Предатели семи морей (СИ) [Кирин из райских садов] (fb2) читать онлайн

====== Маленький путник на меня похожий. ======

В последние два года я только и делаю, что путешествую по миру. Красоты природы меня привлекают намного больше, чем жалкие сплетни, мирская суета. Караван, к которому я присоединилась, остановился у одного из племён народа Коуги. Теперь поспать спокойно не смогу. Как говорил один старый дед, есть во мне что-то такое притягивающее людей к моей персоне. Обычно мужчины падки на грудь, которая у меня второго размера, но знакомиться не пробуют, второй же. Дети лезут ко мне на руки, хотя я их не то, чтобы не люблю, просто чувствую вину, глядя на эти цветы жизни. Можно рассуждать до бесконечности, да суть проста: я терпеливый слушатель и со мной приятно поболтать. Это больше из-за того, что в жизни повидала немало, благодаря одному идиоту, который не любит сидеть на месте. Вот и сейчас рядом со мной кто-то присел. Но приветствовать попутчика нет ни сил, ни желания. И вот почти час мы ехали в тишине. Я пыталась уснуть! Да чей-то пристальный взгляд никак не переставал меня осматривать. Вот уж чертов извращенец, невежа или кем ты там являешься, я преподам тебе урок культуры. И лениво открыв один глаз, столкнулась с любопытным синим взглядом, как и у меня. И волосы у него были такими же. Даже черты лица схожи.

— Тётенька, а давайте дружить, — мальчик протянул мне руку, улыбаясь от уха до уха.

— Ты с каждым дружбу водишь? — открыто поражаясь его поведению, я не смогла проявить серьёзность. Он будто притягивает меня к себе. Отчего-то всё в нем показалось до боли знакомым. А на душе стало тепло и светло. Такое чувство, что мы давно знакомы. И сколько ему лет? Он похож на…

— Мне двенадцать, — мои мысли читаем, малец? — У меня нет родителей, — стоп! Совершенно не переживает по этому поводу? — У вас на лице всё написано. Моё имя Аладдин, — что?! Значит, я права. Повезло, что сижу, а так хоть стой, хоть падай.

— Ай-яй-яй! — это же надо быть такой невезучей и стукнуться. — Ты чего смеёшься? — и сама, улыбаясь как дура, смотрю на это чудо. Да, с детьми отношения у меня непонятные, я их и люблю, и отталкиваю. Видимо, прошлое сказывается.

— Вы такая забавная, — признался мальчик. И я снова улыбаюсь как умственно отсталый человек, при этом расчесав пятерней затылок. Таких комплиментов мне ещё никто не делал.

— Наджейра, — протягиваю ему свою руку и в который раз понимаю, какими сильными могут быть дети. И это понимание не из-за слабого рукопожатия, а из-за сильного взгляда.

Аладдин вообще удивительный малый! Это синеволосое чудо смогло разговорить меня, чему поразился мой знакомый, по совместительству хозяин каравана. Ребёнок жизнерадостный, открытый, так можно продолжать до бесконечности. Потихоньку выпытываю его планы на жизнь и узнаю много интересного. В голову закрадывается мысль: а не присоединиться ли к его путешествию. К тому же он сам предложил.

— А куда вы направляетесь, тётенька? — другая за «тётеньку» убила бы. Но мне двадцать девять, и я смирилась с этим. Выгляжу я на семь-восемь лет моложе, чем горжусь. У магов много привилегий, а у меня ещё больше.

— Я просто путешествую, — и надо же было моему желудку заурчать! Э-э?! А малой тоже голодный. Но он уже съел все свои запасы. И в кого он такой? — Вот сейчас надо заскочить в Магноштад, — протягивая ему большое красное яблоко, обнаруживаю огромное любопытство и интерес. — Это страна магов, но тебе ещё рано туда, — учитывая обстоятельства. И, неожиданно для меня, Аладдин перевел тему:

— Тётенька Наджейра, а мы можем быть родственниками? — я скоро рехнусь, он буквально вырывает мои мысли из головы. Сказать ему или промолчать? Нет-нет-нет, это нужно ещё проверить.

— Не исключено! — ставя его перед сим фактом, радуюсь вкусу яблока и улыбаюсь не хуже счастливого. Когда вспоминаешь, не знаешь, чему верить. Но вспомнив былое, напрашивается вопрос: почему я не умерла? Не так! Почему мне не дали умереть! Хотя это тоже объяснимо.

— А Вы научите меня чему-нибудь? — вот же маленький засранец! Думает на меня подействуют его миленькие глазки. Ему кто-нибудь до меня отказывал?

— Сто приседаний, сто отжиманий! — отворачиваюсь и ложусь спать. Нужно все обмозговать. Слишком много хорошего за день.

— Шутите?! — Майерс на тебя не хватает, неверующий! Тьфу! Не в ту степь понесло. И всё же, засыпая, я чувствовала, как этот мелкий хитрый лис пристроился рядышком, уложив свою голову мне на грудь. Ну, а я что? Мне вообще не в первый раз пригревать чью-то голову. Выдернуть бы ему длинные косы за прошлые обиды.

Как бы меня сейчас не тормошили, я не встану! Но, видимо, юный маги за меня всё решил. Лениво открываю глаза и вижу недовольного Аладдина, который разбудил меня ни свет, ни заря.

— Научите! — с такой серьёзностью меня ещё никто не просил, но не судьба.

— Сначала стань сильным магом, и я покажу тебе третий мир, — увильнув от ответа, косо посмотрела на его лицо исполненное любопытством и энтузиазмом, — Если сам его не увидишь…

Игнорируя все правила приличия, спать мне не дали. Поэтому в отместку я пыталась «вынести» мозг, только вот Аладдин оказался начитанным ребёнком для своего возраста, что не могло не порадовать. Разговаривать с ребёнком на равных в этом мире для меня что-то новенькое. Его приключения не уступали моим.

— …И тогда он сказал мне, что исполнит любое моё желание, — Аладдин протянул мне флейту с восьмиконечной звездой. — И он стал моим другом, — Уго, значит? Вот же гений, как он любит все усложнять. — Это так по-детски, — теперь из-за его честности, доверчивости или это больше глупость — не знаю, — но теперь я обязана хранить эту историю. Да чего уж там, я и свою не могу рассказать. Будь проклят, Зепар!

— По-моему, это хорошо, естественно для твоего возраста, — улыбка сама не сходит с моего лица, — Джин — самый замечательный друг в наше время…

Месяц спустя.

— Аладдин, поди сюда! — кажется в этот раз я переборщила с выпивкой. — Это глава каравана, Кадир Анмас IV — хороший друг и приятный собеседник, — надо что-то делать с моей любовью к алкоголю, а то опустошу все запасы каравана. — Кадир, это Аладдин, — с трудом встав на ноги, я обнимаю мальчишку, крепко прижимая к себе. — Он мне как родной, — вот что ты ржёшь, как лошадь? Я прекрасно понимаю, о чём говорю. — Если ему понадобится твоя помощь, ты уж подсоби, — складываю ладони в просящем жесте и улыбаюсь от уха до уха.

— Я, само собой, помогу, но не кажется ли тебе, что ты переборщила, — смеясь на весь караван, старик не переставал меня подначивать, пока сам не отрубился. Я снова его перепила, да и не только его. Опираясь на холодный камень подальше от костра, растекаюсь довольной жизнью лужицей, вспоминая былые деньки моего становления как сильного мага и как главного оппонента в попойках мужчины всей своей жизни. А рядом присевший Аладдин молчал и думал о своём. Года пригодные к женитьбе пропали зря! Не то, чтобы я вела разгульный образ жизни, но я давно уже не девственница.

— Когда в Синдрии все наладится, ты станешь моей королевой! — в стельку пьяный Синдбад уже в пятый раз оповестил синеглазую и верных друзей о чудном решении. Хинахохо, Дракон и счастливица никогда так не смеялись.

— Синдбад, ты пьян! — тыкая пальцем в плечо «брата», избранница перешёптывалась с Драконом, а тот в свою очередь подтрунивал над королём. — Иди спать, мал ещё, чтобы столько пить! — и снова необычное явление мира сего услышал смех девушки, с которой рос с самого рождения. Она выпила больше его, но куда трезвее.

— Ох, и были лихие деньки, — я и не заметила, как сказала вслух. Переведя взгляд на Аладдина, сама не ожидая такого от себя, прижала его к себе так крепко, что боялась задушить беднягу. — Не влюбляйся в годы молодые, иначе вся жизнь пойдет коту под хвост! — не знаю, слышал ли он мои слова, так как моя грудь ему была куда интересней, подушка же. А я что? Я дам ему пару оплеух, когда протрезвею.

Проснувшись утром, я обнаружила себя в своей тележке, а синеглазое чудо спало рядышком. Будить его я не собираюсь, пускай отдыхает. А я пока подумаю над предложением о совместном путешествии и подлатаю свой посох с наконечником в виде двух змей, жалящих друг друга. Помнится, по словам Джафара, мне его отдал тот же Зепар. Будь он проклят. Оглядываю ясное небо, которое давало разгул фантазии, стоило мне поглядеть на облака. Чего только можно увидеть: от точек и запятых до сложных узоров и диких зверей. Мне ничего не мешает отправиться в путь вместе с Аладдином, но есть пару дел, которые нужно уладить побыстрее. И все же не могу никак насмотреться на маленького путника. Всё! Как бы там ни было, а я останусь с ним. Наверное, это мое предназначение. Глупо, не спорю. Но для чего ещё мне сохранили жизнь?

Пять месяцев спустя.

— Куда вы хотите отвести тётеньку? — Аладдин внешне совершенно спокоен, но было видно, что он волнуется за меня. Это так приятно.

— Не переживай, я встречусь со старым знакомым, наверное, — мальчонка непонимающе посмотрел на меня. — Это наилучший вариант, — подмигнув ему, с чистой совестью опережаю тюремщиков и топаю в неизвестном мне направлении, да ещё и в неправильном! Жить в долинах, на мой взгляд, экзотика, не меньше. Зайдя в самую ухоженную комнату из всех, что довелось заметить моему глазу, замечаю старого знакомого. Ну я же говорила! Вот только хорошо это вряд ли закончится. Остаётся только молится на неверность догадок. Ведь я не могу сказать точно, пока не увижу лицо начальника.

— Ну здравствуй, Вирсавия, — я сейчас блевану от его слащавого голоса. Уж лучше смерть. — Какими судьбами ты в этих землях? Я думал, ты в Синдории с Синдбадом чаи гоняешь, не иначе, — хитро зыркнув в мою сторону, он хищно улыбнулся. Мне все больше и больше не нравится этот разговор.

— Ах, если бы… — а потом меня осенило. Вот так значит? Совсем меня не ищешь? Ну и хорошо: баба с возу, коню легче! Но интерес никуда от утешений не пропадает: — А разве за мою голову награды нет? — вот тут Фатима улыбнулся ещё шире, отчего по коже пробежались мурашки двумя заходами.

— Становится всё интересней, — его оскал мне жутко не нравится, надо переводить тему.

— Так интересы разошлись по разным берегам, — я бы почесала затылок по привычке, да руки связаны. Ищу что-нибудь острое, но сегодня не мой день. — Фатима, а не отпустишь меня по старой дружбе? — слова подобраны неудачно, но может у него сегодня хорошее настроение. Ну хоть в чём-то я права. Только вот зловещий смех не к добру.

— У меня была такая мысль, но ты будешь больше смотреться в роли моей рабыни, — я должна держать лицо кирпичом, но челюсть сама к полу тянется. Вот урод! — Сейчас мне нужно отойти, однако позже я не против посмотреть на твой танец живота, — знал бы ты, как я хочу плюнуть тебе вслед.

И пока он разбирался со своими делами, я пыталась уснуть. Однако шум и гам с улицы решили всё за меня. Вновь на меня нахлынула ностальгия. Только вспоминала не молодость, а Аладдина; надеюсь, он в порядке. Как бы ужасно ни было моё положение, мне скучно. И, возможно, в самый решающий момент в жизни я тупо смотрю на свои волосы. Они у меня, как у маги Рема: такие же длинные и пышные. Может их действительно укоротить наполовину? Но тогда мне нечем будет греться.

Земля содрогается, и сдержать испуг я не могу. Но мой крик на фоне других слышен слабо. Женская интуиция подсказывает, что всё хорошо. И спустя некоторое время на помощь мне приходит мой ангел, от которого при следующей встрече без его слова ни на шаг не отойду.

В жизни я видела много фаналисов, но Моржана переплюнула даже Масрура. Теперь я знаю, кто поможет старой и беззащитной женщине, то бишь мне, в случае чего. А посох цел и невредим, что очень радует.

Два каравана сошлись в мелкой пирушке и веселятся во всю. И я не упускаю момента: уплетаю почти все, что попадется под руку, успев выпить вина. Подсознание подсказывает дельную мысль, и я ищу двух друзей. И присоединяюсь к их беседе.

— Теперь будете вместе знакомиться с миром? — они согласно кивают, и я замечаю немного расстроенный взгляд юного маги. — Аладдин, я присоединюсь к вам, но позже, — как же неохота расставаться со своим изобретением. — Держи, — отдаю ему кулон. — Я освобожусь быстро, но когда я должна буду вернуться, по-твоему мнению, подумай обо мне и подбрось его вверх — сию же секунду явлюсь, — у него аж глазки засияли.

Поворачиваюсь лицом к Моржане и дарю ей самую искреннюю улыбку:

— В следующий раз познакомимся поближе, — что-то я расщедрилась на объятия. Но его давно никто не обнимал, это и индюку понятно. Я столько упустила в той жизни, поэтому буду навёрстывать в этой.

— Вирсавия — моё настоящее имя, но никому об этом, — заговорчески прошептала я, замечая, как печать на флейте засияла, однако не обращаю на это должного внимания. Ещё секунда и перемещаюсь с помощью векторного мира в Магноштад — место, где мне дали приют.

Комментарий к Маленький путник на меня похожий. И снова я начинаю фанфик перед отъездом в санаторий, но это последняя поездка, так что можно. Моя первая попытка написать в жанре

POV

. Как получилось, судите сами.

Если вам многое стало ясно, не переживайте, так и было задумано.

/бечено 12.08.18/

====== В далеком прошлом они приняли её в семью. ======

Комментарий к В далеком прошлом они приняли её в семью. Главы, которые начинаются с “В далеком прошлом...” будут от третьего лица и события идут по истории Синбада. Может Син и Вирсавия попахивпают Сью, но не забывайте о том, что первый феномен мира всего, ну главная героиня... В будущем разъясню. Ну вы тоже тихо не сидите и комментируйте, пожалуйста. Ну и молодец я: написала главу перед самым санаторием. Надеюсь, вам понравилось.

/бечено 12.08.18/

Эсла ни на шаг не отходила от двух новорожденных: собственного сына и найденной девочки на пути, указанным недавно родившимся Синдбадом. Находясь далеко от руин деревни, которую стёр с лица земли проснувшийся вулкан, люди радовались необычному спасению, искренне благодаря рыбака Бадра и его сына. А мать маленького спасителя не может отвести взгляд от двух младенцев. Девочка, видно, не так сильно, но старше Синдбада.

Она, как и новоявленный герой, смотрела своими тёмно-синими глазами, сжав губки в тонкую линию. Сын Эслы не уступал: он также состроил серьёзное личико. Казалось, будто встретились два вундеркинда. Сия картина была настолько умилительной, что женщина приняла неоспоримое решение, с которым согласился и Бадр. При этом отшутившись, мол и невесту искать не нужно! Может, оно и так, ибо на брата и сестру они никак не похожи.

Вот так и приняли маленькую Вирсавию, отправленную величайшим гением и джинном Уго в сей мир, в семью простых людей. Над именем долго не думали, так как, к их удивлению, на дорогой ткани было вышито её имя. Счастье, правда, было не долгим, так как Партевия начала войну. И Эсле пришлось тяжко в первое время. Дальше становилось легче. Но непонятно от чего: то ли судьба к ней благосклонна, то ли дети действительно умнеют не по дням, а по часам. Они быстро научились ходить, но на ногах лучше держалась Вирсавия, или просто Сави. Синдбад иногда дулся на неё. Как это она умудряется быть лучше его?! Но это были ещё цветочки, и в следующие годы жена Бадра и радовалась, и молилась о спокойной жизни. Ибо когда они начали говорить, наступило самое веселое время для уставших женщин Тисоновой деревни. Детский лепет борющихся за внимание Эслы детей был слишком быстрым, что даже сама женщина с трудом понимала, о чём они говорят. А они, в свою очередь, прекрасно друг друга понимали. После того, как одна бабуля прочитала этим невероятно умным, схватывающим на лету детям лекцию, Синдбад и Вирсавия стали неразлучны, и были друг за друга горой. После этого разговора Сави, на правах старшей, иногда отбивала интерес у маленького негодника от шалостей из ряда вон выходящих. Это было так мило и удивительно. Тогда им было всего лишь по три года. Тогда и вернулся Бадр.

Три года спустя.

— Мы вернулись, — уставший, но довольный Бадр вошёл в дом с Сином на плечах, и к ним подбежала радостная Вирсавия.

— С возвращением, Бадл, — Эсла с мужем решили с самого начала не скрывать от девочки правды, чему некоторые жители деревни были недовольны: неизвестно, как это отразится на ребёнке. Но девочка ещё этого не понимала, да и в будущем это её мнения не изменит. Наоборот, отношения с Синдбадом станут намного крепче, а любовь к приёмным родителям станет сильней. Ведь она знает: её любят и она любит их. Этого вполне достаточно.

— Р-р-р, — опущенный на землю Син зарычал, дразня Вирсавию и убегая вглубь дома, а та, слегка надув щёки, побежала за ним. Только споткнулась и упала. Но мальчик поспешил на помощь и стал её успокаивать: погладил для привлечения внимания по голове, и поцеловал, на удивление многим, не расплакавшеюся малышку в щеку. А её щёчки покрылись румянцем. Она звонко засмеялась, и, не удержавшись, видимо потому что ещё чутка обижена, тихонько стукнула Синдбада по голове. На что тот недовольно посмотрел на неё и начал щекотать. Бадр громко захохотал, любуясь этой картиной, обнимая жену. И дети смеялись и радовались. А Эсла была счастлива, у неё была самая лучшая семья. Позже муж расскажет о том, как сын спас их во время шторма, чем сильно удивит жену не в первый раз. Вот такая обычная и хорошая жизнь.

— Смотрю, вы уже всю деревню знаете, — Эсла с улыбкой потрепала их головы, а дети гордо закивали.

— Я уже не ребёнок и могу идти куда угодно! — с полной уверенностью в себе кареглазый мальчик приобнял стоящую рядом девочку и добавил: — И Сави уже большая, она будет со мной путешествовать. Правда ведь? — вопросительно взглянув на девчушку, он ожидал положительного ответа, а вот сама Вирсавия такого не ожидала. Поэтому, наклонив голову набок, удивлённо посмотрела на мальчика, затем на его маму. Отведя взгляд в сторону, снова перевела на Сина и прояснила очевидный факт, на который мальчишка дулся, но недолго. Ну не мог он на неё злиться.

— Ты маленький, лано ещё куда угодно ходить! — такой очевидный факт прозвучал с такой важностью, что обладательница шевелюры сравнимой только с синем морем засомневалась. Всё ли она сказала? — И я маленькая, — добавила она, а Эсла не сдержала смешка. Девочка сейчас была в состоянии, которое обычно было у неё от недосыпа. Сама же она думала над появившемся очень нехорошим предчувствием — отсюда и сама чуть-чуть тормозит. Ей простительно, она ещё ребёнок.

— Тогда я дам вам несложное задание: отнесите своему отцу обед, он сегодня забыл его, — лица детей засияли. Синдбад, взяв груз себе, уже хотел отправиться на миссию, как вспомнил, что забыл сделать. Поцеловав маму в щёку, он подождал, пока Сави сделала так же, и они отправились на берег.

— Папка, ты такой рассеянный! Что бы ты без нас делал? — важно жуя булочку, Син обеспокоенно смотрел на отца, а Вирсавия только тихонечко уселась рядом с Бадром, обняв того за руку. Довольно улыбаясь, она почти не слушала обладателя необычных фиолетовых волос.

— Прости, — посмеиваясь, моряк потрепал сына по голове и, улыбаясь во все тридцать два, косо глянул на Вирсавию, у которой выражение лица а-ля кот наевшийся сметаны.

— Папа! Ты сегодня ещё будешь рыбачить? — с великим энтузиазмом поинтересовался Синдбад, а Сави, поняв его намерения, легко стукнула себя ладошкой по лбу. Кажется, этот жест приелся к ней от соседки, которая таким способом поражалась проделкам своего десятилетнего сына.

— Да. Этот улов мы продадим потом на рынке, так что я решил наловить ещё, — сынишка слушал его внимательно. — Пойду, пожалуй, — Вирсавия отпустила его руку, сложила узелок и хотела отправиться с Синдбадом домой, но не тут-то было!

— Папка! Позволь мне сегодня пойти с тобой, — попросил мальчик серьёзно, от чего Сави широко распахнула глаза, смиренно ожидая результата этого порыва. А Синдбад всё продолжал: — Мне уже шесть лет, я не ребёнок! Я докажу, что могу быть полезен! Можно с тобой? — мальчик был уверен в себе, а вот девочка не верила до самого конца и напряглась, когда Бадр потянул руку к сыну, потрепав того по голове.

— Да… — она перестала дышать, — ни за что, — облегчённо выдохнув, обладательница синей шевелюры широко заулыбалась, а мальчик сначала ничего не понял, но потом надулся и начал возмущаться:

— Почему нельзя?! Папка — жадина! — Синдбад перешёл на крик, и Сави пожалела свои уши, потому что не любила вот такие крики возмущения.

— Ты будешь только мешать! Как я могу взять с собой ребёнка? — мужчина попробовал образумить сына, но это только больше добавило масла в огонь.

— Я не ребёнок! Мне уже шесть! — синеглазая уже устала от возмущений, но Эсла учила её не вмешиваться в мужской разговор — рано ещё. Поэтому она только наблюдала.

И, хоть и была недовольна поведением «брата», прекрасно понимала его.

— Почему? — отступать он никак не собирался, голос стал тише. — Ведь я просто… Просто… — он немного замялся и посмотрел на ногу Бадра, точнее на её отсутствие. — Я просто хотел помочь папе, у которого только одна нога, — под конец предложения голос стал слишком тихим. Вирсавия положила ему руку на плечо и, выпучив свои глаза, молча просила согласиться, хотя b понимала, что рано Синдбаду в море.

— Понятно, — мужчина довольно улыбнулся. — Вы волнуетесь за меня? — сынишка успокоился и внимательно посмотрел на отца. — Это нога — результат моих собственных действий и напоминание о том, что я ещё жив. Так что не нужно волноваться об этом, — Вирсавия, может, не совсем осознанно кинулась обнять Бадра. Плакать девочка не собиралась, однако умом понимала, что сильное отличие от других может привести к проблемам. Но... Прогибаться под общественное мнение даже в столь юном возрасте она не собиралась.

И пока девочка обнимала рыбака, чтобы тот не увидел её скисшего лица, Синдбад еле-еле сдерживал слёзы: слишком сильная речь. Бадр это заметил и поспешил развеселить детишек.

— Не волнуйся, — он приобнял сына и пообещал: — Когда ты подрастешь, я возьму тебя куда захочешь. Когда это время придёт, я найду тебе работу, — глаза Синдбада засияли, на лице появилась широкая улыбка и послышалось счастливое: «Папка!» . Вирсавия довольно улыбалась. Может, когда они подрастут, и её с собой возьмут?

— И пока можете, вы должны хорошо кушать и много спать. Ясно? — дети согласно закивали. Отец принялся с ними играть, как у синеглазой появилось нехорошее предчувствие: краем уха она услышала чьи-то очень тихие перешептывания. И она не ошиблась. Это были люди из деревни. Весь их вид был неприятен глазу, они были мрачными, злыми и раздражёнными. Ни с того ни с сего они начали кидаться на Бадра и не стесняясь детей, называли его экспатриотом. Его даже ударили, но он не обратил на это внимания и засмеялся от души. Кареглазый мальчик волновался всё сильней и злился с такой же силой, а у синеглазой девчушки от смеха мужчины всё волнение исчезло да страх куда-то пропал.

— Для кучки крестьян вы чересчур рьяно переживаете за эту войну. Я не мог не засмеяться, — мужчина был уверен в своих словах. Ведь это действительно было смешно. Они простые люди, наверняка, потеряли много близких. Но им не понять его, пока они сами не побудут на войне и не прочувствуют её. — Меня совершенно не интересует происходящее в этой стране, — их бы тоже не волновало, если бы не боялись. — Будет ли хорошая погода? Будет ли у меня вино к ужину? Остальное меня не волнует. Мне даже жаль вас, «вояки», — он сказал, что хотел, а люди, как обычно, прибегали к своей злости: ранимые слишком.

— Ты что, издеваешься?! — крикнули несколько мужиков.

— Оставьте папу в покое! — все удивленно посмотрели на маленькую Вирсавию. Она сама себе сейчас не верила, так как обычно всего боялась. Бадр слабо улыбнулся: она в первый раз назвала его папой, а не по имени. Только вот такой маленький героизм не понравился разозленным крестьянам и один из них не выдержал.

— Ты вообще им никто! — и только он занес руку, чтобы ударить её, как Син, не задумываясь, встал впереди её, а какая-то женщина успела перехватить руку слишком агрессивного мужчины и сказала в своё оправдание: «Она ещё ребёнок». И детей не тронули, но презираемого ими экспатриота всё же избили.

— Папа, проснись! — во весь голос кричали дети, пока рыбак не очнулся.

— Син… Сави… — никаких сил у него не было, и встать он смог благодаря воле.

— Папка, ты в порядке? — Син волновался, но был разозлен и на себя, и на отца.

— Да, — Бадр улыбнулся и потрепал девчушку по голове. — Сави, ты очень храбрая, но иногда нужно отступить.

Может Синдбад и вспыльчивый, но в его случае это плюс; слова отца были последней каплей для его терпения.

— Почему ты ничего не сделал? — мужчина удивленно посмотрел на сына. — Ты ведь был солдатом! Если бы захотел, ты мог бы их всех побить! Почему же ты стоял и ничего не делал? — у мальчишки началась истерика.

— Да ладно! Что я мог сделать с одной ногой? — Вирсавия опустила голову и сжала губы, а вот обладатель фиолетовой шевелюры униматься не хотел:

— Разве не было обидно? — он с неким вызовом посмотрел на отца. Бадр продолжал улыбаться: Синдбад ещё мал, но когда вырастет, обязательно поймёт. — Почему ты ничего не ответил им? Только стоял там и смеялся! — он продолжал винить отца. — Пап, это совсем не круто! — кареглазый не сдержал слёз, а мужчина всё продолжал улыбаться. — Ты глупый! — выкрикнул мальчик и, словно молния, убежал. Вирсавия осторожно взглянула на моряка, а он всё улыбался.

— Похоже мне теперь не порыбачить, — досадно глянув на остатки того, что когда-то было лодкой. — Ты как? Не обращай внимания на их слова, — обратился он к Вирсавии, поманив рукой к себе.

— Не важно, что они говолят, я вас всё лавно люблю, — быстро очутившись возле Бадра, она добавила: — Ты очень клутой, только Синдбад не понимает. Я лада, что у меня такой сильный папа, — схватив его за руку, она уткнулась ему в предплечье.

— Скажи это ещё раз, — девочка в недоумении посмотрела на улыбающегося, как дурак, отца. — Ну ещё раз скажи: «Папа», — захлопав ресницами, она широко улыбнулась.

— Папа, тебе чем-нибудь помочь? — он отрицательно покачал головой. — Тогда я пойду домой и помогу маме, — она в ожидании не отводила взгляда.

— Конечно, — Бадр потрепал её по голове, и она побежала домой, намереваясь успокоить Сина.

— А может не надо? — синеглазую сплавили вместе с Синдбадом за водой. Но кто же мог знать, что они найдут беспомощного человека без сознания. И мягкое место подсказывало Вирсавии, что спасение этого человека ни к чему хорошему не приведёт. Но, будучи пятилетним ребёнком, осознавала это не до конца, и устоять перед благородным порывом Синдбада не смогла. Да и мысли были заняты другим: ей не впервые было слышать слова о своей ненастоящей принадлежности к семье экспатриота. Однако она им не верила, а Бадр и Эсла продолжали относиться к ней, как раньше. Ей только пять лет! И чем больше она пыталась думать, тем больше закипала голова, и сие дело забрасывалось.

На следующий день…

Бадр и Эсла поражались поведению детей: в то время как Синдбад не стеснялся и осматривал спасенного торговца с ног до головы, трогая его необычные желтые волосы, то Вирсавия держалась на несколько шагов дальше, поглядывая сначала на мальчика, а потом на обладателя блондинистой шевелюры. Но когда чужеземец заговорил о мире за пределами деревни, она, не раздумывая, подошла ближе. Как и у кареглазого, у неё появилось несгораемое желание увидеть мир. И хоть Эсла была против, иностранец остался у них на то время, пока не поправится.

С этого дня Дариус, так его звали, рассказывал детям истории о далеких странах, не похожих на друг друга людей, необычных животных и многое, многое другое. Эти рассказы могли длиться до поздней ночи. И Синдбад, и Вирсавия всегда слушали до конца.

Чужеземец был знающим человеком и владел словом, был великолепным рассказчиком. Мир для детей становился всё больше с каждой историей: будь то пугающая былина, то сказочная легенда с хорошим концом. Их интерес становился всё больше, рос энтузиазм и настроение было выше некуда. Эти рассказы были словно сны наяву.

Длилось это недолго, так как несколько дней спустя в Тисоновую деревню пришли солдаты. Они искали шпиона из Рема и требовали, чтобы каждый, кто хоть что-то знает, немедленно сообщил им. Не трудно догадаться, что тем самым шпионом был Дариус, которому доверилась семья Синдбада. И он взял заложником маленького Сина. На помощь Эсле никто не пришел. Кому это надо? Она же жена экспатриота. Женщина не смогла сдержать слёз. А вот Сави, которой было велено не высовываться, никак не могла заплакать, но очень хотела. На лице девочки был шок, и этот шок не давал ей совершить глупых поступков. Она видела, как Бадр стал на колени, но плакать не могла. Всё больше она удивлялась силе того человека, который ей как отец, и всё больше она злилась на людей, окружающих её. Они стоят и ничего не делают, оправдывая свою трусость экспатриотизмом.

Вскоре прибыли военные и взяли ситуацию под свой контроль. Они забрали тело Дариуса и взяли Бадра под стражу. За помощь вражескому лазутчику его подвергли жестокому допросу и ударам плетями. Без преувеличения, это была настоящая пытка. Позже его признали невиновным, но присудили к участию в боевых действиях. За это с его семьи сняли все обвинения и только так он мог избежать смертной казни.

И когда Бадра отправляли на войну, он оставил пищу для ума всем. Мужчина уходил с улыбкой, которую он дарил своей семье, подбадривая их. Синдбад не забудет его слов, он обязательно позаботится о матери и Сави. В тот день синеглазая плакала искренне и долго, никого не стесняясь, не обращая никакого внимания. Тогда Синдбад понял истинную силу своего отца и важность урока, который тот преподал ему ценой своей жизни. Он навсегда запомнил его улыбающееся лицо в тот момент.

Несколько месяцев спустя пришло извещение о смерти главы семьи. В полученном гробу были его личные вещи и меч. С тех пор прошло девять лет. Теперь детям по четырнадцать лет. Они рано повзрослели, и от детских характеров осталось немногое...

====== Прошлая жизнь как страшный сон. ======

Одетая в старую серую тогу*, синеглазая девушка с длинной синей косой бежала всё дальше, всё выше в гору, ступая совершенно босыми ногами по земле; она не ощущала дискомфорта. Ей нравилось чувствовать землю. Весь свой путь она смеялась. Несмотря на жестокость, несправедливость и опасность родного мира, синеглазая всё равно смеялась. А её глаза цвета то ли моря, то ли неба, смело смотрели вперёд. И это невзирая на то, что люди, хоть и древнейшая раса, самые слабые, жили в страхе. Но только не они и не её деревня, которая была одной из немногих, что боролись за право жить. Девушка смеялась.

И смеялась тогда, когда юноша выше её на полторы головы пытался догнать. Его чёрные волосы отливали синим на солнце и были чуть короче шевелюры синеглазой, у которой они были немного ниже поясницы. Видимо, длинные волосы одна из особенностей их народа. Его карие глаза смотрели с волнением и обидой. Даже поймав её, вдыхая её запах, прижимая к себе крепко-накрепко, его сердце не желало успокаиваться, наоборот, билось всё сильней и сильней.

 «Вирсавия», — тихо шептал он её имя, крепко, но нежно, будто что-то хрупкое, обнимал, не желая отпускать. Наслаждаясь объятиями, обладательница синей шевелюры услышала подозрительный шорох в кустах и, выбравшись из цепких рук Давида, она, ничего не сказав, помчалась к кустам и быстро раздвинула их. Девушка, вместо того, чтобы отскочить и вскрикнуть в страхе, чуть-чуть дрожа, робея, попыталась наладить контакт с обнаруженным детёнышем дракона, который, судя по всему, толком даже летать не умеет.

Сия выходка не была одобрена возлюбленным. Ведь драконы были для них, людей, главной опасностью, и раз в год жители деревни приносили жертву: то юношу, то девушку. Но Вирсавия была уверена в себе, она не желала оставлять маленького дракона на произвол судьбы. И было решено, что она с Давидом отнесут его до горной гряды, которая находилась недалеко и была границей для двух рас. По возвращению в скалах синеглазая случайно порвала свою тогу, но не обратила на это должного внимания. Молодые люди и не заметили того, кто следил за ними. К несчастью, даже у самой обычной влюбленной девушки были враги.

Тем же вечером Давид за одним столом со своим дедом, старейшиной деревни, попивал чай перед очень важным разговором. Вся атмосфера давила на юношу. Старик хотел уже начать, да не мог подобрать слова. Юноша уже сам захотел начать говорить, но почувствовал усталость: глаза слипались, появилось несильное головокружение и тело налилось свинцом. Давид с подозрением посмотрел на чашку чая.

«Пока тебя и Вирсавии не было, на нас пытались напасть драконы, — голос деда был совсем никакой. — Тот, кто следил за вами, — продолжал старик, — нашёл на гряде кусок ткани от её одежды».

Такой расклад брюнета не устраивал. Да и слабость в теле не давала твёрдо стоять на ногах. Давид успел только зло нахмурить лицо, а после упасть на пол замертво, косо взглянув на проклятую чашку чая. Старейшина деревни, будучи довольно сильным мужчиной для своего возраста, смог уложить внука на кровать. Он напоминал ему себя в молодости.

«Давид, ты займёшь моё место в будущем, и участь твоя выбирать правильное решение. А ей может помочь только Иллах», — прошептав с сожалением, он направился к не подозревающей ничего Вирсавии.

На следующее утро синеглазая совсем не плакала. А зачем? Слезами горю не поможешь. И она просто улыбалась всем назло. Все посчитали, что с горя та и свихнулась. А её не покидало чувство чего-то хорошего. И даже мрачность вокруг: ритуальные песни, косые взгляды тех, кто сожалел, и тех, кто презирал — ничего не пугало обладательницу синих волос. И только внимательные могли заметить дрожь в её ногах.

Белое платье тянулось по земле. Всё выше она поднималась. И стоя на вершине, Вирсавия всё-таки признала свой страх. Сильный ветер дул в спину, будто подталкивая вперёд.

Вдалеке послышался рёв дракона, а после всё видней были его очертания в ясном небе. Когда его можно было хорошо разглядеть, синеокая, уже ни о чём не думая, сделала, как казалось, последний шаг вперёд. Она ожидала оказаться в когтистых лапах летающего ящера. Но вместо этого очутилась в очень ярком пространстве, где порхали золотые и чёрные бабочки, перед этим успев краем уха услышать очередной рёв дракона.

В этом месте было так легко. Девушке это казалось сном. Скрип за спиной заставил Вирсавию обернуться. Перед собой она увидела соединённые между собой и напоминающие тори качели на цепях. На одной из качелей сидело светлое золотое существо с чёрными пустыми глазницами и силуэтом оно напоминало женщину. Напротив сего существа было другое: чернее тьмы с золотыми глазницами и силуэтом оно было подобно мужчине. Девушка едва сдержала крик. Синеглазая слышала голоса. Она попыталась спросить, но собственного голоса не слышала, чему удивилась и растерялась.

Перед Вирсавией появилось непонятное извивающееся нечто, вокруг которого чёрные и светлые бабочки порхали, сливаясь в один поток.

«Не бойся», — пронеслось в её голове. Один из множества потоков отделился от извивающегося существа и впился девушке в ключицу над сердцем. Вирсавия, к своему счастью, ничего не почувствовала, было совсем не больно. Чувство прилива некой энергии ещё долго не покидало её разум. Синеокая снова услышала чьи-то голоса:

«Давно пора научить людей дару, что очень долго ждал своего часа — магии. А ты, Вирсавия, береги благословение Иллаха», — и вокруг неё закружилось множество тех самых бабочек.

А дальше время шло своим привычным ходом. Драконы больше не трогали их деревню. Вирсавия открыла у себя дар к магии, чего поначалу до жути боялась. В их поселение появились те существа: Того и Ра и обучили людей магии. Давид на пару с Вирсавией стали сильнейшими магами и супругами по праву. Их интерес к знаниям был неиссякаемым. И вроде всё было хорошо, но война против других рас не прекращалась. Именно в тот момент и появились разногласия меж мужем и женой.

Давид так и не узнал, что синеглазая носит под сердцем их дитя. Он встал на сторону тех, кто предлагал порабощение. Она же собрала своих людей в противовес им. Так и началась очередная война. Противостояние двух сторон вызвало множество разрушений. Магия выражала их чувства в боях. Сильные волей пошли за Вирсавией, отдавая в её руки свои жизни. И бились они против священников, которые их презирали. Только жажда величия не покидала мерзкие души и борьба интересов не скрывала взгляды и эмоции. Небо плакало, когда маги бились. Ветер ревел и метал в тщетных попытках всё прекратить. Земля разрывалась от боли, принося ещё больше бед, а глас Иллаха никто не желал слушать. Сто лет шла война беспрерывно. На протяжении стольких лет силы Вирсавии истощились и с каждым днем их становилось все меньше. В итоге, Вирсавия подорвала своё здоровье, и, скрывая свою боль, ради жизней тысяч людей сдалась без боя, ни на минуту не забывая вину, лежащую на её плечах. Вечное раскаяние было её наказанием. Старейшина Давид надеялся, что она образумится и примет идеологию священников, но на протяжении долгих семисот лет женщина просто-напросто игнорировала всех. А после решила, что пора явиться на свет сыну, имя которому было дано Соломон. Давид был ошеломлён и рад, и не скрывал радости своей. Однако супруга не подпускала его близко к мальчику. Ей удавалось это целых семь лет, а после организм не выдержал всего пережитого и сдался. Вирсавия оказалась прикованной к кровати. А что было с сыном она и подавно не знала.

Соломон был лишён радости видеть свою мать пять лет. За это время он обрёл немало знаний, познакомился с интересными людьми, которые впоследствии помогли забрать Вирсавию в созданный им отряд «Сопротивления», в котором люди разделяли его интересы и цели. Благодаря талантливому волшебнику, Уралтуго Нои Нуэфу, Вирсавия вернулась в форму. Она догадывалась, что её болезнь дело рук священников, однако эти знания скоро ушли на второй, а то и на третий план. Теперь женщина стала сердцем самого большого магического сосуда в этом мире штаба «Сопротивления».

Вирсавия передвигала его, охраняла вместо десятерых. Она сама выбрала свою судьбу — синеглазая не могла покинуть место, которое стало домом. И на протяжении многих лет она была со всеми людьми отряда, которые частенько называли её мамой. Эта женщина снова вернулась к жизни. К ней вернулась любимая свобода, как и ответственность, против которой ничего не имела. Синеокая вернулась к настоящей жизни со всеми её плюсами и минусами, радостями и тяготами. И самое главное — сын был рядом. Вирсавия старалась просто быть рядом. Советчик, помощник и лидер из неё совсем никакой. Да, женщина по-прежнему считает себя плохой матерью. Другие так не думали, хотя… Только одна Арба держалась подальше от синеглазой волшебницы, на которую так была похожа.

«Почему?» — шатенка часто задавала себе сей вопрос. А жизнь всё шла своим чередом. Но много лет спустя…

…после победы над Давидом, Соломон всё больше отдалялся от людей. А мать, резко постаревшая после уничтожения штаба и встречи с возлюбленным, медленно умирала. Ведь перед самой последней битвой отца и сына, женщина отдала молодому царю часть сущности Иллаха, что была с ней с того самого дня. Всем казалось, что Соломон ничего не замечает. Но было не совсем так. Он видел всё. Соломон видел, как Сава по секрету шепчет Вирсавии имя внука; улыбку матери; то, как она с достоинством ждала своего последнего часа. Атмосфера вокруг, несмотря на всё, не казалось мрачной.

Наоборот, в воздухе витала аура умиротворения, подобно которой никогда ранее не было. И если многие хотели плакать, они просто не могли. Хотя, казалось, ещё чуть-чуть и терпение людей лопнет. Соломон чувствовал это. Мужчина осознавал своё нынешнее положение.

Однако всё же и он был простым человеком, у которого желание может преобладать над ограничением. И пусть все осуждают его, да только царь всё равно вернёт матери ту сущность Иллаха, что по праву её уже давно. Он знал, Вирсавия была Его любимым чадом. Ей было подарено желанное всеми людьми — бессмертие. Да только не принесло оно синеглазой счастья. И сын вернул его матери. Оно вернулось тем самым потоком, как и тогда. Вирсавия молодела на глазах каждую секунду, превращаясь в маленького и беспомощного зародыша.

Приснится же такое! Мне нужно прогуляться через векторный мир. Пока, не дай Иллах (старая привычка!), не началась паника. Секунда — и я в самом красивом месте Магноштада: в парке фонтанов и зелени, что находится близ академии. Проходя ближе к одному из фонтанов, смотрю на звёзды. Вся прошлая жизнь как кошмар напоминает о себе. Зачем? Ведь я и так не забываю, как любила гулять ночью под звёздным небом, особенно с Давидом, слушая рассказы о битвах и других проделок молодых парней. На меня волной накатило волнение и радость тех дней. Заплакать что ли для приличия? Уф! Аж мурашки по коже. Надо чем-нибудь укрыться. Правильно, надо наколдовать плед.

В отражении воды я вижу проклятый третий глаз, что напоминает о моей принадлежности к истинным людям. Племена Торан, Аладдин и я. Что мне делать, я, как обычно, не знаю. Самовольничать с моей низкой самооценкой? Иллах, это говорит вродедвадцатидевятилетняя женщина с огромным опытом и третий маг после сына с внуком?! Ох, как разогналась. Даже во внуке уверена. Помнится, о Соломоне я пеклась куда сильнее. Хотя о чем это я? Аладдина растил гений. Даже третий глаз зачесался от тяжких дум. Старая стала, даже слишком. Спасибо, Уго, дальше я сама. Но… эм… Осталась одна нерешённая проблема в виде обладателя семи джинов и короля Синдрии, а также его генералов. У меня нет слов!

А в это время в славном государстве Бальбаде, в одном из самых дорогих гостиниц, Джафар, у которого нервы были на пределе был серьёзный разговор с королём Синдбадом. Масрур стоял в стороне и не комментировал из-за природной немногословности, но однозначно был на стороне главного советника.

— Син, что ты думаешь об Аладдине? — ассасин не старался скрыть своей досады по этому щекотливому вопросу. Король семи морей прекрасно его понимал. Теперь в его и без того весёлой жизни появился ещё один вопрос, ответ на который быстро не найдёшь.

Синдбаду захотелось быстрее найти Вирсавию. Даже сейчас мужчина думал о ней. А думала ли она о нём? Любит ли, как тогда? Король сам себе улыбнулся.

— Ну… Возраст у него почти подходящий, и похож на неё, — легенда семи морей понимал серьёзность разговора, но поиздеваться хотелось сильно. Сейчас он был похож на маленького мальчика, озорника. Но также он прекрасно понимал, что слов на ветер пускать нельзя. Синдбаду самому было интересно. Вся весёлость мигом испарилась, когда он вновь заговорил, успокаивая Джафара, а может добивая: — Либо он мой сын от Вирсавии, либо никакого отношения к ней не имеет, — бывший ассасин был поражён словами друга, но скрыл это.

«Почему ты так в этом уверен?» — этого Джафар не понимал. Он не удивлялся первому, так как знал о близких отношениях Синдбада и Вирсавии. Ведь король семи морей когда-то говорил с достоинством, что казалось хвастовством, мол мать его, Эсла, рассказывала, как они нашли синеглазую малышку, будто судьба её послала. Советник больше поражался спокойствию обладателя семи сосудов, чем вероятности родства между ним и маленьким путешественником.

«Но даже если так и есть, я не верю, что такая девушка как Вирсавия могла оставить или отпустить ребёнка одного».

Джафар косо посмотрел на Сина строгим взглядом. Король же, не обращая внимания, продолжил:

— Пока спешить не будем. Сейчас нужно уладить дела в Бальбаде, — всё это время он сидел в кресле закинув ногу на ногу, а руки за голову, мужчина прикрыл глаза, — Если она его мать, то обязательно покажется, — немного дикая и довольная ухмылка сменила улыбку, — В любом случае, я собираюсь держать Аладдина возле себя, — Синдбад уверенно посмотрел на старого друга, а оный, стоя у окна, посмотрел на просыпающийся город.

Масрур слушал внимательно и запоминал, точно губка впитывает воду. В Бальбаде потихоньку наступает рассвет и просыпаются люди, а в Магноштаде пока бодрствует только Вирсавия.

И всё же Синдбад похож на Давида. Совпадение или ирония судьбы? Ухмыляясь, думала синеглазая, направляясь прочь из государства магов. Сунуть нос в Синдрию, где куча неприятностей? А может и совсем наоборот?

Комментарий к Прошлая жизнь как страшный сон. То́га – верхняя одежда граждан мужского пола в Древнем Риме — кусок белой шерстяной ткани эллипсовидной формы, драпировавшийся вокруг тела. Лицам, не имевшим статуса граждан, не позволялось носить тогу.

Врата, напоминающие тори, из красного дерева, стоящие напротив и соединенные стальными цепями. На вратах качели. На одной – существо напоминающее мужчину из тёмного рух с пустыми золотыми глазницами. На другой – существо напоминающее женщину из чистого светлого рух с черными пустыми глазницами. Того и Ра. Выдумано мной, на основе качелей, которые полюбились в санатории. Я уже боялась, что совсем ничего не напишу. В дальнейшем будут упоминаться.

Вот такая вот история жизни изложенная в кратце. Не люблю водить вокруг да около и вплетать всякую чушь; не хочу появления Мери Сью, и эта глава для меня стоп кран в личности Вирсавии. Наверное, получилось банально. Надеюсь не очень сопливо и без пафоса. Я себя совсем не люблю. На всякий случай спрошу: интересно ли вам будет прочитать более подробно о жизни Вирсавии в Альма-Торан? Историю стараюсь делать не сильно запутанной и чтобы вам понравилось. Надеюсь, что не получилось сухо. Понимаю, что такое не всем понравится. Посему любую критику приму смерено и доработаю. В часовых поясах в мире Маги не разбираюсь. Так что пишем комменты, кидаем тапки или дарим цветы.

/бечено 12.08.18/

====== В далеком прошлом сковородкой огреть сложно. ======

Уже девять долгих лет прошло с тех пор, как Бадр покинул свою семью навсегда. И хотя все считали их экспатриотами, Синдбад вместе с матерью и Вирсавией всё-таки смогли наладить отношения с жителями деревни. Ключом к этому стали последние слова Бадра. Они произвели сильное впечатление на них. Семья бывшего когда-то героя Партевии… Они искренне верили в мужчину и прикладывали все усилия, чтобы убедить остальных. Один за другим, люди начали соглашаться со словами мужа Эслы и отца Синдбада и Сави. Больше никто не смел называть их экспатриотами. И затем, чтобы не уступить войне, общими усилиями всей деревни образовали кооперативную организацию. Тисоновая деревня была единственной, что в тайне выступала против войны. Более того, убеждения Бадра были приняты каждым её жителем.

— Синдбад, осторожнее, не разлей… — Вирсавия хотела успеть предупредить о стоящем на проходе ведре, про которое в спешке забыла. Сами понимаете: Эсла больна, а хозяйство на месте не стоит. К тому же девушка вернулась недавно с работы, хотя давно думает уволиться во избежание… неприятностей. Кстати, о ведре. Вода всё же оказалась на полу, что очень не понравилось молодой хозяйке. Ей жутко хотелось обратиться с претензиями к Сину. Она уже мысленно представила, как зажимает его голову локтем и сильно трёт макушку… И почему она этого не сделала? То ли неловкость, то ли воспитание. Ну не смогла и всё на этом. Синдбад же поспешил помочь убраться. А прибывший с парнишкой незнакомец как стоял в дверях, так и не сдвинулся.

— А вы кто? — нельзя сказать, что реакция у девушки заторможенная, но путешественника она заметила только сейчас.

— Вы чего в дверях встали? — вспомнил про гостя и Син.

— А… — незнакомец уже хотел оправдаться, но Вирсавия ухватила его за руку и повела к старому ковру, на котором они устраивались во время приёма пищи. Усадив гостя, она в волнении затараторила, однако волшебник смог разобрать её слова:

— Вы, наверное, голодны. Уже почти готово, но на царские яства не рассчитывайте, — в голосе молодой хозяйки чувствовалась досада. Юнан осматривал её очень внимательно. У девушки были очень длинные волосы и, как он приметил, у Синдбада не короткие. Но девушке в этом плане он сочувствовал куда больше. Длинные, чуть ниже колена, и пышные волосы были заплетены в пучки, но все же оставались ещё спущенные пряди.

«Бедняжка…» — Как он понимал её в этом плане.

— У нас гость? — обладатель необычайно длинной пшеничной шевелюры обернулся на голос и, улыбаясь, кивнул в знак приветствия. Женщина выглядела худой, и это слабо сказано. Одна кожа да кости, волосы спутаны и потухший взгляд. Мужчине даже стало её жаль.

— Это Юнан, он погостит у нас, — Эсла с дочерью дружелюбно улыбнулись, — Юнан, это моя мать, Эсла, это моя сестра… Вирсавия, но мы зовём её Сави, — рукой он указал сначала на хозяйку дома, после на девушку, что была ниже его на полголовы. И перед словом «сестра» он запнулся, но быстро продолжил. Так что кроме путешественника никто и не обратил внимания.

Сказать, что Юнану не понравилась компания этой семьи, значит нагло и подло солгать. Маги вроде и направлялся именно сюда, но отчего-то у него было совершенно другое ощущение. Вот прямо перед ним аномалия мира сего, сидит и рассказывает про прошедший день, а дочь с матерью смеются, когда сын и названый брат вспоминает что-то эдакое. Да даже знакомство с Юнаном, которого он в первый раз увидел в бочке, было оценено звонким смехом синеглазой и широкой улыбкой Эслы. Женщина и сама рада посмеяться, только после этого не обошлось бы без боли в груди.

В общем, вечер был проведён хорошо, и даже очень. Все были довольны. Волшебнику выделили спальное место, с которого он наблюдал за детьми: Синдбад помогал Вирсавии с мытьём посуды, что выглядело очень мило.

— Поскорей бы уже… — у Юнана от такого тихого шёпота пробежали мурашки по коже, что было неожиданно для него, — они выросли и поженились, — хозяйка дома слабо улыбалась, глядя на болтающих о чём-то детей. Им было весело.

— Э? — для маги без внимания необычная внешность Вирсавии не осталась, но он думал, что она пошла в главу семейства, которого на данный момент уже нет.

— Она приёмная и знает об этом, — вяло пояснила Эсла. Вирсавию женщина любила, как родную. — А Син… — что-то разговорилась она. Обычно мать семейства не рассказывала ничего чужим, но у неё было странное чувство чем-то схожее с доверием. А Юнан слушал внимательно, за что ещё больше понравился больной женщине.

И вот наступило утро.

— Доброе утро, — спросонья пожелал таинственный путешественник. Осмотревшись, он понял, что проснулся последним. Вирсавия что-то вышивала на недорогой белой ткани, тихо сидя рядом с Эслой, которая доедала завтрак. Женщина тихо кивнула.

— Доброе, господин соня, — девушка остановила свою работу и поприветствовала гостя. Юнан немного опешил от такого обращения, но мигом вернулся в строй, завидев Синдбада.

— Какое прекрасное утро, верно, Синдбад? — сон почти ушёл, оставив жалкие попытки затянуть волшебника в своё царство.

— Доброе утро, Юнан! — путешественник, видно, домоседом был, тишину любящий. Звонкий баритон парня немного резал слух, но маги старался не выдавать этого. Обладатель фиолетовой шевелюры поставил перед гостем поднос с едой, в которую Вирсавия, как обычно, вложила частичку души. А Син, как всегда, куда-то торопился.

— Спасибо, — поблагодарив юношу, Юнан спросил: — Ты опять уходишь? — аромат горячего супа мигом прогнал остатки сна. — Вкуснота, — пропел он, растягивая гласные, а Вирсавия даже покраснела чуть-чуть. Она знала, что её стряпня сносная, но чтобы так хвалил кто-то чужой. Ух!

— Да, — Синдбад торопился, но не поленился ответить. — По утрам в порту особенно оживлённо, так я смогу где-то подработать грузчиком; нам же нужно на что-то жить, — последнее слово — и его след простыл.

— А вышивкой много не заработаешь, — дополнила Вирсавия не отрываясь от работы. Эсла уже давно доела, но сидела тихо: ей нравилось наблюдать, как дочь вышивает. Когда-то она сама пыталась рукодельничать. Только выходило не так хорошо, как у обладательницы синей шевелюры.

— Можно взглянуть? — девушка отвлеклась, в недоумении глянув на маги. На секунду она застыла, а потом что-то щёлкнуло в голове. Вирсавия не поленилась и не пожалела дать подержать в руки. — В Реме ты бы могла спокойно жить на своей вышивке, — с полной серьёзностью продолжил Юнан, разглядывая аккуратно вышитые розы вокруг герба Партевии. — Только ткань дешёвая, да и нитки не те, — девушка не скрывала своего смущения, щёки стали пунцовыми в мгновение ока. Послышался смех Эслы.

— Матушка! — девушка, вся красная от смущения, ещё больше зарделась, прекрасно понимая реакцию женщины. Юнан в недоумении глянул на хозяйку дома.

— Вы первый чужак, кто так её хвалит, — Эсла объяснила, улыбаясь. Она испытывала радость и гордость за свою дочь.

— Значит, — медленно начал волшебник. — Ты вкладываешь в любое дело частичку себя? — это скорее было утверждение, чем вопрос. — В своей семье тебе не стоит быть такой зажатой, будь более открытой, — сказал волшебник более тихо, почти шёпотом, чтобы слышала только синеглазая. — Они будут рады, — и так хитро подмигнул! Вирсавия надула щёки, осознавая правоту путешественника, и поспешила собрать тарелки, так что уже через минуту поблизости её не было.

Послышался сильный кашель, казалось, вот-вот и всё. Волшебник поспешил подать воды.

— Вы в порядке? — в спешке спросил Юнан, обеспокоенно смотря на женщину.

— Да, спасибо, — попив воды, оповестила Эсла, — мне уже легче, — уверяла она, хотя это было не так. — Мне так неловко, что я заставляю вас волноваться, — а вот это уже правда. Ей не только перед Юнаном неловко, но и перед собственными детьми, своей семьёй. Вздор! — С тех пор, как я слегла с этой болезнью, я только и делаю, что доставляю им хлопот, — продолжала наговаривать на себя замечательная жена и мать.

— Синдбад говорил, что без лекарств эта болезнь может забрать вас в любой момент, — волшебник с доброй душой и мягким характером пытался скрыть проклятую жалость в голосе и в взгляде.

«Лучше бы я сочувствовал, но не жалел».

— Да, они трудятся не покладая рук ради меня, — Эсла не собиралась заканчивать разговор на грустной ноте. — Но только Сави меня поняла и старается больше времени проводить со мной: берет работу на дом.

— Та вышивка! — с неким восхищением протянул гость.

— Я только не пойму, кто научил, когда… Будто она с рождения это знает! — весело воскликнула женщина. — А Синдбад такой хороший, как и его отец, — грустная улыбка сменила радость, в потускневших глазах пропала искра веселья. — Его уже нет с нами, но он часто говорил… — Эсла немного замялась. — Синдбаду от рождения достался особый дар, — и она как-то слабо улыбнулась. Маги же продолжал внимательно слушать.

— Особый дар? — уже более серьёзно спросил волшебник.

— Возможно, это присуще всем родителям, но я тоже это чувствую, — женщина чуть смутилась, но спокойно продолжила: — Он особенный и обладает какой-то способностью, — с минуту помолчав, она добавила: — И из-за меня он прикован к этой деревне. Он мог бы вместе с Вирсавией жить в лучшем месте. Это меня расстраивает, — Эсла сложила руки замком и опустила взгляд. — Простите, что заставила Вас слушать о моих переживаниях, — хозяйка дома снова замялась, а Юнан всё продолжал внимательно слушать, что не могло не радовать больную. — Не знаю почему, но чувствую, что могу говорить с вами обо всём! — с понятным только ей облегчением женщина закончила свою речь.

— Правда? — уточнил Юнан. Он давно к такому привык и почему-то всегда был рад таким словам. На душе хорошо становилось. Маги любит людей, но предпочитает жить подальше от них.

— Поэтому, Юнан, у меня к вам просьба, — женщина собрав всю свою волю кулак с невероятной решимостью во взгляде посмотрела гостю прямо в глаза. — Если с Сином что-то случится, я хочу, чтобы вы направили его, пожалуйста, — её слова достигли сердца путешественника, смогли поразить. Ну, а её улыбка?

«Я не могу ей отказать…»— осознал маги. Правда, что-то в голову вразумительное пришло, но он и возразить не успел! Женщина в привычной манере начала болтать:

— У такого путешественника, в отличие от меня, много жизненного опыта! — смущённо покраснев, женщина жестикулировала не жалея сил, будто не обращала внимания на боль в руках. — Если я скажу ему или даже Сави нечто такое, то заставлю волноваться ещё больше. Ведь это так странно! Услышать от меня что-то подобное! — Юнан захотел испариться. К таким изменениям в характере маги не был готов.

— Ну, если вы так говорите, я с радостью, — благодарная улыбка Эслы потушила пожар сомнений в душе волшебника.

— Беда! — прервав идиллию, в дом вбежала соседка. — Эсла! У нас беда! — на лице женщины читался настоящее отчаяние и ужас. — Синдбад… — голос её дрожал.

— Скоро вернусь, — Юнан встал и направился к выходу.

Юнан был…

Даже слово такого нет! Удивлён, возмущен, ошарашен? Увы, не подходит.

— Синдбад из Тисоновой деревни, ты призываешься в ряды нашей доблестной армии! Тебе предписывается в течение трёх дней явиться в расположение войск. В случае неявки тебя будет ждать суровое наказание. Всё понятно? — гордый и властный голос… юнца! Да если он и старше Синдбада, то совсем чуть-чуть. А то, смотри, и младше может быть.

— А если я откажусь? — он не из тех людей, кто всё бросит и отступит. Но вот этот суровый взгляд явно ничего хорошего не предвещает. Видимо, задета чья-то гордость. Синдбад стерпит не только этот удар, он не слабак.

— Кто-то вроде тебя не в том положении, чтобы отказываться. Это военный приказ! — брюнет пытался оставаться спокойным, но ему жутко хотелось избить этого наглеца Синдбада.

— Я пришёл посмотреть, что тут происходит, вместо его матери, но… Что тут происходит? — ох, сколько недовольства. Партевия умеет поражать приезжих наповал.

— Синдбад получил повестку в армию, — какая-то женщина вызвалась ответить путнику, пока воины пытались разогнать людей. Получалось у них плохо. И какими бы сильными они себя не считали, но под взорами множества глаз они испытывали неловкость от презрения и ненависти.

— Хмф, значит, здесь всего лишь женщины и дети, — недовольно протянул командир Драгул. Он даже и не заметил, а другим бравым войнам было не до этого как обладательница синей шевелюры тихо, но быстро кинулась к избитому Синдбаду. Казалось, что он уже и не живой.

— Син, — синеглазая тихо позвала его. В голосе слышалась дрожь. Она кусала губы, чтобы не заплакать. Рано было слезы лить. В то же время хотелось взять и навалять этому выскочке, но она понимала, что ничего не выйдет. Синдбад из последних сил попытался подняться. Он улыбался ей, но глаза сверкали необузданной яростью. А Драгул всё продолжал:

— В этой деревне практически не осталось ресурсов, которые мы могли бы использовать. Нужно доложить об этом командованию, — а сколько самомнения в этом голосе!

— Всего лишь женщины и дети? — теперь Синдбад выражал не недовольство, а ненависть. Только вот одним ядом на мнение недоделанного аристократа (так его прозвала Сави) не повлияешь. — Не осталось ресурсов?! Да кем вы нас вообще считаете?! — он и так всё понимал, но остановиться уже не мог. Обладательница синих глаз не смогла его остановить. Одним движением руки он повелел ей стоять в сторонке. И именно в этот момент, когда нужно что-то сделать, в голову лезут слова Юнана!

— Ты меня слышал? — Драгул был удивлён, но начхать он хотел на недовольство очередного ресурса. — Для страны её жители — полезный ресурс, — командир не пожалел времени на объяснение. — Разве это не естественно, что каждый должен проливать кровь, пот и слёзы ради войны? Глядя на наших граждан, ты должен был знать, что быть полезным ресурсом значит только одно: нести военную службу! — интересно, он думал, что его поймут? А вот нет, ярость и ненависть Синдбада только росла.

— Говоришь, быть полезным значит служить в армии?! Как вообще можно так называть людей?! Моего отца призвали и он так и не вернулся, как и остальные мужчины этой деревни! Я ни за что не стану принимать в этом участия! Мы не орудия войны! — за свои слова Синдбад получил презрительные взгляды военных в свою сторону. Жители деревни поддерживали его. Только Драгул сохранял хладнокровие. Этот день много из Сина вытряс; сил не осталась стоять даже на ровной земле. Ноги подкосились, но Вирсавия успела подхватить брата, за что получила благодарную улыбку.

«Что за девчонка?», — только сейчас командир подразделения вооруженных сил обратил внимание на обладательницу синей шевелюры, но быстро забыл про неё. От криков возмущения простых людей военные начали паниковать. После им будет стыдно за такое поведение перед своим начальником, который сохраняет спокойствие даже в такой напряжённой ситуации. Они, Синдбад и Драгул, уже объявили друг другу свою войну.

— Можете шуметь сколько угодно, но получив повестку уже не отвертеться. Верно, Синдбад? — он говорил как-то снисходительно, высокомерно. А глаза хитро блестели, Драгул чувствовал своё превосходство. — Вы же понимаете? — он не останавливался. — Вы нужны Партевии! Все вы уже должны знать о появлении таинственного подземелья. Придворные маги говорят, что в нём скрыта великая сила, которую мы и представить не можем! Эта сила, которая может существенно повлиять на ход этой войны, — все понимали, к чему он клонит. Но всем было все едино. Ведь эта сила стоит многих жизней. А он всё не унимался:

— Мы должны заполучить её, чего бы нам это не стоило! Это императорский приказ Его Величества! — сказал как отрезал и так самодовольно добавил: — Синдбад, в итоге твой отец всё-таки это сделал. Не так ли? — Синдбад стоял как громом пораженный. А Вирсавию пытались удержать умные дамочки, которые понимали, что пора бы прекратить всё. Хоть у синеглазой и была заниженная самооценка, зажатость и стеснение, но вот в таких моментах готовься получать п***ы! В ход пойдёт вся кухонная утварь и что под руку попадётся, а бегает она быстро, так что не догонят. Но разум…

— Всё так и будет. Ты должен это понимать, — бросил напоследок Драгул и ушёл со своими людьми, которых ой, как хотелось избить обладательнице синей шевелюры. И неважно, что сил у неё как у среднестатистической девушки. А люди снова стали шептаться. Дети не хотели, чтобы Синдбад уходил.

— Син, ты… — только Вирсавия хотела его успокоить, убедиться, что всё в порядке, как наткнулась на пустой взгляд.

— Сави, иди домой, — а голос хуже чем у мертвеца. Хотя откуда ей знать, как говорит мертвый? — Расскажи матери и успокой её, если что. Ты сможешь, — понимающе кивнув, девушка поспешила удалиться, бросив напоследок:

— Возвращайся скорей!

— Проще говоря, — Синдбад смиренно объяснял Юнану положение дел в стране, — Партевия находится в состоянии беспрестанной войны с соседним государством, Рем. Всех трудоспособных мужчин отсюда призвали в армию. Но в последнее время они, похоже, набирают людей для этого подземелья, — и на всякий случай Син пояснил: — Подземелье — это то самое таинственное строение, что появилось на границе Партевии и Рема. Однако в этом подземелье погибло уже более десяти тысяч человек. Оттуда ещё никто не возвращался, — последнее он сказал с досадой. — И теперь военные собирают людей, чтобы отправить их в это губительное место. Но я ещё не могу умереть, — кареглазый заявил со всей решимостью. — Мама, Сави и остальные жители…

— Этого призыва никак нельзя избежать? — Юнан решил уточнить на всякий случай. То, что он здесь видел ему не понравилось. И это ещё мягко сказано.

— Ты ведь и сам видел: власть здесь принадлежит военным, а их приказы абсолютны. Если сопротивляешься — тебя заставят, даже казнить могут, — чем больше они разговаривали, тем меньше в Синдбаде проявлялось то, что вчера выражалось так ярко. Не было того огня, на который и шёл маги. — Если я соглашусь, то умру. Буду сопротивляться, тоже умру. И война никогда не закончится! Эта страна обречена! — всё больше и больше тьма поглощала его сердце, ярость и ненависть заполняли разум.

«Так не пойдёт».

Юнан наконец решился.

— И тебя устраивает такой порядок вещей? — косо глянув на Сина, Юнан стоял неподвижной стеной.

— Нет, конечно! — вспылил юноша. — Если война не закончится и эта страна не изменится, люди будут продолжать страдать. Но я ничего не могу сейчас сделать, — парень не понимал, какая ответственность на его плечах с этого момента.

— Ты можешь сделать это, — уверенно оповестил Юнан. Синдбад в недоумении посмотрел на путника, — У тебя получится. Но прямо сейчас тебе недостаёт силы… — маги замолчал, а после снова продолжил, будто бы убеждаясь в правоте своих мыслей: — Силы короля, способной изменить этот мир! — Юнан выбрал своего короля, но помогать не собирается. Будет он ещё…

— Вот оно как, — Эсла не стала устраивать истерику, она просто опустила голову.

«Что я могу сделать для своих детей?» — отчаянно думала женщина.

А Вирсавия не могла сидеть спокойно, и в следующую секунду женщина оказалась в крепких объятиях дочери.

Комментарий к В далеком прошлом сковородкой огреть сложно. Автор иногда ленилась, но в основном была занята, но ленилась. Зато потихоньку буду увеличивать объём. Надеюсь, ошибок меньше, чем в прошлый раз. Ну и, как обычно, комментируем, не стесняемся. =)

/бечено 12.08.18/

====== Иногда и себя, извиняюсь, хрен поймешь! ======

Руки трясутся, и вовсе не от холода. Почему я так волнуюсь? Нет, не так. Почему я боюсь? Да, наши мнения с Синдбадом разошлись, мы здорово разругались тогда и местами разрушили пару тройку домов. Я сбежала. Я предатель. Но столько времени прошло! Да, не аргумент. И всё равно же он победил, то есть всё так, как он хотел. Мне же нужно только помириться, чтобы спокойно передвигаться и быть рядом с Аладдином.

— В конце концов! — не выдержала, а ведь вечер на дворе. Надеюсь, пассажиры из соседней каюты не проснулись. Вставай, ленивая задница, с прекрасной и неудобной кровати и иди, прихорошись, займи руки. Как раз зеркало есть. — Мы же росли вместе, я знаю его, как себя, — да, я говорю вслух, но мне так легче думать, — наверное, — что-то я не уверена в себе. — Он человек сильный, у него аура подавляющая, от страха же сплющусь! — хлопаю себя по щекам не жалея сил.

— Я просто боюсь, что он круто изменился, — видимо, я снова та же трусиха что и четырнадцать лет назад. Даже голова разболелась, — А может это всё потому, что я его до сих пор… — вот не могу сказать это вслух.

— Что, красавица, от жениха сбежала, а теперь возвратиться решила? — о, Иллах! Совсем забыла про старую бабку. — Он, поди, ещё не женился, раз едешь к нему, — с чего такие выводы? А бабулька, видно, в Синдрии проживает, только вот… — Дочь купца аль сама заработала?

— Сама! — гордо так вышло. Ну, а почему бы и не купить себе красивую одежду. — А вы сами кем будите? — смело подхожу к ней и сажусь рядом, готовясь слушать долгий рассказ, но, увы, её ответ был краток.

— В отпуске была, вот везу нашему королю фруктов диковинных. Хотя не думаю, что есть что-то, чего он не пробовал, — и она так скептически оглянула свою сумку. И как они долго хранятся? Может она волшебница или… Мне не до этого. — В любом случае, как вижу, любовь… — дальше слов бабули я не услышала: кровать пропала и я присела на каменистую поверхность. Благо, посох в руках держала. В голову ударила громкая музыка, перед глазами множество людей. Веселье идёт горой. На что сначала я не обратила внимания. А зря!

Синдрия. Незадолго до этого.

Синдбад, как обычно, был в окружении десятка молодых красавиц, если не больше. Каждая пыталась обратить внимание на себя, а от его смеха, что сводит многих с ума, они были в восторге и улыбались широко, строя глазки. Но завидев троицу друзей, то бишь Аладдина, Али-Бабу и Морджану, король разогнал всех без вопросов. Зачем? Дабы познакомить их со своими генералами. Джафара и Масрура дети уже знали, а вот представление Хинахохо польстило ему, но, представляя воина северного племени, король семи морей неосознанно вспомнил Вирсавию, женщину, без которой этот великан и Дракон, которого представили вслед за северянином, выпивать не рисковали. О да, Сави перепить никто не мог, отметил про себя Син. Когда очередь дошла до Ямурайхи и Шарркана, мужчина припомнил, как она усмиряла их, когда они были ещё детьми. А вот за Писти с Спартосом он был горд, так как они самые адекватные генералы. И он всех их любит как семью… И вся страна его семья. Но с женитьбой они его достали, а сам король жениться не хотел, точнее не спешил. Всё потому, что видит он в этой роли только одну. Остаётся решить, как её найти и к себе привязать.

— Дяденька Синдбад! — дяденька? Давно его так никто не называл. Вообще никто. — Мор, помнишь тётеньку Наджейру? — девушка согласно кивнула, и юный маги ответил, опережая её вопрос: — Мне так легче её звать. За полгода привык, — Аладдин поймал заинтересованный взгляд бальбадского принца. — Али-Баба-кун, я о ней много рассказывал, думаю, сейчас самое время, — он снял свой головной убор, достал из него тот самый простенький кулон и тихо усмехнулся. — Наверное, как окажется здесь, кинется перепить всех, — обладатель фиолетовой шевелюры так и не понял, к чему мальчик ведёт. — Дяденька Синдбад, не обижайте её, пожалуйста, — и смело, как и загадывала волшебница, подбросил его чуть дальше вверх, не забыв вспомнить тётеньку.

— Фух! — моё изобретение гениально, но нужно доработать, а иначе покалечу себя от и до. Но не об этом сейчас. — Аладдин! — заметив его синюю макушку, кидаюсь его обнимать, а вот и Морджана рядом, и её обниму, и тебя, блондинчик, тоже обниму. Видимо, это и есть Али-Баба. — Я ведь правильно тебя поняла, раз стою напротив? — мальчонка улыбается, и я мысленно таю. Такое счастье — мой внук! Кхм, молодо выгляжу, однако.

— Я буду очень рада вашей компании в своих путешествиях, — потрепав по голове двоих мальчуганов и милую представительницу племени фаналис, я всё-таки дошла до главного. Перед моими глазами, внизу, люди веселятся, танцуют и балуются алкоголем. Слишком знакомое место. — Где мы? — скрыть своё недовольство я не смогла, и прозвучало это грубо, что Аладдину не понравилось. Видно по его лицу. Подберу-ка я посох.

— Добро пожаловать в Синдрию, — прозвучал приятный баритон давно знакомого человека, но оборачиваться я не спешила и лишь крепче сжала посох. — Хотя правильней будет сказать, с возвращением, Вирсавия, — Синдбад, как всегда, уверен в себе, но голос его выдаёт. Значит, он не ожидал моего появления. И всё же я поворачиваюсь, не смело, правда. И вот тут на меня с двух сторон нападают разные чувства. Одни кричат: «Беги!», а другие твердят мне подойти и просто обнять. Кем бы он ни был, Син всё равно близкий мне человек. Я всё же не могу сказать то слово.

— Здравствуй, Син. Привет, Джафар, Масрур, — тихонечко глотаю и окидываю этих троих неверующим взглядом. Сразу воспоминания в голову бьют. Они такими маленькими были при первой встрече, а теперь и не скажешь, что знала их когда-то. Уже передо мной не тот Масрур, которого взял на ручки и умиляешься, не тот, что рос у меня на глазах. И не тот Джафар, что смущался, когда я его хвалила. Я вижу это в их глазах. Но поверить не могу, что они скучали. Почему же ты молчишь, Синдбад. — Такое чувство, будто ты рад меня видеть, — замечу, что Аладдину любопытно, но вмешиваться он не спешит, как и его друзья. — Но я предала тебя. Или ты забыл об этом? — на мои слова он усмехается. Что же получается? Это я сама себе внушала, что он возненавидел меня и я ему мешаю. Или он так уверен в себе? Син, почему тебе так легко удаётся обвести меня вокруг пальца? Я даже не заметила, как он подошёл почти вплотную.

— Я не ожидал, — знаю! Я тоже! И совершенно не против присутствия твоей руки на моём затылке, и стоять вот так коснувшись друг друга лбами. Ибо я соскучилась, но тебе не признаюсь.

— Так я тебе и поверила! — пользуясь случаем, выбираюсь подальше от руки короля, хватаю его за ухо и тяну вниз. — Меня ты так не проведёшь. Признавайся, чего задумал, — в глаза смотреть ему я не хотела, но всё-таки встретилась с его взглядом. И, сложно поверить и признать, ничего он не задумывал. Уж больно неожиданно моё появление.— Прости, — опомнившись, отпускаю повелителя семи морей. Ну как это так, короля да за уши тягать? А Аладдин уже ушёл со своей компанией. Знает же, что расскажу. И ухмылки сдержать не могу.

— Вас не хватало, особенно в некоторые моменты, — о, Джафар оживился. Без объяснений кидаюсь к нему и крепко-крепко обнимаю. Как же я соскучилась по этому мелкому гению, и плевать, что давно вырос. Поняв, что отпускать его без ответных объятий не собираюсь, он неуверенно обнял в ответ. — С возвращением, леди Сави, — помнит!

Чертовски приятно. Отцепившись от первого советника, с наигранным возмущением смотрю на бывшего гладиатора. А что? Убивать меня не собираются, пока, наверное. Моя низкая самооценка сведёт меня с ума.

— Масрур? — звучит гордо и с вызовом, а ещё — немного дикая улыбка. Обидно! Как стоял смирно, так и стоит. Я помню, что эмоциями сей парень не раскидывается, но и обидеться на него не могу. Подхожу и обнимаю. Честно, доспехи не самое лучше, обо что можно потереть щеку, которую охота почесать. Гад вымахал ростом даже выше Сина на полголовы и меня на голову!

— Эх, — вот не надо мне тут вздыхать. — Их, значит, обнимаешь, а меня за ухо тягаешь. Нехорошо, — подыгрывать мне не разучился. Следовательно, можно не бояться. Так что, отцепив свою тушку от Масрура, я подхожу к нему, не забывая ни на миг о его умении заговаривать зубы. И серьёзно так спрашиваю:

— Так о чём ты хотел поговорить? — я и не припомню, когда в последний раз фамильярничала с каким-нибудь правителем и другими, кто выше меня по статусу. Магомет? Я старше его! Но тогда… Однако, я не чужой человек, поэтому и фамильярным разговор не назовёшь. И чего я всё усложняю?

— Мне казалось, это ты хотела поговорить со мной, — ещё и глаза закатывает! Как же я соскучилась по этому дураку семи морей.

— Нам есть что сказать друг другу, — пора заканчивать с ребячеством и перейти к делу. Король Синдрии несмело обнял меня за плечи и косо глянул, как бы спрашивая разрешения. Сжав посох крепче, я прижалась к нему сильней. И он повёл меня подальше от шума. Это будет долгий разговор.

«Тетёнька Вирсавия знакома с дяденькой Синдбадом, причём очень хорошо. Но почему она боится здесь находится? Потом спрошу. И-и-и… То, что мне показал Уго-кун. Если оно так и есть, то тогда тётенька вовсе не тётенька, а бабушка. Хм…», — Аладдин вроде выбирал фрукты, однако выражение лица у него такое, будто он решает вселенские проблемы. И мысли Али-Бабы были очень близки к правде.

— Аладдин, Али-Баба-сан, — Морджана подошла тихо, чем немного напугала своих друзей. Она хотела поговорить о принце Ко, что приедет сюда, и о Вирсавии. А бальбадский принц про себя отметил, что представительница фаналис очень красивая. На что вернувшийся в реальный мир маги тихо ухмыльнулся.

— О! Ребятки, я к вам присоединюсь? — синеокая женщина была чуть красная, что можно списать на атмосферу вокруг. Она явно пыталась успокоится и искала для этого подходящую компанию. Но внучку нужно вставить свои пять рьё!

— Тётя, а почему вокруг вас много, очень много красной рух, а вон и розовый, и… — Вирсавия легко стукнула его по голове, призывая замолчать.

«Синдбад, я тебя прибью когда-нибудь!», — подумала женщина.

Наглости у короля семи морей полно, но про Вирсавию такого не скажешь. Хотя и она может наглеть время от времени, но вот тому, кто её однажды чуть не убил, этого не советовалось. Ну что ж Синдбад, крепись. Твоя цель поставила перед собой кучу препятствий.

Незадолго до этого.

Синдбад любит свой кабинет, в особенности балкон, потому с него он может наблюдать всю свою страну, семью. И сейчас рядом с ним стоит возлюбленная. С её присутствием он будто бы помолодел, вернулся во время их последней встречи. Ведь она почти не изменилась. И вот теперь они стоят рядом, словно ничего и не было. Почти. Всё, что мешало начать им разговор — это неловкость.

— Ты до сих пор ищешь способ управлять Судьбой? — Вирсавия перевела свой взгляд на мужчину, стараясь не выдавать эмоций, которых сейчас было чересчур много. Они не давали ей нормально мыслить. Руки чуть задрожали, и женщина с силой сжала перила. Этот, казалось, простой вопрос дался ей с трудом. Голос несильно, но всё же дрожал.

— Ты не забыла, — то ли легенда семи морей доволен, то ли раздосадован —непонятно. Но он рад её появлению. Сейчас они были похожи на очень старых друзей, которые… Ну знаете, как это бывает. Вот только у них тут куда запутанней. Отчего-то у Вирсавии иногда кипит мозг, о чём она открыто заявляет. Ну, а что? Не всем хочется, чтобы на них потом обижались. — Я не понимаю, что в этом плохого! — он честно признался и не солгал.

— Один человек тоже не понимал, — весь её страх быстро пропал, синеглазая вспомнила Давида, которого то ли любила, то ли ненавидела. Ей что-то перехотелось смотреть на Синдбада. — И закончилось это плохо. Но я больше не буду пытаться переубеждать, — обладательница синей шевелюры повернулась к мужчине и посмотрела ему в глаза. Это ему понравилось. Рано радуется, — потому что я не собираюсь возвращаться сюда навсегда, — и обаятельная улыбка исчезла с лица короля. Взгляд стал другим, более жестким.

— Надеюсь, это не сверхсекретно, — Синдбад подошёл к ней вплотную и положил ей руки на плечи. Он был серьёзен. Волшебнице это не очень понравилось: смотрит аки зверь оголодавший и рычит, угрожает.

— Хорошо, — ей он не помешает, да и много она этим не скажет. — Я следую за Аладдином, мне нужно исправить кое-какие ошибки прошлого, — говорить она этого не хотела. Однако это куда лучше, чем: «Синдбад, не пойми неправильно, но он мой внук».

Вот сравните. Но и это кареглазый король воспринял не так. Глаза, конечно, не выпрыгнули из орбит и на лоб не полезли. Широко раскрыв глаза, он попытался из себя слово выдавить. Не получалось. Обладатель фиолетовой шевелюры неестественно побледнел. Вирсавия это заметила, мигом смекнула и поспешила добавить:

— Он не твой сын. И не мой, — вот не дура! И это радует.

Мужчина облегченно выдохнул и быстро пришёл в форму. Гора с плеч. Но отступать он явно не собирался. Это же Синдбад.

— Почему? — Вирсавия даже немного ступила. Вопрос, знаете ли, многозначный. А головную боль приглашать в гости неохота, и она выспаться не успела. Хотелось сказать: «Син, иди с миром, но в жопу!» Вот только различие статусов и воспитание не позволяли. Хотя с каких это пор она с ним на «Вы»? Противоречивые у неё тараканы, однако.

— Син, займись страной или, в крайнем случае, женись! — женщина попыталась убрать его руки со своих плеч. Но хватка стала только сильней.

«Вот дура!»

Вирсавия опустила взгляд в пол, словно дитя малое, что только что нашкодило. Тут и думать не надо, и так понятно, что Синдбад сильно разозлился. Но он старался успокоиться.

— А почему я, по-твоему, не женат ещё, а? — кажется, она вообще не здесь. Вот почему-то она балдеет от его голоса, когда он недоволен. Сразу появляется малозаметная грубость. Ох уж эта Вирсавия, детство вспомнить решила.

— Наверное, потому, что Серендин предложение тебе делала, — нехорошо, ой нехорошо. В принципе, она ничего против неё не имела. Просто на старости лет ничего остроумного в голову не лезет. Так и хочется сказать ей, какая она ведьма. Но Синдбад и сам справляется: хорошенько встряхнув её, мужчина специально повысил голос. Ну не любит она, когда ей неловко перед людьми. Ведь кто-то да услышит.

— Я до последнего ждал, когда ты вернёшься, а ты снова уходишь! — он только сжимал её плечи, стараясь не причинять боль. — Только ты можешь стать королевой Синдрии. Это твоё место по праву! — всё это время он не спускал с неё глаз. Она припоминает что-то такое, да, это было до её ухода. — Сави, не молчи и скажи что-нибудь, — да, Вирсавия могла, и до сих пор может, помешать его планам. Но она никогда не сделает этого. Синдбад давно её простил и ждал, искал. Король рассчитывал, что хоть в этот раз она «образумится» и примет его сторону. Он глубоко вздохнул и прогнав все сомнения, подался вперёд, впившись в её губы поцелуем. Она лишь удивленно вздохнула, но тут же ещё более страстно ответила на его поцелуй и обвила руками его шею. Глубоко в душе обладательница синей шевелюры знала, чего хочет. И всегда помнила, что рано или поздно ей придётся выбирать. Для неё этот поцелуй подвёл черту в окончательном решении. О чём она и сказала, прервав его.

— Синдбад, я не буду мешать тебе, но если ты хоть пальцем тронешь Аладдина, мне будет всё равно на тебя и всё, что ты сделал, — как ей не хотелось об этом говорить! Голос снова задрожал, будто она тряпка какая-то, да ещё плюс старая. Хорошо, что смыться успела. Спасибо векторному миру. Ведь больше всего она боялась вопроса: кого она любит больше? Аладдина или Синдбада? Ведь это Аладдин, а это Синдбад. Но выбрала она внука, ей не хотелось совершить ту же ошибку, что и с Соломоном.

Комментарий к Иногда и себя, извиняюсь, хрен поймешь! Вот и новая глава, и я надеюсь, что вы не разочаруетесь, мои дорогие читатели.

Я так вдохновленно начала писать главу, но потом лень напала на меня, и, признаю, виновата, но это бой был тяжким.

/бечено 12.08.18/

====== В далеком прошлом многого боялись... ======

Начало того утра было слишком плохим и неприятным, чтобы судачить о нём целый день. Успокоив свои нервы, люди перестали волноваться в открытую. Вот уже вечер, а Синдбад ещё не вернулся домой. Вирсавия уже хотела пойти и поискать блудного брата, да только интуиция просила остаться с больной матерью. В конце концов, Син уже не маленький мальчик. Обладательница синих глаз сидела в обнимку со своей названной матерью, и её абсолютно не волнует, что она может заразиться. Девушке так хотелось отчитать Эслу, как маленькую девочку. В чём с ней солидарен временами и Синдбад.

— Мама, Сави, я вернулся, — паренёк улыбался, как обычно, будто сегодня ничего ужасного не произошло, а женщина просто переволновалась из-за пустяка. Ну, а что? Как-никак, единственный и самый молодой жених на деревне. Ещё и улыбается — «бодрячком». Наверное, поэтому Вирсавия хочет чем-то в него запустить! Да при матери ругаться даже в шутку совсем неохота.

— Синдбад, свозвращением, — женщина слабо улыбнулась и, хоть уже почти всё знает, поинтересовалась: — Где ты был? — её желание поговорить с сыном на вопросе не остановилось. Мать двоих детей считала своей обязанностью говорить о своих чувствах и мыслях, да и вообще. — Ни ты, ни Юнан не возвращались… Я волновалась, — и посмотрела на сына с неким укором. Синеволосая девушка неловко отвела взгляд от юноши и молитвенно сложила ладони. Мол прости, но мать знает. Сави очень надеялась, что сейчас, как обычно, он начнёт приставать со своими нравоучениями «как ты могла рассказать больной матери». Но нет!

Юный герой поселения только устало выдохнул и потрепал подругу по голове. Та поспешила уступить место, но, вспомнив упёртость ослиную, сама усадила Сина на кровать и помчалась за горячей едой в надежде, что случайно не испортила свой кулинарный шедевр.

Эсла привыкла, что сын усердно трудится, чтобы заработать деньги ей на лекарства и молчала. Вирсавия тоже старалась изо всех сил. Женщина была ей очень благодарна. Ведь девушка уже давно могла уйти отсюда: с её внешностью и довольно-таки сильным умом она неплохо устроилась бы в этой жизни. Да только Вирсавия уходить не желала, да и боялась, и вообще не представляла без них свою жизнь. Эсла, жена Бадра, героя и просто хорошего человека, была благодарна за счастье в лице своих детей. Так что больше она не удивлялась, а только хвалила сына. В этот раз капитан расщедрился. Деньги нужны на лекарства, но…

— И ещё… — фиолетовые волосы всегда были необычными, Син не блюл их честь и вид, но сейчас они будто бы тоже отдыхали, устроив гнездо хуже привычного. Даже после тяжёлого рабочего дня в нём оставалась та доля энергии, с помощью которой он мог горы свернуть и дома. Это поражало и пугало. Однако сегодня он выглядел по-настоящему усталым. Сердце матери невольно сжалось, боль в груди была совсем другая, а не от проклятой болезни.

— Да, — на душе скребли кошки, женщина совсем не хочет интересоваться. У неё плохое предчувствие! И только одна хорошая мысль не даёт женщине выйти из себя.

«А у тебя мои глаза, мальчик мой».

И она потреплет его по голове, как месть за Вирсавию. Это девочки. Ясно дело, они в сговоре с самого начала.

«Нет! Я не могу уйти и бросить её».

Вирсавия вернулась с подносом, на котором из тарелки горячего супа прям-таки валил пар.

«Она одна не справится».

Син очень любил Сави и совсем не по-братски. Хотя едва понимал это. Отчего-то юноша был свято уверен, что без него девушка не справится. Видимо, привык её защищать. Хотя не всегда он оказывался рядом, и она сама могла дать отпор гадам, скрыв свою бойкую натуру.

«Я обещал отцу их защищать».

Сжав кулаки так сильно, что даже костяшки побелели, Синдбад выдохнул. Эсла осторожно дотронулась до руки сына.

— Да так, ничего уже, — и красавец от природы с аппетитом уплетал кушанье, приготовленное с любовью. Эсла достала пару монет и протянула их девушке. Та уже в непонимании уставилась на «золотые».

— Сходи-ка за соком, сейчас как раз сезон, — синеглазая озадаченно похлопала ресницами. Да она хоть на край света, да только неудобно — ночь на дворе. А Эсла только поторопила её.

Соседка добрая, ещё небось от денег отказываться будет, что задержит Вирсавию на приличное время.

Девушка поспешила за вкусненьким не особо заботясь о внешнем виде. Син тоже не дурак, убрав посуду он вернулся к матери, не зная темы разговора. И это не особо нравилось ему.

— Сынок, подойди ко мне, — большая часть разговоров у них начинались именно так, но именно в этом момент привычные слова резали слух. Он не верил своим глазам. Мать держала в руках меч отца.

— Пожалуйста, возьми его с собой, — её слова пугали Синдбада.  — теперь он твой по праву, — вот теперь хороший отрок и знать не знал, что сказать. По его глазам Эсла видела, что произвела тот ещё фурор.

— Ма… Мама, — только он хотел возразить, как женщина серьёзно перебила его, слова её были как нож в спину, только чуть отличались:

— Хватит переживать за меня, — женщина была серьёзна, в контраст её чувствам она улыбалась со всей любовью, которую только могла выразить. — Я больна, обуза, заставляю вас волноваться каждый день. Но так нельзя! У вас своя жизнь. Особенно ты, Синдбад. Вирсавия девушка, и особо высоких целей она не ставит, её, как женщину, волнует наше благополучие, — юноша внимательно слушал мать, стараясь не пропустить ни единого слова. — А ты уже нашёл то, что тебе нужно? — и даже вопрос из уст матери утверждение. — Так иди смело вперёд. Но сначала иди один, чтобы уже наверняка, — женщина протянула ему меч отца.

— Спасибо, — парень выдавил из себя слово благодарности. Теперь в нём больше не было битвы противоположных чувств.

— А теперь о серьёзном, — Синдбад в удивлении открыл рот.

«А до этого, значит, не серьёзно?»

Да чему он удивляется? Это же его мать, женщина, на худой конец. Будущий покоритель лабиринта на всякий случай присел. — Вирсавия, — имя дочери Эсла сладко пропела. Далось это с трудом, что она мастерски скрыла.

— Что с ней не так? — не успел юный глава семьи успокоиться, как мать готова дать повод для волнений.

— Я, может, и не старуха древняя, да глаз намётан.

«Мама, что ты такое говоришь?» —подумал он. Озвучить мысль однако не успел.

— Скажу одно, дорогой, рано вам, юнцам, о чувствах думать. Вот через года два другое дело. Хотя, сколько за вами не наблюдай, а любовь штука интересная… — ну вот опять!

— Мама! — сын явно не хотел говорить на эту тему.

— Что «мама»? — Эсла явно не понимала Синдбада. Видно, не с того начала. — Поверь, Син, твой отец, хоть и всю жизнь провели вместе, был не первой любовью твоей матери, зато настоящей. У нас похожая ситуация была. Я очень горжусь, что не совершила ошибки, когда…

«Вот и началось!»

Эсла неоднократно рассказывала им историю своей с Бадром любви, что было немного странно и необычно. В этот раз на это ушло полчаса. Мать подвела итог:

 — Синдбад, если в твоём сердце живут эти чувства, — женщина дотронулась ладонью до груди сына и улыбнулась, почувствовав быстрое биение сердца, — не спеши, но и не кидай на самотёк. Время само покажет, — и только мать закончила свою речь, как дочь открыла дверь с легкого пинка. Добрая женщина не рассчитала силы девушки, и дала добра с полна, ещё и от денег пыталась отказаться. Ага, вот взяла Вирсавия и с чистой совестью их себе прибрала. Не дождётесь!

— Си-и-и-ин! — одно имя, а уже понятно — без его помощи никак. Парень мигом пришёл на помощь. Когда руки почувствовали свободу, девушка довольно подняла их, что-то бормоча про свободу домохозяек. Избавившись от ноши девушки, поставив чёртов кувшинище ближе к еде, он вновь вернулся к сестре. Та гаденько ухмыльнулась и с чистой совестью выдала:

— Лови, — и прям упала к нему в объятья.

«Как же хорошо…» — удивляясь своим мыслям, она зажмурила глаза.

Слава случаю, Син не видел, иначе бы ещё долго подшучивал с её «милого» личика. Но, чёрт побери, правда же, Сави и не знала, хорошо это, плохо ли. И, слава всё тому же случаю, она не видит его лица после разговора с матерью.

А пока Синдбад готовился к подвигам ратным да усвоению мира, в великой и немалой Империи Ко императрица Гьёкуэн ощутила то, чего так давно ждала. В её стране уже встаёт солнце. Однако не прекрасный вид заставил её подняться рано и выйти на балкон. Казалось, вид так манит её. Ведь руки будто к солнцу тянулись.

«Иллах, ты жив! Клянусь, ты возродишься!»

Эта женщина слишком долго ждала сего момента. Откуда Арба могла знать, что её драгоценного Бога больше нет. От него жив только его дар.

Или это игра для отвода глаз?

И вместе с этим даром джинны пробудились от тысячелетнего сна. Они готовы ждать кандидатов на роль короля этого мира. Ждать встречи друг с другом. Печалиться о прошлом, бояться будущего. Видеть взлёты и падения. Быть заложниками лабиринтов и силой чуждых для них. Цена — их свобода. Ради мира? Да, ради него.

День, когда Синдбад отправился в своё путешествие был самым обычным, что не могло не радовать его семью. Эсла старалась сдерживать смех, ибо прощание у дочери с сыном было довольно-таки необычным. Вроде бы это она должна говорить ему: «А может останешься». Так нет, сам кареглазый особо не спешит уходить, а дочурка Сави смотрит на него словно неродная. Мол, я тебя не знаю. Иногда пинки вход пускает. Правда, они не все попадают в цель. Сама она при этом краснеет, как спелый помидор или вареный рак. Ну не воспитана она так, а натура всё же на волю просится.

Девушка и представить не могла, как трудно ей будет всё это время. Дом. Работа. Дом. Работа. И нельзя оставлять Эслу надолго одну. Тогда работа на дом. Такие мысли крутились в её голове, когда она провожала Синдбада. За парня она не волновалась, была уверена в нём на все сто. Вот только откуда такая уверенность? Ведь даже о завтрашнем дне синеглазая и подумать боялась…

Комментарий к В далеком прошлом многого боялись... Дорогие читатели, вы уж извините меня грешную, мало написала.

/бечено 13.08.18/

====== До бури, что придёт с востока. Часть I. Обычный день, обычный разговор. ======

POV Вирсавии.

В Синдрии царит радость и покой. На рынке кипит жизнь. Тут можно встретить кого угодно! От простого человека до великого ученого. Что я здесь забыла? Просто прогуливаюсь. Лес и сады почти не изменились. Разве что в садах начали выращивать новые культуры. В развлекательном квартале мне делать нечего! В торговом одна заблужусь, да и долго там не выдержу. В порту можно помочь с монстрами, но как-то неохота. На это дело нужно настроение и азарт. А скрыться и без кораблей могу. Но без Аладдина никуда.

В последнее время мне кажется, что мальчик смотрит на меня иначе. Об этом я поговорю с ним вечером. Не стоит мешать его занятиям. Только бы с Синдбадом наедине не остаться! Хотя поговорить надо и с ним. Я тоже хороша: взяла и исчезла! Но с глазу на глаз говорить с ним я не могу. Он же мне на раз-два зубы заговорит и…

Бах.

— Аккуратнее, красавица!

— Ой, простите…

И как я за дорогой слежу? Отправлюсь лучше во дворец. Коротким путём. И не сшибу никого.

Всё, я на месте. Только… куда идти? Али-Баба учится фехтованию, Морджана тренируется с Масруром, а Аладдин у Ямурайхи. Опять улыбаюсь, как дура? Да?! Ну извините люди, сложно сохранять каменное лицо, вспоминая внука. Дико.

В башне пурпурного Льва мне делать нечего. Особенно днём. Хоть главная повариха — не помню её имени — говорит всякое да шутит надо мной (да, это она была на том корабле). Мол, в покоях Его Величества мне всегда рады. Намёк понят, но нет. Ещё там комнаты генералов, но все заняты своими делами. Одна я шастаю без дела. А так мне и в башне зеленого Стрельца для гостей хорошо живётся.

Может… Башня багрового Рака? Можно. Как раз вспомню старые навыки. Ох и опозорюсь. С самого приключения в империи Ко меч не держала. Три года прошло. Пройдусь пешком. Хорошо, что во двор переместилась. А здесь красиво. Как-нибудь скажу об этом Синдбаду. Пусть порадуется маленькой победе. О да, с тех пор, как мы начали путешествовать, моё одобрение доставалось с трудом. А может в башне серебряного Скорпиона остаться?

Мой выбор меня не огорчил. Бальбадский принц неплох, но этого недостаточно. Однако они сильно увлеклись, если не заметили меня. Только и остаётся не отрывать взгляда от них. Сама не знаю почему, но кровь кипит при виде дуэли фехтовальщиков. И, как мне рассказывали, глаза ярче звёзд в такой момент. Ага! И слюнки небось текут, что ни платочек, ни полотенце не приложишь.

Я действительно восхищаюсь. Но маг из меня намного сильней, чем вояка. Посему стою в сторонке и жду. Ибо выклянчить тренировку у принца Элиохапта в приподнятом настроении — насладиться результатом.

Али-Баба побеждён и обезоружен. Шарркан доволен собой и весело смеётся. А я громко захлопала в ладоши, тем самым обратив на себя внимание. Потому смело к ним подхожу. Друг Аладдина смутился от моих действий, а Шарркан только смолк и гордо посмотрел мне в глаза. Этим говорил: «Гордись мной, сестрёнка!»

— Как всегда прекрасно, — мастер меча только хмыкнул и задрал нос. — Но когда Али-Баба станет сильнее, кто победит? — я невинно захлопала ресницами, приложив палец к подбородку. Шарркан глянул в мою сторону, будто на врага посмотрел. Скрестил руки на груди и выдал:

— Ученики не всегда превосходят своих учителей, — понимаю, куда он клонит. Камень в мой огород, учитель. Вдруг откуда-то послышались звуки взрыва. Все обернулись на звук, как по команде, в сторону башни чёрных Весов. Над зданиями вновь взорвалась огненная сфера. Видно, на барьер натыкается. Спокойно вздыхаем — волноваться не стоит. Это Яму с моим внучком балуются.

Быстро же я свыклась с этой мыслью! Вот и колокол звонит. И мигом птицы оттуда разлетелись. Бедняжки.

Наверное, Джафар уже мчится из башни белого Овна к главной волшебнице. Уже представляю его недовольное бормотание: «Что вы здесь устроили?»

— Так чего ты хотела? — смуглый принц вытащил меня из раздумий. — На смех себя выставить захотела? — как-то досадно вынес он свой вердикт. — Может в другой раз? — смотрю на него недовольно. Ему остаётся смириться. Отчего, почесав затылок, элиохаптовец встал в позу и ехидно добавил: — Не беги потом к королю плакаться, — закатываю глаза. Моего тихого бормотания он не услышал. То бишь вопрос: «Когда такое было?» остался без должного внимания.

POV Али-Бабы Салуджа.

Признаться, я удивился, когда госпожа Вирсавия наколдовала саблю. Тем вечером после праздника она кратко рассказала обо всём. И с того дня старается избегать короля Синдбада. Но с другими генералами она болтает с удовольствием. И помогает, если требуется. Атмосфера во дворце с её появлением изменилась.

Вот они и начали. Такое напряжение. Мне следует стоять за колонной, а не рядом с ней. Госпожа Вирсавия начала, как и я, неумело. Я успел подумать, что она в первый раз держит меч. Но прошло немного времени, и она стала отбиваться от атак господина Шарркана намного лучше.

Во дворце старожилы были очень рады её появлению. Мне всё же не мерещится! Король Синдбад чуть ли не сияет в присутствии госпожи Вирсавии. Её здесь ждали. Но есть что-то такое, какая-то тайна, о которой нам не говорят.

— Как в старые добрые времена, — баритон этот уж очень походил на бас, за что Вирсавия любила голос короля Синдбада. Она сама на днях так сказала. Его приход был неожиданным и нежданным. Но госпожа Вирсавия и господин Шарркан не остановились.

— О, — я перевёл взгляд с короля на дуэлянтов. — Это что-то новенькое, — если до этого Вирсавия с Шаррканом сражались в одном стиле, то сейчас волшебница успешно загоняла в угол мечника иным. В прямом смысле загоняла. Вот господин Шарркан лишился своего оружия. А в руках госпожи Вирсавии две сабли. Как бы мне не задохнуться от восхищения.

А ещё она как-то виновато улыбается. Будто говорит: «Ты просто не ожидал. Для меня это ничья». Я удивлён!

— Молодец, Сави, — на слова Синдбада женщина никак не отреагировала, пропустив мимо ушей. Какая муха их всех покусала?

POV Синбада.

Джафар устроит мне очередную взбучку, когда найдёт. А пока я могу полюбоваться зрелищем. Али-Баба явно не ожидал моего появления, а генералы к таким сюрпризам привыкли.

До ужаса длинные волосы Вирсавии были собраны в хвост и не мешают ей противостоять Шарркану. То, что она избегает меня, только подстрекает. Так и хочется поймать и заключить в объятиях у всех на виду, гордо и громко напомнить: «Ты принадлежишь мне». Уверен, покраснеет сильнее, чем Ямурайха от пьяного «бреда» Шарркана.

— О, — а вот это уже интересно. — Это что-то новенькое, — Салуджа перестаёт смотреть на меня, как на восьмое чудо света. И я позволяю себе гадко ухмыльнуться. Мне совсем не нравится, как она сейчас победила моего лучшего мечника.

— Госпожа Вирсавия, — они подошли к нам. И в её бледных и, только на вид, слабых руках красовался посох. Неприятные воспоминания о прохождении лабиринта Зепара прогнал неумолкающий владелец Амона. — Я знаю этот, то есть эти два стиля, — я тоже видел пару раз. Не хочу признавать, но мечники Ко тогда были хороши. — Сначала вы использовали обычный для ближнего боя, — а вот это интересно. Али-Баба говорит с восхищением, но ему что-то не нравится. Косо посмотрел на Вирсавию, но она упорно игнорирует меня. — Я могу понять, откуда вы знаете первый стиль. Но, — на секунду принц умолк, — кто научил вас королевскому? Ведь его знают только члены королевской семьи, — а сам откуда знаешь? Спрошу позже. Восхищение в его глазах померкло, сменилось подозрением и любопытством. Меня это не интересует. Члены семьи императора? Чёрт! Вирсавия, что ты делала эти годы?

POV Вирсавии.

О, Али-Баба, зачем ты это сказал? Синдбад, не смотри на меня, как на предателя. Ещё раз такого взгляда я не вынесу. Мне нет дела до войн и вражды. Почему же мне так стыдно?

— Я путешествовала по миру, чему-то училась, — в сторону Сина отчего-то глянуть боюсь. — Вот и результат! — всё! Больше не могу находиться рядом с ними. Любопытный Али-Баба, осуждающий Синдбад и сочувствующий Шарркан. Ей-Богу! Будто бы я мир случайно похоронила за тремя плитами смерти.

Сношу всех на своём пути, даже не извиняюсь. Убегаю, как маленькая девочка. И обиделась. Так по-детски. Но в душе снова появилось то чувство семьи. Такое чувство, как и много лет назад. Вот и пришли. Я узнаю комнату. Она такая же как раньше. Её не забрасывали. Каждый день убирают, что ли?

Большая кровать с белым балдахином хорошо вписалась между окнами. Вдоль левой стены стоят шкафы и сундуки с одеждами и украшениями, старыми вещами, сувенирами. Вдоль правой стены шкафы со свитками и небольшой стол. Больше ничего нет. Ну, люстра со свечами не в счёт. Большего и не нужно.

Помню, как когда-то Синдбад посадил к себе на колени и начал рассказывать, каким красивым будет этот дворец. И какая у нас будет комната. Специально для меня ещё одна будет. Но мне было как-то не до этого. Я больше думала, как мне соблазнить его…

POV Шарркана.

Ну вот, сестрёнка Вирсавия убежала. Только не к Сину, а от него. Главное, не выдать свое веселье улыбкой.

— Кхм, король Синдбад, — легко киваю Али-Бабе, намекая, чтобы он ушёл. Ух, какой понятливый ученик попался, — вот так наезжать на сестрёнку, — цокнув языком, я с укором посмотрел на своего короля. Но тот даже не смотрел в мою сторону. Я усмехнулся. До чего веселит данная ситуация. Правитель наверняка думает, не пойти ли за ней.

— Вы слишком долго ждали, пора отыграться, да, король? — озвучил свою мысль и Синдбад повернул голову ко мне.

— За языком следи, — я и не заметил, как повелитель, не жалея сил, сжал моё плечо. Больно. — Она единственная, кому я позволю стать королевой, — в глазах Синдбада заиграл азарт. — Шарркан, скоро она станет моей женой.

— Охо, король Синдбад, вы так в себе уверены. Но не забудьте, что Вирсавия не в ущелье отсиживалась, а по всему миру от вас пряталась. Мало ли, — язык — враг мой. Я уже жалею о своих словах. Рука, которая сжимала плечо, дала мне хорошего подзатыльника. Как бы шишка не появилась. А он даже ничего не сказал, просто ушёл. Опять затылок чешется. Точно шишка будет! А я всего лишь хотел дать ему стимул. Только идиотом себя выставил. Ну что поделать?

Так, милый женский смех? Оборачиваемся и подмигиваем. Хе-хе, что касается меня, то скоро я завоюю сердце самой вредной девушки. Да прибудет со мной удача. И терпение.

Ужин. Столовая Короля и его приближенных. POV Вирсавии.

Видимо, я уснула, опираясь на край кровати. А сейчас меня кто-то пытается разбудить. Ну и кто посмел? Так не хочется вставать. Даже глаза открыть лень.

— Джафар? — не верю своим глазам! Сам главный советник пришёл за мной. Что-то на меня нашло, и я обнимаю этого порядочного ассасина. Такого порыва он явно не ожидал. А мне просто нужно было его обнять. — Ты так вырос, стал хорошим человеком, — может эти слова ничего не стоят, но мне нужно что-то сказать. — Одним «прости» я не отделаюсь? — пусть я не вижу его лица, так даже легче, но я точно улыбаюсь, как дура. И ещё крепче обнимаю его. И да, я чуть выше. Надо будет как-нибудь подразнить этим.

— За то, что вы сделали в прошлом, вас следует казнить, — может мне сейчас от него отойти? Ибо жутко не нравится его серьёзный тон. Нет уж, лучше постою ещё так. Не хочу видеть недовольное лицо Джафара — моё сердце в пятки ухнет! — Но думаю работа с государственными делами даст лучший результат, чем бесполезная смерть, — отстраняюсь и заглядываю ему в глаза. Вот же черт! Лицо пофигиста, а в глазах злорадство. Черт!

— Вы разговариваете с первым советником короля Синдрии, — он отошёл на пару шагов. — На вашем месте, я следил бы за языком, — кажется, последние слова не остались при мне. А теперь, как маленькая, спрятала руки за спину и виновато смотрю в пол. Похоже, мы с ним местами поменялись. — Идёмте, — в недоумении смотрю на него. Желудок заурчал назло, гад такой. — Пора ужинать, леди Сави, — и улыбается, черт. Люблю его, их всех люблю. Я уже и забыла, здесь они моя семья.

До обеденного зала мы дошли молча. А когда зашли, все дружно нас поприветствовали. Ой, как не нравится мне хитрый взгляд Шарркана! Ещё один черт. Мои мысли отвлёк Аладдин: врезался в меня и сразу обнял. Сегодняшний ужин отличается от предыдущих, хотя бы тем, что стол низкий и все уселись на подушках. Вот же! Знает как мне угодить.

— Сегодня Яму-сан научила меня заклинанию невидимости, и теперь я могу прятаться как она, — Аладдин довольный собой потянул меня в сторону своих друзей, где для меня было занято место. Всё хорошо, но не нравится оно мне тем, что сижу напротив короля. И вот, плюхнувшись на подушку, мой желудок вспомнил про своё существование. Чем меня очень смутил и повеселил остальных. Ну, а я, гордая коза, набрала кучу разной еды. Я больше не милая девушка, я монстр, набивающий рот, как грызуны и прочая подобная живность.

— Охо-хо-хо, — о, Хинахохо, мой верный собутыльник! С ним я толком поговорить ещё не успела. — Вирсавия, я смотрю ты изменилась в некотором роде, — мужчина опустил свою большую руку на мою мелкую голову, испортив и без того никакую прическу. — Ну-ка скрась нашу трапезу и поведай, где была, чего надумала, — я недовольно покосилась на северянина. Ему отказать трудно. Так что проглотив всё пережёванное добро и запив чем покрепче, выдала:

— Редко где оседала надолго, много чего видела и надумала вот чего! — важно так подняла указательный палец вверх и закрыла глаза. Всё внимание явно на меня направлено. И что теперь сказать? Я же просто путешествовала. А не, сказать есть что. Заявляю:

 — Раньше сорока замуж не пойду, а может и вообще не пойду — как резко вышло-то! А Хинахохо, Драгул, Писти и Джафар обреченно поотбивали себе лбы. Руки у них крепкие. Ямурайха, Шарркан, Спартос, детишки и даже Масрур (!) не скрыли свой ошарашенный взгляд. И только Синдбад грозно так потребовал:

— Обоснуй! — я даже не побоялась глянуть в его сторону. И меж нашими взглядами молния проскочила. Все точно не хотят вмешиваться. Но им жутко интересно. Аладдин так вообще даже отодвинулся чутка влево от меня. Ну ничего, этого его не спасёт.

— Я, — все напряглись, — решила посвятить свою жизнь, — все чуть наклонились в мою сторону, — самому лучшему мужчине, — и захапала в свои объятия внучка. И на всякий случаю добавляю: — Он не мой сын! — причём так уверенно, что не поверить будет грешком на их совести. А вообще, не говорить же мне, что я боюсь заводить семью из-за прошлой жизни. Мать из меня ужасная! И мне всё равно, как долго они буду отходить от шока. Хотя Синдбада жалко. Я всё ещё люблю его. В ближайшее время мне лучше не попадаться ему на глаза. А вот юный маги быстро пришёл в себя.

— Тётенька Вирсавия? — может, никто и не заметил, как Аладдин заговорил на языке народа Альма-Торран. — Или лучше сказать бабушка? — ну вот, Уго сделал это быстрее меня. Ничего, он ещё у меня получит.

— Давай пойдём отсюда, — встаем из-за стола и убегаем в сторону балкона. А что? Летать можем, и так нам не помешают. Хотя, напоследок кидаю мимолётный взгляд в сторону остальных.

А с высоты Синдрия ещё краше. Отсюда даже видно, как южные монстры плавают рядом, но не рискуют приближаться. Поднимаюсь ещё выше и тяну за собой Аладдина.

— Бабуль, Уго-кун мне всё рассказал, — осторожно смотрю в глаза юного маги. — Ты была хорошей матерью, и папа не хотел бы видеть твоё несчастное лицо, — как это мило! Я, наверное, своими объятиями скоро его задушу.

— Аладдин, я просто не знаю, где здесь моё место, — трусь щекой о его макушку, пусть ковёр самолёт у меня на голове покрасуется. — Поэтому я буду рядом с тобой. Ты же мой внук, моя кровь, моя путеводная звезда, — чёрт! Сейчас заплачу. — Моя путеводная звезда, — и напоминание о твоих родителях. Я плачу, плачу от счастья.

— Всё хорошо, бабуль, — ковёр самолёт слетел с моей головы и теперь мы уселись на нём, а я никак не оставлю внука в покое. — Я тебя люблю, и буду любить очень-очень сильно. Ты же у меня такая хорошая, — интересно, что сказал ему Уго? А я всё плачу. Я так долго не плакала. И слёзы рекой, и не могу остановиться. В моих объятиях самый дорогой человечек, и ради него я буду жить, Соломон.

Комментарий к До бури, что придёт с востока. Часть I. Обычный день, обычный разговор. Почему-то мне кажется, что глава сухая, и получилась не очень хорошо, как хотелось бы. Возможно, у меня не совсем получилось описать ту атмосферу, те чувства, что я хотела. Может быть потому, что это первый мой фанфик в жанре

POV

. Не знаю, но надеюсь, вам понравилось.

/бечено 13.08.18/

Список чудес света мира Маги. Составлен лично мной =)

1. Бальбадский маяк

2. Великая стена Ко. (Во придумала.)

3. Колизей в Ремано

4. Тёмный континент. (Природное, но чудо.)

5. Магноштад. (Сюда я его влипила потому, что город живёт на магии. И вписала его, так как он является таким первым.)

6. Пирамиды Элиохапта.

7. Мост «Мира», связывающий Партевию и Рем. (Выдуман мной.)

====== В далеком прошлом осадок на душе остался, вину наивности не искупить. ======

“После ухода Синдбада мама совсем не высыпается, меня почти не слушает. Папа, что мне делать?”

Выглянув в окно, Сави посмотрела на ночное небо с надеждой на ответ. Но ничего не произошло. Даже самые простые идеи в голову не приходили. За прошедший месяц Вирсавия успела пожалеть тысячу раз о своем решении. Эсла не шла на поправку, однако врачи, которых девчушка вылавливала в порту, твердят, что выздоровление возможно. И последние дни синеокая из кожи вон лезет, чтобы добыть больше денег. Синдбада ругают, а Вирсавия возражает. Мол, так больше толку будет.

Так она говорила, чтобы не думать о худшем. Кто знает, чем сейчас занят юнец. Может он вообще умер! И только прокрадывалась такая мысль в голову, так нехорошо становилось. И руки трясутся, и голова не соображает. Поэтому юная Сави ещё больше работала. Она могла бы и за тяжёлую взяться, только мать не разрешает. Женские руки должны оставаться мягкими! А на всякие женские штучки, увы, денег не было.

Вот и думала обладательница синей длинной и пышной шевелюры о всяких мелочах, пока возвращалась, да вдруг врезалась в кого-то. Подняв голову, она замерла. Человек будто на северный полюс пришёл: в черном балахоне, на голове белая куфия*, опоясанная чёрным жгутом, в маске и с посохом в руке.

“Путешественник?” — подумал Вирсавия.

И тут голова «закипела»; с одной стороны, он её вовсе не пугал и даже приятно было наткнуться на него, таинственного незнакомца, больше, чем на пьянчугу в порту. С другой — неуютно с ним. Особенно под изучающим взглядом красных глаз.

— Юная леди, — Вирсавия аж подскочила! Быстро осознав, как глупо себя ведёт, пробубнила извинения, на которые и внимания не обратили. — Не подскажите ли, где можно остановиться в этой деревеньке. В порту слишком шумно, — неизвестный всё продолжал смотреть на неё. Отсюда пришла нелестная мысль:

“Маньяк какой-то?”

— В нашей деревне люди не очень хорошо живут, — Вирсавия начала отговаривать незнакомца, не столько из-за подозрения, сколько из-за волнения о самом путнике. Последним чудаком, кто не привередничал, был Юнан.

— Я не брезгую, — девушка всё не сводила глаз с этого чудака. На дворе поздний вечер, а он ещё не нашёл себе пристанища в их тихом городке. Оставалось только с собой в деревню взять.

— Сейчас у меня в доме есть свободное место, — мужчина кивнул и спокойно направился в направлении деревни.

“И всё-таки он странный”.

— Но я живу с больной матерью! — воскликнула она и поспешила за ним.

— Больная мать? — в голосе незнакомца прозвучали нотки заинтересованности. — Возможно, я могу помочь.

— Правда?! — надеюсь, он не оглох. — Я, кстати, Вирсавия, — радостно представилась девушка и совсем не обратила внимания на странную реакцию мужчины. Он даже как-то побледнел. Но взгляд оставался спокойным, даже чересчур. Будто бы он что-то задумал.

— Иснан, — тихо представился он.

Мужчина был немногословен, терпелив и не привередничал. Собственно, ничего запоминающегося не делал. Кроме одного: он дал Вирсавии «лекарство», которое должно было поставить на ноги больную женщину. Вирсавия в отчаянии поверила незнакомцу и допустила ошибку. Эсле, как ни странно, становилось только хуже, а под конец месяца Сави сама напоминала больную мать. С той лишь разницей, что мать выглядела здоровее дочери. А уже через две недели вернулся Синдбад, которого встретили не очень радушно.

“Мама умирает из-за меня! Что я Синдбаду скажу?! Мамочка, прости, но я не могу сказать. Ты умираешь из-за моей глупости”.

— Синдбад, где ты пропадал два месяца?! — не успел покоритель подземелья вернуться, а его уже заметили. Даже не поздоровались! Хотя откуда ему знать, что здесь происходит? — Ты на кого Эслу оставил? Вирсавия — девушка, едва справляется! — юноша уже хотел было успокоить добрую соседку, да та и слова не давала сказать, а на Юнана внимания и вовсе не обращала. И когда сказала последнее, на душе стало нехорошо. Синдбад быстро просеменил в сторону, оставляя маги извиняться.

До дома оставалось совсем немного, и он видел, как соседи бегают то к ним, то из дома. Один старик, заметив Синдбада, вложил всю свою силу в крик. Строгое: «А ну-ка беги сюда!» — Синдбаду ни капельки не понравилось. Подбежав к деду, который до того, как слепнуть начал, был хорошим доктором, редко был строгим или даже злым, посему Син тихо ждал, когда дедок расскажет плохое. Уж точно не хорошее, юный покоритель не сомневался.

— Мать твоя умирает, бегом к ней, — вторую часть паренёк уже не слушал, а сорвался с места и вошёл в дом. Пару женщин сидело недалеко от двери. Завидев Синдбада, они не решались посмотреть ему в глаза.

“Прости, не доглядели”, — так они думали. Так говорил их вид в целом. В стороне послышался тихий плач и просьбы матери успокоиться. Синдбад подошёл чуть ближе, чтобы расслышать. Он не спешил давать знать о своём приходе. Будто бы из-за него Эсла могла взять и умереть.

— Вирсавия, — женщина замялась, она не знала, что сказать. — Ты не виновата: сегодня или завтра... Это всё равно случится, — Эсла приподнялась и слабо обняла девушку, которая тихо рыдала у неё на плече. — Улыбнись, иначе я не умру спокойно, — но слова матери сделали своё дело — Сави перестала плакать, но улыбаться ей не хотелось.

— Синдбад… Что я ему скажу? — синие пряди выбившиеся из пучка немного намокли от слёз, глаза были красными и распухшими. Такой вид дочери огорчал Эслу, но при этом она умилялась с неё.

— А что ты скажешь? Ничего, — женщина внимательно смотрела на лицо своей названной дочери, будто пыталась запомнить каждую черту лица, будто не она умирала.

— Посмотри, какой хороший сегодня день, — заправив одну из прядей за ухо расстроенной дочурки, Эсла собиралась посмотреть в окно, но заметила Синдбада. И сердце её ненадолго забилось чаще, от радости и осознания того, что сын её живой и вроде невредимый.

— Синдбад!

Вирсавия резко обернулась и ахнула от удивления. Ведь в какой-то момент она не желала его возвращения. Неужели она боится Сина? Почему-то в голову девушки приходила мысль, что паренёк обвинит её в смерти матери и больше не пожелает иметь с ней дела. И ничего лучше она не придумала, кроме того, как убежать. Покоритель первого подземелья неосознанно повернулся и, видимо, хотел побежать за ней, но что-то в голове щёлкнуло и юноша подсел к умирающей матери.

— Уже сказали, да? — она виновато улыбнулась сыну, а он только быстро кивнул. Именно себя винил юноша. — Но моя смерть не такая страшная, как говорили врачи, я совсем не чувствую боли. И только сердце бьётся всё тише и тише, — она глянула в сторону окна, улыбка всё ещё не сходила с лица. Внешне казалось, что она и не больна. Наверное, это в купе с возвращением сына и присутствием сильной духом (но не в этот момент) дочери не давали испугаться скорого конца. А Син молчал, он просто не знал, что сказать. Ему больно видеть смерть матери.

— Ты вырос достойным человеком, как отец, я горжусь тобой, — женщина ласково поцеловала сына в лоб и аккуратно легла на подушку. — Я верю, мой сын сможет многое, но береги тех, кого сможешь называть семьёй, — она глубоко вздохнула. — Не злись на Вирсавию, — Син только посмотрел с таким невозмутимым лицом.

“И не собирался!”

 — И пригляди за ней, — Эсла закрыла глаза и потянула руку к голове сына, но устроить там бардак не успела — руки опустилась на его колени. Это были её последние слова, последний вдох. Синдбад был шокирован, он хотел зареветь во весь голос, но просто застыл. Даже не пустил скупой мужской слезы. И тут он вспомнил про Вирсавию, обегая взрослых на пути, юноша выбежал на улицу, но поблизости её не было.

— Туда! — Юнан, стоящий у стены дома, кивнул в сторону колодца, благодарности он не услышал. Да маги и не такой придирчивый. Юный покоритель подземелья быстро добежал до нужного места. Вирсавия сидела на земле около колодца, упершись головой в руки сложенные на коленях и плакала, а такое было редко. Он мог успокоить кого угодно, но не её. Она другая, и привычным способом не успокоишь. Но что тогда делать? Подойдя к ней, Синдбад просто и нагло взял её руку и потянул на себя, а Вирсавия и не сопротивлялась. Твердо стоя на ногах, она продолжала отводить взгляд. А Син просто крепко обнял её, и, кажется, она не плакала больше.

— Я вернулся, — он старался не задушить её. Покоритель в печали, но рад и благодарен судьбе за силу, за живую Вирсавию и за возможность застать мать живой. Крепко обнимая девушку за талию, он заметил, как сильно она похудела — кожа да кости.

“Больше такого не повторится, — пообещал он себе, — отныне я всегда буду рядом. Всегда”.

— Угу, — только сейчас девушка обняла его, мысленно благодаря. Однако не осмеливаясь посмотреть ему в глаза.

После этого имя Синдбада разлетелось по всей Партевии в мгновение ока! Новости о том, что четырнадцатилетний мальчишка покорил подземелье, которое не смогли покорить десять тысяч мужчин, необычайно радовали уставших от войны граждан. Но этот герой простолюдинов был настоящим бельмом в глазу для знати. Они никак не могли позволить Синдбаду делать всё, что ему вздумается. И сети вокруг него сжимались всё тесней. Он не был дураком, понимал, что под удар попасть может не только он. С жутким нежеланием он учил Вирсавию сражаться на мечах и многому другому, чему научился за время отсутствия. А научился он многому. Вирсавия дурой не была, что очень радовало, как и её успехи. Но девушка боялась. Да, Сину дать отпор она может, но что будет, если она наткнётся на солдатов? Как показал один опыт… Убить не убила, но органа оплодотворения нескольких воинов лишила. Синдбад оценил.

...Скоро военные прибыли в гавань, в которой часто появлялся Синдбад.

Комментарий к В далеком прошлом осадок на душе остался, вину наивности не искупить. Обещала написать продолжение поскорее, а не получилось, извините, пожалуйста, дорогие читатели. Наверное, хромает текст на обе ноги и мало. Уж простите и за это. Не могла я больше задерживать выход главы. Кому не сложно, ПБ включена.

Спасибо вам всем, особенно Снежная метель, Томи_2001, Ветричка, sambi, Lecie,Pinkie_Pie_ Michelangelo и The Gift of Death.

Ку́фия — мужской головной платок, популярный в арабских странах. Пока искала, голова закипела.

/бечено 13.08.18/

====== До бури, что придёт с востока. Часть II. Давай закроем эту тему. ======

Вот скажите мне, такой дуре, какого черта я проснулась рано утром в мокрой кровати? И кто посмел меня облить холодной водой? Спасибо, что не кипятком! Увы, ранним утром мне лень даже глаза открыть, не то, что встать и предъявить претензии этому хулигану. Увы, к вечеру я так и не узнала про этого смельчака. И, вместо любования видами, я скрасила вечер наткнувшись на танцовщиц. Сегодня эти заразы громче обычного. Наверное, их ещё не выперли за красивые лица и отменную фигуру. О, Иллах, не говори, что я ревную. Стара для ‘того, стара. А поскольку сегодня я помогала Джафару с бумажной волокитой, вечер потрачу на нестандартное. Эти милые щебетухи меня и не заметили, пока не окликнула:

— Девочки, не станцуете ли для старой женщины? — все дружненько захихикали, но после даже поклонились и усадили на мягкое место. Может мне ещё не поздно уйти? Затаив дыхание, я начала смотреть на искусство молодых. Дамочки эти горячие да живенькие. Только, максимум, завлекут на одну ночку. Ох, и не нравится мне это. И даже не посмотрела, есть ли кто-нибудь рядом.

— А ну-ка сели, дам личный урок, — теперь я усаживала их под заинтересованные взгляды. Одна даже поинтересовалась:

— Научите нас короля Синдбада завлекать? — и хихикает, зараза.

— Нет, — раньше я танцевала для себя, но, когда в армии империи Ко раскрыли мою половую принадлежность, пришлось выкручиваться. — Это был подарок для первого принца империи Ко, — возбудила, да не дала. О, снова хихикают, но смотрят с неким восхищением. Посмотрела на музыкантов, те поняли намек.

— Сильно стараться не буду, — кинула в сторону строгий взгляд и настроила голос, чтобы был как у хитрого продавца, что знает своё дело: — Как говорил один евнух, — я изобразила режущие ножницы и юные красавицы вновь засмеялись. Как хорошо, что в Синдрии нет несчастных евнухов, — в танце должны быть все эмоции женщины, это даёт мужчине подсказку и намёк на правильный настрой, — щелкнув пальцами я осмотрела свой простой наряд для танца. Одежда не самое главное, хотя… — Вы должны думать не о том, для кого танцуете, а о самом танце — что-то захотелось не танцевать, а поучить, — иди-ка сюда, — подозвала какую-то брюнеточку, а она и рада.

— Госпожа, — неуверенно, но с интересом начала она, — а как танец для принца Ко поможет соблазнить короля Синдбада? — даже не знаю, чему я удивляюсь. Обреченно вздыхаю и поясняю:

— Наш король любит повеселиться, — голос снова нормальный; все дружно закивали, — и как танец, который соблазнил сурового трудягу, может не соблазнить короля, — тут я запнулась. Гуляку? Ну, пока моё мнение о Сине в таком русле, — Синдбада, — вроде выкрутилась. — А теперь подойди ближе, буду опытом делиться! — хмыкнув, добавила: — Но придётся потерпеть, — недобрые слова и девушка уже шумно сглотнула.

Став сзади брюнетки, колдую и в руках у меня синий платок, вытянув руки вперёд, расправляю его. И тихонько шепчу ей на ухо, чтобы она начала двигаться волной. Намёк она поняла правильно, и худое тело начало извиваться: туловище вперёд, таз назад и наоборот. Причем, двигалась она плавно и изящно. А как она выгибается в спине! Теперь понимаю, почему она любимица. О да, я всё знаю. Не дай Иллах моим глазам сверкать дьявольским огнём. Здесь любой невольно начнёт засматриваться.

Медленно обхожу, всё ещё скрывая синей тканью, и становлюсь рядом. Как там говорили, ноги вместе и согнуть колени. А брюнеточка вот слушать меня не собирается, стала как и я, притом и платок отобрала, безжалостно откинув в сторону. И начинает вместе со мной переменно выдвигать колени вперёд. А после становится прямо и выжидающе смотрит на меня. Кажется я скоро отвлекусь от простых основ. Эта девочка, Наби, знает своё дело. Учитель из меня плохой, однако.

А музыка такая медленная и таинственная. Наби уверенно хватает меня за руку и тянет на себя, так что мне приходится стать нормально. Ей движет азарт и энергия, мной — опыт и неуверенность. Вот оно! Взялась учить, а сама, даже не могу успокоиться. Так уж вышло, что для одного человека танцевать мне намного легче, чем для множества зрителей. Вдыхаю глубоко и ободряюще улыбаюсь. Ну, вроде ничего не теряю. Музыка сменяется на более быструю. Выгибаюсь и крестным шагом ухожу от неё подальше, но поближе к остальным девушкам. Позволяю себе раскрепоститься и, словно хищник заманивает свою жертву, обращаю внимание девушек на себя.

«Соберите мышцы живота, затем с силой вытолкните живот вперёд. Сделайтепаузу. Живот не должен расслабляться, он остаётся довольно упругим, как бы чуть надутым. Снова соберите и вытолкните. Повторите десять-пятнадцать раз».

Не зря слушала внимательно.

Вспомнив, расставляю ноги и напрягаю живот, двигаясь в такт музыке. И в то же время руками «заманиваю» к себе. Вложив в эти движения всю свою женственность, на которую способна, медленно отхожу назад, не переставая двигать руками, будто вместо них две змеи, и пальчиками подзываю к себе. Судя по их взглядам, справляюсь, и одна за одной присоединяется к танцу. Каждая так и смотрит, мол, я тоже так могу. Но сразу видно кто здесь мастер. Не спорю, молодая Наби уверенней и более гибкая, чем я в её годы. А где эта зараза?

По сторонам не видно. Странно.

Чьи-то гадкие нежные ручки легли мне на бедра и начали двигать к коленям и обратно. У меня аж бровь задергалась. Хотелось бы увидеть мне своё лицо, да зеркало не близко. А эта Наби ещё прижимается. Хм…

— Извини, дорогая, но я больше по мальчикам, — на что девушка усмехнулась и наклонилась к моему уху. Чёрт! Я высокая, а она ещё выше. Обидно. Меня тут нетрадиционной ориентацией соблазняют, а я о росте думаю. Дожили. Так о чём мы? А, наклонилась она к моему уху и давай томно шептать:

— Расслабьтесь, госпожа Вирсавия, ведь раньше вы танцевали лучше всех, просто подыграйте мне, — заманчиво звучит и почему-то не хочется отказываться. Наверное, я слишком старая, чтобы нормально соображать. Я и не заметила, как многие вернулись на свои места, а другие просто стали в сторонке. Но всё больше убедилась, Наби своё дело знает. Её движения завораживали и словно говорили: «Покажи, кто здесь главный». Да, меня вернула в форму совершенно незнакомая девушка. Да, она сделала меня. Но я не жалею. Ведь именно она помогла мне вспомнить самое начало, когда я была более уверенной в себе.

И чего я только сейчас вытворяла, даже немного вспотела. Ведь я больше женственностью и изяществом, а не энергией и красотой. Но пришлось вспомнить молодость и сочетать. Образы в голове элегантных пантер и диких львиц руководили мной, и я двигалась, уподобляясь им.

А таинственная музыка, что звучит одновременно лязгом клинков, треском походного костра, заморским струнным инструментом с чудным названием, песчаной бурей и звоном звезд в холодные ночи, только разогревает моё желание. В открытые окна подул холодный ветер. Ночь слишком холодна? Значит мне срочно нужен огонь…

Сжавшись в комок, я, подобно пламени, разгораюсь. Плавные и одновременно резкие, как языки огня, движения кистями, мягкое покачивание бедрами и я полностью погружаюсь в этот, пропитанный тайной, танец. Я есть сама музыка, танец. Огонь. Я яркое бушующее пламя, которое из маленькой искры обратилось в неутихающий пожар. В этот момент все: изгибы тела, наклон головы, движения рук, полет волос, восторженные взгляды, говорили о том, что меня не существует. Я стихия. Меня нет.

И даже когда музыка затихла, мне совсем не хотелось прекращать. Я разыгралась настолько, что впустила в действие магию. И «подбросила» вверх множество «светлячков», рух, кружась и ловя их, я совсем забыла, где нахожусь. И впервые улыбнулась от всей души, широко. Улыбнулась, как счастливый ребёнок. Изворачивалась, пытаясь не позволить рух дотронуться до меня. Колени согнулись, будто тянули меня вниз, и я уселась на пол.

Продолжать не было сил. Руками уперлась в пол и засмеялась. Громко, дико, от всей души и безумия. Просто вспомнила, как танцевала для Давида, а сердце нарочито пропустило удар. Я танцевала, не боясь ни мелкого дождя, ни ветра. И умудрялась любоваться просветами в вечернем небе. Это был самый приятный момент в моей жизни. Я всё ещё смеюсь. Но чьи-то сильные руки встряхивают меня. Думает, успокоюсь. А нет! Что теперь сделаешь? Чего мол… Одним ударом вырубить решили. Но всё равно я успеваю заметить необычную фиолетовую шевелюру, но почему-то шепчу имя своего мужа, проводя рукой по щеке Синдбада. Скорее всего, меня ждёт долгий разговор.

Тысячи голосов, а может и больше. Я не думала, что когда-нибудь появлюсь здесь снова. Ведь Иллах мёртв. И столько лет прошло. Медленно открываю глаза, чтобы не ослепнуть от светлой рух, которая всё так же кружится в танце с тёмной. Здесь нет ни неба, ни земли, ни стен, ничего, только рух. И старые качели из него. Не могу не улыбнуться: Того и Ра всё ещё одновременно качаются и, наверняка, ведут свои беседы о мире. Подхожу всё ближе, и вспоминаю то старое чувство — не могу я осквернить это место голосом своим.

— Вирсавия, — голос тёмного Того спокойно и приветливо раздается во всём потоке жизни и в моей голове, — С возвращением! — он никогда не умел улыбаться, но попытался. Повелитель тёмного рух и всего зла, он не стремился очернить мир и любил гармонию, и свою сестру, Ра.

— С возвращением, Вирсавия, — светлая Ра тихо вторила ему и покинула своё место, в мгновение ока оказалась рядом со мной и заботливо обняла. Её объятия всегда были тёплыми, как у матери, что всю душу отдаёт своему ребёнку. Того же просто встал рядом, по-прежнему держался холодно. Два потока рух то сближались, то отдалялись друг от друга. Создавали рисунки подобно небесным созвездиям, радовали душу. Здесь я могу быть спокойна, здесь я могу быть вечность. Если бы не Уго, я просто забыла обо всём в этом прекрасном месте.

— Ты знаешь, почему здесь? — я понимаю, он не хочет об этом говорить, но я также понимаю, что просто так не могу здесь оказаться. В голове гудит от предвкушения и ощущения тягостного. Будто на мои плечи взвалили небо и велят не отпускать. На его вопрос только и могу повертеть головой. А он всё молчит, и Ра ничего не говорит. И рух больше не танцует, застыв на своём месте, постепенно разлетаясь в стороны.

— Давид убил Иллаха, а Соломон убил Давида, и внука твоего мы желаем обучить, — голос повелительницы светлой рух дрожал, но она продолжала, — ведь только Аладдину под силу защитить тебя, — не совсем понимаю, к чему она клонит, и с надеждой смотрю на Того, но — гад! — молчит. — Ведь Арба ищет тебя. Не делай вид, что не понимаешь, — и вот тут до меня доходит.

— Вначале целью Иллаха было сделать тебя сосудом,  — с виноватым тоном и провинившимся выражением лица (?) поддержал разговор тёмный, — но ты подавила его влияние и сама стала им. Избавиться от грешницы Арбы можешь одна ты, но у тебя мало сил, — Того отвёл взгляд. Увы, даже в этом идеальном потоке жизни нет понятия правда и ложь.

И что-то здесь не так. Такое чувство, будто на меня перекидывают ответственность. Ведь они самые сильные существа во вселенной. Теперь они отвечают за гармонию. Тогда почему они говорят мне такое…

— Нам надоела эта вечная жизнь, и желаем умереть, но свою силу оставить не можем, — кажется я знаю, в какую сторону ветер дует, — потому мы просим тебя рискнуть, принять нашу силу и занять наше место. Так ты сможешь исправить ошибки. И пытаются надавить на больное. Рух снова застыла, как заинтересованные зеваки смотрят на диковинные события.

Я и забыла, мои мысли слышно. Но я не хочу контролировать судьбу, уж лучше бы предложили Синдбаду. Он на эту роль годится куда больше, чем я, и горит диким желанием. Из-за того и повздорили как раз. Усмехаюсь, и виновато смотрю вниз.

— Мы просим не управлять судьбой, а принять нашу силу (дать нам умереть спокойно) и защитить этот мир от Арбы, — со злостью выкрикнула Ра. — Сделаешь, можешь умереть когда захочешь, или чего ты там желаешь! — требовательно заявила и схватила меня за плечи. Не думала я, что она может выйти из себя. Удивление пересилило зачатки страха; светлый рух вокруг начал чернеть, но быстро восстановился.

— Ра, — Того неодобрительно окликнул сестру и та отступила, — Вирсавия, ты «дитя» Иллаха, тебе это под силу,— спасибо, похвалил, — но если ты по какой-то причине поддашься одной из стороны рух, то сойдешь с ума. В первом случае мир погибнет от желаемой утопии, которую ты скорее всего захочешь дать. Во втором — тебя захватят жадность, гордость и чувство власти. Мир медленно разрушится. Мир, за который Уго и Соломон отдали жизни, погибнет. Пора искупить вину! — и мне нечего сказать. Такая жалкая человеческая жажда силы и надежда на шанс всё исправить захватывают мой разум.

— Два-три года! Дайте мне время, — не знаю, получится ли у меня, но я доверюсь Аладдину. И стану оружием в его руках.

И снова медленно открываю глаза. И что же я вижу? За окном ночь, увы, окна закрыты. А я и пошевелиться не могу. Синдбад! Устроил свою дурную голову на мой груди, и обхватил руками за талию. Да я и без этого не убегу. Отчего-то так захотелось улыбнуться, как ребёнок, как счастливый ребёнок. Значит, видел. И чего я краснею? Может быть, мой король слышал про принца Ко? Не дай Иллах! Хоть руки свободны, а это значит… Можно наглеть. Провожу рукой по голове, не реагирует. Но всё же не верится мне, что он спит. О чём думаешь, мой король? Хм, может быть нужно сделать так. А ещё потреплю волосы, пока можно.

— Ваше Величество, — лениво растягиваю обращение, — столько прекрасных дам желает быть на моём месте, — обнял ещё крепче, не спит. — Так почему же? — самодовольная ухмылка! Хорошо, что он не видит. До моих ушей доносится недовольное бормотание и жалобы на мою вредную (?), злобную (?!) и бессердечную (?!) особу. Как много я о себе узнала, однако.

— Ответ ты и так знаешь, — усталый баритон правителя меня немного беспокоит. Много работает, как обычно. — Знаешь, — нет не знаю, но промолчу, — я много думал после той ссоры, — мягко сказано. Дурацкая у меня привычка держать возмущения при себе, — Искал, и понял одну важную вещь, — король семи морей наконец-таки решил освободить меня из своих крепких рук, и мы уселись вальтом. Мягкая кровать не даёт мне сосредоточиться. Буду слушать, опасно мне говорить с кем-либо в довольном состоянии.

Повелитель семи морей наклонился к моему уху. Долгожданная близость, должна признать, радовала меня. Почему-то вспомнилась та девчонка, стыд какой. Выгоню! Выгоню заразу. Из-за неё я сейчас краснею, а Синдбад забавляется моим смущением. Знаю, глаза блестят не хуже, чем у кошки ночью.

— Ни на одну другую не посмотрю так, как на тебя, — знаю ли я это? Да. И он знает, но говорит это потому… — Всё равно ты останешься со мной, — Синдбад заглянул мне в глаза и нахмурился. Ведь смотрю я дерзко, отрицая его слова. Хотя я итак отрицаю. Ну да ладно, нужно пользоваться моментом. И, как тем вечером на балконе, обхватываю шею, которую иногда хочется свернуть, и впиваюсь жадным поцелуем. И позволяю ему взять инициативу в свои руки. Впрочем, они и так блуждают по моему телу. Медленно стягиваю с него одежду, наслаждаясь каждой секундой прикосновения.

То чувство, когда я танцевала, вновь завладело моим разумом. Да и не только моим. Мы вместе разожгли те искры, что берегли до новой встречи. Будто разделенные потоки рух вновь встретились и закружились в танце, сливаясь воедино. И сейчас не до вопросов, кто из нас на самом деле погряз в черноте рух, а кто стал ближе к свету. Ведь вместе эти разные рух создают гармонию. И чувство удовлетворения не покинет меня быстро.

Новый день, новое утро. Король не явился на завтрак, Вирсавия тоже нигде не показывалась. Раздраженный неявкой этих двух Джафар пообещал натравить свирепых львов Элиохапта, подаренных братом Шарркана. (Самого принца он отругал при всех за выходку с холодной водой.) И вот беда: ему пришлось отказаться от своих слов, стоило ему перейти порог королевских покоев. В главного советника полетело всё что под руку попалось, даже отборный мат не порадовал его слух. С глубочайшим шоком и ступором на лице ассасин не смог сказать остальным, что же такого он увидел, что между непонятным бормотанием задыхался от возмущения и чувства удовлетворения. А взгляд его горел так, будто он дочку замуж выдал. И гостей с генералами это пугало.

Джафар прервал мой и королевский сон, за что и получил. За порцию отборных ругательств, Его Величество отчитал меня как маленькую. И я невольно вспомнила детство, в которое вернулась бы с превеликой радостью. Но довольствуюсь и настоящим, и прошедшей ночью в том числе. Синдбад стоит возле открытого окна и смотрит вдаль. Сколько себя помню, он всегда любил море. Против моря я ничего не имею, но вот всё, что там живет… Аж мурашки по коже. Обиженно надуваю щёки и кидаю в него расческу, ибо не надо так.

Покоритель семи подземелий удосужился одарить меня хитрым взглядом. И что-то в животе закрутило, нехорошо с расчёской вышло. А Синдбад намёк понял и лениво подобрал её. Вот чует моя филейка, не надо было так делать. Вот и страдают мои волосы, и одним «ай-яй-яй» не отделаюсь. Он доволен и смеётся, а я закидываю голову назад и обиженно надуваю щёки. Да, за время странствия по миру и взрослой самостоятельной жизни мне не хватало дурачеств с Синдбадом. Это помогало забыться и на время расслабиться. А раз он отвлёкся от мучения моей шевелюры и пытается сдуть щёки, соскучился, как и я. На душе так хорошо. Ведь больше ни с кем, кроме меня, он так себя не ведёт. Хм, ну, генералы — другое дело.

— Вирсавия, почему ты так ухватилась за Аладдина? — нет, он не требователен, и в голосе нет ни нотки угрозы. Обычный интерес. Но сердце забилось чаще, голова закипела в поисках отговорки. Мы слишком похожи. Можно было предположить, что Синдбад мне не верит, но это невозможно. Да и не обманывала бы я его, и он это знает. Ох уж эти мужчины, правители. И этот правитель — мой мужчина.

Но не могу я ему сказать, что мне чуть больше двух тысяч лет, я была замужем, мой сын мертв, а Аладдин мой внук и он младше меня немного больше, чем просто тысячелетие. Даже представить его реакцию сложно. Он только знает, что я из какого-то поселения торанцев. Помню, как истинные люди нас встретили на границе с тёмным материком. Я только-только прикипела к Шарркану душой. Дети, но не о том. Как они радовались моему появлению. Только после этого путешествия я стала вспоминать жизнь в родном мире. Ощущения были ещё те!

— Давай закроем эту тему, — зажмурилась, чтобы не видеть его нахмуренное лицо от сих слов. В комнату пробрался морской ветер, я глубоко вдохнула свежий воздух и глянула в окно. — Сегодня хороший день, Ваше Величество, — кажется, мне все же удалось перевести тему.

Комментарий к До бури, что придёт с востока. Часть II. Давай закроем эту тему. /бечено 13.08.18/

====== Экстра. Хитрый ход ======

Комментарий к Экстра. Хитрый ход Вот вам маленькая экстра, надеюсь, она вам понравится. Говорю сразу, не ищите глубинного смысла.

*Моногамия — способность любить одного человека всю жизнь.

/бечено 13.08.18/

Могучая ива выросла на вершине скалы, укрепляясь с каждым днём; она готова дать спасительную тень в этот жаркий день. Солнце одаривало землю своим теплом, не жалея людей. Сегодня никто не высовывался из своих домов, уделяя время семье и домашним делам. После случившегося «чуда» к сироте Вирсавии стали относиться иначе. Чудеса магии, которые девушка не ленилась показывать, завораживали людей. Но в большинстве своём они возжелали получить божественную силу. Кто же знал, что покровители рух совершают ошибку? Но не суть.

Народ не спешил выбираться на улицу. Но некоторые индивидуумы всё же выбрались на жару и сейчас прятались в тени старых и больших деревьев. Вот и Вирсавия, спрятавшись ото всех под старой и могучей ивой, наслаждалась чудесами магии, творила мелкие заклинания: от теплых «светлячков» рух до спасительных снежных хлопьев. Она не торопилась узнавать свой предел.

Ветер был тихим. Он осторожно кружил в скалах, иногда выбивая синие локоны из тугой длинной косы, будто желал обратить на себя внимание. Девушка посматривала вслед потокам стихии и скромно улыбалась. Странное чувство наполняло её с ног до головы. Чувство жизни везде, она ощущала даже в неживом. Рух наполняли жизнью всё. И это было прекрасно, и этим она наслаждалась.

Выйдя из укрытия миролюбивой ивы, она приблизилась к краю. Ещё один шаг или дуновение ветра — Вирсавия разобьётся. Но она была уверена в обратном. А ветер всё играл своё, но «обходил» юную деву, не позволяя подтолкнуть её на встречу со смертью. Девушка всё не унималась, так хотелось поиграть с господином Случаем. Но вот сердце и ум впервые велели прекратить дурачиться. А способность чувствовать чужой рух посодействовала верному решению.

— Твой хмурый и обеспокоенный взгляд до добра не доведёт, больше наврежу себе или другому, — уверенно идя назад спиной подальше от опасного края, девушка широко улыбается, а врезавшись в недовольного парня, причём своего будущего мужа, ехидно фыркает. — Ни стыда, ни совести у моей скромной персоны, — закатывая глаза, она повернулась и вцепилась в Давида крепкими объятиями, дабы он не посадил её на цепь в порыве заботы. Ему и драконов с лихвой хватило!

— Позвольте узнать, куда вы дели мою милую и добрую Вирсавию? — мужчина положил подбородок на её голову под недовольное кряхтение и крепко обнял, отчего она шутливо ворчала: «Задыхаюсь!»

— Давид, я ещё и странная, — не прерывая объятий, девушка нагло почесала нос о льняную рубашку мужчины. — И пытаюсь образумить! Твои нервы не выдержат такого! — брюнет не поленился наклонить голову и заглянуть в её синие глаза, в которых играли чертята. Девушка откинула голову назад и что-то пробурчала.

— Мы ещё посмотрим, кто нервы терять будет, — Вирсавия оживилась и так недовольно на него посмотрела, а его довольное хмыканье привело к прерыванию контакта. Теперь девушка, всплеснув руками, сетовала на жару и говорила о том, какой Давид нехороший: перегрелся на солнце. Наедине с ним она чувствовала себя свободной и могла не стесняться своих странностей. Наверное, благодаря этому она не побоялась стукнуть мужчину по голове при первой встрече с глазу на глазу. Сколько ей тогда было? Лет… Детство, оно такое.

Давид молча схватил её за руку и потянул в сторону ивы, которая послушно скрыла их от жары. Густая листва скрыла их от внешнего мира. Вирсавия даже не задумывалась о действиях Давида и во всю жаловалась на его недостатки, такие как: моногамия*, ревность, наклонности страшного собственника. О да, для неё это были недостатки. А вдруг она не сегодня, так завтра умрёт? А мужчине как потом? По шлюхам шляться без постоянного партнёра, да? Правда, Давид в таких случаях её не слушал, а девушка получала сильную оплеуху, после которой её рот затыкали поцелуем. И она сама уже не могла оторваться, а после сокрушалась вредности будущего мужа.

Вот и сейчас она витала где-то в облаках, выдавая все свои мысли. Но прижатая к стволу дерева, она нахмурилась от недолгой боли и игриво посмотрела на Давида. Ах, она и забыла, что открытые наряды ей запрещены. Хищный взгляд янтарных глаз не скрывал желания мужчины сделать Вирсавию своей прямо здесь и сейчас. Он слишком долго ждал. Девушка, будто не замечая желания брюнета, глянула по сторонам. Давид, опираясь руками о кору, усмехнулся. Даже если заложница попытается сбежать, у неё не выйдет.

Вирсавия вплотную приблизилась к Давиду, встала на носочки и, обхватив руками его шею, поцеловала. Явно одобряя такой ход, брюнет целовал её уж точно не целомудренно. Его руки дарили нежные и в тоже время страстные прикосновения, он намеревался снять её одежду. Но Вирсавия прервала поцелуй и назидательно изрекла:

— Нельзя, — она поспешила отойти на пару шагов. Недовольный стон придал ей больше веселья, и девушка улыбалась сдерживая смех. Но, оказавшись взятой на руки, непонимающе охнула.

— Пошли, скажем старику что ты беременна, — уверенно заявил Давид и направился прочь из укрытия. Вирсавия только открывала и закрывала рот, видимо, до неё долго доходил смысл сказанного. Это было сильно.

— Но… — осознав решение жениха, она попыталась возразить, как её перебили:

— Иначе до свадьбы не дотерплю, а я не особо стеснительный, — Давид не смотрел ей в глаза, но улыбался аки кот объевшийся сметаны. Больше Вирсавия не возражала и не возмущалась. До свадьбы.

====== В далеком прошлом опека обижала и вредила. ======

Комментарий к В далеком прошлом опека обижала и вредила. Сухо, да? Нет, не так. Ужасно? Простите меня, скотину эдакую, но я возмещу все ожидания в следующей главе. И Синбаду там не поздоровится, будет жесть. А, ещё включена ПБ, так что если вы заметили ошибку и вам не сложно её исправить, помогите юному автору, это мне помогает. Всё кратенько и быстро, так как автор хочет попытаться уложить две истории в одинаковое количество глав. Обещаю, такого больше повторится.

/бечено 19.08.18/

Империя Партевия. Константийская гавань.

Порт. Одно из многих мест на земле, где жизнь бьет ключом. Люди приветливы и усердно трудятся. Здесь можно встретить разных людей, можно многое узнать и открыть для себя что-то новое. Общение, знания, новые люди — всё живёт. Множество птиц уселось на прибрежных скалах, чтобы не упустить возможность стащить рыбы из сетей.

И сегодня был прекрасный день, который не предвещал ничего плохого. Небо ясное, солнце ярко светит. И жизнь идёт своим чередом. Но… Эта гавань стала целью военных, так как именно здесь Синдбад появляется чаще всего. Только народ не собирался терпеть их присутствие. Место это ожило недавно лишь благодаря Синдбаду. Они не позволят презренным воякам строить свои порядки. И, как это присуще недовольным людям, они высказали все свои мысли принцессе Середин.

Девушка оказалась нетерпеливой и нервной  — обычная принцесса — не будем учитывать её тягу к войнам, — которая ничего не знает о своём народе. Злость затмила разум и как кто-либо другой, она не желала слышать ничего плохого про своего отца. Но это лишь выставляло её плохую сторону. Вирсавия спряталась среди толпы и молча наблюдала, пока Синдбад не показал воительнице её места. Эта девушка могла убить простого человека, но покоритель подземелья вовремя появился. И синеокая была спокойна. Сави не обращала внимания на разборки двух известных персон, а поспешила помочь простому человеку.

Синдбад взял и уплыл с заложницей! Но он обещал вернуться! Нет, не так. Он спокойно оставил Вирсавию, уверяя себя, что девушка не попадёт в неприятности. Надеялся на это. И вместо того, чтобы волноваться лишний раз, он решил отплыть ещё чуть-чуть дальше и направить свою лодку в направлении скал рядом с портом, которые отделяет гора. Условное место.

— Идиот, ненавижу тебя, если бы не спутницы этой принцесски, — красивое лицо исказилось в выражении отвращения, — жалкие вояки покусились бы на мою милую тушку, что посмела помочь простому человеку, — Синдбад слушал и терпел, жалея о своём решении. Надо было оставить девушку в порту на пару дней и понаблюдать издалека. Однако её он прекрасно понимал. Мириться они не спешили, уселись на разных концах лодки и демонстративно дуются друг на друга.

А в это время в мире начали появляться подобные загадочные строения. Слухи о Сине превратились в легенду. Их рассказывали все, кому не лень. В любой стране о нём знали. Началась новая эра — эра покорения подземелий!

Океан! Одно слово, а сколько эмоций и чувств. Синдбад любил моря и океаны, Вирсавия же любила воду, а всё живущее в ней было страшным и опасным. И даже к милым и безвредным рыбам-клоунам она не приблизится без надобности. Посему дрейфовать девушке не нравилось. А из-за канители в гавани им не удалось запастись едой, хотя обладательница синей шевелюры старалась захватить побольше. Да, маршрут их был длинен и незнаком, а до опытных моряков им далеко.

Вот и валялись они в лодке под безжалостным солнцем голодные и жаждущие питья пресного. И умерли бы они среди океана, да только судьба решила помиловать их и… упал на их лодку амбал, не в обиду сказано. Просто у Вирсавии был такой шок, что никак не описать. Во-первых, огромный рост. Во-вторых, синие волосы. В-третьих, свалился с неба в океане, в котором и намёка на землю не было! Что уже говорить дальше? Но данная этим нечто вода и еда спасла им жизнь. Пока некто извинялся за свой в принципе неплохой поступок, а Син его выслушивал, благодарил и между этим ел, пока Вирсавия уплетала за обе щеки. На что Синдбад только усмехнулся. Не с насмешкой, а по-семейному, будто одобряет.

Видела бы она себя со стороны: щёки, набитые едой, крошки на губах и полный искренней благодарности взгляд! О, Боги, перед этим невозможно устоять. Но не суть.

Ибо ни сам Синдбад, ни Вирсавия не могли представить, что после извинений незнакомец начнёт плакать. Плакать. Ошеломленные лица двоих путешественников стоили этого. Синдбад думал, как успокоить его и спасти лодку, Вирсавия просто не думала, а после, когда спаситель начал объясняться, прониклась.

— Как же давно я слышал простое «спасибо», — Вирсавия сохранила «кирпичное» лицо и решила как-нибудь набить кому-нибудь морду.

— Эй! Почему ты плачешь? — Синдбад же попытался успокоить незнакомца и спасти тем самым их единственный транспорт.

— П-прости. Поскольку у меня хилое тело, — Вирсавия не стала комментировать сейчас, но после выяснения причины такого поведения обязательно сделает комплимент. А спаситель продолжал: — и, как говорят люди, у меня характер рыбы, брошенной сохнуть в тень. Меня не часто благодарят, — потом он что-то сказал про сестру, а Вирсавия, обдумав от я до а, выпалила без капли стеснения:

— Кхм, у тебя, наоборот, тело отличное! — выставила большой палец перед собой. Что же сказать? Человек смутился, а Синдбад возмутился:

— Ты мне такого не говорила, — ворчал покоритель.

— А ты поплачь, — ругаться дальше им не пришлось. В дали послышалось громоподобное «братик», и уже через секунду-другую рядом с незнакомцем приземлилась девушка. Она была немного ниже, чем её брат. И парочка героев снова прибывали в шоке. О таких людях они могли только слышать, и то, знать не знали. Посему им было интересно. И то, как часто эта незнакомка одним приземлением ставит на колени, тоже. Уже после того, как удалось успокоить неизвестных, они рассказали, что да как.

— Я Пипирика из племени Имучакк, — она скромно улыбнулась и с любопытством глянула на Вирсавию. Нет, она не могла быть их соплеменницей, — А тот, кто вас побеспокоил — мой старший брат, — побитый младшей сестрой брат смотрелся жутковато. Сразу ясно, что лучше к девушке не лезть.

— Прошу прощения, ваши соплеменники все такие крупные? — назвать их великанами было бы как-то грубо. Это всё равно, что назвать путников лилипутами. Пипирика похлопала глазами и поспешила ответить всё с той же улыбкой:

— Ясное дело! В нашем племени все такие, — в её голосе звучала гордость, отчего Вирсавия улыбнулась. Ей приятна представительница данного народа. Она захотела с ней подружиться. Косо глянув на Синдбада, она поняла, какие у них планы на ближайшее время.

— Глядя на Пипирику, не скажешь, что ей только тринадцать, — вклинился в беседу старший брат. — А мне двадцать один, — оповестил безымянный, обращая на себе внимание сестры и путешественников. Синдбад как-то поменялся в лице… Улыбка стала шире, сам аж сияет. Вирсавия устало закатила глаза и слова Сина пропустила мимо ушей:

— Тем не менее, независимо от расы, красота есть красота, — он нежно взял ладонь северянки и улыбался во все тридцать два. Со стороны мелкой синеволосой девушки прозвучал усталый вздох. На маленьком корабле повисла тишина. Покоритель подземелья сразу перескочил на другую тему. Ему хотелось узнать имя спасителя, который на самом деле безымянный. И теперь ребята были посвящены в суть всего дела. А ещё неистовый единорог, морской змий или просто чудовище закинуло уже (?) дружную четверку на необычный небольшой остров. И да, они помогут безымянному обрести имя. Точнее, Синдбад поможет, ибо Вирсавия к морской живности ни на шаг. Да и он не пустит.

Это было нечто! Вирсавия помогла с ловушкой, остальное наблюдала из далека. Но даже так от неё не укрылось это сражение. Она была восхищена, она волновалась! Сердце забыло, как биться! Неистовый единорог был прекрасен, хотя пугал. Девушка была восхищена. Старший брат Пипирики изменился на глазах в мгновенье, и уже не выглядел таким… несмелым. И она забыла, как дышать. Снова Синдбад явил силу джинна. И на душе синеокой неприятный осадок. Она с волнением посмотрела на старшего брата Пипирики, но Син никак не успокаивался. Посему получил леща. Ибо нефиг истерики устраивать. Да, за время путешествий она стала менее стеснительной.

Успешно завершив охоту, четвёрка приступила к разделке добычи. Мясо единорога — отличный источник протеина. Оно прекрасно хранится, поэтому его можно вялить, коптить и солить. Это незаменимый источник пищи для морских странствий и необитаемых островов. Этому Синдбад был очень рад. А кости и зубы чудовища идут на постройку плотов и лодок, из шкур и шерсти можно наделать одежды, верёвок и тряпья. И самое главное: из его жира можно натопить не менее десяти бочек масла, которое можно использовать на технические нужды: готовку и прочее. Что они, собственно, и делали целую неделю. За это время Син и Сави узнали много нового и были очень довольны. И уже скоро они оказались в племени крайнего севера — Имучакк.

Сколько было детской радости в их глазах! Ни Синдбад, ни Вирсавия не стеснялись и бросились к снегу. Им было очень интересно. Имучакк — страна снега и вечных льдов, огромных людей и необычных строений. Но, на удивление многим, Вирсавия не обратила внимания на холод. Для неё это было как щекотка. Зато вот при виде местного вождя она чуть в обморок не упала. Синдбад недовольно фыркнул и приобнял девушку, дабы она не упала от переизбытка чувств.

Но стоило начаться Махрагану и Вирсавия оживилась. Они с Синдбадом дружно уплетали вкусности. А после того, как Хинахохо (теперь нельзя называть его безымянным!) спустился к гуляющим, гости удостоились чести отужинать и с патриархом.

— Пока тебя не было, здесь появилось нечто странное, — начал старик, и Сави с Сином переглянулись. О да, их догадки верны. — Таинственное здание появилось из неоткуда, — а старик мастер рассказывать, хотя только начал. Его мимика и подвешенный язык бесценны. — Недалеко от нашего поселения. Ни один из воинов, отправившихся его исследовать, ещё не вернулся, — старик уверен в своих людях, что не может не радовать, но и огорчает. — Так что оно остаётся загадкой, — Вирсавия спокойно отпила местного вина — заслужила. И смиренно ждала развития событий. Подземелье — дело сугубо мужское, и говорить ей не о чем. Но, если Син решит покорить его, девушка пойдёт за ним. И никто её не остановит!

— Не приближайтесь к нему, — покоритель первого подземелья в миг стал серьёзным. — Это подземелье. В моей стране погибло огромное количество людей, пытаясь его покорить. Оно опасно, — почему Синдбад был уверен, что его не послушают. Конечно! Куда маленьким людям до сильных и могучих северян?

— Понятно, значит, это и есть подземелье, — отпив вина, старик будто распробовал последнее слово. — До меня доходили слухи о нём. Какой-то мальчишка, — Вирсавия ухмыльнулась, — покорил подземелье. Я думал, это выдумка. Как там его звали? — обращаясь ко всем, он внимательно глянул на гостей. — Кажется, Син… — и уснул. Мда, годы берут своё.

А на следующий день Вирсавия осознала всю свою бесполезность в этом месте. В отличие от Синдбада, она не была героем и сил особых не имела. И, как гостя, к житейской работе её не подпустили. Посему она со скрываемой скукой и белой завистью выслушивала похвалу патриарха и вдавалась в их с Сином разговор. И вождь честно обещал никого не подпускать. Но Вирсавия не была бы собой, если бы не была внимательна.

«Хинахохо, неужели ты…»

Она привязалась к брату и сестре, на сердце был камень. Что делать? Она уже решила. И когда Хинахохо бежал прочь, она побежала за ним, махнув Сину рукой, дабы он остался здесь.

И сейчас она просто присела с ним рядом, мысленно ругая себя за свою глупость. Ведь от неё никакого толка. Она не Синдбад, и не может изменять людей.

— Что не так? — и всё же она спросила. Вирсавия смотрела вдаль, наслаждаясь морским бризом и волнами.

— Я так не могу, — Хинахохо косо глянул на гостью. Он не мог поверить, что кто-то вот так пришёл и спросил о его волнениях, — не могу принять, что я так стал взрослым, — ему казалось, что Вирсавия его понимала. Она понимала, но помочь не могла. Не знает как. — Я должен рассказать правду: Синдбад победил неистового единорога, а не я! — он также посмотрел вдаль. — Но боюсь, ведь всё станет по-прежнему, — дочь Эслы сделала глубокий вдох и призналась:

— На самом деле ты удивительный человек, Хинахохо, — она сглотнула и под любопытным взглядом северянина продолжила. — Не сам, но ты пытался, я же даже побоялась подойти. Хотя знала, что Синдбад меня защитит, — Вирсавия покраснела и подобрала ноги, обняв их, она уткнулась в колени лбом. — Но мне это надоело! Его постоянная забота и опека только балуют меня, а ведь я многому научилась, — намекая на непростое существование своего меча, продолжала: — Я просто не могу взять и доказать свою полезность, ведь тогда он перестанет обо мне волноваться, — она замялась. — То есть, он будет заботится обо мне и ничего не изменится в наших отношениях, кроме того, что я смогу постоять за себя, — виноватый взгляд встретился с внимательным и понимающим. В чём-то их проблемы похожи: они оба боятся. — Но я боюсь переступить эту черту, боюсь, что не смогу и стану только обузой. Я хочу измениться, но очень сильно боюсь, — голос её дрожал. Наконец, запутавшись в своей мысли, она вскрикнула: — Не могу объяснить! — наверное, она пустилась бы в слёзы. Но смех со стороны отвлёк её от бесполезного дела. Хинахохо смеялся. Не насмехался, а именно смеялся.

— Я понимаю, — может быть, гостья и не поверила бы, если бы не взгляд полный понимания. — Ты хочешь доказать свою самостоятельность, но боишься сделать хуже, почти как я, — Хинахохо смутился и почесал затылок. Вирсавия слабо улыбнулась. Хорошо, когда есть такие люди.

— Я пойду, — обладательница синей шевелюры встала на ноги и добавила: — Ты очень сильный человек, спасибо, — и ушла обратно. Наткнувшись на Пипирику только кивнула, а сестрёнка направилась к брату.

«Они поговорят по душам и всё наладиться,» — девушка посмотрела на небо. И приняла решение: она обязательно станет сильной.

====== “Буря”, что пришла с востока. ======

Комментарий к “Буря”, что пришла с востока. Давно не было продолжения, причину чего я писала в профиле, но теперь её не увидите. Дамы и господа, прода будет выходить реже, не знаю насколько, ибо у мя выпускной класс. И да, я обещала главу большую, но не вышло. Простите меня грешную. Ну и , конечно, комментируйте, я соскучилась. Если увидите опечатку, пожалуйста, воспользуйтесь пб.

/бечено 19.08.18/

Сегодня просто замечательный день. Хотя о чём это я? В Синдрии почти не бывает плохой погоды, и иногда это докучает. Но что-то мне нехорошо, а интуиция не даёт покоя. Поэтому в порт я прибыла раньше остальных, чтобы как-то успокоиться и взять себя в руки. Ибо не хочется мне светить своим плохим настроением и беспокоить остальных. Корабль из Ко я жду с нетерпением. Интересно, во что всё превратится? Хм, быть может мне не стоит светиться и накинуть плащик? Это идея!

От магии я получаю большое удовольствие: все эти комбинации, их созидание захватывают. Только представить можно, на что способны сильные маги. Ну, не мне об этом говорить. На данный момент я хочу полюбоваться морем. Сегодня оно спокойно, что не может не радовать. Ох, и лезут же воспоминания. Два года назад я сбежала из империи Ко, потому что императрица Гёкуэн очень сильно тянула ручки к моему посоху. Взглянув на него, на две змеи, кусающих друг друга, я задумываюсь о смысле, которого попросту нет.

Слишком хороший день, слишком тёплый. Нужно было плащик посветлее сделать. Хотя… И так сойдёт! Осматриваю гавань и радуюсь тому, как кипит здесь жизнь. Сразу на ум приходит константийская гавань. Много лет прошло с последнего моего визита. Однако я вовсе не скучаю по родине, Партевии. И по Альма-Торан не грущу. Даже не могу сказать, почему. А на горизонте появился корабль империи Ко. Даже не представляю, кого я увижу.

Ну, Коэн без особой причины не покажется в этой стране. Комей? Отпадает вариант. Либо Коха, либо Хакурю. Если бы всё зависело от моего выбора, ясно дело — Хакурю. Этот принц готовит круче многих поваров, которых я знаю. Даже бабулечка с корабля не сравнится с молодым брюнетом. Эх, была бы я на пару лет моложе… Только совесть мою такое не устраивает. В конце концов! Я тоже имею право засматриваться на других мужчин; у меня, как и остальных представительниц слабого пола, есть чувство прекрасного!

Загнула, как говорится. Сзади слышатся родные голоса.

— Сестрёнка! — Шарркан по-братски приобнял. Да так, что косточки захрустели. Зараза! Не могу не ответить тем же. Поэтому объятия превратились в дружеское-соперническое соревнование «кто кого задавит». — Ты чего в плаще? — всё же не собираясь отступать, поинтересовался генерал. И вот что ему сказать? Правду? Не сейчас, хотя перспектива позлить Синдбада мне льстит. Сам король кинул немного недовольный взгляд в сторону горизонта.

— Скажем так, я здесь никто и звать меня никак, — не то, чтобы я говорила это в буквальном смысле, посему и улыбалась ехидненько, но Хинахохо не пожалел хорошего подзатыльника для моей бедной головы. Вот вам и лучший друг! Оборзел! Спасите, хулиганы зрения лишают.

— Не дури, — северянин прям отрезал и прервал мои глуповатые шуточки, и ласково потрепал по голове. Зараза, капюшон чуть не стянул. Я бы могла сейчас потужиться и попрыгать, а легче всего подлететь и врезать локтем в бок, но не подействует. Да и вообще, так он мне напоминает, что я не дура. Кстати, нужно сходить в гости, но как-нибудь потом.

 Дальше Аладдину нечего было делать и он пытался познакомиться с грудастыми дамами. Отчего я до сих пор не могу понять, в кого он такой. Неужели я что-то упустила в его воспитании? А, точно…

Все, и я не исключение, беспокоились за Али-Бабу, но тот как огурчик: ни одной эмоции на лице и улыбка от уха до уха. Поражаюсь таким упрямым людям, но молодости свойственно совершать ошибки. Повзрослеет, поймет. А вот от Моржаны не отходила я! Сама девчушка стояла около сородича, Масрура. Поэтому я решила спрятаться за ними. За фаналисами, как за каменной стеной.

С Синдбадом же мы не враждовали, спокойно поговорив обо всём. Хотя нет, многое, что я так хотела спросить осталось при мне. Но я-то знаю, что он…

Я и не заметила, как быстро время пролетело. Не знаю, как называется данный корабль, но он прекрасен. Так и хочется подойти и расцеловать, потрогать каждую досочку и обследовать его от и до. Да, вот такая у меня мания. Воины восточной империи были спокойны как никогда. В памяти невольно вспомнились лихие приключения: была одна девушка по имени Мулан, я с ней за компанию пошла в армию Ко. И не могу сказать, что зря потратила время. Наоборот, это был бесценный опыт, из которого мне удалось извлечь все возможные уроки.

— Я четвёртый принц империи Ко, Рен Хакурю, — не могу отвести взгляда от этого юноши. Скрытный малый, к слову. Но он мне часто помогал, после того как раскрыли мою личность. Наверное, застала его появление, чтобы напомнить себе, в каком долгу я перед ним. Син и Рю обменялись приветственными фразами, темноволосый принц держался достойно. Вспомнилось, как я бесилась, узнав, что он четвёртый по значимости. Ох уж эти восточные традиции. Я особо не вникала.

Уж чего я точно не ожидала, так это увидеть здесь Когёку, восьмую принцессу империи Ко. Интересная девушка, немного вспыльчивая, даже истеричная, сейчас от неё так и разило аурой зла. Вот честно, желание убивать. Даже мурашки по коже пробежали. Рада видеть её, но не в таком состоянии. И назрел вопрос: чего это Джафар так поежился? Осмотрев остальных, я даже не удивилась их реакции. Хотя радостное оповещение Хинахохо: «Это она запала на Синдбада» — меня ни капельки не радовало. Приехали, в себе разобраться не могут. И слушать бред Писти и Яму мне не нравится. Только не говорите, что я ревную. Но всё ведёт к этому: вон как кулаки от гнева сжались. Не зря превратила посох в заколку. Пусть пучок держит, безопаснее для окружающих будет.

— Проклятый Синдбад, — ну ничего себе, хотя доли правды в этом есть. — Если бы ты сразу начал молить о прощении, то я бы забыла о своих слезах, — а вот это уже интересно. То, что она сказала, была весьма неожиданно. Но я не удивлена. У Синдбада магнит встроен на всякие разборки с женщинами. Даже лезть в это не хочу, если только ради Когёку. Не поймите превратно, симпатична она мне. И я ненавижу слёзы.

— Простите, но Её Высочество больше не сможет об этом говорить, — а вот и предстала зараза, которой мозги набить в правильное русло надо. Но этим я точно не займусь. Зачем связываться с человеком, который тебя ненавидит и за километр обходит. А всего лишь пошутила один раз. Подумаешь, весь дворец обсуждал целый месяц… Лучше мне забыть об этом. А язык у него подвешен! Ещё чуть-чуть и Джафара бы схватил сердечный приступ.

— Тогда почему я проснулась… — кажется, я застряла в своих мыслях и немного пропустила. На Синдбада даже смотреть не хотелось. Я подошла к принцессе и подала ей руку: нечего на земле рассиживаться. Она только непонимающе на меня глянула, и я вспомнила про плащик. Мигом скинула его, и Когёку ещё больше округлила глаза. Интересно, а мой глаз не дергается от такой реакции? Я, чего греха таить, надеялась, что она рада будет встретить меня. А тут такие обстоятельства.

— Когёку-чан, не позволишь мне переговорить с тобой с глазуна глаз? — боковое зрение уловило мельтешение со стороны советника принцессы, но я сдержала порыв самодовольно ухмыльнуться. Вся эта история бред, и кто-то, могу сказать даже кто именно, пользуется наивностью юной девушки. Что уже говорить обо мне, то в её годы я не была наивной. Почти. Наконец, она кивнула. Поднявшись, аловолосая принцесса сама отвела меня в сторону, затем быстро рассказала мне то, что я пропустила, пока витала в облаках. Стоящим в стороне королю, генералам и остальным были интересны наши шептания, но они ничего не слышали. Чтобы стояли смирно, гневно глянула на них, потом на Ка Кобуна (аж побелел), потом на Сина (здесь не о чем говорить). Как только я всё узнала, предложила пару вариантов:

— Ваше Величество, мы можем узнать правду с помощью магии Яму, однако, если хотите, могу помочь я, — стараюсь улыбаться, дабы принцесса успокоилась, и это немного помогает. Я чувствую, как она расслабилась. Видимо, мне Когёку доверяет. — На крайний случай сходим к доктору, — принцесса уставилась на меня, нахмурившись. Что-то мне подсказывает, о последнем варианте она и не думала.

— Я даже не думала об этом, — призналась она, краснея.

— Ничего страшного, все мы ошибаемся, — оглянулась в сторону ожидающих и добавила: — Пока рано делать выводы, — я приобняла её и повела к остальным. И уже обращаясь к Ямурайхе, попросила: — Яму, используй водяной театр, дабы мы узнали правду, — малышка Когёку уткнулась головой в моё плечо. Да, я немного выше её. Иллах, что за маньячество на рост?! Я даже не удивлюсь, если генералы дружно издевались над Синдбадом. Вроде, мои уши уловили про некую старушку. Надеюсь, эти дети не обо мне говорили. Про алкоголика промолчу, их правда. Пока мы разговаривали, принцессу с королём чуть не поженили. Вовремя мы вернулись.

Дальше я уже не слушала. Вернулась в реальность, как только воины Ко начали шептаться. Когёку покраснела от стыда. Её советник пытался возмутиться. Ужас, если кратко. И в игру вступил Хакурю. Вот с кем я хочу поговорить по душам! Мальчик вырос замечательным человеком. Вот всё и улеглось. И только я собиралась уходить, как юный принц окликнул меня.

— Госпожа «Наджейра», рад видеть вас в добром здравии, — я не могла не подойти к нему. Но вот восхищенных взглядов со стороны воинов Ко можно было избежать. Конечно, женщина в армии; имя Наджейра на пару с Мулан разлетелось по стране. Я думала, про меня уже забыли. Ан-нет!

— Хакурю, не могу описать свою радость, — и улыбаюсь от души. Всё же этот ребёнок стал родным. В нём было что-то такое знакомое и родное. До сих пор не понимаю императрицу Гёкуэн — нет — Арбу. Это не моё дело. Чувствую, устроят мне допрос; двенадцать на одного — нечестно.

POV Хакурю.

Я — четвёртый принц империи Ко, Рен Хакурю. Моя цель — убить мать. И ничто не помешает этому.

Когда мы прибыли в Синдрию, я всё же удивился. Виды и атмосфера так и веют жизнью. Но я не мог перестать волноваться из-за Когёку, это, как ни странно, касалось и меня. Поэтому я терпеливо ждал, надеясь, что они разберутся быстро. Только вот Ка Кобун не спешил сдавать позиции. Чувствую, попахивает обманом. Если бы король Синдбад не смог ничего противопоставить, попал бы в ловушку. Но его спасла волшебница-генерал и женщина, которую я хотел бы называть матерью, только госпожа Вирсавия слишком молода.

От неё всегда исходит доброта и забота, а ещё она очень внимательна. Когда она вместе с генералом-полковником Мулан появились в дворце, мне стало легче. Госпожа Мулан всегда рядом с Коэном, но вот Вирсавия пыталась общаться со всеми, кроме мамы и императора. Она всё разглядывала внимательно, будто запоминала каждую деталь и углублялась в нашу культуру. Поначалу это бесило, ведь эта женщина постоянно крутилась возле меня. Я и не заметил, как привык к её заботе и доброте, привязался к ней. Госпожа Вирсавия всегда подшучивала над кем-то и часто кого-то оправдывала.

Прямо как сейчас — эта женщина утешила Когёку. Потому что не сложно, да и не чужие люди, как она говорила. Морской бриз приятно щекочет нос. Теперь у меня есть возможность надышаться морем всласть, побыть рядом с «матерью» и стать сильней. Глубокий вдох и…

— Госпожа «Наджейра», — оборачивается и скромно улыбается. Единственный человек, кроме моей сестры, кто всегда честен, искренен. Вот она подходит, а я уже засомневался, стоило ли. Но, кажется, она рада.

— Госпожа, рад видеть вас в добром здравии, — видимо, я забыл про свой титул. Небрежно поклонившись, я косо глянул на воинов. О, да, о ней наслышаны. Не до них мне, хочу поговорить с ней.

— Хакурю, не могу описать свою радость, — иногда мне казалось, что Вирсавия глупая, но теперь радуюсь, как мальчишка. Только не могу улыбнуться так широко, как и она. Всё же мне нужно держаться с достоинством.

— Я не ожидал увидеть вас в Синдрии, — ведь именно здесь она хотела оказаться меньше всего. — Хотя, не будь я принцем, поселился бы здесь, — недовольный взгляд короля Синдбада смягчился, видимо, услышал. И как госпожа Вирсавия терпит? Даже глаз задергался. Чуть наклонившись ко мне, она прошептала:

— Хакурю-кун, давай встретимся в саду во время Махрагана, — подмигнула мне и снова улыбнулась. — Я здесь только потому, что один дорогой мне человек гостит на этом острове, — всё шептала госпожа Вирсавия. Сегодня я не познаю отдых местных жителей, да ради «матери» можно не жаловаться. Я прекрасно вижу любопытство короля, его генералов и ещё троих гостей. Один из них мальчишка с такими же волосами, как у госпожи Вирсавии; хмурюсь. Но всё же не могу подтрунить и озадачить:

— Дорогой человек, случаем, не король Синдбад? — женщина, слегка отвернув голову от меня, хмурится, щурится и поджимает губы. Конечно, не он. Но отвечать Вирсавия не спешит. И всё же решив для себя, она смотрит прямо в глаза и чётко дает понять:

— Нет, — и все-таки чувствую, что вы лукавите, госпожа Вирсавия.

====== В далеком прошлом со всеми надо дружить ======

Мальчик-ассасин в старых тряпках, которые и одеждой назвать нельзя, был совершенно спокоен. Вирсавия же не могла смотреть в его стеклянные глаза. От одной мысли, что этот ребенок — подосланный убийца, становилось нехорошо. Ребенок. Убийца. Сави не присоединилась к допросу, стояла в стороне с маленькой сестренкой Хинахохо и молча наблюдала. Её поражала его стойкость. Умом она понимала, что нельзя вмешиваться, но отчего-то захотелось вернуть мальчишку к жизни. На слова Синдбада юный ассасин только ухмылялся, практически игнорировал. Но вот чего Вирсавия не ожидала, так это нотаций от Сина. Нет, она ни на минуту не забывала о добром сердце юноши. Просто… это казалось неуместным. Ну что поделать? Такой вот Синдбад.

— Хех. Родители? — Вирсавия закрыла малышке уши. — Я убил их, когда мне было шесть, — девушка съежилась, — вам ни за что не понять, насколько это приятно, — ей чудом удалось сохранить спокойствие. Она не понимала, как можно легко говорить о таких (!) вещах. Это её мнение. Вирсавия задумалась: она же не знает, что пережил этот мальчишка. Наверное, поэтому она не спешила осуждать его. Син бы продолжил читать свою лекцию, но за главой ассасинов, как оказалось, пришли подчиненные, притом никого не убили. Просто появились и исчезли. А у Вирсавии, да и не только её, появилась пища для размышлений.

С момента нападения прошло пару дней. Сегодня небо ясное, ветра нет и почти не холодно. А Вирсавия решила устроить себе экскурсию до лабиринта, отмазавшись тем, что пойдёт к морю. Ей поверили. Конечно, девушка понимала последствия, понимала, как сильно будет злиться Синдбад. Но представляя его недовольно лицо и нотации:

«Ты понимаешь, что могло случиться?!» — весело смеялась.

«Ничего страшного не произойдет,» — хмыкнула девушка, проклиная сугробы, иногда проваливаясь.

Вокруг чистый белый снег завораживает своей красотой. На минуту обладательница шикарных волос позволила себе задуматься, что бы было, если она изначально жила здесь.

Да сложно представить! Места здесь красивые, здесь хорошо, но жить всю жизнь — нет, спасибо. Вдыхая холодный свежий воздух, Вирсавия дошла до склона у водопада и охнула от восхищения: лабиринт поразил своей красотой. Неосознанно девушка шагнула вперёд — и покатилась вниз. Были крики, визги и проклятия, но она чудом осталась цела! Валяется на снегу и в небо смотрит, да как чихнет, а эхо раздалось так громко, что красавица виновато ойкнула.

Конечно, любоваться небом и философствовать изредка полезно, но можно простудиться, забросить лечение и помереть в страшных муках. Только ей этого не нужно. Встала и отряхнулась. Вирсавия в непонятках уставилась на лабиринт.

«Я просто замерзла, мне всего лишь нужно вернуться и отогреться!»

Почему она так подумала? Ну, ей показалось, что кто-то из лабиринта звал её. А ноги замерзли, как и руки, точнее надеялась на это. Она не ощущает здешнего холода, чему Син ой, как завидует. Только она отвернулась попой к древней архитектуре и собралась посеменить домой, то есть к гостеприимным хозяевам, как снова кто-то позвал её.

И это пугало. Вирсавия наклонила голову, обернувшись. Ни-ко-го. И это испугало ещё больше. Она уже готова засмеяться: неужели подземелье зовёт её? Чисто из женского любопытства, боясь, она поднялась по ступеням и снова застыла, осматриваясь. Сияющий вход привлёк внимание не сразу, но манил к себе. Нерешительный шаг вперёд — и синеглазая не имеет власти над свои сознанием. Всё ближе и ближе, завороженная прекрасным светом, она идёт вперёд. И вот когда остается несколько шагов, девушку окликает знакомый голос:

— Вирсавия?!

«Хинахохо?!»

Казалось, она пришла в себя и хотела обернуться, пойти к другу, как неведомая сила затянула её. Сознание провалилось во тьму, перед этим запомнив чьё-то радостное приветствие.

Вирсавия не спешила открывать глаза, ибо неизвестность пугала. Она помнила как решила прогуляться, скатилась прямо к подземелью, как неведомая сила затянула ее в подземелье (!). Девушка боялась неизвестного и винила себя в своем любопытстве и неосторожности. Только самобичеванием ничего не исправишь. Как ни странно, но Вирсавия ощущала тепло и приятный аромат. А еще свет и чужое присутствие. Да и лежала она на чем-то мягком: покрывало или особая ткань, мало ли что в этих подземельях.

Вирсавия приподнялась на локтях и попыталась подняться, но резко передумала, глаза открывать не спешила. Раскатистый бархатный голос джина заставил её посмотреть на хозяина подземелья:

— Вирсавия! — в её глазах не было страха и подобных чувств, наоборот, какое-то уважение вперемешку с восхищением. — Давно не виделись! Как видишь, не изменился, — огромный волк, джинн иллюзий и обмана становился меньше, подходя к гостье. — А ты всё также хороша, — с неким одобрением и радостью продолжил маленький и милый, но внушающий уважение волк. Он все же был больше ее на метр с чем-то.

— Ва… Валефор! — удивленно воскликнула синеглазая, а эхо громко раздалось в ответ, за что она виновато ойкнула. — Откуда я знаю твое имя? — девушка встала и подошла на шаг. Она не понимала происходящего, имя джинна просто пронеслось в голове. Услышав вопрос, джинн поник.

— Оу, — волк досадно вздохнул. — Ты ничего не помнишь? Печально, — если бы Вирсавия понимала, о чем он говорит, прозвала бы капитаном очевидностью. Но она не понимала, и это ещё больше расстраивало джинна. И только Вирсавия решилась спросить, как он немного надулся и рыкнул:

— Не спрашивай!

— Но… —  ей не дали даже начать.

— Молчи, — стоя к ней спиной, велел Валефор и устало вздохнул. — Тебе нужно найти Зепара или его владельца, иначе ты не скоро вспомнишь, — путешественнице казалось, что он пытается запутать ее. Валефор обернулся, нахмурился и прорычал: — Не важно: сама или с чьей-то помощью, ты вспомнишь, а пока расскажи, как твои дела, — он подошел к ней, а она чуть не отскочила от него, но вовремя опомнилась: опасность ей не грозит. Только обладательница синих волос никак не ожидала братских объятий. — Мне даже не было с кем поговорить, — пожаловался волк.

Вирсавия удивлялась сама себе: она не чувствовал отвращения или страха, ей было приятно. Она тепло улыбнулась, будто ждала этой встречи. Глубоко вдохнула и грубовато поинтересовалась:

— И когда я смогу вернуться? — Валефор выпустил её из крепких объятий и обиженно отошёл.

— Как бы тебе это сказать… — бровь Вирсавии нервно задергалась вместе с глазом. Джинну даже стало немного не по себе. Ему жутко повезло, что у неё нет под рукой сковородки.

— Скажи и не дури мне голову! — щёки девушки начали краснеть от гнева. И никакие сокровища в этом зале и компания замечательного, умного и далее по списку, джинна не сменят гнев на милость. И белоснежный волк это понимал, посему и забрался на горку сокровищ.

— Ты не сможешь уйти, пока кто-то не пройдёт подземелье! — выкрикнул он и, не давая ей кинуть в него кинжал с золотой рукоятью, добавил: — Но уже кто-то зашёл, — немного подумал и описал. — Один из тех людей, северян, — а глаз Вирсавии всё дергался.

«Ну и что мне теперь делать? Мне остается свято верить, что Хинахохо пройдёт подземелье и мы вернемся».

На несколько секунд на девичьем лице заиграла улыбка, которая изогнулась дугой, так как путешественница вспомнила, как много погибло людей в лабиринте Баала. От отчаяния она села на пол и обхватила коленки, стукнулась о них головой. А по всей сокровищнице раздалось недовольное мычание: «За что мне это?!» И Валефор как-то не решился говорить, что потенциальный герой сдулся, и решил отвлечь её, как может.

Вирсавия думала, как не заржать подобно лошади. Уж больно весело ей от лиц воинов Партевии. И она убедилась в любви Валефора к издевательству над людьми. Сидеть за каким-то ящиком сокровищ ей не особо нравилось, но что делать? Признаться честно, её мучили совесть и чувство вины. Одни мысли о том, что Синдбад или Хинахохо пострадали, не давали ей покоя. Они могли умереть в то время, как она примеряла разные наряды и украшения от джинна! Хотя, Вирсавия признала, это помогло остаться спокойной. И сейчас её терзала совесть.

— Отлично, похоже все в сборе! — джинн окинул всех взглядом. — А этот твой Синдбад целехонек! Даже царапин нет, — Вирсавия подскочила. — Хотя о чем это я? Выходи, красавица, — не успел он договорить, как синеглазая выбежала из своего укрытия и кинулась на шею Сину. Покоритель первого подземелья обнял девушку на радостях, а, отстранившись, воскликнул:

— Что это на тебе? — он не уставал удивляться с того момента, как вошёл в подземелье. Конечно, остальные не грешили и оценивающе осмотрели девушку. «Турецкое»* белое платье до пола с длинными расширенными к низу рукавами, которое украшала вышивка золотой нитью. Золотые лилии у подола словно по волшебству превращались в бабочек ближе к поясу, на груди лилия спряталась в разных сложных узорах, а на рукавах к низу красовались бутоны. Волосы заплетены в замысловатую прическу, но у девушки они настолько длинные, что ещё хвост чуть выше поясницы. А на голове незамысловатая диадема из золота с жемчугом.

— Ты восхитительна, — Синдбад довольно улыбнулся, всё ещё злобно косясь на остальных. С какого перепугу они заглядываются на его Вирсавию? — Но откуда это у тебя? И что всё это значит? — он недовольно посмотрел на джинна, вспоминая рассказ Хинахохо о том, как подземелье затянула обладательницу синей шевелюры.

— Это всё он, — кивнула Вирсавия в сторону Валефора, а-ля «я не я и хата не моя». Сам джинн объяснился своей скукой и возмущения не слушал, да намекнул девушке ещё сначала, молчать об услышанном от джинна ранее, твёрдо поясняя, что да как:

— Подземелье — это то место, где вы, претенденты, преодолеваете различные препятствия и добираетесь до сокровищницы, — голос джинна был необычайно спокойным, но синеглазая знала, какое предвкушение испытывает волк, ибо времени было предостаточно. — В сокровищнице вы встречаетесь с джинном, и этот джинн избирает своего короля, — Валефор осмотрел всех претендентов и наиграно вздохнул. — Обычно, я бы просто выбрал короля, и всё на этом закончилось бы. Но я хочу быть ко всем справедлив… — и бла-бла-бла-бла…

Вирсавия подошла к джинну, ожидая, когда он закончит, чтобы поваляться на его мягкой тушке, если выйдет. Она хотела побывать в подземелье, но не такой халявой, да не высказывалась. Не в это раз, так в следующий. Она хотела знать, через что прошёл Синбад, и не позволит ему одному идти в эти смертельные лабиринты.

Ранее в сокровищнице

— Не хочу! — обладательница необычных синих волос воротила нос от разных одежд и украшений, уж больно они… — Не буду! — воскликнула Вирсавия, когда Валефор предложил ей печенья. Откуда оно у него? Небось со скуки сам приготовил. Только вот желудок девушки решил иначе, и она поспешила взять как можно больше, всё ещё обижаясь на старого джинна. Будь она в кругу близких, то бишь один Син, ела бы за обе щеки. Но какая-то непонятная вещь… А! Воспитание проснулось в ней. Посему синеглазая ела медленно, никуда не торопилась и не пыталась говорить с набитым ртом.

А джинн умилялся, но тщательно скрывал. Женская обида его забавляла всегда. Да и основываясь на своём опыте, волчара знал, представительницы слабого пола не могут на него долго злиться, а если и наоборот, то он быстро находит подход. Так сказать, Дон Жуан, хотя это не так. Ибо это будет оскорбительно для гордого волка. Видя, что сейчас тот самый момент, когда Вирсавия может смиловаться, поспешил предложить:

— А может на досуге примеришь пару платьев и украшений? — она скрестила руки и закинула ногу на ногу, глянув на него. — Я и прическу красивую сделаю, — улыбнулся аки маньяк, и это было как-то — вау! При этом девушка подумала:

«Это и есть великий джинн иллюзий и обмана?!»

Пораскинув о своем положении, девушка махнула рукой, дав дозволение.

Знала бы она, на что подписывается, в жизни не дала своего согласия. Но и понимала, что от скуки и не таким займешься. За это время джинн заставил перемерить её около ста платьев. Ручная работа наилучших мастеров! Поэтому Вирсавия, по своему воспитанию, поначалу отбрыкивалась. Но всё же примерила их. И, в отличие от других, кто мог бы застесняться и почувствовать неудобство, или сгореть от зависти и жадности, она чувствовала, что это её. Она всегда держалась с достоинством, как учила Эсла; и простые крестьянки могут преподнести себя лучше королев. Но, казалось, дело не только в этом. Смотря на своё отражение, Вирсавия будто ощущала не только красоту и величие, а ещё тяжесть, опасность и смиренность женщин высшего общества.

Мало кто из обычных людей понимает, что нигде не живется легко. А ей удалось ещё раньше, но и именно здесь она ощутила это на себе. Как будто все эти вещи несут в себе все эти чувства, чьи-то воспоминания.

Как итог, перемерила она много и платьев, и украшений. И как бы она не отказывалась, Валефор всё же наложил ей большой сундук вещей, в который поместилось двадцать платьев и сверху украшения. И ещё то, что на ней. Вирсавия от своей скромности заалела и чуть ли не «избила» джинна, но тот твердо настоял на своём и велел взять как подарок. Мол, делай с ними, что душе угодно, но забери. А потом о чем-то подумал и добавил: «Хоть себе что-нибудь оставь». Всё ещё ощущая неловкость от такого подарка, не веря в такую удачу и странный поворот судьбы, Вирсавия задумалась: если все джинны принимали бы её так, как Валефор…

В поимке Минифора обладательница синих волос не участвовала, ибо силы джинна не желала. Она просто следует за Синдбадом и старается наслаждаться жизнью. Поэтому внимательно за всеми наблюдала. Салочки для претендентов веселили её, и это не мешало ей восхищаться мудростью Валефора и сообразительностью Синдбада. Она верила в него, и не зря. Синдбад действительно получил второй сосуд. Теперь девушка с нетерпением желала знать форму юного героя от Валефора. И, конечно, она верила, что он спасет ассасинов. Людей, сбившихся с пути. И спас!

Старый волк позаботился о том, что на улице довольно холодно, и оставил ей соболью шубу. От этого Вирсавия пыхтела, как паровоз, и чертыхалась про себя. За что и получила легкий подзатыльник. В мыслях она уже строила план, где и что лучше продать. И себе оставить, а то обидится старый добрый волк.

Синдбад только присвистнул, узнав всё в кратце.

Комментарий к В далеком прошлом со всеми надо дружить *Товарищи, я просто не знала, как описать турецкие платья. Кто смотрел «Великолепный век», поймет; да, автор подсел на турецкие сериалы, особенно исторические.

Никто не комментировала, никто ничего не сказал, не проявил недовольства. Ладно, не комментировали, но хоть читали? Я всё равно люблю:)

/бечено 20.08.18/

====== Вот это поворот событий! ======

Комментарий к Вот это поворот событий! Товарищи, не волнуйтесь, Мери Сью не будет, просто гг может стать отрицательным героем. Вот и всё. И да, не ошибка, если гг говорит о себе в мужском роде. И да, можно заметить резкую смену характера, а может быть нет её. Короче, я сама в шоке от этой главы, но вдохновение сделало своё дело. Думаю, вы, дорогие читатели, не промолчите и поделитесь своим мнением.

Медленно открываю глаза и недовольно вздыхаю. Снова я здесь, аж противно. Сама же хотела подождать два-три года, так нет, приперлась. Хех, наверное, мне надоело убегать от своей ответственности. Пора взять всё в свои руки! Хотя кого я обманываю?

Вокруг то же пространство из двух рух, и почему-то меня это сильно бесит. Настолько, что даже посох на две части поделила. Правда от этого ни холодно ни жарко. Один взмах руки и он рассыпается на тысячи маленьких бабочек, которые сильно впиваются в спину, но приятная нега и ощущение восстановления силы будоражат душу. Отчего бы и не оскалиться. Пора бы на время вернуться в старый образ, хотя мне нравится быть женщиной. В этом нет ничего постыдного, но нужно отдать дань прошлому.

Как-то трусливо я себя веду, а ведь негоже так. В конце концов, я создала этот мир. Дожили! Никак не избавлюсь от этой привычки. Да что там привычка? Я себя женщиной признал! Но не об этом нужно думать; без посоха будет куда легче. Но для начала посмотрим на себя. Одна только мысль, одно пожелание — и вот передо мной зеркало во весь рост. И в отражении статный мужчина, завидный жених так сказать. И это я. Только в этом образе ощущаю всю свою мощь и власть.

И всё же я красавчик, но с этими волосами на женщину похож. (Да я и есть женщина!) Трудно быть Создателем. Однако, черные глазницы и золотой третий глаз, а ещё выжженные по всему телу рисунки цветов и надписи на языке Альма-Торана. А из одежды тряпки. Помню, был такой чудак, Будда, меня во всем копировал, но даже это не помогло ему изменить людей. Только это значения не имеет, в этом мире никто его не знает.

— Брат! — звонкий голос бьет по ушам, но хоть не по голове, как в прошлый раз! Когда я создавал Ра, не думал, что будет много проблем. Однако, становясь женщиной, я всем сердцем желал быть такой, как она. И до сих пор желаю, и буду желать. Стоило мне обернуться, как это золотое нечто кидается мне на шею, тем самым разогнав рух, открыв для глаз Вселенную, то бишь мириады звёзд, планет, миров и нескончаемой синевы.

— Да, это я, — как-то досадно оповещаю свой приход. Ведь это значит, что мне придётся убить её и Того, чтобы вновь обрести свою мощь. Для чего? Пока не знаю. Но если не буду держаться Аладдина, окончательно стану эгоисткой, как когда-то давно.

— Значит, — всё ещё не выпуская из своих тонких рук, чуть наклонилась назад и возмутилась моя любимая сестрёнка: — Ты обманывал нас целых две тысячи лет! — ни капли не стыдясь своего поведения, киваю. — И только строил из себя дуру, — если бы она могла краснеть, была бы не хуже вареного рака, разгневанного вареного рака.

— Хочу оттянуть этот момент, — честно признаюсь и восхищенно смотрю сверху вниз. Ведь я, как Вирсавия, не могу смотреть на эту чертовку свысока, потому что ниже. — Где мой любимый брат? — оглядываюсь по сторонам, но не вижу Того поблизости. На душе даже легче стало, не могу я вернуть себе силу ценой их жизни.

— Ушёл погулять по бесконечным просторам, — с некой грустью отвечает Ра. — Я даже не удивляюсь такому повороту судьбы, ибо помню, как ты продумывал свою жизнь на Земле, как стереть память на время, — виновато смотрю вверх и свищу. О, эти чудные звезды напоминают влюбленных. Отчего-то улыбаюсь, не забывая слушать Ра. — Ты знал, что всё так сложиться? — она отходит от меня и смотрит на «влюбленных».

— Неа, — я не знал, что в итоге может появиться другой мир. — В этом виновата мой эгоизм, — и это так. Даже я, Иллах, не могу всё продумывать наперёд. Люди привыкли считать меня добром, а грешников порождением зла, даже не думая о том, что и я порочен. — А, знаешь, Ра, — игриво обращаюсь к сестре, — я не жалею об этом, потому что смог познать то, на что обрек своих чад, всю боль и радость, тяготы и ценность воспоминаний прожитого дня, — отворачиваюсь от неё, потому что плачу. Смешно, да? — У меня был сын, есть внук и новый мир. Я не буду решать его судьбу, потому что не имею права. Но помогу Аладдину. Это его мир, — замолкаю, не могу закончить свою мысль.

— Почему? — холодная рука ложится на моё плечо. Она и не догадывается?

— Потому что хочу хорошенько запомнить их всех, — а слёзы всё катятся и катятся по щекам. — Ведь они в один день вернутся в поток рух, а я останусь одна наедине с собой и мириадами жизней! — снова принимаю свой излюбленный образ Вирсавии.

— Мы подождём, когда ты будешь готова, — и на второе плечо опустилась её холодная рука; так не хватало её поддержки. — Но с Давидом и Арбой нужно что-то делать, ибо они ставят существование мира Аладдина под угрозу, — тяжко вздыхаем, чему тихо смеемся. Мой эгоизм привел к стольким событиям, что я и не знаю, смогу ли со всем справиться или же по-настоящему умру. Давид знал, кто скрывается под Вирсавией, но не убил меня, не захватил мою силу. Но в живых нет моего любимого сына, Соломона. И вообще… Люди воистину моё подобие, такие дрова ломают.

— Вирсавия, — вздрагиваю и хлопаю ресницами, недовольно надувая щеки и смотрю на Джафара. — Не холодно? — взбадриваюсь и оглядываюсь: на улице ночь, а я сижу под деревом и в ус не дую. — Завтра будет пир в честь наших гостей, и, хоть и не время, прошу расположить к нам принца и принцессу Ко, — как всегда ассасин спокоен, а я вот в очередной раз вздыхаю.

— С принцессой Синдбад сам идеально справится! — махаю ему, чтоб отстал от меня, заваливаясь на бок на зеленую травку и закрывая глаза.

— Вирсавия, ты же не собираешься спать здесь? — звучит как угроза с явным намёком дать мне пинка, но советник пока сохраняет спокойствие и не предпринимает каких-либо действий по отношению к моей предательской тушке. Хм, теперь я хочу посмотреть на лицо Синдбада и остальных, когда предстану в «истинном» обличье. Но злить малыша Джафара не хочется, поэтому послушно встаю с матушки-земли и обиженно кошусь на него.

— Мой маленький братик, сон на природе куда полезнее, — умно так высказываюсь.

— Ну почему ты не похожа на остальных женщин? — обреченно задает вопрос в никуда, на что я хихикаю:

— Тогда бы меня здесь не было, или же я была бы женой короля, но разорила страну, — от такого заявления бывший убийца хватается за сердце.

— Да ну тебя! — как выплюнул, Иллах свидетель. (Ага, свидетель!)

Но мне ничего не хочется, так что желаю ему сладких снов и перемещаюсь в свои покои. Джафар точно заметил отсутствие посоха, но промолчал, и правильно сделал. А промывать мозги из-за какой-то мелочи не хочется. А поскольку я и не такое могу, скажу, что потеряла. Поищут немного и забудут. Кто гений? Я гений. Чует моя пятая точка, поплачусь я за свои выходки.

Утро следующего дня

Сегодня я встала рано, так как день ожидался быть трудным. Поэтому я прокралась на кухню, где добрая бабуля накормила меня, не забыв намекнуть, как сильно не хватает детского смеха во дворце, на что я только кивала, но молчала. А после подумала, успею ли я разобраться, на первый раз хотя бы поговорить с Арбой. Да, в последние годы я стала самоуверенной и самонадеянной, но никто не останется в обиде. Арба — пережиток прошлого, как и я, она моя проблема, и Аладдин не должно вмешиваться.

С этой стороны вопрос решен. А что на счет Сина? Думаю, не стоит ему говорить о своих намерениях и надо свалить. Но, как говорится: «Вспомнишь заразу, явится сразу!» Да, в поле зрения появился Синдбад. И я не убегаю, не прячусь.

— Си-и-и-и-ин! — радостно кричу на весь коридор (не удивлюсь, если и на весь дворец), махая рукой. И мне дохрена лет? Наверное, я всё же не могу чувствовать момент, как люди, поэтому и веду себя по-детски. Но не будем о грустном и улыбнемся во все тридцать два. Повелитель семи морей сам заулыбался, аки солнышко решило всех ослепить. На месте стоять я не могла, так что пошла ему навстречу. И уже было кинулась в объятия, как нечто щёлкнуло в мозгу и резко отошла на шаг, чему сама очень удивилась.

— Доброго утра, — выдавливаю из себя улыбку, смущаюсь, чуть краснею и отвожу взгляд.

— Доброго, — мужчина-то в шоке, небось думает, что решила поиздеваться. Я и себя сама не понимаю, а тут такой мужчина на мою голову. И это не сарказм! Наверное, от того, что во мне и добро, и зло, я вижу людей насквозь. Все видят в Синдбаде хорошего человека, короля, и только я (коза такая), ища подвохи, обязательно натыкаюсь на изъяны. Потому что они присущи и мне. Подхожу к нему вплотную, встаю на носочки, обхватываю его шею руками и целую. Он не сразу отвечает, наверное, ещё в шоке. Да, немало проблем я ему принесла.

А поцелуй вместо тысячи слов. Не хочу уходить, не хочу прерывать, но и нежностям настаёт конец. Отстраняюсь и «радую» его:

— Син, мне нужно уйти по делам, — на моё решение король недовольно цокает языком и чуть не прожигает меня взглядом. — Но к вечеру обязательно вернусь, — снова целую его и (это, видимо, рефлекс) перемещаюсь в столицу Ко, дабы не терять времени.

Это светлое небо и яркое солнце над дворцом заставляют меня улыбнуться. Несмотря на всю гниль в этом месте, мне легко. Может быть от того, что я знаю хороших людей в этом дворце? Дворец — это интриги, власть крови, скандалы, борьба за ту же власть и постоянное беспокойство. Однако в Синдрии такого нет, и здесь не так всё запущено. Ох уж эти крыши с красной черепицей, красное дерево, золотые драконы по углам и статуи, словно живые, следят за каждым, молча храня тайны.

Это место… Сад? Он почти не изменился. Дети выросли, поди до меня доросли. Так и тянет усмехнуться. Хакурю сейчас в Синдрии, некого обнять и посетовать на Гёкуэн; уже отсюда чувствую её жадную ауру. Всю красоту портит! Демонстративно вздыхаю и иду во дворец. Даже странно, что на улице никого нет. Хм… Может сегодня праздник или поминки, а я и забыла? Ну, ладно. В любом случае Арба проявит гостеприимство. Интересно, а она знает обо мне? Эта женщина много чего не ведает, но так усиленно добивается невозможного. А я под самым носом!

Без посоха непривычно, не так величественно, что ли. Зато свободнее. Отчего и вспоминаю Джудала. Повезет, свидимся. Вредный капризуля, но другим он просто не имеет права быть. Это был бы не Джудал, кто угодно, но не он. Вот и знакомая прислуга, которая странно на меня косится, будто приведение увидели.

— Девочки, не подскажите, где я могу найти императрицу? — мои речи и мысли отличаются. Но оно и понятно: в мыслях думаешь, о чем хочешь, а вот речь должна быть другой. Хорошая речь влияет на людей. Может, голос у меня не такой властный, как у Арбы, и не такой задорный, обращающий на себя внимание, как у Савы, но людям нравится меня слушать, просто не могут проигнорировать. И им очень не нравится, когда я кричу или слишком громко говорю.

— Мы не ожидали увидеть вас, — девушка чуть покраснела и отвернулась, призывая: — Пойдемте за мной, — и как-то взволнованно добавляет: — Императрица Гёкуэн не в лучшем настроении, но, думаю, она будет рада увидеть вас.

А дворец изменился, атмосфера стала более напряженной, не слышно детских голосов, нет той легкости. Давно меня здесь не было. Даже обидно. В этих простых мыслях я и не заметила, как мы дошли до покоев императрицы. Даже не слышала, как девушка оповестила о моём приходе, но отчетливо услышала Арбу, которая с удивлением и довольством велела меня впустить.

====== В далеком прошлом проблемы решали вместе ======

Было приятно, когда вернувшись из подземелья, ещё неизвестные Аль-Сармен напали, а воины имучакк пришли на помощь. Было очень приятно. Поначалу Вирсавия испугалась, но быстро взяла себя в руки. В голове засела мысль: подарки Валефора можно отдать северянам! Так она и сделала по возвращению в племя, да и себе не забыла оставить. Ей с Сином деньги пригодятся; и похоже на то, что они продолжат свой путь не одни.

Но более примечательно то, что Синдбад был на аудиенции с вождем имучакк, Раметото. Вирсавия же осталась «дома», не хотелось ей так грузить мозг. Отчего-то она чувствовала себя лишней, мысли её были о везении: Валефор привел её к подземелью, не заставляя проходить испытания. И так почти всегда. Она даже подумала о том, что они с Хинахохо поменялись местами. В то время, как он стал настоящим мужчиной, она стала слабой, но удачливой девчонкой. И никто не мог понять, как стыдно ей было. Сави осталась наедине со своими проблемами.

И пока она пыталась разобраться в себе, всё больше запутываясь, Синдбад подписал с имучакк официальный договор о монопольной торговле. И после этого Синдбад стал известен в мире не только как авантюрист, но как и купец. Торговый флот созданный им переправлял товары семью морями, и название ему было «Синдрия».

Море, кругом одно море… Вирсавия ничего против не имела, но сливалась с общей картиной, только наряд от джинна лжи и доверия выделял её. Отчего-то она хотела носить его до последней дырки. Это напоминало о том, как Валефор говорил с ней на равных, словно она не слабее его, и казалось, будто знает о ней всё. Синеглазая любовалась морем, наслаждаясь легким теплым ветерком, шумом волн и разговором чаек.

— Вижу, вы у нас впервые, — Джафар во всю блистал перед Руруму и Синбадом, стараясь соответствовать образу торговца, — я Джафар. В лавке нашего господина вы найдете массу замечательных вещей, — но все слова из его уст звучали заученно, местами нудно, типично, ничего нового. Вирсавия знала это не понаслышке. Ведь сама часто ходила на рынок в поисках работы, и в подобном деле имеет опыт. Может быть, поэтому Синдбад оставил её в покое?

— Что за.? — не выдержал ассасин. — Я неловко себя чувствую! Женщина, мне это надоело! —  он пожалел о своих словах тотчас, ибо «легкая» женская рука оставила на его светлой голове парочку шишек, объясняясь тем, что нельзя ругаться. И правильно делала.

Вирсавия закрывала глаза, понимая, как тяжело будет изменить свой образ жизни, мысли и взгляды на мир. Однако Руруму была права, когда решилась взяться за воспитание ребят. И Вирсавия также попала под горячую руку, но старалась всё запоминать быстро. Ей было интересно, и быстро схватывала налету. Было обидно: не успела насладиться, как тебя отпускают на все четыре стороны.

Конечно, везучая не была идеальна, в некоторых предметах у неё мало что получалось. Например, математика. И девушка с ужасом и восхищением косилась на Джафара, который ушёл далеко вперёд. Посему девушка увиливала, ссылаясь на готовку и уборку. За первое она бралась всё меньше и меньше с каждым днём, зато корабль был чист снизу доверху. Да, высоты Сави не боялась. А почему охладела к кулинарии? Ну, здесь много причин, но самая главная — Руруму. Вирсавия с первых дней поставила её себе в пример, и теперь равняется на неё. Готовит невеста Хинахохо как бог. Если их сравнить, то небо и земля в итоге.

Само собой, опускать руки и прекращать готовить не являлось решением. Да и сама обладательница синих волос могла готовить не прекращая. Правда, во время приготовления задумывалась о произошедшем в подземелье и ненароком портила еду: то не посолила, то пересолила, то подпалила и тому подобное. А Хинахохо стал лучшим другом автоматом, ещё до того, как они с Сином оказались в северном племени. Между ними появилась связь. Как бы странно ни звучало, но Вирсавия чувствовала её, поэтому доверяла воину имучакка. Только на вопросы друга отнекивалась, держала всё в себе. Днём улыбалась, а ночами не могла уснуть, погружаясь в темные мысли. И так прошёл целый месяц.

Империя Рем. Неаполия. Сей город предстал во всей красе в солнечный день, на улицах много люду, вокруг приятная атмосфера. Ребята наслаждались разнообразием, что предстало перед ними на рынке, в порту. Эта Империя — удивительная страна. По размерам и силе является первой в мире. А Неаполия — самый большой город после столицы. Эта страна преуспевает во всем, даже своей экономикой превзошла Бальбад. Торговый центр мира, так сказать.

Конечно, Вирсавии будет стыдно, но ей снова повезло. Синдбад дал добро и отпустил её прогуляться по городу. Так что синеглазая красавица узнавала город, попутно расспрашивая людей, как устроена власть, куда надо обращаться при той или иной ситуации. Да, она узнала много нового. И осознало свою главную ошибку: куда идти? Она обошла весь город, ну почти весь, и всё же не запомнила его. Она не знала, куда идти и кого искать. Мысль о том, что про неё забыли, она откинула. Сомневаться в своих друзьях — грех, особенно в таких друзьях. Естественно, девушка не могла знать, что осталась в Неаполии вместе с Синдбадом. И не узнает, пока не найдет его. А ведь она совсем без средств, даже меч не взяла. Вот дура! И что же теперь делать? Точно не выть волком в этот звездный безлунный вечер.

Синдбаду тоже не повезло: встретить султана Рашида и разойтись не очень хорошо. Два провала за день! Но Синдбад не был бы Синдбадом, если бы опустил руки. Хорошо, что его осенило: «сестренка» в этом городе одна одинешенька, может быть, мерзнет, боится или ещё хуже! А ведь до полуночи осталось немного. До этого момента Синдбад никогда не матерился, и вот момент настал. Покров джина Баала помог в этом благородном деле, и с высоты он нашёл Сави гораздо быстрее.

— Ты чем думаешь?! — разозлился покоритель, возвращаясь с головной болью на руках в гостиницу нестандартным путем: по воздуху. Хвала, никто не видит, а иначе по незнанию могли заклеймить иродом. Ведь всякое бывает. Могло случиться и так, что из Рема ещё никто не прославился, пройдя лабиринт. Поэтому лучше не рисковать.

— Ничего не случилось же, — Вирсавия попыталась его успокоить, правда не совсем получилось. Синдбад был взволнован, будто бы и не находил её вовсе, и задумчив, что не укрылось от девичьих глаз. Так что она поспешила сменить тему: — Лучше расскажи, как у вас всё прошло! — потребовала синеглазая. И покоритель лабиринтов кратко ей всё рассказал, стараясь не нагружать лишними проблемами, отчего, вернувшись, Вирсавия не сдержалась:

— Может мне вообще на родину вернуться?! — она не кричала, не устроила истерику, просто голос её раздался так громко, а хотелось иначе. Она уселась на подоконник и выглянула в окно. Ей совсем не хотелось смотреть Синдбаду в глаза.

— Ты чего это вдруг? — опешил Синдбад, уставившись на копну синих волос, искренне не понимая самого близкого человека.

— От меня ведь никакого толку! — воскликнула Вирсавия, рассматривая ночное небо Неаполии, будто и не слышала вопроса. — Конечно, удача — это хорошо, но не так же! Постоянно я остаюсь сухой, каким бы сильным не был ливень, — глубоко вдохнула и продолжила: — Что мне делать? Я бесполезна! Особенно теперь, когда появилась Руруму, — Синдбад нахмурился, различив нотки зависти и грусти. — Я бы хотела быть такой, как она. Но не получится! Меня будто и нет. Я… — тут девушка замялась, снова не может сформулировать мысль, сбилась, переволновалась.

— Вот оно что! — задумчиво протянул Синдбад и Вирсавия вспылила:

— И только?! — девушка глянула в его сторону, сведя брови на переносице, и юный покоритель засмеялся.

— Ну ты и глупышка, — с нежностью выдал Син и улыбнулся во все тридцать. Сави только скрестила руки на груди и вновь отвернулась. И паренек поспешил объясниться: — Но ты ведь глупости говоришь! — подойдя к ней, он взял её за руку и потянул на себя, не дав упасть. Так что они стояли вплотную и смотрели друг другу прямо в глаза. Синдбад смотрел так, будто прекрасно понимал её, она же со всем своим недовольством и желанием спрятаться куда подальше. А он продолжил:

— Кто был примерной дочерью, когда я был непослушным сыном, озорником? — парень улыбался так широко и заразно, однако синеглазая только смутилась и отвела взгляд. — Кто со мной рядом всю мою жизнь?! — не унимался он, восклицая с удовольствием приводимых им фактов. — Кто понимает меня лучше всех, кому я могу довериться? А? — Вирсавия покраснела и уже хотела возмутиться, но Синдбад снова опередил её: — Без тебя я бы не смог быть хорошим сыном! Сави, благодаря тебе я вернулся и застал свою мать живой, — на этих словах «сестренка» попыталась отойти подальше, но Син крепко обнял её. — Ты не дала мне умереть от голода в первые дни путешествия, ты помогла Хинахохо, и мне кажется, что он больше тебя уважает, чем меня, — с напускным недовольством высказал Син своё предположение.

— Идиот, — только и прошептала его спутница.

— Не так? — удивился паренёк. — Но ведь Джафар при тебестарается не ругаться, с тебя пример берет, наверное, — как-то подозрительно улыбнулся и получил выговор:

— Ты, конечно, не дурак, но иногда такую чушь несешь. Я просто не могу дать ребенку оплеуху, как Руруму, — пояснила Вирсавия.

— Значит, все в порядке? — полюбопытствовал Син, убедившись в адекватном состоянии Вирсавии.

— Нет, — сказала как отрезала, и Синдбад выпал в осадок. Зря распинался? Но и возмутиться ему не дали, так как «сестренка» неожиданно выдала: — Буду выносить вам мозг, герои, — пригрозила, надув щёки. И так легко стало на душе у этих двоих. Синдбад сам удивился, когда закружил Вирсавию в танце. А после они долго валялись на кровати, обсуждая испытание Рашида. Ну, а когда ночь поздняя пришла, обладатель двух джинов поспешил поинтересоваться: ничего, что она с ним спит.

— Син, ты бабник ещё тот, — усмехнулась Сави. — Но меня как девушку не воспринимаешь, в этом я уверена; сестра же, — и отвернулась на другой бок. — Спокойной ночи.

«Не знаю, не знаю,» — подумал Синдбад перед тем, как закрыть глаза. — Сладких снов.

Несколько недель спустя.

Вирсавия в своём уже совсем не белом платье, где у подола нитки выскочили, ходила с не очень большим простым мешком, куда люди кидали различные монеты, наслаждаясь рассказами Синдбада о лабиринтах. Погода сегодня благоволила, и солнце светило как никогда ярко, дарило тепло. Ветра не было, а воздух был приятный. И обладательница синих волос, заплетенных в две косички, сама с трудом не слушала Сина, дабы не забыть свою основную задачу. Не заметить её люди просто не могли, всё же она выделялась и без собственной воли.

— Хранителем врат оказался огромный огнедышащий дракон!!! — восклицал покоритель подземелий, а Сави бегала от одного слушателя к другому, украдкой поглядывая на юношу, который светился от некой радости, слегка хвастаясь, и который был до ужаса доволен собой. Ведь эта идея была неожиданной, и могла вообще не придти в голову, если бы не шуточное предложение Вирсавии рассказать сказку.

Синдбад всё продолжал свой рассказ в третьем лице, и Вирсавия могла заслушаться, слушая не первый раз, но заметила знатного человека, который, как она поняла по рассказам своего юного ещё не короля, являлся султаном Бальбада — Рашид. За её спиной послышались восхищенные вздохи, и девушка усмехнулась, направившись к султану.

— И это парень я — Синдбад!!! — восхищенная толпа: дети, юноши, девушки, взрослые и старые — все восклицали, аплодировали. Гул от их молвы немного давил на моральное состояние девчушки, но Вирсавия старалась не обращать внимания и подошла к султану. Статный, молодой и красивый мужчина, он не казался дураком, и было в нем нечто такое… Она не могла сказать, что именно, но ощущала. И этого было достаточно.

— Вы поражены? — слегка поклонившись, то бишь чуть присев и опустив голову, Вирсавия старалась интересоваться вежливо, но живя с Сином, она потихоньку забывала о классовых различиях меж людьми.

— Есть такое, — Рашид не знал Вирсавию, однако она заинтересовала его. Султан сразу смекнул, что к чему. Девушка не дерзила, и этого было достаточно. Вот с кем он мог поговорить нормально, но интуиция ясно давала понять, девушка, кроме Сина, мало кого послушает. И всё же её добрый настрой на беседу не смог дать правителю увильнуть от разговора. И начал он как-то неуверенно.

— Син всегда меня поражал, — Вирсавия стала рядом с ним и скрестила руки (негоже таскать мешок туда-сюда), чем и удивила Рашида, прям как Синдбад. — Все, даже рассказчики, должны регистрироваться, но он не сделал этого, а забрать нематериальную историю невозможно, — твердо заверяла она. — Если только отрезать язык, — она вскинула руки, сама не ожидая такой идеи от себя, но поспешила заверить: — Правда, они ничего не смогут ему сделать, — и говорила она гордо, даже хвастаясь, и всё же нотка грусти проскочила в голосе.

«Будет ли Синдбад гордиться мной, как я сейчас?»

— Это его ответ мне? — Рашид завороженно наблюдал за мальчишкой с несбыточными мечтами.

— Да, султан, — девушка кивнула и добавила: — Он никогда не отступит, даже если задача действительно будет невыполнима, — ох, знала бы она, какие вещие слова говорит, быть может остановила бы паренька, когда ещё возможно. Вот и Синдбад заметил их и с мешком заработка подбежал к ним, кивнув Вирсавии, словно одобряя такую дозволенность в её поведении.

— Учитель! Вы вернулись! — искренне радуясь приходу султана, довольствовался моментом юноша под молву народа.

— Да, — Рашид улыбнулся, что заметила Вирсавия боковым зрением, и сама улыбнулась уголками губ. — Вокруг тебя столько людей, ты устроил настоящий театр. Каков хитрец, вряд ли кто-нибудь додумался бы до такого, — похвалил его султан Бальбада с ехидством.

— Это благодаря вам, — мужчина с волосами, словно солнце, удивился, и обладатель джиннов объяснил: — Вы ведь сказали, что мои рассказы интересные. Словно мечты, к которым все стремятся, и я принял это во внимание, — последнее он сказал с хитринкой, призывая заметить его дальновидный ум. — В мечтах каждый может быть авантюристом, — рассуждал он. — Это очень захватывающе; я и сам так думал, когда был маленьким, — Синдбад слегка покраснел, чему синеглазая усмехнулась. И чувствовала себя неловко: она была, но как бы исчезала!

— Я не могу не поддержать тебя, — Вирсавия словно выпала из реальности, но вернулась, стоило Рашиду одобрить действия Синдбада. Ох, она не могла представить то, что будет дальше.

====== Разговор с императрицей. ======

Не успела начать думать, как голова уже кипит! Ну, в этом вся я. Пришла, наглею тут, смотрю на императрицу Ко с высоко поднятой головой. Наверняка Арба бесится: до меня она была самой высокой женщиной в отряде Сопротивления. Она была интересным человеком; я не могу назвать её куклой. Даже не знаю почему. И из-за этих глупых мыслей я забываю о главном. Зачем пришла?

Осматриваю покои императрицы и присвистываю под её строгий, недоуменный и изучающий взгляд. Она наверняка заметила изменения в моей рух, хотя таковой у меня нет. В конце концов, я создатель этого потока. Нагло прохожу мимо неё и устраиваюсь на краю кровати. Так хочется по-мужски раздвинуть ноги, упершись в них локтями, но мне не стоит лишний раз вспоминать о Синдбаде или же Аладдине. Всё же не о них речь пойдет.

Переборов сию прихоть, усаживаюсь словно сама королева, — и в глазах Гёкуэн промелькнуло некое одобрение, — она даже слова не сказала на самовольство. Сама присела рядом, сохраняя спокойное выражение лица, но волновалась. Часто покусывая губу, императрица переводила свой взгляд из одного угла в другой, так как не знала, что мне сказать. Эта женщина и представить не могла моё появление в этом дворце, где всё в её руках.

— Помнишь, как Соломон оставил нас двоих в штабе, — усмехаюсь, припоминая тот денёк. Да, Арба сторонилась меня, чуть ли не сбежала, избегая разговоров. — Я всегда была тебе противна, — конечно, я не в том состоянии, чтобы понимать чувства каждого, и сейчас немного эгоистично делать подобный вывод. Ведь я толком не знаю главную ведьму Аль-Сармен. Но мнение само напросилось. Под моим любопытным взглядом, Арба сжалась, заволновалась и напоминала маленького ребенка. Другой бы на смех поднял, а для меня это мило. Может и кукла, но человек. Императрица всё не решалась посмотреть мне в глаза, что было непохоже на её обычное поведение.

— С самого начала я испытывала смешанные чувства, — на одном дыхании прошептала ведьма. — Для меня было великой честью узнать, чью мне дали внешность, — эта опасная, дерзкая, а временами непредсказуемая женщина не могла смотреть мне в глаза. На откровение её не просто так потянуло. Может она поняла? Эх… Не буду грузить голову. — Первый маг среди людей — Вирсавия, мать всех матерей, сокровище Иллаха, — продолжала она, и я даже была рада, что она не видит моего удивленного лица. Лестно. Я и не думала, что праведники продолжали уважать меня. — Иногда мне удавалось увидеть вас издалека, и тогда я могла просто застыть на месте, не понимая, отчего же вы пошли против Всевышнего, — со злостью выплюнула императрица, — но я всё поняла, когда вы умирали на наших глазах: старая, слабая, без своей силы, отданной Соломону… — она сжала кулаки и наконец-таки посмотрела мне в глаза. — Тогда я разочаровалась и восхитилась, как никогда раньше, — на этом она закончила, но взгляд не отвела.

— Приятно слышать, — и я не вру. Да, мне непонятен смысл её действий и поступков. Неужели она так хочет быть с… Эм, спрошу прямо: — Арба, неужели это всё ради Иллаха? — женщина широко раскрыла глаза и одарила меня таким красноречивым взглядом, что мне стало как-то неловко, и живот скрутило, потому что кушать хочу. Но не до этого!

Признаюсь, понять Арбу сложно. В любом случае, такое вряд ли случится, потому что её создал Давид, а его я сама не особо понимала, но любила. Вот так поворот судьбы.

— Почему женщина, любимая Иллахом, восстала против Него? Найти ответ было сложно, однако… — Арба встала, выпрямилась, и со всей своей гордостью соизволила опустить свой взор на мою жалкую тушку. — Но даже я не могла подумать о том, что вы и есть наш Иллах, — на её лице очаровательная улыбка, теплая такая, настоящая. Видимо, я сошла с ума. Она никогда так не улыбалась своим детям, за них обидно. Не хотелось мне смотреть снизу вверх, и я встала. И оказалась выше неё, но императрицу сей факт не волновал, и она продолжила: — О, Иллах, принесший столько страданий, решающий наши судьбы, что прикажешь делать мне? — я совру, если скажу, что не ожидала такого (!). О фанатичной любви Арбы ко мне я знала, наблюдая из Священного дворца в состоянии эмбриона. Да, я была способна на многое. В моей синей голове столько мыслей, столько планов, столько тараканов, но сей вопрос застал меня врасплох. А ещё было жутко обидно за «принесший столько страданий». Да, нужно признать, доля правды в этом есть. Однако у меня есть оправдание: люди созданы по образу и подобию моему, или как там. И именно их эгоизм привел меня к такому решению, принизить, отдав на суд другим расам, а потом даровать магию в надежде на лучшее… Ошибся Создатель. С кем не бывает?

— Иллах, — осторожно взяв меня за руки (я и забыла, что без посоха), тихо позвала Арба. — Иллах! — уже более настойчиво, так что я вышла из просторов своих раздумий.

— Ммм? — слегка недоумевающим взглядом окидываю императрицу. Нет, про её вопрос я не забыла, просто в голову ничего достойного не приходит. Ведь, если подумать, мне в этом мире, созданным Уго, делать нечего. И я не имею права решать судьбу этого мира, и не жалко мне оставить его в бесконечных просторах Вселенной. А Арба всё взгляда не отводит, насмотреться на меня не может и смиренно ждёт. Может быть, она своим глазам не верит?

— Я сделаю всё, что попросите, взамен вы исполните моё желание, ибо только богу это под силу, — не забывая о своей гордости, статусе и силе, женщина говорила властно, так что и отказать не хочется. Да, Иллах, создавший жизнь, готов без раздумий согласиться с ней, главной ведьмой сего мира. Почему я готова закрыть глаза на все её деяния? Из-за неё умер мой сын, Шеба и весь Альма-Торран. Так почему же я готова простить Арбу? Она даже не моё творение, но это не играет роли. Прощение; я готова простить женщину, из-за которой не могу найти место в этом мире.

— Арба, я не буду интересоваться твоим желанием, пока не закончу со своими делами, но после… — глаза её загорелись детским озорством, или же это искры хитрости и довольства собой, — эта женщина как будто стала счастливой. И я даже пожалела о своих словах, потому что прекрасно осознавала, как тьма в её душе нарастает. Не хочу винить себя в этом, поэтому спокойно продолжаю: — Ты вернешь мне мою силу? — вот оно! Я не хочу своими руками устраивать хаос в этом мире. Вот мой эгоизм: позволить грешной душе пасть ещё ниже. Но императрицу Гёкуэн это нисколечко не расстраивает, она, наоборот, довольна моим решением.

— Что требуется сделать? — она отпускает мои ладони, взмахивает рукой и уже крепко сжимает посох Шебы. Мне становится стыдно перед покойной невесткой. Нервно оглядываю комнату императрицы, слегка завидую на постоянство и уют. Замечаю выход на балкон, ну или как здесь он называется… И выхожу на свежий воздух, ибо он мне нужен. Пусть голова проветрится, может я ещё изменю решение.

А пока передо мной просто сногсшибательный вид: горы, над которыми солнце достаточно высоко поднялось, и тихий ветер вместе с листьями деревьев создает прекрасную мелодию на фоне. И это так манит меня, но будет подло уйти от важного разговора в эту неведомую даль. Ну, с Синбадом дело другое, с ним я вообще думать нормально не могу, потому что волнуюсь по разным причинам, с поводом и без. И снова я думаю не о том.

— Арба, — императрица быстро подходит ко мне, готовая слушать и запоминать, — сейчас я ограничена в своих действиях, так как моя сила была поделена на несколько частей, — что-то мне не по себе. — Чтобы её вернуть всю, мне нужна та часть, что находится в Альма-Торране, её ты должна призвать в этот мир, — Гьёкуэн ухмыляется и задает риторический вопрос, сомневаясь в трезвости моих дум:

— А разве та сила не уничтожит этот мир? — и снова ухмыляется, а мне становится не по себе. Что, если именно это желание не покидает её. Сглотнув, отвожу взор вдаль.

— Я не дам этому случится, ты просто сделай, что просят, — больше я не хочу ничего рассказывать ей, именно ей. Мне больше нечего сказать. Решение пришло в этот момент, спонтанно, оно укоренилось и решило все мои проблемы разом. Я Иллах, следовательно, могу свершить всё, что душе угодно. Но если так пойдёт и дальше, то снова наделаю ошибок. Да только я уверена, что могу справиться. Решено! Я верну всю свою силу, уничтожу Давида, ведь именно из-за него Синдбад стал другим человеком, и… Могу ли остаться здесь и жить с ним, с Аладдином, с этими людьми? Невозможно, но я не хочу уходить просто так. Мне нельзя торопиться с выводами, но первые два дела я просто обязана выполнить.

Всё это время императрица косым взглядом наблюдала за мной, старательно делая вид терпеливой дамы. И тут же неожиданно спросила, выбив все мысли из моей головы:

— Синдбад всегда был удивительным человеком, — ехидство так и прёт из уст императрицы, — Он даже занял место старейшины Давида в вашем сердце, — хихикая своим мыслям, Арба странно улыбалась. — А если он жив и знает об этом? — в ней снова проснулся детский интерес.

— Это уже не твои проблемы, — однако она помогла мне понять, какой геморрой ожидает мою душу. Надо бы приготовиться морально, что ли.

— Иллах, привязанность к определенным людям может вас погубить, а я не допущу этого, — и вновь Арба удивила меня! Моё лицо в этом момент точно порадовала ведьму из Аль-Сармен. — И даже Аладдин, что является богом на четверть, не заслужит моего прощения! — гневно выпалила она, стараясь выглядеть спокойно, но брови сошлись, появилась складочка на лбу, и красивое лицо стало хмурым. Но разозлилась уже я.

— Только посмей его тронуть! — хватаю её за шею, но вовремя останавливаюсь, что и спасает её от смерти. Отхожу от неё, прощения просить не собираюсь, но, не доверяя, приказываю: — Ты должна его оберегать! Иначе нашего уговора и не было, — с меня хватит. Прощаться не собираюсь, просто сразу возвращаюсь в Синдрию, в свою комнату. И радость какая: никого в ней нет. Поэтому можно прилечь и расслабиться, ибо я, как и раньше, запуталась в своих мыслях.

Арба держалась стойко, но стоило Вирсавии покинуть её, как императрица Ко откинула посох и упала на колени, тяжко, но с понятным только ей блаженством, вздыхая. Вдыхая полной грудью, Арба широко улыбается, кажется, что тьма в её сердце отступила. И слёзы выступили на глазах. Осталось только засмеяться, как сумасшедшая, но женщина просто улыбалась от уха до уха. Её не убили, её даже не попытались убить, а тот мимолетный порыв не в счет. Иллах простил её, а, главное, был рядом. Что ей мир? Ведь теперь у неё есть всё.

Вернулась я в Синдрию и вспомнила про разницу во времени. Ну, вернулась в недалекое прошлое. Усмехаюсь незатейливой мыслишке, поворачиваясь на спину, иначе кислорода мне не хватит. А в голову так и лезут мысли, казалось, о недолгом разговоре с моим «близнецом». Сказать, что мне было легко — соврать. Моё человеческое эго желало ей смерти, лишь она одна могла искупить грехи Арбы. Так я думаю, как человек, но, как Создатель, считаю неприемлемым. Ведь жизнь одна, а другой не дано. Только иногда я хочу забить на это вето, особенно когда вспоминаю о своём сыне. Как бы люди не утверждали обратное, а достойной матерью я не была. От этого и камень на душе.

Я не принадлежу этому бесконечному потоку рух, ибо сама Создатель. Я не окажусь там, рядом со всеми, со своим сыном, невесткой. И даже Аладдин, в конце концов, оставит меня, отойдя к ним. Что уже говорить о Сине и повзрослевших генералах? От того эгоизм и охватывает меня, желая забить на все правила этого мира. Но я не могу, хотя ничто меня не удерживает. Как же мне быть?

Слишком много мыслей. Мысли о внуке, о любимом человеке, о прошлом и своей сущности. Много мыслей. Поэтому и не могу сосредоточиться и найти верное решение. Конечно, о разговоре с Арбой никто не узнает, даже Аладдин, потому что эта недолгая беседа станет причиной погибели многих невинных людей. Но стоит ли моя сила таких жертв? Видимо, из-за своих сомнений я никудышный бог. Скоро я сойду с ума! Тогда вряд ли смогу контролировать себя. И не буду знать, что творю. А ведь раньше такого не было. Даже интересно, почему.

Руки в сторону, ножки тоже — и я морская звездочка! Можно, конечно, поспать, отдохнуть от тяжких дум, но мой отпуск закончился двадцать девять лет назад. Надо бы разобраться в себе и с «чужими» в этом мире. Много я на себя не беру. Я же не прошу Уго отдать мне этот мир. Наоборот, он облегчил мне жизнь, как Того и Ра. И я боюсь вернуться к «прошлому», где мириады миров, голосов, душ — Вселенная. Такая прекрасная, полная жизни и в тоже время пустая. Мне предстоит вернуться туда, где я снова буду одинока. Я хотела бы вернуться к созиданию миров, созерцанию звёзд, но есть одна вещь… Привязанность. Да, я привязалась к людям, к их образу жизни, и даже смогла посчитать себя таковой. Ох, Давид, что же ты наделал!

Надо было родиться мужиком, проблем было б куда меньше. Вот!

А сейчас, несмотря на хорошую погоду, хвала рух, я посплю часок-другой. Главное, не пропустить всё веселье.

Вокруг меня непонятное белое пространство, которое напоминает мои появления в разуме некоторых людей. Правда, это было очень давно. Удивительное место, где воображение вольно созидать всё, что только взбредёт в голову. Как зарождение тысячи миров во тьме, так и реализация мечты в свете разума. Вот он, тот редкий свет в голове моей, где я могу сотворить все моей душе угодное. Но что-то пусто. Да, в моей голове пусто. Даже во сне я не могу отдохнуть. Раз уж на то пошло, нужно обдумать разговор, который может и не состояться, с Синдбадом. И это, само собой, касается Давида. Так и хочется рычать от недовольства. Вот почему в моей жизни один сыр-бор?

В прошлый раз, когда я попыталась его образумить и избавиться от Давида, меня чуть не настигла смерть. Зато было весело, опасно, но больше весело. Тогда мы даже не говорили, ибо мне удавалось понять его молча — в бою. Тяжко вздыхаю, ибо сложно быть и мужчиной, и женщиной одновременно. Тогда я понимала его, но не смогла уговорить, раскрыть глаза и помочь. Следовательно, сейчас у нас жадный, алчный и грешный король Синдбад, носящий маску себя прошлого. Знаете, когда вас предают, то чувство, словно что-то из души вырвали. Мы оба стали предателями: я, потому что сбежала от проблемы, не спасла его и оставила наедине с Давидом, и он, потому что предал свои истинные принципы, амбиции и поддался тьме. Интересно, как ему живется с моим бывшим мужем?

В этот раз мне нужно будет подбирать слова тщательнее. Иначе без подготовки я только усугублю проблему. А ещё нужно признаться, что я Иллах. Хотя это необязательно. Да и Синдбаду будет не очень приятно узнать, что его возлюбленная существо среднего рода и вообще Создатель Вселенной. Может я себя накручиваю? Даже прогулка по белому простору без твердой поверхности под ногами не может отвлечь меня, напугать, но так режет глаза. Нужно сменить обстановку! Вуаля, и я в саду Синдрии, точной его копии. Ибо я хочу ещё «поспать», телу тоже отдых нужен.

А теперь вернемся к главной теме! Исходя из полученного в прошлом опыта, зная характер Синдбада, думаю, мне следует сделать всё без разговоров. Да, мне нужно изгнать чёрный рух и Давида из тела покорителя семи лабиринтов, а потом убить его. Эх… Аладдин меня не простит. Я боюсь оказаться слабее Давида, поэтому мне придется согласиться с жертвами. И мне не следует слепо доверять Арбе. А для того, чтобы вернуть всю свою силу, мне понадобится около пяти лет. На первые два года можно отправить Аладдина учиться в Магноштад, дабы Син и думать не смел впутать моего внука в свои чёрные делишки. А за это время король семи морей может натворить всякого. Могу ли я подождать?

Хм! Меня всё достало, однако я не спешу в объятия смерти. Хотя… Я даже не знаю, смертна ли.

В моём сознании сад более прекрасен. Потому что это всего лишь воспоминание. Однажды все эти деревья и цветы цвели так прекрасно, и я восхищалась этим садом. В тот день я никому не попалась на глаза, отчего было интересно поиздеваться, высказать все свои претензии Сину как правителю, Ямурайхе как главной защитнице, может даже страже. Правда, не хотелось их огорчать. Только вот и восхищение моё к этому саду пропало. Вообще, любое восхищение имеет свой конец. Так что я не доверяю этому чувству.

Я люблю и ненавижу этот сад. Почему же? С этим местом не связаны какие-либо важные, необычные или ценные события в моей жизни. Только именно здесь меня одолевают воспоминания этой жизни. Моё детство не было хорошим, но и плохим не являлось. Все радости цивилизованной, яркой и удобной жизни не познала, однако мне нравилась та неприметная жизнь, в которой ценно любое доброе воспоминание: ласковая улыбка матери или похвала отца. Бадр, Эсла — мои приёмные родители. Я бы хотела увидеть и их, мне есть о чем рассказать.

Душа не прочь отдаться воспоминаниям, но пора вставать. Время во сне течет куда быстрее, а на праздник опоздать не хочется. Да и ко всему прочему, хочется поспорить с Хинахохо. На что? Хм. Это бабник-ловелас точно влюбит в себя принцессу Ко. Конечно, желание помешать этому есть, и даже несколько эгоистичное, чем просто добрые побуждения в сторону малышки Когёку. Но стать врагом Синдбада раньше времени не хочется. А пока я просто выиграю сей спор.

Проснувшись, первым делом привела себя в порядок. Но много ушло времени на поиск наряда. В кой-то веки мне захотелось побыть красивой. Поэтому я долго думала, что же надеть. А в голову пришла идея! Правда наряд давно мал для меня, но раз я владею магией, то пару слов и все готово. Над прической долго думать не буду и краситься не хочу. Ибо сущность Создателя не признает.

Как я и говорила, пару взмахов и готово. Я в том самом платье, что подарил мне Валефор. Белое платье до пола с длинными расширенными к низу рукавами, которое украшала вышивка золотой нитью. Золотые лилии у подола словно по волшебству превращались в бабочек ближе к поясу, на груди лилия спряталась в разных сложных узорах, а на рукавах к низу красовались бутоны. Волосы заплетены в простую косу из четырёх прядей. А на голове незамысловатая диадема из золота с жемчугом.

Тогда я была просто наряженной девчонкой из неизвестной деревушки. А сейчас я сильная, статная и красивая женщина. Да, люблю себя. Однако я стала той, кого простые люди знать не могут, но сильные мира сего желают перетянуть на свою сторону. Только вот сами не знают, кого стараются приманить. Прислушиваюсь, а на улице вовсю играет музыка. Я опоздала! Но это не беда. Один шаг вперёд — и я вижу внизу перед собой народ Синдрии. Да, приперлась на то место, откуда Синдбад обычно произносит пламенную речь. Но это не проблема, ибо слышу его. Стоит повернуть голову, и вижу его в окружении генералов и гостей, в том числе и внука с друзьями. Надо поспешить к ним.

Однако прийти незамеченной не удалось: король с Масруром приметили меня раньше, чем я успела поприветствовать всех. Джафар удивился, завидев меня, в его взгляде полно неопределенности и одобрения. Помнит чертяка.

— Рада всех вас видеть, — другая бы на моем месте склонилась в уважении, но я просто подхожу ближе, приобняв внука. Я действительно рада их всех видеть. И принца, и принцессу Когёку, но больше всех Аладдина. Только не могу ему в глаза посмотреть, потому что сразу вспоминаю разговор с Арбой.

— Ты великолепна, Вирсавия, — вот и Синдбад сделал мне комплимент, улыбаясь во все тридцать два. В ответ только улыбаюсь, чуть склонив голову. Итак, пора поспорить с Хинахохо. Не, я, само собой, должна подумать, что король семи морей так не поступит, ведь буквально день назад мы переспали. Вах! Сави, не смеши себя на людях. Ради страны Син и на это закроет глаза. Поэтому, не забыв, что моя персона должна быть очень женственной, не спеша подхожу к своему лучшему другу, так на меня похожему. Встаю на носочки, заговорщицки подмигиваю, и северянин ухмыляется, обнажая белые зубы, наклоняется ко мне, подставив ухо. Быстро шепчу ему суть спора и свою ставку, он смотрит на меня, будто я сошла с ума, но мы всё-таки заключаем пари.

Поскольку начался праздник в честь гостей, правитель семи морей пустил нас на все четыре стороны. Но интуиция даже умоляла меня остаться, Синдбаду было интересно моё утреннее приключение. Однако этот мужчина знает свою избранницу куда лучше предшественника. Может поэтому он и не остановил меня, не попросил поговорить с глазу на глаз. Но я чувствовала его горячий и полный интереса, а может и сомнений, взгляд. Так, стоп, хватит думать о проблемах! Подхватив Хакурю под локоть, я намеревалась показать ему Синдрию и повеселиться. Кто-кто, а он не чужой человек. Но и это дело надолго затягивать не буду.

— Вирсавия-сан, — после быстрой экскурсии по стране Синдбада-морехода, принц страны-завоевателя был несколько молчалив, но всё же первый начал разговор, — я уже говорил с королём Синдбадом насчёт моего восстания в империи Ко, а сейчас хотел бы узнать ваше мнение, заодно и попросить помощи, — обычно, сына Гёкуэн считали неуверенным и слабым мальчиком, да только он не спешит проявить характер, что идёт ему на руку. За этим на вид добродушным и милым ребёнком, скрывается тёмный человек с огромной жаждой мести, который чудом не ослеп от подобных мыслей. Может быть, поэтому он так мне нравится. Да, мне нравится быть в его обществе. Этот мальчишка… Он понимает меня лучше остальных. Эй, Хакурю, не хотел бы ли ты быть богом?

— Значит, ты готов, — запоздало отвечаю я. Мы устроились за столом неподалеку от короля семи морей, чтобы я могла наблюдать за своим любимым и будущей жертвой Зепара. Принцесса Ко мне нравилась, но защищать её я не спешу потому, что она может помешать Хакурю. У них явно разные интересы.

— Вы одобряете мои действия? — не веря, спросил паренёк.

— Ну, ты ещё ничего не сделал. Однако я не могу знать, как будет лучше для Ко. Это твоя страна, ты имеешь право делать так, как считаешь нужным, — удостоив его простой истины, задумываюсь об участи Арбы в удачном развитии событий для четвертого принца. Да, я не буду её предупреждать. В конце концов, это семейное дело.

— Тогда благословите меня, — неожиданной просьбе принца я удивляюсь.

— Но я тебе даже не родственник, — хм, если его это не остановит, мне не сложно.

— Вы мне как старшая сестра, — заверил он и добавил: — Госпожа Вирсавия, король Синдбад на моей стороне, но я больше нуждаюсь в вашей поддержке, — он было хотел стать перед мной на колени, но я вовремя остановила его. Такое было пару раз на его родине, но здесь не позволю. Это плохо повлияет на его репутацию.

— Ничего не могу обещать, — и это так, — но ты уж постарайся, так как я благословляю тебя на великие дела и желаю увидеть мир, который примет твои взгляды, — пока никто не замечает, взмахиваю кистью — и в руках у меня два бокала красного вина. — Сегодня можно, — протягиваю один бокал принцу. Тот, раздумывая, стоит ли, всё же берет один и залпом выпивает. А вот этого я не ожидала. Так и быть, в одобрение повторю его подвиг. Опустошив бокал, отдаю его принцу и извиняюсь: — Хакурю, рада была составить тебе компанию, но мне нужно идти.

— Да, конечно, — принц с любопытством смотрит на меня, но не спрашивает. И на этом спасибо. Вспомнив, где должен быть сейчас Хинахохо, перемещаюсь туда. И удача, я застаю его и Дракона. Увы, мешаю душевному разговору закадычных друзей и тяну северянина в сторону. Ну, тот понял, в чем дело, и не медлил. Стоило отойти в сторону и наколдовать мне иллюзию, с помощью который мы наблюдаем за «голубками», как Джафар поведал нам о своём присутствии и мы подскочили. (Он точно должен был заметить, как легко я колдую без посоха. Ксо!)

— И что здесь происходит? — главный советник явно понял, что мы снова поспорили. И чаще всего это заканчивалось не очень хорошо. Но я выиграю, поэтому у Синдбада появится сестра-близнец-Синдбада. Да, фантазия у меня на низшем уровне. Но мои мысли не должны быть в этом направлении, ибо обрамленное строгостью, злостью и кровожадностью лицо Джафара-ассасина, мне не прельщает. Так что я беру ситуацию в свои руки:

— Не пали контору, дуй сюда, пока никто не заметил, — и да, он меня слушается. — Сейчас мы увидим Синдбада в действии, — ох, как же мне было нехорошо наблюдать за совращением малолетних. Хотя преувеличиваю, у меня есть оправдание: даже я, Иллах, поддаюсь ревности. Гадкое чувство, доверие подбивает, и надо иметь сильную волю, дабы справиться с ним. Зато победа моя, и завтра вместо Хинахохо по дворцу будет разгуливать прекрасна-а-а-ая Синдба-а-а-ада.

====== В прошлом слава пришла к покорителю! ======

Рашид предложил Синдбаду открыть театр, и молодой покоритель лабиринтов, хорошенько всё обдумав, согласился. После тяжких дней подготовки, ночное выступление в амфитеатре стало успешным. А как и не быть? Не каждый день люди видели такие спецэффекты. Зрители были взволнованы, завидев магию покорителя. Рассказами восхищались все. Ведь раньше им не приходилось видеть нечто подобное. Это выступление было прекраснее хорового пения и сотен музыкантов, чья музыка наполняется жизнью. Слухи быстро разлетелись по всей стране. Каждый день на его выступление приходили сотни зрителей. Но нужно упомянуть о разговоре между султаном Бальбада и неприметной Вирсавией.

Рашид пожелал остаться за кулисами с глазу на глаз с юной девушкой, и он видел её недоумение. Она не понимала, с чего это вдруг появилась важная тема для обсуждения именно с ней. Наблюдая за выступлением Синдбада, Рашид одобрительно улыбнулся и неожиданно для синеглазой начал:

— Вирсавия, ты знаешь, у великого человека обязательно должен быть тот, кто будет ближе всех, кто будет верен до самой смерти, тот, кто сможет скрыть от чужих глаз его недостатки, — девушка слегка вздрогнула, немного сглупила, но суть уловила. А Рашид продолжил: — Для Синдбада ты самый близкий человек... тебе предстоит тяжкая доля, — его улыбка исчезла с лица, и он стал серьезнее, напрягся. — Ты знаешь его лучше всех, ты можешь стать его опорой или ножом ударить в спину, — султан совершенно серьёзно выделил последние слова и косо глянул на неё.

— Почему вы так плохо обо мне думаете? — стоя от него на расстоянии шага, она опустила голову, потому что на душе стало обидно, и смотреть на повелителя Бальбада не хотелось. Рашид нахмурился, он не собирался обижать эту красивую и добрую девушку. Но в жизни всякое бывает.

— Как раз наоборот, — возразил он. — Просто… — всё также наблюдая за представлением Синдбада, замялся, — если случится такое, что ваши пути разойдутся, не иди против него и держись в стороне, если намерения твои будут полны злости и обиды, — дал совет и ещё раз глянул на неё, но Вирсавия не подняла голову.

— Хотите сказать, что я могу сломаться под тяжестью ответственности, или же говорите, что, достигнув высот, Син, как последняя скотина, — она слегка покраснела, запнулась, — отправит меня на все четыре стороны? — девушка старалась не переходить на крик, однако желала. Это был не ветер в голове, она не собиралась истерики закатывать. Мысли султана оставались для неё загадкой, она не проводила с ним столько времени, как Синдбад. Вирсавия догадывалась о цели разговора и даже хотела повестись.

— Скорее небо рухнет, чем Синдбад откажется от своей драгоценной «сестренки», — усмехнулся Рашид и уже смотрел в глаза разозленной Вирсавии. — Тебя может сломить не тяжесть ответственности, а окружающие и их мнение. Синдбад выстоит, а ты можешь поддаться, — красивое лицо султана скривилось, как бы не признавая своих мыслей, — поэтому избегай людей, которые могут тебя ненавидеть, презирать или пытаться использовать, — вот и второй совет от правителя Бальбада. С чего такая щедрость? Вирсавия не понимала. Да, Синдбад его ученик, но она же никак с ним не связана... Почти.

— Таких людей нужно менять. Синдбад это уже делает, — все же заговорила синеглазая, вспоминая Джафара и его подручных. — Я не хочу сидеть без дела, я тоже хочу помогать им. Как мне это делать, если их избегать? — на одном дыхании выговорила и наконец-то посмотрела в сторону сцены, затаив дыхание. На её лице заиграла радостная улыбка, и на сердце легче стало.

— Значит, заботиться о Синдбаде — это не дело? — Рашид усмехнулся, и теперь нахмурилась Вирсавия, давая понять, насколько сильно ей не нравятся эти слова. Она уже хотела возразить, как султан опередил её: — Я понимаю, но успеть всё может не каждый, — дискриминация? Вирсавия промолчала, на это девушка не попадется.

— Необязательно помогать каждому лично, особенно врагу, достаточно делать это косвенно, — мужчина вздохнул, словно делился главным секретом. — Например, я, как правитель, или Синдбад, как вошедший в историю храбрец, — выступление и рассказы Сина поистине впечатляющие. Пусть она и слышит их не в первой, они не перестают нравиться и захватывать дух.

— Но ведь всё равно будут злые люди — нет света без тени! — девушка настаивала на своём, не желая соглашаться с мыслями бальбадского султана.

— Верно, однако сил нам придают те, кто любят и заботятся о нас. Разве не так? — Вирсавия понимала, изначально спорить было бесполезно. Она ещё не знает жизни целого мира, но пытается самоутвердиться. Она не Синдбад, который везде успевает, всё познает, как губка воду впитывает.

— Но если окружать себя только хорошими людьми, мы можем утонуть в иллюзии утопии и забыть про реальность, — султан не смог скрыть своего удивления! Услышать такие мысли от Синдбада было более нормальным, чем от девушки. Ему показалось, что Синдбад не всё ведает о ней. Хотя… Синдбад особо не хвастался сестрой, просто говорил, насколько она дорога.

— Поэтому я частенько прикидываюсь простолюдином и устраиваю вылазки в народ, чтобы реальность не убила меня, — вот оно: всё же выдал секрет! И так горько вздохнул, а потом улыбнулся. Султан почувствовал себя мальчишкой.

— Каждый хочет, чтобы его любили, обожали, заботились о нём, защищали, — улавливая ухом рассказ Сина, который прям светился, стоя на сцене перед множеством разных лиц, Вирсавия немного волновалась: — В желании окружить себя близкими и любящими людьми нет ничего постыдного, — высказав свою мысль, она продолжила наблюдать за юным покорителем, затаив дыхание.

— Однако не все люди… — уже начал султан, как Вирсавия осмелилась его перебить, снова покраснев.

— Извините меня, но мы все изначально ни добрые, ни злые. То, какими мы станем, зависит от нас и окружающих, — о! Прозвучала мудрая мысль, хотя в ней нет ничего особенного. При желании и ребёнок познает её. — Но мы можем быть свободны, если не будем поддаваться мнению других, ведь необязательно учитывать его (мнение) каждый раз.

— Наш разговор переходит в другое русло, — подчеркнул очевидность султан, — поэтому я попрошу тебя оставить эти мысли на следующий раз. Может быть они изменятся, — явно не желая этого, султан тяжко вздохнул.

— Синдбад не изменяет своих убеждений, хотя знает о мире больше моего, — на лбу у неё появились капельки пота. — Он не откажется от своих, как и я, — гордо, не позволяя усомниться в своих словах, заявила Вирсавия. Она не позволит султану усомниться ни в Синдбаде, ни в ней самой. Если он так хочет, чтобы она оставалась в тени, синеглазая останется в тени. Из мыслей её вернул нежданный вопрос Рашида:

— Вирсавия, ты любишь Синдбада? — она в непонятках уставилась на правителя Бальбада, а тот поспешил добавить: — Не как брата, — и как-то хитро ухмыльнулся. Вирсавия обомлела, замерла, задумалась, потому что всерьёз не думала об этом. А зачем? Синдбад бабник, а её как девушку не воспринимает. И она уже хотела сказать об этом, как услышала аплодисменты и овации. И тут подошёл к ним Синдбад, весь довольный и счастливый.

— Ну как? — поинтересовался он, смотря то на султана, то на Вирсавию, подольше задерживая взгляд на ней.

— Великолепно, — Вирсавия улыбнулась ему, выкидывая лишние мысли из головы.

В Неаполии не осталось людей, которые бы не знали его. Некоторое время спустя по совету султана Рашида он начал писать автобиографическую книгу. По совету того же султана Вирсавия пошла в услужение к его давней знакомой, чтобы девушка научилась держаться достойно среди знати. А имя Синдбада узнали и за рубежом, выступления приносили очень хорошую прибыль. Он также учился, хотя ему это не нравилось, зато писать рассказы было его любимым делом. Она же отличалась успехами, о которых ему рассказывал Рашид. К сожалению или к счастью, султан не говорил, у какой именно дворянки живёт его «сестрёнка», чтобы оба сконцентрировались лишь на учёбе.

Вскоре «Рассказы о приключениях Синдбада» стала любимой книгой многих людей по всему миру. О нём знали все… И в Неаполии открылся магазин компании «Синдрия», чему очень удивились ребята, вернувшись в этот город. А султан вернулся в своё государство, от чего стало как-то грустно. Но ребята вернули радость в будние дни. Все были удивлены успехами Синдбада, его новым знакомым. Сам юный покоритель удивился прибавлению в своей большой семье. Всё дивясь малышу Кикирику, Син не отводил от него взгляда, с восхищением и обожанием разинув рот.

— Синдбад, а где Вирсавия? — в какой раз оглянув округу, полюбопытствовал Хинахохо и сощурился. На что Синдбад замялся, отошёл на шаг-другой, сглотнул лишний раз и возжелал удушить Рашида, который якобы запамятовал рассказать о той госпоже, у которой поживает Вирсавия. Паренёк буркнул что-то про саму Вирсавию, какая она плохая: забыла про него и носа не показывает!

— Хотел бы и я знать… — тут со стороны Руруму послышалось злобное ворчание и Син поспешил объясниться: — Учитель сказал, что ей было бы неплохо поучиться у одной его знакомой аристократки, но я не знаю какой, потому что он не хотел, чтобы мы мешали друг другу, — Синдбад виновато улыбнулся и надеялся на снисхождение. Хмык со стороны самой Руруму всех озадачил, даже Кикирику прекратил мучать Джафара.

— Так он запретил вам видеться, — ухмылка на её лице слегка припугнула ребят. — Жаль, — глаза загорелись азартом. — Жаль, господин Рашид уехал и мы не смогли потолковать об этом, — тут она удивленно нахмурилась и направилась вперёд, приветствуя: — Как я рада тебя видеть, Сави! — от дружной компании в шагах десяти тихонечко, казалось, не желая быть замеченной, на месте переминалась с ноги на ногу Вирсавия. Белая женская тога подчеркивала её талию и казалось белоснежной, только у подола от долгой ходьбы по улице была пыльной и серой. На шее простой кулон из золота с аквамарином. Волосы заплетены в косу, что прикрывала правое плечо, а на голове то ли обруч, то ли диадема такая: золотая ветвь лавра. Из всего такого богатенького образа выделялись простые сандалии, которые, как ни странно, шли под это образ. Синдбад загадочно улыбнулся и мигом оказался рядом.

— Миледи, не желаете ли уделить мне немного своего времени, — любитель приключений улыбался так широко, как только может, прям не жалел своего обаяния. — Я буду рад стать вашим навеки, — так самоотверженно он ещё никому не обещался, Вирсавия только смело засмеялась, чего не сделала бы раньше, а Син наиграно удивился. Однако такая реакция была для него в новинку.

— Син, спасибо, удивил, — всё ещё улыбаясь, но не краснея, не обзываясь в свою защиту, ответила девушка. — Увы, мой дорогой, ты и так будешь под моим постоянным присмотром, — и тут Син замер на словах «мой дорогой», глазами захлопал, аж уставился на красавицу — где-то есть подвох! И надо его найти. Так он и замер, думая о том, как лучше подкопаться, как задать правильный вопрос. А Сави тем временем всех обняла по очереди и не могла налюбоваться Кикирику. Слегка наклонилась к нему, поздоровалась, а малыш озадаченно посмотрел то на неё, то на маму, то снова на неё. Вирсавии было не по себе, так как она успела отвыкнуть от общения с маленькими детьми. Но раз Руруму вернулась, всё будет хорошо.

— Эм, Вирсавия, так где ты была и почему вернулась? — в своей манере поинтересовался Джафар, радуясь появлению девушки, ведь Кикирику всё внимание переключил на неё. Ассасин ждал, когда настанет момент, после которого будет хоть один понимающий его человек. Зря надеется, наверное.

— Хм, — Кирику потопал к маме, а девушка осмотрела уставшего Джафара изаявила: — В принципе, я могу вернуться, раз вы меня прогоняете, — равнодушно так начала. — Вы, так понимаю, и без меня справляетесь, — Джафар мог бы поседеть в этот момент под жёстким взором Руруму, которой ну очень не нравились слова Вирсавия, и Джафар тихо сглатывал, надеясь на лучшую участь. — А я девушка видная, быстро устроюсь, — на это ребята озадаченно хмыкнули, посмотрев в небо. У каждого своя мысль была.

— Вирсавия, что ты такое говоришь? — Син дал ассасину оплеуху, нервно улыбаясь. — Ты не так его поняла… — покоритель лабиринтов глубоко вдохнул, нахмурился, а потом неожиданно выдал: — А может ты собралась нас кинуть? — Синдбад подошёл к обожаемой «сестре» вплотную, а та как покраснела от праведного гнева, но лишь отвернулась от него, скрестив руки. И непонятно, что творилось в этой голове. Товарищи ассасины, те, которые отправились вместе с Джафаром за Синдбадом, решили ретироваться и заняться разгрузкой товара. Парни умные, я так скажу. Хинахохо подошёл к своей жене, обнял её за талию, улыбнувшись сыну, которые вертелся на руках матери, и шепнул ей на ухо:

— Как думаешь, у нас тут зарождается любовь? — Руруму косо посмотрела на него с недоумением, аки на дурака, и улыбнулась.

— Господин Хинахохо, любовь так не зарождается, — молодая женщина констатировала факт и добавила: — Но они похожи на мужа с женой, я бы сказала, муж к тёще не поехал вот и ругаются, — причем так мило захлопала ресницами. Вот вам и великий мир приключений, даже герои тёщ боятся. Только Хинахохо смеяться не стал, знает же их историю, но попытался представить и усмешки не сдержал. А Син все не отставал от Вирсавии:

— Вот скажи, — говорил он, — у кого это ты обучалась, может тебя унижали, нет? — всё ещё хмурясь он пытался заглянуть ей в глаза, но она нос воротила и дураком называла. А когда Вирсавии всё надоело, она выставила руки вперед, сделав шаг назад.

— Жена мэра обучала меня, а сегодня утром она заявила, мол, больше мне нечему учить, ступай домой, но, если что, возвращайся, — заведя руки за спину, девушка укоризненно, но не желая, посмотрела на Сина. — Никто не собирался меня унижать, — и, вспомнив слова своей наставницы про «закидывание удочки», заглянула в глаза, гордо так заявив: — Меня даже замуж звали раза три, но как же я без вас? — засмеялась она вместе с Руруму и Хинахохо, а вот Джафар чего-то недопонимал, поэтому в поиске ответа бегал глазами по лицам друзей. Особенно он успел заметить ужас на лице покорителя подземелий.

— А что это мы тут без дела стоим? — отрезвился глава компании. — Давайте-ка разберемся с товаром, а вечером обо всём поговорим, — и начал подгонять остальных, и Вирсавии нашёл работу. Он старался не отвлекаться на посторонние мысли, но вот отношение к «сестре»…

Была права мама, но её нет и ничем не поможет.

Разобравшись со всеми делами, ребята решили оглядеть своё место обитания. Отправились без Сина, ибо парень как белка в колесе перепроверял всё, а Руруму вместе с Вирсавией устроились на кухне и возглавили тамошнюю деятельность, не давая чужим рукам хозяйничать. Накормить нужно много ртов, и это им не очень нравилось, так как их только двое, но всё же чужих подпускать не хотелось. Представительница северного племени к работе пристроила трёх ассасинов, товарищей в этом деле далеких, но под четким руководством у них вроде получилось. Молодая мама отлично следила за всеми и даже успела поинтересоваться у Вирсавии о её отношении к Синдбаду. Всё же султан Рашид неплохо придумал. Однако ответ девушки «не знаю» слегка разочаровал, но покрасневшие щёки северянка приметила, и глаза её загорелись предвкушением.

А в это время Синдбада поймал Хинахохо в буквальном смысле слова и потащил его подальше от людских глаз на крышу. Ну, а что? Народ замученный, уставший, сразу не найдут — отличное место. Опустив парнишу на поверхность, как мешок с картошкой, ибо нечего баловать, сам уселся на крышу. Как-никак у них серьёзный разговор предстоит.

— Син, у нас ведь много приключений впереди? — мужчина смотрел вдаль.

— Конечно, — юный глава компании присел рядом, совсем не понимая, к чему северянин ведёт. И словно прочитав его мысли, Хинахохо заявил:

— Вот когда они будут, тогда и поговорим, а сейчас о более важном, — этот ранее стеснительный молодой человек теперь нагло издевался и не был похож на себя. Хотя его только узнают, ибо вот она истинная натура. — О твоей королеве, — Синдбад посерьезнел, — о Вирсавии, — и подскочил.

— Вирсавии?! — воскликнул Син.

— А что, не подходит? — посмеиваясь, поинтересовался Хинахохо. — Всё-таки как сестру любишь, — печально вздохнул он, так как все планы его жены рушились, сгорали, топились.

— Нет, как девушку, — юноша успокоился, сел и сложил руки на коленях, а уложив на них голову, словно собирался просидеть здесь полдня, продолжил: — До этого дня всё не мог понять, — и посмотрел вдаль, ибо не сильно хотелось краснеть перед другом.

— Вот оно что, — имчакковец встал. — Всё так, как говорила Руруму, — гордясь своей женой, усмехнулся Хинахохо и пояснил: — Она что-то говорила про смысл вашей «разлуки».

— Да, — Синдбад всё же встал, желудок требовал вкусной пищи. — Учитель сказал, что я определюсь, когда всё обдумаю, не беспокоясь о ней, не видясь, и он был прав, — тут с чердака послышался крик недовольства Джафара, который звал их к ужину, проклиная. Уже и поговорить нельзя!

====== Величайшая женщина мира? ======

Кто я? Неизвестная миру женщина, что вечно остаётся в тени истории, о которой могут и не узнать до самого скончания веков. Обо мне не писали легенд, меня не боялись цари, мне не молятся обделённые народы. В этом мире, созданном другом моего сына, великим гением с мягким характером по имени Уго, нет места другому Создателю. Да, Уго гений, но он ещё многого не знает. И всё же я благодарна ему за жизнь в новом мире. Здесь я родилась простой девчонкой, меня воспитывали замечательные люди, я старалась быть достойной опорой Синдбаду, изменять людей в лучшую сторону. Однако я всё равно пришла к тому, от чего так долго бежала.

Люди грешны, и я грешна. И в этом суть мироздания. Что же мне делать? Сейчас мне так не хватает совета кого-то «постарше» меня. Например, султана Рашид или Руруму, или Юнана, который меня сторонится. Я сама себя наказываю, что ли?

— Вирсавия, ты скоро начнёшь? — Хинахохо окликнул меня, и я вздрогнула. Совсем выпала из реальности, забыла про храброго северянина, который улегся на кровати и боится шевельнуться лишний раз. Да, Хинахохо никогда не доверял магам, даже мне, поэтому и боится, а держится во имя нашей крепкой дружбы.

— Да, сейчас, — видимо, я сильно припугнула его своей задумчивостью. — Скажи, ты не против если лицо будет похоже на лицо… — замялась! А иначе ни как, — на лицо Руруму, — стараюсь не смотреть ему в глаза и слышу тяжкий вздох.

— Мне должно быть стыдно, я забываю лицо любимой женщины, — улыбаясь, словно подбадривает меня, признался генерал. — Это будет наилучшим подарком за всю мою жизнь, не считая моих детей! — и я не могла сдержать усмешки радости. Этот человек всегда поднимает мне настроение! — Ради такого и женщиной можно побыть… — ужас на его лице не мог не вызвать мой смех. Да, такого позора и веселья в его жизни ещё не было. Но я руку на отсечение даю, ему, как и мне, хочется посмотреть на реакцию Сина.

— Не волнуйся, это не будет больно, — улыбаюсь, дабы заверить, и Хинахо старательно делает вид, что верит. Он держится стойко, только рух выдает с потрохами. Вытягиваю руки вперёд и позволяю рух закружиться под моими руками, стать блестящей пылью подобной инею и осыпаться на Хинахохо, заставляя его засиять, подобно солнцу, и рассыпаться на множество бабочек, что слетелись к моей руке как к огню. Кружатся себе, внимая моему воображению, после возвращаются обратно, созидая знакомый силуэт Руруму, и передо мной возникает женщина, чем-то напоминающая её. Только внешностью в короля! А как же? Ведь это его сестра-близнец.

— Ну что, Синдабада, готова предстать пред семьёй? — Хинахохо, то есть дражайшая близняшка, захлопала глазами, не скрывая своего удивления.

— А сейчас что-то было? — как ни в чём не бывало поинтересовался он и тут же возмутился: — А имени получше не придумала? — встав с постели, Синдабада кинулась к зеркалу и охнула: — Я же совсем ничего не почувствовал… а, — северянин рассматривал себя очень внимательно, словно искал изъян, но таковых не было. И пожаловаться не на что!

— Прости, я давно таким не промышляла, — ляпнула и сразу же дала себе по губам, но лучший друг только удивился, да ничего не заподозрил:

— Неплохое умение, кстати, — закивал он, всё ещё смотрясь в зеркало. Высокая женщина не могла оторвать глаз от разглядывания «своего» отражения. Это было необычно! Всё: от волос и цвета глаз до самой плоти — вызвало восторг и ужас, поэтому Синдабада ничего не могла сказать о своей внешности. Я и сама залюбовалась своим творением, теперь нужно только миру показать.

— В любом случае, как ты научилась колдовать без посоха? Это вообще возможно? — Синдабада с любопытством покосилась на меня, а я, не позволяя поддаться панике в такой глупой ситуации, выпрямилась и направилась к выходу, сказав лишь одно:

— Не обделена талантом! — по-королевски вышла из своих покоев и, не поворачиваясь, поманила за собой Синдабаду, которая ещё не могла нарадоваться красивому платью, грустно вздохнув.

Моя глупая выходка может пробудить уснувшую печаль Хинахохо, но порой нужно вспоминать плохое. Прошлые ошибки помогают не оступиться вновь. Людям помогают, мне нет. И мне же не пристало сетовать. В конце концов, я Иллах. Какой из меня Создатель, если кара не настигнет и меня? Никакой…

POV Аладдина

Только недавно я оказался в этом удивительном мире. И за короткое время испытал гамму чувств. Но никогда я ещё не был так счастлив, как в Синдрии. Но я понимаю, что в мире происходит много ужасных вещей, которые я должен остановить и предотвратить. А ещё я хочу помочь Алибабе-куну, быть рядом с ним, Мор-сан и другими. Больше всего я хочу узнать свою бабушку, чья личность скрыта от меня завесой тайн. Даже воспоминания отца не дают много знаний о ней. Уго-кун говорил, что она слишком могущественна. Поэтому у меня много вопросов к ней. Но пока я буду делать то, что считаю нужным. Например, сейчас я любуюсь облаками, потому что Яму-сан повалила меня на землю водным заклинанием.

Смотрю на эти облака, что так далеки от меня, а ведь могу попытаться долететь до них, но мне этого не нужно. Достаточно лишь взор свой поднять в небо, и становится легче. Я заметил, что и тётенька Вирсавия так делает, словно грустит о чём-то более великом. Иногда кажется, что я чувствую её тоску по чему-то давно утраченному. И это что-то заставляет частенько поднимать голову к бескрайнему небу. Знаю, есть Вселенная, тайны которой мне будет сложно раскрыть. Но бабуле эти тайны известны, что пугает и волнует меня.

— Вирсавия, кто это?! — тётенька Ямурайха с ужасом воскликнула, а я снова не почувствовал приближение бабушки. Но почему Яму-сан не узнала Хинахохо-сана? Привстаю и просто раскрываю рот, потому что вижу совершенно другого человека, только рух та же. Ба-чан довольно ухмыляется, вскидывая подбородок, и представляет Синдабаду, от этого я впадаю в прострацию. И эта женщина первый маг Альма-Торрана? Да, что бабушка, что папа и мама. Семейка у меня необычная. Зато не нужно думать, в кого пошёл конкретно я.

— Ну как тебе, Ямурайха? — я не мог не засмеяться. Попытки Синдабады быть хоть чуточку женственнее не выходили по-человечески. Это было по-своему мило и забавно. Кажется, дяденька Хинахохо наслаждается процессом. А мой смех мотивировал его кривляться и дурачиться ещё больше: дяденька Хинахохо любит радовать других. С такими людьми всегда хорошо, я действительно счастлив, но что-то в сердце не даёт мне жить спокойно. Бабуль, ты тоже это чувствуешь?

— Аладдин, о чём задумался? — мой мальчик заставляет меня улыбаться, и вспоминаю, что не имею права грустить при нём, а ещё должна быть готова помочь. Но боюсь не справиться, ибо память о Соломоне… Удивительно! Создатель жизни боится потерять и ошибиться лишь с одним ребёнком. Этот мальчонка старается наверстать упущенное детство, и в то же время он такой взрослый.

— Вирсавия, догоняй!!! — на крик Синдабады только отмахиваюсь, ибо и так знаю, какой у него план. Синдбад будет в шоке, а Шарркан так точно спрячется подальше от приставучей близняшки.

— Тётенька, — маги посмотрел мне в глаза, — а вы кто? — и тут я опешила, широко раскрыв рот. По-хорошему, меня инфаркт схватить должен, но я же здоровая, как бык. А Аладдин поспешил объясниться: — Я не то имел ввиду. Просто, я не могу понять, как такая сильная волшебница могла проиграть старейшине Давиду, — мальчонка посмотрел в небо.

— Неужели ты так сильно привязана к нему, — он говорит это с таким равнодушием, что у меня такое чувство, будто я могу потерять его. — Однако… — он наконец-то посмотрел мне в глаза! Но от этого стало хуже, сердце моё замерло, — что значат слова отца: «Мне повезло быть рожденным Создателем»?

— Ала… — да, перебивать невежливо, но я не хотела говорить об этом сейчас, но мой внук не промах и перебил меня в ответ:

— Я не сразу понял, — Аладдин немного покраснел, ему было неловко. — Даже злился, а после смирился, — продолжал он, и чувство вины во мне возрастало быстрее. — Я думал, почему Иллах не смог спасти целый мир, своего ребёнка, почему он остался в стороне, но Уго умерил мой пыл, — мальчонка виновато опустил голову и сказал совсем тихо: — Я ведь совсем не понимаю, каково быть тем, кто создал всё. Я до конца не понимаю, кто ты есть, бабуля, — ему было стыдно. Но за что? Стыдиться должна только я! Сейчас я могу его только обнять. И пусть он недоговаривает, не доверяет, но я не могу оставить дорогого внука.

— Мальчик мой, мой маги, прости меня, я не уберегла их, — улыбку как ветром сдуло. Зато я чувствую его тепло, такое родное. Сердце колит. Я создатель, который не может разобраться в себе. — Я живу так долго, так долго, но до сих пор не могу понять даже себя, не то что свои творения, — зарываюсь носом в его волосы. — Только ты не отворачивайся от меня, чтобы ни случилось, — я не могу ему высказаться, не могу нагрузить своими проблемами, и даже не смею учить, но мне будет достаточно и его поддержки.

— Ба-чан, — совсем тихо прошептал он и неуверенно обнял меня, — наступит время и я тебя пойму, а пока просто буду любить свою старушку, — усмехнулся юный маги.

— Старушку?! — на душе полегчало. — Сейчас ты ответишь за свои слова, — и я принялась его щекотать. Наш краткий разговор нельзя назвать нормальным, и сейчас, может быть, не лучшее время для разговоров, но Аладдин… сейчас я связана с Аль-Сармен. Я хочу вернуть всю свою силу, я хочу вернуться к истокам, а ещё я не хочу уходить отсюда. Поэтому, давай мы вместе принесём спокойную жизнь в этот мир. Этого будет достаточно для меня.

— А-а-а! Тётенька Вирсавия, прекратите, пожалуйста! — смеясь, умолял мальчонка, пока мы не почувствовали тревогу в воздухе и Ямурайха, подбежав к нам, не сообщила плохую новость:

— С принцем Али-Бабой что-то случилось, нам срочно нужно в больничное крыло, — и мы, волшебники, сделали ход конем, ибо моя сила никуда не исчезла. Ямурайха не особо любила мою магию, но смиренно воспользовалась возможностью. Только стоило нам оказаться в нужной комнате, как внучек с волшебницей Синдрии кинулся к другу, я переглянулась с Синдбадом, а после посмотрела на напуганных принца и принцессу империи Ко.

— Я не буду спрашивать, что произошло, — подойдя к Синдбаду, начала я раздраженно. — Я поставлю вопрос иначе, — и покосилась в его сторону, а он только ухмыльнулся, — почему ты оказался рядом с ним в это время? Я и забыла, что Ваше Величество магнит для приключений, — продолжала я. — Ты не должен был вовлекать их в эти события, — упрекала я.

— Почему ты так уверена, что это моих рук дело? — полюбопытствовал Синдбад. — Вирсавия, Али-Баба мой гость, и я просто хотел с ним побеседовать, — продолжал он. — Неужели ты думаешь, что я причастен к этому? — обиженно глянул на меня и спокойно добавил: — Давай обсудим наши разногласия позже, — и это, как и свойственно любому королю, было приказом.

Я посмотрела на Ямурайху, которая колдовала над странно почерневшим плечом бальбадского принца, и тут что-то пошло не так. Ямурайха успела отскочить вместе с Аладдином, и неведомая черная дрянь ещё больше распространилась на принце, перескочила на Синдбада, словно обошла меня стороной. Это несмотря на отсутствие у меня борга! Али-Баба отскочил от кушетки — над ней парил Иснан. Хоть его лицо и было скрыто от меня, я была уверена: он победно ухмылялся.

— Иснан, я не надеялась тебя увидеть вновь, — я перешла на язык Альма-Торрана. — Но и здесь мы не сможем с тобой поговорить, как будто ты избегаешь меня, — я смерила волшебника взглядом, но он только глаза закатил. Да всё же соизволил ответить на родном языке:

— Матушка, я рад вас видеть в добром здравии и, увы, избегаю разговоров с вами, — согласился он. — Однако вам не пристало обижаться, — он пробежался взглядом по остальным, сохраняя спокойствие. — Может быть, вы и спасибо скажите, ведь мы можем избавиться от Синдбада, и тогда мир не окажется в руках грешника,— Иснан уверял меня в своей идее. Но только он забыл, что я в курсе их планов, которые сильно пошатнуться, если я не ошиблась, доверившись Арбе.

— Может так оно и будет, но без тебя, — глянув на Аладдина, предупредила я. — Ты на пределе, Иснан, давно пора, — да, мы обязательно поговорим обо всём, Синдбад, но ты уж прости, что я тебе многого не раскрываю и так добродушно улыбаюсь врагу. — Они тебя заждались, — заглянув в глаза Иснана я не увидела ни отвращения, ни презрения, ни тех сыновьих чувств к названной матери. Лишь пустоту. Чем больше я живу как человек, тем слабее я вижу сердца людей.

— Не дождётесь! — воскликнул он. — Эту формулу сложно разгадать, а значит вам не удастся излечить их, так что с Синдбадом и принцем Бальбада покончено, — уверенно сказал он и исчез, не оставив ничего после себя.

— Вирсавия, — рука Синдбада легла мне на плечо. — Я знаю, что делать, — он старался не подавать виду своей боли, обеспокоенно с долей сомнений перевел взгляд с Али-Бабы на Аладдина. — Только доверься мне в этот раз, большего не прошу, — он отошёл на пару шагов и добавил: — А пока верни Хинахохо его прежний вид, — я только кивнула и погрузилась в свои мысли. Лучший друг итак может вернуться в нормальный вид по желанию, ибо мучить его двадцать четыре часа не хотелось. Я не пошла вслед за ними. Синдбад велел Ямурайхе собрать всех генералов в своём кабинете, вот что я услышала, прежде чем утонуть в своих мыслях.

Идя по коридорам дворца, я не обращала внимания на слуг, государственных служащих и всех остальных. Мне нужен воздух, и я стремилась выйти как можно быстрей. Отчего-то вовсе не хотелось пользоваться магией.

Однажды Синдбад сделал мне комплимент, назвав величайшей женщиной мира. И это было ещё до того, как Давид вселился в его разум. Син, знал бы ты, как сильно ошибаешься. Но благодаря тебе я на время позабыла о прошлом, смогла побыть человеком. Обычным человеком, и была счастлива. Но я не просто человек, а Создатель, на чьих плечах огромная вина.

Когда-то я просто была ничем, у меня не было никаких мыслей, никакой формы, вокруг меня тоже ничего не было. Люди часто называют это пустотой. Это был даже не хаос. Ничего не было. Ничего. Было так пусто и одиноко, даже не было времени. Мне и сейчас неведомо, сколько я пробыла в той пустоте, сколько я сама была пустотой.

Вот я смотрю в небо, но оно мне не помогает успокоиться. Небо… Однажды я просто представила тьму, и вокруг меня появилась тьма, которой не было конца. Я представила свет, и он появился. Тогда я не понимала и этого. Как малое дитя, я создавала всё, что придёт в голову, но не могла создать себя. Так появилась Вселенная. Да, это не описано красивыми словами и метафорами, потому что всё было слишком просто. До Альма-Торрана я создала много миров, но тот был особенным, потому что именно там я впервые придумала человека, задумалась о чувствах и взаимодействии разных существ между собой. Этот мир стал совершенным.

Да только вместе со светом идёт тьма. Люди пали во грехе, начали убивать других, и я отняла у них магию. Долгое время просто наблюдала за ними, они не могли заслужить прощения, я увидела не только лучшее, что могла дать, но и себя. Увидела того Бога, который отвернулся от множества ранее созданных миров. Люди оказались такими же эгоистами, как и я. Но среди них были и те, кого я иногда желала видеть на своём месте. Я не простила этих созданий, и просто упала на землю близ одной деревни, став младенцем.

Долго ждала своего спасителя, мальчишку лет шести по имени Давид. Я не выбирала его, не давала шанса, он сам нашёл меня, сам решил отнести младенца в деревню, сам открыл в себе силы. И просто поверила, что именно он поможет мне стать Создателем, и однажды я вернусь ко всем мирам, от которых отвернулась. Я видела в нём будущее Вселенной, но Давид оказался таким же, как и остальные.

И каково было его удивление, когда на поле боя он узнал правду обо мне, о силе разрушения, которую поглотил и которая впоследствии погубила Альма-Торран. Он смотрел на меня, как на предательницу, и это было так. Тогда мне впервые было стыдно. Давид спросил меня, зачем. И ответ мой: «Я должна стать лучше» — взбесил его.

В тот день я была слабей его, но я бы не умерла, чего не могла объяснить сыну, моему льву-победителю. В тот день Давид проиграл из-за меня, в тот день Соломон понял Меня, в тот день мой сын начал умирать из-за моей силы. А я не могла ничего сделать, потому что по приказу царя меня, как беззащитный эмбрион, спрятали в самом дальнем углу Священного Дворца. Сейчас есть шанс всё изменить, я не должна убиваться из-за прошлых ошибок. Поэтому мне нужно стать тем Создателем, которым я была в самом начале, который будет знать меру и следовать своим амбициям, который сможет уберечь близких.

Комментарий к Величайшая женщина мира? Дорогие читатели, может есть что-то, что вам не понятно, поэтому напишите, пожалуйста. Ибо мне в последнее время трудно уследить за всем.

====== В далеком прошлом девкам дома сидеть надобно было... и сидели! ======

Комментарий к В далеком прошлом девкам дома сидеть надобно было... и сидели! У меня плохо с географией Сасана, простите грешную, если заметите ошибку, пожалуйста, воспользуйтесь пб. Да, многие из вас и так это делают, за что хочу сказать огромное спасибо) И да, автор может писать больше, но где-то на 5-7 странице автор теряет писать интерес больше. Не знаю, почему со мной такое происходит, но я стараюсь, вот это глава, например, больше обычного))) а ещё я потеряла временную линию, ну, знайте, уже года два прошло в мире Синбада и Вирсавии, так что им же где-то по 16-17 лет. Ну, Вирсавия немного старше, вы же помните.

В этой части как-то была смерть принцев Ко, но я её убрала, так как в “Приключениях Синдбада” они живы, а для истории мне нужны. Хотя я раньше так не думала. В общем, какая бы несостыковка ни попалась вам, братья Хакурю живы, пока пожар не случится в каноне.

Синдбад вместе со своими друзьями направился в новый для себя мир: королевство Сасан, которое будто сама природа защищала от врагов в горах. А Вирсавия вместе с Руруму, Ветиллем и Махадом остались в Неаполии управлять кампанией. Только девушка сразу отошла от дел торговли, отдавая все силы на воспитание Кикирику. Дети больше по сердцу, чем торговля, экономика и все прочее. Однако Руруму непрестанно следила за обучением самой девушки. Конечно, женщина верила Синдбаду, но ей хотелось убедиться лично в успехах Вирсавии, посему и мучила девушку по несколько часов на дню. Руруму и Вирсавия с каждым днём становились ближе, их женская дружба крепчала. Но это не дало возможность молодой матери не заметить присущую Вирсавии вредность и капризы. Всё же пребывание среди высших слоёв не могло не повлиять на натуру. И это волновало Руруму, отчего, когда давала бытовую работу Вирсавии, сама помогала, мало ли. И всё же женщина преувеличивала, так как девушка оставалась верна себе, а вредность присуща ей с рождения, только сдерживает её воспитание. Да не будем о грустном.

Ведь следует отметить, как хорошо девушка ладит с людьми и не меньше Синдбада делает успехи в общении, привлечении на свою сторону, уверенно доказывает своё. Руруму понимала, что скоро Вирсавию будут знать по всему городу, если не за его пределами. Как ни тяжко было признавать, молодая мать сообразила, каким мощным «оружием» будет Вирсавия, какую роль она сыграет в укреплении отношений с империей Рем. В общем, первый месяц был тяжелый, а времени до возвращения ребят ещё очень много. Так что было бы неплохо поведать о повседневности синеглазой девушки.

Первый вдох обжег мои легкие, и тело ответило криком. Первое прикосновение мира обожгло сердце, и оно откликнулось учащенным сердцебиением. Первая встреча с миром пронзила болью душу, и она ответила молчанием, потому что вышла из вечного молчания.

Вирсавия зевнула и осторожно потерла глаза, совсем не дыша. Книга давно умершего философа, чьё имя трудно для запоминания, была очень интересной как по сюжету, так и по описанию. И всё же она не могла продолжить чтение из-за этих первых строк. Как так, он помнил своё рождение?! — синеокая красавица не могла не удивляться сему, ибо подобное ей встречалось впервые. Однако так же быстро, как и удивилась, она откинула глупую мысль, так как в ней нет ничего удивительного, ибо происходит сие с каждым. Однако сама Вирсавия помнила своё рождение, и это, несомненно, чудо. Об этом обладательница необычных волос рассказала только матери, да и то Эсла не шибко охала. Наверное, потому что всегда считала своих детей особенными. Это сильно облегчило жизнь больной женщине.

Юная красавица направила сонный взор в окно, на звёздное небо, и при себе она держит свои мысли. В них скука дерется с надеждой, притом отчаянно прячутся стыд и страх, да всё это скрыто безмятежной синевой глаз. Отчего Вирсавия несильно боялась, что люди прочитают всё по глазам. Только с Сином это не всегда срабатывало. Так что ей пребывание в империи Рем даже в радость. Она не сменила род своих привычных занятий и могла всё обдумать спокойно. Да, даже чувства к юному покорителю подземелий. И вот здесь она озадачена больше всего, так как юный разум не понимал, что именно чувствует. Да и Вирсавия с выводами не торопилась, но Руруму подливала масла в огонь, из-за чего девушка и психануть могла. И за это было стыдно, посему синеокая старалась держать себя в руках: бегала помогать Махаду и Ветиллю.

Она уже подумала отправиться к ним, как вспомнила про позднее время. И ей самой не захотелось попадаться под тяжелую руку Руруму, которая редко позволяла засиживаться допоздна даже ради работы. Но кости размять нужно было, поэтому Вирсавия поднялась со своего стула, да занялась неким подобием зарядки. Кости хрустели, и этот звук не особо нравился девушке, но поделать ничего нельзя. А о том, что это могло быть вредно для здоровья, красавица тоже не задумывалась. Отчего-то она уверена в крепости своего здоровья. И, пройдясь к окошку, Вирсавия не поспешила закрыть его, наоборот, высунулась из него, чтобы получше разглядеть прекрасный вид на ночную Неаполию. Глубокий вдох свежего воздуха и тишина ночного города заставили всплыть в памяти недавно прочтенные строки. Но и сейчас они не раскрыли Вирсавии своего смысла. Ей по природе своей не дано понять. А поскольку это было бесполезной тратой времени, мысли перешли к Синдбаду и друзьям.

Не случилось ли чего? Здоровы ли? Не втянул ли Син ребят в жуткую передрягу? Хотя последнее в большинстве случаев избежать невозможно, да и не всегда из-за Синдбада. И всё же не вспомнить юного покорителя, при этом не вздохнуть, просто нереально. И Вирсавия уже не первый год в шутку, а может и всерьёз, подумывала, что умрёт из-за слабого сердца. Ведь она всё переживает и переживает за глупого «брата». А нервы не бесконечные, сердце не железное. Смерти она не боялась, чем гордилась, хотя и гордиться здесь нечем. Только вот это никак не помогало избавиться от волнения за Синдбада. Само собой, Вирсавия не считала свою персону пупом земли, но и никем не являлась.

Случись с ней что, и это, естественно, скажется на будущем короле. И эта мысль заставляла сердце замирать, ибо меньше всего Вирсавия желала печального исхода от непредсказуемости судьбы, от «смерти», что придёт за ней. Девушка неустанно ждала появления человека, который мог бы не просто заменить «сестру», но и не умереть раньше её короля.

Эти мысли вместе с множеством другим не давали обычной девушке покоя в чудесный поздний вечер. А вид в даль ночную только придавал сил размышлять. Чудо, что её синяя шевелюра не загорелась, а голова не закипела от раздумий. И всё же сердце щемило от неизвестного будущего. Чего же она боится? Сама понять не в силах! Молодость опьяняет разум, так случилось и с ней. Жизнь в расцвете, а она пытается выполнять работу стариков. Ей не положено размышлять о далеком будущем, так думают все, а Вирсавия считает иначе.

Всё же синеокая красавица определилась со своими желаниями. Она будет больше тренироваться с мечом, расширять кругозор и познавать новое, чтобы в следующем приключении Сина оказаться полезной. Пока ей достаточно быть подле него. Можно позволить не думать глобально, желать большего и заботиться обо всех. В конце концов, у неё впереди целая (вечность) жизнь, и это пугает, вдохновляет, бодрит и придает сил.

Руруму, не дождавшись рассвета, уже какой день будит всех, а всё потому, что её сыночек любит проснуться посреди ночи и убежать к кому-нибудь другому (всё же малыши имучакк развиваются куда быстрее), чтобы устроиться под бочок и снова уснуть. Чаще всего его выбор падает на Вирсавию, которая и в ус не дует, то бишь спит как богатырь. Оттого и не всегда ей удается продолжать спать в отличие от остальных, так как обычно Руруму заглядывает к ней в последнюю очередь, а, завидев, как мирно спят её малыш и воспитанница, не может нарушить их сон. Ну, хитрецы, что ещё можно сказать. Вот и в это утро женщина заглянула к ним и нежно улыбнулась. Да, неспроста Кикирику к Вирсавии убегает, не дает матушке будить девушку с утра пораньше. (Вирсавия даже рада, ибо за всё время приключений она никогда не высыпалась так хорошо.) Женщина аккуратно закрыла за собой дверь и направилась командовать сотрудниками кампании «Синдрия».

А Вирсавия не спешила просыпаться несмотря на отсутствие красочных снов. Лишь иногда ей могли присниться воспоминания, но не больше. И девушка довольствовалась тем, что есть, тихонечко сопя на пару с северным малышом. Кикирику, кстати, снятся хорошие сны, посему с утра он всегда довольный и полный сил. Обычно мальчик подбирался под бочок, но сейчас улегся на подушку и дышал прямо на глаза Вирсавии. От этого она и проснулась, почти сразу после ухода Руруму, но не шевельнулась. Поморгав, она задышала тише и реже, наблюдая за ребёнком. Кикирику необычайно красив, и обычные дети далеко не так хороши. От того и записала его Вирсавия к будущим сердцеедам, тихо усмехнувшись. И, помня о чутком сне ребёнка, старалась не шевелиться, но правая рука, да и нога, затекла, и тело требовало движений. Так что ей пришлось осторожно приподняться и опереться на локоть, а Кикирику всё продолжал спать. И от этой милой картины сложно оторвать взгляд!

Девушка уже осмелилась встать, но маленькая ручка цепко ухватила за руку. Большие синие глаза, как у матери, искрились радостью, а на губах заиграла улыбка. И весь этот вид Кикирику был мил, бодр и не обделен хитростью (!). Маленький проказник ждал, пока его «жертва» проснется. И всё же ему было не так много, а говорить ещё рано, да только пролепетать нечто напоминающее «играть» малыш мог. Мальчонка поспешил встать и кинулся к двери, а открыв, обернулся и улыбнулся, словно не давал забыть, что сегодня никаких важных дел нет. Он так решил. И Вирсавия заулыбалась, так что Кикирику, гордый собой, потопал на поиски матери, которая должна была переодеть его. Вирсавия была рада такому пробуждению, бодрость наполняла организм. Она поспешила переодеться в домашнюю одежду и направилась на кухню, где и помогла с приготовлением завтрака, ибо ртов много, а желудки пусты.

Запахи различных специй, жареного мяса, подогретого молока и ещё много чего привлекали народ. На удивление, они не смешивались в один неприятный запах, наоборот, прекрасно сочетались. Опять-таки нужно благодарить Руруму, ибо дочь вождя старательно составляла меню, ориентируясь на предпочтения большинства и имеющиеся деньги на еду конкретно. Конечно, экономия не могла обойти стороной питание, о чем вообще можно мечтать. Но люди об том не думали и просто собирались на кухне: кто помогал, кто просто болтал, кто руководил всерьез али в шутку. И под веселую болтовню одной большой семьи, под названием «Синдрия», Вирсавия пристроилась к остальным поварам, не позволяя посторонним мыслям забрать её в другую реальность.

Вдыхая запах вкусной, но ещё не готовой еды, девушка бегала из одного угла в другой, подбирая слюни. Не могла дождаться завтрака, а сотрудников много: шанс схватить побольше невелик. И с этим синеокая смирилась, всё же много есть вредно. И, на радость ей, всё почти готово. Осталось только подождать минуту, может две и остальных голодающих. Но это не расстраивало вовсе, потому что редко все собираются в большой столовой, так как работы много у каждого. А с утра можно много нового узнать, наговориться вдоволь, что при желании целый день молчать можешь. И Вирсавия вставляла своё слово, не лезла в незнакомые темы, ждала распоряжений от Руруму.

Сама представительница имучакк улыбалась так светло, так добродушно. Улыбалась, как обычно, но это только на первый взгляд. Отчего-то Вирсавия видела разницу в её улыбки для всех и в улыбке мужу или сыну. Это ей нравилось, изредка смущало, но не представляло нечто чрезмерно особенное. В душе она понимала, что есть что-то большее, до чего её юному разуму расти долго. А Кикирику на руках матери сидел тихо и тоже улыбался, причмокивая. Он с любопытством осматривал каждого, словно искал изменения во внешнем виде, в настроении. Конечно, люди, окружающие Синдбада, в большинстве своем обычными не были совсем, но почему-то это не влияло на выбор малыша. Кикирику всё равно больше всех, конечно, после отца и матери любит Вирсавию. Может это было из-за её внешнего вида? Только рост всё портит, а так чистая северянка! На это многие и списывали, но Руруму с простым выводом мириться не хотела. Что-то есть в этой скромной и послушной на вид девчонке, но пока «что-то» оставалось загадкой. А от расспросов нет толку.

Вот и завтрак подошёл к концу, все стали расходиться, начиная говорить о работе, даже не перейдя порога столовой. Руруму перехватила Вирсавию, доверяя своего сынишку, и задала целый список дел: пойти в порт и разузнать про прибытие и отбытие кораблей на ближайшую неделю, сходить в ювелирный и отдать чьи-то там эскизы, после наведаться в мэрию, дабы оплатить налог, и так по мелочи. В общем, обыденность и скука для нас смертных. Но ещё и с любознательным и чересчур энергичным ребёнком!

Так и прошли полгода, и в Сасане наши герои пытались встретиться с королём-рыцарем, чьё имя позабыто. Напомню, что королевство Сасан — маленькая страна, расположенная высоко в горах. Здесь поклоняются древним богам, поэтому Сасан изолирован, что и позволяет сохранить чистоту культуры. Именно поэтому сие королевство так же именуют «чистыми землями». А ещё здесь много полезных ископаемых, каждый имеет и злато, и серебро, а ещё здесь не любят иностранцев, так как все они «нечистики», «скверна» и далее по списку.

Синдбад, конечно, обладатель самой хитрой задницы, но и её наличие не облегчило задачу. Сасан будто сам отвергал путников. Собственно, с такими устоями и внушительными личностями, как сам король-рыцарь Дариус Леоксис, так будет продолжаться долгие годы… Точнее продолжалось бы! В конце концов, наш Син не из абы-чего слеплен. Да и удача была на его стороне: не со всеми простыми смертными наследники целых королевств изъявляют желание познакомиться.

И Син с ребятами узнал правду о стране, где живут только по заповедям (это уже перебор), никакой свободы слова, веры и чего-то там ещё. А ещё все про всех знать хотят — никакого личного пространства! Покоритель лабиринта рассказал юному принцу Мистрасу о своих приключениях. (С тем же успехом пусть детям сказки рассказывает!) А после они встретили Юнана, который везде «свой» и который удивил Синдбада знанием о его жизни за прошедшие два года. А ещё этот любитель природы и мира в мире рассказал, открыл глаза на правду, что покорителей джинов сейчас много. По сути, Синдбад рассказал не только о возможных опасностях, но и о возможных хитростях. Так сказать, удар ножом в спину от самого себя. Но это ни капельки не расстроило его, не выбило из привычной колеи, наоборот, придало больше сил. Но и здесь судьба показала средний палец, что и привело Синдбада к одному из значимых событий в его жизни: дуэль отца и сына.

Это не могло не задеть душу покорителя, так что Дариус был вызван на дуэль и потерпел поражение. Это битва, увы, не была такой поражающей, занимательной, но всё же захватила дух рыцарей Сасана, ибо ранее они не могли такого видеть. Думаю, не нужно объяснять: Син своего добился. Пока он говорил с Дариусом с глазу на глаз, его аура могла ненароком до смерти довести. В общем, таким его друзья и близкие ещё не видели, или… «Хороший актёр знает своё дело!» Жизнь снова пришла в обычное русло, но кое-что пошло не так, как хотелось бы создателю…

Синдбад узнал о Соломоне, конечно, имя его в Сасане не знали, но когда ребята вернутся в Неаполию, а Синдбад затронет речь об этой легенде, Вирсавия больше не сможет спать спокойно. Но перед возвращением Син собирается посетить ещё одно таинственное королевство — «райский город» или же матриархальное королевство Артемиура.

Вот и настал тот день, когда Вирсавию все справляли на целый день из кампании и без малыша Кикирику — выходной. Зарплата у Вирсавии была не ого-го, но на нужды, которых было мало и первой необходимости, хватало. Вирсавия, конечно, отправилась в город с радостью, но стоило ступить за порог ворот, как предстал вопрос, чем себя занять. Можно сменить привычный наряд, а то штанишки-шаровары уже не те, рубашечка не та, жилетка тоже. Но вот стоило вспомнить, насколько сие затруднительно, сразу желание отпало. При всем нормальном менталитете жителей Рем в сфере моды раскрывались самые неприятные черты продавцов: упрямость, доставучесть и искреннее желание приодеть покупателя так, что глаз не оторвать. Последнее, как раз-таки, являлось самым противным для Вирсавии. И всё-таки сменить гардероб было нужно, так что она направилась на рынок. Но идти через весь рынок к самому дорогому району не хотелось, ибо даже с её характером торговцы что-то да продавали. Ибо сложно отказать людям с опытом. Так что направилась она по «короткой» дороге через министерство иностранных дел, а точнее его одной из нескольких администраций. И уж точно девушка не ожидала встретить того, кто должен быть уже в своей стране месяца три точно. Но этот человек был здесь…

— Принц Хакую? — Вирсавия, приподняв голову, уставилась на лестницу министерства, скрывая своё удивление. ((Кстати, Сави как-то дразнила Сина тем, что её звали замуж, так вот, Его Высочество один из тех, кто реально предлагал.) Конечно, впечатления о первом принце Ко сложились хорошие, но вот то величие, которое девушка чувствовала в его присутствии, не позволяло ей, например, сейчас, просто взять и подойти к нему, да заговорить о той же погоде. Так что девушка поспешила отвернуться и направиться дальше, но не судьба остаться незамеченной. Это не так расстраивало, как удивляло то, что спокойный принц забыл про манеры и приличие и окрикнул её. И Вирсавия уже не могла убежать подальше. Вместо этого она спокойно обернулась, поклонилась и поприветствовала принца с привычной улыбкой. Ей даже показалось, что Хакую фыркнул с укором. Он спускался спокойно, но быстрее обычного. Может, принц Ко сам сомневался в своём действии. Может, у него полно своих дел, но он решил отложить их на потом. Да, именно так. Ещё в первую встречу Вирсавия поняла, насколько сильно принц Хакую уверен в себе. От этой мысли улыбку сменила ухмылка, и подошедший принц поспешил поинтересоваться:

— Не будет ли секретом мысль, благодаря которой твоё лицо сияет? — выражение лица восточного принца не было холодным, наоборот, приятным, его нельзя бояться! Однако улыбался он сдержанно, едва заметно. Вирсавия чувствовала себя защищённой рядом с ним. И благодаря своему статусу противное «Вы» не резало слух.

— Я просто вспомнила нашу первую встречу, — она старалась утихомирить свою улыбку, которая так и лезла на лицо, отчего ответ казался насмешкой. Но и от этого девушка не боялась попасть впросак.

— Вот как, — брюнет отвёл свой взгляд, усмехнувшись, и рукой подозвал одного из своих четверых охранников. (Тяжко быть королевской особой, особенно наследником целой империи — никакой свободы.) Хакую что-то шепнул одному из них, и воину это явно не понравилось, но оный отозвал своих трёх товарищей, чем вызвал одобрение со стороны принца.

— А почему вы здесь? — и сама же соблюдает правила! Теперь «Вы» резало слух принца, и он неодобрительно сощурился, так что Вирсавия поспешила исправиться: — Твои планы изменились? — всё же интересуясь и политикой, синеокая не могла упустить такую возможность.

— Не совсем так, — принц устало прикрыл глаза. — Я планировал отправиться в Ремано, дабы встретиться с маги, но тогда об этом прознала бы моя матушка, а этого допустить нельзя. Поэтому я решил остаться в Неаполии, где легче будет закончить с делами, — и тут Сави пожалела о своём вопросе, так как не уловила связи меж маги Рема и матушкой принца, после чего захлопала своими длинными ресницами. Это как бы задаться вопросом: почему те же ресницы черные, а не синие? Хакую заметил её озадаченность и поспешил перевести тему:

— Куда ты направлялась? — он окинул её взглядом, примечая изношенность наряда, и уже знал её ответ.

— А, я же больше не живу в доме мэра, и не нужно менять наряды каждый день, однако, как видишь, мой уже изношен, так что я хотела сменить его, — как будто прознав её слова наперед, наследник блаженно улыбнулся, на что Вирсавия спешно закатила глаза и привычным взглядом осмотрела охранника, видимо, одного из близких людей принца. Его она видела частенько.

— В Ко неприлично приглашать к себе незамужних девушек, да и замужних тоже, но ввиду здешней мягкости традиций, я могу попросить тебя пройти со мной в гостиницу, — предложил Хакую с неуверенностью, что было не присуще ему, и поспешил добавить: — Нам есть о чем поговорить, да и лучшей возможности отдать подарок не будет, — и заверил: — Тебе понравится, — да так очаровал своей то ли улыбкой, то ли ухмылкой, что Вирсавия не смогла устоять.

— Так и быть, я могу посвятить тебе свой выходной, — как будто делает одолжение, синеокая обхватила его руку, чуть краснея, и повернула голову, чтобы принц не заметил. Народ ей был сейчас куда интересней!

— Ну как тебе? — принц, довольный собой, поспешил узнать мнение Вирсавии, не отрывая взгляд. А Вирсавия всё крутилась у зеркала, поражаясь тому, как хорошо сел восточный наряд.

— Мне нравится, даже очень, но, — девушка искренне довольствовалась таким подарком, а принц поспешил рассказать, откуда рукотворное чудо.

— Это из южного района империи, Маньчжурии, — из-под свободного длинного синего платья из прочной и совсем, что редкость, непрозрачной легкой марли, обвязанного на талии не тугим белым поясом, виднелись такие же белые лосины. Вышивка же была из золотой нити, чего Вирсавия знать не могла, да и это ей не сказали из лучших побуждений. У подола был вышит дракон, а на ключице, ближе к плечам, два одинаковых иероглифа. Конечно, девушка не могла знать их значение, которые указывали на благородство и значимость хозяина одеяния. Она также не могла знать, что дракон — символ власти, дарованной небесами.

Вирсавии очень понравился красивый и удобный наряд, особенно рукава, что были узки, но их легко закатать при надобности. Такой наряд даже жалко носить повседневно. Но один кроткий взгляд принца давал понять, что отказываться не стоит. Из уважения, да и халявы тоже, Вирсавия согласилась. Хакую приметил: Вирсавия не тянется к разнообразию, если это касается только её. Оттого и впихнул ещё два наряда, которые отличались лишь вышивкой, в принципе значившей то же, что и дракон. Ну и в другом преобладал желтый, а в третьем белый цвет. Ей оставалось только придумать объяснение для Руруму, и задача была весьма затруднительная. Однако сейчас не хотелось проявлять неуважение к наследнику империи Ко, посему Вирсавия вернулась к их разговору.

— Ты что-то ещё хотел сказать? — красавица хитро улыбнулась и присела рядом с Хакую, желая допить свой чай. Она уставилась прямо в чашку, наслаждаясь ароматом и освобождая разум от посторонних мыслей, дабы уделить всё внимание покровителю. Хотя Вирсавия прекрасно ощущала, с каким любопытством первый принц не может оторвать глаз, так как проделанная работа пришлась ему по душе.

— Но я не ожидал встретить в этом государстве достойную такого подарка девушку, — он не ждал, что сейчас Вирсавия раскраснеется, начнёт отнекиваться. А ежели бы случилось так, он с лёгкостью забрал бы свои слова. Но Вирсавия поставила свою чашу на стол, сложила руки на коленях, и, не смотря на Хакую, спросила:

— Почему же я достойна такого подарка? — конечно, у каждого своё мнение, свои мысли по поводу любого вопроса. И она верила ему, но всё-таки хотелось знать, откуда такие выводы. И ответ принца удивил!

— Даже не знаю, — Хакую отвернулся и посмотрел в окно, откуда доносился шум многолюдной улицы. Он не видел, как Вирсавия уставилась на него с недовольным взглядом, готовым прожечь дыру или вовсе сжечь. Будь у неё в руках чаша, платью бы пришёл конец. Вирсавия глубоко вздохнула, успокоилась, и Хакую попробовал объяснить: — Не внешность выделяет тебя среди остальных, не данное образование, благодаря которому я принял тебя за дворянку, а простота и открытость души, ещё честность и отсутствие страха говорить, — эти слова ласкали слух, приятно слышать такое в свой адрес. — Ты отличаешься от всех людей, которых я когда-либо встречал своей отрешённостью от мира, а это привлечет многих, — Вирсавия чуть приоткрыла рот, желая что-то сказать, но вот сама она не помнила, что именно.

— Отре… шённостью от… мира? — заикаясь, поинтересовалась она. И Хакую повернулся к ней, улыбаясь с некой благодарностью. Он положил руку на спинку дивана и головой оперся о кулак.

— Именно, — и поддавшись порыву чувств, свободной рукой быстро щёлкнул девушку по носу и тихо засмеялся, довольный результатом: возмущенным пыхтением и красными от гнева щеками. — Тебе всё равно кто я, кто торговка с рынка, для тебя все свои, поистине равны, — принц открыто делился своим мнением, но следующие слова были хорошей её ложью, усладой для ушей, но он, действительно, так думал: — Иногда кажется, что все для тебя просто большая семья, только кто-то ближе и родней. Ты просто говоришь своё мнение, осуждаешь или хвалишь, но не вмешиваешься сама, мне это нравится, — ему нравилось смущение Вирсавии, комплименты были ей непривычны. Пользуясь замешательством, он слегка подался вперёд, и быстро, осторожно, но легко ударил по подбородку, и девушка закрыла рот.

— Благодари меня, иначе бы чевствовалась мухой, — Хакую было весело, а такое бывало редко. Веселье и спокойствие — желанное состояние для души. Как только он познакомился с Вирсавией на одном из вечеров для знати, пожелал увидеть девушку ещё раз, после ещё и ещё. И в одну из встреч понял, что рядом с ней у него есть желанные веселье, отдых и покой. Вирсавия тоже засмеялась, но поспешила спросить, хотя не хотела затрагивать эту тему:

— Ваше Величество, вы в шутку или же серьёзно сделали мне предложение? — затараторила она. — И зачем? — она отвела взгляд, не краснея, пыхтя и что-то ворча под нос, проклиная свой язык.

— Я совершенно серьёзен, — голос Хакую стал более строгим, а всем видом он выказывал свою обиду, — потому что с такой женщиной, как ты, можно завоевать весь мир. При наших встречах я понял, что лучше, чем ты, не найду. С тобой любой, уставший от жизни человек, вдохнёт жизнь вновь, сможет побыть собой и на время забыть обо всём. Ты можешь быть идеальной императрицей, завидной и любимой до смерти женой и просто незаменимым человеком. Даже не представляю, как я буду без наших разговоров! — под конец спокойного монолога возмутился принц, приобняв девушку, и снова предложил: — Может передумаешь?! — и засмеялся, похлопав Вирсавию по плечу, да откинулся на спинку дивана.

— Хакую, ты очень приятный человек, и я бы не прочь прожить с тобой до самой смерти, но у меня уже есть любимый, — она говорила правду. И про жизнь до самой смерти, и про любимого человека, которому, скорее всего, и дела до неё нет.

— Знаю, поэтому и не заставляю, — на редкость по-садистки улыбнулся принц, и Вирсавия отсела чуть подальше, а Хакую продолжил как ни в чем не бывало: — Ему очень повезло, но если он тебя упустит, много ошибок наделает, — важный вывод был заключен киванием.

— Не наделает, он не такой человек… — договорить её не дали.

— Про меня тоже много хорошего говорят, но и я совершил немало ошибок, а это нежелательно, особенно для такой личности, как Синдбад, — принц улыбнулся, аки кот объевшийся сметаны, но Вирсавия промолчала. Выглянув в окно, она охнула.

— Я буду рада встретиться ещё, и, конечно, не забуду твоих советов, а сейчас мне пора, — Вирсавия поклонилась, напоминая принцу о его статусе, и поспешила к двери.

— Может позволишь проводить тебя, время позднее, — заботливо потребовал принц, не ожидая согласия. Девушка только головой повертела и ушла, оставляя его одного.

Вирсавия не уловила связи в словах принца о маги и его матери. Ей не понять того, что происходит в Ко. Зато Хакую прекрасно понимал, что долго он не проживет, если не согласится с идеями матери. А он не согласится, так что это может быть последняя их встреча. И всё же принц надеялся на лучшее.

На юго-востоке континента располагается малонаселенное государство, по силе равное Сасану — королевство Артемиура. Это страна одна из самых больших по территории, не считая Тёмного континента. Люди живут на крутом утёсе, что является причиной малого взаимодействия с внешним миром. Артемиура привела в восторг наших путников, им удалось увидеть то, что от многих будет сокрыто ещё много лет.

Естественно, без трудностей не обошлось. Местные амазонки «хорошо» обходятся с мужчинами, смотря какими. Вирсавии тут бы понравилось, отчего-то у Сина проскользнула мысль, что они с королевой чем-то схожи. (Внутренний стержень, что ли?) И знать он не желал, так что это что-то останется тайной.

И, конечно, Хинахохо умолчит о темной части приключений в Артемиуре, выпавших на его долю. Ну, мы все понимаем, что рассказать правду, хоть и мужественно, но боязно. Зато теперь Артемиура партнёр Синдбада, и это хорошо. Но вот то, что они всё больше узнают о маги, совсем иначе.

За две недели до возвращения Синдбада.

Вирсавия чуть ни с рассвета разбудила Руруру и неожиданно попросила дать ей выходной. На вопросы северянки ответила честно, что нужно сходить к лекарю, ибо больше она не вытерпит непонятного состояния, от которого хочется то с крыши спрыгнуть, то в ледяной воде искупаться, то вообще умереть и не мучиться. Руруму хотела отправиться с ней, или отправить того же Веттиля, или же Махада, но синеокая твёрдо настояла на своём, прося не беспокоить людей почём зря. И молодая мать согласилась с условием.Только по возвращению девушка расскажет ей, если не всё, то хотя бы правду, чтобы ненароком не убить её. Ну, последнее было лишним, да и вообще женщина пошутила, но вот Вирсавия не была способна была оценить.

Вирсавия абы к кому не пошла, так как ей довелось познакомиться с одним из самых известных докторов в Реме, а также он был известным в мире магом. По доброте душевной он принял её в свой выходной. Вообще, этот лысый старичок с короткой бородой мало кому отказывал в помощи, даже если у больного нет денег — воистину великий человек. Он долго осматривал её руки и ноги, на которых чересчур сильно проступали вены, он внимательно выслушал её жалобы. Он дал ей зеленого чая и шоколада, пока обдумывал наилучшие варианты.

— Вирсавия, обычные люди таким не страдают, — начал доктор, пока Вирсавия разжёвывала шоколад. — Этим тяготеют великие волшебники, и даже легендарная маги, госпожа Шахерезада, — он прищурился и высказал своё предположение: — Возможно, у тебя есть потенциал и в тебе спит великий волшебник! — девушка задумчиво посмотрела на уважаемого мага.

— С чего вы это взяли? — недоверчиво спросила она.

— Великим волшебникам постоянно приходится высвобождать свою силу, потому что она повышает или же понижает давление до такой степени, что жить просто невыносимо, — пояснил старик и налил чаю себе.

— А как узнать, волшебник ли я? — вслух задумалась Вирсавия, и старик поставил свой чай, вздохнув. Спешно встав со стула, он подошёл к старому шкафу и достал из него странную стеклянную статуэтку кричащей головы и поставил перед ней.

— Положи руку ей на голову, и если ты волшебница, то она поведает нам о твоём типе рух, — и Вирсавия замялась. Старик принял это за неуверенность, но девушка желала скрыть то, что удавалось много лет. И если нет другого выхода избавиться от дурного чувства, кроме как колдовать, придётся смириться. Она вздохнула и приложила руку к голове статуэтки, закрыв глаза. Обладательница синих волос чувствовала, как стихии, жизнь и смерть перетекают вместе с рух в этот волшебный предмет, и слышала удивленный вдох старика. Открыв глаза, она в ожидании посмотрела на доктора.

— Человек… созидает рух?! — он глазам своим не верил, однако признавал то, что увидел. — Вирсавия, ты будешь великим волшебником, — но девушка проигнорировала похвалу. Ей было жалко столик и чай, которые были уничтожены такой проверкой. Ей стало легче, но всё же тело болело, ныло. (Но вот старику теперь не дожить до завтра.)

Вирсавия чувствовала, как оно отвергает её сущность. Да, этот мир не Альма-Торран, это совершенно чужой мир, который не может смириться с её силой. Уго помог ей начать новую жизнь, но не учёл специфики сущности «матушки». И это бесило Вирсавию больше всего! Даже оставив свою силу где-то там в большой Вселенной, она не могла добиться признания этого мира. Как будто он намекал… но Вирсавия не была готова вернуться к прежней жизни, особенно сейчас, когда повстречала Синдбада, стала частью его семьи, особенно сейчас, когда знает, что жив Аладдин.

День, когда Синдбад вернулся.

Ветер играл с морской водой, волны омывали песчаный пляж, а солнце спешило зайти за горизонт, но до вечера ещё было два с небольшим часа. Вирсавия босая стояла на песке ближе к морю, и небольшие волны омывали её ноги. Как дочь рыбака она умела плавать, но не было никакого желания. И даже подумать не получалось, так как мысли смешивались или вовсе не желали появляться. Поэтому девушка просто наслаждалась видом, вдыхая свежий воздух. Её сердце билось быстро из-за, на первый взгляд, пустого волнения. Но ей было чего бояться, и это утомляло. Чтобы отдохнуть от своих волнений, Вирсавия, не снимая одежды, того самого маньчжурского платья, зашла в воду по пояс. Ни тёплая, ни холодная вода взбодрила, придала сил и успокоила душу. Девушка даже забыла про свою неприязнь к морским глубинам, хоть и находилась у берега. Сейчас бы просто поплавать, ни о чем не думать, но не получается.

— Что делаешь? — голос Юнана она узнала и даже не испугалась такого появления. Оборачиваться Вирсавия не стала и, просто проплыв чуть подальше, громко заявила с толикой обидой:

— Топлюсь! — и засмеялась в своё удовольствие, от чего маги опешил, но быстро взял себя в руки.

— Хорошее дело, — выдохнул он и присел на песок, устремляя взор в морскую даль. Может он и не хотел, но девушка всё равно его услышала, так что интерес к плаванию пропал и поспешила выйти на берег, сетуя на свою лень, ибо сейчас была морским чудом: мокрые волосы заплетенные в косу ещё как-то смотрелись, зато платье имело нелепый вид. Юнан усмехнулся и взмахнул посохом — одежда и волосы высохли в мгновение ока, а Вирсавия спокойно уселась рядом на песок.

— Какими судьбами? — неуверенно начала она, искренне недоумевая. Солнце ещё светило ярким золотом, а небо было где-то синим, где-то фиолетовым, и пушистые облака иногда проплывали высоко над землёй. Вся эта красота не могла не заворожить, но сильно сжималось сердце синеокой девушки от грусти.

— Хотел узнать, насколько краше ты стала, — волшебник улыбнулся. — Да и просто поболтать, ты ведь тоже… — тут он слегка замялся, сощурился, но бодро продолжил: — Ты тоже нуждаешься в обыденных беседах и отдыхе, — где-то сзади слышались голоса птиц. Всё-таки у Вирсавии был талант на поиск таких умиротворенных мест, и Юнану это нравилось.

— А мне казалось, ты меня боишься, — прыснула девушка, а Юнан только глаза вылупил, аки «как ты меня раскусила?» или «неправда!». Вирсавия громче засмеялась, и похлопала маги по плечу: — Однако людям свойственно бороться со страхами, не так ли? И ты пришёл узнать правду, да? — синеокая встала и снова прошлась к морю, да быстро отбежала, когда волна была готова омыть её ноги, подошла к маги, взяла за руки и заставила подняться.

— На самом деле, мне не хочется знать, как ты говоришь, правду. Однако я должен сказать, что видел тебя не один раз во священном дворце; может, у нас есть что-то общее, — начал он, смекая, что задумала девушка, и сопротивлялся, не имея никакого желания оказаться в море. — Думаю, я имею право знать, что ты собираешься делать дальше. Всё же ты, как бы сказать помягче… — Юнан поднял взгляд к небу, словно искал помощи у него.

— Не вписываюсь в этот мир? — больше утверждала, чем спрашивала, за него Вирсавия, посмеиваясь.

— Ну, можно сказать и так, — виновато промямлил волшебник, расслабился и посему оказался в воде, недовольно воскликнув: — За что-о-о?! — и так обиженно надул щёки, осуждающим взглядом окинув Вирсавию.

— Но ведь Синдбад тоже не вписывается в сей мир! — также воскликнула девушка. — Ты так не думаешь? — прищурившись, она отбежала подальше от моря.

— Он должен изменить этот мир, его ждали столетиями, — Юнан выбрался из воды, попутно обдумывая, как отомстить юной проказнице. Но всё желание отпало, когда он встретился взглядом с синими глазами, полными безысходности и отчаяния.

— Да, его здесь ждали, — согласилась и тут же возмутилась: — Тогда скажи мне как создатель, как маги, скажи мне, чужой, куда идти, что делать?! — но больше звучала как мольба. — Я знаю, где моё место, где должна быть, но уже привязалась к этому миру и не могу вернуться! — Юнан не мог смотреть, как девушка кричит от собственной боли. Из этих простых слов он понял многое, но его страх никуда не исчез. И он не мог, не смел дать ей совет. Но всё же душа была не на месте, и Юнан подошёл к ней поближе и совсем тихо признался:

— Твоё место здесь, пока рядом живы близкие люди, пока столетие не сменится другим, пока ты считаешь себя человеком, — мягко опустил теплую ладонь на её плечо, не отрывая взгляда от синих глаз, готовых залиться слезами. — Так что иди скорей к Синдбаду, он вернулся, — Юнан всё продолжал мягко и успокаивающе улыбаться. — Но не спеши, устрой себе прогулку до дома, успокойся и приведи в порядок мысли, — несколько по-братски он потрепал синюю макушку, и на её лице появилась улыбка благодарности. На душе стало легче, и в порыве легкости, окрыленности чувств Вирсавия крепко обняла Юнана, тихо поблагодарила и побежала в направлении города. Юнан уже было хотел исчезнуть, довольный проделанной работой, но вспомнил одну важную вещь.

— Вирсавия! — непривычно слышать крик спокойного по натуре человека.

— Что?! — чуть рассердившись, обернулась Вирсавия.

— Тебя рух очень любят, но в тебе самой её нет; нельзя, чтобы об этом узнали! А теперь иди! — Сави снова широко улыбнулась, кивнула и убежала, а маги исчез, будто никого и не было.

Даже на улице были слышны звуки веселья, и Вирсавия только вздохнула от сей предсказуемости. Конечно, она ожидала, что сейчас заявится и обнаружит Синдбада с какой-нибудь красивой девушкой, а потом будет сомневаться, правду ли сказала Хакую о своих чувствах к покорителю-торговцу или же сболтнула сгоряча. Так что вошла она тихо, незаметно став у колонны, заслушавшись речью Сина о мире, который он точно сможет создать. И только когда молодой любитель приключений заметит её, окликнет, улыбаясь от уха до уха, Вирсавия кинется к нему в объятия. Хинахохо, уже подвыпивший, наклонится ближе к Мистрасу и Парушине, дабы поставить перед фактом:

— А это его будущая жена, — и тем же шёпотом добавил: — Мы надеемся на это!

====== Повелитель семи морей сует свой нос, куда не надо. Мне так кажется. ======

Комментарий к Повелитель семи морей сует свой нос, куда не надо. Мне так кажется. Так, уважаемые физики, химики, биологи и другие, просто закройте глаза на первую часть, если вам что-то не понравится. Хорошо? И, пожалуйста, воспользуйтесь публичной бетой, заметив ошибку или опечатку.

Пустота не осознавала всей свой мощи, величия и силы бессмертия. Потому что смерти просто нет. Она не осознавала ничего, не слышала, не видела, не говорила. Но именно ей присуще чувствовать, и она чувствовала себя от начала и до конца, которых даже не было. И пустота была тьмой, и представить свет было невозможным. Чувствуя свою необъятность, ощущая свою же пустоту, это, если можно так сказать, существо не знала ни начала, ни конца, не было ни единой мысли, не было на что посмотреть, чего услышать. И времени не было, и движений. И как же из ничего могло появиться хоть что-то? Как появился тот же свет?!

Казалось, ничего ужасней нет, но и на это Всему было всё равно. Такая жизнь вполне устраивала. Ничего не предвещало появлению мыслей, желаний, чувства одиночества и ничтожности. Только было подобие дыхания. Пустота тянула свою тьму в разные стороны медленно, даже не осознавала, что творит нечто великое. Но спустя очень долгое время, бесполезно уточнять, задатки одиночества и скуки овладели Им. В попытках убить себя из водоворотов тьмы, гоняемых по бесконечной пустоте, явился свет, такой белый и искрящийся, манящий и чужой. Он появился и принёс с собой звук.

Этот звук был тем, чего так желал Создатель, но не мог явить, просто потому что не мог представить. И ничего примитивного не было в звуке, только самое мелодичное, но с присущей жизни быстротой. Всё это настолько неописуемо, что объяснение глупо. Но с этого момента Создатель начал жить. В той полной пустоте, что принадлежало лишь Ему и было Им, зарождалась жизнь, подобная свету, что всегда был рядом с ним. Этот свет дал толчок воображению, и постепенно зародилась Вселенная, какой мы её знаем. И по сей день она растёт, по сей день зарождается новая и неведомая жизнь, по сей день Создатель творит и живёт, не поддаваясь страху, желанию исчезнуть, как это было до появления…

…души!

Когда в мире первые и самые примитивные на вид представители жизни заговорили, чем удивили Творца и Душу, тогда и заговорили они сами. Душа — нечто более великое, она выше той жизни, что есть на планете. Так говорили те создания. А что выше души? Творец. Так имена появились и у самых первых существ. И радости Создателя не было предела, так как оно не могло оторваться от созидания, но Творец никогда не забывал о самом дорогом, о Душе. Только вот увлеченность его затягивала сильнее, а Создатель и помыслить не мог, каким ревнивым и обидчивым может быть свет.

Душа зародилась в страданиях тьмы, имея силу не меньшую, чем у Создателя. И, используя её, Душа оставила свет, как прощальный подарок, и ушла. Но куда? Поздно было искать, когда Создатель подхватился, обманутый оставленным светом. Хотя Душа и была в его владениях, была чем-то чужим, Творец не мог найти. И это так разгневало Его, что всё, созданное им самим, он откинул подальше в темные уголки Вселенной, кидая на произвол судьбы. Будь Душа человеком, как мы с вами, победная усмешка играла бы на её лице.

Бессмысленно рассказывать о том, как сильно Создатель любит Душу, как сильно он страдал, как возненавидел себя за то, что не пробовал понять. Являясь самой жизнью, Он не мог придумать, как привлечь внимание Души. Единственное, что оставалось, так это создать поистине нечто прекрасное и великое. И пока Он создавал новый мир, Альма-Торран, всё звал Душу, а она так и не пришла. Не желая продолжать существовать в страданиях, Создатель явил миру Того и Ра, а сам снизошёл к людям в женском обличье по имени Вирсавия. И хотя жизнь людей забрала её без остатка, умирая в объятиях сына, она продолжала звать Душу.

— Вирсавия! — подскакиваю на месте, сталкиваясь взглядом со светло-зелёными глазами Шарркана. Он смотрит с таким беспокойством, а я бегло осматриваю библиотеку. Краем глаза замечаю, как волнение генерала сходит на нет. Это хорошо, и понятно. Ведь последние три дня я была на корабле с Аладдином и ребятами, но по настоянию внука вернулась в Синдрию, а точнее в королевскую библиотеку, где благополучно уснула сидя на стуле, сложив руки на столе и уложив на них голову. Однако неудобно.

— Я сюда уже четвертый день хожу, и не зря, — довольный проделанной работой, принц Элиохапта уселся на соседнем стуле. — Тебе снился кошмар? — в глазах играло любопытство, но голос выдавал нотки обеспокоенности. Любимый младший братик всё ещё привязан ко мне, возможно, он больше предан мне, чем Синдбаду. Оно и понятно, а в голове всплывают воспоминания о его родине.

— С чего ты взял? — выпрямившись, безразлично спросила, так как от ответа лучше убежать. А в библиотеке, как обычно, тихо и светло, воздух наполнен смешанным запахом старинных и новых книг, и легкий ветерок дует по ногам.

— Может, потому что твоё умиротворенное личико кривилось, ты не поскупилась на слезинки и звала какую-то душу… — в привычной манере протараторил принц, чтобы задать главный вопрос: — Кстати, а что это такое? — он наклонился поближе ко мне, как бы говоря, что никому не скажет. Любопытство так и веяло, и в чертах взрослого лица заиграло что-то детское и живое с тех далеких лет. Передо мной сидел взрослый ребёнок, которому сложно отказать.

— Это как рух, только круче будет, — да, я не забыла, насколько просто нужно объяснять сложное этому смуглому принцу из жаркой страны.

— Вау, — до него дошло, но вот такой ответ ему явно не понравился, отчего принц поджал губы и сощурился, не отрывая взгляд от меня. Пришлось отвернуться и выглянуть в окно, и кроме синего неба ничего не видно. Вообще, он должен был возмутиться и разойтись, но в библиотеке было всё иначе. Уют этого места и на него оказывал влияние, так что принц вёл себя более сдержанно. Но это не помешало ему приложить силу и резко опустить руку на моё плечо, что я аж подскочила, но всё же не сдвинулась с места. И мне пришлось сказать…

— Шарркан, это связано с магией, и реально круче и сложнее фехтования, — резко повернула голову в его сторону, ударив косой по лицу. (Давно мечтала это сделать). — Усёк? — да так грозно посмотрела, что перечить мне смог бы только Синдбад, ну или выпивший Хинахохо. Принц сглотнул и согласился:

— Усёк, — так что я улыбнулась ему, как ни в чём не бывало, но и это его не устроило, поэтому он решил подпортить мне настроение. Точнее подпортит настроение решил кое-кто другой, на кого я была очень зла. — Тебя, кстати, не просто так искали. Король хочет поговорить, — принц нахмурился.

— Не пойду я за него! — и махнула рукой, на что фехтовальщик прыснул, но тут же посерьёзнел.

— Вирсавия, я не знаю, что вы там так сильно не поделили, но Синдбад велел тебя привести к нему, как только ты появишься, — и снова обеспокоенный взгляд! Ну чего же тебе в барах с красотками не сидится, горе луковое? Вздыхаю, позволяя ему продолжить. — Поскольку мы в Синдрии, а у короля везде глаза и уши, то он уже знает о твоём возвращении. Так что вставай и топай к Синдбаду, я и так позволил тебе выспаться, — скрестив руки на груди, он закинул ногу на ногу и недовольно отвёл взгляд. Проследив за которым я заметила книжку.

— Неужто наш маленький Шарркан за ум взялся? — и засмеялась, поспешив убежать в коридор, иначе это книжка прилетит мне в голову.

— Ты меня слышала, глупая женщина?! — на удивление мне, только встал и крикнул вслед, и я услышала с каким шумом он уселся обратно на стул. Дальше можно не бежать. Так что пока дойду до кабинета Сина, можно предположить тему предстоящего разговора. Что-то я сомневаюсь, что хоть кто-то из нас достучится до другого. Син, всегда ли был таким, или так сильно изменился? И почему я себя постоянно накручиваю?!

Стою я перед входом в кабинет, значит, а вот заходить не хочу вообще. Да, поведение непозволительно детское и недостойное меня, но благодаря нему я ещё не психанула и не разрушила сей мир. Опираясь на стену у двери, бессмысленно махаю руками, продумывая возможные пути отступления. Конечно, я могу просто взять и переместиться, например, в ту же империю Ко, но это будет низко. В конце концов, Синдбад не заслужил такого отношения. Да и я всё решила, но, естественно, не без сомнений. Эти товарищи меня всегда преследуют, сколько я себя помню, а помню я очень и очень многое.

На улице слышится пение птиц, изредка голоса переговаривающихся садовников и слуг, стражников. А ещё реже грохочут взрывы в башне Чёрных Весов: Ямурайха после отплытия ребят вообще разошлась не на шутку. Стоит как-нибудь составить ей компанию, заодно про Магноштад рассказать, да про Шарркана расспросить. Авось сумею невозможное сотворить, иначе без племянников останусь. Конечно, можно и дальше здесь стоять, но проблема от этого не исчезнет, тем более не решиться. Хотя это как посмотреть, если я буду бездействовать, Син может засчитать как одобрение. А это ещё хуже! И какого хрена здесь нет стражи? Черт, отвыкла, бывает. Всё же это Синдрия, а король не абы кто.

Выпрямившись, делаю глубокий вдох для смелости, поворачиваюсь к двери и стучусь. Получилось не так громко, как хотелось бы, но и не тихо, что тоже радует. За дверью глухо звучит голос Сина, надо бы отдать должное мастеру, который ставил сии двери, и моему слуху. А теперь ещё выдох, дышу ровно, значит, спокойна, так что можно идти. И всё-таки дверь я открываю с большой неохотой.

— Почему так долго не заходила? — король семи морей не отрывается от бумаг, продолжая вчитываться в каждый лист. Видимо это документы международного значения. И если бы я не знала Синдбада, то с уверенностью заявляла, что ему это нравится. Однако аура вокруг него прекрасно выдает истинное отношение к бумажной работе. Я уж подумала, Его Величество не одарит меня взглядом своих карих, словно темный янтарь глаз, а нет — посмотрел как истинный страдалец, рассчитывая на мою помощь.

— Скажем так, я обдумала инцидент с магом Аль-Сармен и пришла к выводу, что зря на тебя наехала, — подхожу ближе к столу, чтобы осмотреть документы, предназначение которых угадала. Но помогать с этим не собираюсь, я от этой работенки ещё со времён Руруму удачно увиливала, так что можно поиграть с Сином в гляделки, а то насмотреться на меня не может.

— Правда, что ли? — смешок в мою сторону, и я закатываю глаза, возведя руки к потолку, увы, мы не на улице.

— О, мой король, что должна сделать Ваша покорная слуга, чтобы Вы могли поверить ей вновь? — да, перевела разговор в другое русло. Опустив взгляд, я надеялась найти в его глазах ответ, но он снова вернулся к документам. Дочитав, король всё же подписал его и отложил в стопку что поменьше, да взялся за целую папку. Другая бы на моём месте закатила истерику за то, что ей бедной недостаточно уделяют внимания, и зачем вообще звали. Но мне не привыкать, в конце концов мой король необычный человек — и жнец, и чтец, и на дуде игрец. Я опустила руки и в буквальном, и в переносном смыслах. Оказывается зря!

Неожиданно быстро и ловко Синдбад ухватился за мою ладонь и потянул, заставляя обойти стол и усесться ему на колени. Папка с документами была отложена, а я была награждена любящим взором, и так же посмотрела в ответ. Только сердцем я чувствую бездонную пропасть меж нашими взглядами на мир. Одной рукой он обвил мою талию и прижал к себе, а другой провёл по щеке, заправил прядь за ухо. Можно ли наконец позволить забыть о недомолвках, и почувствовать себя защищённой, нужной и просто обычной женщиной. Немного эгоистично, сгоряча прозвучало бы, но рядом с ним можно всё. Даже на его похождения и любовь к женщинам можно закрыть глаза, ведь меня никто не сможет заменить. И я до сих пор не нашла того, кто мог бы стать со мной на равных. Джафар… Но ему чего-то не хватает. Положив ему голову на плечо, вдыхаю родной запах, отгоняя лишние мысли прочь.

— Всё нормально, я верю тебе, — тихо шепчет, словно пытается успокоить. Хм, это он и делает. — Тебе тяжело, потому что ты привыкла всё держать в себе, и даже со мной не делишь тревоги, — с обидой пробурчал, поглаживая по меня по голове, а я поспешила обнять его покрепче. Как же не хочется признавать его правоту! И только усмехаюсь, а он, услышав, ухмыльнулся. Руку на отсечение даю.

— Ты тоже мне ничего не рассказываешь, хотя мне не на что жаловаться, всё равно узнаю, — вспоминаю, как узнала про планы на саму матушку Судьбу, подслушивая. Хех, я тоже не святая. — Ты, действительно, только из жадности хочешь управлять Судьбой? — спрашиваю прежде, чем он отпустит едкий комментарий. На несколько секунд он перестал дышать, но потом я снова услышала ровное дыхание, хотя сердце его билось быстрее обычного.

— Тебе скажи и ты захочешь! — увильнул от ответа и засмеялся. — Маленькая проказница, — рука на талии защекотала меня, и я засмеялась. Попытки выбраться обречены на провал, ибо другой рукой он всё ещё прижимал меня к себе. Мне ничего не оставалось, как укусить его, что и сделала. Не очень сильный укус пришёлся на шею, а за ним ещё два. Королевскому возмущению не было предела!

— Вы только посмотрите на неё, — Син прекратил меня мучить, а я, уловив момент, отстранилась от него, положив руки на крепкие плечи. — Да как она посмела! Тут не обойтись без наказания высшей строгости, — театрально вздохнув и повертев головой, поджал губы и прикрыл глаза. Попавшись на удочку, я расслабилась, а покоритель подземелий ловко подхватил меня и встал, направившись к выходу.

— Что ты хочешь сделать? — обхватив руками его шею, посмела спросить, чуя неладное. Он остановился в пару шагах у двери, одарил меня многозначительным взглядом и что-то неразборчиво промычал. — Эм… Неужто к алтарю прямо так и без свидетелей? — удивляюсь больше себе, чем возможному исходу. Я, вообще-то, не против свадьбы, но вот другие критерии, касающиеся публичности, нашей вражды из-за судьбы мира и прочие мелочи являются сильными помехами в этом благородном деле.

— Нет, моя дорогая, нет, — как-то слишком печально проговорил мой дорогой. — Увы, я думаю, во дворце скинуть тебя в фонтан или собрать синдрийский люд да в море выкинуть, — мягко говоря, уж ничего не говорить. Я зашлась в нервных прерывистых вдохах и резко перешла на смех под обеспокоенный взор короля. Наверное, думает, не сошла ли с ума либо переутомилась.

— Это будет лучшее ободрение за всю мою жизнь, — на мою реплику Синдбад смеётся сдержанно. И я не могу не улыбаться, видя его таким. Сейчас я очень сильно рискую сломать кому-то из нас пару костей, но это дело поправимое, так что можно. Король расслабился, а значит можно легко повалить его и… Резко крутанувшись в его сильных руках, мне все же удается повалить его на пол. И только чудом у меня получилось извернуться так, чтобы упереться коленями в пол и при этом не сесть Синдбаду на живот. Ему и так досталось, а тут ещё я шестьдесят шесть килограмм.

— Ух… — а коленки-то болят!

— Стара стала да немощна? — каким-то гаденьким смехом зашёлся любимый, на что недовольно фыркаю. И одной рукой мну виски, скалюсь, возвышаясь над Синдбадом.

— Чья бы корова мычала, — и сама гадко улыбаюсь, смотря, как он отводит взгляд. Старость не радость, признавать никто не хочет. Стоп! Старость? Чёрт… а время же идёт! Я так могу и потерять его. Наклоняюсь, упершись руками по обе стороны его головы, коса спадает и бьет его по лицу, а он только недовольно хмурится, но потом довольно улыбается, чего я понять не могу. Но улыбка быстро пропадает с его лица, и взгляд обеспокоенный.

— Вирсавия, с тобой всё в порядке? Ты резко побледнела, — он тянет руку к моему лицу, но запускает пальцы в волосы.

— Абы не посинела, — шучу и улыбаюсь, и он тоже, но взгляд остается таким же обеспокоенным. Сейчас вот так вот, как будто мы самые обычные люди говорим ни о чем, любуемся друг другом, а время идёт. И это приводит меня в ужас, который смиряет свой пыл рядом с Сином. Наклоняюсь ближе к его лицу, он приподнимает голову навстречу, и происходит самый жестокий облом за время моего пребывания в Синдрии.

— Кхм, я, само собой, рад, что вы наверстываете упущенное, но, Вирсавия, в башне Чёрных Весов требуется твоя помощь, иначе Ямурайха по правде обольёт Шарркана кислотой, — я оглянулась, всё ещё не давая Сину свободы. А ассасин говорил всё это с таким невозмутимым лицом… Ему должно быть стыдно за птичку фламинго! Но я всё-таки дала королю свободы, медленно поднялась и напоследок спросила у не менее раздраженного, чем я, Сина:

— А о чём ты хотел поговорить? — между тем угрожающие взгляды кидаю в сторону Джафара, а он только и смотрит а-ля: «Это ты мне?» Но хоть с уважением и верой в мою правоту смотрит, серый кардинал.

— Вселенная такая большая, может мы когда-нибудь мы найдём в ней такое место, где нам никто с тобой не помешает, — чуть приоткрываю рот и хлопаю ресницами.

— Тебя чего это на романтику потянуло? — как-то недоверчиво щурюсь, но меня просто снисходительно гладят по голове.

— Я совершенно серьёзно, — заявляет он, и у меня это не может не вызвать удивления. Конечно, ты, Синдбад, человек необычный, но ты не… А почему это Джафар спокоен как удав? Ясно, меня кинули на растерзание этому красавцу.

— Для этого тебе придётся сместить Создателя, — чуть ли не напеваю, а он только притянул меня к себе и, наклонившись к уху, прошептал:

— Я кого угодно обойду ради тебя.

— Или ради своих желаний? — таким же шепотом издеваюсь, но в следующую секунду мне становится стыдно.

— Ты, правда, так обо мне думаешь? — голос его спокоен, но вот в глазах обида, причем самая настоящая. И я не смею отрицать свою вину. Всё-таки каким бы он ни был, он не такой ужасный человек, и в нём полно добродетели. Взять, например, меня. Чем я лучше? Ладно, позже попрошу прощения, а сейчас мне нужно спасать принца Элиохапта, а иначе капут от его старшего брата.

====== В далеком прошлом подставляла сама Судьба. Но для чего? ======

Комментарий к В далеком прошлом подставляла сама Судьба. Но для чего? *Рахат-лукум из муки, а шакер-лукум из сахара.

В этой главе будет немного Арбы-сан, люблю её.

Ну, Вирсавия, внешностью как Арба, только волосы и глаза синие, да и родинки нет. А вот вам другие красавицы, которые вплетены в историю не зря. У меня на них большие планы.

Госпожа Сцилла https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495d6/grcbkApisPY.jpg

Вивиан https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495c4/QjU4hpbMSF0.jpg

Абаль https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495b3/0R8mNDKYT4Y.jpg

Нулефер https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495cd/lmsBnMmSyJM.jpg

Сюин https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495aa/8msH5Fixs5A.jpg

Вирсавия никак не ожидала, что сразу после того, как Синдбад устроит праздник, тут же примется за работу с самыми приближенными в кабинете. От неё, к счастью или сожалению, ничего не требовалось. Только принести побольше сладостей да чаю, что она и сделала вместе со своей подругой, которую Руруму без вопросов помогла устроить на общей кухне. Она была очень незаметной и большой роли не играла. Но Вивиан, чье имя означало «живущая», была девушкой доброго нрава, тихой и смиренной. Конечно, очень красивой. Ибо абы кого госпожа Сцилла, она же жена мэра, в ученицы не брала. У Вивиан были красивые кудри пшеничного цвета и зеленые глаза, подобные листьям винограда. И фигура, и мозги были при ней, но вот пойти ей было некуда. А к Вирсавии девушка привязалась, потому и оказалась в компании «Синдрия».

Сейчас они бесшумно зашли в комнату, после Вирсавия недовольно фыркнула, ибо на столе не было места для сладостей. Скосив взор на низкий столик в углу, она кивнула в его сторону, и девушки поставили подносы. Син ничего не сказал, только внимательно всматривался, что-то было не так. И тут он понял! Вирсавия подрезала волосы, и теперь синяя копна волос была не ниже поясницы, а даже выше её на целую ладонь.

— Зачем ты их укоротила? — изображая пальцами ножницы, сощурился Синдбад, чем ввёл девушку в ступор. Она уже думала-то, что он кинется к Вивиан, ибо не в его манере пропускать такую красавицу. Но нет, сейчас его внимание принадлежало ей. Это льстило и радовало. Джафар, Хинахохо и Виттель притихли, заинтересовавшись. Синеокая даже почувствовала себя виноватой, но это чувство быстро прошло.

— Мне так намного легче и смотрится лучше, — улыбнулась девушка, отдавшись воспоминаниям о том, что сначала её уговаривала Сцилла, намекал Юнан, словечком как-то обмолвился и Хакую, так что накипело у неё, вот и результат.

— Давно пора, — согласился Синдбад, — но жалко. Такая красота была… — Вирсавия зарделась, но и от этого отошла быстро. Потому что Син не был бы собой, если бы упустил Вивиан из виду. Как истинный, даже не знаю, что сказать, донжуан или же обычный джентльмен, он подобающим образом представился, поцеловав тыльную сторону ладони блондинки. К мужскому удивлению всей компании, Вивиан просто убрала руку и представилась не хуже, отметив, что президент не в её вкусе. До Вирсавии такого отворота-поворота в его жизни никто не устраивал, посему он не поленился похлопать, восхищаясь.

— Может сегодня вы отдохнете, — Вирсавия обеспокоенно осмотрела друзей, позволив Сину подойти и приобнять себя.

— Может отдохнем, — аки чеширский кот улыбнулся паренек, мечта всех местных девушек и не только. — Отдохнем, да? Мы ведь толком и не начали, — покоритель с мольбой посмотрел на своего главного помощника, но ассасин даже не посмотрел в его сторону, только Вирсавию удостоил своим вниманием. Та, естественно, губки надула, ладони молитвенно сложила — Джафар сдержался от посыла. Не любил он такое поведение от соратниц. Но решил-таки отложить работу на завтра.

— Мы вас оставим, — он переглянулся с Хинахохо и поспешил на выход.

— А сладости кому? — возмутилась синеглазая, уложив голову на плечо так горячо любимого «брата».

— Приятногоаппетита, — напоследок бросил Хинахохо, выходя вслед за мальчишкой. Девушка переглянулась с Вивиан, та понимающе улыбнулась, а глаза загорелись дьявольским огнем. Она разлила чай, поставила чайник, забрала лишние чашки и сладости, принесенные зря, что немного досадило Вирсавии, но сама же виновата. Девушка улыбнулась, отдала мелкие распоряжения на завтра и отправила подругу веселиться.

Несмотря на то, что есть стулья, они всё же уселись на горячо любимую Джафаром подушку, так как та была и большой, и мягкой, идеальной во всех смыслах слова. Бедный Синдбад выслушивал первые минуты, как они оказались в кабинете, оды любви этой самой подушке. Ну, вот такой большой секрет пока небольшого человека. А Син, всё ещё подобный коту, обнимал Вирсавию. Ему было очень важно чувствовать родное тепло, родную душу рядом, после такого долго и изнурительного путешествия. Он не знал, как сильно изменилась Вирсавия, даже после того, как они встретились первый раз в порту. Не было времени поговорить — отговорка прошлого. И он очень жалел, потому что боялся, что в его отсутствие с ней случится что-то плохое. Сейчас он мог слышать, как бьется её сердце, и успокоиться, потому что волноваться не о чем. Сейчас в его объятиях находился самый дорогой и близкий человек. Синдбад был несказанно рад чувствовать взаимность, радость и любовь Вирсавии. Его, конечно, огорчало, что любовь не в том виде, в каком хотелось. Но он точно не позволит кому-либо другому занять сокровенное место любимого в девичьем сердце. И всё же он отпрянул, позволив девушке сесть прямо, но сжал ладонь левой руки своей и не отпускал.

— Не очень хорошо получилось с моей стороны, даже не расспросил тебя, как прошло обучение у госпожи Сциллы, — его рука потянулась к шакер-лукуму, так как он намеревался съесть его весь — любимая сладость. А вот Вирсавия не спеша довольствовалась рахат-лукумом* — её любимчик. На слова Синдбада девушка никак не отреагировала, но вот в душе настоящий ураган радости, который прекратился из-за туч сомнений насчёт Сина.

— Ну… — «сестра» главы кампании не знала с чего начать. — Я усовершенствовала навыки владения мечом, стала лучше понимать аристократов, — быстро начала перечислять она, чтобы Син не посмел негодовать насчёт её желания владеть мечом, — теперь, когда надо, мои манеры на высшем уровне, и я, оказывается, могу располагать людей к себе! — уже похвасталась. И хорошо, от одного раза ничего с ней не станет, не на весь же белый свет. — И по мелочи: петь там, танцевать, ну по мелочи, — добавила и зачем-то повторилась, а после вновь набила рот лукумом, отчего сравнилась с хомяком.

— У кого тут подозрительно большие щёчки, — свободной рукой Син потянул Вирсавию за щеку, удостоившись злющего взора красавицы.

— Фин, не фефмно, — всё ещё не отказывая старым привычкам, пригрозила она. Прожевав и съев свои сладости, которым не довелось стать её спасением, она продолжила угрожать: — Вот умру и подавлюсь, тогда ой как плохо придется, но поздно будет! — кривляясь, важничала девушка, а Син усмехался да тихо смеялся.

— А ты ничего не напутала? — якобы недоумевал он. — Как же ты это умрешь и только потом подавишься?! А ну-ка наклонись, я настолько устал, что не заметил, как ты и напиться успела, — Вирсавия недовольно забурчала про то, как Син нагло её раскусил, но подалась вперёд. Случилось так, что они столкнулись лбами, и это само по себе больно, но вот они привыкли. Вирсавия сделала выдох, и Син тут же нахмурился, скривился, но не отпрянул.

— Не думал, что от сладостей пьянеют, — Синдбад как великий наблюдатель заметил сей чудесный факт и возмутился: — Больше никакого сладкого! — заявил он, смотря в синие и поистине бездонные глаза. Ему даже показалось, что он пьян, ибо видеть в обычных глаз множество звёзд и человеческие чувства, чему-то устрашаясь, было необъяснимо глупо. Сейчас же он приметил обиду и намерение напакостить.

— Только посмей, блудный сын! Не прощу! — возмутилась Вирсавия, надув щёки.

— Простишь, ещё как простишь, ради тебя стараюсь же, — как говорится, знай меру. Так что Синдбад отпрянул, но снова заключил её в объятия. Потому что ему как никогда раньше требовалась её поддержка. Синдбад знал, что он единственный в своём роде, и что-то скребло на душе, да только парень не признавал этих сомнений. Он не мог признать своих слабостей, поэтому, как бы сильно ни прозвучало, просто «брал своё».

— Синдбад, ты изменился, — такому заявлению Синдбад не удивился, обрадовался тому, что не может сейчас посмотреть Вирсавии в глаза. Ведь если он это сделает, то точно признает женскую правоту. Кому, как ни ей знать, изменился он или остался прежним. — Син, — девушка обняла его в ответ, — меняйся только в лучшую сторону, — потребовала она. Сейчас она не могла посмотреть ему в глаза, которые на мгновение наполнились горечью, отрицанием и прежними чувствами, с которыми он начал свой путь. Не поздно ли Вирсавия попросила об этом?

Если тебе доведется встретить её, не бойся, подойди и попроси помощи. Скажи, принц Хакую просит вспомнить о старой дружбе. Она позаботится о тебе не хуже меня.

Маленький принц Хакурю одиноко сидел перед открытым окном и наблюдал за звёздным небом. Мальчишка слышал, с какой силой воет ветер, словно старается заглушить слова старшего брата, унести их подальше от маленького принца. А под одним сундуком, который с великим трудом мальчонка приподнял, чтобы спрятать под него «подарок» старшего брата, лежал и ждал своего часа портрет красивой девушки с необычными синими волосами и такими же глазами. Она скромно улыбалась, казалось, не отводила взгляда от художника, но так не могло быть; Хакурю помнил, как принц рисовал сей портрет под любимым деревом вишни.

Правда о его матери ещё не коснулась принца. Как бы ни хотелось наследному принцу, а его младший братик, когда узнает правду, больше не сможет быть обычным ребёнком. Желание отомстить не покинет его душу ни на миг, а мать не заслужит прощения. Хотя какая ему мать эта жестокая незнакомая женщина?! Хакую мог бы думать об этом ночами напролёт, но всегда есть дела поважнее. Да и в свои двадцать два он хочет успеть как можно больше.

А Хакурю было куда приятнее размышлять о необычной красавице, «незнакомке» из неведомой Партевии. Всё-таки маленькому принцу хотелось знать, отчего Хакую часто вспоминает именно о ней, даже посоветовал сблизиться именно с ней. Незнание огорчало, а момента встречи приблизить нельзя. Ещё больше навевала печали мысль, будто им не случиться встретиться вовсе.

Он повернул голову в сторону сундука, который был хорошо виден лишь из-за уличного света, проникающего в комнату. Ничем непримечательная вещь хранила надежду Хакую, оставаясь ничем в большом дворце.

Хакурю посмотрел на свою руку, и глубокая царапина, которая осталась после его долгих усилий приподнять сундук и которая заживала не спеша, саднила, но доставляла удовлетворение. Почему же? Ну, ничего особенного, но принц был доволен проделанной работой. И хотя этот день не сильно отличался от обычных дней жизни, его клонило в сон. Но и поспать не было должной возможности, потому что по непонятным причинам Хакурю засыпал под утро, вот как сейчас, только ещё не начало светать.

А в это время в одном из подземелий Аль-Сармен, что под главным дворцом Ко, императрица Гёкуэн нервно смотрела на обнаруженный среди вещей Хакую портрет во весь рост. Брови так и не хотели прекращать дергаться и изгибаться. Живая мимика императрицы со стороны смотрелась пугающе. Особенно когда взор наполнен яростью и негодованием, а ещё приятным удивлением. Согласитесь, взрывная смесь.

Женщина взмахнула рукой и портрет аккуратно опустился на пол, не оставив ни складочки, ни вмятинки. А до боли знакомое лицо, сияющее, не приносило императрице радости. Она медленно прошлась к месту на уровни груди изображенной и сжала кулаки, что аж вены показались на бледной коже. Во взгляде промелькнула ненависть, женщина занесла ногу для удара и была готова изорвать его в клочья, но в самую последнюю секунду остановилась, убрала ногу и облегченно вздохнула. Волшебница вовремя взяла себя в руки, тряхнула головой. И уже отрезвленным взглядом посмотрела на портрет.

Императрица пожала плечами, закинула голову назад и уставилась в темноту, которая скрывала потолок. Сейчас только одна свеча освещала совсем немного места, но она прекрасно видит каждый штрих, каждую тень на портрете. Гёкуэн снова взмахнула рукой и пергамент поднялся над полом, почти касаясь оного, на уровне с императрицей. Но Вирсавия всё равно была выше её, эту мелочь волшебница не забывала никогда.

Значит, я была права, мой любимый Иллах, «матушка»? — уже с любовью подумала императрица, улыбаясь. Эта улыбка была одной из той, которую не видел никто со времен Альма-Торрана, со времен посиделок Соломона, Арбы, Уго и, как ни странно, «матушки» Вирсавии, которая иногда присоединялась к этой троице. Арбе даже показалось, что на душе потеплело, с чего ей жутко хотелось хохотать.

Тепло! На душе! Я сошла с ума!!! — брови изогнулись, выдавая её удивление, как и глаза по золотым монетам. Но женщина признавала, что почувствовала неизмеримую тоску по былым дням, по старым друзьям, по женщине, которую язык не поворачивался назвать «матерью». О, Иллах не может представить её сожаления, когда эта женщина якобы умерла! Арба не сдержалась и расхохоталась как истинная злодейка и корень всех проблем.

Её «веселью» есть предел, но его ещё нужно достигнуть. И всё же ничто не могло утолить потребности её души в той мере, в какой сейчас делает лишь простой портрет. Императрица Гёкуэн с таким наслаждением почему-то победно смеётся и не может отвести взгляда от нарисованных синих глаз. Женщина должна признать, у наследного принца истинный талант изображать людей, да и не только их, живыми. Может быть, поэтому ей так ненавистен этот пергамент? Потому что перед ней всего лишь изображение, манящее в иллюзию?

— Что с тобой, Арба? — из тени показалась тень старого друга. Он не мог понять её радости, потому что, как казалось самой Арбе, не видел портрета, а значит, не знал о возвращении «матушки» Вирсавии!

— Иснан, даже твое кислое лицо не испортит мне настроения! — Арба всё не могла утихомириться, она заставила пергамент повернуться к волшебнику, но желаемой реакции не получила. Мужчина только подошёл поближе, и императрица смогла разглядеть его скудный на эмоции взор, направленный на «Вирсавию».

— Ты только сейчас узнала? — съязвил он. — А ведь почти семнадцать лет прошло с того момента, — якобы расстроившись, волшебник лениво перевел взгляд на Арбу. Всем свои видом он дал понять, что изображение молодой матери ему куда интереснее, чем эмоционально нестабильная волшебница, притом бывшая маги.

— Тц, — Арба махнула на него рукой и заставила творение Хакую исчезнуть, ибо нечего умничать. — Ещё скажи, что ты умудрился её найти! — от злости выкрикнула императрица, взмахивая руки, готовая сотрясти воздух. Иснан не боялся её, но отвечать было геморрно. Хотя Арба могла не изменить привычкам, как делала это последние столетия.

— Уже как два года прошло с нашей встречи, но я не знаю, где Она, — признался волшебник, внимательно наблюдая за реакцией Арбы.

— Ты. Не. Знаешь. Где. Вирсавия, — каждое слова она произнесла отдельно, словно смаковала каждое как заморскую сладость. Женщина дико улыбнулась и начала аплодировать. — Иснан, ты не представляешь, как гениально поступил!!! — Арба продолжала улыбаться со всем данным ей очарованием.

— Должно быть, Ваше Величество ударилась головой? — изогнув одну бровь, обеспокоился волшебник Аль-Сармен и отошёл на шаг назад.

— Брось, — нахмурилась императрица и вздохнула. — Иллах увидит, что наследие её сына недостойно существования и пойдёт нам навстречу, а дальше всё пойдет по плану, — объяснила императрица, с издевкой дотрагиваясь до каждого пальца на правой ладони.

— Я так не думаю, — почти шёпотом протянул Иснан и наградил императрицу усталым взором.

— Я знаю, Иснан, знаю, — она отвернулась от него, чтобы друг не увидел сожаления на её лице. — Мы столько людей водим за нос, а оказалось, что все усилия были лишними…

— Потому что Иллах сам к нам вернулся, — мужчина продолжил за неё, подошёл и остановился рядом. А перед ними ограждающая тьма. — Теперь как-то нужно избавляться от бесполезных кукол и склонить Вирсавию на нашу сторону, — на это Арба только кивнула.

Не подумайте неправильно, она сильно дорожила и Иснаном, и Фалан, но вот делить с ними самого Создателя ей не сильно хотелось. И императрица осознавала, что нельзя от них так просто избавиться. Сама же потом пожалеет. Но вот мотивы подруги серьёзно отличались от её и Иснана желаний. Эта дама хотела уничтожить мир, а может даже больше. И как бы печально ни было, но маги Альма-Торан действительно задумывалась о возможном конце Фалан. Но так и быть, Арба понаблюдает за ней ещё немного.

— Синдбад, ты изменился, — такому заявлению Синдбад даже удивился, даже обрадовался тому, что не может сейчас посмотреть Вирсавии в глаза. Ведь если он это сделает, то точно признает женскую правоту. Кому как ни её знать, изменился он или остался прежним. — Син, — девушка обняла его в ответ, — меняйся только в лучшую сторону, — потребовала она. Сейчас она не могла посмотреть ему в глаза, которые на мгновение наполнились горечью, отрицанием и прежними чувствами, с которыми он начал свой путь. Не поздно ли Вирсавия попросила об этом?

— Ты изменилась не меньше моего и в лучшую сторону! — парень сильнее обнял её. — Но до сих пор, куда бы ни ступала твоя нога, весной руки пахнут землей и водой, летом — цветами, ягодами и фруктами, осенью — нитками, потому что долго вышиваешь, а зимой — мой самый любимый аромат, древесина, сгорающая в камине. Ты не даешь мне забыть о доме, ты не даешь забыть мне жизнь в Тисоновой деревне. У меня нет никого дороже тебя, поэтому не оставляй меня, чтобы я ни натворил, — эти слова согрели душу, они были наполнены благодарностью и признанием. Вирсавия отбросила все свои сомнения, а по щеке скатилась одна слеза, другая, но девушка ни слова не проронила. Лишь сжала в кулаке одежду и волосы любимого человека.

— Синдбад, покоритель семи морей и мой повелитель, я… — синеокая красавица из деревушки хотела принести клятву верности, как это делают преданные люди. Но глава «Синдрии» не позволил, отпрянув и приложив пальцы к её губам.

— Ты останешься со мной на равных, нет, ты должна стать мне равной! — не понимая, что на него нашло, чуть ли не воскликнул покоритель. А ведь хотел сказать совсем другое: «Если ты отдашь за меня свою жизнь, я тебя не прощу и вскоре уйду за тобой!» Однако герой вовремя образумился, ведь это не иначе, как признание в любви. Самое настоящее! Вот оно… Великий покоритель подземелий, покоритель морей, самый известный герой (и казанова) спасовал в самый подходящий момент. А вот Вирсавия точно выпила, да не призналась. Потому что беспричинная смелость не в её характере.

Девушка осторожно и аккуратно, словно к огню руки тянет, обхватила его ладонь на её губах и поцеловала огрубевшие пальцы, что было не так заметно. Посторонняя мысль, что Сина любит сама Судьба вызвала толику зависти. И всё же девушка не поменялась в лице, чем удивила покорителя подземелий.

— Син, поцелуй меня, — вот тут и опешил наш донжуан, покоритель девичьих сердец. Парень был очень благодарен Судьбе за то, что они были вдвоем. Потому что никак не ожидал, что покраснеет сам, хотя это не так и заметно, но всё же. Девушка создала неловкую ситуацию и озадачила известного во всем мире героя. Но Син, это Син. Он быстро взял себя в руки, перехватил небольшую ладонь девушки и поддался вперёд. Но у Судьбы свои планы, так что птичка Обломинго открыла двери, и Джафар, только завидев голубков, отвернулся.

— Там какой-то посетитель очень сильно желает тебя встретить. Так что, Синдбад, будь добр поднять свой зад и пойти со мной! — обладатель двух джинов так и сделал, только потянул за собой Сави. Добавил так: «Если будет нужно позаботится о госте, то это сделаешь ты». Так что партевийская красавица ничего и не сказала в ответ, и любопытство вовремя взыграло.

Вообще, главе кампании это «вторжение» не нравилось, поэтому он хотел побыстрее узнать, кто так напугал ремских красавиц, и покончить с делами на сегодня. Но интуиция гудела вовсю, намекая на бессонную ночь и сюрпризы. Может быть, сюрпризы приятные. Один так точно.

Какого же было удивление Синдбада, когда он признал в человекоподобном драконе старого друга — Дракона. (Сатира от жизни, ты ли это?) Вирсавия не шелохнулась, она также признала молодого война, даже не удивилась. Но всё же бровью повела, якобы удивляясь. Тут же младшая хозяйка, ибо старшая Руруму, и это не обсуждается, приметила ещё троих дам. Чует пятое место, что не к добру, точно не для неё. Но эгоизм синеокая хозяйка откинула в сторону. Спешить готовить покои для гостей она не стала, ожидая решения Синдбада. Мало ли.

— Привести его сюда, ничего мне не говоря… — одна из незнакомок так и сеяла свою враждебность по всему залу. Сави ничего не сказала на необоснованную грубость, но сделала себе памятку в голове. — Этот человек… Этот человек предатель! — только после этого громкого возмущения, обладательница синей шевелюры и хорошей репутации в Неаполии, если не во всем Реме, признала партевийскую принцессу Серендину. Отчего и напряглась. А обладательница не менее удивительных розовых волос продолжала вещать что-то про ненависть и вражду. А потом и представилась с размахом, гордо взглянув на пришедших хозяев. А принцесса этого и не подозревает.

Что ещё хуже — славный воин и друг стал на колени, прося помощи. Конечно, Синдбаду не впервой попадать в неловкие ситуации. Он и думать не смел, что старый друг склонится перед ним. Он этого желал меньше всего. Виттель, Джафар и Вирсавия были удивлены не меньше, но молчали. В конце концов, не с ними разговаривают. Хотя в первую их встречу Дракон вызывал лишь враждебность, узнав его получше, девушка сменила своё мнение. И сейчас Вирсавия хотела поднять его с колен, но этого не потребовалось.

Всё же они быстро уселись за стол, Вирсавия оперативно принесла выпить и перекусить. Делала она это молча, но дать лошадиную дозу успокоительного принцессе хотелось. Вы не подумайте, Вирсавия ничего такого не думала, просто что-то в этой девушке ей очень сильно не нравилось, к тому же принцесса вызывала жалость. Об этом Сави не посмела говорить вслух. И пока разговор не очень получался. Так что тоном, не принимающим возражений, Син попросил подготовить для гостей покои и предупредить остальных работников, кто живет непосредственно в самой кампании.

Вирсавия вовсе не желала думать и делать какие-то выводы. Ей хотелось узнать, что пережили эти скитальцы. Так что она ждала подходящего момента, когда всё узнает. Настроение было приемлемым, Вирсавия даже подготовила ванны с различными травами, чтобы тела отдохнули, а раны заживали быстрее. После она отчиталась Синдбаду о хорошо проделанной работе и сама судьба наградила её рассказом от Сахель. После и Дракон рассказал историю от своего лица. Эгоистично и грубо думала Вирсавия о том, что ей очень повезло в этой жизни. Однако девушка с трудом сдерживала нервную улыбку.

Но всё же разговор получился душевным. Как итог: гости ухожены, старые друзья собрались вместе, а дальше как получится. После скитальцев удалось отправить отдыхать, а Вирсавия осталась с Сином, Хинахохо и Джафаром. Ей хотелось поговорить с ассасином, так как она видела реакцию мальчишки, когда тот услышал о возможном превращении в зверя. Но успела и пожалеть, так как почувствовала то, о чем говорила: Синдбад изменился. Она совсем тихо подошла к нему и опустила руку на его плечо. Паренёк резко обернулся и с недоумением взглянул на девушку, словно ничего не произошло вообще. Показалось?! — недоумевала сама Вирсавия.

А на следующий день события так и посыпались на головы «Синдрийцев». Вирсавию виноватой никто не делал, ибо все знали о её недальновидности в этом тонком деле. Руруму была на последнем периоде беременности, роды совсем скоро. Так что получал по шапке Виттель, но Сави всё же заступилась за него.

А пока Синдбад летал выяснять отношения с Маадер, у самой Вирсавии прибавилось проблем. Как можно было догадаться, хотя это не так. Кратко говоря, Вирсавия была не просто воспитанницей. В конце концов, госпожа Сцилла была одной из лучших шпионок империи Рем, посему и сама готовила таких девушек, принимая их в семью. Но синеокая не жаловалась, ибо султан Рашид предупреждал. Так что ей пришлось покинуть кампанию, но она сразу предупредила Джафра, объяснила, даже бумагу показала, попросила понять и чуть ли сама на колени не стала. Ведь в такой момент нужно уйти! Но ассасин всё понимал. А на прощание Сави тихо шепнула ему: «Не бойся, ты справишься со своей силой и останешься человеком». А мальчишка благодарно улыбнулся.

Только Вирсавия решилась добиться внимания Сина как девушка, будущая жена и вообще скелет в одном гробу… Да, она уже всё распланировала. Давно. И тут ей мешают! Ладно, Судьба, она отложит это до лучших времен, а пока нужно отплатить за заботу.

Вирсавия не поленилась и быстро добралась до дома господина мэра, которого, к слову, дома редко удается застать. Служанки-рабыни с улыбкой приветствуют девушку, не кидая на иностранку ненавистных взглядов. Почему? Ну, в доме мэра к рабам относятся хорошо, требуя лишь послушания и верности. Проходя по коридорам особняка, Вирсавия всё же негодовала, потому что может случиться и вовсе не вернуться в кампанию в ближайшие дни. И опять-таки от неё пользы никакой. Для кампании так точно. Но увидеться ещё раз с хорошим человеком можно, да и долги нужно возвращать.

Служанка с довольно светлыми волосами, какие были у большинства жителей Рем, тихо шла впереди, довела до нужного зала, который отделялся от коридора лишь шторой, и пропустила девушку внутрь. Вирсавия дружелюбно улыбнулась, кивнув головой, и красивая женщина с короткими темными синими волосами и такими же глазами улыбнулась в ответ. Госпожа Сцилла по-своему хороша, чего греха таить. А, к удивлению Вирсавии, здесь уже была Вивиан, которая мучила Сюин, девушку-рабыню из империи Ко. Как признавалась сама шатенка с голубыми глазами, жизнь в Реме ей нравилась намного больше. Вообще, если закрыть глаза на скрытность Вивиан, то она вместе с Сюин были очень талантливыми девушками. (К слову, Сюин — талантливый цветок). Но они то и делали, что сохраняли невозмутимые лица да дурочками прикидывались.

К Вирсавии подскочила дочка Сциллы, Абаль, или же «дикая роза», была внешностью в мать и характером больше в неё. Она обняла пришедшую подругу и усадила её на диван, где уже удобно устроилась ещё одна девушка — Нулефер. «Водяная лилия» всегда относилась ко всему с равнодушием и была приемной дочерью семьи мэра, всегда делала всё, что потребуют. Казалось, девушка жизнью недовольна вообще, но это было не так. Она могла и улыбнуться, и посмеяться, но от последнего воздерживалась. Знаете людей с которыми смеешься из-за их же смеха? Ну вот, Нулефер была именно таким человеком.

Когда все удобно устроились, госпожа Сцилла начала медленно расхаживать по комнате, объясняя, зачем всех собрала. Она получила приказ от самой Шахерезады, собственно, только ей и служила. Суть состояла в том, чтобы отправиться на остров Риа Венера к главе кампании «Мариадель», якобы купить рабов побольше и получше. На самом же деле, среди рабов должен был затесаться шпион, как ни странно, из Партевии. Вирсавия аж скривилась, и это не осталось незамеченным. Однако отказаться она не могла. Конечно, вся их миссия должна была начаться со званого вечера леди Маадер, о которой слушать Вирсавии порядком надоело. Как и предполагалось, Вирсавия не сможет выбраться из этой канители и оповестить друзей, даже Вивиан не идет. Сцилла настояла, чтобы девушки потратили недели две на тренировки и подготовку танцев. Надо же как-то отвлечь Маадер от государственных дел, а то ещё сунет свой нос куда не надо. Так причитала сама госпожа Сцилла, но обещалась сама наведаться в «Синдрию» и объяснить ситуацию.

На вопрос: почему так много времени на подготовку, ведь шпион за это время может успеть много чего натворить? Шпионка в прошлом ответила так: «Чтобы попасть в дом высокопоставленного лица, ему придется «обучиться» у Маадер, стать рабом высшего уровня. А таким промышляет только она». Но женщина говорила так, словно сама не верила себе. Конечно! У самой послужной список ого-ого, а в разведчиках Партевии она не сомневалась, ибо самой приходилось разбираться с ними.

Вот такие вот дела.

====== – Даёшь отпор Аль-Сармен! – Это проблемы Сина, а не мои! – Отпор! ======

Я уже почти смирилась с идеями Синдбада насчёт моего внука и его друзей. Пусть он рассчитывает сдружиться с ними, чтобы в дальнейшем использовать в своих целях, всё равно у него ничего не выйдет. Не стоит недооценивать Аладдина или Али-Бабу. Хоть я так думаю, сама всё никак не успокоюсь, потому что от них долго ни слуху, ни духу. А в последнее время обстановка в мире была настолько спокойной, что неосознанно я стала ожидать подвоха. Именно сегодня с самого рассвета я не могу успокоиться, ожидая нападения Аль-Сармен. Конечно, я знаю, что сейчас Аладдин со своим королём столкнутся, или уже столкнулись с Иснаном или кем-то другим. Но лучше это будет Иснан, потому что я до сих пор верю в мага молний, как бы глупо не было.

А ещё я верю Али-Бабе. Может, он меня не помнит, но мы встречались с ним во дворце его отца. Тогда он приглянулся мне как будущий правитель, так как при нём всё, что нужно человеку, ведущему народ. Именно тогда я признала в солнечном мальчишке падишаха, то бишь правителя мира. Это как раз было после того, как отношения с Сином стали портиться со скоростью урагана. Не сказать, что я нашла ему замену, просто Али-Баба не похож на остальных. Не похоже, что его выбрал Юго. Али-Баба- человек, которого я ждала с сотворения Альма-Торрана, но он не появился в моём мире. Как бы силен ни был мой любимый Соломон, ему не хватало… А чего ему не хватало?

Как бы то ни было, а мне пора сдвинуться с места, а то второй час стою и смотрю на кустик незабудок, скоро люди беспокоиться начнут. Хотя в такую рань под жарким солнышком, кроме меня, естественно, никто не показывается. И всё же пройтись нужно, а то совсем разленилась для своих лет. Ох, где мои семнадцать?

Впрочем, о молодости сейчас бесполезно вспоминать, да и не так уж стара я. Хотя я не отказалась бы вернуться в былые дни, когда в кампании «Синдрия» мы с Руруму спокойно пили чай да болтали о прожитом дне, когда Син возвращался из очередного приключения совсем другим, а мне не хотелось отставать, когда не было ни единого намека на омраченное будущее. Может поэтому мне следует перестать отсиживаться в тени? Ох, Юго-кун, хотелось бы мне поговорить с тобой, но последствия моего перехода во дворец могут сказаться не только на этом мире, но и за его пределами. Почему всё так сложно? Нужно было остановиться на создании микробов и не переходить к более сложным организмам. Но нет! Хотелось упиться своим могуществом и обрести побольше живых собеседников. Однако это и есть моя главная ошибка, ведь от меня ушёл товарищ-Свет. Козёл! Но не будем о плохом, у нас тут глобальные проблемы человечества и прекрасные кусты незабудок. Интересно, что Син так сильно пытается не забыть, м?

Только над этим думать не придётся, так как что-то упорно и без остановок приближается к острову, а знакомая чёрная рух витает над барьером. Так и знала, что этот день не пройдет без приключений!

Поскольку посох давно не нужен и вовсе не имеется, многое стало легче. Особенно колдовать и передвигаться в пространстве на большие расстояния. Вот и сейчас по одному движению моей руки без каких-либо формул и задач для рух пространство над цветами изгибается дугой. Словно мир не дает себе слиться с целой Вселенной, но это ничему не мешает. Свободно прохожу через искажение и оказываюсь не слишком высоко над морем. А странная черная жижа, чью сущность почему-то трудновато разглядеть, почти достает до моих ног. Много труда не занимает понять, как быстро жижа лишает жизни всего живого. Стоит присмотреться, однако, увы и ах, не сразу заметно, как рух воды поглощает это нечто, но восстанавливается жидкость мигом и даже не тонет.

Стоило замереть на секунду, как она уползла дальше, оставляя мне морскую воду под ногами — куда ни глянь, ностальгия!

Тяжко вздохнув и взглянув на синее небо, по которому медленно плыли облака, выражая полное равнодушие к ситуации, обратила внимание на врагов, которые вовсе меня не заметили. Ну… Только один Иснан удостоил меня своим вниманием, просто появившись рядом. Мне это польстило, даже руку не поднял на свою «матушку». Мы уже с ним как-то беседовали, но из этого ничего не вышло. От одного воспоминания о неудаче хотелось выть, ибо не могла я принять Иснана как злейшего врага. Думаю, он и сам это понимает. В конце концов, не мальчишка передо мной, а взрослый мужчина.

— Раз Вы сами выбрались с острова, я не должен позволить Вам вернуться и помешать нам, — вместо приветствия монотонно оповестил волшебник, на что я слабо улыбнулась.

— А как ты меня остановишь? Заболтаешь? — усмехаюсь своему предположению, но никуда не спешу. В конце концов, я должна быть с Аладдином, который, между прочим, точно разбирается с настоящим Иснаном.

— Может быть, — поддакнул и объяснил: — В отличие от дураков, которые ничего не знают о Вас, я помню видение Вашей с Давидом борьбы за штаб Сопротивления, — из-за того, что добрая часть его лица была закрыта, я не могла утверждать точно, улыбается ли он с грустью или иначе. Но это воспоминание, вне всяких сомнений, приносило боль, потому что он до сих пор помнит брата. Я знаю, тоже помню и не могу забыть самого любознательного и спокойного «сына».

— Почему из всех сражений ты вспомнил именно это? — невольно спрашиваю я и получаю желаемый ответ.

— Потому что тогда, матушка, Вы не пропустили ни одного заклинания Давида в сторону штаба и наших людей, за него это сделали другие священники, — легко признался Иснан. — Я не виню Вас, потому что не сложно догадаться, что вмешательство Давида пугало больше всего. Вы верили в остальных, пока защищали их, пока Давид нагло отвлекал Вас, — Иснан сжал свой посох так, что на руке разбухли вены, а черные бабочки рух стали видны обычному глазу. Всё-таки в нём ещё живёт тот вспыльчивый мальчишка. — Тогда Давид ничего не разрушил, и Вы никому не причинили вреда. Заклинания стихий от одних ваших движений превращались в чистый рух. Да, это была борьба не магов, а рух. Вы могли победить, ведь в Вашем распоряжении всё! Но поддаться сердцу — не грех, — кажется, это одни из тех слов, что я так желала услышать последние годы.

— Не думала, что услышу это от тебя. Спасибо, — рука сама потянулась к его макушке, но в последнюю секунду я отступила на шаг в сторону. Иснан удивился и засмеялся.

— Госпожа, я член Аль-Сармен, разве один этот факт не должен вызывать отвращение? — волшебник не кривил душой, это тоже было часть его, частью нашего общего прошлого. Я не могла не улыбнуться, уже одно его присутствие вызывало радость, а воспоминания потихоньку подкрадывались. Может, он и должен мне помешать, но не сделает этого.

— Ты всё ещё вредный сынишка, Иснан, — думаю, этих слов хватит. — В последнее время я много вздыхаю, но и улыбаюсь не меньше, как в былые времена. Зато ты очень хмурый, повзрослевший, даже мурашки по коже пробегают, — смотрю вдаль на чёрное нечто: оно всё ближе и ближе к острову, окружает всё быстрее и быстрее.

— Вы мне льстите, — глухо ответил он, слегка повернув голову ко мне.

— Думаю, я не умею, — улыбаюсь и хлопаю его по плечу. Кажется, пора бы и помочь Синдбаду.

На самом верхнем этаже башни Чёрных Весов собрались лучшие маги Синдрии во главе с Ямурайхой, король, его главный советник, и я появилась неожиданно, но вовремя. Барьер Синдрии пал и восстановить его сейчас невозможно. Ведь этот «щит» копил свою силу много лет, его мощь нарастала. А тут появился чёрный маги и разрушил его! Однако стыдиться нечего. Одно слово — маги и всё становится на свои места. Чувствую горячий взор Синдбада, но это не тот огонь. В его голове зародилась идея, точнее она была уже давно, а сейчас момент подвернулся.

— Вирсавия, нам как раз нужна твоя помощь, — король подошёл ко мне и приобнял. Конечно, он волновался, но, как обычно, не подавал виду. Сейчас ему не составит труда избавиться от врагов, только извилины напряжёт. Только страну без защиты оставлять нельзя. Эта ошибка многого стоит. В моих возможностях сделать остров «неприкосновенным». Ему это и нужно. Для меня это шанс, но, повинуясь сердцу, я откажу, если не увижу тех сомнения и сожаления, что не давали ему с чистой совестью использовать близких.

— Ты хочешь, чтобы я поставила барьер похожий на мой борг? — заглянув в его глаза, попыталась заметить желаемое. И увидела. То, чего уже не может быть в его сознании, есть. Хотя это сложно заметить из-за желаний.

— Именно, — согласился он.

Стоящие рядом Ямурайха и Джафар волновались за Синдрию и подданных. Только, если ассасин ещё думал о врагах и распоряжался, передавая приказы короля, Ямурайха расслабилась, рассчитывая в «скором» времени нянчить чьих-то детишек. Ну, так говорит её рух, а так она честно пыталась сохранить то ли серьёзность, то ли волнение на своём лице.

— Если ты не избавишься от той черной жижи, она просто расползётся по новому барьеру, может, и под пойдёт, поэтому барьер будет проходить также под землёй. Однако Синдрия окажется в изоляции от внешнего мира, — пояснила я, подумав, откажется ли он от моей помощи.

— Понимаю, не дурак, — победно ухмыльнувшись, король поцеловал меня в висок. Вот так легко, но так приятно. Кажется, я что-то промурчала себе под нос.

— Эм… — со стороны послышался ещё один голос, это была Когёку. Я отошла от Синдбада, перед этим грубо скинув его руку. Принцесса Когёку не была влюблена в него, как казалось на первый взгляд, но доверяла очень сильно. Скорее всего, это из-за моих рассказов о прошлом, в котором Син ещё был простым любителем приключений и молодым президентом кампании «Синдрия». — Я же могу помочь, это будет лучше всяких извинений за подлость моих соотечественников, — наконец заговорила она.

— Отлично! — и я прям ободрилась. — Ты снесёшь эту жижу огромной волной, та, в свою очередь, не успеет восстановиться. Не будет этой гадости — не будет и опасности, — я вздохнула с облегчением. — А с врагами разберёшься сам, Син, — наклонив голову, пропела аки соловей. Когьёку тут же отправилась выполнять своё задание. Вообще, она будет сильной женщиной, надеюсь, мне представиться наблюдать за её становлением вблизи.

— Ну и зачем пыталась дурить мне голову, если уже всё решила? — Синдбад прищурился, а я лишь пожала плечами.

— Скажем так, я много помню, а ты и представить не можешь, где согрешил, — повернулась к нему спиной и посмотрела на небольшое окошко. — Теперь борг для острова, — я махнула рукой и моя тень потянулась к окну, вытягиваясь тонкой линией. А после та резко оборвалась, и моя тень стала обычной. Да, всем интересно, как я колдую без посоха, но это неважно.

— Ты решила мои проблемы, то есть защитила эту страну, словно королева-мать, что не может отвернуться от народа, — опять он за своё! Хочешь, чтобы я всегда была под твоим присмотром? Увольте! А Синдбад уже хотел подойти и от души то ли обнять, то ли зацеловать, да я махнула рукой, чтобы не делал этого, не хочу…

А моя тень подобно таинственной луне поднялась над дворцом, закрыв собой белые стены и окрасив их в серый на мгновение. Возвышаясь над дворцом, она не так уж и сильно напугала простой люд, но не шелохнулась, словно простой мираж, не поддавалась даже ветру. Зачем же мне пугать синдрийский люд? Всё равно Синдбад это проигнорирует. А может задумается? Король может и не догадывался до поры до времени, но это не меняет того факта, что я сильнейший маг. Конечно, ведь я Создатель. Поэтому мне не стоило вмешиваться в дела этого мира, но вышло вот так. Аль-Сармен сие тоже касается. Именно поэтому я сейчас помогаю тебе, Синдбад. Смотри и запоминай, я дарую защиту твоей стране, но я могу и погубить её.

По ветру разлетелись тысячи тысяч черных «снежинок», тень словно песок развеялась по ветру вокруг острова, танцуя дивно вместе с рух. Обычные жители не видели, как пространство на месте старого барьера искажалось, уподобившись водоворотам морей и океанов. Син неодобрительно покосился на меня, но я ничего не сказала в оправдание. Рух успокоился, приняв моё вмешательство, и над Синдрией снова появился могучий невидимый глазу щит, который способен выдержать силу чёрного маги. Ямурайха сорвалась с места и взлетела к барьеру. Гадать не нужно, она восхищенно наблюдает за мерным движением рух, пытаясь разгадать порядок задач.

— Отныне, Син, тебе придётся думать о каждом своём шаге, потому что платить за твои грехи придётся народу, — раз здесь только Джафар, а остальные маги далеко, чтобы услышать, можно и пригрозить. Но, как выяснилось за много лет, на своих ошибках я не учусь. Зато попыталась.

— Что за частая смена настроения? — Син спросил спокойно да с улыбкой на лице самого довольного человека в мире. — Разрываешься между мной и своим мировоззрением? — почти в точку! — Сави, тебе не стоит мне мешать, ведь я желаю только блага, — повернув голову в его сторону, сощурила глаза.

— Не стоит прикрываться благородством! Я знаю твои желания, а они к добру не приведут. Даже боги знают меру, а мы всего лишь люди! — в сердцах воскликнула я и в ответ получила насмешливый взгляд карих глаз.

— О каких богах ты говоришь? — он всё ещё хитро улыбается; его намерения ясны. — Меня не остановить даже тебе, просто подожди и ты обязательно поймёшь меня, — спокойный и властный, нельзя сосредоточиться при серьёзном разговоре с ним. Он заранее победитель, действительно, мой мужчина. Мы как две стороны одной монеты, от чего на душе тошно. У нас с тобой пока «холодная» война. Пока. Близится то время, когда мы сразимся вновь. И в этот раз я не позволю тебе ни победить, ни просто уйти.

Синдбад, мы вместе покинем этот мир.

POV от третьего лица

Иснан ничего не предпринимал, спокойно наблюдая, как знакомый борг медленно окружает остров. До боли знакомая картина: Вирсавия первым делом, когда появилась в отряде Сопротивления, окружила своим боргом штаб, передвигала своей силой и заботилась обо всех своих «детях». Волшебник прикрыл глаза, и во тьме разума возникли образы былых будней. Мужчина усмехнулся: ему довелось быть одним из самых вредных «сыновей» Вирсавии. Да, он очень любил материнское внимание. И сейчас любит, этого не отнять.

«Ты должен был помешать ей!»

Иснан вздохнул. Делать ему больше нечего как ругаться с Арбой.

«Определись, с мальчишкой разобраться или Вирсавии мешать».

«Вирсавия сделала, что хотела. Разберись с мальчишкой!»

Иснан снова вздохнул и отвернулся от островного государства. Хотел уже уйти восвояси, но не успел.

— Иснан! — он остановился и обернулся на голос названной матери. Он действительно видел в ней маму, потому и не мог ненавидеть как Соломона. Хотя и его он не ненавидел. Просто не мог. Тогда, в прошлом он поддался боли и гневу, а сейчас в тайне жалел. Он просто не мог ненавидеть ни мать, ни её сына. Хотя бы за их искренние и заботливые глаза. — Ты ведь сейчас мешаешь Аладдину, ты… — у Вирсавии язык не поворачивался, но в голосе слышалась надежда. Иснану было обидно, что эта женщина больше не верит в него как раньше.

— Матушка, не беспокойтесь, я просто преподам детишкам урок, — всё тише и тише произносил каждое слово.

— Матушка? — Вирсавия впервые смущенно улыбнулась за последние месяцы. Так же реагировала она и на «бабушку» из уст Аладдина. — Неужели за глаза? — шутит женщина и всё ещё улыбается.

— Не только за глаза, но… — договорить Иснан не успел, зато Вирсавия кинулась к нему, тем самым взяв под защиту своего борга. Хотя и знала, что перед ней всего лишь одна из многих кукол мага, не могла она остаться в стороне.

А молнии словно яростные псы вцепились в борг с треском и вспышками, стараясь пробить защиту. Вирсавия вытянула руки вперёд и как бы оттолкнула от себя рух. Светлый поток пролетел сквозь борг и обхватывал неестественные молнии, которые перестали атаковать. Борг исчез, а напротив в шагах двадцати Синдбад в покрове Баала ждал, когда покажется Иснан. Но король не ожидал увидеть её.

— Зачем ты его защищаешь? — Синдбад вовсе не злился, наоборот азарт разгорелся сильнее, но Вирсавия не спасовала.

— Я хочу сама разобраться с ним, — а вот это ложь. И Син понимает это не потому, что привык видеть людей, не потому, что сам порыв подозрителен, а потому, что Вирсавия кинется защищаться только что дорого сердцу. Уж лучше бы она не подавала виду, что знакома с эти магом. Но нет, ей нужно было лично прикрыть врага.

— Потому что из-за него умерла мама? — насмехаясь Син развёл руки в стороны.

— Нет! Просто это обычная кукла, зачем тебе тратить время на него, — слова, что первыми пришли в голову.

— Правда? Извини, Сави, но я не могу позволить тебе марать руки об него, — повелитель семи морей взмахнул мечом, но Вирсавия не сдвинулась с места. Вместо неё это сделал Иснан, ничего не сказав. В ответ он направил свою магию молний на Синдбада.

Эти двое быстро сменилиместо сражения подальше от Висравии и от страны. Вирсавия чуть задохнулась воздухом, пытаясь понять, как поступить разумнее. Если вмешаться, есть большая вероятность самой попасть под удар. Естественно, от этого будет только хуже. Но раз здесь не настоящий Иснан, а только кукла, почему она вообще волнуется? Ах, она забыла, что Син обладатель двух потоков рух и никакой порок ему не страшен. Да, она забыла об этом и волнуется о нём. Только вот в голову всё же пришла сия мысль и она облегченно вздохнула. Сейчас король семи морей быстро разберется с магом Аль-Сармен, он будет в порядке. Но также она знала, что совсем скоро умрёт Иснан. Вирсавия не хотела прощаться с ним таким образом. И не вмешалась, посчитав такое решение правильным.

====== В далеком прошлом шпионить сложно. ======

Комментарий к В далеком прошлом шпионить сложно. Госпожа Сцилла https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495d6/grcbkApisPY.jpg

Вивиан https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495c4/QjU4hpbMSF0.jpg

Абаль https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495b3/0R8mNDKYT4Y.jpg

Нулефер https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495cd/lmsBnMmSyJM.jpg

Сюин https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495aa/8msH5Fixs5A.jpg

Вирсавия и Абаль перед походом в “Мариадель” наденут это:

Платье Абаль https://pp.vk.me/c837326/v837326485/2416a/qyc-r_wFOLg.jpg

Платье Вирсавии https://pp.vk.me/c837326/v837326905/26b28/jC3GYdxmweU.jpg

И да, глава вышла не совсем такой, какой бы мне хотелось её видеть. Она не о чем, даже размер маленький, но сейчас большего себе позволить не могу. Простите, пожалуйста, дорогие читатели. Но может это подвигнет вас на комменты.

Вирсавия старалась высыпаться, как и её подруги, но получалось не очень, так как снились странные кошмары наподобие вещих снов. Только эти сны совсем не похожи были на реальность: разнообразие красок от ярких до тёмных, различные существа от реальных до вымышленных или обитающих лишь в лабиринте. Ей было нехорошо, потому поднималась новая буря, что касалась судьбы самого Синдбада. Однако Вирсавия откинула подобные мысли прочь; не важно, кем она там является, потому что будущего предвидеть не может. А если бы могла, то жила бы совсем иначе. Но, если не будущее, это интуиция взывала к ней, а она понять не могла. Хвала её силе духа, она сохранила свою активность, способность думать здраво и не летала в облаках из-за неспокойного сна. Но девушки видели, что у Вирсавии не всё в порядке и не лезли в своё дело. Хотя Нулефер всучила ей какую-то колбу с лекарством, после чего сон перестал быть мукой.

Шпион — всегда проблема. Однако госпожа Сцилла не спешила отправиться на остров Риа Венера, позволила себе думать, что ребёнок-шпион не успеет ничего натворить. Почему она была уверена, что подослали ребёнка? Ну, раз шпион спрятался среди рабов самой Мадер, то только ребёнок, других она сразу продает или не закупает вовсе. Но тот, кто послал это предупреждение… всё это могло быть ловушкой. А если и так, то возникает много вопросов, от которых голова кипит как в жару в Элиохапте. В любом случае, нужно разобраться, пока об этом не узнала сама рабовладелица. Ибо она такого могла натворить… Например, убить всех, а от этого точно никакой пользы.

Так что дни были напряженными, девушки уставали не меньше самой Сциллы. С раннего утра они практиковались с оружием, тренировали тело до самого обеда. А после него разучивали просто шикарный танец. А зачем им танец? Так это для выступления на каком-нибудь пиршестве, на которое они должны попасть в качестве подарка. А вечером могли всей компанией, или те, кто не сильно устали, помогали Сцилле с планом. Сам план делился на множество частей, каждая из которых имела свою важность, каждую из которых можно было убрать в любую секунду за ненадобностью, каждая из которых могла спасти жизни в опасную минуту. На всё про всё ушло две недели, как и планировалось, но эти дни были из самых трудных, то есть загруженных в её жизни. И вот сейчас на корабле, откинувшись на перила, она совсем не боялась упасть за борт по случайности; слишком твёрдо стоят её ноги.

А море сегодня было спокойным. Прикрыв глаза, девушка наслаждалась тишиной. Они выплыли ночью, потому что у Сциллы засело шило в пятой точке, почему-то именно в этот вечер она решила, что маленький гадкий шпион уже давно начал действовать — и неважно, умный он или тупой. И вот в тишине ночной Вирсавия размышляла о многом.

Например, о той же Сцилле, которая всегда сохраняла спокойствие и оставалась непредсказуемой, вот как сейчас. Ещё она думала о Синдбаде, а ведь и не знала, где он. Но это даже к лучшему, так как волнение не будет сбивать её мыслей. А так она вспомнила один интересный случай — несостоявшийся поцелуй. Ей самой не верится, что она осмелилась сказать такое, что Джафар обломал весь кайф в последнюю секунду, что она сейчас здесь, а не с любимым человеком. Зато мысли её освежились, всё было обдумано, и Вирсавия точно знала: спешить не стоит. Может ей не стоило слушать Вивиан, когда та говорила, что эти чувства могут быть ошибочными, и просто сыграют с синеглазой красавицей злую шутку. Хотя она Сина знает как свои пять пальцев, хотя любят и не из-за этого… Просто Вивиан убедила её, что нужно расширить свой кругозор, так как Вирсавия совсем молода и время есть. К тому же есть и принц одной сильной империи, который положил на неё глаз, а они неплохо поладили… Не то чтобы Вивиан не нравился Синдбад, или она хотела свести подругу с принцем, она всего лишь говорила разумные вещи, а Вирсавия не пропустила их мимо ушей.

Внезапно ей показалось, что она слишком много думает, захотелось расслабиться. А сейчас лучшего всего ей поможет танец, мысли о котором могут вытеснить тяжкие думы из девичьей головы. Вместе с ней затанцевал и ветер, ранее дувший тихо. Девушка вдохновилась тьмой яркой ночи. За неё наблюдали звёзды, луна, и кругом было спокойно. Всё будто замерло в ожидании этого и не смело мешать. Между ней и миром окрепла гармония.

А сам танец был величественным, но тревожным. Уверенные движения наполнены силой, но как-будто чем-то скованы. Вирсавия летала по палубе, иначе и сказать нельзя. Но полет тот был тяжелым контрастом спокойному миру, словно колибри, маленькая птичка, легкая как пух, преодолевает безумные порывы ветра в разбушевавшемся шторме. Ночной ветер путал волосы, но девушка не обращала на это внимания, полностью погруженная в танец. Дай ей кто саблю в руку или ятаган, сложилось бы представление, что она бьется с невидимым противником. Это завораживало.

Остров Риа Венера

Каждый шаг приносит толику боли от той, что накапливается за всю жизнь, потому что человек идёт вместе со временем. Навязчивое напоминание гнетёт душу, но Вирсавия не боится; одно из её главных орудий — смирение. Вот как сейчас: с гордо поднятой головой девушка идёт вслед за своей наставницей с подругами. Время неумолимо приближает момент встречи с одной из самых опасных женщин Рема — Мадер. Хотя слухи не должны запугивать душу, проникать в сердце, Вирсавия уже успела сложить обобщённое мнение о рабовладелице. Но краски Риа Венера отвлекли её от глупых мыслей. Девушка не могла унять своего восхищения, пока они не дошли до гостиницы.

После заселения Абаль не давала Вирсавии покоя. Даже когда Сцилла наведалась проведать их, Абаль веселилась без устали и совершенно не выглядела уставшей. Вирсавия просто была бодрой. Хотя здесь нечему удивляться, так как на дворе ещё утро, часов десять-одиннадцать. Сцилла была довольна их выносливостью, когда сама хотела поспать после долгого пути. Она уже не хотела сегодня что-либо делать. На лице её заиграла ухмылка.

— Раз вы до сих пор полны сил, то приведите себя в порядок и отправляйтесь в кампанию «Мариадель», встретьтесь с главой рабов Мадер, Фатимой. Расспросите о новых рабах, которых можно купить уже сейчас. И вместе с тем присматривайтесь к каждому, думаю, вам их покажут, — строго выговорила женщина. Сегодня ни её синеокая ученица, ни сероглазая дочь не отдохнут. Но Абаль ничуть не расстроилась, она наоборот зажглась азартом и поделила сей огонь с Вирсавией. Синеглазую девушку веселили представления Абаль о Фатиме: страшный качок или строгая и злая женщина, более-менее добрый старичок или ужасно красивый, но холодный мужчина лет тридцати, тайно влюблённый в свою госпожу Мадер. Да, Вирсавии было весело рядом с этой необычной аристократкой.

Конечно, они сходили в баню, немного пошумев, тем самым повеселив других женщин из гостиницы. А после Абаль решила, что нужно преобразиться, как подобает госпожам. Вообще, дочь была в плане внешности более привередливой, чем мать, она так и желала преобразить каждого, кто был, по её скромному мнению, одет не по вкусу. Что более странно, делала девушка это ради удовольствия и ни с кого не взяла ни монетки. Вот она, щедрая ремская душа. Но не о ней сейчас.

Конечно, вычурность никто не любит, и Абаль тоже. Посему она выбрала самые простые платья с короткими рукавами. Одно малинового цвета для себя, зелёное для Вирсавии. Цвета этих платьев относились к дорогому удовольствию и в то же время были простыми. Такой выбор объясняется пониманием того факта, что рабы, сами того не осознавая, тянутся к дворянам попроще, притом могут продолжать ненавидеть их. Более того, понятен выбор Сциллы, так как Абаль, будучи представительницей благородной крови, является открытым и дружелюбным человеком, а Вирсавия, несмотря на её происхождение, наоборот больше подходит на роль госпожи. Однако её образ жизни до этого не позволяет проявить презрение и высокомерие по отношению к людям ниже её по статусу. Больше здесь нечего объяснять.

Поначалу Абаль думала, что Вирсавии зелёный не подойдёт, но как только синеокая надела его, сомнения испарились. Зелёный прекрасно описывал её состояние души, которая, кажется, имеет неограниченное количество энергии, но при этом девушка всегда спокойна. Уроженка Партевии будто создана этими абстрактными понятиями, посему и гармонично вписывается в жизни других. Абаль тихо усмехнулась своим мыслям. В первые дни знакомства с Сави, девушка поняла, как сильно завидует её терпению и спокойствию. Поскольку сама она всегда подчеркивала свою любовь к свободе и резкому характеру.

Малиновый цвет истинно её. Она живой огонь, бескорыстие и воплощение самопожертвования. Если она привязалась к кому-то, ей не жалко будет себя. Сказать, что это слишком фальшиво, нельзя. Ибо так её воспитывала мать, кончено, из любви, но и с четким планом на будущее. Обо всём этом Абаль размышляла, пока наводила марафет синей шевелюры. С пышными и длинными волосами работать всегда сложно; это был один из многих факторов, которыми Сцилла убедила девушку постричься. Делать что-то эффектное не было желания, поэтому свободный колос справа на налево стал красивым дополнение к синим, или «небесным», глазам Вирсавии. Вирсавия перекинула косу наперёд, а Абаль в довершение образа закрепила за левым ухом шпильку с небольшим цветком. Над собой сероглазая девушка тоже долго не мучилась, заплела излюбленную свободную косу, а после нацепила серьги в виде капель дождя с дивным рисунком из маленьких кристалликов рубина. В общем, собрались они по времени, во что трудно поверить любому мужчине. Да, и такие девушки есть на белом свете.

====== Фламинго. Здесь должен быть ООС. Нечто непонятное. ======

Комментарий к Фламинго. Здесь должен быть ООС. Нечто непонятное. Сия глава, как я вижу, бред из существующего бреда, но это что-то новенькое, именно поэтому я не стала её переписывать. ПБ включена, так что помогите мне по доброте душевной.

Хамам – баня, только турецкая, ну а Синдрия, на мой взгляд, очень схожа с Бальбадом, что уж точно похож на Турцию.

После *** повествование от третьего лица.

После вторых *** повествование снова от лица Вирсавии.

Комментируем, не стесняемся.

Как когда-то в прошлом я, с кричащей совестью, подрезала свои длинные волосы чуть ниже лопаток, а после сожгла их своём огне, чтобы не создавать прислуге лишних проблем, ибо и без этого никого не впускаю. Да и сама после вчерашнего носа не высовываю. Не то чтобы я боялась или мне просто было нехорошо, я не могла смириться с тем, что всё меньше и меньше тех, кто как-то связан с Альма-Торран. Конечно, я хочу, чтобы в этом мире настал покой, на который рассчитывал мой светоч, мой Соломон, мой неудавшийся повелитель мира. Однако не все готовы принять его, а некоторые не примут нас, жителей моего мира.

Но я буду бороться с этими недоброжелателями. Истинные люди из племён Торран страдают в рабстве, правда спустя последние десятилетие их жизнь стала лучше. Инстинкты других рас, что дремлют в подсознании каждого, сменили гнев на милость, и всё больше народу не желает отыгрываться за очень далекое прошлое. Правда, это у них на подсознательном уровне, но всё же нельзя расслабляться. Аладдин, мой любимый внук, привязан к этому миру; естественно, он не забудет родной мир. И кроме нас никто не сможет защитить истинных людей.

И кроме меня никто не сможет уничтожить этот мир. Пока в этом нет необходимости, да и я не хочу этого. Сыном клянусь, не желаю такого исхода. Однако всё может прийти к этому… Мне не впервой уничтожать миры, но с тем множеством меня ничего не связывало, а здесь всё куда запутаннее. Да и этот не крепко меня держит, но я всё жду встречи со Светом, который взял и «исчез». Синдбад очень похож на этот манящий свет, что пробился среди моих владений тьмы. Боюсь, что он действительно свет. Но чем мог заинтересовать его этот мир, что не хватало Альма-Торрану?

Похожу-ка я по комнате, ибо не дело валяться на кровати всё утро. Уже и обед скоро, а я о своём! Пойти бы в хамам умыться, заодно взбодрюсь и мысли в порядок приведу. Да и сейчас не время думать о личных проблемах, так как времени у меня — вечность. А вот люди, да и не только они, никогда не ценили долгую жизнь, что поначалу я из щедрости даровала, а они совершали непростительные ошибки. Сейчас они кричат: «Жизнь слишком коротка и быстра!» Я это сделала для того, чтобы злые дела не укреплялись, теряя своего основателя, без которого рушится вся система, начинается раздробленность. Вместе с ней люди страдают, но так и приходят к пониманию «добра». Не все, конечно, но таких много. И тогда они по-настоящему берегут мир, пытаются. Этого достаточно для так любимой всеми жизни, а дальше дело за мной.

Так, полотенчико большое взяла, волосы тоже помою, но резинку взять с собой надо. А теперь на носочках к двери; вроде бы никого нет. Может потому, что я не чувствую «время», во мне до сих пор живет тот самый детский азарт. Я как ребёнок, который боится, что его поймают. А, хватит! Глубоко вдыхаю, резко открываю дверь, в одну секунду — за порогом, и громко захлопываю дверь. Да, точно ребёнок, могла бы и снести вовсе. Делов-то!

— А я думал, что и не выйдешь уже! — крепкие руки схватили меня в объятия, а обладатель манящего голоса явно был доволен. А вот я совсем расслабилась! Почему не заметила его присутствие? В любом случае, мне стоит надеяться на лучшее. Хотя Син точно захочет поговорить не на самые приятные для меня темы.

— Ну и не вышла бы, но ты подобрался незаметно, — я даже не заметила твоего присутствия! — и расслабляюсь в его руках, желая выбраться. Мне жутко неловко, и это мягко говоря. С одной стороны, я не обязана объясняться, с другой — я не должна была защищать Иснана и просто говорить с ним. Сама же создала себе проблемы; ошибка на ошибке. Мне нужно успокоится, и, кажется, Синдбад говорил об этом. Осталось только найти способ.

— Смотрю, в хамам собралась, — видимо, мой король настроен очень дружелюбно и бояться нечего, но уж не хочется мне играть наивную девочку, которую спросят прямо в лоб в неподходящий момент…

— Ага, — просто соглашаюсь. — Не хочешь составить мне компанию? — ох, инициатива с моей стороны вполне нормальна, но я же не в том состоянии. Надеюсь, Син не согласится, ибо настроиться на романтику, душевный разговор или соитие у меня точно не выйдет. Старая слабая и глупая женщина.

— Ещё спрашиваешь, — надо было молчать. А король освободил-таки меня из объятий, приобняв рукой за талию, и мы направились в сторону хамама. Сразу же на перекрестке коридоров мы встретили пару служанок, которым стоило недалеко отойти от нас и начинали шептаться. Конечно, они не могут сдержаться. Мало ли со сколькими девицами Синдбад расхаживал по дворцу. При этой мысли косо взглядываю на него, такого довольного и «беззаботного», что второе предположение просто-напросто рассеивается. Не, Син не такой дурак.

— Синдбад, я поговорить хотела о… — чем раньше, тем лучше, так ведь? Но почему ему нужно оборвать меня на полуслове!

— О серьгах, которые я тебе подарю за ужином, — кажется, король сам решил отложить важнецкий разговор на потом. Но о каких серьгах речь? Внимание мужчин меня никогда не смущало, и подарки я люблю, но вот так просто взять и подарить после длительного времени (здесь должно быть подходящее слово, которое не приходит в старую голову) — смущающее дело! Особенно неловко, когда знаешь, что сам повелитель семи морей над ним трудился. Раньше я не понимала, зачем Син так стремился обучиться ювелирному делу, ибо не понимала, какие преимущества это дает как в жизни, так и торговых делах. А если Синдбад — покоритель лабиринтов и дарит украшение женщине, то только сделанное своими руками.

— Заинтриговал! — преграждаю ему дорогу, ибо надо отправить короля к государственным делам (нет, не послать на все четыре стороны; я же вроде экс-королева, вот и думаю о поданных и их благе). Ох, мать моя, которой нет, эти янтарные глаза сводят меня, старушку, с ума. Ну ладно, не буду сбивать романтику и просто чисто по-женски кинусь на шею. — С чего это такие подарки? — томно шепчу, пока незаметно взмахиваю ладонью, погнав рух за Джафаром. Если не Иллах идет к нам, мы пойдём к нему. Так обычно шутил Иснан в лихие годы молодости.

— Просто так, — мой мужчина и чертов ловелас, чтоб он смотрел только на меня. — Ты не один год убегала от меня, а я не мог не думать о своей королеве, — сильные руки обхватили талию, а я встала на носочки и сощурилась. — Вижу же, ты не можешь расслабиться, не доверяешь даже мне, до ужаса противоречивая, и мне это не нравится, — сейчас должна была быть такая романтика, но мы так резко стукнулись лбами, что от этого засмеялись, хоть бы шишки не набить. — Тяжело быть любимым «самым главным врагом», да? — трусь носом о его щеку, понимая, что ничего на данный момент ничего не хочу, кроме банального тепла и понимания, а его голос и сквозящая в нём ирония действуют уж очень успокаивающе. Король прижимает меня к себе, крепко-крепко обнимая — вот вам и тепло и вроде понимание, но нет! — Вирсавия, просто пойди мне навстречу и мы найдём подходящее решение. Ведь это ты не желаешь идти на уступки, — мне показалось, или он действительно обиделся? Нет, играет с совестью. Отстраняюсь нехотя и в поисках ответа смотрю прямо в глаза.

— Ну, почему же… — развожу плечами, ибо хочу найти компромисс, а может король и прав! Создаю видимость подобных желаний и хочу, чтобы всё было по-моему. Ух, голова вскипела, кажется во вселенной сейчас взорвутся десяток звёздочек.

— Ты же Джафара позвала, не так ли? — король скрестил руки на груди и одарил меня победным взглядом.

— Как. Ты. Узнал? — всё больше и больше у меня подозрений на твой счёт, покоритель лабиринтов! — Ты же не маг! При всей своей «особенности» не должен был!

— Ты забыла про Зепара, — спокойно отвечает Синдбад, но взгляд отвёл.

— Ага, давай, скинь всё на несчастного джинна, — упрекнула и пригрозила: — Мы ещё поговорим про эксплуатацию могущественных существ! — в конце коридора послышались шаги, что принадлежат первому советнику синдрийского короля. Король нехотя оглядывается и махает рукой, прося отложить казнь на минуту-две и наклоняется ко мне.

— До ужина, Сави, — о, этот волшебный голос, шепчущий на ухо простые слова, видят люди, сведёт меня с ума. А поцелуй на не такое уж долгое прощание — слишком жестоко для уставшей меня. Но сейчас я буду балдеть в хамаме и «перерожусь», а значит, продолжу жить с новыми силами. Всё, хватит хандрить, реально беру себя в руки и больше никаких угрызений совести, самобичевания и прочей лабуды. Всё! В конце концов, Создатель я или же обделенная инфузория-туфелька, которая не знает, как важна для мира. Мда, понесло, так понесло, надо идти в баньку.

Горячая вода не только расслабляет, она так и хочет заживо сварить жертву, которая просто пытается расслабиться, и медленно усыпляет её. А баловаться с водой не имеет особого смысла, вот если ребенка купаешь, тогда дело другое, весёлое. А так расслабляешься и ни о чём не думаешь, наблюдая за паром, который так и стремится к потолку. О, здесь должно быть жерло вулкана, посему я и люблю ходить в хамам одна, так как другие убежали бы от невозможности нормально дышать. А мне можно и отказаться от этой необходимости совсем, но тогда меня посчитают живым мертвецом и в худшем случае сдадут на опыты. И вот такие глупые мысли заставляют меня тихонечко смеяться, улыбаясь во все тридцать два. А в голове ни одной толковой мысли. Хм, понежиться в раю в Синдбадом я не захотела, а как вспомнила об Арбе — так другое дело?! Хм, другое дело.

А~рба~!

Да, третий физический мир, которым вертеть в своё удовольствие могу я, а в будущем удастся и Аладдину. Зато другие маги могут общаться с помощью него, однако не особо приветствуют сей способ, но так надежнее. А голос… Ты знаешь, что зовешь кого-то, да даже в голове это плохо отдается, словно и не звал. Такая пугающая меня в прошлом пустота известная как физический мир и от нее хоть какой-то толк, который опять-таки меня не устраивает.

Поднимаю ногу над водой и смотрю, как капли стекаются вниз, и резко опускаю, но волны не такие большие, так что вода не вышла за пределы «бассейна». Опять бесполезные мысли мещанина!

Иллах?! Хотели о чём-то поговорить?

Зови меня по имени, хотя бы когда я женщина.

«Хотя бы когда я женщина?!»

А чему ты удивляешься? Я могу быть кем или чем захочу.

И тут до меня дошло.

Да не уж-то наша Арба зарделась аки маков цвет?

Так, я видимо уже и отдохнула, и расслабилась, вон как зажглась азартом и просто волную воду, притом не давая расплескаться по мраморному полу. Мне сложно сохранить спокойствие, ибо Арба, сейчас императрица Гьёкуэн, — женщина, которая спала со множеством мужчин, может и с женщинами тоже, и смущается от таких простых слов. Ибо удивляться нечему, а вот когда ты просто не можешь представить человека в другой ипостаси, даже самого Создателя — иное дело. А она до сих пор молчит.

Издеваться, конечно, нехорошо, но я и не собиралась. Просто, если можно привязать к себе кого-то так, что потом и не усомнишься в привязавшемся, нужно использовать шанс. К тому же волшебница весьма фанатична и без того, но если желаемый объект окажет внимание, то берегись всё живое. Ага! За этим же могут пойти дурные последствия. А мне не хочется с ними разбираться. Но ведь Арба умная, значит…

Раньше, очень давно, до создания Альма-Торрана, у меня не было причин задумываться о последствиях своих воплощённых идей, потому и проблемы решались по мере их поступления, или вовсе уничтожались. Тогда при наличии необъятных знаний я была глупой, что могут представить немногие из моих творений. Но сейчас я научена горьким опытом и нужно встряхнуть себя хорошенько, да и Арба в моём вкусе. Кстати, о самой императрице…

Арба, не молчи, это просто было неожиданно. Раз на то пошло, чем мается Ваше Высочество?

Ванны с лепестками розового дерева и молочком расслабляют и омолаживают кожу. Раз в Синдрии такого нет, может как-нибудь наведаетесь в гости?

Не могу знать твои мысли, но раз ты так хочешь, заявлюсь прямо сейчас!

Ничего не хочу слушать! У меня какая-то истерика, которая то появляется, то исчезает. Я знаю, в недалеком будущем мне может быть очень стыдно, а может и нет. На ошибках учатся и после них лечится надо, но меня это не пугает.

Императрица Ко наслаждалась покоем, полностью расслабившись, и ничего не мешало бы её спокойствию, если бы не сам Иллах изъявил желание говорить с ней. А она была рада и просто улыбалась в своё удовольствие, никто подумать не мог, в каком безумии тонет эта пугающая и манящая своим же страхом женщина. Да, Создатель смутил её, так как о таком она не смела думать, лишь изредка и в своих мечтах, но такие чудесные минуты выдавались редко в её неспокойном житии. Но Арба смиренно ждёт вознаграждения за свои труды, а оно и будет даже раньше положенного. Сейчас.

Арба и представить не могла, что её кумир, когда-то мать всех матерей, «первая волшебница Альма-Торрана», жена самого Давида и мать царя Соломона, будет преспокойно нежиться в её объятиях. Кажется, для счастья ничего больше не нужно, зато на жизнь планов много и ещё чуть-чуть. Однако этот момент императрица упустить не имеет. Главная ведьма Аль-Сармен выгнала прочь своих служанок, чтобы те не мешались лишний раз. Не дай Иллах, языки распустят, она их точно с корнем вырвет; это будет прекрасное явление алого в привычный мир.

— Госпожа Вирсавия, — невольно императрица начинает гладить раскрасневшуюся спину гостьи, наслаждаясь простым присутствием оной. Но время терять нельзя! Даже во время отдыха!

— Что-то не так? — а сама Вирсавия словно и не замечает вольностей императрицы, которых становится всё больше и больше. Она пытается придумать достойное применение силам Арбы, притом не лишив последней свободы совести, а это очень щекотливая тема, особенно в мире Соломона. Здесь не так жарко, посему и мозг можно напрячь спокойно.

— Вы засели в Синдрии, должно быть это связано с Вашими планами? — Арба, конечно, хочет знать всё, но не имеет права, что прекрасно понимает. За это Создатель и уважает куклу, что была создана Давидом и которая смогла походить на человека больше, чем сами люди. И Вирсавия как бы догадывалась об таком интересе к своей персоне, но раз на то пошло, можно и разговориться о делах насущных.

— Недавно мне захотелось согласиться на предложение Синдбада и стать королевой его волшебного острова, но эта была мимолетная прихоть, — призналась сразу и перешла к делу: — Я там только ради Аладдина, а ещё хочу разузнать дальнейшие действия короля по отношению к Аль-Сармен, — женщина выбралась из объятий маги-предательницы и, упершись руками в края ванны, как бы возвысилась над Арбой, — ведь, как мы поняли недавно, вы будете действовать в моих интересах, — оказывается, Сави коварная дама, вон как самодовольно улыбается, что Гьёкуэн не может не согласиться. Вирсавия наклонилась к уху своей собеседницы и томно прошептала: — Так ведь, моя дорогая Арба?

— Для Вас всё, что угодно, — спокойный взгляд сменился безумным блеском — Арба счастлива! А ей ещё остается совсем немного и она дотянется до желанных губ, но Вирсавия на зло отскакивает назад, становясь на ноги во весь рост, и это даже больше радует главную ведьму Аль-Сармен.

— Арба, Арба, нужно быть терпеливее и сдержаннее в своих желаниях, — ехидно протягивает Вирсавия, и тут же в её голове загорается лампочка. А вместо неё, то есть уже не она, а он предстает перед Арбой. — Согласись, так лучше, — мужчина, очень похожий на Соломона, то есть наоборот, только черты лица более весёлые и в глазах блеск жизни, устраивается рядом с Арбой, устроив оную под свой бок. — Так и быть, можешь меня обнять, но только сейчас, а больше такого счастья не выпадет.

— Ох, это весьма неожиданно, — в этот момент да воспользоваться бы шансом, но Арбу так пугают и манят золотые глаза, которые она приметила только сейчас. Да, вот отличие Создателя от человека, и эти странные узоры по телу. Можно сделать вывод, что кому-то было скучно, однако и Его можно понять. — Я воспользуюсь этим шансом сполна, — более смело добавляет Арба, но Гость тут же её перечит:

— Нет! Сполна ты точно не воспользуешься, уж прости, — и императрица не может обидеться на того, кого всю жизнь превозносила и будет превозносить. — Зато я обещаюсь быть с тобой предельно честным, — Создатель поспешил заверить женщину, словно боялся, что та сможет-таки перемениться в своём отношении к Нему, но нет. — Не будем тянуть кота за хвост и перейдём к делу! — снова Он наклонился к её лицу так близко и шёпотом продолжил: — Ты же знаешь, мой сын Соломон отделил часть меня как Вирсавию от всего мира, что за пределами этого, оттого я и не могу вернуться и вертеть Вселенной как хочу, — Арба согласно кивнула, пристроив свою голову на мужской груди. — Поэтому я хочу, чтобы дела в Магноштаде пошли в темпе вальса, — гость вскинул голову к потолку, тупо уставившись. Ну, а куда ещё смотреть-то?

— Иллах, к чему такая спешка? — Арба и сама не против закончить поскорей, но Вирсавия, отличавшаяся завидным терпением, и вдруг спешит — что-то однозначно не так.

— Синдбад хочет поиграть, но сейчас ему не хватает сил; он пытается что-то доказать, но не может, — хоть это и правда, Гьёкуэн весьма неприятно слушать об ущербном для её людей товарище, но она только кривится да молчит. — Именно поэтому, — а Вирсавия словно не замечает, — я хочу вернуть свои силы, прежде чем он доберется до желаемого, хотя я не вижу его во главе мира, — а последние слова заново окрылили тёмную волшебницу Альма-Торан.

— А разве есть кто-то достойный? — и всё-таки Арба не сможет смириться со существованием этого мира.

— Это мог бы быть Хакурю, но ты его испортила, — с укором и печалью произнёс Создатель, а после более добродушным тоном с радость в голосе заявил: — Но есть Али-Баба Салуджа, мальчишка, которого я выбрал очень давно, он подойдёт, — сложив ладонь пистолетом, мужчина «выстрелил» в стену. — Пуф, и победа наша, — Арба не могла понять, как Вирсавия относится к Синдбаду, уж очень невозможные слова звучат из её уст. Но это подливало масло в огонь её азарта.

— А что нужно делать мне? — естественно, ей не хотелось быть обделенной в этой игре света и тьмы.

— Просто подыграй ему, когда придёт время, а дальше буду действовать по обстоятельствам, — сказав это, Создатель сделал то, чего Арба точно не ожидала: поцеловал. В её, простите, скотской жизни распутницы всякое бывало, но сейчас она не ощущала похотливого желания, как раньше, ей было невыносимо хорошо, словно в неё вдохнули новую жизнь, наполненной заботой и теплом. — Не стоит забывать, что мой дорогой внук действует самостоятельно, а я ничего против не имею, поэтому Аль-Сармен следует держаться от него подальше, — и вот Вирсавия снова стала «собой», той, которая и привлекала Арбу с самого начала. Но ведьма и представить не могла истинной причины своего страстного желания воссоединиться с Иллахом, а всё просто до невозможности: велик Давид был, раз создал жизнь используя лишь локоны любимой женщины.

Хорошую беседу, знаете ли, обязательно прервут. А этим наглецом оказался сам император Котоку, которого Вирсавия не рада видеть ни при каких обстоятельствах, и чувства сии взаимны. Будучи по натуре женщиной мягкой и доброй, она всё-таки и Творцом всего сущего является, посему и жестокость в достатке. И как только она увидела правителя, то ей так и захотелось отправить его в поток рух. Собственно, вся власть и так в руках Арбы, а захочет — сама управлять страной будет. Это как раз и нужно Вирсавии, так сказать, укрепление тылов самыми неожиданными сторонниками. Так почему бы сейчас не избавиться от маленькой помехи, которая, не дай Иллах, может наломать дров в будущем?

Поэтому и улыбается синеокая волшебница с толикой безумия и некой печалью. Всё-таки живое существо, жалко, но надо. Хорошее слово, многое оправдывает. Вот и сейчас надо, прям жизненно необходимо дать Хакурю стимул действовать, так сказать, заметет принц следы её связи с Ко. Да, Вирсавия обещала быть честной с Арбой, но в реальном мире — непозволительный риск! А пока император в гневе и слова сказать не может, потому что Вирсавия, уже вовсю взмахивая руками, заставляет Котоку пасть на колени и раскрывает его старые болячки тела, погружая в муки. Арбу она простила, потому что иначе не могла, а вот Котоку расплатится и за Хакую, и за Хакурэна, и за своего старшего брата тоже, за всех тех, кто погиб в том пожаре. И умирать король будет до конца дня, не имея возможности сказать и слова.

— Ну, Гъёкуэн, бери страну в свои ручки, а мне пора, — отдохнувшая и полная сил Вирсавия легко помахала ручкой на прощанье и исчезла, перемещаясь в пространстве в хамам, в котором уже одиноко и холодно, а ей и без разницы. Одеться правда нужно.

Думаю, за время моего отсутствия я никому не понадобилась и меня не ищут, ибо снова объясняться абсолютно не хочется, да и отговорок нет. А вообще, сама виновата в таком шатком положении, зато есть преимущество: Синдбад постоянно на нервах, хотя кажется совершенно спокойным, но это не так. Ни один человек не может сохранить душевное равновесие, когда случаются неприятные неожиданности. В конце концов, люди по моему образу и подобию сотворены, поэтому я и усмехаюсь спокойно. Да, самокритика это хорошо.

А во дворце ни тихо, ни шумно, и это как бы замечательно, нормально, но я так давно не была в такой стабилизированной атмосфере, что аж не по себе. Мне надо или шумно, или тихо, да и так неплохо. А вышагивать по белому камню, который от старости уже не сияет белоснежным цветом, словно облака или же чистый и нетронутый снег, и слышать, как эхо выдает твоё присутствие, раздражает, особенно после каких-либо неудач. Но я пока расслаблена, и настрой мой лёгок. А это как бы должно повлиять на беседу, надо же побольше узнать о планах Сина. Но из него много не вытянешь, слишком хорошо разбирается в подобных делах.

Ужин ещё не скоро, а мешать королю не особо хочется, но пока я настроена на разговор, то можно и помочь лентяю, хотя эта такая помощь — с одной мозоли на другую. Естественно, сегодня не праздник, поэтому стражники должны стоять у дверей, что и делают. Подхожу к ним, здороваюсь и прошу пропустить меня. Эти ребята лично меня не знают, и как бы не были они наслышаны о наших отношения с Сином, пропускать не стали. Как положено, оповестили о моем приходе, но всё равно я сразу не зашла. Услышала только возмущения Джафара, который вышел ко мне и тут же попытался уговорить прийти позже. На что я сложила руки на груди и наградила советника ослиным взглядом, полным равнодушия и упертости. В общем, он и смотрел на меня так когда-то, тогда он ещё был нашим врагом. Весёлые были деньки. А мне удалось-таки уговорить его! Да здравствует тяжёлый разговор и вскипевшая голова! Наверное.

====== В далеком прошлом шпионить сложно 2 ======

Комментарий к В далеком прошлом шпионить сложно 2 Госпожа Сцилла https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495d6/grcbkApisPY.jpg

Вивиан https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495c4/QjU4hpbMSF0.jpg

Абаль https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495b3/0R8mNDKYT4Y.jpg

Нулефер https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495cd/lmsBnMmSyJM.jpg

Сюин https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495aa/8msH5Fixs5A.jpg

Вирсавия и Абаль перед походом в “Мариадель” наденут это:

Платье Абаль https://pp.vk.me/c837326/v837326485/2416a/qyc-r_wFOLg.jpg

Платье Вирсавии https://pp.vk.me/c837326/v837326905/26b28/jC3GYdxmweU.jpg

Если заметите ошибку, воспользуйтесь ПБ.

И да, прода получилось не очень. И снова не очень много. Я говорила, что не стоит вытягивать её клещами, но ради вас я попыталась. Сейчас у меня нет возможности написать лучше, чем есть, я устаю, как и все люди. Но если вам не понравиться, я спокойно приму тапки любого размера.

Остров Риа Венера

Каждый шаг приносит толику боли от той, что накапливается за всю жизнь, потому что человек идёт вместе со временем. Навязчивое напоминание гнетёт душу, но Вирсавия не боится; одно из её главных орудий — смирение. Вот как сейчас: с гордо поднятой головой девушка идёт вслед за своей наставницей и подругами. Время неумолимо приближает момент встречи с одной из самых опасных женщин Рема — Мадер. Хотя слухи не должны запугивать, проникать в сердце, но Вирсавия уже успела сложить обобщённое мнение о рабовладелице. Краски Риа Венера отвлекали её от глупых мыслей. Девушка не могла унять своего восхищения, пока они не дошли до гостиницы.

После заселения Абаль не давала Вирсавии покоя. Даже когда Сцилла наведалась проведать их, Абаль веселилась без устали и совершенно не выглядела уставшей. Вирсавия просто была бодрой. Хотя здесь нечему удивляться, так как на дворе ещё утро, часов десять-одиннадцать. Сцилла была довольна их выносливостью, когда сама хотела поспать после долгого пути. Она уже не хотела сегодня что-либо делать. На лице её заиграла ухмылка.

— Раз вы до сих пор полны сил, то приведите себя в порядок и отправляйтесь в кампанию «Мариадель», встретьтесь с главой рабов Мадер, Фатимой. Расспросите о новых рабах, которых можно купить уже сейчас. И вместе с тем присматривайтесь к каждому, думаю, вам их покажут, — строго выговорила женщина. Сегодня ни её ученица, ни дочь не отдохнут. Но Абаль ничуть не расстроилась, она наоборот зажглась азартом и поделила сей огонь с Вирсавией. Синеглазую девушку веселили представления Абаль о Фатиме: страшный качок или строгая и злая женщина, более-менее добрый старичок или ужасно красивый, но холодный мужчина лет тридцати, тайно влюблённый в свою госпожу Мадер. Да, Вирсавии было весело рядом с этой необычной аристократкой.

Конечно, они сходили в баню, немного пошумев, тем самым повеселив других женщин из гостиницы. А после Абаль решила, что нужно преобразиться, как подобает госпожам. Вообще, дочь была в плане внешности более привередливой чем мать, она так и желала преобразить каждого, кто был, по её скромному мнению, одет не по вкусу. Что более странно, делала девушка это ради удовольствия и ни с кого не взяла ни монетки. Вот она, щедрая ремская душа. Но не о ней сейчас.

Конечно, вычурность никто не любит, и Абаль тоже. Посему она выбрала самые простые платья с короткими рукавами. Одно малинового цвета для себя, зелёное для Вирсавии. Цвета этих платьев относились к дорогому удовольствию и в то же время были простыми. Такой выбор объясняется пониманием того факта, что рабы, сами того не осознавая, тянутся к дворянам попроще, притом продолжая ненавидеть их. Более того, понятен выбор Сциллы, так как Абаль, будучи представительницей благородной крови, является открытым и дружелюбным человеком, а Вирсавия, несмотря на её происхождение, наоборот больше подходит на роль госпожи. Однако её образ жизни до этого не позволяет проявить презрение и высокомерие по отношению к людям ниже её по статусу. Больше здесь нечего объяснять.

Поначалу Абаль думала, что Вирсавии зелёный не подойдёт, но как только синеокая надела его, сомнения испарились. Зелёный прекрасно описывал её состояние души, которая, кажется, имеет неограниченное количество энергии, но при этом девушка всегда спокойна. Уроженка Партевии будто создана этими абстрактными понятиями, поэтому и гармонично вписывается в жизни других. Абаль тихо усмехнулась своим мыслям. В первые дни знакомства с Сави девушка поняла, как сильно завидует её терпению и спокойствию. Поскольку сама она всегда подчеркивала свою любовь к свободе и резкому характеру.

Малиновый цвет истинно её. Она живой огонь, бескорыстие и воплощение самопожертвования. Если она привязалась к кому-то, ей не жалко будет себя. Сказать, что это слишком фальшиво, нельзя. Ибо так её воспитывала мать, кончено, из любви, но и с четким планом на будущее. Обо всём этом Абаль размышляла пока наводила марафет синей шевелюры. С пышными и длинными волосами работать всегда сложно; это был один из многих факторов, которыми Сцилла убедила девушку постричься. Делать что-то эффектное не было желания, поэтому свободный колос справа налево стал красивым дополнением к синим глазам Вирсавии. Вирсавия перекинула косу вперёд, а Абаль в довершение образа закрепила за левым ухом шпильку с небольшим цветком. Над собой сероглазая девушка тоже долго не мучилась: заплела излюбленную свободную косу, а после нацепила серьги в виде капель дождя с дивным рисунком из маленьких кристалликов рубина. В общем, собрались они по времени, во что трудно поверить любому мужчине. Да, и такие девушки есть на белом свете.

Но всё пошло не так, как хотелось красавице Абаль. Их пожелала принять сама Мадер, о чём, на самом деле, девушки и думать не думали. Поэтому начали слегка нервничать, но на лицах сохраняли спокойствие и улыбалась. В конце концов, их интересовали рабы из Партевии, которые должны были быть здесь. И вот сейчас они зашли в такой приятный для глаз кабинет хозяйки целой «империи». И как бы не располагала к себе хозяйка, Вирсавия чувствовала себя неуютно. Её терзали дурные предчувствия. Однако в душе ей было, казалось, всё равно, а на деле жутко интересно узнать, как изворачиваются люди, дабы угодить своим желаниям. Мадер — одна из таких женщин. Внешне весьма приятная особа, но рух её «прогнил».

— Добро пожаловать, госпожа Абаль, — «мама» улыбалась так добродушна, как могла, — и госпожа… — конечно, как торговец рабами не могла не приметить необычную внешность синеокой партевийки.

— Вирсавия, — ответила за неё Абаль и спокойно усадила подругу рядом с собой на диване у стены, искоса поглядывая на рабочий стол женщины, который был завален бумагами. Сама Абаль села у края дивана, чтобы Вирсавия оказалась в центре, так как она, видимо, представляет для Мадер куда больший интерес. А «мать», естественно, села рядом с ней.

— Что же, рада принять вас, будьте как дома, — начала она, быстро окинув синеволосую девушку оценивающим взглядом. — В прошлый раз госпожа Сцилла не приводила Вас, но не стоит стесняться. Чего вы желаете? Нужен новый раб или сей визит касается моего ряда пиршеств? — женщина сладким голос любопытствовала да думала, как развязать язык Вирсавии, ибо интуиция её говорила, что рыбка не просто крупного улова.

— Нужны рабы изПартевии, — эдакий жест милосердия, — Вирсавия старалась вжиться в образ избалованной аристократической жизнью девушку, а получилось кое-как, но её слов было достаточно, чтобы женщина не трепала попросту, а по делу. И Мадер всё равно улыбнулась как-то самодовольно, кажется, ей понравился такой ответ. Но тут улыбка исчезла с её лица, словно ей стало так жаль…

— Я бы с радостью предоставила вам их, но таких нет, — и пожала плечами. — Видите ли, — положив руку на плечо Вирсавии, Мадер чуть ли не шепотом заговорила от досады, — после заключения мирного договора между нашими странами мы не рискуем покупать уроженцев Партевии — закон выше наших желаний, — и похлопала девушку по плечу.

— Само собой, — девушка сделала глубокий вдох. — Но попытаться стоило, — и постаралась быть такой огорченной. Не может же быть! Хотя… Проверенная информация, да? Интересно, в ком так уверена была госпожа Сцилла? Пока ответ не удастся узнать, но надо бы потерпеть. А «мать», видя огорчение на таком красивом личике, не могла не остаться довольной. Она была наслышана о своей новой знакомой и о её успехах, если можно так сказать, в высшем обществе. И можно провернуть аферу, поймать пташку в клетку, а потом ни перед кем не отчитываться. В конце концов, Вирсавия — сестра Синдбада. Может, она и приехала сюда за ним? Так почему же не заключить пари!

«Принц Хакую из Ко… Не поскупится ли он выкупить такой бриллиант?» – женщина едва сдержала свой победный смех.

— У нас есть один… Только не продается, — Вирсавия мигом оживилась, чем повеселила женщину. Но ведь она не знала, о ком речь! Видно, Мадер получит больше ожидаемого. — Я могу вам показать его, — и рабовладелица наконец-таки обратила внимание на Абаль, которая — молодец! — не шарила не по каким полочкам, просто была заинтересованной девочкой. Когда она успела встать?

— Ох, было бы замечательно, но я переутомилась, пока вы разговаривали, — это было не первым, что пришло в голову, но, как и подобает дочери аристократов, лучшим вариантом. — У Вас тут так интересно, что голова закружилась. Вы не будете против, если я тут прилягу, а вы прогуляетесь, а то насиделись тут… — и брюнетка давай торопить Вирсавию, чтобы та уступила ей место, да как прилегла, что вставать правда расхотелось. Несуществующая тяжесть навалилась на хрупкое тело девушки. — Было неплохо, если бы мне дали воды, — и Абаль улыбнулась так обезоруживающе, как только могла. Но Мадер всё равно подозревала её, впрочем, как и всех своих возможных врагов, так что оставлять гостью одну она точно не собиралась. Поэтому женщина встала, приобняла Вирсавию, как бы заряжая её своим азартом, а уж потом позвала слугу, что стоял за дверью. Обычный слуга из жарких пустынь, молчалив и услужлив, у хозяйки претензий нет — и превосходно!

— Тогда вы отдыхайте, а если станет плохо, можете попросить его позвать лекаря, — Мадер быстро смекнула, что к чему. И если девчонка пороется в документах да ещё и прихватит с собой что-то, она сможет смело наехать на Сциллу, да и в придачу Вирсавию получить. Неплохая такая цена за воровство. Мадер всего и нужно, развязать гостье руки. Напоследок женщина заботливо улыбнулась Абаль, та повторила из благодарности, но про себя желала рабовладелице сломать руки, а лучше ногу. И чтобы оная не прикасалась к подруге своими загребущими ручками. Однако ничего этого не произошло, и, видимо, у судьбы не было таких планов.

Так что пока Мадер вела гостью на самый нижний этаж, где сейчас и работает великий покоритель лабиринтов, пыталась выведать, казалось, малозначимую информацию. Но Вирсавия была несговорчива и отвечала кратко. Это выводило Мадер из себя. Ох, знала бы она, как девушка сдерживается от того, чтобы не врезать ей по-крестьянски да от души. А нечего задевать больную тему: семью. Почему-то Вирсавия вспоминала не только Бадра и Эслу, но и Соломона, Сави, не родившегося внука да ещё Давида! Ох, приятные воспоминания, особенно о последнем человеке.

А когда они пришли, Вирсавия не смогла скрыть своего удивления. Мадер просто наслаждалась выражение девичьего лица. От шока в синих глазах что-то дьявольское в душе «матери» застыло, не теряя удовольствия. А Син отчитывал Фатиму за плохое отношение с товаром. Она подошла к своему любимчику, новому любимчику, похвалила и обняла. Вирсавия и подумать не могла, что сам Синдбад в этот момент боится как никогда раньше. Однако девушка вообще ни о чем не подумала — пусто в голове.

— Синдбад! — ну хоть что-то да выкрикнула Сави, подбежала и просто не нашлась, что сказать. Только воздух и глотала; она даже не заметила его присутствия. А Мадер была просто счастлива в то время, как «брат и сестра» удивлялись этой встречи. До покорителя подземелий дошло, что девушка не в курсе. И почему она не знает? Ну, Сцилла не посчитала нужным просветить, и вылезло это молчание боком. Наверное.

— Ох, госпожа Вирсавия, Вы не знали? — притом «мама» тоже выбилась из колеи. — Я думала, Вы здесь из-за него, — Мадер заставила Вирсавию взять себя в руки и обратить взор на неё. Девушка была собранной ровно до этого момента. Нельзя упускать такой шанс. Синдбад тоже быстро взял себя в руки, но не смел подумать: а вдруг Сави здесь, чтобы спасти его. Но интуиция говорила об обратном. И девушка подтвердила это:

— К сожалению, нет, — ах! Какая досада, Мадер. Девушка не за покорителем морей приплыла; никакого шанса и не появлялось на горизонте. — Но я бы хотела узнать, как ты здесь оказался, — молодая красавица еле-еле сдержалась и не кинулась к Сину, даже отошла на шаг, словно желала спрятаться за рабовладелицей. И всё же волнения в голосе не утаить. Мадер уже было хотела рассказать, авось девушка не сдержится, но Вирсавия тут же перебила: — Я узнаю это на досуге, а сейчас не будем терять время, — пришлось молнией сменить свой настрой, так как кроме Синдбада здесь всё же был уроженец с их Родины. И девушка оглянулась по сторонам: — Я же могу на всех посмотреть?

— Конечно, — Мадер довольно улыбнулась. Снова. Эта воспитанница Сциллы оказалась собранной и стойкой, чем и манила всё больше. Почему-то женщина позволила себе расслабиться, понадеялась на мягкость молодой женской души. Молодой. Да, быть может, будь Вирсавия девятнадцатилетней в реальности, то поддалась бы чувствам, решаясь помочь Сину. Это в планах Мадер, но женщина ошибается. И всё же разрешает: — Синдбад, покажи здесь любого, и если госпожа Вирсавия кого-то выберет, подготовь в кратчайший срок, — Вирсавия уже какой раз за день удивляется, но сейчас и виду не подала на такую щедрость. — А я проведаю госпожу Абаль, — Вирсавия её поблагодарила. И, прежде чем уйти, Мадер добавила: — После приведешь госпожу ко мне в кабинет, — видимо, никак нельзя огорчить «мать». Даже если Вирсавию она не получит, у неё появятся новые рычаги давления на Синдбада. Всё равно в выигрыше!

И она ушла к себе.

«Абаль, надеюсь, ты сделала своё черное дело», – Вирсавия нахмурившись посмотрела вслед опасной женщине и вздохнула спокойно. Даже у Синдбада стало на душе легче. Пока все работники расслабились, но, как только Син обратил на них строгий взор, сразу заработали, даже Фатима, сжав зубы. Ну, его ему не жалко, а Вирсавия, на самом деле, не каждому встречному на помощь кидается. И стоило подумать покорителю лабиринтов, что в кои-то веки ему привалило счастье в нелегкий час, как получил герой подзатыльника, сильного и безжалостного. Только и оставалось возмутиться, но Синдбад и слова не проронил.

— Дурак!!! — якобы вспылила девушка, но дальше продолжила весьма спокойно: — Это ради кампании, да? Ладно. Но в этот раз я уже по собственной воле предпочту остаться в стороне, пока не разберусь со своими делами. Быть может моя помощь и не понадобится. Только вот ты сильно рискуешь, Син. Наверняка все очень волнуются, а ты… Даже представить не могу, во что ты ввязался, — подающий надежды королевский кандидат чувствовал себя маленьким мальчишкой. Но это не мешало ему улыбаться: Сави невольно походила на мать, пока отчитывала любителя приключений. Кажется, все его страдания не стоят рядом с одним присутствием любимой девушки, но вообще сестры, да всё равно не так… А не об этом нужно думать в данный момент. И всё-таки Синдбад не сдержался, обнял «госпожу Вирсавию», за что и попытался наехать Фатима, да и тут облом: Вирсавия замолвила словечко. А Сину пришлось-таки освободить девушку из объятий. — Когда ты стал таким беспечным?

— Всё из-за тебя, — так же спокойно вторил Син, — сестрёнка. Так и чувствую себя в безопасности. А ты нет?

— Я промолчу, — Вирсавия прикрыла глаза и как-то тяжко вздохнула.

— Э! — покорителю лабиринтов, однако, стоит беречь нервы.

====== Возвращение Аладдина и маленький сюрприз. ======

Комментарий к Возвращение Аладдина и маленький сюрприз. Я тварь, ибо мне неохота что-либо объяснять, но вот тут я подумала-таки продолжить сей фанф. Но ничего не обещаю. Только это не отменяет того, что мне нужны ваши комменты) Если заметить ошибку или опечатку, пожалуйста, воспользуйтесь, ПБ.

И, кому не сложно, если ссылки в шапке и других главах не открываются, скажите мне об этом, ибо надо с этим что-то делать, а я проверить сего не могу.

Жарко сейчас в хамаме, но я, Ямурайха и Писти не особо там топили. Водичка летняя, ну, чуть горячее, чтобы можно было вымыться. Нежимся себе, никого не трогаем. Девичьи секреты обсуждаем и балуемся. Генерал и две волшебницы. Что ещё сказать?

Самая беспокойная из нас Писти. Вот уж кто точно не сможет усидеть на месте. Главное, чтобы не поскользнулась и нос себе не разбила, или что похуже. И всё же удача не на её стороне: девчушка поскальзывается, но падает прямо в воду. Нет, фортуна всё ещё с ней. А мы с Ямурайхой заливисто смеёмся, на что юная генерал надувает щёки и отворачивается, обиженно скрестив руки на груди. Махаю на неё рукой: пусть обижается, иногда это очень полезно.

— Вирсавия, кажется, ребята скоро вернуться, — молодая волшебница решила начать беседу, авось Писти успокоится и присоединится. — Я точно не помню, — девушка вышла из воды, решила, что хватит с неё, а мне в кайф. Прикрываю блаженно глаза и думаю над ответом.

— Поскорей бы, — и могу только надеяться. Со стороны слышится снисходительная усмешка волшебницы. Я собираюсь полюбопытствовать, но…

— Получай! — это всё, что я слышала, прежде чем Писти окатила меня холодной водой.

— За что!? — подскочив, устремила злобный взгляд на генерала, а та смеётся пуще меня. — Сейчас ты у меня получишь! — выбираюсь из воды, а она в это время прячется за Ямурайхой. Ей вообще не стыдно?! Хотя, молодец, слабых не обижает, а на сильных лезет. Но я не прощу! Волшебница-генерал, видя, что преграда в её лице от мести праведной меня не остановит, выставляет руки вперёд.

— Госпожа Вирсавия, неужели вы злитесь на Писти? Это же смешно! — а мои глаза горят. Конечно, я не злюсь. Но сия проделка не останется безнаказанной. Яму кидается меня обнять и пытается оттащить в сторону от входа, а смекалистая Писти укутывается в большое полотенце, потом хватает ещё одно и спешит к выходу. Малявка! — Ну успокойтесь же! — восклицает Ямурайха, ибо ей уж невмоготу меня держать.

— Брось, — приходится замереть. — Не собираюсь я её обижать, просто защекотала бы до слёз, всё! — и сама же надуваюсь, аки хомячок. Знаете, поведение неподобающее Созидателю всего сущего, но об этом же никто не знает. И всё равно не получается всё по-своему делать, ибо есть такое понятие — «взрослый человек».

Яму в свою очередь одаривает меня недоверчивым взглядом. А я уже представляю смущающуюся стражу, мимо которой пробегает Писти. А про одежду свою она забыла! (Кажется, мне ещё выпадет шанс отомстить.) И вообще, надо её кому-то окольцевать; кандидат есть, невеста хоть куда. Почему бы и нет? Мешает только политическая обстановка в мире и занятость папочки-короля, то бишь Синдбада.

Дальше мы в молчании одеваемся. Наряд Ямурайхи слегка изменился. С моей подачки молодая девушка сейчас выглядит более невинной, хотя характер её от этого не изменился. А почему бы и нет? Оголены только ключица и предплечья. Не пышное чёрное платье выглядит отлично, хотя сам цвет… Ну, маги Магноштада не волнуются по этому поводу, ей тем более не стоит. А я? А что я? Моя Важность ещё никак не привыкнет к тому, что волосы порядком укоротили. Зато Моя Алчность родилась и выросла очень быстро. Конечно, я преувеличиваю, но в последние дни ни в чём себе не отказываю.

Сначала Джафар решил, что я казну государственную разоряю, но потом я доходчиво и при всех объяснила, то есть напомнила: я волшебница! И вся моя одежда — моё творение. Исключение только одно: серьги-кольца, в которых были «паутинки». Это уже дело рук Синдбада. Его Величество как-то увлекался ювелирным делом, вот плоды таланта. Ношу я их почти не снимая потому, что подарены они были недавно, пару дней назад. Хотя существо я неприхотливое, мне ничего не надоедает, но вредничать иногда стоит. Иначе совсем перестану быть похожа на людей.

Не успели мы выйти из хамама, как несколько служанок налетели на нас и что-то говорили без остановки, друг друга перебивая. Той, что стояла ближе ко мне, я вручила одежду Писти и велела отнести в комнату оной. Женщина смиренно кивнула и пошла прочь. Ещё двух Ямурайха отправила прибраться в хамаме, так и осталась одна единственная молодая девчонка. Она обрадовала нас новостью благой: Алладин и компания вернулись.

Моей радости старческой не было предела, но чего-то не хватало. А точнее кого-то. Рух… я не чувствовала рух Хакурю. Четвертого принца империи Ко не было. Почему-то на душе образовался неприятный осадок. Он в порядке, знаю. Раз его здесь нет, значит вскоре принц начнёт действовать. Ох, моё дорогое дитя, прошу тебя быть осторожней.

Мы, я и Яму, немедля отправились в порт встречать ребят. И успели вовремя, корабль только вошёл в гавань. Так что некоторое время мы стояли без дела. Точнее генералы что-то обсуждали, а я стояла и молчала. Даже на Сина внимания не обращала, пока его тяжкая рука не опустилась на моё плечо.

— Что не так? — осторожно спросил король, но я не спешила признаваться.

— Нет, ничего, — стараюсь улыбаться не натянуто, да получается кое-как. Хочу же улыбнуться, но отсутствие Хакурю успело подпортить настроение. И даже если сейчас я промолчу, потом Син поймёт, в чём дело. Его Величество наверняка заметил мою привязанность к Хакурю. В своё время он ведь доставал меня на тему того, как сильно я сблизилась с принцем Хакую. Весёлые были времена.

Долго не выпускаю внучка из объятий, просто потому что не хочу. Надеюсь, он не обидится, если задохнётся в моих руках. Впрочем, неважно. Ничего не важно, пока он также обнимает в ответ. Со стороны слышатся женские стоны умиления. Хинахохо осторожно напоминает, что пора отпустить юного маги. Видите ли, не одна я хочу его обнять. Ничего, Аладдин, у нас ещё будет время побыть одним, а пока я отыграюсь на Али-Бабе и Моржане.

Кажется, принц Бальбада тоже рад меня видеть. И это хорошо. Всё-таки есть в этом мальчишке что-то, что не может оставить без внимания Творец. Солнечный мальчик, если этот мир останется цел, он останется на тебя. Таким мне видится возможное будущее.

Кажется, Моржана (да простит меня Масрур) навеки мой самый любимый фаналис. Иллах, она такая милашка. Ты видишь же! Мне кажется, или сейчас ей действительно больше всех перепадает моей любви и нежности. Ну да, не каждый день тебя обнимает, аки мамочка, какая-то большая и мягкая тётя. Хм… неужели я располнела, а мне никто не признаётся? Ладно, эта проблема откладывается на потом.

Мы встретили ребят, проводили их во дворец и разбрелись по своим делам. Конечно, король и генералы удивились отсутствию принца Хакурю не меньше моего. Но… им отчего-то легче понять подобные поступки. А я, действительно, мамочка. Син хотел что-то у меня спросить, но в последний момент передумал. Хорошо или плохо? Чёрт с ним.

Отчего-то разболелась моя голова, пойду посплю. А там видно будет.

Я бы так и проспала весь день и, может быть, ещё второй, но подобное прошло стороной. День ещё не закончился, это я поняла, когда дорогой король подхватил меня на руки как-то заботливо, но уж очень по-хозяйски. Хотя это не мешало мне продолжать спать. Так и было бы, если бы не одно обстоятельство. Меня отнесли на балкон и, видимо, собирались разбудить очень оригинальным способом: уронить на деревья. Конечно, Син не идиот. Просто такая практика уже присутствовала, и, если он думает, что я не помню, глубоко ошибается. Чувство самосохранения срабатывает вовремя! Я, как самый испуганный зверёк в мире, удачно изворачиваюсь в воздухе и повисаю на короле, причём успеваю присесть на перила балкона. А то вдруг тяжестью своею шею ему сверну.

Поворчал бы лишний раз! Так нет, смеётся, как самый довольный человек в мире. Ну и пусть. Не думаю, что он каждый день просыпается счастливым. Я ведь знаю, знаю всё то, что другим не разрешено. В конце концов, жить без тебя невозможно. Поздравляю, Синдбад, ты привязал к себе то, чем хочешь овладеть. Ты привязал к себе силу, способную из ничего создать целый мир. Только не догадываешься об этом.

— Снова загрустила, — выговор в мою сторону, стоит мне обнять тебя и спрятать лицо, уткнувшись в шею. Как же мне спокойно и страшно в твоих объятиях одновременно, Син. Я совсем запуталась. Мне нужно выговориться. Но могу ли? Поможешь ли ты мне или воспользуешься случаем? В любом случае Иллах не обидится, он всё понимает. Да вот хотелось бы, чтобы ты избавился от всех своих амбиций. Но мало, мало тебе. И пока это так, то я тоже не буду сидеть в стороне. Что бы ни сделал, добро или зло, я отвечу противоположным поступком. Может так мы придём к согласию.

— Сииин, что ты хотел? — чуть откинув голову, смотрю ему в глаза. Я скучала по этому серьёзному взору карих глаз. Да, он серьёзен, а ещё чему-то рад, и чем-то недоволен. Могла бы я узнать все твои мысли, но не хочу. Интересно, а что ты видишь в моих глазах?

Мужчина ничего не отвечает, лишь крепко держит в своих объятиях. Можно и забыть, как дышать. В этот момент тянусь за поцелуем, но в последний момент Синдбад останавливает меня, схватив за подбородок. Прикусываю его палец, по-хозяйски расположившийся на моих губах, и бурчу: «плохой Син». А он улыбается, улыбается так, как никто мне ещё ни улыбался. Подобно свету, он…

— Так смотри только на меня, — а, повтори это ещё, и я соглашусь выйти замуж за тебя… Стоп, что? Не хочется портить романтику, но:

— Как «так»? — снова вижу недовольство в карих глаза, хотя не всё так ужасно. А Синдбад как-то оскалился, словно только ему известно нечто важное. Уже подумала: вот ответ, а нет!

— Сложно описать, но мне не хотелось бы, чтобы кто-то другой видел тебя в подобный момент, — действительно, сложно подобрать слова, но и без них тоже понятно. Особенно в подобный момент. Почему-то мне кажется, что я и сейчас не смогу его поцеловать.

— Кхм! — Джафар! Так бы и я упала с балкона, если бы Синдбад не потянул меня на себя. Наконец-то я стою на собственных ногах. Советник удостоен моего злого взгляда, который просто-напросто игнорирует. Это даже правильно, но моё возмущение этим не прогнать. Осторожно кошусь в сторону Сина: тоже не рад, но и не спешит негодовать. А Джафар тем временем продолжает:

— Не поверите, я здесь больше всех хочу, чтобы вы наконец-то поженились и жили долго и счастливо, но, Ваше Величество, будьте добры начать праздник: люди ждут! — говорил советник как всегда, хотя слова его предполагались быть более эмоциональными. Всегда сдержанный Джафар. Что же ты будешь делать, когда не сможешь всё держать в себе? Мой немного насмешливый взгляд был побеждён неким одобрительным со стороны советника. Не поняла!

— А что ещё за праздник? — только сейчас до меня дошла последняя часть предложения. Син снова улыбнулся, уже со всей своей обворожительностью.

— В честь ребят, — ответ меня радует и нет. Быстро как-то.

— Э! — толкаю локтем в бок. — Ты знал, что они вернуться сегодня, и ничего не сказал! — теперь моё возмущение не остановить.

— Это был сюрприз. Я уверен, скажи тебе раньше, ты бы волновалась, — он чертовски прав. Наконец я отцепилась от Его Величества.

— Ладно, иди начинай праздник, я скоро подойду, — король мог уйти спокойно, но нет, он поцеловал меня в висок. Ни намёка на пошлость, и даже как-то жаль. Но и этому я была рада. В последний момент схватила Джафара и потребовала: — Он что-то задумал. И ты должен мне сказать, что именно, — чуть ли не шикаю по-змеиному. Первый советник только плечами пожимает. Всем видом показывает, что будет молчать. Хочется дать ему оплеуху с лёгкой руки, но вовремя останавливаюсь. Интуиция говорит о том, что Джафар (!) ничего (!) не знает (!!!). И это меня пугает. Махаю рукой, мол, иди. И остаюсь одна.

Синдбад… Есть то, что касается меня, но оно вовсе не пугает. Однако есть что-то ещё, куда опаснее. И вот это приводит в ужас. Я не могу узнать, ведь здесь и сейчас я обычный человек. Чтобы узнать, мне придётся ждать действий Арбы. Это слишком долго! Думаю, ему нужно ещё больше времени. Надеюсь. А пока, пока можно отвлечься.

Ммм… Когда я уже успокоюсь!

Тога… Моя любимая одежда когда-то. Те времена были очень и очень давно. Помнится, в подобном наряде я разгуливала по штабу «Сопротивления». Сначала просто легкое белое платье, а поверх на одно плечо накинута тога. Где-то у ног есть хорошая застёжка, да и на поясе. Упасть не должна. Было бы глупо, если бы одеяние было чисто белым, но золотая вышивка слишком крута для меня. Но это мне не мешает её оставить. Незамысловатые узоры по краям ни о чём не говорят в этом мире, а в том они были талисманами удачи, здоровья, благосостояния и плодородия.

Последнее, правда, мне сейчас не очень и нужно. Пф! Можно подумать, я замуж собираюсь. А нет! Я помню, каким был мой наряд на моей первой и единственной свадьбе. Праздники тогда были редкостью, поэтому люди из религиозных и не очень побуждений наряжали жениха и невесту так, что тем было сложно передвигаться. Тогда я тоже была счастлива, хотя больше присутствовал интерес. Всё было в новинку. Но не буду о плохом, ведь сейчас мне надо улыбаться, улыбаться и ещё раз улыбаться!

А волосы пусть будут заплетены в высокий пушистый хвост. Просто и вроде бы со вкусом. Идеально. А из украшений те самые серьги и обруч на лоб, чем-то напоминающий тот, что у Аладдина. Теперь я могу идти.

Во дворце тихо, только стражники о чём-то разговаривают меж собой и со мной здороваются. А с улицы слышится музыка, гулянья идут как требуется.

Очень сложно игнорировать на себе сотни взглядов, одни из которых брошены мельком, а другие смотрят непрерывно. Что поделать, природа меня не обделила. В свою очередь я приветствовала генералов, детей, короля тоже не обидела вниманием, но быстро скрылась из виду. Почему? Потому что мне хотелось уделить время людям. Быстро я находила с ними общий язык, хотела к каждой компании подойти, но при этом не могла далеко уйти от короля и генералов. Впрочем, с людьми Синдрии я сошлась не из-за того, что люди сами шли навстречу. Ибо, пока Аладдин был в отъезде и не напали Аль-Сармен, я спешила помочь каждому. А ещё с лёгкой руки короля Синдбада, люди узнали, что это я поставила над их страной такой хороший барьер. С тех пор каждый отчего-то считал, что обязан отблагодарить меня лично. Тьфу на королевскую власть!

А ещё на меня напали дети, когда я думала пойти и выпить с Хинахохо и Драконом. Дети были разные и вроде не пугали, не раздражали, но и уютно с ними не было. Они явно чего-то от меня хотели. И почему-то молчали. Долго пришлось ждать, пока они меня не отпустили. Правда, так и не сказали, чего хотели. Лишь нацепили на голову венок из ромашек и убежали. Цветы напомнили о детстве; был один герой, который мне «короны» дарил, а больше ничего и не нужно было. Прошли золотые времена, а отпустить их сложно. Может заказать ему парочку веночков?

Ой, что-то нехорошее у меня предчувствие. Все генералы были рядом с королём, даже детей собрали. Аладдин, Али-Баба и Моржана ничего не понимали, как и я. Похоже, что генералы также не в курсе. Поэтому все чего-то ждали затаив дыхание. Всё, что мы узнали, прежде чем Син собралась оповестить народ об очень важном решении, было загадочным бурчанием себе под нос.

На мгновение я даже забыла про своё предчувствие. По-моему, это первый раз, когда я вижу, как король, как мой король произносит речь перед всем своим народом. Каково тебе, Син, когда тысячи глаз смотрят лишь на тебя? Каково это быть королём?

Пока ты произносишь свою речь, слушаю, внимая целиком. И в то же время я не запомнила ни одного слова. Это аура короля, и она заставляет трепетать даже самого Творца.

— Так что ты скажешь, Вирсавия? — ход времени для меня остановился и преподнёс сюрприз. Я. Прослушала. Речь. Синдбада. Нутро моё подсказывает: дело нечисто. Как я ещё не подскочила от неожиданности? В любом случае, молчать нельзя! Но я ведь не знаю, о чём речь шла. Хотя если бы и знала, то не особо помогло бы. Он сказал нечто важное всему народу, и, если им не понравится мой ответ, будет чертовски плохо. Син, ты меня подставляешь. И не переспросишь же, стыдно ведь.

А он ведь догадался (!), заметил моё недоумение! И улыбается, — зуб даю, — то есть скалится, словно загнал добычу в угол. Я буду помнить это до конца дней своих. В голову приходит лишь один нейтральный вариант:

— А что хочет услышать Ваше Величество? — смотрю на народ, который не скрывает своего ожидания, потом на ребят. Генералы и Яму замерли с каким-то трепетом, а в голове моей зашевелились извилины. Я смотрю на детей, и представшая картина меня пугает. Мор и Али-Баба удерживают Аладдина, закрыв ему рот, который бурчит, ворчит и вырывается. И, честно, сложно понять, какие эмоции он испытывает. В голове что-то щёлкает, адреналин зашёл в гости. Уточнять у генералов неохота. Поворачиваю свою синюю голову к народу и задаю вопрос:

— Он мне предложение сделал, да?! — реакция последовала незамедлительно. Десятки человек заржали, ещё десятки чем-то поперхнулись или подавились, были недовольные возгласы, чьи-то даже были радостными. — Не угадала?! — и тут уже к весельчакам присоединился сам Синдбад. Смеялся он искренне, словно говорил: «подобного и ожидал». И что-то к душе моей подступился ещё больший стыд. А там ещё и Хинахохо, и Дракон, и Шарркан заржали. Твари. Только Масрур (я ж чувствую!) сожалеющим взглядом одарил меня. А вот Джафар, любимец мой, безжалостно ударил себя по лбу. Ох, как я его понимаю.

— Да, это было предложение, и ты пропустила его мимо ушей, — меня будто отругали, как маленького нашкодившего ребёночка. Мне и так стыдно! Если бы я слушала, смылась бы ещё до роковых слов. Народ как-то поутих, а потом в стороне кто-то прокричал: «Да соглашайся уже!» Этот старичок явно хотел застать наследника или наследников любимого короля. А я к детям не готова точно! Или ему нужен повод для пьянки до самого утра.

И если покоритель семи морей Синдбад успокоился, то я зашлась тихим смехом. Кое-что вспомнилось.

— Когда в Синдрии все наладится, ты станешь моей королевой! — в стельку пьяный Синдбад уже в пятый раз оповестил синеглазую и верных друзей о чудном решении. Хинахо, Дракон и счастливица никогда так не смеялись.

— Синдбад, ты пьян! — тыкая пальцем в плечо «брата», избранница перешёптывалась с Драконом, а тот в свою очередь подтрунивал над королём. — Иди спать, мал ещё, чтобы столько пить! — и снова необычное явление мира сего услышал смех девушки, с которой рос с самого рождения. Она выпила больше его, но куда трезвее.

— Ну так что? — Син заглянул мне прямо в глаза. Ему явно нравилось моё замешательство. Он был доволен собой. Глубоко дыша, думаю, что ничего особо не изменится, если скажу «да». Делаю последний глубокий вдох. И очень тихо подписываю себе приговор:

— Я согласна, — Аладдин, мы обязательно поговорим на эту тему, но позже. А пока… А пока король Синдбад подхватил меня на руки и сделал три оборота от счастья. Наверное. На мгновенье перед глазами предстал тот самый Син, который только-только начал чего-то добиваться. Это был лишь один миг.

Среди народа я точно слышала: «Пить будем до рассвета!» За счёт казны, конечно же. Вот одна из причин, из-за которых я не люблю быть на виду,: убытки. Синдбад, разумеется, пожалеет об этом, но вряд ли передумает.

— Нам нужно поговорить! — легонько надавливаю пальцами на его шею, а он смеяться пытается.

— Конечно, конечно! — его явно забавляет мой вид: скорее всего, я ещё красная, как рак. Я зла! — Джафар, всё на тебе, — советник хотел возмутиться, но… я не увидела, что было дальше. По звукам думается, что Хинахохо и Драгул повели его в противоположную сторону от нас. Аладдина так вообще увели до того, как я подписала «смертный приговор». А вот аура остальных генералов мне запомнится надолго.

====== В далеком прошлом: главная встреча всей её жизни ======

Комментарий к В далеком прошлом: главная встреча всей её жизни Дорогие читатели, как вы могли заметить в предыдущей главе, я пропустила некоторые события. В этой главе то же самое: арка с рабами опущена. И история начинается в Элиохапте. Как всегда, я жду ваших отзывов, хороших или не совсем, ваших исправлений с помощью ПБ, если они нужны. И я буду очень рада, если глава не покажется вам скучной и предсказуемой. Вот. Что ж, мне больше добавить нечего.

Разве что напомню о некоторых дамочках, которых я не просто так ввела в повествование:

Госпожа Сцилла https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495d6/grcbkApisPY.jpg

Вивиан https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495c4/QjU4hpbMSF0.jpg

Абаль https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495b3/0R8mNDKYT4Y.jpg

Нулефер https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495cd/lmsBnMmSyJM.jpg

Сюин https://pp.vk.me/c604418/v604418779/495aa/8msH5Fixs5A.jpg

Вирсавия задумчиво бурчала себе под нос: «Где-то я это уже видела». Действительно. Пирамиды-гробницы и Элиохапта и также подобный пирамидам дворец, известный на весь мир, она видела. Только как? Непонятно. Однако никто не удосужился узнать это. Ибо никто не разобрал этих бормотаний. Поэтому задумчивость Вирсавии казалась Вивиан восхищением. Но нет.

— Это ненужная трата территорий! — наконец воскликнула синевласка. Сюин согласно промычала, а Нулефер с презрением дополнила:

— Тут кругом пустыни, никому ненужные земли, вот и творят, что хотят, — она также не понимала значимость старых и не очень гробниц.

— Эх, вы, деревенщина! — красавица Абаль не рассматривала пирамиды, она обмахивалась веером и изредка комментировала. Чёрную косу ниже пояса ей заплели так туго, чтобы всё спрятать под белым платком-тюрбаном. Не хотелось ей, чтобы волосы прилипали к шее. А вот то, что она может загореть, как-то позабылось аристократкой. Это, и правда, не так страшно. Даже её мать, госпожа Сцилла, которая на свой страх и риск отпустила девочек окрестности осмотреть, давно ходила со смуглой кожей и не смущалась. Хотя здесь и гены виноваты, но не суть.

Остальные дамы её, конечно, проигнорировали. Это так, шутка. Ясен пень, неуместная, поэтому никто не обижался. Ибо вставлялась она в те моменты, когда «деревенщина» включала логику и просто смеялась над великим творением какого-либо искусства. Не на людях, разумеется.

Стоит отметить, что благодаря Нулефер, девушке достаточно красивой, все экскурсоводы были отправлены куда подальше. Достаточно было похлопать яркими голубыми глазами мужчинам и дать женщинам потрогать пушистые волосы её и Вирсавии. Чего не сделаешь ради свободы. Зато из-за Сюин они заблудились. Госпожа-азиатка очень любит детей. И не могла не уделить им время. Так уж получилось. А детям она нравилась. Интересно, почему? Неужели самая обычная внешность их привлекла? Ну да, кожа бледная, совсем. Глаза какие-то миндалевидные. Зрачки карие. Шатенка. Ммм… Если так подумать, очень даже завораживает.

Девушки не ныли из-за своего положения. Но только Вивиан реально думала, куда им идти. Можно, конечно, попросить о помощи местных. Но… видимо, не все местные любят туристов. И, подходя к кому-либо, надо быть весьма осторожным. Поэтому девушки плутали больше, чем могли, ведомые светоносной головой Вивиан.

Кстати, а что они делают в Элиохапте? Свою миссию они выполнили раньше, чем Синдбад устроил бунт рабов. Они нашли того самого шпиона из Партевии, который официально числился элиохаптовцом. Да. Конечно, Сцилла поспешила послать ястребом весточку Шахерезаде. Написала так: «Дела куда запутаннее, чем мы думали, дорогая маги. Я не хочу рисковать ребёнком, однако, чтобы была от него польза, мы, я и мои подопечные, отправимся в страну песков. Там его и оставим. А дальше будем разбираться с Партевией. Кажется мне, что стоит начать готовиться к очередной войне».

Так вот, пока девушки бегали по неизведанной территории, Сцилла была на аудиенции у короля, или фараона, для неё не столь важно. Молодость Армакана Амон-Ра её не удивила. У них самих император ещё ребёнок. Чему уже удивляться? Но не об этом речь. Армакан выслушал женщину так внимательно, как только мог. И прекрасно понял ситуацию. В принципе, мальчик на вид безобиден. Когда его увели, уже с глазу на глаз Сцилла призналась, что была бы рада, останься этот ребёнок в Элиохапте навсегда. Ей он не зачем. Однако «скоро ему будет некуда возвращаться». Сейчас женщина правильно мыслила, а ещё здесь была и желание личной выгоды. Ей хватало и того, что Вирсавия носится хвостом за Синдбадом. Нянькой ей быть не нужно.

Армакан пообещал подумать, а ещё пожелал, чтобы она вместе со своими подопечными отужинали с ним. Ничего такого. Просто, раз уж он решил, что стране нужно общение с другими государствами, то и самому нужно действовать так же. Сложно, да. Но возможность упускать нельзя. Госпожа Сцилла Неа смиренно приняла приглашение. Это не будет пустой тратой времени. Ни в коем случае!

А девушки всё плутали, уже и вечер близился. Но к дворцу они вышли. Только… Их же выпрут, зайди они и скажи, что обижать их нельзя. Сделают с точностью наоборот! Однако оставаться под вратами тоже нельзя, ещё хуже будет. Ну… «Была-не была!» — подумала Сюин и уже хотела подойти к одному из стражников, которые с подозрением поглядывали на них. Как вдруг…

— О! Вы должно быть те самые подопечные, что прибыли с госпожой Сциллой! — воскликнул юноша. Это был советник короля, Нармес. Но девушки узнали это минутой позже. Этот смуглый красавец оказался довольно болтливым. Однако со своей задачей справился: провёл их в большие покои, которые им выделили, и удалился. На ужине они ещё встретятся.

А Сцилла спокойно сидела на одной из кроватей, то и дело, поправляя выбеленные неизвестно кем волосы мальчишки. Каждая мелочь важна! Да, тот ещё геморрой. Но Хоремхеб (а это шпионское имя мальчика) должен понравиться правителю этой страны. Он прекрасно понимал, к чему это приведёт. Но и быть обузой для Вирсавии не хотел. Он посмотрел на вошедшую «сестрёнку» и опустил взгляд. Вспомнил, как поведал о том, что случилось с их деревушкой, а точнее, как говорили военные, деревней дезертиров. Только хлопот добавил. Единственное для него облегчение: Вирсавия пообещала ничего не рассказывать Синдбаду.

— Девушки! А ну-ка быстро соберитесь! Где вы были? Его Величество Армакан пожелал отужинать с нами, — Сцилла весьма серьёзна. А ещё чего-то опасается. — Я наткнулась на здешнюю вдовствующую императрицу: противная женщина. Заливала чушь про какое-то проклятие, — ей необходимо выговориться! — Но я же вижу, что она просто хочет избавиться от Его Величества и посадить на трон своего сына, — госпожа-дипломат с отчаянием вздохнула. — Я, конечно, понимаю, для чего некоторые правители заводят много жён, но они совершенно не заботятся о том, что после будут творить эти самые жёны! — она вовсе не злилась, просто говорила на повышенных тонах. — Ах, да! С доброй руки консула Нармеса мы сегодня будем в традиционной одежде этой страны. Это и подарок, и испытание, — она что-то ещё пробурчала себе под нос и отпустила Хоремхеба, пока тот совсем не уснул, свалившись на пол.

Дамы, к слову, уже заметили те самые наряды. Однако была одна проблема. Посему в выигрыше оказалась Вирсавия. Она самая шустрая: ей удалось ухватить самый закрытый наряд, который был. Даже ключицы не видно. О! Как скромно с её стороны. Нулефер тоже ухватила приличное платье. У неё, как и у Вирсавии и госпожи, будут закрыты плечи, однако есть вырез на ключице. Такая глупость нисколько не волновала Нулефер. Абаль же могла не успеть ухватить немного странное платье, которое было без плеч и как-то непонятно закреплялось сзади меж лопаток.

Вивиан досталось платье с открытыми плечами, ключицей и животом. И даже в такую жару ей показалось, что холод будет доставлять неудобства. А дело всё в особенностях организма. Но не суть. Ибо самой невезучей оказалась Сюин. Азиатка просто засмотрелась: такой хорошенький был Хоремхеб. Посему ей досталось платье… с открытой грудью. Нет, местные девушки её не смущали. И их внешний вид, ну, некоторых, не возмущал «цветок». Однако сама девушка такое носить не хотела. Она хотела закатить истерику, но не смогла! Она вовремя вспомнила про наличие среди своих вещей белой большой шали и улыбнулась. Недоплатье не скрывало грудь, зато живот остался спрятан.

Сюин сложила шаль несколько раз, а после обмотала ту так, чтобы не только прикрыть грудь, но и закрепить брошью на шее. А потом из-за своей стеснительности закрепила шаль ещё в нескольких местах невидимками. Это для того, чтобы, не дай случайность, не показались сокровенные места. Как итог, девушка проявила находчивость, которой подруги восхитились. Сцилла тоже похвалила её. Хотя сама, посмеиваясь, представляла девушку в том случае, если бы ей не повезло. Женщина ни в коем разе не собиралась смеяться над ученицей, просто хотела расслабиться.

Уже и время непозволительно быстро. Явившийся за ними Нармес восхищённо замер. Конечно, иностранцы выделялись даже в одежде. Она не шла им так хорошо, как всем его землячкам. Однако он впервые видит такое. И всё же они прекрасны. В мыслях юноша согласился с этим. И, пока они шли в зал, где обедает правящая семья и приближённые к ней, Абаль успела задать каверзный вопрос.

— Господин Нармес, меня немного удивляет: вы такой молодой и уже консул, — девушка не думала смеяться. Она знала, что в мире полно талантливых людей. И вот один из них перед ней. Или же это просто везунчик… Однако быть любимым удачей тоже надо постараться! Вот. — Я знаю, ваш король тоже молод, даже младше меня, но как вы… — она замолчала и осторожно посмотрела юноше в глаза; шла рядом, аки первооткрыватель. — Я много болтаю, да? — то ли вздохнула, то ли усмехнулась она.

— Нет, что вы, госпожа, — Нармес улыбнулся. Ему понравились эти девушки. Только вот что они будут думать о нём, о Его Величестве, об их народе и стране, когда столкнуться с вдовствующей королевой Патрой. — Его Величество говорит, что я способный, нужный ему человек, но в своих талантах сам я не уверен, — парень продолжал улыбаться.

— Скромник, — тихо и даже сладко прошептала Абаль. Ох, сердцеедка проклятая! И присутствие матери её не останавливает. Но что поделать бедной девушке, коли на горизонте замаячил жених достойный? А в том, что Нармес достаточно хороший жених, девушка была уверенна. Глаз у неё намётан.

Когда они были совсем близко, консул попросил их игнорировать вдову-королеву, но старательно строить из себя желанных слушателей. В принципе, они так всегда делают в силу своего юного возраста. Однако парню они показались настолько благородными и в то же время настолько хрупкими… заморские красавицы, чтоб их!

И, знаете, поначалу шло всё хорошо. Королева и её свита внимательно наблюдали за гостями. Прям прибавление в гареме! Это так в мыслях своих смеялась Патра. Однако… такой замысел проскакивал в голове Сциллы. Почему бы не оставить здесь один цветочек? Не так ужасно, как кажется. Так вот. Поначалу всё шло хорошо, потому что расспрашивали гостей. Армакану действительно было интересно. Юные представительницы разных народов, которые немного старше его самого, легко (и, конечно, осторожно) отвечали на его вопросы. Патра, как и предполагалось, пыталась замучить девушек. Ей в этом помогали. Однако всё пошло прахом.

Зато вот когда дело пошло в ином русле, то есть уже гости расспрашивали о Элиохапте, вдовствующая королева «завела свою шарманку». Нулефер была честна с подругами в своих комментариях. Правда непонятно, откуда она такие выражения берёт.

А ещё Сцилла так «тонко» намекнула, что не верит в ерунду с проклятиями. Прямо сказала: кто-то хочет избавиться от Его Величества и, скорее всего, прибегает к магии или же хитрым уловкам. Ох, вовремя королева не начала задыхаться от возмущения, а то спалилась бы с потрохами. Сюин, кстати, тоже прокомментировала чепуху о проклятии: «Знали бы вы, какое проклятие висит над моей страной». Это прозвучало загадочно. Однако стоит отметить, девушка говорила об Аль-Сармен. Вот это уж точно проклятие, от которого фиг избавишься.

И да, все заметили, что девушка «поколдовала» со своим нарядом. Но никто не упрекал. Хотя нет, Патра усмехнулась. Только вот никто не собирался гадать, из-за чего. Сюин же была самой приветливой из всех гостей. Если не могла «отбить атаку», просто тихо посмеивалась, тем самым пропуская мимо ушей. А после ей и вовсе надоело сидеть и объедаться. Должно признать, кухня Элиохапта весьма аппетитна. Как местные девушки ещё не располнели? Или только для них такую вкуснятину приготовили? Впрочем, это всё ерунда, особенно в сравнении с тем, что «талантливый цветок» давно наслаждалась необычной музыкой народа пустыни. А поскольку ей надоело сидеть, она подхватила Вирсавию и направилась с оной на террасу. Конечно, не видетьих было невозможно.

Вирсавия поначалу отказывалась немного подыграть подруге, но Сюин своё получила. Иногда они даже с чего-то смеялись — и их слышали в зале. Сцилла осторожно, но довольно улыбалась. Кажется, малышка Сюин приглянулась молодому королю. «Весьма интересно…» — подумалось ей. А потом Сцилла (чёрт побери!) не заметила, как разговор снова пришёл к теме о престолонаследии.

Мол, Армакан занял трон по праву старшинства, однако это произошло лишь потому, что волю покойного правителя не узнаешь. Она была с ним, в саркофаге. И в чём проблема? А в том, что дорогу к гробнице перегородил лабиринт. И, чтобы попасть в пирамиду, нужно пройти лабиринт. Как пожаловалась Патра, многие уже исчезли и не вернулись. Сцилла усмехнулась.

— Мы с удовольствием предложили свою помощь, если бы хоть кто-то из нас проходил лабиринт ранее, — женщина подложила ещё еды Хоремхебу. Мальчишка округлил глаза: в него больше не лезло. Он повертел головой по сторонам, однако еду было некуда девать. Ему пришла одна мысль на мгновение: скормить еду змее Его Величества — и тут же ушла. И хорошо! — Хотя, — снова заговорила важная гостья, — среди нас есть одна девушка, которая сопровождала одного «короля» и жива-здорова. Но я не рискну предлагать помощь от её имени, — и отпила местного алкоголя. Она не собиралась интересоваться, что это такое. Иначе бы обязательно раздобыла, а уходить в запой ей нельзя. Уж очень слабый иммунитет у неё к спиртным напиткам.

— О, — протянула вдовствующая королева, — я бы послушала рассказы о подземелье, — и оскалилась. Армакан старался не вмешиваться как можно дольше. Не хватало ему ещё ругаться с мачехой при иностранцах. С одной стороны, Сцилла это понимала. С другой стороны, ей хотелось с ним поговорить. Однако лучше так, чем совсем никак.

— Кто-то сказал о «подземелье»? — Вирсавия и Сюин вернулись. Девушка Востока проявила любопытство. Даже им Вирсавия мало что рассказывала о подземельях. Хоремхеб был рад возвращению Сюин. Своим хорошим она поднимала настроение ребёнку. За этим с огромным удовольствием наблюдал Шарркан. А за ним самим — Вирсавия.

«Мне кажется или принца Шарркана действительно запугали?» — чтобы никто не заметил её любопытства, девушка время от времени меняла объект наблюдения. Но мысли её были о маленьком принце. В ней пробудилось чувство жалости и то женское, что зовётся материнским инстинктом. Ей очень хотелось спрятать мальчонку в своих объятиях. Однако этот самый «инстинкт» проявил себя более необычно, чем следовало. Мысль о том, что можно привязать к себе принца, не давала покоя. Ведь в этом есть смысл.

— Ох, да, нам сказали, что кто-то из вас, юные девы, был в лабиринте, — голос Патры прозвучал более дружелюбно. — Хотелось бы послушать, — чуть не потребовала она.

— Прошу прощения, королева, но из меня плохой рассказчик, — холодно отрезала Вирсавия. Она не видела в этом смысла и тем более пользы. — К тому же, насколько я знаю, в мире нет двух одинаковых лабиринтов. Каждый характеризует джинна, заточенного в нём. То же я могу сказать и про место возникновения, — Вирсавия присела рядом с Хоремхебом и погладила его по голове. Мальчишка в ответ улыбнулся. Боковое зрение помогло ей заметить жадный взгляд маленького принца.

— Тогда каков джинн в нашей стране? — сейчас гости из Рема впервые услышали голос принца Шарркана. Чётко, достаточно громко, однако сразу ясно, что ребёнок разговаривает очень мало. И это плохо. Сцилла как мать не могла одобрить подобного. Но почему она так в этом уверенна? Просто у Нулефер тоже был такой голос. Девушка и сейчас без дела не болтает.

— Не знаю, — в этот раз голос синевласой девушки не звучал категорично. Наоборот! Вирсавия обрадовалась. Краем глаза она даже заметила, как Его Величество Армакан тихо, но с облегчением вздохнул. Проявление любопытства младшего брата его явно радовала. Девушка не удивиться, если у братьев нет нормальных отношений из-за вдовствующей королевы. — Но, — девушка продолжила, чтобы маленький принц не пал духом, — я думаю, он (джинн) будет очень умным и хитрым, — кажется, у Его Высочества Шарркана загорелись глаза.

— Ага! И роста небольшого — шустрый! — снова подхватила Сюин.

— Вообще на вид необычный будет, — подхватила и Абаль. Ей, хоть и несильно заметно, тоже нравились дети. Но она больше любила вредных и взрывных. Ибо есть в них что-то эдакое.

— Все джинны необычные, — вставила своё разумное слово Нулефер, за что получила локтём в бок от Вивиан. Последняя, кстати, никак не могла поддержать сей чудный разговор. Она, к слову, была бы рада вернуться в кампанию к простым людям. Верните её под начало Руруму; а не вот это всё!

— А каким был джинн, которого ты видела? — Патра недовольно покосилась на сына. Не нравилось ей, что какая-то чужестранка смеет разговаривать с её сокровищем. Но Гафра как прочистил горло, королева пустила и в него свой недовольный взгляд, да намёк поняла. Министру где-то в душе было жалко принца. Но… так надо!

— Ооо! Это был волк, такой большой, — девушка специально растягивала гласные, и это подействовало. — Правда, совсем не страшный. Грозный, но нестрашный, — она усмехнулась, вспомнив Валефора. — Племя Имччак круглый год живёт в снегу, – девушка усмехнулась. – Там не так холодно, как кажется, — посмеялась Вирсавия, и Шарркан тоже. Он понял это сравнение.

— А каков снег на ощупь? — вот уже и Его Величество подал голос. А вдовствующая королева всё больше недовольствовала, но молчала. Могла совсем не приходить, раз уж на то пошло.

— Жжётся! — ответ прозвучал с лёгким возмущением.

— Не слушайте её, Ваше Величество, — Сюин мягко опустила руки на плечи подруги. — Он жутко холодный, — в империи Ко тоже снег идёт, но всего лишь три месяца и раз в год.

— И всё же он жжётся, — Вирсавия настаивала на своём. — Это неприятно, но не из-за снега, а из-за тепла наших тел, — получилось весьма странное предложение.

— Это звучит так же странно, как если бы заявить: песок горячий не из-за солнца, а из-за того, что на земле лежит, — азиатка попыталась ответить в духе обладательницы синих волос. Так часто бывало. Таким образом она пыталась понять ход мыслей подруги из Партевии.

Странно, но с этой глупости смеялись все. Хотя не столько с глупости, сколько с девушек, так рассуждающих о ней. Но кажется, странные сравнения пришлись по душе братьям Амон Ра. Если так подумать, то и снег уже больше не представляется им диковинкой. Это просто «белый песок». Где-то в это время хорошо так чихнул Хинахохо. Ему также подумалось: песок — это просто горячий снег.

Увы, ужин закончился безрезультатно. Никто никакой выгоды не получил. Патра лишь снова тонко намекнула гостям, чтобы они свалили поскорее из их государства. Её, почему-то, не смущало, что какой-то мальчик, скорее всего (а так она должна думать), из Элиохапта с ними. Ладно. Падкая до власти женщина, на тебя найдётся управа. Не переживай. Так вот! Ужин закончился безрезультатно. Хотя… приподнятое настроение маленького принца — большое дело. Армакан потом лично сказал своё увесистое спасибо госпоже-«послу» Сцилле и её сопровождающим. Хоремхеба он тоже согласился оставить. Так что за него можно было не переживать. И, кстати, с рассветом можно было бы отправиться домой.

Но! Его Величество жирно так намекнул Вирсавии, что очень бы хотел видеть её в качестве проводника в лабиринте для того, кто мог бы его пройти. Молодой правитель не разбрасывался людьми, как пушечным мясом, направо и налево. Но периодически отправлял туда людей. Однако именно сейчас таких людей нет. Девушка оказалась в замешательстве. Подруги вместе с госпожой приоткрыли рты. Сцилла уж точно не намерена оставлять её здесь. А если девушка умрёт! О, небо, да тот юнец (о Сине, естественно, речь) лично её жизнь отберёт. Откуда Сцилле знать, что этот самый юнец уже завтра будет здесь. Однако Сцилла не могла решать за Вирсавию. Она лишь молча сверлила напряжённую спину красавицы.

— Разрешите мне подумать, я завтра утром дам ответ. Ведь человек может провести, кажется, день или два в лабиринте, а здесь его может не быть месяцами, — разумеется, девушка знает это по своему опыту. Два месяца… Столько не было Синдбада, пока он покорял свой первый лабиринт. Зато у Валефора дело не затянулось на столько долго. А вот сколько времени может занять этот лабиринт?

Тишина давила. Сцилла хотела вставить своё резкое «нет», но не смела. А подруги уже было подумали, что Вирсавия хочет стать кандидаткой в королевы. Хм. С тем учётом, что они считают её невестой Синдбада, то вполне нормально думать, что девушка хочет быть под стать своему возлюбленному. Однако это слишком опасно! И когда они вернуться в покои, то всё выскажут этой дуре в лицо. Только вот сильно девушки ошибаются. Ибо Вирсавии ничего и не нужно. У неё и так есть то, что не будет дано не одному королю. Не так! Ни один король при её желании ничего не сможет сделать. И вообще останется самым несчастным человеком. И было бы так, если бы у неё не было кое-каких трудностей.

Но она самая обычная девушка. Ей не до этого. Просто… «Тогда каков джинн в нашей стране?» …она хочет встретиться с… «Но я думаю, он (джинн) будет очень умным и хитрым!» …джинном, который… «Ага! И роста небольшого — шустрый!» …подтвердит или опровергнет слова Валефора. Да, девушка хочет встретиться с Зепаром! От того, что ей скажет этот джинн, будет зависеть дальнейшая её жизнь. Продолжит ли она быть обычным человеком или же не знающий всей правды джинн отдаст ей ключ от её же собственной силы? Наверняка произойдёт второе. Но тогда Вирсавия получит право вершить свой суд не в своём мире. Соломон вряд ли предусмотрел это. Теперь, ранее защищённый от сил Создателя, мир постепенно перейдёт в её власть. Юго будет бороться, не понимая, в чём дело. А она… А что же будет Вирсавия?

Армакан лишь смиренно кивнул.

Ох, сколько было криков во дворце Элиохапта по раннему утру. Первый крик принадлежал Сцилле, которая не обнаружила свою подопечную синевласку в постели. Второй — горе-матери по имени Патра, которая не нашла по утро своего маленького сына. Третий — Нармесу. До него только сейчас дошло: вчера он рассказал Вирсавии всё, что известно о подземелье — место расположения. Ох, как он побледнел. И если было понятно, куда пропала гостья, то… «Только не говорите мне, что принц каким-то образом увязался за ней!» — молодой человек побледнел, сильно побледнел. Это не скрылось от взора Армакана. Однако Его Величество промолчал.

Почему-то юный правитель был уверен, что, пока Шарркан рядом с этой девушкой, он в порядке. К тому же девушка уже была в подземелье. Хоть и нет двух одинаковых лабиринтов, однако есть о них некое представление у неё. Правильно? Конечно. Он не использовал сей аргумент ранее. Королева вдовствующая была бы рада подобным образом избавиться от гостей из Рема. Хотя сама она за гостей их не считала. Так, бельмо на глазу.

Короче, дело дошло до того, что, когда Синдбад со своей командой прибыли на аудиенцию к Армакану и встретили Сциллу со своей свитой, но без Вирсавии, свершилось главное. И заключалось оно в том, что теперь не было другого выбора у Сина, как снова отправиться в лабиринт. Подобное скоро станет обыденностью. И это раздражает. Однако ещё больше его добила опрометчивость Вирсавии. Он не понимал, зачем девушка так рискует.

И он категорично отказался взять с собой кого-то из подруг Вирсавии. Сцилла не настаивала. Женщина вновь поймала заинтересованный взгляд Армакана в сторону Сюин. Довольно жадная улыбка появилась на её лице. Ей определённо есть, чем занять себя. Да и другим девчонкам она даст задание. Абаль, к примеру, пускай поможет разобраться с проблемами дворца Нармесу. А то совсем не сидится. Вряд ли Армакан не оценит такую помощь. А если ещё и личная выгода им будет, то история эта дальше дворца не выйдет.

Это подземелье было уникальным. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Однако наличие монстров Вирсавию не удивляло. Не поражали также необычные пейзажи, ибо есть в них что-то родное. Правда, здесь, ко всему прочему, и ловушки есть. Однако они почему-то не активизировались. Это джинн так одобряет их появление? Хорошо, с ловушками проблем нет. Только монстров это не останавливает. Не все они подчиняются хозяину лабиринта. Однако и нападать на девушку они не спешат. А маленький принц на её руках сильнее прижимается к ней. И ещё он не мог не смотреть по сторонам с восхищением, хоть и боялся.

А ещё его поражало спокойствие девушки. Но мальчик списал это на то, что девушке не впервые видеть это. Однако речь шла о монстрах. И да, они её не трогали. Пробовали напасть, но что-то их останавливало в последний момент. «Однако я должен сказать, что видел тебя не один раз в священном дворце, значит, у нас есть что-то общее». Да, Вирсавия не боялась каких-то там монстров, но всё равно вскакивала от неожиданности. А сердце — в пятки! Но… «Тебя рух очень любят, но в тебе самой её нет; нельзя, чтобы об этом узнали!» Неужели её естество опасно? Или они не замечают её, а только Шарркана? Если и так, то что именно их останавливает?

Она не понимала. Но, хоть в ней и не было рух, что очень спорно, чудовища боялись ни этого. В мыслях девушка храбрилась, просила не трогать их. И не понимала, что тем самым отдаёт приказы. Она не кандидатка в королевы. Нет. Но лабиринты — её территория.

— Они нас не трогают! — это было первое, что сказал Шарркан после того, как они вошли в подземелье. — И, удивительно, здесь довольно красиво, — принц улыбнулся. Кажется, сейчас этот ребёнок совсем другой.

— Но опасно, Ваше Величество, — Вирсавия улыбнулась ему с неким согласием. Да только нельзя было забывать про суть лабиринта. Шарркан нахмурился. И девушка уже собралась аргументировать своё дополнение, как услышала возражение.

— Не обращайся ко мне так! Не здесь, не сейчас; я совсем не чувствую себя принцем, — мальчишка понурил голову.

— Я улизнула ночью, чтобы никто не ворчал, — вздохнула Вирсавия. — Но зачем ты пошёл за мной? Хотя я просила остаться во дворце, — последнее, естественно, было упрёком. — Нам крупно повезло, что они не нападают, а ловушки не активизируются. Только мне это совсем не нравится, — и уже она сама опустила голову. Принц захлопал глазами.

— Думаешь, если мы так легко пройдём к джинну, ещё не значит, что он нас выпустит? — а Шарркан смышлёный малый. Вирсавия нехотя кивнула. Он обнял её за шею. Вообще, он хотел идти на своих двоих, но «сестрёнка» рисковать не хотела. Почему обращение в кавычках? Ну, Его Высочество не рисковал произнести подобное обращение вслух. Девушка могла не одобрить, хоть и выглядела самой доброжелательной в мире, для него.

— Хуже, он не сможет этого сделать до того момента, пока кто-то достойный не пройдёт лабиринт, — дорога их красива и безопасна. Как будто джинн сам хотел их уберечь. Да, он вёл их к себе. И почему-то с каждой минутой красавица убеждалась: это «клетка» Зепара. Принц икнул: такая перспектива не радовала. Вирсавия улыбнулась ему от уха до уха: — Не бойся, живы будем. Кажется, джинн к нам благосклонен, — и мальчишку это порадовало. Он вспомнил дискуссию с ужина о том, каков джинн этого подземелья. В его глазах горел неподдельный интерес.

— Я хочу увидеть его! — вскрикнул мальчик. Эхо вторило ему, но ни к чему опасному это не привело. Ох, удача на их стороне. Хотя, и случись что, Вирсавия смогла бы прикрыть его собой. Да и мозги у неё имеются. Однако пугает её то, что она здесь одна, кто может сберечь мальчишку. Снова вспомнилось ей, как он в последний момент ухватился на её руку. «Негодник!» — комментарий остался при ней.

— Смотри! Там какая-то дверь, а на ней что-то написано, — Шарркан был рад. Девушка присмотрелась: в десяти метрах от них действительно была дверь. Правда, заметить её трудно. Хм, всё-таки Его Высочество неглуп. Она быстро подошла к ней, и они стали внимательно её рассматривать. Принц не понимал, что написано, ибо это не была письменность Элиохапта. Это вообще язык другого мира. Но он об этом не знает. По крайней мере, сейчас не узнает.

Вирсавия узнала все знаки, но не призналась. А зачем? Маленькому принцу не стоит знать таких подробностей. Это может привести к нежелательным последствиям. Хотя… мальчик смотрел с ожиданием и неким восхищением. Видимо, девушка в этот момент не следила за своим выражением лица. А оно, скорее всего, излучало такую мудрость и понимание, что восхищение ребёнка вполне понятно. Вирсавия хмыкнула. Дети!

— Что здесь написано! — снова воскликнул мальчонка! Этот ребёнок её раскусил.

— Бред, — тут же ответила ему девушка. — Что-то про благочестие и чистоту души, тип достойный да войдёт, — и внимание мальчика уже сфокусировалось на другом.

— Как открыть-то? Просто надавить? — Шарркан наклонил голову на бок. Такой милый! О, джинны, уберите его, иначе Вирсавия будет во власти маленького принца. На его риторические вопросы синевласая только хмыкнула.

— Нет! — хитро возразила она. — Мы сделаем так, — слова её прозвучали весьма загадочно. А уже в следующие секунды девушка поступила весьма опрометчиво, ведь могло не получиться по её задумке. Но, как только девушка, приложив побольше силы, пихнула дверь ногой, та прилично так открылась. Однако об стенку не стукнула. Девушка вновь фыркнула: «Ну и ладно!»

Только сейчас она опустила принца на пол. Но он не спешил убегать от неё, вцепился в ладонь. На лице синеокой появилась снисходительная ухмылка. И они, наконец, вошли в необычные покои: библиотека, которая совмещала в себе функции и гостевой, и столовой, а ещё где-то подушки большие валялись, на которых можно было поспать. Джинн вряд ли собирался встретить своего короля здесь. Это только им удостоилась такая честь.

— Эй, здесь есть кто? — Шарркан был на взводе. — Я принц Элиохапта Шарркан, а это Вирсавия, мы пришли сюда… — мальчик запнулся. Только сейчас он задумался, что они здесь забыли. — Ваше подземелье не даёт пройти к гробнице моего отца, мы бы хотели узнать, когда вы, в конце концов, выберите короля, — голос Его Высочества не звучал нагло. Скорее, чисто детское любопытство. То, что происходило в его семье, просто отнимало его жизненные силы. Конечно, ребёнок думал не совсем так. Однако, думается, именно с этой целью он ухватился за руку Вирсавии в последний момент.

Откуда-то послышался странный смех: ни взрослый и ни детский, ни добрый и ни злой, ни пугающий и ни заражающий. Но, стоит отметить, достаточно добродушный. Вирсавия посмотрела вверх, потом назад и даже вниз — никого. За стеллажами книг прячется? Возможно.

— Я знаю, кто вы такие, — и снова голос ни взрослый, ни детский, ни добрый, ни злой. — И я вовсе не прячусь, — из-за горы подушек перед ними предстало пузатое нечто. Принц удивился, раскрыв рот. Джинн его вовсе не испугал. Мальчишка наоборот взирал на него с восхищением. Да и взгляд хозяина сих покоев был слишком добродушный. Он был рад.

— Зепар, — вопросительные нотки лишь послышались Шарркану. И пусть так ему кажется и дальше. Джинн же, откликаясь на имя, подлетел к ним ближе. Сейчас принц мог внимательно рассмотреть и большое пузо, и непонятную чешую, и рожки, и довольно детское лицо. Хозяин лабиринта внимательно всматривался в лицо гостьи. Его улыбка была такой же радостной, но он словно пытался её сдержать. Моргнул. И снова засмеялся. Он хотел сказать: «Рад тебя видеть, старуха». Но вместо этого прозвучало: «Присаживайтесь, угощайтесь. Кое-кто уже осмелился войти в лабиринт, но это не значит, что они пройдут его. Времени у вас полно, да скучать не будете». Зепар всегда был отличным хозяином на зависть всем.

====== Сбежать нельзя замуж идти ======

Если ночь прекрасна сама по себе, то это ещё ничего не значит. Небо может быть ясным, но настолько, что не все уснут. Звёзды могут блистать и освещать путь вместе с луной, но есть те, кто ненавидят это сияние. Ночь может быть убаюкивающее тепла и тиха. Однако не все будут спать спокойно и сладко. Ибо и в такое прелестное время детей могут настигать кошмары, предвещающие беду. Чем не самый реальный вещий сон?

Аладдин, разумеется, не задумывался о таком. В его жизни полно проблем насущных. Ему есть о чём тревожиться и без ночных кошмаров. Да только есть в мире высшая сила, помимо Света и Тьмы, Создателя и Рух. И она решила, что надо бы намекнуть мальчонке о главной опасности в его жизни. Она совсем рядом, а он!

Потому спит юный маги мирно и даже не подозревает, что в его заветные сны уже вмешались страхи дней прошедших. Он спит и видит сон, начавшийся так хорошо, так прекрасно. Аладдин и не подозревает, что его может поджидать в этом сновидении.

Уже довольно долго мальчик идёт по красиво и аккуратно расписанному коридору. И совсем не обращает внимания на то, как все эти разукрашенные, вырезанные в стене картинки составляют одну длинную и не самую приятную историю. Он не хочет останавливаться, рассматривать, потому что знает: надо идти вперёд. Ведь там его ждёт нечто важное. Оно настолько важно, но маги игнорирует реальный холод, что чувствует от пола, навязчивую и противную тишину, сопровождаемую шлёпаньем его босых ног. Аладдин идёт навстречу неизведанному.

Но если бы кто-нибудь ему сказал, что после этого его не перестанут преследовать страхи и сомнения, то он бы постарался проснуться! Отказался бы от всего, лишь бы не видеть странного виденья. Однако именно в этот момент он идёт на свет в конце пути, откуда — он уверен! — слышится звонкий смех.

Наконец-то он дошёл сюда. А куда это «сюда»?

Чья-то детская комната, в которой почти нет мебели, зато очень много всяких и в большинстве своём бесполезных украшений. Хотя не такие и бесполезные: радуют глаз. А по комнате снова разносится смех, полный радости и снисхождения. Аладдин наконец замечает у кроватки свою бабушку, которая, кажется, ещё моложе, чем выглядит сейчас. Она качает на руках малыша; и юный маги понимает, что это его отец. Такой счастливый младенец! И вроде бы всё хорошо, но почему они здесь одни?

Маги точно понимает, что он видит не прошлое, а свой сон. Но почему здесь только Вирсавия и Соломон, и больше никого? Почему его не замечают? И отчего, в конце концов, стало так тревожно?! И стоило ему поддаться волнению, как ребёнок из рук женщины исчез. Он словно рассыпался на светлые песчинки. Однако Вирсавия не расстроилась. Она снова потянула руки к кроватке, и уже в мгновенье другое на её руках покоился сам Аладдин.

А лицо женщины вовсе не изменилось! Словно держит она одного и того же ребёнка. Только глаза её смотрят так, словно преисполнены другими, новыми надеждами, о которых Аладдин даже не подозревает. Сердце маги сжимается: с ним будет то же, что и с отцом? Если так, то что будет делать Вирсавия?!

И почему такая родная и любимая ба сейчас видится ему не в самом лучше свете? Хотя освещение здесь хорошее. Вирсавия по-прежнему красива и даже полна приятных эмоций. Вот же она: родная, близкая, своя! Только сердце сжимается сильнее. Ей абсолютно всё равно, кого держать на своих руках. До Соломона был Давид, до него кто-то ещё (и даже не из Альма-Торан!). А пока есть он, Аладдин. А после него будет кто-то иной.

Стоило так подумать, как и этот младенец растворился в женских руках. Здесь остались только они. Нет, только она. Ведь его здесь будто не существует, будто ему это не снится. А он спит, спит и видит, как улыбающееся лицо на самом деле не выражает ничего. Аладдин ошеломлен, даже не заметил, как задержал дыхание. А его вовсе не замечают.

Всё исчезает, даже пол. Но маги твёрдо стоит на ногах. А вокруг… та самая синь вечности, те самые далёкие мириады звёзд, но вблизи нет ни одной. Пугающая вечность окружила — не его! Вирсавия, а правильнее сказать Создатель, или же Иллах, немного преобразилась(?). Хотя всё это значения не имеет, ведь суть одна. Перед Аладдином всё ещё член его семьи, только уже «дедушка». И этот молодой мужчина ничего не делает. Ему всё равно. Абсолютно!

А Аладдину это не нравится, он боится такого вот Иллаха. Что же может сделать такое могучее и неуправляемое существо, как сам Создатель? Она, он, или всё-таки оно при желании может...

Юный маги вдруг осознаёт, что все его мысли диктуются интуицией и страхом. И это приводит в ещё больший ужас. Вокруг всё затягивает в непонятно откуда взявшийся водоворот. Аладдин остаётся один во тьме. Слышатся звуки чего-то капающего. Но маги не оборачивается.

Он закрывает глаза! И к окружившим его страхам присоединяется одиночество, которое маги ненавидит больше всего. Он не хочет вспоминать о том, что когда-то даже Юго был совсем чужим. Принц Альма-Торана не хочет вспоминать, что он всё равно чужой даже в новом мире. Как бы он ни любил всех своих друзей, кого бы ни считал семьёй, он всё равно один. А рядом только Вирсавия. Но рядом ли? И может он в полной мере понять её чувства? И не оставит ли она его, ради чего-то более желанного?

Сердце стучит быстрее. Звук капель — то тише, то громче. И он один. Здесь больше нет никого. Когда Аладдин осознает это, перестаёт капать и вода (а он надеется, что это она). Лучше бы ему было всё равно. Ведь теперь нет ничего. И думать ни о чём не хочется. Всё кругом пугает, но есть в этом что-то родное.

Ночь всё так же прекрасна и тиха. Аладдин проснулся под тихое дуновение ветерка с балкона. Совершенно спокойно он открыл глаза и вздохнул. «Это ведь был кошмар, да?» — мальчишка приподнимается на локтях и смотрит на своего короля. А Али-Баба спит сладким сном — его сейчас никто не разбудит. И славно. «Может, я боюсь, что бабуля оставит меня после свадьбы?» — он встал и посмотрел уже в сторону балкона. Но ведь она тоже имеет право на лучшую жизнь! Хотя Аладдин уверен, что Вирсавия не отступится от своих слов. Тогда что это был за сон и о чём он говорит?

Маги раскрыл свой ковёр-самолёт, взял посох и вылетел через балкон в сад. Здесь сейчас очень красиво. Однако было необдуманно отправиться сюда без обуви. С другой стороны — чувствовать землю подобно райскому наслаждению. Он подошёл к дереву, под которым, как ему вспомнилось, недавно спала его родственница. Он присел на корни, опёрся спиной на ствол древа, кора которого, на удивление, была не такой твёрдой. Но и подушкой её не назовёшь.

Маги вздохнул. Тяжко так, что сердце должно разорваться у любого, кто увидит этого ребёнка, не зная его личности. Сейчас Аладдину нужен тот, кому он мог бы доверить свои страхи, не услышав после типичной реакции. Мальчик снова закрыл глаза. Спасть уже совсем не хотелось. Но выпасть из реальности и никого не замечать было бы кстати.

Случилось ли так на самом деле или он просто позабыл, что этот человек так может, но маги не заметил подошедшего к нему Масрура. А когда заметил, смог-таки не закричать от неожиданности. Юный волшебник быстро взял себя в руки и похлопал рядом с собой, предлагая присесть.

Фаналис присел, сцепил ладони в замок, но ничего не сказал. Мужчина просто смотрел на мальчишку. Но от этого не было неуютно. У генерала получалось смотреть на людей так, что они могли не заметить, если не знали. Его спокойный и изучающий взор почему-то не доставлял беспокойства. Братец Масрур не ждал каких-либо объяснений и ничего не расспрашивал. Он просто беспокоился. И это касается не только Аладдина. Так было всегда.

От осознания сего факта мальчику не легче. Ему не хотелось беспокоить фаналиса, и он кое-как рассказал ему про тот кошмар. А мужчина слушал его внимательно от начала и до конца. И после не поспешил с выводами. Думал. Минуту, другую, третью! Аладдин чуть по траве не начал качаться в нетерпении! А ночь была тиха. Все были в своих снах, делах, мечтах. Им было не до них. А ожидание вердикта было для Аладдина невыносимо, но он сидел ровненько и с прямой спиной. Не шелохнулся, а так хотелось!

— Я любил, когда она просто приходила к нам с Шаррканом в комнату, если кому-то снились кошмары, и чистила мандарины, чтобы успокоить, — естественно, это было не то, что Аладдин хотел услышать. И всё-таки юный волшебник навострил ушки и стал слушать: интересно же! — Сави старалась делать так каждый раз, как была в кампании, а потом она ушла. Причину её ухода знал только Синдбад, но никому не говорил. То было смутное время, после этого мы не видели её до того самого дня, — на этих словах Аладдин вспомнил, как призвал тётушку «Наджейру» в Синдрию. Её не было с ними так долго, но Масрур всё равно рад. Маги верит, нет, он уверен в этом, несмотря на привычное равнодушие в голосе гладиатора.

— И хоть она сказала «да», я считаю, что все должны были услышать отказ, — Масрур посмотрел в синие глаза маги. — Если Синдбад действительно думает, что сможет её удержать в этой стране, это его глупейшая ошибка. Да ты и сам это понимаешь, — Аладдин кивнул. — Только кажется мне, что у нас разные причины так думать, — генерал посмотрел на небо. Сейчас ему многое вспомнилось. Чувство ностальгии приятно бередило душу. А юный волшебник был удивлён многословности братца Масрура.

— Да, у меня другие причины, — признался Аладдин и спрятал голову в колени. — Я боюсь, что она оставит меня, — однако он не собирался говорить правду. По крайней мере, сейчас он не имеет такого права. — Однажды я её спросил: «А мы можем оказаться родственниками?» Она сказала «да». Конечно, мы похожи на людей севера, и всё же не имеем с ними никаких кровных связей. И друг другу мы можем оказаться абсолютно чужими, — Масрур слушал его внимательно. Но всё же купился на внешнюю оболочку слов.

Мужчина подумал так, как хотел Аладдин: они не родственники. Но мальчик говорил об узах, связывающих души. Пусть он внук самого Иллаха, но это ему не нужно. Ему так же не нужно, чтобы ба глотку ради него рвала. Аладдин просто нуждается в её присутствии. И хорошо, если Вирсавия понимает это.

— Я не против, если они будут счастливы. Я вижу, что они любят друг друга. Но ещё я вижу, что у них совсем разные взгляды на эту жизнь, — Аладдин всё ещё прятал лицо в коленях. Масрур видел, что мальчик хотел бы не признаваться в этом. При этом сделать сие было необходимостью!

— Поживём, увидим, — фаналис легко, как только мог, похлопал маги по спине, заставив выпрямиться. — В конце концов, это их дело. Пока от нас требуется только наблюдать. А потребуется ли наше вмешательство, будет видно, — мужчина встал и направился во дворец.

— А как мы поймём?! — едва успел спросить Аладдин, всё ещё поражённый многословностью Масрура. Мужчина повернулся к нему туловищем и похлопал по левой стороне груди. После ушёл. Но Аладдин понял, что его выслушали и дальнейшим игнором отправили спать.

Мир велик, но все всё друг о друге знают. Особенно тогда, когда нечто касается сильных мира сего. Новости из жизни того или иного государя, а может и кого-то из его окружения, долетают до других быстрее ветра. Хотя бы потому, что существуют шпионы. Среди них существуют товарищи ещё хуже: люди, обладающие магией. Их, конечно, легче засечь, но утечка информация произойдёт. Однако простые люди могут изощряться как угодно, что даже маги будут изумлены. Но не это столь важно.

Ибо новость о женитьбе короля Синдбада разлетелась по миру, как говорилось ранее, быстрее ветра. Его Величество сам был заинтересован в информированности остального мира. Всё-таки мужчина понимал, что Вирсавия, даже став королевой, не сможет усидеть на этом острове. А её статус, о котором нынче будут знать все, станет своеобразным тормозом.

Кто бы говорил! Однако прав зараза!

Только вот о тормозах для особо пылких союзников, врагов и прочих, он не подумал.

Например, в Реме Шахерезада, естественно, сохранила внешнее спокойствие, но старательно всех игнорировала. Она вообще не желала комментировать ситуацию, пока не поговорит со Сциллой. Поэтому «старшую» принцессу, то бишь тётю молодого императора, вызвали в столицу в срочном порядке. Женщина явилась быстро. Увы, тёплого приёма не было. А первым, что Сцилла услышала, зайдя в кабинет свой обожаемой маги, было: «После их свадьбы нас ждёт мировая война или сразу конец света?»

Конечно, Сцилла ошалела от такого заявления и скрывать своё удивление не стала. Она не перечила маги, но и свою бывшую ученицу без защиты не оставила. Признаться честно, женщина об это радостной(?) новости узнала только на пороге дворца. Буквально! Её сопроводил к Шахерезаде Му, который и рассказал. Вообще, Сцилла отнеслась к известию скептически. По её мнению, Синдбад совсем растерял королевскую хватку. Разве, она так думает, может этот (для неё всё ещё) мальчишка уступить своим желаниям? А где же жажда выгоды, наживы?! Нет, с этим миром творится, что-то не так.

«А что там со свадьбой?» — вопрос обширный. Но маги Рема поняла, что именно интересует принцессу. «Уже завтра. Я так понимаю, там не будет никаких представителей других стран», — «девочка»-маги впервые за время разговора посмотрела в лицо Сциллы: она действительно ожидает нечто выходящего за рамки дозволенного. Поэтому тётка императора рассмеялась, но тут же попыталась себя успокоить.

— Госпожа Шахерезада, они, увы и ах, опасное сочетание, но именно поэтому я уверенна, что мы можем быть спокойны не только за себя, но и за остальной мир, — сказала Сцилла, стоило ей успокоиться. А потом добавила: — Я думаю, что в скором времени они снова будут отстаивать разные идеи, — и подмигнула «девочке». Та устало прикрыла глаза, припоминая какую-то историю, которую Сцилла поведала ей очень абстрактно. Кажется, тот сыр-бор случился из-за покойной принцессы Партевии. Ох, какой был геморрой! Маги вздохнула: нечего предаваться грустным воспоминаниям. Особенно сейчас, когда есть куда большая опасность в лице Магноштада.

А вот в самом городе магов почти всем было всё равно, почему это король Синдрии решил остепениться, почему это его невеста Вирсавия и что из этого будет. У каждого свои проблемы. Ну, а если у кого-то любопытного уж очень что-то чешется, то любой маг даст ответ: «Наши жизни в руках господина Магомета». Вот и всё. Всё на этом старике, великом маге.

Что касается его самого, то он сидел в своём кабинете у окна и смотрел на спящий город. (Новость к нему пришла с наступлением ночи.) Магноштад под звёздами прекрасен, хоть жизнь кипит днём. А впрочем, у каждого своё мнение на этот счёт. Хотя таких, как он, было меньшинство. И сейчас одному его единомышленнику стало не до города-государства магов. Да, когда-то Вирсавия просила здесь приюта и убежища, а сейчас выходит замуж за того, от кого же и пряталась.

Старик усмехнулся и прикрыл глаза. Волшебницы в отличие от обычных женщин привыкли не принимать быстрых решений, а если приняли, то не отказывались от них. Магомет, само собой, хотел узнать, как синеволосый маг согласилась на такое, но не мог. Однако, если эта женщина покажется здесь, он не упустит возможности поинтересоваться. Хотя, помимо этой глупости, у него накопилось множество других вопросов. Всё-таки не каждый день удаётся поговорить с магом, которому больше тысячи лет. Конечно, есть ещё и Юнан, но этот гадёныш даже на послания не отвечает.

А в одиноком домишке где-то на дне ущелья Юнан ведёт свою жизнь без всяких изменений. Он тоже получил весть из Синдрии, только через рух, хотя это ничего не меняет. Эти «дети» (а для него они таковыми будут всегда) снова вместе. Надолго ли? Подобные вопросы вызывают у светловолосого маги лишь усмешку. Хотя иногда сердце замирает из-за непонятного чувства опасности. Впервые за сотни лет он ощущает подобное.

Такое чувство, будто этот мир в один момент стал сосредоточием всех проблем. Юнан попытался припомнить, когда впервые он подумал о подобном. Ни десять, ни пятнадцать лет назад. Намного раньше. Да, тогда он был ещё в той самой обители, где джинн Юго наблюдает за миром.

Тогда… А что же было тогда? Маги никак не может вспомнить!

А пока маги с Тёмного континента пытается вспомнить, что же не даёт ему покоя, Её Величество Гьёкуэн вообще игнорирует подобную новость. Всё, что она сказала, получив эту весть: «Нас, так понимаю, не пригласили?» Конечно, Арба и не думала там появляться. Просто к таким(!) событиям идёт долгая подготовка, и на них присутствуют послы из разных стран. Но Синдбад и здесь решил выделиться! Жаль, что из-за такой мелочи войну не начнёшь. А то у ведьмы Аль-Сармен ручки ой-как чешутся!

Однако сие событие всё-таки взволновало душу Арбы, так как она искренне недоумевала: зачем Вирсавии этот союз. Произнести слово «брак» язык не поворачивался. Для бывшей маги, союзницы Соломона, да и вообще «клона» самой Вирсавии, подобное неприемлемо. Хотя бы потому, что толика верности создателю осталась. Ох, вот бы Давида сюда — апокалипсис, не иначе. А Юнан ещё думает, чего это у него сердечко колит временами. Святая простота!

И всё же императрица совладала с собой и выбросила ненужные мысли из головы. То, что сейчас делает её любимый Иллах, на руку им обоим. Синдбад, пока Сави рядом, даже не заподозрит её, когда Арба откроет своей госпоже доступ к силе. И её причастность никто не раскроет. Единственным виновником будет Магноштад. По мнению Арбы, идеальная точка отсчёта до конца мира Соломона. Да, женщина ещё таит надежду избавиться от этого мира.

Но куда она тогда денется вместе со своими приспешниками? Неужели хочет в поток рух к Иллаху? Ну как бы да. А если нет, то есть ещё Альма-Торан, правда, мёртвый. Однако у Вирсавии будет достаточно сил, дабы воскресить мёртвый мир. А что до чувств самого Создателя? О, бывшую маги это не волнует. Иллах сам успокоится со временем, а если нет, то она поможет.

Большого праздника решили не устраивать. То есть событие масштабное, но таким не считается. Народ сам себе, король и его близкие сами себе. А! Есть ещё люди, которые в этот день работают. Это армия, прислуга во дворце, владельцы забегаловок, их работники и прочие. Вот. Объяснение народ получил быстро и спокойно принял его. Там были всякие глупые причины, вроде тех, что королева не привыкла к шумным праздникам и хотела бы празднество попроще. И так далее и тому подобное. Зато в последующие дни народ мог хоть растерзать Вирсавию. Ибо прошёлся по стране слушок, что королева волшебница и немного доктор. Сами понимаете, с народом нужно дружить.

Народ, кстати, начал готовиться к славной гулянке ещё с рассвета, а вот во дворце с этим начали позже. Были ещё незаконченные дела у государственных служащих в башне Белого Овна, и у военных в башне Багрового Рака. В обоих местах обязательным было присутствие короля. Так что Син тоже с рассвета крутился, аки белка в колесе.

Вирсавию, чтобы не страдала до начала сборов, с утра отправили по самым разным уголкам страны, дабы Её Величество раздавала праздничные денюжки простому люду, желала им всего лучшего и принимала поздравления. К возвращению во дворец Вирсавия уже не в шутку озвучила мысль о побеге. Нет, она не хотела смыться в очередной раз, просто не нравилась ей перспектива быть настолько уставшей в последующие семь дней. Ох уж этот Син! Послать бы его благотворительность подальше. А чё дальше? Представиться послам разным? Ох, политика последнее, где Вирсавия хотела бы быть на первом плане.

Вот такие мысли были у королевы, пока десяток служанок не ввалились в её покои: пора собираться. Ну, после ванны у ещё не королевы было настроение хорошее. Она прибывала в некой прострации, на удивление, радостной. Хорошо, что здесь не было Писти и Ямурайхи, иначе бы она точно сбежала. А то знаете этих любительниц поболтать: не остановишь, так сбежишь. Ибо нечего говорить всё подряд. Не, служанки тоже разговаривали с ней. Но среди них была Наби, которая время от времени шикала на них, чтобы не болтали лишнего. Огромное ей спасибо за это.

— Шёлк из Ко даёт о себе знать, — сказала Наби, стоило ей заметить, как нравится Вирсавии ткань и то, как она прилегает к коже. — Такое платье и снимать не хочется, — и улыбнулась, аккуратно закрепляя необычные рукава так, чтобы внутренняя часть предплечий оставалась открытой.

— Хах! Ночью его придётся снять, — прыснула Вирсавия, а Наби просто закатила глаза, пока другие хихикали. — Дурёхи, — губами произнесла волшебница, Наби кивнула, соглашаясь, пока закрепляла пояс из лёгкого металла, покрытого серебром. Из чего был этот пояс, её не волновало, однако некий символизм «бабочка» нашла. Вообще, в таком случае, пояс должен быть потяжелее, что доказывало бы наличие сил у женщины. Это означало, что она может выносить здоровых детей.

После дело дошло и до украшений. В этом плане Писти, как любая уважающая себя девушка, отстаивала свое мнение: мол, золото надо. Ямурайха была против — слишком жирно даже для Вирсавии. И идею с драгоценными камнями ведьма тоже отвергала. Кстати, она и короля успела достать. Мол, раз всё в кругу близких состоится, не наряжаться. Вот. Однако Вирсавия их совсем не слушала, ибо на уме её было совсем другое.

В молодости Син овладел ювелирным делом, и конкретно для Сави было изготовлено некоторое количество украшений. Не все из них остались целы, некоторые потерялись. Но часть из них перед своим уходом она оставила законному владельцу, то бишь изготовителю. Поэтому будущая королева попросила Джафара узнать о них, но в тайне от Его Величества!

Всё прошло замечательно! Украшения остались целы и невредимы, за ними ухаживали подобающим образом, а советник короля остался доволен больше, чем сама синеокая волшебница. И сейчас она разогнала служанок, оставив только Наби. «Тебе со стороны виднее!» — заявила пока что невеста короля, доверив танцовщице выбор драгоценностей.

Ваще-то, было жестоко со стороны всемогущего и сведущего существа заставлять помогать ей человека, который, как бы, не просто на «удочку» повелся, а успел-таки полюбить своего повелителя. И Наби должна себя неловкочувствовать! Но… здесь, наверное, происходит нечто странное. Может Вирсавия ради безопасности своей мозги девчонке прочистила? Не, ну, а что! Знаете, тяжко быть замужем за чересчур популярным мужчиной.

Но не суть! Наби быстро выбрала самые скромные, но при этом красивые серьги, колье и венец, или же это просто обруч. Короче, выглядело великолепно, языком смертных — потрясно. Дело рук мастера боится! И Син, тогда ещё простой покоритель подземелий, превзошёл себя.

— Думаю, Его Величество будет приятно удивлён вашей задумкой, госпожа Вирсавия, — брюнетка поспешила взять колье, но её прервал стук в двери. — Свыкайтесь с мыслью, что с завтрашнего дня все будут обращаться к вам «Ваше Величество», — и подошла к ним. За ними стоял Масрур. Именно этот генерал должен был сопроводить невесту, а в крайнем случае не дать ей смыться. Он как-то рано.

— Я бы хотел поговорить с Вирсавией, — фаналис не стал тратить время в пустую.

— Но мы ещё… — начала Наби, так как она и не думала, что может быть другая причина появления генерала.

— Всё в порядке, Наби, пусть заходит, — Вирсавия уселась за зеркалом и стала расчесывать свои волосы. — Времени полно, так что я могу уделить время разговору с Масруром, — женщине так хотелось добавить «малышом». Но она вовремя поняла, что поздновато для таких милостей. Вот так.

— Мне оставить вас? – помощница королевы и в будущем, скорее всего, приближенный её человек, оказалась довольно тактичной. За это Вирсавия выделила её из кучи других девушек почти сразу после «инцидента» с танцами. Так вот, Вирсавия махнула ей рукой, и в покоях остались только она и Масрур. Ещё и её клон, который продолжил расчесывать синие волосы, чтобы потом заплести их просто, но со вкусом.

— Так о чём ты хотел поговорить, Масрур? — волшебница посмотрела на него в зеркало. Чувствовалось, что он напряжён. Только расскажет он о своих переживаниях или нет? Вряд ли. Наверняка пришёл говорить за другого. Нет, не за Сина. Это было бы… не очень.

— Аладдин, — только это и сказал гладиатор. Он тоже смотрел на неё через зеркало. Единственный, кому было всё равно, — клон, который решил, что оригинал и без её помощи пострадает. Эта «помощница» даже улыбалась. Побочный эффект, что ли? Колдовать без посоха временами непривычно.

— А что с ним? — кем бы Вирсавия ни была, мысли читать она не могла. Ну или не хотела. А сейчас она ещё и взгляд отвела на украшения. Такими интересными они показались, женщина уже почти забыла, что они были именно такими.

— Он мне не рассказал, но причиной его волнения являешься ты, — фаналис явно решил сжечь ей спину взглядом. Его голос в этот момент был достаточно груб. Как будто Масрур сам почувствовал что-то угрожающее в давно знакомой женщине. От чего Вирсавия ощутила толку обиды. Она чутка сгорбилась, за что получила от собственного клона так, что ещё неделю не согнется ни при каком желании. Однако сие обстановку не разрядило. Масрур всё ещё напряжён.

— Даже не знаю, что тебе сказать и как успокоить, — причёска была почти завершена. Кажется, так заплетались многие аристократки в империи Рем. Венец прикроет ободок. — Аладдин не говорит мне о своих переживаниях. Да и не должен, — хотя это не так, нельзя вызывать подозрений. В том, что они похожи чисто случайно, Масрур не убежден от слова совсем. — Однако мне было бы приятно…

— Хватит пустых слов, — Вирсавия вместе с клоном аж дёрнулись. Не было никакой угрозы. Просто… Масрур всё-таки сильно изменился. Уже совсем скором королева обернулась и улыбнулась.

— Действительно, хватит, — клон уже закончила своё дело, поэтому исчезла. А эти слова прозвучали после того, как Вирсавия окинула генерала внимательным взглядом. — Я догадываюсь, какие у него могут быть переживания. Но я не буду его доставать, буду ждать, когда он сам ко мне придёт, — женщина надела серьги, затем потянулась за колье. — С Синдбадом у нас разные мнения на эту жизнь, однако я не вижу в этом проблемы. Больше не вижу. Мы либо объединимся, либо снова сразимся, как тогда, — на последних словах она неожиданно засмеялась. А от этого каким-то непонятным образом Масруру стало легче.

— То есть? — но мужчина ещё держался не по-дружески.

— Всё будет хорошо! –ей осталось возложить венец на свою голову. Но Вирсавия просто взяла её в руки и встала в полный рост перед зеркалом. Ощущалось размытое чувство самодовольства. Сейчас бы гордо пялиться на себя, возложив недокорону на свою голову. Но Масрур может посчитать это дурным знаком. И будет прав. Так что придётся отказать себе в мелкой прихоти.

В дверь постучали, и уже в следующее мгновенье в комнате показалась Наби. «Пора бы уже», — сказала она, опустив взгляд в пол. Девушка чувствовала остатки напряжённости между ними. Вирсавия снова улыбнулась, как можно шире, и подошла к генералу.

— Поможешь мне? Я боюсь испортить прическу, — женщина продолжала улыбаться, так как видела взгляд мужчины на венец, словно смотрел на огонь. А после посмотрел ей в глаза, а-ля «ты серьёзно?» Действительно, была вероятность, что он(!) испортит(!) её прическу(!!!). Он же такого никогда не делал. — Ладно, а я бы мандаринов почистила, но… — Вирсавия уже было повернулась к Наби, как фаналис осторожно взял венец и, когда волшебница стала смирно, аккуратно одел ей на голову.

— Ты совсем не изменилась, — проговорил он и направился к дверь.

— Сказал тот, кто повёлся на мандарины!!! — искренне возмутилась Вирсавия. На это мужчина только хмыкнул, и она поспешила добавить: — Мы ещё поговорим об этом! В конце концов, я старше вас! Имею право!!! — волшебница нагнала генерала и взялась за предложенную ей руку. — Я думала, это доверят Хинахохо, он хотя бы старше меня, — синеволосая пожала плечами. И ответа не дождалась.

— У нас что, не будет никакого красивого обряда? — Писти пропустила бо́льшую часть приготовлений. Но она оказалась права.

— Кажется, Джафар решил быстренько провести официальную часть, после которой будут семейные посиделки, — ответила Ямурайха. Волшебница расспросила генерала-советника, который, хоть и держался на вид стойко, тоже переживал. «Чем быстрее, тем спокойнее», — видимо, он тоже побаивался сюрпризов, как и король, который сейчас уселся не на троне, а возле него. Локтями уперся в колени, а подбородок поставил на замкнутые ладони. И взгляд мужчины что-то вырисовывал на полу.

К Синдбаду никто не решался подходить. Все как-то не решались успокаивать его. Король напоминал мальчишку, того самого мальчишку, которого в очень важные моменты любой мог случайно разволновать ещё больше. Дракон и Хинахохо уже хотели пойти и глянуть, где там Масрур с невестой. Но северянин отвлёкся на сына, а Дракона заговорила госпожа Сахель. Она, кстати, хорошо помнила Вирсавию и её враждебность к покойной принцессе Серендине. Что же она думает о синевласой волшебнице сейчас, неизвестно. Но, по крайней мере, ничего против дружбы мужа и Вирсавии она не имеет.

Меньше всех о будущей королеве из генералов знал Спартос, поэтому Шарркан по великой своей милости решил просветить рыцаря. Впрочем, генералы редко говорили о ней что-то плохое. И всё же… если начинал говорить Шарркан, образ Вирсавии принимал образ наивысшей благодетели и святости. Для Спартоса это странным не оказалось. Он даже сравнил её со святейшим образом их «бога», великого, но давно умершего царя.

Аладдин, Али-Баба и Моржана были в стороне ото всех. Юный маги улыбался своим друзьям изо всех сил. Вместе с тем он пытался забыть про кошмар. Однако получалось это плохо. Поэтому внучок был настроен поговорить с бабулей после праздника. Мор-сан как бы заметила волнение друга, так что осталась в стороне. Она прекрасно понимала, что не сможет помочь.

А вот Али-Баба был в необычном состоянии. У него как-то много мыслей накопилось. Кроме того, что он впал в порок, а после удачно «очистился», произошло ещё кое-что. Ему показалось, что на мгновенье он узнал то, чего никто не может знать. Правда, это то позабылось сразу, как Аладдин его вернул с небес на землю. Однако запретный плод не давал принцу Бальбада покоя. Так что сейчас он был не только со всеми, но и какими-то высшими мыслями. За это пару раз получил пинков от Аладдина, который после содеянного успешно сбегал.

Вот и сейчас маги убегал. Только не по кругу, а к королю. С чего вдруг? Он догадывается, но… неважно. Аладдин, благодаря положению короля, сейчас был выше. Король, взглянув на него, подумал, что сошёл с ума. А всё из-за того, что дяденьке привиделся некий ореол света над синей шевелюрой мальчишки. Прямо небесами послан! Но это уже бред какой-то.

— Дяденька, вы чего такой смурной? — Аладдин не пытался улыбаться, как обычно, ибо с Синдбадом такое не прокатит. Да и сам он не в духе, чтобы настроение поднимать кому-либо. Благо все остальные веселы, как обычно. Ну, чуточку больше.

— Эээ… — Син похлопал рядом с собой, и Аладдин присел. Сейчас здесь шумно, никто не обратил на них внимания. Али-Баба, который грозился догнать друга, оказался зажат Шарркан, и его голоса страдала от праведного кулака учителя. За что он получил? История об этом умалчивает. Король бросил на мальчонку косой взгляд и всё-таки ответил: — Ну как же? Женюсь! В принципе, давно пора, и я ждал этого момента, но… — мужчина резко прекратил говорить. — Всё в порядке, Аладдин, не забивай голову!

— Если вы сейчас встанете, то свалитесь из-за волнения, — констатация факта из уст мальчика была верной. Король не встал, так как не хотел волновать кого-то лишний раз. И ему нужно было успокоиться. — Тётенька Вирсавия уже сбегала со свадьбы? — король слегка повернулся в его сторону, внимательного и строго посмотрел в синие глаза мальчишки.

— Я тебе ничего не говорил, — пробурчал король и принял тоже положение, что и до разговора с маги. — Это была не наша свадьба, а… — Синдбад не хотел об этом говорить. Ревность, подумают некоторые. Но только идиот ревнует к покойнику! — Он был хорошим человеком, но я рад, что она сбежала, — Аладдин увидел оскал на лице короля и даже проникся!

— И теперь вы боитесь, что она сбежит сейчас? — обретенное Сином спокойствие сошло на нет.

— Лучше бы ты промолчал, — над дяденькой тучи сгустились, но никем сие не было замечено из-за общей атмосферы праздника.

— Если сейчас не успокоиться, то и дальше будете жить в страхе, — Аладдин окинул присутствующих беглым взглядом. — Не сбежит, иначе это не тётенька Вирсавия. Конечно, это может случиться потом, но в итоге она вернётся. В конце концов, вы часть её мира. Вырвите мне язык, если не правда мною сказанное!!! — все умолкли и увидели искреннее изумление Синдбада. Хотя тут все были в шоке.

— Аладдин, тебе бы самом успокоиться, — встал король и протянул руку маги. Волшебник помощь принял.

— Я спокоен, просто надо чем-то жертвовать ради помощи ближнему: например, репутацией, — Аладдин наконец-то улыбнулся искренне. Это оказалось заразительным. Король кивнул в знак согласия, но всё же высказал своё мнение:

— Тебе лучше оставаться таким же светлым для всех остальных, даже если черти водятся в тихом омуте, — повелитель семи морей и четвертый маги обменялись какими-то понимающими взглядами.

— Я понимаю, что время не сходится, но может он всё-таки… — Хинахо снова вернулся к другу-дракону, а Кикирику «мучил» Али-Бабу и Мор.

— Ты дурак? — Дракон, как бы мысль о родстве этих двоих не казалась крутой, не соглашался. И не сделает этого никогда. Есть в юном маги что-то от Вирсавии, но от короля — нет. А если и есть, то это просто совпадение. В общем, Дракон мыслит рационально. Пытается, в отличие от других.

— Ты видишь это, Масрур? — тихо мямлила Вирсавия. Она сегодня рада, причем непозволительно сильно. А ту ещё такая милая картина: Син и Аладдин. Только что-то в этой картине смущало и раздражало. — Я так понимаю, нас не заметили, — бровь у женщины дернулась вверх.

— Кхм! — бывший гладиатор достаточно громко обратил внимания остальных на них. Тишина была удивительной, но минуты и не прошло, как зал заполнился голосами вновь. Похоже, каждый здесь допускал вероятность побега невесты. Обидно, знаете ли.

Комментарий к Сбежать нельзя замуж идти Если заметите ошибку или опечатку, воспользуйтесь ПБ. Приятного прочтения.

====== В далеком прошлом их пути снова сошлись ======

Комментарий к В далеком прошлом их пути снова сошлись Так. В этой главе появляется Шарркан, и в следующих он уже будет проявлять своё истинное “Я”. Визит в деревню Торан я опускаю. И да, дорогие читатели, я вспомнила, что как-то ставила стоп-кран в личности Вирсавии, но потом меня понесло. Заявляю сейчас: я вас обманула, но гг не будет МС. Вообще многие события будут выставлены в ином свете. Вот вам маленький спойлер.

Имена некоторых персонажей я тоже начну писать по-другому. Когда-нибудь доберусь до старых глав и обязательно исправлю, как оказалось, на правильный вариант.

Так как Хакутоку, отец Хакурю и Хакуэй, ещё жив вместе со старшими сыновья, логично, что его сыновья будут первыми принцами. Так что Коэн здесь четвёртый. И, если некоторые слова Хакую вам покажутся нелогичными, не волнуйтесь, у них есть своё объяснение. К слову, оно есть в этой же главе.

В примечаниях не зря стоят элементы слэша и фэмслэша. И если последний я хоть как-то, да описала, то с первым начинаю от сего момента. Считайте, что в этой АУ, любые отношения – норма, аки в Древнем Риме и греков. Говорю для тех, кто подобного не любит. Вдруг здесь есть такие люди, которым не нравятся. Так как в самом-самом начале я сама об этом не думала. Поздно об это говорю? Просто сейчас ко мне вернулся тот самый интерес, с которым я бралась за фанфик с самого начала. А ещё я повзрослела и, надеюсь, поумнела. хд

Пожалуйста, если заметите ошибку и опечатку, воспользуйтесь публичной бетой. И будет вам плюсик к карме:3

— Думаю, мы ненадолго останемся здесь, — Зепар пригласил присесть Вирсавию за небольшой круглый столик, который успел покрыться пылью. Джинн нахмурился, махнул рукой — чисто. Краем глаза он наблюдал за Шаррканом, которому разрешил осмотреть его покои-библиотеку.

— Да, — кивнула девушка, — ты сказал, покорители уже здесь.

— Ага, — джинн разума и манипуляций усмехнулся. — Я остановил для них время, после сразу перенесу их в сокровищницу; не позволю буянить в моём доме, — весёлый нрав при нём, похоже, никуда не денется. — К слову, я могу быть в нескольких местах одновременно, но сейчас я хотел бы поговорить с тобой. Не волнуйся, Вирсавия, это не займёт много времени, если ты пойдешь мне навстречу.

Между огромными стеллажами послышался крик радости. Зепар поспешил успокоить гостью: принц наткнулся на представителей кошачьих. А, как могла понять синевласая, народ Элиохапта в ладах с этими животными.

— М-м, — девушка пригладила платье и сложила руки на коленях, — я постараюсь. И начну с того, что сюда меня отправил Валефор. Хотя это не так важно? — она посмотрела на джинна, и тот кивнул, тем самым дал понять, что это значения не имеет. — Не буду лукавить перед тобой — я обманула его. Но на самом деле мне не совсем понятно: действительно ли я Вирсавия, которую он признал, или эта жизнь просто принадлежит мне, — девушка не стала опускать голову. Хоть и зареклась не врать, да правду всю скрывает.

— Так ты помнишь Альма-Торан и то, что произошло? И также знаешь, где и сколько была всё это время? — Зепар продолжал улыбаться, потому что иначе не мог. Привычка держать лицо заложена в нём от рождения. Так что джинн улыбался, пускай и в замешательстве. Он не ожидал увидеть мать Соломона в новом мире. Джинн не думал, что эта женщина захочет оказаться здесь.

Вирсавия ничего не ответила, и так всё понятно. Она дала джинну больше времени для раздумий. Зепар, видимо, кое-что знает. И даже больше.

— Несмотря на это, ты всё продолжаешь играть ничего не понимающую девушку? — он вздохнул. — Вирсавия, я узнал от нашего короля чуть больше, пока ещё мог. Не буду спрашивать, правда ли это. Просто скажи мне, что будешь делать, — его взор достаточно тяжёлый. Но Вирсавия сумела его перенести.

— Почему я не слышу принца? — синеволосая дала собеседнику договорить, после чего задалась важным вопросом.

— Пока и для него я остановил время, ты можешь быть спокойна: нас никто не услышит.

— Не имеет значения, — Вирсавия встала со своего места, опустив голову. — Пока ничего, — она отошла в сторону и посмотрела на то место, где был вход, который исчез. Мило. — Зепар, ты знаешь меня достаточно давно. И, как говорится, со стороны виднее. Думаешь, у меня есть право решать судьбу этого мира? –Вирсавия снова посмотрела в глаза джинна, который, к слову, соизволил стать размером в её рост. Он подумал, что так будет меньше давления с его стороны. Как-никак, он почитает мать Соломона. Узнав долю истины, он, правда, не стал её бояться. Не из тех существ. А один из меньшинства, кто призван сохранять порядок. Таким Создатель сотворил его народ.

— Это тело — всего лишь оболочка, которая однажды перестанет тебя сдерживать. Однако это касается лишь силы; король не знал, что делать с разумом. Стоит сказать, что я приятно удивлён: держишься прекрасно, — джинн скрестил руки на груди. Он стоял прямо. Давным-давно казалось, что он запросто может застыть в своей любимой позе — и больше ничего для счастья не надо.

— Когда я «родилась», в моей голове было совсем пусто, — честно призналась Вирсавия. — Возможно, Соломон велел Уго так сделать. И был прав. Может быть, я бы спокойно жила дальше, если бы не начала вспоминать всё после одного случая, — ей вспомнилось, как забрали Бадра, вспомнилась вся та история. Зепар выжидающе смотрел на свою собеседницу. Нельзя её торопить, раз она сама откровенничать начала. — Когда пришло осознание, я была в ярости, тихой ярости, которая мощнее прочих чувств. Горе от потери сына, от моего прямого дитя… оно поддалось контролю.

— И всё же я ощущаю желание снести всё в округе, — Зепар наклонил голову на бок. — Ты молодцом! Это всё из-за того Синдбада, так? — в его глазах заиграли смешинки.

— От части, — не стала Вирсавия уклоняться от ответа. — Видимо, я привязана к нему намного сильнее, чем к Давиду. Но у меня есть кое-какие опасения на его счёт. И всё же, вернёмся к теме, меня останавливает Аладдин, — тёплая улыбка красит девушек, и Вирсавия не исключение.

— Аладдин? — Зепар снова нахмурился и подпёр рукой подбородок. — Это кто?

— Мой внук, — Вирсавия продолжала улыбаться — тут же на лице Зепара отразилось понимание. Он помнит, что Сава была беременна. Однако джинн не думал, что ребёнку удалось выжить. — Не думаю, что Уго скоро выпустит его в этот мир, — улыбка всё ещё на её губах, словно застывшая. Но в глазах — грусть. Плечи джинна опустились. Он подошёл к ней ближе и обнял. А когда отпрял, поинтересовался:

— Может, тогда судьбу этого мира должен решать он? В конце концов, у него есть такое право по происхождению, да и тебе забот меньше, — джинн решил присесть сам. Вирсавия последовала его примеру.

— Если я не найду способа восстановить свою связь с остальным миром, то пусть будет так, как он желает. Я чужая здесь или нет — дело тёмное. И всё же моё вмешательство неотвратимо.

— Иллах! Говоришь так, будто ты страшнее Аль-Сармен, — Зепар закатил глаза. Его шутка-минутка проигнорирована. Так что вся напряжённостьразговора не пропала. — Ты серьёзно?! — он наклонился вперёд.

— Подобное было проделано не раз; почему бы не повторить, — усмехнулась Вирсавия, откинувшись на подушки. Потолок такой далекий, прямо как желанное умиротворение.

— Ты хоть сама понимаешь, что в не ладах с собой? — риторический вопрос, однако. Зепар ошеломлён.

— Да, и мне нужно найти что-то, что принесёт гармонию. Пока с этим справляется Син и ребята, госпожа Сцилла и её ученицы, но они не всегда будут рядом. Люди приходят и уходят, к каждому встречному привязываться не стоит. Я умело скрываю своё безумие. Но это тяжелее с каждым днём, я устаю, — она прикрыла лицо ладонями. Свет пробивался через них. Девушка закрыла глаза, дабы погрузиться во тьму.

— Борьба с самим собой в состоянии безумия… ты справляешься достойно, королева-мать, — джинн подсел к ней и положил на её лоб руку. — Тяжело быть человеком, но, если ты выдержишь, нас всех ждёт хороший конец, — Зепар старался не подавать волнения. Да, и он способен на это чувство. — Вирсавия, я хотел бы доверять тебе, как и раньше, но не могу. Ты, несомненно, можешь уничтожить то, ради чего жил твой сын, то, что было создано не только его усилиями, ты можешь убежать, после содеянного и забыть, — он убрал руки с её лица, так что девушка сразу открыла глаза и недовольно посмотрела на него, — однако подобное будет повторяться вновь и вновь. Что будешь делать тогда?

— Жаль, что меня нельзя убить.

— Здесь можно, но тогда миру будет конец, — джинн встал и вытянул руки. Тут же в нём материализовался знакомый посох. В синеве девичьих глаза заиграли удивление, радость и в то же время страх. То, что принадлежит ей. — Король назвал его «ключом», поэтому я не хочу отдавать его тебе. Надеялся, что выберу короля раньше, чем ты додумаешься явиться сюда, и он останется в Альма-Торан. Однако, хоть ты не у руля, Судьба благоволит тебе, — пока он говорил, Вирсавия встала и отошла на пару шагов.

Если сейчас она заберёт посох, то к ней вернётся способность колдовать. Естественно, это максимум того, чего девушка хочет от своего прошлого. Но при этом Вирсавия прекрасно понимает, что ей захочется большего. Она и так с трудом живёт в мире с собой, пока рядом нет Сина и компании. Да, должным образам к ученицам госпожи Сциллы и, собственно, к ней самой, синеволосая не привязалась. А Аладдина она вряд ли увидит в ближайшие лет десять, если не намного позже.

— Это будет тяжело, — Зепар сделал шаг в её сторону, — но я не думаю, что без него тебе будет лучше, — две змеи кусают друг друга, как если бы два человека всадили в шею друг друга кинжалы. Джинн разума и манипуляций не был уверен, до конца ли понимает выбранный Вирсавией символ. Не был уверен, помнит ли она, с какой целью выбрала именно его. Сейчас это не имеет значения. И в будущем не будет.

— Тогда откажись остановить меня, если не смогу… — девушка потёрла шею. — Ну ты понял, — джинн усмехнулся на такое заявление. «Вряд ли это я на это способен». Чтобы придать Вирсавии больше уверенности, он добавил:

— Найдутся те, кому это будет по силам. Тебе больше не придётся оставлять своё детище в самом тёмном углу подвала, — Зепар усмехнулся, Вирсавия тоже. Она взяла-таки свой посох, крепко сжав. — Вот и славно! А теперь дуй за мальчонкой, вы останетесь здесь и будете наблюдать за моим испытанием, — джинн перешёл на смех, который был не столько злорадным, сколько снисходительным. Столик стал зеркалом, и Вирсавия, насколько позволяло расстояние, приметила кучу знакомых лиц. Она кивнула и пошла за Шаррканом, который, по щелчку пальцев Зепара, выбежал ей навстречу. Ох уж этот джинн манипуляций!

— И ещё, — прошептал он напоследок, — не похоже, что ты хорошая актриса, твоя искренность похвальна, — эти слова добрались аж до девичьего сердца и заставили его дрожать.

А в это время в империи Ко императрица Гьёкуэн направлялась в дворцовый сад, где кронпринц тренировался со своими братьями, Коэном и Хакурэном. Женщина из ревности решила попытаться принизить сердечный выбор сына при братьях. В правильности сего намерения Арба не была уверенна. Она не исключала того, что её любимый сын, наоборот, станет сильнее держаться за великое чувство. Императрица недовольно фыркнула, аж служанки вздрогнули. У Её Величества добрый нрав, но иногда порывы её гнева представляются опаснее тайфунов и бурь.

Ступив на зеленую траву, женщина глубоко вдохнула свежий воздух с примесью аромата цветов. Это помогло успокоиться. Слабо послышались голоса принцев. Императрица улыбнулась и направилась к ним. А когда дошла до места, то не сразу обнаружила себя. И её не заметили, так как деревья были специально посажены кругом, прерванным выходом-входом. Ох, эти сливы создают прекрасную картину каждую весну. А эти молодые принцы… хм. Арба не испытывала той горячей любви, которую выражала. Однако ведьма должна была признать, что имеет особую привязанность к каждому из них. Это длится веками. И, как можно понять, она сможет избавиться от этих уз в нужный момент.

Принцы были искусны в бою, глаза радовались при взгляде на них. Но веселья придавали те моменты, когда Хакурэн, замечая подкравшуюся матушку, терял равновесие. Гьёкуэн это по-настоящему радовало: только из-за неё второй принц терялся. Вот и сейчас он, наклонившись чуть назад от удивления, упал. Хакую засмеялся, вовремя отведя меч. Коэн, до этого просто наблюдавший, поспешил помочь брату встать.

— Матушка! — с обидой воскликнул Хакурэн. — Это уже не смешно!

— Действительно, — поддакнула императрица, подойдя к ним. — Тебе нужно что-то с этим делать. А если на меня нападут, а ты будешь единственным, кто сможет помочь, что тогда? –напускное недовольство ещё больше досадило второму принцы.

— Матушка, это совсем другое! Я смогу вас защитить, чтобы ни случилось, — он схватил ладони женщины и поцеловал каждую. — Я слышал, вам нездоровилось в последнее время. Простите, что не навещал, — Хакурэн словно засиял, стоило ей показаться. Такое приятно любой, даже псевдо матери.

— Ничего такого, сынок. Моя мигрень не стоит твоих волнений, — она высвободила руки и повернулась к Коэну, улыбнулась ему. — Рада видеть вас в добром здравии, четвёртый принц, — племянник поприветствовал её в ответ. Наконец-то Гьёкуэн добралась до своего первенца. В последний год она чувствует его неприязнь по отношению к ней. Арба усмехнулась про себя. Ведь вопреки всему он любит её. — Хакую, дорогой, ты сегодня так быстро ушёл, но, надеюсь, сейчас ты можешь со мной поговорить. С глазу на глаз.

Первый принц умеет держать лицо. Вот и сейчас он сохранял на лице выражения удовольствия от тренировки. И матери он радовался, но её присутствие не могло не угнетать. Хакурэн, раз матушка не видит, надулся, как маленький ребёнок. Почему она только братца Хакую заставляет решать проблемы? Он тоже прекрасно справляется со своими обязанностями, но императрица всё равно обращается со своими проблемами к наследнику. Коэн не то что бы понимал второго принца, просто сочувствовал. Видя, сколько требуют от кронпринца, он в глубине души радовался, что создатель империи его дядя, а не отец.

— Если братьям можно это услышать, то я предпочёл бы остаться, — улыбнулся Хакую. И Гьёкуэн усмехнулась в ответ.

— Можно, но тебе вряд ли понравится, — она хотела, чтобы они слышали, но чувство материнское всё же вступало в спор с подобным желанием. Однако оно отступило, когда Арба увидела противостояние в его глазах.

— Не упрекай меня, будь добр, но что это за девушка, которую ты не поленился изобразить в полный рост? — голос Гьёкуэн был полон возмущения. — Ты быстро справился с заданием в империи Рем, но задержался с возвращением в родные края. И теперь я понимаю, почему! — ведьма Аль-Сармен интуитивно ощущала, как взыграло любопытство второго и четвёртого принца. — Кто эта девка? И какая… дикая внешность! — женщина поморщилась. Видит небо, она не хотела произносить это вслух. Даже больше! Думать противно. Но обстоятельства располагают.

— Ваше Величество, — Хакую отвёл взгляд, так как братья позади матушки мозолили глаза. Не думал он, что она решится говорить об этом, — я не вижу проблемы. Что вас волнует? — он повернул голову к ней и посмотрел в её голубые глаза.

— Что меня волнует?! — императрица старалась не запыхтеть. — Кронпринц, скажите честно, вы привязались к какой-то девке больше дозволенного, да? Стали бы вы с таким трепетом относиться к простому увлечению. Надеюсь, она не настолько вскружила вам голову, чтобы её стали посещать глупые мысли, — Гьёкуэн часто задышала. А Хакую сильнее сжал меч. «Она ведь не хочет скандала?» Он на мгновенье прикрыл глаза. Что сейчас стоит сказать? Защитить Вирсавию или сказать то, что хочет услышать матушка? Было бы куда проще, согласись он поговорить тет-а-тет. Но нет, здесь братья. И они в любом случае будут его доставать. Так, служанки хоть стоят на достаточном расстоянии. Они не услышат, если он скажет шёпотом, наклонившись к её уху.

— Матушка, её внешность нисколько не дикая. Необычная — да, но не дикая, — Арба добивалась совсем не таких слов. Теперь её очередь сжимать кулаки. — По-моему, нет ничего странного в том, что я захотел сохранить подобный образ на холсте, — он снова улыбнулся. — Вы забыли, матушка: я ценитель красоты.

— Она безродная? — спросила императрица, пока сын ещё не отпрянул.

— Как и вся наша семья, матушка, — а вот это он зря! Стоило ему выпрямиться, как он получил пощёчину.

— Да как ты смеешь! — он разозлил её! Она задыхалась от гнева. Он только что оскорбил себя и весь их род? Хотя доля истины присутствует в его словах. Муж её аристократ, однако сама она из низов среднего сословия. Но может, Хакую хотел сказать, что Вирсавия может стать достойной женщиной, чтобы выйти за мужчину из их семьи? Женщину сейчас это не волновало. Любой из вариантов ей не нравится. Императрица поспешила уйти прочь, прислужницы за ней.

Смирно наблюдавшие братья вернулись с небес на землю. Но оба они были в шоке: императрица никогда не поднимала руку на своих детей. Хакурэн не нашёл слов совсем. Зато Коэн нашёл, что сказать:

— Та девушка стоит таких дерзких слов?

— Ладно, он, — Хакурэн ткнул двоюродного брата в плечо, — но почему я до сих пор ничего не слышал?! — и тем самым не дал ответить на вопрос четвёртого принца. Второй принц уверен в своём старшем брате. И не думает, что его выбор, любой, будет плох. Скорее, он посчитает это меньшим из зол.

— Коэн, займи брата чем-нибудь, я сейчас не в настроении говорить об этом, — попросил Хакую и прежде, чем Хакурэн успел возразить, добавил: — Жду вас вечером, поговорим за выпивкой, — гнев второго принца быстро сменился на милость. Он широко улыбнулся.

— И как мне дожить до вечера? — обратился он к Коэну. — Только не говори, брат, что тебе неинтересно. Не по-ве-рю! — и ткнул четвёртого принца в грудь.

— Второй брат, вы обещали мне поединок, у нас как раз осталось время, — Коэн улыбнулся. О, небо, как же просто управиться с братом Хакурэном, когда он чем-то заинтересован. Вот как сейчас.

— Врукопашную? — уточнил второй принц. — Отлично!

Мечи оказались под одним из деревьев. Время вокруг них ускорилось, а для них замедлилось. Состязание было живым и нелегким. Собственно, ничего нового. Коэн силён, но Хакурэн ловчее и сообразительнее. Прекрасная картина. А ещё второй принц вынослив, именно поэтому он ещё не повалился с ног после дуэли с первым принцем. Он вообще самый выносливый мужчина в семье Рэнна данный момент. К слову, у Хакурэна вообще много достоинств. А всё потому, что он не хотел уступать кронпринцу. А Коэн? Ему только оставалось за ними поспевать. Только в редкие моменты казалось, что он делает это по воле отца, а не по своей собственной. Такие мысли уходили прочь, стоило ему вновь и вновь померяться с силами со вторым братом.

Вот и сейчас он оказался на лопатках, потому что начал витать в своих мыслях. Хакурэн победил. Он снова сверху. И снова второй принц сияет, довольный собой. И это сияние принадлежит ему, Коэну.

Только вот, есть некоторые служанки во дворце, которые не против инцеста. Грешно, однако. Но тут такое дело!

Элиохапт, вход в лабиринт.

После того, как Синдбад с командой вошёл в лабиринт, Сцилла приняла решение остаться здесь вместе с королевской семьёй и чиновниками. Девушки остались с ней. Абаль просто не могла оставить мать рядом со змеёй Патрой. Вивиан переживала за Вирсавию. Она не понимала, почему подруга отправилась в это место. И то, что с ней каким-то образом оказался принц Шарркан, пугало — вряд ли вдовствующая королева отстанет от неё. Нулефер не комментировала ситуацию, она вообще молчала целый день. У неё было мнение на это всё, но такие бредовое, что девушка предпочла умолчать. Зато Сюин возмущалась. Ведь, как говорила Вирсавия, они могут выйти и через неделю, и через месяц, или не выйти вообще!

— Если с моим сыном что-то случиться, та дрянь отсюда живой не уйдёт, — всё же, какой бы тварью не была вдовствующая королева, она мать. И как любая мать Патра беспокоиться за своё дитя.

— Попрошу без оскорблений, Ваше Величество, — именно сейчас Сцилла без охоты вступилась за Вирсавию. Было бездумно защищать ученицу, поскольку мотивы неизвестны. Она ведь могла скрыться от принца. … Неужели Его Высочество так хотел попасть в лабиринт, что Сави не осмелилась оставить его? Женщина покачала головой.

— Госпожа Сцилла, вы с девушками можете вернуться во дворец. Здешнюю жару вы перенесёте с трудом, — Армакан проявил заботу о гостях. Ему на самом деле не хотелось, чтобы посланцы из Рема пострадали. Хотя и во дворец отправлять их рискованно! Мало ли о чём думает вдовствующая королева. А здесь нереально жарко! Как ещё Нулефер и Сюин держатся? Загадка!

— Всё в порядке, Ваше Величество. Мы останемся здесь, пока они не вернутся. Вот увидите: вечера не дождёмся, как они явятся, — смелое заявление. Патра фыркнула. «Ну, ну! Смотри от жары не помри раньше времени», — женщина одарила посланницу презрительным взглядом. Гафра молчал. Не хотелось мужчине досадить королеве-матери по случайности. Зато жрец Анбис всё хотел высказаться по поводу выходки заморской девки. Ведь он был единственным свидетелем вчерашнего «похищения». Похоже, ему небесное провиденье ударило в голову, раз он не остановил маленького принца.

— С чего вы взяли? — она словно плевалась ядом.

— Вдовствующая королева, прекратите, пожалуйста! — подруги с неким восторгом посмотрели на Сюин. О, да, видимо, солнышко припекло. Или… девушка изначально боится лишь одну женщину, императрицу Ко, которую ей довелось увидеть в детстве. Это не самые лучшие воспоминания. Однако сие в прошлом. — Я понимаю, вы беспокоитесь: ваш ребёнок в лабиринте. Но здесь все на нервах. Забудьте о свой важности, — это ещё мягко сказано, — хотя бы сейчас! — девушка из земель Ко проявила наглость, которая была уместна. Её слова правдивы. Все на нервах. Ожидание всегда было отвратительным, и только в некоторых случаях оно приятно.

Патра должна была задыхаться от возмущения: как это девчонка посмела! Однако сердце кольнуло. Женщина одумалась вовремя — действительно, не о чужаках думать надо. Её драгоценный сын в этот момент в подземелье. Жив ли он? И её волнение понятно. Ведь вдовствующая королева не могла знать, что с принцем всё в порядке. Более того, джинн сделал всё, чтобы этот замученный и запуганный мальчишка расслабился. Он надеялся, что Вирсавия сможет благотворно повлиять на его моральное состояние. И он в этом поможет.

А принц Шарркан и забыл, что мог заставить матушку переволноваться. Конечно! Тут сам Зепар не выдержал. Мальчишка остался смотреть с Вирсавией, как проходит испытание. Это, правда, очень увлекательно! К тому же в его жизни это, скорее всего, единственный такой джинн, который «пригласил попить чаю». Вирсавия уловила настроение Шарркана и решила постараться сделать всё, чтобы ему стало лучше.Ох, чувствую, выйдя из лабиринта, она повалится с ног. Почему? Ну, она волнуется о Сине, о принце, ещё и тяжёлые мысли появились благодаря Зепару. Как тут не разорваться?

Вирсавия с лёгкостью уменьшила посох до размеров шпильки, потом с лёгкостью сделала небольшой пучок, а часть волос оставила. Мальчик не смог не сделать комплимент. Девушка улыбнулась и взяла его на руки. Зепар уже начал мучить покорителей, когда принц удобно устроился в руках Вирсавии.

— Зачем ему испытывать их, а не его? — Шарркан сразу начал задавать вопросы. Девушка поспешила ответить:

— Знаешь, даже за хорошим королём не все пойдут. Наверное, это испытание всё-таки для него? — принц с недоумением уставился на «зеркало», которое и показывало происходящее в сокровищнице. Вирсавия улыбнулась: ей нравится этот ребёнок.

— Хочешь сказать, он узнает, готовы ли они, и это повлияет на него каким-то образом? Да? — Шарркан, как и любой ребёнок королевской крови, был умным для своих лет. Однако сердце её чувствовало: сообразительность его личная черта. — Неприятная правда больно ударит по нему. Выстоит ли он? Это испытание для кандидата в короли?

— Думаю, да, — просто согласилась Вирсавия, чтобы не тратить сил зря.Шарркан кивнул своим мысли и продолжил наблюдать вместе с ней.

Но не тут-то было! Зепар заявил, что если люди Сина завалят испытание, то всё помрут здесь. Замечательно.

— Что???? — глаза Шарркана округлились. Кажется, он вспомнил-таки, что всего лишь ребёнок. Точнее забыл, что является принцем. Он вцепился в руки Вирсавии так крепко, что девушка удивилась: откуда столько силы в маленьких ручках. — Мы же не останемся здесь? Да? — он повернул к ней голову.

— Я не позволю заточить нас здесь, — она старалась сохранить улыбку для него. Не хотелось, что бы этот ребёнок волновался. Неожиданно над зеркалом появилась маленькая копия Зепара. Кхм, это он и был. Джинн и их слышал и видел, но ему захотелось и поговорить.

— Не зазнавайся, просто смотри, — джинн разума и манипуляций видел, что судьбы этих людей девушке не безразличны. М-да, умеет он читать сердца. «Это испытание не только для него, но и для тебя». Зепар испытывал Сина уже одним своим решением, а пары для дуэлей он подбирал специально для Вирсавии. Ему хотелось увидеть, даст ли её защита трещину.

А Шарркана поначалу забавляли слова джинн, но когда пришло осознание, что это не шутка, то он отвернулся. Эдакий протест на решение джинна. Мини-копия Зепара просто пожала плечами.

— А этот Синдбад действительно такой сильный, что они запросто пошли на это? — всё-таки принц вернулся к просмотру. Спокойствие Сина его поражало. Вирсавия не ответила, так как её мнение на этот счёт весьма субъективное.

Вирсавии с каждой минутой было всё тяжелей. Хотя и радость имела своё место: она знает, как сильно ребята хотели догнать Джафара. И у них это получилось. Но! Девушка метнула полный злости взгляд на мини-Зепар. Тот заметил, но просто пожал плечами снова. «Подумаешь! Они же живы». Ох уж этот джинн манипуляций. Чтоб его! А когда Зепар повелел сражаться насмерть, Вирсавия не сдержалась и накричала на него. Но ей пришлось успокоиться тут же, так как Шарркан испугался её. Ей не было времени возражать джинну. Всего лишь ещё один взгляд, полный раздражения. Но мини-Зепар и тут нашёлся — безапелляционно напомнил, что это его испытание.

— Этот Джафар правда был убийцей? — поинтересовался принц Элиохапт, взял-таки себя в руки.

— Ваше Величество, знаете, — Вирсавия уже успокоилась, но голос её звучал твёрдо, — однажды вам тоже придётся убивать, чтобы защитить то, чем дорожите. Мне нельзя было такое говорить, но дети менее восприимчивы к таким вещам. Не сегодня, так завтра забудете о моих словах, — она поцеловала его в макушку. Странно, но мурашки по коже у мальчишки не пробежались. Он просто пропустил сказанное мимо ушей. Ничего не осталось, как молча наблюдать.

У «гостей» джинна сердца в пятки ушли: бой Джафара и Масрура не мог не довести до слёз. Шарркан вообще обо всём забыл, просил Зепара остановиться. Вирсавия тяжело дышала. «Точно, сила фаналиса, она самая», — девушка хотела бы придушить джинна. Но… « в сокровищнице джинн не победим». Вирсавия прикрыла глаза Шарркана. Зепар уже перешёл границу дозволенного. Неужто свихнулся, сидя в лабиринте? По её щеке покатилась слеза. «Джафар, ты же выживешь, правда?» А потом она засмеялась сквозь слёзы. Этот дурак!

— Что там происходит? — промычал Шарркан, так как Вирсавия чуть сильнее надавила на его глаза.

— Прости, прости, — она поспешила убрать руку. Сказать, что принц впечатлён, недосказать вообще.

«Я не признаю тебя королём!» Когда возглас джинна разнёсся по сокровищнице, девушка подскочила, не выпустив принца из рук. Оба начали пыхтеть от возмущения. Мини-версия джинна в отличие от его настоящего сохраняла спокойствие. Вирсавия схватила первую попавшуюся подушку и, чтобы как-то выпустить пар, отправила «Зепара» в полёт. Иллюзия растворилась, не долетев до пола. Девушка принялась успокоить принца — они вернутся.

Когда принцесса Серендина остановила конфликт, Зепар пришёл в себя. Первым делом он поспешил попросить прощения у Вирсавии, мысленно. Он помнит, она сильна. Была, по крайней мере. И эту силу Зепар уважал. «Я сказал: «интересные люди»?! Ошибочка вышла, ну да ладно». Однако Вирсавии было не до Зепара. Полемика — как она её ненавидит! Уже голова болеть начала. И у принца Шарркана тоже. Ах, кончилось бы всё быстрее.

Легко говорить и ничего не делать, правда? Но они ведь переживают. А душевные волнения, знаете, до добра не доводят.

Возле Вирсавии снова появилась копия Зепара.

— А принцесса дело говорит. Не согласна? Вспомнить хотя бы Альма-Торан, — девушка недовольно посмотрела на него. — Не волнуйся, мальчик меня не слышит. Но согласись, даже Соломон это понимал. Хотя этот Синдбад моложе нашего короля. В его годы твой сын просто хотел избавиться от жрецов. Молчишь? Будешь играть дурочку и дальше? Хорошо. Только сама не загони себя вяму.

— Я, — девушка зашевелила губами, — тоже не интересовалась экономикой, чьими-то принципами. Мне хотелось вас защитить, и всем этого было достаточно. Пока они оба правы, так что молчи. Не тебе меня судить, — она повернула голову к «зеркалу», уткнувшись носом в макушку Шарркана. А тот и не против, он почти уснул. Полемика — хорошо, но утомительно.

— Меня бесят её слова о крови! — проныла Вирсавия. Она устала. Битва манипуляторов — мигрень на неделю.

— Когда всё закончится, выскажи ей в лицо. Эти слова будут утешением для меня, — впервые за сегодня Зепар согласился с ней. — О, она сделала ему предложение. Что скажешь, Вирсавия? — улыбка джинна стала от уха до уха. Девушка в шоке, и это забавно. — Она победила. Прости, за всё, что я натворил.

— Зачем ты упомянул Соломона? Мог попросить без этого, — джинн грустно улыбнулся. Значит, и сейчас любое напоминание о нём приносит лишь боль.

— Ладно, я пообещал вас вернуть. Не буди принца.

— И не думала.

Ребята прифигели, когда Вирсавия показалась перед ними целая и невредимая. Сейчас они рады, но после отчитают, как положено. Серендина удивилась. Принцесса и забыла, что синеволосая здесь вместе с принцем. Шарркан, кстати, пока будет спать. Сейчас Вирсавия предстала перед ней в том образе, который далёк от принцессы. «Сестра» Синдбада подобна матери. И сейчас она смотрела на всех, как на своих детей. Ей было больно.

— Поздравляю, принцесса, — однако тон синеволосой был резок. — Однако я хочу кое-что сказать, — победительница кивнула. — Кровь ничего не значит, ибо даже ваш предок был самым простым человеком. Король — символ, не буду спорить. Однако первый король любого народа таким не является, он, как вы сказали, «тиран», потому что народ ждёт, что он сам справится со всеми проблемами, — Джафар переводил взгляд то на девушек, то на Сина, который чуть «приободрился». И почему ассасин не удивлён? Вирсавия… хорошо, что она здесь.

— Почему ты так уверена? Ты не можешь этого знать! — Серен нахмурилась.

— Я просто хотела поделиться своим мнением, — Зепар облегченно выдохнул. Он боялся, что девушка оступиться.

— Ну, всё, хватит! Принцесса победила, возвращайтесь домой.

— Вирсавия, объясни, будь добра, какого чёрта ты попёрлась в башню? Да ещё и с принцем! — Джафар не кричал, он говорил шёпотом, но звучало это слишком сурово. И вероятность разбудить Шарркана была. Портал не спеша возвращал их в Элиохапт.

— Тихо! — свободной рукой она приложила палец к губам ассасина, который аки мамочка вился вокруг неё. Вирсавия посмотрела на Масрура, с ним она познакомилась вот прям только что. Улыбка, адресованная ему, самая обычная, но искренняя. У них будет время познакомиться поближе. — Этот мальчик… собственная мать его запугала и довела до опустошения. Ради власти. Зепар не смог этого терпеть. Горела смесь целебных трав, где мы с ним за вами наблюдали. Вот он и уснул, нельзя его будить.

Вирсавия подошла к Хинахо, попросила подержать принца. После этого она подошла к Джафару, достала «шпильку» и вложила в его руку, прошептав какие-то непонятные слова. В первые десять секунд для него ничего не происходило, а потом пришло осознание: раны затягиваются, боль уходит. Он удивлённо посмотрел на Вирсавию; она как будто ничего необычного и не сделала.

— Что это было? — ассасин не отводил от неё глаз, а она проигнорировала, посмотрела в сторону Сина, который сидел как в воду опущенный. Ему сейчас было не до них. Вирсавия сделала шаг к нему, но передумала.

— Джафар, ты заметил, что мне крупно везёт, когда я попадаю в подземелье? — риторический вопрос. Девушка забрала Шарркана, поблагодарив доброго великана за помощь. Тот тоже много чего хотел спросить. — Было бы нечестно, если бы я ничего не делала. Вот и ухватила полезную вещь, — ассасин вернул ей «укрошение».

— Так зачем ты пошла? — повторил иммчаковец волнующий всех вопрос. Благо, атмосфера была спокойной — располагала к беседе.

— Ну, Валефор просил передать Зепару привет. Сказал: «Будешь где-нить в пустыне, а там — лабиринт, значит это Зепар. Передай ему от меня привет!» — от такого наглого скрытия правды старый добрый волк в своём сосуде чихнул пару раз. И кто же его плохим словом помянул? Непонятно. Джафар и Хинахохо глазками недоуменно похлопали. А Масрур, которому пока не поведали, кто такая Вирсавия и что она значит для всей семьи кампании, даже не стал думать, что да как.

— Только из-за этого? — у Джафара задергался правый глаз. — Серьёзно? Не верю! Вирсавия, что…

— Не шуми, — девушка прикрыла его рот ладонью. — Миссия у меня такая, не могу рассказать, — да, соврала она, прикрывшись честным именем маги Шахерезады. Напомню, что Сцилла служит напрямую ей. Что-то снова девушку потянуло сторону Сина. Она взглянула на «брата», но подойти не смогла решиться.

— Что? — покоритель подземелий всё-таки с ними и душой. Значит, заметил её обеспокоенные взгляды. Смотрел, как в душу. Она не могла отвести взгляда. — Я в порядке! — он встал и подошёл к девушке. — Всё хорошо, Сави.

— Значит, мы идём исследовать Тёмный материк? — оживился Мистрас. Синдбад кивнул и снова обратился девушке:

— Тебе нужно закончить миссию? Или ты можешь отправиться с нами? — кажется, парень и не переставал излучать свет. Да, Серендина навела его на очень важные мысли. Но это не повод опускать руки! К тому же Партевия — прогнившая страна. Его Родина — Тисоновая деревня. Ну и тот порт, где Вирсавию чуть не растерзали военные. Он был уверен, что девушка считает также.

— Было бы замечательно, — она наконец-то улыбнулась ему. — Миссия сложная, но рассчитана на долгое время. Может, госпожа Сцилла отпустит меня. Я буду рада, — девичья рука легла на его плечо. — Я так и не знаю, что произошло с кампанией «Мариадель» в подробностях. И как ты… Если не захочешь говорить, то тебе самому наверняка есть, что спросить, — девушка опустила взгляд. Всё равно она не расскажет ему всей правды. Нельзя. Зепар, он сделал это. Отдал ей посох, но с одним условием: никто не узнает правды из её уст. Ведь это могло бы развязать женские руки. А такого джинн не мог допустить. Нельзя, что бы труды Соломона и Уго оказались напрасными.

Син взял её руку и поцеловал. Это было так мило со стороны. Теперь глаз дёрнулся у Хинахохо. Великан опустил свои могучие руки на плечи Джафара и Мистраса, отвёл их в сторону. По его губам они прочли: «Он же не примет предложение принцессы?» Ассасин и рыцарь переглянулись — Хинахохо в расстройстве своём пугал. Иметь дело с великаном в воду опущенным никому не хотелось. Парни знали, он здесь главный сводник этих двоих. И Мистрас до сих пор помнит о его заявлении: мол, Вирсавия наша будущая королева, мы на это надеемся. Да, так и было.

Масрур до сих пор не вникает, что происходит и почему господин Хинахохо подался в размышления.

Королевская семья Элиохапта была удивлена. И вечера не дождались, как покорители вернулись. Патра кинулась к Вирсавии, которая всё ещё держала принца на руках. Она начала кричать на девушку, но тут Шарркан проснулся. Он был рад увидеть мать и кинулся к ней на руки. Женщина и забыла про свой гнев. Он смело заявил о том, что это было круто. «Нас ни один монстр не тронул, пока шли к джинну!» — улыбка появилась на его лице впервые за долгое время. Армакану полегчало: его брат цел и невредим. Вирсавию оставили в покое. Сцилла могла прожечь дырку в спине ученицы одним взглядом. Но всё негодование сошло на «нет». Однако перемена в принце удивила всех, кроме Сина и компании.

Женщина оставила Сюин и Вирсавию и вернулась во дворец с остальными. Стоило синевласой вернуться, как желание выяснять причины её неразумного поступка отпало. Всё-таки не получится у неё сделать из Вирсавии верноподданную Рема. Она не прекратит делать всё по-своему. И пускай. Сама жизнь намекает госпоже Неа: Сави с ними на время.

Они направились в гробницы. Нельзя затягивать начатое дело!

— Так ты всё видела, — уточнил Син по пути. Как ни странно, они шли впереди всех. И вёл их Шарркан, который тоже всё видел, но уснул, когда Серендина завела свою шарманку. Сави кивнула.

— Ты сказал, вы продолжите путь. Ты уже всё решил? — она чуть крепче сжала руку мальчика. Сзади шли Серендина и Джафар. Ближе к ним была Сюин с Масруром. Боже, как ей понравился Масрур! Бедный мальчик. Хвала небесам, его терпение — нескончаемый океан.

— Как видишь, — Синдбад смотрел вперёд. До самой гробницы осталось всего нечего. Однако строение огромно. Прогулка по ней займёт ещё минут десять.

— Ты не примешь предложение принцессы? — Вирсавию нисколечко не смущало присутствие самой Серендины в паре шагов от неё. Синдбад хитро покосился на обладательницу синих глаз.

— А надо было?

— Не знаю, — тут же откликнулась Вирсавия — заготовленный ответ, значит. — В конце концов, предложение таковым и остаётся, пока ты не даешь намёка на согласие или отказ.

— Сказала так, будто сама получала предложение, — Серендина вставила своё слово, надеясь задеть Вирсавию. Однако проиграла.

— Это так! — «талантливый цветок» обогнала их и пошла спиной вперёд, пока расстояние позволяло. Она, как и Хинахо, наслушавшись о Сине от самой Вирсавии, захотела свести этих двоих. Сейчас девушке хотелось заставить покорителя ревновать. И её не волнует, что самой Сави это не понравится. Она откинула за спину каштановые волосы, оглянувшись на дорогу. — Два раза она отказала, а третье — оставила без ответа. Наша Вирсавия сохранила маленькую, но стоящую возможность войти в семью Рэн.

— Сюин! — воскликнула Вирсавия.

— Семья Рэн? — переспросил Син. Он не собирался кидаться в крайности. Он ведь уже слышал от самой Сави про предложения. Это было в их первую встречу после долгой разлуки.

— Семья Рэн? — одновременно с ним переспросила Серендина. — Быть такого не может! И кто же это? — фыркнула она, махнув рукой. Не верится, ой как не верится.

— Хакую, это был Хакую. И прежде чем вы возмутитесь, знайте, мне дозволено звать его по имени, — вот и вернулась присущая Вирсавии аристократичность. Хотя её недовольный взгляд, направленный на Сюин, выдал в ней простого человека. Такой огонь, такой зверь в них. Живости из глаз простого люда не уберёшь просто так.

— Так ты хотела бы согласиться? — вставил свои пять копеек Синдбад с озадаченным лицом, словно спрашивал, кушала ли она утром. Подоспевший к ним Хинахохо был крайне возмущён таким спокойным отношением со стороны друга, но всего лишь тихо пыхтел. Сюин, не совсем довольная, перестала идти спиной. Они уже здесь. Осталось пройтись по длинному прохладному коридору.

Прежде чем открылась правда, пришлось выслушивать мнения двух сторон. Как торговцы, «Синдория» были за открытие Элтохапта миру. Но Патра была просто взбешена. Она сразу начала, говоря по-людски, наезжать на империю Рем. И в чём-то королева права. Сцилла поступила мудро, отправив сюда Сюин и Вирсавию; этим двоим ни холодно, ни жарко от того, как вдовствующая королева отзывается об империи. А ведь Рем может вести переговоры.

Серендина спокойно пояснила Синдбаду, что и в Партевии могла быть такая борьба за власть. Она жалела Шарркана. Но ещё и прибывала в шоке: не таким радостным он должен выглядеть. Это из-за Вирсавии? Как же бесит!

«Армакан, Шарркан, два принца, вы будете выбирать короля».

— М-да, — протянули Вирсавия и Сюин, услышав сии строки.

Тут вдовствующая королева не выдержала. Неистово закричала. Обратилась к сыну, ведь тот сам когда-то говорил, что на саркофаге его имя. Но это было сделано ради неё, чтобы эта женщина успокоилась. Она уже хотела поднять на него руку, но под удар подставилась Вирсавия. А у королевы силы есть: нижняя часть левой щеки заболела и шее неприятно. А ещё королева успела признаться: она замешана в гибели многих людей «из-за проклятия». Плюс ко всему она подняла руку на человека кое-как, но действующего от лица госпожи Шахерезады. Ей придётся ответить и за это. Снова началась, кхм, ссора.

— Син, сделай что-нибудь, — тихо прошептала Вирсавия. Рядом стоявшая Сюин вставила своё слово:

— Но у нас же есть решение проблемы, ведь госпожа маги, — начала она тихо, но подруга не дала ей закончить.

— Пожалуйста, давай закроем на это глаза, — обладательница светло-карих глаз сжала губы в тонкую линию и всмотрелась в глаза собеседницы. Всё ясно с этой Вирсавией! Сюин согласно кивнула. В конце концов, всё, что синевласая делает, делает это для Синдбада.

И он вмешался. Всё дошло до демонстрации силы. Вирсавия уже раз десять глаза закатила. Она просто устала от Патры. Хотелось ей разобраться с королевой, но она была матерью Шарркана. Пожалуй, это единственное, что останавливало «мамочку».

Всё закончилось хорошо. И Элиохапт, и Синдбад получили желаемое. А потом Син ещё и вклинился с предложением забрать Шарркана в «Синдорию».

— Эм, — Сюин наблюдала за всем с ошарашенным лицом. — Сави, сейчас самое время тебе смыться, — все обратили свой взор на девушку. — Мы, во-первых, позволили Синдбаду заключить союз с Элиохаптом. Во-вторых, принц Шарркан покидает страну. В-третьих! — она сделала глубокий вдох. — А в-третьих, это измена, мы ведь присягнули на верность, — Сюин вообще не представляла, что расскажет госпоже Сцилле. Неужели она предвидела такой исход?

— А я пальчики скрестила во время присяги, так что мне можно, — Син рассмеялся на пару с Хинахохо от изумления — это шутка такая? Джафар приложил руку к лицу, а Мистрас просто рот раскрыл. И только детям всё нипочём.

Вирсавия ушла вместе со своей семьёй. Эх, Сюин даже завидует им.

— Ну что, вперёд к Тёмному материку? — они сейчас наслаждались закатом в пустыне. Божественно! Но есть одно:

— Прямо так? — переспросила Вирсавия. Она почти отвыкла от такого.

— А чего зря время терять? — и вопрос тут же отпал.

Синдбад, Масрур, Джафар и Шарркан, за которыми увязалась и Вирсавия, отправились на Тёмный материк. Хинахохо из лучших побуждений вместе с Драконом пытались отговорить её от тягостного путешествия по пустыни. Но девушка напомнила, что в самом начале вместе с Сином они оказывались и вболее худших условиях. «К тому же, — аргументировала она, — не хочу я оставлять Шарркана на него. И когда мне ещё выпадет возможность столкнуться с племенем Торан?» В общем, её энтузиазм был сильнее. Даже сам «брат» не стал переубеждать. Это было опасно, он понимает. Однако ему не хватало её присутствия.

Путешествие не обещало быть коротким. И никто не жаловался. Они пережили бурю, сражение с хищными растениями и опасными зверями, встречу с бешеными и не очень кроликами. Весело, правда. А потом была ещё одна буря. Ребята оказались в тупике. Вирсавия тихо бесилась. В конце концов, ей надоело терпеть. Пришлось воспользоваться посохом и создать вокруг них купол. Вся компания дружно ахнула.

— С каких пор ты умеешь колдовать? — Синдбад с остальными любопытным взглядом изучали купол, которому буря была нипочём. — А нас не засыплет? Как тогда выберемся? — продолжал покоритель. — Почему в прошлый раз такого не сделала? — восхищение в его голосе смущало.

— Ну, ещё в Неаполии я узнала, что являюсь волшебницей, — начала отвечать девушка, пока дети с радостью заметили, что в их убежище тепло. — Колдую я благодаря Зепару, а выбраться, если уж совсем туго будет, поможешь ты. И это утомительно, — подметила Вирсавия и попросила мальчишек помочь расстелить тюфяки. — Нам не нужно разводить огонь, иначе может случиться нехватка кислорода. Думаю, купольного освещения нам хватит, — она говорила это не с большой уверенностью. Свет был тусклым, но не утомлял глаза и его вполне хватало.

— Значит, мы и поесть не можем, раз огонь нельзя использовать, — заключил Джафар.

— Да, — сказала девушка, — один вечер можем и без еды продержаться.

Масрур, раз такое дело, сразу улёгся спать. Шарркан последовал его примеру. И только Джафар продолжал бодрствовать. Некоторое время эти трое просидели в тишине. Буря всё ещё свирепствовала. Под неё мальчики и уснули.

— Везучая я, да? — тихо протянула Вирсавия. Ассасин устало, но понимающе глянул на синеволосую. Синдбад лежал с закрытыми глазами, подложив руки под голову. От этого казалось, что он спал, или дремал. В словах девушки слышались нотки стыда, она словно извинялась за это.

— Да успокойся, — произнёс Джафар в той самой манере, когда ещё только-только присоединился к ним. — Радуйся, пока везёт. Мало ли что может случиться, — он лёг на бок к ней спиной. — Не беси, женщина, глупостями. Сдурела что ли, пока дома не была? — Вирсавия тихо смеялась, пока Джафар не перестал «нудить». — Спокойной ночи, — и, зуб даю, он быстро отключился по привычке, ибо силы восполнять нужно.

А Вирсавия спать не хотела. Точнее она не могла так рисковать. Всё-таки она только начала пользоваться своими силами. Если уснёт, купол может исчезнуть. Тогда их точно занесёт. И всё. Не милая сказочка на ночь, однако.

— А ты что думаешь? — обратилась она к Сину, всё ещё сомневаясь, что он спит. Но ответа не последовало. Девушка шумно вздохнула. Лёгкие наполнились тёплым воздухом, что ей не понравилось. Пришлось чуть сбавить температуру. Вот не задача! То ли купол исчезнет, то ли они сварятся! Лепота экстремальных путешествий? Она родимая.

— Кажется, мы отдалились друг от друга, — ещё одна попытка увенчалась успехом, так как от твёрдого голоса рядом лежащего Синдбада девушка чуть не подскочила.

— Вот именно, что «кажется», — он и не собирался спать? Через секунду-другую он уже сидел, скрестив ноги, и с мягкостью смотрел на неё. — Естественно, что, находясь далеко друг от друга, наши мысли начнут расходиться, и вещи с нами будут происходить разные, но ведь это не проблема, — Сави, обняв колени, слушала его внимательно и смотрела в какую-то ведомую ей одной точку. «Угу», — краткий ответ.

— Слушай, а ты всё-таки примешь предложение Серендины? — она наконец-то посмотрела на него. Но тут же отвернулась! Выпрямив ноги, Вирсавия начала поправлять платье. И почему она не додумалась купить штаны? И это продуманная хозяюшка? Узнай о такой мелочи Руруму, получит синевласая нагоняй. Совсем смекалка работать перестала. И всё из-за дурацких переживаний! Заданный вопрос тоже к ним относится.

— Нет, — улыбнулся Син и приобнял Вирсавию. — Собирался, пока ты не сделала своё странноватое, то стоящее заявление, — он важно кивал головой. — Молодец, — не унимался он. И не надоело ему кривляться? Вроде вырос давно, а ведёт себя…

Девушка легонько ткнула его локтем в бок. И всё равно парень не перестал дурачиться. Свою натуру великолепного рассказчика он использовал и здесь. Будто его ранили, он свалился на её колени. Правда, вся «боль» куда-то исчезла, так как в приоритете было удобно устроить свою голову. Син продолжал улыбаться, рассматривая лицо Вирсавии. Он сильно скучал. Было очень тяжело, особенно во время его рабства. Девушка, кстати, заметила клеймо. Оттянув ворот рубашки, она осторожно провела по нему своими мягкими пальчиками. А ведь когда-то они были слегка огрубевшими. Син не убрал её руку. В девичьих глазах не было жалости, только задумчивость и любопытство.

— Через что ещё ты готов пройти? — подумала она вслух, переведя взгляд с шеи на лицо. — Можешь не отвечать, — мигом добавила с толикой безнадёжности.

— О! Буря затихает, — Синдбад посмотрел наверх, где через толщу купала, приглядевшись, можно было рассмотреть небо.

— И нас даже не засыпало, — обрадовалась Вирсавия, осмотревшись.

— Что будет за твой побег во время миссии? — покоритель задал волнующий его вопрос, снова начав кривляться. Ему претила мысль, что его Сави должна была находиться в услужении маги Рема. На это девушка пожала плечами. Всё зависело от того, как это расценит сама Шахерезада. А быть может, госпожа Сцилла не поведает ей всех деталей. В конце концов, их основная задача — выяснить планы Барбароссы. Спасибо, что им не нужно действовать в спешке. Так как этот человек вряд ли будет торопиться. Вирсавия сделала для себя вывод, что он умеет ждать. А у неё есть большая возможность сделать всё самой, раз она остаётся с Сином. А она останется.

Девушка хотела спросить, насколько сильно он привязан к Партевии, но не стала. Будет совсем не круто, если покоритель любит страну сильнее, чем она того заслужила. А Син хотел спросить насчёт предложения того принца, услышав имя которого, даже Серендина пришла в замешательство. Но не стал. Если бы Вирсавия действительно имела хоть какую-то долю той самой любви к принцу, приняла бы предложение, даже не спросив его. Вряд ли что изменилось с детства в этой стороне её характера.

— Ты не будешь спать?

— Нет.

— Ну, тогда изволь терпеть, — он не сдвинулся с места, дав понять, что её колени –самое удобное, раз нет нормальной подушки.

— Лисья морда, — как-то задумчиво протянула Вирсавия. Ну, раз нет возмущения и сопротивления, то всё хорошо.

— И я тебя люблю, — совершенно спокойно произнёс Син, закрыв глаза. — Спокойной ночи.

====== Я хотел, как лучше, но что-то пошло не так. (с) Аладдин ======

После свадьбы Её Величество Вирсавия первым делом потребовала совместный ужин каждый вечер. То есть должны были присутствовать все. А дальше все могли расходиться, дабы закончить свои дела и, в крайнем случае, ложиться спать только под утро. Джафар немного носом повертел, но решил уступить. Всё-таки не войну начать просит. Генералы такому даже обрадовались, сохраняя некоторые сомнения. На самом деле у них редко получалось собраться вместе за обеденным столом. Должен был быть очень хороший повод или особенный день!

Аладдина, Али-Бабу и Морджану тоже приплели к этому. Вирсавия чудесным образом преображалась, стоило увидеть этих детей. Её образ становился до невозможности мягким. Но мы знаем, кто вызывает эти изменения. Было бы неплохо, если бы дражайший внук повременил с путешествием по миру. И молодая королева Синдрии всячески задерживала ребят на острове.

Однако сегодня терпение принца Альма-Торана лопнуло. Если можно так сказать. Мальчик вообще сохранял спокойствие, оставался дружелюбным. Всё было как обычно. Он внимательным взором окинул всех присутствующих. У всех было хорошее настроение. Так или иначе, но каждый по-своему улыбнулся за этот вечер. И, когда ужин был в самом разгаре, Аладдин решился объявить всем о своём решении.

«Я отправляюсь учиться в Магноштад!»

Подобному заявлению не удивилась одна Ямурайха. Так как именно она подтолкнула его на такое решение. Волшебница всегда поддерживала самостоятельность. Девушка заметила, что Её Величество сильно привязана к мальчику. Однако она не могла выяснить, почему. В то же время волшебница ощущала странную связь между Аладдином и Вирсавией. Талант и способности юного волшебника шли не только от его незаурядного ума, но и от происхождения. А ведь Вирсавия также имела необычный ум, непревзойдённый талант и большую силу. Это наводило Ямурайху на странные мысли, о которых никто не знал, кроме неё самой.

Генералы были в шоке, но спустя секунд десять начали хвалить мальца. Ну, а что? Жизнь надо прожить красиво. К тому же мальчику действительно нужно увидеть мир: маги, в конце концов.

Только король с королевой сохраняли лица кирпичом. Прямо кирпичом. Джафар тоже похвалил Аладдина, ему импонировал мальчишка. Хотя главный советник знал, что подобное не в планах короля и не в желаниях королевы. Синдбад, естественно, призывал мальчишку обдумать всё ещё раз с особой тщательностью. Генералы сначала хотели осадить своего короля, но никто не произнёс слова супротив. Не при детях сие делается; авторитет и при детях авторитет.

Однако Его Величеству пришлось замолчать, так как тихий и спокойный, но пронизывающий голос его (наконец-то!) супруги, вполне вероятно, заставил затихнуть весь замок.

«Хорошо».

Единственное слово, которое от неё услышали за весь вечер после того, как Аладдин объявил о своём решении. Женщина ничего не говорила, даже когда спросил муж. Она просто ласково опустила свою ладонь на его да посмотрела нежным взглядом. Синдбад улыбнулся в ответ. Не то чтобы он переменил свои решения и намерения, просто мужчина отложил эту проблему на потом. Нельзя было переубеждать Аладдина прямо сейчас. Действия в спешке губительны, даже в такой, казалось бы, мелочи.

Её Величество не хотела отпускать юного маги в Магноштад. Потому что женщина понимала, что довольно-таки скоро там случится пришествие медиума. Частичка её сущности под руководством Магомета натворит дел. Однако Вирсавию это не волнует. Конечно, верховный маг небольшого государства внушал уважение. Только вот Вирсавия видела его насквозь. Она знала, что в этом крохе-государстве достаточно, кхм, минусов. Так что она была «за» избавиться от Магомета. Этот человек уже сошёл со своего верного пути. Так пускай послужит делу: поможет вернуть её силу.

Ещё Вирсавия хотела предложить Аладдину поучиться у неё. Но вовремя предвидела она отказ мальчишки. Причин получить отрицательный ответ уйма: от самостоятельности внука и до его страха овладеть силой Иллаха. Волшебница понимала, что Уго рассказал Аладдину если не всё, то большую и важную часть истории Альма-Торран. А Вирсавия занимает там не последнее место.

Как всё же тяжко творить историю в угоду своим интересам!

Была и ещё одна проблемка: она теперь королева. И как у царственной особы у неё появилось много обязательств. Во-первых, так как государство их относительно небольшое, Шарркан настоял познакомить «сестрёнку» со всеми жителями. Неважно, если Вирсавия всех не запомнит, главное, чтобы запомнили её. Однако память у королевы куда больше, чем генерал может представить. И она запомнит каждого жителя. Может быть, их домашних животных тоже. То есть она уже это сделала. Неделя прошла с момента коронации!

Во-вторых, она потихоньку принимала послов из альянса, потом из империй Рем и Ко. Все так искренне её поздравляли!!! Вирсавия устала от них больше всего. Потом Джафар начал совать ей под нос документы, касающиеся внутренних дел государства. Но в эти моменты она была рядом с Сином. И ей становилось легче. … Она злорадствовала, так как на его долю выпадало куда больше бумажной волокиты. И всё же стоило ей оторваться от своих дел, подойти, приобнять и поцеловать мужа, Джафар вздыхал с облегчением в стороне. Король начал меньше отлынивать от работы.

О, да! Он всё ещё убегал, притом вместе с королевой! Хотя от случая к случаю совесть не позволяла Вирсавии кинуть всё на чиновников. И после того, как король убегал один, он возвращался через некоторое время недовольный. Одиночные побеги больше не приносили удовольствия. Джафар больше не носился за ним одним: просил помощи у леди Сави. А та не могла отказать. Уставшая после дополнительных нагрузок женщина, как и подобает «слабой и чувственной натуре», на все попытки сблизиться отвечала, что у неё болит голова. Да, Вирсавия зовёт птичку обломинго в гости. Только вот в таких ситуациях. Подобное началось со второй недели после её коронации.

Аладдина, Али-Бабы и Морджаны уже не было в Синдрии.

А в это время в подземельях императорского дворца Ко главная ведьма Аль-Сармен каждый день бесилась. Ну, а что? Дурную энергию надо было выпускать, чтобы улыбаться смертным, как и раньше.

«Матушка!»

Попробовала женщина достучаться до синевласой волшебницы, как в прошлый раз. Но её упорно игнорировали. Вряд Вирсавия хочет иметь дело с истериками Арбы. Так что её можно понять. А вот женщина, которая умело притворяется добрейшей императрицей Гёкуэн, оправдывала Иллаха тем, что всё потехи ради. Ну, замужество это. Ох, как она до сих пор бесится. Оправдания оправданиями, но в Арбе всё же есть частица от Вирсавии. Так что ведьма понимала, что не только в потехе дело. То есть её вовсе нет. Однако принять сие женщина не могла. К тому же подобное решение может вылезти её «матушке» боком, когда она вернёт свою силу.

А интуиция Арбу редко подводила.

А ещё Гёкуэн бесило то, что её дорогой Хакурю то появляется, то исчезает из дворца. Ни с кем, даже с сестрой, с недавних пор принц не контактирует. Так что императрица не стала тревожить ни Хакуэй, ни Коэна. Она обратилась к генералу Мулан, с которой когда-то дружила сама Вирсавия. И сейчас эта женщина относилась к синеволосой волшебнице хорошо. На удивление многим людям, генерал Мулан была рада за свою подругу, ныне королеву. Она тоже хотела бы выйти замуж. Но… это долгая история.

Так вот именно этой женщине-генералу поручили поиски четвёртого принца. Однако и они были провальными. Только вот императрица не знает, что на деле Мулан знает, где пропадает принц Хакурю. И не выдаёт его.

Как уже было сказано ранее, Вирсавия не отлынивала от своих обязанностей. Она действительно делала всё, да так, чтобы никто ни в чём её не упрекнул. Можно сказать, что женщина полностью надела «маску королевы». При этом она оставалась собой. На первый взгляд. Генералы и король это заметили. Само собой. Куда они денутся?!

Проблема в том, что Её Величество никто не мог вывести на откровенный разговор. Масрур просто не стал её мучить. Он был первым, кого отправили на это дело. Мужчина просто обнял её и ушёл восвояси. Остальные на это не удержались да вмазали себе голо ладонями по лбам своим.

Спартоса и Писти отправили вместе вторыми. Живая по своей натуре принцесса Артемиуры была слишком разговорчива. Именно поэтому с ней отправили принца Сассана. Он был довольно-таки молчаливым и спокойным. Вирсавия поначалу вежливо отвечала на простые вопросы юного генерала, перекинулась парой слов с принцем, улыбаясь ему. А потом выпроводила их, что Писти не сразу заметила.

После того, как её навестили Драгул и Хинахохо, Вирсавия из покоев короля перебралась в свои. В принципе, так должно было быть изначально. По этикету, кодексу или что там. Её Величество не особо интересовалась правилами, а ей редко напоминали, так как ошибок женщина почти не делала. Син был недоволен. Но согласился с генералами, что надо что-то делать. Однако Джафар всё-таки отправил к Её Величеству Шарркана, потом Ямурайху. А затем и самому пришлось наведаться после тяжёлого рабочего дня к леди Сави.

Однако и он ничего не узнал. Бывший ассасин увидел лишь то, что ему позволили. Вирсавия переживала, как будто вот-вот случится нечто страшное. И отчасти был прав. Её Величество чувствовала, как сила вне этого мира желает вернуть связь с «разумом». Это могло принести проблемы молодому миру. И они были; землетрясения, наводнения, ураганы. Редкие, но чудовищные. В последнее время они появлялись всё чаще. Но исчезали так же быстро, как и являлись.

В один из погожих дней королева со всем официальным видом попросила разрешения у короля покинуть Синдрию на пару дней. Дело было за ужином — генералы тому свидетели. Отказать нельзя, соглашаться пока тоже нет желания. Но Синдбад добро дал, когда Вирсавия честно призналась, что хочет увидеть Аладдина, понаблюдать за ним издалека. Всё же Магноштад место небезопасное.

А Синдбад тем временем не решался расспросить Вирсавию о её беспокойстве за чужого ребёнка. Она сама ему сказала, что Аладдин не их сын. У Вирсавии родственников не было. Хотя за время их разлуки могло всякое обнаружиться. Но тогда она не стала бы скрывать наличие тех самых родственников. В этом нет смысла.

Так какого маги?!

Вот и у Его Величества ответа на сей вопрос не было. Интуиция подсказывала, что в скором будущем он найдёт отгадки. Надо всего лишь подождать. А он это умеет.

Магомет не ожидал увидеть Вирсавию в своём кабинете за час до начала экзамена. Того самого, когда Тит Алексий и Аладдин поразят всех своим мастерством.

Юный принц Альма-Торрана не почувствует присутствия своей бабушки. Оно и к лучшему.

Тёмный материк, дом маги Юнана.

Их мир был похож на шар. Сосуды короля могли увидеть его, возвращаясь из подземелий Альма-Торрана. Лучами этого шара были проходы из обителей других джиннов, которые ждали своего часа. Всё это находилось во тьме, которая вокруг самого мира окрашивалась в тёмно-синий цвет. Всего лишь раз Юнан соизволил увидеть подобное. Всего лишь раз. И это было очень давно. Но то видение отчётливо сохранилось в памяти до сих пор.

Но в этот момент воспоминание не приносило радости. Старый маги ощущал, как тёмная рух сгущалась вокруг их мира. Эта сила была частью жизни, как и светлый рух. По правде говоря, он знал, что больше всего в них именно этой силы. Вот почему было опасно впасть в «порок». Эта тьма и раньше окружала их мир. Из неё состояла Вселенная, тайны которой для него были под запретом. Но почему эта сила стала сильнее. Она словно давила на шар, желая лопнуть его.

Тёмная рух искала своего хозяина. Подобная мысль закралась в светлую голову Юнана неожиданно. Он пил травяной чай, успокаивал нервы. Тогда он и вспомнил, как почувствовал в юной Вирсавии пустоту.

«Неужели это её сила?»

Невероятное предположение! Однако маги понимал, что глубоко в душе он знал это. И это знание было одной из тех причин, которые не придали ему желания становиться маги Синдбада. Создатель. Простое слово. В их мире создателем был каждый, от раба до короля. Но в этот момент, именно в этот момент, когда небо Магноштада затягивает невидимыми тучами, простое слово обрело свой истинный смысл.

Надо что-то делать!

Или нет.

Уже стоя у дверей, Юнан замер. Как существо, как жизнь, созданная кем-то более разумным и высшим по своей натуре, он побоялся. Хотя страха не испытывал ещё с жизни второй. Благо, маги вовремя взял себя в руки. К нему пожаловала гостья. На ближайшие два года Морджана станет его ученицей волею Судьбы.

Так прошёл год. За ним ещё один. И в последнем не происходило ничего особенного. Зато когда второй год подходил к концу, всё решило стать на свои места. Если не говорить о желаниях Уго, который теперь мало на что может повлиять.

Вирсавия оставила в Синдрии клона, когда дорогой король вместе с другими правителями альянса отправились сражаться с Медиумом. Она тоже была там. Но её никто не заметил. Иллах быстро вернул свою силу. Раз плюнуть, что там делать? Это было страшно. О том, что у них под носом происходит что-то ещё, никто не подумал. Медиум воистину был опасен. А ведь это лишь часть тёмной рух. Лишь часть. Подобная мысль вызвала снисходительную усмешку у Вирсавии. Что-то всё происходящее показалось ей такой мелочью. Ей было весело? Нельзя сказать подобного с полной уверенностью. В конце концов, у неё пропало желание уничтожить этот мир. Она спокойно отозвала бы медиума. Но… Аладдин сделал это за неё. Магомет умер. И как только это случилось, Вирсавия вернулась в Синдрию, поглотила клона с воспоминаниями за короткое время, дабы не вызвать подозрений, и стала ждать.

Это оказалось мучительным. Накатила ностальгия, вспомнились слишком древние времена. Она была Тьмой, а был ещё Свет, который ушёл. Сила его осталась, а вот «разум» исчез. Почему? Им было неплохо и вдвоём. Хотя тогда, не будучи Вирсавией или Иллахом по имени, не будучи ни женщиной, ни мужчиной, Тьма даже не знала, что может быть одна или с кем-то вдвоём. Не знала, что может создать бесконечное множество миров. А потом забывала и о них. Интересно, мир Соломона ждёт подобная участь?

Однако силу было скрывать легче, чем не вспоминать прошлое. Даже память об Альма-Торане обострилась, всё чаще и чётче воссоздавая образы былых дней. На миг это вызывало отвращение. Лицо королевы искажалось в не самых приятных гримасах. Предчувствие советовало смыться. Арба настойчиво приглашала к себе, взывая к Иллаху напрямую через мысли.

Но Вирсавия ждала, смиренно. Со дня на день в Синдрии соберутся все маги, сильнейшие правители и узнают историю Альма-Торрана. Ей определённо нужно уходить отсюда. Но азарт её тёмной стороны души захватил разум. Женщина заинтересовалась тем, что Аладдин покажет и расскажет этому миру.

А ещё Её Величество чувствовала присутствие Давида в этом мире, но обнаружить его не могла. А ведь он у неё под самым носом. Смешно, если не грустно. Ведь на данный момент Давид единственный человек, кто смог победить её, воспользоваться силой Иллаха и выжить после битвы с полубогом, с Соломоном. Давид незауряден. Он один их тех людей, которыми творцы гордятся. Но сейчас Вирсавия безумно хотела его убить. Она решила сделать это, как только обнаружит. Но вот не получалось, и всё на этом.

А день истины, если можно так сказать, был ближе и ближе.

Место собрания трёх сторон: Рем, Ко и Синдрия — руины древнего храма. Вирсавию Аладдин позвал лично.

Юный маги наколдовал воздушный шар, в котором можно увидеть историю Альма-Торран. Ещё в том мире волшебники часто использовали нечто подобное. Увидеть и услышать тех, кто давно мёртв. Аладдин скорбел, но понимал, что Вирсавии будет хуже. Это естественно. Ведь она их знала лично, а он даже о родителях лишь по истории знает.

Аладдин начал с того, что он, Аль-Сармен и джинны оттуда. О бабушке он не сказал ни слова. Она убедила его, что это будет весело, да и поверят все только тогда, когда увидят собственными глазами. А ещё Вирсавия боялась. У неё заболела голова, когда Аладдин заговорил о других мирах. Он был прав. Но не совсем. Однако волшебница не стала его исправлять.

«Сегодня я ослушаюсь Бога этого мира!»

Вирсавия усмехнулась. Она, её сын, его сын — одной крови. Все творят, что хотят. Однако есть одно проклятие: потомки решают проблемы предков. Не хочется Её Величеству это признавать. Она просто слушала Аладдина, наблюдала за тем, что уже видела. Сегодня Вирсавия вспомнила, что такое отчаяние и горе, в этот день она вспомнила про свою скорбь.

Когда перед их взорами предстал Иллах, Вирсавия прикрыла глаза. Были времена. Было дело. Аладдин действительно ослушался отца. Но в отличие от Соломона, юный маги не знал, что люди страдали заслуженно. И Аладдин не знал, что Иллах не хотел наделять своей силой лишь людей. Это было необходимо. Вирсавия собиралась создать мир, нормальный мир. Вот только она забыла о том, что первым человеком после неё был Давид. Если бы она поинтересовалась его мнением, если бы они по-настоящему работали вместе, ничего не случилось бы.

Вены выскочили на её руках, на её висках. У неё, как у людей Альма-Торрана был третий глаз. И он сейчас спал, но просился раскрыться. Однако «матушка» терпела. Она не позволяла кому-либо заметить своё состояние.

В штабе как всегда было веселье, играла музыка, на каждом столе полно еды. А поначалу штаб был совсем другим. Эти всем занималась всего одна женщина. Но у неё было очень много силы.

Но маленькую Шебу это не интересовало. Девчушка решила вынести всем мозг. Она хотела вернуться в гануд, чтобы отдать свои силы и свою жизнь во славу Иллаха. Только вот Иллаху этого не нужно. Об этом она знать не могла.

Но пока это не имело значения. Шеба изучала штаб, изучала людей вокруг неё. Но не могла смириться с тем, что ей приходится находиться рядом с ними. Она их презирала, потому что не понимала, потому что не хотела понимать. И больше всех она ненавидела Соломона.

Однажды она чуть не попалась ему на глаза. Убежала. Туда, куда не следовало. Она спустилась в то место, куда заходить могли лишь четверо. Комната оказалась средней по размеру, если сравнить с огромной столовой и обычными комнатами.

Здесь она увидела сосуд, напоминающий Иллаха с изображений на фресках. Он тоже сиял белым рух, охваченный тонким слоем чёрного. Вся эта конструкция была за каменным троном. Уж очень величественное место для просто посидеть. Иначе не назовёшь. Но он был стар, трескался, казалось, обрастёт мхом на глазах.

Но несмотря на это, на нём восседала женщина. Руки её смиренно покоились на подлокотниках каменного кресла. Она спала? По крайней мере, глаза её закрыты. И дышит женщина слабо. Но рассмотреть её Шеба не могла: свет рух слепил глаза. Девчушка сделала глубокий вдох и подошла ближе.

— Ты кто такая? — спокойно поинтересовалась женщина, даже не посмотрев на нежданного гостя. У неё были длинные синие волосы, заплетённые в две косы. На лице было пару морщин. Этой женщине на вид лет тридцать пять. Но она красива. Хотя толком её ещё не рассмотреть. И почему-то выглядит величественно, хотя на неё нет каких-либо украшений или качественной одежды.

Шеба вскрикнула. Да с такой силой раздался её возглас! Наверняка слышал весь штаб. Но женщина как будто не услышала этого. Ну, она защитила свои уши магией. Это одно из самых лёгких заклинаний. Но не об этом речь! Когда Шеба успокоилась, она представилась должным образом. Девчушка всё ещё сохраняла свою гордость служительницы церкви. Она совсем не заметила взгляда полного снисходительной насмешки.

— Что ты здесь делаешь? — Соломон был прав, когда назвал девочку мерзкой. Её душа ничего не стоила на данный момент. И пока лидер «Сопротивления» не мог её терпеть. А сейчас, когда она вошла в святую обитель его матери, он чуть не потерял самообладание. Он гневным взором заставил застыть девчонку. А подойдя к матери, повторил свой вопрос. Шебе стало страшно.

— Сын мой, зачем ты напугал её? — женщина ласково заправила прядь ему за ухо. Её улыбка вызвала восхищение у Шебы. Чему девочка чуть невозмутилась. И правильно сделала, что сдержалась. Женщина посмотрела на неё. А Шеба наконец-то смогла рассмотреть лицо женщины.

— Меня зовут Вирсавия, я мать Соломона и «матушка» всех здесь находящихся, — её синие глаза тоже улыбались. Сердце Шебы почувствовало необычное тепло. И вместе с тем она прибывала в изумлении, ведь эта женщина была первым магом человечества.

— Ч-ч-чего?! — пронёсся возглас удивления на стороне империи Ко. Это был Али-Баба. Аладдину пришлось приостановить свой рассказ. Салуджа своим глазам не верил. Он только что увидел жену короля Синдбада, только постарше. У неё то же имя, то же лицо. Только Соломон её сын! Принц Бальбада посмотрел в сторону Её Величества. Сейчас взор каждого был обращён на неё. Только идиот этого не сделал. О, небо, она успокоилась к этому времени. Люди молчали, они ждали хоть слова от неё. Аладдин тоже ждал.

— Какие воспоминания, тысяча лет прошло, — Её Величество сейчас очень походила на прошлую себя. Просто белое платье, две косы, но не такие длинные. И она была моложе! Это поражало больше всего. Ведь из всех магов она и Арба могут молодость вернуть. Хотя у них сейчас другие истории.

— Все дети, похожие на неё были такими глупыми, — её голос звучал так мягко. Женщина вспомнила, что раньше у неё было действительно много «детей». — Они до последнего не верили, что их используют.

Больше Вирсавия не сказал ни слова. А её взгляд был направлен на Аладдина. Между ними шла непонятная борьба. Принц Альма-Торрана понимал: ему позволили узнать не всё. Но он пытался это скрыть. На то есть причина, ужасная настолько, что Аладдин не будет верить до последнего.

А история шла своим чередом.

Вирсавия почти исчезла из истории Альма-Торрана. Она была показана лишь пару раз. Когда говорила по душам с Соломоном. Мать была замечательной: она знала, что не всегда будет понимать своего сына, что не имеет права знать всех его секретов, что должна оставаться матерью, а не быть подружкой или товарищем из «Сопротивления». Матушка помогала, когда её просили.

Шеба иногда возмущалась. Она не понимала, что время Вирсавии прошло. Осознание этого пришло, когда женщина умерла, ушла вслед за многими погибшими, за теми, кого не смогла защитить. Тогда только Соломон знал, что она жива.

— Уго, пока ещё могу, я хочу тебе кое-что рассказать, — молодой король Соломон пришёл к другу в последний раз. Скоро он станет таким же, как Иллах. Но до матери ему ещё далеко. Поэтому, пока может, мужчина пришёл рассказать секрет Бога.

Уралтуго тут же предложил другу присесть, хотел заварить чаю, но Соломон не дал. Первый маги аж присел, когда король посмотрел на него леденящим душу взглядом. Он спросил, какой Уго запомнил его мать. Волшебник усмехнулся, не пряча взора от своего короля. Она была ос странностями, но любила их всех, заботилась. Уго мог говорить часами о том, как скучает по ней. Но замолчал, стоило Соломону его перебить.

— Иллах куда слабее нас, однако он всего лишь часть той силы, что создало этот мир, — глаза волшебника-учёного с интересом заблестели. Свой восторг он скрыл лишь потому, что прочувствовал состояние друга. Боль, усталость и разочарование. Что с Соломоном произошло.

— Создатель всего, — продолжил король, — моя мать. Она очень сильна, но слаба в то же время. Уго, мы закончили начатое дело, мы решили её проблему. Я не хочу сказать, что мама во всём виновата. Я не хочу винить её! — Соломон не кричал, он выл. Но этого никто не услышал, Уго позаботился об этом. Его друг, который с каждым днём всё больше походил на куклу или, хуже того, овощ, проявил эмоции.

— Уго, я не хочу винить её, я не могу. Уже сейчас мне понятно, как тяжело бремя вечности, — по щеке короля стекла слеза. Уралтуго впервые увидел, как Соломон плачет.

— О чём ты говоришь, Соломон? — маги вскочил со своего места и кинулся к другу, схватив того за плечи. — Друг, успокойся, посмотри мне в глаза, — просьба была выполнена, но король смотрел сквозь него. — Соломон!

— Держи, — король протянул ему зародыш, окружённый тёмной и светлой рух. — Можешь не верить, но перед тобой Создатель, — он кивнул на эту чудную сферу, — перед тобой его прямое дитя, — он показал на себя. — Меня вряд ли ждёт хороший конец, — голос Соломона начал звучать слабее, что заставило Уго забеспокоиться. Маги хотел позвать королеву, но Соломон схватил его за руку.

— Что ты хочешь этим сказать, друг мой? — взмолился маги, садясь на колени перед своим королём. Он боялся за него, как никогда раньше.

— У Неё нет понятия добра и зла, — от сих пор взгляд Соломона был направлен в ведомую ему одну пустоту. — То, что люди спаслись восемьсот лет назад, можно рассмотреть и как прощение божье, и как прихоть высшего. Для неё мир делится на «мне так нравится» и «нельзя, потому что мне не нравится». Добро и зло не такие чёткие грани, как люди привыкли считать. Мир куда дальше нашего неба. И добро, и зло, и мораль, и хаос не существуют в нашем понимании. Мы неправы, но и не ошибаемся.

— Почему ты замолчал? — Уго вскочил, дотронулся до плеча короля. Соломона будто обожгло. Её взгляд ожил! Всего лишь на мгновение, но он посмотрел на Уго!

— Моя мать жива, она никогда не умрёт. Меня ожидает то же, что и её, но я куда слабее. Я не смогу её защитить от людей. И людей — от неё. Уго, мы не одни, кто страдал и будет страдать. Если она нас забудет, мы, скорее всего исчезнем, — Уго усваивал сказанное так быстро, как только мог. Но это невообразимо! Поверить в слова Соломона оказалось труднее, чем просто решиться на это. Но маги понимал, что сейчас последние минуты Соломона. Тратить их на переспросы и чепуху Уго не желал.

— Что от меня нужно? — взгляд волшебника был наполнен решимостью. Соломон улыбнулся последний раз. Он благодарил друга, хотя до последнего не хотел его тревожить.

— Возьми, — и Уго наконец-таки забрал зародыша. — Мне удалось невозможное: отделить разум от сущности. Уго, тебе будет нужно сделать из неё обычного человека. Пусть она забудет всё. Шанс сотворить подобное ничтожно мал, но ты, друг мой, гений. Однажды придёт время — дай ей жизнь.

Уралтуго ничего не понял, но не признался. Время всё обдумать у него есть. И он не подведёт друга.

— Соломон, всё будет хорошо, — маги улыбнулся своему другу. Король хотел сделать то же, но его эмоции пропали. И не только они. От Соломона осталась лишь оболочка. Тело больше не имело связью с душой.

Теперь Уго придётся одному хранить тайну Соломона. Ему одному предстоит понять, как опасна матушка. На его плечи опустилась такая гора ответственности, что разделить её с кем-либо окажется предательством по отношению к королю.

Тот разговор со своим первым маги Соломон не скрыл от Аладдина. Поэтому когда рассказ об Альма-Торране был окончен, юный маги направился к своей бабушке. Людям было тяжело переварить увиденное. А тут ещё перед ними бабушка Аладдина, которая почему-то росла, как все нормальные люди, вместе с королём Синдбадом. Но сына Соломона это не волновало. Тот разговор был вырезан из основной истории.

Мальчик прошёл лишь половину пути. Вирсавия намёк поняла, потому подошла к внуку. А он смотрел на неё пронзительным взглядом синих глаз. Одна кровь. Сейчас женщине показалось, что на неё смотрит Соломон. Только волосы куда светлее, взгляд более живой. В нём кровь неугомонной Шебы. Но Вирсавии это нравилось, нравится и так будет дальше.

Уго говорил, что она опасна. Он сказал, что стоит хоть как-то её задеть — мира не станет. Джинн объяснил, что для неё нет никого дороже Соломона. А его нет. Он боялся, что эта женщина устроит хаос. И, может, окажется права. Но не хотел этого. Уго решил, что не позволит ей уничтожить остатки Альма-Торрана. Именно этим являлся новый мир. Совсем не круто, правда?

Аладдин помнил каждое его слово. Он выучил историю родного мира наизусть. Юный волшебник начал понимать ту, которая была его бабушкой. Но она не могла быть только его. Ей принадлежали миры. Миры, которые она оставила ради понравившегося, потом ради сына, а теперь ради него. Мальчик даже чувствовал некую вину.

Он взял её руку и приложил к своей щеке. Ладонь Вирсавии была тёплой. Однако в ней чувствовалась сила. А ещё от одного прикосновения мальчик почувствовал горечь и тоску. Даже Она не могла вернуть себе сына.

— Спасибо, что дождалась меня, — однако Уго тоже был неправ. Джинн не должен был их разлучать. Он поступил прямо как Давид: отнял внука. А Аладдин благодарен — она вынесла это. Маги позволил себе минуту слабости, позволит дать слабину и ей. — Ба, давай как-нибудь ты покажешь мне Альма-Торран, я там ещё не был. Хорошо?

Вирсавия после этих слов забыла обо всём. Лицо в слезах.

Женщина опустилась на колени и обняла ребёнка. Слёзы каплями бились на землю. Наполненные силой, они давали жизни. Люди увидели маленькое чудо: прорастали цветы. На её голос отзывались птицы. Ни «первый маг», ни королева, даже не Создатель, а простая женщина. Сейчас её видели все. Она этого не хотела. Но это было необходимо.

«Ба, давай как-нибудь ты покажешь мне Альма-Торран, я там ещё не был». Эти слова эхом раздались в её голове. Вирсавия лишь крепче обняла Аладдина. О, небо! У неё ведь теперь есть такая возможность. Но есть ли радость увидеть родной дом разрушенным? Там никого не будет. Есть только она, Аладдин и… Арба.

Нет, она не стала источником всех бед в один миг. Но дел ведьма Аль-Сармен натворила. Винить её Вирсавия не собиралась, так как в женщине есть часть её самой. Вполне возможно, что желания ведьмы принадлежат её самой. А привязанность Арбы может быть всего лишь желанием частички вернуться в целое.

— Аладдин, ты бы хотел увидеть родителей? — тихо шепнула женщина. Мальчик, однако, такому вопросу не удивился. Аладдин не очень хорошо понимал, к чему бабушка ведёт, но догадывался, что хочет услышать. Однако на уступку не пошёл.

— Я не хочу жить прошлым или иллюзиями. Мне достаточно того, что есть ты, — она прижала его к себе, так что не смогла увидеть его яркой улыбки. — А ещё у меня есть Али-Баба и Морджана, Хакурю, дяденьки Синдбад и Коэн, и много-много других людей. У тебя они тоже есть.

Да, есть. Но такое чувство, что она предаёт тех, кого любила в Альма-Торан. Хотя такое не в первый раз происходит. Аладдин это понимает, но ничем помочь не может.

— Ба? — Вирсавия всё ещё обнимала его, но сила уходила из женских рук. Но он не мог отпрянуть. Мальчик замер в изумлении: его бабушка буквально растворялась в светлом рух.

«Я хочу побыть одна». В его голове раздался голос Вирсавии полный нежности и теплоты.

— Только не уходи далеко, — услышала она его или нет, Аладдин не знает.

Синдбад хотел подорваться с места, но рука Шарркана ощутимо легла на его плечо, призывая сохранить спокойствие. Хотя сам принц Элиохапта хотел кинуться к исчезающей Вирсавии. Чуть не поднялась шумиха, но юный маги вовремя всех успокоил. Хорошо, что он скрыл от них правду о бабушке. Иначе они не смогли бы договориться. С гадкой точки зрения политики, Вирсавия уже опасна тем, что вышла замуж за Синдбада. Это не воспримется иначе, как принятие его точки зрения. Ну, она же Бог, значит, его взгляд на мир её устраивает.

Непонятно? Ну, здесь всё очень плохо, если говорить в трёх словах.

====== В далёком прошлом она замарала свои руки ======

Комментарий к В далёком прошлом она замарала свои руки Дорогие читатели, спешу сообщить, что в будущем я выпущу ещё пару глав о приключениях Синдбада. Приятного вам всем прочтения. И, если что, воспользуйтесь ПБ. Так как мы все не всесильные. Но обязательно прокомментируйте ошибку. Для меня это важно, ибо я будущий филолог:)

События в лабиринтах тянутся очень медленно. Хотя так только кажется. Однако дни после выхода из них мчатся настолько быстро, что осознать прожитые сутки не успеваешь. И так неделю минимум. К чему это всё идёт?

Вирсавия никогда так не уставала ни от одного джинна, кроме Зепара. Вот уж любитель вынести мозг и всё с ним причитающееся. Поэтому она Серендину игнорировала и внимание Шарркана, чтобы не поругаться с ним же. Переключилась на Масрура окончательно. Они будут отличными друзьями — заклятыми! А поскольку любая дружба имеет свои плюсы и минусы, то Сави не была против такого расклада. Появление и знакомство с Джудалом юная «пока не» волшебница прошляпила, находясь в прострации.

Маги бесил. Однако, повторю, девушка была в прострации, поэтому этого мелкого хама миновала воспитательная минутка. Не получил он заслуженных оплеух. Некоторые люди посчитали бы Вирсавию бесстрашной. Но на деле она знала свои права. (А об обязанностях она как-то подзабыла. Хотя и то, и другое придумали люди). И она понимала, что Джудал, как маги, на миг ощутит её истинную сущность. Тот же Юнан смог и даже раскусил Вирсавию (лишь потому, что девятый раз живёт).

Но, к счастью их обоих, они только одарили друг друга презрительным взглядом. И мальчик ощутил нечто непонятное. Естественно, задумался об этом. Зато на Зепара Вирсавия отреагировала. Её ошеломили! Почти буквально! Надо было только шлем надеть ей на голову, а потом ударить по нему палкой. К слову, это и есть истинное значение «ошѐломить». Малец заливал про то, что он выбрал своего «короля». Зная или нет, он нанёс Синдбаду первый удар в их противостоянии. Если можно так назвать их отношения. Ведь Юнан только помог Сину, а не выбрал его. Хотя есть вероятность, что маги Тёмного континента сделал ставку на Вирсавию.

Хорошо это или плохо, ответ будет узнан в будущем.

Только под конец их беседы девушка начала понимать происходящее. В итоге, не успев вернуться к Сину и ребятам, Вирсавия попросила у президента кампании разрешения вернуться к Сцилле и продолжить задание, к слову, связанное с Партевией. Покоритель лабиринтов нехотя даёт согласие. Он уже решил поговорить обо всём с султаном Рашидом, надеясь вслед за этим каким-то образом отправиться на Родину. За девушку он беспокоился не так сильно, как думали окружающие. В конце концов, у неё было гражданство (!) империи Рем. Уже оно одно давала ей защиту, если ей удастся отправиться в родную страну в качестве посла маги Шахерезады.

Дышать, осознавая это, становилось легче.

Вирсавия много слышала о Партевии от Сциллы, поскольку сама не интересовалась судьбой Родины. Но Родины ли?

После того, как было заключено перемирие, милитаристическая страна начала быстро меняться. Действующий король скончался, принцесса исчезла, а принц мал и не способен управлять страной самостоятельно. Роковое (подстроенное) событие — самый раз для новой эры в истории страны. Вирсавия пыталась докопаться до самой сути революции. А это была она. Возможное падение монархии в будущем не предвещало ничего хорошего. И все эти изменения могли быть простым затишьем перед бурей.

В довершении ко всему, Партевия обязана репарации империи Рем и другим странам, с которыми воевала. Естественно, на экономику это повлияло, но гражданам должно быть ещё хуже. Хотя по тем же слухам, всё очень замечательно!

Но самое главное: проблемы страны решил один человек. Его заслуги были заметнее остальных. Генерал Барбаросса. Первым делом он решил убрать монархию, создав конституцию. Но оставлять в живых принца, мальчика-наследника, было ошибкой. Серендина, конечно, может занять трон. Но мальчик как продолжатель своего, а не чужого рода годится куда больше. И если бы его казнили, обставив как надо, что народ и слова бы ни сказал, принцесса была бы осторожнее. А так эта девка слишком самоуверенна. «Если Син продолжит с ней возиться, это выйдет ему боком».

Но сейчас Вирсавия думала о Партевии. Партии. Девушка никак не могла и до сих пор не может понять, с чем ассоциируется это слово в её голове. Партия, которая будет любима большинством, поведёт страну в будущее. Она будет править несколько лет. Потом может прийти другая, а может остаться та же. Как-то неопределённо всё это. Демократия, да? Ммм, монархия, по мнению Вирсавии, лучше. Однако она не считает, что только король может управлять страной. Монарх — тот человек, который способен правильно оценить свои силы и призвать на службу стране достойных и талантливых людей. Идеализировано? Возможно. Но одного такого она знает. А может даже двух.

Как же хорошо, что она вернулась. По какой-то причине сильного выговора девушка не получила. Ей даже стало интересно, с какого перепуга Шахерезада закрыла глаза на её выходку. Она помогла Синдбаду, что было не в интересах империи. Элиохапт скоро станет свободным. Ну, одну маленькую страну в пустыне маги простить может. А императора и главнокомандующего успокоит. Всё же синеволосая девушка необычна. У неё наверняка будет интересная, насыщенная испытаниями жизнь, как у самой маги Рем. Это подкупало «девочку».

В итоге от Шахерезады отправятся Вирсавия и Вивиан. Хоть в преданность первой маги не верила совсем, любовь второй девушки к родной земле она знала. Хотя Вивиан и привязана к Вирсавии, Рем верна не меньше. Сцилла лично выясняла отношение своих учениц к империи. К тому же тандем «Партвевия-Рем» в их лице должен как-то притормозить злые планы Барбароссы. О них Шахерезада знала, но мало кому рассказала. То есть, почти никому. Решение одной, мягко говоря, проблемы она доверила лично Вирсавии.

Маги было интересно узнать, что предпримет девушка, увидев тёмную сторону своей страны, окунувшись в неё. Разум или совесть будут руководить ей? Что не сделает Вирсавия, это поразит Барбароссу. Его планы пошатнутся. Шахерезада даст ему понять, что знает. О да, это заставит его приостановиться. Для Рем хватит и этого.

Делегацию из Рем возглавлял довольно родовитый дипломат Люций VI из рода Люциев. Собственно, преемственность одного имени — одна из древних традиций на земле империи, которую уже мало кто соблюдал. Человек, на удивление, высокий и крепкий, а не какой-то там толстосум, долго умолявший взять его. Не взяли, хвала небу! Так вот Люций был высок и крепок, характер же его отличался добротой. Если говорить о личной жизни. А в работе он был твёрд, хладнокровен и рассудителен. Находится у него в подчинении даже немного страшно.

Но мужчина, которому уже сорок девять лет и у которого довольно большая семья, был мягок к самым юным представительницам делегации. Вивиан подкупала своей ремской внешностью и податливым характером. А Вирсавию мужчина, который знал её до отправления в Партевию лишь заочно, уважал. Девушка из вражеской страны в учении была послушна и усердна. Она быстро усваивала всё то, чему её учили. И уже вскоре многие знали, что она, по праву одной из лучших, вполне может войти в семью самого императора. Но Сцилла отказалась от идеи выдать Вирсавию за знатного вельможу. Хотя бы потому, что рекомендовал её Рашид. Она не просто подобранная с улицы девочка. Она «сестра» юноши, который уже имеет влияние в мире.

Познакомившись с известной даже в Реме синеволосой красавицей, Люций признал, что был бы не прочь заполучить такую невестку. Но, даже если бы его старший сын был на десять лет старше, мужчина быстро пересмотрел бы своё решение. Что-то есть в этих синих глазах… теряешься, но понимаешь — получишь отказ.

Помимо них троих, был младший брат Люция — Юлий. Мужчина сорока трёх лет, один из генералов. Он здесь от лица главнокомандующего, в то время как его брат — от императора. Третий же мужчина, Октавиан, самый молодой из них, ему тридцать два года. И он представитель крупнейшей торговой гильдии в Рем. И, по секрету говоря, терпел он присутствие Вирсавии с трудом. Она же сестра этого Синдбада!. Ох, не дай небо ему сорваться, ибо девка умудрилась понравиться Люцию.

Так вот, в порту их встретили десяток человек, воинов. Сейчас никто из высшего управления страной не смог присутствовать. И ладно. Но всё же странно, что Барбаросса не соизволил встретить послов из Рем. Хотелось бы узнать, что может быть важнее, чем надобность «подружиться» с бывшим врагом. Но охрану, скорее всего, приставил. Хоть жители Партевии были приветливы, никто не мог обезопасить важных гостей от самых отчаянных патриотов. Если так можно сказать.

Так как они из Рем, их разместили во дворце, но подальше. Вроде будут под самым боком, но и посметь сделать что-то крупное не посмеют.

Вирсавия, стоило им отужинать и дождаться, когда они с Вивиан останутся одни в данных им покоях, поинтересовалась у подруги, не хочет ли она изучить замок. Уроженка Рем ахнула в ужасе! Им велено подчиняться Люцию. Никакой самодеятельности в стенах дворца! Если их поймают за шпионажем, проблемы будут у всех. А всё должно пройти спокойно! Вплоть до самой победы партии Барбароссы!

Некоторое время юная волшебница слушала молча. А после, когда Вивиан закончила свою тираду, отметила, что в шпионаже их могут заподозрить прямо сейчас, ведь подруга так громко читала свои наставления. Одних её слов при желании Барбароссы, как показалось Вирсавии, хватит для того, чтобы заключить их под стражу и предъявить претензии Рем. Можно сказать, что представления синеволосой о бывшем генерале Партевии недалеко ушли от реальности. Но познакомиться им только предстояло.

Вивиан смутилась, но и Вирсавии стоило следить за языком.

— По крайней мере, по саду я могу прогуляться: мне нужен свежий воздух. Если что, притворюсь хрупкой и наивной настолько, что стены дворца меня задавят! Ну, ты поняла, — мысли первой красавицы Неаполии всё же начали путаться под конец дня. Она быстро покинула комнату, накинув шаль, так как ночи в этой земле холодны и летом, в отличие от Рем.

Вивиан словно ошеломили, так как она не сразу заметила уход подруги. Но за ней девушка не отправилась. Просто побоялась. Партевия для неё и так страна пугающая, что уже говорить об императорском дворце. Но уснуть светловолосая красавица не могла долго. А Сави всё не возвращалась.

Ищущая на свою голову приключений, представительница маги империи Рем лёгким, но быстрым шагом проходила одну тропинку за другой. Здесь довольно красиво, очень тихо и, на удивление ей, спокойно. Она словно слышала музыку ночной тишины. Ни один человек не смог бы испортить ей настроение. Или…

Уже на обратном пути перед входом в восточное крыло, в которым делегацию расположили, волшебница почувствовала чужеродную этому миру ауру. Такую же, как у неё самой. Сердце забилось медленней и громче. Зрачки расширились, радужки почти не видно. Дыхание? Она почти забыла, как надо дышать. Она не отвела взгляд со ступенек. Близко? Или далеко? Рядом-таки?! Или нет? В голове словно раздался мрачный звон. Опасно. Очень. Она, хоть и предприняла меры, чтобы никто из Альма-Торрана её не обнаружил, боялась. Ошибки были свойственны и ей, как всем другим смертным. А видеться с Фалан ей не хотелось. Да и Зепар просил её быть осторожнее. Она пока слаба.

Как появилось, так и пропало то тревожное чувство. Но теперь Вирсавия будет упорно стараться не попадаться женщине на глаза. Говорить с ней тет-а-тет девушка боится. И не хочет. Чего врать? Вот она — правда. Поэтому в чьём-то окружении она не боялась встретить волшебницу. А так…

Утро следующего дня было куда интересней, чем поздний вечер прошедшего. Было весьма неожиданно делегатам наткнуться в одной из обеденных зал встретить юного императора Сэйрана вместе с Барбароссой. Здесь была и Фалан, но её присутствие Вирсавия превосходно игнорировала. Ну, волшебница. И что? Как будто она магов доселе не видела! Наивные.

А если говорить серьёзно, то в минуту одну-другую синеволосая красавица ощущала её пытливый взгляд. Женщина наверняка не верила своим глазам. Но Вирсавии сейчас не до неё. Куда больше интересует Барбаросса!

Этот мужчина пугал её. Он был одним из таких людей, с которыми девушка не хотела бы разговаривать совсем. Ещё лучше вовсе их не встречать! Опасные люди. Да, с ними возиться Вирсавия не любила. А Барбаросса дальновиден и коварен. Глаза цвета запёкшейся крови выдавали его. Тёмно-зелёные короткие волосы напомнили ей, что он брат Дракона. И в отличие от своего младшего брата он заслуживал некого восхищения даже от неё. Ведь мужчина проделывает просто колоссальную работу!

Как ни грубо было, но Вирсавию он поприветствовал первой. Это должно было ударить по гордости Люция. Однако бывший генерал объяснил это тем, что рад познакомиться с выдающейся землячкой. А с Люцием они знакомы. Так что «старый друг», так и подумав, простил это маленькую грубость. Пришлось простить и остальным. Вирсавия чуть не растерялась! Хотя ей было интересно узнать, что Барбаросса на самом деле о ней думает. Как ни странно, но о Синдбаде он не сказал ни слова.

В следующие несколько дней делегация изучала обновившуюся столицу Партевии. Естественно, Барбаросса стремился показать самое прекрасное. Но всем умным людям понятно, что так хорошо дела у сдавшейся в войне империи идти не могут. Самого «героя нации» не было. Но его люди отлично справлялись с поставленной задачей. Некоторые проблемы были открыты Люцию и Вирсавии. Им рассказали, как будут решать их в целом. Никакой конкретики. Однако умело делается вид, что войны они не хотят. По крайней мере, ближайшие десять лет.

И Вирсавия поверила бы в это, не увидь она тяжёлый взгляд своего временного начальника. На ум пришла родная деревня Тисон. Девушка вспомнила всё, что с ней связано. Из-за неё она почти попалась на крючок. Но! Вирсавия вспомнила, что они сделали с ребёнком её деревни. Ставили эксперименты. Он, ребёнок, живой человек, был подопытным. Потом его отправили как шпиона, продав в рабство. А что же тогда с взрослыми? Остались ли ещё дети?

Идеология Партевии тоже не внушала доверия, хоть и звучала просто для простого населения. Но Люций капнул глубже. И Вирсавии это совсем не понравилось. Вивиан ничего не сказала. Зато её взгляд говорил о том, что она всё больше чувствует неприязнь к чужой стране. Её народ пугал светловолосую девушку. Синдбад и Вирсавия тоже, хотя и были исключениями.

Седьмой день следующей недели пребывания в Партевии стал для членов делегации выходным. Каждый мог заняться, чем пожелает. Октавиан и Люций остались во дворце. Они собирались подкупить некоторых чиновников словами, может даже деньгами, чтобы заключить пару выгодных договоров для Рем. Но дело сложное. Нельзя думать, что если Барбароссы нет, то он ничего не узнает. Сейчас в Партевии у власти другие люди. Подкупить кого-то будет очень сложно.

Юлий же направился в гости к главному главнокомандующему армии Партевии, который пришёл после Барбароссы. Военного интересует состояние армии прежде всего. Он как раз на днях приглашение получил. Понимает ли мужчина, что ему позволили прийти?

А вот Вивиан и Вирсавия остались не у дел. Поэтому они просто решили погулять по столице ещё раз. Предварительно они раздобыли национальные женские платья. А поскольку большинство девушек Партевии имеют тёмные волосы, свои девушкам пришлось завязать в пучки и спрятать под платки.

Столица, как и в первый день, сияла. И погода была хорошая. И люди радовались. Да, Вирсавии пришлось согласиться, страна сделала новый вдох. Свежий глоток воздуха. Вот светлая сторона произошедших перемен. Но даже счастливые лица не тронули бы Серендину. Интересно, знает ли принцесса то, что ведомо ей? Или гордость не позволяет Её Высочеству смириться с проигрышем? Образована, но не умна. И вот ей Вирсавия не имеет права уступать? Даже смешно.

— Сави, посмотри, какие нитки! Вышивка будет великолепна, — от посторонних лишних мыслей её отвлекла подруга. И синеволосая снова вспомнила былые деньки. Когда-то она только и делала, что зарабатывала своими умелыми ручками. Похвалу Юнана она тоже не забыла.

— Хочешь? — Вирсавия пробежалась взглядом по товару. Да, они прекрасны.

— Не могу выбрать, хотелось бы скупить всё, но денег не хватит, — Вивиан улыбнулась ещё шире, чем до этого. Уроженка Рема просияла и, кажется, забыла, где находится. Пока она выражала свой восторг, Вирсавия расспросила о цене. Из-за репараций цена возросла намного, по крайней мере для простого народа. Но покупатели всё равно были. Продавщица, девушка примерно их возраста, признала в них неместных. Но всё же рассказала, что дворянство, поддерживающее Барбароссу, часть своих богатств раздало населению столицы. Хотя это только слухи. Всё может быть. Ведь нужно выплачивать репарации Рем и другим странам. Где можно взять денег на всё остальное?

— Мы берём эти, эти и эти, — «пока не» волшебница указала на желаемый товар, отсыпала десять ремских золотых, не слушая смущённые возгласы и прося помалкивать. — Держи, — купленное отдала Вивиан. — Надо подкупить жён чиновников. Ты сказала, что вышивка получится великолепная, так что займись этим. Подружись с женщинами знати. Пока они ещё сохраняют своё положение, может этому сословию удастся продолжить существование. Это может пригодиться на ближайшие два года.

— То есть мне возвратиться во дворец и заняться рукоделием ради потехи местной аристократии?!

— Угу, — Вирсавия осматривала рынок, подумывая, куда идти дальше. — Вышивай что-нибудь национальное, партевийское. Не нужно напоминать о Реме лишний раз. Это особенно подкупит тучных дам, — Вивиан немного помолчала. Она тщательно обдумывала предложение Вирсавии. И подруга была права. Всё равно во дворце ей спокойнее.

— А чем займёшься ты? — полюбопытствовала блондинка без задней мысли. Она шла позади, так что не видела усмешки Вирсавии.

— Волнуешься? Или хочешь записать в отчёт для госпожи Сциллы? — услышав такие резкие слова, Вивиан нахмурилась. Вирсавия прыснула. — Спокойно, дорогая! Я шучу. А даже если я права — делай, что хочешь. Это ничего не изменит, — сначала светловолосая широко распахнула глаза от удивления. Она хотела возмутиться! Но тут Сави добавила: — У меня, уроженки Партевии, есть отдельное задание. Я пошляюсь по «тёмным» районам столицы, может чего узнаю. А ты не сиди в комнате, лучше иди в сад или ближе к помещениям для прислуги. В общем, следи за слухами и новостями. А ещё постарайся узнать о здоровье императора Сэйрана.

Вирсавия остановилась, Вивиан тоже. Она смотрела на синеволосую с подозрением и беспокойством. Но та всего лишь похлопала её по плечу. Не успела Вирсавия сказать: «Рассчитываю на тебя!», как сразу исчезла из поля зрения Вивиан. Гостье из Рем пришлось вернуться во дворец. Вирсавия исчезла в мгновение ока, так что люди, следящие за ними, стушевались. И дорога обратно для Вивиан будет более спокойной. Ведь у местных разведчиков будут проблемы.

Вернувшись во дворец, Вивиан узнала новость, которую не стоило пропускать Вирсавии. В столицу прибыл Его Величество, султан Рашид. А это значит, что каким-то образом с ним будет и Синдбад. Да, Вивиан в этом уверена, так как знает, что покоритель подземелий ученик султана Бальбада.

Однако Вирсавии и Синдбаду всё же суждено встретиться в этот день. Представительница достопочтенной маги империи Рем после не очень продуктивного, но интересного дня осмелилась направиться в дом бывшего генерала Барбароссы. Нехотя, само собой. Она после долгих размышлений сделала выбор. Ей есть, что сказать будущему главе государства. Если его партия победит, то он как её представитель будет править империей.

Только вот стоило ей встретить Барбароссу вместе с ним, как вся решимость нажала по тормозам. Нет, ну, а что? Не ожидала она увидеть Сина так скоро. И что-то вообще не в кайф быть при нём сильной и волевой.

— О, леди Вирсавия, почему вы здесь? Неужели слуги не позволили вам войти? — Барбаросса был вежлив, как и подобает относиться к девушке, девушке благородного происхождения. Он уже пытался ей польстить ранее. Но, видимо, понял, что таки образом Вирсавию не подкупить. Однако продолжал. И синеволосой красавице это не нравится.

— Всё в порядке, — девушка заговорила мягко, вскинув одну руку. Раз он ведёт себя с ней, как с благородной, то Вирсавия подыграет. Жест этот не свойственен простым людям. Они не знают, что уважаемая женщина из высшего общества одним этим жестом может утихомирить целую толпу недовольных господ. От одного взгляда недоброжелатель или глупый человек оцепенеет. Единственное разумное слово заставит других уважать тебя. Этому Сцилла учила их. Она настаивала на том, чтобы девочки не просто переняли повадки аристократок, но и привили их себе искренне. Это нужно было сделать настолько хорошо, что знатные дочери просто потухли бы на их фоне. И они стремились к этому. И у них получалось.

Вирсавия словно и не менялась в лице.

— Мне предложили прогуляться по саду, и я была рада согласиться, — она будто не заметила Синдбада. Но, посмотрев на него, только приветливо улыбнулась. — Я здесь сильно задержалась, пора возвращаться. Но позвольте вам сказать кое-что, — немного наклонив голову в сторону Барбароссы, девушка ещё раз посмотрела на Синдбада. Не хотелось при нём контактировать с партийцем. В глазах мужчины даже загорелось любопытство. Вот перед ним сейчас стоят «брат и сестра». Именно сейчас он узнает, на одной стороне они будут или нет.

— Я не принимаю вашу сторону! — скрепив ладони на уровне талии, Вирсавия выпрямила спину окончательно, чтобы стать хоть чуточку выше в кровавых глазах Барбароссы. — При нашей первой встрече вы сильно меня расхвалили. Благодарю, однако не всё из сказанного правда. Начиная с того, что я могу быть вовсе не из Партевии, и заканчивая моими достижениями. Господин Барбаросса, вам следует быть осторожным, — она подошла к нему вплотную, и мужчина наклонился, чтобы услышать слова предназначенные только ему. Вирсавия перешла на шёпот: — Не знаю где, но я найду то, что вы так ловко прячете от всего мира. В конце концов, вы человек войны. Ждать продолжительного мира от вас? Не смешите.

— Не буду отнимать ваше время, господин Барбаросса, — она едва заметно присела в знак уважения, как делали это в империи Рем девушки-аристократки не по рождению, — брат, — сделала то же самое. — Желаю приятного вечера, — очаровательная улыбка — и её тут словно и не было.

— Твоя сестра такая шустрая, при этом умудряется сохранить изящество. Даже не успел предложить сопровождение, — Син покосился на Барбароссу. Он заметил, что мужчина смотрел вслед девушке с неким удовлетворением и коварством. Юна и неопытна, но многообещающая личность. Может бывший генерал думал не совсем так, но он признавал Вирсавию.

— Да, вы правы, — молодой покоритель лабиринтов хотел задать ему пару вопросов, которые появились из-за Вирсавии, но чутье подсказало, что они могут подождать. Однако он стал волноваться за неё больше.

Довольно скоро Синдбад вернулся в Бальбад. И, конечно же, рассказал друзьям о том, что видели что узнал.

Партевия теперь конституционная монархия. Сэйран, как можно догадаться, останется лишь живым символом империи. Страной отныне будут управлять партии, состоящие из граждан различных сословий. Он честно признался, что изменения ему нравятся. И кампания «Синдрия» будет сотрудничать с партией Барбароссы, национальной партией независимости.

Естественно, Серендина не могла смириться с этим, не подчиниться, и…

Как пришло время отбытия делегации из Бальбада, так пришло время уплывать обратно делегации из Рем. Вирсавия так и не поняла, где находится то место. Она разочаровала саму себя. Нужно было что-то предпринять! Но из-за своей неприязни к Барбароссе девушка не могла понять ход мыслей мужчины. В голову не приходило ни одной достойной идеи.

Один бывший генерал неожиданно предложил ей остаться в родной стране. Он красиво завуалировал свои слова. Мол, понимаю, вы не доверяете мне, но своим соотечественникам поверьте. Я думаю, дальнейшее пребывание на родной земле пойдёт вам на пользу. И всё в таком духе. Люций согласился, так как Барбаросса был прав, когда заметил, что к Вирсавии, хоть и находится в услужении маги, отнесутся куда мягче и приветливей. Поэтому она прекрасно справится со своей работой как посол из Рем. И девушка осталась.

А в это время Синдбад даже не подозревал, что с ним сделала Серендина.

Фалан сошла с ума, причём очень давно. Из всех них Иснан считал её самой мерзкой. Ему не было жалко её теперь, когда она пала ниже невозможного. Он говорил Арбе, что нужно от неё избавиться сейчас. Аль-Сармен вполне справится и без этой волшебницы. Но главная ведьма лишь снисходительно смеялась. «Ошибки Фалан пойдут нам на пользу», — говорила она. «Смотри, чтобы не было у нас проблем после», — отвечал он. Но императрица Гёкуэн только рукой махала.

Именно потому, что женщина, бывшая когда-то маги самого Соломона, вела себя так легкомысленно, Иснан ничего не рассказал. Он время от времени интересовался делами «матушки», которая расцвела, как подобает прекрасному цветку. Мужчина много раз думал, действительно ли она ничего не помнит или просто притворяется. В том, что синеволосая девушка и есть та самая Вирсавия, он не сомневался.

Однако, как бы ни хотелось ему увидеться с ней ещё раз, волшебник не смел показаться на глаза Сави.

В Партевию он прибыл вновь лишь для того, чтобы проследить за Фалан. Он спокойно прогуливался по дворцу, мастерски скрывая своё присутствие от всех людей. Нет в этой стране волшебников одного уровня с ним. Да даже Фалан далеко до него. А сейчас от неё не стоит ждать многого. И как она ещё на людях держится?

Как ни странно, но по поведению волшебницы из Аль-Сармен нельзя было сказать, что она задумала что-то против своих. Но её помешанность раздражала Иснана. Тесс мёртв. А вот Вирсавия жива. Да вот, кажется, Фалан об этом даже не подозревает, что странно. Ведь присутствие «матушки» ощутимо. Почему мужчина задался этим вопросом? Он знал, что Вирсавия была в составе делегации из Рем. Сейчас она, скорее всего, вернулась к своему «брату» в Бальбад.

Однако это было не так. Иснан понял, что ошибся, стоило ему приметить с одного из балконов знакомый силуэт в саду. Взгляд невольно зацепился за синюю шевелюру. Девушка задумалась, это видно по её лицу. Отсутствующим взглядом она смотрела на небольшое молодое деревце вишни. Скрестив руки, девушка стояла неподвижно, подобно статуе. «Прекрасна!» Да, Вирсавия красивая. Это Иснан знал всегда. Но он любил эту женщину только как мать. И её внешний вид на данный момент нисколько не смущал.

С трудом Иснан сдержал желание подойти к ней. Мужчина понимал, «матушка» не будет рада узнать то, во что он превратился. Однако это не могло заставить его пересмотреть свои взгляды и планы. Волшебник не достоин предстать перед её взором. Но так хочется склониться перед ней! Он, как и при первой встрече, внимательно рассматривал Вирсавию, стараясь точнее запомнить. И вдруг его взгляд наткнулся на шпильку в её волосах — посох с двумя змеями, кусающих друг друга! О, это сказало ему о многом. Но Иснан не торопился с выводами.

Задумавшись, он не заметил, как она ушла. Но волшебник не расстроился, он вздохнул с облегчением. Впервые за долгое время. Ещё не время, он не может. Боится.

Ещё не время.

Империя Партевия. Дворец, зал. Время торжественного банкета.

Людей было очень много. Такое скопление народа, собравшихся из-за важного события, подруги не видели достаточно давно. Вирсавия вспомнила, насколько это может быть неуютно. Особенно когда интересуются именно тобой. Вивиан её понимала, но постороннее внимание переносила легче. Музыка играла достаточно громко, чтобы все гости насладились ей, и довольно тихо, не заглушая гомон.

Когда Барбаросса начал свою речь, Игнатий велел девушкам найти императора Хакутоку и султана Рашида. Верховный главнокомандующий империи Рем не желал лично приветствовать ни того, ни другого. С правителем Бальбада им говорить не о чем.

Император Хакутоку — талантливый и великий полководец — рассматривался как соперник, с которым не особо хотелось говорить. Отправить кого-то из своих людей — непочтительно. А вот девушки вполне сойдут, потому что находятся здесь от лица госпожи-маги Шахерезады. А их, скорее всего, надолго не задержат. Собственно, о чём с ними можно говорить?

Но это было не так. Рашид задержал Вивиан, расспрашивая, как идут дела у неё и Вирсавии, и как скоро они наведаются в Бальбад. И если о Вирсавии он сколько-то, да беспокоился, то с Вивиан был просто вежлив. Хотя добрые глаза султана и выражали беспокойство о девушке из Рем. Он ведь знает госпожу, если одной из учениц Сциллы не изменяет память.

А вот Вирсавия ещё с минуту-другую стояла у Игнатия. Вообще было не в кайф именно сейчас приветствовать королевскую семью новой империи Ко. Но как Барбаросса закончил свою речь, она подошла к ним. Первый её заметил Хакую. Не удивлены? Хотя синие волосы трудно не заметить. Вслед за ним свой взор на неё обращают и император со своей женой. Гёкуэн не смогла разглядеть истинную сущность Вирсавии, поэтому долго не увидит очевидного. Синеволосая девушка для неё пока «копирка».

Как ни странно было для остальных, Сави преклонила колени по восточному обычаю.

— Десять тысяч лет силы и процветания новой империи. Примите наилучшие пожелания от великой маги Шахерезады из Рем, — мягко и ровно звучал её приятный голос.

— Встаньте, юная леди, — голос сурового на вид мужчины звучал очень даже дружелюбно. Девушка немного удивилась. Недолго она испытывала королевскую милость. — Должно быть, ты Вирсавия, ученица принцессы Сциллы, — смущённая не показной, как оказалось, приветливостью, она лишь кивнула. — Ты ведь родом из Партевии? — она снова кивнула. На лице императора сохранилась улыбка. — Что думаешь об изменениях в этойстране? Вернёшься сюда?

— Ваше Величество, вы желаете услышать правду? — Вирсавия просто уточнила, но Гёкуэн нахмурилась. Интересно, почему. Император легко кивнул. Теперь его улыбка почти сошла на «нет». Негоже потенциальным врагам видеть его в добром настроении. — Моей родной деревни больше нет, её жителей тоже. Она пострадала по вине старой Партвеии. И перемены, здесь происходящие, не могут не радовать. Только вот я больше не признаю эту страну своим домом. Душа не желает осесть здесь.

— Хм, — Его Величество посмотрел на Барбароссу, направляющегося к молодому человеку, кажется, президенту кампании «Синдрия», — я тебя понял, — Вирсавия также проследила за новым главой Партевии.

— Если у Вашего Величества не осталось вопросов, позвольте вас покинуть, — вежлива, учтива. Вирсавия показывает себя в добром свете. По её взгляду видно, что она не превозносит себя только из-за того, что ей доверили быть представителем самой маги. Смиренная и правильно оценивает себя. Хакутоку не понимает, чем Вирсавия не угодила его императрице. Хотя стоит отметить, что о заинтересованности своего сына этой девушкой он узнал от жены. Это немного задело отцовскую гордость императора.

Но в то же время император понимал ход мыслей своего наследника. Конечно, они перекинулись парой слов, но он уже готов поверить в серьёзность чувств первого принца. Это не простое желание овладеть. Даже сейчас Хакую смотрит на девушку с беспокойством, с неким раздражением косясь на матушку. А Гёкуэн смотрит как-то отстранённо. Снова любимая задумалась о чём-то своём!

— Вопросов нет, — мужчина прикрыл глаза, — но я был бы рад встретиться с тобой ещё раз в менее официальной обстановке. О Вирсавии, сестре Синдбада, покорителя лабиринтов, знают и в моей стране. Думаю, ты не менее интересна, чем он, — услышав это, Вирсавия снова склонилась. Ей пришлось это сделать. Уж слишком сильные слова прозвучали. В её голову не приходил достойный ответ!

— Благодарю, вашу похвалу я запомню на всю жизнь, — чуть не промямлила она.

К императорской семье подошёл один из слуг. Вирсавия услышала, что они намереваются проследить за Барбароссой и Синдбадом. Она осторожно подняла голову, наблюдая за тем, как нахмурился принц Хакую. Он выжидающе посмотрел на отца. И когда император согласно кивнул, Вирсавия неожиданно и дерзко, но достаточно тихо вставила своё слово.

— Могу ли я отправиться с вами? — Хакую не скрыл своего удивления, император Хакутоку улыбнулся словно хитрая лиса, хотя он и не ожидал такого. — Позвольте мне отправиться вместе с вашими людьми, — Вирсавия встала и уже с вызовом посмотрела на правителя Востока. Тут же она заметила устремлённый на неё взгляд Вивиан. Кажется, подруга недовольна её действиями, так как вообще не понимает происходящего.

— Мы не можем отправиться толпой, — Хакую словно и не терял лица! Он было протянул руку к Вирсавии, но не сделал этого. Лишь наградил осуждающим взглядом. Ему было любопытным, но в большей степени он не одобрял её желания проследить за «братом».

Непонятно почему, но отец Хакую дал добро. Так что она, наследный принц и один из его солдат отправились вслед за Барбароссой, его людьми и Синдбадом с Джафаром. Говорили они только по делу. И, когда они прибыли к месту назначения через пару часов, решили проехать дальше. Им нужно было подождать, когда Барбаросса решит вернуться. Не будут же они сутки торчать на этом острове?

Проехали они, значит дальше, подальше от пустой равнины. И тут принц Хакую высказал своё недовольство, Вирсавии оставалось только рот открывать и закрывать. При этом Его Высочество оставался таким же благородным, как если бы просто был спокоен. Но девушка видела, что заставила его побеспокоиться. И, конечно, он пожелал узнать, что у них с Синдбадом идёт не так, раз она за ним следит. Хакую не настаивал рассказывать ему всё, просто хотел понять ситуацию.

И тут уже Вирсавия показала рога: мол, а вам зачем надо следить за Барбароссой? Принц ничего толком не рассказал. Так как Вирсавия лицо относительно свободное, то, хоть он был уверен, что она промолчит, при лишней паре глаз не смел рисковать. Солдат был хороший, но предан одному Хакутоку. Расклад, понимаете, не в пользу этих двоих. И всё-таки присутствие чужого не помешало Вирсавии обнять Хакую по-дружески. Да, в этом действии не было скрытой мысли. Но солдаты такой народ, что если им нечего делать, поймут не так, а представят совершенно в ином свете.

— Ну, у нас Сином всё хорошо, — начала отвечать Вирсавия, склонив голову на бок. — Правда. Просто сейчас я представитель Рем, а он свободное лицо. И если сейчас будут таскаться с ним, то Барбаросса может воспользоваться этим, чтобы обмануть, — девушка присела на траву и посмотрела в сторону лошадей — там всё нормально. Вот и хорошо.

— Мне кажется, или ты стала глупее, — Хакую присел чуть дальше от неё. На его лице Сави краем глаза заметила улыбку. Ей оставалось только пожать плечами. Действительно, иногда она не могла сформулировать свои мысли чётко. — Но, знаешь, на общее впечатление это не влияет, — он улыбнулся ещё шире и лёг на спину, скрестив руки за головой.

— Ну и что это было? — а Вирсавия всё смотрела вдаль. Солдат подозрительно посматривал на них минут десять, потом сощурился, но его продолжали игнорировать. Мол, видишь, не накинемся друг на друга, можешь погулять часок-другой. Но оставлять их он не собирался. Вопрос Вирсавии остался без ответа. Девушка поняла, что принц был бы не прочь отдохнуть, а для этого пустая болтовня вполне подойдёт.

И, как бы ни было удивительно для третьего лица, наследный принц Хакую ожил на глазах. Редкая широкая искренняя улыбка, как и у его отца-императора. Давно солдат такой не видел даже у своего повелителя. Чистые голубые глаза засияли ничуть не хуже звёзд. И, как бы ни странно прозвучало, но принц «помолодел». Хотя для наследника императора не удивительно быть зрелым уже в молодые годы. А эта простолюдинка, впрочем, как и сам солдат, была… простой! Кажется, она специально не обращала внимания на происхождение своего собеседника. Притом как-то хитро усмехалась, поглядывая на солдата. «Всё же в порядке!» — говорил её взгляд. И да, всё хорошо. Он ведь должен быть рад, что будущий повелитель его родной страны счастлив. А император будет рад узнать, что с его сыном всё в порядке. Ведь рутина есть болезнь, а лекарством от неё может быть не всякое.

Короче, радуется император — довольно и Небо!

Ну, пораздумав полчаса, солдат решился-таки пройтись и разведать обстановку. Тем самым он давал им время для чего-то более личного (?). Ну, да. А долго сидеть никому не хотелось. А он пока до острова доберётся, пока обратно. Времени предостаточно. Но… ничего такого они не делали. Просто поговорили по душам.

Какого же было разочарование у нашего солдата, когда он не совсем тактично поинтересовался, чем они занимались в его отсутствие, поскольку молодые люди даже не покраснели. «Разговаривали». Весь их ответ. Он прозвучал без подвоха. Так вообще неинтересно! Зато они знатно посмеялись, поняв его любопытство.

Город был совершенно пуст, кругом руины. Кроме военной базы. Новенькая! Небось, Барбаросса не побоялся сказать, что она заброшенная. Зато рух вокруг неё говорит о другом. Чёрная энергия скорби и боли сконцентрировалась настолько, что была незаметна для глаза обычного человека лишь по велению случая. Поняв, что только в этом здании может быть нечто важное, Вирсавия кинулась к Хакую, чтобы пойти туда. Одну её он никак не отпустит. Забудем про чувства, воспитание и мораль не позволят так поступить!

А место было мрачным. Даже переживший многое в боях солдат не мог не морщиться. Так всё отвратительно. Особенно эти сгнившие тела в каких-то капсулах. Бесчеловечно! Хакую присматривал за своим подчинённым. А этот солдат ещё не знает, что творит их императрица, находясь во главе Аль-Сармен. Сам Хакую знает не так много, но матушка уже не так любима, как прежде. По секрету скажем, что принц боится просто представить, на что способна его мать. И хорошо.

И вроде бы база была заброшенная. И как-то тут чересчур тихо. Если бы здесь был хоть кто-то, острый слух Хакую не упустил бы этого. Но… слишком тихо. Возможно, с этим зданием что-то не так. Планировка здесь довольно необычная. И если подумать, то и в их империи есть подобные места. А значит, место это не забросили.

Крик Вирсавии был подобен молнии среди ясного неба. Хакую тут же бросился на него. Но он был столь краток, что сердце его на миг приостановилось. Ничей крик на его памяти не был так пронзителен, как этот. И стоило увидеть ему причину его испуга, он едва удержался на ногах. Солдат так выстоять не смог. Присел. И только рот раскрыл. Возглас отвращения и неприятия застрял в горле.

А это было неприятно: столько разнообразных чудовищ! Только все они походили на людей. В их глазах, Хакую не привиделось, — человечность. А вот Вирсавии не составило труда признать в одном из чудовищ добрую бабушку-соседку, которая больше всех помогала ей с Эслой. И хоть сопровождающие её люди слышали крик отчаяния и ужаса, девушка совсем не боялась. Сейчас она ненавидела многих. Например, эту страну. Больше всего — Барбароссу. Она злилась на Синдбада и себя. Он был здесь, но ушёл. И она сделает также. Но!

— Ты совсем не испугалась меня, родная, — кажется, бабушка не поняла, что Син не вернётся за ними. — Была в лабиринтах и видела вещи похуже? — нехотя Сави кивнула. Синдбад упоминал её в своих рассказах, скорее всего, бабуля знает оттуда. Хакую тихо подошёл к Вирсавии и осторожно схватил за плечи.

— Нам лучше уйти, — шёпотом произнёс он. Но чудовища слышали, он знал. И, как бы ни было противно, одним взглядом он говорил, что помощи ждать от них не нужно. Неужели надежда ещё не составила этих людей ли?

— Я всё понимаю, — неожиданно спокойно произнесла женщина. — Я не такая глупая, — Вирсавия всё никак не могла перестать смотреть ей в глаза. Это было бы самым настоящим предательством! — Но всё ещё надеюсь. Глупая, да? — бабуля снова заплакала. Вирсавия сжала кулаки — костяшки побелели. Она стала по-настоящему серьёзно. И когда попросила Хакую и солдата оставить их, он против и слова не сказал.

Вирсавия не знала что сказать. А нужно ли? Бабуля была права.

Чудовище, бывшее когда-то добрейшей женщиной на деревне, опустилось на колени и ухватилось за прутья решётки.

— Он не поможет, ты тоже. Но было бы лучше умереть от его рук, — сохранявшая до этого момента спокойствие, Вирсавия пошатнулась. Нет, Синдбад всё сделал правильно. Это уже не люди. Не тот случай, чтобы хотеть умереть от рук близкого и почти родного человека. — А так от нас избавятся, как от скота, если не хуже, — так вот в чём дело.

Сердце замедлилось, но сделало настолько сильный удар, что все чудовища его услышали. Вирсавия усмехнулась. Чёрная рух, принадлежащая ей, поглощала светлую.

— А вы больше и не люди, — девушка достала посох из причёски, вернув ему настоящий размер. Опираясь на него, она последний раз взглянула на жителей родной деревни и некоторых чужих. — Но, — голос её опустел, не выражал никаких эмоций, — так и быть, я позволю вам умереть тихо.

Обычно, когда кто-то из волшебников колдует, это заметно глазу человеческому. «Формулы» им сложно контролировать. Но Вирсавии они были не нужны. Зачем задавать какие «формулы», если понимаешь, как устроена сама рух? Вот и ей не нужны были ни они, ни слова, чтобы их задать. Её молчание привело «чудовищ» в ещё больший ужас, чем эксперименты. Они не знали, чего ждать.

Чёрная рух замелькала перед десятками пар глаз и устремилась к ним. Они было закричали. Но от чего? Ничего же не почувствовали. Существа, бывшие когда-то людьми, не отводили взгляда от девушки. Для них ничего не произошло. Их жизнь остановилась. Они более не способны и подумать. А тёмная рух поглотила их, закружилась в вихре. И быстро, а может не спеша, вместо неё появилась светлая рух. Тысячи бабочек разлетелись в разные стороны.

Вирсавия вдруг осознала, что ей хочется прилечь, закрыть глаза и уснуть. Да, хочется спать. Но на смену этому желанию приходит кашель. С кровью. Но и он перестаёт. Опираясь на посох, девушка направилась на выход, где принц и солдат Ко терпеливо её ожидали. Её необъяснимая, непонятно откуда взявшаяся бледность, тут же взволновала Хакую. Не успел он подойти, как Вирсавия упала к нему в руки, теряя сознание. Она была слаба, но в ладони крепко сжимала шпильку.

«Простите, если я ошиблась». То были последние слова, которые он услышал.

Не поздно ли для извинений?

Хакую отправил солдата проверить здание, а сам, не дожидаясь его, поспешил отвезти Вирсавию в столицу. По логике вещей, ему самому нужно было оказать хоть какую-то помощь. Но интуиция, которая ни разу не подвела его, настаивала отвезти девушку к людям из Рем. Они позаботятся о ней. Конечно, состояние её совсем худое. Но шестое чувство упорно твердило, что это милая его сердцу переживёт. А если нет? Но не было времени сомневаться!

— Как это вы не произвели чистку?! — Барбаросса редко выходил из себя. И эта новость, конечно, ошеломила его. — Хотите сказать, что Синдбад…

— Простите, что перебиваю, но на базе был кто-то ещё. Нам не удалось установить их личности. Однако если верить словам леди Фалан, то там был волшебник. Я смею предположить, что именно этот человек «произвёл чистку». Само собой, это не наш человек. Скорее, кто-то из Рем или Ко, — подчинённый бы продолжил говорить и дальше, но Барбаросса резко поднял руку, призывая того замолчать. Сказав им вернуться к работе, мужчина встал со своего места и вышел на балкон. В главном городе всё мирно. И хорошо.

Но! Вряд ли империя Ко будет вмешиваться в дела Партевии сейчас. В конце концов, их положении в мире не так устойчиво, как положено для огромного государства. Они вряд ли остановятся на одном Востоке. Однако сейчас им не с чем идти на остальной мир. Значит, просто интересуются. Рем? Они. Но их бы заметили, узнали. Кто же из них?

Да, там точно были люди из Ко. Солдаты восточной империи, насколько Барбароссе известно, могут быть «невидимыми». Но всё же они не стали бы избавляться от ненужных монстров. Не хотят же они проблем, правильно? По расчётам Барбароссы вероятнее будет союз Партевии и Ко, чем их лютая вражда. Тогда с ними был человек из Рем. Однако волшебников среди гостей и их подчинённых не было. Если только Вирсавия с её подругой не являются магами. А почему нет? Должен же быть у обычных на вид представителей маги Шахерезады хоть один туз в рукаве. И если в Вивиан потенциала Барбаросса не видел совсем, то получается, что это Вирсавия вмешалась.

Вставала палки в колёса? Или помогла, сама того не осознавая? При обдумывании последней мысли бывший генерал ухмылялся. Что же, надо наведаться к ней сегодня вечером, поинтересоваться её здоровьем. Если его люди не ошиблись, то она покинула вечер вслед за сыном императора. А это, знаете ли, тоже интересно.

«Действительно опасная женщина».

Однако позже он узнал, что Вирсавия была освобождена от своих обязанностей. Ему не объяснили по каким причинам. Сказали только, что Вирсавия возвращается в кампанию «Синдрия». Один из солдат Игнатия проболтался, что девчонка сделала всё от неё зависящее и отныне освобождена от службы маги.

====== В далеком прошлом мы были счастливы. Недолго. ======

Столица империи уже скрылась на горизонте. Корабль кампании «Синдрия» держит курс на Бальбад. А президент кампании, юный покоритель подземелий Синдбад всё никак не бросит смотреть на горизонт, в сторону Партевии. На самом деле, он был рад покинуть эти земли, хотя со стороны казалось, что он грустит. И отчасти это было так. Но думал Синдбад не о Партевии, а о принятом решении. С ним он смирится не скоро. А в руки себя брать надо сейчас. Сжав кулаки, сжав зубы, он слегка позабылся. Взволновал народ.

Джафар, обеспокоенный таким поведением друга, решил отвлечь его. Ассасин подумал, что ему не помешает лишний раз проявить заботу о Вирсавии. И он, осторожно подойдя к нему и аккуратно опустив руку на его плечо, спросил, не хочет ли он повидать девушку.

«Она уже очнулась?» Но, кажется, Джафар только сильнее озадачил его, чем вся эта поездка. Хотя и сам мальчишка беспокоился о стоянии девушки. Было очень неожиданно, когда слуги послов из Рем привели к ним еле живую Вирсавию. О! Это чудо, что она дошла. И не ясно, что с ней приключилось за сутки. «Нет». Юный советник нехотя покачал головой.

«Что же с ней могло произойти?» В мыслях они оба задали себе сей вопрос.

— Не мучай себя, Син, — Джафар убрал свою руку и проследил за взглядом друга. — Как очнётся, обязательно расскажет. Но, — вдруг ассасин развёл руки в сторону и направил отстранённый взгляд в неизвестность, кажется, он подражал Хинахохо, — было бы неплохо, если бы твоё присутствие оказывало на неё лечебное действие, — здесь Син должен был задаться вопросом, о чём Джафар говорит вообще. Но молодой человек прокрутил в мыслях первые слова Джафара. Потом ещё раз. И ещё — до него дошло.

— Точно! Я ведь ей сейчас нужен больше всего, — Син старался улыбаться, но выходило криво. Джафар посмотрел на него слегка снисходительно. Вчера леди Сави была совсем как труп. Холодное тело с почти пустым взглядом. Синдбад побледнел. Он словно кого-то потерял. Он боялся мысли, что Вирсавия может умереть. Ему не было дела до причин такого состояния, он думал, как её не потерять. А потом проскакивала и другая мысль: возможно, это наказание за его выбор. Но и эта мысль быстро покинула его.

Джафар посмотрел своему господину вслед весьма озадаченно. Что-то произошло. Нечто важное. Решающее многое. И он упустил это из виду. И если Синдбад не хочет говорить, то может у Вирсавии будет хотя бы один ответ.

Весь оставшийся день Синдбад почти не выходил из каюты Вирсавии. Но и там умудрился засесть за работу. При этом старался быть тихим. Сконцентрироваться толком не выходило, однако всё чаще парень отвлекался от документов, чтобы проверить температуру и пульс девушки. Уже и ночь подоспела. На корабле стало совсем тихо. Надо было и документы оставить, свет погасить. Не хотелось ему, чтобы Вирсавия очнулась по такой причине поздней ночью. Надо возвращаться к себе.

Надумался, значит. Ушёл почти. Но на пороге развернулся и подошёл к её постели, осторожно присел. И… таким добрым, ласковым взглядом посмотрел на неё. А она была прекрасна, недуг нисколько не омрачал её лица. Неожиданно для себя Син припомнил самые счастливые моменты из детства. И наконец-то улыбнулся, потому что был счастлив. Но никто этого не видел. Он осторожно убрал с её лба волосы, тихонько наклонился и поцеловал в лоб.

Романтика?

Не совсем. Просто старая добрая, но позабытая привычка-традиция. Всяко лучше осквернённых мыслей, которые могли бы прийти в голову кому-нибудь другому.

— Син? — в темноте было не разобрать, очнулась ли Вирсавия или продолжает спать. Но голос был её таким тихим, таким слабым. Он понимает, что девушка в сознании, когда замечает слабое, какое-то потухшее, сияние синих глаз. Ей плохо.

Но она встаёт! И обнимает его. Вирсавии страшно смотреть ему в глаза. Сердце стучит быстро-быстро. Синдбад чувствует это. Она слаба, но обнимает его крепче. Голос тихо произносит: «Я видела их, я была на острове. Прости». Кажется, что заплачет, но нет.

Сначала Синдбада пронзили молнией, которая, кажется, сильнее, чем у его Баала. Его же сердце замедлило свой ход. Синдбаду стало страшно. Его затрясло. Он вцепился руками в спину Сави, но не мог выдавить и слова. Его взгляд снова был направлен в никуда. Кажется, он видел их.

— Сейчас тебе нужно отдохнуть, — он, Синдбад, покоритель лабиринтов, хочет убежать. — Поговорим позже, сначала наберись сил, — у него не получается сохранять спокойствие. Не может улыбнуться. И голос дрожит.

Вирсавия согласилась. Он не спеша уложил её обратно, но не ушёл. Девушка крепко держала его за руку, пока не уснула. Син и сам почти устроился рядом. Но вдруг заметил тень в иллюминаторе. Резко обернулся, чем застал шпиона врасплох. Хинахохо не узнать сложно. Но имчакковца никак не расстраивал тот факт, что он обнаружен. Син за версту чует непонятную ему ауру удовлетворения. Кажется, северянин самый счастливый человек в мире на сей момент.

«А я что? Ничего». Сину показалось, что именно это тихо дошло до его ушей, когда старший товарищ скрылся, аки меня здесь вообще не было.

Вирсавия, казалось, быстро шла на поправку. А если что-то и причиняло ей неудобства, она не рассказывала. Сама скромность? Увы, дурость! Однако с этим поделать было нечего. Боль игнорировалась, поскольку на плечи девушки и выбранных её людей легла важная задача: разработка новой культуры.

Сначала зачинщицу-Сави никто не слушал. Когда терпение её оказалось на пределе, она не поленилась, то есть не постеснялась обратиться за помощью к султану Рашиду. Он, на удивление друзьям, подтвердил слова синеволосой. Она была горда собой.

В конце концов! Культура играет не малую роль как для народа страны, так и для политики. Со временем, разумно считать, жители Синдрии перестанут быть беженцами — это будет новая нация, может быть, этнос, особенный и неповторимый. Однако такие аргументы Вирсавия почему-то не додумалась привести. Только после «жирного намёка» (прямого указания) правителя Бальбада Синдбад задумался и над этим.

Культура в будущем будет определят менталитет синдрийцев. И лучше посеять семена сейчас, но только осторожно. Им же не нужен плохой урожай, правильно?

Без культуры никуда!

А раз Вирсавия первая заговорила об этом, то пусть и берётся за дело немедля. Син так решил, Руруму и Джафар поддержали, остальные… ну, собственно, не все имели творческую натуру.

Однако процесс идёт. И как Синдбад пытался забыться в работе, так и Вирсавия трудилась в том же русле. Конечно, нечто гениальное у неё самой никогда не родится. Но и до совершенства им ещё очень, очень и очень далеко. Только вот Сави совсем не расстроена, она довольна подобной работой.

Музыка, живопись, архитектура (за основу, само собой, взята модель Бальбада), танцы, праздники, традиции… Хорошо, что в этом мире язык и письменность общая. Иначе бы девушка не радовалась, а искала верёвку или самое высокое здание, чтобы наверняка.

Вот набрала девушка самых разных людей, никак не имея времени запомнить имена всех трудящихся. «Друзья», так она их называла. Ну, никто не обижался. Мало кто занимается творчеством целый день: тратят свой перерыв между основной работой. В общем, участвуют все и по чуть-чуть. Да, такая организация труда быстрых и качественных плодов не даст. Но пусть в этом и будет своеобразие их культуры.

Конкретно сегодня, в ясный погожий денёк, занимались музыкой. Новаторство приветствовалось, особенно в дирижёрстве. Поскольку сама Вирсавия этого не умела. Она охотно позволила себе присесть рядышком с их маленьким оркестром, играя то на флейте, то на лире, то на тимпане. Общее звучание девушка просто оценивала на слух и обсуждала ощущения с остальными. Чего греха таить? Людям нравилось с ней работать. Получалась расслабленная домашняя обстановка. Потраченное время было в радость.

И шла их работа хорошо. Однако было им предназначено разойтись. Все поняли это: пришёл Синдбад. Президент оторвался от работы и пришёл поговорить с Вирсавией. Среди работников это стало под грифом «важнейшее».

А причина была такова…

— Я поругался с Серендиной, — Синдбал присел, скрестив ноги и закинув голову Вирсавии; устроился у её ножек, спрятанных под подолом белого платья. Приметив этот цвет, Син скривился на секунду-другую. Уж слишком чистый цвет, что аж в глазах рябит. Особенно в последнее время. Пока парень занимал удобное положение, Сави пыталась подобрать правильные слова.

— «Синдрия» не на ней держится, — попыталась девушка выразить своё недовольство принцесской. Сколько бы паучья принцесса не старалась и не училась, а царская избалованность и эгоизм остались при ней. Вирсавия видела именно это. — Она может ненавидеть Барбароссу, но должна понимать, что иногда надо находиться под самым носом врага, — девушка слегка перефразировала давно прочитанную мудрость одного из трактов по искусству войны, привезённых когда-то Сцилой из Ко. — А поведение принцессы прекрасно показывает, что для неё важнее. Что один хочет иметь, что другой…

Девушка осторожно запустила пальцы в его волосы, начав делать массаж головы. В первый раз она проделала это две недели назад — Сину понравилось. Он был рад найти способ унимать головную боль. Работа отвлекала от дурных мыслей, но и выматывала. А Вирсавии удалось и боль его унять, и воспоминания плохие прогнать. Вот и ходит теперь президент за своим «лекарством», когда Джафар уговаривает его отдохнуть.

— Ты не дала ей и шанса, — усмехнулся он, закрыв глаза. Хотелось ему рассказать о своих волнениях, но стоило посмотреть в синие глаза Вирсавии, казалось, она уже всё знает. И это не должно было ему помогать, он должен был злиться, раздражаться. Так происходит с большинством, если не с каждым. Но ему, покорителю подземелий, президенту «Синдрии», ему, Синдбаду, становилось легче.

— Она бы и не заметила, — фыркнула Вирсавия. Улыбнувшись, она тихонечко наклонилась и легко поцеловала его в лоб. — Я заберу твою боль, — сказала она, выпрямившись и не убрав свои руки. Лицо Синдбада застыло в выражении лёгкого недоумения. Однако ему было приятно. И в то же время он расстроился. Только не сказал и слова.

Минут через десять Вирсавии показалось, что он уснул. Девушка уже хотела его разбудить, убрав одну руку, чтобы потрясти его за плечо. Но и тут Синдбад застал её врасплох!

— Я рад, что ты рассказала мне о той ночи, — только при этих словах он не улыбался, и не было даже тени радость на его лице. Ему было тяжело и от того, что девушка решила потянуть такую ношу одна. — Тебе не стоит забирать мою боль. Давай, как раньше, переносить все трудности вместе, — и только сейчас уголки его губ слабо приподнялись. Вирсавия едва это заметила.

— Вставай, — она, не применяя сил, пихнула его коленкой в спину. — Вставай-вставай, — высвободив свои ладони, Сави подхватила Сина под плечи, пока тот умолял её не прерывать драгоценный отдых.

— Смилуйся, — усмехнулся он, нехотя поднимаясь, при этом потянул девушку за собой. Ибо нечего лезть обниматься со спины, после того, как обламываешь кайф. Но Вирсавия падать не собиралась. Она ещё крепче обняла его.

— Мы всегда были вместе, с рождения, и всегда будем. Несмотря ни на что, — Вирсавия почесала нос о его спину, чтобы всякие посторонние мысли не затуманили ему голову в середине дня. Только когда она почувствовала, что Син успокоился, расцепила крепкую хватку.

— Предложение Серендины… я отказался. Даже королевской крови я не изменю тебе, — услышанные слова поразили Вирсавию до глубины души, она неспешно присела обратно. Синдбад, однако, не спешил оборачиваться.

— А? А… — с раскрытым ртом сидела Вирсавия и не шевелилась. Быть может, она ослышалась. Но это уже дурость! Девушка прекрасно сознаёт происходящее, но не верит.

— Вирсавия! — девушка вздрогнула, слегка испугалась, и совсем не отошла, когда Син подал ей руку. За неё Вирсавия ухватилась неосознанно. Синдбад потянул её на себя, приобняв, так как видел, что на ногах она едва держится. В мыслях своих он горько усмехнулся, поскольку не думал, что может выбить Сави из колеи. — Стань моей королевой, — тихо и осторожно продолжил он, — мои намерения серьёзны, — не отрываясь от её глаз, покоритель подземелий осторожно приткнулся своим лбом к её. — Не знаю, почему, но мне нужна лишь ты одна. Банально, да? — он усмехнулся, опаляя дыханием её губы.

Вирсавия же тихо, но верно отходила от шока. Всё чётче звучали слова Сина, яснее ощущался его взгляд. Глаза в глаза — давно она так не смущалась. По телу разлилось тепло. Душа взлетела. Его состояние передавалось ей.

— Я буду рядом до самого конца, веришь? — тихо разлетались его слова по комнате. В её глазах он видел молчаливое согласие.

— А потом они поцеловались и жили долго и счастливо? — ни с того ни с его девушка засмеялась. Ноги её окрепли. Она спрятала своё лицо, склонив голову к сильному плечу.

— Э? — да она издевается!!! Он тут со всей серьёзностью, а она шутить изволит!

— Или история о том, — девушка не прекращалась смеяться, но делала это уже тише, — о чём Хинахохо будет рассказывать своим внукам перед сном, — плечи её подрагивали. Син ослабил объятия. Он был смущен и растерян. Но следующие слова Вирсавии вновь осчастливили его: — Я не против, — она подняла голову и снова посмотрела ему в глаза. Словно океаны, они блестели, загоревшись непонятной ему идеей.

— Между прочим, я хорошо целуюсь, — Синдбад рассчитывал на продолжение банкета. Но!

— Обязательно проверю, — щёки девушки зарумянились. Она продолжала улыбаться, тихонько убирая его руки. При этом Вирсавия продолжала смотреть в его карие глаза и словно гипнотизировала. Дальше могло всё пойти благополучно. Но хитрые искры в синих глазах так и не потухли. Как резко засмеялась, так резко она помчалась и к выходу. Стоило ей оказаться в коридоре, как раздался её звонкий голос: — Джафар!!! Син от работы отлынивает! — и побежала искать ассасина, не переставая звать.

Син был крайне возмущён! Но появилась проблема: не поздно ли её останавливать? Или уж сейчас бежать прочь от главного советника?

Последние слова Серендины из письма совсем не тронули Вирсавию. Она, в отличие от растроганных простых людей, сохраняла равнодушие. Слушала спокойно. Но в душе, в мыслях своих она радовалась. Ей совсем не хотелось делать принцессу своим врагом, но женская гордость и простота воспитания не позволяла ей сдружиться с Серен. А ещё интуиция Вирсавии твердила, что уход розоволосой паучихи не к добру.

Когда письмо подходило к концу, не имея возможность терпеть слёзы слишком инфантильных личностей, синеволосая госпожа ушла подальше. Забилась к себе в кабинет. Не то чтобы она не уважала чувства людей, с которыми работала и жила. Хотя так могли или точно подумали некоторые. Просто чутьё её подсказало, что грядёт буря: неприятнейший человек по имени Барбаросса.

И даже когда этот человек ушёл, она долго не выходила из своей рабочей комнаты. Настолько нервничала она, что некоторым новаторам досталось ни за что ни про что. Но на неё не злились. Ибо все понимали сложную ситуацию. Уж слишком хорошим бы президент Партевии.

Месяц спустя.

Уж чего-чего, а возвращения Вивиан Сави уже и не думала дождаться. Однако после их расставания в Партевии, блондинка в один день-таки показалась на пороге кампании. Люди из Рема обрадовались, так как хорошо дружили с этой ученицей принцессы Сциллы. Остальные тоже были дружелюбны. Но это ещё не означало, что она отдохнёт после приезда. Нет, сегодня её трогать не будут. Ну, а завтра…

А чего это её целый месяц нет?

Вивиан, в принципе, понимала. Но не расстраивалась. Она была рада вернуться к Вирсавии. Так что целый вечер они не выходили из покоев блондинки. С доброго разрешения Руруму они и отужинали там.

Подруга кратко рассказала о делах госпожи Сциллы, у которой всё хорошо, что совсем не удивило синевласку. Вирсавия фыркнула то ли с усмешкой, то ли с чувством «я так и знала». Сюин осталась в Элиохапте. Как ни странно, но гордая азиатка стала наложницей Армакана. Вирсавия призадумалась: они, конечно, в долгу перед старшей принцессой Рема. Но не настолько, чтобы идти в чей-то гарем против роли. Они не рабыни, никогда ими не были и не стали. Вивиан подтвердила, что всё это по доброй воле их «талантливого цветка». Ну, коли девушка будет счастлива, так пускай.

«Принц Армакан надеется, что Шарркан ни в чём не нуждается», — без особых чувств передала Вивиан. Вирсавия закатила глаза: «Пускай только попробует, Руруму ему покажет, где раки зимуют». Хотя она совсем не жаловалась на младшего принца. Мальчик был довольно послушным, если рядом была Вирсавия. Вроде бы в лабиринте Зепара ничего особенного и не произошло. Но Шарркан заимел не совсем понятную волшебнице привязанность. И в то же время Вирсавия, немного проявляя эгоизм, радовалась этому.

Так вот недавно Абаль отправилась к Сюин в гости. Уж очень ей пригляделся советник Армакана. Вирсавия, конечно, не считала молодую госпожу извергом. Но если дочь Сциллы хотела что-то получить, она это делала. Сама. Вот прям своими руками. Её ничего не могло остановить. За то, что девушка старалась не прибегать к имени своей семьи и своему происхождению, Вирсавия её уважала.

А вот с Нулефер всё было плохо. Шахерезада почему-то именно её выбрала в качестве шпиона в молодую империю Ко. Нехотя Вивиан поделилась тем, что успела заметить: над разумом их подруги хорошенько поработали. Девушка теперь отзывалась на имя Мулан. Ещё она стала красить волосы в чёрный цвет.

Как поняла Вивиан, задача Нулефер состояла в том, чтобы вступить в армию Ко и дослужиться до достаточно высокого чина. В принципе, это возможно. Так как некоторых старших принцесс уже воспитывают с подобной целью.

Вирсавия разозлилась. Она понимала, что Шахерезада пойдёт любыми путями ради сохранения империи Рем. Эта маги была тем типом людей, которые не хотят мириться с простой истиной: рано или поздно всему придёт конец. Девушка пообещала Вивиан, что разберётся и с этой проблемой. Много времени уйдёт на её решение. Но блондинка согласилась подождать.

Всё-таки их подруга была личностью с большой буквы, хоть и вела себя тихо. Нулефер обладательница сильной воли; рано или поздно, но её разум разрушит заклинание Шахерезады. И, быть может, она захочет остаться в Ко уже по своей воле. Тогда Вирсавии надо будет позаботиться лишь о сохранении их дружбы.

Собственно, время идёт и идёт. Проблемы возникают и решаются. «Синдрия» трудится и отдыхает. Жизнь кипит. Все в предвкушении. Временами горюют, но чаще радуются. Ибо все они есть большая и дружная семья.

Но больше всего работников радовало то, что их «отец», то бишь Синдбад, сияет. То есть он светиться от счастья в последнее время всё сильней. Некоторые личности даже пытались убежать от работы, лишь бы лишний раз поговорить с ним. Ни о чём. Так людям хотелось заразиться его прекрасным настроением. Синдбад был счастлив. И делился своим счастьем со всеми. Про произошедшее в ту ночь он не забудет никогда, но ему помогли успокоиться и принять себя. Точнее помогла.

Да, все видели, что их отношения с Вирсавией идут в том самом русле. «Ах, любовь!», «Юность — лучшая пора для любви», «Наконец-то». Время от времени эта тема шумела чуть ли не днями. Но, конечно, не при виновниках торжества. Хинахохо был самым счастливым, за этих двоих он радовался больше всех. Мужчина — чего греха таить? — уже видел себя крёстным будущих наследников. И ни с кем эту привилегию делить не собирался. Ненасытный, блин!

Все вздохнули с облегчением и начали поздравлять молодую пару в тот день, когда советник будущего короля, то есть Джафар, подтвердил это. Случилось сие после того, как к нему прибежал очень красный Шарркан, который должен был разбудить Вирсавию. Прибыли приглашённые ей же музыканты из Элиохапта. Уж очень ему хотелось оповестить самым первым.

Забежал он, значит, без стука. Но его проигнорировали. Продолжали спать. Да, именно продолжали. В обнимку. Вирсавия устроилась на груди Синдбада. А тот её крепко обнимал за талию. Лица их так и лучились благословенным спокойствием. Спят себе смирно, голышом. Ну, хоть ниже были прикрыты одеялком.

Однако принц тут же выбежал. Никогда ему не было так стыдно за свою беспечность. Неловко? Мягко сказано. Да как он посмел? Ох, что-то совсем подзабыл Шарркан о манерах. И только после того, как отчитался Джафару, до принца Элиохапта дошло, что именно он увидел. У него давление подскочило! Кровь из носа пошла! Пипирика еле успокоила бедолагу.

Ребята были рады. Они, конечно, знали, что-то заметили. Но ждали, пока Синдбад и Вирсавия сами признаются. Только они, видно, не собирались этого делать. Взяли за основу принцип: «А мы ничего и не скрывали!»

====== В далёком прошлом нужно оставить страну одну ======

Комментарий к В далёком прошлом нужно оставить страну одну Дорогие читатели, в этом году это последняя глава. Надеюсь, она вам понравится. Хотя многие подумают, что я халтурила. И от части это так. Только вот следующая глава из всей серии “В далеком прошлом...” будет последней. И её постараюсь сделать на все сто, как вишенка на троте =)

Прошёл год с того дня, когда кампания «Синдрия» заключила договор с Партевией. Близился день официальной церемонии в честь основания государства.

Вирсавия стояла в проёме, опёршись спиной об угол косяка. Вообще, Вирсавия, хоть и имела дело с архитектурой, не знала, как этот край прохода назвать. Неудобно, однако. Но чего только не сделаешь, чтобы спрятаться за генералами. Только вот когда они поклонились, Синдбад заметил Вирсавию.

Девушка широко улыбнулась. Пожелала доброго утра.

— В полдень! — Джафар обернулся с ехидной улыбкой. Ассасин, конечно, знал, что Вирсавия с людьми самыми творческими допоздна засиживается. Вместе с ним и Руруму за церемонию отвечает.Старается больше всех. Джафар, безусловно, рад за этих двоих. Но ему начинает казаться, что Вирсавия маньяк. Но все же он принял её позицию: «У человека только одна коронация!» Никто и подумать не мог… ну, а с чего бы?

Госпожа министр культуры, будущая королева (ни для кого не секрет), прошла мимо него. Подойдя к Сину, поцеловала его в щёку. А то тут детишки. Нет, они, конечно, умные дети. Рановзрослеющие. А в стране Шарркана народ более раскрепощённый, чем во всём мире. Но Вирсавия держалась воспитания, данного Эслой и госпожой Сциллой.

Благодаря Шарркану народ узнал об долгожданных, кхм, отношениях этой пары. Боже, Хинахохо плюнул на всё и пошёл пить с Драконом за счастье будущих короля и королевы. Да, самый счастливый человек на земле — шиппер.

— Джафар прав, — Синдбад посадил девушку на колени. Она хоть спала до середины дня, но он видел, что ходит девушка слабо, устало. Ей бы высыпаться, пока кровать видеть не захочет. Только вот больше сказать будущий король не может. Вирсавия едко отвечает, что с него пример берёт. Но сейчас она закивала головой, важно подмечая:

— Это скажется на моей репутации, — генералы чуть не полегли. Она издевается! Это так глупо, что смешно, что глупо. Скажется? На её репутации? Да как она может! Её ведь на руках носят вместе с остальными основателями «Синдрии». Ведь заслуги уважают не по времени их совершения. Хотя когда как, но не суть!

Хотя репутация крепка у неё среди простых горожан. А вот с некоторыми творцами искусства она конкретно поспорила. Ну, картины там портила. Да, перебор. Потом с музыкантами дебоширила. Но они были довольны. Ох, хоть бы с ювелирами не ругалась.

За год до основания Синдбадом собственной страны обстановка в мире сильно изменилась. Благодаря сотрудничеству с кампанией «Синдрия», империя Партевия обрела огромный капитал. В итоге правительству страны удалось быстро оплатить репарации другим странам и ускорить восстановление своей экономики.

Мощь Партевии увеличивалась, эта империя стала передовой страной. Она избавилась от монархии, что привлекло внимание всего мира. Былая держава стремительно восстанавливала силы и влияние.

Все были уверены, что как только на карте появится королевство Синдрия, империя станет центром мира.

Однако в самой Партевии было не всё так сказочно.

Барбаросса изменил свой статус. Президент — высший руководитель Партевии. Заручившись поддержкой подавляющей части населения, он увеличил мощь страны за счёт своего авторитарного правления. В итоге власть Барбароссы считалась непоколебимой.

Но!..

В империи началось-таки восстание против новой власти.

И через неделю после посещения страны верховным волшебником Магометом положение дел изменилось. Сопротивление населения становилось агрессивнее с каждым днём. Люди перешли к прямым нападениям на важные государственные объекты и на членов партии.

Однако масштаб нападений был мал, бунтовщиков усмиряли. Народ затаил дыхание, ожидая расправы. Но её не следовало. По некоторым причинам. Но самым странным было то, что в партии не могли понять, каким образом совершаются нападения. Всё походило на чудеса, чью-то помощь свыше. А если кого-то и задерживали, то не могли что-либо разузнать из-за провалов в памяти. Что было странно.

Подготовка к церемонии шла тщательно под тяжёлым, но точным управлении трёх самых зацикленных на совершенстве людей (Руруму, Джафар, Вирсавия). Синеокая красавица со дня на день состоявшегося королевства отвечала за развлечение народа и гостей. Она присутствовала везде, однако при этом магических манипуляций за ней не было примечено. Нет, в магии она практиковалась. Но очень мало. В конце концов, это могло быть опасно. И как раз из-за этого девушка пошла на поклон к Джафару, чтобы тот обучил её абсолютному спокойствию.

Бывший ассасин наградил её таким сконфуженным взглядом. Юноша так покраснел! О, фортуна, спасибо, что они были наедине. Раскрасневшийся Джафар — чудо света! Ну, его бы точно так окрестили, припоминая об этом до самой его смерти. Сави было тогда так неловко, что она решила его обнять.Крепко-крепко так! Но краснеть дальше ему было некуда. Джафар терпел, ибо не мог выбраться из цепких рук Вирсавии. Нет, он мог, но методы были жестоки по отношению к подруге.

Так что осталась синеокая без уроков по безупречному самообладанию. Хотя и у неё самой получалось неплохо.

И вот до церемонии оставалось всего ничего. Месяц, даже чуть меньше. Вирсавия была извергом: мучила себя и всех задействованных лиц. Особенно тяжко пришлось танцорам и музыкантам. Организаторы прочих развлечений, например, игр с призами и прочего, вздохнули спокойно.

Вирсавия следила за всем, но не зверела, стоило кому-то ошибиться. Она вовремя делала перерывы, а потому бунта ещё не случилось.

Во время одного из таких перерывов к ней подкралась Вивиан. В итоге Сави испугалась. Ну, блондинка так и поняла, что её избегают. И это было ради её же блага. Вот ответьте, какого порока гражданку империи Рем интересует судьба бедных жителей Партевии? Вирсавия не понимала и не хотела понимать. Девушка старалась не лезть в дела Синдбада и Барбароссы. Ей хватило. Интересовало будущую королеву лишь судьба народа Синдрии, которая вот-вот появится на свет официально.

Но нет. Прятаться долго не получилось.

— Тебя действительно не волнует происходящее? Вирсавия, это может быть опасно для Синдрии. Я уверена, в этом замешана принцесса Серендина. Вдруг она решит использовать нас, этот остров, людей? Ты об этом думала? — подруга схватила девушку под локоть. Вирсавия была выше её. А потому легко избегала гневного взгляда. — Люди этой страны…

Вирсавия закрыла девушке рот быстро. Вивиан и пикнуть не успела, как на неё посмотрели уничтожающим взглядом. «Помалкивай о таком на людях!» — прозвучало слишком грубо. Синеволосая волшебница сильно подавляла аурой.

— Вивиан, я не святая, чтобы суметь спасти каждого. Ты тоже, так что прекращай ныть, — шипела она, заставив Вивиан застыть в шоке. А потом девушка из Рем ушла заниматься своим делом: помогать Руруму с угощениями.

За всё время управления Барбароссы страной проводились чистки. Однако они ужесточились после предательства генерала Ротты. Люди безмолвствовали. Из-за слухов об этом Вирсавия насторожилась. Слова Вивиан о принцессе Партевии уже не казались глупой паранойей. Люди рискуют так ради неё. А стоило ли оно?

Вирсавия провожала Шарркана. Одна. А то ещё и расплакался бы. Знает она его тонкую чувствительную натуру. Маленький воин. Он никак не хотел уплывать, но повидаться с матерью было нужно. И Шарркан надеется, что всё пройдёт нормально. Не хотелось ему в Элиохапт, но возвращаться ни с чем не хотелось больше.

О том, что у него плохое предчувствие, принц так и не сказал. Шарркан знал, что Вирсавия и сама догадывается о чём-то. Но это не радовало его. Он волновался за свою «сестрёнку». А что? Она самая-самая лучшая. Была бы постарше, так вообще второй матерью считал бы. Определённо, девушка, которая протянула ему руку, не может быть не важнее мамы. Ох… не знал он, как сказать точнее.

Вирсавия обняла его крепко и отдала почищенную только что мандаринку.

— Для меня ты самый лучший генерал, — счастливый принц получил поцелуй в щёчку. — А теперь иди — и помни, я рядом, — ещё раз они крепко обнялись.

Шарркан смотрел на причал до самого конца. Вирсавия тоже не ушла, пока корабль не скрылся. Они ещё не знали, что расстаются навсегда.

Тот самый день подкрался незаметно. Люди поделились на тех, кто радовался, и тех, кто радовался и нервничал одновременно. Вирсавия, если и нервничала, то не замечала этого. Она просто выглядела бодрой. Кругом всё было красиво, везде было так хорошо. Она чудом выспалась лишь из-за усталости. Вырубилась сразу после ужина, зато встала на рассвете, тем самым облегчив утро Джафару, Руруму и некоторым другим.

При этом она ещё умудрилась сохранить достойный внешний вид. Додумалась принарядиться позже, так сказать. А потом всё равно носилась туда-сюда. Девушка хотела видеть одни улыбки, а потому старалась уследить за всем. По этой же причине она не будет рядом с королём и генералами в значимый момент. «Для большей чести буду находиться среди них, подданных этой страны», — прозвучало мягко, но уверенно. И Синдбад противиться не стал. Ещё настанет тот момент, когда она встанет рядом с ним.

А сейчас она в кругу своих друзей встречала Синдбада. У неё отнялся язык. Даже когда Его Величество подошёл к ней, она была в ступоре. Протянув руки к его груди, Вирсавия тут же одернула их. Для чего? Чтобы посмотреть, бубня себе под нос, не грязные ли они.

— Они же чистые, — вертела она ладони, осматривая их, — да? Фух! —  своими словами она рассмешила друзей. — Не хочу посадить пятно на этом одеянии, — движение её были резкими от волнения. Эта дерганность также веселила ребят. И Сина с том числе. Хоть он и волновался, но присутствие близких помогало держать себя в руках.

Девушка успокоилась и, словно пчёлка, ухватилась за плечи короля. Встав на носочки, она поцеловала его. «Я рядом», — подмигнула и убежала по своим делам. Народ ждать не будет. А Его Величеству оставалось только улыбаться своей королеве вслед.

— Почему такой простой наряд? Даже платье, — он позволил себе придраться к мелочи, по шутке налетая на Джафара. Ассасин только пожал плечами и закатил глаза. Вирсавия — что с неё взять. Но тут за девушку заступилась Руруму:

— Она будущая королева, но сегодня ей не стоит выделяться среди простых людей. Народ её уже знает и заметит в любом случае, — женщина подошла и приобняла Синдбада за плечи. — Вы же понимаете меня, Ваше Величество? — улыбка северянки была ослепительной. И заразной. Синдбад засиял, принимая поддержку Руруму. — А теперь и мне позвольте заняться своим делом, — женщина подошла напоследок к мужу и поцеловала его.

Шумно. Но сегодня это не досаждает — радует. Вирсавия здоровается с каждым, поздравляет и сама принимает поздравления. Люди приветливы. Счастливы. Музыка играет достаточно громко, но и люд не отстаёт. Они в возбуждённом состоянии ожидают появления своего короля. Вирсавия же старается не отходить далеко от дворца, хоть и намеренна побывать в каждом уголке острова. Люди, такие счастливые люди, приветствуют её, а ведь она ещё и не невеста короля. Официально — пока нет. Но их это не волнует.

Вот она подошла к концу площади. Народ застыл в предвкушении. Взор каждого был направлен в сторону дворца, к балкону. Девушка улыбнулась: вот их король. Его голос твёрд, но добр. Он уверен в своих силах и в людях этой страны. Вирсавия рада находится рядом со всеми, потому что так она их понимает. Каждое его слово она готова поймать и даже не будет осмысливать.

Но всё меняется, стоит только людям услышать: «… войну Барбароссе!» Вирсавия вздрагивает. И тут девушка понимает, что ей стоило послушать Вивиан. Юная волшебница старается протиснуться к Барбароссе и его генералам. Сердце скачет, словно не своё. Нельзя, чтобы они пострадали. Кругом люди, но вот Вирсавия видит стражу, образовавшую круг. Синдбад уже перевоплотился и вот-вот нанесёт удар!

Но Вирсавия успевает… застыть от страха и неожиданности. Как будто в неё метнули эти молнии. Только борг поглотил их. Вирсавия замирает, её страх отходит. На смену приходит непонятное восхищение. Она даже не замечает, как Барбаросса пытается захватить её в заложники. Но не получается! Мужчина вздрагивает: его рука в мгновение онемела. Его тело отозвалось болью. А ведь он даже не прикоснулся к ней.

И вот молнии поглощены, борг сходит. И люди видят, что Барбаросса и его люди целы. А защитила их… королева.

И пока Серендина отвлекалась на неё, они исчезли.

— Что ты наделала?! Вирсавия!!! — паучья принцесса не скрывала своей злости и презрения. Да как эта девка посмела их защитить? И как ещё смеет смотреть на неё с вызовом?! — Схватить её! Это может быть… — принцесса Партевии не собиралась терять момент. Если не избавиться от Вирсавии сейчас, потом просто не получится. Воины застыли. Люди посмотрели на короля и поняли, что это не он объявил войну. Сейчас успокоить их могла только королева.

— Не смей! — люди вновь застыли в восхищении. Только сейчас они заметили, что господин Хинахохо был среди них, а не там, с королём и генералами. Серендина замирает. Северянин подавляет своей аурой, хоть и не пугает, как должен был.

Мужчина посмотрел на побледневшую Вирсавию. Всё-таки она перестаралась. Он взял её на руки, чтобы отнести к жене. Пускай Руруму не спускает с неё глаз, а то Серендина своего добьётся.

Вирсавия подчинилась. Когда пришло известие об объявлении войны, она не могла усидеть на месте. Руруму позволила ей заняться эвакуацией жителей. Женщина ещё не знает, что сделала большое дело. Ведь силы Вирсавии, которые ещё остались, помогут выжить большему количеству людей.

Чудом девушка добралась до порта «в мгновение ока». Она принялась за дело сразу же. Волшебники только позавидовать могли тому, как быстро она создаёт барьеры. Тут сторонники принцессы Серендины и поняли, что лучше обходить эту даму за километр. А люди были благодарны. Даже когда появились чудовища, они не устрашились. Барьеры их королевы держались. Ничто не могло их сломить! Это было настоящее чудо. И когда чудовища были всё ближе к причалу, Вирсавия не остановилась.

А надо было бы. Ведь барьеры будут держаться ровно столько, сколько она сможет находиться в сознании. Так пусть вся жизнь уйдёт, но она их спасёт! Несмотря на то, что противостоять силе чудовищ неимоверно тяжело. Девушка сама себе удивляется. Но старается улыбаться, чтобы люди не теряли надежду.

Только вот переборщила она. Люди, стоило Вирсавии упасть на ровном месте, кинулись к ней. Девушка уже не слышала их и не видела. Она была в сознании. Но, кажется, зря игралась со своей жизнью. Сердце сделало пару резких ударов, а потом забилось медленнее и медленнее.

Тут кто-то взял её за руку, обняв. Знакомый голос слабо прозвучал над ухом. Толпу обеспокоенных разогнала Вивиан, отправляя тех на корабли. «Не теряйте времени!» — сквозь пустоту Вирсавия услышала крик подруги. Девушка из империи Рем. Её подруга. Она знала, что Сави волшебница, но не думала, что настолько сильная. Однако цена за силу велика. И сейчас Вирсавия могла умереть.

— Если их спасение стоит твоей жизни, то забери мою, — Вивиан огляделась. — Ты нужна им, — Вирсавия напряглась. Зрение всё ещё не возвращалось. А сердце почему-то продолжало биться, набирая силы.

Свет прорезался сквозь тьму. А вот девушка перед Вирсавией исчезала. Но этого никто не замечал. Тело Вирсавии должно было умереть, однако продолжало жить. Рух Вивиан теперь стал частью её. И только сейчас девушка поняла, что потеряла самого светлого человека в её жизни. Простая сирота из Рема была рядом, тихо и незаметно. И сейчас от неё не осталось ничего. Кроме жизни, которую теперь проживёт Вирсавия.

Вивиан слепо верила ей, доверяла безоговорочно. На деле она всегда хотела, чтобы их народы примирились окончательно. Их дружба была для Вивиан символом этого примирения. Смерть подруги доказало Вирсавии, что не может быть продолжения ни у дружбы, ни у мира. Вот образ Вивиан исчез. Кругом всё больше и больше умирало людей. Сердце больнее отзывалось на смерть тех, с кем по воле случая она сблизилась сильнее.

Девушка встала, солнце ослепило её. Она отвернулась и согнулась от усилившейся боли. Мистрас, милый друг, покинул этот мир вместе с другими. Ей хотелось уйти к ним, но она не могла оставить людей. И не сделала этого. А за смелым рыцарем этот мир покидают вечные спутники Джафара. Виттель… Махад…

— Осталось ещё немного, — слабо прошептала девушка себе под нос. Люди, обычные люди умирали. Спасти всех невозможно. Впервые за долгое время она смирилась с этим. Но не останавливалась. Осталось ещё немного. Будут ещё выжившие. Но тут борги начинают трещать. Вирсавия оборачивается на крики в море. Взяв себя в руки, она восстановила все. Но теперь те, кто пришли на последний корабль застыли в ужас. Они старались не толкать друг друга, но все хотели спастись. Чудовища вокруг борга не могли к ним подобраться. Не повезло тем, кто оказался за границей волшебного щита.

Вовремя появился Дракон. Он победил их всех. Весь в крови, люди расступились перед ним. Он встряхнул Вирсавию, которая только и бубнила себе под нос: «Руруму… Руруму. Руруму!» Слёзы текли по её щекам. Генерал мог только восхититься стойкости Вирсавии: она ещё держалась. И люди держались вместе с ней.

Чудовища были побеждены. Остался только вражеский флот. Прибежал Кирику с сестрами и братом. Они окружили Вирсавию. Тогда она пришла в себя. Она крепко обняла их и сама отвела на корабль. Дети, к счастью, держались достойно. Она выглядела хуже их. «Мама будет гордиться вами», — слёзы всё ещё текли. А Вирсавия улыбнулась, посмотрев на детей подруги. Женщина, которая стала для неё самой лучшей сестрой, может быть спокойна. Её дети спасены.

— Дракон! — мужчина внимательно смотрел на Вирсавию, стоит той подобраться к нему. — Во дворце наверняка остался император, — Дракон посмотрел в сторону дворца, над которым подозрительно сгущались тучи. Он посмотрел на Вирсавию и согласно кивнул. Разве сможет он её удержать?

====== В далёком прошлом настал конец ======

Стоило Дракону смиренно кивнуть и отпустить Вирсавию, как она, заколов шпилькой-посохом волосы, побежала вперёд. Не оглянулась, не оступилась. Ему оставалось лишь пожелать удачи. Им-то девушка доверяла. Теперь его черёд довериться ей.

Вирсавия недоверчиво осмотрела тучи над головой и забылась. Упала, зашипела, так как ободрала ладони. Но встала и побежала дальше. Руины ближе к дворцу становились мрачнее и печальнее. В воздухе витала Смерть. Она же и смеялась над этой «вакханалией». А Вирсавия, сжав зубы, бежала. И чем ближе был дворец, тем быстрее крутились мысли в голове. Интуиция пыталась о чём-то предупредить, но была настойчиво проигнорирована.

Вирсавия чувствовала тёмный рух. Даже здесь, на её пути, его было очень много. Её сила! Её суть. Вот что проникло в этот мир с помощью отчаяния и смертей, но что-то было не так. И девушка отказывалась это принимать. Она старалась убедить себя, что ей надо только найти Фалан и поговорить с ней. Да, вернуть волшебнице из Аль-Сармен умершего несколько тысяч лет назад сына просто невозможно. Однако она не может оставить помешавшуюся женщину. И так долго игнорировала. Нельзя, чтобы женщина делала хуже не только себе, но и маленькому императору. Который — до неё дошло — сейчас совсем один.

Девушке послышался крик отчаявшейся души.

«…из-за вмешательства Соломона Иллах изменился!..»

— Нет! Не так, Фалан! — до дворца оставалось немного. Но волшебница определённо не могла услышать Вирсавию. Девушки просто не оставалось ничего, кроме как выпустить всю злость и отчаяние. — Это моя ошибка, Фалан!!! — на мгновение перед ступенями на площадь перед дворцом она остановилась. Внимание привлекла дыра в собравшихся тучах. Оттуда что-то должно было пробраться к ним. Но Вирсавия не растерялась, она ударила себя по щекам — и протрезвела.

«Это действительно моя вина», — девушка ещё больше поддалась злости. Чем ближе она была, тем сильнее, казалось, слышался крик Серендины. Но она уже не была человеком. И никакого крика не было.

— Фалан! — Вирсавия забралась по лестнице и, завидев волшебницу, кинулась к ней. Женщина очень ослабла. А ещё она боится, так боится, словно пережила все кошмары наяву.

— Матушка! — Вирсавия чудом не шарахается от хорошо знакомого обращения. Наоборот, она позволяет Фалан опереться на себя, подхватывает ту. Женщина смотрит на Вирсавию большими глазами, полными страха и недоумения. — Син, вн… — девушке остается посмотреть туда, куда повернула голову Фалан, но лучше бы она это не делала. — Это не он! Это старейшина Давид! — кричит волшебница, словно боится, что её не услышат, не послушают. Вирсавия замерла и как-то обмякла, но женщину не отпустила.

— Вижу, — едва ли она что-то произнесла. А Син… Давид в лице не меняется. Ей это выражение знакомо. Он смотрит сверху вниз с привычным одному ему снисхождением и усмешкой. Только глаза заледенели. Живые ли?

Они смотрят друг на друга молча. Фалан же остаётся только ждать. Она смотрит то на Давида, то на Вирсавию. Может, они так разговаривают. Или думают о чём-то одном, понятном только им. Фалан волнуется. Боится. Но с матушкой легче. Она не даст её в обиду. У Фалан нет на неё обид. Она рада. Она боится. Давид ведь не посмеет… нет, он сделает всё, чтобы никто не смел помешать.

— Рад тебя видеть, Вирсавия. Признаюсь, не ожидал, — Давид заговаривает первым. Его, видимо, всё устраивает. Чужое тело как своё! И улыбается… Фалан в замешательстве. Перед ней словно Синдбад. Оно смотрит на Вирсавию, но та как-то презрительно смотрит. Её оболочкой не обмануть. И Фалан не знает, может ли вздохнуть спокойно. Матушка слаба. Матушка не победит. А он, Давид, шанса не упустит. — Всё это, исключая тебя, — продолжает он, — происходит по моей воле. И я очень долго ждал избранного. Так что прости меня, дорогая!

Вирсавия едва успевает уклониться от луча света. Фалан тоже не задело, она улыбается ей, мол, не беспокойся. Давид… попал сюда, использовав её силу. И гад прекрасно понимает, что не сможет использовать тёмный рух против неё. Он жив. И многое знает.

«Что же делать?!» Вирсавия и оглянуться не может. Он не упустит момента.

Долго думать не приходится. Давид не успел ничего сделать: Вирсавия просто откинула его дальше. Они с Фалан должны успеть забрать императора и уйти отсюда. Если Вирсавия не ошибается, долго управлять Синдбадом Давид не сможет.

Фалан не отказывает ей. Не может. Но сама она слаба. Вирсавии только и остаётся, что тянуть её за собой. Не может она отпустить руку волшебницы. И нельзя вздохнуть спокойно. Фалан страшно. Нужно ли бежать дальше? Нет, оставить Тесс она не может. Сил уже нет. И если Давид…

Бежать вверх по лестнице в башне ещё тяжелее. Волшебница понимает, что Матушка уже давно добралась бы до мальчика. Просто не может оставить её, Фалан. И волшебница Аль-Сармен чувствует себя отвратительно. Разве заслужила она такого отношения за последнюю тысячу лет! Крыша над ними вдруг обваливается, но и тут девушка успевает их откинуть чуть подальше. Целы, однако в голове звенит от «мягкого» приземления.

— Вирсавия, что ты, я не буду тебя убивать, — волшебницы вместе оборачиваются. Страх полностью овладевает Фалан, она ещё не срывается только потому, что держится Вирсавия. Эта девушка, если бы не планы Аль-Сармен, если бы не её, Фалан, тщеславие… Матушка стала бы хорошей королевой. О, она была такой всегда. — Думаешь, мне неизвестно о твоём бессмертии? — Фалан удивляется, но смотрит на приближающегося Давида. Так и хочет уничтожить одним своим присутствием. Совсем её не видит. Да, жалкая пешка. Он же и не скрыл этого!!! — Брось, никто не знает тебя лучше, чем я, — он остановился на десять ступенек ниже. Да, Фалан посчитала. И снова посмотрела на этого… сложно назвать старейшину человеком. Язык не поворачивается.

А он стоит, руку протянул, и улыбается. Предлагает Вирсавии объединиться. Фалан всегда этому поражалась. Арба говорила, что старейшине никто не нужен. Никто, кроме Матушки. Он всё готов ей простить. А ведь и понятно, почему. Только не ей. Она, в отличие от Арбы, не знает, что всё, имеющееся у Давида, получено благодаря ей. Она и не узнает никогда, что так горячо любимый ими Иллах стоит с ней рядом.

— Матушка, бегите, — женщина вскакивает на ноги между ними. И боится, что Вирсавия её не послушает. Но тут же слышится как девушка бежит дальше.

Давид кривится. А Фалан улыбается и плачет. Да, так и надо. Теперь она может быть спокойно не только за Тесс, но и за Матушку. Старейшина не теряя времени лишает волшебницу ног. Больно. И по-прежнему страшно. Фалан не думала, что будет умирать так жалко. Но пройти дальше ему не даёт. У Давида совсем не осталось времени.

В логове Аль-Сармен собрались все, они ждали чего-то. «Куклы» просто удивились, так как не понимали весь ужас случившегося. И только Арба и Иснан переглянулись между собой, признавая страх перед неожиданным исчезновением Фалан. Не просто убили. Стёрли. Как будто по велению бога, но…

— Это не Иллах, — выдохнула Арба. Не столько Иснану, сколько себе. Кто был рядом с Фалан?

Фалан исчезла. Вот была — и уже нет. Вирсавия не оглядывалась, ей этого не было нужно, чтобы убедиться наверняка. Она боялась обернуться. Волшебницы нет, но позади неё сейчас Давид. И есть риск снова проиграть. В третий раз.

Она спиной чувствует его жестокий взгляд. В голове чётко вырисовывается победная, самодовольная ухмылка на родном лице. Синдбад… он бы никогда не опустился до такого. Или?! Неужели потому, что он похож на Давида, тот выбрал его?

«Беги, беги, мой Иллах, пока можешь. Всё равно не убежишь».

Единственной комнатой, уцелевшей в этот день, была комната Синдбада. Здесь спрятали Его Величество Сэйрана. И он спал, но совсем неспокойно. На него напали кошмары. Однако Вирсавия радовалась уже одному тому, что он цел. Она не смогла сдержать радостных слёз. Это мальчик пострадал не меньше, чем они. Но он цел. Теперь осталось его вернуть домой, успокоив.

Вирсавия дотронулась до него, чтобы с помощью магии успокоить. И всё получилось. Мальчик спал. Стараясь его не разбудить, он брала мальчика с особой осторожностью. Хотелось бы ей перенести Сэйрана в родной дворец. Но сил не хватает. Закрыв глаза, она слабо выдохнула — вокруг были взволнованные люди. Они удачно переместились на последний корабль.

Они живы, и этого было достаточно, хотя она и не знала, что случилось с Синдбадом. Прежде чем потерять сознание, Вирсавия в последний раз посмотрела на медленно тонущий остров. «Прощай» так и не прозвучало.

Как только императора Сэйрана вернули в Партевию, Вирсавия исчезла. Это был ещё один удар по выжившим из Синдрии. Ни короля, ни королевы. И только Джафар пытался что-то понять. Он никак не мог понять слова Вирсавии, сказанной той в бреду. В его голове каждую ночь перед сном отчётливо раздавалось: «Он убьёт меня… нас!..», «Это я виновата… убьёт. Син… нельзя оставаться».

Магноштад. Подземелья академии. За пару недель до исчезновения талантливой волшебницы, девочки по имени Ямурайха.

В обширном зале, где земля заменяла пол, единственным источником света был магический шар из светлого и тёмного рух. У него стоял Матал Магомет, верховный волшебник. Он думал. И, казалось, смотрел на спящую в сфере девушку. Но он никуда не смотрел. В его голове была пустота. Или он всё же думал? О чём? А Вирсавия спокойно спала внутри, если можно было так сказать.

— Я согласился помочь в обмен на знания и силу, но почему? Действительно ли ты можешь их дать? — ответа старик, конечно, не получил. Но и уходить он не торопился. В задумчивости он поглаживал бороду. Боялся, что что-то пойдёт не так. Однако всё-таки вернулся в свой кабинет.

И застал там Ямурайху. Он ещё не подозревал, что за её улыбкой скрывается желание покинуть это место.

— А что теперь с той волшебницей? — осторожно интересуется она, когда оказывается на руках у Магомета. Он же посмотрел в окно, на звёзды. Погода была весьма благоприятной. Хотя только утром утихомирился страшный ураган. Сколько бед из-за какого-то (недо)королевства.

— Жить будет, но очнётся нескоро, — маленькая волшебница задумалась, взглянув на потолок. Эта сестрёнка пришла такой слабой, но стояла на ногах. Девочка была восхищена. И, может, эта девушка совсем неопытный маг, но какая у неё сила! Ямурайха кивнула своим мыслям: однажды и она станет такой сильной.

Некоторое время спустя. Бальбад. Дворец султана.

Синеволосая волшебница стояла перед вратами великолепного дворца. Волосы её были уложены так, чтобы едва их можно было заметить из-под шляпы. Наряд тоже соответствовал обычаям волшебников. Её глаза странно блестели. Плакать никто не собирался. То была приятная ностальгия, а к ней прибавилась горечь. Вирсавия последний раз посещает этот дворец.

Из-за особого заклинания её никто не замечал. У неё неплохо получалось. Хорошо. Вирсавия направилась в сад, усмехаясь. В этой части дворца ей довелось быть всего лишь раз. Всё кругом зелено и прекрасно. И как-то легко. Всё было хорошо. Её никто не замечал и не заметил бы дальше. Но стоило ей задуматься у какого-то фонтана, как планы изменились.

Она настолько расслабилась, что бегущее от кого-то дитя снесло её. Стало немного ненадолго больно. Вирсавия даже слова не произнесла. Зажмурилась, а потом, приподняв голову, посмотрела на ребёнка. Прекрасный мальчик, похожий на султана Рашида. Кажется, тот самый, бастард. Узаконенный бастард. Али-Баба, если верить Магомету.

Он смотрел на неё с не меньшим удивлением, чем она с любопытством. «А вы кто?» — осторожно спросил он. И девушка вежливо представилась. Али-Баба сделал так же, а потом уточнил, не она ли Вирсавия из «Приключений Синдбада». Ну, прямо отвечать она не стала. Загадочно, как могла, улыбнулась и подмигнула.«Кто знает», — был ему ответ.

Мальчишка был крайне удивлён, когда генерал пробежал мимо них. Вирсавия с удовольствием объяснила, что теперь заклинание невидимости действует и на него. Али-Баба восхищённо захлопал глазами, слегка приподнимаясь, схватил Вирсавию за руку и поинтересовался, не может ли она побыть с ним ещё немного.

Смеясь, девушка согласилась, но потребовала объяснений. Принц излил душу. Доля Али-Бабы была тяжкой, но его будущее обещало быть великим и непредсказуемым. В любом случае, это должно было быть так. Может, не так сильно, как Синдбада, но рух его любили. Когда Вирсавия выслушала его до конца, пообещала, что ничего не слышала. Принц благодарно улыбнулся, неожиданно обнял Вирсавию, после чего убежал. Вирсавия едва успела снять с него заклинание, как и с себя.

Генерал был очень удивлён обнаружить её вообще. Сделал он это на обратном пути, видимо, поняв, что принца там не было. Он любезно согласился отвести её к султану. И только когда они оказались у дверей в тронный зал, девушка поняла, что боится. Не Рашида, а предстоящее прощание.

Султан был болен. Вирсавия видела, что судьба его не определена. Он может сдаться и умереть, а может бороться и выжить. Девушка подумала, что мужчина и сам об этом знает. Она сделала вид, что не заметила его недомогания. Всё-таки он великий султан, жалеть его не стоит. И вместе с тем Вирсавия не хотела заставлять его много говорить и думать. Её монолог был долог.

— Я проиграла Синдбаду, — начала она подводить итоги пережитого. — И сейчас не знаю, что с ним было. Но мы «сразились» — и я проиграла. Убежала. Даже если он жив, если вернётся… я не смогу смотреть ему в глаза, — всё это время она смотрела в глаза Рашиду. Но тут опустила взгляд. Дальше врать ему в глаза она не могла. — Султан, простите, я ухожу, потому что больше не могу поддерживать его, — потому что боится спровоцировать появление кое-кого другого.

— Я тебе не верю, — Рашид не стал медлить с ответом. И был прав. — Синдбад не мог пойти против тебя с мечом, — за этот день он достаточно устал. А рассказ Вирсавии утомил его ещё больше. Голос звучал его тихо, но твёрдо. Это стоило огромных усилий воли. — Но и ты не стала бы клеветать на него, — слова эти стали лучом надежды на мирное расставание. Она не была близка с султаном так, как Син. Но ей бы было легче, получи она его благословение.

— Ваше Величество, — её силы тоже были на исходе, голос грозился вот-вот предать, — я не хочу досаждать вашему здоровью своим волнениями. Всё сложнее, чем я себе представляю. Пожалуйста, оставьте это нам. И когда Син вернётся, поддержите, но не напоминайте обо мне.

Мужчина внимательно выслушал её. Вирсавия казалось такой же замечательной, как и в первые их встречи. Она стала взрослее. В синих глазах был отблеск стали. Девушка приняла правильное решение. Султан даже удивился сделанному выводу. Усталость накатила на него новой волной. Естественно, он поддержит Синдбада. А Вирсавия собралась уйти, сама. Теперь она будет одна. Единственное, что он мог сделать для несостоявшейся королевы, — дать своё благословение.

— Так тому и быть, а теперь уходи с миром. Надеюсь, у тебя всё будет хорошо.

Дни шли за днями. Люди «Синдрии» ещё долго не отойдут от великой потери, но, кажется, дышать им стало легче. Бальбад снова стал родным. Здесь было спокойно. Не все остались, отправились в другие филиалы, но кампанию не покинули. Люди были нужны друг другу. И чем приятней светилось солнце, тем легче им было утешать друг друга. Они зажили по-прежнему. Это было величайшей радостью.

И в один из таких дней вернулся Синдбад. Ещё никогда никто не был рад, как в этот день. Сам король не ожидал такого тёплого приёма. Его ждали, но он не думал, что простят. Никто не винил короля. День был трудным. Громкое заявление об основании новой страны, о новом доме, о новом пути взволновали душу. За ним они пойдут куда угодно. Однако было страшно. И этот страх скоро пройдёт.

День был трудным, но и он подходил к концу. За одним столом был сам Синдбад, Джафар, Дракон, Хинахохо и его дети, Пипирика, Шарркан, Масрур и Ямурайха тоже. Отдельно ото всех. Все рады. И вроде бы всё хорошо.

— Мне сказали, что Вивиан мертва, — Син не хотел испортить всю атмосферу. Ему было жаль девушку, хорошую подругу и верную соратницу. Он отпустил всех погибших. По крайней мере, так лучше думать остальным. Естественно, стало тихо. — Но где Вирсавия? — взгляды были опущены. Только Ямурайха смотрела то на Сина, то на кого-то другого, но в основном на Джафара. Второй человек, как никак. — Почему я до сих пор её не видел? — маленькая волшебница не знала, что уже видела ту самую Вирсавию. Но она поймёт позже, когда расспросит, например, Дракона.

Все молчат. Сказать вроде бы легко, но ни у кого язык не поворачивается. Никто не хотел наговаривать на Вирсавию, мало ли, голос подведёт. Все не могли понять её поступка, обижаться вроде тоже. Однако ростки обиды были.

Синдбад замер. В его глазах читалось недоумение. Ямурайха только глазами хлопала. Она даже вздрогнула, стоило Джафару встать. Резко и тихо. У кого мурашки не побегут? Ассасин сжал кулаки.

— Вирсавия ушла, ничего не объяснив, — у него нашлось сил посмотреть Синдбаду в глаза. — И хоть многие выжили благодаря ей, я считаю, что этому нет оправдания. Мы все в ней нуждались, надеялись на неё. Но когда она исчезла, люди простили её. Мы тоже. А потому, — Джафар разжал кулаки и выдохнул, — ты единственный, кто может объяснить её поступок. Состояние Вирсавии перед уходом было плачевным. Возможно, она уже мертва. Однако мы продолжаем её искать, — он посмотрел на остальных, которые даже не решались покоситься на него или Синдбада. Джафар сел.

— Я тебя не понимаю, Джафар, — Синдбад нахмурился. Джафар замер: их король не понимал.

— Она не уплыла на последнем корабле, пошла за тобой, — сказал Дракон, но на своего повелителя не посмотрел. А это стоило того. Ямурайха удивилась. Она не думала, что Синдбад может быть таким поражённым, отчаявшимся, испуганным. Теперь он больше был похож на обычного человека. От этого волшебнице стало легче.

— Не думаю, что Вирсавия боялась умереть здесь, — снова заговорил Джафар. — Значит, она нашла способ поправиться. С тех пор от неё ничего не слышно. Королева оставила свой народ. Понимаешь? — ассасин посмотрел Сину в глаза. — Люди ждут. Поэтому мы хотим знать всё. Ты ведь ничего не утаил?

Синдбад опустил голову, криво улыбнулся, фыркнул. Отчего-то стало смешно. Что-то во всей истории было не так, он это понял ещё в тот день, когда два рух смешались в нём. Покоритель был близок к ответу, но проходил мимо него. И не знал об этом. Не догадывался.

— Но я не видел Вирсавии в тот день. Только утром, — он посмотрел на Джафара, потом на Дракона, чей косой взгляд заметил. Верный друг не сомневался в нём, только в реальности. Всё шло наперекосяк, не успев наладиться.

Джафар снова посмотрел на каждого присутствующего. То, что он услышал от Вирсавии, пока та была в беспамятстве, никому не рассказал. Кроме одного человека.

— Знаешь, почему мы обижены на неё? — Джафар смотрел не на Синдбада, на остальных. Он улыбнулся Ямурайхе, которая искренне хотела понять, но никто не спешил объяснять. Шарркан вздрогнул. По возвращении, неожиданному даже для него самого, он ожидал увидеть сестрёнку. Её не было. И вспоминать об этом открытии он хотел меньше всего. — Она оставила записку. Не хотела что-либо объяснять! — даже Масрур, обычно спокойный, заёрзал на месте. Дети Хинахохо так и порывались встать из-за стола и уйти. А на руках их отца взбухли вены.

Вирсавия не была такой, как Синдбад. Но её любили, потому что она не обделяла своей любовью их. Дракон опустил руку на плечо Хинахохо. Тот явно не собирался успокаиваться. В принципе, северянин знал, что к этому всё и придёт. Пипирика не делала ничего. Только тихонечко дышала.

— Но её последними словами, которые услышал только я, — ассасин посмотрел Синдбаду в глаза. Остальные наблюдали за ними. Они подняли головы. Запахло чем-то неприятным. Только так можно описать сложившуюся ситуацию, — были… Она явно пыталась сказать, что ты хотел убить её. И не только. Она была с кем-то, — в этот момент все, что было на столе, подлетело от тяжёлого удара кулаков Хинахохо.

— Прекрати! — Хинахохо тяжело дышал. — У неё был бред, она могла умереть, — да, единственным посвящённым был северянин. А Вирсавия была его другом. Он верил ей безоговорочно. — С чего ты взял, что речь шла о Сине? — он встал. Ямурайха охнула. С этим человеком она точно спорить не будет. Особенно когда он так возвышается над другими.

— Один раз — это бред. Но она повторила раз десять, если не больше! — остальные боялись влезть. К тому же о подобном они слышат впервые.

— Ты сомневаешься в нашем короле?! — Хинахохо наклонился, упершись руками в стол, в сторону Джафара.

— Я хочу знать правду, — но ассасин отозвался довольно спокойно, — не меньше твоего. Знаешь, почему я рассказал именно тебе? Потому что мы знаем их лучше всех, — никто и здесь не возразил. Это было так. — Я знаю Сина, ты — Вирсавию, — зато вот сам король сидел ошеломлённый. Про его присутствие словно забыли. Впервые. Но, наверное, это к лучшему. Так он узнает больше правды. — Они бы не стали сражаться друг с другом. Я бы не лишал смысла слов, сказанных в бреду…

— Вам не стыдно! Вы в присутствии короля! — Пипирика не выдержала. Резко встала и посмотрела с укором сначала на брата, потом на советника короля. — Ваши предположения, не имеющие доказательств, в обе стороны являются изменой, — затем она посмотрела на Синдбада, — прости за этот балаган. Мы долго молчали.

— Да, я подлил масла в огонь, — Синдбад встал из-за стола. — И вы меня простите, — он улыбнулся. — Но мне есть, чем вас обрадовать. Аль-Сармен знают. Кто это, я расскажу вам в другой раз, — и покинул комнату. Генералы, дети, Пипирика и Ямурайха молчали.

— Все могут идти. Простите, больше такого не повторится, — Джафар ушёл следующим. Хинахохо тоже попросил прощения и увёл детей. Затем ушёл Шарркан. Сегодня ему точно не до милой волшебницы. Ямурайха даже удивлена, что этот живчик скис. Дракон встал из-за стола, попросил забыть о сегодняшнем. Вопрос оставался открытым, но лучше всем забыть. Никто подумать не мог, что он винит себя больше всех. Не нужно было отпускать Вирсавию.

Что стоит сказать о новостях в мире? Партевия вновь стала империей, обычной империей во главе с императором, пусть и молодым. От партийной системы отказались навсегда. Синдбад стал помощник Сэйрана. Отныне Партевия была верным союзником.

Вскоре за этим кампания «Синдрия» занялась восстановлением своей страны. Острова южных морей — прекрасный выбор территории! Люди во всём мире оценили упорство синдрийцев.

Восстановив королевство и создав «Союз семи морей», покоритель подземелий снова начал покорять лабиринты. Он посчитал, что для сохранения мира во всём мире нужно поддерживать баланс сил между странами. И сосуды джиннов мешали этому. А потому мир вздрагивал, стоило королю Синдбаду пройти очередной лабиринт.

Первым пало подземелье Фурфура. Затем Синдбада выбрали Фокалор и Вепар. Затем склонился Кроцелл.

У короля Синдбада было уже семь джиннов. У одного человека. Рем, Ко и Магноштад могли лишь молча наблюдать. Они боялись, да, это было так. Но вместе с тем им было интересно, сколько человек может собрать сосудов. И с каким облегчением они узнали, что лабиринт Заган попросту не впустил великого покорителя. Они ещё не знали, что Синдбад-мореход и из этой ситуации нашёл выход.

Когда дикари из племени Торан переселились на острова, где были лабиринты, мир и слова против не сказал. Ведь то были земли Синдрии по праву завоевателей, открывателей и созидателей. Сильнейшим просто пришлось не отставать и копить силу джиннов.

Империя Ко. Западная граница у горных хребтов. Армия ныне первого принца Коэна.

Горные племена не подчинялись так быстро, как люди равнин. С ними было много проблем. Не всегда жертвы стоили результата. Но могуч и прекрасен Восток, где просыпается, воскресает солнце. И все племена, и мелкие государства этой части света едины изначально. Только забыли об этом. Желание любого императора, если закрыть глаза на некоторые вещи, объединить земли в одно государство.

Армия в десять тысяч человек ждала ещё пять тысяч из столицы во главе с ныне первым принцем. Недавно страна потеряла своего первого императора и двух наследников. Странная ситуация была. Кто-то поддержал брак императрицы с братом покойного правителя, кто-то отозвался весьма негативно. Но случившегося не изменить. Законный наследник принц Хакурю не стал императором. Теперь он четвёртый в очереди на престол. Не продолжить ему дело отца и не разделить мечты своих старших братьев. А кто-то непоколебимо верил в единство юной династии.

Расположившись у подножий, солдаты только и могли, что охотиться или разведывать территорию, а вместе с тем — положение племён.

Спустя двенадцать дней после похорон и последующей за ними коронации кронпринц Коэн вернулся к своим войскам. Лица солдат имели странное выражение: все были рады его возвращению, но сочувствовали утрате. Людям было не до дворцовых интриг. Они лишь видели принцев, которые шли впереди своих войск. Наследники династии были дружны, народу этого было достаточно. Теперь этого не было. Как будто в каждом уголке страны чувствовали запах сгоревших дворцов в столице.

Оказавшись в своём шатре, он потребовал привести капитана Мулан и офицера Саву. Три тысячи воинов — и все женщины, не хуже мужчин. Особая гордость их армии. Все под его командованием. Хотя ещё пару месяцев назад воительницы подчинялись покойному второму принцу. И они, казалось, горевали не меньше, чем императорская семья.

Коэн был наедине со своими мыслями до тех пор, пока прибывшие не обратились к нему.

— С возвращением, Ваше Величество. Примите наши соболезнования в трудный для всех нас час, — девушки склонились перед стоящим к ним спиной принцем на одно колено, опустив головы. Коэн обернулся, усмехаясь.

— Трудный для всех нас? — странно, но почему-то этим чужестранкам не всё равно. Одной на него. Другой… — Да, для всех нас. Примите и вы мои соболезнования, Мулан, Сава, — он оглянулся на стол, на котором лежала карта. Обошёл его и сел за стул. — Не время горевать, мы выступим через два дня. Драконий хребет, а затем и Феникса, будут нашими. На это уйдёт минимум три месяца, но мы постараемся, — воительницы подняли головы и встретились с тем же твёрдым взглядом, что и прежде.

— Как прикажете, — Мулан не медлила с ответом.

— Тогда оповести остальных. Не теряли время зря в моё отсутствие? После ужина жду полный отчёт от всех капитанов и офицеров. Сава, останься ненадолго, — капитан покинула шатёр в смешанных чувствах. Она была рада помочь Вирсавии скрыться, устроиться и жить бок о бок. Но стоило ей появиться, как она, Нулефер, отходила на второй план. Но в то же время капитан понимала, что её подруге приходится сложнее, а потому не жаловалась. Наверняка ей сейчас устроят допрос, пособолезнуют и расскажут самые, или не самые, приятные новости о внешнем мире.

Только Мулан покинула шатёр, как Сава, то есть Вирсавия, осмелилась подойти ближе. Она осторожно опёрлась ладонями о стол. И взгляда от Коэна не отвела. Принц видел, что ей тоже тяжело. Наверное, не считая некоторых членов его семьи, она единственная, кто горюет вместе с ним.

— Как ты и хотел, я расскажу тебе всё, что мне известно об Аль-Сармен и о пожаре, — Вирсавия была полна сил, как и в начале своего долго пути. Но трудности больше не переносились так легко, как раньше.

— А ещё о ваших отношениях с братом. Мне непонятно, как ты могла стать его доверенным лицом, — Коэн улыбнулся, вроде бы извинялся, а вроде бы смеялся с чего-то, понятного только ему.

— Хорошо…

====== К этому всё шло ======

«Страдания только сильного делают сильнее, слабого же они делают ещё слабее».

Небо, по которому плывут облака большие и маленькие. Перистые или дождевые. А где-то совсем малюсенькие, незначительные пока точки, которые в будущем станут предвестниками страшных бурь. Где-то чистая синева, где-то голубое небо. На одном конце земли рассвет, что разгоняетрозоватым золотом ночную тьму. А на другом конце — тьма поглощает красный закатный горизонт. Солнце освещает лишь одну часть мира, другая же находится под покровом лунного света. Где-то эти светила скрыты, куда-то не попадает их свет. Небо жило, живёт и будет жить.

Ветер порывист и резв, тих и мягок. Он гуляет по всей земле, проносится над всеми водами мира, от него скрыты только глубины морские и земля, где-то там, далеко внизу под ногами. Но ни одна гора не может скрыться от него, вынужденная стоять, терпеть, наслаждаться через силу. Ветер живёт. И будет жить.

В воде и на земле всё так же рождаются и умирают существа. Вымирают или выживают, развиваются или совсем не меняются. Древние дороги заросли, уже никто по ним не ходит так, как прежде. Уже не слышится, как жизнь кипит в шумных городах. Здания, скульптуры, фонтаны, площади — всё умолкло. Всё поросло травой и мхом. И нет величия былого. Куда ни глянь, когда-то всё было живо и различно, теперь же всё одно.

А люди?

А что люди?

Остались ли таковыми?

И какое отводится им нынче место?

За что? И почему? А главное — когда?

Уже никто не расскажет, никто не помнит.

То был гнев небес? А может их печаль?

Красивую историю легко создать. И можно не вспоминать о правде. Что было, то прошло.

А люди?

А что люди? Стали теми, кем были раньше. Маленькими, пугливыми и беззащитными созданиями. Не позволили им обрести покой в мире Соломона. И теперь пытаются выжить. Как так получилось, что они и не живут? Зачем же им было появляться? Никто такими вопросами не задавался, даже не догадываясь, о чём помнят древние руины.

Остров в Южном море, где-то недалеко от Синдрии. Руины древнего храма, которые также заросли мхом и травой.

Али-Баба Салуджа томно зевнул, разлепив глаза. И не скажешь, что ему приснился сумбурный кошмар. Всю жизнь прожил — и словно наяву! Правда, такой бред, где от суши и воды остались лишь летающие островки и водопады в неизвестность. А ещё… король Синдбад! И Хакурю! И Давид!!! Рядом кто-то вольно зевнул. Али-Баба посмотрел на соседа, протянувшего руки к небу, а ноги к земле. Аладдин. Он спрыгнул с колонны и осмотрелся. «Обманула», — и как-то тяжко вздохнул, едва ли догадываясь о масштабе произошедшего. Потом четвёртый маги обернулся, и он со своим королём обменялись задумчивыми взглядами. Каким-то непонятным образом они поняли, что им приснилось нечто похожее. Кивнув друг другу, они осмотрелись. Все те, кто был на острове, кроме свалившегося Джудала, остались. И сейчас неторопливо просыпались.

Людям, однако, снилось разное. А кто-то вообще ничего не видел или вовсе не заметил, что спал. Юнан поспешил помочь тем, кого мучили тошнота и головокружение, или какие-то другие боли. Титус помогал ему. А Аладдин и Али-Баба немедля налетели на короля Синдбада. Рядом были его генералы, не до конца проснувшиеся, а ещё и некоторые представители Ко и Рем. Но мужчина на них внимания не обращал. Хоть и не выглядел сонным, он уставился в какую-то непонятную, видную ему одному точку. Потёр лоб и что-то пробурчал. Этот человек словно опустел, но при этом остался самим собой. Просто не мог с чем-то смириться.

— Их нет, — эти два слова были первыми, что он сказал громко и спокойно. Мужчина недоверчиво и опасливо посмотрел на Аладдина. Вряд ли они видели один и тот же сон. Даже дяденька Коэн не особо высказывался. И выглядел так, словно побывал злодеем номер один. Кажется, всем вокруг приснились страхи, о которых они и не догадывались. Хотя и были исключения.

— Кого? — не понял Салуджа и хотел сказать что-то ещё, но Аладдин, вскинув ладонь, остановил его.

— Иллаха и Давида. В этом мире их больше нет, — Али-Баба, случайно или нет, недоверчиво покосился на короля Синдбада, который откинулся на спину на своём стуле и прикрыл глаза. Однако он быстро успокоился, потому что верил Аладдину. А он маги, сын Соломона, он знает точно. И всё же…

— А королева?.. — Джафар уже пришёл в себя.

— Её нет, — ответил Синдбад. И советник как-то странно посмотрел на своего короля, которого вполне могли подменить.

— А, припоминаю, — кивнул Джафар.

— Нет, — Синдбад покачал головой, — ты не понимаешь, — и резко добавил: — Её нет. Вирсавии и Давида больше нет в нашем мире.

— У меня дурное предчувствие, — сказал принц Коэн, и все посмотрели на него. — Взгляните и скажите, сколько мы проспали? У кого-нибудь есть соображения, что вообще случилось? Вы ведь чувствуете: мир стал каким-то другим, — Аладдин встрепенулся и взлетел, как будто сможет всё понять вот так просто. Но ведь так и было! Рух стал другим… свободным? Он больше не чувствует Священного Дворца.

Из неба ударила молния, но никого не задела. На пустом месте теперь стояли двое: Хакурю и Джудал. Аладдин кинулся к ним. А тёмный маги засмеялся:

— Живые-таки!!! — и повалился на землю. — Ну, карга, ну и даёт, — и рассмеялся ещё громче.

— У нас для вас плохие новости… — вместо приветствия Хакурю с мольбой посмотрел на Аладдина. Синеволосый маги был единственным, кто мог хоть что-то понять.

«Ни в коем случае не доверяй тому, кто обещает, что с тобой ничего не случится и всё будет хорошо».

Несмотря на высказанные Джудалом ранее резкие заявления, Коэн спокойно принял их с Хакурю появление. Сначала четвёртый принц пытался вытянуть ответы из Аладдина, чем почти довёл оного до истерики. Тёмный маги в свою очередь поведал о том, как тихо и скромно появилась Вирсавия. Она просто появилась рядом с Арбой, когда та сражалась с Хакурю. Дотронулась до неё — и они исчезли.

Её Величество, ехидничал Джудал, напоследок сказала, что всё скоро закончится и им придётся, уже добавил он от себя, зарыть что-то от войны. После чего тёмный маги стал то ли хвастаться, то ли жаловаться. Видите ли, он всегда знал, что эта Вирсавия темнит. Но чтобы в таких масштабах… «Ну и карга, ну и даёт!» веселился он, не боясь праведного гнева Синдбада и Аладдина.

В общем, с того момента, как они выбрались с острова (корабли почему-то исчезли…), прошло полтора года или больше. Вирсавии, как и сказал король Синдбад, в мире не было. У Аладдина были не совсем хорошие предположения, но стало не до них. Никому, в принципе, не было до этого дела. Ради всеобщего спокойствия маги и короли решили умолчать о возможных причинах их неожиданного долгого сна. Но всем было всё равно, потому что внешний мир тревожил куда больше.

Люди огрубели, поглупели… короче, одичали совсем! Не разучились только одежду носить, хотя эти странные куски шкур и недотканей и одеждой назвать нельзя. Вернулись к простым собирательству и охоте. Язык их совсем обнищал. А большего у них не было. Жили по-разному: то большими племенами, то маленькими деревушками. Ютились где кто мог. А ещё они едва отличались друг от друга. Люди, то есть то, что от них осталось, давно смешались и перемешались. Больше не было людей с востока, людей с запада. Никаких рас, никаких народов.

Надо было начинать с нуля. И всем пришлось с этим смириться. «Ой, да нам дали почувствовать себя богами!» — довольно безумно смеялся тёмный маги, однако рассудок его был в порядке. Возможно, среди них всех он и есть самый сильный, несломленный, готовый начать жизнь заново.

Как бы ни глупа была шутка, а для людей пещерных «уцелевшие» оказались самыми настоящими богами. Жалко, джиннов при них больше не было. Потому на верхушке иерархии оказались маги и Ямурайха. А ещё народ из Ко имел преимущество. Так как они умели управляться магой, чем похвастал и Синдбад, не собираясь уступать.

За следующие два года ничего существенного не изменилось. Они просто собрали людей, если можно так сказать, с каждого уголка земли, согнали всех на большой континент. Подобрали благодатное место, где земля плодородна и можно было бы построить большой город. Правда, до этого было ещё далеко. А потому «избранные» учили всему тому, что знали сами. За некоторые, скажем так, должности даже поборолись. Конечно, лидером этих «богов» был последний представитель Альма-Торан, то есть Аладдин. Второе место никак не могли поделить Синдбад и Коэн. А потому иногда всё задуманное могло полететь в пропасть, ибо совсем товарищи расслабились, словно на лет двадцать помолодели. А вы понимаете, юность — время необузданное.

Учили всему понемногу, иначе было нельзя. Начали с хозяйства, с элементарного развития законов, хотя на данный момент правильнее сказать «обычаев и традиций». Пришлось прибегнуть к знаниям прошлого, а потому мифология, та, что была известна, снова приобрела свою силу. Строительство стало самым элементарным, но лучше, чем простое сооружение шалашей и обустройство пещер. Юнан занялся созданием какой-никакой, но медицины. Титус — обучением людей, чтобы те стали лучше разговаривать, научились писать и читать, немного считать. Ямурайха выявляла потенциальных магов, которых также надо было чему-то научить. Аладдин занимался всем по чуть-чуть, а потому ему было труднее всех. В кой-то веки бывшие враги подавили свой эгоизм и выбрали своего лидера. Даже Али-Баба, который как бы выбранный самим маги король, присоединился к ним. Но без поддержки лучшего друга не оставил. Только вот вёл себя вместе с Хакурю временами… ученики копировали учителей. Влияние Синдбада и Коэна имело своё место. И вот когда это заметили, дражайшие бывший король и бывший кронпринц взялись за ум, чтобы преемники не сплоховали.

Однако не всё было так гладко. Потому что сами «боги» многого не знали. Когда-то великие короли и воины, реформаторы и деятели, чувствовали себя слабаками. Иллах обошелся с ними жестоко. Имела ли такая жизнь смысл?

Может быть, когда-нибудь былое величие вернётся. Только никто из них не застанет это время. Они станут богами, о них сложат легенды, сказки, придания. Но вряд ли их запомнят как живых и реальных людей.