Упрямый доходяга [Харитон Байконурович Мамбурин] (fb2) читать онлайн

Мамбурин Харитон Байконурович Книга вторая Упрямый доходяга

Пролог

Услышав паровозный гудок, Ханес Примм змеей метнулся к своему заветному шкафчику, вскрыл его парой отточенных движений, торопливо налил себе целый стакан рома, который тут же, чуть не захлебнувшись, употребил внутрь. Вместо закуски почтенный гражданин славного города Векину просто прислонился лбом к вышеупомянутому шкафчику, закрыв глаза и надсадно дыша. Ко второму гудку, доносящемуся издали, начальник вокзала уже собрался достаточно, чтобы приступить к своим непосредственным обязанностям. Второй стакан, как и третий, вполне подождут вечера, который Примм непременно проведет, напиваясь до чертиков.

Виной столь неважному состоянию господина Ханеса был как раз входящий в городские пределы поезд, опоздавший более чем на сутки. Подобное в истории этой железнодорожной ветки было впервые.

— Если бы не бешеная стерва… — задыхаясь бурчал спешащий на перрон Примм, — …если б не она, то эти ублюдки бы месячный заработок потеряли б! А может, еще и потеряют, если… уф… причину не выдумают!

— Да ладно тебе, — хмыкал в усы легко успевающий за низеньким шефом его зам, долговязый Адольф Казалис, — Что толку злиться? Порт развален, товаров нет, в обратный путь отправлять поезд… ну разве что с сухофруктами со складов, да тушенку везти. Да и не завтра, а как бы через неделю. Они это не хуже тебя понимают!

— Вот потому ты и зам! — скрипел Ханес, сердито дыша ромовым перегаром, — Если в одном месте протекло, то в других гайки затягивать нужно, пока вся система не разболталась! Порт разрушен, половину трущоб солдаты разнесли! Мало нам проблем! Вон нищих на улицах ловят и кабалят на расчистку гавани! Если еще и поезда начнут опаздывать… Эй вы, а ну ка со мной!

Последнее относилось к четверке неосторожно вывернувших из-за угла солдат, явно патрулировавших до этого территорию вокзала. Ранее не находивший себе места от нервов начальник вокзала всем своим видом демонстрировал, что будет искать, на ком бы сорвать своё раздражение, стихийно трансформированное из затраченных на ожидание поезда нервов. А для этой благой цели как раз пригодится дополнительная силовая поддержка.

Перрон быстро наполнялся разумными. Приказчики, ожидающие прибытия товаров, вовсю руководили бригадами полугоблинов, заодно ругаясь в попытках определить очередность разгрузки. Бригада механиков, стоящая в отдалении, вовсю курила, нецензурно пытаясь угадать поломку, вызвавшую задержку поезда. Еще одна группа, точнее шеренга солдат, сдерживали небольшой, но плотный и взволнованный табун встречающих. Жизнь, несмотря на все беды, постигшие Векину, вовсе не думала снижать накал.

Господин Казалис оказался быстро утомлен брызжущим агрессией начальством, из-за чего встал в отдалении, закурив папиросу, а заодно и развернув свежую газету. События, происходящие на континенте Эласта, далеко не заканчивались недавними бедами, постигшими Векину.

— Что творится-то… — глубокомысленно пробубнил себе под усы почтенный заместитель начальника вокзала, перелистывая страницы.

Творилось всякое. Изначально Эласта, считавшаяся сто лет назад «диким» континентом, пережила первую волну колонизаторов. Стихийно вырастали города, образовывались местные союзы, вырезались племена. Орки, эльфы, люди плечом к плечу работали, отвоевывая себе место под солнцем у дикой природы и не менее диких местных племен эльфов, в чем им сильно помогало огнестрельное оружие. Война шла повсеместная, кровопролитная, но достаточно тихая и размеренная, чтобы различные коалиции колонизаторов (прибывших, кстати, аж с трех континентов!) успевали еще и грызться между собой.

Эти гармоничные и естественные природные явления оказались прерваны явлением насквозь сверхъестественного порядка, названного Полётом Драконов. Тогда в мир пришла магия, а вместе с ней еще и кровожадные твари, заставившие страны всего мира тут же забыть о такой мелочи, как колонии. Почти на сотню лет Эласта осталась предоставлена сама себе, чтобы вновь оказаться захлестнутой волной вновь набравшихся сил колонизаторов. Сейчас же весь континент напоминал пороховую бочку с целой кучей затоптанных фитилей, вокруг которой сгрудились новые интервенты с факелами. Но… все боялись.

Статус-кво держался на Эласте за счет страха и жадности. Оставившие юг и восток захватчикам эльфы не только отступили в западные леса, но и сформировали союзы, бывшие совершенно не по зубам силам первых поселенцев. Разумные первой волны колонизации, уже осевшие на землю, не имели ресурсов для экспансии, но зато объединились в один Союз Равных, полный решимости отстаивать свою независимость. Колонизаторы второй волны пребывали в растерянности — несмотря на современное вооружение и профессиональных солдат, воевать им было не с кем. Союз снабжал новые колонии продовольствием, но также и был буфером между ними и западными лесами.

Напряженность росла. В лесах поднимали головы тысячи новых магов эльфийских племен, колонизаторы отправляли всё больше и больше транспортных кораблей с бронетехникой и армиями через океан, но договориться между собой для совместных действий никто не мог… считая при этом Эласту своей вотчиной. В будущем.

Порт и вокзал Векину в этом противостоянии играли важнейшую роль. Снабжая ряд прибрежных южных поселений товарами, приморский город заодно был наиболее важным поставщиком новых жителей и технологий для Союза Равных. Сейчас, когда потребуются огромные усилия и средства по очистке гавани от затонувших кораблей…

Казалис скорбно покачал головой. Для начала им придётся буквально возвести новый транспортный терминал в бухте Ланга. Обеспечить хоть какое-то транспортное сообщение с Векину, организовать охрану, выстроить склады. Затем работа по очистке гавани и восстановление порта. Чудовищные средства, которых у города нет. Даже несмотря на то, что Союз пообещал помощь, оказать её ему будет трудно — все окрестные крупные хищники сократят закупки до минимума, стараясь обескровить своего поставщика пищи. Нет, не потянут.

Единственным надежным и быстрым вариантом будет ударными темпами превратить небольшой городишко Дикло в сутках езды от Векину, в новый морской порт. Перебазировать туда полк, а то и два солдат, и возвести закрытую портовую зону — будет куда дешевле, чем пускать весь бюджет города на ветер. Скорее всего, так и будет. Конечно, поезд начнет ходить от Дикло до Векину, лишь с редким рейдом раз в пару недель на всю ветку, но чем-то нужно жертвовать. Крупнейший город-порт на южном побережье куда важнее чем его полтора десятка сателлитов.

Только вот, что делать ему, Адольфу Казалису? Нагрузка на вокзал возрастет в разы, а скажется ли это на плате? Может, проще уволиться и уехать к шурину в Ле Кабр? Тот давно зовёт на место приказчика в его лавке тканей. Тишина, спокойствие, никаких тебе Смешливых Пикси, разрушающих порты, никаких тебе чертовых кидов, из-за которых они это делают.

Тем временем паровоз медленно и печально вкатывался на вокзал. Увидев идущую по инерции машину, Казалис еще раз был вынужден скорбно покачать головой, на этот раз — уже под полные остервенения и ругани крики своего непосредственного начальства. Ханес Примм, перенервничавший и принявший на пустой желудок стакан алкоголя, буквально воспылал при виде вползающего состава с явно остановленной машиной. Паровоз тихо шипел, практически не источая из труб пара, что заставляло Казалиса гадать о причинах поломки. Топливо? Треснул котёл? Застрелили кочегара?

Что же, это вскоре станет известным. Пусть паровоз и остановился, едва заехав на перрон, но Примму так будет даже удобнее выволочить машиниста, чтобы узнать у него всю подноготную. Вон как к кабине побежал, потрясая на ходу кулаками, как бы его приступ не схватил. Тогда точно к шурину не отпустят…

Дальше произошло нечто, чего никто не ожидал. Ни сам Примм, ни Казалис, не ругающиеся черными словами приказчики, бегущие с целью набить морду к машинисту неправильно остановившегося поезда. Проще говоря, никто не думал, что весь состав, по всей своей длине, одновременно выдаст во все стороны тяжелые огромные клубы серого непрозрачного газа.

— Что за…? — произнесет непослушными губами Адольф, разглядывая, как сам поезд скрывается в сером тумане вместе с обступающими его людьми.

Клубы дыма, напоминающие огромные серые подушки, вальяжно вспухали один за другим, но вместо того, чтобы устремиться в небеса, начинали расползаться по сторонам под давлением своих новых «собратьев», появляющихся один за другим. Разглядывающий это небывалое зрелище Казалис внезапно понял, что никаких звуков из этого странного дыма не доносится. Ни тебе криков Примма, ни ругани обступивших поезд людей. Наоборот даже, казалось, что этот необыкновенный туман звук поглощает полностью. Если бы не тревожно покрикивающая из-за спины Адольфа толпа встречающих, то ему бы точно показалось, что странные туманные копны питаются звуком.

Явление зачаровывало… ровно до момента, пока из тумана прямо на Казалиса не вылетел его непосредственный начальник. Рот пожилого человека был некрасиво оскален, глаза покраснели от лопнувших сосудов, а бежал он настолько быстро, что его подчиненный успел лишь оторопело подумать, что сердце старика точно не вынесет такого рывка.

Однако, не вынесло горло Адольфа, распоротое одним размашистым ударом скрюченной руки старика. На этом обезумевший начальник вокзала не остановился. Схватив на обратном замахе подчиненного за затылок, старик с размаху швырнул его тело на асфальт, уселся затем верхом, чтобы, схватившись обеими руками, разбить голову Адольфа о камень перрона. Совершив это деяние, Примм хрипло и хищно выдохнул, подскакивая с места и кидаясь к встревоженно горланящей толпе.

Добежать он не смог. Преклонный возраст, слабое здоровье и постоянные стрессы не лучшим образом сказываются на столь резкой смене жизненной деятельности. Поэтому она, эта самая жизнедеятельность, у Ханеса Примма и прекратилась на третьем прыжке, заставив его безжизненное тело с оскаленным в последней усмешке ртом покатиться асфальту.

…а вот у остальных, попавших под серый газ, со здоровьем было куда лучше. Приказчики, грузчики, солдаты, полиция, механики. Все они успешно добежали до своих будущих жертв. А потом… побежали дальше. Ресурса их организмов хватило почти на полчаса деятельности, но эти полчаса мало кто прожил. Как из отравленных, так и из их жертв.

Солдаты в противогазах подойдут к поезду лишь через двое суток. Почти всё это время по окрестностям векинского вокзала будут медленно ползать тяжелые клубы серого газа, никак не желающего развеиваться. Возле этих клубов то тут, то там будут тихо сидеть вдохнувшие его жертвы, реагирующие в смертоубийственном порыве на всё, что будет похоже на живое существо.

В поезде обнаружат огромное количество железных контейнеров с заглушками, самых простых, тех, в которых крестьяне отправляют на продажу молоко и сметану, а также частенько перевозят керосин или иную быстро выдыхающуюся жидкость. Поезд окажется буквально ими набит — что в грузовых, что в пассажирских вагонах будут стоять одни эти контейнеры. В боку каждой железной банки будет пробито отверстие, когда-то заклеенное сургучом, а каждая из таких печатей, будет соединена длинной веревкой со всеми своими соседками. По мнению следователей, что будут позже осматривать состав, злоумышленникам нужно было всего лишь сильно дернуть несколько веревок, чтобы выпустить туманного демона.

А вот ответ на вопрос: «Кто эти злоумышленники, благодаря которым несколько сотен отравленных граждан Векину загрызло и разорвало несколько тысяч невинных?» будет нацарапан прямо на паравозе. Нацарапан, нарисован, намалеван, даже парочка прибитых гвоздями табличек потом найдется. Все эти послания будет твердить одно и тоже, одними и теми же буквами:

«Привет от кидов!»

…и вся Эласта содрогнется, запомнив этот день, как «Расплату».

Глава 1. На чужбине

Кувыркнувшись через голову, я едва успел нащупать ногой достаточную среди чахлой травы опору, годную для того, чтобы отпрыгнуть еще дальше, пользуясь инерцией движения. В место, послужившее опорой, тут же воткнулся длинный прямой меч. Приземлившись, я оттанцевал пару шагов, с сожалением понимая, что отдаляюсь от оружия, повинуясь всё той же инерции, но маневр был необходим — владелец меча, вместо того чтобы схватиться за оружие, сделал на шаг больше, выбрасывая ногу в длинном пинке. Благополучно не попав в зону поражения длинной ноги, разрезавшей воздух чуть ли не со свистом, я мелкими шажками рванул вперед и вбок, заходя противнику в слепую зону. Это стало ошибкой — ударная нога после пинка чудовищно быстро превратилась в опорную, а освободившаяся под номером два немыслимым пируэтом зацепили меня пяткой за затылок.

Пришлось вновь изображать реактивный колобок. К моменту, как я вновь утвердился в приличной для любого разумного позе, когда голова сверху, а ноги снизу, мой оппонент вновь был вооружен и опасен, более того — приближался ко мне приставным шагом с самой глумливой ухмылкой на лице.

На выстрел в живот из выхваченного из-за пояса пистолета оппонент отреагировал обиженно-выпученными глазами, затем схватился за пораженное место, упал на землю и принялся страдать. Я вздохнул, вставая.

— Сколько раз мне еще тебе нужно повторять… — сев на корточки рядом с пораженным в область пуза эльфом, я трагично покачал головой, — …ты можешь быть самым молодым мастером оружия во всей Куатре, но бойцом это тебя не делает!

— Кха… кха… ыыы, — информировал меня собеседник, пуча глаза и глотая ртом воздух.

— Только тебе стоит занять шаблонно-выигрышную позицию, как тут же распушиваешь хвост, начинаешь выделываться, играть на публику. Рефлекторно! Сколько раз мне еще надо будет выстрелить в твое неумное тело перед тем, как хоть что-то начнет доходить, а, господин Карз?

Лежащее тело, активно стонущее от легкой травмы брюха каучуковой пулей, принадлежало юноше эльфийской расовой принадлежности, едва достойному этого высокого звания. Я бы его назвал скорее «мальчишкой», чей возраст успешно был замаскирован жилистым и прекрасно развитым телом, обещающим в зрелые годы достичь едва ли не орочьих размеров. Отрок действительно обладал выдающимся талантом как во владении собственным телом, так и в оперировании разным холодным оружием, отдавая предпочтение длинному прямому мечу, а посему совсем безблагодатно считал себя воином. Из-за этих опасных заблуждений мы и пришли с его отцом, Жаризом Карзом, к обоюдовыгодному соглашению, вылившемуся в ежедневные тренировки. Мелкому Тагару эти тренировки нравились ровно до момента, пока я не выстрелил в него первый раз, но прогрессировать юный мечемахатель откровенно отказывался.

— Это не-чхе-стно! — в который раз выдавил эльфенок, — Я силь-нее!

— …и сильнее, и умнее, и ловчее… — легко и утешительно начал врать я, покачивая головой в такт словам, — …только вот лежишь мертвый. Можешь даже язык высунуть для убедительности. А почему ты лежишь мертвый?

— Пхотому что ты подлый!

— Над тобой вон, Эльма ржет. Почти в голос. А, нет, уже в голос. Даже она понимает, что на войне правил нет. Любой безродный придурок с ружьем столетней давности выбьет тебе мозги несмотря на род, талант, знания и деньги, которыми тебя одарил род…

Эльфы Куатры народ прекрасный, с массой рыцарственных кодексов по всем своим сословиям, бесстрашный и высокоорганизованный. Не без недостатков, конечно, к которым можно отнести оголтелый расизм и видизм, но кто без греха? Проблемой, которую я пытался решить с помощью каучуковых пуль, была слишком мощная идеологическая накачка подрастающего поколения, из-за которой местные молодые самураи были преисполнены всяческих иллюзий по поводу своего превосходства. Если это заблуждение их обычным бойцам могло бы помочь бежать под оружейным огнем, то вот для будущего полевого командира не самых простых операций Тагара Карза, оно было категорически нежелательным.

Парень попытался украдкой подсечь мне ногу, за что я с удовольствием, но несильно дал ему в ухо, посоветовав на будущее перед подлым ударом убирать с рожи всё предвкушение собственным хитрым планом. Затем, подняв в очередной раз опростоволосившегося «воена» на ноги, легким тычком отправил его готовиться к предстоящему мероприятию. Через несколько часов мы собирались на охоту.

Закончившая ухихикиваться Эльма тут же бодро поскакала галопом в выделенный нам дом, дабы бессовестно занять душ первой. Я лишь обреченно вздохнул, предвкушая долгое чаепитие на кухне, в ожидании, пока она соизволит отмыться от собственной тренировки.

Что же, как раз настроение как следует подумать, подбить итоги. Послезавтра мы с Эльмой покинем этот относительно гостеприимный город, отправившись на первое наше задание.

Слегка кислый цветочный чай обжег мне нёбо, а затем наполнил рот богатым органичным букетом вкусовых ощущений. Несмотря на всю свою узколобость, расизм и приверженность традициям, в некоторых вещах куатринаские эльфы были непревзойденными знатоками. Особенно это касалось их знаний гербологии, фехтования и сложных культурных церемоний.

С другой стороны, меня еще нигде так сильно ненавидели просто за то, что я есть.

Этот мир называется Кендра. Вполне хорошее и уютное местечко, если вы фанат времени английских индустриальных революций, Дикого Запада или просто историй про попаданцев. Фанатом чего-либо я не был, но вот попаданцем, вселенцем, вторженцем или засланцем… меня, как и многих других, сделал чрезвычайно странный местный бог, который называют Богом-из-Машины, Деусом, Неверящим Богом, а также еще едва ли не сотней других прозвищ. Как можно понять, он довольно сильно выделяется на фоне остальных богов, которыми богат этот мир.

Он вселяет изъятые с Земли души умерших в искусственные тела, создаваемые в его храмах, а затем отправляет нас на охоту за хищными эволюционирующими тварями, носящими странное общее наименование — ихорники. Существа, содержащие в себе ихор, иномировую субстанцию, позволяющую им практически бесконечно эволюционировать и развиваться за счет пожираемой плоти других существ. Зачем, как и почему ему нужны случайные души случайных людей — неизвестно, но именно в результате этого процесса я тут и оказался, приобретя новое тело, жизнь и имя.

Киды или Должники — слуги, эмиссары, охотники Неверящего Бога. От нас требуется выплатить Долг ему за новую жизнь, убив энное количество тварей, что не так-то просто сделать. Уклониться от выплаты нельзя, созданное божеством тело будет всячески подталкивать на возвращение к охоте, что нередко заканчивалось мучительной смертью неудачника, не успевшего найти очередную жертву. Как можно понять, жизнь у кидов не сахар.

Я стал счастливым исключением, попавшись в лапы безумного ученого экспериментатора, являющегося очень большой шишкой на Касдамском архипелаге, обители пиратствующих эльфов. Хартил ил Шаадор по прозвищу Механик смог отрезать меня от влияния Бога-из-Машины, заменив некую часть моей энергетики донорским материалом, взятым от высокоразвитого ихорника, называемого савэджем. Тем не менее, целей эксперимента добрый эльф почти не достиг, признав меня провалом. Но достаточно договороспособным и полезным, чтобы предложить работать на себя. На что я и согласился, пусть и с некоторым сомнением, которое со временем исчезло.

Судьба одинокого бродяги может быть романтичной и лишенной неприятностей лишь по очень большому попустительству высших сил. На самом деле, это грязь, постоянный поиск работы, тотальное недоверие со стороны оседлых разумных, а заодно и риск получить нож в бок или пулю в спину от своего же товарища бродяги, который может быть тебе товарищем лишь на страницах какой-нибудь фэнтези.

Однако, мне повезло, причем везло далеко неоднократно. С поручением, выданным мне Механиком, все очень сильно не заладилось, но я все-таки смог кое-как его выполнить, доставив одного из его сыновей в Куатру, на радость местным аборигенам, желающим отстоять свою независимость, а заодно и прибрать к рукам чужую. Доставил я Хориона ил Шаадора не целиком, по пути парень потерял одну ногу по колено, но и это было хорошим, учитывая обстоятельства, результатом. Заодно, опять же по дороге, я получил себе спутницу, девочку-человека по имени Эльма Рид, сероволосое и сероглазое создание, когда-то проживавшее в детском доме. Последняя даже спасла мне жизнь, удачно воткнув в спину одной обезумевшей Должнице длинный и острый нож.

Четыре с половиной месяца назад я прибыл в Аркуат, отвоеванный эльфами у колонизаторов новой волны город, привезя с собой сына знаменитого Механика, обязавшегося предоставить эльфам Куатры знания, необходимые для запуска производственных мощностей Аркуата.

С тех пор Хорион работал, пытаясь сотворить из кланового общества лесных воинов современных промышленников с регулярной армией, а я тренировался с местными, поднимая свой уровень как бойца.

— Всё, дядя Магнус! Заходите! — промчалась мимо меня с воплем Эльма, закутанная в полотенце с ног до головы. Закономерно поскользнувшись, она вознамерилась прервать свою юную жизнь ударом лба об угол невысокого столика, но была мной спасена и демократично облаяна. Совершив акт спасения и воспитания, я пошёл в ванную комнату, громогласно ругаясь для укрепления воспитательного эффекта и успокоения нервной системы.

Из зеркала на меня смотрел худой и невысокий индивидуум с выпирающими ребрами и впалым животом. Короткий ежик белых, слегка желтоватых волос, опять же белая почти до прозрачности кожа. Рост чуть менее ста шестидесяти сантиметров. Внешне я был похож на высокого гнома, которому не повезло родиться с длинными ногами и короткими руками, либо на низкого человека правильных пропорций. Изначально Бог-из-Машины создавал меня гномом, но то, кем я являлся сейчас, заставляло относиться к «исходнику» со скепсисом. Единственных два точных вывода, что можно было сделать из моей внешности, заключались в том, что я был умеренно худым и… невероятно красивым с точки зрения некоторых эльфиек.

Последнее, к несчастью, было их мнением, выраженным не в постели, как полагается, а совсем наоборот — в стоячем положении и с искренним возмущением. Но это мелочи.

Главное крылось внутри. Правильно говорят, что в человеке важнее всего душа, а не оболочка. В моем случае душа, да и само тело с требухой, было снабжено контрольным интерфейсом Неверящего Бога, а также огромным потенциалом к развитию. Я куда сильнее, быстрее и сообразительнее, чем можно было бы предположить, глядя со стороны на худого коротышку. Правда, в любой бочке есть ложка дегтя вне зависимости, налит был в нее мед или нет. В моем случае изначальной ложкой был внешний контроль со стороны бога, сменившийся в ходе безумного эксперимента приживленной энергетической частью от плотоядной твари.

Теперь я частично был этой самой тварью, от чего окружающие меня жители Куата были тоже не в восторге. Сложно им, бедолагам, привыкшим держать каменное лицо, общаться с тем, кто видит их страх и агрессию. Даже сквозь стены и на любом расстоянии.

Характеристика:

Имя — Магнус Криггс

Раса — гном

Прогресс — 1 %

Класс — Боец

Уровень — 23

Триады:

Триада Воина — 10

Триада Плута — 13

Триада Мага — 9

Триада Вождя — 16

Очки развития: 3

Таланты: Ясный взор, Чувство агрессии, Плотоядный

Особенности: Эксперт пересеченной местности, Эксперт холодного оружия, Эксперт огнестрельного оружия, Эксперт скрытного перемещения

Способности: Боевой режим, Поглощение

Недостатки: Врожденная Худоба

Внутренний интерфейс показывал довольно оптимистичную картинку. Четыре месяца крайне интенсивных тренировок с местными бойцами принесли мне массу полезного. Прогресс за столь короткий срок заставил бы поперхнуться даже моего незабвенного первого инструктора в этом мире — младший воевода Хаёркрантц разбил бы свою любимую курительную колбу, а затем уволился бы из лагеря Крозендрейк, где и преподавал основы местной жизни новоиспеченным кидам.

За прошедшее время произошло несколько изменений в отображении талантов, особенностей и способностей. Как я понял, эти трансформации демонстрировали мне о налаживании «диалога» между разными частями моего организма, в итоге продемонстрировав вполне логичную картину. Так как функционал всего моего богатства не изменился, особо переживать было не о чем.

Хитрость, позволявшая мне тренироваться с полной отдачей по 15 часов в сутки, называлась лайшассу. Эдакие получерви-полузмеи, местные спасители-вредители, уничтожающие насекомых тысячами и ползающие вокруг в великом множестве. Местные рассматривали этих гадючек как «мясо для бедных», ну а мне они идеально зашли для экстренного восстановления сил посредством таланта «поглощения». Утянутая в пасть живая «макаронина» с откусываемой, в последствии, головой, позволяла полноценно выкладываться целый час. Именно на такой своеобразной подпитке я и смог заработать целых три экспертных особенности.

Что же насчет гадливости от пожирания живой плоти… так её просто не было. Меня похищали, брали в плен, вешали, стреляли, резали и подвергали экспериментам. Под конец путешествия пришлось столкнуться с своими собратьями-кидами почти в прямом противостоянии, и каждый из них продемонстрировал мне, что способен на то, о чем я могу лишь мечтать. Одного орка на моих глазах безуспешно расстреливали из ружей и автоматов, пока его противники буквально не кончились, другая же кида, получив по шее и потеряв руку, сохранила в себе силы преследовать меня пешком в течение нескольких суток, а затем взять в плен. Куда уж тут с моим восстановлением сил и здоровья.

Сильная черта Магнуса Криггса в том, что он красив. То есть — отсутствует совершенно… в лучшем случае. Разумные в этом мире активно не любили тех, кто пытается проехаться им по мозгам. Силачи, ловкачи, умники — это одно, а вот мы, харизматы — совершенно другое. Наверное, мы задумывались Богом-из-Машины как лидеры, те, кто сможет объединить разумных, вести их за собой против тварей с ихором, но… увы, отношения между творениями Неверящего Бога и обычными смертными заставляли желать лучшего. Харизматы остались не у дел, но по-прежнему штамповались в храмах Деуса, проживая короткие и, чаще всего, очень печальные жизни.

А вот я попробую по-другому.

Вообще, я планировал пробыть в Куатре год, а то и больше, но местные оказались совершенно недружелюбными эльфами. Будучи яростными ксенофобами сами по себе, они с трудом мирились с соседствующими с Куатрой племенами точно таких же эльфов, как и они сами, а уж другие расы воспринимали как ошибку природы, чье место в сухих строчках истории вроде «2150 год, отряд клана Маун освободил острова Куху и Малавия от портивших там воздух выродков». К этим самым подлежащим уничтожению выродкам доблестные куатранцы относили всех, кто не они, уповая на древние родословные и чистоту крови… как минимум в прошлом, когда их предки и оставили Эласту строго за эльфами.

Современная история, в которой люди, орки, гномы, гоблины и другие эльфы пришли уже убирать их, куатранцев, казалась последним вопиющим богохульством и попранием всего, что свято.

Надо ли говорить, что я при каждой удобной возможности демонстрировал местным джигитам превосходство организма божественной сборки над их криво сляпанной каким-то куатранцем и куатранкой плотью?

— Собирайся, нечисть мелкая! — трубно воззвал я, одеваясь.

— Я чисть! — тут же отозвалась Эльма, красуясь застрявшим на голове свитером.

Оставалось лишь вздохнуть, да помочь девчонке одолеть коварный предмет одежды. Еще одна моя головная боль. Найти приемную семью девочке-человеку здесь? Нет шансов. Людей тут мало, в основном их держат как выращенных с младенчества слуг для общения с представителями Союза Равных. Ни о каком будущем в таком случае говорить не приходится.

— Мы к Хориону? — поинтересовалась мелюзга, хватая с тумбочки два своих пистолета, — На Карусе?

— Оба ответа утвердительные, — нахлобучил я ей на голову шляпу, — Вперед!

Кроме совершенно бесстыднейшего грабежа местных аборигенов на дикую уйму боеприпасов, позволившую мне взять «эксперта огнестрельного оружия», я оказался гордым владельцем котенка шкрасса, подаренного мне неким замечательным индивидуумом по имени Жариз Карз. Спустя четыре месяца выкармливания, выхаживания и бесхитростных тренировок, я получил полноценное ездовое животное… как я надеялся.

На самом деле… нет.

Карус встретил нас недовольным протяжным шипением, тут же начав тыкаться своей огромной манульей мордой в поисках чего-нибудь вкусного. Причем этого самого вкусного ему предполагалось хотя бы два-три килограмма, дабы меховое чудовище смогло бы оценить подношение. Шкрасс, несмотря на свою вопиющую молодость, был велик, чрезвычайно мохнат и без меры прожорлив, частенько отказываясь поднимать свой зад без взятки. Зато он обладал парой внушительных преимуществ — подчинялся только мне, а заодно был куда менее миролюбив, чем его обычные родственники.

Одному из умников клана Карз лет десять назад пришла в голову мысль: «А что будет, если мы возьмем мирных и искусственно созданных кошек, да и поселим в дикую местность? А то, понимаешь, эти химеры такие большие и страшные, а всё, что по сути могут — так это бегать по прямой, отращивать шерсть, да жрать в три горла раз в две недели. Непорядок». Ну и воплотил этот умник свои идеи на практике, поселив несколько сотен совершенно неприспособленных к самостоятельной жизни шкрассов в дикую местность. Карус был наиболее вменяемым результатом этого довольно прямолинейного эксперимента по встраиванию манулов в экосистему, но его вменяемость была совершенно недостаточной, за что он и достался некоему гному на бедность.

Проще говоря, шкрассы, как химеры, были именно транспортом — неприхотливым, чрезвычайно покладистым, без меры выносливым. Однако, будучи голодными, коты зверели, быстро и решительно определяя все живое в свой рацион, набивали брюхо, а затем спали с чистой совестью. Созданные как симбионты с цивилизацией, способной их регулярно удовлетворять молоком и мясом, шкрассы совершенно никоим образом не предназначались для самостоятельной жизни. Но, благодаря набору генов от предков и собственным статям, вполне смогли устроиться… заметно потеряв в кротости и толерантности. Провал смелого начинания был в том, что котята от одичавших манулов чаще всего полностью утрачивали полезнейшее свойство породы — они начинали питаться ежедневно, что делало их совершенно непригодными для езды на хоть сколько-нибудь большие расстояния.

В общем, Каруса легко было счесть полудиким, хотя лично я и Эльма считали его просто хитрожопым.

В очередной раз привычно пригрозив пушистому гиганту, что построю у него на спине дом, в котором буду жить долго и счастливо, я заставил кота подняться для оседлывания. Эльма тем временем суетилась в передней части манула, пытаясь избежать ленивых тычков огромной лапой. Если со мной шкрасс хоть как-то считался, то сероволосую малышку воспринимал то ли мышью, то ли запасом пищи на самый крайний случай.

— Дядя Магнус, а зачем мы поедем драться с чудовищем? — тут же озадачило меня вопросом неприкаянное дитя, залезшее на сопящего манула и уцепившееся мне за пояс.

— Это сложно объяснить, Эльма… — протянул я, направляя Каруса на дорогу, — Скажем так… помнишь, как тебя хотели украсть?

— Да… — тут же скуксилась девочка, которую я отбил у «неизвестных» похитителей буквально на третий день пребывания в Аркуате. Тут же подоспевшая стража города не дала даже посмотреть лица у замаскированных бандюг, но от кого они были я узнал довольно быстро.

— А когда нам дом подожгли? — продолжал оптимистично я.

— Да… — уже почти прошипела малютка, злобно ерзая сзади.

— А когда в тебя камнем кинули?

— Помню! — тон невинной двенадцатилетней девочки приобрел кровожадные нотки.

— Вот чудовище тем нехорошим людям и принадлежит, — смутно обозначил я перспективы, — Имеют они с него прибыль и влияние, чем бессовестно пользуются. А мы чудовище убьем, а сами уедем.

— А почему его, а не их самих? — потребовал социальной справедливости похищенный, подожженный и ударенный камнем ребенок, довольно успешно овладевший небольшими, но очень злыми дамскими пистолетиками.

— Потому что их слишком много, — посетовал я, сражаясь с Карусом за право выбирать, в какую сторону поворачивать. Коту больше нравилась дорога, по которой местный простолюдин гнал маленькую отару животных, напоминающих бегемотиков. Убедив шкрасса в том, что музыку заказывает хозяин, я продолжил, — Мы можем лишь сделать гадость, Эльма. Правда, очень большую. Или просто уехать.

— Тогда гадость! — вердикт девочки был бескомпромиссен. Я уже пару недель как опасался, не стала ли она слишком самостоятельной для жизни на какой-нибудь ферме. Уж больно местное общество хорошо поднимает стрессоустойчивость, а авторитетом становится лишь тот, кого нельзя пристрелить.

— Заметано! — с этими словами я слегка щелкнул поводьями, ускоряя колоссального мохнатого котенка, вновь завертевшего башкой в поисках приключений.

Глава 2. Гордыня и преувеличение

— Господа, дамы, — формальным кивком поприветствовал я присутствующих, — Рад вас всех видеть.

— Взаимно, господин Магнус, — взял слово сидящий во главе стола улыбчивый эльф среднего возраста и, что характерно, единственный, кто не соврал. Еще пятерым, находящимся в комнате, видеть меня бы хотелось исключительно в гробу. Ну, кроме, возможно, Хориона. Пацан с черными кругами под глазами и ясно различимым тремором рук вполне бы сам желал оказаться в уютном деревянном ящике, чтобы поспать, ну или умереть. Он сейчас ненавидел вообще всё, что движется, в чем упрекать его было сложно.

— Итак, господин Жариз, — сразу взял я быка за рога, обращаясь к хозяину кабинета, — Все наши договоренности в силе?

— Боюсь, что нет, господин Криггс, — развел руками Жариз Карз, вызывая изумление не только во мне, но и в других достойных эльфах, забубнивших нечто возмущенное, — …однако, это не касается вашего сафари на Каингорна. Присаживайтесь, я обрисую вам предпосылки изменений. Хартила ил Шаадора уже вызывают по магоскопу, он будет с нами на связи в течение часа.

— Э? — умудренно промычал я, садясь за стол.

Короткая церемония прощания отменялась.

Изначальный план действий был прост и удобен. Замочив некую зверушку, я отправлялся в «свободное плавание» по городам и весям Союза Равных с целью обретения репутации, а также симулируя поведение самого обычного Должника, ищущего счастья в жизни и ихорных чудовищ. Единственным нюансом, как-то ограничивающим мою свободу, были маршруты, не пользующиеся среди основной массы кидов Эласты популярностью. Использование этих маршрутов должно было принести мне профита и много-много положительной репутации на местности. Как агента Куатры и Механика в частности, меня бы снабдили списком контактных лиц, через которых я мог сливать информацию и получать задания с гонорарами. Несложная и эффективная схема, рассчитанная года на три, что вполне гармонично сочеталась с моими собственными интересами.

И вот, что-то пошло не так.

Скрестивший пальцы рук Жариз начал рассказывать, а я — бороться с удержанием собственной челюсти на полагающемся ей месте.

Через пару суток после того, как я успешно доставил Хориона в Аркуат, весь континент, а то и мир, сотрясла новость о невероятном и беспрецедентном событии — Должники, мстящие за несправедливое обращение и погромы, загнали целый поезд, заправленный отравляющим газом на вокзал Векину, одного из крупнейших свободных портов Эласты. В результате этой акции погибло более пяти тысяч разумных, большая часть которых относилась к службам атакованного ранее одной известной пираткой порта. Резонанс, вызванный подобным событием, обрел чудовищный размах и последствия.

Точнее, их просто не сумели затормозить. Обладающие властью, влиянием и деньгами разумные довольно быстро получили доступ к реальному положению дел — атака была произведена с помощью вещества, авторство которого безусловно принадлежало печально знаменитому Алхимику с Касдамского архипелага. Узнать, что поезд был захвачен его дочерью в одной из конечных точек маршрута, городке под названием Урфинорк, этим самым разумным никакого труда не составило. Только вот предотвратить распространяющуюся со скоростью десяти пожаров информацию эти разумные уже были не в состоянии.

Эласту, а частично и весь мир, захлестнула волна кидофобии.

— Восемнадцать кидов линчеваны разгневанной толпой, — развел руками Жариз, глядя на все-таки отвесившего челюсть меня, — Девять известнейших покинули Эласту. Еще около тридцати… просто пропали. За вами идёт охота, господин Магнус. Даже скажу большее — она уже пришла сюда. Клан Эрвос, в лице его представительницы, Элкатаны Эрвос, позавчера начал распространять по Аркуату информацию, что вы были в Урфинорке одновременно с Авророй Аддамс, а значит, более чем все остальные киды можете иметь отношение к «Расплате» Векину.

— Безусловно… — тут же вклинился другой эльф, с брюзгливым лицом наслаждающегося вечным расстройством желудка типа, — Вы можете сделать свои выводы, мастер Криггс, но времени у вас мало. Можно сказать, его нет. Старая сука уже успела подгадить. Вам нужно бежать.

— Рабочие второй день не выходят на смены, — умирающим лебедем выдохнул сын Механика, сверля меня убийственным взглядом, — Они все в храмах, Магнус.

Я лишь вздохнул. Общая нелюбовь и ксенофобия, которыми меня и Эльму потчевало большинство местных жителей, даже близко не лежали в одной плоскости с отношением клана Эрвос, затаившим именно на меня очень большой зуб. То, что этот зуб возник по их собственной вине, из-за непродуманных амбиций, вставших клану в солиднейший кусок авторитета, никого не волновало. Теперь, несмотря на протекторат Куатры, властей Аркуата и лично клана Карз, они нашли способ на мне отыграться.

Сама история не стоила и выеденного яйца, так я считал, рассказывая ее местным заинтересованным лицам. В момент прибытия на Эласту, я обнаружил, что моего подзащитного, Хориона, поблизости не наблюдается. Вместо него в транспортировочном «закладе» принимающие нас контрабандисты обнаружили девочку. Эту самую особу, предположительно полученную вместо лопоухого полуэльфа, я вернул в Векину, полный надежд, что в обмен получу свою лопоухую прелесть. Не повезло, не срослось — раньше меня в город добралась некая пиратская мадам, распугавшая своими пушками народ так, что переселенцев и Хориона в их числе, похватала одна припортовая банда.

Отправляясь на поиски многострадального сына Механика, я обнаружил, что привезенная в город девочка совершенно не торопится от меня отлипать. Более того, она прибегла к шантажу, чтобы переночевать со мной в одном интересном заведении, а потом всячески меня преследовала, пока не была утащена бомжами в трущобах. Я с облегчением выдохнул, но… рано. У девочки не было семьи, зато был хозяин, чье имя я узнал только в Аркуате, хоть и повстречался с ним буквально за воротами Векину.

Хатаким Эрвос, второй сын Элкатаны Эрвос, одной из матриархов одноименного клана.

Эрвос в государственном образовании Куатры были кланом, поставляющим стране священнослужителей. Они отвечали за идеологическую накачку населения, выявление и начальную тренировку магов и, разумеется, пользовались почти эксклюзивным правом на связь с парочкой эльфийских богов. Всем им, что богам, что клану, был весьма не по душе факт «механической революции», то есть, изменение курса партии на технологический прогресс путем запуска заводов Аркуата, но, к счастью, взрывать производства они не собирались.

…вместо этого родив хитрый план устроить аварию на одном из этапов доставки жизненно необходимого стране Хориона до места работы. Смысл их рассуждений был довольно прост и прагматичен — если пацан-полуэльф попадает в Куатру в отряде под руководством одного из Эрвос, то это уже можно так или иначе представить божественным проведением. Если постараться. В любом случае, информацию трудящимся массам можно было бы спокойно подать под нужным углом, не теряя ни капли авторитета.

Не срослось. Высокородный засланец должен был очнуться со мной в деревушке контрабандистов, а его рабыня-агент Фелис — в Векину рядом с хлопающим глазами Хорионом. Там девочка должна была просто привести мальчика к стойлам, где стояли бы мы с эльфов. Точнее — взнузданные шкрассы, взнузданный в подчинение высокородного я, ну и сам его беспримерное сиятельство Хатаким в качестве начальника экспедиции. Затем торжественное возвращение на родину а ля «Эрвос привез будущее нации»

Увы, по чьей-то накладке «заклады» были перепутаны, а эльфа, каким-то чудом вылезшего из Векину, никто не учил обращению с «низшими расами». С озлобленными, уставшими и спешащими, вынужден заметить. История кончилась печально — таинственный незнакомец, не посчитавший нужным представиться, выдал спешащему Магнусу Криггсу приказ, а тот в ответ выдал ему пару пуль, пристрелив бедного как паршивую собаку. Дабы не загромождал дорогу, образина неизвестная.

Из-за последнего меня клан Эрвос сейчас чистосердечно ненавидел. По законам и традициям весьма воинственного Куата, я ненароком, но тем не менее, подверг очень высокородного Хатакима чрезвычайно позорной смерти. Более того, что вообще непростительно — озвучил сей факт при чрезвычайно неудобном количестве куатрианцев, нанеся тем самым жуткий вред репутации клана.

…и теперь эти скудоумные баламутят едва собранных по всей стране простолюдинов, обучающихся весьма сложному для дикарей ремеслу, на линчевание меня любимого, раз им самим это невместно.

— То есть, вы мне только что объявили, что на Эласте для меня нет места? — дипломатично спросил я, размышляя, куда бежать. Не так, чтобы совсем, но если Механик мне сейчас выскажет предложение заглянуть к нему в Касдам, то отказываться придётся со всех стволов. В ближайшую полусотню лет у меня в планах встречи с непосредственным нанимателем не планируется.

— Именно так, Магнус! — над столом со странным шипением возниклаголо… точнее магограмма сухого и возмутительно бодрого лица одного из самых опасных пенсионеров Кендры, — Приветствую тебя! Господа! Дамы!

«Господа и дамы» волшебным образом утратили скорбный вид людей, пачкающих глаза о отвратительного кида-гнома, тут же преисполняясь любви и благорасположения к не менее отвратительному, но куда более влиятельному и опасному эльфу. Пока обе стороны обменивались любезностями и пенетрировали друг друга языками по чувствительным уголкам душ, я размышлял, куда стоит бежать. Джунгли Южной Валты? Там не знают универсальный торговый язык, дросик, но мне это, как киду, по барабану. Любой язык я выучиваю во сне за двое-трое суток, куда труднее потом придать ему акцент…

-..агнус! Эй, Магнус! Криггс! — недовольный вопль Механика вернул меня из грёз.

— Да? Что? — завращал жалом я.

— У меня есть для тебя… альтернативное долгосрочное задание, — выдав эту фразу, Хартил нацепил на лицо сомнительное выражение и стал рассматривать меня с видом, как будто у него в загашнике еще целая куча взломанных «пиратских» кидов, способных существовать без регулярного убиения ихорников. Окружающие молчали с самыми серьезными выражениями эльфийских лиц. Кроме Хориона — тот тупо заснул, потихоньку сползая на стуле.

— Внимательно слушаю? — кисло отозвался я, глядя на Механика с вполне обоснованным сомнением. Гениальный ученый и очень неплохой управленец, он показал себя довольно легкомысленным, когда речь заходит о вещах мелких и незначительных, навроде спящего сейчас в кресле с лютым переутомлением собственного сына.

— Мы тоже, — присовокупилась престарелая эльфийка, чье имя я не знал, уставившись на ученого, как лиса на виноград, — Если вы не забыли, достопочтенный ил Шаадор, этот кид должен был действовать и в наших интересах…

— А он и будет, — решительно кивнул думалкой безумный гений, — Хочу вам сообщить, что не далее, как две недели назад Эскобар Мадре выплатил свой Долг, после чего исчез в неизвестном направлении. Хайкорту требуется новый помощник шерифа. Я выдвинул кандидатуру Криггса, и она, учитывая обстоятельства с Должниками на Эласте… прошла.

У меня, в отличие от многочисленных героев произведений фантастов, полностью отсутствовал внутренний зоопарк, состоявший из жаб, хомяков, песцов, белочек и тараканов. Впрочем, никакой визуализированной или персонализированной интуитивной реакции тоже отродясь не было… до этого момента. Глядя как окружающие меня ксенофобские морды меняются, чудесным образом отзеркаливая выражение, с которым они до этого смотрели только на Механика, я почувствовал, как мои ягодицы неудержимо сморщиваются вокруг их анатомического центра.

— Почему мне кажется, что ты хочешь втравить меня в какое-то смертельно опасное предприятие? — спросил я Механика тоном человека, которого только что втравили в смертельно опасное предприятие, не дав особого выбора. Внутренне я был готов рвать, метать, выбираться из Аркуата, отстреливаясь от всех и каждого, со свистом и гиканьем, но это был лишь душевный порыв. Многочасовые занятия с эльфами дали мне очень хорошее представление о своим и их уровне. Тот же Жариз Карз мог бы меня с некоторыми проблемами скрутить голыми руками, но ему бы это не понадобилось. Трое из присутствующих были магами.

Магия была моим уязвимым местом.

— Все не так плохо, Магнус, — тут же улыбнулся ил Шаадор фальшивой донельзя улыбкой, — Определенные риски присутствуют, но возможные преференции, как для нас, так и для тебя…

— Перспективы великолепны! — сказала, как отрезала пенсионерная эльфийка, глядя на меня, как будто я был ей должен, — Возражения не принимаются!

— Эм… — начал Механик, но я его невежливо перебил.

— Уважаемая… не знаю, как вас зовут, — нанес я первое смертельное оскорбление бабушке, заставившее её глотать воздух, — Будет вам известно, что я состою в деловых отношениях только с Хартилом ил Шаадором, и несу определенные обязательства только перед ним. Среди этих обязательств нет ни единого, что заставляло бы меня ему слепо подчиняться. В рамках ранее заключенного соглашения, я сотрудничаю с Жаризом из Великого Клана Карз, выполняя его поручения за заранее оговоренную плату. Ни Аркуат, ни Куат, ни другие кланы вашей прекрасной страны не имеют ко мне никакого отношения. Это понятно?

Карга надулась и покраснела, но промолчала, бросив косой взгляд на ехидно улыбающегося Механика. Тот выглядел неприлично довольным, из-за чего падал в моих глазах буквально безостановочно. У него вон полудохлый сын на кресле валяется, буквально отрубившись от перенапряжения, а этот деятель за почти полгода ему даже протез не соизволил прислать. Парень так и скачет на деревяшке, хоть и новой, сделанной местными умельцами. Эльфийская бабуля так и продолжала закидывать меня смертоубийственными взглядами, но к ним я привык — местные ставили себя выше всех, кроме собственного бога, искренне считая, что незнание их имени для «какого-то там» непростительно. Впрочем, побывав в паре облав в качестве инструктора, я убедился в том, что местные куатрианцы вполне себе успешно становятся продырявленным мясом, попадая под автоматную очередь. Никакой разницы с коровами, так зачем же платить больше?

Чувствую, меня сейчас огорошат, но соглашаться придётся с умным видом. А когда пушистая жопа Каруса будет в паре дней бега от этой прекрасной страны я… смогу и передумать.

И… меня огорошили.

Хрупкий баланс сил на Эласте был не столь прост, как могло бы показаться с первого взгляда. Одной из наиболее нестойких сторон вялотекущего конфликта мог бы считаться Союз Равных, ведь все-таки, это был конгломерат колонистов первой волны, проливших между собой реки крови. Более того, они были ограничены в ресурсах и разбросаны по очень большой территории, но, тем не менее, не спешили «отдаваться» новой волне куда лучше вооруженных пришельцев, так и не падали в ноги к местным, набравшим за прошедшее столетие немалую силу. В чем же был секрет уверенности Союза Равных?

Секрет звали Хайкорт.

Небольшой городок на жаркой и неплодородной равнине Корвина, располагающейся в центре Эласты. Население менее 2 000 жителей. На тысячу километров вокруг нет ничего, кроме деревенек скотоводов и хлеборобов. Однако, караваны из Штрадда, Векину и Мельнса ходят в Хайкорт регулярно. И будут ходить…

— На Эласту бежали задолго до начала второй волны, — рассказывал тем временем Механик, — маршруты были известны, а корабли вполне способны переправлять небольшие группы пионеров. Другой вопрос, что это было никому не нужно… в массе. Эласта, как и другие континенты, кишела ихорными существами, но имела большой дефицит в Должниках, а следовательно, была самым непопулярным местом для жительства. В глазах очень узкого круга лиц… это было неоспоримым преимуществом.

Лица были именно те, о которых говорить не принято. После Полёта Драконов в мире появилось множество исследователей магии и ихора, правительства стран в панике пытались взять все под свой контроль, что порождало множество недовольных. Многие из них бежали от назойливого внимания. Некоторые успешно. Наиболее богатые, влиятельные и знающие кооперировались — по дороге или уже на месте, не суть. Так или иначе, но времени, сил и ресурсов беглецам хватило, чтобы основать Хайкорт. А затем, спустя пару десятков лет, продемонстрировать его возможности, да так, что стихийно образующийся Союз Равных удесятерил силы по своему образованию, а «дикие» эльфы Эласты, сплотившиеся в немалые объединения, даже не думали о том, чтобы разуплотниться назад.

— Мы с тобой нашли общий язык, Магнус, — улыбался мне Хартил, — а значит, ты найдешь его и с жителями Хайкорта! Это же буквально золотой билет для тебя! С ихорниками там не будет никаких проблем!

В чем-то он был действительно прав. Единственное, в чем нуждался Хайкорт, прозываемый с легкой подачи какого-то кида Незервиллем, так это в киде. Предыдущий, как было понятно в начале речи Механика, просто сбежал, выплатив Богу-из-Машины Долг. И это было… крайне заманчивое предложение. Если бы…

— Вы хотите, чтобы я отправился жить и работать с самыми опасными разумными Эласты… а то и всего мира? — слегка подрагивающим голосом убеждался я, глядя на кивки окружающих, — Сумасшедшие ученые, беглецы от правосудия, маги-экспериментаторы, мутанты, жертвы экспериментов… я всё правильно перечисляю? Две тысячи… особей?

— Не только, — сухо выдавила из себя не представленная мне эльфийка, — Вам… Криггс, уже было сказано, что в Хайкорте две тысячи жителей. Нам бы пригодилась информация о том, сколько там… нежителей.

— В каком плане? — нехорошо удивился я, чувствуя дальнейшие движения ягодичных мышц.

— Некромантия, Криггс, — легкомысленно махнул рукой полупрозрачный эльф, вызывая во мне жгучее желание плюнуть ему в наглое лицо, — Можешь не беспокоиться. Большинство жителей Незервилля довольно миролюбивы, невзирая на биологическое состояние тела… или отсутствие оного.

— А хорошие новости будут? — дрогнувшим голосом спросил я, уже прикидывая, на какой день пути свежий и полный сил кид по имени Магнус Криггс потеряется для этого мира. Мне покоя не давала одна мысль — тот кид, Эскобар Мадре… он выплатил свой Долг, а значит, стал свободным как ветер кидом, способным жить долго и счастливо. Завести семью, наклепать детишек. С какой стати ему убегать из самого безопасного места в мире, как только, так сразу? А ведь он именно убежал, скрылся, исчез. И ведь речь идёт о очень даже могущественном существе…

Когда-то я видел, на что способен кид с 60-ю процентами в шкале «прогресса». Сначала он принял на грудь более четырех сотен выстрелов из пистолетов и ружей, а затем его со спины располосовали едва ли не десяток автоматов, лупивших на расплав ствола. Этот орк просто обернулся и положил всех, кто решил стрелять ему в спину, а затем, прыгнув на три с лишним десятка метров, схватил меня и Хориона. Если бы не Суматоха с её чудовищным выбросом магии…

Так каким должно быть место, откуда буквально удрало сверхсущество?

— Тебе мало того, что ты будешь жить в доме и получать деньги за любимую работу? — вздернул брови Хартил, — Не мотаться по всему континенту с котом между ног, а жить как нормальный и уважаемый разумный?

— Если я не ошибаюсь, то вместо мирных странствий, совмещенных с легкой охотой, вы норовите послать меня в самое опасное место на планете, — парировал я, вызывая легкий кивок у Жариза, — И более того! Надеетесь, что я смогу шпионить в вашу пользу среди местных жителей, от которых, на минуточку, ссытся весь континент. Я ничего не упустил?

Тетушка эльфийка побагровела так, что я даже слегка испугался, что её хряпнет инфаркт. Вместо приступа она разразилась снопом мелких разрядов, один из которых дотянулся до Хориона. Парень взвизгнул, подскочил на месте, поскользнулся на протезе и с грохотом рухнул на пол. Все укоризненно посмотрели на престарелую волшебницу, от чего та фыркнула, задирая нос. Помочь мальчишке встать или хотя бы извиниться не удосужилась. Пришлось это делать старшему Карзу.

Вообще, Жариз Карз был одним из самых адекватных куатрианских эльфов, будучи приблизительно на уровне Механика. Последний был гением, безумцем, снобом, но даже со мной, в бытность мою «экспериментальным материалом», вел себя без особых заскоков. Второй наследник клана Карз как минимум соответствовал столь низким стандартам, явно являясь подпольным меритократом. Подняв дергающегося парня, Жариз обернулся ко мне с мягкой улыбкой:

— Ни о каком шпионаже в Незервилле не может идти и речи, Магнус, — начал он, вызывая изумленный кашель Хартила, а затем обращаясь к нам обоим, — Мы, в силу территориальных специфик, знаем о Хайкорте больше вашего, ил Шаадор… несмотря на то, что вы имеете возможность общаться с некоторыми жителями этого славного города. Держу пари, они не особо распространяются о нюансах повседневной жизни города, не так ли? Так я и думал. Куда большего мы достигнем, если Магнус просто обозначит перед жителями города свою связь с Куатрой и Касдамским архипелагом. В свое время, разумеется.

— Полагаете, это будет разумно? — хмыкнул Механик, задумываясь, но вскоре просиял, — Не имею возражений! Магнус всё равно не обладает достаточными знаниями, чтобы узнать нечто, имеющее ценность для меня! Ну а вы…

— А мы, — Карз снова улыбнулся, — вскоре собираемся взять лидирующую роль среди всех эльфов Эласты. Даже Незервилль предпочтет начать переговоры перед какими-либо действиями.

— Разумно, — кивнул Механик, делая вид, что вопрос почти закрыт.

Я наблюдал как меня без меня женят, тихо офигевая. Атмосфера любви и понимания окружающих, которую они трудолюбиво выстраивали на моих костях, была совершенно неприемлемой, её нужно было срочно испортить.

— Хочу зарплату посла тогда, — скрестил я руки на груди, задирая нос, — Авансом, за три года вперед!

Ответом мне была мертвая тишина и множество круглых глаз.

Глава 3. Хлопок одной двери

От горьких мыслей меня отвлек аккуратный тычок в плечок. Тыкатель, скорчивший вопросительно-просительную физиономию, изображал лицом необходимость и заинтересованность. Поводив жалом по сторонам, я узрел необходимое, тут же ткнув в ту сторону пальцем, задерживая оный на необходимое вопрошающему время, чтобы сделать очередные записи в лежащий перед ним журнал по негромкий гул окружающих нас эльфов. Записывающий едва успел завершить нужное, как его шкрасс был слегка отодвинут ленивым жестом филея Каруса, стесненно себя ощущающего в толпе собратьев.

— Спит, — негромко поведал я окружающим, встречая подтверждающие кивки.

Путешествие продолжилось, а я вновь погрузился в скорбные мысли о собственной неполноценности.

Меня обули.

Обвели вокруг пальца.

Купили.

Ядрена вошь, я действительно поеду в этот чертов Хайкорт и попытаюсь там не сдохнуть. Более того, попрусь туда, бренча буквально пустым кошельком, так как нормальные бумажные деньги и монеты в Незервилле просто не имеют никакой стоимости! Город! На две тысячи странных рыл! Имеет свою валюту!

— Ыыы… — горестно поделился я с окружением своим недопониманием структуры бытия. Окружение махало ветками и эльфийскими ушами, скудно поливая меня и Эльму лучиками солнца сквозь плотную листву.

— Мастер Криггс, где? — вновь потеребил меня тот же эльф.

Я вяло осмотрелся, прищурился, а затем поведал ему, что «оно» точно там же, изволит почивать далее. Вопрошатель покивал вместе с свидетелями своего вопрошения, делающими свои собственные записи. Не охота, а умора.

Но… надо.

Каингорн, Великий Божественный Зверь бога Тарраката, одного из самых почитаемых среди эльфов Эласты, должен был сдохнуть от моей руки.

Предпосылок для столь богохульного деяния было множество, но основной из них было то, что Хартил ил Шаадор, могущественный аристократ и прекрасный ученый, был хоть и оторванным от жизни, но весьма мстительным засранцем. Вменять клану храмовников вину за потерю сыном ноги в результате их действий он не хотел в виду полной безблагодатности этой идеи. Чего бы он в таком случае добился? Формальных извинений? Это кровожадного пирата с Касдамских островов не удовлетворяло никак, а что-то большее могло бы пустить по трубе глобальные планы всего Касдама.

Выходом в ситуации послужил я, как-то раз краем глаза заметив этого самого зверя, на которого у клана Эрвос было завязано много всякого религиозного. Как не смешно это звучит, но по всей Кендре единственным богом, баловавшим своим воздействием почитателей направо и налево, был лишь Бог-из-Машины через своих Должников, все остальные небожители внимание своё уделяли мало и акцентированно, если не сказать скупо. Наличие огромного, жирного и волосатого чудовища необычного облика весьма нехило сказывалось на популярности Тарраката и самого клана священнослужителей.

В общем, то, что надо, дабы расплатиться за обрубленную в колене ногу невиновного паренька, и не только. Количество зайцев, которых планировали убить одним (моим) выстрелом остальные кланы Куатры и сам Механик, я даже не планировал подсчитать.

— Мастер Криггс, господин Жариз Карз передает, что собранных наблюдений достаточно! — подъехал ко мне эльф-курьер, — Можете приступать!

Не просто достаточно, а с изрядной лихвой. Мы вокруг этого легендарного Каингорна кругов пять навернули на почтительном расстоянии, где я постоянно отмечал, что зверюга делает, куда направляется, как лежит и сколько погадила. Все мои наблюдения были перепроверены, записаны и завизированы представителями всех кланов Куатры… кроме, разумеется, Эрвоса. Этот процесс получит всестороннюю и громкую огласку, как только я свалю из страны.

Причина? Каингорн был ихорником, причем, на редкость невезучим. Какая-то небольшая тварь заразила выпущенного на вольные хлеба шкрасса, но количество изменяющего ихора оказалось совершенно недостаточным, чтобы полностью изменить зверюгу, но вот усилить и укрупнить получилось. А дальше… каким-то макаром редко проявляющийся у шкрассов аппетит остался доминантной чертой мутанта, в результате чего появился хоть и хищный, но не опустошающий округу зверь довольно грандиозного вида и ярко-белой окраски.

Зверюшка благоденствовала, принимала подношения и шлялась вокруг огороженной запретами горы, поднимая престиж Эрвос если не в небеса, то где-то близко. Они даже фигурки деревянные «божественного кота» продавали, бреша направо и налево, что они целебные.

Соскочив с Каруса, я углубился в чащу один, не отрывая взгляда от безмятежно чешущегося Каингорна. Огромный мохнатый кот был размером с слегка вытянутого носорога, да и пушист безмерно, а так как вычесывать ихорника, страдающего от жары, было некому, занимался этим сам, обтираясь об стволы деревьев. Небось Эрвос еще и шерсть с него впаривает…

Паразиты. Всегда не любил религиозных деятелей.

Они как кровососущие черви, забирающиеся под кожу. Всё вокруг пытаются трактовать в угоду своему бреду, склоняя мысли и чаяния людей. Ох, у тебя дочку мотоциклист сбил? На всё воля божья. Ох, врач провёл сложнейшую операцию, и ты выжил? Слава Господу! Лицемерие. Присвоить все труды Человека выдуманному существу, дабы восславить себя, стоящих к этой сказке чуть ближе других. Мерзость. Торговцы святым, использующие любую возможность, чтобы подкрепить свою сказку!

Почувствовав, что взбесился в достаточной степени, я пулей выскочил из кустов почти под самый нос разинувшему глаза белоснежному чудищу. Бодро гавкнул «Превед!», разряжая оба ствола обреза в морду Каингорну, а затем, развернувшись, со страшной силой ломанулся назад. За спиной раздался чудовищный полу-рёв полу-мяв лишенного моргал монстра, а сразу вслед за этим треск и шум.

— Берегись! — заорал я в паузе между жуткими воплями преследующей меня твари, — Пааааберегись!

Каингорн был халявщиком, которому особо и изменяться не нужно было, только вот у программы, по которой работал ихор, было иное мнение. Из преследовавшей меня кучи белой шерсти с кровоточащей мордой во все стороны били чрезвычайно гибкие жгуты синеватых щупалец. Туша неслась мимо или сквозь древесные стволы, а вылезшие из нее щупальца еще успевали как следует стегануть по всему, к чему прикасались. Я бежал сломя голову, напрягая все свои силы и даже немного больше — первоначальные расчеты дали сбой. Сама псевдобожественная тварь годами вела себя как обычный шкрасс, из-за чего я слегка недооценил её скорость и ярость. Того же мнения придерживались мои помощники, благоразумно смотрящие вниз с верхушек деревьев. По идее, они должны были метать в монстра дротики, судя по всему, что-то пошло не так. В рёве монстрокота не звучали новые нотки боли. Только желание перекусить меня пополам.

Глухо рыча, красно-белый бегемот с щупальцами бежал точно по моим следам. Тоже недочет, который я не имел возможности выправить, информации об органах чувств пушистой твари в наличии не было.

Зато…

Рубануть старрхом, орочьим боевым ножом, оказалось даже проще, чем на репетиции. Разрезанная веревка освободила нехитрую ловушку, поднимающую за моей спиной тройку копий с зазубренными наконечниками и упором древка в почву. Не впилиться в них всем своим весом Каингорн просто не имел шансов.

Рёв, жуткий хрип, удар тяжелого об землю.

Я благоразумно драпал дальше, имея из вооружения лишь разряженный обрез и нож. Кидаться же с моим верным товарищем, носящим гордое имя «Аргумент» на двух-, а то и трехтонное чудовище, желания не было никакого. Как и у моих помощников, открывших беглый, но бестолковый огонь из ружей. Даже обычному шкрассу было в целом плевать на большую часть стрелкового оружия, а что говорить про этого заросшего до состояния стога монстра?

Отбежав на приличное расстояние, я все-таки обернулся, затормозив перед ловушкой номер два. Ихорник активно валялся на месте, где его насадило на копья, громко страдал, махал лапами и всячески пытался вынуть из себя занозы, истекая кровью и ихором. Дел до окружающих ему было мало, как и любой хищной кошке, получившей три широких лезвия в грудь и предварительно ослепленной.

— Хорошо смеется тот, кто стреляет последним, — изрёк я неизвестную в этом мире мудрость, ковыляя к высунувшему морду из кустов Карусу. Котенок смотрел на своего старшего собрата и слегка трясся, прижав уши. Моё приближение он тоже хорошо не воспринял, попытавшись банально удрать. Не вышло, Эльма бдила, дергая туда-сюда за поводья и вводя шкрасса в поведенческий конфликт. Сняв с бокового крепления раскладную деревяшку, я парой движений превратил её в трехметровый манипулятор с закрепленным на конце взрывпакетом, с пропущенной по всей длине конструкции ниткой.

— Держи вкусняшку, — сунул я в приоткрытую пасть лежащего зверя взрывпакет на палочке, а затем, дождавшись, пока он рефлекторно сомкнет челюсти, дернул нитку, активируя бомбочку.

Взрыв был негромкий, скорее хлопок, почти погашенный пастью монстра. Но, почти. Местной легенде к чертовой бабушке снесло нижнюю челюсть и язык, от чего Каингорн совсем заскучал, жалобно хлюпая оставшимся, а затем и вовсе лег на бок, помирать. Щупальца, которых я ссался как не знай чего, томно развалились вокруг огромного пушистого тела, так и не сказав своего веского слова.

— Уничтожено целевое существо D-класса, степень опасности 15

— Зафиксирован прогресс. Текущий прогресс — 1 %

Проинформировала меня встроенная в тело и разум кида Система, оставшаяся в наследство от Неверящего Бога. Я гулко выдохнул, заканчивая крутить еще одно копье с листовидным наконечником где-то в области предполагаемого сердца чудовищного кота. Вроде бы всё прошло по плану, да и опасность была лишь во время сования бомбочки в пасть наколотому монстру, но всё равно, напряжение было сильное. Сложно остаться равнодушным, вставая против такой огромной зверюги, способной еще, к тому же, своими щупалами даже белку с дерева сбить.

— Отвратительно. Не могли покрасивее убить? — тут же высказал свое сверхценное подростковое мнение выползший из кустов Тагар Карз, с отвращением разглядывая останки Каингорна. Из-за чего и получил увесистый уместный подзатыльник от своего строгого, но любящего папаши.

— Думать головой не пробовал? — язвительно поинтересовался отец у сына.

— А что тут думать?! — вскинулся будущий командир спецотрядов, упрямо тряся пострадавшим, но не функционирующим органом, — Если синюю дрянь обрезать, шкура была бы достойна даже главного зала нашего холла!

Второй подзатыльник был уже куда серьезнее. От него и так уже пострадавший за утро подросток просто присел на корточки, держась за звенящую голову. Батя же, присевший рядом и заставляющий отрока нервно дергать глазом и ежиться, поведал неразумному:

— Мастер Криггс всё правильно сделал. Каингорна нужно было забить — тупо, кроваво, грубо. Как бешеное животное, которым он и являлся. У нас тут четыре десятка свидетелей обмана Эрвосов. А сделай мы всё красиво и нежно, то могли бы дать жизнь легенде о смуте еретиков, выступивших против Тарраката, да славится его имя в веках! Понял, дурень?

— Понял-понял, — бурчал ничего не понявший парень, услаждая мой взор и напрашиваясь на дальнейшие воспитательные мероприятия.

— Кошка сдохла, хвост облез, — пробурчал уже я, — А вот нам пора валить… да, господин Жариз?

— Именно так, мастер Криггс, — серьезно кивнул эльф, вставая, — И очень… очень быстро. Иначе Эрвосы успеют организовать погоню.

— Тогда я поехал, — бодро сыграл в капитана очевидность я, совсем не желая, чтобы за мной неслись местные чингачгуки на ком-нибудь резвее неторопливого шкрасса, — Было очень приятно с вами познакомиться, Жариз Карз!

— Взаимно, мастер Криггс, — съел толстую и правдивую льстю довольный эльф, одновременно с этим сунув мне небольшой, но очень тяжелый мешочек. Совершив сей акт, он наклонился, еле слышно шепча мне на ухо, — Господин ил Шаадор может сильно переценивать своё влияние в Незервилле, Магнус. У Карз нет желания, чтобы его возможная оплошность помешала нашим с вами отношениям. Спрячьте мешок получше, даже за одну такую монету вас убьют не задумываясь…

Как приятно, когда дают деньги. В целом, даже начинаешь понимать девушек легкого поведения. Нет, ну а что? Занимаются нужным делом по серьезному поводу. Кто из современников моей первой жизни мог бы похвастаться этим?

Маршрут покидания не очень гостеприимной страны Куатры нам был проложен заранее, более чем удачно совмещаясь с точкой старта в виде никем уже не населенной горы. Эта самая гора предоставляла водителю шкрасса прекрасную отправную точку в виде нескольких горных долинок и речек с малым количеством мягкой почвы. Карус бодро работал лапами, периодически демонстрируя нам с Эльмой, что гигантский толстый кот — это не только прожорливое брюхо, но и длинные уверенные прыжки, которыми тот и преодолевал разные расщелины, ручьи и прочие складки местности. В целом, спустя несколько часов бегства, я смог констатировать своим «ясным взором», что погони нет, не предвидится, и уже не будет.

Когда морда шкрасса нырнула в высокую летнюю траву степей, я облегченно выдохнул — уход с хлопком дверью удался целиком и полностью. Вредные церковники, точившие на меня зубы, отхватят от своего же народа, злобу им сорвать будет уже не на ком. Жаль, что не выйдет попутешествовать, но, честно говоря, свободное перемещение по миру для меня было некоей идеей-фикс, влажной мечтой… или просто желанием свалить из зоны влияния Механика куда подальше.

В целом, именно это мне удалось. К Хайкорту что у эльфов Куатры, что у самого Механика наблюдалось боязливо уважительное отношение. Что же, придётся рискнуть, благо что в Незервилле жило существо, с которым я очень хотел пообщаться. Настолько, что риск жизнью становился делом вполне себе приемлемым.

В молодости, зрелости, да и на больничной койке, я сотнями глотал книжки про попаданцев, вселенцев, перерожденцев. Людей или бывших людей, получивших шанс на вторую жизнь. Что меня всегда поражало в прочитанных сюжетах, так именно то, что нормальный человек с наличием головного мозга неожиданно шёл забарывать драконов, властелинов зла, вампиров, бюрократов, сумасшедших магов и прочую малоаппетитную ересь ради свободы, торжества справедливости или еще какой-нибудь совершенно дурацкой фигни, упуская при этом главное. Самое главное. То, что стучится героям прямо в их непрошибаемую лобную кость.

Эй, парень, ты получил новую жизнь, так? Значит, фактически, есть способ сделать тебя бессмертным? Пусть даже и со сменой тела? Не регенератором, не нежитью в виде ходящего скелета, не бесплотным духом — а истинно бессмертным?

Маловато будет?

А что, при этом бессмертии, с полученными тобой доказательствами насчет множественности миров?

Возможность проживать жизни, путешествуя по мирам, не теряя собственной памяти. Сложно представить себе более захватывающую цель. Тем более, что Бог-из-Машины таскает землян, клепая Должников по всей Кендре как горячие пирожки. Только вот проблема — как мне, скромному, выйти на доверительный диалог с богом, который никому не отвечает? Отходя от пинков и порезов своих оппонентов на тренировках, я долго и бессмысленно думал на эту тему, видя перед собой единственный путь обретения знаний. Странствовать, как это делали покойные Айван Коултри и Каллисто Дримс. Эти киды знали куда больше меня, но, к сожалению, у нас не было возможности плотно пообщаться, а про их контакты я не знал ничего.

В Хайкорте же был некто, у кого ответы вполне могли быть. Именно рассказом об этом существе меня и купил Хартил ил Шаадор, хоть и сам того не ведая.

Инвентаризация прочего, уносимого вдаль по степи Карусом, меня наполняла сложными чувствами. Из позитивных ноток этого коктейля был общий боевой опыт, которым я в Куате преисполнился изрядно, как и помог многим местным самураям свыкнуться с тяжелой мыслью о том, что против огнестрела они не пляшут совершенно. Несмотря на всех выданных мне «экспертов», реальным экспертом в области огнестрельного и холодного оружия я не стал, зато более чем хорошо отточил условные рефлексы, также приобретя ценный опыт схваток.

Теперь я знал, что делать с вооруженным противником. Опыт схватки, свалки, неожиданного нападения, засады, драки и прочих конфликтов — вот чего мне не хватало. До прибытия к эльфам-ксенофобам, превозмогал я исключительно с помощью удачи, решительности, особенностей организма, а также, как это не дико звучит — отсутствием каких-либо серьезных заварушек вокруг. Пара случайно прибитых зверюг, внезапно застреленный эльф и участие в перестрелке, где тихо отсиживался в уголке… на боевой опыт не тянули никак.

Это и было исправлено. Я не стал снайпером или «самой быстрой рукой в эльфийских лесах», мне не «ставили удар» и не учили секретным приемам. Всё это было бы просто бессмысленно, так как мои физические стандарты и кондиции были совершенно несхожими с куатрианскими. Как итог — я много и плодотворно стрелял, просаживая неценимые местными боеприпасы, а эти самые местные много и неплодотворно двигались, пытаясь понять, как именно огнестрельное оружие войдет в их культуру «лесных воинов».

Входило оно грубо, без смазки и не спилив мушку. Эльфы, слишком давно и серьезно заигравшиеся с холодным оружием, просто не могли перевести плоскость конфликта из трехмерной лесной в нормальную «двухмерную» глобальных перестрелок и бомбардировок. Но со всей страстью разумных, к кровавой бане привычных, старались. Результатом стал наш с Эльмой профит — девочка просто научилась стрелять из всего, что не сбивало её с ног, а я приобрел «экспертов».

«Эксперт холодного оружия», как бы странно это не звучало, облегчал применение этого самого оружия. Насколько я понимал функционал этой системной «нашлепки», он забивал мне дополнительную мышечную память, что проявлялось при попытке нанести удар чем-либо тыкательным или резательным в чужое тело. Рука становилась тверже, понимание, как нанести вред, глубже.

«Эксперт огнестрельного оружия» делал, что удивительно, не то же самое, а вполне себе наоборот. При произведении выстрела, мышцы рук и тела сокращались, снижая эффекты отдачи, что позволяло стрелять точнее и чаще. В бонус к этому далеко не бесполезному эффекту, также было нечто едва уловимое, что я в итоге назвал «баллистическим калькулятором». При прицеливании появлялось еле уловимое чувство, как и куда нужно сместить ствол, чтобы сделать дырку там, где хочется.

«Эксперт скрытного перемещения» был куда полезнее. Эта особенность позволяла мне куда лучше ориентироваться в пространстве с помощью слуха. Проще говоря, я не слышал лучше, но яснее понимал, где именно находится источник звука. Довольно важная штука, если ты куда-то крадешься или от кого-то прячешься. Вместе с моим идеальным зрением она работала просто великолепно.

В общем, Куатра сделала из меня человека, способного толково себя вести в перестрелке или мордобое, чем я и был доволен. Подопечная девчонка вовсю следовала по моим стопам, чему я не препятствовал, так как деваться Эльме просто больше было некуда — никакого общения со сверстниками ей не обломилось, так что на протяжении четырех с половиной месяцев сиротка лишь учила букварь, овладевала цифрами, да тратила халявный боеприпас, который мы могли использовать без ограничений.

А вот с материальной точки зрения наши дела были не веселы, что немало усугублялось зверским аппетитом растущего шкрасса. Несмотря на всё обилие трофейного оружия, все достойные внимания образцы местными были логично заныканы. Более того, местная одежка, состоявшая из шелка, шерсти и кожи, мне не понравилась своим сугубо «лесным» ориентированием. Все, чем мы сейчас с Эльмой были богаты, заключалось в четырех единицах легкого огнестрельного оружия, прозываемого «пистолет полуавтоматический», двух единицах легких точных винтовок охотничьего калибра, да паре сотен патронов на всё про всё. Впрочем, мой чудовищный старрх по-прежнему болтался у меня на спине, а девочка душой прикипела к длинному узкому кинжалу, стыренного ей на улицах одного города.

По деньгам, если не считать мешочек от Карза, всё было печально, а если считать… то тоже. В мешочке обнаружилась сотня тяжелых золотых монет прихотливой чеканки, но «светить» ими было никак нельзя — это была эксклюзивная валюта Незервилля, знание о которой заставило меня плеваться. Город на две тысячи душ, выпускающий свою валюту, надо же… Но до него еще нужно было доехать.

…а перед тем, как доехать, мне нужно было пристроить девочку в хорошую семью, для чего крайне желательны были бы дополнительные финансы в виде «приданного».

И что делать?

Глава 4…сделай это сам!

Ферма у господина Ларсона была отличной. Здоровенный дом в два этажа с подвалом, аж четыре одноэтажных, но крепких хибары для наемных работников, большие загоны, полные блеющей и мычащей скотины, амбары и прочие мастерские. Крепкий, но местами седой патриарх большого трудолюбивого семейства был кем угодно, но не бедным… полугномом. Вообще, его нужно было называть челономом или как-то так, но у меня это слово с дросика никак не могло закрепиться в сознании.

В общем, Зариф Ларсон был хозяйственным и крепким мужиком, держащим все и всех в железном кулаке. Глаз буквально-таки радовался.

— Эльма, зайка, если господин Зариф хотя бы моргнет, тут же стреляй ему в живот, — ласково попросил я, заставляя хозяина лежащих вокруг угодий неловко шевелиться и обильно потеть.

— Конечно, дядя! — бодро ответило мне хрупкое сероглазое дитя, вжимая ствол винтовки в обильное чрево полугнома. Возможно, немного сильнее, чем стоило бы, но он всяко это заслуживал.

Вообще, вся эта ситуация возникла из-за моей забывчивости. Запуганный многократными упоминаниями эльфов по поводу антикидовской истерии, правящей бал на континенте, я провёл шкрасса мимо двух небольших городков, решив остановиться у этой старой и уважаемой фермы, даже заслужившей отображение на карте у куатрианцев (наверное, из-за скотоводческой природы оной, чтобы было чем подкормить армию, если что). Встретили нас довольно радушно, даже накормили, но вместо десерта мне сунули ствол в спину. Попытались сунуть, с целью самой прозаичной — грабежа. Что можно взять с двух бродяг в пыльной и бедной одежде? Конечно же лимузин, на котором они разъезжают. То есть прекрасного, толстого, здоровенного шкрасса.

Пока я проклинал себя за скудоумие, позабытая всеми Эльма ловко сунула свой шампур в почку здоровенному парню, которого Зариф позвал «принести воды», а потом, выдрав из-за пазухи пистолет, навела его на хозяина местных угодий так быстро, что я еле успел её остановить. Пока ситуация замерла в хрупком равновесии — мы ей владели, хозяева усиленно боялись, лежащий на полу парень давал дуба, а снаружи в зоне слышимости крика возилось еще с полтора десятка разумных. Не пат, но очень близко.

— Так, а теперь посмотрим на вас, — высказал я в пространство своё пожелание, подступая к сгрудившимся в другом конце комнаты особам женского пола различного возраста.

— Ты… — повышая тон начал полугном, но я его оборвал жестом, взмахнув рукой с пистолетом.

— Господин Ларсон! — полуобернувшись, я уставил на фермера ствол и ехидную улыбку, — Вы всерьез думаете, что я сейчас ринусь пытать и насиловать ваших женщин? Придите в себя!

— А что ты от них хочешь? — прохрипел гном, опасливо косясь на ружье, которое Эльма вдавливала ему в потроха.

— Ничего особенного, — покачал головой я, — Пара взглядов, пара вопросов…, и мы с девочкой вас покинем. Конечно, вы нас проводите до границы ваших владений, но потом уйдете домой живым. Ничего непоправимого еще не случилось.

— Это, по твоему, ничего непоправимого?! — налившийся кровью мужик кивнул на тело отходящего с мелкими судорогами амбала. Судя по слезоразливу от самой молоденькой девчонки из «женского угла», здоровяк уже почти был в семье.

— Еще слово… и твоя жена поджарит твою же ногу. А потом ты её сожрешь у нас на глазах, — оскалился я, ставя на место наглеющего, но неудачливого грабителя. Жаль, конечно, что на мне снова плотные темные очки, эффект был бы куда лучше, смотри я на безбашенного ковбоя просто глазами, но и так хорошо. Заткнулся на ура.

А вот женщины стали трястись куда сильнее. Я далеко не кровавый маньяк, более того, не очень-то и уважаю насилие, но это далеко не первый пассажир, моментально наглеющий при звуках цивилизованной речи. Страх помогает вправить мозги на место. С небольшой подготовкой, я бы вполне мог положить все население этого ранчо, наличие животных поблизости гарантировало мне исцеление, но вот убивать я не собирался совершенно.

Меня интересовали женщины.

Опустив руку с оружием, я присмотрелся к табунящимся в углу особям. Мозоли, множество мелких шрамов, жилистые руки с огрубевшей кожей. Толстые надломанные ногти с поселившейся под ними грязью. Обветренные красные лица. Обувь? Младшие в чем-то, напоминающим сапоги, сама матриарх явно не выходит «в поле». Нечто среднее у нее между тапочками и обмотками.

Фермеры.

— Кто из вас умеет читать и считать? — спросил я вполне миролюбивым тоном.

— Я и Ласита умеем считать… и немного писать, — проскрежетала бабка, когда я повторил вопрос с уже нацеленным на нее оружием, — Что тебе надо?!

— Ничего, — покачал я головой, окинув взглядом упомянутую «Ласиту», вторую по старшинству, — Я узнал всё, что хотел. Господин Ларсон? Проводите нас.

Очень большое хозяйство. С количеством рабочих я изрядно ошибся, просто ведя шкрасса по дороге (хорошо утоптанной дороге!) я насчитал более трех десятков разумных, попавшихся мне на глаза. Как бы на хозяйстве у старика не вся сотня была. Да о чем я говорю? У него даже шкрассы были! Ленивые рычащие мявы из стойл слышались за сотню метров!

— Господин Ларсон, что-то я не понимаю, — не выдержал я, вертя головой по сторонам, — С какой, собственно, стати, вы встали на путь бандитизма? Вы же крайне обеспеченный разумный, зачем вам отнимать шкрасса у бродяги?!

— Сдурел что ли, господин Криггс? — прохрипел ковыляющий с отдышкой гном, — …или тебя звать Уорреном Уленшпигелем?

— Ээ… — хренел я вслух, — Чего?

— Невысокий, худой, необычные глаза, — явно на память цитировал фермер, — Волосы может красить. Может ездить на шкрассе. Скрывает глаза. Может быть с девочкой. Живым или мертвым. Но мертвым ты до Векину протух бы и расползся…

— И какая награда? — выдавил из себя я.

— Большая, — мечтательно выдохнул полугном, — Я о такой и не слышал. Серебром по весу.

Твою-то душу наперекосяк и об забор!! Мысли забегали как суслики, запертые внутри горящего сарая. У толстяка найдутся скаковые животные быстрее Каруса. Что делать?!

Взгляд назад показал, что нас преследует небольшая кучная толпа народа с оружием. Пешком. Предводительствовала пожилая миссис с суровым выражением лица.

— Знаешь, почему меня ищут? — обернулся я к полугному, срывая с лица очки.

— Должник! — скривился тот в гримасе, отшатываясь назад.

— Именно, — кивнул я, — Отправишь за мной погоню — положу всех. Потом вернусь. Угрожать тебе сейчас не буду, но если по моим следам пойдут, а я выживу, то ножки вы у меня все покушаете, а потом расскажете, какая была самой вкусной. Подумай, старик… за ничего не умеющего кида так не платят. Я просто не хочу убивать. Но буду, если дадите повод. Понятно?

Насупившийся пузатый гибрид кивнул, полыхнув страхом в моем зрении. Надеюсь, сработает.

Шкрасса я после этого гнал безжалостно, не давая коту ни малейшего спуску. На любые попытки капризничать, гигантский манул тут же чувствительно получал по маковке вместе с командирским рявком от меня лично. За спиной тряслась хмурая и боязливая Эльма, которую я периодически заставлял вставать на седле и, опираясь задницей на мои плечи, мониторить нашу заднюю полусферу. Девочке даже пришлось освоить умение облегчаться прямо с кота, что вызвало у Каруса небольшую, но яркую истерику, но вот только нам всем троим было совершенно не до жиру. Понукаемый шкрасс бежал на грани и за гранью своей нормальной скорости, тратя море сил на этот рывок.

Мы неслись, как оглашенные, более двух суток, путая следы, меняя направления, закладывая петли, когда находили возвышенность достаточную, чтобы я мог своим «ясным взором» оглядеть все окрестности на большое расстояние. Под конец, когда кот уже хрипел и шипел на каждом шаге, я умудрился подстрелить крупного оленя на водопое у реки. Животное пару раз высоко подпрыгнуло, а затем рухнуло в воду, подняв тучу брызг. Следом за ним рухнул Карус, увидевший перед собой нелюбимую воду.

Всё, привал.

Дети и животные закономерно вырубились, а вот мне оставшихся сил вполне хватило, чтобы как проконтролировать их сон, так и на разделку подстреленной добычи. Припоминая когда-то прочитанное в интернете, я завернул нужные части оленя в его же промытую шкуру, вывернутую наизнанку, а получившийся мешок сунул в воду, попутно перекусывая сырой свежатиной, восстановившей мне сил, как полноценный сон. Через несколько минут, проходя мимо, я заметил, что оптимизированный олень, отлеживающийся в воде, привлек нездоровое внимание рыбного населения, отщипывавшего обрывки мяса и сала с погруженного в воду «мешка». Изъятый у беззащитной спящей девочки нож и найденная на берегу ветка быстро стали любительским гарпуном, которым я и начал истреблять рыб, до которых шкрассы были ну очень большими охотниками.

Вскоре очнувшийся шкрасс с жадным урчанием начал потреблятьмои подношения в количествах, ультимативно предполагающих длинный суточный сон, на что я лишь обреченно вздохнул. Выспаться нужно было всем, в чем мягкое брюхо дрыхнущего манула являлось вполне очевидным подспорьем. Ну и выспались, чередуясь с Эльмой из расчета двух моих часов на её четыре.

А затем, позвав ребенка к разложенному костру, я решил с ней серьезно поговорить.

— Эльма, — начал я самым серьезным тоном, — Нам с тобой нужно решить, что делать. Впереди, если верить карте, у нас два небольших городка, Эрко Ванья и Слиммерс. Еще с десяток ферм, но… я посмотрел на женщин Ларсона. Такой судьбы я тебе не хочу. А у толстяка очень богатое хозяйство. Значит, остаются города. Так вот…

— Дя… — пискнула девочка, но я поднял указательный палец, мол, дай договорить.

— Меня разыскивают, — внушительно поведал я, — Ты сама слышала. Везде и всюду. Цена за голову такая, что тот богатый старикашка был впечатлен. Настолько, что не решился звать своих работников. Хотел взять меня в узком семейном кругу. Что для нас это значит? То, что я не смогу тебя в город проводить, мелкая. Сделаем так, я оставлю тебя на дороге, сделаем клад из денег, а ты, когда устроишь…

— Я хочу с тобой!! — закричала девчонка, вскакивая и сжимая кулачки, — С тобой!!

— Со мной нельзя! — рявкнул я, делая бешеные глаза, — Видела, чем я занимался все последнее время?! С утра до ночи?! Готовился! И я не готов! А ты просто маленькая девочка! Я не хочу, чтобы тебя убили!

И тут, конечно же, потекли слезы и прочие истерики, во всем их великолепии и изобилии, перемежаемые всхлипами о том, что она никуда не хочет и ничего хорошего её нигде не ждет. Я с тяжелым сердцем это всё слушал… понятия не имея, что на самом деле правильно.

Если брать реалии мира и истории, именно те, в которых я жил по уши уже почти год, то мне нужно было снять ремень, хорошо выпороть девчонку, а затем просто бросить на трети дня пути от Слимерса или Эрко Ваньи. Уехать в закат и забыть о ней. Рабовладения как такового на Эласте нет, девочка неплохо научилась читать и писать, тыкать ножом и стрелять, так что шансы пропасть у нее куда ниже, чем у любого другого ребенка. Вечерами, после того как мы уставали почти до нестояния, я иногда бурчал короткие лекции на тему гигиены, которые она вполне себе хорошо запоминала. Эльма Рид была прекрасно подготовлена к вливанию в общество, а вот у меня впереди была лишь какая-то лютая чернуха.

И вообще, киды и дети — самым каламбурным образом разделены между собой всем остальным, что только может прийти на ум.

С другой стороны… я был продуктом своего мира и своего времени. Здесь, на Кендре, наиболее близкое к нормальной женщине явление представляли живущие в лесах и болотах гоблинши. Свободные, веселые, не зажимаемые всеми подряд. За ними шли немногочисленные эльфийки Куатры, которых я имел возможность наблюдать, но… почти все они относились к сословию воинов, а значит были плюс-минус благородными. Последним примером в моей голове вставала некая Аврора Аддамс, как пример личности хоть и наглухо сдвинутой, но вполне образованной, свободной и самостоятельной.

Женщины же наглого, жадного, но очень богатого фермера Ларсона, известного на сотни километров округ, на мой взгляд ничем не отличались от рабочих животных. Это же ждало Эльму… в лучшем случае. Мы посреди, черт побери, дикого и пустынного континента, здесь нет ни институтов, ни академий, ни завалящего герцога, имеющего возможность предоставить девочке сносное образование и место в жизни! И да, именно герцога, губу я особо не раскатываю, просто вполне себе представлял инфраструктуру герцогства, где могли бы быть нужные заведения и условия жизни для Эльмы, уровня, который я сочту достойным. А так, как герцогств без герцогов не бывает…

Эльма исправно удобряла меня слезами и соплями, а я никак не мог решиться. Что верно? Что я смогу ей дать, если мы каким-то чудом приживемся в Незервилле?

Я закрыл глаза. В голове крутилась тупенькая поговорка о тех, кого мы приручили и ответственности, которая за это прямо возлагается на тебя всеми местами. Идиотизм. Я приручил Каруса, который меня возит, у фермеров в приручении сотни и тысячи зверюг и птиц, которых он жрет сам и торгует их мясом направо и налево. Механик осуществляет план по приручению целой страны лишь для того, чтобы Касдаму выдали статус суверенного государства, а не пиратской вольницы…

Да пошло всё… из двух зол я выберу то, где я буду рядом. Здесь оба решения неправильны.

— Ладно, — оттянул я лицо девчонки от своих промокших грудей, принявшись оттирать его попавшей под руку тряпкой, — Не оставлю я тебя. Но смотри, шанс сдохнуть у нас с тобой будет немаленький…

— Ыыы… — интеллигентно выразилась оттираемая, расплываясь в плаксивой улыбке и болтаясь у меня в руках навроде плюшевой игрушки.

— Но нам нужно будет подстраховаться.

Интерлюдия

Джаспер Фоулкри тосковал. В этом нелегком занятии заместителю мэра славного на многие лиги окрест города Эрко Ванья помогало множество совершенно нежеланных им самим факторов, но деваться было некуда. Что касается этих самых факторов, то блистали они как разнообразием, так и омерзительностью — начиная от обморочной летней жары, из-за которой показаться на улице без головного убора было бы самоубийством, и заканчивая сидящими напротив господина Фоулкри просителями. Разумеется, что между жуткой духотой мэрии и смердящими навозом крестьянами была целая плеяда других нюансов, делающих жизнь чиновника невыносимой, но именно эти два пункта заставляли человека поглядывать на видимую из окна виселицу со сложными чувствами.

На виселице, установленной перед мэрией, спокойно висел пойманный вор и растлитель ослов, целый год терроризировавший Эрко Ванью и окружающие город фермы. Джаспер мог побиться об заклад на что угодно, что повешенному орку сейчас не было жарко, он определенно не был с похмелья по поводу празднования свадьбы племянницы шерифа, а более того — он совершенно не чувствовал выворачивающую наизнанку вонь как от окружения, так и от себя. Завидное положение, что и говорить.

— Нет! — выдохнул господин Фоулкри в очередной раз, с бессильной ненавистью озирая столпившееся напротив него семейство с набычившимся главой… во главе, — Еще раз вам повторяю — нет! У Кробба Туттера не было никаких сокровищ! Более того, его даже не допрашивали на эту тему! Он признался в содеянном, показал, где зарыл кости проклятых ослов, его привели в город и повесили! Вон, любуйтесь! Сколько раз вам повторять!?

— А люди говорят иное… — в очередной раз пробормотал насупившийся бородатый мужик, окончательно заминая свою шляпу в могучих мозолистых ручищах, — Откупиться бродяга хотел! Были у него деньги, вам сулил!

— Кому это «вам»?! — выдохнул умирающий чиновник, хватая тряпку и вытирая свое потное лицо, — Кому??

— Ну вам… это… вам! Городским! — повысил голос владелец крошечной фермы, оглядываясь на свою кивающую родню, — А вы нам с тех денег за Журка и Туба платить не хотите!

Спор двигаться с места не собирался, что вгоняло Фоулкри в еще большую тоску. Несмотря на ярко демонстрируемое скудоумие, алчущий компенсации за изнасилованных и сожранных орком ослов фермер голос особо не повышал, движений агрессивных не делал, а значит и звать помощников шерифа, чтобы выкинуть вонючую и доставучую семейку на улицу, было как-то не с руки. Да и толку? Вон внизу рогами еще двое ранчеров толкаются, даже здесь слышны их аргументы друг другу, по поводу очередности на выедание мозгов Джасперу. Надо будет попросить шерифа узнать, кому хватило мозгов или дури пустить в народ эту дурацкую байку о сокровищах зеленого ослотраха, решил Фоулкри, вновь впрягаясь в бесплодный разговор с вонючими оборванцами.

В конечном итоге, спустя каких-то четыре часа, заместитель мэра не выдержал и психанул. Выстрелив несколько раз в потолок, он пинками выгнал еще одних попрошаек, чьего «украденного осла» никто и никогда не видел, врезал рукояткой револьвера по руке одной пройдошистого подростка, норовившего спереть подсвечник из приемной, выкинул всех из мэрии на пинках, а затем заперся у себя в кабинете, решительно открыв бутылку мерзкого, но крепкого самогона, который его двоюродный брат поставлял по всему Эрко Ванья.

— Чертов орк, — бормотал отходящий от жуткого дня Джаспер, — Вот не мог он просто сношать этих несчастных ослов, зачем воровать-то начал? Да и жрать еще, к тому же… Псих. Явный псих.

Стоящий в углу длинный мешок привлек внимание слегка уже пьяного чиновника, вызывая у него кривую усмешку. Чуть покачиваясь, он прошел по кабинету, подтащив мешок к своему столу и начав выкладывать из него вещи.

— Посмотрим на твои «сокровища», господин осложмых, — бормотал заместитель мэра, видя какую-то свою иронию в том, чтобы лукаво поглядывать на качающегося в доступной видимости бывшего мешковладельца.

«Сокровища» полностью оправдали ожидания Джаспера — смердящие донельзя тряпки, извлекаемые им брезгливо пальцами, кремень, огниво, заточенный едва ли не до ширины карандаша нож, сломанная пополам курительная трубка, да жутко затасканный, но кое-как держащийся целым пыльник. Выдирая последний из мешка, Фоулкри вовсю материл шерифа, искренне полагающего, что его дело лишь ловить воров, да держать их в клетке. Бумажную работу этот засранец сваливал на мэрию, а сам мэр на рабочем месте появлялся лишь раз в неделю, несправедливо полагая, что раз он владелец градообразующего предприятия по заготовке зимних кормов для скота, то работать полагается другим.

— Мать твою! — от сердца выругался заместитель мэра, отпрыгивая от собственного стола при виде высыпавшихся из карманов пыльника ушей. Ранее принадлежащие ослам сушеные органы весело посыпались на пол, всем своим мятым видом вызывая у Джаспера тошноту. Не растерявшись, мужчина сунул голову в освободившийся мешок, делая туда свое грязное дело, но, к сожалению, ослабевший от наглых крестьян, алкоголя и жары мозг не соблаговолил сработать — судорожно вдохнувший из мешка Фоултри конвульсивно дернулся… и продолжил, едва не отдавая богам душу.

Через минуту, едва живой и жутко злой, он вовсю палил из револьвера по висящему трупу Кробба Туттера, изрыгая грязные ругательства и обещая пристрелить любого, кто его сегодня хотя бы окликнет. Недовольно бурчание расходящихся от здания мэрии фермеров, перемежаемое шуточками пары помощников шерифа, слегка подняло его настроение.

Обмякнув в кресле, чиновник налег на выпивку и трубку, пока вечерняя прохлада, алкоголь и курительная смесь не взяли свое, приводя Джаспера в относительно неплохое расположение духа. Решив, что на сегодня его работа закончена, он поднялся, неуверенно шагая к двери. А вот та сотворила гадость, распахнувшись при его приближении, она самым омерзительным образом пустила внутрь две хрупкие низенькие фигурки, одетые в простые домотканые платья обычной потрепанности.

— Я же всё закрыл? — спросил сам себя зам. мэра, пытаясь сосредоточить взгляд на визитерах. Одна из них сняла шляпу, оказавшись сероволосой и сероглазой девушкой, солнечно ему улыбнувшейся так, что губы мужчины сами начали растягиваться в ответной улыбке. А вот вторая, носящая плотный чепец под широкополой соломенной шляпой, сделала шаг вперед, пихая господина чиновника в живот с такой силой, что тот отлетел на свой же стол, роняя с него вонючий и затасканный пыльник бывшего ослолюба. Что-то зазвенело по полу.

Фоултри не успел даже согнуться от боли в ушибленном копчике, как хрупкая девочка уже оказалась возле него, выдирая и отбрасывая находившийся в кобуре пистолет. Человек лишь успел коротко взвыть, хватаясь за задницу, как второй загадочный посетитель коротко ударил заместителя мэра в и так уже настрадавшийся за сегодня желудок, заодно попутно взбалтывая и другие потроха. Джаспер беспомощно булькнул, сводя глаза в кучу, а затем и вовсе мирно угас от злого и короткого удара в челюсть.

Первое что он увидел, когда очнулся, были очень странные глаза, глядящие на него с определенно мужского лица. Радужка глаз была темно-синей, но пронизанной светло-голубыми росчерками, создавая иллюзию, что в глазах напротив сидящего медленно пляшут молнии. Владелец глаз, носящий женское платье, сидел на стуле напротив Джаспера, задумчиво вертя в руках какую-то полированную железку. Увидев, что чиновник очнулся и даже пытается что-то сказать, мыча сквозь кляп, вторженец зубасто улыбнулся, вывешивая рядом со своим лицом один из наиболее одиозных розыскных листков, когда-либо попадавших в Эрко Ванью.

Сходство было… большим. Сразу всё понявший Джаспер обреченно хрюкнул и затих.

— Господин помощник мэра… или же заместитель? — негромко и лениво произнес его пленитель, продолжая вертеть в руках нечто металлическое, — У меня к вам, как к должностному лицу, есть прошение. Но, учитывая ряд особых обстоятельств, стесняющих нас обоих, удовлетворено оно должно быть вне обычного регламента. Вы согласны сотрудничать?

— Ммм?! — промычал сквозь тряпку связанный, но почти ничего не понявший Джаспер.

— Нам от тебя кое-что нужно, — закативший свои необычные глаза переодетый Должник встал, а затем медленно вытащил из-за спины ужасающих размеров нож самого зверского вида, — Ты помогаешь, мы тебя не убиваем. И не калечим. Годится?

Лихорадочно закивавший мужчина всем своим видом демонстрировал, что всё понял. По мере жестикуляции его голова мотнулась вбок, где Фоултри с ужасом заметил девочку, примеряющуюся к его боку длинным и тонким кинжалом, выглядящим в ее руках настоящим мечом. Сероглазое чудо продолжало солнечно улыбаться.

— Замечательно! — вновь расцвел в зубастой улыбке переодетый женщиной извращенец, — Итак, уважаемый, всего один вопрос. Как вы регистрируете родственников?

Глава 5. Долиной смертной тени

— Раньше, вроде, я не бил женщин и детей. Зря-то как. Даже не представляешь, какое при этом чувствуешь облегчение, какой душевный подъём!

— Ыыы…

— Что «ыыы»?

— Больно… (всхлип)

— Это ты, засранка, получила как Эльма Криггс, дочка и… маленькая девочка! Но если мало, то могу всыпать как… как ты себя там поименовать хотела? Женой?! Вот по-взрослому, ага!

— Ыыы… ну я же взрослая…

— Ладно, уговорила. На шкрассе, конечно, неудобно, но…

— Нет-нет-нет! Не надо!! Пожалуйстаааа!! Ыыыы…!

Мелкая, гадкая и коварная засранка, которой я доверял как никому, решила сыграть в собственную игру, пользуясь тем, что я был занят стращанием несчастного чинуши, от которого тянуло алкоголем и еще какой-то мерзостью. Вместо того, чтобы действовать согласно плану, эта зараза чуть не женила меня на себе! Ситуацию еле спас мой улучшенный слух, а также подозрение, возникшее, когда мелкая засранка полыхнула страхом, скосив на меня глаза!

Ууу…

Заведя руку за спину, я мстительно потыкал большим пальцем руки от души напоротую мной тощую задницу всхлипывающей хитрюги, на что та разразилась плаксивыми воплями, совмещенными с мольбами о пожалеть, понять и простить. Понимать я такое вопиющее пренебрежение Плану отказывался наотрез! Тем более в исполнении этой… этой…

Да она совсем ребенок! От горшка два вершка! Еле-еле набрала на свои мощи чуток мясца за четыре месяца! Тощая, мелкая, на десятилетку внешне еле тянет и туда же! И куда?!

…ладно, пусть и постарше, но всё равно!

Трясясь на спине шкрасса якобы от раздражения, я на самом деле сублимировал панику и проклинал свои корни «раба бюрократии» из прошлого мира. Вот, казалось бы, что такого? Какой засранный чинуша в засранном городке, пыхтя самогонным «выхлопом» накорябал пару бумажек, проставив свои закорючки и печати Союза Равных, а я, совершенно неожиданно для себя, всерьез проникаюсь, начинаю ощущать Эльму как дочь?!

Да как так-то?! За что мне это? Я всего лишь хотел подстраховаться на тот случай, если в Хайкорте упрутся рогом, не желая принимать постороннего. Писулька эта, конечно, оторви и выбрось, но лучшее, что я смог придумать и сделать на ходу!

Местность вокруг, казалось, была буквально создана для горестных размышлений, лиричных чувств и прочей высокодуховной плаксивой хрени — голая каменистая пустыня с редкими сухими сучьями, сиротски торчащими из песка. Ровная как стол, она простиралась во все стороны, кроме той, куда был направлен мордой шкрасс. Карус деловито перебирал лапами в сторону небольшой крутой горы черного цвета, сильно и далеко выделяющейся на фоне окружающей пыли даже для обычного зрения.

К ней я и направлялся, продолжая злобно бурчать на свою неслучившуюся и хитрожопую «жену». Вот жеж… правильно я всё-таки запихал связанного и оглушенного алкаша в тот смердящий мешок. Мог бы хоть взглядом изобразить удивление, когда ему на ухо пигалица шипела о том, чтобы составлял брачный договор!

Проникнуть в Хайкорт было невозможно. Вообще или в принципе — мне никто не сказал, лишь гарантируя на словах, что подобная попытка кончалась лишь смертью отважного первопроходца. Те, кто обустраивал это убежище от всего мира, ресурсами и знаниями обладали достаточными, чтобы огородить очень солидный кусок территории, но при этом еще и мудростью, выбрав этот кусок практически в пустыне. Как по мне, основатели Незервилля прекрасно понимали, что займи они территорию побогаче да позеленее — разумные будут стучаться к ним всем, чем можно и нельзя, пока не продолбятся, ибо такова их природа. А вот кусок пустыни посреди дикой и лишенной каких-либо привлекательных ресурсов местности — это проект на века, если не более.

Эдакая «зона 51» стимпанкового мира, огороженная таинственным густым туманом, пройти который насквозь никому и никогда не удавалось.

Но, город нуждался в ресурсах, а значит — дорога была, как был и контрольно-непропускной пункт, где меня, по идее, ждали с распростертыми объятиями.

— Что это? — пропищало у меня из-за спины удивленное.

— Это… наверное форт, наверное в горе, — ответствовал я, почесывая затылок.

Идентифицировать иначе увиденное было довольно сложно. Часть горы, к которой мы приближались, была облагоустроена… или же изуродована руками разумных. Что угнетало мою нервную систему и чувство прекрасного, так это то, что часть горы была большей по отношению к самой горе. Встроенная в складку местности крепость угрюмо демонстрировала нам ряды бойниц на втором, третьем, и четвертом этажах, выше плавно переходя в площадки, на которых мой зоркий глаз в паре мест угадал ни что иное, как стволы артиллерийских орудий, задранные в небеса.

Кинув взгляд направо и налево, чем обозревая голую как коленка пустошь, я задался вопросом о том, кому может понадобиться брать этот форпост штурмом, но ответа родить не смог. Эта грандиозная конструкция была буквально антиподом поговорке «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Эту гору явно нельзя было обойти.

Сунув в карман медальон, который я подобрал с пола в мэрии Эрко Ваньи, я пришпорил Каруса по направлению к горе. Сам медальон был очень интересной штучкой, без всяких сомнений «личной» или «родовой», но в странном состоянии перехода. Зрение Должника не могло распознать его свойств, лишь определяло, что хозяина на данный момент нет. Сам медальон выглядел красиво и зловеще, в виде стилизованного в круге полированного металла черепа, обрамленного по кругу выгравированными бедерными костями, от чего я его и ухватил аки сорока. Даст судьба, позже разберусь.

Проходной двор у крепости был большой и просторный, исправно наводя тоску не хуже, чем весь остальной феншуй вокруг. Зайдя и повращав головой, я нашел место, где можно было привязать шкрасса, а еще сделал для себя несколько открытий, заставивший сглотнуть горькую слюну. Затем, собравшись с духом, я сгрузил с кота Эльму, взял её за руку, да и почапал к единственному входному отверстию, претендовавшему по размерам на то, что годится для разумных. Циклопическая дверь оказалась незапертой. Относительно.

— Вашу налево, — пропыхтел я, еле удерживая едва ли не бункерную створку, которую едва удерживал двумя руками, — Нахрена такие двери делать?!

Чудовище, сделанное из стали, каменного дерева и разочарований взрослой жизни оказалось снабжено хорошими такими рессорами.

— А это чтоб гранаты внутрь тишком не закидывали, — ухмыльнулся мне глядящий поверх пулеметного прицела престарелый полугоблин с удивительно лошадиной физиономией, — Ты проходи, не стесняйся. Пушки только на столик вот этот складывайте. И одежонку верхнюю. Не догола, я просто хочу уверенным быть, что взрывного на вас ничего нет.

Дверь за моей спиной грузно хрюкнула сталью, намекая, что назад я её без дозволения полугоблина уже не оттяну. Но, если судить по его гнусной ухмылке, пулеметчик явно был совершенно не против, если б попытка к бегству имела место быть. Фиг тебе, решил я, складывая пистолеты на столик. Эльма скопировала мои движения. Затем мы сняли куртки, заставив негостеприимного хозяина зафыркать, маша руками.

— Всё-всё, задохлики! Вижу, что вы чистые. Какими судьбами сюда заблудились? Куда путь держите?

Сев за каменную стойку, я огляделся, оценивая зал. Мебель, если её так можно было назвать, была из камня — столы, скамьи, сама стойка. Разве что стаканы стеклянные, да хозяин из мяса. Всё остальное было гладким, полированным, но нехило выщербленным как бы не пулями камнем. Рядом со мной с трудом примостилась Эльма. Отпив довольно неплохого виски из набульканного полугоблином, я досадливо скривился, выдохнул, а затем прокряхтел:

— В Хайкорт.

Не могли хотя б пива налить.

Реакцией на мои слова стало куда более могучее клацанье металла со стороны двери, а затем появление еще пары разумных, оказавшихся тоже в родстве с гоблинами. Внешне они не сильно отличались от лошадинолицего встречающего, разве что были менее лошадинолицы, крайне худы, а заодно обладали светящимися желтыми глазами… и автоматами, направленными на нас. Я поморщился, пытаясь отдышаться от высокоградусного пойла.

— Знаешь, — доверительно склонился ко мне лошадинолицый, — Сюда многие приезжают, говоря, что хотят в Хайкорт. Хочешь знать, сколько из них уехало обратно?

— Да и так понятно, что ноль, — допив стакан, я повертел головой в поисках хоть чего-либо, напоминающего закуску, но, к сожалению, фляги остались на Карусе. Пришлось занюхивать макушкой Эльмы. Выполнив незнакомую здесь процедуру, я поднял взгляд на напряженно рассматривающего меня полукровку, — Только вот я не очень туда стремлюсь. Но раз пригласили, то почему бы не приехать?

— Интересные глаза, — прошипел один из худых и желтоглазыз, кивая другому. Я отсалютовал ему пустым стаканом, заставив его и так иссушенное лицо негодующе сморщиться. Жест был понят правильно — в стакан снова забулькала местная отрава. Хорошая, безусловно, хотя я в спиртном разбирался, как свинья в апельсинах, но всё равно отрава. Пиво лучше.

— Магнус Криггс, — вынес вердикт родственник лошадей, — Должник.

— Он самый.

— Докажи.

— Буэээх… — вновь повторил я процедуру с алкоголем и экплуатируемой шевелюрой дочери, — Четыре длинные твари за стенкой позади вас. Длинные, очень гибкие, могут бегать по стенам и потолку. Пасти короткие… плюются чем-то? Держите их в клетке, зверюшкам тесно. Снаружи, у основания горы, еще несколько. Вот те — здоровенные… черви, наверное? Контролируете их как-то или просто спят?

— …ладно, — желтоглазые и лошадинолицый ощутимо расслабились, отводя стволы в сторону, — …тебя ждали. А вот кота и девчонку…

— Это моя семья. Мы идём в Хайкорт комплектом… или не идём вообще.

— И кот?

— А какая семья без кота?

Это безусловно верное, но слегка иномировое предположение ввергло контролеров в ступор. С легкой опаской покосившись на меня, друг (или потомок) лошадей ушел, сказав, что ему необходимо проконсультироваться с начальством. Вернувшись спустя пятнадцать минут, он уставился на нас тяжелым и слегка враждебным взглядом.

— Вас будут проверять по приезду, — наконец, выдавил он, — Серьезно проверять. Таким образом и такими методами, о существовании которых вы и понятия не имеете. Пока вы можете свалить оба ко всем черным богам. Серьезно, я открою двери. Вы свалите. Все будут счастливы.

— Извини, друг, — постучал я по донышку перевернутого стакана, — Все черные боги уже идут по нашим следам. Предпочту, чтобы они обломали себе зубы об ваш домик.

Эта слегка наигранная фраза почему-то заставила всех троих широко оскалиться в ухмылках.

— Ну, тогда поехали, — произнес один из желтоглазых, делая приглашающий жест к одной из дверей.

А ведь не так уж я им и соврал. Юг и восток, где находятся города с межконтинентальными портами, мне недоступны, а в лесах эльфов на севере и западе можно лишь скрываться. Недолго, пока настоящие хозяева не сдерут с тебя кожу. Куатра? Там я буду бесполезен для Механика, а значит, он обязательно пошлёт людей, чтобы пригласить меня на пару-тройку экспериментов. Я прямо как атеист после смерти — красиво одет, а пойти некуда…

— Красиво жить не запретишь, — выдохнул я, глядя на раскочегаривающийся паровоз с пятью вагонами, ожидавший нашу троицу с другой стороны огромного внутреннего ангара крепости, мимолетно названного желтоглазым провожатым «разгрузочным помещением».

— А ты думал, мы товары в город на ручках таскаем? — хмыкнул полугоблин, маша рукой суетящимся вокруг состава разумным, что как один были вооружены, желтоглазы и сердитоморды при виде шкрасса. Тихий заливистый мат, выдающий трудовое возмущение, нежно омыл мои уши.

— Пихай кота в вагон, — махнул рукой полукровка, — Только быстро.

— А может, мы своим ходом? — сделал разумное предположение я.

— Не доедете, — последовал короткий и ничего не объясняющий ответ.

Запихивали Каруса в вагон весело, с тем же освежающим матерком, с каким нас и встречали местные странные рабочие. Эльма тащила гигантского манула спереди, остальные, включая и меня, толкали сзади. Шкрасс басовито и негодующе орал, но постепенно запихивался. Мою новоявленную дочку пришлось оставлять с ним, дабы та оказывала на перед волосатого привереды успокаивающее влияние. Да и в целом была ответственна за его приличное поведение, так как если эта скотина попробует развернуться в вагоне, то кисло может стать… нам. О финансовой ответственности за сохранность вагона желтоглазый меня предупредил.

Ну а меня засадили в крошечный закуток возле кабины машиниста. Вскоре поезд тронулся, предоставив мне возможность наслаждаться видом из крошечной форточки. Вид был предельно мерзок, представляя из себя всё ту же каменистую пустыню, поэтому я вовсю начал любоваться провожатым. Морду тот имел кислую, даже можно сказать, протокольную, но вот органы зрения светящиеся вызывали вопросы.

— Что у вас с глазами? — озвучил я свое любопытство.

— А у тебя что? — вредно ответил мужик, явно не желающий быть собеседником.

— Ну, я таким родился.

— А нас такими воскресили.

— Эк… — задумчиво сказал я, по новой оценивая физические кондиции сидящего напротив меня… существа. Последнее следило за мной с вредной физиономией, расслабленно опустив руки между колен.

Светящиеся желтые глаза сильно фокусировали на себе внимание. Работая как источник умеренного света они, тем не менее, частично скрывали черты лица, мешая рассмотреть кожную структуру. Сейчас, получив подсказку, я присмотрелся получше, отмечая новые детали: кожа моего провожатого была лишена каких-либо пигментных пятен, волос или родинок, обладая при этом цветом, близким к матово-серому. Ранее отмеченная мной гнусность физиономии базировалась на том, что вся физиогномика полугоблина была гипетрофированной, идя от «точки» до «точки». На моих глазах он дважды изобразил отвращение, причем оба раза совершенно идентичным способом. Бессознательная микромеханика пальцев и «язык тела» отсутствовали напрочь. Сидящий передо мной вообще не делал никаких движений, свойственных живому организму помимо его, этого организма, волевого посыла.

— Ты воскрешенный мертвец, что ли? — куртуазно поинтересовался я, сдерживая ругательные, истеричные и иные порывы.

— Сам ты… недоубитый мертвец, — блеснул чем-то умным сидящий напротив мужик, — Таких как я называют некрогорожанами, но мы согласны и просто на «неживых». А вот мертвецами называть не стоит, парень. Они тоже есть, но разница… а, впрочем, сам увидишь. Если выживешь.

На дальнейшие вопросы и даже на попытку познакомиться, мужик отвечать не стал, бросив фразу, что со мной еще ничего не понятно, а вот если вдруг нечаянно выживу, тогда вопрос другой. Пока ему было приказано отвезти визитёров под светлые очи мэра, не выразившего восторга по поводу того, что приглашенный в город кид прибыл с обременением.

Да уж, думать, что всё решится на КПП было не самой здравой идеей. Я-то, наивный, полагал, что если нас не примут в таком составе, то вполне отпустят восвояси, а вот власти Незервилля решили по-своему.

Спустя два часа я сходил с поезда, обладая широко раскрытыми глазами, откляченной челюстью и полным непониманием происходящего. Шаблоны рвались оптом — задорно и с треском, мозг упорно пытался переработать видимое в понимаемое, но со скрежетом буксовал на одном месте. Так ничего не решив, я, подталкиваемый злобный провожатым, поперся вызволять Каруса и Эльму из грузового вагона. Последнее я выполнял с неким злорадством, что получило подпитку, когда девочка, широко распахнув свои глазищи, громким шепотом поинтересовалась:

— Магнус, мы где?!!

В воображении Хайкорт у меня пребывал слегка необычным городком, буквально выдранным из Дикого Запада, точь-в-точь как Эрко Ванья, которая, по своей сути, именно им и была. Изменить фасон шляп, сделать кожу половины населения зеленого цвета разных оттенков, добавить немного эльфийской «прибалтийскости» — вот тебе и обычный город центральных областей Эласты. Лишенный поддержки тяжелой индустрии, насквозь фермерский, два борделя, десять кабаков, да куча ранчо вокруг. Кони, ковбои, дамы в чепчиках, ослы, срущие возле ратуши… ну каким еще может быть город в пустыне, которому еще и ста лет не стукнуло?

— А вот фиг его знает… — пробормотал я девочке, ошарашенно озираясь.

Тут было сумрачно. Недостаток света происходил вовсе не из-за того, что мы каким-то волшебным образом переместились из ранней пополудни в закат, а потому, что в десятке метров над зданиями Незервилля царил туман. Плотный, почти неподвижный, он блокировал большую часть солнечных лучей всюду, куда у меня доставал взгляд. Неба… его просто не было.

Второй странностью была поверхность, на которой мы сейчас стояли. Опять-таки, всюду, куда я только мог дотянуться взглядом, земли не было. Не было песка, асфальта, булыжника… ровная и идеально подогнанная друг к другу фигурная каменная плитка.

— Мау… — выдал в замешательстве Карус, принюхиваясь к незнакомой поверхности.

— Двигайте за мной, — поторопил нас желтоглазый проводник, — Возможно, еще успеете насмотреться.

Пришлось отвлечься и собраться. Не столько ради слов полугоблина (бывшего полугоблина?) сколько из-за его двух собратьев с вполне современными автоматами, вышедшими из-за поезда. Оба новых представителя нежити относились ранее к виду людей, но ярко сияющие желтые радужки глаз делали всех «некрогорожан» похожими друг на друга едва ли не как две капли воды. Молодцы с протокольным видом морды лица замерли в отдалении, а я потянул за собой шкрасса, с посаженной на него девочкой.

Несмотря на то, что идти от вокзала нам было недалеко, впечатления продолжали пребывать полноводной рекой. Сумрак, плитка… теперь здания. Высокие, мрачные, из того же серого камня, что и плитка, они нигде не превышали высоты в три этажа, но вот потолки у этих этажей были явно рекордсменами из всего, что я когда-либо видел. Если брать в расчет жилые помещения, разумеется — так-то я вполне помнил пяти- и семиметровые потолки разных соборов, храмов и дворцов, виденные мной в Интернете, а тут были обычные дома и лавки! Впечатление это всё производило мрачное и давящее, даже несмотря на то, что из многих увиденных нами по пути окон лился яркий и теплый свет.

Сам город был ожидаемо небольшой, но совершенно не то, что ты ожидаешь встретить у черта на куличиках — камень, камень и еще раз камень. Пусть даже союз полумрака и высоких мрачных зданий с нотками готики и задавал определенный тон, чем-то напомнивший мне старые кварталы Праги, по настоящему зловещим этот небольшой город делали его обитатели, идущие по своим делам. Большинство из них останавливалось при виде шкрасса, провожая нашу маленькую процессию взглядами ярко-желтых глаз.

Город… нежити?

— Городская площадь, — внезапно дал подсказку провожатый, выводя нас на красивый и широкий бульвар, вдоль которого шли три ряда высоких уличных фонарей. Вдоль центрального ряда также стояли лавочки, на некоторых из которых сидели… разумные, читающие газеты. Когда мы проходили мимо, они поднимали на нас… желтые светящиеся глаза, заставляя меня слегка стучать зубами. Эльма же, бывшая не в курсе природы этих замечательных разумных, имеющих личную подсветку, ехала, беззаботно крутя головой.

Я ей слегка завидовал.

Сама ратуша была воплощением каменного излишества. Я, выросший в первой жизни среди рядов типовых девятиэтажек, к жилью был неприхотлив, а уж как эта неприхотливость с возрастом усилилась, и говорить не приходилось. Есть интернет и место, где можно сесть за компьютер, либо лечь спать? Идеально, зачем нужно большее. Вся красота мира, все его пейзажи, все мысли, всё творчество — оно там, в мониторе. Самому телу не так много и нужно.

Здесь интернета не было, поэтому нужно было многое. Шикарное могучее здание, почти дворец, надменно нависало над нами. Мэрия Эрко Ванья рядом с этим великолепием не могла бы служить даже собачьей будкой! Я в очередной раз отвесил уже ноющую челюсть, обозревая десятки, если не сотни, статуй и барельефов, украшающих здание. Львы, крылатые собаки, горгульи, человеческие силуэты, наполовину вырывающиеся из камня стен… Зрелище было потрясающим…

…ровно до момента, пока мы не попали внутрь, оставив шкрасса снаружи.

— В городе действительно живет только две тысячи разумных? — хрипло каркнул я, устав вертеть головой по сторонам. Позолота, массивная мебель, паркет, ковры… всё это смешалось в единый калейдоскоп уверенной, слегка броской роскоши. Ратуша начала казаться мне музеем мебели, созданным дуэтом столяра и дизайнера по интерьерам. Объём работ по созданию подобного в центре бесплодной пустыни… надрывал моё закаленное воображение. Здесь умеют создавать из ничего? Вроде бы не должны…

— Где-то так. Может, чуть меньше… — безразлично сказал так и не представившийся провожатый, стуча в здоровенную красивую дверь. Сунув за нее верхнюю часть тела, он через минуту высунулся, — Проходите. Мэр примет вас.

Внутри, за монументальным столом, заложив руки за голову, нас поджидал разумный, чьи глаза, к моему облегчению, не светились. А вот Эльма ничего подобного не испытала, тут же прячась за мою спину, прижимаясь к ней и начиная крупно дрожать. Внешний вид хозяина кабинета мог смутить любого, кто был к нему не готов. Я же был частично предупрежден.

Высокий белокожий разумный, являющийся мэром этого города, хмуро смотрел на меня, мусоля во рту трубку. Его руки были скрещены на груди… эээ… ну да. Одна пара рук заведена за затылок, вторая скрещена на груди, а третья, для разнообразия, была занята двумя делами — трубкой и писчим пером, которым он в данный момент ставил подпись на каком-то пергаменте. Сам разумный был лыс, черноглаз, обладал резкими чертами лица с глубоко проложенными носогубными складками, квадратен нижней челюстью и мускулист всем, что ниже. При нашем приближении он встал, отбрасывая перо на стол, и вышел из-за него, демонстрируя, что носит черные просторные шаровары с мягкими туфлями, чьи носки слегка загибались вверх.

— Магнус Криггс, — произнесло существо, к которому я и стремился.

— Мэр, — обозначил я головой поклон, а потом, всё-таки, не удержался, добавив с вопросительной интонацией, — …или бог?

Глава 6. Мрачный город

— Ахиол, вы мне мешаете.

— Сугубо ваша вина, доктор.

— Я не могу сосредоточиться!

— Слышал это сотни, если не тысячи раз. Можете. Самым прекрасным образом.

— Вы невыносимы!

— Именно вы невыносимы, доктор Доннорифт, как и ваш эгоизм, не могущий правильно расставлять приоритеты. Поэтому, и… только поэтому я должен бросать все свои дела, выполняя работу сторожевой собаки, стоя у вас над душой.

— Вы не заказываете мне новые материалы! Я вынужден буквально подбирать объедки за другими исследователями вместо того, чтобы проводить независимые изыскания!

— И это я уже слышал сотни раз. Как вам не надоедает? Что мешает вам скооперироваться с другими видными умами Хайкорта и произвести нечто, что наполнит ваш собственный бюджет? Ах да, доктор… эгоизм. Ведущий к «объедкам».

— Сейчас у меня соскользнет скальпель, Ахиол! Может тогда вы соблаговолите заказать не одного кида, а хотя бы десяток?! Я ведь могу и отказаться далее выполнять функции врача этой лечебницы!

— Если этот кид умрет по вашей вине, то я снова удалю вам конечности, доктор. На этот раз… лет на десять. С запретом переселения в новых гомункулов. Да, раз наша беседа вновь зашла в тупик, то я хочу услышать ваш вердикт по физиологии всех трех наших… гостей.

— …вы мне отвратительны, Ахиол! Ваша порочная капиталистическая натура никак не может отвечать высокому званию мэра этого города!

— Левая или правая нога, доктор Доннорифт? Хотя нет, я ампутирую обе. У вас была замечательная тележка…

— Стойте, стойте! Я всё понял! В ездовом животном я не нашел никаких… «дополнений»! Вполне обычный shkrassum, с несколькими незначительными мутациями. Ни технических, ни магических операций над его организмом до меня никто не выполнял. Слегка любопытная структура мозга, изъять который вы мне помешали. В который раз. Ребенок… женщина, человек. Уверенно могу сказать про нее тоже самое, за одним исключением — какой-либо ценности не представляет совершенно.

— Хорошо, я вызову доктора Дийюн для продолжения обследования. Теперь, насчет кида… тише доктор. Молчите. Я не хочу снова слышать ваши славословия в честь Хартила ил Шаадора. Надоело. Меня интересует только состояние организма господина Криггса. Вы отыскали в нем что-либо постороннее?

— Нет, Ахиол вас подери, Ахиол!!

— Вы самый паршивый из моих верующих, доктор. Будьте добры, избавьте господина Криггса от ограничителей. Его тоже ждет прием у Ларисс.

Когда из меня извлекли кляп с фиксаторами, то всё, на что я был способен, так это пить воду, да сжигать ненавидящими взглядами что доктора, что мэра. Первого куда сильнее, чем второго — тощий и коротко стриженный блондин мерял меня взглядом, крайне далеким от нормального. Так умирающий от голода мог бы смотреть на консервную банку с тушенкой из толстой жести. Впрочем, второй, который мэр, тоже заслуживал по пуле в коленные чашечки — чертов шестирук молчал почти всё время, пока этот разумный гомункул с великой охотой копался во мне, попутно строя вполне серьезные планы на моё будущее, представлявшееся ему чередой анализов и экспериментов, которые должны были меня превратить из «живого целого» в «наборы тканей».

Бледный вьюнош с сумасшедшим взором и скрещенными на груди руками смотрел, как я встаю и застегиваю рубашку с видом, как будто ему нанесли смертельное оскорбление.

Долбанный бессмертный психопат! Игрушечку у дитятка отбирают. Даже то, что я теперь знаю, с кем именно в Хайкорте Механик поддерживает наиболее активное и регулярное общение, не сделает меня хоть немного терпимее к заскокам этого… существа. Даже, скорее всего, твари, по сравнению с которой доктор Менгеле — детский зубной врач! Емоё, да даже стоящий рядом с нами шестирукий бог в офигительных штанах и то куда человечнее, чем этот гомункул с древним мозгом внутри, каким-то чудом выживший едва ли не с начала Первой волны!

— Думаю, что ваше свидание с психиатром можно отложить, Криггс, — Ахиол шел впереди, бодро помахивая всеми тремя парами рук, растущих у него из плеч, — Обработать Должника так, чтобы он прибыл сюда шпионить, скорее всего, невозможно в принципе. Если, конечно, у вас нет детей и семьи помимо привезенных?

— Нет, — коротко ответил я, стараясь поспеть за гигантом. Мэр-бог был ростом около двух метров и шагал, казалось, неспешно, но его лысая макушка удалялась от меня с удручающей скоростью.

— Отрадно, отрадно, — существо кивало на ходу, — Что же, давайте продолжим разговор у меня в кабинете. Предпочитаю общение лицом к лицу.

Вновь короткая и поражающая прогулка по городу. Нависающий над крышами туман, желтые угли глаз неживых прохожих, ни клочка живой растительности. Город был не просто мрачным, он давил на плечи незримым весом чуждости этому миру. Тихий, странный, таинственный. Населенный психами наподобие Доннорифта и живыми мертвецами. С богом в виде мэра и черти знают, чем еще в виде всех остальных. А я приехал сюда с душой нараспашку, котиком и маленькой девочкой.

Отличная идея, Магнус. Просто великолепная.

Всласть себя обругав, внезапно себя же и одёрнул вопросом, насчет альтернатив. А они были? Вроде бы здесь нас никто расчленять не планирует, как минимум официально. От доброго доктора отбиться смогу, перед визитом к нему мэр шепотом предупредил о острой социофобии Эйдиуса Доннорифта, засевшего в больнице, как паук в паутине. Истеричный маньяк от науки великолепно лечил всех, кто не представлял для него интереса, а вот мне слегка не повезло… бы, не обладая я возможностью восстанавливаться, кушая живую плоть. Так что эта угроза была скорее умозрительного характера.

Остальное… будем посмотреть. «Боржоми» покупать уже однозначно поздно.

— Итак, господин Криггс, — вновь севший за свой стол мэр привычно раскидал все свои руки, убирая пары лишних манипуляторов за голову и на грудь, — Зачем вы явились в Хайкорт?

Безразличный взгляд лысого многорука напрягал. Единственное, что я знал о Ахиоле на сейчас было то, что он бог, изменивший плоскость своего существования. Существующий здесь и сейчас в живом теле. Ни его возможностей, ни возраста, ни хоть приблизительной истории я не знал. Но понимание, что передо мной сидит вечное существо с колоссальным опытом, было пронзительно ясным. Причин лгать и изворачиваться у меня… не было.

— Основная цель моего визита — получить убежище. Надолго, — начал я под немигающим взглядом мэраНезервилля, — Побочные — воспитать Эльму, предоставив ей достойное место в жизни и развиться самому за счет обещанных мне ихорников, которые, вроде бы, тут в достатке. Дополнительно же… Куатра надеется на диалог с вами до того, как вы решите открыть военные действия против нативных племен Эласты. Это, в принципе, единственное, что я должен был передать властям Хайкорта при первой возможности.

— А ваши отношения с ил Шаадором? — поднял бровь Ахиол. Его бледное лицо исказилось в легкой ухмылке.

— Он рассчитывал, что я буду шпионить для Куатры по всей Эласте, — пожал я плечами, — Из-за начавшихся гонений Должников это стало не осуществимо. Поэтому, я думаю, он надеется, что я, возвысившись на ваших ихорниках, рано или поздно попаду к нему в руки для дальнейших экспериментов.

— Вы знаете, что он обладает определенным влиянием в Хайкорте? Тот же доктор Доннорифт регулярно общается с Хартилом ил Шаадором…

— Разве статус помощника шерифа не оградит меня от возможных… посягательств?

— Оградит… большей частью, — медленно кивнул мэр, не сводя с меня взгляда, — Итак, Магнус Криггс, я вижу, что в целом вы не лжете. Что-то недоговариваете, безусловно, но в целом… не вижу причин, препятствующих вам заполнить вакансию, требующуюся городу. Теперь давайте уточним некоторые нюансы…

Уточнение заняло немало времени, даже несмотря на то, что Ахиол явно торопился от меня избавиться, скинув будущему непосредственному начальству. На попытки хоть как-то разбавить диалог мэр зыркал на меня мертвенным взглядом, тут делая тон сухим, как лоно отмечающей первую полусотню лет англичанки. Наладить общение с этим типом будет невероятно сложно, мысленно вздыхал я, концентрируясь на сообщаемых мне вещах.

Итак, Хайкорт, он же Незервилль. Две тысячи сто три разумных, которых можно отнести к разряду «живых», включая Ахиола, но исключая пока меня и Эльму. А еще — двадцать шесть тысяч триста девяносто пять «живых мертвецов», являющихся полноценными, полноправными и свободными гражданами города. Нежить обладала полной свободой воли, но при этом зверской аллергией на открытые солнечные лучи. На территории самого города, в так называемом Пятне, она могла спокойно заниматься своими делами круглые сутки. За пределами города ситуация менялась. Кроме накрытого туманом Пятна, так же была Средняя и Граничная зоны.

Средняя зона частично была приспособлена под сельскохозяйственные угодья и фермы. О том, что можно выращивать в пустыне, я вопросов не задавал, но засечку в памяти сделал. По словам мэробога, эта самая Средняя зона более из себя ничего не представляла — фермы и теплицы, раскиданные на пустоши площадью в девять сотен квадратных километров.

Дальняя зона была интереснее… и опаснее. Площадью всего каких-то 400 квадратных километров, она по всей своей протяженности соприкасалась с внешним защитным кольцом тумана, служа лишь для расположения наиболее опасных для общества лабораторий, а также особняков самых заядлых социофобов и отшельников. Посещать эту зону без крупнокалиберного вооружения было не самой умной идеей, но зато, чаще всего, последней.

Разумеется, для такой закрытой территории очень нужен был кид.

— Завтра, господин Криггс, после того как вы побеседуете с доктором Дийюн, я выслушаю её вердикт, а затем мы с вами проведем малый ритуал посвящения… мне, — огорошил меня мэр, тут же делая пояснения, — Через эту процедуру проходят все, живущие или существующие на территории Хайкорта. Каких бы то ни было обременений данная процедура не несет. Я всего лишь буду знать, где вы находитесь, а также смогу визировать и соблюдать клятвы, которые будут давать вам… или же вы сами. У нас тут очень либеральное общество, но от стражей закона требуются дополнительные гарантии их честности.

— Почему именно помощник шерифа? — задал я вопрос, кивнув на пояснения, — Если у вас вечная проблема с ихорными тварями, не проще ли было бы утвердить какого-либо… дератизатора?

— У нас очень мирный, хоть и своеобразный город, господин Криггс, — покачал головой мэр, — Защитники закона единственные, кто носят и применяют оружие в пределах Пятна. Не вижу смысла плодить как плодить сущности, так и воспринимать кида как тупого забойщика. Хартил ил Шаадор сообщил, что вы уже обладаете рядом уникальных особенностей, хотя стоите лишь в самом начале пути. Возможно, они будут востребованы.

Почему я чувствую себя как молоток, которому польстили перед интенсивным использованием?

— Давайте прощаться до завтра, господин Криггс, — мерно произнес бог, незамысловато намекая одной из левых рук на дверь, — В курс дела по всем нюансам вас введет ваш непосредственный начальник. А пока… пока можете остановиться в нашем отеле. Счет за проживание пусть пришлют в мэрию.

На выходе я получил на руки слегка неадекватную, но хихикающую тушку Эльмы, а к ней в довесок еще и двух мордоворотов полуорков с яркими желтыми глазками. Выдавшая мне приемную дочь полноватая женщина кокетливо мне улыбнулась, тряхнула блондинистой прядью волос, подмигнула единственным взглядом, а затем поведала интимным шепотом, что ждет меня завтра не ранее половины одиннадцатого утра. Здесь же. Покивав, я согласился со всем и сразу, а затем поволок продолжающую покатываться над чем-то своим Эльму в местную гостиницу.

«С девочкой всё в порядке, господин Криггс. Просто дайте ей поспать. Меня зовут Ларисс. Ларисс Дийюн».

До гостиницы нужно было сделать лишь с сотню шагов. Приземистое двухэтажное здание обрадовало меня как своим привычным видом, так и нормальными низкими потолками, выгодно отличающимися от уходящих в потусторонние небеса сводов ратуши. Нет, ну на самом деле, мэр мог бы спокойно держать там несколько тысяч летучих мышей, если бы решил проблемы с вечно засираемым полом! А еще гостиница «Теплый приют» управлялась вполне себе живым разумным. Стоящий за стойкой плод любви гнома и эльфийки с самым пасмурным видом слушал некое расстроенное существо очень скромных размеров, щеголяющее здоровенным пуком черных дредов, связанных на затылке в «конский хвост».

Наладить контакт с местным хозяином постелей и выпивки оказалось проще простого — невысокий тип заулыбался нам как родным, получив повод оторваться от сверхволосатого существа, фигуру которого невозможно было различить за копной дредов. Зальцер Херн, как представился владелец и бармен «Приюта», согласился заселить нас с Эльмой на сутки в двухместный номер, правда, сразу оговорившись, что мы у него, скорее всего, будем дольше, чем на одну ночь. Перекусить у хозяина тоже нашлось чем, заведение оказалось универсального типа, хотя в основном работало как бар. Уложив Эльму спать, я под бдительным присмотром дуболомов вернулся в питейно-кормежный зал, лелея надежду выпить за счет мэрии, слегка расслабив нервы. День выдался…

— Я Эджин, а это Вурглас. Мы братья, — представился один из севших напротив меня мордоворотов-сторожей, — Завтра, если всё будет нормально, будем работать вместе.

— Вы тоже в полиции? — поинтересовался я, получая в ответ утвердительные кивки, — Приятно познакомиться. Есть что-то, что я должен узнать как можно раньше?

Здоровяки переглянулись с задумчивым видом, пожимая плечами. Потом лицо Эджина слегка разгладилось, он проговорил:

— Мы тебя будем караулить до завтра, но по очереди. Один будет спать. Так вот, Криггс, запомни один момент — мы, неживые, спать любим. Никогда не буди мертвецов, Магнус.

— Здесь важный момент нужно уточнить, — я отхлебнул из стакана очень неплохой самогон, который тут называли «виски», — Учитывая специфику нашей будущей работы. Никогда — это «никогда» … или все-таки можно по долгу службы?

— Совсем «никогда», мастер Криггс, — проговорил Вурглас под согласные кивки своего собрата (или брата?), — Это закон Незервилля.

Пожав плечами, я принял сказанное к сведению. Слишком много новостей, слишком быстрая смена обстановки, слишком специфичное новое место жительства. Я ожидал логово безумных ученых, сделанное из фекалий и кактусов, а очутился в сумрачном каменном городе, где по улицам ходят мертвые. Ладно бы они ходили с надрывным воем о «мозгах», так нет же! Вон, сидят напротив меня, болтают, интересуются, когда у Каруса будет взрослая линька. Жутковато, что не моргают, не дышат, не делают бессознательных движений, характерных для любого разумного… непривычно.

Необычность я решил запить, а проще говоря, выпить как следует. Эта подводная лодка уже отправилась в свой рейс, иллюминаторы и люки крепко задраны, а поэтому лишь остается последовать мудрому совету, встречающемуся в сборниках инструкций для американской (вроде бы) полиции. Расслабиться и получать удовольствие.

Спустя пару стаканов общение пошло живее. Вурглас и Эджин Трайкеры действительно оказались братьями и полицейскими. В самом участке, единственном на весь Хайкорт, работало пять живых мертвецов и пять просто живых, что делало правоохранительные органы одним из наиболее «живосодержащих» городских служб, что и было вполне логичным, так как за пределами туманного Пятна, накрывающего Хайкорт, вовсю царило нелюбимое мертвецами солнце.

— Преступность? Ну у нас городок тихий, только хулиганства хватает, — рассказывал Вурглас, — Потому что скучно, а народ тут не самый спокойный. Стрелять приходилось лишь в ихорников с Эскобаром, да еще…

— ВЫЫЫ!!!

Я далеко не сразу понял, что полный кровожадной злобы вой, раздавшийся в уютном полумраке питейного заведения, несет с собой какую-то смысловую нагрузку. В принципе, она меня не особо волновала, так как при резком и лютом вопле мои надпочечники поднатужились, выдавая полугодичную норму адреналина, в результате чего безоружный по причине своего шаткого «гостевого» состояния я мухой нырнул под монументальный стол.

Тревога оказалась ложной, частично.

— Два ублюдка! Три ублюдка! — визгливо орала тоненькая как тростинка смуглая девчонка с копной дредов, напрягавшая до этого лишь владельца заведения. Одетая в нечто, похожее на джинсовый комбинезон, она наскакивала на Вургласа и Эджина, колотя здоровяков кулачками, пиная ногами, и продолжая завывать довольно чистым, но удивительно противным голосом, — Козлы! Сидят! Бухают!! А! Моя! Лилика! Мертвая!

— Нимея, ну ты чего?! — бубнили вставшие копы, не обращая внимания на предпринимаемое в отношении их насилие, — Ты же знаешь, что Эскобар пропал…

— А это кто?! — пальчик девчонки уткнулся в осторожно выглядывающего из-под длинной скатерти меня, — Это — ктооооо???

— Это Магнус Криггс, — представил меня Вурглас, пытаясь аккуратно одной рукой поймать бесящуюся дредоносицу, — Он здесь новенький.

— В жопу имена!! — провозгласила-таки изловленная девица, поднятая полуорков за лямки комбинезона на спине, — Это же кид! Это же чертов Должник, мать вашу! Вы, две образины, сидите в «Приюте» и чешете языками с кидом!!

Девица была очень бойкая и… неслабо подпитая, хотя, на мой взгляд, могла бы потянуть максимум лет на 14–15. Узкобедрая и узкоплечая, размерами она была даже меньше совсем невысокого меня, зато темперамента, видимо, хватило бы на стадо обиженных носорогов или обманутых вкладчиков «МММ». Сначала я подумал, что она смуглая, но спустя пару секунд понял, что вижу первую на Кендре мулатку. Мелкую, тощую, злобную и изрыгающую хулительные слова в преогромном количестве.

А еще девица была потрясающе красива лицом.

— Нимея, успокойся, — хмуро пробормотал нависший над подвешенной девушкой Эджин, — Да, это кид. Криггс прибыл заменить Мадре, но он еще не в курсе наших проблем. Он не встал на служб…

— Не в курсе?! — вновь взвизгнула девчонка, — Так я подожду! Вводите!! Сколько надо ждать?! Три минуты?! Пять?! Ради вас я даже десять подожду, гады! Только потом вы поднимете свои дохлые жопы, и мы поедем делать дело!

— Успокойся, я сказал!! — вновь рявкнул Эджин, тряся волосатую худышку. Я тем временем выполз из-под стола, с любопытством рассматривая девчонку. Мертвец несколько раз внушительно тряхнул спокойно им удерживаемой девушкой, а потом так же внушительно начал говорить, вбивая в нее каждого слово, — Он. Только. Прибыл! У него нет оружия! Он ничего не знает!

— Да я соберу народ!! — заорала в ответ девчонка, ни грамма не устрашенная констеблем, — Ливеллы, Абрамсы, Каттеры! Солнце уже садится, а значит и ваши подтянутся!! Сколько ему будут делать пушку? Месяц?! Мужики, вы чего?! Мы не можем ждать месяц!!! Твари вчера у Ливеллов вырезали пять коров! Пять!

— Так, пойдем выйдем, — решил для себя Вурглас, унося орущую девушку из зала. Эджин остался со мной, делая морду скорбную и сосредоточенную.

Разумеется, я захотел объяснений, попутно набулькивая себе стакан из принесенной Зальцером бутылки. Эджин, подозрительно позыркав на меня, но поняв, что пользоваться его «беззащитностью» и одиночеством я не собираюсь, нервно раскололся до самой задницы, то есть с тихой, и даже местами интеллигентной руганью.

История оказалась грустной и простой — Эскобар Мадре исчез в неизвестности около трех месяцев назад и с тех пор ихорники не дают покоя жителям Средней зоны. Сами фермеры, в свою очередь, не дают покоя всем остальным, так как отстреливать хищных тварей в загонах у них получается отвратительно. Одна из наиболее пострадавших на данный момент — Нимея Хиггс, вытащенная Вургласом наружу. Она разводчица коз, которые, в виду своих небольших размеров, чаще всего оказываются жертвами первичных некрупных тварей.

— Я думал, что проблема с ихорниками у вас от того, что с ними экспериментируют, — прокомментировал я рассказанное, высаживая почти полный стакан виски, — Ну, то есть те сбегают, а их нужно… обезвредить. А тут…

— Нет, не совсем, — Эджин поморщился, — У нас есть и другие… источники этих тварей. К несчастью. С Эскобаром все было нормально, мы даже не подозревали, что за пару-тройку месяцев начнется такое…

— Все настолько плохо?

— Да, — кивнул полуорк. Его желтые глаза сощурились, он помялся, но затем признался, — Если бы не закон Хайкорта, то я бы сейчас встал на сторону Нимеи и фермеров. Попросил тебя отправиться на охоту прямо сейчас.

— В чем проблема? — спросил я, не совсем отдавая себе отчет в том, что делаю. Спиртное хорошо жахнуло по мозгам, сна не было ни в одном глазу, а еще одна стопка виски влетела внутрь как родная.

— Первое — тебе нужно оружие, Криггс, — начал загибать пальцы констебль, — Без него мы не в праве брать гражданского на охоту, а все оружие в Хайкорте является личным и делается под заказ. Да, не делай такие глаза. Смотри. Такие делают месяц.

На стол лёг здоровенный револьвер. Крупнокалиберный, полированный, патроны в барабане были крупными, как поросята. Я содрогнулся, представив себе, что было бы даже с моим укрепленным телом, реши выстрелить из такой дуры. И да, он был «личным» — особым предметом, обладающим духовной и магической привязкой конкретно к Вургласу.

— Во-вторых, мы просто не сможем отправиться в свободный поиск с бухты-барахты, — кисло продолжал полуорк, — Эскобар заправлялся эликсиром ночного видения, носил бинокль, гранаты, да еще кучу разных приблуд. Что толку, если мы пробегаем всю ночь, убив пару-тройку случайно найденных тварей? Ахиол нас потом сожрёт живьем, а из Нимеи набьет чучело. Он уже грозился это сделать, когда та его кофе украла…

Я засадил еще одну стопку. Снаружи раздавались раздраженные рыки Вургласа и полные упрямства вопли миниатюрной девушки. А почему, собственно, и нет?

— Эджин, ты сможешь найти палку? Длинную, метра на два?

— Зачем?

— Надо. А еще полоску кожи неплохо бы. Сыромятную или что-то вроде.

— Легко. Но зачем?

— У меня есть личное оружие. А еще я вижу ночью. Хорошо вижу.

— Оу…

Глава 7. Школа, работа, смерть

— …клянусь соблюдать законы суверенного пространства Хайкорта, защищать права и свободы его жителей, хранить их покой и имущество. Клянусь приходить на помощь по первому зову, выполнять свою работу честно, из всех доступных мне сил и знаний. С этого момента я, Магнус Криггс, принимаю на себя обязанности помощника шерифа города Хайкорт и его окрестностей!

Аплодисментов, увы, не последовало. Мрачно рассматривающий меня Ахиол лишь кивнул, откидываясь на своем кресле. До этого момента мы с ним прошли простенький малый ритуал посвящения, нечто вроде доверенности этому богу быть моим духовным наставником, хранителем тайн и поверенным лицом, но это опять же был ну очень личный междусобойчик. Теперь все прелюдии были благополучно закончены, в результате чего мы с Эльмой теперь являлись полноправными гражданами Незервилля.

Ура?

— Криггс, вы меня разочаровали, — заявил сумрачный мэр, не меняя выражения лица, — Впрочем, как и оба Трайкера, так что вину я возложу на них. Оба ваших будущих сослуживца были жестко проинструктированы, что им надлежит и не надлежит делать. Что точно не надлежало никому из вас — так это носиться всю ночь по Средней зоне с толпой фермеров.

— По словам этих фермеров ситуация была критической, — пожал я плечами, не совсем понимая реакцию Ахиола.

— И это вас должно было коснуться лишь спустя месяц, как полностью готового к службе кида, — отрезал мой собеседник, вставая из-за стола и опираясь на его поверхность передней парой рук, — Трайкеры должны были предложить доступ к одной из подконтрольных зверюшек в том случае, если бы вам в голову взбрело отыгрывать обычного кида с их потребностью убивать. Вместо этого вы, ничтоже сумняшеся, положили всех свободных тварей, которые бы принесли через месяц вам 10–15 процентов прогресса! Думаете, я не знаю, что вы слабенький новичок?! Сколько вы заработали?

— Четыре… — хмуро ответил я, понимая, что мимо носа пронесли огромный торт, заставив меня довольствовать коврижкой, — В общей сложности почти пять…

— И при этом вы, в отличие от Мадре, харизмат, — поморщился Ахиол, — Впрочем, хватит. Я достаточно потратил времени на вас. Месяц пока поживете в «Теплом приюте», приказ на строительство дома я уже отдал. Отведите дочь в школу на регистрацию, а завтра вас уже ждут на рабочем месте. С этого момента за вас отвечает шериф Баунд. Свободны!

Да уж, развести этого на доверительный диалог будет той еще задачкой. От Ахиола у меня мурашки шли по коже. Шестирукий мэр не пыхал могуществом, не ослеплял аурой и уж точно не создавал вино из воды… он тупо был уверен в себе настолько, что вокруг терялись все, включая и мертвецов. Это будет нелегко…

Забрав Эльму у блондинистой тетушки-мозгокрутки, едва не вывихнувшей мне сегодня все что можно и нельзя, я потопал в «Приют» выяснять, где здесь школа. Юная мисс Криггс вела себя тихо и ушибленно, как и полагается человеку, тоже прошедшему ритуал посвящения Ахиолу, но чересчур ушла в свои мысли, неверно восприняв остатком слуха фразу «отдать в школу». Тут же началась форменная истерика — меня просили никуда её не отдавать, пожалеть, и вообще оставить себе, потому что «так нельзя» и это ужас. Слегка подвиснув посреди площади от внезапного мощного слезоразлива, я довольно не сразу сообразил, что девочке понятие «школа» не знакомо совершенно.

— Эльма, школа — это как работа! Ты будешь туда ходить, учиться разным вещам, общаться с другими детьми, а потом приходить домой, каждый день. Понятно?

— Зачем мне туда ходить?!! Не хочу!

— Потому что ты умеешь только считать и писать!

— А что, еще что-то есть?!

— Ты не поверишь…

Эльма определенно взрослела, ну или была укушена той жизнерадостной одноглазой психиатрессой, точно я не определил, но за вымотанные в ратуше нервы она решила оторваться на мне — ныла, стенала, отказывалась, топала ногами, спрашивала… пока мы не пришли в «Приют». Там я, сев за барную стойку, рявкнул девочке, что школа — это обязательно для всех детей без исключения, получил моральную поддержку от Зальцера, чем окончательно заставил Эльму смириться с своей незавидной участью. Видя моё состояние, полугном-полуэльф предложил мне пачку сигарет:

— Остались от Эскобара, — пояснил владелец «Приюта», — Если курите, то будете его сигаретным наследником.

Наследство я принял, тут же задымив. Крепкие, зараза… но мозги прочищают на ура. Глядя на копающую ложечкой в пироге Эльму, я неожиданно понял, что хитрый Ахиол вполне мог иметь в планах меня рассорить со всем Хайкортом. Ночная охота с кучей мертвецов и тремя живыми разумными показала, что население Средней зоны действительно очень задолбалось терпеть убытки от ихорников. Твари, которых мы выковыривали из неглубоких нор, были сплошь небольшими, размером чуть больше крупного кролика. Парочку, отожравшихся до размеров крупной кавказской овчарки мы брали аккуратно, в копья и под грохот револьверов братьев Трайкеров. Ну и сплошь под звуки облегчения от фермеров, что уж тут говорить. Погуляй я месяц по городу в ожидании своего оружия, так все эти разумные, живые и не очень, стали бы относиться ко мне враждебно, как быки к красной тряпке. Мелкая волосатая Нимея была живым доказательством такой аксиомы.

Но зато я взял 17-ый уровень Триады Вождя, а это немало! Как минимум я сейчас мог уже заставить истерящую Эльму замолчать, просто нахмурив брови, но… все равно старался не прибегать к этой Триаде зря. Внешность, личность и какой-то непонятный «дух» Триады Вождя почти не влияли на моих немногочисленных знакомых в Куатре, но вот теперь, попав в мультирасовую среду, я вполне ощущал воздействие своей профильной Триады на окружающих. Особенно забавно вышло с той блондинкой, Ларисс Дийюн. Дама и так была очень напоказ «незамужем», а уж как её пробирало от моей улыбки…

Перед школой я решил воспользоваться дружелюбно настроенным по отношению к нам Херном, разузнав как о полагающейся жилплощади, так и местной валютной системе. С жилплощадью всё оказалось прозаично — номер на двоих, выделенный нам до этого. Вполне себе уютный, на две комнаты, с электричеством, канализацией и ванной комнатой. Из минусов я нашел лишь обилие тканей и связанное с этим пожелание хозяина, чтобы я для курения спускался вниз, в общий зал. Питание, кофе и чай также были включены в бесплатное проживание, а вот выпивка уже всё. Только за деньги.

С последними было всё… неоднозначно. Низшей валютой считался бумажный дон — это были банкноты с номиналом 1, 5 и 10. Немалых размеров бумажки, чем-то напоминающие старые доллары США, но с вдохновенной физиономией Ахиола на обложке. Следом шёл серебряный талер, монета весом грамм двадцать, с профилем того же Ахиола. 50 донов — один талер. Следующим шла золотая марка, стоимостью в 20 талеров, могучая золотая монета немыслимо тонкой чеканки, практически произведение искусства.

Тратить деньги тоже предполагалось с умом — в том же «Приюте», где сутки пребывания вместе с харчами стоили 10 донов, на разумного, решившего расплатиться маркой посмотрели бы как на идиота. На территории Хайкорта почти все расчеты велись в донах — всё, производимое местными, было дешево, а любой экспорт довольно дорог. Тем не менее, те же сигареты можно было заказывать у Зальцера, по талеру за блок. Необычно, но привыкнуть можно. Пока болтали с хозяином-барменом, в голову закралась нехорошая мыслишка — раз фермеры поставляют мясо, а я бы с ними рассорился по плану Ахиола, то где бы я брал пищу для Каруса? Это слегка подпортило мне настроение.

Иронично, что Хайкорту все доставалось условно бесплатно от Союза Равных, но коммунизмом тут никто не страдал. Несмотря на всю искусственность, валютная система была очень устойчивой.

В школе царили мертвецы, не в буквальном плане, а в преподавательском составе. Директором тоже оказался живой труп, настолько офисного вида, что, если бы не светящиеся глаза, я бы не отличил его от обычного клерка, присыпанного цементом. Эльма, кстати, к слегка неживому состоянию преподавателей и горожан вообще относилась куда позитивнее меня — намаявшийся без общения ребенок был рад любому, кто разговаривает, не являясь при этом заносчивым куатрианским эльфом. В целом школа девочке понравилась, в чем немало способствовало всё её ученическое многолюдство (штук 40–50 детей) высыпавшее смотреть на «приехавшую Снаружи девочку». Чувствую, она будет популярной.

Мертвых детей я не встретил, что породило у меня определенные теории на тему, откуда берутся некрогорожане. С другой стороны, я определенно видел в окнах среди детских лиц синюю девочку. А еще она была слегка светящейся, полупрозрачной, и парила в воздухе…

…и просунула голову сквозь стекло, чтобы лучше видеть Эльму.

Столько вопросов и так мало ответов. Надеюсь, хоть моё будущее непосредственное начальство соизволит просветить новенького в городе?

— Это что, местный талисман? — спросил я воздух, остолбенело глядя на развалившееся тело в кресле шерифа. Тело было пыльным и мертвым, причем мертвым не по-хорошему, не по мерками Незервилля, а представляло из себя неплохо одетый и слегка пыльный скелет, обтянутый давным-давно высохшей кожей. Глаз у скелета закономерно не было, сморщенная кожа коричневатого цвета была местами сильно истрепана, на кончике сапога, утвердившегося на столе, висел галстук. Сам скелет лежал в кресле, опершись затылком на подлокотник, а его почти отпавшая челюсть покоилась на грудной клетке.

Единственная деталь, слегка портившая мою догадку о талисмане, который кто-то смеха ради расположил в кабинете местного босса правопорядка, была в том, что на поясе у трупа была пара кобур, в которых определенно были револьверы. На подлокотнике кресла пребывала шикарная ковбойская шляпа с металлическим ободком вокруг тульи. На ободке в специальных гнездах были остроконечные патроны. Очень хорошая шляпа, я еле удержал себя, чтобы немедленно её не померить. Зеркала нет, да и невежливо…

Сидеть было скучно. Шляпа соблазняла. Высохший труп будил болезненное любопытство смешанное с желанием посадить его попафоснее.

Прошло полчаса. Меня одолевала скука. Участок был вымершим несмотря на то, что в фойе этого небольшого, в общем-то, здания, стояли аж три телефонных аппарата.

Не выдержав, я все-таки снял с кресла шляпу, повертел её в руках, оглядевшись в поисках зеркала. Не нашел, от чего разочаровался в жизни, роняя привлекательный предмет одежды на лицо мертвяка. Вернувшись к посетительскому креслу, отодвинул его от стола подальше, так, чтобы можно было вытянуть ноги, уселся и… пыхнув спичкой, скучающе закурил. Затянувшись крепким табаком с отчетливым привкусом орехов и кофе, я выпустил над креслом шерифа могучую табачную струю…

Затем раздался грохот. Нет, всё было не так. Сначала высохшая и костлявая рука трупа резко дернулась к кобуре, извлекая револьвер с длинным дулом, затем оружие нацелилось в мою сторону, палец дернул спусковой крючок, а потом раздался грохот.

Не совсем в меня. Чуть-чуть мимо. Каким-то шестым чувством я моментально понял, что если бы я оставил кресло на том месте, где оно стояло раньше…

— Ты опять куришь в моем кабинете, скотина? — раздался замогильный сухой голос, отдающий потусторонним эхом. Вторая конечность трупа пришла в движение, намереваясь удалить шляпу с лица, — Надеюсь, что ты сдох, Эскобар!

Это я уже слышал лишь краем уха, вовсю драпая из кабинета едва ли не на четвереньках. Сзади неслись выстрелы и ругань, сопровождающаяся всё тем же эхом. У меня в голове судорожно билось лишь одно недавнее воспоминание от Вургласа: «Нельзя будить мертвецов, Криггс. Совсем»

Твою мать!!

Так незамысловато, с погоней, стрельбой, матюгами и петлянием по улицам Незервилля прошло мое знакомство с Бальтазаром Тайроном Баундом, шерифом и генералом Хайкорта, остановить которого смогли лишь с помощью рупора скрывающиеся за углом одного из зданий констебли, организовавшие мне такого рода прописку…

— Эй, начальник, прекращай! — орал Эджин из-за импровизированной баррикады, наспех сооруженной неудачливыми шутниками, — Мы пошутили! Это была всего лишь шутка!!

— Шутка?! — ярился ходячий скелет в старом кожаном дастере, пиная заблокированную желающими жить (и не-жить) подчиненными, замуровавшими себя в участке, — Я сейчас подожгу эту хибару, ублюдки! Будет отличная шутка!

— Она каменная, шериф!

— Я знаю, где вы храните керосин!

— Не делайте этого!

Я тем временем стоял за углом, покуривая новую сигарету и наблюдая за шоу. Подчиненные жалко оправдывались перед начальством, упирая на то, что он постоянно спит, а их шутка юмора никак не предполагала, что у меня внезапно окажется внезапно ненавидимый шерифом до колик табак. Скелет бесился, скрежетал зубами, дубасил ногой в дверь так, что внутри здания что-то звенело и хрустело, а голоса провинившихся становились натурально жалобными. Позлорадствовав всласть, я направился знакомиться с непосредственным начальством, закончившим выпускать пар и отославшим виноватых за материалами для починки двери.

— Молодец, что выжил, Криггс, — проскрипели кости, вновь разваливаясь на своем кресле, — Не хотелось бы снова мотать нервы Ахиолу. Зато ты теперь знаешь, где тебе нельзя курить. Знаешь? Уточню. Возле меня.

— Интересно, сколько еще вещей мне нужно будет узнать? — устало выдохнул я, вытаскивая из бока занозу, пойманную во время бегства.

Бальтазар Тайрон Баунд существом оказался как сварливым, так и уникальным. В мою сторону по столу полетел значок, почти неотличимый формой от обычного металлического значка любого американского полицейского из прошлого мира, а затем скелет вновь обмяк в своем кресле, потушив огоньки глаз. «Абонент не доступен» во всей своей мертвячьей красе. Ни ответа, ни привета. Подавив слегка суицидальное желание достать сигаретку, я вымелся вон из негостеприимного кабинета.

К счастью, я не оказался брошен на произвол судьбы.

— Не обращай внимания на шерифа. Он всегда такой, когда его будят, — доверительно наклонившись ко мне, выдала Целестия Теттершайн, худенькая нежить с острыми эльфийскими ушами. Внешне она довольно сильно напоминала недоброй памяти Суматоху, но вот в остальном была сплошным облачком позитива в этом царстве обиженных начальством констеблей. С легким и ненапрягающим щебетом она вовсю напрягла меня парой солидных связок книг, попутно пояснив, что мне все рады, давно меня ждали, а ночью я был вообще молодцом, ну а сейчас мне срочно нужно к оружейнику, куда проводят Эджин или Вурглас, а теперь я могу идти, так как если вдруг появятся ихорники, то телефон «Приюта» она знает.

Под этой бурей слов меня буквально выдавило из участка вместе с попавшим под горячую (но неживую) руку Эджином. Напоследок мы были благословлены чирикающим пожеланием нас тут больше сегодня не видеть.

— Позитивная, но странная, — резюмировал я, прикуривая сигарету.

— О шефе заботится, — ошеломил меня орк, подмигивая светящимся глазом, — Влюблена по уши.

— Эээ… — впал в ментальную кататонию я, сразу пытаясь себе много чего представить. Шаблоны успешно трещали.

— Не парься, мы сами не понимаем, — махнул лапой орк, призывая следовать за ним.

— Я вот чего не понимаю, — пожаловался я, демонстрируя на ходу сослуживцу две здоровенные связки книг, — Это что за хрень? Тут полбиблиотеки!

Оказалось, что нет. «Законы Хайкорта», «Инструкция констебля», «Советы и рекомендации новому жителю» под авторством Ахиола, нашего многостаночного мэра. А вот с остальными томами было куда интереснее — это были учебники. По магии и сопутствующим наукам, без которых (по авторитетному мнению того же Эджина), как-то нормально воспринимать реальность Незервилля не получится бы совершенно. Что же, я всегда хотел стать магом.

Через час я уже участвовал в самом грязном скандале в своей жизни. Заламывались руки, проклинались предки, в числе которых подозревались самые разные животные, а также тупые предметы и сверхъестественные существа. Моё достоинство как разумного существа и кида пытались растоптать сотней разных способов. Впрочем, я делал тоже самое в ответ под скулёж упавшего на пол Эджина, уставшего хохотать стоя, сидя и прислонившись. Тема конфликта была прозаична и болезненна.

— Еще раз повторяю, мастер… Вертел я ваши револьверы! Все совокупно и каждый по отдельности! Вы действительно можете быть лучшим мастером в мире по их созданию, но мне нужно полуавтоматическое и автоматическое оружие!

— Юнец! Бездарь! Тупое отродье тупого мира! В твоей белой и бледной голове может отпечататься простая истина, что я создаю лучшие в мире образцы огнестрельного оружия?! Вот эскизы! Вот характеристики! Если ты слишком туп, чтобы понять искусство…

— Вы мне показываете ре-воль-ве-ры! А мне нужно — другое!

— Весь город использует мои пистолеты! Выбери себе достойное оружие!

— Какой город? Десяток констеблей и шериф!? Не смешите мои тапочки! Мне не нужно достойное оружие, мне нужно эффективное оружие! Полуавтоматический пистолет! Автомат! Винтовку, так уж и быть, согласен с скользящим затвором…

— «Так уж и быть»?!!! Эджин, ты это слышал?!! Слышал?!!

Оружейник был мелким, всклокоченным гномом, размерами даже меньше меня. Смерть ничуть не сказалась на его темпераменте, который он демонстрировал со всей широтой души, которую невесть как запихнули в столь малое тело. Мужик проклинал меня, проклинал Эджина, проклинал даже Ахиола, который позволил такому моральному уроду как я остаться в городе, но я был неумолим. Помощник шерифа может заказать себе любое «личное» оружие? Вот я хочу именно то, что хочу, а не «лучший в мире» револьвер. Зачем он мне нужен, когда там всего шесть патронов?

Мягкость спуска и быстрая смена магазина куда важнее, чем безотказность и дуракостойкость револьвера. Да, он крут, если ты снайпер, а заодно очень полезен, если бродяжничаешь, не имея возможности регулярно обслуживать оружие. Но если живешь в городе и все под рукой — больше выстрелов куда важнее, чем превозносимая мелким и тощим гномом точность и мощь! Я тоже мелкий и тощий гном, так что моё авторитетное мнение просто не может быть меньше, чем у другого!

Все-таки я мастера доломал, после чего был устало обозван некоторыми нехорошими словами, ранее уже использовавшимися вредной нежитью.

— Теперь поговорим о калибре, — гнусно улыбнулся я, закуривая, — А еще о расширенных обоймах. И… я хочу два пистолета.

Эджин подавленно хрюкнул, выметаясь из мастерской, а оружейник, несмотря на свой слегка неживой статус, открыл в себе второе дыхание и новую жизнь, начав костерить меня пуще прежнего. Однако, быстро выдохся, попутно придумав новую падлу.

— Хорошо, Криггс, — выплюнул он, злобно сверля меня своими желтыми глазками, — Но с тебя предоплата! Пять марок! Иначе можешь катиться к Ахиолу, я просто не возьмусь с тобой работать! Будешь из пальца стрелять, доходяга смазливый!

— Эй, мастер… — растерянно забасил вошедший назад Трайкер, — Это же не принято…

— В жопе у тебя не принято, лоботряс!! — издал задушенный визг оружейник, — А мне требуется моральная компенсация от этого кровососа! Немедленно!

Боги Кендры, благословите добрейшего и мудрейшего эльфа Куатры, прекрасного Жариза Карза, за то, что он снабдил меня тяжеленьким мешочком местной валюты. Наслаждение, что я получил от вида пораженного в самого сердце фаната револьверного боя было куда сильнее секса, да простят меня девчонки Крозендрейка! Гном неверяще тыкал костлявым пальцем в выложенные на стол монеты, а Эджин, издав тихий скулеж, в очередной раз сполз на пол.

Как ни странно, но истеричный мастер не кинул деньги мне в лицо, а собрав их с подавленным видом, сказал прибыть через неделю на замеры и уточнение деталей заказа. Он даже, чуть позже и слегка успокоившись, объяснил моему сопровождающему, что «у белобрысого упрямца губа раскаталась слишком широко, чтобы всё это делать бесплатно», что, в принципе, вызвало понимание. Констебль, поскребя в затылке совсем живым жестом, припомнил, что прошлый кид заказывал лишь один револьвер, всё остальное у него уже было, а было этого всего куда больше, чем он мог сосчитать. Мне тоже, скорее всего, придётся солидно прибарахлиться, если я хочу гарантированно ликвидировать любую угрозу со стороны ихорников, но это будет лишь в светлом будущем. Оставшиеся деньги до зарплаты придётся тратить аккуратно. Она и так не шибко большая по местным меркам — пять марок в месяц.

Интересно, на что тратят заработанное живые мертвецы?

Пока шли назад, я под звуки восхищающегося констебля вовсю планировал свое ближайшее будущее. Первым, даже, можно сказать, наипервейшим делом я себе отметил изучение местных желтоглазиков. Эти живые мертвецы были слишком… живыми, а также составляли более, чем 80 процентов населения Хайкорта. О них нужно знать как можно больше. Вторым в моем списке приоритетов отобразилась учеба. Если я хочу когда-нибудь наладить диалог с Ахиолом, то единственный видимый мной путь — это как следует исполнять взятые на себя обязательства. Заслужить доверие.

Возможно даже, стать своим, насколько это возможно в столь закрытом городе.

Ну и, конечно же, третье. Самое главное. Важное. Необходимое.

Найти себе женщину.

Не желтоглазую, конечно же.

Глава 8. Дождь и свары

— Папа, я дома! И не одна!

— Вижу.

— Зануда! Я тренируюсь!

— Угу.

— Здравствуйте, дядя Магнус!

— Привет, Элли. Как успехи в школе?

— Все хорошо! А у вас как дела?

— Вот, учусь, также как и вы.

Еще пара фраз самого обычного толка, и девочки скрываются в комнате Эльмы, о чем-то возбужденно шепчась. Перелистываю страницу учебника, размышляя, не сходить ли мне вниз к Зальцеру за чашкой кофе. Мда, и не волнует совершенно, что моя приемная дочь привела домой левитирующего над поверхностью пола призрака, светящегося легким синеватым цветом. А чего волноваться? Элли лучшая подруга Эльмы, их уже даже зовут «Эшками». Ну а что летает, светится и полупрозрачная, так это не минусы. Молодежь любит самовыражаться.

— Дядя Магнус! — сквозь запертую дверь высунулась голова Элли, — На улице дождь сильный! Если куда-то соберетесь, будьте осторожны!

Поблагодарив девочку-призрака, я досадливо поморщился. Как раз хотел через часик выйти по делам, только дождь… В Хайкорте это явление совершенно особого порядка. Вместо дождя и снега как таковых, плотный туман клочьями опускается до самых плит мостовых города. Гуляющие по улицам города облака, любящие облеплять дома, напрочь убивают ориентацию в пространстве. За прошедший месяц я уже убеждался в этом дважды — одно дело, если ты шляешься где-нибудь около трех основных улиц города, там еще как-то можно заметить приметное здание или его часть, но совершенно другое, если ты на окраине. Там украшений на домах меньше, заблудиться становится как раз плюнуть.

А мне как раз нужно за обещанными стволами, за которые с меня содрали месячную зарплату. Не судьба… хотя, нет, всё равно пойду. Надоело быть не то, что неполноценным, но однозначным «инвалидом» от полицейского участка.

Трижды за всё время меня вызывали на охоту за ихорниками. Седлал недовольного прекращением безделья Каруса и… ехал в участок, забирать кого-нибудь для подстраховки. Мало того, что неловко, так еще и живых в участке обычно не бывает, а значит, нужно ждать ночи, ломать себе режим, слушать ворчание кого-нибудь из братьев Трайкеров… В общем, неудобно. Да и смотрят на меня как на увечного, когда ради твари размером с крысу народ дергаю.

Нет, всё равно пойду. Заложив страницу в книге сигаретной пачкой, той самой, что когда-то дал мне владелец «Теплого приюта», я накинул плащ и, оповестив девчонок о том, что гномы выходят из дома… вышел из дома. С короткой посадкой на кофе у барной стойки.

Города снаружи не было, везде ползали медленные, влажные и непроглядные клубы тумана, но меня было уже не остановить. Есть такая черта характера у некоторых человеков — раз что-то запланировал, то нужно это непременно исполнить, иначе просто ни на чем больше не сосредоточишься. Вот она со мной всю жизнь, душа в душу. Туман? Да не беда, времени полно, а срочного у кида Хайкорта ничего не бывает. По крайней мере, пока он не обзаведется стволами, став настоящим помощником шерифа, а не мелким худым гномом с большим ножом. Ну… упрямства мне тоже не занимать.

Ежик в тумане из меня получился качественный, потерялся моментально, но сдаваться не стал, решив идти… куда-нибудь. План был простой — выйти из города, покинув зону туманов, а затем по его окружности дойти до оружейника, внешний вид мастерской которого я помнил хорошо.

В тумане блуждали живые мертвецы. Их сияющие желтым глаза неожиданно выныривали из густых клоков тумана, они хрипели, рычали и всячески ругались, натыкаясь на меня, бывшего куда ниже большинства жителей города. Очень атмосферное развлечение, настолько, что у меня спустя некоторое время произошел скачок Триады Мага, второй за прошедшее время. Ну, учение свет, что целиком и полностью отображается на мои параметрах. Если у кого и окупаются все без исключения мучения, так это у кидов.

С желтоглазыми жителями города история оказалась куда сложнее, чем я себе представлял. Они, можно сказать, были неотделимы от самого города, а жизнь этих разумных была овеяна тайной. На данный момент я лишь знал, что все желтоглазые не совсем нежить, хотя и очень к ней близки — они не чувствовали усталости, не получали и не тратили деньги, не употребляли пищу или воду, но при этом сохраняли свои прижизненные эмоции и способ мышления. Как-то это было связано с их любовью спать, но как именно — пока мне было не понятно. Зато я точно знал, что по правам и обязанностям они ничем не отличаются от живых жителей города. Кстати, весь город был выстроен именно желтоглазыми, чье неумение уставать позволяло им совершать такие трудовые подвиги, о которых другие разумные могут лишь мечтать. Мой дом уже практически был достроен, осталась лишь отделка с забором.

Из ближайшего туманного облака на меня вынырнула крупная мадам, слепо шарящая руками по сторонам, едва успел увернуться и удержаться от испуганного мата. Ну ладно я дурак, этим-то чего дома не сидится? Ходят, пугают… хотя Эльма желтоглазых не боится совершенно. Пару дней рассказывала, как учителя и директор в школе в дрожь вгоняют, а потом раз — и как отрезало. А вот я не особо привык, так как просидел почти всё время дома, штудируя книги… Кстати, а неплохо бы проверить.

— N’aam sark Achiol, okolum trigudis, — продекламировал я с вытянутой вперед пятерней. Изнутри мягко дернуло, волна тепла прошла до распростертой руки, выливаясь наружу в виде целеустремленно летящего вперед светлячка. Светящийся шар размером с кулак неторопливо вплыл в очередное облако тумана, заслонившее часть улицы, а затем…детонировал с еле видимой сквозь мокрую взвесь вспышкой. Тут же послышалась чья-то ругань, заставившая меня мышью нырнуть в подворотню. Усиливающийся голос обещал надрать проказнику задницу.

Это магия! Самая настоящая, волшебная, всамделишная магия!

…хотя, честно говоря — нет.

В учебниках черным по белому написано, что есть магия и мана. Не верить исследователям Незервилля, находящимся впереди планеты всей, причин не было, а вот приобщиться к некоторым их знаниям, дистиллированным из черт знает каких источников, было необходимо практически для каждого аспекта жизни в этом городе. Магия — это ни что иное, как вообще всё. Только разбавленное. Праэнергия из которой возникла праматерия, называемая также энергией Творения, некая среда, а может быть и излучение, а вполне возможно, что и всё вместе взятое, что подчиняется воле разумных существ. Но по своим законам. И слабо. А еще имеет тенденцию внезапно заканчиваться в том месте, где её интенсивно используют, как и всякая порядочная энергия.

Законы магии могли нащупать боги. Частично познать, частично нащупать экспериментами, может быть, просто видеть или нюхать, с этим исследователи затруднялись. Они уверенно вывели лишь одну закономерность — для взаимодействия обычного смертного с полем магии необходим ритуал. Для каждого свой, разумеется. Разумный через ритуал создавал схему, аккумулирующую магию и задающую той определенную функцию, которую та, родимая, выполняла. В данном конкретном случае бытового уличного хулиганства я вовсе не проводил полный ритуал вызова магического светляка, служащего как средством освещения определенной зоны, так и для вызова пожарных или полицейских служб. Вместо этого, я самым наглым образом эксплуатировал местного мэра, который подрабатывал еще и местным богом — Ахиол, держащий активным свой божественный ритуал вызова светляка, позволял своим последователям использовать краткую вербальную форму заклинания за долю малую в виде веры.

Настоящая магия? Не для простых смертных. Если хочешь её изучать, а уж тем более использовать — вперед, чеши во Внешнюю Зону и живи там. Это единственная территория Хайкорта, где магический фон нейтрален. Пятно города вытягивает магию со всей Средней зоны для наведения тумана над городом и питания его желтоглазых жителей. Внешняя территория вокруг туманов, окружающих город, обезмажена, питая уже их самих, даруя защиту этому месту. Во Внешней зоне, прямо рядом с этой туманной защитой, и живут наиболее старые и могущественные жители Незервилля, многие из которых произошли из семей основателей.

Впрочем, нельзя сказать, что магия совсем уж не сказочна. Любой высокоразвитый живой организм обладает способностью хранить некоторое количество магии, которая «настраивается» на него, что вполне может сублимировать ритуал, но, разумеется, через задницу. Существо с большим резервом уже «настроенной» магии, называемой маной, способно выплеснуть её из себя под эмоциями, либо научившись подобному благодаря длительным тренировкам и высоким уровнем самодисциплины. Структурированная мана, сформированная желанием своего бывшего носителя, вполне способна проявить в реальности загаданное им действие, воплотив тем самым влажные мечты попаданцев-кидов о огненных шарах, полетах наяву, а не во сне и прочей гадости. Угу, дай только им пару квадратных километров земли, на которой можно установить сборщик, с десяток лет на единоличное вычисление требуемого ритуала, ресурсы на его воплощение… и оп, мы имеем стационарную пушку, стреляющую огненными шарами, либо возможность на этой самой территории летать. Уныло.

Я, закинувшись тремя-четырьмя чашками крепкого кофе, а затем раздербанив себя эмоционально, вполне мог создать волевым усилием порыв ветра достаточный, чтобы сдуть эти ползающие по плиткам города облака метров на полсотни вокруг себя. Правда, после такого подвига пришлось бы лежать пластом около суток, попутно страдая кишечным расстройством, икотой, апатией и сонливостью — организм крайне плохо относился к полному опустошению резерва маны. Один раз устроив такое в качестве эксперимента, я заставил Эльму прогулять школу и много хихикать, пока она за мной ухаживала.

Нет уж, магия не для меня. Возможно, в светлом будущем я выучу несколько действительно полезных ритуалов, намеки на которых были в учебниках, но к тратам собственной маны отношение стало сугубо отрицательным. Коэффициент полезного действия никакой.

Блуждая в туманах, я мрачно подозревал, что не просто заблудился, а еще и начал ходить кругами, вовсе не такой уж и большой город совсем не желал заканчиваться, от чего становилось скучно и тоскливо. А еще хотелось курить, чему мешала окружающая меня сырость. Выпустить, что ли, еще светлячок?

Вспышки красного и серого впереди заставили встрепенуться. Посерьезнев, я ломанулся к индикаторам агрессии и страха, попутно нащупывая значок помощника шерифа в кармане. Хайкорт — очень мирный город, где у большинства населения нет никаких причин друг с другом конфликтовать по причине не работающей эндокринной системы. Мертвецы, хоть и живые, чрезвычайно уравновешенные создания, поэтому конфликты здесь событие редкое и всегда тревожное.

Продираться к месту событий пришлось довольно долго, моё зрение, отмечающее вспышки агрессии и страха, полностью игнорировало лежащие между мной и излучателями препятствия, которые, вкупе с туманом, представляли собой аж два ряда зданий, среди которых был с трудом найден проход. Для чего местные жители ограждали территории вокруг дома заборами — было для меня большой загадкой, так как в городе не росло ни одного растения. Везде сплошной камень. И туман.

— Констебль Криггс! — злобно рыкнул я, вываливаясь под ноги трем здоровенным желтоглазам, уже слегка пинающим свою жертву, тоже светящую желтыми буркалами и страхом, — Немедленно остановиться!

— Что за Криггс? Не знаю такого… — озадаченно повернулся ко мне здоровенный двухметровый тип, с грудной клеткой шире моей кровати. Смерив меня взглядом, он показал зубы чистокровного орка в веселой ухмылке, — Новенький? Должник?

— При исполнении, — ткнул я в его сторону зажатым в руке значком, — Что здесь происходит?

Слегка помятая жертва трех амбалов отползла к стене дома, опершись на нее спиной. Пострадавший желтоглазый был человеком с испуганно бегающим взглядом, ни грамма не изменившимся с моим прибытием. Все четверо участником склоки носили потрепанные комбинезоны из грубой прочной ткани, с заткнутыми за пояс перчатками. Рабочие? Грузчики?

— Мелкий, это не твоё дело, — прогудел второй орк, делая пару шагов ко мне, — У нас тут личный разговор. По душам. Ты лишний.

— Серьезно, — ввязался в разговор третий, — Мы же боли почти не чувствуем, парень.

— Шел бы ты отсюда, — вновь открыл улыбчивую пасть первый, — Со всем нашим уважением.

— Господа, я в городе новенький… — уже хорошо натренированным движением я извлек из заспинных ножен свой старрх, — Можете мне объяснить, какие части тела я могу вам удалить так, чтобы не причинить непоправимого вреда? Нам нужно будет дождаться, пока туман уйдет.

— Что?! — едва не хором охренели все вокруг, включая подавшего голос сидящего «жертва».

— Вас трое, я один. Вы большие, я маленький, — рассудительно произнес я, перехватывая Аргумент поудобнее, — Единственный логичный способ обезвредить вас на требуемое время для доставки в участок — это покалечить. Но я новенький, не знаю особенностей ваших организмов. Нужен совет.

От моих рассуждений возникла нездоровая тишина. Здоровяки И их потенциальная жертва обменялись ошарашенными взглядами, а затем нападающие просто бросились бежать врассыпную! И резво как!

Я офигевшим взглядом проводил исчезнувших в тумане гопников, качая головой, а затем сел на корточки возле шарахнувшегося от меня желтоглазого.

— Н-н-не трогай меня! — выдал мужик, пробуя отползти подальше.

— Зачем мне тебя трогать? — удивился я, — Ты же жертва.

— Н-н-нет! Не хочу! Помогите! Спасите!

— Что?! — тут уже пришлось мне выпучивать глаза, что произвело на мужика еще большее впечатление.

Полыхнув страхом как бы не в десять раз сильнее, он съежился, зажмурился, а затем противно заорал:

— Я не хочу быть жертвой!!

— Да ты уже жертва! Нападения! — попытался я донести до него простую истину.

— Нееееет!!! — завопил побитый еще громче, да так, что из окрестных домов начали выглядывать заинтересованные лица. Пришлось от греха подальше прятать нож.

Около часа ушло на то, чтобы успокоить возбужденных очевидцев и не менее возбужденную «жертву», шарахающуюся от каждого моего движения. Изнывая от идиотизма ситуации я раз за разом пытался донести свое видение произошедшего до окружающих, но истеричные выкрики «он хотел парням ноги отрезать!» вызывали легкое тревожное недопонимание свидетелей. В конце концов я просто махнул рукой на творящийся бардак, действительно начав ощущать себя каким-то монстром, напавшим на троих работяг. Это еще и усугубилось вскрывшейся подоплекой «нападения» — работяги просто разбирались со своим товарищем, где-то нашедшим себе калым и пропустившим рабочий день. Потертости и вмятины на его физиономии оказались не следами ударов, а вполне себе профессиональной деформацией от перемещения грузов.

Эх, и вот он мой первый выход в виде защитника закона.

Проплутав еще минут пятнадцать, я таки вырвался из Пятна на свежий воздух… чтобы тут же ворваться обратно. Над пустошами шёл самый натуральный ливень, которым меня чуть не смыло. Зато успел сориентироваться, нащупав траекторию (не маршрут) к мастерской оружейника. Цель была близка, а предвкушение выкурить сигарету под кровом мастера стали и пороха придало мне второе, а заодно и третье дыхание.

Теодор Рейхгарден, тот самый гном-оружейник, разумным был мало ли не легендарным, о чем я благополучно не знал. Происходил он из самой настоящей династии мастеров-конструкторов оружейного дела, впавшей в опалу около восьмидесяти лет назад в одном из ныне влившихся в Кригстан мелких гномьих королевств. В отличие от большинства беженцев, прибывших в Хайкорт своей волей, семейство Рейхгарден было выкрадено агентами Ахиола чуть ли не прямо из морского порта. Но… условия Незервилля оказались именитым мастерам не по душе, из-за чего те, заключив какую-то сделку с мэром, были отпущены на волю. Оставив в городе еще теплый труп Теодора, страдавшего от врожденного порока сердца. И… мастера таинственным образом спасли.

Сменившись плоскость существования Теодор мало того, что сохранил и преумножил все свои навыки, так еще и продолжал вести конкурентную борьбу со своим давно уже покойным братом, специализировавшимся на разработке автоматического оружия. Моя с оружейником нелепая схватка, и его не менее нелепый запрос денег, внезапно удовлетворенный мной, стали порождением новой легенды города. Конечно же, нелепой. Все разумные, с кем я общался в течении месяца, пока исполнялся заказ, в обязательном порядке просили меня продемонстрировать им первые «не-револьверы, которые сделает этот гнусный сморчок».

— Забирай и вали!

Несмотря на задушевный и резкий вопль, замотанные в рогожу пистолеты были выложены на стол аккуратно, без стука. Покосившись на отвернувшего к верстаку Теодора, я размотал тряпки, скрывавшие два массивных (относительно моих небольших габаритов) пистолета, весьма напоминающих по форме некую американскую классику, чей старший брат носил имя «Миротворец». Ухватистые и тяжелые, но не для меня, по силе уже неплохо превосходящего среднего человека. Тяжесть нужна для частичной компенсации отдачи. Никаких украшений, никаких резных «щечек» из кости или какого-нибудь редкого минерала — сплошь серая оружейная сталь и гладкое полированное дерево. Пара самых обычных грубоватых пистолетов несерьезного по меркам этого мира калибра в девять миллиметров.

За одним исключением.

Вдоль стволовых коробок на каждом из моих новых пистолетов были выгравированы слова, соединяющиеся во фразы:

«N’aam sark Achiol, trifecto lilium stardis conundrum»

«N’aam sark Achiol, redus letardika memurum»

«N’aam sark Achiol, vivir mord klast»

Три коротких литании-заклинания, которые нужно было произносить вслух, чтобы добавить покидающей ствол пуле интересный дополнительный эффект. Первое, самое мощное из заклинаний, «заряжало» следующий выстрел сменой физических констант пули, делая свинец на несколько секунд похожим на резину. Второе, наоборот, добавляло поражающего фактора в виде короткого сильного разряда электричества, особо ценного тем, что желтоглазиков с такой пули вырубало более чем на сутки. Стрелять нарушителям предполагалось куда-нибудь в безопасное место, например — в ляжку. Третий сервис от местного бога должен был применяться строго и только против ихорников — он взрывал пулю после того, как та замедляла движение, попав в плоть.

— Всё, как мы договаривались, — не поворачиваясь ко мне бубнил Теодор, напрочь забыв, что пару минут назад вовсю меня посылал покинуть заведение, — Вес каждого в снаряженном состоянии — 950 грамм, калибр — твои смешные миллиметры, пристреливать будешь сам за городом, я за свою работу ручаюсь. Все для обихода можешь закупить у меня. А если не идиот, то сделаешь это прямо сейчас.

— Почему прямо сейчас? — задумчиво бубнил я, вертя в руках долгожданное оружие.

— Потому что видеть тебя не хочу! — тут же взорвался чересчур активный покойник, раздраженно жестикулируя, — Иметь возможность получить лучшее в мире, а заставить меня заниматься этим! Что ты получил, мелкий упертый говнюк? На три патрона больше? Криворукий смазливый упырь!

— Вот что я получил! — тут же экспрессивно рявкнул я, отжимая пальцем сторожок магазина, чтобы тут же схватить с столешницы другой, втыкая на место выпавшего. Пистолет клацнул затвором, оповещая всех, что вновь готов выплюнуть девять смертоносных подарков.

— Ну да! — кинул тряпку на землю мастер, — Иметь возможность быстро промазать две дюжины раз куда важнее, чем научиться попадать из произведения искусства! Знаешь, когда Баунд последний раз промахивался? Так вот, никогда! А он обычный труп, поднятый некромантией! Я ему револьверы делал, когда у самого только руки от зада отодвигаться начали! А ты… а ты Должник, ты из пальца должен лучше стрелять!

— Я уже встречался с тварью, которая бы твоего шерифа с его шестью патронами съела бы и высрала до того, как он успел бы разрядить свой ствол! — самозабвенно орал я в ответ, вспоминая Каингорна, — Ты можешь делать лучшее в мире, старый ты пердун, но не отказывай миру в том, что он может придумать нечто лучше, чем твои игрушки!!

— Да в жизни такого не будет!

— Ты уже труп!

— Криворукий болван! И болтун! Попробуй доказать, щегол мелкий!

— Ах так? Дай карандаш с бумагой!

Совсем забыв про пистолеты и неосмотренную еще винтовку, я сел за стол, принявшись свирепо чертить, насилуя свою память. У Теодора язви его дохлую печень Рейхгардена было замечательное умение выбешивать людей, задавая планку истеричности в разговорах, чему я собирался в полной мере отомстить. Кое-какие основания на правоту у мастера действительно были, его непревзойденные шестизарядники действительно вызывали даже у меня чуть ли не эрекцию, а вот автоматическое оружие на Кендре пока действительно было весьма неточным, но…

— Вот! Любуйтесь! — сунул я ему под нос исписанные листки через полчаса.

— Что это за бред? — брезгливо взял гном предложенное, но впиваясь глазами в бумагу профессионально и цепко.

— В своем мире я был крайне далек от огнестрельного оружия, мастер Рейхгарден, но уж некоторые технические детали у нас там помнит даже школьник! — ядоточил я, — К моей скорби, не могу вам раскрыть все секреты и детали изображенных единиц оружия, но они фундаментально почти ничем не отличаются от обычного автомата!

— Шесть тысяч выстрелов в минуту?!!

— Вы бы знали это еще лет 50 назад, если бы больше общались с кидами!

— Брехня!

— Наука!

Мастер злился и ругался, осыпая грязью первый же из рисунков, представляющий собой шестиствольный пулемет гатлинга, а я упорно насиловал свою память, высыпая на желтоглазого всё, до чего мог дотянуться. Плотность огня всегда победит мастерство снайпера, эту аксиому Теодор пытался оспорить, даже отвергнуть, но я настаивал всеми жабрами души. Через пару часов гном стал сдавать, после того как мы переключились на барабанные автоматические дробовики для штурма зданий — описание свинцовой метлы, работающей в конусе с частотой отбойного молотка, ввело оружейника в легко различимую мне депрессию. Победа была близка, я торжествовал, в запале вспоминая, что дала миру технология «булл-пап», но тут наш пир духа был прерван самым паршивым образом.

Меня подняли в воздух за шиворот, а затем развернули задом к замолчавшему Теодору.

— Шериф, — недовольно сообщил я должность и звание скелета удерживающему меня в воздухе скелету.

Голубые огоньки в глазах «настоящего» мертвеца приплюснулись, придавая его неподвижной физиономии удивительно подозрительный вид.

— Кид.

Молчание.

— Вы по делу или просто так, посмотреть пушки, поносить гнома? — сварливо осведомился я, еще не выйдя из запала.

— Собирай своё барахло и идём. Тебя ждет дело.

Глава 9. Старое дело

— Господа, дамы. Приятнейшее известие. У нас появилась надежда. Даже не так… Надежда! … и никак не меньше.

Потусторонний голос шерифа разносился по враз утихшему участку, где собрались все констебли Хайкорта. Я засел в углу комнаты, мрачно дымя сигаретой и злобно поглядывая на нежить, заставившую меня в спешке покупать приблуды для обихода оружия вместе с боеприпасами, что позволило морально раздавленному Рейхгардену оторваться с ценой. Зарраза…

Зал тем временем умеренно голосил нечто вроде вялого «наконец-то», не менее вяло интересуясь у стоящего в горделивой позе скелета, о чем именно тот ведет речь. Судя по интонации, товарищу Бальтазару Т. Баунду не особо-то и верили. Причем хором.

— Шеф, вы нашли зацепку? — саркастично вздёрнул бровь самый обычный человек, крепкий подтянутый шатен с щегольскими, слегка устремляющимися вверх, усами. Я тут же уставился на него как на дивное диво, давно уже позабыв, как выглядят нормальные люди. Тот, явно чувствуя мой взгляд, лениво приложил два пальца к непокрытой голове, как бы здороваясь.

— Конечно, он нашел зацепку! — тут же выступила вперед слегка неживая Целестия, сверля босса влюбленным светящимся взглядом. Затем она подбежала к нему вплотную, складывая ручки на груди, и самым заискивающим тоном спросила, — Вы смогли узнать, куда пропал Эскобар, дорогой Бальтазар?!

— Лучше! — бодро прохрипел шериф-скелет, королевским жестом указывая на меня, — Я нашел такого же ублюдка, как и он! Только поменьше!

От такого пассажа челюсти у половины присутствующих, включая и меня, тупо отвалились.

— Представьте себе моё удивление! — потусторонне грохотал Баунд, — когда сюда пару часов назад вломились строители из фирмы Крутоса, вовсю вопя, что гном с ножом и значком хотел их порезать, просто потому что в городе стоял туман! Они сразу признались, что разговаривали на повышенных тонах, но при виде констебля начали объяснять ему ситуацию, но тот, не став особо вникать в происходящее, достал нож, а затем начал допытываться, что у них троих можно отрезать без особого вреда для существования!

— Зачем?! — полный священного ужаса голос Целестии идеально заполнил мхатовскую паузу гадского скелета.

— Затем, дорогая моя Целестия, что описанный выше Магнус Криггс хотел просто… «задержать» этих трех достойных горожан до выяснения обстоятельств!

— А зачем резать?! — продолжала делать большие глаза эльфийская дамочка, что у нее, черт подери, отлично получалось.

— У него просто не было наручников! Он решил, что небольшое расчленение вполне может заменить их отсутствие!

Тут на меня все посмотрели такими глазами, что щеки загорелись сами собой. Ну, это же совершенно логично? Орки были здоровые, опасные на вид, задержать их было нуж… блин. А нужно ли? Они же действительно просто ко мне придвинулись, да и тон голоса мог лишь показаться угрожающим…

Бальтазар тем временем красочно расписывал, как он, в поисках меня, зашёл к оружейнику, где увидел презанятную картину — как я с удовольствием морально уничтожаю лучшего в мире мастера револьверных дел, после того как унизил его на весь город, принудив сделать для меня «личное» полуавтоматическое оружие. Вот, смотрите, оно уже в кобурах подмышками у этого… Криггса.

— …в общем, пусть мы видим лишь три эпизода из жизни этого господина в Хайкорте, — торжествующе завершил скелет, — мы можем быть твердо уверены, он такой же мудак, как и Мадре!

Стражи правопорядка вместе с главарем этой банды уставились на меня, как гламурные москвички на провинциалку, сходившую по большому в биде. В их глазах, святящихся и обычных, читалось «Что за карманного варвара мы допустили в святая святых обители селфи?». На какую-то долю секунды я почувствовал себя крупным приматом в свингер-клубе «для тех, кому за пятьдесят». Это… разозлило.

— Да идите вы в жопу с такими инсинуациями! — показал я общественности неприличный жест, — Дали мне пачку талмудов и отправили домой, а теперь хотите, чтобы я всё знал и умел?! Увидел нарушение — прекратил нарушение! А что у меня был с собой только нож, так все знают, почему!

— Точь-в-точь Эскобар… — зачарованно пропищала мелкая и вредная Целестия, из-за чего я еле подавил желание бросить в неё чем-нибудь поувесистее.

— Повеселились и хватит! — бодро прогремел шериф, явно заметив, что я готовлюсь к отповеди, которая пройдет катком и матом, — Все по местам! Магнус, ко мне в кабинет!

Проследовав за шерифом в его кабинет, я в очередной раз имел удовольствие наблюдать вид подошв сапог этой нежити, заброшенных ей на стол вместе с ногами. Показательно поморщившись, я отодвинулся на стуле как можно дальше в сторону, а затем начал с намеком разминать сигарету. Огоньки глаз Бальтазара зажглись ярче, а костлявые пальцы с неменьшим намеком погладили кобуру. Я нагло осклабился, в надежде, что скелет поймет издевку по поводу отсутствующих у него губ.

Надежда оправдалась.

— Так, мелкий… — заунывное потустороннее эхо слов шерифа загуляло по помещению, — У тебя будет одна ответственная задача. Придумать, как покинуть Хайкорт незамеченным.

— Что?! — звуки моего офигения присоединились к эху слов Баунда.

— Ввожу тебя в курс дела. Эскобар Мадре не сбегал из Незервилля, парень. Скорее всего, — зубы мертвеца звонко клацнули друг о друга, — Прошедший малое посвящение Ахиолу не может скрыться от его взгляда нигде на Кендре. Наш кид, после того как закатил шикарную пьянку по поводу выплаты своего Долга, просто пропал на следующий день. Растворился. Исчез. Его дом, его вещи и ценности, деньги, да даже тайники, которые мы отыскали — всё нетронуто. А у него много чего было, в том числе и ценностей, которые очень легко унести с собой. Какие выводы можно сделать?

— Массу, — поёжился я, — Но самый напрашивающийся на язык? Шериф, мне говорили, что Хайкорт является логовом безумных ученых и волшебников, а главврач местной больницы этому буквально живое подтверждение. Вашего Эскобара разобрали на запчасти во имя науки.

— Возможно! — начальник бодро хлопнул ладонью по столу, — Но не обязательно. Видишь ли, я не врал. Мадре отлично уничтожал ихорников, но в остальном? Он был редкостным ублюдком. Он дергал за яйца всех, кроме Доннорифта и Херна. Первый его штопал, когда Эскобару попадался особо злой стрейн или савэдж, а хозяин «Приюта» поставлял ему выпивку и курево. Хулиганство, провокации, драки — это мелочи. А вот то, что у нашего кида был конфликт с половиной обитателей Внешнего кольца, показатель неслабый.

— Вы меня теряете, — тут же парировал я, — Я ни-че-го пока не знаю о Хайкорте. Совершенно. Ни как тут делаются дела. Ни как тут следуют законам. Ни своих обязанностей. Дергаете меня с места в карьер, да еще хотите, чтобы я попутно помог разобраться с загадкой предшественника?

— Кем ты был в том мире, парень?

— Бухгалтером.

Скелет печально и заковыристо выругался, а затем замолчал, уставив глазницы в потолок. Так прошло минут десять.

— Криггс! Ты где?

— Здесь. Вы разве не видите мое ухо в дверной щели?

— Я хочу, чтобы ты был тут целиком!

— Докурю и буду, шериф.

— Аа…

Теперь высохшая мумия выглядела куда серьезнее. Сняв ноги со стола и сжав руки в замок, Бальтазар Тайрон Баунд смотрел на меня торжественно и сурово. Даже огоньки в глазах зажег более ярко.

— В общем, парень, я буду с тобой честен. Констебль или помощник шерифа из тебя не выйдет. Не говори, слушай. Дело в самом тебе, но я объясню через пример. Эскобар был гнусной скотиной не по своей природе… хотя нет, по ней тоже, но в основном из-за того, что был кидом-ловкачом, понимаешь? Нет? Мда, чему тебя только учили. В общем, Магнус, Мадре был слишком быстр. Он не только быстро стрелял, он вообще жил быстрее чем все вокруг. Мы для него были медленными ослами, по паре минут жующими каждую фразу. Мужик сильно пил от одиночества. Про постель можешь даже не интересоваться, там тоже все было печально. Не стоит на меня так смотреть, я занимаюсь его розыском уже несколько месяцев.

— Я в вашей компетенции не сомневался, — подвякнул я, искренне сомневаясь в компетенции обтянутого кожей скелета в потрепанной коже.

— К чему я веду… — взгляд нежити потяжелел, видимо, прочувствовав мой подтекст, — Ты мелкий и харизмат. Сейчас еще напоминаешь человека, с кем можно выпить в баре, но… хочешь ты этого или нет, со временем ты станешь воздействовать на разумных куда серьезнее. Прибежавшие ко мне парни едва не обмочили штаны, хотя у их рода эмоции купированы достаточно серьезно…

— Их рода?

— Потом! — досадливо отмахнулся Бальтазар, — Я веду к тому, что рациональнее будет использовать тебя как детектива.

— Кого?! — не поверил я своим ушам, — Шериф, с какого перепуга мне так сильно кажется, что в вакансии местного истребителя монстров образовалось чересчур много дополнительных обязанностей?!

— Патрулировать улицы, пугая до усрачки народ… или иметь свободный график? — задал вопрос в воздух скелет, хитро щуря бесстыжие глаза, — Иметь доступ во все зоны, познакомиться со всеми жителями Хайкорта, может быть, даже выяснить, что сталось с Эскобаром… ведь это может ждать и тебя?

— Патрулировать улицы, — твердо заявил я, не поддаваясь на провокации, — И пугать до усрачки. Мне нравится! Я люблю пугать и убивать!

Не прокатило. Мне очень доходчиво дали понять, что всё местное общество чрезвычайно заинтересовано в том, чтобы отыскать следы Эскобара Мадре и познать его судьбу. Я как нельзя лучше подходил на роль того, кто рано или поздно будет вынужден познакомиться со всеми жителями города, а заодно будет жизненно замотивирован в получении результата. Подумав головой, я с неохотой согласился с такой трактовкой Баунда. Если Мадре действительно пропал в границах города, то это безусловно тревожная новость для меня как для кида. Более того, должность эдакого эрзац-детектива несет в себе куда большие перспективы, если я хочу рано или поздно наладить разговор с Ахиолом. А тот был наиболее заинтересованным в нахождении Эскобара разумным.

— Магнус, ты, может быть, и не понимаешь вообще ничего… — из слов ставшего внезапно серьезным скелета исчезли сарказм и подтрунивание, — Но у тебя есть несколько плюсов. Во-первых, ты как иномирец, знаешь приблизительно тоже, что знал Эскобар. Возможно, ты сможешь понять, о чем он думал, как жил. Нечто, что мы, местные, вообще упускаем из виду. Во-вторых, вы, киды, очень быстро учитесь. Мне Ахиол сегодня передал, что ты использовал заклинание сигнального светлячка. Чтобы ты понимал, твоя девчонка сможет его использовать лишь через полгода… если она очень умненькая. Тебе же стоило пару раз прочитать инструкцию в учебнике, так? Так. Предлагаемая мной должность тебе идеально подойдет.

— Я уже сказал «да», — тоскливо пробурчал я, — Но хотел бы у тебя услышать главное. Третье. Всегда есть «главное третье» о котором хотят умолчать. Это, блин, закон жизни. Ну… и в твоем случае тоже… шеф.

— Мне не везде есть ход, — пробурчал шериф, отводя свои синеватые шарики глаз в сторону, — А остальные… это не их, Криггс. Совсем не их. Мы договорились?

— В общем. А теперь давайте пройдемся по деталям.

Просто так я сдаваться не собирался, чувствуя седалищем, что скелет готовит мне крупную и жирную падлу. Где именно зарыта собака, я не знал, и, хоть и понимая, что отказ не примут… всерьез, начал торговаться за права, вольности и удобства. Спустя час мы с шерифом расстались, взаимно недовольные друг другом. Но нашедшие консенсус.

С следующего дня я получал отдельный кабинет (нет, на самом деле сидячее место в архиве отделения), месячную плату в семь марок и 25 талеров (но после окончания испытательного срока, который будет длиться три первых дела, что я найду или мне поручат), магическую кофеварку (её удалось отбить без условий, но со скрипом), а также табличку «Помощник шерифа по особо важным делам». Сначала я хотел «Заместитель шерифа по важным делам», но тут в меня начали целиться из револьвера, пришлось урезать осетра.

Но самое главное, что я смог выбить из этого огнестрельного Кащея местного Лукоморья — был помощник! Точнее помощница. Еще точнее — женщина, когда-то крепко задолжавшая Бальтазару, которая теперь будет отрабатывать долг, помогая мне вжиться в местные реалии. И всего-то мне это стоило кружки с надписью «Лучший помощник шерифа»!

Заглянув домой в отель, получил от помощника Херна поздний обед в виде шикарной яичницы с луком и ветчиной, а умяв его, поднялся к себе. Количество наличных детей выросло уже до трех штук — все были женского пола и таинственно шушукались в комнате у Эльмы, временами издавая ржание крайне молодых лошадок. Предупредив девчонок (одну призрачную и двух вполне живых) о том, чтобы они не подглядывали, переоделся в недавно заказанный комплект одежды, который намеревался использовать как рабочий.

— Ох…! — раздалось из приоткрытой дверной щели от «не подглядывающих» девчонок.

— А то! — горделиво сказал я, любуясь в зеркало.

Высокие ботинки были слегка тяжеловаты, но зато прочны и удобны. Голенища я спрятал за штанами из джинсоподобной ткани болотного окраса, плотной и крепкой. Широкий пояс, на который я примостил полицейскую бляху, был настолько крепок, что можно было им осуществлять вагонную сцепку. Черная рубашка плотного водонепроницаемого шелка была более чем уместна в вечной сырости и полумраке Хайкорта. На неё вполне удачно легла бежевая жилетка, хорошо идущая в тон к брюкам, так и не особо видимая на фоне этой самой жилетки сбруя, на которой крепились как две подмышечные кобуры с пистолетами, так и заспинные ножны старрха. Сверху всё это великолепие венчал пыльник — тяжелый кожаный плащ, который чаще всего носили распахнутым настежь. Ну и шляпа, куда ж без нее. Я не имел морального права перед собой стать помощником шерифа без ковбойской шляпы.

Вид получился неожиданно лихой и респектабельный, правда, умоляющий меня взять в зубы сигарету и приобрести часы-луковицу, чтобы их цепочка эпатажно свисала из кармана жилетки. Шпорами и сапогами пришлось пренебречь по соображениям безопасности — Карус меня скорее всего задушил бы как мышь, доберись я острым железом до его нежных кошачьих боков.

Заодно и осмотрел свой арсенал, над которым мы с Рейхгарденом провели ритуал привязки.

«Пистолет»

Тип — оружие

Статус — личная вещь

Владелец — Магнус Криггс

Личные свойства: Целостность, Внимание бога

Добавленные свойства: Заклинательная связь

«Ружье»

Тип — оружие

Статус — личная вещь

Владелец — Магнус Криггс

Личные свойства: Целостность, Внимание бога

Добавленные свойства: Заклинательная связь

Целых три свойства на каждой единице оружия вполне могли бы стать причиной убить владельца, чтобы завладеть такой редкостью… но только во внешнем мире. Здесь же, по сути, основным присущим исключительно пушкам особенностью была Целостность, аналогичная Крепости на более примитивных предметах, таких как мой нож. Комплект из Заклинательной связи и Внимания бога был «стандартом» для оружия всех полицейских. Если я выстрелю, то Ахиол узнает где. Если попаду, то он узнает, в кого.

…ну, если это будет подданный Хайкорта.

Пистолеты отправляются в кобуры, а четыре дополнительных магазина, слегка расширенных до 15 патронов каждый, я рассовываю по плащу и кармашкам сбруи. На винтовку просто бросаю взгляд человека, искренне желающего взять её с собой (ибо мир жесток и коварен), но не берущего (так как низкорослый мужик с винтовкой на улицах мирного города — слегка чересчур).

Однако, хороша красавица. Укороченное под мои руки и плечи ложе, вытянутый ствол, затворно-скользящий механизм… одно слово, прелесть. Мастер по совершенно очевидной причине не стал монтировать на нее оптический прицел, поэтому винтовка радовала мой взгляд плавными и хищными очертаниями. Одна беда — эта мощная радость однозарядная, да и патроны стоят по 10 донов один. Пока о интенсивной пристрелке оружия можно только мечтать, у меня осталось всего 78 марок, а впереди еще заказ мебели, закупка посуды.

Я скривился, представляя, как со всей этой ерундой придется возиться. А потом просветлел лицом, ловя взглядом продолжающую на меня таращиться Эльму.

— Доченька… — тут же запел я медовым голосом, — Ну-ка одевайся. Пойдем с тобой погуляем. Новый дом посмотрим.

— А можно Элли и Лизетта с нами пойдут? — тут же сделала Эльма умоляющие глаза.

— А почему нет?

Похожая на человека Лизетта оказалась жуткой смесью рас физиологически, и неумолкающей болтушкой психически. Слегка зеленоватая кожа и удлиненный нос выдавали половник гоблинской крови в девчушке, что её нисколько не портило. Те полчаса, пока я возглавлял небольшой девичий табунчик до нашего будущего дома, оказались более информационно насыщенны про Хайкорт, нежели все мои визиты в полицейский участок, вместе взятые. Идя и грея уши, я горько думал о косности бытия — не то, чтобы местные меня не любили или сторонились, просто их преподавательский навык и эмпатия были в районе старого башмака. Неудивительно, если в городе просто не бывает новых лиц, а большая часть старых — мертвые!

К счастью, на улице уже распогодилось. Ползающие по плитам города тучки исчезли, вновь позволяя глазам радоваться об серое уныние городских стен с их гаргульями.

Дом был хорош. Узкий фасад, но само здание немаленькое, просто вытянутое по своей длине с окончанием в виде крохотного дворика-склада с дровянницей и десятком метров свободного пространства, опять-таки крытого плиткой. Первый этаж был выполнен в виде прихожей, из которой коридор вел на просторную кухню. По левую руку в коридоре были двери в небольшие бытовые помещения и туалетную комнату, по правую располагалась небольшая уютная гостиная с маленьким камином и чуть меньшая по размеру комната, которую я тут же окрестил своей спальней. Гостиную, спустя пару минут напряженных раздумий, я торжественно переименовал в свой же собственный кабинет, по совместительству и библиотеку.

Оставался вопрос ребенка, который я решил просто и безыскусно — отдав Эльме весь второй этаж, представлявший из себя одну большую комнату, чем заработал неслабую акустическую атаку на уши в виде благодарности. Комната на втором этаже действительно была здоровенная, едва ли не больше совокупно чем моя спальня с гостиной. Надо будет как-нибудь придумать там что-то вроде стенной перегородки, чтобы у Эльмы был как свой уголок, так и место для приема гостей.

— Пап, а какие ты хочешь шторы? А стол? А что у нас будет на кухне? — тут же засыпала меня вопросами пепельноволосая девочка, азартно блестя глазами.

— А вот сама решай, — коварно улыбнулся я, ссыпая ей в ладошку десяток тяжелых золотых монет, — Понаблюдаю, как ты с этим справишься!

Ловушка оказалась подлой и неожиданной, всё, как я люблю. Будь Эльма одна, она бы тут же заныла, что не справится, что она никогда этим не занималась, что боится и не знает города, но… перед глазами двух восхищенных новых (первых и явно единственных пока!) подруг, она просто не смогла отказаться! Зажмурилась, подышала глубоко, раскрыла ладошки, посмотрела внутрь, зажмурилась заново…

— Уф-уф-уф… хорошо! Я сделаю! Но если что — позову тебя! — выкрутилась сероглазка.

— Отлично, я в тебя верю! — положил последний кирпич на весы девичьей решительности я, кивая с самым серьезным видом.

Интересно, можно зачесть в собственные достижения, если на тебя влюбленным взглядом смотрит призрак-подросток?

Оставив девчонок обсуждать дом и его будущее убранство, я выдвинулся на поиски механической мастерской «Железяки». Искомое здание было всего минутах в пятнадцати энергичной ходьбы от дома, располагаясь прямо на краю города. Логично, так как к самому строению примыкала немалых размеров… свалка. Или, скорее открытое место, на котором грустно ржавели котлы, сломанные электрические плиты, чугунки, даже пара автомобилей присутствовала. Интересно, кто их догадался притащить в это царство вечной сырости и мглы?

Из самого здания неслись вполне себе металлообрабатывающие звуки — лязг, ругань, скрежет, еще большая ругань, шуршание и визг какого-то устройства. Возня сопровождалась дуэтом из двух голосов — низкого и раскатистого мужского с энергичным, но совсем не тонким, женским. Вёл женский, костеря погоду, собеседника и «чертову масленку, которой взбзднулось опрокинуться». Вполне себе рабочая атмосфера. Я сделал шаг в сторону полуоткрытых больших ворот, откуда все это неслось, но неожиданно замер.

К тем же воротам шёл кот. Обычный кот, рыжий, с белыми пятнами, со свалявшейся длинной шерстью, измазанной в чем-то, весьма похожем на масло из той самой злополучной масленки. У кота было несчастное и подавленное выражение морды, но не это заставило меня замереть в шоке. Удивление вызвал способ перемещения животного — шло оно на задних лапах, волоча за собой подмышкой небольшую трубу, которую кот удерживал за счет того, что крепко сжимал передние лапы на груди. Животное взглянуло на меня полными скорби глазами, остановившись на секунду, а затем, горестно вздохнув, продолжило путь.

— Волди! Где тебя демоны носят! — злобно гаркнул женский голос из мастерской, как будто почувствовавший приближение животного.

Кот, оказавшийся, видимо, тем самым Волди, прижал уши к голове, окончательно приобретая вид жалкий и боязливый, а затем быстро поскакал к двери, волоча за собой прыгающую железку.

Но… не успел. Двери ангара распахнулись, едва не съездив по носу коту, с мявом отскочившему назад, и моему взору предстала женщина. Довольно рослая, навскидку метр семьдесят пять, крепкая, с заметным даже под видавшим виды комбинезоном бюстом, с миловидным, хоть и слегка подпорченным раздражением лицом. Карие глаза и каштановые волосы, убранные в хвост. Потёки того самого масла, щедро удобрившие штанины комбинезона. Мазки грязи на лице.

— Волди, твою пушистую жопу! Сколько можно ждать! — рявкнула она, уничтожая кота взглядом. Тот, обняв так и не отпущенную трубу, покорно уничтожался, приняв вид виноватый и потерпевший. Мне стало жаль животинку до рези в глазах.

Тем временем женщина… или, скорее девушка лет двадцати двух, обнаружила замершего меня.

— Ядрена вошь, какой нарядный шкет! — гыгыкнула она, скаля белые крепкие зубы, — Тебе чего тут всралось, модник?

Вот так и началось моё знакомство с Пенелопой Кайзенхерц по прозвищу Злюка. Впрочем, как и большинство моих знакомств — с желания убить.

Глава 10. Открыть гештальт!

— Криггс, просыпайся, мелкий говнюк! Утро уже наступило!

— …риггс!

— Криггс, коротышка окаянный! Спускайся немедленно! Или получишь котом в окно!

А вот эта угроза сработала. С трудом приоткрыв глаза, я посмотрел на часы. Шесть утра… и она орёт на всю улицу, нимало не смущенная тем, что… Ах, ну да. Живых здесь мало, а мертвецов так просто не разбудишь. Это мы вчера успели выяснить, перед тем как…

— Криггс, утырок! Выползай!

Ненавижу её. Ненавижу Пенелопу мать её Кайзенхерц. И бать тоже. И дедушек с бабушками.

— Папа, можно я в нее выстрелю? — из соседней комнаты показалась заспанная Эльма, протирающая одним кулачком глаза. В другой руке у дочери была винтовка.

— Нет, — с сожалением ответил я, — Пока нельзя. И не показывайся мне на глаза в одних трусах, девчонка!

Мне был продемонстрирован розовый язык, после чего образ мстительницы за потревоженный сон скрылся назад. Пора срочно принимать меры, пока мне действительно не разбили окно.

Котом.

Внизу хмурый и заспанный Зальцер катнул с мрачным видом в моем направлении большой стакан парящего кофе. Хозяин определенно не радовался жизни, но злобы в его взгляде на меня не было. Скорее обреченность.

— За счет заведения, мастер Криггс.

— Спасибо, — принял я угощение, замявшись, — Вы… извините. Я не знал, что она…

— Все знают, кроме вас. А я даже знаю, кого поблагодарить. Не берите в голову.

Пенелопа была ходячим скандалом и вулканом эмоций. Причем, хмуро подметил я, делая глоток горячего кофе, вулканом совершенно искренним. Каждый раз, когда она экспрессивно выражала свое недовольство миру, её силуэт в моих глазах пыхал алым. А уж как часто она это делала… я захотел вернуть её туда, где взял. Имея такой ориентир с моим идеальным зрением, я просто не буду теперь иметь шансов заблудиться на территории города!

Но у Злюки, кроме забитого кота, семенящего по её стопам и чего-то, чрезвычайно похожего на бензопилу в наплечных ножнах, было одно единственное, но зато чрезвычайно ценное для меня качество. Она делилась информацией.

— Дай догадаюсь, мой мелкий хмурый друг по обстоятельствам — тебе ни хрена не объяснили, ничего не рассказали и озадачили всем подряд, выпнув на улицу? — с этим неслабо меня выбившим из колеи вопросом, Злюка ловко отняла у меня стакан с кофе, и пошла дальше, прихлебывая. Угостившись, она повела свободной рукой, — Не удивляйся! Для этого города такое почти норма.

— Тупо тогда ожидать результатов от совершенно неподготовленного чело… кида, — хмуро пробормотал я, пытаясь вытрясти из головы недосып.

— Ха! Тупо! Добро пожаловать в клуб! — девушка, одевшаяся по случаю в чистый комбинезон,усиленно лишала меня бодрящего напитка, — Ты попал в банку с пауками, придурок. В этой банке есть сонные желтоглазики, есть выброшенные на свалку ублюдки вроде меня, а еще есть старые матёрые монстры, которые поскрипывают своими жалами во Внешней Зоне! Так вот, этим монстрам на всё плевать, пока сюда идут караваны, понял? На тебя, на меня, на всех! Мы, в Пятне, вовсе не пуп земли, мелкий! Мы обслуга для этих стариков!

— Тебе ничего не рассказали, потому что тут все червячки, живущие по своим норкам. Зальцер-который-тот-еще-Хер, живет в своем «Приюте» безвылазно, шериф, старая дохлая скотина, спит целыми днями, витая непонятно где, другие живые? Все прячутся по своим укромным раковинкам, Криггс! А тебя назначили крайним, чтобы ты бегал с горящей жопой и дружил с каждой мандавошкой этого мертвого города! А если справишься, то тебя отправят дальше, на фермы, а то и во Внешку! Если случится чудо, если тебя не съедят и не высрут какие-нибудь твари, то кресло заместителя мэра — твоё! Ахиол подвинет свою тысячелетнюю жопу с такой радостью, что под ним всё загорится!

Она… говорила. Нет, она выговаривалась. Выплескивала из себя годами копившуюся злость, ненависть и презрение к этому месту. Мы шли по улицам сначала бесцельно, но потом, зарулив в один из магазинчиков у центра города, обустроились в довольно абсурдно выглядящем без зелени сквере, в котором, тем не менее, были столы и скамьи. Там Пенелопа махом опрокинула в себя четверть бутылки виски, продолжая разглагольствовать. Я не мешал, хоть и было сложно отрешиться от эпитетов, которыми она меня щедро потчевала. Несмотря на вагоны пользы и информации, у паровоза по имени Пенелопа Кайзенхерц по-прежнему было очень неприятное лицо.

Но вот сотрясать землю с пользой, она умела как никто.

От первой же в красках описанной мне новости, пришлось загрузиться по самую маковку. Желтоглазые. Воскресшие. Нежители, чьими силами было построено всё тут вокруг. Спокойные и странные… они оказались вовсе не теми, кем их воспринял поначалу я.

Некромантия, совмещенная с идеей виртуальных игр с полным погружением.

Как создать разумное существо в неустающем теле, инициативное, способное трудиться на твое благо многие десятки лет? Ответ прост — магия. Зашкаливающе сложная, выверенная и огромная по своим масштабам система. Мертвецы не просто так любили спать — они попадали во сне в некую Сферу Душ, искусственно созданный рай, где они могли жить полноценной и не знающей забот жизнью. Чувства, цвета, вкусы, ощущения… им всё было доступно в полной мере. Ровно столько, сколько они согласны работать на благо Хайкорта при «бодрствовании». Так они были мотивированы, полностью сохраняя как рассудок, так и все присущие живым эмоции.

— Круто, да? — скалилась подвыпившая Злюка, чхать хотевшая, что сейчас разве что девять часов утра, — Магия! Волшебство! Твои куатрианские товарищи по сравнению с упырями Внешней зоны — макаки с палкой в жопе, думающие, что старание и труд позволят им выковырять немного больше дерьма! То, что они решили обзавестись пушками и автоматами — единственная здравая идея этих дикарей! Мир срётся мелким бисером от нашего городка, и это единственная причина, почему его стоит любить!

— Если тут всё прекрасно, то зачем тебе эта штука? — кивнул я на её заплечную бензопилу, которой, благодаря модифицированной рукоятке, вполне можно было орудовать, как дубиной. Визжащей, страшной, пилящей дубиной.

— В нашем снулом местечке водятся свои неприятности, — ухмыльнулась девушка-механик, запрокидывая стакан и поправляя челку, — Жопные неприятности, куколка. Желтоглазик может слететь с катушек, например. А их пули не очень берут, если ты не знал. Моя пилочка надежнее. Что еще? В Средней зоне можно встретить какую-нибудь тварь от пауков, те вечно экспериментируют со всем подряд. Сами носа из своих поместий не показывают, а вот дрянь от них сбегает регулярно. Думаешь, зачем нам вообще наша дерьмовая полиция? Она нас дерьмово, но бережет.

Я грязно выругался, дергаясь с места. Злюка потребовала объяснений, пришлось ей объяснять, как я поручил Эльме обустроить наш будущий дом. Это же ходить по всему городу, смотреть, договариваться… а тут у них блин зомби неуравновешенные! Девушка лишь пренебрежительно скривилась, кидая своему коту полоску вяленого мяса.

— Плюнь, блондинчик. Я вешала тебе лапшу на уши, — хмыкнула она, — Да, конечно, желтоглазые слетают. Но большинство их претензий касается лишь таких же как они. Они ж живут там… — она поболтала рукой в воздухе, — …в мире иллюзий. Ну а твари, что твари? У них мозгов нет, они не в город лезут, а к фермерам.

— Всё равно, — упрямо скрипнул зубами я, — Не хочу рисковать!

— Расслабься, тебе говорю, — нажала девушка голосом, — Наш Ахиол та еще мертвенная скотина, хуже желтоглазиков, но детей в обиду не дает. Стоит твоей мелочи ссыкнуть в трусы от страха, как наш шестирук появится возле нее. И я не позавидую тем, кто заставил малютку обоссаться!

Болтовней на сегодня мы не ограничились. Плотно перекусив, девушка-механик скомандовала «по коням», желая показать мне окрестности Пятна, в том числе и парочку расположенных поблизости от города ферм. Пока мы шли за Карусом и её лошадью, она не переставала изливать свой негатив на город, попутно просвещая меня. Негатив, впрочем, был вполне обоснован… с точки зрения молодой девушки, наглухо запертой в сонном царстве, где почти все были разбиты на мелкие социальные группки, самоотверженно охраняющие свою самость.

Карус бодро бежал с каурой лошадью Пенелопы, привычно рысящей по камням пустоши. Я ехал, задумчиво наблюдая за Волди, забитым котом девушки, который решил разместиться на голове шкрасса. Животное сидело на голове гигантского манула, удерживая в передних лапах полоску мяса, которое и грызло с довольным видом, временами косясь на меня каким-то слишком разумным взглядом. Странное существо, постоянно шпыняемое Злюкой, откровенно её (и только её) боящееся. Я пару раз за утро попытался спросить экспрессивную девушку о коте, но она тут же демонстрировала, что на эту тему говорить не желает. Во всем остальном, она с видимым неудовольствием, но честно отрабатывала должность гида.

Пустоши за городом вид имели неестественный. Если бы так можно было сказать, выразиться, или хотя бы подумать, то я бы сделал предположение, что сухая каменистая пустыня с редкими вкраплениями колючих кустарников и кактусов, поражена болезнью, имеющей вид проплешин наоборот. То тут, то там вполне логичную местность «портили» участки высокой и сочной луговой травы, длинной и налитой жизнью. Эти зеленые «пучки» и «проплешины» встречались тем чаще, чем мы удалялись от городских границ.

— Как это возможно? — прокричал я Пенелопе, что-то увлеченно глотающей из фляжки.

— Привыкай! Магия! — гаркнула та в ответ, допив.

Наконец, мы приблизились к вольготно раскинувшемуся в здоровенном «пятне» зеленой травы ранчо. Всюду гуляли козы, чувствовавшие себя здесь совершенно вольготно. Посмотрев на их наглые морды, я решил, что не буду ругать Каруса, если он сожрет одну… или парочку. Просто заплачу хозяину.

— Здесь живёт моя подруга, коротышка, — спешившаяся Пенелопа подошла ко мне, слегка набычившись, — Если ты её обидишь, то я свою пилу тебе в задницу запихаю. А потом, может быть, включу её. Понял?

— Расслабься, я не обижаю женщин… — серьезно вымотанный этой язвой за утро, я решил, что пришла пора высказаться в ответ.

— Чудненько! Но про пилу помни!

— …я в них либо стреляю, либо их трахаю. Ничего более.

— Ах ты…!

Интерлюдия

— Красааааавчик, — мечтательно протянула тоненькая девушка, с копной стянутых в пучок дредов, высунувшаяся из окна. Она глядела вслед только что уехавшему на своем огромном коте киду.

Карающая длань правосудия тут же хлестко шлепнула по отставленной заднице потерявшей бдительность хозяйки ранчо, заставив ту зайтись в истошном негодующем визге. Совершивший этот насильственный акт человек удовлетворенно покивал, искренне считая себя сотворившим крайне благое по отношению к ближнему своему дело.

— У тебя головка совсем бо-бо? — спросила Пенелопа, прислоняясь плечом к косяку дверного проема на кухне, — Это же кид! Должник, мать его!

— И чтооо? — жалобно подвывала Нимея Хиггс, энергично растирая свою пятую точку, — Зато краси…

— Дура! — безапелляционно отрезала Злюка, хозяйски роясь в кухонном шкафу, — Купилась на то, что добренький карлик спас твоих козочек, коза пушистая? На глазки его искрящиеся повелась?

Ну да, повелась. А кто бы не повелся? И она тоже еле сдержалась, призвав весь свой богатый арсенал оскорблений, отгораживаясь от маленького красавца как только можно. С местным выбором мужиков девушке быть привередливой просто-напросто не получится. Да и мало их живых… очень мало.

Но пока нужно держаться. Если тайны Незервилля не пережуют Магнуса Криггса, не раздавят его, если его любопытную голову не оторвут Внешние, тогда… ну тогда и посмотрим, что будет. А вот вновь ночевать месяцами на этой ферме, утешая свою маленькую подругу, Пенелопа не хочет. И ладно бы Нимее в прошлый раз попался бы ублюдок! Так нет, Верстен Краудфорд парнем был хорошим, с той же судьбой, что и у них, выпнутых своими семьями в Пятно. Но… проклятый ихорник, который решил, что Верстен куда вкуснее козы. Тварь ведь была размером с кошку! Демоны!

— Ну он же такой… такой…

Второй шлепок был куда увесистее, Пенелопа била, не жалея ни чужой задницы, ни своей ладони. Нимея обладала тем еще темпераментом и… потребностями, так что в обычное время Злюка была бы совершенно не против, если бы её худенькая подруга накинулась на столь симпатичного гостя, даже не считаясь с её присутствием. Потребности — они есть у всех. Но тут всё серьезно. Слишком серьезно. Тут нужно думать головой, и помощница одного из городских механиков сделает всё, чтобы её слегка легкомысленная (и единственная) подруга не влипла.

Подождав, пока Нимея закончит орать от боли, Пенелопа схватила её поперек талии, утащив в ванную комнату, чтобы устроить мощный холодный душ. Затем, влив в малопьющее тело пол-стакана виски, она схватила давящуюся от неожиданности и мокрую девушку за плечи, несколько раз ту сильно встряхнув. А потом залепила пощечину.

— Ты что делаешь? — взъярилась и так ничего не понимающая козозаводчица.

— Привожу тебя в максимально вменяемое состояние, щепка ты мокрая, — оскалилась Пенелопа, придвигая лицо вплотную к личику Нимеи, — А вот теперь внимательно слушай меня. Не. Приближайся. К Криггсу. Мы. Вводим. Его. В курс. Дел. Рассказываем. Зовем на помощь, если замечаем ихорников. Точка. Если ты ему хоть краешек сиськи покажешь, я потом вытащу тебя в сарай с козами и выпорю до крови! Поняла?! Связываться с ним — опасно!!

— Всё-всё! Я поняла! Хватит на меня давить, зараза! Не подойду я к нему!

— Еще как подойдешь!

— Что?! — окончательно сломалась бедная худышка, переставая понимать, что вообще происходит.

— Дай я тебе объясню, милая, — Пенелопа уселась напротив выбитой из колеи девушки, ласково погладив ту по щеке, — Я не хочу, чтобы он залез к тебе в трусики, так как это разобьет тебе сердце. Криггс гребаный харизмат. Может быть, через полгода-год мы все раздвинем перед ним ноги, но предпочту, чтобы ты знала, что он такое перед тем, как сделаешь это сама. Это — первое. Второе — то, что ты и я пока с ним повязаны. Я его знакомлю со всем Пятном, с городом, показываю, что к чему, может быть, помогаю даже поначалу. Ты же будешь его проводником по всей Средней Зоне, поняла? Познакомишь его со всеми! Это задание шерифа, понятно?

— Э? Что? Как? Почему? — заерзала на месте козозаводчица, воровато бегая глазками, — Почему я? Почему он? Я не хочу!

— А ты много живых знаешь, что между фермами катается? — вкрадчиво ухмыльнулась Кайзенхерц, показывая кулак Волди, который что-то уронил в углу кухни, — Это ты у нас общительная и свободная, так что вот такое поручение от шерифа принимай. Козочки без тебя обойдутся.

— Не хочу… — повесила нос носительница дредов, — Я за себя не ручаюсь…

— Вот и попривыкнешь, — безжалостно отрезала подруга, следя за собственным котом, от чего тот замер на месте столбиком, — А то сама прекрасно понимаешь, как будет дальше. Как-то вечерочком будешь нализываться в «приюте», куда меня не пускают, Магнус подсядет, слово за слово, и вот — твои трусы на его люстре, ты на нем скачешь, потом поешь как птичка пару деньков… а потом я ночую у тебя тут три месяца, вытаскивая дуру из депрессии!!

Последнее вылетело рыком, который заставил наиболее любопытных коз брызнуть от дома, а кота и хозяйку фермы привести в полуобморочное состояние.

— Так почему я? Почему не Марк, Литвер, Марсони, Хогвост? — начала перечислять Нимея. Её вид отчетливо говорил, что слова единственной и лучшей подруги дошли до её рассудка, но знание собственных слабостей диктовало держаться от смазливого новенького как можно дальше.

— Потому что Баунд нам доверяет, Ними, — вздохнула Пенелопа, вытаскивая из кармана мятую пачку сигарет. Закурив, девушка выдохнула в потолок толстую струю дыма, правда, тут же закашлялась, но упрямо затянулась снова, — Те, кого ты перечислила? Обычные фермеры. Мы же с тобой… ну, сама помнишь, кем были наши отцы. У нас с тобой, подруга, в голове побольше будет. Есть такое слово «надо», понимаешь?

— Нет! — плаксиво надула губы фермерша, — Ладно ты, Баунд тебя вытащил, а я? Я причем? Почему я должна с ним ездить?

— Ними, а кто, кроме тебя, а? — подняла брови Пенелопа, — Кида обязательно нужно свести со всеми, а наши землекопы и грибожуи народ недоверчивый. Это тебя все любят…

Уговоры продолжались. Девушки, до этого и так полдня болтавшие с кидом о всяком, что приходило на ум, продолжали чесать языками. Пенелопа была уверена, что рано или поздно заставит Нимею согласиться, но та, если речь не шла о романтическом интересе, бывала упрямее своих собственных коз. Однако, подвести Бальтазара Кайзенхерц не могла, как и выдать своей подруге большую часть информации, которой шериф-скелет снабдил дочь одного из лучших своих помощников.

Должниками интересовался весь Хайкорт, весь без исключения. Как неведомо куда пропавшим первым, так и свежеприбывшим вторым, сразу продемонстрировавшим свою необычность. Кид, сам по себе, был не слишком-то интересным с точки зрения жителей таинственного города, но кид, вырвавшийся из лап Механика? Ооо… это вызывало очень нездоровое возбуждение у некоторых во внешней зоне. Да и в самом Пятне было неспокойно, если вспомнить о добром докторе Доннорифте. Однако, у Ахиола и Баунда на Криггса были свои планы, к счастью для последнего, весьма ориентированные на его долгую жизнь.

…другой вопрос, что ни один из вариантов будущего не подразумевал ни малейшего шанса на то, что кид покинет Хайкорт.

Было еще кое-что, о чем Пенелопа не сказала бы Нимее даже под дулом пистолета. Вознаграждение.

Жизнь в Хайкорте далеко не подарок для обычных разумных. Тебя никто не оставит без куска хлеба, но потолок роста можно нащупать руками с самого детства, если ты не гений, не прирожденный маг, не обладаешь склонностью к быстрому обучению… в общем, если ты бесполезен для пауков, живущих во Внешней Зоне. Таких, обычных, простых, не оправдавших надежд и прочих просто притыкали, куда только можно. Пенелопа никогда не хотела быть механиком, но выбор девушке предоставили невеликий. Либо помогать мастеру Базеральду в «Железяке», либо на кукурузную ферму Марсони. На фермах всегда требовались рабочие руки, способные трудиться под светом солнца, пока другая половина, обладающая желтыми светящимися глазами, мирно спит в ожидании ночи. Только из-за отца, у Пенелопы был такой шикарный выбор.

Но она хотела куда большего. Например, путешествовать. Плавать, летать, побывать в сотне стран, ощутить на губах вкус волн сотни морей, увидеть всё то, что жители Незервилля видели лишь на газетах, поставляемых с каждым караваном. Это была её мечта, которая теперь вполне могла осуществиться.

Если Магнус Криггс приживется, а затем даже выживет, если он, способный ходить по всей территории Хайкорта, найдет следы Эскобара Мадре, если сможет узнать то, что не может даже Ахиол, то…

…бог выпустит Пенелопу Кайзенхерц и её подругу Нимею Хиггс из Незервилля. Проведет большой обряд посвящения, заставит дать дополнительные клятвы, но выпустит на все четыре стороны, снабдив деньгами. Они будут свободны как ветер, смогут идти куда захотят! Мир их ждет!

Магнус нов для этого мира, об этом Ахиолу уже сообщил Механик. Ни привязанностей, ни контактов, ничего, кроме девочки, которую он назвал дочерью. Он идеально подходит для кандидатуры вечного охранника Хайкорта, более того, будет жить здесь даже после выплаты Долга. Ни к чему говорить о том, сколько и какого потомства может принести такой разумный. Только вот… всем известно, что выплативший Долг кид способен зачать ребенка. Вообще всем, включая, конечно же, и Нимею.

…а этот паршивец уже показывает себя семейным человеком, раз удочерил и привез с собой обычную девчонку.

С него вполне станется не только трахнуть Нимею, но и завести с ней более прочные отношения, несмотря на пренебрежительно брошенные слова о том, что он с женщинами либо спит, либо стреляет в них. И что тогда? Пенелопа совершенно не хотела отправляться в путешествие одна! Она, несмотря на весь свой вид и грозную пилу, всё равно продолжала оставаться девушкой! К тому же, она отвратительно стреляла… а вот заводчица коз была снайпером от Ахиола. Нимея убила около полудюжины ихорников сама, не дожидаясь, пока приедет Эскобала

Нет уж, всё будет так, как хочет Пенелопа Кайзенхерц, которую совсем не зря называют Злюкой!

— Так вот, слушай меня, — продолжила она капать на мозги уныло повесившей нос подруге, — Твоя задача простая как… коза простая! Просто катаешь с ним по фермам и светишь своей веселой мордочкой, чтобы к Криггсу прониклись хоть чем-то хорошим! Всё! Совсем всё! С тебя больше ничего не надо! Просто, черт побери, познакомь его со всеми… и не переспи с ним при этом, поняла!? Я повторю сто раз, если потребуется…

Нимея и странный кот Волди, ходящий на двух задних лапах, переглянулись, горестно вздыхая совершенно одинаковым образом.

Глава 11. Дрожь земли

— Ну, какие успехи? Что расскажешь?

Бальтазар Тайрон Баунд валялся на своем кресле в излюбленной позе, с закинутыми на стол сапогами. Глаза обтянутого кожей скелета горели ярко-синими огоньками, а чуть приоткрытый рот щерился ровными крупными зубами цвета прокуренной слоновой кости.

— У бабули Меддоус чудесные соленые грибочки, — поведал шефу я, повольготнее устраиваясь на кресле посетителя, — Просто чудесные. Знаешь, я такие ел лишь однажды, в Молдавии. Это такая маленькая страна моего мир…

— Криггс, — грозно и потусторонне прогрохотал голос шерифа, — Я спрашиваю о деле Эскобара!

— Не верь братьям Марк, если попробуют пропихнуть тебе свой самогон под видом виски, — еще шире осклабился я, — туфту гонят лютую, зато крепчайшую! Я им посоветовал попробовать гнать из кактусов, таких, знаешь, толстеньких, со спиральными венчиками игл…

— Криггс! — голос нежити повысился до зубодробительных величин, заставляя звенеть стекла и дрожать сердца. Но… не моё. Хорошо быть тем, кто видит две главные эмоции у любого разумного существа. Скелет был спокоен как мертвый слон в зимнюю ночь.

— Только из любви к вашему артистизму, шериф, — вздохнул я, разводя руки, — Вы правда, думаете, что отправив меня два месяца валандаться по окрестностям с местной скандалисткой и её жутко скромной подругой, получите потом хоть сколько-нибудь внятный прогресс? Так даже такой дилетант как я, прекрасно понимает, с чего нужно начинать подобное дело.

— И с чего же? — челюсти Баунда с щелчком сомкнулись, — С осмотра его дома?

— С вас, естественно, — пожал я плечами, — Первым делом, мне, извините, но необходимо вытряхнуть из вас душу. Не в прямом смысле, мне уже рассказали, что вы можете покинуть эти печальные кости, чтобы полетать по окрестностям незримым дят… орлом, разговор о самом деле. Пусть вы и ограничены в перемещении, но, тем не менее…

— Ты ведь не мог откопать труп Эскобара где-нибудь у Марков, так? — после долгой паузы с досадой бросил скелет, хрустя позвонками.

Инфантильная нежить. Что-то новое… где-то сдохло.

Пока я обдумывал свою свежую, с иголочки, рефлексию, закончивший маяться дурью Баунд встал с места, устроив целое представление по доставанию из доисторического сейфа папок, набитых бумагой. Он медленно и печально бухал их передо мной на стол, одну за другой, выстроив, вскоре, неслабую баррикаду.

— Ознакомишься, — проскрипел он, — а потом приступим к личному собеседованию…

— Ознакомлюсь с чем? — непритворно удивился я, тыкая пальцами папки, — Они же с совершенно разного времени? Вот эта, например, еще пахнет подмышкой вашей бабушки. А вот этой дня три…

— Бабушку не трожь! — чуть повеселее громыхнула нежить, начиная убирать папки обратно, и бурча себе как бы под нос, — Ну вроде не совсем дебил…

Обрадовался я рано, врученный мне талмуд… был талмудом лишь на первый взгляд. Местная техническая мысль, а точнее её ступор в лице разглядывающего меня Баунда, родили технологию чемодана с ручками, в котором лежала бумага. Натурально, верхняя крышка служила коркой здоровеннейшей книги, которую в закрытом положении человек нормального роста вполне мог спутать с чемоданом. То есть, я, с некоторым усилием, мог бы в эту хреновину влезть, не будь она заполнена страницами!

— Сам понимаешь, киды здесь приезжие. За Эскобаром наблюдали…, - с явным удовольствием произнес шериф, вручая мне бумажную копию жизни моего предшественника, — Можешь забрать домой, только помни, что это ценность всего города, что ты клялся защищать. Как изучишь, поговорим.

— Круто, — с кислым видом среагировал я, думая, каким посмешищем буду с этим чемоданом на улицах. Додумать всю эпичность ситуации не успел, как в кабинет ворвались. Посетитель был одним из живых констеблей, в внешности которого преобладали эльфийские черты. Сейчас этот остроухий прибалт всем своим видом внушал повышенную тревожность.

— Шеф, беда! Песколаз в десяти километрах от Литверов! Крупный! Кажется, учуял стадо!

— Арран, что? — в гулком голосе Баунда мне послышалось замешательство, — Песколаз? Днем? Ты пил?

— Нет! — заорал аж трясущийся от возбуждения эльф, — Прёт, почти не сворачивая! Времени мало, тревогу я запустил! Шериф, открывайте арсенал!

— Вот жеж мерзкое утро, — посетовал ускоряющийся из кабинета скелет. Я, топая следом за ним, слышал возбужденное бурчание, — Сначала кид, теперь песколаз…

Всё вокруг завертелось. Со всего города сползались люди, с большей частью которых я уже был знаком посредством Пенелопы и Нимеи. Живые подбегали к Баунду, выхватывали у него извлекаемое из арсенала оружие, больше похожее на допотопные мушкеты лютого калибра, хватали подсумки с позвякивающими боеприпасами, а затем галопом неслись на выход. Четко, быстро, молча, как китайцы на военном параде. Мне оставалось лишь щелкать клювом и смотреть по сторонам.

— Криггс, тащи сюда свою жопу! Ты со всеми! — проорал шериф, пытаясь всучить мне бандуру, размером с весло. Остановившись, он глянул на меня, четко проговорил несколько матерных слов, а затем зарылся в арсенальную комнату, откуда спустя почти минуту выудил пару автоматов, весьма похожих на шмайссеры. Сунув их мне в руки с едва неподъемной кучей магазинов, он заорал:

— Будешь бить по щупальцам, понял?! Если понял, то кивни. Нет, сверху вниз кивни!! Да мне насрать, что ты не понял! Катись за остальными! Бегом, бегом!!

Нагруженный, я выскочил на улицу, где нервозно переговаривались вооружившиеся разумные, а чуть поодаль стояла толпа желтоглазых. Мертвецы, все как один отсвечивающие встревоженными рожами, держали за поводья лошадей, большинству которых тоже что-то не нравилось. Совершенно не понимая, что происходит, я увидел выход из пучины своего неведения — проскакавшую мимо (на своих ногах) маленькую худенькую Нимею, заимевшую привычку жутко меня стесняться, когда мы за это время оставались наедине. Дождавшись, пока девчонка вылетит из полицейского участка в обнимку с таким же шмайссером как у меня, я поймал её в районе талии, требуя объяснений.

Пока слушал сбивающуюся девушку, понял, что совершенно не готов куда-то ехать по одной прозаичной причине. Мой кот был дома, а не здесь.

— Так! Стоп! Охота! Опасный зверь! Все понял! — пробормотал я, делая движения в сторону, — Держи всех тут, я за своим шкрассом. Быстро.

— Нет! — тряся своим забавным пуком дредов, девушка вцепилась мне в руку, — Только лошади! Шкрасс тебя скинет! Или остановится! Или убежит!

— Я никогда не ездил на лошади! — гавкнул я, который никогда не ездил на лошади.

Что же, эту проблему удалось легко решить. Хорошо иметь Нимею, которая умеет. Правда, девушку затрясло после того, как я вполне логично обнял её за талию, чтобы не свалиться с мерзкой скотины, умудряющейся так неприятно и грубо биться седлом о мою задницу, но моё требование, чтобы Нимея кончала дергаться и начинала рассказывать дальше, сработало, предоставим нашей паре возможность не оторваться от выехавшего за пределы города отряда живых.

Пук дредов лез в лицо, обволакивая мою голову, как набор волосяных щупалец. Это быстро надоело, поэтому я, действия быстро, решительно и бескомпромиссно, вплотную прижался к Нимее сзади как можно крепче, пропуская её волосяной ураган мимо своего уха, а потом, обняв девушку за талию, воспользовался её ухом, озвучив туда требование рассказать, что происходит.

— Ууф… ых… ой… — томно закатывала глаза Нимея, едва не обмякая у меня в руках, что, в очередной раз, вызывало вопросы. То она, некисло выпивши, кидается на меня решительно с требованием скакать в ночь и спасать её коз, то наоборот, держит дистанцию, хоть и возит по всем окрестным городским фермам, то шарахается, если где нас угостят стаканчиком-другим, то теперь вот, болезную играет.

Я требовательно и зло потряс девушку, надеясь привести в чувства. Наглая грубая лошадь своим корявым шагом заставляла сотрясаться нас обоих. Кто придумал вообще столь дурацкую вибрирующую скотину? Едешь как на стиральной машине. Нимея вообще заблудилась где-то в своих грезах, ехала, похрюкивая и постанывая. На внешние раздражители девушка начала реагировать лишь тогда, когда я, уже озлившись, пару раз ущипнул её за бок через тонкую ткань рубашки. Держа лошадь в хвосте кавалькады, она начала объяснять, время от времени делая неожиданные паузы.

Песколазом тут называли не какое-то чудище, а вполне обычную зверушку, эндемика пустыни, на краю которой стоял Хайкорт. Всего-то обычный подземный осьминог размером со слона, перемещающийся под слоем грунта. Четыре роевых щупальца, прокладывающие моллюску путь, четыре ловчих. Охотится за стадами благодаря чувству вибрации. Подкравшись (а он это умеет), калечит максимально возможное количество рогатого скота, а затем начинает обустраивать себе пищеварительную лежку, выкапывая глубокую нору. Через несколько месяцев песколаз вновь проголодается и отправится на охоту. Вот как сейчас.

Миленько.

— Он… атакует… ох… сначала… рыхлительными щупальцами! Калечит! — прерывисто делилась Нимея информацией, — Они толстые, мускулистые! Если пробить… ох!.. броню, то ему будет… больно! Судороги! Щупальца… будут… сворачиваться-разворачиваться! Быстро! Выдернут тело! Из песка! Не бей по тонким!

— А что будет, если по тонким?! — очередной скачок противной скотины едва не заставил меня схватиться куда выше у Нимеи, чем её талия. Вряд ли бы фермерша оценила, поэтому я аккуратно, но плотно обхватил её там, где прилично, кляня лошадь.

— Он убежит… да хватит меня лапать! — внезапно взвизгнула девушка, начиная зачем-то вертеться в седле, — Хватит на ухо дышать! Отодвинься!

— Мне некуда! А от твоих волос вообще спрятаться можно только так!

— Это повод щупать меня везде где можно и нельзя??

— Я такого не делал!

— Делал! Делаешь! Я чувствую!

— Это рукояти моих пистолетов!

Мы так увлеклись перебранкой, что заводчица коз прекратила понукать лошадь, которая тут же, как и всякое живое существо, начала лениться. Убеждая красную как рак девушку, что я в нее ничем подозрительным не тыкаю и не собираюсь, я тоже чересчур увлекся, так как душа просила орать, а вот ухо Нимеи было слишком близко. Девчонка ерзала на седле, пыхтела, привставала на стременах, тыкая мне задницей в живот, в попытке отодвинуть, ругалась и возмущалась. Мои три с лишним месяца воздержания находили её попытки настоять на своём крайне привлекательными, поэтому где-то минуты на две я полностью посвятил все свое внимание точеному седалищу своей партнерши по кобыле.

Подняв голову, я увидел, что стадо ополченцев уже упылило довольно далеко вперед. И… кое-что еще.

— Заткнись! — тут же рявкнул я на продолжающую болтать Нимею, — За остальными! Немедленно!

— Да что ты себе… — попыталась возмутиться девушка, но я просто закрыл ей одной рукой рот, а второй указал вперед.

— Я его вижу, Нимея. Отсюда, — проскрежетал я, чувствуя пальцем, как колотится жилка на шее девушки, — Это ихорник. Вперед!!!

Подземная тварь, очертания которой я еле мог разглядеть на горизонте, была в движении, напоминая не спрута, а кальмара. Она медленно, но неуклонно ползла на уже видимые отсюда загоны, но буквально спустя пять секунд после того, как оправившаяся заводчица коз дала кобыле шенкеля, начала разворачиваться. Прямо на скачущее к ней городское ополчение.

Шутки кончились для всех, включая и кобылу. Странную худенькую козозаводчицу в очередной раз люто переклинило в новый образ — закусившая губу до крови девушка хлестала кобылу, временами мыча нечто кровожадное. Наше транспортное средство, стимулируемое с частотой отбойного молотка, неожиданно начало показывать скоростные качества куда более высокого порядка, чем всю дорого до этого. Лошадь неслась, как оглашенная, вытянув вперед шею, а мы оба пригнулись в седле, стараясь уменьшить сопротивление воздуха.

Яркий, яркий ихорник. Насыщенный. Это не Каингорн, в котором количество иномировой дряни было не так уж и велико, а полноценное существо, сохранившее удачный образ передвижения и способа питания «базового» песколаза. Что может устроить такая тварь в туче коней и разумных, я не знал, но твердо был уверен — это будет катастрофа. Пусть в собранной по тревоге толпе всего около тридцати разумных, но для населения Незервилля с его двумя тысячами живых, их смерть будет трагедией. Которую, вполне вероятно, я не увижу, так как сдохну, пытаясь прибить эту тварь.

Варианты, как остановить мчащихся навстречу смерти людей, мелькали у меня перед глазами один за другим. Не сами они, их отсутствие. Наши крики были почти неслышны, позади кавалькады стояло густое облако пыли, догнать спешащих убить обычного хищника разумных… мы делали это слишком медленно.

— Вызови Ахиола! — заорал озаренный я на ухо девушки.

— Не выйдет! — сдавленно крикнула она из-под навалившегося сверху меня, — Это зона без магии!

— А кого тогда надо звать сюда?!

— Тебя!!

— Твою медь!

Прошли еще десять секунд погони, пока я лихорадочно соображал, что делать. Яркая пятнышко ихорника уже выросло достаточно, чтобы я на полном серьезе начал опасаться, что оно размером лишь со слона. Хотя… не о том думаю, отступать банально нельзя. Вообще. Если монстр сожрёт столько прущего на него мяса, то потом его придётся встречать артиллерией в упор, а что-то сомнительно, что она тут есть!

Я потянул из заспинных ножен старрх, стараясь сразу удержать нож на отлете, чтобы он случайно не резанул кобылу. До клуба пыли, за которым скрывалось ополчение, оставалось метров сорок.

— Что ты делаешь? — панически взвизгнула Нимея, когда я, твердо вцепившись одной рукой в её штаны, стал свешиваться вбок.

— Твои автоматы достаю! — рявкнул я, стараясь перекричать ветер.

— Зачем?!

— Рули скотиной, дура любопытная!!

В отличие от моих, засунутых вместе с магазинами в притороченный за мной мешок, шмайссеры фермерши были довольно удобно закреплены ей на боку седла. Относительно удобно, разумеется, чтобы можно было легко извлечь оружие после остановки лошади. На ходу это требовало определенной сноровки, удачи, ножа, ловкости кида, а также…

— Ой!! — с грустным треском довольно тонкие штаны Нимеи не выдержали моего захвата, из-за чего мне пришлось хвататься за её полощущиеся дреды. Вот этот маневр, под визги боли обладательницы волос, едва не стоил нам лошадекрушения, но у меня всё-таки получилось забраться назад с добытым автоматом.

— Сука ты, Криггс!! — заорала Нимея, вновь пригибаясь к седлу, — Сука!!

— Газуй кобылу, неженка!

— Я тебе это припомнююю!

Шмайссер оправдал мои надежды, выдав короткую сухую очередь с громким треском. Звук был настолько непривычен и резок, что наша лошадь бы точно психанула, не будь она уже слегка загнанной и сильно занятой. Чуть дернувшееся в сторону животное оказалось довёрнуто в нужную сторону твердой женской рукой, а я выдал уже очередь посерьезнее, патронов на десять. Кисло запахло порохом. Подождав еще пять секунд, я выдал всё, что осталось в магазине, тут же вытягивая новый. Его я выпустил двумя длинными очередями.

Вот, в принципе, и всё, что мы могли сделать.

Этого хватило.

Через несколько секунд мы промчались как ветер через замедляющуюся толпу разумных, вопя как два карманных демона апокалипсиса лишь две вещи «Ихорник!» и «Врассыпную!», после чего вырвались вперед всех, продолжая скакать по прямой на бешеной скорости. Я молча смотрел на приближающееся к нам «веретено» твари, которая была вовсе не размерами со слона. Под песком мощно двигалась тварь, бывшая размерами с атомную подводную лодку.

Мы двигались прямо на небольшой холм, прущий нам навстречу.

— Лошадь понесла! — панически крикнула Нимея, начиная лихорадочно дергаться, — Прыгай!

Ну да, сейчас, только тапочки зашнурую. Ноги девчонки были вдеты в стремена, из которых на ходу просто так не выпрыгнешь, Нимея судорожно дергалась, пытаясь освободить хотя бы одну ногу. До твари оставалось метров пятьдесят и это расстояние улетало, как содержимое кошелька в ресторане «Аэрофлота», ихорник и лошадь неслись друг другу навстречу. Достать снова Аргумент и срезать стремена я не успевал.

«Боевой режим»

А вот теперь успеваю. Старрх вылетает из ножен, я четко наклоняюсь вправо и влево, обрезая стремена. Контролировать центр тяжести в таком состоянии можно филигранно, чем и приходится воспользоваться. Болтающиеся на сапогах девушки железки уже не приковывают её к обезумевшему животному, но я не закончил с ножом. Третий удар наносится по креплениям привязанного у меня за спиной тюка с оружием. Я не могу перегнуться так, чтобы увидеть ремни, но в этом состоянии я просто-напросто помню, где они есть.

Сбить мешок. Вскочить на седло, вздергивая за собой едва успевшую отпустить поводья девицу.

Прыгнуть, слегка отклоняясь назад, гася инерцию. Полностью не получится, но если принять во внимание, что первым делом ихорник-песколаз должен атаковать лошадь, то пара секунд будет…

Они были. Выпрыгнувшее из песка чудовище было слишком велико для своего собственного блага. Огромное «веретено» черно-коричневого оттенка, выметнувшись из песка живой торпедой, буквально погребло под собой лошадь, вминая животное в песок, а затем «взорвалось» четырьмя огромными колоннами роевых щупалец, украшенных множеством подвижных щеток, слепо шаря по сторонам в поисках убежавшей вкусняшки. В центре щупалец, как в некоем извращенном мясном цветке, раскрылась круглая пасть, усеянная невпопад торчащими вовнутрь зубами. Вокруг этой зубастой глотки, по ободу отчетливо различимой пасти, я увидел тысячи маленьких черных глаз, блестящих в полутьме.

Тварь видела.

Всё это время, пока выпавшее на поверхность существо пыталось нащупать задавленному им лошадь и озиралось вокруг, я быстро семенил задом-наперед, отступая к ополченцам. Слегка попискивающая Нимея, в какой-то момент времени лишившаяся всей верхней одежды, в одних лишь трусах, сапогах и тряпочном лифчике, удерживалась мной, прижатой задом к груди, трепыхаясь надо мной как флаг какого-нибудь растамана. Ну… или пугало, сделанное из него же.

Наблюдение за неуклюже ползающей на одном месте громадиной едва не заставило меня отключить «боевой режим», но что-то внутри, что-то наблюдающее за колоссальным ихорником, категорически воспротивилось подобному, даже зная, как я буду за это расплачиваться. Пришлось отступать дальше, также быстро перебирая ногами, лишь подцепив сорванный ранее баул с автоматами. Теперь у меня были заняты обе руки.

Через несколько секунд после того, как опомнившиеся горожане Хайкорта открыли ураганный огонь прямо в демонстрируемую ими пасть, я понял две вещи. Первая — смешные аркебузы, розданные из арсенала участка, были аналогом 40-мм гранатометов моего мира. Второе — ихорники крайне негативно реагируют на гранаты, взрывающиеся у них во рту и поглубже.

Огромный песчаный кальмар грохнул своем рыхлительные щупальца о твердь, начиная ими попеременно шевелить. Раз, два, три и… огромная туша приходит в движение. Пока медленное, всего пару-тройку метров за один слаженный рывок щупальцами, каждое из которых длиной с большинство улиц города, но он ускоряется и ускоряется, двигаясь прямо на меня.

Хотя, если уж быть точным, то на тех, кто стоит за моей спиной, отправляя в уже изрядно кровоточащую пасть чудовища гранаты и пули. Необходимо уйти в сторону.

Наверное, я выглядел очень смешно со стороны, выполняя семенящие шаги в стиле «танцующих лебедей», быстрым темпом уходя с вектора движения монстра, особенно если учитывать полуголую смуглокожую девушку, болтающуюся у меня в руках и сильно не радующуюся происходящему. Впрочем, мне в «боевом режиме» было глубоко плевать на всё и всех — усеменив в сторону от набирающего разгон ихорника, я метко подкинул оглушительно взвизгнувшую Нимею на седло подъехавшего ко мне мужика. Тот, получив полуголой и расстроенной девчонкой куда придётся, охнул, явно желая задать вопрос, но его лошадь была радикально другого мнения, пустившись наутек.

Отлично. Можно присоединиться к веселью. Хотя нет, не вижу смысла. Лучше зайти с другой стороны.

Хайкортцы разъезжались широким полукругом от монстра. Отстрелив последнему в пасть гранату, они пришпоривали лошадь, охотно удаляющуюся от монстра, пока разумный перезаряжал оружие. Затем, перекрутившись в седле, горожанин вновь производил выстрел. Дешево и очень эффективно — рывками перемещающаяся и угрожающе молчащая тварь никак не могла выбрать себе цель. Интеллекта гиганта хватало лишь для понимания, что ему приносят ущерб, но с актуализацией сведений было плохо.

Я тем временем спокойно вытащил оба своих автомата, разглядывая с двадцати-тридцати метров зад проползающей мимо туши. Тот представлял из себя отвратительное и пугающее зрелище. У ихорника было куда больше, чем четыре ловчих щупальца, вслед за тварью волочился целый пучок из нескольких десятков длинных и бледных псевдоподий, часть из которых была скручена в тугие покоричневевшие «пружины», прижатые вплотную к заду колоссальной дряни.

Ихор в этих сжатых и готовых к удару щупальцах светился ярче всего.

Туда я и открыл огонь сразу из обоих автоматов, выжимая максимум из боевого режима. Откинувшись назад на полусогнутых ногах, я, сжав зубы чуть ли не до хруста, раз за разом прогонял по рукам импульсы, гася сильную и противную отдачу примитивных шмайссеров. Оба скорострела пинались и лягались в моих руках, похожие на двух обезумевших ослов. Можно сказать, что задница подвела своего владельца. Кривизна моего оружия и бой на весь магазин вполне компенсировались гигантскими размерами этой части «кальмара», а свернутые и напряженные ловчие щупальца, разрываемые пулями в клочья, оказались чересчур нежными по сравнению с стенобитными передними собратьями.

Вот тут гигант заворочался всерьез, куда резче, чем до этого момента, несмотря на регулярно получаемые в пасть и глубже гранаты. Некоторые из его ловчих щупалец выстрелили по сторонам, отчаянно, вслепую, но с такой силой, что ветер, от прошедшей в пяти метрах от меня гадости едва не повалил навзничь. Мне оставалось лишь торопливо перезарядиться, вставляя трясущимися как у алкоголика руками последние магазины, чтобы, тут же разрядить их в пульсирующую и дико смердящую задницу возящейся на месте твари. Ихор у того брызгал не струйками, он лил потоками от каждого сокращения чудовищной туши!

Моего «режима» и сознания хватило лишь на то, чтобы отступить, бросив отслужившие свое автоматы. Я снова засеменил назад от туши со всей возможной скоростью, продолжая палить в её истекающую ихором заднюю часть из своих новых пистолетов. Сознание неуклонно отсчитывало последние секунды своего существования, я знал, что вот-вот упаду носом в песок, отрубая на неопределенный срок, но всеми силами пытался завершить задачу так, чтобы она не получила продолжение. Не видя ущерб, нанесенный передней части твари, я делал всё, что оставалось в моих силах.

Но просто так упасть мне не дали. После того как я, сунув горячие пистолеты назад в кобуры стоял, бездумно и задумчиво покачиваясь, ко мне подскочила Нимея, закутанная в какую-то здоровенную рубашку, и отвесила шикарнейшую пощечину. Свет… погас.

Глава 12. Разности величин

Внизу шла война. На стороне добра и света выступали Эльма и шкрасс, а сторону зла, как и всегда, представляла из собственной пьяной и агрессивной персоной некая Пенелопа Кайзенхерц. За победу демократии, гласности и братства волноваться не приходилось, поддатая скандалистка была надежно зафиксирована под передними лапами гигантского манула, позволяя дочери безнаказанно доминировать над врагом, но шум, который генерировали две скандалящие девки, отвлекал только так.

— Он опорочил мою подругу! Он должен заплатить!

— Сама ты опороченная! Они только на лошади проехались!

— Нимея плачет второй день!

— Купи ей успокоительного в аптеке!

— Мелкая злая засранка! Отдай пилу!

— Кошачьему корму инструменты не полагаются!

Отвлекают. Не знаю, какая именно жидкость ударила Злюке в голову, но мои объяснения она игнорировала на «ура», продолжая кидаться с обвинениями разной степени нелепости и претензиями, смысла которых не понимал дажеКарус, которого быстро довели до того, что он начал охотиться на Пенелопу.

Я грустно вздохнул, вставая, чтобы поплотнее закрыть дверь в кабинет. Пусть тешатся. Чемодан с жизнеописанием Эскобара Мадре лежал на столе, усиленно требуя к себе внимания, но в настоящий момент у меня был совершенно иной приоритет. Необходимо было сделать сложный жизненный выбор.

Характеристика:

Имя — Магнус Криггс

Раса — гном

Прогресс — 6 %

Класс — Боец

Уровень — 25

Триады:

Триада Воина — 11

Триада Плута — 14

Триада Мага — 12

Триада Вождя — 18

Очки развития: 5

Таланты: Ясный взор, Чувство агрессии, Плотоядный

Особенности: Эксперт пересеченной местности, Эксперт холодного оружия, Эксперт огнестрельного оружия, Эксперт скрытного перемещения

Способности: Боевой режим, Поглощение

Недостатки: Врожденная Худоба

Бой с ихорником, если это так можно было назвать, стал перевалочным этапом для многих моих характеристик, взявших новый уровень. Триады «Воина» и «Плута» получили новый уровень. Видимо, из-за жестокого стресса, которым я подверг организм таким вялым, но растянутым «боевым режимом». Разумеется, я всячески радовался тому, что две мои наиболее важные, но самые «тугие» Грани получили по единичке, но куда большее внимание нужно было уделить накопившимся очкам развития. Одно я получил за прогресс класса до 25-го уровня, а второе мне упало за общий прогресс, опять-таки на цифре пять. Правда, за кошмарную тушу ихорника, обозванную «целевым существом B-класса, степень опасности 37» Система мне насчитала аж два процента общего прогресса. Или, скорее всего, один с хвостиком. Не суть.

Нужно было решить, куда потратить накопленное богатство. Выбор был невелик, но труден.

«Крепкие кости» и «Прочная кожа», два и три очка соответственно. Завлекательно сделать себя этаким неваляшкой, только вот сильно я сомневался, что кожа станет пуленепробиваемой, зато точно знал, что моя биология изменится. Тактильные ощущения станут глуше из-за толстой шкуры, скелет станет куда тяжелее, а он и так у меня нелегкий, гномий. Нет. Жил бы я в дикой глуши джунглей, тогда да. А так — нет.

«Когти» и «Острое обоняние», одно и четыре очка стоимостью. Куда более сомнительный выбор, если так подумать. Получить вместо ногтей острые узкие царапки — распрощаться с оружием и удобством использования кучи инструментов, а обоняние для городского жителя? Вообще не смешно. Опять-таки, если бы меня звали джунгли и дикие обезьяны…

«Электрорецепция» уже штука посерьезнее, стоит аж пять очков, зато позволяет определять живых существ, точнее их функционирующую нервную систему, на каком-то расстоянии от себя. Сомнительная штука, что и говорить — агрессию и страх, как и ихорников, я свободно вижу аж до горизонта, какой смысл мне знать, где есть невраждебно настроенные существа? Мышей ловить? Хотя… вот это действительно нужно! Оторвали мне ногу, а я, вместо того чтобы впасть в панику, взял и раскопал норку какого-нибудь тушканчика. И сожрал, запустив «Поглощение»!

Ниже этой способности располагалась лотерея под названием «Случайное свойство», но играть с такими ставками я не собирался совершенно. Уж лучше вообще никогда ничего не выбирать, чем получить какую-нибудь дрянь типа хвоста или кожи подозрительного цвета.

Так, всё. Решил? Решил. Берем…

— КРИГГС! — дверь с треском распахнулась, являя собой взлохмаченную и покрытую кошачьей шерстью Злюку, а у меня… у меня дрогнула мысленная рука, ткнув не туда.

Почувствовав себя частично мертвым, я поднял взгляд на Пенелопу. В будущем покойную. Что-то почувствовавшая девушка побледнела, делая шаг назад.

— Твоя… смерть… — захрипел я, — …легкой… не будет.

«Определение случайного свойства: Начато»

«Списаны очки развития: 5»

«Анализ организма и энергетических структур»

«Составления списка свойств/способностей/особенностей, не конфликтующих с текущими»

«Случайный выбор»

«Получена способность: Динамичный резерв»

Трясясь как запойный пьяница при виде полной бутылки, я потянулся, разворачивая описание. Сознание мутило, всё вокруг крутило, комната разъезжалась в глазах, но текст перед глазами еще оставался понятным.

«Динамичный резерв — ваш энергетический резерв уменьшен на 75 процентов, получая взамен способность восстанавливаться максимально быстро и безболезненно»

А вот теперь всё совсем поплыло. Схватившись за краешек стола, я попытался подняться, но провалился, падая на пол и звонко отыгрывая лбом от ножки подлой мебели.

Эльма — настоящее сокровище. Меньше чем за сутки она дважды спасла меня от участи быть доставленным в больницу, в добрые руки главврача Доннорифта, за что её честь и хвала. Конечно, в самом начале, когда она попробовала утащить мое бездыханное тело домой, ей не собирались верить, но хорошая ругань и оружие неплохо помогают маленьким девочкам убедить окружающих в их серьезности. Правда, ей пришлось проговориться о способе моего самоизлечения, так как наловить живности она бы не смогла. Вот и сейчас — папа упал, надо выжать курицу в стакан, дать папе выпить, а птицу можно на ужин или шкрассу.

Хорошая девочка.

С плохой я разобрался просто — реквизировав утащенную у шатенки пилу, я назначил ей отработку в виде трехмесячной уборки за Карусом, включая и вычесывание из него шерсти на утеплитель для стен. Работа оказалась такой, что коту не поручишь, от чего скандалистка страдала, шумно сквернословя… каждый раз, как приходила в теремок к гигантскому манулу в последующем.

Когда я уже выходил из дома по направлению к «Теплому приюту», решая на ходу, нажрусь ли я от радости, что не превратился в какое-нибудь уродство или же напьюсь с горя траты целых пяти очков развития, мне дорогу заступила худая, мелкая и противная нежить, откликающаяся на имя Целестия Теттершайн.

— Криггс, проведи себе уже телефон! — недовольно заявила неживая девушка, поблескивая очами, — Почему я должна к тебе бегать?! Ты что, нищий?!

— Вы офигели что ли всем городом?! — нехорошо удивился я, закуривая, — Я только приехал, но уже должен все успеть? Подключение к телефонной линии, Теттершайн, вообще-то почти пять марок стоит, это месячная зарплата!

— Меня не волнует! Чтобы было! — включила стервозу слегка повернутая на собственном начальстве нежить, что-то суя мне в руки, — Тебя ждут в ратуше, срочно!

Вздохнув, я размотал тряпицу, под которой скрывалась увесистая и красивая табличка, на которой было красиво выгравировано «Магнус Криггс. Заместитель шерифа города Хайкорт по разной херне».

Вздохнул, затянулся поглубже, задрав голову, посмотрел на тягучий серый туман, закрывающий небо в десятке метров над крышами города. Не получив ответа на вопрос, зачем мне принесли табличку для кабинета в полицейском участке из полицейского участка, я, пообещав всем отомстить, понуро пошёл к мэру с табличкой подмышкой.

Шестирукий мэр с самым безрадостным выражением лица восседал в своем кабинете. В этот раз, для разнообразия, он был не самым странным его обитателем — кресло для посетителей было занято куда более причудливым созданием, больше всего похожим на фиолетовокожего человека с головой-осьминогом. Влажная блестящая кожа, пальцы и околоротовые щупальца, изгибающиеся под любыми углами и… вполне пригодные для использования рот и глаза, тут же уставившиеся на меня с выражением сдержанной враждебности.

А еще сидящая напротив бога тварь была излишне напряжена и готова к действию, что было вполне понятно.

— Криггс, — сухо поприветствовал меня Ахиол, — Судя по всему, вы не собираетесь нападать на господина Тиррайна?

— Не думаю, что моих пистолетов достаточно, чтобы положить савэджа, — пожал плечами я, вставая подальше от твари, которую заметил задолго до того, как вошёл в здание, — Да и вас я считаю посерьезнее, чем одиночное существо такого плана.

— А если… бы пистолетов хватило? — пробулькало создание, складывая руки на груди, — Что бы вы сделали, мастер Криггс?

— То же, что и сейчас. Разобрался бы в обстановке. Без выстрелов, — хмыкнул я, закуривая, — Видите ли, ихорники, к которым вы, безусловно, относитесь, действуют по выработанному эффективному алгоритму, чем и предсказуемы. С точки зрения идеального убийцы и пожирателя сидеть пятнадцать минут в этом кресле жестикулируя — совершенно неоправданное поведение. Я сделал вывод, что вы разумны и адекватны еще стоя на пороге собственного дома.

— Он определенно лучше Мадре, — заметно расслабился пылающий в моем зрении человек-осьминог, кивая богу.

— Скорее, обладает более удобным набором особенностей кида, — откинулся на спинку стула шестирукий бог, — Однако, мы это можем обсудить позже. Пока, мастер Криггс, мы нуждаемся в вашей объективной экспертизе. Насколько, по-вашему, стал бы опасен этот… песколаз, если бы ему предоставили возможность отъесться и эволюционировать?

Сразу отвечать я не стал. Несмотря на удерживаемую кирпичом морду, переварить существование говорящего и разумного савэджа было совсем не просто. Всё, что мне до этого твердили все источники знаний, гласило одно — савэдж есть полуразумный и чрезвычайно опасный ихорник, мастер охоты и выживания. Самая настоящая машина убийства, способная приспособиться к любой местности. Еще в гоблинском лагере начальной подготовки младший воевода Хаёркрантц рассказывал нам историю про савэджа, умудрявшегося жить в довольно большом и непопулярном у Должников городе. Монстр маскировал себя под фонарщика, постоянно закутанного в лохмотья, очень аккуратно питался бездомными и попрошайками. Более того — его не поймали. Когда один из кидов, забредших в город, определил ихорника, тот смог понять, что раскрыт, пускаясь в бегство. Счет жертв, которые можно было записать на счет твари, шел на сотни. А тут — оно сидит прямо напротив меня, поигрывая щупальцами, растущими вокруг рта!

— Давайте примем за аксиому, что за одну ступень эволюции боевые и охотничьи возможности ихорника вырастают на двадцать процентов, — наконец, заговорил я, переводя взгляд с мэра на монстра, — Песколаза убили, непрерывно бомбардируя его внутренности осколочными гранатами, заодно устроив массивное кровотечение ихором из ловчих щупалец. Бой занял около трех минут, став возможным лишь по причине того, что исходное существо, упомянутый вами песколаз, был совершенно не приспособлен к открытому конфликту. Если бы он не открыл пасть и оставил бы задницу в песке, то мы бы неминуемо отступили, не причинив ему урона. Добавим к этому нехарактерные для песколаза мутации в виде глаз и навыка перемещаться на поверхности…

— Короче, мастер Криггс, — подал голос Ахиол, — Если не сложно.

— Учитывая то, что я знаю о городских средствах самозащиты, — протянул я, — Не вижу вообще никаких шансов у горожан, дай мы этой твари покушать еще разок.

— Принято, — кивнул мэр, бросая сумрачный взгляд на своего первого посетителя, — Что-то еще добавить можете?

— Если бы не я, все бы умерли, — очередное пожатие плечами, — Точнее, если бы не Нимея и моё зрение.

— Преувеличиваете! — самым натуральным образом надул голову Тиррайн, зашевелив щупальцами и свистя через заслонки, заменяющие ему нос, — Мы…

Это была долгая тирада, в ходе которой нам с мэром было пояснено, что ни присутствующий здесь Вико Тиррайн, ни кто-либо из его семьи не будут согласны с мнением Ахиола, которое я подтвердил слово в слово своими выводами. Они, лучшие на планете исследователи организмов ихорников, могли бы с уверенностью предполагать рост возможностей их питомца (а песколаз был именно их собственностью) не более чем в три процента вместо заявленных мной 20-ти. Кроме этого, полученный от столь молодого и неопытного кида анализ событий просто не может быть утрированным преувеличением изначально враждебно настроенного к ихорникам разумного!

Я слушал с вежливым выражением лица, медленно обтекая и ловя флэшбэки короткой и яростной схватки. Бьющий в лицо ветер, стегающие по нему же дреды Нимеи, наши с ней вопли и выстрелы, все-таки услышанные другими. И потом, под занавес, надвигающийся песчаный холм, выплевывающий в нас растопыривающего в полете щупальцы титана. Орущая мулатка в сползающем лифчике, которую я оттаскиваю от буянящего червя-кальмара, удерживая как флаг. Струи ихора, вырывающиеся из взрезаемой выстрелами шмайссеров нежной жопы титана…

Хрен с щупальцами пытался отмазать своих от ответственности за гигантского червя. Кого именно, было непонятно — может, личинок, может, предков… однозначно было ясно лишь одно — он хотел выкрутиться, а мэр-бог его терпеливо слушал. Желание выстрелить в голову этому Тиррайну скачкообразно усилилось, как только я представил себе, что их «домашний» червяк смог бы натворить в самом городе, но тут же пропало. Обстановка вокруг никак не претендовала на чрезвычайную, а уверениям Пенелопы и Нимеи в том, что Ахиол бы не дал детей в обиду, я вполне верил. Возможно, всё происходящее есть лишь проверка на адекватность именно для меня.

— Восемнадцать тысяч марок составит штраф семье Тиррайн, — веско уронил бог, заставляя ротовые щупальца гостя скрутиться в плотные узелки вокруг морды, а заодно и позеленеть цветом.

— Это абсурд! — вскочил на ноги Вико, — Пострадало всего пара коров, пес и одна лошадь!!

— Мастер Криггс, как существо было опознано вашей системой?

— Целевое существо B-класса, 37-ой уровень опасности, господин мэр.

— Двадцать две тысячи марок. И, перед тем как вы, Вико, продолжите протесты, предупрежу — не стоит. Иначе мне придётся созывать общее собрание Глав, а заодно уведомлять их, что вы превысили квоту на две буквы. Пока вы имеете возможность отделаться штрафом — пользуйтесь ей.

С видимым трудом озвучив сдавленное согласие, савэдж порывисто встал, покидая помещение. Ушел он по-английски, не прощаясь, на что Ахиолу было плевать. Бог вновь расслабленно откинулся на своё кресло, раскидывая все шесть рук в удобные для них позиции, ухмыльнулся и сдержанно поблагодарил меня за… сдержанность. Мол, не ожидал, что всё настолько гладко пройдет. Я, сделав себе заметочку, что хитрый шестирук явно обладает возможностью меня как-то (и мгновенно) нейтрализовать, улыбнулся в ответ с самым простецким видом. Мол, ну что вы в самом деле, какие пустяки, ваше божественное мэршество.

Тишина продлилась долго, минуты три. Я курил и рассматривал шестирукого, который отвечал мне тем же, но без выдыхания клубов дыма, видимо, собираясь с мыслями. Наконец, молчание прервалось.

— Тиррайны не савэджи, мастер Криггс, — застал меня врасплох бог, — …и не кто-либо еще более злой и смертоносный. Они уязвимы почти также, как и обычные живые разумные. Тело специально выращенного человекоподобного стрейна, управляемое человеческим мозгом через еще одного стрейна-посредника. Довольно плохо управляемое, скажу я вам. Любого из этой семьи сможет поколотить даже ваша дочь, если проявит старание.

— А зачем им тогда… это? — я как мог пальцами обрисовал щупальца, свисающие с не самой приятной рожи покинувшего нас Вико.

— Бессмертие, Магнус, — коротко пояснил мэр, вставая, — Не неуязвимость, но возраст для этой семьи перестал играть хоть какую-либо роль.

— Но штрафы платить не любят, — констатировал я.

— Тиррайны заигрались, — развел одной парой рук мэр, — Впрочем, ладно. Ближайшие лет пять ничего масштабного или дорогостоящего они учинить не смогут.

— А это вообще нормально? — не мог не поинтересоваться я, — В Хайкорте много странностей, но подземный червь, который вполне мог бы разрушить город, как-то чересчур на мой вкус.

— Вы уже должны были понять, что у нас все далеко не просто, — покачал головой бог-мэр, поджав бледные губы, — Сам город значит не больше, чем интересы тех, за чей счет он существует. Вы, Магнус, один из регуляторов этих отношений… или компенсаторов, если уж говорить откровенно. Впрочем, я вас позвал не только ради свидетельства об инциденте. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Моему вниманию были предоставлены газеты. Бумажные источники информации сообщали, что интересного происходит на Эласте в последнее время… в мрачных красках. Перебирая пальцами жестковатые желтые страницы, я просматривал передовицы, пестрящие примитивными фотографиями и громкими заголовками. Все они, как одна, крутились вокруг событий, цепь которых прослеживалась с «дня Расплаты», как прозвали в народе день, когда поезд, набитый баллонами с отравляющим газом, едва не стёр с лица земли половину населения Векину.

Аддамсы.

Все три известных мне члена этой безумной семейки устроили Эласте настоящий ад на земле.

Станислав Аддамс, широко известный «Алхимик», открыл широкомасштабную охоту на все межконтинентальные перевозки, идущие между Эластой и другими континентами. Его эльфы-пираты, покинувшие Гарийское море и родной архипелаг, кружили на несколько дней пути вокруг портовых городов Эласты, грабя и отправляя на дно идущие транспортники. С чем было связано такое поведение, никто точно не знал. Практически все страны, имеющие интересы на свежеоткрытом континенте приостановили логистику.

Крупные города-порты, вне зависимости от своей принадлежности колонизаторам, Союзу Равных или нативным эльфам, подвергались атакам «Нимродели» под управлением знаменитой Смешливой Пикси. Одиночный пиратский корабль безумицы, известной также как Саломея Аддамс, совершал безумно быстрые наскоки на порты, гавани и терминалы, оставляя после себя лишь обломки, пожары и пепел. Пираты не брали заложников, не сходили на берег, не вели переговоров. Чистое дистиллированное разрушение во всей красе.

Последней, но далеко немаловажной частью новостей стала моя любимая женщина, которую я бы с удовольствием убивал бы вместо завтрака, полдника и обеда. Аврора Аддамс, она же Суматоха, обзаведясь где-то оравой бесконечно преданных ей безумцев, терроризировала малые прибрежные города континента. Разрушение инфраструктуры, подрыв боеготовности, поджоги, диверсии, у нее были даже фанатики-самоубийцы, несущие на себе взрывчатку и подрывающие её там, где скажет Суматоха…

Одна семейка, находящаяся не в самых лучших отношениях, нагибала Эласту в позу, которой та еще не знала. И понять, что это будет за поза, никто не мог.

— Аддамсы серьезно подрывают возможности Союза Равных обеспечивать нас необходимыми товарами, мастер Криггс, — вновь сбился на официальный тон Ахиол, — Я знаю, что у вас с Суматохой была пара эпизодов в прошлом. Если у вас есть версия, зачем они устраивают этот беспредел, я буду очень рад её выслушать.

— Рад бы помочь, но не представляю, что могло бы заставить их объединить усилия, — развел я руками, — Насколько знаю по слухам, мотивы Пикси далеко не всегда доступны даже ей самой, у Алхимика идёт вечная борьба с Механиком, а Суматоха…

— Она меня интересует больше всего, — нетерпеливо перебил меня шестирукий мэр, — Вы про неё что-нибудь знаете?

— Лишь то, что когда мы встретились в Урфинорке, она сильно отличалась от себя прежней, — пробормотал я, — А еще… она использовала какие-то силы. Возможно, магию. Очень… эффектную. Швырялась людьми как игрушками.

— Жестовая магия? Слова? Рисунки? Атрибуты у нее были? — тут же засыпал вопросами оживший Ахиол.

— Ничего подобного, мэр. Только её желание и эмоции.

— Почему вы так считаете, Криггс?

— Она меня ненавидит. Заслуженно. Увидев мою персону, она рассвирепела, моментально обездвижив несколько десятков разумных, а затем создала нечто вроде черного шара. По мне промахнулась, но другого кида, принявшего до этого на себя пару тысяч пуль и не чихнувшего, разорвало в клочья. Айвана Коултри, если вы о таком слышали.

— Слышал… С одного удара?

— Именно так.

— Благодарю вас, мастер Криггс. Жаль, что новости доходят к нам не так быстро, как хотелось бы. Думаю, позже мы вернемся к этому разговору.

— Я свободен?

— Да. Только заберите свою премию за песколаза у госпожи Дийюн.

Глава 13. Думать как… Должник?

Эскобар Мадре. Кид, Должник, Ловкач. Мой предшественник с нелегкой судьбой, хотя, если выражаться точнее, то скорее попавший в ловушку этой самой судьбы. Ловкач, «родившийся» на Эласте, вынужденный сражаться с ихорниками, часто используя лишь холодное оружие, Эскобар ценил свою скорость. Часто она и только она его выручала, когда он искал, охотился, сражался или отступал. Она помогла ему попасться на глаза агентам Хайкорта, сделавшим быстрому киду совершенно шикарное предложение. Он, приняв его, пустился во все тяжкие по Средней и Внешней зонам Незервилля, вырезая расплодившихся чудовищ.

Торжествуя и… продолжая развивать свои скоростные навыки. Вернувшись к мирной жизни, новый помощник шерифа понял, что испытывает серьезные проблемы в общении. Эскобар не распространялся, чем и как себя улучшил, но я заподозрил, что он ускорил работу своей нервной системы глобально. Ему нужно было соответственно реагировать в бою, иметь адекватный механизм обратной связи с телом, ориентироваться в пространстве… поэтому он просто ускорился. Как именно, в какой пропорции его улучшения стояли по отношению к Триаде Плута, не знал никто. У кида не было близких друзей и знакомых.

За все двадцать четыре года.

Вхож он был всюду, где требовалось решить проблему пулей или ножом, при условии, что за это платят. Кроме ихорников, песколазов, да иногда сходящих с ума желтоглазых, Хайкорт, как оказалось, мог похвастать целым рядом других напастей, которые Эскобар быстро и с удовольствием решал, тратя потом заработанное на виски, сигареты и боеприпасы.

В изучаемом мной деле были ранние пометки и записи штатного городского психиатра и секретаря мэрии, Ларисс Дийюн, утверждавшие, что Эскобар просто не смог бы так долго жить в полном отрыве от социума. Рано или поздно он сошёл бы с ума, пустив себе пулю в голову, либо напав на жителей города. Именно тогда юная, смелая и авантюрная мисс Дийюн предложила подключить Эскобара к Купели Жизни. Волшебному миру, в котором неживые и боящиеся солнца жители Хайкорта проводят все свое свободное время.

Эксперимент увенчался блестящим успехом, Эскобару Мадре вновь стали доступны радости жизни. Он смог начать общаться, завязывать отношения, дружить.

На этом месте у сказки должен был быть счастливый финал. Хайкорт получает на веки вечные прибитого к нему гвоздями кида, накосячивший Должник имеет возможность нормально разговаривать с людьми (пускай и бывшими, но почти живыми!), все счастливы и смеются. Фейверки, аплодисменты, конец истории.

Однако… что-то пошло не так задолго до того, как Эскобар выплатил Долг и исчез. В свидетельствах очевидцев появились белые пятна. Кид стал реже появляться в Купели, а когда приходил, то живо интересовался, где можно подработать. Его интерес проходил мимо Ахиола, так как деньги Хайкорта котировались лишь в самом городе. Дом Эскобара, стоящий сейчас закрытым и пустым, постепенно стал крепостью. Наниматели, платившие ему за работу, хором утверждали, что Мадре настойчиво расспрашивал, нет ли у них еще для него поручений.

А еще он частенько начал пропадать во Внешней зоне, что вызвало множество вопросов, отвечать на которые никто не стал. Семьи, династии, кланы, живущие вдали от города, показательно не реагировали на вопросы шерифа и мэра, что было в их праве. Отношения между Пятном и Внешней зоной всегда были натянуты калейдоскопом взаимных претензий, свар и споров…

Дочитав до этого момента, я злобно сплюнул в сердцах под негодующие вопли Эльмы и Эллы. Принимая от девчонок заслуженный нагоняй, пытался отогнать от себя матюгами нелестные выводы, сделанные по мере чтения выданного шерифом чемодана, но никак не мог.

Первое! О Эскобаре не знает никто. Частично его следы теряются во Внешней Зоне, частично в Купели, куда мне обязательно придется сунуть свой нос, а частично — в его собственном доме, который кид зачем-то укреплял, как будто боялся зомбиапокалипсиса. Последнее, вроде бы, немудрено — если ты оставляешь свое тело, погружаясь сознанием в какой-то волшебный мир, то позаботиться о собственном здоровье сам здравый смысл велел, но только ли в этом дело?

Второе! Мной хотят заткнуть все щели. Между Ахиолом и внешними семьями точно бегают стада черных кошек. Как я понял, во Внешней Зоне живут либо потомки, либо те, кто основал Хайкорт. Они занимаются своими исследованиями в области ихора и магии, с полным основанием считая город источником ресурсов, персонала и… вот тут возникает большой и толстый вопрос насчет подопытных. Скорее всего — нет и еще раз нет… значит, подопытных привозят? Логично. Но мало? Логично. Но не всем? Еще более логично, особенно если вспомнить Доннорифта, маньяка, определенно сидящего на «голодном пайке».

Третье. Оно, это самое третье, всегда важнее того, что кидается в глаза бешеной кошкой. Его всегда сложнее найти, но лишь спустя время понимаешь актуальность и важность именно третьего пункта любого комплексного вопроса. Первая фракция… Пятно? Нет! Мэрия. Второй фракцией однозначно идут желтоглазые — рабочие, фермеры, счастливые жители Купели. Третьей — жители Внешней Зоны… а идут ли они? Нет, не думаю. Пенелопа назвала их пауками. Могущественными, влиятельными, но каждый из них сам по себе.

И среди этого всего, как свечка в жопе, кид. Разница в том, что Мадре слишком глубоко сунули и тот растворился, а меня сунуть только планируют, в надежде, что я что-нибудь унюхаю перед тем, как…

Хватит. Слона нужно есть по кусочкам.

Начать я решил с шерифа. У меня, как у бывшего бухгалтера, навыков детектива не было совершенно, но зато было другое — происхождение. Эскобар был хитрожопым кидом, я был хитрожопым кидом, следовательно, можно было вести параллели и находить общие точки соприкосновения в поиске его судьбы. Шериф был наиболее перспективным источником сведений, поэтому я в него вцепился как уличный кобель в краденную мясную вырезку.

И… познал тоску, боль и печаль. Бальтазар Тайрон Баунд был далеко не простым немертвым — опытный, с более чем полутора веками существования в той или иной форме, местами даже мудрый, а местами так и вовсе могущественный, он понятия не имел о систематизации данных. По следу пропавшего Должника он шел как ищейка, задавал вопросы, искал доказательства, но как-то проанализировать найденное? Для этих целей он использовал «дело-чемодан», которое теперь и перекинул со своей больной и пустой головы на мою.

— Криггс, отвали, пока я тебе еще хлеще табличку не сочинил, — бурчала нежить, ежась от моих неудобных вопросов, — Держи ключи от его дома. Хочешь, ройся там, хочешь, суйся в Купель, а то и бегай по городу, опрашивая всех подряд. Я не для того это всё писал, чтобы ты мне делал голову.

— Шериф, а кому как не вам мне делать голову? — удивлялся ожесточенно я, — Вы же потом мне будете её делать, требуя результатов!

— Так на то я и шериф, — самодовольно клацала зубами нежить, — …давай я тебе лучше про резерв расскажу.

Ну, с худой овцы хоть шерсти клок. Нет, это вовсе не значило, что я банально вычеркнул Бальтазара из списка существ, которых надо трясти на подробности, но у меня действительно не было к нему ни одного точного вопроса. Участвовать же в маскараде, где один трясет результатов, а другой трясет из первого хоть что-нибудь ради этих самых результатов? Нет, увольте. Мы пойдем дальше.

Взятый по вине Злюки «Динамичный резерв» практически ставил крест на моей карьере мага. При значении Триады в 12 единиц, он у меня теперь составлял объем, положенный пятилетнему ребенку. От чего были как минусы, так и плюсы. С недостатками всё было серьезнее некуда — я теперь банально не мог применять хоть сколько-нибудь серьезные заклинания для своих нужд или раскачки Триады. Маны, собранной, переработанной и хранящейся в организме разумного магии, у меня были крохи. С другой стороны, наполнялся мой крошечный пул резко, решительно и из любых доступных или не очень источников. Сам Баунд мне сильно завидовал, скрипя старыми костями, объясняя свои черные чувства тем, что опустошенный резерв для нежити куда более критичен, чем для живого существа, хоть и последнему тоже становится несладко, когда мана на исходе.

У меня она теперь, можно сказать, была бесконечная… пока рядом есть хоть что-то, содержащее магию. Ну… как бесконечная? Я теперь мог хоть сутками орать «N’aam sark Achiol, vivir mord klast», стреляя из пистолетов, так как заклятие это было гибридной и «городской» формой магии, кушающей сущие крохи, но охладить большой кувшин воды, что теперь умела даже Эльма? Лишь в самых светлых мечтах. Когда-нибудь. Ну вот когда Триада Мага будет равна 20, тогда можно будет попробовать наколдовать себе холодной водички.

Грусть, печаль, уныние. Хотя нет, плевать с высокой колокольни. Я даже немного рад своей магической ущербности. Причина простая — нельзя просто так играть с внутренним энергетическим запасом без последствий. Последние весьма сильно сказываются на самочувствии колдующего. Меняется восприятие, мироощущение, даже своеобразная усталость накапливается… В общем, не сбудется мечта наивного бухгалтера, не стану волшебником.

Так и пошёл я к запертому и заброшенному логову Эскобара Мадре, утешая на манер «у него был маленький, полувяленький, но КАК он им владел!».

Внезапно я встал посреди мрачной, сырой и бессолнечной улицы Хайкорта, осененный… не идеей, а скорее приступом вредности. Ну вот какой детектив или сыщик, сразу же после отработки одной зацепки, тут же бежит к следующей, теряя тапки? Я уважаемый гражданин, с высокой социальной ответственностью, уникальным постом и родом деятельности в местной иерархии, почему бы не делать всё… с шиком? Тем более что нужно отметить немалую премию за огромного подземного ихорника.

Хотя… несколько неверно. За ихорников, будь они размерами хоть с сам город, мне ни премии, ни поощрения положено не было. А вот за спасение горожан — другое дело. Тридцать тяжелых и красивых золотых марок. На фоне 18 000 тысяч штрафа, которому были подвергнуты шалуны-Тиррайны, это были сущие мелочи, но гнуть пальцы и выдвигать претензии я пока не собирался даже близко. Приехав в этот город с сотней золотых монет, я сейчас располагал почти той же самой сотней, только был одет, обут, вооружен, с обустроенным домом и устроенной в школу дочерью. Так зачем чирикать?

— Хочу кофе с коньяком, — доверительно сказал я Зальцеру Херну, садясь за стойку в «Теплом приюте».

— Два талера? — брови соразмерного мне разумного поползли вверх в то время, как сам полугоблин неуверенно предположил, — Может, с виски? Это будет тогда всего пять донов…

— У меня, можно сказать, праздник. Шикую! — с фальшивой улыбкой пробурчал я, никогда ранее не пивший кофе с коньяком, — Разочек можно.

— Как скажете, мастер Криггс, — вздохнул хозяин постоялого двора, уходя на кухню, чтобы поставить чайник.

Через десять минут я наслаждался… чем-то. Из огромной, почти литровой кружки. Каким образом Зальцер смог оставить напиток обжигающе горячим, ввалив в кружку поллитра коньяка, я так и не понял, но искренне наслаждался получившимся. Ну, по крайней мере старался, что было сделать довольно сложно — вкус и градус напитка, а также полная искреннего любопытства физиономия Херна несколько мешали. Утащив свою добычу в темный угол, я закурил, извлекая из кармана блокнот.

Его я добыл, чтобы записывать умные вещи, наблюдения, памятки, но пока он оставался пуст. Слишком много неизвестных постоянных и переменных. Теперь в нем кое-что появится.

Вопросы…

1. «Почему дело поручено мне?» — самый важный вопрос. Я нужен городу для выслеживания и убийства убегающих и диких ихорников. Тут всё просто — увидел, выстрелил, ушёл. В крайнем случае, обустроил ловушки, заманил тварь, убил и ушёл. Я нужен городу. Так зачем просить меня копаться в чем-то, что сожрало очень могущественного и резкого как понос кида, выплатившего Долг? А если он сам ушёл?

2. «Почему лжёт Бальтазар?» — не менее важный вопрос. Я видел и слышал достаточно, чтобы понять — кид и скелет общались, настолько близко и тесно, что позволяли друг другу фамильярности. Четверть века в Незервилле очень немалый срок.

3. …

Дописав третий вопрос, я задумчиво погрыз карандаш, не забывая прихлебывать горячий кофейный коньяк и дымить сигаретой. Третий… третий… странный, глуповатый, наигранный, но почему мне кажется, что всё так или иначе упрётся в него? Эх, ладно… он точно будет не последним.

Расплатившись за выпивку, я, согретый и пьяненький, вышел из «Приюта» поумневшим, но лучащимся нездоровым весельем. Решив немного пошататься по городу и отойти от последствий принятой на грудь дозы алкоголя, забрел вскоре в грустный длинный тупичок, настолько темный, что фонари здесь горели круглосуточно. Поставив себе в склерозник обязательно узнать, откуда в Хайкорте бесконечное электричество, я выхватил один из своих пистолетов, поднося дуло к виску и резко дергая спусковой крючок. Пистолет злобно клацнул, стоя на предохранителе, а я тем временем заканчивал не очень грациозный, но очень быстрый пируэт на одной ножке вокруг собственной оси.

Тааак. Либо за мной никто не следит, либо у следящего отсутствует чувство страха. Так и запишем.

— Триада Мага получает 1 уровень. Текущий уровень — 13

Паранойя — хорошая штука. Незервилль не давил, не угрожал, не довлел, не обещал адских мук и скорой смерти. Он просто был странным, замкнутым в себе, полным тайн, каждая из которых молчаливо и предупреждающе скалилась из темных углов города. Не трогай — и тебя не тронут. Одобряю, уважаю, сам такой. Но что делать, если тебе дали работу перетрогать всё подряд?

Ничего личного, город. Только бизнес. Меня назначили твоим психиатром, а значит, нужно отработать зарплату, каких бы душевных мук тебе это не стоило!

Пафосно и глупо. Наверное, коньяк попался несвежий.

Внешне дом Эскобара мало отличался от моего. Та же самая планировка — узкий, длинный, два этажа, большой подвал. Краткое обращение к Ахиолу ослабило перекрывающие доступ к двери цепи, что позволило мне вставить полученный от шерифа ключ в скважину. А дальше… я крякнул с натуги, прилагая все силы для того, чтобы открыть бронированное чудовище, что Мадре установил себе вместо двери. Либо кид был невероятно силен, либо очень не любил гостей, хотя, наверное, и то и другое. Последнее заключение само по себе пришло на ум, когда я сунул нос внутрь.

Пахнуло застоявшимся нежилым помещением.

Запыленный пол с комьями слипшейся грязи, стыдливо заметенной по углам. Грубые деревянные панели стен, чья цель лишь в прикрытии строительного камня. Две едва работающие лампы из десятка, долженствующего освещать путь на кухню. Я медленно и аккуратно шел вперед, осматривая всё вокруг. Дом, которым бросили заниматься почти сразу, как вселились в него. Не удивительно, учитывая, что Мадре «переселился» в Купель Радости…

Кухня. Несколько плотно запакованных мешочков с крупами, одинокий казанок, чайник, один набор столовых приборов. Один стол, один табурет, одна тарелка и кружка. Знакомо, очень знакомо. Я сам в прошлой жизни был негостеприимным одиночкой, частенько забивающим на уборку. Если годами не ждешь гостей, то занимаешься жилищем по настроению, а уж если у тебя широкополосный интернет и неплохой компьютер, то это самое настроение наступает не так уж и часто. У здешнего жильца вместо этого была Купель, а значит — моя цель в помещении, где он оставлял свое бренное тело.

Методично осмотренные одна за другой комнаты первого этажа ничего не дали. Скорбная пустота и пыль, которой было четверть столетия. Последняя была потревожена ходившими по дому разумными, но я готов был прозакладывать собственную офигенную табличку «заместителя шерифа», что следов Эскобара здесь нет. Те, кто недавно ползал по этому безжизненному дому, тщательно искали тайники… ну или вообще хоть что-нибудь, но, судя по словам Баунда, не обнаружили ничего, стоившего внимания. Второй этаж, представлявший из себя большое пустое место, в очередной раз послужил доказательством этой аксиоме.

— Интереееееееесно, — присвистнул я, опустившись в подвал. Сначала, правда, пришлось как следует побороться с еще одной дверью, но на этот раз плоды победы были куда слаще и милее — я оказался в самом важном, дорогом и незаменимом месте для любого мужчины.

Арсенале.

Копья, крюки, штыри, зацепы, цепи, «ежи», «чеснок»… Железные штыри с гранеными остриями, установленные в ряд на плоских платформах. Мощные дротики с разными наконечниками, от узких бронебойных до широких охотничьих. Серпы, клевцы, даже пара кувалд на длинной рукоятке с острым клювообразным навершием. В своей первой жизни я о холодном оружии знал совсем мало и поверхностно, но лагерь Крозендрейк помог мне справиться с этим недостатком. Сейчас я смотрел на массу жизненно важных для Должника приспособлений, призванных помочь ему справиться с тварью любых вменяемых габаритов.

На то, что мало кто из нас может себе позволить. Роскошь выбора для оседлого кида, что само по себе было тем еще оксюмороном. В этом раю хищной стали не хватало лишь бутылей с ядом, которым всю эту прелесть нужно было бы любовно смазывать долгими зимними вечерами, но с этим было более-менее понятно — организмы у ихорников разные, гарантированного эффекта на них ни одно вещество не даст.

— Я вас хочу, чего же боле? — алчно прошептал я, разглядывая железо. Черт, надеюсь, что Эскобар все-таки не просто потерялся, а совсем-таки помер.

Порядок тут если и царил, то был небрежным. Каждую железку недавно передвигали, а затем совали назад кое-как, что заставило меня досадливо морщиться. Отложив на время свой собственный осмотр, я присмотрелся к оружию Мадре в чисто профессиональном смысле. Меня интересовало, насколько интенсивно вещи использовались, особенно те из них, что были рассчитаны на крупных тварей. Подозрения подтвердились — наиболее массивные железки носили следы многократного выправления и ремонта.

Эх, а я надеялся жить, охотясь на хищных кроликов, кошечек и прочую мелкокалиберную братию.

Из арсенала вела еще одна неподатливая дверь, на которую пришлось налечь до хруста в спине. Это была упорная борьба, в которой мне пришлось платить потом за каждый отвоеванный миллиметр, кляня себя черными словами за то, что сунулся сюда один. Эй, я же помощник шерифа, где мои помощники, секретари, уборщики, курьеры и прочие порученцы?! Ну, давай, зараза, открывайся!!

Еле-еле справился, взмокнув в процессе как мышь. Проскочив в щелку и услышав могучий лязг, повествующий о том, что выйти будет еще сложнее, оглянулся, затравленно скаля зубы. Увидел виновника своих мучений, сменил оскал на кровожадный. Потянул из ножен старрх, торжествующе прорычав:

— Ну всё, мерзость, ты отпрыгалась!

Несколько мощных пружин в составе удерживающего дверь механизма сильно после этого пострадали. Закончив с вандализмом, а заодно и обеспечив себе возможность выйти, не родив попутно нечто дурнопахнущее, я обернулся, оценивая интерьер помещения, задорно присвистнув при этом.

— Вот какое у тебя было логово, господин Мадре…

Пара лампочек, ровный паркетный пол с брошенными на него потертыми коврами, вентиляция такой силы, что гул воздуха лишь менял тональность, не утихая ни на секунду… и пустота. Относительная, конечно же, — в открывшейся моему взгляду каморке место было лишь на пару больших одежных шкафов, да и на стоящий посреди открытого места саркофаг, сейчас распахнутый настежь. Внутри огромный железный гроб был любовно обит мягкой тканью, под которой явно была проложена набивочка. Так же внутри, посередине этого странного ложа, я заметил нечто, очень похожее на запорный механизм, управляемый тем, кто в этом ящике будет закрыт. За саркофагом располагался приземистый столик, на котором был установлен телефонный аппарат.

Загадочно… или нет?

Что-то мне это все напоминает.

Пустой дом, использующийся только для приготовления пищи и хранения предметов, необходимых для работы. Сейф, в котором хозяин прятался аж за тремя бронированными дверьми, каждая из которых обладает мощной системой внутреннего запора. Отсутствие социальных связей среди живых, так как ни один фермер из Средней зоны, с которыми меня трудолюбиво знакомила Нимея, не сказал ни единого доброго или плохого слова о моем предшественнике.

«Когда видели ихорника, звонили в город. Приезжал высокий черноволосый человек на лошади. Потом он убивал тварь. Никогда не видели, чтобы он был ранен, зато одежда у него часто разрывалась в лохмотья. Пистолет, автомат, длинная винтовка и два копья. Он очень быстро и мало говорил»

Вот и все.

В шкафах действительно оказалась куча одежды. Одинаковые дешевенькие костюмы, рубашки, носки, даже сапоги. Комплекты нижнего белья, над ними брюки, рубашка, плащ. Много, едва ли не с десяток. Всё одинаковое. Ну хоть тут понятно — одежда на нем буквально рвалась от движений.

Хм…

От внезапного озарения у меня чуть сигарета изо рта не вывалилась. Образ жизни, отношение к работе, обстановка дома — это всё точь-в-точь как у человека, который день и ночь проводит в Интернете! Я сам так жил! Минимум комфорта, еда на скорую руку, истошное желание, чтобы все гады, трезвонящие честным гражданам в дверь, сдохли мучительной смертью, нежелание общаться с сотрудниками и… Купель, так похожая на видеоигру, если верить словам Пенелопы и Баунда!

В доме ничего не нашли, потому что в доме сроду не было ничего важного! Это было обычное логово человека, живущего в виртуальности, просто место, где он ест, гадит, откуда выходит в Сеть, пусть даже она тут зовётся иначе. А если чуть-чуть напрячься, так легко представить и весь Хайкорт в виде этого самого места.

Отлично, следующий шаг известен. Пора и мне присовокупиться к местному развлечению для не слишком живых обитателей Незервилля.

Так, где там был мой блокнот?

Глава 14. Пока ты спишь

— Уииии!!

— Мееее!!

— Йухх-ууу!!! Элли, догоняй! Догоняй!!

— Так нечестно!! Подожди!!

— МЕЕЕ!!

— Она не хочет ждать! Ты догоняй!!

— Я стараюсь!!

Приложив руку к лицу, я смотрел за тем, как до усрачки напуганная коза с Эльмой на спине пытается убежать от левитирующей над травой Эллы. Ни призрачная, ни настоящая девочка не понимали, что животное не радуется жизни, а пытается её сохранить, убежав от призрака, чего у бедной козы по причине высокого забора не получалось. Положение усугублялось ржущей до икоты Нимеей, давшей добро на это приключение. Из мер безопасности былиприменены тряпки, плотно окутывающие рога животного.

— Что-то мне идея попросить тебя помочь с ребенком перестает нравиться, — кисло сказал я волосатой худышке, сверкающей белоснежной улыбкой.

— Потому что ты зануда! — от меня легкомысленно отмахнулись, но тут же добавили, — И извращенец!

— В каком месте я извращенец?!

— Ты лапал меня всю дорогу! — помявшись, выпалила покрасневшая как помидор мулатка, удостоверившаяся, что увлеченные девочки её не слышат, — А под конец вообще раздел! На глазах у всех!

— Когда скачешь позади кого-то, то тебе нужно за что-то держаться, — рассудительно начал я, кося одним глазом на голосящих девчонок, — Поправь меня, если ошибаюсь, но держаться чисто физически можно за грудь, за талию, либо за задницу, хотя последнее мне кажется чересчур непрактичным. Насчет раздевания я вообще не при делах, у тебя просто штаны порвались.

— Зануда! — в очередной раз заклеймили меня, надуваясь, как мышь на крупу и отворачиваясь в сторону.

Я лишь усмехнулся, закуривая. Нет уж, эти игры мы проходили в первой молодости. Заводчица коз девочка премиленькая, с точеной миниатюрной фигуркой и веселым, хотя и слегка шебутным характером, но в качестве своей возможной подруги я её рассматривать не собираюсь, как и отвечать на эти неумелые попытки флирта. Нимея Хиггс — типичная «славная девочка», любимица всех окрестных фермеров. Она в том возрасте и состоянии души, когда стоит лишь обнять, а она уже построит в своей голове целую счастливую жизнь, где её любящий супруг, выплативший Долг, возвращается домой после охоты на ихорников, везя торт и букет цветов, а она, возясь с тремя спиногрызами, счастливо улыбается при виде его фигуры на горизонте.

…в подавляющем большинстве случаев таких «славных девочек» портит какой-нибудь козёл, который потом исчезает вдали, оставляя её с растущим животом. И козами.

Мне, конечно, нужна женщина, но не с риском войны со всей Средней зоной. Ровные и спокойные отношения, построенные на взаимопонимании, комфорте и похоти, как и полагается для людей моего возраста. А девочка… ну, найдет себе кого-нибудь. Здесь. В Незервилле. Наверное. Ну или как минимум, я точно не буду виноват в её разбитом сердце, ну а большего-то, в общем, и не нужно.

Малодушно успокаивая себя, я ловко сдёрнул с мимопробегающей козы дочь, ухватив девочку за шкирку. Эльма, в очередной раз взвизгнув, тут же кинулась обниматься. Улыбающаяся во весь рот Элли висела в воздухе рядом, слегка завистливо дергая дочку за уши. Та, хихикая, советовала призраку дождаться, пока коза чуть-чуть успокоится — тогда вполне можно будет к ней подкрасться, чтобы ухватить за рога или хвост. Услышавшая план Нимея весело хмыкнула, сказав, что времени для развлечения с козой у девчонок только до ужина, а вот потом всё, Герда будет занята.

— Коза? Занята? — почесала ухо недоуменно хмурящаяся Эльма, — Чем может быть занята коза?!

— Она будет ужином! — в улыбке Нимеи блеснуло что-то дьявольское, от чего девчонки хором икнули.

Разграбить дом Мадре мне не дали. Ахиол и Бальтазар, эти два иудея сверхъестественной национальности, постановили так — ключи у тебя есть, домом пользоваться можешь, железки на дело носи спокойно, но чтоб ни одной скрепочки к себе не тащил, пока не будет железно точно известно, что Эскобар помер. На этом месте я не удержался от того, чтобы не съязвить шестирукому богу в лицо — мол, как же он не может определить, где находится один из тех, кто прошел ему посвящение?!

А мне взяли… и ответили. Мол, Эскобар «пропал с радара» бога, что тревожит этого самого бога не меньше (а теперь уже и больше), чем дефицит Должников в Незервилле. Ахиол мог найти кого угодно на всей территории, принадлежащей городу, достаточно было лишь сосредоточиться… что и вызвало у шестирукого в свое время большой конфуз. Он не знал, что подобное возможно вообще, а из теорий мог предположить лишь «перепосвящение» кида другому богу, что в Хайкорте было делом невозможным.

Потом я спросил, а как вообще коррелируются взаимоотношения Ахиола с Богом-из-Машины, порождением которого Мадре и являлся, на что мне ответили грубо и коротко — «никак». Киды вольны делать, думать, говорить всё, что захотят или смогут, пока они выполняют нормативы и задания Деуса. До остального, в том числе и до их души и веры, последнему дела нет.

«Надеюсь, мастер Криггс, больше не услышать от вас имени этого божества в моем присутствии. А в идеале — и на территории Хайкорта».

Черт.

В общем, следующим моим шагом было погружение в Купель и чудное открытие новых граней этого места. Проблема же была в разнице времени суток между настоящим и призрачным миром. Желтоглазые обитатели Незервилля «жили» в своем волшебном королевстве по ночам, из-за чего и мне придётся «нырять» туда ночью, отсыпаясь днём возле телефона Мадре, куда переведут мои вызовы. Кому-то нужно было последить за Эльмой и мой выбор пал на единственное существо, имеющее в моих глазах крохи адекватности.

Сейчас, глядя на чрезвычайно старательно выпяченную по направлению ко мне задницу Нимеи, успокаивающей будущий девчачий ужин, я слегка засомневался в собственных выводах.

Ай ладно, свалю-ка от греха подальше. Эльма как-нибудь выкрутится, она не маленькая. Даже замуж уже чуть не выскочила…

Почему все не могут быть похожи на Каруса? Вот вывел я шкрасса из его берлоги, и тот спокойно чешет, куда мне нужно. Раз в пару недель накормил кота до отвала, налил ему два-три ведра молока, и все! Остальное время этот шерстяной бегемот безмятежно спит в своем закутке, выходя из него лишь раз в трое-четверо суток, чтобы облегчиться. Его не трогают? Замечательно! В состоянии покоя этот красавец начинает отращивать тут же линяющую шерсть, постоянно отираясь боками о стенки своего жилища, превращая его в самую настоящую шерстяную нору. Великолепная зверюга, полезная до невозможности. А если взять ту же Пенелопу… вот зачем такую заводить в доме? Ругается, бухает, эксплуатирует животных, язвительная и взрывная…

Следующей моей остановкой был полицейский участок. Пораскинув мозгами, я стянул со своего стола в архиве свою же замечательную табличку. Шериф еще не понял, какой силы инструмент против себя же мне выдал! Стоит мне её показать любому, кто меня вызовет, как на скелета обрушится вал критики! Как же, к ним прислали специалиста по «всякой херне»! Но этим нужно будет очень аккуратно, а главное — коварно (!) воспользоваться.

Шериф в кои-то веки оказался занят, поэтому я провел увлекательные полчаса, собачась с нашей телефонисткой, совершенно незаслуженно носящей пафосное имя Целестия Теттершайн. Мелкая и юркая желтоглазая меня невзлюбила едва ли не с первого взгляда, норовя сказать гадость при каждом удобном случае. Её не устраивало буквально всё — мое происхождение, рост, худоба… но особо — семья. По неизвестным мне причинам, наличие у меня Эльмы заставляло эту худую особу буквально вибрировать от негодования, подозревая меня во всех смертных и не очень грехах, среди которых тяга к малолеткам была лишь мягким укором. В глазах этой нежити моя сероволосая дочь была кем угодно, но не родственницей, так как «киды по определению не могут испытывать человеческие чувства!». В устах немертвой это звучало особенно обидно.

— Милая Теттершайн, вы сегодня в особом ударе, — прокомментировал я, закуривая мятую сигарету, — В Купели случилось что-то хорошее? У вас был секс?

— Заткнитесь, Криггс! — тут же взвизгнула желтоглазая, подскакивая, как будто ей воткнули иголку в зад, — Похабник! Бесстыдник!

— Вы так смело подозреваете меня в жутких вещах, что я обязательно должен совершить с девочкой, но совершенно не держите ответный удар, мисс Теттершайн, — ухмыльнулся я, — Что ж так плохо-то?

— Запомните раз и навсегда, — прошипела перегнувшаяся через стойку нежить, наконец-то полыхнувшая настоящей злостью, — Мы. Не. Говорим. О. Купели. Здесь. Там, мастер Криггс, наш настоящий дом! Наш храм! Наше особенное место! Будь воля каждого жителя Хайкорта, подобного мне, ни вы, ни Мадре, ни кто-либо еще никогда бы туда не ступили!

— …и это не ответ на главный вопрос, мисс Теттершайн, — вновь поддел я диспетчершу её пронзительно незамужним и глубоко влюбленным в шерифа статусом, — За что вы меня-то так не любите?

— Потому что я очень хорошо знаю, что вы такое, мастер Криггс! — отрезала зловредная худышка, разворачиваясь ко мне спиной, — Видят боги, я бы очень дорого заплатила, чтобы забыть!

— Очень интересно… — протянул я, но продолжить дискуссию не удалось. Баунд освободился.

Спеша за широко шагающим скелетом по направлению к дому Эскобара, я вовсю черкал в своем блокноте новые вопросы. Откуда местная нежить могла бы знать кидов с их неприятной стороны? Почему Целестия так резко и заметно напряглась, когда я упомянул Купель? Худенькая злыдня моментально ведь сменила тон с бурчащего на воистину озлобленный… да еще и назвала Купель храмом. Какой, простите, в жопу, храм? Ахиол тут единственный бог, причем весьма умеренный, да и далекий от своих божественных обязанностей. Он, насколько я понимал, в связи с своим воплощением, утратил львиную долю божественных сил, но получил широкую автономию. Ему не молятся в привычном смысле этого слова. Мэрия вовсе не святыня. Загадки…

— Ну что же, шериф, покажите мне дорогу в мир иной! Будьте моим проводником! — торжественно произнес я после того, как мы оказались в подвале дома Мадре возле саркофага.

— А? Что? — нежить резко крутанулась на месте, нависнув надо мной всеми своими двумя метрами, — Я там никогда не был.

Что?!

— Ну вот так вот, — развел руками скелет, щуря свои синие шары в глазах, — Я здесь, чтобы нанести на комнату охранные руны и воззвания к Ахиолу. Мы же не можем позволить тебе пропасть как Эскобару?

— Аа… как я… попаду?

— Всё просто. Ложишься, надеваешь шапочку, пристегиваешь ремешок, а затем нажимаешь вот эту кнопочку. Только намочи вот эту губку, её нужно подложить под шапочку.

— Ой…

Интерлюдия

Симпатическая мана-связь была одной из немногих магических технологий, отработанной большинством прогрессивных государств. Хотя, «отработанной» — термин не совсем верный. Создаваемые гномами из ряда ценных металлов артефакты, будучи разделенными на части, были грубой и затратной возможностью провести переговоры на расстоянии. Оно, это самое расстояние, не имело для частей симпатического артефакта значения, но работать долго такие устройства не могли. Годами накапливаемый в друзах кристаллов заряд мог позволить лишь полчаса разговора. Что еще хуже, устройства были одноразовыми, нуждаясь после каждого использования в еще одной многолетней перезарядке в вулканических пещерах, расположенных около одного горного хребта.

Мана-связь использовали для экстренных случаев, оправдывающих колоссальные затраты на артефакты. В основном для связи между континентами, когда возникала необходимость экстренно передать чрезвычайно важную информацию.

Артефакт работал просто. Сначала он подавал сигнал всем владельцам своих частей, сигнализируя о том, что один из них решился начать сеанс. Затем, по прошествии часа, который давался на то, чтобы владелец каждого куска симпатической маготехнологии успел занять безопасное место, — погружал разумы связывающихся в отдельное пространство. Черную пустоту, в которой разумные, воплотившиеся в собственном облике, могли проговорить, слыша каждое слово друг друга так, как будто их не разделяют бездны пространства.

Сейчас, в этой безмятежной черноте небытия, находились трое. Мужчина и две женщины. Облик каждого из собеседников был более, чем примечательным, а также нес некоторые общие черты, основной из которых внимательный наблюдатель мог бы назвать «флер безумия». Но, увы, наблюдателей тут не было.

Мужчина. Широкоплечий красавец среднего роста мог похвастаться породистыми резкими чертами лица. Огненный взгляд чуть выпуклых глаз, мощная нижняя челюсть, широкие залысины, скорее подчеркивающие лоб, чем намекающие на будущую лысину. Он не был атлетом, обладая заметным брюшком, но назвать его толстяком язык бы не повернулся ни у кого. Одетый в теплый домашний халат темно-коричневого цвета, мужчина стоял, заложив руки за спину и разглядывая своих собеседниц с нечитаемым выражением лица, что тех слегка забавляло. Причиной улыбок собеседниц служили усы мужчины. Сегодня Станислав Аддамс, известный половине мира под прозвищем «Алхимик», носил длинные, напомаженные и задранные едва ли не до внешних кончиков бровей усы. Ярко-зеленого цвета. С блестками.

Следующей была молодая женщина, скорее даже девушка. Очень высокая и худая, она была похожа на длинный стебель, увенчанный несимметричной шапкой взлохмаченных волос. Долгие тонкие конечности девочки-стебелька казалось, жили своей собственной жизнью. Она переступала с ноги на ногу, рассматривала собственные руки, периодически втыкая длинные пальцы последних в собственную шевелюру, то улыбалась, то кривила лицо в плаксивой гримасе, бегая взглядом двух огромных карих глаз между двумя другими разумными. Вкупе с белоснежной кожей и мелкими чертами лица, создавалось впечатление, что её фотографию вполне можно поместить в словарь, описывающий антагониста здравомыслия. Аврора Аддамс, печально известная как «Суматоха». Далеко не так широко, как её отец, но нельзя было сказать, что девушка над этим не работала.

Третьим лицом на этой сверхдорогой магической встрече была особа, которую легко можно было бы назвать дочерью Суматохи. Миниатюрная точеная фигурка с нежными почти детскими чертами лица и тела, одетая в приталенное глухое платье до пола, подчеркивающее хрупкость этого существа. Большие и чистые глаза, сияющие с невинного личика чистотой и наивностью, легкая полуулыбка, трогающая тонкие, едва розовые губки. Белые кружева, выглядывающие из рукавов и уткнувшегося почти в пол подола платья. Её можно было спутать с куклой или эльфийским ребенком, её хотелось погладить по голове, позаботиться, угостить чем-нибудь вкусным. Особо романтичные натуры могли бы захотеть «защитить от всего мира». На самом деле, именно Кендру стоило бы защищать получше от этого создания — Саломея Аддамс, печально и широко известная под прозвищем «Смешливая Пикси» была кем угодно, но не беззащитной девушкой.

Мать, отец, дочь. Самая странная семья в мире с очень нездоровыми отношениями.

…или?

— Я соскучилась… — слова Саломеи пронеслись едва ощутимым ветерком по пустоте черного пространства.

— Как и я, милая, — шевельнулись усы одного из наиболее одиозных и опасных людей Лазантры, — но нам нужно продолжать. Ты и сама все понимаешь.

— Нет, — едва заметное покачивание головой, чуть нахмуренные бровки. Незнакомый с Пикси разумный бы умилился такому зрелищу, а вот большая часть экипажа её корабля — прыгнула бы за борт, как это и происходило не раз. Та, что имела вид невинной девочку, чуть приподняла голову, прямо смотря в глаза мужу, — Нас уже раскусили. Вчера на «Нимродель» спикировала стая Черных Птиц.

— Многих убило?

— Никого… но…

Алхимик взялся щепотью за подбородок, мучительно и быстро размышляя. Текущие планы в очередной раз должны были вытерпеть жесткий поворот, но это случилось чуть раньше, чем он предполагал. Эласту не «дожали». Несколько молодых баз новых колонизаторов были буквально утыканы артиллерийскими расчетами, получая от действий семейства Аддамс лишь прибыль в виде стекающихся в их порты кораблей. Они расширялись, но уязвимых мест больше не становилось — все больше стволов было направлено в сторону океана, а не вглубь земель Союза Равных. Гарнизоны, расположенные в городах, получали приказы усилить патрулирование для выявления людей Суматохи. Риск, которому подвергали себя его женщины, рос с каждым днем.

Изначальный, давно готовящийся удар по Эласте они нанесли практически без огрехов. Портовые города Союза Равных, основные источники благ цивилизации, горели от магов «Нимродели» или благодаря действиям его своенравной и сумасбродной дочки. Гонимые с континента Должники бежали, часто пользуясь для этого услугами людей Алхимика. Здесь на руку сыграл психоз Суматохи, спровоцированный Магнусом Криггсом. Ихорники вновь начали выжирать мелкие поселения. Силы первых колонизаторов Эласты получали удар за ударом, непрочные союзы трещали, массовая истерия росла.

Зачем?

Алхимик был сыном кида-умника. Его план изоляции Эласты от межконтинентальных перевозок имел несколько слоев, преследовал несколько целей, требуя при этом минимум вложений. Заранее дистанциировав себя от жены и дочери, он добился шанса на мощный удар по инфраструктурам всех образований на континенте. Еще бы немного, месяц или два… последствия удара стали бы неустранимыми, что открыло бы перед пиратами Касдама самые радужные перспективы. Но вот, «Нимродель» атакована одним из самых мощных инструментов пиратского архипелага, а значит пришла пора все прекращать.

— Папа, мама… — жалобно протянула вертящаяся на месте и заломившая руки Аврора.

— Тише, дочка. Папа думает, — еле заметная улыбка тронула губы Саломеи, — Ты же знаешь, что у него это лучше всего получается. Тише. Тссс…

— Да, милая, — тем временем очнулся Станислав, переводя взгляд на жену, — Сворачивайся. Можно и побегать от наших монархистов, но я лелею надежду, что они, несмотря на атаку Птицами, еще не совсем уверены в нашей с вами связи. Не стоит им давать лишний повод догадаться.

— И… куда? — вопрос был адресован мужу, но взгляд матери не отрывался от нервно кусающей губы дочери.

— Как и договаривались. Оадалис. Я пребуду на курорт в течение двух месяцев! — бодро подкрутил ус принявший решение мужчина. Затем его лицо слегка помрачнело, — Хотя, моя дорогая, ты вполне могла просто уйти в море на пару недель, послав мне Белую Птицу. Зачем использовала артефакт мана-связи?

— Я? — брови кровавой пиратки, выглядевшей невинной девочкой подростком взлетели вверх, выдавая её сильнейшее удивление.

— И не я!

— Аврора?! — это было сказано хором, не предвещающим ничего хорошего. Совершенно.

— У меня… всё плохо, — выдавила из себя девушка, обхватывая себя за плечи, — С… совсем. Всё идёт не так. Помогите…

— Конкретнее, дочь, — сухо и негромко приказал подобравшийся мужчина, мрачно сверкнувший взглядом. Ученый, пират, государственный муж, человек, держащий сонм пиратов в своем железном кулаке, Алхимик любил по-настоящему лишь свою собственную безумную семью.

Дочь начала тихо говорить, периодически сотрясаясь от дрожи. Проблема была в её собственной пробудившейся магии. Нестабильный рассудок, чрезвычайно большой потенциал, работающий с перебоями источник — всё это ранее казалось временными трудностями. Суматоха, время от времени испускавшая из себя чудовищное количество переработанной из магии маны, творила чудеса, что шли планам Станислава лишь во благо. Аврора мимоходом подчиняла или влюбляла в себя разумных, создавала в случае опасности чудовищные по разрушительным способностям выбросы, даже была способна к массовому подсознательному телекинезу. Рано или поздно, по твердой уверенности Станислава и Саломеи, её состояние должно было стабилизироваться, каждый следующий приступ обязан был быть слабее.

Этого не произошло. Сегодня утром Аврора Аддамс проснулась в каюте её собственного корабля, носящего смешное название «Плавучая лодка», обнаружив, что сам корабль и весь его экипаж… стали деревом. Одним деревом, намертво вросшим в дно там, где были брошены якоря. Выбираясь из недр судна-дерева и шарахаясь от застывших в разных позах силуэтов бывших матросов, превратившихся в человекоподобные наросты, Аврора едва не сошла с ума совсем. Прыгнув с палубы в воду, девушка без оглядки поплыла на берег.

Её там ждали. Истощенный и раненный Должник, одетый в сплошные лохмотья, молча протянул ей металлический талисман, сказав приложить к центру грудной клетки. Он утверждал, что это ровно на 60 дней стабилизирует Аврору, уберет все негативные эффекты от её состояния, спасет жизнь. Разумеется, она ему не поверила, но кид, действуя с сверхъестественной скоростью, сам приложил металлический кругляш в центр грудной клетки девушки, который тут же прилип. Затем, вновь повторив про срок, тут же скрылся с глаз. Суматоха, чувствуя как облегчение от действительно подействовавшего медальона, так и жуткую тревогу от наполовину вросшего в её тело постороннего предмета, воспользовалась симпатической мана-связью. Конец истории, спасите меня!

Переданные дочерью сведения встревожили Алхимика куда сильнее, чем просто за её жизнь. Кто-то или что-то понимало в состоянии Авроры куда больше, нежели он сам. Но… эта проблема могла подождать. Вслушиваясь в жалобы любимой дочки о том, какими эффектами «брызгала» её жизнь в последнее время, Станислав четко осознал, что кто бы не послал Должника с амулетом, сделал он это в самый последний момент. Часть стола, превращающаяся в соль, потому что девушка промахнулась мимо солонки. Люди, теряющие контроль от любви и преданности к ней, сходящие с ума, умирающие от сердечных приступов. Детали её корабля, то становящиеся практически новыми, то истлевающие за считанные часы. И это все — не говоря уже о изменениях в характере и поведении, о масштабе которых находящийся вдали от девушки отец и не подозревал.

— Аврора, дочка, — принявший решение Алхимик привлек внимание обеих женщин. Длинная и худая как палка дочь стояла на коленях, согнувшись и обнимая мать, которой даже в такой позе приходилось тянуться, чтобы обхватить дочь за шею. Нервно и коротко улыбнувшись, сын кида продолжил, — Я высылаю к тебе быстрейший корабль с новым артефактом. Ты где, возле Пфайла? Найди себе место, где пересидеть. Мы с мамой будем решать твою проблему, поняла? Сиди тихо, жди корабля.

— Мы будем решать только её проблему, — твердо сказала Саломея, остро взглянув в глаза мужа.

Тот кивнул, не размышляя ни секунды.

Глава 15. Обратная сторона медали

— Красота-то какая…, - выдавил я из себя, в полнейшем замешательстве оглядываясь вокруг, — Кра-со-ти-ща…

Зрелище было не просто внезапным. Оно, как ошибшийся адресом коллектор било тебя поддых, стучало лбом о замаранную детскими надписями и соплями стену подъезда, кричало тебе в лицо, доставая паяльник. Но всё это оно делало со знаком «+»

Просто… внезапно.

Я был готов к чему угодно, к любому виду Купели, но оказалось, что просто слишком о себе много думал. Сейчас, стоя на высшей точке давно угасшего океанического вулкана, я понимал, что не понимаю ничего. Но восхищен беспредельно!

Умерший сотни тысяч лет назад вулкан неровной черной короной возвышался посреди спокойного бескрайнего океана. Края и зубцы этой «короны» ниже всего были на одной из сторон, захватывая солидный кусок водяного пространства, превращенный ими в уютную и безопасную гавань. Всё остальное место внутри, убереженное высокими черными стенами, представляло из себя процветающий зеленый остров. Стаи птиц, крики джунглей, блестящие озерца озер — всё это привольно раскинулось под моими ногами, очаровывая, шокируя и торжествуя.

Курорт? Определенно, если судить по климату, только вот ровные квадратики полей возле некоторых озер намекают, что здесь приходится тоже горбатить спину. Сам город… городишко расположен прямо у океана, в гавани. Очень красиво, очень необычно, очень захватывает дух, только…

— А как отсюда спускаться? — сварливо задал я вопрос в воздух. Площадка, на которой я себя обнаружил, была установлена на самой высокой точке острова. До крон деревьев вертикально вниз было метров сто, не меньше. Спуск? Нет ничего подобного, даже близко. Просто каменный круг на стесанном «шипе» короны бывшего вулкана. Может быть, летающие лошади, драконы, воздушные шары? Я прищурился и скривился, досадуя на происходящее — моё тело со всеми его кидовскими наворотами спокойно дрыхло в защищенном бункере Эскобара, а здесь же был только дух.

Плоть-то моя сильна, а вот от духа какой толк?

— Тут нужно прыгнуть вниз, — сообщил мне теплый женский голос, раздавшийся сзади. Совместив оборот тела с отклячиванием нижней челюсти, я воззрился на советчицу. Это была фигуристая дама лет тридцати с таинственной полуулыбкой, жгучими как смоль волосами и безмятежными карими глазами человека, вполне довольного всем миром и собой в частности. Носила эта в меру фигуристая женщина нечто белое, полупрозрачное и очень свободное, что хорошо облегало её фигуру, не демонстрируя при этом неприличных подробностей. Впечатление дама производила благоприятное. Её слова — нет.

— Вот просто взять… и прыгнуть? — выразил я свой скептицизм, продолжая рассматривать невесть откуда взявшуюся собеседницу.

— Да, — кивнула она, улыбаясь чуть шире, — Это же Купель. Здесь невозможно умереть.

— А вы как сюда попали? — проявил я немного здравого смысла.

— Я не попадала, — сделала легкий отрицающий жест рукой дама, — Всегда здесь нахожусь. Подсказываю прибывшим, как попасть в город. Нужно прыгнуть, а потом просто пройти остров насквозь до гавани. Кстати, город зовётся Эйзервилль.

— Спасибо, — коротко кивнул я, резко разбегаясь и… прыгая.

Ничего другого мне не оставалось. В шокированный окружающими сочными красками мозг, привыкший к камню и сумраку Хайкорта, медленно вплывала мысль о том, что прыжок с 100–120 метров — это не то, на что я согласен пойти. Вообще никак. Мысль плыла неторопливо, цеплялась бортами за края рассудка, пару раз едва не села на мель и вообще вела себя как некое коричневое вещество во время запора. Но она, увы, была неумолима как это самое вещество. Единственным шансом решить ситуацию оставалось приказать еще не поверившему в происходящую задницу телу выполнить прыжок.

— АААА!!! — истошно орало поверившее в происходящее тело и я вместе с ним, — АААА!!!!!

Я боюсь, боюсь, боюсь высоты! Зачем я это сделал?!!

Полет был именно тем, от чего я в прошлом, особенно в молодости, мог проснуться в холодном поту — неторопливое и мучительно долгое вращение, бьющий в лицо ветер, сменяющийся удушливой пустотой ужаса, когда моё лицо смотрело в зенит, высасывающий душу пылесос, включившийся в нижней части живота… Резкий приход зелени, шелест, треск, хруст. Тьма.

Секунда тьмы. Возможно, бессознательного состояния даже не было, просто мои глаза лопнули от удара, а теперь в чудовищно быстром темпе восстанавливались. Вторая версия была реалистичнее — лежащего меня мотало и трясло, был слышен противный мокрый хруст, щелчки, чавканье встающих на место костей и конечностей. Потом настал краткий, мощный, но непонятный приступ боли — заболело единоразово всё и везде, самым извращенным и выворачивающим способом. Я изогнулся, издал стон, затем хрип… и понял, что здоров, цел и невредим. Физически, если так можно было сказать о моем облике в Купели.

Встал, неверяще рассматривая свою белую рубаху и синеватые штаны, которые с едва слышимым шуршанием штопали друг друга и, слегка подёргиваясь, избавлялись от налипшей грязи. Вскоре я стоял чистым, сухим, здоровым… и морально усаженным в ноль. Жутко хотелось напиться, чтобы забыть это падение, прямо здесь, прямо сейчас, в сопли, вдрызг, как первокурснику, переспавшему с комендантшей общежития за комнату с хорошими соседями и работающим холодильником.

Гадство.

Сверху раздался визг и треск, и я едва успел отскочить на пару шагов в сторону, давая одетой в развевающиеся белые одежды фигурке с мокрым мерзким хрустом ушибиться об мать сыру землю почти там, куда угодил я. Гарантированно мертвая и наполовину расплесканная по земле плоть тут же начала собираться назад, радуя меня теми же неприятными звуками, что я слышал раньше от собственного тела. Едва выплеснувшаяся кровь забиралась назад в жилы, труп трясся и дергался, а через пару секунд уже вставал, застенчиво прикрывая ладошкой левую грудь, пока штопалась одежда. «Собравшись» назад, моя советчица выпучила глаза, а затем дурашливо воскликнула:

— Я поражена! Ты прыгнул! Ты на самом деле прыгнул!

Я пристально и внимательно разглядел её смеющееся лицо, перед тем как спросить, раздельно проговаривая слова:

— То есть, этого было не нужно делать?

— Нет! — радостно мотнула головой женщина, — Я бы перенесла тебя прямо в город, там такой же круг есть! Но ты прыгнул!

— Ты тоже прыгнула, — поделился своими наблюдениями я. Это было единственным моментом, который не позволил мне сходу записать эту смешливую кобылицу в заклятые враги.

— Ну я ж все-таки виновата, — легкомысленно пожала она плечами, — Пойдем в город? Без круга перенестись нельзя.

Приглашение прогуляться я принял, а что еще оставалось делать? Стоять в центре леса и злиться на безумную женщину? Впрочем, через пару часов неспешной ходьбы и разговора, я понял, что весь этот созданный волшебством мир безумен.

Кто-то или что-то способом, в котором я совершенно ничего не понимал, сумело сотворить виртуальный магический мир с 100-процентной реалистичностью. Хотя нет, не мир, лишь остров посреди бесконечного океана, но отличий от реально существующего найти было невозможно. Напоенный ароматами воздух, ветер, исправно пачкающая пальцы жирноватая земля, шорох прыгающих по ветвям животных и птиц. Это место не было похожим на рай, оно им являлось.

По словам Аркадии, как представилась мне спутница, здесь нельзя было заболеть, нельзя было получить травму, что останется с тобой дольше, чем на несколько секунд. Совершенное бессмертие, даже в случае, если на голову упадёт тонна камня. Такое пару раз случалось за все годы — жителя этого мира засыпало грудой камней, но в таком случае волшебство просто восстанавливало его тело на каменном круге Эйзервилля.

Опасные и неприятные животные, насекомые, рыбы — всё это отсутствовало. Здесь можно (и нужно) было уставать, ощущения в мышцах от нескольких часов работы были полностью идентичны реальности. Погода была идеальной, но…

— Если мне грустно или тоскливо, то в этом мире идёт дождь, — легкомысленно поделилась со мной Аркадия, беззаботно наступая босыми ногами куда придётся. Я мог поспорить на что угодно, что сучков, способных проткнуть ступню, тут тоже нет.

— А в реальном мире ты кто? — не удержался я от вопроса.

— Меня там нет, — улыбнулась женщина, — Но я здесь такая одна! Кстати, я думала, что ты симпатичнее!

Еще один сюрприз этого места. Здесь я воплотился таким, каким был в прошлой жизни. В меру высокий, плотный, с излишком веса, который, впрочем, не особо и чувствовался, но совершенно при этом не спортивный, в отличие от тела кида. Радовало, что спина не ноет, да очки не нужны, но куда сильнее я был счастлив глядеть на все вокруг с роста в 180 сантиметров. Этого действительно не хватало. Бытие низким и легким карликом после того, как ты был «нормальным» 120-килограммовым мужиком, постоянно держало в напряжении. А сейчас? Кайф.

Аркадия охотно делилась сведения, но мало спрашивала. Приглушить собственное любопытство её попросил Ахиол, аргументируя тем, что я сюда буду приходить время от времени просто так. Что же, звучало более чем логично, так как игнорировать возможность дать глазам отдохнуть от вечного каменного сумрака Хайкорта было бы идиотизмом. Черноволосая оказалась в курсе всех местных дел, любила поговорить и поулыбаться, а единственной местной темой, о которой она ничего не знала, было её собственное происхождение.

— Я просто как-то раз осознала себя тут, — сказала Аркадия, огибая ствол пальмы, — Стояла в лесу, недалеко от города. Никто не знает, кто я, кроме Ахиола. А он не говорит.

Город, поля, плантации, гавань, даже фермы. Здесь мало работали, но много отдыхали. Точнее, не так — создатель этого мира оставил его жителям работы ровно столько, чтобы они могли испытывать весь перечень чувств, эмоций и ощущений живого человека. Не забывать про них, оставаться живыми даже там, среди покрытого влагой камня Незервилля. Именно таким образом и сохранялся разум и эмоции желтоглазых. Строить, пасти, выращивать, даже воевать в реальном мире затем, чтобы потом вовсю наслаждаться жизнью здесь. Их неживые тела не чувствовали усталости, а характер оставался неизменным. Слушая Аркадию, я мельком подумал о том, сколько из желтоглазых считают наоборот — что живут они в этом сине-зеленом раю, а снится им угрюмый сумрак другого мира, как и работа в бесчувственных телах?

Хохотнув, женщина подтвердила, что больше половины жителей Незервилля рассматривают свой труд там, как не особо приятный сон.

— Вот и город! Чем займемся? Давай я познакомлю тебя со своими друзьями! — улыбка почти не сходила с лица женщины, — Или, может быть, ты хочешь увидеть других констеблей? Они часто проводят время вместе!

— Сначала… мы посетим дом Эскобара Мадре, — тут же среагировал я, — Его настоящий… дом.

— Пф! Скучно! — тут же надулись полные губки, — Ладно! Пойдем!

Бинго. Вилла на покатом холме, с отдельным спуском на пляж. Никаких соседей. Чем ближе мы подходили, тем больше я видел деталей. Здание было одноэтажным, крытым тростником, с бросающейся в глаза примитивностью постройки, но… объем приложенных к этому месту усилий зашкаливал за все разумные мерки строительства. Ступени, выложенные плоскими морскими камешками, забор из хаотичного переплетения ветвей, давным-давно заросший плющом, веранда, буквально забитая плетеной мебелью… Еще даже не войдя через калитку, я уже был уверен, что Мадре делал тут всё с нуля. Всё для себя.

Продавленное кресло на веранде и столик возле, выкопанный на заднем дворе пруд, в котором плавали пестрые рыбки, навесные полупрозрачные калебасы с жидким и, скорее всего, алкогольным содержимым. Небольшая плантация ухоженных растений, напомнивших мне махорку. Внутри не оказалось ничего, похожего на толстую тетрадь, подписанную как «Причины, по которым я могу пропасть». Тоже самое, что и снаружи — самодельный комфорт Робинзона, которому было чхать на пятниц и на весь остальной мир тоже.

— Здесь не оседает пыль? — спросил я Аркадию, потыкав пальцем половицы у приземистой широкой кровати.

— Пыль? — смешно подняла она брови, — Мм… никогда об этом не думала… Нет, нет здесь пыли. Хорошо, правда?

— Конечно, хорошо…

Я продолжил осмотр. Дорожки, выложенные красивыми округлыми камнями. Множество причудливых больших раковин, растыканных там и тут. Вазы с разноцветными перьями птиц. Множество вырезанных из дерева фигурок, нанизанных на длинные тонкие веревки, развешенные под потолком. Эскобар был тем еще мастером на все руки, поэтому мне пришлось тщательно осматривать плоды его трудов. Жаль, что блокнот остался в кармане реального тела, иначе бы я точно там сделал запись о том, что кид не тосковал по Земле, но и к жителям Кендры был довольно равнодушен. Опрошенная мной скучающая Аркадия подтвердила, что среди десятков развешенных тут и там фигурок она не узнает ни одного из жителей острова.

— Ты тут долго! — надув губы, обвинила она меня, — Куда дольше, чем Трайкеры! Пойдем лучше искупаемся!

— Трайкеры? — пробормотал я в раздумьях, — А причем тут они? Здесь разве не шериф был?

— Балта… Бальтазар, да? Бальтазар Тайрон Баунд? — произнесла женщина, потягиваясь и поправляя волосы, — Нет, он никогда не был в Купели. Он не может сюда зайти. Он же призрак.

— Призрак? — я напрягся, — Так он же ничем, кроме цвета глаз и… кондиции тела не отличается от других?

— Отличается! — беззаботно махнула рукой моя проводница по раю, — Мне братья рассказывали. Шериф призрак, овладевший собственным трупом. Одержимость. Призракам нет хода сюда. Жаль! Говорят, он интересный…

Дальнейший осмотр пришлось отложить. Странная женщина, поняв, что со мной можно развлечься хоть разговором, начала трещать так, что сосредоточиться стало невозможно. Пришлось идти у нее на поводу… на пляж, где она тут же стала раздеваться, не высказывая ни малейшего стеснения. Я поперхнулся от такого зрелища.

— Купаться! — с веселым воплем побежало это в воду, — Давай за мной!

…а почему бы и нет?

Наплескался я вволю, за две жизни, проведенные вдали от океанических курортных пляжей. Не то, чтобы хоть когда-то о них мечтал, но почему бы и нет? Люди, погрязшие в быту, частенько жалеют о том, что никогда не сделали. Чаще и острее всего — перед тем, как отдать концы, если у них, конечно, есть роскошь ясного мышления в этот момент. Так что я самым здравомыслящим образом решил, что если вторая жизнь дает шанс, то надо им пользоваться. Правда, такой ход мыслей был не только у меня. Как только мы выползли на берег, меня натуральным образом почти изнасиловали. Страстно, смачно и два раза подряд.

И снова — не то, чтобы я был против, но…

— Что это было? — задумчиво спросил я густо-синее небо, чувствуя, как женские губы бурно дышат мне куда-то в подмышку.

— Не знаю, — был дан мне ответ прерывистым голосом, — Со мной такое впервые.

— Секс?

— Нееет! — Аркадия рассмеялась, пихнув меня в бок, — То, что мне кто-то нравится… так сильно. Ты другой, не похожий ни на кого. Близкий.

— Даже на Эскобара?

— Особенно на него.

В Эйзервилле был Магазин. В нем можно было тратить деньги Незервилля, лежащие на счету в мэрии, на что-нибудь, в чем нуждался житель Купели. Ценник товаров был нелогичным — всё, что можно было произвести на острове, стоило дорого. Мясо, фрукты, рыба или тростник стоили просто безумных денег. Зато изделия из стали и резины, да и вообще всё, требующее сложных технологических цепочек производства — копейки. В описании этой детали быта раскрылась еще одна особенность Эскобара — если бы не Магазин, то в городе бы его никто не видел.

— Он мало с кем общался, — рассказывала валяющаяся на песке Аркадия, — И его тоже мало кто искал. Тут же все могут общаться вне зависимости от того, где их тела в вашей реальности. Дружить, враждовать, праздновать, заниматься любовью. Вот и Мадре если и искал кого-нибудь, то только чтобы обсудить дела. Работу.

Работу. За нее платят деньги. Один пустующий дом. Один сделанный своими руками дом. Где деньги, Эскобар? На что ты копил 24 года? На пенсию? Бред. На уход из Хайкорта? Еще больший бред, здесь своя валюта. Да, есть возможность очень дорого продать золотые марки Незервилля знающим людям, но это же очень опасно и рискованно, так как все знающие живут здесь, поблизости. Выплативший Долг незнакомый кид — сокровище, чью ценность не измерить…

— Еще хочу! — на меня вновь напали с похотливыми намерениями. Я не на шутку обеспокоился, переживая за собственную состоятельность — третий раз за пару часов для кида было ерундой, а для моего старого тела подвигом! Однако, к своему удивлению, справился, позволив интенсивно скачущей на мне женщине в очередной раз добиться желаемого, а затем даже привести к этому меня. Заодно, по причине недостатка страсти и желания в уже порядком затраханном организме, уловил еще пару интересных деталей в поведении своей спутницы.

Надо же, я скоро так стану настоящим сыщиком.

— Никогда не набрасывалась так ни на кого, — поведала мне озадаченная женщина, приводя волосы в порядок и стряхивая песок, — Мне, бывало, предлагали…, и я соглашалась, было приятно… Но не так. Совсем не так.

— Хорошо, что я здесь не в настоящем теле, — горько ухмыльнулся я, пошлепав себя по выдающемуся пузу, — Иначе ты бы меня живьем съела.

— Ты там другой? — вопрос был лишен каких-либо подтекстов. Чистое женское любопытство, — Симпатичнее?

— Ага. Раз в сто.

А потом мы пошли в город. К сожалению, мой приход стал событием, привлекшим чрезвычайно много чрезвычайно бесполезного внимания. Каждый разумный, увидев меня, замирал на несколько секунд, а затем кидался с двумя срочными и жгущими его вопросами — «кто ты такой?» и «на смену кому ты пришел?». Приходилось вставать на месте, останавливая осмотр и подробно докладывать каждому, кто я есть. После этого, чаще всего, ко мне теряли всяческий интерес, уходя заниматься собственными делами. Конечно, через полчаса таких прогулок я обзавелся парой доброхотов, орущих «это новый кид!», но голова уже шла кругом.

Однако, я внезапно нарвался на историю от своей проводницы о том, куда пропадают желтоглазые и откуда появляются новые. Эта разумная раса, иначе и не назовешь, была… ошибкой. Неожиданностью. Случайным результатом некромантии.

Хайкорт, с первых дней своего основания, нуждался в рабочих и солдатах. Те, кто закладывал город, были беженцами и изгоями, пусть и владеющими силами, но оказавшимися буквально на краю света. Тогда Базилиус Энно, известный ученый и один из самых одиозных магов тех времен, взялся за создание голема плоти — оживленного магией трупа разумного существа, способного к выполнению приказов. Сработал закон симпатической магии, сложного и неточного искусства, в котором я знал лишь вершки, посему труп у господина Энно соизволил в рекордно-короткие сроки встать.

Дальше начались опыты, эксперименты, подъемы и провалы. Результатом их стала отработка процесса создания ожившего мертвеца, способного к выполнению нескольких команд. Совершенно недостаточно для универсального работника, но просто идеально, если нужно иметь множество не требующих пищи и сна солдат. А они тогда жителям будущего Хайкорта ой как требовались. Семья Энно засучила рукава, запуская конвейер переработки дохлых эльфов в живых мертвецов. И здесь случилось чудо — несколько трупов из очередной партии начали вполне себе живо ругаться, жаловаться и водить по сторонам засветившимися желтым цветом глазами. Дальнейшие проверки показали, что существа получились полностью разумными, прекрасно себя осознающими и неутомимыми.

Спустя пять лет после этого события тело поднимаемого ритуалом мертвеца неожиданно озарилось голубым сиянием, и из недвижной плоти вынырнул призрак. Спустя двенадцать с половиной лет, когда жители Хайкорта устали упокаивать постоянно сходящих с ума зомби и призраков, была доведена до ума идея Купели. С тех пор все зажили долго и счастливо, разве у кого-то из незервильцев едет крыша, из-за чего власти города его убивают. А на его место приходит новый желтоглазый из особняка Энно.

Учитывая, как редки стали такие случаи, интерес жителей Купели был более чем понятен.

— А призраки? — спросил я закончившую рассказ Аркадию.

— А что они?

— Ну у желтоглазых есть Купель, а как живут призраки?

— Растворяются в воздухе, когда сходят с ума, — равнодушно пожала плечами брюнетка.

— И что, им никто не помогает?

— Неа.

— А почему?

— Их очень мало.

Глава 16. Оскорбление чувств

«Уважаемыйгосподин Магнус Криггс! Приношу свои извинения за форму послания, которым заменяю неудобную возможность нашей с Вами личной встречи в виду некоторых обстоятельств, которые вынужден учитывать. Настоятельно прошу Вас отнестись к этому посланию с максимальной серьезностью, потому что в ином случае никоим образом не могу гарантировать Вашего и только Вашего благополучия, здоровья и долгих лет жизни.

Прекратите поиски Эскобара Мадре. Прошу Вас поразмыслить — никакого наказания за отсутствие результата не будет. Вас не изгонят, не убьют, не подвергнут каким-либо наказаниям за провал миссии. Вы взялись за дело в надежде на награду, так что мой долг, обязанность и желание предупредить — получение этой награды будет обязательно сопряжено для вас с рисками, которых она не стоит. Искренне надеюсь, что Вашей проницательности хватит, чтобы распознать всю серьезность моего предупреждения. С искренним пожеланием долгих лет жизни.

Ваш доброжелатель»

Письмо было прямо на моей груди, когда я очнулся при выходе из Купели. В закрытом на три мощных двери помещении, исписанном знаками наблюдения и фразами воззваний к Ахиолу. Немало причин, чтобы не просто отнестись к такому серьезно, а максимально серьезно!

Сначала я, как и любой разумный человек или кто-то еще, испугался. Самым обычным и нормальным образом, так как спокойные аргументы, приводимые в письме, невесть каким образом оказавшимся у меня на груди, внушали. Я точно помнил, как положил мокрую губку на голову, закрепляя её ремнями, а потом доковылял до двери, закрывая её за уходящим шерифом на засовы и защелки. Затем лег в саркофаг, застегнул ремни и крепежи, призванные удержать мое тело от сдвига в сторону, надел, и застегнул каску, а потом выпал в Купель, где и произошли мои последние приключения.

По уверениям Бальтазара и словам Ахиола никто не мог нарушить мой покой. Однако, вот — держи, парень, читай. От нас не скрыться. Но скрываться не нужно, ты просто сделай, как мы говорим, и ничего не бойся. Ведь анонимная писулька гарантирует тебе спокойную жизнь. Страх быстро перешел в злобу.

Дом Мадре я покидал, бурля смешанными чувствами сплошь негативного характера, среди которых страх, недосып и ярость были равными участниками процесса. К моему удивлению, пребывание в Купели никоим образом не являлось для живого тела сном. Желтоглазые, которые, кстати, были совершенно нормального вида, цвета и формы глаз на тропическом острове, любили и умели устраивать себе там сиесты, а то и просто спать все время пребывания, но физически и психически во сне не особо нуждались. А вот живым приходилось несладко.

Злобно топая по мостовой, я дергал головой, подозрительно щурясь на спешащих на работу жителей Хайкорта. Их очередная ночь, полная солнца, жизни и красок, подошла к концу, поэтому рожи большинства из них были привычно озлоблены жизнью не меньше, чем у меня. Теперь я их понимал куда лучше: если ты каждый день не вырубаешься на восемь часов, а пашешь в бесчувственном теле посреди укутанного туманом города, то радоваться такой реальности — особое извращение.

С другой стороны — именно этот слалом, это качание из пасмурной хмари в солнечный парадиз, и нужно, чтобы разумные живые мертвецы оставались разумными живыми мертвецами. Убери Купель из этого уравнения, они озвереют, оставь их в ней — станут бесполезными.

Стопы мои направлялись к мэрии, но планы были совершенно другими. Не доходя до здания местного богосодержащего муниципалитета, я нервно плюнул на плитки Незервилля, крутнулся на пятках, а затем ворвался в «Теплый Приют». Матильда, желтоглазая сменщица Зальцера Херна, посмотрела на меня с выражением немого укора на помятом лице.

— Госпожа Матильда, будьте добры организовать мне плотный завтрак, большую чашку горячего кофе без сахара, пепельницу, пустой стакан и бутылку виски, — сделал я странный заказ, сразу отсчитывая бумажные доны на стойку.

Спустя час, сытый и посвежевший, я направил стопы в участок. Старый рецепт, который я узнал в первой жизни от пьянчуги-охранника, здорово работал и на выносливом теле кида. По чуть-чуть крепкого алкогольного напитка мелкими дозами в течение часа-полутора здорово отгоняют сонливость. Если знать меру.

— Подскажите мне, где расположено поместье Энно! — озадачил я Баунда, неприлично сияя посвежевшей рожей, после стремительного влета в кабинет.

— Криггс, ты головой повредился? — уронил челюсть скелет, щуря голубые шары светящихся глаз, — Это основатели! К ним нельзя просто взять и прийти!

— Я позвоню!

— Так, стоп! Сядь! Говори, что задумал!

— Я ничего не задумал, шеф, — подкрутив регулятор дурного энтузиазма, сел, ерзая на месте, — Хочу узнать больше про Купель. Мне кажется, это необходимо для дела.

— Какая связь между Энно и Купе… а… — нежить оборвал сам себя, саркастично хмыкнув, — …тебе не к Энно. Тебе к Галатури. Только знаешь, что? Это еще хуже.

— Я начинаю бурно охреневать от местной политики, шериф, — тут уже слово взяло накопленное раздражение, из-за чего вновь пришлось выдергивать сигарету из пачки в качестве угрожающего жеста, — На полном серьезе. У вас тут проблема. Серьезная проблема, размером с прибитого нами червяка. Пропал кид, выплативший Долг. Жизненно важный член общества, наиболее весомую часть которого составляют династии поехавших умом ученых, гениев, волшебников и прочих громовержцев. Вы даете задание другому киду, который ни черта не понимает в сыскном деле. А затем, что происходит? Вы его ограничиваете, но требуете результатов. У меня серьезнейшее желание послать это поручение в задницу, Бальтазар Тайрон Баунд. И оснований к этому столь много, что я могу раздавать их излишек посреди площади!

— Основатели… — после долгого молчания раскрыл рот шериф, — …это хозяева Незервилля и Эйзервилля, Криггс. Без шуток. Я не буду тебе сейчас объяснять все нюансы и тонкости взаимоотношений, скажу лишь одну вещь — вступая на территорию дома любого из Основателей, ты становишься целиком и полностью в его власти. На их территории не действуют никакие законы.

— Вообще никакие?

— Только один. Неписанный, но соблюдаемый всеми — если они зовут в гости, обещая неприкосновенность, это соблюдается. Всегда.

— Тогда, пожалуй, я к ним не сунусь, — вслух решил я.

Глаза нежити чуть расширились, но сушеный шериф смолчал.

— С кем из Основателей общался Мадре? — наконец, нанес я свой удар. Резко, быстро, не имея понятия, в каком душевном состоянии может находиться душа, захватившая собственный труп. Просто наитие, сказавшее мне «пора», — К кому он ездил в гости?

— Тиррайны! Энно! Галатури! — подскочил на своем месте скелет, с размаху шлепая ладонью по столу, — Эйвибсы! Может, еще кто-то! Я не знаю!

— А чего кричите-то? — невинно спросил я, делая большие глаза, — Я же занимаюсь своим делом?

— Проваливай, Криггс! С глаз моих! Занимайся своим делом где-нибудь еще! Но если попробуешь сдохнуть, то за жалованьем не приходи! Пошёл вон!!

Пришлось идти вон от пылающего красным пламенем настоящего гнева шерифа. Но его бурная реакция не шла ни в какое сравнение с эмоциями маленькой, хрупкой и нежной Целестии Теттершайн, которая в свете моих глаз была буквально пылающим пожаром злобы.

— Крррригггссс, — прорычала-прошипела она, выступая из-за стойки со скрюченными как когти пальцами, — Крииииииииииигс!!

Иногда наступает время, когда ты понимаешь — пора бежать. Ну просто потому, что пора, иначе тебе что-нибудь оторвут. Отступить, исчезнуть с глаз, вернуться позже для вдумчивой беседы… Именно так я думал, покинув в спешке участок, а затем немало побегав по городу от взбешенной коротышки. Целестия в ярости оказалась упорной как осел и резкой как понос, как-то умудряясь меня вычислять, даже теряя из видимости. Жаловаться на поехавшую крышей желтоглазую Ахиолу я не собирался принципиально — мы, как ни крути, с ней коллеги, а участь сумасшедших немертвых достойна сожаления. В конце концов скорость, ловкость и удача одолели мстительную неуязвимость, а дальше оставалось лишь разорвать дистанцию между мной и видимым сквозь стены клубком злобы.

Надо будет с ней поговорить. Потом, в Купели.

— Криииииииииигс, — раздалось из-за спины знакомое шипение, от которого я чуть не хватил инфаркт, — Криииииииииигсс… вот ты где…

К счастью, это были не галлюцинации после бессонной ночи в чудесном мире фантазий и не Целестия, жаждущая попробовать на вкус мою печень. Всего лишь Пенелопа Кайзенхерц по прозвищу Злюка и её кот Волди, подкравшиеся ко мне сзади. Злые. Ну, Злюка злая, а кот как всегда — в страхе. Хм…

— Ма… гнусссссс, — зашипела Пенелопа, притискивая меня грудью и животом к стене в закоулке, — Я тебе говорила не трогать Нимею?! Я тебя просила по-человечески?! Тебе что, сложно просто пройти мимо невинной девчонки?! Скотина!!

— Пенни, — выдавил я, отодвигая носом её левую грудь, — У меня было очень плохое утро. А ночь я провел в Купели. Если ты мне сейчас нормальным тоном не выскажешь свои претензии, то я ударю тебя кулаком в ухо, Пенни. Больно ударю.

— Не зови меня так! — смущенно и на тон ниже зарычала девушка, оглядываясь по сторонам, — Я про то, что ты сунул…

— Ничего я не совал!

— …дочку. Свою девчонку, — закончила помощница механика, продолжая плющить мое лицо грудью, но уже понежнее, — Я заезжала к ней вчера. Хиггс писалась кипятком от счастья.

— В этом городе каждый первый — идиот, — поставил я неутешительный диагноз, продолжая работать носом, — Злюка, вот скажи, ты всерьез думаешь, что я кобель, который будет сношать всё, что видит? Мне более полусотни лет и своих проблем хватает! Нимею я попросил присмотреть за Эльмой лишь потому, что занят в Купели!

— Почему её? — зашипела змеей Пенелопа, отдёргивая грудь, которую я уже намеревался цапнуть.

— А кого еще знаю? — огрызнулся я, — Включи мозги, Пенни!

— Не называй меня так! Смазливый доходяга!

Мы чуть отодвинулись, уставившись друг на друга как два кота перед дракой. Настоящий кот в этой время сидел на задних лапах, опустив передние, и с недоумением нас разглядывал.

— Скажу тебе один раз и то лишь потому, что не хочу терять няньку для дочки и уборщицу говна для шкрасса, — процедил я, — Я, Магнус Криггс, не собираюсь ни при каких обстоятельствах вступать в отношения или половые сношения с Нимеей Хиггс! У меня и мысли подобной не было! Ясно?

— Что, некрасивая? — совершенно непоследовательно спросила Злюка.

— А это тут причем? — искренне удивился я, — Красивая, только получить то, что хочет получить мужчина от женщины можно куда более легким путем. Я в Купели и мяукнуть не успел, как оприходовали. К общему удовольствию. Так зачем мне головная боль от юной девицы с мечтами в голове?

— Кобель, — в словах Пенелопы отвращение и облегчение сплелись в гнусном, но по-своему обворожительном танце, — Мерзкий расчетливый кобель.

Ответить на гадкую инсинуацию я не успел. Нашу увлекательную беседу прервал всхлип, причем не простой, а сдвоенный. Медленно повернув со Злюкой головы, мы убедились, что нашу беседу подслушивали, причем аж двое. Что у Нимеи, что у Эльмы лица были красные, скривившиеся, некрасивые. В слезах и соплях.

Вот жеж… она должна была провожать дочь в школу, а мы как раз на нужной дороге.

Что девчонка, что фермерша тут же драпанули от нас, как от огня инквизиции, глухо рыдая по дороге, покачиваясь и цепляясь друг за друга руками. Просто прелестно.

— «Головная боль от юной девицы с мечтами в голове», — закатив глаза продекламировала Кайзенхерц, — Да ты, Магнус, уже опытный, оказывается. У тебя уже…

— Да, да… — досадливо признал я, — Эльма чуть не подбила помощника мэра вместо документа о удочерении составить свидетельство о браке. Теперь понимаешь?

— Ну, теперь мне определенно легче, — пожала плечами Злюка, ехидно улыбаясь, — А вот тебе — вряд ли.

— Справлюсь, — решил закруглиться я, доставая сложенную карту Хайкорта, — А теперь, подруга дней моих суровых, покажи мне поместья Энно, Галатури и Эйвибсов. Без вопросов только, моё терпение на нуле…

Добраться на шкрассе до поместья Эвибсов мне помешали обстоятельства в виде тяжелой винтовочной пули, попавшей мне в плечо через пять минут после того, как я покинул Пятно. Сильный удар швырнул меня с кота, закручивая по часовой стрелке и роняя в пыль безобидным мешком кожи и костей. Единственное, что я мог делать до тех пор, пока ко мне не подъехала какая-то фигура на лошади — это хватать ртом воздух, в шоке держась за размозжённое плечо. Или… его остатки. Прошедшая навылет пуля едва не оторвала мне левую руку, болтавшуюся сейчас на лохмотьях мышц, кожи и рубашки.

Боли не было, но я знал, что это из-за шока. Скоро она придёт. Старые недобрые деньки из моих приключений вне Незервилля хорошо подготовили к подобному, хоть и недостаточно для того, чтобы я молодецки выхватил свой пистолет, ловко убив того, кто меня подстрелил. Наоборот, совершенно растерянный и точно еще что-то себе сломавший, я судорожно дышал, глядя на приближающегося. Небольшого роста, закутанный с ног до головы в толстую потертую кожу, лицо замотано тряпками, а на голове широкополая шляпа.

Только вот под её козырьком два пылающих желтым глаза, а сама фигура светится совершенно другим цветом. Мне не нужно было видеть лицо, чтобы узнать стрелка.

Целестия Теттершайн, милая и хрупкая желтоглазая, неведомо с чего таившая на меня большой зуб, поставила мне ногу на грудь, откидывая меня на спину, а заодно целясь в лицо из револьвера. Болтавшаяся у немертвой на спине винтовка, бывшая по отношению к её скромным пропорциям как весло, для такой дистанции не годилась.

— Магнус Криггс, — глухо проскрежетала констебль, — Ты сейчас сдохнешь!

Я испуганно дернулся, отталкиваясь от земли локтем. Сил хватило протащить собственное тело, а заодно чуть не посадить психованную бабу на шпагат. Выругавшись по-черному, она засандалила мне тычок каблуком в солнечное сплетение, от чего мне, с уже охваченной жгучей болью рукой, стало совсем тошно. Недалеко ржанула лошадь, на которой меня, очевидно, и догнали.

— Тебя предупредили, ублюдок! — каблук снова вдавился мне в туловище, желтые глаза сверлили мое лицо с нескрываемой злобой, — Тебе ясно сказали, выскочка — прекрати, иначе пожалеешь! Решил продолжить? Счел себя бессмертным?!

— Убьешь меня — засуетится не только Ахиол, но и Основатели.

Злоба в Целестии тут же сменилась мощной вспышкой страха. Такого я раньше не видел, обычно страх и агрессия могли мешаться в разумном в самые разные коктейли, но тут страх у эмоциональной нежити оказался куда сильнее, чем испытываемая ей до этого ярость. Женщина отступила на пару шагов, опуская ствол. Я решил развить успех, пока еще есть шанс прекратить кровотечение из руки. Хлестало сильно, так, что я даже не удивился, что не включился «боевой режим» — не пережил бы его действия.

— Ты ведь боишься, Целестия, — продолжил я, кривясь от боли, — Не за себя. За Купель. За Баунда… и за Купель, так?

— Заткнись!! — на меня вновь был наведен револьвер. Теперь страх и агрессия играли свою переменчивую симфонию в теле нежити более-менее равномерно, — Ты ничего не знаешь! Ни о ком ничего не знаешь!!

— Так расскажи, — забросил я пробный камень, — Дай только перетянуть рану, и я тебя выслушаю…

Сегодня прямо день неуравновешенных безумных женщин, движимых эмоциями, домыслами и глупостью.

Пришедшая мысль заставила улыбнуться, что вызвало неожиданные последствия. В меня выстрелили. Пули в револьвере Целестии оказались не менее тяжелыми, чем в ее чудовищном ружье, локоть повторил судьбу плеча точь-в-точь. Хорошо, что на той же руке. Тем не менее, женщина не промахнулась. Тоже придя к какому-то выводу, она подошла, а затем нагнулась, выдирая пистолеты из кобур. Потом выпрямилась, всаживая по пуле мне ниже колен. От этого я уже не сдержался, завыв от жуткой боли раздробленных костей и порванных нервов. На мои вопли она внимания не обращала — убрав оружие, Целестия сноровисто перевязывала мне раны обрывками моей рубашки, да и часть своего тряпья, что была подсунута под тяжелый плащ, тоже пошла в дело.

— Ты прав, я расскажу, — пыхтела она, затягивая раны потуже, — Но бегать по Хайкорту ты у нас не будешь. Полежишь, отдохнешь, пока все кончится…

Присев на корточки, она ждала, когда я приду в себя. Это получилось далеко не сразу, но Целестия, видимо, взяла себе выходной — время едва приблизилось к полудню, но нежить никуда не торопилась. Наоборот, даже оказала дополнительную заботу, подведя ко мне коня и сняв с него баклагу воды. Напоив меня, продолжила ждать. Впрочем, у нее, как у всех малогабаритных существ, терпение не было добродетелью.

— Ну скоро ты там оклемаешься, кид? — нетерпеливо прикрикнула она спустя минут пять.

— Можешь… начинать… говорить, — выдавил из себя я, чувствующий, что через несколько минут отрублюсь. Теттершайн смогла наложить довольно уверенные повязки на ноги, но вот плечо… ту дырку закрыть было нереально. Я срочно нуждался в хирурге или…

— Что бы ты понимал! — тут же ожила нежить, подскакивая на одном месте, — Ты вообще знаешь, откуда мы взялись? Мы, желтоглазые?

— Знаю, — слабеющим голосом сказал я, — Результат… работы… Энно…

Сознание начало колебаться. Я подозревал, что скорее всего, если вырублюсь, Целестия просто привезет меня назад в Хайкорт, в больницу, предоставив доброму доктору Доннорифту всю свободу его шаловливых ручек. Если бы она знала о жгучем интересе маньяка ко мне, то скорее всего, уже бы тащила туда, тем самым заметая все возможные следы. Но пока…

Пинок под ребра вернул меня в реальность.

— А думаешь, откуда семейство Энно брало мертвых?! — прошипела Целестия, вновь пиная меня, — Знаешь, откуда? Знаешь, чего некоторым из нас стоила эта новая жизнь? Знаешь, кем был Ба…

Вот она есть, а вот её нет, если говорить о моем поле зрения. Что-то перемахнуло через мою голову, сметя по дороге нежить как пушинку. Я услышал её сдавленный вопль страха, затем стон, а затем… громкий хруст. Приподняться на локте стоило мне почти всего оставшегося запаса сил, но увидеть — я увидел.

Карус недовольно мотал головой, помогая себе одно из коротких передних лап. Схваченная им поперек туловища Целестия, почти целиком поместившаяся в пасть шкрасса, слабо подёргивалась. То ли из-за того, что кот периодически сжимал челюсти, в попытках прожевать или выплюнуть, то ли потому, что светящиеся желтые глаза нежити из-за сбитой от удара шляпы, оказались напротив яркого полуденного солнца. Наконец, гигантский манул выковырял безжизненные останки изо рта, сплюнул их, а затем начал закапывать.

Я особо не думал над тем, что увидел. Нужно было ползти к своему пистолету, а затем, вычерпывая собственные резервы ниже донышка, ползти к отбежавшему от шкрасса коню Целестии. Подкравшись к животному сбоку таким образом, я лег на свою полуоторванную руку, почти теряя сознание. Только вот точное знание о результате, на который направлены усилия, часто позволяет найти в себе такие резервы, о которых и не подозреваешь.

Весь магазин ушел коню в брюхо, заставляя животину жалобно заржать, валясь на бок. Я едва смог дождаться, пока он прекратить дергать копытами в агонии, чтобы пустить орочий старрх вслед за пулями. Сердце, печень, селезенка. Не есть, не питаться, а лихорадочно жрать, поглощая еще живую материю, которая вскоре станет всего лишь мясом. Еще, еще и еще! Изменившие свое положение зубы позволяли мне откусывать от коня куски едва ли не одним махом.

Через пару минут стало хуже, так как меня начало отпихивать от поедаемого коня наглой кошачьей мордой, тоже решившей подкрепиться. Через еще некоторое время пришлось погружаться лицом в разворошенное мной же бедро, так как рука нужна была, чтобы зафиксировать вторую руку в положении, когда восстановление возможно.

Потом я встал. В песке и крови, голый до пояса, на дрожащих ногах, с набитым до пределов возможного животом. Ноги и руку беспощадно дергало болью, но она уже была другой, сигнализирующей не о полученных ранах, а о их быстром и жестоком заживлении. Киды лучше людей, если речь идёт о приспосабливаемости, а я куда вреднее обычного Должника. Особенно после акта сыроедения.

Он стоял молча, ожидая, пока я оклемаюсь. Торс блестел под светом солнца, а черные шаровары с туфлями были слегка запылены небольшой пробежкой от города. Руки… все шесть, сложены в свои излюбленные позиции для отдыха — две на груди, две за головой, две за поясницей.

— Кид.

— Мэр.

— Целестия?

— Там.

Констебль выглядела как кто-то, кого пожевал гигантский кот. Маленькой, изломанной и… окончательно мертвой. Относительно тонкие клыки шкрасса оставили всего лишь четыре прокола, но вот его жевки и мотания головой превратили тело желтоглазой в мешок, набитый ломаными костями и давленным мясом. Раны и лицо Целестии, попавшие под открытый солнечный свет, слегка дымились.

— Ее существование прервалось навсегда, — констатировал Ахиол, вставая с корточек, — Ты что-нибудь смог узнать?

— От нее, — указал я подбородком на труп, — Нет. Но надеюсь, сегодня еще успеть в других местах.

— Хорошо, буду ждать в мэрии.

Славно быть богом. Ну или работать на бога. Ни тебе паники, ни обвинений.

— Ахиол, один вопрос.

— Да?

— Ты всеведущ на территории всего Хайкорта?

— Относительно, Криггс. Очень относительно. Можно сказать и «нет».

— А что насчет Купели?

— Купели? — бог повернулся ко мне, поднимая брови, — Там я слеп. Да и зачем там надзор?

— Понятно. Что же, тогда я поехал.

— Удачи, кид. Я заберу тело Теттершайн.

Слово «мы» очень опасно. Часто оно описывает группу, общность, социум объединенные одной целью, стимулом… а то и диагнозом. В случае, когда речь идет о нежити, вооруженной крупнокалиберным легким оружием, пожалуй, я сокращу число своих визитов до одного, самого важного. Мне нужно расспросить местного короля некромантии.

Как только раздобуду свежую смену одежды. Никто же не ездит в гости к высокопоставленным особам с голым торсом?

Глава 17. Шепот золота

Какой дом себе может отстроить человек, имеющий доступ к бесплатному рабочему труду в неограниченных количествах? Ответ — большой. Просто потому, что он человек, даже если бывший. Дело не в людях, подозреваю, что вообще в любом разумном существе, привыкшим так или иначе платить за чужой труд. Халява есть то, чем пользуются даже не с размахом, а с излишком. А то мало ли когда этот излишек пригодится?

В случае логова отца местной демократии, Основателя и просто хорошего мага смерти Отто Энно все утверждения были верны. Замком это воплощение титанического кубизма назвать было сложно, поэтому я решил, что буду звать «это» поместьем.

— Если захотите экскурсию по дому, то я позову слугу, — любезно предложил мне молодой человек, одетый в простой и удобный домашний халат, — И да, господин кид, можете не волноваться о собственной безопасности. Моя семья не заинтересована в изучении вашего вида, как и не имеет какого-либо желания ссориться с Богом-из-Машины.

Базилиус Энно, глава семьи и относительно гостеприимный хозяин, проявил мало любопытства по отношению к моему визиту. Впрочем, присмотревшись к нему, я понял, что с эмоциями у величайшего в мире некроманта вполне определенный напряг, также, как и с жизнедеятельностью. Проще говоря, Базилиус и несколько увиденных мной его слуг, были самой настоящей нежитью. Но… не желтоглазыми. Ровная бледная кожа, слегка потускневшие глаза, отсутствие мимики и мелкой неосознанной моторики. Всё. Спрашивать у гостеприимного хозяина какую именно форму своего существования он создал, я не решился.

— Полагаю, что откажусь от столь щедрого приглашения, господин Энно, — ответил я некроманту, — Не располагаю свободным временем, особенно такими его объемами.

— Ваша правда, — хмыкнуло существо, усаживаясь в кресло напротив меня, — Прибыли по официальному делу? Это связано с Мадре?

— «Да» на оба вопроса, — кивнул я, испросив позволение закурить. Пока я дымил, совершенно нестрашный с виду молодой человек с слегка выпуклыми глазами и прилизанными волосами рассматривал меня, скрестив пальцы рук.

— Мне несложно догадаться, что я первый из Основателей, кого вы посетили, кид, — наконец заговорил Базилиус, — И меня ваш выбор… разочаровывает, хотя питаю надежды на изящный поворот разговора. Как вы можете судить, я не испытываю недостатка ни в ресурсах… ни в исполнителях. У меня с Эскобаром не было дел.

— Но он к вам приезжал.

— Да, надеялся, что я смогу провести над ним ту же операцию, что и над большинством… граждан Хайкорта. Какое-то время меня интересовало, смогу ли я поднять Должника, но затем мой интерес угас. Вы слишком отличаетесь от большинства живых существ, кид.

— Благодарю вас, — сердечно сказал я очередному представителю веселой нежити Незервилля, но затем добавил, заметив, что хозяин намеревается встать, — Однако, я тут не с вопросами о Мадре. Я был бы очень благодарен, если бы вы мне рассказали о призраках и Купели, господин Энно.

Мне удалось его удивить. Неживой маг, когда-то прибывший на этот континент и видевший голую пустыню на месте Хайкорта, далеко не сразу отмер. Он молча сверлил меня нечитаемым взглядом, всем своим видом напоминая статую. Наверное, мне нужно было бы бояться, только вот страха не было. В меня сегодня стреляли, орали, плакали — и это не считая ночи, которая была днем в волшебном пространстве. К тому же сложно разозлить того, чья лимфатическая система не функциональна уже многие десятки лет.

— А Пятно не меняется, да? — улыбка на губах хозяина колоссального каменного монстра была еле заметна, — Все забились по своим норкам и лелеют свои маленькие страшные тайны…

— Да, а чуть что — стреляют в спину, — задымил я второй палочкой смерти, — Господин Энно, я отдаю себе отчет, что беспокоить вас по столь мелким вопросам мог бы лишь самоубийца, но увы, я уже получил угрозы, а следом за ними — ту самую пулю. Боюсь, что если не смогу получить информацию, то вскоре Ахиол будет искать нового кида. А они на Эласте стали большой редкостью.

— Убедительные аргументы, — покивал некромант, — Что же, тогда краткая лекция будет вполне уместна как вклад Энно в общее дело Хайкорта. Хотя, запомните на всякий случай — город обязан мне уже бесчисленное множество раз…

В комнату, где мы сидели, вошли двое слуг. Двигаясь как роботы, они подкатили ко мне столик, сервированный чайником, кофейником и блюдцем свежеиспеченного печенья. Сливочное масло, сахар, соль, даже кувшинчик с медом — все было представлено на том же самом столике. Предоставив мне все богатство выбора, слуги ушли. Сам хозяин не интересовался, хочу ли я чего-нибудь выпить. Ему было определенно плевать. Я выбрал кофе, закуривая третью сигарету.

— Если у вас есть знакомый бог, желающий использовать ничтожную часть собственных сил, чтобы поставить на целое тело метку Духа, мастер Криггс, — тем временем рассказывал некромант, — то создать желтоглазого, как сами себя они прозвали, дело совершенно плевое. Подать чуть-чуть измененной маны и тело восстает, призывая внутрь свою же собственную душу. Остается только ввести новому члену нашего общества дозу «жидкой плоти», как его пусть и не функционирующий подобно живому организм излечивает свои травмы, становясь… идеальным. Но мертвым.

— С чем связана такая простота? — поинтересовался я. Горячий кофе лился бальзамом на мою душу и тело, позволяя забыть, что несколько часов назад я был почти без руки и грыз теплого коня.

— Магия по своей природе обладает свойствами подобия. Симпатический эффект во всей своей красе. Тело, дух и энергия разумного есть сложный и гармоничный механизм. Мертвый же он — что? Правильно, недавно выведенный из строя, прекрасно помнящий своё целое состояние. Метка Ахиола и моя мана — это тандем позволял устроить не поднятие нежити, а частичное воскрешение мертвого. Разумеется, что раз на раз не приходился и большей частью мы получали бездумных существ, которых, тем не менее, весьма удобно как хранить, так и использовать в военных нуждах. Но позволю себе заметить — изначально именно в этом и была суть наших усилий!

— То есть, существуют солдаты, — задумчиво пробормотал я, — И их много. Обычные желтоглазые это мертвецы, которым… повезло получить вторую жизнь, полноценную благодаря Купели? Но призраки, кто они тогда?

— Вы совершенно правы, — кивнул Энно, — Желая солдат, мы получили еще и жителей города. Выносливых, работящих, лояльных, не забывающих себя. Мои собственные творения, созданные самолично, такими качествами не смогут похвастаться, наверное, никогда. В них, как вы понимаете, нет души. Функциональность моих конструктов — это плоды долгого и кропотливого обучения каждого из них. Как Эскобар говорил? «программирование». Да, именно оно.

— А призраки?

— Душа, помеченная Ахиолом, закованная моей магией, привязанная к полям Хайкорта, — хмыкнул владелец поместья, — Редкость едва ли не большая, чем желтоглазый среди мертвецов. Я точно не знаю причины, почему в ряде случаев дух не синхронизируется с телом, оформляясь в отдельное существо, но… мы просто оставили их как есть. Определенная польза от призраков есть, эмоции они могут испытывать куда лучше простых желтоглазых, лояльность имеет те же корни — так почему бы и нет?

— Но в Купель они попасть не могут.

— Мы вмонтировали каждому жителю Хайкорта в плоть небольшое устройство, позволяющее ему достичь Купели, — пояснил Энно, — Вы, к примеру, используете его аналог, который на порядок сложнее. У призраков плоти нет. Они могут взаимодействовать с материальными предметами, а уж наш уникум Баунд так вообще, но вот достичь бессознательности для Купели сохранив контроль над материей… нет.

Некромант был лаконичен, прям и информативен. Да, существование призраков безрадостнее, чем у всех остальных жителей города. Они лишены тепла и остроты чувств живых, но при этом и ощущают себя не в онемелой плоти мертвецов. Страдают ли они? Отнюдь. Нескольких таких Энно развеял собственноручно, по их просьбе, в чем готов поспособствовать и остальным. А вот опыты по помещению сознания призраков в солнечный рай Купели вести не собирался, так как не видит в этом смысла.

— Мастер Криггс, — говорил Энно, — Мы здесь на краю света испытываем острейший дефицит в множестве самых разных веществ и предметов. Пища, влага, камень и рабочие руки — у нас в избытке, а вот благ цивилизации мало. Поверьте мне, за три унции синтлифора я бы с радостью передал бы вас в руки любого, у кого был бы этот чудесный препарат и вовсе бы не заботился о чувствах или желаниях окружающих. Но, увы, это лишь мечты. К чему это я говорю? Лишь к тому, что большинство семей Основателей не распыляются, пытаясь решить каждую проблему этого города. Мы его создали таким, чтобы он не только функционировал, но и развивался!

Дефицит. Вакуум. Я его понимал, как может понять не очень богатый человек Земли, каждый день смотрящий через окно монитора на роскошные курорты, вкусную еду, красивых женщин. Они здесь, на краю света, были отрезаны от большинства благ и ресурсов, но оставались впереди планеты всей. Одни только Ахиол с Энно могли стать правителями мира, займись «клепанием» желтоглазых. Мертвецы, даже без всякой Купели, могли бы перевернуть мир даже за год своего существования, если бы местные маги научились ломать их свободу воли. Но, с другой стороны… Базилиус открыто демонстрировал, что полчаса беседы со мной — это то, чем семья Энно готова помочь в столь кризисном для Хайкорта вопросе.

Про Купель некромант говорить отказался.

— Это не моя… часть, кид. Совсем не моя, — встал он, демонстрируя, что время истекло, — Вам нужно съездить к Галатури и увидеть Купель своими глазами.

— Хорошо, благодарю вас, почтенный Энно, — встал и я, — Если позволите, один вопрос напоследок?

— Да?

— Откуда вы брали мертвецов?

***

Дома меня никто не ждал, кроме клочка бумаги на кухонном столе.

«Я у Нимеи! Не хочу с тобой разговаривать!»

Прочитав, пожал плечами — плевать с высокой горы. Всегда нёс только ту ношу, которую нести соглашался сам, а на чужие ожидания смотрел с недоумением. Тем более, если они были вообще ничем не обоснованы. Ладно Эльма, она маленькая, а я, все-таки, кид-харизмат. Как втюрилась, так и раскукожится обратно, особенно если ей кто-то умный, добрый и я объяснит, что женщины приходят и уходят, а дочь — это навсегда. А Нимея — вообще не мои проблемы, ни разу.

Проспав до вечера, взялся перелистывать блокнот, внося исправления и ответы. Было ясно, что ничего не понятно, а ни один когда-либо просмотренный или прочитанный детектив не помогают. Зацепок во всем происходящем было столько, что вместо дела у меня был ворсистый коврик, но за что тянуть, я не понимал.

Каким образом необщительный сребролюбивый Мадре оказался связан с Целестией? Чего хотела добиться желтоглазая? Интересы кого она вообще представляла? Вопросы, вопросы, вопросы… а как дело доходит до ответов, даже далеких от дела, все вокруг молчат. Отказаться? Бросить? Записать все мысли и подозрения, а затем передать Ахиолу? Тот ничего не найдет, а спустя десять лет и меня могут «исчезнуть». Скорее всего, именно из-за этого мне и поручили копаться во всей этой истории. Опасаясь за собственную шкуру, я буду работать не за страх или деньги, а за совесть.

Логично. Киды ценят собственные шкуры сильнее всего.

Почистив и смазав оружие, я принял ванну, переоделся и пошёл в дом Мадре. Пора было провести еще одну ночь в Купели.

Эйзервилль встретил меня пустыми улицами и сидящей на лавке Аркадией. Взглянув на неё, как-то понял, что появилась она здесь буквально за секунду до того, как появился я сам.

— Плохой день, Магнус, — сказала красавица вместо приветствия, её взгляд не отрывался от бесконечного океана. Вздохнув, она откинулась на спинку лавки, а затем повторила, — Плохой день. Сегодня пропала одна из нас. Все встревожены.

— Знаю.

— Знаешь, — грустно повторила за мной брюнетка, — А её ты знаешь? Знал?

— Немного. Я же тут недавно. Маленькая, энергичная, вспыльчивая…

— Она была самой живой… из всех, кого помню, — взгляд Аркадии не отрывался от бесконечной синевы, — Все сюда приходят, чтобы ощутить жизнь в полной мере. А она… она всегда говорила, что её жизнь — там. В мрачном городе без солнца. Странно, да?

— Похоже, она кое-кого любила.

— Да, она хотела, чтобы он был здесь.

— Ты что-то об этом знаешь? — спросил я девушку прямо, — Это очень важно.

— Важно кому? — скривила та губы.

— Городу.

— Не этому городу, Магнус, — отрицательно мотнула головой брюнетка. Она была опечалена, сильно и всерьез, — Этому городу важно лишь то, что одна из самых ярких душ погасла. А есть ли мне дело до других?

Я помолчал, а затем встал. Отошел недалеко, всего лишь к местному Магазину, где роль продавца играл смешной деревянный болванчик с ящиком в руках. Рядом с ним было нечто похожее на крайне примитивный телевизионный экран с несколькими кнопками. Потыкал пальцем, легко понял, как пользоваться. С удовлетворением обнаружил, что кто-то в мэрии позаботился, кинув меня пару золотых марок на счет. Купил пачку сигарет, вернувшись к продолжающей смотреть на море сущности. Закурил.

— Знаешь, почему она умерла, Аркадия? — наконец заговорил я, — Потому что ей не было дела. Ни до кого, кроме тех, кого она назначила важными для себя. Вы все здесь так живете. Прячетесь. Скрываете. Охраняете свой удобный, не меняющийся годами мир.

— Ты её убил?

— Нет, это она хотела убить меня. Сначала.

— А потом?

— А потом, перевязав мне раны, так хотела высказаться, что забыла следить по сторонам. И её съел кот. Мой кот. Он подкрался и напал на Целестию Теттершайн, потому что она мне навредила.

— …

— Как мне узнать, за что она умерла, Аркадия?

Она не ответила. Просто помолчала еще несколько секунд, а затем пропала, как будто её тут никогда и не было. Что же, ответа я и не ожидал. Более того, уже знал его.

Странный, двуличный и мутный город, этот ваш Хайкорт. Основатели организовали его так, чтобы иметь удобный источник ресурсов и рабочей силы. Самоподдерживающийся аквариум, требующий минимальное количество внимания. Еда, вода, развлечения — вот и всё, что по мнению семей, живущих во Внешней зоне, нужно обитателям Пятна. У Незервилля есть еще одно предназначение — отстойник живых. Тех, кто рождается без дара, тех, кому не по силам или вкусу политика жизни в особняках Основателей.

Что будет, если оставить банку с научившимися жить вместе пауками на долгое время? Правильно, они её загадят. Единственное, что я узнал точно о Незервилле, гласит — здесь бесполезно ожидать, что кто-то будет изливать тебе душу. Каждый держится своих, каждый прячет тайны, мысли, желания и цели, впадая в панику, когда им могут помешать. Когда могут отобрать ту крошечную иллюзию свободы, что ты себе выгрыз.

Спрашивать бесполезно. Ждать ответов не стоит.

Я вновь зашел в Магазин. Тут было большое овальное зеркало, прикрепленное к стене рядом с будкой для переодевания. В нем отражался я — крупный, рыхлый, с большой головой, с маловыразительной нижней челюстью и водянисто-серыми глазами. Особенно всегда бесил кончик носа — по-крестьянски круглый и нелепый, да и бедра могли быть поуже. Хорошо быть высоким, жаль, что во всем остальном это тело и та, прошлая жизнь, так сильно проигрывают маленькому блондинистому гному. Резкому, сильному, вооруженному, доводящему невинных пастушек до экстаза, способному излечиться от любой несмертельной раны.

А во всем ли?

Из Купели я не вышел, а вылетел. Резко, со спазмом головной боли, почти незамеченным из-за охватившей меня идеи. Полуночный Хайкорт с едва горящими фонарями и клубами проносящегося по улицам тумана, вполне мог котироваться как эталон для съемок фильмов ужасов, но сейчас меня это не волновало никоим образом. Несся, топоча башмаками, мстительным ангелом или иным враждебным дятлом, чувствуя невероятный душевный подъем и не менее сильное… самоуничижение.

Рабство стереотипов — худший бич любого городского жителя! Если мне дали пистолет, то я высматриваю, во что бы выстрелить, если дали внешность и шарм, то ищу, кого бы обворожить, а раненный, оглядываюсь в поисках неосторожной живности! Это верный ход мыслей, так как я приспособлен для решения всех этих проблем и задач, я оснащен нужными навыками, умениями и способностями! Но это совершенно не касается любой исследовательской или разведывательной деятельности! Увлекся тем, что многое узнаю, но смысл мне от этого многого? Смысл, даже если я почти нашел ответ, но не знаю вопроса?!

Ратушу я брал штурмом, если бы так можно было выразиться. Врываться в неё слегка вспотевшим ураганом было легко и приятно, из препятствий были лишь незакрытые двери. Впрочем, в кабинет Ахиола я постучал, прежде чем тянуть дверные ручки на себя.

— Кид.

— Господин мэр, я хочу получить доступ к финансовой документации Хайкорта.

— Серьезный запрос. Этому есть обоснования, мастер Криггс? — вздёрнул брови бог, в глазах которого появилось нечто похожее на эмоции, — Я бы просто мог сказать категорическое «нет», но сначала хочу услышать, от чего вообще возникло такое желание.

— Я почти уверен в том, что аудит Эйзервилля не осуществлялся уже очень давно.

— Более 34-ех лет…, - мэр встал, подходя ко мне ближе с явно заинтересованным видом, — Что вы нашли, Криггс? Мне нужно знать перед тем, как я приму решение. Это не обсуждается.

— Ахиол, я буду откровенен до грубости, — сигарета сама прыгнула мне в руку, — Не потому, что желаю вам нагрубить, к этому просто располагает ситуация. Городу понадобился новый убийца ихорных монстров. Он прибыл. Вы дали ему задание, совершенно не соотносящееся с его специализацией и опытом. Почему? Причина очевидна — другие источники результатов уже не приносили. Рассчитываете ли на результат от меня вы? Думаю — нет. Может быть, вы хотели, чтобы я просто был настороже, может быть, заранее извинялись за то, что в Незервилле есть опасность, способная бесследно «исчезнуть» кида, выплатившего Долг из-под взгляда бога, я не знаю. Лишь то, что я искренне хочу разобраться с делом.

— Мне приятно убедиться, что вы не идиот. В очередной раз, — вздохнул шестирукий, — Но ответ на мой вопрос не прозвучал.

— Дело не в том, что я ничего не нашел, а в том, что я нашел слишком много всего, — покачал я головой, — А так, как у вас тут всё и все на своей волне, маленькими уютными группировками, то я рискую просто захлебнуться, отделяя зерна от плевел. Либо нагребая все больше новых и новых тайн. Затем я пропаду, вы закажете нового Должника, а пока он будет сюда добираться с другого континента, твари выжрут половину фермеров!

— Посмотрите на происходящее с моей стороны, — предложил бог, — Сейчас вы почти ничего не знаете, а лишь заняты розыском пропавшего кида. А если он пропал сам? Если вы отыщете неблокируемую лазейку из Хайкорта? Уйдете как он? Знания о наших внутренних финансовых потоках могут быть легко конвертированы заинтересованными государствами… в еще одно государство. Небольшое, уютное, с приятным климатом… ваше личное, если вы не поняли мой намек.

— Меня пытались убить.

— Не аргумент. У нас бывают… инциденты. Кроме того, вполне могу допустить, что у вас с Теттершайн был конфликт.

— На почве чего?!

— Криггс, мы обмениваемся теориями. Если вы хотите получить допуск к архивам, то дайте мне что-то конкретное. Довод, повод, доказательства вашего прогресса. Что-то, что я смогу предоставить Основателям, когда меня спросят.

Я вздохнул, находясь почти в отчаянии. У меня на руках была пара бомб, способных убедить шестирукого в собственной правоте, но использовать их не хотелось категорически. Все разумные одинаковы — нам хочется контролировать обстановку, держать руку на пульсе, пальцы на горле, тело под прицелом. Ляпну что-то не то, мэр вмешается, просто потому что мэр. Промолчу, и он пошлёт меня на улицу.

— Эскобар Мадре не покидал границ Хайкорта, — начал я, глядя богу в глаза, — Более того, он не собирался этого делать вообще никогда. У меня есть сильное подозрение, что заработанные за время службы деньги он вкладывал в своё будущее в вашем городе. А еще, господин мэр, я убежден, что он был не один. Целестия Теттершайн определенно входила в эту группу разумных. Исчезновение Мадре, нападение констебля — это звенья одной цепи, но ответы можно найти лишь в движениях денежных потоков. У меня стаж бухгалтера или счетовода, если по-вашему — более 35 лет. Дайте мнехотя бы частичный доступ к вашим записям, и я попробую найти, куда Мадре тратил деньги. Если я или мы неаккуратно подойдем к этому делу, то я не возьмусь предположить, на какие безумства могут пойти заговорщики!

— Ахиол, у меня только подозрения, никто не желает делиться информацией свободно, — слова у меня уже шли зло, отрывисто и колко, — Даже из Энно я еле выжал немного знаний и то, по отвлеченной теме. Я не прошу у вас бесконтрольный полный доступ к бухгалтерским книгам, предоставьте частичный, сядьте рядом! Начнем с самой бесполезной для чужих глаз и ушей информации, с вашего волшебного курорта, на котором отдыхают желтоглазые!

Бог молчал долго, почти десять минут.

— Почему я не могу поручить это нашему казначейству? — наконец спросил он.

Это был риторический вопрос. Мы оба это знали. Но ответить мне просто хотелось.

— Потому что я единственный счетовод в Хайкорте, который точно не замешан в движениях денежных потоков, Ахиол. Единственный, кому вы можете доверять.

— Хорошо, Криггс. Поверю вашему упрямству. Мы займемся этим. Вместе. Что вам понадобится?

— Доступ к архивам. Много кофе. Много сигарет. Но сначала… я бы очень хотел пообщаться с Хартилом ил Шаадором. В вашем присутствии.

Глава 18. Женские дела

Никогда не любил алкоголь. Изредка его расценивал как хорошее средство расслабиться или справиться с бессонницей, но всю молодость первой жизни он мне служил как жидкость для снятия девочек. Я знал немало людей, относящихся к подобным «отношениям по пьянке» предосудительно, но что бы понимали эти люди? То, что начинается с выпивки, обычно заканчивается утром — а это очень важная штука в отношениях.

Новая жизнь постоянно подкидывала поводов опрокинуть сто грамм. Впрочем, во мне уже булькало около трехсот, а господин Зальцер, едва увидев меня на пороге своего заведения, сразу поставил бутылку на стойку. Мельком взглянув в зеркало в туалете, я понял причины его проницательности. Ушатали сивку крутые горки…

Сначала был Механик, отказавшийся предоставлять хоть какие-то сведения задаром. У него был свой ценник, если так можно было выразиться, но мэр, выслушав мои вопросы, тут же категорично заявил, что по такому прейскуранту платить не будет. Ни сведениями, ни ресурсами. Ил Шаадор невозмутимо заявил, что знает об этом, а рисковать «возможным комфортом» и «конфиденциальностью» коллег дешевле не имеет никакого желания.

«У обеспечивающей службы Хайкорта есть проблемы, но они меня не касаются. Со всем уважением»

Кто эта служба? Все, за исключением ученых и магов. Включая меня. Ладно, дел еще было много.

К концу первых суток нашего аудита, я уже удерживал Ахиола от поспешных поступков — мэр-бог рвался поручить шерифу арест всего казначейства, да не простой, а с временным удалением имплантов, позволяющих желтоглазым посещать Купель. Вторые и третьи сутки мы, с краткими перерывами на мой сон и обязанности мэра, пытались сравнить хрен с маслом, анализируя движения средств в реальности и «виртуальности» Хайкорта. На четвертые я сдуру выдвинул предположение, что может быть замешан кто-то из Основателей, после чего удосужился крайне нервного ожидания под мертвенным взглядом принимающего решение шестирука. Возможно, он хотел меня убить… сильнее, чем обычно.

Мы копали, мы искали, мы сравнивали. Предполагали, перепроверяли, спорили. За прошедшую неделю я выпил столько кофе, что под конец перестал чувствовать его вкус. Возможно, затеянное мной было глупостью, ставящей очень жирную точку на перспективе когда-либо покинуть Незервилль в целости и сохранности, слишком многое мне открылось. Настолько «слишком», что моя Триада Мага получила два уровня. Целых два!

Здесь нет интернета, нет бухгалтерских программ. Народ может спокойно и безнадзорно хранить деньги дома, дарить их, совершать никем не контролируемые сделки. Отыскать концы невозможно, если только…

Налив полный до краев бокал, я коротко выдохнул, засаживая алкоголь. Затем выдохнул еще, свирепо затягиваясь сигаретой. Несмотря на то, что был выжат как лимон, мозги продолжали работать по раскатанной за прошедшую неделю колее. Ахиол… был настолько любезен, что дистанционно отрядил Злюку покормить Каруса, а заодно периодически просвещал меня о том, где находится Эльма. Дочка исправно моталась от Нимеи до школы, что меня полностью устраивало. Немного обидно было, что она ни разу не пришла домой или в полицейский участок, узнать о том, где я, но… думаю, что настоящего отца для взрослой по местным меркам девушки из меня бы не вышло. Хотя… не до этого.

Желтоглазые. Ахиол раньше считал, что они тратят заработанное в Купели. Семейство Галатури, владельцы магического мира, присылало отчеты Магазина казначейству, бог-мэр подбивал бюджет, видя, что всё нормально. Однако, это «нормально» было ложью — баланс фальсифицировался одним из желтоглазых счетоводов Хайкорта. По присланным Галатури копиям отчетов, мы узнали, что траты около полутора сотен желтоглазых за последний десяток лет были равны нулю или около того.

…как и Эскобара Мадре.

Где деньги? В реальности, где их отследить на пару порядков сложнее? Нет, большая часть желтоглазых, особенно мужчин, относилась к дому в Незервилле с не меньшим пренебрежением чем бывший убийца ихорников. Они приходили туда после работы, ложились на кровать и переносились в свою яркую и полную ощущений жизнь. Может, пыль стирали.

Порядка сотни тысяч золотых марок города испарилось в неизвестном направлении. Очень… очень серьезная сумма. Те 18 000 на которые Ахиол оштрафовал семейство Тиррайнов должны были на годы подкосить энтузиазм экспериментаторов с ихорниками, лишив их возможности заказывать ресурсы у Союза Равных или скот на мясо у фермеров, а тут речь шла о сумме в пять раз большей. Мы искали, куда эти деньги ушли или… куда пришли, но не могли найти ответа.

Единственное, что нам оставалось, так это начать искать, куда могла бы быть потрачена столь огромная сумма. К счастью, напрашивающийся вывод был прост как тапок — марки потратили на импорт. Что-то ввозилось в Хайкорт долго, бережно и скрытно. На этом месте меня и прогнали, заявив, что подробности импорта в город я узнаю только через свой труп.

Оставалось сидеть и напиваться, в надежде, что ударная доза алкоголя и сон в постели перезагрузят мои мозги достаточно, чтобы я смог вновь вернуться к расследованию.

— То есть, ничего умнее, чем пить, ты придумать не смог? — напротив меня на стул с грохотом упала Пенелопа Кайзенхерц. Разгоряченная, пахнущая маслом и металлом, с грязными руками, Злюка с ходу воткнулась в меня злым взглядом, сжимая кулаки до белых костяшек, — Просто бухать?!

— Пенни, иди-ка ты на хер! — тепло отреагировал я на появление девушки. Настроения собачиться с ней у меня не было никакого.

— Да ты просто трусливая мразь, Криггс, — лицо девушки слегка вытянулось, демонстрируя немалую степень изумления, — Серьезно? На тебя шикнули и ты убежал, поджав хвост?

Хлобысь!

Я был пьян, устал и задумчив, но обладание силой рослого мускулистого человека при тощем теле, едва набирающем сорок килограммов, имеет свои преимущества. Легко вздернув тело на руках, я оперся коленом о поверхность столешницы, перегнулся через нее и зарядил Злюке по физиономии. Сильно. А затем, пока она трясла головой с выпученными глазами, неторопливо вернулся обратно.

— Я понятия не имею, о чем ты сейчас говорила, — я отхлебнул треть стакана алкоголя не морщась, зажав дымящуюся сигарету между пальцами, — Но если ты позволяешь в отношении людей, которые тебе никто, такие вольности, то в дальнейшем буду позволять вольности себе. Приблизительно такие вот, но могу придумать что-нибудь посерьезнее.

Предвкушение, что эта задиристая бой-девка сейчас кинется на меня, а потом будет поймана и выпорота ремнем с большой пряжкой прямо по наглому голому заду на глазах Зальцера, было безнадежно убито. Пенелопа посмотрела на меня глазами задоенной коровы, а затем глухо спросила:

— Ты что, ничего не знаешь?

— Что. Я. Должен. Знать?

Через пять минут мы с ней неслись на ферму Нимеи. Второй раз в жизни я понукал Каруса перебирать лапами с максимальной скоростью, чему разленившийся кот был совсем не рад. Злиться на него я не мог, поэтому лишь упрашивал в нервно дергающееся круглое ухо поднажать посильнее. Ситуация была… дрянь. Троица желтоглазых фермеров, живущих где-то на отшибе Средней зоны, приехала в город то ли закупаться, то ли принять заказы. Один из этой троицы двинулся крышей, остальные бросились его ловить. Каким-то раком их занесло в заводчице коз, где все трое, недолго думая, взяли Нимею и Эльму в заложники.

Причина? Сумасшедших желтоглазых убивали. Друзья психа категорически не желали с ним расставаться.

Вокруг фермы было… людно, хоть это слово практически никак не подходило к происходящему. Среди нас всех чистокровным человеком была лишь привезенная мной Пенелопа. Все констебли города, пятерка соседей Нимеи, троица неравнодушных граждан с ружьями, и шериф. Ни один из них был не рад меня видеть. Окинув толпу и ферму, я скрипнул зубами, внутренне морщась. Все, кто смотрел на меня, пылали с разной интенсивностью агрессией, а вот ферма в моем зрении была пустой и чистой. Ни злобы, ни страха. Ничего. Хотя… братьев Трайкеров из списка подозреваемых вычеркиваю. Что Вурглас, что Эджин смотрят на меня с аурами, едва окрашенными красным — они просто настороже и боятся, что я что-нибудь выкину.

— Криггс, я передавал, что не желаю тебя тут видеть! — прогрохотал Бальтазар Тайрон Баунд, шагая ко мне, — Убирайся отсюда! У нас все под контролем!

Главное не сорваться, не раскрыть своих возможностей. Это постановка, спектакль, шоу. Эльме ничего не грозит, а насчет Нимеи не уверен.

— Шериф, там моя дочь! — рыкнул я шаблонную до мозга костей фразу.

— Да хоть твоя мать, твою мать! — рявкнул скелет, подходя ко мне вплотную, — Что тебе в моем приказе не ясно?! Пошёл отсюда! Немедленно! Занимайся своими делами! Мешаешь проводить переговоры!

— Насколько я вижу, вы все стоите тут!

— Ждем, пока Вальтера успокоят! Он еще слушает своих друзей! Катись, Криггс!

Пришла пора встать на тонкий лед, сыграв для достоверности. Я похлопал по притороченному к боку шкрасса ружью, а затем взглянул на Баунда:

— Шериф, у вас есть возможность снять любого из засевших в доме желтоглазых? — спросил я, щуря глаза, — Любого? Я был у Нимеи, у нее тонкие стены. Смогу уничтожить оставшихся двух за пару секунд, они ничего не успеют и не поймут. Гарантированно.

Только я это договорил, как все вокруг, кроме Пенелопы и Трайкеров, одновременно поддали серого и красного. Ага, не хотят… вот теперь можно уходить.

— Повторяю последний раз, Криггс, — скелет взялся за рукояти своих револьверов, — Ты уматываешь. Сейчас. Мы здесь разберемся без убийцы. Считаю до десяти…

— Открыть огонь по киду из-за сумасшедшего фермера?

— Пристрелить за неподчинение приказу!

На ферме началась возня. Быстрая, буквально молниеносная. Маленькая вспышка красного с серым, юрко дернувшаяся на пару метров и замершая буквально на секунду. Вот она дергается чуть дальше, слышен испуганный визг. То место, откуда она рванула второй раз, загорается красным и серым. Мелкое пятнышко двигается быстро, рваными движениями, скупо, экономно. Визжит Нимея. Стены действительно тонкие, слышно хорошо. Собравшееся вокруг фермы «окружение» недоуменно переглядывается, эти ослы даже не догадываются направить оружие в сторону, где засели якобы преступники. Бальтазар поворачивается к ферме, но затем резко дергается в моем направлении. А я лишь не спеша поднимаю обе руки вверх.

— Спокойно, шериф. Я уезжаю, — говорю я ему, — Подчиняюсь приказу. Тихо и мирно…

— Погоди…

— Только дочку заберу! — резко перебиваю я горе-актера, — Она уже выходит. Вы, господин Баунд, ошиблись, считая меня убийцей. Я всего лишь кид. А вот Эльма — убийца.

Действительно, в дверном проеме показалась Эльма, держащая на отлете свой излюбленный длинный нож. Похлопав глазами, она радостно вскрикнула, увидев тушу шкрасса, а затем понеслась к нему. Какой-то придурок вскинул ружье, а потом испуганно заорал, когда я выстрелом из пистолета разбил ему ложе. Сунув пистолет в кобуру, я подхватил дочь на руки, хоть это, наверное, и выглядело смешно. Оба Трайкера, хмурясь, переводили взгляд с меня на Бальтазара.

— Надеюсь, ты их не убила? — спросил я свою пепельноволосую дочку. Все три силуэта валялись на полу, исправно светясь в моем зрении, но подстраховаться стоило.

— Убить сразу могла, как только вошли, — с дрожью и гордостью в голосе поведала девочка, вызывая множество негативных эмоций у окружающих, — Они как телята были. Если бы не держали нас на прицеле, я бы просто убежала.

Злюка хрюкнула, срываясь в галоп. Через несколько секунд она уже выходила из здания с ревущей как белуга Нимеей. Худенькая девочка тряслась от страха и самозабвенно выла в левую пенелопину грудь.

— Заходите смело, забирайте буянов, — посоветовал я стоящему как солевой столп шерифу, — У них перерезаны сухожилия на руках и ногах, а заодно отрезаны пальцы. Большой, указательный, средний. На руках. Все трое совершенно безопасны и безобидны, поэтому точно доживут до допроса Ахиолом. И лечения… разумеется. Я слышал, доктор Доннорифт восстанавливает такое не глядя. А я, пожалуй, отправлюсь с Эльмой, Нимеей и Пенелопой к мэру. Можно, Трайкеры нас сопроводят? А то смотрю, девушкам страшно.

— Криггс… — только и выдавил из себя Бальтазар.

— Да, шериф?

— Исчезни… те.

— С удовольствием!

Хорошо иметь дом, в который можно запихать троих человек и одного манула. Наверное, мне стоило бы трястись и ожидать немедленной кары от заговорщиков, но я был уверен, что у них дел будет по горло. Наскоро опросивший Нимею и Эльму бог тут же отпустил их с миром, сильно загоревшись желанием очень плотно пообщаться с «безумцем» и его охранниками. Я же мог спокойно отдохнуть. Относительно спокойно, разумеется, так как сначала пришлось выдерживать атаку Эльмы, нывшей о том, как она испереживалась и теперь не может заснуть, а потом слушать возмущенные вопли Злюки, чье общество хотела покинуть Нимея ради каких-то своих целей. Что это были за цели, мне было неинтересно.

Замок на двери спальни положен всем красивым людям. Ну а гномам так вообще.

С утра выяснилось, что разделанные и подготовленные маленькой девочкой фермеры отошли в другой мир. После допроса Ахиола, не увенчавшегося успехом, кто-то им закатил в камеру подарок в виде гранаты. Выдернуть зубами чеку у них вышло… с первого подарка. Оставшийся в камере фарш со шрапнелью сотрудничать дальше отказался.

День я посвятил отдыху, устроив себе большой и красивый выходной. По дому неприкаянно слонялись и грызлись три женщины, в попытках выдумать повод, под которым я бы выполз из своего закрытого кабинета. Под конец это им надоело, поэтому они, загнав Эльму учить уроки, отправились напиваться на кухню. Подгадав момент, когда Нимея с Злюкой начнут что-то обсуждать на повышенных тонах, я аккуратно слинял из дому, наказав Карусу охранять дом. Уходил со смутной уверенностью, что он меня понял.

Купель. Я просто стоял и смотрел на дом Мадре, наслаждаясь бьющим в лицо теплым ветром. Мысли были не здесь. Если прогнать одну, особо навязчивую и намекающую мне, что работа детективом не мой конец, то оставался главный вопрос. Закрытый город под властью бога, с жителями, которым некуда идти. И кидом, которому определенно не хотелось уходить тоже — это я видел своими собственными глазами. Когда хотят отдохнуть в виртуальности у морюшка, то не выстраивают это. Сколько лет Эскобар делал этот уголок рая? Учился, выпиливал, строгал, измерял. Прокладывал дорожки, сажал растения…

Кид, желтоглазые и труп, одержимый собственным призраком. Что их может объединять? Что может заставить их работать над одними и теми же целями в течение многих лет, зарабатывать деньги и отдавать… куда? Либо на что-то материальное, либо нет.

Бомба? Финансирование исследований, которые точно не будут одобрены Ахиолом и основателями? Черт, зачем Карус сгрыз Целестию! Как не вовремя!

— Еще трое погасло…

Голос за спиной был неожиданным, но я даже не вздрогнул. Слишком спокойно он звучал, тихо и печально.

— Аркадия.

— Снова ты виноват? Говорят, что твоя дочь.

— Лгут. Она никого не убивала.

— Но из-за нее…

— Аркадия, — я повернулся к стоящей в паре метрах от меня женщине, пристально глядя ей в глаза, — Я представляю власть. Здесь, там, везде. Мне поручили найти Эскобара Мадре, Должника, построившего и жившего в этом доме. Те, кто умирают в процессе этого расследования — шли против законов города. Жертвы будут еще… особенно, если мне никто не поможет.

— У тебя здесь нет власти! — одетая в полупрозрачную тогу брюнетка тряхнула гривой волос, сужая глаза. Вид у неё стал насупленный, упрямый, но не враждебный, а скорее возмущенный.

— Это не так работает, — пришлось ей объяснять, — Я действую в интересах хозяев этого города. Если мне понадобится здесь власть, то они мне её обеспечат. На то время, пока я занимаюсь этим делом. Потом её заберут обратно. Большего мне и не надо.

— Сложно, — вид девушки изменился на жалобный, — Непонятно. Страшно. Хочу как раньше. Не хочу, чтобы кто-то еще пропадал. Не хочу, чтобы злились. А они злятся.

— На кого?

— На тебя.

— Расскажи.

— Нет, — покачала головой девушка, беря меня за руку и ведя за собой на пляж. Через плечо она бросила, — Они мои друзья.

— А я?

— А тебя я просто хочу.

В Купели нельзя кого-нибудь к чему-нибудь принудить, любовью я с ней занимался исключительно по собственному желанию. Но мыслями от стонущей и всхлипывающей девушки был очень далеко, пока мы не поменялись местами. Оказавшись сверху, впал в раздражение, вымещенное в порыве страсти и напора. Вновь и вновь от меня ускользают те, кто мог бы дать ответы. Хоть какие-то! Злило невероятно, учитывая, что большую часть времени, что я провел в мире Кендры, меня учили добиваться своего насилием.

Только здесь — кого ловить и кого пытать, когда боль секундное дело? А в реальности, где всем желтоглазым плевать с высокой колокольни на методы дознания? Да тех гавриков даже Ахиол не смог с первого раза расколоть!

Аркадия, простая душа, целиком записала мой энтузиазм на свой счет, вопя от удовольствия так, что я чуть не оглох. В конце концов её запал заразил и меня, позволив отвлечься от мрачных мыслей. Ненадолго, буквально до следующего перерыва, когда мы раскатились с ней по песку, запалено дыша и смотря в небо. А потом она сказала:

— Ты изменился.

Действительно. Тело уменьшилось, кожа выровнялась, а мелкие шрамы, наловленные мной то тут, то там в первой жизни, пропали. Кинув взгляд себе ниже пояса, я увидел, что колер волос тоже сменился, став куда светлее. Занятно.

— Зато могу куда больше, — улыбнулся я, чувствуя быстро возвращающиеся силы и желание.

Желание вернулось еще пару раз, чему брюнетка была только рада. Казалось, что её выносливость бесконечна. Если бы она после каждого финиша еще не смотрела на меня со странным голодным выражением лица, то я вообще был бы очень доволен ходом дела, но… нельзя получить всё и сразу. Ведь если так рассудить, я знаю о этой странной женщине лишь то, что она живёт только в Купели. Надо будет расспросить…

— Магнус Криггс, — звук хриплого грубого контральто заставил меня подпрыгнуть на песке, бешено озираясь. Голая брюнетка тихо ойкнула, пискнула что-то вроде «Тамара!» и метнулась к своей тоге.

— Так меня зовут, — не стал я уподобляться и суетиться, просто встав и развернувшись по направлению к новой собеседнице, чем удостоился вздернутой брови.

Высокая, пожилая, богато одетая орчанка с длинными седыми волосами, заплетенными в три толстенные седые косы, неопределенно хмыкнула, возвышаясь надо мной видавшей виды осадной башней. Как-то сразу возникла уверенность, что она не желтоглазая, а существо из жизни, плоти и крови. Местные желтоглазики такой эксклюзив одежды себе позволить не могут.

— Меня зовут Тамара, — представилась гранд-дама, которую я и в мыслях бы не назвал старухой, — Тамара Галатури. И я удивлена, что мы с вами еще не общались, Должник.

Взгляда на в панике удирающую Аркадию орчанка бросить не соизволила. Она смотрела только и строго на меня, улыбаясь как пират-поджигатель при виде борделя, набитого спасающимися от наводнения девственницами.

— Приятно познакомиться, — вежливо оскалился я, отряхивая разные части тела от песка, — А мы должны были быть представлены друг другу раньше?

— Да, мастер Криггс, — хрустнула шеей орчанка, показывая слегка побитые временем клыки, — Но я уверена, что здесь не место и не время это обсуждать. До утра осталось не так уж и много, так что я вполне могу посвятить оставшееся время приготовлению чая и плотному завтраку, а вы… соблаговолите прибыть в наш особняк. Ваш визит одобрен Ахиолом.

— Если поделитесь завтраком, — пожал я плечами. Заслужил раскатистый смешок и снисходительный кивок.

— Значит, договорились. Жду вас, Криггс, — Тамара осеклась, остро взглянула на меня, добавив куда более резким тоном, — Раз это ваше первое посещение нашей земли, запомните — никаких резких движений. Что бы вы не увидели, оно будет безопасным. В отличие от меня, если вы это повредите!

— Понял вас, никаких движений, — послушно кивнул я болванчиком. Не стоит злить седоволосых женщин, угрожающих вас накормить. Никогда. Это лучшие женщины в мире.

Ухмыльнувшись, орчанка растаяла в воздухе. Я последовал её примеру, выходя из Купели. Что за белая полоса! Выспался, отдохнул, натрахался, а теперь еще и накормить угрожают!

Позитивное настроение сохранялось долго, все три часа, пока Карус рысил в нужном направлении. Пляжная сексотерапия великолепно разгрузила мой забитый ерундой разум, предвкушение халявной еды грело сердце, а хмурые физиономии проснувшихся Нимеи и Эльмы, явно догадавшихся невесть как о той самой сексотерапии, грели душу. Весело предвкушая, как обе страдалицы рано или поздно всё-таки утрясут своих тараканов в головках и заживут нормальной поло… просто жизнью, я мало внимания обращал на заунывный окружающий пейзаж. Лишь когда по глазам резануло тем, чего тут быть было не должно, я пришел в себя, с хрипом удивления взирая на стоящий в нескольких сотнях метрах от движущегося шкрасса особняк.

Хотя нет. Не на него. Сам дом, выполненный в готическом стиле, был всего лишь скромным приземистым дворцом на пару тысяч квадратов жилого места, что посреди пустыни, поросшей клочьями ярко-зеленой травы, смотрелось особенно дико. Самое интересное было под ним.

Оно светилось, оно заметно для меня пульсировало, внутри него что-то двигалось. Огромное? Нет. Титаническое. Эта штука была больше статуи Свободы, положенной набок, нееет, оно было больше Останкинской телебашни! …и светилось. Я видел вены, в которые мог бы просунуть руку, органы, внутри которых влез бы мой собственный дом, сердце, пульсирующее в моем зрении как маленькое солнце. В Крозендрейке нам рассказывали лишь отдаленные и перевранные слухи о таких созданиях.

Это была матка ихорников. Огромный организм, мутировавший в лежащего в земле титана, производящего новых существ, способных пожирать и расти, но не способных плодиться. Слухи, рассказанные нам воеводой Хаёркрантцем, гласили, что первыми и наиболее ужасными матками стали упавшие на землю щупальца, отрезанные в небесах во время события под названием Полёт Драконов. Те, что пережили само падение, не попали в океаны и моря, не были растерзаны своими крылатыми врагами.

Тамара с двумя хмурыми и явно не выспавшимися орками ждала меня в воротах. Взгляд госпожи Галатури был суров и требователен. Она шевельнула рукой, кидая мне под ноги мешок.

— Убейте то, что внутри, Криггс!

Внутри оказался ихорник. Слабое и жалкое существо размером с барана. Культи отсеченных конечностей и раны на месте вырванных челюстей еще истекали ихором. Я пристрелил его не задумываясь.

— Уничтожено целевое существо Н-класса, степень опасности 2

— Зафиксирован прогресс. Текущий прогресс — 6 %

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула Галатури, а стоящие возле нее дети или племянники убрали руки с револьверов. Тамара указала вниз, вопросительно подняв бровь, — Надеюсь, у вас теперь меньше желания обидеть нашу девочку?

— Да и до этого момента особо не хотел, — выдавил я, рассматривая сквозь почву «девочку». Почва фигурально горела у меня под ногами. Осененный внезапной догадкой, поднял голову на орков, спрашивая, — Это же Купель, да? Я угадал?

— Правильно, мастер Криггс, — ехидно оскалилась седая тетка, — Но вы её знаете под другим именем. Аркадия.

Ёмое…

Глава 19. Ультиматум мирного времени

— Ты лучшее, что со мной случалось!

— Мррр…

— Я тебя обожаю, на полном серьезе. Ты прекрасен!

— Мау…

— Ты просто прелесть, Карус!

Кот остается котом, даже если это гигантский манул. Карус был бы куда больше рад, если бы я не признавал ему в любви, а чесал морду или за ушами, но увы, мои руки были заняты. Приходилось ограничиваться словами. Занят я, впрочем, был тем, что отстреливался от двух или трех десятков разумных в глухих плащах и шляпах, залегших в высокой зеленой траве в полукилометре от меня. Вообще, учитывая обстоятельства того, как я обнаружил эту засаду, обожать и ценить нужно было собственные глаза, но на мой вкус, это попахивало извращением.

Все случилось самым банальным образом — весьма познавательные посиделки у большого и дружного орочьего семейства прямо над одним из самых опасных монстров Кендры, представляющим из себя буквально живой катаклизм, а затем возврат домой, в город, с срочными вестями для Ахиола. Но вот кто-то весьма недружелюбный и очень ресурсоемкий смог убедить несколько десятков желтоглазых устроить на меня днем засаду. Кем-то иным эти ухари, закутанные в жесткую кожу по самые ноздри, быть не могли.

Еще паре счастливчиков повезло попасть в Каруса, от чего кот недовольно заворочался. Взрыв шерсть на его спине, я аккуратно навел прицел винтовки, высматривая среди зеленеющей травы очередную шляпу, кажущуюся черной под светом солнца. Сухо стрекотнула короткая очередь, сыграв с хозяином злую шутку — я смог заметить вспышки из ствола, а затем и выстрелить точно туда, откуда бил автомат. Трава прекращает шевелиться, а я начинаю гадать, попал или нет.

— Карус, как ты думаешь, а почему они к нам не ползут? Ведь мажут просто потрясающе!

— Мау, — коротко ответил кот, весьма недовольный времяпрепровождением. Его не волновали пули, а вот солнце было совсем другим делом. Шкрасс, умеющий как-то преобразовывать тепло на бегу, не умел это делать в спокойном состоянии, от чего нагревался и нервничал. Я брал с него пример, боясь случайной пули между глаз. Если бы засадники, как все нормальные разумные, пошли бы на штурм или стали бы отступать, то всем было бы легче. Однако, вот уже полчаса длилась вялая перестрелка, в которой я медленно и уверенно одерживал верх.

Выстрел. Перезарядиться. Вновь оглядывать окрестности, в ожидании, где покажется вспышка, либо часть кожи, в которую закутаны эти упыри. Уши чутко ловят ветер, но я не могу услышать никаких звуков, присущих разумным существам с огнестрелом. Хорошо помнится изначальный град выстрелов, произошедший чуть ли не залпом после того, как я снес первого из замеченных мной противников. Как я понял, что это противник? Желтоглазый лежал четко в моем направлении с выдвинутым вперед стволом. Просто я увидел их раньше.

Тем не менее, несмотря на заканчивающиеся патроны для винтовки, я был очень рад такому времяпрепровождению. Оно меня отлично отвлекало от мысли, что я переспал с частично очеловеченным сознанием колоссального ихорника в его собственном мозгу, связанном заклинаниями и ритуалами целого клана орков-шаманов. Многократно переспал, причем.

Бог-Машина, роди меня обратно. За что мне это всё?!

Во времена Полета Драконов, это было щупальце, отрезанное закрывшимся порталом. Оно, как и все другие куски подобных монстров, довольно быстро превратилось в матку, порождающую мелких ихорных тварей, но не до конца. Основатели, взяв округу под контроль, обнаружили в теле матки некий орган, напоминающий дополнительный мозг, больше всего похожий на утолщение спинного мозга у человека. Клан орков-шаманов Галатури смог найти ключик к спящему зародышевому сознанию монстра. Только вот оно оказалось чистым и практически незадействованным. С тех пор они взращивали как свое знание о матке, так и пробудившееся в ней сознание, в надежде, что рано или поздно воспитанный с их помощью разум даст ответы о происхождении этих чудовищ.

Выстрел. Дернуть затвор. Вложить патрон. Закрыть затвор. Вновь ждать, пока мои особые глаза вновь заметят неестественную черноту на безмятежном зеленом поле. Выстрелы теперь тоже летят в ответ редко. Все экономят патроны.

Орки… хорошие орки, натуральные. Ни малейших изменений и мутаций, в отличие от Тиррайнов. Зато их дом лишь выглядит раскоряченным приземистым дворцом. На самом деле, это огромный глухой бункер с узкими щелями воздухопроводов. Причина — Аркадия. Мозг колосса как компьютерный процессор «загружен» Купелью, но организм продолжает функционировать — чудовище впитывает в себя полезные вещества, кормится, и разумеется, порождает новых монстров. Матки единственные, кто могут воспроизводить созданий, несущих в себе ихор. Кроме Аркадии их на планете всего три или четыре, если их убить, то всё — Должники больше не понадобятся. А пока то тут, то там из песка и земли вырывается новая тварюшка, убегая, уползая или улетая по своим делам.

Контролировать этот процесс Галатури не могут. Их всего три десятка. Это семейство Основателей чаще всего теряет своих членов именно из-за порождений Аркадии. Проблемы можно было избежать, живи рядом с ними кид, но…

«Духи не любят Должников»

Да меня, как понимаю, вообще любят лишь заводчицы коз, поехавшие малолетки и древние космические монстры!

Прозвучал одинокий выстрел. А затем…

Из травы вырос черный силуэт, вставший во весь рост. Я тут же азартно прицелился, радуясь, что предпоследний патрон точно попадет в цель.

Рядом встал второй.

…третий.

…четвертый!

Они вставали и вставали, пока я холодеющими губами не прошептал цифру «восемнадцать».

А затем ринулись на меня. Быстро, уверенно, скупо размахивая руками при каждом шаге-прыжке.

— Сношала жаба гадюку! — вырвалось у меня ругательство, которое я раньше применял лишь в самых жутких случаях в жизни. Да еще и не в этой, а когда годовой баланс показывал шестизначную недостачу с третьей сверки. Черт возьми, мысль сесть на кота и ускакать, бывшая у меня в начале, была не так уж и плоха!

— Карус, родной, вывози! — взлетел я в седло, тут же вжимаясь в кошачью шерсть и любовно пинай шкрасса ногами.

— Мрр, — невнятно ответил мне перегревшийся кот, с трудом пытаясь встать на лапы. Получалось у него это отвратительно — встав, манул тут же грохнулся на брюхо, сбрасывая меня с седла. Упав, Карус тяжело вздохнул, заваливаясь на бок и закатывая глаза. Его пасть раскрылась, демонстрируя безвольно свисающий язык.

И вот тут меня переклинило, как никогда раньше. Заорав нечто безумное и злое, я вытянул из подмышек пистолеты, а потом пошел навстречу бегущим ко мне фигурам.

А затем побежал.

Никогда не был романтичным, чувствительным и добродушным, а уж по человеколюбию так вообще был позади планеты всей. Тут, на Кендре, я озлобился еще сильнее, настолько, что следуя своим логическим выводам был готов оставить приемную дочь в руках злоумышленников, лишь имея крайне поверхностное убеждение, что ей ничего не грозит. Но Эльма… не беззащитна, особенно после полугода тренировок в Куатре. А вот кот, пусть даже и весящий тонну, пуленепробиваемый, способный прожевать и выплюнуть человека — это совсем другое дело!

Наверное, это зрелище со стороны показалось бы эпичным — толпа молчаливых убийц с винтовками наперевес или без оружия, а навстречу им бежит почти карлик с двумя пистолетами в руках. Все это по зеленой красиво развевающейся травке, с ветерком, треплющим волосы. Достойно любого индийского фильма, особенно если заменить лежащего на боку волосатого бегемота танцующей девушкой в сари, и добавить музыки.

Только все произошло куда прозаичнее. Я начал стрелять задолго до того, как мы сблизились на вменяемую для пистолета дистанцию. Шесть магазинов, два ствола, а ни один из бегущих ко мне разумных даже не пытается взять оружие наизготовку — нет патронов. Я останавливался и стрелял, быстро опуская стволы пистолетов после отдачи, ловя на мушку новые или не пошатнувшиеся после выстрела цели. Одну за другой. Затем пошла вторая пара магазинов, во время которой я задерживал дыхание, тщательнее целился, давал себе больше времени перед выстрелом. Фигуры падали, стволы дымились, а я летел вперед, щеря обрамленную белесой щетиной пасть.

Последняя пара магазинов. Первый выстрел в неприятно близкую фигуру, бегущую ко мне с неумолимостью метронома. Все бегут, все большие, но этот вырывается вперед. Пуля останавливает его бег, попадая точно в сердце. Конечно же, я стрелял так не специально, учили просто бить в корпус. Всегда в корпус. Там у всех разумных и ихорников — важные потроха, которые очень плохо переносят дырки, гидродинамические удары и свинец в частности. Вторая пуля мимо, я спотыкаюсь, мир прыгает в глазах непредсказуемым образом. Третья — попал. Четвертая — в ногу. Пятая и шестая мимо. Хреново я стреляю с двух рук, но мне это особо и не требуется, взявшись за ум, начинаю дергать спусковой крючок лишь на пистолете в правой руке. Попал, попал, мимо, мимо, мимо… попал.

Если не грохот моих выстрелов, то все происходит в полной тишине. Укутанные фигуры похожи на зомби, но ими не являются. Представляя себе более-менее живучесть желтоглазых, я понимаю, что сражаюсь не с ними. Эти — падают. Их остается всего пятеро после того, как мне приходится отбросить второй пистолет и выхватить старрх.

Хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что их было четверо. Пятому, последнему, пуля раздробила колено.

Первый пытается ударить меня стволом винтовки, которую он нес, воткнуть дуло как штык. Легко пропускаю удар мимо головы, с размаха втыкая огромный орочий нож в открытый живот противника. Пользуюсь набранной инерцией, Аргумент входит в тело по гарду. Плохо, неэффективно, но не в этом случае. Я сбиваю тыкателя с ног, и мы оба летим на траву, заставляя оставшихся сменить и вектор движения, и угол атаки. «Боевой режим»? Нет. Но я не только использую это эффективное умение, но и учусь у него.

Второй зачем-то пытается в меня вцепиться руками, хотя находится в идеальной позиции для сильного пинка. Не отпуская нож, упираюсь ступнями в замотанную рожу недоумка, сильно отталкиваясь. Кривой кувырок в сторону через голову, почувствовав почву под ногами, тут же сильно отталкиваюсь, прыгая дальше. У маленьких и тщедушных масса недостатков из-за отсутствия роста и массы, но не стоит их недооценивать. Мы, гномы, очень увертливы и можем легко позволить себе прыжки с кувырками, малодоступные большим мышцастым товарищам.

Трое и еще подковыливает один. Приближаются расходясь, чтобы не мешать друг другу, их руки тянутся вперед как у зомби в дешевом ужастике. Впечатление усилено тишиной. Не маюсь дурью, а разыгрываю из себя лихого казака, от души полосуя лезвием здоровенного ножа по протянутым ко мне культяпкам. Старрх свистит в воздухе, летят отрубленные пальцы, брызгает кровь. Романтика…

Сильный и резкий пинок едва не ломает мою руку, сбивая с ног. Отбитая о спусковой крючок ружья и пистолетов рука не удерживает тяжелый клинок, качусь по земле колобком, потеряв верх с низом. Поднимаюсь, щурясь на приближающихся врагов. Странность бросается в глаза — ни один из них не демонстрирует агрессии или страха. Как я раньше не заметил? Блинский блин, мне нужно больше боевого опыта, больше тренировок. Уворачиваюсь от пинка, застаю молчаливых зомби врасплох, прыгая на грудь к ближайшему. Короткий «обеденный» нож, используемый в разных мелочах, со скрипом входит в череп тому гаду, на котором вишу. Лезвие с легким треском ломается.

Трое. Двое пинателей и один хвататель. Найти в траве оружие невозможно, но у хромого хватателя в руках винтовка. Нарываюсь на тычок, умудряюсь выдрать оружие из чужих хваталок. Теперь я гномушка с веслом. Первым делом награждаю винтовочной затрещиной бывшего хозяина оружия, двое беспалых могут меня разве что катнуть по траве. Мужик падает, вытянув вперед руки. Уклоняясь от оставшихся двоих, прыгаю ему на спину, по ногами хрустит. Бью треснувшим прикладом по голове с размаху и снова ухожу. Вновь пора танцевать.

Оставшихся двоих мне пришлось… загрызть. Я просто не знал, как нужно правильно ломать шеи, поэтому прыгал, хватая их, а затем вцеплялся своими усиленными Системой челюстями сзади в шею, дробя позвонки. Быстро, кроваво, совершенно невкусно и мерзко. Но мне сейчас не до собственных эстетических переживаний.

Я дал себе лишние полминуты, ушедшие на лихорадочный поиск старрха и добивание того самого хромого, пережившего одну пулю и два удара по голове. Перед тем, как вонзить Аргумент ему в глотку, я размотал ему рожу, подставляя последнюю солнцу. Светящиеся глаза, смотрящие в никуда, сухая пергаментная кожа, дымок там, куда упали лучи светила. Желтоглазые. Но очень странные.

Плевать, не до них. Карус!

— Прости друг, — единственное что мне оставалось, так это извиниться перед тяжело дышащим беспамятным товарищем. Я попробовал ногтем лезвие старрха, а затем еще раз повторил, — Прости… если сможешь.

***

— Я рад, что вы живете далеко от ратуши, мастер Криггс, — сказал мне Ахиол, стоящий у окна. Бог посмотрел вниз, слегка сморщился, а затем повернулся ко мне, — Искренне рад. Не ожидал от вас такого садизма, но думаю, что это исключительно ваше дело.

— Вынужденные меры, — сдержать грустный вздох не вышло, — Надо было действовать быстро и решительно.

Возможно, я поспешил, но был не в том состоянии, чтобы рассуждать трезво. Сейчас протяжные и очень громкие вопли исцарапанного в процессе бритья шкрасса неслись над городом голосом рока. В нем звучала грусть, тоска и обещание возмездия. Подходить к окну и смотреть на страдающего кота я не стал… оставив ему нетронутой шерсть на голове, я добился ужасающего эффекта. Как для зрителей, так и для меня. Куда бы его пристроить, чтобы девочки не увидели?

— Криггс, — оторвал меня от раздумий голос мэра, — Позвольте узнать, с чем вы приехали от Галатури.

— Вас не интересует, что на меня напало два десятка крайне странных желтоглазых?

— Я отправлю констеблей, как только мы с вами закончим разговор.

— Я рассказал клану всё, что мы с вами узнали, Ахиол. Клан после совещания предложил расспросить Аркадию. Под… давлением.

— Кого? — поднял бровь бог, но тут же кивнул, — А, сознание Купели… Да, шанс того, что она что-то знает, весьма велик, а у нас как раз большие проблемы с давлением. Незервилль прекрасно умеет запугивать оппонентов вне своих границ, а вот внутри у нас с этим есть определенные проблемы. Сложно принудить мертвеца, живущего в мечте.

— Можно, — вздохнул я без особого желания, — Если… отключить им мечту.

— Простите, что? — сейчас Ахиол полностью развернулся ко мне, наконец-то бросая услаждать свой взгляд бессмертного орущим шкрассом, — Что сделать?

— Галатури предлагают два варианта действий, господин мэр. Первый — кратковременно блокировать доступ в Купель всем… кроме меня. Они уверены, что Аркадия, оставшись одна, испытает сильнейший стресс, что поможет мне узнать всё, что знает она. Вариант второй, ну… его легко можно назвать расширением первого. Галатури усыпят Аркадию на месяц, что, в свою очередь, создаст сильнейший стресс для всех желтоглазых. Шаманы предполагают, что устроенный некоторыми из ваших жителей заговор не столь секретен, как может нам казаться. Оставшись без любимого тропического сна, кто-то из них может и психануть.

— Да они все выйдут из себя! — удар Ахиола по столу стал полной неожиданностью не только для меня, но и для самого бога. Он смотрел на свою руку, совершившую проступок, неверящим взглядом, сжимая и разжимая пальцы. Затем пробормотал под нос, — Это… безумие. Мы не можем себе этого позволить.

Я промолчал. Видеть обычно бесстрастное существо испытывающим эмоции было тревожно. Шестирукий тем временем порывисто встал, подойдя к одной из картин, украшавших его кабинет. Протянув к произведению искусства руку, гортанно произнес несколько фраз на незнакомом мне языке. На краткий миг кожа бога вспыхнула жемчужным цветом, демонстрируя множество черных иероглифов, никак не проявлявших себя ранее. Плодом этого магического действа стал отчетливый металлический щелчок, после которого картина отворилась в сторону, демонстрируя, что прикреплена на дверце сейфа. Из недр последнего шестирукий извлек удивительно широкую бутыль мутного зеленоватого стекла, заполненную наполовину.

— Вам не предлагаю, Магнус, — заметил он мой взгляд, — Смертельно для… почти всех. Возьмите себе бренди или сварите кофе. Кофейник там.

— Обойдусь сигаретой, — вяло помахал я рукой.

Принявший на грудь сто грамм бог расплылся в своем кресле. Две пары рук он оставил безвольно болтаться, а наиболее дальней массировал себе виски. Посидев так в свое удовольствие, он вновь поднял на меня взгляд.

— То, что вы откопали, Криггс, является не единственной проблемой Хайкорта, — заговорил бог, — Есть куда более серьезная, связанная с поставщиками города. Есть ряд внутренних… к примеру, я уже полторы недели едва сдерживаю истерику Доннорифта, бредящего о каком-то своем прорыве. Он буквально требует у города весь имеющийся в наличии ценный и дефицитный материал, почти прямым текстом угрожая саботировать функционал клиники. Тиррайны точно в таком же ключе просят рассрочку по штрафу на пятьдесят лет. Поверьте, у меня веселья полные руки. По-вашему, что я должен решить?

— Не ко мне вопрос, — тут же отмазался я от очень сомнительной чести, — Я, если вы не забыли, новичок в городе, из чего следует, что плевать мне на всех, кроме начальства. Работать следователем и детективом в городе полном не боящихся боли разумных? Извините, это дикость. Могу лишь уверенно утверждать, что вся эта ситуация сложилась именно из-за того, что жители Хайкорта потеряли страх.

— Мы и хотели, чтобы они не чувствовали страха, —серьезно сказал мэр, — Не знали обид, огорчений, конфликтов. Работали… но получали за это вознаграждение, превосходящее самые смелые мечты смертных. У нас все получилось.

— Это же разумные, — развёл я руками, — Нам всегда нужно больше.

— И вам? — резко спросил бог. В этот момент я был почему-то уверен на сто с лишним процентов, что вопрос был задан богом. Настоящим, действующим, могущественным.

— Мне вообще нужно больше всех, — прямо взглянул я в глаза Ахиолу, — Зато мне можно верить.

— С какой стати?

— На мои вопросы может ответить только бог.

— А будет ли? — вопрос был задан почти враждебно.

— Затем я здесь, мэр, — развел я руками, — Ваш коллега из машины не грызет меня за зад, требуя новых и новых убийств. Откровенный диалог с вами — моя главная цель.

— Вот как… — протянул шестирукий полуголый амбал в шароварах, — А что помешает вам, Криггс, вырвать из меня ответы, если я не соглашусь их предоставить добровольно?

— В основном? — улыбнулся я, затягиваясь, — Незнание. Я не знаю, какие вопросы задавать. Не знаю, как вас принудить отвечать. Только и всего.

— Вы отвратительно поверхностны и легкомысленны, — заключил бог, откровенно морщась, — Не уверен, что я буду доверять тому, кто так легко выложил свои карты на стол.

— Я считаю, господин мэр, что впереди у нас около 15 лет сотрудничества в любом случае, — со вздохом признался я, — Не вижу смысла бросать кормушку ради бездумного бродяжничества по миру в поисках крошек силы. Здесь вы, здесь умнейшие и пытливейшие умы планеты, здесь бесконечный источник моей силы кида. Никуда не спешу. Быть может, в будущем ваши взгляды изменятся.

— Даже не знаю, Криггс, хитрый ли вы… кид, или же просто глупый, — задумчиво пробормотал Ахиол, вновь шлепая рукой по столешнице, — Ладно! Я вас услышал. Действуйте! Звоните Галатури. Поговорите с Аркадией. Принудите её. Постарайтесь. Если же ничего не выйдет, то пусть они её усыпляют на месяц. Разворошим город и посмотрим, что вылезет на поверхность!

— Deus Vult! — отдав двумя пальцами честь мэру, я пошёл на выход.

— Криггс! Что это значит?

— Я не буду переводить, Ахиол.

— Причина?

— Вам может слишком понравиться.

Внутри у меня все пело и плясало. Раньше я как-то сам не задумывался, чем же меня так раздражают желтоглазые, но вот сейчас, обсуждая с повелителем местного мертвенного бардака проблемы города, я понял — они действительно живут в сказке! Живешь в настоящем коммунистическом раю, где нужно лишь слегка ковырять землю, чтобы снимать 3–4 урожая в год, кушаешь финики, все необходимое дешево как грязь, а вместо сна спокойно занимаешься работой, находясь в не устающем теле. Ни треволнений, ни эмоций, ни проблем! Каждый день праздник, о котором 99 процентов простых смертных и мечтать-то не могут! А, учитывая мой опыт куда более продвинутой человеческой цивилизации — и не смогут!

Но что-то им не так. Что же, я не хотел делиться этим с Ахиолом, но некий вежливый и гостеприимный некромант по имени Базилиус Энно сказал пренебрежительным тоном одну фразу во время, когда я у него гостил.

«Им давно пора намекнуть, что каждый — легко заменим»

— Мааааууууу! — недовольно провыл бритый Карус на половину Незервилля. Отличный звук для обреченного на неприятности города.

Глава 20. Одинокий монстр

Братья Трайкеры меня нагнали, когда я уже направлялся к дому Мадре для допроса Аркадии. Гулко топая по вечно влажным плитам города, оба бывших полуорка присоединились к неторопливо идущему мне. Ну, так бы хотелось думать, настроение было слегка лиричным и опустошенным, как и у любого мужчины после того, как он приведет в дом с тремя женщинами варварски бритого кота. На самом деле, оба констебля меня шумно догнали, хватая за плечи и экспрессивно матерясь в окружающую среду. Повод у них был хороший.

— Магнус, твою мать! — заорал Эджин, которому повезло развернуть меня лицом к себе первым, — Что! За нахрен! Творится?!

— Остановиться! Успокоиться! Уточнить! — тут же взвился я, будучи едва ли не отправленным в незапланированный полет. Выросли и сдохли лбами огромными, теперь думают, что им все можно!

— Что уточнять, кид? — взял слово Вурглас, — Мы сами не знаем, у кого уточнить! Шериф затеял какую-то муть на ферме у Нимеи, затем пропал. Целестия умерла! Кто её принудил открывать на тебя охоту?! Почти все наши знакомые тебя ненавидят, но на вопросы не отвечают! А теперь…

— Да, теперь! — воткнулся в монолог брательник, — Мы только приехали с места твоей засады! Твою мать! Это не наши сородичи! Ахиол нас предупредил, что не ощутил смертей! Это гребанные твари, Криггс! Там не было тел, лишь гниющая слизь и остатки костей в плащах! Что происходит?!

— Да хватит меня дергать! — беззлобно ругнулся я, видя, что желтоглазые верзилы настроены миролюбиво, хоть и возбужденно, — Мы пытаемся разобраться, что происходит. Я просто искал вашего Мадре. Оказалось, что все не так просто. Большего вам сказать не могу.

— Мэр запретил? — насупился более уравновешенный чем брат Вурглас. Здоровяк сложил руки на груди и принялся сверлить меня взглядом, — Не доверяет?

Успокаивать у меня получалось всю жизнь плоховато, поэтому я просто вывалил на местных полицейских правду-матку. Никто никому не доверял, все пытались разобраться в происходящем, что получалось откровенно плохо. Откуда могли вылезти странные молчаливые засадники с чрезвычайно быстро разлагающимися телами, я не знал. Всё время, пока я брил шкрасса, раскинув над ним шатер из винтовок и рваных плащей, снятых с трупов, эти самые тела лежали себе смирно, ничем не выдавая своего сверхъестественного происхождения. И теперь вот. Нате, получите еще один паззл в головоломку.

Успокоив желтоглазых сообщением, что никто, кроме самих преступников не знает, что происходит, я натравил их на мэрию. Там у Ахиола в темнице должно было сидеть все казначейство, а у меня просто уже не было времени. Желтоглазые, лишенные Купели, вскоре выйдут на улицы, а мне нужно будет как раз проведать одну жизнерадостную и темпераментную особу, так самоотверженно скрывающую чужие тайны.

Грядет буря… спрячусь-ка я от нее в гробик.

К входу в Купель я готовился тщательно и неторопливо — брюнетке нужно было дать время «повариться» в одиночестве. Наконец, закончив чистить и смазывать пистолеты, я украдкой выглянул на улицу, убеждаясь в том, что желтоглазые неторопливо бредут к ратуше, обмениваясь фразами преимущественно на возмущенно-матерном языке. Многие из них размахивали руками, в чем-то горячо убеждая соседей. Немного хаоса в застойном болоте. Ночной мрачный город с еле горящими фонарями на туманных улицах внезапно увидел своих жителей, привыкших проводить ночи в напоенном светом, теплом и зеленью раю.

К хорошему быстро привыкаешь. Так я привык к новой жизни, молодому телу, красивому лицу. Быстро, буквально молниеносно потерял брезгливость, свойственную каждому прогрессивному разумному перед перспективой пожирать еще живую плоть. Когда от такого зарастают дырки и раны в твоем собственном теле, а переломанные кости с хрустом встают на место, ты уже прекращаешь ужасаться. Система Бога-из-Машины, буквально на лету меняющая твое собственное тело, становится нормой — быстро, очень быстро. Каждое изменение делает тебя сильнее, повышает шансы, ускоряет прогресс. Так что толку в старой доброй стабильности?

Здесь же Системы кида не было. Моральный дух города получил внезапную широкую рану, в надежде, что вместе с кровью покажется и накопившийся за годы гной. Что же, этому нужно поспособствовать. Закончив последние приготовления, я погрузился в Купель Жизни.

Не успел я открыть глаза в иллюзорном мире, как меня уже сжимали в костедробительных объятиях, пряча на груди лицо.

— Т..ты… — еле слышно бормотала брюнетка, уткнувшаяся мне в грудь, — Т-ты здесь. Тыыыы…!

Её всю колотило крупной дрожью. Не оставалось ничего больше, как обнять её в ответ. Ну и пусть этот образ, это тело и эта душа являются частицей разума внемирового монстра, любящего полакомиться драконятиной, что с того? У меня были гоблинши, были эльфийки, были орчанки. А тут буквально карма, иначе и не скажешь. Мы, внемировые монстры, должны держаться вместе. И пусть она телом размером с космический корабль поколений, построенный, чтобы лететь хрен знает сколько лет на хрен знает, насколько обитаемую планету, главное же в разумном что? Главное — душа. Ну, сразу же после эстетически приятных сексуальных отношений, естественно, а с этим у нас проблем не было.

Погрузиться совсем уж в пучину одиночества у Аркадии времени не было, даже как следует растравить себя она не успела, поэтому, довольно быстро очухавшись, затрясла меня как медведь грушу, требуя сразу всего — объяснений, извинений, признаний, и, конечно же, вернуть все как было. Надо же, инфантильный левиафан…

— Нет, — отрезал я, отодвигая девушку от себя, — Всё будет иначе.

— Я… — сделав еще несколько шагов назад, брюнетка помотала головой, — Я не хочу иначе!

— Поздно, — окончательно перешел я на деловой лад, извлекая из кармана початую пачку сигарет. Сев на залитую солнечным светом траву, прикурил от зажженной спички, затянулся, с наслаждением выдул толстую струю дыма. Затем продолжил, — Я говорил тебе, что представляю власть? Расскажи всё, что ты знаешь, и тогда все вернутся назад. Не все… но многие.

— Нет-нет-нет, — девушка тут же быстро замотала головой, — Нельзя! Мне доверились! Мои друзья! Друзья! Не ты!

— Никто тебе не доверился, милая, — устало выдохнул я, давя бычок о теплую жирную землю, — Просто сделали вид. На этом острове ты можешь оказаться где угодно в мгновение ока, подслушать разговоры… а потом рассказать. Кому-нибудь не тому. Например, мне или братьям Трайкерам. Если здесь все друзья, то зачем нужны тайны, секреты, заговоры… а?

Она лишь всхлипнула, пряча лицо в ладонях, а я не стал давить дальше. Просто сидел, лениво щурясь на солнце. Трава, земля, воздух, сигареты, даже мое старое тело с одеждой на нем, всё вокруг было Аркадией. Это следовало как-то устаканить в голове. Монстр, ребенок, суперкомпьютер, пленный титан и вездесущий ребенок. С здоровенными сиськами и похотливый, но в остальном…

— Они появятся, — наконец, прошептала она, — Нужно лишь подождать…

— Никто не придёт, — покачал головой я, описывая указательным пальцем круг, — Пойми, милая, этот мир, он… награда за хорошую работу. Жизнь здесь — это поощрение, выдаваемое властью, известной тебе, как Основатели и Ахиол. Они хотят знать, что задумали те, кого ты называешь друзьями.

— Зачем??

— Потому что это может навредить Хайкорту, — объяснил я ей как маленькой, — Мы не можем игнорировать такую угрозу.

— Придумай что-нибудь! — внезапно кинулась она мне на грудь, — Ну пожалуйста! Ты же не плохой, я тебя чувствую! Не понимаю как, но чувствую! Утром тебя здесь не было, но я знала, что ты где-то неподалеку! Помоги мне, а не Ахиолу! Помоги нам!

Такое признание пустило мне кучу морозных букашек на спину. Так вот почему она на меня накидывается. Монстр чует частицу монстра. Мою измененную Механиком энергетику, ауру савэджа! Она ощущала меня в реальности у Галатури!

— Я не буду помогать тем, кто хочет навредить Хайкорту! — жестко ответил я, отстраняя девушку, — Этого не будет.

— А если я скажу, что они никому не хотели навредить?!

— Докажи.

— Не могу!!!

Это длилось несколько часов. Аркадия с непробиваемой наивностью боролась за интересы обманувших её придурков, а я с тоской внутри старался как можно мягче убедить её в том, что выбора у девушки фактически нет. По сути, создательница и хранительница этого мира была совершенно ни в чем не виновата, кроме того, что ей задурили голову. И ради чего? Именно чтобы она не проболталась. Вездесущая, но бесполезная. Но что значит, что они никому не хотели навредить?

Наконец, не выдержав, я сорвался, видя, что каким бы неприятным разговор не был, для брюнетки он куда предпочтительнее тишины.

— Хватит! — рыкнув, я поднялся с земли, — Довольно! Если ты сейчас ничего мне не скажешь, то я спрошу снова. Через неделю. У меня множество дел. Хайкорт в опасности.

— Неделю… как неделю? — ужаснулась девушка, — Здесь никого не будет целую неделю?!

— Дольше, много дольше, — сгустил краски я, не собираясь упоминать о том, что по истечению суток она заснет на весь месяц.

— Нет!

Услышав про месяц одиночества, она сломалась, срываясь в захлебывающуюся слезами истерику. Сидя на земле, раскачиваясь и плача, она выплевывала из себя слова и фразы, одну за другой. Я просто сидел и слушал, молча, не перебивая, не задавая уточняющих вопросов. В голове роились кусочки паззла, с щелканьем вставая на свои места. Он был далеко… очень далеко от того, чтобы показать целую картину, но теперь у меня была основа, фундамент.

«Кому выгодно?» — вопрос, который нужно задать, видя, как кто-то что-то делает. Выгода всегда определяет цель. Пусть даже не конечную, пусть промежуточную, но среди разумных эгоистичная выгода всегда будет одним из основополагающих факторов. Аркадия мне её показала, выгоду этих заговорщиков.

Они действительно не хотели ничего плохого. Городу, миру, Купели, Ахиолу, мне или хоть кому-либо. Они хотели лишь жить… в Купели. И только в ней.

Эти мечтатели появились давно. Ночные фермеры, грузчики, охранники из крепости, принимающей караваны. Те, кто по 12 часов в сутки должен был проводить на скучной и монотонной работе, изо дня в день, из года в год. Здесь, в Купели Жизни, они были самыми активными, самыми веселыми и зажигательными жителями. Придумывали игры, конкурсы, праздники, даже сочиняли традиции этого нового мира. Но, все что им оставалось — только мечтать. Пока на них не вышел Эскобар Мадре. Должник, чужак, убийца монстров и… такой же мечтатель, как и они.

Мадре проводил много времени с Аркадией. Я неверно оценил обстановку его любовно выстроенного дома, неверно понял его предназначение. Это было не логово одиночки, а любовное гнездышко для двоих. Его, кида-ловкача, и рыдающей напротив меня брюнетки. Мотивы Эскобара были чисты и прозрачны как слеза — он знал, что даже если выплатит Долг, то никогда не сможет жить нормальной жизнью. Его восприятие было слишком ускорено, единственным светлым будущим он видел Купель. Разумеется, точно в том же разрезе, что и «мечтатели». Кид был железно уверен, что никто не позволит ему безнаказанно прохлаждаться в тропическом раю столько, сколько он пожелает.

Они что-то придумали, Эскобар и «мечтатели». Над чем-то работали, но конкретикой Аркадия не владела совсем. Много лет они собирались в одном из домов Эйзервилля, о чем-то разговаривая. Потом… начался рост. «Мечтатели» рекрутировали новых членов своего закрытого сообщества, тихо, постепенно и аккуратно. Дом в городе оказался заброшен, зато брюнетка показала им уютную большую пещеру, обнаруженную много лет назад. Иногда жители Эйзервилля не видели «мечтателей» месяцами.

Как-то раз Эскобар явился домой счастливый. Он широко улыбался, крутил девушку в воздухе, целовал и обнимал, ничего не говоря. Лишь тогда, когда она, изнывая от любопытства, начала колотить его кулачками по груди, он признался, что пришёл навсегда.

Навсегда!

…но один. «Мечтатели» по-прежнему исчезали, уходя в реальность Хайкорта. Правда, теперь они это делали с надеждой в глазах.

Аркадия была счастлива, как никогда в жизни. Наконец-то появился кто-то кроме нее, кто может жить в этом мире! Её душа и сердце пели, радуясь единению с любимым, а будущее представлялось исключительно светлым. Мир, в котором никто от нее не уходит, мир вечный и светлый. Что может быть лучше?

Мадре пропал через две недели. Совсем. Не оставив записки, не попрощавшись, без малейших следов. Пропал в Эйзервилле, но не появился в Незервилле. Его искали, тайно и явно. Искали те власти, о которых упоминал я, искали «мечтатели», проводившие все время в своей пещере. Саму Аркадию в пещеру просили не приходить.

Она переживала, ждала и верила в Эскобара и своих друзей. А потом пропала Целестия — добрая, активная, веселая Целестия, одна из главных «мечтателей». Девушка, поддерживающая всех и вся, обожающая солнце, знающая тысячи историй. Это стало для Аркадии ударом, от которого она чуть не сорвалась. Каждый раз, занимаясь со мной любовью, она вся отдавалась страсти, безумно боясь сорваться, начав умолять меня найти Эскобара.

Вот и все.

— Спасибо, милая, — погладил я по голове спрятавшую лицо в коленях девушку, — Ты нам всем очень помогла.

— Правда? — она посмотрела на меня с детской надеждой, простой и светлой настолько, что защемило в груди, — Ты поможешь? Ты найдешь Эскобара?

— Правда, — твердо сказал я, теперь железно уверенный, что Мадре не покидал город, — Мы теперь знаем, что надо искать.

Потратив еще пятнадцать минут на успокоение красавицы, я рассказал ей, что по истечению этого дня она заснет, а проснувшись, скорее всего, увидит, что все вернулось на свои места. Говоря это, я практически не лгал — на фоне 22-ух тысяч населения Эйзервилля две сотни «мечтателей» и сам Эскобар мелочи. Правда, теперь нужно спешить к Ахиолу. Эти сведения должны быть у него как можно скорее.

Пробуждение оказалось с сюрпризом. Не то, чтобы я его не ждал, но все равно был немало удивлен. В первую очередь — тому, что жив. Во вторую — всем остальным.

Он висел на кольях, которые я вбил между камнями подвала. Сбившая его с ног ловушка, одна из арсенала Мадре, должна была уронить незваного гостя на капканы у двери, колья я вбивал от нечего делать, но вот, пригодились, пронзив туловище визитера в трех местах. Капканы, которые я подбирал в расчете на массу среднего человека, тоже сработали не так, как надо. Точнее, сработал лишь один, оторвав своей зубастой пастью ногу в колене.

Ярко-синие светящиеся глаза сощурились, глядя, как я встаю из тесного ложа.

— Шериф.

— Криггс, — обтянутый сухой кожей череп не мог выражать эмоции, но мне почему-то показалось, что скелет улыбнулся, — А охотник из тебя куда лучше, чем детектив…

Интерлюдия

Они стояли внизу, во тьме. Группками, группами, по двое, по трое. Разговаривали, спорили, обсуждали. Размахивали руками или тихо бубнили себе под нос. Были обижены, оскорблены, даже разозлены. Но пуще всего — подавлены. Демонстрации, протеста, даже революции… ничего из этого не получилось бы даже в том ничтожном случае, если бы кто-то из самых смелых и злых попытался бы возжечь такое пламя в небьющихся сердцах остальных. Более того, ни один из собравшихся под окнами ратуши желтоглазых не желал поднимать глаза на смотрящую на них из окна второго этажа фигуру.

— Вам не надоело их пугать, господин Энно? — сидевший в собственном кресле Ахиол поморщился, глядя на стоящего у окна уже второй час некроманта.

— Раз уж я прибыл в город и наблюдаю перед собой свои собственные творения в таком количестве, то напомнить им, благодаря кому они могут существовать — наиболее продуктивное занятие, что я могу отыскать в твоем доме, Ахиол, — равнодушно заметил неживой маг, продолжая смотреть вниз.

— Может быть, займешься счетоводами?

Этот вопрос бог задал, пересиливая себя. Некроманты многое могли по отношению к тем, кто был поднят с помощью их силы, но только вот всё это «многое» было исключительно неприятным. Сейчас шестирукий бог, в очередной раз потерпевший неудачу с допросами, был вынужден пойти на крайние меры, что ему совершенно не нравилось.

— Мне ни к чему стоять там внизу и смотреть, как они извиваются, — голос некроманта, несмотря на царящее в нем равнодушие, сумел передать пренебрежение, которое маг питал по отношению к созданиям, пытающимся пойти против его воли, — Когда они прочувствуют… прелюдию, мы спустимся со своими вопросами.

— Наверное, Криггс был бы счастлив это слышать.

Ахиол сам не знал, почему у него вырвалась эта фраза. Низкорослый кид с пронзительным взглядом необычных глаз не производил впечатление жестокого или кровожадного смертного. Пришелец был обычно производил впечатление раздраженного или раздосадованного типа, вынужденного возиться с чем-то совершенно ему чуждым. Он легко и свободно задымлял кабинет мэра огромными объемами сигаретного дыма, был не дурак отхлебнуть кофе или чего покрепче из запасов хозяина, работал… но все равно был похож на медведя, которого заставили подметать лопатой городскую площадь. Многочисленные неудачи маленького Должника вполне могли заставить его испытать восторг при виде ведущего настоящий допрос Энно.

— Наш новый кид производит впечатление здравомыслящего существа, — уронил некромант, — Но его здравомыслие не смогло дать плоды сквозь толстый слой неведения. Могу ли я узнать, господин мэр, что стало причиной дефицита образования нашего нового охотника? Он же не знает множества элементарных вещей?

— Я отдал его на откуп Баунду, — неохотно произнес шестирукий, — Думал, что шериф подберет Магнусу ментора-старожила из Квартала Живых, а в итоге Криггс даже не был там.

— И вы не интересовались? — маг смерти не слишком отличался от самой смерти. По неумолимости.

— Мы надеялись на прогресс в деле Мадре. Криггс очень активно всем занялся.

— Результат у нас под окнами и в подвалах.

— Да.

Оба надолго замолчали. Мэр был поглощен мыслями о масштабах текущего заговора и о его целях. Ресурсы, приобретенные на сотню тысяч золотых марок, пошедшие на нечто тайное. Но на что? Организатором и выгодополучателем мог быть кто угодно, включая стоящего у окна Энно, но какой смысл Основателям таиться? Наоборот, вся структура окутанного кольцом туманов района была подчинена целям живших в нем отшельников. А если не они, то кто? Сколько проблем и вопросов, да еще и при том, что здание больницы, перешедшей в осадное положение, погрузилось во тьму и тишину. Доннорифт снова поссорился с собственной головой, но пусть лучше доктор сидит тихо, а не оглашает своды мэрии своими истеричными воплями…

Некромант, в свою очередь, тоже размышлял. Глядя на тех, кто некогда вышел вновь живыми из-под его рук и рук помощников, он вспоминал разрубленные, разорванные и нашпигованные пулями тела. Складывающиеся кости, срастающиеся мышцы, вновь зажигающуюся искру разума в глазах. Яркую, желтую, нетленную… благодаря Купели и Галатури. Когда же он сможет обойтись без шаманов и их ручного чудовища?

Впрочем, такие размышления были ежедневной рутиной великого мага.

— Ахиол, могу ли я узнать причину, по которой вы вызвали меня сюда лично?

— Разумеется, Базилиус, — вырванный из своих раздумий мэр закрутил в одной из рук самопишущее перо, неотрывно глядя на последнее, — Со мной связался один из наших старых… неприятелей. Именно тот, кто в последнее время организовал такую эффективную блокаду Эласты…

— Напомните мне, почему мы не можем на него воздействовать привычными путями? — перебил шестирукого маг, отворачиваясь от окна. Гладкое молодое лицо неживого было совершенно безмятежным, но бог почувствовал давление.

— Потому что треть поставок идёт через Гарийское море, потому что некоторые реагенты мы получаем исключительно с Касдама и потому что любой удар по пиратскому архипелагу станет пинком по улью ос, — сухо перечислил Ахиол, — Также, если вы не забыли, существует очень немалый шанс, что новым местом обитания осы могут выбрать и Эласту. Слишком большая цена, несоразмерная неприятностям, доставляемым Алхимиком.

— Что он хочет и что предлагает? — сухо спросил некромант, — Нечто, ради чего мне придется обращаться ко всем Основателям, не так ли?

— Так и есть, — бог продолжал забавляться с пишущей принадлежностью, — Он предлагает вечный нейтралитет между его семьей и Хайкортом. Никаких рейдов, никаких фальсифицированных товаров. Ни один пират Касдама не атакует суда, идущие в Эласту, пока Станислав Аддамс пребудет у власти. За одно одолжение. Если же мы удачно решим его проблему, то вдобавок получим половину всех разработок Алхимика.

— Серьезно, — после долгого молчания нейтрально отметил некромант, — И что мы должны будем ему в ответ?

— Пустить одного разумного в Хайкорт, — тяжело вздохнул бог, — У разумного большие проблемы с контролем собственного источника. Бедная на магию территория Пятна и Средней зоны даст ему возможность выжить. Если же наш возможный «гость» еще и научится себя контролировать, то корабль с архивом Алхимика выйдет из гаваней Касдама сразу же после того, как мы об этом заявим.

— Что это за разумный?

— Молодая девушка с весьма мутной репутацией. Дочь Алхимика.

— Свита?

— Никого. Только она одна.

Маг смерти подошел к столу, а затем сел на кресло для посетителей. Поднял свой мертвенно спокойный взгляд на невозмутимого мэра, прилагающего воистину божественные усилия, чтобы скрыть свое замешательство.

— Ахиол, не подскажете ли, где сейчас эта девушка?

— В городке Эрко Ванья. Он недалеко от нашей крепости, — вздохнул бог.

— Значит, вот зачем ты меня позвал, — губы некроманта разошлись в безрадостной усмешке, — Как того, кто сможет выдержать вал криков, воплей и протестов всех наших домоседов. Ахиол…

— Базилиус, давай будем смотреть правде в глаза, — бросил ручку на пол раскрытый и слегка смущенный мэр, — Ты единственный, кто вообще сможет провести переговоры оперативно! Время у этого предложения ограниченно, а поставки нужны всем! Без исключения!

— Нужны, — мертвый маг неспешно покивал, — Но я могу и подождать…

— Ладно, — скривился выведенный на чистую воду мэр, — Чего ты хочешь?

— Кое-чего в наших общих интересах, бог. Учитывая сложившиеся обстоятельства, разумеется. Как ты говоришь, называется тот городок, который близко от нас? Эрко Ванья?

Глава 21. Стать героем

Сидя на краю саркофага и болтая ногами, я извлек из кармана пачку сигарет, спички и уведенную недавно из собственного офиса-архива табличку. «Заместитель шерифа по разной херне». Прикурил, затянулся, подкинул медную треугольную фигульку в воздух, ловя за конец. Посмотрел на приколотого к стене шерифа. Бальтазар, замолчавший после первой же фразы, продолжал мерять меня своим потусторонним взглядом.

— Вы же можете покинуть тело, шеф, — наконец, подал голос я, — Почему не сделали это? Почему не убили?

— А кто тебе сказал, что я пришёл тебя убивать? — спокойно спросил мертвец со стены.

— А что еще со мной можно сделать? — хмыкнул я, — Выкуп взять? Уговорить сотрудничать? Нееет, я думаю, что только убить. Правда, хотелось бы знать, почему не убили… ну и по какой причине собирались, чего уж там. Расскажете?

— Я расскажу тебе всё, — кивнул пришпиленный шериф, — если мы договоримся.

— И что меня должно сподвигнуть согласиться с вами, вместо того чтобы вызвать Ахиола, спихнув с моей маленькой больной головы все на его здоровую?

— Карман плаща. Левый. Достань сверток аккуратно. Это в твоих интересах.

Сверток был довольно увесистый, а содержал… Я с некоторой брезгливостью потыкал пальцем в пять почти одинаковых кусков хрупкой серой кости, покрытой слоем слизи.

— Что это?

— Куски черепов с левой глазницей. Гомункулов, посланных за твоей дочерью, кид. Ты наверняка знаешь, почему я не взял у них уши или что-то другое. Они…

— …быстро разлагаются, — упавшим голосом констатировал я.

Синие светящиеся шары, заменяющие нежити глаза, вспыхнули как никогда ярко:

— Поговорим?

***

Через десяток часов я сидел в «Теплом приюте» и пил местный самогон, торжественно называемый окружающими «виски». Распухшая голова отчаянно нуждалась в свободном месте, а алкоголь, пусть и крепкий, хорошо этому способствовал. Сейчас я уже знал всю подоплеку происшедшего, от чего на душе было довольно пустовато — распутать такое смог бы разве что знаменитый герой Конан Дойля, либо человек, способный причинять другим боль. У меня же такой шикарной возможности не было.

Теперь предстояло еще одно дельце. Точка, которую меня вынуждают поставить. Именно меня, моими собственными руками.

Являясь продуктом другой культуры и эпохи, я привык доверять специалистам. Оснащенным, обученным, знающим, что следует делать. Пожарникам, полиции, преподавателям… врачам. Под конец этой самой жизни пришло откровение, что эта вера… гипертрофирована. За маской профессионала всегда скрывается человек, которому просто может не быть дела. А затем пришло осознание, что это нормально. Не стоит возлагать на других ожиданий больше, чем сам готов предоставить человечеству.

Герои… их нет. Истории, в которых народ возносил героя на вершину своими собственными руками — раз-два и обчелся. Чаще всего их создают из удачно подвернувшегося материала, питая мораль, чувство локтя, патриотизм. Питая то, что позволяло даже мне доверять профессионалам. Большинство легенд — лишь удобная и нужная кому-то ложь.

Заглотнув остатки в стакане, я пошёл к Зальцеру за повтором.

— Тяжелый день, мастер Криггс? — с полуулыбкой спросил полугоблин, наливая пойло.

— К вашим порядкам сложно привыкнуть, мастер Херн, — ответил я ему, вновь уходя на свое место, — Алкоголь мне в этом прекрасно помогает.

Есть другая сторона монеты. Если героев назначают, то, разумеется, существуют те, кто бы хотел назначить себя сам. Стать новой яркой звездой, провести измазанным в чернилах членом по всем учебникам истории, сотрясти мир… Чаще всего, и слава всем высшим силам за это, такие мечтатели ни на что не способны. Им не предоставляется шансов, отсутствуют нужные умения, недостаточно власти и возможностей, чтобы все правильно режиссировать и преподнести восхищенным массам. Последних тоже нужно знать, как восхитить.

Прерогатива героеделания всегда лежит на власть имеющих.

Мне не повезло угодить в малюсенькое исключение. Нет специалиста, которого можно вызвать, нет начальства, на голову которого можно передвинуть проблему, не возможности убежать. Есть только уверенность, что если не я, то я. Только позже, без вазелина и с куда худшими шансами.

Сраный скелет.

Дома уже не было ни Пенелопы, ни Нимеи. Кроме сидящего в своем домике шкрасса, лелеющего по отношению ко мне обиду весом в пару десятков кило шерсти, там находились лишь Эльма и Элли и кот Волди. Все трое сидели на чердаке, в комнате моей дочери, и азартно резались в карты. Подивившись на худого взъерошенного кота, возле которого лежала изрядная горстка пуговиц, я оповестил дочь, что жду её через час в своем кабинете. Необходимо было кое-что подготовить.

Она зашла, когда я вовсю был занят переснаряжением патронов для пистолетов. Необходимо было заменить пули на принесенные домой, а так как я давненько подобным не страдал, приходилось действовать предельно аккуратно. Освещение нужно здесь получше сделать… или, все-таки, организовать отдельную оружейную? Да нет, я не из любителей гаражей…

— Нимея теперь меня боится. Представляешь? — просто сказала дочь, залезая в кресло с ногами, — Она как протрезвела, так сразу же засобиралась домой…

— Это хорошо, — скупо ответил я, взглянув на девочку. Было не похоже, что сероволосая малышка-убийца сильно этим расстроена. Да и девочка ли? Сейчас на меня из кресла смотрела вполне себе сформировавшаяся худенькая девушка 14-ти лет. Не физически, а скорее… спокойный прищур глаз Эльмы, её серьезное, но расслабленное выражение лица говорили, что определенные ориентиры в жизни она уже имеет. Фундамент, так сказать.

— Почему хорошо? Почему она тебе не нравится, пап? — тут же выдала дочь своё жгучее любопытство, — Чем Нимея плоха? Она добрая, честная, веселая…

— Она нужна мне, как Карусу пятая лапа, — жестко хмыкнул я, — Эльма, золотце, спустись с небес на землю. Кто мы с тобой? Охотники, убийцы, бродяги. Может быть, в прошлом. Только вот сейчас ситуация не слишком-то и изменилась, нас по-прежнему преследует опасность. Ты знаешь, что с ней делать. Я знаю. А она — нет.

— Нимея прекрасно стреляет! — надулась дочь.

— Она маленькая беззащитная девочка, на которую мы не сможем положиться. Никогда, — отрезал я, — Когда случится следующая стычка, эта пастушка также будет стоять, дрожать и кусать губы. А потом будет шарахаться от тех, кто её спас. Она тебя хоть поблагодарила?

— Нет, — повесила нос дочь, — Сказала, что не надо было мне… ничего делать. Ругала, пьяная… и плакала.

— Я не буду связывать свою и твою жизнь с разумным, которому мы не сможем доверить спину. Тем более молодой дурной девчонке.

— Эй! Ей двадцать четыре!

— Вот именно, — сделал я толстенный намек Эльме, надеясь, что свои дурные планы насчет меня она рано или поздно задушит. Разница в возрасте должна этому будет хорошо поспособствовать.

Дочь окончательно надулась, став похожей на грустную толстую мышь вискашу. Выражение её мордочки было настолько умильным, что я чуть было не улыбнулся. Пришлось скрывать это за процессом приготовления кофе. Сделав горячий напиток и с удовольствием отхлебнув, подвинул по столу к Эльме толстый запаянный конверт, приготовленный мной ранее.

— Что это? — спросила она, подходя к столу.

— То, что ты вскроешь, если я не появлюсь дома в течение трех суток. Там инструкции и… кое-что еще.

— Паааап? — у нее впервые получилось произнести это по-настоящему, искренне и естественно. Тут уж я себя от улыбки не удержал.

— Мне кое-куда надо, там могут откусить жопу, — поведал я дочери, видя, как расширяются её глаза, — Никаких «я пойду с тобой». Ты не пройдешь. Зато можешь сидеть дома с сумкой живых куриц, а потом быстро бежать туда, где мне они будут нужны, понятно?

Девочка лишь кивнула. Меня эта покладистость не убедила ни разу, одно неверное движение могло пустить под откос слишком многое. Что в моей жизни, что в чужих. Вновь сев за стол, я быстро накидал на клочке бумаги пару фраз, заверил их подписью, а затем вручил дочери, подойдя к ней вплотную. Сунув бумажку в руки Эльмы, я положил свои конечности ей на плечи.

— Знаешь, я был готов тебя оставить, — честно признался я сероглазой девчонке, — Там, на ферме, когда три придурка держали вас в заложниках. Ты просто вовремя начала действовать, поэтому и задержался. Но собирался уехать. Позволить шерифу и остальным стоять баранами вокруг фермы. Оставить тебя под стволами идиотов. Понимаешь, почему?

— Ты знал, что я с ними справлюсь, — пожала плечами дочь, начав несмело улыбаться.

— И вот поэтому я хочу, чтобы ты трое суток провела в доме. Закрывшись. Никого не пуская. Записка учителям — вот она.

Вот теперь всё пошло так, как и хотелось. Эльма, порывисто обняв меня, убежала наверх, к подруге и странному коту. Надо будет выяснить насчет последнего. Потом. Прямоходящий кот это одно, а вот играющий в карты, как по мне, совершенно другое. Не то, чтобы я осуждал, наоборот, большая часть этих пушистых мышеловов всегда казалась мне декоративными животными. Сидят дома, жрут, гадят, мурчат. Толку с них? Коты в этом мире куда лучше! На одних ездишь, с другими играешь в карты. А еще они могут подать тебе ключ на 12. Нужно спросить у Пенелопы, где она взяла своего.

Так, хватит. Пора. Мне еще по дороге нужно будет сделать одну небольшую остановку.

Ровно в десять вечера я подошел к больнице неспешным прогулочным шагом. В уголке рта у меня дымилась сигарета, вид был лихой и придурковатый, как у любого человека, получившего выходной раз в три-четыре месяца и понятия не имеющего, чем именно ему предстоит заняться. В данном случае, я был буквально эталоном слегка подвыпившего констебля, пинающего мужские половые органы после хороших барных посиделок. Одет я был полностью по уставу, если бы таковой вообще был в Незервилле — сапоги, штаны, рубашка, жилетка, пыльник. Последний гордо поблескивал самым настоящим значком самого настоящего помощника шерифа. Для полноты образа мне не хватало двух револьверов на поясе и шляпы, но вот последнюю я как раз забыл.

Он медленно и тяжело шагал мне навстречу, слегка клонясь на левую сторону. Большой, угрожающий, в разодранном на лохмотья плаще. Вся остальная одежда на приближающемся ко мне монстре тоже знавала лучшие дни, задолго до того, как быть пробитой стальными штырями. Про тело уж и говорить не стоит, редкие прохожие, шедшие по своим делам, останавливались, изумленно провожая глазами потрепанного шерифа.

Мы остановились одновременно, на расстоянии с десяток метров друг от друга.

— Шеф? — недоуменно поднял я брови, — Эк вас потрепало. В больницу идёте? Куда бежать? В кого стрелять?

— Оставь, Криггс, — гулко прогрохотал скелет, щуря синие сферы глаз, — Мы сейчас не на службе. Этим делом… занимаются.

— Тогда помочь вам? — тут же с жаром спросил я, делая пару шагов в сторону и начиная долбить по наглухо закрытой металлической двери. Побарабанив, я задрал голову и заорал, — Эй! Открывайте! Тут раненный!

— Не спеши, Магнус Криггс, — еще более зловещим тоном пророкотал скелет, — Возможно, тут сейчас будет и убитый.

— Кто? — наивно спросил я, вертя головой по сторонам. С пяток свидетелей пялились на нас с безопасного расстояния, определенно слыша каждое слово.

— Ты. Пришла пора рассчитаться за Целестию Теттершайн. Сержанта гвардии войск барона Баунда, подданного королевства Кронвуд, прямого вассала короля Волта. Моего последнего бойца.

Как любой законопослушный разумный маленького роста, которому угрожает смертью здоровенный скелет в плаще, я тут же заюлил, аргументируя прямыми фактами — что саму девушку я не трогал и пальцем, более того, мы с ней нашли общий язык, почти договорились, но тут кот. Вы что, господин Бальтазар, будете убивать меня из-за моего ездового животного?

Оказалось, что будет. Обязательно. Здесь и сейчас, без всякого промедления. Но он, Бальтазар Тайрон Баунд, был и остается человеком чести, поэтому вместо того, чтобы пристрелить меня как бешеную собаку, он предлагает дуэль. Впрочем, я могу отказаться, и тогда ничто не будет препятствовать разгневанному шерифу пристрелить меня без всяких обиняков. Все это было сказано громко и отчетливо, потусторонним громыхающим голосом, разносящимся казалось, по всему городу.

— Будь по-вашему, шериф, — сплюнул я, — Хотите умереть от руки Должника? Не вы первый.

— Ты у меня будешь даже не тысячным, доходяга, — мрачно произнес Бальтазар, затягивая ремень, свисавший с его пыльника. Теперь убранный за спину плащ не мог быть помехой быстрому выхватыванию чудовищных револьверов нежити. Клацнув зубами, неживой барон пренебрежительно предложил, — Бери свои пукалки в лапки, гномик. Пусть всё будет по-честному.

Честность. Ей тут и не пахло. Сухие кости, едва обтянутые старой ветхой кожей, демонстрировали сквозные дыры в туловище шерифа. Такие мог бы оставить пулемет, калибром в 14 миллиметров. Что могли мои, как Баунд метко выразился, пукалки? Да ничего.

Мы остались стоять друг напротив друга. Я, полутораметровый тощий гном с двумя полуавтоматическими пистолетами в опущенных руках, и двухметровый гигант в лохмотьях, на бедрах которого были старые потёртые кобуры с двумя здоровенными револьверами. Вокруг была мгла подступающего сумрака, в которой мерцали несколько желтых глаз свидетелей происходящего. Можно было подумать, что происходящее напоминает настоящую ковбойскую дуэль, но думать в этот момент мне было нельзя.

Грянули выстрелы.

Моя Триада Плута была отображена в характеристиках цифрой 14. Ловкость, реакция, скорость. Эти показатели неплохо превышали достижения хорошо развитого человека, много и упорно тренировавшегося. Попади я в фэнтезийный мир меча и магии, то скорее всего, смог бы с такой Триадой стать чрезвычайно эффективным фехтовальщиком шпагой или рапирой. В этом мире почти все вопросы решались пулями, поэтому, мои достоинства не смогли показать себя в полном блеске.

Однако, я успел сделать шесть выстрелов до того, как рявкнули пушки Баунда. Пять облачков пыли было выбито из плоти нежити, перед тем как удар его слонобоев снес меня с места, покатив по сырым плитам Хайкорта.

Лишенный улетевшего куда-то оружия, оглушенный, задыхающийся, я валялся в трех шагах от входа в больницу, хватая ртом воздух. Недолго, ровно до тех пор, пока надо мной не возник зловещий силуэт нежити, безмолвно тихо и зловеще опустившейся на одно колено. Бальтазар Тайрон Баунд протянул руку, хватая меня за лицо и подтаскивая к своему черепу.

— Даже не щекотно! — издевательски прогрохотал он, продолжая сжимать пальцы. Мой рот наполнился кровью, которую пришлось лихорадочно сглатывать. Шериф, тем временем, поднял меня в воздух, вертя из стороны в сторону, а затем негромко и злорадно процедил, так, чтобы слышал лишь я, — Идеально, Криггс. Проникающее правого легкого и левое бедро. Может быть вы, Должники, и лучше обычных, но зато у меня руки не дрожат…

Ответить ему мне, безусловно, было что, только вот ослепляющая боль и невозможность вдохнуть сильно этому мешали. Не говоря уже о лице, с которого мало ли не сдирали кожу железной хваткой длинных сухих пальцев. Я чувствовал себя куклой, болтающейся в воздухе, куклой, которую по каким-то далеко не благим причинам не хотят доламывать. Шериф, продолжающий меня удерживать, говорил еще что-то, связанное с Целестией. Как он её ценил, что она ему напоминала… что-то в этом роде. Но спустя несколько фраз его пальцы разжались, роняя меня истекать кровью на землю.

Свалившись мешком ветоши, я наблюдал, как Бальтазар падает на одно колено, прижимая руку к груди. Он застонал, это было похоже на ветер с ночного кладбища, завывающий в пустых окнах давно заброшенного особняка.

— Ты… — каркнул он. Светящиеся шары в глазницах скелета мелко дергались, почти дрожали, его взгляд перебегал с моего окровавленного лица обратно на грудь.

— Кх… — попробовал я говорить, но тут же скорчился в позу зародыша из-за лютого спазма в боку. Прокашлявшись, зло взглянул на немертвую рожу, а затем всё-таки выдавил из себя, — «Пули восстания», шеф…

— Тварь… — ошеломленно прошептал Бальтазар Тайрон Баунд, глядя на меня, — У тебя же… не было… доступа… к арсеналу?

— Рецепт… от Энно, — выдавил я из последних сил, пытаясь растянуть губы в улыбке. Сознание закручивалось черной воронкой, делая голову легкой, а мысли, наоборот, неподъёмными и ненужными. Последним сознательным движением губ, я еле слышно прошептал, — Прощай, нежить…

Перед тем, как окончательно впасть в забытье, я почувствовал, как рядом со мной тяжело рушится скелет, обдавая меня запахом тлена и тряпок. Затем был… лязг металла? Громкий распоряжающийся голос? Кто-то меня схватил?

Всё это уже не несло никакого смысла.

Долго пробыть мне в блаженном ничто не дали. Это вообще сложно сделать, когда тебя без всякойнежности дергают из стороны в сторону, рывками срезая одежду, тихо и зло ругаются, пытаясь перепилить перевязь кобур, а затем куда сильнее и агрессивнее, снимая ножны со старрхом со спины. Перед глазами всё плыло от тупой боли в груди и ноге, я несколько раз харкнул кровью, дополнительно раздражая того, кто мной занимался. Под конец, проверив мои зрачки на свет, неизвестный грубо бросил мою голову, приложив ей о что-то металлическое, а затем отдал несколько отрывистых и неразборчивых приказов.

Дальше мной занимались куда нежнее и бережнее, правда, жестко стянув мне чем-то ноги. Почувствовав холодный металл на запястьях рук, я попытался открыть глаза. Неудачно. Всё, что можно было понять — меня куда-то быстро везли на грохочущей каталке. Одного? Нет, их было две, наверное. Потом был… лифт? Я чувствовал вокруг слишком много разумных, один из которых постоянно слабо вспыхивал то страхом, то раздражением. Каждая вспышка страха заканчивалась тем, что он начинал теребить повязку на моей груди, от чего у меня темнело в глазах. Едва заметный укол в плечо стал последним, что я почувствовал, перед тем как вновь отключиться.

Очнулся там же, скорее всего, буквально через пару минут. Оглядевшись, понял, что лежу за шторкой в месте, чрезвычайно похожим на лечебницу, а скорее всего, ей и являющуюся. Ноги связаны, запястья прикованы, на шее нечто, вроде прикрепленного к носилкам ошейника. Ощущения на груди и плече показывают, что мои раны не обработаны, а просто стянуты бинтами с залепленными чем-то отверстиями, что проделали пули Бальтазара. От дальнейшего осмотра меня отвлек знакомый голос. Слишком знакомый.

— Вот ваш Должник, доктор. Доставлен, как я и обещал. Теперь ваш черед.

— Позже, Баунд!

— Нет, здесь и сейчас. Вы несколько месяцев нас избегаете…

Диалог продолжился, но был на редкость не конструктивным. Шериф слабеющим голосом задавал вопросы, укорял, требовал ответов, а Эйдиус Доннорифт, голос которого я узнал, лишь кратко бросал «позже», «не сейчас» и «я занят». Потом, в один определенный момент, нервы главврача лечебницы Хайкорта не выдержали.

— Да сколько можно, шериф Баунд! — взвился гневный фальцет доктора, — Вы не видите, что я готовлюсь к сложной операции?! Имейте уважение!

— С каких пор… извлечение пуль из меня… стало сложной операцией для вас? — прошептал голос Бальтазара. В нем мне послышалась усталая ирония того, кто уже всё понял.

— Что? — неприкрыто удивился добрый доктор, — Вы? Нет-нет. Вы просто лежите и умираете. Уже скоро пули окончательно растворят вашу энергетическую оболочку, шериф, после чего вы нас покинете. Я вообще велел сюда тащить ваше бренное тело лишь потому, что не желаю, чтобы Ахиол узнал о вашей смерти, ну а уничтожать вас куда более затратно, чем подождать. Сами справитесь.

— Значит, так… — выдохнул умирающий скелет, — Всё, что вы нам обещали, было ложью?

— Как посмотреть, дорогой шериф! — воодушевленно ответил врач, чье настроение внезапно изменилось в лучшую сторону, — Разумеется, что никакой технологии переноса не существует! Она в принципе немыслима! Чужой разум можно перенести в другое тело, это я вам как специалист говорю, многократно совершавший подобную операцию! Но перенести энергетическую копию, можно сказать, душу… в разум ихорника? Бред. Это даже не одержимость, а не знаю что… Возможно, если бы у ваших товарищей имелся бы в наличии живой мозг, тогда его можно было бы попробовать имплантировать в тело матки ихорников, но даже тогда мой собственный разум отказывается воспринимать тот колоссальный объем работы, который был бы нужен, чтобы успешно перенести чужой рассудок в Купель! Это было невозможно! Совершенно невозможно!

— Но вы продолжали брать деньги… продолжали кормить нас обещаниями…

— Разумеется, дорогой Бальтазар! Как же иначе? Извините, в каком месте я похож на кретина? Если бы я вам не лгал, вы бы меня не финансировали. Впрочем, не могу сказать, что вы этого не заслужили…

— Заслужили… чем?

— Два десятка лет! За два десятка лет средний человеческий ребенок вырастает, обучается, находит себе жену и заводит детей! А ваш… коллектив все эти годы бездарно выкинул на ветер, зарабатывая мне деньги! Две сотни недоумков, каждую ночь уходящих в Купель, понежиться на колдовском солнышке вместо того, чтобы чему-то учиться, развиваться, использовать то, что даровало вам бессмертие! Ладно они, но чем вы занимались все эти годы, шериф?!

— Мы…

— Да перед кем я тут распинаюсь! Мертвец! Лежите, обвиняйте меня в последние минуты своего жалкого существования! В чем? В том, что я, как и любой живой гражданин Незервилля, воспользовался вашим существованием?! Пха!

— Вам конец… доктор…

— Не думаю! Скорее, всё-таки вам! Хм, глаза погасли. Наконец-то спокойно можно допить кофе.

Глава 22. Должник и вивисектор

— Мастер Криггс! Словами не передать, как я счастлив вас наконец-то видеть здесь! В месте, для которого вы были предназначены самой судьбой! Ну, не совсем в нем, конечно же, нам придётся опуститься вниз на несколько этажей… Ах, не слушайте меня. Эйфорические состояния, они, как простуда, проходят только со временем. Которого у нас не так, чтобы было много. Хотя… это вопрос решаемый!

Худой, коротко стриженный, с совершенно безумным выражением лица, доктор Доннорифт был кем угодно, но не личностью, которой я бы доверил сторожить даже собачью будку. В местных же реалиях ему дали власть над целым госпиталем, «посоветовав» мне не попадать к нему на стол. Тем не менее, вот он я, лежу прикованный в логове преступника, а надо мной склонилось существо, выглядящее так, как будто бы моё тело было всю жизнь пределом его мечтаний.

Не первый раз в жизни.

— Вещи под него, на нижнюю полку, — коротко скомандовал доктор, глядя куда-то вдаль пустым взглядом, — Подстрахуемся.

— Эйдиус, вы окончательно слетели с нарезки? — любезным тоном осведомился я. В двух шагах от каталки, на которой было закреплено моё тело, расположилась другая, с находящимися на ней останками шерифа. Бальтазар Тайрон Баунд был бесповоротно и окончательно мертв.

— Я совершенно не уверен, что в вашей компетенции делать психиатрические заключения, кид, — доктор продолжал сверлить меня горящим нездоровым энтузиазмом взором, — Как лечащий врач, а вы, безусловно, нуждаетесь в лечении, рекомендую вам попытаться достигнуть максимального психического комфорта в смирении с текущим положением дел!

— Учитывая как зафиксировано моё тело, оставляю себе право говорить то, что взбредет в голову! — съязвил я, — Идти на поводу у псевдоученого вроде вас не полагается!

Вообще, обострять отношения в моем положении было неважнецкой стратегией, но я намеренно собирался вывести этого гениального придурка из себя. Раз уж он так меня здесь ждал, что уселся кофейничать рядом с умирающим шерифом, то возбудить его как раз было решением выгодным. Авось переволнуется и всё отложит. Однако, я умудрился задеть его куда сильнее, чем рассчитывал.

— Что вы, искусственно созданный убийца с разумом крестьянина из другого мира, можете понимать в ученых, а? — прошипел Йидиус, чуть ли не утыкаясь своим носом в мой, — Если вам станет легче, можете попробовать позвать Ахиола! Правда, он не откликнется!

— Бросьте, доктор, — нашел в себе силы усмехнуться я, — Вы должны были кое-что узнать о моем мире. Там даже самый нищий крестьянин способен позволить себе обладать аппаратурой, чьи возможности к расчетам превосходят самые светлые мечты любого в этом мире! За исключением того, кто меня создал, разумеется. А уж насчет вашей квалификации, так вообще все элементарно. Раз вы за все эти годы не смогли стать для бюджета Хайкорта выгодным, пробавляясь просьбами, вымогательствами и обманом желтоглазых, то о каком уважении может идти речь?

Эта фраза стала последней каплей. Бедолагу начало трясти еще при упоминании возможностей «крестьян» моего мира, а уж когда я потоптался на его самолюбии…

Эйдиус Доннорифт был гениальным, но исключительно самолюбивым психом. Все его проблемы с окружающими имели лишь один источник — он был свято убежден в том, что эти самые окружающие ему обязаны всем, что он сочтет нужным. Отверженный даже среди изгоев, доктор нашел себе среду существования, где его власть была не ограничена ничем… кроме стен больницы, но даже здесь не преуспел в признании. Пренебрежение окружающих было больным местом этого… существа.

Существа, потому что пока добрый доктор исходил ругательствами, к нам подошли еще четверо его совершенно точных копий, молчаливо уставившихся на него.

— В лабораторию! — отдал он приказ собственным клонам, которые тут же споро взялись за ручки каталки, на которой я лежал.

— Вы все, что жители этого города, что мнящий себя великим эльфом болван Механик, не стоите и ногтя любого из моих гомункулов! — говорил в запале идущий за мной Эйдиус, — Тайны! Экономика! Исследования! Жалкие крысы, согласные столетиями топтаться на одном месте вместо того, чтобы посвятить каждую секунду торжеству прогресса! Достичь силы, власти, бессмертия! Нет, вы жертвы компромиссов, которые пожирают ваше время, силы и мысли ради того, чтобы чернь была счастлива! Весь мир прогнил, а тупые смертные радостно жрут его плоть, плодясь и умирая без всякой цели и результата!

— А вы, конечно, знаете как лучше, — скривился я от боли в плече, — …только вот доказывать это окружающим — унижать себя, да, Эйдиус?

Несколько сильных рывков, замаскированных мной на поворотах каталки, ничего не дали. Зафиксирован я был плотно и надежно — ноги вместе, руки врозь, на шее ошейник. Вот тебе и прогулка перед сном.

— Я уже давно осознал всю недальновидность тех, кто высокомерно считает себя полноценными разумными существами! — рявкнул, брызжа слюной Доннорифт, — Почти сотню лет стоит этот город, а кто и чего добился за это время, а? Вы знаете о достижениях Основателей, Криггс?! Я — нет! Я просил их! Умолял! Предлагал поделиться знаниями! Но им не нужен партнер, кид! Каждая семья идёт своей дорогой и ей плевать на остальных! Всем в этом месте плевать друг на друга! Каждый сам за себя! И что в итоге? Где они и где я?!

В словах истерящего блондина было зерно истины размером как бы не с кирпич. Кроме странного Пятна, закрывающего небо над городом, да частых проплешин сочной зеленой травы в Средней и Внешней зонах, я вообще не видел никаких ничего, что можно было назвать прорывом. А вот у не затыкающегося «врача», орущего на всю кабину неспешно идущего вниз лифта, прорывы были.

Первым — его физическое бессмертие, которое таковым не было. Об этом я узнал, как только прибыл в город, но лишь сейчас Эйдиус лихорадочно и восторженно объяснял мне детали. Изначально, довольно старый уже безумец выращивал клонов, пересаживая новому телу свой старый мозг, но постепенно он довел технологию до совершенства, делая дистанционную ментальную запись в выбранное тело.

Вторым не менее существенным изобретением стало нечто, из-за чего Доннорифт был теперь уверен в своей полнейшей безнаказанности. «Частичная энграмма» была технологией, благодаря которой Эйдиус записывал в клона копию своего собственного разума — искаженную, можно сказать, лоботомизированную, покорную. Сейчас, в данный момент, в здании больницы находилось множество выращенных и запрограммированных таких образом клонов, обладающих довольно высокой автономией и неплохими навыками. Как хвастливо заметил Доннорифт, дом они построить еще не могли, но вот вырезать аппендицит эльфу или человеку — запросто.

Подстраховка этого добряка была в предложении заменить всех желтоглазых на клонов, пусть более дорогих в «обслуживании», зато гарантированно послушных. Презентовать же своё открытие миру он собирался после того, как получит от Ахиола единственное, в чем он действительно нуждался — меня.

Чудесно.

Нижние этажи больницы представляли из себя логово, но уже не ученого, а скорее клонодела. Через решетки лифта я краем глаза увидел два этажа, забитые стройными рядами полупрозрачных подсвеченных резервуаров, в которых зрели тела. Минус третий этаж, на котором мы остановились, тоже этим грешил. Автоклавы, автоклавы и еще раз автоклавы, набитые кадаврами. Никакого творческого хаоса, присущего Механику, я не увидел — Доннорифт, несмотря на всю свою внешнюю нестабильность, был педантом хуже шведского пластического хирурга. Ни грамма пыли, ни единого вольготно разлегшегося провода или шланга.

Только хорошее «дневное» освещение и автоклавы.

Операционная и лаборатория, куда меня сейчас закатывали, мало чем отличались от коридоров — хром, стерильная чистота, натертые до блеска поверхности. У Эйдиуса не было никаких проблем с доверием к рабочей силе, как и с её количеством. Даже сейчас у стены застыли две его копии с отсутствующим выражением лица и швабрами в руках. Одеты клоны были лишь в набедренные повязки, сделанные из какой-то ветоши, за что я был своему похитителю и будущему расчленителю даже благодарен.

— Баунд и Мадре, — тем временем разглагольствовал вновь пришедший в хорошее расположение духа доктор, — Два куска мяса с клочками души, умеющие всего лишь нажимать на спусковые крючки! Пара мечтающих кретинов! Но стоило мне приложить мизер усилий, как они оба стали продуктивными членами команды, позволив профинансировать создание этого!

Широкий жест, которым главврач обвел все вокруг, явно подразумевал… всё вокруг. Местами я даже восхищался им.

— Правда, обидно, что Баунд умер, не принеся столько же пользы, как Мадре? — подковырнул я блондина.

— Отнюдь! — тут же обнажил в белоснежной улыбке зубы псих, — Он же доставил вас!

Черт, точно.

Доннорифт не спешил. Он уже несколько дней как закрылся в больнице, повыгоняв немногочисленный персонал, что было лишь подстраховкой. Страха, что больницу возьмут штурмом, у него не было, предпринятых мер хватало с избытком на многое. Кроме одного — никто не хотел дарить доброму доктору некоего Магнуса Криггса. Впрочем, у Эйдиуса был план по моему привлечению под скальпель, заключающийся в банальном шантаже.

— Пятно, мой драгоценный кид, не просто так висит над Хайкортом, — говорил ученый, руководящий клонами, выкатывающими на середину зала какие-то приборы с мощными линзами, — Туман над нами является сборщиком магии, преобразующим её в тепло, пар, электричество. Достигается это за счет заложенных ниже канализации конструкций, установленных самим Ахиолом. Я помню те дни, когда он этим занимался! Трудоемко, громоздко, ненаучно — но до чего же эффективно! Однако, если повредить систему, то город увидит солнечный свет! Восстановление будет куда дороже одного кида, это очевидно!

— Зачем тогда было отправлять гомункулов за мной или Эльмой, раз у вас был такой козырь? — пробурчал я, отворачивая лицо от яркого света мощной хирургической лампы.

— Я не псих! — выдал сомнительную вещь Эйдиус, — Диверсия такого масштаба или даже угроза ей, сделала бы мое положение в городе куда более шатким! Баунд справился, почти уложившись в срок!

Пока он разглагольствовал, безмолвные клоны сноровисто подготавливали… нечто, напоминающее хирургический стол с углублениями, повторяющими силуэт витрувианского человека. Я нервно задергался, что ни на кого не произвело ни малейшего впечатления. Сам Доннорифт, отвернувшись на несколько секунд, подошел ко мне с небольшим шприцом, полным мутной желтой жидкости, тут же вводя иглу мне в шею и начиная давить на поршень.

— Не дергайтесь, Криггс, — с ласковой улыбкой кредитного менеджера посоветовал мне ученый, — Расслабьтесь. Это лишь предосторожность.

Сознание тихо уплыло, вернувшись от рези в глазах. Я терпел сколько мог, не подавая никаких признаков жизни. Излучение менялось, ослабевая, усиливая, меняя спектр, гудели механизмы, звучали отрывистые команды главного гада, а я лежал, ждал и терпел. Наконец, когда по глазам ударило совсем уж невыносимым белым светом, я застонал, мотая головой и пытаясь зажмуриться. Свет бил, казалось, прямо в мозг, выжигая извилины и нервы.

— Вы рано, Криггс! — весело заявил откуда-то Эйдиус, — Но я почти закончил! Раз! …и готово!

Благословенная тьма упала мне на глаза, позволяя облегченно выдохнуть. Вскоре она стала еще гуще, так как на голову мне уронили влажный компресс, пахнущий травами и медициной.

— Отлично! — радовался невидимый врач, — Данные собраны, пока отдохните, мастер Криггс. Вы знаете, что именно Мадре и Баунд помогли мне создать жизнеспособных гомункулов-помощников? Раньше мне приходилось все делать самому, лишь изредка заказывая рабов. С последними было очень… очень много мороки!

— Вы… — прохрипел я, — …искалечили Баунда.

— Не удержался, — повинился психопат, — Однако, мои эксперименты сделали его еще более продуктивным! И почему только Бальтазара?! Взгляните-ка сюда, Магнус!

С моих глаз оказалась сдернута тряпка компресса, от чего я вновь обрел способность видеть. Жаль лишь, ничего хорошего для обозрения не предлагалось. Напротив стола, где был зафиксирован я, стояла маленькая тележка с водруженной на нее огромной колбой, запечатанной сверху и снизу в металлические кольца. Внутри контейнера неподвижно висел обнаженный мозг разумного существа, к которому вело несколько выходящих сверху и снизу черных проводов.

— Вот вы, наконец, и встретились, — заглянул мне в лицо сбоку экспериментатор, — Два кида Хайкорта, кому выпала честь и редкая возможность действительно обрести смысл в этой жизни!

— Мадре, — выдохнул я, позабыв обо всем, — Так вот как он попадал в Купель после своей пропажи…

— Да, пришлось, правда, его немного обмануть, — хихикнул Эйдиус, — Изначально сделка была иного характера. Он жертвует науке в моем лице свое тело, а я в ответ забочусь о том, чтобы его разум как можно дольше просуществовал в Купели. Идиот. Наблюдение за мозгом Должника снабдил меня невероятным количеством новых данных! А он рассчитывал выкинуть эту жизнь на бессмысленное прозябание на пляжике!

Доктор, закончивший с снятием с меня энергетических сканов, стал не спеша готовиться к куда более неприятной процедуре физического характера. Перебирая инструменты и делая записи сразу в нескольких журналах, он продолжал болтать. Его клоны, видимо, в собеседники не годились совершенно.

Киды. Кто-то, вроде Хартила ил Шаадора видел в наших организмах перспективу привить сконструированные богом гены целой расе. Кто-то видел в нас идеальных исполнителей, способных в одиночку сделать то, на что не решится целая армия. Для кого-то, вроде обычных сельских жителей, мы были убийцами убийц, пожирающих их скот и сограждан. Эйдиус Доннорифт смотрел шире — он видел в нас бессмертие. Чужая душа в искусственном теле. Союз, тонкости которого расшифровать куда проще, чем у «натурально» живого существа. Почему? Потому что Бог-из-Машины хоть и сложен, но заодно и… предсказуем.

У него получилось. Сначала это были грубые клоны, жившие менее трех лет, но способные без всяких проблем «носить» мозг Эйдиуса. Затем они угасали, заставляя энтузиаста вновь и вновь проводить довольно рискованный перенос. Он совершенствовался, рос над собой, повышал качество своей продукции и в один определенный момент достиг физического бессмертия, получив тела, способные жить по сотне лет. Бессмертия, привязанного к лаборатории и запасу клонов, но это было уже куда больше, чем могли надеяться его современники и коллеги.

Его работа, несмотря на крайний недостаток финансирования, успешно шла дальше. Доннорифт разработал «личностную энграмму», после которой совершенно перестал бояться каких-либо травм или смерти. Он стал бессмертен и неуязвим, но… лишь в своей лаборатории, где с его тела каждую секунду передавалась информация… на все зрелые клоны. Умри он — и следующий выйдет из бака спустя минуту.

Разумеется, что доктор хотел большего. Если ты можешь создавать людей, то пора переходить в более высокую лигу? Его влекла наша Триада Мага, позволяющая развивать свои ментальные показатели практически бесконечно. Ограниченный собственной, хоть и искусственной плотью, этот короткостриженый блондин хотел сделать её сильнее. Я, известный Доннорифту успешный эксперимент Механика, был его идеей фикс. Сумев разобраться в характере связи души кида с его телом-гомункулом, Эйдиус отчетливо жаждал узнать новое из моей гибридной энергетической оболочки. Впрочем, тело его тоже интересовало, и всё шло к тому, чтобы этот интерес был удовлетворен.

— Несмотря на то, что я не чувствую ни грамма вины, мне хочется попросить у вас, Криггс, прощения, — развернулся ко мне одетый в хирургический халат доктор, — Видите ли, вы… — кид.

— Вы внезапно ощутили благодарность за то, что мы дали вам возможность выжить в этом мире?! — прохрипел я, безуспешно дергаясь в фиксаторах.

— Нет, я к тому, что мне неизвестна безопасная дозировка обезболивающих и транквилизаторов, способных облегчить вам ощущения от грядущей операции, — невозмутимо поправил меня меняющийся на глазах врач. Из его движений пропала импульсивность, голос стал спокоен, а глаза выдавали крайнюю степень сосредоточенности. Натягивая перчатки, Эйдиус добавил, — Мозг Мадре, лишенный Купели, работает на своих частотах, затрудняющих процесс познания и отождествления. Я искренне надеюсь, что вы сможете выдержать всю боль, чтобы я потом снял с вашего мозга естественные показания.

— Тронут вашей заботой…

— Сарказм? Зря, — по приказу Доннорифта каталку развернули, и я увидел стол с ванночкой в виде витрувианского человека, — Я буду вынужден сделать вам еще одну инъекцию. Биоклею, которым мы заполним этот стол, нужно будет время застыть. Когда это произойдет, мы сможем начать.

— Доннорифт… — решился я, видя, как приближаются клоны, — Вы в самом деле думаете, что это все вам сойдет с рук?

Врач, держащий руки за спиной, развернулся на пятке, с недоумением вздернув бровь, чем помешал одному из клонов повязывать ему шапочку.

— Магнус, вы, к своему вящему счастью, еще не поняли, куда попали! — с слабым смешком заметил псих, — Я обладаю достаточным количеством знаний, чтобы откупиться от обвинения в убийстве десяти Должников! Двадцати! Пятидесяти! А про нежить и говорить не стоит… Не стоит меня недооценивать! Вы! Держите его, время инъекции.

Несмотря на мое отчаянное сопротивление, укол в шею мне всё-таки сделали. Темнота послушно наступила, унося в неведомые дали.

Только вот я был готов к моменту, когда она отступит. Готов уже несколько часов.

…когда шел из дома Мадре к себе, закончив накладывать шины на оторванную ногу Бальтазара.

…когда пил виски в «Теплом приюте»

…когда шёл к больнице, залившись по самое горло живой куриной кровью в подворотне.

…когда шериф поднял меня, удерживая пальцами за щеки, позволяя по трубке из его рукава хлебнуть еще практически литр животворящей жидкости.

Крупные обугленные дыры с рваными краями, черные и уродливые, что оставили пули из револьвера Баунда, уже почти заросли к моменту, когда я очнулся от второй дозы транквилизатора намного раньше, чем ожидал доктор Эйдиус Доннорифт, наносящий на моё приклеенное и развернутое вертикально тело метки хирургическим карандашом.

Оскалясь, я быстрым рывком выдрал ногу из клейкого плена для того, чтобы пнуть доктора пяткой в низ живота. Жестоко и быстро, изо всех сил, так, что он с грохотом и глухим криком отлетел назад, сшибая по дороге столики с инструментами. Уперев ступню освободившейся ноги в клейкую и холодную поверхность, я с животным ревом начал освобождаться из только начавшего схватываться клея. Получалось паршиво, но недолго — выдернув здоровую руку, я схватился за безучастно стоящего клона с стеклянным взглядом, используя его туловище как точку опоры. Закручивающийся рывок, и мы вместе падаем на пол, с которого встаю только я. Клон со свернутой шеей остается лежать, а через пару секунд к нему присоединяется и второй.

Легко и приятно убивать безоружных и не готовых к схватке. Правда, впереди еще десерт.

Эйдиус получает пинок в лоб. Главврач и так не совсем пришел в себя после удара, явно ему что-то порвавшего внутри, но я перестраховываюсь и не зря. Пинок получается смазанным из-за скользкого клея, поэтому псих умудряется прокричать команду оставшейся паре клонов его защищать. У самого его куча проблем — моя ступня, соскользнув, щедро мазнула ученому в глазницы грязного застывающего клея, похожего на желтоватые сопли.

Дальше воцаряется катавасия. Двое гомункулов лихорадочно крутят головами в поисках оружия, а я изображаю из себя корову на льду. Маленькую, но чрезвычайно злую. В конечном итоге клоны кидаются к швабрам, а я к трупам возле хирургического стала. Дохляки меня не интересуют, а вот собственная одежда, располосованная Доннорифтом, очень даже. Я лихорадочно обтираю ступни тканью, даже уже получив несколько болезненных тычков в туловище. Затем вскакиваю, начиная действовать.

Первого клона подлавливаю на очередном тычке, просто хватаясь за конец швабры и дергая на себя. Эйдиус мало чем по комплекции отличается от меня, так что его клон летит мне навстречу как на крыльях у любви. Хватаю проносящуюся мимо голову подмышку и падаю, увлекаемый инерцией, но ломая очередную шею. Пока встаю, получаю палкой по голове, сильно. Ведет, делаю несколько неуверенных шагов, падаю на колени.

— Возьми пистолет! — орёт ученый. Тон его голоса среднее между паникой и злобой. Он плюётся и трет глаза отворотом халата.

Клон бросает швабру, тут же целеустремленно зашагав к неведомой мне цели. Срываюсь за ним, но неуверенно, припадая на ногу. Закрывшиеся дыры от пуль еще очень далеки от полного заживления, введенный транквилизатор частично действует, а первый порыв злости, давший мне сил, уже кончился. Между мной и клоном расстояние уже метров пять. Не успеваю. Зато моя каталка куда ближе.

— Стреляй! По ногам! — кричит Эйдиус. Клон честно пытается выполнить указание, но не может. Руку с извлеченным с полки револьвером слишком сильно мотает, воткнувшийся в район желудка старрх слишком отвлекает исполнительного гомункула. Наконец, произведя три выстрела в никуда для очистки совести, клон падает.

Выбираюсь из каталки, где прятался от пуль, зажав в руке короткий и совсем не острый кусок металла. Камни собраны, пришла пора их разбрасывать.

— Доктор Доннорифт, — шагая, зову я отползающего в темный угол ученого, — Куда же вы?

— Мне не хочется умирать в очередной раз, — Эйдиус говорит куда спокойнее, чем должен разумный в его положении, — Криггс, что вы выгадали? У меня здесь около трех сотен клонов! Слышите лифт? Это вооруженная подмога. У вас нет шансов!

Останавливаюсь. Прислушиваюсь. Действительно, слышен тяжелый гул опускающегося лифта.

— Вы ничего не выиграли! — заходится сухим смехом врач, но осекается, вновь прижимая руки к животу. Бормочет, — Нет, тело нужно менять…

— В вас нет ничего святого, Эйдиус, — констатирую я, — Но это можно попробовать исправить.

— Что? — экспериментатор удивляется так, что забывает о боли, — Что вы несете?

— Табличку, — уведомляю я его, — На ней написано, что я являюсь заместителем Бальтазара Тайрона Баунда по разной херне. Вы — эта херня, доктор. Шериф передает вам привет.

Кабина лифта медленно приближается, нужно спешить. Жаль, я так хотел растянуть пафосную речь на подольше, но, к сожалению, клоны не ведают ни страха, ни злобы. Когда я все сделаю, то будет слишком темно, чтобы с ними возиться.

— Вы псих, Криггс! — нервно восклицает псих, — Сдавайтесь! Я обещаю вколоть вам пятикратную дозу обезболивающего! Слышите!

— Вы идиот, доктор, — устало заявляю я, положив табличку на полку. Затем беру с этой же полки большую, тяжелую, очень увесистую штуку, содержащую в себе живой мозг Эскобара Мадре, — Вы ничем не отличаетесь от Баунда, от желтоглазых. Вашей задачей было лечить и молчать, за что вы получали возможность возиться со своими игрушками. Но вы решили, что можете украсть у хозяев этого места. Использовать чужое к своей пользе с максимальной эффективностью…

— Нет… Нет-нет-нет!! — истерично визжит внезапно все понявший Доннорифт, умоляюще протягивая ко мне руки, — Неееееееет!!

Громкий хлопок толстого стекла возвещает, что контейнер столь сильного броска о камень не держит. Влажная жировая масса мозга Должника, выпавшая на плиты, разлетается ошметками от удара моей пятки.

Бог-Машина, Бог-из-Машины, Деус экс Машина… и еще с сотню наименований для этой таинственной сущности. Он не откликается на молитвы, не помогает и не защищает. Эта сущность преследует только свои цели и единственные, кто могут похвастаться его благорасположением, являются киды. Там, где мы есть, механизмы работают куда лучше, чем должны. Износ меньше, кпд выше, продукция лучше. Когда мы выплачиваем Долг, это благословение уходит, вместе с влиянием самого бога на нашу жизнь. Однако, кое-что остается.

Бог всегда мстит проклятием за смерть своего кида. Немедленно и неотвратимо.

Лаборатория разразилась тысячью различных звуков, которые объединяло лишь одно — каждый из них сигнализировал о поломке. Провода обрывались, жидкость в автоклавах приобретала другой состав, двигатели глохли, а металл тросов истончался, ржавея. Моментально погас свет. Дребезг, лязг, хруст, звон, скрежет… и посреди всего этого, в полной темноте, отчаянный вой красно-серого комка ярости и страха, скрючившегося в нескольких метрах от меня.

Я уселся на пол, проверяя собственные бинты на ощупь, а заодно выдергивая из ноги пару впившихся туда осколков стекла. Нужно было подождать, пока Доннорифт успокоится. Очень хотелось ему рассказать парочку историй. Про Бальтазара, про медицинский фиксирующий клей, которым добрый доктор один раз похвастался перед нежитью, про то, что я раньше сам не знал, что Деус продолжает мстить за убийство выплативших Долг…

А когда я ему все это расскажу, настанет пора таблички. Она совершенно не предназначена для вдумчивого убийства и медленного гуманоидов, но я буду стараться. Времени у меня много. Очень много. Пока найдут шахту, пока вскроют её, пока разберутся с сидящими внутри клонами…

Пусть Эйдиус покричит. Говорят, от этого становится легче.

Глава 23. Могучие дилетанты

Я стоял у окна и курил, когда сзади раздалось сухое и лаконичное:

— Свершилось.

Что именно, мне объяснять было не нужно. Где-то там, в ночи, прямо за границей Хайкорта, осуществилась казнь двухста четырех желтоглазых. Две сотни разумных, стоящие в одну шеренгу, просто осели наземь, с моментально погасшими глазами. Это зрелище наблюдало почти всё население Незервилля. Живые и мертвые, они одинаково стали свидетелями быстрой, совершенно безболезненной и от того куда более чудовищной, чем можно было бы представить, казни. Раз — и всё. Простой мысленный посыл от одного из неживых членов семейства Энно, скорее всего, даже самого младшего из них.

Демонстрация силы. Один представитель магов смерти «отключает» две сотни преступников, а второй сообщает об этом киду, ожидающему приглашения на Совет. Хотелось бы поспорить, что тот, кого выделили мне, сильнее, но было не с кем.

— Магнус Криггс, заместитель шерифа. Вас вызывают на Совет Основателей, — тем же сухим голосом оповестил меня маг, приглашающе поводя рукой в сторону двери.

Наконец-то.

Прошло всего двое суток с момента, как я оказался на нижнем уровне один на один с Доннорифтом. Закончив общаться с доктором, у меня получилось без особых проблем добраться до поверхности — клоны, которым он отдал приказ, продолжили его выполнять по мере разумения, а так, как их в лифт набилось чересчур много, то кабина не выдержала на истонченных проклятием бога троссах, рухнув вниз. Вскрыть двери и перебить искалеченных гомункулов практически на ощупь труда особого не составило, они меня не видели, а значит и не атаковали. Затем я просто взрезал старрхом тонкий металл крышки лифта, а потом поднялся по шахте. Искры от удара старрхом по металлу или камню давали достаточно света, чтобы сориентироваться.

Как только я высунул нос за пределы больницы, меня тут же уволокли в Среднюю Зону. Ахиол, почувствовавший визит чуждой ему силы, запараноил в попытках понять, оказался ли я навечно проклят аурой, в которой механизмы будут ломаться. Обошлось в виду моего не совсем естественного состояния, а вот больница осталась проклятым зданием, где ничего сложнее щеколды для двери работать не будет.

В незнакомом просторном помещении ратуши меня ждал огромный вытянутый стол, за которым расселись 11 фигур в глухих простых мантиях с капюшонами, натянутыми едва ли не до подбородка. Я сразу почувствовал себя уязвленным, не найдя для себя ни кресла, ни табуретки. Предполагается, что буду стоять? Ну хорошо. Окинув присутствующих взглядом, я смог узнать лишь сидящего у дальнего торца стола Ахиола — его шесть рук плоховато влезли под мантию, периодически шевелясь. Остальных идентифицировать было нельзя, моё идеальное зрение могло многое, но не проникать сквозь предметы.

— Магнус Криггс, вас вызвали на Совет Основателей для дачи показаний по ряду дел, — прогудела одна из ближайших ко мне фигур, — Хочу вас проинформировать, что от вас ожидают услышать только правдивую информацию в максимальном объеме. Любая ложь или недосказанность повлекут за собой… последствия. Вам это понятно?

— Понятно.

— Хорошо. Тогда начнем с главного. В результате вашего расследования погиб шериф Бальтазар Тайрон Баунд, казнены две сотни граждан Хайкорта, на месяц прекращена работа Купели, проклята обширная территория в центре Пятна. Также погиб главврач больницы, доктор Эйдиус Доннорифт, и утрачена большая часть записей о его исследованиях. Народные волнения, крупные финансовые и территориальные потери, смерть важных членов общества, и под конец… убийство Эскобара Мадре. Вам есть что сказать, чтобы оправдать этот список хотя бы частично?

— Это обвинение?

— Да, — слегка кивнул тот же Основатель.

— Тогда нечего.

Мое заявление вызвало нездоровый слабый ажиотаж среди сидящих за столом. Сцепив руки сзади в замок, я воинственно задрал подбородок, без всякой симпатии разглядывая долбодятлов, решивших поиграть в традиции. Опасных, могущественных, знающих, злопамятных, привыкших к собственной власти, но… долбодятлов.

— Криггс! — хмуро пролаяла одна из фигур подальше. Голос был женский и сердитый, — Вам нечего сказать? Вам, который вел это дело?! Не мелите чушь!

— Мне нечего сказать в ответ на обвинение в произошедшем, — педантично поправил я незнакомую женщину, — Так как я, Магнус Криггс и моя дочь, Эльма Криггс, можем с полным правом считаться невиновными во всех произошедших событиях. Мы… и мы одни. Я владею исчерпывающей информацией по делу пропажи Эскобара Мадре, а также доказательной базой, основывающейся на записях Бальтазара Тайрона Баунда, и готов ответить на ваши вопросы. Но не в форме обвинения!

Поднялся гул.

— Это не вам решать!

— Наглость.

— Пытается нахрапом замаскировать собственную некомпетентность?

— Интересно…

Наконец, сидящий во главе стола Ахиол негромко хлопнул ладонями по столешнице. Гул затих, головы повернулись к нему.

— Мастер Криггс должен прекрасно понимать, — мягко начал мэр, — Что формальности в нашем закрытом городе… немногого стоят. Кто виноват, что делать, а также все прочие вопросы на территории Хайкорта решает этот Совет. В данном конкретном случае мастер Криггс является носителем определенной информации, которой согласен… да и должен поделиться с нами. Мы же, в свою очередь, не должны спешить с выводами, так как до этого момента кид честно и непредвзято выполнял свои рабочие обязательства.

— Ах… мэр… — укоризненно пробурчал один из ближайших к богу капюшонщиков.

Я лишь нагло ухмыльнулся, правда, про себя. Ахиол принял мое предложение. Надавить в начале собрания, обвинить хоть в чем-то существенном, принудить выплатить компенсацию — раз, и у города есть пожизненный кид, связанный обязательствами. Клок шерсти с худой собаки в данной ситуации, но и он ценен. Однако, бог-мэр решил, что кид, желающий работать только с ним, куда лучше, чем абстрактно озлобленный выдуманным долгом.

— Начинайте рассказ, мастер Криггс, — прозвучал размеренный голос Базилиуса Энно, — Иначе мы рискуем застрять здесь на несколько дней.

— Для начала я бы хотел отсечь не имеющих значения фигурантов, — хмыкнул я, задирая подбородок еще выше, — К ним можно отнести группу только что казненных вами горожан и… Эскобара Мадре. Вина вышеназванных была лишь в том, что они вступили в преступный сговор с целью финансирования исследований по полному перемещению сознания в Купель. Эти разумные хотели жить в благостном иллюзорном мире, не ведая хлопот и забот.

— Невозможно, — узнал я голос Галатури. Пожилая орчанка медленно качала головой, — Нельзя поместить одну душу в другую. Заместить? Возможно. А вот «поселить»…

— Это очевидно для вас и сомнительно для просто образованного человека, — кивнул я, — Но мы говорим о простых горожанах, многие годы живущих в одном цикле так, что они почти перестали воспринимать реальность как реальность. Что касается Мадре, то он, страдающий от своих переразвитых способностей кида, также не отличался критическим мышлением. Повторюсь — их вина лишь в том, что они, также циклично, как работали и жили в Купели, стали жертвовать свои деньги на исследования. К этому моменту я вернусь позже.

— Хотите свалить всё на Доннорифта? — ехидно проскрежетал кто-то сбоку.

— Нет, — прохладно ответил я, стрельнув взглядом по маленькой и сгорбленной фигурке говорившего, — Вина доктора Доннорифта минимальна…

А вот тут уже начался настоящий шум и гам. На меня орали то ли в восемь, то ли в девять глоток. Сердито так, с вспышками агрессии, даже стуча кулаком по столу и требуя, чтобы я прекратил морочить голову, а иначе… Вот этого «иначе» мне безусловно стоило бы бояться, в этом зале собрались как бы не все самые опасные разумные континента, но… не получалось. Мысленно прилепленная мной всем на лоб этикетка с надписью «долбодятел», мешала мне критически бояться некромантов, шаманов и прочих магов с друидами.

— Преступление доктора Эйдиуса Доннорифта лишь в том, что он обманывал вышеупомянутых горожан и Должника, уверяя их, что собранные ими финансы идут на интересующие их исследования, — повысил я голос, — Один из присутствующих здесь Основателей может подтвердить, что технология по перемещению сознания в Купель стала бы концом для Хайкорта!

Воцарилась удивленная тишина, в которой послышался нервный хруст косточек пальцев. Хруста было много, больше, чем на две руки.

— Подтверждаю, — неохотно сказала глава шаманской семьи, скрытая капюшоном, — Купель может вместить в себя максимум тридцать тысяч слепков. Если представить, что получилось бы интегрировать в нее души, то она утратила бы свое основное предназначение — быть местом отдыха для наших работников.

— Вся инфраструктура города была бы парализована, а Галатури бы стали хранителями мешка с бездельниками, — слегка фривольно подытожил я под медленные кивки орчанки, — Доннорифт просто брал что дают, платя за это болтовней. Разумеется, он был виновен и достоин смерти, но только за попытку вскрыть и изучить кида, который не давал на это своего согласия. Я говорю о себе.

— Изумительно! Замечательно! Чудесно! — неожиданно разразился хриплым смехом один из молчавших ранее Основателей, — То есть, вы хотите сказать, что у нас на руках катастрофа, но преступников нет? Так, Магнус Криггс?!

— Катастрофы нет, — тут же отреагировал Ахиол, — Все врачи кроме Доннорифта целы и невредимы, он отпустил их по домам. Их квалификации хватает с лихвой. Замену… «мечтателям» осуществит наш уважаемый Энно в самое ближайшее время. Настоящие финансовые записи архива восстановлены. Единственная проблема, с которой нам предстоит столкнуться — это с недовольством 22-ух тысяч наших жителей, на месяц лишенных Купели.

— Я бы не назвал это проблемой, — тут же отреагировал Энно, — Скорее уроком, актуальность которого высока как никогда.

Ахиол в ответ лишь кивнул, предлагая жестом мне продолжать.

— Единственный, кто из всей этой истории годился на роль откровенного злоумышленника, был Бальтазар Тайрон Баунд, застреленный мной шериф города Хайкорт, — объявил я в тишине. Получилось очень торжественно, а местами даже траурно. Помолчав и дав окружающим насладиться моментом, я закончил, — Но лишь благодаря ему мы теперь вообще знаем, что произошло. Шериф вел подробные записи, которые сейчас находятся у меня и…

— Своими словами, мастер Криггс, — попросили меня, — С записями мы разберемся потом.

— Хорошо. Итак, могу ли я узнать, когда кто-либо из вас последний раз видел Бальтазара Тайрона Баунда вне его тела? Призраком?

Тишина и задумчивое переглядывание было мне единственным ответом. Затем Ахиол неуверенно назвал цифру в… тридцать лет тому назад.

— До того, как это все закрутилось, — кивнул я, — Последний вопрос — у меня есть теория, что при создании нового желтоглазого, его старая долговременная память очищается от эмоций, становясь блеклой, фрагментированной, и не представляющей для дальнейшего формирования характера какой-либо ценности?

— Можно сказать и так, — вновь подал голос Энно, — Вы довольно точно описали метаморфозу, не имея ни малейшего представления о её сути.

— Шериф тоже хотел в Купель, — объявил я, — Он был одним из немногих совершенно одиноких разумных Хайкорта. Призраком, разбираться с устройством которого в новой жизни никто не стал. Благодаря своей железной воле, характеру и воспитанию, барон Бальтазар Тайрон Баунд, бастард королевского рода Волт и подданный королевства Кронвуд, служил шерифом города Хайкорт в течение многих десятков лет. Пока «мечтатели», среди которых была влюбленная в него Целестия Теттершайн, сержант его личной гвардии в прошлой жизни, и сам Эскобар Мадре, не пришли к нему с определенным предложением, исходящим от Эйдиуса Доннорифта. Бальтазар согласился и… его искалечили. С тех пор он потерял возможность разделяться с собственным телом.

— Как именно его искалечили? — голос Энно был полон сдержанного, холодного, профессионального любопытства.

— Доннорифт, руководствуясь неверным и теоретическим пониманием принципов переноса энергетических структур, которое получил извне, случайно сплавил воедино призрак шерифа с его же собственным трупом, в попытке создать обычного желтоглазого. Эксперимент провалился.

— Что же онтогда испытывал? — потрясенно пробормотала шаманка.

— Боль, — ответ Базилиуса был лаконичен и прям, — Сильную боль, к которой нельзя привыкнуть.

— Не только, — решил перейти я к финальной части, — От негативных ощущений старые воспоминания бывшего барона актуализировались. Он вспомнил, что являлся прямым противником Незервилля и решил подготовить диверсионный план вместо того, чтобы прекратить собственное существование. Многоступенчатый план, включающий в себя как успех исследований Доннорифта, так и возможный провал. Он служил посредником между доктором и всеми остальными участниками — поддерживал легенду ученого среди «мечтателей», искал работу для Мадре, устанавливал бомбы…

— Бомбы?! — голоса слились в хор.

— Да, в некоторых важных частях конструкции, лежащей под канализацией Незервилля, установлены бомбы. Еще две в депо — одна установлена на сам паровоз, вторая заложена в его ремонтном цехе. Их должен был активировать Доннорифт… после того, как я его убью два или три раза. Сам шериф такой возможности был лишен… стал лишен, когда доктор перевел всю больницу в осадный режим. Бальтазар не ожидал, что встревоженный расследованием Эйдиус запрется так плотно, что лишь моё тело будет способно выманить его наружу.

— Вы устроили подставную дуэль перед дверьми больницы, убили Баунда, позволили Доннорифту вас похитить, освободились, вступили в схватку…, - перечислял Ахиол под кивки окружающих, — …победили доктора со свитой из клонов, в процессе уничтожив мозг Мадре и вызвав проклятие Бога-Из-Машины, которое одним махом вывело из строя все механизмы лаборатории, включая детонаторы. Я прав?

— Вы не упомянули, что я обманул Бальтазара, не став по его совету убивать доктора несколько раз, но всё верно, — согласно покивал я, жутко желая поскорее закурить.

— Зачем вы это все сделали, Криггс?

Это был трудный вопрос. Тот, на который придется ответить слишком полно, на мой собственный вкус. Жаль, что не ответить нельзя.

— Должник. У шерифа был должник в городе. Такой, который бы исполнил его просьбу, даже после того, как Бальтазар Тайрон Баунд умер. Если бы я арестовал шерифа или просто убил, то эта неизвестная мне персона должна была пристрелить Эльму. Я не мог рисковать дочерью, поэтому согласился на план преступника, который в итоге… слегка скорректировал, убрав оттуда взрывы и прочие разрушения.

Вновь поднялся умеренный шум сдавленных переговоров.

На самом деле, никакого должника в природе не существовало. Доннорифт совершенно не преувеличивал, говоря о собственных связях и возможностях. Единственное, что меня спасало до момента, когда я попал в его логово, было лишь то, что он был упрямым, жадным, эгоистичным сукиным сыном, не желающим передать окружающим ни грана собственных исследований. За этим большим столом сидят минимум четверо Основателей, которые бы меня сдали доброму доктору упакованным и перевязанным бантиком.

Вредный скелет просто сделал мне предложение, от которого я не мог отказаться.

— Думаю, мы услышали всё, — помявшись, огласил Ахиол, — Мастер Криггс, вам есть чем дополнить?

— Да, перед тем как я предложу Совету ознакомиться с бумагами Баунда, у меня есть два заявления, — вновь приняв независимую позу, я с непроницаемой мордой лица уставился на присутствующих, — Первое будет, разумеется, в моих интересах. Я пришел в этот город занять вакансию охотника на ихорных монстров. Теперь, когда локальная опасность для Должников устранена, я хотел бы вернуться к своим прямым обязанностям, более не отвлекаясь на дела, в которых ничего не понимаю. Мне нет дела до местных интриг, тайн, проблем и целей.

Мэр тут же закачал головой, мол, что ж ты творишь, зачем со своим суконным рылом-то в калашный ряд… но я еще не закончил.

— Вторым, раз мне выпала возможность выразить свои мысли, будет простая и приземленная фраза — люди не машины! — повысил я голос, — Даже мертвые, даже уходящие на тот свет по щелчку ваших пальцев, они остаются людьми! Орками! Гоблинами! Эльфами! Вы попытались сделать из Хайкорта механизм, почти не требующий внешнего вмешательства. Не нуждающийся в надзоре, в менеджменте, в прогрессе. Клетку, в которой крысы сами себе насыпают корм, меняют воду, развлекаются, в обмен предоставляя вам ресурсы и труд по первому зову. На самом деле, как бывший гражданин другого мира, я рукоплещу вашему гению, выстроившему посреди пустыни идиллическое общество с потрясающим коэффициентом полезного действия! С другой стороны, видя, как сборная солянка любителей, опираясь всего лишь на место, где они могли бесконтрольно и безопасно общаться, буквально взорвала всю вашу идиллию к чертовой бабушке, я хочу отметить один старый факт — рабовладелец, почивающий на лаврах, умирает от ножа в спину, воткнутого рабом!

— Триада Вождя получает 1 уровень. Текущий уровень — 19

Молчание длилось долго. Достаточно долго, чтобы я просто кивнул всем в знак прощания, покинув помещение. Передав родственнику Энно папки с бумагами шерифа, я уведомил его, что буду в «Теплом приюте», если вдруг понадоблюсь.

— Виски, мастер Криггс? — улыбка Зальцера была бледновата, но гномоэльф держался бодрячком, учитывая, что в городе час назад как прошла самая массовая казнь преступников со дня его основания.

— Пиво есть холодное? — выдохнул я. В глотке за все эти речи пересохло безбожно.

Пиво нашлось, и я с удовольствием приложился к кружке. Один большой и красивый плюс в бытии компактным разумным заключается в переосмыслении размеров. Когда я в первой жизни был большим дядей, то для меня понятия килограмма и литра не существовало. Был «литрик», «килограммчик» — такие маленькие, уютненькие, порционные. Литровая кружка тогда была лишь сосудом, откуда можно лишь пару раз отхлебнуть. А тут… отпив в волю, я с наслаждением крякнул, утирая пену из-под носа. Всего-то четверть ушло! Экономия!

— Соленые крекеры? — сделал предложение бармен, пододвигая тарелку, и я с удовольствием захрустел угощением.

Впереди, скорее всего, могли быть проблемы. При желании, меня могли обвинить в убийстве Мадре, плевать на то, что Должник, находясь в полной сенсорной депривации, давно уже слетел со всех катушек. Могли решить, что я утаил часть исследований Доннорифта, поиск которых был бы полным бредом в лишенном освещения бункере, но это бы все равно испортило мою жизнь. В конечном итоге, могли просто назначить козлом отпущения, после того как я признался, что пошел у преступника на поводу. Это все уже от меня не зависело, действовать придется по обстоятельствам.

Проглотив пережеванную печеньку, я запил её второй порцией пива. И замер, не убирая кружку ото рта.

— Внимание! Количество поглощенных питательных веществ достаточно для ликвидации недостатка «Врожденная худоба»! Ждите, производится метаморфоза.

Меня скрючило под испуганное оханье Херна. Выскочивший из-за стойки хозяин засуетился вокруг меня, валяющегося на полу и дергающегося от болевых судорог. Те вскоре отпустили, продержавшись какие-то десять секунд, но дергаться я не прекратился. Меня душило от хохота. Надо же! Что я только не жрал! От болотных кореньев до крови Должника! Где меня только не носило! Чего только не ел! А «худоба» прошла от печеньки! От соленого крекера!!

— Всё в порядке, мастер Херн! — прокряхтел я, продолжая ухохатываться, — Сейчас встану.

Хоть одна приятная новость. Наконец-то смогу набрать немного массы, прекратив напоминать голодающего Поволжья. С низким ростом смириться — одно дело, а вот с тем, что ты человек-пушинка…

Открыв свои характеристики, полюбовался «заслугами».

Характеристика:

Имя — Магнус Криггс

Раса — гном

Прогресс — 6 %

Класс — Боец

Уровень — 26

Триады:

Триада Воина — 11

Триада Плута — 14

Триада Мага — 15

Триада Вождя — 19

Очки развития: 1

Таланты: Ясный взор, Чувство агрессии, Плотоядный

Особенности: Эксперт пересеченной местности, Эксперт холодного оружия, Эксперт огнестрельного оружия, Эксперт скрытного перемещения

Способности: Боевой режим, Поглощение, Динамичный резерв

Недостатки:

Черт побери, приятно не иметь недостатков! Ну, за идеального Магнуса Криггса! …и с печенюшкой!

Спустя еще три кружки пива и два часа времени за мной пришли, чтобы вновь вызвать в продолжавший заседать Совет. Было немного нервно так вот стоять перед этими существами, я понятия не имел, до чего они могли досовещаться и что именно решить. Однако, надежда, что им не чужда логика, была сильна, стройна, а еще пахла пивом и крекерами.

— Мастер Магнус Криггс, — взял слово так же скрывающийся за капюшоном Ахиол, — У Совета сейчас масса важных дел, необходимо принять множество решений, но первым делом мы решили разобраться с вами…

— «Разобраться» звучит не очень обнадеживающе, — неосторожно заметил я под влиянием трех литров пива.

— Все обвинения в ваш адрес, прозвучавшие под сводами этого зала, признаны ничтожными! — голос бога внушительно зарокотал, заставляя утихнуть пару шепотков, — Вы ничего не выгадали из всей этой трагедии, а лишь честно и методично исполняли возложенный на вас долг в меру его понимания! У Хайкорта нет к вам претензий!

Сделав внешне морду кирпичом, мол «а как иначе-то?», внутри я выдохнул так и не залитое алкоголем напряжение. Шансы, что в этом мутном и гадком деле мог быть замешан Основатель, решивший прикрыться мной, были совсем не малы! Однако, прокатило…

— Совет принял также во внимание озвученные вами пожелания, которые и собирается удовлетворить по мере сил, — снизил тон с торжественного на повседневный мэр, кивая сидящему недалеко от меня типу, а затем слегка ехидно добавляя, — …и в меру понимания, разумеется.

Тип, которому кивнули, протянул вперед руку, сжатую в кулак, выкладывая на стол перед моим носом вещицу. Она была знакомой даже мне, новичку в Незервилле, а уж всем прочим должна была быть известна более чем. Только вот не сказать, что я был рад её увидеть…

— Ээээм? — мутно пробурчал я, пытаясь свести нежелающие этого глаза на лежащий перед носом знак. Простой, металлический, увенчанный двумя парами прихотливо изогнутых металлических листьев, напоминающий хитро вогнутый прямоугольник, у которого кто-то оттянул торец пониже. У меня такая же фигня болталась на лацкане совсем недавно, только была посеребренной. Позолоченную носил другой противный тип.

— Вы желали не заниматься ничем, кроме отлова ихорников, мастер Криггс, — в размеренном тоне Базилиуса Энно мне послышалась ехидца, — У нас есть вакансия, где ничем иным можно не заниматься, как доказал предыдущий… работник?

— Ы? — коротко поставил я вопрос, убирая руки за спину.

— Прекращайте, Криггс! — воззвал к моим оскорбленным чувством Ахиол, — Берите значок! Городу нужен новый шериф!

— Зачем мне это? — прекратив валять дурака, жестко потребовал я, — Это не награда! Я не желаю этого повышения!

— Он откажется, если мы не объясним свою позицию, — произнес голос некроманта, на что я с энтузиазмом кивнул. Помолчав пару секунд, Базилиус объяснил, — Мы собираемся выставить вас, Криггс, символом. Вы будете олицетворять решение Основателей, о которых город стал забывать. Массовая казнь, смерть Баунда, Доннорифта и Мадре, проклятая больница. Мы всё это повесим на вас. Вы станете пугалом для тех, кто не испугался произошедших событий, а сделал из них выводы. Станете символом нашего присутствия, ежедневно напоминающим живым и мертвым о том, что все решения принимаются нами и только нами. Вас, а значит и нас, будут ненавидеть, бояться и… подчиняться. Вот наша позиция и наше предложение.

— А что взамен? — мои слова сухо прозвучали в тишине.

— Пять лет работы на должности шерифа, — ответил мне Ахиол, — За них с вами расплачусь я, Магнус Криггс. Тем, что вы хотите услышать.

Падла-падла-падла…вил. Сволочь шестирукая.

С внутренним стоном, я протянул руку, сгребая значок. Побыть пугалом? Ладно. Главное, чтобы работать не заставили.

— Пост принял, господа Совет, — уныло проговорил я, рассматривая сидящих как врагов народа, — До свидания…

Сделать я успел всего три шага.

— Магнус, подождите! Куда вы? — остановил меня голос чересчур хитрожопого бога, — Вас ждет внизу госпожа Дийюн. Вы, наверное, не в курсе, но у нас сейчас жуткая нехватка персонала в казначействе!

Да твою ж дивизию!!

Эпилог

— Походишь пока с этими. Месяца два.

— А полегче ничего нет? — осведомился я, неловко вдеваясь в кожаную сбрую, заменяющую меня обычную подмышечную кобуру, — Эти твои лошади мне чуть пальцы не сломали.

— В кого ты стрелять собрался, шериф? — осведомился недовольный жизнью, мной и всем вокруг в частности, оружейник Теодор Рейхгарден. Желтоглазый гном сосредоточенно корпел над накиданным наспех дизайном пистолетов, всем своим видом демонстрируя, что мое присутствие теперь ему сильно мешает.

— В себя, — угрюмо буркнул я, вкладывая старрх в заспинные ножны, а два здоровенных полуавтоматических пистолета в расширенные под них кобуры, — Не могу больше выносить эту жизнь! По пять часов в ратуше!

— Стреляйся на улице, — бодро посоветовал мне старикан, которому явно пришлись мои беды по нраву, — Только сначала разберись, что творится с небом, а потом уже давай, стреляйся. Только аккуратнее, отдача действительно сильная, можешь пальчик вывихнуть!

Вот язва. Но в чем-то он прав. С небом действительно творилось что-то неладное. Мгла, вечно висящая в паре десятков метров над самыми высокими крышами домов, вела себя необычно. Налившись угрюмой чернотой, она вела себя как взболтанный кисель, периодически погромыхивая в своих внутренностях зеленоватыми молниями. Незервилль от такой иллюминации принял законченный вид городка ужасов, так как испуганно хлопающие глазами местные чрезвычайно легко могли бы быть приняты за неживых и алчущих крови зомби.

Ну, они действительно были неживыми и действительно алкали крови, но на самом-то деле, душевные же люди!

Те двое суток, с момента моего назначения местным шефом полиции, пронеслись вприпрыжку. Вот я беру значок, вот спускаюсь в бухгалтерию, работа, краткий миг, когда пахнущие какими-то незнакомыми духами волосы Эльмы втыкаются мне в нос, пока дочка обнимает меня, потом сон, потом снова бухгалтерия, и вот я получаю приказ явиться в полдень к «Теплому приюту». Мог бы, конечно, выспаться, но что — по улицам с автоматом ходить? Не смешно.

Пелена над городом действительно была какая-то совсем уж мрачная и зловещая. Немногочисленные прохожие, попадающиеся мне по пути, постоянно кидали взгляды вверх, ежились и ускоряли шаг. Я один шел неспешно и солидно, периодически затягиваясь сигаретой и посматривая по сторонам. Шерифу бегать нельзя, особенно если он от горшка два вершка и сорок килограммов до того, как сходит в туалет. Вот отъемся, подкачаюсь, стану блондином-крепышом, вот тогда уж и приобрету хоть какую-то солидность.

Засада меня ждала в переулке, за пару поворотов до «Приюта».

— Дядя Магнус! — из узкого прохода между домами мне помахала рукой улыбающаяся Элли, подруга дочери.

— Элли? — растерянно поднял я брови, глядя на зеленоватую девочку-призрака, висящую, как обычно, в 10–15 сантиметрах над плитами Хайкорта, — Привет! Ты что тут делаешь?

— Вас жду, — прямодушно сказал полупрозрачный ребенок с видом, как будто для девочки-призрака вполне нормально ожидать шерифа-кида в темных переулках зловещих городов, — Хотела поговорить.

— А почему домой не зашла, как обычно?

— Наедине, — голос Элли внезапно как-то изменился. Стал суше? Строже?

К ней я подошел уже сосредоточенный и готовый к любой новой гадости, что захочет мне подкинуть этот мир. Элли слишком близка с Эльмой и частый гость в моем доме.

— Слушаю тебя, — сообщил я девушке, подходя к ней почти вплотную. Она сделала пару шагов назад, но лишь для того, чтобы не светиться в окружающем нас сумраке на всю улицу. В переулке кроме нас никого не было.

— Отец хотел, чтобы я вас убила! — зажмурившись, выпалила девочка, — Вас, дядя Магнус и Эльму!

Я похолодел, сразу поняв, кто её папа. Точнее, кем он был. Но нужно было уточнить.

— Ты про Баунда сейчас, Элли? — мягким тоном спросил я, внутренне кляня себя за то, что не догадался спереть из арсенала хотя бы пяток «пуль восстания», специальных боеприпасов против местных жителей. Если обычного желтоглазого убить было реально, лишь приложив побольше усилий (или пуль), то вот призрака…

— Да, — понизила тон она, — Только я ничего не собиралась делать, правда! Отцу было больно, всегда! Он был не в себе!

Призраков мало, призраки не имеют семей в привычном понимании. Они объединялись в «семьи» по двое-трое, но девочку брать к себе никто не захотел. Элли сильно не повезло сначала попасть в лапы Энно, а затем стать привидением. Два года назад её приютил Бальтазар, лишь изредка бывающий дома. Поначалу, конечно, он ей уделял больше времени, но бывший барон крайне недвусмысленно давал понять девочке-призраку, что её будущее зависит от его воли. Не сказать, что он плохо к ней относился, наоборот, но вот последний его приказ она выполнять не собиралась. «Убить Криггсов, если пелена над городом останется после моей смерти».

Моя выдумка внезапно обрела если не плоть, так зеленоватый полупрозрачный силуэт, смотрящий на меня сейчас просительно-растерянным взглядом.

— У меня теперь нет будущего в этом городе, — уныло проговорила Элли, — Дом и имущество отца отойдут городу, а меня поселят в общежитии…

— С будущим разберемся, — решился я, — Пока перебирайся к Эльме, со всеми вещами, что у тебя есть. Думаю, она будет рада.

— Вы… не шутите? — глаза у висящей в воздухе девчонки стали квадратные-квадратные.

— Ты первое здравомыслящее существо, что я встретил в этом городе, — честно признался я со вздохом, — Даже Зальцер Херн подает к пиву хлебные печеньки, хоть и соленые. Переезжай, Элли. Будем рады.

Призрак улетела, лучась улыбками и изрекая негромкие «спасибы», а я еще раз вздохнул. Шарики у Бальтазара действительно сыпались со страшной скоростью, но не восхищаться бывшим бароном было нельзя. Я даже не мог воспринимать его как противника или вредителя, нет, он дрался! В отличие от Эскобара Мадре, самого залезшего под нож к маньяку, спаянный с собственной мертвой плотью призрак боролся, реализовывал самые разные планы, хватался за любую соломинку! Ему было жутко больно, он жил в постоянной агонии, но скрывался, продолжая что-то делать.

Я вспомнил, как задрожал шериф, рассматривая лежащие на моей ладони «пули восстания». Он, нежить, не мог сдержать радости, понимая, что скоро всё кончится. Но даже тогда, даже уже получив пять разрушающих энергетику пуль в грудную клетку, он до самого момента смерти продолжал клевать Доннорифту мозг, играя роль, что выдал сам себе.

— Криггс! Вы что тут замерли? — раздался со спины возглас Ахиола.

— А, мэр, добрый… день? Я слегка задумался, — развернулся я к начальству, тыкая пальцем в небо, — Если это можно назвать добрым. Не знаете, что у нас творится с погодой?

— Помните, я говорил вам о госте, что город вынужден принимать? — развел все шесть рук в стороны полуголый бог в шароварах, — Источник нашего гостя перегружает все Пятно. Мы над этим работаем, скоро всё придёт в норму. Идемте представимся, Криггс. Она должна быть уже возле «Приюта».

Два поворота до отеля я прошел, целиком погруженный в свои мысли. Где одна девчонка, там и две, ничего страшного, а вот перегородку им типа фальшстены наверх нужно будет поставить, все равно Эльма и треть свободного места не освоила. Также хорошо бы выяснить, чем призраки питаются, и что им нужно вообще для жизни и счастья. Ну а будущее вопрос вообще решаемый на раз — от бухгалтера, вышедшего из-под моей любящей руки, Ахиол точно не откажется, кто бы ему в уши не пел…

— Магнус, соберитесь! Вот и она, ваша новая подопечная!

Я незаинтересованно поднял взгляд, слегка возмущенный тем, что меня отвлекают и… застыл.

Она танцевала прямо у «Теплого Приюта», крутясь на месте и вознося на цыпочках руки к громыхающему зелеными молниями небу. Она озорно и свободно смеялась, изгибаясь в коленцах, а затем вновь вытягиваясь во весь свой немалый рост. Длинная, тонкая, худая, с копной всклокоченных нечёсаных волос, с безумно-радостной усмешкой, она делала пируэты, подпрыгивала, и смеялась, смеялась, смеялась.

— Её зовут Аврора Аддамс, шериф Криггс, и она…

Слова Ахиола растворились для меня в тяжелом мрачном воздухе Незервилля точно также, как и слышимый до этого смех. Они пропали, отсеченные ватной пеленой, упавшей мне на уши и глаза. Я видел только её.

Нетвердый шаг.

Еще один.

Еще. Еще. Еще.

Пальцы, проклятые непослушные пальцы так медленно выдирают эти громоздкие, тяжелые и неудобные пистолеты, всученные мне ворчливым Рейхгарденом. Но, наверное, именно в этот момент, где-то глубоко-глубоко в душе, я очень благодарен этому старому, дохлому и ворчливому желтоглазому. Калибр у этих утюгов — зверский!

Выстрел! Выстрел! Выстрел!

Послесловие

Эту книгу вы прочли бесплатно благодаря Телеграм каналу Red Polar Fox.

Если вам понравилось произведение, вы можете поддержать автора подпиской, наградой или лайком.

Оглавление

Пролог

Глава 1. На чужбине

Глава 2. Гордыня и преувеличение

Глава 3. Хлопок одной двери

Глава 4…сделай это сам!

Глава 5. Долиной смертной тени

Глава 6. Мрачный город

Глава 7. Школа, работа, смерть

Глава 8. Дождь и свары

Глава 9. Старое дело

Глава 10. Открыть гештальт!

Глава 11. Дрожь земли

Глава 12. Разности величин

Глава 13. Думать как… Должник?

Глава 14. Пока ты спишь

Глава 15. Обратная сторона медали

Глава 16. Оскорбление чувств

Глава 17. Шепот золота

Глава 18. Женские дела

Глава 19. Ультиматум мирного времени

Глава 20. Одинокий монстр

Глава 21. Стать героем

Глава 22. Должник и вивисектор

Глава 23. Могучие дилетанты

Эпилог

Послесловие