Повесть о бродячих животных [Владимир Строгонов] (fb2) читать онлайн

Повесть о бродячих животных Книга первая В которой рассказывается об опасности излишнего сострадания и о том, как некоторые, маловажные на первый взгляд, поступки могут изменить всю жизнь

Глава 1

Отлову подлежат собаки, независимо от породы и назначения (в том числе и имеющие ошейник с номерным знаком), находящиеся на улицах и в иных общественных местах без сопровождающего лица…

Инструкция по отлову, содержанию и использованию безнадзорных собак и кошек в городах и других населенных пунктах РСФСР 07 июня 1981 г.

Колеса выплескивают лужи на тротуар. Хорошо, нет прохожих — ругаться некому. Щетки дворников мечутся перед глазами, часто и равномерно шлепают, с трудом справляясь со струями воды. Дождь то затихает, то опять принимается поливать дорогу, стуча о лобовое стекло. То ли просит чего-то, то ли требует.

Нет, ну правда, что им всем от меня надо? И Лешке, и его Дашке, и дождю этому бесконечному? Какая дача, да еще в такую погоду? Ведь знает, зараза этакая, что я дачи ненавижу. Точно это Дашкина затея — кружится вокруг своего ненаглядного маленьким, но ужасно горластым солнышком и всех вокруг хочет осчастливить.

Сергей вглядывался в дорогу — фонари горели вполнакала, смешивая блики на лужах и на стекле. Представилась Дашка, пристающая к мужу: «У Сережи невеста ушла за две недели до свадьбы, нельзя его одного оставлять — нечего ему одному дома сидеть! А вдруг у него депрессия разовьется?»

Ага, посидишь тут, дядя из конторы не выпускает. Когда последний раз домой раньше одиннадцати приезжал? Ну, может сегодня. Если не смоет по дороге. И вообще, какие шашлыки в такой ливень? И сколько Лешка народу хочет созвать? Двенадцать килограммов! Да еще овощей, травы — едва мешки допер до машины. А может, ну их к черту с этой дачей? К адвокатскому экзамену надо готовиться. Дядя сказал, мол, если я весной не сдам, из конторы выгонит. Не выгонит, конечно. Но нудеть будет. Нудеть он умеет, это у него мастерски получается.

Но вот, наконец, и дом. Сергей въехал во двор. Надо же, чудо какое — его любимое место рядом с камерой мусоропровода оказалось свободно. Здесь хорошо парковаться — и от парадной недалеко, и никто не запрет. Даже Вика из сто тридцать седьмой не бросала свой крохотный, почти игрушечный кабриолетик на техническом проезде — у мусорщиков машины покрепче будут.

Нет, не поеду никуда завтра. Надо бы позвонить, да трубка села.

Словно одобрив это решение, дождь перестал лить. Сергей вылез из машины.

Нет, ну что за люди такие. Вроде и дом приличный, и жильцы не пьянь-рвань, а до контейнера не дойти — под навесом мусорки, в самой густой тени, валялась какая-то неопрятная куча и изрядно воняла.

Сергей поднял дверь багажника. Большая машина — хорошо, но если забыл что-то закрыть сеткой, то это, забытое, наверняка укатится далеко вперед. Стараясь не извозиться о грязный бампер, с трудом дотянулся до Лешкиных припасов, подцепил мешок. Тот, конечно, тут же развязался. Густой запах баранины ударил в нос.

Какое вонючее мясо, что в сыром виде, что в готовом, да говорят, и в живом тоже. Нет бы телятину заказать.

Вдруг позади раздался стон. Сергей дернулся от неожиданности, больно приложившись головой о крышу машины. Куча у мусоропровода зашевелилась, начала подниматься.

Тьфу на тебя, так напугал.

Сергей уже видел эту псину: здоровая (сантиметров шестьдесят-семьдесят в холке), голенастая, лохматая, она рылась на помойке. Но тогда она выглядела куда пристойнее. И ведь еще подумал, что надо отловить животное и сдать в хороший приют — крупные собаки, как и мелкие, на улице долго не живут, погибают быстро.

Не доходя шагов пяти до машины, собака остановилась, вытянулась в струнку — получилась почти идеальная стойка. Слюна текла из пасти, глаза не отрывались от мешка с бараниной.

— Да, потрепала тебя жизнь, приятель, — шерсть и раньше не блиставшая чистотой, теперь слиплась от воды и грязи и являла собой зрелище тошнотворное. — Держи!

Сергей кинул псу мясную обрезь (подсунул-таки гад-продавец).

Кусок не успел упасть на асфальт. Пес каким-то неуловимо-змеиным движением выхватил мясо из воздуха и тут же проглотил. И опять уставился на мешок, быстро-быстро облизываясь, сглатывая слюну.

Сергей сел на пол багажника. Перед глазами вдруг встала та старая фотография из отчета гаишников — вдребезги разбитые «Жигули», а в салоне зажатая сидениями Джерька — с такой же спутанной и с такой же грязной шерстью, облитой машинным маслом и пеной от огнетушителей. С той разницей, что Джерька была уже мертва, а эта псина вполне себе живая. Пока еще живая. А еще рядом с разбитой машиной лежали тела его родителей, убитые той пьяной сволочью на «КАМАЗе». Только тогда ему, малолетке, их не показали. Да, тоже вот поехали на дачу. А Сергей отмазался — типа к контрольной надо готовиться, а сам убежал к Лешке в приставку играть.

Сергей сглотнул комок в горле:

— Не буду я тебе больше кусков давать.

Пес перевел взгляд на Сергея и слабо вильнул хвостом, мол, жалко, что ли, вон у тебя сколько.

— Подачка это, а не помощь, бродяга. Давай лучше сделку заключим, я все-таки какой-никакой, а юрист. Я предлагаю тебе еду, крышу, двухразовую прогулку по часу, а в выходные в парке часа по два, по три. А ты… Ты радостно встречаешь меня и не безобразничаешь в квартире. Не сойдемся характерами, всегда можно расстаться. Согласен? — Сергей поморщил нос. — А еще я тебя отмою, как следуют. А то рядом тяжело находиться.

Пес вздохнул, опять вильнул хвостом и уставился на баранину.

— Ну, будем считать, что согласен. Пойдем. — Сергей подхватил мешки с мясом.

Псина неуверенно двинулась за Сергеем. Перед парадной остановилась, перетаптываясь на месте.

— Да идешь ты или нет? — Сергей схватил зверя за гриву и втянул в холл. — Сейчас опять дождь пойдет. Тебе-то уже все равно, а я мокнуть не хочу.

— Сереженька, ну куда ты такую грязюку тащишь! — консьержка выскочила из своей конторки.

— Теть Наташа, неужели не видите? Молодой, но уже знаменитый юрист завел элитного пса. Завтра во всех новостных лентах светской хроники запостят.

— Сережа, ты зубоскалишь, а с него вон какая лужа натекла.

— Ну, теть Наташа, если с меня натечет, то и мне на помойке ночевать?

— Ты здесь прописан и за уборку платишь. Ладно, брысь оба отсюда. Марш к себе в квартиру. И если он нагадит на лестнице, сам мыть будешь, — консьержка вернулась в будку за шваброй. — Да, вчера в него Вика пустой банкой от пива бросила.

— В Вику саму надо банкой бросить, желательно полной, чтоб потяжелее, может, поумнеет. А еще во Франции считается, что если наступить в собачью какашку, то это к счастью… Или к деньгам — не помню. Так что, судя по размеру псятины, мы весь дом осчастливим.

Псина закашляла.

— Исчезни! — тетя Наташа сделала вид, что хочет запустить швабру в Сергея.

— Вот так, приятель, — Сергей посмеивался, запихивая пса в лифт, — у нас по одежке встречают. В твоем случае по шерстке. Так что мыться, мыться и еще раз мыться, как говорили классики.

Войдя в квартиру, Сергей, по старой памяти — всегда так делал, когда Джерька грязная с прогулки возвращалась — приказал ждать у двери. К его удивлению, пес послушно уселся, собрав все лапы в кучу, стараясь занимать как можно меньше места.

— Ты что, команды разумеешь? Это поощрять надо, как любое знание.

Пошел на кухню, долго рылся в шкафу. Миски были только стеклянные.

Ну да ладно, потом куплю собачью.

Выбрал пару посудин побольше. Нарезал в одну грамм триста Лешкиной баранины, в другую налил воды. Принес псу в прихожую.

— На, лопай в качестве закуски. Я пока переоденусь.

Найдя старую футболку и треники — была стойкая уверенность, что после собачьей помывки одежду придется выбросить — вернулся в прихожую. Пес тщательно полировал языком миску, придерживая ее лапами.

— Ну-ну, перед баней много есть вредно, идем.

В дверях ванной комнаты пес тревожно стал оглядываться, попятился назад.

— Да лезь же ты. Не на полу ж тебя мыть.

Подхватил пса под грудь, перетащил переднюю часть в ванну, запоздало подумав, что собака от такого обращения и укусить может. Но обошлось, зверь даже не рычал, только уши жал. Тяжелый ты какой — килограмм пятьдесят-шестьдесят точно есть. Взял под брюхо.

— Да ты же девочка! Пропала мечта о нерушимой мужской дружбе. Ладно, будешь боевой подругой.

Собака опять закашлялась.

Включил душ. Боясь напугать, сначала показал, как льется вода, побрызгал на псячье плечо. Собака с любопытством следила за струями, хватанула воду пастью. Потом расставила пошире лапы и опустила голову. Вроде как, «ну мой, разрешаю».

Грязь текла ручьями, какая-то черная, с ошметками.

— Ну ты и учучкалась, подруга. А еще в ванную не хотела. Девочки должны быть красивыми, чистыми, а на тебе грязи килограммов десять.

Собака только вздыхала и щурилась.

— Весь шампунь изведу. Тебе, конечно, собачий — для шерсти — нужен. Ну, один раз можно и человеческим, твой завтра купим. Завтра вообще тяжелый день — тебе имя придумать надо, а у меня с этим всегда плохо было. И к ветеринару сходить, прививки сделать, еще чип поставить — и будешь ты нормальной цивилизованной собакой. И гонять тебя никто не будет и банками кидаться.

Псина как-то виновато лизнула его в руку.

— Что, думаешь забот с тобой много? Это ерунда. Вот Ленка, перед тем как дверью хлопнуть, когда я ей пятнадцать тонн зелени на свадебное платье не дал, что сказала? Говорит, потренируйся заботиться о близких сначала на кошках. Ну а мы сразу с собак начнем. Правильно, подруга?

После пятого намыливания вода пошла чистая. На разбор колтунов ушло всего с час, благо шерсть была грубая, подшерсток еще летний, да и опыт никуда не делся — у Джерьки колтунов этих было…

— Ну теперь лапы, и все. А потом сушиться будем.

Когти на задних лапах растрескались, покрылись отслоениями и заусенцами.

— Да… Тут у нас работы на долгие дни. Тут педикюром не ограничишься. Тут лечить надо. Ну, по крайней мере, теперь чистые. Давай передние.

Взяв переднюю лапу, Сергей присвистнул от удивления. Таких лап у собак он не видел. У Джерьки точно не такие были. Пальцы по длине не уступали человеческим. И когти — когти были втягивающиеся, как у кошки. Сергей присел на край ванны, задумчиво разглядывая необычное зрелище. В памяти откуда-то всплыло слово вивера, хотя что это такое он не знал абсолютно.

— А ты, подруга, ведь не собака. Не иначе из какого-то зоопарка сбежала. Завтра надо найти в интернете, что ж ты такое. Я, знаешь ли, не натуралист, чтобы любую живность тут же классифицировать.

Зверь опять вздохнул.

— Ну да ладно. Мытье это не отменяет, и ужин тоже. Как говорят на востоке, гость в дом — бог в дом. А когти там, или что… Стой в ванне и стекай, я за феном.

Искать фен пришлось долго. Ленке в свое время он не понравился — дул как-то не так, и она засунула его куда подальше, а Сергею он зачем, с его щетиной на голове?

Когда вернулся, увидел, что зверюга улеглась на дно ванны и задремала.

— Вставай, подруга. — Сергей направил теплую струю воздуха в бок зверя.

В первую секунду Сергею показалось, что раздался взрыв. Зверь не вскочил — взвился на задние лапы, растопырив по-медвежьи передние. Сергей отлетел к противоположной стене. Он видел только оскаленную, рычащую пасть с огромными клыками, прижатые уши и выпущенные страшнейшие когти… И еще глаза — желтые, с золотистыми крапинками, и узкий вертикальный зрачок.

— Ты что, девочка? Все в порядке. Это же просто фен. Вот смотри. — Сергей направил струю воздуха себе на рукав футболки. — Видишь, просто теплый воздух, он сушит, было мокро, стало сухо…

Сергей чувствовал, что его голос дрожит, впрочем, как и ноги. Как отбиваться, если зверюга кинется? Вот ведь притащил на свою голову! Но рычание становилось тише. Голос Сергея, похоже, успокаивал животное. Когти убрались, зверь опустился на дно ванны.

— Ну вот… Все… Не будем больше бояться друг друга? Я чуть не обделался от страха. — Сергей вытер пот со лба. Все-таки надо завтра животину везти в приют. Не справится он с ней, точно не справится.

— Ну, давай сушиться.

Зверь виновато взглянул на него и вдруг резко крутанул шкурой. Теперь это был не взрыв — это был тропический ливень. В воде было все — потолок, стены, пол и конечно Сергей. А проклятая зверюга смотрела на него, словно хотела сказать: «а что, так нельзя, что ли?». И морда у нее была самого что ни на есть шкодливого вида. Сергей смотрел на эту лыбящуюся физиономию с высунутым языком и не выдержал сам — захохотал во весь голос. Страх уходил, смывался смехом.

— Ну-ну, бродяжка, с чувством юмора у тебя все в порядке!

Первые минуты зверюга настороженно наблюдала, как Сергей поднимает расческой шерсть на боках и дует теплым воздухом. Но вскоре опять опустила голову и совсем разомлела.

Процесс, наконец, закончился. Сергей отступил от ванны:

— Ну и ну!

Зверюга очнулась и настороженно посмотрела на него.

— Все в порядке, просто такой красавицы я сроду не видел.

Посмотреть было на что. Длинная густая шерсть цвета темного меда на боках. С шеи на спину и на плечи волнами падала почти коричневая грива. Кончик длинного пушистого хвоста был чуть светлее. Как и грудь. Узкая, лисья морда с аккуратными усиками и мохнатыми острыми ушками. Теперь уж точно ничего похожего на собаку, как он мог спутать? Перед Сергеем стоял совершенно неизвестный ему породы хищник, явно мощный и стремительный.

— Все, вылезай. Салон красоты закрывается, пора в ресторан. — Сергей похлопал животину по плечу.

Зверь выскочил из ванны. Хотя неправильно, скорее вытек один непрерывным движением. Сергей почти всю школу — до гибели родителей — да и после, в университете, занимался кикбоксингом и смог оценить.

А ведь вздумай она напасть по-настоящему, я не только не смог бы отразить удар, я бы, пожалуй, его и не заметил. Раз — и горло распорото.

Животное вопросительно посмотрело на Сергея: «Что ждем? Кто-то что-то обещал».

Сергей нарезал небольшими кусками килограмма полтора все той же Лешкиной баранины, потом, взглянув на зверя и оценив еще раз размер, добавил с полкило. Постелил на кухонный уголок полиэтиленовый мешок, поставил рядом воду.

— Разобьешь миски, будешь есть с пола — других у меня нет. Лопай, а я пошел прибираться и переодеваться.

Смывая грязь в прихожей и в коридоре и вытирая воду в ванне, прислушивался, что происходит на кухне. Сначала ничего не было слышно, потом какое-то бряканье, шуршанье, а потом опять стало тихо. Сергей переоделся в домашнее и вернулся на кухню.

— Да, подруга, не перестаешь удивлять…

Зверь уже все съел и теперь залез со всеми лапами на диванчик. Полупустая миска с водой стояла под столом, а вылизанная до блеска из-под мяса лежала в мойке с прочей грязной посудой, оставшейся от завтрака.

— Похоже, ты из цирка сбежала, а не из зоопарка, — задумчиво произнес Сергей. Зверюга слабо мотнула хвостом. — Ладно, завтра разбираться будем. А сейчас и мне неплохо б поесть.

Кинул на сковородку тонкие ломтики все той же баранины, подумал, стал резать луковицу. Баранина стала подгорать. Зверюга подняла голову, принюхалась и посмотрела на Сергея как-то укоризненно.

— Ну не кулинар я, знаю. Не умею готовить. Яичница — предел моих возможностей. Тебе-то хорошо, сырком мясо схарчила, и всего делов.

Животина фыркнула и опять уронила морду на лапы.

Сергей отставил пустую тарелку, налил чай. Зверюга тихо млела под его поглаживаниями.

— Конфетину будешь? У меня всего две остались, поделим по-братски.

Животина схрумкала конфету и опять посмотрела в лицо Сергея. Ее глаза, желтые с золотистыми крапинками, затягивали, что-то будили в памяти, и, казалось, насмешливо подразнивали. Не бывает таких глаз, да и зверей таких не бывает.

Сергей обнял ее за шею, уткнулся лицом в гриву.

— Ни в какой питомник я тебя не отдам. Даже смотреть не буду, откуда ты сбежала. Если старый чип какой-нибудь есть, денег дам — удалят. Пошли спать. Три часа уже.

— Спать сегодня будешь здесь. — Сергей постелил у окна старое байковое одеяло. — Нехорошо, конечно, девушку в первую же ночь к себе в спальню тащить, но в коридоре плитка. Ты-то не замерзнешь, но меня совесть замучает. На кухне тоже не стоит тебя оставлять, там холодильник с мясом, а я твои способности уже знаю. В кабинете у меня куча книг, а вдруг ты читать любишь? А они мне самому пригодятся. Так что ложись тут, а завтра я тебе лежанку под размер куплю.

Зверюга послушно легла, свернулась в клубок, закрыла глаза.

— Ну и молодец, а я пошел в душ. Тоже, знаешь ли, мыться надо.

Когда вернулся, зверь крепко спал на боку, вытянувшись во весь немалый рост.

Ну, какая ты красавица. Но гладить не буду. Спросонок перепугаешься, руку отхватишь.

Сергей закрыл дверь на щеколду, чтобы гостья не шлялась по квартире, если проснется раньше него, выключил свет и, наконец, лег в кровать.

***

Всю ночь Сергею снился странный сон. Они носятся с найденышем по лесу, играют, дурачась, покусывают друг друга, прыгают. И только внутренний голос спрашивал: почему у них глаза почти на одном уровне? Когда Сергей проснулся на следующий день, сон, как всегда это и случается, забылся. Но ему почему-то было одновременно и радостно, и тревожно.

Глава 2

— Ты живешь один. Неужели не боишься ни беса, ни лисы?

Пу Сунлин

Рассказы Ляо Чжая о необычайном

Сергей сел в кровати, огляделся. Будильник показывал первый час. Ладно, в субботу можно. А где зверь? Зверя не было. Зато была открытая дверь. Сергея прошиб холодный пот. Мгновенно представился разгромленный кабинет, растерзанные книги, разбитый ноутбук. На кухне — лужи крови от подтаявшего мяса и недоеденные куски, и посреди всего этого проклятая зверюга.

Вскочил, накинул халат, осторожно вышел из комнаты. Кабинет в порядке, только дверь приоткрыта — а ведь закрывал, точно помнит. Бросился на кухню. И остолбенел. Нет, на кухне тоже все было чисто, но зверь, конечно, был здесь. Она сидела, забравшись с задними лапами на диванчик, обернувшись своим пушистым хвостом. Локтями передних лап оперлась о стол, а морду положила на то, что вполне можно было бы назвать ладонями. И читала книжку, прислоненную к графинчику с водой, стоявшему на столе. Именно ЧИТАЛА. Дочитала до конца страницы и аккуратно, когтем, перевернула лист. И, наконец, посмотрела на Сергея:

— Извини, я книгу без спроса взяла. Но ты так крепко спал, будить не хотелось…

Потом Сергей не смог вспомнить, заорал он, или спазм так скрутил горло, что он рванул в коридор молча. Пола халата запуталась в табуретке, та упала под ноги. Сергей споткнулся, перевернулся в падении спиной вперед и грохнулся затылком о кухонную столешницу. Последнее, что он услышал, это было испуганное «Ой!», и что-то рыжее метнулось к нему.

Очнулся от трех вещей сразу: кожу на голове стянуло ледяным холодом, за шиворот текло, и еще что-то мягко шлепало его по щекам. Приоткрыл глаза. Похоже, он сидел на кухонном диванчике, привалившись к спинке, а перед ним НА ЗАДНИХ ЛАПАХ, слегка присев, чтобы видеть его лицо, стояла зверюга. И хлопала его лапами по щекам. Морда ее явно выражала озабоченность и тревогу.

Сергей застонал и опять закрыл глаза.

— Ну все, очнулся, не притворяйся. Ничего страшного, всего лишь ссадина на затылке. Кровь я заговорила, хотя здесь это с большим трудом получилось. И головой потряси, вдруг сотрясение мозга? Не тошнит? — голос у нее был низкий, какой-то порыкивающий. Еще чуть ниже — было бы неприятно. А так — хотелось слушать и слушать… И еще смотреть в эти желтые глаза с золотистыми искорками…

А еще хотелось, чтобы этот кошмар закончился.

— Ты кто?! — прохрипел Сергей, не открывая глаз. Дотянулся до головы, снял узелок с кубиками льда. Явно из его морозильника. Потрогал голову. Похоже, действительно, только ссадина. И кровь не течет. Повезло, могло быть и хуже.

— Я? Лиса, — зверюга ответила таким тоном, каким объясняют умственно неполноценным детям очевидные вещи.

В свое время тренер требовал: страх, любой страх надо переводить в злость, злость помогает, ею проще управлять. У Сергея не всегда выходило. Тут получилось само собой. Он швырнул узелок со льдом в угол, открыл глаза и заорал:

— Лиса?! Лисы — маленькие зверьки, не выше табуретки, живут в лесах, охотятся на зайчиков! У лис нет когтей как у тигра и глаз как у крокодила! И лисы не разговаривают, они тявкают!

— А кто такие крокодилы и тигры?

— Звери, огромные и страшные, — Сергей откинулся на спинку диванчика, злость уходила. Правда почему-то не было уже и страха.

Зверюга села совершенно по-человечески на табуретку. Выпустила когти и стала их рассматривать:

— Когти как когти. Бывают и больше. А глаза что?

— Красивые, — буркнул Сергей, потер затылок.

Лиса встала с табуретки:

— Ты меня проводишь вниз? А то люди могут испугаться, если я по вашему дому одна бегать буду.

— А ты что, уходить собралась?

— Ну да.

— А есть куда? Или опять на помойку?

Лиса замялась, потом честно призналась:

— Нет. Домой мне пока не вернуться.

Сергей посмотрел на грустную мордочку зверя.

— Я ж тебе обещал и еду, и крышу, так что живи здесь. — потер ушибленный затылок и потом мстительно добавил, — но теперь не бесплатно. Раз ты разговаривать умеешь.

Лиса растерялась:

— Но у меня ничего нет. И этих… ваших… как их… денег нет.

— У тебя и карманов нет, где их хранить, уж я точно знаю. Плата простая, ты мне честно расскажи, откуда ты, кто ты такая, и как ты оказалась в таком положении.

— Ну, ты продешевил, — лиса рассмеялась. Смех ее был похож то ли на кашель, то ли на тявканье. Сергей не понимал, нравится ему это или раздражает. — Я бы и так все рассказала.

— А я бы и так тебя пустил жить.

Лиса скользнула к нему, положила передние лапы ему на плечи.

— Спасибо тебе. Я, честно говоря, уже не знала, что мне и делать. Мне до начала августа надо продержаться. А там я к себе смогу уйти.

— Ну и живи у меня, — повторил Сергей, — я все равно один тут. Да я и дома почти не бываю. А почему вчера не призналась?

— А какая разница — сегодня или вчера?

— У меня шок уже прошел бы… И на что ты рассчитывала, притворяясь собакой?

Лиса фыркнула:

— Есть очень хотелось и мыться. Мыться даже больше. А ты пообещал меня вымыть — на меня какая-то дрянь позавчера в моем подвале полилась. Мне даже думать было противно, о том, чтоб вылизаться. А до тебя из людей мне только одна старушка добро сделала, да и то… Откуда я могла знать, как ты среагируешь на говорящего зверя, может тут же выгонишь или чего похуже? Думала, поем, отмоюсь и дёру. Но с твоей дверью не справилась. Так что, надо было либо и дальше собаку разыгрывать, либо сознаваться. Решила сознаться.

— А со старушкой что было?

— Ну… — лиса помолчала, а потом смущенно продолжила, — она дала мне что-то поесть… Что-то странное. Слегка на колбасу похоже…

— И?

— Я тогда к вам только попала, ну и… Я ей «спасибо» сказала…

Сергея начало потряхивать от смеха:

— И?

— Она меня по спине клюкой стукнула, не сильно правда… А старушки у вас быстро бегают…

Сергей ржал, согнувшись на диванчике. Лиса тоже посмеялась. Потом хитро посмотрела на него:

— А если бы я вчера созналась, стал бы ты меня мыть? Сказал бы — вот мыло, иди и мойся. А так, как ты, меня мама последний раз в три годика купала.

Сергей просто захлебывался от хохота, стукаясь лбом о стол:

— Ну ты и … лиса! Стой, а вчера ты тоже и в лифте, и в ванне смеялась?

— Так, правда, смешно было тебя слушать.

Лиса поерзала:

— Мне надо метку поставить. С рассвета терплю.

— Что? — не понял Сергей

— Ну…, - лиса закатила глаза к потолку, вспоминая что-то, — а…, погадить надо.

Сергей опять расхохотался:

— Ты больше у тети Наташи учись. У нас культурные люди и звери говорят «в туалет хочу». Пошли, покажу.

Провел лису в санузел:

— Вот смотри — унитаз. Садишься так, чтобы все твои метки туда попали. Промахнешься — сама вытирай. Вон туалетная бумага. Сделаешь свои дела, нажми сюда вот так. Вода все смоет. А потом сюда нажмешь — включится фонтанчик воды и вымоет тебе зад. А потом сюда — пойдет теплый воздух, высушит (Надо же, Ленкино приобретение — сидение-биде, наконец, пригодилось). Запомнила? На стену не полезешь от страха? — подколол лису.

— Запомнила. У меня хорошая память. А тогда я от неожиданности испугалась. Сам-то в двух лапах и одной табуретке запутался. Кто бы говорил.

— Ехидный ты зверь, однако. Хвост подержать, чтоб не мешал?

— Сама справлюсь. Как там твоя теть Наташа говорила? Брысь отсюда.

Сергей вернулся на кухню. Сел на табурет.

Нет, ну кто ж она такая? Инопланетянка? Из другого измерения? Или какой-нибудь демон? Вот вчера она устала, было не до меня. А сегодня спать лягу, раз — и клыками в шею. Кстати, а куда ее теперь укладывать? Ладно, пусть в спальне спит на кровати, а я в кабинете на диване. Не на полу же, действительно, и не корзинку ей покупать. А вот как гулять, надо придумать. До августа она тут с тоски помрет, или так растолстеет, что в дверь не пролезет. Подумал об августе, и вдруг стало как-то тоскливо. Словно у него захотели отнять недочитанную интересную книгу. Забавная девчонка, хоть и в шерсти, и с хвостом. И глаза — желтые с золотистыми искорками…

Вошла лиса, тряся мокрыми передними лапами.

— Здорово у вас придумано с этим… как его… унитазом. И с душем здорово. А то у нас, когда моешься, в корыте стоишь и из ковшика поливаешься, ну или по-простому — в речке.

Сергей вдруг вспомнил:

— Мы ж с тобой так и не познакомились. Как тебя называть?

Лиса опять съехидничала:

— А кто мне вчера обещал имя придумать?

— А кто-то еще добавил, что с воображением туго. Было бы богатое воображение, я б уже решил, что ты черт какой-нибудь.

— Ага, та старушка так и кричала, убегая. — Лиса улыбнулась, — Наста мое имя. В честь Насты-прародительницы народов. А как тебя?

— Сергей.

— Серкхей, — повторила Наста. Звук «г» у нее плохо получался, скорее «кх». — Сложно. А можно я тебя буду звать «Сер»? У наших мужчин есть имя Сар. Немного похоже.

— Конечно, зови. Меня и мой друг Лешка в детстве Серым звал. О черт, про Лешку забыл!

Рванулся к телефону, воткнул зарядку.

Телефон заверещал, едва Сергей его включил.

— Серега ты где? — Лешка явно беспокоился.

— Дома.

— А должен быть где? Ты должен сидеть за баранкой своей долбаной машины и ехать за нами. — Лешка начал набирать обороты. — Ты исчез! Трубку не берешь! Я уже в ГАИ собрался звонить, может в аварию попал. Немедленно выезжай!

— Леша, я не поеду. У меня дела. Заедь сам за своим мясом и прочей ерундой. Не хочу подводить твою компанию.

— Какая компания? О чем ты?!

— А на хрена тебе двенадцать килограммов мяса?

— М-да… Тебе нужна моя профессиональная консультация. Зайди на неделе, обследую. Я просил один — два килограмма.

— Ну ты и дятел. Или у тебя у самого с головой не в порядке, или ты тире забыл поставить, посмотри сообщение.

Леша замолк секунд на десять.

— Прости братан. И куда ты теперь все это денешь?

— Лисицам скормлю. Наста, подтверди, что легко съешь все.

Лиса, конечно, слышала весь разговор. Не уши — локаторы. Она подошла к Сергею и… тявкнула в трубку.

— О!.. Прости, дружище. Кажется, я понял, что у тебя за дела. Хе… Нормальные такие, с чувством юмора. А не такая дура надутая, как… Ладно… Передавай привет своей лисице. Не забудь познакомить потом. — Леша отключился.

— Ну не балбес ли, — сказал в сердцах Сергей. — Хотя чем бы я тебя сейчас кормил. Что ни случается, все к лучшему. Я сейчас свои метки поставлю, потом завтрак приготовлю.

Наста поковыряла когтем столешницу:

— Давай лучше я. А то ты опять что-нибудь спалишь. Что и где можно брать?

— Все, что найдешь там, — Сергей кивнул на холодильник, — и в шкафчиках. А ты вообще-то умеешь готовить?

Лиса скромно потупилась:

— Немного.

Сергей в ванной комнате долго разглядывал залитый кровью халат, потом трогал голову. Размер болячки ну никак не соответствовал количеству пролитой крови. Кровь заговорила. Да что ж такое — волшебство, звери говорящие. Потом сидел на краю ванны вообще без единой мысли.

— Сер, ты скоро? А то невкусно будет. — Наста сунула нос в ванну.

— Извини лиса, задумался. — Сергей быстро ополоснулся, побрился, пошел в спальню переодеваться. Из кухни тянуло чем-то очень вкусным.

Хотелось бы знать — что, из того, что у меня есть, можно приготовить такое, чтобы слюна потекла?

На столе стояли сковородка с чем-то, похожим на омлет, и миска с сырым мясом, перемешанным с луком и вареными яйцами. Запах от омлета был божественным.

— Яичница тебе, мясо мне — не хотела долго возиться. А это что? Вкусно пахнет, — лиса вертела в лапах пакетик с сыром.

— Сыр. Отрезай ломтики и ешь.

Омлет был восхитителен. Воздушный, с кусочками мяса, с приправами и ещес чем-то, что определению не поддавалось. Опять Ленке спасибо. Она, как барракуда, проносилась по магазинам, хватая все подряд. Потом ничего не использовала — ужинали чаще всего в кафе, да и готовить она, как и Сергей, толком не умела. То, что портилось, выбрасывали, ну а приправы так и остались.

— А молоко можно?

— Наста, давай договоримся. Берешь все, что хочешь и не спрашиваешь. Если чего-то нет, а я на работе, просто позвони, я куплю.

— Позвони?..

— Знаешь Наста, я, когда отворачиваюсь от тебя, забываю, что ты лиса. Позвонить — в данном случае означает поговорить через коробочку, как я только что разговаривал с другом. Завтра схожу, куплю тебе такую на всякий случай.

— Спасибо.

Лиса нарезала сыр, налила в стакан молока. Размешала свое мясо ложкой и принялась с аппетитом есть.

— А где ты так готовить научилась, если вы сырое мясо едите?

— Понравилось? — Наста просияла. — На самом деле сырое мы редко едим. Ну, на охоте или когда готовить лень или некогда. Вообще-то все лисы умеют готовить, кто лучше, кто хуже. А меня даже на Праздник Первой Весны вместе с Нарой в этом году кухарить приглашали! Правда, научилась не от хорошей жизни, — лиса тяжело вздохнула. Глаза заблестели от слез. — Три года назад маму на охоте олень копытом ударил. Представляешь, мою маму… Да она этих оленей одной лапой убивала — лучшая охотница в общине была. А тут… Причем через месяц даже вроде поправляться начала, а потом… Сырое мясо вообще есть не могла — тут же тошнило. Ная, наша старейшина, приходила, смотрела. А она знаешь какая травница! К ней иногда даже варги прибегают. Так и она ничем помочь не смогла. Я ей и так приготовлю, и этак. Вроде сначала получается есть, а через день-другой опять тошнит. Так что я все способы перепробовала… Ну, наверное, и способности к этому делу какие-то есть…

— Так и что с мамой?

— Последний год вообще не вставала. Смотрит на меня, говорит «замучила я тебя, дочка». В начале лета умерла.

— А отец?

— Папу я почти не помню. Его варги убили, когда мне три годика было.

— А кто это?

— Варги? Народ такой. Наста-прародительница варгой была. Или есть. Говорят, живет до сих пор где-то, только ее давно никто не видел. Варги — они здоровые такие, страшные. Выше меня на голову, а то и две, когда на задних лапах. Морда широкая, уши круглые, на хвосте и на боках шерсть короткая. Зато очень густая. Полоски часто поперек туловища. Грива пышная. Что у мужчин, что у женщин. Даже завидно.

— А за что убили отца?

— Не знаю, мама не говорила. Может сама не знала. Но отец точно не виноват был — варги потом громадный выкуп притащили. Мама брать не хотела. Так госпожа Ная на нее кричала, мол, что, новой войны хочешь? Ведь как? Выкуп не взял, значит поклялся отомстить. Не отомстил, значит, клятву нарушил, самого Отшельник накажет. Значит, лисам надо варгов убивать, а те тоже в долгу не останутся, и такое начнется, столько крови прольется, как встарь. Ну, мама подумала и взяла выкуп. Потом все в общину отдала. Даже книжку. По ней теперь наши дети читать учатся, а раньше надо было к варгам бегать.

— Наста, я уже ничего не понимаю: войны, варги, Отшельник. Ты обещала все рассказать, так что давай с самого начала.

Лиса подцепила когтем очередной кубик сыра. Бросила в рот, зажмурилась от удовольствия.

— То, что ты этот сыр не сам делал, мне понятно. А как его делать? Как узнать?

— Его купить проще. Ну, в интернете посмотреть можно, только я слышал, там закваска какая-то нужна. Ее тоже покупать надо. Но ты не отвлекайся, рассказывай.

Наста помолчала, допила молоко.

— Давай я тебе о нашем мире расскажу, как мне бабушка рассказывала, когда я маленькой была.

Наста закатила глаза к потолку, еще помолчала, вспоминая, и начала рассказывать:

Давным-давно среди людей жил один мудрый человек.

— Человек? — удивился Сергей.

— Да-да, человек. Не Лис, не Варг, не Волк. Даже не Кот. И не перебивай! Укушу!

О бладал он великими знаниями и очень многое умел. И люди постоянно к нему приходили со своими просьбами и заботами. И он помогал им. Но со временем стал замечать, что часто его помощь употребляют не во благо, а во зло. И он ушел от людей. Но люди отыскали его убежище и стали надоедать еще больше. И тогда Мудрец рассердился и решил создать свой собственный мир, и чтобы пути туда никому не было. И создал он землю и окружил ее морем, а на земле воздвиг горы и опустил низины. И потекли реки, и выросли леса, и зазеленела трава в степях. И паслись стада оленей и диких коров. Разные хищные твари охотились на них. Летали и пели птицы, а людям туда хода не было. И назвал он этот мир Чарда — убежище. И поселился Мудрец в своем мире и был там счастлив и спокоен. И стал он именоваться Великим Отшельником.

Но иногда дела (а какие дела, то нам знать не дано) звали Отшельника в мир людей. И там, где Отшельник проходил из своего мира в мир людей и обратно, оставались бреши, и он или не хотел, или забывал их закрывать. А природа мира людей и мира Отшельника такова, что где-то они ближе друг к другу, а где-то дальше, какими-то гранями соприкасаются часто, а какими-то нет. И не всегда, войдя в эту брешь, ты сможешь вернуться обратно в то же место и то же время. А чаще всего унесет тебя в края совершенно неизвестные и гибельные. А когда миры поворачиваются на течениях мироздания, проходы могут рваться, а потом срастаться вновь.

И еще, зная о непомерном любопытстве людей, Отшельник сделал так, чтобы люди бреши эти не видели и не пытались на свою беду войти в них.

Но иногда, очень редко, миры срастаются прямо перед ничего не подозревающими людьми и затягивают их в проходы. Так в незапамятные времена попали в заповедный мир первые люди. И не было у Отшельника способа их вернуть обратно. А в этом мире людям грозила верная смерть, так как не могли они добыть себе пропитание. И пожалел их Отшельник, и одарил их когтями, чтобы хватать добычу, клыками, чтобы рвать мясо и теплой шерстью, чтобы не замерзнуть зимой. Но те люди, что попали в мир Отшельника, и так мало отличались от диких зверей. И скоро забыли они язык людей и потеряли память, и зовутся они теперь Немыми Волками. И опять огорчился Отшельник и оставил Немых Волков их судьбе.

Шли годы, а может столетия, никто не знает, так как считать их было некому. И вот однажды попал в проход из мира людей мужчина с маленькими сыном. Где была мать, и что с ней сталось, никому не известно.

Мужчина был сильный и смелый, но и он не выжил бы, а сын его тем более. И Отшельник пожалел их и обернул их первыми варгами (только варгами они тогда еще не звались). Шли годы, ребенок рос. Отец научил его всему, что он знал и как человек, и как варг. И мальчик не потерял ни дара речи, ни человеческого рассудка. Одного отец ему не рассказал — откуда они пришли, и кто они были такие, дабы не давать пустых надежд на возвращение. И отец дал новое имя своему сыну — Бур, так как шерсть его была темно-коричневая. А имя отца неизвестно. Когда Буру исполнилось пятнадцать лет, отец умер. И Бур остался один. Но жил по-прежнему и говорил сам с собою, чтобы не забыть язык. И Отшельнику понравились варги (но тогда варгами они еще не звались), и не захотел он, чтобы род их пресекся. И открыл он проход в мир людей перед Буром в тот момент, когда там в огне гибла человеческая девушка. И Бур спас ее и привел в свой мир. Рассказывают, что сначала она испугалась, а потом, когда увидела, что Бур смелый, сильный и умный, полюбила его. А когда Отшельник и ее обратил в варгу, создали они семью. Имя ее в мире Отшельника — Тана. И она мать всех варгов. И часто варги называют детей: девочек — Таной, а мальчиков — Таном. И было у Бура и Таны две дочери и один сын. И одна из дочерей была Лиса, первая и великая старейшина варгов (но тогда варгами они еще не звались). Но все равно слишком мало их было для продолжения рода, и когда дети подросли, Отшельник послал в их мир молодую женщину и двух подростков — юношу и девушку. И молодая женщина стала второй женой Бура, а юноша взял в жены сестер — дочерей Таны, а сын Таны взял в жены девушку. И отсюда пошел род варгов. А когда тот юноша увидел первый раз Тану и Бура он вскрикнул: «Это ж какие-то жуткие варги!». И стали они зваться варгами.

Сергей, откинувшись на спинку диванчика, слегка улыбался.

— Эй! Ты там не спишь? — Лиса толкнула его лапой в плечо.

— Нет, конечно! Красивая сказка. И про Отшельника забавно!

— Какая это сказка! Правда это все! Варги рассказывают, что еще лет пятьсот тому назад Отшельник в Большой Деревне в кабаках пиво пил! Ладно, слушай дальше. Только не спи, а то точно покусаю!

И варги плодились и множились, и не забывали они языка и человеческих умений. Они сильные охотники, но также научились строить дома и выращивать полезные растения, приручили диких коров, стали делать глиняную посуду, чтобы не есть с земли.

А те люди, которые продолжали изредка попадать в мир Отшельника, становились варгами, хотя не все были такому рады и некоторые сходили с ума, а некоторые убивали себя.

А однажды из мира людей в мир Отшельника попала девочка, почти уже девушка. Ее встретил один варг и привел к себе домой. А надо сказать, что у него был сын Тан по прозвищу Волчонок, так как мать его, жена того варга была наполовину волчица. И найденная девушка и Тан полюбили друг друга, еще до того, как она стала варгой. А имя девушки в мире Отшельника стало Наста. И рассказывают, Наста была великой целительницей и чем старше она становилась, тем сильнее становился ее дар. И слушалось ее все живое, и могла она придавать живым созданиям новые образы и создавать новые сущности. И стало тесно ей дома, и пошла она смотреть мир. И ее муж Тан пошел вместе с ней. Шли они на восток и много чего повидали, и нашли они проход в мир людей (хотя говорят, что Наста уже тогда научилась торить пути в другие миры). И Тану-волчонку стало любопытно посмотреть, как живут люди, и он уговорил Насту войти в проход. Но вернуться вовремя они не смогли и были вынуждены остаться в мире людей. Они не скрывались и рассказывали о своем мире, и когда через год пришло время возвращаться, с ними ушли двое юношей и две девушки, и молодая женщина, полюбившая Тана. А проход был долго еще виден людям. Трудно пришлось бы людям на Чарде, так как превращение в варгов дело не быстрое и не простое. Но Наста сжалилась над ними и обратила их одним мановением лапы. Но варгов она не любила за то, что завидовали они ее силе, хотя сама была варгой, и муж ее был варгом. И стала одна пара людей разумными волкам. И их потомки живут теперь далеко на юге, за землями варгов. А вторая пара обратилась в больших кота и кошку, и их потомки живут теперь у края низинного леса на востоке. А молодая женщина, вторая жена Тана, обратилась в дракона. И имя ей стало Ула. И родила Тану сына — дракона Арра. А Наста была бездетной. И пошли Наста, Тан, Ула и маленький Арр дальше на восток и шли через Великий Низинный Лес. Долго они шли, так что Арр вырос и стал юношей. И однажды встретилась им в этом лесу деревня людей. И люди эти не обращались в варгов, так как была у них колдунья, умевшая отвести дар Отшельника. И мальчики впитывали с молоком матери невосприимчивость к обращению. А девочкам надо было давать особое питье во время первой крови.

— Да, кстати, а что за первая кровь? — Наста отхлебнула молока. — Мне бабушка так и не сказала, говорила, что сама не знает.

— Э…, - Сергей пытался сообразить, как это объяснить по-быстрому, но Наста махнула лапой:

— Ладно, потом скажешь.

Ну так вот. И если не успеть, они начинали обращаться, и жители этой деревни выгоняли их в лес на верную смерть. И как раз, когда мимо деревни проходила Наста со спутниками, выгнали трех девочек. И одну из них уже разорвал борг. И Наста пожалела их. И обратились они в крылатых лисиц.

— Таких что ли? — Сергей нашел на планшете фото крылана.

— Совести у тебя нет. Я рассказываю, а ты перебиваешь. Фу-у, нет, не таких. Что ты мне летучую мышь показываешь? У них крылья на спине были, так как рассказывают, что, веселясь, они бегали и прыгали, и летали. А попробуй на таких перепонках побегай!

— А кто такие борги? Тоже разумные?

— Да нет. Зверюга здоровая. Раза в четыре меня больше. Я их не видела. У нас их, к счастью, почти нет. Говорят, только в южных отрогах Западных Гор водятся, а вот в Низинном Лесу их много. Честно говоря, не хотела бы с ним встретиться. Точно слопает. Ну что продолжать рассказ, или надоело?

— Конечно, продолжай!

И дракон Арр полюбил их и взял в жены. Но лисицы не ответили на любовь Арра. И хотя понесли от него, они его бросили и улетели. В сердцах Наста, обидевшись за своего сына — у варгов дети от всех жен общими считаются — бросила им вслед проклятие, мол их собственные крылья отнять она уже не может, но дети их будут бескрылыми. И с тех пор род лис множится, но крыльев у них нет. Правда есть предсказанье, что, если лиса полюбит л и са великой любовью, а лис ответит ей тем же, Наста вернет лисам крылья.

— Вообще-то ерунда, а не предсказание. — Наста потянулась всем телом. — Всей этой истории, наверно, тысяча лет, ну пятьсот уж точно. Неужели ни один лис и ни одна лисица не любили друг друга? А потом, вдруг у них действительно крылья были, как у этих, — Наста ткнула когтем в экран планшета, — тогда уж лучше лапами по земле. Знаешь, давай-ка я мясо потушу, а то оно уже какое-то несвежее. Ты его где брал?

— На рынке, у продавца.

— А он?

— Ну, у другого. Который большими количествами торгует.

— Понятно, у оптовика. И лежало оно уже дней десять, а то и больше.

Наста ловко нарезала баранину, разложила приправы, перец понюхала, чихнула и сразу отставила подальше. Попробовала на зубкартошку.

— Это что?

— Картошка.

— Ага, так и поняла. Вкус такой же, как у нашей. Только наша длинная и кривая.

Что-то резала, обжаривала, складывала в одну кастрюльку. Бормотала что-то себе под нос.

— Жалко печки у вас нет. Потушить бы надо, а не варить.

— Духовка прямо напротив тебя. Включается вон там.

Наста кивнула.

Наконец поставила все в духовку. И снова села к столу.

Сергей смотрел на все эти кулинарные чудеса с каким-то суеверным восторгом.

— Из тебя замечательная жена получится.

Наста усмехнулась:

— Только не для тебя. У лисы парой может быть только лис. Вот если бы с варгой познакомился, то да. Все шансы имел бы. Им, по-моему, все равно на ком жениться, за кого замуж выходить. Я слышала, что они семьи с волками создавали. Не с Немыми лесными, конечно, а этими, разумными, с юга. Они, ну, варги, кстати, тоже неплохо готовят. Но лисы лучше. Варгам просто некогда учиться. У них всегда детей куча, домашний скот, огороды большие. А в городах харчевни есть — опять-таки, зачем стараться самой. Но варга тебе, наверное, не понравилась бы. У них любая, самое меньшее, тебя на полголовы будет выше, если на задних лапах. Хотя, если ты любишь крупных женщин…

Где-то в глубине души Сергей почувствовал легкий укол сожаления, что Наста заговорила — пузо теперь ей не погладишь, и в гриву ладонь не запустишь. Но ведь и сестру можно за уши потрепать, правильно?

Наста опять закинула в пасть кубик сыра. Виновато сказала:

— Все никак наесться не могу.

— Да ешь ты, сколько хочешь! И давай, рассказывай, как здесь оказалась.

— Да по дурости. Понимаешь, молодежь, ну там лет двенадцать — тринадцать часто посиделки устраивает у кого-нибудь дома. А если родители на охоту убежали на всю ночь, так и до утра сидим. Брусничный взвар пьем, вкуснятину всякую, кто какую из дома принесет, едим. Кто-то какие-нибудь поделки делает, ну корзиночки из бересты или что из дерева режет. Истории там всякие страшные, например, про боргов или Немых Волков, или драконов.

— А с драконами-то что не так? Они же ваши родственники.

— В том-то и дело, что родственники. Они нас терпеть не могут. Вроде как за обиду, Арру нанесенную. Говорят, если дракон лису увидит, тут же сожрет. Не знаю, вряд ли — разумный разумного есть не должен. Хотя у драконов свои правила… Я один раз и видела-то дракона. Я в варгову Большую Деревню бегала за улитками для мамы — они сил прибавляют, но уж очень дорогие: за пяток улиток — две оленьи ноги, если свежие, ну или одна, если копченая. А он как раз на главную их площадь сел. Пылищи было! Крылья-то огромные. Не голубь какой-нибудь. Знаешь, как я перепугалась. Он здоровый такой, черный, морда седая и крылья все седые. Я думаю, что это сам Арр был.

— Так сколько ж ему лет?!

— Так они долго живут. Вполне мог тысячу лет прожить. И растут всю жизнь. Я у него в пасти, наверное, целиком бы поместилась. Я огородами, огородами и дёру домой. Потом только через пяток дней снова решилась к варгам сбегать.

— А зачем прилетал?

— А кто ж лисе скажет. Нас варги не очень любят. Можно сказать, совсем не любят.

— Как, и варги тоже?!

Наста вздохнула:

— Понимаешь, лисы раньше где-то на востоке жили, похоже, за Низинным Лесом. Рассказывают, что был жуткий голод в какой-то год. Ну, лисы и двинулись на запад. Встретились с варгами. Варги всегда богато жили, а лисы, считай, без всего пришли. Голодные, злые, детей кормить нечем. А в степи добычи для лис нет. Нам ведь проще в лесу охотиться. В общем, всякое было. Лисы у варгов и скот воровали, и огороды грабили — купить-то не на что… Понятное дело, драки случались. Ну убивать-то за что?! А варги лиса убили, а потом лисы варга. И начала литься кровь. Много крови. И много народу погибло. И лис, и варгов. В результате мы на север отошли. Обжились. Теперь эта земля Лисьими Холмами называется. Там хорошо, лес не далеко, ручьев много. Потом нам варги даже помогали и дома построить, и огороды разбить. Конечно, все для того, чтобы мы к ним опять не полезли. Теперь, правда, та война забываться начала. Наши девчонки, да и парни бывает, к ним на ближние хутора на танцы бегают. Ну и базар по воскресеньям, как без этого. Посуда у них хорошая, ножи опять-таки… Драки случаются, но так и варги между собой дерутся. Убийств давно не было. Так, о чем я? А, про посиделки. Ну и там самые смелые, а скорее всего самые глупые, всякие клятвы дают, что они какую-нибудь лихость отчебучат. Например, лосиху без оружия в одиночку завалят (на лося, понятное дело, сил даже варгу не хватит). А самая большая глупость — пробраться в людской мир без благословения Старейшины и притащить оттуда что-нибудь в качестве доказательства. Вот я и поклялась совершить эту глупость. Перед Майром красовалась. Он старше меня на четыре года. Здоровый и красивый такой, что сил нет… Правда, как я сейчас понимаю, туповат малость.

— Так тебе что, двенадцать лет?

— В том то и дело, что нет, — лиса фыркнула, — у меня в следующем году Первая Весна будет.

— А это что?

— Это когда лисицы себе пару выбирают. Между прочим, на всю жизнь. Так что я со своей Первой Весной здесь куковать буду, а парни наши все там.

Сергей только хрюкнул. Сказать было нечего.

— Ну так вот, клятву я дала. Прибегаю домой, маме радостную весть рассказать, какая у нее дочь — дура. Ну, мама мне когтистой лапой по заднице съездила, но не сильно. Сама в этом возрасте пообещала молодого лося завалить — и ведь завалила. Мне тетка Нара рассказывала. В общем, сказала мама, чтобы я подождала, пока она с охоты не прибежит. Ну и наказала что-нибудь полезное принести, раз уж все равно полезу. А с охоты она не прибежала, а приползла. Три года проболела. Какие там походы в людской мир. Поспать было некогда. А в этом году за Восточные Холмы ушла, умерла то есть. Ну, сожгли, как полагается, поминки там. — Наста всхлипнула. — И стала я хозяйкой хутора. Мои товарки на вечеринки бегают, а я, понимаешь — госпожа Наста. А долгов-то куча, за одних улиток десять оленьих ног задолжала! Я даже как-то слышала, как варгова старейшина выговорила старику Варру — у него садок с улитками, мол, ты что, с ума сошел — лисе в долг отпускать! Все лето до августа из леса не вылезала. Оленей ловила. Со всеми рассчиталась. Помню, бегу по Большой Деревне, последний долг Варру только что отдала. А навстречу их старейшина. Так она даже со мной поздоровалась. А в начале августа забегает ко мне на хутор моя лучшая подружка Ния — картошки купить. У нас всегда вкусная была и в этом году хорошо и рано уродилась. А мне одной куда столько. Вместе с Майром прибежала — вроде как подрядила его в качестве пони поработать, мешок-то не легкий. И говорит Ния мне: «Наста, дорогая, я за тебя так беспокоюсь. Ты ведь клятву давала, в проход сходить, а до сих пор не исполнила. Отшельник накажет». И ведь понимаю, что она меня дурой перед Майром хочет выставить: не пойти — значит струсить, пойти — так ведь не по возрасту, взрослые этими глупостями не занимаются. Тем более, что детские клятвы нарушить не очень страшно — ну там суком шкуру пропорешь, или палец сломаешь, ерунда, в общем. Но все равно купилась. Говорю, вот проход откроется и пойду. То-то теперь Ния радуется. Наверняка с Майром пару создадут в следующем году. Да… Ну так вот, все дела переделала и к проходу побежала. Проход у нас недалеко, дня три по лесу в сторону Западных гор бежать. Как раз в августе открывается. Прибежала, сунулась, вылезла у вас. В подвале каком-то.

Лиса обернулась к духовке. Поводила носом:

— Все готово.

Сергей попытался встать, чтобы помочь. Но Наста только лапой махнула — мол, сиди, сама. Достала тарелки (и когда только разнюхать успела, где что у него находится), сунулась в духовку. Когтями схватила кастрюльку, вытащила. Разложила по тарелкам.

— Ты ешь — я видела, что люди горячее любят. А я горячее не могу. Бывало, в детстве с улицы голодная прибежишь и пытаешься когтем из горшочка над очагом что-нибудь выловить. Так мать по лапам бьет — мол нюх заваришь, как охотиться будешь? На всю жизнь запомнила…

Сергей смаковал готовку Насты, а она продолжила:

— Дня два, вернее ночи, я осматривалась. Хотелось что-то ценное прихватить, а не какую-нибудь дрянь с помойки. А у нас что ценное? То, что из металла делают люди, так как металла никакого у нас нет.

— А как же ты говорила, что поделки из дерева режете?

— Так и ножи, и топоры, и наконечники стрел для луков и самострелов, и все прочее такое из камня делается. Черный такой, очень прочный. Тоже недешево все стоит. Но людской металл почти бесценен. У варгов несколько ножей осталось. И у нашей общины парочка. Раньше, говорят, много всего было, да растеряли, пока кочевали на запад. И еще книги. Книги — вообще ценность невероятная. Я тебе уже говорила, что мама в общину книгу отдала. Она теперь в специальном футляре из бересты хранится. Достают только когда очередного лисенка читать учить надо.

— Так у вас что — все грамотные?

— Нет, конечно. Но читать кое-кто умеет. А некоторые и писать могут. Я, например. Мама научила. Знаешь, как пригодилось, когда я долговые расписки варгам писала. — Наста горько усмехнулась.

— А вас и бумага есть?

— Нет, бумаги нет. Варги на пергаменте пишут. Хотя на бересте не хуже получается. В общем, решила все-таки книжку стащить. Где они у вас продаются, разобралась быстро. Но как взять? Поняла, что ночью не получится. Но и днем никак. Сунулась в одну лавку. Как это по-вашему? Э… макхазин, во! А меня с такими воплями выгнали.

— А чего ночью-то стеклянную витрину не разбила, и деру в свой проход?

Наста встала, собрала грязную посуду, сложила в мойку, вздохнула:

— Да не хорошо как-то. Одно дело одну книжку стащить (я быстро поняла, что для вас это ценность небольшая), а другое — чужое дорогое добро портить. Пять дней, именно дней, бегала. Сначала страшно было, а потом вижу — никто на меня особо внимания не обращает. Наконец нашла — тетка старыми книгами на ящике торговала. Я одну цап зубами и бегом к проходу. Кто-то орет, кто-то смеется. Я и сама бегу, смеюсь про себя. Только недолго смеялась. Прибегаю к тому дому, в подвале которого проход был, а дверь заперта. Я туда-сюда, когтями ломать начала — никак. А это последний день, когда проход открыт. К ночи уже какую-то металлическую палку нашла, ею дверь и сломала. Влетаю в подвал, а проход прямо на моих глазах закрывается, маленький совсем стал, даже голову не просунешь. Пока обалдело стояла, он совсем исчез. Тут я как взвыла! Наверняка всех вокруг перепугала. Поняла я, что осталась у людей, как моя легендарная тезка. Только она с мужем была, а я совсем одна. Так что и про меня теперь тоже сказки сочинять можно. В историю войду… И ведь самое страшное что? Когда про проходы рассказывают, то врут, что, если лиса в мире людей останется дольше, чем на год, потеряет и дар речи, и разум. Превратится в дикого немого зверя. Правда или нет, думаю, никто не знает, а проверять на своей шкуре не хочется. А это значит, что весь год надо здесь крутиться, чтобы не пропустить следующий август. Поэтому я так и обрадовалась, когда ты мне сегодня предложил остаться. Подвал этот тут недалеко.

— Ну а дальше?

— А что дальше… Спала до последнего дня в том подвале. Хотя какой это сон? Как на охоте. Клубком свернешься, дремлешь, а сама слушаешь, не идет ли кто. С едой совсем плохо. Пыталась на помойке найти что-нибудь, так поначалу, пока совсем не проголодалась, тошнить начинало, когда я к ней подбегала. Потом принюхалась. Так меня какие-то страшные и вонючие люди стали отгонять, прозрачными кувшинчиками кидали. Потом эта старушка встретилась… Потом какого-то зверя поймала, на наших лесных котов похож, только маленький.

Сергей хмыкнул:

— Кошка и была. Ты, главное, моему дяде это не рассказывай, если доведется познакомиться.

— А что, их есть нельзя? — испугалась Наста.

— Он дома двух таких держит и без ума от них. Пришибет тебя чем-нибудь тяжелым, например комментариями к уголовному кодексу, и когтей твоих не испугается.

— Голубей ловила. У вас тут их ловить просто — совсем глупые и ничего не боятся. Только там есть нечего, одни перья. Крысу еще поймала. Они такие же, как наши. Потом, правда, дней шесть болела. Они, что, тут ядовитые?

— Наверное, их травили чем-нибудь.

— А… Месяц я так жила. Люди гоняют, как увидят. Позавчера какая-то девушка чем-то кинулась. Знаешь, как обидно. Ведь такая же девчонка, как я. Только сытая, довольная. Нет, я, конечно, умом понимаю, она меня за животное приняла, но все равно обидно, и себя так жалко стало. Да даже если и животное, зачем же так? Я же ей ничего не сделала, даже близко не подходила… А вчера в подвале что-то полилось из стенки, вернее там такие длинные, вдоль стен, не знаю, как называется… Из них и полилось. Вонючее, сил нет. И прямо на меня. Я выбежала на улицу. Думала, дождем смоет, да где там! А вас тут, что — дождь все время? Весь месяц идет… Нашла навесик какой-то. Лежу, думаю, вот ведь приключение себе на свой хвост придумала, и что вообще мне теперь делать. Тут ты подъехал в своей повозке. Я как запах мяса почуяла, аж застонала. После той истории со старушкой я решила с людьми не связываться, но тут… А ты меня угостил, и жить у себя предлагаешь. Я понимаю, конечно, что долго за собаку ты меня принимать не будешь. Но хотя бы день или пару поспать не таясь, поесть от пуза, и главное отмыться от той дряни.

— А почему так фена испугалась?

— Да не только фена, тут все сразу. Варги своих баранов режут, кровь в корыта спускают, чтобы колбасу делать. Так их корыта на твою ванну похожи, только помельче и пошире. Знаешь, как неприятно было, когда ты меня туда запихивал. И фен этот, тоже неожиданно — я задремать успела. Нет, я чувствовала, что ты ничего плохого мне не хочешь. Мы можем многое чувствовать. Когда маму подранили, я сразу беду почуяла, только не понимала, где — это с возрастом, с опытом приходит. Но все равно страшно…

Сергей молча накрыл ладонью лапку Насты. Лиса широко зевнула, обнажив немалые клыки, потом улыбнулась:

— Сер, пошли спать. Целый день проговорили. Душу отвела. Меня мама болтушкой дразнила, а тут я думала, что вообще разучусь говорить за этот месяц. Раньше времени Немой стану.

Сергей отвел ее в спальню. Наста скользнула на свое старое место.

— Ты куда?

— Где вчера. А что?

— Ты же теперь не собака и не неведомая зверушка. Вы как дома спите?

— Ну, тюфячок такой из соломы. А сверху циновочка из тростника.

— Соломы и циновок у меня нет. Спи на кровати. Хочешь, можешь одеялом укрыться, только тебе жарко, наверное, будет с такой-то шубой. И вообще, пока ты здесь, это будет твоя комната. Я только вот этой половиной шкафа буду пользоваться, а то второго гардероба нет.

— А ты где спать будешь?

— В кабинете. Там диван раскладной. Если тебе книги понадобятся, бери не спрашивая.

Лиса опять скользнула к Сергею и обняла за шею.

— Спасибо, Сер. Мне очень повезло, что я тебя встретила.

Ее желтые с золотистыми крапинками глаза неотрывно смотрели на Сергея. Он робко провел ладонью по ее гриве. Наста положила голову ему на плечо и прижалась всем телом. Усики щекотали ему шею.

— А вчера ты смелее был. Так живот гладил, что я чуть мурлыкать, как лесной кот, не начала.

Потом быстро отстранилась и прыгнула в кровать, как-то особенно ехидно улыбаясь.

— Спокойной ночи, Сер.

— Спокойной ночи, Наста. А, черт!

Наста вскинулась на кровати:

— Что такое?

Сергей яростно чесал ногу. На ней вспухали маленькие красные точки.

— А, так это блохи, Сер. Я их почти не замечаю.

Сергей чесал ногу и вовсю ругался.

— Завтра же будем выводить. Пока не выведем, я тебя за три метра обходить буду.

— А что, можно вывести? — удивилась Наста.

— Надеюсь, — буркнул Сергей и ушел в ванную комнату.

Надо еще автомобильный пылесос принести. Мыть ее каждый день нельзя, шерсть может испортиться, а вот пылесосить самое то. Даже сама легко справится.

Сергей лежал на диване и все никак не мог уснуть. Перед мысленным взором все стояли желтые с золотистыми искорками ехидные лисьи глаза, а руки не могли забыть густую, жесткую гриву.

А когда уснул, ему опять снился лес. Но теперь они с Настой охотились. Наста загоняла на него оленя, а он бросался тому на горло. Утром сон опять забылся.

***

Наста разбудила Сергея в девять часов:

— Будешь завтракать или спать дальше?

Хотелось сунуть голову под подушку и уснуть опять, но она держала в лапе сковородку с чем-то вкусным, а вот взгляд был какой-то странный и вид растерянный и даже обиженный, насколько Сергей смог понять.

— Почему у тебя уши в разные стороны? Что случилось?

— Сер… — Наста запнулась, — ты говорил, что один живешь…

— Ну?

— А это чье? — она вытащила из-за спины старый Ленкин тапок. — И в этом, шкафу, что-то ее же висит.

Сергей хмыкнул:

— А как ты определила, что это ее, а не, скажем, его?

— Нюх у меня есть. Женщиной пахнет, но не в этом дело. Дело в том, что для лис обманывать своих невозможно. А я у тебя в гостях, готовлю для тебя, едим вместе. Это все равно, что свои.

Сергей сел в кровати, провел пальцем по ее бархатистому носу.

— Это Ленкино, моей бывшей невесты барахло. Когда уходила, все забрала, а это забыла. Наверное, забыла. Выкинь. На кухне помойное ведро есть.

Лиса улыбнулась и пошла на кухню, брезгливо неся тапок одним когтем. Сергей посмотрел ей вслед. Пробормотал: «м-да…».

Когда Сергей вошел в кухню, лиса уже была в своем обычном настроении:

— Ты всегда так долго спишь? Когда же ты охотишься, или как это у вас называется?

— У нас это называется — ходить на работу. Но сегодня воскресенье — и у меня выходной. Я отдыхаю. Так же, как и в субботу. Правда, дядя — мой начальник — может вызвать и в выходные.

— Так ты служишь дяде?

— Не совсем так. Я работаю под его руководством. Если мне что-то не понравится, я могу всегда уйти. Но пока у нас все хорошо, и, кроме того, после того как погибли мои родители, дядя очень сильно помог мне.

— А что с родителями случилось?

— Ехали в своей, как ты говоришь, повозке, а них наехала повозка побольше. Не будем говорить об этом, хорошо? Лучше обсудим, как мы с тобой гулять будем, а то ты за год от скуки помрешь, сидя в этой квартире.

— Ну, скучать вряд ли время будет. У тебя вон сколько книг. Да и готовку никто не отменял. Хотя погулять неплохо было бы. А у вас леса есть?

— Есть. Только я там лет пятнадцать назад последний раз был.

Наста сделала круглые глаза:

— Ты что, лес не любишь?

— Как-то не очень. Могу свозить тебя, в качестве компромисса, в парк за городом. Почти лес. Только тебе опять собаку изображать придется. Согласна?

— Ну, если по-другому нельзя…

— Я тогда сейчас съезжу, куплю все, что необходимо для собаки: поводок, ошейник и прочее.

— А что это такое?

— Ошейник?

— Нет, ошейники у нас есть. Украшение такое. Из кожи делают. Часто с костяными вставками, ну или если кто побогаче — с камешками. И лисы, и варги носят на вечеринках. Я про поводок спрашивала.

— А это веревка такая. Одним концом за ошейник цепляется, а другой у меня в руке. Чтобы ты, к примеру, на кошек не бросалась.

Лиса дернула шкурой на спине:

— А без этого никак нельзя?

— На улице точно нет. В парке — пожалуйста.

Наста тяжело вздохнула:

— Хорошо, что меня Ния не увидит.

В зоомагазине Сергей сказал, что ему отдали взрослую большую собаку и ему надо все и сразу. Ошейников на шею Насты нашлось аж три вида — и простой, и с металлическими заклепками, и совсем дурацкий — из розовой кожи со стразиками (на какого-нибудь тойтерьера или, там, чихуахуа в самый раз, но размер-то дожий, какой дурак будет покупать такое серьезной собаке?). Сергей купил все три. Продавщица, кокетничая, подколола:

— А розовый — это для вечеринок?

— Сама выберет, какой ей больше понравится. Девочка самостоятельная.

А вот комбинезона на рост Насты не было.

— Вы собачку приводите, я мерку сниму. Через пару недель готово будет.

— За пару недель я, по такой погоде, с ума сойду ее отмывать.

Договорились, что если приведет сегодня и доплатит за срочность, то сошьют за три дня. Зато шампуней и для мытья, и от блох, щеток для шерсти и прочих полезных вещей было навалом.

Нет, ну почему, как только баба появляется, одни траты. Правда Наста, однозначно, дешевле Ленки выходит. Пока.

Походил по магазину, подумал. Купил еще намордник, пусть девочка-лиса порадуется.

Когда вернулся домой, хозяйственная Наста уже вымыла посуду. И сидела с книжкой, ожидая Сергея. Сергей нацепил ей противоблошиный ошейник:

— Это не снимай. Надеюсь, поможет с блохами твоими справиться. А это закапаем на ночь.

Наста взяла бутылочку с жидкостью против блох, прочитала:

— Капать на холку. Не давать животному слизывать.

Попробовала дотянуться языком до своей гривы.

— Интересно, как это шею надо свернуть, чтобы слизать это, — хитро посмотрела на Сергея, — или это предупреждение для другого животного?

Дон Жуаном Сергей не был и с женщинами сходился непросто, стеснялся почему-то, но чтоб лиса его в краску вогнала… Надо же, ехидина какая.

Достал ошейники:

— Выбирай.

Лиса, не задумываясь, цапнула розовый и убежала к зеркалу. Сергей закрыл лицо ладонью: охренеть, оленя валит ударами лапы, а цацку ей подавай розовенькую.

Вернулась уже в ошейнике, сияющая как стразики.

— Да, еще вот это надо, — Сергей достал намордник.

Наста сразу определила назначение вещицы.

— Ты что, считаешь, что я могу кого-нибудь покусать?

— Ну, Наста, не я же придумал правила. Ты же на улице — собака, а собаке полагается.

Глаза Насты потемнели, уши прижались к затылку.

— Я. ЭТО. НЕ. НАДЕНУ.

— Ну, Наста…

— Я сказала — НЕТ, — лиса отвернулась от Сергея, и уселась на пол по-собачьи.

— Хорошо, не надевай, — буркнул Сергей. Наста повернула голову. — Но всю ругань относи на свой счет.

Он прицепил поводок к ошейнику:

— Пошли.

Наста фыркнула и двинулась следом, помахивая хвостом.

В лифте Сергей напомнил:

— Ты собака, ты не понимаешь человеческого языка. Но ты послушная собака и знаешь команды. Не забудь.

Они вышли в холл.

— Сережа, какая у тебя красивая собачка! Откуда взял? Можно погладить?

Навстречу плыла Вика. Сергей напрягся, почуяв недоброе. По старой привычке собачника, потянулся к ошейнику, заодно придумывая, что сказать Насте, чтобы она не наделала глупостей. Но опоздал. Наста прочно уселась на задницу перед Викой, обернулась хвостом. Склонив голову набок, посмотрела снизу вверх прямо в лицо девушке и, старательно выговаривая слова, произнесла:

— Да, красивая. И умная. И еще воспитанная — в голодных бездомных животных пустыми банками из-под пива не кидаюсь, так-то вот, — потом обнажила клыки и добавила, — а гладить меня не стоит — руку откушу.

Обернулась к Сергею:

— Пойдем, Сережа, — тщательно скопировала тон Вики и потащила к выходу.

Пока Наста все это произносила, глаза девицы выпучивались и лицо краснело. Сейчас Кондратий Викулю хватит, — подумал Сергей, семеня вслед за лисой. Они уже почти дошли до двери, когда сзади раздался такой истошный визг, что удивительно, как стекла выдержали. Из консьержной выскочила все та же тетя Наташа.

— Сережа, что ты с Викой сделал?

Сергей оглянулся. Вика с вытаращенными глазами и багровой физиономией прыгала на месте и тыкала наманикюренным пальцем в сторону Насты:

— Она! Она говорящая! Она говорящая! Собака говорящая!

Сергей едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться.

— Накурилась, похоже, вот ей говорящие собаки и мерещатся. В скорую наркологическую звонить надо.

— Надо же, горе-то какое. А родители такие приличные люди.

Консьержка пошла обратно к себе, то ли действительно звонить врачам, то ли просто скрываясь от визгов. У двери в свою комнатку обернулась:

— А это давешний приблудыш, что ли? Красота-то какая!

— А то, теть Наташа. Лицом, то есть мордой нашего дома будет. Отвоевала пальму первенства у Вики.

Будущее лицо дома тщательно выкусывала блоху. Визги и вопли сзади не стихали.

Не дожидаясь конца представления, Сергей с Настой выскользнули из парадной. В машине усадил Насту на переднее сидение и пристегнул ремнем. Пускай и другие порадуются, глядя, как собака в человеческой позе едет. Сел за руль, от смеха не мог попасть ключом в замок зажигания. Наста искоса посмотрела на него, проверяя, не сердится ли за ее выходку. Стала сама хихикать.

— Ну что довела человека, отомстила? — Сергей расхохотался. Насту тоже прорвало. Хорошо, что никто не видел, как они смеялись, нет, ржали вдвоем в машине. А то одной скорой вызов бы не ограничился.

— Знаешь, подруга, я, наверное, за десять лет столько не пугался и столько не смеялся, как за эти полтора дня с тобой. Вы там все такие? — спросил Сергей, слегка успокаиваясь.

— Нет, что ты. А вообще-то мне последние три года тоже не до смеха было. Это я с тобой как-то оттаяла. — Наста поманила его к себе и лизнула в нос.

— Поехали, нам еще тебе одежку купить надо. — Сергею наконец удалось завести машину.

— Зачем? — удивилась Наста.

— Затем, что иначе после каждой прогулки тебе придется не меньше часа отмываться. А кто еду готовить будет?

Лисица фыркнула.

В магазине продавщица долго и не очень умело снимала мерку с Насты, потом подбирала цвет плащевки. Все так же кокетничая, сказала:

— Вот я вижу, ошейничек Ваша собачка выбрала. Может и цвет комбинезончика подберет?

Сергей пожал плечами:

— Знаете, Вы совершенно правы, в конце концов, ей носить. Наста, будь добра, прими участие. Какой цвет тебе больше нравится?

Наста оперлась передними лапами на витрину, поводила из стороны в сторону носом, разглядывая образцы, ненадолго задумалась и ткнула когтем в серебристый кусочек. Вернулась на пол и продолжила воевать с блохами. Продавщица открыла рот от изумления:

— Вы что, в цирке работаете?

Сергей усмехнулся:

— Ага, клоунами. Значит, я в среду вечером заеду? Надеюсь, не подведете.

Сергей возил Насту по всему центру города. Она прилипла носом к стеклу, не отрываясь, смотрела.

— Ну как тебе? Понравилось?

Лисица съежилась на сидении, уши растерянно торчали в разные стороны.

— Страшно, Сер. Столько людей, такие громадные дома. Нет, конечно, много красивого, но все равно страшно, — она как-то жалобно смотрела на Сергея. — И так мало деревьев.

— Поехали в парк.

Уже смеркалось, когда они зашли за ограду.

— А почему там собака перечеркнутая?

— А с собаками сюда нельзя, но сезон закончился, и сторожей нет. Так что можно смело идти.

— Ну как, здесь лучше? — спросил Сергей, когда они прошли глубже в парк.

— Да, тут лучше, — Наста вдруг поднялась на задние лапы, отцепила поводок и просунула переднюю лапу ему под руку. Медленно пошла рядом, прижимаясь меховым боком к нему.

— Смотри, еще кому-нибудь сердечный приступ устроим.

Она улыбнулась, смотря ему в глаза. Уже стемнело, и черные зрачки заполнили почти всю радужку.

— У меня хороший слух. Если кто пойдет, я услышу и опять на четыре лапы встану.

— А вас, что, так же гуляют под ручку?

— Нет, это я здесь подсмотрела. Да у нас особенно некогда разгуливать. Охота, огороды, у взрослых дети, а детям за младшими надо следить, и другие домашние дела. Нет, конечно, свободное время есть, но чаще дома проводим, молодежь на вечеринки бегает. Лес, холмы — это, не знаю… как работа для вас.

Наста вдруг рассмеялась, отбежала вперед по тропинке, закинула лапы за голову и легко закружилась, разбрасывая павшие листья, хвост развевался пушистым флагом.

— У вас здесь как-то беззаботно. Не надо ждать, что из кустов выскочит Немой Волк или Дикий Кот. Не надо красться за добычей и думать, будет еда или нет. У меня здесь… Как ты это говорил? Выходной?..

Глава 3

…вот в этом мире превращений лиса и кружит человеческую голову всевозможными химерами, создающими самое необыкновенное течение событий там, где обычная человеческая жизнь проста, убога, скучна.

Василий Михайлович Алексеев

Предисловие к «Лисьим чарам» Пу Сунлин

Никогда раньше Сергей так не рвался домой. Даже в самый конфетный, розово-сопливый период, когда Ленка только что переехала к нему. Дядя даже брови в удивлении поднял, когда он сграбастал флэшку и крикнув, что дома посмотрит документы, выскочил из конторы.

Правда, все равно пришлось задержаться — в воскресенье, как обещал, телефон не купил. Теперь по дороге приобрел простенькую звонилку. Заодно заскочил на рынок: любишь брусничный взвар — на тебе бруснику. И ягоды, и листья. И мед.

Еще не войдя в квартиру, понял — ждут. Пахло так вкусно, что слюни потекли.

Лиса выскочила в прихожую:

— Переодевайся, умывайся, делай, что тебе надо — и к столу. Все почти готово.

— Как ты так угадала?

— Невнимательный ты человек. Правда и лис таких полно. — Наста крикнула из кухни. — Я же говорила, что мы чувствуем, где и что с нашими близкими. Ты мне здесь единственный близкий, так что вообще все просто.

Сергей пошел в спальню повесить костюм в шкаф. Из любопытства приоткрыл бывшую Ленкину половину. Ни халата, ни второго тапка там не было. Зато аккуратно висели все три ошейника, а в углу валялся намордник.

— Ты бруснику нам купил? Тогда давай ее сюда.

Нет, какой кошмар. Где находишься — знает. Любой запах учует. Не дай бог такую жену. Но какая красавица, и готовит божественно. И вообще, с кем мне когда-либо было лучше?

На кухне Наста разливала по тарелкам какой-то густой суп все из той же баранины.

— Ты не мог бы принести мне завтра передник? А то, когда готовишь, шерсть на груди и животе пачкается.

— Так в шкафчике же висит.

— Его я не надену. Он пахнет той женщиной.

Сергей пожал плечами. И чем там пахнуть может? Ленка может за все время его пару раз и надела. Да даже если и пахнет, какая разница? Ну, с халатом и тапками, допустим, понятно. Решила, что сюда кто-то еще приходить будет. Ясное дело, что уюта ей такие посещения не добавят. Ну а передник? Неужели ревнует? Смесь тихого самодовольства и недоумения охватила Сергея. Странное чувство. Точно — такого раньше с ним не было.

— Тогда тоже выкинь. Завтра новый куплю.

Наста поставила две полные тарелки на стол. Лизнула Сергея в кончик носа.

— Я не капризная, Сер. Я правда не могу. Для меня запахи — как звуки, как цвета. Понимаешь, она как будто тут рядом стоит. Очень неприятно…

После ужина Сергей ушел в кабинет готовить документы для дяди. Лиса тоже пришла через полчаса, убравшись на кухне. Тихо устроилась на диване, стараясь не мешать. Сергей повернулся к ней:

— Давай я тебе еще одно развлечение покажу, кроме книг, чтобы скучно не было, пока я работаю.

Включил телевизор. Лиса удивленно вскрикнула, глядя на движущиеся картинки. Сергей пересел на диван, поближе к Насте. Стал показывать, как переключать каналы, что стоит смотреть, что не стоит, чему верить, а что полное вранье и дрянь.

Лиса прижалась к нему, положила мордочку на плечо, не отрываясь, смотрела на экран. А Сергею хотелось и обнять ее, прижать к себе, и страшно было обидеть ее, нарваться на гневный, а еще хуже — холодный взгляд.

***

В среду приехал домой пораньше, забрал Насту и отправился за комбинезоном. К его удивлению, магазин не подвел. Сергей натянул одежку на лису. Та что-то буркнула, глядя на себя в зеркальную витрину. В машине Сергей спросил:

— Что, не понравилось?

Наста покривила носик:

— Мешок какой-то. Вон, у этой, которая банками кидается, гораздо красивее…

Сергей растерянно хрюкнул, потом нашел, что сказать:

— Так она по ресторанам и клубам шляется, а тебе только на прогулку. В мешке удобнее будет — и не тянет нигде и шерсть не вытирается…

Наста фыркнула и махнула лапой:

— Ладно, поехали тогда в парк, опробуем обновку.

Сергей посмотрел на часы:

— Туда ехать час, потом обратно столько же, там еще… А мне завтра рано на работу. Давай сегодня в сквере, тут рядом, погуляем. А в парк в субботу и воскресенье. Правда, в сквере тебе может не понравиться — замусорили его совсем…

Они шли по темной дорожке. Фонари горели через раз. Хорошо, хоть дождя не было. Наста, уже привычно, взяв Сергея под руку, оглядывалась кругом, кривила нос, глядя на разбросанные бумажки и пустые бутылки.

— Мусор тут не главное, — Сергей усмехнулся, — можем и на гопников каких-нибудь нарваться. Они тут тусоваться любят.

— А это что?

— Ну, люди такие неприятные. Могут попытаться деньги отобрать или просто избить. Развлечения ради.

— А ты что, боишься?

— С тобой? Нет, конечно! — Сергей улыбнулся. — Вон у тебя какие когти и клыки!

— Ну вот, — Наста подняла брови. В глазах ее что-то непонятное мелькнуло, — я думала, это ты девушку защищать должен…

— Так ты девушка, только пока со мной под ручку идешь. А если кто встретится, ты должна собаку изображать. А собака защищает своего хозяина. Для чего их еще держать и кормить!

Наста выдернула лапу из рук Сергея и плюхнулась на четыре конечности.

— Лиса, ты что, обиделась?

— Идет кто-то, — прошептала Наста.

Из-за поворота дорожки вышла троица — не иначе Сергей накликал.

— Смотри, Лёнчик, кадр какой гуляет. Собака без намордника, без поводка, — шедший по центру здоровяк обратился к Сергею, — сейчас штраф платить будешь, родное сердце. Давай, раскошеливайся.

Троица стала обступать Сергея. Тот скосил глаза вниз. Насты рядом не было.

Это хорошо. Драка будет — не наступлю на нее.

Здоровяк вытащил нож-бабочку, стал перекидывать из руки в руку. Мелкий гопник прислонился к фонарному столбу и полез за пазуху. Тот, кого назвали Лёнчиком, обходил Сергея вдоль кустов.

Здоровяк смотрел в глаза Сергею, криво ухмыляясь, поигрывал ножом. Но поигрывал плохо, неумело. Бабушку в подъезде напугал бы, конечно…

Сергей больше не размышлял. Резко крутанулся, ногой выбил нож из руки здоровяка и одновременно кулаком ударил мелкого чуть пониже ребер. Нож вылетел из лапы здоровяка и воткнулся высоко в ствол дерева. Мелкого отбросило назад и крепко приложило позвоночником и затылком о фонарный столб. Раздался глухой звук, и мелкий, закатив глаза, сполз на землю. Сергей, заканчивая движение, поискал Лёнчика, но того нигде не было.

— Хо, подраться хочешь? Умеешь, что ли? — здоровяк моментально встал в боксерскую стойку. А вот стойка у него была хорошая. Можно сказать, отличная. Не иначе бывший спортсмен, а может и нынешний. Сзади послышалось шуршание ветвей. — Лёнчик, подержи его. Сейчас я ему квалификацию поднимать буду. Лёнчик?..

Здоровяк неожиданно вывалился из стойки, отступил назад. Споткнулся о какую-то кочку на дорожке, грохнулся на задницу, что-то забормотал, мелко-мелко крестясь и глядя за спину Сергея. Сергей обернулся, стараясь одновременно не выпускать из поля зрения противника.

Лёнчик семенил на цыпочках, а сзади шла Наста, держа его за горло правой лапой. Коготь большого пальца упирался парню в подбородок. Лёнчик что есть сил тянулся наверх, хватался руками за лисью лапу, опять в ужасе отдергивал руки. Пот катился с его лба. А Наста прижимала его к себе и что-то нашёптывала на ухо.

Лиса оглядела место драки, фыркнула и, указывая на сидящего здоровяка свободной левой лапой, сказала:

— Сер, я думаю, вот этого и того, что я поймала, нам на ужин хватит. Мелкого можно и тут бросить. Все равно одни кости.

Глаза Лёнчика побелели. Штаны в паху разом намокли. И парень стал оседать, напарываясь на лисий коготь. Наста не удержала его, разжала лапу. И Лёнчик кучей свалился к ее задним лапам. Здоровяк взвизгнул и, не вставая на ноги, на четвереньках, вереща что-то об оборотнях, рванул в кусты.

— Надо же, описался, — Лиса посмотрела вниз, наморщила носик, — и обкакался. И чего их было бояться?

— Ну, допустим, кое-чего бояться надо, — Сергей подошел к мелкому, расстегнул куртку, ожидаемо увидел наплечную кобуру. Вынул пистолет.

— Что это? — Наста подошла поближе.

Сергей, ничего не говоря, снял пистолет с предохранителя, прицелился в фонарный столб. Хлопнул выстрел. На столбе осталась хорошая вмятина.

— Пневматический, но мощный. Если попасть в глаз — убьет на месте. Если в тело, то и шерсть твоя не поможет — и кость сломает, и внутренности повредит. Ну а если бы это было боевое оружие, то дырка насквозь была бы гарантирована.

Наста с ужасом смотрела на пистолет.

— Выкинь это, Сер, — прошептала она.

— Выкину, конечно. Там дальше пруд будет. Туда и выкину. А то тут дети могут найти.

Не поленился, сбил палкой со ствола выбитую у здоровяка бабочку. Потом обыскал Лёнчика, забрал и у него нож. Собрал весь трофейный арсенал:

— Пошли, лиса, дальше гулять.

— А с этими что делать?

— А что с ними делать? Хочешь, можно по почкам напинать.

— Но надо же сообщить кому-то, не знаю, старейшине вашему, или кто там у вас…

— Ага, а они потом скажут, что гуляли, никого не трогали, обсуждали влияние творчества Бодлера на современную французскую поэзию. А тут мужик какой-то. Собаку на них натравил, нанес тяжкие физические увечья… Их трое, — Сергей посмотрел на куст, за которым скрылся здоровяк, — ну хорошо, двое. А я один — из тебя-то свидетель никакой.

Лиса взяла под локоть Сергея, молча потащила дальше по дорожке. За поворотом остановилась, посмотрела ему в глаза, прижалась:

— Ты был прав, мне здесь не понравилось. Не будем больше сюда ходить. Я до твоих выходных ждать буду. А в парке таких нет?

Сергей пожал плечами, фыркнул:

— Это же далеко. Что им там делать? Они к людям тянутся.

— Сер, а ты смелый. Сильный, смелый и веселый, — лиса лизнула Сергея в нос, — пошли домой. Есть хочется.

Сергей уже засыпал, когда в полуоткрытую дверь кабинета тихонько, одним когтем постучалась лиса.

— Не разбудила? Я книжку возьму.

Сергей утвердительно промычал.

— А ты здорово сегодня этих, как их… гопников уделал, — Наста присела на диван. Кончиками пальцев со слегка выпущенными когтями взъерошила ему шевелюру.

Сергей замер под ее прикосновениями. Она что-то говорила, гладила его по голове. А он ничего не слышал, только смотрел в ее горящие в темноте глаза, желтые с золотыми крапинками.

И что она делает! Ведь сказала, что я не пара ей! Или для них до Первой Весны вообще разницы нет между девушками и парнями?

Наста встала:

— Спокойной ночи, Сер. Извини, что разбудила.

В ее голосе Сергею померещилось легкое разочарование.

***

На следующий вечер Наста, встретив Сергея в прихожей, быстро лизнула в нос и ускакала обратно на кухню. Оттуда крикнула:

— Давай быстрее за стол. Ты же остывшее не любишь…

Тон ее показался Сергею весьма прохладным.

К брусничному чаю Сергей купил печенье:

— Шоколадные конфеты тебе, наверное, нельзя, а это должно понравиться. И как ты не унюхала?

— Ну, во-первых, как ты выражаешься — унюхала. А потом… Знаешь, у нас есть такие зверьки, чуть больше ваших кошек. У них почти лисья мордочка и черный мех вокруг глаз. Не знаю, есть ли такие у вас.

— Еноты?

— Точно, еноты. Многие дома их держат. Я тоже в детстве хотела, а потом не до того было. Так вот, как что-нибудь домой принесешь, они сразу или в мешок, или в корзинку лезут. Так вот хочется спросить, я похожа на енота? Принес и принес.

Сергей крякнул. Что-то с лисой сегодня было не так. Наста схрумкала печеньку.

— Действительно вкусно. А из чего их делают?

— Ну, мука, яйца, наверное, сахар.

— А мука это что?

— Перемолотые зерна пшеницы или других злаков. Вон стоит. А вас, что, нет муки, хлеба?

— Нет. Лепешки из картошки делаем.

После ужина Сергей ушел в кабинет готовить документы для дяди. Лиса тоже пришла через полчаса, убравшись на кухне. Уселась с задними лапами на диване с книжкой, посмотрела на Сергея:

— Все забываю спросить — ты тогда, еще на улице, когда я собакой притворялась, сказал, что ты юрист. А это что?

— Ну, это такой человек, который пытается улаживать споры между людьми, например.

— Судья, значит? Здорово. У нас, у лис, судей нет. Старейшина все споры разбирает. А у варгов судья — второй после старейшины, а может, даже и важнее… Никто не поверит, что я жила в доме человеческого судьи.

— Нет, Наста. Я не судья. Я только помогаю людям разбираться в законах, ну и когда сдам адвокатский экзамен, смогу их представлять в суде. — Сергей хмыкнул. — Кстати, у моего дяди полно знакомых судей. Так что, если хочешь, он может определить тебя к какому-нибудь.

Такой реакции на свою шутку он не ожидал. На морде лисы отразилась обида, недоумение и еще что-то, что он не смог прочитать. Уши разъехались, шерсть встала дыбом.

— Сер, если я тебе надоела, ты так прямо и скажи! Мне достаточно одного слова.

Сергей вскочил, бросился к дивану. Сжал ладонями бархатную мордочку:

— Наста, прости! Это просто глупая шутка!

Лиса просунула лапу ему под футболку. Воткнула когти в кожу. Уши прижались к затылку, верхняя губа дрожала, показывая клыки и небольшие резцы. Глаза стали темные, страшные. Она рванула лапу вниз и прорычала:

— Никогда. Так. Больше. Не. Шути.

Кровь проступила через футболку. Сергей зашипел от боли. Посмотрел на грудь. Кровавое пятно расплывалось по ткани. Наста тоже посмотрела на то, что сделала. Потом перевела взгляд на его лицо. И выражение ее морды было какое-то странное, испытующее, что ли. Сергею захотелось огреть ее чем-нибудь тяжелым. Вместо этого он содрал футболку:

— Нет, только посмотри. Так ни одной чистой вещи не останется. Голым скоро ходить буду.

— Сиди, не двигайся. — Наста тихо то ли запела, то ли зарычала, без слов, одну странную непривычную мелодию. Лапой водила вдоль порезов. Острую боль сменил холодок. Кровь сворачивалась, порезы затягивались прямо на глазах. Минут пять — и на груди под слоем запекшейся крови оставались только длинные неровные шрамы. Лиса нагнулась к нему и слизала кровь, оценивающе посмотрела, наклонив к плечу голову:

— Когда лиса лечит такие ранки своему лису, шрамов почти не остается. Но все равно сейчас лучше и быстрее получилось, чем тогда на голове. Снимай штаны, тоже все испачкались. Покажи, где и как у вас стирают.

Показав, как устроена стиральная машина и как ею пользоваться, Сергей вернулся в кабинет. Сел на диван. Сегодня точно не поработаешь. И что с девчонкой случилось, что на людей бросается? Насты не было долго. Вернулась, и как-то робко посмотрела с порога:

— Ты не сердишься?

Скользнула к дивану. Села рядом, заглядывая ему в глаза. Сергей запустил руку в ее гриву, зажал в кулаке ее жесткую шерсть:

— А на тебя можно сердиться? Где бы я такой фокус с заживлением увидел? А что ты еще умеешь?

— Огонь словом могу разжечь, травы целебные найду, но пока плохо получается. А еще японяла, как можно самой печенье сделать. Только вместо сахара мед использовать лучше, ну и еще кое-что…

Сергей расхохотался:

— Нет, ну вы только посмотрите на этого зверя. Располосовала человека. Я думал, сидит, раскаивается, а она рецепты печенья придумывает!

— Раскаиваюсь?! — Наста опять зарычала, но теперь уже было видно, что притворно. В желтых с искорками глазах плясали бесенята. Она бросилась на него. Повалила с дивана на ковер. Прихватила слегка клыками за горло. Сергей притянул ее к себе. Зарывался руками в гриву, гладил жесткую шерсть на спине. Лиса положила морду ему на грудь и смотрелась сквозь полуопущенные веки в его глаза и тихо-тихо поварчивала. А Сергей смотрел на нее и думал, что он пропал, пропал окончательно и бесповоротно. И о том, как он будет жить потом, после августа следующего года.

Наста вдруг вскочила:

— Тебе завтра вставать рано. Иди, мойся, не думай, что я тебя всего вылизывать буду.

И на пороге, повернув к нему голову, лукаво посмотрела и добавила:

— Я как-то Майра цапанула за плечо, так он полдня верещал и всем бегал ябедничать.

***

Весь следующий день Сергей бродил по конторе, глупо улыбался, просил повторить все сказанное и секретаршей, и дядей по два раза. Получил выговор за не составленный вчера отзыв на решение суда, клятвенно пообещал сделать к завтрашнему утру. Дядя многозначительно переглянулся с Ирочкой-секретаршей. Ну и пусть думают, что хотят.

Но дома после ужина все равно пришлось засесть за работу. Наста, повозившись на кухне, неслышно скользнула в кабинет. Сегодня она вообще была другой — не как вчера. Бросилась ему на грудь, едва он переступил порог квартиры, проходя мимо, каждый раз задевала его кончиком хвоста. И сейчас неотрывно, почти не моргая следила за ним, пока Сергей печатал текст.

Часам к одиннадцати вечера отзыв был готов. Сергей потянулся в кресле. Лиса, увидев, что он освободился, спросила, показав на компьютер:

— Это что, книга такая?

— Не только. — Сергей пересел на диван. — Смотри.

Наста прижалась к нему, обхватила лапами за шею, привычно положила свою мордочку ему на плечо.

— Это и книга, и тетрадь, сюда можно писать, что хочешь. И почта. И доска объявлений. Можно посмотреть, что другие пишут. Вот, тебе, наверное, забавно будет — страница Даши, жены моего друга Леши. Она художник. Комиксы рисует — это такие книжки с картинками.

Наста посмотрела на рисунки человекообразных зверей. Расхохоталась.

— Смешные. И почему они все в одежде?

— Заведи свою страничку и общайся с ней. Сама об этом и спросишь.

— А можно?!

— А почему нет? Придумаем тебе человеческую биографию. А фотки можно твои настоящие поставить — уверен, все подумают, что на компьютере нарисовали. На нем ведь и рисовать можно. Кстати, и деньги зарабатывать можно — ты такая повариха, что впору свой ресторан открывать. Но это точно не получится, а вот блог кулинарный — в самый раз. Слушай! А давай-ка в субботу мы с тобой в парке фотосессию устроим! В воскресенье страничку твою создадим и к Дашке постучимся. Пусть девушка поудивляется. А завтра я ноутбук тебе куплю. Изучай пока.

Наста аж взвизгнула от предвкушения приключения. Нет, никакие жизненные трудности не смогут вытравить из нее авантюризм.

Все-таки решили играть по человеческим правилам. Сергей купил шорты и майки. Хоть и взял несколько размеров, подошли так себе — анатомия лисы сильно отличалась от человеческой. Шить Наста совершенно не умела, но кое-как одежду подогнали.

Для начала сфотографировали лису в кабинете Сергея в кресле, на кухне — за приготовлением ужина, на диване — с книжкой. Лиса верещала от восторга.

В субботу поехали в парк. Тут уж обошлись без глупых шорт и майки: вдруг встретят каких-нибудь гуляющих — а собака в такой необычной одежде. Сделали кучу фотографий — и просто бродит под ручку с Сергеем, и бежит галопом среди деревьев, и за рулем машины (Наста тут же принялась канючить, чтобы он научил ее водить). И даже как будто нападает на Сергея. На это ушло больше всего времени — снимки получались смазанные. Под конец она, то ли случайно, то ли нарочно, опрокинула Сергея в кучу павшей листвы на обочине дорожки — чуть фотоаппарат о какой-то пень не разбили. Он обнял лису, прижал к себе и, неожиданно для самого себя, стал целовать ее в холодный мокрый нос, в желтые с искорками глаза. Наста замерла в его руках. Прижалась еще сильнее, потом встрепенулась:

— Идет кто-то.

Из-за поворота дорожки вышла пожилая пара. Увидели лежащего Сергея:

— Молодой человек, с Вами все в порядке?

Сергей рассмеялся, показал на лису, стоящую рядом с ним:

— Оленей не оказалось поблизости — вот на мне охотничьи навыки и отрабатывает.

Женщина посмотрела на Насту:

— Какая красавица! А что это за порода? Никогда такую не видела.

— А это аборигенная порода, очень редкая в наших краях — фоксдирхаунд, — на ходу придумал Сергей, поднимаясь из кучи листвы. — Пойдем, красавица.

Все воскресенье придумывали биографию Насты. Возраст тоже поправили:

— Если напишем, как есть — пятнадцать лет, меня тут же в тюрьму посадят.

Наста фыркнула, но согласилась на девятнадцать, хоть и с комментариями, что кому, мол, такой перестарок нужен.

День рождения оставили настоящий — пятого февраля.

— А у тебя когда? — спросила Наста.

— Второго февраля.

— Надо же, почти рядом.

Уже в ночь все было готово, залили все альбомы. На аватарку поставили фотку Насты, сидящей в кресле, в шортиках и майке, в лапах держащую книгу.

В понедельник, еще когда ехал на работу, раздался звонок Дашки, что для нее вообще-то было необычно — мало того, что спит до полудня, так и общается только текстом.

— Серега, гад такой, — обрушилось из трубки, — надыбал такого фотошопера и молчишь. Я убью тебя.

— Не для тебя, Дашенька, этот цветок. У нее полно работы.

— Ну, познакомь хоть.

— Потом как-нибудь. Может, сами договоритесь.

Отключился и тут же набрал Насту:

— Тебе Дашка писать будет, на встречу набиваться. Она решила, что ты гениальный компьютерный художник.

— А у нее со здоровьем все хорошо?

— Думаю, да. А что?

— Давай в гости пригласим вместе с Лешей…

Сергей захихикал:

— А что, хорошая идея. Леша психиатр, так что, в случае чего, будет, кому лечить Дашку. Вот только что с ним самим делать-то?

Глава 4

В настоящее время в оборотней редко кто верит: есть несколько стариков, которые говорят, что оборотни есть.

Максимов Сергей Васильевич

Нечистая, неведомая и крестная сила

Дни быстро текли, жизнь вошла в привычное русло. Хорошо, когда есть, кому тебя дома ждать. Ну и что, что не тетка в бигудях и косметической маске, и не девица фотомодельной внешности, а говорящий зверь. Зато остроумный и невероятно красивый. По выходным бродили в парке — ходить, изображая собаку, по улицам Наста не любила и делала это только в самом крайнем случае. Пока Сергей сидел у себя в конторе, читала все, до чего могла добраться. Излазила весь интернет. И, похоже, крепко сдружилась с Дашкой — та уже не раз слала ему сообщения, мол, когда он, свинья этакая и шовинистский собственник, познакомит со своей новой девушкой в реале. Да, похоже, и Наста увлеклась этой мыслью. В гости ходить и гостей принимать она любила:

— Мы часто друг к другу бегаем. Особенно зимой. В это время делать-то особо нечего. А если запасы есть, так в лес можно и не ходить, так, только размяться. Да и дни рождения у всех с конца декабря по середину февраля, Новый Год опять же.

Правда, в последнее время Сергей опять стал ловить на себя непонятные взгляды Насты. У лисы портилось настроение. Как-то она не успела отвернуться вовремя, и он заметил слезы на ее глазах. На все его вопросы, что случилось, или отмалчивалась, или отвечала резко, почти грубо.

В начале ноября настроение Насты опять сменилось. Развила бурную деятельность — гоняла Сергея по магазинам в поисках каких-то приправ, вместе с ним пошла на рынок, даже согласившись надеть намордник. Правда, заранее предупредила:

— Вот попробуй рассмеяться! Или хоть слово сказать! Одними царапинами не отделаешься. И лечить не буду.

Сергей сидел в кабинете дяди и пил с ним чай с шоколадными конфетами, когда раздался звонок. Высветилась Наста. Чтобы не пачкать шоколадом телефон, включил громкую связь — вряд ли лиса что-то секретное будет говорить.

— Не занят?

— Нет, с дядей чай пьем. Говори.

— Сер, сможешь пораньше прийти? Сегодня пятьдесят дней с нашей встречи — а для лис это очень важное число.

— Да прямо сейчас и выйду, — покосился на дядю. Тот не возражал, зато слушал с крайним вниманием. Вполголоса спросил:

— Это и есть твоя новая девушка? Голос у нее, однако… Меня, старика, аж так пробрало, что из-за стола встать неудобно, — дядя слопал еще одну конфету, — ну иди, такую нельзя заставлять ждать. А я к вам как-нибудь в гости зайду.

Лиса, конечно, все слышала, тут же встряла:

— Здравствуйте, Семен Аркадьевич, приходите в следующую субботу. Сер говорил, что Вы хорошую еду цените, так что не пожалеете.

— Во, наконец, в твоем доме хоть один нормальный человек живет. Понимает потребности старика, — Семен Аркадьевич поднял указательный палец. Мерзкая лисица хихикнула и отключилась. Сергей закрыл лицо ладонью.

— Да, кстати, Сережа, а почему она лиса? Это у вас игра такая?

Сергей решил, что шефа надо готовить заранее.

— Ну какая игра, дядя, лиса и есть, — открыл страничку Насты на телефоне, показал аватарку.

Дядя внимательно рассмотрел. Хмыкнул:

— Шикарно девушка работает. Прекрасный фотомонтаж. Давно не видел такого качества. Сам понимаешь, сколько судебных экспертиз фотографий через мои руки прошли. Откровенный фальшак сразу чувствуется.

Запахи по квартире плавали просто умопомрачительные. Наста повисла у него на шее, чего не делала, наверное, уже недели две:

— Сер, я тебе сюрприз приготовила.

Сергей сглотнул слюну:

— Я уже понял.

— Глупый, это просто ужин, праздничный, конечно, но ужин. Сюрприз будет позднее.

— Все, наелся? — Наста схватила Сергея за руку. — Пошли.

Потащила в спальню.

— Там места больше, чем в кабинете.

Верхний свет был погашен, горели только бра, направленные на середину комнаты. Наста толкнула Сергея на кровать, сама скользнула к своему ноутбуку. Быстро защелкала клавишами. И зазвучала музыка. Сергей меломаном никогда не был, но фламенко узнает каждый. Хотя аранжировка была необычная. Да это ж китайцы, похоже, исполняют, сообразил он. Дядя любил китайскую музыку, да и вообще все китайское. Даже специализацию с уголовного права на гражданское изменил из-за них. Вот и племянника при первой же возможности китайщиной мучил. Зато Сергей кое в чем стал разбираться.

Наста замерла на секунду, свернувшись на полу. Прозвучал проигрыш. А потом… Сергею показалось, что начал распускаться цветок. Поднялась в полный рост. Музыка манила, вела, звучала быстрее, яростнее и вместе с ней по комнате метался клубок жгучего пламени. Мех вспыхивал в бликах света, передние лапы змеились струями огня, задние — даже на ковре было слышно — выбивали стремительный темп. И вот уже начало казаться, что не лисья шерсть, а длинные шелковые одеяния развеваются на волнах безумной стремительной мелодии. И исчезла звериная морда. И видел он бледное тонкое лицо с огромными миндалевидными глазами. Сергей смотрел на это зрелище, открыв рот. А Наста то приближалась к нему, завлекая, дразня, то отдалялась, становясь неприступной. Ее танец возбуждал Сергея, ее тело говорило, то, что словами они никогда бы не сказали друг другу. Хотелось броситься к ней, обнять и целовать, целовать… Но было страшно пошевельнуться и спугнуть это огненное волшебство.

Музыка внезапно стихла, и Наста застыла с поднятыми, скрещёнными над головой руками. И слетали с нее одежды, оставляя обнаженное тонкое девичье тело. Сергей не выдержал. Все внутренние запреты рухнули, вернее, были сожжены пламенем танца. Он схватил ее, обнял, целовал нос, глаза, руки. Чувствовал, как она стаскивает с него одежду, что-то рвется, зубы впивались в него, ногти царапали кожу, но это было уже где-то за гранью сознания. Казалось, танец огня продолжался, но теперь это был их совместный танец…

Сергей то ли проснулся, то ли очнулся от света, пробивающегося сквозь неплотно сдвинутые занавески. Наста лежала рядом с ним, приподнявшись, по-собачьи на локтях и неотрывно смотрела на него. Ее хвост целомудренно закрывал низ живота Сергея. Сергей сел.

— Наста! Прости, бога ради! Я… я не понимаю…! Я не хотел! Нет! Конечно, хотел! Но я боялся…

В глазах лисы плясала усмешка и… и невероятная усталость. Она отвернулась:

— Вот она, сила искусства! Не испугался клыков и шерсти!

— Наста, я не видел шерсти! Мне показалось, что ты стала человеком! И ты сама отдавалась!

Лиса изумленно посмотрела на него.

— Быть такого не может! — она вдруг задумалась. — Это древний танец. Теперь мы танцуем его перед теми, кто нам нравится. А раньше, очень давно, лисы танцевали и перед людьми, когда приходили в ваш мир. Но принять облик человека просто так невозможно! Для этого надо благословление Насты Великой! Никто из нынешних лис не сможет его получить! Никто даже не знает, как это сделать!

Сергей сел, нагнулся к Насте, поцеловал ее в нос:

— И как мы теперь дальше будем?

Наста тоже села, обвилась хвостом:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты говорила, что у лисы мужем…

— Парой, — перебила Наста.

— Не понимаю разницы, но хорошо, парой, может быть только лис, а мы с тобой…

Пасть Насты приоткрылась, уши разъехались. Секунд пять молчала, а потом расхохоталась, толкнула его в грудь, уронила на ковер и улеглась сверху.

Какая же она теплая и пушистая.

Наста посерьёзнела, сбивчиво заговорила, царапая когтем ему кожу на плече:

— Сер, ты поэтому меня сторонился?! Я же ведь чувствовала, ты меня хочешь. Начинаешь ласкать, а потом отдергиваешь руки. Я стала бояться, что тебе неприятна близость со мной. Ну, шерсть, хвост, когти, клыки… У ваших женщин всего это нет, а у меня нет человеческих ног, женской груди… А мне так хотелось твоих ласк, ощущать тебя в себе… Ты мне сразу понравился, мне почему-то даже привыкать к твоему запаху, внешнему виду не надо было. Ну подумаешь, кожа голая и хвоста нет… И ты такой заботливый, еще даже когда я собакой притворялась, а уж потом… И еще сильный… А когда ты гладил меня, а потом обнимал, целовал тогда в парке, я вообще думала, что сгорю… У нас лисы лапами не ласкаются, оближут морды друг друга и все, а тут так приятно… Мне было так хорошо, Сер! А теперь… Сер, я не смогу опять казаться человеком! Я не знаю, как у меня это получилось! Но я хочу тебя!.. И ты меня хочешь! Я знаю!

Сергей слушал Насту, слегка обалдев. Затем забормотал:

— Лиса, я ничего не понимаю. Ты так категорично мне сказала… Я боялся оскорбить тебя. Хотя, ты, конечно, права, и твой внешний вид останавливал, твой возраст тоже… Ты совсем девчонка по нашим понятиям. И у нас связь с животными считается запретной… Ты только не обижайся… Ты так похожа на зверя… Да и еще почти ребенок. Это как в том дурацком стишке: «к нам недавно приходил педо-некро-зоофил».

Наста, похоже, даже и не собиралась обижаться. Глаза ее смеялись.

— Ну, что такое зоофил и педофил, я уже знаю. Вошла в тему, как у вас говорят. А что такое некрофил?

— Да это вообще гадость отвратительная. Те, которые с мертвыми…

Лиса вздохнула. Скатилась с груди Сергея на ковер, вытянулась во весь рост. Передние лапы откинула в одну сторону, задние в другую. Вывалила язык из пасти. Потом приоткрыла один глаз и выдала:

— Ну что с тобой сделаешь, раз ты такой. На, пользуйся. Я так устала от танца, что все равно что мертвая, — и закрыла глаз.

Сергей взревел от хохота. Бился головой о край кровати, Наста вторила ему. Он сграбастал ее в охапку. А потом… Потом наступил вечер следующего дня…

— Сер, я больше не могу. Есть хочется, да и болит там все…

Сергей, честно говоря, тоже больше не мог. Такого марафона у него ни с одной женщиной не было. Почти сутки из постели не вылезали, вернее с пола не вставали. Сергей поднялся. Подхватил Насту.

— Действительно, пошли есть. Перерыв в сутки для меня слишком. Да заодно и объяснишь, что за танец такой и чем лисья пара от человеческой семьи отличается.

Наста доставала из холодильника то, что не доели вчера: мясо, сыры, салаты всякие. Сергей расставлял на столе. Потом лиса уселась как обычно на диванчик, охнула:

— Не знала, что и в этом случае перебор может быть…

— Не говори, что это у тебя в первый раз.

— В первый, Сер, в первый. — Лиса кряхтела, пристраиваясь, и одновременно закидывала с пасть кусочки сыра, — я вообще не такая как все. В проходы во взрослом возрасте лажу, Первую Весну второй раз пропускаю, парней не было. Хотя тебе должно быть лестно — человеческие мужчины вроде считают, что должны быть первыми у девушки.

Сергей покраснел. Ну очень откровенная девица.

— Так, а что за танец? — перевел тему.

— Это Танец Выбора. Музыку правда я не нашла такую, какую надо. Пришлось подбирать что-то похожее, ну и движения немножко переделать. Понравилось?

— Не то слово!

— У нас есть легенды, что когда-то давно наши прабабки ходили к людям, жили с ними. И танцевали этот танец перед ними. И люди видели в лисах людей. Но для этого нужно получить благословление Насты Великой. А ее амулет давно уже потерял силу и никому из лис не дано принимать человеческий облик. А жалко, ведь неплохо, если бы я стала человеческой девушкой? Говорят, лисы очень нравились человеческим мужчинам. Ты точно видел меня человеком? Не придумал? Как у меня получилось, понятия не имею. Надо попробовать еще раз. Правда я так устала, что плохо помнила, что ты со мной делал.

— Тогда не надо! — Сергей сжал лапу Насты, — ты и так хороша!

— Да? Спасибо, конечно, но ты просто других не видел, к счастью. Ту же Нию. Да… Ну а теперь мы этот танец перед своими танцуем. Если девушке нравится парень, ну или наоборот, парню — девушка, они могут на вечеринке такой танец станцевать. К примеру, если девушке парень нравится, она начинает танцевать, а он отвечает своим танцем. Ты, правда, не ответил, но так тоже неплохо получилось. И даже лучше, а то я уж подумала, что если и танец не поможет, остается только задом повернуться и хвост отвести, может, дойдет тогда. Но это как-то неприлично, так только можно со Своим лисом поступать во время Весны.

Сергей покраснел — невозможная девица. Только от каких-либо волнений отойдет, тут же зубоскалить начинает.

— И что, потом пару образуете?

— Нет, конечно. Просто девушка и парень начинают встречаться, охотятся вместе, ласкаются. Словом, узнают ближе друг друга. Ну а пара создается во время Первой Весны, если не разбегутся раньше.

— А вдруг лиса забеременеет? Ну, еще до того, как пару создали?

— Так беременность и наступает только во время Весны. Кстати, во время первой — почти наверняка. А если ласкаться до Весны или после, так ничего, кроме удовольствия, и не будет. Поэтому, если лисы ласкают друг друга во время Весны — это клятва верности, Клятва Телом, Клятва Желанием. Клятва создать пару на всю жизнь.

— Все равно не понял. У нас тоже обещают верность хранить при заключении брака, только редко кто соблюдает обещание…

Наста лопала все подряд. Казалось, что она вернулась на полтора месяца назад, в голодное время.

— Вы как варги, они тоже обещание друг другу дают. И семьи у них, как и у вас. Разве что жен у варга чаще всего не одна, правда, как я поняла, это и у людей не редкость. И за нарушение таких обещаний что варгу, что человеку ничего не будет, разве что судья штрафом накажет, да и то не всегда. А лисы клятву Чарде — нашему Миру — дают, Великому Отшельнику, и нарушение такой клятвы не прощается.

— И что будет?

— При мне ничего такого не было, а мама рассказывала, что один лис изменил своей лисе с какой-то вдовой.

— И?

— Из леса вышли Немые Волки и прямо на хуторе их и порвали живьем — и женатого лиса, и вдову.

Сергея передернуло.

— А что такое Первая Весна?

Наста хлебнула брусничного взвара.

— Кажется, наелась. А ты чего не ешь? Страшно стало? Хорошо, что ты этот вопрос не задал в первые дни. Сложно было бы объяснять. Я тогда многого не знала. Теперь проще. Вы, люди, похоже, совсем по-другому устроены. Ты вот кошку во время течки видел?

— Конечно. У дяди.

— Ну вот.

— Ты хочешь сказать, что лисы так же дуреют?

— Ага, лисы еще ничего. У меня-то опыта нет, но мама говорила, что перетерпеть вполне можно. Да и отвары травяные на этот случай есть. Мама пару создала не в Первую Весну, а, кажется, в третью. А вот варги… У них девчонки, рассказывают, к Немым Волкам бегают, если парня нет. Правда, это страшным позором считается. И случается редко.

— А Праздник Первой Весны — это как?

Наста улыбнулась:

— Вся община собирается на площади нашей деревни. Новые пары в центре на помосте, чтобы все видели. И старейшина каждой лисе и лису кровью убитой ими добычи грудь смазывает, а потом из ковшика водой эту кровь смывает. Старый обычай. Даже не знаю, откуда взялся.

— Красиво!

— Да ничего красивого. В последний раз одна пара купленного у варгов барана притащила, представляешь! Они совсем охотиться не умели, что парень, что девчонка — их семьи картошку на огороде растят, продают и этим живут. Ну а потом пир для всей общины.

— А почему ты говоришь, что второй раз Первую Весну пропускаешь? Разве такое может быть? Раз была Первая в прошлом году, то теперь должна быть вторая?

— Сер, это большая наглость с моей стороны, если я попрошу опять меня искупать? А Первой не было, хотя по всем срокам пора подошла: маме как раз было очень плохо — я думала, что вообще с ума сойду. Может, конечно, и была Весна, но тогда я ее, значит, не заметила.

— Пошли Наста, я тебе ванну наполню и гидромассаж включу. Ты так еще не пробовала.

Когда, вымыв посуду и прибрав кухню, он заглянул в ванную комнату через полчаса, то увидел, что над пенной шапкой торчит только нос Насты.

— Сер, лезь сюда, места на двоих хватит.

Глава 5

В беседке среди цветов они устроили пир. В строгом

порядке была расставлена посуда и чаши, играла музыка.

Ли Сянь-Минь

Удивительная встреча в Западном Шу

Последующие дни — конец ноября и декабрь были темными и промозглыми, как и вся осень этого года. Но в памяти Сергея сохранились солнечными зайчиками — яркими и сумбурными.

Наста начала готовиться к встрече Семена Аркадьевича аж с воскресенья. А как же — первый раз в этом мире принимала гостей. Сергей зубрил экзаменационные вопросы, а лиса, свернувшись на диване, составляла меню:

— Сер, а что твой дядя любит?

— В смысле пожрать? Китайскую кухню.

— Китайская кухня… — Наста защелкала клавишами своего ноутбука, — Сер, ты сошел с ума. Хотя…

С полчаса помолчала, изучая рецепты.

— А давай свинину в кисло-сладком соусе на основное блюдо?

— Не получится. Ни разу не видел, чтобы он свинину ел.

— Ну, тогда утку.

Сообщения на телефон Сергея посыпались с самого утра понедельника с заданиями, что нужно купить. Даже захотелось огрызнуться. Но вовремя сообразил, как это важно для Насты — в первый раз по своей воле она показывается перед людьми не прячась, не притворяясь зверем.

Во вторник лиса озадачила новым заданием.

— Сер, мне нужно вот такое платье, — показала на экране ноутбука.

Сергей от неожиданности сначала потерял дар речи, а потом рассмеялся:

— Ну, начинается!

Взгляд Насты потемнел, уши начали прижиматься к затылку.

— Что значит «начинается»? Ты на свою Ленку намекаешь? Я вообще-то на свои деньги могу купить. Тебе только съездить надо за ним. Я же сама не могу. Как мне курьера встречать? Представляешь?

А ведь точно, деньги у нее теперь есть. Сергей не раз заходил на ее кулинарный блог, подписчиков было полно.

— Вот еще, я что, своей девушке платье не куплю? Говори, куда ехать.

Наста оттаяла.

Весь четверг переделывала платье под свою фигуру. Получилось очень даже неплохо — и крой был не сложный, и сказался какой-никакой опыт с майкой и шортами.

Всю пятницу не вылезала из кухни. Мариновала, резала, жарила, тушила до бесконечности — и что характерно, не забывала скидывать в инстаграм и ютьюб.

Сама перезвонила дяде, напомнить, что ждут его к шести. Как объяснила — дома за прием гостей отвечает именно лиса. Лис в этом деле чуть ли не на подхвате. Сергей усмехнулся, но такое положение дел его вполне устраивало.

Дядя пришел ровно в шесть. Вообще он был человек удивительной пунктуальности. Приволок громадный букет цветов:

— Ну, где твоя лиса?

— Здравствуйте, Семен Аркадьевич, — закричала Наста с кухни, — проходите пока в кабинет. Там бутылка коньяка стоит. Сергей, забери тарелку с закуской. А я сейчас переоденусь.

Дядя уютно устроился с рюмкой над тарелкой канапе с различными паштетами.

— Восхитительно! Неужели это твоя подруга делала?

— Это она так, чтобы скучно не было, пока утка тушилась, — усмехнулся Сергей.

— Ну и ну, кажется, ты вытащил счастливый билет. А ведь еще и умница — мы с ней вчера немножко по телефону пообщались. И готовит замечательно. Удивительный человек.

— Думаешь, человек? — Сергей кивнул в сторону двери в кабинет, — ну, тогда познакомься — это лиса Наста.

Наста стояла в проеме, в серебристой тунике, с тонким золотым пояском. На шее у нее висела крупная жемчужина на цепочке — вчера привез (Наста, как увидела подарок — дар речи потеряла, тявкать от удивления и радости начала. Сергей даже испугался).

Дядя оглянулся, начиная вставать. И снова упал на диван:

— Хули-цзин!

— Ну что Вы, Семен Аркадьевич! Какая я Вам хули-цзин.

Сергей переводил взгляд с Насты на дядю и обратно:

— Э… Я что-то неправильно расслышал?

— Нет, Сер, это дядя не выругался, — лиса рассмеялась, — Хули-цзин — это такой демон, лиса-оборотень, выходит замуж за человека и питается его жизненной силой, если коротко сказать.

Дядя обалдело смотрел на Насту.

— Но, Семен Аркадьевич, я в человеческих девушек превращаться не умею, вернее не получается, и жизненную силу Сергея не пью. Да и замуж за него не собираюсь. Домыслы это все и клевета. Сами посмотрите, здоровый, розовощекий, хотя мне, как лисе, смотреть на голую кожу тяжело. Знаете, о лишае невольно думаешь. Хорошо, хоть бороду стал отращивать — не так страшно.

Наста сцапала бутербродик, закинула в пасть.

А ведь она специально треплется, дает старику в себя прийти.

— Идемте, Сер, Семен Аркадьевич, а то все перестоит, считайте, зря два дня мучилась.

Дядя поднялся, не отрывая взгляда от Насты:

— Но как? Откуда? Это же невозможно!

— Я просто слегка сглупила и оказалась безумно далеко от дома. Но теперь не жалею, — Наста посмотрела на Сергея, взяла дядю под руку, — вы не волнуйтесь, я не злой дух и не зверь. Просто мы там, у себя, так выглядим.

Сергей смотрел, про себя посмеиваясь, как дядя просто разрывается на части — самое удивительное знакомство и, наверное, самый замечательный стол если не за всю жизнь, то за последние годы уж точно. А говорить за едой о чем-либо серьезном он не любил. Наконец Сергей не выдержал:

— Наста, не мучай человека. Расскажи все, как мне. А то дядя твою готовку оценить не сможет — он же сейчас на любопытство весь изойдет. А так будет и едой наслаждаться, и рассказом.

Дядя благодарно посмотрел на племянника. Взял очередной пельмешек-цзяоцзы с креветками и вдруг спросил:

— Если ты не хули-цзин, с чего такая китайщина на столе? И откуда вообще про хули-цзин знаешь?

— Так мне Сер сказал, что Вы китайскую кухню любите. Я аж два дня изучала. А про лис-оборотней я сразу прочитала. Надо же знать, как меня здесь могут воспринять и, похоже, не ошиблась. Первый человек, не считая Сера, и сразу — хули-цзин… А вообще-то в этих ваших сказках какая-то правда есть. Наш народ раньше жил на востоке нашего мира, и, если ваш восток совпадает с нашим… А проход там точно есть. И прабабки наши к вам часто лазали…

Семен Аркадьевич хмыкнул:

— Ну, я весь внимание.

Лиса повторила, правда, не так подробно историю и своего мира, и свою собственную. Сергей молча слушал, улыбаясь и вспоминая первые дни знакомства.

Дядя покряхтывал, вставлял свои комментарии и уминал утку, хрустя замечательно пропеченной корочкой, запивая настоящим китайским чаем — тут уж Сергей постарался.

К десерту рассказ был закончен. Дядя сидел в глубокой задумчивости, держа в руке маленький эклер — Наста еще вчера сказала, что с китайскими десертами возиться не будет, сготовит что проще.

— Ну и что вы собираетесь делать? — дядя умудрился посмотреть на Насту и Сергея одновременно, — Может навсегда останешься? Люди быстро привыкнут. У нас, конечно, гражданство и все права личности не получить, но, скажем, в Америке или Голландии вполне возможно. Знакомые у меня там есть, помогут. А с такой необыкновенной внешностью и неплохой соображалкой успех гарантирован.

— Семен Аркадьевич, я забыла сказать — у нас есть поверье, что если остаться в человеческом мире больше, чем на год, то потеряешь разум, станешь обычным зверем.

— Ну, так это только легенда…

— Дядя, а ты на себе готов был бы проверить достоверность этой легенды? — фыркнул Сергей.

Дядя медленно доел очередной эклерчик, отхлебнул кофе — его тоже Сергей варил, Наста так и не смогла научиться, ее от кофейного запаха мутило. И сейчас отодвинулась подальше, и попивала свой брусничный взвар.

— Да, молодежь — хвостатая и не очень — попали вы в историю. И выхода я не вижу. Хотя… Всех нас по жизни ведет судьба. Кого-то небрежно подталкивает в спину, а кого-то несет в своих ладонях к какой-то неведомой своей цели. И, похоже, это ваш случай. До августа еще далеко, наслаждайтесь друг другом. Впрочем, что-то я расфилософствовался… А так — помогу, чем смогу.

Больше в тот вечер ни о чем серьезном не разговаривали. Травили анекдоты из жизни обоих миров, дядя с Сергеем приканчивали бутылку коньяка. И даже Наста приложилась к сливовому вину.

После визита Семена Аркадьевича Наста настолько осмелела, что предложила ходить по улице на задних лапах, а не бегать на четырех, изображая псину. Насилу уговорил — одно дело дядя, прошедший уголовные баталии девяностых и не менее кровавые корпоративные споры нулевых, а другое дело — простые граждане:

— Хочешь собрать коллекцию сердечных приступов и автомобильных аварий?

Но Наста, понятное дело, активность не уменьшила. И десяти дней не прошло, как Сергею на телефон брякнулось сообщение от Дашки: «Ну, наконец-то», и тут же перезвонила Наста:

— Я пригласила Дашу, Лешу и Семена Аркадьевича на Лисий Новый Год двадцать первого декабря. Не возражаешь?

Сергей хмыкнул:

— Поскольку ты человеком вряд ли захочешь быть, то приходится мне лисом становиться и подчиняться лисьим правилам. Так что командуешь в этом деле ты.

Семен Аркадьевич пришел первый, приволок какой-то здоровый полиэтиленовый пакет.

— Наста, С Новым Лисьим Годом! Это тебе.

Наста полезла в пакет, вытащила длинный желтый расшитый халат.

— Какое красивое! А что это?

— Это настоящий женский ханьфу. Между прочим, шелк ручной работы. Мне лет десять назад в Китае подарили, кстати, в нарушении всех правил — желтый это цвет императоров. Так и лежал. — Семен Аркадьевич посмотрел на Сергея. — Ты вроде тогда уже работал у меня, помнишь, Сюйя отмазывали?

Сергей кивнул, с восхищением наблюдая за Настой, которая прилаживала на себе подарок.

Дядя критически посмотрел на лису, рассмеялся:

— Все, Наста, не отвертишься. Как есть, вылитая хули-цзин.

Наста повертелась перед зеркалом. Стащила халат, скользнула к Семену Аркадьевичу, поцеловала по- лисьи, лизнув кончик носа:

— Спасибо огромное. Сегодня же надену.

Лешу с женой пришлось ждать. Дашка вовремя приходить не умела. Ввалились шумные, мокрые от дождя, с бутылкой шампанского наперевес.

— Где Наста, почему не встречает? — заорала Дашка. Сергей еще со школы удивлялся, как это маленькое существо может производить столько сумбура.

— Я на кухне. У меня мясо доходит. Сейчас выйду.

— Помочь? — Даша от накопленной за время поездки в такси энергии разве только не подпрыгивала.

— Хорошо бы.

— Пошли, Даша. Провожу, — Сергей взял ее куртку. Передал дяде, подмигнул. Дядя все понял, повесил куртку, подхватил Лешку под руку и поволок в кабинет, накачивать коньяком для профилактики.

— А то я дорогу не знаю! — Дашка рванула на кухню. Сергей пошел следом.

Дашку застал застывшей посреди кухни, с раскрытым ртом и вытаращенными глазами. Наста развела лапами.

— Здравствуй, Даша. А что ты так удивилась? Ты же мои фотки десятками видела. Я ни разу не говорила, что это фотомонтаж.

Подскочила к Дашке, ткнулась носом в ее нос.

— Ой, — пискнула Дашка и опустилась на диванчик.

— Даша, тебе чего? Воды, коньяка, водки? — Сергей полез в кухонный бар.

— Спирту! — Дашка переводила глаза с Сергея на Насту и обратно. — Так это, что, не шутка? Не маска?

Посмотрела на задние лапы Насты, на хвост, на треугольные уши, прикрыла глаза:

— Можно потрогать?

— Можно даже обняться. В конце концов, заочно мы больше месяца знакомы, — Наста подошла к Даше, помогла подняться с диванчика. Та робко обняла лису, слегка примяв шерсть.

— Смелее, Даша, — Наста сграбастала Дашу. — А ну-ка, давай! Крепче! Крепче! Обнимашки-и-и!

Даша истерично хохотнула и прижалась сильнее.

— Водка на столе, а я пошел. А то эти проглоты сейчас весь коньяк вылакают, да и третий раз рассказ о твоих приключениях, Наста, я не выдержу, — Сергей оглянулся в дверях. Дашка хлопнула грамм сто водки, осмелела и начала расспросы.

В кабинете Лешка травил байки из своей психиатрической практики, дядя с рюмкой в руке блаженствовал в кресле.

— Ну, скоро в этом доме пожрать дадут? Я ведь прямо из клиники. — Леша от нетерпения аж ногой пристукивал.

Внезапно раздался визг Насты. Сергей рванул на кухню.

— Сер, ты совершенно на меня внимания не обращаешь! У нас гости, а у меня колтун на хвосте. Хорошо Даша увидела.

— Все мужики, Наста, одинаковые. Если мы с тобой наголо побреемся, то они вряд ли заметят.

— Ну все, общий язык вы нашли, я спокоен, — Сергей пошел обратно.

— Что там случилось? — дядя лениво закинул ногу на ногу.

— У Насты непорядок в прическе обнаружен. Исправляют.

Дядя фыркнул, наверное, попытался представить.

— Если меня сейчас не накормят, я им обоим прически испорчу. И почему до сих пор с твоей Настой не познакомил? — Леша порывался на кухню.

— Сиди, — Сергей вдавил его в диван. — Не мешай девочкам.

Но только через полчаса Наста позвала:

— Мальчики, Семен Аркадьевич, все готово, идите.

Наста уже переоделась в подарок Семена Аркадьевича. Даша вертелась возле нее, поправляя складки и рукава. Лешка, чуть запнувшись на входе, бросился к Насте:

— Ну, наконец-то. Такую красавицу от меня скрывали. С Новым Годом, Наста.

Обнял, чмокнул в нос. Оглядел стол, пошевелил носом:

— Все, в ближайший час меня нет, — и начал наваливать себе из всех мисок.

Лиса оторопело смотрела на Лешу и шепнула Сергею в ухо:

— А он что, настолько голоден, что не заметил, что я не человек?

Сидевший рядом Семен Аркадьевич услышал шёпот, отвлекся от своей тарелки. Живот его заколыхался от сдерживаемого смеха:

— Что, лиса, получила? Думала, что тут все в обморок будут падать от твоего вида? Ан нет. Психиатры на такие мелочи, как повышенное оволосение, наличие хвоста и нестандартных ушей и зубов внимания не обращают. Это, голубушка, тебе к другим специалистам надо обращаться. А этим важно психическое здоровье, а с ним у тебя, похоже, все в порядке, иначе такой вкуснятины ты бы не наготовила.

— Да этот гад, Наста, все твои фотографии и видео под лупой рассматривал, — взревела Дашка. — Признавайся, когда просек и почему мне не сказал?! У меня от неожиданности чуть родимчик не случился.

— Да почти сразу, как ее блог посмотрел, — Леша усмехнулся, пожимая плечами. — Я хоть и психиатр, но общемедицинские курсы тоже слушал. Совсем другая кинематика движения, не человеческая. А в доступных компьютерных программах, как, например, у тебя, Дашуля, такой образ не создать. Даже в Голливуде так реалистично пока не получается. Так что, оставался только один вариант, что ты такая, Наста, какая на фото. Уже рассказала тебе, откуда такие берутся, а Даш? — повернулся к жене.

— Ага, — Даша наворачивала домашнюю ветчину и говорить не успевала.

— Ну вот, всегда мне последнему все говорят.

— А тебе зачем? Ты и так все вычислил, Шерлок Холмс хренов. — Дашка вернулась к тарелке.

— Ну, у нас точно таких нет! Случайно к нам откуда-то попала? — Леша посмотрел на лису, неопределенно покрутив ладонью.

Наста кивнула.

— И что, теперь никак обратно?

— Только в августе.

— Да это отлично, до августа я у вас пасусь. И Дашку к тебе на мастер-классы отправлю. Пусть готовить учится!

— Нет, ну точно гад. Я от плиты не отхожу, кормлю его. Кстати, все без толку. Как в школе глистой был, так глистой и остался. Хотя, Насточка, я бы у тебя поучилась. Можно? Кстати, а почему ты и закуски, и горячее одновременно подала?

— Потому что давать по очереди — насилие над гостем и навязывание своего желания. А так каждый берет, что хочет и когда хочет. А потом у нас горячего вообще-то нет, горячим нюх заварить можно. А учиться приходи, а только рада буду. А то Сер, хорошо, если к девяти приходит по будням. Я тут одна целый день.

Над столом веял легкий треп, работали в основном вилками и бокалами. Первой отвалилась Даша:

— Ну, Насточка, как же все вкусно было. Перед чаем перерыв надо сделать. А как у вас такие посиделки проходят?

— Да так же, наверное, едим, пьем, ну танцуем еще.

— И ты танцевать умеешь? — Леша с новым интересом взглянул на Насту. Сергей хрюкнул.

— Конечно.

— Лёшенка, покажи класс, — Семен Аркадьевич вернулся к жизни из кулинарного рая. — Он, Наста, спортивным танцам обучался, пока твой оболтус Сережа кулаками на ринге махал.

Сергей пошел в кабинет, притащил колонки и ноутбук.

— Ча-ча-ча сможешь? — Лешка уже искал мелодию.

— Вдвоем не танцевала, но движения знаю.

Кухня у Сергея была не маленькая, еще на стадии стройки к стандартным метрам добавили комнату. Но все равно, стол и стулья сдвинули, расчистив как можно больше места. Наста скинула китайский халат, оставшись в одних шортиках и майке. Зазвучала задорная мелодия. Лешка повел. Рыжий хвост летал по кухне. Когти задних лап выбивали ритм. Лиса упивалась танцем, вписываясь в Лешкины движения. Дашка стонала от восторга, непрерывно снимая на телефон.

Лешка, запыхавшись, плюхнулся на диванчик, налил вина:

— Давно так не танцевал. Мы бы с тобой где угодно первый приз взяли.

Наста усмехнулась, начала клацать клавиатурой. Потом надела халат, сбегала в кабинет и принесла листок бумаги, сложила из него веер.

Зазвучала музыка. Китайская мелодия очень непривычна европейскому уху. Слышится каким-то диссонансом. И под этот диссонанс Наста начала танцевать.

Она кружилась, мелко переступая. И так скользящие, неуловимые движения задних лап исчезли, слившись в одно непрерывное. Наста плыла над полом, кружась. Полы халата иногда распахивались, показывая то лапы, то хвост. Веер дрожал над головой. Передние лапы извивались, внезапно превратившись в змей. Морда была абсолютно неподвижная с застывшими глазами. Кухня вдруг исчезла, и теперь люди видели только плывущую в волнах мелодии лису. Все застыли, даже Дашка опустила телефон, не в силах оторваться от такого зрелища. А Наста кружилась, кружилась, зовя за собой в свой мир, волнующий и загадочный.

Никто не понял, когда закончилась музыка и как Наста опять оказалась за столом. Семен Аркадьевич сглотнул и наклонившись поцеловал ей лапу. Дашка все еще приходила в себя и что-то бормотала почти не слышно. Лешка потряс головой:

— Наста, я с тобой и стоять рядом права не имею, ты на десять голов меня выше.

— Мы просто другие, Леша. Нам такие движения очень просто даются. И ритм легко усвоить — это же для нас привычно. Попробуй галопом проскакать по лесу. Без чувства ритма в первое же дерево врежешься. Так что танцевать для нас очень легко.

Сидели еще долго. Наста достала из холодильника гору маленьких пирожных. Пили кто что — чай обычный и брусничный, кофе. Наконец стали расходиться. Дашка целовалась с Настой, приглашала в гости. Семен Аркадьевич чуть задержался, и почти уже в дверях сказал:

— У меня для вас еще один подарок. Помнишь, Сережа, у нас клиент был с охотничьими домиками. Там по-прежнему ничего не работает, только сторож сидит. Так вот, они разрешили тебе пожить там все новогодние праздники. Хоть девочку свою в настоящем лесу выгуляешь, а то все парк, да парк. Да и погоду обещают — обильный снег и морозец. Так что сваливай из конторы двадцать шестого в пятницу и можешь не появляться до пятнадцатого. Все равно никакой работы не будет, как обычно.

Наста восторженно пискнула.

Глава 6

Приходит собака пьяная утром домой.

Хозяин открывает дверь:

— Ты что, собака, пьяная?

— Да нет, что ты.

— А ну, полай!

— Лай-лай-лай…

«Улицы разбитых фонарей», сериал

В понедельник Наста позвонила Сергею, едва тот добрался до конторы:

— Меня Дашка к себе зовет. Обещает заехать, а потом обратно отвезти.

— Скажи ей, что я сам за тобой после работы приеду.

Когда приехал за Настой, то встретил его Лешка.

— Раздевайся.

— Да я лису только забрать…

— Ну, попробуй.

Из комнаты, превращенной Дашкой в мастерскую, раздавался заливистый тявкающий смех Насты и гогот Даши.

— Что там у них происходит?

— Сам посмотри!

Сергей встал на пороге. Обе девушки склонились над листом бумаги. Наста, не оборачиваясь, махнула ему лапой, мол, подожди. А на подрамнике, отставленном к стене, был рисунок: за столом сидела компания лис. И не узнать их было невозможно. В первую очередь, сама Наста со своей пушистой гривой. Напротив сидел упитанный пожилой лис с куриной ногой в лапе — конечно Семен Аркадьевич. Рядом маленькая уютненькая светленькая лисичка с пастью, раскрытой в заливистом смехе — Дашка. Справа от нее длинный, худющий лис, понятное дело — Леша. А слева от Насты — здоровенный, темно-рыжий, почти бурый, с пушистым хвостом и одним разодранным ухом, сидел Сергей. Хотя, какой там Сергей — конечно, Сер. И наклонился он к маленькой лисичке (почему-то подумалось, что это девочка), еще нераскрашенной, на высоком стульчике, бьющей длинной ложкой о стол. Горел очаг, на стенах, сложенных из плоских камней, висели какие-то веники. На столе стояли глиняные плошки с едой, свечи. Углы комнаты скрывались в тени. Все так, как рассказывала Наста о своем хуторе…

Сергей, вдруг почувствовав спазм в горле, закрыл дверь. Вопросительно посмотрел на Лешу. Тот фыркнул:

— Видел, какую карикатуру из меня сделали? Это Дашка новый комикс придумывает и взяла Насту как консультанта. Пошли на кухню, выпьем. Такое без ста грамм не развидишь.

— Я же за рулем.

— Такси возьмете, а я завтра по дороге в клинику машину тебе на работу пригоню.

Леша разлил водку по стаканчикам, достал колбасу, маринованные овощи. Сергей вылил в себя водку, взял перчину:

— Ты что, поговорить хочешь?

— Серега, ты в большой опасности.

— Потому что Наста — хули-цзин?

— Потому что вы два идиота. Клинических. Уж поверь профессионалу. То, что она хули-цзин, сомнений нет. Многие легенды и сказки не фантазией оказались. Похоже, и это правда. Женщина-лиса — это раз, умная, ехидная, способная отомстить — вспомни эту дуру Вику, ее ж к нам привезли — это два, умеет залечивать раны — три, зажигает огонь без спичек, хоть и не хвостом — четыре, может быть прекрасной женой — это пять, фантастически танцует — шесть, чувствует, где ты находишься — семь. Что тебе еще надо? Все, как в легендах говорится… Но дело не в этом. Дело в том, что вы любите друг друга, а вам это нельзя. Ей надо будет уходить, и что будет с тобой?

— А с ней?

— Что с ней будет — не знаю! Надеюсь, в привычной обстановке переболеет, найдет, кем тебя заменить. А с тобой сложнее. Я сколько тебя помню — ты один. Даже когда с Ленкой был, все равно ты один был. А теперь нет.

— Ты что переквалифицировался в психоаналитики? Тогда мне на кушетку лечь полагается.

— Серый, я абсолютно серьезно.

— И что мне делать? Обратно ее на помойку отправить?

— Не знаю. Но не хочу, чтобы ты стал моим пациентом. Готовься к расставанию. Вбей себе в башку, что это не навсегда. Может, когда придет время прощаться, тебе легче будет. Не справишься — обращайся. Ладно, давай еще по сто грамм накатим.

Даша с Настой ввались на кухню:

— Вот смотри, Наста, стоит мужиков одних оставить, как уже надрались, все вылакали и даже нам ничего не оставили, — Дашка достала еще два стаканчика, разлила остатки, — держи, подруга.

Наста с сомнением понюхала, сморщилась:

— Ужас какой! Как вы это пьете?

— Закусывай помидором и все в порядке будет.

В такси лиса уснула — бутылка водки, оказывается, была не одна, и как Сергей с Лешей не старались, на долю женщин грамм по двести все же пришлось. Из такси в холл Сергей перенес лису на руках. В холле Наста очнулась, вырвалась из рук, встала на задние лапы, обняла Сергея за шею и под песню «Лааай, Лаааай» (не иначе Дашка анекдот этот ей рассказала) двинулась к лифту. Консьержка, слава богу, все та же Наталья Петровна, расплющила нос о стекло. Сергей отвез Насту в квартиру, спустился обратно:

— С друзьями сидели, ей совсем пить нельзя, с рюмки развозит. Теть Наташа, вы ничего не видели!

— Сереженка, то, что собачка не простая, я давно поняла. Конечно, никому не скажу, я вслед за Викулей как-то не тороплюсь. Вы, самое главное, осторожнее. А то люди всякие бывают…

Когда опять поднялся, Наста сидела на кровати и горько плакала:

— Сер, я… я тееебяяя обманууулааа…

— Это когда же?

— Тогда, еще в пеервый де-е-ень… Я твоююю дверь когтем открыть могу… Я тебя соблазнить хотееелааа, в себя влюбииить, как пра… бабки наши, чтоообы-ы-ы быыыло, что своим рассказать… А теперь са-амаааа… И, Сер, я к Даше больше не поедуууу…

— Она что, тебя обидела?

— Нет, она замечательная, и Леша замечательный. Но она как нарисовала эту картинку, как живаяяя… Мы сами смеемся, а у меня… ком в горле стоит… Я же понимаю, что такого быть не может, а так хочется…

Наста обхватила Сергея за шею и завыла:

— Сер, я без тебя не смогуууу…

Глава 7

В случае же хорошей погоды лисицы целыми днями

пропадают из своих логовищ в поисках добычи.

Последняя состоит из всевозможных животных,

начиная с молодой косули и кончая майским жуком.

Брэм Альфред

Жизнь животных Том I

Двадцать шестого выехали с самого утра, еще совсем темно было. Дядя оказался прав — вчера подморозило, дождь сменился снегом и шел, не переставая, весь день и всю ночь. И теперь продолжался. В багажнике погромыхивали консервы — сколько Наста не убеждала, что она добудет какую-нибудь дичь, Сергей не верил:

— Это ты у себя всегда найдешь, что поймать. А где гарантия, что там что-то будет? У нас скоро жуков в лесу не останется.

В предвкушении леса Наста была возбуждена до предела. Не отрываясь, смотрела в окно, громко рассказывая о том, что они с Дашкой договорились встретиться числа двадцатого и продолжить рисовать комикс. Про свои пьяные страхи помалкивала.

Ехали долго. Свернув с трассы, тут же заблудились — никакой навигатор не помогал. К охотничьим домикам приехали почти ночью. Сторож-дед открыл ворота, запустил машину. Пахло от него ядреным перегаром.

— Уже ждать устал. Думал, не приедешь. Тебе люксовый домик сказали дать — вон там на окраине. Я уже отопление включил. И дрова для камина наносил.

Сергей вручил ему тысячную купюру. Довольный дед вернулся к себе.

Домик оказался очень приятным. Отделанный снаружи вагонкой, с большими панорамными окнами в холле, с камином, неплохой кухней и уютной спальней на втором этаже. Пока Сергей затаскивал припасы, Наста разожгла камин. Первый раз он видел, как это делается: поднесла лапы к дровам, прорычала какую-то песенку, и готово — заплясало пламя.

— Ты меня научишь?

Наста посмотрела с сомнением на Сергея:

— А ты такие звуки можешь произнести?

И опять прорычала ту же мелодию. Пламя вскинулось выше. Сергей попробовал. Конечно, ничего не получилось.

— Пасть надо иметь правильную, а не как у тебя. Хотя, как у вас говорится, если долго бить, то и заяц спички зажигать научится…

Высунулась за дверь. Сразу за домом склон уходил круто вниз, и забора не было видно. Казалось, они одни в темном лесу. Тишина стояла абсолютная.

— Кажется, свиньи тут водятся, только очень далеко

— Ты что? Что-то слышишь?

— Конечно. Только что поросенок вон там визжал.

Сергей помотал головой и стал загружать холодильник.

— Сер, а пошли прямо сейчас?

— Лиса, ты с ума сошла! Я же ничего не вижу. В первую попавшуюся бочажину навернусь.

Наста надулась:

— И почему ты не лис? Мы бы сейчас так весело по свежему снегу пробежались.

— Ну вот, и месяца не прошло, а уже упреки…

Наста приникла к полу и, зарычав, прыгнула на него. Сбила с ног, уронила на пол:

— Не спорь со страшным хищником в его родной стихии, а то я тебя съем.

Одежда полетела в разные стороны, клубок тел покатился по ковру перед камином. Теперь уже Сергей рычал, а Наста постанывала.

Проснулись рано. Сергей захотел завтракать, но Наста была непреклонна:

— Кто ж на охоту сытый ходит?

Вышли за ворота. Хорошо, Сергей догадался купить перед отъездом широкие лыжи-снегоступы. Без них и шага было не сделать — здесь снег шел непрерывно всю неделю и шел густо.

Наста трусила рядом, широко расставляя пальцы и почти не проваливаясь. Сергей завистливо посмотрел на нее:

— Хорошо над вами ваша Прародительница постаралась.

Лиса, посмотрев снизу вверх, горделиво улыбнулась.

Бродили целый день, но зря.

— Ни запахов, ни следов. Просто пустыня. Мыши какие-то только бегают и белки. Но их ловить не будем — это на самый черный случай. Неприлично для лис белками питаться. Нам олени нужны или свиньи на худой конец.

Через три дня лиса, похоже, была бы готова и на белок, но консервы спасали:

— Нет, у нас тоже бывает, что добычи нет, но это если снега много намело, и дичь уйдет западнее. Там всегда суше — горы закрывают. А вот так… Точно с голоду померли бы, если б не эта дрянь в банках.

Сергей только усмехался. Странно, но он чувствовал себя прекрасно. Страх перед лесом куда-то исчез, и он был готов так бродить в поисках непонятно чего целыми днями. На следующий вечер Наста подбила его переночевать прямо в лесу. Сергей сначала ударился в панику, потом смирился. Наломали лапника, из воткнутых в снег жердей соорудили что-то вроде шалашика, сложили костер из валежника и устроились на ночь. Пламя отражалось в глазах лисицы, и они становились еще загадочнее. Ее шерсть на морозце распушилась, она прижалась к Сергею, грея его.

— Не холодно? Не страшно?

Сергей улыбнулся:

— А ведь завтра Новый Год — ну, человеческий. Елку надо бы нарядить, ту, что перед домиком растет. Зря, что ли, конфеты взяли. А вы елки наряжаете?

— Да. Это от варгов пошло. Раньше такого обычая не было. А у варгов, стало быть, от людей.

Невидимые в черном небе облака стали расходится. Показались в прорехах звезды. Луна подсвечивала тучи, то пряталась за ними, то показывалась целиком. Валежник в костре потрескивал, выбрасывая тучи искр к небу.

— Надо же, как звезд много. В городе столько не видно, — Сергей задрал голову кверху.

— Тоже мне — звезды. Так, точки, как эти искорки, — Наста кивнула на костер, — то ли дело у нас. Здоровые, с твой кулак. И Луна раз в десять больше. Вот это красиво. Правда, я тут безоблачное небо второй раз вижу. Все дождь, да дождь.

— А у вас, что, дождей не бывает?

— Бывают, но редко. Нас горы закрывают. А дожди на севере выпадают. Там перевалы, горы пониже, и тучи прорываются и сразу дождем вниз.

— Так у вас что, пустыня?

— Почему пустыня? У нас из холмов ключи бьют, в ручьи стекаются. А ручьи потом, уже на земле варгов в большую реку впадают — в Варгуну. Они в ней рыбу ловят, коптят ее потом, очень вкусно. А у нас только форель водится, мелкая.

— Лиса, прекрати — и так жрать хочется. Не дала позавтракать опять — вторые сутки без еды пошли.

— Не канючь. Говорила уже, перед охотой не едят.

— Так какая это охота. Добычи все равно нет. Надо было консервов взять, сухарей. Сам бы таскал.

— Охота, Сер, это не результат, а процесс. Вот мы сидим у костра, а все равно охота.

— И где ты, лиса, только таких слов нахваталась — «процесс», «результат»!

— Читаю много и телевизор смотрю, — лиса подобрала еловую веточку, стала грызть, — а потом, когда я уйду, ты огорчишься?

Сергей даже поперхнулся:

— Дурацкий вопрос. Что значит «огорчишься»? Я с ума сходить буду.

— Вот! Если сильно огорчишься, захочешь переменить свою жизнь, уйдешь в лес, построишь домик. И теперь представь — уходишь ты в отшельники, а за тобой целый обоз с консервами, хорошо ли это? А так у тебя опыт будет.

Сергей хохотнул, потом посерьёзнел:

— Не смешно, лиса. Ты вот мне тогда говорила не шутить глупо, а сама… У меня, конечно, когтей таких нет, но ведь я и за ухо могу укусить, тоже больно будет.

— Сначала поймай. А потом… У нас этот треп подкусыванием называется, у вас вроде подкалыванием. Когда есть хочется, или когда на сердце скребется — верное средство. А еще хорошо — пояс потуже затянуть.

— А ты-то откуда знаешь? Какие у вас пояса?

— Вот зачем, хотела бы я знать, вам, людям уши? Помнишь, я говорила, что мы из черных камней ножи делаем, наконечники стрел?

— Ну…

— А для чего стрела нужна? Для лука или самострела. А как носить — в лапе что ли? Носят на специальных ремнях в чехлах. И нож на поясе.

— И у тебя самострел есть?

— Не, у меня нету. Мать предпочитала так охотиться, да и однаменя растила, купить не на что было. Дорогая игрушка. Мало у кого есть. У отца Майра есть. У Найи есть, но она им не пользуется. Она, по-моему, на охоту уже лет десять не ходила. У кого еще? У Вислоухого Сара точно есть. У многих варгов есть. Они богатеи, у них вообще много чего есть.

— А луки?

— Ну, нам луки ни к чему. Они большие, с ними в лесу неудобно. Из них хорошо птицу на болотах бить, так что это варговское оружие. У них ниже по течению Варгуны топи громадные есть. Там дикие гуси и утки обитают. Так их потом тоже коптят, объедение.

— Ну, лиса!!!

— М-да, извини, Сер, — Наста сама сглотнула слюну.

Долго молчали. Сергей смотрел на луну, тучи разошлись, в лесу стало светло — луна светила изо всех сил…

— Самое время для оборотней. Вот выйдет сейчас кто-нибудь к нашему костру, услышит, как мы с тобой разговариваем, то-то сказок рассказывать будет…

Наста хмыкнула. Опять замолчали. Костер потрескивал. Сергей снял перчатку, запустил руку в гриву Насты. Та зажмурилась от удовольствия. Потом вдруг спросила:

— А почему теть Наташа, ну эта, в будке внизу, последние дни на меня как-то странно смотрела?

— А ты что, ничего не помнишь?

Наста вопросительно глянула на Сергея.

— Так вы в понедельник с Дашкой водки напились до полного безобразия, я тебя из такси на руках вытащил. В холле ты вырвалась, обняла меня за плечи и пьяные песни орала. Какая консьержка это выдержит? Она для того и сидит там, чтобы порядок блюсти. Хорошо смена Натальи Петровны была, а то другая тебя бы обратно на помойку отправила. И меня с тобой заодно.

— Как вырвалась и обняла за плечи? Ты хочешь сказать, что я по холлу на задних лапах шла и разговаривала? И теть Наташа это видела?

— Ну да. И видела, и слышала.

Лиса ткнулась мордой между передних лап в снег:

— Великий Отшельник! — простонала она. — Нет, Сер, такого не может быть. Это ты мне мстишь за мою шутку!

— Какая месть, Наста, спроси сама у Натальи Петровны! Теперь можно, рассекретилась.

— И что теперь делать?!

— А ничего. Наталья Петровна человек разумный, слухов не распускает. Да и не захочет вслед за Викой…

— Да, нехорошо с девушкой получилось, — лиса дернула шкурой, — виноватой себя чувствую.

— А ты навести ее, цветы там, тортик испеки… Порадуй вниманием.

Наста хмыкнула, наверное, представила эту радость.

— А потом, она же в клинике, — продолжал Сергей, — где Лешка работает. А это настоящий курорт. Так что ей даже полезно полежать там…

Опять молча сидели. Тучи стали опять затягивать небо. Звезды исчезли, пошел снег. Стало клонить ко сну. Сергей задремал…

Проснулся от того, что Наста зажала ему рот лапой:

— Тихо, добыча недалеко. А ты храпеть начал. Я быстро смотаюсь, а ты старайся не шуметь.

Рыжий хвост метнулся между кустов и исчез. Сергей замер, прислушиваясь, но, конечно, ничего не услышал. Сидел долго, костер уже прогорел, и становилось холодно. Начинало светать. Сергей забеспокоился, решил подождать еще немного и пойти по лисьему следу, пока его окончательно не замело — вдруг что-то случилось. Насты все не было. Сергей встал, совсем было решился забросать снегом костер и идти искать подругу, как где-то, почти неразличимо в легких порывах утреннего ветерка, раздался звук. Он усиливался, превращался в прерывистый поросячий визг.

Из кустов вывалилась Наста, таща в зубах поросенка не сильно меньше себя. Тот дико верещал, брыкался, стараясь вырваться. Лиса вдавила его в снег, прижав лапой с выпущенными когтями:

— Во, смотри какой! Килограммов сорок будет. Месяцев восемь.

— А зачем ты его живым приволокла. Неудобно же тащить, — Сергей с интересом разглядывал зверя.

— А тебе показать. Вдруг его есть нельзя, мало ли какие у вас правила. Может он чей-нибудь.

— А я откуда знаю? Вроде на дикого кабана похож. На телеканалах про животных таких же показывают. А потом какая разница? В конце концов, ты его поймала. Какой спрос с собаки. В крайнем случае, штраф заплачу.

— Вы посмотрите на этого юриста, — Наста рассмеялась. — Никакого уважения к чужой собственности.

Поросенок извивался и верещал в когтях лисы.

— Наста, я жрать хочу! И мне плевать на чужую собственность. И вообще, наверняка, это ничейный поросенок.

— Ага, ты это его папе с мамой скажи. Едва отбилась. У них сейчас самый гон. Так что самец в стаде.

— Тебя не ранили? — Сергей с беспокойством стал осматривать Насту.

— Ну, вот еще, чтобы какой-то кабан меня ранил! Мама хорошо учила. Теперь отвернись.

— Зачем?

— Как зачем? Я его убивать буду. Тебе может с непривычки неприятно быть…

— Ну уж нет. Я хочу видеть свою девушку во всех проявлениях.

— Ну как знаешь, — лиса вцепилась клыками в горло свиненышу. Быстро отстранилась. Струя крови ударила в снег. Над головой заорали вороны.

— Надо же, как быстро собрались, — Наста посмотрела вверх, — видать, действительно, здесь голодно.

Вспорола когтем живот поросенку. Оттуда полились кишки, в нос ударил тяжелый смрад. Поросенок вскинулся последний раз и затих окончательно. Сергей неотрывно смотрел на это убийство. Вдыхал запах широко раскрытыми ноздрями. В душе нарастало какое-то непонятное чувство, сродни дежавю. Точно он это уже видел, чувствовал такие же запахи, более того, сам убивал жертву. Сергей потряс головой.

— Ну все, это уже мясо, — Наста, неправильно поняв его, принялась закапывать кишки. — Знаю, первый раз и вытошнить может.

— Нет, со мной все в порядке, — Сергей не смог описать свое состояние и решил не рассказывать о нем. — А что, внутренности вы не едите, печень там, например?

— У свиней нет, там червячки такие есть. Съешь их — и заболеть можно. Так что только мясо и только жарить. Сейчас и пожарю на костре. А вот у оленей, там да… И печень, и мозг — сырыми просто объедение. Да и мясо сырое тоже вкусно.

Долго сидели, ели зажаренную на вертеле свинину. Наста стала клевать носом. Встряхнулась:

— Пошли, а то я сейчас усну. А нам еще к Новому Году готовиться.

Взвалила на спину тушу свиньи.

— Давай помогу.

— Ну нет, сама сохотила, сама и дотащу. Давно такого удовольствия не получала. Спасибо вам с дядей.

— Ну а я тут причем? Его заслуга.

— Так ты ж леса не любишь, поехал только ради меня.

— Знаешь, лиса, со мной что-то происходит необычайное. Мне кажется, что я как-то меняюсь. Не знаю только, в какую сторону. Вот ты убиваешь его, — Сергей кивнул на тушу, — а у меня нет ни жалости, ни отвращения. Более того, самому так хочется сделать…

— Да, вот до чего голод интеллигентного человека доводит, — хихикнула лисица, труся рядом с Сергеем. — А это полтора дня прошло. А если три? Неужели сам загрызешь добычу?

— Да нет, Наста, тут голод ни при чем. Тут что-то другое, только не знаю, что…

Наста посерьёзнела, посмотрела ему в лицо, ничего не сказала.

На следующий день проснулись поздно.

— Пошли завтракать, — лиса сладко потянулась, зевая во всю пасть, обнажив белые острые клыки.

— А как же лес?

— Охота удачная была, сегодня можно лениться.

Вчера, как пришли, Наста долго чистилась о снег от крови. Сергей вычесывал ей шубу. Мимо прошел сторож, хорошо не застал тот момент, когда лиса что-то говорила.

— А собачка-то у Вас сурьезная. Такого подсвинка взяла из стада. А Вы даже без ружья пошли. Как управились с маткой-то?

Сергей хмыкнул:

— Там ведь и секач был. Гон же у них.

Сторож всплеснул руками:

— Ну и ну. Никогда такого не видел. А шо за порода-то?

— Фоксдирхаунд, — привычно соврал Сергей

Сторож ушел, что-то бубня себе под нос.

А Сергей наряжал елку конфетами. Наста, из озорства, вместо звезды на верхушку приладила вываренный свинячий череп. Все мясо, хрящи от него и прочее отправила в зельц, и теперь он выстаивался в холодном предбаннике.

Новый Год встретили под простую закуску — свинина, зельц, вареная картошка, консервированные маринованные овощи, которые Насте очень понравились еще у Дашки, ну и конечно море сыра. Лиса даже водки выпила — совсем девочка портится. Правда попросила, чтобы Сер обязательно удержал ее, если бросится на улицу танцевать на задних лапах под лунным светом.

— А надо? Это ж красиво будет.

И ведь танцевала — под музыку из телефона Сергея. Интересно, сторож видел?

И вот сегодня они ленились. После завтрака просто лежали перед камином в холле домика, Сергей расчесывал рукой гриву Насты, а она тихо поварчивала, неотрывно глядя на него полуприкрытыми желтыми глазами в золотистую крапинку.

Остаток времени до пятнадцатого просто гуляли по лесу — мяса было достаточно, ну и консервы надо было доедать, не везти же обратно.

Глава 8

Бескрайняя весенняя тоска,

И волосы убрать желанья нет.

Вдруг ветер налетел издалека,

На землю слива уронила цвет.

Бледны в холодном небе облака,

Бегущие за месяцем вослед.

А я опять наедине с собой

Вдыхаю ароматных трав дымок.

За пологом с жемчужной бахромой,

Как вишня, красный светит огонек.

Что, если холод будет, как зимой?

Поможет ли тогда волшебный рог?..

Ли Цин Чжао

ДИНАСТИЯ СУН 960-1279

Перевод М.Басманова

После каникул жизнь потекла по-прежнему. Разве что Лешка с Дашей зачастили в гости, да и Наста не отказывалась к ним ходить. Вернее, как ходить — Даша ее забирала с утра, а Сергей привозил домой вечером, и Наста взахлеб рассказывала ему, как идут дела с комиксом и о том, что Даша взяла ее в соавторы.

— Представляю фотографии авторов на обложке, — хихикнул Сергей.

Наста собралась что-то возражать, задумалась, а потом бросилась звонить Дашке с идеей обложки с их фотографиями. Из жизни выпала на час.

Второго февраля в конторе Семен Аркадьевич и Ирочка отмечали тортом его день рождения. Как раз в этот момент появился курьер и оставил коробку.

— Ну-ка, открывай! — дядя и Ирочка с любопытством выглядывали из-за плеча.

Сергей открыл. В коробке лежал охотничий нож в ножнах и пояс. Простая деревянная рукоятка, простой пояс. Но когда он вынул нож из ножен, по клинку побежали серые разводы.

— Дай-ка посмотреть, — дядя взял нож, попробовал остроту стали. — Хороший клинок и, похоже, не дешевый. От кого хоть?

Забренчал телефон, звонила Наста:

— Ну, получил? После работы нигде не задерживайся. Обмывать будем.

Дядя покачал головой:

— Она, наверное, все свои деньги спустила на этот нож.

— Ничего, мне в долгу оставаться не придется. И главное — ее легко порадовать. Цацки любит, сил нет. Ты-то не забудешь прийти?

Семен Аркадьевич вытаращил глаза, удивляясь такому вопросу:

— Я похож на сумасшедшего? Где я еще так поем, и где с такой девушкой пообщаюсь?

Ирочка тяжело вздохнула. Старая дева, радостей в жизни — в театр сходить, да книжки почитать. Насколько Сергей понимал, круг знакомств за пределами конторы крайне ограничен. Сергей переглянулся с дядей, спросил Ирочку:

— А ты тоже хочешь к нам?

— Ну, мой статус не позволяет…, - затянула секретарша. Хотя какая она секретарша — вся контора на ней держится.

Сергей набрал Насту:

— Лиса, не возражаешь, если Ирина Анатольевна к нам пятого придет?

Наста, понятное дело, не возражала.

— Дядя, тебе инструктаж проводить, — сказал Сергей и умчался домой.

Общий день рождения прошел шумно, весело, с танцами и кучей вкусной еды. Даже Ирочка, первые полчаса смотревшая на лису, несмотря на превентивные дядины объяснения, с легким испугом, разошлась и танцевала канкан вместе Настой и Лешей.

***

Февраль подходил к концу. Наста опять стала какой-то дерганной, даже немного испуганной. На вопрос, что с ней, долго не отвечала. И только в начале марта, после долгих уговоров и ласк, согласилась на разговор:

— Сер, мне очень страшно. Еще чуть-чуть и начнется моя Первая Весна. Я не выдержу, Сер.

— Может мне куда-нибудь съехать, пока все у тебя не кончится?

— Я ж с ума сойду, одна и в таком состоянии.

— И что делать?

— Есть способ. Нужно голодать и очень уставать. Тогда все пройдет не так заметно.

— Ты намекаешь, что мы с тобой должны поехать в тот охотничий домик?

Наста кивнула:

— Но у тебя же работа.

— Ничего, у меня в конце апреля адвокатский экзамен. Скажу дяде, что там буду готовиться. Так что уставать и голодать вполне можно в лесу.

Наста обняла Сергея за шею:

— Сер, ты чудо.

Сергей легко договорился с дядей. А буквально на следующую ночь, проснувшись, застал Насту, сидящую на подоконнике. Подняв мордочку к небу и свесив хвост, она тихо поварчивала — это такие у нее были песни.

— Ты что там делаешь? Спать иди.

— Знаешь, Сер, что-то дом вдруг вспомнился, — она обняла Сергея за шею, как-то глупо улыбаясь, прижалась к нему. — Знаешь, как мы, лисы, мед любим. Помню, как-то с мамой за медом бегали к старику-варгу Дварру. У него огромная пасека к северу от Большой Деревни, рядом с нашей границей. Всех варгов снабжает, ну и лисы к нему иногда бегают. Мама за мед копченой олениной расплачивается, а я к ульям подбираюсь ближе, посмотреть — совсем глупая была, лет семь.

Наста рассказывала, а сама легонько водила когтем по коже Сергея, слегка царапая его.

— Ну и пчела меня укусила. Прямо в нос. Больно, сил нет. Кончик носа раздулся. Я реву, мама не знает, что делать, то ли смеяться, то ли со мной плакать — укусы не заговариваются, надо ждать, пока само пройдет. А Дварр подошел, чем-то помазал — боль сразу прошла, и говорит, чтобы успокоить меня, мол это тебя пчелка поцеловала, теперь пчеловодом будешь. Только учиться надо. Я обрадовалась, в ладошки захлопала. Ну а потом стала бегать к нему учиться и как ухаживать, и как лечить, и как мед брать. Все лето и осень бегала. А это часа три в одну сторону и три обратно. А когда по весне пчелы роиться начали, Дварр мне улей подарил. Просто так. Ничего с мамы не взял. С тех пор у меня пчелы живут. Представляешь, ни у одной лисы нет, а у меня есть. До середины зимы меда хватает, если помногу не лопать.

Наста прижималась еще сильнее, гладила его тело лапкой, чуть касалась языком уха. Вдруг взвизгнула и оттолкнула Сергея:

— Сер, у меня ж началось!

Выехали тут же. Наста теперь ехала на заднем сидении. Всю дорогу молчала. Приехали, заселились. Наста тут же убежала в лес, сказав, чтоб еду себе готовил сам. Не было ее дня два. Вернулась в каких-то ветках, сухих листочках, даже репей где-то поймала.

— Вроде отпустило пока. Но ночевать все равно на улице буду. Дверь изнутри закрой.

Наутро пришла на кухню. Сергей налил ей брусничный взвар. Она схватила чашку двумя лапами — как-то по-детски, стала жадно пить. Хватала кусочки сыра.

— Сер, пошли сегодня вместе. Тоскливо одной.

— А ты не боишься?

— Вроде научилась себя в лапах держать.

Сергей нацепил пояс с подаренным Настой ножом, надел снегоступы — снега было еще больше, только коркой покрылся.

Бродили уже третьи сутки. Есть хотелось до жути — только раз Наста поймала белку. Ее честно поделили пополам. Больше ничего не попадалось. Наста бурчала себе под нос, ругала людей, так испортивших лес. Настроение ее скакало от самого раздраженного до умеренно раздраженного. Даже шерсть перестала блестеть, свалялась. И Наста выглядела какой-то драной. Трогать себя, чтобы распутать колтуны, запрещала. Наконец решили возвращаться.

— Дня два идти твоими темпами. Ну почему ваш Бог вам четыре лапы не дал. К обеду дома бы были.

Сергей старался не обращать внимания на ее ворчание — ну плохо девушке, что поделать. Зато хотелось ее обнять, прижать к себе. И понимал, что нельзя. И еще ему чудился запах — сладковатый, чуть землистый, какой-то теплый.

Наста бежала впереди, поджав хвост, грива свалялась, на боку, кажется, даже проплешина образовалась. Жалко ее было до слез. Но и показывать свою жалость не хотелось — обидится еще, чего доброго.

— И как вас ваши лисьи мужики, когда вы в таком виде, хотеть могут?

— А что с моим видом не так? — огрызнулась Наста

— Драная вся, шерсть никакая. Грива на половую тряпку похожа!

— Это ты меня оскорбить хочешь?

— Это я тебя подкусываю, иначе говоря, подкалываю. Сама говорила, что помогает.

Лиса фыркнула:

— Нас, девушек, в такое время не за внешний вид ценят, а за аромат!

— Так это от тебя так пахнет?

Наста остановилась, как вкопанная:

— Сер, ерунду не говори, этот запах даже не все лисы чувствуют, куда тебе с твоим прыщиком на морде, прости, на лице.

Сергей стал описывать свои ощущения. Наста слушала с удивлением, даже раздражаться забыла. Собралась что-то возразить, как вдруг замерла, встала на задние лапы и выдохнула Сергею в ухо:

— Тише, впереди олени.

— Наста, ты умом рехнулась, какие олени. Их здесь быть не может, они гораздо южнее живут. Лоси, наверное.

— Я что, лося от оленя не отличу?! Знаешь, сколько я их переловила? Лоси по снегу делаю так: туп-туп, у них копыта очень широкие, а олени — цоп-цоп.

Лиса навострила уши, вслушиваясь в лес:

— Точно олени, четыре штуки. У одного копыто сбито, — послушала еще, — переднее, кажется, правое переднее.

Глаза ее горели, когти на передних лапах выпускались и втягивались от нетерпения. Она даже про свою Весну забыла.

— Слушай, Сер. Я одна по такому снегу их не поймаю. Поступим так. Ты прячься вон там, за тем камнем, ниже по склону. Я их гоню на тебя. Они точно здесь побегут, здесь снега меньше и им легче. Когда три здоровых проскочат мимо тебя, выскакивай и пугай того, что со сбитым копытом. Он сзади будет. Он чуть замешкается от неожиданности — тебя он почуять не сможет, ветер на тебя. И тогда я на него брошусь. И будет у нас оленина. А может, я его раньше поймаю, тогда тебе вообще ничего делать не надо.

Сергей кивнул. Азарт охватил и его.

Спрятался за указанным камнем — молодец лиса, правильно его послала, даже следов не оставил. Начал вслушиваться. Ничего, кроме ветра и скрипа веток, слышно не было. И услышал неровный стук копыт, только когда в его ложбинку уже выскочило маленькое стадо. Все было, как сказала лиса. Впереди, плотной группой, закинув головы на спину, мчались три оленихи, а сзади, чуть прихрамывая, метрах в пятнадцати — еще одна. Наста стелилась по снегу почти сразу за ней, но ей не хватало буквально мгновения для прыжка, и Сергей чувствовал, что она начинает уставать.

Сергей выскочил, растопырив руки, метров за пять до оленихи, заорал. Та дернулась в сторону, поскользнулась и ударила Сергея головой в грудь. Бойцовская реакция спасла. Пустив удар по касательной, Сергей схватил одной рукой оленя за морду, а другой за шею. Олениха вздыбилась, стряхивая Сергея, но в этот момент Наста бросилась ей на круп. Животное не выдержало общего веса Сергея и Насты и упало в снег. Снова попыталась встать.

— Не уйдешь, скотина, — Сергей сжал рукой рот оленихи и воткнул пальцы ей в ноздри, не давая дышать. Густо пахнущая потом шея зверя была прямо у его лица, и Сергей, не задумываясь, впился зубами в горло. Рот сразу набился шестью, но он не отпускал, стараясь добраться до трахеи — прокусить артерию вряд ли получится, а вот задушить, наверное, сможет. Глядя исподлобья, видел, как лиса вцепившись в круп оленихи, не дает ей подняться, помогая ему. Олениха слабела, под зубами что-то хрустнуло — неужели, все-таки сломал трахею? Рот наполнился кровью. Пользуясь секундной передышкой, пока олениха не дергалась, отпустил ее шею, добрался до ножа и резким движением перерезал горло животному. Кровь ударила струей прямо ему в лицо. И он пил ее, наслаждаясь каждым глотком, удивляясь и ужасаясь самому себе.

— Сер, ты?.. — прорычала лиса.

Наста уже стояла рядом. Страшная, оскаленная, с прижатыми ушами.

— На, пей, — Сергей откатился в сторону. Лиса рвала горло оленихи. Та, похоже, была еще жива. Кровь била фонтанчиками, и Наста ловила их, глотала, опять рвала горло. Сергей опять чувствовал ее запах на фоне запаха крови и пота добычи, на фоне своего запаха. Только еще сильнее, явственнее. Темная и страшная волна поднималась в нем. И он не выдержал. Одежда полетела в сторону. Вжал лису в снег, та оглянулась, оскалившись, но сопротивляться или не смогла или не осмелилась.

И не было больше на поляне молодого юриста Сергея и красавицы хули-цзинь Насты. В снегу, испещренном кровавыми пятнами, рядом с трупом их жертвы, слились в единое целое два страшных зверя, рыча, повизгивая и поскуливая.

И загремел гром. И не ковшик старейшины, а само небо смывало с них кровь, благословляя и напутствуя.

Сергей сидел на размытом снегу, без одежды, но только сейчас зпочувствовав холод. Поднялся, стал собирать мокрые вещи, одеваться. Наста тоже поднялась. Смесь страха и недоумения на ее морде сменилась выражением какой-то страшной обреченности и тяжелейшего раздумья. Глаза были пустые, словно смотрели внутрь себя.

— Наста, что это было?

Лиса ничего не ответила, только дернула мокрой шкурой на спине. Подняла нож, стала свежевать тушу. Вынула печень, разделила на две половинки. Одну стала как-то механически есть сама, вторую положила на снег. Сергей подошел, взял, отрезал небольшой кусочек, попробовал, начал есть. Слабо прожаренное мясо он никогда не любил, что ж говорить о сырой печенке. Хотя человек, во рту не имевший ни крошки полтора дня, а до этого съевший половинку маленькой белки будет рад чему угодно. Но почему же кровь тогда он пил с таким наслаждением?

Также ничего не говоря, Наста начала плести что-то из больших еловых лап. Волокуши, догадался Сергей. Молча сложили куски туши оленя на волокуши, молча потащили. Позади на поляне вороны, громко крича и дерясь друг с другом, начали расклевывать внутренности и шкуру оленихи.

Тащили четыре дня. Наста молчала. Молча ела оленью строганину, дремала у костерка, тащила добычу дальше. Сергей не решался приставать к ней с вопросами, да и чувствовал, что ответа не получит. И также молча ел ту же строганину и так же дремал у костра. А потом впрягался в волокуши.

Зайдя в домик, Наста, не чистясь и не приводя себя в порядок, упала перед нетопленым камином и то ли задремала, то ли просто лежала с закрытыми глазами. Сергей разжег огонь. Наста подняла голову. Тень благодарности скользнула в ее глазах.

Сергею было жалко ее до слез, но как понять, что с ней происходит и как встряхнуть, чтобы вызвать на разговор, он не знал. Сел за компьютер, включил, но работать, конечно, не мог. Просто тупо смотрел на экран, не понимая, что видит. Сколько просидел ни о чем не думая, не помнил, похоже даже задремал.

Очнулся, когда Наста тронула его лапой:

— Я не пойду обратно. В смысле, в Чарду.

Обреченность на ее морде сменилась отрешенностью. Глаза были по-прежнему мертвые.

Сергей опешил:

— Почему?!

— Сер, ты понимаешь, что мы теперь пара?

— Ну да, конечно.

— Мы дали Клятву на крови жертвы. Само Небо нас омыло. Эта Клятва всем клятвам Клятва. Такое только в легендах было! Если я вернусь к себе, это значит, я ушла от тебя, значит, изменила тебе, предала Клятву. Я до дома еще не успею добраться, как мой Мир накажет меня, и накажет страшно. Да и не хочу я от тебя уходить! Лучше я останусь тут. Правда, тут я тоже умру, но не такой смертью. Ведь когда теряешь разум, это ведь как если просто засыпаешь? Правильно, Сер?

Она схватила лапами его руку:

— Сер, ты не подумай, я не боюсь боли. Но ведь если выбирать между жуткой смертью и просто сном, то лучше выбрать сон, так ведь, Сер?

Слезы лились из ее глаз.

— Тебе, конечно, трудно будет смотреть на мою смерть, но ты мужественный, ты выдержишь. Я долго думала, и так и этак. Я не хочу быть разодранной волками или сожранной заживо боргом или терять разум… Я хочу жить, хочу жить с тобой… Но если по-другому никак, то лучше здесь… И потом, тебе останется мое тело. Ты сможешь его выгуливать, купать, кормить, может оно даже не будет слишком безобразничать… Ведь ты же этого хотел, когда брал меня к себе домой… Ну вот… А весь этот год, пусть он будет как сон…

Наста горько плакала, все ее тело сотрясалось.

— И еще, Сер. Я, кажется, уже теряю рассудок. Тогда, когда ты держал этого чертова оленя, мне начало казаться, что я вижу не тебя… Нет, прости, конечно, тебя! Но не такого, какой ты есть, а как нарисовала Дашка — громадный, бурый, только уши целые… А когда ты взял меня, я от счастья ничего не соображала… Как бы ты мог превратиться в лиса?! Конечно, нет… Мне надо было оттолкнуть тебя, а я, наоборот, подставлялась… Вообразила, что оказались дома, в моем Мире. Что это Наста-прародительница обратила тебя! Сер, что со мной? Ты же не мог стать лисом? И откуда эти олени взялись здесь? Они тут точно не водятся. Но они, как две капли воды, похожи на наших… Они оттуда! Или они мне тоже показались? Может это просто молодые лоси?

Наста вскочила, ускакала вниз. Вернулась.

— Нет, Сер, это точно олень. По копыту вижу! Ну за что это все нам! Ты хоть что-нибудь помнишь?

Сергей покачал головой.

— Наста, я ничего не помню. Помню только вкус и запах крови, и твой дурманящий аромат. И дождь этот странный.

Наста опять вскочила.

— Наста, сядь и перестань дергаться.

Лиса послушно села на кровать, сложила лапы на коленях.

— После того, как я пожил с тобой, я ничему не удивлюсь. Даже если окажется, что я действительно превращался в лиса. Тем более что ощущения были очень необычные, но это не самое важное сейчас. Что было, то было. А теперь очень внимательно слушай меня. Скажи, если лис ухаживает, к примеру, за больным лисенком, а его лиса убежала на охоту дня на два — это будет измена, предательство Клятвы?

— Нет, конечно, что за глупость!

— А если дичи мало, и приходится бегать недели две?

— Какая разница!

— Ну, а если, к примеру, это не охота, а экспедиция куда-нибудь за Западные Горы или на восток к Низинному Лесу? Я так понимаю, это может занять и больше года?

Недоумение от вопросов Сергея стало сменяться пониманием:

— Сер, ты хочешь сказать, что если мы встретимся через год, то никакого предательства Клятвы не будет?!

— Ну, слава богу! А то я решил, что у тебя мозги спеклись от раздумий.

Лиса кинулась на шею Сергею:

— Сер, ты лучший на свете лис! Я люблю тебя!!! Я буду ждать каждого августа, я домик построю рядом с проходом, я там жить буду, чтобы ни дня не пропустить!

Сергей осмотрел себя.

— Тебе, что, опять мерещится?

— Нет! — лиса рассмеялась, — Ты все такой же, мерзко безволосый и бесхвостый, с отвратительными ушами и бессмысленными зубами, но для меня ты лис — лучший на свете!

Сергей притянул ее к себе, поцеловал в заплаканную мордочку.

— Пошли, я тебя отмывать буду. И поехали в город, мне все-таки работать надо, а здесь прятаться больше смысла нет.

В машине Наста опять впала в задумчивость. Сергей сначала решил, что она вернулась к своим прежним тревожным мыслям. Но нет, она бормотала про себя, загибала пальцы, что-то высчитывая.

— Ты о чем там задумалась, а лиса?

— Так теперь надо готовить пир Праздника Первой Весны! Ну и что, что только одна пара. Обычай это не отменяет!

Всю дорогу Сергей и Наста весело трепались, планировали праздник и что приготовить. Хорошо хоть, что вопросов, кого позвать, не было — и так ясно. А еще Сергею по-прежнему чудился запах — сладковатый, чуть землистый, какой-то теплый.

Глава 9

Они направились прямо к южным горам, и,

дойдя до возвышений,

дева простилась с Вэем. Тот удерживал ее,

но бесполезно. Она ушла.

Пу Сунлин

Рассказы Ляо Чжая о необычайном

— Ползи сюда, посмотри, только не шуми, — Наста раздвинула ветки кустарника.

Сергею открылся склон небольшого холмика, поросшего деревцами и кустарником. Под корнями дерева виднелась нора. А перед норой играли, прыгали друг через дружку, кусались маленькие лисята — штук пять. Взрослая лисица лежала рядом, жмурясь на заходящее солнце.

— Я их вчера выследила. Это там мама их валяется. А папаша на охоту убежал. Потом поменяются.

Наста выдыхала слова прямо в ухо, щекоча шею Сергея мехом и усиками.

— Правда, забавные? У нас таких нет. Пошли обратно, а то напугаем.

Сергей с Настой отползли. Лисица встрепенулась, посмотрела в их сторону, наверняка, услышала, как они возятся в кустах, но потом, видимо решив, что опасности нет, снова прикрыла глаза.

— У них даже зрачки вертикальные, как у нас, разумных лис. Знаешь, у нас у всех разумных народов вертикальные зрачки. Я ведь, как к вам попала, даже с вашими кошками пыталась разговаривать, только они не очень к общению стремились.

— Ага, и ты их харчила в досаде, что тебя игнорируют!

— Да ну тебя! Сам поголодай дней шесть, посмотрим, будешь ли есть кошек. Белку тогда слопал и не поморщился.

Сергей помолчал, жуя травинку. Наконец решился задать давно мучивший его вопрос:

— А скажи мне, моя дорогая лиса, а не может так случиться, что и у нас лисенок будет?

Наста хмыкнула, щурясь на солнце, совсем как ее дикая сестра:

— Во-первых, у нас считается плохой приметой обсуждать будущего ребенка. Пока он молоко пить не начнет, о нем ни с кем не говорят, в первую очередь со своим лисом. Только с травницей, врачом, по-вашему, если матери кажется, что что-то идет не так. Но это редко — роды у нас легкие. Так что, я бы тебе и не сказала, дорогой мой лис. Во-вторых, я еще и знать не могу, у нас же месячных нет. Узнать должна была бы месяца через два с половиной — три. А в-третьих, хоть ты и мой лис, но лис, так сказать, почетный. По природе ты человек. А я знаю только один случай, и тот из легенды, когда у человека и варга родился ребенок. Заметь варга, а не лисы. Варги как-то ближе все-таки к людям. И то точно неизвестно, когда Ула зачала — до того, как в дракона обратилась или после. Может, это для романтичности придумали сильно позже. А то я себе представляю эти ужасы — секс дракона и варга. Дракониха раз в десять больше него, твоя некрофилия может нервно в сторонке отдыхать, покуривая.

— Так ты же сама говорила, что лисий род пошел от любви дракона и первых летучих лисиц?

— Ну, это тоже легенда, кто знает, как там было на самом деле. А потом, — лиса хихикнула, — может мужик-дракон не весь такой большой.

Сергей хохотнул.

Они уже месяц, с начала июня, жили в охотничьем домике. После успешной сдачи адвокатского экзамена дядя сам подошел к Сергею и сказал:

— Сережа, твоя лиса ведь скоро уйдет, и увидитесь, в лучшем случае, надеюсь, только в следующем году. Так что забирай ее, и езжайте в охотничий домик. Побудьте вместе, пока она здесь. Я как-нибудь без тебя справлюсь.

Август неуклонно приближался. Пара носилась по лесу, почти не показываясь на территории охотхозяйства. Сергей уже привык к такому образу жизни, и даже почти полюбил его, что с учительницей в лице Насты было несложно. Ели, что поймают, пили из ручьев, ночевали или просто у костра или сооружали шалашики.

Перед отъездом в охотхозяйство Наста потратила все заработанные деньги на книги и на охотничье оружие, собираясь забрать с собой. А Сергею подарила небольшой, но мощный арбалет, и теперь он был вооружен и тоже принимал самое активное участие в охоте.

Летом дичи стало больше, так что они не голодали. У лисы так даже мордочка как-то округлилась. И вообще она стала взрослее, зрелее что ли. И когда Сергей в шуткусказал, когда они доедали второго лосенка за месяц, какую она ряху наела, Наста, фыркнув, сказала:

— У меня, между прочим, свой хутор имеется, а теперь и свой лис. И меня по праву должны звать госпожа Наста. Я теперь не девчонка какая-то. И выглядеть должна соответственно.

Но долго выглядеть соответственно не получилось. С началом августа Наста стала мрачнеть все больше, глаза помертвели, золотые искорки в них погасли. Жалась все время к Сергею, не отпускала ни на минуту.

— Опять начала бояться? — Сергей перебирал ее гриву, теребил уши.

— Нет, Сер, наказания за нарушение клятвы я не боюсь. Ты прав на сто процентов, мы же не изменяем друг другу. Это я тогда по глупости… Я просто не хочу расставаться с тобой так надолго. И встретиться на месяц, чтобы опять расстаться. Это ужасно. Хорошо бы заснуть у прохода, а потом проснуться, как только он откроется, чтобы не быть без тебя.

— Сегодня проход открыться должен, — Наста сказала это с каким-то отчаянием, — закроется только через месяц, давай еще побудем вместе. Ведь тогда мы будем порознь только одиннадцать месяцев.

— Проход закроется еще через пятнадцать дней. Спешить не надо!

— У нас полно времени, проход закроется еще только через пять дней!

— Проход будет еще двое суток открытым, у нас вся ночь впереди!!!

— Наста, ты сума сошла, а вдруг с машиной что-нибудь случится, вдруг мы в аварию попадем. Едем прямо сейчас, нам еще твои книги и оружие забирать.

— Да, конечно. Но я хочу, чтобы ты еще ласкал меня, мой Лис, мой Сер!

Сергей гнал джип на пределе возможности машины и своих умений. Машину подбрасывало на кочках, амортизаторы пробивало. Приходилось подтормаживать — на машину было плевать, главное успеть. А для этого надо было не сломаться. Выскочили на трассу.

— Говорил, надо раньше выезжать. Теперь домой за твоим грузом не успеваем.

Лиса молчала, только скалилась.

В подвал влетели в одиннадцать вечера.

— Ну, есть твой проход?

— Да, Сер. Еще большой. Целый час до того, как закроется.

— Как он хоть выглядит?

— Как лужица воды под солнцем, только не на земле, а на вон той стене.

— Наста, давай попробуем вместе, возьми меня за руку.

— Ты сумасшедший, Сер! — Наста схватила Сергея за руку, потащила к проходу. Странно и страшно было видеть, как она уходила в стену. Рука Сергея ударилась о бетон, выскользнула из ее лапы. Наста опять высунулась из стены.

— Не получилось! — прорычала в отчаянии.

— Иди, лиса, я долгих прощаний не выдержу.

Наста смотрела в лицо Сергею. Обняла. Глаза были сухие, но темные, страшные.

— Ты придешь сюда в следующем году?

— Наста, я люблю тебя. Конечно, приду! Кроме того, я, как и ты, дал клятву твоему Миру на крови жертвы. Мне деваться некуда.

— Да, но вместе со мной уйдет Чарда. Наказание не найдет тебя!

— Ну уж нет, — Сергей вынул нож и отхватил у лисы клок шерсти, — буду с собой всегда носить. Так что можешь быть спокойной.

— Все зубоскалишь! Взрослому семейному лису такое не пристало. Ты должен быть серьезным. И еще, на, чтобы уж точно не забыл меня, — Наста расстегнула свой розовый со стразиками ошейник и надела на шею Сергея, — глупо выглядишь, конечно, но зато он пропитался моим запахом. Будешь нюхать, когда соскучишься.

Лиса повернулась и подошла к дальней стене. Не оглядываясь, шагнула и исчезла.

Сергей сел на какой-то ящик — ноги не держали. Уставился на стену с невидимым для него проходом. Отчаяние перерастало в злость. Вскочил, бросился вслед за Настой. Бил в стену руками, ногами, головой, ругаясь, проклиная и умоляя Отшельника пропустить его. Кровь брызгала из разбитых до костей кулаков и лба на кирпичи, одежду, заливала лицо, но он не замечал боли.

***

«Повесть о бродячих животных» подошла к концу. В ней не было захватывающих

приключений, описаний неведомых миров, сражений и магии. Это в общем то

банальная история о том, как встретились двое, абсолютно не похожие, но в

чем-то близкие, и преодолев страх и предрассудки, сумели полюбить друг друга.

Что будет дальше? И будет ли что-нибудь? Захотят ли герои ждать новой встречи?

Может они забудут друг друга? А может окажутся сильнее преграды, вставшей между ними?..

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9