Соперники (СИ) [Mildimori] (fb2) читать онлайн

========== Волчонок Тобио ==========

— Тобио-чан…

В тягучем, как горячий воск, голосе звенят озорные нотки. Так окликают друга перед особенно удачной шуткой, которая точно заставит всех схватиться за животы от хохота. И так начинают заигрывания, предполагающие окончание в горизонтальной плоскости.

Я даже не поворачиваю головы.

Во-первых, это требует усилий. Мокрые волосы липнут к щекам, покрывало сугробами топорщится на кровати. Сознание ещё бьётся в послеогразменных судорогах. Чёрные и белые круги вспыхивают, закрывая обзор.

Во-вторых, не хочется. Обращаются ведь не ко мне, верно? Хотя вид довольного собой Ойкавы обязательно бы позабавил меня. Он явно в восторге от того, как драматично подгадал момент.

Но зато во благо уровня моего адреналина старается Кагеяма. Гнев вскипает в нём, как в забытом на плите старом чайнике. Руки, лежащие на моих бёдрах, раскаляются докрасна. Сознание истерически хихикает, подсовывая мне картинку, где у него вместо крика вырывается пронзительный свист, а губы хлопают, как металлическая крышка о полный пара носик. Уверена, гадёныша Ойкаву тоже распирает от смеха.

— Какого хера ты здесь?

Тобио яростно выплёвывает эти слова. Хочется приободрить его уважительным кивком — молодец, малыш, покажи зубки — но в своём положении могу лишь вильнуть поднятым к верху тазом. В итоге это движение обнадёживает именно меня: член Кагеямы до сих пор уверенно твердеет внутри. От покачивания распухшая головка задевает стенки влагалища. Я всхлипываю, а Тобио утробно рычит.

Мы же не на сафари. Твой рык вряд ли прогонит этого хитрющего лиса.

Думаю, как бы быстрее вернуться к уже набранному темпу и размашистым движениям, выбивающим из меня остатки сил и стыда. Но парни заняты друг другом. Кто бы мог подумать…

— Не будь таким злюкой, — сладко поёт Тоору. — В конце концов, ты тоже знаешь, как наша милашка любит внимание…

От пальцев талантливого связующего сейчас бы мог лопнуть баскетбольный мяч. Но мои бёдра каким-то чудом держатся. Наверно, лицо Тобио похоже на оскал. А Ойкава всегда много говорит, когда нервничает.

— Разве я не прав? Почему бы тебе просто не признать это?

Действо затягивается. Я всё-таки выпрямляю локти, чтобы поднять голову и посмотреть на наглеца. Тоору, прочитав на моем лице всё, что следует, возвращает прежний напор.

— Тебе нужна моя помощь, не так ли, Тобио-чан? — хихикает он, по-хозяйки кидая ключи от моей комнаты на тумбу.

Теперь теряется Кагеяма. До бедняжки доходит, насколько же бедственное его положение. Тоору решителен и спокоен. Член самого Тобио всё ещё во мне. Я молчу и смотрю в упор на Ойкаву. Кагеяма явно догадывается, как пылко я улыбаюсь сейчас.

— Ты и понятия не имеешь, что творишь, да? — шипит, казалось бы, нам обоим Тобио, но в голосе отчётливая паника.

Ойкава тем временем уже сидит на кровати. Нежными движениями убирает с моего лица спутанные локоны. Мозолистые пальцы скользят по шее. Хочу, чтобы они сжали её.

— Ох, я вообще-то думал над этим, — говорит Ойкава, и его взгляд рассредоточивается.

Браво, семпай, удачный момент для рефлексии! С радостью бы поддержала тебя, если бы не годный член внутри недавно кончившего влагалища. Точно. Член. Успокаиваю себя небольшими и ритмичными толчками в сторону Тобио. Он, поддавшись настроению, возможно, и не замечает их, но мне приятно. Размер у Кагеямы просто чудесный. В отличие от его способности действовать в стрессовой ситуации. Может, лучше карьера в порно, чем волейболе, а, Тобио-чан?

— Очень много думал, если совсем честно, — продолжает Тоору. — И она тоже знает, что я решил. Не правда ли?

Наконец встречаю осмысленный взгляд. Ойкава с его грёбаным навыком молниеносно обрабатывать информацию сразу понимает, чем я заняла себя во время его монолога.

— Прямо сейчас, даже когда он в тебе, ты думаешь обо мне.

Последнюю часть фразы он произносит почти у моих губ. Тянусь вперёд, чтобы, наконец, положить начало неминуемому, но Тобио порывисто отдёргивает меня. Член до основания входит внутрь, я чувствую, как твёрдая головка упирается в матку. Вскрикиваю от того, насколько же это чертовски приятно. Сильные руки Кагеямы поднимают мой корпус, прислоняя спиной к груди и напряжённому торсу. Что ж, жаль, что мне не достался поцелуй Ойкавы, зато теперь он может разглядеть всё в деталях. Свежие красные засосы на груди; торчащие соски, замученные губами Тобио; капли пота на животе и распухшие половые губы, которые плотно обхватывают рельефный член. От мыслей об этой картине тугой комок жара вновь собирается в низу живота, я бессильно опускаю затылок на плечо Кагеямы. Подставляю этим двум засранцам шею. Сдаю пост охотника — делите его теперь между собой, как и моё тело.

— Ты… — рычит Тобио; углом глаза я ловлю его дикий взгляд и в который раз поражаюсь бесстрашию Ойкавы. — Вали отсюда, Тоору.

Сказано так, что я сама дёргаюсь, порываясь уйти. Где-то в соседней комнате взвизгивает чья-то собачка. Думает, что в общежитие пробрался злобный волк. И только Ойкава выглядит так, будто добился желаемого. Я уже давно заметила бугор в его шортах и готова поспорить, что с каждым рыком кохая он становится только больше.

— Тобио-чан, — приторно тянет Тоору, — ты что, хочешь заставить меня плакать?

В этот миг наглая тварь отрывает взгляд от лица Кагеямы, вспоминая обо мне. Деланно равнодушно Ойкава скользит глазами по телу. Все инстинкты кричат о том, что вот теперь действительно пора бежать. Этому хищнику не стоит попадаться.

—…Плакать из-за того, что ты уже так старательно её отымел, — чувственно понижает голос Тоору, поддевая пальцем припухший сосок.

Я судорожно вдыхаю. У парня ледяные руки. Но горячая ладонь Тобио тут же хватает кисть Ойкавы, угрожая раздробить кости.

— Это тебя не касается, так что проваливай…

Мне уже слишком жарко. Гнев мальчишки сжигает и мою кожу тоже. Будто поняв это, Тоору придвигается ближе, обдавая меня свежим запахом парфюма и рассудительной прохладой.

— Ты так суров со мной, — поджимает губы Ойкава. — Но что ты сделаешь, если я… скажу «нет»?

Он подаётся вперёд и дотягивается до подставленной их с Кагеямой клыкам шеи. Уверенно кусает под самым подбородком, заставляя меня всхлипнуть от возбуждения. Тобио растерян: чувствует, что его члену куда более свободно и влажно внутри меня. Тем не менее, собрав силы в кулак, выдавливает:

— Тогда я просто заставлю тебя…

Тон побеждённого. Тоору и не пытался вырвать руку из хватки, но она уже свободна и беспрепятственно скользит по моей талии. Нередкий случай: Кагеяма Тобио потерял хладнокровие, а старший и более опытный товарищ этим воспользовался.

— Смелые слова. Но почему ты не спросишь у неё, хочет ли она, чтобы я ушёл? — поднимая голову, спрашивает Ойкава.

Я не собираюсь вмешиваться. То, как они делят меня, то, как выясняют отношения, пока один растягивает своим членом мою киску, а второй беззастенчиво кусает и целует самые чувствительные места — лучшее на свете чувство. Они рычат и шипят друг на друга, наверняка позабыв, чья на самом деле эта ловушка.

Ойкава опускает ладонь ниже и касается клитора. Немного стыдно перед Кагеямой от того, как громко я вскрикиваю и как сильно сжимаю его член.

— Особенно, когда она в таком состоянии… Кажется, кто-то вспомнил, каково это, когда я глубоко внутри?

От последних слов я снова вздрагиваю. Не поспоришь, чувство что надо.

— Да, ты действительно вспомнила? Разве это не приятно, м? — снова читает меня Ойкава, круговыми движениями поглаживая клитор. — Приятнее, чем когда Тобио-чан внутри?

Ойкава насмешливо тянет имя своего кохая и отважно ловит его убийственный взгляд. Теперь мне вдвойне жаль Тобио. От пальцев Тоору я теку, как последняя сука. Стенки влагалища сокращаются, сжимая напряжённый, но всё ещё неподвижный член. Кагеяма всё это чувствует. Уверена, определённая его часть тоже в восторге от умелых движений Ойкавы, заставляющих меня извиваться и стонать, но приходится держать лицо.

— Какого хера ты пристал? — огрызается Тобио. — Не слушай его, — тут же пытается успокоить меня, но, кажется, замечает то, о чём до этого лишь догадывался. — П-почему у тебя такое лицо?..

— Думаю, мы оба знаем, в чём же дело. Это довольно очевидно, нет? — закатывает глаза Ойкава.

— Чистая похоть, — всё же сжалившись, устало поясняет Тоору. — Итак, могу я, наконец, поцеловать девушку Тобио-чана?

Я отрываю затылок от плеча Кагеямы. Перед глазами плывёт. Под скрежет зубов Тобио тянусь к его семпаю, улыбаясь той самой улыбкой, которой у него и научилась. У Ойкавы холодные губы, но он предпочитает орудовать языком и зубами. Уже через секунду я чувствую во рту металлический привкус собственной крови — только он и говорит о том, насколько на самом деле взволнован и возбуждён Тоору.

— Ты просто пытаешься взбесить меня?

Ойкава открывается от моих губ, но придерживает за подбородок так, будто я пьяная и без его помощи голова безвольно упадёт на грудь. Хотя не уверена, что этого не случится… Член Тобио выскользнул из меня, когда он попытался отстраниться от нашего поцелуя, и я нетерпеливо ёрзаю бёдрами.

— О нет, я попытаюсь сделать это, пока буду входить в неё, — смеётся Ойкава. — Наивный, наивный Тобио-чан.

Пальцы Тоору скользят ещё ниже, и я со стыдом понимаю, насколько же мокрая. А гадёныш поднимает руку вверх, демонстрируя Тобио, как растягивается вязкая смазка между указательным и средним. Но я замечаю ещё и то, сколько же капель катится вниз, прямо к ладони.

— Лучше посмотри на это, — длинные пальцы двигаются на манер ножниц. — Она так обильно течёт, пока ты тычешься своим членом у её входа…

Пользуясь растерянностью Тобио, Ойкава продолжает:

— Так что я предлагаю позаботиться об этом вместе, оставив в прошлом старые обиды, — издевательски бодро тянет он. — Хотя, конечно, в конце она выберет меня, вне зависимости от того, что ты там хочешь.

Кагеяма прижимает меня ближе к себе. Жёсткая рука обхватывает шею. Кажется, малыш начинает подозревать, что злодей здесь не только его соперник-семпай.

— Зачем мне соглашаться на это? С чего ты взял, что я позволю тебе хоть что-то с ней сделать?

Обжигающий язык скользит по моей щеке, зубы неожиданно сжимают тонкую кожу на скуле. Вот теперь точно сафари. Хищники соревнуются, кто откусит больший кусок от поверженной лани.

Ойкава, не отпуская мой подбородок, проводит большим пальцем по влажным губам.

— Тобио-чан, Тобио-чан, — качает головой Тоору. — Ты ведь знаешь, как все закончится. Я всё равно сведу её с ума, это вопрос времени. И либо ты позволишь ей насладиться мной сейчас, либо это произойдёт позже, но уже без тебя.

Теперь уже скалится Ойкава. Он давит большим пальцем на мою губу, и я беспрекословно приоткрываю рот, проходясь языком по подушечке и ногтю. Семпай заслужил это своей настойчивостью.

— Ах да, и если я сейчас уйду, это будет значить лишь то, что ты боишься меня, — отрывая взгляд от моих губ, ухмыляется Тоору в лицо Кагеяме.

Я спиной чувствую, как абсурдность ситуации, моя покорность и неистовый напор Ойкавы ломают волю Тобио. Думаю, немалую роль в этом играет его стояк, который всё так же упирается мне в бедро. В этом месте расползается мокрое, липкое пятно. Член дрожит, размазывая предэякулят по моей коже.

— Я не боюсь тебя, и никогда не буду, — Кагеяма убирает руку с моей груди, чтобы схватиться за собственную голову. — Но это… блять… Смысл же не в этом…

Вдруг его голос меняется. Аллилуйя, наконец-то, долгожданная исступлённая решимость. Отлично сработано, Ойкава-сан.

— Хорошо. Хочешь этого? — раззадоривая сам себя, говорит Тоору. — Вперёд, я просто опозорю тебя перед ней. Потому что она моя.

Ойкава веселится не меньше моего. Он ловко меняет пальцы, заставляя меня слизывать собственную смазку. Она противно холодная, но сам жест выходит красивым. И возбуждающим.

— А-а-а, Тобио-чан, — грозит Ойкава этим же, начисто вылизанным, пальцем, — она всегда может стать моей, тут не угадаешь.

— Посмотрим, когда закончим. Думаешь, сможешь победить? Я знаю её тело как никто другой.

На миг задумываюсь над словами Тобио. Вспоминаю пальцы Тоору, которые объективно потрясающе чуть сгибались внутри моего влагалища, стимулируя что-то вроде точки G. Он всегда долго мучил меня этими движениями. Доводил до исступления. Я хватала его за запястье, вырывалась, потому что наслаждение граничило с чем-то странным. Но после его мягкого и властного «отпусти себя», я кончала так, что теряла сознание… Пожалуй, Кагеяме необязательно об этом знать.

Тем более, его руки очень даже уверенно берутся за мою грудь. Ловкие пальцы выкручивают соски, и я схожу с ума в попытках найти бёдрами его член. Вытягиваюсь выше, чтобы достать до головки и опуститься на неё, но резко ожесточившийся Тобио не позволяет. Мелкий засранец хвастается перед семпаем тем, как я хватаю ртом воздух и поскуливаю от незатейливых прикосновений.

— Может, раньше я и был королём площадки, но теперь я её король, — Кагеяма выдыхает мне в ухо это смущающее прозвище.

Я краснею ещё сильнее, не желая вспоминать тот момент, когда из шутливого «мой король» это превратилось в нечто похотливо-умоляющее. Всё-таки, когда меня хорошо трахают, я выдаю странные вещи.

Ойкаву это, кажется, задевает. Понимаю по тому, как он задирает подбородок и кривит губы. Хотя надменность плохо вяжется с крошечным пятнышком, проступившим на шортах. Я тоже многое замечаю, Тоору-чан.

— Я бы не был так уверен, — натужно усмехается Ойкава. — Просто посмотри на это.

Тоору почти вплотную ко мне. Соски трутся о его футболку, как о наждачную бумагу. И пока он скользит губами по моей шее, я не выдерживаю и стягиваю с него этот проклятый кусок ткани. Чёртовы волейболисты, почему у них такие божественные тела… Закусываю губу и поднимаю глаза на Тобио. Он смотрит на меня сверху вниз взглядом, обещающим долгую порку после всего этого недоразумения.

— Лучше бы тебе смотреть на меня, — шепчет Ойкава, сжимая мой подбородок. — Да, вот так, подними голову и…

Красивый, идеально сложённый ублюдок. Вот уж кто отлично понимает правила игры и всё равно не может удержаться от мелкого капризного хвастовства. Знает, как мне нравится его светлая кожа, туго обтягивающая подвижные, как у пантеры, мышцы.

Я откушу тебе член, Ойкава Тоору.

Будто услышав мои мысли, парень стягивает шорты и боксеры.

Ладно. Я откушу твой невероятно прекрасный, большой и толстый член, Ойкава Тоору.

— Вау, твоё сердечко стало биться быстрее из-за меня, — подлец корчит насмешливую рожу.

Теперь то, как его тело прижимается ко мне, спорит с наслаждением от пальцев Тобио внутри. Ойкава снова целует, и я охотно иду ко дну. Им точно стоит крепко держать меня, потому что мои ноги не справятся с этим даже в коленно-локтевой.

— Смотри на меня.

Я слышу глухой звук, с которым Кагеяма бьет по предплечью руки Тоору, прижимающейся к моей щеке. Перевожу взгляд на наглого воронёнка. Чёрные глаза с крошечными зрачками пугают. Потише, Тобио, убьёшь меня чуть позже.

Кагеяма обычно целовался нежно. Я ведь его розовая мечта, первая девушка в жизни талантливого и очень занятого спортсмена. Это вкупе с трогательной неопытностью делало большинство его прикосновений бережными и лёгкими. Но мне нравилось, как постепенно в Тобио нарастает страсть. Там, куда раньше он лишь посылал воздушные поцелуи, стали появляться засосы и следы зубов. Тобио, как прирождённый связующий, быстро находил ко мне подход. Но чего-то всё равно не хватало.

И только сейчас недостающая деталь готова занять своё место. Кагеяма целуется так, что я всерьёз задумываюсь о качестве и количестве своих пломб. Не помешало бы позже их пересчитать. Пальцы, наконец, находят ту самую точку во влагалище, уверенно выбивая из меня стон за стоном. Даже слишком уверенно…

— Как мило, Тобио-чан, — смеётся Тоору. — Кажется, ты немного волнуешься.

Глупо было думать, что от этого лиса что-то может укрыться. Он заметил и безжалостный поцелуй, и чересчур активную работу пальцев своего кохая.

— Ты забавляешь меня, — мурлычет Ойкава. — А ты, поцелуй ещё…

Кагеяма неохотно отпускает меня, и губы Тоору жадно накрывают мои. Кто бы говорил про волнение… Движения такие торопливые и жадные, член трётся о мой живот, размазывая смазку по коже. Тоору-чан тихо смеётся мне в губы, но я чувствую, как сильно ему хочется сменить пальцы Кагеямы. Нет, семпай, пока играем без замен.

Пристыженный шуточками Ойкавы Тобио уже сосредоточился. Он покусывает мое ухо, тихо шепча то, что сливается в единый безумно похотливый поток. Одной рукой я прижимаю к себе Ойкаву, накручивая пальцем его кудряшки на затылке, другую закидываю за спину, чтобы пройтись ногтями по шее Тобио. Этот засранец вытаскивает пальцы из меня. Но после первого же нетерпеливого движения их заменяет член. Несмотря на то, что вся внутренняя сторона бёдер блестит от смазки, а на простыне проступают отчётливые лужицы, Тобио не спешит. Сначала дырочку растягивает крупная головка, продолжая раздвигать чувствительные стенки влагалища. Медленно — до унизительного скулежа прямо в губы Ойкавы — ме-едленно, член Кагеямы входит в меня до конца. Готова поклясться, что чувствую его где-то у пупка. Даже тяну туда руку с намерением нащупать проступивший бугор. Тобио двигает бёдра назад. С чавкающим, абсолютно блядским звуком огромный пенис неторопливо подаётся обратно. Я цепляюсь за волосы Тоору и выстанываю имя Кагеямы прямо ему в рот. Грёбаный воронёнок специально мучает меня, чтобы показать своему сопернику, как хорош его член.

Охуенно хорош, Тобио-чан, всади его в меня на полной скорости, умоляю.

Ойкава быстро смекает, что мне не до поцелуев. Он становится на колени у кровати, приглашая меня приблизиться к краю. Кагеяма неохотно двигается вместе со мной.

— Пока Тобио-чан в твоей дырочке, так плавно входит в неё снова и снова, — поддразнивает Тоору, — я могу поработать языком. Покажу тебе свои лучшие техники вот тут.

Член Кагеямы внутри меня резко дёргается после слов Ойкавы. Надеюсь, это не потому, что малыш Тобио подумал о волейбольных секретах семпая. Я так и не разобралась до конца, что же больше всего заводит этих чокнутых спортсменов.

Мой лобок оказывается прямо напротив лица Ойкавы. И он чуть-чуть нагибается, опираясь руками на край кровати, чтобы достать языком до клитора. Голос перестаёт меня слушаться, выдавая позорно развратные звуки. Я прошу ещё, чередую имена парней, тут же умоляю остановиться и, кажется, окончательно схожу с ума. Тоору, как и ожидалось, не ограничивается точечкой моего клитора. Движения его языка размашистые и уверенные. Хитрый лис то и дело задевает ствол Кагеямы.

При одном движении после особо глубокого проникновения член Тобио выскальзывает из меня. И, опустив глаза вниз, я вижу, как Ойкава без колебаний облизывает сочащуюся головку. Его лицо с толстым, дрожащим от напряжения хером во рту пробивает меня, как удар тока. Я, кажется, сама готова их обоих трахнуть.

Тобио низко стонет, поздно поняв, что случилось. А потом, к моему удивлению, почти не теряет самообладания.

— Что ты творишь? Ты не можешь просто… — шипит он, но не спешит отстраняться.

— Я разве говорил, что позабочусь только о ней? — удивляется Ойкава, направляя член обратно в мою киску. — Никаких правил мы не обговаривали. Да и я бы всё равно нарушил их все.

Тобио рычит и меняет темп, ускоряясь. Я не вижу его лица, но почему-то думаю, что отдала бы руку, ногу и, возможно, с десяток минут этого секса за то, чтобы посмотреть на его выражение. Такое ощущение, будто побывав во рту Ойкавы, головка его члена увеличилась вдвое.

— Смотри, как он исчезает в тебе, — сиплым от возбуждения голосом шепчет Тоору. — Это так заводит, да? Довольно сексуально.

Могу лишь согласно простонать в ответ. Язык Ойкавы возвращается к моему клитору, поглаживающими движениями отодвигая с него капюшон. Тобио вовремя догадывается, что стоит крепче зафиксировать меня руками, иначе я просто полечу с кровати вниз. Член Кагеямы долбит мою дырочку так, что от хлюпающих звуков закладывает уши. Ойкава внезапно просовывает в меня палец, уверенно сгибая его в нужном месте. Теперь паршивец буквально с двух сторон стимулирует мой обезумевший от возбуждения клитор.

— Эй, посмотри на меня, я хочу поцелуев, — шепчет Кагеяма.

То ли он устал от моих диких и уже довольно хриплых стонов, то ли этим хочет отвлечь внимание от Ойкавы. Неважно. Я покорно поворачиваю шею, позволяя Тобио лишить себя остатков дыхания.

Быстро понимаю, что ошиблась. Поцелуй нужен был самому Кагеяме, чтобы скрыть собственные стоны. Но это выходит жутко плохо. Мои губы вибрируют от его рыка, ничуть не скрывая пошлые звуки. Ставлю мысленный плюсик в табличку на стороне Тобио — то, как он сдерживает развратные крики, заводит даже больше умелых пальцев Ойкавы. И, конечно, я снова превращаюсь в грёбаный водопад. Член хлюпает так, будто во влагалище вылили бутылку воды. Ойкава шумно глотает мою смазку.

— Ты просто великолепна на вкус, — мурлычет он перед очередным глотком скопившихся соков.

— Заткнись, — скалится Кагеяма, прикрывая глаза. — Я не хочу слышать это…

Даже я сквозь мутное, как старое стекло, сознание, понимаю, что на самом деле имеет в виду парень. А Ойкава не упускает возможности подшутить:

— Ты уже близок, Тобио-чан?

Не знаю, на что надеялся Тоору, но после его слов Кагеяма окончательно срывает внутренние цепи. Я чувствую себя в альтернативной концовке «Сумерек», где Белла выбрала оборотня и их брачная ночь закончилась его превращением в огромного волка. Тобио с рыком кусает меня за шею. Я, мобилизовав свои скудные знания о собачьих, примирительно скулю, силясь остановить безумие.

— Смотри на меня, — горячо шепчет Кагеяма. — Ты моя.

Каждое своё слово он подтверждает мощным толчком. Хотя я такая же мокрая, как бутылочка смазки изнутри, член всё равно создаёт чувство наполненности и растяжения. Кагеяма трахает меня так дерзко, что слова «мой король» в его адрес перестают казаться глупостью.

— Ты. Моя.

— Или, может, моя? — вмешивается Ойкава, плавным и сильным движением надавливая на мою самую чувствительную точку.

Пальцы Тоору касаются и ствола Тобио. От этого движения Кагеяме явно становится гораздо теснее внутри моей киски. Может, это, а может, расслабленный тон семпая — последняя капля. Я первый раз во всех подробностях ощущаю, как парень кончает в меня.

Тобио толкается ещё пару раз и с тяжелым вздохом выходит. По ногам течёт густая сперма. Но я даже не пытаюсь дотянуться до салфеток.

— Смотри, какой беспорядок ты навёл, Тобио-чан, — смеётся Тоору, облизываясь. — Может, мне стоит прибрать за тобой?

Согласия он, конечно, не ждёт. Первым в рот отправляется всё ещё эрегированный член Кагеямы. Ойкава пытается сосать головку, как леденец, и вместе с тем губами касаться размазанной по моим половым губам спермы. Он по очереди заглатывает досягаемую часть пениса Тобио и вычищает мою дырочку.

Хороший связующий всегда знает, что нужно тем, кто рядом с ним.

Тобио давится стонами. Он запинается на начале каждого вскрика, опять слишком долго анализируя ситуацию. Когда понимание приходит, становится поздно — его член снова стоит как каменный.

— Остановись, — почти умоляет Кагеяма своего семпая.

Что-то такое есть в его голосе, от чего я решаю: малыш точно сейчас спустит в рот Тоору. Но чёртов Ойкава, обычно непослушный до одури, вдруг действительно останавливается.

— Я просто не хотел, чтобы она испачкалась в твоей сперме, вот и всё, — как-то неуверенно пожимает плечами Тоору.

— Ты получил, что хотел. Вали отсюда, — мгновенно возвращает всю свою ярость Тобио.

Даже я замираю от такой наглости. Вообще-то послушный мальчик Ойкава даже не дрочил всё это время, в отличие от уже дважды за сегодня кончившего Тобио. Отчасти острое чувство справедливости заставляет меня приглашающе потянуться к члену Ойкавы.

— Ещё никто не получил то, что хотел, Тобио-чан. Ты скоро сам всё поймёшь, — смеюсь я, зная, что Ойкава возьмёт всё в свои руки, а Кагеяма уже не сорвётся с крючка.

***

Полтора месяца назад. Японский университет спортивной науки Токио, Ниттайдай.

Волейбольная команда лучшего спортивного университета заканчивает разминку. Они так заняты, что совсем не обращают внимания на моё появление. Молюсь, чтобы это продолжалось. Я бы с удовольствием сбежала подальше от этих тестостероновых игрищ, но тренер крепко держит за рукав олимпийки. Может, всё-таки рискнуть? Заберу эту кофточку дома.

— Закончили! — будто прочитав мысли, орёт тренер Макото.

Парням требуется пара минут, чтобы выстроиться в линию перед нами. Я быстро пробегаюсь взглядом по этой ровненькой, старательной шеренге. Ребята спокойные и собранные. Ищу в глазах искру понимания, но нахожу лишь надрывное «я его сделаю!», «мы их сделаем!», «лишь бы нас не сделали…». Прокручиваю собственные глазные яблоки градусов на сто пятьдесят. Кажется, только в тёмном ободке век я могу увидеть что-то разумное. Потому что вокруг — идиоты.

И главный идиот-тренер всё так же держит меня за руку. Я терплю. Мама с детства говорила, что идиоты бывают буйными. Могут кинуться и даже покусать. Что ж ты, мамочка, не упомянула, что один из них — твой батя.

Макото-сенсей, тренер команды Ниттайдай, он же гордый волк волейбола — мой дед. И этот человек скоро станет очень известен во всём Токио. Ведь это он из огромного потока желающих допустил до тренировок в лучшем университете всего троих первогодок.

Я, как девушка, воспитанная в культуре уважения к старшим, ещё раз пересчитываю лоботрясов передо мной. Семь, девять, одиннадцать… Старый ты пердун, их действительно всего одиннадцать! Меньше, чем в той токийской школе, куда я в третьем классе приехала, случайно сев на пригородный автобус. Меньше, чем нужно для нормальной тренировки. И явно больше, чем вывезет мой безумный дед.

— Знакомьтесь, это первогодка нашего университета — Фидо Мари. Она займёт место менеджера нашей команды и моего помощника, — жизнерадостно представляет меня Макото-сан.

Все приветственно вопят, я сдержанно кланяюсь. Честно, думала, до них всё же дойдёт раньше. Но возмущаться не буду: предстоящая забава того стоит.

— Тренер Макото, — начинаю я. — Мальчики уже размялись?

Некоторые из «мальчиков» больше похожи на «дяденек», но пока не уберут этот дурацкий блеск в пустых глазах — никакой пощады и уважения.

— Кхм, да, — кивает тренер.

— Тогда как насчёт тренировочного мачта? Раскидайте новичков по двум командам, пусть быстрее адаптируются.

Ненавязчиво задеваю подбородок — нет, яд не капает, значит, всё хорошо. Давай, дедушка, вспомни, как занимался со мной математикой и орал за то, что я поровну делила три целых банана между двумя обезьянами.

— Отличная идея! — восклицает Макото-сан, и я решаю всё же попросить бабушку проверить, не забывает ли он пить таблетки.

— Простите, — резкий голос из шеренги.

Неужели? Гадёныш, нужно было или сразу говорить, или уже не вмешиваться в моё цирковое шоу. Обезьяна-то приготовилась делить бананы.

— Так не выйдет, Макото-сан.

— Почему это, Тобио?

— Нас всего одиннадцать. Полные две команды не соберутся.

Действительно, засранец невозмутимо всё испортил. Ищу глазами Тобио. Высокий и очень мрачный. От такого обычно не ждёшь подставы. У него ведь на лице написано: «мне на всё плевать, отвалите». Прям бегущей строкой во весь лоб. И ещё два дубля в злобных чёрных глазах. Но сейчас парень настроен серьёзно — видать, перенервничал.

Взгляд цепляется за выражение лица, похожее на моё нынешнее. Седьмой номер рядом с Тобио тоже явно умеет считать и сейчас расстроен провалом шалости. Этот красавчик наверняка бы вместе со мной вызвался увлечённо делить одиннадцать человек на две равные команды.

— А… О… — озадачивается Макото-сан. — А кто прогуливает тренировку?

Твой мозг, дедушка. Только он.

— Никто. После выпуска в команде осталось восемь человек. Первогодок трое, и мы все здесь, — продолжает малыш Тобио.

Он ещё и новенький. Внутренне я ухмыляюсь так, будто сама до этого когда-то была в Ниттайдай.

— Что же делать, — бурчит дед себе под нос.

«Идти и догонять тех тридцать человек, которых ты выгнал, не дав даже шанса!» — хочу заорать я. Но держусь. Дедушка должен дойти до этого сам.

— Понял.

Выдыхаю. Готовлюсь бежать за журналом с телефонами не прошедших отбор в клуб.

— Мари, подсоби мальчишкам. Сыграй с ними.

Почему я поворачиваюсь к старику как в замедленной съемке? У меня вместо позвоночника всегда были шарниры? Нет, не так. У Макото-сана всегда была тыква вместо головы?

Я решительно отказываюсь. Аргументированно отклоняю все просьбы. Громкое и чёткое «нет».

Но гул одиннадцати идиотов, у которых уже сломался голос, полностью заглушает меня. Тренер подбадривает команду. Кричите громче, ребятки, не дайте ей и слова сказать!

— Кого у нас не хватает? — деловито интересуется Макото-сан.

Игроки успели разбиться на команды. В одной вижу мрачный призрак первогодки Тобио, в другой лёгкие вьющиеся волосы того единственного, кто готовился поддержать шутку.

— Нам не хватает доигровщика, — подаёт голос Тобио. — Рен и Харуто с первого курса в команде Ойкавы.

Мне кажется или на последнем слове ледяная маска паренька треснула? Его прям перекосило.

— Ты такой внимательный, Тобио-чан, — доносится с другого конца сетки.

На одну загадку меньше: красавчик это, значит, Ойкава. Хотя даже на две, пусть к разгадке второй я приблизилась сама: Ойкава та ещё заноза в заднице Тобио. Со своим богатым жизненным опытом могу понять это по одной приторно растянутой фразе и тому, как люди вокруг Тобио качнулись — наверняка на волнах возникшего вокруг него электрического поля. Красавчик одним существованием доводит угрюмыша до белого каления.

Я оставляю олимпийку на скамье и ещё раз коротко кланяюсь своей «команде». Парни представляются один за другим. Некоторые стесняются, парочка произносит свои позиции так, будто я сейчас же упаду на колени и начну им отсасывать.

— Я Кагеяма Тобио, связующий.

Он даже не смотрит на меня. Я выдыхаю; кажется, никаких пасов не предвидится. Не то чтобы это меня обрадовало. Просто минутное облегчение. Волейбол уже давно не приносит мне радости, глупо считать, что сейчас что-то будет иначе.

***

Я готова извиниться перед дедом Макото. Всадников апокалипсиса ведь тоже было всего четыре. Бабушка по папиной линии рассказала, что в русских сказках три богатыря. А мой гениальный дед умудрился найти где-то целых одиннадцать машин для убийства. Пусть пока несыгранные, но каждый — настоящая мечта ювелира, огромный алмаз.

Хотя стопроцентно ручаться могу только за Тобио и Ойкаву. За ними я слежу внимательнее всего. Связующих, способных за десять минут собрать расслабившихся на каникулах ребят в, мать его, Мегазорда, не часто увидишь даже по телевизору.

Становится немного обидно, что Кагеяма действительно не отдаёт мне ни одного паса.

Но неважно. Я в Ниттайдай, и у меня есть ещё очень много времени на волейбол. Самоутверждаться за счёт талантливых балбесов нет смысла. Тем более, перед началом дедуля, заботливо придерживая меня за локоть, попросил не отсвечивать.

Матч затягивается. Играть решили стандартные три сета, но счёт последнего уже готовится перевалить за тридцать.

— Матч-пойнт! Мари, хорошая подача! — кричит на меня Тобио.

«Сделай уже хоть что-нибудь, идиотка», — ясно различаю я. За сеткой хихикает Ойкава. Уж не знаю, что забавляет его больше: моя бесполезность или то, что из всех пяти членов команды Кагеяма стесняется в выражениях только в мою сторону.

Я чувствую, что пора. Прости, дедушка, извините, мальчики, но ничего не могу сделать со своей любовью к драматическим развязкам. Хочу, чтобы вы все разинули свои рты. Особенно желаю поглядеть на режущиеся клыки Кагеямы Тобио.

Свисток. Делаю три шага. Размеренно считаю до трёх. Прыжок. Удар.

Я вижу всё так, будто кто-то не спеша крутит плёнку в фильмоскопе. Мяч сплющивается в эллипсоид, едва не выворачивается наизнанку. Он режет воздух, плавит его, расталкивая тесно сбитые молекулы. Жду, что проломятся доски. Или под сине-жёлтой гранатой, или под моими кроссовками. Но ломаются, кажется, мои рёбра. От того, что я впускаю в лёгкие слишком много одурманивающего кислорода, насыщенного завистью, ликованием и удивлением.

Эти чувства проявляются на лицах игроков до того, как они обретают способность двигаться. Мяч, ударившийся об пол, разом оживляет все эти морские фигуры. Первогодка-либеро Рен невольно разворачивается, пытаясь найти дыру в полу. Его семпай чешет затылок, но тоже не может отвести взгляда от места приземления мяча.

Выкусите, засранцы.

Обвожу ошарашенных парней взглядом. Но цепляюсь за чёрную радужку Кагеямы. Он единственный смотрит не на мяч, а на меня. Чувство, будто обгладывает до костей. Но кроме любопытства патологоанатома есть что-то ещё. Чёртовы связующие, почему вы всегда такие внимательные?

— Двадцать девять — двадцать семь, — озвучивает Макото-сан. Он, кстати, тоже зыркает на меня. Надо поспешить к бабуле. А то успеет наплести ей, что я отбилась от рук, до того, как я нажалуюсь на его деменцию.

— Все молодцы, все свободны. Официально тренировки начинаются с завтрашнего дня, поэтому хорошо поешьте и выспитесь…

Ухожу с площадки не дослушав. Больше я в этом участвовать не буду.

***

Кагеяма Тобио ждёт меня у дверей спортзала. Прохожу мимо.

Что-то хорошее во мне взывает к милосердию: Мари, одумайся, он ведь даже не прячется за кустами в аллее, дай ему шанс.

Но я непреклонна. Ещё в раздевалке я догадалась, что же он заметил во время моей силовой подачи. И сейчас взгляд цепких глаз меня подбешивает. Что ещё он хочет разглядеть? Родинку за ухом? Лямку от бюстгальтера? Маленький наглый Тобио-чан.

— Ты пинч-подающий?

Кагеяма идёт следом за мной. Отстаёт на полшага и наверно думает, что именно они та самая грань приличия. Но на деле это делает его ещё больше похожим на сталкера. Проходящие мимо легкоатлеты вопросительно смотрят на меня. «Он тебя обижает, милая, беззащитная девочка?».

Я останавливаюсь, приглашая Тобио подойти. Даже одариваю его улыбкой. Хотя, кажется, такой мой дар он принимать не желает. Ждёт ответа и буравит меня злым взглядом.

— Проблемы с памятью? Я менеджер, — огрызаюсь и с удовольствием вижу раздражение на смазливом личике.

— Ты была пинч-подающим?

Такой настойчивый, что сводит скулы.

— Нет.

Я отвечаю, потому что иначе он не отстанет. Его эта складочка на лбу, проступившая от внутренней борьбы упрямства и любопытства, вовсе ни при чём. Сука, почему так мило…

— Центральным блокирующим, — добавляю я и внезапно продолжаю: — На самом деле, подача не такая уж и сильная.

— Да, я заметил.

Хочу ударить тебя по шее, Тобио-чан.

— Ощущение сильного удара возникло из-за идеально выбранного места и хорошего кручения. Плюс скорость.

— А ещё эффект неожиданности, — пытаясь поймать его взгляд, произношу я. — Из-за того, что ты не отдал мне ни одной подачи, никто не ожидал, что я вообще что-то могу.

Лучше бы я не искала его глаза… Он смотрит слишком внимательно. Родинка на щеке и лямка бюстгальтера? Чушь! Я начинаю переживать за своё родимое пятно под грудью. И за небольшую кисту в яичнике тоже. Этот парень грёбаный рентген.

— Я передаю пасы тем, кто может привести команду к победе, — он произносит фразу тихо и чётко.

— Я могла бы.

Стараюсь сгладить пафос небрежным тоном.

— Но не хотела, — отрезает Кагеяма.

И как тут поспоришь? Не объяснять же ему, что я уже очень давно вообще ничего не хочу. Разговор исчерпал себя. Я иду к женскому общежитию, но Кагеяма не спешит сворачивать.

— Не хочешь выпить кофе? — вдруг выдаёт он.

Даже его талант связующего не удивил меня так, как этот неловкий вопрос. Нет, я совсем не уродина, а кофе — это не односолодовый виски или вода из лужи. Ничего странного. Больше всего смущает, наверное, то, сколько же внутренних сил потратил этот злюка, чтобы выдавить из себя такое простое предложение.

У него краснеют кончики ушей. Мари, держи себя в руках.

— Пойдём. Я знаю неплохую кофейню неподалёку.

Кажется, я только что подписалась на пару часов ужасающей неловкости. Лихорадочно перебираю в голове схемы первой помощи подавившимся кофе девственникам. Что-то мне подсказывает, что дыхание рот в рот добивает таких насмерть.

— На тренировке ты выглядела очень… — начинает Кагеяма.

Эффектной? Таинственной? Невероятно притягательной?

— Раздосадованной. На твоём лице было написано, что тебе не нравится там находиться.

А, действительно, чего это я. Будто бы не знаю, как выгляжу со стороны.

— Но когда ты подавала мяч, что-то изменилось. Сам момент удара сделал тебя счастливой, да?

Кагеяма смотрит под ноги, пока говорит всё это. Но он смущается явно меньше, чем я ожидала. Скорее, выглядит задумчивым.

Не знаю, что отвечать, поэтому выкладываю начистоту.

— Меня взяли в женскую волейбольную команду, но пока не допустили до полноценных тренировок. Не скажу, что рвусь в спортзал или твёрдо намерена бороться. Я немного перегорела в старшей школе.

Чувствую на себе заинтересованный взгляд Кагеямы. Буравит край моего глаза. Он начинает чесаться, будто в него попала ресница. Или меня пробивает на слёзы от того, что кто-то так внимательно слушает?

— Я поменяла их штук пять. Приходилось переезжать из-за работы родителей. И нигде не было даже отдельного зала для волейбольной команды. Мы или занимались в общем, или рисовали разметку сами. Конечно, «мы» — сказано громко. Хорошо, если играла пара девчонок, а остальные забегали в зал перед свиданиями или дополнительными занятиями. Смешно, конечно, но даже несмотря на это, я всегда выкладывалась по максимуму.

Я пинаю камешек у себя на пути. Он неожиданно громко стучит по дороге. Пугает кошку. Она бежит на другую сторону улицы и едва не теряет сознание от пронзительного сигнала спешащего автомобиля. Истошно орёт, кидается обратно, под ноги к Кагеяме. Он даже не замедляет шаг. Идёт со мной в одном темпе и слушает. Я рискую повернуть голову, и глубокая морщинка на лбу едва ли ни доводит меня до слёз. Ему интересно, он думает над моими словами…

— Дома меня учил дедушка, я смотрела все игры, находила даже записи сетов школ по соседству. Если было время, клянчила тренировочные матчи. Успела побыть и либеро, и диагональным. Где-то меня замечали, пытались вытащить из безнадёжной школы. Но родителям нужно было переезжать, и я снова оказывалась в болоте…

— Но сейчас ты в лучшем спортивном университете Токио, — замечает Тобио.

Я теперь смотрю прямо в глаза Кагеямы. Он всё хорошо понимает, но я зачем-то всё равно говорю:

— А за спиной у меня ничего, кроме жуткой усталости. Ни одних национальных, никакого титула. Пока предложили подождать и помочь с мужской командой.

— Путь в никуда.

Разве связующий не должен быть психологом и оптимистом?

— Если ты не будешь играть, то не сможешь показать себя. Если не сможешь выделиться — не допустят к тренировкам.

А я удивлялась, почему же он так вяло хвалит игроков своей команды. Да по сравнению с нынешней интонацией, его подбадривающие слова в игре — просто внутривенная доза окситоцина. Хотя не жалуюсь, это честно. Кагеяма озвучивает то, что я и сама отлично понимаю.

Но, кажется, его самого собственные слова смутили. И снова здравствуйте, красные ушки!

— Это… Было слишком резко.

— Тогда с тебя подбадривающий кофе, — подмигиваю я.

Теперь у Тобио краснеют и скулы. Это никак не сочетается с жёстким, будто работа охотничьего ножа, разрезом глаз. А единство противоположного, определённо, моя слабость.

— Тогда и кусочек торта, — смущаясь окончательно, говорит Кагеяма. — Сладкое лучше поднимает настроение.

— Откуда ты знаешь, может, я взяла бы самый сладкий кофе?

— С карамелью, орешками и тапиокой?

О чёрт, это что, улыбка? Кагеяма Тобио улыбается мне! А я вижу в его зрачках собственную счастливую мордашку.Кажется, вечер пройдёт куда лучше, чем я могла предположить.

========== Лисёнок Тоору ==========

Ближе к ночи стало холодно, поэтому Кагеяма отдал мне свою олимпийку. Хотел проводить до общежития, но я отказалась — нужно немного привести в порядок мысли после этого дня.

Тобио отходит достаточно далеко, а я, будто последняя извращенка, притягиваю ткань к носу и вдыхаю запах. Надо же, не пахнет ничем. Разве что немного гелем для душа. А я ожидала амбру, кожу и мускус; кажется, так описывают запах настоящего мужчины.

Сегодня малыш Тобио почти заслужил это звание. Быстро справился с неуверенностью, несколько раз удачно пошутил, поддержал одну серьёзную тему и не распугал своей аурой посетителей за соседними столиками. Может, я бы и поцеловала его на прощание, но, думаю, он фанат брачных танцев с бубнами и лёгкого соприкосновения пальцев на десятом свидании.

— Неужели Тобио-чан успел пропотеть новую олимпийку?

Голос мягкий и знакомый, но я всё равно подскакиваю от неожиданности, в крепком выражении упомнив чью-то там мать.

Буквально в паре метров от входа в женский корпус стоит тот парень с тренировки. Ойкава. Не знаю, различает ли он в темноте мой близорукий прищур или просто решает соблюсти приличия, но представляется:

— Я Ойкава Тоору. Мы слегка знакомы. Ты сегодня отлично себя показала.

Таких хитрых улыбок я давно не видела. Если Кагеяма прямолинейно сканировал взглядом состояние моих почек, то этот тип явно сразу метит в слабые места. Вот сейчас проверяет: как мне его безупречное дружелюбие? Сойдёт?

— И поэтому ты решил несколько часов прождать меня у общежития? — по-сучьи проговариваю я. — Прости, но сегодня я действительно показала всё, что могла. Больше смотреть не на что.

Ойкава мягко посмеивается. Очаровательный засранец.

— А я пришёл послушать, — находится Тоору. — Например, историю о первом свидании Тобио-чана.

Настроение этого Ойкавы безумно заразительное. Я плохой человек, очень плохой. Но мне становится смешно, стоит только вспомнить о том, с каким пронзительным зубным скрежетом Тобио рассказывал о своём семпае из средней школы, с которым неожиданно оказался в одном университете.

Но что бы там ни затевал Ойкава, Кагеяма успел первым расположить меня к себе, а значит, никаких шуточек за спиной. По крайней мере, пока.

— Спроси у него сам. Теперь вы часто будете видеться.

Мне стоит усилий избавиться от желания обменяться с Тоору ещё парой колкостей.

— Так это всё-таки было свидание? — спрашивает Ойкава, когда я равняюсь с ним.

Что-то с его тоном не так. Это незначительное изменение заставляет повернуть к нему голову. И прежде, чем я вообще успеваю среагировать, он притягивает меня за затылок и целует.

От долгой прогулки мои губы треснули. У Тоору они тоже сухие. Но он отчаянно прижимает меня к себе, проводя по нижней, немного кровоточащей корочке языком. От скуки или от неожиданности я не против. Пусть целует. Очень хочется посмотреть в его глаза после этого. Ведь он явно сам не ожидал от себя такого.

Целуется умело и жадно. Тепло зарождается где-то внутри и расходится по всему телу. Интересно, что согрело больше: это или олимпийка Кагеямы?

Наконец, отстраняется. Блять, хотела увидеть его растерянный взгляд, а в итоге поплыла сама. Тоору же за эти секунды успел придумать пафосный ответ:

— Кажется, всё-таки не свидание. Они обычно не заканчиваются поцелуями с другим парнем.

Доволен собой, змеюка подколодная. И я довольна им тоже. Эталонный говнюк. Хоть на выставку.

— Да, они заканчиваются прощанием на развилке и романтично отданной курткой, — шиплю в ответ. — А извращенец в ночи, от которого любимую нужно спасать, тоже классика.

Набираю в лёгкие побольше воздуха. Он холодный и противный. Но не такой противный, как самодовольная рожа нового знакомого.

— ААА! ПОМОГИТЕ! НАСИЛУЮТ! — с абсолютно равнодушным взглядом воплю я.

Теперь очередь Ойкавы резким рывком втягивать в себя осеннюю прохладу. Чтоб тебя насморк завтра замучал.

— Нет-нет, замолчи! Какая же больная… — причитает Тоору, юркой змейкой заныривая в кусты.

Но гадёныш, бодрой рысцой гарцуя по газонам, прыскает со смеха. Кажется, у нас одинаково отбитое чувство юмора.

Из окна первого этажа выглядывает чья-то сонная моська, много где загорается свет. Я не хочу в кусты, поэтому, старательно приставив ладонь ко лбу, делаю вид, что сама разыскиваю виновника вечерних воплей.

Ах, какой же чудесный день.

***

Сегодня Кагеяма будет признаваться мне в чувствах. Это словно огромная наковальня, нависшая прямо над моей головой. И как только я забываю о том, что она вот-вот проломит мне череп, чугунная штука подрагивает и отбрасывает на меня гигантскую тень.

На тренировке Кагеяма криво подаёт.

— Слишком высоко! — орёт на парня мой дедуля.

Кагеяма не успевает поймать мяч.

— Внимательней, Тобио, — мягко просит капитан команды.

Кагеяма прекрасно пасует диагональному, но, к сожалению, тому, что по другую сторону сетки.

Это последняя капля для всех. Талантливого связующего сажают на скамейку, а меня просят принести полотенце и воду.

«Ружьё, тащи, мать его, ружьё», — пылает в глазах тренера Макото.

Я и сама не отказалась бы шмальнуть в этого выпавшего из гнезда воронёнка. От каждого его косяка мучительно стыдно мне. И каждый из них однозначно трактуется в словаре балбесов как: «сегодня первый раз предложу девушке встречаться».

Но, с другой стороны, мне хочется успокоить Тобио. За последние три недели мы здорово сблизились. Вернее, так: за это время мы стали парой. Но почему-то Кагеяма упорно желает официального закрепления наших отношений в словесной форме. Хотя куда я могу деться от него после того, как мы вместе отравились результатом попыток воспроизвести таинственный «борсщч» из тетрадки рецептов моей русской бабушки. Или тем более после того, как Тобио познакомил нас с маленьким рыжим электровеником, который, казалось, найдёт меня и в сибирской глуши, вздумай я обидеть его друга.

Единственное, что может смущать Кагеяму — моё общение с Ойкавой. Пару раз Тобио заставал нас за безобидной болтовнёй в университетских коридорах. Вроде бы единожды ловил за одним столиком в кафе. Но молчал. Правильно, Тобио, мы же взрослые люди. Все имеют право на друзей и личное пространство.

Тренировка заканчивается. Кагеяма так и не отводит гипнотизирующий взгляд, от которого меня подташнивает. В нём сквозит такая решимость, что я переживаю, не подкинет ли он по привычке меня в воздух, чтобы шмякнуть ладонью. Ибо раньше Тобио смотрел так только на мяч.

Я первая выхожу из спортзала. Спиной ощущаю присутствие Кагеямы. Оно заставляет волноваться и меня. Господи, надеюсь, обойдётся без колец и коленопреклонённой позы. Всё же надо поискать взглядом какую-нибудь палку, чтобы в случае чего, не теряясь, с её помощью посвятить его в почётные рыцари круглых идиотов.

Но сучкá мне не попадается. Зато перед глазами маячит один кобель. Вот уж кто больше всех развлекался на тренировке, поддразнивая и подначивая Тобио тысячей дегенератских способов, забытых нормальными людьми ещё в третьей группе детского сада. Ойкава громко распевал «тили-тили-тесто», показывал язык, улюлюкал, вызывая во мне новые и новые приступы стыда. Как можно было в огромном Ниттайдае связаться именно с этими двумя?..

Кагеяма и Ойкава приближаются ко мне одновременно. Я, как порядочная девочка, улыбаюсь сначала Тобио, а потом Тоору. В последнем жесте хорошо читается: «Вали отсюда побыстрее».

Но Ойкава стоит на месте, раскачиваясь на носках. Малыш Тобио нервничает так, что ладошки начинают потеть у меня.

— Тобио-чан, ты хочешь что-то сказать? — бодро пропевает Тоору.

Я задерживаю дыхание. Головой понимаю: нужно срочно спасать Кагеяму, но придурочное тело, привыкшее трястись от смеха после выходок Ойкавы, не слушается. Могу лишь легонько сжать мертвенно ледяные кончики пальцев своего будущего парня.

В скрежете зубов Тобио у меня получается разобрать что-то между «нет» и «не твоё дело».

Сука, Тоору-чан, не доводи его! Даже я не смогу оттащить от тебя слетевшего с катушек дикого волчонка.

— Нет? — уточняет Ойкава. — Тогда не против, если я начну?

Тобио что-то медленно скрипит, но его семпай уже не слушает. Он гаденько, по своему обыкновению, тянет слова:

— Мари-чан, будь моей девушкой!

На меня падает не наковальня, а бронепоезд. Не могу даже бровь поднять. Пальцем шевельнуть. А, нет, последнее из-за того, что Тобио пытается раздробить мою ладонь в своей. Боль немного приводит меня в чувства. Но от хитрющей морды Ойкавы я снова ощущаю себя раздавленной сотней тонн железа. Переиграл и уничтожил, сучий потрох.

— Чудесная шутка, мой дорогой друг, — по слогам давлю я из себя.

Надо звучать громко и уверенно, чтобы звук моего голоса хоть немного откачал синеющего Кагеяму. Одинаково не хочу его скоропостижной кончины и кровавой бойни.

— Очень смешно и уместно. Мы в восторге. Ты умеешь разрядить обстановку.

Я звучу, как говорящий робот-пылесос. «А теперь, Ойкава-сан, уйдите с маршрута. Вы мешаете продолжать уборку». Чёрт, как бы действительно не пришлось убирать безжизненное тело Кагеямы.

— Я не шучу, Мари.

Серьёзного Ойкаву редко увидишь. Преимущественно в эти моменты он завёрнут в плед, крайне раздражён и бесконечно поправляет очки. Но я узнаю этот тон и сейчас.

— Ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой.

Да, ошибки быть не может. Он серьёзен. Карие глаза мягко светятся, оставляя в поле зрения только мою фигуру. Такого Тоору я могла видеть всего-то пару раз, но успела сильно прикипеть к нему. Было в этом его настроении какое-то ощущение завершённости. Тихая радость от того, что слова сложились в хокку. Прелесть созерцания горной речки, справившейся с переполнявшими её потоками талой воды.

Но сейчас эта речка для меня отчётливо воняет говном. А хокку писалось ради слов «хер» и «жопа». Внутри расправляет плечи такая ярость, что бронепоезд неожиданных чувств кажется пылинкой на её плечах.

— Неужели в мяче, прилетевшем тебе в голову, кто-то спрятал гирю? — я сама удивляюсь своему тихому свистящему голосу. — Или ты приболел, Тоору? Иначе чем вообще объяснить то, что ты решил впутать меня в своё соревнование с Тобио?

Я наслаждаюсь парализующими волнами гнева, исходящими от меня.

— Я тебе что, лошадь, чтобы делать ставку на то, куда я прибегу?

— Ставки обычно делают не… — всё ещё не осознавая масштаб катастрофы, пытается остроумно ответить Ойкава.

— Закрой рот, — плюю ему в лицо каждое слово. — Это гадкий поступок, Тоору, подумай об этом.

Собираюсь уходить, но меня останавливает рука Кагеямы на запястье. Приходится повернуться к нему. Ойкава так и стоит рядом с нами.

Я вижу в глазах Тобио искреннее участие. Ему хочется поддержать меня настолько, что даже собственное раздражение отходит на второй план. Но ещё до того, как он открывает рот, я вижу проскользнувший на его лице спортивный азарт. Я правда понимаю, как тяжело отказаться от него, когда живешь им с детства. Но сейчас? Тобио, ты серьезно?

— Мари, тогда встречайся со мной. Ты правда мне нравишься.

Даю Кагеяме пощёчину и ухожу. Пусть остаётся со своим ненаглядным наедине и меряется членами без меня.

***

Стук в дверь совсем не удивляет. Да и я уже успела остыть.

На пороге стоит Ойкава. Выглядит умеренно виноватым, и я ценю это — неплохо постарался. Не переборщил с заламыванием рук, но и грустную мордашку изобразил. Фейсконтроль пройден, захотите быстрее в комнату, Ойкава-сан, пока ваши фанатки не заметили.

— Мари-чан, ты больше не злишься? — падая на мой диван, спрашивает Тоору.

— Злюсь, — бурчу я и иду к холодильнику. — Пиво будешь?

Всё-таки Ойкава умеет ходить тише лесного кота. У меня никогда не получается определить траекторию его движений, когда я занята делами или своими мыслями. Он на шаг впереди, невольно приходится отдавать инициативу.

Вот и сейчас он уже замер у меня за спиной, обхватив талию руками. Я, как назло, в тонкой майке и без белья. Но мозолистая ладонь скользит по ложбинке груди выше, останавливается на шее. Большим пальцем Тоору поглаживает место над ключицей, поднимаясь прямо по сонной артерии. Клянусь, я не хотела так просто сдаваться, но тело капитулирует без моего позволения. По рукам бегут мурашки, соски оттягивают ткань футболки.

— Не хочу пиво, — мурлычет Ойкава прямо мне в ухо. — Тебя хочу…

От его голоса во рту сладко, как после глотка колы. Приходится больно кусать себя за губу, чтобы сохранить хоть каплю трезвомыслия.

— Тоору, что тебе нужно? — я разворачиваюсь к нему лицом, резко ударяя ладонями по столешнице.

Теперь близость играет на руку мне, лисёнку некуда деваться: только смотреть в глаза и чётко отвечать на вопросы.

— Что тебя не устраивает? Зачем лезть в мои отношения с Тобио?

Ойкава мнёт руками край моей футболки. Холодные пальцы то и дело задевают кожу, мешая сосредоточиться. Эй, Мари, серьёзнее. Это ведь переломный момент! (Если Тоору опять отшутится, то переломаю ему кости).

— Я просто хочу свои отношения с тобой, — пожимает плечами Ойкава.

Вроде серьёзно, а вроде опять каламбур.

— Мы ведь уже говорили об этом.

Я отталкиваюсь ладонями от края стола, усаживаясь на него. Теперь моё лицо на одном уровне с лисьей мордочкой. Немного печальной. Это остатки виноватой гримасы или он правда расстроен?

— Мы можем продолжать видеться и делать всё, чем занимались до этого. Просто встречаться я хочу с Тобио. И он тоже этого хочет: настоящих крепких отношений. А ты, Тоору, наиграешься и свалишь в туман.

Для меня всё очевидно. С Ойкавой весело и легко. Он поддерживает любые безумства, охрененно целуется и залезает рукой под моё платье, пока я разговариваю с семпаем из женской волейбольной команды.

С Тобио мне спокойно и комфортно. Да, я поступаю плохо, когда после свиданий с ним открываю дверь в комнату Ойкаве, но внутренне чувствую, что так правильно. Связь с Тоору никогда не всплывёт наружу, но оградит Тобио от ужасных сторон моей личности. Пусть всё это достаётся Ойкаве, который кайфует от моей грязной душонки. Кстати, есть кое-что противное, что очень хочется проверить…

— Но я не хочу заниматься тем, чем раньше, — канючит Ойкава, надувая губы.

О каком там серьёзном разговоре шла речь?..

— Хочу попробовать что-то новое. И это Тобио-чан вряд ли может тебе дать.

Ойкава подхватывает меня за бёдра и относит на кровать. Смотрю на него снизу вверх, а в голове только одно: как бы поэффектнее провернуть задуманное.

Тоору ртом размечает мою шею на неравные части: вот здесь целовать, тут кусать, а там, ближе к впадинке между ключицами, нежно вылизывать. Отвлечённая умелым чередованием этих действий, не сразу замечаю, что ловкие руки уже под майкой. Они привыкли к быстрым пасам и силовым подачам, поэтому особо не церемонятся. Кровь приливает к соскам — пальцы тут же их щипают. Выстанываю что-то между «ай» и «пожалуйста».

Ойкава поднимает голову, чтобы одарить меня триумфальным взглядом. Вот он, самый удачный момент.

— С чего ты взял, что Тобио не смог мне этого дать?

На миг руки замирают, но я по глазам вижу, насколько быстро отбрасывает Тоору навязанную мной мысль.

— Тобио-чан и секс до свадьбы звучит как глупая шутка, — улыбается Ойкава, поглаживая мои рёбра.

— Ты просто бесишься, что он переспал со мной первым. Талантливый малыш Кагеяма Тобио опять уделал своего опытного семпая, — я возвращаю Тоору его улыбку.

Пользуюсь секундной растерянностью и оказываюсь сверху, опрокинув парня на спину. Теперь уже мой палец скользит по его прессу, заставляя складываться и задираться ткань футболки.

— Ты врёшь, — заинтересованно проговаривает Тоору.

Хочу его сфотографировать. На лице столько разных эмоций, а член стоит колом. Будто бы сижу на гимнастическом козле. Слегка ёрзаю, чтобы составить впечатления о размере во всех трёх измерениях. Если чувствительность меня не подводит, то он что надо. Прямо-таки не козёл, а конь.

— Мари-чан, — торопит меня Ойкава.

Надо же, как его штырит от любопытства. Или всё-таки от чего-то ещё?

— Ты странный, Тоору. Говоришь, что хорошо знаешь Тобио, но не понимаешь такой очевидной вещи. Он никогда бы не предложил мне встречаться, не убедившись на тысячу процентов, что нравится мне. А что убеждает лучше секса?

— Ты врёшь, — как заведённый повторяет Ойкава.

Пытается улыбнуться краем губ, но получается до глупого натянуто.

Я неспешно провожу языком по ладони и отправляю её вниз. Поддеваю край шортов, резинку боксеров. И натыкаюсь на липкое пятнышко в жёстких волосах. Ах да, член супер. Тут ты не проиграл Тобио-чану.

— Мы выпивали вчера после тренировки, — начинаю рассказ я.

Никуда не спешу и нарочито медленно двигаю кистью. Второй рукой приспускаю трусы и шорты. Сама тоже скольжу ниже, так чтобы при желании можно было достать ртом до члена. Ойкава пытается выглядеть невозмутимым. Но так комкает мою простынь, что сам пойдёт просить у соседок утюг.

— Выпивали? — лисёнок хочет подловить меня.

— Ага, у вас же сегодня нет тренировки с утра, вот Тобио и согласился. Взяли всего по паре банок пива. А когда собрались по домам, полил дождь.

Я слизываю мутную капельку с головки члена. Ойкава дёргается, задевая мою верхнюю губу. Неужели хочет, чтобы я замолчала? Не могла же я так просчитаться? Но нет, Тоору быстро берёт себя в руки и поощряет мой рассказ заинтересованно поднятой бровью.

— Мы без зонта. Моё платье, которое и так похоже скорее на кусок шёлка на лямках, за секунду насквозь промокло. И такси не едет. А квартира Кагеямы в пяти минутах.

Сначала Ойкава скалится — какая квартира, мы все живем в общежитии. А потом резко меняется в лице, вспомнив, что родители Тобио оставили ему квартиру в Токио, куда он пока решил не заселяться, чтобы не пришлось ездить до университета. Я сопровождаю момент осознания резким и глубоким движением руки по члену. Так, что мизинец ударяется о яйца. Тоору морщится и с гулким звуком выдыхает.

— Да, там очень пусто, только самое необходимое. Я попросила дать мне сухую одежду, но Тобио растерялся и стянул свою майку. Она, конечно, тоже насквозь мокрая. Тобио смутился ещё больше, хотел, наверно, предложить снять платье и закутаться в одеяло. Но запнулся на слове «снимай»…

— Мари, хватит, я верю.

Ойкава пытается приподняться на локтях и притянуть меня к себе для поцелуя, но я грубым движением толкаю его назад.

Милый, я сама знаю, когда стоит остановиться. Пока могу только замолчать на минуту, чтобы вылизать головку твоего члена. Из неё уже столько натекло, что я и не знаю, кто кого здесь будет трахать.

Тоору стонет, прогибая поясницу. Пальцами зарывается в мои волосы, пытаясь насадить горлом глубже. Но я уверенно поднимаюсь и опускаю таз на пятки. Теперь Ойкаву ублажает только моя рука, ловко скользящая по мокрому от предэякулята и слюны стволу.

— Я посмотрела на его пресс и подумала, что, пожалуй, без одежды греться будет эффективнее. Подошла и поцеловала. Представляешь, на мне ледяное мокрое платье, а он раскалённый, будто только что из печки…

Ойкава отворачивает голову и кусает себя за согнутый указательный палец. Наверно, чтобы не стонать. Я отвлекаюсь от члена, сжимаю напряжённые яйца, нащупываю место между ними и анусом. Слегка надавливаю. Остаётся внимательно наблюдать за реакцией, сейчас самая важная часть эксперимента.

— Ты представляешь, у него моментально встал. Я почувствовала, как член тычется мне в живот. Хорошо, что мы немного выпили, иначе он бы не решился. Но в итоге практически сам направил мою руку себе в трусы.

Я тяжело дышу от возбуждения и волнения. Рассказывать про член Тобио, когда передо мной готовый кончить в любую минуту Тоору, это нечто безумное и сносящее крышу. Ойкава, кажется, чувствует то же самое. Никогда не видела, чтобы он так краснел.

— Я переживала, что он растеряется. Но каждое движение доказывало: Тобио точно хорош в сексе. В средней школе его ведь звали «королём площадки», потому что он вёл себя деспотично и дерзко? Такие правила идеально подходят для секса. Малыш Тобио хотел меня так сильно, что быстро понял, что к чему. Сначала старательно оттрахал пальцами. При этом рычал, кусал меня за шею. Говорил всякие безумно горячие вещи. Вроде «хочу, чтобы ты стонала моё имя, пока кончаешь», «ты очень мокрая, когда я трогаю вот здесь»…

Последними словами я обжигаю шею Тоору, почти вплотную приникая губами к светлой коже. Член, сжатый в руке дрожит от напряжения и чертит мокрые линии на моём животе. Ойкава всё ещё не поворачивает голову, не открывает глаза. Но стоны, даже сквозь прижатый ко рту кулак, всё отчётливее. Мне мало. Хочу, чтобы он скулил и плакал во весь голос.

— Как тут устоять? Я встала коленями на кровать, от возбуждения прогнула поясницу так, что чуть не сломалась надвое. Малыш Тобио долго дразнил меня, представляешь? Водил головкой у входа, проникал буквально на сантиметр и отстранялся. Я просто с ума сходила, как хотела, чтобы он вставил мне до самого конца.

— Мари, ты демон, — наконец срывающимся голосом выдыхает Тоору и стонет.

Убирает руку от лица, тянется к моим бёдрам. Снимает с меня домашние шорты. Я не мешаю, но и не даю сразу же насадить себя на член, которым Ойкава тут же толкается в мой лобок, задевая половые губы. Приятное чувство скольжения и чужого обжигающего нетерпения. Хотя немного страшно, что Тоору кончит без дополнительной стимуляции, от одного только рассказа о том, как трахал меня его кохай.

Пальцы Ойкавы достают до моей дырочки. Теперь ему не должно быть так стыдно за собственное возбуждение, ведь я тоже теку как сучка. Поза не позволяет Тоору глубоко засунуть пальцы, но вот водить ими у входа, поддразнивая громкими хлюпающими звуками, получается отлично.

— Когда он наконец вставил, я подумала, что тут же кончу. У него реально большой член, — продолжаю я, вылизывая висок Тоору. — Сначала он двигался медленно, входил на всю длину и аккуратно подавался назад.

— Мари, хватит… — почти скулит Ойкава.

Он не хочет делать мне больно, но руки тянут мои бёдра вниз так, что кажется, вот-вот сломают кости. Я тоже на грани, поэтому поддаюсь. Опускаюсь на член, чувствуя, как неимоверно легко он входит глубже и глубже. Тоору хочет сразу начать. Да, быстрый и жёсткий секс это то, что нужно после такого томительного начала. Но вот только я ещё не закончила.

Останавливаю Ойкаву. Упираюсь ему в грудь. Медленно веду бёдрами вперёд. Потом назад. Твёрдый член внутри задевает всё самое чувствительное.

— Мари-чан, дай мне сделать это быстрее, — просит Тоору, поднимая на меня помутнённый взгляд. — Я умру, если сейчас не трахну тебя.

От его слов по венам пробегает поток лавы. Сверху вниз. И там, внутри влагалища, он оборачивается очередной щедрой порцией смазки. Но я не сдамся, это моя сольная партия.

— Тшш, — шепчу я и, зацепив край футболки Тоору, жестом прошу подержать его зубами.

Ойкава хочет отказаться, но я привстаю так, будто собираюсь уйти.

Молодец, послушный мальчик. Займи свой рот и дай мне посмотреть на твоё тело.

— Когда я уже начала умолять Тобио, он парой быстрых движений довёл меня до оргазма. И не замедлялся до тех пор, пока я не кончила ещё раз.

В конце каждого предложения я привстаю и резко опускаюсь на член Ойкавы. Он ощущается ещё больше, чем мне показалось на глаз. Стоит огромных усилий избегать дрожи в голосе. А вот Тоору совсем плохо. Или хорошо?

Я вижу, как намок тот кусочек ткани, который Ойкава сжимает в зубах. Тоору стонет так, что один за другим у меня завязываются узелки внутри живота.

— Потом Тобио вышел и хорошенько вылизал всё, что успело испачкаться. Поставил меня у стены. Вошёл снова. Трахал, пока не перестали держать ноги. Шлёпал по заднице. Давил на клитор. Оттягивал волосы.

Меня ещё хватает на короткие предложения. Но и они уже слишком отрывистые. Я буквально выскуливаю каждое, опускаясь на член Тоору. Он, несмотря на мои запреты, тоже двигает тазом навстречу. От этого каждый толчок становится намного глубже. Мне было бы больно, если бы не чудовищный жар возбуждения и литры смазки, пачкающие Ойкаве живот.

Я уже не могу говорить. Одни нечленораздельные воющие звуки. Ойкава, заметив это, переворачивает меня, нависая сверху. Теперь его очередь двигаться, и у меня сводит ноги от безумных ударов члена о матку. Кажется, сейчас потеряю сознание от удовольствия. Ещё. Глубже. Сильнее.

Настрой сбивает телефонный звонок. Тоору косит глаза на экран и то, что я вижу на его лице, совсем мне не нравится.

Блять, я свела с ума Ойкава Тоору. И не в сопливом смысле, а в самом прямом. Он сейчас выглядит, как героиновый наркоман, услышавший о дозе.

— Ответь, — шепчет он, наклоняясь ко мне.

Быстрее, чем успею отказаться, Тоору — будь проклята реакция волейболиста — нажимает на зелёный кружок и включает громкую связь.

— Мари, привет!

Кто бы сомневался, это голос Тобио.

Ойкава медленно двигается во мне. На его лице всё то же удовольствие маньяка-психопата. Я боюсь, что он выдаст что-нибудь, разозлившись на мою выходку, но он ждёт. Хочет, чтобы я разговаривала с Кагеямой, пока он будет трахать меня. Что ж, пожалуйста!

— Ты сейчас занята? Я хотел извиниться.

— Нет, — как можно спокойнее отвечаю я.

Тоору наращивает темп. В телефоне точно слышно хлюпанье и шлепки. Надеюсь, настолько тихо, что можно спутать с чем-то другим. А вот что делать со сбивающимся дыханием и рвущими мою глотку стонами? Сука, как же я хочу кончить.

— Я зайду?

— Хорошо, — вроде бы справляюсь с голосом я. — А-а!..

Но Тоору в последнюю секунду входит на всю длину, стукаясь яйцами о мои ягодицы. Головка растягивает шейку матки, мне так приятно, что я не сдержала бы стона, даже если бы разговаривала со своей бабулей. Ойкава не останавливается. Очень глубоко и резко.

— Всё в порядке? Ты ударилась? — Кагеяма звучит взволнованно.

— Д-да, — оправдываюсь я.

— Зайти в аптеку?

Ойкава сжимает мои соски. Тянет на себя. Они ещё не отошли от того, что вчера вытворял с ними Тобио, поэтому отзываются тупой и тягучей болью. В моём нынешнем состоянии она — один из последних частей пазла в картине экстаза.

— Да-а.

Лицо Тоору просто светится от превосходства. Засранец трахает меня так, будто хочет, чтобы Кагеяма услышал и то, насколько мокро у меня во влагалище. Не могу выносить этот триумф после моей гениальной выходки.

— И купи презервативы. Вчера мы потратили все мои, — выдыхаю, потратив последние силы на спокойный голос. — Прощу тебя, только если будет так же классно.

Ойкава тянется к кнопке сброса, но я успеваю сладко добавить:

— Мой король.

На этих словах мы с Тоору кончаем. Он потоками вязкой спермы бьёт внутрь меня, я всхлипываю от оргазма, развязывающего все узелочки возбуждения. Внизу живота словно взрывают хлопушки. Я скулю и не могу унять дрожь.

Ойкава без сил падает сверху. Спермы так много, что я чувствую, как медленные струйки стекают по половым губам.

— Перезвони ему, а то правда придёт, — перекатываясь на бок, выдыхает Тоору.

— В этом и смысл. Ты приглашаешь кого-то — он приходит.

Смотрю в потолок, кайфуя от того, какой же он белый. Потрясающе. Мне очень нравится.

— Мари-чан, ну хватит. Пошутили, и всё.

Ойкава теребит меня за плечо, в привычном тоне растягивая слова. На белом потолке я в повторе вижу, как он дёргается подо мной от словосочетания «член Тобио». Эксперимент удался. Прекрасная работа, Фидо Мари.

— Я хочу видеть Тобио. Он принесёт мне цветы и тортик. Может, в кино сходим. Приготовим ужин.

— А я?

— А ты иди к себе. Тебе сегодня в бар с Куроо-саном.

Боги, Тоору, отстань уже от меня. Мне нужно переварить полученную информацию, чтобы как можно действеннее её использовать. А для этого нужно хотя бы пять минут одиночества. Ах, да, и сходить в душ. Даже страшно представить, как я буду вымывать из себя такое количество спермы.

— Ты такая жестокая, Мари-чан, — мурлычет Тоору. — А если я не уйду?

— Тогда я уйду. Оставишь ключи у коменданта, вы вроде подружились.

Ойкава фыркает и неохотно поднимается. Потягивается, разминает плечи. Вот, смотри, кого ты теряешь. Красавца, Аполлона. Я ещё и вот так могу, и спинку прогнуть, и волосы откинуть.

— Иди-иди, — тороплю зарвавшегося засранца. — Стриптиз я не заказывала.

— Ты злюка, Мари-чан, — сдаётся Тоору, но одевается так медленно, что я начинаю психовать.

Хотя, может, и неплохо будет посеять первое зернышко именно сейчас…

— А что, ты волнуешься, что я опять трахну твоего Тобио-чана? Но в этот раз не расскажу в подробностях?

Упс, кажется, переборщила. В глазах, где обычно пляшут озорные искорки, сейчас проступает сталь. Ойкава Тоору злится. Даже дышать становится тяжело от того напряжения, которое теперь сквозит в каждом жесте.

— Какой бред, — скрипит зубами он. — Как ты вообще такое придумала. Наш секс был забавным, не более. И Кагеяма тут ни при чём.

Зато теперь Ойкава собирается очень быстро. Он уже стоит в дверях.

— Это то же самое, что посмотреть порно. Ни о чём не говорит.

Кто-то очень много болтает, когда волнуется. Даже мило.

— Хорошо-хорошо. Я передам Тобио-чану привет!

Мой голос эхом отлетает от уже закрытой двери.

========== Капкан ==========

— Мари-ча-ан!

Я радостно висну на шее Тетсуро. Этот злобный кошак в хорошем настроении и уже немного выпил, поэтому могу позволить себе вольности.

— Мари-чан, почему у тебя такое милое личико?

Куроо треплет меня за щёки и, кажется, готовится расплакаться. Выпил-то он, может, и немного, но проняло его знатно. Хотя я не против. Пусть говнюк Тоору послушает про мои достоинства подольше.

Похвалите ещё фигуру и характер, Куроо-сан!

— Как такое личико могло достаться такой ведьме? Злобная-злобная Мари-чан! Обижаешь моего дружочка!

Ойкава хохочет так, что пиво идёт носом. Кашляет, жестом просит похлопать его по спине, но я, мило улыбаясь, всем видом показываю, что ведьмы такими добрыми делами не промышляют. Могу только метлой огреть.

— Но ты красивая, Мари-ч-а-ан, — ноет Тетсуро.

— Вы тоже красивый, Куроо-семпай. Хоть и ведёте себя как кот драный.

Теперь уже улыбается Кенма. Он первый раз с нами в баре. Сидит уткнувшись в телефон, хотя выпил не меньше своего друга.

— Мари, это похоже на флирт. Не заставляй меня думать, что ты хочешь заполучить себе и Тетсуро, — издевательски дует губы Ойкава.

— Это невозможно, — слишком твёрдо после недавних слюнявых комплиментов произносит Куроо. — Поэтому, кстати, мы с Козуме и пригласили вас встретиться.

Тоору наигранно удивляется, прикрывая ладонью рот.

— Я думал, просто выпьем. А тут на повестке серьёзный вопрос: почему Мари-чан ещё не соблазнила Тетсуро? Надеюсь, не станем исправлять это недоразумение прямо сейчас.

Показываю Ойкаве язык, он — в ответ.

— Тоору, недоразумение здесь ты! — начинает заводиться Тетсуро. — Я важную вещь хочу сказать. Мы с Козуме вместе.

— Вместе хотите рассказать? — с интонацией абсолютного идиота переспрашивает Ойкава.

Мне стыдно за него, но совсем чуть-чуть. Всё-таки это искренний тупняк, а не одна из глупых шуточек. Больше меня занимает то, как красиво и интересно краснеет Кенма. Крошечными пятнышками от шеи ко лбу.

— Нет, братан, мы вообще вместе, — вдруг широко разводит руками Тетсуро. — Вместе гуляем, едим, в кино ходим, спим даже… Причём спим в том смысле, что прям спим-спим, а ещё в том, где вроде как и не спим…

Кенма отрывает глаза от экрана телефона, и я вижу в его взгляде знакомое чувство испанского стыда, который так ярко можно испытывать только из-за косяков своей туповатой половинки. Козуме что-то говорит Куроо, но я слышу лишь тихое шипение. Бедняжка Кенма, поздравляю со вступление в клуб тех, кто связался с идиотами!

— А-а-а, — тянет Ойкава.

Подвис. Опредёлено, подвис. Так раскручивает бокал пива в руке, что там скоро образуется пшенично-дрожжевой шейк.

— Поздравляю, вы отличная пара, — спасаю положение я.

— Мы решили рассказать всем, чтобы не пришлось прятаться по углам и бояться, — чешет затылок Тетсуро и выглядит при этом абсолютно счастливым. — Тем более вы же нам рассказали про Кагеяму, — подумав, добавляет он.

От улыбки у меня сводит скулы. «Мы рассказали» в этой ситуации значит «кое-кто напился и, размазывая сопли, жаловался на свою тяжелую жизнь», а на утро представил мне презентацию в двадцать слайдов «Польза того, что Тетсуро и Кенма знают о нашей ситуации». Я же, в свою очередь, днём ненавязчиво намекнула дедуле, что его волейбольные бриллианты спиваются. Теперь каждое утро команды начинается с алкотестера.

— И… как все отнеслись?

Ойкава задаёт вопрос странным тоном. Я не поворачиваю головы, чтобы не смущать его, но пристально слежу краем глаза. Костяшки пальцев, сжимающих бокал, у него белые.

С нашего первого секса прошла неделя. Теперь я «официально» девушка Тобио. И Ойкава ещё ни разу не комментировал это событие при Кагеяме. Он вообще перестал трогать своего кохая, который раньше магнитом притягивал все юмористические извращения Ойкавы. Тоору будто стал сторониться Тобио.

— Ну Бокуто сказал, что и сам приглядывался к…

Кенма не выдерживает: с силой шлёпает по губам Тетсуро, запечатывая ему рот.

— Все восприняли хорошо. Рады за нас, — сдержанно произносит Козуме.

Вижу, как Ойкава опускает глаза. Надо же, эта встреча прямо-таки подарок судьбы.

— Но я помню, что в старшей школе у тебя была девушка. Она приходила на один из матчей Некомы, — тише обычного говорит Тоору.

— Ага, была такая. Но какая разница? Тогда нравилась конкретно та девушка, сейчас — Козуме. Хотя, наверно, он всегда мне нравился, просто трудно было это принять.

Я очень внимательно слежу за состоянием Тоору. Сейчас важно не пропустить ни одной детали, собрать целостную и правдивую картинку, отследить каждое изменение. Если бы это всё было игрой, то сейчас на табло светилось бы 23:23. Тай-брейк. Мари, нужна пара отличных подач!

— Любовь у каждого своя. В ней не может быть каких-то правил и ограничений, — внезапно приходит мне на помощь Кенма.

Я немного теряюсь, думая, не специально ли он это говорит. Всё-таки Козуме тоже связующий, причём один из самых тонко чувствующих. Может ли быть такое, что эта кошечка распутала наш клубок раньше нас самих?

— Можно мне виски, пожалуйста, — окликает Ойкава официантку.

Бам, матч-пойнт! Спасибо, Кенма-семпай! На душе радостно: завтрашнее утро начнётся с прекрасной симфонии воплей моего деда и рыданий Ойкавы, который обязательно сломает своим перегаром алкотестер.

…А, нет, я вряд ли доживу до утра. Останусь в какой-нибудь токийской подворотне, в силу доброты душевной не посмев оставить бездыханное тело пьянющего Ойкавы. Или сломаю себе позвоночник, когда Тоору в очередной раз оступится и всем весом потянет к земле.

Им с Куроо хватило часа, чтобы убраться в сопли. Нахреначиться. Выколдырить весь бар. Упиться до чёртиков. Но у Тетсуро было оправдание — он отмечал то, что успешно рассказал всем друзьям и знакомым о своей любви. Ойкава же просто заливал укоренившиеся в душе сомнения. Только вот не учёл, что говно всегда всплывает. И сейчас то, что Тоору хотел утопить в виски, наоборот, плавало на поверхности.

Я, не в силах больше тащить почти двухметровое тело, падаю на бордюр на краю парка. Попробую вызвать отсюда такси. В предыдущую машину Ойкава быстро и радостно наблевал. Оставалось только извиниться и, заплатив, отправить водителя на мойку.

— Мари, — подаёт голос тело.

— М?

— Что мне делать?

О, я уже пятнадцать минут жду этого вопроса.

— Протрезветь, идти своими ногами, вызвать такси, закодиров…

— Как же так, Мари-ча-а-ан, — Тоору роняет голову на руки и раскачивается из стороны в сторону.

Агрессивно молюсь, чтобы не упал в сырую землю. А то с лесным чудищем, измазанным в рвоте, земле и собачьих экскрементах, меня в такси точно не пустят.

— Я люблю тебя.

Фи, Тоору, ты ведь такой изобретательный, почему же тогда по пьяни говоришь такие банальные вещи?

— А ещё люблю Тобио-чана.

Матч-пойнт превращается в чистую победу. Грудную клетку распирает изнутри титанический выдох. Но я задерживаю дыхание, боясь испортить момент.

— Нет, не так… Я люблю соревнование с Тобио-чаном. Такое же можно любить? Парней, девушек, аниме-вайфу можно. А соревнование с опредёленным человеком нельзя?

— Можно, Тоору, не волнуйся, — стараюсь мягко успокоить занервничавшего Ойкаву.

— Без Тобио-чана было бы скучно, — сбивающимся голосом продолжает он.

С одной стороны, я ждала этого монолога. Но с другой, желание оставить Ойкаву замерзать в кустах очень тяжело преодолеть. Мне не нравится слушать, что со мной было бы скучно. Хотя, если подумать, вся эта затея с Кагеямой — одна из частей меня. Без этого я не я.

— Но просто с ним я не смогу быть. Мне нужны вы оба, — начинает канючить Ойкава. — Хочу всю жизнь соревноваться с Кагеямой Тобио за тебя!..

В приложении такси ставлю галочку рядом с машиной комфорт-класса и пишу в примечаниях: «Со мной очень пьяный парень, но я покрою расходы на химчистку салона!». Бережно убираю непослушные пряди волос с лица Ойкавы. Отдыхай, милый лисёнок, я обо всём позабочусь.

***

Да, меня до болезненного сжатия сфинктера пугает звук ключей в замочной скважине. К горлу подступает тугой ком, напоминающий о том, что я вчера, вообще-то, тоже позволила себе пару коктейлей. Картинка перед глазами расфокусируется, будто старая камера готовится к съёмке.

Блять, как же страшно.

Во внезапно наступившей резкости вижу: на пороге стоит Кагеяма. На пороге своей квартиры. Куда я вчера (или сегодня ранним утром?) оттащила тело Ойкавы, потому что мы так и не смогли сесть в такси.

Если честно, хочу выпрыгнуть с балкона. Или спрятаться под стол. И это при том, что подобные ситуации я воссоздавала у себя в голове уже пару десятков раз за последнюю неделю. С каким-то извращённым нетерпением ждала этот момент. Он был очень сильно нужен мне, но, столкнувшись с реальностью, я делаю пару важных открытий. «Слабоумие и отвага» не мой девиз. Обратная сторона коленок может потеть. Гадкие капельки собираются в этом углублении и текут по моим икрам, поощряя панику. Может, таким образом ноги показывают мне, что готовы к бегству.

Животный ужас сменяет ощущение безысходности. Наверно, так чувствует себя хирург, допустивший ошибку при сложной операции. Вокруг кровь и мясо, но если он сейчас сдастся, то этого всего станет только больше.

Следом, вместе с ледяным спокойствием — аллилуйя! — приходит осознание того, что всё самое страшное я уже сделала. Влюбилась в двух парней одновременно. И самое сложное тоже: придумала, как с этим быть.

— Доброе утро, Тобио.

Мой голос звучит идеально спокойно, я расслабляюсь ещё больше.

— Привет! Ты чего здесь? Я за кроссовками, в прошлый раз забыл, — растерянно здоровается Кагеяма.

Он пока смотрит только на меня. Ойкава спит как мертвец под грудой одеял и подушек.

— Я принесла сюда Тоору. Он напился в баре. Кстати, разбуди его, пожалуйста, ему тоже пора на тренировку.

Мне почти нравится этот момент. Чувствую лёгкость во всём теле, проплывая мимо Тобио и оставляя на его щеке лёгкий поцелуй. Я готова к его растерянности и вспышкам гнева. Можем даже подраться, благо квартира почти пустая.

— Я пока сделаю кофе.

Чёрт, после этой фразы нужно было развернуться и двинуться к кофемашине, оставив Кагеяму в одиночестве переживать момент осознания. Но я замираю чётко напротив, не могу сделать и шага. Всё дело во взгляде Тобио. Там нет ни капли удивления. Нет растерянности, жажды объяснений и упрёков. Только лёд и упрямство. Очень хочу списать это на спортивную карьеру, которая деформирует психику. Необходимость молниеносно принимать решения на площадке меняет и быт. Спортсмен можетобрабатывать большее количество информации, быстрее делать выводы и поступать в соответствии с ними. Вот только вряд ли это относится к ситуациям, когда твоя девушка ночью притаскивает к тебе домой своего «друга». Ну же, покричи на меня, Тобио! Тряхни за плечи, потребуй объяснений!

— Хорошо. Наберу холодной воды. Иначе не проснётся, — пожимает плечами Тобио.

Он действительно собирается идти за водой в ванну. Меня разбирает злость. Она же остужает голову. При всей странности происходящего остаюсь спокойной.

Вариант первый: Тобио полностью доверяет мне и думает, что мы просто немного выпили с Ойкавой, попали в неприятности и не придумали ничего лучше, чем прийти сюда.

Мало похоже на правду. Малыш Тобио далеко не дурак. Мы с ним не идеальная пара, делящая один мозг на двоих. В такой дикой ситуации он осознаёт свои права на вопросы и сомнения. Почему тогда молчит?

Остаётся второй вариант.

— Мы с Ойкавой спим, — выдыхаю я.

От звука моего голоса Тобио замирает в дверном проёме. Если представить метательный нож в виде интонации, то сейчас я попала в яблочко. Прозвучало очень уверенно и спокойно.

— Я знаю.

Кагеяма уделал меня. Чувствую себя центральным блокирующим, распластавшимся на полу после удачного сброса связующего. До самоконтроля Кагеямы мне ещё расти и расти. Внутри опять липко шевелится комочек страха. Мне в грудь бьют тёмные волны, исходящие от спины Тобио.

Ойкава, просыпайся! Почему я одна должна противостоять этому кошмару?

К глазами подступают слёзы. Кагеяма очень-очень зол, но чарующе спокоен.

— И ты ничего не скажешь?

— Зачем? Я просто докажу тебе, что ты ошиблась. Заставлю пожалеть и понять: ты принадлежишь только мне.

К счастью, всё ещё не вижу глаз Тобио. Мне хватает одного его чудовищного рыка, пробирающего до костей. Нет, он не кричит на меня, а скорее шепчет, но мне чертовски страшно. Не могу успокоить себя даже тем, что Тобио отвечает мне буквально по тому сценарию, который я составила себе в голове для этого диалога. Проглотил наживку он, но сожрут-то всё равно меня.

— Ойкава тоже уверен, что я выберу его.

Кто бы мог подумать, что жестокая традиция токкотай — добровольцев-смертников — спустя больше полувека после окончания войны найдёт продолжение в моём лице. Мама с детства предупреждала меня, что если дразнить собаку, она может укусить. Волчара Кагеяма с бешено сверкающими глазами, кажется, просто проглотит.

Рука впивается в мою шею, заставляя подбородок приподняться. Два острых чёрных лезвия вырезают узоры на сетчатке. Я подбираюсь от предчувствия удара или резкого хруста шейных позвонков.

Тобио целует меня. Кровожадно кусает нижнюю губу, проталкивая мне в рот выступившие капли крови. Почти что делает искусственное дыхание — его пальцы всё ещё перекрывают мне поток воздуха. Я не выдерживаю, царапаю ногтями его руку.

Убери, убери, я задыхаюсь!

Он резким толчком цепляет оба тонких запястья в свою ладонь, задирая их над моей головой. Площадь соприкосновения спины со стеной поражает. Я буквально срастаюсь с холодным кирпичом.

Моя шея свободна. И я понимаю, что задыхаться заставляли не руки, а губы Тобио. Мне до боли в лёгких не хватает воздуха и, к удивлению, это приносит больше удовольствия, чем мучения.

Кровь из прокушенной губы попадает в горло. Я целуюсь, но, кажется, будто облизываю лезвие остро заточенного клинка. Страх и желание петелька за петелькой переплетаются между собой, заставляя меня стонать в губы Кагеямы.

— Развернись, — оторвавшись от меня, рычит он.

У меня всё плывёт перед глазами. Если бы не ловкие руки Тобио, я бы просто сползла по стене вниз.

В тот момент, когда Кагеяма поворачивает меня спиной к себе, я краем глаза цепляю растрепавшиеся волосы Ойкавы. Он откинул от себя часть одеял и развалился в позе морской звезды.

Паника накрывает с головой. Пытаюсь лягнуть Тобио ногой, пихнуть локтем в бок.

— Что ты творишь? — отчаянно, но очень тихо шиплю я.

Кагеяма молчит и сильнее вжимает меня грудью в стену. Я прекрасно понимаю, чего он хочет. И от этого мои ноги отнимаются окончательно.

От Тоору нас отделяет пара пустых метров и полное отсутствие звукоизоляции. Из окна прямо на кровать падают прямые лучи удивительно жизнерадостного солнца. Они так и поют: проснись, вставай, смотри, как Кагеяма трахается! Знай противника в лицо, как говорится.

— Тобио, не надо…

Я прошу дрожащим голосом, размазывая кровь по светлым обоям перед собой. Кагеяма уже избавился от моих трусиков, едва ли не разорвав. Кружево больно резануло меня по чувствительной внутренней стороне бёдра. Я не сдерживаю короткий крик.

— Будешь шуметь, разбудишь Ойкаву, — скалится мне прямо в ухо Тобио.

Он кусает мочку, играет с ней языком, пока пальцами раздвигает мои половые губы. Очень хочу быть сухой и тугой, чтобы у наглеца ничего не вышло. Но само чувство натяжения внутри, заставляющее сокращаться вход во влагалище, говорит о том, что пальцы Тобио не встретят никакой преграды. Он трахает меня сразу двумя. Губы перемещаются на шею, я жду приятной неги, но вместо этого получаю сомкнувшиеся на чувствительной коже зубы. Кагеяма не прокусывает её, но сжимает так, что я боюсь даже представить, какой завтра увижу на этом месте синяк. В уголках глаз собираются слезинки, мне приходится закусить повреждённую губу, чтобы не застонать.

Я привстаю на носочки, с таким напором долбят меня пальцы Кагеямы. Он сгибает их, разводит и достаёт подушечками до самых чувствительных мест. При этом держит меня зубами за шкирку, как настоящий волк свою добычу.

Голосовые связки дрожат почти так же, как и ноги. Я давлюсь своими стонами, плачу от того, что не могу дать им волю. Моя голова развёрнута как раз к мирно спящему Ойкаве. И я прекрасно вижу, как он хмурится после каждого вырвавшегося из меня всхлипа. Хочется отпустить себя. Ведь вчера он сам сказал, что согласен делить меня с Тобио. Но я умная девочка. Если первым, что он увидит после этого отчаянного признания, будут пальцы Кагеямы глубоко в моём влагалище — точно передумает. Моим мальчикам нужно время.

А мне нужен член Тобио. Прямо сейчас.

— Пожалуйста…

Демонстративно оставляю таз, шире раздвигая ноги. Никакой внутренней уверенности в том, что смогу удержаться от вопля, нет.

— Нравится, что он может увидеть? Когда вы зажимались по углам у меня на виду, ты так же текла?

Ну же, просто вставь мне, я согласна на любые грязные слова, которые ты для меня придумаешь.

Немного боюсь, что Тобио лишь дразнит меня, а его самого не заводит перспектива трахаться практически на глазах у семпая. Но упирающийся в меня член тут же рушит все сомнения. Оказывается, Кагеяма рычал не только от злости. За этими звуками он пытался скрыть возбуждение.

Распухшая головка с трудом входит в меня, несмотря на обильно вытекающую смазку. Тобио утыкается лицом мне в волосы на затылке, надеясь, что они смогут поглотить хотя бы часть шума. Всё его тело вибрирует от грудных звуков.

Член входит сразу и до упора.

Тобио на излёте ловит мой стон рукой. Закрывает мне рот ладонью. Всё тело изломано невероятными углами. Задран подбородок, руки и грудь упираются в стену, бёдра отставлены назад до гимнастического прогиба в пояснице. Я вся подаюсь навстречу члену Кагеямы. Он трахается как в последний раз. Каждое движение своей амплитудой заставляет меня волноваться: вдруг он сейчас выскользнет, вдруг не попадает, когда будет вставлять. Но Тобио засаживает с ритмом и точностью отбойного молотка.

Его рука, закрывающая мне рот, уже мокрая от слёз и слюны. Я не просто кричу, я умоляю о продолжении, прошу прекратить, чередую «да» с «нет», разбавляя это короткими всхлипами «пожалуйста».

— Заткнись, замолчи, — очень низко и гортанно шепчет мне Кагеяма. — Я буду трахать тебя так, как сам захочу. Докажу, что я лучше.

После этих слов он останавливается.

Блять, до оргазма мне не хватило ещё пары толчков.

И мне так сносит крышу, что я безоговорочно принимаю правила игры. Напрягаю бёдра, взывая к своим онемевшим ногам, и начинаю двигаться.

От усилий перед глазами немного проясняется. Солнце отлично подсвечивает блестящие шоколадные глаза. Ойкава проснулся и с улыбкой смотрит на то, как я скольжу по члену Кагеямы, задыхаясь от слёз и стонов. Наверно, утренний свет даёт ему увидеть и то, как блестят мои бёдра, как струйки крови текут по подбородку и шее.

Тоору увлечён и не замечает мой взгляд. Зато я могу рассмотреть, как колом стоит одеяло, закрывая его стояк.

Делаю ещё одно поступательное движение и кончаю, глядя на улыбку Ойкавы. Перед глазами темнеет.

***

Пить с Кенмой кофе очень приятно. Чувствуешь себя так, будто сидишь одна, но не привлекаешь ненужные взгляды разговорами с пустотой. Я вроде общаюсь с этим крашеным парнем напротив, хотя и знаю, что ответит он мне только в крайнем случае. Помогает привести мысли в порядок.

— И что ты будешь делать дальше?

Кажется, тот самый — исключительный — момент наступил. Козуме оторвался от экрана телефона и заговорил со мной. Что ж, своевременно, ведь я не затыкаюсь уже час.

— Завтра приглашу Ойкаву зайти, когда у меня будет Тобио. Тоору-то прямым текстом заявил, что хочет поиграть.

Кенма внимательно на меня смотрит. Мы не то чтобы подружились. Я до сих пор не уверена и в том, дружит ли вообще парочка Тетсуро-Козуме с Тоору. Знаю, что в старшей школе они не были близки, а сошлись уже в университете. Туда же этот неугомонный Бокуто.

Я вообще сначала не хотела связываться что с компанией Ойкавы, что с друзьями Кагеямы. Но сейчас выходит так, что я хорошо знакома со многими волейболистами, как нынешними, так и бывшими.

Кому-то я совсем не нравлюсь. Например, очкарику Тсукишиме, который буквально видит меня насквозь. Кто-то всегда рад, если я прихожу на тусовку. Вместе со Львом мы как-то раз принесли парням настоящую русскую водку. После этого случая для многих я «своя».

Но почти никто не горит желанием общаться со мной без присутствия Кагеямы или Ойкавы. Только Кенма с первых встреч проникся странным любопытством к содержимому моей безумной головы.

— Я имею в виду, после всего этого, — кривится Козуме.

Интимные подробности моих отношений он слушать не любит.

— Я не…

— Когда Кагеяма и Ойкава втянутся в эту твою игру? Что ты будешь с ними делать? Выберешь в итоге одного или порвёшь с обоими?

Очень много слов для Козуме. Но они как всегда в точку. Я прислушиваюсь к себе, но пока не нахожу ответа на этот вопрос. Наверно, в итоге пожалею о том, что сделала. И несчастными окажутся все. Или, напротив, мы поможем друг другу стать счастливыми.

Смотрю на экран своего телефона. Там сообщение от дедушки: «Завтра у тебя тренировка с женской волейбольной командой, не опаздывай!».