатывало на ней не хуже Бомбарды — она буквально взрывалась от накопившихся эмоций, которым не давала возможности выйти наружу. От обиды и от непонимания, что делать дальше, Гермиона заплакала, пряча лицо в ладонях по привычке, чтобы никто не смог догадаться о ее состоянии. Конечно, было бы намного легче, плачь она навзрыд в гостиной факультета. Тогда бы она получила поддержку и сострадание жалость. Чёрт.

— Тебе стоит сходить в женский туалет, — голос донесся словно из пустоты, и девушка вздрогнула, — составить Плаксе Миртл компанию.

Гермиона поднимает свой взгляд на человека, находившегося в метре от нее. Драко стоял ровно, смотря вперед, руки покоились в карманах его брюк. Он в школьной форме. “Кто вообще остается в школьной форме после занятий в пятницу?” - подумала Грейнджер и нахмурилась. Его волосы взъерошены, словно кто-то специально испортил ему прическу.

Парень стоял, словно статуя. Сильный порыв ветра даже не пошатнул слизеринца.

Девушка вытерла кончиками пальцев остатки мокрых дорожек на своем лице и, громко фыркнув, поднялась со скамьи. Она сделала шаг на встречу парню, тыкая в него пальцам.

— Не нужно мне указывать, где мне выпускать свои эмоции! — Гермиона посмотрела в глаза аристократу. И, Мерлин, как ей жаль, что она не может их прочитать.

Малфой изогнул бровь, словно удивился. Но нет, он не удивился. Это была очередная насмешка. Уголок его губ медленно пополз вверх.

— Ни в коем случае, — сказал парень и поднял руки вверх, сдаваясь.

Она не знала, как реагировать. Её палец, который все это время упирался в грудь слизеринцу, опустился вниз под звук тяжелого выдоха. Девушка развернулась спиной к Малфою, всматриваясь в траву под своими ногами. Её окутал холод. Она обняла саму себя за плечи, то ли пытаясь согреться, то ли успокоиться. Гермиона шмыгнула носом. Очень тяжело. И она не может ни с кем этим поделиться. Но единственное, что ей сейчас нужно, это собраться. Собрать себя по кусочкам.

Гермиона в момент разворачивается к белокурому однокурснику и зарывается лицом в его грудь. Её руки крепко сжимают его рубашку на спине. По её лицу полились длинные влажные полосы, которые не успевали впитываться в выглаженную ткань.

Необдуманно, Грейнджер, очень необдуманно.

— Что ты, блять, делаешь? — Драко был весьма удивлен такому поступку со стороны своего врага. Он не спешил её оттолкнуть от себя, явно ожидая хотя бы услышать ответ. Он не дышал. В этот момент он точно не дышал.

— Пожалуйста, — хнычет, сильнее сжимая кулаки на его спине, — пожалуйста, мне это очень нужно.

Драко смутился. Непонимание происходящего заставило его погрузиться в свои мысли. Его руки, свисающие по обе стороны от прижатой к нему Гермионы, слегка обняли её за плечи. Слишком, слишком неожиданный жест, если учитывать его отношения к людям, не входящим в число чистокровных волшебников. И его вечный холод, пронизывающий каждую клетку организма.

— Я очень, очень устала.

— Я тоже устал, — девушка подняла глаза на парня и столкнулась с тяжелым взглядом в ответ. И слишком сложно определить, о чем он сейчас думает. Она обращает внимание на его ресницы, длинные и светлые. Они слегка подергиваются.

Только сейчас она понимает, что сделала. На ее лицо проступает страх, который в тот момент окутал весь ее организм. Гермиона разжимает кулаки и отпускает рубашку парня. В этот же миг ощущение теплоты от объятий развеивается. Делая небольшой шаг назад, Грейнджер удивляется тому, как быстро выражение лица Малфоя меняется. Теперь он расслаблен, в какой-то степени даже пуст. Взгляд парня проходит сквозь нее.

— Мне…, — девушка замешкалась на месте, разглядывая влажные полосы на рубашке слизеринца, — мне просто это было необходимо. Забудь.

Гермиона начала обходить парня, стараясь скрыться из виду. Его ладонь схватила запястье девушки, не давая шанса испариться. Она затаила дыхание, боясь повернуться и наткнуться на пустой взгляд. И она думает о том, что лучше бы он смотрел на неё с отвращением, чем никак.

— Больше никогда ко мне не прикасайся, - процедил сквозь зубы Малфой, сильнее сжимая запястье Гермионы.

Отпустил. Тело вмиг стало ватным. И Грейнджер даже не помнит, как добралась до замка. Перед глазами лишь темный, пустой коридор, по которому разносится звук, исходящий из-под её ног.

========== Глава 5 ==========

5 сентября, 1998

Это утро было сложно назвать добрым. От резкого попадания солнечных лучей в глаза хотелось спрятаться под одеяло. Голова болела так, словно кто-то стучал по ней молотком. Девушка зажмурилась от яркого света и перевернулась в противоположную сторону от окна, подложив кусок красной ткани себе под щёку.

— Гермиона, просыпайся! — после этих слов девушка почувствовала довольно сильный толчок в спину. Это заставило её вспомнить разные матерные слова. Тяжелые веки девушки слегка приоткрылись, чтобы разглядеть источник шума. — Это перебор даже для тебя!

Рыжеволосая девушка сидела на кровати Гермионы и болтала ногами, свесив их с нее. Она выглядела весьма заведённой: слишком энергичная, сильнее обычного, её волосы были завязаны в высокий хвост, а в глазах плясали огоньки.

— Сколько сейчас времени? — спросила Грейнджер, смотря на Джинни полуприкрытыми глазами.

— Почти два часа дня. Ты пришла так поздно… где ты была? — Гермиона надавила тыльной стороной ладони на глаза, пытаясь таким образом окончательно проснуться, после чего уселась на кровать, облокотившись спиной на приподнятые подушки. Она почувствовала резкую боль в висках, и тут же принялась тереть больные точки.

— Я… мне хотелось проветриться, я ходила на улицу, к иве…

— Какая ива? Гремучая? Ты с ума сошла! — Джинни посмотрела на подругу широко распахнутыми глазами и театрально положила руку на сердце, изображая приступ.

— Нет-нет, не к той. На холме. Впрочем, не важно.

Опустив ноги с кровати, Гермиона даже не позаботилась о том, чтобы надеть тапочки: она направилась прямиком в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, девушка остановилась напротив зеркала и начала отрывисто дышать, прикрыв веки. Перед глазами нарисовалась картина ночных похождений.

Пожалуйста, мне это очень нужно.

Я очень, очень устала.

По коже пробежали мурашки и Гермиона потерла руки, пытаясь прогнать их с кожи, как неугодных мушек. Если бы она не была пьяна, то точно бы не полезла к Малфою обниматься — даже под угрозой Непростительных. Это был ужасно глупый и необдуманный поступок, абсолютно не свойственный для сдержанной Гермионы Грейнджер, которая в принципе не любила проявлять эмоции.

Он ведь спокойно мог её оттолкнуть, посмеяться над девчачьей глупостью и уйти, гордо подняв голову. Но он этого не сделал. Драко Малфой дал ей возможность выплакаться в плечо, хотя его это никак не волновало. Удивительно. Воспоминания об этих объятиях эхом пустились по её голове. И Гермионе стало не по себе от мысли, что кто-то может её услышать. Подойдя к раковине, девушка повернула кран, откуда быстрой струёй полилась ледяная вода. Такая же ледяная, как руки Малфоя.

Прекрати. Сейчас же.

Она ругала себя, потому что старая, анализирующая Гермиона Грейнджер никогда бы не допустила даже мысли о контакте с этим мерзким, злым, двуличным, красивым хорьком.

Игнорирует свои собственные мысли. Напоминанием об алкоголе, влитом вчера вечером в её рот, стало подташнивающее ощущение. Нужно освежиться, определённо.

***

По коридорам школы проходило слишком мало студентов, и это вполне очевидно. Вряд ли только гриффиндорцы решили отдохнуть вечером пятницы. Гермиона неоднократно слышала о грандиозных пьянках в подземельях. И ей было страшно представить, что там творится в эти моменты.

Быстрым шагом девушка направляется в сторону Большого зала. Когда она вернулась из ванной комнаты, Джинни передала ей просьбу Гарри как можно быстрее прийти для обсуждения его плана. Поэтому, без особого энтузиазма, Гермиона вытащила из своего шкафа первое, что попалось ей на глаза: серые брюки и джемпер бордового цвета с V-образным вырезом. Не обращая внимание на отражении в зеркале, она выбежала из гостиной и понеслась в Большой зал. Двери раскрылись.

— Вы долго меня ждали? — проговорила Гермиона, направляясь в сторону стола своего факультета, параллельно собирая волосы в небрежный пучок.

В Большом зале практически не было людей: парочка из Рейвенкло, сидящая за своим столом, и идеально выглядящие друзья Малфоя: Блейз Забини и Теодор Нотт, которые направлялись в сторону выхода.

— Не то, чтобы долго, но ты заставила нас волноваться, — Гарри указал Гермионе на скамью, давая понять, что нужно сесть.

Девушка взглянула на Рона. Его глаза словно погрустнели. Он отвёл взгляд на Гарри, после чего проговорил себе под нос:

- Чёрт лишь знает, где ты была.

Он обижается на неё за вчерашнее. Но ведь с другой стороны она не могла показать свою слабость и сделать то, что ей навязывают. И к тому же алкоголь, который затуманилголову.

— Прости, Рон. Я не хотела на тебя кричать, — парень перевёл взгляд обратно на подругу, и его глаза подобрели. — Так, что у нас за собрание?

— Нам нужно решить, что делать с Малфоем. Я теперь сомневаюсь в своей идее.

— Предлагаю просто послать его к своему папаше, — сказал Рон, вытягивая шею и вглядываясь в лица друзей, ожидая одобрительной реакции.

— Нет. Это явно перебор, — сказал Гарри и скрестил руки, хмурясь и смотря на друга.

— Ты ему предложил встречаться один раз в год? — решила уточнить Гермиона.

— Именно это я и предложил, — закатив глаза, ответил Гарри.

— Значит нам нужно определиться с днем, когда мы будем видеться. Что на счет… первой пятницы сентября?

Гарри прищурился, внимательно разглядывая лицо девушки. Он поджал губы и нахмурился — признак того, что Поттер раскладывает свои мысли по полочкам, в надежде правильно проанализировать предложение Гермионы.

— Мне кажется, это отличная идея! — в ответ на эту реплику Рон со звоном уронил вилку, — Вероятнее всего, все будут свободны в вечер пятницы. Только вот, где нам собираться?

— Можно… может, выбрать какой-то ресторан или бар? — предположила Гермиона.

— Бар-ресторан, — сказал Рон и весело хихикнул, но тут же умолк, когда Гермиона сердито ткнула пальцем ему в плечо.

— Или можно каждый год менять локацию, например, ходить в гости друг к другу. Мне кажется, это будет отличной возможностью для Малфоя и его друзей показать себя с хорошей стороны.

После этой фразы друга Рон Уизли громко цокнул языком и сказал, нарочито приторным тоном:

— Уже вижу заголовок на первой странице Пророка: “Малфой-младший пригласил Героев Войны в дом, где когда-то их там чуть не убила его сумасшедшая тётка!”

На гриффиндорский стол упала тишина. Казалось, что весь Хогвартс вокруг опешил от глупой реплики Рона Уизли, которая всех вернула в самое непростое для них время.

В самое сердце. Гермиона распахнула глаза так широко, словно она только что увидела Боггарта. Она неосознанно начала водить рукой по своему джемперу, под которым красовалось напоминание о том дне. Грязнокровка. Клеймо, которое она перестанет видеть если только в могиле. Её сердце бешено заколотилось, оно вот-вот вылетит из грудной клетки с такой скоростью, что точно пройдет сквозь сидящего напротив неё Рона. Кулаки сжались, а ногти стали впиваться в тонкую кожу на ладошке.

— Никогда, никогда больше не смей вспоминать, — прошипела сквозь зубы девушка, глядя рыжеволосому другу прямо в глаза, – ведь не ты лежал на том полу.

Гарри положил свою ладонь на впечатанный в стол кулак Гермионы. Это заставило девушку резко повернуться в сторону друга и оторвать глаза от загнанного взгляда Рона Уизли. Она выдохнула, расслабляя напряженную руку.

— Прости меня, — сказала Гермиона, пытаясь унять дрожь во всем теле.

— Нет, чёрт, это ты меня прости! Я не должен был это говорить.

Еще какое-то время компания сидела в тишине. Кажется, Гермиона слышала, как у Рона ходят желваки. Однако это мертвое молчание девушка решила нарушить, продолжив разговор:

— Я думаю, — Гермиона прочистила горло, — что твоя идея отличная. Можно будет заранее договариваться, у кого мы соберемся в этом году.

— А в этом году мы будем собираться? Первая пятница сентября была вчера.

Гарри погрузился в раздумья. Это был тот момент, когда он не откликается на машущие руки перед его лицом. Погрузился с головой.

— Можно было бы рассказать МакГонагалл о нашей идее. Возможно, она разрешит устроить нам такой вечер в кабинете Прорицания, — предположил Рон понурым голосом.

Из всех возможных мест в Хогвартсе кабинет Прорицания был действительно лучшим вариантом. Заявляться в слизеринскую гостиную или приглашать их к себе было бы перебором. Все остальные кабинеты не были достаточно удобны. В кабинете Прорицания можно было бы разложить подушки, организовать небольшой стол. Там было бы комфортно, без лишних глаз.

— Так, отлично. Но когда ты собрался это все организовывать? —спросил Уизли, и в до этого поникшем тоне парня начали проявляться нотки нескрываемого пренебрежения и злобы.

— Сегодня, — ответил Гарри.

Поттер хлопнул руками об стол, создавая тем самым себе опору, чтобы встать со скамьи.

— Если вы встретите Малфоя, передайте ему мое приглашение на ужин. В восемь часов. И пусть берет с собой своих друзей. Я думаю, нам есть что обсудить.

Зеленоглазый парень улыбнулся и отправился в сторону выхода из Большого зала. Его походка была ровная и уверенная, точно такая же, как и в тот день, когда он отправился к столу слизерин.

— А ты куда? — выкрикнул рыжий гриффиндорец в спину Гарри.

— К МакГонагалл, - крикнул тот в ответ.

Его силуэт скрылся за дверьми, и, обменявшись взглядами, Гермиона и Рон поднялись со своих мест, направляясь следом.

***

Они решили разделиться сразу после того, как покинули Большой зал. Гермиона до сих пор чувствовала неловкость между ней и Роном. Ей не стоило срываться на него вчера вечером. И она винит себя, что не смогла сдержать эмоции, накричав на друга при всех.

Сейчас перед ней стояла задача — найти Малфоя. И только Мерлин знает, где его искать. Что если он в гостиной Слизерин? Не ворвется же она туда, чтобы пригласить его на ужин. И уж тем более она не будет так низко падать, чтобы с мордочкой котёнка стоять под входом и тихо постукивать в дверь. Ни за что на свете.

Ноги несли в неизвестном направлении. Гермиона вглядывалась в лица проходящих мимо студентов, но ни в одном из них она не узнала эти металлические глаза. Она уже бродит по коридорам школы почти час, и надежда на удачные поиски медленно покидает её. Девушка проходит мимо общей уборной, как вдруг слышит скрип открывающейся двери. Интерес заставил повернуться, и, наконец, её поиски подошли к концу. Знакомая фигура покинула помещение и направилась в противоположную сторону.

— Малфой!

Её громкий зов не произвёл никакого эффекта. Показалось, что парень лишь ускорил шаг. Походка слизеринца выдавала его эмоции — Драко явно был рассержен и не жаждал общения, тем более с ней.

Чёртов ублюдок.

Гермиона развернулась и направилась вслед за парнем. Её шаг медленно перерастал в бег. И это длилось, возможно, минут семь: хищница, преследующая свою жертву. Дежавю. Но сейчас у неё есть цель. И Гермионе начинает казаться, что она преследует его не для того, чтобы передать приглашение Гарри, а для того, чтобы спросить, вытрясти из него хоть что-то.

Непонимание его действий этой ночью начинает поглощать. Девушка уже давно перестала видеть студентов, спокойно идущих по своим делам. Она свернула за угол, туда, куда направился Драко. Резкое столкновение с кем-то достаточно высоким вернуло Гермиону в реальность, и лишь тогда она кинула свой взгляд на человека, стоящего перед ней.

— Ты же знаешь, что преследование людей не поощряется законом? — спросил Драко, кривя губы.

— А ты, кажется, специально водил меня кругами, — парировала Гермиона, пытаясь перевести дыхание от быстрой ходьбы.

Девушка сфокусировала свое внимание на лице парня. На его щеках красовались яркие бордовые следы от чьих-то пальцев. Это были свежие следы, оставленные не больше получаса назад. Приблизительно.

— Если бы ты от меня не убегал, мне бы не пришлось тебя преследовать.

— Если ты хочешь поговорить о своих наглых приставаниях этой ночью, то у меня нет на это времени, — слизеринец повернулся спиной к Гермионе и стремительно зашагал по коридору вперед.

— Какой же ты урод, Малфой! Война тебя никак не поменяла.

Он остановился. Слишком резко. Его ладони сжались, и Гермиона точно услышала хруст его костяшек. Парень повернул голову так, что девушка могла разглядеть его профиль. У него был острый подбородок, а губы казались довольно пухлыми, учитывая то, что они были напряжены. И ресницы, длинные ресницы. От разглядывания его профиля её отвлек холодный голос слизеринца:

— Ты ничего не знаешь, чертова ведьма.

Драко повернул голову обратно, и, глядя ровно перед собой, зашагал в глубину коридора.

— Гарри просил передать. Сегодня, в кабинете Прорицания. В восемь часов.

Малфой не подал никаких знаков, чтобы Гермиона могла убедиться, что он услышал её. Единственное, что остается — это верить. Она не побежит за ним снова. Не побежит.

========== Глава 6 ==========

5 сентября, 1998

Неожиданно распахнувшаяся дверь заставила девушку подпрыгнуть на месте. В проёме показались знакомые лица, которые не торопились зайти в кабинет. Гермиона задержала свой взгляд на покрасневших щеках Драко, вспоминая его потерянный вид, когда он чуть ли не выбежал из общей уборной. Девушка отвернулась, располагаясь на подушках поудобнее, и встряхнула головой, прогоняя незваные мысли. Её волосы были собраны все в тот же небрежный пучок, лишь более непослушные пряди вылезли из завязанного узла на макушке, и теперь они свисали около лица. У Гермионы не было времени на переодевания, да и она не видела в этом смысла – ей не перед кем было наряжаться. Зато Рон успел вернуться в гостиную гриффиндор и надеть свою любимую красную футболку, на которой был изображён лев, открывший пасть. Вызов. Грейнджер мысленно закатила глаза.

После встречи с Малфоем в пустом коридоре она направилась прямиком в кабинет Прорицания. Внутри сидело ощущение, что у Гарри получилось уговорить МакГонагалл дать разрешение на нахождение в классе без преподавателя, именно поэтому девушка даже не задумалась, куда ей идти.

Она заглянула в небольшую щель, появившуюся из-за неплотно закрытой двери, словно чтобы убедиться, что её сейчас там ждут. Ждут её друзья. И они ждали. Девушка зашла в помещение и удивилась картине, которая предстала её взору.

До прихода гостей оставалось целых четыре часа, однако место для проведения их ужина было уже организованно: Джинни собрала все подушки, лежавшие около парт, и образовала ими небольшой круг, внутри которого поставили стол, накрытый тканью шоколадного цвета. На самом столе Гермиона рассмотрела блюдца с маленькими чашечками, стоящими почти на краю. По середине находились тарелки разных размеров, в которых были наложены печенье и конфеты. Рыжеволосая подруга установила чайник так, чтобы с любого места было удобно его достать. Все было готово.

И сейчас, просидев четыре часа в кабинете в ожидании группы слизеринцев, в голове девушки пронеслось «скорее бы все это закончилось».

Малфой привёл с собой компанию в лицах Блейза Забини и Теодора Нотта. И только сейчас Гермиона рассмотрела парня в деталях: на нём был чёрный обтягивающий свитер, подчёркивающий накаченные пресс и грудь. Было удивительно наблюдать за Малфоем, когда на нём было что-то иное, нежели прямые чёрные брюки. Его появление в серых штанах, слегка зауженных около щиколоток заставило сконцентрировать свое внимание на длине его ног, которые были намного длиннее, чем думала девушка.

Слизеринцы прошли в кабинет, закрывая за собой дверь. Малфой оглядел помещение. Он сунул руки в карманы, расслабил тело, слегка опуская веки.

– Это будет интересно, – проговорил он, усаживаясь на подушки напротив Гермионы. Парень согнул ноги в коленях, а его друзья шумно сели по обе стороны от Драко. В этот же момент на подушки опустились Гарри, Джинни и Рон. – С чего начнем нашу увлекательную беседу?

– Мне бы хотелось поинтересоваться, как вы вообще живёте? Как ваши семьи? – спросил Рон, выпрямляя спину, от чего взгляды слизеринцев наткнулись на льва с открытой пастью, изображённого на футболке рыжего.

– Милая кофточка. Мама сшила? – Теодор Нотт усмехнулся почти как Малфой, и Гермиона задумалась: смогла ли бы она узнать ту усмешку? Определенно смогла бы.

Лицо Рона резко покраснело от злости. И не понятно, как он вообще мог позволить себе злиться, если это он начал диалог не с того места.

– Не язви, дружище. Я знаю, с чего начать, – Малфой вытащил из кармана брюк свою палочку и, прикоснувшись ею к чайнику, что-то беззвучно пробормотал. Через мгновение от чайника не осталось и следа, зато вместо него на столе красовалась внушительного размера бутылка огневиски, – если, конечно, никто не против.

Не дожидаясь ответа, парень схватил бутылку за горлышко и моментально открутил крышку. В этот миг Гермионе стало не по себе. Она боялась представить, что будет, если Малфой заговорит об их объятиях этой ночью. И больше всего она боялась реакции Рона, которого перед этими объятиями она отчитала.

– Я не буду, – ответила Грейнджер, мотая головой в знак отрицания.

– Нет, Грейнджер, будешь, – сказал Забини и придвинулся к столу, облокачивая локти на край. Он улыбнулся, показывая зубы– Гермионе, как дочери дантистов, они показались неестественно белоснежными, – иначе будет неинтересно.

– Гермиона, расслабься! Сегодня хороший вечер, чтобы выпить, – ободряюще произнесла Джинни, сжав руку подруги под столом.

– А еще, – продолжил Драко, – предлагаю поиграть в правду или выпивку. Тут уже два варианта: либо мы узнаем друг друга лучше, либо напьёмся.

***

Первый час их застолья прошёл довольно спокойно. Никто особо не пил, отвечая на вопросы из разряда: «Чем ты занимаешься в свободное время?», «Какое твоё любимое блюдо?» и всё в этом роде. Иногда издавался звук ударяющихся чашек, когда кто-то предлагал выпить за встречу.

И только Малфой мог напиться в этой обстановке, когда опрокидывал чашечки, в которых должен был быть налит чай, однако в них плескался обжигающий алкоголь. Рон словно пытался вывести слизеринца на эмоции, задавая провокационные вопросы. И самое удивительное в этом то, что вспыльчивый и неуравновешенный Малфой держал себя в руках, каждый раз ухмыляясь вопросу Рона перед тем, как выпить еще одну чашку.

– Скажи, Малфой, ты стал Пожирателем, потому что боялся своего отца?

– Скажи, Уизли, ты сейчас такой смелый, потому что рядом Поттер или потому что слишком тупой?

– Хватит! – Гарри ударил по столу кулаками, заставляя всех замолчать. Рон подпрыгнул на месте от неожиданности; он почувствовал пристальный взгляд своего друга, от чего рыжий парень замешкался на своих подушках.

– Знаешь, Уизел, тебе стоит почаще трахаться. Перестанешь быть таким злым и прыщавым, – сказал Драко, принимая расслабленную позу с вытянутыми ногами.

Лицо Рона сейчас было больше похоже на помидор. Он поднялся с места, не разрывая зрительного контакта с белокурым парнем.

– Прости, Гарри, но я всё-таки еще не готов сидеть за одним столом с этим ублюдком, – зло произнёс гриффиндорец. Рон пнул подушки, лежащие под его ногами, и направился прочь из кабинета, громко захлопнув за собой дверь.

– Это перебор, – Гермиона положила сложенные руки за стол, после чего уткнулась лицом в появившееся пространство.

– Тебе нужно чаще ему давать, чтобы он не нервничал, – пьяно сказал Малфой, поворачиваясь к Грейнджер.

Произнесенные слова блондина прошлись электрическим разрядом по спине девушки. Её глаза распахнулись от неожиданности.

– Да как ты смеешь… – Джинни дернула подругу за руку, заставляя сесть. Слова Малфоя эхом разносились в голове Гермионы. Она резко выдернула руку из хватки рыжей девушки, после чего направила указательный палец в сторону слизеринца, – не смей говорить такие вещи! Это не моя вина, что твои родители не научили тебя следить за своим языком в обществе!

Было слишком поздно думать над словами, которые она хотела сказать, потому что она их уже произнесла. Она облажалась. В первую очередь она облажалась перед Гарри. Он хотел всё исправить. Но Гермиона поставила точку в их попытке примирения. И ничего не оставалось, как вскочить на ноги и покинуть кабинет Прорицания. И она покинула.

Слезы полились тонкой струёй по её лицу, с каждой секундой увеличивая напор. Зачем она это сказала? Гермиона даже не хотела это озвучивать. Каждая колючая фраза, которую проронил Рон за этот вечер, заставляло злиться на друга все больше и больше. И она собиралась отчитать его по полной программе, словно провинившегося ребенка. А сейчас… сейчас она выбежала из кабинета Прорицания, проклиная себя за вырвавшуюся фразу, которая вероятнее всего поставит точку в попытке закончить войну факультетов.

Спустившись по лестнице на два этажа ниже, Гермиона услышала звук каблуков, доносившийся откуда-то сверху. Человек быстрым шагом спускался вниз, и она почувствовала холод стен школы. Разъярённый Малфой впечатал девушку в бетонную стену, схватив рукой её хрупкую шею. Девушка тихо пискнула, не ожидая такого действия.

– Ты чёртова сука и полная идиотка, раз решила, что можешь так со мной разговаривать! – Сердце бешено колотилось, и Гермиона чувствовала, как пульс касается руки слизеринца. – Почувствовала себя смелой? Или я слишком сильно задел тебя за больное?

– От… отпусти… – хрипло произнесла Грейнджер. Ей категорически не хватает воздуха. И она начинает винить себя ещё за то, что слишком медленно шла.

– Скажи мне, мои слова тебя задели? Жалкий Уизел тебя плохо трахает? – почти прорычал Драко.

Гермионе в нос ударил сильный запах алкоголя, словно сейчас перед ней огромная открытая бутылка огневиски. Она зажмурила глаза в ожидании чего-то плохого.

– Смотри мне в глаза, когда я даю возможность тебе говорить со мной, – прокричал парень, кривя в отвращении рот.

Второй рукой он схватил её за растрепанный пучок, заставив голову опрокинуться еще больше. Его дыхание обжигало шею девушки, пуская мурашки ужаса по всему телу.

Резким движением слизеринец накрыл её мокрую щёку своими тёплыми губами, облизывая остатки слёз. Глаза Гермионы моментально распахнулись. Трезвое мышление растворилось в непонимании. Когда Драко отстранился от щеки девушки, на его лице красовалась злорадная улыбка.

– Больше никогда не смей так со мной разговаривать.

Он прильнул к шее девушки, больно покусывая тонкую кожу. Губы парня изучали нежные зоны, оставляя влажные следы. Когда его дыхание ощущалось около уха, звук его голоса заставил немного прийти в себя.

– Я буду делать тебе больно. Так сильно, что ты будешь получать удовольствие, – сказал Малфой и отпустил. Отпустил её волосы, которые все это время сжимал в кулаке. Отпустил её шею, которая начала гореть от его хватки. И, не задержавшись ни на секунду, развернулся и продолжил свой путь по ступенькам.

Растерянность и паника окутали девушку с головой. Гермиона уже не плакала, только яростно тёрла глаза, от чего они начинали гореть.

Грейнджер стояла, прижавшись спиной к бетонной стене Северной башни. Потерянная и испуганная.

– Ты жалкий трус! – громкий, пронизывающий истошный крик. Он точно разлетелся по всей башне.

Звук стукающих каблуков затих. Остановился. И Гермиона направилась за ним. Бежала, перепрыгивая ступеньки, хотела догнать, ответить ему на его наглость.

– И, кажется это ты сказал мне к тебе никогда больше не прикасаться, – со стальным холодом произнесла девушка, оставаясь на ступеньке выше Малфоя, что позволяло ей смотреть на него сверху.

Она схватила Драко за рукав его свитера, заставив развернуться к ней лицом. Тоненькая влажная дорожка блеснула на его щеке, от чего пальцы моментально разжались, отпуская натянутый кусок ткани в руке.

– Малфой… – начала Грейнджер, но тут же прикусила язык от накрывшего её непонимания.

Парень лишь обхватил рукой голову Гермионы, притянув к себе. Его пальцы зарылись в почти развалившийся пучок девушки, и она почувствовала тяжелый вздох, сопровождаемый тихим всхлипом.

– Молчи, блять, просто молчи. Теперь это нужно мне.

========== Глава 7 ==========

16 сентября, 1998

Редкие капли дождя постукивали по окну, и в пустой библиотеке звук соприкосновения разносился по всему помещению. Гермиона лениво перевернула страницу своей когда-то любимой книги — «История Хогвартса». И, кажется, помимо неё никто уже давно не брал в руки эту книгу. Уголки потемневших листов, которые девушка загибала в процессе своего чтения еще несколько лет назад до сих пор были нетронуты. Слабое освещение в библиотеке прибавляло мрачности, но Гермионе это определенно нравилось. Сейчас ей было комфортно находиться в одиночестве, пролистывая страницы родной книги, не вчитываясь в текст, который она знала почти наизусть.

С момента стычки на лестничном проёме в Северной башне с Малфоем прошло почти две недели. И за всё это время Гермиона ни разу с ним не столкнулась: он не посетил ни одного их совместного занятия, пропускал завтраки, обеды и ужины. А может, она решила настолько игнорировать его присутствие, что парень стал чем-то прозрачным, бесформенным. И этого времени было достаточно, чтобы хорошенько поразмыслить о случившемся. Малфой определённо был слишком пьян. Если во время подколов Рона слизеринец держал себя в руках, потому что на тот момент он выпил не так много, то слова Гермионы его точно зацепили за живое.

Чёртов, чёртов ублюдок. Он не имел права на меня срываться. Это я должна на него злиться. Он принёс намного больше неприятностей и обижал куда сильнее, чем я. Я не должна беспокоиться о своих словах. Не должна. Он сам спровоцировал.

Пальцы напряглись, сжимая старинную обложку книги. И если сейчас же не заставить её расслабиться, то она точно сломает «Историю Хогвартса» пополам.

Как он вообще может говорить мне к нему не прикасаться, а потом прижимать к стене? И прикасаться ко мне! Я не понимаю. Зачем он начал приставать? Хренов хорёк. Я не позволю с собой так обращаться.

От раздражения девушка резко захлопнула учебник. Её зрачки были расширены, а ноздри только и делали, что сжимались-разжимались, как у быка. Волосы были взъерошены, а полностью застегнутая блузка начала сжимать горло, от чего девушке не хватало воздуха. Лёгким движением пальцев верхняя пуговица быстро отскочила в сторону, и Гермионе в голову ударил кислород, в котором она так нуждалась. Девушка развернулась в сторону окна, о которое до сих пор постукивали капли дождя. Её внимание сфокусировалось на тонкой влажной дорожке, струящейся по стеклу.

Он плакал. Он, чёрт возьми, плакал. Я ничего не понимаю. Мои слова так сильно его ранили? Как же я устала от этих вечных вопросов. Мне нужны ответы.

Она непроизвольно коснулась шеи, окунаясь в воспоминания с головой. От мысли о его горячих губах по коже пробежала дюжина мурашек, от чего девушка закрыла глаза, вспоминая обжигающее, такое неспокойное дыхание парня. Она пыталась представить его лицо в тот момент. Скорее всего его волосы были растрёпаны, а зрачки наверняка были настолько расширены, что перекрыли всю глубину серых глаз. И эта слеза, стекающая по щеке до самого подбородка, отражающая лунный свет. Да, Гермиона, ты определённо влипла.

Чьи-то громкие шаги, разносящиеся по всему помещению, вернули девушку к реальности. Она отдернула руку от своей шеи и встряхнула голову в попытке скрыть появившейся румянец. За поворотом появилась рыжая голова.

— Милая, я тебя целый час ищу. — Джинни выглядела взволнованно, но из-за удачного поиска Гермионы по её лицу проскользнуло облегчение. — Тебя ищет МакГонагалл, и она просила привести тебя как можно скорее.

— Что случилось?

— Я… Я не знаю, но МакГонагалл сказала, что это важно.

Джинни, не дожидаясь ответа, развернулась и направилась к выходу. И Гермионе ничего не оставалось, как вскочить с места и пуститься вслед за подругой.

Как только девушки дошли до кабинета директора, Джинни взяла ладонь Гермионы в свою и сжала её в своей руке. Мимолётное переглядывание. Дверь раскрылась, и взгляд Гермионы пал на сидевшую за своим столом женщину.

— О, мисс Грейнджер, пожалуйста, проходите. — Директор указала девушке на кожаное кресло, стоящее перед её столом. Гермиона нерешительно зашла в кабинет, и дверь за её спиной начала стремительно задвигаться. Она лишь услышала тихий шёпот Джинни: «Я подожду тебя здесь».

— Что-то случилось?

— Не беспокойтесь. — Женщина поднялась и стала медленно обходить своё рабочее место. — Сегодня утром мне пришло письмо из Министерства. Они предлагают отправить вас на стажировку в отдел регулирования и контроля за магическими существами по выходным. И им требуется моё согласие. Однако, я не могу дать им это согласие, пока не услышу от вас ответ.

— Стажировка в Министерстве? — Девушка словно не верила своим ушам.

Гермиона с детства мечтала стать кем-то, кто сможет изменить мир. Когда ей пришло письмо из Хогвартса, и она узнала, что она волшебница, её главной целью являлась работа в Министерстве магии. А когда началась война, и это самое Министерство попало под влияние Тёмного Лорда, она поставила задачу — сделать всё для того, чтобы такого больше не произошло. Она хочет менять этот мир. Стажировка в Министерстве являлось точкой, из которой Гермиона точно хотела протянуть линию.

— Мисс Грейнджер, что вы думаете по этому поводу?

— Я согласна!

— Вы уверены?

— Определённо. Пожалуйста, напишите им прямо сейчас. Я точно знаю, что хочу попробовать.

Директор захлопала ресницами и её губы растянулись в удовлетворённой улыбке. Конечно, она не сомневалась в решении гриффиндорки.

— Тогда вы можете быть свободны, я сейчас же отправлю ответ в Министерство.

— Спасибо вам. — Гермиона улыбнулась женщине, которая быстро обошла стол и села за своё место, доставая чистый пергамент из шкафчика. — Я пойду.

Поднявшись с места, девушка стремительно направилась к двери, около которой повернулась, чтобы улыбнуться МакГонагалл ещё раз.

За дверью нервно ожидала рыжеволосая подруга, которая весьма напряглась, когда увидела Гермиону в дверном проёме.

— Ну? Что случилось?

— Как тебе сказать… — Гермиона опустила брови, а её губы не показывали даже намёка на улыбку. — Меня… Меня пригласили стажироваться в Министерство.

Джинни подпрыгнула, подбегая к подруге, и обхватила её за шею. Её писк разносился по всему коридору, и это давило на мозг Гермионе. От таких приятных новостей у девушки разболелась голова.

— Святой Мерлин, я так рада! Ты это определённо заслужила!

— Я не верю своим ушам. До сих пор. Спасибо, Джинни. Только не говори об этом никому пока что. Я хочу сама объявить.

Рыжеволосая гриффиндорка отстранилась от подруги и скривила лицо. Её удивлённая гримаса заставила Гермиону хихикнуть.

— Да как ты смеешь? За кого ты меня принимаешь? — Джинни толкнула девушку локтем в бок, показывая свою шуточную обиду.

Джинни всегда была для Гермионы как глоток свежего воздуха. Рядом с ней она не стеснялась быть собой, не боялась ляпнуть что-то лишнее. Именно Джинни держала её лохматые волосы, когда Гермиону тошнило после первой вечеринки в башне гриффиндор. Именно она помогла выбрать платье на Весенний бал, чтобы Виктор Крам танцевал с самой красивой девушкой в этой школе. И именно своей рыжей подруге Гермиона рассказала о своём первом поцелуе с Роном. И в памяти до сих пор всплывает фраза Джинни на это событие: «Он ведь такой болван. Я его слишком хорошо знаю, чтобы спокойно отдавать тебя в его руки. Подумай». И Гермиона искренне любила свою подругу.

— Не обижайся, ты ведь знаешь, что я имею ввиду. — Гермиона обхватила подругу за плечо, и они направились в сторону башни гриффиндор.

18 сентября, 1998

Она направлялась в Южную башню на занятие по травологии. Гермиона не любила опаздывать на этот урок, потому что профессор Стебль начинала вещать с первой минуты начала занятия, после чего приходилось проводить много времени в библиотеке, изучая упущенный материал. Девушке не нравилась травология, она считала её слишком нудной. И сейчас, таща своё собственное тело по коридорам, она желала запутаться в поворотах школы и пропустить занятие.

Сквозь тихий топот девушки по коридору разнеслось эхо каблуков. И, когда этот звук в прямом смысле наступал на пятки, Гермиона повернула голову, чтобы взглянуть на своего преследователя. И Блейз Забини, словно прочитав мысли девушки, поравнялся с ней и заговорил:

— Я тебя не преследую, но у меня к тебе вопрос. — Его походка была весьма уверенная, руки покоились в карманах, а его лицо не выдавало ни одной эмоции.

— Какой?

— Что произошло между тобой и Драко после того, как вы покинули кабинет Прорицания? — Его голос звучал так монотонно, что, наверняка, он мог бы легко ввести человека в гипноз.

— А что должно было произойти? — Непонимание. Неужели Малфой не поделился этим со своим другом. Хотя, Гермиона не могла знать точно, какие между ними были отношения.

— Прекрати отвечать вопросом на вопрос, пожалуйста. Если бы я знал, я бы не спрашивал у тебя. — Слизеринец повернул голову в сторону девушки и наткнулся на её непонимающий взгляд. Чёрт. Она действительно не понимает, что происходит. — Из вежливости, которую не проявили ни ты, ни Драко, я с Тео остался помочь Поттеру и его подружке убраться. Ну, а когда мы вернулись с ним в подземелья, Драко нигде не было. И нет до сих пор.

— Он не в Хогвартсе?

— Очевидно же, что нет. Он уже пропадал так на какое-то время, но точно не на две недели.

— И, почему ты не можешь с ним связаться?

Парень лишь цокнул языком и ускорил шаг, отрываясь от Гермионы с каждым шагом все дальше и дальше. И она не понимала, что от неё сейчас требуется: забыть об этом разговоре и идти на такое нежеланное занятие или догнать парня и расспросить. Что ж. Была не была. Её шаг значительно ускорился.

— Забини!

— Грейнджер, ты притворяешься такой глупой или что? Я отправил письмо в Мэнор на следующий же день. Нарцисса ничего не знает. — Слизеринец резко остановился, смотря под ноги. Его брови нахмурились, от чего веки слегка опустились. — Я вообще не должен тебе это говорить. Просто хотел узнать детали вашего разговора.

— Откуда…

— Твой крик был слышен даже в кабинете. Логично, что ты кричала на него.

Гермиона напряглась. По её телу прошла волна дрожи, и руки вдруг стали слишком свободные. Нужно что-то взять в ладони. Срочно. Она начала теребить край своей юбки, пытаясь отвлечься.

— Я… Я лишь сказала ему так со мной не разговаривать, и… Прости. — Девушка остановилась на секунду, словно обдумывая свои дальнейшие действия. Она развернулась и, не обращая внимания на удивлённый взгляд смуглого слизеринца, пошла в обратном направлении. И она до сих пор не знает, что делает. Что делать дальше. Её ноги понесли девушку в сторону башни гриффиндор.

***

Забежав в спальню девочек, Гермиона бросилась к своей прикроватной тумбе, из которой вытащила чистый лист пергамента. Она села на кровать, наколдовывая своей волшебной палочкой перо и чернильницу. Всё происходило в спешке, и капли чернил, растекающихся по пергаменту, были тому подтверждение.

«Малфой, ты полный кретин.

Какого чёрта? Почему твои друзья опрашивают меня о твоем местоположении? Откуда мне знать, где ты находишься?

Это очень глупый поступок, тебя могут просто отчислить, если ты не вернешься в школу.

И нет, не думай, что я переживаю за тебя. Я не переживаю за тебя, мне абсолютно все равно. Абсолютно. Но если ты не вернешься в школу, я… Я не знаю, что я с тобой сделаю, но ты об этом очень сильно пожалеешь!

Если ты вдруг не понял, то я очень рассержена. И не смей скидывать вину своего глупого поступка на меня.

Идиот. Идиот!

Г. Грейнджер»

Её переполняла злоба. Злоба на него, за то, что он пропал и никто не знает, где он находится. И злоба на себя, что она бежала по всей школе сюда, в башню гриффиндор, чтобы написать ему это письмо. Она ужасно рассержена. И, сложив письмо в конверт, она направилась в совятню Хогвартса.

Девушка не обращала внимания на проходящих мимо студентов, которые кидали на неё заинтересованные взгляды. И Гермиону точно не волновал её внешний вид. Волосы, словно птичье гнездо были растрепаны на её голове. А одежда, помятая от резких движений и соприкосновения и элементами мебели, могла заставить окружающих подумать, что эту ночь девушка провела не в своей постели. Её это не волновало, нет. И лишь когда она приближалась ко входу в совятню, её сердце начало бешено стучаться, напоминая о том, что она волнуется. Волнуется о нём.

Чёрт.

Он там. Он, хренов мерзавец, стоит в совятне, словно не пропал почти на две недели. Кулак сжал злобное письмо, которое она действительно хотела отправить.

Парень стоял спиной ко входу, его взгляд устремился сквозь арку, из которой открывался такой же вид, как со скамьи под ивой, только с высоты птичьего полёта. Он был одет в идеально выглаженный чёрный костюм, руки облокочены на металлический заборчик, на который обычно садились совы в ожидании письма. Спина слегка согнута, а ноги скрещены. Думает о чём-то. И Гермиона была готова запустить ему в спину пару Непростительных, если он перед ней не оправдает своё поведение.

— Малфой.

Парень не подавал никаких признаков, лишь слегла напряглись плечи. Слизеринец немного развернул голову в сторону Гермионы.

— Ты придурок. Я надеюсь, что ты знаешь это. — Девушка сделала уверенный шаг к нему. — И передай своим дружкам больше не заваливать меня вопросами о тебе.

Уголок губ парня пополз вверх, выстраивая обычную ему усмешку.

— Волновалась?

— Что? Нет, Малфой, не мечтай.

— Зачем мне мечтать о том, что и так происходит? — Парень развернулся на 180 градусов и теперь стоит прямо перед ней. Он облокотил таз на заборчик, держась руками по обе стороны от себя. И сейчас Гермиона смогла рассмотреть его лицо, которое не выражало абсолютно никаких эмоций. И кулаки, разбитые вдребезги. — Что в руке?

Гермиона замешкалась, пряча руку с письмом за спиной.

— Уже ничего.

— Это для меня? — Драко оттолкнулся руками от железных прутьев, медленными шагами направляясь к девушке.

— Нет, не для тебя. — Парень приблизился к гриффиндорке так близко, что Гермионе пришлось сделать шаг назад. Его тяжелые вздохи заставляли небрежные пряди волос девушки слегла взлетать. Он провёл кончиками пальцев по руке девушки, от плеча до запястья, от чего по коже пробежали лёгкие мурашки. Парень коснулся сжатого кулака Гермионы, в котором хранилось письмо. Он быстрым движением вырвал конверт, и только в этот момент Гермиона начала трезво мыслить. Ей не хотелось, чтобы он читал эту гневную записку. — Верни!

Девушка пыталась вырвать письмо из рук слизеринца, но он был на целую голову выше, чем она сама, поэтому, подняв руки вверх и в таком положении распаковывая конверт, он лишил её последней возможности скрыть доказательства своего переживания.

И когда Малфой откинул конверт в сторону, оставив лишь письмо, лежащее внутри, Гермиона опустила руки и отошла к арке, нервно выжидая ответа на её сообщение. Казалось, что он читает эту записку целую вечность. Вчитывается. И когда она услышала смешок, её сердце, бившееся со скоростью света, резко перестало биться вовсе. И с каждым шагом молодого аристократа она чувствовала пульсацию в своём теле. Три шага. Он сделал ровно три шага, когда сзади не оставалось пространства между двумя телами.

— Беспокоилась.

— Вовсе нет. — Драко положил руки ей на плечи, придвигаясь ближе, обхватывая шею девушки в тёплые объятия. Его подбородок покоился на макушке Гермионы, а объятия стали значительно крепче, от чего гриффиндорка забыла, как дышать. И этот неожиданный жест имел значение. Ей так казалось. Холодный, нет, ледяной Малфой стоит среди птичьего помёта и перьев и прижимает к груди грязнокровку. И что-то в этом было. Словно что-то незаконное, запрещённое. Самое странное то, что в этот момент Гермиона почувствовала облегчение.

— Беспокоилась.

========== Глава 8 ==========

18 сентября, 1998

— Так, что ты планировала сделать со мной?

Слова слизеринца вернули Гермиону к реальности. Стоя около арки в совятне, откуда открываются фантастические виды, в объятиях Малфоя, девушка не могла подобрать слов. Конечно, она сама не знала, что хотела с ним сделать. Отомстить. Отомстить за глупое исчезновение, за свои переживания, которые в принципе не должны были возникнуть. На её макушке покоилась голова белокурого слизеринца, а его руки всё также прижимали девушку к своей груди. И казалось, что Гермиона спиной ощущала мощнейшие удары его сердца. От осознания всего абсурда, происходящего в данный момент, щёки девушки моментом залились румянцем. Она аккуратно коснулась руки парня, боясь спугнуть, и попыталась оттянуть его крепкую хватку. Её попытка развернуться лицом к парню не увенчалась успехом. И над головой послышался лёгкий, едва слышимый смешок.

— Грейнджер, любуйся видами. Я не хочу сейчас смотреть на твоё лицо. — Его хватка, и без того достаточно крепкая, стала как будто еще сильнее. Словно он боялся отпустить. Словно если бы он расслабил свои объятия, то девушка бы испарилась. — Просто ответь. Что ты хотела сделать?

В горле образовался ком. Гермиона напряглась, перебирая в голове всевозможные варианты, которые можно было озвучить. К чёрту. Пусть будет, что будет. Девушка снова коснулась рук парня своими пальцами, после чего уложила свои ладони сверху. Её тело расслабилось, от чего пришлось раствориться в объятиях молодого аристократа. И ей казалось, что это именно то, что она давно искала. Умиротворение.

Драко Малфой был главной загадкой Гермионы. Заколдованная книга, которую невозможно открыть и прочитать, и девушка готова сдирать с себя кожу от желания её прочитать. Узнать все секреты, спрятанные за толстой обложкой. И она знала наверняка, что за красивым, платиновым переплётом сшиты почерневшие листы с огромной кучей тайн.

Все свои принципы, которых девушка придерживалась, полетели к чёрту. Она никогда не думала, что позволит себе находиться наедине с бывшим Пожирателем Смерти, не желая тому сгнить в могиле. И уж тем более она не думала, что сможет стоять к этому же Пожирателю Смерти спиной и позволить ему обнимать её. Вот так.

— Для начала я бы сломала тебе нос. — Заговорила девушка. Её пальцы изучали разбитые косточки на руке парня.

— Неужели? — Малфой ослабил хватку и его руки переместились на плечи девушки. Одним резким движением парень развернул девушку к себе лицом, натыкаясь на удивлённый взгляд Гермионы. Он поддался вперед, заставляя гриффиндорку прижаться тазом к железному заборчику. Его руки расположились по обе стороны от девушки, и сейчас он стоял точно в такой же позе, в которой его нашла Гермиона, как только зашла в совятню. Разве что в тот момент в этом замкнутом кругу не располагалась растерянная девушка. — Что ещё ты со мной сделаешь?

Рука слизеринца примкнула к шее Гермионы, запустив разряд тока по её телу. И Ей захотелось отвернуться. Ей захотелось отвернуться, чтобы парень не разглядел моментально появившийся румянец на её щеках.

— Ещё я бы вырвала твой язык.

Малфой провёл пальцами вдоль щеки девушки, к самому уху, изучая нежную кожу гриффиндорки. Его рука зарылась в непослушные волосы, цепляясь за образовавшиеся клочья и захватывая их в кулак. И сейчас, в совятне, её небрежная причёска была очень даже уместна: словно это были не волосы Гермионы, а элемент декора. Парень наклонил голову к девушке так, что теперь его губы едва ли касались ранее спрятанного за кудрявыми прядями уха.

— А я бы впечатал тебя в свою постель. — Ухмылка. И она была необходима. Это тихое хихиканье словно запустило таймер, и оставалось лишь сидеть и ждать, когда уже рванёт. Гермиона ждала этого момента, ей было интересно, сгорая от желания хотя бы взглянуть на первую страницу этой закрытой книги.

— Зачем ты это делаешь?

— Делаю — что? — Оторвав вторую руку от металлических прутьев, белокурый парень обхватил девушку за талию.

Она забыла, как дышать. Она точно забыла, как вдыхать кислород в свои лёгкие.

— Ты приказал мне тебя не касаться, но сейчас ты не даёшь мне шанса отстраниться. По-твоему, это нормально?

— Более чем. — И в этот момент слизеринец расслабил руки, выпуская девушку из тесных объятий. Он делает шаг назад в ожидании, когда Грейнджер повернёт голову и наткнётся на его взгляд. И она поворачивает голову, ища глазами Малфоя, очень быстро, словно у неё отняли ингалятор, без которого она не может дышать. — Мы одинаково разбиты, и даже не пытайся это отрицать.

— Я и не собиралась это отрицать. — Гриффиндорка опустила глаза прямиком на свою и так мятую одежду, в спешке поправляя юбку и блузку, пытаясь придать им более опрятный вид. Звук шагов, отстраняющийся от неё заставил поднять голову. Высокий аристократ направлялся в сторону выхода, помедлив около валяющегося конверта на полу.

— Тот, кому ты хотела отправить эту любовную записку, очень раскаивается и проситпередать, что не хотел тебя пугать своим внезапным исчезновением. И он, вроде как, даже готов принять наказание.

Слизеринец скрылся за дверью, и его быстрые шаги растворились, оставляя Гермиону наедине с самой собой. Снова. Поскольку занятие по травологии она уже пропустила, ей ничего не оставалось, как вернуться в башню гриффиндора.

***

Гермиона проговорила пароль Полной Даме и, переступив порог гостиной, она устремила своё внимание на однокурсников, которые толпились рядом с камином. В помещении стоял невыносимый гул, и девушке это не нравилось – этот шум отличался от того, который был в первую пятницу сентября. Этот шум имел напряжённый подтекст, ожидание неприятностей. Гермиона заметила в середине столпотворения Гарри и, недолго думая, устремилась в центр толпы, раздвигая руками себе проход между студентами.

- Гарри, что происходит?

Брюнет выглядел взволнованным, но он лишь протянул девушке Ежедневный Пророк. Гермиона неуверенно взяла газету в руки, и когда она прочитала заголовок, в её сознании резко потемнело.

ГЛАВНАЯ ВОЛШЕБНИЦА МАГИЧЕСКОГО МИРА НЕ УСЛЕДИЛА ЗА СВОИМИ РОДНЫМИ. КУДА ПРОПАЛИ РОДИТЕЛИ ГЕРМИОНЫ ГРЕЙНДЖЕР?

Ноги подкосились, и последнее, что помнит Гермиона – Гарри, держащий её на руках и его потерянный взгляд.

***

Поднять веки стало необычайно сложным действием. Голова гудела, а чьи-то тихие разговоры эхом разносились по мозгу, словно в её черепную коробку стреляют. Снова и снова. Зажмурив глаза, Гермиона попыталась подняться, но сильные руки прижали её обратно. И лишь применив усилия, девушка смогла приоткрыть тяжёлые веки. Она находилась в лежачем положении на диване в гостиной гриффиндор, вокруг неё собрались студенты с разных курсов, внимательно рассматривая её лицо. И ей казалось, что это был сон.

- Гарри…

- Я здесь. Здесь. – Парень опустился на колени, сжимая руку Гермионы в своих ладонях. – Как ты себя чувствуешь?

- Как ёжик. Который в тумане. – Брюнет улыбнулся, сильнее сжимая ладонь подруги. Взгляд Гермионы скользнул по газете, валяющейся на бордовом ковре подле дивана. – Это правда?

- Скитер могла преувеличить…

- Нет, прошу, скажи прямо.

Гарри потянулся к девушке, стараясь успокоить её в своих тёплых объятиях. И это бы помогло в любой другой ситуации, но не сейчас, когда она узнаёт, что её родители пропали без вести.

- МакГонагалл сказала, что Яксли отправил письмо в Министерство и он готов обменять Мистера и Миссис Грейнджер на тебя.

- Яксли, значит.

Тошнота подступает к горлу, и это ощущение заставляет вскочить с дивана, отталкивая друга от себя.

Нет, нет-нет-нет! Этого не может быть! Не может…

Гермиону охватывает ужас, и в небольшой гостиной, заполненной студентами, у девушки начинается паническая атака. Тишина казалось такой громкой, а гриффиндорцы, мирно наблюдающие за происходящим, словно топтались по Гермионе своими школьными туфлями.

Она не могла их потерять снова. После того, как гриффиндорка применила «Обливиэйт» на своих родителях, ей понадобилось много усилий, чтобы вернуть всё на свои места. Она слёзно смотрела на мать с отцом, когда вернула им память, ведь Гермиона не была до конца уверена в том, что получится отменить стирающее память заклятие в полной мере. И сейчас, сидя в гостиной гриффиндор и думая, что её семья в порядке и в безопасности, её надежды разбиваются в прах.

- Я слышал, что Малфоя не было в школе почти две недели. – Еле слышно заговорил Дин Томас. – Что если он к этому причастен?

- Если это так, то я убью эту мразь. – Рон, которого до этого Гермиона не замечала, вышел из толпы в центр столпотворения.

Этого не может быть. Невозможно. Малфой ещё не успел восстановить репутацию своего имени в глазах всего Магического мира, и вряд ли бы он стал так рисковать. И к тому же с первой их встречи после войны он казался каким-то другим. Словно его перестала волновать чистота крови. Он был такой… Искренний. Если бы Гермиона не знала, каким он был раньше, то она бы рисковала влюбиться в него. И девушка мотала головой из стороны в сторону, отказываясь верить в его причастность к происходящему.

Нет, он не мог. Не мог.

Гермиона подорвалась с места, расталкивая окруживших её гриффиндорцев. Ей было тесно, словно все эти люди, смотрящие на неё со всех сторон, вырыли яму, из которой нет возможности выкарабкаться, а они стоят и смотрят, тыча в неё пальцами. Ноги перестали слушаться еще в гостиной. Сейчас же девушка бежала по холму, проносясь мимо скамьи под одинокой ивой и сворачивая налево. Огненная звезда начинала прятаться за горизонтом, и последние лучи солнечного света освещали макушки башен волшебной школы. Гермиона бежала в сторону Чёрного озера, спотыкаясь о собственные ноги. Гладкая вода без единой волны манила, завораживала, звала девушку в свои объятия. И как только гриффиндорка приблизилась к озеру, она не раздумывая побежала вперёд, погружаясь с головой в глубину водоёма. От соприкосновения с ледяной водой Гермиона словно моментально отрезвела. Только сейчас, когда из озера торчит одинокая голова девушки, она действительно осознала происходящее. Только сейчас она осознала, что её родителей похитили и готовы обменять их жизни на жизнь гриффиндорки. Истошный, горький крик разнёсся по окрестностям. И сейчас Гермионе хочется нырнуть под воду, выжидая момента, когда этот ужасный сон наконец закончится.

Самое страшное чувство – неизвестность. Когда ты чего-то боишься, то ты хотя бы можешь объяснить свой страх. Причину его возникновения. Ты знаешь, за что ты ненавидишь человека. За что любишь. Ты знаешь, что заставило тебя расплакаться или смеяться до боли в животе. Но неизвестность – ты ничего не можешь с ней поделать. Лишь сидеть и ждать следующего шага. Шахматы. Увы, ты не можешь сделать ход, пока противник не переместит фигурку. А ты сидишь и ждешь, стараясь предугадать следующий шаг своего противника.

========== Глава 9 ==========

19 сентября, 1998

— Сколько она уже в таком состоянии?

— Не могу быть уверена, но приблизительно с вечера.

— И она до сих пор не пришла в себя?

— Стресс и лёгкое обморожение, девушке нужно восстановиться, так что, молодые люди, не удивляйтесь, что она еще не очнулась.

— Как она вообще тут оказалась?

— Мистер Уизли, прекратите ходить туда-сюда. Сядьте и успокойтесь. Сегодня утром она уже лежала на больничной койке.

— Она же не могла просто появиться тут.

Чья-то крепкая рука сжала ладонь Гермионы, от чего её веки дрогнули.

— Гермиона? Ты проснулась? — Девушка медленно открыла глаза, и её взору предстал рыжий гриффиндорец с распахнутыми глазищами. Парень сидел на краю больничной койки, почти в ногах у Гермионы. Его рот был слегка приоткрыт, словно с его языка вот-вот что-то сорвётся. Но он сомкнул губы, хмуря брови, по всей видимости перебирая слова, которые он хотел произнести. Гермиона сжала глаза, стараясь привыкнуть к яркому свету.

— Дорогая, я так рада, что ты в порядке! — Джинни подбежала к покоям девушки с другой стороны и плюхнулась на кровать, обхватывая руками плечи гриффиндорки. — Ты не представляешь, как мы беспокоились.

Образы друзей, находившихся перед ней, были мутные. Гермиона не могла сфокусироваться и рассмотреть лица ребят в деталях. Резкий запах различных лекарств дал понять, что сейчас она находится в Больничном крыле.

— Как… Как я тут оказалась?

— Ох, милая, нас этот вопрос интересует не меньше тебя. — Помфри подошла к койке Гермионы, протягивая колбу с каким-то зельем. — Пожалуйста, выпей это, сейчас тебе лучше не беспокоиться.

— Что это? — Поинтересовался Гарри.

— Умиротворяющий бальзам.

Гермиона освободила свою руку из крепкой хватки рыжего друга, забирая стеклянную колбу из рук медсестры. Джинни, обхватив локоть девушки и помогая ей подняться и принять сидячее положение, начала поправлять подушки за спиной гриффиндорки для удобства.

Маленькая колбочка была в мгновение опустошена, и волшебное зелье, обжигая горло, заставило девушку моментально расслабиться, что означало одно — зелье подействовало. Ветерок, дующий из приоткрытого окна подле койки Гермионы, освежил голову девушки, и она сделала глубокий вдох, наслаждаясь чистотой и свежестью воздуха.

С первого дня прибытия в Хогвартс Гермионе казалось, что воздух действительно изменился. Он казался ей слишком душным, грязным. Хотя раньше она любила выходить в коридоры школы по вечерам, разгуливая в темноте и наслаждаясь сквозняком, проходящим по всем уголкам замка. Этот сквозняк заставлял девушку дрожать и обхватывать своё тело руками в попытках сохранить тепло, но её это лишь манило. Груз с плеч улетучивался, и она чувствовала облегчение, словно камень, который ей приходилось таскать с собой в течении целого дня, она наконец сбросила на землю.

А сейчас… Задыхаясь в собственных мыслях, Гермиона начала вспоминать подробности вчерашнего дня, от чего кожа покрылась дрожью ужаса.

— Мои родители… Что с ними? — Гарри и Рон обменялись напряжёнными взглядами, и девушка точно заметила, как по лицу друга с шрамом пробежало отчаяние.

— Гермиона, ты главное не переживай, мы точно что-нибудь придумаем. — Джинни пробежала глазами с Гарри на Гермиону и обратно. Ответ Гарри на этот жест не заставил себя долго ждать.

— Мы выясним, зачем ты понадобилась Яксли.

— Я думала, что всех оставшихся Пожирателей заключили в Азкабане.

— Мы тоже так думали, Гермиона. Всё будет хорошо, мы это так не оставим и Яксли пожалеет, что не остался гнить в Азкабане.

— Так, всё. Прошу Вас всех дать возможность мисс Грейнджер отдохнуть. Навестите её завтра. — Мадам Помфри указала рукой на выход, намекая друзьям, что им действительно лучше уйти, оставив девушку наедине со своими мыслями.

Джинни наклонилась к Гермионы и поцеловала её в щёку. И её глаза, полные жизни и надежды заставляли гриффиндорку верить в лучшее. Это ведь её друзья, они не могут подвести. И чувство стыда накрыло Гермиону с головой, ведь она сейчас лежит в больничной койке, без сил на то, чтобы хотя бы подняться с кровати, пока её родители неизвестно где. Она нужна Яксли. Один чёрт знает, для чего.

— Поспи, пожалуйста. Я тебе обещаю, что завтра мы вернёмся с хорошими новостями. — Рыжая гриффиндорка поднялась с кровати и, поднеся руки к своим губам, отправила Гермионе воздушный поцелуй.

Зелье начало действовать в полную силу, от чего веки девушки стали до безумия тяжёлыми, и их захотелось поскорее закрыть. Гермиона улеглась на подушки, ворочая голову в разные стороны в поисках наиболее удобного места, пока Джинни укрывала её простынёй. И как только гриффиндорка нашла то самое удобное место, её голова словно провалилась в эти подушки, забирая девушку с собой в глубокий сон.

***

Темно и сыро. Звук падающих капель разносился эхом по всему помещению, которое девушка раньше точно видела. Она отрывает тело от холодных каменных плит, на которых все это время лежала, и её взгляд устремляется на железные прутья, не позволяющие покинуть эту комнату. Она в темнице. В той самой темнице, в которой была с Гарри и Роном, в поместье Малфоев. Разве что это другая камера, намного меньше той, и она находится дальше от входа, поэтому сюда попадает мало света. Звук чьих-то громких шагов пробудил адский страх внутри Гермионы, и она начала отползать в угол клетки, и лишь в этот момент она почувствовала себя беспомощной: её ноги были сцеплены кандалами, соединяющимися с каменной плитой. И полнейшее непонимание того, как она тут оказалась, взяло верх над эмоциями. Девушка начала думать, что она вернулась в тот день. Словно война не заканчивалась, и они не возвращались в Хогвартс. Но ведь это же невозможно. Так ведь? Руки тряслись, когда она пыталась открыть оковы, но они не поддавались, лишь пуская разряды тока по ногам. И когда перед решёткой Гермиона увидела силуэт, душа точно покинула тело. Сил на крики не было, а на сопротивление тем более.

— Пришёл и твой конец, грязнокровка. — Прошипел незнакомец, но его голос казался слишком знакомым. Её шея загорела, напоминая о тёплых прикосновениях нежных губ слизеринца, и она поймала себя на том, что от одной лишь мысли о Малфое её кожа начинает гореть, словно шрам, который останется навсегда с ней.

— Малфой?

— Ты очень сообразительна. Не зря тебя считают умной.

Парень распахнул дверь темницы и переступил через порог, давая Гермионе возможность разглядеть его невозмутимое лицо. Он был одет в костюм Пожирателя Смерти, а его маска покоилась в правой руке.

— Прошу, помоги мне. — Проскулила девушка. На её глазах наворачивались слёзы, и она искренне надеялась, что однокурсник проявит милосердие по отношению к ней.

— Помочь тебе? Ты просто грязная сука. Неужели ты правда подумала, что мне есть до тебя какое-либо дело? — Драко направил на гриффиндорку свою волшебную палочку, из которой через секунду вырвался красный луч, сопровождаемый звонким голосом парня: «Круцио».

Девушка согнулась пополам, и лишь кандалы держали её на месте, не давая возможности повернуться, чтобы боль ушла в другое место. Миллиарды иголок начали протыкать грудь девушки. Кости ломались, словно на них построили этот чёртов Мэнор, а потом они срастались и снова ломались. Тысячи раз подряд один и тот же круг. В неё запустили «Инсендио», и её кожа трескалась под жестокой струёй беспощадного огня, после чего сильные ожоги мазали Противоожоговой мазью. Это длилось несколько секунд, но Гермионе казалось, что прошла вечность. Красный луч прекратил искрить из палочки белокурого волшебника, но осталась боль, которая разлетелась по всему телу. И лёжа на полу в полусогнутом положении, Гермиона видит свою руку, на которой кровоточит это проклятое слово.

«Гряз»

— Я бы хотел, чтобы ты видела со стороны, как ты умираешь. Но для начала… — Парень подошёл к девушке и присел на корточки.

«но»

— Сначала ты увидишь, как Тёмный Лорд выпотрошит тела твоих ещё живых друзей.

«кровка»

— А затем ты увидишь, как я убью твоих родителей. Обезглавлю.

Сил на то, чтобы умолять слизеринца остановиться не было вовсе. Как и смысла. И она хотела умереть до того, как её заставят смотреть на ужасы, которые Драко озвучил во всех подробностях. Последняя слеза скатилась по лицу, и её кошмар повторился.

— Круцио.

***

Крик ужаса разлетелся по всему Больничному крылу. Девушка вскочила с подушек, цепляясь пальцами за простыню. Её руки тряслись, а глаза бегали из стороны в сторону, и она пыталась прийти в себя, понять, что всё это было лишь кошмаром. И когда её голова в очередной раз повернулась, она наткнулась на растерянные серые глаза. Белокурый парень сидел на койке гриффиндорке почти в ногах, где еще утром сидел Рон. Он сидел ровно, лишь его рука покоилась простыне, под которой находилась нога Гермионы. Он медленно гладил ткань, точно ощущая тепло кожи под ней. За окном уже давным-давно было темно, и лунный свет вырисовывал тени на лице слизеринца.

— Что ты тут делаешь? — Неуверенно проговорила девушка.

— Я гулял, а потом услышал крик, а тут ты вопишь во сне.

Драко убрал руку с ноги Гермионы и положил их на свои колени, позволяя спине немного расслабиться. Он всё ещё смотрел ей в глаза, и в них, кажется, отражалось необъяснимое беспокойство. Девушка придвинулась к парню, обхватывая его шею своими дрожащими руками и пряча лицо в его плечо. А он не двигался. Целую минуту не тронулся с места даже на миллиметр, ощущая легкую дрожь и всхлипы. И, тяжело выдохнув кислород из своих лёгких, он развернул корпус тела в сторону плачущей девушки, перемещая руки гриффиндорки себе на талию и захватывая её в свои объятия. Теперь её голова покоилась на груди слизеринца, и удары его сердца эхом разносились у неё в голове. Парень положил руку на затылок Гермионы, сильнее прижимая к себе. От него пахло эндорфинами, мятой, сигаретами и тем самым воздухом, который девушка вдыхала на холме, сидя на скамейке под одинокой ивой. И этот запах казался ей таким родным и успокаивающим. И, Мерлин не даст соврать, её амортенция пахла точно так же. Это определённо пугало.

— Скажи, что это не сон. — Тонкие струйки слёз девушки впитывались в белоснежную рубашку Малфоя. Он гладил её по голове и что-то шептал себе под нос. — Мне очень страшно.

Парень расслабил хватку, и теперь его ладони держали Гермиону за щёки, отодвигая от себя её голову. Его руки стали влажными от слёз девушки, тем временем же глаза изучали опухшее лицо гриффиндорки.

— Тебя никто не тронет. Слышишь? — Малфой потянул лицо Гермионы на себя, нежно касаясь губами её лба. Это был очень детский, но безумно тёплый поцелуй.

— Пообещай мне. Ты должен мне пообещать, что не уйдешь.

— Обещаю.

========== Глава 10 ==========

20 сентября, 1998

Тёплые солнечные лучи щекотали нос, от чего ещё спящая Гермиона начала ёрзать в постели, прячась от источника света. За окном была шикарная погода, напоминающая прекрасные жаркие летние дни, и эта жара нагрела помещение. Девушка спихнула простыню в ноги, оставаясь лишь в своей пижаме: в объёмной белой футболке и в коротких полосатых бело-голубых шортах. Гермиона уткнулась головой в подушку, лёжа на животе и поджав одну ногу к груди. И как хорошо, что в больничном крыле она находилась одна, иначе бы предательски натянутые шорты открыли бы окружающим довольно-таки эротический вид.

Невыносимая духота вынудила гриффиндорку открыть глаза: небольшой сложенный пергамент, лежащий на прикроватной тумбе около её койки привлёк внимание девушки. Моментально возникший интерес заставил её подняться с кровати несмотря на головокружение, и после продолжительного потягивания белый лист уже красовался в руках девушки.

«Грейнджер, надеюсь ты увидишь это не слишком поздно, и ты соизволишь поднять свой зад вовремя.

Уже вся школа знает об Ежедневном Пророке, поэтому не задавай слишком много вопросов. Постарайся не проспать и прийти в библиотеку к часу дня. Обсудим все детали.

Твой Малфой. Блять, сраные пергаменты, это был последний, а ёбаные чернила невозможно удалить. Потрясающе. Плюс десять очков слизерину за идиотизм.

В общем, я тебя жду.»

Гермиона сжала лист в своих ладонях, глядя на висящие часы над выходом из больничного крыла. 12:45. Она спрыгнула с кровати, хватая свою волшебную палочку и наколдовывая себе школьную форму. Адский интерес поглотил все остальные мысли в голове гриффиндорки, и игнорируя вопрос мадам Помфри на счёт её состояния, девушка выбежала из больничного крыла и направилась в библиотеку.

Её быстрые и уверенные шаги разносились по всему коридору, и лишь подойдя к двери, ведущей в библиотеку, сердце девушки начало предательски колотиться. Всю дорогу Гермиону не беспокоили никакие мысли, и ей даже не приходилось задаваться вопросами на счёт этой записки. А сейчас, стоя перед входом в помещение, она совершенно не понимает, зачем Малфою потребовалось ей помогать. Понятно лишь одно — она получит ответ только тогда, когда зайдет внутрь. И Гермиона распахнула дверь, шагая вперёд и выискивая глазами человека, который написал ей эту чертову записку.

Её внимание привлёк чей-то относительно тихий шёпот, и подсознание заставило девушку двигаться в сторону исходящего звука. Гриффиндорка прошла вперёд, всматриваясь в каждый поворот, и лишь на третьей линии она заметила знакомую фигуру в окружении двух других слизеринцев. Малфой стоял лицом к ней, облокотившись спиной на высокий подоконник и что-то бурно обсуждал с Блейзом Забини и Тео Ноттом. Девушка шмыгнула носом, привлекая внимание слизеринцев к своей персоне. Три головы одновременно, словно по сценарию дешевого фильма, повернулись в её сторону.

— Ты даже не опоздала, — проговорил блондин, слегка наклоняя голову, чтобы лучше разглядеть девушку.

— Я думала, что мы будем вдвоём, — с подозрением произносит Гермиона и закусывает нижнюю губу.

— Извини, Грейнджер, что растоптали твои надежды побыть наедине вдребезги, — смуглый слизеринец усмехнулся и опустил голову, держа в руке перо и вырисовывая что-то на пергаменте.

Девушка подошла к парням, и, не реагируя на шутку Блейза, уселась на свободный стул, расположенный по центру стола. Её взгляд устремился на лист, на котором были изображены разные квадратики, соединяющиеся линиями в хаотичном порядке.

— Что ты хотел обсудить? - ее взгляд устремляется вверх, на Драко, который скучающе качал ногой.

— Я не знаю, зачем ты понадобилась Яксли, но, кажется, я придумал, как спасти твоих родителей не выдавая тебя, — блондин не сдвинулся ни на миллиметр, а его лицо не выдавало ни единой эмоции. И это взбесило девушку так сильно, что захотелось подойти к нему и оставить на его щеке красное пятно.

— Откуда ты знаешь про Яксли? — она напряглась, нервно поправляя юбку.

— Храбрые гриффиндорцы не умеют держать язык за зубами. Уже все знают про требования Яксли, — проговорил Нотт, теребя языком конфету у себя во рту.

— Я не понимаю. Зачем вам помогать мне?

Громкое цоканье языком вынудило девушку поднять глаза и столкнуться с тяжёлым взглядом белокурого слизеринца. Он сложил руки у себя на груди, его ноги были скрещены, и в целом он был очень расслаблен. Лишь взгляд. Взгляд, заставляющий закрыть рот. Голос мулата заставил отвлечься от игры в гляделки.

— Поттер верно подметил. Нам просто необходимо реабилитироваться в глазах Магического Мира и восстановить репутацию. Ничего личного.

Именно в этот момент Гермиона почувствовала облегчение. Она перестала бояться и почему-то поверила, что слова слизеринцев не являются пустым звуком. Воспоминания о сегодняшней ночи приятными мурашками пробежали по всему телу гриффиндорки. Уголки её губ непроизвольно поползли вверх, а облегчённый выдох расслабил тело.

— Ты свяжешься с Яксли и постараешься узнать, зачем ты ему нужна. Раз он шантажирует тебя родителями, значит тут что-то серьёзное, и мы должны выяснить что, — Драко оттолкнулся от подоконника, передвинулся вперед и оперся руками на стол. Теперь его лицо было намного ближе, и Гермиона могла рассмотреть каждую мимическую морщинку на его лице. Она видела каждую ресничку, а глаза были завораживающе живыми.

Сейчас он не смотрел на неё. Он смотрел на пергамент, лежащий на столе около Блейза Забини:

— Потом ты отправишься к нему на встречу под предлогом сдаться, — девушка нахмурила брови, показывая явное непонимание, — а мы пойдём с тобой. Под Дезиллюминационными чарами, конечно, но нам придётся… — Драко сделал впечатляющую паузу, постукивая пальцами под дереву, а затем произнес: — нам скорее всего придётся убить его.

В горле у Гермионы образовался неприятный ком, который она постаралась сглотнуть, но предчувствие неудачи не давало ей избавиться от напряжения, образовавшегося после услышанного. Она опустила глаза, избегая зрительного контакта с Малфоем, создавая видимость разглядывания пергамента.

— И… когда мы всё это… — девушка тихо прокашлялась, стараясь избавиться от неприятного ощущения в горле, — провернём?

— Сегодня. Ты отправишь ему письмо и потребуешь переговоры, чтобы он сам связался с тобой, поскольку мы не знаем, где он находится. И когда вы будете говорить, ты должна будешь сдаться ему, но не на его территории. Это важно.

Выражение лица блондина резко поменялось. Теперь он не выглядел таким расслабленным: он нахмурил брови, а его желваки заходили, выдавая неуверенность в собственных словах. Но эта эмоция быстро растворилась, и тогда он выпрямился, расслабляя лицо, которое теперь не выдавало и вовсе ничего. Снова. Парень кивнул Гермионе головой в сторону выхода и устремился вперёд между стеллажами.

— Чего сидишь? — Теодор Нотт поднялся с места, поправляя свитер изумрудного цвета,— Иди уже.

Гермиона подорвалась со стула, словно под Империусом, и, оглядев двух слизеринцев, развернулась и направилась следом за Драко. Её быстрые шаги превратились в бег, от чего девушка быстро догнала блондина, при этом сохраняя дистанцию. Она шла позади парня на расстоянии двух вытянутых рук, и это появившееся пространство, в свою очередь, дало ей возможность рассмотреть слизеринца. Раньше она не обращала внимание на его фигуру, да и в целом она не смотрела на него никак иначе, как на врага. Сейчас же перед ней шёл высокий широкоплечий парень, с идеальной осанкой и длинными ногами. Облегающая чёрная рубашка подчёркивала мышцы, спрятанные под тканью, и девушка не могла не обратить внимание на его талию. И разглядывание парня со спины продлились до самой лестницы, ведущей в совятню.

Поднимаясь по ступенькам, Гермиона смотрела под ноги, стараясь не споткнуться. Её голова была забита мыслями о родителях и о Гарри с Роном, с которыми она точно должна поделиться планом Малфоя. А парень, шагающий впереди неё, словно прочитал её мысли:

— Своим дружкам ничего не говори, — Гермиона удивилась этой просьбе, хотя это даже не являлось просьбой. Приказ.

— Почему? Гарри и Рон могут помочь.

— Ты только не обижайся, я очень стараюсь быть дружелюбным, — Драко усмехнулся, — но малыш Уизли не умеет контролировать эмоции, а святой Поттер его во всём поддерживает. И будет очень неуместно, если они сорвут весь план к чертям собачьим.

Девушка не стала ничего отвечать, лишь ускорила шаг, следуя за слизеринцем. Дышать становилось сложнее, но она не хотела тормозить, поэтому торопилась за Драко, надеясь на то, что он действительно знает, что делает.

Поднявшись в совятню, парень направился к небольшому чёрному высокому шкафу, стоящему около стены, параллельной арке, откуда открывались фантастические виды. Оттуда он быстрым движением вытащил белый лист с конвертом, после чего достал зачарованное перо, пихая всё это в руки Гермионе.

— Пиши, — приказным тоном проговорил слизеринец.

Гермиона подняла глаза, разглядывая Малфоя. Тот стоял напротив, лицо его было серьёзным и сосредоточенным, и это заставило девушку рассмотреть помещение в поисках удобного места. По всему периметру круглой стены были лишь маленькие окошечки, в которых сидели совы студентов в ожидании своих хозяев. И высокий деревянный шкаф, на котором были вырезаны различные узоры, создающие неровную поверхность. Гермиона прижалась спиной к стене, спускаясь по ней вниз и усаживаясь на корточки. Она положила пергамент себе на колени и, собравшись с мыслями и тяжело выдохнув, начала писать обращение к Пожирателю Смерти.

Несколько секунд она вглядывалась в пустой лист, но потом её перо не останавливалось ни на миг — она быстро вырисовывала буквы на пергаменте, не отвлекаясь на тихие смешки парня, стоящего в метре от неё. Это письмо явно не было дружелюбным, и девушка постаралась, придумывая грамотные оскорбления в адрес Яксли. И, поставив последнюю точку, она снова подняла глаза на Драко. Он сложил руки на груди и разглядывал лицо девушки: глаза были слегка прищурены, а на губах красовалась привычная ему ухмылка.

— Письмо для меня ты с такой же злобой писала? — проговорил самодовольный парень.

— Ох, Малфой, тогда я была рассержена ещё больше, — Гермиона поднялась с пола и, уложив письмо в конверт, подошла к своей сове, вкладывая записку в клюв. — Найди Корбана Яксли и передай ему это письмо.

Птица взлетела и спустя пару секунд пропала из виду. И Гермиона молила Мерлина, чтобы всё прошло так, как задумал Малфой. Всматриваясь вдаль, в пейзаж, который открывался с высоты птичьего полёта, девушка погрузилась в собственные мысли. Она задавалась кучей вопросов, и ей очень хотелось разгадать хотя бы одну загадку из тысячи. Вдыхая тёплый воздух сентябрьского дня, она прикрыла веки, наслаждаясь мимолётным облегчением. Всё точно будет хорошо. Он не может её подвести.

— Мне кажется, ты сильно изменился после войны, — озвучила одну из своих мыслей девушка, не поворачиваясь к парню, который всё это время молча стоял за её спиной, облокотившись на железные перила. Сейчас же она услышала приближающиеся к ней шаги.

— Я не хотел быть Пожирателем, если тебе интересно, — Гермиона повернула голову в сторону слизеринца. Из его рта вырвалась струя серого дыма, и в этот момент она заметила дымящую сигарету в руке аристократа. — Мне плевать, что меня считают трусом. Я делал это ради матери.

Глаза Драко погрустнели, и это было слишком заметно. Веки немного опустились, а лицо в принципе казалось чересчур расслабленным, уголки губ сползли вниз, выдавая эмоции парня. И он точно не хотел, чтобы гриффиндорка это заметила, потому что через мгновение его лицо снова напряглось, взгляд устремился вперёд, а губы скривились в обыденную улыбку. Но она заметила. Она успела уловить эту нить, которая, возможно, приведёт её к разгадке. Возможно она сможет подобрать нужное заклинание, которое хотя-бы немного приоткроет эту книгу.

— Почему ты в своей записке зачеркнул слово «твой»? — хихикнула Гермиона, любуясь двигающимися от ветра деревьями. — И почему ты вообще написал это?

— Начнём с того, что тебя это не должно волновать, — парень сделал небольшую паузу, поднося сигарету к губам, и кончик папиросы начал быстро тлеть от долгой тяжки. — Я пишу письма лишь матери, подписывая в конце «твой Драко». Это так, на заметку.

В воздухе повисла тишина, и пение птиц, пролетающих мимо, казалось настолько громким, словно к ушам Гермионы поднесли проигрыватель. Она задумалась. Обо всём и ни о чём. Сразу.

— Мне кажется, что ты как спасательный круг. Я не чувствую себя одинокой, когда ты рядом, — сказала она. Браво. Просто браво, Гермиона. Типун тебе на язык, королева красноречия. Она не сразу поняла, что вообще вырвалось из её рта, но она точно почувствовала на себе пристальный взгляд слизеринца. — Я… я имела ввиду, что…

— Пожалуйста, Грейнджер, мне нравится, когда ты просто молчишь, — девушка набралась смелости, чтобы посмотреть на Драко в ответ. Его глаза казались такими добрыми и понимающими, словно она стоит не с Малфоем, а с Гарри или Роном. Словно не было никакой вражды длиной в семь лет, и этот человек — самый близкий и родной. — Если ты хочешь знать, то мне тоже так кажется.

И они стояли там, в совятне, глядя друг другу в глаза и расплываясь в улыбках, и в этот момент казалось, что всё именно так, как и должно было быть. Хотелось забыться, перестать думать о плохом и, закрыв глаза, броситься с обрыва, доверившись слизеринцу, ведь он обещал спасти. Обещал поймать.

========== Глава 11 ==========

20 сентября, 1998

Солнце начинало прятаться за горизонтом, освещая верхушки башен замка, когда на подоконник в комнате девочек уселась знакомая сова. Птица приземлилась слишком неожиданно, от чего Гермиона вздрогнула, резко оборачиваясь в сторону исходящего звука. В клюве у совы покоился небрежно сложенный лист пергамента. Сердце гриффиндорки дрогнуло, когда до её сознания, наконец, дошло – Яксли ответил.

Гермиона вскочила с кровати, на которой провела последние пару часов с пером в руке, вырисовывая тонкие линии на пергаменте, которые, соединяясь воедино, иллюстрировали, кажется, её саму. Девушка обошла кровать, роняя лист бумаги на пол, а в голове эхом разносилась мольба о хороших новостях. И когда она забрала письмо у совы, пульсация во всём теле резко прекратилась — Гермиона не дышала, она точно забыла, как дышать. Теребя в руках сложенное письмо и боясь его открыть, Грейнджер выводила круги по комнате, нервно заламывая пальцы свободной руки.

Закрыв глаза и набравшись смелости, Гермиона уселась на край кровати, сминая красно-золотое покрывало своим весом, и раскрыла пергамент, сталкиваясь с написанным в явной спешке текстом лицом к лицу:

«Дорогая мисс Грейнджер.

Прошу прощения, что заставил Вас так долго ждать ответ. К сожалению, ваших близких сегодня попытались спасти, но, к моей радости, я успел перепрятать и их, и себя. Теперь Вы не сможете отправлять мне письма, и Министерство Магии не посмеет проследить за вашей совой в попытке схватить меня.

Предлагаю переговорить завтра утром, точного времени я назвать не могу. Будьте готовы принимать посетителей в кабинете директора.

С превеликим уважением, К. Яксли.»

Дрожащие руки Гермионы, которые всё это время были приподняты перед лицом, сейчас казались невыносимо тяжёлыми, и они мёртвым грузом упали на колени гриффиндорки. Взгляд девушки устремился вперёд, но она точно ничего не видела: она смотрела словно сквозь предметы, находившиеся перед ней. В эту минуту Гермиона чувствовала себя потерянной, дезориентированной во времени и пространстве. К горлу подступала тошнота, сопровождаемая чувством паники и страха, в первую очередь за свою семью.

Гарри и Рон должны знать.

Гермиона решила для себя, что скрывать от своих друзей план Малфоя будет неблагодарно по отношению к ним.

Эти два гриффиндорца, вспыльчивые и неосторожные, как выразился Драко — такая же семья, как и её родители. И чтобы не случилось, они всегда найдут решение. Они всегда окружат её теплотой и любовью, заставив Гермиону забыть о существовании слова «одиночество», хоть она сама и игнорирует этот факт. Они всегда рядом.

Гермиона Грейнджер сжала руки в кулаки, удерживая письмо, от чего лист бумаги помялся по краям. Она опустила взгляд на пергамент, и, тяжело выдохнув, поднялась с кровати. Она точно решила, что поступит правильно, если расскажет своим друзьям о том, на что она согласилась. И ноги понесли Гермиону в гостиную Гриффиндор, туда, где сидят Гарри и Рон, бурно обсуждая, вероятнее всего, всевозможные пути решения образовавшейся проблемы.

Парни сидели на красном диване спинами к винтовой лестнице, ведущей к спальням девочек. Рон облокотился на спинку софы, голова была повёрнута в сторону брюнета, а тот в свою очередь сильно жестикулировал, придавая окраску своей речи. Гермиона остановилась около ступенек, переводя дыхание. Паника, сидевшая внутри с того самого момента, как только девушка получила письмо, с каждым вздохом лишь усиливалась. И Гермиона знала, что будут последствия. Малфой будет очень зол.

Плевать.

Пара объятий не дают ему права командовать Гермионой.

Гриффиндорка тяжело выдохнула, и этот выход был достаточно громким, чтобы привлечь к своей персоне внимание парней. Они резко повернулись, словно репетировали это движение целую неделю, и Гермиона поймала на себе одобрительный взгляд Гарри.

— У нас появился план, — проговорил брюнет, расплываясь в радостной улыбке. В душе Гермиона почувствовала светлое волнение, похожее на то, которое она испытывала в детстве рождественским утром, когда, спускаясь в гостиную, находила подарки под ёлкой и аккуратно распаковывала их, гадая что внутри, — иди сюда, скорее же!

Девушка рванула вниз по лестнице, вовсе не смотря под ноги. В её глазах появилась надежда, и она спешила к друзьям, сгорая от желания услышать хорошую весть.

В камине потрескивали брёвна, и гриффиндорская гостиная заполнилась теплом огня. В помещении было так… спокойно. Умиротворяюще. И если спросить постороннего человека, который не знает всей печали этого момента, то он, несомненно, ответил бы, что сейчас происходит встреча давно не видевшихся лучших друзей.

Гермиона подбежала к диванам, нервно усаживаясь на один из них, напротив ребят, которые расплывались в улыбке.

— Так…и что же вы придумали? — поинтересовалась гриффиндорка.

— Самый безопасный способ решения этой проблемы — это схватить Яксли до того, как он начнёт действовать, — начал брюнет, наклоняясь к Гермионе ближе и опираясь локтями на колени, соединяя ладони в замочек. — Мы подумали и решили, что хорошим вариантом будет отправить Яксли сову с письмом, а мы полетим за ней на мётлах под дезиллюминационными чарами. Так мы его найдём и схватим.

Мир словно рухнул в один момент. Гермиона уже не слышала, что говорил Гарри после упоминания совы. Она лишь сильнее сжала кулак, впиваясь ногтями в ладонь сквозь бумагу. Улыбка сползла с лица, и теперь уголки губ были опущены, а глаза медленно наполнялись слезами.

— Что? Что не так? — с волнением спросил Рон. Он выглядел не менее растерянным, нежели Гарри. Гермиона лишь протянула руку с пергаментом вперёд, и только сейчас парни заметили помятый лист в её крепкой хватке. — Что это?

— Вы опоздали, — ответила на выдохе гриффиндорка и закрыла глаза, от чего из них полились две тонкие влажные полоски.

Гарри напрягся, вытаскивая пергамент из руки Гермионы. И ему действительно пришлось приложить усилия, чтобы забрать лист из мёртвой хватки. Он развернул искомканное письмо, пробежался глазами по тексту и спросил:

— Я не понимаю. Когда ты успела? Почему ты не посоветовалась с нами, — Гарри яростно потряс пергаментом перед лицом Гермионы, — до того, как отправлять письмо Яксли?

Гарри был зол. Он был рассержен, потому что Гермиона мало того, что не рассказала о своей задумке, так и не набралась смелости рассказать об этом сразу после того, как отправила письмо. Он беспокоился за неё. Но больше всему ему было обидно от того, что, как ему казалось, Гермиона не увидела в них поддержку.

— Я… я хотела вам рассказать, но… — Гермиона смяла юбку и жалостливо посмотрела на друзей.

— Что — но? — процедил сквозь зубы Рон.

— Это была идея… Малфоя, и я… — не успела договорить гриффиндорка, как её рыжий друг вскочил с места, нависнув над Гермионой, от чего она вжалась в спинку дивана, лишь бы сохранить дистанцию.

— Малфоя? С каких это ты пор придерживаешься идей грёбаного Малфоя? — Рон поднял голос, от чего его слова эхом разлетелись по пустой гостиной. Его ноздри раздулись, как у быка, а лицо его раскраснелось, что предавало ему крайне недружелюбный вид.

— Рон, я… они хотят реабилитироваться, поэтому… — тихо прошептала Гермиона. Внутри неё сидело ощущение полного опустошения, словно она их подвела, разочаровала, и от этого хотелось разрыдаться, спрятаться на дне Тихого океана, или залезть на самую верхушку Эльбруса, лишь бы она больше никого и никогда не смогла разочаровать.

— Так, тихо! — приказным тоном проговорил брюнет. Его брови нахмурились, а взгляд устремился на красно-золотой ковёр, лежащий под ногами студентов. — Гермиона, ты ведь могла нам рассказать сразу. Мы же можем помочь, ты это сама прекрасно понимаешь.

— Да, я знаю, просто…я не хотела вас впутывать. После всего, что произошло с нами и нашими семьями… — Гермиона сделала паузу, вспоминая о смерти Фреда и Сириуса, — по приезде в Хогвартс вы были счастливы, и я не хотела отбирать это чувство.

Соврала. Гермионе безумно сильно не хотелось говорить друзьям, что именно Малфой настоял не посвящать гриффиндорцев в план. И ей было стыдно это признать. Мерзкий, заносчивый, слизеринский подлец и просто их враг — именно этого человека она решила послушаться. Гермионе хотелось заклеить себе рот, нет, зашить самыми крепкими нитями, чтобы она больше не могла врать своим друзьям. Но, на самом деле она действительно не хотела впутывать Гарри и Рона во весь этот кошмар. И если Яксли задумал игру, то Гермиона собиралась обыграть его одна, по своим правилам.

Рон рухнул на диван рядом с девушкой, освобождая ей обзор на Гарри.

— Я каждый раз удивляюсь! Как ты вообще можешь такое говорить? Мы — семья. А в семье все друг за друга стоят горой, — сказал брюнет, протягивая руки к Гермионе. Он улыбнулся, искренне и без презрения. Гриффиндорка провела рукавом своей рубашки по щекам, вытирая доказательства её слабости, после чего положила ладони в руку Гарри.

Они понимают.

Они помогут.

Гарри и Рон — её семья.

— А теперь расскажи подробнее, что задумал Малфой, — пробубнил Рон, повернув голову в сторону Гермионы. Сейчас на его лице читалось сожаление, перетекающее в понимание. Девушка глубоко вдохнула, переводя взгляд с Гарри на Рона и обратно.

— Я проснулась в Больничном крыле…

***

21 сентября, 1998

Она смотрела в собственное отражение в зеркале порядка пятнадцати минут, выискивая подтверждения своего беспокойства. Сегодня она выпрямила волосы, нанесла лёгкий макияж и просмотрела каждый миллиметр своей школьной формы на наличие помятостей. Гермиона настраивала себя на равнодушие, ей не хотелось, чтобы Яксли заметил хотя бы одну мурашку страха и паники.

Гермиона не сообщила Малфою о том, что сегодня утром у неё состоится беседа с Пожирателем Смерти, который неизвестно как сбежал из Азкабана. Но времени не оставалось, поэтому, взглянув в зеркало последний раз, Гермиона развернулась и покинула уборную. В комнате она столкнулась с Джинни, которая только открыла глаза и смотрела на подругу сквозь прикрытые очи.

Гермиона рассказала подруге про план прошлым вечером, как только та вернулась в комнату девочек. За окном было уже давным-давно темно, гриффиндорка сидела на подоконнике и разглядывала виды, которые открывались с высоты птичьего полёта. Лёгкий ветерок покачивал деревья в унисон. И это завораживало.

Тонкая линиясвета, появившаяся в отражении стекла, заставила Гермиону повернуть голову на дверь. В дверном проёме показалась знакомая рыжая голова. Джинни тихо прошла внутрь, стараясь не разбудить спящих девочек, и уселась на свою кровать. Она точно сразу заметила беспокойство своей кудрявой подруги, поэтому без лишних прелюдий сразу шёпотом проговорила: «рассказывай».

А сейчас, явно сонная рыжая девушка подняла тяжёлую голову, всматриваясь в силуэт Гермионы.

— Уже уходишь? — спросила Джинни.

— Я не знаю, когда именно он объявится, поэтому лучше приду раньше, — ответила Гермиона, поправляя свою юбку.

Джинни резко поднялась с кровати, прикрывая глаза. Из-за быстрого подъёма голова закружилась, и это заставило рыжую гриффиндорку пошатнуться. Однако, спустя пару секунд, девушка подошла к Гермионе, обхватывая ту за шею.

— Гермиона, я переживаю за тебя, — Джинни обхватила лицо подруги, — Пообещай мне, что когда ты захочешь обсудить свои чувства, то ты сразу придёшь ко мне, — прошептала она.

Тёплые слова разлились в душе Гермионы тёплым мёдом — это были именно те необходимые слова, которые хотела услышать девушка. Единственное, о чем ещё думала Грейнджер в тот момент в объятиях подруги, так это о том, как мало времени у них было на продолжение этого разговора; и о том, как, чёрт возьми, она ненавидела Яксли.

— Обещаю, — сказала Гермиона, целуя подругу в щёку.

Девушки простояли в таком положении ещё минуту, после чего Джинни отстранилась, тепло улыбаясь Гермионе. Её глаза были наполнены решительностью и пониманием. И, сделав последний тяжёлый выдох, она проговорила:

— Удачи, милая.

— Да, она мне будет нужна, — гриффиндорка посмотрела на подругу, которая поспешила отправить ей воздушный поцелуй. Гермиона натянула улыбку, стараясь не показывать свою тревогу, и покинула комнату.

Весь свой путь до кабинета МакГонагалл Гермиона пыталась придумать, что она скажет Яксли. В её голове возникало огромное множество мыслей, но она не могла соединить их воедино. Волновалась, очень сильно волновалась.

Гермиона проговорила пароль, после чего зашла в кабинет под звук закрывающейся двери. И в этот момент она была рада, что директор доверила Золотому Трио пароль от своего кабинета, потому что без знания этого волшебного слова девушка не смогла бы пробраться сюда незамеченной. Сейчас лишние глаза ни к чему.

Гриффиндорка прошла внутрь, осматривая помещение. Стены были всё так же увешаны множеством портретов, разве что напротив стола, над аркой, ведущей к рабочему месту, теперь красовался портрет Дамблдора, отстранённо смотрящего по сторонам. И ничего не поменялось в кабинете, лишь стол теперь заставлен личными вещами Минервы. Девушка уселась на ступеньки, ведущие к рабочей зоне, и стала следить за стрелкой, бегающей по циферблату часов, висящих над дверью. Это развлечение отвлекло гриффиндорку минут на десять, после чего Гермиона услышала звук трескавшегося огня, и это привлекло её внимание — в камине начало вырисовываться уже знакомое лицо. Невозмутимая физиономия рассматривала помещение в поисках Гермионы, и когда она поднялась со ступенек, девушку разозлил радостный смех Пожирателя.

— Доброе утро, мисс Грейнджер. Как Вам спалось? — с улыбкой на лице спросил Яксли. Гермиона приблизилась к исходящему звуку, и теперь она видит выражение лица Пожирателя во всех красках: несколько месяцев заключения в Азкабане отразились синяками под глазами и нависшими морщинами на лбу. Он улыбался, словно они давние друзья, которым пришлось долго не видеться.

— Чего ты хочешь? — грозно проговорила Гермиона, стараясь сдерживать внутри себя бурю эмоций, появившихся в мгновение.

— Какая же Вы недружелюбная, мисс Грейнджер! — Яксли изобразил обиженную мордочку, выпучив нижнюю губу вперёд. Его брови нахмурились, а взгляд казался по-детски щенячьим. Но через секунду на его лице не осталось ни единой эмоции, а его взгляд прожигал Гермиону насквозь. — Вам, должно быть, интересно, зачем Вы так срочно мне понадобились, — продолжил Пожиратель, запнувшись на мгновение, после чего продолжил, — на самом деле всё проще, чем кажется — Вы, мисс Грейнджер, совершили великое дело, когда попытались уничтожить чашу Пенелопы Хаффлпафф. Понимаете, милая, часть души Тёмного Лорда, которая была заключена в этой чаше, не была уничтожена!

— К чему ты клонишь? — Гермиона не могла уловить связь между ней и Тёмным Лордом. Не ей было суждено его убить.

— Всё очень просто, мисс Грейнджер! ! Ваша попытка уничтожить крестраж обернулась против Вас, одарив Вас силой, спрятанной в чаше. И, как Вы, вероятнее всего, уже поняли, без Вас я не смогу вернуть моего Лорда к жизни!

Мир рухнул. Всё, что осталось от него — руины, засыпанные песком и пеплом. В глазах потемнело, от чего Гермионе пришлось ухватиться за рядом стоящее кресло, чтобы не упасть.

Чёртов Пожиратель Смерти сообщает ей об этом по чёртовой каминной связи так, как будто вещает новости из Ежедневного Пророка!

Абсурд. Абсурд.

Но, мгновение спустя, выстраивая причинно-следственную связь, Грейнджер осознает, что такая беспечность Яксли говорит лишь об одном — он уверен, что она сдастся ему добровольно.

Выходит, что-то тёмное сидит внутри неё, и это должно вырваться наружу, чтобы вернуть Тёмного Лорда к жизни.

Он уверен, что она готова отдать свою жизнь, чтобы спасти родителей. Оживить Волдеморта.

Он уверен, что она отдаст жизнь, чтобы воскресить того, из-за кого погибли Тонкс и Римус. Дамблдор. Родители Гарри. Добби.

Она не стала ничего отвечать Яксли, лишь кинула горсть песка в камин, от чего лицо Пожирателя моментально исчезло. Гриффиндорка упала на колени и застыла, вглядываясь в тлеющие поленья.

Девушку как будто парализовало от осознания того, что она снова может потерять семью. Или потерять жизнь.

Гриффиндорка, конечно. Она ведь чёртова гриффиндорка.

Сейчас в её голове не возникал вопрос о спасении родителей или самой себя. Гермиона Грейнджер, сидя на каменном полу в кабинете директора думала о спасении всего Магического Мира, который ещё не успел в полной мере оправиться после войны.

Тёмный Лорд не вернётся.

Злость и отчаяние подняло Гермиону с колен, и, последний раз взглянув на портрет Дамблдора, — тот смотрел на девушку исподлобья и качал головой, ¬– выбежала в коридор.

Её быстрые шаги постепенно переходили в бег, когда она была около общей уборной, откуда однажды выходил Драко Малфой, вовлекая её в свои игры. В какой-то мере это было забавно — преследовать своего соперника. Девушка вспомнила, как сравнивала себя с львицей на охоте.

Она сделает это там.

И сейчас она прижимается спиной к плотно закрытой двери, собирая все свои мысли воедино, анализируя и стараясь предугадать последствия. Нет. Она точно решила. Это ради всех. И, делая шаг вперёд, ближе к раковинам, Гермиона достаёт свою волшебную палочку из подола мантии. Собственное отражение в зеркале привлекает внимание — потрёпанные волосы, которые она выпрямила впервые в своей жизни и опухшие огромные карие глаза, которыми Гермиона моргала слишком часто, стараясь стряхнуть наворачивающиеся слёзы. И губы, искусанные до крови. Жалкая и поверженная львица.

Никто больше не пострадает.

Гермиона направила трясущимися руками волшебную палочку на себя, издавая истошный всхлип, сопровождаемый новым потоком горьких слёз.

Что первым она увидит после смерти? Гарри рассказывал, что оказался на вокзале Кингс-Кросс, где его встретил профессор Дамблдор.

Интересно, умирать — это больно?

И произнесла заклятие, упираясь палочкой себе в грудь:

— Сектумсемпра.

Её тело куклой рухнуло на кафельный пол.

========== Глава 12 ==========

21 сентября, 1998

Истошный крик разнёсся по всему помещению, когда тело Гермионы, будто ватное, упало на плитку в общей уборной. Боль растекалась по каждому миллиметру её тела, и она начала проклинать себя тем, что ей не хватило смелости закончить всё обыкновенной Авадой. Слёзы боли потекли по лицу с новой силой, и Гермиона, приложив руки к груди, куда пару секунд назад направляла палочку, почувствовала глубокие порезы. Блузка пропиталась кровью.

Боль парализовала тело, и у Гермионы не оказалось больше сил кричать, молить о помощи. Стиснутые зубы, казалось, раскрошатся от напряжения и разрежут язык. Мысленно гриффиндорка винила себя, что всё это происходит так рано, она хотела, чтобы кто-нибудь её спас.

Но.

Её спасение означает, что у Яксли всё ещё будет шанс использовать Гермиону с целью оживить Тёмного Лорда. Снова.

И она надеется лишь на то, что Гарри и Рон смогут спасти её родителей. Они будут ни к чему Яксли, если Гермиона умрёт. А она сейчас именно это и делает. Умирает.

Грейнджер, почти проваливающаяся в темноту, услышала, как открылась тяжёлая дверь; затем ей показалось, что в помещение прорвался знакомый запах сигарет.

Она почувствовала, как холодные руки приподняли её голову, заставляя немного поменять угол обзора – напротив оказались злые металлические глаза.

– Скажи мне, ты совсем идиотка? – яростно прошипел слизеринец. Он отпустил одну руку и потянулся ею в карман брюк, выискивая свою волшебную палочку.

Слизеринец схватил её, и, проронив ещё несколько беззвучных ругательств, направил жезл на Гермиону.

– Вулнера санентур, – прошептал Драко и провёл палочкой над порезом гриффиндорки, – вулнера санентур, – раны переставали пульсировать с поразительной для Гермионы быстротой. Агония боли в таком же темпе начала отпускать тело девушки, и она почувствовала, что может вдохнуть полной грудью.

Приход телесного покоя не означал возвращение ясности ума. Грейнджер показалось, что она там. Лежит на дорогом, холодном мраморной полу и смотрит на лакированные чёрные ботинки – медленно, через силу поднимает взгляд и видит сгорбившегося Драко Малфоя в его чёрном, дорогом костюме. Он не поднимает глаза и сжимает свою волшебную палочку рукой, которую в ту же секунду накрывает ладонь Нарциссы и отводит её за спину, не давая Гермионе больше возможности смотреть на неё.

Грейнджер возвращается в реальность, когда уже ладони Малфоя накрывают её руки, вцепившиеся в его рубашку. В этот раз он её спас.

Прошло пару минут с момента появления слизеринца, и сейчас она чувствует, как её тело отрывается от холодной плитки, как будто взлетая вверх. Драко поднял девушку, стараясь сделать это безболезненно. Гермионе даже кажется, что он гладил её по спине.

– Малфой … – пропищала девушка, поворачивая голову в сторону парня. Её лицо выглядело безжизненным, словно она только что очнулась после наркоза.

– Ты, блять, полная идиотка, – лишь ответил парень, выходя из общей уборной с раненной Гермионой на руках.

***

Он не знал, куда ему лучше направиться – заявиться в гриффиндорскую башню с Гермионой Грейнджер на руках казалась Драко не лучшей идеей, а нести её в подземелья было еще глупее. Ни один гриффиндорец не переступил порога гостиной Слизерина, и вряд ли это когда-либо случится. Если принести её в Больничное крыло – появятся вопросы, и тогда их план точно полетит в тартарары. Хотя, Гермиона и так его чуть не разрушила, когда решила, что она имеет права лишить себя жизни. Идиотка.

Немного поразмыслив, Драко направился в кабинет Зельеварения. Точно. Нужна настойка бадьяна.

Прошло минут десять, когда парень опустил девушку, придерживая её за талию, чтобы она не упала. Драко вытащил из кармана брюк палочку Гермионы, направляя её на замок двери в кабинет Зельеварения.

– Алохомора, – прошептал слизеринец.

Замок щёлкнул, и дверь поддалась лёгкому касанию Малфоя, освобождая путь в кабинет. Драко провёл Гермиону к одинокой скамье, стоящей около высокого окна, и уложил на неё девушку – растрёпанную, заплаканную и содрогающуюся от холода. Из-за потери приличного количества крови её кожа стала на несколько тонов светлее, и сейчас она была больше похожа на живой труп. Малфой сразу направился к шкафу, стоящему позади учительского стола.

– Акцио бадьян, – проговорил парень, после чего из глубины полки слевитировала настойка.

Трясущимися руками, – Гермиона не смогла понять почему, – Малфой расстегнул её мокрую рубашку и, раскрутив крышку на пузырьке, начал капать бадьяном на глубокие порезы.

Боль накатила с новой силой, и гриффиндорка попыталась вскочить с места, лишь бы эти мучения скорее прекратились. Слизеринец схватил девушку за плечо, впечатывая её в скамью. Его лицо было сосредоточено, и капли пота на его лбу выдавали напряжение и беспокойство; глаза лихорадочно бегали по ранам, которые от соприкосновения с жидкостью затягивались, а тонкие линии шрамов начали растворяться. Не осталось даже намёка на попытку убить себя.

Драко тяжело выдохнул, отстраняясь от тела Гермионы; он прикрыл глаза, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Руки, висящие над порезами девушки, громко рухнули на её живот. А она… Она лежала на скамье, благодаря и проклиная Малфоя одновременно.

Он спас ей жизнь.

Он дал Яксли надежду на оживление Волдеморта.

– И за что тебя называют умной, – проговорил Драко, всё ещё сидя на коленях перед лавочкой, – если ты хотела себя убить с помощью мучительного заклинания? Захотела пострадать напоследок?

– Я не хотела, чтобы ты меня спасал, – проигнорировала его вопрос Гермиона, ведь она никогда не признается, что струсила. Струсила убить себя Непростительным. И, к тому же, в ней не хранилось столько ненависти, чтобы из её волшебной палочки вырвалась зелёная вспышка.

– Знаешь, – Драко запрокинул голову, вдавливая окровавленными кулаками себе в глаза, – за такое обычно говорят «спасибо».

Девушка упёрлась локтями об лавочку, стараясь подняться, чтобы Малфой накололся на её рассерженный взгляд и сказала:

– Я всё равно умру. И лучше бы ты позволил этому произойти сейчас.

Хриплая речь гриффиндорки эхом разнеслась по кабинету, от чего Драко резко опустил голову, даря Гермионе пустой и уставший взгляд.

– Ты несёшь полную херню, знаешь это? – спросил Драко, а затем аккуратно начал застёгивать рубашку Грейнджер.

– Это не…– начала Гермиона, но затаила дыхание, переводя взгляд на свой живот, по которому скользили чужие ладони, – херня. – щёки девушки предательски загорелись.

– Почему ты так решила? – непонимающе спросил Малфой, поднимаясь выше и оказываясь у груди девушки.

Чёрт. Сердце гриффиндорки забилось быстрее и она надеялась, что Драко не почувствует как по её телу бегали мурашки от его прикосновений.

– Потому что во мне сидит тьма, которая может оживить Волдеморта, – ответила Грейнджер. – Так сказал мне Яксли.

Руки Малфоя упали на живот Гермионы, а его глаза, на секунду, наполнились неподдельным страхом.

– У него ничего не получится, – уверенно проговорил Драко.

– Почему ты так думаешь? Если он достанет меня живой, то у него будут все шансы.

– Потому что он не получит тебя. Ни живой, ни мёртвой, – сказал Малфой и снова повернул голову на Гермиону, разглядывая её лицо. К влажной от слёз щеке прилипла прядь волос, которая начала постепенно принимать прежний вид, закручиваясь в кудряшку. Драко провёл кончиками пальцев по щеке, отодвигая локон в сторону. – Я же обещал, что тебя никто не тронет. Уже забыла?

Его слова молниями пронзили её сознание, от чего Гермиона почувствовала незнакомое тепло где-то внутри себя. Она медленно поднялась, опуская ноги на пол и принимая сидящее положение. Неприятное покалывание в области груди казалось не таким болезненным, как раньше.

– Ты не сможешь меня постоянно спасать, – шёпотом произнесла гриффиндорка, немного наклоняясь к Драко. Расстояние между их лицами постепенно сокращалось, и Гермионе в нос ударил запах мяты и зелёных яблок.

– А я и не собирался, – сказал Малфой, слегка наклонив голову. Грейнджер осознала, что его белые пряди отливались платиной. Высокопрочной сталью.

Всё естество девушки сжалось, когда холодные руки обрамили её пылающее лицо. Она отвела взгляд, буквально на секунду, и, не найдя ничего, на чём можно было бы сфокусироваться, снова посмотрела в глаза слизеринцу. Его это, кажется, насмешило, потому что его тонкие губы расплылись в широкой улыбке.

– Спасибо, – решила прервать тишину Гермиона.

– За что? – парень вопросительно приподнял бровь.

– За то, что не дал умереть, – ответила она, приближая лицо почти вплотную к Драко.

Она аккуратно коснулась губ слизеринца своими. Лёгкое и безумно детское прикосновение, словно маленькая девочка поцеловала свою маму. Гермиона отдалилась, открывая прикрытые глаза, и тут же натыкаясь на горящий огнём взгляд Драко – слизеринец жадно впился в губы гриффиндорки, обхватывая второй рукой девушку за талию, тем самым притягивая к себе. Гермиону словно накрыло чарующей, пьяной волной, и она ответила на его поцелуй без единой попытки сопротивления.

Она сама этого хотела.

Её ноги были разведены в сторону, а между ними, сидя на коленях на полу, устроился белокурый парень. Он изучал её. Изучал каждый чёртов миллиметр её рта. Он, кажется, пытался высосать из неё последние осколки разбитой души. А она, поддавшись ощущениям, отвечала на поцелуй, издавая еле слышимые стоны.

Гуляющие по спине пальцы щекотали, и это чувство вынудило Гермиону прогнуться, еще сильнее прижимаясь к груди парня. Малфой запустил руку в волосы, захватывая их в кулак и, оторвавшись от её губ, оттянул голову девушки назад, опаляя её шею дыханием и целуя.

В глазах потемнело от этого ледяного и одновременно обжигающего ощущения.

Гермиона зарылась рукой в платиновые волосы, перебирая пряди между пальцев, и ей казалось, что если сейчас Малфой отстранится, то она умрёт на месте. Снова.

Губы скользили по коже, постепенно опускаясь всё ниже. Драко расслабил хватку, и его рука поползла по телу девушки вверх – Малфой нащупал тонкую кружевную ткань бюстгальтера, и теперь вырисовывал пальцами круги вокруг соска девушки. Это заставило гриффиндорку застонать от возбуждения, образовавшегося внизу живота с ещё большей силой. Реакция Гермионы развеселила слизеринца, от чего он смеялся ей в кожу. Пальцы Драко пробрались под тонкую ткань, оттягивая её в сторону, и его губы накрыли возбуждённую выпуклость.

По голове будто бы ударили чем-то очень тяжёлым. Гермиона в ужасе распахнула глаза, осознавая происходящее.

Полчаса назад она чуть не умерла.

Сейчас Драко Малфой целует её, касаясь мест, которые никто раньше даже не видел.

Виктор Крам склонял девушку к сексу, но она была слишком юной, поэтому его намёки казались чем-то незаконным. Она рассталась с ним, не желая даже вспоминать о происходящем тогда.

А Рон… она всегда знала, что Рон не будет тем самым, перед кем она будет готова раздеваться. Кому она захочет дарить всю себя.

А сейчас… сейчас она сидит на скамье в кабинете зельеварения, напротив Малфоя, который всасывает её сосок в свой рот.

– Постой… – прошептала Гермиона, легонько толкая парня в плечи, – подожди.

Драко отстранился, не выдавая на своём лице ни единой эмоции. Он был спокоен, словно всё то, что сейчас происходит – в порядке вещей. Словно всё это и должно было произойти. Он заглянул в испуганные глаза Гермионы, от чего на его лице образовалась усмешка, уже такая привычная Малфою. И один Мерлин знает, что происходит в его чёртовой голове. Драко поднялся с колен, усаживаясь на лавочку рядом с Гермионой.

– Это утро получилось действительно добрым, – проговорил он, и Гермиона услышала, как он рассмеялся. Его звонкий смех расслабил гриффиндорку, и её губы расплылись в постыдной улыбке.

– Если не считать, что я чуть не умерла, - пробубнила девушка, – то, да. Доброе.

***

Девушка вернулась в башню Гриффиндор почти в восемь часов утра, и гостиная уже была наполнена студентами, собирающимися идти на завтрак. Она привлекла внимание окружающих, и это вовсе неудивительно – её рубашка была насквозь пропитана кровью. В толпе Гермиона наткнулась на испуганный взгляд Гарри, который быстрым шагом преодолел расстояние между ними. Он выглядел уставшим, но беспокойство за подругу его ни на шутку взбодрило.

– Гермиона, что произошло? – спросил парень, подхватывая Гермиону за талию, чтобы помочь пройти к диванам. – Разойдитесь!

Гриффиндорцы разошлись по сторонам, но они не спешили уходить – всем было интересно услышать подробности о произошедшем.

– Всё хорошо, просто немного… поранилась, – пошутила гриффиндорка, вглядываясь в выражение лица своего друга.

– Поранилась? Это теперь так называется?

– Чёрт, Гермиона, что с тобой? – по винтовой лестнице из спальни мальчиков спускался Рон Уизли. Как только он заметил подругу, сидячую на диване в окровавленной одежде, его глаза стали похожи на две монеты. Он ускорил шаг, переступая ступени. – Здесь не цирк, пошли вон! – воскликнул он, обращаясь к остальным студентам, окружившим девушку, словно пришедшим поглядеть на шоу. Разъярённый тон рыжего парня, видимо, напугал гриффиндорцев, и они все покинули гостиную, направляясь в Большой зал.

– Я… Боже, простите меня, – Гермиона закрыла лицо ладонями, пытаясь спрятать от друзей накатившие слёзы, – он сказал, что во мне что-то сидит… и это… это поможет оживить Волдеморта… поэтому я…

– Ты пыталась себя убить, – это был не вопрос. Гарри догадался. Это было слишком очевидно. – Но зачем? Тебе нужно было прийти сразу к нам. Мы найдём решение вместе. Ты должна была…

– Ничего она не должна, – грозный голос рыжей подруги перебил речь Гарри. Она появилась словно из воздуха, хотя возможно она всё это время находилась здесь. За спиной Гермионы. – Она сделала то, что посчитала правильным.

– Что ты такое говоришь? Джинни, мы можем помочь… – возразил Рон.

– Рональд Уизли, – взгляд рыжей девушки устремился на её брата, прожигая его голову насквозь, – если бы вы слушали и слышали, что вам говорит Гермиона, то вы бы сидели и говорили, какая она, мать вашу, сильная.

В гостиной воцарилась мёртвая тишина. Пение птиц за окном казалось невыносимо громким, от чего било по голове металлическим бруском.

Джинни обошла диван, вставая напротив Гермионы и протягивая ей руку. Грейнджер подняла голову, всматриваясь в маленькую ладонь своей рыжей подруги.

– Я думаю, я готова поговорить, – гриффиндорка вложила свою руку в ладонь Джинни.

========== Глава 13 ==========

21 сентября, 1998

За последние полчаса погода за окном значительно ухудшилась. Солнце, обжигающее кожу сквозь стекло, спряталось за огромными тёмно-серыми тучами. По окнам слегка тарабанил осенний дождь, и звук соприкосновения редких, но тяжёлых капель эхом разлетался по пустым комнатам.

В совятне, из-за многочисленных окошек для сов, гулял сквозняк, который точно смог бы снести маленького первокурсника с ног. Гермиона тащила за собой Джинни, крепко сжимая её ладонь в своей. Шаги кудрявой гриффиндорки были очень уверенные, порой она даже переступала по несколько ступенек, торопясь в заветное место. Она была убеждена в том, что совятня является именно тем местом, где можно спокойно поговорить. Девушка толкнула свободной рукой дверь, и сильный порыв ветра ударил ей в лицо.

Гермиона не уделила времени переодеванию: её рубашка была запачкана кровью, и её не смутило расхаживать в таком виде по школе, ведя за собой подругу. Гриффиндорка расслабила хватку, выпуская из крепко сжатой руки ладонь Джинни, и направилась к арке, опираясь на перила.

Рыжая подруга не торопилась задавать вопросы. Джинни прекрасно понимала, что Гермиона Грейнджер не в порядке.

Она уже давно не в порядке.

В голове Гермионы было миллион и ни одной мысли одновременно. Она стояла, вглядываясь в завораживающий пейзаж, который открывался с этого места. И это напоминало ей о спокойствии, которое она ощущала, пока находилась здесь.

С ним.

Сейчас мысли о Малфое не вызывали отвращения, по крайней мере, девушка теперь не морщит лицо, когда в её голове вспыхивает уже такой знакомый образ.

А потом их поцелуй. Сначала такой детский и непринуждённый. И страстный. Буквально через секунду, когда его губы резким движением накрыли её.

Воспоминания о событиях сегодняшнего утра были весьма двоякими: Гермиона была абсолютно уверена в своих действиях, когда пыталась себя убить — с другой стороны она стала причиной беспокойства Драко, непоколебимого слизеринца, которому не плевать разве что на свой внешний вид. А он сидел на коленях, перед ней, грязнокровкой, измазавшись в её крови.

Что с ним стало?

— Гермиона, расскажи мне, что сегодня произошло? — Джинни боялась отпугнуть подругу своим вопросом, из-за чего в её голосе были слышны дрожь и волнение.

— Яксли, он… сказал, что когда я уничтожила крестраж, то какая-то тьма проникла в меня, и это… чёрт, кажется, это может помочь оживить Волдеморта, — по коже пронеслась волна мурашек, и её рыжая подруга это точно заметила, потому что через секунду Джинни начала гладить Гермиону по спине в попытке успокоить.

— Вот дерьмо, — сказала Уизли и на её лице, казалось, снова отразилась вся скорбь по убитому брату.

— Я не знала, что мне делать! И я решила, что надо убить это во мне, — она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, — ведь пока я жива, в опасности не только мои родители, но и вся Магическая Британия, — Гермиона смотрела прямо перед собой и её нижняя губа была искусана до крови. — И я была на грани, хоть сейчас я понимаю, что это был не выход.

— Дорогая, я… — сказала Джинни и Гермиона заметила, как побледнела подруга, — я просто хочу, чтобы ты знала, что я тебя не осуждаю. Ни за что.

Рука рыжей девушки накрыла тыльную часть ладони Гермионы, и эта теплота, такая нежная и обжигающая одновременно, словно эхом разнеслась по голове:

Ты не одна.

— После финальной битвы за Хогвартс, — начала Гермиона, сглатывая образовавшийся ком в горле, — я словно потеряла себя, как будто у меня отобрали жизнь, оставив упаковку. И, на самом деле, я не понимаю, как остальные могут себя так хорошо чувствовать. Можно подумать, что не было никакой войны. Словно они ничего не потеряли.

— Все мы что-то потеряли, Гермиона, — проговорила Джинни, крепче сжимая руку подруги, — и каждый справляется, как может и умеет. И твоя главная ошибка заключается в том, что ты решила справляться с этим в одиночку.

— Просто мне кажется, что я слишком легко отделалась в сравнении с тобой, Роном и Гарри. И вообще, в сравнении со всеми остальными. Да, мне казалось, что я потеряла родителей навсегда, но всё закончилось и они вернулись домой, ко мне, но… мне от этого не стало легче. И ещё всё то, что происходит сейчас… чёртов Яксли со своей идиотской идеей, — по щеке Гермионы пробежала тоненькая влажная линия, которую Джинни поспешно смахнула пальцами свободной руки.

— Глупости, милая. Ты не можешь себя винить за это!

— Самое смешное во всём этом то, что… — Гермиона замолчала, не решаясь сказать подруге о том, кем заняты её мысли последние недели. И, сделав глубокий вдох холодного воздуха, продолжила, — я встретила человека, с которым я не чувствую себя такой ничтожной и беспомощной.

— Это же прекрасно! Я правда рада, что у тебя кто-то появ…

— Нет! — воскликнула Гермиона, перебивая подругу. — Нет, Джинни. Там всё намного сложнее.

— Я не понимаю…

— Это словно ты хочешь, например, новый костюм, а у тебя нет на него денег. И никогда не будет. И, чтобы его получить, тебе придётся его украсть, — гриффиндорка оторвала руки от перил, делая шаг назад и шагая в глубину совятни. Она сложила ладони в замок, и начала ходить по периметру помещения. — Вода и огонь не могут существовать воедино. Это против всех законов.

В совятне повисла мёртвая тишина, и лишь ветер, продувающий башню насквозь, издавал тихий свист. Гермиона встала спиной к подруге, ковыряя кутикулу на большом пальце левой руки. Внутри неё сидела непонятное ощущение и гриффиндорка не понимала, правильно ли она поступила, заговорив о Малфое. Хоть она и не называла имён.

— А что если этот костюм сам хочет, чтобы ты его украла?

Да. Это именно то, что ей нужно было услышать.

Просто необходимо.

И Гермиона была готова подорваться с места, бежать в подземелье и стучаться в гостиную Слизерин, лишь бы увидеть его глаза. Лишь бы разглядеть в них мольбу о воровстве. Она бы украла его, без угрызения совести, без желания вернуться в этот магазин и просить прощения за её поступок. И единственное, что её останавливало — неизвестность. Гермиона в первую очередь не знала, нужно ли ей это. Да и вообще, она не понимала, что творится между ними, имеет ли их редкое общение вообще какое-либо название.

— Я… не знаю, хочу ли я сама его украсть, — гриффиндорка вернулась к арке, у которой всё это время стояла Джинни. Она протянула руку вперёд, указывая пальцем на одинокую иву, стоящую на холме, а под ней всё так же находилась старая лавочка. — Там мы заговорили впервые.

Джинни не могла подобрать слов, хотя этого и не требовалось. Рыжая гриффиндорка лишь повернулась лицом к подруге, обхватывая её плечи руками.

— Ты не обязана раскрывать его личность. Я просто хочу, чтобы ты начала дышать свободно, — проговорила Джинни, сильнее прижимая Гермиону к себе.

— Спасибо тебе, — на лице гриффиндорки растянулась улыбка облегчения.

Наконец-то.

***

26 сентября, 1998

Этим утром Гермиона не чувствовала себя спокойно. На прошлой неделе она пропустила стажировку в Министерстве по уважительной причине — все выходные она пролежала в Больничном крыле. Но сегодня нет ни единого повода пропустить подработку, о которой гриффиндорка так давно мечтала. Она носилась по комнате девочек, спотыкаясь о собственные ноги, когда Гермиона в очередной раз резко оборачивалась и направлялась к тумбе около своей кровати, забывая какой-то мелкий предмет своей скудной косметички.

Нужно выглядеть идеально.

И, спасибо Мерлин, сейчас Гермиона думает о сегодняшнем дне, потому что всю эту неделю её мысли были заняты Яксли, который ни разу не объявился, а связаться с ним самостоятельно, увы, стало невозможным.

С одной стороны, тишина Пожирателя дала возможность гриффиндорке провести эти вечера в библиотеке в поисках хотя бы какого-нибудь ответа. После занятий она поворачивала после третьего стеллажа, усаживаясь на стул около высокого подоконника, пока книги, которые левитировали над столом и раскладывались в том порядке от «скорее всего найду ответ» до «тут вряд ли что-то есть, но на всякий случай». Пару раз с ней сидел высокий блондин, помогая перебирать информацию. И чаще всего они молчали, лишь изредка обмениваясь различными ругательствами, когда понимали, что потратили кучу времени на просмотр бесполезных учебников. Один раз Малфой даже обнял Гермиону, когда она отчаянно бросила книгу на стол и закрыла лицо руками, чтобы Драко не видел её слёз.

С другой же стороны, эта неизвестность давила на мозг, от чего голова Гермионы ежедневно болела. Это молчание пугало, переживание за родителей приводило к рыданиям в подушку по ночам. А утром нужно снова становиться сильной, идти на занятия и ждать их окончания, чтобы снова вернуться в библиотеку и до потери сознания искать информацию.

И каждый день, возвращаясь из библиотеки, она усаживалась на диван в гостиной Гриффиндор, в которой её уже давно ждали Гарри и Рон. Кажется, на них должным образом подействовали слова Джинни, и теперь они стали относиться к своей подруге более чувственно, контролируя каждое слово в её адрес.

Сегодня она отвлечётся от саморазрушения, к которому она так привыкла за последние месяцы, потому что перед ней была цель — работа в Министерстве. Гермиона была уверена, что её место именно там, и, видит сам Мерлин, ей определённо суждено менять этот мир.

Гриффиндорка надела свою лучшую мантию, нанесла лёгкий макияж, делая акцент на глаза — последний раз она наносила тени на веки на четвёртом курсе, когда собиралась на Святочный бал. И, стоя перед зеркалом и разглядывая саму себя, Гермиона сомневалась в идеальности своего внешнего вида.

К чёрту.

Если в Министерстве возникнут вопросы и претензии к её любимому тёмно-синему костюму, то в следующий раз она точно зайдёт в стены этого здания голой.

***

Как только Гермиона перешагнула порог камина, она столкнулась с огромным количеством людей, которые спешили на свои рабочие места. И сейчас она лишний раз убедилась, что Министерство не спит, или, по крайней мере, делает вид.

— Грейнджер, — послышался чей-то голос из толпы, — доброе утро. Всё-таки решилась прийти на стажировку? — Теодор Нотт выглядел весьма бодрым на фоне уставших лиц окружающих.

— Что ты тут делаешь? — вопросительно нахмурившись, проговорила Гермиона.

— Как и все. Работаю, — усмехнулся парень, направляясь ближе к девушке. — И одна из моих обязанностей — сопроводить тебя на твоё рабочее место.

— Не знала, что ты устроился в Министерство.

— Я и не планировал. Это своеобразная… реабилитация. А теперь следуй за мной, — не дожидаясь ответа, брюнет влился в толпу, растворяясь в огромном количестве рабочих. И Гермионе ничего не оставалось, как рвануть за однокурсником следом.

Весь их путь преследовался тишиной, даже в лифте, когда они поднимались на четвёртый уровень, они не говорили. Лишь выйдя из лифта и подойдя к кабинету, Теодор Нотт обернулся к Гермионе, чтобы указать рукой на дверь.

— Тут ты будешь проводить свои выходные. В твои обязанности будет входить распределение домашних эльфов и составление протоколов о своих решениях. Если управляющий подразделения одобрит их, то ликуй и радуйся, иначе же придётся провести здесь остаток своих дней, расписывая причины своей неудачи, — весь монолог Тео звучал ровно и монотонно, и, кажется, он даже ни разу не вздохнул. На одном дыхании. И даже его шутка казалась весьма правдоподобной, что перебило какое-либо желание ответить ему такой же колкостью.

— Отлично. Проще простого, — девушка спрятала руки за спину, стараясь скрыть накатывающую панику. На самом же деле Гермиона очень волновалась, она меньше всего хотела увидеть в Ежедневном пророке новый заголовок, который бы гласил: «ГЛАВНАЯ ВЕДЬМА МАГИЧЕСКОГО МИРА НЕ СПРАВИЛАСЬ С ЭЛЕМЕНТАРНОЙ РАБОТОЙ В МИНИСТЕРСТВЕ».

Слизеринец развернулся и зашагал прямо, растворяясь в длинном людном коридоре. И Гермионе ничего не оставалось, как молча зайти в свой кабинет. Открыв дверь, гриффиндорка первым делом увидела рабочий стол, который стоял ровно посередине комнаты. Изящностью этот кабинет не выделялся, всё помещение было оформлено в бежевых оттенках: стены, на которых красовались портреты предыдущих, известных работников и министров в рамках из тёмного дуба; параллельно им располагались два одинаковых шкафа всё из того же тёмного дерева. У стола, ровно напротив выхода находился стул, который больше походил на кресло, обделанное бежевой тканью.

Гермиона прошла вглубь кабинета, обходя рабочее место и усаживаясь на стул. Перед ней уже лежала внушительного размера стопка документов, которые ей будет необходимо перебрать сегодня.

***

Первый рабочий день девушка провела спокойно, перебирая документы и составляя протоколы. За сегодняшний день она перенаправила двадцать девять домовиков, которые ранее служили Пожирателям Смерти, в другие дома волшебников. И Гермиона была довольна проделанной работой, потому что эльфы начнут лучше жить, как ей казалось, у приличных людей. На столе у гриффиндорки оставалось пару листов, которые ей необходимо перебрать.

На глаза попадается протокол с грифом «ПС»:

«Домашний эльф — Гурбан.

Хозяин — Корбан Яксли.

Причина перераспределения — смерть хозяина».

— Что за чертовщина? — проговорила Гермиона. Её брови почти соединились на переносице, глаза сильно сощурились, а напряжение на лице можно было разглядеть за километр. Гриффиндорка бегала глазами по тексту, не понимая, как это может быть возможно. И, недолго думая, она сложила документ и спрятала его во внутренний карман пиджака.

Гермиона в спешке оформила оставшиеся протоколы, и, не дожидаясь ответа от управляющего подразделения, вскочила с места, покидая кабинет.

Если он мёртв, тогда где моя семья?

Подходя к каминам, девушка наткнулась взглядом на знакомую фигуру. Брюнет уже собирался раствориться в зелёном пламени, когда Гермиона схватила его за руку, привлекая его внимание на себя.

— Как окажешься в Хогвартсе, никуда не уходи, — проговорила она. Глаза гриффиндорки были наполнены ужасом, и Теодор знатно смутился, когда смог рассмотреть её беспокойство. Гермиона отпустила руку, и слизеринец, не проронив ни слова, молча аппарировал.

Оказавшись в стенах родной школы, гриффиндорка, перешагнув порог камина, разглядела парня, лениво стоящего напротив.

— Что хотела? — медленно проговорил Теодор Нотт.

— Раз ты тоже участник этого… плана, то, я думаю, ты должен это видеть, — Гермиона распахнула пиджак, доставая из внутреннего кармана сложенный лист. Она протянула документ парню, фокусируясь на его лице в попытке рассмотреть какую-нибудь эмоцию. Теодор помедлил, но спустя несколько секунд взял пергамент, вчитываясь в текст.

— Что это значит? — задал вопрос слизеринец, не поднимая глаз на девушку.

— Нотт, если бы я знала, я бы не находилась тут. Яксли мёртв, или, по крайней мере, все так думают. Только вот… в Министерстве известно о том, что он похитил моих родителей, и тут возникают вопросы… — девушка сделала небольшую паузу, прежде чем закончить свою мысль, — кто, чёрт возьми, это сделал и зачем ему, или им, это нужно?

Гермиона говорила это так, словно Теодор Нотт знает ответы на все эти вопросы. Но он лишь сложил документ и протянул его гриффиндорке. На его лице не было ни единой эмоции, как будто его лицо не способно выражать ничего больше, кроме равнодушия.

— Почему ты это говоришь мне? Разбирайся с Малфоем, он же у нас главный герой-любовник, — парень развернулся, собираясь уходить. И он делает первый шаг, что приближает его к выходу. — Я помогаю другу, а не тебе.

Дверь раскрылась, и слизеринец пропал в глубине тёмного коридора, оставив Гермиону одну, с полным непониманием и сложенным пергаментом в руках.

Причина перераспределения — хозяин мёртв.

========== Глава 14 ==========

28 сентября, 1998

Понедельник – особенно тяжёлый день из-за большого количества занятий, которые ни в коем случае Гермиона не могла пропустить. Первые два урока МакГонагалл мучила студентов длинной нудной лекцией; на Зельеварении новый преподаватель, чьего имени Гермиона так и не запомнила, требовал мёртвой тишины от студентов, выдавая задание из учебника и молча наблюдая за их работой, а на занятиях Прорицания гриффиндорка считала минуты, ожидая окончания.

И весь этот день Гермиона провела в компании слизеринцев, которые на удивление действительно перестали конфликтовать с гриффиндорцами. А она только и делала, что пыталась незаметно повернуть голову, надеясь наткнуться на холодный взгляд парня. Только он не смотрел на неё. Его глаза прожигали дыру в деревянном столе на уроке Зельеварения, пока он наглаживал ладонью покрасневшие щёки. И этот насыщенный румянец появился точно не из-за смущения, ему как будто дали пощёчину, даже ни один раз. А когда его рука замирала, словно ощущая обжигающий взгляд девушки, Гермиона торопилась отвернуться и продолжить создавать видимость изучения страниц учебника.

Она благословила Мерлина, когда её правая нога перешагнула порог кабинета Прорицания, и Гермиона смогла спокойно выдохнуть, зная, что этот день почти закончился. Студенты радостно хохотали, спускаясь вниз по лестнице Северной башни, и этот гул уже не так напрягал и раздражал. Возможно, потому что сейчас внутри девушки не сидит постоянная паника. Разговор с Джинни позволил Гермионе выдохнуть, скидывая небольшой груз с плеч, а потом тот документ… если Яксли действительно мёртв, то есть надежда на то, что вся эта история может закончиться не так уж и плохо, как девушка думала.

Покинув кабинет Прорицания, Грейнджер заметила, что за окном уже темно. Огромная луна начала выглядывать из-за горизонта, придавая и так волшебному месту ещё большей загадочности. Гриффиндорка стучала каблуками по плиточному полу, и звук, раздававшийся из-под её ног, эхом разносился по стенам Хогвартса. Студенты быстро разбежались по гостиным своих факультетов, и сейчас Гермиона наслаждалась спокойствием тишины. Действительно наслаждалась, а не бегала в её поисках, чтобы погрузиться в свои тяжёлые мысли, от чего эта тишинаначинала казаться невыносимо громкой.

Но ей всё еще не давали покоя вопросы, которые, подобно рою мух, кружились у неё в голове. Например, мёртв ли Яксли на самом деле или его кто-то прикрывает? А если он действительно мёртв, то кто решил втянуть Гермиону в эту непонятную игру? Одно было совершенно ясно – придёт время, и она определённо заставит противника играть по её правилам.

А ещё этот высокомерный, наглый и невоспитанный слизеринец. С первого разговора в этом учебном году, там, под ивой, он словно пиявкой присосался к мыслям Гермионы, не позволяя ей расслабиться, и хотя бы раз не думать о нём. Его мнение слишком непостоянно.

Сначала приказывает никогда к нему не прикасаться.

Потом прижимает к груди всё крепче и крепче, не давая возможности свободно выдохнуть. На лестнице в Северной башне. Она всё помнит.

И, пожалуй, именно эта резкая смена его настроения заставляет гриффиндорку снова и снова прокручивать в своей голове их встречи. Одно лишь присутствие Малфоя давало Гермионе возможность расслабить мышцы, а мысли улетучивались, и тогда её голова казалась пустым сосудом.

Ноги сами принесли девушку к Чёрному озеру, поверхность которого отражала яркий свет луны. Вода была спокойна, учитывая ветерок, тихо гуляющий по зелёному холму и легонько подталкивающий девушку ближе к озеру. Она сделала шаг вперёд, серьёзно намереваясь зайти в воду.

– Решила поплавать?

Голос, раздавшийся со спины, заставил волну мурашек пробежать по всему телу. Неожиданное появление – талант, который точно принадлежит Драко Малфою. А ветер, дующий прямиком в спину, словно специально донёс до носа Гермионы запах зелёных яблок и хвои. И чёртовых маггловских сигарет. Она решила не поворачиваться, только лишь сделала ещё один шаг навстречу холодной воде.

– Я думаю, что тебя это не должно касаться, – проговорила девушка, одновременно стаскивая обувь с ног. – Почему когда я хочу побыть одна, ты всегда появляешься буквально из воздуха? – делает ещё один уверенный шаг, пальцы на ногах соприкасаются с лёгкой волной, от чего Гермиона задерживает дыхание, свыкаясь с низкой температурой воды.

– Если бы я был романтичным идиотом, то мог бы назвать это судьбой. И, спасибо Мерлину, таковым я не являюсь, – из-за спины послышался шелест травы, и высокая фигура появилась сбоку, по правую сторону от гриффиндорки. Драко никогда не был особо эмоционален, и даже сейчас, заходя в воду в ботинках, он наверняка ощутил прохладу озера, однако его лицо не выразило ни единой эмоции. Словно он в своей среде обитания.

Он что, поплавать сюда пришёл?

Драко Малфой усмехнулся, словно он только что залез в голову к Гермионе и услышал её вопрос.

– Вероятнее всего тебе интересно, – начал слизеринец, протягивая руки к своей рубашке и расстёгивая пуговицы, – я люблю плавать под луной, – последняя пуговица была успешно расстёгнута, и белоснежная ткань упала на землю. Драко снял свои туфли, отталкивая их подальше от воды, и стремительно направился в озеро, в школьных брюках, которые моментально прилипли к его ногам.

Гриффиндорка застыла. Она сдерживала себя изо всех сил, чтобы не позволить парню заметить её пристальный взгляд, поэтому Гермиона не позволила себе повернуть голову, пока парень раздевался. А сейчас он идёт вперёд, вынуждая девушку изучать его оголённую спину. И сейчас она лишний раз убедилась, что его тело значительно изменилось – из слабенького паренька Малфой превратился в подтянутого мужчину. Его фигура была действительно очень привлекательной.

– Может, прекратишь пялиться и пойдёшь купаться?

– Ты слишком много на себя берёшь, – проговорила Гермиона, потирая покрасневшие щёки ладонями. Её словно только что поймали на лжи, и от этого ей хотелось провалиться сквозь землю. – Я не пялилась на тебя.

Слизеринец повернулся лицом к девушке и развёл руки в разные стороны, ступая в глубину озера спиной.

– Тогда почему ты пришла сюда, но всё ещё не в воде? Боишься? – парень усмехнулся.

Вызов?

– Ещё чего, – Гермиона задрала подбородок, поглядывая на Малфоя из-под опущенных ресниц. Она шмыгнула носом и направилась в воду, чувствуя, как ледяная вода окружает её ноги. И когда она была уже по колено в воде, девушка остановилась, свыкаясь с ощущениями.

– Это всё? Да уж, Грейнджер, я ожидал от тебя большего, – Драко сделал несколько шагов навстречу ей, и этого хватило, чтобы почти вплотную подобраться к девушке. Он схватил её за запястье, притягивая к себе, тем самым заставляя гриффиндорку погрузиться в воду ещё глубже.

– Вода ледяная, тебе не кажется? – прошептала Гермиона, на что слизеринец лишь усмехнулся, после чего дёрнул девушку с такой силой, что она повалилась в воду. От её столкновения с гладью озера капли воды полетели в разные стороны, попадая на оголённый торс Драко, и он слегка напрягся из-за соприкосновения голой части тела с холодной водой. Мокрая макушка Гермионы выглянула из воды, и она начала быстро дышать, набирая кислород в лёгкие. – Малфой, ты придурок?

Это был не вопрос.

Буря эмоций снесла крышу гриффиндорке, и она набросилась на парня, стоящего в метре от неё. Тот явно не ожидал такого, потому что повисшая на его плечах девушка, утянула Драко вниз.

Они вынырнули почти синхронно, и через несколько секунд тишина окончательно растворилась в воздухе, после чего тихий смех гриффиндорки эхом разнёсся по глади озера. А он усмехнулся, как-то по-особенному, искренне. Его ухмылка не казалась злой или раздражённой, на самом же деле это больше походило на настоящую улыбку.

Эта детская шалость развеселила Гермиону, и она подняла глаза, натыкаясь на светлые глаза, которые горели от падающего света луны. Лицо парня было расслаблено, и война, которая была между ними, сейчас не ощущалась так сильно, как раньше. Сейчас эта война напоминала детскую игру. Гермиона улыбнулась слизеринцу и через мгновение размахнулась и шлёпнула ладонью по воде. Брызги разлетелись по разным сторонам, но большая часть попала на парня, стоящего по пояс в озере. Он прикрыл лицо руками, стараясь избежать столкновения с водой.

– Правда думаешь, что у тебя хватит сил, чтобы сопротивляться мне? – прошипел парень, накидываясь на Гермиону и утягивая её с собой под воду.

Это, казалось, длилось почти целую вечность. Они пытались доказать друг другу, что у них обоих хватит сил противостоять, поэтому ни Гермиона, ни Драко не заканчивали этот своеобразный бой. Изредка останавливались, чтобы набрать воздуха в лёгкие, а потом снова начинали утягивать друг друга за собой под воду.

– Ты точно не продержишься под водой дольше меня, – заявила Гермиона, бросая победоносный взгляд на Драко.

– Зря ты так думаешь, – заговорщически ответил парень и провёл руками по волосам, заправляя мокрые пряди назад. – Не расплачься только, когда проиграешь.

– Это ты не расплачься, когда проиграешь! На счёт три, – Гермиона выдохнула и снова глубоко вдохнула, стараясь привыкнуть к такому количеству воздуха в её лёгких. – Раз, – выдох, – два, – вдох, – три! – слизеринец резко оказался перед девушкой, и как только Гермиона проговорила последнюю цифру, он быстрым движением коснулся её губ своими, на мгновение, после чего скрылся в глубине озера. Глаза гриффиндорки напоминали две монеты, потому что от неожиданности она распахнула веки так широко, что её очи вот-вот выпрыгнут из орбит.

О соревновании Гермиона вспомнила только тогда, когда Драко вынырнул из воды и посмотрел на неё сверху вниз – на застывшую, мокрую и с горящими щеками.

Малфой потряс головой в разные стороны, разбрызгивая капли воды, которые слетали с кончиков его мокрых волос. На его лице красовалась широкая улыбка, а глаза были немного прищурены.

– Я же говорил, что ты проиграешь.

– Ты сжульничал!

– Какая разница? Победа есть победа, – сказал парень, делая шаг к Гермионе. – Не переживай, я придумаю желание позже.

– Что? Какое желание? – лицо гриффиндорки выражало искреннее непонимание.

– Желание, которое ты только что проиграла мне, – выражение лица Малфоя походило на то, с которым он ловил снитч и приносил своей команде победу.

– Мы не договаривались! – в груди Гермионы закипало негодование и чувство несправедливости. Она сложила руки на груди, не замечая, как её кожа покрылась мурашками из-за ветра, обдувающего её мокрое тело.

Драко закатил глаза, после чего направился в сторону берега, медленно передвигая ногами по дну озера. Не поворачиваясь лицом к девушке, он лениво кинул:

– Вылезай, а то заболеешь.

– Заботишься, Малфой? – вопросительно изогнув бровь, спросила Гермиона.

Её вопрос остался без ответа, и девушка зашагала в сторону берега. Лишь только потому, что она замёрзла. Выбравшись из воды, Грейнджер вытащила из засыпанной песком мантии свою волшебную палочку, после чего заклинанием высушила волосы. К этому моменту Драко уже оделся и направился в сторону одинокой ивы, единожды обернувшись к девушке и дав понять одной рукой, что ей нужно идти за ним.

И она пошла.

Они опустились на скамью, не проронив ни слова. Сейчас Гермиона не чувствовала никакого напряжения между ними, когда их поглотило молчание. В какой-то степени ей было даже приятнее наблюдать за природой, когда рядом с ней находился Драко Малфой. Гермиона слегка повернула голову в его сторону: тот закинул ногу на ногу, а руки покоились на спинке скамейки.

– Есть новости от Яксли? – начал Драко.

– В Министерстве я перераспределила его домашнего эльфа, – проговорила девушка, делая глубокий вдох, – причиной чему послужила смерть хозяина.

– То есть… он мёртв? – непонимающе спросил Малфой, поворачивая голову в сторону Гермионы и устремляя на неё внимательный взгляд.

– Так указано в документах, – она пожала плечами.

– Тогда нам нужно понять, кто решил так интеллектуально пошутить, – слизеринец поковырялся в кармане брюк, и через несколько секунд в его губах красовалась подожжённая сигарета.

– Нам? – переспросила девушка. – Если это не несёт такой опасности, тогда зачем тебе мне помогать?

– Потому что ты сраная липучка, – он замолчал. – Хер его знает, почему я тебе помогаю.

Конец их диалога показался Гермионе тяжелым и неприятным. Она закрывает глаза.

Под веками проступает образ, и девушка сильно жмурит глаза, чтобы избавиться от него – но всё ещё видит пустые фоторамки в доме родителей, на которых раньше была изображена их дочь.

Сердце было готово разорваться в клочья. В своих воспоминаниях Гермиона садится на диван, ожидая, когда Министр Магии зайдёт в комнату – в знак благодарности за участие в войне и помощь он обещал вернуть их память.

И тогда, ¬– Грейнджер могла поклясться, – она услышала самый прекрасный в её жизни звук. Мелодию. Голос мамы.

Она вскочила с дивана и побежала обнимать родителей. Сквозь слёзы и слова: «мне так жаль», «я люблю вас» и «простите» Гермиона оборачивается и видит рамки, чёртовы пустые рамки.

На которых она видит себя, маму и папу.

И где они находятся сейчас – она не знает.

Грейнджер закусила губу, отвлекаясь от воспоминаний. Безусловно, ей очень больно думать о том, что она может снова их потерять. И сейчас она чётко для себя решила, что никаким обстоятельствам она не позволит отнять у неё кусок её жизни.

Он обещал, что её никто не тронет. Сдержит ли?

Она знала ответ. Только что-то заставляло её отрицать это.

***

2 октября, 1998

Мелкие капли дождя бились об окна в комнате девочек. Гермиона потянулась в кровати, распахивая глаза. Судя по тому, что остальные всё ещё спали, время было ещё раннее. Девушка оторвала голову от подушек, усаживаясь на кровати, и её внимание привлёк пергамент, лежащий на прикроватной тумбе. Гермиона нахмурила брови, пытаясь понять, как он тут оказался, ведь она строго следила за порядком своих вещей. Появившийся интерес заставил гриффиндорку схватить лист бумаги в руки.

«Доброе утро, милая мисс Грейнджер.

Надеюсь, я Вас не напугал, ведь скорее всего Вы уже поняли, что я лично доставил Вам это письмо. Мне показалось, что такая прекрасная волшебница заслуживает особого внимания.

Если ближе к делу, то я бы с огромнейшим удовольствием встретился бы с вами в ближайшее время. Но мой плотный график не позволяет пригласить Вас на встречу в этом месяце уж точно. Надеюсь, Вы простите мне эту наглость, я обязательно сообщу Вам, когда нам придётся пообщаться.

До скорой встречи!

Искренне Ваш, К. Яксли.»

– Что за херня, – прошипела Гермиона, опуская ноги с кровати. Она нащупала пальцами ног на полу свои тапочки, и, засунув ноги внутрь них, поднялась со своих покоев.

Надоело.

Эта загадка мучает гриффиндорку почти месяц, только вот Министерство ничего не делает для того, чтобы решить данный вопрос. Гермионе искренне надоело это бездействие, поэтому она решила действовать самостоятельно. И ей обещали помочь.

Ноги сами несли гриффиндорку по пустынным коридорам, и она надеялась дойти побыстрее, пока мозг не осознал происходящее. Пока она полна решительности.

Она идёт, нет, почти бежит в подземелья.

К гостиной Слизерин.

Шарканье её тапочек было слышно, кажется, на другом конце замка. Сейчас девушку не беспокоил её внешний вид – мятая пижама, опухшее лицо и спутанная копна волос. Гермиона торопилась, и в какой-то момент ей захотелось, чтобы кто-то позвал её, отвлёк, потому что в глубине души ей не хотелось заявляться в такую рань в место, где ей точно не рады.

Сейчас раннее утро. Она даже не подумала о том, что в подземельях все спят. И почему гриффиндорка поняла это только сейчас, когда она почти дошла до двери, которая замаскирована и её не так уж и просто разглядеть на фоне каменной стены? Деваться некуда.

Она стояла около входа в гостиную, и осознание происходящего приходило постепенно. Не успела Гермиона опомниться, как за спиной послышались чьи-то быстрые шаги. Она резко повернулась, натыкаясь на удивлённый взгляд знакомого слизеринца.

– Грейнджер? Что ты тут делаешь? – спросил высокий брюнет. Теодор Нотт уже был одет в школьную форму, и весь его внешний вид говорил о том, что он давно не спит.

– Я… я проснулась и обнаружила это, – Гермиона покрутила пергамент в руке, наблюдая за пристальным взглядом парня, – и я подумала, что стоит рассказать об этом вам.

– Поправлю тебя. Ты подумала, что стоит рассказать об этом Малфою, – слизеринец обошёл Гермиону, однако он остановился очень близко к ней, и это заставило девушку сделать шаг назад. – Меня и Забини это не интересует. Меня уж точно.

Гермиона замешкалась, ощущая всю неловкость этой ситуации. Щёки моментально покраснели, и она почувствовала, как они наполнились горячим жаром.

– А ты почему ещё не спишь? – девушка почувствовала резкую необходимость задать этот вопрос, хоть ответ на него её мало интересовал.

– Я смотрю, всё тебе надо знать, да? – Теодор сунул руки в карманы, и, развернувшись спиной к стене, облокотился на неё. – Если ты забыла, я работаю в Министерстве. И моя работа вынуждает меня иногда просыпаться рано, передавая разные документы, – слизеринец закатил глаза, вскидывая подбородок.

– Яксли был тут. В моей комнате, – уверенно проговорила Грейнджер, снова теребя в руке пергамент, полученный чуть ранее.

– Ты сама показывала мне бумажку, где было указано, что он мёртв.

– Кто-то разговаривал со мной по каминной сети, и кто-то шлёт мне эти письма, – напряжение повисло в воздухе, и Гермиона поспешно выдохнула.

– Ты же понимаешь, что, если тебя увидят в такую рань около входа в гостиную Слизерин, то тебя могут не так понять? – Нотт усмехнулся, облокачивая голову на левое плечо, от чего он мог лучше рассмотреть Гермиону. – Разберёмся. Не паникуй.

Парень оттолкнулся от стены, и, оглядев гриффиндорку с ног до головы, одним движением оказался к ней спиной. Слизеринец уже хотел проговорить пароль, но дверь открылась сама, а с противоположной стороны показалось ещё одно лицо. Сонный Блейз Забини был одет в форму для квиддича, а в руке он держал метлу.

– Что тут происходит? – поинтересовался он, зевая. Смуглый слизеринец вышел в коридор, а Теодор Нотт лишь покачал головой, расплываясь в улыбке. Он обошёл Блейза и вошёл внутрь помещения.

– Спасибо, – прошептала Гермиона, и это вынудило слизеринца замереть, однако он не повернулся, только лишь опустил голову вниз, погружаясь в раздумья.

– Пока ещё не за что, – дверь за его спиной задвинулась, и высокая фигура исчезла за каменной плиткой.

– Грейнджер, не заставляй Драко ревновать, – проговорил Забини, устремляя взгляд на только что закрывшуюся дверь.

– Что?

– Что? – он усмехнулся, заглядывая прямиком в глаза девушке. – У нас тут что, дружба факультетов намечается?

– Я искала Малфоя, – сквозь зубы процедила Гермиона.

– В такое время нормальные люди ещё спят. Или ты проснулась в его кровати, а его не оказалось рядом, поэтому решила пойти его искать?

– Что за бред ты несёшь? Я проснулась в своей кровати, а на тумбе было это. – Гермиона протянула лист бумаги мулату, и тот поспешно взял его свободной рукой, вчитываясь в текст.

– Это какая-то херня. Он что, был в школе? Типа, он, по сути, должен был стоять над тобой, пока ты спишь? – вопросительно проговорил Блейз, не отрывая взгляд от пергамента.

– Получается, так. В Министерстве его определённо кто-то прикрывает, раз по документам он мёртв.

– Какие документы?

– Если вкратце, то я стажируюсь в Министерстве, и в мои обязанности входит перераспределение домашних эльфов. И мне попался эльф Яксли, причиной перераспределения которого является смерть хозяина, – Гермиону уже начинал напрягать факт того, что она делится важной информацией с людьми, с которыми мало того, что она не здоровалась никогда в жизни, так ещё между ними была вечная борьба. Война.

– То есть с тобой разговаривал кто-то другой? – предположил мулат, протягивая пергамент обратно Гермионе.

– Я тоже об этом подумала. Но тогда возникают вопросы, например, кому и зачем понадобилось всё это делать? И если даже со мной разговаривал не Яксли, то у кого-то должен быть приличный запас его волос, чтобы постоянно готовить оборотное зелье.

– Я спешу на тренировку, поэтому лучше нам встретиться после занятий в библиотеке и обсудить это, – слизеринец подбросил метлу в воздух, хватая её у самого основания, и быстрым шагом устремился в глубину коридора.

Гермиона сжала пергамент в кулаке, опуская голову и натыкаясь взглядом на свой наряд. Только сейчас она осознала, что стоит около двери, ведущей в гостиную Слизерин, в коротких шортах и футболке. Да, надо бы привести себя в порядок, потому что день обещает быть долгим.

***

Напряжение, сидевшее внутри Гермионы целый день, проявлялось через пальцы рук, которые никак не могли перестать теребить ткань на юбке. Для девушки казалось абсурдным решение позвать на встречу со слизеринцами Гарри и Рона, но скрывать от них что-то дальше было невыносимым.

Грейнджер шла впереди, когда сзади лениво плелись два её друга. Для них это, кажется, было обычной возможностью утереть нос Малфою, не более. Может не для Гарри, но для Рона точно. Он давно потерял связь с Гермионой, которая была между ними все эти годы. Сейчас он был обычным человеком, постоянно оказывающийся рядом, но она не ощущала понимания и поддержки с его стороны.

Гермиона остановилась около двери, ведущей в библиотеку, и обернулась, устремляя взгляд на друзей.

– Давайте хотя бы сегодня без конфликтов и выяснения отношений, хорошо? – сказала гриффиндорка. Её брови почти сошлись на переносице, от чего взгляд казался хмурым и серьёзным.

– Господи, Гермиона, за кого ты нас принимаешь? – ответил рыжий парень, сглатывая образовавшийся ком в горле. Его потерянное выражение лица могло заставить рассмеяться кого угодно, но сейчас Гермионе было не до шуток от слова совсем. – Может, пойдём?

Аккуратный толчок двери открыл вид на стеллажи, располагающие строго друг напротив друга, разделяя помещение на секции. Гермиона уверенно зашла внутрь, а два друга, стоящие позади неё, обменялись взглядами, после чего направились следом. Она точно знала, где будут сидеть слизеринцы, поэтому без единого сомнения устремилась к третьему повороту.

Она не ошиблась, потому что как только она прошла третий стеллаж, с правой стороны за столом расположились три фигуры. Два слизеринца сидели друг напротив друга, пока третий, белокурый парень, обхватил локтем шею Теодора Нотта и тормошил его причёску. Как только за её спиной показались Гарри и Рон, в помещении нависла мёртвая тишина.

– Эти двое что тут забыли? – прошипел Драко, отходя от брюнета. – Кажется я тебе чётко дал понять, что им ничего не нужно рассказывать.

– Нормально разговаривай с ней, ясно? – рыжий парень коснулся девушки, отодвигая её в сторону. Он расправил плечи, стараясь показать всю свою силу.

– Уизел, если бы тебя тут не было, я бы был самой деликатностью, – Драко подошёл почти вплотную, выпячивая грудь вперёд.

– У тебя проблемы? – Рон сощурил глаза, а его ноздри раздулись, как у быка.

– У меня нет, а у тебя?

– Мальчишки, хватит ссориться из-за песочницы. Кажется, у нас есть дела посерьёзнее, – сказал мулат, и Гермиона была искренне благодарна ему, потому что его фраза отвлекла парней от зарождающегося конфликта. Малфой усмехнулся, глядя в глаза рыжему гриффиндорцу, и, резко развернувшись, прошёл к столу, усаживаясь рядом с Забини.

Рон повторил за Драко, обходя его стороной и усаживаясь с противоположной стороны от мулата. Гермиона повернула голову, натыкаясь на отчаянный взгляд Гарри, который не спешил усаживаться, лишь облокотившись на стеллаж и разглядывая присутствующих.

– Я не могла не рассказать, ты должен это понимать, – сказала Гермиона, отодвигая стул и усаживаясь рядом с Теодором.

– Неважно. Давайте подумаем, как нам вычислить Яксли. Или же того, кто им притворяется, – Драко не смотрел на неё. Его взгляд устремился в окно, рассматривая стаю птиц, пролетающую в небе.

– Может, существует какое-то заклинание или зелье, которое приведёт к человеку? – предположил Гарри.

– Если что-то такое и существует, то наверняка понадобится какая-то личная вещь человека. Вряд ли можно приготовить зелье, зная лишь имя, – ответил Блейз, теребя в руке какой-то листок.

– Гермиона, а ты не можешь как-нибудь в Министерстве выяснить обстоятельства смерти Яксли? – лицо Рона было по-детски удивлённое, словно он сам не ожидал от себя такой идеи.

– Правда, Грейнджер, ты же можешь поковыряться в документах, поговорить с сотрудниками, выяснить хоть что-то. Тео, ты тоже, – после упоминания Малфоем Нотта, тот знатно напрягся и, раздражённо закатив глаза, поднялся с места.

– Не вижу смысла в этих собраниях. Когда что-то понадобится, дайте знать, что нужно делать, – обойдя стол, Теодор покинул библиотеку.

– Странный какой-то, – сказал Блейз, облокачиваясь на спинку стула. Он надменно посмотрел Гермионе прямо в глаза. – Так что, у тебя получится что-то выяснить?

– Не знаю, но попробовать стоит, – гриффиндорка сделала глубокий вдох, и от переизбытка кислорода в организме в глазах начало темнеть.

В данный момент она не ощущала конфликта между факультетами. Личная неприязнь Рона к Малфою мало волновала Гермиону. Она закрыла глаза, расплываясь в тёплой улыбке, которую она слишком часто не может себе позволить. Внутри сидело воспоминание об ощущении, которое появилось в момент разговора с Джинни. Когда она почувствовала себя кем-то более важным.

И она задавала самой себе вопрос: когда уже эта гриффиндорка поймёт, что она не пустое место для окружающих?

========== Глава 15 ==========

2 октября, 1998

— Что за херня с тобой происходит? — белокурый парень кинул напряжённый взгляд на однокурсника, сидящего на чёрном кожаном диване в гостиной Слизерин.

За окном таилась беспросветная тьма, обхватывающая прохладой всё на своём пути. Аристократ тихо пробормотал себе под нос пароль у входа в змеиное логово, и тяжёлая каменная плита, замаскированная под стену в подземелье, тихо открылась. Драко Малфой, словно пылинка, так же беззвучно влетел в помещение, не привлекая к себе никакого внимания.

На его лице очень редко можно было прочитать какие-то эмоции. Иногда Малфой давал слабину и позволял немного заглянуть ему в душу, посмотреть на стол, заваленный кучами бумаг. Но не ближе. Он никому и, кажется, никогда не позволит подойти, прочитать. Заглянуть в самые тёмные уголки его души.

Это его заметки.

И он не знал, чего ему бояться. Что там можно было найти? Все его преступления наизусть знал весь Магический мир. Но, кажется, больше всего он боялся, что кто-то узнает о том, как он сидел на коленях перед Нарциссой и плакал, вытирая слёзы о подол платья матери. Как она гладила его по голове, пока вытирала тонкими аристократическими пальцами влажные линии на своих щеках.

Это было так… противоречиво.

Мрачное поместье, которое лишь своим видом даёт понять, что это место нужно обойти стороной и больше никогда не проходить мимо.

И мальчик, совершивший много злых поступков — мальчик, который плакал в ногах у матери, ища в этом успокоение.

Ища в этом прощение.

А может он боялся, что кто-то заметит его настоящие взгляды на происходящее. Кто-то может понять, что ему действительно спокойно сидеть в тишине с грязнокровкой, которую он уже так долго ненавидит. Которую он должен ненавидеть каждой ниточкой своего нутра.

Драко ходит по Хогвартсу в поисках знакомой копны каштановых волос, потому что ему так спокойнее.

Он бегает глазами по всему Большому залу, когда видит пустующее место за гриффиндорским столом, и его сердце предательски сжимается. А потом в огромное помещение еле входит сонная девушка, и слизеринец ощущает облегчение. Он перестаёт переживать. Гермиона у него на виду, и от этого ему спокойнее.

Чёртова сука.

Вылезь из моей головы.

Я не хочу, блять, просто не хочу, чтобы ты там сидела.

Круглые сутки.

Брюнет хлопал глазами, наблюдая за тем, как аристократ входит в гостиную Слизерин.

— А что со мной? — монотонно проговорил Теодор Нотт. Кудрявый слизеринец был расслаблен, и его губы, которые немного напряглись, выдавали его нежелание продолжать этот разговор. Он знал, что именно имел ввиду Малфой.

— Что за ребячество? Психуешь как малолетка, — Драко прошёл вглубь гостиной и, обойдя диван, расположенный чётко напротив Теодора, тяжёлым грузом рухнул в объятия мягкой кожаной мебели.

— Я не психую, Малфой. Если ты про то, что я ушёл, — парень наклонился вперёд, упираясь локтями на колени, — то ответ прост, мне неинтересно.

— Ты конченный кретин, — прошипел белокурый слизеринец, прожигая взглядом дыру во лбу друга.

— Почему ты так зацепился? Сраная Грейнджер, да уж. Хочешь её трахнуть? — Теодор Нотт рассмеялся, прикрывая веки и наслаждаясь своей шуткой. Драко лишь выдохнул, и этот жест заставил брюнета моментально замолчать. Теодор напрягся, на его лице уже не красовалась широкая улыбка. Он распахнул глаза и, пристально разглядывая Малфоя, тихо прошептал, — Да ты издеваешься.

По голове словно ударили чем-то очень тяжёлым, металлическим. Малфой смотрел на друга пустыми глазами.

Он не задумывался над тем, как выглядит со стороны их редкое общение. По сути, обстоятельства сводили их в одном месте и в одно время, как будто специально вынуждая наслаждаться присутствием друг друга.

Он не задумывался над тем, что между ними. Драко не горел желанием находиться рядом с ней, он не ждал встреч. И если бы Гарри Поттер не подошёл к нему однажды в Большом зале, то вряд ли бы он остался сидеть на той старой лавке, над которой тихо плакала одинокая ива.

Навязчивые мысли пробирались сквозь щели в голову аристократа. Перед глазами выстроился образ потрёпанной девушки, которая держала в руках огромную книгу с многообещающим названием «История Хогвартса». Самая нудная, кажется, из всех существующих. Она поглаживала большим пальцем переплёт тома, а её глаза по-доброму глядели на Драко. Волосы были по-прежнему растрёпаны, некоторые пряди торчали в стороны, что предавало её причёске ещё больший объём.

Не смотри так.

Сраный образ.

Тебя нет.

— У меня нет слов, — тихое бормотание вернуло парня в реальность. Тео сидел неподвижно, словно на момент размышлений время остановилось и всё вокруг замерло каменными статуями.

— Да, Нотт. Я бы её трахнул, — лицо Драко в один миг приобрело обычное ему выражение: безразличие и пустота. Одни лишь губы вытянулись тонкой ниточкой, придавая виду раздражения, — а ты нет? Она выглядит… сочно.

— Дружище, ты удивишься, но по тебе видно, — брюнет остановился буквально на пару секунд, разглядывая лицо друга, сидящего напротив, в попытке найди хотя бы что–то в его лице, — не просто так ты ей помогаешь.

— Какой же ты идиот, — белокурый слизеринец резким движением поднялся с дивана и, обойдя его с правой стороны, продолжил, — Поттер предложил перемирие. Помнишь? Или тебе вообще плевать на то, что твоя мать не может пройти по Косой Аллее, не нарываясь на осуждающие взгляды? — и устремился вверх по лестнице, направляясь в свои покои.

Дело только в этом. Так ведь?

***

11 октября, 1998

— Какие новости? — встревожено воскликнула рыжая гриффиндорка.

Гермиона лишь тяжело выдохнула, и устало покачала головой. Сил не было даже на то, чтобы ответить на вопрос подруги, да и кажется этого не требовалось. Джинни откинула Ежедневный Пророк в сторону, на другой конец кровати, на которой она провела последний час, и вскочила с места, быстро приближаясь к Гермионе и заключая её в тёплые объятия.

В комнате никого не было, что казалось удивительным — часы показывали 20:48, и, учитывая то, что на следующий день начинались занятия, обычно комната девочек была заполнена женским хохотом.

— Никто ничего не знает, — прошептала гриффиндорка, утыкаясь носом в плечо Джинни. — Я устала видеть растерянные взгляды.

— Мы сами всё выясним, — проговорила Джинни, приподнимая брови вверх, словно задавая немой вопрос: «понятно?». — Ты не одна, помнишь?

— Помню, — на лице Гермионы появилась едва заметная улыбка, и этого хватило, чтобы подруга с новой силой сжала девушку в объятиях. Гриффиндорка выдохнула снова, но на этот раз с долей облегчения, — спасибо.

- Тебе не за что меня благодарить! - Джинни ослабила хватку и, сделав небольшой шаг назад, взяла Гермиону за плечи и легко встряхнула. — Ты устала, знаю, но я хочу предложить прогуляться.

— Сейчас? — недоумение на лице гриффиндорки выдало себя моментально: брови почти сошлись на переносице, а глаза сощурились.

— Да, сейчас! И, кстати, отказа я не приму, — Джинни схватила Гермиону за руку и потащила за собой к двери.

***

Быстрые шаги эхом разносились по коридорам школы, девушки чуть ли не бежали, перебирая ноги по каменному полу. Гермиона буквально чувствовала себя тяжёлым грузом, плетясь за Джинни, которая сжимала её руку. Рыжая гриффиндорка тихо хихикала время от времени, словно она знала наверняка, что произойдёт прямо сейчас.

Она точно знала.

А Гермиона, задыхаясь из-за скорости их «прогулки», пыталась восстановить дыхание, и пряди волос, которые выскочили из туго завязанного хвоста, то и дело, что мельтешили перед её глазами. Благо их путешествие продлилось недолго, и лишь когда две девушки стояли напротив входа в Большой зал, гриффиндорка попыталась отдышаться.

Двери в помещение быстро открылись, и Грейнджер зажмурилась от яркого освещения. Зал был украшен почти так же, как на церемонии распределения первокурсников — потолок был усыпан множеством левитирующих свечей, рядом с дверью стояли студенты Гриффиндор, которые радостно закричали, когда они рассмотрели силуэт Гермионы с противоположной стороны. Это было весьма неожиданно, и состояние шока не позволяло девушке произнести ни единого слова.

Гриффиндорка почувствовала лёгкое, едва заметное касание на спине. Она повернула голову и взглянула на подругу, которая только улыбнулась и указала рукой на проход, давая понять, что нужно зайти.

Девушка громко выдохнула, и это действие немного привело её в сознание: перед ней находился чуть ли не весь факультет, а Большой зал был оформлен специально для неё.

— Это что, — Гермиона запнулась, почувствовав образовавшийся ком в горле, но, быстро прокашлявшись, продолжила, — вечеринка?

— Не просто вечеринка, Гермиона. Это специально для тебя! — рыжеволосый гриффиндорец вышел вперёд, привлекая внимание девушки к себе. В руках Рона Уизли покоился скудный букет из пяти красных роз, а на лице красовалась широкая улыбка. Он буквально за мгновение подобрался к Гермионе почти вплотную, что заставило её слегка пошатнуться и сделать небольшой шаг назад. Рон не придал этому жесту никакого значения, лишь поднял руку с цветами перед грудью. — Прими этот букет. От меня.

Он никогда не соблюдал дистанцию, и это раздражало. Рон нарушает личные границы снова и снова. Возможно ему просто кажется, что такое маленькое пространство между ними поможет в завоевании сердца Гермионы.

— Спасибо. Розы… — прошептала гриффиндорка. Она забрала подарок друга и, разглядывая цветы, слегка напряглась.

Рассудок девушки затуманило в мгновение ока. Это было последней каплей. Гермиона взглянула на цветы и, не проронив ни слова, развернулась и устремилась вглубь коридора. Крики друзей проходили сквозь голову — она точно слышала их, но уже не слушала.

Злость переполняла Гермиону, обжигая тело с ног до головы. Слишком много всего за маленький промежуток времени взвалилось на неё, и этот тяжёлый груз она должна нести на себе, одновременно не давая окружающим возможности ей помочь.

Это то, с чем она должна справиться сама.

И ещё Рон… в голове крутился один вопрос — как за такую долгую дружбу человек не мог запомнить, что Гермиона ненавидит розы?

Шипы царапали ладонь девушки, пока она нервно бежала по коридору. Ноги несли её в неизвестном направлении, лишь бы подальше от Большого зала, от внимания однокурсников, от Рона…

— Чёртовы розы! — крикнула Гермиона, резко останавливаясь у выхода из замка. Она размахнулась и с силой бросила букет в стену — от неожиданного столкновения с каменной кладкой цветы разлетелись в разные стороны.

И возможно, это выглядело бы романтично — если бы не сдавленная грудь, мешающая глубоко дышать.

Кровь кипела в венах, пробуждая навязчивое желание разнести эту самую стену к чертям. Грейнджер стянула с ног чёрные туфли на небольшом каблуке, и через мгновение звонкий удар пронёсся по коридорам. Обувь упала на пол, около стеблей. Гермиона подошла ближе и со всей злости пнула остатки букета.

— Ненавижу! — сквозь зубы процедила девушка, когда острые шипы коснулись нежной оголённой кожи. — Чёрт…

Влажные линии потекли по щекам девушки, и в них отражалась вся боль и опустошённость одновременно. Не было сил издать даже писк. Гермиона доковыляла до стены и, повернувшись к ней спиной, сползла на пол.

Тихие всхлипы эхом разносились по стенам коридора.

— Тебе больше заняться нечем?

Над гриффиндоркой нависла тень, что падала от оказавшегося перед ней Драко Малфоя. Гермиона подняла влажные глаза, в которых отражался блеск лунного света, и, наткнувшись на пустой взгляд, поспешно поднялась на ноги.

Хватит показывать свою слабость.

Девушка быстрым движением руки смахнула собравшиеся в уголках глаз слёзы. Шумно выдохнув, она снова посмотрела на Малфоя. Буквально секунда прошла с их прошлых переглядываний; сейчас же лицо Гермионы не проявляло той слабости и растерянности.

— Что ты имеешь в виду? — гордо вскинув подбородок, спросила девушка.

— Ты либо сидишь в библиотеке, либо ноешь, — ответил он. — Никакого разнообразия.

— Ты такой кретин, Малфой! — Гермиона одним шагом преодолела расстояние между ними и, достав палочку из внутреннего кармана пиджака, направила её на лицо парня.

— Плохой день? — проговорил Драко, ухмыльнувшись.

— Очень! — крикнула девушка. От злости её лицо сильно изменилось — брови почти сошлись на переносице, а зубы сжались с такой силой, что появилось ощущение, что они вот-вот раскрошатся. — И лучше тебе меня не выводить.

Это действие показалось парню весьма забавным. Малфой слегка усмехнулся, и это окончательно разозлило Гермиону. С громким звуком она кинула палочку на пол и набросилась на слизеринца с кулаками. Быстрая реакция аристократа не позволила нанести телесные увечья. Он схватил за запястье приближающуюся к его лицу руку и резко потянул девушку на себя.

Расстояние между телами моментально стало нулевым. Эта неожиданная близость в какой-то степени испугала гриффиндорку. Она немного приподняла голову, и в этот момент почувствовала на себе обжигающее дыхание. Ей категорически не хватало воздуха.

Категорически.

— Успокойся, дура, — прошептал Драко, едва касаясь губами лба девушки.

Гермиона попыталась вырваться из крепкой хватки, но её попытки не увенчались успехом.

Эта война когда-нибудь закончится?

— Отпусти меня немедленно, — сквозь зубы процедила Гермиона, выделяя каждое слово. Драко ослабил хватку, а гриффиндорка, не теряя времени, быстро вырвала руку из заточения.

Гермиона потёрла запястье, одновременно заглядывая в окно и выискивая, кажется, душевное успокоение в звёздном небе.

Его ведь назвали в честь созвездия, да?

— Мне больно, — прошептала гриффиндорка.

Драко опустил глаза на покрасневшую кожу. Его взгляд был изучающим, а лицо слегка напряглось, словно он пытался читать научную книгу, пока вокруг него стоял невыносимый гул.

Малфой сделал шаг вперёд, протягивая тонкие пальцы к Гермионе — он слегка погладил следы на запястье, и прохлада прикосновений пронеслась морем мурашек по телу девушки.

— Гермиона!

Она обернулась на источник звука — из глубины коридора послышался голос.

И девушка точно знала, чей это голос.

Голос того, кто спустя семь лет их дружбы так и не запомнил, какие цветы ей не нужно дарить.

На лице Гермионы Грейнджер было легко разглядеть разочарование и нежелание общаться с незваным гостем. Её тяжелый вздох сопровождался тихим всхлипом.

— Пойдём за мной.

— Что? Куда? — вопросительно проговорила девушка и посмотрела на Малфоя.

— Какая разница? — Драко резким движением повернулся и устремился к выходу. — Или ты предпочитаешь остаться здесь? Кажется, тебя ищут.

Она не хотела оставаться тут.

Не хотела, чтобы её нашли.

Гермиона быстрым движением схватила лежащие на полу палочку и туфли, и устремилась в дверной проход. Босиком. Ноги сами понесли её за белокурым волшебником.

***

Драко Малфой шёл быстро и бесшумно, а каждое его движение было плавным и, казалось, идеально отточенным. И если бы существовал конкурс «Сама грациозность», то он точно бы занял первое место.

Гермиона смотрела на Малфоя со спины, стараясь успеть за ним. Это выглядело так… гармонично. Белокурый парень, как будто парящий над землёй, а его платиновые волосы казались светлее лунного света.

Она старалась ускорить шаг, но дыхание сбивалось из-за быстрого темпа, и Гермионе приходилось глотать воздух, чтобы хоть как-то успокоить встревоженные лёгкие.

Осознав маршрут, девушка быстро поняла, куда её ведут — в Хогсмид.

Зачем?

Один Мерлин знает. Ну, ещё Драко Малфой.

Они быстро добрались по извилистой дороге до пункта назначения. Девушка буквально согнулась пополам, упираясь ладонями об колени, стараясь отдышаться, пока слизеринец стоял в метре от неё и наблюдал за этой картиной.

— Удивляюсь тому, как тебя не поймали во время войны. Выносливости никакой, — усмехнувшись, сказал Драко.

— Не тебе рассуждать об этом, Малфой.

— Мне всё равно. Поднимайся, — парень поправил чёрный пиджак, избавляясь от небольших помятостей, — мы не пришли.

— В смысле? — приподняв голову и вопросительно изогнув бровь, проговорила девушка.

— Господи, Грейнджер, в прямом. Дай мне руку, — Драко протянул ладонь, ожидая, что девушка примет её.

Гриффиндорка с опаской взглянула на парня.

— Мы будем трансгрессировать?

class="book">— Ты весьма сообразительна.

— Вдруг это ловушка, Малфой. Как я могу тебе доверять?

При этих словах внутри девушки поселилось точное понимание, что она наверняка может ему доверять.

Малфой спас Гермионе жизнь, не дав покончить с собой в туалете.

Он сидел с ней в библиотеке, выискивая хоть какую-нибудь информацию о возможном появлении сил от уничтожения крестража.

Он, Мерлин, прижимал её к своей груди и успокаивал, когда у неё опускались руки.

Только Гермиона не задумывалась над тем, зачем ему всё это нужно.

«Ты сраная липучка» — это не оправдание. Так ведь?

— Да, мисс всезнайка, это ловушка. А теперь дай мне уже наконец свою руку, — всё это время рядом с её лицом была протянула белоснежная рука.

Несколько секунд она рассматривала изящные пальцы аристократа, после чего всё-таки доверилась ему. Снова.

А в голове лишь эхом разносилось: «хуже ведь не будет?».

***

Их путешествие в пространстве продлилось недолго. Гермиона распахнула зажмуренные глаза, и перед ней открылась невероятная картина: они трансгрессировали в огромное поле, усыпанное миллионами фиолетовых цветов. Казалось, что у этой необычайной красоты просто нет границ.

— Где мы? — прошептала гриффиндорка, боясь нарушить тишину своим голосом.

Было слышно ночное пение птиц, покачивание стеблей от лёгкого осеннего ветра, и, кажется, девушка даже слышала, как порхает бабочка, летающая рядом с ней.

— Франция, — Драко сделал небольшой шаг вперёд и потянулся, вскидывая руки в разные стороны. — Дабы избежать допроса, скажу сразу — да, это маггловское место; и да, я люблю это место.

Гермиона слегка смутилась: Малфой и цветочное поле? Изумительно.

— Тут невероятно. Я как будто попала в сказку! — гриффиндорка, любуясь пейзажем, резко рассмеялась. Грейнджер чувствовала себя свободной, словно та самая бабочка, что летала подле неё.

Гермиона сделала нерешительный шаг вперёд, потом ещё один — и уже её аккуратные движения переросли в бег.

Только сейчас гриффиндорка поняла, что она босая, от чего соприкосновения ног с прохладой земли ещё больше соединяло с природой — девушка почувствовала себя единым целым с этим лавандовым полем. Аромат цветов, лёгкое покалывание ступней заполняло всё её нутро. Приятная дрожь пробежала по всему телу, вводя Гермиону в опьянённое состояние.

Умиротворение.

— Я рад, что теперь ты не злишься, — аристократ стоял неподвижно, разглядывая девушку издали. Его тело не было напряжено, наоборот, весь его вид заставлял Грейнджер думать, что он открыт для общения.

— Эта аура…она не хочет меня отпускать! — крикнула гриффиндорка и, набирая скорость, помчалась в сторону Драко. За считанные секунды она приблизилась к парню и продолжила кружиться около него.

Слизеринец лишь снял свой пиджак и кинул на землю, усаживаясь сверху. Он вскинул голову наверх, упираясь взглядом в небесную гладь. В этом месте звёзд было в разы больше, и было сложно найти участок, где их было бы не так много. Гермиона последовала примеру Малфоя и, наконец успокоившись, стащила с себя верхнюю одежду и буквально упала рядом с ним.

— Как ты нашёл это место? — спросила она, переворачиваясь на бок, лицом к Драко, и подкладывая ладонь под голову.

— Всё тебе нужно знать, я смотрю, — слизеринец откинулся назад, и лёгким движением вытащил сигарету из кармана брюк.

— И часто ты тут бываешь?

Гермиона хлопала ресницами, наблюдая за тем, как Драко выпускает длинную струю серого дыма.

— Грейнджер, давай просто помолчим. Я очень люблю тишину, уважай мои предпочтения, — на губах парня проскочила ухмылка, когда он заметил растерянное выражение лица девушки.

— Больно надо, — проговорила гриффиндорка и откинулась на спину.

Рядом с ней опустилась белокурая голова. Парень подложил руку под макушку и, затягиваясь сигаретой, принялся вырисовывать пальцем в небе какие-то, только ему известные, картинки.

— Я бы хотел сбежать.

— Что? Куда? — Гермиона опешила.

— Хер его знает, главное подальше от этого дерьма. Может, купил бы дом на изолированном острове и жил бы спокойной жизнью, — Драко повернул голову к девушке и принялся разглядывать её ресницы. — А ты бы хотела сбежать?

Со мной.

Чёрт.

— Ты сейчас серьёзно?

— А почему нет?

Драко почувствовал стыд за то, что в голове появилась эта мысль — ведь он действительно захотел видеть Гермиону рядом в своём иллюзорном доме. Где-нибудь здесь, в Провансе.

Глупостьглупостьглупость.

Треск камина, запах лаванды, а Грейнджер читает книгу на диване рядом с ним.

Чёрт.

— Знаешь, я бы смогла сбежать на вечер, ну или на два. Но не навсегда, — она глухо и грустно засмеялась. — Тем более, я не могу сейчас всё бросить. Я не могу забыть о том, что мои родители пропали без вести.

Драко резким движением подорвался с места и поднялся на ноги, отряхаясь от грязи, и устремился вглубь поля.

— Малфой! — крикнула ему в след Гермиона. — Малфой, остановись, твою мать! Куда ты идёшь?

Слизеринец замер: он ощущал нутром приближающуюся к нему девушку.

— Что плохого тебе сделали несчастные цветы? — спросил Драко, касаясь пальцами фиолетового бутона. — Судя по тому, что на полу валялось, кажется, пять стеблей, ты разозлилась из-за их количества.

— Я терпеть не могу розы. Ужасные цветы, — прошипела Грейнджер, опуская голову на ноги и рассматривая небольшие ссадины на руках, которые она получила от шипов.

На самом же деле такая яростная нелюбовь к розам возникла ещё в детстве.

Перед глазами моментально возникла картина — маленькая девочка залезла на стул и, заметив на столе огромный букет красных роз, потянулась к ним. Она не удержалась на стуле, и с грохотом полетела на пол, утягивая за собой стеклянную вазу, которая вдребезги разбилась около ребёнка, пока шипы роз вонзались в тонкую нежную кожу.

На шум прибежала мама и, застав свою дочь в крови и в осколках, перепугалась так сильно, что у женщины произошёл инфаркт.

Врачи спасли мать девочки, но эта ситуация шрамом осталась в памяти Гермионы. Навсегда.

— И какие же цветы тебе нравятся? — низкий мужской голос вернул Грейнджер к реальности.

— Лилии.

В голове Гермионы возникло неподдельное желание быть хоть немного ближе к Драко.

Девушка коснулась его щеки и стала слегка поглаживать кожу — подушечками пальцев она почувствовала дрожь, однако лицо Малфоя выражало всё то же безразличие, что и обычно.

— Драко, — прошептала Гермиона, кладя вторую руку на затылок парня. — Драко…

Волна мурашек пробежала по всему телу слизеринца, и от его имени из уст Грейнджер в венах закипела кровь. Малфой потерял рассудок в мгновение ока, и это состояние буквально заставило его притянуть Гермиону к себе и поцеловать её.

Драко прижал девушку так близко, что расстояния между их телами не было вовсе. Парень покусывал губы, специально делая это с силой, надеясь на то, что Гермиона запомнит этот поцелуй. Он ворвался в её пространство, исследуя языком её рот, с каждым вздохом углубляя поцелуй.

Раздался тихий стон, когда Малфой добрался до юбки, немного её приподняв. Девушка выгнулась в спине, тем самым отдалившись от парня и разорвав поцелуй. Драко медленно открыл глаза — перед ним стояла растрёпанная девушка с опухшими губами. И ему очень хотелось повалить её на землю, разорвать одежду и вдалбливаться в тело гриффиндорки до потери пульса.

Мысленно он проклинал себя за то, что по каким-то причинам не может себе это позволить сделать с ней. Он выстроил барьер, через который она должна пройти сама.

Драко не понимал, какой чёрт его дёрнул, потому что, как ему показалось, был идеальный момент, чтобы воспользоваться девушкой. Только дело в том, что он не хотел пользоваться.

Обхватив левой рукой шею Гермионы, Малфой жадно впился в нежную кожу, всасывая и покусывая оголённые участки тела девушки. Гриффиндорка издала тихий стон, и неосознанно прижалась к Драко, ощущая то, как мало места в его брюках.

На шее растянулась длинная полоса из бордовых пятен, которые утром напомнят о проведённой ночи с её заклятым врагом. Но был ли он таковым?

— Назови меня так снова, — прошептал Малфой, облизывая кровоподтёки на шее Грейнджер.

— Как? — она откинула голову назад. Слизеринец обхватил свободной рукой ногу девушки и потянул на себя, от чего та потеряла опору.

Гермиона Грейнджер — героиня войны, мечтающая о должности Министра Магии в новом, честном мире без предрассудков сейчас лежала под бывшим Пожирателем Смерти среди чёртовых прекрасных цветков лаванды, которые мягко прогнулись под её весом.

На секунду она возвращается из состояния беспрекословной эйфории, когда Драко Малфой сквозь поцелуи и тяжёлое дыхание извиняется перед ней за то, что не удержал её на ногах.

— Ты знаешь, — руки Малфоя затерялись в грейнджеровской копне волос, когда сама Гермиона целовала Драко с головокружительным напором.

Он провёл руками по её животу, цепляясь за пуговицы школьной блузки.

— Она лишняя, тебе не кажется?

— Драко, стой… — прошептала девушка и вытянула руки, которые теперь упирались в грудь нависающего над ней парня.

— Пиздец, Грейнджер, — Малфой тяжело вдохнул, отталкиваясь от земли и вставая. — Почему нельзя было раньше сказать…

— Я не готова, — прошептала девушка, закрывая лицо руками.

— Скажи это моему члену, — слова слизеринца ввели Гермиону в ступор. Её сердце бешено заколотилось, а воздуха стало категорически мало. Мысль о том, что она может быть изнасилована Пожирателем Смерти, наводила ужас. И Малфой это уловил. — Ты подумала, что я возьму тебя силой?

Его голос сквозил презрением. Гермионе хотелось стукнуть себя по голове от стыда и чувства вины, вызванной из-за её страха быть использованной. Разве он давал повод?

Она неоднократно представляла свой первый раз — в особенном месте и с особенным человеком, которому она беспрекословно доверяет. Возможно, она даже мечтала о том, как это произойдёт с кем-то, кого она знает, но явно не в такой обстановке.

Трусиха.

Лгунья.

— Я не хочу уходить отсюда, — девушка подняла голову, встречаясь взглядом с аристократом.

Не проронив ни слова, Драко достал волшебную палочку, и, бормоча заклинание себе под нос, трансфигурировал свой пиджак в нечто, напомнившее Гермионе по форме надувной матрас, который они брали с родителями на море.

— Ложись, — проговорил Малфой, скидывая ботинки и ложась на махровую поверхность.

Прохлада ночи напомнила о себе пробегающими мурашками по коже девушки. Грейнджер пододвинулась к нему и наколдовала согревающие чары.

— Что происходит между нами, Драко?

Комментарий к Глава 15

Мне безумно стыдно за то, что заставила Вас так долго ждать эту главу.

Но я подумала и решила, что лучше Вы подождёте чуть больше и прочтёте то, что в первую очередь нравится мне. Уж слишком сильно я не хотела выкладывать то, в чем я не уверена.

Выскажите своё мнение в комментариях, мне очень важно знать, что вы думаете о новой главе!

Кстати, для полного погружения в атмосферу советую включить песню Aso&Harris Cole - safe, now (момент в поле).

========== Глава 16 ==========

24 октября, 1998

Нервно перебирая ногами, Гермиона мчалась по длинным коридорам Министерства. С самого начала её день не задался; девушка позволила себе прикрыть глаза буквально на пару минут и лишь спустя час она соскочила с кровати, осознавая, что проспала. Не тратя ни одной лишней минуты на сборы, она завязала запутанные волосы в небрежный хвост и надела костюм, не обращая внимания на мятую ткань. Она планировала разгладить одежду по дороге в кабинет директора.

Гермиона не видела Малфоя почти две недели. В ту ночь она уснула под звёздным небом, в таких запрещённых, но тёплых объятиях. А утром, с трудом открыв глаза, она обнаружила себя в гостиной Гриффиндор. Её не интересовало то, как Драко смог трансгрессировать с ней, пока она спала. Как она не проснулась и не заметила этого. Нет. Её скорее интересовало то, как она оказалась в гостиной своего факультета.

Впервые она ощущала себя предательски брошенной. Он не соизволил дождаться её пробуждения или, по крайней мере, разбудить.

И где он пропадал? Гермиона переживала, прокручивая в голове миллион вариантов того, что с ним могло произойти. В последний раз отсутствие Малфоя вынудило её мчаться на другой конец зачарованного замка с конвертом в руках, ловя на себе подозрительные взгляды. Но в тот раз с ним ничего не произошло.

Вроде.

И все эти мысли о слизеринце заполнили голову девушки до краёв, и порой, кажется, вытекали за пределы, образуя лужицу.

А ещё Гермиона думала о том, что её непонятное увлечение отдалило её от друзей: в последнеё время она стала ещё болеё…отстранённой. Свободное время она проводила в библиотеке, изучая огромные сборники в поисках какой–либо информации. В поисках чего–нибудь.

И весь этот груз она носила с собой изо дня в день, даже сейчас, мчась по длинному плиточному коридору в Министерстве Магии.

Прибыв в свой кабинет, она обнаружила очередную огромную стопку документов, которые необходимо было разобрать. Девушка тяжело выдохнула, прошла внутрь и села за стол. Отчаяние, возникшеё где–то в районе солнечного сплетения, полностью поглотило её.

Каждый день — день сурка.

***

На столе оставалось несколько документов, которые Гермионе предстояло проверить; её глаза зацепили небольшую бумажку, едва заметную под кипой бумаг.

Придерживая лежащие сверху указы и распоряжения, Гермиона вытащила сложенный вдвое листок и развернула его — письмо, на котором проявился знакомый и ненавистный почерк.

«Мисс Грейнджер,

Простите мне мою наглость. Я искренне не хотел проникать в Ваш кабинет и подкладывать письмо, и уж тем болеё пугать Вас. Вероятно, Вы возмущены моим поступком, однако я спешу принести радостную новость.

Всё готово.

Вы — недостающий элемент в моём небольшом плане.

Буду рад видеть Вас на следующей неделе, в воскресение. Я обязательно отправлю всю информацию о месте.

И, да. Надеюсь на Ваше благоразумие. Там, где я буду Вас ожидать, весьма большой радиус антиаппарационного барьера. И как только Вы вступите на территорию, я это узнаю. И также узнаю, одна Вы или нет.

До скорой встречи!

Очень жду Вас, милая Мисс Грейнджер.

Искренне Ваш, К. Яксли.»

Руки задрожали, когда глаза пробежались по последней строчке.

Ей нельзя никому говорить об этом — она поставит под удар свою семью. Свою семью, которую ей очень сложно было вернуть.

Гермиона Грейнджер не могла так рисковать.

Мерлин не даст соврать, она была готова пожертвовать собой ради их спасения. Она должна была это сделать.

Отголоски реальности эхом раздавались внутри Гермионы. Разве есть гарантия, что Яксли действительно отпустит родителей, позволит им спокойно уйти?

Конечно, нет. Он Пожиратель Смерти. Приспешник Тёмного Лорда.

Он не выполнит обещания. Он убьёт их.

Грейнджер скомкала письмо, образуя маленький шарик из пергамента, и кинула его в карман пиджака. Она прочитает его ещё раз.

Чтобы убедиться, что это не сон.

Она и так понимала, что это не сон.

***

25 октября, 1998

— Гермиона, в субботу Хеллоуин, помнишь? — радостно проговорила Джинни, усаживаясь на кровать подруги.

— Что? — девушка вернулась в реальность из своих мыслей, которые были наполнены горечью и сожалением. Она ведь даже не могла позволить себе попрощаться со своими друзьями, чтобы не рисковать ими. — Ах, да. Точно.

— Предлагаю после занятий сходить в Хогсмид, подберём наряды и…

— Джинни, прости, но мне правда не до этого, — перебив подругу, Гермиона схватила с прикроватной тумбы свою сумку и сделала вид, что она упорно что-то ищет.

— Выпить… — закончила свою мысль Джинни. — Ты выглядишь весьма обеспокоенной. Что-то случилось? Новое письмо от Яксли?

Внутри что-то оборвалось, когда Грейнджер услышала от подруги слово «письмо». Паранойя начала поглощать её. Сердце бешено застучало, а в горле образовался неприятный ком, который она поспешила сглотнуть.

— Нет. Никакого письма, в этом и проблема. Он словно даёт время, а я так и не нашла ни единой зацепки, — соврала Гермиона, кинув на младшую Уизли извиняющий взгляд.

— Дорогая, ты сама не позволяешь нам ходить с тобой и…

— Потому что я должна сделать это сама! — вскрикнула Гермиона и соскочила с кровати, желая увеличить расстояние между ними; она боялась, что Джинни заметит в её глазах беспокойство или, что ещё хуже, поймает на лжи.

В комнате повисло напряжённое молчание, которое длилось несколько минут. Рыжая гриффиндорка медленно поднялась с места и, делая аккуратные, медленные шаги, приблизилась к Гермионе, хватая её в объятия.

Грейнджер мысленно повторила строки, написанные Яксли. Она выучила, кажется, каждую букву.

А потом снова задумалась о том, что ей не удастся попрощаться с друзьями.

Гермиона дала согласие на своё убийство, хоть это и воскресит ненавистного тёмного волшебника.

Но ведь Гарри убивал его раньше. Дважды. И сейчас, когда Гермиона оставалась последним крестражем, у Гарри Поттера есть все шансы покончить с ним в третий раз. Ведь Бог любит троицу, да?

С другой стороны, она могла избежать его воскрешения, сварив зелье и покончив с собой. Так бы она не поставила под удар весь Магический мир. Снова.

Возможно, ей удастся как-нибудь спасти своих родителей, не позволив Тёмному Лорду вернутся. Однажды она хотела покончить со всем этим, но ей помешали. Чёртов Малфой снова пробрался в её мысли, даже когда она думает совсем о другом.

Она убьёт себя. На этот раз Гермиона была уверена в своём решении. А ещё… ещё она попросит кого-нибудь спасти её родителей. Как угодно, но сделать это.

Ради спасения.

Чего?

Ради её разбитой души.

***

29 октября, 1998

Дни летели со скоростью света, и Гермионе ничего не оставалось, как считать дни до встречи с Яксли. С того момента, как она получила письмо в Министерстве, её руки не прекращали трястись. Она практически не появлялась на занятиях, игнорируя замечания преподавателей, когда она случайно натыкалась на них в коридорах школы. В голове зарождался план: она сварит зелье Живой Смерти, специально нарушив пропорции, и выпьет его во время праздника, пока остальные будут праздновать Хэллоуин. В этот момент до неё не будет никакого дела. Никому.

С субботы девушка появилась в Большом зале лишь дважды: она, не обращая внимания на подозрительные взгляды студентов и мольбы друзей остаться с ними, хватала со стола пару фруктов и быстрым шагом уходила прочь, в библиотеку.

Но сегодня её внимание устремилось на МакГонагалл, когда на весь Большой зал раздался звонкий удар по хрусталю.

— Дорогие студенты, доброго всем вечера ещё раз! — начала МакГонагалл. — В такие трудные времена не стоит забывать, что жизнь не останавливается, поэтому я вновь напоминаю вам о предстоящем событии. В субботу вы сможете позволить себе отойти от тяжёлых мыслей и просто отдохнуть. Приглашаю всех студентов и профессоров на Хэллоуинский балл! — зал разорвался громкими аплодисментами, сопровождаемыми свистом и криками радости. — Не забудьте надеть маски.

Гермиона закатила глаза и поспешила прочь, когда чья-то рука крепко схватила девушку за запястье. От неожиданности на пол упало яблоко, которое должно было быть её завтраком, обедом и ужином.

— Хватит уже бегать! — грозно прокричала Джинни, стоящая позади Гермионы. — Завтра мы идём в Хогсмид и это не обсуждается!

— Джинни, я правда не…

— Я уже сказала, что это не обсуждается, — перебила ту рыжая гриффиндорка, ослабляя хватку, и теперь её прикосновения ощущались иначе — нежными и тёплыми. — Я соскучилась по своей лучшей подруге, Гермиона.

Грейнджер опустила плечи и, кажется, сдалась.

Не на то она тратит свои последние дни.

Ей действительно стоило бы провести время в кругу лучших друзей. А ещё ей следовало поговорить с Роном, потому что после того, как она убежала с его букетом красных роз, они не разговаривали.

А ещё… ещё ей нужно увидеть Драко. Он так и не ответил на вопрос, который Гермиона тогда задала. И, кажется, она хотела ему что-то сказать. Что-то, что не покидает её голову даже по ночам.

Она обсудит с ним это обязательно. Просто немного позже.

— Прости меня, Джинни, — прошептала Гермиона, облегчённо выдыхая, — я никчёмная подруга. Просто…я хочу во всём разобраться. Давай ты выберешь наряд на свой вкус, а мы вместе соберёмся на праздник?

На лице подруги растянулась искренняя улыбка, и Джинни поспешила поцеловать Гермиону в щёку, после чего вернулась к ужину, дав той возможность уйти от громких звуков.

***

30 октября, 1998

Гермиона сидела в комнате девочек на кровати, прожигая взглядом дыру в бордовом ковре. В голове созревал идеальный план, который она точно решила исполнить.

Ещё раз. Ты не подашь виду. Ты просто придёшь на праздник последний раз увидеть своих друзей. Потом ты найдёшь Драко, чего бы тебе этого ни стоило, и сознаешься ему в своих чувствах. Нет. Всё не так! Ты найдёшь Драко и попросишь его придумать способ, как спасти родителей. Святой Мерлин, тогда он не позволит уйти. Он точно почувствует что-то неладное. Тогда ты просто подложишь ему записку. Да, так лучше. Затем незаметно уйдёшь из зала и пойдёшь в Выручай-комнату, сваришь зелье и выпьешь его.

Всё просто.

Гермиона медленно шаталась из стороны в сторону, раздумывая над всеми возможными вариантами развития событий, когда в комнату ворвалась Джинни с множеством пакетов, которые левитировали позади неё. Это вывело Гермиону из океана тёмных мыслей, и она слегка вздрогнула.

Джинни улыбнулась, подходя к кровати Гермионы и усаживаясь рядом.

— Значит так, смотри, — начала Джинни, подзывая к себе один из огромного количества пакетов и вытаскивая из него чёрную коробку, аккуратно завёрнутую в красную ленту, — я долго думала, что тебе подобрать, и мне показалось, что образ сексуальной львицы тебе очень подойдёт.

Рыжая подруга положила коробку на колени Гермионы, выжидая её реакции. Грейнджер с недоверием взглянула на упаковку.

— Джин, мне кажется, что сексуальная львица — это не для меня.

— Что за вздор! Открывай скорее и посмотри!

Гермиона сделала глубокий вздох и медленно потянула ленту в сторону. Крышка открылась, и блеск бордовой шёлковой ткани словно ослепил Грейнджер. Девушка поднялась с кровати, откладывая коробку в сторону и, взмахнув палочкой и пробормотав заклинание себе под нос, примерила подобранный Джинни костюм.

Отражение в зеркале приковало взгляд Гермионы — бордовое платье, практически полностью облегающеё тело с разрезом на правой стороне, который тянется почти до самого пояса. Корсаж переливался серебряно-золотыми кристаллами, аккуратно вытекая в бордовый подол. Сзади свисал длинный львиный хвост, а на голове красовалась аккуратная золотая диадема. Это выглядело действительно сексуально и одновременно вульгарно. Гермиона поймала себя на мысли, что сама бы никогда не надела бы такой костюм.

— Это слишком…открыто.

— Ничего подобного! — перебила подругу Джинни. — Ты выглядишь просто волшебно.

Гермиона снова покрутилась перед зеркалом, разглядывая собственное отражение. Где-то внутри она понимала, что выглядит великолепно. Но не помешает ли ей такой яркий костюм в осуществлении своего плана? Страх приковать к себе излишнее внимание и не дать ей покончить со всем почти поглотил её. Нет. Она не должна выдать себя. Не сейчас.

— Вырез кажется излишне глубоким, — сказала Гермиона, устремляя свой взгляд на подругу.

— Ну, придётся идти без белья, — начала Джинни и, заметив желание Гермионы прокомментировать это заявление, поспешила продолжить, — но ничего видно не будет! Оно специально пошито так. К тому же, покажешь всем свои шикарные ноги.

Это будет последний её день. Последняя встреча с Джинни, Гарри, Роном, МакГонагалл, однокурсниками. С Драко Малфоем. К чёрту! Гермиона Грейнджер должна позволить себе выжить из этой ночи всё. И всё равно, что мысли о предстоящих событиях поглощали и съедали её изнутри.

— К чёрту, — повторила крутящиеся в голове слова вслух Грейнджер и, подарив подруге одобряющую улыбку, горько выдохнула.

***

31 октября, 1998

Время длилось слишком долго, и Гермиона глубоко выдохнула, когда наконец-то часы пробили одиннадцать вечера.

Друзья. Драко. Зелье.

Грейнджер сидела на кровати, медленно поглаживая руками тёплую ткань и оглядывая комнату. Это место стало для неё домом. Стены, длинные коридоры, эстетически идеальные кабинеты, пейзаж, что можно было бесконечно разглядывать с той одинокой лавочки под плачущей ивой…

Это наводило тоску.

Подхватив с прикроватной тумбы подготовленную записку, она раскрыла пергамент и снова пробежалась по тексту:

«Драко, придумай способ спасти моих родителей.

Это последнеё, о чём я могу тебя попросить.

Прости за сказанное и неозвученное.

Твоя Гермиона.»

Она последний раз глубоко вздохнула, набирая воздух лёгкими, словно ей его категорически его хватает.

Последний раз взглянув в зеркало, она достала маску Пожирателя смерти, которую она подобрала ещё на чемпионате по квиддичу.

Тогда ей хотелось внимательнеё ознакомиться с ней, но в один момент она запихнула её в свой сундук и позабыла о маске. Ночью, достав со дна сундука последнюю стопку пергаментов, она вновь наткнулась на неё. Решение было глупым и необдуманным. Ей просто захотелось сделать это.

Терять нечего.

Покинув гриффиндорскую башню, Гермиона не заметила, как уже стояла перед входом в Большой зал. Музыка играла достаточно громко, и это раздражало — бороться с этим чувством у Грейнджер не было сил, поэтому, набравшись смелости, она зашла в зал.

Друзья. Драко. Зелье.

В глаза ударил яркий свет, и слегка прикрыв веки, она шагнула вглубь помещения. На мгновение ей показалось, что в зале воцарилась мёртвая тишина, словно она находилась в вакууме, который поглощает абсолютно любые звуки извне. Сотни студентов повернулись в её сторону, шептались между собой, с некоторых сторон послышался свист. Это немного смутило, но в голове Гермионы был прописан сценарий, который она не намеревалась менять. Грейнджер изобразила невозмутимое лицо и с лёгкостью надела маску Пожирателя смерти; на этот раз зал действительно замолчал.

Делая грациозные шаги, Гермиона направилась в самый центр, и, заметив Гарри, устремилась к нему.

— Что за хрень? — воскликнул Рон, пока Поттер стоял в полной растерянности, разглядывая подругу. — Где ты её взяла?

— Это ведь карнавал, разве нет? Мы притворяемся теми, кем не являемся, — гордо вскинув подбородок, сказала Гермиона.

— Но это не просто маска, Гермиона! Это маска Пожирателя смерти!

— Хватит! Рональд, я не собиралась с вами ссориться, — Грейнджер сделала уверенный шаг вперёд, захватывая в крепкие объятия ребят. — Я хочу сказать, что бесконечно люблю вас. Простите меня, последнеё время я поступала ужасно, отдалилась от вас…

— Эй, остановись, всё хорошо, — начал Поттер, нежно обняв Гермиону в ответ.

Друзья. Драко. Зелье.

— Постой, я не закончила. Мне очень жаль, что я не участвовала в вашей жизни последние месяцы. Я обещаю, что скоро всё изменится.

Рон растерянно посмотрел на Гермиону, но не ослабил хватку объятий.

Он простил её.

Она знала это.

— Вот вы где! Я вас искала, — приблизившаяся Джинни слегка напугала Гермиону своей неожиданностью. — Святой Мерлин, почему ты в маске…

Грейнджер бросила на подругу извиняющий взгляд, и этот жест заставил Джинни замолчать. Кажется она поняла, что лучше закрыть данную тему.

— Милая, ты выглядишь просто сногсшибательно!

— Это точно, — пробормотал себе под нос Рон. — Эм, Гермиона, мы можем поговорить?

Грейнджер нежно улыбнулась и протянула руку Рону, позволив ему вести её. Пробираясь сквозь толпу ближе к углу, где не было студентов, Гермиона повернула голову в центр зала и буквально окаменела.

Он здесь.

Внутри всё сжалось, и она уже не замечала, как Рон махал перед её лицом руками в попытке вернуть подругу к реальности. Она не видела ничего, кроме него. Весь мир вокруг застыл каменными статуями. Малфой лениво обернулся, оглядывая зал, а потом его внимание остановилось на ней. Парень стоял в непринуждённой позе, засунув руки в карманы брюк.

И ничего его не выдавало — Драко был с ног до головы одет в наряд, напоминающий образ Дракулы, а на лице красовалась чёрная маска, закрывающая глаза. Даже волосы были окрашены в чёрный цвет.

Лишь губы, до ломки костей знакомые ей губы, выдавали его.

Друзья. Драко. Зелье.

Гермиона движением руки дала понять Рону, чтобы он отошёл от неё и, глядя Драко прямо в глаза, направилась в его сторону.

Она до последнего не понимала, что именно хочет сделать. В дрожащей руке покоился скомканный свёрток пергамента, который ей нужно было подложить в костюм Малфоя.

Что, если он его не заметит? Что, если, когда он прочтёт его, будет слишком поздно?

Она подумает об этом через пару минут. Сейчас не до этого. Она собирается сделать то, что в пух и прах выдаст её и Малфоя.

Неважно.

Гермиона приблизилась достаточно близко, чтобы ощутить его дыхание на своей коже. Он был непоколебим. Драко не отдалился даже на миллиметр. Он лишь слегка ухмыльнулся, наклоняя голову и изучающе рассматривая Гермиону с ног до головы. Она быстрым движением стянула с себя маску и бросила её на пол.

— Добрый вечер, — успел сказать парень, когда почувствовал, как женская рука с силой потянула его за воротник костюма.

Их губы соединились в прощальном поцелуе. Он буквально был пропитан отчаянием и горечью, потому что, ответив на неожиданную нежность Гермионы и углубляя поцелуй, Драко определённо точно почувствовал солёный вкус на губах. Малфой обхватил её лицо руками и отстранился, разрывая связь. По её щеке стекала одинокая слеза, и он поспешил смахнуть её большим пальцем.

— Что с тобой? — тихо прошептал Драко, и его горячеё дыхание обжигало кожу.

Нет. Оно обжигало душу.

— Просто молчи, ладно? — ответила Гермиона и снова прильнула к губам парня.

Этот момент, он…буквально вывернул Грейнджер наизнанку, заставляя задуматься над тем, что было бы завтра, если бы она осталась жива. Что ей сказали бы друзья? Что было бы между ней и Драко дальше?

Очевидно, ей не суждено это узнать.

Поэтому она запустила пальцы в его чёрные, как сажа волосы, и начала нервно вырисовывать узоры, пока Драко одной рукой крепко прижимал её за талию к себе, а второй держал её лицо. Этот поцелуй был криком души. Криком мольбы о спасении. В ней до последнего таилась надежда, что всё будет хорошо. Но хорошо не будет. Её план — единственное разумное решение, которое ей удалось найти.

Друзья. Драко. Зелье.

Гермиона опустила руку Драко на талию, не разрывая поцелуя. Её дрожащие пальцы перебирали бумажку, и она нервно пыталась зацепиться хотя бы за что-то, куда можно было бы её спрятать. Нащупав карман, она быстрым движением закинула сложенный пергамент внутрь; сердце бешено колотилось, и Гермионе искренне не хотелось с ним прощаться. Но время на исходе и скоро пробьёт двенадцать, а Гермиона подобно Золушке должна была скрыться с сотни наблюдающих глаз, пока уверенность в её действиях полностью не растворилась. Разорвав поцелуй и последний раз нежно коснувшись его губ своими, она подняла взгляд и посмотрела Драко прямо в глаза.

— Надеюсь, это громче всяких слов, — прошептала практически в губы парню Гермиона, — прости.

Студенты с любопытством наблюдали за происходящей картиной и перешёптывались, стараясь установить личность парня, с кем так страстно целовалась Грейнджер посередине зала. И, заметив убегающую из помещения девушку, в мёртвой тишине раздался громкий грубый голос.

— Грейнджер, что за херня? — воскликнул неизвестный студент и сбросил с себя маску; многие студенты ахнули от удивления, когда до них дошло осознание — Гермиона Грейнджер целовалась с Драко Малфоем.

Девушка остановилась и с нескрываемым шоком повернулась в его сторону. Он скинул маску. Все знают.

Друзья. Драко. Зелье.

Больше нет времени на раздумья. Гермиона последний раз улыбнулась Драко.

— Прощай, — беззвучно проговорила Грейнджер и, не тратя ни минуты, покинула Большой зал.

Она знала, куда идти. Она успела принести всё необходимое в Выручай-комнату.

***

Драко уже хотел пойти вслед за ней, когда чья-то крепкая рука обхватила его за предплечье.

— Дружище, вот так шоу вы тут устроили, — сказал Тео, не скрывая смеха.

— Мне не до твоих шуток, клоун, — грубо ответив другу, Малфой попытался освободиться из хватки Нотта.

— Ты за ней бежать собираешься? — вопросительно вскинув бровь, спросил Теодор. — Не глупи. Нашёл за кем бегать. Посмотри вокруг, сколько очаровательных красоток!

На лице парня отразилась нескрываемая ярость, когда он с силой отдёрнул руку и толкнул друга в грудь.

— Нотт, не зли меня! Я сказал, отъебись, — крикнул Драко и уже хотел развернуться, чтобы покинуть помещение, когда услышал голос друга снова.

— Меняешь друга на грязнокровку. Как это аристократично.

Драко развернулся и, замахнувшись, ударил Нотта в лицо — на скуле того тут же появилась ссадина, из которой начала течь кровь и пачкать щёку. Малфой проследил за каплей, что упала на пол, и его внимание приковала небольшая бумажка, лежащая рядом с его ногой. Он лёгким движением подобрал смятый пергамент и раскрыл его, приготовившись к прочтению. Его глаза нервно бегали по записке, вчитываясь в каждую букву.

Он всё понял. Глупая девчонка.

Проигнорировав вскрики девушек из толпы, он последний раз посмотрел на друга и устремился на выход.

Проблема лишь в том, что он не знал куда идти. Она могла быть где угодно. И самое страшное было то, что он не знал, что именно она планировала сделать. Драко приходилось открывать каждую дверь, что попадалась ему на пути. Везде было пусто.

Как же это по-гриффиндорски, да, Грейнджер? Жертвовать собой ради спасения всех.

Ноги невольно принесли его к перекрёстку, в котором подозрительно не хватало двери. Ему казалось, что раньше она тут была.

Чёрт, конечно же! Выручай-комната. Как он мог вообще о ней забыть? И, если глупая всезнайка Грейнджер хотела что-то натворить, то, скореё всего, она бы не хотела, чтобы об этом узнали. Драко закрыл глаза и представил в своей голове её образ — худая, ничем не привлекательная в обычной школьной форме девушка, но чертовски сексуальная в этом бордовом платье.

Где же ты…прошу, найдись…

Когда Малфой открыл глаза, перед ним появилась дверь, напоминающая обычный вход в уборную. Он быстрым движением распахнул дверь, упираясь взглядом на сидевшую на полу девушку, которая задержала руку над котлом с зельем. По её лицу стекали слёзы, спадая с подбородка и капая в кипящую жидкость.

— Что ты, мать твою, творишь? — прошипел Драко, когда приблизился к ней и с силой встряхнул её за плечи.

Растерянная Гермиона не ожидала появления Драко, поэтому её лицо не скрывало шока и злости. Она быстрым движением поднялась на ноги, скидывая с себя руки Малфоя.

— Кто тебя просил приходить сюда? — крикнула Грейнджер и направила кулак в сторону парня. Он быстрым движением перехватил Гермиону за руку, лишая её возможности нанести увечья.

— Ты совсем с головой не дружишь? Какая же ты идиотка!

— А что мне остаётся? Скажи мне! Что? Добровольно отдать себя для совершения какого-то ритуала для воскрешения Волдеморта? — кричала Гермиона, срывая горло. — Ты думаешь, что он отпустит моих родителей? Нет! Он убьёт их! А потом Волдеморт придёт за вами!

— Закрой свой глупый рот! — сорвался на крик Драко, хватая девушку за вторую руку. — Ты самовольничаешь и даже не думаешь советоваться! Грейнджер, я готов тебя задушить своими руками прямо здесь!

— Лучше так, чем ставить под угрозу весь Магический мир! — Гермиона напряглась в теле и поддалась вперёд, словно хищница, готовая к нападению. — Снова!

Малфой не оценил её попытку показаться устрашающей. Он начал наступать на неё; в итоге прижав девушку к стене, упираясь в её запястья, прилипшие над головой, он с яростью взглянул ей в глаза.

— Я не собираюсь спасать твоих родителей, — прошептал он. — Мы сделаем это вместе.

Резким движением он наклонил голову и впился в её губы жадным поцелуем. Касания были грубыми, словно он пытался наказать Гермиону. Он оттягивал и покусывал губы одну за другой, пока на них не оставались следы от его зубов. И она отвечала ему на эти жёсткие поцелуи, умирая в надежде, что его слова — не пустой звук. Ей хотелось утонуть в его прикосновениях. Гермиона издала тихий стон и выгнулась в спине, сокращая расстояние между их телами. Желание запустить руки в его волосы нарастало, однако парень всё так же крепко держал их поднятыми над её головой. Драко разорвал их поцелуй, и спустя мгновение прильнул к шее, оставляя вытянутую полоску влажных следов на нежной коже. И в этот момент Грейнджер почувствовала свободу в запястьях, ощущая уверенные прикосновения рук Драко на своём теле. Он изучал её изгибы словно впервые. Словно в последний раз.

Гермиона всё-таки запустила пальцы в волосы парня, хватаясь за пряди и оттягивая их назад. Это движение заставило Драко прорычать ей в кожу, и девушка снова издала стон.

Он был достаточно уверен в своих действиях — одна рука быстро опустилась на ягодицу, сминая её под своими пальцами, пока другая спешила поднять подол её платья. Гермиона немного напряглась, но жадные поцелуи вырвали из неё очередной стон.

— Я…ох, Драко, — прошептала девушка, опуская руки на шею парню и лаская его кожу.

— Всё будет хорошо, — ответил Драко, оторвавшись от Гермионы и заглядывая ей в глаза. — Я не причиню тебе боли.

Она медленно кивнула в согласном жесте, и сама потянулась к Малфою, захватывая его губы в поцелуй.

Эти прикосновения были пропитаны искренностью и желанием, перемешиваясь со злостью и отчаянием. Каждый поцелуй отдавался пульсацией по всему телу, сопровождаемой океаном приятной дрожи.

Драко подхватил Гермиону, и она по инерции обхватила его бёдра ногами. Она почувствовала, как напряжение в штанах Малфоя желало вырваться наружу. Он медленно опустился на колени, не разрывая поцелуя, и склонился над ней, опуская Грейнджер на прохладную плитку и устраиваясь между её ног. Жар окатил тело девушки, когда Драко аккуратно задрал подол её платья.

— Почему на тебе нет белья? — прошептал парень, расплываясь в улыбке.

Щёки моментально покрылись румянцем, когда Гермиона вспомнила об этой маленькой детали. Точно. Бельё нельзя было надевать под это платье.

— Я, — запнулась Грейнджер, собираясь с мыслями, — его бы было видно под платьем, поэтому я…

— Тихо, — потребовал Малфой, склоняясь над ней и утопая в её губах.

Умелые руки гладили ноги, медленно подбираясь к заветному плоду; Драко вовсе перестал отрицать, что он её хочет. Подругу Поттера, золотую девочку, грязнокр…сейчас он трезво понимал, что даже в голове не хотел употреблять это слово.

Непонятная каша творилась в голове слизеринца, с которой ему предстояло разобраться. Одно он понял точно — стереотипы были разрушены.

Когда его руки подобрались достаточно близко, Гермиона неожиданно вздрогнула.

— Драко, я, — она поспешила сглотнуть образовавшийся ком в горле, — у меня еще не…было…

— Просто скажи, если захочешь остановиться, и я остановлюсь.

Гермиона облегчённо расслабилась, позволяя Драко взять всё под свой контроль. Его пальцы пробрались к чувствительной точке, и он стал нежно массировать комок нервных окончаний, от чего Грейнджер издала громкий стон, не в силах подавить его. С каждым новымприкосновением её тело содрогалось, а желание достигало точки кипения.

Она хотела его.

Она хотела Драко Малфоя.

— Я буду аккуратен.

Он начал вводить первый палец, достаточно медленно, позволяя Гермионе привыкнуть к ощущениям. Когда с её лица пропала гримаса ужаса и сменилась на удовлетворение, он добавил ещё один палец, аккуратно двигая ими внутри неё. Драко внимательно наблюдал за её эмоциями, выискивая протесты и желание остановиться.

Но он ничего не обнаружил.

Расстегнув ширинку своих брюк и спустив их вместе с нижним бельём до колен, Малфой приблизился к входу.

— Скажи мне остановиться, — выдохнул Драко.

— Н-нет, — ответила Гермиона, подняв глаза на блондина.

И он вошёл в неё. Аккуратно, медленно, позволяя привыкнуть к новому, неизвестному чувству. Гермиона схватила Драко за рубашку, сжимая руки в кулаки, и закусила губу, кажется, до крови. Однако через несколько минут боль отступила. Драко начал медленно двигаться в ней, стараясь не причинять неприятных ощущений, и, когда до его ушей долетели сладостные стоны, он довольно улыбнулся и прильнул к губам девушки.

Он двигался в ней не спеша, получая максимальное удовольствие от происходящего.

Не только физическое, нет.

Это не был одноразовый секс, после которого у него обычно пропадал интерес к партнёрше. Этот раз лишь усилил пульсацию в его голове, и чувство собственности охватило его полностью.

Нравилась ли она ему? А чёрт его знает.

Мировоззрение, с которым он жил всю свою жизнь разрушилось ещё в тот день, когда она попросила сигарету около Чёрного озера. Когда она, невинная и чистая, находилась в присутствии Пожирателя Смерти, а в глазах не отражался страх. Возможно она лишь хорошая актриса.

Только вот…стала бы эта актриса доверять жизнь родителей тому, кого боится?

Стала бы эта актриса доверять себя тому, кого боится?

Он обязательно подумает об этом позже.

Сейчас он наслаждался прекрасным телом, что находилось под ним. Её тонкие изгибы, которые начали извиваться от наслаждения; её сладостные стоны и её красивое лицо, полностью расслабленное. И губы, которые он так желал целовать. Издав громкий стон, Гермиона размякла в его руках, погружаясь в свободный полёт удовольствия.

Спустя несколько секунд Малфой почувствовал, как его накрывает с головой волна наслаждения, когда он наполнил её изнутри. Оставаясь в ней ещё какое-то время, он позволил себе расслабить мышцы и лечь Гермионе на грудь, стараясь восстановить дыхание и ощущая, как девушка пытается сделать то же самое.

Драко поднял голову, заглядывая в заплаканные глаза гриффиндорской принцессы. Мерлин, как же она хотела жить.

— Живи, — прошептал он, — просто оставайся в живых. Остальное я решу сам.

Комментарий к Глава 16

Надеюсь, долгое отсутствие оправдано этой главой!

Обещаю исправиться и не пропадать.

Очень жду вашего мнения о главе!

========== Глава 17.1 ==========

Комментарий к Глава 17.1

Приятного прочтения!

1 ноября, 1998

Сбившееся дыхание разносилось по всей Выручай-комнате, перемешиваясь со звуком кипящего зелья, которое осталось незаконченным. Драко, лежавший головой на груди девушки, посмотрел на глубокий котёл; его глаза сузились, словно он пытался взглядом взорвать его.

— Что это за зелье в котле? — грозно спросил он, поднимаясь на локтях и заглядывая Гермионе в глаза.

Девушка лишь тяжело вздохнула и отвернулась, стараясь избежать тяжёлого взгляда металлических глаз.

— Драко, я… — начала Гермиона, но тут же замолчала.

— Грейнджер, что ты, мать твою, хотела сделать? — парень быстрым движением поднялся на колени и, схватив Грейнджер за руки, потянул её на себя, усаживая на пол.

Драко обхватил её лицо руками, лишая последней возможности отвернуться; ему было жизненно необходимо видеть глаза девушки, покрасневшие от слёз и до безумия уставшие. А она лишь молчала, утопая в бескрайнем океане его глаз.

Гермиона слишком устала.

Бояться.

Думать.

Скрывать.

Резким движением девушка вырвалась из хватки Малфоя и подалась вперёд, обнимая парня за талию. Она вжималась в его голое тело, пока внутри неё клокотал страх от мысли, что она может быть отвергнута.

В его объятиях Гермиона ощущала себя спокойно, будто не было никакой войны, не было никакого Яксли. Малфой нежно гладил её волосы, оставляя кроткие поцелуи на висках.

Грейнджер так и не разобралась, что происходит между ними.

Она вспомнила о том поцелуе, за которым наблюдали сотни голодных глаз. И то, что Драко скинул маску, в пух и прах разоблачая их. Теперь все знают.

Гарри и Рон знают.

Сейчас, после того как Малфой не позволил ей закончить начатое, ей придётся продумать то, что сказать друзьям. Друзьям, которые, вероятно, осудят её, а что ещё хуже — не простят.

— Слушай меня внимательно, — начал Драко, разделяя каждое слово и выводя Гермиону из размышлений, — сейчас ты всё мне расскажешь.

Как только он отстранился, Гермиона почувствовала холод в помещении — она сидела на плиточном полу в тонком платье, что было задрано по пояс. Тяжело вздохнув и помассировав пальцами виски, девушка подняла взгляд на Драко, который всё это время сидел, молча, наблюдая за каждым её движением.

— На прошлой неделе мне пришло ещё одно письмо, — сказала Гермиона и почувствовала, как в горле образовывается неприятный ком. Прокашлявшись, она продолжила: — Яксли установил сроки.

— Когда? — с невозмутимым лицом проговорил Малфой.

— Завтра.

— Что? — Драко напрягся и быстрым движением поднялся на ноги; его раздражение и злость ощущалось во всём помещении. — И ты молчала. Прекрасно.

Он быстро оделся и, делая размашистые шаги, остановился около бурлящего котла, вглядываясь в жидкость, что варилась в нём.

— А это что? Ты планировала облить Яксли кислотой?

Внутри всё замерло. Гермиона подняла наполненные ужасом глаза на Драко, сдерживая себя из всех сил, чтобы не разрыдаться.

Боже, как сильно она хотела, чтобы всё это было затянутым сном.

Как сильно она хотела жить.

Принимая решение, которое она планировала воплотить в реальность, Гермиона думала обо всех, кроме себя. Для неё было в приоритете спасти всех. Одна жизнь — ничто, по сравнению с миллионами.

— Я лишь хотела покончить со всем…

— Старая мелодия, тебе не кажется? Однажды я нашёл тебя в лужи крови, — Драко вернулся к Гермионе, опускаясь на корточки и захватывая пальцами её подбородок, принуждая девушку смотреть ему в глаза, — теперь я требую, чтобы ты рассказала мне всё.

***

Стоя напротив входа в башню Гриффиндор, Гермиона задумалась о том, что ждёт её внутри. Было уже за полночь, но она была уверена, что друзья ждут её в гостиной, готовые наброситься с возмущениями.

Она анализировала сложившуюся ситуацию, пока шла к башне. Ей не удалось покончить с собой, и такой вариант развития событий она уже не рассматривала.

Что ей сказать? Гермиона даже подумала соврать, сказать, что перепутала его с другим человеком из-за цвета волос или…

Вздор.

Надо быть ужасно глупой, чтобы такое сказать. Да и к тому же, она не могла планировать поцеловать кого-то другого. Нет никакого другого.

Что ж, кажется, придётся вскрыть все карты, какими бы плачевными они ни были.

Прошептав пароль Полной Даме, картина отодвинулась в сторону, пропуская девушку в гостиную. Достаточно громкие разговоры, что разносились по комнате, сразу прекратились. Голодные глаза уставились на Гермиону, осуждающе разъедая в ней дыру.

Она не сразу заметила взволнованных Гарри и Рона среди толпы студентов. Рыжий парень уставился на Гермиону, и она увидела, как его глаза блестели. Он держался из последних сил, чтобы предательские слёзы не полились из его широко распахнутых глаз. Гарри же сделал несколько шагов вперёд, подходя к девушке почти вплотную.

— Как ты могла? — прошипел он, упираясь пальцем Гермионе в грудь.

— Гарри…

— Ты настолько труслива, что не могла рассказать о своих похождениях нам, — перебил Гермиону Гарри презрительным тоном, а его лицо было наполнено злобой. — Мне казалось, что мы друзья.

Внутри неё всё сжалось — она чувствовала, как из лёгких выкачивают весь кислород, а все эти люди, что окружали её в данную секунду только и делали, что ждали, когда она задохнётся. В уголках глаз скопились слёзы, и Гермионе осталось лишь сморгнуть их, от чего доказательства её страха и обиды стали видны всем.

— Пожалуйста, позволь мне всё объяснить, — начала Гермиона. Её слова разозлили Гарри, от чего он с силой ударил кулаком по стене, совсем рядом с головой девушки. Она вздрогнула.

— Где ты была? С ним? С человеком, который был в первых рядах за спиной Волдеморта, — Гарри кричал, наступая на Гермиону, от чего та чувствовала себя загнанным в угол домовым эльфом, — с человеком, который при первой же возможности уничтожил бы тебя только из-за твоей крови?

— Достаточно! — женский голос привлёк внимание троицы.

Сонная Джинни быстро спустилась по лестнице, что ведёт в спальню девочек. Она порхала, словно бабочка над полевыми цветами. И, глядя на неё, можно было подумать, что ничего не произошло; один лишь тон голоса выдавал её раздражение.

Гарри резко повернул голову в сторону девушки и начал следить за движениями рыжеволосой гриффиндорки, пока та, пробираясь сквозь толпу студентов, не встала между ним и Гермионой. Она высоко задрала голову и посмотрела на Поттера, складывая руки на груди.

— Ты не посмеешь с ней так разговаривать, — заявила она, не разрывая зрительного контакта. — Где ты был, когда Гермионе было плохо? Разве тебя можно назвать хорошим другом, если ты даже не заметил, как ей тяжело? — выглянув из-за плеча парня, Джинни уставилась на своего брата. — Тебя это касается не в меньшей мере! Да вы глупцы!

— Это другое, Джинни, — сказал смущённый Гарри. — Она поцеловала Малфоя…

— Да хоть самого Мерлина! Разве это так важно?

Слегка коснувшись плеча подруги, Гермиона вышла вперёд, вновь переключая внимание гриффиндорцев на себя.

Её тяготило молчание.

Эта давка буквально ощущалась внутри, болезненно отдаваясь по органам.

— За всеми вами так забавно наблюдать, — начала она, ухмыльнувшись. Совсем как Малфой. — Я не верю, что всем настолько плевать. Война закончилась совсем недавно, а вы ведёте себя так, словно её вообще не было, — Гермиона прошла в центр комнаты, пока студенты вокруг неё расступались. — Вы уже забыли, каково это — терять близких? Рон, тебе ли не знать, как это больно?

От воспоминаний о старшем брате тело Рона словно обмякло — он уже не выглядел таким озабоченным ситуацией, что произошла на Хеллоуине.

— Гарри, эта война принесла тебе столько боли. Ты потерял слишком много близких и любимых тебе людей. Разве ты отпустил всё это? Разве ты можешь проснуться утром и ощутить себя счастливым? — Гермиона нервно посмеялась, падая на бордовый диван, что стоял за её спиной. — Я не ощущала себя счастливой с того самого дня, когда погиб Дамблдор. Каждый, мать его, день я просыпалась с сожалением о том, что проснулась.

Гарри Поттер приблизился к подруге, опускаясь на корточки перед ней. Он вложил её руки в свои ладони и сжал их.

Как раньше. Так, как держал её за руку в Хогвартс-экспрессе.

— Ты не говорила об этом.

— Господи, Гарри, конечно я об этом не говорила! — вскрикнула Гермиона, поднимая опущенный взгляд на друга. — Как я могла так поступить с тобой? Эта война принесла слишком много последствий. Ты многое потерял; Рон, Джинни…все! У меня не было никакого права плакаться вам в рубашку, зная, как вам больно. Но вы делаете вид, словно ничего особенного не произошло, — Гермиона перешла на шёпот, сжимая ладонь друга. — Но произошло слишком много всего. Я чуть не потеряла родителей… а сейчас мне шлёт письма поехавший Пожиратель Смерти, желая воскресить Волдеморта. Меня хотят убить! Сначала меня, а потом мою семью, — она говорила очень тихо, сдерживая эмоции. — Я хотела убить себя сегодня, чтобы больше никто не пострадал. Так ответь мне, Гарри, то, что произошло на Хэллоуине, действительно настолько важно?

Гермиона тяжело выдохнула, от чего почувствовала облегчение в груди. Святой Мерлин, как же ей это было нужно! Она слишком давно не чувствовала себя настолько пустой. Чистой.

Внутри не было ощущения недосказанности, а весь тот груз, что она носила с собой, наконец, упал с её плеч с громким лязгом.

Несмотря на то, что она не ждала понимания.

— Мерлин, — прошептал Гарри, вставая на ноги и поднимая вместе с собой Гермиону. Он заключил её в объятия, не ожидая ответной реакции. Парень выглядел кошмарно обеспокоенным, и на его лице отразился ужас, — прости меня! Скажи, …скажи, когда он прислал тебе последнее письмо?

Гермиона заметно замялась.

— В прошлую субботу…– прошептала она.

— Что он написал? — поинтересовался Гарри, немного отстраняясь от подруги и заглядывая ей в глаза.

Взглянув на часы, что висели над выходом из гостиной, Гермиона поняла, что уже наступил новый день. Уже первое ноября.

— Сегодня он пришлёт письмо с координатами, куда мне надо будет трансгрессировать. Там…он сказал, что в том месте большой радиус антиаппарационного барьера, и как только я вступлю на территорию, он об этом узнает, поэтому мне нужно быть там одной. Я не хотела вам об этом говорить. Решила сама покончить с этим, — закончила Гермиона, закрывая глаза и позволяя себе расслабиться.

— Вот чёрт, — проговорил Гарри и схватился руками за свою голову, запуская пальцы в волосы, параллельно наматывая круги между двумя диванами. — Значит, у нас мало времени. Хватит греть уши, идите спать! — крикнул Поттер, обращаясь к окружившим их студентам. Его грубый тон заставил гриффиндорцев оперативно разбежаться по комнатам — меньше чем за минуту гостиная практически опустела.

— Надо идти штурмом, — сказал Рон. Он молчал всё это время, пытаясь осознать услышанное. Он словно только сейчас понял всю серьёзность происходящего. — Гермиона, Яксли не упоминал хотя бы время?

— Нет, — ответила Гермиона, ощущая неприятный ком, что застрял в горле; она прокашлялась и продолжила: — он лишь написал, что это произойдёт в это воскресенье. И…никакого штурма. Если Яксли узнает, что я не одна, скорее всего у нас не будет шанса спасти родителей.

— Ясно. Гермиона, иди спать, тебе нужно выспаться, — заявил Гарри, не поднимая на неё глаз. — Мы обязательно придумаем что-нибудь.

Джинни, всё это время стоявшая около двери, подошла к подруге и коснулась её руки, переплетая их пальцы.

— Пойдём спать.

***

— Расколоть душу возможно лишь на семь частей. Если волшебник попытается расколоть душу на восемь частей, то последний созданный крестраж растворится, лишая силы предыдущие, — бормотала себе под нос Гермиона, читая очередной запылившейся дневник. — Этот процесс не может быть обращен вспять, также как и смерть волшебника, которая произойдет незамедлительно. Так, попытка расколоть душу на восьмую часть подобна заклинанию «Авада Кедавра», которое волшебник применит на себя…

Она нашла эти записи случайно; пробегая глазами по книгам, которые она изучала ранее в поисках каких-либо зацепок, она наткнулась на голубоватый переплёт в секции: «Дневники, очерки и мемуары». В тот день она унесла книгу в свою комнату, положив её в прикроватную тумбу и планируя прочитать её немного позже.

«Волшебное бессмертие»

— Почему я не нашла эту книгу раньше… — прошептала Гермиона. В её глазах появился блеск — отблеск искры надежды, которая вспыхнула где-то в районе солнечного сплетения.

Том Реддл создал семь крестражей. Как я могу быть восьмым? Судя по записям, это невозможно…

Гермиона соскочила с кровати, хватаясь за дневник, словно он был спасательным кругом. Она не ожидала, что наткнётся на друзей в гостиной. После её возвращения в комнату прошло по меньшей мере несколько часов. Но свет, что просачивался через маленькую щель в двери, питал Гермиону надеждой.

Она не ошиблась. Бесшумно открыв дверь, Грейнджер удивилась увиденной картине — в гриффиндорской гостиной сидела Минерва МакГонагалл и что-то бурно обсуждала с Роном и Гарри.

— В прошлый раз эта операция закончилась неудачей, — сказала женщина, переплетая пальцы в замок.

— В прошлый раз нас выдали. К тому же, если Яксли будет не один, что, кстати, вероятнее всего, то я могу точно сказать, что опытных Пожирателей будет мало, — ответил Гарри, разгуливая по гостиной. — Большинство либо казнены, либо заключены в Азкабане. Остались только пешки.

— Мистер Поттер, нам известен только один Пожиратель, что смог сбежать из Азкабана. При этом, у нас нет гарантий, что он сделал это в одиночку.

— Что происходит? — сказала Гермиона, привлекая к себе внимание.

Она спустилась по лестнице, держа в руках книгу «Волшебное бессмертие».

— Помнишь операцию «семь Поттеров»? — поинтересовался Рон, не дожидаясь ответа. — Мы повторим эту операцию.

— В чём смысл? — Грейнджер сузила глаза и нахмурила брови, бросая подозрительный взгляд на друзей.

— Мисс Грейнджер, молодые люди хотят трансгрессировать с вами под дезиллюминационными чарами.

— Всё верно! — воскликнул Гарри. — Мы так же будем под Оборотным зельем. Когда группа зайдёт в здание, мы снимем дезиллюминационные чары, и тогда Пожиратели увидят нескольких…тебя, от чего растеряются. Тогда мы начнём атаку.

— Гарри, мне уже не кажется это всё таким реальным, — прошептала Гермиона, кладя раскрытую книгу на стол, — смотрите.

***

В кабинете Директора Хогвартса собралось, по меньшей мере, десять человек. Авроры, направленные в школу, планировали сопровождать ребят на операции.

В половине десятого в окно комнаты девочек постучалась сова. В её клюве было свёрнутое письмо, и Гермиона поспешно забрала его, трясущимися руками разворачивая пергамент.

У них есть час.

Час, чтобы добраться до Годриковой Впадины.

Там жил Гарри. Почему Яксли решил назначить место именно там?

Спустя сорок минут сборов, Гермиона, Гарри, Рон, Джинни и Авроры стояли в кабинете у МакГонагалл, куда быстрым шагом вошли два студента факультета Слизерин.

— Малфой, Забини, что вам нужно? — твёрдо сказал Гарри.

— Где твои манеры? Сначала нужно здороваться, — ответил Малфой, ухмыльнувшись. — Мне казалось, что мы заодно. Вся школа трещит о том, что вы планируете штурмовать Яксли.

— Вот чёрт! Лишь бы потрепать языком, — проговорил почти шёпотом Рон.

— Лишние руки нам не помешают, — сглаживая углы, сказала МакГонагалл. — Мистер Забини, мистер Малфой, спасибо за вашу помощь. Если всё пройдёт успешно, то ваши имена, вероятно, перестанут быть настолько очернёнными.

Малфой лишь кивнул Директору. Он ни разу не взглянул на Гермиону.

Может, оно и к лучшему.

Сейчас Грейнджер меньше всего хотела, чтобы Гарри и Рон смотрели на неё осуждающе.

— Вы уверены, что следовало тревожить Министерство? Все эти письма теперь выглядят как плохая шутка, — сказала Гермиона, разглядывая Авроров, что стояли около камина. — Я имею ввиду, что… если верить написанному, то Волдеморта, вероятнее всего, невозможно воскресить.

— Лучше не рисковать. Кто знает, может эта сволочь придумала новый способ, чтобы выжить, — ответил Рон, подходя ближе к подруге и поправляя выпавшую прядь волос. — Мы защитим тебя.

Гермиона буквально чувствовала, как закипает кровь в венах Драко. Ей не нужно было видеть его глаз, чтобы ощутить озлобленный взгляд белокурого слизеринца.

А ведь это так. Малфой боролся с внутренними демонами, чтобы не сломать нос мерзкому Уизли, что так и не научился принимать отказы.

То, что произошло между ними этой ночью — доказательство того, что Гермиона не принадлежит рыжему придурку.

Она принадлежит ему.

— В запасах у Слизнорта было достаточное количество Оборотного зелья, осталось лишь добавить твои волосы, — сказал Гарри, подходя к подруге и выдёргивая небольшую прядь, от чего она слегка поморщилась от боли. Поттер закинул волосы в бутылочку, от чего жидкость начала бурлить.

Зелье передавалось из рук в руки, и каждый, кто находился в кабинете, начал превращаться в Гермиону Грейнджер.

Теперь я понимаю, что ощущал Гарри. Очень странно видеть перед собой… себя.

Спустя несколько минут в кабинете стояло двенадцать абсолютно одинаковых девушек. С одинаковой причёской и в одинаковой одежде.

— План у нас следующий — мы доходим до Хогсмида, накладываем дезиллюминационные чары и трансгрессируем в Годрикову Впадину. Только после того, как я проверю обстановку, мы снимаем чары и штурмуем, — проговорил Гарри в образе Грейнджер. — Гермиона, мы будем тебя защищать. Чтобы всем было ясно, кто из нас настоящая ты, поправь волосы. Вот так, — Гарри двумя руками заправил кудрявые локоны за уши.

Было страшно. Внутренности словно сжались в один клубок, и Гермионе было тяжело дышать. Она боялась за людей, что готовы были рискнуть жизнью ради неё.

— Все готовы? — спросила Минерва, которая также обратилась в образ Грейнджер. Увидев одобрительные кивки, МакГонагалл вышла из кабинета, и за ней последовали остальные.

Гермиона печально вглядывалась в силуэты, покидающие комнату. Она вздохнула и положила пузырёк с Оборотным зельем на стол директора.

А потом она пошла за всеми.

***

Всё происходило слишком быстро. Они добрались до Хогсмида, казалось, минут за десять, когда в спокойном ритме Гермионе понадобилось бы около двадцати минут. Они молча взялись за руки, наложили дезиллюминационные чары и трансгрессировали в Годрикову Впадину.

Грейнджер продолжала удивляться тому, как спокойно Гарри реагирует на то, что Яксли выбрал для проведения ритуала его родовое гнездо.

Хотя, возможно, Яксли планировал лишь встретиться в Годриковой Впадине, а потом трансгрессировать в другое место. В какой-нибудь гнилой подвал.

В могилу.

Как только девушка сфокусировала взгляд на месте, куда они трансгрессировали, в горле образовался ком. Её чуть не стошнило.

Болезненное ощущение в животе не отпускало.

Как же она боялась. Сомнения сопровождали её ещё с ночи, когда Гарри озвучил план.

Лёгкое касание заставило её вздрогнуть.

Кто–то дотронулся до её мизинца. Пальцы соединились в примирительном жесте.

— Живи, — шёпотом, практически беззвучно проговорили ей в ухо. По коже пробежали, кажется, миллиарды мурашек.

Драко…

Комментарий к Глава 17.1

До финала осталось две главы.

Хочу выразить огромную благодарность всем читателям, кого затянула эта история.

Очень жду ваше мнение в отзывах!

========== Глава 17.2 ==========

Комментарий к Глава 17.2

Желаю вам приятного чтения!

С нетерпением жду ваши отзывы!

Драко…

Гермиона крепче сжала палец, боясь больше не ощутить его прикосновение. Она закрыла глаза и начала глубоко дышать в попытке успокоиться; она понимала, что сейчас нужно взять себя в руки.

— Там пусто, — голос Гарри раздался из пустоты, отчего девушка вздрогнула. — Заходи первой, а мы следом. Дезиллюминационные чары снимем уже внутри.

Грейнджер еле заметно кивнула и направилась к дому.

Дверь была не заперта — она коснулась деревянной поверхности, и та с тихим скрипом распахнулась, предоставляя Гермионе и остальным возможность спокойно зайти внутрь. Девушка шагнула вперёд.

Она никогда не была здесь, в доме Гарри. Но где-то в груди сидело ощущение того, что тут всё так же, как и было. Со дня смерти родителей её лучшего друга.

Второй этаж был практически полностью уничтожен, однако на первом не было столь явных признаков борьбы. Лишь многолетние слои пыли на предметах, сухие листья деревьев, разбросанные по всему полу и паутины, которые плелись пауками не один год. Мебель была практически не повреждена, и единственное, что можно было бы сказать о данном помещении, не беря в расчёт второй этаж — тут уже давно никто не живёт.

В гостиной было слишком тихо. Гермионе показалось, что она вовсе оглохла. Лишь тихое шарканье напоминало ей о том, что она здесь не одна.

В углу показалось едва заметное движение, и все присутствующие быстрым движением сняли с себя дезиллюминационные чары, направляя палочки в угол, где буквально секунду назад слегка пошевелилась ткань потёртого дивана.

— Эванеско! — выкрикнул кто-то, и диван испарился в воздухе — на месте исчезнувшего дивана лежала испуганная кошка.

— Ничего не понимаю, — прошептала Гермиона, поворачиваясь к остальным и рассматривая каждого по очереди.

Кто-то, обращённый в Гермиону, поправил прядь волос, что упали ему на лицо.

— Остолбеней! — выкрикнул человек, стоящий позади остальных. Красный луч попал в недавно поправляющую прядь девушку, и «она» отлетел вглубь помещения, ударяясь спиной об стену.

Все повернулись к двери — там стояла Гермиона Грейнджер.

Среди них предатель.

— Инкарцеро! — снова выкрикнул человек, направляя палочку на ненастоящую Гермиону. Прозрачный луч обвил тело верёвками, заставляя одного из их команды упасть.

Помещение озарилось яркими вспышками.

Заклинания метались по всей гостиной, и этот хаос запутал абсолютно всех — уже никто не понимал, на кого направлять волшебные палочки, от чего каждый боялся использовать боевые заклинания.

— Круцио! — крикнул кто-то из глубины помещения, а из его волшебной палочки вырвался красный луч, который стремился Гермионе в грудь.

Она почувствовала, как её руку обхватили и резким движением дёрнули в сторону. Человек, обращённый в неё, вышел вперёд, загораживая собой, и двинулся на противника, пуская в него различные заклинания.

Спаситель Гермионы был шикарным дуэлянтом. Он отбивался от каждого брошенного заклинания, успевая насылать на противника серии жалящих.

Остальные стояли вокруг них, направляя палочки на дуэлянтов. Было сложно определить, кто из них предатель.

Действие оборотного зелья начинало спадать, и люди начинали принимать свои истинные облики. Кроме одного.

Вот он.

Дерётся против белокурого парня.

Против Драко Малфоя.

— Стой! — крикнул неизвестный, поднимая руки вверх, но также крепко сжимая свою палочку. — Я не хочу тебя убивать, — продолжил тот, и, взмахнув рукой, растворился в воздухе.

— Никому не двигаться! — делая шаг в центр комнаты, заявил Гарри, успевший принять свой облик. — Пока каждый из нас не превратится до конца!

***

— Не хватает лишь Забини, — сквозь зубы прошипел Рон. — Подлые вы мерзавцы, я так и знал, что это ваших рук дело!

— Забини не предатель, — заявила вновь вошедшая в помещение Гермиона, которая вышла из дома проверить обстановку. — Он за дверью без сознания. Видимо, его кто-то оглушил, когда мы заходили.

Всё это время Драко сидел на диване, сложив руки в замок на коленях. Он разглядывал присутствующих безразличным взглядом, и лишь когда его внимание привлекла Грейнджер, которая зашла внутрь, его глаза буквально запылали гневом, словно крича: «тебе будет очень плохо, если ты ещё раз пропадёшь из виду».

— Кто-то подслушал наш план.

— В любом случае, этого человека здесь больше нет, — сказала Минерва, беспокойно разглядывая своих студентов. — Мистер Малфой, мистер Поттер, пожалуйста, помогите мистеру Забини вернуться в школу.

Парни кивнули и направились на улицу.

***

4 ноября, 1998

— Профессор, вы искали меня? — тихо войдя в кабинет директора, сказала Гермиона. Она была напугана — мысли о том, что человек, пытавшийся её убить, ходит по школе, выворачивали её изнутри. Возможно, он здоровается с ней, или желает доброго утра.

Она желала услышать хорошую новость. Иначе она окончательно сломается.

— Мисс Грейнджер, прошу, присядьте, — начала Минерва, отрываясь от заполнения документов.

— Что-то случилось?

— Можно и так сказать. Но, — сделав небольшую паузу и подарив девушке тёплую улыбку, директор продолжила, — случилось что-то хорошее. Относительно.

Гермиона не понимала, что происходит. Она нахмурила брови и кинула на Минерву заинтересованный взгляд.

— И…что же?

Макгонагалл открыла ящик стола и вытащила из него свежий выпуск Ежедневного пророка. Положив его перед Гермионой, директор сложила руки перед собой и слегка наклонила голову, рассматривая лицо девушки.

СБЕЖАВШЕГО ПОЖИРАТЕЛЯ СМЕРТИ НАШЛИ МЁРТВЫМ НА ОКРАИНЕ ЛОНДОНА

Недавно сбежавшего из Азкабана Пожирателя Смерти, Корбана Яксли, нашли мёртвым на окраине Лондона, в поле, где работают обычные магглы. Его тело было на стадии разложения, что говорит о внушительном сроке с момента смерти волшебника.

Кому понадобилось освобождать Корбана Яксли, чтобы убить его за пределами тюрьмы?

В Магическом Мире планируется расправа над оставшимися приспешниками Тёмного Лорда?

Изображение неподвижного тела в поле, засеянном пшеном, занимало половину разворота газеты.

Глаза Гермионы были распахнуты от ужаса.

Она ничего не понимала.

— Это был не он, — прошептала удивлённая Гермиона.

— Мисс Грейнджер, Министерство магии сейчас в активных поисках ваших родителей. Скоро всё наладится.

Её не покидало чувство облегчения. Яксли действительно мёртв, и сейчас ей было этого достаточно.

Родителей обязательно найдут.

Если не можешь найти иглу в стоге сена, то сожги всё к чертям. Среди пепла иглу найти легче.

— Вся эта ситуация была для всех нас одним большим уроком, и я осмелюсь вас попросить, — сказала Минерва, и Гермиона подняла на неё глаза, — чтобы вы выступили перед всеми. Рассказали обо всём случившемся и попросили студентов не опускать руки в сложных ситуациях. Чтобы студенты знали, что они заслуживают помощи, а главное получат её.

Гермиона коротко кивнула, поднимаясь с места и направляясь к двери, около которой она остановилась и сказала:

— Спасибо.

***

13 ноября, 1998

Он перестал избегать её, как раньше.

Они могли идти рядом по коридорам Хогвартса и что-то обсуждать, пока студенты удивлённо рассматривали необычную картину — аристократ и магглорождённая не грызутся, как собаки.

На прошлой неделе Малфою хватило смелости сесть в «Трёх мётлах» за стол к Гермионе, находившейся в компании Джинни, Гарри и Рона. Безусловно, рыжий парень был в недоумении и сверлил оставшийся вечер Драко взглядом, пока Гарри пытался понять, чем именно зацепил его подругу этот человек. И, не считая недовольного выражения лица Рона, эта компания выглядела достаточно дружелюбной.

Вражда наконец перестала ощущаться.

А сейчас Гермиона шла в Башню Гриффиндор, мечтая о тёплой кровати и сладком сне.

Она начала высыпаться, и это не могло не радовать.

Перебирая ногами по коридорам и проходя мимо туалета, в котором когда-то она планировала покончить с собой, дверь резко распахнулась, и чья-то крепкая рука схватила Гермиону и затащила в помещение.

Единственным, что она успела разглядеть в темноте был силуэт Драко, прижимающего её к стене.

Он обхватил её лицо руками, пока целовал губы поочерёдно. Его прикосновения были нежными и требовательными одновременно.

Поддавшись ощущениям, Гермиона протянула руку к парню и уложила её на шею, поглаживая мягкую кожу, пока Драко, оторвавшись от её губ, покрывал поцелуями её лицо.

Она тихо хихикнула и прошептала:

— Как ты меня нашёл?

Почувствовав, как он ухмыльнулся ей в щёку, она слегка повернула голову в его сторону, соприкасаясь с ним носами.

— Я кое-что позаимствовал, — сказал Малфой, создавая между ними небольшое расстояние и вытаскивая из кармана брюк Карту Мародёров.

— Вот оно что. Человек, на состояние которого можно купить половину Лондона, ворует пергаменты, — сказала Гермиона, делая удивлённый вид. — Как говорится, у богатых свои причуды.

Драко улыбнулся её словам и, бросая Карту на пол, прильнул к губам Гермионы.

Их поцелуй не переходил за рамки дозволенного. Она ощущала, как он сдерживает себя, и девушка поймала себя на мысли, что хочет, чтобы Драко перестал это делать.

Только Гермиона не была одной из тех, кто сам просит об этом.

По крайней мере, пока.

— Однажды ты спросила меня, — оторвавшись от её губ, начал Драко, — что между нами происходит.

— Я помню, — прошептала Гермиона.

Малфой убрал непослушную прядь за ухо и оставил влажную дорожку поцелуев — от скулы до губ.

— Никто не знает, но…однажды, я пробовал конфету.

— Ничего себе! — воскликнула Гермиона и засмеялась.

Малфой закатил глаза и цокнул языком, притворяясь обиженным. Правда лишь в том, что он оттягивал время, чтобы насладиться прекрасным звуком, что издавала Гермиона. Кажется, он впервые слышал её искренний смех.

— Это не совсем конфета, Грейнджер. Магглы называют это жвачкой.

Она задумалась. Было интересно представить картину, как Драко Малфой, наследник древнего аристократического рода ест подобную дрянь. А ещё, более интересным было то, при каких обстоятельствах это могло произойти.

— Ага, — кивнула на его слова Гермиона, обхватывая парня за талию и прижимаясь к нему всем своим телом, утопая в теплоте его объятий.

— Как оказалось, если на эту самую жвачку, допустим, наступить, то от неё будет весьма сложно избавиться, — закончил Драко, накручивая прядь волос Гермионы на палец. — И знаешь что?

Подняв голову вверх, она наткнулась на томный, изучающий взгляд; Малфой стоял спиной к окну, от чего его силуэт словно подсвечивался, когда всегда светлые глаза казались чернее ночи.

Чертовски красив.

Гермиона никогда даже не пыталась этого отрицать.

В горле образовался ком, который она поспешно проглотила и ответила:

— Что?

— Ты и есть эта жвачка, — сказал Драко, целуя девушку в лоб. — Прилипла к ботинку, и теперь я не могу от тебя избавиться. А потом…потом вспоминаю вкус, и мне хочется ещё.

Она тихо хихикнула и потянулась к парню; ей хотелось целовать его так целую вечность — по-детски, непринуждённо, нежно.

— И с каждым днём мне хочется избавиться от тебя всё меньше и меньше, — прошептал Малфой Гермионе в губы. — Боюсь, когда-то это нас погубит.

— Я не позволю.

Их губы слились воедино.

***

16 ноября, 1998

— Минуточку внимания! — сказала ведьма после того, как на весь Большой зал раздался звук удара по хрусталю; Минерва Макгонагалл стояла на своём привычном месте, разглядывая студентов.

Юные волшебники тут же направили заинтересованные взгляды в сторону профессорских столов. С минуты на минуту Гермионе придётся выступить перед студентами с речью, которую она толком не успела подготовить. В целом, она понимала, что от неё требуется, но волнение перед выступлением всегда накрывало её с головой.

Гермиона не любила публичные выступления. Всё внимание, что было направлено на неё, сбивало с толку.

Но сейчас она понимала, что это нужно. Действительно нужно.

— Я бы хотела пригласить на моё место мисс Гермиону Грейнджер, — продолжила пожилая волшебница, жестом указывая на стойку, около которой она стояла; заинтересованные взгляды тут же устремились на поднявшуюся из-за стола Гермиону.

Она прошла между столами факультетов Гриффиндор и Рейвенкло, игнорируя перешёптывания. Девушка могла поклясться, что услышала фразу «опять эта выскочка», от чего по спине побежали мурашки. И единственное, чего она хотела — побыстрее выступить и уйти, спрятаться от людей, которые в данный момент взглядами прожигали в ней дыру.

— Добрый вечер! — начала Гермиона. Она волновалась и буквально всем нутром ощущала, что все вокруг тоже почувствовали её волнение. — Я хотела…хотела обсудить с вами…– в горле образовался ком, а голова закружилась. В данном случае ей скорее не хотелось говорить о событиях последних месяцев перед студентами. Но она обещала. И, громко выдохнув, она продолжила: — Наверняка все знают о том, что происходило со мной в последнее время. Мне слал письма Пожиратель Смерти. Целью его общения со мной являлась жажда воскресить своего хозяина, Волдеморта, — когда она назвала имя Тёмного Лорда, зал заохал от упоминания. — Он угрожал мне смертью моей семьи. И самое ужасное во всём этом то, что я не хотела втягивать в это моих друзей, — она посмотрела на стол своего факультета и увидела Гарри, который одобрительно улыбнулся ей. — Я…не нашла другого выхода, как покончить со всем этим самостоятельно. Я пыталась убить себя дважды. Но я была не одна всё это время. У меня была поддержка в лицах моих друзей, преподавателей, самого Министерства и даже… — она взглянула на стол факультета Слизерин. Он смотрел на неё. И ей казалось, что он никогда прежде не смотрел на неё так. — Даже от тех, от кого я эту поддержку никогда не ждала. И единственное, о чём я хочу вас всех попросить — не бойтесь говорить о проблемах с окружающими вас людьми. Никто не одинок.

Зал молчал несколько секунд, а потом залился громкими аплодисментами и свистами. Гермиона ощущала себя победителем в этой игре.

В игре с Яксли.

И пусть её противником оказался вовсе не он. Она обещала себе, что будет играть по своим правилам.

В зале стоял невыносимый гул — обычно во время ужина ученики не были настолько активными. Вероятно, речь Гермионы вдохновила студентов, потому что многие обсуждали её выступление. Вернувшись за стол, её окружила теплота и любовь — Гарри и Джинни, что сидели по разные стороны от неё, заключили Грейнджер в крепкие объятия и шептали на ухо, какая она сильная.

Её плеча коснулась чья-то рука, и это движение заставило её вздрогнуть; Драко Малфой подошёл к столу Гриффиндор, и, игнорируя удивлённые взгляды и возмущения, подвинул Гермиону в сторону и сел рядом с ней.

Гермиона была готова поклясться — глаза Рона вот-вот выпрыгнут из орбит.

— Ты столом ошибся? — спросила Парвати, изгибая бровь.

— Патил, если ты не в курсе, то Поттер сам предложил забыть о межфакультетской войне, — ответил Драко, кладя руку на плечи Гарри, изображая объятия.

Внутри всё замерло. Она не могла представить ничего более волнительного, нежели выступление перед всеми студентами.

А тут он. Со своим глупым поступком.

Драко сидел и рассматривал гриффиндорцев, словно всё именно так, как и должно быть. Бо́льшим шоком для Гермионы было то, что после его упоминания о предложении Гарри, однокурсники действительно расслабились, забывая о присутствии Малфоя за гриффиндорским столом.

Она опустила глаза в тарелку, ковыряя вилкой картофельное пюре. Ей было страшно поднимать взгляд, потому что единственное, что её ждёт — надменный, осуждающий взгляд рыжего друга.

За столом начались разговоры, в которых Драко активно участвовал.

Гарри, кажется, смирился с тем, что Гермиону и Малфоя что-то связывает. А Рон…если он действительно её друг, то он примет это.

— Думаю, мои товарищи захотят присоединиться ко мне в следующий раз, — сказал Драко, и Гермиона точно увидела, как Гарри улыбнулся на его заявление.

***

20 ноября, 1998

— Мне рано вставать. Если ты не забыл, я вообще-то работаю в Министерстве, — сказала Гермиона, вырываясь из объятий.

— У меня сложилось впечатление, что ты опошляешь совершенно любое моё предложение, — ответил Драко. — Я всего лишь хочу убедиться, что твой сон никто не побеспокоит.

— Если тебя увидят, то меня выгонят из башни Гриффиндор вместе с тобой, понимаешь?

— Никто меня не увидит. К тому же, маленькой Уизлетты там не будет, как и Патил.

— В смысле? — поинтересовалась Гермиона.

— Ну, Патил решила остаться в подземельях в компании прекрасного Блейза. А Уизли…ну, нас небольшая договорённость.

— Что за договорённость?

— Слишком много вопросов, Грейнджер.

Вытащив волшебную палочку из внутреннего карманамантии, Драко посмотрел на Гермиону, посылая привычную ухмылку, и наложил на себя дезиллюминационные чары; спустя мгновение она почувствовала, как её ладонь сжимает крепкая мужская рука.

Гермиона тяжело выдохнула, но всё-таки прошептала пароль Полной даме и шагнула в гостиную, выпуская руку Драко.

Была глубокая ночь, и в гостиной уже давно никого не было. Страх быть пойманной преследовал Гермиону до самой комнаты девочек. И лишь плотно закрыв дверь за собой, она облегчённо выдохнула.

— Так, хорошо. Ты здесь. Только вот как ты собрался отсюда уходить? — сказала Гермиона, подходя к своей кровати.

Драко снял с себя дезиллюминационные чары и приблизился к ней, толкая девушку спиной на кровать и устраиваясь сверху. Гермиона пискнула от неожиданности, и Малфой накрыл её губы своими, стараясь избавиться от лишних звуков.

Он целовал её страстно, жадно, покусывая и оттягивая губы.

Ему не хотелось делиться. Драко целовал её шею и ключицы, оставляя алые пятна, желая оставить подтверждения того, что она принадлежит ему.

Конечно, утром Гермиона скроет доказательства порыва страсти, но сейчас… Сейчас она под ним, отвечает на поцелуи, и её тело хочет его.

Этого достаточно.

— Драко… — прошептала Гермиона, когда Малфой, расстегнув блузку девушки, оставил влажную дорожку поцелуев от ключиц до живота.

— Хочешь меня, — выдохнул Гермионе в губы Драко, параллельно задирая юбку Грейнджер и оттягивая бельё девушки в сторону. Он медленно ввёл в неё палец, осторожно двигая им в ней.

— Да, — еле слышно прошептала Гермиона, ощущая его движения.

— Я не слышу, — сказал он, добавив ещё один палец и ускоряя темп.

— Мерлин, да! — воскликнула Грейнджер, двигаясь навстречу его движениям, желая большего — его целиком и полностью.

Эта жажда была больше не физической. Что-то внутри заставляло её думать о нём круглосуточно, искать его глазами в коридорах, беспокоиться о нём, видеть его во снах.

Видеть его перед собой, сверху, так близко — это была игра с огнём, и она боялась обжечься ровно столько же, сколько и хотела этого.

И Драко…

Невольно он впустил её в свою жизнь, подписав самому себе приговор. Когда её не было рядом, он понимал, что всё это заведёт его в тупик, не дав возможности вернутся. А как только её копна мелькнёт перед глазами, его разум словно пьянеет в мгновение ока, заставляя забыть обо всём остальном, что так тревожит его искалеченную душу.

Главное лишь одно — сейчас они вместе и им хорошо.

Лишь слепой не увидит разницы, когда они рядом и порознь.

Разорванные половины целого, жаждущие воссоединиться.

Гермиона потянулась руками к брюкам Драко, и, схватившись за ремешок, поспешила расстегнуть его. Малфой помог ей, и ловким движением сбросил с себя всю идеально выглаженную одежду на пол.

— Разденься, — приказал он, разглядывая лежащую на кровати Гермиону.

Она засмущалась.

Кто бы мог подумать, что Гермиона Грейнджер не принимает своё тело.

И точкой невозврата был её лучший друг, с которым, как ей казалось, у неё получится что-то построить.

«Ты слишком тощая, словно голодаешь» — однажды сказал Рон, когда Гермиона не могла проглотить ни одного куска, пока они странствовали в поисках крестражей.

Гермиона подняла глаза и, уперевшись в изучающий взгляд Драко, тяжело выдохнула.

— Не могу поверить, — сказал он, откидываясь назад. — Ты чертовски привлекательна, и я хочу видеть, как ты раздеваешься для меня. Мне всё равно, почему ты стесняешься, потому что в любом случае причина твоих загонов — полная херня.

Его слова пробили дрожь по всему телу, и, набравшись смелости, она начала избавляться от одежды.

«Божественна» — подумал Драко, когда последний элемент одежды исчез с тела девушки.

— Мне… есть что доработать, — смущённо проговорила она, стараясь прикрыться руками, но Драко перехватил её за запястья, лишая её возможности спрятать своё тело от изучающего, голодного взгляда Малфоя.

— Не заслуженно тебя называют умнейшей ведьмой, — сказал он, посылая Гермионе искреннюю улыбку. — Ты ужасно сексуальна, если вдруг тебе, конечно, интересно, — договорил Драко, и, приблизившись к её лицу, поцеловал её.

Он изучал тело девушки, словно впервые, боясь упустить хотя бы миллиметр её кожи. От его прикосновений по телу бегали мурашки, а дыхание учащалось, заставляя Гермиону глотать воздух, чтобы не задохнуться.

Приблизившись к ней, Драко разъедало желание сделать всё возможное, чтобы утром ноги Грейнджер предательски подвели её, и она не смогла ходить. С другой стороны, он позволит сказать ей «нет».

— Останови меня, — прошептал он Гермионе в шею.

— Почему я должна тебя останавливать? — поинтересовалась она, умирая в предвкушении ощущения его внутри.

— Потому что это потянет нас на дно двоих.

— Прошу тебя, замолчи, — сказала Гермиона, хватая его за плечи и снимая с себя. Она повалила его спиной на кровать и устроилась сверху, ощущая заинтересованный взгляд парня. — Если что…направляй меня.

Драко ухмыльнулся и, поддавшись желанию, схватил Гермиону за бёдра и насадил на себя.

Сладостный стон раздался по всей комнате, как будто заполняя её.

Ощутив его внутри, Гермионе понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к ощущениям.

У них был секс несколько раз после того, как она отдалась ему впервые. Но каждый раз ей требовалось время, чтобы привыкнуть и не ощущать боли. И каждый раз был нежный и аккуратный; Драко боялся навредить ей, причинить боль.

Она начала медленно двигаться на нём, Малфой в свою очередь крепко сжимал её бёдра, получая удовольствие от каждого её движения.

Это было медленно. До ломки костей медленно, от чего желание с каждым толчком лишь усиливалось, и Малфой боролся с самим собой, чтобы не разорвать её на части.

Резким движением он повалил девушку на кровать и устроился сверху, снова вводя в неё член. Её сладостные стоны были лучшей мелодией во всём мире, и он поймал себя на мысли, что хотел бы слушать это вечность. Она извивалась под ним, двигаясь навстречу его движениям, пока Малфой ускорял темп.

Драко покрывал её кожу поцелуями, наслаждаясь ею в полной мере. И, когда она громко вскрикнула и стала словно ватной в его руках, Малфой наполнил её изнутри, тяжело выдыхая от удовольствия.

Он знал, ей понравилось. Не было необходимости спрашивать. Драко поцеловал её в лоб и устроился рядом, накрывая их одеялом ненавистного бордового цвета.

Гермиона повернулась на бок, лицом к нему, рассматривая — на лбу появились небольшие морщинки, словно он о чём-то задумался, а в остальном всё было таким же, как и всегда, расслабленным и безэмоциональным.

— О чём думаешь? — поинтересовалась она.

Молчание окутало комнату, и эта тишина позволила Грейнджер запустить себе в голову лишние мысли.

Я сделала что-то не так?

Но вскоре он шмыгнул носом и, повернув голову и уперевшись во взгляд девушки, заговорил:

— Моя мать тяжело болеет и, кажется, скоро умрёт, — начал он, и тут же увидел, как глаза девушки округлились от ужаса. — Она знает о тебе. Вернее, о моём пьяном влечении к тебе. И она хочет познакомиться с тобой, пока есть время.

Она не знала, что ответить ему.

Было ужасно слышать всё то, что Драко ей только что сказал.

Гермиона прекрасно знала, что это такое — потерять близкого человека. Конечно, не в таком контексте, но всё же ей приходилось идти на крайние меры и самостоятельно отказываться от семьи во благо их спасения. Но они оставались в живых.

А Нарцисса Малфой скоро умрёт.

Она коснулась щеки Драко, поглаживая его кожу пальцами, и сказала:

— Я с огромным удовольствием познакомлюсь с ней.

Положив руку на талию Гермионе, Драко улыбнулся и притянул её ближе к себе, заключая в объятия.

— Засыпай, — прошептал он. — Ты ещё не раз покоришь этот мир.

Комментарий к Глава 17.2

История подходит к концу, и скоро всё встанет на свои места.

Что думаете на счёт этой главы?

Ну, и конечно же, огромное спасибо всем читателям за проявленный интерес!

========== Глава 18 ==========

Комментарий к Глава 18

Если Вы хорошо рисуете и у Вас есть желание подарить этой работе обложку, то с превеликим удовольствием и нетерпением буду ждать Вас в инстаграмме - k_anae_chka.

Желаю Вам приятного прочтения <3

21 ноября, 1998

— Весь этот мир сгорит дотла, если ты исчезнешь…

Он лежал на боку, обвив рукой талию Гермионы и ощущая её спокойное дыхание. Драко прижимал её к себе всё сильнее каждый раз, когда в его голове пролетала мысль о том, что это успокоение может исчезнуть.

Гермиона Грейнджер заставляла чувствовать его свободным.

И, готовый поклясться самим Мерлином, он не желал даже представлять себя без неё.

«Мне кажется, что ты как спасательный круг» — он резко вспомнил слова Гермионы, сказанные в совятне, когда её глаза были пропитаны детской наивностью и доверием; тогда он не верил, что эти самые глаза когда-то заставят его задыхаться, глотая последние капли кислорода. Но в итоге он утонул. Захлебнулся.

Нет, Грейнджер, это ты мой спасательный круг. Ты спасла мою душу, которая была обречена на вечную тьму.

Он провёл руками по волосам девушки и аккуратно коснулся губами её лба, на котором собралась складка — кажется, ей снились кошмары, и Драко тяжело выдохнул, не желая представлять ужасы, творящиеся в её голове.

— Грейнджер, — прошептал Драко, поглаживая голову Гермионы и разглядывая её обеспокоенное лицо, — Грейнджер!

Гермиона поёрзала в кровати, но не проснулась; лишь натянула одеяло до подбородка, не прерывая сон.

Он не хотел её будить.

Спит. Она казалось такой беспомощной в тот момент.

А он лишь желал уберечь её от окружающего мира.

Взглянув на Грейнджер в последний раз, он улыбнулся своим мыслям и, проведя кончиками пальцев по её щекам, поднялся с кровати и оделся.

— Однажды я не уйду, — прошептал Драко и, наложив на себя деззилюминационные чары, покинул комнату в надежде, что ему не придётся долго ждать какого-нибудь гриффиндорца, который решит выйти из гостиной посередине ночи.

Ожидание длилось недолго, от чего Малфой слегка вздрогнул, когда портрет Полной Дамы отодвинулся, и в гостиную вошла сонная Парвати, которая, судя по всему, точно так же решила сбежать, пока была возможность сделать это незаметно.

Патил прошла мимо него, буквально в нескольких сантиметрах, и Драко задержал дыхание, опасаясь быть замеченным, и, как только девушка прошла вглубь помещения, Малфой, не теряя ни секунды, проскочил в коридор.

***

Воспоминания о проведённой ночи сопровождали Драко практически весь путь до подземелий.

В голове мелькали образы девушки, которая наверняка расстроится, когда на утро рядом с ней окажется лишь холодная, измятая простынь.

Драко Малфой практически принял факт своей маниакальной зависимости от Гермионы.

Практически, потому что когда он оставался наедине со своими мыслями, в голове возникало надменное лицо отца, и один его взгляд говорил — «как ты мог?»

Как я мог?

Грязнокровки — не люди.

С такой установкой он существовал с самого своего рождения, а сейчас, буквально за несколько месяцев он осознал, что одна из этих самых грязнокровок — лучшее, что могло с ним произойти. С ней он боялся дышать, словно где-то был установлен счётчик кислорода, и его лимит совсем скоро будет исчерпан.

Он перебирал ногами по коридору, считая плитки, на которые наступал. Тишина была оглушительная, и Драко казалось, что в этот момент его мысли были настолько громкими, что кто-то мог услышать их.

Но Малфой был один, погружённый в беспросветную тьму ноябрьской ночи.

— Эй, — окликнули Драко позади, и он остановился, разглядывая появившийся силуэт.

— Прогуляться решил? — поинтересовался Малфой, когда очертания человека стали яснее. Перед ним стоял Теодор Нотт.

— Хотел выйти подышать, — ответил брюнет, подходя ближе к другу. — А ты где был?

Малфой послал другу удовлетворённую улыбку и заговорил:

— Ты мне этого не простишь, я прав?

Глаза Нотта загорелись удивлением, и несколько секунд он словно рыба открывал и закрывал рот в попытке подобрать слова. Но по итогу он лишь глубоко выдохнул и прошептал:

— Я хотел верить, что это лишь желание лишний раз самоутвердиться, — Теодор взглянул на друга, на то, как Драко поджал губы и слегка покачал головой. — Чёрт, я не могу поверить, — в голосе звучало разочарование.

— Я умею удивлять, — ответил Малфой. Нотт всё это время задумчиво разглядывал друга — он до последнего надеялся, что Драко вот-вот одарит его своей фирменной ухмылкой и скажет, что всё это лишь огромный розыгрыш. Но этого не произошло.

Перед ним стоял абсолютно зависимый человек.

— Что ж, тогда…мне нечего добавить.

Брюнет резким движением развернулся и устремился прочь, в темноту глубоких коридоров.

— Даже не позовёшь прогуляться с тобой? — крикнул ему в след Драко, отрываясь с места и направляясь за ним.

— Не надо идти за мной!

Конечно, Малфой не послушал его.

Может, он и высокомерный, но для Драко существовало понятие «дружба», и сейчас внутри него зарождалась тревога. Лишь поэтому он последовал за Ноттом. За другом.

Потому что он определённо нужен ему.

***

С Астрономической башни открываются невероятные виды. Иногда казалось, что всё, что можно разглядеть отсюда — иллюзия, мираж. Особенно ночью, когда ты становишься ближе к звёздам, появляется ощущение, что до них можно достать кончиками пальцев.

Как только Теодор шагнул вглубь помещения, он подошёл к самому краю, упираясь ладонями в каменное ограждение, пока Драко всё так же тихо следовал за ним, не желая нарушать тишину первым.

— Как думаешь, — начал Нотт, вглядываясь в завораживающий горизонт, — что нас ждёт потом?

Драко приблизился к брюнету и остановился рядом с ним, по правую сторону от Теодора, направляя взгляд вдаль.

— Я думаю, что там ничего нет.

— Мне кажется, что там нас ждёт новая жизнь.

Повернув голову в сторону друга и рассматривая его лицо, Драко напрягся; разговоры о смерти сопровождали его всю жизнь, и Теодор был тем самым человеком, который всячески старался перевести тему, когда кто-то начинал разговор о небытие.

Драко нахмурил брови и встряхнул головой, отгоняя от себя нежеланные мысли.

— Никто не узнает, что будет дальше, пока не умрёт, — ответил Драко и отошёл от изгороди, делая несколько шагов назад.

— Мне кажется, что если не получается в этой жизни, то следует начать новую.

Нотт повернулся лицом к Драко и уселся на ограждение, натыкаясь на подозрительный взгляд друга.

А его глаза блестели — небольшие капли скопились в уголках, и он поспешно моргнул.

— Эй, друг, — сказал Драко, делая шаг вперёд, — в чём дело?

— Стой, — грозно ответил тот, и Малфой остановился. Нотт разглядывал аристократа своими удивительно добрыми глазами. Это продлилось несколько секунд, после чего он снова заговорил: — Какой смысл жить без любви?

— Я не знаю, что происходит, но надеюсь, что ты прекрасно понимаешь, что ты не одинок, — ответил Драко, протягивая руку вперёд. — Ты знаешь, что у тебя есть я.

Теодор глубоко вдохнул и оторвался от изгороди, неуверенно направляясь к Малфою и останавливаясь напротив него.

— Я знаю, — ответил он и небрежно потянулся к Драко, желая поцеловать его; тот в свою очередь, явно не ожидавший такого, резко отстранился.

Малфой испугался. Брови практически соединились на переносице, и он нервно улыбнулся, погружаясь в размышления.

— Я знаю, что ты любишь меня. Но не той любовью, в которой я нуждаюсь, — закончил свою мысль Тео, закрывая глаза и покачивая головой, осознавая, что только что произошло.

— Нотт, — прошептал Драко, — ты…не можешь так поступить со мной.

Игнорируя слова друга, Теодор вернулся к каменной оградке и, усаживаясь на неё вновь, достал маггловскую сигарету из помятой пачки.

— Это ты приучил меня к этому дерьму, — сказал брюнет, выдыхая длинную струю серого дыма из лёгких и посылая Драко улыбку.

— Будь возможность, я бы вернулся в прошлое и отрезал бы себе руки, чтобы никогда в жизни не пробовать их.

Нотт уставился на него, таким обжигающе-изучающим взглядом, опаляя каждый миллиметр лица Драко.

— У меня кое-что есть для тебя, — сказал Теодор. Он вытащил из кармана брюк небольшой бутылёк и волшебную палочку, направляя ту к виску и вытягивая воспоминания. Брюнет бросил склянку Драко, рассчитывая на его бдительность; Малфой поймал бутылёк и покрутил его в руках, заинтересованно разглядывая его. — Только посмотри это тогда, когда меня не будет рядом.

Переборов желание бросить шутку о возможном содержании этих воспоминаний, Драко крепко сжал бутылочку в ладони и ответил:

— Договорились.

— Посмотри мне в глаза, — прошептал Теодор, погружаясь в глубину серых очей.

— Не глупи, — сказал Драко, делая небольшой шаг к другу.

— Я люблю тебя, друг, — еле слышно пробормотал брюнет, посылая Драко искреннюю улыбку.

Резким движением Нотт забрался на каменную изгородь, и единственное, что его разделяло от свободного падения — один шаг.

— Я тебя прошу, — Малфой забыл, как дышать. Сердце вот-вот разорвётся в клочья, и Драко боялся сделать лишний шаг, спугнув Нотта. Хотелось разрыдаться как первокурснице, которая впервые получила оценку «неудовлетворительно». — Слезь оттуда нахер, чёртов эгоист.

— Обещай, что в следующей жизни мы будем вместе, ладно?

Он сделал шаг.

Шаг назад.

— Тео! — истошный крик раздался по Астрономической башне, и ветер подхватил этот звук, пропитанный болью и ужасом, разнося его по воздуху, как последнее воспоминание. Драко подбежал к ограде, высунувшись наружу и направляя взгляд вниз.

На тело.

Теодор Нотт был мёртв.

— Нет! Нет, нет, нет… — повторял и повторял Драко, отказываясь верить в то, что только что произошло. Он отошёл от изгороди и, покачиваясь на трясущихся ногах, прошёл в центр помещения, где упал на колени, давая волю эмоциям. — Блять!

Слёзы полились неконтролируемым потоком по его щекам, пока тело Драко билось в истерике — он колотил каменный пол кулаками и кричал, срывая голос.

Он потерял его.

Он не смог его спасти.

Он винил себя за то, что не нашёл подходящих слов, не смог убедить его в том, что жизнь поистине прекрасна, когда в ней присутствует любовь. И, Драко был уверен, Теодор бы обязательно нашёл её.

Силы кончились, и его тело обмякло, тяжёлым грузом прилипая к полу. Драко не мог пошевелиться, встать, или вдохнуть полной грудью — всё его тело скорбело по утрате.

Воспоминания.

Последнее, что осталось от человека, который имел до боли в груди огромное значение в его жизни.

С непомерным усилием Драко покрутил склянку в руке, разглядывая содержимое и приподнимаясь на локтях.

На улице раздался ужасающий женский крик, который пробил Драко насквозь, и тогда до его сознания окончательно дошло — это конец.

***

22 ноября, 1998

Делая размашистые шаги, Драко торопился покинуть волшебный замок. Стены давили, перед глазами плыло, и единственное, чего он хотел — поскорее закончить с задуманным.

Он не спал всю ночь. После случившегося Малфой взял себя в руки и заставил себя бороться с наплывами истерик; перебирая ногами по коридору — в кабинет Макгонагалл, в котором он долго стоял над Омутом памяти, боясь погрузиться в воспоминания Теодора.

Но он сделал это.

Смог.

Утром он попросил Блейза передать Гермионе просьбу о встрече. Ему совсем не хотелось сталкиваться с ней взглядом, и уж тем более ломать голову над вопросами, которыми она его завалит. Мозг и так был готов взорваться.

— Скажи Грейнджер, что я буду её ждать в полночь в нашем месте, — сказал Драко, глядя на друга красными глазами.

Мулат тяжело вздохнул и, резко приблизившись, заключил Малфоя в крепкие успокаивающие объятия.

— Нам всем сейчас плохо, Драко, — ответил он, не расслабляя хватку. — Ты не имеешь права сломаться. Просто…знай, что я в любой момент рядом.

С минуту он помолчал, а потом кивнул, отвечая на поддержку, и сказал:

— Спасибо, друг.

Он покинул стены Хогвартса, и в поле зрения попалась русая девчонка, что ходила из стороны в сторону около плачущей ивы; она явно была напряжена — уже все знали о случившемся. Гермиона повернула голову и, заметив Драко, рванула в его сторону.

— Драко… — прошептала она, подбегая к парню и охватывая его руками. — Я… Мерлин, как я испугалась!

Ответа на её слова не последовало; Драко стоял так же неподвижно, как и несколько секунд назад.

Лишь ладони, которые сжимались и разжимались всякий раз, как он слышал бешеное биение сердца Гермионы.

— Пожалуйста, не молчи, — требовательным голосом сказала Грейнджер, отстраняясь от Малфоя и прикасаясь тонкими пальцами к его лицу. Его щёки горели, и было невозможно не заметить потемневшую кожу под глазами.

Этой ночью Драко не сомкнул глаз. Каждый раз, когда он пытался заставить себя погрузиться в сон, перед ним появлялся брюнет, сидевший на каменной оградке с заплаканными глазами — он молил Драко о помощи, молил его сделать хоть что-нибудь, чтобы Теодор жил.

А сейчас Драко смотрел сквозь испуганную девушку, которая больше всего желала спрятать его от ужаса, который ему пришлось пережить. Она требовала от него разрешения.

Но он заранее знал, что скажет ей.

— Грейнджер, — сквозь зубы процедил он. Его лицо было невозмутимым и безэмоциональным. Малфой положил ладони на плечи девушки, сжимая их с каждым мгновением всё сильнее, пока вовсе не оттолкнул её от себя.

Гермиона непонимающе глядела на парня, пока тот разглядывал её с таким выражением лица, словно на языке крутились миллиарды слов, но он так и не решался их озвучить.

— Драко, — прошептала она, желая вновь прикоснуться к парню, но опасаясь его резких действий. — Я переживаю за тебя, я…

— Не нужны мне твои переживания, — грубо ответил он, и Гермиона точно заметила, как заходили желваки на его лице. — Завтра я уезжаю из Англии.

— Что? — лишь успела проговорить Грейнджер, когда Малфой перебил её.

— Забудь всё, хорошо?

Гермиона буквально озверела от его слов — разорвав расстояние между ними, она отвесила Драко пощёчину, сопровождаемую звонким звуком.

— Ты издеваешься надо мной? — она практически кричала. Непонимание накрыло её с головой, и Гермионе совсем не понравилась эта головоломка, которую придумал Драко. — Ты никуда не поедешь.

— С чего бы это? — с издёвкой спросил Драко, посылая девушке едкую ухмылку.

Как раньше.

Она тяжело выдохнула и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и понять, как быть дальше, после чего тихо проговорила:

— Я не знаю, во что ты играешь со мной, но, — она сделала паузу и поджала губы, — если ты решил так избавиться от меня, то у тебя не получится, — она подошла к нему вплотную, обвив его шею руками. — Помнишь, как ты спросил у меня, хочу ли я сбежать? Так вот. Хочу, если ты сбежишь со мной, — закончила она и накрыла губы Драко своими, жадно целуя.

Драко ответил на поцелуй практически сразу, и его прикосновения были пропитаны скорбью и злостью одновременно.

Они были словно из сказки. Только их сказка была другой, без хорошего финала.

Малфой разорвал поцелуй и, прислонившись лбом ко лбу Гермионы, тяжело выдохнул.

— Запомни этот поцелуй, потому что он последний, — монотонно проговорил он и отстранился, желая поскорее уйти.

— Ты не можешь так поступить со мной! — крикнула Гермиона, ощущая жгучую боль в груди, когда Малфой сделал несколько шагов в сторону замка. — Я люблю тебя, Драко!

Он остановился.

«Я люблю тебя» — эхом разносились её слова в его голове.

Я люблю тебя. Ялюблютебя.

«Грёбанная сука» — подумал он.

Драко молчал несколько секунд, после чего, не повернувшись к ней лицом, ответил:

— Мне плевать, — и устремился прочь.

— Я верила в то, что ты спасёшь меня! А ты…ты погубил меня, и это самое большое предательство! — последнее, что смогла крикнуть ему вслед Гермиона, задыхаясь от рвущей грудную клетку боли.

Драко слышал её крики; они резали его душу, царапая рёбра.

Но он сделал то, что должен был.

Чёртов Теодор.

Чёртовы воспоминания.

Комментарий к Глава 18

Было больно создавать и публиковать данную главу, но это - часть истории, которую мы должны пережить вместе с героями.

Спасибо, что ждёте новые главы, я бесконечно благодарна каждому!

P.S. следующая глава - финальная.

========== Глава 19 ==========

Комментарий к Глава 19

Это было долго.

Это было сложно.

Но вот она - последняя глава, которую, хочется верить, вы ждали.

Буду благодарна, если после прочтения вы оставите своё мнение.

1 сентября, 2000

На трясущихся ногах Гермиона подошла к обеденному столу и села между Джинни и Роном.

Аромат блюд наполнял лёгкие, разгоняя дикий аппетит у присутствующих, и только одна Гермиона торопливо схватилась за бокал, опустошая его.

— Успокойся, — Джинни нежно сжала ногу подруги и погладила её; рыжая гриффиндорка неоднократно говорила Грейнджер о том, как она должна себя сегодня вести.

Гермиона не видела его практически два года.

Их последняя встреча разбила её сердце вдребезги, и тогда она решила, что лучше быть любимой, чем вновь открыться человеку, подставив под удар свои чувства.

Гермиона Грейнджер не встретила никого, кому бы она позволила любить её.

Страх окутывал её каждый раз, когда она открывала глаза по утрам — быть с тем, кого ты не любишь, посвятить всю оставшуюся жизнь этому человеку, подарить ему детей и выслушивать слова белой зависти. Девушке казалось, что это в любом случае лучше, чем позволить кому-то разбить сердце вновь.

Она сама не ожидала, что скажет ему те слова.

— Я люблю тебя, Драко.

— Мне плевать.

Она не могла ничего изменить.

И сейчас, сидя напротив него, она решила утопить свой страх в алкоголе, надеясь на то, что это может помочь.

Ни черта.

— Тебя давно не было видно, Малфой. Где пропадал? — голос Гарри Поттера привлёк её внимание к себе, заставив Гермиону перестать размышлять. — Слышал, ты покидал Англию.

— Верно, — ответил Драко, глядя на Поттера. — У меня были неотложные дела.

Гермиона перевела взгляд на Рона, который всем своим видом показывал недовольство.

После того, как Малфой исчез, Рон неоднократно обещал разорвать его в клочья при первой же возможности, и Гермиона искренне испугалась, когда Блейз Забини сообщил, что вместе с ним прибудет и Драко. Тогда она проплакала всю ночь в подушку, ощущая жгущую боль от воспоминаний.

— Ты закончил с ними? — спросил Гарри, поправляя неуклюжую причёску.

Драко опустил глаза на стол, словно погружаясь в раздумья, но спустя пару секунд ухмыльнулся и ответил:

— Можно и так сказать.

— Лучше бы не заканчивал, — выкинул Рон, запрокинув подбородок и глядя Малфою в глаза.

Драко лишь повернул голову, в сторону комода, на котором стояли подаренные Уизли красные розы и улыбнулся.

— Красивый букет, Уизли. Только под эту сервировку стола больше подходят белые лилии.

Мир вокруг Гермионы затрещал и начал разваливаться как карточный домик.

Он помнит.

— Давайте выпьем за встречу, дорогие сокурсники! Кто знает, когда мы вновь соберёмся таким составом, — разрушив повисшее в воздухе напряжение, радостно произнёс Блейз.

— Полностью поддерживаю, — прошептала Гермиона и, поднявшись со своего места на трясущихся ногах, протянула руку с бокалом к центру стола. — Выпьем?

Присутствующие резво подхватили затею и протянули свои бокалы, чокаясь друг с другом.

***

Спустя час от напряжения не осталось и следа. Вероятно, значительную роль сыграл алкоголь, что все так активно вливали в себя. Парни обсуждали последние новости в спорте, пока девушки весело танцевали под маггловскую музыку, льющуюся из старенького граммофона.

Гермиона двигалась в унисон мелодии, закрыв глаза и наслаждаясь мгновением, не замечая взгляд Малфоя, сидящего за столом. Он изучающе наблюдал за каждым движением девушки, пока Рон почти кричал ему в ухо о новой метле, на которой ему повезло полетать.

— Вы ещё не разговаривали? — спросила Пенси, и Гермиона распахнула глаза, словно девушка произнесла вслух какую-то тайну. Она оглянулась и заметила, что Драко разглядывает её. И, закатив глаза, она вновь повернулась к брюнетке, продолжая танцевать.

— Кто тебе сказал?

— Скажем так, твой друг поделился с моим другом, — ответила Пенси, улыбнувшись и взяв Гермиону за руки, присоединилась к танцу. Грейнджер лишь взглянула на неё с полнейшим непониманием, но продолжила двигаться. — Куда делась твоя сообразительность, умнейшая ведьма столетия? Поттер рассказал Блейзу о том, какой Малфой кретин.

Она покачала головой в надежде, что Паркинсон расценит этот жест как нежелание говорить на эту тему.

— Я тоже считаю, что он кретин, — продолжила Пенси. — Но не все слизеринцы такие подлые, как вы думаете.

— Я не считаю вас подлыми. Скорее…закрытыми.

Пенси приблизилась к Гермионе и поцеловала её в щёку, после чего наклонилась к уху и прошептала:

— Если ты действительно такая умная ведьма, как все говорят, то наберись сраной смелости и поговори с ним, — она отстранилась и улыбнулась, отпуская её руки и уходя в центр помещения, к другим девушкам.

Гермиона остановилась. Все звуки, что окружали её, притихли, и она ощущала себя в вакууме, что отделял её от окружающего мира. Гермиона практически выбежала из дома, на веранду, откуда открывались виды на ночной Лондон. Она схватилась за забор и опустила голову, тяжело вдыхая и выдыхая воздух.

Мерлин, как же она боялась этого.

Ей просто хотелось пережить всё произошедшее. Неважно, сколько пришлось бы ещё ждать — год, пять лет или всю оставшуюся жизнь. Желание почувствовать умиротворённость ежедневно лишь увеличивалось, и ожидание казалось лучшим выходом из ситуации, лишь бы больше никогда его не видеть.

— Я люблю тебя, Драко.

Лучше бы она никогда не говорила этого, носила бы в себе этот груз.

Лишь бы он не знал.

Всё это казалось ужасным сном, и ей хотелось поскорее проснуться, чтобы продолжить существовать дальше.

Грейнджер не заметила, как мужская фигура приблизилась к ней и остановилась по правую сторону. Лёгкий ветер донёс до носа Гермионы аромат маггловского табака и мяты.

Паника внутри постепенно гасла, и это до боли в груди раздражало Гермиону, потому что она возненавидела воспоминания о спокойствии, что дарил ей Драко.

— Зачем ты пришёл? — закрыв глаза, прошептала Гермиона.

— Поттер ещё в школе…

— Малфой, — грозно проговорила она, перебив парня. — Я серьёзно.

Драко ухмыльнулся её тону, но не ответил. Он медленно отошёл от неё и, обнаружив небольшую деревянную скамейку, направился к ней.

— Судьба — злая сука. А я её очень сильно рассердил, –Гермиона аккуратно повернула голову в сторону Драко, наблюдая за каждым его движением — выискивая смысл.

— Я не понимаю, — ответила она, закусив нижнюю губу. Ей безусловно было тяжело на него смотреть — такого растерянного и уставшего.

— Твои родители нашлись? — внезапно спросил он, рассматривая половицы.

— Эм… Ну, в Министерство пришло анонимное письмо с координатами, где они были. На Мадагаскаре, — тихо ответила Гермиона, немного сконфуженно, обхватив себя руками в попытке согреться от прохладных сентябрьских вечеров. — Жили в небольшом доме в Антананариву. Им стёрли воспоминания, и, к сожалению, не удалось выяснить, кто это был.

Драко поднял голову и наткнулся на пристальный, пропитанный отчаянием и грустью взгляд. В уголках глаз скопились капли слёз, которые вот-вот прольются по нежной коже. Её ресницы дрожали. И Драко ощущал, как миллионы ножей насквозь протыкают его грудь — Гермиона Грейнджер такая по его вине.

Лучше бы я никогда не шла за тобой.

— Ты сделал мне очень больно, а сейчас делаешь вид, как будто мы с тобой старые знакомые, — лишь ответила она, решительно разворачиваясь и устремляясь к двери, обратно в дом. Драко быстрым движением схватил её за запястье, лишая возможности уйти.

Слишком эгоистично.

Он не остановился, когда она его просила.

А сейчас не даёт Гермионе даже возможности сделать тоже самое.

— Отпусти меня, Малфой, — прошептала она, не поворачиваясь к нему лицом.

— Я не заслуживаю твоего прощения, Гермиона. У меня даже нет мысли просить у тебя о чём-то подобном! — его голос задрожал и он отпустил её руку, делая шаг назад. — Я совершил чудовищную ошибку, о которой я жалею каждую секунду своей жизни, и я лишь хочу, чтобы ты знала почему. Я умоляю тебя, Гермиона, — сказал Драко со всем отчаянием, на которое только был способен.

Гермиону словно парализовало. Она боялась пошевелиться, как будто от любого её движения время могло повернуться вспять. Она почувствовала едва заметное касание и медленно направила взгляд вниз.

— Позволь мне… — прошептал Драко неуверенно, вкладывая Гермионе в ладонь свою волшебную палочку. — Я знаю, ты отличный окклюмент.

Быстрым движением Гермиона развернулась к Драко, крепко сжимая волшебную палочку. Непонимание ярко отображалось на её лице, и парня это даже позабавило, заставляя ухмыльнуться.

— Давай, Грейнджер. Перед тобой открытая книга, которую, я точно знаю, ты хочешь прочесть.

Она посмотрела ему в глаза, сдерживая себя из последних сил, потому что желание убежать и расплакаться вырывалось наружу. И лишь спустя несколько минут она тяжело выдохнула и, направив волшебную палочку Драко в голову, прошептала:

— Легилименс.

Прозрачный луч вырвался из палочки, проникая глубоко в сознание парня.

~~~

Драко Малфой стоит напротив зеркала, глядя на собственное отражение — парень напротив выглядит безумно уставшим и разбитым.

— Давай, кретин, трезвей! — грозно он говорит самому себе, после чего выпрямляется и ударяет себя по щеке, от чего по помещению раздаётся звонкий звук. — Идиот, какой же ты мудила! — переходит на крик.

Отходит от зеркала и начинает ходить кругами по комнате.

— Отец бы высмеял меня — поцеловал грязнокровку! Поцеловал! Блять, вылези из моей головы, грязная ты дура! — хватает себя за волосы и начинает сжимать ладони в кулак.

***

— Почему ты так зацепился? Сраная Грейнджер, да уж. Хочешь её трахнуть? — говорит Теодор, заливаясь смехом и разглядывая его. Но Малфой не смеётся. — Да ты издеваешься.

Он смотрит сквозь друга, игнорируя его недовольство.

Ведь перед ним стоит она, такая открытая и искренняя, с растрёпанными волосами, улыбается. Драко до чёртиков хочет подойти к ней, обнять до треска костей и не выпускать из своих объятий до самой смерти.

— У меня нет слов, — говорит Нотт, откидываясь на спинку дивана.

— Да, Нотт, я бы её трахнул, — отвечает другу, погружаясь в собственные мысли.

— Я бы её спрятал. Я бы не позволил ей плакать. Она — мой последний глоток кислорода, — думает он, не озвучивая вслух.

***

Он сидит на пиджаке, в лавандовом поле во Франции. Курит.

Рядом с ним садится она.

— Я бы хотел сбежать.

— Что? Куда?

— Хер его знает, главное подальше от этого дерьма. Может, купил бы дом на острове и жил бы спокойной жизнью, –поворачивает голову к девушке и разглядывает её ресницы. — А ты бы хотела сбежать?

— Со мной, — думает про себя, — я бы хотел, чтобы ты сбежала со мной.

Не решается произнести это вслух.

***

Драко заходит в Большой зал и сразу пытается найти её среди людей.

В толпе, в самом центре зала, стоит она, глядя ему в глаза.

Идёт к нему.

В маске Пожирателя. Чёрт.

— Добрый вечер, — говорит она, срывая с себя маску, и притягивает его к себе, накрывая его губы своими. По щеке течёт слеза. Что-то не так. Разрывает поцелуй.

— Что с тобой? — он напрягается.

— Просто молчи, ладно? — отвечает ему и вновь целует. Недолго. Убегает, и лишь в дверях поворачивается и шепчет: — Надеюсь, это громче всяких слов. Прости.

Ушла.

Теодор что-то говорит ему. Что-то о дружбе и грязнокровке.

Пошёл нахер, недоумок. Бьёт Нотта по лицу.

Чувствует, что-то не так. Идёт за ней.

Перед ним открывается Выручай-Комната.

Сидит на полу, насыпая что-то в котёл. Она решила вновь убить себя.

Внутри Драко полыхает пожар, когда он видит её трясущиеся руки и заплаканные глаза.

— Идиотка, — думает он.

Ссорятся, практически дерутся.

Он целует её в попытке закрыть ей рот.

Поцелуй перерос во что-то большее.

Драко Малфой пытается вспомнить, когда в последний раз в своей жизни он был так счастлив.

***

Кто-то толкает в бок, и он открывает глаза. Блейз Забини.

— Подружку твою пойдёшь спасать? — говорит мулат.

Поднимает голову, моргает, пытаясь сфокусироваться.

— Есть новости? — торопливо спрашивает у друга и, с кружащейся головой, садится на край кровати.

— Через полчаса сбор в кабинете старухи.

— Понял.

***

Весь Хогвартс шепчется о них.

И, кажется, Поттер с Уизли не убьют его за углом.

Внутри Драко Малфоя зарождаются странные, незнакомые ощущения, от которых по телу бегают мурашки.

***

Он стоит напротив Тео на Астрономической башне. По щекам Нотта текут слёзы.

Теодор только что признался ему в любви. Попытался его поцеловать.

Что ему делать? Что будет дальше с их дружбой?

Как он будет жить без Нотта?

— У меня есть кое-что для тебя, — говорит брюнет и кидает ему бутылёк с воспоминаниями. — Только посмотри это тогда, когда меня не будет рядом.

— Договорились, — Драко не успевает продолжить фразу, когда самый близкий человек в его жизни делает шаг от него.

— Я люблю тебя, друг. Обещай, что в следующей жизни мы будем вместе, ладно?

Теодор прыгает с башни.

Боль. Сердце разорвалось в клочья.

Остались лишь воспоминания.

***

Он идёт в кабинет МакГонагалл и выливает воспоминания в Омут памяти.

Плачет, не решаясь погрузиться в воспоминания; трясущимися руками цепляется за края Омута, пытаясь устоять на ногах.

Спустя бесконечное количество времени, сделав несколько глубоких вздохов, набирается смелости и опускает голову. Перед ним из мазков воспоминаний Тео появляются давно забытые куски их жизни.

***

Тео считает, что даже мать, которую он любит всем сердцем, не сравнится с ним. Он — пример для подражания. Ему так нравится посещать Мэнор и играть с Драко. Это его самый лучший друг.

— Пообещай, что мы всегда будем вместе, — задорно говорит мальчишка, протягивая мизинец другу.

— Обещаю! — кричит блондин, соединяя их пальцы, после чего комната Драко наполняется звонким детским смехом.

***

— Жалко, что ты парень, — говорит Теодор, сидя на диване в гостиной Слизерин. — Будь ты девушкой, я бы приударил за тобой.

Драко распахнул глаза от удивления, но спустя мгновение от его серьёзного лица не осталось и следа, когда он тихо хихикнул.

— Чёрт, да я бы сам за собой приударил!

Аристократ схватил чашку, стоящую на кофейном столике, и опустошил её за считанныесекунды.

— Ты испачкался, — сказал Теодор. Он приблизил руку к лицу Драко и большим пальцем вытер остаток горячего шоколада с верхней губы.

У него определённо что-то щёлкнуло в груди.

***

— Что за бред ты несёшь? — крикнул Теодор, заходя в свою комнату.

— Мне не нравятся эти грязные слухи! — ответил ему отец, следуя за ним и хлопая дверью. — Что сказала бы твоя мать? Она бы в гробу перевернулась, если бы кто-то ей заявил, что её сын гей! — Нотт старший выглядел очень рассерженным. Он приблизился к Теодору и, схватив его за шею, злобно прошептал: — В моей семье не место таким. Скажи мне, сын, ты такой?

Теодор побелел, боясь ответить отцу. И лучшим решением было соврать.

— Нет, конечно же, нет, — ответил Теодор, сглатывая образовавшийся в горле ком.

— Вот и славно, — прошептал отец, резко расслабляя хватку и улыбаясь сыну. — А то я начал переживать, — он слегка хлопнул Теодора по лицу и покинул комнату.

Нотт-младший остался стоять у подножья кровати, думая о том, что хочет поскорее вернуться в Хогвартс.

К нему. К Драко.

***

Последнее время Малфой слишком часто начал говорить о Грейнджер, и это раздражало Теодора. Ему было больно слушать ложь о том, какая Гермиона противная, зная правду. Драко так не считал, и это ещё больше выводило из себя.

Драко рассказал Тео об их стычке после первой встречи с гриффиндорцами, что проходила в кабинете Прорицания. Рассказал о том, что был готов трахнуть Грейнджер прямо на лестнице.

***

— Отец, — сказал Теодор, заходя в кабинет Нотта-старшего. — У меня к тебе просьба.

— Я тебя слушаю, — ответил тот, не отрывая взгляда от книги.

— Мне нужна твоя помощь. Драко, он…связался с грязнокровкой.

Нотт старший поднял глаза на сына, пристально наблюдая за ним.

— Что ты хочешь? — монотонно проговорил отец.

— Я об этом долго размышлял и…я не хочу, чтобы он связал свою жизнь с такой, как она. Если бы Люциус был жив, он бы не простил Драко такого поведения, — Тео замолчал на несколько секунд, словно собираясь с мыслями. — Надо её отвлечь. Чтобы грязнокровка отвязалась от Драко.

Отложив книгу в сторону, на небольшой столик, что стоял около кожаного кресла, Нотт-старший поднялся и приблизился к сыну. Его взгляд был до жестокого заинтересованным.

— Ты подумал о том, как это сделать? — тихо спросил отец у сына.

Теодор резко вскинул подбородок и ответил:

— Сотрём память родителям грязнокровки и переместим в далёкое место. Пусть ищет. И ещё, — Нотт-младший замялся.

— Продолжай.

— Нужно, чтобы все думали, что это сделал какой-нибудь Пожиратель, — замялся Тео, — ты ведь работаешь на Азкабан. Убьём кого-то из подонков, а остальные пусть считают, что он сбежал и похитил родителей грязнокровки. Чтобы понервничала.

Нотт-старший улыбнулся и обнял сына, похлопывая того по спине, и ответил:

— Сразу видно — мой сын.

***

— Она так просто не отлипнет. Я её убью нахер, — размышлял Теодор, стоя под горячей водой в ванной комнате. — Он не будет с этой сукой. Ни за что.

Покинув душевую кабину и вернувшись в комнату, Нотт обнаружил, что его однокурсники уже давно спят. Он достал из прикроватной тумбы пергамент и перо и начал писать письмо:

Кому: Гермионе Грейнджер

От кого: Корбан Яксли

***

Тео зашёл в комнату мальчиков и обнаружил собранных Драко и Блейза.

— Вы куда? — поинтересовался он, подходя ближе к друзьям.

— На спецоперацию, — ответил Блейз, взглянув на Драко и хлопнув его по плечу, — по спасению Грейнджер.

Внутри всё сжалось. Нотт не понимал, что за операция намечается. Он лишь хотел, чтобы грязнокровка убила себя, не дожидаясь встречи с Яксли. Вернее, с ним самим, что всё это время притворялся Яксли.

Он собрал себя по кусочкам, стараясь не выдать себя, и спросил:

— Что за операция?

— Хер его знает. Известно лишь то, что Золотое Трио отправится на встречу с ублюдком в сопровождении Авроров, — ответил мулат. — А мы поможем. Ты с нами?

Он рассчитывал на то, что заучка не захочет рисковать другими людьми и отправится на встречу одна. Он бы убил её. Форс-мажор.

— Нет. Не хочу рисковать своей прекрасной задницей ради этой…этой.

Драко закатил глаза, но ничего не ответил на слова Нотта, лишь обошёл его и покинул комнату. Блейз ушёл следом.

***

Прижавшись ухом к двери, он смог уловить суть их плана.

Оборотное зелье. Деззилюминационные чары.

Теодор решил отправиться сразу следом за группой, вырубить последнего заходящего в дом и убить Грейнджер в её же образе. Она поправит прядь — так он узнает, кто из них настоящая Гермиона.

Как только команда исчезла в камине, он зашёл в комнату и глотнул зелье, что стояло на столе МакГонагалл. Его тело практически моментально преобразовалось, и он поспешно переоделся, схватив одежду с пола.

***

Последний член команды вот-вот зайдёт в дом, где когда-то жила семья Поттеров. Тео направил палочку в спину человеку и прошептал:

— Остолбеней.

Тело рухнуло на пол с глухим звуком. Он оттащил человека в сторону, так, чтобы при выходе из дома его не сразу заметили, после чего снял с себя деззилюминационные чары и шагнул вглубь.

Ему было забавно наблюдать за тем, как окружающие его люди осторожно передвигались, прислушиваясь к каждому шороху.

Под диваном показалось что-то, и это было весьма вовремя — он мог кинуть проклятие Грейнджер в спину и исчезнуть. Но он не знал, кто из них действительно Гермиона.

Он мог бы убить их всех. Но среди них Драко. Он бы не простил себе, если бы навредил единственному человеку, который имеет для Теодора значение.

Кто-то поправил прядь, и он понял — это знак.

— Остолбеней! — крикнул Нотт, и из его волшебной палочки вырвался красный луч.

Хватило мгновения, чтобы помещение заполнилось яркими вспышками. Все кидали заклинания беспорядочно, потеряв в этой взбучке настоящего предателя.

Сбоку стояла девушка, и эмоции выдали её — вот она, настоящая Грейнджер.

— Круцио! — проговорил Теодор, желая причинить ей боль.

Но кто-то успел оттолкнуть её. Человек в образе Гермионы спас её, после чего вышел вперёд, атакуя Нотта.

Действие Оборотного зелья начинало спадать, и когда непослушные русые волосы превратились в платину, он понял. Он дерётся с Драко.

— Стой! Я не хочу тебя убивать, — прошептал брюнет, опасаясь, что его выдаст голос, после чего растворился в воздухе.

***

У него ничего не вышло. Тео искренне ненавидел видеть Драко с Гермионой.

Его сердце разбилось в клочья, когда после выступления Грейнджер его друг направились к столу Гриффиндора.

— Я бы хотел напиться на их свадьбе. Вот так событие будет! Весь Магический мир с ума сойдёт, — сказал Блейз, который сидел рядом с ним в Большом зале. Мулат усмехнулся своим же словам и принялся за ужин.

Ему не хотелось больше видеть это. Злость наполняла его изнутри, заставляя капилляры в глазах лопаться.

Ему не хотелось жить, зная, что рядом с ним не будет человека, в котором он так сильно нуждается.

***

Ночь — единственное время суток, когда Тео может полностью погрузиться в свои мысли. Сегодняшний вечер не был исключением. Именно поэтому Нотт покинул подземелья и устремился разгуливать по длинным, тёмным коридорам Хогвартса.

Вдруг он заметил движение — Драко Малфой идёт в подземелья посреди ночи. Конечно, он был с Грейнджер, хотя бы потому, что ему больше негде быть в такое время. Теодор окликнул его, и, судя по довольному лицу друга, Нотт не ошибся в своих догадках.

Завязался разговор, в котором Драко лишь подтвердил нежелательные мысли.

Его больше ничего не держит здесь. Его любовь не нужна тому, кому он хотел её дарить.

Идея, возникшая в его голове, была настолько маниакальна, что он боялся отказаться от неё, испугаться. Именно поэтому Нотт устремился к Астрономической башне, запретив другу идти за ним. Хотя в глубине души он кричал о том, чтобы тот пошёл следом.

Драко пошёл.

***

— Какой смысл жить без любви? — прошептал брюнет, мокрыми глазами разглядывая друга, что стоял напротив него.

— Я не знаю, что происходит, но надеюсь, что ты прекрасно понимаешь, что ты не одинок, — ответил Драко, протягивая руку вперёд. — Ты знаешь, что у тебя есть я.

— Я знаю.

Теодор не знал, что делать. В его голове возникла мысль о поцелуе. Как же сильно ему хотелось его поцеловать!

Поэтому, не теряя решительности, он приблизился к Драко в попытке коснуться его губ.

Отвернулся. Шагнул назад.

Это конец. Теперь окончательный.

Обменявшись парой фраз, Тео вытащил из кармана брюк небольшой бутылёк и волшебную палочку, направляя ту к виску и вытягивая воспоминания. Брюнет бросил склянку Драко, рассчитывая на его бдительность; Малфой поймал бутылёк и покрутил его в руках, заинтересованно разглядывая его.

— Только посмотри это тогда, когда меня не будет рядом.

— Договорились.

— Посмотри мне в глаза, — прошептал Теодор, погружаясь в глубину серых очей.

— Не глупи, — сказал Драко, делая небольшой шаг к другу.

— Я люблю тебя, друг, — еле слышно пробормотал брюнет, посылая Драко искреннюю улыбку.

Нотт взобрался на оградку. Драко был безумно напуган, и Тео захотелось обнять его, успокоить. Но…если он это сделает, то он не сможет осуществить задуманное.

Он не видел смысла жить, если его не будет рядом. Если он не сможет гладить его лицо по утрам. Если он не сможет держать его за руку. Если он не сможет говорить ему «я люблю тебя» и получать в ответ тоже самое.

Жизнь Теодора Нотта — сплошная череда «если», которая беспощадно режет его сердце лезвием острейшего ножа.

Последнее, что он хотел увидеть — глаза Драко Малфоя.

— Я тебя прошу. Слезь оттуда нахер, чёртов эгоист!

— Обещай, что в следующей жизни мы будем вместе, ладно?

Он сделал шаг.

Шаг назад.

Его изуродованное тело лежало на траве, под Астрономической башней. Глаза были открыты, и в них отражался лунный свет. Всё так, как он хотел.

Серые глаза — последнее, что отразилось в померкшем взгляде Теодора Нотта.

***

Драко резко вынул голову из Омута, пятясь назад и резко вдыхая воздух. Он схватил волосы на голове и сжал их в кулаке, оттягивая.

Шок — единственное, что полностью поглотило его.

— Всё это время это был он, — шепчет себе под нос. Сердце колотится, словно бешеное. Словно кто-то острыми когтями обхватил его и старательно вырывает.

Слёзы непроизвольно потекли по светлой коже.

Он не видел ничего и никого, кроме неё. Он не видел, что его лучший друг отрицает существование без него. Он никак не мог осознать, что его мать скоро умрёт, и всё, что он должен делать — находиться рядом с ней.

Весь мир ополчился против него.

Хорошая выдалась сказка.

Но он не был в состоянии закончить её на счастливой ноте.

***

Драко Малфой решил, что нужно успеть показать Нарциссе мир, который она совсем скоро перестанет видеть. Именно поэтому идея покинуть Англию как можно скорее не покидала его голову.

Но в этом пазле правильных решений не хватало одной детали —

Перед Драко стоит девушка, которую он, кажется, любит.

— Забудь всё, хорошо? — говорит он ей, старательно рисуя безразличный вид на своём лице.

Злится. Ударяет его. Сильно.

— Ты издеваешься надо мной? — кричит девушка. — Ты никуда не поедешь!

— С чего бы это? — усмехнулся.

— Я не знаю, во что ты играешь со мной, но, если ты решил так избавиться от меня, то у тебя не получится, — она подходит к нему вплотную, обвив его шею руками. — Помнишь, как ты спросил у меня, хочу ли я сбежать? Так вот. Хочу, если ты сбежишь со мной, — целует его.

Один Мерлин знает, как сильно он не хочет прощаться. Но он не видит другого решения.

Отвечает на поцелуй. Почти сразу отстраняется.

— Запомни этот поцелуй, потому что он последний, –говорит он ледяным тоном и уходит.

— Ты не можешь так поступить со мной! — кричит ему в след. — Я люблю тебя, Драко!

Финал. Он ненавидит её за эти слова.

Он ненавидит себя. Ненавидит Теоотцаматьволдемортамир.

Она — его. И только.

— Я сильнее, — думает он, но не озвучивает. Вместо этого из уст вырывается: — Мне плевать.

Слышит, как она начинает задыхаться в истерике.

Драко Малфой был готов сам взобраться на Башню и прыгнуть с неё.

— Я верила в то, что ты спасёшь меня! А ты…ты погубил меня, и это самое большое предательство!

— Нет, Грейнджер. Я погубил себя, — шепчет себе под нос и уходит.

***

С их последней встречи прошло несколько месяцев.

Ежедневный Пророк молчит, значит, её родителей по-прежнему не нашли.

Он чувствует, что в долгу перед ней. Малфой хочет бросить к ногам Грейнджер целый мир в благодарность за то, что она спасла его душу, дав понять, что он важен.

Поэтому он отплатит ей той же монетой.

Он щедро платит за поиски родителей Грейнджер, и спустя пару недель ему приходит письмо. Распечатывает его и погружается в чтение:

«Мадагаскар, Антананариву.

Не помнят прежнюю жизнь.

Стёрты воспоминания. Опознать волшебника, что применил Обливиэйт, не удаётся.

Будут возвращены в Лондон».

Он ухмыльнулся и тихо сказал:

–Ну конечно. Если бы я не заплатил, то хер бы кто их искал.

На душе стало немного легче. Это малая часть того, что он мог сделать для неё.

***

— Люциус? — в тёмной комнате раздаётся тихий голос матери, когда Драко входит внутрь.

В маминой спальне, в которой обычно стояли цветы со сладким запахом, сейчас пахло лекарственными зельями и больничными халатами. Яркое покрывало из дорогих материалов, расшитое узорами на заказ у французских волшебников, пылилось в кладовой — на кровати лежалое заколдованное на поддержание тепла серое, тусклое покрывало.

Под ним лежала Нарцисса Малфой, урождённая Блек — женщина, которая порхала по Мэнору в струящихся платьях, кормила белоснежных павлинов в садах, любила мужа и воспитывала сына. Сейчас же она больше походила на фарфоровую куклу.

— Нет, мама. Это твой сын, Драко, — прошептал он, аккуратно садясь на край кровати. Малфой погладил Нарциссу по голове, вспоминая, как она это делала в детстве с ним во время болезней.

Маленькому Драко тогда казалось, что тёплая материнская ладонь впитывает в себя всю боль, от чего тот чувствовал себя намного лучше в ту же секунду.

— Где Люциус, Драко? Он заходил ко мне с утра, но так поспешно ушёл, я — она закашляла, — я не успела спросить, как прошёл аукцион часов.

Руки Малфоя покрылись мурашками — это то, о чём предупреждал его врач Нарциссы.

— Последствия затяжного поражения мозга вследствие магического вмешательства — изменённое сознание наблюдается у большинства моих пациентов, — колдомедик поправил очки. — Мистер Малфой, ваша мать слишком долго находится в этом состоянии, боюсь, что прогнозы не утешительны.

— Как это будет происходить? — спросил Драко, сидя в кабинете в Святого Мунго. Он сидел на чёртовом неудобном кресле дурацкого красного гриффиндорского цвета, которое, он не хотел себе признаваться, придало ему храбрости задать вопрос о том, как будет умирать его мама.

— Болезнь до последнего будет протекать в привычной уже вам форме — головные боли, ухудшение зрения и координации, спутанность речи. Но последней стадией такого рода недугов являются галлюцинации. Мистер Малфой, как только вы поймете, что Нарцисса видит «что-то», сразу вызывайте меня по камину, — он протянул Драко пергамент с подписью его матери. — Нарцисса подписала это соглашение, когда еще была в здравии ума. Прочитайте его, пожалуйста.

Драко взял пергамент, на котором узнал тонкий почерк мамы и печать своего рода; он произнёс заклинание левитации и начал читать:

«Я, Нарцисса Друэлла Малфой, подтверждаю далее изложенное решение фамильной печатью Малфоев.

28 сентября 1998 года, в больнице Святого Мунго, мне был поставлен диагноз №1456.3 в справочнике «Магические недуги»: «Разрушение сознания вследствие воздействия Тёмных искусств на волшебника в течение 24-72 часов непрерывно (Заклятие Круциатус, Заклятие Империус)» Главной Целительницей Пятого этажа Карлой Уингер. С момента постановки диагноза подвергаюсь лечению; моим доверенным лицом по вопросам осуществления лечения является мой сын Драко Люциус Малфой.

Данным письмом прошу Главного целителя Больницы магических болезней и травм Святого Мунго подтвердить мое решение, решение Главной Целительницы Пятого этажа на проведение магического умерщвления по средством «Мор-порошка», когда я, Нарцисса Друэлла Малфой, пациентка с диагнозом №1456.3 в справочнике «Магические недуги», потеряю рассудок.

Прошу уведомить о моем решении мое доверенное лицо по вопросам осуществления лечения, моего сына Драко Люциуса Малфоя, а также уведомить его невозможности оспорить решение».

— Аукцион прошёл плохо для нас, мама. Наши ставки на время проиграли, — произнёс Драко, наклонившись к Нарциссе и целуя её ледяные щёки.

Он встал с кровати и направился в кабинет отца, чтобы воспользоваться каминной связью.

В ту ночь Драко Малфой пытается вспомнить, когда в последний раз в своей жизни он был так несчастен.

***

— Может быть, когда-то я смогу всё исправить, — говорит он, стоя у могильной плиты на фамильном кладбище. — Я бы хотел познакомить тебя с ней. Она невероятная, — горло рвёт от рыданий. — Я скучаю, мам.

***

Вытащив из ящика пергамент и перо, он садится за письменный стол, прожигая взглядом пустой лист и не зная, с чего начать.

Закрывает глаза и тяжело вздыхает.

Не понимает, правильно ли он сейчас поступает. Но он так сильно хотел её увидеть.

Сжав перо в руке, он решился и начал писать:

«Я хреновый друг.

Пропал на пару лет, а сейчас пишу тебе это письмо.

Я всё еще помню о предложении Поттера, поэтому буду рад, если ты сообщишь мне время и место сбора.

Хочу попытаться всё исправить.

Твой, я уверен, всё ещё горячо любимый друг,

Драко Малфой»

***

Желание развернуться и уйти прочь практически одолело Драко, но он слышит её голос. Спустя столько времени. Приятное чувство щекочет внутренности, и он улыбается, вспоминая первый раз, когда она искренне засмеялась при нём.

Опасаясь растерять ту уверенность, что хранилась в нём, Малфой шагает вперёд, раскрывая дверь перед собой.

Вот она. Такая красивая и до ужаса уставшая. Напуганная. Этой встречи она боялась не меньше него.

Возможно, ей это уже не нужно.

~~~

Покинув его сознание, Гермиона с ужасом взглянула на парня — тот стоял на коленях и тяжело дышал, пытаясь восстановить дыхание; и каждый вдох был пропитан облегчением.

Он улыбнулся и посмотрел на девушку. Малфою показалось, что его вечная погоня за чем-то невидимым закончилась — финал оказался болезненным.

Долгожданным.

Гермиона смотрела на Драко широко распахнутыми глазами. Шоковое состояние никак не покидало её. И если раньше она предполагала, что он сможет хоть как-то оправдаться, то открывшаяся перед ней правда лишь усилила боль.

У Грейнджер болело сердце от осознания, что он всё знал.

Что он был настолько одинок всё это время.

Она пыталась прислушаться к сердцу и понять, что болит сильнее.

— Ты знал, — прошипела она, сжимая палочку в руке. — Знал, и молчал.

Он лишь безмолвно кивнул головой и закрыл глаза, потому что боялся встретиться с ненавистью взглядом.

— Как ты мог молчать? — лицо Гермионы исказила гримаса непонимания и отчаяния.

— Это было единственное правильное решение, которое виделось мне за болью утраты, — ответил Драко и открыл глаза; ему хотелось умереть в эту же секунду, лишь бы больше никогда не видеть Грейнджер настолько разбитой.

— Ты знал, кто хотел меня убить, но молчал!

— Я хотел тебя спасти! — крикнул Драко, вставая с колен и делая шаг к ней. — Я пытался спасти хотя бы тебя! Скажи, как я мог поступить иначе? Он был мне как брат, — он перешёл на шёпот, глядя на девушку мокрыми глазами. — Думаешь, так просто было подойти к тебе на следующий день и рассказать о Нотте? Я не мог позволить осквернить его память… не тогда, когда с момента его смерти прошло так мало времени.

Гермиона тихо хныкала, глядя на Драко и слушая его.

— Гермиона, я, — он замялся, — я так хотел всё исправить! С момента, как я оказался на пороге Малфой-Мэнора я понял, что совершил чудовищную ошибку, но я не мог собраться. Я думал, что я потерял тебя, я думал, что ты не простишь, я… — он отвернулся от неё и сжал руки в кулаки, надавливая ими на глаза. — Я думал, что ты соврала, говоря о любви ко мне.

Уже ничего не имеет значения. Их отношения — пергамент, который Драко безжалостно скомкал, а потом развернул, надеясь на то, что он вновь будет ровным.

— Ты был так нужен мне, Драко… — прошептала Гермиона и закрыла лицо ладонями. — Ты позволил мне остаться одной, по своему подобию? Драко, если бы ты тогда не ушёл, — она заплакала, — я бы держала тебя за руку, когда умирала Нарцисса, я могла быть рядом на похоронах Тео! Но ты мне не позволил! Ты не позволил себе быть рядом со мной, когда мне пришло чёртово письмо от родителей!

Он приблизился к ней и прижал её к себе, успокаивающе поглаживая её спину. Гермиона колотила его по груди, рыдая и задыхаясь.

— Всё это время я так нуждался в тебе, — говорит он, целуя девушку в лоб. — Я так ненавидел себя за то, что не смог найти иного пути. За то, что отпустил тебя! Я не могу просить у тебя прощения, Гермиона. Я лишь хочу, чтобы ты позволила мне любить тебя, пускай я не буду рядом, но прошу тебя, — Драко пристально посмотрёл в её глаза, больше не сдерживая слёзы, — позволь мне ответить тебе на твоё признание.

Девушка затаила дыхание, бегая взглядом по лицу Малфоя и ища в нём тысячное подтверждение его словам.

И сделала шаг назад.

***

Спустя много лет Гермиона Грейнджер будет вспоминать этот момент, когда на небе горели миллиарды звёзд, а внутри неё порхали миллиарды бабочек — тогда она осознала, что кроме неё в этом мире Драко Малфою больше некого любить.

И отвергни она тогда его, отвергни она тогда себя, в ту ночь она бы стала убийцей двух молодых душ, слишком травмированных войной.

Они ошибались вместе. Они исцелялись вместе.

Они любили друг друга.

Они — были.

***

Сделав шаг назад, Гермиона вытерла слёзы рукавом любимой кофты и посмотрела на Драко, который боялся моргнуть, дабы девушка перед ним не исчезла.

— Позволяю.