Обманувшие смерть [Марианна Красовская] (fb2) читать постранично

Марианна Красовская Обманувшие смерть

Часть 1. Моро

Дядюшка Моро много лет назад обманул Смерть. Это было еще в те времена, когда Смерть разгуливала по земле, забирая понравившихся ей - то старуха с косой, а то и молодуха в белом платье. Дядюшка Моро клялся, что уж ему-то являлась костлявая баба в черном балахоне. Врал он или нет - непонятно. Он был таким старым, что и сам не помнил. То ли он у неё в карты выиграл, то ли в ловушку поймал, то ли на грушу загнал - каждое поколение слышало от Обманувшего Смерть новую историю. Доподлинно известно только, что смерть являлась ему еще однажды - когда он, уже пресыщенный жизнью, слабый и немощный, призывал её. То была молодая девчонка в красном кружевном платье, она стояла в ручье с удочкой - и её-то видели в тот день многие. И как ни умолял её старик Моро, как ни упрашивал - она только смеялась в ответ. Многих в тот день она забрала, и еще много ушло следом - в деревню пришла холера. Но старик Моро даже не заболел. Похоронив  половину деревни, он удалился в лес. Однако и там он не закончил свою жизнь. Его обходили стороной дикие звери, охотничьи пули пролетали мимо. Тогда Моро перестал есть и пить. Но и это ему не помогло. Он исхудал, высох, покрылся безобразными струпьями - и продолжал жить. Так и существовал он в мучениях, и жители деревни обходили стороной тот участок леса, где он нашел себе пристанище, и пугали его именем непослушных детей.

  Однажды ночью в деревне появился странный человек. В здешних краях хорошая погода случается почти так же часто, как золотая монета в пригоршне меди - то есть почти никогда. Настолько редко, что люди даже порой ведут от этого события отсчет времени. Так и говорят: "спустя три недели после того солнечного и тихого дня зимой" или "ну тогда, когда целых три дня дождя не было". Вот и в этом году апрель был таким же мерзким, как и всегда: с неба то сыпалась крупа, то хлестал ледяной дождь, изгибаясь под немыслимым углом и жадно облизывая лицо - неважно, в какую сторону вы шли.

Человек пересек реку по еще лежащему льду, оставляя за собой следы, мгновенно наполняющиеся водой. Размытый крутой берег он преодолел не без труда, оступаясь и скользя в снежно-грязевой каше. Это был крупный, сильный мужчина, но в такую ночь ему пришлось нелегко. Да и одежда его оставляла желать лучшего. На ногах еще можно было узнать старые солдатские сапоги, по холодному времени обмотанные какими-то тряпками. На плечи накинут плешивый овечий тулуп, скрывающий обрывки мундира.

 В ту апрельскую ночь Жанна Грантин, в девичестве Моро (она была давним потомком старика Моро, родством даже гордилась и по воскресеньям носила старику еду в лес) решила закончить свою жизнь. В отличие от её предка, трудностей возникнуть было не должно. Она насыпала в красное вино (самое лучшее, по два су за кружку - помирать, дак со вкусом) щедрую порцию крысиного яда и теперь с интересом разглядывала прозрачную рубиновую жидкость. Жанна была некрасивой одинокой женщиной. Родители её умерли рано, оставив ей в наследство процветающий постоялый двор. С таким приданым она быстро нашла мужа. Она когда-то надеялась быть счастливой, но муж был равнодушен к своей толстой жене с серыми мышиными волосами и бесцветными глазами. На самом деле муж был неплохой - как у всех, Жанну не бил и даже почти не ругал. Так, просто не замечал, если только не случалось что-то из ряда вон выходящее. Но разве может быть женщина хоть немного счастлива, если ей даже поговорить не с кем?

К тому же супруг  в очередной раз не вернулся домой, и Жанна подозревала, что он заночевал у какой-нибудь смазливой вдовушки. Это было привычно и почти обыденно, и даже плакать от этого не хотелось. В полутемном зале было пусто - добрые селяне разошлись по своим домам, к женам, детям, родителям, братьям, сестрам. Только у Жанны не было никого, даже собаки. Ветер взвыл за окном, швырнув в ставни что-то, похожее на дождь - хотя это была скорее волна, и звучал он до того в унисон с ее горькими мыслями, что Жанна сама взвыла. Рука её будто против воли потянулась к кружке, которую она еще минуту назад с дрожью поставила на деревянную стойку, но тут дверь распахнулась с грохотом, и непогода и тьма втолкнули в комнату человека и ведро воды впридачу. Жанна бросилась к вошедшему, и они вместе с трудом закрыли дверь. Путник, по виду бывший солдат, был замерзший и измученный. Хозяйка скорее усадила его у огня, налила горячего вина и сунула в руки миску с похлебкой и ломоть ржаного хлеба. И похлебка, и хлеб дожидались её мужа, но он уже, наверное, не придет.

- Немедленно снимай сапоги и тулуп, - скомандовала женщина. - Да поставь у огня. Сейчас всё мигом высохнет.

  - Что же ты, хозяйка, сначала не спросишь, есть ли мне чем платить? - хрипло спросил мужчина и закашлялся.