Против течения (СИ) [Матвей Крокодилов] (fb2) читать постранично

  Течёт, журчит, изгибается по равнине ленивая Имчин, серебряная дорога в чёрном коридоре непролазного леса. Плывёт в ней челнок и по водорослям, налипшим к бортам, равно как и по сломанному второму веслу, которое неизвестно зачем лежит на корме, видно - не рыбак это, а беглец, который и лодку-то в первый раз увидел.

  А если заглянуть в саму лодку, то убедишься, что это не беглец, а беглянка. Волосы подвязаны грязным платком, то, что было одеждой, давно превратилось в драный балахон, а от рук разит рыбой. Но когда Муглук отбрасывает волосы с лица, можно убедиться, что она вполне ничего - если умоется и начнёт улыбаться. Почему она здесь и куда держит путь - мы, увы, видеть не можем.

  Но всё-таки понаблюдаем - благо, Муглук вся в делах и едва ли заметит слежку. Вот она тащит из воды изодранную сеть и извлекает трёх склизких лахтак и горсточку краснопёрок. Вот, закусив губу, скоблит их костяным ножичком, и крохотные монетки сырой чешуи сыплются в воду, словно чьи-то замёрзшие слезинки. Вот проверяет дно лодки - не прохудилось ли, ни выбило ли затычки, хотя даже если и выбило, чем заменишь - разве что одежду разорвать. А вот (и это чаще всего) она просто сидит на носу, скрестив ноги и опустив голову. Губы жуют истерзанную рыбу, мимо плывёт лес, а мысли уходят куда-то вдаль, за холмистый горизонт прошлого.

  Там, - раньше, - было лучше, куда лучше, в тысячу раз лучше и солнечней. Там лес редеет и скромно расступается перед огромной, прекрасной степью, земля жирная, а огромные деревни обхватывают спокойную реку, словно гигантские клешни, так, что можно плыть часами и всё равно видеть одно и то же - причалы, ещё причалы, чёрную коросту крыш, огороды, немного полей и зеленую гладь отсюда и до горизонта. Земля огромна, как небо, много свободы и хочется петь...

  Муглук икает и едва не давится рыбьей костью.

  В заболоченных дебрях зудят комары, по гниющим брёвнам расползлась хищная росянка, с веток свисают комочки листьев и унылые корни полощутся в тухлой воде. Камыши то жмутся к берегу, то выползают чуть ли не на середину, словно нелепая запруда и приходится прорубаться сломанным веслом: взмах и удар, как деревянный меч, только там страх, а тут мерзость. С перебитых тростников сыплются, стукая, как дождевые капли, чёрные и жирные улитки - Муглук их с детства видеть не может.

  Всхлипывает вода.

  Но вот в глухом буреломе - не лес, а рассыпанная поленница! - появился просвет и Муглук быстро прячется на дно лодки, вполголоса кого-то проклиная. Под шею попадает крохотный камуше... нет, ракушка, проклятая ракушка, совсем незаметная и тело пробивает молнией, пробивает насквозь, так, что даже пальцы сводит от омерзения и уже тянется рука, но ничего не поделаешь лодку вынесло и несёт, так что нужно лежать, лежать, а эта проклятая козявка, жир ползучий, сидит себе преспокойно внутри, пока не убедиться, что ей ничего не грозит и можно немножко поползать. Сначала покажутся рожки, они вздрогнут, принюхаются, и вот улитка появляется сама, милая-прелестная у-л-и-т-о-ч-к-а, поползёт, поползёт, распластавшись брюхом по такому приятному влажному дереву, вползёт, жадно сопя, на волосы, на кожу, на лицо...

  Мимо - уньркачья деревенька. Они всегда выбирают открытое место, сравнительно засушливую полянку или даже пляжик - наверное, чтобы загадить, ведь глазу изгнанника отдыхать не положено. Жуткие плетёные бочонки вокруг дуплистых деревьев на человеческий рост от земли - хотя какая может быть земля в этом вязьме? - и между ними перекинуты мостки... или нет, даже не мостки, а верёвки неизвестно из чего, жуткие, драные верёвки, которые вьются вдоль берега и уходят дальше в лес, и лес, если вглядеться, чем глубже, тем больше охвачен этой жуткой бочкообразной инфекцией. Иногда можно увидеть и жителей - бледные, мохнатые, разглядывают они реку серыми глазищами в полголовы и никогда не моргают.

  (улитка улитка под шеей улитка)

  Раньше Муглук их почти не боялась, хотя порой и дёргалась от отвращения, проплывая мимо и успевая заметить (она дальнозоркая, как и все степняки) в этих серых шарах саму себя - крохотную чёрную чёрточку в дымчатой глубине. Но однажды, когда ударил шквальный дождь, в окрестных лесах заголосили лягушки и пришлось прибиться к какому-то бревну, случилось... да, случилось то, что Муглук даже не рискнула запомнить. Она так и сидела, сгорбившись, укутанная во всё, что у неё осталось, а дождь дубасил её спину и терзал, растекаясь кровавыми струйками, недоеденного лахтака. А сзади, за спиной и дождём, кто-то шлёпал, подбирался, квакали чьи-то губы и фыркали чьи-то треугольные ноздри, глотая вкусный запах аппетитной смуглолицей девушки, так, что удержаться невозможно - и она вскакивает, кричит, визжит, орёт, дождь бьёт в лицо, а она