КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124656

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Северная королева [Анна Верещагина] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Часть 1

Что ж ты, птичка, не поешь?

В клетке, бедная, живешь!

Чуден воздух, ярок свет…

А свободы тебе нет!

Глава 1

— Бойся южных демонов, Ниа! Они жестоки и беспощадны, хитры и коварны, властны и неуступчивы! В их жилах течет не горячая алая кровь, а ледяной яд! Души у демонов юга нет, а в сердцах царит лютый холод, который растопить не в силах даже знойное солнце Царь-города! Бойся южных демонов, девочка моя, ибо они любить не умеют, а их страсть сводит с ума и приводит к смерти! Бойся смерти, как ничего другого, Ниавель, будущая королева Ар-де-Мея, ибо нет ничего страшнее смерти! Насилие можно перетерпеть; бесчестье пережить; предательство забывается со временем; слезы — вода, утекающая сквозь пальцы; горе вскоре перечеркнет нежданная радость; и только смерть положит конец всему… Помни это, Ниа! — так говорила мне в детстве бабушка.

Я запомнила ее речи, и они, словно оттиск на металле, остались в моем сердце…

И сейчас, изо всех сил стискивая зубы, я терпела, а не вопила во весь голос, потому что знала — крики бессмысленны! Я — пленница Кровавой королевы, а значит, никто не поспешит мне на помощь. Хотя… нет! Я запретила себе думать о нем, единственном человеке, готовом ради меня на все! Справлюсь сама, потому что не имею права подставлять его!

Грубые руки резким движением разорвали на мне тонкую сорочку и до боли стиснули груди. Из глаз брызнули слезы, но я промолчала, до крови прикусив губу. Мужчина с нечеловеческим урчанием прикусил один из моих сосков — я не дернулась, продолжая смотреть в потолок.

— Ну же, северная королева, — дрожа от похоти и нетерпения, обратился ко мне насильник, — раздвинь ножки…

Я послушалась, а одна из моих рук пробежалась по потной мужской груди, чтобы отвлечь этого, с позволения сказать, рыцаря, и дать другой моей руке возможность вытащить из-под подушки кинжал.

Отвратительно сопя мне на ухо, насильник даже не подумал обнажиться, только высвободил из штанов твердый член. Жесткие пальцы отогнули кружевной край исподнего белья, слишком тонкого и легкомысленного для представителей северных краев, но такого привычного для жителей Царь-города.

— Проклятая Ледышка! Сухая, будто пустыня, — ворчал мужчина, пока его мозолистые пальцы пытались проникнуть в мое лоно.

«Еще секунда… и еще одна…» — я молила Хранителя времени Хроста о помощи, пока насильник подхватывал меня за ягодицы, приподнимая бедра. Я ему не помогала, а только мешала, делая вид, что не понимаю, чего он хочет.

Да! Я ощутила холод металла под рукой, плотно обхватила рукоятку и дерзко сказала:

— Эр, извольте взглянуть на меня — королева Ар-де-Мея желает видеть лицо того, кто станет ее первым мужчиной!

Бесконечно долгое мгновение, от которого зависит не все, но многое, и Хранители Мейлиэры сжалились над одной юной королевой. Насильник в удивлении вскинул голову, нависая надо мной, подавляя своей волей и силой. Глаза в глаза, и я с изумлением понимаю, что вижу над собой лицо второго советника королевы-змеи эрт Глесса — и чего ему не хватало?!

Не задумываюсь над этим вопросом, а смело выбрасываю руку с кинжалом вперед. Все, как учили меня отец и наставники! Резко, сильно, до самого основания! Остро заточенный длинный клинок из лучшей аравейской стали легко входит в глазное яблоко. Не успевая вскрикнуть, мой мучитель падает на меня. Я морщусь — по плечу течет что-то липкое. О! И я слишком хорошо знаю, что это! Кровавая королева юга — Беккитта залила этим всю Мейлиэру вдоль и поперек! Все земли нашего мира оказались под пятой Беккит! Хотя нет, лгу! Не все! Кое-кто держался, все еще сохраняя свою независимость — Нордуэлл — королевство южных демонов, точнее северных, как их называют здесь, потому что Царь-город находится намного южнее и Нордуэлла, и того места, где я родилась… «Вот грыр! — мысленно ругнулась я. — Лежу под мертвым советником Беккитты и вспоминаю о доме и демонах! К чему бы это? — усмехнулась. — А, ну да! Было время, когда я думала, что нет никого страшнее южных демонов! Только сейчас я знаю, как была не права! Ужаснее всех южных демонов вместе взятых была и остается Кровавая королева и ее рыцари!»

Ветер, ворвавшийся через приоткрытое окно, принес пряные ароматы южной весенней ночи на морском побережье и сообщил, что в комнату опять кто-то проник без моего ведома. Меня затрясло — еще одного желающего добраться до моего тела я не вынесу! Напряглась, словно натянутая струна, готовясь отразить атаку зубами и ногтями, ибо кинжал мой все еще пребывал в глазнице советника, одновременно гадая, кого это принесло по мою душу!

Пребывать в неведении пришлось недолго — мертвое тело с меня скинули, а спустя секунду я воззрилась в светящиеся серебром во мгле очи Гана — так бывало у всех, кто родился за Разломом. Только в отличие от меня Гану приходилось скрывать свое происхождение, именно потому даже наедине с Беккит ее второй любовник никогда не задувал свечи.

Ган — Ганнвер эрт Ирин — мой кузен и моя единственная опора в Царь-городе. Он рывком стащил меня с кровати. Покраснел так густо, что и в сером предутреннем свете это стало заметно. Я дрожащими руками стянула края разорванной сорочки, пока братец ощупывал мое тело на предмет повреждений. Я оторопело глядела на него — почему он смутился или это гнев? Ган с видимой легкостью участвовал в оргиях, устраиваемых королевой-змеей, и ни разу не краснел! Так что творится с ним теперь? Вероятно, все дело в том, что я его сестра! Вздохнула, а кузен в полном молчании указал мне на дверь купальной. Я также безмолвно вытащила из сундука полотенце и чистую сорочку и прошмыгнула в небольшую умывальню. Мы не разговаривали, потому как знали — в Золотом дворце нельзя было откровенничать — все его стены были пронизаны слуховыми ходами, как сыр дырками.

Отверстие в полу, умывальный таз, да фаянсовый кувшин — вот и все удобства! Но я была рада прохладной воде и куску мыла, позволяющим мне смыть с себя кровь и пот. Жаль только, что память не так просто очистить, как тело! Это был второй человек, убитый моей рукой, а ведь мне всего семнадцать лет! Первым тоже был рыцарь Беккит — только это было давно, шесть лет назад, в черный для Ар-де-Мея день, когда орды Кровавой королевы впервые высадились на скалистый берег… Я смотрела, как стекает с меня розоватая вода с мыльной пеной и вспоминала.

Вытеревшись насухо, оделась и вышла из купальной. Комнату нетерпеливыми шагами мерил Ган. Рьяно размахивая руками, он указал на труп, из глазницы которого кинжал уже был вынут, протерт и аккуратно укрыт уголком простыни. Мне все стало ясно, брат избавит меня от тела эрт Глесса, а мне предлагается выкинуть грязное белье и замыть кровавое пятно на полу. Я так часто закивала, что Гану пришлось остановить меня. Заметив мое нервное состояние, кузен одними губами прошептал:

— Помни, ты королева Ар-де-Мея!

Я, глубоко вдохнув, снова кивнула, теперь уже спокойней. Отойдя от меня, Ганнвер взвалил труп на плечо, выглянул в слабоосвещенный коридор, убедился, что он пуст в этот предрассветный час, и вышел за дверь.

Не переставая дрожать, я накинула на плечи легкий плащ с капюшоном, захватила кинжал и вышла следом за братом. Дорога моя была недлинной — всего десять шагов, до комнаты Оллирь эрт Лиан — такой же пленницы королевы-змеи, как и я, и моей единственной настоящей подруги в Царь-городе! Остальные остались в прошлой жизни, на руинах Хрустального города — столицы моей родины. Живы ли те, кого я оставила на осколках прошлого? Я запретила себе думать об их смерти! Я обещала вернуться и сделаю это! А они… верю…дождутся меня!

Условный стук в дверь — три длинных и два коротких удара, и в открывшуюся щель спустя минуту высунулась взлохмаченная голова с длинными светлыми волосами. Оллирь выразительно округлила глаза, и я безмолвно показала ей, что случилось, как смогла, но подруга поняла меня, кивнула и, набросив на плечи ажурную накидку, поспешила за мной.

Вернувшись в свою комнату, я быстро скинула окровавленное белье, и Оллирь без лишних слов подняла его, чтобы унести и сжечь в вечном огне, горящем в зале Предков Золотого замка, а я схватила кувшин из умывальни и поспешила за водой.

Барельефы на стенах, изображающие скорбные, угрожающие, хохочущие лица и оскаленные звериные головы, настораживают меня. Их пустые белесые глаза, как будто наблюдают за моими неслышными передвижениями. Я иду, не оглядываясь, и молюсь Хранителю удачи Ретту о помощи.

Спустившись на нижний этаж, где располагалась слабоосвещенная купальня, я нашла колонку, по которой вода из подземных источников под горой поступает прямиком в замок. Применив силу, наклонила кран, и вода с шумом хлынула в кувшин, наполняя его до краев.

Обратно пришлось идти медленней — все-таки кувшин был нелегкой ношей. Каменные львиные и волчьи головы угрожающе скалились со стен! Нет! Это всего лишь игра света, теней и замковых сквозняков — тонкий обман зрения и ничего более! По-детски показала язык своим ночным страхам и прибавила шагу.

В комнате срочно занялась уборкой — вот где пригодилась разорванная сорочка! Потом сброшу все в туалетное отверстие — так и скроются все следы ночного преступления!

Вернувшаяся Оллирь помогла мне заново застелить кровать, и мы дружно выдохнули.

— Кто? — шепнула она.

— Эрт Глесс, — вполголоса ответила я.

— Тварь! — также беззвучно, но эмоционально отозвалась подруга, яростно сверкнув глазами.

Отчего Оллирь так отреагировала на это сообщение, я знала — титулованный мерзавец был одним из тех, кто неоднократно насиловал мою подругу. Что же, я отомстила за нее! Подруге не повезло — у нее не было никакого дара, а у меня он был! Все рожденные за Разломом обладают магией в той или иной степени. Я родилась сильной целительницей, а Ган придумал байку и рассказал ее своей любовнице. Согласно выдуманной лжи — если я стану женщиной, то потеряю свой дар! Беккитта безоговорочно верила Ганнверу, потому что у него тоже был дар. И он заключался в умении убеждать. К сожалению или к счастью, магия брата действовала только на женщин и была бесполезна против мужчин. Если бы не это обстоятельство — меня бы уже давно отдали для постельных утех представителям высшей знати, а то и рыцарям.

Я обняла Оллирь, выказав ей тем самым свою поддержку, и она устало улыбнулась, а после мы распрощались до утра.

Закрыв за ней дверь и придвинув для верности сундук с вещами — так, по крайней мере, я услышу, что ко мне кто-то вошел, легла в кровать и заставила себя закрыть глаза. Сон шел неохотно, но Хранитель ночи Игвейн сжалился надо мной и заключил в свои спасительные объятия.

Утро встретило меня радостным пением птиц за окном, головной болью и недосыпом. Впрочем, последний был и оставался моим постоянным спутником уже на протяжении шести лет, с тех самых пор, как Кровавая королева напала на Ар-де-Мей, явив миру свой истинный облик. А ведь до того дня люди юга утверждали, что твари водятся только на севере — демоны перед Разломом и все остальные за ним, на другом берегу огненной реки Меб. Знали ли жители юга, кто станет ими править? Змея из рода са'арташи — демонов бездны! Поначалу жители южных краев — Золотого берега, Цветущего Дола и прочих — истово сопротивлялись юной владычице, но вскоре были вынуждены сдаться на ее милость, и тогда Беккит по морю достигла берегов Ар-де-Мея и ступила на его вересковые пустоши…

Дверь без стука отворилась. И ко мне вошел один из рыцарей, одетый в золотой плащ, отмечающий принадлежность воина к личной гвардии самой королевы-змеи. Я с отсутствующим видом осталась сидеть на стуле — только короткие ногти до боли вонзились в ладони.

— Ледышка, — позвал меня вошедший, — идем! Золотая королева желает видеть тебя и ждать госпожа не любит! — объявил мужчина с грубым, словно высеченным из камня, лицом.

Поднялась, расправила складки на сером шелке платья и смело шагнула навстречу неизвестности — кто его знает, зачем меня вызывает к себе на аудиенцию Беккитта! Проигнорировала похотливый взгляд очередного самца, только приподняла бровь, давая понять, что мне не по нраву, когда меня вот так хватают за руку.

Под самим платьем были лишь атласные трусики, а корсет, пусть даже и тонкий, воспитанницам королевы надевать запрещалось — товар должен быть на виду, ну или почти на виду! Легкий шелк невесомо струился по телу, мягко очерчивая его женственные формы. В Золотом замке все леди носили подобные наряды, потому как и нравы, и погода позволяли делать это! Одежда должна раздевать, а не одевать, ткань — быть невесомой, как крыло мотылька, чтобы каждый взволнованный вдох был заметен окружающим…

Руку я вырвала и, гордо выпрямившись, направилась в нужном направлении. Дорогу знала превосходно — обычно с утра королева-змея часто вызывала своих воспитанниц-пленниц к себе в малую трапезную, где расспрашивала нас о том, о сем.

Сегодня меня пригласили одну, что, определенно, настораживало. Рыцарь довел меня до трапезного зала и, шутовски поклонившись, распахнул узорчатую дверь. Яркий свет, струящийся из трех распахнутых окон, высветил всю нелицеприятную картину, открывшуюся моему взору. По привычке отвела его, продолжая медленно брести к длинному столу, покрытому ажурной скатертью и уставленному блюдами с едой и золотыми кубками, инкрустированными самоцветными каменьями. Лишь на секунду взор зацепился за обнаженную спину Фрона — первого любовника Беккитты. Его крепкие ягодицы в данный момент ритмично двигались вперед-назад между раскинутых ног королевы. Она стонала, откинувшись назад — зрелище успевшее набить оскомину всем обитателям этого замка. Порой место Фрона занимал Ган, а иногда они вдвоем «трудились» над телом Кровавой королевы.

Сейчас брат сидел на подоконнике, прислонившись к одному из оконных откосов, уперев левую ногу в другой, а правой свободно болтая в воздухе. В руках Ганнвер держал кубок, медленно попивая из него какой-то напиток и равнодушно глядя за окно. Узрев меня, он невозмутимо отсалютовал кубком и предложил:

— Вино будешь, Ледышка?

— Нет, — ровным тоном отозвалась я.

— Лимонад? — Ган спрыгнул с подоконника, и я кивнула:

— Если можно…

Кузен, двигаясь по залу с ленивой грацией, подошел к столу, наполнил один из кубков освежающим напитком и направился ко мне. Стоя спиной к Фрону и Беккит, которые все еще были увлечены друг другом, Ган передал мне кубок и подмигнул. Я на это никак не отреагировала, сделала глоток, а затем вздрогнула, так как Фрон внезапно зарычал, словно дикий зверь, заставляя меня содрогнуться от отвращения. Пока кричала королева я, отвернувшись в сторону, пила лимонад крупными глотками и смотрела на задумчивого Ганнвера.

И вот со стороны стола послышалось шевеление, а после ненавистный голос произнес:

— Повернись, Ледышка, мне нужно видеть твое лицо!

Исполнила требование Беккит без лишних споров — сейчас я была не в том положении, чтобы отстаивать свои права. Здесь у меня были только обязанности!

— Подойди! — зеленые змеиные глаза, блестящие в свете солнечных лучей, как самые дорогие изумруды, впились в мое лицо, наверняка бледное.

— Ум-м? — Беккитта, не отрываясь, смотрела, как я приближаюсь к креслу, в котором она сидела.

Фрон тоже наблюдал за моим приближением, одновременно с этим объедая куриную ножку. Устал бедняга! Захотелось плюнуть в его масляную физиономию.

— Стой! — последовал очередной приказ королевы-змеи.

Я замерла в трех шагах от стола. Беккит продолжала разглядывать меня, а потом вдруг изрекла:

— Ган!

— Да, Золотце! — с показательной готовностью отозвался он.

— Подойди к нашей Ледышке! — опять потребовала Кровавая королева.

Ганнвер, чуть помедлив, повиновался и остановился напротив меня. Я буквально кожей ощущала исходящие от брата волны ярости и напряжения, в то время, как внешне он оставался абсолютно спокоен.

— Сними с нее платье! — велела в очередной раз Беккитта, и я увидела, что губы Гана сложились в тонкую линию и побелели.

— Я сама, — пискнула, чтобы не позволить кузену сорваться и испортить все, чего мы с таким трудом добились за эти пять лет проживания в Золотом замке.

Сложностей с раздеванием не возникло — всего-то и нужно было, спустить бретели с плеч, а там платье само соскользнуло к ногам. Ганнвер смотрел на дверь за моей спиной и лишь сильнее сжимал зубы, а в его серых глазах все ярче разгорался красный огонек, показывающий, насколько кузен разозлен. Я обеспокоилась — если дать этому огоньку заполнить всю радужку, то Ган потеряет контроль над своей магией. Это чревато тем, что он превратится в чудовище, коих много за Разломом.

Это южане считают, что за огненной рекой Меб нежить существовала во все века, и только мы, северяне, ведаем, как обстоят дела на самом деле! Любой из жителей Ар-де-Мея может превратиться в чудовище, и это значит одно — каждый представитель нежити когда-то был человеком.

Отступила чуть в сторону, чтобы не мозолить глаза брату своей наготой и смело взглянула на Беккит и ее первого любовника.

Солнечные лучи услужливо осветили мое тело, показывая во всей красе синяки и царапины, оставленные на нем ночью эрт Глессом. Да! Я была сильной целительницей, могла изгнать любую тьму, окутавшую человеческое тело хворью, могла спасти от смерти, но только не себя! Саму себя я излечить не могла — такова была плата за дар, ниспосланный Некритой — Хранительницей всех, кто обладает магией.

— Так я и думала! — зловеще процедила королева.

Я безмолвно взирала на стену позади нее, ожидая неминуемого приговора.

— Куда ты спрятала тело? Или это была не ты, а твой сообщник? Скажи нам, кто он! — в речах Беккит сквозила неприкрытая угроза.

Глядя мимо нее, я равнодушно повела оголенными плечами.

— Молчишь? — угрожающих нот в ее голосе стало заметно больше. — Молчи! — а улыбка походила на оскал. — Ган! — последовал окрик, и я вздрогнула.

— Что? — заледеневшим голосом откликнулся брат.

— Целуй ее! — Беккитта опять приказывала, а ослушаться ее никак было нельзя, и мы оба с Ганнвером это знали.

Он снова встал передо мной, и мое беспокойство усилилось в разы — зрачок в серых очах напротив стал огненно-красным.

Глубоко вдохнув, я поймала растерянный взгляд кузена — своей единственной надежды на спасение, своей опоры в этом зыбком болоте. Потому что без его крепкой руки и ободряющего взгляда я бы уже сдалась.

— Ган, поторопись! — королева-змея ожиданий не любила.

— Прости, — шепнул мне Ганнвер, наклоняясь к моим губам и опуская руки на мою талию.

Пальцы его рук были ледяными, не смотря на то, что за окном светило весеннее солнце, и я боялась даже предположить, о чем сейчас думает кузен. Сама вспоминала мгновение, когда первый раз сошла на Золотой берег с корабля, забравшего меня из Ар-де-Мея. Напуганная, одинокая, несчастная, оторванная от дома, тощая девчонка с каштановыми косами двигалась в свите Кровавой королевы, пряча большие голубые глаза, и вздрагивала, когда из толпы доносились угрожающие выкрики:

— Дикарка!

— Северная хмарь!

— Зачем она здесь?

— Сжечь ведьму!

Беккит, ухмыляясь, время от времени выглядывала из паланкина и снисходительно смотрела на то, как я трушу рядом, опасаясь, что если отойду, то меня закидают камнями. И вдруг среди этого кошмара в толпе мелькнул знакомый каштановый, отливающий на солнце рыжим, коротко стриженый затылок. Моргая, чтобы прогнать ненужные слезы, ослепленная слишком ярким солнцем, я до рези в глазах вглядывалась в толпу. Сердце екнуло — Ган! Откуда? Он подмигнул и улыбнулся мне разбитыми губами. Тогда я еще не знала о том, что пережил брат, следуя за мной. Теперь представляла, потому что Ганнвер никогда не рассказывал мне об этом. Я могла только догадываться, что испытывал четырнадцатилетний парнишка, который сначала преследовал отряд, увозивший меня из разрушенного Хрустального города, а затем обманом проник на один из кораблей непобедимой армады под знаменами королевы-змеи. Спустя год Ган очутился в замке — сначала был слугой при кухне, а потом попал в королевскую спальню, в коей пребывал уже два года, нежно нашептывая ночами Беккитте то, что выгодно нам. Осторожно, по мелочам — так, чтобы Кровавая королева считала, будто это она сама принимает решения.

— Золотце! — Ганнвер оторвался от моих губ, огонь в его глазах почти угас. — Не мучай меня, а? Это же Ледышка! — сплюнул мне под ноги, продолжая играть свою роль. — Она и целоваться толком не умеет!

— Так давай научим! — рассмеялся Фрон, и зрачок в очах Гана разгорелся с новой силой.

Я снова поймала взгляд брата, мысленно умоляя взять себя в руки, молчаливо напоминая о том, что может случиться, если он сейчас не сумеет сдержать рвущийся наружу гнев. Вампир, оборотень или кто похуже — вот в кого превратиться Ганнвер, и его убьют, потому что от брата останется лишь оболочка.

— Этой никакая наука не поможет! — презрительно высказался он, усмиряя свое бешенство, отворачиваясь от меня и садясь к столу.

Здесь кузен схватил кинжал, вонзил его в кусок едва прожаренного мяса и откусил.

— Куда ты спрятала тело? — Беккит смотрела только на меня.

Вдохновившись примером Ганнвера, я довольно-таки равнодушно ответила:

— Разрубила и скинула по частям в туалетное отверстие.

— Вот как? — королева-змея подозрительно прищурилась. — А скажи мне, где же ты ночью отыскала топор?

— Все знают, где садовники хранят свои инструменты! А меня гнала нужда, как вы понимаете! — ложь легко сорвалась с моего языка, заставляя Беккитту скрипнуть зубами от злости.

Ган продолжал увлеченно вкушать мясо, Фрон широко ухмылялся, Беккит яростно посматривала в мою сторону. Мои слова проверить было невозможно — все стоки ведут в одно место, так что не понять, откуда именно упал искомый предмет.

— Ну и что мне с тобой делать? — наконец, спросила Кровавая королева незнамо у кого: то ли у самой себя, то ли у любовников. — Просто казнить? Отдать наемникам — пусть потешатся? — смакуя каждое слово, рассуждала она.

— Выдать замуж! — послышался нежданно-негаданно низкий голос.

Дверь позади меня хлопнула, пропуская в трапезную залу высокого блондина. Ослепительно красивого, словно солнце! Таковым был первый советник Беккит Эрей эрт Дорн.

Эрея я презирала, хотя он был единственным мужчиной в Золотом замке, кроме Гана, разумеется, кто не интересовался моим телом, не лапал в темных углах и даже не смотрел с вожделением. Зато с вожделением Эрей смотрел на Ганнвера. Вот и сейчас он облизнул губы, глядя на моего кузена. Ган красноречиво подбросил кинжал в воздух, а затем с силой воткнул его в столешницу.

— Объяснись! — их безмолвный диалог прервал окрик Беккит.

Вместо ответа советник подал своей госпоже и подруге свиток:

— Вот! Сегодня из Каменего доставили! — повернулся ко мне и приказал. — Оденься! Меня тошнит от твоего вымени, ну просто корова деревенская, а не благородная эрра!

Я с покорным видом подняла с пола платье и натянула его на тело. Первый советник был не тот человек, приказы которого стоило игнорировать. Беккитта прощала ему многое, даже откровенное хамство по отношению к себе самой. За какие заслуги это делалось, мне доподлинно было неизвестно! Слышала, что Беккит и Эрей росли вместе, а еще поговаривали, что это именно он спас будущую королеву, когда толпа мятежников напала на замок и убила всех, кто имел отношение к правящей династии. Виновники потом жестоко поплатились за свою дерзость, а еще за то, что не разыскали и не прикончили вместе с остальными младшую дочь короля.

Погрузившись в чтение, Беккитта мрачнела все больше и больше, на висках проступила змеиная чешуя — признак того, что королева впала в ярость.

— Да как он смеет?! — выкрикнула она, неистово сверкая ядовитой зеленью глаз и отшвыривая прочь клочок тонкой бумаги.

— Смеет, моя дорогая, да еще как! — процедил Эрей. — И как думаешь, на кого он направит свои войска?

— Тварь! — в запале высказалась Беккит, вынуждая меня серьезно задуматься, а Гана податься вперед.

— Можно? — насторожившись, осведомился он, протягивая руки к письму.

Получив королевское позволение, брат углубился в чтение, сосредоточенно нахмурив брови, и поэтому не заметил, что к нему подобрался эрт Дорн. Пользуясь тем, что королева-змея пристально разглядывает мою молчаливую персону, будто впервые видит, а Ганнвер читает, Эрей обнял его со спины. Ган моментально вскочил и сходу ударил советника кулаком в челюсть. Потом схватил со стола кинжал, поднял эрт Дорна с пола за грудки, приставил острый клинок к его горлу и пригрозил:

— Если еще раз тронешь меня — убью!

— Ух, какой горячий! — прохрипел в ответ советник.

Ганнвер взревел, как разъяренный зверь, но вынужден был промолчать, так как раздался окрик Кровавой королевы:

— Успокоитесь оба!

Поняли все, в том числе и Фрон, который подавился куском оленины и закашлялся. Но под убийственным взглядом Беккитты прекратил, а она продолжила свою речь:

— Эрей! Не смей лапать моего любовника! А ты, Ган, не забывайся! Помни правило: ударишь моего друга, и я ударю тебя!

Ганнвер отпустил полузадушенного Эрея, вернулся к столу и улыбнулся:

— Золотце, ну чего ты расшумелась?

Беккит сверлила его тяжелым взглядом, и вдруг в разговор вступил Фрон:

— Лапочка, незачем кричать, мы не глухие!

— Заткнитесь! — рявкнула на них королева-змея и посмотрела на Эрея. — Говори!

Советник смерил меня весьма неоднозначным взором, заставляя отступить, и резюмировал:

— Ледышка, а ведь ты совершенно не похожа на северянку!

Я пожала плечами, мол, ничего не могу с этим поделать. Не собиралась всем и каждому рассказывать о том, что моя прапрабабушка была из южных краев. Именно от нее мне и достался каштановый цвет волос, такой же, как у Гана, что и позволило брату стать своим среди жителей юга.

Вслух проговорила, увидев, как грозно прищурился Эрей:

— Глаза у меня голубые, а кожа светлая, как и у всех северян.

— А он предпочитает знойных смуглянок с черными глазами, грыр вас все загрызи! — опять прокричала Беккитта.

— Да мало ли кого он предпочитает! — вызверился Эрей и гаркнул так, что даже королева умолкла. Да! Советник мог показать свой норов, особенно когда хотел подчеркнуть, какое положение занимает!

— Она, — указал на меня, — королева Ар-де-Мея, да еще и целительница, причем сила ее дара такова, что она с легкостью побеждает любую болезнь, вспомни эпидемию в Таали! Кто сумел остановить ее? Смекаешь? Внимательно прочла сообщение от нашего наблюдателя?

Беккит медленно кивнула:

— Я готова разорвать его в клочья за то, что он собирается воевать со мной! Со мной! — она поднялась на ноги.

— Сядь! — резко велел ей эрт Дорн. — Он тоже готов убить тебя голыми руками! И есть за что, это по твоему приказу убили двух его жен! Заметь, тех, что он выбрал сам и любил до безумия! — подлил масла в огонь советник.

Королева-змея вернулась на прежнее место, а я стала понимать, кого пророчат мне в мужья, и в душе начала подниматься волна паники.

— Предлагаешь подарить ему Ледышку? — беспечно вопросил Ган, а по его взгляду было видно, что эта идея привлекает его, более того, кажется, братец был целиком и полностью на стороне Эрея и промолчал, когда тот с гнусной ухмылкой похвалил его:

— Умница, сладенький!

— С чего вы решили, что эта замухрышка его заинтересует? — нервно передернула плечами Кровавая королева, вперив в меня бешеный взор.

Ган уже что-то придумал, лениво поднялся и подошел к своей венценосной любовнице, обнял ее и стал нашептывать:

— Золотце, а ты предложи ему вкупе с Ледышкой то, от чего он не сможет отказаться и забудет все обиды на тебя, — в данный момент брат напоминал коварного змея. Он обвивал свою жертву, колдовал, убаюкивал.

— Что? — поддалась чарам Ганнвера Беккитта.

— Север…предложи ему север и Ледышку в качестве приятного, но ни к чему не обязывающего, дополнения!

— Сладенький! — с одобрительной ухмылкой вмешался Эрей. — Да ты прямо мысли мои читаешь! Королева Ар-де-Мея и ее земли в обмен на то, что он откажется от своей мести!

— Да вы сдурели! — взвизгнула Беккит, пытаясь оттолкнуть Гана.

Он не выпустил свою жертву из рук:

— Зачем тебе пустоши за Разломом, на которых обитают неразумные хищники, следующие инстинктам? Таких, рабами не сделаешь…

— А еще там есть залежи самоцветов, — не пожелала сдаться Беккитта.

— И демон, жаждущий свернуть твою очаровательную шейку, — вкрадчиво пропел Ганнвер.

— А у демона есть войска, весь Нордуэлл поднимется по зову своего предводителя, — да, точно Ган и Эрей были заодно. — А мы не потянем новую войну! Расходы, расходы, и еще раз расходы…

— Вот-вот! — поддакнул Фрон. — Ни тебе нарядов, ни украшений, ни развлечений и…

— Хватит, — оборвала его королева-змея. — Я вас поняла! Дайте подумать! — она опять воззрилась на меня.

Я верила, что Ган знает, о чем просит, и знала, что брат никогда не предаст меня, только паника внутри все нарастала и нарастала. Жуткие рассказы бабушки о южных демонах мигом воскресли в моей памяти, словно я только вчера услышала первый из них. Но пока мне удавалось сдерживаться, но когда Кровавая королева бросила:

— Пусть будет по-вашему! — я завопила:

— Нет! Только не одному из них! Прошу не отдавайте меня в когти южного демона! — все представители нежити родного Ар-де-Мея сейчас казались мне лучшими друзьями. Я готова была пасть ниц и просить Беккит о снисхождении. — Клянусь, буду лечить ваших рыцарей и всех жителей…

Пощечина обожгла мою щеку и отрезвила разум. Напротив обнаружился кузен.

— Угомонилась? — играя желваками, спросил он.

Всхлипнув, я кивнула и привела последний оставшийся в запасе довод:

— Но если демон возьмет меня… замуж… — еле выговорила, — то мой дар исчезнет…

Беккитта резко поднялась со своего места и подошла ко мне:

— Дура! Разве это меня волнует?! Ты мне надоела! Не хочу больше нянчиться с тобой, Ледышка! Пусть лорд из рода ир'шиони мучается! Если, конечно, он согласится взять тебя в жены! — с нескрываемым ехидством закончила она.

Для споров у меня не осталось никаких сил, поэтому пару минут мы с Беккит просто сверлили друг друга воинственными взглядами. Мне следовало первой опустить глаза, как привыкла это делать за последние пять лет, но отчего-то именно сегодня я не могла покориться ей, да и не желала! Я не вещь, чтобы меня можно было кому-то подарить!

Королева-змея, как будто без труда прочитав мои мысли, поняла это, коварная улыбка тронула ее чувственные губы, и Беккитта сказала:

— Северная королева решила показать южной свой характер? М? За-ме-ча-тель-но! — прищелкнула языком. — Хочешь свободы? Хочешь вернуться домой? Чудесно! Исполни мое повеление, и я отпущу тебя и… — пауза, заставляющая мое сердце затрепетать от волнения.

Усилием воли вынудила себя успокоиться и тихо поинтересовалась:

— Что от меня требуется?

Улыбка Кровавой королевы стала довольной — я попалась на крючок, словно рыбешка, клюнувшая наживку. Сдаваться не собиралась, дерзко вздернула подбородок и смело взглянула на свою противницу.

— А сможешь ли, Ледышка? — она сделала вид, что сомневается.

— Ради них я пойду на все! — мой голос не дрогнул.

Беккитта оскалилась:

— Знаю! Поэтому взамен вашей свободы попрошу тебя принести мне… — она опять умолкла, трепля мои нервы.

— Что? — пусть я не удержалась от этого вопроса, да, послушалась своих эмоций, но ответ для меня важен также, как глоток воды умирающему от жажды.

— Сердце! Мне нужно сердце Алэра Рейневена эрт Шерана — хозяина Нордуэлла и…

— Да-да-да! — Эрею надоело молчать, и он решил вступить в наш разговор. — Скажи сразу, что демон тебя отверг, и ты желаешь отомстить ему!

Вот в чем дело! Я стиснула кулаки, чтоб слишком бурно не выказать свою радость — кто-то дал отпор Беккитте и не только на поле боя!

Пока королева-змея и ее советник глядели друг на друга, я сказала:

— Если вы освободите моих родных, то я доставлю вам сердце демона!

— Замечательно! — Беккит хлопнула в ладоши, но в следующий миг ее улыбка померкла, а брови нахмурились.

— М-да! Разделать тушу ты сможешь — в этом мы сегодня убедились! Вот только сумеешь ли ты обольстить мужчину, заставить его потерять голову и довериться тебе? В этом я сомневаюсь, Ледышка!

— Не сомневайтесь, за пять лет моего пребывания в вашем доме я многое видела! — процедила я.

— Неужели? Может лучше приказать Фрону и Гану обучить тебя всем тонкостям соблазнения?

— Не нужно! — все внутри меня начало закипать, как вода в котле.

— А вот это мы сейчас проверим! — расплылась в ехидной усмешке Беккитта. — Ган!

— Да, Золотце, — неторопливо отозвался брат, но я понимала, чего ему стоили эти слова.

— Доставай своего жеребчика! — приказала ему Кровавая королева, и я до боли прикусила губу, краем глаза подмечая, что Ганнвер медленно встал из-за стола, не отводя взора от белоснежной скатерти. Я помнила — там лежит кинжал! Ситуацию, не ведая того, спас Эрей.

— Беккит, давай не при мне! Ладно? Лучше озадачь кого-нибудь, чтобы подобрали Ледышке новые платья! Едет на север, да еще и как твой личный подарок! Совсем негоже отправлять ее с тем, что у нее имеется!

— Нам еще неизвестно о том, примет ли демон Ледышку в качестве откупа! — взбунтовалась королева-змея.

— Ледышка, поведай своей королеве, почему эрт Шеран не откажется от тебя! — повелительным тоном обратился ко мне Эрей, и я убитым голосом рассказала:

— Ар-де-Мей и Нордуэлл извечные соперники. С каких времен пошла наша вражда, уже никто не помнит. Больше ста лет назад моя прапрабабушка сумела обманом захватить и заставить подписать мир предка нынешнего лорда Нордуэлла. Только демоны поклялись отомстить и захватить Ар-де-Мей.

— Любопытно, — заинтересовалась Беккитта, — скажи мне, почему тогда Алэр не пропустил мои войска через свои границы, чтобы дать нам пройти по мосту через Меб и вторгнуться в Ар-де-Мей по суше? Из-за его упрямства мне пришлось снаряжать флот и добираться до северных земель по морю!

— Доподлинно мне это неизвестно, могу только предположить, что этот демон предпочитает уничтожать своих врагов сам, — едва слышно отозвалась я.

— Да, он такой, — согласился с моей оценкой Эрей, — потому он без слов примет твое предложение, моя золотая!

После некоторых раздумий Кровавая королева кивнула:

— Ты прав, мой дорогой! Ган! Займись подготовкой Ледышки к путешествию! А еще сделай что-нибудь с ее бледной, синюшной кожей! Пусть хотя бы пару часов понежится на солнце!

— Растает еще, она же ледышка! — братец пребывал в благодушном настроении. Нет, расслабленным он не выглядел, скорее задумчивым больше обычного.

— Невелика потеря! — бросила в ответ на его реплику Беккитта, отходя от того места, где я стояла.

— Ты не права, моя красавица, — опроверг советник. — Теперь наша Ледышка важная птица!

— Вот пусть и летит отсюда! Сначала к портным, а потом на север к демону! И не вздумай меня обмануть! Мигом велю казнить твоего младшего брата и отдам в бордель сестру! — угрожающе пообещала мне королева юга.

— Я не подведу! — убежденно произнесла я, и ко мне тотчас подошел Ганнвер.

— Идем! — мотнул он головой в сторону двери. — У нас дел по горло!

Я покорно поплелась следом, успев услышать, как Эрей сказал Беккитте:

— Необходимо как можно скорее написать письмо в Нордуэлл! Привяжем на лапу ворону красную ленту — пусть все знают, что это срочно! — больше ничего не услышала, так как дверь в трапезный зал закрылась.

Кузен был напряжен и собран, играя свою роль, он перечислял:

— Сейчас поедем в город, прокатимся, развеемся, а заодно в лавках для женщин купим тебе румяна, белила… — быстрый взгляд на меня, — а, ладно, обойдемся без белил, но вот остальные лекарства для лица: сурьму, порошок из малахита и бирюзы купить жизненно необходимо. Ты не простая крестьянка, поэтому не стоит подводить глаза сажей! А затем навестим королевских портных! Ясно?

С невозмутимым видом я покивала — «подарку» королевы нужна яркая оболочка!

Мы с легкостью покинули стены замка, Гана без лишних вопросов пропустили, а один из стражников резво бросился кликать извозчика. Я наслаждалась видом, открывшимся моему взору с высокого дворцового крыльца. От зрелища раскинувшегося внизу города захватывало дух. Взгляд приковывала излучина широкой, сверкающей на солнце реки Илеа, впадающей в нестерпимо синее море, лижущее выщербленные временем городские стены. Высокие блистающие золотом шпили храмов; светлые дворцы представителей высшей знати, прячущиеся в нежной зелени весенних садов; терракотовые крыши домов победнее, изящные дуги вычурных мостов — все увлекало меня, отвлекало от забот, радовало. Да, ниже, у самого моря, располагался изрядный кусок города, где жили нищие, только туда я не глядела. Нужно уметь видеть прекрасное в обыденном и порой даже страшном. Только тогда вы научитесь по-настоящему радоваться жизни, а не страдать, проклиная свое существование. Я улыбнулась ясному солнцу и теплому ветру, игриво колышущему подол моего легкого одеяния и треплющему выбившиеся из прически пряди.

Ганнвер исподволь наблюдал за мной, но говорить не торопился, да и потом, только по делу: о тканях на платья, о сапогах, о туфельках и о предстоящей дороге.

Я потерялась, рассматривая вороха богатых, разноцветных тканей, которые без заминки и лишней суеты выбирал брат. Тонкая, почти невесомая, но теплая шерсть нейских овец; изысканные, богатые, шелка всех цветов радуги от лучших производителей Края Тонких Древ; гладкие, поблескивающие в солнечных лучах атласы; серебряная и золотая парча; ажурные кружева, созданные умелыми руками искусных королевских мастериц; тяжелый и роскошный бархат благородных оттенков и богатые украшения для отделки. Было тут и тонкое просвечивающее полотно для ночных сорочек и исподнего; тончайшие ткани для вуалей. Два огромных сундука были доверху набиты мехами: белая северная лисица, горностай, темный соболь и куница

— Ты королева! — шепнул он чуть слышно, указывая портным на ларцы, полные мелких самоцветов.

От меня требовалось лишь молчание и неподвижность — дабы не мешать портным снимать мерки.

С величайшим нетерпением я дождалась ночи, солнце до последнего не желало уступать место на небе луне и звездам, нехотя уползая за горизонт, расцвечивая запад огненными красками.

Теперь можно было поспешить на улицу. Знакомый путь, на цыпочках и беспрестанно озираясь, по лабиринту замковых коридоров, пробежка по слабоосвещенной кухне, где все еще витают ароматы еды, до неприметной дверцы для прислуги, и вот я стою на улице. Весна, хоть и наступила, но бриз, овевающий лицо, все еще кусаче-холодный. Впрочем, в нем ощущаются запахи едва раскрывшихся листьев и влажной почвы, а на садовых клумбах распускаются первоцветы, взращенные заботливыми руками садовников.

Я бежала по темному саду, ладонью прикрывая свет масляного фонаря. Удобные туфли из мягкой кожи легко касались земли, а узкие брюки и короткая, до середины бедра, туника не стесняли движений.

В стене, окружающей королевский сад, была потайная дверь, скрытая от посторонних глаз за замшелым валуном, стоящим тут с незапамятных времен и гармонично вписывающимся в окружающий пейзаж. Петли не скрипели — Ган регулярно смазывал их, а вот сама створка разбухла от влаги за зиму и сейчас далеко не сразу поддалась моим усилиям.

Дальше осторожный спуск под горку среди колючего кустарника, норовящего изорвать одежду в клочья, поранить кожу и повыдергать все волосы, ну, а потом стремительный бег по песку к секретной пещере на берегу. Свет луны ярок и холоден. Скалы отбрасывают непроглядные, ни на что не похожие тени. Но я ни на миг не останавливаюсь — времени слишком мало, а весенние ночи непозволительно коротки.

Буквально влетела в темный зев пещеры и, прыгая с камня на камень, добралась до места встречи. Ганнвер ждал меня, сидя на большом валуне, ссутулившись и прислонившись к одной из стен. Его тень металась в свете фонаря, стоящего рядом на неровном полу, из-за чего чудилось, что она существует отдельно от своего хозяина.

Не мешкая, задала кузену мучающий меня вопрос:

— Почему?

Ган медленно, будто с неохотой, поднялся и посмотрел на меня. В сумраке черты его лица заострились, складки казались четче, вымученная улыбка походила на жуткий оскал, а глаза слабо мерцали, но в них отражалась печаль.

Брат дошел до меня, вынудил отступить к стене, оперся на нее обеими руками и тяжело вздохнул:

— Хочешь знать, почему я поддержал Эрея?

— Хочу! — твердо отозвалась, и он усмехнулся.

Где-то снаружи шушукались волны, набегая на берег, бриз свистел, ударяясь о стены, а я здесь ждала ответа кузена, пока он напряженно раздумывал, в упор смотря на меня. Наконец, выговорил:

— Первая причина — ты! Ниа, за последний год ты…как бы это сказать вернее… похорошела, округлилась там, где нужно — в общем, перестала быть угловатой замарашкой и превратилась в женщину… очень красивую и желанную. Сама видишь — мужчины не дают тебе прохода, а женщины…они, поверь, лучше знаю, завидуют! И Беккит тоже! Тебе не хуже моего известно, к чему все это приведет!

Я удрученно кивнула, а Ган все говорил и говорил:

— Вторая причина — я! Мне до грыра лысого надоело все! Ниа, я до смерти устал! Устал притворяться! Мне противно все, чем я сейчас занимаюсь! Разве об этом я мечтал в детстве?! Я хуже портовой шлюхи, а ведь должен был стать капитаном королевской гвардии, как и мой отец! Я снова хочу ощутить свежий ветер в своих волосах, мчась по бескрайним равнинам Ар-де-Мея! — пылко поведал он.

— Прости… — я отвела взгляд, и тогда Ган предельно нежно коснулся моей щеки и молвил:

— Не извиняйся! Мы оба жертвуем: я — ради тебя, а ты ради нашего народа…

— И Северии с Лавеном…

— И ради них тоже… — вскинулся, — а во всем виновата она! Но, Ниа, за эти пять лет мы с тобой ни на шаг не продвинулись к тому, чтобы победить ее!

— Как же…

— Это все мелочи! Крысиная возня! Бессмыслица!

— Не говори так! — одернула я брата. — Если мы сдадимся… — умолкла, не озвучивая очевидное.

— Вот и используй шанс, чтобы найти союзника! Знаешь, как говорят в народе? Недруг моего недруга — мой друг! Возможно, это Хранители дают нам подсказку! — глаза Ганнвераазартно поблескивали в темноте.

Я отвернулась, потому как надежд его не разделяла, и увидела призрачную фигуру, зависшую неподалеку от нас.

Кивнула нежданной гостье, и призрак склонил голову на бок, словно раздумывая, отвечать мне или нет, а затем приблизился.

— Покараулишь? — к Гану вернулся прежний задор и уверенность.

Привидение поклонилось, а кузен отправился к тайнику, в котором были спрятаны тренировочные мечи: два деревянных, два специально затупленных и два дорогущих клинка из аравейской стали. Пока Ганнвер рылся в тайнике, я смотрела на слегка колышущуюся на ветру полупрозрачную фигуру призрака молодой женщины. Вероятно, красивой при жизни, а сейчас носящей на себе скорбный отпечаток смерти. Синюшные губы, белесые очи и яркая борозда на шее, явственно указывающая на причину гибели. Судя по одежде — служанка из Золотого замка, но вот почему она убила сама себя, мы не ведали, хотя и догадывались. Жаль, призраки не говорят. За то, что она добровольно помогала, мы были благодарны — это избавляло от множества проблем. И свою признательность выражали тем, что периодически ходили в храм Хранителя Врат смерти и молились о прощении и упокоении одной души, мечущейся между двумя мирами: живых и мертвых. В самом начале нашего знакомства призрак начертал в воздухе буквы, а мы сумели разобрать — Гали — так звали женщину при жизни.

Ган скомандовал мне подойти к нему, и я отправилась на относительно ровную и сухую каменную площадку, которую мы использовали для тренировок. На лету поймала деревянный меч и встала в боевую стойку.

Кузен сразу напал, но это не было для меня неожиданностью, и я сумела отбиться. Ганнвер, не мешкая, повторил атаку, я увернулась и старательно атаковала сама, но брат успел отскочить. Дерево глухо ударялось о дерево и звучало своеобразной музыкой, сливаясь со стонами бриза, шепотом ветра и песней ручья, прокладывающего свой путь по пещере.

Очередной уворот, а после новая атака, Ган вынужденно отступает, но это обманный ход, и спустя секунду я оказываюсь лежащей на полу, больно ударившись о камень.

Зашипела, а Ганнвер приставил деревянное острие к моему горлу.

— Ты мертва, Ниа! — бесстрастно прокомментировал он и с досадой дополнил. — Ты рассеяна, потому не думаешь, не следишь, забываешь!

— Прости…

— К грыру твое «прости»! Чем забита твоя голова?!

— Южными демонами…точнее одним из них, — вздыхая, созналась я.

Брат подал мне руку, помогая встать, одарил внимательным взглядом и с яростью произнес:

— Ниа, забудь бабушкины сказки! Помни, в мире есть существа страшнее демонов, а неведомые опасности не всегда хуже знакомых! Попробуй сделать этого Алэра нашим союзником!

Мое воображение живо нарисовало мне яркую картину того, каким «союзником» может стать Алэр Рейневен эрт Шеран, прозванный в народе Диким Севером. Кто и за что дал ему такое прозвище, я не ведала, слышала только, что мужчина этот никогда не жаждал крови, не пьянел в битве, как многие другие рыцари, в том числе те, что составляли войска Беккит! В бою он был расчетлив, холоден, будто северный ветер, беспощаден и жесток к своим врагам. А кое-кто из его тайных недоброжелателей звал демона Черным вдовцом, ибо все его четыре жены скончались в страшных мучениях. Интересно, меня постигнет та же участь?

Справилась с нахлынувшими эмоциями и посмотрела на кузена.

— Что тебе известно о нем?

— Немногое, — Гана явно порадовал мой серьезный настрой. — Нордуэлл хранит секреты своего лорда. Знаю лишь, что парень в шестнадцать лет стал хозяином того, что в Царь-городе именуют северным краем и главой семейства эрт Шеранов. Мать Алэра жива, так что у тебя будет свекровь! Кроме нее у Алэра есть брат-близнец — Алэрин, я о нем практически ничего не знаю. Следующей по старшинству идет сестра Миенира, прозванная за красоту Цветком севера. Самыми младшими являются еще одни близнецы — брат и сестра. Причем парень — калека, в детстве переживший «темную немочь». А отец Алэра уже семь лет, как мертв. Ты не хуже меня знаешь о «кровавом пире»!

— Кто же о нем не знает?!

— Так вот, прежний лорд Нордуэлла числился в приглашенных!

— Беккит умеет мстить своим врагам!

— Да! То были первые жертвы змеи! А ведь если вдуматься, в те годы Беккитте было всего одиннадцать, а Эрею тринадцать, но они сумели обмануть всех! Устроились в Золотой замок слугами, дождались подходящего момента, а именно того дня, когда самопровозглашенный король Этильред устроил пышное торжество в честь рождения своего первенца, на которое пригласил всех своих многочисленных соратников…

— Да-да, — слегка раздраженно отозвалась я. — Все яства на том пире были отравлены… Выжить удалось немногим… в том числе…

— Это очередная легенда, Ниа, которую я не рекомендую произносить вслух, особенно в Царь-городе, где повсюду слуги Беккитты! Да и, думается мне, что Беккитта не оставила бы соперников, пусть даже и совсем маленьких…

— Такое чувство, что тебя это все восхищает?

— Отчасти! — не стал отрицать брат. — Посуди сама, девчонка за год сделала то, чего мы не можем пять лет!

— Во-первых, — строго сказала я, — она была не одна, а с Эреем, тот еще выдумщик. Во-вторых, в Беккит проснулась кровь предков — демонов бездны, защищающая ее от многих угроз, в число коих входят и яды! — сверкнула очами для большего впечатления.

— Намекаешь, что мне пора становится мужеложцем? Или постараться пробудить в тебе зверя? — попробовал пошутить Ган, только получилось вовсе не смешно.

— Нет, конечно! Ты неисправимый любитель женщин! А я всего лишь целительница, в роду которой не было са'арташи или ир'шиони!

— А еще ты королева и воительница, — Ганнвер красноречиво указал мне на меч, и я поспешила поднять его…

Глава 2

Целый месяц промелькнул, как один день, и однажды утром меня разбудили три звука одного из колоколов многочисленных храмов. Я слишком хорошо знала, что это означает — сегодня кто-то из высших отправился к Вратам смерти.

Спустя полчаса воспитанниц Кровавой королевы собрала наставница. Я оглядела всех девчонок, своих подневольных товарок. Всего нас было двадцать. Самой старшей была Нерея — девятнадцатилетняя жгучая брюнетка, дочь правителя Края Тонких Древ, который находится в Серединных землях. Взяв девушку в заложницы, Беккитта заставила ее отца повиноваться и исправно платить дань, пополняя казну Золотого берега.

Странным было то, что саму Нерею ничуть не тяготило положение пленницы. Наоборот, она старалась всячески угодить королеве-змее. Девчонки поговаривали, что Нерея наушничала Беккит, передавая все наши разговоры. Не знаю правдивыми были эти слухи или нет, но с того времени при Нерее я и мои подруги по несчастью чаще всего помалкивали.

Самой младшей среди воспитанниц-невольниц была Милль — пятилетняя девочка — сестра одного из лордов краев за морем.

Все в Золотом замке слышали весть о моем скором замужестве — на днях демон прислал ответ, в котором было одно слово: «Согласен!», я готовилась к худшему, стараясь не показывать Беккитте своих чувств. Девочкам тоже была известна эта новость, поэтому они бросали на меня сочувствующие взгляды. Все, кроме Нереи, эта ухмылялась. Я делала вид, что мне все равно.

Наставница велела нам выстроиться в линию по росту. Мы с Оллирь стояли рядом, подруга выглядела безмятежной, но ее глаза лихорадочно поблескивали. Мне было известно, о чем она мечтает: «Хоть бы это умер тот, кого я ненавижу!» Я украдкой взяла Оллирь за руку, тем самым оказывая ей поддержку, и опять взглянула на наставницу.

Ее звали Елавея эрт Тоос, и являлась она представительницей обедневшего знатного рода. Надменная, грубая, сухая и прямая, будто палка, старая дева. Елавея лебезила перед Беккиттой, истово ненавидела всех мужчин, и мне начинало казаться, что со временем я стану походить на нее. Нас Елавея пыталась обучить житейским премудростям, которые должна знать каждая женщина: шитью, плетению кружев, ткачеству, ведению хозяйства и прочему. Если у какой-то воспитанницы чего-то не получалось, суровая наставница обзывала ту «неумехой» и больно била по рукам тонкой плеткой. Мои пальцы постоянно ныли — им не раз доставалось, потому что я совершенно не умела шить и вышивать. Стежки мои получались кривыми и грубыми, шелковые нити постоянно путались, игла кололась, а наперсток норовил ускользнуть. Я предпочитала меч, а не иглу — этакий цветочный шип, посему каждый урок вышивания становился для меня мучением.

Напустив на себе вид пафосный и скорбный одновременно, Елавея начала свою речь:

— Эрры, сегодня я собрала вас для того, чтобы сообщить воистину недобрую весть! Прошлой ночью скончался великий человек — Эсстиус эрт Каллонн — рыцарь золотого ордена и дядя нашей Золотой королевы…

«Слишком много золота, как бы ненароком не ослепнуть от его блеска!» — про себя усмехнулась я, а наставница говорила:

— Согласно традициям, подготовка к обряду погребения должна быть проведена ближайшими родственниками, но… — Елавея умела привлечь внимание, — но наша королева занята, решая важные дела…

Рядом тихо хмыкнула Оллирь, но, хвала Хранителям, наставница этого не услышала, она вдохновенно вещала:

— Поэтому сия честь выпала нам…

Честь? Ага! Как же! Сначала нужно подготовить тело: омыть; натереть снадобьями, замедляющими процесс разложения — весьма дурно пахнущими, кстати говоря; залить лицо расплавленным воском, чтобы не вводить в заблуждение слуг Хранителя Врат смерти. Летты легковерны, вдруг поверят невинному выражению лица, да льстивым речам, не замечая грехов идущего к воротам.

Требовалось еще связать умершему руки и ноги, дабы многоликая покровительница всех людей, обладающих даром, Некрита не надумала увести тело, вдохнув черную искру, заменяющую душу.

После всего этого умершего надобно укутать белоснежным саваном и до следующего утра сидеть рядышком, рыдая взахлеб, перечисляя все достоинства. Считается, что уходящей душе это будет приятно.

С обоих боков показательно утирали слезы девочки — делали вид, что прониклись возложенной задачей, и мне тоже пришлось пару раз всхлипнуть. На самом деле хотелось улыбнуться и, подозреваю, что не мне одной. Мы уразумели — предстоит прогулка в город, пусть ненадолго, пока мы добираемся до храма Хранителя Врат смерти, но на десяток минут мы вырвемся их клетки, в которую превратился для нас Золотой дворец.

Нас сопровождало пятьдесят рыцарей, одетых в отполированные доспехи, от того и блистающие золотом, и ярко-алые плащи со змеей по центру.

Идя по узкой улочке, держась за руку с Оллирь, подняв голову к небу, я любовалась его лазурной красотой, стараясь не обращать внимания на суету, царящую вокруг. Порой все же ловила завистливые людские взоры. Наверное, их обладатели думали так: «Как им повезло — живут в Золотом замке, под охраной доблестных рыцарей, вкушают всевозможные яства и наслаждаются каждым мгновение жизни! Не то, что мы! Ах! Как бы я хотел занять место хоть одной из них!»

— Интересно, а кормить нас сегодня будут? — послышался громкий шепот толстушки Даи.

— Тебе лишь бы свой живот набить, Даи, — презрительно оглянулась на нее Нерея.

— Зато ты худущая, как жердь, не ровен час переломишься! — хохотнула Даи, вызвав у соперницы ярость.

Елавея вовремя заметила перебранку и прикрикнула на обеих, напомнив, что не пристало королевским воспитанницам опускаться до уровня крестьянок!

Мы с Оллирь молчали, изредка обмениваясь понимающими взглядами. Наш путь подошел к концу — вот она величественная лестница из серого с бурыми прожилками мрамора, имитирующая дорогу к Вратам смерти.

Само здание храма довольно-таки высокое, с массивными колоннами и узкими окнами-бойницами.

Служитель храма степенно поклонился нам и проводил в зал, где на каменном постаменте лежало нагое стариковское тело. Мы с Оллирь шустро юркнули в хвост нашей немногочисленной процессии, и обернувшаяся Елавея приказала менее сообразительным воспитанницам приступать к делу немедленно. Мы ненадолго выдохнули и развили бурную деятельность — все же воск топить невыразимо лучше, чем прикасаться к дряблому телу.

— Если бы это делала я, — Оллирь скосила глаза на Даи, Леониру и Федору, омывающих умершего, — то боюсь, не смогла бы удержаться и парочку раз точно пнула бы мерзкого старика, как он когда-то пинал меня!

Я вздохнула и с сочувствием посмотрела на подругу, а потом ободряюще улыбнулась, мол, все будет хорошо, и тихо промолвила:

— Помни, ты жива, а он готовится пройти через Врата смерти, и, значит, победа за тобой!

— Вроде и так… только, Ниа, почему-то мне совсем не радостно, — Оллирь отвернулась, пряча непролитые слезы, высвеченные огнем, горящим в одной из каменных чаш.

Медовый аромат плыл по залу, напоминая мне о цветущих лугах, расположенных где-то далеко на севере, и очень короткое лето, когда, порой, солнце неохотно разрывает облачный покров и греет землю. Но цветы и травы все равно растут — не изнеженные розы юга, а стойкие северные красавицы, способные противостоять любым ветрам. И я буду такой же сильной и упрямой, чтобы не сломаться и выжить в любом краю, куда занесет меня ураганом непредсказуемая Хранительница судеб Магира.

Мы с Оллирь изрядно вспотели, прогревая воск, утирая соленую влагу со лба, украдкой вздохнули — принимать воду и пищу в храме не полагалось, а выйдем мы отсюда только к вечеру.

В голове промелькнула и быстро погасла мысль: «Интересно, а кому «повезет» остаться здесь на ночь?»

Как водится, «повезло» мне — вероятно, Хранитель удачи, он же покровитель всех авантюристов и пройдох, Ретт сегодня был не на моей стороне. Оллирь и некоторые другие девчонки проводили меня сочувствующими взорами, удаляясь из зала. Нерея откровенно насмехалась, а наставница с чопорным видом напомнила о том, как важно «не осрамить честь королевы и с достоинством завершить подготовку к обряду погребения столь славного мужа, каким был эрт Каллонн».

Я ретиво покивала, чтобы она не вздумала ругать меня и продолжать свои монотонные речи, и отошла к постаменту.

Плакать по заказу умели все воспитанницы Беккитты, и я, не медля ни секунды, приступила к исполнению возложенных на меня обязанностей. Слезинки сначала неохотно катились по моим щекам, оставляя на коже влажные дорожки. Но когда я припомнила все, что со мной случилось, и стала себя жалеть, в моем сердце, будто что-то разорвалось, выпуская наружу водопад слез. Рыдая, не забыла вставлять хвалебные слова об умершем. Мол и красив был, и умен, храбр, аки лев, и могущественен, словно са’арташи и ир’шиони вместе взятые. Хотела прибавить, что и страшен, точно грыр, но передумала — вдруг не так поймут?! Вот и осталось только рыдать, захлебываясь слезами…

Но кто сказал, что плакать можно бесконечно?! Я вот не могу, да и не хочу больше! Лицо, наверное, покраснело, глаза опухли, в носу хлюпает — та еще красота! Ладно хоть в тусклом свете парочки свечей этого не видно, впрочем и смотреть не кому! Узкие окна-бойницы располагались слишком высоко, но я поняла, что снаружи наступил сначала вечер, удлинив тени в зале, а на смену ему пришла ночь. Мне сделалось зябко, и я плотнее запахнула на груди накидку. Ее легкая ткань годилась только на то, чтобы гулять солнечным весенним днем по саду и совершенно не грела, а весь огонь в каменных чашах был потушен. Несколько раз прошлась по всему залу, петляя между колонн, верхушки которых были украшены искусными барельефами. Поднесла ладони к трепещущим огонькам свечей, заворожено глядя на танец пламени на сквозняке.

Сколько я простояла вот так — не ведаю. Вокруг ничего интересного не происходило, только по залу витал ветерок, врывающийся с улицы, да слышались невнятные шорохи и мышиное попискивание.

Появление Гали в этом месте стало для меня неожиданностью. Призрачная помощница приложила полупрозрачный палец к синюшным губам, а затем поманила меня за собой. Признаться, в первые мгновения меня одолели сомнения, но потом я решила, что лучше пойти следом за знакомым привидением, чем прозябать в этом помещении наедине с мертвым эрт Каллонном, который и при жизни мне не нравился.

Так и вышли в коридор, едва освещенный масляными светильниками. Один из них я сняла с крючка, чтобы осветить свой дальнейший путь. Петляя по извилистым проходам, гадая, куда и для чего меня позвал призрак, я кралась очень осторожно, чтобы ненароком не нарваться на какого-нибудь бессонного служителя храма.

Гали замерла у широкой дубовой двери, требовательно указывая на нее.

— Зачем? — шепнула я, округляя глаза.

Гали повелительно мотнула головой в ответ на мой вопрос, настаивая, чтобы я прошла внутрь комнаты. Что я и сделала спустя минуту размышлений, пытаясь успокоить отчаянно бьющееся сердце.

Войдя, едва не охнула, узрев келью главного настоятеля храма. Призрак нервно пританцовывал в середине комнаты, показывая мне на изголовье кровати, в которой мирно почивал, похрапывал и ни о чем не догадывался эр настоятель.

Смело прошмыгнув внутрь и притворив за собой дверь, я на цыпочках направилась вперед.

Теперь мне стало видно, на что именно указывала Гали, там, в изголовье кровати располагался крюк, а на нем висела внушительная связка ключей. Со всей возможной осторожностью я приблизилась, но Гали выглядела сердитой и упрямо показывала мне на самый большой ключ, покрытый ржавчиной, в то время как его собратья были тщательно начищены и поблескивали в тусклом свете фонаря.

Дрожащими руками я сняла связку с крюка, ключи мелодично звенели, заставляя настоятеля тревожно шевелиться, а мое сердце ухнуть вниз. Замерев, взглянула на призрака. Гали вилась вокруг меня змеей и оставалась непреклонной. Не ведаю кого из Хранителей мне стоило благодарить за то, что настоятель не проснулся, пока я снимала ржавый ключ с большого кольца, на котором держалась вся связка под бешенный стук своего сердца, отдающийся шумом в ушах. Призрак все это время метался под потолком, а настоятель громко храпел.

И вот заветный ключ в моих руках, остальные я вернула на прежнее место и следом за призрачной сопровождающей выскочила в коридор.

Призрак привел меня в главный зал храма — у алтаря горели толстые черные свечи, чтобы Хранитель Врат смерти был доволен, пламя трепетало, отбрасывая таинственные тени вокруг. Гали юркнула за алтарь — там, в полу, обнаружилась деревянная крышка лаза, и я догадалась, зачем мне нужен ржавый ключ.

Приложив немало усилий, мне удалось открыть замок. В неярком свете масляного фонаря моему взору открылся тоннель, ведущий вниз и узкая винтовая лестница без перил. Спускаться по такой следовало весьма и весьма осторожно. Деревянную крышку я оставила открытой, потому как подозревала — возвращаться придется этим же путем. Спустившись, очутилась в каменном коридоре без дверей, довольно просторном и относительно светлом. Через определенные промежутки по всей его протяженности встречались витиевато украшенные арки, с которых свисали ажурные светильники, похожие на диковинные ночные цветы.

За очередным поворотом все стало прозаичнее — здесь появились двери с внушительными навесными замками, видно, за ними хранились различные припасы. Дальше коридор разветвлялся, и любопытство победило все страхи и опасения, заставляя меня двигаться быстрее.

Слева виднелась очередная искусно украшенная арка, а за ней широкая каменная лестница, чисто выметенная, дающая понять, что ей часто пользуются. Направо вело узкое ответвление, в котором властвовал непроглядный мрак, и тянуло холодом, сыростью и запахом плесени. Гали, естественно, звала меня именно туда. Недолго думая, я послушалась!

Шли мы по этому тоннелю довольно продолжительное время, чувствовалось, что уводит он глубоко вниз. Стало совсем холодно, а с потолка по неровным стенам стекала вода, хлюпая на полу под моими ногами. Кожаные сандалии совершенно не спасали от сырости, и я совсем окоченела. Стуча зубами, ускорила шаг, чтобы хоть немного согреться.

Когда призрак замер, и я осмотрелась у чего именно — охнула! Впереди маячили покосившиеся дверные створки, которые удерживались на весу только за счет нитей плотной паутины. Неосознанно сглотнула, но понимала, что отступать нельзя, потому изо всех сил толкнула дверь, прикасаясь через мягкие слои паутины к резному дереву, стараясь ни о чем дурном не думать. Известно — страх сумеет напридумывать многое, а воображение нарисует все в ярких красках, и останется мне, задыхаясь от ужаса, бежать назад.

С неимоверным грохотом деревянные створки рухнули, и под ними что-то захрустело. Подняв фонарь выше, я сумела увидеть, что стою перед входом в зал, пол которого усыпан острыми осколками разноцветного стекла.

Как назло, свет фонаря замерцал, показывая, что внутри заканчивается масло.

— Что тут было? — поинтересовалась я, осторожно ступая по осколкам, и Гали подняла голову кверху.

Я повторила следом за ней и от удивления приоткрыла рот. Мои широко раскрытые очи увидели, откуда насыпались эти стекляшки. Когда-то давно все они были частями великолепного витражного потолка. Теперь сверху темнел пласт плотной земли, из которого торчали пучки длинных корней, а среди них поблескивали острые грани осколков.

Призрак привычно поторопил меня, промелькнув пару раз перед лицом и метнулся дальше. У самой дальней стены располагался колодец. Необычный колодец, в котором никогда не было воды. В кольцах свернувшегося са’арташи — полузмея-получеловека — демона бездны и предка Беккитты.

Теперь я осознала, куда привела меня Гали — древнее святилище под Царь-городом, где в незапамятные времена находилась столица процветающего государства Ил'Вееда, правители которого истово поклонялись демонам бездны. Известно, что многие города умирают, а на их месте строят новые, погребая память о предшественниках под слоями земли и камней. Так случилось и с Ль'Гааром, а я, будто, прикоснулась к самой истории, глядя в белесые очи статуи, изображающей до пояса очень привлекательного мужчину. Высокий лоб, изысканная линия скул, острый подбородок и чувственные губы, чуть раздвинутые в улыбке. Длинные волосы, словно развеваются на ветру, мускулистый торс сообщает, что его обладатель владеет недюжей силой. Дальше следует змеиный хвост, на котором видна каждая чешуйка.

— Ненавижу са’арташи, — шепнула я, и в неверном свете на миг почудилось, что каменные губы дернулись в жуткой ухмылке, а незрячие глаза опасно сверкнули.

Я содрогнулась, но Гали не разделяла моих страхов, только молча ткнула в колодец.

Я понятливо поспешила осветить его нутро. Там темнел и пугал своей глубиной тоннель с лестницей, сделанной из редкого в наши дни железного дуба, названного так за исключительную твердость древесины, которая не поддается влиянию времени. Смущали меня только палочки-ступени, напоминающие птичьи жердочки.

Со вздохом я полезла вниз, держа фонарь одной рукой, а второй цепко хватаясь за деревяшки. Подол длинного платья только мешал, но придержать его не было никакой возможности, а оставалось только медленно опускать ногу, тщательно ощупывая каждую ступеньку.

Когда мне стало казаться, что эта лестница бесконечна и ведет прямиком в бездну, внизу замерцал тусклый огонек. Я разволновалась, но совершенно напрасно.

В очередном круглом зале, куда я попала, находился Ганнвер. Братец горячо обнял меня, протянул спелое яблоко и, предугадывая мой вопрос, пояснил:

— Я попросил Гали отыскать тебя и привести ко мне. Это место располагается прямо под замком, и оно соединено с храмом Хранителя Врат смерти. Удачно, не так ли? Но речь я поведу не о том и буду краток — у нас совсем мало времени!

Вгрызаясь в сочную яблочную мякоть, я кивнула и приготовилась внимательно слушать.

Ган отступил, провел рукой по волосам, пристально взглянул на меня и неожиданно поинтересовался:

— Ты о чем сейчас думаешь?

— О нас, — коротко призналась я.

— Хм… не думай, так легче жить! Да и морщин меньше на лице! — брат попробовал пошутить — не вышло. — Ладно! Дело такое — Беккит отсылает меня из столицы на месяц.

— Ох! — сорвалось с моих уст прежде, чем я успела задуматься.

— Угу! — удрученно согласился Ган. — Тварь желает, чтобы я соблазнил жену эрт Телла и через нее выведал все секреты этого семейства.

— Но… — мне тотчас вспоминалась эта эра.

— Да! — разъярился Ганнвер. — Эта женщина своими формами напоминает хорошо раскормленного хряка! Грыр их всех загрызи!

— Почему отправляют именно тебя, а не Фрона, к примеру? — нахмурилась.

— Полагаю, время мое подле королевского тела истекает, сказал он так легко, обыденно даже, словно сообщал о погоде, и мне стало страшно за кузена. Я встрепенулась:

— Ган…

— Ничего не говори! — глаза Ганнвера сверкнули в темноте серебряной сталью. — Думается, следующим телом, которое мне прикажут обслуживать будет тело советника…

Я с тревогой посмотрела на брата, было такое чувство, что с нашей последней встречи прошел год, а не день. В полутьме стало заметно, что возле красиво очерченных губ залегли горькие морщины, а глаза смотрят на мир не с мальчишеским задором и уверенностью в победе, в них появилось что-то мрачное, хищное, не поддающееся укрощению, и мне стало не по себе. Я мысленно взмолилась: «О, Хранители! Ну почему все так плохо? Отчего Некрита — многоликая, изменчивая, непостоянная — одарила меня целительской магией, а не силой какого-нибудь кровожадного демона?»

Ган взял себя в руки, а я постаралась отбросить прочь страшные мысли, с надеждой глядя брату в глаза. Он произнес:

— Ниа, скоро ты останешься без моей защиты! Конечно, за тобой будет, кому присмотреть — у меня осталась парочка друзей из трущоб, но сильно на них рассчитывать не стоит…

— Я буду надеяться только на себя, — уразумев, что Ганнвер желал донести до меня, отозвалась я. — Постараюсь стать тенью, буду поменьше попадаться Беккит на глаза и…

— Ниа! — прервал меня Ган. — Тебя перепоручили заботам Фрона! Будь с ним осторожна, я не знаю, чего от него ждать! Не хочется говорить, но в случае опасности проси защиты у Эрея — этот твердо решил подороже продать твою девственность, что, в сущности, не противоречит нашим интересам.

— Ган… — получилось очень тихо, так как в горле пересохло, не смотря на то, что съеденное яблоко было сочным и сладким.

— Ниа! — рявкнул Ганнвер, потеряв остатки терпения. — Не пойму, что с тобой! Хватит ныть! Ты девочка взрослая и не хуже моего понимаешь, что девственницей вечно быть не сможешь! И уж извини — всяко лучше отдать ее мужу, а не пьяному рыцарю Беккит, — напомнил он о недавнем случае.

Я обиженно насупилась в первое мгновение, но братца не проняло, он продолжил:

— Ниа, тебе необходимо соблазнить лорда Нордуэлла и сделать его нашим союзником!

— Угу! — озлобленно покивала я. — Наши предки из века в век воевали с южными демонами, а ты сейчас предлагаешь мне лечь в постель с врагом! Хотя да! Ты прав! Это совпадает с приказанием Беккит! Я соблазняю демона, убиваю его, вырезаю черное сердце и преподношу его королеве-змее! Все верно?

— Ниа-а-а, — зловеще протянул Ган, глаза его превратились в узкие щелки, наполненные расплавленным серебром с красной радужкой в середине, а пальцы брата с силой впились в мои плечи, причиняя боль.

— Отпусти! — я тоже пришла в неистовство и попыталась оттолкнуть Гана.

Он не отпустил и с бешенством во взгляде и стальными нотками в голосе произнес:

— Не вздумай убивать Алэра! Забудь о той войне между Ар-де-Меем и Нордуэллом — она была давно! Нашей родины больше нет, за Разломом остались только пустоши, да развалины, по которым бродят те, кто еще сдерживает свой дар, оставаясь людьми! Пришло время перемен, теперь демоны нам не враги! И мы, и они — северяне, у которых общий недруг — Кровавая королева!

— Но если я не выполню требование Беккит… — мой отчаянный вопль опять прервал твердый окрик кузена:

— Не будь легковерной глупышкой! Будь той, кем ты являешься по праву рождения! Подумай, что демоны сделают с тобой, когда узнают, кто убил их лорда? И даже если ты все-таки сумеешь покинуть Нордуэлл, то можешь ли быть уверена в том, что Беккитта выполнит свое обещание? Пойми, Северия и Лавен уже мертвы!

— Ган! Не говори так! — вырвалась из его захвата. — Сначала утверждаешь, что Ар-де-Мея больше нет, теперь называешь мертвецами наших родных! Разве мы в этом клялись друг другу, когда встретились в Царь-городе? Мы обещали вернуть своей стране былую славу и спасти брата с сестрой! И я исполню эту клятву, пусть даже у меня уйдут на это годы! — с пылом оповестила я, скривилась и завершила. — И пусть мне придется лечь к демону в постель — не сдамся!

Ган мрачно ухмыльнулся:

— Рад это слышать, моя королева! — слегка поклонился.

Я начала задыхаться от возмущения:

— Ты…да ты… как ты мог? Вот грыр!

Теперь кузен захохотал во весь голос. Этот звук эхом отразился от стен и унесся в темноту подземелий, создавая какофонию потусторонних отзвуков. Отсмеявшись, Ганнвер изрек:

— Теперь я спокоен — ты настроена на победу! — подумал. — Надоест демон — всегда можешь бежать в Ар-де-Мей! Сумеешь пройти через Сторожевой замок?

Я чуть качнула головой, но без уверенности, кузен вопросительно выгнул каштановую бровь, ожидая моего ответа. Я вспомнила всех своих погибших друзей и родных, а еще тех, кто выжил и поклялся ждать моего возвращения на той стороне Разлома. Кроме того, не стоило забывать и о простых жителях, которые надеются на свою королеву. Теперь твердо кивнула:

— Справлюсь!

Ган подарил мне пристальный, чуть прищуренный взгляд и ответил:

— Не сдавайся там, а я продолжу борьбу здесь! Попытаюсь вытащить Северию и Лавена! А это тебе в помощь! — он протянул кулон в форме ракушки на тонкой цепочке.

— Что это? — недоуменно спросила я, принимая подарок из его рук.

— Кулон с секретом, так что по пустякам не открывай, — он отобрал подвеску и надел ее на меня. — Внутри сонное зелье, разберешься, как и когда им воспользоваться.

— Не сомневайся! — убежденно проговорила я, и брат порывисто прижал меня к себе. Обнимая его, чувствовала бешеное сердцебиение, а на душе было как-то муторно и тревожно, оно и неудивительно — нам предстоит разлука, надеюсь, что не навсегда!

Светильник мой погас, в нем закончилось масло, но я не стала отбирать у Ганнвера свет, а отправилась за призраком, который худо-бедно подсвечивал мой путь. В утренних лучах Гали растаяла, а я, закрыв крышку лаза, бросила ключ прямо у алтаря — возвращать его было некогда.

Мертвеца, столь неразумно оставленного в зале скорби, я нашла лежащим на полу. Видимо, Некрита все же порывалась украсть это тело, вызывая во мне искреннее недоумение — зачем многоликой этот старик? С пыхтением и тихими ругательствами я подняла тело обратно на постамент. Едва успела, и в зал вошел слуга, который сообщил, что мои бдения закончены. Зевая во весь рот, я последовала за ним.

Оставшиеся дни до отъезда провела плодотворно, огорчало только, что во всех поездках меня неизменно сопровождал Фрон. На первый взгляд человек он был весьма недалекий и беспечный. Но приглядевшись, я поняла, что Фрон эрт Гивей не настолько прост, каким хочет казаться. Порой взгляд его темных глаз становился цепким и в какой-то степени хищным, будто Фрон видел цель и неторопливо поджидал подходящего момента, чтобы осуществить задуманное.

Знала о нем я немногое — лишь то, что ведали все в Золотом замке. Фрон эрт Гивей роду был самого простого. Матушка его являлась бордельной девкой, а батюшку первый любовник Кровавой королевы и в глаза не видывал. Как ему удалось привлечь внимание Беккит, никто не знал. Разве что внешностью? Она у него была запоминающаяся — если бы я обладала талантом менестреля, то сказала бы примерно так: «Природа, создавая этого мужчину, взяла самые лучшие краски и самые дорогие кисти и, не скупясь, нарисовала потрясающий воображение образ. Великолепно сложенное тело бывалого воина и изумительно красивое лицо, удивляющее наблюдателя своими изысканными чертами».

Раньше Фрон представлялся мне глупым прожигателем жизни, но теперь я была уверена, что он, как и все обитатели Золотого замка, носил на себе маску, словно театральный лицедей, играющий определенную роль. Да, здесь все, как будто выступали на сцене, включая и саму Беккит, правда, вот не всем и не всегда это нравилось. Кто-то лучше играл, кто-то хуже и, похоже, что оба любовника королевы-змеи отлично справлялись со своими ролями.

Я перевела взор на Фрона, который придирчиво рассматривал мою новую одежду. Каждый наряд подвергался его подробному изучению.

— Радуйся, Ледышка, — между делом, молвил он. — Возвращаешься домой! — обидно хохотнул. — Хотя не так, ты едешь к демону, который согласился принять тебя в качестве довеска к землям за Разломом! Золотая королева была так великодушна, что решила устроить пир в честь твоего отъезда! Ты рада? — воззрился на меня пристальным взглядом.

— Безумно, — позволила себе ледяную улыбку.

— Нельзя поддаваться безумию, — Фрон быстро приблизился, обнял меня со спины, обвивая одной рукой талию, заставляя застыть на месте в ожидании и, едва прикасаясь губами, чуть слышно изрек, повергая меня в еще большее оцепенение: — Ниа, всегда сохраняй хладнокровие!

Когда я с удивлением обернулась, за Фроном уже закрывалась дверь.

По случаю предстоящего празднества мне позволили принарядиться. Шелковое платье нежно-голубого оттенка выглядело бы довольно скромно, если бы не отделка: тонкая вышивка и ажурное, почти невесомое, кружево. По приказу Беккитты служанки занялись моим лицом. Сурьмой подвели глаза, на веки нанесли порошок из бирюзы, а на губы блеск, отдающий запахом рыбы. Я почувствовала подступающую к горлу тошноту. Волосы мои приподняли с помощью изящной золотой заколки, и теперь они блестящим каскадом струились по спине и открытым плечам.

Зеркало отразило незнакомку с затравленным взглядом и сутулыми плечами — настоящая пленница Кровавой королевы! Я поморщилась и отвесила себе мысленную оплеуху. Выпрямилась, ловя мысль, что это один из моих последних дней в Золотом замке. Скоро я вырвусь из его тесной клетки и улечу, словно певчая птаха на волю. О конечной цели своего путешествия я старалась не вспоминать, но мечтала о неожиданных радостях, что повстречаются на моем пути. Улыбнулась! Беккитта не сумела сломать меня — и это главное!

Когда я в сопровождении одного из рыцарей вошла в зал, пиршество уже было в самом разгаре. Беккит гордо восседала на золотом троне, попивала вино и наблюдала за своими подданными поверх кубка из цельного куска рубина.

Кровавую королеву можно было смело назвать красавицей. У нее были большие зеленые глаза, которые сейчас были обведены черным; небольшой рот с пухлыми губками, зовущими к поцелуям; аккуратный, чуть вздернутый нос и светлые, почти золотые, волосы до пояса, своим сиянием соперничающие с южным солнцем.

Как только я вошла, королева-змея увидела меня и вскинула изящную руку, требуя тишины. Тотчас все звуки в зале смолкли, жонглеры застыли в комичных позах — так сильно боялись прогневить Кровавую королеву, и Беккит заговорила. Речь ее была тихой, подобно змеиному шипению, но между тем обладала колдовским воздействием, заставляющим людей подчиняться.

Мне припомнился последний день в Хрустальном городе — последний миг существования самого Ар-де-Мея. Когда я стояла вот точно также — напротив королевы-змеи и смело смотрела на нее, зная, что должна выиграть время для того, чтобы мои подруги и охранницы в одном лице успели скрыться, унося раненых. Риона — глава альбин — до последнего протестовала, пока не свалилась с ног от усталости и ран. И тогда я вышла на зов Беккитты, трясясь от ужаса, но стараясь этого не показать. До боли, до крови, сжимая кулаки, вонзая ногти в мягкую ладонь. А она стояла в главном чертоге Радужного дворца — цитадели Хрустального города, заваленном изуродованными трупами моих близких. Стояла и насмехалась. А потом мы были друг напротив друга — две девчонки, облаченные властью. Две королевы: южная и северная вели молчаливый диалог.

— Ты, — первой обратилась она, — если пойдешь со мной, то я оставлю Ар-де-Мей! А если нет, то… — она обратилась и зашипела. — Уничтож-ш-ш-жу…

И я, не раздумывая, согласилась, да и что я могла противопоставить той, что убивала без оглядки, уничтожала целые края, той, что добравшись до Северного мыса, проведя непобедимую армаду по Льдинистому морю, достигла неприступных скал, что защищали Ар-де-Мей с запада. Никто и представить себе не мог, что найдется враг, способный преодолеть эту преграду…

Только потом по пути к Царь-городу я узнала, что в плен вместе со мной попали Северия и Лавен. Их захватил Эрей, пока Беккит беседовала со мной. Внушало надежду лишь то, что Беккитта сдержала данное мне слово — ее рыцари покинули Ар-де-Мей, дав моему народу шанс на выживание. Да и я жива, а значит, сделаю все, чтобы вернуть своему королевству былое величие!

Я мстительно улыбнулась не широко только уголками губ, предвкушая с какой радостью убью королеву-змею. Беккитте сейчас было не до меня, она произносила пламенную речь — очередное словесное издевательство надо мной и моим титулом.

— Приветствуем королеву-ледышку, — подданные угодливо заулюлюкали, кое-кто шутовски кланялся мне, я молчала, осматривая мозаичные стены зала — скоро я покину это проклятое Хранителями место.

— Послезавтра, на рассвете, наша Ледышка отправится на север, где ее ждет не дождется демон! — Беккит бросила на меня подначивающий взгляд, и я изобразила испуг, заставляя себя содрогнуться.

— Проходи, выпей со мной, — голос звучал ласково-ласково, рука указывала на свободное место возле Эрея, и я исполнила это завуалированное повеление.

Кубок с вином мне протянул чем-то недовольный Фрон.

— За твое скоропалительное замужество, Ледышка! — Беккитта подняла свой кубок, сверкнувший кроваво-алым светом в золотых лучах.

Эрей с гнусной ухмылкой на лице повторил за ней, но его тихий шепот сумел удивить меня:

— Не пей, — и громогласное, — за тебя королева-ледышка!

Я ничем не выдала своих чувств — на лице отрешенное выражение и под строгим надзором Беккит, медленно прикасаюсь губами к серебряному краю, делая вид, что пью.

— Пей, Ледышка! — теперь Кровавая королева приказывает мне, и я вынужденно пригубила напиток со вкусом диких ягод, растущих на зеленых холмах за Царь-городом, но глотать не стала.

Мой союзник отвлек внимание королевы-змеи, о чем-то спросив у нее и заслонив меня своей широкой спиной. Сего мига мне хватило на то, чтобы вернуть глоток в кубок.

Очередное мгновение и под бешеный аккомпанемент моего сердца, слуга, совсем молодой парень, украдкой заменил мне один серебряный, инкрустированный самоцветами кубок на другой. Что происходит? Что подсыпала мне Беккит в вино?

Подумаю об этом позже, сейчас не до размышлений! Беккитта вновь воззрилась на меня придирчивым, изучающим взглядом. Я пригубила вино, не спеша распробовала, играя на нервах королевы-змеи.

— Ледышка, — опять позвала она, — ты поняла, что я требую от тебя?

— Поняла, — уверенно объявила я.

— Превосходно! Но только посмей ослушаться! Запомни, либо ты приносишь мне сердце демона, либо я преподношу тебе сердца твоих родных! — в ее словах слышалась явная угроза.

— Не посмею, — в ответ я скромно опустила очи и услышала ее довольную усмешку, а затем и ядовитую речь:

— И знай, Ледышка, я оказываю тебе великую честь! До Нордуэлла тебя будут сопровождать два моих доверенных лица — Тоэя и Фрон.

Я резко вскинула голову — теперь стала ясна причина недовольства королевского любовника. Он, поймав мой изумленный взор, с ехидной усмешкой кивнул. Я едва не поморщилась в ответ, будто отведала не засахаренного плода лимонного дерева, ибо путешествовать предстояло далеко не в дружеской компании. Тоэя — личная служанка Беккит, поддерживающая свою госпожу всегда и во всем, верная ей, как сторожевая псина единственному хозяину. Я глотнула еще вина, а Беккитта никак не желала умолкнуть:

— Ледышка! — твердила она. — А, Ледышка?

Подавила очередной приступ ярости и смиренно подняла взор на королеву-змею.

— Забыла сообщить тебе еще одну весть! — проговорила она. — В Нордуэлльском замке, под самым боком Севера, находится еще одно мое доверенное лицо! Не спрашивай, кто это! Не скажу! Этот человек сам подойдет к тебе, когда придет срок! Именно ему ты передашь сердце демона!

«Вот как? Выходит Ган оказался прав, и меня отсылают на верную смерть!» — я спрятала вспыхнувшее в глазах бешенство и покорно кивнула, осознав еще одну немаловажную вещь: «Именно так секреты Севера попадают в Каменего, а затем в Царь-город».

С величайшим трудом я просидела в зале час, пиршество постепенно превращалось в оргию, по привычке я хранила на лице постное, непроницаемое выражение. Когда Фрон громко икнул, а Эрей поднялся со скамьи, я поспешила к двери, ловко обходя пьяных гостей, уворачиваясь от потных мужских рук. Бег по длинному коридору и вот знакомая лестница. На ней меня схватил, грубо облапал, а затем прижал к стене один из рыцарей Беккитты, входящих в ее личную охрану, эрт Аргер. Его слюнявые губы прошлись по моей шее, причиняя боль и обдавая винным дыханием.

— Ну же, Ледышка, давай! Беккит сказала, что после «напитка грез» ты станешь сговорчивей!

«Вот оно что! Одной загадкой стало меньше!» — я не сдержалась и изо всех силы оттолкнула мужчину от себя. Он явно не ждал, что я стану сопротивляться, поэтому отпустил, и я четко, глядя в его налитые кровью глаза, произнесла:

— Я королева Ар-де-Мея, а не девка из борделя! И никто, слышишь, никто, не смеет принуждать меня к близости!

— Королева? — с нехорошей усмешкой переспросил он. — А я сейчас тебе покажу, какая из тебя королева! — мужчина со всего размаху ударил меня по лицу.

Я упала на пол, чувствуя текущую по губам и подбородку струйку теплой крови из разбитого носа. Эрт Аргер занес ногу, чтобы продолжить избиение, но я проворно вскочила и приготовилась защищаться. Хватит молчать, я не рабыня, и это пора доказать всем!

К счастью, драться мне не пришлось — на лестнице показался Эрей. Гневно щурясь, он оценил ситуацию и приказал эрт Аргеру:

— Вон! Я с тобой позже поговорю!

Рыцарь ослушаться не посмел и, многообещающе ухмыльнувшись в мою сторону, ушел.

Эрей быстро подошел и ухватил двумя пальцами мой подбородок, осматривая лицо. Оторвал рукавсвоей шелковой сорочки и с брезгливостью бросил:

— Вытрись!

Я приняла гладкий лоскут и приложила его к лицу, утирая кровь. Эрт Дорн заговорил вновь:

— Весь завтрашний день сиди в своей комнате и не высовывайся без крайней на то нужды! Охрану к тебе я приставлю, иначе эта дура (это он про Беккитту?!) все испортит! — шумно выдохнул. — Не обольщайся на сей счет! Надеюсь, понимаешь, ради кого я стараюсь!

— Прекрасно понимаю, я не так наивна, как кажусь на первый взгляд.

— Думаешь, я не вижу? Это ты Беккит можешь пустить пыль в глаза, но не мне! И учти еще одно — Фрона с тобой тоже не просто так отправляют!

— Я сумею позаботиться о себе, — с некоторой гордостью заявила я, вызывая у советника только насмешку.

— Иди! Синяк твой за время путешествия сойдет! Так что демон получит тебя во всей красе и целостности… надеюсь!

Стиснув зубы, кивнула и поспешила к себе. Теперь я еще с большим нетерпением ожидала дня отъезда — именно с него у меня начнется новая жизнь! Я выйду из своей раковины, сброшу панцирь и подумаю, как быть дальше!

Игвейн сегодняшней ночью, моей предпоследней ночью в Царь-городе, решил кое о чем напомнить мне! Во сне я ухнула в бездну воспоминаний…

… На дворе цвела северная весна — луга покрыла зеленая трава, но ветер, дувший с вершин Арвиновых гор, приносил набухшие снегом и градом тучи. Я, моя старшая кузина Греттель, младшая сестра Северия и семь наших альбин — их всех я помнила по именам — во главе с Рионой отправились на прогулку. Мы любили бегать к морю, туда, где пенные волны яростно бились об острые скалы, а внизу на камнях резвились морские львы, котики и моржи. Каждую весну они тысячами стремились на каменистые берега Ар-де-Мея, чтобы произвести на свет свое потомство. Ветер трепал мою непослушную челку, гнул к земле низкорослые деревца и стремился на юг, а мы, раскрасневшись от холодка, играли, бегая друг за дружкой.

Рионе в тот год только-только исполнилось тринадцать, а старшей из нас была Греттель — ей было четырнадцать. И именно они первыми увидели золотой парус, показавшийся из туманной пелены, висящей над морем.

Диль, веселая, задорная и бойкая на язык хохотушка, вызвалась отнести весть моим родным, а мы медленно двинулись следом. Не чувствуя угрозы за спиной, потому и не торопясь, развлекаясь по пути.

Рыцари настигли нас в небольшой деревушке, вблизи от Хрустального города. Здесь я впервые увидела реки крови, услышала крики умирающих, и здесь я впервые убила…

Риона, исполняя свой долг, впитанный с молоком матери, альбины моей родительницы, сумела укрыть нас в лесочке, наказав помалкивать. Но разве я могла усидеть на месте? Греттель выбралась из укрытия первой, но не вернулась обратно. Спустя пару часов, устав от неизвестности, я, изрядно поспорив с девчонками, пошла искать Риону и Греттель.

Мне было всего одиннадцать, и я оказалась совершенно не готовой к тому, что мне предстоит увидеть! Обезглавленные, изувеченные тела, сожженные дома и не единой живой души на деревенской улочке. Я выла над окровавленным телом кузины, а когда опомнилась, пошла дальше. Плутая по разоренной деревне среди обугленных деревяшек и груды неопознанных человеческих останков, обнаружила насильника, пыхтевшего над избитой Рионой.

Тогда я схватила первую попавшуюся доску и, не помня себя от ярости и горя, опустила ее на мужскую голову, а затем снова, снова и снова до бесконечности. Кровавая пелена застилала мой разум и только подбежавшие девчонки оттащили меня от мертвеца. Скинув его с себя, на ноги с трудом поднялась Риона — теперь выли все! Такими нас и нашел мой родитель — король Ар-де-Мея. Оказалось, что Диль добралась до города, и нам навстречу выехал отряд во главе с моим батюшкой. Только воинов задержали те рыцари Беккитты, которые первыми высадились на наш берег.

Сказка и волшебство покинули мою жизнь — им на смену пришла суровая действительность и война. Ар-де-Мей целый год сражался за свою свободу, а орды королевы-змеи все прибывали и прибывали по бурному Льдинистому морю. Армия защитников таяла на глазах, родные, друзья, близкие гибли один за другим.

Через девять месяцев после того, как мы увидели золотой парус, Риона родила дочку. Я помогала ей разрешиться от бремени, а после тетушка Ллалия учила Риону любить рожденное от насильника дитя. Впрочем, учились мы все — многому: милосердию, вере в лучшее, способности выжидать, стойко переносить невзгоды, мириться с неизбежным, прятаться.

Через три месяца в город ворвалась Беккитта и разрушила мой дом. Матушка умерла на моих руках — я не сумела прогнать тьму, но в тот момент поклялась сама себе — больше смертей не будет!

Выбравшись из подземелий, дав указания оставшимся в живых, я пообещала им, что вернусь и вышла навстречу полудевочке, полузмее…

Проснулась я в холодном поту, по щекам беззвучно текли слезы, рыдания сотрясали тело, но я прошептала:

— Риона, Диль, Эвильена, Крисса, Янель, Лелька, тетушка Ллалия и малышка Мирель — я найду вас! Пока не ведаю как, но обязательно найду! Вы только дождитесь, любимые!

Наутро, когда ко мне заглянула Оллирь, я попросила ее передать молодому пареньку-слуге, приятелю Гана, письмо. Он должен был отправить ворона за Разлом с известием о том, что королева возвращается в Ар-де-Мей. Встречу назначила на левом берегу Меб — огненной реки.

— Как я мечтаю отправиться вместе с тобой, — со вздохом поведала Оллирь, глядя на то, с каким воодушевлением я смотрю на улицу через распахнутое окно. И я вполголоса сказала:

— Я не прощаюсь! За тебя замолвлено словечко одному надежному человеку!

В глазах подруги вспыхнула отчаянная надежда, девушка позабыла вдохнуть, только всхлипнула и обняла меня.

Часть 2

Путница

Много тропинок бежит от порога —

Шаг — и тебя увлекает дорога…

С кем сейчас делишь ты кров и еду?

Счастия ждешь или беду?

Глава 1


Утро моего отъезда из Царь-города выдалось чудесным. Солнце только-только вышло из-за горизонта, окрашивая восточную часть небосвода всеми оттенками розового. За окном проснулись птицы и засвистели гимн в честь моего избавления. Я с улыбкой наблюдала за слугами, которые тащили к карете сундуки. Не те, резные, безо всяких украшений, а массивные, сделанные из кедра, окованные серебром и бронзой.

Провожать меня вышли все воспитанницы во главе с наставницей. Все были настроены весьма благожелательно, улыбались мне и желали удачи в пути. Оллирь утирала слезу тыльной стороной ладони, и мне было немного неловко перед ней — потому что я совершенно не грустила, только прятала радость в глазах и вздыхала.

К лестнице подали карету, и я в сопровождении Тоэи, чуть ссутулившись для того, чтобы придать скорбный вид, спустилась вниз. На прощание помахала остающимся пленницам и обратила свой взор на восьмерку лошадей породы дэнри — самых выносливых и быстрых из всех. Беккит невероятно расщедрилась! За нами ехали еще две повозки с вещами и двести рыцарей для охраны. Фрон гарцевал на великолепном скакуне винной масти и выглядел невыспавшимся — не привык подниматься с первыми лучами солнца!

Стараясь ничем не выдать свою искрометную радость, опустилась на обитое темной тканью сидение. Глядя в окно на удаляющееся крыльцо, я с трудом сдерживалась, чтобы не завопить от восторга: «Прощай Золотой замок! Прощай ненавистный Царь-город, а вот с тобой Беккитта мы еще свидимся. Я постараюсь, и тогда мы посмотрим, кто победит в последней схватке! Будь спокойна — змей я научусь давить!»

Покрытые золотом дворцовые шпили еще долгое время возносились над городом, стремясь достичь небесной лазури, и я могла бы любоваться этим зрелищем до бесконечности, если бы Тоэя не окликнула меня.

— Эрра радуется предстоящему путешествию? — вкрадчиво поинтересовалась она.

— Неужели вас не радует возможность лицезреть новые места?

— Вы из тех людей, что предпочитают перемены?

— Только если они приносят с собой нечто хорошее…

— Выходит, вас радует предстоящее замужество? — преувеличенно удивленно полюбопытствовала служанка, не отводя изучающего взора от моего лица.

Бесполезно — маска безразличия ко всему прочно прилипла к моему лицу за эти пять лет, и ровным тоном я ответила:

— Любая девушка с детства знает, что когда-нибудь выйдет замуж. И ее женихом далеко не всегда становится тот, кого выбрала она сама! — не желая и дальше участвовать в беседе, прикрыла очи, делая вид, что собираюсь вздремнуть.

Если бы не Тоэя, я бы с превеликим удовольствием выглянула в окно, чтобы видеть убегающую вдаль дорогу, петляющую светлой лентой мимо цветущих фруктовых садов, вдыхая их головокружительный аромат и слушая жужжание пчел, перелетающих от цветка к цветку. Вместо этого пришлось думать. В памяти перебрала все прошедшие за последний месяц разговоры: с Ганом, с Беккиттой, с Эреем и даже с Фроном, и пришла к стойкому убеждению — Алэр Рейневен эрт Шеран останется жив! Вот только как при этом сбежать от него, спасти младших, да и саму себя заодно от Беккит? Хорошо, если Ган сумеет позаботиться о Северии и Лавене, а если у него ничего не получится? Слишком много сомнений, переживаний и ненужных мыслей! Они, как рой растревоженных ос, вьются в голове, мешая мыслить рационально. Отрину их прочь! Буду верить Гану, ну, и сама не стану сидеть, сложа руки в бесполезном ожидании! На кону жизни, чаяния, мечты тысяч жителей Ар-де-Мея, и я не подведу своих людей! Путь в королевство для меня один — через Сторожевой замок демонов, и, значит, я пройду через него. Сделать это можно лишь так: переодеться в одного из парнишек, тех самых, которые каждый год двигаются на север, к Разлому, чтобы служить людям и охранять их покой от нежити. Дело это не только угодное Хранителям, но и очень доходное — рыцарям Сторожевого замка платят по восемьдесят серебренников в месяц, да содержат за счет казны Нордуэлла. Хотя, думается мне, что это касается только крестьянских детей, а молодые и горячие отпрыски знатных семейств едут в замок за славой, желая заработать себе репутацию бывалого воина, сражаясь на левом берегу Меб.

Осталось только придумать, как выбраться из когтистых лап демона. Было бы неплохо по-тихому исчезнуть в дороге, только два соглядатая не позволят мне сбежать! Потому Алэр преспокойно дождется меня в своем замке — по телу пробежал озноб, несмотря на то, что за окном кареты светило не по-весеннему жаркое солнце. К грыру Алэра и все его семейство разом! Сбегу из Нордуэлла, только дам Гану время, отвлеку всех наблюдателей и выйду замуж… В голове яркой искрой мелькнула мысль: «СЛОВО!» Ганнвер требовал, чтобы я позабыла все сказки, но эту я помнила отлично. Именно с помощью СЛОВА наша прапрабабушка и победила в извечной войне между Нордуэллом и Ар-де-Меем. Несложное сочетание букв и демон был одурачен, обведен вокруг пальца и пленен, а после продан в обмен на мировое соглашение. Демоны затаили злобу, а каждой из девочек королевской семьи Ар-де-Мея было известно СЛОВО, способное сразить потомка ир'шиони. Я помнила его, как свое имя и знала назубок все условия, при которых оно должно быть произнесено. Боялась ли я? До жути, опутывающей все тело липкой паутиной, до дрожи в каждой жилке, но понимала, что это единственный способ бежать из Нордуэлла и вернуть себе украденную свободу.

В полдень мы сделали привал и остановились передохнуть в небольшом городке. Насидевшись в карете, я мечтала размять затекшие конечности, потому решила прогуляться, а заодно и проверить бдительность своих стражей. Фрон, ругаясь на чем свет стоит, отправился меня сопровождать.

— Лучше бы я сидел в таверне, попивая прохладное вино из погреба трактирщика, — ворчал он, утирая пот со лба широким рукавом шелковой туники.

— Могли бы выделить мне рыцарей…с десяток для своего спокойствия, — презрев его страдания, объявила я. — Кто бы решил покуситься на честь девицы, разгуливающей в сопровождении рыцарей золотого ордена.

— Да на тебя разве что безумный нищий позарится, — беззлобно откликнулся Фрон, скорее по привычке, а не от желания обидеть.

Я небрежно дернула плечом, мол, вам виднее, славный эр, и зашла в первую попавшуюся лавку. Ахнула, ибо поняла, что вхожу в царство всевозможных ароматов. На полках громоздились дорогущие стеклянные флакончики разных форм и размеров, инкрустированные кристаллами. С ними соседствовали емкости из металла, а также поделочных и драгоценных камней. Все они приковывали взгляд, заманчиво поблескивая в слегка приглушенных шторами лучах полуденного солнца. Хозяин, пожилой сухопарый старичок с хитринкой в голубых проницательных глазах, вышел на звон дверного колокольчика и мигом распознал в нас богатых клиентов. Склонился в церемонном поклоне и сказал:

— Славный эр, чудесная эрра, доброго вам дня! Позвольте представиться — парфюмер эрт Лив. Чем могу быть полезен? Эр желает выбрать подарок своей эрре?

Фрон лениво махнул рукой в мою сторону:

— Выбирай…

А хозяин поманил меня к прилавку. Подойдя ближе, я сумела увидеть, что помимо флаконов здесь стоят глиняные баночки с притираниями и мазями. С благоговением потянулась к ним, а из-за спины раздалось насмешливое хмыканье Фрона:

— Что, Ледышка, думаешь, как будешь соблазнять демона?

Разумеется, ни о чем подобном я не задумывалась, а всего лишь поддалась минутной, чисто женской слабости, посему разозлилась и брякнула:

— Буду! — спохватилась: «А ведь Фрон прав — для исполнения моей затеи я должна буду соблазнить Алэра, заставить его расслабиться, забыться!» — Ой! — на щеках помимо воли вспыхнул румянец.

— Вижу, мысль мою ты уловила! — хохотнул Фрон, а хозяин лавки, строго посмотрев на него, обратился ко мне:

— Эрра, не знаю в праве ли я давать вам советы, — пауза, мой любопытный взгляд и только тогда парфюмер продолжил, выставляя на прилавок первый флакон, инкрустированный розовыми самоцветами. Вынул из него колпачок и протянул мне со словами:

— Роза — символ женской чувственности и власти над мужчиной. Добавьте сюда сладкие ноты ванили, и ваш избранник не устоит, охваченный страстью.

Я поднесла колпачок к носу и вдохнула манящий аромат, прикрывая глаза.

— Расскажите, что чувствуете? — голос хозяина лавки доносился до меня откуда-то издалека, и я выдохнула:

— Да… мне это напоминает ночной сад, пронизанный лучами полной луны и наполненный дурманящими ароматами.

— О-о-о, вижу, вы девушка понятливая! — обрадовался парфюмер. — А теперь вообразите великолепную розу на верхушке куста в самом центре этого сада…

— Воображаю… — я погрузилась в мир фантазий и, как наяву, представила картину, написанную приглушенными красками летней ночи.

— А сейчас представьте, что благоухаете, словно эта роза, и на этот аромат слетаются все мотыльки, — эрт Лив умел играть голосом, и я, будто воочию, увидела перед собой упругие гладкие лепестки с капельками блестящей росы и множество мотыльков. Этот рисунок оборвали насмешливые речи Фрона:

— Угу! Только лучше вместо мотыльков представь демона…Ага! С крыльями!

Я распахнула очи и заметила, с каким недовольством глядит на моего спутника хозяин лавки. Фрон тоже это приметил, примирительно поднял руки и, желая умерить гнев парфюмера, промолвил:

— Ладно-ладно…берем эту вашу розу!

Лавочник проигнорировал его и вновь посмотрел на меня:

— Продолжим мечтать, эрра! Итак, — он ловким движением руки снял с полки и выставил передо мной флакон из аметиста. — Отойдем от розовых кустов и прогуляемся дальше. Как думаете, что скрывается за поворотом? — лукавая улыбка скользнула по его губам.

Я, затаив дыхание, предположила:

— Фиалки?

— Именно, эрра! Ночные фиалки. С виду неприметные, казалось бы, теряющиеся в густой траве, но… — я сделала короткий вдох, а парфюмер сказал: — Но как мотыльки находят их в темноте, когда солнечные лучи не высвечивают яркие лепестки?

— По запаху, — опять догадалась я.

— Да, аромат фиалок нежен и едва уловим, манит неразгаданными тайнами и увлекает в омут желаний, — мне протянули колпачок от аметистового флакона.

Я приняла его и утонула в океане нежности, на мгновение уносясь в романтическую сказку.

— И это тебе нравится? — в голосе Фрона сквозило недоумение.

— А какой девушке не понравится нежность и ласка? — язвительно полюбопытствовал у него эрт Лив.

— Тогда берем, — не споря, изрек Фрон, а парфюмер потянулся к малахитовому флакону с золотым колпачком.

— Что в нем? — заинтересовалась я, и, подарив мне очередную хитроватую улыбку, хозяин с озорством сказал:

— А вот это вы мне скажите…

Я взяла из его рук золотой колпачок и поднесла его острый кончик к носу. Воспоминания о летних лугах захватили меня и закружили в вихре чувств и эмоций. На глазах выступили слезы, и я прошептала:

— Цветочное разнотравье…

— Верно! — эрт Лив остался доволен. — Пряные ароматы разогретой солнцем земли, трав и самых разных луговых цветов со сладкой нотой меда…Помните, как любят цветы шмели?

— Да, — задыхаясь от нахлынувших чувств, выговорила я.

— Это уже третья банка! — возопил Фрон. — Хотя демон тот же шмель…

Теперь дурно посмотрели на него мы оба с хозяином.

— Продолжим? — после спросил у меня парфюмер, и я быстро закивала.

Флакон из прозрачного стекла с тонким рисунком в виде лихо закрученных завитков, а внутри белые лепестки.

— Жасмин, — сходу определила я.

— Да, — мне подали новый колпачок. — Что он вам напоминает?

Жасминовый аромат нарисовал для меня воображаемую картину.

— Знойная ночь, сад, окутанный темнотой, чуть заметный ветерок, раздвигающий зеленые ветви и обнажающий белые цветы…

— Да-да, — снова встрял Фрон, — и толпы мотыльков над ними… Молчу-молчу… — поймав откровенно злой взгляд эрт Лива, мой спутник поспешил умолкнуть, но хозяин лавки этого не принял и обратился напрямую к Фрону:

— А вы, эр, какой аромат знаете?

Фрон нахмурился, пожал плечами, подумал и выдал:

— Лаванда!

— Есть такое растение! И что вам напоминает его аромат? — допытывался парфюмер.

— Моль, — без заминки объявил Фрон.

— Мыло, — торопливо высказалась я, — и значит чистоту и отсутствие болезней.

— Все правильно, эрра, — подтвердил эрт Лив. — Несколько капель лавандового масла смогут уберечь вас от заражения. Не забывайте об этом, если в вашем крае властвует хворь.

— Не забуду, — уверенно пообещала я.

— Что брать будем? — с мученическим видом осведомился Фрон.

— А что вы порекомендуете? — с ехидством полюбопытствовала я у него.

— Розу! — поразмыслив, отрапортовал он.

— Слишком тяжелый аромат для такой юной девушки, — сообщил свое мнение лавочник. — Он подойдет только для особого вечера. Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — с совершенно серьезным видом откликнулась я, и эрт Лив качнул головой:

— Не хмурьтесь! Вы молоды и солнечны! На каждый день мы подберем вам другой аромат: свежий, искристый, наполненный нотами весны. Догадываетесь какой?

— Цветы какого-нибудь дерева? — я вновь поддалась его чарам. — Яблони? Сирени? Ой, нет! Апельсина!

— Прямо в цель, прекрасная эрра! — меня снова похвалили и вручили стеклянный флакон, инкрустированный желтыми кристаллами.

Я сама вынула из него колпачок, и от свежего, весеннего, чуть сладковатого аромата у меня закружилась голова.

— Потащим все шесть флаконов? — у Фрона задергался глаз, будто это ему, а не лошадям предстоит тянуть повозку с вещами.

— Зачем шесть? — смерил его раздраженным взором хозяин лавки. — Я продам вам помандер!

— Продавайте, — с видимым облегчением выдохнул Фрон, а я выразительно посмотрела на глиняные баночки.

Эрт Лив понятливо выставил на прилавок одну из них:

— Вот — наилучшее средство для защиты вашей нежной кожи от суровых ветров Нордуэлла! Как я понял, вы на север едете?

Я с удрученным видом кивнула и получила ответ:

— Тогда не сомневайтесь! В составе жирные сливки от коров с лучших пастбищ Цветущего Дола, истолченные лепестки роз и пчелиный воск. Знаете, чем он особенно ценен?

— Чем? — невольно вопросила я, потому как думала, что воск годен лишь на то, чтобы делать самые дорогие свечи.

— Тем, что помогает женщине увлечь мужчину, сделать его таким же мягким и податливым, как он сам, когда разогрет горячими руками. Ведь тогда из воска можно лепить все, что нужно…

— Это какое-то колдовство? — обеспокоился Фрон.

— Только в руках колдуньи, а так просто женские чары и не более того, — ответил ему парфюмер, пристально глядя на меня.

— Пожалуй, я куплю это! Уговорили! — рассмеялась, на миг позабыв о тревогах и мечтая, чтобы все оказалось вот так просто.

Втерла воск в кожу, нанесла каплю духов, и демон упал к моим ногам, готовый исполнить любое пожелание. Вздохнула, а Фрон неожиданно спросил:

— Любезный, а подскажи, есть ли на свете средства, чтобы… хмм… придать бледной коже сей девицы более насыщенный оттенок?

Эрт Лив одарил его внимательным взором и произнес:

— Есть, но я считаю не нужно портить эту фарфоровую кожу…

— А я не спрашивал твоего совета! — неласково оборвал Фрон. — Если есть, то продавай и объясни, как им пользоваться! А я, пожалуй, на улице погуляю! — не слушая ответа, развернулся и отправился к выходу.

Лавочник проводил его неласковым взглядом, неодобрительно покачал головой и ненадолго оставил меня одну в зале. Когда он вернулся, в его руке я заметила холщовый мешочек на завязках. Видя мой интерес, эрт Лив пояснил:

— Здесь находится смесь сухих измельченных трав, заговоренных особым способом. Бояться вам не следует, это безвредное чародейство. Секрет использования прост и понятен. Количество зависит от объема того, что желаете покрасить. Для рук хватит нескольких щепоток, которые насыпаете в глиняную миску и добавляете горсть пепла. Подойдет зола и угли от костра, которые предварительно нужно измельчить в ступке. Все заливаете кипятком, размешиваете и наносите на кожу. Спустя час смываете прохладной водой. Важно, что цвет держится месяц и не смывается, даже если попадете в дождь.

— Все ясно, — задумчиво проговорила я, поймав промелькнувшую в голове мысль, и взволнованно поинтересовалась:

— А для волос есть что-то подобное?

Если лавочник и удивился, то виду не подал, кивнул и вновь оставил меня одну.

Вернулся с таким же холщовым мешочком, как и предыдущий, только этот был чуточку темнее. На ходу парфюмер объяснил:

— Здесь измельченные в порошок листья одного из заморских растений. Растворяете содержимое мешочка в кипятке, хорошо размешиваете и наносите на голову. Через час ваши волосы станут черными.

— Благодарю вас, эр эрт Лив, — искренне сказала я, и старичок поклонился в ответ:

— Желаю удачи в пути, эрра! Пусть вас берегут все Хранители разом.

— Спасибо, — я смахнула слезинку, потому что давно на моем пути не попадались вот такие доброжелательные люди.

Порадовало меня и то, что Фрону пришлось изрядно раскошелиться, оплачивая мои покупки. Десять золотых и не медяком меньше, запросил с него хозяин лавки, подавая мне серебряный помандер, похожий на апельсин с шестью дольками.

Путешествовать по дорогам весеннего юга было довольно-таки приятно. Кругом зеленели луга, на которых паслись многочисленные стада, на полях трудились работники, сады вовсю цвели, даря миру свою красоту, а ветер разносил белоснежные лепестки по округе.

Всю последующую неделю в пути я продолжила испытывать нервы своих сопровождающих на крепость, таская по очереди Тоэю и Фрона по всем городским лавкам, либо, за неимением таковых, по деревенским улочкам. Города Золотого берега показывали всю свою роскошь и убожество, как две стороны одной медали. Все они начинались с одинаковых огромных ворот, закрываемых на ночь, за которыми начинались кварталы нищих, сплошь состоящие из развалюх, гордо именуемых «особняками», веселых домов и сомнительных таверн. Улицы покрывал всевозможный мусор и заполняла неимоверная вонь, вынуждающая меня дышать через надушенный платок. К счастью, такие улицы мы миновали быстро, а за ними начинались районы мастеровых и работных людей. Ближе к центру глаз радовали каменные дома, зелень садов и чистота на улицах.

Так мы миновали Золотой берег и ступили в Цветущий Дол. Еще неделя путешествия по городкам и деревенькам, и мы оказались у столицы этого края города Веруна. Поскольку прибыли ранним утром, то вначале, зевая, я видела только предрассветную мглу, из дымки которой поднимались купола и шпили. Когда рассвет окончательно отвоевал свои права у ночи, то туман рассеялся, и моему взору предстало изумительное зрелище.

Широкая река двумя рукавами обнимала столицу Цветущего Дола. По самому краю острова шла объемная стена с расположенными на ней сторожевыми башнями. Сам остров напоминал изысканный торт, склоны которого покрывали белокаменные дома, а между ними причудливо изгибались улочки, обсаженные цветущими деревьями. Отовсюду виднелись колоннады, арки, шпили и разноцветные крыши. На самом верху располагался дворец местного правителя, назначенного Беккит, и храм всех Хранителей, господствующие над окружающим пейзажем.

К городу вел круто изогнутый мост, построенный из дерева, чтобы защитники в случае осады могли его сжечь, тем самым отрезая наступающих от столицы.

У моста выстроилась очередь: колесницы, повозки, телеги, всадники, пешие — все спешили попасть в город, ожидая открытия ворот.

Скачущий впереди нашего отряда верховой протрубил в рог, оповещая о прибытии приближенных Кровавой королевы. На мосту сразу наметилось оживление — все стремились убраться с дороги, а створки городских ворот дрогнули и стали медленно открываться. Местный правитель эрт Белос был заранее предупрежден о нашем визите, наверно потому ворота сегодняшним утром открылись раньше обычного — никто не хотел задерживать посланников самой королевы-змеи.

Я во все глаза рассматривал высокую зубчатую стену, заключающую город в кольцо, ее медные ворота сияли в ярких лучах, гостеприимно приглашая пройти в Верун. Стражники, одетые в тщательно отполированные доспехи, вытянулись в струнку вдоль всего въезда, приветствуя нас.

За стеной столица Цветущего Дола оказалась не такой красивой. Улицы узкие, замусоренные, кругом сплошные стены с узкими отверстиями, больше похожие на ульи, а не на человеческие дома.

Я выглянула в окно, но, поморщившись, вновь задернула занавесь — здесь просто немилосердно воняло — это была дикая смесь немытого тела, грязной шерсти и разных отбросов. Тоэя, криво усмехнувшись, высказала свое замечание:

— Эрра привыкла к ароматам Золотого дворца и его садов?

— Эрре угодно, чтобы ты помалкивала! — огрызнулась я и отвернулась от служанки.

— Как пожелаете, госпожа, — обращение, прозвучавшее из ее уст, звучало откровенно издевательски.

Что-то во мне переменилось за короткое время путешествия, чем ближе мы подъезжали к Разлому, тем сильнее во мне бурлила кровь, и я, угрожающе прищурившись, тихо, но твердо молвила:

— Не забывайся! Здесь нет твоей королевы, а есть я! И поверь, я умею быть жестокой!

— Прошу прощения, — торопливо извинилась Тоэя, и я, одарив ее царственным кивком, отвернулась.

Гнев в моей душе схлынул также внезапно, как и накатил, и я мысленно отругала себя за то, что поддалась нежданным эмоциям. Ни к чему сейчас показывать зубы и когти, еще не пришло время объявлять Беккит и ее приверженцам войну. Впредь нужно хорошенько подумать, прежде чем открывать свой рот, сильно я расслабилась и рано успокоилась! Совершенно напрасно! Прикусила язык и невидящим взглядом воззрилась в окно.

Одна улица, причудливо петляя и поднимаясь, вывела нас на другую, сплошь обсаженную лимонными и апельсиновыми деревьями. Воздух здесь благоухал цветочными ароматами, и я позволила себе вдохнуть его полной грудью.

Чем выше мы поднимались, тем роскошнее становились окружающие дома, булыжные мостовые были чистыми, а за каменными оградами зеленели сады. Очень часто попадались статуи Хранителей, героев и всевозможных зверей; вазоны радовали глаз пестрыми цветами; изящные арки ворот сверкали на солнце нестерпимой белизной; затейливо оформленные фонтаны выбрасывали вверх упругие струи, разлетающиеся по раскаленным камням переливающимися брызгами. Наш путь подходил к очередной остановке, и пролегал по самой красивой улице, ведущей к вершине. Светлая стена опоясывала дворец правителя, но ворота открылись перед нашим отрядом, пропуская внутрь. За въездной аркой виднелся сад: гордые кипарисы, фруктовые деревья и мягкая трава между ними манили прогуляться. На клумбах цвели многочисленные розы — символ Цветущего Дола. После городского шума, пение птиц, слышащееся из-за деревьев, казалось умиротворяющей музыкой.

Карета остановилась у высокого мраморного крыльца, я сама спрыгнула с ее ступенек, радуясь возможности размяться. Фрон галантно подал мне руку, приглашая подняться на крыльцо, и я безропотно последовала за ним.

По пути рассматривала скульптуры, расположенные по обоим краям ступеней. Это были мраморные голуби, и мне оставалось только удивляться тому, сколько разных оттенков имеет этот камень. Последняя птица была розоватой с серыми вкраплениями и больше походила на сказочную, чем на настоящую.

— Это редкая порода, почти вымершая, — тихо просветил спутник, подмечая мое изумление.

Я подняла на него глаза, и Фрон вновь заговорил:

— Таких голубей выводили в краях за морем в царстве Мэнар. Слышала о нем?

— Легендарный край за морем, ныне канувший в лету, — с оттенком легкой грусти ответила я, потому что это напомнило о родной земле.

— Да, но на его обломках возникло несколько королевств, ныне процветающих: Дел-Ри, Алтир, Моргентус.

— Все они никогда не сумеют возродить славу Мэнара, — с печалью отозвалась я. — Нельзя склеить разбитую вазу или статуэтку, чтобы вернуть ей целостность — сколы, трещины неизменно будут портить прекрасный облик.

— Главное не царства, самое важное — это люди, Ниа, такие, как мы с тобой, — на ухо сообщил мне Фрон, опаляя кожу горячим дыханием, правда, я почти не обратила на это внимания — думала о другом.

Фрон опять назвал меня по имени! Что за секрет скрывает этот мужчина под маской недалекого и распутного человека?

— Мы заходим, — Фрон резко отвернулся, переводя взор на встречающих нас рыцарей.

Высокая, украшенная переливчатым перламутром и блистающая золотом дверь отворилась, и мы ступили на белый с серыми прожилками пол.

Здесь мы с Фроном расстались, и я в сопровождении любезных до приторности служанок отправилась отдыхать. Мне хотелось кричать на весь свет о том, что я совершенно не устала. Мечтала вырваться из этих каменных стен и убежать… на север…за Разлом, туда, где на равнинах гуляют вольные ветры…

Меня привели в светлую комнату, вдоль стен которой стояли низкие диваны с расшитыми бахромой подушками, а в углу под атласным балдахином пряталась кровать, укрытая изысканным шелковым покрывалом.

Следом вошла Тоэя и начала что-то обсуждать с местными слугами. Я отошла от них к окну и выглянула в него. Невольно ахнула, восхищенная открывшимся зрелищем. Вниз, к реке, сбегали крыши многочисленных домов, будто разноцветные ступени гигантской лестницы. Река казалась диковинной лентой, а мост через нее волшебной дугой.

Спустя пару минут мне подали ледяной щербет в золоченой чаше и фрукты, тонко порезанные и красиво разложенные на дорогих блюдах.

Перекусив, я отправила Тоэю узнать, есть ли в этом замке библиотека, и где она находится. Потому как поджала губы личная служанка Беккит, я поняла, что мое повеление пришлось ей не по душе, хотя и прозвучало оно безукоризненно вежливо. Ругать себя не стала — пусть помнит, где ее место! Была слугой южной королевы, а станет прислуживать северной! Не убудет, для того и родилась! На свете существует особая порода людей, и неважно, в какой семье они появились на свет: бедной или богатой. Эти люди обладают жалкими душонками, а их предназначение состоит в том, чтобы служить и лизать пятки. Такие люди никогда не имеют собственного мнения, идут туда, куда ведет большинство, а успехов в жизни, если и добиваются, то исключительно за счет того, что лебезят перед вышестоящими. Таких людей мне не понять никогда! От того я их презираю, и Тоэя не является исключением из этого негласного правила!

Дворцовая библиотека располагалась на самом верхнем этаже, куда меня проводил молчаливый слуга, иначе я вполне могла бы заплутать в бесконечном лабиринте извилистых коридоров, крытых галерей и темных винтовых лестниц.

Само помещение оказалось небольшим, но обстановка в нем была очень уютной. Резные столы и стулья с высокими спинками и бархатными сиденьями, полки до самого потолка, уставленные драгоценными книгами и свитками. Несколько десятков экземпляров громоздились на столах. Я подошла к ним и с благоговением провела по корешкам. Сняв самую верхнюю из книг, зашелестела пожелтевшими от времени страницами. В ней были собраны различные магические ритуалы и заговоры. Я увлеклась, изучая их, стараясь запомнить некоторые. Иногда поглядывала на водяные часы, оставленные слугой. Они должны были напомнить мне о времени. Посмотрев на серебряный сосуд, заметила, что он полон воды, поэтому решила не торопиться.

Но в итоге я так сильно зачиталась, что совершенно забыла о пире, который здешний правитель эрт Белос решил устроить этим вечером в честь нашего приезда. Вода вытекла в каменную чашу, оповещая меня, что настало время поспешить. Вернув фолиант на прежнее место, второпях бросилась прочь. Идя в библиотеку следом за слугой, старательно запоминала дорогу, и мне казалось, что я успешно справилась с этой задачей. Только память меня подвела, и я свернула не в тот коридор, спустилась по другой лестнице и очутилась в пустующей части замка.

Темный коридор без единого окошка освещали факелы, и, несмотря на погожий весенний день, здесь было ощутимо прохладно. Поежившись, пошла дальше — не любила возвращаться — лучше поискать другой выход. Пока что я в этом не преуспела — все встречающиеся на моем пути двери были закрыты. Думая над тем, что за ними сокрыто, медленно брела вперед. Именно моя неспешность и помогла остаться незамеченной, когда коридор вильнул, и я услышала разговор, проходящий на повышенных тонах. Крадучись, делая короткие вдохи и едва уловимые выдохи, я подобралась ближе и выглянула из-за угла.

Путь, выбранный мной, привел в тупик, заканчивающийся дверью, которую охраняли два суровых на вид стражника.

В данный момент с ними яростно спорила женщина лет тридцати, одетая в простое домотканое платье. Выглядела она усталой, но, тем не менее, упорно отстаивала свое мнение, доказывая, что ее воспитаннице необходимы прогулки.

— Не велено… — монотонно повторял один из стражников, а другой вел себя более агрессивно:

— Пошла прочь, шелудивая шавка, радуйся, что господин пока не убил твою девчонку, а заодно и тебя!

Я нахмурилась, а женщина с отчаянием в голосе произнесла:

— Прошу вас…мы не убежим никуда, просто посмотрим, расцвели ли розы…

— Не велено… — опять пробубнил первый охранник, а второй грубо втолкнул женщину в комнату и прикрыл за ней дверь.

Я резко отпрянула, но любопытство мое, независимо от страха, становилось все сильнее и сильнее. В голове, словно вспугнутые птицы, метались вопросы. Я прикусила губу, призывая себя к порядку, потому как и личных проблем было достаточно, чтобы еще интересоваться чужими. Только вот в сердце поселилась тревога, и как от нее избавиться я не ведала.

В комнате меня дожидалась возмущенная Тоэя, впрочем вслух свое недовольство она высказывать не стала. Только на миг прищурила темные глаза, но тут же опустила их к полу и услужливо изрекла:

— Эрра, ваша ванна готова.

Я и без ее замечания увидела, что в комнате стоит деревянная бадья, наполненная горячей ароматной водой. Быстро скинув одежду, скользнула туда и с наслаждением прикрыла очи.

— Не хочу торопить, госпожа, — в мои мечты ворвался голос служанки, — но вас ждут на сегодняшнем пиру.

— Успею, — отмахнулась я, не открывая глаз.

Тоэя нарочито громко вздохнула, и я решила не искушать судьбу вновь.

— Начинай! — повелела ей, наклоняя голову к коленям, чтобы служанке было удобнее мыть меня.

На спину полилась теплая вода, а я задумалась о насущном. Собственные страхи и заботы отступили, уступая нешуточному интересу к загадочным пленницам, томящимся за дверью в конце укромного коридора.

Вздрогнула, когда вдоль позвоночника скользнула губка, мягко, нежно покрывая кожу мыльной пеной. Я стремительно обернулась, и увидела, что вместо Тоэи мне прислуживает Фрон. Отпрянула от него, как от открытого огня, и сжалась в комок, ежась под пристальным мужским взглядом.

Фрон показательно медленно отложил губку на край бадьи, сюда же опустились и его ладони. Я проследила за его действиями и услышала:

— Ниа, тебе не нужно меня бояться.

— Сказал кот мыши и облизнулся, — дрожа от волнения, отозвалась я.

Фрон усмехнулся и выдал:

— Теперь вижу, что так обеспокоило Тоэю!

— Ах вот в чем дело, — пробормотала себе под нос, сверля недобрым взором дверь, за которой, по-моему мнению, скрылась и теперь подслушивала служанка.

— Птичка вырвалась из клетки и почувствовала вкус долгожданной свободы, — как бы невзначай уронил мой собеседник. — Только рано эта пташечка расправила свои крылышки! Рядом притаился охотник, а в небесах парят ястребы…

— Вам бы баллады сочинять, эр! — огрызнулась я негромко.

— А я и сочиняю…иногда… вечерами, — ничуть не обиделся Фрон.

Пару минут мы безмолвно изучали друг друга прищуренными взглядами, а после он высказался:

— Ниа, давай начистоту? — опустился на корточки, оперся подбородком о ладони, все еще лежащие на краю ванны.

— Мне позволено будет одеться, — не отводя взора, полюбопытствовала я.

— Позже, — равнодушно ответил мужчина, — выслушай меня для начала.

— Слушаю, — недовольным тоном оповестила я, не видя иного решения.

Мужчина удовлетворенно кивнул и задал неожиданный вопрос:

— Как думаешь, зачем Беккит отправила меня с тобой?

На ум мгновенно пришли слова Гана, заставляя призадуматься: «Так неужели и время Фрона рядом с Беккиттой подходит к концу, а королева-змея надумала заменить обоих своих любовников?»

Вслух я не стала оповещать его о своих мыслях, а сделала другое предположение:

— Вас отправили следить, чтобы я не убежала?

— Хуже, Ниа, гораздо хуже! — на губах Фрона змеилась холодная улыбка.

Нахмурившись, я отпрянула, отчего вода плеснула через край.

— Это слишком, даже для нее!

— Разве? — он не смотрел на меня, и только сжатые кулаки, выражали гнев Фрона, подтверждая мою догадку.

Пока я размышляла над этими новыми сведениями, Фрон решил действовать — его рука неторопливо опустилась под воду и стала подбираться к моей ноге.

Я громко возмутилась, буквально заставляя себя остаться на прежнем месте, а не выбегать из ванны, сломя голову. Вместо этого пригрозила:

— Если посмеете силой взять меня, то клянусь, пожалеете, когда я обо всем расскажу демону!

Фрон руки не убрал, лишь в притворном удивлении взлетели на лоб его темные брови.

— Не верите? — смело уточнила я и рискованно продолжила. — Ваше дело! Только мне терять будет нечего, а демон совсем не обрадуется тому, что ему подсунули испорченный «подарок»!

Мужские пальцы, которые уже подобрались к моей лодыжке, отступили. Когда наши взгляды скрестились, как два неприятельских клинка, Фрон ухмыльнулся, а затем заставил меня удивиться и недоверчиво прищуриться.

— Ниа! — молвил он. — Я и не надеялся, что ты согласишься, но нам с тобой ссориться невыгодно.

— Разве мы ссоримся?

— Надеюсь, что нет, — взгляд Фрона стал цепким, придирчивым, жестким.

Мужчина придвинулся еще ближе и небрежно пропустил прядь моих волос сквозь пальцы, едва слышно произнося:

— А ведь их цвет такой же, как и у Гана… — глаз своих при этом он не отвел.

На секунду затаила дыхание, и хорошо, что я сидела, сжавшись в комок, это позволило мне скрыть дрожь. А еще я была благодарна Беккит за то, что в ее замке научилась лгать и притворяться, теперь никто не поймет моих настоящих чувств.

— Вы сюда пришли, чтобы сообщить мне об этом? — с холодком поинтересовалась я. — Если да, то уверяю вас, это глупо! И если вы все сказали, то уходите, мне нужно подготовиться к пиру!

Фрон не сдвинулся с места, прожигая меня испытующим взглядом. Я не сдавалась, не позволяя ему увидеть, понять, разоблачить. И он пошел на попятную, склонил голову в едва заметном поклоне, признавая свое поражение, и тихо изрек:

— Я предлагал поговорить начистоту, а ты не хочешь…

— Ладно, — резко ответила я, — говорите, что нужно, да поскорее, а то вода скоро совсем остынет!

— Я помогу, — вызвался Фрон, а, заметив, что я собираюсь протестовать, сказал: — Ниа, давай хотя бы обманем Тоэю, а вместе с ней и Беккит.

Чуть подумав, я кивком выразила свое согласие. Фрон тотчас поднял с бортика губку и опять прикоснулся ею к моей спине. Я вздрогнула, вроде обычное омовение, но то, что мне прислуживает мужчина, откровенно напрягало. Не выдержала и вскинула руку, останавливая его:

— Хватит! Остальное вымою сама!

Фрон хмыкнул, но без возражений передал губку, и я по-быстрому намылила грудь и живот, повернувшись к «помощнику» спиной. Мимолетный взгляд назад, и я вижу, что Фрон взял глиняный горшочек с жидким мылом, пахнущим сиренью. Ароматная жидкость полилась в мужскую ладонь, и я с некоторым опасением наклонила голову, позволяя Фрону прикоснуться к волосам. Мужские пальцы на удивление ласково дотронулись до меня, дразнящими движениями задели виски, и я поймала себя на мысли, что это довольно приятно. Фрон не остановился, а я едва не застонала — до чего все это было восхитительно.

И когда он начал смывать мыльную пену, я даже огорчилась, что все так быстро закончилось. Вздохнула, чем и выдала себя, услышав тихий смех Фрона и ехидное высказывание:

— Видишь, я не кусаюсь…

Рассерженно фыркнула:

— Поторопитесь, иначе опоздаем!

— Без нас не начнут! — уверенно опроверг он, продолжая лить воду на мое тело.

— Отвернитесь, — попросила я, когда Фрон протянул мне купальную простыню.

— Зачем? — искренне не понял мужчина. — Тебе нечего…

— Отвернитесь! — твердоповторила я, и он, демонстративно тяжело вздохнув, исполнил мою просьбу.

Завернулась в мягкую белоснежную ткань и снова обратилась к Фрону:

— Эр, так о чем вы хотели со мной поговорить?

Он быстро обернулся и пробежался плотоядным взглядом по моей фигуре, вынуждая грубо бросить:

— Еще облизнитесь!

Фрон в ответ широко улыбнулся:

— Ты — колючка, а не ледышка! И я всегда это подозревал! Эх! Повезло же демону!

— Не напоминайте! — бросила я и взяла щетку для волос.

Эрт Гивей практически молниеносно подскочил ко мне:

— Давай помогу!

На мгновение призадумалась: «А что, если притвориться, будто верю Фрону? Так я разгадаю его замыслы, пойму, что он за человек, запутаю его!»

— Ты и от эрт Шерана собралась шарахаться, как от больного? — раздался вопрос Фрона, и я, нахмурившись, передала ему щетку.

Эрт Гивей снова удивил меня — вот уж точно и подумать не могла, что мужчины способны так аккуратно расчесывать длинные женские косы. По моему телу пробежала стая мурашек, показывающая, что и это мне нравится.

— Довольна? — мурлыкнул, как сытый кот, Фрон, прижимая меня к себе.

Его горячее дыхание жгло нежную кожу, и мне казалось, что она вот-вот запылает. Пока я разбиралась в своих новых ощущениях, королевский любовник времени не терял. Его умелые губы скользнули по моей шее, словно чертили на ней ровную полоску — вниз и обратно к уху, а затем Фрон слегка прикусил мочку.

Я дернулась, но мужские руки легли на мои плечи, чуть надавив, принуждая оставаться на месте, а после, будто извиняясь за нежданную грубость, сильные пальцы начали разминать напряженные мышцы. Широко открыв глаза, я молчаливо ожидала того, что последует дальше. Никогда прежде посторонний мужчина не дотрагивался до меня вот так — без жестокости. Повернула голову, чтобы видеть глаза Фрона, так как хотелось узнать, что у него на уме, но не успела — его губы захватили мои уста в плен.

По привычке замерла, готовясь к худшему, не отвечая на поцелуй. Фрон не выругался, не отступил, не ударил, он мягко, но настойчиво ласкал мои губы, дразня, побуждая, обещая. И я поддалась искушению, уступила этой ласковой силе, потянулась вслед за любопытством, отвечая взаимностью на эту страсть.

Фрон обнял меня за талию, а поцелуй становился все более требовательным и жадным. Это и напомнило мне о том, что я видела в Золотом замке все последние годы и осознала — никогда любовник Беккит не станет моим!

Со всей силы толкнула Фрона в грудь, и он отступил, с обидой воззрившись на меня. Я прошипела:

— Не смей!

Эрт Гивей замер, грозно прищурив глаза, а я, понимая, что играю с опасным противником, вытерла губы и повелела:

— Уходи! Оставь меня одну!

Фрон яростно скрипнул зубами и процедил:

— Ниа, ну что тебе стоит быть чуть сговорчивее! Если я тебя не соблазню или хотя бы не попытаюсь сделать это, Беккит сдерет с меня шкуру, или, не задумываясь, выгонит из своего дворца, а я не хочу вновь возвращаться в трущобы!

— Вот теперь настала пора поговорить! — мрачно провозгласила я и указала собеседнику на диван.

Сама расположилась в кресле напротив, утонув в мягкой обивке, забравшись с ногами и позволяя себе немного расслабиться. Сейчас мы с Фроном изучали друг друга, как два противника перед грядущей битвой. Эрт Гивей был настроен решительно, понимая, что ждет его в случае неудачи со мной, а я, устав подчиняться, хотела действовать. Для начала решила немного подразнить и, не глядя на него, словно вскользь, промолвила:

— Я слышала, что ты не в трущобах вырос, а в борделе…

Фрон метнул в меня взгляд, полный нескрываемой злости, ругнулся и выдал:

— Считаешь, есть разница?

— Разве тебе хоть раз приходилось драться за кусок хлеба и искать место для ночлега? — поняла, что мне определенно приятны игры с огнем, вот только эрт Гивей был слишком слабым противником, в чем я убедилась именно в этот момент.

Да, Фрон был умен, но проблема в том, что он был воспитан женщинами, а значит, не умел биться в открытую, привык действовать исподтишка, скрывая свои истинные мотивы. Сейчас, загнанный в тупик, Фрон действовал по привычке, пытаясь соблазнить меня, а когда проиграл, разозлился, потому что не получил желаемое!

— Думаешь, Беккит пощадит Гана? Я уверен, что нет! И первым, кто его будет ждать, это Эрей, а дальше… как получится, может, голова Ганнвера украсит собой дворцовую стену, а его каштановые волосы будут живописно развеваться на ветру… — эрт Гивей говорил жестко, стараясь задеть, заставить паниковать, тем самым только подтверждая мою догадку.

Я спокойно и расслабленно выслушала все его речи, зевнула, прикрывая рот ладонью, и сказала:

— Что-то ты слишком волнуешься о Гане! Кто он для тебя? Я начинаю думать, что этот мужчина тебе небезразличен! — позволила себе легкую насмешку — в этом деле главное не переиграть, слишком много поставлено на карту.

Фрон вскочил с дивана и бросился ко мне, я не сдвинулась с места и ледяным тоном приказала:

— Сядь и угомонись! Никакого толку от твоего бешенства не будет! А если выслушаешь меня, то придумаем способ тебе помочь!

Яростно стиснув зубы, так, что на щеках ходуном заходили желваки, эрт Гивей кивнул и послушно приземлился обратно на бархатную поверхность.

— Соблазнить себя не позволю, потому что мне еще демона очаровать надобно…

— Твоя девственность — это не сокровище мира, а просто тонкая перегородка, которую легко порвать! — тявкнул он, словно мелкая собачонка.

— Но это одна из причин, по которой эрт Шеран согласился на брак со мной, — в этом я лукавила, однако голос мой звучал отрешенно, будто говорила о посторонних вещах.

Фрон снова отчетливо скрипнул зубами, а я миролюбиво предложила:

— Давай не будем ссориться.

— Тогда притворись хотя бы, что мне все удалось!

— Вот так быстро? — я опять усмехнулась. — Брось, никто в Царь-городе этому не поверит!

— Ладно, — подумав, согласился он. — Тогда позднее…

— Что ты можешь предложить мне взамен? — нелюбезно оборвала его я.

Эрт Гивей сразу развел руками, сделал вид, что раздумывает, а после обворожительно улыбнулся, но я предугадала его дальнейшие слова и высказалась сама:

— Обучение премудростям любви меня не интересует, а вот военное дело… — со значением посмотрела на собеседника и умолкла.

— Так вот на чем вы сошлись с Ганом, — проницательно прищурился Фрон.

— Это был не Ганнвер, а некто другой! — не дрогнув, солгала я.

— Хорошо! Договорились! На людях ты позволяешь мне…

— Не на людях! — вновь прервала я речь эрт Гивея. — Еще не хватало, чтобы о нас с тобой поползи слухи! Буду принимать твои ласки только при Тоэе!

— Этого мало! — прошипел он, подражая своей венценосной любовнице, только меня ничуть не напугал.

Тогда Фрон сменил тактику:

— Думаешь, служанка Беккит глупее зайца?

— Служанка Беккитты всего лишь человек, а не бесплотный дух, способный проникать сквозь стены! Ей достаточно слышать то, что мы ей преподнесем!

Фрон прохладно улыбнулся:

— Знала бы Беккит, кого взрастила под своим боком, то убила бы тебя, а не замуж выдала за своего недруга!

— Знала бы Беккит, кого пустила в свою спальню! — не осталась в долгу я.

Кривая усмешка змеей скользнула по чувственным мужским губам, и я решила укротить свой норов, покорно опустила глаза и сказала:

— Ладно, можешь, прислуживать мне во время купания.

Фрон тоже не стал продолжать ссору:

— Только, Ниа, воин из меня весьма неумелый! Боюсь, что не справлюсь с тобой, королева!

— Не насмешничай! Лучше найди того, кто сможет тренировать меня! И кстати, вот тебе и очередной повод остаться со мной наедине!

Он с мрачным видом обдумал мое пожелание и скупо уронил:

— Идет!

Кода за ним закрылась дверь, и в комнату, точно крыса, прошмыгнула Тоэя, я с трудом подавила в себе порыв придушить ее, а потом пришло опустошение. Эта небольшая победа досталась мне нелегко, но если хочу выжить — нужно быть королевой не только в тронном зале в кольце вооруженной охраны, но и в стане врага, когда надеяться не на кого и доверять тоже некому! Тоэя до мозга костей предана Беккитте, Фрон ведет свою игру, рыцари — алчущие наживы наемники, но я не сдамся!

Тоэя с ухмылкой осмотрела меня, от ее проницательного взора не укрылись мои чуть припухшие от поцелуя губы, но я держалась отстраненно, и служанка не завела со мной беседы.

Зал, где нас приветствовал правитель Цветущего Дола, ничем особым не удивлял. Стены украшала резьба по камню, а высокий куполообразный потолок был расписан витиеватыми узорами. Сам правитель эрт Белос мог похвастаться лишь своим нарядом. Туника из золотистого шелка, буквально усыпанная самоцветами, блистала в лучах заходящего солнца, то же самое можно было сказать и о тщательно начищенных сапогах, в которые были заправлены обтягивающие жирные ляжки штаны серебристого оттенка.

Все это довольно смешно и откровенно убого смотрелось на тучном, лысеющем мужичонке.

Я медленно двинулась к возвышению, на котором расположился эрт Белос, парочка его советников и Фрон. Последний к моему глубочайшему изумлению и нарастающей тревоге чувствовал себя, если не королем, то предвкушающим победу полководцем, поднимая кубок за кубком. Увидев меня, Фрон призывно махнул рукой, и я неторопливо подошла. Как оказалось, для меня было приготовлено место, ибо пришла важная гостья. Эрт Белос, вскочивший со своего стула, непозволительно долго лобзал мою руку и расточал льстивые комплименты.

Когда Фрон наполнил мой кубок вином, а на блюдо передо мной лег кусок баранины с горошком, поданный молчаливым слугой, я обратила внимание на менестреля, наигрывающего себе на арфе. Мелодия была незамысловатой, а вот песня лилась, будто из глубины души, я заслушалась, делая вид, что не замечаю, как Фрон по-хозяйски обнимает меня. Люди вокруг что-то громко гомонили, стучали кубками и тарелками, а я наслаждалась звуками музыки и прекрасным голосом.

Эрт Белос старательно повторял один и тот же тост — за здравие Золотой королевы — вскоре его язык начал заплетаться и вместо:

— Многая лета! — получалась ерунда.

Зал услужливо поддакивал.

Я вместе со всеми поднимала кубок и желала Беккитте провалиться в бездну к предкам. Фрон вопил едва ли не громче всех, а потом в порыве чувств притянул меня к себе и запечатлел на щеке влажный поцелуй. С трудом сдержалась и не стерла след от его губ со своей кожи, всю ярость выплеснула на кусок барашка, вонзив в него нож. В голове билась единственная мысль: «Поскорее бы это путешествие завершилось!»

Не успела как следует поразмыслить над ней, потому что Фрон опять резко прижал меня к себе и принялся радостно нашептывать на ухо:

— Ниа, птичка моя маленькая (вот уж выдумал!), ты не представляешь себе, как я счастлив!

— Как? — выдавила из себя я, хотя мысли были заняты не его душевным состоянием, а тем, отчего настроение Фрона так резко изменилось.

— Безмерно! — оповестил он, широко улыбаясь, и потребовал, чтобы его кубок снова наполнили ароматным вином. Проследив за ним внимательным взглядом, я сказала:

— Эр, не увлекайтесь — нам завтра в путь!

Эрт Гивей опустошил кубок и снова наклонился ко мне:

— Дальше, птичка Ниа, ты полетишь без меня! А я вернусь в Царь-город…с триумфом! — в его глазах зажегся огонек довольства.

К моему величайшему сожалению подробностей узнать не удалось, но отчаиваться я не стала — время пока есть.

С каждым выпитым глотком настроение Фрона становилось все более игривым. По-приятельски обняв меня, он сказал:

— Знаешь, Ниа, а не устроить ли нам прощальный вечерок? Проводишь? — подначивающий взгляд на меня.

Я сделала вид, что раздумываю, выдержала паузу и кивнула, несколько испуганно посмотрев на собеседника — пусть думает, будто опасаюсь.

Всю дорогу до выделенных покоев Фрон напевал песенку довольно фривольного содержания, не стесняясь, обнимал меня и был весьма горд собой, подогревая мое любопытство.

Как только мы вошли, он сразу приказал:

— Ниа, птичка моя, а налей-ка мне еще вина!

Я вновь попыталась напомнить:

— Эр, завтра нам предстоит…

— Ледышка! — скривился Фрон. — Тебе было сказано — дальше на север я не поеду, а вернусь на золотой юг! Прости, тебя с собой не зову! — рассмеялся над своей шуткой.

— А и не надо! — буркнула в ответ я, направляясь к небольшому столику, где стояли кубки и кувшин с прохладным вином.

Подавая требуемое, неосознанно наклонилась, и взор эрт Гивея утонул в вырезе моего платья, пока рука тянулась к кубку.

Я резко поправила ворот, а он, криво усмехнувшись, показательно зевнул и высказался:

— Выпей со мной, Ниа!

— Не думаю…

— Я не просил тебя думать, я повелел тебе выпить! — рявкнул Фрон, и я насуплено вернулась к столику.

Пока наполняла новый кубок, решила, что противиться не следует — известно вино пьянит разум и развязывает язык — вдруг эрт Гивей станет более разговорчивым и поведает, что его так несказанно порадовало. С услужливой улыбкой присела на край дивана, на котором уже развалился Фрон.

— Давай выпьем за мою удачу и поблагодарим Ретта…ик… — мужчина протянул мне свой кубок.

Серебро ударилось о серебро, вино плеснуло через край и ярким пятном растеклось по светлым штанам Фрона.

Эрт Гивей мимоходом помянул грыра и залпом выпил напиток. Я только пригубила, а затем с показным рвением кинулась к столику, где схватила кувшин с вином и вновь наполнила кубок собеседника. Так я сделала еще три раза и добилась того, чего хотела.

Фрон сделался благостен и болтлив, я подсела ближе, чтобы ничего не упустить. Мужчина разоткровенничался:

— Ниа, а знаешь, что думает Беккит про вас с Ганом?

— Что? — нарочито раздраженно вздохнула, показывая, что мы уже обсуждали эту тему.

— Она думает, что Ган к тебе неравнодушен! Потому все время заставляла его, а не меня целовать тебя!

— Глупо…

— Почему же? Беккитта наблюдала за вами и…

— Она с таким же успехом могла наблюдать и за другими своими рыцарями — мало кто из них не пытался поцеловать или приласкать меня в укромном углу! Теперь я должна думать, что все они ко мне неравнодушны? — постаралась придать голосу сарказма.

Фрон качнулся, поразмыслил и выдал совсем не то, чего я ожидала:

— А плесни мне еще вина! — щелкнул пальцами.

С трудов подавив в себе желание ударить его, я наполнила кубок. Отпив, эрт Гивей поведал:

— Ниа, Ниа… Ган и Эрей…хотя да, еще я, были единственными, кто добровольно не пытался затащить тебя в постель! — проследил за моей реакцией, но ничего, разумеется, не увидел.

Я пожала плечами и ответила:

— Для этого есть простое объяснение, которое и вам известно, — подольстилась, наполнила вином его опустевший кубок и с улыбкой пробежалась пальцами по мужской груди, развязывая шнуровку на тонкой тунике. Загнав внутрь все ненужные сейчас эмоции, шепнула:

— Что мы все обо мне, да обо мне… Сами говорите, что сегодня наша последняя встреча, — томно вздохнула, позволив полной груди соблазнительно всколыхнуться, — жаль, будет продолжать путешествие без вас, славный эр…

Фрон приосанился, допил вино из кубка, который я тотчас наполнила снова и изрек:

— За меня!

— За вас! — предвкушающе откликнулась я, пробираясь рукой под его тунику, скользя все ниже и ниже. — Жаль, что мы больше не увидимся, — еще один глубокий вдох.

— Ни-и-а, — простонал эрт Гивей, а я мысленно подивилась: «Неужели мужчиной так легко управлять?»

Останавливаться не стала, опустила ладонь на внушительную выпуклость между его ног, натянувшую ткань штанов. Стоны Фрона усилились, а я продолжила сладкие льстивые речи:

— Эр довольно удачлив, так, может, следует посетить храм Ретта и положить на его алтарь дары?

— Думаю…ты …права, — с расстановкой, словно задыхается, откликнулся эрт Гивей, и я, окрыленная первым успехом, пробежалась пальчиками по всей длине прикрытого тонкой тканью возбужденного члена.

Фрон блаженно прикрыл очи, дыхание его стало тяжелым, и я вкрадчиво предложила:

— В храм Хранителя удачи могу сходить я… — усилила нажим.

— Да-а… — послышалось в ответ, заставляя меня очередной раз удивиться — оказывается, как просто выпросить у мужчины согласие!

Вслух, будто размышляя, сказала:

— Пару золотых монет я найду, прикуплю молодого барашка в качестве подношения… Но… вот за что мне благодарить Ретта?

Эрт Гивей ощутимо напрягся, но я, отвлекая его, потянула за шнуровку на штанах. Преодолевая брезгливость, выпустила из плена твердую налитую плоть и прикоснулась к ней. Обрывки воспоминаний, отпечатавшихся где-то в глубине разума, и я, обернув пальцы вокруг внушительного естества, медленно провожу туда и обратно, лаская гладкий ствол. Смотреть на покрасневший член совершенно не хотелось, посему взглянула в хмельные от вина и похоти глаза Фрона и четко спросила:

— Так за что следует благодарить Хранителя удачи? — слова подкрепила действиями, усилив натиск и ритм скольжений.

Эрт Гивей сдался без боя:

— Ниа-а-а… сладкая девочка…знаешь ли ты, какой подарок преподнес мне Ретт?

— Нет. Откуда? — нарочито беспечно повела плечиком, обводя большим пальцем пульсирующую головку, чувствуя выступившую на ней вязкую жидкость.

— Эрт Белосу… удалось поймать девчонку…

— М-м-м? Какую девчонку? — спрашивая, я не прекращала ласки, двигая рукой по всей гладкой длине.

Фрон в перерывах между стонами прерывисто вещал:

— Девчонка и кормилица… та, что спасла ее…увезла из Золотого замка… в ночь пира…

— Это сказки, — пропела я, — неужели эрт Белос так доверчив? — провела языком по влажной от пота шее мужчины, и чуть было не сплюнула — так стало мерзко!

Эрт Гивей не заметил отвращения на моем лице и прохрипел:

— Нет…Ниа… это не сказки…дочь Этильреда жива… Беккит боится…что девчонка повзрослеет и заявит права на трон…

— Разве у нее есть эти права? — протянула я, хотя внутренне вся насторожилась в ожидании ответа.

— Есть… мало кто знает, но Этильред… дядя Беккитты и… о-о-о, — я так разволновалась, что непроизвольно сжала оба кулака, на миг позабыв, что держу в правом.

Впрочем, Фрону понравилось — спустя пару секунд он закричал, вздрогнул всем телом, а мою ладонь окропила горячая влага. Пока мужчина постанывал, прикрыв веки, я брезгливо вытерла руку об атласную обивку дивана.

Поднялась — все, что было нужно, я выведала. Осталось немногое. Подошла к столику, держа кубок эрт Гивея, наклонилась, закрывая мужчине обзор, если он вдруг надумает присмотреться. Кулон, подаренный Ганом, услужливо выскользнул из выреза платья. Предварительно изучив его, я поняла, что открывается он не полностью. Щепотка порошка упала в кубок, вспенилась, а потом растворилась в вине, будто ее и не было.

С медовой улыбкой на устах, плавно покачивая бедрами, двинулась обратно к дивану. Фрон наблюдал за моими движениями из-под полуприкрытых век. Поднесла кубок к губам эрт Гивея и произнесла:

— За вас, славный эр!

Он покорно выпил весь напиток, а затем вытер рот рукавом и вперил в меня пьяный взгляд. Я улыбалась, не отводя глаз, размышляя, что делать с полученными сведениями. Как вдруг эрт Гивей приказал:

— Эту ночь ты проведешь со мной! — и резко дернул меня на себя.

Упав на его грудь, я поначалу запаниковала, пытаясь избежать поцелуя. Но потом собралась и, отвлекая мужчину дальше, промолвила:

— Надеюсь, эр будет нежным…

— Не волнуйся, — усмехаясь, ответил Фрон, — девственность твою трогать не буду! Но у тебя есть крепкая попка, — в доказательство он сжал мои ягодицы, — и чудный влажный ротик с шустрым язычком, — начал целовать меня.

Подавляя привычную панику, мечтая о мучительном убийстве эрт Гивея, я ответила. Хвала Хранителям, вино и сонный порошок сделали свое дело — оборвав поцелуй, Фрон широко зевнул и провалился в царство сна.

Выдохнуть не успела, потому как думала, глядя на спящего с открытым ртом мужчину, расслабляться в такой момент было никак нельзя. Прежде, стоило поблагодарить Ретта — именно этот Хранитель вывел меня сегодня к таинственной двери, за которой и содержали столь важных пленниц. И я знала точно — дочь Этильреда не должна попасть в руки Беккитты!

План созрел в голове мгновенно — быстро думать я научилась в Золотом замке и за это, пожалуй, стоило выразить еще одну благодарность Беккит и прочим обитателям моей бывшей темницы. Не желая терять ни минуты, я распахнула дверь и на пороге столкнулась с Тоэей. Резко замерла, мысленно вспомнила про неугомонного грыра, сумела погасить незваное воодушевление и высокомерно изрекла:

— Твои услуги мне сегодня больше не понадобятся. Ночь я проведу у Фрона!

— Как будет угодно эрре, — служанка склонилась, пряча подозрительный блеск в глазах.

Пришлось играть дальше:

— Хотя… постой! Принеси нам вина!

— Сию минуту, — она развернулась, а я влетела обратно в комнату.

Здесь впопыхах стащила Фрона на пол, благо он спал крепко, торопясь изо всех сил потянула бесчувственное тело в спальню, расположенную за аркой, прикрытой золотистой занавесью из длинных цепочек причудливого плетения. Цепочки шелестели, напевая мелодичную песнь дождевых капель, падающих на гладкую водную поверхность во время ливня.

Фрон был весьма тяжелым, но у меня, то ли от страха, то ли от возбуждения, открылось второе дыхание, придавая дополнительные силы, чтобы поднять мужчину на кровать. Сапоги с ног эрт Гивея я стащила в мгновение ока, штаны улетели следом, а вот с туникой возникли проблемы. Махнула рукой и прилегла рядом, приподняв подол своего платья и устроив руку Фрона на своем бедре. Хрюкнув во сне, мужчина сжал его, а я еле удержалась, чтобы не завопить, в последний момент понимая, что это всего лишь непроизвольное движение. Голова эрт Гивея скатилась с подушки и очень удачно устроилась у моей груди. Одну руку я опустила к его паху, прикрывая вялую плоть, а другой обняла за плечи, чтобы Тоэя не увидела, что мой предполагаемый любовник спит. Фрон громко сопел, а я зашептала:

— Эр…о… эр… — подражая Беккитте.

— Эрра, вам нужно что-нибудь еще принести? — прошелестело за аркой, и цепочки опять звякнули.

Прогнувшись назад, я недовольным тоном приказала:

— Нет! Иди! Мы заняты, — и пошевелилась, заставляя спящего промычать и причмокнуть — звучало довольно убедительно.

Служанка почти неслышно удалилась, только цепочки зашевелились, сообщая о ее уходе. Еще несколько минут я потратила на игру — вдруг Тоэя затаилась на выходе, а потом мне это надоело. Выскользнула из кровати и вышла на балкон. Опираясь на кованые перила, я попыталась унять бешеное сердцебиение — волнение сегодня мне ни к чему!

Глава 2

Ночь выдалась ясная и теплая, рассыпала по небу звезды, а в их окружении, как камень в серебряной оправе, гордо сияла луна, заливая сад призрачным светом. Внизу виднелся самшитовый лабиринт, огороженный красавцами-дубами. Легкий ветер шуршал их листвой и уносился прочь, влекомый своими собственными целями. У меня была совершенно другая, и я попросила помощи Ретта в ее достижении.

До своих покоев добралась быстро, тенью скользя по пустынным извилистым коридорам. Здесь вытащила из сундука одно из легких шелковых платьев яркого цвета, сшитых по настоянию Гана. Братец посчитал, что так у меня получится скорее соблазнить демона. Не забыла я и лекарства для лица. Чтобы придать румянец щекам, глазам выразительность, а губам блеск. Волосы укрыла расшитым шарфом багряного оттенка — я должна выглядеть броско, обольстительно, нескромно! Чтобы завтра никто не смог опознать скромную воспитанницу королевы-змеи, испуганную невесту демона. В кувшин, тот, что принесла Тоэя, отправилось все содержимое кулона, несмотря на то, что расходовать весь запас сонного порошка не хотелось. А потом, как в омут с головой, вперед и никаких сожалений!

С манящей улыбкой на устах я медленно вышла из-за угла, заставляя стражников удивленно вытаращить глаза и, подобравшись, схватиться за алебарды. Покачивая бедрами, продолжила свое шествие, томно улыбнулась и заискивающе спросила:

— Вина для доблестных стражей?

Один было рванулся ко мне, но другой его остановил, выставив наперерез руку:

— Мы на службе!

Одна из тонких бретелей, будто от случайного вдоха, соскользнула с моего плеча, оголяя грудь.

— Ну, как знаете… — не торопясь, развернулась, подмечая, что в глазах мужчин вспыхнуло вожделение.

— Стой! — позвал первый рыцарь и обратился ко второму. — Давай по очереди что ли…

«Вот грыр!»— мысленно ругнулась я, так как намеревалась разом усыпить их обоих. Но не бежать же обратно? Все равно догонят!

Прогоняя панику, я вымучила призывную улыбку и повернулась к мужчинам:

— Чего желает, славный эр?

— Тебя! — не задумываясь, объявил он, — а еще вина поболее! — выразительным взглядом указал на кувшин в моих руках.

О! Это всегда пожалуйста! С радостью подала ему требуемое.

— Пойдем! — повелительным тоном произнес он, указывая на соседнюю дверь.

Сердце ухнуло в пятки и замерло, пока я входила в темноту небольшой комнатушки. Ничем не выражая свой страх, я огляделась, придумывая новый план действий. Свет луны серебристым лучом скользил по покоям, освещая скудную обстановку. Глядя на игру света с ночной тенью, я упустила момент, когда мужчина схватил меня, задирая подол платья и с силой прижимая к себе. По въевшейся в кровь привычке, двинула ему локтем по ребрам, стражник заковыристо выругался, и я опомнилась, постаралась сгладить грубость.

— Не торопитесь, славный эр, — не знаю, насколько страстно у меня получилось, но рыцарь умолк, ожидая продолжения.

Не стала его разочаровывать:

— Позвольте скромной служанке сделать все самой, — легким движением позволила платью скользнуть к моим ногам.

Мужчина заметно расслабился, вновь приложился к кувшину с вином, а потом жадно оглядел мое тело. Кувшин был небрежно поставлен на пол, а мне оставалось надеяться только на то, что сонный порошок скоро подействует. Пока раздумывала, стражник опять схватил меня, одна его рука с силой сжимала мою талию, а другая резко ухватила за волосы, оттягивая голову назад, вынуждая прогнуться. Липкие щупальца страха и паники начали окутывать мой разум, подавляя его, заслоняя собой, стремясь ввергнуть в пучину безумия. Твердые губы мужчины впились в мой рот жадным поцелуем. Руки сами собой поднялись, с намерением оттолкнуть от себя врага, причинить ему боль, заставить страдать. Приготовилась вцепиться в лицо рыцаря, но он вдруг грубо выругался — явно распробовал вкус блеска для губ. Удивительно, ценитель прекрасного попался, не стражник, а благородный эр! Впрочем, радовалась я раньше времени, мужчина остановился лишь на несколько секунд, а затем его омерзительные губы стали спускаться вниз по моей шее к ключицам, увлажняя кожу. Руки стражника все еще удерживали меня в тесном кольце, не давая возможности пошевелиться. Секунды текли медленно, я представляла каждую из них — капля за каплей, падающие в каменную чашу. И вот мои мучения подошли к концу — хватка мужчины ослабла, он слегка пошатнулся и вперил в меня изумленный взор, мигом пришло озарение, рот приоткрылся в беззвучном крике, но очи внезапно закатились, и рыцарь повалился к моим ногам. В последний момент мне удалось подхватить падающее навзничь тело, не позволяя глухому звуку эхом разнестись по комнате и достичь ушей второго стражника, караулящего за дверью. Распахнула окно, впуская в духоту тесного помещения свежесть ночного ветра, узкая полоска света на востоке, предрекающая скорый восход, велела мне поторопиться.

Когда с улыбкой вышла в коридор, мои раскрасневшиеся щеки могли сообщить только о том, что я сильно устала, а расслабленная улыбка яснее ясного добавляла от чего. Мечтательно потянулась, позволяя легкой ткани платья обрисовать точеные пропорции тела, и поинтересовалась:

— Желает ли эр отдохнуть от забот?

— Где Тейт? — меряя меня хмурым взором, вопросил стражник.

— Утомился и уснул, — стараясь, чтобы голос не подвел и прозвучал, как можно более отрешенно, отозвалась я. — Проверьте сами… — уж и не знаю, на что рассчитывала.

В темных глазах напротив вспыхнуло недоверие, и мужчина уверенно пообещал:

— Проверю!

Я прикрыла рукой, будто бы, равнодушный зевок и отступила к стене, освобождая рыцарю проход. В руках моих все еще находился кувшин с вином — я и не заметила, как подхватила его на выходе. Смотря попеременно то на него, то на ступающего на порог стражника, я поддалась шальной мысли, бросилась вперед и со всего размаху опустила посудину на вихрастую голову без шлема. Вниз осыпались черепки, вино кровавой волной хлынуло по телу рыцаря, окрашивая волосы и одежду красным. Сердце стучало так сильно, точно готовилось выскочить из груди, отдаваясь пульсацией в висках, дыхание вырывалось шумно, тяжело, когда я с ожиданием смотрела на мужчину. С уст сорвался горестный вздох, когда он медленно развернулся в мою сторону. Зрелище было пугающим, несмотря на приглушенный свет настенных масляных светильников.

Не только вино струилось по искаженному злобой лицу стражника, но и кровь. К моему глубочайшему сожалению, он все еще держался на ногах и сверлил меня невыносимо яростным взглядом, от которого по коже пробежал озноб.

— Сдохнешь! — пылая от гнева, уверил меня мужчина, неумолимо двигаясь навстречу.

Я отступала до тех пор, пока не почувствовала за спиной холодную поверхность стены, отчаянно жалея, что не захватила кинжал, понадеявшись на свои женские чары. Эх, плохая из меня соблазнительница! Надеюсь, воительница получится лучше! Встала в боевую стойку, наспех вспоминая все, чему научилась. Широкая ухмылка, появившаяся на губах противника, обезобразила его лицо еще больше:

— Девка, тебе не справиться со мной!

— А ты не разглагольствуй, а бей! — дразня, прошипела я, и он взревел в ответ, кидаясь на меня.

Признаться, в первый миг я растерялась, хотя Ган на тренировках и не щадил меня. Но одно дело сражаться с братом, и совсем другое с чужим, разъяренным мужчиной. От большинства ударов удалось увернуться, я всегда была юркой, как ящерица, еще парочку отбила и даже несколько раз атаковала, целясь кулаком в лицо или живот. К безграничной печали, мой главный удар по его мужскому достоинству никак не получалось нанести — мужчина блокировал все мои атаки. Он был собран, скор и привычен к дракам, в то время как мой опыт был невелик. Я совершила ошибку и оказалась прижатой к стене, а руки стражника сомкнулись на моей шее. Дикая паника штормовой волной поднялась в моей душе, задыхаясь от боли, я занервничала, пытаясь разогнуть сильные мужские пальцы, с ужасом глядя в перекошенное от ненависти лицо. Мое тело с легкостью подняли над полом, и, скорее инстинктивно, чем что-то соображая, я постаралась пнуть врага, но не преуспела, ослабев от боли и страха. Умирать не собиралась, но, похоже, все шло именно к этому. Все внутри меня протестовало — я не могла умереть вот так, пройдя через унижения плена. Мои легкие начали гореть от недостатка воздуха, я тяжело вздыхала, пытаясь дать своим страдающим органам хоть каплю живительного газа. Разум постепенно погружался в плотный туман забытья, но это неожиданно стало моим спасением, позволяя уйти глубоко в себя и внезапно выскользнуть из тела. Стать легкой, словно перышко, и с недоумением обнаружить, что зависла под потолком, отрешенно рассматривая, как гибнет мое тело. Резко пришло воспоминание о Гали и борозде на ее шее — это отрезвило разум, будто меня разом окунули в ледяную воду, и я заметалась в поисках выхода из положения.

Полупрозрачные руки были плохими помощниками, так же как и ноги, они не могли причинить вред мужчине, убивающему меня. И я кинулась к тем, кто еще был жив. Без труда проникнув в комнату, которая до недавнего времени охранялась суровыми рыцарями, я бегло огляделась. В ней царил предутренний полумрак, который растекаясь, проявлял очертания предметов, лишая их ночной тайны. Мечущийся свет нескольких свечей будил, гнал из темных углов тени и освещал дремлющую за столом женщину, виденную мной днем. Я приблизилась, сквозняком дотронулась до ее спины, вынуждая обернуться. Женские губы сложились трубочкой, и через них вырвался единственный звук:

— О-о-о…

Я усердно замахала руками, как это делала Гали, когда хотела донести до нас с Ганом нечто важное, а затем повернулась и поманила узницу к двери. Она судорожно сглотнула, но потом понятливо закивала и направилась к выходу. Опасаясь увидеть то, что творится в коридоре, я несмело проскочила через деревянную поверхность и поняла, что времени прошло меньше, чем представлялось мне. Так что оставалась надежда — я не уйду к Вратам смерти. Следовало поторопить женщину, выглянувшую из приоткрытой двери. Заметалась под потолком, намекая, что медлить не стоит, и женщина лихорадочно закивала, что-то решив про себя. Схватила алебарду, прислоненную к стене, и рванулась в бой. Округлив очи, я смотрела на то, как остро заточенное оружие с противным звуком вошло в плоть стражника, и его голова покатилась по полу — было видно, что незнакомка знает, как это делается. Дальше наблюдать стало некогда, я резко вернулась в свое тело, но реальность постепенно принимала меня в свои объятия. В легком тумане черных пятен, перемежающихся с точками света, я покидала оковы тьмы, которая манила меня обратно в забвение. Боль вырвала меня из небытия, напоминая, о том, что я жива. Болело все тело, будто перед этим я попала в ураган, который изрядно потрепал меня. Голова казалась слишком большой и тяжелой, чтобы шея могла справиться с ее весом, а пока кашляла, не думала ни о чем. Тени медленно отступали, и я смогла открыть глаза, замечая, что женщина протягивает мне кубок с водой. Когда я постепенно, глоток за глотком, опустошила его, она спросила:

— Кто ты?

— Самая обычная путница, — прохрипела я, держась за поврежденное горло.

Незнакомка приняла мой незамысловатый ответ и со вздохом поблагодарила:

— Спасибо за попытку выручить нас, но нам не вырваться из этой клетки. Город ночью закрыт, а утром нас изловят прямо у ворот…

Я не привыкла долго думать, потому лишь коротко бросила:

— Собирайтесь! — и поднялась на ноги.

Женщина метнулась в комнату, а я быстро осмотрелась — взгляд зацепился за черепки от кувшина. Их следовало убрать — вдруг зоркий глаз Тоэи сумел запомнить витиеватый рисунок. На негнущихся ногах прошла в комнату, где женщина будила свою воспитанницу. Не особо вглядываясь, я вошла в умывальную и сбросила черепки в туалетное отверстие — так надежнее!

В коридоре, при свете масляных фонарей, мне удалось рассмотреть девочку. В том, что она дочь Этильреда я не сомневалась — малютка имела ярко-рыжие волосы, такие же были и у ее родителя, почти красные, благородного оттенка ягодного вина.

В своих покоях первым делом смыла с лица краску, женщина помогла мне в этом деле, поливая из кувшина на руки. Здесь она запоздало представилась:

— Мое имя Линнель эрт Корвен. Можно звать и Лин. Я была кормилицей малышки и единоутробной сестрой ее матушки.

Я в удивлении вскинула брови:

— Вам потому так легко удалось ускользнуть из Золотого замка?

Линнель печально улыбнулась:

— Не легко… но нам помогли. Не все рыцари участвовали в том пиршестве. Кое-кто спасся…

Ее слова заставили меня нахмуриться и недоуменно спросить:

— И что произошло дальше? Как эрт Белосу удалось вас схватить?

— Досадная случайность… нелепая ошибка провидения, — неопределенно ответила она и пояснила. — Знаете, мне сложно довериться людям, после всего произошедшего! — одарила меня выразительным взором.

Я кивнула, отлично понимая ее чувства:

— Мне, как никому другому, знакомо предательство, но я не враг вам. Считайте и меня жертвой Беккит.

Линнель ждала продолжения, и я призналась:

— Мое имя Ниавель эрт Озош, рождена я была на благодатных землях Ар-де-Мея, а сейчас вынужденно двигаюсь в Нордуэлл, чтобы стать женой тамошнего лорда, — вздохнула и потерла жутко зудящие после сурьмы очи.

Лин молча покачала головой, а я заговорила снова:

— У меня есть некоторые мысли, как вам помочь, — поманила ее в комнату.

Девочка в наше отсутствие осматривала содержимое одной из шкатулок, что я везла с собой, и с восторгом улыбалась, перекладывая драгоценности.

— Эрра, — позвала ее я, — выберите то, что вам по душе, — сообщив это, откинула крышку одного из сундуков.

— Ниавель, — Лин подчеркнуто обратилась ко мне по имени, — я все еще не понимаю, как ты намерена помочь нам.

Не отвечая, я вытянула из недр ларя несколько платьев, придирчиво оглядела освободившееся место, немного поразмыслила и перво-наперво, отбросив наряды прочь, достала мешочки со смесью нужных трав. Девочка выбрала изумрудное колье и теперь перебирала крупные камни, заманчиво играющие в свете зари.

— Это вам подарок от меня, маленькая эрра, — произнесла я, и девочка учтиво поклонилась, отвечая не по-детски серьезно:

— Госпожа, я ценю, что вы для нас делаете, только не ведаю, сумею ли по достоинству отблагодарить вас.

— Лучшей наградой для меня станет ваше спасение, — откликнулась я, передавая холщовые мешочки Лин. — Это краска для кожи и волос. Внутри находятся написанные моей рукой листочки с рекомендациями.

— Там краска, которая сможет изменить цвет моих волос? — не поверила девочка.

— По крайней мере, продавец уверял меня в этом, — оповестила я и добавила. — Завтра наш отряд должен двинуться дальше — демон ждет меня, так что задерживать нас не станут! Стража смениться совсем скоро, не хочу напоминать, что это значит! Нас досматривать не осмелятся, потому предлагаю вам спрятаться в сундуках с моими вещами. Как появится подходящий момент, я вас выпущу, — вопросительно поглядела на обеих собеседниц.

Девочка первой кинулась ко мне, обняла и прошептала:

— Госпожа, я никому не называю свое истинное имя, чтобы не навлечь беду, но вы должны его знать! — и на самое ухо. — Белль!

— Ниа, — с улыбкой молвила я в ответ, обнимая будущую королеву Золотого берега.

Примерно час ушел у нас на обсуждение всех деталей, а потом я, переодевшись, отправилась в комнату Фрона.

Оттолкнув храпящего не хуже десятка рыцарей мужчину на самый край кровати, забралась на другой и, несмотря на непроходящее волнение, уснула, едва моя голова упала на подушку.

Утро, скользнув золотым лучом по покоям, осветило мое лицо, заставляя покинуть уютные объятия сна. Новый день начался с боли, звона тысячи колоколов, топота сотен ног и стонами эрт Гивея. Пришлось помучиться, открывая глаза, и тут же столкнуться с заспанными очами Фрона.

— Ниа? — он явно не ожидал увидеть меня в своей постели. — Мы? Я? — заикнулся Фрон, и я показательно зевнула, а из-за занавеси послышался голос Тоэи.

Эрт Гивей зарылся лицом в подушки, очевидно, страдая головной болью и стараясь мучительно припомнить все, что было вчера вечером. Я не собиралась облегчать ему ни задачу, ни состояние, выползла из кровати, позвала служанку и велела приготовить ванну.

Пока Тоэя где-то ходила, Фрон вывел меня из себя своим бесконечным нытьем и приказами: то он стонал, что ему плохо, то ворчал, то огрызался и требовал узнать, из-за чего на улице стоит такой шум. Я готовилась к его убийству, но рассудив, что скоро попутчику предстоит узнать нерадостную весть, пожалела его и подала вино в драгоценном кубке — пусть взбодрится.

Проворные слуги принесли бадью, наполнили ее до краев теплой душистой водой, а мои чаяния оправдались — Тоэю занял Фрон, потому она не стала помогать мне при купании. Молоденькая служанка, приставленная ко мне, с ужасом рассматривала синяки на моем теле, решив, что это любовник грубо обошелся со мной ночью. Я встрепенулась, услышав громкую брань эрт Гивея, донесшуюся из-за занавеси — вероятно, Тоэя сообщила ему последние вести. Выкинув из головы все думы о Фроне, я занервничала, потому как ничего не знала о Белль и Лин. Удалось ли им укрыться в сундуках? Где сейчас эти лари? И когда я сумею выпустить будущую королеву и ее тетушку?

Позабыв о собственной боли, которая только усилилась утром, я старательно прикрыла легкой тканью платья все синяки, особенно в этом помог высокий воротник. Эрт Гивей, натянув свободные штаны, как сумасшедший, стрелой умчался в коридор, а я, изобразив изумление, проследила за ним и перевела взор на Тоэю:

— Ты знаешь, что его так встревожило? И отчего так рьяно бьют в колокола? — во мне пропадала великая лицедейка.

Служанка смерила меня въедливым взглядом и с явной неохотой известила:

— Ночью кто-то убил двух стражников, охраняющих особо важных пленников.

— Глупо, что всего два стража оберегали здешние темницы! — посетовала я.

— Пленницы содержались в другом месте, — Тоэя пристально ловила каждое мое движение.

Зря! Я нарочито лениво зевнула, скучающе взглянула на пейзаж за окном, а затем раздраженно поинтересовалась:

— И в связи с этим меня сегодня решили оставить без завтрака?

Служанка вспомнила о своих непосредственных обязанностях и удалилась из покоев, чтобы позаботиться о моей утренней трапезе.

Выехали мы из Веруна уже после полудня — как я ждала путешествия! Фрон с угрюмым видом, ни на кого не глядя, забрался в карету и занял одно из сидений, безмолвно предлагая нам с Тоэей ютиться на другом. Пока он накачивался вином из бурдюка, я гадала о судьбе моих новых знакомых и переживала все больше и больше, делая вид, что интересуюсь видом из оконца.

Наш путь по Серединным землям продолжался. Дорога, змеей петляющая между холмов, уводила все дальше и дальше от Золотого берега. Вот она юркнула в широколиственный лес, где дубы, грабы и клены пологом густой листвы, защищали измученных путников от солнца. Ночевать по решению неразговорчивого и злющего, как стая грыров, Фрона остановились в небольшой деревеньке. Солнце устало скатывалось вниз, за горизонт, озаряя своими лучами изумрудную листву. Полосы света, струившиеся с небес, окрашивали местность теплыми тонами. Я спрыгнула с подножки кареты и осмотрелась.

Простые, но крепкие дома, выстроенные из камня и окрашенные глиной, теснились на узких улочках, ведущих к центру, где располагалось жилище старосты. Пока Фрон с пафосом всем и каждому объявлял о том, кто мы такие, будто никто и так этого не понял, я разглядела, что с востока к нам приближается туча. Зрелище, представшее моим глазам, было удивительным: золотые тона запада по самой серединенебосвода натыкались на сумрачную преграду, наступающую с противоположного края. Усиливающийся ветер подтверждал опасения — на нас надвигалась гроза.

Мы ужинали, когда она разразилась, и в окно мне было видно, как буйствует ветер, гоняя мусор, а следом небеса разверзлись, и с них на землю ухнули потоки воды. Темное небо с росчерками золотых молний и грозные удары грома, заставляли сердце замирать.

Гроза меня не пугала, я опасалась другого. И это чувство только усилилось, когда я провожала тоскливым взором две удаляющиеся в ночь фигуры, скрытые под тяжелыми плащами. Ослабевшая стихия прикрыла бегство Линнель и Белль, смывая все следы.

Разлился утренний свет, прогоняя ночную непогоду. Заиграли солнечные лучи с каплями воды, затанцевали бликами в многочисленных лужах, разбудили свежие бутоны, являя миру всю красоту весны. Впереди нас ожидал Край Тонких Древ. Историю этой земли я знала, но вот гостить довелось впервые. С увлечением рассматривала диковинные леса этого края. Все деревья в них были тонкими, но их стволы плотно сплетались меж собой, создавая причудливые фигуры. Трудно поверить, что все эти деревянные скульптуры созданы природой, а не руками человеческих мастеров или легендарных волшебников. История говорила нам следующее: некогда это был цветущий край, который и назывался иначе. Пока в один ужасный день Хранитель Врат бездны Ур не встретил и не возжелал дочь местного правителя, да не посватался к ней. Строптивая красавица отказала Уру, и гнев этого Хранителя оказался страшен. Землетрясения, ураганы, наводнения терзали эти земли, сея смерти и разрушения. Когда Ур сумел усмирить свой норов, весь край превратился в безжизненную пустошь, где прятались озлобленные группки несчастных выживших жителей. Чтобы помочь им, мудрая Террия дала земле новую силу. Только деревья, проросшие из оставшихся семян, росли слишком слабыми. Люди опять взмолились Хранительнице земли, и она сжалилась, применив новую магию. Вот так и выросли эти леса — сила природы заставила деревья держаться друг за друга, чтобы выстоять перед любой бурей.

Порой дорога выбегала из дубрав и вилась между зеленеющих полей, а замок правителя показался нам как раз перед наступлением сумерек.

Расположенный на высоком холме, он возвышался над местностью, властвовал над ней. Обнесенный каменными стенами, освещенный заходящими лучами дневного светила казался непоколебимой твердыней, готовой до последнего отстаивать свою свободу.

В замке нас приняли весьма радушно, со всеми прилагающимися почестями, устроили очередной пир. В затемненном зале, наполненном грохотом кубков и гомоном сотен мужчин, мне стало неуютно. Сославшись на усталость, вышла на улицу, полной грудью вдыхая прохладный воздух.

Чем ближе к Нордуэллу, тем слабее становилось дыхание весны, и сильнее холодало. По узкой лестнице поднялась на крепостную стену и вгляделась в окружающий пейзаж. Ночь медленно наползала, очерчивая туманные силуэты приближающихся гор. Здесь, на самой вершине холма, открывался превосходный вид. Мне нравилось стоять и смотреть — внизу пестрела ухоженная деревенька, освещенная светом многочисленных факелов; и крепость, живущая ночной жизнью, но чаще мой взор устремлялся к горам — на север, а за ним стремилось сердце, истосковавшееся по родным просторам.

За спиной раздался мимолетный шорох, и я вынужденно оглянулась.

— Напугал? — мягкая улыбка озарила хмурое лицо правителя эрт Даррна, батюшки Нереи.

Это был человек среднего роста, с темными волосами, в которых серебрились седые пряди. Черты его лица были довольно грубыми — так что я не смогла уловить сходства между родителем и его дочерью. Спохватившись, что бесцеремонно пялюсь на мужчину, торопливо качнула головой:

— Нет, что вы. Просто задумалась.

— Нравится? — эрт Даррн облокотился о край зубчатой стены и посмотрел вдаль.

— Вид чудесный.

— Да. Серединные земли тем и хороши, что отсюда хорошо просматривается, как юг, так и север. Порой мне чудится, особенно в солнечные дни, что там, — указал в противоположную горам сторону, — блестит море…

Я поняла, к чему он клонит, и попробовала утешить:

— Нерея, скучает по вам…

На губах правителя мелькнула печальная усмешка:

— Не старайтесь, эрра, вы превосходно воспитаны, но я великолепно знаю характер своей девочки. Кстати, как она?

— Держится, — сдержанно оповестила я, не ведая, что еще добавить.

Эрт Даррн снова подарил мне горькую улыбку:

— У Нереи никогда не было подруг, как и у ее матушки. Есть такая порода женщин, которые не терпят рядом соперниц.

Я промолчала, потому что слова были не нужны, и только спустя некоторое время молвила:

— Не мне осуждать тех, кто живет в Золотом замке…

— Слухи правдивы? — насторожился эрт Даррн.

— Смотря какие? — постаралась увильнуть от ответа, но уклониться от него не удалось, правитель пронзительным взглядом наблюдал за мной и ждал.

— Нерее нечего опасаться, Беккитта привечает лесть, — только и выговорила я.

Эрт Даррн отвернулся, пряча эмоции, отразившиеся на лице, но через пару минут на меня вновь смотрел радушный правитель, умело скрывающий истинные чувства.

Чем дальше отряд продвигался на север, тем слабее становилась весна. В лицо дул студеный ветер, пахнущий талой землей, нагретой первыми, еще робкими, лучиками солнца, принося свежесть горных озер и первых, слабых травинок, пробирающихся сквозь слой прошлогодней листвы навстречу свету.

В один из вечеров, расположившись на большой поляне, я размышляла о своей дальнейшей жизни, чем ближе Нордуэлл, тем сильнее накатывала паника, грозя разом снести все тщательно выстроенные разумом барьеры и ввергнуть меня во власть безумия. Темнота мягким облаком окутывала природу, по небосклону плыли редкие тучки, а между ними, холодными искрами, зажигались звездочки. Вокруг поляны, как молчаливые стражи, вытянулись величавые сосны. За ними стеной стоял густой кустарник, за которым слышался плеск быстрой речушки, и, несмотря на вечернюю прохладу, я решила окунуться в ее воды. С собой позвала насупленного Фрона, который с момента отъезда из Веруна со мной разве что парой слов обмолвился. Однако, обещание свое он выполнил, и теперь почти на каждом привале меня тренировал один из рыцарей. Вопросов о том, куда направляется наша троица, не было — эрт Гивей сумел осадить всех любопытствующих еще в первый день.

Рыцарь, выбранный Фроном, поступил в гвардию Беккитты совсем недавно, не знаю, что ему наплел эрт Гивей, но молодой мужчина без лишних разговоров стал обучать меня. Фрон следил за нами пристальным ледяным взглядом, не выпуская из рук бурдюк с вином, который сделался его постоянным спутником.

Сегодня я была настроена решительно, поэтому атаковала первая, бросаясь в бой без сомнений. Короткий меч, одолженный у Фрона, привычно запел в моих руках, требуя ускориться. Эрт Лагор — мой новый учитель, сумел отбиться и теперь сам атаковал. Мой выпад, и клинки со звоном ударили друг о друга. Я увернулась от очередной атаки, но тут же вынужденно отступила, чтобы уйти от прямого удара, плавно переместилась, целясь в спину противника.

Эрт Лагор одобрительно кивнул, а Фрон едко заметил:

— Если демон передумает брать тебя в жены, можешь смело проситься ему в охранницы!

— Гляжу, к тебе вернулось прежнее расположение духа! — ядовито откликнулась я.

— Придержи острый язычок, птичка моя, — эрт Гивей бросил предупреждающий взгляд, которому я не вняла:

— Иначе что?

— Найду ему другое применение, — насмешливо сообщил он, делая явственный намек на наше соглашение.

Я отвернулась от Фрона и вновь поглядела на притворяющегося глухим слепцом эрт Лагора.

— Продолжим?

Мужчина без слов поднял свой меч.

Незаметно миновали Край Тонких Древ и вступили на земли Двуречья — страны, за которой раскинулся Нордуэлл. Впереди мягкими волнами катились холмы, одетые в яркие весенние наряды, взобравшись на один из них, я во всей красе смогла лицезреть две реки, оберегающие эти земли и давшие им название. Полноводный Кайр и широкая Ельна, будто руки любящей матери, обнимали этот край. Дорога прерывалась у парома, где столпился народ, как пеший, так и конный. Нас опять без лишних проволочек пропустили. Я ступила на нагретые солнцем доски и сразу отошла к поручням, вид на реку был весьма заманчив. Эрт Гивей подошел ко мне, смерил тяжелым взглядом и изрек:

— Ниа, птичка моя, напомни, чем завершился наш совместный вечер в Веруне?

Не глядя на него, поинтересовалась:

— Ты все еще не вспомнил об этом?

Не отводя взора от моего лица, Фрон тихо произнес:

— Кое-что я вспомнил, и это навело меня на определенные мысли…

Я ответила ему прямым взглядом:

— Какие мысли?

— Зачем тебе это все было нужно? — эрт Гивей неотрывно наблюдал за мной — напрасно — зевнула:

— Заметил, как я люблю тренировки? Так вот, это была одна из них! — отвернулась к реке, темные воды пенились, перетекая с одного порога на другой, сквозь них не было видно дна, зато на ум сразу приходили мысли о духах, обитающих в глубине.

Эрт Гивей громко хмыкнул, показывая, что он думает обо всем этом, но разговор продолжать не стал, мне же следовало стать более осторожной в своих делах и высказываниях, хотя… Нордуэлл близко, а там другой хозяин, от которого неизвестно, чего ждать.

Мы приближались к противоположному берегу Кайра, с которого уже доносились запахи людского жилья, хотя самого города еще было не видно. Задерживаться в нем не стали — нас ждал в гости местный лорд, и мы торопились попасть за замковые стены до темноты.

Ожидания наши не оправдались — у двух повозок сломалась колесная ось, пришлось срочно останавливаться. Ущербная луна взошла на высокий небосвод, освещая местность своими туманными лучами. Мы двигались по дороге в сторону замка, справа проступал туманный изгиб Ельны, от которого тянуло ощутимым холодком, и доносился плеск, заставляющий меня вновь задуматься о речной нечисти. Время для ее разгула было самое подходящее. Слева тянулся луг, пронизанный лунными лучами, в дальнем его конце темной стеной проступали очертания леса. Вдали на холме угадывалась громада древнего замка, на его сторожевых башнях иногда вспыхивали огни — стражи обходили вверенную им территорию.

Под сводами просторного зала этой твердыни плыла серая дымка, наполненная ароматом жареного мяса. Только есть отчего-то не хотелось, да и вся обстановка откровенно напрягала — бегающие среди столов собаки, ждущие, когда им бросят кости, хмельные мужчины не самой приятной наружности, я против воли прижалась к Фрону, стараясь не замечать их сальных взглядов, и он опустил руку на мое плечо.

— Держись поблизости, не нравится мне здесь, — словно в ответ на мои невеселые размышления, сказал эрт Гивей. — И спим мы сегодня в одной комнате!

Я протестовать не стала — все-таки какая-то защита, уверенно кивнула и придвинулась еще ближе. Фрон с каждой минутой делался все мрачнее и задумчивее, он редко прикладывался к кубку с вином, что настораживало. Правитель Двуречья эрт Галт громогласно восхвалял Беккитту и предлагал нам погостить в его владениях подольше, вовсю ругая демонов Нордуэлла.

— Распоясались, гады этакие! Забыли, кто главный! А Золотая королева все никак не начнет с ними войну! — брызгая слюной, вещал он.

— Королеве виднее, нужна нам война с Нордуэллом или нет! — бросив взгляд исподлобья на эрт Галта, отозвался эрт Гивей.

Правитель Двуречья поторопился заверить его, что он именно так и думает, а затем заново принялся костерить демонов на все лады.

Ночь прошла в тревогах, даже Фрону плохо спалось, он ворочался с боку на бок и бормотал во сне. Сердце кольнуло дурное предчувствие, поэтому я радовалась нашему отъезду из замка правителя Двуречья.

И опять впереди замаячили очертания леса, к которому мы медленно, но верно направлялись. Исполинские деревья в нем казались живыми, весь путь меня не покидало ощущение, что за нами кто-то наблюдает. Под темным пологом не было слышно пения птиц, нет-нет, да хрустнет ветка, где-то в кустах, растущих по краям дороги, заставляя вздрогнуть и пристально вглядеться в переплетения колючих ветвей.

К вечеру чувство надвигающейся опасности притупилось, выдвинув вперед себя другие заботы. Сумерки неохотно сгущались, укутывая лесную дорогу, как вдруг тишину позднего вечера разорвал пронзительный крик. Дальнейшие события напоминали страшный сон, в котором смешалось все — вой, визг, звон оружия, хрипы умирающих и ржание коней. Карета резко замерла, и Фрон, распахнув дверцу ногой, схватил меня за руку, вынуждая выпрыгнуть за ним. Путаясь в длинном платье, я еле переставляла ноги, пока мы стремились скрыться с поля битвы в густых зарослях. Шум позади немного стих, и я остановилась, чтобы перевести дыхание.

— Ниа, — позвал меня Фрон, нарушая молчание укромной поляны, — нам нужно двигаться!

— Меч! — приказным тоном отозвалась я.

— Ниа!

— Меч! — упрямо смотрела на эрт Гивея, не собираясь отступать или бежать, тем более, что через кусты за нами кто-то шел, возможно, нападающий был не один.

Фрон нервно сглотнул, но просьбу мою исполнил, вынимая меч из ножен и передавая его мне. Рукоятка уместилась в ладони, и я приняла боевую стойку, надеясь встретить врага храбро, уверенно. В голове билась только одна мысль: «Я не жертва!» Эрт Гивей начал терять самообладание — он никогда не отличался особой смелостью, а в условиях сражения и вовсе потерялся, глядя на меня взором побитой собачонки.

— Не дергайся! — тихо велела я, не двигаясь с места, в то время, как мой спутник панически озирался по сторонам.

Нервы были напряжены до предела — такая неизвестность хуже всего — проще, когда видишь соперника, а не ждешь удара из ниоткуда. Ветер тревожил молодые зеленые листочки, отвлекая, смешивая все звуки, будоража душу страхом перед неведомым. Разливающаяся темнота скрадывала очертания, прятала врагов, напоминала о призраках. Фрон не выдержал и бросился куда-то в бок, я не успела остановить его, и мужчина грудью налетел на выставленный клинок врага. Теперь и ему, и второму разбойнику не надо было таиться, и они не спеша показались из кустов. Краем глаза подмечая, как Фрон со стоном рухнул на землю, я оказалась лицом к лицу с вооруженными мужчинами. Прикидывая, как буду отбиваться в платье, вскинула меч, вызывая у соперников громкий хохот — меня явно не воспринимали серьезно! Что же, придется доказать обратное или дорого продать свою жизнь, забрав с собой хотя бы одного из них. Оба разбойника бросились на меня одновременно, стремясь сжать в тиски, с их лиц не сходили победные ухмылки — хищники предвкушали легкую победу. Первый удар я отразила, резко вскинув меч, развернулась, отступила, тяжело дыша.

«Ниа, не можешь победить честно, обмани!» — как наяву, услышала голос Гана.

Затравленный взгляд и стремительный рывок. Меч легко вошел в незащищенную подмышку одного из врагов, заставляя оного взвыть нечеловеческим голосом. Увернулась от атаки второго воина, скользнула за его спину и изо всех сил замахнулась мечом, стараясь подрубить ноги, обутые только в высокие сапоги. Атака удалась, но расслабляться еще было рано. Не глядя на поверженного мужчину, я вновь столкнулась с первым противником, пришедшим в неистовство от моего яростного сопротивления. А вот не сдамся — кровавая пелена затуманила разум, и я сделала очередной замах. Клинок лишь бессмысленно скользнул по тяжелой кирасе соперника, оставляя глубокую царапину. Дальше просто билась, теперь хищницей была я сама, а враг отступал, защищаясь. Теперь ясно ощущала то, что творится с теми, обладающими даром людьми, кто теряет рассудок, становясь нежитью. Мир сузился только до узкой полоски, вдоль которой пятился противник, а я наступала и знала, что сейчас сильнее, поддавшись жажде крови и своим инстинктам. Быстрая атака, широкий замах, и рука, словно чужая, рубит. Мужчина падает ниц, а я разворачиваюсь и хладнокровно добиваю второго воина. Пелена с глаз все не спадает, и я балансирую на тонкой грани, еще немного и человеческое во мне умрет. Тело переродится, давая мне иную жизнь.

— Ниа… — то ли стон, то ли всхлип доносится откуда-то с края поляны. — Ниавель…

Да! Я Ниавель — королева Ар-де-Мея… Сглотнула внезапно подступившую к горлу желчь, пытаясь сдержать тошноту, оглядывая поляну залитую кровью. На руках и платье тоже алели, подобно ярким цветам, пятна. Не справилась и меня тут же стошнило.

Утерла лицо тыльной стороной ладони и повернулась на звук. Фрон каким-то чудом сумел повернуться на бок и, едва дыша, звал меня. С трудом переставляя ноги, подошла к нему, присела. Рана в груди эрт Гивея выглядела серьезно.

— Помоги мне…птичка, — прохрипел он, и я послушно поднесла ладони к его телу.

К моему ужасу, не почувствовала привычного покалывания на кончиках пальцев — как всегда бывало, когда я использовала свой дар. Вздрогнула, а в глазах Фрона застыл леденящий душу страх. Он взвыл:

— Ни-и-и-а-а…

Я попробовал снова, но результат моих усилий ни к чему не привел.

— Я… жить…хочу… — взмолился эрт Гивей, но я только покачала головой, шепча:

— Не смогу… теперь долго лечить, пока… — воздуха стало мало, задохнулась и отвернулась.

— Я умру? — по щеке эрт Гивея скатилась слеза, мои глаза были сухими, хотя сердце готово было разорваться на части.

Еще раз осмотрела его рану и спросила:

— Что ты чувствуешь?

Фрон, кажется, обрадовался:

— Ничего! Ниа, сначала думал, умру от боли, а теперь… Я выживу?

— Нет, ты уже одной ногой ступил на путь, ведущий к Вратам смерти…

— Нет… нет… — он мне не поверил, отчаянно мотая головой.

Промолчала, повторять очевидное не было никакого желания. Фрон рыдал, а я держала его за руку, пытаясь успокоить, напоминая, что там, у Врат его ждут летты, готовые дать ему новую, лучшую жизнь.

— Но я хочу жить в этом мире… сейчас… — всхлипывал эрт Гивей, словно обиженный ребенок.

— Это невозможно… просто прими это…

— Ниа… но как же так… как…

— Бессмысленные речи, береги силы, — убрала с его лица влажную прядку, даря мимолетную ласку — это все, что было доступно мне на данный момент.

На губах Фрона выступила кровавая пена, я стерла ее рукавом, и он вдруг схватил меня за руку. В угасающем взоре было нечто непривычное:

— Ниа, — задохнулся, и я поторопилась сказать:

— Помолчи, иначе боль вернется, а я не в силах прогнать ее!

— Нет… — четко молвил он, прикрыл глаза, собираясь с силами, — выслушай… — сжал мою ладонь дрожащими пальцами, а затем резко рванул ворот туники, вытаскивая медальон на длинной витой нити.

Я с любопытством следила за ним, ни о чем пока не расспрашивая. Впрочем, эрт Гивей высказался сам, глядя куда-то мимо меня:

— Это колдовской медальон… матушкой подаренный… он сумеет укрыть… владельца… сменив личину… Я думал… хотел… но так и не собрался…

— Ты собирался убить Беккит? — мною овладело удивление.

— Да… — выдохнул еле слышно.

— Вот так новость! — не удержалась я от возгласа.

— Была… причина… неважно это… другое… са'арташи уязвимы только… в своем истинном облике… не бойся…

— Откуда тебе об этом известно? — я жадно ловила каждое его тихое слово.

— Я один… из них… — признался эрт Гивей.

Меня хватило только на то, чтобы глупо и быстро моргать, пока Фрон передавал мне медальон.

— Тебе… позаботься о моем теле…

— Да, — ответила, стискивая серебряный круг с незнакомыми письменами по краю. Получив мое согласие, эрт Гивей слабо улыбнулся, прикрывая веки и делая последний вдох.

Если в душе и были сомнения, то они развеялись, как только тело Фрона начало менять свои очертания — теперь вместо ног был змеиный хвост. Затем все, что осталось от первого любовника Беккитты рассыпалось на тонкие чешуйки, которые стал уносить ветер. Я бросилась сгребать их, на ощупь, так как на улице совсем стемнело, стараясь не упустить ни одной, собирая все в подол платья, потрясенно думая о Фроне и его тайне. Всегда считала, что демоны бездны должны быть друг за друга горой, а тут… Теперь мне никогда не узнать о том, почему Фрон эрт Гивей желал смерти Беккит.

Стараясь не растерять свою драгоценную ношу — дала обещание — держи, я медленно брела по темному лесу, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Мне нужно было срочно найти воду — и вот журчание звонкого ручейка, подсказало, что я добралась до цели. Легенды не врут — тела убитых са'арташи исчезали, чтобы ничего не досталось противнику, но то, что осталось должно покоиться в воде. На полях сражений, конечно, никто об этом не заботился, но меня попросили, и я должна выполнить последнее желание умирающего. Тем более, что за него уплачено! Аккуратно высыпала из подола все, что удалось собрать, наклонилась, пытаясь уловить в свете скупых лучей серповидного месяца блеск чешуек, плывущих вниз по течению.

— Пусть твое путешествие к Вратам смерти будет светлым, Фрон эрт Гивей, — шепнула я напоследок.

Умылась, стремясь избавиться от темных пятен на лице и руках, а потом какое-то время брела наугад, потерявшись в своих мыслях. Когда очнулась от невеселых размышлений, застыла. Меня окружали огромные деревья с толстыми стволами и мощными ветками. У их подножия рос густой кустарник. Где я нахожусь, грыр всех забери?! Сквозь лиственное покрывало пробивался тусклый свет ночного светила, разгоряченное всем произошедшим тело, совсем не замечало наступившей прохлады. Прилегла на ворох прошлогодней листвы — мне необходим был отдых.

Проснулась резко, как от толчка, ничего не понимая ото сна. На востоке разгоралась заря, и в ее розовых лучах моим глазам предстало ужасное зрелище. На поляну, медленно приближаясь ко мне, ступали мужчины. Поношенная одежда, ржавое оружие — говорило о том, что это очередные разбойники, озлобленный люд, постепенно превращающийся в зверей. Гнусные ухмылки на грязных лицах подсказывали, что им нужно от одинокой путницы. Самый первый из мужчин, сверля мою персону изучающим взглядом, вдруг улыбнулся — зловещий оскал убедил меня, кто из всей шайки самый серьезный противник. Собралась и вскочила на ноги, ощущая, как качнулся на груди тяжелый кулон, подаренный Фроном. Осталось только пожалеть, что он не делает своего обладателя невидимым, потому что меч я оставила на той, памятной, поляне. Пока лихорадочно размышляла о том, как буду отбиваться от всей этой стаи, на тропинке появился новый персонаж. И какой!

Рыцарь в полном боевом вооружении верхом на огромном черном жеребце. Животное и его хозяин казались сотканными из предрассветного тумана, еще пронизанного ночными тенями. Неистовая мужская сила окутывала их, словно тонкая сеть, показывая, что к нам приближается смертельно опасный противник. Испуганно сжалась не только я, разбойники на миг опешили, но потом, вероятнее всего, от испуга, ринулись в атаку. Жалкое зрелище и тщетные попытки! Одетый в кольчугу всадник, будто вихрь, пронесся вперед, сея смерть, легко, играючи, нанося удары. Невольно начала искать глазами свиту воина, потому что сразу было заметно — рыцарь из благородных — такие не путешествуют поодиночке. Но за боевым конем никто не следовал — вопиющая безрассудность или безграничная уверенность в себе? «Второе!» — почти не раздумывая, решила я, наблюдая за тем, что предстает моему взору. Над черным всадником не трепетало знамя, а на щите не было видно герба, поверх кольчуги развевался темный плащ, явно из дорогой материи. Да кто он такой, этот таинственный мужчина? Меня раздирали на две половины противоречия, одна часть пугливо тряслась и требовала уносить отсюда ноги, а другая — умирала от любопытства, заставляя замереть на месте и ждать. Дождалась! Всадник добрался до меня и протянул руку:

— Эрра, поторопимся, скоро здесь станет еще жарче! — голос оказался глубоким, пронизывающим, бесконечно приятным, а еще властным и колдовским, а иначе, отчего я покорно подала незнакомцу свою ладонь?!

Мгновение и я оказалась в седле перед этим темным воином, и одна его рука удобно устроилась на моей талии, поддерживая, не позволяя упасть.

Конь понес нас прочь, увозя меня в неизвестность. Из леса мы выехали уже совсем скоро и направились по широкому лугу, перемежающимся с редколесьем, которое не становились серьезным препятствиям на нашем пути. Проезжая под низкими ветвями деревьев, рыцарь наклонялся, прижимая меня своим, закованным в броню телом к спине коня. То, что я ощущала при этом сложно описать словами, странная, волнующая и немного пугающая смесь неведомых ранее чувств.

Рыцарь был в легком шлеме, его забрало опущено потому, как я не старалась, не могла увидеть лица своего нежданного спасителя… и спасителя ли?

Вскоре вы выехали на тракт, которые вывел нас к деревне, одной из многих находящихся на границе, потому и несильно отличающейся от виденных мною ранее. Это была нелицеприятная особенность Двуречья. Здесь в глаза бросалась бедность — убогие домишки и прячущиеся при нашем появлении, плохо одетые, больные крестьяне. Неудивительно, что по лесам рыскают разбойники! Мы остановились у таверны, и мой сопровождающий зычно позвал мальчишку конюшенного, спрыгивая на землю.

Когда я, не без его помощи, спустилась с коня, воин снял шлем, и я смогла посмотреть ему в глаза. Мужчина оказался истинным северянином — темные волосы, нос с тонкой горбинкой, белая кожа. Глаза под четкими росчерками бровей светлые, голубые, точно бирюза. Резкие очертания скул и заросшего щетиной подбородка показывают, что характер у этого человека непоколебимый, решительный и властный. Вместе с тем, все черты лица по-мужски привлекательны. Он улыбнулся одними уголками губ:

— Эрра, следует быть осторожной, разгуливая одной по ночному лесу.

Я только-только осознала, что он принял меня за крестьянку — не мудрено — волосы спутаны, перепачканы, а платье похоже на самую настоящую тряпку.

— Так получилось, — я опустила взор, гадая, о чем меня спросят дальше.

Вопроса не последовало — боевой конь, оказался строптивым и отказался слушаться мальчишку. Рыцарю самому пришлось позаботиться о своем животном.

Я постаралась спрятаться в укромном уголке, чтобы решить, как мне быть, и оттуда, из тени, вела наблюдения за своим спасителем. Неосознанно вертела в руке медальон: «Как же все-таки он действует? Вдруг поможет?» Что на уме у рыцаря я не ведала — не хотелось бы стать его добычей. В правах лордов было провести ночь с любой понравившейся крестьянкой, и если этот рыцарь решит, что я ему приглянулась, то рассчитывать на чью-либо помощь мне не стоит.

Покусывая губы в невеселых раздумьях, ненадолго отрешилась от реальности. Вздрогнула, когда в конюшню, вошел еще один воин-северянин. Высокий, широкоплечий, темноволосый.

— Ну, наконец-то! — выдал он, заметив моего спасителя. — Алэр, ты где был? Нашел свою пропажу?

Кровь в моих жилах застыла, дыхание сбилось, когда я услышала это имя и по-новому взглянула на темного рыцаря.

— Нет, — не поворачивая головы, отозвался демон, предназначенный мне в мужья.

— Тогда, может, это и к лучшему! Померла девка, и концы в воду! — легкомысленно предположил второй северянин.

— Неверный ответ! — послышался еще один голос, и в дверной проем прошел третий мужчина, очень похожий на Алэра. Только волосы Алэрина были седыми. Так бывало, когда житель севера переживал сильнейший шок, невыносимую боль. Я знала об этом, как никто другой, локоны моей сестры Северии тоже стали серебряными раньше срока.

Алэр, не отвлекаясь от своего занятия, процедил:

— Сейчас отдохнем и продолжим поиски! Мне и самому не хочется потерять змеиный «подарочек»!

— Да какая разница? — не унимался безымянный северянин. — Мы не виноваты в том, что на отряд напали!

— Змея может рассудить иначе, — вкрадчиво молвил Алэрин.

— Знаю, — Алэр по-прежнему цедил слова сквозь стиснутые зубы, словно ругал кого-то. — Хотя девчонка все равно не жилец!

Меня начала колотить нервная дрожь — вот как — меня заочно сделали мертвецом! Стиснула зубы, борясь с желанием доказать, что я очень даже живая!

— Тогда к чему тратить силы? — не сдавался незнакомый рыцарь.

— Лион, я все сказал! — рыкнул лорд Нордуэлла, и спорщик умолк.

Наверно, в какой-то момент эмоции одержали верх, я надрывно вздохнула. Вся троица повернулась в мою сторону. Первым подошел Алэр:

— Милая, что не так? — участливо осведомился он, нежно дотрагиваясь до моего лица.

И мне до боли, до безумия захотелось вцепиться в эту руку… зубами и с хрустом рвать плоть — наверное, в моей крови все еще бурлила магия, разбуженная прошедшим поединком.

— Какая симпатичная малютка, — это приблизился Лион и постарался обворожительно улыбнуться.

Этому захотелось вцепиться в горло, раздирая его, пробуя на вкус теплую, пахнущую металлом жидкость. Страх опалил изнутри, сковав тело, тревожа душу. Усилием воли сдержала рвущееся наружу бешенство и прохрипела:

— Я устала…

— Так давай передохнем. Здесь рядом таверна, а в ней — комнаты с матрасами, набитыми душистым сеном, — Лион протянул мне руку, но на него убийственным взором поглядел Алэр — похотливые самцы уже начали делить самку.

— Ошибаешься! Там клопы одни, в этих матрасах! — раздался голос второго брата эрт Шеран, и я вынужденно посмотрела на него.

Поняла сразу — вот, кто настоящий противник. Прищур глаз Алэрина, синих, как сапфиры, что являлось еще одним его отличием от близнеца, говорил, что меня пристально изучают. Этот мог под слоями грязи разглядеть, что ткань платья еще вчера была добротной и дорогой. Всхлипнула — мужчины не выносят женских слез.

— Не пугайся, — жених провел большим пальцем по моей щеке, точно хотел ощутить ее гладкость.

— Можно мне посидеть одной… в тишине, — с мольбой посмотрела в светлые очи демона. Удалось даже выжать из себя слезу.

— Только не убегай далеко, — предвкушающе улыбнулся он мне и скомандовал своим спутникам. — Пошли, есть срочные дела!

Лион собрался задержаться, но Алэру достаточно было что-то прошипеть ему на незнакомом мне языке, и Лион ускорил шаг. Только Алэрин все еще стоял, прислонившись к косяку, и задумчиво рассматривал меня, заставляя нервничать. Подражая крестьянским девицам, я глядела исключительно в пол.

— Эрра, в любой игре главное вовремя остановиться, — вполголоса предостерег демон.

Кто бы знал, чего мне стоило резко не вскинуть голову и не поинтересоваться, о чем он толкует. Послышался притворно-тяжелый вздох, и брат моего жениха покинул конюшню, а я перевела дыхание. Мысли в голове метались, словно стая вспугнутых голубей, я невольно продолжала сжимать медальон, его холодная поверхность, помогала мне удержаться, иначе или сбежала бы, или перешагнула бы грань, за которой только перерождение.

«Как бы мне хотелось стать кем-то, на кого Алэр не обратит внимания!» — в сердцах подумала я, устало опускаясь на охапку соломы. Когда пришла к умозаключению, что у меня нет другого выхода, ибо бродить по Двуречью опасно, потому пора идти признаваться эрт Шерану в том, кто я есть, почувствовала себя странно. Вздрогнула, потому как неожиданно заметила, что рукав платья стал непозволительно длинен. Едва удержавшись от крика, обнаружила, что превратилась в мальчишку, похожего на того, что был при конюшне. Медальон! Матушка Фрона постаралась на славу и оградила своего сына от неприятностей, которые могли возникнуть, если бы посторонние узнали о его происхождении. И как удачно все сложилось для меня!

Теперь возникла иная проблема: мне требовалось переодеться и как можно скорее! Старый наряд тоже не следует выбрасывать. По-быстрому осмотрелась, и память услужливо дала подсказку — мальчишка, что встречал нас — скорее всего он и живет здесь. Бросилась обыскивать все укромные углы — простые штаны и пара ветхих рубашонок сушились на веревках, растянутых в самом конце. Так быстро я ни разу не переодевалась, зато потом размеренным шагом покинула конюшню и вышла во двор. Здесь на меня накинулся конюшенный:

— Эй ты! Пошел вон! Это мое место!

Совершенно не представляла, как ведут себя в подобной ситуации крестьянские дети, а мальчишка надвигался на меня с кулаками. По привычке приняла боевую стойку, потом одумалась — драка мне сейчас не нужна! Хватит, и без того иду по самому краю! Хранитель удачи опять сжалился надо мной — в клубах пыли в деревню въехали всадники, среди которых я узнала помятого, но живого эрт Лагора. С ним была Тоэя и еще пять человек из отряда, отправленного со мной для охраны. Пристальнее осмотревшись, заметила, что помимо Алэра в деревеньке полным-полно демонов, они сильно отличались от коренных жителей. Сам лорд Нордуэлла выбежал из таверны навстречу отряду — дальше были расспросы, крики, оправдания выживших, притворные стенания Тоэи.

— Грядет буря, — услышала я восклицание Алэрина и подняла голову к небу, замечая идущие с севера темные тучи.

— Поспешим! — Алэр обшарил быстрым взором двор, чуть задержался на входе в конюшню, шумно выдохнул и бросился туда.

Вышел обратно сильно озадаченным и весьма недовольным, ведя под уздцы своего коня.

Коварно улыбнулась — не так страшен демон, как представлялось, но…разумеется, и недооценивать его не следует!

Часть 3

Невеста

Белою дымкой спустилась вуаль,

Скрыла на личике нежном печаль.

Слезы невеста сдержать не сумела,

Лишь только белое платье надела.

Глава 1


Как только отряд ускакал на поиски невесты демона, то есть меня, я облегченно выдохнула. Признаться, в первые мгновения появилось малодушное желание бежать прочь, но я оборвала этот порыв в самом начале. Рано еще убегать без оглядки — нужно дать больше времени Гану, вдруг брату удастся выручить Лавена и Северию. Конечно, об их спасении я, если и узнаю, то еще очень не скоро, но пока есть надежда, значит, буду верить и ждать. Праздно гулять по деревне не было ни сил, ни желания, ни возможности — во мне сразу признали бы чужака! Потому приняла решение вернуть свой истинный облик. Пришлось изрядно помучиться, гадая, как это сделать! Оказалось, не так все просто, как хотелось бы! Нужно не только снять медальон, но еще и в мельчайших подробностях припомнить свой собственный облик. И вот ветхая рубашка треснула на груди — да, пышные формы иногда могут стать серьезной проблемой! Хоть и не хотелось вновь облачаться в грязное платье, но я без заминки сделала это! И отправилась на поиски Тоэи — служанка осталась в деревне.

Через час, блаженно постанывая, опустилась в ванну, точнее просто глубокую деревянную емкость. Все равно, лишь бы в теплую воду, пахнущую ароматным мылом. К моей несказанной радости, один из сундуков уцелел при нападении — самый маленький из них, но тут помимо одежды был помандер, а также все мои лекарства для лица. В голове сразу созрел великолепный план — в каком виде предстать пред светлые очи жениха! Улыбнулась впервые за несколько дней — не все так плохо!

К вечеру разразилась самая настоящая буря — порывистый ветер свирепо ударял по деревянным стенам таверны, заставляя их стонать и вздрагивать, будто бы от страха; сильный дождь стучал по крыше и бил в единственное оконце. Всадники успели вернуться до дождя и, по словам Тоэи, были рады, что я нашлась сама. Выходить и приветствовать демонов отказалась, сославшись на усталость и головную боль. Буря бушевала весь следующий день, Алэр дважды приглашал меня разделить с ним трапезу, я по-прежнему болела, ныла и раздражала Тоэю. Служанка поинтересовалась у меня о том, куда делся Фрон, видно, собиралась отправить весточку Беккит. Я с предельно честным выражением лица сообщила, что эрт Гивей погиб в бою, как настоящий мужчина, защищая меня. Если Тоэя и не поверила этой лжи, то промолчала. Алэр, через служанку разумеется, пытался выведать у меня о том, как я спаслась. Очередная лживая история была сочинена за минуту. Мы с Фроном вышли на тракт и почти добрались до деревни, как на нас напали разбойники. Пока эрт Гивей доблестно сражался, я трусливо пряталась в придорожных кустах, а потом, рыдая, ибо потеряла единственного защитника, совершенно случайно вышла к деревне. Алэр не угомонился и прислал ответ…письменный: «Эрра эрт Озош, неужели вы никого не повстречали на тракте?» — не поленился демон, достал где-то перо, бумагу и чернила. Даже герб Нордуэлла был отпечатан на красном сургуче. Ответ мой устный, через Тоэю — решила не чудить, был таков: «Я пряталась, если видела на горизонте всадника или пешего!» К концу второго дня, раздосадованный моим категорическим отказом выходить из комнаты и знакомиться с ним, жених отбыл в Нордуэлл, оставив сотню своих людей во главе с Алэрином. Моим личным охранником назначили эрт Лагора.

Выглядывая в узкое, мутное окошко комнаты, радостно следила за отъездом Алэра Рейневена эрт Шерана, рядом с которым ехал Лион. Его я начала ненавидеть с самого первого мига — слишком скользкий и неприятный мужчина, может, это он наблюдатель Беккитты? «Выясню, — сказала сама себе, — как только прибуду в Нордуэлл!» Про самого лорда-демона старалась не думать, только предвкушала нашу новую встречу! Я знаю, как он выглядит, а он даже не догадывается, кого спас от разбойников. Что же, скоро мы познакомимся!

— Вы ведете себя совершенно по-детски! — высказалась за спиной Тоэя.

— Я не интересовалась твоим мнением, — лениво огрызнулась я. — Лучше принеси мне травяной взвар и что-нибудь из выпечки! Да не той, черствой, что была в самом начале, а свежей, как распорядился эрт Шеран!

Служанка качнула головой, но спорить не решилась, а я снова вернулась к прерванному осмотру. Поймала себя на том, что любуюсь Алэром — все-таки на коне он держался превосходно. Вот мужчина внезапно натянул поводья, и боевой конь поднялся на дыбы, словно перед атакой. Он бил передними копытами в воздухе, точно ударял по пешим противникам. Мало того, что эрт Шеран усидел в седле, так он еще и без видимых усилий, небрежно осадил своего скакуна. Оглянулся, будто почувствовал, что я наблюдаю за ним, вынуждая отпрянуть, спрятаться от пытливого взгляда. «И впрямь, как глупая девчонка!» — отругала себя, сердито нахмурившись, и отошла от окна, чтобы не поддаваться соблазну — уезжает демон и ладно!

День спустя мы двинулись в путь — Алэрин посчитал, что наше дальнейшее пребывание в Двуречьи ни к чему хорошему не приведет. Погода все еще окончательно не наладилась, наоборот, стало заметно холоднее, и я закуталась в плащ на меху, так как тяжелые тучи, гонимые яростным ветром, грозили осыпать землю снегом. Вот уж воистину — север — не юг, где снег и зимой редко бывает!

Выехали утром, как только отступила ночная тьма, дороги раскисли, а после полудня с небес пошел мелкий надоедливый дождь вперемежку со снегом. Алэрин подгонял всех нас, а я, спрятав лицо под низко натянутым капюшоном, ругалась себе под нос — ну что за веселье тащиться куда-то в такую слякоть? Вызванная непогодой хандра только усиливалась, и я едва не подпрыгивала в седле от нетерпения, когда вдали показался последний город Двуречья. Алэрин зорко оглядывал окрестности, выражение его лица при этом было хмурым.

Городишко оказался весьма грязным — отбросы и всевозможный мусор слоями покрывал узкие, ничем не примечательные улочки, а жители казались тенями, торопливо снующими по ним. Люди разбегались, едва видели знамя Нордуэлла — серебряная летучая мышь на темно-синем фоне. Демоны знали, куда идут, и вскорости мы остановились у двухэтажного здания, обнесенного высоким забором.

Я чихнула, и эрт Лагор обратил на меня внимание, а Алэрин подъехал ближе и посчитал своим долгом разъяснить:

— Это дом наместника, мы всегда останавливаемся тут, когда есть нужда!

Ворота перед нами распахнулись, и отряд потянулся во внутренний двор. Он оказался довольно просторным и на удивление чистым. Эрт Лагор помог мне спешиться, а Алэрин широким жестом пригласил пройти в дом, будто это он был здешним хозяином. Мы вошли в просторный холл, заставленный изысканной мебелью, и безукоризненно одетый слуга принял наши плащи. Когда скинула капюшон, и наши взгляды с Алэрином столкнулись, демон криво улыбнулся, я даже подумала, что сейчас он выскажется. Промолчал, лишь кивнул, долго рассматривая мое лицо, словно запоминал его особенности. Под этим внимательным взором мне сделалось неуютно и зябко. Поежилась.

— Хмм… — раздалось сбоку от нас, — не ждал дорогих, — слово было ядовито выделено, — гостей!

Повернувшись, увидела высокого голубоглазого блондина, одетого довольно просто — в темную тунику и кожаный дублет с резными деревянными пуговицами.

— А мы склонны являться без приглашения, — не менее язвительно отозвался Алэрин.

Наместник, а, судя по всему, это был именно он, еле удержался от того, чтобы презрительно не сплюнуть и грубовато сообщил:

— Вас слишком много, — оглядел меня с головы до пят и широко ухмыльнулся. — Хотя эрра замерзла, посему ей я позволю остаться и обогрею!

Вспыхнула, потому что очень не понравился его взгляд, дающий знать, как именно меня предлагают согреть. Собиралась возмутиться, но меня опередил Алэрин:

— Только тронь, и брат тебе все внутренности вырежет, а потом заставит их съесть, если выживешь, конечно! Эрра — невеста Алэра!

— Замеча-а-ательно, — протянул, ничуть не испугавшись, наместник. И уже мне: — Нас представят друг другу, милая эрра?

— Нет! — отрезал демон. — Не зубоскаль, иначе заставлю пожалеть об этом! — и с презрением. — Лучше бы вверенным тебе городом занялся — смотреть тошно!

— Не нравится — поезжайте прочь! — неласково ответил наместник, но Алэрин, не слушая его, жестом позвал меня к узкой лестнице. За нами двинулись эрт Лагор, Тоэя и еще два рыцаря из свиты эрт Шеранов. Мне было удивительно, как свободно чувствовал себя в этом доме Алэрин, да и слуги слушались его беспрекословно. Тут же захотелось узнать, почему так происходит, но любопытство пришлось усмирить, потому как никто не собирался разъяснять мне ситуацию. Брат моего жениха был напряжен, указав на дверь одной из комнат, он повелительно сказал:

— Эрра, здесь вы проведете ночь. Отдыхайте, ибо в Нордуэлльский замок дорога не близкая! — повернулся к Тоэе. — Будешь носить еду своей госпоже лично! — и эрт Лагору. — В двери никого не пускай, кроме служанки!

И рыцарь, и Тоэя без вопросов кивнули, а я безмолвно прошла в комнату.

Чем ближе мы подъезжали к Нордуэллу, настроение мое неуклонно снижалось, да и погода оставляла желать лучшего. Дождь хлесталпо головам и заливал лица, но мы упорно двигались по дороге. Сгорбившись, я подставляла дождю спину и ни о чем не думала. Сердце грызла тревога — вчерашней ночью мне довелось лицезреть ир'шиони — демона неба — во втором облике. Не иначе, как по задумке грыра, я сунулась поглядеть в окно поздним вечером. Отодвинула занавеску и едва не заорала во весь голос — со стороны улицы обнаружилось нечто, похожее на гигантскую летучую мышь с глазами, сияющими синим огнем. Вот за подобное чудище я должна выйти замуж?! Должна! Помотала головой и чихнула — путешествие в непогоду не делало прогулку приятной, но Алэрин торопился покинуть пределы Двуречья.

— Эрра простудилась? — с участием поинтересовался он.

— Все возможно, — сухо отозвалась я.

— Крепитесь, — наставническим тоном заявил демон, — если поторопимся, то к вечеру у вас будет и ванна с горячей водой, и сытный ужин, и мягкая постель.

«А еще жаждущий лицезреть мою скромную персону лорд-демон! Утешил, называется!» — скривилась, хорошо, что под капюшоном Алэрин этого не заметил.

Любоваться окружающим пейзажем не получалось, по большей части я видела только голову своей кобылы, на которую падал мокрый липкий снег — обычное явление для севера в начале лета. Тракт уводил вперед — туда, где маячили горные пики.

Эрт Лагор ехал рядом, изредка задавая вопросы о моем самочувствии. Как только начали спускаться с очередного холма, я почувствовала себя странно — было полное ощущение, что меня, не снимая с лошади, осмотрели с ног до головы и ощупали. Резко натянула поводья, заставляя кобылу всхрапнуть и остановиться. Вздрогнула и услышала, как судорожно втянул воздух эрт Лагор, и несдержанно взвизгнула Тоэя. Я скинула капюшон и огляделась — все, кто прибыл из Золотого берега, замерли на месте и морщились, словно от головной боли.

— Добро пожаловать в Нордуэлл, — зловеще улыбаясь, сказал Алэрин, и я нахмуренно поинтересовалась:

— Что это?

— Тень, — молвил он так, будто это все объясняло, и направил своего коня дальше по дороге.

— Будем знакомы, — буркнула я себе под нос — никто и не сомневался, что в этом месте полным-полно тайн.

Непогода разыгралась не на шутку, резкий порывистый ветер пытался сорвать плащ и больнее уколоть холодом, заставляя промерзнуть до самых костей — теперь я мечтала оказаться в замке. Алэрин в середине пути покинул нас и отчего-то заторопился назад, повелев ехать без остановок, хотя вдоль тракта встречалось много мелких деревень.

— Эрра, — сказал подъехавший ближе стражник, оставленный Алэрином за главного, — сейчас поднимемся на холм, — указал вперед, — и вы сможете увидеть сердце этого края.

Я кивнула — сил ни на что большее не осталось.

Уж не ведаю, какие чудеса творятся в Нордуэлле, но едва мы поднялись на холм, как облачный покров на пару мгновений прорвал ясный луч заходящего солнца, прогнав серую пелену, мгновенно осыпавшуюся по земле россыпью мелких капель. Все вокруг засияло насыщенными красками — пестрые камни, тающие островки снега, глубокие лужи, бархатная бахрома мха на деревьях и нежная зелень первых ростков. А с высоты холма открылся вид на долину, где между двух зеленых горбов расположился замок, обнесенный каменной стеной. На башнях, тянущихся к небесам, гордо реяли флаги, а цветные витражи в окнах сверкали, будто драгоценные камни. Прямо перед ним раскинулась большая деревня, окруженная ухоженными полями. Невольный вздох слетел с моих губ — я неотрывно глядела вперед, пока местная магия не уступила непогоде, проиграв эту битву, позволяя миру скрыться за снежной пеленой.

Нас заметили стражи, несущие свою службу на стенах, подняли трубы, подавая сигнал. Через минуту высокие, сводчатые ворота стали медленно открываться. Под громкие звуки, которые не смог заглушить даже воющий, как стая волков, ветер, мы ступили в обширный внутренний двор.

У меня было ощущение, что я примерзла к седлу, все члены моего многострадального тела отказывались повиноваться. Поэтому на въезде немного замешкалась, стараясь совладать с поводьями, и Тоэя чуть обогнала меня, а эрт Лагор оказался между нами. Бросив мимолетный взгляд, увидела, что нас вышел встречать сам Алэр, и до того как опустила глаза, успела приметить — все внимание демона приковано к нашей троице. Вот как тут грыра не упомянуть? Сидел бы в теплом чертоге вместо того, чтобы караулить на холоде!

— Рад приветствовать эрру эрт Озош и ее свиту в своей скромной обители, — услышала я знакомый глубокий голос и с изумлением увидела, что демон протягивает руку Тоэе.

«Ну, конечно, он любит жгучих брюнеток — вот пусть и женится на ней!» — промелькнуло в голове, и я чихнула, а следом раздалось громкое выразительное покашливание эрт Лагора. Вероятно, мой страж таким образом указал Алэру на его ошибку.

Лучше бы он этого не делал, у меня застучали зубы, то ли от холода, то ли от накатившего волнения. Теперь лорд Нордуэлла свою крепкую руку протягивал мне — быстро сообразил и не стал затягивать неловкий момент. Наклонив голову, пряча глаза под капюшоном, я медленно отпустила поводья, лихорадочно раздумывая над тем, как сделать так, чтобы Алэр до определенной поры не видел моего лица. Раз Алэрина в замке нет, то никто не сможет рассказать его брату о том, что мы уже успели свидеться. Нужно воспользоваться случаем и предстать перед женихом во всей «красе» — не зря же Ган столь старательно выбирал лекарства для лица!

Я размышляла, а демон устал ждать и просто снял меня со спины животного. Сквозь одежду я почувствовала, какие у него горячие руки, отчего по моему телу прошла жаркая волна непонятной дрожи. Этот отклик был непривычен и напугал меня, потому резко уронила:

— Я сама, — и опять чихнула, плотнее кутаясь в плащ.

— Как будет угодно, эрра эрт Озош, — с оттенком тихой ярости ответил Алэр. — Прошу, ваша комната готова!

Глядя только в сторону эрт Лагора и Тоэи — буду наблюдать, куда двигаются они, я направилась вперед.

Комната, выделенная мне, оказалась небольшой, но уютной. В камине весело потрескивали дрова, горящий огонь озарял медовыми бликами искусно сотканные гобелены. Поднос с кружкой дымящегося терпкого вина порадовал мой взгляд. По мере того, как отогревалось замерзшее тело, поднимался и мой боевой дух. Через слуг было передано настойчивое приглашение Алэра посетить ужин в честь моего прибытия. Я не отказалась — пора демону узнать, кого ему подарили!

Черная сурьма и тени из бирюзы сделали мои глаза ярче и выразительнее, щеки раскраснелись от бордовых румян, особо выделяющихся на фоне покрытой белилами кожи, ну и рыбный блеск для губ завершил преображение моего лица. Волосы спрятала под узорчатой шапочкой, расшитой мелким жемчугом. Платье выбрала богатое, из бархата оттенка малинового вина с пышными рукавами — пусть знает, я не нищенка. Гофрированный отделанный золотым шитьем воротник сзади закрывает шею, а спереди есть треугольный вырез, выставляющий на показ соблазнительную ложбинку между грудей, в которую опускается кулон с крупной розовой жемчужиной. Несколько капель лавандового масла — чтобы пахнуть, как цветочное поле, и я готова!

— Позволите высказаться? — недовольным тоном осведомилась Тоэя, наблюдающая за моими приготовлениями.

— Говори, — я отложила мутное зеркало, в которое придирчиво осматривала свое лицо.

— Вы выглядите ужасно! — неодобрительно качая головой, сказала она.

— Это чудесная новость! — улыбнулась в ответ.

Снизу доносился шум — съезжались приглашенные гости, не все, самые нетерпеливые, в конце недели их будет намного больше, потому что грядет знаменательное событие — свадьба лорда Нордуэлла.

— Пора! — сказала сама себе и вышла из комнаты.

За дверью меня ожидали сопровождающие: эрт Лагор и Лион, у которых при моем появлении стремительно взлетели на лоб брови. Улыбка демона погасла, сменившись вымученной гримасой, а эрт Лагор недоверчиво уточнил:

— Эрра Ниавель?

Я одарила его царственным кивком и повелительно сказала Лиону:

— Проводите меня к жениху!

Он слишком рьяно закивал и бросился по коридору, а эрт Лагор предложил свою руку. Главный зал Нордуэлльского замка покорил меня с первого взгляда, так что я замерла на самой последней ступени. Чтобы рассмотреть высокий балочный потолок приходилось поднимать голову. Пол был совершенно гладкий, на сером камне не было ни тростника, ни соломы. Широкая галерея, опирающаяся на украшенные резьбой каменные арки, окружала зал с трех сторон. С двух противоположных концов располагались внушительные камины, над которыми, как и положено, висели герб и знамя. У дальней стены, на помосте находился длинный стол, сплошь заставленный сверкающими в свете сотен свечей золотыми и серебряными кубками, чашами и блюдами. Гостей разместили за другими столами, расположенными по всему залу. Алэр и его родня уже были тут. Лорд Нордуэлла выглядел не слишком веселым, он сидел в самой середине и медленно цедил вино из кубка. Я обратила внимание на то, как элегантно он выглядит в обтягивающей широкие плечи тунике с длинными узкими рукавами, расшитыми серебряным шелком.

В зале было очень шумно и весело: акробаты и лютнист старались вовсю, столы ломились от угощений, которые гости без стеснения вкушали. Из-за всеобщей суматохи никто не видел, как я вошла, пока Лион не подбежал к помосту и не указал Алэру на мою тихо стоящую персону. Лорд вскинул голову и замер, глядя на свою невесту, то есть преображенную меня. Резко опустошил кубок, покосился в сторону черноволосой женщины, скорее всего своей матушки, шумно выдохнул и, как настоящий предводитель, ринулся в бой. Перепрыгнул через стол и ходко направился ко мне. Шум в зале смолк, все с интересом следили за нашей встречей.

— Эрра эрт Озош, я рад с вами познакомится, — вымучил хилую улыбку.

Я, делая вид, что смущена, несколько раз кокетливо взмахнула ресницами и произнесла:

— И я рада.

— Идемте, эрра эрт Озош, пора представить вас моей семье, — выговорил так, словно читал смертный приговор всем сидящим в зале.

— Зовите меня Ниавель, эр эрт Шеран, — потупилась, а затем бросила быстрый взгляд.

— Хорошо, Ниавель, — слова звучали безукоризненно вежливо, но в них сквозила обреченность, — мое имя Алэр, — тяжко вздохнул и тотчас попытался сгладить это, протягивая мне руку.

Моя ладонь коснулась сгиба его локтя, и я с покорным видом побрела к помосту, искоса посматривая на сидящих за столом потомков ир'шиони. Алэр выглядел так, будто собирался кого-то убить, в моей душе буйным цветом полыхала мстительная радость — рано ты, милый мой, записал свою невесту в жертвы!

Я правильно угадала — женщина, сидящая по праву руку от Алэра, оказалась его матушкой. Ее звали Рилина эрт Шеран. Настоящая северянка — белокожая, темноволосая, зрелая женщина с невероятно синими глазами, в которых светилась мудрость прожитых лет. Я удостоилась от нее внимательного взгляда и медленного кивка, будто она по-женски осуждала меня. Что же, ее право!

Вторым мне представили охранителя Сторожевого замка Дерка эрт Авера, и я сделала в уме отметку — запомнить этого человека. Он чем-то напоминал медведя: высокий, мощный, с растрепанными черными волосами и зловеще нахмуренным лицом — пожалуй, я бы тоже назначила смотрителем границы именно его! Многие желающие проникнуть на эту сторону Меб в страхе разбегутся от одного только вида эрт Авера.

Третьей оказалась сестра лорда — красавица Миенира — чудо, как хороша! Хрупкий Цветок севера. Волосы — блестящий шелк, а в глазах сверкает весенняя зелень. Ее скулы изящны и высоки, кожа напоминает алебастр, а щечки чуть трогает, словно стесняясь, нежный румянец. Небольшой вздернутый нос и пухлые чувственные губы, похожие, как банально это ни звучит, на лепестки роз. Когда Миенира улыбнулась мне, то на ее щеках возникли две очаровательные ямочки.

— Добро пожаловать в Нордуэлл, эрра эрт Озош, — приветливо сказала она. — Надеюсь, мы найдем общие темы для беседы.

— И я на это надеюсь, — искренне отозвалась я, заставляя Алэра бросить хищный взгляд в мою сторону.

Отвечать на это не пожелала и во все глаза воззрилась на вторую сестру своего жениха. На вид ей было лет пятнадцать, и она отличалась от сестры, как ночь ото дня. Было заметно, что девушка много времени проводит на улице — кожа на лице была покрыта легким загаром и россыпью веснушек. Темные волосы не убраны под изысканную сетку, а забраны в простой хвост, перехваченный яркой атласной лентой, подчеркивающей их черноту. Глаза светлые, и в них виден задор.

Она поднялась и представилась сама:

— Мое имя Тижина, но родные зовут меня Жин! А раз вам посчастливилось стать невестой моего брата, то я позволяю звать себя этим именем!

Я кивнула, оценив этот порыв, и попросила:

— Тогда и вы зовите меня так, как называли родные — Ниа!

Тижина с улыбкой ответила:

— Мне нравится это гораздо больше эрры эрт Озош — так проще!

— Жин! — одернула ее мать, и девушка умолкла, бросив на меня последний озорной взгляд.

Алэр перевел все мое внимание на себя, загородив своих сестер. Я, не найдя более подходящего варианта, принялась усиленно хлопать глазами, изображая глупую кокетку. Жених буквально озверел — ноздри гневно раздувались, а зубы он стиснул так, что я подумала, еще немного и его челюсть навечно останется в таком положении. Неужели переигрываю?

Алэр видимым волевым усилием успокоил свой нрав, чудилось, что он с трудом удержался, чтобы кого-нибудь не прибить, скорее всего, меня! Развернулся к помосту и указал куда-то влево:

— Мой брат…второй, с Алэрином вы успели познакомиться, эрра эрт Озош. — Сказал, словно отругал за провинность. — Гэрт эрт Шеран.

Молодой человек, близнец Тижины, не поднялся, приветствуя меня, только слегка склонил голову, и я ответила ему тем же, внутренне содрогнувшись. Темная немочь оставила парня в живых, но изуродовала его внешность, изменив цвет и структуру кожи. Теперь на меня смотрело жуткое существо, отдаленно напоминающее человека — сморщенное тело, выпавшие волосы, заплывшие глаза. Но это было еще не все — Гэрт не мог ходить, было видно, что и чашу он держит с великим трудом, до боли стискивая зубы. Теперь я знала вторую причину, по которой лорд Нордуэлла согласился на брак со мной. Оставалось только верить, что моя магия восстановилась, и я сумею помочь Гэрту.

Прерывая неловкое молчание, на ноги поднялся Лион, и Алэр провел меня к нему:

— Лион эрт Декрит — капитан моего гарнизона, — помолчал, — доверенное лицо и друг.

— Лучший! — самодовольно подтвердил эрт Декрит, широко ухмыльнувшись.

Алэр проигнорировал этот выпад и повел меня за стол. Здесь музыка слышалась громче, ее нежные ноты, заставляли замереть, наслаждаясь прекрасными звуками. Подняв голову, я увидела, что группа менестрелей играет наверху, сидя прямо в галерее над нашими головами. Отсюда также были видны и акробаты, кувыркающиеся в зале, и жонглеры, перебрасывающиеся разноцветными деревянными шарами.

Меня разместили между Рилиной и Миенирой — уж не ведаю, по какой причине жених не пожелал усадить меня рядом с собой — впрочем, я не напрашивалась. Блюда с едой больше занимали меня в данный момент: овечьи окорока под соусами распространяли заманчивый аромат, жареные колбасы истекали соком, запеченные куропатки притягивали взгляд хрустящей корочкой. Напротив Миениры находилось блюдо, на котором лежали куски пирогов с яблоками и имбирный хлеб. Не стала отказывать себе в удовольствии и занялась едой. Кто-то услужливо подал мне кубок, правда, первые глотки верескового эля дались с трудом — во-первых, напиток был очень крепким, а во-вторых, чувствовался рыбный привкус блеска для губ. Закашлялась, и Миенира любезно поинтересовалась:

— Может, лучше вина?

Я кивнула, пытаясь удержать рвущиеся наружу слезы, и услышала ядовитый шепот матери Алэра:

— Только вино у нас северное, не такое, как южное; ягодное, не фруктовое; не сладкое, а терпко-горькое.

— Все равно, — эль першил в горле и мешал говорить, а слезы так и стояли в глазах, грозя пролиться и черным ручейком смыть сурьму.

— Желаете умыться, — Рилина с притворным участием смотрела на меня, давая понять, что эль был преподнесен не случайно.

Я глубоко вдохнула, не отводя взора от лица этой женщины, понимая, что злости по отношению к ней у меня нет. Для Рилины я чужачка, навязанная ее сыну, а она мать, готовая всегда защищать свое дитя, пусть даже и повзрослевшее.

— Благодарю, — учтиво ответила своей будущей свекрови, — но умываюсь я только перед сном. А вот от вина вашего, северного, не откажусь! Надеюсь, оно будет столь же великолепным, как и тот напиток, что делали в Ар-де-Мее.

— Вспоминаете дом? — будто случайно поинтересовалась собеседница, давая знак слуге, который подошел к столу с кувшином в руке.

— Вспоминаю, — не стала отрицать я.

— Расскажите нам о Золотом береге! — отвлекла меня Миенира, выразительно поглядывая на свою матушку.

Я тем временем пригубила напиток, размышляя над тем, почему сестры Алэра так легко приняли меня. Вероятнее всего, причина была банальна — девочек ждало скорое замужество и отъезд в чужой дом. Всегда проще понять кого-то, если знаешь, что в любой момент можешь оказаться на его месте. Предлагая невесте брата свою дружбу, они не предавали его, а старались сделать меня союзницей.

Бросила мимолетный взгляд на жениха — лорд ир'шиони в мою сторону демонстративно не глядел, и я со спокойной совестью повернулась к его сестрам.

— Что бы вы хотели услышать?

— Правда ли, что придворные ткачихи и вышивальщицы непревзойденные мастерицы? — Миенира с нескрываемым интересом смотрела на меня.

— Правда, — сдержанно отозвалась я. — Вы можете убедиться в этом сами. Мое свадебное платье сшито именно их руками.

— О! Мы увидим эту красоту? — в глазах собеседницы зажегся мечтательный огонек.

Ответить я не успела, меня опередила Жин:

— Тебе бы только о нарядах беседы беседовать! Скажи лучше, Ниа, а правда, что Беккитта отличный воин.

— Да, это так, — беспристрастно ответила я. — Видела ее на плацу — мечом владеет не хуже любого рыцаря.

«И точно лучше, чем я!» — закончила про себя.

— Вот, а я… — завозмущалась Тижина, но была остановлена строгим взглядом родительницы, и в разговор вновь вступила Миенира:

— Вышивание — мое любимое занятие, а вот в ткачестве я не сильна, мне важен рисунок, а не практическая польза. А вам что больше по душе?

«Тренировки с мечом!» — мысленно ответила я, а вслух туманно проговорила:

— Меня учили обращаться с иглой и ткацким станком, как и любую девушку.

— Вот! — уцепилась за слова Жин. — Не всем женщинам нравится ткать и вышивать! — с выражением взглянула на сестру.

— Тогда что увлекает вас, эрра? — наш разговор слышала Рилина и теперь вступила в него, ненавязчиво подсказав. — Семья? Дети?

— Книги, — смело взглянув на нее, ответила я.

Женщина не отвечала, рассматривая меня, словно товар на ярмарке, будь ее воля — заставила бы подняться и раздеться, проверяя, а много ли изъянов.

— У нас есть библиотечная башня, — оповестила за спиной Миенира, и я отвернулась от будущей свекрови, а Жин вполне по-приятельски предложила:

— Я могу тебе показать.

— Это было бы замечательно. Я как раз хотела осмотреть весь замок, — оглянуться на Рилину все же пришлось — пока хозяйкой здесь была она.

— Завтра, — коротко сообщила она и занялась едой, показывая, для чего мы все собрались.

Я была рада покинуть душный зал — все шумные застолья заканчивались одним и тем же: мужчины, расслабившись от вина и эля, начинали непристойно шутить, распевать развязные песни и бахвалиться друг перед другом своим богатством и подвигами. Женщины спешили уйти заранее, но я, как невеста лорда, была вынуждена оставаться почти до конца.

Эрт Лагор сопроводил до комнаты, в которой мне тоже сидеть не захотелось, и я, выскользнув обратно в затемненный коридор, решила немного прогуляться по нему. Как и в любом замке, здесь были укромные ниши в стенах, в которых на глаза мне попались несколько статуй и множество ваз с ветками ракитника — было заметно, что нынешняя хозяйка любит украшать свой дом. Если моя задумка осуществиться, то все в Нордуэлльском замке останется по-прежнему.

Увлекшись своими не слишком радостными, суматошными мыслями, не сразу услышала шаги — по лестнице в верхние, спальные покои поднимались несколько мужчин. С поспешностью юркнула в нишу и спряталась за одной из ваз, мечтая, чтобы меня не обнаружили, так как услышала смех Лиона, а спустя минуту раздались его дерзкие речи:

— Видно, лицо ее страшнее, чем рожа грыра, раз девчонка скрывается под слоями краски! Она не Ледышка, как по слухам звали ее в Царь-городе, она страхолюдина!

— Заткнись! — прошипел в ответ Алэр.

— Грустить не стоит! — утешающее молвил эрт Авер. — У всех баб между ног одно и то же! А лица в темноте не разглядеть!

От возмущения у меня открылся рот, а жених угрожающе процедил:

— Не желаю это обсуждать!

— Дерк прав! — не осознал угрозы в голосе Алэра Лион. — А титьки у девчонки то, что надо! Я бы и сам не… — вместо дальнейших слов послышался хруст.

«Надеюсь, тебе сломали челюсть!» — с яростью пожелала я.

— Хватит! — раздался строгий голос Рилины. — Не дети малые, а все споры решаете на кулаках! Лион, тебе, и впрямь, лучше помолчать! А ты, Алэр, не слишком о внешности задумывайся! Не шестнадцать лет — это в то время ты женился на красавице! Сейчас тебе важно получить земли Ар-де-Мея и наследников, чтобы подданные твоей невесты не решились напасть на нас. Думаешь, они обрадуются, когда узнают, что их королева станет твоей женой, а они сами твоими вассалами?

— Это верно, — поддержал ее эрт Авер, — послушайся матери и как можно скорее покрой девчонку!

У меня от подобного «совета» едва не началась нервная икота — я не кобыла, чтобы меня кто-то покрывал! Захотелось лично отрезать эрт Аверу язык — не следует обсуждать меня в подобном тоне!

— Бедра у нее, конечно, узковаты, но, думаю, двух-трех детей она тебе подарит! Может, и близнецов! — высказала свое мнение Рилина, и я быстро прикрыла рот ладонью, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего.

Алэр ответил ей что-то очень неразборчиво, а затем послышались его торопливые удаляющиеся шаги и тяжелый вздох Рилины.

— Мальчик образумится, — попытался успокоить ее смотритель Сторожевого замка и обратился к Лиону. — А ты бы не трепал ему душу! Друг называется!

— Так я, наоборот, отвлечь хотел, — хрипя, отозвался эрт Декрит.

— Пошли уже, — позвала его Рилина, — посмотрим на твои… раны!

Когда в коридоре вновь воцарилась тишина, я практически бегом отправилась в свою комнату, выгнала Тоэю и закрылась на замок — вдруг Алэр надумает прислушаться к совету эрт Авера!

Проснулась вскоре после рассвета и не сразу поняла от чего именно. Отодвинув гобелен, прикрывающий окно (в этих покоях оно было узким и не имело витражей), я увидела то, что не сумела заметить вчера. Территория вокруг замка была огромной — очертания мощной стены терялись в молочно-белом тумане. Перевела взор и рассмотрела внутренний двор, на котором тренировались рыцари. Внизу раздавался нестройный гвалт голосов и лязг оружия. Поежилась от утренней прохлады, и с удивлением заметила, что большинство мужчин обнажено по пояс.

Вдруг все расступились и в центр образовавшегося круга вышли Алэр и Алэрин. Братья резко рванули навстречу, с легкостью замахиваясь тяжелыми мечами. Физически они ни в чем не уступали друг другу: высокие, сильные, умелые воины. Со стороны казалось, что сражаются две тени: светлая и темная. Зловещий звон стали долетал до моего окна, рыцари наблюдали за поединком в молчании, да и я, признаться, засмотрелась. Удары точные, продуманные, непреодолимые. Алэр, на мой взгляд, выглядел сильнее, но вот Алэрин казался проворнее, потому сложно было угадать, кто из них победит — ясно, что не в первой бьются друг с другом. Мечи сверкали в утренних лучах, пробивающихся сквозь плотные облака, воины ир'шиони не сдавались: кружились, уходя от атак, наносили удары. Вопрос только в том, кто из них устанет первым?

В дверь раздался стук — Тоэя пришла будить меня, и с сожалением я отошла от окна, не заботясь о том, видели ли мою заспанную персону со двора.

На завтрак меня провели в небольшую залу, освещенную золотыми лучами, льющимися из узких витражных окон, и несколькими масляными светильниками. В камине, к моей огромной радости, был разведен огонь, а стены привлекали глаз искусно вырезанными деревянными панелями. В противоположном конце располагался длинный стол, покрытый узорной скатертью, за которым меня дожидались представительницы прекрасной половины семейства эрт Шеран. Пахло свежеиспеченным хлебом, и я ощутила зверский голод. Но прежде, чем приниматься за еду, следовало объясниться с будущими родственницами. Они, при моем появлении, прекратили разговор и дружно воззрились на меня.

— Ну и зачем было себя так уродовать? — не удержалась от вопроса Жин.

— А неплохая идея! — загорелась Миенира. — Возьму на заметку!

— Даже не думай! — пригрозила ей мать и жестом пригласила меня к столу.

Под их удивленными, осуждающими, любопытными взглядами я прошла ближе и обратила внимание на изысканную вышивку на скатерти.

— Это ваша работа? — вопросительно взглянула на Миениру, и она кивнула в ответ, заставляя меня сказать. — Она достойна восхищения!

— Мне приятно, что вы это оценили, и смею надеяться, вам понравятся и другие мои творения, — застенчиво улыбнулась Миенира.

— В свою очередь, буду верить, что вы их покажете.

— Разумеется, можем заняться этим сразу после завтрака! — внесла предложение девушка, но ее сестра запротестовала:

— Твои вышивки подождут, Ниа хотела посмотреть нашу библиотечную башню! Правда?

— Мне хотелось бы осмотреть здесь все, — примирительно сказала я, бросив просящий взор на Рилину, и она не отказала в этой просьбе.

За столом прислуживала невысокая рыжеволосая женщина, которую мне представили, как жену управляющего Маег эрт Лев. С ее мужем я познакомилась несколько позже, когда отправилась гулять по Нордуэлльскому замку.

Рилина оказалась хорошей рассказчицей:

— На нижнем этаже располагаются купальни, — сейчас мы проходили мимо них. — Вода поступает из теплых источников, которыми пронизан весь наш край. Кроме того, здесь протекает река, впадающая в озеро Ир'ледо.

— Живописное место! Как только погода окончательно наладится, можно устроить верховую прогулку, — азартно воскликнула Жин.

— Это было бы неплохо, — согласно кивнула я, но Рилина сурово сказала:

— Этот вопрос, эрра, вам лучше решить с Алэром. Климат в нашем крае изменчивый, и солнце, радующее нас сегодня, может вновь спрятаться за пеленой туч.

Я молча рассматривала облицованные камнем стены купальни, кое-где стояли деревянные ширмы, от воды, текущей по желобу поднимался пар.

— В хозяйских покоях есть отдельная купальня, — будто невзначай бросила Рилина. — Это удобно, не так ли?

— Весьма, — равнодушно отозвалась я.

В узком коридоре, ведущем в кладовые, нам попался управляющий. Это был аккуратный мужчина лет сорока пяти, сухощавый и очень дотошный, судя по сосредоточенному взгляду темных глаз. Едва ему представили меня, он скупо кивнул и принялся перечислять, что еще необходимо сделать, чтобы подготовиться к предстоящей осени (и это в начале лета!).

— Вот видишь, что тебя ждет! — шепнула мне на ухо Жин, а Миенира со вздохом поправила сестру:

— Это ждет всех нас…

— У вас есть женихи? — решила конкретизировать я.

— А у кого их нет, — буркнула Тижина.

— Мы были обручены еще во младенчестве, — поведала Миенира. — Я должна стать женой эрт Тодда, он прибудет в замок позже, а Жин ждет замужество с сыном эрт Бадея, ты его вчера видела.

— Да, — с трудом, но мне удалось вспомнить шумного рыцаря, одного из вассалов Алэра. Покосилась на Тижину — девушка при упоминании о женихе скривилась.

— Моя свадьба ожидается в конце лета, — еще тише призналась Миенира.

— Надеюсь, что к тому времени эрра Ниавель будет носить в своем чреве наследника Нордуэлла, — вклинилась в наш разговор Рилина, ставя в нем жирную точку.

Коридор окутывали запахи сухих трав, иногда из приоткрытых дверей тянуло рыбой, а в иных комнатушках на стенах висели связки домашней птицы, ждущие, когда их приготовят. Здесь же, внизу, располагались резервуары, наполненные питьевой водой, на случай долгой осады.

Заглянув за очередную дверку, увидела вытянутую комнату, с развешанными травами и тремя столами. Я сходу определила, что это за помещение — моя матушка тоже была травницей. Некоторые люди на этом берегу Меб считали это все колдовством, и часто травниц сжигали на кострах, поэтому меня порадовало, что Нордуэллу чужды предрассудки. Ящички, горшочки, чаши, ложки, ступки и пестики привлекли мой интерес.

— Вы увлекаетесь травничеством? — спросила Рилина, заметив это.

— К стыду своему, нет, но кое-что из знаний успела перенять от матушки.

— Она была известной травницей, — огорошила меня будущая свекровь, пробуждая любопытство:

— Вы слышали о ней?

— Мой муж часто упоминал о вашей семье, не забывайте, Ар-де-Мей всегда был потенциальным противником Нордуэлла, потому Гервин стремился собрать как можно больше сведений о вас.

— Ясно, — молвила я на выходе.

Эрт Лев все-таки занял Рилину, и дальше я отправилась гулять только с девочками.

Кухня поражала своими размерами и была пристроена к замку. В ее центре находился массивный очаг, открытый со всех сторон, чтобы за один раз можно было приготовить больше блюд. Каменный дымоход уходил к потолку, где было сделано специальное отверстие. На подоконниках теснились горшочки с травами и специями, а за окнами виднелся распускающийся сад. Многочисленная обслуга суетилась между столов, разделывая, шинкуя, помешивая. В котлах булькали ароматные бульоны, а на вертелах целиком запекались поросячьи туши.

К храму всех Хранителей, стоящему чуть в отдалении, я идти отказалась — успею насмотреться, и девушки потянули меня к прочим постройкам: конюшне, каретному сараю, соколиным домикам, кузнице. Осмотр замка был задуман мной не случайно — главной целью было понять, а есть ли здесь потайной ход? Хорошо, что Рилину отвлекли, попробую разговорить ее дочерей.

— Территория замка просто огромна, — восхищенно поведала я.

— Это ты еще сад не видела! — с нотками хвастовства отозвалась Жин.

— Сад подождет, Ниа, ты обещала посмотреть мои вышивки! — капризно напомнила Миенира.

— Тогда нужно успеть закончить осмотр двора, — отозвалась я, не зная, что еще сделать или сказать, чтобы вынудить девушек открыть мне некоторые тайны Нордуэлла.

— И нам следует поспешить, — Жин, как будто только этого и ждала, она бросилась вперед, отчего и я ускорила шаг, а затем побежала. Миенира, подхватив юбки, не отставала. Я давно не бегала просто так, хохоча в голос, подбадривая отстающую Миениру и отвечая на подколки оглядывающейся Жин. Немного раскраснелась, чуть запыхалась, не заботясь о том, как все выглядит со стороны и за очередным углом, смотря на бегущую позади Миениру, на кого-то налетела. Еще до того, как подняла глаза, не рискнув и далее рассматривать обнаженную широкую грудь, поняла, с кем столкнула меня Хранительница судеб.

Зажмурилась на секунду и смело взглянула в лицо жениха. Он, замерев, мерил мою растрепанную персону пристальным взором с головы до пят и обратно, так, что у меня сердце замерло. Я рассматривала его лицо, желая найти ответы, намеки, разгадки в этих суровых чертах, жестких линиях губ и скрытой тьме глаз, но по ним ничего нельзя было прочесть. Алэр приподнял уголок рта в кривой усмешке:

— Эрра эрт Озош, приятная утренняя встреча, не так ли? И я безумно рад, что все разрешилось, иначе так и не дожил бы до того мига, когда вы соизволили бы признаться!

Теперь он ждал, и глупо было спрашивать в чем, я должна признаваться! Разумеется, я ошиблась, не поняла, недооценила лорда Нордуэлла, слишком поверила в удачу.

— Тогда зачем ты отправил отряд на ее поиски? — послышался рядом голос Алэрина.

— Думал, сбежала, — бросил его брат. — А вы просто хорошо спрятались, верно, эрра?

— Да, — сумела выдавить я.

— И вы решили, что вам в женихи достался скудоумец? — лорд-демон вцепился в меня, как блоха за собаку. — Неужели считали, что потомок ир'шиони не поймет, кто перед ним — жительница этого или другого берега Меб? Красный зрачок в ваших очаровательных очах заметил бы и безумец!

— А я не видел, — оповестил Лион.

— Это потому, что ты в ее глаза не глядел! — процедил сквозь зубы Алэр, не поворачиваясь к нему и снова мне. — Что вы собирались сделать: убить меня? Я вот, честно сказать, всерьез раздумывал, а нужна ли мне перерожденная в нежить невеста!

— И почему не убили? — тихо вопросила я, рассматривая землю под ногами.

— Честно? Сам не знаю!

— Благодарю, — прозвучало скорее язвительно, чем как-то иначе.

— Чего вы ждете, эрра? Я слышал, что девочек в Ар-де-Мее учат сражаться наравне с мужчинами!

Мне больше нравилось изучать то, что творится под моими ногами — вон муравьишка ползет по своим делам — глядеть на жениха не было желания.

— Рейн, — дрожащим шепотом позвала его Миенира, но брат ее не услышал, ярость сталью звенела в приглушенном голосе:

— Конечно! У вас нет меча! Алэрин, Лион, найдите королеве Ар-де-Мея клинок!

Я резко вскинула голову — уж не сошел ли жених с ума, но он был вполне серьезен, продолжая сверлить меня взбешенным взглядом.

— А что бы вы сделали на моем месте? Поглядела бы я на вас в той ситуации! На меня покушались, причем неоднократно, мой единственный защитник погиб, а какой-то незнакомец вдруг делает двусмысленные намеки. И что я узнаю в итоге? То, что это мой жених, который имеет наглость называть меня мертвяком! — сорвалась на крик.

— Наглость, значит? — обманчиво спокойно поинтересовался лорд-демон, протягивая руку в сторону.

Алэрин, грыр его загрызи, подал брату меч, который тут же полетел мне под ноги, заставляя отпрыгнуть.

— Поднимайте! — повелел жених, вынимая из ножен свой клинок, угрожающе блеснувший в солнечных лучах.

Народ медленно отступал от нас, заключая в кольцо. Жин что-то кричала Алэрину, но он монотонно повторял, чтобы она не вмешивалась. Миенира показательно покачнулась, но когда Лион попытался поддержать ее, ударила по рукам и указала на нас. Ясно — женщин здесь никто не слушает, а мужчины не собираются спорить со своим лордом. Вспомнила, что все они предпочитают любить кротких, хрупких, беспомощных особ. Если дело только в этом, то постараюсь вести себя настолько женственно, насколько это возможно. Буду и кроткой, и ранимой, изображу беспомощность, в общем, сделаю все, чтобы запутать демона и одержать над ним верх.

Всхлипнула и разрыдалась, опускаясь на колени и прикрывая лицо ладонями. Сила женщины — в ее слабости. Подняла заплаканные глаза и жалобно пропищала:

— Если желаете убить, не тяните… Я сопротивляться не буду…

— Она не умеет сражаться? Разве хроники лгут? Женщины Ар-де-Мея не владеют оружием? — не разобрался в ситуации Лион, обращаясь то ли ко мне, то ли к своему другу.

— Ваша ложь неуместна, эрра! Она глупа и бессмысленна! Не старайтесь меня обмануть! — Алэр точно знал, кому предъявить обвинение.

— Женщин в Ар-де-Мее обучают воинскому искусству, но не всех! — запальчиво объявила ему, не желая проигрывать. — У девочек из королевской семьи есть альбины — они и защищают нас, а я целительница — мой дар беречь жизнь, а не забирать!

— И все-таки вы убили! — лорд Нордуэлла был настойчив.

— Да, убила, — опровергать это было неразумно, — но только потому, что выбора не было, поддалась темной стороне дара и… — дальше рассказывать не было сил, но жених не унимался:

— И?

— И потому не спасла Фрона, — едва слышно призналась я, переживая все заново и рыдая уже вполне искренне, не притворяясь.

— Вставайте, — мне любезно протянули руку, но я проигнорировала ее — не могла пересилить себя. Не знаю, кого больше ненавидела в этот момент Беккитту или Алэра.

Видя это, жених негромко хмыкнул:

— Представляете, каково быть всеобщим посмешищем? Вот я вчера именно так себя и чувствовал… — направился дальше по своим делам, а мне захотелось кинуть ему в спину камень, ибо не мужской это поступок, а мелкая женская месть!

За спиной что-то зашуршало, и до меня донесся очередной приказ Алэра:

— Эрра, ваши краски необходимо выбросить! Не сделаете это сами, ими займусь я! Мне приятно видеть лицо девушки, а не маску на нем!

А вот после этих слов в спину ему я возжелала воткнуть меч, волевым усилием загнала гнев глубоко внутрь себя, дождалась, пока мужчины уйдут и поднялась. Жин и Миенира притихли, с опасением поглядывая на меня, я вытирала слезы, гадая, сколько людей видело мое унижение.

— Прогулка на сегодня окончена, — со вздохом констатировала Тижина.

Я глубоко вдохнула — королеву так легко не сломить! К тому же в случившемся есть и доля моей вины — не нужно было слепо доверять первому впечатлению и идти на поводу своих мимолетных желаний! Выдохнула и сказала:

— Миенира, мне срочно захотелось поглядеть на твою вышивку!

В комнату забежала с надеждой немного передохнуть и позлиться в одиночестве, а еще решить, как перетерпеть эту неделю. Но здесь возилась Тоэя, которая при моем появлении вздрогнула, вынуждая насторожиться и быстро осмотреться. Крышка сундука распахнута, а платья вытащены из его недр.

— Ты что там ищешь? — опасно спокойно полюбопытствовала я.

— Наряд, который вы оденете вечером, — не растерялась служанка, и я сердито рявкнула:

— Оставь меня!

Тоэя с неодобрением на лице подчинилась и нехотя вышла за дверь, а я подошла к сундуку, вроде, все на месте. Взгляд упал на лекарства для лица — не то, чтобы я в них нуждалась, но все эти баночки выбирал Ган — какая-то память о брате. Их оставила на прежнем месте — разберусь потом!

К ужину решила одеться с особой тщательностью: наряд из бархата цвета морской волны, с облегающим верхом и разрезом на юбке, открывающим отделанное серебром нижнее платье. Тонкую талию подчеркивает изящный пояс, украшенный мелкими изумрудами, красиво поблескивающими в свете свечей. Волосы подняла с помощью атласной ленты, позволяя им свободно струиться по спине. К платью прилагалась такая же накидка, украшенная серебром и завязывающаяся бантом под грудью.

Эрт Лагор, мой неизменный страж, уже ждал за дверью. Одобрительная улыбка чуть тронула его губы, когда он увидел, как я выхожу.

— Позволено ли мне сделать вам комплимент? — спросил мужчина, и я кивнула.

Главный зал, как и вчера, был освещен многочисленными свечами: восковыми и сальными, и мне это нравилось — никогда не любила полутемные помещения. Алэр сегодня не сводил мрачного взгляда с входа, потому сразу увидел мою замедлившую шаг персону. Выпрямился, замер на несколько секунд, а потом резко вскочил и, перепрыгнув стол, направился ко мне — не любит, видно, лорд-демон обходные пути. Шел и не сводил восхищенного взгляда, скользя по моему телу, словно дотрагивался, поглаживал. Я остановилась, боясь сделать лишнее движение, дух захватило от того восторга, с коим на меня смотрел жених. Утреннюю обиду, будто ветром сдуло, и осталось только истинно женское чувство превосходства, когда сильный мужчина преклоняется перед твоей красотой. Только сейчас я начала осознавать, что такое женская власть над мужчиной.

Алэр протянул руку и прикоснулся к моей ладони горячими губами, не отводя пылающего взора от моего лица. Легкий поклон в знак приветствия, и я нарушаю затянувшееся между нами молчание, пока сидящие в зале зорко следят за нами.

— Чудесный вечер, не так ли славный эр?

— Он был скучен без вас, моя эрра, — внезапно севшим голосом отозвался Алэр.

Помимо воли на моих губах появилась улыбка — мужчины становятся слабыми, когда начинают желать женщину, а их разум затуманивает похоть. Первый раз в жизни обрадовалась тому, что мужчина желает мое тело — это поможет мне осуществить задуманное! Бросила быстрый выразительный взгляд в сторону, показывая, что наше общение несколько затянулось, и за нами наблюдают все без исключения. Алэр вспомнил, что мы не одни, но сделал вид, что все идет так, как нужно, и повел меня к помосту. Родные и близкие лорда неотрывно следили за каждым нашим шагом. Лион криво улыбался, Алэрин и Гэрт выглядели задумчивыми, эрт Авер приподнял бровь в изумлении, Рилина хмурилась, зато обе ее дочери одобрительно кивали.

Я села на резной стул рядом с женихом и скромно опустила глаза, делая вид, что интересуюсь поверхностью стола. Во время трапезы, Алэр время от времени смотрел на меня, но ни о чем не расспрашивал, лишь только когда прикоснулась к кубку, он начал говорить:

— Эрра, предлагаю забыть возникшие между нами недоразумения и заново познакомиться.

— С какого именно момента вы предлагаете мне сделать вид, что потеряла память? — не смогла удержаться от сарказма. — С того, как вы спасли меня от лесных разбойников или хотели убить?

На лице жениха мелькнула кривая улыбка, и он полушепотом ответил:

— Как я могу убить королеву Ар-де-Мея? Как можно избавиться от той, которую отдала в мои руки змеюка Беккитта? Убить вас — нажить себе огромные проблемы!

— Утром вы утверждали обратное, — я наблюдала за игрой света в гранях серебряного кубка.

— А вы, моя эрра, оставили бы существо, некогда бывшее вашим другом или родным, в живых, зная, что теперь оно способно лишь убивать?

— Я ваша обуза, а не друг, не так ли? — не постеснялась взглянуть в его глаза.

Алэр хранил молчание, внимательно глядя на меня, и тогда я обратилась к нему снова:

— Ответьте еще на два вопроса: «Зачем вы начали тот разговор в конюшне, если догадывались, кого спасли на лесной поляне? И почему во дворе замка подали руку моей служанке, которую неоднократно видели в Двуречьи?»

Алэр кивнул:

— Отвечу, потому как не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки и взаимные обиды. Эрра Ниавель, несмотря на все обстоятельства, которые вынудили нас стать женихом и невестой, я желаю, чтобы наша дальнейшая жизнь основывалась на взаимном уважении. О любви, разумеется, речи нет, но поскольку нам предстоит делить не только кров и еду, но и ложе, — проследил за моей реакцией, — буду надеяться, что со временем между нами возникнут теплые чувства. Но начнеммы с уважения.

— И? — напомнила ему о своих вопросах.

— Тот разговор в конюшне завел Лион…

— Но именно вы назвали меня змеиным «подарком» и предрекли скорую кончину! — эмоционально перебила я, заставляя сидящих за нашим столом беспокойно зашевелиться и прислушаться к беседе.

— Эти, безусловно, неприятные для вас, Ниавель, речи, — жених тщательно подбирал слова, — были произнесены только затем, чтобы понять, та ли вы девушка, которую я ищу. Дело в том, что в письме, полученном из Царь-города, было указано, что особа, которую предлагают мне в качестве невесты — брюнетка с темными глазами и смуглой кожей. Не доверять этим сведениям у меня не было оснований, ибо я знал, что у большинства жителей Ар-де-Мея волосы темные.

— Ну, допустим, эрт Дорн, составляющий послание, слукавил по какой-то причине, — нехотя предположила я, а он рассказывал дальше:

— Нам известно, что в Двуречье на дорогах неспокойно, потому я, заранее высчитав день вашего прибытия, отправился во главе отряда навстречу. Мы немного задержались и обнаружили только трупы, а выживших не было. Логично было предугадать, что они либо попали в плен, либо отправились дальше. Разделившись с отрядом, я пошел искать вас, — выдержал многозначительную паузу. — И нашел… девушку… одинокую и совершенно не подходящую под тот образ, который сложился в моем воображении. Поначалу я принял вас за служанку, потом разглядел платье и решил, что вы… — умолк.

— Вы подумали, что видите шлюху? — моему возмущению не было предела, и я начала шипеть, как рассерженная змея.

— Это был один из вариантов, — Алэр приблизил свое лицо к моему, давая понять, что я слишком рьяно выражаю свои эмоции.

Выдохнула и отвернулась, услышав его следующие оправдания:

— Из Царь-города в Нордуэлл в составе вашего отряда выехало несколько женщин, хотя вы видели только свою служанку…

— В моем отряде… — в очередной раз вспыхнула я, но Алэр мягко прервал:

— Были, Ниавель, кроме вас и служанки в отряде были женщины. Таковы реалии нашей жизни, и за воинами всегда следуют шлюхи.

— И я похожа на одну из них? — поджала губы.

— Честно говоря, в тот момент вы были похожи на нечто другое…

Резко посмотрела на него — неужели дразнит? Эта полуулыбка, изогнувшая красиво очерченный рот, наверняка, растопила не одно женское сердце. Мое исключением не стало — ускорило свой бег, вынуждая отвернуться, хорошо, что со щек румянец не сходил, но теперь я раскраснелась не только от гнева.

— И своими грубыми словами вы решили разбудить мою темную сторону?

— Да, потому что только так можно отличить жительницу страны за Разломом от тех, что проживают здесь! — на виду у всех Алэр мягко дотронулся до моего подбородка, заставляя посмотреть на него, даря неожиданную ласку.

У жениха были большие, мозолистые, привыкшие держать меч руки с изящными пальцами, умеющими быть не только сильными, но и нежными.

— Это ответ на первый вопрос, — выпалила я на одном дыхании, — каков же будет другой?

— Почему я подошел к вашей служанке, а не к вам? — уточнил все с той же обворожительной улыбкой. — Потому что желал увидеть вас — не мельком, как там, в конюшне, а целиком и полностью. Вы сидели такая гордая, неприступная, укрытая с ног до головы плащом, пробуждая во мне мужской интерес и ярость. Вспомните, я два дня пытался поговорить с вами в таверне, но вы решительно отказывались, втихомолку наблюдая за мной, — провел подушечкой большого пальца по губам, не позволяя отвернуться, замечая и смущение, и легкую злость, промелькнувшую на моем лице.

— Вы хотели, чтобы я указала вам на ошибку? — не ведомо как сумела выдохнуть, борясь с устойчивым желанием прикрыть веки и полностью отдаться этим ненавязчивым ласкам.

— Вроде того, — Алэр усмехнулся, — те женщины, которых я знал, так бы и сделали, в красках расписав, как я не прав!

— Не правда, — вклинилась Миенира, доказывая, что нас все слышат, — я бы промолчала.

Я с благодарностью оглянулась на нее, но столкнулась с пронзительным взором Рилины, которая высказываться не пожелала, только молчаливо показывала, что не одобряет моего поведения. Я для нее была только вещью, подаренной ее сыну. Рилина не видела в прибывшей из Царь-города незнакомке человека — только досадную помеху, от которой толку мало. Все, что она хотела получить от меня, я уже знала. Отвернулась обратно к Алэру, он лениво наблюдал за мной из-под прищуренных век, сделала вид, что смущена, но не забывала и о кокетстве. Томный вздох и взмах ресницами, смотрю только в зал, но подмечаю, чем занят жених. Он глядит на меня, как и задумано!


Глава 2


Утром меня разбудил тот же непрекращающийся шум, что и вчера. Несколько минут лежала, разглядывая потолок, потом неохотно поднялась. Во дворе полуголый Алэр сражался сразу с двумя противниками: братом и Лионом. Я начинала думать, что меня не случайно поселили именно в эту комнату, а чтобы заранее привыкала и начинала восторгаться великолепным телом будущего супруга. С раздражением вернула гобелен на прежнее место и решительно засобиралась на завтрак.

Моя мечта сбылась — сердце волновалось в груди, пока я следом за Жин спешила в библиотечную башню. Замок был просто огромен — все эти башни и цитадели, переходы, соединяющие разные крылья, галереи и лестницы. После закрытия ворот обитель лорда превращалась в неприступную, грозную крепость, охраняющую покой своих хозяев. Теперь становилось ясным, отчего Беккитта и Эрей не рисковали открыто нападать на Нордуэлл, действуя скрытно, опасаясь гнева лорда-демона. Такого не напугать грозным видом, не измотать долгой осадой и не победить в честном бою — только хитрость и коварство заставят правителя ир'шиони преклонить колени.

В нетерпении взлетела по винтовой лестнице, обгоняя Жин, с предвкушением толкнула тяжелую дверь из резного дуба и оказалась в круглой комнате. Напротив входа теплился камин, огороженный частой кованой решеткой, чтобы искры не упали на пол. Окон не было, зато вдоль всех стен располагались полки, на которых стояли дорогие фолианты и лежали завернутые в кожу свитки. Резные стулья с мягкими подлокотниками и вышитыми подушками приглашали присесть к столу с книгой в руках. Пол устилал плетеный ковер. Освещено все было светом свечей, установленных в подсвечники на треногах.

— Выбирай, — Тижина обвела комнату выразительным взором и, подавая пример, направилась к одной из лесенок, прислоненных к полкам.

Подняв голову к потолку, я осматривала все это богатство — книги стоили невероятно дорого, особенно такие, украшенные золотом и самоцветами. Вздрогнула, услышав за спиной надрывный старческий кашель. Удивленно обернулась и увидела сгорбленного человека: его волосы были седыми, а светлые глаза туманило время, однако в них светился ясный ум.

— Пусть ваше утро будет светлым, эр, — поклонилась я.

— Приветствую вас в Нордуэлле, прелестная эрра, будущая хозяйка, — ответил мне старец.

К нам подошла Жин, поклонилась старику и познакомила меня с ним:

— Это Гурдин, — и чуть тише. — Говорят, что он живет в Нордуэлле с самого его основания.

— Он истинный ир'шиони? Не полукровка? — я пристальнее присмотрелась к старцу.

— Судя по всему это так, — серьезно подтвердила собеседница.

Он в свою очередь не сводил с меня своего внимательного взора, а потом вдруг выдал:

— А не проводит ли прелестная эрра старого человека в сад прогуляться?

Не видя причины для отказа и желая поглядеть на здешние красоты, виденные мною лишь мельком из окна, я согласно кивнула.

— Ты тоже можешь пойти с нами, проказница, — старец поманил следом за нами Жин.

Гурдин передвигался медленно, потому мы долго обходили башню за башней, но когда показались первые деревья, окутанные нежной листвой, словно легкой дымкой, я обрадованно ускорила шаг и облегченно вдохнула полной грудью. Темная земля покрылась тонкими травинками, среди которых вовсю распускались цветы — много здесь было нарциссов, похожих на золотые островки среди зеленого моря.

— Там огород, — показала вправо девушка, но старец, опираясь на посох, покрытый рунной вязью, упрямо вел нас дальше.

Жин загадочно улыбалась, но не торопилась ничего объяснять мне. Я с интересом рассматривала могучие дубы и низкорослые кустарники, клумбы, на которых кто-то успел рассадить саженцы летних цветов. Невольно замечталась о том, что будет, когда они расцветут. Садовая земля покроется пестрым ковром, над которым в неведомом танце закружатся бабочки, а в воздухе разольется пряное благоухание.

Утоптанная тропка вывела нас в весьма мрачное, но, вместе с тем, таинственное место. Землю устилал слой прошлогодней листвы, похожей на серое кружево, а впереди темнел лес неведомых деревьев-исполинов, цепляющихся узловатыми корнями за землю и старающихся ухватиться оголенными ветвями за облачное покрывало.

Меня пробрала дрожь, как только под ногами зашуршала серая листва, и я с благоговением спросила:

— Что это? — голос мой потонул в шорохах листьев под ногами и шепоте веток над головой. Все другие звуки пропали, исчезнув в легком тумане, стелющемся меж крепких стволов.

— Это роща ильенграссов, — как само собой разумеющееся проговорила Тижина.

Я с недоумением взглянула на нее, вынудив спросить:

— Неужели никогда не слышала?

— Нет, не доводилось, — призналась я в том, что никогда особо не интересовалась историей Нордуэлла, боясь южных демонов, считая их кем-то вроде смертельно опасных дикарей.

— Ильенграсс, — мечтательно вздохнул Гурдин, приложив морщинистую ладонь к шероховатой древесине, — дар Хранителей и их проклятие нашему роду.

Любопытство буквально грызло меня изнутри, но пояснений от старца не последовало. К моему безграничному счастью, рассказ начала Жин:

— Это легенда, Ниа, не лишенная доли правды, потому что все ир'шиони и по сей день расплачиваются за ошибку предков.

— Одного из них, — глухо уронил Гурдин, обнимая могучее древо, словно просил его дать сил.

— Одного или многих, никто уже и не помнит толком! — говорила Тижина дальше. — Мы храним в памяти только легенду. Когда-то давно все ир'шиони, или по-иному демоны неба, имели крылья, — (я невольно содрогнулась, припомнив чудище, увиденное через окно). — Жили они в небесных чертогах и служили Хранителю неба Хелиосу. Поднимали солнце, управляли стихиями, наблюдали за людьми. Так продолжалось тысячелетиями, пока по какой-то причине ир'шиони не вступили в открытое противостояние с са'арташи, да не уничтожили демонов бездны. Вот тогда Ур разозлился и обратился к Хелиосу, дабы тот наказал самоуправцев. Хелиос подумал, бросил взгляд на землю и приметил там пустующий край перед Разломом, который отмечал границу владений многоликой и изменчивой Некриты. Сюда, на каменный пятачок со скудной растительностью, были изгнаны оставшиеся в живых ир'шиони, включая младенцев и стариков. Хищные звери, голод, безумные твари с другого берега Меб, земные болезни — вот малая толика того, что пришлось познать моим предкам, чтобы выжить. Мудрые женщины взмолились всем Хранителям, а одна из них — жена первого лорда дала обещание и тотчас выполнила его. Гериана попросила сестру отрубить свои прекрасные белоснежные крылья и не вскрикнула ни разу, пока Диаль неумело махала топором. За правительницей и другие женщины приняли решение отказаться от крыльев, безжалостно срубая их друг у друга. Говорят, девушки и девочки тоже молчаливо глотали слезы, не рискнув привлекать внимания мужчин, мучаясь от ужасной боли. Когда мужья, отцы, деды, братья и прочие мужчины увидели кровавую картину — не выдержали, и по их лицам потекли алые слезы. Это кровоточили раненые души. Хелиос, Люблина и Террия не смогли равнодушно смотреть на это зрелище и откликнулись на просьбу женщин — с небес на камни упала сотня семян, многие из которых проросли, давая жизнь могучим древам. «Ильенграссы» — назвали их ликующие поселенцы, что в переводе с древнего языка ир'шиони означает — «дарующие взамен». Вокруг рощи построили замок, но это были не все подарки Террии. Хранительница, зная, чего лишились женщины ир'шиони, преподнесла еще один дар, все камни этой земли покрылись плодородной почвой, выпустившей на свет тысячи растений. Но наше богатство это ильенграссы — сердце Нордуэлла, его защита.

Я с жалостью глядела на облетевшие деревья, гадая, от чего их ветви остаются сухими, спящими. Неужели весна не коснулась их солнечным лучом, не напоила талыми водами, разбудив от зимнего сна?

Размышления мои были прерваны Гурдином, он подошел и надтреснутым голосом попросил:

— Девушка, проводи меня к роднику.

Оглянулась на Жин, она кивнула, мол, веди его, я путь укажу. Под руку со старцем я шагнула в гущу деревьев, утопая по щиколотку в мягкой сухой листве. Тижина, неслышно ступая, бежала впереди.

На подходе к самому центру рощи, почувствовала себя странно: мне стало легко и хорошо, будто я в одночасье превратилась в легкокрылого мотылька, способного сорваться с ветром в полет, порхать с цветка на цветок, жить свободным от всех условностей. Здесь росло самое старое дерево, его ствол не могли бы обхватить и десять мужчин, толстенные ветви напоминали молодые деревца, а из-под могучих корней вытекал, звеня, ручеек. Во мне внезапно проснулась дикая жажда, и я непроизвольно облизнула губы.

— Налей-ка мне, девушка, попить, — попросил Гурдин, опускаясь на землю, — а потом и сама испей.

Я с недоумением осмотрелась, а Жин, стоящая позади, подсказала:

— На корнях стоит чаша…

Неспешно ступая, тихо шурша листвой, я подошла к ручейку, засмотрелась на прозрачную водицу, протягивая руку к серебряной чаше, тускло поблескивающей на особо выступающем корне. Ойкнула, потому что почувствовала мимолетный укол, а на кончике указательного пальца выступила капля крови. Смыла ее студеной водой, наблюдая, как алые пятнышки растворяются, исчезают, сливаются и бегут вниз по течению. Как околдованная замерла. В одном из небольших водоворотов мне показалось видение — роскошные каштановые волосы струятся по обнаженной женской спине, по которой скользят нетерпеливые мужские ладони. Ахнула, рассмотрев подробности, краснея, не замечая, как подношу палец ко рту, слизывая последнюю капельку крови. Я сама в колдовском видении творила нечто невообразимое. Откинув голову, закрыв очи, поднималась и опускалась над мускулистым обнаженным телом Алэра, бедра которого с силой двигались навстречу.

— Что за напасть! — рассердилась, схватила чашу и наполнила ее до краев, опуская в водоворот, прогоняя незваное видение.

Стремительно вскочила, расплескав половину жидкости на одежду, глядя только в землю, стараясь скрыть пылающие щеки.

Пара шагов от родника и взгляд мой упирается в начищенные сапоги, медленно поднимаю очи и вижу улыбающегося Алэра. Нервно подношу чашу к губам и пью, надеясь успокоить сбившееся дыхание и отчаянно бьющееся сердце.

— Ниавель, оставьте и мне глоток, — слышу просьбу жениха, произнесенную очень проникновенно, и вместо того, что грубо указать ему на родник, протягиваю чашу с остатком воды.

Алэр с жадностью пьет, а я быстро осматриваюсь, но ни Жин, ни Гурдина не замечаю, будто они испарились. Почему-то хочется убежать следом за ними, еще бы знать, куда они ушли. Оставаться наедине с женихом совсем нет желания. Слишком странно он себя ведет — то унижает, то ласкает, да и чувства во мне вызывает непонятные, пугающие. Я должна его ненавидеть, но после вчерашнего вечера вся ненависть и весь страх ушли, оставив после себя пустоту, которая заполнялась чем-то новым, непривычным для меня.

Убегать было глупо — от судьбы не спрятаться, потому покорно ждала, изображая из себя трепетную лань, прислушивающуюся к осторожным шагам охотника. Одно неверное движение — и зверь сорвется с места, теряясь в густом лесу. Алэр приблизился, не вплотную, но так, что я отчетливо слышу его дыхание, остановился, но не произнес ни слова, не нарушая мирную обстановку рощи.

Рискнула поднять взор и утонула в обжигающем взгляде голубых омутов, а жених неожиданно спросил:

— Я могу вас поцеловать?

Решил сменить тактику? В чем-то демон прав, унижая будущую жену, он не добьется ничего, кроме ненависти. Помнится, Алэр что-то говорил об уважении, а я рассудила, что будет проще, если покажу свою слабость, беспомощность и покорность судьбе. Стоит признать, приручая меня, постепенно обольщая, а, не просто беря то, что по сути уже и так принадлежит ему, Алэр поступил умно и возвысился в моих глазах.

Кивнула и прикрыла веки, борясь с инстинктами, полученными в Золотом замке.

Кончик его языка легко коснулся моей нижней губы, заставляя в изумлении выдохнуть, потому как ласка оказалась неожиданно приятной. Как такой суровый воин может быть столь нежным? Губы Алэра, на удивление мягкие, чуть дотронулись до моих. Замерла, боясь пошевелиться, размышляя, как поступить: оттолкнуть или позволить продолжить. Алэр не двигался, его горячие ладони ненавязчиво касались моей талии, не сжимая ее. С мучительной неспешностью жених ласкал мои губы, а я растворилась в этой нежности, позабыв о страхе перед мужчинами. Когда Алэр остановился, с моих губ сорвался разочарованный вздох — хотелось большего. Любопытство снедало меня — а может ли быть еще лучше?

— Я еще хочу, — выпалила я с поспешностью, чтобы не передумать, и он срывающимся шепотом предложил:

— Тогда давай сама, иначе… не сдержусь…

«Зачем?» — хотелось бы мне знать, но, словно зачарованная, я промолчала, положила руки на широкие плечи жениха и резко, не думая, вдохнула. На выдохе, под бешеный аккомпанемент собственного неуемного сердечка, провела языком по его устам, очерчивая их контур, вырывая низкий стон, а затем поцеловала. Аккуратно, пробуя вкус этих губ, мои руки заскользили выше, изучая, трогая, зарываясь в жестких кудрях. Алэр рыкнул, поймал мои губы своими и стал целовать так страстно, что я потерялась в совершенно новых ощущениях, позволяя ему все. Эти удивительно нежные губы разбудили во мне какую-то другую женщину, которая с наслаждением принимала все эти бесстыдные ласки, отзываясь на каждую из них. Мои губы посасывали, покусывали, язык Алэра по-хозяйски проник в мой рот, исследовал его, дразнил, поглаживал мой язычок, вовлекая его в игру. Внутри меня разлилось такое сладостное чувство, что все конечности разом ослабли, и если бы жених так крепко не прижимал к своему напряженному телу, то я бы уже лежала у его ног обессиленная и побежденная.

Поцелуй завершился, но мы все еще стояли вплотную, и оба тяжело дышали. Я смутилась настолько, что не знала, куда сбежать от его страстного взора, потому подняла свой и охнула. Сверху за нами наблюдал огромный глаз, отдаленно напоминающий человеческий.

— Это что? — потрясенно простонала я.

— Это, — Алэр поднял голову, — Дух Нордуэлла.

— Дух, Тень, сколько же еще призраков обитает в ваших владениях? — попыталась отстраниться, не отпустил, небрежно пожал плечами:

— Я не считал, но думаю, не меньше, чем в других! Ко всему прочему, Дух это не совсем призрак, скорее уж память.

— Это как? — стало интересно, и я вновь посмотрела вверх.

— Дух Нордуэлла вмещает в себя частицы душ всех тех, кто проживал в замке. Когда я умру, и мое тело будет покоиться в крипте, часть души присоединиться к Духу. Так случилось с моим отцом, хоть и погиб он вдали от дома, а его тело бросили на растерзание стервятникам, — стиснул зубы, а затем вновь притянул меня к себе.

Этот поцелуй не был похож на прежние, в нем жених хотел забыться. Руки его уверенно дотрагивались до моей спины, прижимая так плотно, что я ощущала не только стальные мышцы, но и то, как сильно Алэр меня хочет. Только на этот раз не боялась, опутанная чарующей силой этого поцелуя, жалящего, обжигающего, поглощающего все другие чувства, кроме страсти. Смело, в душе удивляясь своей дерзости, скользнула руками вниз, обнимая крепкую мужскую талию, а затем опустилась к мускулистым ягодицам. Это прикосновение разбудило зверя — молодого, неумолимого в своем влечении. Протяжный мужской стон и меня опустили на мягкий лиственный ковер. Собралась протестовать, но лишь задержала дыхание, когда Алэр, перестав терзать мои губы, прикусил кожу на шее, пробежавшись языком по всей ее длине. Жесткая щетина терла нежную кожу, но вместо возмущенных криков с губ моих срывались тихие стоны. Тело погрузилось в сладкую негу, затуманивая разум, и вдруг я ощутила небывалую силу. Вскрикнула, когда поняла, что вернулась магия, выгнулась от боли — все происходило слишком быстро. Тело наполнилось невероятной мощью, не совместимой с хрупкостью человека.

— Что случилось? — обеспокоенно вопросил жених, опираясь на локти, нависая надо мной.

— Магия вернулась, — с трудом сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть, поведала я.

Теперь Алэр испугался не на шутку — все краски схлынули с его лица:

— Это плохо?

— Не знаю… переизбыток… надо…

— Понял, — он вскочил, поднимая меня. — Лечить сможешь?

— Да…вай … попробуем…

— Гэрт?

— Да… думаю… самое то, — было так нестерпимо больно, что я прикрыла веки, чувствуя, как из-под них течет соленая влага.

Потом слышался только свист ветра, торопливые шаги и чьи-то взволнованные голоса: мужские и женские, спрашивающие что случилось. И громкое рычание Алэра, когда он интересовался, где его младший брат.

Я отрешилась от действительности, загоняя боль глубоко в себя, рассматривая магию изнутри. Сейчас я напоминала сосуд, налитый до краев и плотно закрытый крышкой. Ее следовало приоткрыть, сила тонким ручейком потекла из меня. Первым под руку попался Алэр — здесь работы было много, прижалась к нему и занялась делом. Провела рукой по лицу, залечивая шрам на лбу, который прикрывала темная прядка.

— Считаешь, это уродует меня? — хмыкнул жених.

— Нет, известный факт — шрамы мужчину украшают. Только мне нужно прийти в себя, потому терпи, — приподнялась, расстегивая пуговицы на дублете, пробираясь под тонкую тунику, распутывая завязки — помнила на широкой груди белеют шрамы.

Добралась до вожделенной цели, провела по каждому языком, ощущая солоноватый привкус на коже. Права, видно, была бабушка — страсть демона сводит с ума, а иначе как еще объяснить все происходящее?!

Алэр рвано выдохнул:

— Не увлекайся, иначе до Гэрта не доберемся!

Поцеловала каждую белую полоску на коже, щекоча ее языком, заставляя жениха ускориться, не обращая внимания на всех идущих за нами.

— Сам виноват, — шепнула Алэру на ухо, чуть прикусывая мочку, так, как недавно делал он мне.

— Ниа-а-а, — простонал он.

— М-да? — мурлыкнула, немного приходя в себя и уже начиная понимать, что скоро я пожалею о своих действиях.

Дверь в покои Гэрта эрт Шерана распахнулась от сильного пинка, и меня внесли в комнату. Оторвалась от своего увлекательного занятия, прекращая обводить контуры ушной раковины жениха, и он одновременно с облегчением и разочарованием во взгляде поставил меня на ноги.

Младший брат лорда находился в кровати и с нескрываемым недовольством взирал на нас.

— Гэрт, — обратился к нему Алэр, — Ниа займется твоим лечением.

— Не нуждаюсь, — буркнул парень, но я, не слушая возражений, подошла к нему:

— Зато я нуждаюсь! — прикоснулась к руке, покрытой черной чешуей, так быстро, что Гэрту попросту не хватило сил, чтобы вовремя отдернуть ее.

Последнее время все в моей жизни шло наперекосяк. Сегодняшняя работа не стала исключением из новых правил. Моя магия натолкнулась на такую непробиваемую стену тьмы, какую мне не приходилось видеть даже у умирающих.

Присмотрелась внимательнее и с удивлением поняла, что вижу крепость, построенную из темных камней. Что же, поищем слабое место и пробьем его тараном. Представила магию лучом света и направила его в самую гущу тьмы. Сердце ухнуло вниз, когда меня затянуло в образовавшуюся брешь, а после я благополучно приземлилась на ворох разноцветных листьев и торопливо осмотрелась.

Я очутилась на осенней поляне, вокруг которой, будто стражники, выстроились хороводом клены, сцепляющиеся между собой тонкими ветвями. Все это напоминало небольшой зал: деревья — стены, листва — мозаичный пол, а высокое чистое небо — потолок. В центре располагался «трон» — камень, на котором гордо восседал парнишка, похожий на Жин, только черты лица были более жесткими, резкими, мужскими.

— Здравствуй, целительница, — голос его начал ломаться и от того напоминал скрип не смазанных дверных петель.

— И тебе доброго дня, Гэрт эрт Шеран. К чему все это? — показательно обвела поляну.

— А ты не догадываешься? — гневно прищурился он.

— Догадываюсь, потому и не понимаю! — поднялась на ноги, отряхивая подол платья.

— А тебе и не надобно ничего понимать! Оставь меня! — зло бросил Гэрт, смотря на меня, словно на врага.

— А если не оставлю? — с вызовом поинтересовалась я.

— Зачем тебе это? Только не говори о долге! В Нордуэлле есть другие желающие излечиться от своих недугов, так что без практики ты не останешься! Хочешь выслужиться перед Алэром? Не утруждайся! Братец слишком влюбчив для лорда! Только видит симпатичную мордашку, да точеную фигурку, так готов на многое! Дурак!

— Если осуждаешь, выскажи ему это в лицо! — подначивающе предложила я.

— П-фе! — с презрением высказался Гэрт. — Зачем? Жизнь научит, как научила Алэрина. Тот тоже волочился за каждой юбкой, пока одна из красоток не заманила его в плен! Кстати, вот тебе и очередной желающий! Шрамов у него поболее, чем у Алэра, а еще непредсказуемые приступы боли, когда он падает на пол и бледнеет, чувствуя, как тело становится чужим и слабым! Помоги ему, уверен Алэр отблагодарит тебя как следует! — пакостно рассмеялся. — Говорят, любовник он отменный! Уверяю, почти все служанки оценили!

— А ты, стало быть, завидуешь братьям? Ну конечно! От тебя служанки только шарахаются и грыра упоминают!

— Мне все равно, что ты об этом думаешь! Я не слушаю речи той, что совсем скоро умрет! Ни одна из жен Алэра не прожила с ним и года! И тебя постигнет та же участь!

— Не зарекайся! — я начинала потихоньку закипать.

— Не желаешь слышать правду? Отчего? Боишься? Не знаешь? Ну, я расскажу! На первой девушке мой брат женился по любви, едва став лордом. Матушка и советники противились этому браку, но Алэр настаивал. И что? Спустя месяц после свадьбы молодая жена угодила в плен к Беккитте, это была месть за то, что братец отказался пропустить войска Кровавой королевы в Ар-де-Мей. Пожалел вас, несчастных! И это вышло ему боком. Долгие переговоры и встреча Алэра и змеюки в Веруне. Поговаривают, что именно тогда она влюбилась в Рейневена и предложила ему себя… в качестве жены. Вот только братец отверг королеву-змею, правда, Илну — первую женушку Алэра, Беккитта по какой-то прихоти отпустила. Вот только бедняжка не вернулась в Нордуэлл, однажды утром она не проснулась. Почему? Никто не знает! Второй раз мой тупоголовый лорд-брат опять женился по любви. Только и эта жена умерла. Ее растерзанное тело нашли в лесу, в том, что недалеко от нашего замка. Хищных тварей там полным-полно, только вот загадка — почему никто, даже Тень, ничего не услышал?! С третьей все было проще — Алэр зарекся жениться по любви и выбрал невесту, как и полагается лорду, по договору. Вот только девица до того боялась своего жениха, что в первую брачную ночь, ожидая пока новоиспеченный муж придет к ней, выбросилась из окна. Говорят, и по сей день ее стоны слышны у западной башни! Ну, а четвертая, тоже, кстати, нелюбимая, но тщательно оберегаемая, умерла при родах, вместе с ребенком, который при рождении даже не пискнул.

— Выговорился? — исподлобья сверкая взбешенным взглядом, полюбопытствовала я.

— Да! Потому прочь из моего мира, девочка! — парень выставил вперед ладонь и подул на нее.

Северный ветер подхватил меня, унося из этого места, возвращая в реальность. Распахнула очи и столкнулась с яростным торжеством, горящем во взгляде Гэрта. Отвлек меня вопрос жениха:

— Ниа, что произошло?

— Слаба твоя целительница, — гадко ухмыльнулся Гэрт.

— Тьмы слишком много, но я еще вернусь! — пообещала и себе, и парню, потому что теперь это стало делом принципа.

Оглянулась и покраснела, казалось, что даже кончики волос стали красными от смущения. За спиной собралось все семейство эрт Шеран, а также эрт Декрит и эрт Авер. Выходит, все они явились свидетелями бесстыдной сцены в коридоре. Туника и дублет жениха были по-прежнему расстегнуты.

— Ниа, ты израсходовала весь запас сил? — обеспокоилась Жин, а Лион с насмешкой произнес:

— У нее теперь есть превосходный источник для их пополнения!

— Нет, силы во мне хватает, потому вернусь, — повторила я, мечтая стать невидимой.

Алэр улыбнулся:

— Хорошо, — торопливо застегнул одежду. — Идем, я искал тебя затем, чтобы позвать с собой. Пришла пора познакомить мою невесту с будущими обязанностями. — Поймал мой недоуменный взгляд. — Сегодня день решения споров. Вилланы собрались в главном зале.

Кивнула, торопясь скрыться от всех пытливых, ироничных, изучающих взоров будущей родни. Алэр подал мне руку, а когда вышли в коридор, он, ласково прикасаясь к моему уху, сказал:

— Ты мило краснеешь.

— А-а-а… — не придумала, что ответить.

— Ниа, не нужно смущаться, совсем скоро это станет также естественно, как… умывание…

— Сравнил, — нервно передернула плечами.

Алэр ухмыльнулся:

— Ты видела будущее, знаешь, что нас ждет.

— А-а-а, — опять только этот звук вырвался у меня.

— Тебя не просто так привели в рощу ильенграссов — это традиция, согласно которой жених и невеста…

— Ты тоже это видел? — потрясенно изрекла я, и стыд удушливой волной вновь опалил щеки.

— Да, вчера днем, после того, как… в общем, помнишь, — попытался сгладить острые углы в наших отношениях.

Решительно остановилась и взглянула на жениха, но не произнесла тех грубых слов, что собиралась. Что-то было в нем такое, отчего все здравые мысли стремительно покинули мою голову, оставляя только желание любоваться этой обворожительной, лишающей воли улыбкой. Алэр наклонился, явно собираясь меня поцеловать. В последний миг приложила ладонь к его рту:

— Нельзя! Ты помнишь, что случилось!

Жених нахмурился, отступил, а я в попытках спастись, огляделась. Увидела Лиона и Алэрина, шествующих за нами на некотором расстоянии, и с радостью воскликнула:

— Вот! Эр, я могу излечить ваши недуги!

Близнец Алэра резко замер, а эрт Декрит, не задумываясь, проговорил:

— Милая эрра, мое тело тоже нуждается в излечении!

— А ты пойдешь со мной! — с угрожающими нотами повелел ему Алэр, притягивая меня к себе собственническим жестом, и вновь на самое ухо зашептал. — Дождись меня, моя Ниа! — легкий поцелуй в шею и сразу отпустил, заставляя покачнуться.

— Ниа! — из сумрака коридора показались Миенира и Жин. — А можно посмотреть, как ты лечишь?

Сейчас я готова была позволить кому угодно и что угодно, лишь бы спрятаться от жениха и его страсти, проснувшейся столь неожиданно.

Разместились в малом зале, как я про себя называла его. Здесь было тихо — все основные события происходили в главном. С Алэрином хлопот не возникло — его тьма быстро отступила перед моим светом, и мужчина поднялся, с недоверием рассматривая ранее обезображенные шрамами руки. Задумался, вероятно, было еще что-то, мешающее ему жить. Заметив мой изучающий взор, Алэрин изрек:

— Вам довелось лицезреть лишь то, что не скрыто под одеждой. Я знаю, когда целители лечат им позволено видеть лишь последствия ран, отпечатки, а не то, что есть на самом деле! И поверьте, Некрита пожалела вас, подарив такую возможность. Смотреть не на что, порой, даже я сам боялся взглянуть на себя! Полагаю, вам Гэрт рассказал о том, что мне требуется помощь? — долгий пронзительный взгляд, мой кивок и вопрос:

— Да, ваш брат маг?

Алэрин переглянулся с сестрами, и Миенира торопливо поинтересовалась:

— Ты потому не сумела сразу излечить его?

— Отчасти, — нехотя призналась я.

— Гэрт маг слабый, — поведал Алэрин, — на этой стороне Меб других не рождается.

— Тогда расскажите мне о нем, о его болезни. Важны любые подробности.

Миенира и Алэрин переглянулись между собой, а потом он ответил:

— К стыду своему я мало чего помню! Гэрту было три, когда его свалила темная немочь и…

— Оставь, — послышался окрик от двери, и в зал твердой походкой прошла Рилина. — Я сама сообщу эрре то, что она желает знать! — строгий взгляд и дети вышли, оставляя меня наедине со своей матерью.

Пару минут мы сверлили друг друга придирчивыми взорами, присматриваясь. Первой кивнула Рилина, словно признавая за мной право существовать, как личность, а не быть бессловесной вещью.

— И так, Ниавель, что вас интересует?

— Все. Важен каждый момент жизни вашего третьего сына. Так я сумею понять, почему он не желает избавляться от последствий недуга!

— Все настолько серьезно?

— Серьезнее некуда! Ваш сын выстроил себе собственный мирок, прячась в него, как моллюск в раковину.

— Это я виновата, — она устало опустилась на стул и заговорила вновь. — Все началось во время беременности. Я вынашивала и одного, и двух детей, потому почти сразу поняла, что вновь беременна близнецами. Муж мечтал об очередных сыновьях, а я хотела вторую дочку, постоянно приговаривая и молясь Люблине, чтобы первым родился мальчик, а только после него девочка.

Кажется, я уже кое-что понимала — достаточно вспомнить о Жин.

— Первой на свет появилась Тижина? — не удержалась от любопытного возгласа, когда Рилина умолкла, прерывая повествование.

— Да, — вздохнула она. — И особенности близнецов проявились на первом году их жизни. Тихий Гэрт, почти никогда не плачущий, чаще спящий, и шумная Тижина, которую Гервин звал не иначе, как Жин…

— И вы постарались это исправить?

— Да, думала, что если с малых лет приучать Жин к женским, а Гэрта к мужским делам, то со временем их характеры изменятся, — Рилина на меня не смотрела, заново переживая свое горе.

— Как Гэрт заболел? — мне были важны эти сведения, потому молчать не собиралась.

— Это случилось в Двуречьи, куда мой муж отправился с визитом, ну, а я попросила его прихватить с собой трехлетнего Гэрта, решив, что так будет лучше. Просчиталась — на обратном пути ребенок заболел, и, опасаясь распространения болезни, муж принял решение оставить его в одной из деревень на границе. Были и служанки, и воины, но… Мое сердце не выдержало, и я отправилась к сыну. Боролась за его жизнь и победила, только не дождалась окончательного выздоровления, пришлось срочно возвращаться — меня ждали другие дети, — с грустью закончила она.

— Вот как, — я представила малолетнего ребенка, очнувшегося от ужасного сна и увидевшего чудовище вместо своего привычного облика. Наверняка, все те, кто был с ним в тот тяжелый час, не удосужились успокоить малыша, да еще и деревенские, шарахающиеся от всего того, что непривычно их глазам. — А дальше что было?

— Гэрт вернулся домой, но… вы должны понимать, Гервин хотел вырастить сына воином и…

— О! Я отлично это понимаю, и теперь становится предельно ясно, почему Гэрт не хочет возвращаться к прежней жизни!

— Объясните!

— Ваш младший сын не желает быть воином, и он отлично понимает, что с ним будет, если он излечится!

— Да, — Рилина опять вздохнула, — Гэрт мечтал стать менестрелем… только играть на лютне он не способен.

— Отличная мысль! — вдохновенно бросила я и щелкнула пальцами.

— Я сама поговорю с сыном! — прозвучало, как приказание, но я не отступила:

— Он не послушает вас, позвольте сделать это постороннему человеку!

— Во-первых, я вам не доверяю, эрра, а во-вторых, Гэрт…

— Он тоже мне не доверяет, но и вас Гэрт не послушает, уж простите, в его понимании вы предательница, бросившая свое дитя на краю гибели! Именно вам он мстит, всем своим видом напоминая об этом, а вы с каждым днем только усугубляете это, заботясь о пятнадцатилетнем парне, как о малом ребенке, потакая его капризам! Вспомните хотя бы то, что ваш старший сын был всего на год старше, когда ему пришлось стать лордом Нордуэлла!

— Дерзко! — собеседница грозно двинулась на меня. — Вы сейчас упрекаете меня в том, что я помогаю своему сыну-калеке?

— Не упрекаю, всего лишь говорю то, что вижу, — смело взглянула на Рилину.

— Алэр думает, что вы хрупкая и нежная девушка, а вы, оказывается, достойная ученица своей наставницы! Поверьте, я открою правду о вас сыну!

— И чего вы этим добьетесь? — спокойно поинтересовалась я.

Рилина, не отвечая, отвернулась, а когда повернулась, ее глаза сияли от едва сдерживаемого гнева:

— Если причинишь вред хотя бы одному из моих детей, я тебя уничтожу, королева Ар-де-Мея!

— Вам не меня нужно опасаться, — тихо сказала я.

— А это не тебе решать! Я все сказала и надеюсь, что ты меня поняла! — развернулась и, громко стуча каблуками по каменному полу, с достоинством удалилась.

Оставалось только шумно выдохнуть — такой враг был мне не нужен, потому придется очень постараться, чтобы усыпить бдительность будущей свекрови.

Чтобы немного успокоиться, я отправилась в библиотечную башню, вот только потрясения на сегодня не закончились. Очередная проверка моих нервов состоялась на лестнице, ведущей наверх. Здесь мне повстречался Гурдин. Я посторонилась, пропуская старца, а он остановился, опираясь на свой посох.

— Милая эрра не сердится на старика за утреннее происшествие? — спросил он, пристально всматриваясь в мое лицо.

— Нет, — совершенно искренне отозвалась я, — вы бережете традиции Нордуэлла, хотя предупредить было бы нелишним, — отвела взор, ибо в красках вспомнила видение, ниспосланное мне Хранителями в роще ильенграссов.

Гурдин наблюдал за мной, слегка прищурив очи, а потом огорошил следующей фразой:

— Девушка, скажи, зачем ты носишь темную вещь, которая тебе не принадлежит?

Еле удержалась от того, чтобы не поднять руку и не схватиться за кулон Фрона, а старец продолжил свои тихие речи:

— Девушка, здесь нет тех, от кого стоит прятаться. Смирись с вынужденным замужеством и прими Алэра в качестве мужа.

— Разве я не смирилась? — не знаю, как прохрипела, не узнавая собственный голос.

Гурдин по-птичьи склонил голову на бок:

— Ох, лукавишь! Зачем? Твои идеалы ложны, а помыслы, хоть и светлы, но покрыты прахом! Присмотрись к Алэру, он не так плох, каким кажется на первый взгляд.

Я судорожно сглотнула и выдавила из себя одно-единственное слово:

— Присмотрюсь…

— Хранители сделали выбор за тебя, потому ты уже ничего не решаешь, — Гурдин обогнул меня и, тяжело дыша, направился вниз, а я, чуть дрожа от пережитого испуга, смотрела ему вслед.

Да кто этот Гурдин такой? Свойственное мне любопытство подняло голову и потребовало добыть необходимые сведения, а уже потом решить, что с ними делать дальше.

В библиотеке я обнаружила Жин и с порога попросила:

— Расскажи мне о Гурдине. Кто он?

Девушка оторвала взор от книги, которую с интересом изучала, сидя на стуле. Немного подумала, лениво пожала плечами и ответила:

— Гурдин — это Гурдин. Кажется, он был воином, а потом… он учил папеньку — это точно, а вот кем был до того? Гурдин вечен, как сам Нордуэлл, у меня сложилось впечатление, что он жил здесь всегда, — увидела мой скептический взгляд и небрежно уронила. — По крайней мере, родился он задолго до моего появления на свет…

— Ладно, — я смирилась с тем, что от нее ничего не узнаю. — Тогда расскажи о женах своего брата.

— А что тебе известно? — Тижина отложила книгу в сторону, понимая, что не просто так я спрашиваю об этом, и разговор предстоит нелегкий.

Я, захлебываясь от переизбытка эмоций, поведала ей то, что узнала от Гэрта. Жин слушала, не перебивая, только хмурясь все больше и больше, отчего на ее гладком лбу стала заметна тонкая морщинка. Мой требовательный взгляд на собеседницу, и она дала осторожный ответ:

— В целом, все верно. Только лучше тебе это обсудить с Алэром, а не со мной.

— А что можно обсудить с тобой? — нервы мои не выдержали, и я вспылила.

— Хорошо! — Жин примирительно подняла руки. — Я могу поговорить с тобой о ритуалах и традициях Нордуэлла. Спрашивай!

— В таком случае мне нужны подробности о роще ильенграссов, и…

— Давай все по порядку, — остановила поток моих суматошных вопросов Тижина. — Роща связана со всеми нами, как я уже говорила тебе. В ней проводятся обряды и церемонии, об одном ты уже знаешь — жених и невеста…

— Это я уже поняла, но…

— Нет, не поняла! Ниа, дело не только в видении, здесь кроется нечто большее. Ваш поцелуй и…

— О, Хранители! — истерически возопила я. — За нами наблюдал не только Дух?

Жин непонимающе посмотрела на меня, моргнула, просияла и с улыбкой произнесла:

— Нет, за вами никто не подглядывал, — озорно блеснула глазами, — ну, если только Дух. Ты должна знать, есть у нас такая традиция, вот Алэр…

— Да-да, я поняла, — плюхнулась на стул, перебивая собеседницу.

— Это сделано с определенной целью.

— Какой? — насторожилась я.

Немного поколебавшись, она молвила:

— Чтобы ваши дети родились здоровыми, вы с Алэром должны быть связаны. Ты третья по счету жена, с которой мой брат посчитал нужным связать свою жизнь. Первыми были Илна и Дарель…

— Те самые, на которых Алэр женился по любви? — уточнила я.

— Да, только я начинаю думать, что узы не берегут суженых ир'шиони. Что был обряд, что его не было — все одно — жены Алэра погибли.

— У нас в Ар-де-Мее есть легенда о мужчине с голубыми глазами и синими волосами, хотя я всегда считала, что они у него были черными, но… ладно, это не так важно, главное другое — этот мужчина был проклят Хранителями, и все его жены умирали в страшных муках. Так продолжалось много лет, пока его супругой не стала одна дева, она сумела разгадать тайну и спастись, — сбивчиво затараторила я.

Девушка неласково смотрела на меня и молчала, а я вдохновенно вспоминала:

— Оказалось, что у мужчины есть еще одна странность — он просил жен запирать его на ночь в подземелье и ни под каким-либо предлогом не выпускать. Ну, а женщины были глупы, им хотелось ласки и любви, вот они допускали одну и ту же ошибку и освобождали чудовище, в которое по ночам превращался их муж. Последняя девушка, хоть и открыла темницу, но сумела убить зверя и сбежать, — с выражением закончила я.

— Не пойму, причем здесь мой брат? — неприветливо откликнуласьЖин.

— По-моему, между мужчиной из легенды и Алэром есть сходство — они оба светлоглазы, темноволосы и…

Тижина лихорадочно вдохнула, со страхом смотря куда-то за мою спину. Оглядываться не хотелось, но пришлось — в дверях стоял ир'шиони, его пылающие синим огнем очи, прожигали мою душу, словно два пламенных луча, кожистые крылья за спиной были сложены, но их острые края резали прочную каменную арку, ярость исходила от лорда почти осязаемыми волнами, и я приготовилась к смерти.

Спустя пару минут Алэр развернулся и растворился в сумраке, царящем на лестнице, откуда сразу повеяло зимней стужей. Мы с Жин шумно перевели дыхание, и она качнула головой:

— Не стоит сравнивать Алэра ни с живым, ни с мертвым мужчиной, он этого не любит!

Точно в подтверждение ее слов, башня содрогнулась, а с полок посыпались книги, заставляя мое сердце испуганно сжаться в груди.

Добираясь до своих скромных покоев, оглядывалась по сторонам, но разъяренного жениха, на свое счастье, не встретила. Как только распахнула дверь в комнату, увидела, что Тоэя опять что-то ищет в моем сундуке.

Совсем не по-королевски сорвала злость на служанке, прогоняя ее из комнаты, проверила свои вещи и опустилась на кровать, чувствуя дикую усталость во всем теле. День сегодня выдался эмоционально насыщенным, полным всяких разных событий. В голове крутились мысли, словно ураган, мечущийся и сносящий все без разбору. Следовало успокоиться — во-первых, впереди еще ужин с женихом, а во-вторых, я обещала зайти к Гэрту. Глубоко вдохнув, занялась выбором вечернего наряда, пригласив на помощь одну из служанок, присмотренных накануне — Тоэе я окончательно перестала доверять. Первыми мне подали две нижних туники из отбеленного льна — сегодня решила обойтись без корсета, пора отвыкать от одежд царь-городских красавиц. А темно-синий шелк платья красиво обрисовал очертания груди, глубокий вырез приоткрыл плечи, подчеркнув белизну кожи и изящество ключиц. По подолу шла тонкая вышивка золотой нитью, а на талии застегивался золотой, низко сидящий пояс, украшенный красиво свисающими и позвякивающими при каждом движении миниатюрными колокольчиками. Волосы мои услужливая девушка скрутила в тугой пучок, позволив нескольким прядям игриво упасть на плечи. Сапфировое ожерелье легло на грудь, привлекая к ней внимание — надеюсь, жених засмотрится и перестанет сердиться. Алэр… что же мне ждать от него? Почему-то первыми вспомнились наши сегодняшние поцелуи и мой собственный отклик на страсть демона. Поневоле задумаешься, как наяву, припоминая бабушкины речи: «Бойся южных демонов, девочка моя, ибо они любить не умеют, а их страсть сводит с ума и приводит к смерти!» Умирать не собиралась, сходить с ума, впрочем, тоже, просто как-то нужно было продержаться до конца этой недели!

В дверь раздался громкий стук, и, когда служанка распахнула ее, я увидела эрт Лагора. Мой личный стражник выглядел озадаченным.

— Что-то случилось? — торопливо поинтересовалась я, про себя молясь Хранителю времени, чтобы этот день поскорее завершился.

— Хвала Хранителям все спокойно, — нахмуренно ответствовал эрт Лагор, — но мне не нравится, что Гэрт эрт Шеран вызывает вас в свои покои, не сообщив об этом своему брату, вашему жениху.

— Очень хорошо, — твердо сказала я, следуя к двери.

Догадывалась о чем, хочет побеседовать мальчишка, явно постарается запугать, вот только теперь у меня было, что сказать этому упрямцу.

Гэрт ожидал меня на своем обычном месте — в комнате, на кровати, укрытый теплым пледом. Его глаза раздраженно сверкали на морщинистом темном лице. Смело прошла, бесцеремонно воззрилась на младшего брата лорда Нордуэлла, первой разговор начинать не собиралась, и Гэрт тоже не торопился затевать его. Я бегло осмотрелась — комната мрачная, смотрящая на север — витражные окна плохо пропускают тусклый свет, сочащийся с хмурых небес.

— Целительница, — послышался скрипучий, словно старческий, голос Гэрта, и я соизволила мельком бросить на парня высокомерный взгляд.

— Не приходи ко мне сегодня… никогда не приходи… я останусь таким до конца своих дней!

— Знаешь, для чего многоликая Некрита создала целителей?

— Чтобы помогать людям? Нет? Целительница, я не какой-нибудь скудоумец, я…

— Правда? — нарочито сильно изумилась я. — А ведешь себя именно так! — притворно тяжело покачала головой.

— Не забывайся, девочка, кто ты и кто я? — Гэрт начал впадать в неистовство, кажется, это было семейной чертой эрт Шеранов.

— А кто ты? — ничуть не испугалась я. — Ты хуже трусливого кролика, жалко трясущегося под кустом!

— Да ты хоть понимаешь, девчонка, что мне довелось пережить? Представляешь ли ты, что значит быть отвергнутым всеми, в том числе родными?

— Лучше, чем ты думаешь! Только я не спряталась в придуманном, убогом мирке, не затаила злобу, не баюкала свою боль, решая, как отплатить за нее! Я всегда тянулась к свету, потому как мне ведомо, что такое тьма! Я с пяти лет учусь побеждать ее, и не ту тьму, с которой носишься ты, а иную, гораздо более страшную, немилосердную и непроглядную!

— Вот и побеждай ее дальше, а мою тьму оставь со мной! — Гэрт попытался приподняться, он почти рычал на меня и если бы не его недуг, то кинулся бы и укусил, будто бешеная собака.

Глядя на него, я приняла решение действовать по-другому:

— Мне известно, ты хотел бы стать лютнистом, только твои пальцы не в силах натянуть хотя бы одну струну, а твоя речь прерывиста, потому что дыхание слабо.

— Что. Тебе. Надо? Ты. Мне. Не нравишься! — раздельно произнес Гэрт.

— Ты мне тоже! — запальчиво объявила я и уже спокойнее. — И что с того? Целители не выбирают, кого им доведется лечить! За нас это делает Некрита! И если Хранительница столкнула меня с тобой на узкой тропке жизни, то так тому и быть! До вечера, — развернулась.

— Не смей приходить! — бесновался Гэрт, но я, не оборачиваясь, повторила:

— До вечера…

В коридоре меня дожидался обеспокоенный эрт Лагор, который собирался о чем-то спросить, но не успел. От серой стены, залитой светом нескольких оплывших свечей, стоящих в металлических подсвечниках, расположенных в небольших нишах, отделилась тень. Постепенно она обрела контуры огромного волка с горящими красным светом глазами. Мой охранник молниеносно вытащил меч из ножен, а я медленно подняла руку и прошептала:

— Не стоит. Призраков не победить даже заговоренным клинком.

— Аравейская сталь сумеет побороть любую нежить, даже бесплотную! — эрт Лагор встал передо мной, загораживая от воинственно настроенного Духа, который плавно перетек и оказался за моей спиной, заставляя вздрогнуть от внезапно пробежавшего между лопаток холодка.

— Что тебе нужно? — выпрямившись, спросила я, обращаясь к клубящейся тьме.

Теряя очертания, разделяясь на отдельные щупальца, Дух потянулся ко мне, стараясь отрезать от защитника.

— Оставь! — прозвучал приказ, и тьма рассеялась, точно ее не было. В коридоре стоял Алэр, вот теперь я по-настоящему перепугалась, но прятаться за широкой спиной стражника не стала, правда и выходить тоже не торопилась. Несколько минут прошли в напряженном молчании, эрт Лагор не спешил убирать меч в ножны, я рассматривала серый камень стен, а Алэр сверлил меня тяжелым взглядом.

— Иди, мы за тобой! — повелел он эрт Лагору и направился в мою сторону.

Королева не имеет права опускать взор, потому я смотрела прямо, стиснув руки в кулаки, сдерживая дрожь и подавляя желание бежать прочь, когда стражник, нехотя двинулся вперед, получив мой нервный кивок, подтверждающий приказ лорда Нордуэлла.

Ногти впивались в мягкую плоть, помогая мне оставаться на месте, ничем не выражая своих эмоций внешне, ожидая пока жених медленно движется по коридору. Я напоминала себе струну — вот-вот и разорвется тонкая нить, и я брошусь бежать без оглядки. Выстояла, а он дошел, порывисто прижал к себе, попробовала сопротивляться — напрасно, все мои протесты были проигнорированы, и мое тело сковали стальные объятия. Прислонившись своим лбом к моему, Алэр вполголоса изрек:

— Не нужно меня бояться…

Мгновение и вместо полутемного коридора, по холодным каменным стенам которого мечутся, танцуют дикий танец стремительные тени, я вижу морской берег. Волны о чем-то тихо шепчутся, набегая на окрашенный закатными лучами песок, вода вдали похожа на расплавленное золото. Я, засмотревшись на изысканную красоту этого места, молчала, а Алэр спросил:

— Ниа, ты видела южные моря, скажи мне, какие они, и угадал ли я, создавая этот образ?

— Ты маг? — потрясенно вымолвила я, судорожно выдыхая и вновь хватая ртом воздух.

Он чуть улыбнулся и мягко укорил:

— Ты мне не ответила.

— Да, угадал. Я точно знаю! Потому что мне нравилось гулять по морскому берегу вечерами, любуясь последними лучами, теплыми, ласкающими, так отличающимися от полуденных, знойных, обжигающих… — мне привиделся Ган и наши редкие прогулки по пляжу, укрытому кружевной пеной, под крики чаек. Я скучала по брату и тревожилась за него.

— Одна? — отвлек меня голос жениха. Вроде и вопрос задан, будто вскользь, вот только глаза Алэра устремлены на меня, они пронзают, стремятся проникнуть в душу.

И я призналась:

— С кузеном, моим единственным другом в Золотом замке.

— С кузеном, — то ли переспросил, то ли намекнул на что-то демон.

— С братом, — выразительно ответила я, опустила руку на его локоть и доверительно прошептала, потянувшись к уху: — Ты никому об этом не расскажешь? Это важно!

— Не скажу, — жених снова подарил мне полуулыбку, и пока он не продолжил свои расспросы, я позволила себе укорить его:

— Ты тоже не ответил на мой вопрос?

Алэр повернулся, вынуждая посмотреть в его глаза:

— Ниа, я, как и ты, родился на берегу Меб, только на моей стороне на свет появляются слабые маги, наша сила отличается от вашей.

— В вашей семье все маги, — я не спрашивала, это было утверждение.

— Да, — и в этом он не стал лгать. — С миром Гэрта, ты, вероятно, уже познакомилась. Алэрин потерял свой дар, Миенира сильна в искусстве вышивания, ты видела, на что она способна. Многие считают, что скатерть или салфетка, вышитая рукой моей сестры, обладает волшебными свойствами. Жин? Ну, думаю, узнав тебя лучше, она сама покажет свою магию.

Глядя на жениха, я поняла, что его гнев растаял без следа, и мне было интересно, что так сильно изменило настроение Алэра. Сейчас он казался расслабленным и умиротворенным.

— Ты решил стать со мной более любезным, терпеливым и обходительным? — нахмурила брови. — Извини, но я не верю в столь быстрый переход от ненависти к любви! — в конце не удержалась от горькой насмешки.

— Вот мы и перешли к сути вопроса, — показалось или Алэр и вправду сделался разочарованным?

Мы вновь очутились в коридоре. Спина эрт Лагора маячила далеко впереди, но лорд-демон не торопился, придерживая меня за локоть.

Сразу внесла ясность:

— Если боишься, что я выпрыгну из окна, то зря! Я не слабая неуверенная в себе девица!

— Ниа, — взгляд Алэра стал мрачным, — в этих стенах тебе ничего не угрожает! Но только в замке, за его пределами я не имею полной власти, могу не доглядеть, не успеть, ошибиться… — теперь он смотрел в сторону, явно страдая от воспоминаний.

Нетерпеливо топнула ногой, не желая повторять сказанное, и Алэр опять повернулся ко мне:

— Выходит, ты меня не боишься?

— Порой до дрожи в коленях, — искренне призналась ему, и уголок рта жениха изогнулся в печальной усмешке.

— Ниа, я дам тебе все, что смогу: сытную еду и кров студеной зимой, защиту от врагов, мягкую постель и много детей. Не этого ли желает любая женщина?

Едва истерично не рассмеялась прямо ему в лицо:

— Любая женщина, говоришь? Согласна, предел мечты жены бедняка или ремесленника — муж-лорд! Иначе, как же! Замок с крепкими стенами, полные закрома провизии, мягкие перины и шелка! Только, Алэр, я все это видела! В материальном плане я никогда не бедствовала — родители и тюремщики заботились о моем комфорте!

— Вижу, ты с легкостью приняла жизнь в Золотом замке! — осуждающе покачал головой.

— Не приняла. Смирилась с той жизнью, потому что так распорядились Хранители!

— И, смею надеяться, ты смирилась с нашей женитьбой? — опасный блеск из-под прищуренных век показал, что я ступила на зыбкую почву и нужно осмотрительнее подбирать слова для ответа.

— Смирилась, — решила ответить коротко и опустила взгляд.

— Тогда скажи, почему ты не упомянула о сыновьях! Только замок, закрома, перины, да шелка! Разве этого ты ждешь от мужчины?

Резко передернула плечами и с чувством произнесла:

— Если ты считаешь, что женщинам нравится рожать каждый год, ты глубоко заблуждаешься!

— Роды естественны для любой самки! Женщина без детей похожа на сухую ветвь, которую стоит спилить! — убежденно заявил Алэр.

— Рассуждения мужчины! — фыркнула я и развернулась с намерением удалиться, тем самым выказав свою обиду.

Не позволил, мягко, но настойчиво взял за плечи и сказал:

— Ниа, давай взглянем на это с другой стороны. Подумай, почему женщины соглашаются на это? Радость материнства ни с чем не сравнить, а объятия мужчины могут подарить незабываемое наслаждение, — голос вкрадчивый, искушающий, влекущий познать всю глубину тайны.

Только меня не соблазнишь льстивыми речами:

— Могу поспорить насчет незабываемого наслаждения! Чаще это только для мужчины — удел женщины — терпеть!

И снова этот долгий пронзительный взор на меня, старающийся проникнуть в мои мысли, раскрыть секреты, подчинить разум своей воле. Трезво взглянула на жениха. Высокий, сильный, совершенный мужчина — сказочное видение, а не реальный человек. Приходилось признать, что именно о таком муже я когда-то мечтала. Что же, милостивые Хранители меня услышали!

— Дотронься до меня, Ниа, — Алэр придвинулся еще ближе, так, что я сумела уловить едва заметный аромат пряностей, исходящий от его кожи — опасное открытие. Лучше бы от него воняло, как от бродяги, так было бы намного проще сохранить здравый рассудок. Сейчас я, будто покорная рабыня, подняла руки. Одну положила на широкую грудь, ощущая сквозь тонкую тунику жар крепкого тела. Другая моя рука погладила жесткую щетину на щеке жениха, заставляя его шумно выдохнуть.

— Итак, моя госпожа, ты видишь, нет ничего страшного в том, что тебя ждет в первую брачную ночь. Я позволю тебе все, можешь трогать меня, где захочешь, только не обещаю, что сдержусь.

— Ночь, — я резко отняла руки, судорожно хватая ртом воздух, — это целая проблема.

— Ниа, что тебя беспокоит? — Алэр чутко уловил смену моего настроения и сходу вознамерился узнать подробности.

— Может, отложим это событие, — выпалила я, так как пока была не готова к решительным действиям.

— Нет! — четкий, выдержанный, уверенный приказ. — Сказал, тебе нечего переживать! Боль будет краткой, и, поверь, я сумею сделать так, чтобы ты осталась довольна! — его руки властно легли на мою талию.

На секунду прикрыла веки, собираясь с мыслями, а Алэр продолжил говорить:

— Подчинись мне, докажи это делом, и ты получишь спокойную и счастливую жизнь хозяйки Нордуэлла. Роди мне детей, и твое положение станет более прочным! По-моему, я честен!

— Честен, только ты не слышал моих слов! — попыталась оттолкнуть жениха — бесполезное дело.

— Каких слов?

— Я говорила, что все, что ты предлагаешь — это мечты крестьянки, но не королевы! — неслышными шагами ко мне подкралась истерика.

— Ты ждешь любви? Так? Этого не будет! — Алэр взгляд свой не отвел, только на его щеках вздулись желваки, сообщая о том, что демон рассержен.

— Тогда о каком удовольствии речь? Усмири свою похоть, хотя бы немного! Я не вещь, я живой человек! Не могу жить без чувств!

— Выходит, ты ко мне неравнодушна? — и сколько иронии в этом, казалось бы, обычном вопросе.

— Признаю, что со временем сумею привыкнуть к тебе и даже полюбить! — опять попыталась вырваться, но результат был тем же. В этот миг я напоминала себе пчелку, бьющуюся в смертельных объятиях паука.

— Вот и чудесно! Я тебя хочу, ты ко мне неравнодушна — что еще нужно для начала счастливой семейной жизни? Ни-че-го! Так было, так есть и так будет вечно! Я не знаю никого, кто бы женился по любви, прожил долгую и счастливую жизнь и умер в один день с супругой!

— Зато я знаю! — из горла вырвался крик. — Так было с моими родителями! — злые слезы жгли глаза, увлажняя их. Только все бестолку, демон был немногословен:

— Замечательно! Расскажешь в другой раз! — и потянул меня прочь.

Проглотила обиду, затаив ее в самом сердце, и молвила:

— Тогда исполни хотя бы одну мою просьбу.

— Говори! — он и не обернулся.

— Пусть в первую брачную ночь наш покой никто не тревожит! Особенно призраки Нордуэлла! — выговорила яростно, жестко, пусть знает, как я разгневана.

— Да, обещаю! Попрошу Духа посидеть немного в крипте, а Тень… она сторожит границы, потому в замке появляется редко, — обернулся, хмыкнул и пообещал еще одно. — Ниа, повторю, в первую брачную ночь я позволю тебе все — можешь требовать чего угодно, кроме того, чтобы я остановился!

— Я запомню! — стиснула зубы, прогоняя слезы — не расплачусь, не доставлю ему очередного удовольствия.

В зал вошла с гордо поднятой головой, холодно улыбаясь всем присутствующим, ни на кого особо не глядя. Злость укрыла ненадолго — она мне еще сегодня пригодится. Вечером назначена встреча с Гэртом.

Постепенно мой гнев сошел на убыль, действительно, чего я взъелась на будущего мужа? С самого начала не строила иллюзий насчет этого брака, так отчего теперь так горько? Уж не потому ли, что какая-то моя вероломная часть, захотела быть нужной и любимой? Стать частичкой этой дружной крепкой семьи? Вернуть утраченный дом? Только разве он на этом берегу Меб? Нет! Потому не нужно зря кипятиться, спокойствие — первый шаг на пути к победе!

Милостиво разрешила положить свою руку поверх локтя жениха и, настроившись, отправилась к своей «жертве». Алэр всю дорогу молчал, не сводя с меня задумчивого взора, а я обращалась исключительно к его родне, идущей за нами.

— Главное, крепче держите Гэрта, потому что ему будет очень больно! Слишком много тьмы и заблуждений, ставших его составляющей, которую мне нужно будет отделить.

— Справимся, — ответил за всех Алэр, сжимая мою руку в знак поддержки.


Глава 3


Гэрт был зол, причем на всех, он буквально рычал и требовал не подпускать меня к нему, но что мог сделать калека против четырех сильных мужчин: старших братьев, эрт Декрита и эрт Авера?

И вот я снова оказалась перед прочной твердокаменной стеной, которую разбила одним ударом луча. Полет и приземление на поляну — сегодня здесь было совсем не радужно. Деревья сбросили свои листья, которые успели размокнуть под проливным дождем и превратились в темную, дурно пахнущую массу. Я брезгливо отряхнула платье и с вызовом посмотрела на Гэрта, стоящего на камне, сложив руки на груди и с упорством истинного эрт Шерана смотрящего на меня.

— Убирайся!

— Только вместе с тобой! — демонстративно закатала рукава, показывая, сколько у меня здесь работы, и что намерена приступить к ней прямо сейчас.

Гэрт раскинул руки в стороны и гаркнул:

— Вперед мои воины!

Я в первое мгновение шарахнулась — деревья-гиганты, стоящие вокруг поляны, пришли в движение. На их шероховатой коре показались яростно горящие глаза, корявые сучья тянулись в мою сторону, а беззубые рты скалились в немом крике. Мокрая листва под ногами зашевелилась, словно под ней закопошились сотни огромных змеев. Взяла себя в руки — это все не по-настоящему, а уж с иллюзиями я легко справлюсь.

Чудовищные твари полезли из-под земли, вспарывая ее плоть своими огромными когтями, небеса укутали тяжелые тучи, меж которыми бесновались фиолетовые молнии. Я стояла на крохотном клочке землицы, сотрясаемом исполинской силой.

— Ты умрешь, — шептал мне ветер, бросая в лицо охапки прелых листьев, закрывающих обзор.

Пришла пора выплеснуть свои эмоции, и я не сдержалась — моя магия сильнее. Представила себя великаном в латах с огромным мечом и размахнулась. Удар — и чудовища, ставшие для меня обычными зверушками, уничтожены. Теперь очередь деревьев, этих я вырывала с корнями, которые извивались, норовили оцарапать, оплести ноги, уронить меня. Я, как самый лучший садовник, полола сорняки, вытягивая их из земли, ломая надвое, отбрасывая прочь останки.

Гэрт сдаваться на мою милость не собирался, он рьяно атаковал, мгновенно превращаясь в исполина-соперника. Кругом царил первозданный хаос, тот из которого родился наш мир по воле Хранителей. Все вокруг погрузилось во тьму, видимо, у Гэрта не хватало сил на то, чтобы одновременно драться со мной и поддерживать жизнь в этом мирке. Темные контуры выделались на фоне клубящейся тьмы, опустившейся на этот край. Из ее вихря поползли ужасные звери, порождение испуганного мальчишки, чей разум застилала мгла. Вой, шуршание, топот раздавались со всех сторон, клацали клыки, когти кромсали упавшие стволы, яростный огонь, горящий в сотнях пар глаз, угрожал испепелить меня. Напрасно! Не на ту напали! Что значил гнев Гэрта эрт Шерана против гнева Беккитты, который я сумела пережить? Пустое место! Очередной замах и мальчишка отступил на шаг, блестя взбешенным взглядом из-под прорези шлема.

— Сдавайся! — во мне проснулись азарт и предвкушение победы, только Гэрт упрямо помотал головой.

Выразительно вздохнула и обрушила свой клинок на его со всей возможной силой. Меч Гэрта переломился пополам, и противник пал к моим ногам. Теперь осталось немногое — привычное дело, прикоснулась к поверженному сопернику, делясь своим светом, изгоняя тьму, царящую в его душе. Гэрт дико заорал, представляю, как сейчас дергается от боли его тело, удерживаемое мужчинами. Не остановилась, безжалостно изгоняя последствия болезни из этого молодого парня, делая его полным жизни, каким он и должен быть.

Выдохнула, возвращаясь к реальности, распахнула глаза и первым делом посмотрела, все ли сделала правильно. Удовлетворенно кивнула, глядя на спящего молодого человека, именно такого, каким я его видела в магическом мирке.

Рядом вздыхали, охали, тихо восхищались потомки ир'шиони. Никогда не любила такие моменты — благодарность излишняя в целительском деле. Некрита не похвалит тех своих подопечных, кто пользуется даром из корысти. Неважно какой — материальной или нет. Посему строго произнесла:

— Не позволяйте ему резко вставать, он истратит силы. Учите ходить заново, только так тело вспомнит, что умеет двигаться! — попыталась подняться, но ощутила, как кружится голова.

Алэр, молниеносно вскочивший, сумел поддержать меня.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась, получив в ответ мягкую и невероятно соблазнительную улыбку:

— Я провожу.

Протестовать? Зачем? Мне и самой этого хотелось. И вот опять коридор — длинный, узкий, слабо освещенный. У высоких арок клубилась тьма, которая мне была не страшна.

— Дух снова подглядывает за нами, — шепнула я, наклоняясь к уху жениха, скользя по нему губами, чувствуя, как изменяется дыхание Алэра, поражаясь ощущению власти над этим сильным мужчиной.

У дверей стесняться не стала:

— Поцелуй меня, — и взгляд покорный, просящий, обольстительный.

Лорд-демон не устоял, зарываясь пальцами в мои волосы, скользя бархатным языком между моих губ, целуя не спеша, со знанием дела, так что перехватывает дыхание. А сердце, словно иголками колют, скольких до меня вот так же страстно целовал жених? Нестерпимо думать, что я далеко не первая, в то время, как он для меня первый и, похоже, единственный, способный разжечь страсть, покорить, заставить забыть все плохое. Этот долгий, восхитительно сладкий поцелуй, полный силы, и так не хочется, чтобы он прекращался. Вцепилась в жениха, задыхаясь от нахлынувших чувств. Неужели до меня, Алэр вот также покусывал, посасывал чьи-то губы, владел чужим языком, заставляя тело изгибаться навстречу жадным рукам? Быть может это ревность, змеей прокравшаяся в душу и отравляющая ее своим ядом? На секунду представилось, что со мной будет, когда я покину этого демона. Не будет этих сводящих с ума, жадных, собственнических прикосновений, заставляющих тело сгорать в огне и желать чего-то большего, запретного, немыслимо прекрасного!

Оттолкнула Алэра, лихорадочно вдыхая воздух, глядя на то, с каким непонимание и обидой он смотрит на меня. Почему-то захотелось оправдаться:

— Это, чтобы… сила не хлынула через край, — и сама поверила этим бредням.

Обжигающий, неотрывный, полный желания и уверенности, что добыча не ускользнет, взгляд жениха и мучительно медленный кивок:

— Звездных снов, моя эрра.

— И тебе лунной ночи… мой эр, — выговорила я, поражаясь тому, с какой легкостью сделала это.

Влетев в комнату с полыхающими то ли от стыда, то ли от гнева, то ли от страсти щеками, я узрела Тоэю. Заметив ее изумленный взгляд, бросила:

— Можешь сообщить своей хозяйке, что все идет, как нужно! — и потом гневно прибавила, — больше я в твоих услугах не нуждаюсь!

— Эрра Ниавель, — с угрожающими нотками начала она, но я перебила:

— Вон! Не уйдешь сама — помогу!

— Не думаете, что я расскажу вашему жениху о том, что было по пути сюда? — служанка перестала любезничать.

— Не думаю! Вон! — указала прямиком на дверь — если, что и скажет, у меня на все найдется ответ!

Утром проснулась резко, будто меня кто толкнул, и сразу же поймала мечущуюся мысль, не дающую мне покоя. Тоэю я вчера прогнала, но в замке остался другой наблюдатель Беккитты. Кто он? Или это она? Больше всего на эту роль подходит эрт Декрит — приближен к лорду, имеет возможность выезжать за пределы Нордуэлла, без труда способен отправлять воронов в Каменего. Управляющий? Тоже вполне вероятно! Эрт Авер? Не исключено!

За дверью меня поджидал неизменный страж — эрт Лагор, и мы, храня молчание после приветственных слов, направились к лестнице. Дверь одной из комнат оказалась распахнутой настежь, и из нее слышалась громкая, выдержанная речь Рилины:

— Вспомни, сын, что случилось, когда ты вопреки всем советам, взял в жены Илну и связал ее с Нордуэллом!

— Но и ты припомни, матушка, — тихо и твердо отозвался Алэр, — что произошло с Миаль и Таминой. Я ни разу тебя не упрекал, хотя именно ты настояла на том, чтобы я отказался от обряда соединения!

— Ниавель эрт Озош не та девушка, которую стоит привязывать к тебе и нашему дому! Задумайся, что ты делаешь?

— Уже сделал! — с потрясающим спокойствием ответил родительнице лорд ир'шиони. — И не ты ли недавно утверждала, что мне необходимо как можно скорее стать отцом, дабы жители Ар-де-Мея не возобновили войну, пытаясь спасти свою королеву? Я великолепно запомнил эти слова! — чуть помолчал. — И я также превосходно знаю, почувствовал на себе, что значит хоронить собственного едва рожденного ребенка!

Я сглотнула — сколько боли и невыразимой печали было в этих словах, мне нестерпимо захотелось, обнять, утешить Алэра, но я не осмеливалась и пошевелиться, слушая этот разговор, невольным свидетелем которого стала. Вздрогнула, не желая стоять под дверью и дальше, а затем прошмыгнула мимо, крадучись, приподняв юбки.

В голове плясали нерадостные думы, будто искорки в разворошенном костре, и, чтобы немного отвлечься, я решила прогуляться в одиночестве, но за мной по пятам следовал эрт Лагор. Приостановила шаг и оглянулась на стражника, а затем попросила:

— Расскажите о себе.

Если мужчина и удивился, то виду не подал, кивнул, о чем-то задумавшись, и пошел рядом. До сада мы добрались в полном молчании, а когда ступили под сень зеленеющих деревьев, эрт Лагор вполголоса произнес:

— Мое имя Ренд, и я сын рыцаря, потому пошел по стопам отца. Драться учился почти с рождения… Что еще… — мужчина призадумался над ответом, заставляя меня размышлять.

Мгновенно вспомнилось тело эрт Лагора, украдкой виденное на привале, когда стражник обливался ледяной водой. А его речь? Часто возникало чувство, что мой стражник аккуратно подбирает слова, следит за тем, что сказал, долго думает, прежде, чем ответить, будто боясь сболтнуть лишнее. Если раньше подозрение билось в голове легким мотыльком, то теперь оно переросло в уверенность, встревоженной птахой всколыхнув разум.

Позволив себе бесцеремонно подхватить его под локоть, я с осторожностью спросила:

— И где вы познакомились с Ганом?

Ренд усмехнулся, хулигански, совсем по-мальчишески, и с притворно-тяжким вздохом констатировал:

— Догадались…

— Ну-у, я слишком хорошо знаю Ганнвера, а у вас с ним много общего, в том числе и шрам под правой лопаткой. Надеюсь, что лишь я обратила внимание на эту незначительную деталь. Кстати, он никогда не рассказывал мне о том, где получил такую глубокую рану и не давал избавить себя от ее последствий, — внимательно взглянула в темные глаза стража.

Он перестал таиться, улыбнулся и молвил:

— Это не обычный шрам, эта рана своего рода знак, повествующий о том, что ее обладатель прошел посвящение!

— Интересно, где и главное как проходил этот обряд?

Эрт Лагор подарил мне пристальный взгляд и спросил:

— Что вы знаете о жизни маленьких воришек, пытающихся из затхлой ямы столичных трущоб пробиться к солнцу?

— Ровным счетом ничего, — совершенно честно призналась я. — Но понимаю, о чем вы хотите сказать. Ган ничего не говорил о времени, проведенном вне стен Золотого замка, и мне оставалось только гадать, насколько тяжело ему было выжить в одиночку. Потому вдвойне интересно, как на задворках жизни оказались вы, благородный эр?

— Исключительно по своей собственной глупости, эрра, — нахмурился собеседник. — Кем я был тогда? Босяком при живом родителе! Обиженным на весь свет мальчишкой! Отец мой, славный рыцарь, всегда был за старого короля, кляня Этильреда, на чем свет стоит, воспевая величие са'арташи, причисляя и наш род к их потомкам. В годы правления Этильреда мы сидели в своем родовом замке, отец плел паутину интриг, собирая сторонников. Не исключаю, что он сам мечтал править Золотым берегом. Да только судьба распорядилась иначе — Беккит взошла на трон, а родитель мой поспешил в Царь-город. Выслужился, заработал репутацию и вернулся за мной, насильно отняв у матушки. Какова жизнь в столице — вам известно не хуже моего, родитель стал завсегдатаем дворцовых оргий. Я смотрел на его превращение с ужасом, потому как всегда думал, что такое поведение недостойно мужчины, рыцаря золотого ордена. В моей голове не укладывалось, как можно носить золотой плащ и участвовать в подобных бесчинствах! И я пошел по самому простому пути — сбежал из дворца с намерением стать свободным от всех условностей, — тревожно умолк, сник, а в голосе прозвучала тоска.

Я прикоснулась к его руке, успокаивающе погладила пальцы, и Ренд опять заговорил:

— Эрра Ниавель, не повторяйте мою ошибку. Побег — не выход даже из самой сложной ситуации. Нужно до последнего сражаться или суметь приспособиться.

— Вижу, Ган поделился с вами своими опасениями, — с недовольством заметила я.

— Я высказал и свои наблюдения тоже, — ничуть не смутился эрт Лагор.

Нервно повела плечами, давая знать, что не желаю обсуждать эту тему и задала свой вопрос вновь:

— И как вы познакомились с Ганом?

Ренд, не мигая, посмотрел на меня, кивнул, принимая этот не слишком любезный отказ, и сообщил:

— Представьте себе мальчишку, воспитанного в благородном семействе, и его соперников, живущих с рождения на улице. Драться я умел, но только так, как обучают рыцарей. Потому проигрывал, пока в один из дней не встретил Гана. Как потом мне признался ваш брат, он подошел к одинокому парнишке не из жалости или сострадания, а из корысти. Ганнвер выделил меня из толпы, мгновенно понял, что перед ним не простой крестьянин, и сообразил, как это можно использовать в своих интересах. Впрочем, Ган много сделал для меня, если бы не он, то, скорее всего, я бы теперь не гулял с вами по этому саду.

— Это мой брат уговорил вас вернуться в Золотой замок?

— Правильнее сказать убедил.

— И вы не жалеете об этом? — теперь я неотрывно поглядела на своего стража.

— Ничуть, я рыцарь, один из немногих, кто дорожит своей честью!

— Сейчас мне стало понятно, как мой брат попал во дворец!

— Ваш брат обладает таким незаменимым качеством, как приспособляемость к любым жизненным условиям. Я не похож на него, потому что прямолинеен, в чем-то глуп и излишне благороден! Хотя мечом владею на высшем уровне! Именно поэтому и попал в отряд.

— А другие рыцари, какие они? Мне важно знать, были ли в отряде еще наблюдатели, кроме Тоэи, — взволнованно вопросила я.

— Не сомневаюсь, что были, — уверенно ответил он. — Кого-то отбирала лично Беккитта, чьим-то покровителем был Эрей, еще парочка была назначена кем-то из прочих советников, ну, и десяток отобранных наугад.

— И кто снарядил в путь вас?

— А как вы думаете? — лукавый взгляд на меня и ирония в словах.

— У Гана был очередной смелый план?

— Смелее некуда! Мы бились на мечах, изо дня в день, пока королева не обратила внимания на наши сражения. Ганнвер, разумеется, проиграл, и вот после этого меня пригласили к Беккитте на аудиенцию.

— И что повелела вам Беккит? — тон ровный, но сердечко в груди стучится, как сумасшедшее, ожидая ответ Ренда.

Он мучить меня не стал и практически сразу проговорил:

— Нам поручили следить за вами и обо всем докладывать Тоэе. Любая деталь, незначительная, на первый взгляд, мелочь, странность — ничто не должно укрыться от наших глаз, а все увиденное мы обязаны передать королеве.

— И, полагаю, наши отлучки с Фроном заметили все?

— Да, и Тоэя получила от меня некоторые сведения, — искренне поведал Ренд.

— Догадываюсь, о чем вы ей сообщили, — прозвучало с укоризной.

— Намеки, эрра, не более того, так как просил эрт Гивей.

— Фрон просил вас о чем-то?

— Не только он, — эрт Лагор остановился, повернулся лицом ко мне, взял ладони в свои крепкие мозолистые руки и проникновенно промолвил:

— Эрра Ниавель, будьте осторожны! Тоэя затаила лютую злобу и… — не договорил, словно в подтверждении этих эмоциональных слов, на полянку вышли Алэр и та, о ком мы беседовали.

Лицо служанки осветило торжествующее выражение, и она злорадно выплюнула:

— Вот! А я что говорила?!

На Алэра было страшно смотреть, он стоял напротив нас — ноги широко расставлены, голова вскинута, руки скрещены на груди — обычная поза, выражающая скрытую ярость. У меня внутри все сжалось под его тяжелым взглядом — в голубых глазах застыли северные льдинки, и таким же холодом веяло от его фразы:

— Моя эрра, дозволено ли будет поговорить с вами?

— Да, конечно, — тихо отозвалась я, делая шаг к жениху.

Алэр ухватил меня за руку и потянул за собой, отчего приходилось почти бежать, путаясь в длинном подоле. На снисхождение рассчитывать не следовало — разъяренный вид демона не оставлял шансов на спасение. Деревья мелькали перед моим взором, пока мы неслись к роще ильенграссов. Я уже догадалась, что он услышал от Тоэи и почему пришел в бешенство, лгать бессмысленно, потому постараюсь приукрасить правду, если Алэр пожелает меня выслушать.

Прижал к могучему стволу, отрезая пути отступления, заключая в кольцо сильных рук. И что я могла противопоставить этому прирожденному хищнику, который лишь отчасти был человеком? Сейчас он сосредоточенно следил за мной, изучая каждое движение, каждую эмоцию, отразившуюся на лице. Взгляд этих глаз завораживал, даже когда они вот так угрожающе блестели в полумраке древней рощи. На меня снизошло озарение: «А ведь я могу противостоять этому демону! Природа дала мне в руки мощное женское оружие — слабость, нежность, доброту. Осененная идеей, подняла руку и прикоснулась к его напряженным скулам, Алэр сжал мою ладонь, причиняя боль, и я почувствовала подступающие слезы. Судорожно всхлипнула, но жених не обратил на мои страдания никакого внимания, только рыкнул в лицо:

— Расскажи мне всю правду! Мне важно знать!

— О чем? — незнамо как выдохнула я, и Алэр в порыве ударил по стволу, вынуждая меня вздрогнуть.

— Скажи мне правду! — отчеканил он.

Собралась с силами и вполголоса изрекла:

— Что бы я сейчас не сказала, все напрасно! Ты не поверишь ни единому моему оправданию… — отчаянно взглянула в пылающие от гнева очи.

— Тогда что мне прикажешь делать? — хрипло выговорил Алэр, отпуская мою руку.

— Тебе? Не хочешь просто поверить, тогда проверь — это единственный выход, — дерзко глядя на него, предложила я и совсем не ожидала, что он ответит:

— Сейчас!

— Что? — жаркой волной по телу пробежал страх и еще что-то непривычное, возбуждающее, волнительное.

— Сейчас! — подтвердил жених. — А что мне остается? Как представлю, что тебя касались другие, проникали в твое тело, когда ты уже по праву принадлежала мне, так хочется свернуть твою изящную шейку, — выразительно дотронулся до моей шеи, скользя нетерпеливыми пальцами вверх-вниз, рождая во мне трепет, заставляя лихорадочно вымолвить:

— Нельзя… сила…

Кривая усмешка изогнула губы демона:

— Я говорил с Гурдином, то, что случилось вчера, не повторится. Первый раз, опасный, непредсказуемый, и я хочу, чтобы ты ощутила желание. Не к кому-то другому, а ко мне! Теперь я твой хозяин, запомни это, «подарочек»!

— Грубо, — высказала я свое мнение и постаралась скрыть разочарование за презрительными речами: — Делай, что задумал и оставь меня одну! Ты говорил об уважении, и я надеялась на понимание, но над тобой, как и над всеми мужчинами, властвует похоть!

— Так пусть она властвует и над тобой! — неистово молвил Алэр, наклоняя голову.

Поцелуй застал меня врасплох, язык жениха чувственным напором, доказывающим власть хозяина, проник в мой рот, захватывая и беря то, чего требовал владелец «подарка». Мне показалось, что где-то внутри рождается нечто неподвластное разуму, толкающее меня в объятия лорда-демона, того, которого я боялась всю сознательную жизнь. Дыхание предательски участилось, а затем, когда Алэр, прекратив терзать мои губы, прикоснулся к ямочке на шее, и вовсе замерло. Жадные уста скользили все ниже и ниже, язык рисовал на коже замысловатые завитушки. Разум панически напоминал о себе, в то время, как тело охватывало вожделение, грозя снести тщательно выстроенные преграды, отправив к грыру все мои планы. «Это станет моей погибелью!» — с отчаянием внушала я себе, но почему-то руки крепче сжимали широкие плечи жениха, не желая ни отталкивать, ни отпускать.

Алэр мягко дернул завязки на платье, опуская лиф вниз, открывая собственническому взору тонкое кружево корсета.

— М? Царь-городский наряд… мне уже нравится, но часто ли ты его носила, и много ли мужчин видели его на тебе? — две широкие ладони уверенно легли на холмики груди, заставляя резко вздохнуть. Очередное движение и под моим беспокойным взглядом тонкое кружево было порвано, обнажая то, что я хотела бы скрыть.

Дернулась и постаралась прикрыться. Алэр тихо зарычал, не позволяя сдвинуться, одной рукой с легкостью заводя мои за спину и удерживая там.

— Т-сс, не следует сопротивляться… Красивая, — страстно прошептал он, пальцами другой руки дразня заострившиеся вершинки, а когда до них дотронулся язык, я поняла, что окончательно пропала. Словно очарованная, наблюдала за тем, как сжимаются мои соски от этих дерзких прикосновений, а тело, ставшее совершено чужим и незнакомым, откликается, поддается соблазну.

Потемневшие глаза встретились с моим ошарашенным взором, когда Алэр медленно поднялся выше, продолжая целовать мое тело. Выражение лица у него при этом было неистовым, собственническим, и я вдруг ощутила себя невероятно желанной, чувственной и прекрасной.

— Отпусти, — прохрипела, — не уйду…

— Еще бы, — усмехнулся он между делом и вновь приник к моему рту, подчиняя и властвуя, вовлекая в любовную игру. Наши стоны сливались, а руки безостановочно скользили по телам, мои собственные пальцы, расстегивали деревянные пуговицы, стремясь добраться до нижней туники, а уж под ней прикоснуться к жаркому телу Алэра. Не осознавая, что творю, смело отвечала на эти непрекращающиеся поцелуи, выплескивая гнев, обиду, злость. Покусывала, посасывала его губы и язык, позабыв обо всех тревогах разума. Изысканные язычки пламени путешествовали по моему телу, забирая все плохие воспоминания, собираясь где-то внизу живота и ниже, отчего я непроизвольно прижималась к бедрам жениха, а он в свою очередь начал плавно вращать ими, рождая во мне дикий восторг.

— О, Хранители, — полузадушено простонал Алэр, — ты настоящий подарок.

— Не нужно называть меня так, — мягко попросила я, кусая его шею, довольно ощутимо, хотела показать, как мне обидно.

Сиплый довольный смех был ответом жениха, и он на выдохе пообещал:

— Больше не буду… — рука незаметно пробралась под подол моего платья, приподняла ногу, устраивая ее на мужском бедре, и лорд Нордуэлла обнаружил еще одну вещь из тех, что носят южные красавицы.

— Хмм… теперь становится ясным, почему при дворе Беккит царят такие свободные нравы! — властно отогнул шелковый край, и палец заскользил внутрь, вырывая из моих уст крик, заставляя ухватиться за мускулистые плечи еще сильнее. Чудилось, еще мгновение и я упаду. Этот дерзкий захватчик одновременно и оскорблял, и ласкал, заставляя задерживать дыхание, но в тоже время пытаться вдохнуть как можно глубже, чтобы не потерять сознание от нахлынувших ярких чувств. Я обнимала Алэра, мои руки уже скользили по его обнаженным плечам и спине. Отрывистые, жалящие, глубокие поцелуи, наполняли рот пьянящим напитком.

Второй палец медленно проник в мое лоно, и Алэр рвано выдохнул:

— Тугая, слишком тесная… будешь только моей, — а затем пришла моя пора выдыхать — жаркое пламя устремилось по венам, заставляя гореть, как на костре, пока его опытные пальцы двигались внутри меня, задевая невидимую точку.

Казалось, миг и я упаду, но жених крепко сжимал мое безвольное предательское тело в своих объятиях, пока его сотрясала необыкновенно приятная дрожь. А потом Алэр и вовсе удивил, медленно, заставляя стонать, он вынул пальцы, поднес к своим губам и чувственно облизал:

— Вкусная…

Стыд опалил щеки, но вместе с ним было что-то еще, чему я не могла подобрать определение, поэтому порывисто сказала:

— Надеюсь, людей ты не ешь…

— Попробуй и ты меня, — то ли приказал, то ли попросил.

— Я не… — попыталасьотказаться, но, увидев, как на лице демона дернулись желваки, передумала протестовать.

Мысль о том, чтобы доставить Алэру удовольствие таким образом и пугала, и волновала одновременно. Неторопливо кивнула, опускаясь на колени, мягкая листва, плавно окутала мои ноги, а жених прислонился спиной к шероховатому стволу, глядя на меня сверху вниз из-под полуприкрытых век, ожидая дальнейших действий, а мой разум, внезапно проснувшийся, подсказал, что этот великолепный случай упускать нельзя — нужно обмануть противника. Наверное, точно также поступила и моя прапрабабушка — великая королева Ар-де-Мея.

Не спеша, дрожащими от волнения, страха пальцами и вместе с тем предвкушая победу, я прикоснулась к шнуровке. Неумело, путаясь, развязала ее, освобождая налитую плоть. Вопреки опасениям, этот орган демона не вызывал во мне отвращения, только неуемное любопытство. Он является одновременно и силой, и слабостью любого мужчины. Это истинно мужское оружие, которое в определенной ситуации, такой как сейчас, может обернуться против него, если женщина знает, как правильно с ним обращаться. Твердый, обладающий определенной мощью, способный посеять жизнь в женском чреве. Кожа здесь мягкая, чувствительная, похожая на шелковый лоскут, а заканчивается все гладкой, бархатной головкой. Я наклонилась, чтобы ближе рассмотреть эту часть тела жениха, обдавая его теплым дыханием, и они оба отозвались на это невесомое прикосновение. Член Алэра дернулся, вынуждая самого демона протяжно застонать, это и определило мои дальнейшие действия. Улыбнулась, ловя пронзительный, исступленный взгляд жениха, и взяла его плоть в руку, пальцы не сомкнулись на этом крепком оружии, и по моему позвоночнику пробежал озноб. Услужливое воображение в красках расписало все, что меня ждет, когда этот орган проникнет внутрь. Отступать было поздно, да и некуда, а член опять дрогнул в моей руке, давая надежду на спасение. Сейчас я управляла этим непредсказуемым зверем в облике привлекательного мужчины. Усилила нажим, скользя вверх и вниз по гладкому стволу. Каждое мое движение сопровождалось хриплым дыханием Алэра.

И только теперь во мне проснулась женщина, вернее я позволила своей сути полностью раскрыться, и она расправила крылья, утверждая свою власть над мужчиной. Словно молния ударила у моих ног, подарив момент триумфа, пробуждая тайные, скрытые до определенной поры качества. Теперь я не видела ничего предосудительного или мерзкого в том, что делаю, исподтишка наблюдая за Алэром.

Рискнула и лизнула самую головку, пробуя вкус, выступившей капли. Немного солоноватый, с пряным ароматом самого Алэра, тем, который я уже знала и принимала. Целовала, поглаживала, скользила языком по всей длине мощного оружия, увлекшись процессом, а Алэр опустил руку на мою голову, из его горла при этом вырвался глубокий, низкий стон. Дыхание мужчины сбивается, второй рукой он с силой хватается за дерево, практически рычит от наслаждения и выгибается. Теплая жидкость брызгает на мой язык и стекает по горлу. Раньше я себе и представить не могла, что буду заниматься таким делом и не испытывать при этом отвращения. Более того, поймала себя на, совсем уж, удивительной мысли — мне хотелось бы повторить!

— Ниа-а-а, — полувздох, полустон сорвался с полуоткрытых губ моего личного ир'шиони, прожигающего меня восторженным, довольным взглядом.

— М? — поднимаю взгляд, игриво слизывая с головки последние капли влаги.

— Это невозможно, — Алэр обеими руками держится за дерево и добавляет. — Если не остановишься, то наша брачная ночь случится уже сегодня.

Улыбнулась самой соблазнительной из своих улыбок, очень медленно поднялась, глубоко вздохнула, молчаливо посетовав, пытаясь стянуть края порванного корсета.

— Я прикажу сшить тебе новый, — насмешливо оповестил лорд, подходя ко мне и помогая привести себя в порядок. Пока он стягивал шнуровку на лифе, я подняла голову вверх и ахнула.

Ветви ильенграссов над головой были полны бутонов, готовых вот-вот раскрыть свои белоснежные лепестки навстречу солнцу и летнему ветру.

— Как же это красиво! — на выдохе, глотая слезы восхищения.

Торопливо застегивая свою одежду, жених бросил быстрый взгляд наверх. Удовлетворенно кивнул, словно все шло так, как им и было задумано, роняя в мою душу семена сомнений.

— Алэр? — позвала я.

— Да, Ниа, это наша страсть, желание, похоть, называй, как хочешь, но смысл не изменится. Именно это чувство разбудило ильенграссы к жизни. Деревья связаны с Нордуэллом, со мной и теми, кого я принял в свою жизнь. Ты поймешь со временем, — прикоснулся к моему лицу легким, почти целомудренным поцелуем. — Проси, чего хочешь взамен, ради благополучия Нордуэлла, я пойду на все!

— Хотелось бы верить, что ты больше не станешь слушать сплетни наших общих врагов! — только и молвила я.

Жених улыбнулся, той самой улыбкой, от которой плавилось мое сердце, одерживая победу над всеми доводами разума.

— Моя Ниавель, обещаю, она сегодня же покинет Нордуэлл, — напряженный взгляд на меня и продолжение. — А вместе с ней все рыцари золотого ордена, в том числе и тот, что стал твоим личным охранником.

— Воля твоя, — небрежно откликнулась я, радуясь, что с эрт Лагором мне удастся передать весточку Гану.

Алэр молчаливо принял мой ответ, поцеловал, мастерски разжигая утихшую страсть, а потом отпустил и произнес:

— До послезавтра, моя Ниа, — мой изумленный взор и его пояснение. — Сегодня уеду, лично провожу посланников Беккитты до Двуречья, чтобы проблем не было, но к свадьбе вернусь, — многообещающе закончил он, направляясь прочь и не приглашая меня следовать за собой.

Глядя в его удаляющуюся, ровную, идеальную спину, я проклинала тот день, когда Эрею пришла в голову идея выдать меня замуж именно за этого мужчину, потому что лишь он сильно, по-колдовски действует на меня, затуманивая разум не хуже дурман-травы и подчиняя тело. Южный демон — не все в бабушкиных сказках было выдумкой! Непробиваемый вояка, непредсказуемый грубиян, истинный лорд-демон, приказавший себе позабыть о том, как любить сердцем, зато соблазняющий так, будто учился этому. Наказала себе успокоиться: «Еще немного, и я навсегда покину Нордуэлл с его тайнами, призраками и властным хозяином. Пусть Алэр остается таковым только для этого места и его жителей, но не будет властелином для королевы Ар-де-Мея и ее подданных!»


Вот и наступил день моей свадьбы! Но разве так я когда-то представляла его? Мне хотелось видеть счастливые лица родных, подруг и близких, желалось прокатиться с ветерком по Хрустальному городу к великому храму Всех Хранителей, построенному на Облачном холме. Мечталось видеть рядом с собой не потомка ир'шиони, а ар-де-мейца, выбранного сердцем, чье имя я приказала себе позабыть навсегда. Но Хранительница судеб распорядилась иначе, и я нахожусь в Нордуэльском замке, среди бывших врагов своего народа и жду обручения с демоном юга.

Прямоугольник отполированного металла заменял зеркало, в которое я смотрелась. Платье светлых тонов из бархата и атласа подчеркивало белизну кожи. Лиф с низким вырезом обтягивал грудь, обнажая пышные округлости почти до половины. Длинные рукава и подол обшиты лучшими кружевами, невесомыми, ажурными, тонкими; и украшены жемчугом и алмазами, переливающимися даже при тусклом комнатном освещении. Волосы, согласно традиции, были распущены, волнами падая на спину и плечи.

— Ах! — Миенира, с мечтательным видом рассматривающая мой наряд, прижала руки к груди. — Вы только представьте, что будет, когда Ниа выйдет на улицу, и ее коснется солнечный луч.

Чтобы хоть немного прикрыть грудь, я подняла с кровати накидку, также отделанную жемчугом, и с помощью двух брошей застегнула ее на плечах. Получилось нервно, и Жин с тревогой отметила:

— Ну почему все невесты так сильно волнуются?

— Вот мы и поглядим, как ты поведешь себя на собственной свадьбе! — Миенира заговорщически мне подмигнула, и Тижина, равнодушно пожав плечами, отозвалась:

— Все равно ничего не изменить! К чему переживать и трястись, будто лист на пронизывающем ветру? Лучше идти к жениху с гордо поднятой головой, показывая, что ты не смирная овечка, а благородная эрра, которая хочет, чтобы муж уважал ее!

Я была в корне не согласна с этим высказыванием, по моему мнению, к жениху правильнее всего идти с улыбкой на устах. Ах, да! В брак следует вступать по любви, как часто бывало в Ар-де-Мее. Промолчала, зачем бередить душу, тревожа светлые воспоминания, которым суждено оставаться в прошлом?

Постаралась подумать о другом, обрывая мечущиеся в голове горькие, темные, порой злые мысли. Ведь именно сегодняшним утром, едва проснувшись, обнаружила в своей спальне шкатулку, сделанную из черного камня. Там лежала записка, нацарапанная неровным почерком. В ней указывалось, что кинжал, которым нужно убить Алэра, я найду под кроватью в своей новой спальне. В этот ларец мне было предложено опустить сердце лорда Нордуэлла и только потом спуститься с ним в комнату с травами. Так задумал неведомый наблюдатель Беккитты, каким-то образом проникший в спальню, пока я спала, и оставивший свое послание — это больше всего настораживало.

Вспомнила о Гане, которому передала весточку с эрт Лагором, теперь оставалось только верить, что у брата все сладилось.

Дрожь пробегала по телу, заставляя беспокоиться все сильнее и сильнее. Пока я твердо была убеждена только в одном — мне не место в Нордуэлле, оставаться здесь никак нельзя. Если я не убью лорда, наблюдатель Беккит изведет меня! Если убью Алэра — демоны уничтожат! А если решусь все рассказать будущему супругу, то, возможно, защита и появится, а к ней впридачу муж, жаждущий получить от меня лишь наследника. Разве это достойно королевы? Нет! Рожденная свободной никогда не будет ничьей рабыней, только пленницей!

Стук в дверь положил конец моим раздумьям — пришла пора отправиться в храм, навстречу жениху. Миенира и Жин убежали вперед, а я пошла одна, гордо распрямив плечи, глядя перед собой, до боли сжимая небольшой букет белых цветов, прогоняя горькие слезы и навечно хороня растревоженные детские мечты о собственной свадьбе. Разве так будущая королева Ар-де-Мея должна идти в храм? Согласно традиции меня должны сопровождать — родственницы, альбины, батюшка!

Внезапно охнула, потому что сумрак, заполняющий коридор вдруг рассеялся, выпуская из своих объятий призрака. Это была молодая девушка, скорее всего такая же невеста — белое платье, бант на талии, увядший букет в руках. Она стояла по самой середине, загораживая мой путь, взгляд чуть укоризненный, но в тоже время жалобный и испуганный.

— Пропусти, — нахмурив брови, потребовала я.

Призрак качнул головой, и ко мне долетел тяжкий вдох, выражающий всю глубину страдания несчастной. Почему-то сомнений не возникло — я сразу поняла, кого вижу. Лихорадочно попыталась припомнить имя самоубийцы, но не преуспела, а бывшая жена Алэра начала раскачиваться из стороны в сторону, словно тонкое деревце на ледяном ветру. Что-то звякнуло в глубине коридора, и я раздраженно повела плечами, а затем позвала:

— Дух, это твои шутки? Если нет, то прошу, помоги мне!

Зашипели огоньки свечей, заметались тени под потолком, заколыхалась призрачная девушка и пропала, а вместо нее показался огромный белый кот. Я не двигалась, мы с Духом изучали друг друга на расстоянии, пока он не приблизился. Коснулся подола, точно и впрямь был пушистым зверем, потянулся и побежал к лестнице, словно указывал мне дорогу. Я, не раздумывая, отправилась за ним по пятам, встречаться с многочисленными привидениями замка не было ни сил, ни желания, а этот, вроде, меня принял! Какая-то мысль мелькнула и… нет, пролетела, как вольный сокол над весенним лугом, и я решительно толкнула дверь, ведущую в новую жизнь. Дух, оставшийся в полумраке на лестнице, пристально смотрел вслед.

Денек на дворе стоял, как в сказке, солнечный, радостный, жизнеутверждающий. На секунду золотой свет ослепил, вынуждая прикрыть веки, а когда распахнула их, увидела Гурдина. Старец не сводил с меня внимательного взора, заставляя замедлить, и без того, неспешное шествие. Подошел:

— Королева, ты позволишь умудренному жизненным опытом старику проводить тебя до храма? Понимаю, я слабая замена твоим родным и близким, потому милостиво прошу исполнить эту прихоть.

Кивнула и опустила руку на его локоть. Медленными шагами мы двинулись через двор, заполненный гостями, к храму. Мне кланялись, исподволь рассматривая, изучая будущую жену лорда. Ворота в крепость сегодня будут открыты всю ночь — намечается грандиозное празднество! Хмельные напитки дожидаются своего часа в бочках и бутылях, вынутых из погреба, а из кладовых достали копчености, рыбу, всевозможные колбасы, сушеные фрукты, повара же еще со вчерашнего вечера с ног сбились, готовя угощения. Сверху за всей суетой наблюдало солнце, ему безразличны и мои душевные метания, и то, что со мной случится дальше. Уйдет себе за горизонт, позволив тьме опуститься на землю, а завтра также равнодушно вновь осветит наш мир.

Гурдин чуть придержал меня и тихо сказал, отчего я едва удивленно не вскрикнула, ведь он, как будто, прочитал мои мысли:

— Девушка, ты думаешь о солнце, а вот мне кажется, что луна гораздо более интересна… — хитровато блеснул глазами.

— Почему? — в горле пересохло, но я смогла выговорить хотя бы это слово.

— Солнце… его свет настолько ярок, что на земле ничего нельзя спрятать! Вот и поглядывает солнце равнодушно, свысока на копошащихся внизу букашек. Какое ему дело до нашей суеты? Луна, та еще проказница и озорница! Ей достается тайная, ночная жизнь, скрытая тьмой, наполненная самыми различными загадками и неожиданными разгадками. Небесная шалунья не упустит ничего, выведает, узнает, раскроет все секреты!

И как ответ Гурдину, особенно яркий луч высветил дорогу к храму. Словно сам Хелиос отозвался на эти дерзкие речи своего создания и мимоходом указал мне правильный путь. Я улыбнулась солнцу — пока есть его свет — существует Мейлиэра, и пока вижу этот свет — живу я сама, а пока живу — буду бороться, чтобы сделать этот мир лучше!

Храм выглядел красивым и запоминающимся — светло-серый камень с золотистыми прожилками играл на солнечном свету, а к высоким воротам вела широкая лестница без перил, у основания которой стоял Алэрин и щурился на солнце. Увидев меня, он улыбнулся, только эта улыбка оставила меня безучастной, хотя она так походила на ту, что возникала на губах Алэра. Удивительное явление! Почему только жених способен разбудить во мне страсть? Неужели это действует загадочная связь? Эх, было бы у меня времени побольше…

— Приветствую вас, эрра Ниавель, — Алэрин склонился в поклоне, — вы сегодня ослепительны, боюсь, мой близнец пострадает, — преувеличенно тяжело вздохнул и протянул руку. — Позволите вас проводить?

— Да, — я поблагодарила Гурдина и подала свою ладонь другому демону, не сумев скрыть дрожь от его изучающего взора, и теперь меня одарили ободряющей улыбкой.

Просторный зал наполнял запах трав и полевых цветов, в изобилии стоящих в вазах у стен, солнечные лучи струились сквозь узкие окошки храма, у алтаря горело множество свечей, а за ними… у меня сбилось дыхание, потому поспешила отвернуться. Пламя и дневной свет отражались в многочисленных драгоценностях, осыпавших дорогие одежды гостей. Весьма непривычно было видеть рыцарей, одетых по случаю не в доспехи, а в бархат и шелк.

Алэрин, поддерживая меня, уверенно вел вперед, а я смотрела куда угодно только не на его брата, чувствуя, что Алэр не отводит от меня своего взора. И опять как в омут с головой, подняла глаза и взглянула на будущего мужа.

Он стоял перед алтарем, казалось бы, в расслабленной позе, но в ней чувствовалась затаенная сила. Что-то новое, непривычное было сегодня в его облике. Может, одежда? Наряжен жених согласно традиции Нордуэлла — в темно-синий нижний камзол из дорогого шелка и в верхний из серого бархата. Широкий серебряный пояс с сапфирами опоясывает талию, а с него свисает кинжал с крупным камнем в основании рукояти. Нет! Дело в другом — сегодня на лице лорда не было темной, жесткой щетины, делающей его старше. Сейчас он казался более юным и уязвимым. И я с удивлением вспомнила, что Алэру всего двадцать три года!

Будущий супруг неотрывно наблюдал за моим приближением, а когда дошла, взял за руку и прикоснулся к ладони жарким, дразнящим поцелуем. Из полумрака арки за алтарем вышли жрецы — мужчина и женщина. Он служил Хелиосу, она — Люблине, и обряд начался.

Когда меня спросили, готова ли я исполнить волю Хранителей и принять Алэра Рейневена эрт Шерана в качестве мужа, я, не колеблясь ни минуты, ответила:

— Да!

Алэр тоже не мешкал, и вот уже слышится громкое оповещение жрецов:

— Да будет долгим и плодотворным ваш союз, да подарит он миру множество светлых дел и прекрасных детей! Обменяйтесь кольцами, покажите всему миру, что с этого момента принадлежите друг другу и душой, и телом!

Нам подали кольца, лежащие на большом серебряном подносе, потерявшиеся на его узорчатой поверхности. Алэр первым взял тонкий ободок колечка, усыпанный мелкими алмазами, похожими на крохотные звездочки и, не спеша, украсил им мой безымянный палец. Я последовала за ним, поднимая с подноса перстень с ограненным сапфиром, и с трепетом одела его на крепкий палец лорда-демона.

— С этого дня и навечно вы супруги! — прозвучал глас под древними сводами, и Алэр, не сдерживаясь, накрыл мои губы своими, доказывая всему миру, что теперь владеет мной.

Как устояла перед соблазном, не поддалась его сладостному дурману, одним Хранителям ведомо! Только дрожали пальчики, когда супруг уверенно опустил их на свой крепкий локоть и потянул меня к выходу из храма.

Я шла покорно, будто в тумане, путаясь в собственных мыслях и сильнее стискивая локоть мужа. Мужа! Все случится сегодня! О, Хранители, как мало осталось времени! А ведь я до сих пор ничего толком не выяснила — где находится потайной выход за пределы замка, кто является наблюдателем Беккит, как осуществить задуманное!

— Все будет хорошо! — Алэр посмотрел на меня, словно ощутил, как скачут мои мысли.

Нервно кивнула, никого не замечая вокруг, только его взгляд, ласковый и влекущий, помогающий забыться, окунувшись в таинственную глубину этих загадочных глаз.

Мы шествовали во главе процессии, а за нами двигались все остальные, причем в людской поток вливались все новые и новые участники. Теперь процессия напоминала бурную реку, текущую меж крутых берегов. Такая же шумная, ярая, неудержимая.

— Расскажи, что тебя тревожит, — мягко попросил Алэр, и я, не подумав, выпалила:

— Все!

Он красиво заломил одну из темных бровей, не торопясь отвечать, покачал головой:

— Пятый раз женюсь и каждый раз удивляюсь…

— Чему? Тому, что твоя невеста волнуется? — эмоционально осведомилась я.

— Жена, — хриплым голосом поправил Алэр, — Ниа, ты пять минут назад стала моей женой! — и взгляд проникновенный, искушающий, долгий.

Сердце в груди стиснуло так, что я не сумела вздохнуть, только и могла, что молчать, глупо хлопая глазами. Рассердилась, так бы и топнула ножкой — не королева, а глупая сентиментальная девица, не выезжающая из своего поместья. Улыбка заиграла в уголках рта Алэра, и он таинственным шепотом произнес:

— Непривычное чувство… раньше было предсказуемо… понятно… ты другая…

Я недоуменно вскинула брови, безмолвно прося разъяснить эту совершенно суматошную фразу, а супруг помотал головой:

— Все потом, моя Ниа, после сегодняшней ночи… — почему-то не договорил, умолк и отвернулся, вперив туманный взор вперед.

Там начиналась роща ильенграссов, цветущая, диковинная, распространяющая кругом невероятно нежный, изысканный аромат. Мягкая листва пружинила под ногами, создавая иллюзию полета, отчего хотелось забыться и, раскинув руки, вознестись к небесам, чувствуя только поющий ветер, играющий с волосами и обдувающий лицо. Все горести, тревоги и заботы оставить на земле и улететь в иное место. Очнулась, когда увидела Гурдина, ожидающего нас у ручья. Память всколыхнули воспоминания, жаркие, смелые, волнующие и душу, и тело.

— Помни о нашем уговоре, — наклонился и молвил Алэр, не упуская возможности прикоснуться к моим губам.

Гурдин пристально глядел на нас, и по его устам скользила печальная улыбка, полная затаенной боли, смертельной тоски и тихой радости — редкое сочетание. И я вновь задалась вопросом о том, кто он такой, этот Гурдин? Ир'шиони без фамилии, со странным, но легко запоминающимся именем, мудрый, проницательный до дрожи, ревностно оберегающий все секреты и традиции Нордуэлла, однако, принявший королеву исконных врагов довольно дружелюбно. Вот еще одна тайна, которую мне не удалось узнать!

Алэр отпустил мою руку, вполголоса сказал:

— Не бойся, — и быстрыми шагами направился к Гурдину.

На какое-то мгновение мне почудилось, что меня бросили, и во всем огромном мире осталась только я одна, мрачные призраки прошлого обступили со всех сторон, закрывая свет дня, внося черноту могилы. Дикое чувство, накрывающее сознание ледяной волной отчаяния, казалось, сердце ухнуло в бездну к разъяренным са'арташи, а тело обдало холодом. Но стоило Алэру улыбнуться, как страхи канули в небытие, и на моих губах расцвела ответная улыбка. О, Хранители! Что за магия, окутывает эту землю, словно прочными нитками сшивая души и тела лорда и его жены? Зачем мне все это? Я не хочу быть прикованной к Нордуэллу и его хозяину!

С совершенно растерянным, потрясенным видом наблюдала за тем, как рыцари, огибая меня, выстраиваются в шеренгу, преклоняют колени и по очереди начинают говорить, принося клятву верности. Насыщенные цвета их нарядов гармонично сливались с обстановкой рощи, на лицах застыло учтивое внимание, а слова лились, как по написанному.

Внутри меня подняла голову и расправила крылья госпожа Паника — мало мне мистической связи, теперь добавилась и вполне себе земная. Я должна принять клятвы вассалов, отказываться нельзя, но таким образом все эти нордуэлльцы станут моими подданными, а разве хорошая правительница имеет право отказаться от них? Захотелось взвыть, вскинуть руки, взывая к Хранителям, только я осталась неподвижна, а нужный ответ, всплыв из глубин моей памяти, нашелся сам собой. По изумленно округляющимся глазам рыцарей, вскинутым бровям Алэра и довольному выражению на морщинистом лице Гурдина я поняла, что речь моя звучит на родном языке. Договорила, не сбилась, отозвалась на клятвы, призывая Хранителей в свидетели. Надеюсь, они меня простят, как и прапрабабушка, которая точно не одобрила бы мой поступок! Глупо интересоваться у Судьбы о том, что это на меня нашло! Весь Нордуэлл стал для меня наваждением, а его лорд так и вовсе покорил, разбудил женщину, растревожил предательское естество. Что же, это и к лучшему — проще будет произнести СЛОВО сегодняшней ночью!

Я завершила фразу, и рыцари поднялись с колен, вынимая мечи из витиевато украшенных, богатых ножен. Звякнули клинки, засверкали в ясных лучах, образуя арку, и я медленными шагами двинулась к ней. Первыми стояли Алэрин и Лион — оба сосредоточены, следят за каждым моим шагом, не отводят глаз, вроде расслаблены, но одновременно и напряжены. Я уже не думаю, не паникую — пусть все идет не по установленному плану, так интересней, хоть и бьется в голове, пойманной в клетку птахой, беспокойство, неуверенность в завтрашнем дне. Все равно — вот я прохожу дальше — эрт Авер серьезен, нет и тени веселья на обветренном, суровом лице, второй рыцарь, совсем молодой, рыжеволосый, смотрит робко, недоверчиво.

Остальные лица смешались в одно — на всех почти одинаковое выражение — величественная, грозная покорность и желание подчиняться требованиям лорда — сказал принять, сказал защищать, не щадя себя — сделаем, не сомневайтесь!

На противоположенном конце меня встречает Алэр, берет за руки и ведет к Гурдину. Старец протягивает кубок с чем-то дымящимся, ароматно пахнущим, без раздумий делаю глоток, а за мной отпивает Алэр, пока стараюсь распробовать вкус неведомого напитка. Не успеваю, его губы накрывают мой рот. Уста супруга влажны и сладки, точно мед, и я тянусь к источнику, обвивая шею Алэра. Тихий стон, и властный язык проникает ко мне в рот, забирая остатки разума, подчиняя и подчиняясь, забирая и отдавая, лаская и наслаждаясь моими прикосновениями.

Удивленные возгласы, заставляют прийти в себя, распахнуть глаза, чтобы увидеть напротив затуманенные желанием очи. А крики усиливаются и мы, не размыкая объятий, оглядываемся.

— Вино, сделаем замечательное вино! — выдает эрт Авер.

— Засахарим, — с мечтательным выражением на прелестном личике смотрит наверх Миенира, смахивая слезы с раскрасневшихся на воздухе щек, и я поднимаю взор.

— О! — единственное, что могу сказать, видя, как белоснежные цветы над нашими головами начинают осыпаться вниз, роняя на серую листву крупные лепестки.

— Засушим, чтобы сварить снадобья, — слышится, как из тумана голос Рилины.

— А я бы пирогов поел… ягодных, — прищелкивает языком эрт Декрит, и Алэрин тянет:

— Да-а-а, — соглашаясь с ним.

— А я на дерево залезу, наберу целую горсть и как в детстве… чтобы сок потек по подбородку — задорно смеется Жин.

— Будет и на зиму запас, — уверенно произносит эрт Лев.

Я слежу за падающими лепестками, похожими на крупные ливневые капли, и сквозь их пелену вижу эрт Шеранов и их приближенных счастливо улыбающимися.

Взгляд натолкнулся на сидящего в кресле Гэрта. Парень криво улыбнулся, ловя мой оторопелый взор, кивнул и одними губами изрек:

— Добро пожаловать в нашу семью, целительница…

И за этим высказыванием слышится другое, из уст моего супруга:

— Добро пожаловать в мою семью Ниавель эрт Шеран, с этого дня ты стала частью Нордуэлла!

Часть 4

Беглянка

Сердце тревожно

стенает в груди,

но выбрала бегство —

не стой — иди!

Глава 1

Не согласиться с этим — навлечь беду, а согласиться пойти против самой себя, потому просто кивнула, сделав вид, что смирилась с судьбой и готова внимать любому слову супруга. Алэр странно взглянул на меня, но расспрашивать не стал, и мы рука об руку — как и положено — направились дальше. Пелена с моих глаз так и не спала, но оно и к лучшему, это помогло с достоинством выдержать все многочисленные поздравления, торжественные речи и прочие проявления восторга нордуэлльцев. Лишь немногие из них всерьез осознавали последствия слияния двух северных держав, остальные, похоже, пока что видели в свадьбе своего лорда только повод для буйного веселья.

Хотя был один момент, заставивший меня встрепенуться. Среди многочисленных гостей, подходивших к нам, выделялась одна пара. Они были представлены мне, как супруги эрт Сиарт, владельцы небольшого поместья, расположенного недалеко отсюда. Он обладал весьма необычной, но привлекательной внешностью. Самыми удивительными были миндалевидные темные глаза, таинственно поблескивающие из-под густой рыжеватой челки. Черты лица четки и красивы, вот только резкие изломы бровей придают лицу хищное, неуступчивое выражение. Супруга под стать мужу — красавица, изящна и миниатюрна, словно куколка. Каштановые волосы и огромные голубые глаза под пышными ресницами — истинный образец женственности. Я почувствовала себя рядом с ней неуклюжим дубом-великаном. Эрт Сиарты сдержанно поклонились нам, а когда распрямились, взгляд голубых женских глаз слишком пристально, проницательно скользнул по мне, лишь на секунду, а потом обратился к лорду. Алые губки чуть приоткрылись, точно их обладательница перевела сбившееся дыхание. Грудь ее и впрямь вздымалась под тонким нарядным платьем из шелка нежного оттенка.

— Рад видеть вас вместе, — молвил Алэр, только смотрел почему-то лишь на женщину.

— А я радуюсь за вас, мой господин, — голос оказался приятным, мелодичным, но в нем звучали слезливые ноты, будто красотка пыталась вызвать к себе жалость.

Она вновь глубоко вздохнула, словно сожалея о чем-то, и глаза Алэра медленно сползли от влажных женских очей к пухлым, приоткрытым губкам, потом к гладкой шее и с немалым интересом остановились на глубоком вырезе, где неистово вздымалась пышная грудь. Я почувствовала, что задыхаюсь, наверно Жин слишком сильно затянула корсет на моей талии, ибо никогда до этого мига не замечала за собой склонности к внезапным обморокам.

— Мой лорд, — прозвучало донельзя презрительное обращение, и все повернулись в сторону главы семейства эрт Сиартов. Супруг мой сделал это позднее всех.

— Обратите внимание на свою, — эрт Сиарт выделил это слово, — жену, она отчего-то побледнела.

— Ниа, у тебя все хорошо? — Алэр соизволил перевести свой взор на меня.

Так и хотелось выкрикнуть ему в лицо единственный ответ «нет», но, я лишь качнула головой, поймав понимающую усмешку эрт Сиарта. С новым интересом посмотрела на этого мужчину — старательно пытается сделать вид, что благоговеет перед своим лордом, только у него это плохо получается, потому что господина своего эрт Сиарт терпеть не может. Да и Алэр отвечает ему тем же, обворожительная улыбка, которую он дарил женщине, менялась прямо-таки на звериный оскал, едва лорд поворачивался к супругу красавицы. Мое ли это дело? Совершенно чужое — пусть сами разбираются! Я поторопилась подумать о более важных проблемах.

Весь дальнейший день оказался наполнен суетой и шумом. Супруг почти все время был рядом, прижимая к себе крепче и крепче. Хмельными напитками не увлекался, хоть окружающие мужчины и старались опоить его. Признаться, я надеялась, что у них получится увлечь Алэра, но у лорда на этот вечер были другие замыслы, о которых он время от времени напоминал мне, не забывая о мимолетных ласках. Я усердно изображала покорную молодую жену, принимающую любое желание мужчины, ставшего супругом.

Летний день не желал уступать место короткой ночи, уводя за горизонт раскаленный шар солнца, но вода в часах, медленно утекая в чашу, возвещала о том, что на Нордуэлл неотвратимо опустился вечер. Алэр с каждым мгновением становился все нетерпеливей, а его ласки смелее и настойчивее. Вокруг царило безудержное веселье, а я задыхалась в четырех стенах, звуки музыки казались мелодией приближающейся смерти, крики и звон кубков оглушали, а приторно-любезные улыбки вызывали тошноту, от собственной гримасы в ответ болели скулы, а о том, что предстоит сделать даже и думать не хотелось.

— Ниа, — супруг не спускал с меня глаз, — мне важно, чтобы ты расслабилась.

— Д-да, — получилось сделать нервный кивок, и он подал мне кубок наполненный элем.

Сама не поняла, как потянулась к напитку, сделала первый глоток, да увлеклась так, что Алэр отобрал у меня практически пустой кубок. Покачал головой:

— Моя Ниа, обещаю, что сегодня ты будешь пьянеть только от страсти, — взгляд пламенный, многообещающий, зовущий.

Проглотила нервный смешок — мне сегодня нужна трезвая голова. На чело супруга набежала тень, но на мое счастье Алэра отвлекли, а я, пользуясь моментом, выскользнула из-за стола и хмурой тенью прошмыгнула на улицу. Солнце лениво двигалось к западу, в то время, как небо на востоке заливала вечерняя синева, сталкиваясь по самой середине с розоватой полоской легкого тумана, отмечающего край заходящего светила. Ветер не приносил желаемой свежести, только запах дыма от многочисленных жаровен и факелов. Я устремилась в сад, трусливо прячась от всех, стремясь оттянуть важный момент, надеясь привести сумасбродные мысли хоть в какое-то подобие порядка. Ветви раскидистого дерева, склонившего голову к земле, стали моим временным убежищем, я затаилась, чутко прислушиваясь к каждому шороху, подняв очи к небесам, наслаждаясь последними минутами, пусть мнимого, но спокойствия. Шепот ветра стал моим рассказчиком, в его тихом говоре мне чудились наставления давно ушедших предков, на какие-то мгновения победивших призраков Нордуэлла, прорвавшихся ко мне сквозь века. Шероховатая, твердая поверхность за спиной создавала ощущение незыблемой стены, защищающей от всех явных и тайных врагов.

Уединение мое было прервано громкие шагами, кажется, я узнала их — супруг нашел меня. Тревожно сжалась в комок, мечтая, чтобы он прошел мимо, и услышала осторожные женские шажки. Напряглась в ожидании, но не утерпела, чуть отогнув зеленые ветви. Сгущающиеся краски вечерних сумерек не смогли скрыть от меня мужчину и женщину — Алэра и Танель эрт Сиарт. Они оба замерли на поляне, и сумеречные тени делали их похожими на каменные статуи. Наконец, Алэр шевельнулся:

— Танель, почему ты одна? Где твой покровитель? Мне казалось, он не должен отпускать тебя ни на шаг!

Красавица скромно потупилась и едва слышно ответила:

— Ваша милость, как вы могли подумать такое?

О! Я подобралась, представление становилось все интересней. Алэр приподнял за подбородок опущенное к земле личико:

— Почему нет? Эрт Сиарт создает впечатление надежного человека!

— Ваша милость, неужели вы запамятовали, что моему сердцу мил только один мужчина, — легкий вздох сорвался с ее губ, заставляя меня скрипнуть зубами от злости.

Это змейка-ревность вновь ужалила, поселив во мне ярость, заставив невольно подумать: «А я беспокоилась! Еще не успеет остынуть супружеское ложе после моего побега, как место жены лорда будет занято этой особой!»

Лишь только собралась предстать перед двумя любовниками, как на поляну вышел эрт Сиарт. Его супруга юркнула за спину Алэра, вынуждая оного угрожающе распрямиться и, будто непринужденно, спросить:

— От чего вы так рано покинули мой гостеприимный дом, неужели угощение оказалось не по вкусу?

— Я его еще не покидал, — дерзко отозвался эрт Сиарт. — Только супругу потерял, отправился искать и нашел… — больше ничего не сказал, но весьма красноречиво посмотрел на Танель.

— Я беседовал с вашей супругой, — вместо нее ему ответил Алэр, — вы должны помнить — мы с ней давние друзья.

— Все мы помним об этом, — в голосе эрт Сиарта не было и намека на должное почтение к лорду этих земель. — Но сегодня ваша свадьба, а вашей супруги нет рядом. Может, она грустит где-нибудь? Все мы помним также, что случилось с бедняжкой Миаль эрт Вэллис. Припомним еще и то…

— Хватит! — рявкнул Алэр. — Ты всегда казался смелым, но умным, вот только теперь я вижу — ты стал глуп!

— Почему же?

— Хватает наглости спрашивать? Хорошо, я отвечу — дерзить своему господину первая глупость и верх безрассудства!

— Казните меня? — вот после этого вопроса я всерьез засомневалась.

Либо эрт Сиарт слишком смел, либо безумен, либо, как утверждает мой супруг, глуп.

Алэр нехорошо усмехнулся, на скулах заходили желваки, пальцы сжались в кулаки — все шло к рукоприкладству. Видно, красавица это тоже поняла. Бросилась лорду в ноги:

— Ваша милость, прошу… — взгляд умоляющий, нежный, покорный — мне бы у нее поучиться.

Одернула себя — еще чего! Супруг мой тем временем покинул место действия, не сказав паре эрт Сиартов более ни слова.

— Поднимись! — приказал мужчина, оставшийся на поляне, и его жена медленно встала с колен, проделав эти движения с немалым изяществом.

Но тут же упала, а тишину укромной поляны разрезал звук оглушительной пощечины.

— Подстилка! — процедил эрт Сиарт, а его супруга надрывно всхлипнула.

Я не сумела удержать расплывающуюся по губам коварную улыбку, словно кто-то очень злобный, сидящий внутри меня, довольно потирал лапки, радуясь, что сопернице причинили боль. Недостойные мысли, не о том, мне надобно думать! Перевела взор на эрт Сиарта — лицо искажено бешенством, и теперь уже не кажется мне красивым, скорее напоминает морду зверя. Может, это он наблюдатель Беккит? Неужели так явно выказывает свое презрение лорду, служа Кровавой королеве? Я совсем запуталась, но единственным выходом узнать верный ответ на поставленный вопрос был один. Я должна отправиться в комнату с травами, подгадать, улучить момент и заглянуть, хотя бы одним глазком, чтобы все сомнения оставили меня!

Супруги покинули поляну, а за ними пришел мой черед вылезти из своего укрытия и осмотреться. Алый закат догорал, оставляя за собой узкую полоску, похожую на рваную рану. Я помотала головой — ни к чему такие ассоциации и направилась навстречу своей судьбе.

Она уже поджидала меня за первым поворотом тропинки, когда я налетела, будто подхваченная вихрем, и замерла, уткнувшись в широкую грудь, прикрытую бархатом. Алэр!

— Моя Ниа, — прозвучало надо мной, и столько вожделения, нежности и ласки в этих коротких словах.

— Да, — подняла голову, и он спросил только об одном:

— Готова?

— Да, — уверенно глядя в его светлые очи, и охнула, когда супруг подхватил меня на руки. — Алэр?

— Не желаю ждать ни секунды, — объявил он и быстрыми шагами отправился к парадному входу.

Спорить или протестовать, напоминая о традициях, было бессмысленно, потому я приготовилась к предстоящему событию, отчаянно краснея, пряча взор от встречных мужчин и женщин, удивленно глядящих нам вслед, смеющихся, дающих наставления своему лорду. Он отвечал всем, ускоряя шаг. За нами отправился Алэрин, демонстративно вынул клинок из ножен и притворил дверь спальни, показывая, что теперь вход сюда закрыт, как и выход.

В комнате Алэр первым делом поставил меня на ноги, давая позволение оглядеться. Спальня хозяина замка поражала своими размерами и роскошью. Стены покрыты изысканным шелком и искусно вытканными гобеленами. Чуть в глубине, под балдахином стоит огромная кровать, на которой все и случится. Сейчас она покрыта бархатом и завалена дюжиной подушек, которые супруг скинул на пол, пока я стояла, не находя сил сдвинуться с места. В камине пылал огонь, прогоняя ночную прохладу, проникающую сквозь распахнутое витражное окно и освещая золотистым светом спальню. Несколько тяжелых сундуков, окованных медью, среди которых оказался мой собственный, стояли у ближней стены, а у дальней располагалась низенькая резная дверка, ведущая, по всей видимости, в обещанную купальню. Пол устилали мягкие шкуры, предназначенные дарить тепло босым ногам хозяина покоев.

Алэр медленно, но неотвратимо приблизился, по пути скинув верхнюю одежду, оставаясь только в тонкой тунике. Я сглотнула и непроизвольно попятилась. Супруг настиг меня у двери, качнул головой, ласкающе дотрагиваясь до моего лица, обхватывая его ладонями, и хрипло выговорил:

— Прости, не до разговоров теперь, да и я не слишком речист для лорда, — его губы стремительно накрыли мои, а пальцы зарылись в волосах, неспешно поглаживая их.

Скользнул губами по моей щеке, вернулся обратно к устам, неторопливо, возбуждающе посасывая их, скользя языком в глубину моего рта, лаская и дразня, позволяя и запрещая, даря и забирая. Мои руки сами собой поднялись и плавно опустились на плечи супруга, ухватились за них, ощущая жар, исходящий от его тела. Этот поцелуй похитил все мои здравые мысли, руки Алэра, его тело, заставили все мое естество плавиться, неумело, жадно отвечая на все бесстыдные ласки.

Поцелуй клеймящий, жалящий, голодный, укравший все думы, околдовал меня, вынуждая выбросить из головы страхи, чаяния, боль. Тело Алэра стало для меня чем-то необходимым, важным, я сама вжималась в него. Внутри меня словно воспламенилось нечто до сего мига скрытое, сжигающее внутренности, никогда я не испытывала ничего подобного.

Когда супруг отстранился, я охнула, прижимая ладони к пылающим щекам, проклиная про себя свою слабость, а Алэр вдруг шепнул:

— Погоди, — потер ладонями лицо, помотал головой. — Не торопись, Ниа, иначе… — не договорил, снова подошел и прикоснулся к шнуровке на платье.

Не торопливо развязал ее, и платье упало к моим ногам, и я, понимая, что пути отступления отрезаны, переступила ворох кружев и бархата. Алэр сглотнул, и я, окрыленная маленькой победой, стянула тонкий корсет, отрывая жадному мужскому взору свое тело, уже готовое к дальнейшим ласкам.

— Твоя очередь, — вымолвил супруг, на секунду прикрывая веки, — только медленно. Помни, я хочу тебя, воспользуйся моментом, властвуй надо мной, моя королева!

Я выпрямилась, и впрямь ощутив свою силу над этим мужчиной, не только он мог владеть мной, но и я им. Незабываемое чувство, ни с чем несравнимое. Глядя в его потемневшие от страсти глаза, слушая прерывистое дыхание, я приподняла его тунику, потянула ее вверх, откинула прочь.

— Стой, — предостерегающе поднял руку Алэр, — теперь я.

Резко рванул шнуровку на штанах и отбросил их в сторону, представ в своей наготе.

Я моргнула, осознавая, что впервые вижу супруга полностью обнаженным. Взгляд против воли скользил по его телу — великолепное зрелище, нельзя мужчине быть таким прекрасным. Сильные мускулы обнаженной груди переходили в тугие мышцы на животе, плавно спускаясь к узким бедрам, привлекая внимание к внушительной выпуклости, покачивающейся между ног. Я судорожно вдохнула, воззрившись на его член, хоть уже и видела его.

— Не бойся, — словно в бреду, задыхаясь, молвил Алэр, заключая меня в объятия.

— Не боюсь, — я верила в то, что говорю, и его губы опять накрыли мои уста, бешено, властно, собственнически.

Тело опять, будто стало чужим, подчиняясь неведомой мощи желания — его или моего уже неважно. Главное другое — только бы Алэр не останавливался.

С непередаваемой радостью поняла, что меня опустили на прохладные простыни, а поцелуи супруга опустились ниже, сначала лаская шею, а потом грудь. Когда губы Алэра нашли розовые соски, я вздрогнула, потому что тело до боли желало этих прикосновений. Я забылась в наслаждении, потеряла счет времени, которое утекало. В том, как он дотрагивался до меня, было нечто волшебное, взгляд супруга требовал отдаться ему без боя, вынуждал оставить позади все, что было до нашей встречи. Горячий язык терзал соски, заставляя выгибаться навстречу, крича и требуя, и Алэр послушался, скользнул еще ниже, лизнул впадинку пупка, а руки сжали мои бедра. Я охнула и попыталась соединить ноги, когда язык и губы супруга принялись выводить загадочные узоры на внутренней стороне бедер. Изогнулась, будто молния пронзила мое тело, когда Алэр коснулся какой-то чувствительно точки, о которой я и не подозревала ранее. Теперь я задыхалась и молила об освобождении, как… Мысли всколыхнулись, пробуждая разум.

— Алэр, — в голосе послышалась паника, и мой рот тут же закрыли проверенным веками способом, выкидывая мысли прочь, а нетерпеливые мужские пальцылениво проникли в мое лоно, вынуждая прогнуться и застонать в предвкушении.

— Вот так, — шепнул супруг, лаская то не спеша, то ускоряя движения, вырывая стоны от ощущения странной наполненности и того, что все идет, как нужно.

Запаниковала вновь только тогда, когда поняла, что уже не пальцы, а нечто большое входит в меня.

— Алэр! Подожди! — попыталась оттолкнуть.

На лице супруга мелькнула судорога, но он замер, и я продолжила:

— Помнишь, ты обещал… хочу сама… — постаралась, чтобы голос не дрожал, но волнение не проходило, и я затаила дыхание в ожидании ответа.

Лорд ир'шиони кивнул и стремительно перевернулся на спину, а я в мгновение ока оказалась сидящей на нем верхом, совсем, как в видении.

На миг растерялась, но тут же взяла себя в руки и наклонилась над телом супруга, проводя по нему губами, пробуя соль на коже, дразня и получая определенное удовольствие от этого. Спустилась к твердой плоти, обхватила и ее, с каким-то яростным наслаждением расслышав, что Алэр резко, надрывно втянул в себя воздух, откидываясь на подушки. Провела языком.

— Ни-а-а, — то ли стон, то ли вздох сорвался с его уст, и руки супруга удержали меня. — Не так, мне нужно в твое лоно…

«А уж мне как это нужно!» — едва истерично не рассмеялась, но сдержалась, приподнимаясь над его бедрами.

Остановилась, вынуждая Алэра сжать и разжать кулаки, точно он хотел схватить меня и силой насадить на свой член. Взяла его плоть в свою ладонь, не отрывая взора от лица супруга, направила, чувствуя влагу на наших телах, слегка опустилась, зажмурилась и продолжила скользить вниз. Одним слитным движением. Боль буквально выбила воздух из моих легких, тело будто разорвали на части, вышибая из глаз слезы. Охнула и распахнула веки — медлить нельзя. Так хотелось, так мечталось увидеть во взоре Алэра торжество победителя, чтобы выплюнуть в лицо СЛОВО, утверждая свой триумф. Но во взгляде супруга сквозила такая нежность, щемящая, душераздирающая, что я почувствовала себя клятвоотступницей. На миг сомнения окутали разум, но только на миг, и я выдохнула:

— Дарвиендэл! — как на духу, думая о своем народе.

Горячая слезинка прокатилась по мгновенно заледеневшей щеке, пока глаза глядели в застывающие очи супруга. Вот так! Вздохнула:

— Прости, но мы неподходящая пара, — приподнялась, освобождая его плоть, которая вопреки всему не желала сдаваться, гордо взмывая вверх, окровавленная, непобежденная.

На негнущихся ногах прошла в дверь купальной, между ними все болело, кровь струилась по белой коже, вызывая во мне только чувство гадливости. Не особо всматриваясь в обстановку этого помещения, подошла к небольшому углублению, в которое по желобу стекала теплая вода. В очередной раз пожалела о том, что мне не позволено излечить себя, но трудности лишь закаляют, а их у меня впереди еще немало.

Завернувшись в чистую холстину, вышла в комнату, борясь с нервной дрожью. Я все еще в замке, а выход из него один — через окно, потому нужно постараться, чтобы ускользнуть. В сундуке моем заранее был спрятан простой комплект — штаны и туника, а также башмаки подходящего размера. Все позаимствовано у здешних обитателей, взгляд против воли упал на распростертого на кровати Алэра. Что-то дрогнуло внутри, заставляя то ли жалеть, то ли сочувствовать. И совсем не вовремя из глубины памяти всплыло угнетающее знание — супруг сейчас все видит и слышит, только сдвинуться с места не может. Хотя что он там видит? Балдахин один! Но все равно, до боли, до зуда во всем теле захотелось оправдаться — проклятая связь! Как ее разорвать? Отбросила чувства, призвав на помощь разум, и поняла, что врага за спиной оставлять не нужно. Набравшись смелости, ибо вся отвага внезапно покинула меня, забралась на кровать, где первым делом прикрыла обнаженное тело супруга. Не то, чтобы я всерьез опасалась за его здоровье, но подстраховаться решила. Пусть считает это проявлением заботы.

— Алэр, — наклонилась к его лицу, заглядывая в остекленевшие голубые очи, — послушай и не сердись! Изложу кратко, времени у меня мало. Беккит приказала мне убить тебя и доставить твое сердце. Кинжал, которым я должна разрезать твою грудь, находится под кроватью, и положила его туда не я, а некий наблюдатель змеюки. Кто он такой, мне так и не удалось узнать! Сейчас этот некто ожидает меня вместе с твоей частичкой в комнате с травами. Я сохраняю тебе жизнь, хотя, видят Хранители, это не моих интересах. Беккитта грозилась убить моих родных, томящихся в плену в Царь-городе, — поразмыслила и сказала. — Я отправляюсь за ними, надеюсь, успею. Прощай! Не ищи меня! — поддавшись порыву, быстро коснулась неподвижных губ своего личного ир'шиони, будто выражая свои чувства, прощаясь с ним навеки.

Спрыгнула и продолжила свои дальнейшие приготовления. Надела на шею кулон, но внешность менять не стала. Простыни, крепкие, новые, пригодные для нужного дела, лежали на самом дне моего сундука, вместе с ножнами для кинжала, честно украденными из покоев Тижины.

Теперь осталось вспомнить и точно выполнить все, чему меня учили. Вязать узлы я старалась, только силы было маловато, и наставникам с братьями оставалось лишь качать головами, выражая неодобрение. Наверное, переживание и яростное желание убежать отсюда придали мне сил, и узлы получились на удивление крепкими. Глубоко вдохнула, накинула на плечо суму, привязала один конец импровизированной веревки к столбику кровати и сбросила другой вниз.

Взгляд в окно и я непроизвольно вздохнула — звезды, крупные, яркие, словно бусины, раскатились по черному бархату небес, серебристый дым струился над Нордуэллом. Луна стояла высоко и гасила своим сиянием мерцание звезд и черноту самого ночного неба. Не в помощь мне светит она, но иного пути нет. Надежду вселяло лишь пение, доносящееся из-за замковых стен — подданные еще гуляют и, может, не заметят одинокую фигурку, спускающуюся по стене.

Ухватилась за грубую ткань и, старясь не глядеть во тьму, клубком свивающуюся внизу, соскользнула с подоконника. Руки болели от напряжения, кожа саднила, но я не отпускала ниточку, связывающую меня с жизнью, на ощупь ища опору для ног. Замок лорда строили давно, но время, на мое несчастье, пощадило его стены, отчего с трудом удавалось отыскать очередную выщербину, чтобы упереться в нее. Шум в ушах стоял неимоверный, то мое сердце громко стучало в груди, отдаваясь громом в ушах. Когда под ногами почувствовала ровную поверхность, возблагодарила Хранителей, всех и сразу, отпуская тугую нить дрожащими руками.

Но стоило мне обернуться, как сердце в груди екнуло, посылая в голову миллионы пылающих паникой искорок. За спиной стоял Гурдин и неодобрительно цокал языком. Я почувствовала острое желание очутиться отсюда как можно дальше, когда недобрая рука словно стиснула сердце, и я едва не захлебнулась криком — ир'шиони, истинный, древний, распахнул свои крылья, являя моему взору чудовище, по сравнению с которым Алэр казался игривым котенком. Слова его были тихи и, по сравнению, с видом благодушны:

— Девушка, вернись к супругу. Он простит, увидишь!

— Кто вы? — прохрипела я, внезапно лишившись голоса.

— Гурдин, неужели не узнаешь? — чудилось, он насмехается, но когда приказал. — Вернись! — повеяло холодом, луна на миг скрылась за тучами, и я запаниковала, вынимая из ножен кинжал и бросаясь в бой, так хотелось исчезнуть из этого проклятого места.

Ударила, не желая ему смерти, сильно, но в плечо. Охнула, когда мой клинок из аравейской стали просто отскочил. Всхлипнула, понимая, что все надежды тщетны.

— Девушка, не твоя рука оборвет мою жизнь, — печальная улыбка тронула грубые черты ир'шиони.

— Я не вернусь, — непоколебимо произнесла я, только шепотом, не надеясь на спасение.

Улыбка Гурдина померкла, а за спиной вдруг кто-то завыл, зашептал, красочно выругался, угрожающе зашипел, надрывно зарыдал, точно сплелись в едином крике сотни, нет тысячи голосов. Не на земле, не на небе, а в моей собственной голове.

Гурдин отступил, указывая мне рукой на заросли:

— Иди, если сможешь…

Мне и самой хотелось заорать, чтобы все эти голоса умолкли, прекратили терзать меня, оставили в покое. Не знаю как, но я поднялась и медленно, мучимая Духом, запертым в крипте, направилась к открытым воротам. Запнулась о выступающий из-под земли корень, охнула, сильно ударившись о землю, так, что дух занялся. Это и вернуло некую ясность мыслям, и я сумела поменять обличие.

На выходе стало легче, но никто меня не остановил — ночь была подходящая, стражники решили, что паренек, в которого я превратилась, просто перебрал на свадьбе лорда. Гурдин не преследовал меня, а вот Дух бесновался, старался удержать, натягивая незримую цепь, связывающую меня с этим замком. Только я была сильнее этой связи, новой, непривычной, слабой в своем начале. Шатаясь, присела, не задумываясь особо, куда именно, прикрыла веки.

Очнулась от бесноватого хохота:

— Эй, парень, — меня потрясли за плечо, — пойди проспись, да не здесь. Тут и без тебя тесно!

Вскочила, словно ошпаренная, и осмотрелась. Свет факелов высветил длинные столы, часть угощения съедена и выпита, потому многие мужчины уже храпят за ними. Я стремглав бросилась прочь. Хорошо, хоть суму успела прихватить. Ноги сами несли меня, а позади — выл, стонал, захлебывался воплями Дух Нордуэлла, требуя вернуться назад, а под конец заплакал, будто младенец, мучимый злодеями.

Я бежала прочь, закрывая уши, чтобы не слышать, глядя лишь вперед, чтобы видеть путь, натыкаясь на встречных людей. Словно издалека доносились их ругательства, меня толкали, я падала, но поднималась и брела дальше.

Полную луну вновь, точно по чьему-то сигналу, скрыли тучи, сгущая тьму вокруг, факелы остались далеко позади, а на смену свету принеслась страшная белесая мгла, закрыла небо и землю своими крылами. Казалось, все вокруг меня задрожало, застонало, сжалось в испуге под властью этой неведомой мглы. Тень! Могла бы и сама догадаться. Я обхватила себя руками — это всего лишь призрак, а я мальчишка — не беглая супруга здешнего лорда. Седой туман не отступал, он распространялся по округе волнами, опутывая все кругом. Причудливые, пугающие, диковинные клубы наползали друг на друга, изменяясь, сплетаясь, создавая новые фигуры. Кровь стыла в жилах, чудилось, рядом притаился грыр, жаждущий испить кровушки неосторожного путника. Я уже не понимала, чье это сердце стучит в груди; чье именно дыхание вырывается в замерзающий воздух; чьи стоны натужно срываются и улетают в никуда. Мерещился и чей-то пристальный, пронзительный, недобрый взор, провожающий меня, сверлящий спину, стремящийся сорвать чужую личину.

Брела, не разбирая дороги, давно потеряв направление, пока не упала, тяжело хватая воздух ртом. Сколько лежала так, кусая губы до крови, чтобы боль отрезвила разум. Нечеткие голоса все еще отдавались в голове жалобным эхом, потому я не сразу услышала приближающийся топот копыт. Лошадь? Всадник? Спасение? Поскольку сил у меня не осталось, я приняла единственное решение — раз не способна бежать сама, попробую добраться на коне.

— Подождите! — так громко, как могла, закричала я, кинувшись на звук, издаваемый лошадиными копытами.

В тумане ничего нельзя было разглядеть, только ощущались мелкие камешки под ногами, но во мне, будто открылось второе дыхание, и я летела.

— Кто здесь? — послышалось из белесой дымки, и я начала тараторить первое, что пришло на ум, опутанный паутиной страха и безысходности. Болтала чепуху о том, что потерялась, вернее, потерялся и ищу родных, а сама шла и шла, ведомая только своим отчаянием, так как звуков уже слышно не было.

Лошадь и всадник, закутанный с ног до головы в плащ, показались мне неожиданно, я практически наткнулась на них.

— Хм… — раздалось надо мной, и только теперь я узнала этот голос — Хранительница судеб пожелала свести меня с эрт Сиартом.

Я подумывала о том, чтобы уйти обратно в туман под этим испытующим взглядом мужчины. Дождалась его медленного кивка, дрожа на пронизывающем ветру, а эрт Сиарт вдруг усмехнулся, нехорошо, бешено сверкая глазами, и я попятилась.

— Ты куда, парень? — он протянул руку и куда-то в пустоту добавил. — Надеюсь, Хранители мне зачтут…

— Куда вы направляетесь? — рискнула пропищать я.

— В Двуречье! Буду пить и гулять, пока моя дражайшая женушка рыдает, оплакивая женитьбу нашего лорда!

Вспомнив, в каком положении оставила этого самого лорда, я без лишних вопросов приняла протянутую ладонь, и меня тотчас подняли на лошадь.

Туман прикрывал наш отъезд, но и затруднял путь, как эрт Сиарт находил дорогу, было ведомо одним Хранителям, я же все еще чувствовала связь. Такая тонкая, но прочная нить, скрепляющая мое сердце и сердце Алэра, теперь она была натянута до предела, вызывая боль.

Я не помнила, как прошла эта ночь, и наступило утро. Время для меня истекало медленно, тревожа незаживающую рану, оставшуюся после того, как связь истончилась настолько, что вопли Духа в моей голове немного утихли. Тень исчезла, уводя за собой колдовскую мглу, и я отрешенно глядя в небеса, заметила, что звезды померкли, а на востоке показалась узкая полоска новой зари, баюкающая в облачных объятиях поднимающееся солнце.

Только теперь я ощутила, что сердце бьется сильно и ровно; перед глазами ничего не кружится, а в голове царят лишь мои мысли.

— Мы в Двуречье? — оглянулась на хмурого эрт Сиарта.

— Угу! Пойдешь со мной, будешь сторожить, а после отвезу тебя домой! — приказным тоном объявил он.

Отказаться я не могла, только покивала, правда без должного почтения, как сделал бы это на моем месте любой деревенский парень. Дотащились до маленького городишки, который мне еще в первое посещение не понравился. Только в прошлый раз путешествовала под охраной, а теперь пришлось опасаться, вдобавок ко всем несчастьям, я вынуждена была бежать за лошадью — не пристало важному господину ехать в одном седле со слугой.

Хвала Хранителям, таверна отыскалась быстро, глядя на ее непрезентабельный вид, я скривилась, а эрт Сиарт посчитал, что заведение вполне пригодно для воплощения его планов в жизнь. Бросив мне поводья и властно махнув рукой, по всей вероятности, приказав таким образом позаботиться о его коне, мужчина со скрипом распахнул рассохшуюся от времени и непогоды дверь.

Несколько минут тщетно пыталась вспомнить, что мне делать с оставленной на попечение животиной. Казалось, что конь ехидно косит на меня темным глазом и выразительно вздыхает. Конюшня виднелась сбоку от основного здания, туда я направила свои стопы и повела за собой скакуна. К моей радости, конь послушно пошел на поводу, не делая попыток вырваться на свободу.

Конюшня выглядела ничуть не лучше самой таверны, сквозь щели в стенах по ней свободно гулял ветер, крыша пропускала дождевую воду, денники выглядели так, словно их ни разу не чистили, а о свежей соломе речи и вовсе не велось. Откуда-то из грязного угла выскочил мальчишка и налетел на меня с кулаками. Скорее по привычке, чем что-то серьезно соображая, я отвесила мальцу несколько тумаков, наподдав напоследок парочку хороших пинков, потому что меня обуяла невероятная злость, и мальчишка попался под горячую руку. Рассматривая его сверху вниз, грозно вопросила:

— Говори, где тут можно коня разместить, да и самому отдохнуть после долгого пути!

Он сверкал темным глазом из-под куцей челки, утирая кровь из разбитой губы, и молчал.

— Ну?! — уже более сурово молвила я, понимая, что сейчас важно показать свое превосходство.

— Туда, — указал куда-то влево, шмыгая при этом носом.

Повернула голову в сторону, там располагалась относительно новая перегородка, вновь посмотрела на парня и сказала:

— Если поможешь, я разделю с тобой награду, коей одарит меня господин.

— С чего вдруг? — недоверчиво поинтересовался он, поднимаясь с пола.

Небрежно повела плечом и бросила:

— Лень! Я лучше полежу!

— Требую половину!

— А получишь четверть и ни медяком больше! — четко сообщила я, надвигаясь на мальчишку. Как действовать в нынешней ситуации я теперь знала — провела несколько часов внимательно наблюдая за мальчишками, живущими за стенами замка.

Конюшенный сдался практически сразу и, перехватив поводья из моих рук, повел коня за перегородку, а я вальяжно последовала за ними.

Здесь в самом конце было довольно чисто, особенно если сравнивать с остальным помещением, лежали охапки сена, пригодного в пищу животным и находился один-единственный конь, вероятно, какого-то важного посетителя.

Удобно разместившись на ворохе сухой соломы, я с удовольствием потянулась, только сейчас ощутив, как напряжены мышцы и косточки моего многострадального тела. Жаль расслабляться рано — Нордуэлл позади, но это лишь на время, потому что необходимо вернуться и пройти к Сторожевому замку. Остается и дальше уповать на милость Хранителей, коей они одаривали меня все эти годы. Не стоит забывать и о собственных знаниях и умениях — в моем нелегком деле пригодятся и они.

Обдумывая свои дальнейшие планы, решая стоит ли двигаться обратно с эрт Сиартом или лучше пробираться в одиночестве, я разглядывала мальчишку. Он довольно сноровисто снял с лошадиной спины седло, притащил скребницу и аккуратно почистил бока животного. Я смотрела и запоминала — не лишним будет!

Сума, собранная наспех, каким-то чудом не затерялась во всей суматохе, сопровождающей мое бегство из Нордуэлла. В ней обнаружились сухари, вода в кожаном бурдюке и пара сморщенных прошлогодних яблок. Невелико богатство — но это лучше, чем ничего, потому как загулявший эрт Сиарт не озаботился проблемой моего питания. Жальче всего было потерять кинжал из аравейской стали. Скорее всего, он остался там, под окном, из которого я спустилась. Если Гурдин не подберет оружие, то оно или достанется прохожему или будет до окончания веков лежать под стенами замка лорда. Вспомнив истинное обличие старца, невольно поежилась, одновременно страшась и пылая желанием узнать, почему он так легко отпустил меня! Вероятно, наделся на пресловутую, неизученную мной связь! А если она поможет супругу отыскать меня? Или того хуже вынудит меня саму вернуться? Прислушалась к внутренним ощущениям — голова ясная, сердце стучит ровно, да и в целом самочувствие вполне сносное. Взгляд упал на руки, и тут же на одном из пальцев блеснуло ярким светом кольцо. Я дернулась, словно обожглась — и как я могла о нем забыть? В парня я превратилась довольно рослого, но худого, потому сумела без труда снять тонкий серебряный ободок. Воровски оглядевшись, ринулась на улицу. За конюшней обнаружилась обширная навозная яма. Именно в нее я с наслаждением закинула ненавистное кольцо, мысленно распрощавшись с лордом Нордуэлла на веки вечные, и со спокойной совестью вернулась обратно.

Надеясь завести разговор, пригласила мальчишку разделить нехитрую трапезу. Он, устроив коня эрт Сиарта в стойле, присоединился ко мне, вытерев грязные руки о тунику. Переборов неуместный приступ брезгливости, принялась за еду, в то время, как мальчишка уже смачно уплетал яблоко. Я грызла сухарь, представляя на его месте сочный персик. Мальчишка не терялся, с жадностью уничтожая сухари, чавкая, утирая рот рукавом. Спохватившись, последовала его примеру, подавляя желание отвернуться. В конце трапезы он спросил:

— Твой хозяин нордуэллец?

— Угу! — смахнула с колен крошки и важно прибавила. — И я из тех краев!

Мальчишка пренебрежительно фыркнул, вынуждая меня вскинуться:

— Эй, ты чего?

— Ты не демон! — прозвучало уверено. — Их видно сразу!

— Не демон, хвала Хранителям, — вполне естественно передернула плечами и сочинила. — Мамка моя после смерти батьки за оного вышла, вот и уехали из Каменего!

На этот раз собеседник уважительно присвистнул:

— Да-а…

Я не ответила, не совсем понимая, к чему относится это высказывание — то ли к первой части моей лживой речи, то ли ко второй.

Мальчишка продолжил говорить:

— Каменего от нас далеко, а демоны под боком. Наш правитель, сам знаешь, с ними не в ладу. Кстати, верно ли, что ваш лорд женился на дикарке из-за Разлома?

— На королеве! — вскинула голову и чинно добавила. — Я был на свадьбе!

На простоватом мальчишеском лице возникло искренне недоумение:

— А хозяин твой, отчего на свадьбе не остался?

— С женой повздорил! — я не стала утаивать причину, по которой эрт Сиарт прибыл в Двуречье.

— Все беды от баб! — со знание дела отозвался собеседник, а я нахмурилась.

В основном так считают только мужчины, а большинство женщин скажет вам, что все несчастья происходят по вине мужчин. И так повелось из века в век.

— А я ее видел! — прервал поток моих размышлений голос мальчишки.

— Кого? — я подскочила на мягком ворохе.

— Невесту демона! — с гордостью поведал он.

— И я ее видел, — пожала плечами и вздохнула. — Красавица-а-а, — с тоской глядя на свое новое тело.

— Разве? А мне показалось, что это худая невзрачная девка. Проезжала она через наш Сатергис, думал, что с коня свалится, аж на ветру качалась! — объявил собеседник, и я открыла рот, чтобы выразить свое негодование.

— Да-да! — подтвердил свои слова мальчишка. — Не чета нашей Беккитте!

Я спрятала за спину сжавшиеся в кулаки руки и сменила неприятную тему:

— Трапезу мы разделили, а я все еще не знаю твоего имени!

— Больно заумно говоришь, — подозрительно прищурился он. — Сразу видно, лорда наслушался! Меня Лисем Соломеным кличут, а тебя?

— Ганом, — не думая, отозвалась я.

— Ну, будь здоров, Ган! — ответил мальчишка, стремительно соскочил с груды сена, скрылся за перегородкой, где, судя по звуку, справил малую нужду.

Меня покоробило, только придется привыкать — я теперь не утонченная девушка, а деревенский парнишка. Невеселые мысли одолели, и порой среди них проскальзывали страхи, которые я усиленно гнала прочь и убеждала себя: «Хуже, чем в Золотом замке уже не будет!» Чтобы отвлечься вскочила, потянулась и отправилась на небольшую прогулку.

Мышью прошмыгнула в зал таверны. Мое внимание сразу привлек жарко натопленный очаг, а нос защекотал аппетитный запах поросячьей тушки, запекающейся на вертеле. Приветливо подмигивали сальные свечи, освещающие небольшой зал, явно знававший лучшие времена. Хозяином оказался человек средних лет с мясистым лицом, хранящим угрюмое выражение. На меня он взглянул недобро и шикнул:

— Пошел вон! — не двигаясь с места, потому я стрелой метнулась к сидящему спиной к входной двери эрт Сиарту и затараторила:

— Господин, ваш конь устроен, сыт и обогрет. Я все сделал в лучшем виде, не извольте беспокоиться!

Эрт Сиарт посмотрел на меня захмелевшим взором, скупо кивнул и бросил под ноги серебряную монетку — невиданная щедрость.

Чуть замешкавшись, я подхватила монету с пола и, ретиво кланяясь, подражая когда-то виденному нищему, попятилась к двери. Признаюсь, первым порывом было потратить деньги, купив у трактирщика еду, но, оценив обстановку побрезговала. Вокруг громко жевали, чавкали, отрыгивали и ковыряли немытыми пальцами в зубах посетители таверны. Крепче зажав монетку в руке, выскользнула на улицу, решив, что средства мне еще пригодятся.

Погруженная в свои мысли я брела по двору медленно, с тоской глядя в пасмурные небеса, укрытые тяжелыми тучами, грозящими разразиться сильнейшим ливнем. На окружающее пространство внимания не обращала, и как оказалось очень зря. Едва подошла к дверям конюшни, как вдруг меня резко схватили, прижав руки к телу, встряхнули, а затем ударили кулаком по лицу, так что я не успела заорать, потому что кровь из разбитого носа и губ полилась в рот. Только судорожно вздохнула, пыталась осмотреться — не позволили — бросили на землю и пнули по ребрам, так что весь воздух из меня вышибло, и я закашлялась. Уселась и услышала издевательский хохот, понимая, что монеты лишилась. Глядя в спину двум верзилам, утирала горькие слезы обиды, пока из конюшни не показалась взлохмаченная голова Лися.

— Слабак! Растерял наши деньги! — мальчишка презрительно сплюнул рядом со мной и вновь скрылся за дверями.

Прекратила лить напрасные слезы, поднялась и поковыляла под крышу. Лись Соломенный гордо возлежал на груде сена, жевал последний сухарь, вытащенный из моей сумы, и на меня не смотрел.

Чтобы вернуть свое имущество, пришлось постараться и только после того, как умылась водой, предназначенной для лошадей. Конь эрт Сиарта фыркал, пока я окунала руки в его поилку.

Лись наблюдал за мной из-за угла, но, хвала Хранителям, молчал, иначе, боюсь, не сдержалась бы. Потом мы сидели на привычном месте и не разговаривали, что давало мне возможность поразмыслить и решить, что теперь для меня есть лишь один путь в Нордуэлл — вместе с эрт Сиартом.

Дождь, грозивший затопить округу, так и не разразился, только гром изредка разрывал потемневшие небеса, с которых не упало и капли. Лись куда-то убежал, предоставляя мне право отлеживаться в гордом и мучительно одиночестве. Все же когда говоришь с кем-нибудь, пусть и о пустяках, время течет быстрее, а унылые мысли не теснятся в голове, затуманивая ее страхом.

Обрадовалась, когда мальчишка вернулся, но виду не подала. Он весь взмыленный, словно вернувшийся после долгой скачки конь, указал в сторону двери и, запыхаясь, изрек:

— Пошли!

— Куда? — приподнялась на мягкой охапке сена.

— Сам все увидишь! — брякнул Лись и устремился обратно к дверям, и я, мучимая любопытством, последовала за ним.

Вечер, опутанный паутиной тумана, прятал звуки, скрывал людей, обнажая тени, рисуя необычные фигуры, заставляя сердце биться тревожно с перерывами. Лись ожидал меня на пороге:

— Не потеряйся! — крикнул он, кидаясь в туман, и белесая мгла бесследно поглотила его.

Я нырнула за ним, прислушиваясь и ориентируясь на звук удаляющихся шагов, благо деревянная подошва издавала особенный стук. Спустя каких-то пару минут, город осветило множество факелов, раздались громкие голоса, так что я не рисковала потеряться, а вполне благополучно влилась в толпу, которая и вынесла меня на заполненную народом площадь. Душа сжалась, когда стало понятно, зачем устроено столпотворение. Высокий столб, охапки соломы и стопки поленьев у его подножия ясно давали понять, что ожидается, куда так спешит народ. Зрелище! Еще бы — скучный, маленький городишко, а тут такое — наверняка будут сжигать ведьму. Мне почему-то представились двое: чистенькая старушка-травница, которая только и делала, что собирала травы, да лечила окрестных крестьян, и молодая, красивая женщина, вся вина которой лишь в этом очаровании и состояла! Вопиющая несправедливость и в том и другом случае! Я собиралась уйти, чтобы не видеть, так проще, так легче, чем сделать хотя бы одну попытку спасти несчастную! Потому что, кто спасет потом меня?!

Толпа неистовствовала, толпа задыхалась, задние ряды напирали на передние — им не терпелось рассмотреть подробности. И вместо того, чтобы покинуть опасное место, я оказалась почти у столба, влекомая обезумевшими в своей жажде развлечений людьми.

— Ведьму, ведьму везут! — раздалось над толпой, и она зашевелилась.

Пришлось двигаться и мне, иначе был риск упасть и быть затоптанной множеством ног. Вытянула шею вместе со всеми, пытаясь рассмотреть несчастную в отсветах мечущегося пламени тысячи чадящих черным, зловещим дымом факелов.

Честно, разглядев в их свете девушку, которую везли, я вздрогнула. Измученной, окровавленной, усталой выглядела незнакомка, но в ее взоре, устремленном на толпу, виднелась сила, непокоренная, несломленная пытками воля и… Я ринулась вперед, стараясь раздвинуть строй, оттолкнуть стоящих на пути. Красный, светящийся зрачок до боли, до тихого стона знакомых глаз. Крисса! Одна из тех, кому я пообещала вернуться! Моя альбина, подруга детства, и я не имела никакого права бросать ее здесь. Рванулась, будто ощущая цепи, сковывающие ее по рукам и ногам, так точно они опутывали мое тело.

Криссу привязывали к столбу, обкладывая ноги сухими ветками, а я, не помня саму себя, стремилась к ней, толкаясь, неистово царапаясь, порой кусаясь, получая тумаки, пинки, тычки со всех сторон, не ощущая боли, но мечтая только об одном добраться до цели, совершенно не представляя, что буду делать, если доберусь. Народ вокруг волновался, улюлюкал, требовал стражников ускориться, а я все шла и шла, проталкиваясь вперед. Оханье, брань, проклятия сопровождали мое медленное шествие. Всем хотелось поближе взглянуть, как сгорит ведьма, а она смотрела на них — гордо, непобеждено, презрительно. Словно во сне, я увидела, как поднесли факел, заорала не своим голосом, утонувшим в бешеном вое толпы, последний рывок, и кто-то схватил меня под локоть, да так, что не смогла вырваться. Дернулась, но безуспешно, силясь сморгнуть слезы безнадежного отчаяния, повисшие на ресницах. Взвыла, когда занялся необычайно яркий, будто живой, костерок, который точно зверь принялся лизать ветки, солому и поленья, стремясь достичь главной жертвы — Криссы. Возопила не своим голосом:

— Пусти! — вырываясь из крепких, причиняющих боль объятий, только натруженные руки стиснули еще сильнее.

Вдруг в этой сумятице, ужасе, тьме раздался голос, исполненный гордости и силы духа:

— Знайте, она придет! Моя королева дала слово, и она непременно вернется! — умолкла на секунду, потому что не знающий пощады огненный палач перекинулся ярой искрой на грязный подол ее платья, но Крисса собралась и завершила. — Моя королева Ниавель отомстит за меня! Она сожжет, уничтожит ваш городишко, не оставляя и камня на камне!

Толпа утихла, и вперед вышел наместник:

— Испугались ведьмы? Жалкие! Устыдитесь своих порывов, ибо кого вы боитесь?! Узрите! — поднял факел и ткнул им в лицо Криссы.

Я кричала вместе с ней, а когда подруга умолкла, и я обмякла в уверенных руках могучего мужчины, держащего меня. От слез все расплывалось перед глазами, но я запомню все, до мельчайших подробностей, потому что происходящее будет сложно забыть, а уж простить и вовсе невозможно! Огонь пугающе медленно, словно наслаждаясь предложенным лакомством, пожирал плоть моей подруги, а мне чудились ее редкие стоны. Но вот остался лишь треск поленьев, сжигаемых неутомимым пламенем, его гул, разносящийся над площадью. И тут я поклялась, глядя и на столб огня, тянущийся к небесам, и на разлетающийся по округе пепел, пообещав: «Я отомщу за тебя, Крисса! Клянусь, этот мерзкий грязный городишко захлебнется в крови своих жителей, а наместника лично посажу на кол или сожгу, упиваясь его криками!»

Разгоряченная зрелищем толпа неторопливо начала расходиться, я бездумно переставляла ноги, ведомая неизвестным. Голову поднимать не хотелось, да и вообще ничего не хотелось, кроме как выть, подобно волкам в холодные зимние ночи. Сердце сжималось в ледяных тисках, и я дрожала, а в голове мелькало два вопроса: «Почему Крисса оказалась на этой стороне Меб?» и «Есть ли здесь еще кто-то из моих альбин?»

Пришла в себя, ощутив, как мне в ладони кто-то подает кружку с горячим питьем. Подняла глаза и увидела высокого человека в простой одежде.

— Очнулся, — констатировал он. — Я уж и не чаял!

— Кто вы? — пригубила напиток, обожгла язык и с недовольством воззрилась на мужчину.

— Пей, сынок, а то заледенел ты совсем, хотя на дворе лето!

— Сынок? — в какое-то мгновение я и забыла о своей внешности, но мужчина понял мои слова по-своему:

— Ты прости, коли не по нраву! Только ты мне моего сына напомнил, когда кинулся ведьму выручать! Мой тоже таким был и сгинул по вине гнусной бабы!

Моргнула, а он, не обратив на это никакого внимания, рассказывал дальше:

— Я тогда не успел Рода остановить, а потом наместник наш всю спину ему содрал до самых костей, сам бил и через строй прогнал. Умер мой мальчишка, а ему всего тринадцать было… — по щеке мужчины скатилась скупая, но от того почти драгоценная, слеза.

— Вы решили, что я полюбил ведьму? — молчать было неловко и невежливо, потому прервала затянувшееся безмолвие.

— Или пожалел — неважно, а они коварные! Заманят, накинут любовные сети и опутают прочными веревками, так, что уже не сдвинешься, — вздохнул, отошел к ободранному шкафчику, вынул бутыль с каким-то крепким напитком и отхлебнул, а я осмотрелась.

Мы находились на небольшой кухне, с которой просматривался вид на скудно обставленную комнатушку. Окна затянуты бычьими пузырями, стены голые, каменные, пол устилает не слишком чистый тростник.

— Мне жаль вашего сына, — все еще дрожа от пережитого, молвила я и снова пригубила жгучий травяной напиток с каплей чего-то ядреного, получаемого из зерен ячменя и выдержанного в дубовых бочках. Такой пьют не в замках лордов во время шикарных празднеств, а в хижинах бедняков и трактирах, когда хотят утопить свое горе.

— И мне жаль, он у меня один остался, остальных унесла черная немочь, — поведал мужчина, делая очередной глоток.

— Спасибо, — я только-только осознала, чему подвергла бы и себя, и всех оставшихся в живых ар-де-мейцев. Криссу я бы не спасла, но что точно — сама бы погибла. В лучшем случае под пытками, в худшем сгорела бы, оставив о себе лишь пепел, который бы развеяли поутру.

Кстати, о пепле! Нельзя, чтобы прах подруги остался на этой стороне Разлома, так что я должна рискнуть!

Больше не было произнесено ни слова, даже на прощание. Человек просто махнул мне рукой, провожая до угла, и я отправилась на поиски таверны.

Плутать пришлось недолго, шарахаясь от разгоряченных зрелищем прохожих, пробегая укромные закоулки, в которых прятались колеблющиеся в свете факелов тени.

Лись Соломенный с приятелями живо обсуждали казнь ведьмы, приглашали и меня, но я отказалась, забралась в угол подальше, прикрылась охапкой сена и попыталась уснуть. Не смогла. И смех мальчишек, и собственные думы, и душевная маета мешали. Ничего не оставалось, как безмолвно лить слезы, глядя в потемневшие от времени потолочные балки. Все силы и боевой задор разом покинули меня. Воротилось жадное, скребущее сердце сотнями когтей одиночество, которое было со мной на протяжении всех дней пути из Ар-де-Мея в Золотой замок. Зачем? Ради чего все эти страдания и жертвы? Что ждет меня в самом конце? Смерть? Забвение? Пустота? Для чего все это бессмысленное барахтанье в мутной воде? Не для того ли я выбираюсь из очередной передряги, чтобы угодить в новую? Так бы и рыдала, наверное, всю ночь, если бы не услышала звонкий голос, всколыхнувший мое сознание, встряхнувший тело не хуже хорошего толчка.

— Эй! Конюшенный! Где тебя носит? Встречай важных гостей!

Послышалось недовольное ворчание Лися, которое через несколько мгновений сменили его же заискивающие расшаркивания. Я выбралась из-под сена тихо, как могла, и устремилась ближе, чтобы рассмотреть незваных гостей.

Их оказалось немного, всего пять человек, все молодые парни, не старше меня. Один из них, тот, что говорил, одет богаче, остальные проще, но тем не менее добротно. Кони статные, дорогой породы, да и снаряжение небедное. Ясно, говоривший — наследник знатного семейства, другие его сопровождающие. Еще бы знать, куда они направляются?

— Видели, как ведьма горела? — беря коня под уздцы, не запамятовал поинтересоваться Лись, словно это было самое главное событие в его жизни.

Парни хмуро переглянулись, и один из них ответил:

— В том, чтобы сжечь бабу, нет великого подвига! Коли на площади жгли нежить, казнили дезертира или преступника, так мы бы взглянули!

— Баб любить надобно! — припечатал «наследничек», как мысленно я назвала его, но после этих слов невольно прониклась уважением.

Повезло тем, кто служит этому парню — и в жестах, и в осанке, и в речах — везде проскальзывает истинное благородство. Хотелось бы верить, что с годами оно лишь возрастет.

Лись снова залебезил, мол, да, согласен, и все такое, его дружки подхватили иных коней, а гости отправились перекусить в таверну. Я собиралась проскочить следом, но Лись увидел и окликнул меня:

— Ган! Раз потерял монету, но хочешь получить ночлег — отрабатывай! Я не собираюсь запросто ютиться с тобой под одной крышей!

— Места тут много… — начала я, но была перебита одним из дружков конюшенного:

— Места, может, и много, но… — теперь они все, многозначительно глядя и разминая тощие кулаки, надвинулись на меня.

Пришлось смириться:

— Грыр с вами! — и помочь противному мальчишке. Работая скребницей, осознала — нужно жить дальше, хотя бы ради одного — мести! Всем и каждому, и даже себе самой! С горем пополам, но я справилась с возложенной задачей и бросилась прямиком к таверне, чтобы в ее задымленном зале увидеть разыгрывающуюся нелицеприятную сцену.

Эрт Сиарт до того увлекся дешевым, но крепким хмельным, что разошелся и необдуманно зацепил какого-то малого, отдыхающего за соседним столиком в компании таких же молодчиков с весьма разбитными физиономиями. Теперь вся эта свора, других слов я не смогла подобрать, напала на мужчину. Действуя по наитию, бросилась вперед — не ведаю, на что рассчитывала, но изо всех сил закричала. Несколько ударов досталось и мне, парой синяков дело не ограничится.

Нам с эрт Сиартом повезло, потому что на помощь пришли те парни, которых я видела в конюшне. Они с легкостью раскидали обидчиков, и я, утирая разбитый в очередной раз нос, поблагодарила их, а мой, так называемый хозяин, блаженно вздохнул и уснул. Его ночлег был оплачен, посему проворные слуги расчетливого трактирщика унесли щедрого постояльца наверх, а мне пришлось брести в конюшню, проклиная свою порывистость. Так недолго остаться с искривленным носом — хороша получится королева! Зато никто не назовет слабачкой, все увидят, что я настоящий боец! Только сердечко в груди отчего-то горестно сжалось, и на миг припомнилось, каково быть слабой. Да, уметь постоять за себя, безусловно, важно, вот только порой так хочется, чтобы сильные руки, заключающие тебя в кольцо, оберегали от всех бед. Невольно вспомнился и Алэр. Почему? Ведь он чужой, ненавидимый, угрюмый, грубый, устанавливающий всегда и во всем свои правила! Пыталась убедить саму себя и с тоской признавала, что кроме всего перечисленного супруг обладал иными качествами, которые так нравятся женщинам. Алэр дерзкий, страстный, невероятно обаятельный и сильный. Зачем я вспоминаю его? Неужели как-то незаметно, тишком, демону удалось украсть мое сердце? Остановилась, борясь сама с собой, потрясла головой и влетела в конюшню. Запрыгнула на душистую соломенную охапку, зарылась в нее по самую маковку и попыталась подумать о другом. Только уснуть не могла, чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Неподалеку возился Лись, за стенами выл ветер, словно горевал по безвременно почивший Криссе, раскачивая фонарь над входом. Крисса! Я подскочила и выбралась из соломы. Мне необходимо собрать пепел, оставшийся на месте сожжения, чтобы вернуть его на другую сторону Меб! Вот только как это сделать?

Случай представился спустя несколько часов. Пока я лежала без сна, а Лись посапывал на своей охапке, в конюшню воротились приезжие. Все, кроме наследника. Четверо парней разместились на соседней груде соломы и, тихонько передавая друг другу бутыль с хмельным, принялись рассказывать истории.

— Мой дед, — начал один из парней издалека, — был отменным плотником и лучшим строителем в деревне. Он чувствовал силу дерева, знал какое можно рубить, а какое нельзя! Лорд наш приметил деда моего, да в замок свой призвал. И отец мой, и я воспитывались вместе со старшими сыновьями правителя. К слову, я унаследовал часть этого знания, — не без самодовольства.

— Врешь ты все! — послышалось недовольное восклицание разбуженного Лися. — Какая разница, какое древо пойдет на строительство дома?

Парень прищурился и поманил мальчишку к себе:

— А ты пойди сюда, малец, и узнаешь все из первых уст!

— А и пойду! — храбро объявил Лись, выбираясь наружу, и я, заинтересовавшись, тоже присела на своем ложе.

Парень улыбнулся и продолжил рассказывать:

— Слыхали ли вы когда-нибудь про бешеное дерево?

Я покачала головой, а Лись самоуверенно молвил:

— А ты не пугай, а говори! Мы уж и послушаем!

Парни усмехнулись, один из них потрепал мальчишку по вихрастой макушке и проговорил, заставляя мое сердце в груди замереть:

— Смел! Потому не желаешь ли показать свою отвагу, сражаясь на стороне добра? Если да, то давай завтра с нами, мы в Сторожевой замок движемся!

— Не-е, — сходу отказался Лись, — мне чудищ и здесь хватает!

— Ну, как знаешь, — пожал плечами один из парней, а другой подначивающе полюбопытствовал:

— Расскажешь?

— Только после него! — Лись важно указал на первого говорившего, и тот не заставил себя ждать:

— А знаете ли вы, любезные, чем опасно бешеное дерево? Нет? А я подскажу! Если для постройки дома использовали именно такое дерево, то не видать вам в этом жилище ни спокойствия, ни богатства. Дерево это имеет особую злую силу, которая будет являть жителям дома свою разрушительную мощь. Не будет вам в таком доме тихих ночей, то завоет кто-нибудь, то причитать начнет, то зайдется в безудержном хохоте. А в новолуние, когда сгустятся краски, сплетет тьма согбенную полупрозрачную фигуру с понурой головой. То предстанет перед вами жуткое порождение бешеного дерева — черная ведьма. Существо, созданное, чтобы причинять людям зло. У дитя малого, она высосет кровь, отчего младенец захиреет и умрет; стариков сведет в могилу; девицу иссушит и здоровья лишит; а вот с парнем…

— Врешь! — завопил Лись так, что я вздрогнула. — Кто ж из парней в здравом уме полезет на старуху?

— А кто тебе сказал, что парню ведьма явится в образе старухи? — промолвил рассказчик вкрадчиво, отчего по телу пробежала стая мурашек, а усугубил чувство страха скрипучий фонарь, раскачивающийся перед дверью, в щель которой проникал студеный ветер.

— Парню ведьма явится в облике златокудрой, румяной, да пышногрудой красавицы, соблазнит, зачарует и не отпустит от себя целый век!

— Чушь! — уверенно произнес Лись. — Зачем ведьме старик? — и пояснил, если кто не понял. — Все люди стареют!

Парни переглянулись, первый хмыкнул и сказал:

— Мое имя Грел, это мои друзья, — далее по очереди представил всех, — Ивлек, Зан, Дуг, а будущего лорда зовут Грас эрт Лесан.

— Лись Соломенный, — чинно кивнул конюшенный и указал на меня. — Это Ган из Нордуэлла прибыл с хозяином.

— Мы видели, — добродушно усмехнулся Грел.

— Ты поступил смело, хозяин должен тебе, — добавил Дуг, отличающийся от друзей ярко-рыжей шевелюрой, в то время как все остальные были светловолосы.

— Правда, что лорд Нордуэлла суров ибеспощаден? — задумчиво спросил Зан.

— Да, — ничуть не солгала, отвечая.

— А я другое о нем слышал, — ухмыльнулся Ивлек, покусывая вытащенную из охапки соломинку. — Говорят, лорд Нордуэлла перепробовал столько баб, что нам с вами и не снилось!

— И не его в том вина, — неожиданно заступился за Алэра Грел. — Болтают, будто девки и бабы гроздьями вешаются ему на шею. Право, кто из вас, положа руку на сердце, откажется от такой щедрости, да уйдет отряхнувшись?

Парни согласно загомонили, даже Лись и тот вставил словечко, я взъярилась:

— Лорд вчера женился! — и тут же зажала рот ладошкой — неужели это случилось вчера? И нас разделяет лишь прошедший день?

Парни, к счастью, не обратили на это внимания, зато поинтересовались о другом:

— И красива ли его невеста?

— Тоща, бела и угрюма! — опередил меня Лись.

— Да нет же! — не утерпела я. — Королева Ар-де-Мея красавица! Я сам видел!

Лись повернулся ко мне с намерением поспорить, но Грел остановил зарождающуюся перепалку:

— Полно вам, все мы разные, потому и на вещи можем смотреть по-разному, в том числе и на девиц! И не поминал бы ты, Ган, на ночь глядя тот край за Разломом! Не ровен час явятся твари, живущие за ним, — внимательный, оценивающий взор.

Мой батюшка сказал бы, что выйдет из парня толк, будет Грел славным воином и защитником.

— Ну, раз заговорили о бабах, то я продолжу! — вступил Ивлек. — Ведьма та же баба, вот моя байка будет об одной из них! А парни, — кивком показал на друзей, — соврать не дадут.

Выдержал тревожащую души паузу и заговорил вновь:

— Во время путешествия захватила нас непогода. Сильный дождь и порывистый ветер налетели внезапно, сбили нас с широкой дороги и вынудили ступить на узкую. Во мраке сверкали молнии, и лупил дождь, не позволяя ни отдохнуть, ни осмотреться. Сколько мы ехали, сражаясь с бурей, не ведомо, пока из темноты не проступило белесое пятно. «Постоялый двор!» — обрадовались мы и пришпорили коней. В свете одинокого фонаря узрели мы серые каменные стены и низенькую арку, в проеме которой проступали силуэты лошадей. А какое благостное тепло царило за окованной железом дверью, и мы позабыли обо всем, ворвавшись в ярко-освещенный зал, заполненный людьми. Все они пили, шумно стуча оловянными кружками, говорили, но эти звуки казались для нас музыкой. Улыбчивая хозяйка и две ее дочери услужливо пригласили нас присесть за стол, подали кушанья и напитки. Расслабились мы, развеселились, крепкий эль способствовал тому, что все прошлые невзгоды отступили, а томные девичьи улыбки и мимолетные касания помогли позабыть о тревогах. Казалось, какие опасности ждут нас в этих старых, но еще надежных, и гостеприимных стенах? И как же мы ошибались! В этом я убедился ночью, после бурных ласк ясноокой красавицы. Лежу уставший, весь в поту, ни рукой, ни ногой двинуть не могу, а надо мной склонились обе дочки во главе с мамашей. Только не красавиц и благонравную женщину я увидел, а двух иссохших девок в коричневых одеяниях и толстуху. «Пить, пить, мы хотим пить!» — причитали похожие на мертвяков девы, и вид их внушал мне отвращение. Только представьте тянутся к вам худые бледные руки со скрюченными пальцами, будто обсиженными мухами. Да физиономии у девок такие, словно их родила бездна. Узкие, белые, точно обглоданные кости, а волосы черные, лохматые, как торчащие прутья. Признаться страху я натерпелся, особенно тогда, когда матушка этих уродин проткнула мне шею когтем и велела своим дочерям: «Пейте! Пейте, не жалейте кровушки, высосите всю, без остатка!» Так бы и сгинул я на том постоялом дворе, ни отец, ни матушка не узнали бы, где я схоронен, кабы не наш будущий лорд. Грас единственный, кто сохранял трезвость рассудка, не поддавшись чарам проклятой семейки. Из него выйдет отличный защитник Сторожевого замка! Грас все время был настороже и сумел понять, куда мы попали. Гости не были гостями, и растаяли призраки с восходом солнца, а хозяйка и дочери оказались вампирами, питавшиеся кровью заблудших путников. Их скелеты мы обнаружили поутру за домом, а в обветшалой конюшне, кроме наших испуганных скакунов, нашлись только выбеленные лошадиные кости. Вот и весь сказ! Что скажешь? — он поглядел на Лися, и мальчишка приободрился:

— Это еще что? Знали бы вы, что говорят про нашего наместника!

— Ну, и что про него говорят? — словно вскользь вопросил Грел. — Поделись, не утаивай!

И Лись принялся рассказывать, а у меня в голове начал созревать определенный план действий.

— Страшилками вашими я почти не напуган, — с пафосом поведал собравшимся мальчишка, — потому что знаю немало своих. Одной, самой главной, я поделюсь с вами! Слушайте…

— И трепещите! — непроизвольно вырвалось у меня, и парни не смогли сдержать смешков.

Лись кинул на меня обиженный взор, но нашел в себе силы не огрызаться, а стал рассказывать дальше:

— Видели нашего наместника? Если нет — посмотрите! Ничего особенного! Обычный крестьянский мужик, каким был мой батька, только дорого одетый.

Я позволила себе не согласиться, правда, мысленно, потому что препираться с Лисем не хотелось, а интересно было послушать байки о наместнике, сочиненные жителями городка.

— Только мало кто знает, что наместник эрт Диар сын демона Нордуэлла и брат нынешнего лорда.

— Врешь! — запальчиво вырвалось у меня. — Они совсем не похожи! Я видел всех детей эрт Шеранов, среди них нет светловолосых!

— Чистую правду говорю! — эмоционально отозвался Лись. — А то, что на других не похож, вполне объяснимо! Матушкой его была эра из Края Тонких Древ, приехавшая в Двуречье вместе с мужем, но оставшаяся вдовой. Поговаривают, мужа своего она свела в могилу сама, уж больно до ласк мужских охоча была, да поваляться на перинке любила и не только с супругом. А еще доподлинно известно, что в предках сей бабенки значились са'арташи. Бабка моя еще говорила, что мамка наместника любила этим похвалиться! У нее-то однажды остановился лорд Нордуэлла, кажется, это было еще до его женитьбы на девице из рода эрт Витаев.

Я лихорадочно вспоминала и сумела понять, что речь идет о родителях Алэра. Выходит, наместник его брат?! Эти сведения не укладывались в голове, и не только в моей. Грел рубанул рукой:

— Врешь! Не может быть взаимной любви между ир'шиони и са'арташи! Они издревле ненавидят друг друга!

— Правду вещаю! Хранителей в свидетели зову! — произнес Лись древнюю фразу, и в моей душе зародилась коварная идея.

Пока парни сверлили нахохленного мальчонку прозорливыми взорами, я, будто случайно, уронила:

— Мне, как жителю Нордуэлла, доподлинно известно, что сама, — многозначительно помолчала и повторила, — сама Беккитта предлагала нашему Алэру стать своим мужем, — окончательно умолкла, дожидаясь реакции собеседников.

Они все, как один, пооткрывали рты, и Дуг заворожено прошептал:

— Врешь…

— А он, твой лорд, что ей ответил? — решил выяснить Грел.

— Отказом он ей ответил, — с гордостью поведала я, да так, что у самой на сердце потеплело. Вот грыр!

Сидящие в конюшне переглянулись меж собой, а я, подогревая их интерес, снова, будто невзначай, промолвила:

— Хотите проверить слова Лися, а заодно показать свою удаль?

— Ты о чем толкуешь? — прищурился Ивлек, но я не испугалась, а только пожала плечами, мол, будете угрожать — промолчу.

— Хм… — Грел, будучи заводилой в этой четверке, смерил мою персону придирчивым взглядом, точно размышлял отлупить сейчас или чуток выждать. Выбрал второй вариант и приказал. — Говори!

Я не заставила их долго ждать, а, напустив на себя таинственный вид, сказала:

— А знаете ли вы, зачем пепел, оставшийся после сожжения ведьмы, развеивают по ветру?

— Знаем, конечно! — эмоционально оповестил Зан, а Лись толкнул меня локтем в бок:

— Чего это ты задумал?

— Видел, как наместник отнесся к ведьме? — ответила я вопросом на вопрос.

— Ну… — с непониманием воззрился на меня мальчишка.

— Ну, — передразнила я глупого Лися и пояснила для остальных. — Все знают, для чего нужно развеивать пепел, оставшийся от сожженной ведьмы. Знает это и наместник, который сегодняшним вечером принял самое непосредственное участие в уничтожении ведьмы. Потому с уверенностью могу сказать, что он не станет ждать утра, опасаясь мести. Готов поспорить, наместник придет, приползет или прилетит, но развеет пепел еще до наступления утра. Кто со мной пойдет проверить это? — бросила на собеседников раззадоривающий горячий юношеский норов взгляд.

И они попались, первым был Лись, которому важно было знать, в кого ночами обращается наместник — в ир'шиони или са'арташи. Грел оказался последним, он довольно долгое время прожигал меня испытывающим взором. Но поддался на уговоры друзей и кивнул:

— Идемте, только во всем слушаться! Ясно?

Я согласно кивнула, как и другие, теперь всем не терпелось узнать правду о наместнике Сатергиса. Если оная раскроется, станет понятным, отчего он принимает нордуэлльцев в своем доме.

Глава 2

Ночь держала город в своих объятиях, окутывала улицы темнотой, убегала от света факелов и грозно хмурилась из темных закоулков на редких прохожих. Мы шли быстро, но старались не шуметь. Все разговоры смолкли, споры прекратились, только эхо шуршащих шагов уносилось вдаль, смешиваясь с другими звуками ночи: мышиным писком, топотком крысиных лап, мяуканьем кошек, бреханьем собак из-за заборов богачей, песен из дешевых таверн и шорохами торопливо убирающихся с нашего пути ночных лиходеев. Ближе к площади наметилось оживление, стражники обходили вверенное им пространство. У того, что осталось от костра, никого не было, доблестные стражи столпились поодаль и наблюдали. Как пробежать через площадь, наполненную людьми, незамеченной? Нас увидели, едва мы вышли из переулка, и к нам тотчас поспешил один из стражников.

Разговаривать с ним выпало Грелу, как главному среди нас, и он попытался отшутиться, что поспорили и захотели проверить, а не восстанет ли ведьма. Стражник покачал головой и добродушно посоветовал:

— Шли бы вы отсюда! Ведьмы и все, что с ними связано, никогда до добра не доводят!

Так бы и пришлось уйти, не спорить же с десятков вооруженных стражников, но Хранители опять распорядились иначе. На площадь, освещенную факелами, легла тень, и с небес упало жуткое существо, заставляющее поверить рассказу Лися. Непонятная, отвратительная помесь ир'шиони и са'арташи, этакий змей, но с крыльями. Все отшатнулись, многие попадали наземь, прикрывая руками головы. Но некоторые стражники, явно не узнали наместника, вскидывая арбалеты с намерением убить чудовище. На площади воцарился беспорядок, когда наместник, разъярившись, перевоплотился в человека и кинулся объяснять всем и каждому, кто он таков. Этим и воспользовалась я, сиганув к кострищу. Здесь, прямо руками сгребла все, что осталось от Криссы, и бросила его в заранее подготовленный мешок, освободившийся из-под сухарей. Другого ничего не нашлось, пришлось довольствоваться и этим, но тесемки я завязала туго, чтобы не просыпать и не потерять драгоценный груз.

Пока собирала, завязывала, ничего вокруг не видела, но когда закончила — замерла. Суматоха на площади улеглась, и наместник двигался прямиком ко мне, поблескивая бешеными красными глазами, за ним строем шли стражники. Я попятилась, резво развернулась и со всех ног бросилась в проулок. Позади раздавался пугающий треск, словно кто-то огромный шествовал по костям, ломая их, и, рискнув оглянуться, я увидела, что за мной ползет огромный полузмей с крыльями. Как удержалась от крика — не знаю, а побежала быстрее. Поворот за угол и меня кто-то схватил, да так крепко, что шевельнуться не было никакой возможности, закричать тоже не смогла, а сердце едва не разорвалось. Только подивилась, когда меня втащили в одну из дверей, за которой была таверна.

— Бежим! Отдыхать рано! — послышался голос Грела, и я ошарашенно заморгала, увидев освещенный слабым светом масляных светильников задымленный зал.

Как в нем оказался Грел? Расспрашивать парня было некогда, потому просто переставляла ноги, обегая захмелевших посетителей, столы и разбросанные стулья. Видно, веселье здесь было в самом разгаре. Держась за руку Грела, как за путеводную нить, я моргала и спешно двигалась вперед. Мысли из головы разлетелись, подобно облакам, разгоняемым лихим ветром, и я была способна только на то, чтобы идти. Вот мы пробежали по кухне, где озабоченные делами слуги суетились вокруг двух очагов и многочисленных столов, и добрались до неприметной дверцы.

Через нее мы вышли на улицу, облегченно выдохнули и рассмеялись.

— Ну, теперь, Ган, говори правду! — вмиг стал серьезным Грел. — Зачем ты собирал пепел? — взгляд стал проницательным, и я, взяв себя в руки, сказала чистую правду:

— Чтобы похоронить достойно!

— Ты ее знал?

— Да, — и в этом лгать не было смысла.

— Вот как… — парень задумался, а я покорно ждала его ответа, готовая сорваться и унестись в ночь.

Но что-то подсказывало, что он поймет и не полезет в душу. Так и вышло! Грел кивнул, признавая мое право на тайны, улыбнулся:

— А ты рисковый парень! Не хочешь отправиться с нами?

— В Сторожевой замок? — у меня перехватило дыхание, потому что я не рассчитывала на такую удачу.

— Да, там пригодится твоя отвага и везение!

— Ну с последним позволь не согласиться, если бы не ты… — показательно развела руки в стороны.

— И все же? — он ожидающе смотрел на меня.

— Да, конечно, да! — едва остановилась, чтобы не кинуться к нему на шею и не задушить, проявляя благодарность.

— Переговорю завтра с Грасом, но учти, за тобой будет долг!

— И я его верну, не сомневайся!

— Идем! Ночь на дворе, и нам нужно немного поспать!

— А где остальные? — поздновато обеспокоилась я.

— Разбежались, как только все началось, а ты не ушел. Пришлось присмотреть за тобой, — он снова по-доброму улыбнулся, и на душе моей от этой искренней улыбки стало так радостно, что я широко разулыбалась в ответ.

И засыпала на жесткой соломе с улыбкой на устах, потому что в мечтах своих уже была в Сторожевом замке вместе с друзьями. А потом вместе с ними перебиралась по мосту через Меб в Ар-де-Мей, спасаясь от недругов во главе с наместником. Я ничуть не обольщалась на счет того, что эрт Диар не запомнил мою физиономию, но отбрасывала прочь тревожные мысли, как ненужную шелуху. Сегодня только спать, а как будет завтра — узнаем!

Забегая вперед скажу, что мечты мои, так и остались наивными мечтами глупой девчонки, а думать пришлось о другом, более важном, насущном, животрепещущем.

Открыла очи, сладко потянулась, разминая затекшие во время сна конечности, и услышала громкие голоса. Парни и Лись обсуждали последние новости, и, услышав их, я едва не захлебнулась криком. В город прибыли демоны, расставили почти на каждой улице свои посты, обыскивая прибывающих и уезжающих из города. Выбралась из-под соломы, куда успела залезть почти целиком, и отправилась умываться — облиться ледяной водой из ведра. Усмехнулась, понимая, что отвыкла от северного климата, опуская ладони в прозрачную, словно слеза, воду. И чуть было не заорала — злополучное кольцо, которое я вчера бросила в навозную яму, красовалось на моем пальце. Тело охватила нервная дрожь, и напала оторопь — что все это значит? Сорвала кольцо, а ведь в глубине души опасалась, что не сумею.

— Доброе утро, народ! — в конюшню вошел Грас эрт Лесан.

Все ответили нестройным хором, и Лись не поленился поклониться, а я все сжимала ненавистное обручальное кольцо. Грел бросил на меня быстрый взгляд и подошел к своему лорду, а я, мучимая тревогами, сомнениями, отчаянием поплелась к выходу.

— Ган! — окликнул меня Грел, и я развернулась и смогла вымученно изречь:

— Проверю хозяина и вернусь.

И Грас, и Грел переглянулись, но позволили выйти на улицу. Здесь, пошатываясь, подобрала камень, оторвала кусочек рукава и, завернув обременительное украшение, а для надежности еще и перевязав его тонкой травинкой, сунула в карман.

— Вот ты где? — из таверны выплыл эрт Сиарт. — Что творится?

— Нордуэлльцы прибыли, говорят, что-то ищут, — в горле пересохло, но речь моя была ровной.

По лицу эрт Сиарта промелькнула судорога, точно от боли, и он процедил:

— Почему не разбудил?

— Так это…

— Ясно! Жди здесь! — твердой походкой пошел по двору.

В конюшне ко мне подошел эрт Лесан и хлопнул по плечу так, что я присела.

— Молодец! — не рассмеялся. — Служить в Сторожевом замке — дело благородное и нужное.

— Да, — озадаченная своими заботами промолвила я.

— У тебя есть сомнения? — нахмурился Грас.

— Нет, нет! — я замотала головой так ретиво, как никогда в жизни, и он довольно улыбнулся.

— Верное решение, обещаю, ты не пожалеешь! — сказал эрт Лесан, и с этим я была полностью согласна.

Выехали в полдень, и нас согласился сопровождать эрт Сиарт в благодарность за то, что парни вчера спасли его от избиения. Мне пришлось изрядно постараться, расписывая заслуги эрт Лесана и прочих, чтобы мой, так называемый, хозяин согласился стать нашим проводником, иначе из города нас выпустили бы не так скоро, как хотелось бы. Коня он мне покупать отказался наотрез, а вот на мое желание служить в Сторожевом замке ответил едким смешком, правда, умолк, под пристальным взором Граса. Так я и отправилась в свое новое путешествие, сидя на коне Грела, поддерживаемая его сильной рукой. Конечно, меня не щадили, ведь я все-таки парень, не девушка, только вот и сама я стала чувствовать себя мужчиной и часто ловила на мысли, что думаю, не как женщина.

Заострять внимание на этом факте не стала, потому что не до того было, да и душа пела в предвкушении. Я целых пять лет томилась в плену, а сейчас почувствовала вкус свободы и не желала терять это восхитительное чувство, охватывающее всю мою суть, позволяющее раскрыть крылья, ощутить полноту жизни. Кольцо отправилось в придорожную яму, и грязная, стоячая вода в ней довольно булькнула, принимая подношение.

Ссутулившись, не поднимая головы, я искоса посматривала на демонов, когда мы двигались мимо них. Эрт Сиарт первым доезжал до очередного патруля, перекидывался с соотечественниками парой-тройкой слов, и после тщательного досмотра нас пропускали дальше. Знакомых среди наводнивших город демонов, я не увидела, что, определенно, не расстраивало. Перед городскими воротами собралась приличная толпа, но никто не роптал, терпеливо дожидаясь своей очереди. Эрт Сиарт спешился и сделал нам знак следовать за ним. Я держалась рядом с Грелом, и к нам подошел Дуг, внимательно следящий за обстановкой. Пока шли безостановочно крутила головой, и парням пришлось замедлить шаг, чтобы присмотреть за мной. Спохватилась, но поздно, и едва не подпрыгнула, услышав просьбу Дуга:

— Расскажи о себе

— Живу в Нордуэлле…

— Правду! Сказочку мы уже от Лися слышали! — Грел, не мигая, посмотрел на меня.

И что я должна была на это ответить? Задумалась, не хотелось бы лгать этим замечательным людям, но и правде они бы не поверили! Решила отшутиться:

— Я — это я! — и с серьезным видом прибавила. — Мне очень нужно попасть в Сторожевой замок, — в эти слова вложила все свои чувства, всю искренность.

— Это мы как раз не подвергаем сомнениям, но твое происхождение, — Дуг многозначительно умолк.

— А что с ним не так? — встрепенулась я.

— Да, вроде, на первый взгляд все так, — не отрывая взора от толпы, оповестил Грел, — но вот, если присмотреться, становится ясным, что жил ты, друг, в богатом доме и о работе слуги знаешь лишь понаслышке.

— Вам так важно мое происхождение? — хмуро посмотрела на обоих парней.

— Не это важно, Ган, — ответил Дуг, и Грел добавил:

— Гораздо важнее честность. Согласен?

— Да, — богатое воображение подсказало достойный ответ, — я родился в знатной семье, но по воле Хранителей живу так, как живу! — смело поглядела на парней.

— Теперь верим, — кивнул Дуг, а Грел произнес:

— Не думай, что мы тебя осуждаем, ибо каждый живет, как может и умеет. Просто пойми, нам хотелось бы доверять тому, к кому предстоит повернуться спиной. Надеюсь, понимаешь, о чем я говорю?

— Лучше, чем ты думаешь, — уверенно объявила я.

— И в этом я тоже не сомневаюсь, — кивнул Грел, а Дуг только хмыкнул, глядя мимо меня.

Добрались до ворот, и сердце в моей груди глухо, тревожно стукнуло, когда глаза рассмотрели среди тех, кто стоял там, на маленьком пятачке, Алэрина. К счастью, пока все его внимание было приковано к эрт Сиарту, кажется, тот оправдывался, как и наместник, которого до нашего появления отчитывал близнец моего супруга. Не знаю, как не развернулась и не унеслась прочь, подобно ветру, бушующему в вышине, комкающему серые тучи, создающему из них невероятно правдоподобные предметы — силуэты кораблей, фигуры зверей, птиц. Я бы засмотрелась, да не до того было. Я вся была напряжена до предела, но твердо знала, что отступать некуда, да и поздно уже! Сейчас было важным продолжать играть свою роль, быть именно тем, в кого превратилась. Мальчонка пискнул и юркнул за спину своего старшего товарища, Грел понятливо хмыкнул, притянул меня к себе и прошептал:

— Пройдем, не сомневайся! Наместнику в этот миг не до тебя! Так что держись!

Чувствуя на своем плече его уверенную руку, я мечтала только об одном, чтобы поскорее выехать за пределы этого ненавистного городка. Наместник заметил меня и узнал, о чем дала понять его кривая насмешка. Пальцы Грела сильнее сжали мое худое плечо, видно, и парень увидел гримасу, исказившую черты эрт Диара. Наместник не поленился сдвинуться с места, чтобы подойти, но не успел, как раз в этот момент эрт Сиарт указал на меня:

— Спроси у моего слуги, парень все время был со мной. Верно? — оглянулся на меня.

Острый взгляд Алэрина, будто лезвие, полоснул меня, так что чуть было не отшатнулась. Замерла и часто закивала, отчаянно сопротивляясь слабости и страху. Осмотрев мою напуганную, нервно дергающуюся, но, не смотря ни на что, остающуюся на месте персону, Алэрин опять повернулся к эрт Сиарту:

— Ладно, проезжайте! Но раз едешь в Сторожевой замок, помоги там эрт Аверу! Он объяснит — дело чрезвычайно важное!

— Ничуть не сомневался, — сварливо отозвался эрт Сиарт, давая нам отмашку, чтобы двигаться дальше.

Никто не приметил, но эрт Диар буквально сверлил скромного парнишку внимательным взором, а его уста на прощание шепнули:

— Мы еще встретимся, щенок…

Ничего отвечать ему не стала, но мысленно пообещала: «Разумеется, встретимся, и ты пожалеешь об этом!»

Выехали за городские стены, и я вдохнула полной грудью. Чудилось, воздух пах свободой, в вышине звучали птичьи гимны, а вдалеке приглашающе шумел кронами лес. Под копытами лошадей стелилась ровная широкая дорога, но вскоре она разделилась на две, и мы двинулись по той, что была менее изъезжена. Грел, заметив мой интерес, пояснил:

— То ответвление, что ведет прямо — это путь к замку лорда, а нам нужен другой, потому поедем через лес.

— Лес? — какая-то смутная, неясная тревога неслышными шагами прокралась в душу, заставляя насторожиться.

— Чего ты испугался? — парень бросил на меня снисходительный взгляд. — Там только звери и птицы! Вот подожди, выберемся на ровную дорогу, достигнем Сторожевого замка и вместе посмеемся над твоими мнимыми страхами.

— Хотелось бы верить, — тихо отозвалась я, вглядываясь в очертания лесного царства, где деревья казались диковинными замками.

Равнину временами укрывал темный туман, наводивший на мысль о Тени, хотя я одергивала саму себя — мы пока не в Нордуэлле, так откуда ей здесь взяться? Воодушевление первых минут бесследно испарилось, поселив вместо себя неуемную тревогу. Не успокоилась я и тогда, когда мы вступили под сень деревьев, и Грас, перекинувшись словечком с эрт Сиартом, приказал быть внимательнее.

— Осторожность будет не лишняя — в лесах этого края разбойники пошаливают. Демонов и то не слишком опасаются, совершая набеги прямо у них под носом, — высказал свои мысли двигающийся рядом с нами Дуг. И я ощутимо вздрогнула, понимая, что начавшееся путешествие напоминает мне о том самом, когда в этом же лесу, только чуть южнее, на рыцарей Золотой королевы, сопровождающих меня, напали разбойники.

— Не трусь! — от Грела мое состояние не укрылось, вот только его непоколебимая уверенность, юношеская отвага, пристальное внимание к обстановке меня ничуть не успокаивали.

Лес этот мне не понравился и в прошлый раз. Тенистый, заслоняющий скудный свет пасмурного дня, совершенно и во всем напоминающий приют тех самых, страшных, лихих, безудержных разбойников и неведомых тварей, сумеречных, как их звали когда-то. Почему всплыло именно это слово, объяснить не смогла, давно, очень давно, я не вспоминала его. Этим существам вольготно жилось в суровом климате Ар-де-Мея, почти вечные тучи, несущие осадки, беспрестанно сыплющиеся на землю, редко, и только в летние месяцы, сменяли солнечные деньки, тревожащие сумеречных. Именно так звали этих тварей в моей родной стране. Вот только почему я забыла и отчего так внезапно вспомнила? Дрожь усилилась, ветер перестал нести в себе дух свободы, а запах могильной земли усилился. Ельник сменил чахлый, словно потусторонний лиственный лес, в котором пахло болотным смрадом. Мрачная, но по-своему красивая, засыпанная прошлогодней листвой дорога петляла, то ныряя под зеленый полог, то покидая его, чтобы мы могли видеть в открывшемся просвете кусочек серого, хмурого неба. Очередной бессолнечный день грозит обрушиться на наши бедовые головы ледяным дождем; верхушки густых папоротников укрывает стелющийся по земле, как хвост сказочного зверя, туман, то и дело наползая на дорогу. Порой мерещилось, что впереди мелькают серые фигуры, и теперь Грел не шутил, а его рука легла на рукоять меча. Я же вцепилась в поводья, точно они могли даровать мне спасение. Спутник, ни слова не говоря, вложил в мою руку кинжал. Я смогла кивнуть, безмолвно принимая дар.

Ночь наплывала стремительно, неотвратимо, что-то жуткое было в этом, словно кто-то нарочно затягивал лес черным саваном.

— Не плохо было бы остановиться на ночлег, — голос эрт Сиарта прозвучал в этой зловещей тьме до того неожиданно и угрюмо, будто это молвил некий призрак, предрекающий беду.

И она случилась, настигла нас за следующим поворотом, как хищник догоняет свою добычу. Я успела только расслышать заливистый свист, а Грел уже столкнул меня с коня. И, падая, ничего толком не соображая, увидела, что на нас напали. Дуг суматошно размахивал мечом, похоже, не глядя, а куда придется, эрт Сиарт перевоплотился и теперь рьяно нападал на разбойников, коих было большинство. Поспешила сесть, чтобы меня не затоптали в пылу сражения его разгоряченные участники. Обезумевший от крови и криков конь унес Грела, и я не сумела увидеть его, потому совершила глупость. Вместо того, чтобы постараться отползти в сторону, я поднялась и бросилась на поиски, с привычной ловкостью лавируя между людьми — своими или чужими уже нет никакой разницы. Под ноги не глядела, потому едва не растянулась плашмя на радость разбойникам. Но вскочила, не рассматривая, на что именно опираюсь. Услужливую мглу на миг, на секунду разорвал мечущийся свет шального факела, и я с ужасом заметила, что держусь за отрубленную голову Ивлека. Хорошо, что мой завтрак состоялся довольно давно, иначе к крови прибавилась еще бы и рвота. Оттолкнулась и побежала дальше, чтобы увидеть то, что творится за поворотом. Грел крутился, отражая удары нескольких нападавших. Мое собственное оружие показалось жалким, по сравнению с тем, которое было у разбойников. Но я рискнула и просчиталась, Грел заметил меня и рванулся навстречу, я отчаянно замахала руками, показывая, что мне помощь не требуется, но поздно. Кинулась к нему, но была схвачена за руку с такой силой, что взвизгнула от боли, и, с ужасом наблюдая за тем, как разбойники окружают Грела, не заметила, как огромный кулак оказался у самого моего лица. Взмахнула свободной рукой, той, что держала кинжал, чтобы освободиться. Клинок легко вонзился в плоть, но разбойник только охнул, продолжая выкручивать мою вторую руку. Я опять вскрикнула от боли, а кулак разбойника ткнулся в мой висок. Удар получился несильным, но сознание мое поглотила тьма, ставшая спасительной, ибо глаза отказывались смотреть на то, как падает наземь сраженный Грел.

Очнулась спустя какое-то время, все тело затекло, потому что меня связали и небрежно прислонили к стене какого-то хлипкого сооружения. Дверь заперта, но через щели между ее досками виднеются всполохи многочисленных костров, слышатся вопли и громкий смех.

— Пришел в себя? — послышался хриплый шепот, и, проморгавшись, я увидела Дуга.

— А Грел? — сердце все еще надеялось, но разум уже знал горькую правду.

— Ни Грела, ни Ивлека, ни Зана больше нет с нами, — тоскливо обронил Дуг.

— А… — спросила, чтобы не разрыдаться по-бабьи, безнадежно, надрывно, но Дуг качнул головой:

— Молчи, береги силы — еще неизвестно, что ждет нас.

Вот тут бы мне и расплакаться, только слезы ушли, оставив во рту привкус горечи, жгущий горло. Больно было и телу, и душе, плечи поникли, и я неловко склонила голову к подогнутым коленям. Грел… Его было жальче больше всех! Чем-то он напоминал мне Гана, мне хотелось бы видеть парня в числе своих друзей, беседовать с ним, просить совета, видеть, как он взрослеет, ищет и находит свое счастье. Всхлипнула, но без слез.

— Не реви, — послышалось от Дуга. — Будем оплакивать павших потом, а пока давай попробуем выжить.

Из-за двери раздался очередной взрыв хохота, словно толпа увидела нечто забавное и теперь наслаждалась зрелищем. Задремавший было ужас ожил, будто молния, промелькнула жалящая мысль, наполняя душу безотчетной паникой.

— Там… — голос сорвался, но Дуг понял и ответил:

— Да, но мы им ничем не поможем, потому спи! Утро нас ждет тяжелое…

— Как?

— Глаза закрой и не думай ни о чем. Ни Грасу, ни демону ты ничем помочь не сможешь. Закричишь — не услышат, а если услышат, то проклянешь сей миг…

— Не могу… — получилось жалко.

— Смотри на меня, — Дуг прикрыл веки, стараясь дышать плавно, спокойно, а мне припомнилась давешняя просьба Гана. Однажды, когда я, мучимая кошмарами, нашла закуток, где брат коротал ночи будучи мальчишкой на посылках, Ган сказал:

— Ниа, давай уснем вместе, но не рядом. Просто ты там, а я тут — будем думать об одном.

— О чем? — стуча зубами, стоя босой на мраморных плитах пола, поинтересовалась я.

Ганнвер придумал:

— Повторяй… один, два, три… — начал отсчет он, и я, делая шаг назад, продолжила:

— Четыре… пять…

«Шесть, — подумалось мне сейчас, а в душе поселилась вера, что там, в далеком Царь-городе, брат отсчитывает секунды вместе со мной.

Утро обрушилось на меня внезапно, так бывает, когда закрываешь глаза, чтобы выспаться, но реальность оказывается сильнее твоих желаний и сходу кидает тебя в водоворот жизненных обстоятельств. Таких как скрип двери, громкие голоса, режущий по глазам свет и боль, грызущая твое нутро, как дикий зверь. Так случилось и со мной, я едва открыла глаза, а два разбойника уже глумились над Дугом, смеялись, бросая обидные слова, обещая немыслимые кары, пинали безвольное тело. Парень вяло огрызался, за что получал по ребрам и шипел сквозь стиснутые зубы.

Пришел и мой черед подвергнуться унижениям, когда в двери, на миг закрывая белый свет наступившего дня, вошел высокий мощный человек. На лице его виднелась грязная окровавленная повязка, и я вмиг поняла, кто это был. Будущий мучитель шел и широко ухмылялся, смотрелось все жутко. Нельзя сказать, что он был некрасив, не было и выражения тупости на этом лице, присущее многим крестьянам, славящихся могучим телосложением. «Тем хуже для меня, — рассудила холодно и отрешенно, — этот будет мучить осознанно, получая удовольствие унижая того, кто не в силах ответить. Здесь главное не выказать страх и по возможности молчать. На все воля Хранителей!»

Несмотря на боль, заставила себя улыбнуться и произнести:

— Доброе утро, славный эр, эк вас разукрасили!

— Твоими стараниями, наглец, — меня ударили по лицу, так что в ушах зазвенело, но желанное забытье не спешило накрыть мое бедовую голову.

— Смотри на меня, — крепкие мозолистые пальцы ухватили мой подбородок, а в лицо пахнуло луком.

С трудом сдерживая тошноту, улыбнулась:

— Было бы на что смотреть! Вот кабы вы отошли и позволили полюбоваться на рассвет, то… — не договорила, так как с диким рычанием мужик оторвал мое слабое тело от пола и хорошенько встряхнул. Сейчас я напоминала безмолвную тряпичную куклу, обмякшую в чужих жестоких руках, жаль, что сознание никак не желало оставлять меня.

— Гарон, угомонись, — посоветовал кто-то «добрый» сбоку, — помни, зачем они нужны, — и алчно так, — гляди-ка.

Хлюпая разбитым носом — да сколько можно? — почувствовала, что тунику на мне разорвали до пупа. Ага! Нашли подарок Фрона! И грязные, жадные пальцы сорвали медальон с моего тела.

— Это моя добыча, — взревел Гарон, и опять усталый разум пронзила мысль, вот только осознать ее до конца я не смогла.

В лицо дохнуло смрадное дыхание, и мужчина приземлился на корточки рядом со мной. Мучительным усилием заставила себя открыть глаза — так и есть он вертел в руках столь важное украшение, поглядывая на меня с явной заинтересованностью. Перевоплотиться сию же секунду я могла только в том случае, если сильно этого захочу, но желания такого не возникало. Вот только долго ли продлиться действие колдовской вещицы? Пока меня больше волновало другое — Гарон вытащил из-за голенища сапога, довольно нового кстати, угрожающего вида тесак и поднес его к моему лицу. Медленно провел тупой стороной лезвия по моей шее, так, чтобы почувствовала угрозу и жизни, и внешности.

— И откуда у простого на вид парнишки такая дорогая вещь? А? Подскажи, приятель?

— Грыр тебе приятель, — отважно объявила я, как всегда бывало в минуты дикого отчаяния и безнадежности. Именно в такие моменты во мне пробуждалась королевская кровь, а палящий, необузданный гнев, заставлял терять всякую осторожность, наделяя меня безудержной отвагой.

Очередная звонкая оплеуха ненадолго лишила сознания, в которое я была приведена посредством ведра с ледяной водой. Бешеный хохот отразился в голове сотнями вспышек боли, которая сопровождала меня и тогда, когда тело мое рывком подняли на ноги и поволокли наружу.

Сгоревшая, брошенная деревня с парой сараев и утрамбованной площадкой предстала моему воспаленному, зудящему взору. Два столба, и к ним привязаны эрт Лесан и эрт Сиарт — оба в плачевном, вызывающем жалость состоянии. Все тело Граса в крови, будто его рвал хищник, голова поникла, показывая, что парень находится без сознания. Перевела взор на эрт Сиарта, и снова как молния ударила у ног, высветив неуемную догадку. Веревки, которыми было опоясано тело демона, непростые, заговоренные, чуть поблескивающие, от того, что в них нужным образом вплетены серебряные нити. Не может быть?

— Очередные пленники? — послышался хрипловатый голос, на который и я, и Дуг, идущий рядом, обернулись. Сердце мое на миг замерло, а потом пустилось вскачь, как будто по волшебству сошло с ума, когда я увидела новое действующее лицо. На прочих внимания не обращала, а вот этот мужчина… Рослый, статный красавец, со спутанными светлыми волосами, зелеными глазами под сурово сдвинутыми бровями и горбатым, явно ломаным носом. И я, кажется, знала, где была получена эта травма, и кто ее нанес. Все эти знаки, которые подавали мне Хранители — воспоминания о сумеречных, знакомое, распространенное в Ар-де-Мее имя Гарон, путы, придуманные прапрабабушкой для пленения демонов и… память продолжила подкидывать сюрпризы. Спустя мгновение, я, как наяву увидела мальчишку. Светлые, всегда спутанные волосы, яркие зеленые глаза, смелый, открытый взгляд, притягивающий меня, лучше всякой петли.

— Будь уверенней, — кричит Зорян, — бей сильнее, это чучело, ему не больно!

Я, прилагая нешуточные для восьмилетней девчонки усилия, старательно сражаюсь с куклой, но Зор все не успокаивается:

— Моя королева, — его слова звучат издевательски, он многое себе позволяет, но я не обижаюсь, ему разрешено. — Вы сегодня на редкость милосердны! Неужели враг вызывает у вас жалость?

— Нет! — задыхаясь, говорю я.

— Тогда бей сильнее, резче, не щади чучело! Еще раз повторю, ему не больно!

И я с яростью оборачиваюсь к одиннадцатилетнему мальчишке и вопрошаю:

— А тебе? Тебе, будет больно? — делаю замах и бью, так крепко, как могу.

Зорян упал, прикрывая лицо ладонью, и я заревела, рассмотрев, что натворила:

— Сейчас, подожди, все залечу!

Зорян неактивно отмахивается и вдруг бледнеет еще сильнее, глядя за мою спину. Так и есть, позади собрались зрители: наши отцы, капитан королевской гвардии — мой дядька Рирен эрт Ирин и Ган, который смотрит на меня с неодобрением.

— Ниа, — произносит батюшка глубоким, торжественным голосом, — никогда не жалей о том, что сделала. Но умей признавать свои ошибки и по возможности исправляй их!

— Ну, а ты, — молвит боевой товарищ короля, глядя на своего сына, — хорош! Замечательный из тебя выйдет наставник, ежели собственные ученики поднимают на тебя руку! — презрительно сплевывает на землю.

Мужчины уходят, остается только Ганнвер, а я рыдаю в голос, но вырываюсь из объятий брата и спешу к другу.

— Зор, прости-и-и меня-я-я-а-а, — обнимаю и хочу залечить нанесенную рану, и Зорян мягко, но настойчиво останавливает:

— Не нужно, Ниа, это моя ошибка, моя боль.

— Но как же? Как же? — не перестаю всхлипывать.

— Я ничуть на тебя не обижен, притягивает к себе и обнимает, а потом упускается на колени: — Ты моя королева, мое предназначение служить тебе, оберегать, ну и терпеть, — улыбается.

— Всегда? — капризно интересуюсь я.

— Вечно, — теперь Зор не шутит. — Моя кровь — твоя кровь, моя плоть — твоя плоть, моя жизнь — твоя жизнь! — говорит ритуальную фразу, и я торжественно принимаю клятву, слизывая с его лица каплю крови.

— Ты еще пообещай на ней жениться! — усмехается Ган, ставший свидетелем древней клятвы.

— А и женюсь! — Зор встает с колен. — Будешь моей женой, Ниавель эрт Озош? — и смотрит совсем не по-детски серьезно.

Я с волнением киваю, потому что уже видела в мечтах нашу свадьбу и кричу:

— Да! — а Зорян прижимает меня к себе.

— Вот и сговорились! — констатирует Ганнвер.

Далекое воспоминание промелькнуло перед глазами, пока я рассматривала повзрослевшего друга детства. Последний раз мы виделись еще в Хрустальном городе, когда он, как и все защитники замка, отправился на верную смерть. И вот он на этой стороне Разлома? Как? Нежданная радость первой минуты сменилась сомнениями.

Внимательнее присмотрелась к Зору — хорош, но он и обещал вырасти красавцем. Боек, развязен, но сохранил манеры воспитанного человека. Одет просто, но со вкусом и что главное, и его черная туника, и кожаный дублет, и серые штаны были чистыми, не измятыми, а сапоги начищенными.

Рассматривая Зоряна, плывя по волнам памяти, я не услышала приказа Гарона, но очередная оплеуха, свалившая меня на колени, и грубый голос вернули в реальность:

— На колени, тварь, приветствуй нашего лорда!

Тут уж во мне все чувства взыграли, и я в подробностях восстановила в памяти свой собственный облик. Минута и поляну накрыла тишина, пока я поднималась с колен и распрямляла плечи, позабыв о боли. Представляю, как все выглядело — мокрая, разорванная туника выставляла напоказ тело, волосы растрепаны, как у настоящей ведьмы, зрачки в глазах пылают, по телу сверкает лед. Эх, знали бы в Царь-городе, что я и есть самая настоящая Ледышка! Такова магия истинных королев Ар-де-Мея, способная уничтожать города. Жаль, что проявляется она редко, лишь тогда, когда позволяют Хранители. И теперь я выражала весь свой гнев, копившийся давно и, наконец, нашедший выход.

— Еще раз поднимешь на меня руку, грыров выродок, и я забуду о том, что ты рожден там же, где и я! — Гарон побледнел и уткнулся лбом в землю.

Хотела мстительно пнуть его по ребрам, но решила, что еще успею, и повернулась к Зору.

Молодой предводитель разбойников стоял навытяжку, с лица его сошли все краски, оставаясь только в лихорадочно блестящих зеленых глазах. Сглотнул, открыл рот, но не произнес ни звука, и тогда высказалась я:

— Здравствуй, Зорян эрт Маэли! Давно не виделись!

— Моя королева! — он упал на колени, совсем, как в тот далекий день в Ар-де-Мее.

— Поднимись! — приказала после некоторого молчания, и Зорян исполнил это повеление. Выпрямился, огляделся, черты заострились, глаза стали напоминать два уголька, и я с некоторым опасением приметила, что таким Зора еще не видела.

— Ну-ка! — голоса он не возвысил, но говорил четко, раздельно, угрожающе. — Кто еще не склонил колени перед королевой Ар-де-Мея, даю секунду, всего одну, — Зорян не закончил, а позади меня уже послышались шорохи.

Только одна девица, стоящая сбоку от предводителя, в цветной юбке и с распущенными волосами осталась стоять, глядя на меня с неприкрытой ненавистью.

Ого! Какая ревнивица попалась!

— Ты, — чудилось, вольный ветер прошелестел травой, и Зор поглядел на нее.

Она рухнула, точно подкошенная, а я, украдкой осмотревшись, с каким-то неприятным изумлением увидела, что послушались все, без лишних вопросов, споров, ненужных движений. Так, словно, их разом накрыло некое колдовство, заключающееся в одном взгляде предводителя, вызывающим в людях безотчетный, животный ужас. Помотала головой, и, чтобы отвлечься, от души ударила Гарона ногой и повелела:

— Помнится, ты забрал мою вещицу, так верни!

Не поднимая головы, суетливо пресмыкаясь, он вытащил из-за ворота медальон и протянул мне.

— Я подниму, — Зор склонился, вырвал украшение из рук такого же ар-де-мейца, как и мы, протянул мне, смотря в лицо.

Взяла из руки Зоряна медальон, мимолетно коснувшись ее горячей поверхности.

— Пойдем, — тихо промолвил он.

— Прикажи отвязать их! — указала на Граса и эрт Сиарта, только сейчас заметив, что они оба очнулись и глядят на меня. Первый ошалело, не понимая, что происходит, второй с ехидной усмешкой.

— Ниа, я не считаю…

— Зор, не забывайся, кто из нас главный, — лед с моих рук осыпался в траву, а взамен его налетел северный ветер, встал на защиту, ударяя Зоряна в лицо, вынуждая его кивнуть и тихо сказать:

— Давай отойдем, — протянул руку, которую я приняла, а он, не оборачиваясь, бросил: — Этих развязать и нетрогать, а ждать дальнейших приказов.

Мы вошли в один из полуразвалившихся домишек, в котором жилой была одна комнатушка с окнами, занавешенными тканью.

— Сейчас распоряжусь, тебе принесут воду для мытья, а сам подумаю об одежде, — Зорян старался не смотреть на меня. С чего вдруг — скромность взыграла?

— Давай поговорим, — предложила я, рассмотрев покосившийся грубо сколоченный стол и пару стульев около него.

— Моя королева, разумно ли это?

— Ладно, будь по-твоему, — оглядела свой внешний вид и решила переодеться. — Только, — предупредила, — ее вещей мне не нужно!

— Я не посмею принести тебе вещи с плеча моей кухарки, — Зор позволил себе улыбнуться.

— Кухарки? — с сарказмом ответила я. — Не забывай, я пять лет смотрела на таких вот «кухарок» в Золотом замке!

Взгляд Зоряна обжег, сердце дрогнуло при виде боли и отчаяния, исказивших его лицо.

— Хвала Хранителям, ты выжила! — порывисто притянул меня к себе, заключая в объятия, и я сдалась, все напряжение последних дней схлынуло, оставляя неуемную радость.

Глубоко вдохнула мужской запах, привыкая к нему, знакомясь с Зоряном заново. Отвращения он не вызывал, только смутную тревогу, которую я постаралась сразу же похоронить.

— Мне нужно срочно попасть в Сторожевой замок, — подняла голову и посмотрела в зеленые глаза, бывшие когда-то близкими и родными.

— Мы вернемся в Ар-де-Мей, — уверенно пообещал Зор, и я вскинулась, но он опередил мой вопрос:

— Все подробности чуть позже, пока отдыхай, — отстранился с видимым сожалением и отправился к покосившейся двери.

Признаться, умывшись прохладной водой, так как другой не было, но, протерев тело чистой тряпицей и переодевшись в чистое, новое платье, я почувствовала себя лучше. Правда, платье было не только чистым и новым, но еще и моим собственным, из тех, что украли во время моего путешествия в Нордуэлл. Что наводило на неприятные мысли, потому отправилась на поиски Зоряна. Лагерь разбойников жил своей жизнью, я была поражена, как четко все устроено, будто у хорошо обученных воинов.

— Ваша милость, — раздалось сбоку, и я с неудовольствием узрела топчущегося на месте Гарона.

— Говори, — сурово бросила я.

— Его милость…

— Кто? — оборвала я, и мужчина сконфузился еще больше и пробормотал:

— Мне велено присматривать за вами…

— Зор куда-то ушел? — впилась взглядом в лицо разбойника, подмечая каждую деталь, особенное внимание уделила порезу. — Смени повязку! Да настоем каким-нибудь обработай! Неужели у вас нет травников?

— Есть, как нет, лекарь, — прозвучало с гордостью, и он опять сник. — Вы это, Ваша милость, простите… за…

— Можно подумать, ты раскаиваешься!

— Я, да… — встревожился и поглядел с возмущением.

— Ладно, — махнула рукой, — лучше отведи меня к пленникам!

— Не велено… — заговорил он, и мне пришлось строго и выразительно поглядеть на него. — Идемте, — привыкший повиноваться, исполнил мой приказ.

Все тот же низенький сарайчик, где еще сегодняшним утром я с трепетом ожидала своей участи. У двери приостановилась, приказным тоном проговорила:

— Жди здесь! — и, не глядя на сопровождающего, вошла внутрь.

Здесь властвовал полумрак, отчего лица сидящих пленников казались белесыми пятнами, и только лик Граса рисовали темные кровавые краски. Вошла и огляделась, решая к кому первому подойти. Выбрала эрт Лесана, он молчал, посматривая на меня искоса из-под слипшейся от крови и пота челке.

— Теперь ясно, почему всех демонов на ноги подняли! — подал голос эрт Сиарт. — Хотя нет, не почему, а из-за кого! И не думал я, что лично подставлю Алэру подножку!

Я проигнорировала это высказывание и присела рядом с эрт Лесаном.

— Как вы?

Его воспаленные глаза вгляделись в мое лицо, а потом Грас прохрипел:

— Не знаю, как к вам обращаться — Ваша милость или…

— Ниавель, именно так меня зовут, — убежденно произнесла я. — Вынуждена просить прощения за свой вынужденный обман, — поднесла руку и коснулась его лица.

Грас вздрогнул:

— Это я должен извиниться…

— Ничего вы мне не должны, а вот я вам обязана! Потому позвольте помочь, — посмотрела на него скорее требовательно, а не просяще.

— Если откажусь, отступите? — попытался улыбнуться разбитыми губами.

— Нет, — приложила к окровавленной щеке ладонь, — расслабьтесь, мне будет приятно помочь вам.

В глубине души опасалась, что после сегодняшнего представления не смогу лечить, но страхи оказались напрасными. Магия заколола кончики пальцев, потоком струясь с них в тело эрт Лесана, излечивая его. Сделала в уме отметку — и за это спросить с Зора! Кто его учил так жестоко поступать с пленниками?!

Закончила, чтобы полюбоваться результатом, а Грас, поблагодарив, смерил меня пытливым взором и поинтересовался:

— Что нас ждет?

Покачала головой:

— Честно? Не знаю, но обещаю, что придумаю, как вам помочь!

— Вы плохо знаете разбойников, а уж Алэра и вовсе не знаете! — вставил свое слово эрт Сиарт.

— Зато я лучше всех знаю Зоряна! — повернулась и направилась к Дугу.

Парень изучающе смотрел на меня, точно впервые видел, чуть склонил голову:

— Ваша милость, — то ли запоздало приветствуя, то ли желая выразить свое почтение.

— Алэр станет вас искать! Он так легко не отпустит то, что считает своим! — снова послышалось карканье эрт Сиарта.

— В любом случае, это не ваша забота! — грубо отрезала я.

— Вы так считаете? — прозвучало иронично. — Зря! Заботы Нордуэлла и его лорда и мои заботы тоже!

— Вот уж не думала, что вас так заботит Алэр!

— Скорее отягощает! Неужели еще не заметили, не поняли, не прониклись всеми тревогами, проблемами, благополучием Нордуэлла?

— Это вы о связи говорите? Я избавилась от нее, как и от кольца! — беспечно уронила я и занялась лечением Дуга.

Закончила и подошла к эрт Сиарту, он улыбался, что удивительно не зловеще, не ехидно, а как-то горько, сочувствующе.

— Что-то еще? — раздраженно осведомилась я.

— Вы легкомысленны, слишком беспечны и, уж, простите, глупы для королевы.

— Вас это радует или огорчает?

— Беспокоит. Ваша милость, нельзя недооценивать магию Нордуэлла, его…

— Помолчите, давайте лучше я займусь делом, — протянула руки, чтобы дотронуться до демона, но он отрицательно качнул головой:

— Не старайтесь! Ваши предки придумали для ир'шиони прочные путы. Что толку лечить одни раны, если через минуту появятся другие? Лучше прислушайтесь к моему совету, вернитесь домой…

— Я туда и стремлюсь! — объявила, глядя сверху вниз.

— Ваш дом теперь Нордуэлл, а не Ар-де-Мей…

— Бессмысленная беседа, потому лучше мне уйти, — отошла от эрт Сиарта и посмотрела на парней. — Вас кормили сегодня?

— Зачем кормить будущих мертвецов? — вместо них ответил эрт Сиарт.

— Я распоряжусь, — пообещала и направилась к выходу, где столкнулась с Зором.

Выглядел он странно — в глазах пылает гнев, руки сжимаются в кулаки.

— Зорян, прошу тебя быть милостивее с пленниками, — недовольно посмотрела на него.

— Разве я жесток? — циничная улыбка скользнула по его губам, и я снова разочарованно увидела другого Зора, того, кто был мне незнаком.

Что-то промелькнуло на моем лице, и Зорян смягчился:

— Что ты хочешь, моя королева?

— Накорми их!

— Непременно, но сначала я накормлю тебя! — согнул руку в локте, приглашая меня опустить туда ладонь.

— Отказываться не стану, — уцепилась за обаятельного разбойника, и он повел меня к своему «особняку».

Краем глаза заметила, как Зор кивнул Гарону, и тот со всех ног куда-то помчался.

Обстановка в доме, который я покинула совсем недавно, изменилась. Зорян постарался. Стол прикрыт изысканной кружевной скатертью, на его поверхности стоят самоцветные кубки, серебряные блюда, свечи в кованых подсвечниках и лежит букет полевых цветов.

Первым делом взяла его и провела нежными лепестками по лицу, вдыхая аромат летнего луга.

— Нравится, — взволнованно спросил Зор.

— Мои любимые… ты же знаешь…

— Знаю, — точно эхо отозвался он.

Пару минут молчали, рассматривая друг друга, словно впервые увидели, подмечая, как выросли, изменились, что осталось прежним. Робко улыбнулась Зоряну и получила в ответ добрую улыбку, сильно изменившую его лицо, разгладились чуть заметные морщинки в уголках рта, задорно засияли глаза, напряженные скулы расслабились.

— Приглашаю, — Зор усадил меня за стол, сам разместился напротив и наполнил кубки дорогим вином янтарного цвета.

— За нашу встречу, — камни мерцали в свете свечей.

— За встречу, — подняла свой кубок.

Пригубила и, чтобы не затягивать, спросила:

— Зор, откуда у тебя этот наряд? — красноречиво показала на свое платье.

Зорян, не отводя взора от моего лица, медленно сделал глоток вина, прикрыл веки, откинулся на спинку стула, так что тот заскрипел. Я неотрывно следила за ним и ждала, что он ответит — солжет или оправдается.

— Моя королева, — проговорил так, точно я отправляла его на эшафот, — сумеешь ли ты простить меня? — опустился на колени и пополз ко мне, преклонил голову к моим ногам, и я вскочила:

— Зор, что с тобой? Поднимись! — не привычно было видеть его таким, коленопреклоненным, раскаивающимся.

— Ниа, — убитым голосом молвил он, — я, - глубоко вдохнул, и я поторопила:

— Мне понятно, что на мой кортеж напали твои люди, но где в это время был ты?

— Моя королева, мне пришлось задержаться, но ты, — поднял взор, — я не думал, что ты сумеешь дать отпор моим наемникам!

— О! — раздраженно ответствовала я. — Не думал он! А разве не ты учил меня сражаться?! — смотрела на него сверху вниз, чувствуя подступающее бешенство.

— Ниа, пойми, я не знал, не верил, не предполагал…

— Что ты не предполагал? — четко, по слогам произнесла я. — Решил, что я сдалась?

— Нет, все не то! — вскочил и схватился за голову, а я за кубок с вином.

Не чувствуя вкуса, осушила его, столь велико было мое горе, а Зорян прошептал:

— Не верил, что ты выйдешь за него, покоришься его воле, отдашься ему!

— Во-о-от ка-а-ак, — небрежно протянула я и захохотала во весь голос, как обезумевшая.

Зор воззрился на меня, не мигая, не шевелясь, безмолвствуя, только побелели его сжатые губы, помрачнел лик еще больше.

— Ты же знаешь, как мне удалось бежать! — выплюнула, кинула с издевкой, глядя в его затуманенные душевной болью глаза, и отвернулась, не желая видеть его муку и вспоминать свою.

— Налей! — протянула кубок, и мой друг, мой бывший возлюбленный, мой нынешний разбойник наполнил его без слов, а сам отпил прямо из бутыли.

Осушила, как и в прошлый раз, не чувствуя вкуса, и услышала тихие слова Зоряна:

— Моя королева, как я могу искупить свою вину?

Тут бы подумать о себе, о своих замыслах, о стремлениях, но не смогла, не тому учили, не для того предназначена. «Спасем, хотя бы кого сможем!» — рассудила и, не задумываясь, ринулась в бой.

— Зор, мне важны те люди, что прибыли со мной!

По тому как сверкнули его очи, заиграли желваки, поняла, что попросила не так, как надо, но Зорян ответил:

— Людям дам шанс! — и объяснил. — Завтра задам им вопрос, и если ответ будет положительный, то да… я оставлю их в живых! Но о демоне, даже не проси!

Зорян всегда любил играть в благородных разбойников, а об эрт Сиарте… пусть позаботятся Хранители. Мне тоже невыгодно оставлять его в живых.

— Спасибо и на том! — присела на стул и оглядела предложенные яства.

Хлеб, сыр, изюм, засахаренные орехи — роскошь, недоступная простым смертным. Взяла несколько и с удовольствием съела, Зорян, наконец, перестав игнорировать мои требования, расположился напротив.

— Я взял на себя смелость и принес то, что ты когда-то любила! Не рискну предлагать то, что готовят мои кухарки! — попробовал пошутить, но я осталась серьезной:

— Да, еще отравят!

— Ниа, — посмотрел суровым взглядом, видно, для того, чтобы мне стало стыдно.

Но я выдержала, не отвела взор и только пожала плечами.

— Ниа-а-а, — то ли вздохнул, то ли простонал Зор.

— Тебе позволено называть меня так, — уронила я и допила вино.

— Дерзишь? — улыбка озарила черты его лица.

— Разве королевы способны на это? — кажется, вино оказалось крепким и подействовало на меня.

— Ты способна на многое… — подарил пронзительный взгляд.

— Ты это все-таки признал, — протянула бокал, который мне тут же наполнили.

— Я всегда это знал, — Зор отсалютовал своим кубком.

Выпила и поинтересовалась:

— Расскажи, чем ты занимался все это время?

— Отбирал, отбираю и буду отбирать золото у богатых и отправлять его в Ар-де-Мей! — легко поведал он.

— Какое благородство! — и я ничуть не шутила. — Меня возьмешь?

— Да!

— За нас! — подняла кубок.

— За нас! — ответил Зорян. — Будем вместе грабить и убивать!

— О! — осушила до дна. — Замечательная идея! Но не людей! — покачала пальцем.

— Демонов! — согласно закивал мой разбойник.

— А Крисса? Ты знаешь, что с ней случилось? — хотелось бы прояснить все.

— Крисса? — Зор помрачнел, допил остатки вина и откупорил новую бутыль. — Крисса… еще одна моя боль…

— Ты знаешь, что с ней случилось? — настаивала я.

— А ты? — неожиданно прозвучало в ответ.

— Да, — отобрала у него бутыль и отпила прямо из горлышка. — Ее сожгли… особенно усердствовал наместник Сатергиса!

Зорян глубоко вдохнул, вернул себе вино, довольно долго пил, утер губы ладонью и проговорил:

— Ты со мной, моя королева!

— Я поклялась отомстить! Потому, да, я с тобой! — и на душе стало легко, а когда он улыбнулся в ответ, еще и тепло, словно я домой вернулась.

— Берегись, Сатергис!

— Умри, эрт Диар! — твердо молвила я, и коварная улыбка изогнула мои губы.

Зорян подошел и поклялся:

— Ниа, он умрет!

Я рассмеялась, словно сбросила с души последний тяжелый камень, кинулась на шею Зора, обняла, поцеловала в щеку.

— Люблю тебя, — вырвалось у меня.

— И я тебя люблю, — выдохнул, сглотнув он, и наши взгляды встретились.

Мне хотелось, чтобы и наши губы соединились, чудилось, что это вот-вот произойдет, и все пойдет так, как нужно. Только Зорян вдруг отстранился и срывающимся шепотом произнес:

— Ниа, ты пьяна…

— Да, — глупо было это отрицать.

— Ты устала…

— Н-не знаю, — здесь возникли сомнения.

— Да, — утверждающе изрек он.

— Да, — перед глазами все кружилось, и они закрывались сами собой, потому прижалась к Зоряну еще крепче и, засыпая, обмякла, успев услышать:

— Спи, моя королева. Теперь я буду охранять твой сон…

Несмотря на защиту, спала я отвратительно, ворочалась с боку на бок, хотя Зорян постарался сделать мое ложе мягким — шкуры и шелковые покрывала отлично справлялись с этой задачей. Тревога не покидала меня во сне, врываясь в него криками умирающих, кровавыми видениями, чьим-то неразборчивым шепотом. А потом как в бездну — падение, свист ветра, и я стою в роще ильенграссов. Только в моем сне это совсем не то, чудесное, полное загадок место, которое я знала. Это мрак, почерневшие цветы устилают землю и напоминают сгоревшие листы бумаги. Мощные стволы источают черные слезы, струящиеся по складкам на коре, а в ручье течет кровь, а не вода. Что-то мерзко хрустит под моими ногами, и когда смотрю вниз, с ужасом замечаю, что под цветами белеют кости. Один из черепов, на который падает мой взгляд, скалится в немом крике боли, а из пустых глазниц выползают змеи и с шипением устремляются ко мне. Мне бы убежать, только вот не могу сдвинуться с места, словно пригвожденная к нему, околдованная, связанная крепкими путами. Я кричу так, что закладывает уши, а кровь густеет, когда, сплетаясь между собой, мелкие твари складываются в одну большую полузмею. Светлые волосы са'арташи развевает ветер, полные губы складываются в ехидную улыбку и шепчут:

— Я разгадала твой с-секрет, Ледыш-шка… — смеется она, и от этого смеха хочется свернуться клубком, спрятаться. Коварный, ледяной, так может смеяться только сама бездна.

Но вдруг видение исчезает, тает, как снег весной, и я слышу пение птиц, а кругом на ветках ильенграссов пышно цветут белоснежные цветы и заливаются птицы. Очередной шаг, нужно понять, что я опять могу двигаться, и деревья расступаются, открывая проход в Ар-де-Мей. Вот он монументальный, величественный, созданный много веков назад древними мастерами, зачарованный каменный мост через Меб на другой берег. И там улыбаются, приветствуя меня все те, кого я не видела целых пять лет.

Улыбка расцветает на моих губах, из глаз катятся слезы счастья, и я собираюсь бежать вперед так быстро, как смогу. Только обзор загораживает высокая фигура в плаще с капюшоном. Все во мне замирает, тревожный вдох легким облачком стремится обогнуть стоящего на пути, только он ловит его своим ртом и открывает лицо. Алэр! Несправедливо, потому что сегодняшним вечером я сумела на несколько мгновений позабыть о нем. В глазах ир'шиони сверкают молнии, на скулах ходуном ходят желваки, на губах кривая ухмылка, а руки сжаты в кулаки, словно он с трудом сдерживает то, что творится в его душе. И опять мною овладело настойчивое желание очутиться как можно дальше от этого места и от этого мужчины. Делаю робкий, осторожный шаг в сторону. Алэр зеркально повторяет мое движение. Еще одна попытка — неудачная, а за его спиной меня ждут дорогие люди, зовя по имени и требуя поторопиться.

— Пропусти! — вкладываю в это слово все свои эмоции.

Супруг качает головой, и я делаю отчаянный рывок, кидаясь с места, надеясь убежать. Сердце колотиться неистово и яростно, когда я пробегаю мимо, но нет. Секунда и меня стискивают сильные, причиняющие боль руки, и я вырываюсь с отчаянием пойманной птицы. Алэр не отпускает, прижимая еще крепче, и я боюсь, что мое тело сейчас раздавят. Кричу, но из горла вырывается мышиный писк, а грудь горит огнем. И я хриплю…

Глава 3

Резко открыла глаза и села. Сердце, точно сошло с ума, громко стучась о грудную клетку. Приложила руку, чтобы угомонить его, и охнула. Неверяще опустила взгляд, и из глаз брызнули слезы. Проклятое кольцо добралось до меня! Вгрызлось в тело, стало его частью, зацепившись за кость, спрятавшись на левой стороне, рядом с сердцем. Теперь я зарыдала, стараясь выцарапать жуткое украшение, причиняя боль, до крови, до боли разрывая кожу. Не помогло, и я зарыдала пуще прежнего.

Надежные руки нежно обняли меня за плечи, прижимая к теплому, широкому плечу, и Зорян ласково заговорил:

— Ниа, моя королева, что случилось?

Я не отвечала, не могла, рыдания не позволяли, только помотала головой, стараясь слиться с Зором, своим старинным другом… больше, чем другом.

— Кошмар приснился? — и я, всхлипывая чаще, закивала, а он продолжил утешать меня. — Это только сон! Бедная моя девочка, как же ты страдала, — его губы с трепетом коснулись моего виска.

Это отчего-то заставило меня вздрогнуть, и Зорян отстранился, а я сконфуженно спряталась под одеялом.

— Просыпайся, я сейчас тебе воды для умывания принесу, — сделал вид, что не заметил моего отклика и быстро вышел за дверь.

Что на меня нашло? Снова попробовала вырвать из тела кольцо — напрасно, оно стало моей частью, и с этим, похоже, придется смириться.

Зорян вернулся и принес не только воду, но и горсть первых ягод, пахнущих жарким летним солнцем, омытых утренней росой, заманчиво поблескивающих спелыми боками. Хотелось съесть их медленно, наслаждаясь вкусом каждой по отдельность, перекатывая их во рту, растирая языком, смакуя. Только времени совсем не было, потому всю горстку разделила на две части и съела, пожалев, что они так малы.

Разбойники давно не спали, и, глядя на них, я невольно подумала: «А ложились ли они этой ночью?» Ремесло их наталкивало на определенные мысли, от которых я поторопилась отмахнуться и решительно направилась к пленникам.

В грязном, полуразвалившемся домишке, вызывающем неприятные воспоминания, тоже никто не спал. Но молчание, царящее здесь, нарушила только я, без лишних предисловий объявив:

— Сегодня вам зададут один вопрос, и я вас очень прошу дать на него положительный ответ, — посмотрела сначала на Дуга, и потом уже на Граса, долго, умоляюще.

— Как? — преувеличенно удивился эрт Сиарт. — Меня не спросят? Обидно…прям до грыра обидно…

— Вы понимаете, почему так происходит! — бросила я, не глядя, все еще ожидая ответа или хотя бы простого кивка эрт Лесана.

— Что вы хотите от меня, Ваша милость? — он одарил пристальным, обреченным взглядом.

— Скажите «да», и давайте обойдемся без титулов! — сцепила руки в замок, потому что по телу пробежала нервная дрожь, слишком упертый, несговорчивый, честный парень попался.

— Чтобы порадовать вас? Хорошо, — с неожиданной легкостью согласился он, но мы оба понимали, что эти слова ничего не значат.

— Обещайте, что подумаете! Вспомните, что вы собирались сделать, куда двигались! Жизнь — это все, а смерть необратима. Честь не главное, важнее выжить! Поверьте, я знаю, о чем говорю! — присела рядом с ним, заглянула в светлые очи. — Пожалуйста! — почему-то для меня стал важен этот человек, а его смерть останется на моей совести.

— Вы женщина, — буднично молвил Грас, — потому вам позволено больше, нежели мужчине.

— Подумайте, прошу вас, — взмолилась, сложив руки на груди, мысленно обращаясь не к нему, а Хранителям, чтобы вразумили парня.

— Хорошо, обещаю подумать над вашими словами, эрра — откликнулся он на мою просьбу, но я бы продолжила, если бы в разговор не вступил эрт Сиарт:

— «Эра» — к ней следует обращаться именно так. Сия госпожа женщина замужняя, — и мне, — Алэр еще не нашел вас? Жаль, поторопился бы он, так как я не желаю болтаться на виселице или что там подготовил для несговорчивых ваш друг? — вперил в меня свой взор.

На это отвечать не стала, а только сказала:

— Что-то слишком часто вы поминаете своего лорда, а раньше готовы были четвертовать его!

— Что вы! — нарочито эмоционально воскликнул он. — Я никогда не желал смерти своему лорду! Признаться, недолюбливал, но такой уж у меня характер. Видите ли, Ваша милость, наши отношения с Алэром с детства не сложились. Мы были влюблены в одну и ту же девушку, полагаю, вы догадались в какую именно, — глумливо улыбнулся.

— Ту, что стала вашей женой? — меня раздражал его снисходительный, покровительственный тон.

— Да, но она вышла за меня не по своей воле! И за это я должен поблагодарить вас, — поймал мой недоуменный взгляд и демонстративно спохватился. — Хотя нет, ее — Золотую королеву! Именно она соединила вас с Алэром, а значит…

— Прекратите! — мне надоело слушать, и я оборвала эрт Сиарта.

— О! Я всегда страдаю за правду! — прозвучало торжественно.

— Не преувеличивайте! В своих бедах чаще всего мы виноваты сами!

— И вы?

— И я тоже, — отвернулась от него, ставя в разговоре точку. — Надеюсь, мы еще поговорим, и не в этой обстановке — подарила два красноречивых взгляда — Дугу и Грасу.

— Буду верить, что это случится в Нордуэлле, — парни не ответили, зато эрт Сиарт постарался, но мне пришлось проигнорировать это высказывание.

Днем, как и было оговорено, пленников вывели на центральную площадку. День выдался серый, мрачный, нерадостный, но он, как нельзя более полно, соответствовал всей атмосфере. Зорян оделся по случаю, весьма нарядно, в его запасах даже нашлась белоснежная шелковая туника, а поверх нее алел бархатный камзол. Штаны темные, но с вышивкой, а сапоги, как всегда, начищены.

Здесь я по-хорошему сумела рассмотреть разбойников. По большей части лиходеи, что видно по их плутоватому, разудалому виду. Прирожденные душегубы, неважно, в чьей семье родились — крестьянина, ремесленника, торговца или богача. Где их только отыскал Зор? Как умудрился понабрать в свою шайку такого отребья? Из всей компании выделялись Гарон и два юноши: первый невзрачный, бледный, с умными, но покрасневшими глазами, а второй был единственным, кто с жалостью смотрел на пленников. Мне захотелось узнать, кто он такой. Но спрашивать пока не стала, уж больно грозно, пафосно, неприступно смотрелся Зорян.

— Готовы ли вы, — Зор посмотрел на Дуга, — вступить в наше разбойничье братство? Стоять за нас всегда и во всем, быть с нами заодно, принимать общие на всех решения?

— Да, — четко, глядя в упор на предводителя, произнес Дуг.

Зорян оскалился, и Дуг тотчас исправил ошибку, опустился на колени и припал к протянутой руке предводителя, на пальце которой блеснул крупный рубин.

«А не переигрывает ли Зор?» — невольно озадачилась я, а все происходящее вызывало у меня чувство гадливости.

— Ваша милость, мой ответ «да», — покаянно изрек Дуг.

— Поднимись, брат! — велел Зорян, хлопнул парня по плечу и подошел к Грасу.

Зор еще не произнес свой вопрос, а я уже знала, что ответит ему Грас.

— Нет! — прозвучало четко и уверенно в полнейшей тишине, которая давила мне на плечи, сгибала, отчего все труднее и труднее было стоять прямо, гордо выпрямившись. Я смотрела на всех свысока, расположившись отдельно от общей массы, а Граса удерживали за плечи двое разбойников, и хоть он стоял на коленях, умудрялся глядеть высокомерно, презрительно на возвышающегося над ним Зоряна.

Последний оглянулся на меня, точно оправдывался: «Вот, я сделал все, что мог!» — и приказал:

— Увести! Тех двоих казнят на рассвете! — и Дугу. — А у тебя, парень, нынче вечером состоится посвящение в рыцари ржавого клинка и топора!

Не дождавшись ответа, стоящего столбом, совершенно растерянного парня, Зор направился ко мне. Я наблюдала за его приближением, неодобрительно поджав губы, пытаясь совладать с собой.

— Идем, моя королева! У меня есть к тебе предложение! — протянул руку, и я без разговоров ухватилась за нее, потому что не хотелось выяснять отношения при разбойниках.

Но в домике спросила:

— Что все это значит?

— Ты не слышала? — приподнимая бровь, иронично осведомился Зорян.

— Следи за словами! — легко ударила его по щеке, вынуждая сцепить зубы, внутренне содрогаясь от своего поступка.

— Прошу прощения, моя королева, забылся! — процедил он, сверкая взбешенными глазами.

Я выдохнула, провела ладонями по лицу, укротила гнев, сменила его на просьбу:

— Зор, пойми я не в себе, ты не представляешь, что мне довелось пережить! Каких только людей я не встретила на пути, и поверь, таких благородных, как Грас эрт Лесан среди всех было ничтожно мало, — устало присела на стул.

Зорян оперся руками о столешницу, заставляя ее натужно заскрипеть, а стол покачнуться. Ни разбойник, ни я при этом не сдвинулись с места, неотрывно глядя друг на друга. Зор сдался:

— Что ты от меня хочешь? Я не могу пойти против правил, которые установил сам!

— Всегда можно использовать хитрость, — в моих словах, в моем взоре сквозила надежда.

Зорян присел на корточки, протянул руки, и я коснулась его. Это было важно, так нас окутывали, очаровывали, сближали, напоминая о былом, воспоминания.

— Хорошо, я постараюсь, — его шепот был похож на стон мученика.

— Я смогу увидеть его?

— Да, — подумав, Зор кивнул и с болью, с видимым усилием спросил. — Ты мне веришь?

Не знаю, что такого было в его взоре, но сомнение, поселившееся в душе с самого первого мига нашей встречи, вспыхнуло внутри яркой, кроваво-красной вспышкой, но ответить иначе, я не смогла:

— Верю, как и прежде…

Мужчина уронил голову мне на колени, облегченно выдыхая, пряча все прочие чувства, словно и сам боялся их. Провела рукой по спутанным светлым волосам, позволила пальцам зарыться в них, ощутить их жесткость, жалея, что не способна читать мысли. Прикоснулась к шее, ощущая всю гладкость кожи, но он резко отпрянул и преувеличенно радостно изрек:

— О чем я? А да, о предложении! Думаю, ты не захочешь, видеть оргию, которая властвует на посвящениях… — метнул выразительный взгляд.

— А ты? — ответила я вопросом на вопрос, поднимаясь на ноги.

— Я? Ниа, ты совсем забыла, какой я, — теперь его взор стал обличающим.

— Каким ты был, — выделила, — я не забыла, но вопрос в том, каким ты стал! — ничуть не смутилась, не смешалась.

— Ты не видишь? — Зорян казался разочарованным.

— Большинство из того, что я здесь вижу, мне не нравится! Более того, оно вызывает ужас, отвращение и душевную боль, — прикусила губу, страшась внутри его слов, но готовая ко всему.

И опять что-то появилось во взгляде Зора, незнакомое, вызывающее оторопь, сверкнуло, точно молния и потухло, сменившись давней безнадежной печалью, словно я не оправдала его ожиданий. Все внутри меня дрогнуло, когда послышался его глухой голос, произносящий слова резко, отрывисто:

— Я в оргиях не участвую! А им, — указал в сторону, — необходима разрядка, я не смогу их удержать только силой! Сама понимаешь, в этом деле важно чередовать кнут и сладость!

— Даже кухаркам? — сама не понимаю, зачем я решила это уточнить.

— Всем! — твердо повторил Зорян, и я снова спросила:

— Ну, а что является сладостью для тебя?

Он широко ухмыльнулся:

— Если пойдешь со мной, то узнаешь!

Чувствуя себя рыбой, плывущей в удачно расставленную сеть рыбака, я согласилась:

— Пойдем, на оргии я насмотрелась на жизнь вперед!

На чело Зора, будто туча набежала, а кадык нервно задергался, так что пришлось по-быстрому поинтересоваться:

— Куда мы пойдем?

— Узнаешь! — заверил Зорян. — Собирайся! Там, в сундуке одежда попроще, да и я переоденусь.

— А… — пожелала узнать я, но была остановлена:

— Перекусим по пути, а завтра днем вернемся!

С тяжелым сердцем я покидала лагерь, ловя растерянный взгляд Дуга, чувствуя неправильность, незавершенность всего происходящего. Зорян пытался отвлечь меня и успокоить, отчего сердце глупое, настрадавшееся за долгие годы плена, отвыкшее от любви, ласки и заботе, пытающееся их найти у ир'шиони, но познавшее жестокий отказ, скучающее по Гану, выбрало Зора. Не брат, но близкий и родной человек, проявляющий внимание. Зная мое отношение к своим кухаркам, он не поленился завезти меня в деревушку, где купил хлеб, кувшин молока и сыр.

По пути наслаждалась ровной дорогой, рассматривая окружающий пейзаж, чувствуя себя под защитой — какие бы сомнения не возникали, знала точно, что Зорян не обидит. Солжет, исказит правду, но останется верен данной когда-то клятве.

Дорога выскочила из леса и по зеленым холмам устремилась к Нордуэллу, и я запаниковала.

Зор, направив своего коня к моему, успокаивающе положил свою руку поверх моей ладони и промолвил:

— Не переживай, туда я тебя даже под страхом смерти не отправлю! — прозвучало довольно искренне, и я тихо поблагодарила, а он вдруг озорно подмигнул, сдавил бока своего скакуна, лихо свистнул и, совсем как в детстве, крикнул:

— Догоняй!

И я поддалась очарованию мига, окунулась с головой в омут воспоминаний, как когда-то в счастливом детстве, отправив коня в галоп, бросилась догонять друга, а душа сорвалась в полет на крыльях ветра, играющего с волосами.

Радостный смех звонко звенел над холмами, возносясь к самому небу, то ли на счастье, то ли на беду, но только Хранители ведали, что нас ждет за следующим изгибом дороги, как и за извилистым путем самой жизни.

Когда успокоились сами и остановили коней, Зор неожиданно стал серьезен, помог мне спешиться и, взяв под уздцы обоих скакунов, стал спускаться под крутой берег бурной широкой реки.

— Диарэ, — прокомментировал Зор, — знаешь название ее притока? — прищурился.

— Арэйл, — без заминки ответила я и поспешила к воде, чтобы коснуться ее, опустила руки в ледяные струи и блаженно прикрыла глаза.

— Чувствуешь? — Зорян присел рядом, и по звуку его взволнованного дыхания поняла, что он испытывает тоже, что и я сама.

— Будто дома, в родную Арэйл окунулась, — подзадорила. — Помнишь?

— Угу, — взор друга затуманился, и Зорян порывисто вскочил и стал скидывать одежду.

— Зор? — насторожилась я, и он улыбнулся:

— А я как тогда… быстро! — и с разбегу нырнул, а сердце мое так и замедлило бег, затрепетало.

Приложила руки к груди, внимательно наблюдая за движениями Зоряна. Наглец помахал рукой и внезапно скрылся под водой, душа моя ухнула в пятки.

— Зор? — успела выкрикнуть я, но тут он вынырнул и мощными гребками поплыл в сторону берега.

Торопливо скинула с плеч накидку и подала ему, но друг отказался, накидывая свою тунику:

— Сейчас согреюсь!

Я следила за ним с интересом. Обнаженное тело Зоряна определенно привлекло мое внимание. Какая дивная грудь, с четко очерченными мышцами, по которым стекают прозрачные капли. Крошечные коричневые соски заострились от холода, взгляд ниже и невольно сравниваю то, что вижу, с тем, что видела у Алэра, задаваясь вопросом: «Он возбужден или это тоже от холода?» А происходящее волнует, опаляя жаром телом, так что щеки краснеют, вот только от стыда ли? «Нет», — признаюсь сама себе и медленно поднимаю взгляд выше, чтобы столкнуться с пылающими от едва сдерживаемой страсти зелеными очами.

Отворачиваемся сразу и оба, чтобы потом невольно сказать друг другу:

— Извини…

И мне тут же приходит в голову мысль: «А за что извиняться? За то, что молодых, да горячих тянет друг к другу? Тех, что испытывали чувства еще с юности, не понимая, не осознавая, а теперь представляя, что будет, если…»

Стало еще жарче, едва вообразила все в красках, захотелось погрузиться в ледяные воды реки с головой, чтобы привести мечущиеся мысли в порядок.

— Идем, — бросил Зор, не оглядываясь, и пошел вдоль берега, а я побрела за ним, стараясь успокоиться, не рискуя смотреть на его идеально прямую спину.

Река делала крутой поворот, противоположный берег маячил отвесной скалой, а на этом, за грудами камней, обнаружился вход в пещеру. Зорян без слов достал из тайника, устроенного в скальной нише перед вратами в подземелье, просмоленные заготовки для факелов. Чиркнул кресалом, извлекая искру, и небольшой костерок заиграл яркими бликами на прибрежных валунах. Впрочем, когда зажегся факел, костер был потушен и прикрыт камнями, чтобы ничто не напоминало о нем.

Чадный свет осветил довольно высокий потолок и изъеденные временем серые стены. Сердце тревожно и глухо отсчитывало удары, но любопытство, прочно угнездившееся во мне, заставило сделать первый смелый шаг. Зорян слегка придержал меня за руку, давая понять, что пойдет вперед, но ладонь мою не отпустил.

Что было дальше? Повороты, коридоры, подъемы и неожиданные спуски, мосты, сотворенные рукой природы, над бездонными пропастями, вырванными из темноты светом факела — для меня теперь все было едино. Заблудиться впопыхах, от незнания пропасть в темноте — стало делом простым. Только отпущу руку Зоряна, сделаю неверный шаг в сторону и пропаду в безвестности, забытая всеми. Могильная тьма, в которой оживают потаенные, изощренные страхи. Тишина, оглушительная, прерываемая неожиданными звуками — падением капель воды, неясными шорохами, будто чьим-то шептанием или шелестом крыльев и топотом лапок гадких насекомых. Непонятная тревога, снедающая душу безысходностью, пугающая запахами тлена и густым влажным туманом. Зор остановился и я, опасаясь его ответа, осведомилась:

— Что?

— Ничего, — покачал головой, но взгляд стал сумрачным, тяжелым, сосредоточенным, как у хищника, выслеживающего добычу.

— Туман?

— Да, — после некоторого раздумья Зор признался, — он стал гуще.

— И жарко здесь, как в бездне… — сообщила я, и он быстро оглянулся.

— Нет, это не бездна, а нечто иное…хм… более родное.

Я глубоко вдохнула, затаила дыхание и прошептала:

— Не может быть…

— Да, Ниа, это Меб, — сказал торжественно, будто раскрывал для меня двери в зал, где ждут важные гости.

— Чего мы стоим? — воодушевленно вопросила я, готовая кинуться вперед без оглядки.

— Стой, — его рука по-прежнему держала мою. — Пойдем медленно, так будет лучше!

Понимая, что он прав, я кивнула, и наш путь продолжился. Туман стал таким плотным, что казался осязаемым, оседая каплями влаги на наших лицах, руках и одежде, если бы Зор не держал меня за руку, то я бы уже запаниковала, так как тусклый свет факела виделся впереди расплывчатым пятном, не давая никакого света вокруг. Удивительным было одно — тьма, словно отступила перед туманом, покорилась его власти, сдалась.

— Там… — смутная догадка пронзила меня.

— Да, под нами Меб, не смотри вниз, — предупредил Зорян, но его предостережение опоздало, я уже сделала это.

Зрелище истинно великолепное, но вместе с тем жуткое — я ступаю по узкому каменному мостику, уводящему выше и выше, а по бокам расстилается туман, внутри которого играют красноватые отблески.

Невольный вздох сорвался с моих губ, а пальцы задрожали, и Зор был вынужден сказать:

— Не пугайся, я здесь сотни раз ходил!

— И я тебе верю, — в мечтах я уже гуляла по просторам Ар-де-Мея, потому не замедлила ответить именно так.

— Скоро придем, — обнадежил он, делая очередной осторожный шаг вперед.

Я и забыла, когда мое сердце билось ровно и спокойно, наверное, оно разучилось стучать медленно и размеренно, то замирая совсем, то срываясь в стремительный бег. И сейчас был тот самый миг, когда оно снова застыло, предвкушая, что всего через несколько десятков шагов, мне откроется проход в Ар-де-Мей. Не знаю, думала ли я сейчас о чем-то другом, кроме как о своем крае и о тех, кто ждет меня на левом берегу огненной реки. Нет, не думала! Все мысли только о своих мечтах, которые вот-вот сбудутся!

Только они не сбылись… совсем! Пребывая в своих видениях, где я уже вовсю беседовала с альбинами и тетушкой, не заметила, как напрягся, будто собрался сигануть в бездну под ногами, Зорян, задвигая меня за свою широкую спину.

Я и вдохнуть не успела, чтобы начать говорить, как он приказал:

— Беги!

Вот только я не желала уходить прочь, не узнав причин, а Зор на меня не смотрел, только отпустил мою руку, передал факел, а сам вынул из ножен клинок и оправился в туман.

— Зорян? — ошарашенно прошептала я в пустоту, и она ответила загадочным шипением, от которого по телу прокатилась волна дрожи, и я ощутила себя кроликом, который трясется под облетевшим кустом, не ведая, что со всех сторон к нему приближается опасность.

В этом отношении идти с Зором было надежнее, потому шагнула за ним, чтобы увидеть, что так встревожило друга. Увидела, и мои мечты разом рухнули в пропасть под ногами, утонув в тумане прежде, чем достигли огня Меб.

Огромная пещера была ярко освещена сотнями светильников, ловко нанизанных на воткнутые в стены крюки. Мост, по которому мы шли, резко обрывался, а там, где когда-то был выход, теперь находилась груда острых обломков, наверху которой гордо восседал ир'шиони. Зорян медленно приближался к демону, занося меч для удара, а ир'шиони глумливо скалился, не делая попыток подлететь ближе. Когда он заметил меня, эта ухмылка стала шире, а потом ир'шиони склонился в низком поклоне:

— Приветствую вас, госпожа!

Я вздрогнула и остановилась, а Зорян обернулся, глядя на меня с укором. Проигнорировала этот пылающий бешенством взор, и обратила свой на стража:

— Кто вы? Что здесь делаете?

Ир'шиони слетел со своего места, ступил на край моста, перевоплотился, превращаясь в того рыжеволосого парнишку, что я видела на своей свадьбе.

— Теперь узнаете, Ваша милость?

Встревоженное дыхание срывалось с моих уст, сливаясь с клочьями тумана, висящими в воздухе.

— Зачем? — только и вымолвила я.

— Это все ваш супруг, он знал, что Хранители выведут вас к этому месту, — невозмутимо поведал ир'шиони.

— Выходит, — вмешался Зорян, — эрт Шеран знал о проходе?

— Да, только лорд жалел ар-де-мейцев, оставляя для них лазейку, но не сейчас… — выразительно взглянул на меня нордуэллец.

— Где же он сам? — я выпрямилась, пытаясь осмотреться, готовясь к худшему.

— Его нет, — этот ровный тон убивал, пока ир'шиони язвительно не дополнил, — сейчас нет… Возникли трудности, и ваш супруг вынужден был отлучиться, но он вернется, а мы подождем его здесь, — черты юного, довольно симпатичного лица исказились.

— Беги! — Зорян повернулся ко мне.

— Не стоит! — парнишка покачал головой.

— Беги, — Зор смотрел только на меня, и я, поддавшись порыву, бросилась к нему, обняла и поцеловала.

— А вот это вы зря сделали, Ваша милость, — предостерег страж. — Вы супруга демона, и этим все сказано!

Мы с Зоряном, словно не слыша его, неотрывно глядели друг на друга. Он приложил пальцы к губам, а я быстро произнесла:

— Это наудачу!

Зор кивнул, обнял, подарил ответный поцелуй и сказал:

— Жди меня, я вернусь! Выйдешь, следуя меткам на стенах. Сама поймешь! — и с криком ринулся на вмиг перевоплотившегося ир'шиони, который к моему удивлению сжимал меч в когтистой руке.

Смотреть на схватку времени не было, да и не хотелось мешать Зору, потому бросилась в обратную сторону. На мосту пришлось идти осторожно, вымеряя каждый шажок, а вот на ровной поверхности появилась иная проблема. Как найти метки?

Пришлось основательно задуматься: «Так, будем рассуждать! Путь этот сотворен руками моих соотечественников, но ведом демонам, и значит, метки не заметны обычным людям. Выходит…»

Выдохнула, призывая на помощь свою ярость, а в этом мне помогла обида… на весь свет. В это мгновение я ненавидела всех: ар-де-мейцев — за то, что не выстояли в войне с Золотым берегом; нордуэлльцев — за то, что Хранители по неведомой прихоти сделали их моими подданными; Зоряна, который не нашел меня раньше демона; и больше всех самого Алэра! Потому что не было ночи, с той самой, когда я бежала из Нордуэлла, чтобы я не вспоминала о нем, а проклятое кольцо будет целый век напоминать о замужестве. И мне никак не избавиться от него! Еще припомнила двух своих подданных, которые в эту минуту сражаются друг с другом, защищая свою госпожу. И кто бы из них не погиб, я буду страдать, зная, что нарушила клятвы. Усмехнулась: «Сколько их мною уже было нарушено? Одной больше, одной меньше — есть ли разница? Никакой! Летты во главе с Хранителем Врат смерти спросят с меня в свое время за каждый мой проступок, за каждое отступление от данного слова! Так что уже неважно!» Магия забурлила во мне, кровь быстрее побежала по жилам, а вот сердце остановилось. На стенах заплясали выжженные огненным светом стрелки, рассыпаясь по полу бликами, будто каплями крови. Пора — теперь все зависит от того, как быстро побегу. Успею — останусь человеком! Нет?

— Успею! — объявила я всем врагам икинулась бежать.

Как же легко мне стало! Страхи ушли, тьма рассеялась, и факел стал не нужным, потому был скинут за ненадобностью в пропасть. Ноги не заплетались — я быстро и ловко огибала каждое препятствие, потому что тело налилось небывалой силой и удалью. Летела, точно на крыльях, а темная пелена постепенно застилала мой разум, готовилась изменить тело окончательно.

— Не сдамся! — неизменно повторяла я, торопливо следуя за стрелками. Только с каждым разом слова давались все труднее и труднее, и из горла вырывался какой-то звериный рык. Это и пугало, и восхищало, и, цепляясь за последние крохи разума, я бежала, не надеясь, что останусь прежней, когда выйду из пещеры.

Выбралась на свежий воздух, но в голове так и не прояснилось, будто темная сторона одерживала верх над светлой, но последняя еще слабо трепыхалась, взывая к моему разуму. И он откликнулся, глядя на бурную реку я видела иное зрелище, пока кто-то недобрый нашептывал:

— Поддайся… стань нашей… изменись, как Некрита… почувствуй все могущество темного дара… познай секреты Хранителей… только так ты вернешь себе былое… воскресишь мертвых… возродишь Ар-де-Мей…

А перед глазами мелькало давнее видение…

…Я была совсем маленькой, возраст точно не вспомнить, но тогда мне еще не разрешали использовать дар, а только учили с ним обращаться. Батюшка как-то вернулся из похода на сумеречных усталым и сильно израненным, я сидела в уголке родительской спальни, глядя на то, как суетиться вокруг него матушка, отдавая приказания служанкам. Запоминала все, что она делает, и тайком молилась Хранителям, чтобы они сохранили жизнь батюшке, а еще злилась на родительницу за то, что она не позволяет мне излечить короля. Видно, накрутила себя до того, что зрачок в глазах приобрел зловещий оттенок, и родители это заметили. Матушка испуганно прижала ладони к сердцу, а батюшка, приподнявшись на кровати, повелел:

— Ниавель эрт Озош, будущая правительница Хрустального города и всех окрестных земель, будь добра подойди ко мне!

Я послушно поднялась, гадая, отчего всегда такой добрый родитель неожиданно рассердился на меня и разговаривает столь грубо.

— Батюшка, я чем-то разгневала тебя? — с истинно детской непосредственностью полюбопытствовала я, подойдя к кровати.

— Огорчила… — одарил внимательным взглядом, заставляя меня нахмуриться, и продолжил. — Ниа, знаешь, где я сегодня был и что делал?

— Убивал сумеречных?

— Да… но знаешь ли ты, дочь моя, кто такие эти сумеречные?

— М-м-м, — бросила мимолетный взгляд на матушку, припоминая ее рассказы и, получив утвердительный кивок, изрекла. — Это те, кто когда-то были нашими подданными.

— Верно, — король улыбнулся своей жене, — а теперь скажи, что для своих подданных делает хороший правитель?

— Защищает их, — я опять нахмурила лобик, тщательно вспоминая все уроки, но больше не произнесла ни словечка.

— И это верно, — родитель снова улыбнулся, — прежде всего от самих себя…

— А-а-а…

— Перерожденных! Помнишь лорда эрт Ливея и его семейство?

— Киира, — воскликнула я, воскрешая в памяти образ подружки, и тут же обеспокоилась. — С ней что-то случилось?

— Случилось, — король не стал скрывать от дочери правду, — что-то очень плохое!

— Она переродилась? — спрашивая об этом, я позабыла вдохнуть.

— Нет, — ответил батюшка, но только я собралась облегченно выдохнуть, как он сказал. — Ее убил собственный отец! Лорд Синего леса переродился и перебил не только свою семью, но и почти всех жителей этого славного поместья! — прозвучало жестко, так, что у меня на глазах появились слезы, но я нашла в себе силы и поинтересовалась:

— Ты убил его, отомстил за них?

— Я дрался с ним, — взгляд родителя стал мрачным, а когда король попытался сесть, его лицо исказила гримаса боли.

Матушка кинулась к нему, но была остановлена властной рукой:

— Подожди! А ты, Ниа, дослушай! Мы с эрт Ливеем сражались, и в какой-то момент я решил, что смогу вернуть его на светлую сторону! Но нет, тьма оказалась сильнее меня, а мой старый друг стал ее рабом! — стиснул кулаки, переживая не только физическую, но и душевную боль.

— Выходит, что темная сторона дара более могущественная, чем светлая? — ребенок всегда сделает самый простой вывод.

— Нет! И даже думать не смей, что добро слабее зла! — отругал меня король. — Темнота имеет лишь одну грань, потому и предлагает нам только одно — могущество! Гораздо проще получить его, не прилагая усилий, не тратя времени, не делая ошибок! Несколько минут, и вся сила в тебе! Только сумеешь ли ты совладать с ней? Вопрос не из легких! И я не знаю никого, кто бы переродился и смог удержать тьму в себе, загнав ее в жесткие рамки. А вот у добра граней много! Ты целительница, посланная в наш мир беречь и сохранять людские жизни, а не отнимать, как делают это сумеречные, — и попросил. — Излечи меня!

Матушка бросила на родителя напряженный взор и хотела остановить меня, но отец велел ей не вмешиваться. Волнуясь, но в то же время испытывая гордость за то, что батюшка доверился мне, я прикоснулась к его руке. Но каково же было разочарование, когда у меня ничего не вышло.

— Тот, кто желает отнять, никогда не сможет что-то дать, — молвил батюшка и откинулся на подушки, а я узнала о проклятии темной стороны дара…

И сейчас, собрав воедино все оставшиеся у моей человеческой половины силы, я четко и убежденно прохрипела, глядя в сияющие небеса, вызывающие резь в привыкших к сумраку пещеры очах:

— Я не стану рабыней темной стороны, Некрита… — и упала на камни, а тело корчилось в жутких спазмах, исторгая из себя всю скверну.

Упала лицом в воду, но, опасаясь захлебнуться, с великим трудом перевернулась и охнула. Надо мной склонилась женщина в черных одеждах. Высокая, темноволосая, белокожая, но с яркими полными губами. Они кривились в безумной усмешке, а слова, вырвавшиеся из этого рта, напоминали скрип несмазанных петель:

— Ниавель… королева тех земель, что мы создали, что отняли у ненавистного Хелиоса! — теперь мне захотелось заткнуть уши, так как этот голос проникал в голову и словно выпивал из нее мозг, мучительно медленно, наслаждаясь каждой его каплей. — Как ты намерена править, глупая девка? Где ты возьмешь сил, чтобы выбраться из той ямы, куда попала по собственной глупости и самонадеянности?

Я попыталась сделать вдох, чтобы произнести одно слово, но, как ни силилась, не смогла, из горла рвался только цыплячий писк.

— Что? Что ты хочешь сказать? Подумай, королева, — кажется, она начала увещевать меня. — Тебе нужна сила, чтобы победить всех врагов! Только с ней ты сразишь и са'арташи, и ир'шиони, и пусть Ур и Хелиос знают, что это наше создание победило их! Жаль, ты не видишь, на кого сейчас похожа! — теперь в каждой букве сквозило презрение. — Жалкая оборванка, а не королева! Одно слово, Ниавель, и весь мир падет к твоим ногам! С нашей помощью ты завоюешь его и возродишь славу Ар-де-Мея!

Только я помнила речи батюшки, потому, чтобы не подвести его, надеясь встретиться с ним за Вратами смерти, я выдохнула:

— Нет…

— Что? Мы не слышим! — Некрита пыталась сбить меня с мысли, столкнуть с тропки добра, но я оставалась непоколебимой:

— Нет…

Кровь залила темные очи Хранительницы, но слова показались легче летнего ветерка:

— Нет, так нет…значит, королевой станет твоя сестра…

И не успев ахнуть, я вознеслась над своим телом, с высоты птичьего полета рассматривая его. Зрелище и впрямь жалкое, увидела бы раньше— плюнула рядышком. Грязная, изможденная, бледная девчонка, волосы всклокочены, на щеках мокрые дорожки слез, губы искусаны до крови, в глазах лопнули все вены. Мерзость, да и только! Отвернулась, подставляя лицо скупым лучам пасмурного дня, и устремилась туда, где белел облачный покров. Пролетев через него, окунулась в бесконечное пространство, освещенное миллиардами знакомых и чужих созвездий, а среди них темнела громада лестницы, ведущей к Вратам. И я уже надеялась на встречу с родными и близкими, только что-то с силой дернуло меня и потянуло назад.

«Не хочу возвращаться!» — мысленно воспротивилась я, только никто моим мнением не интересовался.

Боль пронзила тело, заполняя его от макушки до пяток, становясь моей спутницей, и лишь стон слетел с моих окровавленных губ.

— Открой глаза, королева, — послышался мелодичный голос, послушавшись который, я увидела склоненную над собой блондинку, миниатюрную и ослепительно красивую. Ее нежные голубые глаза участливо вглядывались в мое лицо:

— Н-некрита, — не ведомо как смогла произнести я.

— Ну же, дитя, приди в себя! Не верим, что мы тебя столь сильно напугали? — она ласково коснулась моей щеки, и я вздрогнула, а могла бы так и вовсе сбежала от этой самой непредсказуемой из Хранительниц.

— Н-нет, — не смотря на боль, сумела помотать головой.

— Ну-ну, королева, не нужно нас опасаться. Мы желаем помочь, — твердила Некрита, и я, если бы могла, то непременно бы хмыкнула.

— Зря не веришь! Хочется похвалить тебя за тот выбор, что ты сделала! Посему возвращаем тебе жизнь…

— Вам не угодить, — не понимаю только, откуда дерзость во мне взялась, но белокурая красавица опять улыбнулась:

— Слушай нас, но и не верь нам! Мы непредсказуемы, как ветра весны!

— Спасибо за то, что вернули меня к жизни, — прохрипела я, а Некрита вдруг отступила, позволяя рассмотреть ее во всей красе.

Мое измученное тело отказывалось двигаться, потому я лишь наблюдала. Хранительница сбросила с себя очередную личину, как ненужное тряпье. Кожа, мышцы — все слетело с нее, обращаясь в пепел, но налетели зеленые, едва распустившиеся листочки, окутали скелет, и передо мной предстала рыжекудрая незнакомка.

— Не в наших планах лишать тебя жизни, — молвила она. — Мы только напомнили тебе о том, что смерть конец всему! Потому не смей думать о ней! Не позволяй нашему брату завладеть твоей душой!

— Я запуталась в ваших родственниках, госпожа, — чувствовала неимоверную усталость, а боль, все не отпускающая меня, сводила с ума, потому хотелось прекратить все мучения.

— Смела, самонадеянна и глупа!

— Не спорю…

— Но разве мы были другими, когда доверились Уру и Хелиосу? — было полное ощущение, что Хранительница беседует сама с собой.

Теперь я верила, что люди не зря называют ее изменчивой, хотя правильнее было бы назвать ее безумной.

— Верные мысли посещают твою голову, королева, — Некрита опять присела рядом. — Только не о том, ты должна думать!

— Знаю…

— Но, хорошо, не станем больше тебя мучить, — прикоснулась к моей щеке. — Спи, но знай, пробуждение будет неприятным, — тонкие черты лица изуродовала злая усмешка.

— Не сомневаюсь, — засыпая, выговорила я, где- то в душе понимая, что если меня сейчас найдет демон, да и любой другой, стану легкой добычей. В душе лелея надежду на лучшее и давая себе зарок узнать об отношениях Некриты с Уром и Хелиосом.

Сознание возвращалось ко мне неохотно, но едва придя в себя, я вскочила, чтобы со стоном рухнуть на мягкую ткань, на которой лежала до этого. Чувствовала себя так плохо, как никогда до этого. Оно и понятно — сила, что была во мне, не предназначена для человеческого тела, она изматывает его, лишает всех возможностей, оставляя метаться в злополучных оковах и сожалеть об отказе.

Надо мной склонился встревоженный Зорян:

— Ты как?

— Нормально… — сама не узнала свой голос, так глухо он звучал, и Зор покачал головой:

— Не дело это!

— Сама виновата! За все приходится платить!

— Может, не стоило этого делать? — он смотрел с жалостью и тревогой, но его речи мне не понравились, потому постаралась, как можно более грозно изречь:

— Ничего не дается так просто! Силу и власть надо заслужить, заработать своим трудом, а не взять то, что лежит сверху!

— Я слышу речи нашего короля, — Зорян смотрел на меня, не отрываясь, и выражение его в лица, видимое мною в сполохах ночного костра, было странным.

— Ты их не разделяешь?

Зор молчал, что тоже мне не нравилось, и он, как никто другой, умевший понимать меня без слов, отошел, подал мне чашу, от которой поднимался пар.

— Что это? — недоверчиво вопросила я.

— Не бойся! Это всего лишь горячий бульон! Здесь полным-полно птиц, а пользоваться луком я обучен, — усмехнулся, но я не принимала чашу из его рук.

Вздохнул и твердо проговорил:

— Ты же знаешь, чему учил меня отец! А они с королем были дружны с детства!

Меня мучили душевные терзания — так хотелось ему верить, желалось, чтобы рядом был тот, на кого можно было рассчитывать, но что-то мешало! Вот только выбора не было, и я попыталась сесть, но не преуспела. Зор мгновенно оказался рядом и придержал.

— Мне все это не нравится! — сообщил он, с искренним беспокойством разглядывая меня.

— Ты же знаешь, почему так произошло… — зубы стучали о край железной посудины, и я ненавидела свою слабость. Но знала, что такова расплата за непослушание, потому терпела, глотая жидкость.

— Знаю, — только и молвил он, придерживая чашу, и за это я была ему благодарна, а с остальным разберусь позже.

В лагерь мы прибыли через день, Зорян настоял на том, чтобы я хоть немного восстановила свои силы и могла держаться в седле без его помощи.

По пути мы почти не беседовали, обмениваясь короткими необходимыми фразами, потому что говорить не хотелось. Я знала, что парнишка ир'шиони мертв, и на душе было мерзко, словно это я своими руками оборвала его жизнь. Зор молчал, изредка бросая на меня мрачные взоры, значения которых я объяснить не могла, но что-то подсказывало — Зорян ведет борьбу с самим собой. Также я четко знала и то, что пока он поддержит меня во всем, несмотря на то, что взгляды наши во многом стали расходиться.

В лагере при нашем появлении наметилось оживление, и Гарон, будучи неизменным помощником Зоряна, поспешил к своему предводителю, искоса, настороженно поглядывая на меня. Следует признать, с моим появлением этот ар-де-меец изменился и не только внешне. Он стал следить за собой, а речь его все больше напоминала ту, что я слышала в родных краях.

— Ваша милость, — Гарон смотрел на меня, но приказывал ему Зор:

— Говори!

— Пленники сбежали!

— Хм, — Зорян со значением посмотрел на меня, и я кивнула, относясь к этим сведениям с подозрением. Радоваться за Граса почему-то не хотелось, жаль только, подумать над этим мне не дали.

Зор собирался спровадить меня, под предлогом того, что мне нужно отдохнуть. Яростно запротестовала, и следом за ним и за Гароном отправилась на поляну, где сидели прочие участники.

Спрятанное за кустами и деревьями место, как нельзя лучше подходило для тихих размеренных разговоров. Здесь горели костры, а в больших котлах булькали приготовляемые кушанья. При нашем появлении на поляне стало тихо, и народ повскакивал с мест, чтобы поклониться. Разумеется, одна из кухарок, ту, что я уже видела, медлила, делая вид, что мешает варево. Другая бросилась к Зору, но он отстранил ее.

— Собираемся! — грозно потребовал он. — Если демон ушел, то и нам не следует тут оставаться!

К речам его я не сильно прислушивалась, рассматривая сидящих на поляне людей. Не знаю почему, но все, так называемые, кухарки вызывали у меня отвращение. Неужели ревность? А вот мужчины, их снаряжение заставляли основательно задуматься: «Неужели Зорян готовиться к войне?» Парнишка, который приглянулся мне ранее подошел и протянул кружку:

— Угощайтесь, Ваша милость, — в ней лежали ягоды.

Я приняла подношение и поблагодарила:

— Спасибо.

— Мы с Демором собирали, — он указал на кутающегося в шерстяной плащ разбойника, в котором я узнала второго понравившегося мне парня.

Он подошел, и я, внимательнее приглядевшись, спросила:

— Ты из Ар-де-Мея?

— Да, моя королева, — он склонился в низком поклоне.

— Что же, благодарю и тебя, Демор, и тебя… — красноречиво посмотрела на второго парня.

— Рил, таково мое имя, — улыбнулся он.

— Что же, спасибо еще раз, Рил, — искренне молвила я, замечая, что Зоряну поднесли напиток в чаше.

Он отпил и протянул мне, показывая, что яду тут нет, но я отказалась, все еще рассматривая тех, кто был на поляне. Вскинулась:

— А где Дуг?

— Он… он… — залепетал под моим суровым взором Гарон, — мы решили…

— Где Дуг? — я снова впала в ярость, а коварная Некрита вновь придала мне сил, тех самых, королевских. Шутки, видно, у нее такие, или это был очередной урок?

По коже змеились ледяные узоры, повергая всех в оцепенение, голос звучал громко, и как-то не по-человечески. Все в страхе склонились, только Зорян оставался непоколебимым, пристально рассматривая меня. Сила моя схлынула также внезапно, как и появилась, и я осознала горькую правду. Сейчас я просто упаду, вот и пальцы уже разжимаются, не в состоянии удержать даже кружку.

— Моя королева, позвольте, — Зор проворно подскочил и поднял меня на руки, умудряясь перехватить падающую чашу с ягодами.

— Где? — сумела выговорить я, и он повелительно поинтересовался:

— Где человек? У вас есть доказательства его вины?

— Не такие явные, Ваша милость, — быстро произнес Гарон.

— Проводи нас к нему! — я вновь не узнавала знакомого с детства парня. Его голос был мертвенно-спокоен, голова вздернута, как у хищной птицы, высматривающей добычу, в глазах сверкает непередаваемое бешенство.

Гарон и еще парочка разбойников бросились вперед, я вздрогнула, охваченная ознобом — незнакомец, держащий меня на руках, волен сделать со мной сейчас все, что заблагорассудится.

Зор выдохнул и тихо произнес, идя за своими людьми:

— Ты опять поступила неразумно!

— Ничего не могу поделать, такой уродилась! Ты же знаешь… — в изнеможении прислонилась к его плечу.

— Как никто другой… — вполголоса бросил Зорян и уже строже. — Хотя бы ягоды съешь! Нельзя же игнорировать требования тела, идя на поводу безрассудных велений мозга!

— Съем, если поможешь, — выдохнула я, собираясь силами, которые мне вскоре понадобятся.

Выдержала, отчаянно сражаясь с подступающим забытьем, выслушала Дуга, заступилась, заявив, что избираю его в качестве своей кухарки, вызывая у Зора зубовный скрежет. Отказать мне предводитель разбойников не посмел или, что вернее, не смог, держась также крепко, как и я, за прошлые чувства.

В домике Зорян опустил меня на шкуры, лежащие на полу, и с досадой сказал:

— Крепись! Нам предстоит ночной переход!

Я истерично расхохоталась, не найдя слов для ответа, и он навис надо мной, подавляя своей неукротимой волей, заражая неиссякаемой силой, бросая вызов своей королеве:

— А у тебя нет выхода!

— Как нет? Есть! Ты всегда волен закопать меня в могилу, если тебе так будет проще!

— Чтобы ты преследовала меня до конца дней? Не дождешься! Потому поднимайся!

И я честно постаралась поднять свое измученное тело, получилось сесть, и хмурый Зор вздохнул:

— Поедешь со мной!

— Будто я спорю, — грустно улыбнулась, потому что ничего иного не оставалось.

Пришлось усмирить гнев, прогнать все подозрения, довериться тому, кого в тайне опасалась.

Обнимая Зоряна, трясясь с ним на коне впереди кавалькады разбойников, я проваливалась в полусон, полуявь, где видела лицо Алэра, на котором отражалась мучительная ревность. И глядя в эти пылающие гневом очи, я обнимала Зора, прижимаясь к нему всем телом, и злорадно шептала:

— Вот видишь, видишь, не тебе одному покорилась моя женская суть, не ты один сумел разбудить во мне желание…

Алэр в моем видении, наконец, прикрыл очи, отвернулся и ушел, а мое сознание погрузилось во мрак.

Забытье покидало меня неохотно, чувства, ощущения — все тонуло в не проходящей тьме, которая между тем была спасительной для меня, так как помогала восстановить силы. Иногда в бреду мне чудилось лицо Дуга, виделись руки Зора, поддерживающего меня, пока Дуг подносил чашу с горячим напитком к моему рту. Однажды даже услышала, как парень оправдывается:

— Стряпуха из меня никакая! Но я старался…

— Это в твоих же интересах, — грубо ответил Зорян, — старайся, потому что если умрет она, то я лично сдеру с тебя шкуру! А очнувшись, она должна знать, что готовил ей ты!

— О-о-о! — протянула, заставляя их с тревогой вглядеться в мое лицо.

Сколько я пребывала на грани жизни и смерти — неизвестно, но когда очнулась, почувствовала небывалый прилив сил и желание действовать. Поднялась с мягкого ложа и осмотрелась. Я находилась в небольшом шатре, наподобие тех, что используют воины в своих походах. Тело мое, одетое лишь в тонкую тунику, возлежало на шкурах, прикрытое ими же. Поднялась с намерением выйти и узнать, что я пропустила, но тут в шатер вошел Дуг. На лице парня изумление сменилось облегчением, и он промолвил:

— Хвала Хранителям, вы очнулись, Ваша милость!

— И долго я так спала?

— Почти две недели. Ваш друг беспокоился, ну и я тоже… — он смотрел на меня с искренним участием.

— Слышала, — кивнула я, с удовлетворением отметив, что о его ранах позаботились. — Расскажи, что происходит!

— Для начала я принесу вам поесть, — ответил он, но я остановила:

— Сначала ванну, а потом я поем, и ты мне все объяснишь!

Все последующие недели пролетели для меня, будто в тумане. Я согласилась, чтобы Зорян занимался со мной, как и раньше. Он настаивал на тренировках и не щадил, словно готовил к чему-то страшному. Я слышала краем уха о каждой вылазке разбойников, видела, как делили награбленное, пару раз была свидетельницей оргий, правда, с моим появлением, Зор сократил их количество. Часто, сидя вечерами у жаркого костра, слушала, как наигрывает на лютне, неизвестно как попавшей сюда, и напевает грустную балладу Демор. Порой к пареньку присоединялся Дуг, и у них получался замечательный дуэт.

Однажды вечером Зорян вдруг поднялся со своего места у костра, потянулся, разминая затекшие конечности, и мотнул головой, точно позвал кого-то. Одна из «кухарок» юркнула за ним в кусты, заставляя меня поморщиться. Я так бы и осталась сидеть на поляне, злясь и на себя, и на Зора, если бы не увидела, что Гарон тоже куда-то пропал. Показательно зевнула, делая вид, что утомилась, но когда Дуг вскочил на ноги, вызываясь проводить меня, я отказалась. Неспешно, оценивая обстановку, добралась до своего шатра, но внутрь не вошла, а отправилась на поиски Зоряна.

Пока шла, напридумывала себе невесть чего, а когда услышала приглушенные голоса и поняла, о чем шепчутся собравшиеся в укромном месте люди, возмутилась.

— Дарека, — вещал Зор, — ты привлечешь внимание наместника, проникнешь в его жилище, а потом впустишь нас.

— Ага! — вышла я из кустов, ломая ветки. — А почему этого не могу сделать я? Мне тоже хочется отомстить эрт Диару!

Гарон и эта мерзкая девка склонись в поклоне, но я видела только Зоряна, он стоял напротив, сжимая и разжимая кулаки, а после изрек:

— Моя королева, это неразумно!

— Разумно! Думается мне, что я завладею всем вниманием наместника, — бросила презрительный взор на черноволосую девку, — в отличие от этой особы!

— Ты не знаешь… — заговорил он, но был прерван моей гневной речью:

— Чего я не знаю? Того, что приглянулась эрт Диару или того, что он ненавидит своих родственников и с удовольствием отомстит брату, соблазнив его супругу?!

Зор непреклонно смотрел на меня, и я разозлилась:

— Ты не можешь запретить мне! И ты не представляешь, как я устала сидеть здесь, ожидая неизвестно чего! Ты обещал мне помочь вернуться домой, но пока…

— Пока у меня нет такой возможности, — зло бросил Зорян.

— Это жалкие оправдания, эр эрт Маэли, которые я не желаю слушать!

— Не желаешь слушать? — будто переспросил Зор, оглянулся на подчиненных, стремительным шагом добрался до меня, ухватил под локоть и потянул за собой. — А ты изволь выслушать меня, королева!

Не сопротивлялась, если мечтает, чтобы я его выслушала — пожалуйста, исполню эту его завуалированную просьбу, да и не следует выяснять отношения при посторонних.

— Ты, — высказался Зорян, уведя в самую гущу леса, подальше от любопытных глаз, — постоянно ставишь мое положение в этом отряде под удар. Сомневаешься, упрекаешь, подозреваешь, но продолжаешь пользоваться моим гостеприимством! Может, хватит, а, Ниа? Я делаю все, что могу, и даже больше, чтобы угодить тебе! Я твой подданный, но не раб! Только ты, похоже, об этом забыла, слишком увлеклась игрой в великую королеву севера!

— Сколько пафоса! А уж язвительности и того больше! Или ты обиделся?

— Не играй с огнем, Ниавель! Это может быть опасно!

— Угрожаешь? — с ехидцей поинтересовалась я, пристально наблюдая за всем, что он делает.

— Разве? Предупреждаю, моя королева! Соображаешь, что нас только двое, а их — гораздо больше! Поразмысли, что случится, если они захотят поменять вожака, посчитав меня слабым?

— Ты не доверяешь своим людям? И Гарону? И этой «кухарке»?

— Я не доверяю никому! — отчеканил Зор.

— И мне?

— И даже себе! — мы стояли настолько близко, что я чувствовала его рваное, сбивчивое, как после быстрого бега, дыхание. Очередной выдох и теплый ветерок чуть шевелит мои волосы, и я выдыхаю в ответ.

— Зор, — шепчу, неотрывно глядя в его прищуренные очи, — пойми, так нужно! И я пойду одна, если ты мне не поможешь…

Несколько минут слышалось только взволнованное дыхание, и вот на губах Зоряна появилась кривая улыбка:

— А ведь и впрямь пойдешь…

— Не сомневайся, — мой ответ был подобен шелесту листьев над нашими головами.

— Хорошо… только отвечаю за все я… — Зорян не опустил глаза, а говорил пусть и тихо, но уверенно, да так, что меня пробрала дрожь, и я сумела один раз кивнуть…

Долгие споры, многочисленные разговоры, предшествующие им думы, четкий план Зоряна, который мы согласовывали вместе и слаженные действия разбойников привели меня в дом эрт Диара.

Едва я открыла лицо, скинув капюшон простого плаща, в который обрядилась ради маскарада, наместник удивленно моргнул и торопливо огляделся. Вдохновленная небольшим успехом, я скромно потупилась и шепотом изложила свою просьбу. Эрт Диар скупо кивнул и пригласил меня наверх.

— Эль? Вино? — он смотрел как будто равнодушно, но улыбка, появляющаяся на красивых устах, отнюдь не была добродушной или располагающей.

— Эль, — твердо ответила я, сжимая дрожащие руки в кулаки.

Эрт Диар плеснул напиток в кубок, который подал мне. Пока я делала нервный глоток, он медленно обошел вокруг, беззастенчиво рассматривая меня. Взгляд голубых глаз был полон нескрываемого вожделения, и это значит, что все идет по задуманному плану. Я кокетливо взмахнула ресницами и, точно невзначай, провела языком по губам, слизывая каплю эля.

Наместник, проследив за моим движением жадным взором, произнес:

— Эра, мне лестно ваше предложение, но…

— Это не предложение, я обратилась к вам с просьбой, — метнула быстрый взгляд на мужчину и опять обратила внимание на обстановку, так спокойнее. Яркие картины на стенах, темные портьеры на окнах, в одно из которых, слегка приоткрытое, заглядывает месяц, толстые свечи в кованых подсвечниках и светлые шкуры на полу, а в глубине кровать под бархатным балдахином. Не зря, чует сердце, меня пригласили именно сюда. Главное выдержать, переступить через себя, чтобы открыть дверь Зоряну и разбойникам.

— Вы рисковали всем, эра, — эрт Диар уже не улыбался, только смотрел, и взгляд его заставлял меня насторожиться, незаметно ища пути отступления. Дверь, как я помнила, закрыта на замок, а ключ наместник бросил на каминную полку, от которой я стою довольно далеко. Остается только окно! Но я помню, что мы на втором этаже!

— Да, рисковала, — несколько суетливо кивнула я, собирая всю силу воли, чтобы сыграть более правдоподобно. — Но мне идти не к кому, а вы единственный, кто рядом, и кто не боится пойти против Алэра!

— Не боюсь, верно, но ты, ты должна бояться! Мой дом полон демонов, от которых я не в силах избавиться! — он перешел в наступление.

— Вы не хуже меня знаете, что это ложь! Во дворе, да, быть может, но в дом вы пускаете только, — нарочито помедлила, — братьев, но ни одного из них в городе сейчас нет!

— Заинтриговала… у тебя надежные источники информации…

— Не у меня, — я ступила на зыбкую почву, — у нее, — указала в сторону юга.

— Хм, интересно, — эрт Диар следил за мной, как кот за птичкой, и я решила рискнуть.

— Жарко тут у вас, — скинула плащ, оставшись в одном из своих платьев, так удачно украденных Зором.

Тонкий шелк плавно окутывает фигуру, струится по телу, очерчивая все изгибы, не мешая движениям, томным, соблазнительным, четко отточенным.

Подношу кубок ко рту, делаю медленный глоток, зная, что мужчина смотрит, не отводя глаз, в глубине которых горит огонек сладострастия.

Кубок падает из моих, будто ослабевших пальцев, когда наместник заключает меня в свои объятия. Склоняется к шее, целует, слегка покусывая, и я ловлю себя на мысли, что не испытываю совершенно ничего, ну…может быть, лишь легкое раздражение. Скорее бы все завершилось!

Он, не теряя времени зря, прикоснулся к моим губам, и от этого поцелуя меня обдало холодом. Этот раз был далеко не первым, когда меня целовали мужчины, но именно эрт Диар вызывал это жуткое чувство, чудилось, что все конечности разом онемели, будто замороженные неведомой силой. Потому не сопротивлялась, когда наместник поднял меня на руки и грубо бросил на кровать, а сам навалился сверху, нетерпеливо приподнимая подол моего платья. В данный момент он напоминал безумца, который не в силах сдержать свои порывы в желании обладать вожделенной добычей, коей являлась я. Судорожно вдохнула, собираясь дать жесткий отпор, понимая, что не вынесу этих ледяных прикосновений. И эрт Диар вдруг замер, окинул мое распростертое тело собственническим взором и задал неожиданный вопрос:

— Эра, вы связаны с Нордуэллом и моим братом?

Что-то такое, не поддающееся разумному объяснению, было в его взоре, что я сочла за благо помотать головой. Наместник оскалился и одним рывком разорвал мое платье, оголяя тело. Несколько мгновений он просто смотрел, точно ощупывал. Улыбнулся и прижался к моим губам, и я вынужденно обняла его, в панике решая, что делать дальше. Не хотелось бы прибегать к темной стороне дара, но никакая иная сила мне была сейчас недоступна. А прикосновения эрт Диара были до того болезненными, что я не сдержалась и опять прикоснулась к тьме, прося у нее каплю мощи. Мои, будто окоченевшие мышцы, закололо, так всегда бывает, когда долго лежишь без движения, а потом пришла боль и сила, так что я сумела спихнуть с себя несостоявшегося любовника.

Он поднялся с пола и усмехнулся:

— Любишь, когда тебя бьют?

Я вскочила с кровати и дерзко ответила:

— Скорее наоборот, мне нравятся ласки, а не грубость!

И упустила момент, когда эрт Диар подскочил, прижал к себе, сжимая мои запястья до боли, до короткого вскрика.

— Не уходи так рано! Останься, раз уж пришла!

Гнев придал дополнительных сил, и я, извернувшись, укусила его за губу, одновременно сгибая колено и сильно ударяя мужчину в пах.

Получилось! Я вырвалась и бросилась к приоткрытому окну. Наместник выругался и кинулся вдогонку. Настиг, изловчился, бросая меня на пол, подминая под себя, на скоро рванув завязки на своих штанах. Я вырывалась, как могла, царапаясь, точно дикая кошка, пыталась даже кусаться, но эрт Диар обладал огромной силой. Еще бы! А в моих предках не отметились ни ир'шиони, ни са'арташи! Значит, придется либо терпеть, либо вновь обратиться к темной стороне, рискуя всем.

Кто-то из Хранителей рассудил иначе, не позволяя Некрите выиграть в борьбе за мою душу и давая мне призрачную надежду на лучшее. Оконная створка распахнулась с такой силой, что витражное стекло разлетелось на мелкие осколки. Оглянувшийся на звук эрт Диар был буквально сброшен с меня, когда его талию обвила зачарованная веревка.

— Зор! — выдохнула я, едва не рыдая от счастья, которое охватило все мое существо, так сильно я была рада увидеть друга.

Зорян, действуя мастерски, сумел быстро привязать наместника, который не смог противостоять магии серебристых пут, к креслу. Рот эрт Диара был спешно заткнут тонкой полоской ткани, и укоризненный взор Зора коснулся меня. Пробежался по обнаженному телу, задержался на полной груди. Зорян вздохнул, на миг прикрывая веки, а когда распахнул их, приказал:

— Оденься!

И мне стало так неуютно, так неловко, будто я в чем-то провинилась перед разбойником. Торопливо поднялась, стараясь стянуть края разорванного платья, но безуспешно. Зор открыл рот, силясь что-то изречь, но не смог. Только быстро перевел дыхание, и под моим ошарашенным взором стал снимать с себя одежду. Скинул нижнюю тунику и, не глядя, бросил мне:

— Прикройся!

— Благодарю, — язвительно поблагодарила я, поднимая одежду.

Тонкая ткань на ощупь была мягкой и на ней все еще чувствовалось тепло мужского тела, а также его запах, который не вызывал у меня отторжения. Платье спешно оттолкнула и накинула тунику, которая оказалась мне широка, но я не расстроилась, потому что еще был плащ.

Зорян успевший за это время накинуть на себя дублет, смерив меня суровым взором, протянул медальон, который я передала ему на время. Вырвала амулет из его рук и подошла к наместнику. В его глазах я прочла наш смертный приговор, только отчего-то мне не было страшно, скорее наоборот, радостно — сейчас месть свершиться.

Со двора послышались крики, и эрт Диар попытался оскалиться, грозно рыча при этом. Я требовательно поглядела на Зора, и он с насмешкой произнес:

— Все хорошо! Это Рил отвлекает демонов!

— Тогда? — я указала на пленника.

— Не выйдет, — покачал головой разбойник. — Придется совершить казнь здесь! — взял в руки подсвечник, и от его движения пламя свечей угоржающе всколыхнулось.

Наместник задергался, стараясь разорвать путы, но мы с Зоряном понимающе усмехнулись, ибо знали — из их плена созданиям Хелиоса спастись невозможно.

— Начинай, моя королева! — Зор передал мне подсвечник.

Я ощутила тяжесть кованого металла, не холодного, потому что побывал в чужих руках, и посмотрела на трепещущее пламя. Воспоминание тронуло душу, и я, размышляя, промолвила:

— Свеча — это не факел, но… — нарочито помедлила с продолжением, — думаю, подойдет…

Эрт Диар дернулся, раз-другой, натягивая путы, оставляющие на его теле кровавые борозды.

— Слишком просто, — заговорила вновь, — было бы взять и сделать вот так, — поднесла огонь к его лицу, так, чтобы ощутил жар, исходящий от свечей. — Мы поступим иначе, — быстро прикоснулась к его обнаженной руке и убрала огонь.

Наместник сверлил меня взором, обещающим всяческие кары, и молчал, а я слишком хорошо помнила костер на городской площади Сатергиса и корчившуюся в огне девушку. Подняла руку и также быстро коснулась его волос, они начали медленно тлеть, не причиняя, впрочем, мужчине особого вреда. Эрт Диар напряжен, глаза сужены, по лицу струится пот, а по телу кровь. Зорян безмолвствует, но я подмечаю краем глаза, как он наблюдает за мной, и выражение его глаз настороженное. Что же, мой старинный друг, не все тебе удивлять меня! Зловеще ухмыльнулась, а огонь, послушный моей руке, коснулся кровавой раны на боку наместника. И он взвыл, а я с притворным участием спросила:

— Неужели больно?

Эрт Диар что-то промычал в ответ, а я, вглядываясь в расширившиеся от боли светлые очи, раздельно проговорила:

— И ей тоже было больно!

Наместник попытался сменить ипостась, и я, глядя на его мучения, демонстративно жалостливо сказала:

— Не утруждайтесь, славный эр, мои предки постарались зачаровать эти веревки так, чтобы ни один южный демон, потомок ир'шиони, не сумел вырваться из их плена! Они даже в огне не горят, — в подтверждении своих слов поднесла свечи к путам, заставляя эрт Диара задергаться еще сильнее, зашипеть, попробовать отстраниться.

Огонь, оплавляя свечи, капающие воском на незащищенную кожу, пощадил зачарованный аркан, оставляя на теле наместника пузырящиеся ожоги. Теперь эрт Диар подвывал, пытался вытолкнуть кляп изо рта, чтобы позвать на помощь, прижимался к спинке кресла. Я улыбнулась и поднесла к ней огонь, который, как мне почудилось, с урчанием взялся за бархатную обивку, подбираясь к пленнику. Во взгляде наместника промелькнуло безумие загнанного зверя, и он рванулся так резко, что сумел подняться, и я вскинула руки в защитном жесте. Подсвечник угодил куда-то в область мужского живота, а Зорян, отпихнув меня, с силой толкнул поднявшегося, чтобы тот упал на пол, и, не мешкая, поджег перевернутое кресло с помощью другого пяти рожкового подсвечника. Я в стороне не осталась, так легко эрт Диар не спасется! Огонь быстро распространился по ногам мерзавца, и я бы продолжила, если бы в дверь не постучали.

Мы с Зоряном переглянулись, а наместник на полу забился, то ли стремясь сбить пламя, то ли дергаясь в предсмертных судорогах, создавая невероятный грохот.

— Уходим! — после мимолетного раздумья бросил Зор.

— И не доведем начатое до конца? Оставим здесь путы? — воспротивилась я, поднимая медальон и меняя свою внешность. Теперь я обычная горожанка, кутающаяся в легкий плащ, таких много на улицах Сатергиса.

В дверь барабанили настойчивее, наместник на полу все еще бился, но нам нужно было уходить, потому Зорян спешно поджигал мебель в комнате, на ходу объясняя:

— Придется прыгать! Сможешь?

— Если подхватишь? — я подскочила к окну, понимая, что в дверь уже ломится стража.

Выглянула, на наше счастье эта часть двора была пуста, а из-за угла виделись яркие всполохи и слышались яростные крики. Пожар! Как удачно! Я высмотрела ниже по стене карниз. Отлично — будет, куда поставить ногу! Легко перемахнула через подоконник и, крепко схватившись за край рамы, нащупала выемку, теперь настал черед призадуматься: «А что дальше?»

Зорян, выглянувший из окна, неодобрительно покачал головой, вскочил на подоконник и стремительно спрыгнул вниз, а я почувствовала себя донельзя глупо. Разбойницы из меня точно не выйдет! Двинулась по карнизу, так как углядела впереди балкон.

— Прыгай, — прошипел снизу Зорян, но я упрямо шла вперед.

— Не выводи меня еще сильнее! — в его голос вплелись угрожающие ноты.

— А поймаешь ли? — усомнилась, поглядывая на него сверху вниз.

— Ниавель, — это уже походило на рычание, но я не послушалась и ускорила шаг.

Вот он — долгожданный балкон! Выглянула через распахнутую дверцу, но тут же попала в плен сильных рук. Зорян крепко прижался к моей голове своим твердым подбородком, и его с трудом сдерживаемое дыхание касалось моих волос. Со двора и из коридора слышался шум, отсветы огня метались со всех сторон, а я слышала только тяжелое дыхание Зора и чувствовала только его мускулистое тело, прижимающееся к моему. И опять как вспышка промелькнул в сознании образ Алэра! Ну почему этот ненавистный, чужой, жестокий мужчина преследует меня и наяву, и в снах? И словно отвечая ему, я прильнула к Зоряну еще сильнее, ощущая его желание, вспыхивая в ответ и мстительно радуясь тому, что не только демон способен разжечь во мне страсть.

— Если я сказал — прыгай, то лучше прыгни! — над самым ухом раздалось хриплое высказывание разбойника.

— А иначе что? — повела бедрами, чувствуя, как желание все нарастает. Азарт бурлил в крови, распаляя меня все сильнее, и Зорян это понял, развернул к себе лицом и, забыв обо всем, прильнул к моему рту.

Ненадолго. Нас прервал заливистый свист, и Зор отступил, удерживая меня за плечи. Огонь, мечущийся по коридорным стенам, грозил добраться до нас, уже отражаясь в глубине зеленых глаз Зоряна. Казалось, что это пылает его желание. Свист повторился, и разбойник потянул меня к перилам:

— Попробуй не прыгни! — пригрозил он, пронзительно глядя на меня, и я быстро прикоснувшись к его губам, кивнула.

А потом все, как в тумане, в стойкой пелене, то ли это дым, то ли колдовство, где вижу только прищуренные очи лорда-ир'шиони, неотрывно следящие за каждым моим шагом. И я отчаянно цепляюсь за руку Зоряна, будто она одна способна удержать меня от падения в пропасть, где мое безвольное тело подхватит супруг. Словно издалека слышу крики, хрипы, лязг оружия, свист ветра. Ноги бегут, тело послушно выполняет приказы Зора, а голова забита мыслями об Алэре, хотя пару дней назад думалось, что все осталось позади.

Немного прояснилось, когда мы влились в людской поток, стремительно несущийся по улицам, и я смогла облегченно выдохнуть. Зор остановился, увлек меня к стене одного из домов, прижал своим телом, защищая от толпы, и произнес:

— Хотел бы я сказать, что все позади, но…

— Ты прав! — прервала его я. — Все только начинается! Я пообещала Криссе, что утоплю Сатергис в крови! И я не могу уйти отсюда, не исполнив свое обещание!

Глаза Зоряна угрожающе блеснули в свете многочисленных факелов, которые несли прохожие. Мой разбойник стиснул зубы, огляделся и втащил меня в какую-то дверь, а здесь процедил свое излюбленное:

— Это неразумно!

Я, сердито хмуря брови, высказалась:

— Как мне надоело это слышать! А что, по-твоему, разумно?!

Зорян молчать не стал:

— Ты… — глубоко вдохнул, собираясь разразиться гневной тирадой, но я опять его оборвала:

— Я твоя королева!

— Думаешь, я забыл? Но… — сделал красноречивую паузу, — подумай сама, как ты была неправа, настояв на участии в этом деле! Представь, что было бы, если вместо тебя отправилась Дарека? Уж она бы покорно лежала под наместником, принимая все его ласки, и мне бы не пришлось лезть в окно!

— Мог бы и не лазить! — обиженно поджала губы и отвернулась.

— Мог, — легко согласился он, — но что бы тогда было с тобой? А вот Дарека сумела бы без лишнего шума впустить нас, и ушли бы мы из того дома с добычей и с пленником! Посуди сама, Ниа! Но ты была там, и я знал, что тебе не сыграть шлюху, потому изменил план, вызвав у своих людей недоумение! Думаешь, Рилу хотелось стать приманкой, отвлекая на себя внимание стражников? А Гарон с его комплекцией всегда мечтал о том, чтобы незамеченным проникнуть в сарай и поджечь его? Я тоже рисковал всем, пробираясь ко двору наместника!

Я сглотнула, но вину признавать не собиралась, а только сказала:

— Ну, раз мы здесь, то нужно закончить начатое!

Зорян безмолвствовал, на лице его не отражалось никаких чувств, только пылали зрачки в глазах, да играли желваки на скулах, ясно давая понять, как их обладатель зол.

Шорох и писк, раздавшийся в глубине помещения, заставили меня вскинуть голову, а Зоряна оглянуться. Мы без спросу ввалились в дом обыкновенногожителя Сатергиса и в пылу ссоры не заметили женщину с младенцем на руках и мужчину-калеку, живущих в нем. Когда Зорян развернулся в их сторону, медленно вынимая меч из ножен, женщина всхлипнула и прижала ребенка к себе, а мужчина попытался подняться, хватаясь за оловянную кружку, вероятно, единственную ценность в этом доме и доступное ему в данный момент оружие. Упал, и посудина откатилась к моим ногам.

Не знаю почему, но ее тусклый блеск, подобный скупому солнечному лучу в пасмурный день, отрезвил меня. Да, я пообещала Криссе, что отомщу за нее, но в чем виноват младенец?! Да и его родители вряд ли присутствовали на казни! А то, что ведьм боятся… В этом нет ничего удивительного! Несведущие, недалекие люди, уставшие от проблем и забот, всегда опасаются того, что им непонятно! И чаще всего этот страх может утолить лишь жажда убийства, как символ избавления! Нет проблемы — можно жить дальше… Наместник мертв, а с остальными… разберусь позже! Главное, вернуть прах альбины на родину!

Я положила руку Зоряну на плечо и вполголоса сказала:

— Ты прав, это неразумно… пойдем…

Зор обернулся, метнул прозорливый взгляд, перевел его на съежившуюся женщину, кричащего младенца и безуспешно пытающегося встать на ноги мужчину. Шумно выдохнул, рывком вогнал меч в ножны и, уронив:

— Вы ничего не видели и не слышали! — протянул мне руку.

Глава 4

До лагеря этой ночью мы не добрались, скрылись в густом лесу, заметая следы, поджидая опоздавших. Несмотря на некоторую нервозность и спешку, отряд без добычи не остался. И теперь разбойники расслаблялись после удачно проведенной вылазки. Мне же было предложено отдохнуть вдали от всех. Зорян подыскал укромную полянку, лично натаскал еловых веток и постелил мне ложе, а сам ушел, оставляя меня в одиночестве.

Ночь сегодня выдалась безлунная, но звездная и душная. Так хотелось, чтобы прилетел свежий ветер, охлаждая разгоряченное тело и прогоняя мои кошмары. На поляне властвовали темнота и безмолвие, а в сердце прокрались тоска и тревога, как две змеи, мучающие меня, сосущие кровь, вытягивающие жизненные силы. Одиночество! На первый взгляд всего лишь буквы, символы, но сколько много они значат! Где-то там люди, я слышу взрывы безудержного хохота, обрывки песен и игривый женский визг. Кажется, вот они — совсем рядом, веселятся, радуются жизни, отдыхают! А меня не пригласили, даже Дуг прятал глаза, подавая мне горячий травяной напиток. Думала, что все слезы выплаканы — ан, нет! Они тут как тут! Щиплют глаза, стекают по щекам, и сквозь них я смотрю на равнодушные звезды, раскатившиеся по темным небесам. Решительно поднялась и отправилась к людям, хватит рыдать в гордом одиночестве.

На подходе мое стремление безвозвратно ушло, я устало прислонилась к широкому стволу и из-за него выглянула. То, что я увидела, было не в новинку — оргия, она и есть оргия, неважно где она проходит — во дворце королевы юга, или на поляне в северном лесу. Мужчины и женщины пили, обнимались, распевали песни, а костры, горящие в центре, все это освещали. Дуг целовал какую-то «кухарку», Рил и Гарон под смех товарищей осушали одну кружку за другой, видно, соревнуясь, кто выстоит, а вот Зорян… Сердце зашлось в груди, когда увидела его рядом с Дарекой. Вот не могла себе объяснить почему, но эта особа раздражала меня больше всех кухарок. А сейчас я ее прямо-таки возненавидела, потому что она буквально «сияла» от тех слов, что шептал ей Зор, а я пряталась здесь, умирая от одиночества, прогоняя горькие слезы. Это ее, а не мои пальцы, пожимал предводитель разбойников, не мою, а ее талию оглаживала другая его рука, и это она, а не я млела, будто кошка под ласковой рукой хозяина. Так и хотелось вбежать на поляну и позвать Зоряна, напомнить слуге его место, только пыл мой поутих, залитый слезинками, катящимися по щекам. Отвернулась, сползла по стволу, разрыдаться сейчас — непозволительная роскошь, лучше задуматься о том, что делать дальше. Только душа по-прежнему маялась, не находя ни теплоты, ни любви, ни, хотя бы, простого понимания. Сначала Алэр с его чувствами к этой Танель, теперь вот Зорян и его Дарека, а я одна. Первый ищет меня, но лишь затем, чтобы исполнить долг и получить в свое безраздельное пользование земли Ар-де-Мея, а второй?.. О, Зор, этот для меня загадка! Зачем я ему? Не отрицаю, что он желает мое тело, но не любит… Скорее терпит, вынашивая свой собственный план! «Может, и Зорян мечтает владеть землями за Разломом, а я всего лишь ключик к богатствам Ар-де-Мея?» — спросила у самой себя, так как других собеседников не было. Провела ладонями по лицу, ругая свое сердце, не ожесточившееся за годы страданий, продолжающее ждать любви, той самой, о которой складывали легенды. Только вот это все сказки… Встала, собираясь бежать прочь, пусть Зор развлекается как и с кем хочет, а у меня другой путь! И если раньше наши жизненные дорожки бежали, сплетясь, рядом, то теперь все чувства в прошлом!

Вот только мне не суждено было тихо удалиться, едва занесла ногу, чтобы шагнуть в темноту, как прямо ко мне вышел Зорян с хохочущей Дарекой на руках. Мы с ним замерли, с его лица медленно сползла широкая улыбка, а руки опустились, отчего девка оказалась лежащей на земле. Только ни Зорян, ни я не обратили на нее ровным счетом никакого внимания.

— Ниа, — стон слетел с его губ, и мне стало понятно — он знает о том, что я видела.

Не в силах скрыть свои эмоции, отвернулась и пошла туда, куда собиралась. Плечи расправлены, спина прямая, походка твердая, несуетливая. И я знаю, что Зорян глядит мне вслед, бессильно сжимая и разжимая кулаки. А как хочется побежать, чтобы спрятаться от всех, забыться, потеряться в этом древнем лесу, полном неведомых опасностей. Только разум не дремлет, и вот я уже вышла на поляну, легла на свое ложе, прикрываясь сверху тонким плащом, чтобы не видеть, не слышать, забыть. И ни одной слезинки больше не выкатилось из-под моих прикрытых век — королевы не рыдают, не страдают, не маются, терзаясь сердечными муками.

Шорох, раздавшийся неподалеку, заставил меня выглянуть из-под своего ненадежного укрытия. На поляну пришел Зорян, без объяснений бросил на землю свой плащ, лег на него, закинув руки под голову, устремляя взор к небесам. Я, ни слова не говоря, скрылась под своим одеялом и услышала:

— Звездных снов, моя королева, — но не ответила, правда, моих губ коснулась довольная полуулыбка.

Проснулась с совершенно ясной головой — прочь все сомнения и переживания — нужно думать о делах, которых у меня немало!

«Задумайся, Ниа, — сказала сама себе, — что от тебя ждет Алэр и что возьмет в качестве откупа? — и ответ. — Беккитту! Возможно, змеюку можно обменять на свободу Ар-де-Мея, да и на собственную тоже! По крайне мере, есть шанс, что супруг согласится! Больше мне предложить нечего! Значит, возвращение домой откладывается! Причин много, самая главная состоит в том, что Алэр не поверил моим словам о путешествии на юг, ведь не даром он закрыл тайный проход в Ар-де-Мей! С другой стороны, и в Золотой берег двигаться пока рано, да и стоит ли? Не проще ли будет выманить Беккитту на север? И вот тогда встретиться с ней?» — кивнула и поднялась. Проснувшийся Зорян тотчас обратил на меня свой взор, и я уверенно промолвила:

— Мне срочно нужно в Каменего?

На лице Зора появилось странное выражение, будто он всерьез усомнился в здравости моего рассудка, однако, выдержанно спросил:

— Зачем?

Я засомневалась, как ему ответить — то ли нагрубить, то ли солгать, и Зорян понял это и мрачно ухмыльнулся, а его глаза опасно сверкнули:

— Моя королева, чтобы исполнить твою просьбу, я должен знать, что ты от меня требуешь! Мыслей твоих я не читаю, в планы свои ты меня не посвящаешь, но ждешь помощи! Вот и подумай, сможет ли твой покорный раб в точности выполнить повеление своей непреклонной госпожи, если не ведает, чего она хочет!

— Не жалуйся! — раздраженно ответствовала я, поднимаясь со своего ложа. — Просто скажи «да» или «нет»!

— Я говорю «нет»! — на скулах разбойника заиграли желваки, выражая окутавшую его ярость.

— Отлично! — не желая спорить, я отправилась к речке, нужно было умыться и подумать, как добраться до столицы Двуречья без помощи Зоряна.

— Ниа, — окликнул он, но я не остановилась, — вот так просто уйдешь?

Я, не оборачиваясь, промолвила:

— Если ты отпустишь…

Не отпустил, догнал и положил руку на плечо, вынуждая замереть.

— Ниа, как я могу помочь тебе, если толком не знаю, чего ты хочешь? Скажи, что тебе понадобилось в Каменего, если дело незамысловатое, то я найду другое решение!

Я соизволила повернуться к Зоряну, показательно огляделась и произнесла:

— Нет… потому что мне нужно в городскую библиотеку!

— Зачем? — Зор недоуменно сдвинул брови, одарив меня пытливым взглядом.

Дальше я не стала лгать:

— Мне нужны сведения о Хранителях, в частности, требуется узнать, отчего Некрита так ненавидит Хелиоса и Ура.

— Почему это важно для тебя?

— Возможно, так я сумею подобраться к Беккитте, — сказала полуправду, но Зорян уже сам догадался о моей затее:

— Хочешь отдать змею демону?

— Ты не одобряешь?

Он пожал плечами и сказал совсем не то, что я ожидала:

— Моя королева, думаю, я сумею помочь тебе добыть нужные сведения, не заезжая в Каменего, — подарил озорной взгляд, такой как прежде, вынуждая изумленно вскинуться, и загадочно прибавил. — Давненько я не навещал схрон…

— Схрон? — мое удивление достигло пика, но Зор не собирался ничего более пояснять. Только улыбнулся:

— Сама все увидишь! Потерпи денька два-три…

Кто бы знал, чего мне это стоило! За эти дни я измучилась от любопытства, совсем не по-королевски обижаясь на Зоряна за его молчание. А на дворе, между тем, царило самое настоящее жаркое лето. Короткое, северное, но от того не менее любимое и драгоценное. Солнце, прогнав пелену хмурых туч, заливало лес благодатным светом, а густой лиственный полог накрывал землю тенью, создавая приятную свежесть. На лугах разрослись травы и цветы, покрывая землю пестрым благоуханным ковром. Суетливые птахи дарили миру свои трели, ласкающие слух, и мне хотелось наслаждаться ими круглые сутки, позабыв о проблемах. Только дела сами напоминали о себе, а еще был Зор, который вспомнил о своих обязанностях наставника и нещадно гонял меня по вечерам, когда солнце нехотя уползало за горизонт, окрашивая его яркими красками, обещая скоро вернуться. Ночи были душными, безветренными, когда ни ветка, ни травинка не шелохнется, и, опасаясь пожаров, Зорян строго следил за кострами, которые использовались только ради приготовления пищи. Разбойники отдыхали, пережидали эти жаркие денечки на берегу большого озера. И я любила искупнуться под строгим присмотром Зоряна, который никому, даже Дугу, не доверял мою охрану. Сам он на меня не смотрел, вызывая искреннее недоумение и нешуточную злость, потому что тело мое, разбуженное демоном, жаждало мужских ласк. А еще это было время ягод, время сладости, когда я позволяла себе медленно, восторженно распробовать каждую из них, выбирая самые спелые, получая от этого невероятное наслаждение, помогающее отвлечься от всех забот.

Когда Зорян позвал меня за собой, я была только рада и вскочила на лошадь, едва он подвел ее, позабыв о том, что давненько не ездила в дамском седле, так как по случаю жары нарядилась в платье. Хмурый лес обступил нас со всех сторон, едва мы удалились от лагеря, но грустные думы не осаждали мою голову. Разве можно грустить, когда сквозь листву проглядывает безоблачное небо, а рядом едет друг, который обещал раскрыть заданную загадку. Всю дорогу мы молчали, я вынужденно, Зорян — таинственно, оставаясь верным своему слову.

И вот лес расступился, открывая моему жаждущему зрелищ взору совершенно круглую поляну, в центре которой виднелось древнее строение, сплошь заросшее вьюном. Спешились и Зор предупредил:

— Иди туда, только с тропы не сходи! Своды старые, осыпаются. В подвал за мной не суйся — заплутаешь, а я быстро обернусь!

— А…

— Да, идя по тропе, найдешь того, кто ответит на все твои вопросы! Нет! Не так! Их много, Ниа, потому спрашивай только у мужчин, к ведьмам не суйся, даже не смотри на них!

— А…

— Некогда пояснять, да и не откликнуться они на зов, если ты знаешь правду! Просто не сходи с тропы! Ладно? — в его словах и взоре было искреннее беспокойство, и я кивнула, слишком беспечно, слишком поспешно, торопясь узнать разгадку.

Зорян нырнул в какую-то яму, а я, не особо задумавшись, прогнав зашевелившуюся совесть (а вдруг разбойники прячут тут награбленное?), отправилась осматривать развалины.

Ветер шумел в узорных листах многочисленных деревьев, обступивших поляну, и больше ничто не нарушало тишину этого дивного места. Что и зачаровывало, заставляя неугомонное сердечко биться чаще, и бодрило, и вынуждало, очертя голову, броситься на поиски приключений. Древние тайны всегда манят разгадать их, и я побрела среди руин, любуясь окружающей обстановкой, восторгаясь ею. Ослепленная, околдованная богатством, великолепием, изяществом, мастерством. Белый мрамор треснувших стен, на который наползает вьюн, точно диковинный, невиданный узор. Причудливые обломки рухнувших колонн и сводов покрывает мягкий мох, как изысканная бахрома. Из-под слоя прошлогодней листвы проступают крутые лестницы. Их ступени выщерблены неутомимым временем, и там, где раньше ступала нога человека, скользят лишь лучи солнца. Осколки витражных окон, прорываясь острыми гранями сквозь пестрый лиственный ковер, бросают блики вокруг.

Я шла по тропе, чьи плотно пригнанные друг другу камни, вели меня вперед, и вот несколько арок, через которые я иду, выводят меня туда, что некогда было залом. Осколки мозаичного пола хрустят под ногами, сверху через разрушенный куполообразный потолок глядит солнце, на стенах кое-где сохранились остатки драгоценных панно и изысканных фресок. Как? Неужели? Я всплеснула руками, узнавая эти узоры. Художники почившего в веках царства Мэнар, что когда-то существовало далеко на юге, за морем. Но мы в Двуречье? Как такое возможно?

Я непонимающе моргала, бегая от одной стены к другой, давно потеряв тропу, позабыв о словах Зоряна, рассматривая тронутые рукой времени скульптуры, прячущиеся в нишах. Одна из статуй привлекла мое особое внимание. Это была девушка, которая, словно, только-только явилась на бал, разглядывающая танцующих, но скрытая от их глаз в тени арки. Время лишило юную красавицу обеих рук, на лице, как морщинки, пролегли многочисленные трещины. Но тонкий стан, прикрытый кажущимися невесомыми складками платья, по-прежнему выражает легкость и готовность выйти танцевать.

Камни, согретые ласковыми солнечными лучами, на ощупь были теплыми, когда я проводила рукой по их поверхности. Надавила чуть сильнее, и в стене что-то щелкнуло, отчего я изумленно отпрянула, потрясенно вглядываясь в темноту открывшегося прохода. Замерцали в глубине зеленоватые искорки, закружились и слились вместе, являя миру темную фигуру. Чудилось, что на меня смотрит выросшая с человека отвратительная жаба, до того мерзким было представшее передо мной существо. Толстое, старое, светящееся болотным светом. Голову на тонкой, покрытой бородавками шее, украшала седая косица, а глаза на сморщенном лице сверкали двумя изумрудами. Взор этот холодный, немигающий приковал меня к месту, не позволяя не то, чтобы кинуться прочь, но даже сделать шаг назад.

Наплыл неведомый туман, закрывая лучи дневного светила, спрятав иные пути, оставляя лишь один — к ведьме.

— Зачем пришла? — проскрежетала она.

— Задать вопросы, — я не узнала собственный голос, так испуганно он прозвучал.

— Задавай! — позволила ведьма, и я, игнорируя все свои инстинкты, потому что привыкла действовать сходу, не раздумывая, спросила:

— Почему Некрита ненавидит Хелиоса и Ура?

— Ответ простой! Ур — брат Некриты, не поддержавший ее в трудную минуту, а Хелиос бывший возлюбленный, покинувший ее ради другой женщины.

Я призадумалась, внутри содрогаясь от всего происходящего, но не имея возможности отступить, сдаться на половине дороги, показать свой страх.

— Это все? — ведьма, прячась в своей нише, не отводила от меня пугающе долгого взора.

— Нет! — выпалила я. — Расскажите о созданиях этих трех Хранителей? Мне важно знать об их слабостях, преимуществах и прочем!

— О! Ты удивила меня! — оскал ведьмы, означающий улыбку, вызывал лишь еще больший ужас. — Создания… са'арташи, ир'шиони и ар-де-мейцы! Что о них сказать? Всех объединяет сила, не доступная обычным людям! Уязвимость? Да! Они все подвержены слабостям! Са'арташи слабы в своем истинном облике, ир'шиони слишком зависят от своих половинок, а вот те, что живут за Разломом, они самые слабые!

— Почему?

— Это третий вопрос, девочка! — отвратительная, холодная улыбка на лице колдуньи стала шире, но я уже не могла остановиться.

— Ответьте!

— Ты мне приказываешь?

— Спрашиваю, — вынужденно отозвалась я, уже отыскивая лазейку для отступления.

— Создания Некриты зависят от воли королевы, от ее характера! Они и проиграли потому, что сильная правительница погибла, а ее место заняла слабая девчонка!

— И как это изменить? — ответ мне не понравился, но все походило на правду.

— Никак ты это не изменишь, королева Ар-де-Мея! Потому… сдайся, отдай свою душу…

— Кому? — стараясь прогнать наваждение, осведомилась я.

— Мне-е-е… — донес до меня ветер, несущий запах тлена, и к своему ужасу я сделала первый шаг по направлению к ведьме, а за ним и второй, и третий.

Ведьма, предчувствуя скорую победу, беззвучно хохотала, показывая беззубый провал рта, протягивая жадные, покрытые струпьями ладони. Взор ее удерживал меня в плену, не давая сойти с тропы, ведущей к рабству. Чудилось, я вижу себя опутанную цепями, заключенную в клетку, где чудовища изо дня в день пьют мою кровь, тянут жилы, пробуют на вкус мышцы.

Все, что со мной было, в мгновение ока пронеслось в голове, я слышала все слова, что успела произнести, а мимо мелькали лица всех, кто так или иначе присутствовал в моей недолгой жизни. Но вскоре они исчезли, слились с окружающей разум тьмой, а все тело пронзила яростная боль, не оставляющая надежду на спасение.

«Мне не выиграть эту схватку!» — подумала я, погружаясь в черноту забытья.

И вдруг сильные руки схватили меня, а знакомый голос уверенно приказал:

— Прочь!

Я зашлась рыданиями от облегчения, когда победный луч солнца яростно прогнал колдовскую пелену, заставляя зажмуриться, приникнув к надежному плечу.

— Ниа, — мучительно простонал Зорян, — ну что за напасть? Я же тебя просил, а ты опять не послушалась!

— Я не… — и все, больше не нашла, что ему ответить. Да и как объяснить тому, кто и без слов знает, какая ветреная, легкомысленная у меня натура, вынуждающая следовать первому зову, отвергающая долгие раздумья и мучительные сомнения.

— Ты не боль, ты — мое проклятие, — хрипло от переизбытка эмоций ответил Зор, а потом я слышала лишь звук его шагов, дробящих осколки мозаик и крошащих мелкие камни.

Осмелилась оглядеться только тогда, когда мы вышли за стены разрушенного имения. И первым, что я увидела, стала синеватая пульсирующая жилка на мужской шее. Почему-то она напомнила мне о собственной жизни. Захотелось проверить, что все видимое мне сейчас: и золотое солнце, и пронзительно синее небо, и яркая зелень — не плод моего одурманенного воображения. Я провела по венке языком, прикоснулась губами, ощущая, как меняется дыхание Зоряна. Потому, когда он поставил меня на ноги, решила пошутить:

— Надеюсь, ты не устал, доставляя сюда слишком тяжелую ношу?

Зор на мгновение прикрыл веки, срывающимся от внутреннего напряжения голосом ответил:

— Нет, — и наклонился к моему лицу, почти прикасаясь своими губами к моим, а я, продолжая свою проверку, потянулась и лизнула твердые мужские уста.

Зорян не отстранился, наоборот, словно того и ждал, и его руки решительно легли на мои плечи, обнимая, укрывая, оберегая. Губы наши в начале соприкоснулись осторожно, будто пробуя друг друга, но продержались мы недолго, разгоряченные всем произошедшим.

Страсть, долго сдерживаемая, проснулась, забурлила в нашей крови, вспыхнула подобно яркой звезде на восходе ночи, толкнула в объятия друг друга. Дрожащие от нетерпения языки сплетались между собой, атаковали, губы терзали почти до боли, до стонов, руки двигались в едином, бешеном, сводящем с ума ритме, срывая ставшей ненужной одежду.

— Ниа, моя Ниа, — исступленно шептал Зор, опускаясь к впадинке на моей шее, припадая к ней алчущими губами, целуя так, словно желал узнать вкус крови и через нее подчинить меня своей власти.

Но ведь я и так покорилась ему, прижимаясь своим обнаженным телом к его, а когда он отстранился, я разочарованно выдохнула. Только и опомниться не успела, как Зорян, расстелив на земле свою тунику, опять потянулся ко мне. А я, жадно притягивая его к себе, упала на расстеленное заботливой рукой ложе.

«Вот как все должно быть!» — целуя Зора, я видела Алэра и буквально кричала ему об этом и тут же ужасалась, прогоняя видение прочь! А душа ликовала, и мечты, казалось, стали сбываться. Мои руки скользили по широким плечам, но Зорян тут же ловил их, покрывая быстрыми, сводящими с ума поцелуями, а я торопила его. Хотелось обнимать этого мужчину бесконечно, слиться с ним, так тесно, так яростно, и пусть наши сердца бьются, как одно, и дыхание становится единым, чтобы познать то невероятное блаженство, которое я только могла себе представить.

Зорян, на мгновение приподнявшись над моим телом, резко ринулся вперед, схватил меня за бедра, подтягивая к себе, и я раскинула ноги, готовая принять этого мужчину, уже предвкушая будущее наслаждение и умоляя о нем, бессвязно шепча:

— О, милый… милый мой…

Совершенно не замечая, легких, но острых, словно прикосновения сотен игл, покалываний в области сердца, там, где самовольно расположилось обручальное кольцо. Но до них ли мне было?

Я нетерпеливо обнимала своего разбойника, позабыв обо всем остальном мире, а он, томимый желаниями тела, не сдерживался более, двигаясь навстречу удовольствию…

Но вдруг все прекратилось, даже не начавшись, когда я уже предвкушала стремительное, дарящее блаженство вторжение Зора, ожидая продолжения, даря ему все свое тело, выгибаясь навстречу. Боль мгновенная, резкая, невыносимая пронзила сердце, словно желала испепелить его. И, разделяя нас с Зоряном, из левой половины моей груди на свет выползло мерзкое существо.

Подобное ящерице с черной шкурой, покрытой, словно подпалинами, огненно-красными пятнами. Острые мелкие зубки и длинный раздвоенный язык, который изредка показывался, пока оно подбиралось к моему лицу. А глаза… О, Хранители! Какие разумные у этого создания были глаза светло-голубого цвета, и их взор, так походил на прищур Алэра.

Все внутри меня замерло, и я не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть, только смотреть в очи жуткого существа и молчать. А оно, остановившись, провело шершавым языком по моим губам, точно стирая с них следы поцелуев моего любовника, а после послышалась угроза:

— Не с-смей… — и снова подарило омерзительное касание, развернулось к Зору и направилось к нему, смотря так, будто запоминает каждую черточку на его лице, вынуждая мужчину отступить.

Зорян вскинул руки, хватая пакостное создание, с силой сжимая его в кулаке, бросая на землю, где оно и исчезло, слившись с ней.

Рискнув посмотреть в глаза Зору, я увидела в них только едва сдерживаемый гнев, а его слова резали, точно заточенные клинки:

— Как ты могла позволить ему связать себя узами? — он вскочил на ноги, а я осталась лежать, как оглушенная, поверженная, боясь взглянуть на свою грудь, опасаясь увидеть там рваную рану.

Так бы лежала, если бы не шорохи, да тени, мечущиеся кругом, доказывающие, что Зорян оделся и куда-то собирается. Провела рукой по груди, делая судорожный вдох и облегченно выдыхая, убеждаясь, что мистическая тварь не оставила на моем теле никаких ран. Провела тыльной стороной ладони по губам, надеясь избавиться от последствий прикосновений существа, мечтая окунуться с головой в реку, чтобы смыть, стереть с кожи все следы. Зор, не поворачиваясь в мою сторону, молчаливо снаряжал лошадей в путь, а я сидела, прижимая к груди его тунику, ощущая его запах, борясь с собой. Перед глазами стояла темная пелена, руки-ноги не слушались, в голове звучали слова мерзкого создания, и я откуда-то знала, что это были речи демона.

— Одевайся, — опущенный взгляд уткнулся в сапоги Зора, подошедшего ко мне, и я тихо уронила:

— Стоит ли заботиться о той, что разочаровала тебя окончательно?

— Я забочусь о своей королеве! — жестко объявил он, и я ехидно фыркнула:

— О, долг! Забудь о нем! — не глядя, приподнялась, протянула ему тунику и опустилась на травяную подстилку, подтягивая колени к подбородку. Наготы своей я не стеснялась, дрожь по телу пробегала только от того, что на душе бушевала буря.

— Одевайся! — настаивал Зорян, бросая к моим ногам платье и обувку.

— Не приказывай мне, — вяло отмахнулась я, не двигаясь с места.

— Хочешь, чтобы я просил? — прозвучало ехидное высказывание над самой моей головой.

— Вопрос в том, чего от меня хочешь ты, — я прогнала прочь свою слабость и уверенно ответила разбойнику.

— Тебе это и в самом деле интересно, моя королева? — сказано это было не язвительно, а скорее печально, и я опять подняла голову, чтобы видеть его лицо.

На нем ровным счетом ничего не отразилось, только побелевшие губы сложились ровной линией.

— Зорян… — произнесла я на выдохе, чувствуя, что нам необходимо объясниться, понимая, что если все закончится вот так, ссорой, то я себе этого никогда не прощу.

— Ниа, — он тоже не выдержал, — тебе не кажется, что, как твой жених, я имею право знать, почему ты предала меня! Почему позволила южному демону совершить обряд?

Отвернулся, чтобы не показать всю ярость, обуявшую его, только по крепко стиснутым пальцам на руках я осознала, в каком бешенстве мой разбойник пребывал эти недели, не позволяя себе выплеснуть все истинные чувства.

Оправданий не искала, сказала только лишь то, что было:

— Я думала ты погиб… в том последнем бою за Ар-де-Мей… — и больше ни словечка, потому что бередить старую, будто бы давно зажившую рану еще сильнее не хотела, так как из нее уже сочилась сукровица.

Зор удивил, неожиданно вскинувшись, точно ястреб на охоте, блеснув прищуренным взором.

— Что? — растерянно вопросила я, изумленная его откликом, но Зорян опять отвернулся, с досадой подопнул какой-то камушек под ногой и еле слышно проговорил:

— Я выжил… меня Крисса нашла, а тетушка твоя выходила…

И от этих тихих слов стало еще горше, от того, что ничего уже нельзя было изменить, ведь если бы мы с Ганом знали, что Зорян выжил, все могло бы сложиться иначе! Я бы не убегала от разбойников, а, наоборот, стремилась попасть к ним. И эти предложения я незаметно для самой себя произнесла вслух, а Зор на это лишь невесело усмехнулся.

— Оденься, — утомленно попросил он, — гроза приближается…

Я вскинулась. На улице еще совсем недавно царил душный жаркий день, но теперь на небо надвинулись густые плотные облака. Точно природа была солидарна с нами в этом горе. Вот мы пылали страстью, а сверху полыхало солнце, распаляя нас еще сильнее. Но как только горе опутало нас, так и небосвод закрыли тучи. Последний золотистый луч, промелькнув, высветил черную, набрякшую ливнем тучищу.

Налетевший ветер остервенело нападал на деревья, заставляя их стонать и скрипеть сучьями. Я поспешно натянула платье, глядя на колышущуюся траву, на ворох летящих листьев, на поднятую пыль.

— Нужно переждать… — резюмировала я, осмотревшись, понимая только то, что в развалины я не вернусь даже под угрозой гибели.

Зорян решил также, потому поманил меня в лес, чтобы мы могли спрятаться под деревьями.

По небу со страшным грохотом пролетела золотая стрела, озаряя местность яростным светом, и первые тяжелые капли оросили землю. Мы укрылись под раскидистыми кронами лесных великанов, а по листам уже вовсю барабанил ливень, и потоки воды стекали вниз. Зорян стоял рядом, вроде, протяни руку — дотронешься, только я не решилась, нервно обнимая собственные плечи обеими руками, чтобы не давать последним воли. Он безмолвствовал, слушая грозовую песню, а я рассматривала его чеканный профиль, мечтая еще раз, пусть самый последний, прикоснуться к этому мужчине.

Гроза иссякла, уводя тучи за горизонт, выпуская солнце из объятий тьмы. Лес заискрился, точно кто-то разбросал вокруг тысячи драгоценных каменьев, но любоваться пейзажем мне не дали, Зор коротко скомандовал:

— Пошли!

По пути, чтобы заполнить опостылевшее до одури молчание, я пересказала все ответы колдуньи, не забыв полюбопытствовать и о том, месте, где мы недавно побывали.

— Я и сам мало об этом знаю, — Зорян на меня не смотрел, делая вид, что следит за дорогой, — мы случайно вышли к этим развалинам, а один из моих людей, убитый, к сожалению, еще до твоего появления, сумел вспомнить кое-что. Когда-то в этом имении жила знатная семья, родом из-за моря. Возможно, их предки бежали из царства Мэнар, когда его постигло несчастье, и возродили этот уголок на землях Двуречья. Почему поместье пришло в упадок мне тоже неизвестно, знаю, только, что его облюбовали местные колдуньи. Одной из которых ты и попалась на крючок, — это был упрек.

— Ты говорил, что там есть и другие, — торопливо напомнила я, не желая обсуждать свой промах.

— Есть! Те, кто когда-то жил, а, может, и живет по сей день на развалинах древних городов за морем. Я не до конца понял, в чем состоит это волшебство, но, идя по тропе, ты переходишь какую-то незримую черту, попадая в удивительное место, где тебя ждет старец. Ну, по крайней мере, тот с кем я беседовал, выглядел дряхлым стариком, но его разум оставался ясным.

Я оглянулась назад, словно желала рассмотреть за деревьями покинутое имение.

— Хочешь вернуться? — прозорливо уточнил Зорян, верно истолковав мои суматошные движения.

— А можно? — я затаила дыхание, в душе проклиная себя за былую спешку и пренебрежение советами Зора.

Его губы изогнула грустная полуулыбка:

— Можно, в твоей власти, моя королева, приказать мне все, что угодно! Вот только те, с кем ты хочешь побеседовать, могут не откликнуться. Я говорил, что они приглашают к себе только один раз и лишь тех, кто о них не ведает!

Я сникла, а Зорян промолвил вновь:

— И я не уверен, что сумею опять с той же легкостью отпустить тебя одну… — я подняла взгляд, и боль, отражающаяся в зеленых глазах, сплелась с моей собственной, вынуждая отступить, невидяще воззриться на шероховатые стволы, стоящие вдоль нашего пути.

— Ладно, — изрекла я после некоторого молчания, — хотя бы что-то мне удалось узнать.

— Только помогут ли тебе эти сведения? — пробормотал разбойник себе под нос, но я услышала и резко бросила:

— Говори!

— Я думал, ты знаешь о проклятой магии Нордуэлла, — одарил меня выразительным взглядом Зор.

— Если бы знала… — начала, но продолжать не стала, и он тихо поведал:

— Изгнанные с небес ир'шиони всеми силами старались выжить на земле, потому весь их край построен на крови и костях предков…

— Дух?

— Не только он, — в тоне Зоряна опять слышался укор, — мне не понятно лишь одно, почему тебе об этом не рассказывали…

— Наверное, не думали, что Хранители толкнут меня в объятия южного демона, — усмешка моя получилась печальной.

Он допытываться не стал, а вернулся к прерванному рассказу:

— Вся их магия направлена на то, чтобы край процветал, а жители были здоровы и счастливы. Лорд — первый житель, но он и защитник, тот, кто обязан беречь и заботиться, а еще его жена… — красноречиво помолчал, и я вспомнила легенду, о которой упоминала Жин:

— Ильенграссы…

— Деревья — награда женщинам за жертву, — конкретизировал Зорян. — Супруга оберегает своего лорда, помогает ему, он стережет край, в этой заботе они становятся единым целым. Семья лорда — костяк, ильенграссы — сердце, источник силы, Дух — память рода, вроде как голова. Но если не будет источника — демоны ослабнут, их край постигнут бедствия, а жителей неудачи…

— Выходит, — встрепенулась я, — если умру, Алэру станет худо?

— Не только ему, им всем… Как это уже было! Нет, они не погибнут, потому что останутся братья, сестры и Дух, но сердце будет вырвано!

— Вот почему Рилина так не хотела, что ее сын связывал меня этими пресловутыми узами! — как же поздно я прозрела. — И вот почему лорд-демон связал с Нордуэллом только первых двух из своих погибших супружниц!

Зорян не отозвался, вновь обратив взгляд на дорогу, но я не могла просто взять и со всем согласится:

— Нет! Я не вернусь! Пусть ищет другую жену! Мой край — это Ар-де-Мей! Слишком многим я там задолжала! И они ждут моего возвращения!

Зор кинул на меня косой взгляд исподлобья, и я громко подтвердила:

— Я не сдамся! Попытаюсь найти выход! Придумаю что-нибудь! Выпутаюсь из этих уз, потому что не желаю быть связанной с ненавистным южным демоном! — говорила запальчиво, уверенно, но ехидный внутренний голосочек так и пел: «Разве демон был настолько тебе ненавистен? Или, может, неприятен?»

Прогнала эти мысли, воззрилась на Зоряна и убежденно заявила:

— Я справлюсь! Вот увидишь!

Он качнул головой, но отклик был твердым:

— Да, я с тобой, моя королева, что бы ни случилось! — и эмоционально прибавил. — Только давай поторопимся! Я не знаю, сумел ли демон разглядеть место нашего пребывания!

— Как это? — слишком сильно натянула поводья, заставляя лошадь остановиться. — Я видела какую-то омерзительную ящерицу!

— Видно, твой супруг в спешке сумел придумать лишь такой образ!

— Небогатое у Алэра воображение, — от воспоминаний меня передернуло.

— С другой стороны, может напугать хотел, — пожав плечами, предположил Зор.

Помотала головой, в тайне мечтая проснуться и понять, что все происходящее это только мой кошмарный сон, который растаял вместе с утренним туманом, стелющимся над Хрустальным городом.

— Важно понять, — отвлек меня разбойник, — почему демон пошел на это, если ты говоришь, что он не испытывал к тебе теплых чувств.

— Да он и не видел меня никогда, даже толком не интересовался, пока Эрею не пришло в голову выслать меня из столицы. И в этом случае Алэр не слишком расспрашивал о своей будущей жене, ему важны только мои земли! Вот ключ ко всему! Потому я вернулась к своему прошлому решению — мне нужно заманить Беккит в ловушку, чтобы потом отдать ее эрт Шерану в обмен на свободу!

Зорян долго и особо внимательно смотрел на меня, отвел глаза, и я, приняв это за ответ, чуть пришпорила лошадь, обгоняя мужчину, а в спину услышала:

— Хотелось бы верить, что это так!..

И еще две недели промелькнули, подобно мимолетным видениям, и исчезли, затерялись среди прошлых воспоминаний. С Зоряном за это время мы отдалились, он всячески избегал меня, вел разговоры только о возвращении в наш край, старался лишний раз не дотрагиваться, а ночи проводил вдали от моего шатра. Оно не было удивительным, но задевало меня, точило, будто червь спелое яблоко, бросало в пучину горьких нерадостных дум, главной из которых была одна: «А с кем проводит ночи мой жених?» И тут же себя одергивала: «Да разве я имею право называть его так, когда сама обручена с другим?!» И тотчас, словно наяву, видела Алэра…

Вот и нынче, как только сомкнула веки, чтобы уснуть, воображение нарисовало мне облик демона, и будто ветром повеяло, так что я озябла, натягивая одело до самого подбородка. Это лицо с сердито сведенными темными бровями и резкими чертами, которое я безуспешно пытаюсь позабыть. Губы недобро поджаты, а в глазах лед…

Я вскочила со своего ложа и выбежала на улицу, успев запахнуть на груди только плащик. Ночи стали прохладнее, на дворе властвовал последний месяц лета, тот самый, денечки которого еще радуют нас теплом, но уже ночами напоминает о себе осень, пока еще слабым, едва уловимым дуновением.

Несколько минут шла, куда глаза глядят, опомнилась только тогда, когда услышала громкие голоса. На поляне за кустами развлекались разбойники, отмечая очередное удачное дело. Мне бы плюнуть на все, развернуться и уйти, только не смогла, боясь поддаться воспоминаниям, рухнуть в их безнадежную, темную пучину, закружиться в стремительном водовороте и начать сожалеть о побеге. Словно для того, чтобы не пустить меня обратно, последняя полоска догорающего заката канула за острые вершины вековых деревьев, прогнав теплые краски. Небо враз сделалось черно-синим, тревожным, лишь горела на нем одна-единственная ясная звездочка, холодная, покинутая всеми. Я заторопилась к людям, стремительно влетев на поляну.

Здесь горели высокие костры, разгоняя тьму, внося тепло, люди сидящие вокруг них, до сего мига громко смеющиеся умолкли, отвели взгляды, но, словно внезапно спохватившись, потеснились, приглашая меня присесть. Гарон громко кашлянул, и Демор, быстро поднявшись, взял в руки лютню, а одна из двух кухарок спешно метнулась прочь. Что бы это значило? Я пристально поглядела ей в след. Нахмурилась.

Мне не нравилась Дарека, но эта неприязнь была вполне объяснима, а к той, что убежала при моем появлении, мое отношение было настороженным. И дело было совсем не в ревности, а в малообъяснимом чувстве опасности, возникающем в моей душе, когда я встречалась с ней. «Хотя чего ее бояться?» — спрашивала саму себя, но раз за разом ответа так и не находила. Девица была малорослой и бледной, такой, что казалась больной и изнуренной, точно от непосильной работы. Ее тонкие черные волосы вечно торчали в разные стороны, и мне чудилось, что в котле, над которым она наклонялась, варилось зелье с добавлением этих тусклых волосинок, из-за чего я запретила Зоряну и Дугу брать пищу из ее рук. К моей блажи оба мужчины отнеслись на удивление спокойно. Зор сказал, что любое мое повеление для него закон, а Дуг пообещал исполнить просьбу по-дружески. С ним мы особенно сблизились за эти недели, объединенные тем, что оба оказались новичками в отряде. И если Дугом помыкали и всячески проверяли, то меня побаивались, перешептываясь за спиной и таинственно переглядываясь, совсем, как сейчас. Поначалу я считала, что так происходит из-за того, что я принадлежу к королевскому роду, только на самом деле все оказалось гораздо сложнее и непригляднее.

И в этом мне удалось убедиться уже сегодня. Выяснить, почему я вызываю опасения у этих, казалось бы, бесстрашных людей, помог случай. Из тех, что бывают в равной степени и жестоки, и необходимы. Так лекарь вскрывает нарыв, чтобы выпустить гной, тем самым причиняя боль раненому.

Когда небо закрыли тучи, прогнав месяц и звезды, а сумерки под пышными кронами стали еще гуще, по листьям зашуршали редкие дождевые капли, не успевающие долететь до земли. Поскольку при моем появлении праздник все равно завершился, и люди стали расходиться, то и мне здесь больше делать было нечего. А так как спать тоже не хотелось, я решила прогуляться, медленно бредя по лесу, слушая мелодию ночи, размышляя над своей дальнейшей судьбой.

Внезапно остановилась, совершенно не доверяя тому, что видят мои глаза, которые в последний момент заметили препятствие на пути. Вернее, целых два препятствия, кажущихся в темноте единым целым. Рил обнимал Верту, ту самую кухарку, что ушла с поляны при моем появлении, скользя руками по ее обнаженной жилистой спине, прикрыв очи и постанывая. Отчего-то этот звук резал слух, и было полное ощущение, что стонет парень от боли, а не от наслаждения.

Взглянув на ее тощие лапки, густо покрытые веснушками, я вздрогнула, а на ум пришло воспоминание: «…худые бледные руки со скрюченными пальцами, будто обсиженными мухами», — говорил, точно в давнем сне, Ивлек, сидя на груде соломы.

Словно по наитию, затаив дыхание я шагнула ближе, и меня едва не стошнило, когда глаза сумели разглядеть детали. Мерзкое создание, отвратительно причмокивая, сосало кровь из шеи разбойника.

— Что все это значит? — громко, трепеща от ярости, поинтересовалась я.

— Это не то, что вы думаете, Ваша милость, — зашептал Рил, сходу открывший очи и пытающийся отпихнуть от себя вампиршу.

Она не сдалась, заурчала, как зверь, у которого отнимают добычу, и я решительно огляделась. Отыскав взглядом увесистый сук, лежащий неподалеку, подняла его и двинулась на врага, желая забить насмерть сумеречную тварь.

Не дошла. Кто-то схватил меня, крепко прижав руки к телу, заставляя выпустить из рук свое ненадежное оружие.

— Ниа, погоди! — зашептал на ухо взявшийся неизвестно откуда Зорян.

— Чего ждать? — огрызнулась в ответ, глядя вслед ринувшейся прочь вампирше.

Зор отпустил меня, мотнул головой, повелевая Рилу убраться прочь, и как только парень скрылся из виду, я спросила:

— Почему?

— Что «почему»? — воинственно осведомился Зорян.

— По-че-му? — повторила более сурово, и он, как ни в чем не бывало, поинтересовался:

— Почему я не дал тебе ударить девушку?

— Девушку? — негодующе прошипела я.

— Ну ладно, женщину, — глумливо усмехнулся он.

— Издеваешься? — голос мой звучал спокойно, но я с трудом сдерживалась, чтобы не поднять брошенный сук и не ударить им стоящего напротив мужчину.

— Ничуть! Ниа, послушай… — Зор попытался приблизиться, но я отскочила от него, словно от проклятого.

По красивому лицу предводителя разбойников скользнула злая усмешка, он поднял руки:

— Не хочешь слушать, тогда смотри… — отступил на шаг…два… три, заставляя меня нахмурить брови и напрячься еще сильнее.

Зорян скинул тунику и отбросил ее прочь, а после… после… Мне мерещилось, что я сплю и вижу жуткий непроходящий кошмар. Лицо того, к кому я когда-то относилась с искренней любовью, а, повзрослев, воспылала страстью, страшно исказилось, принимая звериный черты. Гладкая кожа покрылась серебристой шерстью, клыки вытянулись, выступая за края губ, пугая своими острыми кончиками. Человек исчез, превратившись в могучее двуногое чудовище с непропорционально длинными мускулистыми конечностями.

— Моя королева, — прохрипело чудище, склоняясь в церемонном поклоне, принятом при дворе Ар-де-Мея.

Я пребывала в странном состоянии, находясь где-то между сном и явью, желая одновременно закричать, зарыдать и истерично расхохотаться. Оборотень это понял и прекратил кривляться, присел на корточки, пряча за спину удлинившиеся руки с загнутыми когтями, и я опять подумала о том, что как было бы хорошо, если бы реальностьоказалась всего лишь жутким, вгоняющим в ледяной пот сном. Но глаза уже обшаривали поляну в поисках более подходящего оружия, чем сухая ветка.

Сумеречных тварей можно прикончить только серебром или аравейской сталью, и каждый ар-де-меец знает, как правильно вогнать кинжал в сердце чудовища или одним махом отрубить ему голову. Жаль, попрактиковаться я не успела!

— Нужна помощь? — рыкнул оборотень, как всегда догадавшийся, о чем я думаю, и, куражась, бросил мне под ноги свой клинок.

Не раздумывая, подняла его, но когда выпрямилась, увидела напротив Зоряна, с потрясающим хладнокровием надевающего свою тунику.

— Чего медлишь, моя королева? Чего ждешь? — он опустился на одно колено и склонил голову, будто для моего удобства.

Я сделала замах, глядя на светлую полоску кожи, виднеющуюся на незащищенной шее. Зор не двигался.

Вложив весь свой гнев, приказала себе завершить начатое и… воткнула меч в землю рядом с мужчиной, проклиная себя, жалея его, лелея непонятную надежду и баюкая щемящую боль.

— Ненавижу! — процедила сквозь стиснутые зубы, чтобы не разреветься, и развернулась, намереваясь уйти, но Зорян пошел за мной.

— Ниа, — к нему вернулся прежний, низкий, приятный голос, — я только хочу сказать, что наши предки, наставники, да и мы сами ошибались, убивая родных, близких и любимых! Это не сумасшествие, это можно контролировать, а взамен получить силу, мощь, способность противостоять всем недругам!

— Замолчи! — с горячей поспешностью приказала я, не оглянувшись.

— Выслушай меня, королева! Узнай о том…

— О чем ты хочешь сообщить? — выдержка мне изменила, и я развернулась к мужчине. — О том, что я не должна убивать сумеречных тварей, губящих людей? Или о том, что я обязана принять с распростертыми объятиями эту вампиршу?

— Она твоя подданная, — сверкнув взбешенным взглядом, напомнил Зор. — Такая же жительница Ар-де-Мея, как мы с тобой, волею судьбы переброшенная на этот берег Меб и выживающая здесь!

— Выживающая? Это ты так называешь? — я раскричалась и прозрела окончательно. — Ты знал! О, Хранители, ты знал о том, чем эта тварь и ее родственницы занимаются!

— Знал, — если в душе еще теплился огонек надежды, то сейчас он потух, словно это невозмутимое слово было водным потоком, залившим его.

— И одобрял? — в этот момент Зорян напоминал мне неограненный кристалл, который я вытянула из-под земли, поддавшись его блеску, но толком не рассмотрела, а теперь, повернув его к свету, обнаружила темную сторону и ужаснулась мраку, клубящемуся внутри этой, скрытой до поры половины.

— Так бывает, мы всего лишь творения Хранителей, а не их благочестивые слуги, — ответил Зор, делая шаг ко мне, заглядывая в глаза, явно напоминая о моих собственных ошибках.

Грозно выпрямилась, ударила его в грудь, выплескивая гнев, боль, страдание, желая уязвить, ранить:

— Не подходи ко мне, тварь!

Зорян отступил, сейчас вся его поза выражала холодность, отстраненность, опасность.

— Вот как ты заговорила, моя королева?! Что же покорно прошу простить меня за то, что выжил, стараясь спасти тебя! За то, что научился управлять своей яростью, за то, что поборол в себе зверя, укротил его нрав и жажду крови! За то, что ждал тебя, ни смотря ни на что, за то, что дождался! За то, что стал сильнее ради тебя и для тебя, чтобы помочь в борьбе против ир'шиони и са'арташи! — он верил в то, что говорит.

И гораздо хуже, Зор знал и осознавал то, что делает, создавая армию сумеречных, покорных своей воле. Я тоже понимала его без лишних фраз, зная и этот фанатичный блеск, и эту уверенную манеру держаться.

— Сколько их в твоем отряде? — кусая губы, полюбопытствовала я.

— Ты задаешь правильные вопросы, Ниавель! — в эту минуту Зорян походил на безумного, потому все мои конечности задрожали, сердце екнуло, но разум оставался ясным, взгляд прямым, а руки, чтобы не тряслись, я сжала в кулаки, по укоренившейся привычке вонзая ногти в ладонь. Это моя боль, мое предназначение и мое проклятие!

— Не так много, как бы мне хотелось! — серьезно отозвался Зор, не замечая моего состояния. — Я обратился четыре года назад, год ушло на то, чтобы выучиться самому, потому лишь два года назад я взялся за других!

— Сколько тварей в твоем отряде? — настаивала я, потому что это было важно.

— Трое, — оповестил он, и я перевела дыхание, а разбойник уточнил. — Все жители Ар-де-Мея, попавшие на эту сторону Разлома разными путями. Верту я пока обучаю!

— Скармливаешь ей неугодных? — позволила себе колкость, и Зорян промолчал, не отводя глаз от моего лица, но пониманию не было места в моей душе.

— Теперь становится ясным, почему Ивлека, Зана и Грела, — боль меня не отпускала, — убили сразу, а Граса приказали взять живым! Они не убежали, нет! Ни эрт Лесан, ни эрт Сиарт, ведь так? Ты меня обманул? О, вероятно, и Дуга скормили бы вампирше, коли не мое заступничество! — я совсем не по-королевски, а чисто по-бабьи впала в истерику. — И меня, если бы я вовремя не явила всем свой истинный лик! А Крисса тоже была такой? — мысли в голове метались, никак не желая вернуться к порядку.

— Нет! — ответил Зор только на последний вопрос, опуская взгляд, невидяще вглядываясь в темную землю. — Я бы не смог… — втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — Она и ушла из-за этого, а я бросился за ней, думал, что успею до твоего приезда… Только ничего не успел… Это все мои ошибки, моя боль… — признался он в конце и больше ничего не добавил.

— Конечно! — хотелось быть безжалостной. — Как считаешь, Крисса думала о твоей боли, когда горела в огне? В то время, как ты обучал Верту, слушал ее жалобы на некого богатого наследничка, готовился отомстить за нее!

— Нет! — яростно опроверг Зорян.

— Да, Зор, да! Ты жалок в попытках оправдать свои злодеяния, убийства невинных жителей этого края…

— Да знаешь ли ты… — гневаясь, начал он, но умолк, зато я молчать не собиралась:

— Я никогда не приму тварей, убивающих людей! А сколько их еще погибнет в когтях и клыках, пока ты добиваешься своей цели?! Тот мальчишка, Рил, уже мертв, только пока не ведает об этом! Что ты ему наплел? Пообещал дать силу, богатство, славу или власть? Только не сказал правду о том, что житель этого берега Меб никогда не сможет принять в свое тело частичку дара Некриты! Потому нет! Я никогда не поддержу тебя! Утром наши дорожки разойдутся, и если мы с тобой еще встретимся, то не жди от меня пощады!

— Громкие слова, королева! — и опять от этой ухмылки веет воздухом самой бездны, ее смрадом, но мне не страшно, ибо нас с Зоряном объединяет прошлое, узы которого пока еще сдерживают лютую ненависть.

— Убьешь? — люблю поиграть с опасностью, потому задаю ему смелый вопрос. — В таком случае не тяни! Ты все равно собирался скормить неизвестного парнишку своей ручной вампирше, — с удовольствием отметила, что Зор побледнел еще сильнее. — Не угадала? — меня было уже не остановить. — Ты хотел съесть его сам! Или отдал бы Гарону? Кстати, он тоже оборотень?

Зорян хранил молчание, только сильнее, крепче сжимал кулаки и зубы, так что подрагивала от бешенства ямочка на твердом подбородке. А я растеряла весь запал, прислонившись к могучему стволу удачно находящегося за моей спиной дерева. И теперь он следил за каждым моим движением, за каждой эмоцией, промелькнувшей на сведенном судорогой лице, но ушел первым, не в силах больше терпеть, молчать, пытаться вернуть утраченное. Смотря на его понуро опущенную голову, горестно поникшие плечи, я знала одно: «Мне надо бежать!»

И я пошла, куда-то в сторону, не глядя, не думая, просто переставляя ноги, потому что так легче. И опять впереди громкие голоса и всполохи костров — ясно, покинув королеву, разбойники нашли другое место, чтобы продолжить оргию.

Что толкнуло меня взглянуть туда, то ли своя собственная глупость, то ли воля кого-то из Хранителей? Неважно! Один вампир играл на лютне, вот почему Демор всегда такой бледный! Верта! О, да она с упоением прильнула к Рилу, продолжая начатое, стремясь вернуть себе красоту. Известно, если вампир «голодает», то становится похожим на больного и исхудалого человека. И как я раньше не поняла? Гарон грыз кость, надеюсь, не человеческую, и да, я угадала — он был оборотнем. Третьего ар-де-мейца видно не было, то ли был в дозоре, то ли уже ушел. Вдруг Гарон насторожился, отбросил кость и втянул носом воздух, присматриваясь к кустам, за которыми я притаилась.

Случайность, стоящая одну жизнь, спасла меня. Вампирша увлеклась, раздирая клыками, шею Рила. Парень только коротко вскрикнул, но разбойники, бросившиеся ему на помощь, опоздали. Обезглавленное тело молодого человека упало в костер, а я кинулась к загону, где держали лошадей.

Здесь караулил Дуг, вскочивший при моем внезапном появлении. Минуту мы смотрели друг на друга, и мне в свете одинокого костерка чудилось, что его лицо залито кровью. Потому, когда парень отступил, давая мне пройти, я скомандовала:

— Ты пойдешь со мной! — а перед мысленным взором стояло иное лицо — смеющееся, задорное, привлекательное.

— Гиблое дело! Так у вас не будет шанса спастись, а мне еще за друзей отомстить надобно!

— Успеешь, когда доберемся до Сторожевого замка! — бросила на него испытующий взгляд, но все вопросы решила задать потом.

Дуг, уверенно кивнув, отправился седлать лошадей, а я, немного подумав, метнулась в свою палатку, чтобы кое-что взять из нее.

Глава 5

Ветер разогнал хмурые тучи, а ночь вошла в полную силу, раскинув звездное покрывало с будто вышитым золотым шелком месяцем — молодым, игривым, бойким. Невыплаканные слезы стояли в моих глазах, точно их кололи звезды, тело покрывал липкий пот, и хотелось с головой окунуться в воду, чтобы отмыться от всей грязи, иначе умру или сойду с ума от мерзкого ощущения на коже.

Дуг, сохраняя трезвость рассудка, присущую всем воинам, пусть и молодым, твердо следовал по узкой тропе, не сворачивая, безошибочно угадывая верное направление лишь при свете месяца. Мне оставалось только двигаться следом и порадоваться, когда мы выехали на ровную широкую дорогу, ту самую, с которой и начиналось наше путешествие. Только тогда нас было гораздо больше…

Здесь сменила облик, ощутив небывалую легкость, как будто, превратившись из королевы в простого парня, я переняла все его заботы и потребности. Теперь меня не волновали такие слова, как честь, род, обязанности, а гораздо больше тревожило то, что увлекшись спешным бегством, мы не захватили с собой никакой еды, и даже позавидовала почившим: «Им хорошо, не нужно ни о чем беспокоиться! Лежишь себе, гниешь и не нужно шевелиться, чтобы есть, и есть, чтобы передвигать ноги!»

Ужаснулась своим мыслям, вздрагивая, прогоняя наваждение, глядя в желтые глаза ночной птицы, сидящей с краю дороги, словно в очи своей совести, и опомнилась. Встрепенулась и послала лошадь вперед — хватит плестись, теперь у меня один путь — в Сторожевой замок, и я не сверну с дороги, ибо она ведет в Ар-де-Мей.

По пути попалась быстрая речушка, через которую пролегал узкий каменный мост. Проезжая по нему, поймала заинтересованный и какой-то тревожный взгляд Дуга.

— Что? — незамедлительно спросила я, и он тихо ответил:

— Не думал я, что все так обернется, и мое путешествие в Сторожевой замок пройдет не в компании друзей, а вместе с самой настоящей королевой.

— Мое имя Ниавель, но в нынешнем положении лучше звать меня Ган! Уяснил? — любезничать не хотелось, потому получилось несколько грубо, но Дуг не обиделся. Только кивнул, показывая, что понял меня, а я решила спросить о другом:

— Ты когда узнал о том, что в отряде есть сумеречные?

— По времени точно не скажу, все эти недели, а, может, уже и месяцы, слились для меня в один непрерывный поток, — было видно, что парню нелегко даются эти слова. — В один из вечеров я увидел у костра вампиршу и поначалу решил, что мои глаза лгут…

— Почему мне не сказал?

— Вы бы поверили?

— Почему нет?

Дуг бросил слишком цепкий, слишком настороженный взгляд, и я поняла:

— Ты решил, что я с ними заодно?

— Был такой вариант… — ответил он уклончиво, а потом спешно прибавил. — После разложил все по полочкам и догадался, что она в отряде не одна, а вы, как и я, пребываете в неведении! Но пока я следил, сопоставлял факты, за мной тоже наблюдали! Эрт Маэли пригрозил мне расправой, если посмею обо всем рассказать вам! Думаю, что если бы к тому времени я не стал вашим личным слугой, он, не задумываясь, скормил бы меня этой твари, как и Граса!

— Ты не знал, что послужило причиной его гибели?

— Нет. Верил, что Грас и вправду ушел от разбойников, и радовался за него! Даже ждал, что друг вернется… А в ту ночь я был слишком пьян… — помолчал и зачем-то уточнил. — От того, что не лежу в канаве, как Зан, Ивлек и Грел! Не сижу в темнице, как Грас! От того, что дышу, ем, пью, целую девушек… — сильнее стиснул руками поводья, глядя перед собой злым взором.

— Мы все ошибались! И я была слепой, безраздельно доверяя старому другу. Теперь стало понятным, отчего Зор так спешно увез меня в ту ночь… — глухое отчаяние опять накрыло меня с головой, к горлу подступил ком, который я попыталась сглотнуть и прохрипела. — Пить… — запоздало вспомнив, что воды с собой не захватила, а из шатра унесла лишь холщовый мешочек. Моя альбина должна вернуться домой вместе со мной!

К моему сильному удивлению, Дуг завозился на своей лошади и спустя несколько мгновений протянул бурдюк.

Поблагодарив, я жадностью припала к его горлышку и, запрокинув голову, сделала глоток…

Слегка покосившийся, заросший мхом указатель сообщил нам на третий день пути, что за следующим холмом — Нордуэлл.

— Переночуем здесь, — предложил Дуг, глядя в стремительно темнеющие небеса, — а утром со свежими силами нагрянем к демонам.

Я кивнула, устало опускаясь на землю, а парень расчехлил лук, готовясь подстрелить нам на ужин какую-нибудь живность. Если бы не его предусмотрительность, то нам пришлось бы изрядно похудеть.

Костерок едва-едва разгорелся, начавшись с крохотной искры, упавшей на стопку дров, но получив пищу, огонек начал расти, совсем как человеческое дитя, пестуемое в заботе и ласке.

Дуг чуть в стороне разделывал птичью тушку, я, как истинная королева, наслаждалась покоем, вернув себе привычный облик. Вздрогнула, когда, оглянувшись назад, заметила на вершине пройденного нами холма всадника.

— Ну, вот и все! — не поднимаясь, горько усмехнулась я, и Дуг вскинул голову.

— Грыр! — в сердцах выругался он и принялся спешно собираться.

— Не торопись, — спокойно попросила его я, — от оборотня не убежать, а за холмом демоны! И неизвестно, кто лучше!

— Мы к демонам и едем, так что поднимайтесь, Ваша милость, попробуем уйти! — парень принялся спешно забрасывать костерок землей.

— Сядь, — прежним ровным тоном повелела я. — Демоны тоже не сахарные, и сможешь ли ты придумать для них такую байку, чтобы тебе сходу поверили, пропустили без лишних вопросов, да еще и защитили? Нет! Это я могу утверждать точно, как и напомнить о том, что мы оба отличились, путешествуя эти два месяца вместе с разбойниками! И не только путешествуя… — одарила спутника многозначительным взглядом.

Он плюхнулся на землю, пребывая в нешуточных раздумьях, и я попросила:

— Разожги костер вновь, а я пока до реки спущусь, воды принесу.

Дуг молча подал котелок, вынутый им из седельной сумы.

Когда я вернулась, Зорян уже нервно расхаживал по нашей стоянке, Дуг, беспокойно поглядывая на разбойника, ощипывал птицу, и оба они обрадовались моему появлению.

Глядя куда угодно, только не на Зора, я прошла к костру и повесила над ним котелок, а он вдруг схватил меня, прижал к себе и вдохнул, намереваясь что-то произнести. Я опередила его:

— Опять скажешь, что это неразумно? Брось! Говори, зачем приехал и убирайся прочь!

— Не уйду! — на скулах красноречиво заиграли желваки, но слова звучали сдержано. — Можешь убить, коль желаешь избавиться, сам не уйду!

Теперь глубоко вдохнула я, намереваясь дать язвительный отпор, но вот не смогла, не то, чтобы ответить, но даже просто выдохнуть, потерявшись в пугающей бездне его покрасневших глаз. Не испугалась, нет, а именно потерялась и пропала, сдалась! Расслабилась в объятиях оборотня и тихо промолвила:

— Мне все равно нужно в Сторожевой замок.

— Знаю, потому и пришел к тебе, моя королева, — Зорян очей своих не отвел, не стал и дальше оправдываться, и я, бросив короткий взгляд на встревоженно поглядывающего на нас Дуга, произнесла:

— Что ты предлагаешь?

Он отпустил меня, указал рукой в сторону своего коня:

— Вот!

Костерок был небольшим, и его света не хватало для того, чтобы осветить всю стоянку, потому мне пришлось подойти. Зор последовал за мной, и когда я, недоуменно нахмурившись, разглядела, что он привез, сказал:

— Это наш пропуск в Сторожевой замок, наш счастливый случай и возможность выехать за Разлом еще до окончания обучения.

— Кто там? — непроизвольно сглатывая, вопросила я.

Зорян тянуть не стал, подошел, скинул со спины коня мешок, откуда послышались стоны, развязал его, вытаскивая… вампиршу. Я ее не сразу узнала, убив Рила, она вернула себе красоту. Позади послышался прерывистый выдох, и когда я обернулась к Дугу, увидела, что тот поднялся, отбрасывая прочь тушку птицы и держа на изготовке кинжал. Он преображенную Верту узнал сразу.

— Брось! — миролюбиво посоветовал ему Зор. — Ночью она сильнее тебя! — как будто в подтверждение его слов, Верта рыкнула, блеснув кроваво-красными глазами.

— Где Гарон и остальные? — по-деловому осведомилась я, стараясь не смотреть на избитую вампиршу.

— Мертвы, — сказал так, словно сообщал, какое на дворе время года. — Они не выполнили мой прямой приказ, — и пояснил для особо недогадливых. — Они упустили тебя! — бросил Верту на землю, вырывая очередное рычание, в котором, впрочем, слышались болезненные ноты. — А ты мой якорь, моя надежда, моя драгоценность! — наступил одной ногой на вампиршу, чтобы не дергалась, и я опять невольно сглотнула, понимая, что вижу перед собой безумца.

Эти сверкающие огненным светом очи, застывшие, точно окаменелые, черты лица и склоненная на бок голова пугали меня, только я чувствовала, что пока он все еще держится. Я — якорь! Это похоже на правду, на страшную, вызывающую дрожь по всему телу, дикую правду. Зорян снова, не повышая голоса, заговорил:

— Я лежал там, у Диарэ, и медленно мучительно умирал! Да, я оказался не так стоек, как ты, моя королева! Я поддался, стал рабом темной стороны своего дара, потому что хотел жить! Хотел быть рядом с тобой, Ниа, хотел спасти тебя из плена!

— Как ты вообще обнаружил тот проход? — постаралась отвлечь его, потому что не желала слушать. Каждое слово Зора кололо сердце отравленной иглой, рвало душу на части тупыми невидимыми клинками, тревожило разум.

— Твоя тетушка Ллалия подсказала, — он неотрывно глядел на меня, подмечая каждую выразительную эмоцию, каждый нервный жест. — Наши предки создавали его, но потом забросили, выставив стража, они думали, что оберегают нас! — закончил со злостью.

— А ведь это так и было! Проход — путь на темную сторону! Думаю, наши предки обожглись на этом и закрыли его. Кто охранял вход?

Зорян оскалился, и эта гримаса совсем не походила на его обычную обаятельную улыбку:

— Оборотень, такой же, каким стал я!

— Ты его убил? — не знаю, зачем я разбередила эти воспоминания в его душе.

— Да, он был ослаблен и посажен на цепь, чтобы быть достаточно злым, накидываясь на любого, кто пожелает ступить на другой берег Меб, ну или перейти на нашу сторону!

Вампирша опять, что-то промычала, пытаясь вытолкнуть кляп, прикрывающий ее рот, но получила новый ощутимый пинок от Зора и умолкла, яростно глядя на окружающих.

— Почему ты пошел туда один? — мне необходимо было выяснить все, понять, отчего мой жених так сильно изменился, и осознать, почему, несмотря на все обстоятельства, я продолжаю испытывать к нему некие неподдающиеся никаким объяснениям чувства. Не любовь, не страсть, что-то другое, более сильное, непобедимое, противоестественное.

— Я был не один, — рассказал Зорян, продолжая свое нелегкое повествование. — Со мной отправилась Крисса, только ей не пришлось использовать дар, я вызвался сделать это сам!

— И почему она не убила тебя, когда ты переродился?

Зорян ухмыльнулся:

— А ты, моя королева, почему пощадила презренного оборотня?

Я смогла только покачать головой, не доверяя, не принимая, не желая верить, но Зор, причиняя душевную боль, произнес жестокие речи:

— Да, Ниавель, твоя альбина меня любила! Глупая, знала, что все без ответа, но любила! Терпела, ждала, пока научусь себя контролировать, а ушла только тогда, когда мы услышали о твоем возвращении на север! Долг для нее был превыше всего! — он подошел ко мне. — Знаешь, какое сладостное чувство охватывает тебя, когда твое остановившееся сердце снова начинает неистово биться, и ты чувствуешь себя обновленным?

— Да-да, — я отступила на шаг и лихорадочно покивала. — А еще мечтаешь порвать всех вокруг, чтобы насладиться вкусом крови!

— Неразумно дерзить тому, кто сильнее, моя королева! — настиг и приподнял двумя пальцами мой подбородок, почти нежно, почти неощутимо, ласкающе.

— Это угроза? Или ты решил возобновить наши уроки? — я вновь рисковала, краем глаза замечая, как насторожился Дуг, как трепещет его рука, сжимающая кинжал.

Зорян тоже это увидел и промолвил:

— Опусти ножичек, мальчик, тебе еще предстоит воспользоваться им завтра!

Я хотела было поинтересоваться, что он хочет этим сказать, но не успела. Верта избавилась от кляпа, что закрывал ее рот, и теперь ничто не помешало ей высказаться:

— Королева, — выплюнула она, гнусно усмехаясь, — знаешь ли, скольких шлюх положил под себя твой возлюбленный? Нет? Многих, включая эту твою альбину! А были еще продажные девки, и, кстати, со мной он тоже спал, потому с уверенностью могу утверждать, что содрогаясь в экстазе, он неизменно шептал твое имя, — и передразнила. — О, Ниа, моя Ниа…

Зорян быстро подошел, наклонился над связанной тварью и изо всех сил ударил кулаком в висок, так, что послышался хруст.

Борясь с подступающей тошнотой, чувствуя, что все внутри меня переворачивается, ощущая такую волну отвращения, я все же нашла в себе силы изречь:

— Ты говорил, она наш пропуск!

— Оклемается, — проронил он и шагнул в мою сторону, потому сразу предупредила:

— Не. Подходи! — именно так, раздельно, глядя в застывшие очи.

Подошла к Дугу, отобрала кинжал и принялась сама разделывать брошенную тушку. Кромсала так, словно режу все плохое, что случилось в моей жизни, яростно, остервенело, терзая мертвую плоть, точно изголодавшаяся собака.

Потом бросила все в котел и, ни на кого не глядя, отправилась к реке, запретив идти за мной обоим мужчинам. Сейчас мне нужно было остаться одной, только со своими мыслями, своими страхами, своим горем. Глупо было спрашивать у Хранителей: «За что мне все это?» Они все равно не ответят, но как переплела нити судеб Магира; какие красочные узоры любви нарисовала Люблина; как посмеялся над нами Ур; как все извратила Некрита! Неужели Эст ждет нашей скорой смерти? И почему во все это безобразие вмешался Хелиос? Да, в моей судьбе отметился еще и Ретт, помогая в некоторых ситуациях, а порой покидая меня, бросая в самой нелегкой из них. А ведь остались и другие Хранители! Неужели и им есть дело до ничтожной меня? Ответ я не услышу, остается только думать, но так легче, такие мысли прогоняют прочь другие, черные, томительные, ненужные.

Я вошла в ледяную воду, смахнув со щеки слезинку. Всего одну, а больше и не надо…

Утро началось внезапно, солнце еще только-только выглядывало из-за холма, скользя золотистыми лучами по изумрудно-зеленой траве. Верта, и впрямь очнувшаяся, боязливо сжималась с комок, с ужасом поглядывая на подступающий свет. Дуг помешивал что-то в котелке, Зорян только что вернулся от реки, в его волосах поблескивали капельки воды. Прищурился, глядя на солнце, ухмыльнулся, обратив взор на Верту, я бы съязвила, но в последний момент передумала. Выбралась из-под плаща, под которым спала, и собралась спуститься на бережок. Только Зорян совершил стремительный рывок, взмахнул кинжалом, разрезая путы, связывающие Верту, и насмешливо приказал:

— Беги!

Дуг громко и витиевато выругался, вскакивая на ноги, а я возопила:

— Эрт Маэли, ты окончательно сошел с ума?

— У тебя оставались сомнения, моя королева? — иронично осведомился Зор и повернулся к Дугу: — Догоняй! Солнце встает, и ее сила угасает! — кинул оторопелому парню свой клинок.

Моргнув, Дуг торопливо наклонился и рванулся догонять убегающую Верту. Я, метнув на оборотня разгневанный взгляд, сорвалась с места, но была остановлена сильной и властной рукой. Отчаянно начала сопротивляться, как могла изворачивалась, била Зоряна изо всех своих сил, но добилась лишь того, что он подмял меня под себя. Руки мои оказались подняты над головой, удерживаемые силой Зора. Бедра мои зажаты между его бедер, да так, что я не могу пошевелиться. Но все-таки попыталась, и ногу поднять, и голову, чтобы ударить. Не вышло! Наши полные бешенства взоры скрестились, его прерывистое дыхание смешивалось с моим, таким же неровным, и все это очень сильно напоминало другое. Только не страсть обуяла меня нынче, а злость, и когда Зорян наклонился и скользнул губами по моей шее, я дернулась и грубо заявила:

— Желаешь вновь свидеться с ящеркой, ну или тем, что на этот раз выдумает мой сгорающий от ревности супруг?

Зор приподнялся надо мной, так что наши глаза опять встретились, и мужчина твердо проговорил:

— Я желаю, чтобы ты меня выслушала! — приготовилась ответить, но он предугадал это и сказал первым. — Прошу, хоть раз в жизни сначала выслушай, а потом делай выводы!

— Говори, — буркнула я, не найдя иного выхода.

— Она, — мотнул головой в сторону, — вампирша, ее время ночь, а на дворе утро! Вспомни, что солнечный свет губителен для сумеречных!

Я несогласно промычала себе под нос, и Зорян широко улыбнулся:

— Да, оборотням в этом отношении повезло!

— Предлагаешь порадоваться за тебя! — я взбрыкнула, надеясь вырваться из его стальной хватки, но не сумела.

— Он — будущий защитник Сторожевого замка, — Зор продолжил говорить, будто ничего необычного не происходит, и мы мило беседуем где-нибудь в уютной обстановке, — парень должен научиться убивать сумеречных, иначе у него не будет шансов остаться в живых!

— Ты нарочно отправил его, желая спасти свою ручную зверушку! — выкрикнула я, убеждая себя, не желая думать, не принимая такого Зоряна, стараясь, чтобы придуманный образ сумеречного существа, безумца навсегда отпечатался в моей памяти. И все затем, чтобы в нужный момент моя рука не дрогнула, а сердце позволило нанести оборотню смертельный удар.

— Да, — подтвердил он, не отводя пронзительного взгляда, — я сделал это нарочно! Я распалил парня, разозлил, напомнил о погибших товарищах, чтобы он не промахнулся, не передумал в последний момент, не отступил и, пожалуй, не зазевался! Верта сильна…

— Еще бы! Она получила желаемую жертву! — не смогла промолчать, буквально выплюнула Зору в лицо, надеясь уязвить, уколоть сильнее, а себе не позволить забыть увиденное. И распалилась еще сильнее. — Ты меня обманул! Ты обещал спасти Граса! Ты… — вынужденно умолкла, потому что Зорян перехватил мои руки одной своей, а другой прикрыл мне рот.

Изловчилась и со всех своих слабых женских сил впилась в мягкую плоть, так что ощутила металлический привкус его крови.

Зор поморщился, но руку не убрал, а когда я сильнее сомкнула зубы, он ухмыльнулся:

— Думаешь, это тебе поможет? Не старайся, ты и без ухищрений хороша! А если хочешь пить, можно было просто попросить!

Я зло выплюнула его кровь и опять попробовала вырваться. Только куда мне тягаться с оборотнем?

— Эх, ты, — молвил он, а я зря взглянула в его глаза.

В отличии от вчерашнего, на меня смотрел прежний Зорян, тот к кому тянулось мое израненное сердце. Ни смешинки, ни безумия, ни искушения не было в зеленых очах, только боль, давняя, уже родная ему, тщательно скрываемая от всех. А когда Зор заговорил, я поняла, что сопротивление мое, мой гнев, мое презрение иссякло. Слова жалили, точно разбуженные осы, кололи тонкими иглами, но ненавидеть Зоряна я уже была не в силах.

— Ниавель, поскольку ты все равно испытываешь ко мне нынешнему неприязнь, то думаю, ты должна узнать. Моя душа успокоится, твоя… скорее всего, нет, но молчать я больше не могу. Это не позволяет мне спокойно спать, душит, словно тугая петля, затягиваясь витиеватым узлом вокруг шеи, грызет изнутри, будто дикий зверь, рвется наружу бурлящим потоком. Ненавидеть оборотня сильнее, ты уже не сможешь, а вот пожалеть?.. Хотя зачем мне твоя жалость? — резко отпустил меня, отчего я не сразу пришла в себя, продолжая лежать на влажной от росы траве, отрешенно поглядывая то на спину Зора, то на капли воды, в которых играли солнечные лучи. Вздрогнула, когда вновь услышала голос оборотня:

— Я всегда думал о тебе, не было и минуты, с той роковой, когда меня ранили, а тебя увезли на юг, чтобы я позабыл о тебе! Хотел помочь, выручить, облегчить жизнь в Царь-городе! Путешествие к тебе казалось несбыточной мечтой, а уж когда я обратился, то и вовсе представлялось невозможным! В тот год я плохо справлялся со своей жаждой, не контролируя зверя, круша и убивая всех без разбору. Так меня занесло под стены Каменего, где в редкий миг просветления удалось услышать много интересного. Стражники болтали, а я лежал в кустах после очередного приступа и молча слушал, содрогаясь, морщась от запаха трупов, который, казалось, насквозь пропитал мою одежду. Тогда я и понял, как мне удержаться, не покориться воле зверя, укротить его. Ты! Я говорил, воспоминания о тебе стали тем самым якорем, что удержали мой разум, помогли справиться с жаждой. Не мешкая, я отправил ворона в Золотой замок, а с ним послание, где предложил змее сделку. Она сообщает тебе о том, что я выжил, всячески оберегает тебя, в том числе от других мужчин. Это я выделил отдельным пунктом! А я взамен помогаю ей!

— Как? — невольно я заинтересовалась рассказом, хотя мой разум уже сложил все части головоломки, отчего стало еще печальнее, обиднее, омерзительнее.

И Зорян все понял по моему взгляду, подарил невеселую усмешку и кивнул:

— Да, это я убил вторую из любимых жен эрт Шерана! — сказал ровным тоном, только мы оба понимали, как нелегко ему это далось.

И вот что я должна сделать в ответ на это? Вскочить, но промолчать, обливая Зора ледяным презрением? Заявить, что я не нуждалась в его защите? Раскричаться, объявляя всему миру, как его ненавижу? Нет! Все не то, все не так… Как сказать тому, кто поставил на карту все, что его усилия, его действия были напрасными? Как осознать, что мучения незнакомки, виновной только в том, что она любила, боль и страдания Алэра случились по моей вине? Как принять сумеречное существо, в которое превратился когда-то любимый мною мальчишка в свою жизнь? Как понять собственное сердце? Подлое, слабое, истинно женское, словно тонкая щепка несущееся по реке любви, то прибиваясь к одному из берегов, то снова уносимое в пучину, не способное выбрать раз и навсегда, найти покой и тихую гавань!

Когда открыла рот, то не узнала свой голос, так он напоминал карканье вороны.

— Беккит исполнила лишь часть договора, — ну, не смогла я открыть ему всю правду. Солгала, глядя только на изумрудную траву, боясь поднять взор выше, страшась увидеть облегчение и радость во взгляде Зоряна.

— Она не сказала тебе обо мне, — шепот оборотня напоминал шелест травы, столь тихо он прозвучал.

И я поежилась, обхватывая плечи руками, ибо от него веяло отчаянием и смертельной тоской.

— Ты собиралась спуститься к реке, — Зор сделал попытку отвлечь меня, и я, серьезно посмотрев на него, попросила:

— Присмотри за Дугом… ради меня…

— Если только так… — он хотел ответить иное, но не смог отказать… как обычно за последнее время.

Дуг вернулся живым и вполне здоровым, но от помощи моей сходу отказался, спешно отговорившись тем, что такие шрамы его лишь украсят. Я покачала головой, но настаивать не стала, понимая, о чем должны будут напоминать парню всю оставшуюся жизнь эти шрамы. И ничего не спросила о той ноше, что он принес с собой, а Дуг не пояснил, прикрепляя окровавленный мешок к седлу.

— Меняй внешность, — приказал Зорян, отводя взор и устремляя его на вершину холма. — Идем в Сторожевой замок!

Привычно сменив личину, я вскочила на лошадь, слегка подрагивая от нетерпения и толики страха, поселившихся во мне. Зор, от которого как обычно не укрылось мое душевное состояние, покачал головой, показывая, что рядом с ним мне опасаться нечего. Я гордо вскинула голову, мол, мне защита не нужна, и опять поймала себя на мысли, что думаю, будто мальчишка-подросток.

Солнце освещало дорогу, поднимающуюся по склону зеленого холма, за которым нас, возможно, поджидают не только демоны, но и Тень. Вот только отчего-то я о ней не волновалась. Именно эти думы заставили меня нахмуриться. Медальон! Недаром Гурдин называл его темной вещью! Что-то страшное, необъяснимое, тайное кроется внутри него. Да, в определенные моменты магия артефакта является спасительной, вот только просто ли так дается это волшебство? Ответ однозначный — нет! Теперь я не уверена в том, что Фрон при рождении выглядел именно таким, каким мне довелось его знать. Наверняка, внешность его была заурядной, и только сила медальона подарила бывшему любовнику Кровавой королевы красоту и истинно мужское обаяние. Верю даже, что он и сам забыл о своем настоящем облике, слившись с выдуманным. Вот только что будет со мной? Неужели я навсегда останусь парнишкой? Рука сама собой потянулась к украшению, холодным кругом лежащему на груди.

— Моя королева? — настороженно позвал Зорян, и я вцепилась в поводья, приказывая себе успокоиться и не впадать в панику.

Ничего не отвечая, пустила лошадь галопом, вынуждая обоих мужчин пришпорить своих коней. Солнце, наблюдая за нашим продвижением, слепило глаза; ветер, уже пахнущий наступающей осенью, дул в спину, точно подгонял меня, предлагал ускориться еще, ведь где-то там, впереди, ждут близкие и родные люди.

Я первой оказалась на вершине, резко натянув поводья, останавливая лошадку и с ожиданием рассматривая раскинувшийся пейзаж. Дорога, петляя, тянулась вниз, бежала между огромными валунами, во множестве усеивающими местность, и пропадала в низинке, поросшей густым лесом, а затем вновь взбиралась на очередной холм.

— Вперед! — улыбнулся Зорян и с гиканьем возглавил наш маленький отряд.

Едва копыта моей лошади коснулись подножия холма, как меня окутало знакомое ощущение — Тень. Один из призраков Нордуэлла преданно нес свою службу, охраняя вверенную территорию. К счастью, проникнуть за магическую завесу медальона Тень была не в силах. Пристально изучив, долго кружась надо мной, призрак отступил к Дугу, а вот Зорян не привлек его внимания. Спрашивать немедленно не рискнула, но подарила Зору выразительный взгляд, показывающий, что об этом интригующем факте я обязательно у него поинтересуюсь.

Тень отступила, и мы, не таясь, продолжили путь, подбираясь все ближе и ближе к лесу, чья зубчатая преграда, словно стена, темнела впереди. Солнечные лучи, проникая сквозь лиственный полог, косо стелились по широкой дороге, освещая проход, высветляя укромные уголки и тенистые повороты. Порой казалось, что наш путь исчезнет за следующим изгибом, непроизвольно хотелось остановиться, чтобы проверить, понять, что это всего лишь обман, только Зор и Дуг, обогнав меня, не разделяя сомнений и тревог, смело следовали вперед. Иногда сквозь просветы в густых древесных кронах просматривалось небо, по которому, как диковинные корабли, плыли облака.

Я так внимательно следила за дорогой, что не сразу увидела черную фигуру, отделившуюся от ствола векового дуба и шагнувшую нам навстречу. Лошади испуганно заржали, и хорошо, что я двигалась последней, это помогло мне удержаться в седле, в последний момент вцепившись в поводья с утроенной силой. Дуг тоже с трудом удержал коня, а вот Зорян удивленным не выглядел, когда нам наперерез шагнул ир'шиони. Последний, впрочем, тоже сохранял на лице хладнокровное выражение. Но вот его дальнейшая речь привела меня в замешательство.

— Пресветлый Хелиос! Кого я вижу? Неужели сам Зор Непререкаемый решил посетить наш скромный край?

— Вигос, хватит зубоскалить! Я мечтал увидеть тебя на башнях Сторожевого замка, а ты, оказывается, охраняешь южную границу! — подначивая, ответил Зорян.

— Я был на башнях, да там бы и оставался, если бы не важное дело! Сам лорд просил! — переполненный чувством собственной значимости отозвался демон.

Мне бы вздрогнуть и испуганно заозираться по сторонам, вот только я смотрела спокойно, всего лишь с легким интересом, ничем не выдавая своих истинных чувств. То ли магия медальона, то ли выучка, полученная за годы проведенные в Золотом замке, помогли мне выдержать испытующий взгляд стража, но он нас пропустил, скользнув по мне незаинтересованным взором. Остановился на Дуге и спросил у Зоряна:

— Твой новый ученик?

— Они оба, — не моргнув, солгал оборотень, и ир'шиони вновь посмотрел на меня.

— Слабоват, на мой взгляд, но… — опять пробежался по мне своим цепким взором, — тебе виднее, — махнул рукой. — Проезжайте, а эрт Авер оценит ваш сюрприз, хотя и не столь дорого, как раньше…

— Что ты подразумеваешь? — резко поинтересовался у него Зорян.

— Только то, что нынче нежить не в почете! Главное отыскать вероломную женушку нашего глубокоуважаемого лорда, — страж высказал то, чего я и опасалась.

— Такая важная птица? — рассматривая свои руки, уточнил Зор.

— Королева Ар-де-Мея, — отозвался ир'шиони, — а по мне так просто девка, не осознающая своего счастья! Я ее не видел, но эрт Декрит, проезжавший тут накануне, утверждал, что единственным достоинством девчонки являются большие сиськи, и ничего более!

Я сильнее стиснула поводья, обещая себе, что непременно отомщу эрт Декриту, но все же душу пронзило очередное сомнение: «Неужели окружающие не видят во мне никаких иных достоинств, кроме вышеназванных частей тела?» Зорян быстро оглянулся на меня, догадываясь о тех мыслях, что посетили мою голову. Что по этому поводу думал сам оборотень, я не поняла, так как внешне он остался совершенно невозмутимым, лишь на долю секунды во взгляде промелькнуло нечто такое, чему я не смогла дать определения.

Когда страж скрылся за поворотом, я пришпорила лошадь, чтобы нагнать Зоряна и задать ему пару серьезных вопросов, но он предостерегающе поднял руку и тихо изрек:

— Поговорим потом…

Предупреждение Зора оказалось не лишним, по пути мы не раз и не два встречали демонов. Их отряды прочесывали местность по приказу лорда, я сохраняла хладнокровие, Дуг бросал на меня взоры исподволь, а вот оборотень с каждым шагом мрачнел все больше и больше. Расспрашивать его я больше не отважилась, даже когда остановились на ночлег. Правда, отдохнуть нам не довелось — Зорян точно взбесился и устроил нам с Дугом незапланированную тренировку, заставив драться друг с другом. Из короткой схватки я вышла победительницей, только наставник покачал головой, явно намекая на то, что парень попросту мне поддался. Не угомонившись, Зорян сам поднял меч, взглядом указав, чтобы я атаковала первой. Победить мне не удалось, но продержалась я довольно долго, потому строгий учитель позволил упасть на плащ и, даже не отужинав, я закрыла веки, надеясь немного поспать…

Сторожевой замок предстал нашим усталым взорам только на закате третьего дня пути, когда мы с Дугом выбились из сил. И я, и он уже недобро косились на мешок, от которого исходил едва уловимый запах падали, но замечая суровый взор нашего сопровождающего, помалкивали. И теперь, подняв головы, восторженно рассматривали древнюю крепость, расположенную на высоком каменном холме. Совершенно голом, без всяких признаков какой-либо растительности. Только виднелась дорога, уводя вверх к огромным воротам, означающим вход. Внешне крепость походила на замок, над ее темными стенами, сложенными из каменных блоков, высились остроконечные башни, надменно рассекающие хмурое небо. Здесь ощущалось горячее дыхание Меб, и мое сердце усилено застучало в груди, душа пришла в неистовство, а разум твердо молвил: «Скоро мы будем дома!»

— Не радуйся раньше времени, — Зорян подобрался ко мне и опустил руку на плечо. — Мы все еще на этом берегу!

Я пронзительно взглянула на него, молчаливо задавая свой вопрос, который был понят.

— Да, — вполголоса поведал оборотень, — я пробовал и этот путь! Одно время служил под началом эрт Авера. Ты же знаешь, я отличный наставник! Вот только не сошелся характерами и с самим смотрителем, и с его помощником. Посему меня прозвали Зором Непререкаемым, отпустили на все четыре стороны, строго наказав искать новых учеников.

— А ты хитрюга! — помимо воли на моих губах появилась улыбка.

— И не думал хитрить! — он улыбнулся в ответ. — Но ты же знаешь, какой у меня несговорчивый характер!

— Знаю, а также мне известно другое, — я взглянула на него строго, но Зорян продолжил улыбаться:

— Я очень старался…

— Верю, — в этом у меня сомнений не возникло, а те, что были, оставила при себе — все выяснено, все обговорено, однако, я все еще с сумеречным и не тороплюсь избавиться от него.

— Идемте, что ли, — отвлек меня от долгих размышлений и ненужных изысканий голос Дуга, и я тронула бока лошади.

Как прошел мой приезд в Сторожевой замок? Ужасно! Первым делом усталую меня решили проверить — а так ли этот парнишка хорош, как представляет всем его учитель? Самого эрт Авера в крепости не было, только его помощник эрт Огест. Мужчина весьма неприятной наружности! Средних лет, крупный, подтянутый, что неудивительно, зная его образ жизни. Удивительным было его лицо, совершенно не располагающее к беседе — черты крупные, хищные, на лбу белеет старый шрам, которым, похоже, эрт Огест гордится. У меня сразу возник вопрос: «Зачем?» Подумать, как следует не успела, осмотрев меня с головы до пят, этот, по всей видимости, достойный муж вынес свой вердикт:

— Не подходит!

Дуга приняли без лишних вопросов, стоило парню, выпростать из мешка отрубленную голову вампирши, а вот меня проверяли.

— Подходит! — Зорян встал за моей спиной, непримиримо глядя на эрт Огеста.

— Что-то больно он тощ! — настаивал на своеммужчина, заставляя меня нервничать.

— А ты проверь его в деле! — дерзко заявил Зор, а я только теперь поняла, к чему все это время готовил меня оборотень.

Поняла и прониклась запоздалым чувством благодарности. Кем бы ни стал мой старый друг, что бы в нем не изменилось, какие бы разногласия не стояли между нами, он остался верен мне, помогая вернуться домой. Зорян почти с самой первой минуты нашей новой встречи начал готовить меня к поездке в Сторожевой замок, каким-то образом просчитав, или просто перестраховавшись на случай, если мы не сумеем пройти через тайный проход.

Теперь дело оставалось за мной! Я не подведу — без тени страха и неуверенности взглянула на эрт Огеста и прочих. Он высокомерно кивнул:

— Что ж… посмотрим… посмеемся… — бросил презрительный взор на Зоряна, а потом снисходительно кивнул мне. — Сразись для начала с нашим… — сделал вид, что раздумывает, осматривая собравшихся неподалеку выучеников, — с самым сильным первогодкой, — махнул рукой.

Вперед вышел крепко сбитый парень и, гнусно ухмыляясь, вытащил из ножен короткий меч, в то время, как у меня не было оружия.

Зорян тотчас оказался рядом, передавая мне свой клинок, Дуг, тоже было дернулся, чтобы помочь, но остановился, с тревогой озираясь по сторонам.

— Нет-нет-нет, — покачал пальцем эрт Огест. — Я слышал, что своих учеников, Зор, ты натаскиваешь не хуже псов-охранников. Вот пришел черед увидеть, насколько правдивы блуждающие слухи!

На скулах Зоряна красноречиво заиграли желваки, угрожающий, холодный блеск в глазах выдал всю правду — оборотень кипит от обуявшей его ярости, но молчит. И я тихо кашлянула, привлекая его внимание. Зор услышал мою отчаянную просьбу и посмотрел, во взгляде моем сквозит обещание — я уверена, что не подведу. Зубами, когтями, но выгрызу эту победу, потому что отступать нельзя!

Зорян отступил, а я сосредоточилась на противнике, чтобы не упустить ни единого из его действий. Он медлить не стал, бросившись на меня, замахиваясь мечом, стремясь нанести удар. Мимолетно удивившись — вот как тут встречают учеников? — я непроизвольно уклонилась, и клинок парня описал дугу в воздухе, отклонившись от своей цели. Я скакнула вперед, намереваясь вырвать из рук врага меч, но не преуспела. Проворно отскочила, суматошно осматриваясь в поисках оружия. Криво ухмыльнулась, углядев несколько камней, в хаотичном порядке разбросанных по двору. Раз нельзя сражаться честно, будем хитрить. Отступила на несколько шагов, подпуская противника ближе, не отводя взора от его глаз, точно околдовывая, приманивая, играя. И он поддался — да, видно, парня не учили обманывать, и по всему выходит, что этот первогодка еще не ходил на другой берег Меб! Иначе он бы знал! Еще несколько шагов по двору, и враг уже уверен в своем превосходстве, потому не думает, действует медленно, заторможено, будто красуясь, а я резко поднимаю с земли первый камень и бью, четко, уверенно, не дрогнув. Парень изумленно моргнул, так и не сумев понять, что случилось, и упал на землю, точно подкошенный. Я вскинула голову и смело взглянула в лицо эрт Огесту. Он смотрел, не мигая, ничем не выражая своих эмоций.

— Правила, есть правила, — ехидно произнес Зорян, подходя ко мне. — Ган победил твоего первогодка!

Эрт Огест хмуро взирал на нас и молчал, лишь скупой кивок стал его ответом. Я вздохнула с облегчением, но помощник смотрителя Сторожевого замка решил, что последнее слово должно остаться за ним:

— Как по мне, можете отправляться на другой берег хоть завтра! Но приказ, есть приказ — дождитесь эрт Авера! А пока принимайте дежурство!

— Всенепременно! — одарив эрт Огеста тяжелым взором, отозвался Зорян и поманил нас с Дугом за собой.

Я удивленно озиралась по сторонам, стараясь разглядеть все, и вскрикнула, когда поняла, что Зор ведет нас к одноэтажному строению, расположенному за замком.

— Большинство учеников живет здесь, — коротко пояснил, кинув на меня очередной предупреждающий взгляд.

Ясно — поменьше болтай, побольше слушай! Видно, это должно стать моим жизненным девизом. Не расстроилась, потому что важнее было другое — там за прочной, высокой стеной текла огненная река, знакомая с детства, виденная мною в снах все эти долгие пять лет!

Выбрать узкую койку в одной из общих комнат много времени не заняло, а еще Зорян показал нам с Дугом купальни, расположенные под замком. Вода из горячих источников, омывала его подножие, потому недостатка в ней не было. Взяв чистые холстины и банку со щелоком, которую выдала нам ворчливая сгорбленная бабка, мы решили вымыться с дороги и переодеться.

Мрачные коридоры, вырубленные прямо в скале в незапамятные времена, встретили нас удушливой влажностью. Капли воды оседали на лицах и одежде, которую хотелось немедленно скинуть. Проход, извиваясь, вывел к невысокой двери с железным кольцом. Зорян резким движением потянул на себя тяжелую створку, и узкая раздевальня встретила нас полутьмой. Длинные лавки и колышки, вбитые в стены — вот и вся обстановка, но за следующей дверкой слышался шум воды, потому я, не мешкая, принялась раздеваться. Когда скинула всю одежду, заметила, что мои спутники все еще медлят.

— Что? — бросила на них недоуменный взгляд.

Дуг сразу отвернулся, хотя видел перед собой парня, а Зорян, сурово сдвинув брови, произнес:

— Ты это… иди первой! Мы покараулим!

— Не понимаю… — начала я высказываться, но была остановлена его раздраженным советом:

— Сними на пару минут свою игрушку! Не нравится она мне! Считаю, так будет лучше!

Пожала в ответ плечами, в целом я была с ним согласна, но не видела смысла тратить лишнее время. Если все получится, как нужно, то совсем скоро мы пересечем мост, и я смогу вернуть себе прежний облик, позабыв о медальоне.

Купальня оказалась огромной. Это было царство эха, воды, загадочных теней и липкого пара, поднимающегося над источниками. Холодная вода стояла отдельно, в больших чанах, которые наполнялись из желоба, протянутого вдоль одной из стен. Откуда она подавалась, мне было неважно, и я отыскала для себя укромное местечко в самом дальнем конце, сняла медальон, не убирая его далеко, погружаясь в горячую, слегка пузырящуюся воду. Ни с чем несравнимое блаженство — ощутить нежные прикосновения водных струй! Я и забыла, как хорошо купаться в нагретой водице. Чудилось, вся усталость, все напряжение медленно покидали тело, и услужливые воды уносили плохое прочь. Шипение пара, журчание бегущей воды звучали, будто музыка, успокаивая и настраивая на мирный лад. Я расслабилась и прикрыла веки, на несколько минут поддавшись окутавшему меня блаженству, забывая о том, где нахожусь. Потом взяла щелок, пусть это и не дорогое мыло, но я с удовольствием промыла им свои длинные волосы. Вновь погрузилась в воду по самую грудь, надеясь отдохнуть от всех бед и тревог, но тут дверь открылась, и послышались громкие голоса Зора и Дуга. Мужчины явно предупреждали меня, потому спохватилась, запаниковала и уронила кулон в воду. Нырнула с головой в стремительный поток, чтобы скрыться от входящих и одновременно отыскать медальон, безостановочно проводя рукой по каменному дну.

Выныривать пришлось, во-первых, потому, что необходимо было сделать вдох, а во-вторых, потому что этого требовало любопытство. Прячась в тени, выглядывая из-за камней с особой осторожностью, я увидела нескольких купающихся парней. Дуг стоял, повернувшись спиной ко мне, обливаясь холодной водой.

— Так я и знал! — позади послышалось тихое, недовольное восклицание Зоряна. Далее последовал закономерный вопрос. — Где?

Я снова нырнула, не желая отвечать, и уже под водой увидела, что Зорян опустил свою руку, желая мне помочь. Наши ладони столкнулись, и я поспешила отдернуть свою, а затем вынырнула, скрываясь от всех, кроме оборотня, за камнем. Его я видела отчетливо, бесстыдно наблюдая за стекающими по мускулистому телу водными каплями. Все вниз и вниз, а затем опять вверх, пока не столкнулась с жадным, опьяневшим мужским взором. Одернула себя и собиралась отвернуться, но в этот момент Зор вынул из воды мой медальон. Я и опомниться не успела, как Зорян скользнул ко мне в поток и, подобравшись совсем близко, надел на шею украшение. Слабо поблескивающий круг удобно разместился между моих грудей, которые буквально приковали к себе мужской взгляд. Я почувствовала себя неловко, наверное, впервые за долгое время, так как отвыкла стесняться своей наготы. Потому щеки опалил румянец стыда, пока я лихорадочно вспоминала образ придуманного парнишки, не смея поднять взор, глядя только на медальон. И была во мне уверенность в том, что Зорян сейчас с трудом сдерживается, чтобы не накинуться на меня, ломая себя в очередной раз. Сглотнула и услышала тяжелый вздох, а затем вода всколыхнулась, сообщая, что Зор отошел.

«С возвращением, Ган!» — облегченно выдохнула я, и отвернулась, страшась встречаться глазами с оборотнем, опасаясь снова заметить его боль, его душевные переживания и разумно признаваясь самой себе в том, что чувства Зоряна мне не безразличны.

Наверное, отец, да и прочие, осудили бы меня за то, что смирилась, приняла сумеречного в свою жизнь. И пусть былая любовь угасла, но Зор эрт Маэли, мой первый жених, оставался для меня таким же дорогим человеком, каким был и раньше. Быть может, я просто цепляюсь за прошлое, чувствуя в нем основу, опору для того, чтобы выстоять в настоящем? Возможно, желаю видеть то, чего нет или мечтаю о том, что никогда не осуществиться? И все равно держусь!

Раздумывая, невидяще смотрела вперед на обнаженные, крепкие тела защитников Сторожевого замка, невольно сравнивая их со своим нынешним обликом. Недаром, встреченные мужчины скептически отнеслись к моей затее, я выглядела по сравнению с выучениками жалко и худосочно. «Однако, — шепнул некто незнакомый в моей голове, — ты сумела победить!» И я горделиво ухмыльнулась, а затем почувствовала крепкие руки на своих плечах.

— Чего интересного увидела? — притянул к себе и шепнул на самое ухо Зорян, а я с нескрываемым удивлением расслышала в его голосе ревнивые нотки.

Обернулась и оттолкнула от себя мужчину, зло прошипев при этом:

— Отойди! Иначе напридумывают себе невесть чего!

— А пусть думают, что хотят! Или ты считаешь, что в Сторожевом замке нет мужеложцев?! Как ты ошибаешься, моя королева!

— Эрт Авер? — с недоверием попыталась узнать я.

— Эрт Огест, к примеру — пакостно улыбнулся оборотень, и я помотала головой, но на всякий случай вылезла из источника, отправляясь к чанам с прохладной водой, чтобы ополоснуться.

В раздевальне Зорян подошел к большому ларю, вытащил из него пару портков и нижнюю тунику, протянул их мне. И опять в моей душе поднялась волна необъяснимого раздражения: «Чего это он? Я не маленький?! Дугу не помогает, а за мной, как мать родная, увивается!» Прикусила язык, осознав каждое из непроизнесенных слов. Выхватила одежду и, наскоро вытершись губой холстиной, натянула исподнее на влажное тело. Когда принимала из его рук штаны, то гнала прочь все мысли — не хватало еще остаться парнем на веки, изменившись не только внешне, но и внутренне!

После купальни Зорян повел нас с Дугом в трапезную, расположенную на первом этаже замка. Это был огромный зал, его пол покрывала чистая солома, изысканной мебели здесь не наблюдалось — кругом царила грубая простота. Впрочем, за чистоту и отсутствие собак, снующих меж столов, следовало поблагодарить и Хранителей, и хозяев крепости. Посуда деревянная, еда сытная — много хлеба и жареного мяса, а еще кувшины с пивом. Я попросила воды, и Зорян с неодобрительным вздохом отправился на ее поиски.

Перед предстоящим дежурством требовалось несколько часов поспать, и я, сытая и довольная, разместилась на узкой койке, прикрывшись тонким одеялом. От холода в замке не страдали, скорее, наоборот, здесь было довольно жарко. Мерещилось, что огонь Меб до такой степени раскалил прочные стены, что они светятся изнутри красным светом.

Мое дежурство началось, и по узкой лесенке мы с Зоряном поднялись на стену. На башнях горел огонь, освещая местность, вот только я равнодушно взирала и на каменный мост, и на огненную реку. Отдельные языки пламени плясами, поднимаясь высоко над каменным берегом, трогая стены крепости, опаляя их, делая чернее. От того, что на самой стене было еще жарче, чем в замке, по лицам потекли струйки пота, впитываясь в плотную одежду, и стоило еще возрадоваться, что я не последовала примеру остальных охранников, одетых в тяжелые кольчуги. Где-то в глубине сознания мелькнуло — вот уж дикость, только память всколыхнулась, нарисовав жуткие картины нападений. Мальчишке, впервые взошедшему на стену, стало ясно, почему защитники одеты именно так, а не иначе. Раскаленный воздух жег легкие, вызывал едкие слезы, сквозь которые я смотрела вдаль. Там, за длинным арочным мостом, клубилась мгла, которую порой разрывали вспышки. Это защитники время от времени пускали горящие стрелы, чтобы можно было заметить опасность, а потом предупредить остальных.

Мне подали большой ясеневый лук, и я невольно поглядела на мужчину. Смолянисто-черные волосы защитника спускались ниже подбородка. Квадратная челюсть, мощная шея, суровый взгляд заставили меня моргнуть и отпрянуть.

— Защитничек, — усмехнулся рыцарь, подходя ближе, и в мечущемся свете я сумела заметить на его щеке неровный шрам, спускающийся от уголка левого глаза вниз к шее.

Раньше я бы заинтересовалась этой раной, попыталась исцелить, а теперь прониклась невольным уважением.

— Ого!

— Да, парень, это был оборотень! Помнишь его, Зор? — бросил взгляд через плечо на хмурого, точно грозовая туча, эрт Маэли.

Дождался кивка и пояснил для меня:

— Меня тогда твой наставник спас! Оттащил нежить, а потом по- тихому где-то прибил тварь! Так что держись рядом со своим учителем и слушайся его! — хлопнул меня по плечу и вложил в ладонь тяжелый лук, а сам отправился дальше.

Я поглядела на Зоряна, он так и взвился, но ничего не сказал, а мне стало понятно, как в его отряде появился Гарон.

— Идем, — спустя минуту проговорил Зор, — покажу, как это делается!

Взяв просмоленную тряпицу из большого сундука, стоящего с краю, он намотал ее на наконечник стрелы. Огня на стене было предостаточно: и факелы, и жаровни с горящими углями, заготовленными на случай внезапного нападения, помогли запалить стрелу.

Быстро взяв лук, уверенным движением натянул тетиву, отправляя стрелу в полет. Я с трепетом следила за красным огоньком, летящим вперед. Вот он пересек реку, промелькнул над освещенной красными всполохами равнине и исчез вдали, на миг высвечивая скалистую местность и виднеющиеся на горизонте высокие горные пики.

— Твоя очередь, — мотнул головой. — Только надень это! — вынул из принесенной с собой сумы перчатки и кожаный наруч. — Спорить не вздумай! И орать тоже!

Протестовать не стала, памятуя, какими сильными могут быть удары тетивы, когда она возвращается в прежнее положение при стрельбе. Перчатки тоже будут нелишними, так как помогут защитить пальцы.

Моя первая ночь в Сторожевом замке прошла относительно спокойно, ну, если учитывать, что нежить напала единожды. Парочка вампиров с той стороны пыталась прорваться на эту, но доблестные защитники справились и без моей помощи, потому я со спокойной совестью отправилась отдыхать.

Мой первый день в Сторожевом замке прошел суматошно, он включал в себя и тренировки, и учебные бои, и новые знакомства, и новые знания. Дуг бегал по двору, словно угорелый, парню хотелось узнать все и сразу. Он, в отличии от меня, друзей нашел сразу, хвастаясь перед выучениками своими подвигами. За отрубленную голову вампирши ему заплатили, и теперь Дуг гордо демонстрировал всем свой первый доход. Меня обходили стороной, изучая исподволь, расспрашивая украдкой Дуга обо мне. Зорян почти сразу втянулся в насыщенную жизнь крепости, потому по большей части я оказывалась одна.

Так пролетела неделя, очередной учебный бой завершился, и я отправилась восвояси, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони. Самый первый соперник — первогодок Дуэй преградил мне путь.

— Эй, новенький, пойди сюда! Есть разговор! — развязно ухмыляясь, заговорил он.

Вокруг нас сразу начала собираться толпа любопытствующих, и я, подбоченившись, выгнула бровь:

— Ну?!

Дуэй показательно осмотрел меня с головы до ног, бросил выразительный взор на собравшихся и спросил:

— Ребят, вам не кажется, что новичок совсем нас не уважает? — ученики согласно загомонили, а меня обуяла нешуточная злость.

По уму не стоило обращать внимания на эти мальчишеские оскорбления, пропустить бы все слова мимо ушей, свести все к шутке или пройти мимо, вот только кровь во мне взыграла.

— Желаешь повторить? Мало тогда тебе прилетело? — презрительно осведомилась я.

Дуэй угрожающе прищурился:

— Бахвалишься тем, что победил в нечестном бою?

— Разве я выдвигал условия?

— Не ты, — согласился парень, — только ты и не должен был выиграть, понимаешь?

— Почему нет? — запальчиво выкрикнула я.

— Он не понимает, видите! — со значением указал в мою сторону.

— Ты новичок, — подсказал мне кто-то из других выучей, — неважно, кто твой наставник — Зор Непререкаемый или сам эрт Авер! Главное, ты новенький и должен всему учиться, а не выигрывать сходу!

— Кто это сказал?

— Таковы негласные правила Сторожевого замка! — ко мне подошел один из старших учеников. — Если бы ты убил нежить, тогда б тебе поверили и приняли! А в случае с Дуэем ты поступил, как выскочка! Теперь ясно? — смотрел он по-доброму, но все внутри меня вскипело.

Чудилось, раскаленный воздух через легкие проник в каждую жилку моего тела, воспламеняя ее. Медальон на груди нагрелся и, казалось, я услышала злой, довольный смешок, словно бы исторгнутый из металлического круга. Отмахнулась от всего — от своего чутья, от своих догадок, от своих опасений. Я сильнее!

— Вы просто не умеете проигрывать!

— А ты умеешь? — ровно спросил старший выученик.

— Я никогда не поигрываю! — сейчас я слышала себя, точно со стороны. Как будто это были не мои мысли, не мои речи, хоть и вылетали они из моего рта. Я словно раздвоилась! Одна моя часть, мальчишеская, гордилась собой, стремясь доказать всем и каждому свою правоту, объяснить, пусть даже и кулаками, что я чего-то стою, заставить себя уважать! Другая моя половина, прежняя, тихо ужасалась всему происходящему, но не предпринимала попыток сбросить медальон, избавиться от его пагубного влияния.

Я смотрела на старшего, глаза в глаза, замечая его неодобрительно поджатые губы, а думала о Фроне. Теперь становились понятными его беспричинные вспышки ярости и обиды. А я считала медальон подарком судьбы! Вздрогнула, когда старший выученик произнес:

— Что же, Ган, я считал тебя умнее и порядочнее! Но раз, ты ведешь себя так, придется тебя кое-чему научить!

Ядовито фыркнула:

— Не тебе быть моим учителем!

— Верно, — соглашаясь, улыбнулся он и взглядом указал на Дуэя.

Разъяренный первогодка напал первым, без предупреждения. Он ударил меня кулаком в лицо, быстро, беспощадно, с размаху.

Мне показалось, что я лечу куда-то вниз, помотала головой и быстро осмотрелась. Ой, а ведь правда, я лежу на земле, и Дуэй под улюлюканье остальных медленно, словно играя, подходит ко мне. Вскочила так быстро, как смогла, и кинулась на обидчика, нанося удары, не смотря, куда бью, но на удивление попадала. Словно это злая магия медальона действовал за меня, ударяя противника точно, резко, намеренно причиняя боль. Все-таки ничего в нашей жизни не случается и не дается просто так, особенно если имеешь дело с магией. Все для меня проходило, как в тумане, руки-ноги, тело действовало помимо моей воли, я уже не осознавала, кто я и где нахожусь.

Крики доносились до меня издалека, а когда меня оторвали от окровавленного, лежащего без сознания парня чьи-то руки, я смогла только безвольно повиснуть на них, перед этим попытавшись напоследок пнуть того, кто меня держит. Вследствие чего получила удар по голове и потеряла сознание.

Очнулась спустя какое-то время и обнаружила, что лежу в тесной (но хвала Хранителям чистенькой) комнатушке на тонком матрасе, брошенном в самом углу. Рядом с «роскошным ложе» обнаружился кувшин с водой и стояло деревянное блюдо с черствой краюхой хлеба — изысканный обед для провинившегося. Голова раскалывалась, во рту было сухо, потому первым делом подняла трясущимися руками кувшин и шумно отпила. Откуда-то сбоку послышался лязг отворяемого замка, и на пороге показался Зорян. Кивком отпустив моего стража, он прошел в комнату, глядя на меня сверху вниз суровым, осуждающим взором.

— Это ты меня ударил? — указала на свою больную голову.

— Нет! — сверкнул взбешенными глазами и зловеще пообещал. — Я бы наказал тебя иначе! По твоей округлой заднице рыдает длинная плеть! Будь моя воля, отхлестал бы так, что ты еще долго бы не смогла присесть! — и рыкнул. — Это что такое было? Что на тебя нашло?

— Не знаю, — опустила глаза, скрывая истину, страшась ее, не желая признавать ошибки.

— Не знаешь? — угрожающе спокойно вопросил он.

— Ты спорить со мной пришел? — на душе было муторно, тело ломило, в голове властвовал мрак, в котором я потерялась.

Зорян молчал так долго, что я решила, он так и уйдет, не прощаясь.

— Поднимайся! — приказал оборотень, и это слово подействовало на меня, точно ведро ледяной воды.

В кого бы я не превращалась, этот некто побаивался Зора, потому подчинился, поднимая мое тело на ноги.

— Пошли! — последовал очередной приказ, и я опять безропотно послушалась, словно была неопытным мальчишкой, осознающим свою вину.

На улице сгустились вечерние сумерки, зажигая в небе великое множество звезд. Луна стояла напротив замка, огромная, раскалено-белая, влекущая, озаряющая местность своим загадочным светом. И я невольно залюбовалась, на краткую секунду, становясь самой собой, ужасаясь содеянному, и поклялась, что буду отчаянно сопротивляться неведомой магии. Ни плен, ни тяготы пути, ни мучения сердца не смогли сломить мой дух, так неужели я стану безвольной рабыней какого-то броского украшения?

— Пробегись пару десятков кругов вокруг замка, — снова велел мне Зорян, и я удивленно взглянула на него.

— Разве я не твой наставник? — скрестил руки на груди, глядя на меня столь яростно и выразительно, что я мгновенно признала его правоту.

Да и что является лучшим лекарством от хандры, темных мыслей и черного колдовства, как не физические упражнения? «Только любовь», — призналась про себя и, несмотря на боль во всем теле, развернулась и приготовилась к забегу.

— После можешь сходить на ужин! Сейчас ты под моим присмотром, а что с тобой делать дальше, решат позднее! — донеслось мне спину, и я замедлила шаг, робко оглянувшись.

— Вперед! — только и произнес он, а я послушно побежала.

Набегавшись вдоволь, изрядно вспотев, проветрив голову и искупав утомленное тело, я приковыляла в трапезную. Сидящие здесь встретили меня молчанием, и, решившись осмотреться, заметила откровенно враждебные, осуждающие, опасливые взоры. Только Дуг наблюдал с тревогой, Зорян выглядел отрешенным, а эрт Огест и прочие наставники, посматривая на меня искоса, молчали.

Я скромно присела на краешек скамьи рядом с Дугом, ни на кого не глядя, подвинула тарелку и кружку, а также взяла с блюда кусок свежеиспеченного хлеба. Никто мне и слова не сказал, только отчего-то каждый кусок я проглатывала с великим трудом, позабыв о голоде, только нервно прихлебывала пиво, прогоняя злость из потаенных уголков души, не желая сдаваться, подчиняться темной силе медальона.

Борьба моя продолжалась несколько дней, и мне казалось, что победа близка. Я не испытывала агрессии или неприязни по отношению к другим выученикам, мне не хотелось с ними драться или чего-то доказывать. Они игнорировали меня, умолкая, едва я входила, а на тренировках вели себя обычно, ничем не проявляя свих истинных чувств, словно для них паренек по имени Ган стал пустым местом. Дуэй пришел в себя, но задирать больше не пытался. Зорян внимательно следил за мной, чтобы не натворила бед, Дуг искренне переживал, старался помочь, а я решила, что сумела укротить силу медальона. Потому расслабилась, рано успокоилась, и едва не совершила роковую ошибку. Все это спокойствие, как оказалось впоследствии, было мнимое. Иллюзия заслонила мне глаза, в то время, как черное колдовство уже проникло в мозг, изменяя меня по своему усмотрению. В жизни моей все налаживалось, от того я не обратила внимания, какими глазами смотрю на Зоряна, почему пытаюсь сблизиться с другими выучениками, ловлю каждое слово учителей.

Все исправил случай, произошедший в последний день лета, когда я краем уха услышала, что эрт Авер задерживается, потому как гостит в Нордуэлльском замке. Там намечалось торжество — свадьба сестры лорда. Где-то на краю сознания возник туманный образ темноволосой девы с кожей, словно нежный персик… Персик? А что это? Дева исчезла из моего сознания также внезапно, как и пришла, а от незнакомого слова «персик» я отмахнулась… вернее, отмахнулся. Откуда простому парнишке знать об этом? А вот о девах, точнее девках, знать положено!

Один из старших выучеников сегодняшним днем раздобыл где-то небольшой бочонок какого-то крепкого напитка и втихую угощал им других. Дуг привел меня сюда на закате, когда последние лучи дневного светила, сливаясь с огненным светом Меб, бросали кроваво-красные отсветы на серые стены крепости. Несмотря на жуткое сравнение и невольный озноб, пробежавший по телу, как предчувствие чего-то дурного, охвативший меня, когда ступил за угол, где скрывались ученики от наставников, я робко и заискивающее улыбнулся. Парни, еще не принявшие меня в свой круг, но уже проявляющие меньше неприязни при встречах, посторонились. Дуг преувеличенно бодро спросил:

— Ну, за что пьем?

— За свадьбу, — отозвался Дуэй, протягивая ему свою кружку.

С посудой были проблемы, ее явно не хватало, но выученики решили это небольшое дельце, делясь друг с другом теми чашами, что имелись в их распоряжении.

Дуг отпил и передал кружку мне, и я громко объявил:

— За девок!

Разгоряченные крепким напитком ребята согласно кивнули, остальные, подбадривая, подначивая, подхлестывая, предложили опустошить чашу до дна. И я решительно выпил, а потом мне налили снова. В голове зашумело, перед глазами все расплывалось, а на душе стало так легко и радостно, что захотелось обнять всех. На простоватой мальчишеской физиономии расплылась блаженная улыбка. Заметив которую, вперед вышел Дуэй.

— Эй, Ган, — задиристо молвил он, — твои подвиги мы видали, но… — привлек внимание большинства многозначительной паузой, — мы ничего не слышали о твоих успехах у девок… — снова замолчал, красноречиво поглядывая на захмелевшего парнишку.

Я, будто раздвоилась, наблюдая со стороны за всем происходящим, и одновременно с этим произнося:

— У девок? Хочешь знать, имел ли я успех у девок? — провел пятерней по голове, взлохматив шевелюру. И с непередаваемой гордостью выдал. — Ну, разумеется!

— А докажи! — Дуэй словно заранее подготовился к ответу, чуть отошел пропуская вперед Тиа — улыбчивую хохотушку-подавальщицу.

Последовал взрыв хохота, и девчонку подтолкнули ко мне. Хмель играл в крови, толкая на подвиги, и я смело притянул Ти к себе, опустив руку на аппетитную, пышную попку. Провел ладонью, ощупывая приятные округлости, в то время, как другая моя часть потрясенно глядела на это вопиющее безобразие. Тиа угодливо хихикнула, когда вдохновленный мальчишка ущипнул ее мягкий задок. Искусительница провела язычком по шее, и Ган под улюлюкающие крики толпы повел девчонку за угол.

Я попыталась закричать, но обнаружила, что заперта внутри медальона, раскачивающегося на груди парня. Билась в тесной клетке, пытаясь сломать металлическую преграду, но только обломала все ногти, а из лихо закрученных изгибов рисунка за мной наблюдала тьма, ожидая, когда я сдамся окончательно.

Пухлые губы Тиа прижались к моему рту, а умелый язычок, продолжая любовную игру, легко скользнул внутрь, и запертую в клетке украшения Ниавель едва не стошнило, в то время, как я ответил на этот поцелуй. Это мое тело, а не какой-то королевны! Осталось всего ничего, и я завоюю его окончательно. Резко рванул шнуровку на платье Ти, и она торопливо помогла мне, спустив его с плеч, открыв моему одурманенному взору два холмика, увенчанных розовыми вершинками, точно спелыми ягодками. Я лизнул один из них, королевишну стошнило, значит, все идет, как нужно. Ти все понравилось, и я, воодушевленный первым успехом, продолжил. Опустил обе руки на ее груди, накрывая их, чуть сжал. У королевны началась истерика, верю, уходить в небытие никто не хочет, особенно я! А трогать мягкую плоть, гладить нежную кожу, чувствовать тепло живого существа — весьма приятно! Я снова жив! Королева взбесилась в своих попытках сломать медальон. Не успеешь! Мне бы только проникнуть внутрь Ти, пронзить ее естество, а в том, что между ног у девчонки горячее, чем в жерле вулкана, сомнений нет — слухи быстро распространяются по крепости. Задрал юбки Тиа, развернул девчонку лицом к стене, вынуждая опереться на нее. Ти только вскрикнула, не ожидая от мальчишки такой прыти, но не сопротивлялась, оттопыривая попку, чтобы мне было удобнее. Как одурелый рванул шнуровку на штанах, королева, запертая внутри артефакта вопила, будто ее режут, но справиться со мной уже не могла. Кончик возбужденного члена коснулся влажной щелки. Королевишна выкрикивала проклятия, но разве можно напугать проклятого?! Я предвкушающе улыбнулся, прижимаясь к Ти, готовясь сделать выпад. Прощай, королева!

Внезапный рывок и я лежу на земле, а после, не давая опомниться, меня поднимают и хорошенько трясут. Оторопело наблюдаю за тем, как с меня срывают медальон, и чей-то голос шипит:

— Перевоплощайся!

— Нет, — рьяно мотаю головой, но мужик крепко держит меня в своих руках.

Странный мужик, с глазами отливающими красным…

Я радостно завизжала и готова была расцеловать Зоряна, душа моя вырвалась из магических оков и проникла обратно в тело. М-да! В голове моей успели похозяйничать двое! Мальчишку выгнала пинком, а вот со вторым… Этот сгусток тьмы сдаваться не захотел.

— Перевоплощайся, я сказал! — коротко рыкнул Зор, и я лихорадочно попыталась вспомнить свою внешность.

Из тьмы послышался зловещий шепоток:

— Не старайся… ничего не выйдет…

— Ну, — Зорян не выдержал и ударил меня по щеке. — Вспоминай! — я видела только его встревоженно-сердитое лицо и яростно горящие глаза.

Боль отрезвила, но ненадолго, я с трудом припомнила длину собственных волос. По вытянувшемуся лицу оборотня поняла, что все плохо. Очередная оплеуха, но я не обижаюсь, а усиленно вспоминаю дальше. Тьма озлобленно фырчит, точно дикая кошка, мешая сосредоточиться.

— Смотри на меня! — тихо и устрашающе рычит Зорян, и я стараюсь вспомнить все.

Судя по лицу Зора, все идет не так, как нужно, и оборотень вновь хорошенько встряхивает меня, крепко удерживая за плечи. Невольный взор и я охаю. Одна рука моя преобразилась, другая нет, со стороны, наверное, это все смотрится ужасно.

— Думай! — молвит Зорян, а тьма наступает, и я торопливо следую совету старого друга.

Выражение его лица мертвенно-спокойное, но в глубине глаз мелькает отчаяние. Я беру Зора за руки так, чтобы наши ладони соединились, и с надеждой шепчу:

— Помоги мне вспомнить…

Он растерялся, собрался что-то сказать, но осекся, а когда заговорил, в голосе его слышалась смертная тоска:

— Меня не было рядом… — перевел дыхание, — и я изменился, и ты…

— Зорян? — мне показалось, что я лечу в бездонную пропасть и не могу замедлить это падение, мне не за что ухватиться, некого позвать.

Оборотень расцепил наши сплетенные пальцы, отступил:

— Я помню девочку, что оставлял на том берегу Меб в Хрустальном городе, а на этой стороне я встретил женщину, которую совершенно не знаю. Та девочка, моя принцесса, меня любила, а ты… — замолчал, глядя так, что в мое сердце прокралась тоска, и тьма предвкушающе заклубилась, подбираясь ближе, готовясь вновь овладеть моим сознанием.

Видно, все чувства отражаются на моем лице, и Зорян горячо произносит:

— Я не сумею тебе помочь… но ты не сдавайся! Ради нашего общего прошлого, ради того, о чем мы мечтали, ради тех, кто ждет тебя в Ар-де-Мее, ради памяти о всех ушедших…

Мне больно, очень больно, и эта боль грызет, скручивает внутренности в тугой узел, изводит, отравляет ядом, а тьма близко, стоит только руку протянуть, и она нашептывает:

— Сдайся, отпусти, забудь… и тебя окутают ласковые объятия смерти…

Вот только разве смерть бывает ласковой? Я до боли стискиваю зубы и сжимаю пальцы в кулаки. Разжимаю и кладу ладонь туда, где слабо бьется сердце, надеясь ощутить обручальное кольцо. Тьма внутри меня волнуется, кружатся ее вихри, вытягиваются щупальца, чтобы остановить меня, только не успевают. Тонкий ободок прочно сросся с моим телом, и вот я стою в роще ильенграссов. Кругом властвует мрак, облетевшие, скорбные деревья уныло тянут ветви к темным небесам, где звездный и лунный свет закрывают тяжелые тучи. Только я чувствую, что Алэр рядом, потому тихо зову его по имени. Супруг выходит из-за широкого ствола ближайшего ильенграсса и останавливается напротив. Низко надвинутый капюшон полностью скрывает его лицо, но пальцы сильных рук сжаты в кулаки, показывая, что ир'шиони с трудом сдерживает свой гнев.

— Помоги мне, — хриплю, но слышу в ответ ядовитую усмешку, и вот опять просыпается королевская кровь, торопит, напоминает, кто я есть! Королева не умеет просить, а умолять для нее непозволительная роскошь! Справлюсь сама! Я огляделась и кивнула — раз Зорян не может помочь мне, а Алэр не хочет, найду других! Есть те, кто помнят меня! Ильенграссы — сердце Нордуэлла, к которому меня насильно, но привязали.

Я подхожу к одному из деревьев, обнимаю, прижимаюсь лбом и прошу о помощи. Становлюсь его частью и вместе с соками бегу под корой к корням, крепко цепляющимся за землю, к ветвям, тянущимся к небесам, и возношусь к звездам, глядя вниз. И мой взор охватывает весь север — и Нордуэлл, и Ар-де-Мей. Вот оно мое прошлое — вересковые равнины за Разломом, мое настоящее — двор Сторожевого замка и мое будущее — Нордуэлл. Даю обещание неведомым силам и падаю с небес на землю!

Я это снова я, тьма изгнана обратно в медальон, который все еще держит Зор, смотрящий на меня с тревогой. Чтобы успокоить его, произношу:

— Я вернулась, — с радостью узнаю свой голос и слышу за спиной шорох.

— Вот же грыр! — с бешенством ругнулся Зорян.

Я оглянулась и увидела съежившуюся у стены подавальщицу. Как там ее зовут?

Рывок Зора, и девчонка не успевает даже пискнуть, падая к мужским ногам и больше не поднимаясь. Я не осуждаю — слуга защитил свою госпожу!

И лишь теперь тело обдало холодным потом запоздалого страха, заставляя задрожать от всего, что случилось, и что могло бы случиться, представляя, чем обернется для меня визит к супругу.

Зорян сначала робко, а потом, когда сама потянулась к нему, уверенно прижал меня к себе.

— Все закончилось, моя королева!

— Нет, Зор, — дрожа, отозвалась я, — все только начинается! — отстранилась, глядя на пляшущие по серым стенам огненные всполохи.

Конец первой части


Оглавление

  • Часть 1
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  • Часть 2
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  • Часть 3
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  • Часть 4
  •   Глава 1
  •   Глава 2
  •   Глава 3
  •   Глава 4
  •   Глава 5