Буду твоим всем (СИ) [Райри] (fb2) читать онлайн

========== 1. С Рождеством! ==========

В просторной гостиной возвышалась по-королевски наряженная золотистая рождественская ёлка, вся комната была украшена радужной мишурой, блестящим серпантином, свисающим с потолка ровными кудрявыми ленточками.

Каждое окно искрилось блеском новогодних гирлянд, мишура, что висела возле стены, была увешана сладкими сахарными тросточками традиционного красно-белого цвета. Хотя до праздника и оставалось всего неделя, но праздничным настроением уже был охвачен весь мир.

Притаившийся в углу паренёк с нетерпением ждал возвращения родителей, которые, сославшись на покупку ещё нескольких безделушек к празднику, уехали в магазин. Сколько Франциск не просился с ними, его по каким-то причинам не захотели брать с собой.

Не беря в расчёт столь обидную мелочь, Франциск оставался послушным ребёнком, он не обижался. Пускай родители побудут одни хотя бы на этот волшебный праздник.

Когда в двери заиграл ключ, заставляя замок трепетать, дверь со скрипом отворилась, а на пороге стояли уставшие родители. Лицо женщины со светлыми волосами и похожими голубыми глазами выражало только радость, когда она выискивала в темноте своё чадо.

Вечно серьёзный отец, на чьём лице никогда не отражалось никаких эмоций, завидев младшего сына, подозвал его к себе и попросил отнести покупки на кухню.

Беспрекословно подойдя к родителям, Франциск только сейчас заметил, как мать держит за ручку маленького мальчика лет пяти. Неужели родственник?

На голове мальчика вместо причёски было настоящее птичье гнездо. Исходя из этого, смело можно сказать, что волосы этой крохи не отличались послушностью, но этот недостаток компенсировали большие выразительные, преобладающие зеленоватым оттенком глаза.

— Мам, это?..

— Его зовут Артур, — пояснила женщина, опустившись к детям на коленки. — Он твой младший братик.

Франциск не сразу сообразил, что мать имела в виду, называя этого незнакомого ребёнка младшим братиком. Но зная, насколько сильно отец не любит расспросов и пустых разговоров, Франц с улыбкой взял малыша за ручку и помог тому раздеться, а после отвёл в гостиную.

Пройдясь по комнате, осматривая свой новый дом, малыш успел всё пощупать и потрогать, пока взрослые возятся на кухне с продуктами. Артуру очень понравилась золотистая мишура, он даже потащил её в рот, с аппетитом похрустывая.

Вернувшийся в гостиную Франц, которому было велено присматривать за ребёнком, побледнел от вида такой картины и перспективы получить по мягкому месту от отца.

— Ты чего? Нельзя это кушать! — Франциск попытался забрать несъедобное украшение, но тут же получил по руке от своего маленького братишки. — Ай! Мне же больно. Хочешь, чтобы я обиделся и ушел?

Призадумавшись и оглядев комнату, Франциск сдёрнул с ближайшей мишуры сахарную тросточку.

— Обмен. Ты мне, а я тебе, согласен?

Малыш призадумался. Ему явно хотелось и того, и другого, однако он всё же бросил невкусную каку и взял тросточку, тут же засунув её в рот, стараясь разгрызть.

Победно улыбнувшись, Бонфуа решил показать своему новому родственнику его комнату. Взяв малыша Арти за ручку, он повёл его наверх. По дороге Франциск показал ему где находится ванная, комната родителей, свою комнату и наконец добрался до самого главного.

Кладовка, в которую малышу Арти ходить не стоит, ибо там опасно.

Артур был очень маленьким и плохо понимал, чего от него хочет Франциск, но кивать, делая вид, будто всё понимает, у этого карапуза хорошо получалось. Он даже задавал вопросы, на которые старший братец рад был ответить.

Показав братишке его комнату, Франциск призадумался, внимательно наблюдая за ним, а после выдал:

— Иди сюда, Арти! Давай сделаем наш первый совместный снимок.

Пока Франциск отвлёкся на поиск телефона, Артур приметил пушистого котика, аристократично сидящего на мягкой кроватке хозяина сея обители.

Потянув было животное за хвостик, Арти не ожидал, что кот сам к нему спрыгнет и начнёт ластиться.

— Вижу, ты уже подружился со своим сожителем. Изначально это была его комната, а теперь она твоя, Арти, — улыбнувшись, француз усадил себе на коленки младшего братика, а тот в свою очередь разместил на своих маленьких коленках домашнего пушистика. — Улыбнись и скажи: «Счастливого Рождества!»

— Стятливого Ротетвя! — картаво повторил он за братом.

С этого дня жизнь Франциска Бонфуа приобретёт новые краски и изменит свой привычный угол падения. После той ссоры отца с Андре Франц уже потерял было всякую веру в чудо, но похоже, судьба дала ему второй шанс поверить в это самое чудо, волшебство и прочие сказки.

Комментарий к 1. С Рождеством!

P.S. автор заявки, ваших отзывов я жду сильнее всего, дабы знать ваше мнение и быть уверенной, что труды не напрасны.

========== 2. ==========

Прогуливаясь по улицам города, Франциск с интересом наблюдал за Артуром, который бежал впереди него, останавливаясь возле каждого мусорного бака и пытаясь потискать бездомных животных, всякий раз жмуря глаза и морща нос от порыва холодного ветра.

Франциск не понимал, для чего родителям под старость лет, так сказать, понадобился ещё один сын. Неужели они усыновили Артура только ради того, чтобы забыть Андре?

Впрочем, это уже не так важно, Франц привязался к своему братишке, да и Артур его не отталкивал, а тянулся к нему, как растения инстинктивно тянутся к яркому солнышку.

— Ого, какие люди в Голливуде!

Услышав знакомый голос, Бонфуа по привычке вздрогнул и медленно обернулся, увидев своего друга Гилберта, с котором дружил со школьной скамьи.

Поздоровавшись и пожав друг другу руки в дружеском приветствии, Франц заметил ещё одного своего старого знакомого, Антонио Фернандес Карьедо. С этим товарищем изначально они познакомились в социальных сетях, после случайно встретились на улице. Удивлению парней не было предела, когда они узнали, что живут они в одной стране и даже в одном городе. В итоге Франц с Тони быстро нашли общий язык и по сей день продолжают общаться как друзья.

— Давно не виделись, как сам? — поинтересовался немец в своей излюбленной шутливой манере.

— Жив, здоров, не кашляю.

Заметив вьющегося возле ног француза маленького светловолосого мальчонку, Гилберт, не долго думая, выдал свое первое предположение на этот счёт:

— Это что… Твой что ли? Когда успел-то?

— Завязывай со своими подколами, Гил, тут всё-таки ребёнок, — шикнул на него Франциск, который только вчера стал старшим братом. — Арти, скажи «привет».

Артур ничего не сказал, лишь застенчиво посмотрел на незнакомого взрослого парня и помахал тому ручкой.

— Я и не знал, что у тебя младший брат есть. Родители постарались или кто-то из родственников попросил поводиться? — вступил в разговор Антонио.

— Родители, — безрадостно отозвался Франц, подняв глаза на серый многоэтажный дом, но тут же возвращая его обратно. — Куда путь держите, судари?

— Да никуда в общем-то, — пожал плечами, Гилберт переглянувшись с Антонио. — Проветриться вышли. А ты?

— К Андре хотел зайти, вот только, — Франц опустил глаза на младшего брата, — родители будут не в восторге, если я познакомлю с ним Артура.

Немного поболтав с друзьями на эту тему, Бонфуа оставил на них своего младшего братишку с просьбой приглядеть, а сам решил на пару минут заскочить в гости к старшему брату. Родители были против его общения с Андре, но несмотря на этот запрет, братья продолжали поддерживать контакт.

Присев рядом с малышом на корточки, Гилберт потрепал трусишку по волосам.

— И снова привет, ждёшь Рождество? — мальчик кивнул. — Знаешь, что нужно сделать, чтобы встать первым и открыть свой подарок, спрятанный под ёлочкой?

— Нужно взять… — Артур запнулся и задумался. Учитывая его возраст, раздумья могут продлиться минут пять, если не больше. — Купить собаку!

— Арти, ты слышал вопрос? — спросил Тони, присев к ним на корточки, на что получил утвердительный кивок ребёнка. — Какой был вопрос?

— Уже не помню, — застенчиво промямлил малыш, опустив глаза.

— Не приставай к ребёнку! — гаркнул на него немец. — Всё он правильно ответил, думаешь почему у меня в доме три собаки? Чтобы выгулять их, приходится вставать в шесть утра, а поскольку эта ответственность лежит на мне, то я, естественно, встаю всегда первым.

Достав из кармана шоколадную конфетку, Гилберт вновь потрепал мальчонку по голове и поощрил сладкой наградой. Антонио же стоял в недоумении, старательно переваривая столь логичное объяснение ответа Артура.

Быстро развернув фантик и отправив угощение в рот, а бумажку в карман, Арти дёрнул поднявшегося Гилберта за штанину.

— Что такое? На ручки хочешь? — взяв ребёнка на руки, Байльшмидт без конца продолжал тараторить. — Какой тяжелый! Мой Людвиг полегче будет, хотя… Нет. Вроде одинаково весите. И сколько тебе лет, медвежонок?

— Много, — хитро отозвался Артур.

Антонио закатил глаза, не обращая внимания на тисканье малыша. Гилберт со всеми детьми такой, в пример можно привести его младшего брата Людвига.

— Хех, пухличок какой, — подметил он далеко не стройное телосложение ребёнка. Артурка и правда был взбитым и рослым мальчиком. — Любишь колбаски? — Артур отрицательно покачал головой. — Нет? Тогда чем ты питаешься?

— Ничем.

— Если ничем, тогда откуда щёки? У нас в стране, что, воздух такой калорийный? — продолжая веселить ребёнка, с улыбкой спрашивал Гил.

— Да, — кивнул малыш.

— Надо тебя с Людвигом познакомить, думаю, вы подружитесь. Он постарше тебя будет, ну ничего.

— К тебе идём? — поинтересовался Тони, про которого, кажется, все забыли.

— Да, пойдём. Холодно на улице стоять, а Францу смс-ку кинем.

Опустив Артура на землю, парни зашагали в сторону дома Байльшмидтов, которые, к счастью, жили в десяти минут ходьбы отсюда.

========== 3. В гостях у Байльшмидтов. ==========

— Значит, они усыновили ребёнка, как мило, — саркастически усмехнулся мужчина, стоя возле полузашторенного окна с бокалом красного полусладкого вина.

— Да, только я не понимаю, зачем в их-то возрасте нужны такие заботы, Артуру ведь всего пять лет.

— Очень интересно, — отойдя от окна, Андре потрепал братишку по голове. — Только зачем ты мне всё это рассказываешь?

— А кому мне ещё это рассказывать? С друзьями о таком не поговоришь, а ты всегда готов выслушать, — с улыбкой констатировал Франц.

Получив в ответ тёплую и в тоже время усталую улыбку брата, Франциск замер. По прихоти отца Андре покинул родительское гнездо, когда Франциску было всего девять. С тех пор они редко виделись и общались в основном через смс-сообщения.

— Родители в курсе наших встреч? — поинтересовался Андре, присев рядом с ним.

— Да, они давно всё знают. Я сам им рассказал, отец хоть и зол на тебя, но совсем не против нашего общения, — Франциск говорил тихо, но при этом старался улыбаться, чтобы лишний раз не давать брату поводов для беспокойства.

— Как же это на него похоже, — усмехнулся он, прикрыв рот ладонью.

***

Гилберт с Антонио уже около часа сидели на кухне, уткнувшись в свои телефоны. Дети тихо играли в гостиной, иногда прибегая к взрослым и спрашивая на что-либо разрешение. Людвиг с Артуром быстро нашли общий язык и сейчас весело проводили время, вместе рисуя забавные картинки.

Ответная смс-ка от Франциска так и не пришла, а ведь задерживался он уже довольно порядочно.

Оторвавшись от экрана телефона и взглянув на часы, Гилберт тяжело вздохнул.

— Обед уже, детей кормить пора. Где эту шляндру носит?

— Ты это о ком? — не отрываясь от своего телефона, поинтересовался Антонио, не уловив сути высказывания друга.

— Догадайся с трёх раз, — заглянув в холодильник, немец раздосадованно пробубнил что-то про скромный ассортимент продуктов.

— Может, блинчики приготовишь? — проговорил Карьедо, не отрывая взгляда от своего горячо любимого гаджета. — Просто и вкусно.

Гилберт не успел ничего ему ответить, потому что на кухню вбежал Артур и протянул белобрысому парню своё народное творчество. С улыбкой приняв этот разрисованный листок бумаги, Байльшмидт сосредоточенно уставился на него, пытаясь распознать в цветастых кляксах людей или животных.

— Это ты нарисовал? — спросил он, переведя взгляд на мальчика. Артур с улыбкой кивнул, а Гил вновь опустил взгляд на рисунок. — Тут изображено наше трио? — ребёнок снова кивнул.

Заинтересовавшись, что же там такое принёс малыш Артур, Антонио поднялся с места, оставив свой треклятый телефон на столе, и так же посмотрел на рисунок.

— Значит, вот эта рапунцель Франциск, — водя пальцем по рисунку, Гилберт озвучивал свои предположения. — А это что за чёрная какашка с зелёными глазами?

Артур указал пальчиком на Тони, Байльшмидт едва сдержался, чтобы не засмеяться на весь дом. Чёрная картофелина, в виде которой ребёнок изобразил Карьедо, была скорее похожа на одного из героев всем известной сказки «Чиполино», но точно не на нашего Антонио.

— А эта таракашка с крестиком я? — Артур кивнул подтверждая слова немца. — Чёрт возьми! Какой же я красавец, на фоне этих овощей с глазками я выгляжу просто шикарно! Какашка, — обратился он к испанцу. — Подержи свой портрет, — передав каляканье другу, Гилберт опустился к мальчику и погладил того по голове.

Артур стеснительно обнял его и тут же убежал обратно в гостиную к Людвигу. Смотря тому вслед, мысленно завидуя Франциску, Гилберт занялся приготовлением обеда. Как и было упомянуто выше, на обед будут блинчики.

Готовка не заняла много времени, и через полчаса на столе уже стояла тарелка с горкой дымящихся блинов. Позвав детей за стол, Гил, как самый старший и главный в этом доме, поставил напротив каждого ребёнка тарелочку с несколькими блинчиками и про друга не забыл. Уделив особое внимание маленькому гостю и усадив того за стол, Гилберт сел рядом с ним, помогая управляться с этими капризными блинами. Почувствовав укол ревности со стороны Людвига, Гил повернулся к братику, вопросительно смотря на него.

— Мне ты никогда не разрезал блинчики, даже гулять с собой не взял, — надувая щёчки от обиды, пробормотал Байльшмидт-младший.

— Хочешь сказать, что я плохо о тебе забочусь? — повернувшись обратно к Артуру, Гилберт вытер попавшую на его щёчку каплю джема. — На улице ветер холодный, а носить шарфы ты не любишь, так что сиди дома.

— Шарфы только девочки носят, — ответил Людвиг, продолжая дуться на бестолкового брата.

— Ешь давай, не бухти, — повернувшись к младшему братику, Гилберт привычно потрепал того по аккуратно уложенным блондинистым волосам. Казалось бы, мелочь, но даже такой маленький знак внимания со стороны старшего брата заставил Людвига улыбнуться. — Антонио, ты тоже давай клювом не щёлкай, остынет ведь.

— Да-да, расскомандовался тут, — проговорил он.

— Ещё одно слово и я, — Гил взял в руки рисунок Артура, — повешу этот шедевр над входной дверью.

— У меня ещё есть! — неожиданно воскликнул Арти, оторвавшись от еды.

— Да что ты говоришь, зайчик, у тебя есть ещё рисунки? Неси, весь дом ими обклею!

— Мои рисунки ты даже на холодильник отказываешься вешать, — проворчал Людвиг.

— Потому что кое-кто вечно не доедает кашу, отказывается ложиться спать в десять часов вечера и постоянно обзывает своего чертовски крутого и обаятельного старшего брата балбесом, — аргументировал Гилберт. Людвигу нечего было возразить, поэтому он молча уткнулся в свою тарелку.

Довольно ловко спрыгнув со стула, Арти убежал в гостиную, а вернулся со стопкой в двадцать листов и протянул их Гилу. Усадив малыша обратно за стол, немец принялся рассматривать рисунки, над которыми в течение часа потел маленький Артур.

— Ты только посмотри, какая красота, — с усмешкой проговорил Гилберт. — Да тут изображена целая эволюция нашего Антонию от амебы до обезьяны.

Испанец закатил глаза. Привыкнув к подобного рода унижениям со стороны друга, он уже попросту не обращал на них внимание.

— Ещё! — указывая пальчиком на пиалу с джемом, потребовал Артур.

— Конечно, котёнок, сколько угодно. Хочешь, всё тебе в тарелку вылью? — полив блинчики толстым слоем джема, Гилберт вновь уткнулся в рисунки. — Какая красотища, а это что такое? — наткнувшись на бело-красную кляксу, поинтересовался он у Арти

Малыш указал пальцем на самого альбиноса.

— Это я? — в этот момент оставшиеся несколько рисунков перехватил Карьедо, усмехаясь над ними точно так же, как Гил издевался над ним. — Я такой прекрасный, что аж самому страшно. Даже в образе амёбы выгляжу привлекательней некоторых.

— Скорее раздавленной улитки на асфальте, — хохотнул испанец.

Не обращая внимания на жалкие попытки Антонио унизить себя, Гилберт продолжал следить за детьми и расхваливать рисунки Артура. Будучи обделённым вниманием брата, Людвиг продолжал ворчать.

После обеда, когда малыши убежали в гостиную, утащив за собой Антонио, а Гилберт как настоящий старший брат остался мыть посуду, раздался звонок в дверь, за которой стоял Франциск.

========== 4. Круассаны. ==========

Пока родители не вернулись с работы, Франциск решил напечь круассанов, булочек и прочей различной выпечки. Без младшего брата в таком тонком деле, естественно же, не обойтись.

Стоя рядом и внимательно наблюдая за действиями старшего брата, Артур всеми силами старался слепить из этого липкого непослушного куска теста нечто, отдалённо похожее на круассанчик. Но готовка у них явно была не семейной чертой, ибо у Арти ничего стоящего не выходило. Пришлось старшему брату прийти ему на помощь и обуздать этого непослушного жеребца.

Выложив на смазанный маслом противень свои творения, Франциск тут же поставил его в уже включённую и нагретую духовку. Разрешив маленькому поварёнку отдохнуть, Франц отвлёкся на замес теста для следующей партии выпечки, и так не вовремя раздался звонок в дверь.

— Я открою, — сказал Артур и направился в прихожую.

— Пожди, Арти, нельзя открывать дверь незнакомцам! — прокричал он вслед уходящему брату, только тот его не услышал.

Выйдя в прихожую, Артур увидел в ней Гилберта, который отряхивал одежду от снега у своего младшего брата.

— Говорил же тебе, не бегай, поскользнёшься, упадёшь, — ворчал старший немец, помогая Людвигу снять куртку.

Увидев своего друга, Артур тут же подошёл к нему и обнял, прижавшись своей горячей щекой к его холодному раскрасневшемуся лицу. Заметив столь умилительную картину, Гилберт восторженно присвистнул, на что Людвиг покачал ему язык, мол завидуй молча!

— Гил? Ты чего это звонишь? — в коридор вышел Франциск.

— Извини, забыл, что у меня ключ есть.

Не став тратить время на долгие разговоры, они сразу прошли на кухню, в которой было два стола, на одном готовил Франциск, а на втором остывала готовая выпечка.

Гилберт с детьми тут же сели за стол, а Франц достал из духовки готовую горячую выпечку и занялся ею. Среди круассанов был один пирожок причудливой треугольной формы. Забрав своё творение, Арти протянул этот пирожок гостю.

— Это мне? Спасибо, — потрепав заботливого мальчонку по голове, Гил уже было хотел попробовать шедевр маленького кулинара, но Франциск остановил его, дёрнув за руку.

— Лучше не надо, это…

— Не ревнуй, Франси, твои круассаны я тоже попробую, только чуть позже, — не послушавшись друга, Гилберт надкусил пирожок и едва сдержался, чтобы его не выплюнуть. — Какая вкуснятина, а это что такое? — посмотрев на начинку, показавшуюся из надкусанной выпечки, он едва подавил тошноту. — Волосик… Какая прелесть.

Людвиг тихонько хихикал над братом, довольствуясь горячим хрустящим круассаном с клубничным повидлом.

— Дай кошечке, — попросил Артур, дернул Гилберта за рукав.

Опустив глаза, Байльшмидт-старший заметил вьющегося возле ног пушистого белого кота, который в его глазах отразился героем-спасителем.

— Конечно, мне для кошечек ничего не жалко, — отдав оставшуюся часть животному, Гилберт убитым взглядом посмотрел на Франциска.

— Я же говорил тебе не есть, — вздохнул Франц, закатывая тесто в трубочку и делая новую партию круассанов. — Этот комок теста на пол упал, поэтому я отдал его Артуру с наказом сделать пирожок для кота, используя жидкий кошачий корм для начинки.

— Людди… — бубнил Артур, дергая того за рукав.

— Можно мы пойдём поиграем в гостиной? — спросил Людвиг. Получив в ответ одобрительный кивок, он взял Артура за ручку и вышел вместе с ним из кухни.

— Гил, ты как? Может, тебе водички дать? — обеспокоенно поинтересовался француз.

— Давай, желательно ту, в которой градусов побольше.

Многообещающе улыбнувшись, Франциск поставил рядом с ним стакан, наполненный тёмно-бордовой сладко-кислой жидкостью. Доверчиво взяв стакан и сделав пробный глоток, Гилберт поморщился.

— Виноградный сок?

— Крепче этого мне больше нечего тебе предложить, — пожал плечами Франциск.

Пока Гилберт отошёл по нужде, а Франциск спокойно занимался выпечкой, на кухню вбежали проголодавшиеся дети и вновь сели за стол, дабы подкрепиться. Франц поставил напротив них тарелки с ещё тёплыми круассанами.

Вернувшейся Гилберт вновь начал приставать к Артуру с расспросами.

— И кем же ты станешь, когда вырастешь? — спросил Гилберт.

— Папой, — жуя круассан, не думая ответил малыш Арти.

— В таком случае, тебе нужно найти невесту.

— Она у меня есть.

— И кто же это? — Гилберт посмотрел на брата, подмигнул, заставив того смутиться и даже подавится выпечкой.

— Вот, Людвиг, попей сока, — Франц протянул ребёнку кружку с вышеупомянутым напитком. Повернув голову, Франциск увидев, как Артур указывает на него пальчиком. — Что? Я твоя невеста?

— Арти, Франциск мальчик, ты уверен в своём выборе? — с ноткой ехидства поинтересовался Гилберт, на что маленький англичанин уверенно кивнул. — Лучше приглядись к Людвигу.

— Нет. Я хочу его, — Артур поднял глаза на продолжающего готовить как ни в чём не бывало Франциска. — Он красивый.

— Ну на ком же ему ещё жениться как не на старшем братике? — от слов братика Франциск и не заметил, как его щёки залились румянцем.

— А Людвиг некрасивый? — Гилу в какой-то момент стало даже обидно за брата.

— Он мальчик, — кратко пояснил Артур.

— А Франциск у нас девочка? — ответы маленького Артура забавляли всех здесь присутствующих, поэтому Гилберт даже и не думал отступать.

— Он мой, а Людвиг твой, — оторвавшись от еды, Артур устрашающе-милым взглядом посмотрел на Байльшмидта-старшего, заставив того в «испуге» выставить руки на уровень груди.

— Не претендую, не беспокойся, — улыбнувшись, Гилберт добавил, но уже тише. — Такой маленький, а уже растёт защитником.

Когда дети поели, Гилберт ушёл вместе с ними играть в гостиную, чтобы эти безобразники не дергали Франца и не мешали ему готовить.

========== 5. ==========

Вернувшись домой после школы, Франциска привычным образом на пороге никто не встретил. Обычно Артур сидел у окна и ждал возвращения старшего братика, по скрипу двери определяя его приход, а после подбегал и набрасывался тому на шею с крепкими объятиями. Конечно, криков радости не было, Арти был очень тихим и послушным ребёнком, вытянуть из него иной раз лишнее слово было той ещё задачкой.

Переодевшись, старший брат отправился на поиски младшего. Первым делом он решил заглянуть в тайное логово маленького англичанина, куда он обычно любил прятаться, когда не получал сладкого или просто скрывался от родителей с желанием побыть одному.

Зайдя в кладовку и сев на пол рядом с этой самой пластиковой корзиной средних размеров, Франциск несильно постучал по крышке, и, естественно, ему никто не ответил. Хорошо зная младшего брата со всеми его привычками, Франц решил не повторять одну и ту же попытку дважды и просто заговорил:

— Арти, вылезай, зайка мне всё рассказал.

Под зайкой Франциск имел в виду невидимого друга Артура, с которым он играл и разговаривал намного чаще чем с Людвигом. Последний, к слову, немного ревновал его к этому невидимому другу.

— Неправда! — послышался тихий, но уверенный возглас из корзины.

— Так, у нас в доме завелась говорящая корзина. Нужно её выкинуть, вдруг она кусается, — задорно проговорил француз.

Крышка корзины приоткрылась, а после из неё вывалился маленький блондинистый комочек и уселся рядом с Франциском. Артуру уже семь лет, скоро в школу пойдёт, а до сих пор продолжает верить в правдивость всех шуток старшего брата.

— Что случилось, мой хороший? — поинтересовался Франциск, приобняв это чудо в зелёной пижамке с мятными кроликами.

— Папа разозлился, когда я сказал, что ты моя невеста.

Франциск нахмурился. Тема геев для главы этой семьи после ухода Андре стала кровоточащей раной, по сей день не сумевшей зарубцеваться и всё время напоминающая о себе острой болью в сердце каждого живущего в этом доме. Исключением являлся только Артур, этому ребёнку история первенца семьи Бонфуа пока ещё неизвестна, он слишком мал, чтобы понять её.

— Папа просто устал. Ты же знаешь, как много он работает? — Франциск опустил глаза на младшего брата, который внимательно смотрел на него своими большими, по-детски очаровательными зелёными глазами.

Артур был слишком мал и не понимал, что ему пытается объяснить брат, но всё же кивнул, перебираясь с холодного пола на тёплые коленки Франциска. За эти два года их отношения стали очень близкими, какими и должны быть у братьев, несмотря на большую разницу в возрасте.

Взяв малыша на руки, Франциск вышел из этой холодной кладовки, а холодной она была из-за отсутствия в ней батарей и прочих источников отопления. Поэтому там всегда было очень удобно хранить купленные оптом продукты, которые не вмещались в холодильник.

***

Ближе к вечеру к ним в гости пришёл Людвиг, на сей раз без старшего брата. По телевизору шёл интересный матч, и Гилберт ни при каких обстоятельствах не хотел его пропускать. Когда к нему подошёл младший брат, то Гил без всякого вопроса отпустил его на все четыре стороны. Вот Людвиг от скуки и решил заглянуть в гости к старому другу, с которым в последнее время виделся всё реже и реже.

Артур встретил Людвига у самой двери, точно ждал его прихода, и в привычной манере обнял друга, прижавшись своей щекой к его лицу и тихонько прошептав на ушко:

— Ты принёс?

— Ага, — смущённо ответил немец.

Людвиг ещё не привык к этим дружеским обнимашкам, к тому же всякий раз, когда Артур это делал, перед глазами застывал образ брата с улыбкой во все тридцать два сверкающих белоснежных зуба с таким же ехидством, как и два года назад наблюдая за ними.

— Пошли? — Арти начал тянуть друга в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, дабы привести его в свою комнату. Именно там они обычно и проводили время вместе.

Придя в комнату, Людвиг поставил на пол небольшую картонную коробочку, в которой хранилась целая коллекция тевтонских рыцарей, которыми он гордился и которых никогда никому не показывал. Но Артуру он решил показать, потому что считал его другом, который не станет чесать языком налево и направо в отличие от своего горячо любимого старшего братца, готового разболтать всё первому встречному.

Изначально эта коллекция принадлежала Гилберту, однако он уже давно вышел из того возраста, когда играть с ними было нормально. Поэтому, будучи хорошим и нежадным старшим братом, Гил передал свою прелесть точно фамильную ценность Людвигу. Этот малый давно мечтал запустить свои маленькие шаловливые ручки в его коллекцию.

Открыв коробку, немец достал одного рыцаря-крестоносца и протянул его другу.

— Держи, только осторожней, они старые и хрупкие.

Артур с улыбкой взял игрушку, обращаясь с ней максимально аккуратно, как и просил того Людвиг. Живя в детдоме, Арти научился по-настоящему ценить то, что у тебя есть. Насколько бы стара не была эта вещь, при должном уходе она может прослужить тебе ещё очень и очень долго.

Достав и построив в ряд оставшийся десяток рыцарей, дети затеяли игру, а точнее войну и начали строить свои крепости и замок.

А Франциск тем временем встречал ещё одного нервного гостя, пришедшего к ним вместе с сумерками и, кажется, он был не в настроении. Оставшись дома совершенно один, Байльшмидт решил заявится туда, где есть люди, у которых в свою очередь есть свободные уши и добрые сердца.

— Ну как можно было продуть со счётом 3:2?! Ну как?! Козлы кривожопые! — возмущался немец, снимая с себя куртку и шарф.

По крикам такого рода смело можно предположить, что команда, за которую он болел, проиграла. Будучи заботливым и добросердечным человеком, Бонфуа предложил этому шумному гостю чашечку чая.

От чая Гилберт отказался, немцы по своей природы недолюбливают этот травяной напиток. Сменив тактику, Франциск предложил ему сок, на сей раз гость кивнул, ещё и в наглой манере попросил захватить заодно и шоколадных эклеров. К счастью для этого наглого гостя, Франциск сумел найти несколько эклеров с шоколадной начинкой. Гилберт просто везунчик, иначе и не скажешь.

Пока Гилберт изливал душу своему французскому другу, а последний без конца думал, когда же тот заткнётся, к ним спустились младшие братья. В руках Людвиг держал всё ту же чёрную коробочку, в который хранились всё те же рыцари-крестоносцы.

Заметив младшего брата, старший немец со всей своей нежностью потрепал его по светлым блондинистым волосам, а после перевёл всё своё внимание на Артура, который трусливо жался за спиной Людвига, ибо этот болтливый распущенный немец его пугал и вечно лез со всякими глупыми вопросами.

Изначально Арти это даже нравилось, а сейчас наоборот. Каждый вопрос или действие смущали и пугали малыша, он не хотел, чтобы его касался кто-то ещё кроме старшего брата и родителей. Людвиг никогда не распускал руки, Артур всегда обнимал его первым, так что этот немец становится исключением из правил.

— Арти, иди сюда, зайчик ты мой стеснительный.

Артур послушно вышел из-за спины друга и подошёл к Гилберту, в приветственной манере помахав тому ручкой.

— Чем вы там занимались? — наклонив голову чуть вбок, поинтересовался Байльшмидт-старший.

— Играли, — открыто проговорил тот и даже улыбнулся, заметив на себе взгляд старшего брата.

— Расскажи мне стишок. Ты же знаешь много стишков.

А вот это стало уже своего рода традицией. Всякий раз приходя в гости, Гилберт просил Артура рассказать ему стишок или спеть песенку. Последний уже начал проклинать тот день, когда впервые проявил инициативу и рассказал тому стишок, выученный ещё в детдоме.

— Хорошо, — Артур глубоко вздохнул и выдохнул, настраиваясь на рассказывание стихотворения. —

Смех зазвенел королевской монеткой,

Маленький шут в позолоченной клетке,

Пьяные сны, карусели и черти,

Маленький шут самый грустный на свете.*

Когда Артур закончил, все дружно зааплодировали, даже Людвиг, отставив свою коробку в сторонку, по примеру старших захлопал в ладоши.

Казалось бы, овации, поклонники и прочие почести, вот только все эти лавры не заставили маленького Артура даже улыбнуться, немым текстом говоря о том, что ему всё равно на них, как и на их реакцию. Он делает это только потому, что его попросили, а не потому, что ему это нравился.

Похожим образом потрепав заслуженного малыша по голове, братья немцы поспешили покинуть дом Бонфуа. На прощание Артур обнял своего единственного друга и, несмотря на все его протесты, поцеловал того в обе щёчки, которые после сея действия стали краснее спелой земляники.

— Людди, ты покраснел, — точно подметил Артур, прислонив ладонь к одной из алых щёчек друга. — Я снова смутил тебя?

Ответ был очевиден, ведь Людвиг сотню раз просил его не делать этого, соблюдать некую дистанцию и не прикасаться к лицу без веской на то причины. Но Артуру же всё как об стену горох.

Возможно, тому виной воспитание Франциска, с которым он проводит много времени, и который на своём примере показал, что обнимать и целовать своих друзей при встрече и прощание — это более чем нормально и не несёт в себе ничего кроме учтивости.

— Нет, тут просто жарко, — проговорил Людвиг, показательно помахав на себя обеими руками.

Артур ничего не сказал, лишь улыбнулся и прикоснулся к оголённой шее младшего немца.

— По-прежнему не любишь шарфы?

— Их только девчонки носят, — буркнул тот, поднимая воротник, стараясь хоть и не сильно, но прикрыть оголённую шею от пронизывающего холодного ветра.

Наблюдая за этой наимилейшей картиной, позади младших братьев шушукались старшие, в сердцах венчая этих маленьких друзей.

— Самая милая пара, что я только видел, — высказался Франциск.

— Ты бы получше следил за своим женихом, а то уведёт же, — ловко и точно подметил Гилберт со злорадным смешком.

Взяв Людвига под ручку, Гилберт вышел за дверь, идя домой по заснеженной улице. А братья Бонфуа решили вместе приготовить ужин к приходу родителей.

Комментарий к 5.

*Ляпис Трубецкой - Шут.

========== 6. ==========

Дверь со скрипом отворилась и тут же захлопнулась, зашедший в прихожую Людвиг опёрся спиной о стену, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. С его мокрой одежды стекала вода, падая и брызгами разлетаясь по полу, Гилберт точно будет ругаться, если увидит братца в таком виде.

— Гилберт убьёт меня, — прошептал мальчик, стаскивая с себя промокшую грязную куртку.

Заигравшись с друзьями и забыв о времени, Людвиг был вынужден бежать домой, дабы успеть к ужину. Силы природы явно были не на его стороне, в результате чего Людвиг попал под дождь, а когда он стоял у светофора, дожидаясь зелёного света, его облила проезжающая мимо машина. Сегодня всё наперекосяк.

Точно накликав на себя беду, он увидел, как из-за угла показался старший брат, и судя по хмурому взгляду и сложенным на груди рукам, он был очень недоволен опозданием Людвига.

— Явился, — на удивление спокойно и сухо произнес Гилберт. Но нет, это было обманчивое спокойствие. — Я тебе что сказал? Как только начнётся дождь сразу домой! Ты только посмотри на себя, всю прихожую залил! — размахивая руками, ругал его Гилберт.

Виновато склонив голову, Людвиг ничего не отвечая, хотел было просто пройти мимо, но брат не дал ему этого сделать, преградив дорогу, точно постовой на границе.

— Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!

Почему-то в этот момент Людвигу вспомнилась мама, она точно так же злилась на него и ругала за малейшую мелочь. Но сейчас всё по-другому, после смерти отца мать практически сразу повторно выскочила замуж и, повесив всю ответственность за младшего сына на Гилберта, сейчас разъезжает по стране, присылая красочные открытки, и время от времени звонит, чтобы узнать, как дела у сыновей. Людвиг скучает по маме, отца, родного отца он практически не помнит, знает его лишь по фотографиям. Гилберт, должно быть, тоже скучает по обоим родителям, но старательно скрывает это, не показывая слабости.

Увидев слёзы на щеках Людвига, Гилберт сбавил обороты и смягчил тон, опустив ладони на плечи младшего брата.

— Посмотри на меня, — скорее потребовал нежели попросил Гилберт, наклонившись к брату, но тот был обижен и не хотел с ним разговаривать. — Людвиг.

Шмыгнув носом, Людвиг поднял свои слезящиеся голубые глаза на брата. Гилберт прекрасно видел и понимал, как сильно Людвиг скучает по маме, всё же ребенку нужны родители, а из него, несмотря на все старания, никудышный воспитатель. Но в сложившейся ситуации никому из них не представилось права выбора, судьба вместе с матерью всё решила за них, поставив жирную точку.

Прижав к груди этого глупышку в надежде успокоить, Гилберт легонько погладил его по голове, стараясь особо не баловать этим, а то ещё привыкнет и вырастет нюней. Как только Людвиг успокоился, Гилберт отправил его в ванную, а сам занялся уборкой мокрой прихожей.

Нежась в горячей водичке, Людвиг лениво приоткрыл глаза, услышав, как вошел брат. Взяв в руки специальную губку для тела, Гилберт уверенно подошёл к младшему брату.

— Гил, ты чего это? — заволновался Людвиг, не в силах разобрать ход мыслей брата.

— Спинку зашёл тебе потереть, сам же жаловался на недостаток внимания с моей стороны, — по большей части Гилберт хотел таким образом извиниться перед братом нежели проявить знак внимания.

Два года назад братья всегда принимали ванну вместе, пока Гилберт не поставил на этом точку и постепенно отучил Людвига от этой привычки. Но Людвиг всё равно просил брата хотя бы посидеть за дверью, пока он не закончит. Страх воды выработался в Людвиге ещё в раннем детстве, когда они посмотрели «Пиратов Карибского моря» и Гилберт до чёртиков перепугал младшего братишку историями о кракене.

— Н-не надо, — пробормотал Людвиг, чувствуя, как к щекам приливает кровь.

— Надо, надо. Вставай давай и не имей моду спорить со старшими, — строго проговорил Гилберт.

Людвиг послушно поднялся, стеснительно прикрыв свой несформировавшийся половой орган обеими ладошками. Как жаль, что вода достает ему чуть выше колен, а не до пояса.

— Господи, Людди, что я там не видел? С шести месяцев купал тебя и подгузники менял.

— Это было сто лет назад, я уже давно вырос, — пробубнил себе под нос Людвиг в надежде, что Гилберт ничего не услышал. Дети — такие наивные и милые существа.

— Руки убери, посмотрю, что у тебя там выросло.

Не беря в расчёт сопротивление Людвига, Гилберт убрал ручонки брата, узрев таким образом его несформировавшийся половой орган.

— У меня указательный палец длиннее чем…

— Меня совершенно не интересует длина твоего указательного пальца, — обиженно буркнул Людвиг, смущённо отведя взгляд в сторону.

Как ни странно, Гилберт замолк, приступив к старательному очищению белёсой кожи брата от грязи. В ванной повисла тишина, разбавляемая лишь едва уловимым трением губки о тело. Лицо Людвига продолжало стремительно наливаться кровью, в то время как лицо Гилберта не отражало ни одной эмоции.

— Как дела в школе? — нарушил гнетущее молчание Байльшмидт-старший.

— Как обычно… Хорошо, — скомкано проговорил Людвиг.

— Не шалишь там?

— Нет. Все учителя хвалят меня и ставят в пример другим более непослушным и отстающим ученикам, — скромно похвастался своими успехами Людвиг, отчего на его лице расцвела счастливая улыбка. Не часто Гилберт интересуется его жизнью.

— Серьёзно? — вскинув бровь, Гилберт посмотрел в голубые глаза брата и, увидев в них серьёзность, подтверждаемую кивком головы, тяжело вздохнул. — Скукота какая. Мы в своё время дергали девчонок за волосы, а они в тоже время дергали нас за яйца. Это было намного интересней скучных книжек. Ну, не переживай, у тебя там пока что дергать не за что.

— Ты ужасный брат, Гил, — обидевшись и отвернувшись, Людвиг мысленно проклинал судьбу за то, что она подарила ему такого родственника.

— Я тоже тебя люблю, родной, — притянув к себе этого недотрогу, Гилберт легонько чмокнул братца в висок.

Окажись они на людях, Людвиг непременно бы возмутился и отчитал брата за подобное действие. Но будучи в своём доме, Людди промолчал, не замечая, как губы сами собой растянулись в улыбке. Воцарившуюся идиллию в момент разрушил очередной бессмысленный вопрос Гилберта.

— Что у тебя с Артуром? — закончив с оттиранием кожи от грязи, Гилберт убрал мочалку и отошёл к раковине, повернув смеситель.

— Ничего, мы просто друзья, — опустившись в воду по самый подбородок и смотря в одну точку, Людвиг стал ждать, когда же Гилберт оставит его наедине со своими мыслями.

Тема, касающаяся чувств к Артуру, помаленьку начинала становится больной, ибо из-за всех этих подколов старших братьев с обеих сторон Людвиг стал более чувствительно ко всему относиться.

— Он тебе нравится? — одна из удивительных черт характера Гилберта — говорить всем всё прямо в глаза, не ходя долго вокруг да около.

— Я не хочу разговаривать с тобой на эту тему.

Вернувшись к брату и облокотившись обеими руками о бортики ванны, Гилберт вновь завёл свою шарманку:

— Теперь давай головку помоем.

— Я исам могу. По-твоему, сколько мне лет, три? Четыре?

Байльшмидт-старший усмехнулся и, склонившись к брату, проворковал:

— Если перестанешь упрямиться, возьму с собой на прогулку с собаками.

Людвигу очень хотелось выгулять псов хотя бы раз в жизни, Гилберт ведь не всегда разрешал даже играть с ними, отнекиваясь, мол, покусают ещё. А Людвиг ведь любил собак, даже сильнее чем родного брата.

Тяжело вздохнув, Людвиг сдался и позволил Гилберту вымыть в дополнение к телу ещё и голову.

***

Выгул псов откладывался из-за дождя, чему оба брата сильно огорчились, а собаки и вовсе взвыли. Но вместо улицы Гилберт позвал Людвига в свою комнату, оправдавшись тем, что просто хочет что-то ему показать.

— Первый ящик, выдвини его и возьми красную папку, — скомандовал Гилберт, Людвиг подобно истинному солдату не имел права ослушаться и тут же всё сделал.

С интересом смотря на эту красную папку, перекладывая её из одной руки в другую, не решаясь открыть, Людвиг посмотрел на брата и, получив от него утвердительный кивок, таки открыл папку и увидел все свои детские рисунки и различные поделки, которые уже давно считал потерянными или уничтоженными.

— Это… — начал было Людвиг, но в горле застрял ком, он ведь всегда считал, что брат его недолюбливает, а после отъезда матери так и вовсе стал ненавидеть. Постоянно кричит на него, шпыняет, пристает со всякими извращениями. А тут выясняется, что детские рисунки хранит, над которыми всю жизнь только и делал что смеялся.

— Да, я храню всё, что ты делаешь своими руками, — присев на кровать и усадив на коленки младшего брата, Гилберт продолжил. — Хочу, чтобы после твоего ухода остались лишь хорошие воспоминания.

— Ухода? — Людвиг удивлённо поднял глаза на старшего брата.

— Ну… Вдруг женишься раньше меня или просто решишь съехать, — замямлил Гилберт, будучи огорошенным вопросом Людвига. — Это сложно объяснить ребёнку вроде тебя.

Людвиг лишь улыбнулся, не став и дальше приставать к брату с расспросами, он кажется понял, что хотел донести до него Гилберт.

— Ну что за улыбка? Такая фальшивая и противная, — завёл свою шарманку-дразнилку Байльшмидт-старший.

— Я с тобой не разговариваю! — насупившись, буркнул Людвиг, закрыв папку и спрыгнув с колен, он убрал её обратно в стол. Пускай лежит до лучших времён, если в их однообразной жизни когда-нибудь наконец-таки настанут эти «лучшие времена».

***

Переждав дождь и наладив наконец свои отношения, братья Байльшмидт отправились на прогулку. Наступал вечер, нужно было выгулять псов и успеть до закрытия заскочить в магазин по дороге домой.

Опустевший городской парк с подступившими первыми сумерками млел безмолвием, деревья осыпали тротуары яркой разноцветной листвой, которую так любила обнюхивать и помечать здешняя живность. На первый взгляд ничего необычного или нового. Но для Людвига эта прогулка была как глоток свежего воздуха, о котором он мечтал все эти девять лет жизни с братом под одной крышей. Гилберт всегда отталкивал его, придумывая различные отговорки, но скорее всего ему просто нравилось гулять одному, без никого. Это понимал и сам Людвиг, поэтому со временем перестал напрашиваться, попросту смирившись с этим.

Остановившись, Гилберт спустил собак с поводка, позволяя питомцам спокойно справить нужду в ещё зелёную траву. Опустив ладонь на голову Людвига, Гилберт провёл рукой по блондинистым волосам, немного взъерошив их. С улыбкой посмотрев на брата, Людвиг перевёл взгляд обратно на собак, которые разбрелись по разным концам парка, что-то тщательно вынюхивая. Неожиданно собаки сплочённо кинулись к одному месту, братья побежали за ними и увидели, как псы загнали на дерево маленького бездомного грязного котёнка.

— Спаси котика, — не поворачиваясь, пискнул Людвиг, дёрнув Гилберта за рукав.

— Нафиг он нужен, пошли отсюда, — убрав руки в карманы, Байльшмидт-старший посмотрел с неким отвращением на это маленькое вопящее во всю глотку существо.

На сей раз Людвиг повернулся к брату и взглянул на него таким жалостливым взглядом, каким на них не смотрел даже загнанный на дерево котёнок. Только это не помогло, к слову, ничем. Строго посмотрев на брата, Гилберт спокойно покачал головой, как бы говоря: «Нет. И хватит уже об этом. Лишняя грязь в доме мне не нужна, а уж тебе и подавно».

Вновь переведя взгляд на кроху, что так жалобно молил о помощи, Людвиг смотрел на него уже через пелену слёз, едва сдерживая их в себе. Сердце так и обливалось кровью, шкурка животного была взлохмачена, как волосы Людвига после поглаживания брата. На секунду Байльшмидт-младший даже увидел себя на месте котёнка, отчего на душе стало ещё больнее.

Гилберт с забавой продолжал смотреть на это зрелище, трое задир загнали на дерево беззащитного малыша. Что в этом только может быть весёлого? Не выдержав, Людвиг повернулся к брату, предварительно с силой дёрнув того за рукав, таким образом разворачивая его к себе лицом, и с горячо выпалил всё в лицо Гилберту:

— Ты эгоист! И думаешь только о себе! Неужели я так многого прошу, раз ты постоянно отмахиваешься от меня?!

Получив в ответ слабый подзатыльник, Людвиг окончательно обиделся, чувствуя, как по щекам побежали слёзы, образуя мокрые дорожки. Вместе с ними убежал и Людвиг домой и заперся в своей комнате, около часа проплакав в подушку.

Когда за окном окончательно стемнело, что уже невозможно было что-либо разобрать, Людвиг занялся уроками, иначе этот противный Гилберт вновь отругает его.

Услышав, как скрипнула дверь, Людвиг не стал поворачивать голову, потому что итак прекрасно знал, кто стоит позади него. Запереть дверь раз плюнуть, вот только не стоит забывать, что от двери имеется две пары ключей, которые Гилберт умело прячет неизвестно где от младшего брата.

— Привет, — осторожно начал Гилберт, пытаясь достучаться до несмышленого братишки. Подойдя к Людвигу, он заботливо провёл ладонью по его светлым волосам, опять же взъерошив их. — Чем занимаешься?

Продолжая дуться на брата, Людвиг молчал как партизан, надеясь, что Гилберту быстро надоест его молчание, и он сам уйдёт, так и не получив ответа ни на один из своих дурацких вопросов.

— В молчанку собрался играть, значит…

Наклонившись, Гилберт хотел было в привычной манере поцеловать братишку в макушку, но тот быстро одёрнул голову, не позволяя ему осуществить задуманное.

Тяжело вздохнув, Гилберт вновь попытался поговорить с Людвигом:

— Мышонок, ты же знаешь, что у нас три собаки и котёнку тут не место.

В ответ тишина. Людвиг даже не повернулся, продолжала усердно корпеть над задачкой, которую по вине старшего брата приходилось в третий раз перечитывать. Всё же поцеловав вредного мальчишку в макушку, Гилберт вновь попытался подступиться к нему.

— Ну не злись, братик любит тебя, — сложив руки на угол стола и положив на них голову, Гилберт смотрел на братишку под кривым углом. Вытянув руку, он хотел было погладить Людвига по голове, но тот снова дёрнулся и не дал ему этого сделать.

— Братик любит только себя, — буркнул Людвиг, перелистнув страницу, и стал переписывать пример из учебника в тетрадь.

— Ну зачем ты так, братик же старается…

— Нифига ты не стараешься. Просто делаешь то, что считаешь нужным, — огрызнулся Людвиг, и Гилберту это ох как не понравилось.

— Так! Молодой человек, вы снова забыли, с кем разговариваете. Сбавь обороты, не то…

— Не то что? — бросив ручку в тетрадку, Людвиг гневно посмотрел на брата, в этих вечно холодных голубых глазах читалась решимость и ненависть. — Снова отжиматься заставишь или, может, припугнешь отцовским ремнём? — с усмешкой проговорил он, на что Гилберт замялся.

Конечно воспитание младшего брата давалось Гилберту нелегко, ведь мальчику нужны родители, а не старший брат в их роли. Порой всё заходило слишком далеко и упиралось в тупик, после чего Гилберту приходилось прибегать к крайне жёстким мерам и воспитывать Людвига лёгкой поркой. Во всяком случае, пока что он мог ограничится одной лишь поркой, а дальше возможно придётся и за ремень взяться. Отец братьев Байльшмидтов был военным и старшего сына воспитывал по принципу кнута и пряника, с ранних лет закладывая в Гилберта определенный список дисциплин. Однако Людвиг не сумел застать времена всей этой строевой подготовки, так как отец скончался, когда ему было пять, а Гилберту двенадцать.

От чего и как погиб их отец, мать умалчивала, выдумывая всякий раз новые истории, в которые сыновья уже давным-давно перестали верить. Гилберт пообещал себе, что когда вырастет обязательно узнает правду о кончине отца и, если понадобится, пойдёт в кадетский колледж и станет солдатом.

— Упал, отжался, рядовой! — скомандовал Гилберт, в точности скопировав голос отца и так же скрестив руки на груди.

Людвиг беспрекословно подчинился, он спрыгнул со стула и, припав к полу, начал руками отталкиваться от него — отжиматься. Послушание — это, пожалуй, единственное хорошее качество этого ребёнка на сегодняшний день. Людвиг отжался сколько смог, в нашем случае это пятьдесят восемь раз. Похвалив братишку, Гилберт помог ему подняться и даже накинул сухое полотенце на голову.

Наклонившись, Гил игриво шепнул на ушко Людвигу:

— Посмотри на кровать.

Людвиг с недоверием посмотрел на брата, после плавно перевёл взгляд на кровать и увидел там того самого бездомного черного котёнка. И когда только Гилберт успел пронести его в комнату? На долю секунды Людвига охватила радость, которая в ту же секунду сменилась тревогой.

— Зачем ты притащил его сюда? — подняв глаза на брата, поинтересовался Людвиг.

— Удивлён, да? — зазнавшимся тоном проговорил Гилберт, ожидая благодарности. — Это твой котёнок. Научись заботиться о нём, тогда ты сможешь понять, что я чувствую.

— Хорошо, — кивнул Людвиг, подчиняясь воле брата.

Последние несколько лет Людвиг и так понимал своего старшего брата только через слово, а сейчас и вовсе запутался. То он против кошек в доме, то сам притаскивает одну из них в дом и дает наказ заботиться. Чего ему вообще надо?

Пока Людвиг игрался с новым членом семьи, Гилберт проверил его домашнее задание. Убедившись, что братец не отупел со своими онлайн-играми и Интернетом, Байльшмидт наконец-то подошёл к этому шалопаю и вдоволь потискал его, расцеловав всю макушку и превратив волосы в кукушкино гнездо. А после Гилберт утащил братца в свою комнату со словами, что они сегодня будут спать вместе, даже разрешил взять с собой котёнка, не беря в расчёт того нюанса, что Людвиг предпочитает спать один.

— Я давно сплю один, без игрушек и старшего брата, — возмущался Людвиг, не желая залезать к Гилберту под одеяло.

— Обними своего крутого брата и скажи, какой он замечательный! — расставив руки в стороны, пропел Байльшмидт-старший.

Не имея права на возражения, Людвиг опять же подчинился воле брата, обняв его. От Гилберта пахло лесными ягодами, аромат геля, которым он привык мыть тело. Людвиг любил этот запах, но никогда не говорил об этом брату.

— Так приятно, — точно на автомате прошептал Людвиг.

— Что? — не разобрав его шёпота, переспросил Гилберт.

— Н-ничего, — залившись румянцем, пробормотал Людвиг.

— Давай договаривай, — схватив скромнягу за щёчку и слегка оттянув её, потребовал Гилберт. — Я слышал, как ты сказал «приятно».

— Мне приятно… — замямлил Людвиг, не зная, как и выкрутиться теперь из этой нелепой ситуации. — Когда ты меня обнимаешь.

От слов братишки Гилберт настолько возгордился собой, что всю ночь распевал, как мартовский кот, о том, какой он крутой, великий и прекрасный.

========== 7. ==========

Комментарий к 7.

Ахтунг! Эта глава состоит из раздробленных сценок, никаким образом между собой не связанных.

Вы предупреждены, приятного прочтения))

Войдя в кухню, Гилберт привычным движением руки шлёпнул по выключателю, и комната залилась золотистым светом.

Обычно в это время Гилберт давно спал, но в этот раз нашему тщеславному парню не дал заснуть важный футбольный матч и телефонный звонок. В случае с первым они с Антонио два часа орали на телевизор, болея за свою команду. А уже после ухода испанца позвонил Франциск, который не присоединился к их скромной компашке из-за простудившего Артура. Младшему брату нужен был уход, вот он и остался.

— … Представляешь, он сказал, что испанцы лучше немцев в футбол играют. Ну не бред ли? — с усмешкой проговорил Гилберт, направляясь к раковине.

Резко остановившись посреди кухни, Гилберт увидел Людвига, копающегося в холодильнике, а точнее его филейную часть. Убрав трубку от уха, Байльшмидт-старший тихонечко подошёл к братишке и шлёпнул того по попке.

— Людвиг, это что такое? — строго спросил Гилберт.

— Я просто… — испугавшись, мальчишка тут же отпрыгнул от холодильника, забыв закрыв его.

— Хочешь есть — ешь за ужином. Таскать куски по ночам — это первый признак распущенности. Разве я этому учил тебя? — начал было свою нотацию Гилберт, но вспомнив про висящего на проводе Франциска, быстро смягчился. — Ладно, доедай и давай в кровать.

Кивнув, Людвиг быстро закончил трапезу и закрыл холодильник, возвращаясь в свою комнату. Спорить с братом ему совершенно не хотелось, ибо это дохлое дело, особенно когда Гилберт разговаривает по телефону.

Просто Людвиг не мог заснуть из-за рёва двух обезумевших фазанов в брачный период, поэтому и спустился вниз выпить стакан тёплого молока, но увидев в холодильнике оставшиеся с ужина несколько варёных сосисок, не удержался. И вот результат.

— Алло? Ты ещё на связи?.. Да я тут со своим разговаривал… Серьезно? Мы всегда рано ложимся… А вы чем там занимаетесь? Мультики смотрите. Франциск, тебе не поздновато ли часом… Что?! Он звонил тебе?! — опустившись на стул, Гилберт продолжал трещать по телефону ещё в течение часа, пока окончательно не выдохся и не ушёл спать.

***

— Гилберт, почему ты куришь? — поинтересовался вышедший на балкон Людвиг, на что Гилберт ему грубо ответил.

— Потому что не твоё дело. Ты уроки сделал?

— Да, — кивнул Людвиг, отшатнувшись от брата. — Проверишь?

— Оставь на столе, позже проверю, — выпустив в небо клок серого дыма и тут же устремив взгляд на брата, проговорил Гилберт.

Не став досаждать брату, Людвиг поспешил ретироваться подальше отсюда, то бишь к своему верному другу Артуру.

***

Прогуливаясь по парку с собаками, братья Байльшмидт случайно встретились с Артуром, который гулял там совершенно один без старшего брата. Странно как-то… Может, Арти заблудился?

— Великий приветствует тебя, — первым заговорил Гилберт, на что Артур вяло кивнул и прошёл мимо как ни в чём не бывало, будто бы и вовсе не видел этого чудного приветствия.

Обняв Людвига, Артур незаметно шепнул тому на ухо:

— Что это с ним?

— Не обращай внимания, он всегда такой, — растерянно проговорил Людвиг, не зная, как ещё оправдать неугомонное самолюбие братца. Хотя обычно на людях Гилберт вёл себя более скромно и сдержанно. Но тут, видать, просто захотел выпендриться.

Отшатнувшись от Людвига, но продолжая сжимать его ладонь в своей, Артур задумался, не понимая, что имел в виду Людвиг, говоря, что Гилберт всегда такой. Ещё немного подумав, Артур выдал своё первое предположение на этот счёт:

— Крутой?

— Ты моё солнышко! — не удержавшись, Гилберт подхватил Артура на руки и крепко обнял. — Один гуляешь?

— Да, — кивнул Артур.

— Гил, прекрати, ему это неприятно, — Людвиг попытался спасти друга от лап брата, иначе Гилберт его до смерти затискает.

Когда Гил поставил Артура на землю, они теперь уже все вместе спокойно продолжили гулять по парку, обсуждая самые различные темы. Неожиданно разговор зашёл о парнях, любящих примерять женские шмотки, и Людвиг, как и любой другой нормальный парень на его месте, стал отнекиваться, мол, никогда таким не занимался и не собирается.

На лице Гилберта заиграла злорадная ухмылка. Наклонившись к брату, он тихонечко прошептал:

— А кто вчера в ванной в маминых туфлях танцевал, напевая какую-то бабскую хрень из пидорской группы?

— З-замолчи! — пискнул Людвиг, до самых ушей заливаясь румянцем, искренне надеясь, что Артур ничего не слышал. Но к сожалению, наш маленький англичанин всё слышал и уловил правдивость слов Гилберта, изучив румянец на лице друга.

— Хи-хи, мне кажется, ты выглядел очень милым. Только чёлку нужно убрать, — проведя ладонью по раскрасневшемуся лицу Людвига, Артур аккуратно запрокинул длинную мешающуюся чёлку назад. — Знаешь, тебе так больше идёт.

Звучно сглотнув, чувствуя, как пылает лицо, Людвиг повернулся спиной к Артуру, вытирая со лба испарину, ещё немного, и наш юный немец сгорит дотла. Нужно срочно успокоится, это понимал и сам Людвиг поэтому, стал глубоко и часто дышать. Но Артур не спешил отступать и всякий раз старался ухватить Людвига за раскрасневшуюся щёчку.

Пока Людвиг сгорал изнутри от каждого прикосновения Артура, Гилберт отошёл в сторонку и набрал номер Франциска. Что это за брат такой, если бросил ребёнка одного посреди огромного городского парка, через который каждую минуту проходит десяток людей.

— Алло, Франц? Ты где ходишь? Мой Людвиг только что отбил у тебя суженного… Ты дебил что ли?! Это метафора, дуй в парк!

Закрыв телефон, Гилберт повернулся к нашей сладкой парочке. Людвиг, щёки которого были ярче грозди рябины, продолжал отводить глаза, а Артур в свою очередь пытался устремить его взгляд на себя и постоянно тыкал Людвига в зардевшуюся щёчку.

***

На выходных Людвиг позвал Артура к себе домой поиграть и тот, недолго думая, согласился. Вечер этих детей был уже спланирован. Придя домой к другу, который встретил его у самого порога, Артур привычным образом обнял его, после чего они отправились во двор играть в войнушку с водяными пистолетами.

Выйдя на улицу, Артур заметил сидящего в тени на небольшой скамейке темноволосого мальчика в очках, на коленях которого покоилась специфическая литература, а возле ног вился породистый кот. В уголке возле рта с левой стороны у него красовалась аристократичная родинка, глаза незнакомца преобладали глубоким аметистовым оттенком. Артур никогда не встречал его раньше, хотя дружил с Людвиг вот уже на протяжении пяти лет. Кто он? Новенький? Может, родственник Людвига, с которым он забыл познакомить Артура?

— Кто это? — не поворачиваясь, спросил Артур, продолжая смотреть на незнакомца.

— Мой кузен. Он гуманитарий и не любит шумные игры, — драматично процедил Людвиг, понимая, что войнушка отменяется, ибо этот аристократичный мальчишка точно не позволит им превратить идеально выстриженный газон в поле брани.

— Позовём его с нами? — неожиданно предложил Артур, повернувшись к Людвигу.

— Ну, если хочешь… Можешь попытаться, но… — Людвиг не успел договорить, так как Артур уже побежал знакомиться с новеньким.

Едва приблизившись к Родериху, Артур тут же обнял его и попытался поцеловать, но представитель аристократического рода мигом оттолкнул от себя этого невежу, манерно поправив очки.

— Что вы делаете? Вы что, животное?! Нельзя просто так без разрешения прикасаться к человеку, — возмутился он, быстро отпрыгнув от Артура, не забыв прихватив с собой книжку.

Артура удивила не столь реакция этого мальчика-неженки, сколь его необычное обращение к ровеснику на вы.

— Я проявил… Любезность. Это странно? — в зелёных глазах Артура читалось непонимание, он всегда обнимал Людвига и привык, что тот по-своему рад этому, хотя и заливается румянцем. Но с этим индивидуумом что не так-то?

— В твоих действиях не было и намёка на любезность, ты просто набросился на меня! — Родерих немного повысил тон, создавая вид крайне обиженной личности.

— Прости, — пожал плечами Артур, опять же не понимая, почему злится этот парень. Когда он только успел обидеть этого незнакомца?

Кивнув, Родерих вновь занял своё нагретое место и уткнулся в книгу, пока его тонкое запястье не сковали чужие пальцы.

— Что тебе нужно? — не поднимая глаз, поинтересовался аристократ.

— Ничего. У тебя красивое лицо и тонкие пальцы, ты музыкант? — Артур повторил свою попытку знакомства и попытался заговорить с ним.

На этой минуте Родерих впал в ступор, не зная, что и делать: смущаться или удивляться. Его часто называли милым, но красивым ещё никогда. Отцепив от своего запястья ладонь Артура, Родерих хотел уже было прочесть лекцию, даже книгу для этого благородного дела закрыл, но ему помешал подошедший Людвиг.

— Артур, пойдём в другое место… — начал было он, но его тут же прервал Родерих.

— Как невежливо встревать в беседу, даже не поздоровавшись, — элегантно сведя ноги вместе, Эдельштайн хмыкнул, точно изнеженная баронесса, прикрыв глаза. — Меня зовут Родерих Эдельштайн, и я… Ч-что ты делаешь?!

Не обращая внимания на ворчания этого заядлого музыканта, Артур всё же обнял его и поцеловал в щёку.

— Пойдём с нами играть!

Не принимая никаких отговорок и отказов, Артур утянул Родериха играть вместе с ними. Сначала они играли в войнушку. После на задний двор вышел Гилберт и, увидев весь этот беспорядок, что они устроили, заставил молодняк всё убрать и дополнительно прополоть цветы в целях воспитания, коли на то пошло.

***

По-соседски придя в гости к Байльшмидтам, Артур с порога попросил позвать Людвига. И тот незамедлительно примчался к нему откуда-то сверху и, схватив Артура за руку, стал тянуть его в сторону входной двери.

— Пойдём на улицу, — ничего не объясняя, сказал Людвиг каким-то встревоженным голосом.

На крыльце ребят перехватил Гилберт и преградил дорогу.

— Куда спешим? Где пожар? — с ехидством спросил альбинос. — Чай будете?

— Нет, — твёрдо заявил Людвиг. — Мы идём гулять.

— Я люблю чай, — с улыбкой проговорил Артур. — Мятный, пожалуйста.

Узрев недовольный взгляд Людвига, Артур тут же обнял его и прошептал на ухо:

— Я пришёл поговорить, сделаем это в доме.

— Что сделаем? Вы о чём? — краем уха услышал их разговор Гилберт. — Снова решили Блэки модную стрижку сделать или в унитаз бумажек накидать?

— Гилберт, мы уже давно выросли из всего этого. Просто хотели немного посекретничать, — как всегда спокойно и с улыбкой презентовал Артур. Разумеется, у детей должны быть свои секреты, и пока Людвиг не начал курить, всё в порядке.

— Ну ладно, давайте на кухню.

Гилберт налил чая и поставил напротив брата и гостя тарелку с тортом. Людвиг дёрнул брата за рукав, как бы молча попросив того наклониться к нему, и тихо, но в тоже время гневно прошептал:

— Ты специально?

— Что опять не так? — с нескрываемой ноткой раздражения поинтересовался Гилберт. Торт свежий, чай горячий, что он мог сделать не так?

— Зачем ты поставил мне именно эту тарелку? — опять же с раскрасневшимся лицом пробухтел Людвиг.

Увлечённый чаепитием Артур украдкой поглядывал на перешептывающихся братьев, решив не встревать в их разговор без надобности. У братьев также должны быть свои секреты.

Гилберт поставил Людвигу блюдце с зайчиком Шнуфелем, из которого он как правило ел всякие вкусняшки с самого детства, когда у них ещё была полноценная семья. Конечно, для маленького мальчика есть из детской тарелки с зайчиком нормально, а вот взрослому парню, коим считал себя Людвиг в свои двенадцать, это как минимум позорно.

— Ты же всегда только из неё ешь.

— Брат, — со смущением в глазах протянул Людвиг, понимая, что на них смотрит Артур.

— Снова капризничаешь, — схватив Людвига за щёку, Гилберт несильно оттянул её. — Ну что за детский сад?

— Я же просил…

— Тебе не угодишь, то «хватит обращаться со мной как со стариком», то «чего ты со мной сюсюкаешься, я не ребёнок».

— Я не ребёнок, и хватит уже к словам придираться, — убрав руку Гилберта, Людвиг театрально потёр немного зудящую щёчку.

— А кто у меня вчера сказку выпрашивал? — прочистив горло, Гилберт напряг свои голосовые связки, чтобы спародировать голос Людвига. — Гилберт, ну расскажи сказку. Гилберт, ну расскажи! Гилберт, ну почитай мне что-нибудь. Гилберт, ну пожалуйста.

Пристыжено склонив голову, Людвиг хотел биться головой о стол. Так опозорить его перед единственным другом… Ну ничего, вот Артур уйдёт, Людвиг ещё ему покажет!

Не успел Людвиг ответить брату, как на его плечо опустилась тонкая ладонь Артура. Изумрудно-зелёные глаза столкнулись с холодно-голубыми, заставив обоих парней улыбнуться в своего рода привычке.

— Людди, я не думаю о тебе плохо из-за какой-то тарелки или сказки. Мне тоже нравятся зайчики, и я не считаю это чем-то постыдным или неправильным.

Конфликт был исчерпан, и Гилберт поспешил ретироваться куда подальше, дабы не мешать этим агентам секретничать.

— Так о чём ты хотел поговорить? — спросил Людвиг, сделав первый глоток остывшего чая.

— Людди, ты когда-нибудь влюблялся? — опустив глаза в опустевшую чашку чая, поинтересовался Артур. Странный он сегодня какой-то, может, заболел?

— Н-нет, — честно ответил Людвиг, чувствуя, как к щекам вновь приливает кровь. Любимого человека у него не было, но был тот, к которому он испытывал влечение и некую симпатию. — А что?

— Да так, просто интересно.

На этом их сверхважный разговор закончился, едва успев начаться. Артур, сославшись на то, что нужно помочь Франциску, быстро покинул их дом, не забыв поблагодарить за чай и угощения. Людвигу же оставалось лишь гадать, было ли в этом разговоре скрытое признание в любви или это его буйная фантазия разыгралась?

========== 8. Конец. ==========

Детство быстро уходит, ещё вчера Франциск с Артуром были детьми, а сейчас они взрослые люди, смело шагнувшие в колею взрослой жизни и вечных проблем. Которая с новой силой и двойным оборотом захлестывает молодых людей волной очередных проблем.

Артуру уже семнадцать, он заканчивает школу и намеревается в следующем году поступать в университет. А после по примеру Франциска, который покинул родительское гнездо сразу же, как только окончил колледж, Артур так же хотел жить подальше от родителей и поближе к возлюбленному.

Сидя на очередном скучном уроке и рисуя в тетради чёртиков, Артур мимолетно думал о старшем брате — Франциске. Интересно, как он там поживает? Не болеет? Всё ли у него в порядке?

Франциск редко навещал пожилых родителей, а вот звонил им часто, заставляя таким образом Артура ревновать брата к собственным же родителям. Лично Артуру Франциск звонил не так часто, раз в две недели, а то и в месяц.

Сегодня сочельник, а это значит, что всех отпустят пораньше и вновь в этот, казалось бы, самый обычный, ничем не примечательный день всё встанет с ног на голову и, стоя на ушах, пойдёт в тартарары.

Артур любил Рождество, только когда Франциск был рядом и они могли отпраздновать этот чудесный праздник вместе. А сейчас в нём просто нет смысла. Родители снова сбегут к своим друзьям и знакомым и оставят его одного в большой пустой квартире.

Можно напроситься в гости к Людвигу, но он собирался справлять Рождество со своей девушкой. Кажется, её зовут Аличе, милая и веселая девчушка с волосами цвета карамели. Для Артура по сей день остаётся загадкой, где и когда они с Людвигом успели познакомиться

Казалось бы, планы на все новогодние каникулы построены и изменить уже ничего нельзя. Но не тут-то было!

Придя домой, Артур увидел Франциска, который решил в кои-то веки справить Рождество с родителями и младшим братом. И в этот момент Артур потерял дар речи, а в ушах отчаянно застучало и, кажется, сломалось. А точнее разбилось, вдребезги разбились и разлетелись по ветру его планы на ближайшие полгода. Ибо Франциск впервые за всё время приехал в гости с целью остаться больше чем на сутки.

***

Прогуливаясь по улицам вечернего города, Артур только и делал, что прятал нос за плотной тканью шарфа, изредка кивая на все вопросы Франциска. Артур согласился на эту прогулку, потому что представил себе её более романтичной и незабываемой. А в итоге эта прогулка была похожа на встречу двух друзей, которые не виделись лет десять.

Франциск без умолку что-то рассказывал, что-то спрашивал, а Артур молчал, изредка кивая и отвечая «да» на все вопросы. Странно, что Франциск ещё не заметил, насколько его брату неинтересна такая прогулка со всеми этими расспросами.

Повсюду суетливо бегали люди с просто огромнейшими пакетами, наполненными продуктами и подарочными коробками, обернутыми праздничной фольгой и цветастыми лентами. Витрины магазинов пестрили красно-белыми палочками и похожего цвета гирляндами, под которыми, как и полагалось по традиции, стоял Санта Клаус, разодетый в красный праздничный костюм.

Услышав крик позади себя, братья дружно обернулись, увидев подходящих Байльшмидтов, один из которых приветливо махал им рукой.

— Опять этот, — буркнул Артур, отведя взгляд на украшенную мишурой и венком омелы входную дверь очередного магазина.

— Ты чего это? — в недоумении покосился на него Франциск, но его взгляд тут же перехватил Гилберт, подошедший и хлопнувший его в дружеской манере по плечу.

— Привет! Привет! Великий нашёл вас! Так, Франц, пойдём поболтаем, а ты, Арти, присмотри за Людвигом, — с этими словами Гилберт утянул Франциска вперёд, тот, кажется, начал бубнить что-то в знак сопротивления, но быстро замолк, увидев нежную улыбку на лице Артура, когда тот взглянул на Людвига.

— При-ивет, — точно как в детстве смущённый словами старшего брата пробормотал Людвиг.

Кивнув в ответ, Артур поднял глаза на немца. Они с Людвигом не были закадычными друзьями, скорее собратьями по несчастью, а также оба не могли добиться любви старшего брата, но в случае Людвига речь шла именно о братской любви, в то время как Артур любил Франциска по-настоящему.

Людвиг прекрасно знал о его любви к Франциску и нисколечко не осуждал Артура за это, хотя и узнал-то об этом совершенно случайно, застав Артура в ванной, онанирующего на откровенное фото Франциска. Артур не стал отпираться и честно во всём признался, сказав что-то вроде: «Я ничего не могу с собой поделать, Людвиг. Я просто люблю его, и всё тут!» В ту ночь они долго и много разговаривали, и кажется, Людвиг сумел понять чувства Артура, всё же Франциск был весьма добрым, весёлым и симпатичным мужчиной, несмотря на свои годы, и, самое главное, являлся не кровным родственником Артура.

Сделав шаг навстречу другу, Артур заострил взгляд на его оголённой шее, подойдя ещё ближе, он ловко застегнул пальто немца на недостающие две пуговицы. Людвиг вновь смутился и ловко перевёл взгляд на старших братьев, бурно обсуждающих что-то поодаль от них.

— По-прежнему недолюбливаешь шарфы? — с игривой улыбкой проговорил Артур.

— Гилберт очень хотел увидеться со своим старым другом и меня зачем-то притащил, не дав толком одеться. Я даже перчатки взять не успел, — потерев замерзшие ладони друг о друга, Людвиг хотел ещё что-то добавить, но не успел.

Артур взял озябшие ладони Людвига в свои и подул на них, отогревая под потоком горячего воздуха. Действия этого парня всегда казались Людвигу странными, но за долгие годы общения он уже привык закрывать глаза даже на такое.

— Могу дать тебе свои перчатки. Я их всё равно практически не надеваю, просто по привычке ношу с собой.

— Н-не надо, — смущённо пробормотал Людвиг.

Повернувшись в сторону отошедших на приличное расстояние братьев, Артур заметил, как Гилберт что-то пытается сказать ему своей странной жестикуляцией. А возможно, он просто от холода пляшет в надежде согреться.

— Что это с ним? — поинтересовался Артур, переведя взгляд на Людвига.

— Не обращай внимания, он всегда такой.

Гилберт резко подбежал к младшим братьям и проговорил, слегка наклонившись к Артуру:

— Ты не против, если я заберу твоего любимого?

— Нет, — буркнул Артур, опять же пряча нос в шарф.

— Что, даже не боишься, что я могу ему всё рассказать? — в голосе Гилберта чувствовалось поражение, он ведь хотел поддразнить Артура, а в итоге потерпел неудачу.

— Нисколечко, ты мне в этом даже поможешь, — на лице англичанина появилась тёплая улыбка.

Состроив гримасу побеждённого рыцаря, Гилберт вернулся к Франциску.

— Ты рассказал ему? — повернувшись к немцу, спросил Артур, спрятав улыбку за тканью шарфа.

— Рассказывать как раз-таки ничего не пришлось… Он подслушал телефонный разговор и сам всё понял.

— Ясно, — высунув нос из-под шарфа, Артур вновь взял озябшие руки Людвига и подул на них в попытке хоть немного согреть.

— Прости… — Людвиг виновато опустил голову, едва не утыкаясь носом в макушку Артура, который был на полголовы ниже его. — Ты злишься на меня?

— С чего бы? Ты же не специально сделал это, — Артур улыбнулся и прислонил чужие ладони к своим щекам.

— Слушай, Артур, насчёт любви… — Людвиг нервно сглотнул, чувствуя себя под этим пристальным взглядом зелёных глаз, как под обстрелом на поле боя. — Может, тебе попробовать с девушками замутить и всё само пройдет?

— Пытался, не вышло, — Артур в обиженной форме отвел глаза в сторону.

— В смысле? Когда? — удивлению Людвига не было предела, ибо он ни разу не видел Артура хотя бы просто разговаривающего с какой-нибудь девушкой, а тут выясняется, что у него с девушками уже что-то было помимо разговора.

— На них у меня не встаёт, как и на других мужиков. Но знаешь, — Артур в игривой манере провёл языком по указательному пальцу Людвига, слегка прикусив его у основания, — с тобой мне всегда было хорошо. Ты мне дорог не только как друг, но и как человек.

На этой минуте Людвиг залился краской до самых ушей, вспоминая тот самый первый день, когда Артур буквально ворвался в его дом и под градом эмоций стал в красках рассказывать о том, что Франциск завёл себе какую-то шалаву.

Гилберта не было дома, и в тот момент это было как нельзя кстати. Людвиг еле сумел успокоить разбушевавшегося англичанина. А точнее, он думал, что сумел успокоить Артура, но не тут-то было! Находясь в объятиях Людвига и чувствуя через плотную ткань брюк набухающих бугорок, Артур весьма ловко подмял того под себя и, добравшись до ширинки, расстегнул её, а после стянул с него всё лишнее в плане одежды и взял возбуждённую плоть в рот, неумело скользя своим липким языком по вздувшимся венам.

После этого минета Людвиг месяц не мог прийти в себя, естественно ему всё понравилось, дальше минета дело не зашло, что особенно радовало. Всё же Людвиг считал себя натуралом в этой сфере и не хотел заглядываться на мужиков, особенно на Артура.

Конечно, Людвиг быстро простил своего единственного друга и попытался всё забыть. Однако процедура повторилась, когда Франциск бросил ту шалаву и нашёл себе новую шлюху.

Помимо второго раза был ещё и третий, и четвертый, и пятнадцатый. Людвиг настолько привык к влажному ротику Артура, что даже во время близости со своей девушкой представлял на её месте Артура.

— В таком случае хорошо, что ты влюблен в Франциска. Извини, конечно, но вы никто друг другу.

— Было бы куда проще, будь мы действительно никем друг другу, — на вздохе проговорил Артур.

— Разве? — покосился на него Людвиг.

— Да. Я бы тогда просто подошёл и признался ему, а так… — Артур не смог закончить фразу, потому что не знал, во что всё это в конечном итоге может выльется и сможет ли он быть вместе с Франциском.

— Собрался терпеть до тех пор, пока Франциск не женится?

— Можно и так сказать. Всё зависит от ситуации.

Закончив с разговорами, братья Бонфуа и Байльшмидт решили немного прогуляться, вместе обсуждая самые банальные темы, типа кто куда поступил и кто кем пошёл работать.

Подойдя к скверу, братья Байльшмидт ушли своей дорогой, а Франциск и Артур вернулись в родительский дом. Франциск покинул его сразу, как только стал совершеннолетним, а Артур, будучи несовершеннолетним, пока что продолжал жить с родителя, но в дальнейшем планировал съехать от них.

Они с Франциском давно не виделись, поэтому эта встреча для Артура стала вдвойне прекрасной, долгожданной и особенной, хотя Артур уже и не надеялся, что брат заглянет на огонёк. И всё же Артур рад, что ошибся и Франциск решил провести этот Новый год как в старые добрые времени в кругу семьи.

Однако эта встреча была и в тоже время напряженной, будучи ребёнком, Артур привык смотреть на Франциска как на брата, но став старше, Франциск перестал быть для него братом и стал простым мужчиной, к которому Артур не раз испытывал влечение.

И это странно. Странно, что Франциск до сих пор ничего не замечает, а если замечает, то почему молчит? Боится оттолкнуть от себя братишку, коим по сей день считает Артура?

Войдя в дом, братья синхронно сняли с себя верхнюю одежду и повесили на крючок. Сегодня отец с матерью отправились навестить тётю Лилит, младшую сестра мамы, которой последние дни что-то не здоровилось. Лилит жила на другом конце города, поэтому родители скорее всего заночуют у неё, раньше завтрашнего утра их можно не ждать.

— Артур, ты сегодня какой-то молчаливый. Что-то случилось? — осторожно поинтересовался Франциск.

— А ты как всегда проницательный, — на лице Артура появилась едва заметная улыбка, которая тут же исчезла, оставив после себя таинственную печаль. — Я скучал по тебе.

— Чего тогда не звонил? — Франциск опустил ладонь на светлую макушку Артура, слегка взъерошив эти непослушные волосы. — Ты же знаешь, мой хороший, я всегда рад поболтать с тобой перед сном.

— Не хотел беспокоить, — скинув с головы ладонь брата, Артур как ни в чём не бывало снял ботинки и сделал пару шагов в сторону гостиной, — мама рассказывала, что у тебя проблемы на работе.

— Ничего серьёзного, правда. Просто бухгалтерша ушла в декрет, на её место пришла другая, ну и там… Такая заварушка с бумагами приключилась, в результате чего сильно задержали зарплату.

— Ясно, — Артур кивнул.

Артур особо и не слушал Франциска, но ему всегда очень нравилось наблюдать, как трепещут эти тонкие и как всегда прекрасные губы. Вот бы прильнуть к ним и искусать, делая особые пометки, которые будут отгонять от Франциска неугодных девиц. Для Артура навсегда останется загадкой, почему каждая вторая девица вешается на шею Франциска с воплями «Я твоя!». Такое поведение как минимум неприемлемо для леди.

Артур принял Франциска как гостя и заварил чай, расставив по столу различную выпечку и шоколадные конфеты, которые Франциск в детстве очень любил.

Опустившись на диван, братья приступили к совместному чаепитию, обмениваясь взглядами, переполненными немыми вопросами.

— У тебя снова новая любовь? — спросил Артур, как бы мимоходом в перерыве между глотками чая.

— Нет, что ты, я ещё от старой отойти не могу. Представляешь, бросила меня ради какого-то русского! До сих пор злость за пятки кусает, — Франциск рассказывал как всегда в шуточный манере, отчего с его лица не сползала улыбка.

— Скучаешь по ней?

— Нет. Я даже в некотором роде рад, что не оказался её принцем в сверкающих доспехах и на белом коне. Пускай будет счастлива с другим, я уже давно отпустил её, — в комнате повисло неловкое молчание, которое быстро нарушил Франциск своим нелепым вопросом. — А ты что, братишка? До сих пор один?

— Да, — держа чашку на уровне подбородка, Артур отвёл взгляд в сторону. — Не вижу смысла в отношениях, пока не закончу колледж.

— Ну-ну, в таком деле главное не опоздать, — Франциск похлопал несмышлёного братишку по плечу и взял из хрустальной вазочки печенюшку.

— У меня уже есть на примете любимый человек.

— И кто же это? — на секунду в глазах Франциска загорелся интерес, но быстро потух, ведь Бонфуа знал всю личную жизнь Артура из рассказов матери. — Мама, папа или старший братик?

— Родителей я всегда любил и буду любить, но… — Артур поставил чашку на стол и серьёзно о чём-то задумался, обрывая фразу на полуслове.

— Но? — поторопил его Франциск.

— Н-ничего!

Артур резко замолк, так и не договорив выше сказанное. Франциск точно как в детстве стал допытывать его, заметив на щеках столь непривычный бледно-розовый румянец.

Закончив с играми и отстранившись от Артура, Франциск со всей своей непривычной серьёзностью взглянул на своего младшего братишку.

— Артур, мне кажется, время пришло, — на этой секунде Артуру захотелосьсжаться в микроскопический комочек тканей, он ведь всегда старался быть предельно осторожным со своими чувствами. Но выходит, Франциск сам обо всё догадался, но как? Неужто Людвиг проболтался? — Ты же знаешь, что я хочу от тебя услышать?

— Да, это правда, — начал Артур, опустив глаза на идеально отглаженные джинсы и, схватившись обеими руками за эту ткань, как за спасательную соломинку, продолжил. — Ты никогда не был мне братом. Я всегда смотрел на тебя как на мужчину, но в ответ получал лишь улыбку, которую ты дарил не мне, а своему любимому младшему братику. Я давно хотел признаться тебе, но боялся… Боялся, что ты меня возненавидишь, что отец меня возненавидит и прогонит, и что в конечном итоге я попросту окажусь на улице. Как Андре в своё время после признания отцу в своей нетрадиционной ориентации.

Растерявшись от такого признания, Франциск заметался взглядом по комнате. Он ведь имел в виду, что сейчас самое время поздравить друг друга и обменятся подарками, а в итоге получил признание… И от кого?! От младшего брата.

Быстро вернув себе серьёзность, Франциск улыбнулся и, дождавшись, когда Артур наконец поднимет голову, Франциск потрепал этого несносного мальчугана по волосам и заговорил:

— Знаешь, я ведь не слепой и не раз ловил на себе твои взгляды, правда каждый раз убеждал себя в обратном, твердя, что просто показалось. Но именно эти взгляды заставили меня взглянуть на тебя не как на брата, а как на самого простого едва знакомого мне парня. И от этой мысли мне стало так мерзко на душе, что захотелось броситься под поезд. Но на этом моя фантазия не остановилось, и с годами я и вовсе перестал видеть в тебе брата, хотя отношения особо не изменилось. В общем, именно поэтому я и съехал от родителей, как только стал совершеннолетним.

Излив душу в глаза друг друга, братья замолчали и перевели взгляд на одиноко стоящие в углу на небольшой тумбочке часы, нарушающие эту девственную тишину своим тик-так.

Первым воцарившееся молчание нарушил Франциск, вытащив из-за пазухи подарок и протянув его Артуру со словами «С новым годом». Кивнув, Артур молча взял его, но распаковывать не стал, просто отложил на потом и, так же ловко вытащив из-под дивана подарочную коробочку, протянул её Франциску. Он так же поблагодарил Артура и положил подарок рядом со вторым.

— Ты ненавидишь меня? — опять же нарушая тишину, спросил Артур.

— Конечно же нет! Я просто… Ну, удивлён и, наверное, счастлив.

— Правда? — Артур посмотрел на Франциска с неподдельной надеждой в глазах, он ведь любил Франциска, по-настоящему любил и очень сильно боялся потерять его подобным признанием, но кажется, в конечном итоге всё так и сложилось. Или же Артур снова ошибается?

— Правда, — приобнял глупышку Франциск, поцеловав его в лоб, однако этот поцелуй как и прежде был просто родственным знаком симпатии. Любимого человека так не целуют. — Знаешь, ты ведь скоро закончишь школу, а мне предложили работу в Барселоне. Мы уедем подальше от родителей и сможем попытать счастье в отношениях.

— Думаешь, эта хорошая идея?

— Не уверен… Поэтому и говорю, что мы можем попытаться, ты поступишь в колледж, я устроюсь на работе. У нас всё получится! — как всегда оптимистично пропел Франциск, опустив ладонь на плечо Артура. — Что скажешь?

— С тобой хоть на край света, — приблизившись к Франциску, Артур попытался поцеловать его по-настоящему, как целуются любящие друг друга люди.

Хотя поцелуй вышел довольно невинным и даже целомудренным, но Артур не расстроился, а даже наоборот улыбнулся и, положив голову на плечо Франциска, взглянул на камин, в котором играли языки пламени, пожирая поленья один за другим.

Для печали сейчас нет времени, у них еще вся жизнь впереди! И проживут они её в Барселоне, по соседству с Антонио. Франциск уже успел рассчитать и спланировать их дальнейшее будущее в Испании. Страна страсти, как никак.

Людвиг проведёт этот Новый год со своей девушкой, Гилберт — со своими драгоценными четвероногими друзьями, Антонио уедет к родителям. А Артур с Франциском посвятят эти драгоценные минуты воспоминаниям детства, прожитом в этом возможно и не богатом, но всё равно дорогом сердцу доме.