Академия безмолвия [Ефимия Летова] (fb2) читать онлайн

Глава 1.

- Всего два года обучения, Джейми! - Ларс презрительно хмыкнул. - Естественно, выпускники ничего не рассказывают, просто не успели ничего выучить. В Академии магических трансформации обучение идёт восемь лет, восемь, Джей! И, по словам тех, кто туда ходил, наказания там - рехнуться можно, они год как минимум проводят в трансформированном виде!

- Если нужно будет год простоять чернильницей, какого демона мне сдалась эта академия,

- Габриэль поправил очки на тонком лице. Очки были ему не нужны, зрение у него было прекрасное, но я знала, в чем тут дело. Гриэле, сестрице Габа и сущему демону в юбке (которую она носила крайне редко), с детства не давали покоя его разные глаза - голубой и зелёный, вот она и плеснула брату в лицо из первой попавшейся отцовской склянки, предварительно налив туда зелёной гуаши. Уж не знаю, ЧТО именно было в этой склянке, но с тех пор левым глазом без специальных очков Габриэль все видел исключительно в зелёном свете, что крайне его нервировало.

- Да уж, в Академии трансформаций семестр обучения стоит в четыре раза выше!

- В четыре с половиной, - поправил Габ, и мы с Ларсом мученически переглянулись.

- Почему она называется Академия безмолвия?

- Пёс её знает. Может быть, там не принято задавать вопросы.

- Если так, Габу там явно бы не понравилось!

Мы с Ларсом смеёмся, он хлопает меня по плечу.

Но на самом деле мы оба знаем, что этот смех лишь маскирует спрятанное на дне души, надёжно укрытое от посторонних глаз, темное, животное, злое чувство. Все, что угодно, чтобы оно не вырвалось наружу.

Мы дружили с Ларсом с самого детства - дома по соседству, общая песочница, прыжки в речку с обрыва. В школу тоже пошли вместе, я всегда училась немного лучше, чем он, но Ларс был спортсменом и благодаря своим успехам и множеству похвальных грамот и кубков, которые он таскал в школу каждый месяц, мы были примерно на одной позиции. Лет в двенадцать вместе обсуждали симпатичных ему девчонок и нравящихся мне парней, строили из себя крутых и взрослых. Дар открылся у нас почти одновременно, и наши родители, будучи приятелями, обещали нам поднакопить деньжат на Академию трансформаций - престижное и солидное для нашей сельской местности учебное заведение. Мы ожидали дня учебы с огромным нетерпением - еще бы, переезд в город, самостоятельность, занятия по раскрытию дара!

А потом мы познакомились с Габом, и все пошло псу под к хвост (к демону на рога, как говорит Ларс).

Мой папаша торгует мясом. Нашу семью на хуторе уважают, попробуй кто не уважь мясника - вот и сиди потом без мяса. Коровы-то у многих есть, но молочные, без молока

тоже никак. А у Ларса отец кузнец, попробуй, не уважь кузнеца - и ходи дней восемь с фонарём под глазом...

А тут в дом на окраине хутора в самом начале августа приехали новоселы. Огромный дом из белого камня все время, сколько я себя помню, стоял пустой, и мы даже и не знали, что владельцы у него есть, просто живут в городе. Но вот нам стукнуло по шестнадцать, последний год перед долгожданной поездкой, и мы с Ларсом нос к носу столкнулись братом и сестрой Фокс.

Пробудившийся, но неосвоенный, неконтролируемый дар - не очень приятная штука. С тобой и окружающим пространством начинают происходить странные, иногда конфузные вещи. Считается, что дар проявляется от сильных эмоций и даже демонстрирует скрытые, потаенные желания. Не знаю, если честно. Хотела ли я, чтобы с мистера Лоуренса свалились штаны, да еще и при всем классе? Определенно, нет, я же не самоубийца, да мне еще год здесь учиться! Везет Ларсу - то ли он лучше контролирует свои способности, то ли они слабее - это покажет только время и обучение, то ли никаких потаенных желаний у него нет. Захотел послать задиру Джеки Вустерса к демонам - и послал, запросто. По-отцовски, кулаком в нос. Дар тут совершенно не потребовался.

В тот день мы шли по улице, и я хвасталась перед Ларсом своими успехами -телекинезом приподнимала валяющиеся на дороге побитые дикие яблоки с подгнившими бочками. А потом Ларс неожиданно замолчал и ткнул меня в бок, чтобы замолчала и я.

По улице шла незнакомая нам девчонка. Совершенно не похожая ни на одну из девчонок нашего хутора. Просто нонсенс какой-то!

Во-первых, у нее были волосы длиной до ушей - у нас девушки волос не стригли, да если б кто-то из местных лисичек (местное шутливое название для девочек и молодых девушек) заявился в школу в таком виде, уроки были бы сорваны на день, если не на неделю! Во-вторых, то, как была одета девица, не укладывалось просто ни в какие рамки! На девушке были брюки, самые что ни на есть обычные брюки, белоснежная заправленная в них рубашка и жакет с галстуком! Нет, конечно, сейчас я и сама больше походила на парня - мешковатые холщовые штаны, рубашка, а волосы убраны шпильками под платок, повязанный на манер пиратской банданы, но это ни в какое сравнение ни шло с «прикидом» лисички.

Мы поморгали, сраженные наповал столь необычным явлением, потом переглянулись. Отпустить незнакомую девицу просто так было выше наших сил. Но, находясь в возрасте, благотворном для глупостей, а не для дружеских знакомств, решили провернуть «знакомство» по-своему.

Пока Ларс крутил головой по сторонам в ожидании откровения свыше, я уже заприметила неподалеку зеленый прудик, покрытый ряской и окруженный зарослями пушистого, наполовину оборванного местными рогоза. Напрягая все свои захудалые телекинетические возможности, выволокла из пруда здоровый ком слипшейся зеленой валлиснерии, протянула его по воздуху, роняя по дороге длинные мокрые зеленые нити на дрогу и частично на оторопевшего Ларса, и со всей дури обрушила на голову незнакомой лисички.

Ну, или теперь уже можно сказать - лягушке.

Удивительное дело, все вокруг считают Ларса раздолбаем, а меня относительно адекватной молодой леди, попавшей под его дурное влияние. Вот только правда состоит в том, что все самые серьезные наши проделки мы с Ларсом сделали исключительно с моей подачи.

Девчонка заверещала и обернулась, стряхивая с головы мокрые водоросли. Честно говоря, такого результата я даже не ожидала - травинки облепили ее шею, плечи и даже спину зеленые париком, так что я могла бы собой гордиться: вместо относительно короткой стрижки незнакомка заполучила роскошную шевелюру.

Правда, мокрую, склизкую и зеленую.

Улица была практически безлюдна, пару старичков, любовно пестующих на груди бутылочки с пивом, в расчет можно было не брать. Так что лисичка моментально вычислила источник ее нового модного образа, и ее лицо перекосилось от ярости.

На минуту застывший от изумления Ларс разразился гомерическим хохотом. Что ж, в принципе, понятно, почему народное мнение целиком и полностью возлагает вину за наши проделки на Ларса. Девица, ожидаемо, исключением не стала. Однако мы совершенно не ожидали, что вместо ругани, проклятий, слез или попыток вцепиться в лицо, незнакомка вскинет руки над головой, а дальше нас буквально сметет мощным воздушным потоком, припечатает намертво к забору, а потом зеленый комок водорослей аккуратно, словно ножом, разделится на два равных куска и со всего маху впечатается в наши одинаково открытые от изумления рты.

Несколько мгновений мы хлопали глазами, насаженные на забор, как бабочки на бумагу, невидимой воздушной иглой, потом давление пропало и мы рухнули, при этом от шока я-таки вдохнула зеленую мерзость, закашлялась и только потом увидела, что рядом с донельзя довольной девицей стоит кто-то еще.

Молодой человек примерно нашего же возраста был очень похож на наглую магичку. Светловолосый, с волосами до плеч, в тонких очках, белой рубашке навыпуск, он смотрел на нас абсолютно равнодушно, но у меня внутри почему-то что-то екнуло и стало как-то не по себе. Стряхнув наваждение, я оглянулась в поисках Ларса и обнаружила, что тот точно так же таращится на незнакомого парня.

- Качественно, - заметил парень, поправляя очки, - Двоих одновременно? Молодец.

- Ерунда, - махнула головой девица, - вот ведь уроды малолетние.

Вокруг ее головы завертелся небольшой вихрь, высохшие травинки слетели с головы, мокрые волосы моментально высохли. Мы с Ларсом затаили дыхание - на нашем хуторе так редко можно было встретить кого-то с настоящим даром - все мало-мальски одаренные переезжали в город.

Я дернула Ларса за рукав - сколько же можно пялиться, хоть мне и самой было интересно, но пора и честь знать. Пошутили, получили, теперь не худо бы и сматываться - пока не получили вдогонку, а получить информацию о наших новых соседях можно и с более безопасного расстояния. Ларс взглянул на меня, словно вообще забыл, кто я такая - и мне почему-то стало неприятно.

- Идем, - прошипела я.

Мы попятились, однако очередная воздушная волна тут же пригвоздила нас к забору, будь он неладен. Я почувствовала, как стала обладательницей пары новых незапланированных заноз, и с ненавистью уставилась на девицу.

- Стоять, - холодно скомандовала девица. - Кто вы такие, мелюзга?

Теперь я видела, что лисичка уже не подпадала под категорию «лисичек», она была года на два или три старше нас, так что ее смело можно было назвать «кошечкой», хотя лично мне хотелось просто макнуть ее головой в пруд, раз уж с водорослями не удалось.

- Я Ларс Андерсон, а это Джейми Ласки, - неожиданно отрапортовал мой приятель, -Извините, мэм. Случайно вышло.

- Да пошли вы со своими извинениями знаете куда, - прошипела кошечка, - самое время и водную стихию опробовать, так что...

- Отстань от мальчишек, Эла, - неожиданно мирно сказал парень.

Я буквально почувствовала, как Ларс открывает рот, чтобы поправить парня, и резко пихнула его в бок. Парень подавился собственными словами, а я вдруг поняла, что мерзкая девица ушла.

- Классно ты ее, - неожиданно хмыкнул парень в очках и протянул руку Ларсу, который был к нему ближе. - Если бы вы знали, какими несносными могут быть девчонки, а особенно сестры! Габриэль.

- Ларсен, - как-то потерянно сказал мой приятель.

- Джей..мс, - представилась я. Почему-то мне не захотелось признаваться в своем «девчачестве». Пальцы у нового знакомого были прохладными и крепкими, а глаза оказались совершенно необыкновенными - один голубой, а другой - неестественно яркозеленый.

Разноглазый Габриэль помахал нам рукой - жест вышел слишком изящным, - и скрылся за забором белого дома.

Мы с Ларсом стояли молча.

- Джейма, ты чего, с дуба рухнула? - не выдержал Ларс. - Какой еще «Джеймс»?

- Такой, - отрезала я. - Знаешь, как бесит, что на тебя все время смотрят, как на человека второго сорта? Да и какая вообще разница, может, мы их больше не увидим.

Мы пошли по улице, прекрасно понимая, что завтра же сделаем все, чтобы увидеть их еще раз.

Глава 2.

В общем, с легкой подачи семейки Фоксов мы и оказались на кладбище.

Гриэла Фокс действительно была старше нас на целых три года и уже закончила два курса в Академии стихий, освоив воздух и воду. Базовый курс у стихийников включал четыре

года обучения - по одному на стихию, соответственно, плюс магистратура - два года работы только с выбранной стихией (три, если с огнем).

- Я собираюсь специализироваться на воздухе, - Эла дернула рукой, и мясистая арбузная корка, которую упорно обгладывал Ларс, чуть отскочив, со всего маху впечаталась ему в рот. - Ой, прости, иногда это выходит из-под контроля...

- У нее ничего никогда не выходит из-под контроля, - меланхолично замечает Г аб, терзая ком влажной жирной земли, то ли пытаясь что-то из него слепить, то ли оказать какое-то иное бесконтактное воздействие. - Не понимаю, почему у меня не получается?

Он выудил толстенного дождевого червя и посмотрел на него поверх очков. Червь посмотрел на Габа. - Могут дождевые черви помешать эксперименту?

- Ты просто бездарь, братик, - Эла откусывает кусочек красной сладкой мякоти.

Мы с Ларсом смотрим на них, чуть ли не затаив дыхание. Они такие красивые, такие утонченно-прекрасные, что бы они не делали - взять хотя бы этот арбуз. Вы умеете есть арбуз, так, как Эла? Чтобы не вымазаться с ног до головы в сладком красном соке, не оставить розовые подтеки на штанах и рубашке, вытирая липкими пальцами перепачканные губы, украдкой стараясь вытащить изо рта косточки, потому что не сплевывать же их перед Элой? Неподражаемой Элой, положившей стройные ноги в узких в полосочку брючках одну на другую, изящно протягивающую руку за очередной порцией фруктового десерта, тем жестом, которым музыкант водит смычком по виолине.

- Можно попробовать с кладбищенской землей, - Гриэла аккуратно промакнула совершенно чистые губы бумажной салфеткой. Ларс подавился очередным куском и, давясь слюнями и собственным кашлем, пулей выскочил с террасы. Я бы тоже подавилась, если бы было, чем - но в присутствии Фоксов еда совершенно не лезет мне в рот.

- Почему именно с кладбищенской? - Габриэль прекратил играть в гляделки с червем и повернулся к сестре.

- Эманации, - кошечка пожимает плечами. - Смерти, эмоциональных всплесков. Земля как стихия довольно податлива и восприимчива к воздействиям, но, вопреки распространенным убеждениям, ей абсолютно не важно, отрицательное это воздействие или положительное. Ты же сам знаешь, как хорошо все растет на кладбище.

- Может быть, может быть, - Габриэль с удвоенной силой заковырялся в земле, а я потянулась было за арбузом - его оставались какие-то жалкие крошки, как Габ вдруг уставился на меня и тихо сказал:

-Замри.

И я замерла.

А его рука вдруг скользнула по моим коленям.

Может быть, вам никогда не было шестнадцати лет, или вы никогда не были совершенно непопулярной в школе девчонкой в мешковатых штанах? И никогда-никогда самый красивый парень на свете не клал свою ладонь вам на колено, и, сверкая попеременно то синим, то зеленым глазом, не шептал на ухо:

- Мелкий, ты мне чуть червя не раздавил.

.. .Что ж, тогда мне остается только вам позавидовать.

***

На кладбище мы отправились втроем. Гриэла, помесь медведя гризли с нежной маргариткой, от похода отказалась, не знаю, имело ли вообще какое-то научное обоснование ее предположение о большей покладистости кладбищенской земли, но вот замечание о том, что землю надо брать ночью и непременно с могилы, и вовсе отдавало несмешным хуторским бородатым юмором. О чем я и попыталась намекнуть Габриэлю:

- Что нам мешает провести твой эксперимент сначала с дневной землей, взятой у ворот, а потом, если не получится, скажем, с вечерней, и только потом.

- Мелкий, я похож на любителя гулять по кладбищам? - Габ соизволил взглянуть на меня тем фирменным взглядом, который гласил «я-вдруг-вспомнил-о-твоем-существовании».

- Ты похож на человека, которому не надо сбегать от родителей, потому что его родители живут в городе, - пробурчала я.

- Ну, так и не сбегай, если трудно, я один могу сходить. Или с Ларсом.

Конечно, вот так всегда.

- Никаких проблем, - мрачно говорю я, - ночная кладбищенская земля, так ночная.

***

Как-то вышло, что мы с Ларсом так и не сказали Габу о том, что я девушка. Ларс, как по мне, и вовсе о таких мелочах не задумывался - вот леди Гриэла, та истинная леди, несмотря на стриженые волосы и паршивый характер. А я - что уж тут, друг, приятель, мелочь. Кто ж виноват, что не вышла я ни ростом, ни манерами, ни лицом? Зато у меня потенциально дар сильный, да и в нос я могу так дать, что мало никому не покажется.

И на кладбище ночью пойти не побоюсь. Делов-то - из окна со второго этажа выбраться, как только часы на хуторской башенке прогундосили свое полуночное «Бом». Выбралась. Вылезла через дыру в заборе и побежала по темной улице.

Хуторское кладбище было огромным и на самом деле целиком хуторским не являлась. Примерно три четверти всей его территории относились к городу - таким образом, эта захоронительная плантация являлась границей между городом и хутором. Есть ли какая-то граница между самими могилами - городских и наших, деревенских, - я не знала. Оставалось только надеяться, что Габриэлю не потребуется земля именно с элитных захоронений, иногда напоминающих секретер юной девицы - сплошь обвешанных цветами, бусами (традиция украшать могильные камни украшениями лично мне казалась совершенно абсурдной), уставленных какими-то фигурками, куколками и прочей чепухой.

Одним словом, не знаю, как насчет географической внутренней границы, но снаружи кладбище было обнесено знатным высоким забором, а входными воротами мог гордиться какой-нибудь небольшой среднестатистический замок. Кроме того, уверенность в наличие ночного сторожа - непременно шустрого злобного старикашки, страдающего бессонницей и славящегося любовью к обходам беспризорных могил, - крепла с каждым шагом, приближающим меня к этой мечте некроманта.

Ларс и Габриэль уже стояли недалеко от входа - негромко переговаривались, а увидев меня, замолчали. Подобные ситуации всегда выводят из себя, но не сегодня - Габриэль был отчаянно хорош в черном брючном костюме, светлыми волосами до плеч. Просто королевский паж, не иначе. И что-то в нем было не так... конечно, очки.

- А почему без очков? - невпопад спросила я.

Габриэль покосился на меня с явным сомнением.

- Добрый вечер, Джеймс. Очки мне, вообще-то, не требуются.

- А зачем ты их носишь?

- Не сейчас, мелкий. Значит, так. Мы с Ларсом пойдем за землей, а ты будешь стоять здесь, и если вдруг кто-то.

Да почему я?! Почему я всегда где-то сбоку, на периферии? Не то что бы мне не было страшно, но, неожиданно для самой себя, я вцепилась Габриэлю в рукав и взвыла:

- Габ, возьми меня с собой, я боюсь!

- Тогда иди домой.

- Я боюсь идти один по улице, возьми меня с собой, ну, пожалуйста!

- Тихо! - Габ прикрикнул с совершенно сестринскими интонациями. - Что за наказание.

- Да я останусь, без проблем, - Ларс демонстративно уселся под ближайшей елью. -Только как мне подать вам знак, если что?

Габ достал из кармана три одинаковых стеклянных шарика размером чуть меньше кулака.

- У Элы стащил, - даже слово «стащил» он умудрился произнести элегантно. - Их академные штучки. Главное, ни в коем случае нельзя их бить, там, внутри, какая-то магическая гадость. Если такой как следует сжать в руке, - Габ продемонстрировал нам, и мне стоило больших усилий оторвать взгляд от его пальцев и посмотреть на шарик, - то все трое будут светиться и немного нагреются. Причем чем ближе они друг к другу, тем ярче горят.

Шарик и вправду немного нагрелся, стал приятно-теплым, и светился ласковым серебряным сиянием. Мы стояли втроем под елями в почти полной, не считая тусклого фонаря у ворот, темноте, с тремя сияющими и постепенно гаснущими маленькими сферами в руках, и мне захотелось вдруг их обнять - и Ларса, и Габриэля. Ларс как-то резко отвернулся, подозреваю, тоже смущенный своими чувствами, и только Габ стоял совершенно невозмутимый, словно гипсовая статуя.

Пижон.

- А как мы туда попадем? - спросила я.

- Через забор перелезем, - Габ пожал плечами. Забор был высокий и, что меня удивило, с острыми краями в виде стрел - интересно, кого от кого защищают. Мы перелезли без особого труда, и я даже умудрилась не порвать штаны. Подозреваю, лимит везения на день, то есть на ночь, на этом и был исчерпан.

Глава 3.

Между прочим, ничего особенного в ночном походе по кладбищу нет. Если вы думаете, что со всех сторон на вас тут же воодушевленно полезут мертвяки, вынуждена разочаровать - с учетом стоимости услуг толкового некроманта (добавьте к этому расходы на переезд из глухого некромантского логова и проживание в единственном на нашем хуторе отеле), мертвецы не полезут, даже если вы станцуете «чаточку» (*разудалый деревенский танец) прямо на свежей могилке.

...Почему же так страшно?

Габриэль шел впереди, не оборачиваясь на меня, шел ровно, словно по городской мостовой. Его светлые серебристые волосы были тем маяком, на свет которого плыл легонький кораблик по имени Джейми Ласки. Плыл, спотыкаясь на земляных волнах, закусывая губу, когда нога проваливалась во что-то мягкое, сдерживая ойканье, запинаясь о невесть откуда взявшиеся камни. Чем здесь занимаются уборщики?

Габ остановился, и я врезалась ему в спину, на секундочку ощутив легкий цитрусовый аромат его волос - но додумать свою мысль не сумела. Юноша неожиданно сунул мне в руки небольшую компактную лопатку.

- Прошу!

- В смысле? - я отвлеклась от вдыхания ароматов и посмотрела в голубой глаз. Зеленый был обычно куда саркастичнее.

- Ну не просто же так ты со мной притащился. Работай, мелкий. Могилу разрешаю выбрать на свой вкус, - Габ великодушно обвел руками кладбищенские просторы.

А знаете, в чем тут, собственно, нюанс? Могилы богатых и бедных в хуторском отсеке размещаются вперемешку, наш управитель в этом плане проявляет исключительную стойкость к потенциальному мздоимству. Вроде как хотя бы после смерти все должны быть равны. Но при этом богатых хоронят в гробах (и, как я говорила, со всякими украшениями, а также заборчиками и плитами), а вот бедных могут просто в холщовом мешке закопать. Вот я сейчас как копну близлежащий голенький холмик, а там косточка... Или зуб.

Вот почему-то мне кажется, что Ларса Габ на могилу бы не послал. В конце концов, кому нужна эта земля?

- Сдулся, мелкий? - Габ хмыкнул и протянул руку за лопаткой.

Почему-то мне вдруг представилось, как Габриэль, великолепный и неподражаемый, сидя на карамельного цвета софе в своей роскошной гостиной с камином, скучающим голосом произносит:

- Да я всегда подозревал, что она девчонка.

Я решительно отдернула руку и выбрала холмик поближе. Вопреки моим опасениям, ноги не увязали в земле - то ли я была слишком легкая, то ли сказывалось отсутствие дождей.

.. .Помнится, тетушка Элис, изрядно накушавшись горячительного во время Весеннего празднования, говорила мне, что для того, чтобы привлечь внимание юноши, порой приходится постараться. Но, вероятно, она имела в виду несколько другое, нежели ковыряние лопаткой в ночи в старой могиле.

- Готово, - я помахала утяжелившимся мешком перед Габом.

- Отлично, - на мой взгляд, можно было поворачивать назад, но Габ почему-то стоял и смотрел куда-то в сторону.

- Слушай. Мне нужно кое-куда сходить. Будет лучше, если ты подождешь меня здесь.

Или вернешься к Ларсу. Я ненадолго.

- Кое-куда сходить на кладбище?! Ты ничего не перепутал?

- Я ненадолго.

- Габ, я пойду с тобой.

Он мученически выдохнул и пошел вперед, а я поплелась за ним, стараясь не отставать. Мешок с кладбищенской землей весомо и уныло хлопал по бедру.

Мы шли довольно долго, и мои, уже привыкающие к темноте глаза отметили некоторое изменение ландшафта. Межмогильные дорожки для посетителей стали ровнее и шире, сами захоронения - аккуратнее и как-то единообразнее, по краям потянулись домики фамильных склепов.

- Габ! Мы что, на городском кладбище?!

Мой спутник не ответил, продолжая идти, периодически сворачивая, так, словно совершал подобные прогулки еженощно и прекрасно тут ориентировался.

«А может, и совершал, - ехидно сказал внутренний голос. - Что ты вообще о нем знаешь?Может, он и есть некромант. Или демонист. Или трупоед!»

- Гаааб, - проскулила я. - Зачем мы здесь?

«Ему бы подошел развивающийся на ветру черный плащ, - некстати заметил голос. - Он такой идет, с плащом, а ты за ним с мешком бежишь, как верный оруженосец. А в мешке зубы позвякивают. Кстати, если зубы золотые, можно подзаработать».

Я фыркнула от некстати пришедшей мысли и почти упустила момент, когда Габ резко снизил скорость.

Мы стояли у фамильного склепа. Небольшой домик, вероятно, все же не семейный, а на одного, так сказать, обитателя, темно-синий, почти черный камень - очень дорогой, кстати, никаких излишеств типа ангелов на крыше. Строго и со вкусом - если архитекторы данных зданий вообще задаются вопросами о вкусе. Габ глянул на меня через плечо.

- Мелкий, ты стоишь тут, ясно? Стоишь, как вкопанный, дышишь через раз. Пойдешь за мной, я тебя тут и прикопаю, понятно? Стоишь и ждешь. Повтори!

- Стою и жду, - мявкнула я. Некстати захотелось в туалет.

- Отлично. Я скоро.

И Габ преспокойненько зашел в склеп. Двери даже не скрипнули.

Если не считать бесчисленных покойников, я осталась одна.

Знаете, есть такой гарантированный способ продлить свою жизнь. Можно стоять ночами на чужом кладбище. В этом случае какие-то жалкие 5-10 минут превращаются во вполне себе полноценные часы и даже сутки. Я честно простояла примерно недели три (если ориентироваться на внутренние ощущения), а потом метнулась в удачно выросшие сбоку от склепа густые кусты. Даже такое святотатство покойников оставило равнодушным, и я почти успокоилась, как вдруг услышала шум.

Тихие шелестящие шаги отдавались в голове набатом. Шлеп, шлеп, шлеп... Я медленно повернулась и увидела небольшую похоронную процессию.

Глава 4.

Трое или четверо закутанных в черное людей шли, озаряемые тусклым рассеянным светом - я не сразу нашла его источник, похоже, кто-то из идущих нес магический светильник. Одна из фигур, очевидно, мужская, шла чуть впереди, двое несли на руках.. .понятно, что они несли, раз пришли на кладбище, еще один в хвосте процессии тащил лопаты.

Замечательно. В смысле, понятно, что это не некроманты и не трупоеды, но интересно, ночные захоронения по особому тарифу идут, со скидкой? Бедный покойный, не так уж много желающих проводить его в последний путь.

Что-то коснулось моего плеча, и я чуть не заорала.

- Тише, - губы Габриэля задели мое ухо, а руки еще крепче сжали плечи. - Это я.

Мы стояли, замерев, глядя на то, как черные силуэты в полной тишине копают яму, аккуратно пристроив гроб на дорожке. Светильник пульсировал, то затухая, то набирая силу, и зрелище было бы вполне себе жутким, если бы.

Сердце колотилось, словно ему стало отчаянно тесно в моей узкой грудной клетке. Оно хотело вырваться и взлететь, обрывая пленяющие сосуды, выплескивая кровавые струйки

- лететь, понимая, что эта свобода - всего лишь на один предсмертный вздох. На обнаженной шее я чувствовала горячее дыхание Габриэля, кожа все еще помнила мимолетное прикосновение его губ, а руки, сжимающие плечи, казались такими

надежными и при этом нежными. В его руках я ощутила себя птицей. Вы знаете, что дикие птицы удивительно точно чувствуют человека через его руки? В чьих-то ладонях они клюются и вырываются, в чьих-то замирают, посверкивая черными бусинками глаз...

В руках Габриэля хотелось замереть.

Силуэты тем временем закончили свою неблагодарную работу, аккуратно вложили в свежевыкопанную яму гроб и отошли. Тот, что не принимал участие в работе, подошел и склонился над ямой. В какой-то момент мне показалось, что от его чуть вытянутых вперед рук исходит свечение. Лицо мужчины озарилось, и мы уставились на него - пожилой мужчина, не лишенный некоторой импозантности, с длинными седыми волосами. Не думаю, что я смогу четко его описать, но при встрече, без сомнения, вспомню. Пальцы Габа сжались еще сильнее.

Свечение погасло, копатели вновь взялись за лопаты. Еще минута, другая - и странная процессия потянулась обратно. На этот раз пожилой джентльмен шел замыкающим.

- Идем, - шепнул Габ, отстраняясь от меня. Я сделала неуверенный шаг, потом остановилась.

- Мешок! Погоди минуту. - треклятый мешок был кинут мной на землю перед походом в кусты. К счастью, нашелся он быстро («В нем же зубы, а не ноги», - не смешно пошутил внутренний голос), и я собиралась было шмыгнуть обратно за Габом, но неожиданно для себя обернулась и вчиталась в еле заметные буквы, выгравированные над входом.

«Самюэль Джейсон Фокс. Спи спокойно»

- А ты не такой уж трус, мелкий.

Руки мои совершенно озябли, я сунула их в карманы. Габриэль по-прежнему шел впереди, но что-то в нем изменилось - словно ослабла некая пружина, и он был куда более расслабленным, доброжелательным, что ли. В отличие от меня, у которой зуб на зуб не попадал от страха и холода, а еще - от недавнего острого возбуждения.

«Главное, чтобы в дальнейшем посещение кладбищ не стало обязательным условием возбуждения, - неделикатно влез внутренний голос. - В противном случае твоя личная жизнь видится мне под большим вопросом.

- Ты меня в зеркало видел, - мысленно огрызнулась я. - Мне и без этого собственная личная жизнь не видится».

Я тряхнула головой, стараясь заткнуть навязчивого незримого собеседника - вот только не хватает дать ему имя, и можно смело отправляться в Лечебницу имени святого Тимеона, специализирующуюся на буйных духом. Сжала в кулаки руки - как хорошо, что в кармане завалялся этот странный теплый стеклянный мяч.Теплый?!

- Габ. - я торопливо достала шар из кармана. Он, демоны его побери, светился.

Габриэль тут же остановился и одним движением накинул на голову капюшон, сразу став на порядок незаметнее. Осмотрелся, повернулся ко мне.

- Если что, разбегаемся, не геройствуем. По одному легче и выбираться, и оправдываться. Дави на жалость, мелкий, у тебя хорошо получится.

...Вот ведь гад.

Вокруг все было тихо, городское кладбище с его любителями ночных процедур мы прошли, и снова следовали мимо хуторского разнобоя. Может быть, Ларс случайно включил свой шар? Задремал и сжал. Или соскучился. Или, вероятнее всего, обеспокоился, что слишком мы задержались - подумаешь, дойти до могилы и набрать земельки.

Яркий свет фонаря ударил мне в лицо, а Ларс, вопреки своим недавним словам о необходимости разделиться и спасаться по отдельности, схватил меня за запястье и рванул вперед. Мы понеслись вперед по узкой дорожке, пару раз я чуть не упала, но Габ держал меня крепко.

- Стоять! - хриплый каркающий голос разнесся по кладбищу.

«На-и-вны-й, - внутренний голос тоже слегка запыхался, - к-то е-го бу-де-т слу-у-у-шать-ся?»

- Стоять, хуже будет! - взвыл преследователь, пробираясь с кряхтением и шумом.

«А-г-а, ща-а-а-с»

Мы почти подбежали к забору, когда нам навстречу неожиданно кинулась темная фигура.

Габриэль остановился, а я среагировала мгновенно - иногда у меня есть реальные поводы собой гордиться. Я выхватила из кармана теплый, ярко поблескивающий шар, резко кокнула его о камень, столь кстати подвернувшийся под ногой, и запустила в нового преследователя. Шар метко врезался в черную тень, издавшую вполне убедительный вскрик, после чего густо задымился невероятно вонючим серым дымом.

- Уааааа! - торжествующе взвыли где-то сзади, а я заметалась, не зная, бежать ли вперед -прочь от кричащего, или назад - подальше от стремительно разрастающейся дымовой воронки, а может быть, вбок - по могильным холмикам. В какой-то момент я ясно увидела лицо Габриэля, прочла по его губам беззвучное «Мелкий, ты идиот», а потом дым неожиданно обволок меня, несмотря на отвратительный запах, он оседал на языке сладостью, тяжелой, давящей...

***

Иногда у меня есть реальные поводы собой гордиться.

«Напомни, когда это?»

«Заткнись» «Нет, напомни»

«В прошлом году я закончила школу без отработок»

«Можно подумать...»

Я открыла глаза, украдкой утерла слюну с подбородка и огляделась. Я лежала все в той же одежде, в которой была на кладбище, а вот обуви на ногах не наблюдалось. Лежала, судя по всему в лечебнице - жесткая высокая скамья под моим практически бездыханным тельцем была накрыта белой дешевой тканью. На соседней скамье в бессознательном состоянии прохлаждался Ларс. Выглядел он впечатляюще - под правым глазом багровел огромный синяк, щедро намазанный каким-то прозрачным снадобьем. Я немного понаблюдала, как мерно поднимается его грудь на вдохах и опускается на выдохах, слезла со своей скамьи и пошлепала по холодному, грязному полу к двери.

За приоткрытой дверью слышались голоса.. .несколько недовольных мужских голосов. Я прижалась к двери ухом, стараясь не обращать внимания на замерзшие ступни.

- Это просто возмутительно! - вещал низкий и чуточку шепелявый голос номер один. -Дети, ночью, на кладбище, да с какой, собственно, целью?! Уж не яблони сажать. А еще и магичат, хотя, руку даю на отсечение, ни одному из них еще не исполнилось семнадцати.

- Мистер Магхи. - от этого голоса я вздрогнула и чуть не навалилась на дверь всем телом. - Мистер Магхи, давайте дождемся, пока дети придут в себя и смогут ответить на все наши вопросы. И по поводу магии у меня также большие сомнения. Джей, да и Ларс в этом деле полные новички, а судя по Вашему рассказу и по их состоянию, не все у Вас там в таком уж образцовом порядке.

- Позвольте мне все объяснить, - вмешался третий голос, - Ларс и Джеймс совершенно не виноваты.

- Ах, Джеймс?!

Я не выдержала и распахнула дверь.

- Привет, пап.

- Ну здравствуй, Джей-мс,- родитель, внушительный на вид, как и любой мясник (жаль, что без своего любимого тесака в левой руке - отец предпочитал орудовать левой, и может быть, по этой причине обладал определенной гибкостью мышления), сидел, сжавшись в слишком тесном для него кресле. Напротив него в точно таком же кресле пребывало неопределенное существо с крючковатым носом и кустистыми седыми бровями, судя по всему существо не могло похвастать ни красотой, ни молодостью, ни интеллектом, но бровями двигало весьма активно, изображая, видимо, крайнюю степень негодования. Чуть в отдалении рядом с деревянным простеньким шкафом с мученическим видом застыл еще один знакомый персонаж, высокий и мускулистый, с бритым шишковатым черепом - мистер Андерсон собственной персоной. Свою кузницу отец Ларса покидать не любил, и теперь время от времени потерянно потирал огромные кулаки, отчего брови сердитого существа начинали двигаться просто с немыслимой скоростью.

А в третьем кресле небрежно и изящно, сложив ногу на ногу, восседал Габриэль.

У меня отлегло от сердца. Габриэль выглядел совершенно целым и невредимым, да и в этой замечательной компании чувствовал себя явно комфортно - ни могучие кулаки мистера Андерсена, ни воинственный вид моего дородного отца явно не сбивали его с делового невозмутимого настроя.

- Пап, давай об этом потом. Что вообще произошло?

- После того, как вы с Ларсом надышались какой-то дрянью ночью на кладбище и смотрителю Магхи - кивок в сторону существа - пришлось тащить вас, оболтусов, дегенератов, безмозглых... не перебивайте меня, мистер Фокс! - в лечебницу, чтоб вы не отбросили копыта прямо там? А по мне так, лучше бы отбросили, там бы вас и закопали без лишних седых волос на наших головах!

Совершенно лысый мистер Андерсен нервно хрустнул пальцами. Совершенно седой смотритель для разнообразия пошевелил ушами.

- Мистер Ласки. - заговорил Габриэль, - уверяю Вас, все это была лишь детская шалость и досадная случайность. Никакой магии, никакого злого умысла.

- Ах, никакого злого умысла! - взбеленился мистер Магхи. - Да я все видел! Мелкий пацан бросил в того, - торопливый взгляд в сторону кузнеца, - несчастного юношу что-то блестящее, а потом повалила эта зловонная муть! Я в ночи вижу, как другие днем не видят, я.

Внутренний голос истерично заржал. Габриэль сокрушенно вздохнул.

- Это все моя вина. Я готов компенсировать.. .душевные переживания мистера Магхи.

- 10 позолоченных, и я нем, как рыба, - брови смотрителя затрепетали, как нижняя юбка невинной девы на первом балу.

- Думаю, вопрос закрыт. - Габриэль поднялся с кресла. - Джеймс, твоя обувь стоит у входа, не мешало бы обуться.

- Мистер Фокс, - отец тоже поднялся и теперь стоял рядом с Г абом. Они были почти одного роста, но при этом родителя могли бы уравновесить по меньшей мере

четыре Габриэля. - Подскажите-ка мне, вы ведь еще не осчастливили своим поступлением ни одно высшее учебное заведение?

- Нет, мистер Ласки.

- А куда планируете?

- Пока еще не определился, но поскольку дар у меня пробудился и довольно давно... Вероятно, Академия трансформаций или Академия стихий.

- Пап, ты это к чему? - насторожилась я.

- Это чтобы гарантированно отдать тебя в какое-то другое место, дорогой Джейм-с, - отец с кряхтением отвернулся. - Жду тебя на выходе.

- Но Ларс...

- А у Ларса есть свой отец.

Мы с Габом остались одни. Смотритель Магхи испарился почти сразу же, мистер Андерсен пошел к сыну.

- Я и правда попал в Ларса? - жалко спросила я.

- Да, - Габ хмыкнул. - Очень метко. Эла будет в восторге.

- Я разбил ее шар...

- Ну и демоны с ним. Всегда хотел узнать, что там внутри. Редкостная дрянь, если честно.

- Прости, - я моргнула, стараясь прогнать слезы. - Все из-за меня, так глупо вышло, я верну тебе эти деньги, обязательно, я.

Внезапно Габ обхватил меня за талию и, приподняв, посадил на стоящий у стены небольшой стол. Я только охнула.

- Ноги совсем отморозишь, мелкий.

Его теплые ладони на секунду накрыли мои ступни.

Что же ты делаешь. И зачем.

- Сиди, я тебе ботинки принесу.

Я шмыгнула носом и вытащила из кармана завязанный узелком платок.

- На.

- Утащил-таки землю? Герой, мелкий. А тебе-то она зачем?

- Можно подумать, только ты любишь магические эксперименты.

- До завтра, Джеймс, - Габ спрятал самодельный мешочек в карман.

- До завтра, мистер Фокс.

Я посмотрела на его светлую макушку, а потом со стоном впихнула замерзшие конечности в грязные, насквозь перепачканные ботинки и поплелась следом.

Глава 5.

На фоне этой, в принципе, совершенно безобидной истории, наши с Ларсом донельзя возмущенные отцы и пригрозили нам обучением в никому доселе не известной Академии Безмолвия, по поводу чего мы несколько дней спорили и дымились. За «Джеймса» я получила особо.

- Ты опять! - выговаривал отец. - Что за бред, Джемайма!

- Не зови меня так!

- Буду звать, как хочу, возьму с тебя пример! Можно подумать, у нас нет денег тебе на платья! Ходишь как оборванец, называешься мальчишеским именем, перед людьми стыдно.

- Папа, ну какая разница, мне просто хотелось разговаривать с Габом на равных! Если бы он знал, кто я, то не стал бы со мной дружить...

- Вот именно. И по поводу твоих ночных отлучек - я не желаю, чтобы моя единственная дочь бегала ночью в обществе юношей, да еще и по кладбищу!

- Можно подумать, ты не знаешь Ларса.

- Я как раз-таки знаю Ларса и вижу, как из мальчишки он постепенно превращается в мужчину. Он хороший парень, Джей, но, как бы тебе объяснить. Молодой парень ночью наедине с девушкой может.. .ну.. .не сдержаться.

Отец занервничал, а я разозлилась.

- Пап, парень с девушкой могут, а мы не парень с девушкой, мы - друзья. И Ларс совершенно не видит во мне девушку, он мне сам не раз говорил, что я ему просто друг. И потом, мы были не наедине, с нами был Габриэль.

- Вот именно! Демоны, как же сложно с тобой говорить! Вот была бы здесь твоя мать, а я. Джей, Габриэль, конечно, привлекательный молодой человек (я фыркнула), и богатый (скривилась), и, возможно, тебе нравится - не перебивай, дай договорить! - но он совершенно тебе не пара.

- Я ничего такого и не думала, - буркнула я, помолчала, глядя в красный отцовский лоб. -Почему не пара?

- Я знал его родителей.. .не то что бы близко, но когда они еще только покупали этот дом, несколько раз приходилось пересекаться с ними. Они были очень странные, Джей, сильные маги, насколько я понял, но очень странные. И мне понятно, почему они не стали здесь жить - у нас на хуторе люди есть и плохие, и хорошие, но все на одной волне. А эти.и дети у Фоксов такие же. Виданное ли дело - приехали одни, без взрослых, да еще и по кладбищам гуляют. Даже если тебе кажется, что вы можете подружиться - это не так, Джей. Лето закончится, этот мальчик уедет в школу, потом поступит в престижную Академию, потом получит высокую должность при дворе - и ты больше его не увидишь.

- Может быть, мы поступим с ним в одну Академию, - с вызовом сказала я.

- И не мечтай, - отрезал отец.

- Но почему?!

- Джей. - отец замялся. - Ты хорошая девочка, моя самая любимая девочка, умная, красивая.

- Но, - подсказала я.

- Но чтобы поступить в Академию трансформаций или Академию стихий, этого недостаточно, Джей, - отец наконец-то посмотрел мне в глаза. - Нужно иметь отличный аттестат, отличный, а не неплохой, сильный дар и очень много денег. У меня столько денег нет, и не будет, даже если я стану работать круглые сутки. И у мистера Андерсена тоже.

- Ты обещал! - у меня против воли задрожали губы.

- Я обещал попытаться. Что ты так на меня смотришь? Очень трудно отказать единственному ребенку, особенно когда хочешь для него лучшей жизни. Я смогу оплатить два года обучения в Академии трансформаций, Джей. А их там восемь. Восемь лет!

- Пап, да я за эти два года сделаю все, чтобы получить бесплатную стипендию! Я...

- Бесплатных стипендий девять, а студентов раз в десять больше! И, кроме того, я узнавал, что в высших заведениях порядок такой - оплачивать нужно не меньше половины периода. Не два года, а четыре.

- А в Академии стихий? - тихо спросила я, ощущая, как что-то внутри меня неумолимо опускается вниз. - Там всего четыре года обучения.

- Зато стоимость обучения в два раза выше, - отец невесело хмыкнул. - Джей, сколько дней мне надо работать, чтобы заработать десять позолоченных?

- Четыре, - еще тише сказала я.

- А Габриэль, шестнадцатилетний мальчишка, легко отдал их за свою дурацкую шалость. Точно так же легко его родители оплатят ему любую дорогу, а потом он, и такие, как он, выиграют бесплатные стипендии, потому что, имея одаренных магически родителей, он имеет и сильный дар. Это взрослая жизнь, девочка.

Я молчала.

- Посмотри на это с другой стороны, милая. В Академии безмолвия обучение идет всего два года. За эти два года ты сможешь понять, что тебе по душе. Если ты будешь хорошо учиться, сможешь попробовать перевестись по стипендии на второй курс к стихийникам или куда захочешь.

- Но тогда мы с Г абом будем учиться на разных курсах, - вырвалось у меня.

Отец отвернулся.

- Или найти работу. Я все сказал. Куда бы ты ни поступала, в твоих интересах хорошо учиться в следующем году. А про Габриэля Фокса забудь.

И я почти не думала о Габриэле. До следующего утра.

Глава 6.

Остаток последнего еще школьного лета, такой короткий, прошел для нас с Ларсом весьма насыщенно. Мы продолжали ходить к Габриэлю каждый день. Иногда натыкались на Гриэлу, причем главным было оперативно определить ее состояние.

Будучи в относительно хорошем настроении, она веселила нас байками про студенческую жизнь, вовсю кокетничала с Ларсом (к счастью, именно с ним) и демонстрировала небольшие магические фокусы, а в особо благостном расположении духа могла и научить чему-нибудь - например, строить из воды и земли небольшие несложные конструкции.

- Почему землю проходят на последнем курсе? - спросил Ларс, любуясь изящно выписанной земляной горкой. В первый момент земля, надо сказать, приобрела несколько экскрементальный облик, но, бросив на меня косой взгляд, Ларс придал провокационной кучке форму правильной четырехугольной пирамиды и теперьлучился нескрываемым самодовольством.

- На самом деле скорость овладения той или иной стихией зависит скорее от личных склонностей и способностей, - довольно охотно ответила Эла, потягивая через длинную макаронную трубочку коктейль из диких ягод. - Но есть и общие принципы. Если говорить простым языком, вода и воздух пластичны и послушны. Огонь труднее приручить, к тому же он более травмоопасен. Что касается земли, то землю надо именно подчинить, она пластична, но при этом и очень инертна. Например, вода и воздух принимают любую данную форму, земля - нет.

- Мне нравится работать с землей, - признался Ларс. - Она как-то откликается, я ее чувствую.

- А еще земля - колыбель жизни. Вон, Габ любит все, связанное со смертью, поэтому земля и не отзывается на его призывы.

Габриэль проигнорировал очередную колкость, последние пару дней он был не в духе.

Это было странно, обычно он был демонстративно «выше всего этого». Даже когда Эла рухнула мимо дивана от хохота после рассказа о наших ночных приключениях (рассказ не включал в себя посещение склепа загадочного Самюэля Фокса. Вероятно, Гриэла знала, кто он такой, а Габриэль очевидно не хотел обсуждать данную тему). Даже когда она же подсунула ему вместо питьевой речную воду с плавающим головастиком на дне. Даже когда его карандаши сами собой складывались в неприличное слово на его рабочем столе.

Сердце против воли заныло от нехорошего предчувствия.

***

Дверь в дом Фоксов была плотно закрыта, и я удивлённо взглянула на Ларса - обычно брат с сестрой двери никогда не запирали. Я дернула ручку, заметив мимоходом, что ручка была сделана в виде металлической змеи - чешуйчатая тварь ехидно таращила на нас немигающие бронзовые глаза.

Дверь была закрыта - на замок. Я ещё несколько раз безуспешно подергала дверь и отступила на шаг, а потом мы с Ларсом переглянулись.

Через неделю начиналась осень, должны были начаться занятия в школе. Во всех школах, в том числе высших, соответственно, и в Академии стихий, и в элитной городской гимназии Габриэля. Фоксы учились в столице, а это значит...

Они попросту уехали.

Дом заперт, они уехали обратно, в столицу, совершенно нам с Ларсом недоступную, далёкую столицу, и не предупредили нас. Не сочли нужным попрощаться. Конечно, хуторские ребята, не такие образованные, модные интересные, как городские, и ничего не смыслящие в магии, им не нужны. Уже завтра они о нас и не вспомнят, и...

- Эй, Джей, ты чего? - тихо проговорил Ларс, делая шаг ко мне. Я резко отвернулась, сделала глубокий вдох и остервенело потерла переносицу - это очень неплохо помогало сдержать поступающие слезы.

А ещё захотелось распустить наконец-то волосы. Сразу после ночи на кладбище, но ещё до памятного разговора с отцом, я сделала себе маленький зарок - если мы с Габриэлем сможем учиться вместе, я коротко обстригусь. Не знаю, зачем, но я изо всех сил цеплялась за выбранную легенду. Мне не верилось, что Габ будет на равных дружить с девчонкой. Нет, нет. Одно дело - старшая сестра, одно дело - столичные лисички и кошечки.

Наверное, у Габа в столице есть подружка, высокая, статная, с пышной копной волнистых каштановых волос, бёдрами и грудью "как надо" - мне было не очень понятно стремление парней к пышногрудым красоткам, но Ларс явно к таким тяготел (о чем не забывал доверчиво делиться со мной). Словом, рядом с Габом я видела кого-то вроде Элы, только непременно с длинными волосами.

А я? Невысокого роста, плоская, как доска, не удивительно, что даже приметливые Фоксы приняли меня за мальчишку. Лицо невыразительное, волосы тонкие, можно в кулак собрать. Не на что и смотреть.

Так что я протянула руку к голове, борясь с нервным хихиканьем, после которого обязательно разрыдаюсь, и в этот момент неожиданно щёлкнула входная дверь. На пороге стояла Гриэла Фокс.

Сегодня Эла выглядела просто потрясающе - словно в такт моим самоуничижительным мыслям. На ней было платье густо-бордового цвета, длинное, облегающее все то, чем небеса обделили Джейму Ласки - роскошную грудь и длинные ноги. Разумеется, волосы её остались короткими, но были столь женственно уложены, обрамляя овальное строгое лицо, что мы с Ларсом просто затаили дыхание.

- Добро пожаловать! - она махнула нам рукой и посторонилась, пропуская в особняк. От неё веяло странным ароматом, пряным, резковатым. Вряд ли когда-нибудь у меня будут такие духи. Вряд ли, если я буду покупать такие духи, я смогу оплатить учебу даже в Академии безмолвия.

Габ обнаружился наверху - он накрывал на круглый деревянный стол, который до этого момента пылился в углу не у дел. Мы с Ларсом снова переглянулись. Стол мог дать фору любому харчевенному столу нашего хутора, независимо от повода его накрытия. Белоснежная скатерть, сервиз из темно-зелёного стекла с серебряным орнаментом, серебряный подсвечник в центре. Овощи, мясо, фигурная нарезка из сыра и хлеба, тарталетки с непонятным, но очевидно, вкусным содержимым.

- Прошу, дорогие гости, - чуть пафосно провозгласил Габ. - Вы можете омыть ваши руки в умывальне в известном направлении! После чего мы соберёмся за трапезой...и пожрем, наконец, - тихо добавил он уже нормальным тоном.

Глава 7.

Еда была вкусной, но количество столовых приборов числом более одного на одного присутствующего выводило меня из себя. Эла была непривычно разговорчивой, Ларс истекал слюнями, глядя то на мясо, то на её божественный профиль, а мы с Габом молча налегали на еду. Все было вполне тихо и мирно, пока Эла не произнесла:

- Ну, ребята, я так понимаю, что в Академию стихий вы поступать не планируете, но, тем не менее, у каждого одаренного есть своя сильная стихия. Хотите, помогу определить, какая? Иногда это бывает очень полезно.

Мы с Ларсом с энтузиазмом закивали. Эла взглянула на стол, и скатерть вдруг медленно поднялась вверх. Я невольно дернулась, ожидая, что посуда повалится и побьется, но натяжение куска материи было столь высоко, что кувшины и тарелки остались на своих местах. Натянувшаяся до предела ткань медленно поплыла в сторону кухни, однако, как только она скрылась с наших ошеломленных глаз, раздался чудовищный грохот.

- Все-таки я еще учусь, - скромно сказала Эла. - Трудно сохранять контроль без визуального контакта.

Теперь мы сидели за пустым столом, и, кажется, только я ощущала неловкость. Эла задумалась, на ее безмятежном красивом лице не появилось ни одной морщинки, но взгляд затуманился. Ларс поглядывал то на нее, то на Габриэля. Г абриэль задумчиво рассматривал линии на своих ладонях, словно только сейчас обнаружил их существование. Потом поднял на сестру свои разноцветные глаза:

- А почему ты раньше мне это не показывала?

- Было как-то обидно распинаться один на один. То ли дело - ряды преданно внимающих слушателей, - Эла посмотрела на всех по кругу. - Вы, конечно, знаете, что традиционно все магические академии выделяют четыре ключевые стихии мироздания?

- Конечно, - кивнул Ларс. - Даже дети знают: воздух, вода, огонь и земля.

Конечно, это знают даже дети. Наш мир по легенде был порожден огнем - Великой молнией, Искрой высшего начала - стремительной, обжигающей и всесильной. Появившиеся вслед за этим духовные сущности олицетворяли собой воздух. Земля - мир материи, устойчивый и осязаемый, был наделен жизнью и разумом через воду.

- А как же металл? - вдруг спросил Ларс. - Разве его не выделяют пятой стихией?

- Иди в военную академию, мальчик, - вздохнула Эла. - Ты слишком все буквально понимаешь. Земля - не только земля, по которой ты ходишь ногами и в которую сажаешь семена. Все стихии лишь олицетворение ряда определенных свойств, просто с некоторыми природными материями легче найти контакт, принято считать их праматериями. То есть, сначала земля, потом дерево и металл, сначала огонь, потом дух, понятно?

Сестра Габриэля положила на стол горстку земли - чистой, мягкой, темно-коричневого ровного, без вкраплений, цвета. Налила лужицу воды, прямо на деревянную поверхность стола. Поставила свечу и зажгла, одновременно погасив остальные светильники. Пламя весело отплясывало на наших склоненных лицах, серьезных, словно мы присутствовали на важном некромантском ритуале.

«Не помешал бы, - хмыкнул внутренний голос. - Ваш здравый смысл явно сдох».

- Все относительно, - сказала Эла. - Огонь не зря считается самой сильной стихией. Но для того, чтобы зажечь его, мы нуждаемся в свече, а земля абсолютно самодостаточна.

- Но ведь мир возник из огня? - спросил Ларс.

- В этом и есть чудо и божественность рождения мира, бла-бла-бла...

- А как же воздух? - спросила я. Эла покосилась на меня с жалостью.

- Воздух есть везде вокруг нас.

- Что мы должны делать? - поинтересовался Ларс. Свеча, горстка земли и лужица сильно диссонировали с нашим ожиданием безграничного волшебства и эффектной магии.

- В каждом из вас пробудился дар. Дар живет в вашем теле, в каждой его клетке, пропитывает собой вас насквозь, каждую мельчайшую клеточку. Но если отрезать прядь волос или, скажем, ноготь - они будут бесполезной мертвой плотью. Ваш дар - это ваша жизнь, при определенном усилии его можно ощутить внутри тела - жаром, холодом, покалыванием иди жжением, потом вы научитесь перемещать его по телу и выплескивать наружу. Сейчас это все довольно трудно, но, как правило, неконтролируемо вырывающийся дар прежде всего воздействует на близкую по духу стихию. То есть, при сильных эмоциях вы, скорее всего, направите свой дар вовне, и близкая вам стихия придет в движение. Это действует примерно так... - она повернулась к Габу. - Сможешь напугать меня?

- Вряд ли, - фыркнул тот.

- Как брат ты полный отстой, - Гриэла посмотрела на нас без особой надежды. Ларс пожал плечами.

«Да легко, - внезапно вмешался внутренний голос. - Смотри, такие уверенные девицы обычно хотят держать все под контролем. Тебе всего лишь нужно дать ей понять, что есть то, что она не контролирует».

«Прекрасно, - как можно сварливее ответила я. - Но каким, я хотела бы знать, образом? Я не владею магией»

«Ну, ты дура, - обиделся голос. - Слушай сюда...»

- Ладно, - вздохнула Эла, - Будем считать, что что-то сильно меня взволновало или напугало. Или удивило. Жаль, малышня, в вашем обществе это маловероятно.

Я взглянула на Ларса, а потом на землю. На Габа, а потом на воду. Мальчики посмотрели на меня. Эла продолжала:

- То, что моя ведущая стихия - воздух, вы и так знаете. Я испытываю сильные эмоции и направляю их вот так, - она подняла кисть почти под прямым углом относительно стола, так, что на нас смотрел центр ее ладони. Я не увидела и не почувствовала ничего, но вдруг в центре стола завертелся маленький вихрь. Смерчик, почти неуловимый для глаз, но вмиг разметавший землю и почти погасивший свечу.

Я не стала вытягивать руку, просто незаметно положила ее на стол - так же, ладонью вверх. Посмотрела на свечу и вдруг вспомнила - не специально, совершенно случайно, честное слово, - как Габ прижался ко мне тогда, на кладбище, как его мягкие губы коснулись шеи скользящим, ошеломительным касанием. Щеки опалило, дыхание сбилось, а пламя - пламя вспыхнуло, ярко, а потом уже сознательным жестом я представила его, отрывающееся от фитиля свечи и летящего в Элу огненным венцом. Она рефлекторно отшатнулась, не ожидая такого фортеля от маленькой свечки, и - как сама только что объясняла - привела в движение воздушную стихию. Пламя торжествующе глотнуло ветер, и кольцо резко расширилось в диаметре, опоясав Элу. Я встала, потому что инстинктивно почувствовала - так будет проще. Стояла напротив Элы, невероятным образом поддерживая огненный вихрь, следя, чтобы он не погас - и ничего не сжег.

В ответ на взмах ее ресниц вертикально вверх взметнулась обманчиво инертная лужа, но вдруг водяная струя повела себя по меньшей мере некорректно - она буквально лопнула, как упавшая с дерева водяная бомбочка, как резко проткнутый резиновый шар. Мельчайшие капельки не причинили вреда вращающемуся огненному обручу - кто бы вчера сказал мне, что я смогу удерживать такое чудо. Я чувствовала поддержку Габриэля так, словно он держал меня под локоть, прикрывал на войне от ударов врага, и это было.. .волшебно.

.. .Но не долго. Эла оправилась от оторопи и мощным воздушным потоком разметала все прочие стихийные поползновения. Посмотрела на меня, на Габриэля сияющими глазищами, выразительно хмыкнула.

- Не ожидала! Братец, неужели и правда вода? А ты, тихоня Джей, таишь в себе скрытый огонь? У тебя отличный потенциал, поверь мне, такой бублик не каждый мой однокурсник слету сотворит, как жаль, что. - она осеклась. - Огонь и

вода! Неудивительно, что вы друг с другом так. - Эла неопределенно пожала плечами, снова не договаривая, а я почувствовала, как моя внезапная эйфория сходит на нет. Она говорила так, словно наша несхожесть, полярность, несовместимость с Габриэлем совершенно очевидный для всех остальных факт. А может, Г абриэль что-то высказывал ей обо мне. Я отвернулась, растирая окоченевшие от слишком длительного задействования дара кисти. И в этот момент в открытое окно совершенно бесшумно и даже торжественно влетела огромная - диаметром метра полтора - земляная клумба.

То есть никакой емкости не было, но черная влажная на вид туча напоминала плоский детский куличик, вытащенный из формочки. Мы снова дружно остолбенели, я сделала шаг назад, споткнулась и рухнула прямо на колени все еще сидящему Ларсу. А «клумба» рухнула на нас.

Это была настоящая земля, пахнущая сыростью, с корешками, пожухлой слегка травой, немногочисленными мошками и трогательным детским ведерком с деревянной лопаткой. Вся эта масса тонким слоем лежала на полу, стульях, всей горизонтальной поверхности, включая макушки, плечи и колени.

- Изв-вините, - просипел Ларс, стряхивая с меня землю, - оно почему-то сработало с опозданием. И.. .слишком много.

Габриэль тихо, но смачно выругался. Эла расхохоталась.

- Ребята, нам чертовски будет вас не хватать!

Глава 8.

Во мне все опустилось, я молча слезла с колен Ларса и тоже принялась отряхиваться

- Слушайте, - внезапно сказала Эла, - а ведь нас с вами четверо, четыре ведущих стихии!

Она заметалась по комнате, снова зажигая свечу и наливая воду в плошку - весь стол был завален землей.

- Ты! - она толкнула меня на первый попавшийся стул, так, что я оказалась между Габриэлем и Ларсом. - Сел сюда. Можно попробовать одну классную штуку.

- Объясни толком, - лениво произнес Габ.

- Долго объяснять, проще показать. Соединение четырех стихий - основа основ многих ритуалов. - Эла вылила воду в земляную горку и вставила небольшую лучину, подожгла ее. - Давайте возьмемся за руки. Направьте силу в центр.

Пальцы Габа были прохладными и крепкими, знакомая широкая ладонь Ларса - мягкой и горячей. Вода и земля. Вместе мы смотрели, как догорает деревянная тонкая палочка, ожидая неведомо чего, посреди раскуроченной комнаты. Несколько мгновений пламя с шипением впитывалось во влажную землю, наступила темнота - за окнами было уже совсем темно. И вдруг я увидела свет. Очень странный, ни на что не похожий. Самозародившееся сияние, слабое, ровное, достаточное для того, чтобы заметить: горка мокрой земли с торчащей деревянной лучиной неожиданно стала изменяться. Ровная насыпь становилась словно бы зернистой, как рыбья икра, и я отчетливо видела мельчайшие плотно слепленные друг с другом шарики. Потом и шарики начали расплываться, меняя цвет, подбирались, подстраивались друг к другу. Я старалась не моргать, чтобы ничего не пропустить, но в какой-то момент свечение погасло, и мы расцепили руки. Эла зажгла светильники, а мы уставились в центр стола - там лежала обгоревшая деревянная палочка, а рядом с ней - ровный гладкий матово-серый шар. Ни на что не похожий.

- Что это? - спросил Ларс. - Металл?

- Нет. Честно говоря, я не знаю, - с легким сожалением сказала Эла. - У нас его называют «пятая стихия», возможно, в новом учебном году я-таки выясню, что это и какие у него свойства.

- А можно его потрогать? - мой приятель смотрел на серое нечто с почти отеческой гордостью.

Эла протянула руку, схватила шар и разломила его на четыре кусочка. Кусочки мигом стянулись шарообразной формой. Мы взяли по сфере, легкой, шелковистой и твердой на ощупь, спрятали по карманам.

- Давайте поможем прибраться, - предложила я.

- Не стоит, - отмахнулась Эла. - Спальни наши в порядке, а завтра утром мы уезжаем.

И мы все как-то замолчали. Ларс не любил таких неловких и чувствительных моментов, всегда переживал все по-мужски, внутри и старался «держать лицо». Он забросал Элу вопросами о будущей учебе, настолько непринужденно, что я в который раз поразилась его дипломатическим талантам. А потом они и вовсе ушли куда-то наверх, а мы с Габриэлем остались одни. Он сидел, уставившись в одну точку, небрежно сжимая в руках магическую сферу, и мне было неловко и молчать, и как-то нарушать его задумчивость..

- Так это был прощальный ужин? - задала я-таки вопрос.

- Что-то типа того, - ответил Габ, так и не глядя на меня.

- Когда вы уезжаете?

- Рано утром. Родители пришлют экипаж.

- Хорошо, - говорю я, не зная, зачем - ничего ведь не хорошо. - Наверное, мне пора.

Это правильно, надо уходить. Время позднее, отец непременно вызверится. Да и не надо мешать людям собираться перед дорогой. Габ не отвечает. Я иду к двери.

- Стой, мелкий, - бесстрастно командует Габ. Стою. Жду, сама не зная чего. Габ встает, подходит со спины, встает не вплотную, но близко. Я чувствую его, ощущаю - затылком, лопатками, локтями, .

- Знаешь, - голос Габриэля становится еще более равнодушным. - Я заметил тут одну странную штуку. Когда я подхожу к тебе, огонь в камине разгорается ярче.

Я поворачиваю голову и смотрю на почти погасший огонь. Не магический, самый обычный. Угли черные с красными всполохами. Странно, когда мы сидели за столом, в комнате была полная темнота, а сейчас черные головешки ощутимо нагрелись.

- Мы не зажигали сегодня камин, - в такт моим мыслям сказал Габ. Положил ладонь на основание шеи, не гладя, просто прикасаясь - и мы уставились на камин. Пламя уже потрескивало крохотными язычками.

«Жаль, что в доме Фоксов нет бассейна. Для полноты эксперимента», - вякнул внутренний голос.

- Знаешь, - я постаралась говорить так же ровно, как и Габриэль. - У наших ребят была одна традиция в последний день перед каникулами. - Мы задавали друг другу по одному любому вопросу и отвечали. Врать было нельзя.

- Чушь какая-то, - хмыкнул он. - Лучше б скинулись и пива на всех купили. Но я тебя понял. Спрашивай, мелкий.

А я.. .поняла, что не смогу. Я не смогу.

«А я смогу, - заявил внутренний голос. - Давай я..?»

«Заткнись», - разозлилась я и вдруг сказала то, о чем вообще не думала в тот момент:

- Кто такой Сэмюэль?

Габриэль окаменел. Отошел - язычки пламени печально поникли.

- Брат, - сказал с неохотой.

- Он.. .умер? - тупо спросила я и прикусила язык. Внутренний голос прав. Я дура и вариантов тут нет. Конечно, он жив, а склеп ему просто так поставили, пошутили.

- Это уже второй вопрос, мелкий.

- Хочешь, спроси меня, - я была уверена, что спрашивать Габ ни о чем не будет. Он действительно молчал. Я сделала еще шаг к двери.

- Мелкий, - насмешливо и в то же время как-то.. .зло? - сказал Габ. - А между вами с Ларсом что-то есть?

Глава 9.

- В смысле? - глупо спросила я, так и не повернувшись к Габу, - Мы с Ларсом друзья с детства, да он мне про всех своих девчонок рассказывал!

- А ты ему про своих - нет? - Габ хмыкнул.

- Ну и я ему про пар. - я прикусила язык, и тут в комнату вошел Ларс.

- А я уж подумал, ты домой уш..ел, - Ларс тоже споткнулся на мужском окончании.

- Собирался.

- Ну, пойдем, что ли, - Ларс повернулся к Габу и пожал ему руку - спокойно так, естественно. - Удачи. Может, увидимся еще.

Мы с Габом помедлили немного и тоже пожали друг другу руки. По спине побежали мурашки.

«Ну, скажи ему, хорош маскарадить, - неожиданно мирно предложил внутренний голос.

- Авось на зимние каникулы приедет»

- Давай, Джеймс, - совершенно спокойно сказал Габриэль и отступил. - Желаю удачи в учебе и.постарайся найти себе девчонку.

«А не приедет, так и хрен с ним»

«Согласна»

И я ушла.

Обида на подколы Габриэля продержалась недолго, и к середине ночи я совершенно точно решила все ему рассказать. Но рано утром дом оказался заперт, и я почувствовала -вероятно, не без помощи дара, - что он однозначно и бесповоротно пуст. Фоксы уехали.

Не приехали они и на зимние каникулы. И на весенние праздники. И после окончания школы. Не могу сказать, что вспоминала их ежесекундно, но ежедневно - совершенно точно. Будто сговорившись, мы с Ларсом не обсуждали Фоксов, не вспоминали наши магические опыты, вылазку на кладбище и разные прочие мелкокалиберные приключения, столь скрасившие последнее беззаботное школьное лето. Но он, как и я, всюду таскал с собой магическую сферу, принадлежавшую загадочной «пятой стихии» и иногда, в моменты особых волнений - например, сложных контрольных работ или после каких-то семейных разборок, - задумчиво сжимал ее в руках. Серый шарик уютно мялся в руках, но стоило его отпустить - мигом принимал свою первоначальную форму.

Разумеется, чуда в конце года не произошло, и ни я, ни Ларс не блеснули какими-то невероятными талантами, не продемонстрировали сверхвыдающихся успехов, хотя и закончили школьную учебу вполне прилично. Наши отцы не отыскали кладов, а дальние неизвестные родственники, умирающие и мечтающие объявить нас с Ларсом единственными наследниками внушительного состояния, не спешили дать о себе знать. Поэтому когда родители (родители Ларса и мой отец) вызвали нас для серьезного разговора незадолго до наступления лета, мы, в принципе, уже были внутренне готовы услышать то, что и услышали.

- Джейма, Ларс, - папаша вытер лоб и вздохнул, - я хочу предложить вам выбор. Подумайте и не отвечайте сразу. Конечно, выбор академии не определяет всю вашу жизнь, но довольно важную ее часть - вашу молодость. У вас открылся дар, хотя ни у нас, ни у ваших бабушек и дедушек его не было, так что нам трудно что-то советовать. Вы знаете, что обучение в магических академиях стоит на порядок дороже обычного, и из магических заведений мы в состоянии оплатить только два года обучения в Академии безмолвия. Но вы можете выбрать и немагическую академию или Городской Университет, или...

- Папа, - у меня отчего-то зуб на зуб не попадал, - так а что это за Академия? Почему она так называется и чему, в конце концов, там учат?

- Это академия общего профиля, - как-то уклончиво сказал отец. - Я уже говорил, что в случае успешного ее окончания вы, вероятно, сможете продолжить обучение или устроиться по распределению.

- По распределению куда? Кем?!

- Я не знаю, - сдался отец. - Они там.. .не говорят.

- Не говорят, чему будут учить?

- Общими словами. Раскрывать дар, выявлять скрытый потенциал. Там неплохие общежития, приличные условия, каникулы длятся двадцать четыре дня в летний период.

- Только раз в год всего двадцать четыре дня?!

- А что вы хотели при сроке обучения всего в два года? - отец неожиданно поднялся, и родители Ларса, доселе молчавшие, поднялись тоже - они вообще редко подавали голос, так что Ларс был на их фоне просто знатным болтуном. - Одним словом, решайте.

Помимо Академии безмолвия есть и немагические направления. Можно заниматься, ну, я не знаю, ну. Отец крякнул и замолчал, потом махнул рукой и ушел - надолго отвлекаться от работы даже ради обсуждения грядущей судьбы единственной дочери он не имел возможности.

Мы с Ларсом, не сговариваясь, пошли старой дорогой к особняку Фоксов. Сели у достопамятного прудика, из которого чуть меньше назад я выудила отборный шматок спутанной валлиснерии. Что ни говори, а мы все же повзрослели - случись наша встреча с Элой сейчас, мне бы и в голову не пришло вытворять что-то подобное.

- Что думаешь? - нарушила я молчание.

- А чего тут думать, - Ларс пожал плечами и пнул небольшой камень, оказавшийся под ногой. Камень описал ровную дугу и шмякнулся в пруд. Я мысленно потянулась к камню и попробовала вытащить его обратно. Камень шел с неохотой и, когда он, наконец, тяжело плюхнулся у наших ботинок, я устала, будто обежала пруд раз сорок. Я понимала сомнения отца. Даром нужно заниматься, дар нужно развивать, сложная кропотливая работа. Далеко не все, у кого он есть, - я имею в виду, не все выходцы с многочисленных хуторов и деревень, - имели такое желание и возможность.

- Чего тут думать, куда ты, туда и я.

Ларс не смотрел на меня, он уставился куда-то вдаль, а я украдкой взглянула на него. Видный парень, из тех, что становится с годами все лучше, как вино. Сильный и ладный, надежный друг. Друг...

А если не друг? Могла бы я так же сказать - «куда ты, туда и я»? Что бы я почувствовала, если бы он посмотрел на меня так, как Габриэль перед отъездом?

Нет, нет, нет, только не думать о Габриэле, хватит. Прав папа, наши дороги разошлись, дочь мясника, невзрачная, как мальчишка-недоросток, и красивый богатый сын сильных магов из столицы не могут иметь ничего общего.

Вот Ларс - другое дело.

Но при взгляде на него кончики пальцев не становятся холодными, а внутри не щекотятся мурашки. И ничего такого не хочется, и в глаза Ларса - теплые, карие глаза - можно смотреть сколько угодно, не замирая, как при взгляде в пропасть, и совсем даже не приходит мысль о водопадах, стремительно надвигающихся цунами, извержениях вулкана и прочих катаклизмах. Хорошо это или не очень?

Конечно, куда правильнее стать помощницей лекаря, или учительницей - магии для этого не требуется, особых средств - тоже, можно остаться на родном хуторе и быть уверенной в том, что завтрашний день будет простым и понятным. Или поехать (два дня в дороге) в загадочную Академию безмолвия, не имея ни малейшего представления о том, кем я буду через два года. Но я овладею магией.. .и хоть немного, на самую чуточку, буду принадлежать миру Габриэля. Стоит ли оно всех рисков?

Вот Ларс, казалось, совершенно не тяготился раздумьями. Сидел на разрушенной деревянной скамейке и смотрел вдаль. Цельный, безмятежный. Только маленькая серая сфера нет-нет да и мелькнет в кулаке. Может быть, точно так же сжимают сейчас в руках свои сферы Габ и Эла.

- Академия безмолвия - чем плохо! - бодро проговорила я. - в конце концов, если что-то пойдет не так, работа в отцовских лавках для нас всегда найдется, верно?

Глава 10.

Мы закончили школу, и родители оформили документы в Академию, оплатили первый год обучения, включая двадцать четыре дня, на которые нам предстояло вернуться в родной хутор. И хотя отец собирался оплатить сразу оба года («чтоб не потратить зазря на пиво и девок» - сущее лукавство, пиво он жаловал нечасто, а к девкам был равнодушен, мне вообще всегда казалось, что он так и не смог забыть маму), в Академии ему настоятельно советовали этого не делать, что, безусловно, внушало определенные подозрения. А точнее - немало подкрепляло подозрения, уже существующие - что-то с этой Академией не то.

Никто из наших одноклассников по нашим стопам не пошел. С нами они попрощались тепло, но я видела по их глазам, что мы уже вычеркнуты из их круга общения. Уже не хуторские, еще не городские, «уже не работяги, еще не маги», пошутил Ларс. У него друзей среди сверстников было куда больше, и иногда я замечала, что отстраненность ребят его огорчает.

И вот я стою в своей комнате, ожидая прибытия экипажа. Ларс наверняка болтается где-то внизу, мистер Андерсон и отец перебрасываются какими-то ничего не значащими фразами. Мой саквояж был уже собран. Платьев там было не так уж много, а вот брюки и рубашки я положила. Не знаю, почему. С маскарадом было покончено, но все же... Я посмотрела в зеркало. На мой взгляд, девушка, отражавшаяся в нем, была.. .никакой. Самой обыкновенной. Не на чем взгляд остановить. Конечно, за этот год я прибавила в росте и самую малость округлилась в стратегически важных женских местах, но все же -невыразительно, невзрачно, никак. Блекло. Невнятного цвета волосы, ресницы, брови, глаза. Бледные узкие губы. Неудивительно, что.

- Джей! - голос отца прервал мои невеселые раздумья. - Джей, спускайся, экипаж приехал!

Ну, вот и всё.

***

Дорога, долгая, утомительная, почти не запомнилась мне. Присмотреть за нами вызвался мистер Слай, кучер и добрый приятель отца, а также какая-то его дальняя родственница, которой, конечно, в Академию было совсем не нужно, а просто было «по дороге». Но, видимо, отец подозревал, что оставшись с Ларсом наедине в экипаже, мы незамедлительно предадимся разврату. Однако развратом и не пахло - мы играли в «палочки», смотрели в окно, вспоминали школу, учителей и одноклассников, избегая только одной темы - нашего туманного будущего. К вечеру меня укачало, усыпило от длительной монотонной тряски, и я задремала, положив Ларсу голову на плечо. Сквозь подступающий сон почувствовала, как он прижался к моей макушке подбородком. Надежный... теплый. и я уснула. На ночь остановились в гостевых комнатах придорожного трактира, не абы какого - к хозяину от отца у нас было лично адресованное письмо. Может, и в академии у папаши есть связи и знакомые? Хотя вряд ли, человек он самый обычный. Просто предусмотрительный.

В академию мы прибыли вечером второго дня.

Несмотря на низкую цену и донельзя сокращенный срок обучения, а также полное отсутствие каких-либо отзывов со стороны, Академия безмолвия выглядела солидно, внушительно и старинно. Я нечасто бывала в городе, а в столице так и вовсе раза три, но тамошние новые здания выглядели совершенно не так. А вот дома в самом центре столицы чем-то отдаленно напоминали черную, проступавшую из темноты архитектурную громадину. Мы уже выбрались из экипажа, на земле стояли два наших чемодана - в отличие от прочих, это учебное заведение не давало никаких списков необходимых покупок, так что прибыли мы, можно сказать, налегке. Академический комплекс, включавший в себя собственно корпуса Академии, здания общежитий - и что там еще? - окружал массивный забор, на который я покосилась с уважением. Будь вокруг нашего хуторского кладбища такой забор, не видать бы Габриэлю своей землицы, а мистеру Магхи - десяти позолоченных. Я тряхнула головой. Начиналась новая жизнь. И в ней мыслям о Габриэле не было места.

Академия казалась погруженной в глубокий беспробудный сон - этакое заколдованное королевство. Не горели фонари, и, хотя какие-то огни в окнах все же имели место быть, здания казались абсолютно нежилыми. Мы с Ларсом покосились на кучера, тот вертел в руках шляпу и казался несколько потерянным.

- Мистер Слай, - кашлянул Ларс, - вы уверены, что мы прибыли по адресу?

Кучер затравленно огляделся. Полностью оправдывая свое название, на территории академии царила абсолютная тишина. Они все ложатся спать в девять вечера?

Глаза привыкли к темноте, и я подошла к воротам. Удивительные сплетения, изящный металлический орнамент. При ближайшем рассмотрении оказалось, что узор состоял из каких-то диковинных сказочных животных: то ли единорогов, то ли драконов, то ли каких-то гривастых гигантских кошек... Стоило мне оказаться в шаге от ворот, как вспыхнули размещенные где-то по бокам фонарики. Над изысканными воротами обнаружилась здоровенная подсвеченная надпись: АКАДЕМИЯ БЕЗМОЛВИЯ.

Что ж, и справедливо, и лаконично.

Раздавшийся в полной тишине скрип заставил нас вздрогнуть, а мистер Слай выронил от неожиданности свой изрядно измятый головной убор. Ворота открывались - сами, по крайне мере, ни одного человека поблизости не было видно. Медленно, поскрипывая, как и положено старинной металлической конструкции. Несколько мгновений мы смотрели прямо на открывшуюся ровную мощеную дорогу, потом обернулись к мистеру Слаю:

- Ну, мы пойдем, наверное, - неуверенно сказал Ларс. Звук его голоса словно бы глушился в тишине этого странного места.

- Так я это. - мистер подобрал наконец-то шляпу и снова водрузил ее на голову. -Провожу вас до коменданта какого-то.. .должен же тут кто-нибудь быть? Уговор такой, на руки сдать.

Идти ему явно не хотелось, а мы оглядывались скорее с любопытством. Хотя, конечно, мрачный антураж ни о чем еще не говорил. Может, у них подъем в четыре утра, а отбой на закате. Почему бы и нет.

Наши ботинки гулко стучали по вымощенной дороге, отполированной, немного скользкой. Черная громадина явно главного корпуса становилась все ближе, с каждым нашим шагом по ходу движения вспыхивали огоньки перед нами и гасли за спиной.

Ровно в тот же миг, как мы остановились перед литыми металлическими дверьми - в отличие от ворот, никаких красивостей на них не было, и ручки тоже не было - просто две гладкие глянцево-медные створки, - в тот же миг двери распахнулись, и на пороге возник человек. Совершенно обычный с виду, ничуть не демонический: сдержанное лицо мужчины средних лет, коротко стриженные темные волосы. Разве что накинутый темный плащ-мантия придавал нашему первому встречному легкий романтический флер - такие уже давно не носили. Мужчина оглядел нас, молча склонил голову и сделал приглашающий жест рукой, - вроде самый обычный жест, но как-то однозначно становилось понятно, что касается он нас двоих.

Мистер Слай еще сильнее затоптался на пороге.

- Ну, я, это, ребят-то тогда оставляю? - чуть ли не умоляюще произнес он. - Принимаете вы ребят-то?

Мужчина снова склонил голову, что могло зайти за кивок, и повернулся, явно приглашая нас последовать за ним.

- До свидания, мистер, - ободряюще махнула я ему. - Все будет хорошо. Передавайте привет, - тут сердце мое на мгновение сжалось. - Папе.

Мы с Ларсом вошли, и двери за нами закрылись. Тихо, без ожидаемого лязга. Кажется, тишина будет нашим главным спутником на этот год.

Глава 11.

Ночью мне спалось плохо. Страхи и опасения, вроде бы избегавшие моего дурного сердца в последние дни, зверски отыгрались во снах - мимолетных, переполненных неуместными подробностями. На одном из них, в котором выяснилось, что немота служащих и студентов академии объяснялась вырванными языками (в назидание потомкам высушенные языки болтались веселыми флажками на веревках под потолком какого-то огромного затемненного зала с вишневыми портьерами в пол), я-таки проснулась и села в кровати. Посидела, успокаивая дыхание, привыкая к темноте, пытаясь вспомнить, оставила ли по старой привычке стакан воды на полу. Подтянула озябшие ноги к груди, завернулась в просторное по-зимнему толстое одеяло. Вздрогнула, моментально покрывшись холодным потом, услышав странное сопение совсем рядом. Снова выдохнула, вспомнив - это же Ларс спит на соседней кровати и, судя по всему, совершенно не мучается ночными кошмарами.

Когда за нами закрылись двери, отрезая нас от уходящего в простую и понятную жизнь мистера Слая, мы прошли за своим немым провожатым через просторный холл -сдержанный, элегантный, даже торжественный, - опять же, металлические канделябры на небольших столиках, клавишник у стены. На хуторе таких отродясь не бывало, и играть, конечно, никто не умел, а вот в городе подобные инструменты я встречала в театре, в котором была пару раз. Коричневые, золотистые, серые оттенки, ничего крикливого или яркого, мне такая гамма была, пожалуй, по душе. Оставили чемоданы внизу по молчаливому жесту проводника. Из холла поднялись по широкой витой лестнице -надежной и крепкой, из черного дерева.

Верхний этаж - утомленные двухдневным сидением в экипаже ноги протестующе заныли

- был таким же тихим и темным, как и всё здесь. В длинном коридоре с высокими потолками слабо светились арки входов в отдельные комнаты. Провожатый сделал указующий жест в одну из арок, и мы вошли в относительно небольшую для столь огромного здания комнату, сухо по-деловому обставленную - стеллажи с кожаными папками темных цветов, темный однотонный ковер, тяжелая деревянная мебель.

- Добро пожаловать, - произнес мужчина, сидящий за одним из столов, и у меня отлегло от сердца. Как бы там ни было, языки здесь вырывали однозначно не всем подряд.

- Андерсон и Ласки, верно? - голос был глубокий, низкий и очень, очень спокойный. Завораживающий голос. Лицо его обладателя было довольно обычным, темные брови, светлая кожа, правильные и ровные черты лица. Мужчина поднялся, пожал нам руки. Я немного удивилась подобному приветствию, но заострять внимание, конечно, не стала. Будь на моем месте Эл... то есть, какая-нибудь прекрасная особа, ей бы, возможно, достался вежливый поклон, или даже легкий поцелуй кончиков пальцев, - честно говоря, мне было неизвестно, какое именно приветствие принято у просвещенных жителей крупных городов и магических академий. Я же, уставшая с дороги, выглядела еще более серой, бесцветной, чем обычно. Волосы по привычке убрала под повязку, бесформенные пыльные брюки - надо, наверное, избавляться от этих деревенских привычек и с утра попытаться придать себе нормальный женский вид.

- Рад видеть вас в Академии безмолвия, молодые люди, - да уж, если такие голоса хотя бы у половины педагогов, дисциплина поддерживается сама собой. - Я Мэтью Алахатин, проректор и второй голос Академии. Не буду утомлять вас сейчас подробным оглашением правил, завтра в девять часов утра мы встречаемся на центральной площади. Наш комендант Иртен Мармет проводит вас в общежитие, покажет вашу комнату и выдаст необходимую для обучения форму. Завтра вы получите ответы на все вопросы. Завтрак состоится после общего собрания. Всего хорошего, господа.

Мы ничего не успели даже сказать, за нашими спинами снова возникла молчаливая фигура коменданта.

- Но... - начал Ларс.

- Как вы уже поняли, шуметь здесь не принято, - мистер.. .как там его? проректор поднялся. - У нас уважают тишину как неотъемлемое условие познания. Доброй ночи.

Мы выпятились из кабинета - если это был кабинет - проректора Алаха.тина, еще более растерянные, чем ранее. Вышли из главного здания, протопали по дорожке к менее внушительному, но тоже добротному дому - более узкому, высокому, увенчанному неким подобием башенки, бесшумно поднялись куда-то под самое небо (по моим ощущениям) по довольно-таки крутой лестнице. На нашем этаже было всего три двери. В полумраке приглушенного света светильников комендант начал возиться с ключами возле одной из дверей. Я в свою очередь, гадала, какая из двух оставшихся дверей - моя, и живет ли кроме нас тут кто-нибудь еще? Если завтра утром состоится зачисление, скорее всего, адепты уже на месте. Чего ж тут так тихо, как в могиле?

Внезапно одна из двух оставшихся дверей начала приоткрываться. Мы с Ларсом с любопытством вытянули шеи, но из двери никого не показалось, тогда мы синхронно сделали шаг назад и уставились в абсолютно черный проем двери. Тупо смотрели в чернильную тьму, как внезапно в темноте проявилась полупрозрачная, серебристая, подрагивающая, как желе, фигура. Длинные струящиеся волосы прикрывали лицо, длинный плащ скрывал фигуру. Вдруг волосы, словно всколыхнувшиеся под порывом неощутимого для нас ветра, поднялись вертикально вверх и рванули в нашу сторону, как взбесившиеся змеи.

- Аааа! - заорали мы, позорным прыжком преодолевая расстояние от нас до коменданта. -Аааааа!

Тот посмотрел на нас в крайнем неодобрении, заглянул в проход, поморщился, словно увидел навозного жука в собственной тарелке супа, сделал какое-то движение пальцами, прикрыв глаза. Выступивший из дверного проема призрак побледнел, словно смытый струей воды чернильный подтек, а потом с легким, еле слышным хлопком исчез.

- К-то это был? - все еще дрожащим голос мяукнул Ларс.

Мы не ждали ответа от коменданта, но тот неожиданно ответил: - Анна.

- Вы можете говорить? - не сдержалась я.

- Один час после заката все могут говорить.

- Эта Анна.. .она умерла? Здесь?! - Ларс никак не мог успокоиться.

Комендант неопределенно пожал плечами.

- Что с ней случилось?

- Слишком много болтала, - он, наконец-то, распахнул дверь и сделал выразительный жест рукой. - Прошу.

Мы опасливо заглянули в комнату. Призраков там не наблюдалось.. .пока. Небольшая, но на удивление уютная комнатка, две одноместные кровати трогательно накрыты коричневыми пледами, две тумбочки, два стола, два стула. Дверца, ведущая, по всей вероятности, к необходимым даже для магов удобствам. Через мгновение до меня дошло:

- Вы селите нас в одной комнате?!

- Вас что-то не устраивает, адепт Ласки? - так же бесцветно спросил комендант. -Комната напротив еще свободна. Правда, ее уже почти полвека как облюбовала Анна.

- Меня все устраивает, но.

- В таком случае, доброй ночи. - Мистер Мармет стремительно вышел из комнаты. Дверь закрылась за ним бесшумно, и никаких шагов по лестнице мы, разумеется, не услышали.

Глава 12.

Мы с Ларсом переглянулись. С одной стороны, о том, что нас могут поселить в одной комнате, даже и мечтать не приходилось. С другой стороны, мы чувствовали некоторое смущение - они что же, решили, что мы.что у нас.. .или просто не стали заморачиваться такими делами?

Поверх кроватей лежали черные свертки. Ларс взял сверток с ближайшей к нему кровати, развернул.

- Форма? - неуверенно спросил он.

Я подошла и развернула второй. Одежда оказалась абсолютно одинаковой, насыщенно-темно-серого цвета, и включала в себя теплый плащ с капюшоном, три рубашки - одну с короткими и две с длинными рукавами, а также две пары довольно-таки длинных брюк. Брюки и кофта, вытянутые в длину и тонкие - одежда для сна..? Помимо прочего мы обнаружили по ремню, загадочному головному убору, напоминающему берет, по паре перчаток, шарф и трогательные вязаные носки, а еще сумку на длинном кожаном ремне.

- У них одинаковая форма для мальчиков и девочек? - я торопливо натянула носки на озябшие ноги.

Ларс только пожал плечами. Дальнейший тщательный осмотр комнаты выявил наличие небольшого запаса лекарственных средств, преимущественно для скорого заживления ран, ссадин и ушибов («Весьма многообещающе, ты не находишь!» - восхитился притихший было внутренний голос), за закрытой внутренней дверцей - раковину, душ и подставку для душа, а также фаянсовую чашу для прочих надобностей, не особо благовидных, но необходимых. На больших металлических крюках, таких надежных на вид, что на них смело можно было повеситься, не боясь рухнуть в самый ответственный момент, висели серые пушистые полотенца, на бортике раковины радовали глаз куски мыла. Меня поразило наличие здесь водопровода и канализации, в нашем хуторе они были, а вот в соседних - нет, и я вполне была морально готова к «удобствам» на улице, а начало осени обещало быть прохладным и зябким. Конечно, вода была не горячая, но и не ледяная, а в аккурат такая, что рука едва чувствовала разницу - именно к такой мы и привыкли дома.

«Никакого средства защиты от призраков», - посетовал внутренний голос, который, кажется, освоился внезнакомой обстановке.

- Я.. .э.. .помою руки, - наконец сказал Ларс, ставя на полку солидную увесистую свечу в металлическом подсвечнике, и, покопавшись в собственном чемодане, вытащил какую-то одежду и скрылся за дверцей. Зашумела вода.

Я присела на кровать. Что ж, несмотря на некоторые странности.. .пугающую тишину, косматого призрака, подозрительных взрослых, слишком свободно относящихся к совместному проживанию мальчика и девочки, в академии было. уютно. Именно уютно, тепло и комфортно. Я совершенно не чувствовала того, что цена обучения и проживания здесь ниже в четыре раза, чем в столичных академиях - хотя, может быть, там золото вместо фаянса? «В четыре с половиной», - царапнул непрошенным воспоминанием голос Габриэля, и я сдалась. Представила, как вместо Ларса могла бы поступить сюда с Габом, и это Габ выходил бы сейчас полуголый, с небрежно наброшенным на плечи полотенцем, отбрасывая светлые волосы на спину, а потом бы он мог сесть рядом со мной, пахнущий мылом и чем-то еще, своим, неповторимым, а я бы смотрела в его глаза, понимая, что другого волшебства мне уже и не надо.

- Эй, Джей, ты чего? - с подозрением смотрит на меня Ларс, действительно вышедший из душа с полотенцем на плечах и влажными волосами.

- Извини, чего-то задумался. - на автомате говорю я, потом спохватываюсь, - задумалась.

Внутренний голос скептически хмыкает в неловкой тишине моего сознания.

***

Утром мы встали с первыми лучами солнца, я прошмыгнула в душ, стыдливо прикрывшись одеялом. Не то что бы я жаждала делить комнату с какой-то неизвестной мне лисичкой, но, по крайне мере, можно было бы избежать этого чувства неловкости, когда просыпаешься ночью от съехавшего в сторону одеяла и задравшейся до бедра ночной сорочки, торопливо косишься на соседнюю кровать и облегченно заворачиваешься в одеяло на манер гусеницы. Потом мы долго ржали, чувствуя себя ряжеными в новой форме, попытались проковырять новую дырку в ремне, так как те, что там имелись, явно не могли удержать на мне широкие брюки. Я посмотрелась в небольшое зеркало в ванне - даже наличие зеркала меня удивило, не то что бы это была какая-то роскошь, но все же... Зеркало уныло отразило невнятную физиономию с растрепанными во все стороны тусклыми лохмами. Я затолкала их под берет. «Надо подстричься, - с неожиданной злостью подумала я. - Не красоваться же ты сюда приехала, а учиться». Про стрижку я давала зарок по поводу Габриэля, но. ладно, подумаю об этом позже.

Мы с Ларсом пожевали оставшиеся с дороги галеты и запили водой из дорожной бутылки. Кажется, можно было идти навстречу своей судьбе.

Пусть даже эта судьба пока что на один год.

***

Мы спустились по лестнице, на удивление, в компании двух невероятно серьезных юношей в аналогичной форме - вот только ростом они были с Ларса, то есть выше меня на голову, и форма сидела на них гораздо лучше. Юноши поздоровались сдержанно и важно, представились - их имена я сразу же забыла. Однако идти в группе оказалось проще. Выйдя из башни, мы дружно свернули направо и спустя какое-то время оказались около двухэтажной постройки из серого кирпича. Надпись на дверях гласила «Библиотека», и это явно было не то место, где нам нужно было оказаться в самое первое утро в Академии. Мы обошли здание по периметру и удивленно охнули: одна из стен оказалась изрисована портретами. Юноши и девушки в одинаковых темно-серых беретах, множество самых различных лиц. Один из новых знакомых, кажется, Алекс, предположил, что это портреты выпускников, и мы сразу с ним согласились. Те, что сверху, могли похвастаться кружевными воротниками по старой моде, те, что внизу, явно были нашими недавними предшественниками. Однако времени разглядывать галерею не было, и мы заметались между библиотекой и общежитием. К счастью, перед нами возник мистер Мармет, сухо взглянул на каждого и повел нас, как стадо баранов, на широкое пустое пространство перед главным зданием. Впрочем, совершенно пустым оно не было -на нем уже обреталось порядка двадцати фигур, облаченных в темно-серые плащи. И вот тут я самым натуральным образом выпала, как любил говорить.. .ох, нет...резко остановилась и перевела на Ларса возмущенный взгляд. Дело в том, что помимо юношей на академической площади, если можно было так назвать ровным квадрат утоптанной гладкой земли, были и девушки. В платьях!

Да-да, примерно на десяти-двенадцати девушках были самые настоящие платья, темносерые, из матовой плотной ткани. Волосы у кого-то были убраны под берет, у кого-то свисала коса, а одна, высокая брюнетка с кокетливой родинкой на щеке, могла и вовсе похвастать копной распущенных пышных волос.

Ларс прыснул в кулак. Внутренний голос был с ним солидарен, хотя и более многословен: «Нет, я не могу понять вас, девчонок. Сами себя ругаете и в хвост, и в гриву, но стоит кому-то с вами согласиться, так тут же обижаетесь».

«Это ты сейчас о чем?» - подозрительно подумала я.

«Ну как же, ты всегда ходила в мальчишеской одежде, но стоило кому-то тебе ее предложить - и глаза всем выцарапать готова».

«Про глаза - это перебор. Максимум, пара клочков волос с макушки».

Я встала в общий ряд молчаливо переглядывающихся новоиспеченных адептов и, к собственной радости, ни в чьих глазах не прочитала понимания того, что будет происходить дальше. Кто-то, как и в любой группе, выглядел более уверенно, ершился и хорохорился, кто-то казался скромнее и тише. Но, как это ни странно, ни один не попытался завести с кем-либо разговор, что-либо спросить или познакомиться. Юноши и девушки просто стояли в ряд, молчали и.. .ждали.

Я произвела нехитрые подсчеты. Одиннадцать молодых людей - почти все выше меня на голову. Двенадцать девушек. И я.

«Великолепно!»

«Заткнись и дай подумать».

«А что тут думать. В Академии царит равенство и равновесие. И поскольку одного молодого человека не хватило...»

«К демонам равновесие»

«Можешь просто раздеться. Эффектно и наглядно».

«Дождусь конца торжественной части и потребую платье»

«А у них, наверное, нет»

«Пусть ищут. А то и правда разденусь».

Внезапно тишина на площади стала как-то еще тише, плотнее, тяжелее, хотя, казалось бы, куда уж тише. Я обернулась на источник тишины - смешно, обычно в этих ситуациях говорят «на источник шума».

К нам приближалось трое людей, спокойным, даже неспешным шагом. Впереди шел высокий мужчина в годах, удивительно статный, с длинными, ниже плеч совершенно седыми волосами. В его лице, неподвижном, с немного размытыми чертами, словно по свежему рисунку провели влажной тряпочкой, ощущалась сила.. .и усталость. Чуть позади следовал уже знакомый мне проректор-со-сложной-фамилией, смотревшийся слишком обыденно и просто на фоне своего колоритного старшего коллеги. Возраст сладкоголосого проректора на залитой нежно-лимонным утренним солнцем площади определить было невозможно: тридцать, сорок.. .пятьдесят? А третьей была женщина. Ее я рассмотрела хуже других - плащ, укрывавший ее с головой, позволял лишь оценить стройную фигуру да выбившуюся прядь русых волос.

Глава 13.

Они встали посреди широкой залитой солнечным светом площади, перед двадцаткой нервно вытянувшихся подростков, даже сейчас неуклюжих и неоформленных, похожих на птенцов голубей. Оглядели нас, не торопясь прерывать молчание. Наконец, седовласый заговорил. В его голосе не было столько чарующего, шоколадного на слух бархата, но он был предсказуемо сильным и разносился по всей площади без каких-либо усилий или ухищрений со стороны.

- Приветствую вас, адепты Академии безмолвия. Мое имя Франц Лаэн, я состою на должности ректора и Главного голоса Академии. Как вам, возможно, известно, само слово «адепт» в первую очередь означает «последователь, приверженец». Являетесь ли вы приверженцами выбранного вами пути, мне неизвестно. Пока что неизвестно это и вам.

Мои достойные заместители, проректор и второй голос сэр Мэтью Алахетин (жест в сторону сладкоголосого), профессор и третий голос, леди Адриана Сейкен, посвятят вас в правила и обязанности, которые вам придется соблюдать. Возможно, спустя какое-то время они покажутся вам нелегким грузом, и вы будете испытывать желание покинуть наши стены. Однако я хочу, чтобы вы знали - среди вас, двадцати четырех адептов, нет случайных людей. Каждый из вас был призван сюда в соответствии с вашей кровью или вашим даром. Помните об этом.

Мне отчаянно хочется переглянуться с Ларсом. Тоже мне, «нет случайных людей». Более случайных еще поискать, наш случайно открывшийся дар, случайное отсутствие денег на обучение в более престижных и известных местах... Тем временем, ректор Лаэн склонил голову и отошел в сторону, а мистер Алахетин («Запомнила с пятой попытки, умница ты моя», - вклинился внутренний голос) выступил вперед.

- Доброго дня, адепты. Ректор Лаэн абсолютно прав, среди вас нет людей случайных, но настоящих результатов вы достигните, только приложив максимальные усилия по развитию силы, воли, терпения, концентрации и дара. Нашей Академии более трехсот лет («...» - нецензурно восхитился внутренний голос), и все эти годы она оставалась единственной в своем роде, единственной, находящейся под непосредственным покровительством правящего королевского рода («...!»), готовящей уникальных ученых, исследователей и незаменимых узкопрофильных специалистов, способствующих укреплению стабильности, безопасности и справедливости нашего государства.

Честно говоря, мне стало не по себе. Становиться уникальной и незаменимой в моих планах не было. Уникальные и незаменимые обычно мало что решают в собственной судьбе.

- Возможно, у кого-то из вас возникали вопросы о Безмолвии, - да, в самую точку, возникали и возникают. - Практика безмолвия является одной из старейших и важнейших в истории магического саморазвития и совершенствования, и при этом одной из самых простых. Человечество, овладев голосом и получив возможность выражать оным собственные мысли, погрязло в шуме и суете. Поэтому прежде всего, вам надлежит научиться видеть и слышать. Те из вас, кто останутся в Академии и вступят на путь освоения жизни и смерти, на этот год будут освобождены от собственного голоса, за исключением одного часа после заката. Поскольку развитие дара и магических способностей должно быть исключительно добровольным и осознанным, вам будет дано двадцать четыре дня, в течение которых вы примете решение о возможности или невозможности следования по выбранному вашим родом маршруту. Если вашим выбором будет уход из Академии, то вы вправе покинуть нас, без права на восстановление, при этом оплаченные за обучение средства будут возвращены.

«Ну, а что. Все справедливо»

«Заткнись. Можно подумать, мне есть, куда идти»

«Тебе нет, куда идти. Но, возможно, тебе будет, куда бежать»

«Мне не нравится этот седой, - неожиданно высказался внутренний голос. - Не то, что бы не нравится, но...что-то тут не так, ты не находишь?»

Я посмотрела на высокую молчаливую фигуру, стоящую чуть в отдалении. Ректор явно не казался особо заинтересованным в том, что говорил мистер Алахетин, как и в своих учениках. Его нечеткое лицо ничего не выражало, кроме легкой усталости. Но чем дальше, тем больше оно смущало меня, что-то царапалось в памяти, настойчиво и тревожно... Где же я могла его видеть?.. В какой-то момент постепенно поднимающееся солнце попало в глаза и ослепило меня, и вместо мужской фигуры показался только сияющий силуэт, и я почувствовала липкий, приторно-гнилый на вкус ужас.

- Лрс! - шепнула я почти что с закрытым ртом. Приятель покосился на меня, и, стараясь не слишком шевелить губами, буркнул:

- Что?

- Это он.

- Кто?

- Рктр... Тот члвк, которого мы.. ктрого я вдла на клдбще!

Глава 14.

Ох, разговор явно придется отложить. Совершенно точно - мы с Габриэлем видели его, именно его, ректора и Г лавный голос Академии безмолвия Франца Лаэна во главе маленькой похоронной процессии на кладбище города Ринуты, впритык примыкающем к нашему маленьком хуторскому... Почему этот не последний в нашем мире человек выбрал для похорон глухую ночь и сопровождение исключительно рабочих? И кстати, чьих похорон?

«Надеюсь, не нерадивого студента»

«Не смешно. К тому же, было лето»

«Это был должник...»

Пока в моей голове бесновались всполошенные мысли, Второй голос Академии завершил свою речь советом в случае каких-либо проблем в целом обращаться непосредственно у нему, а в случае проблем со здоровьем - в целительское крыло, располагавшееся в дальнем северном отсеке территории Академии.

«Ага, ага, чтобы, значит, сломать ногу и подольше ползти»

После этого уважаемый сэр Алахетин отступил, уступая место профессору Сейкен.

Женщина откинула капюшон с лица, бледного, как у упыря, с бесцветными губами и щеками, и при этом ровными, правильными чертами, как у нераскрашенной глиняной куклы. Пышные каштановые пряди еще больше подчеркивали ее бледность. Трудно было определить ее возраст - тридцать? сорок? пятьдесят? Все может быть.

- Приветствую вас, адепты, - голос ее, такой же одноцветный, как и лицо, одновременно и раздражал, и завораживал. - Я глава факультета жизни Адриана Сейкен.

«Ну надо же, факультет жизни, а выглядит так, словно ее только что из могилы выкопали»

«Погоди, какой еще факультет жизни?»

«Ты меня спрашиваешь?»

- Помимо тех сфер, что всегда изучали маги - целительство, защита, владение стихиями, трансформация и телекинез, наша Академия исконно занималась главным. Что есть главное, адепты?

Адепты дружно затрепетали, наконец, один из юношей - кажется, тот, с кем мы вместе искали центральную площадь, - высказался:

- Жизнь?

- Жизнь, - кивнула профессор Снейкен. - Жизнь и смерть.

«Надеюсь, это не то, что я думаю?», - мне не с кем было поделиться, кроме как с внутренним голосом.

«Надеюсь, ты вообще хоть иногда думаешь», - нервно огрызнулся тот.

- Мы будем заниматься некромантией? - кажется, этот вопрос задала девушка.

- Мы будем заниматься многим, - все так же одноцветно проговорила профессор Сейкен. -Главой факультета смерти является профессор Джордас Элфант, к сожалению, он немного опаздывает. Я думаю, он представит вам свою точку зрения, однако, на мой взгляд, жизнь наиболее удивительная и, как это ни парадоксально, наименее изученная форма существования материи.

- Вы можете возвращать жизнь? - новый голос, на сей раз непонятно, мужской или женский.

- К этому вопросу мы непременно вернемся, - леди усмехается бесцветными губами.

Вдруг она просовывает тонкую руку под складки тяжелого плотного плаща и извлекает на свет черную птицу размером чуть больше ее ладони. Ворон? Вороненок.

Птица чуть взмахнула крыльями, словно пытаясь удержать равновесие, и осталась сидеть на ладони женщины.

- Саму по себе жизнь вернуть не трудно, - женщина поглаживает птицу по черной, блестящей спинке. - Весь вопрос в том, что это будет за жизнь? И чья?

Каким-то молниеносным выверенным жестом профессор Сейкен ухватила птицу за голову и свернула ей шею. Мне показалось, что в моментально наступившей тишине я услышала тихий и мерзкий хруст ломаемых косточек, хотя этого, конечно, быть не могло. Профессор подбросила на ладони черное безвольное тельце.

- Лишить жизни кого бы то ни было - проще простого. А вернуть? Излечить? Чем меньше тело, чем примитивней рассудок и, если хотите, душа, чем меньше времени прошло с момента смерти - тем легче и быстрее вернуть беглянку.

Леди Сейкен подняла птицу за одного крыло, словно демонстрируя беспомощную вялость несчастного существа. Сложила ладони «лодочкой», поднося убиенную ко рту («неужто воскрешающий поцелуй?!» - внутренний голос, как всегда, скрывает свое беспокойство за сарказмом), прикрыла глаза, что-то беззвучно шевеля губами и словно легонько дуя на черные перышки.

Мне вдруг стало холодно, будто по коже пробежались крошечные ледяные лапки неведомого существа. Холодно и бесконечно тоскливо. Против воли я представила огонь

- наиболее родственную, если верить Гриэле, мне стихию. Мороз стал отступать, неохотно, словно отгоняемый угрожающим видом ружья голодный угрюмый волк. Я опустила горящее внутренним жаром лицо и увидела легкие прозрачные всполохи пламени на руках, вокруг запястий, между пальцев, словно я комкала прозрачную огненной раскраски ткань.

Между тем профессор факультета жизни подняла лицо, кожа на лице натянулась и несколько мгновений леди напоминала прекрасно сохранившуюся мумию. Я моргнула, пытаясь усмирить внутренний и внешний огонь, как наваждение спало. Леди Сейкен стояла перед нами, совершенно спокойная, невыразимо холодная промозглая печаль более не сотрясала мое тело, а пламя не рвалось наружу, но какое-то неприятное, леденящее чувство осталось.

Все словно выдохнули, вернулись несущественные, но все же звуки - я не могла описать ни один из них, но я снова почувствовала себя на открытой солнечной площади среди людей, а не погребенной заживо в глубоком узком колодце.

Профессор равнодушно махнула рукой - и черная птица вспорхнула в воздух, пролетела над нашими остолбенелыми головами. Откуда-то издалека раздалось пронзительное сердитое карканье.

Только сейчас я заметила, что ни ректора, ни мистера Алахетина нет на площади, я затруднялась сказать, когда и куда они ушли. Поймала взгляд Ларса, откровенно ошарашенного. Сложно сказать, что выражал для него мой взгляд.

- Ааа... - открыл было рот один из адептов.

- Нет, с людьми так нельзя. Точнее, с людьми нельзя так. Теперь я хотела бы подвести итоги, - проговорила леди Сейкен. - Сейчас вы пройдете в главное здание вот в ту сторону, - она небрежно махнула рукой. - Каждый из вас получит персональные материалы для занятий, на первых порах вам ничего не понадобиться, кроме бумаги, чернил и перьев, расписание и именной жетон. То, что вы заходите туда, означает, что вы безусловно принимаете правила Академии, а именно, - ее голос усилился и теперь хлестал нас, как хлыст:

Вы сохраняете полнейшее молчание в стенах Академии на протяжении всего срока обучения в Академии, за исключением одного часа после заката.

Вы никогда и никому не рассказываете о происходящем в стенах Академии.

Вы не покидаете стен Академии за исключением тех случаев, когда кто-либо из Голосов Академии выдаст вам специальный пропуск.

Вы не совершаете самовольных убийств и воскрешений.

За нарушение любого из этих правил или за попытку нарушения, даже если она будет неудачной, вы будете отчислены.

Леди обвела взглядом притихших юношей и девушек.

- Вы можете принять решение сейчас или отложить его на двадцать четыре дня, после чего у вас состоится торжественное посвящение выживших в адепты Академии Безмолвия, - неожиданно профессор расхохоталась. Ее смех, прозвучавший в абсолютной тишине, снова вызвал ледяную щекотку.

- Идите же.

Все как один, мы повернулись, и вереница оробевших студентов тихонько поплелась в указанном направлении. Насколько я могла судить, никто из присутствующих не пытался двинуться в какую-то иную сторону.

Несколько мгновений леди смотрела на нас, потом неожиданно взглянула мне в глаза и поманила рукой. Я неуверенно оглянулась - но в непосредственной близости от меня никого не стояло, даже Ларс сделал уже несколько шагов в нужную сторону.

- Ступайте, молодой человек, - властно кивнула ему леди Сейкен. - А вот вы подойдите. Как ваше имя?

- Ласки, - по старой школьной традиции я начала представляться с фамилии.

- Джеймс Ласки, - кивнула леди.

- П-почему Джеймс? - я даже заикнулась от неожиданности.

Глава 15.

- Я помню имена всех новоиспеченных адептов. Разве это не ваше имя?

- Не то что бы не моё, но...

- Адепт Ласки, всё, что я хотела вам сказать - вам не следует учиться на моем факультете.

- Почему? - я ожидала услышать все, что угодно, кроме этого.

- На распределении вам зададут вопрос о предпочтительном факультете. Как правило, девушек принимают на факультет жизни, а молодых людей - на факультет смерти, так заведено исторически и, кроме того, обуславливается физиологически. Но у вас сильный дар, и в случае сильного дара и не менее сильного желания руководство Академии может пойти вам навстречу. Так вот, вам не следует учиться на моем факультете.

- Да почему?! - я почти взвыла. Идти в трупокопатели, как традиционно называли на хуторе некромантов, я совершенно не хотела.

- Потому что сама ваша магия, данная вам от рождения, отвергает это, - лучше бы она вовсе не улыбалась, леди профессор относилась к тому редкому типу людей, который не очень-то красила улыбка. - Неужели вы сами это не почувствовали?

- Я не хочу быть тру.. .некромантом!

- Некромант - совершенно неточное слово, адепт Ласки. Уверяю вас, слухи и домыслы нисколько не отражают то, что вы будете постигать здесь.

- Леди Сейкен, - в отчаянии проговорила я, - Я девушка. В моем имени была допущена ошибка, мое имя Джейма! Я не знаю, как так получилось, но мне выдали мужскую форму, поселили среди юношей и.

- А вот это плохо, - перебила она меня. - А вот это очень плохо, адепт. У нас не совершают ошибок. Вы были записаны, как Джеймс Ласки.

- Меня записывал отец, он не мог ошибиться.. .Но всего одна буква.

- Это не «всего» буква, адепт, - теперь леди практически шипела. - Если об этом узнают, вы будете отчислены.

- Но.

- Как вы могли заметить, в Академии юношей и девушек принимают строго поровну. Это обусловлено необходимостью энергетической гармонии анимуса и анимы. Возможно, ваш специфический дар объясняет отсутствие дисбаланса.

- Но через месяц одна из адепток может передумать, вы же сами говорила! - я старалась не повышать голос, но это удавалось с трудом, от растерянности и непонимания хотелось банально разреветься.

- Это только слова, адепт, - хмыкнула леди Сейкен. - За последние тридцать лет ни один из адептов не отказался от обучения.

- Но если.

- Никаких «если». Вам уже говорили, что в Академии не может быть случайных людей. Многие были записаны еще при рождении. Если поступить должен был Джеймс Ласки, никого, кроме Джеймса, принять нельзя. Ректор Лаэн крайне категоричен в этом вопросе. Но ваш дар.в конце концов, это ваши семейные дела. - я так и не поняла, что она имеет в виду, а тем временем профессор явно приняла решение. - Никаких сложностей я не вижу. Вам совершенно не обязательно раскрывать свой пол.

- Но.. .как же?

- Кто-либо знает об этом?

- Мой друг, мы вместе приехали.

- Он сможет сохранить вашу тайну? -Д-да, но..

- В таком случае, не вижу сложностей.

- Я... - у меня отчего-то не находилось слов. Что я могу сказать на это? Что я хочу носить платья? Что ни один мальчик не влюбится в меня? Можно подумать, знай они, что я девушка, они бы все дружно упали к моим тощим кривым ногам. Как глупо это ни звучало, в правде и в самом деле не было особого смысла. Куда проще помолчать год или два, чем вступать в борьбу с дурацкими бюрократическими заморочками.

- Я чувствую в вас мужскую энергетику, - проговорила леди Сейкен. - Думаю, сложностей действительно не будет.

- Вы хотите сказать, я и в самом деле похожа на парня? - сложно сказать, отчего мне было так обидно.

- У тебя странное лицо, - задумчиво сказала профессор. - Как чистый лист, нарисуй, что хочешь. Наверное, ты чувствуешь себя не такой привлекательной, как другие девушки, но такая внешность очень удобна, ведь не лицо диктует тебе, кем ты будешь, а наоборот, ты сама решаешь, какой тебе быть. А что касается энергетики. мне трудно ответить, отчего это так. Впрочем, мы заболтались, адепт Джеймс Ласки. Вам нужно идти. Если хотите, я немного помогу вам. Дайте мне руку. Левую.

Она взяла меня за локоть, и я взвизгнула - тонкий палец леди уперся в сгиб локтя и словно прожег на моей коже небольшую дырку, хотя ткань осталась нетронутой.

- Ну вот, мой дорогой. Это простая магическая печать, неприятные ощущения продлятся недолго и скоро пройдут. Теперь ты просто не сможешь никому ничего сказать о своем маленьком секрете до конца обучения в этом году. Правда, удобно?!

& & &

Ларс дожидался меня у ворот Академии.

- Ну?! - взвыл он приглушенно, - О чем вы говорили с профессором?

- Потом, - так же тихо сказала я. - По ее словам для всех я Джеймс.

- Почему? - изумился друг.

- Говорю же, потом. Кроме того, факультет жизни мальчикам, скорее всего, не светит. Так что вперед, к копанию могил, допросам трупов и бальзамированию.

«Даже добавить нечего», - встрял внутренний голос.

На распределение мы пришли последними. Адепты заходили в уже знакомый нам кабинет проректора по одному, и Ларс «великодушно» пропустил меня вперед. Я не ожидала ничего интересного, поэтому зашла без особого трепета. Была другая информация, которую следовало переварить и обсудить с Ларсом, пока еще мы что-то могли обсуждать.

Проректора Алахетина в кабинете вообще не оказалось. Зато прямо на его рабочем столе сидел, весьма небрежно болтая ногами, весьма примечательный субъект - еще один новый персонаж в этой Академии безумия.

«Я восхищен!»

Надо полагать, что-то со мной и впрямь не так. Мой внутренний голос определенно говорит со мной от мужского лица.

«Могу говорить от лица воон той табуретки»

«Заткнись»

Субъект косился на меня с веселым любопытством. Вполне привлекательный мужчина в традиционном плаще, светло-рыжие волосы разметались по плечам, а в во взгляде -этакая «дурашинка», как часто выражался мой отец. Дурашливый и одновременно неприятно-цепкий взгляд срисовал меня с головы до ног, и внезапно я снова ощутила колыхания пламени на ладонях. Только на этот раз они были другие. Мягкие, теплые, живительные огненные ростки, подрагивающие, стремящиеся приласкаться. Стало неудобно, словно меня застукали за чем-то неприличным, я торопливо спрятала ладони за спину и отвела глаза. Рыжеволосый соскочил со стола гибким звериным движением. Он вообще напоминал рысь, как цветом шевелюры, так и животной грацией и силой, тем, как наклонился ко мне, вдыхая запах волос, не касаясь, но подавляя одним только присутствием. Единственный раз в жизни я видела рысь в лесу: отец иногда баловал покупателей экзотическим мясом, выходя на охоту, не за кошками, конечно, а на лосей, оленей, кабанов или медведей. Встреченная в глухом зимнем утреннем лесу рысь смотрела на меня из-за широкого кедра, так же насмешливо и цепко.

Мужчина выглядел молодо и даже юно - обманчивое впечатление, наверняка. Какой-то статус он должен был иметь, раз позволил себе столь вальяжно умостить пятую точку на столе Второго голоса.

- Адепт Андерсон или Ласки, я полагаю? - рыжеволосый наконец-то отступил от меня и теперь прищуривался, как клоун с заезжей ярмарки, который вот-вот собирается вытащить разноцветную ленту из твоего уха.

- Ласки, сэр, - коротко и почтительно.

- А полностью?

- Джейм-с Ласки, - а вдруг он, ну я не знаю, телепат. И сейчас меня отчислят за обман?

- Что ж, Джеймс, профессор Алахетин, - и этот тоже профессор, кто бы сомневался, -сейчас вышел. Поэтому мне придется взвалить на свои хрупкие плечи его нудные обязанности. Для начала, позвольте еще раз спросить, готовы ли вы вступить в ряды адептов сей почетной обители мудрости и ежедневно с рассвета до заката изнывать от трудов непосильных и желания сбежать отсюда в течение срока обучения?

«Он определенно мне нравится»

«А по-моему, одного клоуна вполне достаточно»

«Надеюсь, это я?»

- Готов-а, - я опять споткнулась на окончании. - Готов, сэр.

- Что ж, вы немногословны. Тем проще. Молчание будет наложено на вас сегодня, через час после полудня. Времени остается немного, а ведь впереди у вас важнейшее мероприятие, на которое недопустимо опаздывать тем великолепным способом, который вы продемонстрировали, опоздав к проректору, а именно - вам предстоит посещение академической столовой!

От такой многословной и витиеватой манеры выражаться у меня закружилась голова. Впрочем, возможно, он и сам недавно завершил здесь обучение, и потому торопится наговориться.

- Ваше расписание на завтра вот здесь, - мужчина буквально нырнул за проректорский стол и начал извлекать оттуда всевозможные бумаги. - Здесь тетради, которые понадобятся вам для записи конспектов и вот - коробочка с чернилами и ученическими перьями. Вообще-то раньше эту почетную обязанность выполнял завхоз мистер Вулфер, но бедолагу угораздило накануне скончаться, а зомбировать его еще не успели... Шучу, адепт Ласки, вам стоит быть менее доверчивым. Та-ак. Это ваш именной жетон, прикрепите его в плащу и никогда не снимайте. Я что-то упустил, Джеймс?

- Вероятно, вам полагалось осведомиться, на какой факультет я иду, - осторожно произнесла я.

- О, это совершенно излишне, - теперь мужчина снова стоял передо мной. - Дайте мне вашу руку.

Я вздохнула, но не могла не подчиниться, просто не придумала достойный повод. Внутреннее пламя заметалось, словно хвост домашней собаки, только что не скулило. Оно хотело прижаться к этому человеку, то ли согреться, то ли согреть его.

- Вероятно, вы сейчас испытываете странные чувства, Джеймс. не бойтесь и не стыдитесь. Все это дар, а вы чрезвычайно одарены, - он поглаживал мои ладони, словно котенка, безо всякой пошлости, струйки огня облизывали длинные, «музыкальные», как говорили у нас на хуторе, пальцы. - Вы безоговорочно приняты на факультет смерти, адепт. Вне всякого сомнения. А теперь идите, мой огненный мальчик, зовите вашего друга, - шутовство внезапно сменилось отстраненной прохладой. - У вас нет ко мне вопросов?

Я хотела покачать головой, но все же спросила:

- Вы не представились, сэр..?

- Ах да, досадное упущение. Меня зовут Джордас, мальчик. Профессор Джордас Элфант, глава факультета смерти, Первый голос Академии и отныне ваш полноправный хозяин. Шучу, шучу! - но его глаза с темными неестественно широкими зрачками оставались серьезными.

Глава 16.

Я вышла из кабинета, прижимая к себе тетради и перья. Ларс уставился на меня вопросительно, но я только махнула рукой, и он пошел, как-то немного сникнув, после взгляда на мое растерянное лицо. Я действительно пребывала в растерянности. Даже не маскарад, связанный с тем, чтобы быть Джеймсом, выводил меня из себя, а это странное ощущение того, что нечто внутри меня обретает силу, рвется наружу, предъявляет свои права на существование. Нечто, что я пока контролирую, но, возможно, только пока. Мне было страшно, что однажды дар, внутренний огонь, вырвется наружу, и возможно, спалит полмира к демонам. Не исключено, что именно на этой половине будет всё то, будут все те, кого я люблю.

***

Ларс вышел непривычно задумчивый, по моим ощущениям, гораздо быстрее, чем я, держа в руках такую же пачку тетрадей и перья. Мы вышли на улицу и заметались в поисках столовой - есть захотелось ужасно, время до обещанного «часа после полудня» оставалось катастрофически мало. Почему здесь вечно никого не найдешь?! Хотя, всего двадцать четыре человека на первом курсе... Двадцать четыре на втором... Да, полсотни студентов запросто могли потеряться на этой огромной территории.

Где же все-таки столовая?!

На наше счастье, мы столкнулись с суетливо бегущим комендантом. При виде нас он уныло скривился, словно натолкнувшись в холщовом мешке голой рукой на полностью сгнившую картошку, но не просто указал направление, а проводил до места назначения. Кажется, я еще не скоро начну тут ориентироваться.

Перед входом в святая святых я ухватила Ларса за рукав.

- Постой.. .разговор есть, а потом может не быть возможности. - сказать по правде, я не представляла, что значит «молчать» целый день на протяжении года и как это возможно проконтролировать. Отслеживающие амулеты? Если час в день говорить можно, языки они явно не отрезают. Рот, надеюсь, тоже не зашьют.

Ларс остановился, глядя на меня.

- Когда мы с Габриэлем (почти физически ощутимая горечь на языке от его имени) были на кладбище, то видели там.странное. Кто-то кого-то хоронил. Ночью. Трое копателей и.ректор. Ларс, это точно был он. Ректор Академии, ночью, один, на кладбище! У нас на хуторе! Точнее, с городской стороны, но все же.

- Нуу. - Ларс запустил ладонь в волосы, поворошил их - темные, короткие, острые, как иголочки, - даже если это был он, что тут такого? Теперь, когда мы знаем, что они тут некромантят, да еще три сотни лет, да еще с одобрения королевской династии. Избавлялся от неудачной студенческой работы или.

- Не смешно. Все это очень странно.

- Тут все довольно странно, - пожал плечами Ларс. - Но трупы выкапывают и закапывают, а кушать хочется всегда.

.и мы пошли кушать.

***

Вообще, первое впечатление от Академии - пока не начались занятия, конечно же, - было целиком положительное. Добротные помещения, уютные комнаты, теплая форма.

Немного ненормальные преподаватели, конечно, ну а где они нормальные? В нашей школе, например, учитель по астрономии мистер Лоуренс любил рассказывать про свои кошмарные сны, а однажды весьма живописно изобразил мелом на доске гибрид многоножки и черепахи, который гонялся за ним с полуночи до рассвета, покушаясь откусить самое дорогое, что есть у любого мужчины. Так что демоны с ними, сумасшедшими преподавателями. Столовая порадовала еще больше, - чисто, а пища разнообразная и вкусная: на двух длинных деревянных скамьях выставлялась различная еда, которую можно было набирать по своему вкусу и в необходимом количестве. Работница на кухне, кажется, была всего одна, совершенно бессловесное существо, даже когда поднос с посудой вывалился у нее из рук, она только всплеснула руками.

Ларс по-мужски щедро наложил себе какого-то мяса и овощей, а я, насмотревшаяся с детства на мясо всех оттенков и степеней кровавости, совсем его не ела и бродила вдоль выставленных явств, не зная, на чем остановить свой выбор. Со мною так иногда бывало.

Помимо столов с едой в длинном помещении столовой стояли еще четыре стола, каждый на 12 мест, надо полагать, на первый и второй курсы в полном составе.

Второкурсников было немного, время завтрака, как гласило расписание, уже подходило к концу, и их легко можно было отличить по абсолютному молчанию и полному игнорированию друг друга и всего происходящего.

«Походу, опыты по зомбированию и воскрешению ребята друг на друге ставят».

«Не смешно. Лучше скажи, почему у них такое странное время приема пищи»

Время действительно отличалось от привычного для меня: завтрак начинался в 11.00, обед в 15.00, ужин в 19.00. На прием пищи отводился почти час. По крайне мере, морить голодом нас не будут.

Я, наконец, выбрала для себя какую-то овощную запеканку, добавила пару ломтей пышного хлеба и вместе с уже жующим что-то Ларсом стала оглядываться в поиске стола. Настала пора знакомиться с будущими сокурсниками, пока они тоже куда-нибудь не ушли.

***

Сокурсники расселись странно: за одним из столов сидели девушки и один замкнутый юноша, кажется, это был наш утренний сосед по спуску по лестнице, Алекс. За вторым столом сидели юноши, а среди них - красотка с черными пышными волосами, привлекшая мое внимание на церемонии посвящения. На ее именном жетоне значилось Арта. Фамилий на жетонах не было.

Один из юношей поднялся нам навстречу, поклонился, приложив ладонь ко рту. Улыбнулся.

- Мое имя Джард. После завтрака будет проходить церемония запечатывания голоса, нужно успевать договорить. Честно говоря, не представляю, как мы все тогда будем... Это

- традиционная церемония приветствия.

Ларс пожал ему руку и поклонился аналогичным образом. Я чувствовала себя как в школьном театре, в постановке с неизвестным никому сценарием и полубезумным режиссером.

- На какой факультет вас определи? - тем временем спросил Джард. Мы с Ларсом посмотрели друг на друга, и вид у него почему-то стал.. .виноватый.

- Факультет смерти, - неохотно ответила я.

- Добро пожаловать, Джеймс, - снова улыбнулся наш дружелюбный информатор. -Бедолага Алекс, походу, будет один в этом.. .малиннике. Как бы он не сбежал через месяц.

- Не один, - внезапно сказал Ларс. - Меня тоже определили на факультет жизни.

Я резко обернулась, ища его глаза.

- Почему ты сразу не сказал?!

- Не знаю.. .как-то это оказалось.. .неожиданно и..

Я повернулась к Джарду:

- Факультеты всегда сидят за отдельными столами? Это обязательно?

- Не то что бы, но так принято.

- Почему?

- Энергетика. Считается, что энергия жизневиков и смертников плохо совместимы и отрицательно взаимодействует друг с другом.

«Смертники!» - восторженно взвыл внутренний голос.

- Мой лучший друг и я с разных факультетов, но мы давно знакомы, очень много общались, и никаких проблем с энергетикой не было никогда.

- Все может быть, - миролюбиво заметил Джард. - А иногда, говорят, жизневики и смертники даже браки заключают.

Мы с Ларсом одновременно вздрогнули.

В итоге Ларс сел с нами, а Алекс только поглядывал на него тоскливыми глазами из своего довольно шумного «малинника»

- Откуда ты все знаешь? - спросил Ларс, наконец-то оторвавшись от своего мяса.

- Не то что бы все. мой отец закончил эту Академию, разумеется, напрямую ему запрещено рассказывать, так же, как и нам, но и косвенно можно узнать немало.

Я снова вспомнила слова ректора о том, что «случайных» людей здесь нет.

- Как Академия существует, если студентов так мало, а цена за обучение такая низкая?! «Смертники» уставились на меня с искренним недоумением:

- Так Академия на королевской дотации, - наконец отозвался худенький светловолосый парнишка, чем-то напоминающий Габриэля и оттого сразу мне не понравившийся. На его жетоне значилось имя «Бри» - и это не понравилось мне еще больше. - Те суммы, которые платят семьи адептов, покрывают разве что бытовые расходы, все остальное оплачивают непосредственно из королевской казны.

- Какой резон платить за наше обучение? - спросил Ларс, облегчая мне задачу: выглядеть дурой, точнее, дураком в одиночку не очень-то приятно. А два дурака уже не дураки, а альтернативная группа или даже оппозиция.

- Все выпускники Академии, - охотно ответил Джард, - сразу же получают трудоустройство на королевской службе. Пару лет работают со сниженным окладом. Отрабатывают, так сказать, свое обучение.

- Но почему тогда.. .я хотел.. .сказать, почему тогда сюда так легко попасть? -сформулировала я наконец свое недоумение. - Конечно, «факультет смерти» - не очень-то завлекательно звучит, но такие возможности.. .низкая цена за обучение, трудоустройство и прочее.. .сюда же должны в очереди выстраиваться, разве нет?

Теперь, помимо «смертников», на нас со своего стола еще уставились и «жизневики». Девичий щебет прекратился. Алекс вытащил изо рта полунадкушенный бутерброд.

- А они бы и выстраивались, - хмыкнул Джард, - да кто же им даст? Академия - закрытое заведение, принимают только по именным приглашениям.

Мы с Ларсом снова переглянулись.

- Но у нас не было никаких приглашений, - осторожно сказала я. - Ребята, мы с моим другом попали сюда совершенно случайно. В наших семья нет магов, нет большого достатка, мы просто...

- Вы просто чего-то не знаете, - Бри улыбнулся и встал с места. Я невольно уставилась ему в глаза - глаза были совершенно обычные, неопределённого серо-голубого цвета, и это меня успокоило. - Моя мать служит в разведывательной службе королевства, и я лет с семи слышал о том, что она сделает все, чтобы я сюда попал.

- Ладно, давайте-ка закругляться, - прервал его Джард. - Пойдём, так сказать, запечатывать уста.

- Главное, чтобы после этого мы могли есть, - Ларс старался шутить, но было видно, что ему не по себе.

- Говорят, после месяца испытательного срока ни один адепт ещё не ушёл, - неуверенно заметил до этого молчавший парень по имени Тони.

- Ушедших не было, - Джард тоже поднялся. - А вот по поводу сошедших информации не давали.

- Сошедших? - переспросила я.

- С ума, - кивнул мне Джард и двинулся к выходу из столовой.

Глава 17.

Мы снова собрались на центральной площади, выстроились в бестолковый тревожный ряд. Большинство адептов уже избавились от выданных тетрадей и перьев, а мы с Ларсом по-простому свалили их в близлежащие кусты. Ректор Академии вышел перед нами, и на сей раз он был один.

- Будут уста запечатывать, а напряжение такое, словно кастрировать, - шепнул стоящий рядом незнакомый парень. Смотреть на его именной жетон я не стала - пальцы отчего-то дрожали.

- Адепты! - голос ректора разнесся по площади. Теперь он казался собранным, внимательным и каким-то даже более молодым, чем несколько часов тому назад. -Адепты, что есть молчание?

Мы преданно внимали, но, похоже, он действительно ждал ответа.

- Отсутствие слов? - мы дружно повернулись к «девичей» половине, реплика шла оттуда.

- Безусловно, - спокойно кивнул ректор. - Но слова - это лишь внешняя оболочбка, плоть наших мыслей. Избавиться от оболочки не так уж и трудно, гораздо труднее отсечь мысли.

- Зачем их отсекать? - новый осторожный голос. - Маги не могут быть просто исполнителями, орудиями в чужих руках.

- Не стоит понимать столь буквально, - морщится Главный голос. - В наших головах одновременно проносятся сонмы мыслей, большинство из которых не осознаются вами. Вы все одарены, но магия, исходящая от очищенного сознания сильнее в разы. Прежде всего, вы должны думать не о голосе, а о том, что происходит в вашем разуме. Каждый из вас тащит на себе прошлое с его тяжелым или не очень тяжелым багажом воспоминаний, сожалений, прошедших событий, каждый из вас имеет настоящее с его неопределенностью и томительной властью, и будущее - надежды, планы, мечты и страхи наполняют чаши ваших душ до краев, тяжелые, плотные и жадные. Магии нужно пространство, чистота и пустота. Подлинной магии, преодолевающей границы смерти и властвующей над жизнью. Той, которую никому не дано постичь - кроме вас.

Сухой, но сильный голос проректора Лаэна словно наполнял меня изнутри, раздувал, как воздух наполняет кузнечные меха. Я словно в забытьи смотрела на его темную седовласую фигуру, стоящую перед нами, произносимые слова сливались в некую шелестящую гипнотизирующую мелодию. Было удивительно умудряться удерживать равновесие, держать в вертикальном положении непослушное тело. Я точно во сне отмечала, как ректор подошел к краю нашей шеренги и словно погладил по губам светловолосую тоненькую адептку, покорно склонившую голову перед ним. Он подходил к каждому, прикасался ладонью к губам, то ли шептал что-то, то ли нет, все ближе и ближе ко мне, а я могла только стоять и смотреть, ничего уже не выбирая и не решая.

И вот Франц Лаэн стоит передо мной, он гораздо выше меня, и вблизи кажется более внушительным и весомым. Я вижу мельчайшие морщинки на его коже, заметные только вот так, лицом к лицу, словно это потрескавшаяся фарфоровая маска. Его ладонь, сухая и теплая, касается моих губ отстраненнымбезучастным жестом - ничего нового или особенного в себе я не чувствую, разве что сознание проясняется. Я кошусь на Ларса, тот стоит, вытянувшись в струну и смотрит куда-то вперед. Наконец, ректор снова выходит перед нами.

- В Академии мы приветствуем друг друга так, - он склонил голову и приложил ладонь к своим губам уже знакомым жестом. - А прощаемся так,- он нарисовал рукой некое подобие треугольника в воздухе. - Молчание, внимание, смирение. Завтра ровно в шесть утра согласно вашему расписанию вы собираетесь на площади в удобной для физических нагрузок одежде - каждый день будет начинаться с тренировки тела. Всего доброго.

Он рисует в воздухе треугольник: молчание, внимание, смирение, - и уходит.

Мы стоим, растерянные.

- И что это было? - хочу спросить я.

Хочу, но не могу.

Воздух заходит в легкие и выходит из них. Губы, нёбо, язык - я провожу им по деснам, по альвеолам, - все работает, все на месте, как надо. Нет звука.

«Не дрейфь, я-то по-прежнему могу с тобой разговаривать»

Слабое утешение. Зря они думают, что молчание помогает освободиться от мыслей -невыпущенные, запертые мысли напоминают полчища гудящих мух.

***

Следующие двадцать четыре дня пролетели незаметно, - хотела бы я сказать. Хотела бы, но не скажу, потому что это была вечность. Мучительная, ноющая загноившейся раной вечность.

«Какой пафос, можно подумать!»

«Заткнись»

«Если еще и я заткнусь, кто будет озвучивать твои будни?!»

В тот день адепты немо разошлись с площади, как ожившие напуганные куклы. Мы с Ларсом прошли в свою комнату и попытались переписываться, но это быстро нам надоело. Оказалось вдруг, что занять себя до обеда совершенно нечем, и мы пошли бродить по территории Академии. В конце концов, дорогу теперь не спросишь.

Рядом с корпусом общежития для мальчиков - где нас и поселили, стояло точно такое же здание, по всей видимости, жилой корпус для девочек.

«Зайдем посмотреть, что ты потеряла?»

«Да с какой стати?!»

На башне общежития девочек обнаружились огромные часы. Большие металлические стрелки двигались абсолютно бесшумно. Я засмотрелась на них, потому что часы видела только в городе, и Ларс потянул меня за рукав. За центральной площадью начинался лес, густой, темный. Мощеная дорога неожиданно закончилась. Однако никакого забора не наблюдалось, из чего я сделала вывод, что лес принадлежал территории Академии. А раз так, почему бы там не прогуляться?

Мы с Ларсом смотрим друг на друга за неимением других способов взаимодействия. Я подняла валяющуюся ветку и нарисовала стрелку, ведущую в лес, а рядом с ней -вопросительный знак. Парень кивнул, и мы пошли вдоль густых зарослей колючего и непривычно высокого шиповника, в поисках какой-нибудь тропинки. Однако тропинки не наблюдалось. Создавалось ощущение, что лес обнесен живым забором, словно замок из сказки о спящей королевне, погруженной в магический сон.

«А может, просто не надо лезть туда, куда тебя не звали?»

«Странное замечание, совсем на тебя непохожее. По мне так, это вызов. Можно прийти сюда с ножом и...»

«Иуйти без головы»

«Если бы ходить сюда было запрещено, ректор или кто-то из них об этом бы сказали» «Если бы они хотели, чтобы вы сюда ходили, они бы сказали, что это запрещено»

Что ж, резонно. И все же...

Лес был тихий, даже какой-то притихший, уже местами по-осеннему побуревший и пожелтевший, только густой и непривычно высокий шиповник, сплошь усеянный крупными ржаво-оранжевыми ягодами, радовал глаз темно-зеленой листвой. Мы шли и шли вдоль, живая изгородь все не кончалась, и это отчего-то нервировало и злило. Наконец я остановилась и с какой-то непонятной для себя досадой протянула руки к упрямым колючим ветвям.

«Что мне сделать?»

«Перестань думать о том, что ты хочешь сделать»

«А о чем тогда мне думать?»

«О том, что ты делаешь. О том, что ты чувствуешь. Внешнее молчание только рамка. Чтобы постичь свою магию, ты должна замолчать изнутри»

Я старалась не зацикливаться на безумных внутренних диалогах.

Зрительные образы? Зелень, желтизна листвы высоких дубов, пыльно-коричневые стволы. По ветке ползет крошечная мошка с желто-зеленоватой спинкой. Зрение едва позволяет разглядеть в подробностях сетчатый узор ее крыльев.

Звуки? Тихо шелестит листва. Еще тише - дыхание Ларса, стоящего рядом. Еще тише, еще - казалось, вот- вот, и я услышу стук собственного сердца.

Ощущения? Кончики пальцев чуть касаются шершавых прохладных листьев, острых шипов на стеблях, холодных налитых ржаво-оранжевых тяжелых на вид ягод. Еще миг - и я ощущаю тепло, нет, жар, с вскриком отдергиваю обожженный палец. Обалдело трясу головой.

Куст шиповника тлеет. Не горит, а обугливается, чернеет. Ветки, безжизненные, словно бы закопченные, падают на землю, крошатся. Съежившиеся листья отваливаются и кружатся в воздухе.

Эла говорила, что моя стихия огонь, но никогда еще до этого момента мне не доводилось ничего сжигать. Демоны, это же порча имущества Академии! А я ведь даже объяснить ничего не смогу... Как же это у меня получилось? Ларс же как ни в чем ни бывало, поднял вверх ладонь, скрестив средний и указательный пальцы в знаке одобрения и первым полез в образовавшуюся дыру.

Мы шли, хрустко наступая на какие-то ветки, хлюпая попавшимися под ноги грибами, совсем недолго, как вдруг вышли на небольшую и вполне себе солнечную поляну, очевидно, побывавшую в человеческих руках. Поляна была ухоженная, перекопанная земля с редкими вкраплениями сорняков наводила на мысли об огороде.

Или кладбище.

Небольшие холмики, в локоть или даже короче локтя, были аккуратно обложены разнокалиберными камушками. Никаких табличек, естественно, не было, но на нескольких «грядках» - или все же могилках? - я увидела изрядно потрепанные украшения, отчего по телу пробежала волна ледяных мурашек. Заржавевший гребень для волос, выцветшая блекло-голубая лента, завязанная бантом, нить чуть сколотых бусин.. .Физическая невозможность сказать что-то Ларсу действовала на меня как.. .веревка на всем теле. Я чувствовала себя связанной.

Ларс чуть вытянул руку - и земля на ближайшем холмике зашевелилась, поползла в стороны. А потом я увидела несколько высушенных мелких косточек, слишком маленьких, чтобы принадлежать даже ребенку. Скорее - маленькому зверьку, может быть, белке или.

В уши врезался тонкий пронзительный визг, отвратительный, гневный. Мои ноги чуть ли не по щиколотку провалились в сухую твердую землю, и я забилась, выбираясь из нее, бесполезно зажимая уши - визг, казалось, шел изнутри головы. А потом мы с Ларсом, который так же остервенело тряс головой, увидели прозрачную руку, медленно высовывающуюся из порушенного холмика, затем голову, женское тело в плаще с длинными, до колен, волосами. Призрак женщины даже не взглянул на нас, сел на землю, подвернув ноги. Пряди волос, как щупальца гигантского спрута, словно жили своей жизнью. Они подхватывали косточки, бережно укладывая их обратно, сметая землю, расставляя камни - в этот момент призрак был похож на играющего ребенка. На нас она будто и не смотрела вовсе, и мы, не сговариваясь, буквально отползли обратно, невольно стараясь даже наступать на свои прошлые следы.

Остаток дня прошел буднично и даже скучно, закат - багряный, роскошный, - висел над лесом и мы с Ларсом стояли у небольшого зарешеченного окна нашей комнаты и смотрели на него, томительно ожидая обещанного часа.

«Интересно, откуда взялись решетки на окнах»

«Чтобы адепты не выпрыгивали из окон?»

«Хм, вариант. Возможно, прецеденты уже были. Раньше решеток не было»

«Откуда ты знаешь?»

Мне вдруг стало.. .нехорошо. Неуютно.

«Ничего я не знаю. Просто так предположил»

«Ты врешь», - подумала я, и вдруг явственно осознала: да, это так. Мой внутренний голос мне врет. Что могло быть абсурднее?

- Ты врешь, - повторила я гораздо увереннее и вдруг поняла, что говорю вслух.

Глава 18.

Тем же вечером я отрезала волосы. Безжалостно, словно прощаясь с самой собой, а точнее

- со своими мечтами о Габриэле. Глупо было ассоциировать волосы с ним. Всё это было очень и очень глупо, но мне казалось, что детские мечты, не имеющие под собой ни малейшего основания, держат меня, словно под стеклянной банкой - не выбраться, не вдохнуть. Просто поразительно, что за целый год в моих чувствах ничего не изменилось.

Я тряхнула головой, провела рукой по легким коротким прядкам. Можно подумать, что-то потеряла! Ларс косился на меня с опаской и даже какой-то печалью, но возражать не стал. Впрочем, час после заката уже прошел. В молчании были и свои плюсы.

Первое учебное утро началось.. .тяжело. Нас разбудил утробный металлический звук, гулкий и проникающий в самое нутро. Колокол?.. Нет, откуда...часы! Так били часы. Кажется, о часовом звоне я читала в одной из книг.

Мы с Ларсом подскочили, глянули друг на друга и дружно открыли рты. Так же дружно их захлопнули, Ларс сделал приглашающий жест рукой. Ходить перед ним даже в нижней рубашке было.. .стыдно. Я завернулась в одеяло и максимально независимый вид, и пошлепала в ванную. За окном еще было темно, и спать хотелось неимоверно. В расписании до завтрака стояла "тренировка тела", надевать нужно было «удобную одежду». Я натянула выданные безразмерные штаны, перевязала их на поясе шнурком и закатала снизу, надела рубашку и сверху еще домашний жилет.. .Выглядело это все.. .не очень. Мешковато, но движению, конечно, не мешало.

Мы вышли на лестницу, закрытые двери в комнаты на нашем этаже нервировали. Но даже призраки в такую рань, вероятно, отсыпались после тяжелой трудовой ночи, наполненной брожениями по лесным стихийным кладбищам и запугиваниям студентов. Спускаясь с лестницы, мы повстречали других адептов. Первокурсники и второкурсники разительно отличались, и дело было совсем не в возрасте - разница была невелика а некоторые ребята, да хоть взять того же Джарда, по росту и общей комплекции могли издалека сойти и за преподавателей. Но наши, такие же заспанные и растерянные, жались друг к дружке, только что за руки не держались. Второкурсники же скользили как тени, каждый сам по себе. Их лица почти скрывали наброшенные на головы черные капюшоны. Несмотря на то, что среди них тоже были и те, кто повыше, и те, кто пониже, что-то неуловимо общее было в них, словно, словно...я все никак не могла сформулировать ускальзающую мысль. Словно солдаты в армии, точно! Вышколенные солдаты. Занимались они отдельно, бесшумные фигуры быстро растворились в темноте, но ощущение осталось преотвратное. К демонам такое обучение, я не хочу превращаться в ходячего зомби в девятнадцать лет.

Двадцать четыре молчаливых и заспанных потенциальных зомби расположились на центральной площади, ежась от утренней влажной свежести. Солнце всходило аккурат над академией и красило розовым наши бледные щеки. Преподаватель по развитию тела оказался плюгавеньким, словно бы высохшим непонятного вида мужчиной. Реденькие

темно-русые волосы с трудом закрывали макушку, он был слишком легко одет -холщовые брюки и какая-то драная жилетка на голом торсе. Он молча оглядел наш озябший переминающийся с ноги на ногу ряд, без особого интереса на обветренном смуглом лице. Кивнул. Поднял с земли большую толстую палку, кажется, он принес ее с собой. Это, что ли, нас ею бить? Мне стало смешно. Не родился еще тот препод по физкультуре, у которого нельзя было бы схалявничать.

Тем временем безымянный мужичок коротким движением продемонстрировал всем палку, опустил ее на землю. Поднял руку и коротко, резко рубанул ребром ладони. Я не увидела, но почувствовала сконцентрированную мощную воздушную волну. Палка разлетелась на щепки почти мгновенно. Мы синхронно сделали полшага назад. Все также бесстрастно мужчина сделал второй пасс - и щепки вспыхнули, словно бумага. Спустя несколько мгновений от крепкого дерева остался только черный, едва видный пепел. Мужчина повернулся к нам спиной, сделал небрежный мах рукой, не особо заботясь, заметят его или нет, и побежал. Мы бежали за ним так же синхронно и молча, как пятились от демонстрации столь легкой в исполнении, но мощной магической силы.

Похалявничать как-то не удалось. После бега мы, совершенно запыхавшиеся, делали упражнения на дыхание, упражнения на все части тела, потом снова на дыхание, и все это в полной тишине. Тренировка тела давалась мне весьма тяжело, длилась как минимум четверть бесконечности - так любил говаривать Ларс. Есть на завтраке совершенно не хотелось, болели даже волосы, даже ногти.

Демонова академия безумия.

***

Первый учебный месяц пролетел.. .да что уж там, прополз, перемалывая наши студенческие косточки. Молчать было трудно, невозможно тяжело, мысли метались внутри головы, ощутимые почти физически, их хотелось выплюнуть или хотя бы выскрести. В час после заката первые несколько мгновений я задыхалась, как рыба. Нас нещадно муштровали - каждое утро, без выходных, в любую погоду - около часов -тренировка тела, бег и упражнения. Помимо ежеутреннего издевательства обычный учебный день включал в себя медитацию - отвратительно-нудное действо, во время которого я то засыпала, то просто бездумно таращилась на стены и вишневые шторы зала

- медитация заканчивалась очередной порцией дыхательных упражнений, после которых кружилась голова и болел живот. Основы магии вел Второй голос Академии, сам сэр Алахетин, и только его прекрасный голос примирял меня с необходимостью записывать тонны информации о магических плетениях, суть которой я понимала очень и очень приблизительно. Какой смысл было записывать это, если никаких магических плетений и нитей я попросту не видела? Пальцы, непривычные к местным тяжелым и узким перьям, подключались к общему протестующему хору. Ректор и главы факультетов и вовсе не появлялись. Кормили нас, впрочем, неплохо, да и комнаты мне нравились, но местное привидение невзлюбило меня. Причем именно меня! Выскакивало из-за двери, видимо, радуясь моему безмолвному вскрику, захлопывало дверь прямо перед моим носом и всячески старалось напугать.

- А чего ты хотела за такую-то стоимость? - уныло спросил Ларс. Исходив доступную нам территорию Академии - в лес заходить мы больше не рисковали, малодушно отложив его на потом, - мы облюбовали россыпь камней возле него, где нередко проводили наш «разговорный час».

- Да просто столько разговоров было.. .королевская дотация, именные приглашения и это молчание... к чему это все? Чтобы никто не узнал, какая лажа здесь творится?

- Тогда зачем этот испытательный период в двадцать четыре дня?

- Не знаю, - с досадой сказала я. Ларс засунул руку в карман и извлек серебристую сферу пятой стихии. Я сжала рукой такую же в своем кармане.

Нам хотелось чудес. Хотелось магии, волшебства, узорного, искристого, сияющего, праздничного, а не этого. Хотя, надо сказать, тренировка тела явно шла мне на пользу.

- Привет, мальчишки, - мы обернулись на голос и увидели черноволосую Арту -единственную девочку («Ха-ха-ха!») на факультете смерти.

Арта присела на один из камней и принялась бросать в объемную мутную лужу мелкую гладкую гальку. Видимо, стихией Арты была вода, потому что лужа вела себя очень странно - расходилась от упавших камней то кругом, то квадратом, то звездой. Ларс немного понаблюдал за водной геометрией и, попрощавшись, сбежал в общежитие. Я думала, Арта уйдет тоже - мне казалось, что Ларс ей нравился, и ей не было никакого резона оставаться и разговаривать со мной. Но она не уходит.

- Арта, тебе нравится обучение тут? - спросила я в лоб.

Она подняла на меня огромные черные глаза. Красивая лисичка. Очень яркая.

«Настоящая ведьма! Нет, некромантка!»

- Нравится? Это немного не то слово, Джейми. Нравиться мне могут платья или -кокетливый взгляд в мою сторону. - Парни. А обучение, оно просто.. .есть. Конечно, я немного не ожидала, что попаду к самому сэру Джордасу, но.

- Сэр Джордас о нас, похоже, вообще забыл.

- Думаю, это ненадолго. Сейчас мы должны освоить медитацию и дыхание. Что сэру Джордасу с нами делать до этого?

- Но. - я попыталась сформулировать свои сумбурные от долгого пребывания в тесноте черепа мысли. - Это же так.. .несерьезно?

- Несерьезно? - изумленно смотрит на меня Арта. - Ты что, Джеймс! Магия рождается именно здесь, - она прикоснулась пальцем к затылку. Ее мягкие густые волосы блестят в полумраке черным расплавленным золотом, и я, совершенно не задумываясь, что делаю, тоже протягиваю руку и медленно глажу шелковистый локон. Арта бросает на меня взгляд, быстрый и странный, и в ее лице нет ни возмущения, ни насмешки.

Глава 19.

Что-то во мне изменилось после этого разговора, и я стала смотреть на «пытку» занятиями иначе. В конце концов, до официального посвящения и первого в моей жизни студенческого бала оставалось не так уж и много времени, так что я решила попробовать, хотя бы в качестве эксперимента, проявить какое-то усердие в учебе и, пусть приблизительно, увидеть и почувствовать то, что должна была. Сначала мои усилия не увенчались успехом, но практически накануне бала случилось...странное.

С утра мы с Ларсом приползли с тренировки, точнее, приползла только я - Ларсу это все было только в радость, а вот медитация и прочие мутные околомагические предметы утомляли и раздражали его не меньше, чем меня. До завтрака оставался примерно час свободного времени, я быстро умылась и выскользнула на прохладную по-осеннему улицу. Там было привычно тихо и безлюдно. Обезголосившие адепты, в основном, так же устававшие от ежедневной нещадной физической муштры, разбрелись по ванным и кроватям. Я опустилась на широкие каменные ступени перед входом в общежитие, несколько оборотов циферблата наблюдала за бегом стрелки в гигантских часах наверху женского здания. Глаза сами собой закрылись, я прижалась щекой к шершавой холодной поверхности камня и задремала.

Меня разбудило пламя. Язычки огня затрепетали на кончиках пальцев, защекотали, предвкушающе и радостно. Сон оборвался, тело дернулось со сна, я обалдело завертела головой. Источник беспокойства магии - счастливого беспокойства верной жены, дождавшейся вертопраха-мужа из опасного военного похода длиной в десять лет -обнаружился почти тут же. Сэр Джордас Элфант шел по мощеной дороге, его худощавую фигуру я легко могла спутать с кем угодно, но мой огонь - нет. Внезапно мне показалось, что он пьян - траектория его движения была сбитой, он двигался по обочине, то и дело спотыкаясь и сползая с ровного пути на аккуратный золотистый газон, а правую руку прижимал ко рту, словно опасался, что его вот-вот стошнит.

«Может быть, стоит подойти и...»

«И что? Подержать за локоток, пока его первоголосие на газон облегчиться изволит?»

Я привычно огрызнулась, но какая-то неясная тревога поднялась внутри, не давая нормально вдыхать и сглатывать слюну.

«Прислушиваться к себе иногда полезно»

«Зануда»

Я встала, запахнулась в плащ и сделала несколько шагов вперед. В этот же момент сэр Элфант остановился. Он не смотрел на меня и, я была уверена, вообще не видел, его рука так же зажимала лицо, профессор слегка покачивался на носках взад-вперед, словно чучело на ветру. Потом он резко выбросил вверх руки, и я увидела, как с его ладоней сорвался вниз фонтан кровавых брызг. Красные капли не упали, как им положено, ни на землю, ни на непокрытую рыжую голову сэра Джордаса, а закрутились вокруг мага медленно тающим золотистым обручем.

Я стряхнула оцепенение и подбежала к нему. К сожалению, сказать я не могла ничего, а дергать за рукав главу факультета сочла невозможным даже в таких обстоятельствах, поэтому просто замерла молчаливым умоляющим столбиком.

- А.. .а.. .адепт! - профессор хмыкнул, и, если бы не окровавленный подбородок, не кровь, все еще сочившаяся у него изо рта, а еще тонкой струйкой вытекающая из левого уха, я бы точно приняла его за пьяного - вальяжные, размытые интонации и совершенно плывущий взгляд. Я вспомнила, как при первой встрече сравнила его взгляд с рысьим. Теперь это была раненая рысь.

- Ад-депт Ласки! - он снова покачнулся и ухватился влажной от крови рукой за мое плечо, сжал, впиваясь ногтями даже сквозь плотную ткань. - К-какая нелепость, что в-вы увидели м-меня в так-ком сос.. .состоянии! К-как неловк-вко...

Из перекошенного улыбкой рта стекала кровь, розоватая, перемешенная со слюной.

Я все-таки схватила его за руку и то, что мне привычно было называть внутренним огнем, торжествующе взвыло. Схватила и потащила в сторону общежитий, просто потому, что больше не знала, куда.

- Не т-туда, - пробормотал сэр Джордас. - В лечебный к-корп-пус.

Хорошо ему говорить, в лечебный корпус! Лечебный корпус находится недалеко от столовой, а это значит, что если мы сейчас пойдем с ним под ручку через площадь, то каждый встречный и поперечный, спешащий на завтрак, увидит наш медленно передвигающийся дуэт. Конечно, это было не мое дело, совсем не мое, но мне отчего-то не хотелось, чтобы профессора кто-то видел в таком состоянии.

«Иди через лес, - внутренний голос звучал как никогда четко и собранно»

«Каким образом? Снова жечь кусты и с призраками бодаться?»

«Есть короткий путь. Не думай ни о чем, иди, ну же»

«Мы поговорим позже», - надеюсь, это прозвучало угрожающе.

Я потянула профессора к лесу, он шел почти с закрытыми глазами, заплетаясь ногами, периодически наваливаясь на меня всей массой, что-то то и дело бормоча себе под нос. Время неумолимо двигалось к завтраку, к неминуемой встрече со спешащими на свидание с едой адептами, немыми, но отнюдь не слепыми. Я шла к прожженой в прошлый раз дыре, но ее больше не было. Совершенно точно. Вероятно, за древесной шипастой границей кто-то следил или колючее ограждение обладало способностями к самовосстановлению.

«Где твой короткий путь?»

«Чуть дальше, еще. Так, остановись. Смотри, здесь немного стертая трава. Иди»

«В заросли?!»

«Иди, говорю»

И я пошла.

Вопреки ожиданиям, кусты не разошлись в разные стороны магическим образом, но, чуть присмотревшись, я поняла, что шипы на них отсутствуют, а ветви не переплетаются, как во всех остальных местах, лишь состыкуются, и раздвинуть их не представляет никакой проблемы. Утоптанная дорожка, ровная, без камней, корней и выбоин позволяла не снижать скорость и тащить все более и более ослабевающего профессора вперед. Внутренний голос замолчал, из чего я сделала вывод, что мы идем в правильном направлении - тропинка, уйдя вперед совсем ненамного, повернула направо, и теперь мы шли словно бы вдоль живой изгороди, если мое чутье меня не обманывало.

«Мое чутье еще как обманывает. Обманывает и знает слишком много»

«Ты маг. Может, твой дар просто обрел голос?»

Снова задумавшись, я пропустила момент, когда серебристой стрелою откуда-то сверху спикировал призрак. Я дернулась, чуть не уронив сэра Джордаса, но призрак буквально подхватил его длинными гибкими прядями волос. Поскольку я стояла очень близко, то волосы коснулись и меня, словно порыв холодного влажного ветра. Как он.. .она умудряется передвигать предметы?

Сэр Джордас открыл глаза и улыбнулся потрескавшимися губами с запекшейся на них кровью:

- Анна.. .девочка.. .давно теб-бя не б-было... - его лицо исказилось, и по щекам скатились несколько слезинок. - П-прости, мне т-так жаль, что мы.. .что т-ты.. .умерла...

Призрак буквально поволокла профессора вперед, я прибавила шаг - что бы он ни болтал, как бы мне ни было не по себе в обществе почившей Анны, скорость была необходима. Время уходило, на лице сэра Джордаса совсем не осталось красок, глаза закатывалась, снова потекла кровь их уха.

Вопреки моим опасениям у входа в лечебный корпус было пусто. Призрак остался в лесу, вытолкнув нас через такие же фальшивые переплетения веток. У входа стоял дородный, чем-то напоминающий моего отца лысоватый лекарь в зеленом, истинно лекарского цвета плаще. При виде профессора он молча всплеснул руками и, подхватив его с другой стороны, помог взобраться по ступенькам и потащил дальше.

В принципе, мою миссию можно было считать выполненной, но я отчего-то не ушла, а продолжила идти за лекарем. У арочного проема, прикрытого плотной темной тканью лекарь остановился и недовольно покосился на меня. Я с самым недоуменным видом махнула на профессора и пожала плечами. Язык жестов оказался более действенным, чем язык слов, как ни странно. Начни я сейчас объяснять словами причину своего присутствия, непременно бы споткнулась уже на четвертом слове, и лекарь выгнал бы меня взашей. А так я беспрепятственно проникла вслед за мужчинами в полутемный зал с несколькими широкими скамьями, накрытыми белой тканью - примерно на такой скамье я пришла в себя после происшествия на кладбище. Теперь на лекарской скамье лежал профессор Элфант.

- Слат.

Пухлый лекарь, торопливо рыщущий в большом застекленном шкафу, обернулся, быстро подошел к пациенту и уставился на него во все глаза.

- Слат, где мальчик? Со мной был.. .мальчик...

Лекарь мигом подхватил меня за шиворот и буквально сунул под нос профессору. Как какую-то.. .вещь!

- Слат, он с факультета смерти.. .сильная огненная магия.. .признала меня.

Лекарь просиял, как начищенная медная монета и потянул с меня плащ. Я инстинктивно вцепилась в ткань, дающую мне иллюзию защиты от внешнего безумного мира.

- Джейм-мс, помоги.. - прошептал сэр Джордас. - Пожалуйста, Джеймс...

Я ничего не могла ему ответить, ничего не понимала, но послушно наклонилась ниже и кивнула. Ладони саднило от взбесившегося, буйствующего огненного напора. Нет, вы только подумайте, я его второй раз в жизни вижу, а моя магия его, видите ли, признала!

И теперь я пропущу завтрак.

***

Лекарь смыл с лица сэра Джордаса запекшуюся кровь и влил ему в рот какой-то густой, резко и неприятно пахнущий отвар.

- Дж-жеймс, - тихо и быстро бормотал профессор. То ли лекарство придало ему сил, то ли он просто собрался с остатками сил, но больше он отчего-то не запинался. - Вы не проходили это, слишком рано, но попробуй. Сейчас ты представляешь огонь, наверное, в виде пламени, потому что ты видел пламя таким. Представь себе, что твоя магия - это нити.. .длинные нити, яркие, живые, блестящие. Их так много вокруг нас, магия иногда рождается даже у тех, в ком не пробудился дар, от любви, ненависти, в минуты волнения. Посмотри на меня, Джеймс. Мои нити порваны. Скрепи их своими, они легко соединятся, ты же сам это видишь. Попробуй, мальчик.

Я вдруг подумала, что мы с отцом почти никогда не говорили о маме. Не знаю, почему, но ни он, ни я не поднимали эту тему. Не то что бы он запрещал мне, иногда отец даже бросал какие-то отрывистые фразы, пару раз говорил о том, что так и не смог смириться с ее смертью, но на этом все, и я не задавала вопросов - какой она была, как ее звали, что произошло с женщиной, давшей мне жизнь. В доме не было ее портретов, ее платьев, ничего, что могло бы рассказать о ней, за исключением старой плетеной корзинки с какими-то приспособлениями для рукоделия - ножницами, иголками, клубками шерстяных нитей. Странное напоминание, но я берегла корзинку даже в раннем детстве, когда, оставленная без присмотра, могла разнести по камушку дом.

Именно эти клубки я представила в своих ладонях, собирая, сминая бестолково скачущий огонь в кулаках. Сжимала, скатывала, сминала, пыталась вытянуть нити, представляя мамины клубки, мамины.

Пламя подчинилось не сразу. Оно хотело ползти во все стороны, оно было непослушным и строптивым, но я тянула его, болезненно, упрямо, словно бы вытягивая сосуды или мышечные волокна.

Представить себе порванные нити магии сэра Джордаса оказалось даже легче. То ли мой дар пробуждался в стесненных обстоятельствах, то ли не в меру разыгралась фантазия, но я действительно их видела: темно-серые тонкие нити, спутанные в мохнатые клочки, где-то разорванные, неаккуратно, грубо. Я никогда не любила рукоделие, шить умела постольку-поскольку, но здесь за дело принялась со всем старательностью. Что там говорил мне внутренний голос? Не думай, сосредоточься на ощущениях. Я и сосредоточилась.

Брать собственные нити оказалось, вопреки ожиданиям, ничуть не больно. Я выдергивала их, как перья из подушки, сводила воедино концы разорванных тусклых нитей сэра Элфанта, словно заправская мастерица. Мне просто нравилось видеть, как от вплетения красноватых переливающихся огненных струн магическое плетение оживает. Может быть, факультет смерти дали мне по ошибке? Я определенно не хотела никого убивать. Мне нравилась жизнь.

.. .Узор собрался в единое целое спустя довольно долгое время, трудно сказать по ощущениям, сколько его прошло. Лекарь, устав сверлить меня взглядом, куда-то вышел, так что свою работу я закончила в одиночестве. Сэр Джордас был без сознания, но дышал ровно и в целом чуть меньше напоминал свежеумертвленный труп.

Тогда я тихонько выбралась из лекарского крыла и, никем не замеченная, пробралась в столовую. Завтрак уже закончился, но перед дверями маячил встревоженный Ларс. Конечно, приятель ухватил мне пару кусочков съестного, а запивать пришлось из небольшого фонтанчика рядом. Про утреннюю историю в этот день рассказывать я не стала, все по тем же самой для себя неясным причинам, по которым мне не хотелось, чтобы нас с профессором кто-то видел. В конце концов, это не моя тайна.

А может, я наконец-то стала учиться молчанию.

Глава 20.

Каждая девочка в глубине души мечтает о бале. Прекрасном сказочном волшебном парадном зале с длинными портьерами в пол, музыкантах в черных сюртуках за клавишником и виолинами, волшебной музыке, сияющих светильниках над головой. В честь бала голоса возвращены владельцам на целых два часа. Прекрасное, из самого модного, словно скользящего серебристого шелка платье, украшенное жемчужным бисером и вышивкой в тон, сложная прическа из завитых локонов, заставляющая держать голову высоко поднятой, а спину прямой, тонкие украшения, мягкие кожаные туфельки.. .тихий шепот, проникающий в самое сердце:

- Адепт Ласки, я бы хотела пойти на бал.с тобой!

«Я не могу больше язвить. Жизнь делает это за меня!»

«Сволочь ты, а не мое подсознание»

Что ж, мечта обернулась горячечным бредом - это очень даже в духе бедового адепта Ласки. Вместо меня в восхитительном сверкающем платье стояла невысокая белокурая адептка факультета жизни Крида Вуд и смотрела на меня смущенно и в то же время довольно отчаянно.

- Крида, ты прекрасно выглядишь! - я почти искренняя в своем восхищении. Она настолько прекрасно выглядит, что я хотела бы стащить с нее это платье и надеть его на себя.

«Скажи ей об этом и больше никто никогда не будет тебя донимать»

Лисичка улыбнулась, скромно и кокетливо одновременно. Вот как они это делают?! Честно говоря, в чем-то жизнь парнем оказалась проще. Им не нужно что-то строить из себя, если уж на мелкого тощего Джеймса в штанах на два размера больше нашлась любительница, то на любого найдется. Впрочем, штаны я с помощью местной швеи - был в Академии и такой незаменимый персонаж - укоротила и подшила, так что теперь выглядела бы почти щеголевато, если бы не необходимость скрывать очертания фигуры. Грудь у меня небольшая, но сегодня я ее утянула широким эластичным бинтом, всеми правдами и неправдами выпрошенным в лекарском крыле. Помаявшись какое-то время с завязыванием оного, я сдалась и позвала на помощь Ларса. Вмиг покрасневший приятель закопошился у меня за спиной, завязывая демонов бинт, то и дело нечаянно прикасаясь к моей голой спине и так резко отдергивая руку, словно вместо кожи имела место быть раскаленная сковородка.

Плотная белая рубашка и жилет, а также шейный платок завершали мой образ. В принципе, из меня получился вполне симпатичный мальчик - вот ведь ирония судьбы, -только слишком уж тонкий и не очень высокий. Но не всем же быть рослыми качками, как Джард или тот же Ларс.

Взгляд Криды из-под темных длинных ресниц смущает. Если смотреть на нее мужскими глазами.. .Что значит «мужскими»? Попытаться оценить привлекательность? Что ж, она, безусловно, привлекательна, стройная, нежная, аккуратные черты лица и этакая неосознанная грация движений. Девушка улыбается снова, мне отчего-то тяжело смотреть ей в глаза, я поворачиваю голову и вдруг вижу Ларса. Он широко улыбается, так открыто и радостно, что у меня челюсть отвисает: прямо перед ним стоит Арта в розовом струящемся чем-то, вся в своих пышных неусмиряемых локонах. Она положила руку ему на плечо, словно случайно, и хихикает, как идиотка, хотя я прекрасно знаю, что она умна и расчетлива, а это все - не более, чем игра. Должен бы знать и Ларс, но.

- Мисс Вуд, я с радостью провожу тебя, вот только по поводу танцев вынужден огорчить, к сожалению, подвернул с утра лодыжку на тренировке.

«Учитесь, парни. Никто не сможет научить вас динамить девушку лучше самой девушки»

«Сегодня говорю я, а ты молчишь. Просто молчишь, понятно?»

Я беру Криду за ладонь и веду ее в бальный зал, ощущая, как ее тонкие изящные пальцы подрагивают в моей руке.

Дурацкая ситуация.

***

Музыканты в зале действительно были, целых трое, помимо игральщиков на клавишнике и виолине я увидела совершенно незнакомый мне инструмент: длинная деревянная дуга, изогнутая на манер огромного охотничьего лука, была испещрена множеством тонких серебристых струн. Музыка просто заворожила меня - легкая, сама вся какая-то серебряная и переливающаяся на слух, она чаровала, уносила мысли в дальние дали. Верная своей новой привычке, я почти что вижу магию этой музыки - подобные струнам, но куда более тонкие длинные серебристые нити обвивают инструмент, пальцы молодой игральщицы, соскальзывают и проникают в воздух. Мне трудно определить стихию этой магии (если допустить, что она вообще есть), скорее, ближе к воздушной.

Я не танцую. В нашей хуторской школе были танцы, второй после физкультуры мой персональный фаворит по прогулам.

«А надо было прогуливать домоводство! Вот никакой способности к предсказаниям!»

«Яговорю, ты молчишь, помнишь?» «С кем это ты собралась говорить, если все танцуют, а ты стенку подпираешь ?»

Однако долго в одиночестве подпирать стенку мне не пришлось. Сначала ко мне присоединился Бри - тот самый, немного похожий на Габриэля мальчик, потом, неожиданно, Алекс - неожиданно потому, что этот высокий и худощавый адепт факультета жизни почти все свое время проводил с девчонками-однокурсницами, и мне было странно, как же так он не охмурил ни одну из них. Потом подскочил Джард с таким хитро-вороватым выражением глаз, что для меня оставалось загадкой, как присутствующие на празднике леди Адриана и сэр Алахетин не скрутили его с целью немедленно профилактически запереть на пару дней или хотя бы допросить.

В руках у Джарда был поднос с изящными серебряными бокалами на тонких ножках. Такие бокалы были расставлены на столиках по периметру всего зала, и в них печально бултыхался какой-то ягодный кисловатый сок.

- Спасибо, но нет, - замотала я головой, уклоняясь от настойчивой любезности нашего стихийно провозглашенного старосты.

- Пей! - промычал тот, почти не разжимая губ. - Это особый секретный напиток.

- Откуда? - оживился Бри, цапнул стакан, сразу же сделал глоток, закашлялся и покраснел. - Ого...нет, правда, откуда?!

- Небо послало! - воздел руки к потолку Джард. - Смотрю, скучаете стоите...Непорядок!

Алекс тоже отпил, выпучил глаза и только что на месте не завертелся. Я подозрительно принюхалась к бокалу. Запах был сладковатый, немного щекочущий и острый.

***

Мне доводилось пробовать алкоголь, сам отец не пил никогда, даже пиво (твоя мама этого бы не одобрила!), но умел неплохо готовить, а некоторые мясные блюда мариновались в винах разных сортов. Однажды я с революционным демаршем заявилась к отцу и потребовала немедленной дегустации запретной и взрослой жидкости. Отец, к моему вящему удивлению, не препятствовал стремительному переходу взрослеющей дочери во взрослую жизнь, более того, он с явным удовольствием налил мне полстакана чего-то темного и густого на вид. Что я вам скажу.. .крепчайший руанский ром у меня тогда не пошел.

«Еще как пошел. Только не в ту сторону!»

Но сегодняшний напиток был легким - на цвет и запах, а на вкус («Эй, эй, а может, ограничимся одним глотком?!») совершенно ни на что не похожим. Прозрачная, розоватая жидкость пощипывала язык, нёбо, десны, холодила и одновременно согревала. Огонь внутри меня колыхнулся жадно и живо.

Где-то в другом конце зала я увидела Ларса. Вот уж кто не подпирал стенку и сегодня явно был нарасхват. Помимо Арты он танцевал уже с четвертой девушкой, на сей раз с каштановыми волосами. Совершенно непохожей на меня девушкой. Совершенно.

- А ты, Джеймс, уже явно с этим делом знаком? - смеется Бри. Какая чушь, ведь это, кажется, только второй стакан. Или третий?

- Ну, ты хоть не пались так явно, - шипит Джард. - Это запрещено, вообще-то.

Почему у меня так кружится голова? Или это кружатся люди вокруг? Немые статисты, озвученные неведомыми актерами. Безумно быстрые, безумно яркие, безумные, безумные... Я и не знала, как устала: от непривычных и утомительных занятий, от своей вынужденной игры, от молчания, от.. .одиночества. От неуместных воспоминаний, от невозможности с кем-либо их разделить, от какого-то тревожного предчувствия, охватившего меня с тех пор, как я узнала ректора Лаэна, от всех этих тайн.

Разноцветные нити уже опутывали весь зал, музыкантов, инструменты, тяжелые подсвечники, светильники, смазанные силуэты адептов.

Спустя какое-то время дымка бесшабашного безразличия охватила меня целиком. Кажется, я что-то напевала. Мы с Алексом - или с Бри, какая, в сущности, разница? -мерялись силой рук, но никто не мог победить. Джард вручил мне подарочное перо первокурсника и несколько минут мы развлекались тем, что писали в воздухе известные матерные слова и дружным шепотом угадывали написанное. Мы с Тони хихикали друг у друга на плече, и он, кажется, учил меня танцевать, уверяя, что не видит другой причины мне стоять в стороне. Потом был какой-то провал, темнота, сквозь которую я увидела чьи-то глаза, тревожные, яркие, рысьи, холодная рука прижалась ко лбу, после чего я вдруг оказалась стоящей у лестницы мужского общежития, а мою руку сжимали раскаленные ладони Ларса. Я споткнулась, упала на землю и засмеялась, завозившись в пыльной земле руками и ногами:

-Я ангел! Ларс резко поднял меня на ноги и потащил вперед.

Я все же остановилась, заглянула ему в лицо - ничего рысьего там не было. Провела пальцами по щекам - от пыли оставались темные полосы.

- Что? - тревожно спрашивает Ларс. - Джей, ты что?

- Ты похож на енота! - хохочу я.

Ступеньки убегают из-под моих ног.

- Мне! Не! Надо! Было! Пить! - я смеюсь и не могу остановиться, хохот переходит в какое-то невнятное бульканье, неожиданно на глаза наворачиваются слезы, и я сажусь прямо на ступеньки, потому что подгибаются ноги.

- Вставай, Джей, надо идти, ну же, осталось немного! - в отличие от меня Ларс кажется совершенно трезвым. И правильно - мне вдруг становится ужасно обидно, слезы градом катятся по щекам. Ларсу не надо поддерживать идиотскую тайну, ему нет нужды постоянно тревожится о спадающих с бедер штанах и прочей чепухе. Он не знает, каково это, когда ты так отчаянно некрасива, и ни один симпатичный парень, а точнее, один симпатичный парень никогда. Я уже сама не могу понять, смеюсь я или плачу, напряжение последних дней, нагрузки, к которым я не привыкла, иссушающее молчание, прочее - толчками вырываются из моего тела, руки трясутся и зубы клацают - это могло бы быть даже смешным, но. Ларс опускается рядом и обнимает меня, а я, неожиданно для себя, обхватываю его за шею. Он такой сильный, широкоплечий, надежный, может быть, мне действительно хватит сожалеть о мимолетной детской влюбленности? Ларс заглядывает в глаза, его взгляд - теплый, шоколадный, мягкий, согревающий душу взгляд. Он вдруг целует меня в щеку, собирая губами слезинки, еще и еще, вот сейчас он поцелует меня по-настоящему, первый раз в моей жизни, и что-то внутри тренькает жалобно и тревожно, в предвкушении и.. .отчаянии, вот-вот, и...

Я ощущаю посторонний взгляд, острый, как лезвие, и резко отстраняюсь от Ларса, так резко, что зажатое в руке перо выпадает из руки и планирует вниз по ступенькам, прокладывая дорогу тяжелым металлическим кончиком к черным ботинкам, таким чистым, словно их только что сняли с витрины обувной лавки. Мой взгляд скользит выше, по чьим-то стройным ногам - и брюки на них нормальные, совершенно не мешковатые, -машинально отмечаю я. Белая рубашка без единой складочки, блестящие медью пуговицы. Выдыхаю скопившийся в легких воздух и наконец-то смотрю в лицо. Чуть осунувшееся лицо с узкими скулами, в обрамлении длинноватых платиновых прядей. Голубой глаз смотрит на меня нежно и чуть печально, зеленый, как и раньше, -насмешливо.

Его не могло тут быть. Только не он. В черном плаще адепта Академии Безмолвия за спиной, с небольшим кожаным саквояжем ступенькой ниже. Только не он, только не здесь, не сейчас, когда я почти выбросила его из головы, когда Ларс и я.

- Привет, ребята, - Габриэль смотрит на нас с усмешкой. - Смотрю, а лица-то знакомые.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, объяснить, спросить.. .и не могу произнести ни слова. Два часа после заката миновали, и я только открываю и закрываю онемевший рот, как выброшенная на берег рыба, пока Габриэль проходит мимо и (безо всякого провожатого) открывает дверь комнаты напротив. Той самой, что облюбовал призрак Анны. Сейчас мне на это наплевать. Я вскакиваю, чуть не упав, запутавшись в полах своего плаща, бегу за Габриэлем, буквально врезаюсь в закрытую дверь. Ларс молча, с окаменевшим лицом, хватает меня за руки и так же молча тащит в нашу комнату. Он не подходит ко мне, пока я корчусь на кровати в беззвучных рыданиях, просто делает вид, что что-то читает, и я за это ему благодарна.

Глава 21.

- Некромантия не изучается на первом курсе, - хмыкает профессор Джордас. Он сидит в своей излюбленной позе - на преподавательском столе, болтая ногами. Выглядит отлично, свежий цвет лица, хищный взгляд нет-нет да и вырывается из-под длинных темно-рыжих ресниц. - Можно подумать, вам всем жизненно необходимо в семнадцать лет поднимать трупы! Адепт Тони, не пяльте так на меня глаза, я прекрасно знаю, что вам уже восемнадцать, но принципиально это ничего не меняет. Итак, дорогие мои молчуны и тихони, прежде чем приступить непосредственно ко взаимодействию с мертвым телом -или с живым телом, скажите-ка мне: что такое магия? Ах, да, сказать-то вы не можете, но давайте порассуждаем. Есть ли магия что-то внешнее, искусственно, извне возлагаемое на объект, или внутреннее, рождающееся изнутри? Не торопитесь ответить.. .адепт Бри, не надо так укоризненно на меня смотреть. Не торопитесь ответить внутри себя.Побудьте с вопросом. На самом деле, правильного и единственного ответа не существует, но от того, как вы решите для себя, зависит ваш дальнейший путь как мага. Или магички, адептка Арта.

Я сижу за деревянным столом, по правилам Академии адепты сидят по-одному.

Столешница учебного стола удивительно гладкая, ровная, отполированная бесчисленными локтями адептов. Удивительно, что никто из них не оставил на ней никаких следов. Особенно учитывая невозможность общаться другими способами. Но

факт остаётся фактов - блестящая поверхность абсолютно чиста. Тихонько царапаю её кончиком пера. Остаётся крошечная зазубринка. Может, стол самовосстанавливающийся, как шиповник? Пытаюсь надавить сильнее - и вдруг перо резко вспыхивает. Огонь не обжигает меня, но перо успевает слегка обуглиться, прежде, чем я гашу его хлопком ладони. Кошусь на сэра Джордаса, но он, кажется, вовсе меня не видит.

И ничего не говорит по поводу той странной истории. А я не спрашиваю. С самого начала я решила, что тайна профессора останется тайной ото всех. Но мне было странно, что теперь он абсолютно равнодушен ко мне. Может быть, потеряв сознание тогда, когда я склеивала его магические нити своими, он потерял и память?

Как бы то ни было, согласно новому расписанию, видится с сэром Джордасом нам придется регулярно, чуть ли не ежедневно. И я пока не могла для себя сформулировать, рада я этому или нет.

В шаге от моего стола стоит стол Г абриэля. Этот невероятный факт никак не укладывается в моей черепушке, но это так - стоит повернуть голову и я вижу его.

Светлые волосы закрывают от меня лицо, склоненное над бумагой, виднеется только тонкая дужка очков. Мне все ещё стыдно смотреть ему в глаза, хотя со времени прибытия Габа прошла уже неделя. Отрыдав, утром я стояла на лестничной клетке. Мне было без разницы, что подумает обо мне Ларс, что подумает обо мне Габ, сама я о себе совершенно в этот момент не думала. Через несколько сотен тягучих, как карамельный сахар, мгновений, дверь комнаты Габриэля открылась. Он никак не отреагировал, не дернулся, не вздрогнул... Просто чуть наклонил голову, отчего очки слегка сползли на нос, приоткрывая его удивительные глаза.

- Доброе утро, - бесстрастно сказал Габ. - Знаю, что ты не можешь ответить, Джей, скоро, надо полагать, не смогу говорить и я, но пока. Не суть, почему я здесь, один из адептов с первого курса ушел, так что появилась возможность присоединиться к вам. Эла в восторге, она считает, молчание пойдет мне на пользу. Ты неплохо выглядишь, подрос, хотя все равно еще слишком мелкий для адепта. Рад, что вы с Ларсом все еще вместе. Кстати, у меня в комнате презабавный призрак. Ее зовут Анна. Интересно, можно поменять призрака девушки на призрака парня или собаки? Пока я принимал душ, она подобострастно шуршала моим полотенцем и, кажется, подглядывала.

Как это.. .непривычно. То, что он здесь, то, что он говорит - так много, словно ему.. .тоже хотелось многое мне сказать. То, что он так близко. И я, ничего не могущая сказать, делаю шаг вперед и просто обнимаю его за плечи. Несколько мгновений Габ стоит неподвижно, потом неуверенно проводит ладонью, нет, кончиками пальцев вдоль позвоночника от поясницы к шее, касается коротких волос. И за этот миг я готова стерпеть все, что угодно.

***

Вечером после заката мы собираемся на наших с Ларсом излюбленных камнях, несколько моментов смотрим друг на друга. Габ и Ларс пожимают друг другу руки.

- Как там Эла? - первым нарушает неловкое молчание Ларс.

- О, Эла прекрасно. Разносит Академию Стихий по кирпичикам, отрывается на еженедельных балах, каждый раз с новым поклонником.

- Что ты делал этот месяц?

- Учился там же, на факультете воды, - Габ пожимает плечами, присаживается на корточки над лужей, держа в руках тонкую веточку, и начинает рисовать ею по воде. Следы тают, но не сразу и мы несколько мгновений можем полюбоваться на небольшой шарж лица смеющейся Элы.

- Не понравилось?

Как и говорил Габ, одного из адептов, Стена Берда, мы утром после бала не досчитались. Это был тихий («Что-то разноглазик окончательно лишил тебя ума в целом и чувства юмора в частности»), какой-то хилый, болезненный на вид мальчик. Что был, что не был, похоже, его отсутствия мало кто заметил, хотя, по словам доблестной администрации, случайных людей здесь быть не могло. Хочется верить, что парень сделал свой выбор самостоятельно и добровольно

(«Или его тщедушное тельце сэр Лаэн потащит этой ночью на кладбище»). Что касается Габриэля, то его появление уже на утренней тренировке не осталось незамеченным. Он молча кивнул всем и каждому, и в глазах девочек с факультета жизни я прочитала слаженное томление.

«Он еще ни разу не твой, а ты уже ревнуешь?!»

«Ты мой внутренний голос, ты должен меня поддерживать, а не провоцировать»

«Я твой внутренний голос, а не наёмный работник по контракту, я тебе ничего не должен»

Габриэль был в прекрасной физической форме, легкий и быстрый, как эльф. На завтраке он сел с нами за один стол, и я подумала, могла бы леди Адриана или сэр Джордас так же безапелляционно заявить ему: «Вам не стоит учиться на моем факультете»? Мне казалось, никто не может выбирать за Габриэля, где и чему ему учиться.

.. .И он выбрал Академию безмолвия. Зачем? Почему?

«Ты еще подумай, что он так по тебе соскучился, зефирка ты ванильная»

Нет, так я не думала. Мне трудно было разобраться в его эмоциях и чувствах, но не стоило мечтать о несбыточном. На наши настойчивые вопросы Габ ответил, что в Академии стихий ему не понравилось, так что они с родителями еще раз все обсудили, внезапно выяснилось, что в Академии безмолвия освободилось место и.

«Ну да, конечно, всемогущий сэр Энтони! Как удобно все валить именно на него»

- Габ, как зовут твоего отца? - неожиданно спросила я.

Тот посмотрел на меня с некоторым недоумением:

- Энтони Фокс.

- А ты уже говорил мне об этом раньше?

- Не помню, - абсолютно искренне сказал Габ. Я почувствовала, что это было искренне на контрасте. Потому что совершенно очевидно, что на вопрос о причинах поступления сюда Габриэль врал.

Глава 22.

- Слушай, - говорю я Ларсу, пользуясь тем, что Г абриэля задержали после занятий по какому-то бредовому поводу - преподаватели к нему, похоже, тоже не равнодушны. -Мне завтра нужно в город.

- Зачем? - удивленно смотрит Ларс.

- Затем.

Объяснять ему, а уж тем более Габриэлю, что некоторые женские дни требуют особых средств, я никак не могла. Даже под страхом смертной казни. - Мне нужно одно.. .лекарство.

Демонова конспирация! Демонова клятва!

- Какое еще лекарство?!

- Такое.

- Так попроси в целительском крыле.

Демоны, демоны пожри их всех.

- Мне. Нужно. В город.

- Попроси помощи у леди Сейкен, - кажется, Ларс интуитивно что-то понял.

В принципе, это мысль. Но обращаться к странной леди.. .Не хотелось.

«Есть одна идея»

Иногда я кажусь сама себе ненормальной. Вот как сейчас, например. С одной стороны, я могла поклясться, что никаких, ни малейших идей по поводу того, как выбраться в город и при этом не заработать гарантированное отчисление, у меня нет. Но в то же время..

Вообще, на территории Академии, неподалеку от женского корпуса, а точнее, между женским корпусом и лесом, имела место быть торговая лавка. Торговал там смурной мужичок, молчаливый, как и всё и все тут. В лавке продавались разные мелочи, средства для ухода за собой, в том числе и то, что мне было так нужно. Деньги у меня были, отец дал с собой вполне нормальную сумму, а еще не реже раза в месяц у желающих отправить весточку домой забирал письма почтовый экипаж. Я уже успела отправить отцу письмо с кратким и не совсем честным изложением происходящих событий, но. все это были мужчины! Вообще, я никогда не оказывалась в таком насквозь мужском обществе. Поделиться своим секретом с Артой или адептками с факультета жизни я не могла, а просить их о такой странной услуге, не рассказывая обо всем. Словом, вопрос надо было как-то решать. И на его решение у меня оставалось только несколько дней.

«Завтра воскресенье. Тренировка тела закончится примерно в 10.00. Потом перерыв и завтрак. После завтрака из Академии выезжает экипаж за продуктами на следующую неделю»

Я смотрю на Ларса. Ларс сидит на камне, бросает об землю маленькую сферу и возвращает ее телекинезом обратно в ладонь. Совершенно невозмутимо. Кажется невероятным, что он не слышит голосов в моей голове.

«Это какая-то бредовая авантюра. Даже если я выберусь незаметно, в чем я очень сомневаюсь, как я вернусь обратно?»

«В городе экипаж пробудет не более двух часов. Со всеми лавочниками уже давно заключены необходимые договоренности, товары готовы. Последним всегда берется молоко у молочника. Там заберешься в прицеп и готово. Подговори своих парней, чтобы подождали экипаж обратно и отвлекли извозчика»

Моих парней!

«Не цепляйся к словам. Вспомни второкурсников. Кто-то не хотел становиться таким же дохлым?»

- Привет, - Габриэль подходит к нам. - Чем завтра займемся? Предлагаю организовать зверское убийство. Сэр Алахетин уделяет мне слишком много внимания. Он отнял не менее пяти минут блаженного говорения, скотина ученая!

- Организовывайте, - киваю я. - Если что, я в деле, но только не завтра.

- У тебя какие-то планы? - зеленый глаз иронично щурится, а голубой безмятежноспокоен.

- У Джеймса свидание в городе, - трагическим шепотом сообщает Ларс. - И он предлагает нам подставиться под отчисление, дабы прикрыть его блудливый побег к очередной красотке.

^{- Да н}у?

- Ты не смотри, что он мелкий и бледный, как моль. Наша Крида, когда он ее на бал вел, розой цвела и пахла от радости, да и Арта - со мной танцует, а сама все Джеймс да Джеймс, - мстительно продолжил это мерзавец, еще пару мгновений назад считавшийся моим лучшим другом.

- Ларс, не болтай чушь, - решительно говорю я. - Мне нужно пробраться в задний короб экипажа, который поедет за продуктами в город. А потом вылезти. Ваша задач отвлечь кучера. Можете хоть целоваться, лишь бы он не смотрел назад.

- Один - один, - Ларс крякнул. - Ладно. Целоваться - это, пожалуй, чересчур, но что-нибудь придумаем. Может, Г аб привлечет свою новую подружку?

- М? - Габриэль отвлекается от каких-то своих мыслей, надеюсь, не связанных со словами Ларса о моей популярности, и недоуменно смотрит на него. - Какую еще подружку?

- Анну. Прозрачную и бесплотную, зато крайне удобную тем, что ей не надо дарить подарки.

- Да ладно, она довольно милая девушка, - хмыкает Габ. - Немножко странная, помешанная на парнях и не особо разговорчивая, но кто знает, что будет с нами за чертой. Только вряд ли она поможет Джеймсу. Она вроде не сильно тебя жалует, уж извини. Каждый раз, когда я иду к вам в комнату, верещит и волосищами своими размахивает.

- Переживу, - я инстинктивно почувствовала, как заканчивается отведенное нам время. -Должна же хоть одна девушка меня не любить. Давайте обсудим завтрашний план.

- Не хочу показаться бестактным, но это точно стоит возможности быть отчисленным? -спросил Габ.

- Точно, - мрачно сказала я. - Ты даже представить себе не можешь.

***

Большой и тяжелый экипаж, именуемый у нас в народе «спальником», потому что его размеры вполне позволяли вытянуться в полный рост даже взрослому мужчине, был обит кожей и темный сукном. В него было запряжено аж четыре лошади, такие же смирные и молчаливые, хотя - кто их знает. Может быть, заклинание молчания было наложено и на них. Представив сэра Алахетина, творящего заклятия у бархатных лошадиных губ, мы с внутренним голосом нервно хмыкнули. Рядом с кучером сидел наш лавочник, переговариваться мужчины, собственно, не могли, а потому просто солидарно курили и ждали неведомо чего. Эта пауза была мне на руку.

Сзади спальника находился внушительного объема короб, деревянный и тоже обитый кожей. Крышка была открыта, а короб - пуст - мы с Габриэлем уже проверили. Но поскольку оставалась какая-то гипотетическая возможность, что перед отъездом что-то туда положат, я решила забраться в нее в последний момент. Короб был довольно высоко над землей, поэтому распределение сил было такого - Ларс добровольно вызвался устроить отвлекающую заминку, а Габриэль - подпихнуть меня.

- Больно надо, - фыркала я, но он только отмахивался. Что ж, в принципе, мы с Ларсом могли бы и без него обойтись. От этого почему-то было грустно.

Внезапно ворота стали открываться - медленно и почти бесшумно. Первый раз за месяц с лишним со дня прибытия я фактически стояла перед открывающимися воротами и.. .нет. Я не хотела отсюда уходить. Странно, что все так изменилось за какие-то пару недель.

Огромные деревянные колеса неожиданно заскрипели с хриплым протяжным стоном, и экипаж резко дернулся, отчего сидящие спереди мужчины опасно накренились в разные стороны. Я, притаившаяся за широкими стволами растущих по обе стороны от ворот вязов, не могла видеть подробностей, но догадалась, что колеса по-простому всосались в рыхлую после ночного дождя землю.

«А подойти, закурить попросить он не мог? Жестами, жестами. Если заподозрят магию, будут настороже...»

«Не отвлекай меня»

Мужчины уже собирались соскочить, но тут Ларс выступил и, виновато качая головой и размахивая руками, стал делать руками какие-то колдунские пассы. Земля под колесами заходила ходуном, а мужчины нахмурились, но особого раздражения не проявляли, дезориентированные ярким раскаянием молодого адепта, что-то напортачившего с магией земли.

Мы с Габом рванули вперед. Колыхания экипажа были в мою пользу, но действовать необходимо было совершенно бесшумно, что-что, а создать шум Ларс никак не мог. Габ, как более высокий, распахнул крышку, а я, с удовольствием ощущая, насколько более сильным и подтянутым стало тело, подтянулась, влезла на небольшую ступень и забралась в короб. Там было почти просторно - еще одна я поместилась бы без особых проблем, пахло сыростью, но запах был не противный, просто непривычный. На дне обнаружились какие-то мелкие крошки и кусочки... старательно придерживая тяжелую крышку, я стала аккуратно опускать ее, одной рукой доставая из кармана заранее приготовленную толстую ветку - крышка не должна была закрыться плотно. В этот момент я вдруг увидела лицо Габриэля. Вместо того, чтобы тихо отбежать от экипажа, мой сумасшедший приятель залез на ступеньку, открыл крышку и тоже полез в короб.

«Идиот!»

«Не могу не согласиться»

Единственной доступной мне формой протеста было как следует пнуть разноглазого идиота, из-за которого вероятность нашего обнаружения возрастала в разы. Впрочем, вдвоем с Г абом, худощавым и тонким, но высоким, в укрытии стало тесно. Я ощущала прикосновение его рук и ног, но переполнявшее меня возмущение требовало выхода и я не нашла ничего лучше, чем со всей силы ущипнуть парня за открытую шею. Еще и еще. На четвертый раз Габ ухитрился перехватить мою руку. Я совершенно забыла о вылазке, о кучере и его помощнике, о безопасности, и ладонь Габа неожиданно легла на мои губы -бессмысленным, но понятным жестом, и я замерла. Короб потрясывало, «спальник», очевидно, ехал. Габ вытащил зажатую в моей другой руке ветку, подложил ее между крышкой и стенкой короба, и лишь тогда убрал ладонь с моего рта.

Было душно. Нет, не так. Было жарко. Совершенно неуместные ощущения, но близость Габриэля в тесном, темном коробе внезапно затопила сознание, так же, как до этого затопила злость. Сквозь узкую щель просачивалась мерцающая полоска света, позволявшая мне урывками видеть лицо Габриэля.

«Никто не узнает, - подумалось мне. - Что бы я сейчас не сделала, ему никуда от меня не деться. Никто не узнает»

Практически не контролируя собственное тело, я протянула руку и коснулась его щеки -почти такой же гладкой, как у меня. Габ вздрогнул под моими пальцами, но не отодвинулся, не сморщился, не оттолкнул. Просто сидел, пока я проводила рукой по его лицу, по волосам - не вожделенно, а почти благоговейно, как слепая - по лицу ребенка, которого никогда не сможет увидеть. Его скулы, лоб, нос, брови - такие аккуратные для парня, даже тонкая оправа очков - всё вызывало во мне восхищение, трепещущую, почти болезненную жаркую нежность. И только когда моя рука спустилась к вороту его рубашки, Габ перехватил ее своей рукой, сжимая пальцы - не грубо, но сильно. Мы посмотрели друг другу в глаза, уже привыкая к темноте, как привыкли к тишине и отсутствию слов.

«Никто не узнает, - мне так хотелось ему это сказать, что затряслись пальцы, и эта бредовая мысль никак не желала покидать голову. - Можно всё, никто не узнает».

И Габриэль вдруг, то ли услышав меня, то ли просто сдаваясь общему на двоих безумию, притянул мою ладонь к губам и поцеловал. Целовал ладонь и пальцы, запястье, и я перестала дышать, ощущая на коже его влажное, теплое дыхание, прикосновение мягких губ.

Глава 23.

Прекратившаяся тряска свидетельствовала о том, что «спальник» добрался до первого остановочного пункта. В принципе, мы давно уже были к этому готовы - в какой-то момент неровная проселочная дорога сменилась мощеной городской, копыта лошадей зацокали бодрее и громче. Наваждение, притянувшее нас с Габом друг к другу, схлынуло после особо резкого толчка экипажа. Отодвинуться мы не могли и потому просто одновременно прикрыли глаза. Вероятно, Габ-таки вспомнил, что рядом с ним сидит не какая-нибудь яркая разбитная красотка, а, по меткому выражению Ларса, бледная моль Джеймс, мелкий неуклюжий парень. Очень странный парень, надо сказать. И я, кстати, тоже об этом вспомнила.

Внутренний голос, надо отдать ему должное, обошелся без комментариев, и я могла собраться с мыслями перед вылазкой. От сопровождения Габриэля надо избавиться, не заблудиться и не потеряться. Молочник! Лекарская! В Тороне, ближайшем к Академии по моим прикидкам городе, я не была ни разу - все мои выезды ограничивались Ринутой, тем самым городком, по чьему кладбищу мы с Габом имели счастье пробежаться.

Итак, в Тороне мне нужно было быстро отыскать лекарскую лавку, и объяснить, что понадобилось немой коротко стриженной девице в мужском наряде. При этом не попасть в приют смятенных духом. Честно говоря, была определенная надежда на то, что за пределами Академии немота рассеется, но - увы. Дело было не в территории, а в нас самих.

Дождавшись окончательной остановки, мы какое-то время посидели неподвижно, прислушиваясь. Снаружи уже не было привычной нам тишины - где-то ржали лошади, переговаривались - ну надо же! - люди, кто-то даже, какая неоправданная роскошь, кричал. Мне вдруг стало страшно покидать свое убежище, страшно, что экипаж уедет и мы никогда его не найдем.

«Ну ты и дура. Маршрут всегда один и тот же - злаки, их положат внутрь, овощи и фрукты - тут уже прицепят прицеп, потом мясо и молоко. Валите быстро. Долго стоять спальник не будет»

«Где я потом найду молочника? А если мы опоздаем?»

«Валите, кому говорю»

Я пихнула Габа локтем, приподняла крышку и выскользнула из короба, как змея, стараясь не обращать внимания на онемевшие в дороге ступни. Не оборачиваясь и не оглядываясь, шмыгнула вперед и завернула за первое попавшееся на глаза препятствие - им оказалось совершенно поразительное сооружение: каменная статуя девушки, в высоко поднятых руках которой было застывшее каменное пламя. Из искусно вырезанного ручного костра во все стороны разлетались струи воды, падая в основательную каменную чашу, из центра которой и возвышалась женская фигурка.

«Фонтан»

«Чего?»

«Это называется фонтан, как таких неучей только в академии берут»

Через мгновение рядом оказался Габриэль, его светлые волосы сияли в лучах полуденного солнца. Мы осторожно выглянули - кучер с помощником, нагруженные тюками, подходили к стоящему экипажу. Я выдохнула и огляделась. Брызги воды освежали лицо, многочисленные ряды торговых лавок пестрели вокруг небольшой круглой площади, проходившие люди, деловые и удивительным образом беззаботные одновременно, казались какими-то фантасмагорическими существами... Меня охватила эйфория свободы, и я позволила ей побушевать пару мгновений внутри, прикрыв глаза и совершенно нелепо улыбаясь. А когда я открыла глаза, Габриэль стоял передо мной, протягивая огромного красного леденцового петушка на деревянной палочке.

***

Мы побродили, не особо удаляясь от площади, пока я сосала леденец, словно маленькая. Мне так хотелось взять Габриэля за руку, но это желание я переборола - всему есть пределы, и с небес на землю придется опускаться очень скоро. Изображение зеленой черепахи - всеобщего символа лекарей над входом в небольшую лавку - я заприметила довольно быстро и уже сделала шаг в нужном направлении, но.

«Не сюда»

Габриэль покосился на меня, застывшую на пороге. Что ж, дорогой друг, если тебе кажется, что Джеймс ненормальный, то тебе не кажется. Иначе как ты можешь объяснить то, что на входе в самую обычную лавку он вдруг застыл соляным столбом, при этом лицо его приобрело самое что ни на есть мученическое выражение, а потом этот странный Джеймс Ласки попятился назад и, сделав неопределенный жест рукой, свернул в темный неприглядный и узкий переулок - не сразу и заметишь. По этому переулку, где практически не было ни людей, ни лавок, Джеймс сосредоточенно прошагал добрых две сотни метров, что-то беззвучно шевеля губами, а потом остановился перед двумя неприметными плотно сомкнутыми деревянными створками, безо всяких символов и постучал каким-то странными ритмом - два раза коротко и быстро, пауза, три раза коротко и быстро.

«Какого демона ты меня сюда привел? Мне не нужны твои тайны, мне нужно купить то, что мне нужно и вернуться обратно! Ты вообще подумал, что я должна буду объяснять Габу?!»

«Либо это твой парень и он тебе доверяет, либо пошел он к демонам»

«Он не мой парень, что нам здесь нужно? Что мне здесь нужно?!»

«Я продиктую. Напишешь на листочке, это не так уж дорого стоит»

«Понятно, я пошла отсюда. Я не буду играть втемную, тем более с самой собой» «Но ты уже играешь»

Я выдохнула и постучала условленным стуком. Небо его знает, откуда все эти сведения появлялись в моей голове, но в одном внутренний голос был прав - мой огонь, слишком капризный и своевольный в своих пристрастиях, следовало держать в узде. По словам моего alter ego в данной практически подпольной и тайной лавке имелось подобное средство, нацеленное на усмирение огненной стихии. Не то что бы это было так уж необходимо, но...

Дверцы распахнулись, я повернулась к Габриэлю и строго скрестила перед собой руки, а затем, для достоверности, ткнула пальцем на небольшую покосившуюся скамейку поблизости. После чего вошла в лавку, не ощущая и сотой доли решительности, которую, как хотелось верить, демонстрировала.

***

Тихонько прогундосил колокольчик, едва слышно.

В лавке было темно, тихо и совершенно, совершенно.. .обычно. Высокие стеллажи, на самых верхних полках - темные обложки книг, ниже - всякие разные склянки, банки, как в любой другой лекарской лавке. Были и полки с деревянными гребнями, полки с разными косметическими баночками и скляночками, на которые я покосилась не без сожаления. Если бы я была в любой другой академии, я могла бы. Ко мне вышла хмурая высокая женщина неопределенного возраста, с лицом, похожим на плохо пропеченный блин, в мятом коричневом платье. Оглядела меня с головы до ног. Хмыкнула.

- Ну? - только и произнесла она.

Я торопливо поклонилась, показала на губы и мотнула головой, достала из кармана листок и графитный карандаш - насколько же он был удобнее, чем перо! Огляделась в поисках твердой поверхности, ничего не нашла - прислонять листик к полке показалось мне невежливым. Я мысленно помянула демонов и опустилась перед женщиной на корточки, быстро нацарапав две строчки - в первой было то, что надо мне, во второй - то, что продиктовал мне внутренний голос. Женщина прочитала, подняла на меня глаза -серые, умные, усталые.

- Какие интересные запросы у мальчика.. .Неглисиум, серьезно? Лет двадцать никто не просил подобное. Что ж, подожди здесь.

Я осталась одна, и, не в силах удержаться, подошла к «косметическим» полкам. О предназначении склянок оставалось только догадываться, ни одна из них не была подписана. Я благоговейно протянула руку и прикоснулась к стеклянному боку одной из них - на руку дыхнуло холодом. Вероятно, магическим образом на полках поддерживалась более низкая температура для сохранения свежести продукции. Вот это красное нечто, вероятно, наносится на губы. или на щеки? А вот это зеленое.? М-да. Будучи воспитываемой отцом и практически не имевшей никаких взрослых женщин в своем постоянном окружении, я имела самые смутные представления о косметике. Краситься незамужним на хуторе было не принято.

С некоторым сожалением я отошла от косметического стеллажа и пошла дальше. В дальнем углу на каких-то особо ветхих и пыльных - как только не обрушиваются! -полках стояли абсолютно одинаковые банки темного, словно бы закопченного оттенка. На первый взгляд все они были совершенно одинаковыми, но содержимое в них было разным

- то жирные даже на вид, шмотки какого-то жира, то нечто, подозрительно похожее на кровь, то что-то прозрачное и бесцветное, словно вода. В одной склянке мерцали серебром крохотные звездочки. Я не удержалась и протянула руку.

- Стой! - бесшумно подошедшая со спины женщина окрикнула и одновременно схватила меня за плечо, отчего я испуганно вздрогнула. - Ох уж эти адепты, вечно лезут, куда не просят!

Наверное, мой взгляд был слишком перепуганным, потому что женщина успокаивающе похлопала меня по плечу:

- Да знаю я, что ты тут тайком, можно подумать, первый прибегаешь, хотя с такими запросами... - она рассмеялась, смех тоже совершенно не соответствовал внешности -мелодичный, приятный, я бы сказала - аристократичный. - Держи.

Она протянула пакет, я не удержалась и заглянула внутрь. Темная склянка, обмотанная тканью, так, этот объемистый сверток - понятно, а это.

- Я заметила, куда ты смотрел, - захихикала женщина. - Тоже, небось, для подружки, как и все остальное?

В пакете лежала склянка с красной помадой.

***

Я кивнула, расплатилась, испытывая огромную неловкость за свой дурацкий маскарад и вообще за себя - можно подумать, если бы Арта или Крида коротко стриглись, все бы принимали их за парней, повернулась, чтобы идти, но теплая ладонь женщины неожиданно снова легла на плечо, разворачивая меня обратно.

- Как странно. - задумчиво проговорила она, оглядывая меня каким-то новым взглядом.

- А я и не увидела сразу, так тонко. Мальчик, скажи, ты всегда так выглядел?

Вопрос вогнал в ступор. Волосы я обстригла, но и до этого они особенно не росли, максимум до середины спины. А в остальном.

Я согласно мотнула головой. По мнению леди Сейкен, такая внешность была удачей. Ей бы такую «удачу».

- Мне почему-то кажется, что ты должен выглядеть совершенно иначе, - несколько отстраненно проговорила женщина. - Как если бы.. .никто не менял твою внешность, мальчик? Цвет волос, цвет глаз?

Теперь я грустно покачала головой. Вот уж нет, кому это надо? Женщина встряхнулась, словно прогоняя странную мысль, но тут снова гнусаво и жалобно тренькнул колокольчик у входа, и хозяйка сделала пару шагов вперед. Стоя в самой глубине лавки я не могла видеть посетителя, но слышала его шаги - тяжелые, уверенные. Мужские.

- Фра-анц! - почти пропела хозяйка. - Такая неожиданность! Но у меня почти все готово, сейчас принесу. Она повернулась и вдруг резко потянула меня за плечо к небольшому пустому комоду из черного дерева со стеклянными дверцами. Ошеломленная, я почти не противилась ее властной руке, опускаясь на корточки и практически вползая в комод.

Хозяйка тут же прикрыла дверцы и встала, закрывая меня широкой юбкой. От кого она меня прятала? Может быть, это подпольная лавка, а то, что затребовал у меня внутренний голос - запретное вещество, и пришел хранитель порядка..? Пока что я видела только ноги в темных прямых брюках. Я дождалась, пока юбка моей укрывательницы сместиться хотя бы на полпальца в сторону и до боли вытянула шею. Посетитель - высокий представительный мужчина - был в брюках и рубашке, как обычный горожанин, волосы убраны под черную шляпу с широкими полями, но не узнать его я не могла, сердце словно бы шмякнулось об желудок, вызвав болезненный внутренний спазм.

Это был Главный голос Академии безумия, ректор Франц Лаэн собственной персоной.

«Я тут не при чем!»

Да кто бы сомневался.

***

- Доброго дня, Адая, - услышала я приглушенный голос ректора, а дальше - еще более тихий разговор, говорил преимущественно мужчина, тогда как хозяйка лавки вставляла совсем небольшие реплики, и ее голос был практически неразличим - несмотря на то, что женщина спрятала непутевого адепта от неминуемого отчисления, выдавать все секреты она явно не собиралась.

«Габ!» - мелькнула отчаянная мысль. Он же остался ждать меня у входа.. .Мог ли сэр Лаэн его не узнать? Однозначно, нет, на маразматика он все же не походил. А не заметить? Он выглядит спокойным, но кто знает - может, для такого человека отчисление рядового адепта дело совершенно обычное и даже приятное.

- Еще и это? Но сейчас это будет.. .затруднительно, - проговорила хозяйка.

- Мне нужно сейчас, Адая, - громче, с нажимом вдруг произнес ректор. - У меня нет возможности ждать, следующая резусцитация, - я не была уверена, что правильно разобрала мудреное слово, - через семь дней, мне нужно сейчас!

- Хорошо, Франц, - женщина словно сдалась. - Сделаю. Через два дня приходи.

- Сейчас, - ректор почти прорычал, и я, инстинктивно дернувшись, стукнулась затылком о полку. - Я не могу уходить из Академии, когда тебе вздумается!

- Это не готовится за две секунды, - хозяйка тоже зашипела. - Мне нужно подобрать ингредиенты, мне нужно сосредоточиться!

- Можно подумать, я прошу тебя о чем-то сверхъестественном! - я вдруг некстати подумала о том, какая у ректора ведущая стихия, и как она должна себя проявлять, если он злится. - Мне нужно уничтожить это демоново тело, с костями и всей требухой! Адая, всего лишь уничтожить этот демонов труп!

- Франц.

Я вдруг поняла, что не дышу. Мне показалось, что обезумевший ректор одним махом перерезал лекарке горло или что-то в этом роде - настолько резкой была наступившая тишина. Я снова вытянула шею, прижалась лбом и носом к стеклу, рискуя быть увиденной, но изнывая от ужаса и любопытства. Адая была жива. Она обнимала ректора, который склонил седую голову ей на плечо. Черная шляпа упала, и белоснежные пряди соскользнули вниз.

***

«Время, время...»

«Можно подумать, я по своей вине тут сижу»

По своей или не по своей, а пока эти... стоят тут и обнимаются, мне не сбежать. Хозяйка не выдала меня, но она не знает, как я тороплюсь. А где-то там на улице Габ.. .зачем он только за мной увязался!

Тем временем хозяйка и сэр Лаэн почти синхронно сделали шаг назад - теперь мятая темная юбка лекарки снова закрывала мне обзор. Я слышала только ее умиротворяющий шепот.

- Франц, мне нужны хотя бы сутки. Ты же хочешь результата не на один лунный цикл? Я приеду к вам сама и передам тебе. Послезавтра. Хорошо, хорошо, завтра вечером.

- Ради нее, - сказал ректор, и в его голосе мне снова послышалось давление и нотки подступающей истерики.

- Ради нее и ради тебя, - тем же успокаивающим голосом проговорила леди Адая. - Иди, Франц. Мне надо приступать к работе.

Ректор кивнул, наклонился за шляпой - я замерла, так как его лицо оказалось слишком близко от моего. Уставшее лицо. Непохоже на лик злодея, для забавы растворяющего трупы вместе с костями. Впрочем, что я знаю о злодеях.

Ректор вышел не прощаясь, колокольчик обиженно мявкнул. Леди тяжело вздохнула, оперлась поясницей о высокий стол напротив.

- Вылезай. Теперь придется ехать в эту демонову Академию.. .ты же сбежал оттуда?

Я кивнула.

- Я тоже.. .сбегала, - неожиданно сказала женщина. - Ладно, иди. У тебя, наверное, не так уж много времени. И забудь обо всем, что ты здесь слышал! Это не твоего ума дело. Тем более что ты все равно ничего не понимаешь.

Золотые слова, как же они раздражают своей справедливостью и беспомощностью!

Я вышла на улицу, сощурившись от яркого света. Улица была пуста. Постояла пару мгновений.

«Ну, как отсюда выбираться? Сколько осталось времени? Где Габриэль? Где экипаж?» Подождала. Еще подождала. Постучала себя по голове.

Тишина. Внутренний голос молчал. А у меня не было ответов на эти вопросы.

Глава 24

Для начала я огляделась. Переулок выглядел совершенно безлюдным, спрятаться Габриэлю было некуда. Серые пыльные дома, двухэтажные, судя по высоте, плотно примыкали друг к другу, редкие окна, выходящие в переулок, были закрыты или заколочены. Я настолько доверяла внутреннему голосу, что с трудом могла вспомнить даже направление, откуда пришла. Впрочем, какая теперь разница. Мне казалось, с момента прибытия спальника в город прошло не менее половины дня. Что будет делать Ларс, когда поймёт, что мы не вернулись? Я однозначно сошла с ума, доверивщись собственному говорящему безумию и ввязавшись в эту авантюру: в чужом городе, немая, почти без денег.

Переулок внезапно кончился и я снова оказалась среди торговых лавок и незнакомых людей, смотрящих сквозь неприметного мальчишки.

"Хорошо же тебе пригодились твои занятия! - ругала я саму себя. - Тоже мне, магичка!

Что ты можешь вообще? Помедитировать на фонтан? Поджечь опавшую листву?"

Внутренний голос замолчал, а привычка говорить самой с собой осталась. Ладно, расставим приоритеты. Что сейчас важнее - вернуться в Академию или отыскать Габа?

Тут и спрашивать не о чем. Другое дело, что Габ мог вернуться туда силком по указу сэра Лаэна или найти экипаж и... Оставить меня?

Иногда только кажется, что выбор есть всегда. За действия Габриэля я не в ответе, а вот за свои... Без него я никуда не пойду.

Будем исходить из оптимистичного варианта - Габ заметил ректора и предпочел уйти. Значит, он где-то неподалеку. Обойдем окрестности. Тьфу ты, я даже говорю о себе во множественном числе.

Я обходила лавки, заглядывая во все из них, осматривая беззаботных людей, пьющих пиво за столиками у харчевен. Погода разгулялась, небо просветлело, люди - в основном, мужчины средних лет - болтали и смеялись, сидя под полосатыми брезентовыми навесами. Светловолосый юноша в очках на их фоне был бы заметен, как золотой перстень среди насыпи речной гальки. И, как и золотых слитков на речном берегу, его решительно не наблюдалось.

Пройдя еще один переулок я внезапно очутилась в шумной и пестрой разнородной толпе. Женщин здесь было куда больше, встречались и дети - нарядные, радостные. Толпа явно чего-то ждала, Габа здесь быть не могло, но общее ожидание и радость на несколько мгновений захватили меня, и я, уставшая от волнений и суетливой беготни, покорно уставилась вперед. Из высокого каменного дома вышла пара - юноша и девушка, совсем молоденькие, оба в белом - традиционные брачные цвета, радующие светлое небо. Толпа оживленно взвыла, сплотилась и принялась подкидывать вверх белые лепестки и какую-то крупу, я знала об этом обычае, но на нашем хуторе так никогда не делали - виданное ли дело, цветы обдирать и просто так урожай раскидывать! А вот в городе запросто. Зажатая со всех сторон людьми, я не сразу осознала, что происходит. Чья-то ладонь - крепкая, сухая, прошлась по моей спине и, чуть задержавшись на пояснице, уверенно спустилась на ягодицы. Дальнейшее случилось вообще словно само собой - я лягнула прижавшегося сзади наглеца, одновременно резко подалась вперед, толпа каким-то образом расступилась, и я вывались вперед, прямо под ноги молодоженов. Невеста взвизгнула, белое пышное платье заколыхалось прямо перед моими глазами и внезапно вспыхнуло.

Толпа завопила, кто-то схватил меня за плечо, я рванула в сторону, ощущая, как трещит громовыми раскатами в ушах рвущаяся ткань рубахи, и помчалась, словно подстреленный заяц.

- А ну стой! - осознавать, чей это голос, времени не было, я побежала, почему-то зигзагами - ну точно, заяц! - уворачиваясь ото всех подряд. Из какой-то лавки выскочил высокий мужчина в красном поварском колпаке, я не успела отскочить, врезалась в него и покатилась по мостовой, отсчитывая костями булыжники мостовой. Кто-то снова вцепился в плечо, еще целое, и тут же отпустил, взвыв - одежда загорелась, я снова помчалась, не разбирая дороги, хлопая себя по плечу - на коже ожогов не останется, но одежда от огня зачарована не была. Неожиданно впереди показался знакомый фонтан, я вылетела на площадь, мысленно кляня любую охоту - к демонам это мясо, зайцев жалко. Завертела головой - где преследователи, куда бежать?! Несколько человек из отдыхающих у фонтана с подозрением покосились на запыхавшегося чумазого мальчишку в синяках, в наполовину разорванной, наполовину обугленной рубахе - не иначе как мелкий воришка. Погони не наблюдалось. Мысленно наплевав на вся и всех, я присела на каменный бортик фонтана, зачерпнула воды и умыла пылающее лицо. Можно отсюда пить или нет? А у меня еще были тревожные думы, где это сэр Джордас заполучил свои раны... Демонов город! Я посмотрела на безмятежную каменную статую, опустила взгляд на столь же безмятежных людей в кафе и чуть не рухнула в фонтанную чашу от неожиданности. За столиком среди пьющих пиво пузатых мужланов сидели двое. Светловолосый юноша в очках и тонкая девушка с короткими до середины шеи волосами. Она говорила, тихонько покачивая изящной головкой, а он торопливо писал что-то таким же графитовым карандашом, что и в моем кармане.

...Убила бы их обоих.

Гриэла Фокс, экцентричная сестричка Габриэля, как ни в чем не бывало поднялась и обняла меня, ничуть не опасаясь за чистоту своего наряда.

- Привет, красавчик Джейми, я так рада тебя видеть! Судя по всему, твоей целью посещения города было прошение милостыни? Немой, босый (точно, еще и ботинок слетел, пожги меня мое собственное пламя), оборванный...хорошо подают-то?!

Убила бы.

***

Разговор с Габриэлемя оставила на вечер. Мало того, что этот демонов сын кинул меня у лекарской, он еще и отправился на встречу со своей сестрицей, ни о чем мне не сказав. Да, я тоже не сказала ему все детали, но...но... Рядом с Элой я всегда ощущала себя ребенком рядом с ироничным взрослым, который, несмотря на все свои подколы, мог решить любую проблему, и я и бесилась от собственной детской слабости, и радовалась внезапной ничем не объяснимой уверенности в скорейшем избавлении от всех бед.

- Идемте, прости небо, ну вы и идиоты, один краше другого, - хмыкала Эла, хозяйским жестом обнимая меня за плечи. - Ладно, братец всегда ввязывался во всякую ерунду, но ты, Джейми? Поступить в Академию, где вы сидите, как в темнице, без права на побег? Между прочим, заключенных держат в тюрьме на средства налогоплательщиков, а вы еще и платите! Хотя молчание - просто существенный плюс. Я говорю, вы молчите, за это, конечно, стоит доплатить...

Как я поняла, сложив воедино все разорванные кусочки, Габ оказался куда предсмотрительнее меня. Во-первых, он оставил в коробе что-то вроде той сферы, которой снабдил нас в великом кладбищенском походе, так что найти экипаж не предоставило особой трудности. Во-вторых, Г аб заранее позаботился о задержке спальника на ремонт - магу, владеющему водной стихией, не так уж трудно слегка "размочить" деревянные колеса спальника. Поэтому когда мы подошли к молочной лавке - скорее, молочной ферме с приличным коровником и собственным полем для выпаса животин, на самой окраине Торона - то застали трогательную сцену замены колеса, сопровождаемую вялыми ругательствами кучера и его спутника. Мне захотелось обнять обоих и плакать от облегчения, нога без ботинка болела, многочисленные синяки и ссадины ныли. Гриэла, прекрасная, как рассвет на морском побережье с картины в холле моей хуторской школы, не стала ничего выдумывать, а просто затеяла с суровым молочником, стоявшим тут же и хмуро наблюдавшим за ремонтом, небольшую беседу.

Мы с Габриэлем пробрались обратно в короб - прицеп был полон до отказа и влезть туда было можно, только выкинув часть продуктов. Перекинутый через плечо мешок с купленным товаром - интересно, не разбилась ли купленная склянка - я прижала к груди. Судя по всему, Габриэль тоже обзавелся покупками - здесь заключалось понятое "в-третьих". В городе у Габа была какая-то личная цель. Это было понятно, но и...обидно.

Я постаралась отодвинуться, насколько это было возможно, и наугад ткнула Габриэля кулаком в бок. Он беззвучно рассмеялся и тоже хлопнул меня по оголенному плечу. Жест вышел странным - и дружеским, и немного интимным из-за разорванной ткани рубахи.

"Ни о чем не хочу сейчас думать", - решила я. И до самого возвращения в Академию ни о чем не думала.

***

Ларс действительно метался в тревоге и нетерпении. Когда «спальник» наконец-то въехал на территорию Академии, я почувствовала это по какому-то особенному ощущению покоя и уюта на душе. Такого не было даже когда я возвращалась домой, на хутор, после своих редких отъездов. Мы выбрались из короба, услышав торопливый условленный негромкий стук по крышке. Я вылезла первой, Ларс подал мне руку, и, все еще безмолвный, замер передо мной, сжал плечи, глядя в глаза. Габриэль спрыгнул сам и гляделок от Ларса явно не заслужил. Кинул на меня взгляд - насмешливый и печальный одновременно, такой, как только у него бывает. Надо бы сказать другу, чтобы на людях держал себя в руках и вел себя со мной так же, как и с другими.

Только на людях..?

Время снятия молчания подходило, это я тоже теперь стала чувствовать - отчетливо, как подступающую простуду, и заранее. Теперь все пережитое за это утро и день совершенно по-иному отзывалось внутри. Говорить с Габриэлем хотелось и не хотелось одновременно. Меня жгли стыд за себя и злость на него - ясное дело, он уже давно понял, что мелкий Джейми совсем повернутый на голову и другие части тела, чего стоил его вопрос «а между вами с Ларсом что-то есть», заданный еще год назад. Но вот то, что Габ вытворил сегодня.. .о чем это может говорить? А ни о чем. Посмеялся над ненормальным мальчишкой, демоны побери этого разноглазого с его секретами и тайнами. Своих достаточно.

На наши «разговорные» камни Габ не пришел. Я рассказала Ларсу свои немудреные приключения, умолчав о сущих мелочах - о своих покупках, словах леди Адаи по поводу внешности, о волнующих прикосновениях губ Габриэля к своей ладони. Забыть, срочно забыть. Это была шутка, и ничего иного.

- Эла? Там была Эла? - оживился Ларс, а я досадливо сморщилась. Ну, кто бы сомневался: то, что наш ректор срочно ищет надежное средство для качественного растворения трупа - пустяк по сравнению с появлением фигуристой сестрицы Габриэля.

- Эта лекарка явно знает очень многое... - задумчиво произнес Ларс.

- Знает, но нам не скажет.

- Она училась здесь. - не обращаяна меня внимания, продолжил приятель. - Возможно, они с ректором ровесники и даже учились вместе, - здесь я могла только пожать плечами, определить возраст и того, и другой было для меня непросто. - Для начала я бы попробовал выяснить, в каком году был их выпуск, познакомился бы с историей Академии тех лет, если эта история где-то описана, попытался бы узнать, не было ли каких-то странных событий в те годы.. .Мы еще ни разу не были в библиотеке, предлагаю исправить такой досадный факт. А еще, завтра эта леди должна привезти сюда заказанное. Вдруг нам повезет, и мы сможем что-нибудь увидеть или услышать?..

Ближайший план действий был намечен.

Вечером, уже засыпая, я снова вспомнила слова странной лекарки об измененной внешности. Что ж, даже человеку со стороны очевидно: моя наружность слишком никакая, неестественно никакая. А лекарка-то и впрямь странная. Училась в нашей демонски престижной, закрытой королевской Академии? Называет ректора запросто по имени и на «ты»? А притом работает в какой-то небом забытой лавке и выглядит, как пугало. Я с наслаждением ощутила, как начало затуманиваться сознание, и в этом тумане растворялись тревоги и волнения.

В результате мне приснился сон. Я стою напротив огромного, в человеческий рост зеркала и смотрю на себя. Короткие пепельно-рыжеватые тонкие волосы, бледное лицо с едва заметной россыпью веснушек, узкие губы, серые радужки с легкой примесью голубого. Стеклянная гладь внезапно топорщится, идёт мелкой рябью. Изображение начинает меняться. Мои волосы словно наливаются цветом, темно-медного пряди стекают по плечам и спине до поясницы, тяжёлые, густые, насыщенные, словно кто-то макнул их в неразбавленную краску на льняном масле. Ресницы и брови меняют цвет в тон волосам, я зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, то отражение глядит на меня двумя сиреневатыми зрачками. "Словно аметисты" - приходит в голову пошлое сравнение из дешёвых любовных книг. Губы будто горят, пунцовые, пухлые. Не моё, это не может быть моё лицо, его словно раскрасил некий художник, и теперь я похожа на старинный портрет вековой, как минимум, давности. Благородные, насыщенные цвета. Мне нравится это лицо, почему-то оно не кажется чужим, просто непривычным. Я помню другие аметистовые глаза, добрые, тёплые, медные волосы склонившейся надо мной женщины...

"Я тоже помню, - говорит внутренний голос, приглушенный, будто старинное эхо из глубины лет. - Её зовут Корнелия, красивое имя, очень ей подходит... "

«Корнелия.... А как дальше?» - кажется невероятно важным услышать ответ, хотя я уверена, что не знаю его.

"Её зовут КорнелияМ...”

Вдруг зеркало разбивается на кусочки, выплескиваясь в меня обжигающе-острым ливнем. Я просыпаюсь, еле сдерживаюсь, чтобы не начать стряхивать с себя осколки.

Но это странно... Как же это странно. Никакой Корнелии я не знаю, совершенно точно. И тем не менее... Сейчас, по пробуждении, образ поблек, выветривался из памяти, а мне отчаянно хотелось посмотреть на нее ещё, рассмотреть незамеченные детали, а ещё лучше

- услышать голос. Я не ясновидящая, я не могла видеть то, чего не видела.

"Ты её видела. Просто очень, очень давно"

Вернулся, предатель. Не буду отвечать. Вот еще.

Но мне снова стало не по себе. Я привыкла к этим внутренним диалогам, привыкла советоваться, выслушивать ироничные отповеди и комментарии, даже узнавать что-то новое, но ещё ни разу голос не был настолько... Полноценным. Словно внутри меня находилось самостоятельное существо, которое могло мне отвечать.

"Кто ты?"

Я ждала ответа, лежа в ночи, в тишине, прерываемой только тихим дыханием Ларса. Внутри меня - абсолютная тишина. Ни единого звука.

Глава 25.

- Говорить, не исторгая ни звука, слышать в глухоте, видеть с закрытыми глазами - вот к чему вы должны стремиться, адепты, - тихо и глухо говорит сэр Джордас. Сегодня медитацией руководит он. Я очень хочу сосредоточиться, но никак не получается. Мысли разбегаются в стороны. Я думаю о загадочной женщине по имени Корнелия, о склянке, которую лекарка Адая назвала так странно.. .неглесиум? ниглисиум? О ректоре, о... Бесконечный ворох мыслей, словно стая голубей, хлопающими крыльями с этим бумажным звуком, от которых никак не избавиться. Я и вижу с закрытыми глазами, только не какие-то там магические видения, а раскрасневшееся лицо в обрамлении светлых прядей, лихорадочный блеск зеленой радужки, утратившей на миг всю свою насмешливость.. .Демоны! Освободить сознание.. .освободить.. .нет никого, ничего, в этот самый миг все неважно.. .я погружаюсь в первобытную черноту, пустоту. Пусто и темно, пусто и темно.

Какое-то время я действительно мысленно пребывала в темноте и тишине, отрешившись от затекших от долгого сидения ног, пыхтения однокурсников, шума листвы от ветра снаружи. Чернота, тишина, пустота.. .чернота...

Внезапно посреди темноты стал разгораться маленький огонек. Живой, горячий, он вытянулся вверх, точно проросший бобовый стебель, и потянулся ко мне, не найдя другого солнца. А почувствовав меня, стал разрастаться, отвоевывая у тьмы пространство. На ладонь, на локоть. Пламя, бесконечно мощное, смертоносное, но послушное мне завертелось смерчем, прекрасным, горячим, загудело, протяжно и низко, разлетелось миллионом искр, а потом.

Чья-то крепкая рука больно ухватила меня за плечо, тряхнула, вырывая из омута ощущений. Я открыла глаза, мигом заболевшие даже от приглушенного света аудитории. Нет, вы видели?! В первый раз в жизни я смогла полноценно погрузиться в медитативный транс и вместо мыслей о красивых парнях, загадках без ответа и домашнем задании увидела что-то такое.. .магическое, как сам же проклятущий сэр Джордас хватает меня куда-то и тащит.. .ногу свело, а по предплечьям ползут огненные всполохи, оставляя подпалины на рукавах рубашки.. .а это предпоследняя целая рубашка.. .была.

Профессор Элфант чуть ли не волоком втащил меня в какую-то небольшую темную комнатку, швырнул на скамью, отчего я только жалобно скривилась, уставившись на него с максимально обиженным и недоуменным видом.

- Что вы себе позволяете, Ласки?! - профессор почти шипел. - Что вы.. .вытворяете!

Мое недоумение было абсолютно искренним. Что я вытворяю?! Классную работу я вытворяю. Медитацию. Слышу в глухоте, вижу в темноте и далее по списку.

Тем временем сэр Джордас несколько раз пробежал из одного угла комнатки в другой, и, наконец-то остановившись, неожиданно яростно пнул сиротливо стоящую в углу деревянную вешалку. Вешалка зашаталась и вспыхнула, как сухое дерево в грозу. Мой гневный наставник снова зашипел, поминая демонов, идиотов-адептов и прочих нечистых, и загасил пламя одним небрежным жестом.

- Послушайте, Джеймс .Простите меня за вспыльчивость (я невольно потерла плечо), вы, наверное, действительно не понимаете. (абсолютно!), а я сейчас не могу вам всё объяснить...

Он присел рядом на скамью, и против воли мой огонь потянулся к нему, и я увидела похожие всполохи на коже профессора. Только на миг - язычки пламени пропали, но теперь я видела нити - пылающие, вращающиеся, сплетающиеся в странные узоры.

- Академия безмолвия не совсем обычное место, - тихо заговорил сэр Джордас. - Есть обстоятельства.есть люди, которым нужны сильные маги с живой стихией, такой, как у вас, Джеймс. В силу некоторых фактов я считаю, вам не нужно с ними знакомиться раньше определенного времени, до тех пор, пока вы не сможете сделать самостоятельный выбор. Сейчас вы еще слишком молоды и слабы магически. Моя магия того же рода, поэтому я так хорошо чувствую вас, а вы могли бы чувствовать меня. и спасать. Но могли бы и убить, - он глухо рассмеялся, а я неожиданно разозлилась. Какого демона говорить загадками, лучше вообще молчать.

- Вам не нужно демонстрировать свои способности, - продолжал профессор. - Ну, не сверкайте так на меня глазами, адепт! Я прекрасно знаю, о чем вы сейчас думаете -злитесь, что я говорю загадками и совершенно уверены, что у вас нет никаких особых способностей. Но поверьте, есть люди, которые.. .Очень быстро ваши возможности выявят и сделают так, что вы.. .сами будете им не рады.

«Прелестно»

«Еще как. Что это за люди, которым сам Первый голос Академии не указ?»

«Ну, есть как минимум один людь, который выше по положению и очень любит на досуге растворять трупы»

- Джеймс! - настойчиво дернул меня за рукав сэр Джордас. - Послушайте, это очень серьезно. Вам нельзя заниматься медитацией со всеми, вам нельзя заниматься с полной отдачей. И пламя.. .пламя нужно спрятать. Есть одно средство.. .но у меня его нет и в лекарском крыле тоже, оно называется.

«Неглисиум»

- Неглисиум, - проговорил сэр Джордас, потом резко взглянул мне прямо в глаза. - А ведь вам знакомо это слово, адепт? Откуда? Впрочем, неважно. Если вы можете достать его сами - прекрасно. Это не повлияет на ваши способности. Одна ложка в день. Маленькая, десертная ложка на ваш рост и вес. А вы не так уж безнадежны, Джеймс. Я могу позаниматься с вами, отдельно. Ну, что вы опять на меня уставились, как девица на королевского палача? Поверьте, возможно, я единственный здесь, кому вы можете доверять. Я же доверил вам свою жизнь, - он снова смеется и неожиданно проводит ладонью по моей голове.

Я вышла из комнатки, закатывая рукава, чтобы подпалины не были так заметны. Профессор посоветовал «подышать воздухом» в рамках поддержания легенды о почти потерявшем сознании на медитации адепте. Сидевшие с закрытыми глазами однокурсники скорее всего не видели пламени, охватившего Джеймса Ласки.

Пользуясь такой внезапной и недолгой свободой, я прогулялась до библиотеки - как я люблю, когда никого нет, все адепты и преподаватели на занятиях - и выяснила, что сегодня в библиотеке выходной, а вот завтра - милости просят. Милости просила табличка, настолько ветхая, что верить ей было трудно, но других вариантов не оставалось.

***

Можно было возвращаться к себе, поваляться на кровати в одиночестве. Удивительное дело, но тишина в одиночестве и тишина среди других людей - это совсем разная тишина. Я сошла с мощеной дороги и пошла по пожухлой вялой траве среди деревьев, как вдруг почувствовала чье-то присутствие. Остановилась, прислушиваясь и озираясь - никого. Но тишина действительно стала другой, более вязкой и...матовой. Я была готова увидеть кого-то - в конце концов был обычный день и в самом факте того, что по территории кто-то шел, не было ничего необычного, но... Заметив наконец между деревьями черную высокую фигуру, я все же вздрогнула, на миг замерла, а затем беззвучно - хотелось бы верить, что так! - перебежками от дерева к дереву помчалась вперед. Я не сомневалась, что видела ректора. И он шел к воротам, явно не прогулочным шагом. Зачем? Понятно, зачем. Конечно, услышать полностью диалог сэра Лаэна с леди Адаей вряд ли получится, но хоть что-то.. .сама она приедет или отправит кого-либо? Молча передаст требуемое или что-нибудь скажет? Или все же не она?

Я подошла близко, достаточно близко, чтобы разглядеть складки плаща ректора и, возможно, что-нибудь расслышать, если разговор все же состоится.

А может быть, и нет никаких зловещих тайн? Просто рабочие моменты. Но голос ректора так дрожал тогда, в лекарской.

«Или тайны есть, но они совершенно тебя не касаются?»

«Я все еще злюсь на тебя, учти. И такие замечания не способствуют исправлению ситуации»

Я собиралась продолжить мысленную дискуссию, но тут ворота стали медленно открываться, а ректор стоял перед ними, не особо скрываясь, спрятав руки в карманы черных брюк, невообразимо уставший, одинокий, спрятавший любые проявления чувств за бесстрастной хладнокровной маской.

Медленно, как же медленно.. .я затаила дыхание, испытывая какой-то немного злое удовольствие от того, что я сейчас здесь одна и узнаю все одна и первая.

«Что-то тут не так, - резко прозвучал внутренний голос. - Я думаю...»

Что он - оно - думает, я так и не узнала, потому что нечто упругое, холодное и какое-то скользкое, словно дохлая рыба, подхватило меня перевернуло вверх ногами и потащило прочь. Голова стучалась о траву, землю, редкие камни и корни. Нет, это была не рыба, а скорее гигантский сухопутный осьминог, полупрозрачный, текучий, словно струи воды, заключенные в воздушную оболочку. Призрак?!

Анна тащила меня прочь от ворот, ректора и его тайн, и мои слабые попытки вырваться или поджечь ее ни к чему не приводили. Ее нечеловечески («Ахаха») живые пряди волос опутывали меня, словно канаты. Я ничего не знала о призраках, и, признаться, была поражена материальной силой странного создания. В принципе, если после смерти я так же смогу хватать людей направо и налево... Какого демона?!

Я зависла в подвешенном над землей состоянии, вверх ногами, голова сразу налилась неприятной тяжестью. Лицо призрака застыло прямо передо мной, странное лицо, молодое, прекрасное, страшное в своей неподвижности, слишком большие, неестественно широко открытые глаза, четко выписанные губы. Слишком неподвижное лицо.

Я внезапно разозлилась, задергалась, не зная, то ли боднуть лбом наглое создание, то ли просто плюнуть.

«Мимо пролетит»

Анна продолжала смотреть на меня.

«За-чем ты это сде-ла-ла?» - говорить я не могла, поэтому просто проартикулировала губами, как можно тщательнее открывая рот.

Призрак еще несколько мгновений, не мигая, смотрела на меня, я и не ждала ответа, но ее свистящий голос внезапно зазвучал, словно изнутри моей головы:

- Наглая девчонка.

Оп-па. Впрочем, что взять с привидения.

- Терпеть не могу девчонок.

Это я заметила.

«За-чем. Ты. Ме-ня. Схва-ти-ла?»

- Дела сэра Франца не твои дела.

«Контакт налажен. Уже шаг вперед»

«Я не могу считать контакт налаженным, вися вниз головой»

«Девочка просто слишком любила здешних преподавателей»

Устав от неподвижности, я истерично заворочалась, а если меня тут в течение нескольких часов никто не увидит?..

«От-пус-ти ме-ня!»

Призрак все смотрел и смотрел, я могла бы поклясться, что бесчувственный взгляд приобрел оттенок насмешки. Но тут же Анна развернулась и уставилась куда-то за своей спиной. Я вытянулась вбок и увидела стоящего за нами в пяти-шести шагах Габриэля.

***

Сколько он там простоял? Слышал ли слова Анны, или они прозвучали вслух только для меня? И что мешает Анне для него повторить свое признание? Габриэль покачал головой, глядя на призрака, как на невоспитанное дитя, размазывающее по столу кашу. После чего повелительно махнул рукой. Анна смотрела на него несколько мгновений, потом отстранилась от меня и довольно бережно опустила на землю своими щупальцами-локонами. Правда, на голову, и я покатилась, как рисовый колобок из сказки, и так и осталась лежать в траве, пытаясь нормализовать дыхание и кровоток в организме. Через крохотную сотую часть вечности надо мной появилось лицо Габриэля. Я искала в нем обиду, сарказм, презрение, что угодно, говорящее о том, что он в курсе моего маленького секрета. Но Габриэль просто подал мне руку, и прикосновение его пальцев было привычно-крепким.

Отпустить их было невероятно трудно, я опять вспомнила, как Габ целовал мою руку -это казалось таким нереальным, проще убедить себя в том, что ничего подобного не было. Мы пошли по территории Академии - адептов еще нигде не было видно. Наверное, Габриэль придумал какой-то предлог и сбежал за мной. А появись он немного раньше, и мы могли бы все узнать.. .или хотя бы что-то.

Мы прошлись между лесом и площадью и оказались перед библиотекой. Я показала Габу табличку, и тот кивнул - то ли уже видел ее, то ли просто принял к сведению.

Обошли здание библиотеки и уставились на бесчисленную портретную галерею выпускников.

Меня вдруг озарило, что именно среди этих лиц я могу найти леди Адаю или ректора, подошла ближе и принялась сверлить глазами изображенные лица. Но никого похожего увидеть я не могла, да и не удивительно. Время слишком их изменило, скорее всего, в юности леди была красивой и свежей, а ректор. какой цвет волос был у него до того, как седина покрыла их? Молодые, юные, искренние. Мне понравилось их рассматривать -лица юношей и девушек, казалось, изучали спокойствие.

Лицо Габриэля спокойным не было. Я бы сказала, что юноша был бледен, словно увидел призрака - если бы я не знала, что на призраков он реагирует куда спокойнее.

Что там? Я вопросительно заглянула Габриэлю в лицо. Тот закрутил головой и, отыскав веточку, принялся черкать буквы на земле.

Кто?! - я не поверила своим глазам.

«Мои родители»

Габриэль сделал неопределённый жест рукой, но я сама уже увидела с края галереи миловидную светловолосую женщину и рядом с ней мужчину, точнее, молодого человека. Лицом и цветом волос Габ походил на мать, но и с отцом у него было неуловимое сходство - в выражении глаз, в этой ироничной полуулыбке...

«Ты не знал?» - я тихонько коснулась его предплечья. Габриэль выглядел... Растерянным. Это было слишком непривычно. Прочитав по губам мой вопрос, он отрицательно покачал головой.

Вечером после ужина мы снова пришли к портретной галерее, втроем.

- А они... Ну... - я замялась, не в силах выговорить "живы".

- Они работают в столице, - отрывисто сказал Габ. - Мы не часто видимся. Когда я сказал, что буду поступать сюда, они... Ничего не ответили. Просто сказали - хорошо, делай, как считаешь нужным. Они всегда так говорят, - неожиданно зло добавил он.

«Изначально разноглазик предоставил нам другую версию событий»

«Я в нее сразу не поверила»»

-Проректор на зачислении сказал, что в академии не может быть случайных людей, -вспомнила я. - теперь понятно... Хотя все ещё непонятно по поводу нас с Ларсом. Наши родители обычные люди! И их здесь нет.

- Может быть, есть другая причина, - Габриэль явно был недоволен собственным всплеском.

Он подошёл ближе к галерее изображений и стал деланно-внимательно рассматривать лица. Я подошла тоже - и у меня словно на секунду остановилось сердце.

- Габ! Ты её видишь?

Он оторвался от изучения портретов и подошёл ко мне.

- Кто это? Тоже твоя родственница?

- Нет! Точнее, я не знаю. Я видела её во сне, всего один раз, но... точно, она недавно снилась мне. Её зовут Корнелия.

Я смотрела на женщину, очень красивую, яркую и в то же время по-королевски гордую. Могла ли я случайно увидеть ее лицо среди сотен других, запомнить настолько, чтобы мое сознание воспроизвело его во сновидении? Это было единственное разумное объяснение, и все же.. .в моем сознании она была другой. Немного старше. Добрее. Совершенно реальной.

«Случайных людей здесь не бывает», - снова рефреном прозвучала в сознании уже избитая фраза.

Глава 26.

В библиотеку мы пошли вдвоем с Ларсом. Габ был не в духе и в принципе, его можно было понять. Что бы почувствовала я, если бы узнала, что отец тут учился и не говорил мне?

«Не знаю, как ты, а я бы долго ржал»

«Тебе только повод дай»

- Ну а что тут такого, - бурчал вчера Ларс, после того, как Габ сдержанно попрощался и резко ушел к себе. - Ну, не сказали и не сказали. Может, не хотели влиять на его выбор. Или расспросов не хотели. Или они тут плохо учились, и боялись, что сынок все узнает.

- Или, что вероятнее, они просто не могли рассказать, - предположила я. - Если учитывать, насколько легко они тут накладывают заклятия молчания и насколько они неприятны. Да и одно из правил Академии - никому не говорить об Академии.

- А ты уже испытала на себе ее действие? - неожиданно спроси Ларс. - Ну, этой магической печати?

Я промолчала.

- А хочешь, я сам ему расскажу? - неожиданно предложил Ларс. - У меня-то печати нет. Он же тебя не выдаст.

- Не надо.

- Да почему?! Он ведь тебе нравится.

Не вопрос - утверждение. Мне стало стыдно. Странно. И Ларсу я ничего не обещала, и никогда он ничего такого в моем отношении не... Ну, почти никогда.

- Нравится, не нравится, - сердито буркнула я. - Мало ли что. И давай уже закроем эту тему. Я здесь учусь. И учиться здесь я могу только как Джеймс. Поэтому до конца этой учебы я буду Джеймсом. Тема закрыта!

Ларс кивнул, и, отвернувшись, принялся листать уже практически исписанную кипу бумажных листов. А я свернулась клубочком на кровати. Нравится, не нравится. Влюбленность - обоюдная игра, игра на двоих. Как дружба. Невозможно дружить безответно, односторонне, это просто смешно. И хотя в моей жизни не было опыта каких-либо «любовных» отношений, я выпестовала в себе твердую убежденность -неразделенной любви у меня не будет. Никогда. Я полюблю того, кто будет любить меня.

И это уж точно не Габриэль. Грустная и, если честно, глупая правда заключается в том, что сейчас я легко могу объяснить всё, что угодно, своей немудреной тайной.

Теперь мне было страшно остаться один на один с жизнью без такого доспеха.

***

Сегодня дверь в библиотеку - деревянная, очень и очень ветхая, местами явно поеденная какими-то оголодавшими жучками, душевно заскрипела, пропуская нас с Ларсом внутрь. Меня порадовал этот скрип, настолько он был живой, настоящий, словно теплая весточка из прошлой жизни. Этот скрип резал тишину.

Мы вошли по деревянным доскам, столь опасливо прогибавшимся под нашим весом, что я немного отстала, опасаясь неминуемого провала вниз. Странно. Само здание Академии и все остальные корпуса были если не новыми, то очень крепкими и словно бы отмытыми -взять хотя бы наши учебные столы. Мы очутились в небольшой комнатке, напоминавшей хуторскую самодельную баньку - низкие скамьи по краям, вязанные коврики, ветхие и явно пыльные, деревянное кресло-качалка в углу, на стенах букетики из засушенных цветов и трав.

Ни одной книги. И ни одной двери.

Мы выразительно переглянулись. Неужели у адептов столь низкий познавательный интерес? Или.

Кресло в углу, доселе стоявшее высокой спинкой к нам, внезапно закачалось и заскрипело, а потом развернулось, словно бы пододвинутое чей-то невидимой рукой. Я против воли вцепилась в рукав рубашки Ларса. Неосознанный жест и насквозь девчачий, стыдоба. Было бы чего бояться.

«Ну да, будущие трупокопатели не должны бояться трупов, они должны их любить»

Ссохшееся сухонькое тело при жизни, очевидно, принадлежало очень и очень старой женщине. Абсолютно бескровное лицо напоминало засохший и обветренный говяжий антрекот. Темную кожу, плотно обтянувшую череп, столь непривычную в наших краях, обрамляли серовато-желтоватые клочки волос, неравномерными пучками торчавшие из головы. Чуть приоткрытые почти черные губы обнажали довольно крепкие, но, увы, немногочисленные зубы. Желтоватые руки, тонкие и когтистые, словно куриные лапки, сжимали явно поеденный молью шерстяной клубок, из которого торчали ржавые спицы.

Кричать, падать в обморок, звать на помощь не хотелось. Очевидно, несчастная скончалась много лет назад и, вероятнее всего, от глубокой старости.

«Да ты прям следователь»

Мы с Ларсом снова переглянулись. И тихонько развернувшись, двинулись обратно. За спиной раздался скрип, уже не показавшийся ни уютным, ни теплым. Жуткий, проникающий под кожу скрип. Обернулись, и на сей раз Ларс вцепился мне в рукав. Мертвая женщина стояла на своих ногах и смотрела на нас немигающими желтыми глазами.

- Книги? - проскрипела она. - Вам нужны книги?

Ларс отчаянно замотал головой, а я, неожиданно для себя, перестала бояться и, наоборот, кивнула. Ну, женщина, ну, мертвая. Пока она не пытается меня сожрать, неба ради.

Старуха шагнула вперед, словно плохо сколоченная деревянная кукла. Тонкие руки безвольно болтались вдоль туловища, ноги ступали тяжело и с явной неохотой. Ларс отшатнулся, а я осталась стоять, в целом, уже представляя, что сейчас произойдет. Женщина резко согнулась, словно кто-то полоснул ее саблей поперек живота, и, ухватившись за неприметное металлическое кольцо на полу, потянула за него, открывая вырезанный в полу деревянный массивный люк.

***

Я подошла ближе и заглянула внутрь. Странное дело: мертвая старуха вообще перестала меня пугать. При этом я совершенно была уверена в том, что она мертва и даже, присмотревшись, могла увидеть серые, немного мохнатые на вид магические нити, окружавшие ее сухое тельце. Деревянный круг открывал темный лаз, напоминающий колодец. Аккуратные каменные ступени, ровные, без щербинок и выбоин таяли в темноте.

Ларс не желал отцепляться, корча выразительные предупреждающие гримасы, но я только пожала плечами. Помимо ступеней в лазе обнаружились и перила, гладкие, деревянные -это дерево явно было другого качества и вида, нежели наверху - прочное, благородного темного цвета. Лестница уходила винтом, удивительным образом словно расширяясь к низу. Я прошла два пролета, когда услышала сверху стук ботинок Ларса.

Тёмный коридор с каменными стенами и каменным же полом внизу заканчивался светом. Холодный воздух, на удивление свежий, пах травой, а не могильной сыростью и затхлостью. Я постояла, дожидаясь Ларса, и двинулись к источнику света, уже примерно догадываясь, что увижу.

... Подземный библиотечный зал был поистине огромен. Многочисленные книжные стеллажи, хаотично расставленные по залу, закручивались, подобно винтовым лестницам. Аналогично, небольшие одноместные столики с тяжёлыми деревянными стульями были раскиданы то тут, то там.

Из-за одного из стеллажей высунулась тоненькая фигурка в объёмной хламиде почему-то зелёного, лекарского цвета. Девушка, большеглазая, кудрявая, как овечка с деревенского пейзажа, с трогательно узкими запястьями, поманила нас за собой. Мы двинулись вперёд. Более ни одного живого человека я не заметила.

"А я и мёртвых тут больше не вижу "

"Ну и слава небу".

Девушка несколько мгновений выжидающе смотрела на нас, потом отчего-то вздохнула и принесла бумажные формуляры, новенькие, хотя и немного пыльные. Пока мы покорно скрипели перьями, записывая, кто мы и откуда, она резво сбегала за очередную лестницу-стеллаж и притащила две длинные стеклянные колбочки с крайне подозрительными на вид крышками. Переглядываться нам с Ларсом нужды не было. И так понятно, что это.

Вот только зачем подобная процедура в библиотеке?

"Бабка наверху мертвяк. А девица кровосос. Живёт в подземелье, подальше от солнечного света. А кровь - типа плата такая, за пользование книжками"

"Гениальная версия, я оценила"

Тем временем кудрявое создание, аккуратно взяв протянутую Ларсом руку, ловко проткнуло её мудреным приспособлением из лекарского арсенала. Капелька крови упала в стеклянную колбу. Я вздохнула, отчего-то чувствуя огромное нежелание повторять процедуру, но все же повиновалась. Это же только капля.

"Может, девица по крови определяет наши библиотечные запросы?"

"Не дури"

Для определения "библиотечных запросов" нам был предложен обыкновенный мел, и я, поколебавшись, вывела "История академии безмолвия" на странной черной гладкой стене, уже по большей части исписанной мелом. Можно было разобрать "магические плетения", "стихийная магия", "социокультурные аспекты реинкарнации"...

"Напиши "утилизация трупов". Ну, напиши!"

Девушка-библиотекарь покосилась на наши честные лица. Лица стали еще честнее -интересуемся историей, а почему бы и нет. Я ожидала увидеть гору

толстенных фолиантов - но на столе лежала всего одна довольно-таки хилая книженция. Я посмотрела на Ларса, Ларс - на "овечку", "овечка" развела руками.

"Не густо у них тут с книгами"

"Или не густо именно на эту тему"

"Или именно для адептов"

Так или иначе, ничего больше нам не дали и почерпнутые сведения оказались весьма скудными. Академия была основа триста четырнадцать лет назад, последователями некоего мага-подвижника Джонатана Оула. Сэр Оул практиковал одиночество, безбрачие, а заодно и безмолвие лично для себя, совершенствуя - а вот это было уже необычно - все четыре стихии одновременно. Никаких академий основывать не собирался, однако, спустя несколько лет своего добровольного отказа от говорения и активной общественной и личной жизни, обзавелся какими-то стихийными последователями, увидевшими напрямую связь между отказом от голоса и слуха и увеличением магического потенциала...

Ларс выпучился и выразительно потыкал пальцем в строчку, где четко было написано "голоса и слуха". Я только пожала плечами.

Для официального открытия Академии, коим и озаботились верные ученики сэра Оула (вероятно, даже не понявшего, что у него были ученики), необходимо было заручиться согласием и материальной поддержкой особ, обладающих властью. О том, что предложили сторонники безмолвия коронованным потенциальным покровителям, можно было только догадываться, так как книга об этом скромно умолчала. Времена были неспокойные, Тем не менее, взаимовыгодная сделка состоялась, и Академия стала существовать, набирая студентов и пестуя их на королевскую дотацию.

Я решительно стала перелистывать книгу ближе к концу. Однако никакой шокирующей или полезной информации по поводу ректора Лаэна мы не нашли, за исключением того, что он действительно являлся выпускником Академии, а в должность ректора вступил почти 18 лет назад.

"Нетрудно запомнить"

Полистав книгу еще и еще, мы наконец вынуждены были признать очевидное: ни даты рождения, ни сроков обучения, ни каких-либо личных сведений о ректоре Франце Лаэне или о его семье она не содержала.

Ларс, в отличие от меня явно тяготившийся пребыванием в подземной библиотеке, вскочил и, бодро помахав рукой тут же появившейся хозяйке, двинулся к выходу, а я, чуть помедлив, протянула девушке книгу и тоже пошла вслед за Ларсом, но у черной "стены заказов" остановилась.

"Вспомни, вспомни, пожалуйста"

"Ага, как что надо, так сразу "пожалуйста", а как не надо, так заткнись"

"Пожалуйста, заткнись и вспомни"

Я постояла у доски и, подняв с пола маленький кусочек мела, нацарапала "резусцитация". У "овечки" на миг расширились глаза, она постояла, словно не уверенная, не написала ли я это по чистой случайности или все же сознательно, потом пошла и на удивление быстро вернулась с потрепанным томом, пухлым и очень старым. Это было некое подобие словаря - слова располагались по алфавиту.

"Резусцитация - самопроизвольное воскрешение лиц, скончавшихся в результате насильственных действий более ста восьмидесяти дней назад. Происходит в результате предварительно наложенного сервотипического магического плетения третьей ступени либо других, доселе невыясненных причин. В результате давности умирания и прошествия значительного времени между датой смерти и датой резусцитации неизбежна существенная трансформация и в отдельных случаях полная ликвидация личности резусцитируемого. Является нежелательным, крайне опасным и трудно реализуемым феноменом. Проведение незаконно и карается согласно актуально действующему юридическому кодексу государства".

И всё.

Хозяйка библиотеки не отошла далеко и поглядывала на меня несколько тревожно. Я поколебалась, но все же накорябала на свободном местечке доски лаконичное "еще?". Девушка нервно оглянулась, покосилась на стоящего в проходе Ларса, на меня, на доску... Схватила со стола чистый лист и начала писать на нем. Я скосила глаза и прочитала: "информация на подобные темы требует специального допуска".

Что ж, на сегодня, вероятно, сведений было достаточно. Я кивнула и пошла за Ларсом, однако, уже в проходе обернулась, чтобы увидеть, как "овечка" торопливо стирает наш маленький диалог с доски нежно-розовой влажной тряпочкой.

Глава 27.

В пятницу Джард предложил собраться всем вместе в его комнате - двумя этажами ниже наших - и поболтать. Всем - это первому курсу факультета смерти плюс Ларсу, который стал своеобразным переходящим призом между факультетами, и в эту пятницу торжественно достался нам.

- Откуда ты это берешь? - пораженно спрашивал Бри, недоверчиво осматривая заманчиво пузатую темную бутыль.

«А главное, зачем, - скорбно заметил внутренний голос. - Все равно тут никто пить не умеет». В принципе, в этом была доля истины. Отчаянно взрослые адепты пить однозначно не умели. Я зареклась вообще прикасаться к огненной воде после истории на балу, Ларс, навеки преданный спортивным идеалам здоровья и трезвости, только делал вид, что пьет, Габ отказался категорически даже сделать вид.

- Так раз в неделю отсюда в город экипаж отчаливает, - совершенно спокойно ответил Джард. - Лавочник за небольшую мзду принимает заказы, только наглеть не надо.

Наш с Ларсом рассказ о походе в библиотеку, правда, о цели мы умолчали, вызвал бурю интереса.

- Реально мертвая? - Арта чуть ли на колени мне уселась, в отличие от меня, джардовским снадобьем она не пренебрегла.

- Мертвая от и до, еще и высохшая, как подошва.

- Оооо.

Адепты уставились на меня во все глаза. Восторженные глаза.

- Я там еще не был, но отец обещал массу эмоций от чтения, - сообщил раскрасневшийся Джард. - А я тогда думал, что так просто, заманивает.

- Кстати, - совершенно нейтрально спросила я. - А как же он тебе рассказал, если все здешние адепты не имеют право разглашать информацию?

Габ недовольно покосился, но ничего не сказал.

- Не имеют, но действие любой магической клятвы очень сильно зависит от формулировки. Напрямую ничего сказать нельзя, но косвенно.. .Сколько всего можно сообщить окольными путями..!

Это понятно.

.Как долго теперь тянется для нас час. Раньше время свободно летело само по себе, но тут я начала его ценить, ощущать телом, как густой медленно текущий по коже мед. Я смеялась со всеми вместе, в принципе, не нуждаясь в алкоголе, чтобы опьянеть, меня охватила какая-то волшебная расслабленность. Нас было всего 13 человек, но ощущение общности, это мощное, древнее чувство давало мнимую гарантию полной безопасности, покоя, надежности - я среди своих. Я в своей стае.

-Как странно. - я сидела на кровати Тимера, соседа Джарда, довольно нелюдимого, кстати, паренька, а Арта положила мне голову на колени, черные пышные волосы разметались во все стороны. Чтобы услышать девушку в шуме других разговоров, мне пришлось прижаться к ее шелковистой макушке. - Говорят, что маг всегда немного похож на свою стихию. Маги огня должны быть.. .резкими, вспыльчивыми, жаркими, -девушка захихикала и обхватила мои ноги руками. - Но с тобой так спокойно. Очень, очень спокойно и хорошо. Тебе не хочется ничего доказывать.

Я покосилась на Габриэля, тот стоял ко мне спиной, слушая разговорившегося не в меру Тони, бурно жестикулировавшего руками от переизбытка эмоций. Хотелось ли мне чего-то доказывать Габриэлю? Я не знала.. .Но мне с ним тоже. спокойно. Нет, не так. Он волнует меня, но рядом с ним уже не нужно никуда бежать, торопиться, спешить, искать, а можно остановиться и наслаждаться настоящим, смакуя каждое мгновение, прислушиваться к стуку сердца.

***

Арта уже задремала у меня на коленях, и я осторожно выползла из-под нее, осторожно уложив девушку на кровать. Надеюсь, Тимер проявит себя рыцарем, и поспит на полу, а не скинет туда бедолагу.

"Или устроится рядом"

По окончании "разговорного часа" народ по большей части разошелся. Тимер, Джард и Ларс играли, чидя на полу, в какую-то карточную игру, кто-то, как и Арта, мирно спал на джардовской кровати, Ларс благополучно испарился, Бри тоже сидел на полу, меланхолично уставившись в окно. Никто не обращал на меня внимания, и я осторожно пробралась к выходу из комнаты, накинула плащ, спустилась вниз и пошла, не особо задумываясь, куда.

"А надо бы задуматься. Тут, вон, мертвяки в библиотеках работают. А по ночам наверняка пищу добывают"

"Еще только вечер"

Спорный вопрос, но темнота уже загустела, звезды высыпали на небе, как сыпь у переевшего карамели малыша, ветер, резкий и действительно холодный, пробирался под плащ. Я раздраженно спрятала озябшие ладони в складки плаща, потом схватила первую попавшую ветку и прикрыла глаза, сосредоточилась. Разжечь настоящее, не магическое пламя, да еще и в таком сумбурном состоянии, было сложно. Я выкинула ветку и проследила ее полет - ветка уткнулась в стену. Библиотека. Галерея выпускников.

"И мертвя-аак"

Старухи я не боялась, но увидеть еще раз лицо Корнелии... Если оно так знакомо мне, значит, я ее видела. Если я ее видела, значит, могу вспомнить. Я покрутила головой и прислушалась: никого и ничего. Решившись, протянула руку вперед и призвала внутреннее пламя. Посмотрю сейчас еще немного на неведомую медноволосую женщину, а перед сном выпью этот самый неглисиум.

" Уже пять дней прошло, как склянка пылится среди твоих тряпок. Ни разу не открытая"

"Хватить меня воспитывать. Можно подумать, приглушить собственный огонь мечта всей моей жизни"

Язычки пламени тянулись с кончиков пальцев вверх, и на миг мне самой стало жутко от подобного зрелища, словно рука превратилась в странный вытянутый торт с пятью свечками, вылепленный безумный скульптором.

Несколько минут я внимательно смотрела на портрет. Он был не то что бы плохим, но небрежным, недетальным. Впрочем, чего ожидать от уличной зарисовки, удача, что есть хотя бы она. Я прикрыла глаза, пытаясь воссоздать лицо из сна: аметистовые глаза в обрамлении темных ресниц, аккуратный нос, родинка...была ли родинка на правой щеке или я уже это придумала...

Язычки пламени были небольшие, не очень яркие. Вот если бы рядом был Ларс...или хотя бы сэр Джордас. Неожиданно я так ясно представила себе преподавателя, что могла бы зарисовать узор его нитей, вспомнила его слова о том, что наша магия одного рода... Но вот Тони, например, тоже будущий маг огненной стихии, а моей магии на него плевать.

Из задумчивости меня выбил раздавшийся где-то рядом голос. Я подскочила, как заяц, и, прижавшись к стене библиотеки, заскользила в сторону. Но голос не замолкал и не приближался, а звучал словно...изнутри? Не так, как внутренний голос, мой выдуманный с детства приятель, а совершенно чуждые два, очень знакомых голоса, мужской и женский.

Глава 28.

Мне стало жутко и захотелось судорожно затрясти головой, я сдержала себя неимоверным усилием. Сначала надо разобраться и понять, что происходит, а попаниковать я смогу чуть попозже. Вся ночь впереди. Голоса явно обращались друг к другу, игнорируя меня полностью, мужской голос звучал громче, четче и словно бы ближе, женский тише и более размыто, словно издалека.

- Ты просто ничтожество.

Женщина не злилась, не высмеивала, не нарывалась на ссору. Просто отмечала неоспоримый факт, равнодушно, бесцветно.

- Ана, не подходи так близко, - спокойный мужской голос, напротив, бесцветным не был. За кажущейся сдержанностью проскальзывал скрытый океан сжатых, невыданных чувств. - Ты же знаешь, мне это неприятно.

-Потерпишь. Гриан больше не может ждать. Ему нужны результаты.

-Какие могут быть результаты, Ана?! Ты же знаешь, что происходит с Францем, ты знаешь, что произошло со мной.

-Но ты на удивление быстро пришёл в себя, - вот тут в голосе женщины впервые что-то изменилось, почувствовалась живая нотка.

-В следующий раз не приду, будет тебе счастье.

-У тебя есть двенадцать новых адептов. И что же, ни в ком нет... потенциала?

-Пока мне трудно судить. А у тебя?

-Мне нужен адепт с твоего факультета, Джордас, - теперь женский голос практически шипел. И вдруг - прежде, чем я с ужасом осознала, чьи голоса все-таки звучат в моей голове, женщина резко выдохнул. - Джордас. Как так вышло, что ты не сдох?!

Внезапно пламя в моих руках вспыхнул, почти болезненно опалив бесцветные волоски на предплечья, а я обессиленно осела прямо на землю. Голоса стихи, словно попугаи, накрытые непроницаемым чёрным пологом.

Я просидела на земле, пока не стала трястись от холода, отчего-то огонь перестал меня согревать. Медленно, словно старуха или пьяная, поднялась на ноги, цепляясь за стену библиотеки, и побрела к себе. Путь на свой этаж показался нескончаемым восхождением на гору, чья вершина теряется в облаках. На последние ступени взобралась фактически ползком, выпрямилась и буквально рухнула в дверь комнаты.

В комнате было темно и тихо. Наверняка Ларс уже спит.

"И даже не волнуется обо мне, - царапнулась внутри непрошенная обида. - Не ждет, не ищет..."

Я постаралась не создавать много шума, хотя не уверена, что эта затея удалась. Сил раздеваться не было, даже снять плащ, меня хватило только на сброшенные ботинки. Словно пьяная, пытаясь удержать равновесие, вышла на центр комнаты, пытаясь угадать, какая из двух кроватей - незанятая, то есть моя.

Темный силует взметнулся над одной из кроватей, кто-то, завернутый в одеяло, сел и молча смотрел на меня. "Кто-то" должен был быть Ларсом, но то угасающее, то возвращающееся сознание упорно видело Габриэля. Я опустилась на пол и смотрела на него снизу вверх. Габриэль - по крайне мере, моя галлюцинация Габриэля - ухватил меня за плечи и потянул на кровать, поднимая с пола. И я провалилась в сон.

***

После тренировки тела Ларс сунул мне записку, бумагу для ответа и прихваченное перо -интересно, как он вообще мог заниматься с этой острой длинной штукой, ничего себе не проткнув..?

"Как это понимать?"

"Как случайность." Я подумала и вписала "досадную" перед словом "случайность". Досадная грёбаная случайность.

"Ничего не хочешь мне сказать?"

"Кто такой Грион?"

Ларс посмотрел на меня как на припадочного ребенка - и жалко, и рядом жить невозможно.

"Какого Гриона ты имеешь в виду? У нас король Грион Тарольский, например"

...Пожри меня демоны.

"Поговорим вечером"

"Надеюсь"

Ларс, конечно, рассчитывал поговорить о том, почему я не ночевала у себя. Почему, почему... А говорят, это женщины любят посплетничать. Не знаю, как женщины, но мне обсуждать эту дурацкую ситуацию совершенно не хотелось. Подумаешь, с кем не бывает. Устала, перепутала комнаты, уснула в кровати Габриэля прямо в одежде... Интересно, где спал и спал ли сам Габриэль... Надеюсь, я хотя бы не храпела и не пускала слюни во сне. Абсолютно никакого повода для обсуждения.

Так что по достижению заветного разговорного часа я буквально вытащила двух изрядно смущенных парней практически за руки и потащила к лесу для приватной беседы. Демоны, да что с ними, такое чувство, что они ночевали вместе и теперь им стыдно смотреть в глаза друг другу!

- Я не понимаю, как ты могл...мог их слышать? - наконец переключился со своих тягостных мыслей Ларс.

- Ну...есть только предположение, - осторожно ответила я. Осторожно, потому что не могла понять сама, так ли оно или нет. - Сэр Джордас говорил мне, что наши магические силы, ну, похожи. Они как будто...родственные. Мой огонь тянется к его огню и все такое. Возможно, такую связь удалось как-то установить через огонь, я пытался его вызвать, вот и...

- В каком смысле "тянется"? - по-прежнему глядя в сторону, подал голос Габ.

- Это трудно объяснить, - я задумалась.

- Это точно была леди Адриана? - задал вопрос Ларс.

- Сэр Джордас назвал ее Ана, не "Анна", а именно так, "Ана". И да, голос похож. Но все равно, это только догадки.

- Тысчитаешь, они говорили о короле? Короле Грионе? Король ждет от них каких-то результатов? Каких?

- Да откуда мне знать?! Я вообще ничего не поняла. Но все это было странно. И...они упомянули сэра Лаэна. Сказали, что с ним что-то не так.

Призрак Анны вынырнул из шиповниковой колючей ограды совершенно внезапно, завис перед нами, я тоже резко остановилась. Не понимаю, зачем так глупо пугать, какое удовольствие она от этого испытывает..? Ларс тоже дернулся, а вот Габриэль и не дрогнул, а даже слегка улыбнулся, приложив ладонь к губам. Чётко очерченные, словно нарисованные губы Анны расплылись в улыбке, но неподвижный взгляд был настороженным.

- Анна, добрый вечер, - я старательно улыбнулась, почти силой раздвигая губы в улыбке. -А мы тут...

-Мы бы хотели посмотреть на твоих питомцев, - внезапно произнёс Габ. Мы с Ларсом только недоуменно покосились на него. Какие ещё питомцы?

Волосы призрака затрепетали, словно парус в шторм.

- Иди, Габ-ри-эль, - мертвая девушка с явным удовольствием растянула имя своего любимца. - Эти - не пойдут.

- Только с этими, - твердо и четко произнес Габ. - Это мои друзья, только с ними, Анна. ...Не знаю, как Ларс, а я в этот момент чуть не загорелась от счастья.

Волосы призрака опали, словно паруса в штиль. Она проскользнула сквозь шиповниковую ограду, и я пошла за ней первой, раздвигая ветки, как тогда, когда вела в целительское крыло раненого профессора.

Мы шли гуськом по траве, на каком-то этапе Габ обогнал меня.

- Анна, - спросил он, словно бы небрежно, - примерно лет двадцать назад в Академии учились адепты Маргарита Хэйер и Энтони Фокс, они, возможно, встречались друг с другом...

Призрак замер, мы тоже остановились. Серебристое сияние полупрозрачной фигуры немного освещало темный лес, и все же сумрак побеждал, тьма отвоевывала себе шаг за шагом с каждой секундой. Анна спустилась и оказалась за спиной у Габа, длинные серебряные пряди обхватили его за плечи, словно нежные женские руки. Мне мучительно

захотелось повыдергивать лишнее этой желеобразной образине, которая даром что умерла, а все еще вешается на...

- Это было не двадцать, а двадцать пять лет назад. - прошелестела Анна, словно нарочно прижимаясь к Габу со спины. - Я помню Энтони Фокса. Такой красивый, молчаливый молодой человек.. .такой умный, такой талантливый...жаль, что он потерял голову от Нелли, она совершенно была его недостойна!

- От кого? - почти хором спросили мы с Габриэлем.

- Нелли Менел, Корнелии Менел, - совершенно спокойно ответствовал призрак. - Одна из выпускниц факультета смерти. Они с адептом Фоксом учились вместе на одном факультете, и все знали, что у них. - голос Анны стал едва слышен. - Это самое.

Любовь.

- А как же адептка Хэйер? - растерянно спросил Габ, пока я судорожно пыталась собрать разбегающиеся мысли в кучку.

- Фамилия мне знакома, но не более. Выпускница факультета жизни.

- Ты уверена, что Энтони Фокс встречался именно с Корнелией Менел?

- Безусловно, - почти что кокетливо прошуршала Анна. - Я столько раз их видела! Они та-ак целовались. - волосы наконец-то отцепились от Габа и сложились в некое подобие сердечка, после чего призрак вдруг исчез и появился на тропинке гораздо дальше.

- С какой радости я видел во сне бывшую возлюбленную твоего отца? - мрачно спросила я. Габриэль только пожал плечами.

Глава 29.

Анна привела нас на ту же поляну, где мы были с Ларсом сразу же после нашего поступления. С углублением осени и медленной подготовкой к зиме время заката и, соответственно, заветный разговорный час становились все раньше и раньше. Для адептов он имел поистине сакральный, священный смысл, словно дождь в засушливых краях -интересы каждого из адептов становились неоспоримыми, прекращались любые ссоры и споры, мы словно стремились уложить целый день в этот короткий, но ярчайший временной промежуток. Впрочем, надо сказать, споров и ссор у нас практически не бывало. Во-первых, уроков было много, мы уставали от физических нагрузок - не менее трех часов с самого раннего утра, потом лекции и выматывающие медитативные и дыхательные занятия. Во-вторых, ссориться и выяснять отношения без разговоров оказалось очень и очень непросто. А уж тратить на это единственный час... При этом некоторые ребята и вовсе не заводили никаких дружеских связей и даже в час говорения бродили по территории Академии в тишине в одиночку.

Так что сейчас, в прохладном и тихом ноябре мы оказались в лесу еще до ужина. В самом начале учебы у нас еще были лекции в это время. Теперь же "добрые и понимающие" преподаватели ожидали студентов после ужина, осоловелых, чуть озябших и зачастую засыпающих на ходу.

Сперва послезакатный лес выглядел скорее грустно, чем мрачно. Деревья, частично скинувшие листву, казались замерзшими оголодавшими нищими, просившими подаяния и ночлега. Ветер гулял между ними, растерянный и печальный путник, обрывающий пряно пахнущие бурые листья, словно... На полянке-кладбище мое поэтическое настроение начисто испарилось. Украшенные всякой потрепанной ерундой могильные холмики в полумраке смотрелись особенно жутко. Габриэль не выказывал никакого удивления, из чего я сделала вывод, что тут он уже был. Один. Без нас... А с чего я, собственно, взяла, что никто иной не сможет сюда пройти? Какая неуместная самонадеянность. Пора бы перестать недооценивать других, даже несмотря на то, что мы здесь в большинстве своем все сами по себе...

Тем временем Габ достал из кармана словно бы скомканную тряпочку, на поверку оказавшуюся небольшой тряпичной куклой. Такие делала бабушка Рина - наша соседка на хуторе: без лица, с длинными нитяными волосами, перевязанными разноцветными лентами. У меня тоже в детстве была такая, а откуда она у Габриэля? И зачем?

Тем временем Габ склонился перед одним из холмиков на одно колено и бережно водрузил на него куклу. Крошечная фигурка белела в темноте, совершенно не вписываясь в общую картинку побуревших от времени, земли и дождей старых потрепанных безделиц. Анна наблюдала за действиями юноши серьезно и молча, потом склонила голову. Ее демонические живые пряди вытянулись в разные стороны, а холмики зашевелились - беззвучно, почти что буднично. Я почему-то представила, как мои короткие волосы тоже шевелятся на голове - то ли от страха, то ли от магии. Если эта магия была.

Маленькие питомцы Анны выбирались наружу. Магия - или что-то иное - удерживала косточки рядом, стягивала их вместе, отчего белесые скелетики передвигались, вполне сносно сохраняя звероподобную форму. Я завороженно уставилась на подбежавшую к моим ногам маленькую белку - или кого-то, очень напоминающего белку, череп, чуть крупнее индюшачьего яйца, длинный хвост, похожий на изогнутый костяной хлыст, крохотные передние лапки, трогательно прижатые к ребрам.

- Меня сейчас стошнит, - прошептал Ларс. Я обернулась на голос - парень был бледен, едва ли не бледнее призрака.

"Слабак. Этак он тут долго не продержится"

Впрочем, не похоже было, что Ларс боится. Скорее, ему было очень, очень противно. Я вспомнила слова Джарда об энергетическом конфликте жизневиков и смертников. Возможно, это было именно энергетическое воздействие магии смерти.

- Такие чистые старые кости, - тихонько сказала я Габриэлю. - Свежих питомцев Анна не заводит?

Габ покосился на меня с интересом.

- Судя по всему.

- Как ты узнал об...этом?

- Ну, она же моя соседка. И, в отличие от тебя, куда более разговорчивая.

Что-то боднуло меня в спину, Габ фыркнул.

- Кто это? - промычала я, почти не разжимая губ.

- Невероятный красавчик.

Сзади меня стоял лось, с роскошными темными рогами, напоминающими раскрытые ладони какого-то великана. На удивление узкая костяная морда находилась как раз на уровне моего лба. Никаких глаз у него, естественно, не сохранилось, но скелет определенно не был дезориентирован, возможно, свою роль играла память тела, каким-то образом сохранившаяся в мертвых и частично обглоданных костях. Было непохоже, что призрак управляет своими питомцами, слишком много их было - мы насчитали около восемнадцати представителей лесного зверья, двигающегося, извивающегося, прыгающего, крадущегося... Я испытала острейшее, нестерпимейшее желание узнать, научиться, овладеть этой сказочной сверхприродной силой, стоящей над любыми законами, правилами и условностями, почувствовать эту силу в себе, ощутить ее своей. Отсутствие знания заныло, как фантомный вырванный зуб, словно оно когда-то было во мне, моим, и теперь я была вынуждена существовать с невосполнимой тянущей жилы потерей. Подхваченная водоворотом этих странных чужих ощущений я протянула руку и погладила шершавый на ощупь бок лесного великана - тот неподвижно возвышался передо мной, прекрасный и жуткий. Ладонь вспыхнула и пламя, отчего-то белое, будто плотный и гибкий дым, сорвалось с ладоней и впиталось в кости.

"Беги!" - в шутку мысленно приказала я и отшатнулась, едва не сбитая молниеносно сорвавшимся с места зверем. Несколько не столь удачливых мелких скелетин разлетелись в ошметки, Анна заверещала и метнулась за сбежавшей махиной.

- Ты че творишь! - то ли зашипел, то хрипло простонал Ларс. - Кто и где теперь будет ловить эту тварь? А если она побежит в Академию?!

- Эм, Джеймс, - в голосе Габриэля, как обычно, эмоций было немного. - Может, ты и этих шуганешь, только не так резко?

Я с трудом отвела взгляд от чащи, в которой скрылся беглец, и огляделась. Скелетики прекратили свое хаотичное метание по поляне и выстроились практически ровным полукругом, вытянувшись мордами в моем направлении. Ощущение ли свежей живой магической силы притягивало их или, растерявшись от внезапного исчезновения хозяйки они искали другого поводыря...

"Или просто высматривают, кого бы сожрать "

Я подбросила вверх еще бурливший внутри белый холодный огонь - он уже утихал, но даже его остатки взметнулись вверх шипящими брызгами, похожими на тот самым торонский фонтан. Костлявая стая завороженно потянулась к ним, некоторые привстали на задние лапы...очень крупные лисицы? Мелкие волки?

"В землю, - скомандомала я мысленно. - Закопаться в землю и лежать тихо. Вернуться каждому в свою могилу! Назад!" Звери попятились, запереступали костлявыми пальцами -я прикрыла глаза, сосредоточилась и постаралась максимально точно представить себе эту картинку - уползающие, застывающие в мерзлой земле кости.

***

Ты кое-что забыла

"Это ты меня сейчас пытаешься обмануть?"

Я вздохнула и вытащила из-под одеяла замерзшие ступни. Ларс уже спал, у него вообще никогда не было с этим проблем - в отличие от меня. К тому же лесная прогулка и знакомство с армией лесных умертвий, кажется, произвела на него неизгладимое впечатление. С охоты на лося Анна вернулась злая, как... ну, как демон, лось-беглец отыскался, был возвращен и упокоен. Продолжать беседу призрачная дева явно была не намерена, и мы вернулись в Академию: я, пристыженная своим экспромтным вмешательством, бледный до зелени Ларс и крайне задумчивый Габриэль.

Я прошлепала в ванную и отыскала на полочке плотно замотанный холщовый мешок с загадочным неглисиумом, вытащила зубами пробку из стеклянной емкости.

Мне не хотелось это пить. Не хотелось глушить огонь, который только-только начала чувствовать.

"Вспомни, что говорил сэр Джордас"

"Пугал мифическими опасностями, ничего толком не объясняя?" Я принюхалась -снадобье ничем не пахло. Решилась и сделала глоток - наугад, совсем чуть -чуть. Никакого выраженного вкуса бесцветная жидкость тоже не имела. Я вздохнула, убрала бутылочку и вернулась в кровать.

Глава 30.

Время в Академии неожиданно понеслось, словно клубок с горы.

Каждое утро мы вставали, словно зомби, и шли в холодную сырую темноту осеннего - а затем и зимнего утра. Наш немногословный тренер, сэр Арчи, кажется - по имени к нему обратиться не было никакой возможности, ни разу не заболевший и не проспавший, был неизменно одет так же легко, как и в первую нашу встречу. Его полуголое тело не синело и не краснело на пронизывающем ветру, не покрывалось мурашками и вообще было готово к любым нагрузкам - в отличие от наших все еще довольно хлипких студенческих тел. Каждый день. Бег, упражнения, растяжка. Ноющие мышцы, иногда почти незаметно,иногда довольно сильно. Каждый демонов день.

Только где-то к середине зимы я втянулась и перестала мысленно стонать по утрам, тело поднималось само, словно независимо от меня выполняло необходимое, пока непроснувшееся сознание еле ворочалось, грузно и вяло. Одного часа после заката на разговоры было демонически мало. Отстранённо, будто издалека я отмечала, как мы все меняемся. Тишина, царившая снаружи, пробиралась внутрь. Запертые в этом безмолвном мире, мы потихоньку сходили с ума, не кубарем, как пьяницы с трактирного крыльца, а потихоньку, по одиночке, как воры, пробирающиеся в ночи по тёмной узкой и непременно скрипучей лестнице винного погреба.

После тренировки тела и завтрака занятия продолжались. И, надо сказать, как-то незаметно они стали совсем не такими бессмысленными, как показались мне в начале обучения.

У нас ввели зоологию и анатомию - и, надо сказать, адептов изрядно напугало такое нововведение. Впрочем, лекции были общими для обоих факультетов, так что хотя бы возможность видеться с Ларсом примиряла меня с необходимостью ежедневно лицезреть скелеты - к счастью, неподвижные и отнюдь не желающие общаться, тушки животных с наложенными на них заклинаниями, препятствующими разложению, а то и отдельные органы. "Требуховедение", как быстро обозвали адепты новую науку, вела леди Адриана. Я, благодаря отцу-мяснику с детства привыкшая к самым устрошающим кровоточащим кускам, чувствовала себя на занятиях вполне сносно, впрочем, как и прочие адепты с факультета смерти, а вот жизневикам приходилось плохо. Отчего-то они все как один -наша стальная леди не в счет - были крайне чувствительны к телесной изнанке.

Основы магии и стихийную магию все так же вел Второй голос Академии сэр Алахетин. Первые два месяца мы в основном упражняли пальцы, записывая виды и классификацию плетений, способы, методы, причины, обоснования, следствия и последствия, сидя сиднями за гладкими, идеально чистыми партами. Однажды, придя в аудиторию, мы обнаружили, что столов и стульев там нет. Сэр Алахетин ободряюще улыбнулся нам, и меня передернуло - ни одной улыбке этих безумцев, лишивших нас голоса, я не верила. С того момента мы сидели в круге, прямо на пыльном каменном - впрочем, на удивление теплом - полу или стояли, полукругом. Проректор приносил заколдованные предметы и даже мелких зверюг, спеленутых в коконы самыми различными заклинаниями, которые мы должны были определить, описать и распутать, а затем, спустя пару месяцев,и наложить обратно. Все это хаотично перемежалось упражнениями по стихийной магии, причем нашему сладкоголосому наставнику склонности и способности адептов были абсолютно безразличны - тренировать нужно было все стихии. Вода мне решительно не давалась, и я давилась ею не только в переносном смысле - от попыток найти общий язык со стихией, противоположной моей собственной, рот наполнялся горькой омерзительной желчью. Ни усмирить бунтующий организм, ни объяснить что-то преподавателю возможности не было - в моих объяснениях он не нуждался.

Выяснилось, что на факультете смерти представителей земной стихии не было вообще, водой обладали двое, собственно, Габ и Арта, а остальные поделили воздух и огонь. Из представителей огня я была самой одаренной - забавно, но никакой гордости или радости это не вызывало. Во-первых, я старалась не выделяться, поскольку путанные угрозы сэра Джордаса все же дали свои плоды. Во-вторых, ко мне очень скоро пришло понимание того, что способности не решают всего. Только способности вкупе с умениями. Это открытие было довольно элементарным, но...

Надо еще сказать, что в результате приема ниглисиума, о необходимости чего ежевечерне занудно твердил предательский внутренний голос, огонь, возможно, обиженный подобным обращением, вел себя попросту бессовестно - откликался через раз, реагировал на команды криво и косо, одним словом, был слабым, вялым и капризным, как больной простудой. Словно укротитель, я искала подходы к потерявшей управление стихии, то уговорами, то выжимая из себя последние силы, не понимая, зачем гробить и уродовать единственный имеющийся дар, и тем не менее продолжала пить мерзкое зелье лишь по одной причине - происходящее со мной и вокруг меня становилось мне все более безразлично.

Сэр Джордас также радовал адептов-смертников ежедневной муштрой. На общих медитациях я отсиживалась, пару раз удастаиваясь фальшиво-сочувственных комментариев от главы факультета, и это было обидно, не смотря ни на что. Получив практически прямой запрет на прилюдное вхождение в медитативный транс - и это с учётом моего забитого пламени! - я долгое время маялась от безделья, не имея возможности ни подремать, ни заняться чем-то другим.

Пару раз в неделю сэр Джордас умудрялся выцепить меня для индивидуальной работы. Словно забитый маленький зверёк, огонь выползал ему навстречу, предательски предпочитая не замечать, что именно Джордасу Элфанту и его советам он обязан своему заточению, позволяя мне ощущать себя живой - почти живой. Транс давался все легче и легче, только убеждая в подступающем непременно маячившем на горизонте безумии.

В трансе видела странные картины: то вспышки, то диковинные узоры, то пляски огненных вихрей, иногда по-звериному диких, иногда послушных, точно мазки краски - и ощущала себя порой крадущимся охотником, порой неторопливым художником. Запертая внутри стихия бесновалась от бездействия. Один раз я очнулась с криком, обнаружив, что моя одежда изрядно обгорела, а сэр Джордас как-то слишком задумчиво смотрит на мои голые узкие щиколотки - от брюк остались лишь обугленные лохмотья выше колен, да и рубашка неожиданно лишилась рукавов. Дополнительную одежду я получила в тот же вечер от молчаливого коменданта, смотревшего на меня с таким недовольным видом, словно он провожал в нашу комнату кабацких девок по высочайшему повелению сбрендившего начальства.

- Держи, - отчего-то глядя в сторону, Первый голос Академии протягивает мне в следующую нашу встречу плотный плащ из непривычной скользящей в пальцах ткани.

Я вопросительно смотрю на хмурого мужчину, но тот упорно отводит взгляд.

- Зачарованная ткань. Несгораемая. Можно одевать на время наших занятий, только, ну...

Понятно. Маги-кудесники сотворили чудо-плащ, но совершенно не подумали о чудоштанах, чудо-рубашке и чудо-носках.

"Или хотя бы о чудо-трусах"

Помимо медитаций профессор Элфант преподавал нам основы магии смерти.

- Мы будем препарировать трупы, - ныла я накануне Габриэлю - больше ныть было некому, Ларс вообще последнее время не выносил разговоры о трупах, да и их предмет -"основы магии жизни" - звучал куда оптимистичнее. - Я не хочу. Меня стошнит. Особенно если это несвежий труп.

Габриэль был задумчив и ничего мне не отвечал. Я наконец-то замолчала, а он так и шел, глядя прямо перед собой, высокий, стройный, необычайно сосредоточенный и собранный, а я в который раз подумала, что ничего о нем не знаю.

- Зачем ты поступил в Академию безмолвия?

- У каждого из нас, - чуть поколебавшись, ответил юноша. - Есть те, кто за чертой, и я не настолько самонадеян, чтобы думать, будто оттуда можно возвращать. Но иногда случается так, что человек застревает на грани, и в наших силах подтолкнуть его

туда...или сюда.

- Что случилось с твоим братом? - я совершенно не ожидала ответа и скорее просто озвучила давние назойливые мысли вслух.

- Он был маленьким избалованным мальчишкой, хотя и младше меня всего лишь на два года, а я...слишком самонадеянным неучем со слишком рано проснувшимся даром, -неожиданно горько произнес Габ. - Он все время лез ко мне, постоянно ныл и хныкал, а родители носились с ним, как с расписным блюдом. В те дни, когда их не было дома, Сэм оставался с нами, вечная докука, груз, неприятное поручение. Отца и матери не бывало дома так часто, все чаще и чаще... Впрочем, это никого не оправдывает. Мы с Элой взахлеб читали магические книги, экспериментировали с рано пробудившейся магией, ссорились и мирились, а Сэмюэль только путался под ногами, просил почитать, поиграть, поесть, погулять. Все время что-то клянчил, требовал, жаловался... Я его терпеть не мог.

Габриэль резко развернулся и посмотрел мне в глаза. Оба глаза проявили единодушие и смотрели на меня выжидательно, а в глубине притаилось застарелое, выдержанное, как вино, отчаяние.

- Ничего интересного и таинственного в этой истории нет, Джеймс. Мы поспорили с Элой в тот день, я хотел доказать ей...все, как обычно, ничего особенного. Мы гуляли у городского пруда, втроем. Было лето, жаркое, самая середина. Родители отсутствовали уже неделю, с их службой это было обычное дело. Гриэла подняла Сэма вверх силой воздуха, он смеялся и верещал, а я ничего не мог придумать, кроме как призвать волну из озерной воды и ударить ее по ногам... я даже не боялся испортить сестре обувь, день был жаркий, летний, мы бродили по песку босиком. Она поскользнулась на мокром песке и не удержала Сэма. Он свалился в озеро, совсем рядом с берегом, ударился головой о камень. Мне было одиннадцать лет.

Габриэль замолчал.

- Он... умер? - я спросила и разозлилась на себя. Эти разговоры о людях на грани...мы же были в его склепе!

- Сам не знаю, зачем я тебе рассказал это, мелкий, - со смешком произнес Габ. Привычная насмешка вернулась в голос, а зеленый глаз знакомо прищурился. - Хватит бестолковой болтовни на сегодня, ладно?

Глава 31.

Мне так многое хотелось сказать ему в тот момент. Утешить - хотя, как тут утешишь? Объяснить, что он ни в чем не виноват, или что Гриэла виновата ничуть не меньше, или что вся вина за произошедшее лежит на родителях, занятых службой и безответственно скинувших младшего сына - пусть не младенца, но все же ребенка - на двух недалеко ушедших от него детей? Вряд ли Габриэлю стало бы легче от моих слов. Вряд ли ему стало бы легче от любых слов. И я просто пошла с ним рядом.

***

Основы магии смерти во многом и подтвердили мои опасения, и развеяли их. Профессор Элфант собрал нас у библиотеки - и, удовлетворенно оглядев, позвал:

- Леди Мориса, мы здесь!

К тому времени мы все уже имели удовольствие познакомиться с работающим и функционирующим трупом женщины, сторожившем книгохранилище. Моя былая склонность к хулиганству, ежедневно закапываемая в землю навязанным молчанием, немного всколыхивалась от мысли проверить, хороший ли страж получился из зомби -банально утащить пару книг. Могло получиться очень весело - погоня и последующая битва, но надо сказать, это было весьма слабое колыхание. Какого демона мне воровать библиотечные книги?

Мы прождали, наверное, не менее получаса, пока послушный, но крайне медленный и неповоротливый ввиду своей давней смерти сотрудник не выполз на небесный свет. На свету ее кожа казалась немного блестящей, еще более темной и твердой, словно высеченной из дерева.

- Итак, обратите внимание, - преувеличенно занудно начал профессор Элфант. - Перед вами мертвое тело, но мертвое тело, существенно отличающееся от тех, что мирно возлегают на кладбищах. А в чем это отличие?

Мы переглянулись и единодушно задергались, как стайка сбежавших из приюта духа припадочных.

- Совершенно верно, - абсолютно ровно продолжил сэр Джордас. - Оно движется. А еще? Мы задумались. Арта шагнула вперед и выразительно постучала себя по голове.

- Мыслит? - сэр Джордас принимал наши дурацкие пантомимы с непроницаемоестественным лицом. Хотя, наверное, он работает тут много лет и вряд ли мы можем чем-то его удивить. - А мыслит ли? Итак, дорогие адепты. Как вам известно, обучение в Академии безмолвия идет...сколько лет? Ага, - он полюбовался на наши выставленные галочкой пальцы, словно у малыша на вопрос о том, сколько же ему годиков. - Но знаете ли вы, что обучение можно продолжить и далее?

Мы помотали головами. Даже Габриэль. Даже Джард.

- Можно. Хотя об этом обычно и не кричат на каждом углу. Так вот, практическая сторона зомбирования - создание вот таких вот красавиц - во время вашего обучения проходится довольно поверхностно, без привлечения людских тел. Но если вам это интересно...и если есть соответствующие способности и желание, то после завершения двухлетнего курса вы можете остаться. Спрос на такого рода услуги крайне мал, но он есть.

Я оглядела малочисленный ряд адептов. Свое желание остаться и вплотную заняться вопросами практического зомбирования людских тел те из нас, в ком оно было, умело прятали в самой глубине своих адептских душ.

***

- Так вот, возращаясь к вопросу о способности мыслить. Органом мышления является, как вы знаете, головной мозг, а само по себе мышление является способностью... - профессор оглядел нас и явно сжалился над собой в предчувствии очередной сногсшибательной пантомимы. - Является совокупностью способностей, например, отражать окружающую действительность, анализировать ее, проводить параллели и устанавливать взаимосвязи, оценивать происходящее и прочее. Так вот, дорогие мои друзья, при зомбировании тела внутренние органы, сокрытые от нас, как правило, полностью удаляются. Остается скелет и почти прилипающая к нему высыхающая кожа. Ну, вы, безусловно, понимаете, что я опускаю ряд технических деталей и подробностей по процессу.

Своей, еще не высохшей кожей, я ощущала, как желание продолжать обучение в душах адептов опускается на какую-то феноменальную неизученную глубину.

- Так что мыслить нашей почтенной Морисе попросту нечем, - подвел итог сэр Джордас. -Что еще?

Мы снова поупражнялись в актерском искусстве "ничего мы вам не скажем, а что видели -покажем", а наш наставник - в искусстве задавать наводящие вопросы, в результате чего установилось, что в отличие от мирно лежащих на кладбище наша леди Мориса видит, слышит и понимает речь - а вот тут уже вступает в дело магия, говорит, главным образом, задает вопросы, выполняет простые действия, исключительно предназначенные для исполнения ею непосредственных служебных обязанностей. Одним словом, действует по одной заданной программе, отступить от которой не может, и все ее способности направлены на выполнение этой программы - встречать адептов и убеждаться, что они пришли по адресу.

- Сказать по правде, особой необходимости в Морисе нет. Но она неплохо наводит трепет на первокурсников (возмущение на лицах), да и является неплохим учебным пособием. Для удобства мы сохранили привычную ей обстановку, а хранилище сделали подземным в целях экономии пространства, да и книги хорошо себя чувствуют в окружении магии земли.

Я подумала и подошла к сэру Джордасу, решительно подергала его за рукав и, подождав пока профессор обернется, как могла живописно изобразила сцену похищения книги на примере ничего не подозревающего вначале и весьма негодующего в финале Габриэля и его очков.

- А, вы хотите знать поведение нашей героини в нестандартной ситуации? - хмыкнул профессор. - Забавно, Джеймс, отчего-то именно этот вопрос никому не приходил в голову. Итак, леди Мориса, вы можете вернуться.

И, после того, как зомби-библиотекарь ушла, объявил:

- Дамы, точнее, дама и господа, ради науки Джеймс сейчас попробует украсть из библиотеки книгу, а леди Мориса, которая настроена на то, чтобы книги не выносились без специального ордера, будет на это как-то реагировать. Прошу, Джеймс, не заставляйте нас ждать.

...А я ведь просто хотела спросить.

- Идите, адепт Ласки. Принесите нам книгу.

Это был теоретический интерес, вообще-то. Демонова Академия безумия, зачем я во все это ввязалась. Я вздохнула и направилась в библиотеку - хотела похулиганить? Вот тебе, пожалуйста. Мечты сбываются, Джейма.

-Вам нужны книги?- проскрипела служительница и я кивнула, а затем спустилась в хранилище. Как обычно, я была единственным посетителем - все остальные адепты числом сорок семь добросовестно учились. Кудрявая девушка, похожая на овечку, приветливо улыбнулась мне и протянула мелок. Я задумалась - какую книгу потребовать, в голову ничего не приходило.

"Последняя книга, которую читал профессор Элфонт".

Улыбка девушки стала более натянутой. Мои запросы никогда ей не нравились. "Профессор Джордас не заказывает здесь книги".

Ну да, конечно. Наверняка он читает только разную некромантскую жуть с самыми натуралистичными иллюстрациями - про удаление органов из тела, например.

Я стала называть, то есть писать на доске имена всех преподавателей и получала один и тот же ответ - библиотечные книги они не читают. Удача пришла на леди Адриане -бросив на меня откровенно недовольный взгляд, "овечка" ушла за один из дальних стеллажей. Все же у молчания есть свои плюсы - в школьной библиотеке меня давно уже забросали бы вопросами, а с какой целью, мол, интересуюсь, а тут- ничего лишнего. Все же писать несравнимо труднее, чем говорить...

Девушка вернулась, неся в руках очень старую, пыльную и, к счастью, совсем не большую книгу. Так. Заинтересовавшая главу факультета жизни книжка в чёрном кожаном переплете оказалась воистину дряхлым пособием по стихийной магии. Не удержавшись, я села и полистала ее - страницы были окрашены каким-то загадочным образом в тона соответствующей стихии, только очень бледные - голубые, бежевые, розовые. Я открыла розовую часть - стиль изложения немного тяжеловесный, но... о, а вот это интересно.

Здесь речь не только о стихиях, но и о наложении, совмещении магии жизни и смерти с ними. В зависимости от способностей и склонностей мага каждая стихия ведёт себя по-разному. Я с сожалением перелистнула. Меня ждут двенадцать человек. Одиннадцать человек и один садист-препод.

Внезапно я увидела листок, лежащий между страниц, судя по рваному краю - небрежно выдранный откуда-то и положенный в качестве закладки. На листке списком были написаны имена - и почерк такой же, небрежный, торопливый, размашистый. Может быть, я и не обратила бы на него внимания, если бы первым в списке не стоял имя Габриэля.

Габриэль Фокс - ?

Арта Сигл - ?

Джард Спэроу - х

Тони Рук - х

Бри Блуберд - ?

Тимер Рэйвен - х

Лик Ориэл - х

Тимоти Галл - х

Одер Сторк - х

Доман Ларк - ?

Мик Хэрен - х Джеймс Ласки - ?

5 вопросов и 7 крестиков. Чтобы это могло значить?

Я вытащила листок и спрятала его в отдельный небольшой карман. Теперь за дело.

Постучала ногой по полу. Погромче. Привлекла внимание. Запрос позаковыристей - зелья, временно блокирующие активность стихийной магии - насколько я поняла, запрос не из частых. Только девушка повернулась ко мне спиной, стянула с книги кожаную обложку и аккуратно пристроила на столе - если не брать в руки, кажется, что это книга целиком. Сунула раздетый фолиант за пазуху, поднялась и бесшумно скользнула в коридор, ведущий к лестнице. Сердце колотилось в груди куда громче моих шагов.

По лестнице я практически взлетела - вот она, ежедневная тренировка тела, спасибо ей за успешную кражу библиотечной книги. За мгновение до выхода восстановила дыхание и с максимально равнодушным видом вышла в предбанник, обитель леди Морисы.

Кресло зомби-библиотекаря, обычно стоящее спинкой к посетителям повернулось, не медленно и скрипуче, как всё здесь, а молниеносно. Женщина посмотрела на меня, ее нос, крошечный, практически впавший вглубь лица, задергался, словно приклеившаяся к медовой ленте гусеница. Встала, опять же, на удивление тихо и только голос ее скрипел, как обычно:

- Нельзя выносить книги.

Я попятилась к двери и замотала головой, демонстрируя пустые руки - нет, глядите, никаких книг. Мориса шагнула ко мне, без каких-либо эмоций на плоском засохше-каменном лице. Протянула тончайшую руку.

- Нельзя выносить книги.

Я резко рванула к двери, вернула ручку и рванула вперёд, ощущая, как впилась в ладонь острая деревянная щепка, но времени на мелочи не было. С неимоверным облегчением выскочила во двор, ожидая увидеть заскучавших сокурсников и главное - подлеца-Джордаса, который остановит активизировавшуюся зомби. Но во дворе не было никого.

Не дождались?

Ушли?

Да не может быть..! Я побежала кругом, огибая библиотечное здание - никого, вообще! Обернулась, слепо пытаясь вытащить занозу отчего-то сильно дрожащими пальцами - и увидела леди Морису. Мертвая женщина шла за мной, казалось бы медленно и неуклюже. Высохшие руки-веточки беспомощно болтались вдоль тельца. Она смотрелась бы органично и жутко в правильном обрамлении - ночь, кладбище или какой-нибудь заброшенная полуразрушенная лечебница, но вот так, в ухоженном академическом лесопарке, посреди дня... И это тоже выглядело жутко, не кошмаром, от которого можно проснуться, а реальностью. И скорость ее нелепого кукольного хода, при котором сухая голова с торчащими клочками волос неестественно подрагивала и покачивалась, периодически немного заваливаясь на бок, потихоньку возрастала. Я побежала, еще раз мысленно поблагодарив ненавистные утренние тренировки, а Мориса так и продолжала идти, неумолимо сокращая расстояние между нами.

"Куда бежишь?"

"К главному корпусу, куда же еще "

"Не успеешь"

"Твои предложения?"

"Вдарь ей как следует"

"Кулаком?! Ты слишком высокого мнения обо мне"

"Огнем, дура!"

"Сэр Джордас мне потом самолично руки-ноги оторвет и местами поменяет"

"Лучше он, чем он-а-а-а-а!"

Женщина-зомби схватила меня за плащ и дернула на себя с такой нечеловеческой - о чем это я?! - силой, что я рухнула прямо на пятую точку и взвыла, больше от брезгливого ужаса, чем от боли.

Дело было не в словах внутреннего голоса и не в чем-либо еще, а только в банальном страхе, от силы, с которой вцепилась в мою руку тщедушная на вид костлявая пятерня, похожая на громадного облысевшего паука, от отвращения. Я почувствовала запах - не то что бы омерзительный, но очень сладкий и слегка подгнивший. И если бы у меня было хотя бы несколько мгновений на передышку и осмысление, я никогда не сделала бы того, что сделала. А так... я вывернулась, дернулась изо всех сил, и направила весь свой огонь, скукоженный и истомившийся от долгого бездействия. Четыре дня как закончился неглисиум, и я подумывала о новой вылазке, но вот поди ж ты...

Мориса вспыхнула, как факел, пропитанный смолой, а я побежала снова и обернулась спустя несколько шагов. Мертвое тело продолжало идти, но, внезапно потеряв направление и, очевидно, устойчивость, споткнулось о какой-то камень и покатилось по голой земле, не крича и не корчась, но выглядело это все равно отвратительно и... меня вдруг охватила пронзительная жалость, как за случайно раздавленную живность, за жалостью пришел стыд и осознание того, что же я натворила. Просто так, по дурости, я сожгла сотрудника Академии, пусть и зомби, но ведь когда-то она была живым человеком, она...оно...двигалось, говорило, берегло книги, а я, я... ну, не убила бы она меня, можно было просто отдать ей книгу! Слезы хлынули из глаз, и я осела на землю, не имея возможности закричать, позвать на помощь. Подняла мокрые, полуослепшие глаза и внезапно увидела леди Адриану Сейкен. Она стояла, прямая, как палка, в черном плаще с накинутым на голову капюшоном, глядя на меня и на головешку, в которую превратилась Мориса, и...улыбалась.

Глава 32.

В тот день я не пошла на остальные занятия, вернулась в общежитие и свернулась калачиком на кровати. Мне было физически плохо, и хотя я неимоверным усилием заставила себя не плакать, слезы никуда не делись. Они словно копились внутри, растягивая, разрывая изнутри. И эта была та вода, которую мой огонь испарить не мог.

Сэр Джордас буквально подлетел ко мне спустя несколько мгновений после того, как я увидела леди Адриану. А секундой позже подбежал Габриэль, схватил меня и прижал к себе. Его руки показались мне очень, очень горячими. Профессор Элфант недовольно покосился на него.

- Джеймс, Джеймс, вы как? - профессор то шептал, то чуть ли не шипел. - Что вы...вытворяете, что вы... Так. Успокоились все и отошли! Отошли, я сказал. Ничего страшного не произошло, адепт Ласки плохо бегает и быстро паникует. Отставить страдашки, Джеймс! Мориса давно умерла, она ничего не почувствовала, кроме, разве что, облегчения, да и библиотекарь из нее так себе. Сделаем зомби из вас, Джеймс, будете теперь работать вместо нее... Да я пошутил, демоны раздери вас всех. Я вас даже не отчислю. Как вы могли видеть, уважаемые адепты, зомби сильны, быстры и неплохо справляются с заложенной в них задачей. Но довольно легко уничтожимы, хотя... М-да. При определенном магическом уровне - легко. Нет, Джеймс, у вас, - он сделал явный акцент на этом "у вас". - Такого уровня, безусловно, нет, но вы, вероятно, перетрусили, а я, безотрывно наблюдая за этой кражей века, неосознанно усилил ваш огонь своим. Что не делает мне честь, но, - тут сэр Джордас понизил голос и снова неприязненно глянул на Габриэля. - Но многое объясняет. Вы поняли меня, Джеймс?

Что-то было в его интонациях странное, напряженное и даже...просящее, и я неуверенно кивнула. Габриэль все так же держал меня за руки, но смотрел в землю.

- Адепт Габриэль. Идите на обед. Я провожу Джеймса. Я сказал, идите! Все в порядке, я тоже маг огненной стихии и знаю, как оказавать помощь при подобных...перегрузках.

"Чего ты ноешь, как девчонка, - беспардонно вклинился внутренний голос. - Смотри-ка, тебя даже не отчислили, даже не отругали за порчу инвентаря!"

"Заткнись "

"Еще скажи, что это я виноват"

"Ты мерзкий, циничный, безнравственный..."

"Это ты сейчас о самой себе, кстати, отдаешь себе отчет? Кончай дуться. Сэр Джордас тебя не винит. А разноглазик-то как на него зыркал. Ревнует, что ли?"

"Заткнись "

Я успокаивающе махнула встревоженному Габу и пошла за профессором. Он почти что бежал, и остановился только у входа в общежитие.

- На каком этаже ваша комната, Джеймс?

Я показала на пальцах.

Сэр Джордас буквально впихнул меня в комнату и зашипел так, как будто он был огромным надутым проткнутым пузырем:

- Что это было, Джеймс?! Небо, демоново молчание... Джеймс, я не про Морису сейчас! Я же говорил тебе не высовываться, кто тебя дергал?! Ты же принимал неглисиум, почему...

Я молча протопала в ванную и продемонстрировала пустой бутылек.

- Почему ты мне не сказал, я бы никогда не пустил тебя ... Я достану еще, будешь пить, как дышать, понял?! Джеймс! Кто-то еще видел этот роскошный пожар?

Я понуро кивнула, догадываясь, что мой ответ профессору не понравится.

- Кто?! - он выдохнул и тут же сгорбился. - Ну да, кто же еще... Слушай, Джеймс, для всех ты на пару дней освобожден от занятий. Ты устал, очень устал, страшно перенапрягся и испугался. Джеймс, мне плевать сейчас на твое самолюбие. Я говорил тебе - здесь есть те, кто не должен знать о твоих способностях. Твой огонь я невольно усилил своим резонансом. Сиди тихо до послезавтра. Потом появишься грустный, слабый и бледный. Понятно?

И я осталась, глядя в стенку, обхватив руками ноги и беззвучно всхлипывая, пока не задремала. А проснулась в полумраке от шепота...Шепота?!

- Надо его разбудить.

- Мне надо с ним поговорить. Наедине.

- О чем? - интонации Ларса, резкие, жесткие, поразили меня настолько, что остатки сна ушли вмиг. Или это не его голос?

- О личном.

- Я уже не сплю, - хрипло сказала я, поднимаясь. - Сколько еще осталось?

Тут же зажегся светильник. Мой вопрос парни поняли с полуслова.

- Ты почти ничего не пропустил, - совершенно иным тоном, привычно мягким и спокойным отозвался Ларс. - Кроме обеда, разумеется. Но мы захватили еды с собой. А разговорный час только начался. Как ты себя чувствуешь?

- Лучше. Все в порядке. Устал.

Мы встретились с Ларсом взглядами, и приятель поднялся со своей кровати. Габ стоял у входной двери и смотрел в сторону, небрежно подбрасывая сферу "пятой стихии". Вверх -вниз, вверх - вниз.

- Я пойду к Джаду, он что-то хотел обсудить. Хорошо? - Ларс потянулся и встал.

- Без проблем, - медленно произнесла я. - Если ты действительно хочешь идти.

- Я хочу спать, но это подождет. Пока, Габ.

Совершенно искренний, дружелюбный и ровный тон. Приснилось мне, что ли...

Дверь за Ларсом закрылась, и Габ перевел взгляд на меня, спрятал сферу в карман, подошел и присел на краешек кровати. Очки отбрасывали тень на его лицо.

- Как ты?

- Нормально.

- Что произошло?

- Я испугался, - я посмотрела на Габа. - Просто позорно испугался, запаниковал. Потерял контроль, ударил...это было неправильно и глупо. Теперь я чувствую себя крайне паршиво. И...виноватым.

Габ протянул руку и неуверенно погладил меня по плечу. Я подавила желание прижаться подбородком к его руке.

- Ты ведь чувствовал что-то такое, - я осеклась. Как можно было сравнивать такие вещи, сейчас Г аб просто встанет и уйдет...

- Не загоняйся, - Габ хмыкнул, его зеленый глаз чуть сощурился. - Я понимаю, тяжело о таком говорить. Сам уже почти семь лет ни с кем не говорил. А вот с тобой... Сам не знаю, все время тянет на болтовню. Здесь это особенно нелепо, правда?

Он не ждал ответа, и я не ответила.

- Когда Сэм тогда упал, я просто замер на месте. Мне хотелось зажмуриться, словно, если зажмуриться очень сильно, до боли и рези в глазах, то, что я перестану видеть, перестанет существовать. Я ничего тогда не сделал, чтобы ему помочь. Эла...Эла вытаскивала его из воды, Эла пыталась привести его в чувство, остановить кровь, позвать на помощь, тащила его куда-то. Потом Эла говорила с родителями. Впрочем, вряд ли они стали бы меня слушать. Эла всегда отвечала и за себя, и за меня. И за Сэма.

Я приподнялась на локте и посмотрела на Габриэля.

- Я в одиннадцать лет еще сказки читал и боялся соседского гуся. Что сказали ваши родители?

- Мне? Ничего, - Габриэль хмыкнул. - Они ничего мне не сказали, Джей. Сразу после...

Эла говорила с ними без меня, и она никогда не рассказывала мне, что они ей сказали. А для меня у них не нашлось и слова. На следующий день нас отправили в школу.

- Было же лето?

- Лето. Нас отправили в летнюю школу с полным пансионом. Я...я думал, они просто избавились от малолетних убийц, - снова безрадостный смешок. - Думал, это такой специальный приют или тюрьма для детей-преступников. Но осенью мы вернулись домой. Как ни в чем не бывало. Никто больше не доставал, не путался под ногами, не ныл и не жаловался... Иногда мечты сбываются так, что лучше бы никогда не мечтать, Джей. А потом...

Он замолчал, и я прикоснулась к его ладони, чтобы поторопить. Теперь она не казалась мне такой уж горячей...теплая. Неожиданно вспомнилось, как Габ целовал мою руку там, в экипаже.

- Спустя пару месяцев я сбежал из школы. Два месяца готовился, сбежал и отправился на кладбище. Я разузнал, где находятся фамильные склепы семейства Фокс - уважаемого, древнегосемейства. Самюэлю полагался отдельный - ну, да ты его видел. Остальные, кстати, стоят за ним, ну, да неважно. Не знаю, как у меня хватило смелости провернуть эту авантюру. Когда не надо, я могу быть довольно смелым, - Габ фыркает и слегка сжимает мои пальцы своими. - Я сбежал и добрался до склепа, хотя сто раз был уверен, что меня поймают, остановят или я не найду дорогу. Мне нужно было с ним поговорить, попросить прощения, пусть даже тогда, когда было уже поздно. И я пришел, но...

- Но?

- Наш с Элой дар открылся рано. Мне лет пять было, обычно это происходит после двенадцати. Наши родители очень сильные маги, оба, может быть, в этом причина... Никогда не считал себя...особо перспективным, но кое-что могу. Я пробыл в склепе менее получаса и понял одно.

- Что? - я тоже инстинктивно сжала пальцы Габа. Собственные переживания забылись напрочь, я смотрела на него во все глаза.

- Там не было мертвого тела, Джей.

Глава 33.

Первую половину неожиданно свалившегося выходного я провела без особого толка - в основном, слоняясь по комнате из угла в угол и отчего-то отчаянно завидуя тем, кто сейчас отбивал последние неотбитые органы на изнуряющей тренировке. Утром, вместо того, чтобы мирно дрыхнуть в теплой кровати, я мрачно наблюдала за молчаливо собиравшимся на занятия Ларсом, испытывая непонятное чувство вины. За что? За то, что не рассказала ему о Габриэле? Но это была не моя тайна, и Габриэль был вправе решать сам, кого в нее посвящать. За то, что не рассказала о ниглисиуме и угрозах Джордаса? Рассказала, только не все и немного другими словами. За то, что Габриэль нравится мне? Но Ларс, казалось бы, все понимает и даже поддерживает, не он ли предлагал рассказать ему всё?..

Но чувство вины - мелкое, колкое, не оставляло меня, пока Ларс молчаливо собирался на тренировку, и потом, когда дверь за ним закрылась - тоже.

Вчера мы так и не поговорили, то, что рассказал мне Габриэль, до утра занимало мысли целиком. Сбежавший из школы одиннадцатилетний мальчишка пришел в склеп к погибшему по случайности брату, но... Мальчишка был магом и мигом почувствовал что-то не то.

- Не было мертвого тела? - повторила я. - А...где оно было? Зачем держать пустой склеп?

- Склеп был не пуст, - тихо сказал Габ.

- В каком смысле?

- Тело там было, - Габриэль поворошил волосы и снял очки. - Но... - он замолчал, пару раз со свистом втянув воздух. Отпущенное нам время истекло, а мне как никогда захотелось завопить от досады. Я протянула листок бумаги, но Габ мотнул головой и одними губами проговорил: "Потом".

***

Вдоволь наслонявшись по комнате и съев заботливо занесенную Ларсом снедь (новый укол вины, от которого я отделалась моментально и бескомпромисно), я решила немного прибраться и первым делом схватила валявшийся со вчерашнего дня скомканный мятый плащ. Что-то тихонько шлепнулось с мягким звуком: книга, кожаная обложка от которой осталась в библиотеке, сиротливо лежала на полу. Книга! Пальцы погладили шершавый корешок, в глазах что-то снова защипало. Надо вернуть ее на место...завтра. Раз уж сегодня я, можно сказать, под арестом, есть шанс прочитать ее не за библиотечным столом, а валяясь на кровати.

И я погрузилась в чтение.

Огненная стихия оптимально подходила магам с факультета смерти. Те, кого в Академии называли "смертниками", в книге пафосно именовались мортиферами. Мортиферы обладали способностями - нет, скорее имели определенные предпосылки к некоторым способностям. Чувствовать наложенные смертельные проклятия, находить спрятанные мертвые тела, то, что сэр Джордас назвал "практическим зомбированием" - помимо, собственно, обработки тела, нужно было наложить правильные магические плетения, и от того, насколько грамотными и сильными они будут, напрямую зависили "рабочие" качества итогового существа. А кроме того - и об этом в книге было сказано завуалированно, но недвусмысленно, - неплохо могли не только сделать из мертвого тела относительно живое, но и наоборот. Проще говоря, мортиферы - и особенно огненные морфтиферы - были - или имели все способности быть? - профессиональными убийцами.

Тьфу. Я отложила книгу и потянулась. Может быть, это художественная книга? Да нет, вряд ли. Просто очень старая.

"Ну, свой путь на стезе профессионального лишателя жизни ты уже начала, правда, с мертвеца, но и лет-то тебе всего ничего, какие твои годы"

Я разозлилась, накинула плащ, схватила книгу и вышла из комнаты. Адепты возвращались с ужина, молчаливые черные тени, и я - лишь одна из этих теней. Дошла до библиотеки, постояла немного поблизости, но не нашла в себе сил заходить туда сейчас. Да какого демона? Передам книгу профессору Элфанту завтра, пусть возвращает сам.

- Эй, Джейми! - окликнул меня Бри. - Ребята собираются в одной из аудиторий, у нас немного меняется расписание, Джард хотел бы сделать объявление.

Все "небольшие собрания" Джарда, проводившиеся два - четыре раза в месяц в конце недели, заканчивались легкой (ладно, когда как) попойкой. Вот уж чего бы хотелось в последнюю очередь. Мне непременно надо было поговорить с Габриэлем, но...Но Габриэль, вынырнув откуда-то из-за моего плеча, нарочито энергично кивнул:

- Мы уже идем.

Может быть, мне повезет, и все займет лишь несколько минут? Мы быстро научились ценить время. Аудитории после занятий не запирались, но все равно, в комнатах было бы уютнее и спокойнее. Хотя и теснее.

Я почти не слушала Джарда и остальных, и почти не притронулось с протянутому бокалу

- так, слегка пригубила. Габ демонстрировал совершенно спокойное лицо, и в кои-то веки отдал должное алкогольным заслугам Джарда - парень словно старался сделать наше образование в этой области максимально полным. Собрание затянулось было минут на двадцать, но тут в аудиторию просунулась бледно-рыжая вихрастая голова профессора Элфанта.

- Ой, да не прячьтесь, честно сказать, мне все равно, - хмыкнул наш вседозволяющий глава. - Хотя, сказать по правде, возвращайтесь-ка к себе. Леди Адриана тоже где-то поблизости, и она наверняка демонстрировала вам свои умения в сворачивании шей.

Адепты потянулись прочь, слегка унылой, но все же гудящей разговорами цепочкой. Я поколебалась, но вышла за профессором в коридор.

- Сэр.

- Вам уже лучше, Джеймс?

- Не особо. Но ребята настаивали на необходимости посетить собрание.

- Что ж, понимаю. Завтра можете возращаться к занятиям.

- Да, и...книга, сэр.

- Книга? - профессор озадаченно взглянул на протянутый томик.

- Из библиотеки. Та самая, которую я украл.

- Ах, эта... оставьте ее себе, Джеймс. Военный трофей.

- Но...

- Оставьте. Может быть, она будет служить вам неплохим напоминанием о том, как важно держать себя в руках.

Я помолчала секунды три и, не сдержавшись, выпалила:

- Здесь идет речь о мортиферах, сэр. О магах, которые убивали...убивали по заказу.

Лицо сэра Джордаса оставалось непроницаемым.

- Вам кажется это невозможным, Джеймс?

- Нет, но...

- Идите и не забивайте себе голову. Только выключите, пожалуйста, светильник в аудитории. Кажется, все ушли.

Я повернулась было, чтобы пойти, но снова остановилась.

- Сэр, а проводили ли мортиферы обряды резусцитации?

- Вы задаете странные вопросы, - профессор усмехнулся. - Нет, Джеймс. Это работа факультета жизни.

- Спасибо, - я говорила уже в затылок преподавателю. Вздохнула и направилась назад, в аудиторию. Надо было выключить светильник.

***

Габриэль все еще сидел в излюбленном положении сэра Джордаса - на одной из одноместных парт, болтая ногами, сжимая в руках бокал с чем-то пузырящимся, золотистым. На его лице блуждала улыбка - совершенно невероятная, непривычная, не язвительная улыбка. Он отсалютовал мне бокалом.

- Эй, Джеймс. Все ушли, остались только ты и я. Иди-ка сюда.

Я сделала шаг вперед. Запах алкоголя перебивал легкий фруктовый аромат Г аба.

- Ближе! - скомандовал тот, и я, словно загипнотизированная, шагнула еще. Внезапно Габ резко схватил меня за ворот и рванул к себе. Так как он сидел, а я стояла, наши лбы стукнулись, а глаза оказались на одном уровне. Слишком близко. В одной руке Габ все еще сжимал бокал, а другой неожиданно провел по моей щеке.

- Нежный, как девочка, - неожиданно хрипло сказал Габ. - Тонкий... Демоны тебя раздери, Джейми, как ты прекрасен.

- Я? - я чуть было не подавилась воздухом, но Габриэль оставил мой жалкий лепет без внимания.

- Конечно же, ты. Не знаю, кто и зачем внушил тебе все эти глупости о том, что ты самый обычный, невзрачный, слабый. Ты совершенно себя не знаешь и со стороны не видишь. Ты. - Габриэль сделал глоток, облизнул губы, - ты крышесносен, особенно, когда стоишь передо мной, вот так. А я? Я же нравлюсь тебе, Джейми? Я видел, как ты на меня смотришь, с того самого первого дня, на хуторе, - теперь его рука скользнула по шее, зарываясь в волосы. Я не дышала, запястья онемели, кончики пальцев покалывало, как бывает, если отлежишь руку. - Я не встречаюсь с мальчиками, Джейми, однозначно нет, но сейчас. знаешь, это вино унесло меня с одного бокала.

- Я девушка, - хочу сказать я. Хочу, но.. .магическая клятва ударяет меня остро и резко, на горло словно ложится металлическая удавка, готовая затянуться в любой момент.

- Никогда не скажу тебе его название. Водная магия делает нас особо уязвимыми к алкоголю. - Габ хихикнул и неожиданно еще ближе притянул меня к себе, удерживая за талию. - Ты же хочешь меня, Джейми? Ну, так давай, дерзай. Я протрезвею через. - он задумался, - да, минут семь у тебя есть.

Я отшатнулась с такой силой, что наш тренер, будь он свидетелем, непременно поставил бы мне зачеты без экзаменов за оба года сразу.

- Да пошел ты, знаешь куда, Габриэль Фокс!

- Все-таки ты трус, мелкий. И слишком много обращаешь внимание на слова, - Габриэль упруго соскочил со стола. - Может быть, завтра для меня разверзнутся врата в мир демонов, не хотелось бы тащить тебя за собой. Пусть это все будет исключительно на моей душе.

- Что ты несешь, скотина ты пьяная, - я обернулась и снова оказалась впритык прижатая к Габриэлю.

.. .это неправда, что можно сжать губы, если лицо Габриэля оказывается так близко, если в его глазах я вижу неприкрытое желание и.. .нежность. Это неправда, что вкус алкоголя портит поцелуй. Знаете, раньше я думала, что целоваться, ну, совсем непросто. Надо придумать, куда деть нос - справа или слева, а еще, между прочим, слюни, и чужой язык, а зубы - зубы так легко вообще никуда не денешь.

Какая чушь.

Отчего-то все куда-то встроилось само собой, словно мы детальки детской головоломки.

Мы целовались, и я пьянела - от сладкого привкуса выпитого им вина, от его запаха, мягкости волос, гладкости кожи - совершенно потрясающие ощущения, мне казалось, я чувствую искорки, скользящие в волосах, между пальцами, нетерпеливо выдернула рубашку из брюк провела от поясницы к лопаткам - хотелось трогать его везде, одновременно, и в то же время.

Он отшатнулся, вдыхая воздух, словно после прыжка в воду.

«Семь минут, миледи, - хмыкнул внутренний голос. - Все точно, как в целительской лавке».

Глава 34.

Глупость какая-то в моей жизни получается, честное слово.

Сначала ты ждёшь, ждёшь, ждёшь чего-то, очень сильно надеешься, мечтаешь, потом уже и не надеешься, но... Но вот ты получаешь желаемое и совершенно не знаешь, что делать дальше.

"Ой-ой-ой, сколько пафоса. Лучше подумай, каково былоразноглазику".

"В каком смысле?"

"Это не в твоей жизни глупость, это ты сама дура"

"А ты тогда кто?"

"Жалкий и единственный писк разума в твоей пустой черепной коробке "

Мне надоело препираться с самой собой. Ларс сегодня собирался на редкость медленно, я маялась в ожидании его. После вчерашнего увидеть Габриэля было страшно. А не видеть вообще невыносимо.

Мы едва успели отступить друг от друга, как в аудиторию ворвался демонически недовольный комендант. Судя по его выражению его лица, основным сожалением благородного сэра было то, что мы с Габом давно уже вышли из возраста, когда имело смысл выкручивать нам уши. Сэр Иртен Мармет не просто выгнал нас прочь, недовольно беззвучно шевеля губами - разговорный час, маленькая незабвенная вечность, закончился, - но и любезно проводил до дверей, где мы с Г абриэлем благополучно разошлись, даже не посмотрев друг на друга. Я несколько минут постояла перед дверью, испытывая огромное желание выскочить и начать колотиться в комнату к Габу, но внутренний голос обозвал меня тряпкой и жалкой курицей, то есть, это было самое мягкое, что он сказал, и я отчего-то сдалась. Ларс бросал на меня подозрительные взгляды, и, не желая все это терпеть, я демонстративно легла спать.

А вот теперь Ларс копался, как мог, точнее, я даже не подозревала в нем таких талантов к растягиванию времени без особой на то причины.

"Надо ему сказать. Сегодня же и скажу. В смысле, дам знать: напишу, покажу.."

"О-о-о, да, покажи ему!"

"Прекрати. Надо, чтобы он знал. Иначе это нечестно получается".

"А вдруг он расстроится?!"

И вот теперь времени до тренировки не оставалось совсем, и, судя по всему, эпохальный разговор ("Эпохальная переписка? Раздевание? Сверкание глазами?!") откладывался еще на три часа.

Наконец мы с Ларсом вышли и торопливо направились на ненавистную площадь - просто при одном виде ее у меня неизменно начинали фантомно ныть мышцы. По утрам уже была непроглядная темень, тусклые фонари глухо поскрипывали, постанывали на ветру. Малая видимость не препятствовала тому, чтобы наш молчаливый безэмоциональный тренер моментально замечал ленящихся, задыхающихся и умирающих в муках адептов и быстро, без единого слова, преимущественно используя стихийную магию воздуха, указывал правильное направление действия.

Светлые волосы Габриэля, разлетающиеся на зимнем ветру, я увидела бы даже в полной темноте. Вдох, выдох. В конце концов, то, что вчера произошло - полностью его инициатива. Вот пусть теперь он и мучается, как нам смотреть друг другу в глаза. Он, а не я.

Прошло два с половиной часа тренировки (время каждый раз немного отличалось в зависимости от не знаю, чего), прошел почти час отдыха после, прошел наш поздний завтрак, не меньше, прежде чем я смогла сказать себе с полной определенностью -Габриэль меня избегает и общаться со мной один на один не хочет.

"Дайразноглазику время все осознать. Не каждый день он, надо полагать, заводит шашни с мальчишками"

В словах внутреннего голоса был свой резон, но я... я не могла ждать. И, улучив момент, подошла и дернула выходящего Габа за плащ, вынуждая остановиться и обернуться.

Все могло бы быть куда проще, говори мы сейчас. А так... взгляды и жесты, вот и весь наш немудреный арсенал. Взгляды, жесты и...магия.

Я смотрела в глаза Габриэля, такие разные, словно передо мной находились два отдельных человека. И не могла прочесть их выражение. Под рукой не было ни бумаги, ни пера, и я не знала, чем и как разорвать это пустое мучительное молчание. На кончиках пальцев вспыхнул огонь. Габриэль протянул руку, и на мгновение надежда вспыхнула у меня внутри, подобно огню. Но Габ осторожно загнул мои пальцы внутрь, и огонь отчего-то погас с лёгким шипением. Лёгкое качание головой - и я отступаю на шаг, еще и еще. И ухожу. А Габриэль меня не останавливает.

"Эй, ты чего, совсем к демонам с дуба рухнула?! Ты же собиралась все ему рассказать и вообще...это все, что ли...эй?!"

***

Ларс наблюдал за мной два последующих дня, после чего на третий подсунул мне записку с более чем лаконичным содержанием "Надо поговорить. Камни. Отказ не принимается"

Надо так надо. После того, как мы с Габриэлем разошлись в разные стороны, я не рыдала и не билась в истерике, просто...

"Просто ходишь, как зомби. Ходишь и молчишь, и взгляд потухший, никакого неглисиума не требуется. Хоть сейчас на место заведующего библиотекой, оно вроде до сих пор вакантно"

Внутренний голос злился и ехидничал побольше обычного. А я ни ему, ни самой себе -демоны, он это же тоже я... совершенно не могла объяснить ту мешанину чувств, которую испытывала. Ясно одно - все, что было тогда в аудитории, это неправда. И не стоит питать никаких иллюзий.

На камнях, где мы частенько собирались поговорить, Ларс сидел не один. Габриэль молчал, вытянув длинные ноги в неизменно ровных, идеально чистых несмотря на то, что он сидел не на скамье из слоновой кости в элегантной гостиной, а на здоровенном пыльном камне, брюках и уставившись на свои блестящие ботинки - зачарованные они у него, что ли? Я дернулась было в противоположную сторону, но Ларс ловко ухватил меня за шиворот.

- Стоять. Значит, так, дорогие и единственные, между прочим, мои друзья.

- А... - вскинулись мы с Габом одновременно и так же одновременно замолчали. А Ларс, к сожалению, нет:

- И я не буду сейчас спрашивать, что между вами происходит, потому что это не мое дело, но прекратили НЕМЕДЛЕННО друг от друга бегать да еще и молчать, иначе мы тут все с вами просто свихнемся.

Мы с Габом так же не сговариваясь, но абсолютно синхронно, бросили на Ларса мрачные взгляды.

- В связи с чем предлагаю немедленно (это слово он не проорал, как в прошлый раз, но тоже существенно выделил) переключить свое внимание с личных неувязок, о, небо, да не морщитесь вы так, на что-нибудь другое. Иначе я, например, точно сойду с ума, если бы вы только знали, какие там, на факультете жизни, занудные приставучие девчонки!

- А что ты предлагаешь? - Габ поднял голову и уставился на Ларса. И я, демоны меня дери, тоже подняла голову.

- Ну, хотя бы довести до конца историю с сэром Лаэном. Это именно вы, между прочим, увидели его на кладбище. И встреча в городе была неслучайной. В конце концов, это наша Академия и наш ректор. И мне очень хочется знать, какого демона он там делал и кого хоронил, и чего он так боится. А вам нет?

Глава 35.

За неделю интенсивного сбора информации тремя безмерно мотивированными адептами через опрос свидетелей (то есть Джарда и одного крайне несловоохотливого призрака), ситуативную слежку, довольно нерезультативное чтение библиотечных изданий и еще ряда некоторых действий выяснилось следующее: во-первых, говорящий педагогический состав Академии проживает, собственно, на территории Академии, в главном корпусе на верхних этажах, тогда как второстепенный обслуживающий персонал - молчащий подобно адептам - имеет в качестве жилья небольшую пристройку сразу за целительским корпусом. Было странно, но вопрос об этом отчего-то никогда никого не интересовал, и даже Анна была несколько обескуражена. При этом сэр Джордас и леди Адриана покидали территорию Академии за неделю дважды, притом один раз вместе, сэр Алахетин и вовсе никуда не выезжал, а вот интересующий нас ректор Лаэн выбирался из Академии аж целых пять раз, точнее, пять раз мы смогли зафиксировать его выезд.

Анна, к услугам которой пришлось прибегать по полной программе в связи с неотлучной занятостью шпионского триумвирата на занятиях, всячески накручивала себе цену. После истории с кладбищем на меня она откровенно дулась, хотя, вероятно, в этой обиде были и нотки зависти - как же, еще одно авторитетное лицо в ее дохлом зверинце. Так что Габу пришлось отдуваться по полной, что не приводило в восторг ни его, ни меня. И несмотря на то, что я однозначно решила не бегать за Габриэлем Фоксом, который то лезет с поцелуями ("Ой, не льсти себе, вообще один пьяный поцелуй не считается"), то наоборот, шарахается, как от чумной, да что там не бегать - даже не смотреть в его сторону! - видеть заигрывания призрачной...девки было просто невыносимо! Не удивлюсь, если в качестве платы за дежурство у ворот во время занятий Анна потребовала беспрепятственный вход к Габу в душ или чего-нибудь похлеще... Можно подумать, у нее вообще были какие-то дела, от которых мы ее оторвали.

"Не выдумывай!"

"Тебя не спросили, предатель"

Последняя из пяти отлучек сэра Франца Лаэна пришлась на мое "дежурство", ради которого я пожертвовала ужином. Сливаясь со стволом, я всматривалась в темный силуэт ректора в теплом зимнем плаще с меховой опушкой и старомодной шляпе, из-под которой свободно свисали длинные распущенные седые волосы. Куда бы он не направлялся, маскироваться ректор явно не намеревался. В тыквенном свете фонаря можно было хорошо разглядеть его лицо, уставшее, какое-то оплывшее, словно из мягкого воска. Интересно, от чего он устает? По мне так в Академии его не слышно и не видно...

Сэру Лаэну подали экипаж - удобный, легкий, одноместный, отнбдь не похожий на громоздкий спальник, в котором мы с Габом выбрались как-то в город. Никаких вместительных ящиков на нем не наблюдалось, а жаль.

Что ж, ректор благополучно отчалил, мальчишки ужинали, а я уныло повернула обратно. Нет, таким образом мы явно ничего не узнаем, впрочем...

***

"Да вы сдурели! - громко возмущался внутренний голос, к сожалению, у меня не было возможности ни заставить его замолчать, ни разделить свое раздражение с парнями. - Это маг, это ректор магической Академии, тебя поймают и отчислят! Мало тебе было гонки от зомби?"

"Ну, помоги, чтобы не поймали, - вяло отвечала я. - И не надо гнать, что ты знаешь не больше, чем я".

Габриэль скептически взглянул на себя в зеркало и откинул волосы на спину, видимо, прикидывая, в каком именно виде он будет казаться серьезнее. Ларс, взмыленный, запыхавшийся, заглянул в комнату.

- Он у себя. Айда, ребят.

- Один?

- Ну, таких подробностей я не знаю, вроде ректор у нас один... Пойдемте, а то ни одного ректора не застанем.

Мы вышли из общежития и рванули к главному корпусу.

***

Витая лестница из черного дерева отчего-то казалась бесконечной, хотя на свой этаж мы поднимались бегом по десять раз на дню, едва ли замечая это. Кабинет ректора с таким же арочным проемом вместо двери находился в самом конце тихой пустынной галереи на четвертом этаже главного корпуса. Рядом с ним находился еще один арочным кабинет, совершенно пустой - зачем им вообще столько кабинетов? В глубине небольших комнат виднелись закрывающиеся на ключ двери в какое-то внутреннее помещение.

Именно его мы и выбрали в качестве промежуточного пункта сбора информации о ректоре.

В плане были существенные прорехи, например, для проникновения в кабинет следовало выманить оттуда сидевшего в нем ректора под каким-то благовидным предлогом, желательно не ведущим к отчислению. Наличие ректора было обязательным условием, так как только в этом случае был минимальный шанс, что внутренняя дверь окажется открытой. Далее следовало осмотреться и каким-то образом выбраться.

"Сдурели", - печально констатировал внутренний голос.

Я оглядела коридор. Лучше всего было прятаться за длинными, до земли свисающими темными занавесями, окно расположено в двух шагах от арочного проема, и ректор, выходя из кабинета, вероятно, повернется к нему спиной. Но чтобы добраться до окна нужно было пройти прямо перед кабинетом...опасно. И я зашла в соседний, пустой и темный, завернула за угол.

Академия безмолвия, она же безумия, запросто могла называться и Академией безлюдия. Даже в нашей хуторской школе по коридорам постоянно сновал какой-то народ, а у главы была пара помощников. Правда, даром никто не владел...любопытно, сэр Лаэн и сэр Алахетин сами выполняют всю эту мелкую работу? Ну, там, открывают новые чернила, приносят, относят и раскладывают бумаги, и прочее... Или, может, за закрытой сидит еще какой-нибудь трудолюбивый зомби?

Способ, которым ректора выманивали из кабинета, целиком был на совести Габа и Ларса, меня посвящать в него парни не стали, и, честно сказать, я сильно сомневалась в их фантазии. Но - не прошло и нескольких минут, как я услышала торопливые шаги и голос -достаточно спокойный, не агрессивный голос ректора, постепенно удаляющийся - от волнения слов я не разобрала, собралась, и тихо проскользнула в приемную святая святых.

Кабинет ректора мало чем отличался от кабинета проректора, в котором я побывала в самый первый свой день в Академии - небольшое помещение, стол, правда, был один, очень внушительный, из благородного темного дерева, совершенно пустой, если не считать пары листов чистой бумаги и красивой каменной чернильцы. Внушительный деревянный стул с высокой спинкой...справа от стула действительно находилась небольшая закрытая дверь, практически незаметная, выкрашенная в цвет стены, словно бы вырезанная из нее, правда, довольно-таки неаккуратно - внизу виднелась щель, почти в два пальца шириной. Рассматривать детали интерьера было некогда, на какой период времени ребята смогут занять сэра Лаэна я не знала, а потому спешно дернула дверь за узкую неприметную ручку.

Дверь не поддалась. Едва не застонав от отчаяния, я прижалась глазом к неприметной замочной скважине под ручкой, попыталась ткнуть туда пальцем - скважина была закрыта, очевидно, ключ торчал в замке...изнутри? Как такое может быть? Неужели так кто-то есть? Не особо отдавая отчет в собственных действиях, я нерешительно постучала в дверь, один раз, потом еще и еще. За дверью царила абсолютная тишина - ни шагов, ни шорохов.

"По голове себе постучи. Будет такой красивый звонкий звук”

Я торопливо схватила со стола бумажный лист и чистое острое перо. Просунула лист в щель под дверью и ткнула пером в скважину. Ключ глухо стукнулся об пол - но никаких других звуков более не раздалось. Я быстро вытянула бумагу - ключ лежал на ней, не золотой, но из какого-то другого желтого металла, тяжелый, блестящий.

"Явпечатлен. Такие таланты взломщика"

"Дау нас на хуторе каждый знал, как это делается"

"Почему телекинезом не воспользовалась?"

"И так сойдет "

Ключ повернулся легко и бесшумно. В открывшемся темном пространстве царила абсолютная тишина.

Пламя на кончиках пальцев озарило комнату - чуть больше кабинета, с небольшим квадратным окном под полком, без занавесок, но с темно-синим непрозрачным стеклом. Беглый взгляд позволял увидеть узкую одноместную кровать, почти такую же, как в студенческих помещениях, небрежно скомканное шерстяное одеяло. Темный ковер на полу. Одна из стен полностью занята стеллажами с книгами - темными, толстыми, старыми. Ничего лишнего, ничего личного. Проем, закрытый плотной занавеской скрывал поистине солдатскую в своей аскетичности уборную. Размытая черная рогатая тень, поначалу испугавшая меня до ужаса, оказалась заваленно одеждой вешалкой -совершенно одинаковые черные плащи, пара мужских шляп... нет, запертое изнутри загадочным образом помещение не проливало свет ни на какие тайны седовласого ректора. Просто небольшое убежище, вполне уместное для загруженного работой человека.

Я повернула ключ, запираясь изнутри, вызвав тем самым массу недовольных комментариев со стороны внутреннего голоса, но совершенно их проигнориров. Обошла комнату раз, другой, отодвинула край ковра. Сдвинула тяжеленную вешалку, чуть не рухнув вместе с ней. Преодолевая внутреннее сопротивление, опустилась на корточки и заглянула под кровать.

Можно было завершать разведывательные операцию, но я медлила, очень уж жаль было уходить ни с чем. Прошлась вдоль полок, вытащила наугад пару книг - научные труды по магии, ничего примечательного. Села на кровать, оказавшуюся жесткой и неудобной, пошарила рукой под подушкой - ничего. Подняла голову - и обомлела. Прямо над кроватью, на полотке был нарисован огромный, в человеческий рост, портрет ребенка.

Странная оптическая иллюзия - с других точек комнаты изображение видно не было. Мальчику было лет пять на вид, приятное, совершенно обычное детское лицо, пухлые щеки, тёмные чуть вьющиеся волосы. Пожалуй, не по-детски серьёзные глаза - но это могла быть причуда художника, а не отражение характера малыша.

Кто это? Франц Лаэн в детстве? Ну, все может быть, но скорее, конечно, сын, на худой конец - брат. Странная блажь - смотреть на него вот так, лежа в одиночестве на кровати. Отчего бы не заказать раму и не повесить портрет в кабинете?

Легкий металлический щелчок заставил меня проскочить и метнуться к рогатой вешалке, прижаться к ее острову, словно обезьяне. Пыльная ткань плаща у лица вызывала непреодолимое желание чихнуть, но ужас, который я испытала в тот момент не давал мне пошевелиться, кажется, я даже вдохнуть не могла. Ключ поворачивался в замке сам собой, потом дверь открылась, пропуская ректора Академии Безмолвия Франца Лаэна внутрь.

***

"Чем займёмся после отчисления?"

"Заткнись"

Ректор накинул на вешалку плащ, я замерла, зажмурившись. Потом он прошёл, очевидно, в уборную, зашумела вода. Можно было попробовать сбежать сейчас, но я отчего-то не решилась - зайдя, ректор снова запер дверь на ключ, дался же он ему... Возможно, сейчас он вымоет руки и уйдет?

Однако ректор никуда не уходил. Он зажег небольшой настенный светильник, достал какую-то книгу с верхней полки и лег на свою узкую койку, прямо под портретом не в меру серьезного ребенка.

Меня разобрала злость. Ты тут главный или кто?! Между прочим, сейчас разгар рабочего дня, а ты валяешься на кровати как ни в чем не бывало... Пошел бы, проверил, кто чем занимается. Сэр Джордас, например, иногда совсем с ума сходит, посылает адептов красть у зомби библиотечные книги...

Минуты шли мучительно, медленно, каждая за десять. Сэр Франц неторопливо перелистывал страницы, их шелест резал по нервам, и когда я уже мысленно истекла кровью, он, наконец-то захлопнул книгу с оглушительным хлопком. Надежда металась внутри, норовя выплеснуться пламенем, но ректор продолжал сидеть неподвижно. А потом он...запел.

Тихо, на удивление мелодичным низким голосом, не очень отчетливо, как напевают себе под нос, не стараясь произвести на кого-либо впечатление. Я плохо разбирала слова, но мелодия была спокойная, печальная, медленная...колыбельная? Я сосредоточилась на тексте, прислушиваясь изо всех сил.

Баиньки, баиньки

Прискакали заиньки,

Сели к Луку на кровать,

Стали зайки лопотать:

Засыпайте, ручки,

Засыпайте, ножки,

Дремлют в норках мышки,

Спят в тарелках ложки,

Завтра утром солнце

Лукаса разбудит,

Постучит в окошко,

Самым теплым будет...

...Я слушала, и почему-то эти простые детские слова отдавались болью и тревогой в душе. По чуть-чуть зубами отодвинула в сторону рукав бурого драпового пальто - совсем не "академического", обычного, - и отчетливо увидела ректора.

Он не лежал, а сидел на кровати, с закрытой книгой на коленях, уставившись в потолок, с какой-то безумной, искривившей рот неестественно широкой улыбкой. Слезы бежали по его лицу, затекая в рот и уши, а он все сидел, то мурлыкая песенку по десятому кругу, то

просто улыбаясь, раскачиваясь туда-сюда, как старый усталый маятник. Длинные белые волосы разметались по спине.

Только вечность спустя мой невольный тюремщик встал, я не успела даже моргнуть -словно легкая рябь прошла по его лицу, сметая слезы, припухлости и покраснения морщинистой кожи. Теперь сэр Лаэн выглядел идеально и ничто не могло навести постороннего на мысль о том, что ректор недавно позволял себе лить слезы.

***

Я едва досчитала до десяти после ухода ректора. Ключ провернулся в замке телекинезом. Дождалась, когда в кабинете погаснет свет - о чем мне любезно донесла поддверная щелка, вдохнула, выдохнула - и вывалилась из комнаты с портретом. Воздух снаружи показался вкуснейшим, свежайшим, просто невероятным, так бы стояла бы и дышала.

"Тебе, вообще-то, надо закрыть дверь "

"Вообще-то я помню. Но как? Мой телекинетический уровень не настолько...ммм...высок"

"Пробуй. Пробуй, кому говорю!"

И я попробовала. Двигать невидимый глазу объект оказалось невероятно трудно, хотя, по большому счету, разницы никакой не должно было быть. Я взмокла, волосы прилипли ко лбу, а время, доселе тянувшееся демонически медленно. внезапно полетело, как пнутый орком круглый камень с отвесной скалы. Итогом моего труда помимо подрагивающих рук и черных мошек в глазах стал попавший в скважину с обратной стороны ключ.

"Дура, - радостно констатировал внутренний голос. - Дверь-то еще не заперта, могла просто вставить ключ и закрыть ее"

...Вам никогда не хотелось оторвать собственную голову?

Это был предел моих возможностей. Я с досадой стукнулась головой об дверь и услышала глухой стук. Злосчастный ключ опять выпал.

"Ладно, горе мое. Давай помогу. В смысле, всё ты можешь, просто понаставила себе внутренних барьеров"

"Но..."

"Давай сначала сделаем, а потом ты все скажешь?"

"Как сделаем?"

"Просто закрой глаза и подумай о чем-нибудь другом. Вспомни...ну, какразноглазик тебя..."

"Заткнись "

Но я, конечно, вспомнила - и жаркая волна стыда, злости и какого-то непонятного возбуждения прошла по телу, на какой-то миг я совершенно забыла о ректоре и злосчастном ключе, а потом...потом я испытала странное ощущение мгновенной потери контроля над собственным телом. Словно паралич, коснувшийся всего, кроме глаз, и не было больше ничего моего - ни дыхания, ни усталости, ни моргания ресниц, только взгляд, который отстраненно отметил уверенно приподнявшиеся руки с тонкими пальцами и синеватой венкой на запястье, уверенный и абсолютно не знакомый мне пасс этих самых рук...и вдруг сознание будто бы рухнуло вниз, ударившись о стенки моментально занывшей головы.

"Уходим, уходим, не спи", - шипел внутренний голос. Я дернула дверь - рука все еще казалась чужой, искусственной. Дверь была заперта.

Глава 36.

Я выскочила из главного корпуса, практически никого не встретив по дороге, и -остолбенела. Прямо в нескольких шагах от входа красовался громадный гладкий серебристый шар, почти мне по плечо диаметром.

" Толку-то от всей твоей магии, если убивать взглядом ты все равно не умеешь?"

Я достала из кармана маленькую сферу пятой стихии. Сравнила. Ковырнула блестящий шар за бок - кусок отделился от него легко, а место отлома моментально срослось. Прилепила тут же округлившуюся сферу обратно - и она втянулась, стала частью целого. Оригинально.

- Интересно, как вы смогли собрать - сколько вы там собрали человек для ритуала? - пару часов до разговорного часа я едва выдержала.

- Вместе с нами - шестнадцать, - Ларс с отеческой гордостью посмотрел на маленькую сферу в своей руке. - Еще двое тоже хотели поучаствовать, но надо было равное количество представителей всех стихий.

- Одним словом, вы всем все позорно разболтали.

- Вовсе нет, - возразил Ларс. - Рассказали про эксперимент и предложили поучаствовать. Потом позвали ректора полюбоваться и рассказать нам, что это такое. В восторге он отчего-то не был, но довольно долго, хотя и малоинформативно занудствовал, что от него и требовалось. Свойства "пятой стихии" исследованы мало. Предлагал заняться этим на втором курсе. Сначала требовал убрать сферу с глаз долой, но мы упросили оставить. Этакий символ дружбы, студенческого братства, родства факультетов и все такое. По-моему, здорово получилось. Габ молодец, провёл такой непростой ритуал.

Габ в разговоре участия не принимал. Его отстраненность раздражала меня все больше и больше, и это раздражение требовало какого-то выхода.

- А что у тебя? Нашел жуткие трупы и ужасные секреты?

- Только один, секрет, а не труп, и он не особо ужасный. В одиночестве наш таинственный сэр Франц медитирует под портретом мальчика лет пяти, плачет и поёт ему колыбельные.

Мы помолчали.

- Сын? - спросил Ларс.

- Сын, брат или может даже внук, - я вдруг подумала, что для такого маленького ребёнка наш ректор довольно староват.

- Может быть, все просто. Ребенок умер, сэр Франц его хоронил, а зелье нужно ему по работе. Научная работа.

Мы снова помолчали.

- И все равно, я хотел бы знать наверняка. Похороны были странные. В целительской лавке он вел себя более чем странно. И если речь шла о резусцитации... Кстати, сэр Джордас сказал мне, что этот обряд проводят на факультете жизни.

Неожиданно Габ поднял голову:

- Сэр Джордас, похоже, весьма благоволит к тебе, Джеймс?

- Ну-у... - в отношении главы нашего факультета никакого цельного мнения у меня не сложилось. Благоволит или ему от меня что-то надо? Но Габ ждал ответа и в глубине его зелёного глаза притаилось ехидство

- Не то что бы благоволит, просто отмечает родство наших...гм...стихий, - я внезапно разозлилась на Габа еще больше. - А при чем тут сэр Элфант?

- Пользуясь хорошим расположением, можно задать ему пару вопросов.

- Он существенно моложе ректора...

- Но похороны состоялись совсем недавно.

- Я спрошу, но, думаю, вряд ли получу ответ. Странно, но похоже, что ни у кого из преподавателей нет семей.

- Почему? - Ларс удивлённо посмотрел на меня.

- Но они же живут тут практически безвылазно! Даже в воскресенье кто-нибудь непременно мозолит глаза... Что это за семья, если ее видишь двадцать четыре дня в году?!

- Но какие-то отлучки они все же предпринимают... моряки и военные свои семьи порой и реже видят.

- Это просто преподаватели, а не военные!

- Уверен? - резко развернулся Габ. Голубой глаз моргнул с жалостью, а зелёный свернул, словно какая-то изумрудная ледышка. - Нас вот уже четыре месяца ежедневно муштруют как лучших бойцов королевской армии. При этом мы молчим как королевские шпионы в тылу врага. Нас учат владеть всеми стихиями одновременно, как элитных магов-боевиков, при этом магов, которые через пару лет смогут поднимать мёртвых и допрашивать их, и не только. Королевская казна платит за наше обучение, что обязывает нас пройти отработку там, где нам скажут...и при этом у нас минимум информации. Чем не военные?!

Я открыла рот - и закрыла. Ларс тоже смотрел на Габриэля с нечитаемым выражением на лице.

- Давайте разбираться со всем постепенно, - наконец сказала я. - Сначала информация про Лукаса Лаэна, потом - более глобальные темы.

- Про кого? - переспросил Ларс.

- Сэр Лаэн упомянул это имя в своей...песенке. Я думаю, это может быть именем того самого мальчика.

- Ну, уже что-то, - решительно поднялся Ларс.

...Шар из загадочной "пятой стихии" убирать не стали, только слегка откатили в сторону. Адепты иногда развлекались, отщипывая от него кусочки, мигом принимавшие сферическую форму, а потом возвращая их обратно и наблюдая, как они втягиваются внутрь, снова становясь неотъемлемой частью целого.

***

"Что между вами с Габом творится?" - Ларс осторожно присел на краешек кровати и протянул лист и перо. Кровать протестующе скрипнула.

"Еще и ты будешь занудствовать?!" - я возмутилась и поставила восклицательный знак после вопросительного.

"Еще и...а кто мог занудствовать, кроме меня?"

Я прикусила губу и решительно села, подтянув ноги к груди. Рассказывать о внутреннем голосе я не собиралась ни при каких обстоятельствах- мое маленькое и порой очень полезное безумие должно было остаться только моей персональной тайной.

"Зануд у нас хватает. Между нами не происходит ничего. Что ты хотел?"

"Может, сбежим?"

Я поперхнулась.

"Куда? От кого? Зачем?"

"Отсюда. Куда -не знаю. Домой. Придумаем, что нас отчислили, например, за неуспеваемость. Мой отец точно ничего проверять не будет, да и твой тоже"

"Но почему?"

"Не хочу быть убийцей на королевской службе. Лучше кузнецом"

Я смотрела в темные глаза Ларса, поблескивающие в свете луны, настырно зависшей напротив нашего окна, и вдруг подумала, что несмотря на то, сколько лет знаю его, я не имею ни малейшего понятия о его мечтах и страхах. И я не стала ничего писать ему в ответ, просто пожала плечами и погладила руку - широкую, сильную, надежную. Ларс сидел на моей кровати неподвижно еще несколько минут, прежде чем уйти, то ли думая о чем-то своем, то ли чего-то от меня ожидая...ответа? Еще ли чего-то? Не знаю.

Глава 37.

Сэр Джордас ждал нас у сферы "пятой стихии" с подозрительным энтузиазмом.

- А вот и вы, мои дорогие! Сегодня нам наконец-то доставили материал для практики, чему я, как нетрудно заметить, крайне рад. Следуйте за мной и не отклоняйтесь от маршрута.

Мы молча повиновались. Путь, выбранный профессором, меня удивил - мы шли в сторону леса. Кусты шиповника были раздвинуты, и задумчивые от грядущей радости адепты гуськом побрели по лесу, сперва знакомой узкой тропинкой, потом - повернули налево, куда мы, насколько я могла судить, еще ни разу не забредали. Наконец наша молчаливая процессия подтянулась к двухэтажному каменному дому, с большими окнами и пологой, местами прохудившейся крышей. Стены отчасти заросли буро-зеленым мхом, стекла были привычно-темные, как в каморке у ректора Лаэна, деревянная дверь полуоткрыта. Дом казался нежилым, холодным и темным, заброшенным пару веков назад, и ничего хорошего от очередной практики я не ждала.

- Это одна из наших лабораторий, - как ни в чем не бывало объявил сэр Джордас. - Идите осторожно, ступени скользкие.

Мы прошли в темное, пустое и холодное помещение, ничем не наводящее на мысли об научном процессе, завернули в комнату - и я с содраганием увидела ступеньки в прямоугольном проеме в полу, ведущие в подпол. Никаких хороших ассоциаций с подземными помещениями у меня не было.

Внизу было...холодно. Не простая прохлада каменного мешка, а ощутимо забиравшийся под одежду колючий едкий холод. Мерные звуки наших шагов словно отскакивали от гладких, покрытых серой морозью стен.

Лестница не закручивалась, как в библиотеке, а просто вела вниз, горкой, впрочем -довольно долго. Наконец мы очутились в темном помещении, настолько промерзлом, что заломило пальцы - и опять же, воздух был на удивление свежим. Невольно подумалось о том, что отец был бы очень рад такому подвалу - можно без особых проблем хранить мясо, причем довольно долго.

Вспыхнули факелы на стенах, и мы, столпившиеся кучкой на последних ступеньках, одновременно вздрогнули, а я, вероятно, вдвойне - острые пальцы стоящей рядом Арты вцепились в мое предплечье.

По периметру довольно просторной комнаты прямо под факелами были расставлены простые грубо сколоченные деревянные столы без стульев. На одном из столов довольно внушительной горкой лежали дохлые крысы.

Серо- бурые шубки зверьков казались на удивление чистыми, а длинные упругие хвосты в свете пламени отчего-то блестели, словно смазанные маслом. Меня замутило, хотя, конечно, не настолько, чтобы бежать прочь.

- Не переживайте, мои жалостливые друзья, - тем временем сэр Джордас деловито раскладывал по столам окоченевшие тушки. - Никто не убивал этих прелестных созданий. Они очень даже живы. На них наложено довольно-таки простое магическое плетение стазиса - все живые процессы в организме прекращаются, замирают на определённое время, но смерть не наступает, плоть не разлагается. При некотором навыке снимается оно довольно легко и быстро, смотрите.

Профессор схватил за хвост одного из грызунов, а второй рукой провёл несколько раз вдоль тельца, чуть шевеля побелевшими от холода пальцами - раз, другой, третий- зверёк дернулся и внезапно, куском мыла выскользнув из рукипреподавателя, метнулся прямо в кучу завороженных адептов. Адепты беззвучно взвизгнули и дружно отшатнулись к стенам, Арта уткнулась губами мне в шею, однако далеко убежать зверьку не удалось, и он снова свалился замороженной неподвижной тушкой.

- Извини, дружок, - сэр Джордас вернул беглеца на стол. - После практики я обещал вернуть вас в столовую, вы еще нужны для ужина.

... а вот теперь - настолько.

Практика оказалась премерзким, совершенно отвратительным мероприятием. Сначала у нас ничего не получилось. От попыток хотя бы просто разглядеть тончайшие серебристые нити стазиса, опутывавшие окоченевших крыс, слезились глаза и ломило уши, в какой-то момент я готова была поверить, что никакой магии тут нет и вовсе, а зверьки просто замёрзли. Однако именно в этот самый момент я внезапно встретилась взглядом с Габриэлем. Его бледное лицо с посиневшими губами без очков - вероятно, они запотели и их пришлось снять, хотя Габ частенько решал эту проблему с помощью водной магии, так вот, его лицо казалось...вдохновенным. Так творит в моём представлении художник, окуная тончайшую беличью кисть в густую маслянистую краску, а не замерзший мальчишка, терзающий крысиный полутруп. Но Габ выглядел едва ли не счастливым, настолько поглощенным своим занятием, что я тоже удвоила усилия и наконец-то разглядела мерцающую паутину стазиса. Процесс снятия был практически ювелирным и совершенно индивидуальным. Обладателям огненной стихии нужно было не сжечь, а аккуратно согреть плетение, поскольку при резком снятии стазиса организм, очень уязвимый в первые моменты, мог не выдержать и погибнуть. Пара первых жертв неопытности и резкости студентов уже лежала в приготовленном заранее мешки у стены. "Стазис - всегда грань, и лишь от вас зависит, на какую сторону вы подтолкнете своего подопечного'', - проговорил сэр Джордас, а в моей памяти заворочались воспоминания...кто-то уже говорил мне о грани, но кто и когда?

Из размышлений меня выдернул резкий иголочный укус очнувшегося крысеныша. Я взвизгнула - если бы могла, конечно, - и отшвырнула удачный результат эксперимента в некстати топтавшегося рядом Бри, а тот не задумываясь отбил хвостатого бедолагу прямо в профессора.

- Браво, Джеймс. Ваш самоконтроль радует не меньше, чем практические успехи, - сэр Джордас аккуратно положил вновь застывшего зверька на стол. - Могли бы спалить, но всего лишь швырнули мне в лицо. Дайте-ка сюда вашу руку, не тащиться же к целителям из-за такой мелочи, а кровь в лаборатории факультета смерти иногда приводит к непредсказуемым последствиям.

И он схватил меня за окровавленную руку. Огонь, столь неуместно чувствительный к этому человеку, метался под кожей, приливал к щекам. Место укуса быстро затянулось и теперь чесалось и зудело.

"Аразноглазик-то как скривился, любо-дорого посмотреть!"

"Это он от зависти к пробуждению крысака"

"Ну-ну"

После зубодробительной практики по неоднократному издевательству над животными мне хотелось одного - побыть одной, и я вместо обеда ушла к лечебному корпусу. Здесь обнаружилось удивительное укромное местечко - какие-то сплетенные наподобие беседки разлапистые невысокие деревья. Весной и летом, наверное, совсем красиво, но даже сейчас смотрелось неплохо. На земле лежали тесно прижатые друг к другу доски, сваленные бревна с натяжкой можно было принять за скамейку - на фоне общего порядка незаконченная стройка привлекала внимание, но поблизости не было никого. Тут я и расположилась. Несколько минут просто бездумно смотрела в серое пасмурное небо, потом неожиданно для себя начала беззвучно напевать ту самую колыбельную, которую пел в своей каморке сэр Франц. Слов я не запомнила, да и разговорный час еще не настал, но музыка звучала внутри меня, наполняя каким-то печальным покоем. Представила себе, что рука - это кисть, а огонь краска, и стала по памяти выжигать на досках портрет маленького Лукаса.

Затея была идиотская, потому что потом следы своих художеств нужно было непременно стереть. Да и карандашами и красками рисую я довольно плохо, и уж точно никак не способна воспроизвести по памяти портрет. Но магически сделать это оказалось гораздо проще - пламя делало большую часть работы за меня.

Когда работа была закончена, я полюбовалась результатом - "рисунок", конечно, был выполнен в одном цвете, но в целом, ребенок получился вполне узнаваем. Даже жаль будет уничтожать его.

- Что это, адепт Ласки? - я чуть не свалилась от неожиданности и досады.

"Запалили, совсем бдительность потеряла"

"А ты на что?"

"А у меня есть отдельная пара глаз?"

Я обернулась и увидела коменданта - мистера Иртена Мармета.

Наш незаметный и обычно молчаливый комендант кутался в какой-то серый, потрепанный на вид пиджак. Его невыразительное непроницаемое лицо стало чуть более человечным. Сердце у меня забилось сильнее.

- Мне кажется, его зовут Лукас, - небрежно сказала я.

- Лукас... - сэр Мармет присел рядом на бревна. - Такой серьезный, трудно узнать. Вообще-то, он был очень веселый.

- Наверное, в Академии ему было скучно? - я высказывала наугад, ежесекундно ожидая "взрыва" - недоуменного вопроса, а с чего это малыш Лукас был в Академии, и далее -откуда я знаю имя, лицо, и вообще, зачем и почему, но суровый комендант смотрел на портрет с печальной нежностью и, кажется, рад был поговорить, совершенно забыв, что я не должна и не могу быть в курсе.

- Скучно? О, нет, его тут так все любили. Каждый готов был играть с ним с утра до вечера.

- Особенно сэр Лаэн?

- Сэр Лаэн... - комендант посмотрел на меня растерянно, словно я заговорила вдруг на каком-то другом языке. - Надо полагать, хотя, конечно, он очень занят.

- Но разве не сэр Лаэн...привел сюда Лукаса?

- Конечно, - сэр Мармет пожал плечами. - Но...

Он тряхнул головой, словно возвращаясь из воспоминаний в реальное время.

Я попробовала зайти с другой стороны.

- Такая трагедия... как же сэр Лаэн мог допустить такое?

- Он не всесилен... Мы все не можем себе простить.

- Все..?

- Те, кто тогда здесь работал.

Мысли метались в моей голове, как голодные карпы в ожидании крошки хлеба. Кто же мог предположить, что источником информации может стать наш немногословный малозаметный комендант... о чем же его спросить? Не спугнуть бы, не спугнуть...

- Как это случилось? - я сдалась собственному любопытству. Я ожидала сворачивания разговора, но мой собеседник только горько усмехнулся и ответил неожиданно полноценно:

- Кто знает, адепт. Здесь работают сильные маги, но дети...дети всегда уязвимы по определению. Уязвимы и являются неплохим рычагов воздействия. Сэр Лаэн был молод и полон сил и...идей. Довольно революционных идей, надо сказать. Имел немало сторонников и возможностей влияния. Но все оборвалось вместе с жизнью маленького Лукаса. Вы такой юный, вам, наверное, сложно понять, как можно любить ребенка и насколько чистая, безусловная эта любовь. Насколько огромна и неподъемна вина того, кто не смог уберечь...

- Так дело было в... - я замялась, не зная, как правильно сформулировать. - В политике?

- Вы должны понимать, что никто не может утверждать подобное, а тем более называть какие бы то ни было имена... Но если буквально за один год маг...сильный человек и серьезный противник теряет всю свою семью, одного за другим... начинаешь поневоле подозревать, что кто-то причастен к этому.

Затуманенный взгляд коменданта несколько прояснился, и я поняла, что разговор подходит к концу, если уже не подошел.

- Он...сильно изменился?

- Вы даже не можете представить, как, адепт. И я бы советовал вам побыстрее удалить это...дабы не бередить старые раны людей, у которых они никогда не заживут, - тихо произнес сэр Иртен, поднялся, отряхнул брюки и быстро удалился.

Глава 38.

"Значит, все-таки сын" - Ларс шкрябает пером по листу бумаги. Острый кончик поскрипывает, царапая белую гладкую поверхность.

"И он действительно умер, как мы и думали" - я подталкиваю листик Ларсу. Габ безучастно смотрит в окно и участия в переписке не принимает, хотя мой письменный отчет внимательно прочитал. Последние часы он как будто вообще не в себе. Мне так хочется сказать ему что-нибудь, но до следующего разговорного часа остались почти сутки. Прикоснуться к нему - но после того поцелуя в учебной аудитории мне кажется, что Габ сожалеет о произошедшем. Может быть, стыдится своих сказанных под воздействием вина слов. Что он там нёс..? Прекрасный? Крышесносный? Ага, как же.

Я не могу даже обогреть его своим огнем - наши противоположные стихии при попытках прямого соприкосновения вели себя настороженно и даже пугливо. Оставалось лишь одно

- обсуждать загадочную историю ректора Лаэна. Впрочем, все, что можно было, мы уже обсудили, и никаких подвижек не предвиделось.

Я предлагала (честно говоря, с корыстной в том числе целью пополнения собственных запасов) совершить очередную вылазку в город и поговорить с леди Адаей (при условии того, что капризный и непредсказуемый внутренний голос снова покажет нужную дорогу).

"Сама ты капризная. Вот теперь однозначно ничего никуда показывать не буду”

"Ну тогда я жду твоих предложений. Хотя логично, что ничего, кроме того, что я уже придумала, ты придумать не сможешь"

"Я не смогу?!"

...так легко ведется на слабо, как все мальчишки. Хм. Осталось только дотерпеть до завтрашнего разговорного часа.

***

- Снятие магических плетений краткосрочного стазиса является одним из наиболее легких в освоении, - мерно постукивая карандашом, вещает профессор Джордас. - Тогда как долгосрочный стазис снимается гораздо сложнее. Принципиальным отличием является не только сама суть плетения, но и более серьезное повреждение материи, вызывающее, собственно, необходимость применения этого заклятия. Что вы на меня так загадочновопросительно смотрите, адепт Фокс? Если материя, то есть тело, повреждены серьезно, вы просто не сможете наложить краткосрочный стазис, выражаясь научно-поэтически, слишком тонкие нити плетения порвутся. Я ответил на ваш невысказанный вопрос? Адепт

Спэроу, а в чем подоплека вашего вытаращивания глаз? В принципе, смерть, конечно, тоже повреждение материи, будь то внезапная смерть от несчастного случая или медленное естественное поэтапное одряхление тела от старости. И наложить заклинание долгосрочного стазиса на мертвое тело возможно, хотя очень трудно, потому что вам придется вплетать принципиально иные магические плетения, соединяя их вместе, как мастерица-вышивальщица. Но смысл? Остановить разложение ткани..? Возможно, хотя энергетические затраты мага будут крайне высоки.

Что же касается технической стороны вопроса, то при наложении и соответственно при снятии краткосрочного стазиса маг задействует силу одной - доминирующей - стихии. В случае долгосрочного стазиса приходится использовать две. Адепт Блубер, ваше подвижное лицо вводит меня в некоторое сомнение относительно мечущихся в вашей голове мыслей...нет, перерыв еще не скоро, и да - именно по этой причине мы осваиваем все стихии, а не упираемся в стену исключительно одной. Адептка Сигл? Да, можно накладывать - и, безусловно, снимать, - плетение стазиса, как и многие другие заклятия повышенного уровня вдвоем, но вы сами понимаете, какой высокий уровень взимопонимания и поддержки должен быть между напарниками...

Меня сэр Джордас обычно предпочитает демонстративно игнорировать.

"Или он просто не видит ни одного всплеска мысли на твоем лице"

Что ж, меня вполне устраивает такое положение дел. Можно, краем уха прислушиваясь к "ответам на вопросы студентов" - вопросы, которые по мнению Элфанта мыслящие и слушающие адепты несомненно должны были бы высказать, если бы только могли и которые он читает в их полусонных глазах - обдумывать предложенный внутренним голосом план. План, безусловно, мне не нравится, потому что ничто не сможет помешать моему "второму я" кинуть меня, как было в прошлый раз во время вылазки в город.

Но других вариантов пока нет...

- Дорогой адепт Ласки, а вы ни о чем не хотите меня спросить? - раздаётся прямо над ухом ехидный голос сэра Джордаса. - Зря, зря. Отстающим студентам, таким как вы, надо прилагать мыслительные усилия вдвойне, чтобы держаться на плаву. Ну же, задайте мне какой-нибудь вопрос, Джеймс...

Лицо профессора, бледное, в обрамлении светло- рыжих прядей волос, совсем близко, и я снова чувствую волнение огня. Да что не так с этой стихией, дался ей сэр Джордас, как медведю малинник... о чем таком можно спросить? Стазис...краткий и долгий...смерть...снятие...грань. Как странно, что именно на факультете смерти мы проходим снятие стазиса, словно репетируя возвращение к жизни мёртвого, разве это наша специализация? Возвратить к жизни мелкую зверушку, птицу не вызывает затруднений у магов, вот с человеком куда сложнее. Наложить плетение на телесную материю даже значительного объёма можно, если маг опытен и силен, а как быть с душой? Удержат ли ее серебристые нити? Тонкие, слишком тонкие для этой загадочной субстанции. Но нити можно уплотнить, если... а если...

- Довольно, Джеймс, - профессор неожиданно кладёт тяжёлую ладонь мне на голову, словно и в самом деле может слышать мои спутанные мысли. - Это хороший вопрос, но я сейчас не готов на него ответить.

Начала разговорного часа я дожидалась с огромным трудом. Я привела парней туда, где накануне рисовала портрет маленького Лукаса. Доски после этого пришлось опалить, и теперь забытая стройка напоминала пожарище. Поджечь влажные от зимней изморози доски оказалось непросто, но я справилась, и теперь в воздухе приятно и мягко пахло горелым деревом. Габ все так же витал в своих мыслях где-то бесконечно далеко от нас, и это отчего-то невероятно злило.

Торопливо рассказываю ребятам свой план.

"Вообще-то, мой"

"Вообще-то, ты это я"

Ларс задумчиво кивает.

- В принципе, может сработать...откуда ты все это узнал?

Я пожимаю плечами как можно беззаботнее. Вопрос хороший, но ответа на него у меня нет.

- Почему я должен идти с тобой? - внезапно говорит Габ.

- Не хочешь - вообще никуда не иди, - огрызаюсь я. - Никто на аркане не тащит.

- Разве я говорил, что отказываюсь? Но почему именно с тобой?

- Ребята, вы чего? - недоуменно спрашивает Ларс, растерянно переводя взгляд с Габриэля на меня. - Да какая разница, кто с кем пойдёт?

- Вот именно! - хором заявляем мы с Габриэлем, и я вдруг ощущаю огромное желание стукнуть его чем-нибудь тяжёлым.

- Твои абсурдные идеи, основанные на неизвестно откуда берущейся информацией вообще изрядно напрягают, - в кои-то веки голубой глаз солидарен с зелёным в холодной издевке.

- Можно подумать, ты делишься всей информацией, - хмыкаю я. - Начнем с того, что попал сюда неизвестно как и неизвестно зачем, каким-то образом сбежал от меня в городе, договорился с Элой и вообще постоянно неизвестно чем занимаешься!

- А я должен тебе докладывать?! Тебе?! Впрочем, твой загадочный источник информации понятен - легко быть в курсе, если ходишь в любимчиках у главы факультета.

- Да с чего ты взял?!

- Никакого другого "отстающего студента", - с нескрываемым сарказмом произнес Габриэль. - Индивидуальными занятиями наш профессор не радует.

"Да этот балбес просто ревнует"

- Действительно, балбес, и действительно, ревнует, - злобно бурчу я, и только спустя несколько мгновений понимаю, что сказала эти слова вслух.

***

Габриэль смотрит на меня, словно смысл сказанных слов с трудом до него доходит. Я ожидала какой-нибудь язвительной фразы типа "да какого демона ты мне сдался", но он внезапно вскидывает вверх руки - и со всех окрестных поверхностей, досок, камней, веток и стволов к нему в руки крошечными пушечными ядрами слетаются прозрачные капельки влаги, слетаются, стекаются, словно всасываемые огромным водоворотом. Я смотрю, хлопая глазами и, кажется, восторженно открыв рот, потому что никогда еще не видела такого чуда и такой неприкрытой демонстрации силы. Капли воды соединяются в водяную переливающуюся сферу, шар, сначала размером с ягоду, яблоко, потом с голову, и...

И этим водным шаром, холодным, как речная зимняя вода, Габриэль со всего маху запускает мне в голову. Я не успеваю даже зажмурится, а он уже застывает над головой и проливается мне на макушку студеным ливнем.

Вся мокрая, ошеломленная и злая, я стою, ощущая, как пропитывается водой одежда, как с энтузиазмом набрасыватся на меня зимний холодный ветер. В ту же секунду вокруг Габриэля вспыхивает огненное кольцо. Вспыхивает....и гаснет. А вокруг меня закручивается теплый воздушный вихрь, почти горячий...и высохшие волосы радостно топорщатся. Я оборачиваюсь и вижу профессора Джордаса и сэра Алахетина. И в их взглядах на нас нет ничего хорошего.

***

Мы идем с Габом по темному коридору в подземную лабораторию. Не говорим друг другу ни слова, не смотрим в сторону друг друга, почти что прижимаемся к противоположным стенам. Но все это неважно, бесполезно. Воздух между нами искрит. Воздух между нами

- искрящийся наэлектризованный кусок масла. Можно резать ножом.

«Ну и сравнения»

«Заткнись и сгинь. Хотя бы на ближайший час»

«Да неба ради. Можно подумать, я не знаю, чего от вас можно ждать и жажду понаблюдать»

В лаборатории холодно, холодно и темно, и Г абриэль зажигает светильник. Его лицо озаряется теплым дынным светом старой лампы. Я чувствую, как практически невидимые волоски на руках встают дыбом.

Первый и Второй голоса Академии сначала смачно отругали нас на все лады - за то, что вместо отдыха и выполнения домашнего задания бродим по каким-то углам, устраиваем магические дуэли, хотя это просто смешно в наше прогрессивное время и просто бесполезно, ибо такие два идиота даже царапины друг другу не нанесут из-за собственной беспомощности и бездарности. Припомнили обугленные доски, очень нужные и жизненно важные для будущего всей магической диаспоры. И прочее, прочее, прочее. После чего Ларса отправили в общежитие, а нашу с Габом - насупленным, молчаливым и тихим -судьбу решили отдать целиком в руки сэра Джордаса как главы факультета дураков и бездельников.

Как только проректор отбыл, сэр Джордас разительно переменился.

- Адепт Ласки, вас, видимо, надо запереть под замок! Что я вам говорил, через какие дырки в Вашей лохматой головке выливаются услышанные от меня слова?

Тут он вдруг словно вспомнил о существовании Габриэля и осекся.

- Нет, этого так оставлять нельзя. Хотели повзаимодействовать? Будет вам взаимодействие. За мной.

И мы пошли, пыхтя от недавнего негодавания, как два ежа.

...На столе лежит тело очередной недвижимой зверушки - кажется, это белка. Кисточки на опустившихся ушках, довольно пушистый хвост. Кровавая воронка посреди рыжеватосерой грудки не оставляет сомнений в том, насколько серьезно повреждено это "тело". Я протягиваю руку, трогаю еще теплый мохнатый бок бедолаги. Заклинание долгосрочного стазиса было наложено на нее совсем недавно. Я непроизвольно щурюсь, пытаясь рассмотреть нити плетения, хотя это совсем необязательно. Они действительно гораздо толще, чем в прошлый раз и представляют собой спиральки - переплетения магий разных стихий.

- Задача снять стазис, работая в паре, - говорит сэр Джордас. - Сложная, тонкая, длительная работа. Разногласия между вами приведут к моментальной гибели этой красавицы.

- Тело повреждено, - говорю я, с отчаянием понимая - это последние мои слова вслух на сегодня. - Как только мы снимем стазис, если снимем, в дело вступит рана.

- А вы снимите и залечите, адепт Ласки, - холодно подводит итог профессор. - Вы же добрый мальчик. Приступайте.

Мы слышим его затихающие шаги на каменной лестнице. Стоим у противоположных стен, а между нами на белом куске ткани беспомощным меховым комочком лежит раненый зверек, вырванный из времени силой магического дара.

***

Какое-то время мы просто стоим, глядя в стороны, не двигаемся и молчим. Молчим, потому что отведенное нам время закончилось...и сегодня мы потратили его более чем бездарно.

Габриэль шумно вдыхает, выдыхает, снимает запотевшие очки и кладет их на свободный стол. Делает шаг вперед.

Я тоже делаю шаг вперед. Снова пристально смотрю на нити магического плетения. Сколько же понадобиться времени, чтобы их распутать? Вот эти, пепельно-розовые, явно накладывал маг с огненной стихией, а вот эти, полупрозрачные - водный. Как так они смогли мирно ужиться, усилить, а не оттолкнуть друг друга? Выходит, каждое плетение уникально и несет в себе печать своего творца.

Я чуть вытягиваю руку и начинаю работу, утомительную, требующую огромного сосредоточения. А ведь потом с такой раной действительно придется незамедлительно начать лечение...что мы, вообще-то, делать не умеем. Никто не учил нас. Вряд ли мне пригодится опыт восстановления сэра Джордаса, надо было тогда бросить его к демонам... Одно дело восстановить магический фон, совсем другое - реальная живая рана, потерянная кровь, порванные мышцы...

Выпутывать нити в одиночку не получается. Габриэль какое-то время молча наблюдает за мной, потом поворачивается - и мое сердце жалобно тренькает. Я готова была простить ему абсурдные обвинения и даже этот ледяной душ, но уйти сейчас?...

Однако Габ не уходит, всего лишь огибает стол и встает за моей спиной. Медлит несколько мгновений, потом делает шаг - и теперь он стоит совсем близко, почти прижимаясь, я чувствую его дыхание, хотя может быть, в этом могильной стылости мне просто нужно какое-то тепло. Габ протягивает руку, почти обнимая меня со спины - и наши холодные пальцы сплетаются.

Он согласен сейчас быть ведомым, и я направляю - сначала неловко, неумело, пытаясь ощущать не прикосновения губ к затылку, не руки, а именно поток силы, совершенно другой, нежели у меня, упругой и мягкой. Как странно вот так стоять, словно рисуя общую картину, непредсказуемо и в то же время - так чутко. Мы действительно настраиваемся друг на друга, долго, по чуть-чуть, то перетягивая, то отпуская, но нити распутываются, ослабевает их болезненное натяжение. Еще буквально пара шагов - и я резко сжимаю пальцы Габриэля. Нельзя резко снимать долгосрочный стазис. Но мы не целители... Я ничего не смыслю в огнестрельных ранах.

Габ обхватывает меня второй рукой - и сразу становится теплее, хотя он и сам замерз. Левой рукой проводит по моему лицу, закрывая веки. Правой - вытягивает мою руку вперед.

Я ощущаю пульсацию замороженной стазисом боли даже с закрытыми глазами. Некая неправильность, точечная ошибка мироздания. Все, чего я хочу - исправить эту ошибку. Тело знает, тело само знает, что и как регенирировать. Ему нужно просто немножко силы. Силы, которую могут дать маленькому существу два мага-недоучки. Я открываю глаза и, чуть развернувшись, встречаюсь взглядом с серьезным зеленым и грустным голубым глазами. Габ тихонько кивает.

В тот самый миг, когда он посылает заряд энергии, я окончательно снимаю заклятие стазиса.

***

Какое-то время мы просто смотрим на мерно вздымающийся бок спящего пушистика, а затем одновременно поворачиваемся друг к другу, улыбаясь, измученно и счастливо.

Лицо Габа чуть влажное, капелька пота стекает по виску. Я протягиваю руку и касаюсь ее, размазывая по бледной коже. Он замирает. Небо, я не могу так больше.

Мои руки опускаются на его плечи, соскальзывают ниже и снова поднимаются наверх. Я считаю пуговицы на его рубашке, расстегивая ее.

Первая - мы тихонько стукаемся лбами, и я слушаю, как меняется его дыхание. Вторая -целую в шею, третья, кажется отлетела, четвертая... Не знаю, что со мной происходит. Я чувствую руки Габриэля в своих волосах, на спине, плечах.

На шестой, предпоследней, пуговице на лестнице снова раздаются безмятежные шаги главы факультета смерти сэра Джордаса Элфанта.

Глава 39.

План, предложенный обидевшимся внутренним голосом, удалось осуществить не сразу, возможность предоставилась только через две недели, когда Гриэла наконец-то нашла нужную нам информацию и ответила на наше письмо. Удивительное дело - маги, способные оживлять, пусть даже только животных, и зомбировать, до сих не придумали никакого быстрого способа доставки почты. Впрочем, нельзя исключать и того, что сестра Габа отыскала необходимые сведения моментально, а вот с отправкой ответа медлила из-за природной вредности. Жаль, что она выбрала себе другую стезю, вот уж кто мог бы стать любимицей сэра Джордаса.

План наш не был, строго говоря, планом - скорее, многоступенчатым каскадом идей, требовавших проверки. По мнению голоса - трудно сказать, чем оно подкреплялось, территория Академии была исследована нами плохо и там оставались "белые пятна", а именно закрытая от жадных глаз и кривых рук студентов библиотека для сотрудников и преподавателей, это во-первых, а во-вторых, рабочие лаборатории для второго курса и тех загадочных магистрантов, о которых нам однажды упоминали. Догадаться об этом мог, конечно, любой, а вот знать, где искать...

И я - он, мой внутренний голос, а значит все-таки я - откуда-то об этом знала.

Но разведывательная экспедиция была, по сути, только подготовительным этапом, потому что по моему - ладно, по его - мнению, была необходима вылазка в настоящее фамильное логово ректора. Не всегда же он жил исключительно в Академии. Сэр Мармет упоминал о семье, погибшей семье... Поиск адреса и взяла на себя находящаяся "на свободе" Гриэла, а вот с поводом пришлось разбираться самим.

Тогда, в подвальной лаборатории, оставив Габа лицом к стене застегивать рубашку, а внутренний голос ехидничать на его тему ("чисто соблазненная девица") я - в своей глухо застегнутой - быстро подошла к столу с маленьким пробудившимся мохнатым пациентом. Профессор без труда и безо всяких заклинаний и реверансов прихватил зверька за шкирку, а когда мы поднялись, ежась от холода и чуть ли не спотыкаясь на каждой ступеньке, выпустил белку на свободу, и мы с Габом смотрели, как она довольно бодро скачет в лесную темноту.

- Ну, молодые люди, - неожиданно мирно объявил наш великолепный педагог. - Результат налицо, и это похвально. Но еще важнее, что вы смогли преодолеть...м-м-м...минутные разногласия ради общей благой цели. Надеюсь,конечно, что подобные... выяснения отношений не войдут в привычку?

Мне отчего-то стало жарко под его быстрым внимательным взглядом.

- К вам, адепт Фокс, у меня вопросов больше нет. А вы, Джеймс, как вы могли пропустить тот удар? Это просто недопустимо. Вы хотите сказать, любые неприятности должны быть ожидаемы?

(На самом деле, я действительно хотела сказать, что это было довольно неожиданно)

- Адепт Фокс, раз уж вы все еще тут, не могли бы вы повторить ту прекрасную сферу?

Габ неуверенно взглянул на меня все еще какими-то потерянными расфокусированными глазами. На этот раз капли спешили к нему чуть медленнее, чем в прошлый, все-таки злость - лучший катализатор, это я знала по себе, но сфера, переливающаяся, посверкивающая, все-таки возникла и зависла перед лицом Габа.

- Неплохо, неплохо, - с энтузиазмом произнес сэр Джордас. - Так, придержите-ка ее немного. Смотрите, Джеймс...

Я хотела есть, хотела спать, да посетить ванную комнату, в конце-то концов, но сэр Джордас прицепился, словно моллюск к стеклу. Он заставил меня по нескольку отработать распыление воды, испарение воды, телекинетический отброс сферы (совершенно случайно отлетевшей чуть ли не в лицо заботливому наставнику и к моему превеликому сожалению, не достигший цели), и только потом мы с Габриэлем были милостиво отпущены на свободу.

Было уже очень поздно, мы шли рядом, уставшие донельзя, и только на верхних ступеньках лестницы жилого корпуса, в двух шагах от дверей наших комнат взглянули друг на друга. Габриэль вдруг дернулся и протянул руки к лицу. Я невольно улыбнулась и, достав очки из кармана, отодвинула со лба мягкие светлые пряди и одела их на него. Габриэль рассмеялся и, тихонько сжав мою руку напоследок, шагнул в свою комнату и закрыл за собой дверь.

***

Несмотря на зиму, сырую и холодную погоду, долгоиграющую утреннюю темень и категорическое нежелание вылезать из-под одеяла, уличные тренировки тела продолжались без отдыха, перерыва и снисхождения. Обязательный бег, растяжка, силовые упражнения и дыхательные, а в последний месяц у нас начались боевые тренировки, мысли о которых нехорошо и болезненно отдавались в сердце воспоминаниями о словах Габа по поводу "военной академии". Проще говоря, нас учили защищать себя. Другими словами - драться. Несмотря на регулярное и добросовестное посещение занятий - в ином случае нас бы просто размазали по земле и испепелили - драться на уровне парней у меня никак не получалось. Несмотря на успехи в дыхательных упражнениях и растяжке ("Ха”. ”Сам ты ха, это тоже успехи”) наш бессменный мучитель сэр Доган Муз, тоже, надо сказать, довольно щуплый и невысокий, смотрел на меня обычно как на полудохлую гусеницу, приклеившуюся у голой ступне. То есть, немного удивляясь необходимости моего существования. Его фаворитами были высокие плечистые парни вроде Джарда или Ларса. Не имея статуса "голоса" в Академии, свою скупую похвалу сэр Доган выражал двукратным похлопыванием по спине или труднопереводимым на язык слов, но несомненно одобрительным жестом поднятых вверх соединённых рук.

После пары недель вводных занятий сэр Доган переодически начал разбивать нас на пары. Как правило, в пару мне доставался скромный паренёк с факультета жизни Алекс, имя которого периодически вылетало у меня из головы или худенький светловолосый Бри. Но после того, как дохляк-жизневик - совершенно случайно - заехал мне по носу, и я минут двадцать бестолково отфыркивалась слезами и кровью, пока Арта не сообразила умыть нерадивого Джеймся подобием водяной сферы Габа, преподаватель стал ставить меня в пару исключительно с девчонками.

Наверное, парень бы на моем месте оскорбился бы и жаждал реванша. По крайне мере, внутренний голос жаждал, и ничем иным объяснить его подлую затею я не могла.

Самых сильных и рослых сэр Доган ставил в пару с собой. Щадить он никогда никого не щадил, принципиально, поддаваться не собирался, любого уделывал без особых травм, конечно, но и без особых сожалений, так что очередь к нему не толпилась. Что было на руку несчастному адепту Ласки, жертве собственного неуемного любопытства.

"Не отчислят же тебя, - оптимистично предположил внутренний голос. - А покалечат немного, так целительское крыло близко"

Тем утром сэр Доган Муз уже ждал нас, неподвижный, вытянувшийся в струну, как крепкий деревянный шест. Бегло оглядев двадцать четыре сонных продрогших тела, мистер Муз, одетый, как всегда, в свободно болтающийся жилет на голый торс, махнул рукой и побежал.

В этот раз я почти не заметила как пролетело время. Вчера, например, парной тренировки вообще не было... когда наконец-то сэр Доган протяжно свистнул, привлекая внимание растягивающихся студентов, я не могла понять, что чувствую - предвкушение или страх.

"Одно, знаешь ли, не исключает другого"

В момент, когда тренер махнул рукой по направлению к себе, образовалась секундная звенящая тишина, подобная глубокой узкой расщелине в камне. И в эту расщелину, в эту паузу тут же втиснулась я, сделав шаг вперёд. Габ и Ларс вытаращились на меня -пришлось не посвящать их в эту часть плана, потому что они никогда бы подобного мне не позволили - и я решительно сделала еще шаг, с некоторым удовольствием глядя на не менее расширевшиеся глаза сэра Догана. Он несколько раз окинул меня недоверчивым взглядом, потом хмыкнул и кивнул.

Я ждала в отделении, пока тренер распределил юных бойцов по двое и показал удары и блокировки ударов, которые требовалось отработать. Тех, кого он ставил в пару с собой, эти ценные указания не касались и отрабатывалось стихийно все, что было, будет и даже не будет.

Сэр Доган позволяет мне сделать с десятка два ударов - нерешительных, слабых. Его тело словно каменное, и я подозреваю, что мне гораздо больнее, чем ему. Я ожидаю взбучки, и даже начинаю злиться из-за ее отсутствия, по-настоящему злиться - неизвестность страшит больше, чем боль, но тренер несколько минут просто присматривается ко мне, словно анализируя удары, а потом перехватывает руку - несмотря на небольшой рост, руки у него мощные, крупные, а хватка просто стальная. Я жду продолжения - но его нет, он просто сжимает мое запястье, еще более изящное по сравнению с его широким, словно отзвуком прикосновения проводит большим пальцем по голубоватой венке, и по лицу сэра Догана проскальзывает понимание какой-то странности, какая-то неправильность... Но какая - мне некогда вдумываться, я собираюсь с силами и резко опутываю его, словно тончайшей серебристо-розовой паутинкой, заклятием краткосрочного стазиса.

Сэр Джордас мог бы мной гордиться. Паутинка получилась легкая, широкая и такая тонкая, что ее даже можно было не снимать - сама истлеет, уже начинает исчезать, и при этом единственный раз до этого мне удалось сотворить подобное с крысой в лаборатории, а здесь, как мы могли уже убедиться, размеры тела имеют существенное значение... Я распахнула жилет сэра Догана одной, свободной, рукой, позволяя взмыться вверх огоньку

- небольшому, чтобы не привлечь внимание остальных адептов, но достаточному, чтобы разглядеть голую грудь преподавателя. Мне повезло: не пришлось искать еще и на спине. Под левой ключицей багровел знак магической печати, аккуратное, четкое, в четверть пальца диаметром темное кольцо. В центре внешнего кольца был круг, заключенный в квадрат, от каждой стороны которого отходили полукружия. Я, прищурившись, жадно всматривалась в рисунок, несложный, но в то же время отчего-то зачаровывавший. Сэр Доган моргнул, тряхнул головой, и, не давая ему опомниться, я со всей силы ударила кулаком прямо в солнечное сплетение.

Что я хочу сказать?.. Было больно. Мне.

Казалось, он даже не заметил этой наступившей паузы, скрутил меня в два счета и, словно мигом потеряв ко мне интерес, кивком отослал к стоящей унылым тушканчиком Криде, одновременно жестом подзывая к себе мигом поскучневшего Домана.

***

Я выжгла магическую печать на сидении деревянного стула вечером, и мы дружно рассматривали ее со всех сторон.

- Слишком простая, - высказался Ларс. - Странно, легко подделать.

- Ее надо не просто подделать, - я задумалась. - Она будет похожая, конечно, но не идентичная. В преподавательской библиотеке нет дежурного сотрудника, только магическая проверка совпадения печати.

- И что ты предлагаешь? - Габ взглянул мне в глаза, отчего по коже побежали мурашки. Я не успела ответить, а он уже кивнул. - Ясно.

- Лучше пробовать после разговорного часа, - я вздохнула. - Хоть крика слышно не будет.

- Вы это о чем? - запаниковал Ларс.

- О тебе и обо мне, - я резко развернулась к нему. - Мы не сможем нарисовать полностью идентичную печать, но я смогу ее выжечь.

- Где?!

- Где хочешь. На плече, на спине...где-то, чтобы нетрудно было скрыть одеждой.

- Выжечь?!

- А я? - Габриэль говорил спокойно, но напряженно.

- А ты будешь на подхвате. Для разнообразия. Кто кричал, что никуда со мной не пойдет? Вот и не ходи.

- Ты... - начал было он, но я только махнула рукой.

- Твоя магически подкованная семейка мне руки оторвет за порчу экстерьера.

- Ты..!

- Дискуссия окончена, - я снова вздохнула. Дискуссия, конечно, продолжилась, я отвечала на реплики, но на самом деле, не особо вдумывалась в слова.

"Боишьсяразноглазика обидеть? Он и правда слишком уж нежный, как бы в обморок не упал "

"Заткнись. Если есть предложения без ожогов, готова выслушать"

Но выслушивать было нечего. Чернила явно здесь не годились, и я скривилась, предвкушая неприятную процедуру - не для себя, для Ларса. Заметила, что мальчишки вообще плохо переносят боль.

"Ивсе же ты сделала выбор"

Сделала, да. А если бы выбор заключался не в маленьком ожоге, а речь шла бы о жизни и смерти?

...Оставалось надеется, что такой выбор в моей жизни никогда не случится.

***

Ларс вытерпел процедуру стоически, но было видно, что она далась ему нелегко - он очень сильно побледнел и сжал кулаки. Я сочувственно дунула на поврежденное место. Сойдет этот след когда-нибудь или нет?

"А из тебя выйдет знатный дознаватель "

"Спасибо, не хочу"

Приятель глубоко дышал, отвернувшись к стене, судя по всему, выполняя одно из утренних упражнений. Я вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь - и столкнулась с Габриэлем.

...а я еще удивлялась, как это сэр Джордас так легко читает порой наши мысли. Но вот они, мысли Габа, буквально написаны у него на лице. Он, конечно, не жаждал почувствовать магический ожог - тем более, что ему, как представителю водной магии, это было бы вдвойне неприятно. И он понимал, что мы с Ларсом можем справиться и вдвоем. Но он не хотел оставаться в стороне, хотел быть частью команды, даже в таком абсурдном деле, придуманном нами, дабы не сойти с ума от молчания. И чтобы прекратить слышать в полусне негромкую печальную колыбельную, которую поет человек, растворяющий трупы в свободное время.

Габ стянул один из рукавов рубашки, и я прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Демоны знают, почему, мне было так больно делать ему больно, гораздо, гораздо больней, чем себе. Я не позволила себе прикоснуться к нему как-то по-особенному, только переплела пальцы с его пальцами - Ларс мог выглянуть из комнаты, а я не хотела никому раскрывать еще одну крошечную тайну, бережно сложив ее в воображаемую копилку своих секретов. Может быть, это молчание так действовало на нас.

Глава 40

Мы снова решили пожертвовать обедом, правда, Ларс договорился с Артой о том, чтобы она утащила нам немного еды. На мой ехидный (долгие годы, проведённые с внутренним голосом, не прошли даром) вопрос, почему бы ему не обратиться к девчонкам со своего факультета и не стыдно ли заигрывать с единственной нашей, Ларс невозмутимо ответил, что чувствует родство душ с черноволосой красавицей - все-таки постоянно находиться в окружении людей исключительно противоположного пола довольно утомительно. Помимо леди Адрианы на факультете жизни преподавала довольно экстравагантная на вид целительница, чьё имя я не знала, но было трудно не обратить внимание на ее торчащие во все стороны пепельные кудри и и большое бордовые пятно на щеке, а также еще одна дама, леди Мелисса Диар,которая вела что-то вроде "душеведения". На мой взгляд, совершенно недоказуемый бред (один раз она проводила лекцию и на нашем факультете, вместо сорвавшегося куда-то сэра Джордаса), впрочем, не мне было судить. Одним словом, баланс мужского и женского поддерживался даже в преподавательском составе.

Накануне вылазки - день после нанесения магического ожога мы выделили для заживления, ранки болели, ныли и чесались - пришлось обсуждать план еще раз.

- Откуда ты все это знаешь? - в сотый раз спросил Габриэль.

- Считай, у меня открылся дар предвидения, - ну а что еще я могла ответить? Внутренний голос подсказал? Так это почти одно и то же.

- Где этот твой дар был, когда мы в школе учились, - буркнул Ларс. - Крепко спал на каждой контрольной?

Надо признать, что раньше он действительно вел себя более пристойно. Некстати вспомнились слова (а точнее, записи мелом на огромной черной доске) пресловутой леди Диар о том, что душа обретает зрелость в несколько этапов - примерно в три, семь, семнадцать и тридцать пять лет, и именно на третьей ступени все психические расстройства закрепляются на физиологическом уровне и становятся явными и практически неизлечимыми.

Если считать внутренний голос моим психическим расстройством, он действовал строго в соответствии с теорией леди Мелиссы. Именно в семь лет его голос стал именно говорить со мной, отпускать противные комментарии, а иногда - по большому одолжению -подсказывать выход из трудных ситуаций.

- Что ты хочешь найти в библиотеке? - Ларс потянулся, взъерошил короткие темные волосы. - Риск большой, мы же не знаем, пользуется библиотека у преподавателей спросом или нет. Если нас поймают, придётся многое объяснять, откуда мы узнали про печать, например. Кстати, классно ты Муза уделал. Он потом весь остаток тренировки был слегка подмороженный, словно... - Ларс споткнулся. Действительно. У себя на хуторе мы обычно говорили что-то вроде "призрака увидел", но тут...

- Вообще, там должны...могут хранится архивы. До личных дел сотрудников нам, конечно, не добраться, но что-то можем накопать. Ну и так...по мелочи. Смотря сколько времени у нас будет.

- Проблема в том, что я не знаю, как вас предупредить, - Габриэль явно был недоволен своей ролью, хотя особо и не спорил. - Гриэла могла бы одолжить мне те сферы, которые мы брали на кладбище, но где там...

На самом деле, узнать мне хотелось многое. В том числе, про резусцитацию, мортиферов и прочее... Чего уж врать самой себе. Мне хотелось найти какое-то упоминание о Корнелии.

Несколько раз с того самого первого сна мне снились сны о ней - но не такие яркие, как тогда, - размытые, смазанные, так, тень снов. Я снова пыталась рассмотреть ее лицо с удивительными аметистовыми радужками, склоняющееся надо мной, улыбающееся, мягкое, а иногда - печальное, ощущала, как тяжёлые гладкие пряди щекочут мое лицо Однажды она была в окружении тёплого и почему-то синеватого пламени, которое не обжигало, а только грело ее вытянутые тонкие аристократичные руки. Один раз я увидела ее сидящей в кресле, укутанную в тёплый шерстяной плед, с маленьким ребёнком на руках. Ребенок подпрыгивал и смеялся, и я отчего-то подумала, что это мальчик. Я не имела ни малейшего представления о том, почему мне снится эта женщина, бывшая возлюбленная отца Габриэля, почему судьба словно в насмешка стремилась уравновесить события прошлого и настоящего, но мне хотелось больше узнать о ней, прочитать ее имя, вписанное в архивные записи и хотя бы так поверить, что она была на самом деле. Впрочем, почему - "была"? Наверное, она где-то и есть, завела семью, наверное ее дети уже взрослые и тоже могут учиться здесь. Обычно дети берут фамилию отца, так что... можно было расспросить однокурсников, на удачу, но я не стала. Достаточно было других безумных идей, захвативших моё внимание. Все по порядку.

Библиотека для преподавателей и академический архив располагались на втором этаже северного крыла главного корпуса Академии, таком же пустынном, безлюдном и молчаливом, как и остальные. Никаких табличек, никаких объявлений, дверь из тёмного дерева могла бы казаться абсолютно рядовой, если бы не полное отсутствие какого-то подобия ручки, замочной скважины - просто цельная гладкая древесина. Я немного занервничала - ценные указания внутреннего голоса явно страдали неполнотой. По его мнению, никаких сотрудников- ни живых, ни мёртвых- тут не водилось, а попасть в библиотеку можно было по магической проверки печати, имевшейся у каждого педагога. А теперь и унас троих. Но последние пару суток голос предательски молчал - у него такое бывало, и не было никакой гарантии, что в сложной ситуации он вернётся из небытия и поможет нам.

Мы с Ларсом стояли перед дверью, Габ с каким-то книгами под мышкой нервно переминался в конце коридора. Приятель вопросительно взглянул на меня, а я раздражённо пожала плечами и задрала рукав - моя печать была выжжена на предплечье. Вытянула руку перед дверью, мысленно обзывая себя идиоткой - надо было дожать внутренний голос сразу и выпытать всю информацию, а не тянуть. Ничего. Приложила руку с печатью к двери, к разным местам двери, даже к косяку - безрезультатно. Потом то же самое попробовал Ларс. Габ вопросительно и тревожно взглянул на нас.

Я попробовала представить себе того же сэра Джордаса или проректора Алахетина - вот они обыденно и неторопливо подходят к дверям, и...что? Раздеваются? Полный бред.

Тем временем Ларс решительно снова протянул руку, и я вытаращила глаза - его пальцы словно бы погрузились в дерево, вошли туда, как в густой кисель, при этом остальная поверхность осталась ровной и гладкой. Покопавшись и что-то нащупав внутри, парень вытащил из дверной плоти - а как еще это можно было назвать? - узкую и тоже деревянную ручку. Печать на моей руке вспыхнула мгновенной острой, но быстро рассеявшейся болью, Ларс тоже скривился, но ручку не отпустил, потянул на себя. Дверь открылась.

***

Первое, что бросилось мне в глаза и поразило - помещение закрытой библиотеки было двухэтажным.

Пол почти целиком застелен темно-вишневыми коврами с ненавязчивым орнаментом, несколько столов, рядом с которыми стояли стулья с высокими спинками - почти такие же, как в кабинете у ректора. К длинным, выше человеческого роста стеллажам прислонились деревянные, хрупкие на вид лесенки. Винтовая лестница посреди зала позволяла желающим подняться наверх, на узкий балкон, огражденный темными деревянными перилами. Единственное окно было глухо занавешено, магические светильники каким-то хитрым способом крепились к верхушкам стеллажей и горели через один, но как только мы переступили порог, разом зажглись, озаряя все помещение ровным холодным светом. Потолок был не просто побелен- расписан довольно скучным художником. Орнамент из переплетенных силуэтов магических существ напоминал рисунок на внешней ограде Академии.

Пахло пылью. Было тихо, нереально тихо, вероятно, это ковры и книги гасили любые звуки. Мне стало не по себе, и я рефлекторно схватила Ларса за руку, большую и теплую. Так мы и сделали первые шаги, как дети, держась друг за друга и оглядываясь по сторонам.

"Здесь никого нет"

"О, появился, а я уже и не ждала. Откуда ты знаешь?"

"Ниоткуда, просто надо же тебя как-то расшевелить. У нас мало времени, вообще-то"

"Было бы больше, если бы некоторые доводили начатое до конца без отлучек"

Я вздохнула и отпустила Ларса, быстро прошлась вдоль вереницы стеллажей. Книг было много, очень, очень и очень. Как я собиралась вообще что-то тут находить, не зная ни имен, ни фамилий, ни названий, ни принципа, по которому расставлялись фолианты? Вот самонадеянная дура.

"Действительно"

"Да...!"

"Посмотрим наверху?"

Я поднялась наверх, оставив Ларса бродить по первому этажу, хаотично доставать и рассматривать книги. Винтовая лестница, с отполированными до блеска перилами, узкими, но не скользкими ступеньками, ажурная настолько, что, казалось, может не выдержать мой вес, не скрипнула ни разу, не издала даже шороха.

Стеллажни на втором этаже оказались в два ряда - просто лабиринт какой-то, хотя умом я понимала, что выход совсем рядом.

"Наверх "Яуже наверху"

"Посмотри наверх, балбеска!"

Я подняла голову и увидела ряды совершенно одинаковых кожаных папок на верхних полках стеллажей.

***

Обед, вероятно, подходил к концу, а я все металась от одного стеллажей к другому, карабкаясь по лестницам, как заправская обезьяна.

Внутренний голос был абсолютно прав: кое-какие архивные материалы действительно хранились в библиотеке. Спустя какое-то время до меня дошло, что именно содержалось в папках: это были своеобразные отчёты преподавателей о проведенных курсах. Как минимум за последние семьдесят лет.

Создавалось ощущение, что ни о каком порядке тут даже и не слышали. Совершенно одинаковые кожаные темно- коричневые обложки никак не были подписаны, а сами папки расставлены не по годам и не по предметам, а как попало. Как я поняла, единой формы отчёта не было тоже, поэтому кто-то сухо отчитывался по присутствующим и отсутствующим, кто-то добавлял темы уроков и домашние задания, а кто-то живописал процесс в форме чуть ли не дневниковых записей. Если бы не ограниченное время, незаконность самого факта попадания в закрытую библиотеку и ужасный малочитаемый почерк большинства преподавателей, мне кажется, я бы ушла в чтение с головой и не меньше, чем на неделю - таким увлекательным оказалось чтение.

Удача случилась, наверное, на восьмидесятой папке. Для экономии времени я доставала, открывала и листала их прямо наверху, балансируя на верхней перекладине приставной лестницы (тяжёлые пыльные папки стояли друг к другу настолько плотно, что мои слабые телекинетические способности не могли вытаскивать их по одной, а доставать скопом было чревато раздающимися по всему помещению сочными шлепающими звуками падающих вниз документов). Я открыла сшитые между собой суровой нитью пыльные, пожелтевшие страницы и, не выдержав, оглушительно чихнула, и в тот же момент моя ненадежная опора накренилась влево, а я приготовилась с шумом рухнуть на пол.

Я и рухнула - но только не на пол, а в крепкие руки незаметно подошедшего Ларса, вцепилась в его плечи, приводя в порядок дыхание, а потом неожиданно для себя поцеловала в немного шершавую щеку.

Ларс хмыкнул, отвёл глаза и вытащил из моих рук ценную (а может быть и нет) добычу -кожаную папку с конспектами занятия сэра Джордаса Элфанта со студентами-первокурсниками чертвертьвековой давности.

Мы сели прямо на пол. Я ткнула пальцем в небрежно поставленные в нижнем правом уголке дату и подпись "Дж. Элфант" - может быть, я ошибаюсь? Может, это однофамилец или родственник? Ответа не было, но вот почерк...изящный, с лёгким наклоном влево, спутать было сложно. Я минимум четыре дня в неделю имела удовольствие видеть его на классных досках, когда сэр Элфант выводил какой-нибудь особенно заковыристый термин. Неужели ему столько лет? Впрочем, почему бы и нет... Хорошо сохранился благодаря магии и здоровому скептицизму?

Год привлёк меня потому, что призрак Анны упомянула: именно двадцать пять лет назад Корнелия Менел и Энтони Фокс учились в Академии Безмолвия.

Мы листали страницу за страницей, удивляясь тому, как мало изменились темы. К моему великому разочарованию сэр Джордас отмечал только отсутствующих, а они встречались крайне редко. Тема, несколько подпунктов и емкая итоговая фраза "отсутствующих нет". Пару раз отсутствовал некий Норсен Сквирел, а так... мы листали и листали - несмотря на краткость записей, проводимых занятий было много, и когда мы добрались до конца осени я была готова оставить эту папку как бесперспективную. Словно бы приняв нашу неподвижность за отсутствие людей, часть светильников погасла и помещение снова погрузилось в легкий полумрак.

На очередном развороте меня сначала зацепила тема: "Элементарные основы бальзамирования. Практикум". Какое еще бальзамирование? Да у нас и близко не было ничего подобного, мы работали только с животными в стазисе, собственно мёртвые тела адептам пока никто не доверял. А потом я вчиталась в непривычно плотно исписанный лист и задержала дыхание. Долгожданный список был. Крестики и вопросительные знаки напротив двенадцати фамилий, совсем как в списке леди Адрианы, хотя нет...здесь были и плюсы, а также указание ведущей стихии. Напротив фамилии Энтони Фокса, в отличии от его сына, стоял плюс. А вот напротив фамилии Корнелии Менел - я несколько мгновений просто всматривалась в него, словно пытаясь получить еще одно подтвержение тому, что женщина из моих снов действительно существовала, - стоял жирный минус. И была еще приписка: "Ведущая стихия - нет. Способности - стремятся к нулю".

Как...странно.

Глава 41

Как...странно. Почему-то мне не нравилась эта приписка. Хотя...какое дело до того, была ли сильным магом неведомая мне женщина? Где же я могла ее видеть? Такая яркая внешность, я бы запомнила. Внутренний голос почему-то предпочитал игнорировать этот вопрос.

Значит, плюсы, минусы и вопросы имеют отношения к магической силе? В принципе, все понятно, возможно, преподаватели отмечают перспективных студентов и, например, уделяют им чуть больше времени и внимания. Непонятно только, почему леди Адриану волнует состав соседнего факультета, впрочем... Я стала торопливо просматривать листы дальше, сконцентрировавшись только на фамилиях, игнорируя темы, чтобы было быстрее - и вскоре была вознаграждена опять. На одном из листов - уже ближе к концу - было написано "Теория и практика воскрешения. Совместная лекция", а ниже, почти в самом низу листа снова было имя Корнелии. Жирно, подчеркнуто. И два знака рядом -вопросительных. И чуть поодаль - восклицательный.

Я впала в раж, плюхнулась на живот, чуть не сбив вытянутыми ногами проклятущую лесенку. Что-то с ней было не так... И сэр Джордас знал ее...и знает, что именно было не так. А вот...вот это что? Буквально несколько листов далее я увидела пометку "Замена. Лекция Адаи Дак". Леди Адая...та самая? Если да, то она не только училась, но и преподавала в Академии. А вот теперь сидит в целительской лавке, серая и блеклая, как застиранная тряпка, готовит странные зелья - и называет ректора по имени.

Я ткнула пальцем в имя леди, привлекая внимание Ларса, о присутствии которого успела забыть и вспомнила с трудом - и в тот же миг наши пальцы стукнулись друг о друга. Я оторвала взгляд от желтоватых пыльных листов, все еще целиком занятая собственными мыслями - и вдруг увидела лицо Ларса совсем близко от своего. Оно было будто...незнакомо? Я рассмотрела его как в первый раз - как если бы мы не познакомились целую четверть вечности назад, а встретились буквально вот только, оказавшись случайными попутчиками друг друга. Ресницы у него пушистые и длинные, на переносице - лёгкая морщинка, а в шоколадной радужке глаз мелькали зеленоватые крапинки.

Ларс тихонько погладил меня по руке, медленно, осторожно - забавно, насколько его рука казалась больше моей. Что я могла бы почувствовать, если бы...

Свет вспыхнул внезапно, хотя мы так и не двигались - я лежала, а Ларс сидел рядом. Мы одновременно вздрогнули, и я резко села, подтягивая ноги, максимально отодвигаясь от перил к стеллажу и прижимаясь к сидящему Ларсу. Приятель обхватил меня рукой за плечи, но я дернула головой, стряхивая его руку, и вытянулась вперед, пытаясь рассмотреть вошедшего.

"А на ловца и зверь бежит. Между прочим, вы сюда пришли узнать что-нибудь о ректоре, а ты чем занималась?"

А вот и ректор. Демоны, ну почему именно он?! А Габ и не предупредил...хотя, честно говоря, как он мог предупредить?

Сверху мне прекрасно было видно, как седовласый профессор сделал несколько бесшумных шагов к одному из стеллажей и начал рассматривать стоящие там издания. К сожалению, вздумай он поднять голову - ему тоже было бы прекрасно нас видно. Но головы он не поднимал, прошёл вглубь библиотеки и вытащил пару толстых томов -единственное, что я могла сделать, это постараться запомнить их месторасположение. После чего ректор покинул зал, а вскоре за ним и мы.

***

На лекцию сэра Джордаса, следующую за обедом, мы опоздали, в результате чего были удостоены крайне недовольного взгляда и нескольких ехидных замечаний. После лекции, голодные и уставшие, мы встретились в коридоре и уже собирались добраться до лавки, где можно было прикупить чего-нибудь съедобное до ужина (Арта передала Ларсу посылку, но - только ему), а также обсудить вылазку, однако появившийся профессор Элфант остановил меня:

- Джеймс, задержитесь-ка. Буквально на минуту.

Я обречённо вздохнула и кивнула ребятам. Что он ко мне прицепился? Впрочем, у меня тоже было несколько вопросов. К сожалению, задавать вопросы взрослым - если можно так выразиться с учётом того, что я уже тоже не ребенок - откровенно и в лоб было чревато, это я поняла давно.

-Джеймс, как вы... как ваши дела?

Честно говоря, я растерялась. В каком смысле ? Здоровье, настроение или что?

- Держите, - он протянул мне довольно объемистую чернильницу. - Небо, Джеймс, не тупите так явно!

Под тугой крышкой пустой чернильницы находился запечатанный стеклянный пузырёк

- Это не совсем неглисиум, но действие схоже. Принимать так же. Вы первый раз опоздали на лекцию, вот и...

- Сэр... - каждый раз слышать свой голос не только внутри, но и снаружи было...неимоверным счастьем. - А бывает так, что дар пробудился, но ведущей стихии -нет?

"Ничего особенного в таком вопросе нет, - сказала я самой себе. - Мало ли сколько таких студентов у него было. А Корнелию так и вовсе за двадцать пять лет он явно забыл".

Сэр Джордас посмотрел на меня, а я - не него. Сколько же ему лет? Если пошёл преподавать сразу после окончания Академии... сорок пять? Ровесник моего отца? Да, если так, магия и впрямь прекрасное косметическое средство.

- Бывает, но очень и очень редко. Как вы можете видеть даже на примере стазиса, именно стихийной магией мы действуем, другой у нас просто нет. Ведущей стихии не может не быть, но иногда она просто не раскрыта, грубо говоря - спит. В некоторых случаях ее можно разбудить, в некоторых нельзя. Магия - дело сугубо индивидуальное.

- А почему она может спать?

- Маг прежде всего человек, Джеймс. Иногда с людьми происходят довольно печальные и даже страшные вещи, и тогда внутри селятся страх или ненависть, а душа начинает отвергать саму себя или какую-то свою часть... Зачем мы вообще об этом с вами говорим?! - неожиданно резко и даже немного зло завершил профессор. - Вам не о чем и не с кем поболтать? Не тратьте время и мысли на ерунду. С конкретно вашей ведущей стихией все в порядке!

Сэр Элфант развернулся и исчез из поля зрения прежде, чем я успела закрыть рот.

***

В последующую неделю я побывала в закрытой библиотеке еще пять раз. Один раз с Габриэлем, один раз с Ларсом, а потом одна, и ни разу не наткнулась на других визитеров. Это начинало походить на зависимость. Я нашла еще несколько кратких и малоинформативных упоминаний о Корнелии, каждый раз вздрагивая, так и не в силах принять до конца, что мой сон обернулся явью. Один раз увидела замечание о том, что Энтони Фокса выгнали с занятия с пропиской "слишком бурно выяснял отношения с девушкой" (жаль, имени девушки указано не было), а Габ только хмыкнул, заявив, что это явно не о его отце. Почему-то он как раз не горел желанием выяснить что-то о юности своих родителей, хотя в отличии от меня имел такую возможность.

"Разноглазик прав, - удивил меня редким проявлением мужской солидарности внутренний голос. - Не во всяком прошлом нужно копаться. Тем более, что ты хотела узнать что-то о ректоре!"

Ты мог бы и помочь

"Расскажи мне про Корнелию "

"Я твой внутренний голос, а не потомственная гадалка в десятом поколении, три золотых за сеанс, между прочим"

На пятое моё посещение я по привычке проверила пустые места от взятых ректором книг -и чуть не завопила - беззвучно, конечно, - от радости. Книги стояли на своих местах, ровнехонько, совершенно никак не демонстрируя стороннему наблюдателю, что кто-то недавно ими интересовался. Я вытащила их и села в облюбованный в предыдущий раз уголок - оказывается, между стеной под окном и портьерой было небольшое расстояние, как раз вмещающее тощего адепта Ласки. Правда, от окна немного дуло, но меня это не смущало. Книги были старые и очень зачитанные - с загнутыми уголками, помятыми и лоснящимися страницами. Одна из них вызвала во мне некоторую оторопь. Она оказалась не научной, а скорее религиозной. Любые массовые религии отменил на государственном уровне еще прадед нашего короля Гриона, поэтому подобное издание было воистину раритетом. Я полистала книгу - м-да, ничего особенного. Как поддерживать стойкость духа и верить в загробную жизнь. Странное чтение для человека, в чьей Академии зомби принимают на работу...

А вот вторая книга заинтересовала меня куда больше. Это была книга о практическом возвращении души в мёртвое тело.

Как я уже смогла понять по кратким и отрывистым оговоркам преподавателей - это был краеугольный камень всего обучения в Академии. Многие - ну, относительно многие, конечно, - умели осуществлять зомбирование, в том числе и людей. Поднятие тела без души. Были и те, кто мог вернуть жизнь мелким и недавно убитым животным. Но вернуть человека из-за грани с душой, полноценно, не смог еще никто и никогда.

Я прочитала всего несколько страниц и с огромным сожалением отложила книгу, на всякий случай, запомнив ее автора. Сегодня у меня было совсем немного времени, лимит опозданий на эту неделю был исчерпан.

Я торопливо шла по пустому коридору северного крыла, как вдруг тёмная фигура профессора Элфанта преградила мне путь.

"Демоны!"

Если бы я могла говорить, то, конечно, придумала бы с десяток оправданий моего нахождения здесь - но до разговорного часа было еще далеко. Сэр Джордас тоже молчал, но не уходил с дороги, а просто смотрел на меня. А потом вдруг схватил за руку, и я почувствовала, как его рука проскользнула под довольно-таки свободный рукав моей рубашки. Несколько мгновений вообще не понимала, что происходит - это выглядело как...ласка? Неуместная совершенно, но парализующая тело, выбивающая все мысли из головы. Но в следующий миг короткая боль обожгла то место на предплечье, где была нанесена магическая печать.

- Я не знаю, как и откуда вы о ней узнали и каким образом поставили, Джеймс, но не стоит лезть туда, куда вас не приглашали. Мне импонирует ваша изобретательность и смелость, но вы закончите Академию, даже при всем вашем стремлении быть отчисленным. Давайте договоримся, Джеймс, - боль утихла, но профессор все еще держал

меня за руку. - Если у вас возникнут вопросы, я попробую на них ответить, хотя и не обещаю. Печать я вам удалил, поверьте, о ней бы быстро узнали и вы и ваши друзья имели бы массу проблем. Я надеюсь, вы убедите их прийти ко мне на аналогичную процедуру.

Он всмотрелся в мое лицо, пристально и как-то устало, читая невысказанный вопрос.

-Если бы я знал, почему, Джеймс. Если бы я знал...

Глава 42.

"Да чем вы там вообще занимаетесь, ребят? Невозможность проявить ваш главный дар, то есть способность бесконечно базарить по поводу и без, явно не идет вам на пользу. Если бы мне пришла в голову идея искать адрес фамильного особняка ректора нашей академии, я бы отправилась в приют смятенных духом им. св. Тимиона самостоятельно, не дожидаясь, пока меня отправят туда принудительно..."

Даже от письменных строк Гриэлы веяло ее всегдашней бесшабашной разбитной уверенностью и мне отчего-то захотелось улыбнуться. Как жаль, что ее здесь нет. Отчего-то она всегда - за исключением самой первой встречи, конечно - дарила мне чувство какой-то надежности, словно к нам - детям, попавшим в сложное положение - приходил спокойный решительный взрослый, готовый разрешить все проблемы.

Только Гриэла была далеко и все, на что мы могли рассчитывать от нее - это письмо. Я посмотрела на крупные размашистые буквы и почувствовала то, что не ощущала уже много месяцев. Веселье. Веселье и предвкушение приключения.

***

По сведениям, полученным от Гриэлы, выходило, что фамильный дом весьма уважаемой семьи Лаэнов, построенный еще два столетия назад, находится примерно в полутора часах езды от Торона - того самого городка, в который мы выбирались на пару с Габриэлем. Пару строк Эла чиркнула и о семье сэра Лаэна - его жена, мать и брат погибли почти тридцать семь лет назад. Спустя три года умер маленький сын. Причин этих трагических событий Гриэла узнать не смогла. Заброшен ли дом, продан, сдается или передан каким-то другим родственникам также осталось неизвестным. Впрочем, возможно, там живут слуги, а сэр Лаэн возвращается туда на каникулы.

Так или иначе, но на эту экспедицию требовалось не менее суток и основная загвоздка заключалась в том, чтобы найти возможность безнаказанно покинуть Академию на целые сутки.

Ларс сказал, что дело это гиблое. Внутренний голос интригующе молчал. Когда ему нечего было сказать, он предпочитал вспоминать старые обиды.

- Я мог бы договориться с родителями, чтобы они вызвали меня отсюда на день, -задумчиво произнес Габриэль. - Но, боюсь, что только меня.

- У меня есть идея, - вздохнула я. - Не уверен, что сработает, но попробовать можно.

- Да? - парни посмотрели на меня. Я пожалела, что проговорилась. Сначала надо было сделать, а потом уже болтать, Эла, как всегда, права.

- На этот раз я бы хотел, чтобы все было законно и открыто. Я собираюсь отпроситься у Элфанта, ну, то есть не рассказывать ему правды, конечно. В конце концов, за стертую метку он обещал помощь, то есть информацию. Пусть отвечает за свои слова.

- Стор, - Габриэль снял очки и стряхнул со лба светлые пряди волос. На секунду я почувствовала острую зависть. Зачем ему такие красивые волосы? Мои обкорнанные жалкие лохмы даже не отросли за эти несколько месяцев, а его, совершенно точно, стали длиннее минимум на полпальца. Если есть объективная и не мистическая причина, почему увиденная каким-то образом Корнелия запомнилась мне, то это несомненно, ее яркая красота, по которой я так по-девичьи тосковала все эти годы. Так тосковала, что во сне увидела себя становящейся похожей на нее. Какая глупость. Для чего мое сознание выделывает эти глупые шутки? Порой мне казалось, что я чувствую фантомную боль от отсутствия этих тяжелых прядей медных волос на плечах и спине, как ветераны войны, у которых болят оторванные ноги и руки.

Интересно, а не умеют ли в академии приживлять оторванные конечности..?

- Джейми? - Габ смотрел на меня настороженно. - Ты там уснул что ли? С чего это сэру Элфанту оказывать тебе такую услугу? Вообще-то, за то, что он не наябедничал ректору про печать, мы ему должны, а никак не наоборот.

Я только пожала плечами.

- Тебе не кажется, что он...относится к тебе как-то...странно?

- В смысле?

- Слишком...выделяет.

"Да твойразноглазик деликатен, как лебединое перышко. Не парень, а сокровище. Нет, чтобы сказать напрямую: дорогой, наш препод неровно к тебе дышит, а поскольку я страдаю тем же недугом, то не очень-то хотел бы, чтобы ты..."

"Заткнись. Если запас твоей обиды закончился, я могу еще раз тебя обидеть'

- Какая-то причина тому, безусловно, есть, но явно не та, о которой ты подумал, -тихо сказала я. - Что-то, связанное с моим...даром. Кажется, сэр Джордас думает, что он...слишком сильный. И ему кажется, что это нужно скрывать.

Ларс резко обернулся ко мне.

- Ты не говорил.

- Не говорил. Я и сам не особо понимаю, в чем тут суть. Элфант говорил, что если я буду открыто развивать и демонстрировать свой дар, могут быть какие-то неприятности.

- Какие?!

- Не знаю. Одним словом, давайте сначала разберемся с ректором, а потом с мнительным профессором с манией преследования. Вы же не думаете, что он говорил что-то конкретное, кроме крайне непонятных намеков? Но так или иначе, я бы рискнул обратиться к нему с просьбой об отлучке. Правда, не знаю, что из этого выйдет, но даже если он откажет, вряд ли нажалуется Лаэну. Такое ощущение, что он не хотел бы привлекать ко мне... излишнее внимание. И я не знаю, почему, правда, Габ!

- Что не исключает личную заинтересованность, - повторил Габ.

- Небо, если это поспособствует делу, пусть будет заинтересованность. Мне нужен результат, а уж из-за чего...

- Джей!

Ларс поднял руки.

- Так, хватит пошлых намеков. Джейми, если ты уверен в своем, гм, наставнике, действуй. Но соблазнять его ради одного дня отпуска все же не....

- Ларс! - кажется, внутренний голос присоединился к нам с Габом и был почти убедительней нас в своем искреннем возмущении.

***

К сэру Джордасу я пришла на индивидуальное занятие, полная мрачной решимости не уходить без допуска на однодневный выезд из Академии для себя и своих парней. Будь на моем месте Гриэла, неужели она бы не справилась..?

Вероятно, мой воинственный настрой существенно препятствовал нормальному вхождению в медитативный транс. Я уже довольно легко отрешалась от внешних образов и звуков, переставая даже слышать внутренний голос (который на первых порах и здесь лез с ехидными комментариями), полностью сосредотачиваясь на внутреннем огне. Переодетая в немаркую рабочую одежду, изрядно подпаленную в менее удачные дни, я пыталась наладить контакт с собственной стихией, но огонь упрямился, забивался в угол. Так бывало и раньше временами, но сегодня раздражение и нервозность превысили среднестатистический уровень, к тому же мне надо было чем-то удивить сэра Джордаса.

За неимением, точнее, временным упрямством своего я решила выманить его пламя.

Сначала что-то еще мешается, назойливо щекотится - это воздух вокруг, заходящий в лёгкие с усилием, неохотно, словно упрямый баран на выпасе. Пол кажется слишком жёстким и словно давит снизу. Ноги затекли от долгого сидения. Чешется нос.

Потом и эти отзвуки, призраки ощущений пропадают, и я остаюсь в тишине, темноте, вне времени и пространства. Зову огонь Джордаса - здесь, в нигде, осталось только имя, пламя и ничего более. Он очень, очень упрямый и мощный, и у меня нет силы, которую можно было бы противопоставить его, нет даже десятой части. Я никогда не выиграю в столкновении с ним один на один, ни силой, ни опытом, ни умением. Но мы не сражаемся, не соревнуемся. Тут другое - его пламя не может не прийти на мой зов.

Словно дикий...зверь? Птица? Я никак не могу отыскать подходящий образ, а он нужен. У отца Ларса был одно время ручной беркут, я вспомнила его сильные чёрные когти, вцепляющиеся в специальную накладку на рукаве куртки, внимательный взгляд черных глах-бусин, стремительный взмах крыльев. Беркут. Почему бы и нет.

Огромная огненная птица кружит над мой головой. Опускается всю ниже, ниже, ниже...

- Хватит!

Меня так резко выхватывает из той, другой реальности, что кружится голова, и я чудом умудряюсь удержаться на ногах. Открываю глаза - лицо профессора Элфанта близко, очень близко к моему. Губы сжимаются, ноздри раздуваются. Он...зол? Он...

- Кто ты? - внезапно говорит профессор. - Кто, как твоя фамилия?!

”Ну вот, спятил" - внутренний голос почти доволен, его сочувствующие интонации насквозь фальшивы.

- Ласки, Ласки... - сэр Элфант резко отходит от меня и совершенно по-птичьи наклоняет голову. - Не было такого, ни одного...их было всего двенадцать, и все мертвы. Их дети мертвы. Кто ты, демоны тебя раздери?! Кого они упустили?

Мне становится жутко, несмотря на огонь, пробудившийся и теперь скачущий по пальцам, холод пробирается вдоль позвоночника.

- Прости, - резко обрывает сам себя профессор, и дальше продолжает совершенно обыденно. - Считай это маленькой местью за свою нахальную выходку, Джеймс. Я пошутил.

"Ну и шуточки"

- Отвык, знаешь ли. Странное чувство - уже лет... двадцать никто не держал меня за ошейник. Что тебе нужно, Джеймс? К чему это всё?

Мне отчего-то очень не хочется опять оказаться "прочитанной", и я торопливо вскакиваю, без лишних церемоний, достаю из кармана висящего на вешалке плаща заранее заготовленный лист с текстом. Но сэр Джордас качает головой.

- Если ты думаешь, что задача Академии Безмолвия сделать из вас писателей, то - нет.

А как тогда?

- Просто представь. Это несложно.

Это действительно не очень и сложно. Огненные буковки бегут по темноте, цепляясь одна за другую.

- Можно и так, - тихонько кивает головой наставник. - Но... Демоны, Джеймс, какая еще отлучка?! На сутки?! Втроём? Пошел вон отсюда вместе со своими дурацкими просьбами. Никаких прогулок.

Внезапно мне становится почти смешно. Пусть он взрослый - может быть, даже старый, профессор, опытный маг и все такое, а я для него мальчишка-адепт, но я вдруг ощущаю себя женщиной, ведущей игру с мужчиной - игру, в которой у него нет ни одного шанса. Небо знает, откуда у меня вдруг возникла эта абсолютная непоколебимая уверенность, я встала, отряхнула пыль со штанин, сняла с вешалки плащ. И снова повернулась к профессору. Он смотрел на меня...недоверчиво. Завороженно и недоверчиво. Я подняла с пола валяющийся мелок и написала на доске: "Три пропуска из Академии и экипаж до Торона.

До завтра, профессор".

Дверь уже закрывалась, когда я услышала его голос:

- Два. Адепт Андерсон не на моем факультете.

***

Ларс на меня дулся, как будто я была виновата, а Габриэль смотрел так, словно за эти два пропуска на его и мое имя я отдалась профессору прямо у него на глазах.

"Потому что ты балбеска. Про его пропуск могла вообще ничего ему не говорить, поехала бы одна и отдохнула бы от этих угрюмых охломонов"

"Габриэль спонсирует всё мероприятие. Экипаж за свой счет, между прочим"

Мы еще раз сверились с адресом, откопали в библиотеке - нашей, студенческой - карту местности - и установили примерное месторасположение фамильного особняка семейства Лаэнов со столь трагической историей в анамнезе - какая-то сельская местность.

Вероятно, в придачу к дому там есть и земля, все-таки солидный возраст имения говорил сам за себя, двести лет назад домов без земли не было. Времени на все у нас было не очень много - сэр Джордас уперся рогом и потребовал отъезда в воскресенье после утренней тренировки - с обязательным возвращением к утру понедельника. Поскольку в самом Тороне еще нужно найти экипаж до особняка и обратно (и договориться с возницей с учетом немоты адептов), на осмотр дома как таковой - по ситуации, конечно, -оставалось всего несколько часов. Было бы здорово навестить и леди Адаю, но с учетом данных временных рамок это казалось совсем маловероятным.

В конце разговорного часа субботы я бесцеремонно ухватила Ларса за ворот рубашки. Габриэль покосился на нас и как-то очень незаметно и естественно отошел к берегу замерзшей в лед лужи-озерца неподалеку от леса, где мы дружно ежились от зимнего ветра, обсуждая завтрашний день.

- Эй. Я не виноват. Правда. Давить на Элфанта дальше было просто бессмысленно.

- Джей, все нормально. Я понимаю. Не загоняйся.

- Это ты загоняешься.

- Разве что самую малость, - Ларс улыбнулся.

- Тогда с меня желание, - я предложила легко, как в детстве, когда у нас обычно все было поровну.

На минуту в глазах Ларса промелькнуло что-то такое...чему я не нашла названия, но он тут же улыбнулся снова, легко, как обычно.

- Ну...сыграй со мной сегодня?

Несколько настольных игр мы взяли из дома и частенько играли на общих пятничных посиделках, но я играть не особо любила - слишком предсказуем результат. Однако на слова Ларса кивнула, испытывая какую-то смутную вину, горьковатую, совершенно не объяснимую.

***

К леди Адае я все же решила не ходить, чтобы не тратить время. Минут тридцать после утомительно-усыпляющей поездки мы побродили по городу, людному и шумному, я хотела купить какой-нибудь сувенир для Ларса и в итоге остановилась на большом вязанном шарфе густо-шоколадного цвета. Ехать в экипаже, идти по городу, делать покупки - такие обычные вещи, но для меня сейчас они были сравнимы с праздничным карнавалом.

Экипаж до особняка Лаэнов мы нашли на удивление быстро. Возница, плюгавенький, с несколько отекшим от давешних радостей лицом насмешливо оглядев двух немых мальчишек, заломил сначала немыслимую цену, но после того, как демонстрируемая Габом сумма аккуратным косяком из монет поднялась в воздух и сложилась в некое подобие вопросительного знака прямо перед носом ошарашенного мужичка, дискуссия завершилась быстро и в нашу пользу, правда, надо сказать, что за обратную дорогу Гаю пообещал заплатить с лихвой - все же ночной тариф, да и искать экипаж на месте могло стать проблемой. Но судя по всему с обладающими даром спорить не любили не только на хуторе, но и в городе.

День уже был в разгаре и даже потихоньку намекал на вечер, когда выбранный нами экипаж, куда менее мягкий в езде, чем заказанный сэром Элфантом, остановился в совершенно идиллической - в летнее время, а не сейчас, когда небо топорщилось приближающимся дождем, а поля бурели высохшей травой - местности. Милые маленькие домики напомнили мне о хуторе, правда, настолько огромных полей для выпаса у нас не было...вдалеке пасся табун черных статных лошадок.

- Поместье Лаэнов вон в той стороне, - махнул кучер. - Идти пешком по пролеску недолго, а на экипаже в объезд еще не меньше часа будет. Только, сказать по правде, не слышал я, чтобы последние годы кто-то там жил...забор с два ваших роста. Ну да дело ваше. Здесь же вас и заберу, если заблудитесь, скажите... - он споткнулся. - Короче, приеду, как договорились. Ждать буду здесь, полчаса, а потом уеду, уж не обессудьте.

Мы синхронно кивнули.

Дорога оказалась не такой уж и короткой, да к тому же изрядно размытой затяжными зимними дождями. Мы шли не меньше получаса, выпачкались в грязи по колено, прежде чем уткнулись в действительно высокий забор довольно необычного вида - металлическая вязь шла поверх сплошного деревянного полотна. Предпологаемые размеры имения впечатляли. Мы отправились вдоль и довольно быстро обнаружили ворота с внушительным навесным замком.

Закрыто. Ожидаемо, и все же...

Я собиралась уже попробовать вскарабкаться по металлическим завитушкам, но Габ ухватил меня за рукав и отрицательно покачал головой, увлекая дальше вдоль ограды. Я послушно пошла за ним, чуть неприязненно глядя на поникшие темно-красные ветви дикого винограда, беспомощно охватившие нижние элементы слегка проржавевшего орнамента. Издалека на фоне общей блеклой серости казалось, что имение слегка кровоточит.

Взгляд со стороны почувствовался так явно, словно кто-то ткнул меня в висок пальцем.

Я обернулась и увидела еще один пролесок и еще один забор, на сей раз низкий, целиком деревянный и ветхий, от вида которого меня охватили нехорошие предчувствия.

Мужчина, довольно немолодой, высокий и худой, сильно смахивавший на деревянную метлу, с усилием орудуя которой, он сметал с земли редкую сырую листву, уставился на нас, при этом руки его монотонно и неустанно продолжали выполнять свою работу.

Мы сделали еще несколько шагов, а я вдруг подумала, насколько бессмысленно размахивать метлой над сырой и практически чистой землёй.

Габ изобразил что-то наподобие аристократического поклона, вроде и поздоровался первым, но как наследный принц с простым крестьянином на глазах у строгого гувернера: с некоторой ленцой и безграничным самолюбованием.

"А что ты хочешь, потомственный маг, считай, тот же принц"

Мужчина остановился.

- Из Академии, что ли? - настороженно и хрипло каркнул он. Мы кивнули. - Нет здесь никого. Уже больше года как нет. Нет. Все закрыто. А я вообще ничего не знаю. И никого не видел. Если вам к мистеру Фирусу, то он после заката придёт, как всегда. Только ждать его смысла нет: пьёт он, третий день как. На работу придет, как положено, а сказать ничего не скажет.

Габ демонстративно нахмурился, и мужчина, внезапно отставив метлу в сторону, торопливо скрылся за ветхой оградкой.

Габ снова двинулся вперед, и я с досадой поняла, что угадала: за забором находилось что-то вроде фамильной усыпальницы. Хоть я и была бесконечно далека от жизни потомственных аристократов, но откуда-то помнила, что рядом с имением, однако все же вне его, часто делали кладбище для своих. Склеп для представителей семьи и захоронения попроще, в земле, для слуг.

У Фоксов, как проживающих в городе, фамильные склепы находились на территории городского кладбища... Опять! Да что ж мне так не везёт?! Терпеть не могу, но нет же - то ночные тайные захоронения, то не в меру подвижные лосиные скелеты, и вот, пожалуйста, снова.

Впрочем, раз уж приехали, придётся навестить любителя выпить по фамилии Фирус, тем более, что его приход очень удачно совпадает с разговорным часом.

Но как же пробраться внутрь..? Лезть через забор мне почему-то расхотелось. Когда хозяин дома столь сильный маг, стоит раз десять подумать, прежде чем вламываться столь грубым способом.

Габ, очевидно, думал так же, однако в отличии от меня выглядел куда более целеустремлённым - какая-то идея, очевидно, у него была. Наконец он остановился, и только тут я обратила внимание на странность - в кровавой кайме из виноградных листьев наметилась прореха, а ровный, хоть и изрядно запущенный газон метра два шириной разрезала вытоптанная дорожка. Мы подошли к забору почти вплотную, и только тогда я увидела дверь, казалось бы, вырезанную из общего массива уже после установки самого забора. Как вообще она открывается? Где петли?

Габриэль осмотрел дверь со всех сторон, что-то бесшумно бормоча себе под нос, а потом торжествующе улыбнулся и потянул за какой-то кусок пеньковой веревки, словно бы случайно застрявший сверху - и дверь неожиданно крутанулась, словно флюгер, нанизанный посередине на невидимый глазу вертикальный стержень.

”Ух ты”

"Аристократские фишки"

"Точно"

Мы пробрались в образовавшуюся щель, вернули дверь на место и огляделись. Вокруг был сад - заброшенный, пустой, очевидно, давно заброшенный. Полусгнившие деревянные скамейки красноречиво свидетельствовали о том, но даже без их молчаливой жалобы, в воздухе словно бы разливалось бесконечное безнадежное одиночество. Дом -приземистый, двухэтажный, старый, слепо смотрел на нас темными проемами окон.

Несколько ворон уселись на дорожку, настороженно поглядывая на нежданных гостей. Тучи сгустились и первая россыпь холодных колючих капель брызнула на руку.

Мы прибавили скорость и подошли к зданию. Было непохоже, что его тщательно подготовили к отсутствию хозяев - окна не заколочены, а входная дверь...входная дверь была приоткрыта. На пороге виделась беззастенчивая поросль травы.

Мы переглянулись, прислушались. Стало тихо, как бывает перед дождём, где-то что-то саистело и шелестело, но ни один звук не наводит на мысли о том, что здесь может быть хотя бы один человек.

Габ уже протянул руку к дверной ручке - на удивление блестящей на фоне общей серости, но я придержала его и всмотрелась тщательнее- ну да, дверь и пространство открытого проёма были плотно окутаны нитями охранного магического плетения.

Вероятно, снять свежее плетение мы не смогли бы, но это оказалось изрядно ослабшим , потускневшим, из тех, что требовали регулярной подпитки. Может быть, хозяин накладывали его второпях или рассчитывал вернуться раньше, но даже мы справились с ним без особых усилий, и вовремя - дождь хлынул с какой-то остервенелой яростью, вокруг потемнело, и так гораздо легче было решиться переступить порог заброшенного дома, большая часть обитателей которого рассталась с жизнью очевидно, трагическим, не угодным небу путём.

В доме было темно, сыро и ожидаемо пахло затхлостью. Нет, внутренний голос явно был не прав, когда предлагал мне идти одной. В принципе, нам - ученикам факультета смерти - не предстал бояться ни призраков, ни зомби, но всё внутри меня замирало от напряжённого, болезненного ожидания. Габриэль был спокоен. Он деловито огляделся, бесшумно прошёлся туда-сюда по просторному холлу поколдовал - безрезультатно- над магическим светильником в стене. Я вытянула руку и призвала огонь, довольно ленивый из-за снадобья сэра Джордаса, но все откликнувшимся на зов.

Мы ходили по пустому дому, кое-где подсвечивая себе пламенем, а где-то довольствуясь серым угосающим светом из незашторенных окон. Глубокий слой пыли, все вещи лежат на своих местах, на кухне грязная посуда с засохшими и вполне себе мумифицировавшимися остатками какой-то среди... Казалось, дом покидали в спешке, не особо заботясь о порядке и вещах. Дорогой старинный клавишник в гостиной приоткрыт, над ним портрет в тяжёлой золоченой раме. Молодая светловолосая женщина и ребенок. Лукаса я узнала без особого труда, хотя на этом изображении ему было от силы года два, а вот женщина, надо полагать, леди Лаэн, была незнакома. Ее улыбчивое лицо не отличалось какой-то особой изысканностью, но в момент написания картины она, очевидно, была искренне счастлива, прижимая к себе немного насупленного сонного малыша, юная, богатая, возможно - влюблённая, и не имеющая ни малейшего представления о том, как скоро оборвется ее жизнь - и жизнь ее сына.

Я отвела глаза от портрета, жалея в глубине души, что мы вообще все это затеяли. Ничего здесь такого нет и... Габриэль двинулся на второй этаж, оставаться одной категорически не хотелось и я торопливо пошлепала за ним.

На втором этаже были ванные комнаты - к сожалению, без воды, пить захотелось ужасно, и спальни, в которых, опять же, царил полнейший беспорядок. А еще - детская.

Я первая приоткрыла тихонько скрипнувшую дверь и оказалась в просторной комнате с голубыми, чуть мерцающими в темноте стенами. Детская кровать - пожалуй, маловата для пятилетнего, деревянные машинки на полу.... здесь окно было завершено очень плотно, и я, устав работать ходячим светильником, прошла по мягкому ковру с длинным ворсом, на миг испытав острое чувство вины за то, что не сняла ботинки, и резко дернула в сторону тяжёлую ткань портьер. Обернулась и вздрогнула.

На пороге застыл Габ с тем же растерянным выражением на лице. Повсюду в комнате - на потолке, на мебели, на стенах - чёрными чернилами было написано одно и то же число.

24.

Маленькие и большие, ровные и дрожащими цифры метались безумным хороводом, как мошки, скакали в глазах...а потом, у самого пола, я увидела красно-бурую надпись... потом еще...то ли у безумного художника закончились краски, то ли кровь лучше передавала его отчаяние.

- Демоны, а это еще к чему? - Габ обозначил начало разговорного часа вопросом, ответа на который у нас пока не было.

***

-Не везёт нам с кладбищами, - вздохнула я. - В такой ливень мы вряд ли найдём кого-то из сторожей.

После малоприятной находки в детской мы на цыпочках спустились вниз и прошли на кухню, пусть и не очень приятно пахнувшую, но зато самую светлую в доме комнату - по ощущениям.

- Ливень закончится минут через десять, - Габ достал две щербатые кружки из кухонного шкафчика и стал задумчиво их оглядывать. Смеркалось, и я зажгла изрядно оплавленную свечу на столе.

- Откуда ты знаешь?

- Обижаешь. Я же все-таки маг воды.

На мой взгляд прямой связи тут не было, но спорить я не стала.

Габ достал еще какую-то внушительную посудину, чуть ли не выбежал из кухни, а через пару минут вернулся насквозь мокрый, но с полным кувшином воды, ополоснул найденные кружки и налил принесенное.

- Ты уверен, что это можно пить?

- Обижаешь! Я что, не могу водуочистить?

Вода на вкус и впрямь оказалась донельзя приятная - холодная в меру и безо всяких привкусов.

- Давай, высушу, -предложила я и, не дожидаясь ответа, запустила руки во влажные волосы Габриэля.

- Ты уверен, что не спалишь там ничего?

- Уверен, я же все-таки маг огня...

Дождь бодро шелестел, игнорируя магический прогноз.

- Ты можешь остановить дождь?

- Теоретически это возможно, но на практике...слишком сложно. По крайней мере, для меня. Наверное, есть способы... Никогда не интересовался.

Мы помолчали. Волосы Габа высохли, и я провела горячей рукой по спине, высушивая плащ.

- О чем ты думаешь? - спросил вдруг Габ.

- Честно?

- Можешь соврать, но постарайся сделать это убедительно.

- Я думаю, как жаль, что у нас в кружках не вино.

Габриэль поперхнулся и повернулся ко мне.

- С чего бы это?!

- Трезвый ты никогда меня больше не поцелуешь.

"Где твоя гордость, Джейма?!”

"Осталась коротать время сЛарсом. Наверное".

Плащ был уже совершенно сухой. Я оперлась спиной о стену.

Габриэль продолжал сидеть молча, обхватив руками колени. Шум дождя становился все тише и тише, а мне отчего-то не хотелось, чтобы он прекращался.

- Почему ты носишь длинные волосы?

- Скорее по привычке, - Габ собрал пряди ладонью в короткий хвост, а потом снова отпустил, и они рассыпались по плечам. - Когда-то нам с Элой казалось, что это будет очень эпатажно, если она коротко пострижется, а я наоборот... может быть, хотели привлечь внимание родителей. Но им было все равно. Уж точно не до наших причёсок.

Габ обхватил меня рукой и привлёк к себе, уткнулся носом куда-то в ухо.

- А ты не думаешь, что все это... неправильно?

- Думаю постоянно, - я не собиралась шептать, но голос словно срывался. - Все это крайне неправильно. От и до. Ты и я. Ты слишком красивый.

"Внешность не главное"

"Не ожидала от тебя таких банальностей"

- Не говори ерунду! - разозлился Габ. - При чем тут это вообще? Я сейчас о другом... Я не понимаю, что со мной происходит. Ничего, ничего, ничего не понимаю...

Треклятая магическая клятва сдавила шею, я взяла руку Габриэля, намереваясь положить ее себе на грудь - пусть потом думает и говорит, что угодно. Но Габриэль неожиданно ухватил меня за плечи и притянул на себя. Я закрыла глаза и послала всё к демонам. Его губы были прохладными, влажными и вкусными, как дождевая вода.

Глава 43.

Мы все-таки вышли из дома, правда, не через пять минут, но все же. Мне столь по-девчачьи хотелось держать Габриэля за руку, но, несмотря на окружающую нас безлюдную пустоту, это было как-то неуместно. Лицо Габриэля снова стало непроницаемым и собранным, но я-то знала, каким он может быть. Каким он только что был. Со мной.

За всю дорогу от дома до кладбища ни одного человека - ну или хотя бы призрака - нам не встретилось. Я оглянулась - казалось, за то недолгое время, что мы пробыли в особняке, заброшенный дом изменился, встряхнулся, будто бы снова почувствовав надежду на возвращение людей в свои стены. Мне было жаль оставлять его, как оставляют ненужного щенка на пепелище, переезжая в город.

Дождь прекратился, как и обещал Габриэль, стало совсем темно, под ногами хлюпала размокшая земля, а скользкие бурые листья, похожие на следы страдающего плоскостопием великана, грозили неприятным падением в эту жижу. Впрочем, дорога была короткой, ничем не освещенная, кладбищенская ограда чернела впереди - не угрожающе, скорее, печально.

Ворота были прикрыты, но не заперты. Они заскрипели, как и подобает всяким уважающим себя старым деревянным воротам, и открылись. На шум не вышел никто.

Светильники там все же были - гораздо меньше, чем требовалось для нормального освещения, и не магические, а самые обычные - своеобразные домики из толстого матового стекла с дверцами, через который внутрь можно было вставлять свечу. Три или четыре из них горело, что внушало все же надежду, что на кладбище кто-то есть. Несколько светильников лежало тёмной унылой горкой, я взяла два из них себе и Габу и зажгла свечи. Огоньки за стёклами метались в такт нашим нервным шагам - размокшая дорожка была узкая и довольно плохо расчищенная.

Кладбище "для прислуги" обнаружилось почти сразу, слева - аккуратные холмики с деревянными подписанными табличками. Но мы и так потратили не меньше половины от ценного разговорного времени, поэтому не стали рассматривать ничего подробно, а сразу свернули направо - туда, где стоял небольшой и какой-то закопченный на вид домик. Окна домика призывно светились, а на пороге дремала небольшая лохматая собака, не обратившая на гостей ни малейшего внимания. Чтобы постучать как следует в деревянную, чуть ли не на глазах рассыпающуюся дверь, Габ слегка пододвинул ее ногой.

Никто не отозвался на стук, ни с первой, ни со второй, ни с третьей попытки, и Габриэль толкнул дверь. Как и ворота, она была открыта.

Запах внутри домика стоял отвратительный, и мне, к сожалению, знакомый. Мой отец всегда воздерживался от алкоголя, но пару раз на хуторе - казалось, с тех пор прошла целая четверть вечности - я относила заказы его не столь принципиальным приятелям. Этот запах перебродившего в чьем-то желудке вина, немытого тела, спертого воздуха, сгнившей еды и мёртвых иллюзий в совокупности был просто невыносим.

Хозяин - грузный мужчина с длинными тёмными с проседью волосами и густой бородой -обнаружился почти сразу же. Помимо крохотной "прихожей" имелась единственная, судя по всему, комнатка, большую часть которой занимала неаккуратная кровать с ворохом одеял и подушек. Храпящее тело, лежащей посреди всей этой засаленной роскоши, и было основным источником омерзительной какофонии запахов. Пара пустых бутылок и одна совершенно полная сиротливо стояли на грубо сколоченном деревянном столике в углу.

Минуты три мы безуспешно трясли спящего мистера Фируса - кажется, вчерашний мужик с метлой упоминал именно эту фамилию, потом Габ, наплевав на попытки наладить мирный диалог, призвал с улицы небольшую водную сферу и вылил ее на любителя горячительных напитков - безрезультатно.

- Ладно, - вздохнул Габ. - Сейчас будет смертельный номер. Джей, отойди с прохода, - он плюхнулся на кровать с плохо скрываемой брезгливостью ("Аристократ!") и возложил руки на объёмный живот кладбищенского смотрителя.

Мне вдруг подумалось, насколько оригинальными способами убийства могут владеть водные маги. Способны ли они, например, заставить кровь вскипеть? Испариться? Потечь в другую сторону..? Кровь тоже жидкость...

Тем временем мужчина прекратил храпеть, резко крякнул и неожиданно сел на кровати, обозревая нас мутными растерянными глазами. Потом снова крякнул, ойкнул, вскочил, зажимая рот, и неожиданно резво полетел на улицу. Крайне характерные звуки снаружи означали, что организм пьянчуги энергично избавляется от недавно выпитого и, возможно, скоро будет готов к какому-то разговору.

- Что ты с ним сделал? - тихо поинтересовалась я.

- Напьешься до беспамятства - продемонстрирую. Но, надеюсь... Добрый вечер, мистер Фирус!

Мужчина, чуть пошатываясь, с трудом пропихнул тело в комнату, тяжело опустился на кровать и мрачно уставился на нас.

- Вы от хозяина?

Габ склонил голову, строго глядя на смотрителя без единого слова.

- Нашел кого посылать, детей! Все в порядке, пусть не волнуется, тихо все...

- Мы должны посмотреть своими глазами.

- Ну так идите и смотрите, - ворчливо проговорил мужик себе под нос, поднялся и, сделав пару шагов к столу, недвусмысленно потянулся к оставшейся на столе бутылке.

- Может, поджечь его? - предложила я.

- Джейми, не надо быть таким злым, - укоризненно покачал головой Габ. В тот же самый момент, как толстые пальцы мужчины ловко откупорили бутылку, ее содержимое вылетело наружу гладкой бордовой струйкой и полетело к Габриэлю, словно дрессированная летучая змея.

Бедный смотритель обалдело выпучился на улепетывающее питье, сделал несколько махов руками, словно пытаясь за него ухватиться, а потом взвыл:

- Э-э-это что?!

- А это вернётся к вам после осмотра. И у нас крайне мало времени. Вы думаете, хозяин будет доволен таким вашим состоянием?!

"А из него может получиться со временем неплохой педагог, - одобрительно заметил внутренний голос. - Из тех, кому ученики с трепетом подкладывают гвозди на стулья"

Габ проследил, чтобы содержимое бутылки всосалось обратно, и мы спешно двинулись следом за непрерывно ворчащим мистером Фирусом, направившимся к выходу.

- Хозяин совсем, видать, из ума выжил, если детей прислать... хотя оно и понятно. Несладко ему, хозяину-то. Столько лет прошло, а все равно... Ну вона, смотрите... Вот домик леди, вот - сэра Френсиса и женки его, а вот - молодого мастера. Везде чистота и порядок. Мало ли что я там наедине с собой делаю, а работу свою знаю! Да и чего хозяин хочет? Сам не приезжает, имение закрыто, да уж...

Мы с максимально мрачными лицами, как королевские стражи порядка ("Как идиоты, скорее"), вошли в склеп леди Энны Лаэн, почившей тридцать шесть лет назад в возрасте двадцати восьми лет, а затем во второй, где покоились сэр Френсис Лаэн, тридцати двух лет и леди Арая Лаэн, двадцати трех. Дати гибели жены и, вероятно, брата нашего ректора, а также супруги брата была одна и та же - 12 декабря.

Недавно была годовщина.

Там действительно был "порядок". Впрочем, если никто не ходит сюда, откуда взяться беспорядку?Такие молодые... мрачность на лицах была уже нисколько не искусственная. Тяжесть легла на сердце. И холод. Отвратительный холод.

Мы замерли перед склепом Лукаса Лаэна.

- Если не хочешь - не заходи, - одними губами произнес Габ.

- Хотел тебе предложить то же самое.

В итоге мы зашли вместе.

Гроб малыша Лукаса был, естественно, закрыт, но при этом в два раза меньше. Мы постояли в тишине, не зная, что сказать. Вот мы приехали, мы здесь... и что? Ничего такого мы не узна...

"Я никого не чувствую "

"Что?"

"Разве ты не чувствуешь эманации смерти, балда?

Я несколько секунд не могла понять, что он имеет ввиду, а потом до меня дошло.

- Габ! Тела нет!

- Что?! - так же непонимающе отозвался Габриэль.

- Гроб пуст, в нем нет тела. Никакого. В том склепе были, а здесь нет.

- Уверен? - парень посмотрел на меня и вздохнул. - Ты прав.

Он быстро выскочил из склепа, а я поспешно пошла следом. Находиться там не хотелось совершенно. Мистер Фирус со вполне довольным видом склонился почти пополам, почесывая собаку между ушей. В одной из рук виделась наполовину опустошенная бутыль. Надо было ее вылить...

- Где тело молодого мастера?! - отчеканил Габ.

- Ну так это... Откуда мне знать-то?!

- Как это понимать?!

- Ушло, - икнул смотритель. -Хозяин...ик...знает.

- Что ушло? - я чувствовала, как отчаянно быстро истекает разговорное время.

Минута...две?

Мистер Фирус сделал широкий глоток и неожиданно забормотал:

- Так это... вы вот ругаетесь, хозяин ругается... ругался каждый раз, как приезжал, а как работать-то, когда такая жуть творится? Когда хозяйку хоронили, он белей мела ходил, любил ее очень, но держался, потому что сын был, мастер Лукас, хороший мальчик такой... хозяин его к себе забрал, в Академию, чтобы рядом был, редко приезжал, но все же чаще, чем теперь... да только не уберег его, да. С хозяйкой-то белый ходил, точно привидение, а потом, когда с сэром Лукасом несчастье случилось - аж почернел весь. Так жалко его было, так жалко, душа разрывалась, думали мы все - хуже и быть не может... Ан нет. Нас тут пятеро работало тогда, и дом, и сад в порядке держали.

- Еще хуже? - хотела переспросить я и поняла, что уже не смогу. Но смотритель продолжал лепетать, и мы прислушивались изо всех сил к его тихому невнятному голосу.

- Стало еще хуже. Прошёл месяц, хозяин приехал, книги принёс, игрушки, как положено... а ночью, я дежурил как раз тогда, псы мои завыли, тут без собак же никак, с ума же сойдешь от тоски. Слышу, псы воют, да жутко так, жалобно... Взял ружье, светильник зажёг, вышел - кому чего тут понадобилось, думаю. А там...он. Идет. Понимаете?!

Мы затрясли головами.

- Идет. Он. Совершенно обычный, не прозрачный, понимаете? - глоток. Еще глоток. -Идет по вот этой самой дорожке, медленно, ноги еле передвигает, в руках мишка плюшевый, которого хозяин привёз, по земле волочится... И тут он вдруг обернулся и на меня смотрит...а лицо у него...лица-то нет почти, месяц же прошёл, как не стало...

Мы стояли с Габриэлем, ошеломленные, онемевшие, а мистер Фирус раскачивался туда сюда, закрыв лицо руками. В одной из рук была крепко зажата бутылка. Собака беспокойно кружилась у него под ногами, а потом села на землю и тихонечко заскулила.

Не в силах смотреть на смотрителя, я перевела взгляд на склеп Лукаса и уставилась на выгравированные на стене буквы и цифры:

Лукас Лориан Лаэн.

Дата рождения...

Дата смерти - 24 декабря...

Двадцать четвёртое... двадцать четвёртое.

***

Экипаж трясётся, за окном глухая непроглядная ночь - плутоватый кучер не рискнул обмануть "юных господ магов". Мы с Габриэлем сидим друг напротив друга, на ухабах наши колени сталкиваются. Габ прикрыл глаза, но вряд ли спит - слишком напряжённое у него лицо. А я по привычке смотрю в окно, хотя там ничего и не видно. Думаю. Вспоминаю то, что рассказал смотритель семейного кладбища Лаэнов - и несмотря на то, что за последние несколько месяцев я успела увидеть немало необычных, выходящих за грань обыденного явлений, все равно холодок идет по коже.

Спустя ровно месяц после похорон Лукаса, по словам мистера Фируса, похороненный - а если быть более точным, положенный в гроб единственный наследник рода из этого гроба благополучно выбрался и направился к дому. Что произошло в доме, смотритель был, конечно, не в курсе, однако спустя несколько часов - еще до рассвета - сэр Лаэн вернулся, совершенно обезумевший на вид, и провел некий "ужасный магический обряд", водрузив ожившее и вновь упокоенное существо обратно, туда, где ему полагалось быть. Мистер Фирус, впервые столкнувшись с подобной жутью, оставаться далее на своем рабочем месте категорически не захотел, и, еле-еле дождавшись утра, пришел к хозяину за расчётом. Сэр Лаэн, очевидно, уже пришедший в себя, принял его незамедлительно, выслушал не прерывая, а потом заговорил сам. По его словам, то, что видел перепуганный смотритель минувшей ночью было ничем иным, как иллюзией, которую создали недоброжелатели хозяина, недовольные тем, что пост ректора магической Академии достался слишком молодому и не в меру энергичному человеку, недавнему выпускнику, так что произошедшее - не более чем отвратительная шутка. Безусловно, верный Фирус получит существенную прибавку к жалованию за беспокойство... мужчина слушал, кивал, ощущая, как постепенно сползает ледяная корка ужаса, образовавшаяся на его сердце, но внезапно обратил внимание на руку хозяина, привычно постукивавшую по столу. Всегда уверенно-крепкие пальцы мага тряслись, как у старика, больного старческой помощью. И мистер Фирус вдруг ясно осознал, что ничего не кончилось.

Так оно и оказалось. 24 числа следующего месяца история повторилась. Хозяин провёл очередной ритуал, а хранилище тела обернули металлическими обручами. В тот, второй раз, смотритель был совсем близко от упорно стремящейся в дом потусторонней твари - и если это была иллюзия, то иллюзия полноценная, с запахом, самым настоящим гнилостным запахом мёртвой плоти, оставлявшая реальные следы на рыхлой земле и обладавшая, судя по всему, огромной силой, раз смогла сдвинуть тяжеленную крышку гроба и разорвать сковывавшие его железные путы. Скрежет, раздавшийся при этом, чуть не привёл смотрителя к обмороку.

Существо выбралось из изрядно усиленного магически и физически места заточения и на третий месяц. И на четвёртый... Мистер Фирус уже не просил увольнения. Его семье понадобилось деньги, а столько, сколько платил ректор Лаэн, ему бы не предложил никто. Чтобы хоть как-то успокоиться и продержаться в постоянном ожидании кошмара, мистер Фирус начал все чаще прикладываться к бутылке... В его обязанности входило ночное дежурство на кладбище и уход за ним, и изредка - присмотр за ветшающим поместьем, забот не много, так что он успевал и выполнить нужное, и "расслабиться" . Новых покойников не поступало, все остальные слуги получили от ворот поворот. Хозяин - тогда еще молодой и привлекательный, крайне обеспеченный человек, не спешил жениться снова, с головой погрузившись то ли в работу, то ли в собственное полубезумное отчаяние. Он приезжал в имение строго раз в месяц - привозил заработанное Фирусом, клал цветы и маленькие безделушки на могилу жены, о чем-то тихо и долго беседовал с ней - и ждал ночи. В одиноком пустом доме терпеливо ждал прихода того, что когда-то было его единственным и любимым сыном, а стало... чем стало "это" смотритель затруднялся сказать.

Вероятно, ректор пытался найти способ остановить проклятие - или что это могло быть.

Он проводил ритуалы, уничтожал тело всеми возможными способами и средствами, надо полагать, пробовал и установить какой-то контакт... Ясно было одно: каждое двадцать четвёртое число тело оказывалось в гробу, выбиралось из него и шло к сэру Лаэну. Конечно, мистер Фирус никогда не пытался вставать у него на дороге, с годами его страх ничуть не утих, но вот собака - одна из его собак - однажды бросилась на существо. Фирус даже не успел ничего сказать, а пес заскулил и забился, резко схваченный за шкирку крохотной цепкой ручкой... Тварь не стала задерживаться. Она фактически оторвала несчастному животному голову и двинулась дальше, без единого звука.

Несколько лет назад сэр Лаэн приехал и увёз гроб с собой. Для мистера Фируса кошмар закончился, хотя привязанность к бутылке осталась, как и непомерно высокий гонорар, который достопочтимый сэр регулярно присылал с поверенным. Смотритель долго надеялся, что хозяин придумал нечто такое, что смогло остановить тварь. Последний раз он видел ректора около полутора лет назад - и ему было достаточно одного взгляда на него, чтобы понять: ничего не закончилось. Ничего.

***

Мы вернулись в Академию за час до рассвета. Кучер высадил "господ магов" у ворот, и только я подумала, что нам предстоит долгое ожидание, как двери сами собой раскрылись, совсем как перед моим первым прибытием в Академию несколько месяцев назад. Мы устало добрели до своего корпуса, поднялись и разошлись по комнатам. Напоследок Габ слегка сжал кончики моих пальцев.

Ларс спал, как обычно, крепко, укутавшись в одеяло с головой. Я представила себе тренировку после бессонной и голодной ночи, а потом целый день занятий, постояла в раздумьях - ложиться спать на часок или перетерпеть? Но Ларс посапывал так сладко, что я не выдержала: написала ему записку "разбуди" и забралась в свою кровать, самую прекрасную кровать на свете.

...когда я проснулась, было светло и поздно. Один из плюсов дара - почти точное ощущение времени без необходимости пользоваться часами (хотя если все же периодически сверяться с часами, оно становится практически безупречным).

По моим внутренним ощущениям было не меньше половины одиннадцатого. Завтрак. А мы вчера совсем ничего не ели...

На записке Ларса почерком приятеля было дописано:

"Элфант сказал, ты можешь выспаться"

Мда, щедрый подарок. Габриэлю вряд ли так повезло...

В итоге, втроём мы встретились только за завтраком, куда я еле-еле успела прибежать. Габ вопросительных взглядов не кидал и действительно выглядел уставшим: его зелёный зрачок утратил привычную насмешливость и глядел даже несколько жалобно. До разговорного часа мы были почти постоянно заняты, ректор на глаза нам не попался. Сэр Джордас никак не отреагировал на наше появление на занятии в целом и на меня в частности, а я с огромным трудом концентрировалась на его словах.

Мы пересказали Ларсу все то, что узнали, увидели и услышали за последние сутки -рассказ получился довольно долгим и произвёл ожидаемо угнетающее впечатление. Что ж, многое становилось понятным или близким к таковому - проклятие продолжало действовать, а ректор продолжал искать способы от него избавиться. Судя по всему, безуспешно.

- Какая гадость будет изучаться на вашем факультете, - Габ снял очки, и усталость на его лице обозначилась еще более явно.

- В смысле?! -Ларс даже привстал со стула.

- Резуцитация..

- Резус-цитация, - поправила я. -Самопроизвольное воскрешение. Вот о чем шла речь...

- А при чем тут мой факультет?

- А при том, что Элфант сказал Джею, что этим занимаются жизневики, - пояснил Габ и кивнул. - Все это сложно и на редкость паршиво, но если я сейчас не пойду спать, то завтра тоже не проснусь, а максимум воскресну.

- Давай, - вздохнула я и спохватилась. - Очки! Опять забыл. Как ты их не потерял еще?!

Я схватила злосчастный аксессуар и замерла перед Габом, вдруг вспомнив, как надевала их на него после отработки в лаборатории... Габ аккуратно вытащил очки из моих рук, махнул Ларсу и вышел. Я медленно вернулась назад и плюхнулась на кровать.

Ларс, все еще сидящий на своей, взглянул на меня исподлобья.

- Ты ему сказала?

Я смотрю на узкую полоску пола между нашими кроватями и мне...нет, не стыдно. И не больно. А очень, очень тоскливо.

- О чем?

Ларс слегка морщится, но отвечает.

- О том, что ты - это ты.

Я - это я, Габ... Ну, да. Эти слова всё изменят.

- Нет.

Думаю еще пару мгновений и добавляю.

- Да и как бы я могла ему сказать. Почему спрашиваешь?

Ларс усмехается, едва заметно прищуривает глаза и изгибает губы. Не думаю, что раньше я бы заметила это.

- Он... так на тебя смотрит.

Встать и уйти, да хотя бы в ванную. Вот прямо сейчас - встать и уйти, прекратить этот бессмысленный "разговор" и тоже лечь спать, не дожидаясь ужина. Но я сижу и гляжу на Ларса, а он - на свои руки, сжимающие уголок подушки, словно хочет еще что-то спросить или сказать, но не решается. В конце концов, встаёт и уходит именно он.

Глава 44

С ректором я столкнулась через несколько дней. Его седовласая фигура, отстраненная, молчаливая тень, скользила по дороге вдоль леса в сторону лечебного корпуса. Я смотрела ему вслед. Вот теперь я знаю, что случилось с его сыном... что дальше? Надо полагать, его силы хватает если не на то, чтобы прекратить это всё, то хотя бы на то, чтобы никто не узнал о его проклятии - а как еще можно назвать то, что происходит с ним уже больше тридцати лет. И нет никого, с кем он мог бы разделить своё горе. Что бы он не натворил в своей молодости, это слишком тяжёлое наказание - даже вспоминая сына, он будет думать не о родном ребёнке, его первом шаге, любимых игрушках, забавных привычках, а о разлагающемся монстре, отрывающим голову собакам...

Кстати, почему тело не превратилось в скелет?

"Балбеска, ты каким местом вчера сэра Джордаса слушала? Не далее как вчера он говорил, что тело в гробу скелитизируется от нескольких месяцев до нескольких лет. И это даже безо всякой магии. А в отдельных случаях, в хорошо закрытых саркофагах - и до нескольких десятков лет"

"Зачем мне слушать, если у меня есть такой полезный ты? Но если сэр Лаэн уничтожал тело, как оно могло снова появляться в гробу... и почему перестало появляться? То есть, где оно появляется теперь?"

"Яполезный, но не настолько"

"Лаборатория?"

"Тыква"

"Что - тыква?"

"А что - лаборатория?!"

"Хорош издеваться. Помнишь, мы говорили о доступе в закрытую библиотеку, а потом -в лаборатории второго курса?"

"А тебе зачем?"

"Точно не знаю. Просто интересно"

"А мне интересно, зачем ты мне врёшь, если я и так знаю все, о чем ты думаешь. И неужели ты считаешь, что какая-то недоучка..."

Нет, я так не считаю. Но что-то не дает мне спокойно жить и просто учиться. Что-то толкает искать ответы на вопросы, даже те, которые еще не заданы.

***

Сэр Джордас пребывал в задумчивости. Не хамил, не язвил, не обзывал меня бездарностью, более того, изменил своей обычной пунктуальности, но не опоздал, а наоборот - когда мы вошли в аудиторию, он уже сидел там, уставившись на пустой стол перед собой, и так просидел еще минуты сверх после начала занятия.

Мы тоже сидели и тоже, естественно, молчали, делая максимально умные лица. Наконец, профессор пришел в себя и резко хлопнул в ладоши, отчего мы нервно подскочили на своих местах.

- Сегодня работаем в парах. По принципу...ну, не знаю, цвета глаз. Ладно, так слишком долго делиться. Поделимся по стихиям.

И мы поделились, как могли. Моей парой стал парень по имени Тони, а к Габриэлю подошла Арта, отчего мне сразу стало как-то неприятно.

"Действительно, с чего бы это!"

Единственный обладатель земной стихии, румяный и немного пухленький Тимер Рэйвен был поставлен в пару к третьему водному магу на нашем факультете Лику Ориэлу.

- Ваша задача, - задумчиво проговорил сэр Джордас.- Работая вдвоем, выбрать одного из двоих ведущим, он будет проводить необходимое заклятие напрямую.

Второй попробует усилить своего напарника, обратите внимание - не проделать работу за него, а только усилить. Не переживайте, каждый из вас выступит и в той, и в другой роли, совершенно не важно, кто будет первым.

Итак, - жестом циркового фокусника Первый голос Академии достал из-под стола внушительного размера клетку, на дне которой меховой горкой лежали очередные несчастные зверушки. Судя по светлому и довольно длинному меху, это были какие-то одомашненные разновидности грызунов. Мертвые?

- Еще не мертвые, под воздействием стазиса, краткосрочного, но им его хватит надолго, -кивнул мне сэр Джордас. - Однако эти безобидным малышам сделаны инъекции достаточно серьезных ядов, нескольких подвидов, принадлежащих к группе амигдалиумных ядов. Принцип их действия схож с действиями большинства из самых распространенных ядов сианидического рода, а именно, смерть от асфиксии - небо, адепт Блуберд, асфиксия - это удушье! - в связи с тем, что кровь и ткани перестают усваивать оксигениум из воздуха. Его мельчайшие частицы в крови парализуются этим ядом.

Адепт Рук, я опять же, слышу громкогласное недоумение в вашем молчании, хотя я даже еще не обозначил задание. Вы полагаете, что этим должны заниматься целители или, на худой конец, студенты факультета жизни? Так вот, я, кажется, уже говорил об этом, но ради вас повторюсь еще раз. Адепты факультета смерти не убийцы. Мы исследуем механизмы смерти, умирания и умерщвления не для того, чтобы вершить собственное правосудие направо и налево. Мы должны уметь останавливать, предотвращать смерть, если это в наших силах, а если нет - понимать и определять ее причины, дабы найти виновных и оправдать невинных, и в этом у нас с факультетом жизни во многом общие цели, хотя главные все же разнятся. Те из вас, кто дойдет до одного из финалов обучения -только одного из, ибо познание бесконечно - смогут заставить мертвое служить живому, и ваша сила встанет над смертью, делая вас хозяинами, а не рабами...

Сэр Джордас вдруг резко оборвал свою пламенную речь и посмотрел на Габриэля.

- Адепт Фокс, я не могу ответить на ваш вопрос, но не потому, что не знаю, а потому, что в данном вопросе каждый из вас будет ежедневно давать ответ своей собственной жизнью, не меньше и не больше. Так, давайте все же переходить к заданию. Каждый из вас получит своего мохнатого подопечного. Ваша задача сперва не снять, а лишь приподнять заклинание стазиса - это гораздо сложнее, чем просто избавиться от нитей магического плетения. Пока помощник усиливает ведущего, тот должен растягивать нити статического заклятия, после чего вы магическим зрением увидите действие яда, а потом найдете магическое противоядие из, - профессор Элфант еще одним широким жестом достал откуда-то с пола какой-то странный поднос с толстым, в палец толщиной, дном, в отверстия в котором были воткнуты стеклянные пробирки с абсолютно одинаковыми на первый взгляд жидкостями.

- Адептка Сигл, ваш вопрос будет последним, потому что иначе мы просто не начнем. Да, яд немагического действия мы будем нейтрализовывать магическим путем. Почему? Для столь маленьких существ порция яда весьма существенна, без стазаса они все оказались бы мертвы и годились бы лишь на бестолковых зомби. Вы уже не сможете просто исцелить их. Ваш дар - прежде всего возможность увидеть магические плетения, по сути, выражающие некие особенные воздействия в обыденных явлениях. Адепт Ласки, вы же видели нити в музыке?

Я растерялась. Об этом я никому еще не говорила.

- Сейчас я объясню принцип усиления и приступим.

Мы приступили.

***

Спустя часа два мучительных для каждого из троих участников эксперимента попыток, семь из двенадцати грызунов первой партии благополучно бегали по клетке. Остальной пятерке повезло меньше. Мой хомяк, изрядно политый моим трудовым потом пришел в себя довольно быстро, Арта и Габ, насколько я могла судить, вернули к жизни обоих своих подопечных. А вот Тони уже и посинел, и покраснел, и побелел, но определить подходящее противоядие из пяти оставшихся не мог никак. Я видела, как профессор Элфант открывает рот, чтобы объявить о завершении занятия и подвести итоги, но внезапно дверь в аудиторию открылась, впуская тонкую фигуру, облаченную в бежевый плащ.

Женщина откидывает с головы капюшон и оглядывает нас. Тишину прерывает тяжелое дыхание Тони и суматошное попискивание грызунов в клетке. Как и всякий раз, когда леди Сейкен оказывается близко, я чувствую сопротивление своей стихии. Неужели когда-нибудь у нас с Ларсом будет что-то подобное? Впрочем, вряд ли дело в факультете. Просто у магии свои симпатии. И антипатии.

Сэр Джордас приветствует гостью с нейтральным выражением на лице, но я вижу излишнюю цепкость его взгляда. И ощущаю настороженность его огня. Ну какое мне дело до их прошлых конфликтов, отношений, может быть, соперничества? Если бы я не подслушала тогда их разговор... любопытство до добра не доводит, Джейма. Пока что мне везло, но все когда-нибудь бывает в первый раз. И в последний.

- Как проходит практика? - спрашивает леди, еще раз всматриваясь в наши лица, заглядывая в клетку, небрежно, но это небрежность мнимая.

- Как обычно, без эксцессов, - пожимает плечами профессор Элфант. - Уже почти три часа маемся. Адриана, я планировал отпускать бедолаг на заслуженный отдых.

- Я не задержу вас надолго, так, маленькое отступление, думаю, будет полезно для тех, кто успешно справился с текущим заданием, - леди снимает перчатки, и мне вдруг становится не по себе - они тонкие, телесного цвета, и кажется, будто женщина стягивает кожу. - М-м-м, Арта, Бри, Габриэль, Доман и... - она словно бы задумывается, но я с тоской понимаю, что это лишь для вида. - Джеймс. Подойдите ко мне, пожалуйста.

Так странно, что она, глава другого факультета, безошибочно знает нас всех по именам, тогда как профессор Элфант называет обычно только по фамилиям.

Совершенно не странно, если вспомнить список с вопросительными знаками напротив.

"Вот именно"

Голос звучит как-то тревожно, но я выхожу к остальным, а острый взгляд преподавательницы становится буквально ощутимым физически.

- Проблема студенческого обучения в том, - нараспев проговаривает бледнокожая леди ("Упыриха, точно говорю”). - В том, что материал для практики достать очень сложно, среди людей не находится желающих поспособствовать науке, но работа с человеческим телом принципиально иная, нежели с маленькими животными. Иной размер, иная...структура некоторых материй. Наличие души и сознания накладывает свой отпечаток.

- Адриана...

- Джордас, я ненадолго. Ты же знаешь, я все делаю быстро.

Она извлекает из складок плаща нечто, завернутое в тряпку, - небольшого размера шприц, какими пользуются для подкожных инъекций лекари, вроде бы стеклянный, с металлической оккантовкой и устрашающего вида стальной иглой на конце. Совершенно уверенно и спокойно подходит ко все еще лежащим под воздейтвием стазиса обездвиженным тушкам зверьков. Я наблюдаю за ней, не отрываясь, поражаясь тому, как ловко и четко действуют ее руки. Как лекарь и маг - она безупречна. Наскролько я понимаю, леди растягивает нити статического заклятия и собирает яд, уже распространившийся по крови и тканям, в одном месте, а затем одним движением всасывает его шприцом. Стазис спадает моментально, точно истлевает, и вот очередная перепуганная животинка соскакивает со стола и мчится в какой-нибудь тихий угол, подальше от ужасных двуногих. Минуты две - и в прозрачном нутре шприца оказывается несколько золотисто-розоватых капель.

- Животные - это совершенно не то, - голос леди Сейкен не такой сладкий на слух, как у проректора Алахетина, но не менее завораживающий. - Не тот размер, не та структура, не та... мотивация.

Она поворачивается и хватает стоящего рядом Тони за предплечье. Он едва успевает беззвучно вскрикнуть, как металлическая игла протыкает кожу. Почти одновременно с этим оставшиеся противоядия на подносе сэра Джордаса глухо взрываются, разбрызгиваются крошечные осколки стекла и капли.

- Итак, - теперь леди обращается к нам пятерым. - Я не буду накладывать стазис. Порция яда невелика, но скоро он начнёт действовать в полную силу, и мальчику будет больно. Очень больно. Ваша задача - нейтрализовать яд и спасти ему жизнь.

Мы все, как один, смотрим на профессора Джордаса. Он сжимает губы, но ничем более не выдаёт своего крайнего недовольства. Отворачивается к стене.

- Действуйте, - почти раздельно, по слогам произносит леди.

Но как?! Тони стоит в совершеннейшем шоке, на лбу испарина, и такое ощущение, что он сейчас грохнется в обморок.

Мы пробуем по очереди. Моя подходит последней, и я смотрю на недавнего напарника во все глаза. Да, леди права - совершенно другая структура. Единственный раз, когда я работала с человеческим телом, была ситуация с сэром Джордасом, но тогда я пребывала в панике. Сейчас, из-за людей вокруг или просто с определённым опытом, я чувствовала себя куда более включенной, и от этого было даже страшнее.

Я вижу яд совсем не так, как увидел бы обыкновенный лекарь, если бы мог увеличить изображение во множество раз. Это длинные пушистые синеватые нити, оплетающие густую сеть сосудов изнутри, тянущихся из органов. Яд распространяется, распыляется по телу почти мгновенно и снимать его вручную - все равно что ловить блох на уличной собаке. Что делать?

Габ подходит ко мне со спины, я чувствую его приближение. Мы могли бы обсудить совместные действия... но нет, мы немы, мы ничего не можем! Они тут все сумасшедшие, лишили нас голоса, втыкают иголки с ядом...

Габ выдыхает чуть слышно где-то над моим ухом и чуть вытягивает руку. Мне на мгновение кажется, что я смотрю его разноцветными глазами - для него магические нити выглядят разноцветными ручейками. И он тянет их на себя. Стягивает вместе.

Арта тоже подходит ближе. Ручейки начинают течь быстрее, извиваясь, как змеи на раскалённой чугунной сковородке. Тони кривится и хватается за живот. Без стазиса это похоже на операцию без анестезирующих снадобий. Я оборачиваюсь к мальчишкам, с Доманом мы общались мало, а вот Бри ловит невысказанную мысль с лету. Его стихия -воздух. Тони хрипит, резко вдыхает и обмякает. У каждого из нас есть в арсенале свои примочки.

Яд стекается в спутанный пушистый клубок, и я собираюсь с мыслями, концентрируюст и выжигаю его, стараясь не повредить ткани. Выжигаю его весь. К демонам.

У меня трясутся руки. Леди Адриана подходит чуть ближе и оглядывает нашу команду, как придирчивый покупатель в мясной лавке - развешанные свиные туши.

- Хорошо, - коротко бросает она и натягивает свои невозможные перчатки. Делает шаг к двери и вдруг оборачивается на меня. - Рада, что не ошиблась в тебе.

Сэр Джордас молча выходит за ней. А мы остаёмся - ждать, когда придет в себя Тони, сметать осколки и ловить разбежавшихся хомяков.

... или морских свинок?

Глава 45.

Весна встретила нас промозглым сырым холодом, пронизывающим ветром, легкими моросящими дождями. Несмотря на магию, позволявшую мне греться, а Габу отталкивать от себя воду, теплые плащи и одеяла, мы мерзли, особенно по утрам, собираясь на проклятущие тренировки. Глядя на торопливо одевающегося первым весенним - и кстати, воскресным - утром, сонного Ларса, я вдруг дернулась, подскочила и помчалась рыться в своем путевом саквояжике, который брала с собой в поездку к имению Лаэнов. Там, уютно устроившись на донышке, лежал коричневый шарф плотной вязки, купленный мной для Ларса и благополучно там и забытый после всех переживаний. Еще бы летом вспомнила!

Я подошла к приятелю со спины и накинула шарф ему на шею, а Ларс обернулся, удивлённо, не сразу сообразил, что происходит... а потом подхватил под мышки и закружил по комнате, и у меня немного отлегло от сердца. Мне казалось, что наши отношения в последнее время изменились не в лучшую сторону.

...а может быть, они и должны были измениться, и я просто хочу слишком многого? Чтобы в моей жизни были они оба, и каждый на том месте и в той роли, которые дам им я - хотя какое я право имела держать Ларса при себе? А ведь держу... Нет, надо это прекращать. Сказать ему при случае...ну, хотя бы то, что с Артой они прекрасно смотрятся вместе. Они и правда...

Ларс потянул меня за руку, и мы помчались вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Как дети.

Разозлившись на себя и эгоистичные собственнические инстинкты, после тренировки я сбежала в одиночестве в лес, отыскала более-менее ровный пенёк, покрытый мягким зелёным мхом, уткнула подбородок в ладони и задумалась. Однако мысли скоро улетели куда-то прочь, и в голове остался только лёгкий шум ветра и изредка каркающие вдалеке вороны.

Кто-то легонько боднул меня в поясницу, и я от неожиданности чуть было не свалилась со своего пенька. Обернулась - и снова чуть было не свалилась. Позади меня, трогательно перебирая длинными ногами-косточками, стоял один из скелетиков - питомцев Анны. Олененок или лосенок, или какая-нибудь косуля...наверное. Демоны их разберут.

...может быть это - жертвы нерадивых студентов с практик прошлых лет? Не то что бы я была слишком жалостливой, имея родителя с его кровавой работой, но здесь зверье пускали в расход как...как листы бумаги. Написал не то - смял и выкинул. Слишком жестоко для меня.

Анна, возможно, брала под своё прозрачное крылышко именно таких бедняг.

Мог ли скелетик самостоятельно выбраться из земли, без призыва силы? Я повертела головой, но не увидела ни призрачной Анны, ни кого бы то ни было еще. Протянула руку и погладила существо - бывшее существо - по черепу, а тот снова загарцевал, словно заигрывающий жеребенок. Интересно все же, как, не имея ни глаз, ни мозга оно движется и ориентируется в пространстве, подобно живому? Нити магических плетений, окружающие костяного детеныша, были сплетены в тонкие сложные узоры - повторить такое однозначно не по моим силам, по крайне мере, сейчас. А в тот раз, когда мы впервые познакомились с анниным зверинцем, я еще не умела видеть магическую изнанку вещей так ясно, как обыденную.

Однако милая - относительно- нежить неплохо меня понимает, даже без слов. Вероятно, при наложении нитей возможно вложить в создание что-то еще. Например, понимание речи.

"Где твоя хозяйка?" - мысленно спросила я. Олененок повернулся и пошёл вглубь леса, периодически оглядываясь на меня слепым безглазым черепом. И я пошла следом, хотя по правде сказать, встреча с Анной сейчас была не так уж мне и нужна. Призрак знает многое, да вот только говорить со мной не желает. Я ей не красавчик Габриэль. Но все же можно было бы попробовать. Жаль, до разговорного часа еще далеко... Что-то тёмное преградило мне путь, и я с удивлением поняла, что мы с моим маленьким спутником подошли к тому самому двухэтажному дому, где проходила наша практика. Надо же, совсем не обращала внимание на дорогу.

Скелетик боднул дверь с неожиданной силой - однако кости не разлетелись, невидимая сила крепко держала их вместе - и пролез в образовавшуюся щель. Я заколебалась. Вряд ли в воскресенье кто-то там есть, кроме призрака - и вряд ли Анна, если уж она там, обрадуется моему приходу... но когда это я действовала разумно?

Каменный холод и темнота обхватили меня, сдавили тисками. Я замерла на пороге, осматриваясь - никого нет, тишина. Повернулась, чтобы уйти - и вдруг прозрачные пряди обхватили меня и словно бы втянули внутрь.

Терпеть не могу любое замкнутое пространство. Я отчаянно забилась, пытаясь высвободиться - но призрак уже отлетел к противоположной стене, очевидно, радуясь моему испугу.

"Что тебе здесь надо? Ходят и ходят, сколько вас еще будет!"

Губы Анны шевелились, но звук словно бы раздавался изнутри моей головы, и от этого общение с призраком становилось неприятным вдвойне.

"Кто ходит?" - я направила все силы в этот мысленный вопрос, и призрак неожиданно ответил:

"Девчонка. Красивая. Не такая страшная, как ты!"

"А ты при жизни была красивой?" - я опустилась на корточки и уставилась на полупрозрачную девушку, не особо ожидая ответа. Но Анна вдруг успокоилась и закружилась в воздухе, словно в танце:

"Почти такая же, как сейчас. Только..."

Она не договорила, но я и так ее поняла - она была тёплая. Цветная. Пахнущая. Ощутимая. Живая.

"А девчонка была не одна! - вдруг совершенно демоническим хохотом рассмеялась Анна, а мне захотелось заткнуть уши изнутри головы. - Она была с твоим парнем! Будешь одеваться так, как сейчас - совсем его потеряешь!"

"С которым? - мысленно ляпнула я. - То есть, это был..." "А у тебя их так много? Будешь выглядеть таким образом, не останется ни одного!" -внезапно не в меру озабоченный парнями призрак словно бы начала ввинчиваться в стену, а я вскочила на ноги:

"Подожди! А что они тут делали?"

Почти исчезнувшая в стене девушка неожиданно высунулась обратно:

"Ревнуешь?! Они спустились вниз. Мне нет туда ходу. Помещения подземных лабораторий открыты только для живых!"

Я ошалело покрутила головой. Не представляю, как Габ постоянно с ней общается. Хотя, возможно, на обожаемого соседа она так не давит... Да и секреты Анна выдавать не любит, даже Габриэль не мог толком добиться от нее каких-то внятных ответов. Какого парня с девушкой имела в виду эта озабоченная? Или просто хотела позлить меня..?

Тонконогий скелетик покружил вокруг и выскочил наружу через приоткрытую дверь.

Мне тоже нужно было уходить, "мои" мальчишки явно меня потеряли, но...

Но Анна сказала: "в подземные лаборатории". Когда мы спускались на практику с профессором Джордасом, внизу была только одна комната. И назвать ее во множественном числе никак было нельзя.

Я распахнула дверь пошире, чтобы впустить в дом побольше серого дневного света и стала осматривать пространство первого этажа, надо сказать, совершенно необустроенное. Каменные стены, каменный пол, несколько небольших окошек, закрытых тёмным стеклом - тюрьма да и только. Вот прямоугольный проем в полу, прикрытый деревенной доской-дверью, за которым уходит вниз лестница, тожекаменная. Дом двухэтажный, должна быть и лестница наверх - но ее попросту нет.

Меня разбирает какой-то азарт. Что-то должно быть, что-то непременно должно быть, какой-то путь - наверх или вниз...

Я выскочила из дома и обошла его кругом. Если второй этаж и есть, то без окон... и второго входа нет. Стала искать второй вход - его тоже не было. Запыхавшаяся и недовольная, я вошла в дом и решительно откинула деревянную крышку подпола-лаборатории, подцепив ее за металлическое кольцо и ожидая, что она будет невероятно тяжелая. Но нет - к дверце был приделан какой-то хитрый рычаг, так что вверх я смогла поднять ее практически без усилий.

От каменных ступеней разило холодом. Я шагнула на первую ступеньку - и где-то возле лодыжки вспыхнул магический светильник, круглый и белый, как луна.

Сказать по правде, какие-то остатки здравого смысла еще удерживали меня наверху, но должен же был здесь быть какой-то еще один вход! Я пошла вниз, медленно, по пути прихватив светильник, холодный, как и все в этом подземелье.

Внизу было холодно и пусто. Точнее, вдоль стен каменной комнаты были расставлены столы, но ни на них, ни под ними ничего не наблюдалось - ни интересного, ни обычного.

Я просмотрела пол на предмет аналогичных проходов, стены на предмет скрытых дверей -ничего. Потянула за край ближайшего стола - тот даже не шевельнулся, словно бы вросший в стену. Но ведь не врос же..? Один из столов точно мог выдвигаться на центр каменного зала. Я изо всех сил потянула на деревянный край - и вдруг стол поддался, заскользил за моими руками по полу. А вместе с ним и часть стены.

Я смотрела на темный горизонтальный прямоугольный проем внизу стены со смешанными чувствами. Искала - и нашла...что-то. Знать бы еще, что. По-хорошему, надо подвинуть стол на место и быстренько бежать за Габриэлем или Ларсом, а лучше за обоими вместе, и исследовать этот проем вместе, а кто-то один стоял снаружи, и...

Я опустилась на корточки и полезла в проем.

***

Я ползла по проходу, достаточно высокому, чтобы там можно было сесть - но не более, всей душой надеясь, что он не будет долгим - я терпеть не могу замкнутые пространства. Гномы его строили, что ли, почему нельзя было сделать нормальный путь! Если это ход в другую лабораторию, то неужели преподаватели тоже так, гм, перемещаются? Я представила двенадцать человек, аккуратно ползущих друг за другом, вслед за непрерывно хихикающим сэром Джордасом, который в моей фантазии не полз на четвереньках, а извивался на пузе, как змея - и нервно хмыкнула. Потолок, казалось, давил сверху. А вдруг он сейчас обрушится?..

Из меня тогда даже прилично выглядещего зомби не получится. Максимум скелет, если кости выдержат эту земляную массу...Тьфу.

Внезапно лаз разделился на два прохода, и я растерянно замерла. Только подземного лабиринта не хватало. Интересно, висят ли здесь какие-нибудь воздушные артефакты? Наверняка, слишком уж обычно дышится. Так, правый или левый? Выглядят совершенно одинаково. Неожиданно я вспомнила глаза Габриэля и решительно поползла вправо -зеленый глаз, хоть и полный насмешливости, больше мне импонировал.

Хотя - когда как.

К моему превеликому облегчению, потолок ощутимо поднялся, а откуда-то спереди потянуло прохладой. Может, и нет там никакой лаборатории. Просто потайной ход наружу, на всякий случай. Мало ли что может случиться?

Группу профессор наукой пытал,

После зачем-то спустился в подвал.

Были адепты веселые слишком,

И не открылась в подвале задвижка....

...А там нате - и спасительный подземный ход. Удобненько.

Ладони и колени обиженно зудели, и я почти взвыла от радости, увидев еще один проем впереди - темный и в целом, конечно, не сулящий ничего хорошего. Но хорошее все-таки было - за ним оказалась крохотная комнатка с потолком, слава небу, нормальной высоты, выложенная кирпичами - самыми настоящеми, глиняными кирпичами. Я видела в городе целые дома из таких, хотя, конечно, обычно для изготовления домов использовались дерево или камень.

Магический светильник в моей руки слегка заискрил. Разряжается. Надо бы поторопиться.

В комнатке обнаружилось две двери, гладких, металлических, без ручек. Одна из них была приоткрыта, на какую-то четверть пальца, и я потянула ее на себя одной рукой, вытягивая другую с магическим светильником вперед.

"Эй. Стой! Куда ты...не надо, подо..."

Внутренний голос, доселе упорно молчавший, внезапно ожил, но я уже стояла на пороге нового помещения, оглядывая его. Стояла, смотрела...

Резко, рефлекторно шагнула назад. Дверь лязгнула, закрываясь, а я ощутила подступающую к горлу тошноту. Раздался еще один лязг, я обернулась и в гаснущем свете магической лампы увидела невероятное, невозможное. Низкий проход, по которому я приползла сюда, тоже был закрыт, металлическая створка, невесть откуда появившаяся, преграждала мне выход.

Две закрытые двери - я поскребла пальцами сначала ту, которая была заперта изначально, потом ту, за которую столь неосмотрительно сунулась. Лаз закрыт. Ни одного окна. Я взаперти!

Светильник погас.

***

Меня охватила паника, удушливая, жуткая, неподвластная контролю - и я заметалась по вертикальному гробу, заколотила в дверь, в стену, ощущая, как крик, подавленный магией разрывает горло.

«Замри, - приказал внутренний голос. - Замри и сосредоточься. Здесь есть выход»

«Какой еще выход?! - ужас накатывал волнами, сдавливая грудную клетку, зажимая живот, казалось, внутренние органы сейчас выдавятся через поры в коже. - Как я тебе его найду?!»

«Дыши. На счет «четыре» вдох, на «восемь» - выдох. Один...»

«Я не могу!»

«Можешь. Успокойся и дыши. Один...два...»

Я цеплялась за голос внутри себя как за живое существо. Дышала. А если я здесь задохнусь?..

«Слушай меня. Ни о чем не думай, просто слушай. Здесь есть выход. На двери, той, которая была закрыта, да, правач, нет ручки, но открыть изнутри можно. На одной из стен на расстоянии примерно пол-локтя от пола есть выступающий кирпич. Его нужно вдавить с большой силой».

Я буквально упала на колени и поползла вдоль стен, ощупывая руками пыльную шершавую кирпичную кладку.

«Не мечись, спокойно, спокойно. Нашла? Молодец. Да не трясись ты так, кто бы мог подумать, что ты так боишься замкнутого пространства».

«Боюсь»

«А если вас на втором курсе в гроб класть будут?»

«Зачем?»

«Ну, мало ли. Чтобы понять труп, нужно думать, как труп, и все такое. Дави сильнее, еще, ну!»

Дверь действительно открылась - не со зверским скрипом, а с легким шелестом. Я вывалилась в темный гулкий коридор, но несмотря на то, что потолок был нормальной высоты, снова поползла на четвереньках, как клоп. Дверь в конце коридора вызвала чуть ли не новый приступ удушья, но к счастью, заперта она не была. За дверью была свобода, был лес - прекрасный, просторный, бесконечное серое небо над головой. К демонам эти лаборатории с их ужасами, подвалы и подземелья, буду жить в лесу, спать на земле и пить из ручья.

«И подтираться лопухом»

Я выдохнула, вдохнула и села на корни высоченного дуба, прислонившись спиной к стволу.

«Кто ты?»

«В смысле?»

«Я всегда думала, что ты - это я...»

«Но..?»

«Ты мне отвечаешь. Ты знаешь то, чего я не знаю и знать не могу!»

«Это всё твое подсознание»

«Врешь. В моем подсознании не было информации про этот демонов кирпич! И про все остальное - не было! Не могло быть! Кто ты?»

Молчание. Наплевав на безмолвие и на дневное время, заухала какая-то совинообразная птица.

«Кто ты, демоны тебя раздери?»

«Может быть, ты просто свихнулась? Девочкам вредно долго молчать»

«А ты, стало быть, не девочка? Хватит отпираться. Как к тебе можно обращаться?» «Если ты начнешь ко мне обращаться, значит, точно свихнулась» «Я жду» «Можешь называть меня Джеймс»

«Я серьезно жду»

«А я тоже серьезно. Мое имя Джеймс»

«Джеймс Ласки?»

Я чувствовала его смятение, нежелание отвечать. Меня снова почти затошнило, на сей раз от осознания его присутствия внутри, незримой, нематериальной, но совершенно реальной отдельной сущности.

«Просто Джеймс», - неохотно ответил внутренний голос, и я уловила досаду.

«Фамилия!»

Глава 46.

"Фамилия!"

«Джеймс Менел»

Совинообразная птица ухнула особенно зловеще и замолчала. Для наибольшей торжественности момента не хватало только волчьего воя.

«КорнелияМенел, та самая... - твоя... родственница?»

Голос в моей голове снова замолчал. Я не могла понять, схожу ли я с ума, сплю и вижу сон или, может быть, это воздействие какой-то ментальной магии?

«Не то, не другое и не третье»

«Кто такая Корнелия Менел? Для тебя?»

«Моя мать»

Я вжала затылок в шершавый ствол.

«Но... что с тобой случилось?»

«Яумер, - похоже, он сдался. - То есть, умерло тело, но она хотела сохранить... сознание. Надеялась что-то придумать. Она запечатала его в сосуде, но сосуд разбился, я так думаю, как и маленький трехлетний мальчик, которым я когда-то был. Сознание угасало, и она поместила его в младенца, который оказался рядом. В тебя. Корнелия Менел была лучшей на своем курсе, да и не только на нем, сильным магом огня. И магом смерти. Вышло так, что в момент вложения сознания часть ее знаний и воспоминаний перепала и нам с тобой тоже»

«Значит, Джеймс», - мыслей не осталось, точнее, мысли многообразно кружились, метались, сталкивались друг с другом.

«Почему ты раньше это мне не говорил?»

«Может быть, я бы... - я споткнулась на собственных словах. Что бы я могла сделать? И вдруг мне стало совсем, совсем нехорошо. - Постой. То есть, Корнелия, которая мне снилась и которая училась здесь, была твоей матерью? И она родила ребенка... - я прикинула. - Двадцать лет назад, за три года до моего рождения..."

"Двадцать один год назад. Почти год я пробыл в запечатанном сосуде"

"Но двадцать один...двадцать два года назад она все еще встречалась с... Не-ет. Нет-нет-нет-нет... Или все же уже не с ним?»

«Да забей. Какое теперь это имеет значение? Или ты хочешь рассказать своему разноглазику о том, что еще один его братец безвременно сгинул? Я не питаю к семейству Фоксов никаких родственных чувств. Они мне никто. Он не искал меня. Не спас. Ни меня, ни... ее»

«Прекрати. Твой отец сильный маг, он жив и...»

«Да и мать, возможно, тоже в мир иной не отошла. Но, кажется, обоим теперь на меня наплевать. К тому же, я не уверен, что общение с мистером Фоксом-старшим будет для тебя безопасным. Все же это твоя голова. Если рассудить логически, деваться мне некуда. Вселить меня в тело животного вряд ли получится, а в тело человека... Я не хотел бы толкать сэра Энтони на преступление в попытках раздобыть тело для его старшего отпрыска от давно забытой возлюбленной. Не знаю, насколько счастлив сэр Энтони, но у него есть жена и есть его устоявшаяся жизнь. А у меня есть ты, и я...привык. Операции с сознанием, отдельным от тела - мало кто умеет такое. Практически никто не умеет"

"Ты говорил, что часть ее знаний и воспоминаний перешла и тебе тоже"

"Часть знаний да, но не умений. Это разные вещи. И только часть, так что я, к сожалению, не всеведущ. Знаешь, что, Джейми, давай-ка пойдем домой. Сыро тут. Ты знала, что кашель отвратительно действует на постороннее сознание в твоей голове?»

Я встала, отряхивая ветки и пыль.

«Кстати, - голос, который я пока не могла называть собственным именем, как-то неуверенно задрожал. - Если ты против моего... присутствия, я могу замолчать.

Совсем»

«Молчания мне вокруг хватает. Но вообще - спасибо за предложение, я подумаю» «Засранка ты»

«Предложение принимается»

«Поздно, я передумал»

«Стоп, - я замерла и снова ухватилась за ствол. - А откуда Корнелия Менел оказалась рядом со мной?! Она была знакома с моими родителями? Мои родители не маги! На хуторе мы с Ларсом первые маги за много-много лет!» «Нет, так не пойдет. Начал, так говори. Почему твое сознание переселили именно в меня? Я всю жизнь прожила на хуторе!»

«Нородилась ты в городе» «Та-ак...» «Ямало что знаю о том, что происходило после моей...смерти. Насколько я понимаю, она не была случайной, мы с Корнелией должны были погибнуть вместе ”

"А... сэр Фокс? Почему ты не назвал его фамилию?"

Они не были женаты, и - возможно, я могу ошибаться, но не жили вместе. Я помню Корнелию, хотя и очень слабо, а его не помню совсем. Что касается тебя, то ты родилась в городе, на хутор вы с отцом переехали спустя несколько месяцев после этого прекрасного события»

«Мой отец о тебе не знал?»

«Нет. Точнее, я думаю, что нет, но я ни в чем не уверен. После того, как вы переехали, Корнелия... ее следы теряются. Возможно, ее уже нет. Возможно, она в бегах и скрывается от тех, кто...»

«А моя мать? Ты что-то знаешь о ней? Джеймс, отвечай! Разве я не имею право знать?!»

Он молчал, вороны снова закаркали, листва зашумела, но некий кокон будто бы отделял меня от всех звуков внешнего мира. Я стояла с закрытыми глазами в слепой тишине. Слишком много всего. Лучше бы я была совсем дурой и ничего бы не понимала.

«Не волнуйся, ты почти совсем дура и у тебя есть шанс...»

«Мой отец - это Джон Ласки?»

«Да, - голос ответил уверенно, сразу же и дрожь слегка меня отпустила. - Отцы у нас... разные».

«И что стало с... Корнелией?»

«Это мне неизвестно. О ее смерти я ничего не знаю. По ее мнению... Все думали, что она погибла вместе со мной, для магического мира она пропала. Но что с ней стало после того, как я оказался в тебе, я не имею ни малейшего понятия»

Я вышла из леса и сморщилась от неожиданно резкого света. Светловолосый силуэт скользнул ко мне. В его глазах я увидела беспокойство и только покачала головой. Мне так не хватало слов! Лишив нас возможности говорить, Академия словно вырезала что-то важное из нутра. Габриэль просто стоял напротив и смотрел на меня, а я на него. Я не могла сейчас передать ему информацию, которую считала более, чем важной, о том невероятном, что связывало нас еще до встречи, не могла сказать, как рада его видеть

здесь, сейчас, как он мне нужен, как я хочу закончить с маскарадом и как безумно боюсь увидеть разочарование в его глазах.

..Сказала бы я ему это, если бы дар голоса не был у меня отнят? Стал бы он расспрашивать меня, где я была, почему такая потерянная и бледная, или просто стоял так же, вглядываясь в лицо? Не знаю.

Мы одновременно протянули друг другу руки, не касаясь, и с кончиков моих пальцев огненными нитями сорвалось пламя. Пламя пропитывало кожу, бесновалось и металось под ней, оно и хотело к Габриэлю, и боялось навредить. Габриэль сложил ладони лодочкой, и с листьев, с травы к нему потянулись крохотные капельки вечерней росы. Мы держали наши руки рядом, словно знакомя щенка и котенка, не зная, чего ожидать. Мой огонь дрожал, а лужица воды в его руках шла крохотными волнами.

глава 47.

О своих подземных приключениях я рассказала ребятам всё, еле дождавшись вечера. Пока Габ тихо, но выразительно ругался, глядя в окно, стоя к нам спиной, Ларс просто отвесил мне хороший подзатыльник.

Я и не спорила. Не стоило лезть в одиночестве куда попало. А вот не в одиночестве... Мы решили выждать как минимум недельку, до следующего воскресенья и провести вылазку сообща.

- Что ты там увидел? - спросил Габ, и я заколебалась. Тогда, в подземном лабиринте, я безумно перепугалась, но сейчас, в комнате, с ребятами, почти физическое ощущение безопасности делало пережитые страхи какими-то ненастоящими. Теперь я уже сомневалась, что верно интерпретировала увиденные в тусклом свете гаснущей лампы тени.

- Мне сложно сказать наверняка, там было довольно темно, - наконец поговорила я. - Но что-то там явно было. Вы когда-нибудь видели, гм, аквариумы?

- Да, - сказал Габ, в то время как Ларс недовольно мотнул головой.

- Так вот, мне показалось, что там, на столах и на полу стояли именно аквариумы, стеклянные кубы разного размера с тёмной мутной водой, в которых плавало что-то... непонятное. Точно не рыбы. Какие-то бесформенные куски. Или..

- Или?..

- Или чьи-то тела.

***

Впрочем, это мое "всё" не включало в себя два момента - слова Анны о девушке, встречающейся с "моим" парнем. И не включало рассказ Джеймса о нем самом и о Корнелии. Первое - потому что я по большей части не верила неуместно ревнивому призраку. А второе - потому что так захотел сам Джеймс, да и я пока не понимала, как относиться к тому, что узнала. И, может быть, зря, но мне было страшно задеть Габриэля. Понять его взаимоотношения с родителями я не могла, слишком мало знала, возможно, за внешней холодностью напоказ скрывалась боль недолюбленного сына, брошенного один на один со своими страхами, одиночеством и виной. И эту новую информацию не следовало выдавать необдуманно.

Хотя, возможно, и мысль о собственном безумии царапалась где-то в глубине души, едва слышно, но все же ощутимо.

Теперь я упорно пыталась вспомнить все те немногочисленные вещи, которые отец говорил о матери. Очень редко он просто упоминал ее, формально и обезличенно: "твоя мать бы этого не одобрила", "твою мать это бы огорчило", а больше, пожалуй, и ничего... Корзинка с рукоделием - сейчас я стала сомневаться, была ли она на самом деле собственностью Корнелии - называть ее так было проще. Прекрасная, насквозь аристократичная леди, маг огня и маг смерти, способная перемещать души - все это никак не вязалось с образом милой домашней женщины, жены мясника, который я рисовала себе в воображении раньше. И уж безусловно, отец Габриэля, каким бы он ни был, подходил ей куда больше моего отца - человека хорошего и неглупого, но простого, как медная монетка, коренастого, располневшего...

Я думала и думала, и думала - но не могла связать воедино ускользающие нити. Дом Фоксов на нашем хуторе. Отец явно что-то знал о них, но в его репликах по поводу Габриэля и его семьи, которые я отчаянно пыталась вспомнить дословно, не было никакого подтекста, никаких намеков на связь городского мага и его жены. Как так вышло, что мы с Габом встретились и вместе поступили в Академию? Сэр Джордас говорил, что случайных людей сюда не поступает - и я, действительно, не случайна. Но разве отец лгал мне, когда приводил простые и понятные доводы в пользу поступления именно в Академию Безмолвия? Я сама решила сюда поступать, а отец предлагал мне и другие варианты. Случайность? Цепочка случайностей?

Джеймс по большей части молчал, вероятно, недавняя откровенность не радовала его. На мои вопросы ответить он не мог - или не желал. И мне предстояло решить за себя - хочу ли я разбираться в этом во всем?

Вопросы, вопросы, вопросы... Для себя я твердо определила одно - при первой возможности поговорить с отцом. Если Джеймс не ошибся, и мой отец действительно -он. Насколько я поняла, Джеймс совершенно не имел представления о том, что происходило в тот промежуток времени между смертью его физической оболочки и моим рождением. Да и все остальное - это были лишь всполохи, лоскуты от воспоминаний Корнелии. То, помнить о чем она не боялась.

А вдруг Джеймс ошибся..?

Поговорить с отцом нужно обязательно. А вот если разговор не получится...тогда буду думать дальше.

***

Я снова задумалась о своем и вздрогнула от неожиданного стука в дверь - но это был всего лишь Алекс, которому зачем-то понадобился Ларс. Приятель оторвался от обсуждения с Габом последней практики, на которой леди Адриана заставляла их воздействовать магией на рост каких-то кустов, при этом Габ сокрушенно признавал величайшую несправедливость мироустройства - кому-то мирные кусты в академической оранжерее, кому-то яды и крысы в ледяном подвале. Ларс вышел, а мы с Габом остались одни в комнате. Он что-то спросил, но я смотрела сквозь него и никак не могла собраться и вернуться в действительность. Габ подошел и приобнял меня со спины.

- Что-то случилось, - это был не вопрос, а утверждение. - О чем ты все время думаешь?

- Многие вещи кажутся мне...странными, - наконец сказала я. - Ничего, если я спрошу?

У вас есть дом на нашем хуторе. Почему именно там? Зачем?

Габ помедлил с ответом.

- Даже и не знаю. Родители вообще никогда о нем не говорили. Каждое лето после... в общем, мы с Элой проводили летние каникулы не дома. Нас отправляли в какие-то летние школы, или к дальним малознакомым родственникам. В тот раз родители просто сказали, что мы уже взрослые и едем в отдельный дом, вроде как чтобы я пожил самостоятельно перед поступлением. Можно подумать, я несамостоятельный, - Габ горько хмыкнул.

- Габ. Скажи мне, - я повернулась и посмотрела в его глаза, как и тогда, в подземелье, выбирая между правым и левым глазом, и в этот раз остановила свой взгляд на голубом. -Зачем ты сюда поступил?

Габ снова помолчал, и я, собственно, и не рассчитывала на ответ, но он вдруг сказал:

- Я хочу вернуть Сэма.

Я растерялась:

- Но...ты же говорил... Ты же не хочешь его зомбировать?! - что-то зацарапалось в душе, и я вдруг резко вспомнила наш прерванный когда-то разговор. - Подожди. Ты говорил, что тела Сэма в склепе не было. А если он тоже...

- Я говорил иначе, - перебил Габ. - Мертвого тела не было. Он не умер, Джей. Он там. Живой. Под заклятием долгосрочного стазиса.

***

У меня даже голова закружилась.

- Ты хочешь сказать, твой брат живой шесть лет лежит в семейном склепе под заклятием стазиса?! Габ, вы там сумасшедшие что ли все?! Такого длительного заклятия не может быть!

- Может, если его регулярно обновлять и поддерживать.

- Но...зачем?

- Я могу только догадываться, потому что обсуждать со мной это никто не собирался, -Габ отпустил мои плечи и сделал полшага назад. - Либо мои родители совершенно ненормальные, что не исключено, либо заклятие стазиса поддерживать в склепе легче, либо - они чего-то боялись и попросту спрятали его там.

- Его, но не вас?

Габ пожал плечами.

- Или просто сплавили с глаз долой. Как и нас.

- Вообще-то я спрашивал не об этом.

- Стазис позволил сохранить его тело в относительном благополучии. Насколько я понял, стазис даже не полностью блокирует рост, подпитывает и сохраняет органы и ткани. Но в сознание он так и не пришел.

- И потому твои родители просто его...ну, усыпили?

- Я так думаю. За неподвижным телом постоянно спящего нужно непрерывно ухаживать, поддерживать его состояние. Его нужно как-то и чем-то кормить, мыть, переворачивать и прочее... А стазис гарантирует сохранность до... до возможного изменения ситуации.

- И изменить ее хочешь ты? Обучаясь здесь?

- Это моя вина, и я должен ее исправить. Где, как не здесь, нас могут научить возвращать душу в тело?

Я шагнула к Габу и уткнулась лбом в его плечо.

- Ты не виноват. Жизнь ребенка - прежде всего, ответственность его родителей. Они же маги, более опытные, более сильные, у них связи... неужели они не ищут способ?

- Если и ищут, то безуспешно. Сколько еще он будет там, живой и... никакой? Я не могу так жить.

Габ обхватил меня руками, и в этот момент дверь открылась и на пороге показался Ларс -я совершенно забыла о нем в тот момент и инстинктивно дернулась назад. Но Габ не отпустил, наоборот, притянул меня к себе и, не глядя на Ларса, поцеловал куда-то в бровь. Ларс молча прошел, опустив взгляд, сел на кровать, и она тихонечко скрипнула под его весом в наступившей тишине.

***

Весна несколько дней собиралась с духом, а потом ворвалась в нашу жизнь на полных парах. Казалось, сам воздух потеплел и посвежел, небо прояснилось, солнце - в отличие от нас - выспалось...

И многое изменилось. Казалось бы

После того памятного воскресенья, когда я оказалась в подземных помещениях, прошла неделя, две, три... а попасть туда снова мы так и не смогли. Спустя неделю мы пришли туда снова, как и договаривались, сразу после завтрака - но дом оказался заперт и более того - замок на двери был магически зачарован. Правда, мы приходили туда и до, и после на практические работы, каждая из которых была еще более изуверской, чем предыдущая, но теперь сэр Джордас самолично отпирал и запирал двери. Подергать как следует заветный стол мне тоже не удалось. Следовало признать - и эта мысль, как и многие другие, дошла до меня с изрядным опозданием, - что виновата во всем была исключительно я сама. Прежде чем воодушевленно ползти вперёд, следовало бы подумать об отставленном в сторону столе с куском стены. Очевидно, что путешествие незванного гостя не осталось незамеченным.

В попытках найти то самое место, где я вылезла наружу, мы также провели немало времени. Я отчего-то никак не могла вспомнить небольшой сарайчик, из которого в прошлый раз так удачно выбралась, но, очевидно, это был все же он. И тоже надёжно запертый.

Конечно, планов исследовать подземные ходы мы не оставили, скажем так - временно отложили.

Габриэль... После того раза, когда Ларс неожиданно застал нас обнимающимися в комнате, я ожидала, что он смутится, будет избегать меня, хотя бы в присутствии приятеля, поскольку сомнений в том, что Джей Ласки - парень, у него вроде бы и не было, но неожиданно все стало происходить с точностью до наоборот. Когда мы оставались втроем, Габ мог неожиданно взять меня за руку, приобнять за плечи, уткнуться подбородком в макушку.

- Зачем ты это делаешь? Это на тебя так весна действует? - спросила я, когда мы наконец-то остались наедине. Не то что бы мне не хотелось этих лёгких прикосновений, но было... неудобно. Особенно перед Ларсом, который стойко делал вид, что ничего такого не происходит, и чем увереннее он его делал, тем больше не по себе мне становилось.

Зелёный глаз посмотрел на меня задумчиво.

- Репетирую.

- Что?!

- Не знаю, - говорить прямо ему явно тоже было непросто. - Не знаю, что и как будет с нами дальше, но в любом случае... что-то же есть, верно?

-Да, - я улыбаюсь против воли, хотя Ларс совершенно не заслуживал быть материалом для репетиций. - Что-то определённо есть...

- Что бы это ни было, - Габриэль медленно провел пальцем по моему запястью. - Я не хочу этого стыдиться.

Я открыла рот - и закрыла. Чего-чего, но я не ожидала от Г аба такого. И не знала, как на это реагировать.

"Братец способен на безумства. А я-то думал, он совсем... дохленький” - высказался внутренний голос - по привычке я продолжала называть его так.

"Не дохленький, а сдержанный. И я попросила бы не выражаться"

"Ой-ой-ой, какие мы нежные"

"Гриэле девятнадцать лет или может быть, даже двадцать ", - невпопад подумала я.

И что?

"Значит, тебе было два года, когда она родилась? И ты был еще...ты?"

"Математику на уровне второго класса ты освоила"

"Значит, тебе был максимум год, когда Корнелия и сэр Фокс расстались. Почему они расстались?"

"Я не знаю. Люди, особенно не связанные узами брака, иногда расстаются"

Семнадцать - уже почти восемнадцать - лет я жила без этой правды и этих мыслей. И жила вполне нормально. Может, и дальше проживу..?

***

Очередной понедельник, три недели спустя после моего маленького подземного приключения, встретил нас солнцем, пронзительным, сводящим с ума, еще по-зимнему холодным и каким-то острым. Мне хотелось схватить Габриэля за руку, выскочить на улицу и бежать, не разбирая дороги. Март опьянял. Сегодня сэр Джордас, которому, видимо, тоже не работалось, поставил в расписание внеочередную медитацию, и я позорно сбежала, бросив Габа погружаться в транс самостоятельно. Впрочем, определенное оправдание было - профессор Элфант продолжал требовать от меня избегать публичного проявления стихийной силы.

А сила, взбудораженная весной, набухающими почками, остервенело щебечущими птицами и чем-то еще, может быть, каким-то ответным шагом со стороны Габриэля, на который я и рассчитывать не смела, стремилась вырваться наружу. Несмотря на все лекарства и предупреждения сэра Джордаса, порой было так трудно сдерживать себя, словно под моей тонкой пергаментной кожей тлели раскаленные угли. Я думала о Корнелии - ведь дар огня передался мне от нее. У нас было куда больше общего, чем я предполагала когда-то.

"Пристрастие к представителям определенной фамилии, хочешь сказать?"

"И это тоже "

Можно сказать, мы шли одним путем, не хотелось бы закончить так же... Почему сэр Джордас писал об отсутствии стихийного дара? Слабый маг никогда не смог бы совершить переселение души. Да и Джеймс говорил о силе дара Корнелии.

Я думала, думала, и думала. Интересно, если я тоже - сильный маг, и переняла какие-то способности Корнелии, не могу ли я как-то помочь Габриэлю? Судя по всему, даже Голоса Академии не умели того, что могла моя загадочная мать.

Но сейчас, удрав с медитации, я всей душой желала перестать думать о тайнах прошлого и настоящего, о треволнениях будущего. Мне хотелось только подставить лицо солнечному свету и ветру.

Лёгкий хлопок по плечу вывел меня из состояния блаженного ничегонеделания и ниочемнедумания, я обернулась, не понимая, кому и чего от меня понадобилось, тем более разговорный час был еще далек.

За мной стояла немного запыхавшаяся Арта - видимо, она бежала, а я так погрузилась в собственные мысли, что даже не услышала ее шагов.

Вопросительно кивнула головой в сторону главного корпуса - вряд ли сэл Джордас отпустил всех за мной. Арта в ответ неопределённо мотнула чёрными кудрями и, слегка закатив глаза, изобразила лёгкий обморок.

Определённо, из нас всех могут получиться неплохие актёры.

Впрочем, на одних пантомимах далеко не уедешь. Арта, похоже, запаслась листами и карандашами. Планирует разговор, с чего бы? Я огляделась - вокруг не было ничего, пригодного стать подходящей, то есть ровной и твёрдой, поверхностью для письма.

Однако это совершенно не смутило девушку, а я обратила внимание, что ее бумага на удивление ровная, плотная, словно вода, застывшая в лед. Какие-то магические штучки? Впрочем, чему я удивляюсь.

Общаться не хотелось. Однако без голоса не особо придумаешь уважительное объяснение необходимости побыть в одиночестве. А Арта тем временем протянула мне лист с торопливой, чуть наклоненной влево записью.

"Я бы хотела поговорить о Ларсене"

Смотрю вопросительно, потому что ответить на это мне нечего, да и вопроса, собственно, нет.

...и все же в молчании есть свои плюсы. Арта строчит между тем дальше.

"Ты же его лучший друг, он именно с тобой проводит все разговорные часы. Ларс мне нравится, и мне кажется, я тоже ему нравлюсь. Отпусти его сегодня ко мне. Пожалуйста."

У меня нервно дернулся глаз. Может, Габриэль тоже спрашивал у Ларса разрешение на меня? То есть...

Демоны, какая бредовая неловкая ситуация.

"Ларс не моя собственность, и он вправе ходить, куда хочет, не отпрашиваясь у меня. Я силой его не держу"

Арта неопределённо кивает и тут же начинает писать ответ, что вызывает у меня новый приступ раздражения. Да что ей от меня надо?! Почему так долго?

"Прости, Джеймс, мне самой очень неловко, однако Ларс так привязан к тебе. Но он действительно не твоя собственность. Если ты тоже желаешь ему самого лучшего, пожалуйста, сегодня не удерживай его. Скажи, что ты не против, чтобы он дружил с кем-то еще"

Это дважды использованное "пожалуйста" раздражает больше всего.

Я киваю - что еще остается? Арта немного медлит, а потом сжимает лист в руках и идет прочь, но уже через секунду ойкает, а лист в ее руках вспыхивает и осыпается пеплом.

...я не специально, честное слово.

***

Честно выполняя просьбу Арты, я зашла в нашу комнату и оставила Ларсу записку на кровати:

"Если захочешь захочешь куда-нибудь пойти после заката без меня - катись к демонам. Я не возражаю".

Потом вздохнула и переписала, заменив "катись к демонам" на "пожалуйста". Забежала в столовую и, сделав крайне жалостливое лицо, получила внеочередную порцию обеда. В том, чтобы быть тощей и мелкой, очевидно, есть свои положительные стороны. Например, работницы столовой жалеют тебя и не против подкормить в обход правил.

Потом было еще занятие с сэром Алахетином, а в послезакатный час мы с Габриэлем ушли в лес. Нелепый неуместный осадок, оставшийся после разговора-переписки с Артой, окончательно растворился - в самом деле, нельзя быть такой жадной собственницей, было бы здорово, если бы у Ларса появилась девушка.

- О чем думаешь? - кажется, Габ раз десять задавал этот вопрос за последние дни. - У тебя такая морщинка между бровями появляется, от тяжких раздумий.

Я поколебалась и рассказала про Арту.

- И к кому ты ревнуешь?

- Между прочим, я ей тоже нравлюсь, - я не выдержала и улыбнулась. - А ты...ты бы хотел, чтобы я был девушкой? Правда, красивая девушка из меня бы точно не вышла.

- Ты слишком загоняешься из-за внешности. Это не главный критерий... вообще чего бы то ни было.

- Ты не ответил.

- Честно? Еще вчера я был бы счастлив.

- А сегодня?!

- А с сегодняшнего дня мне, пожалуй, все равн... - Габ запнулся и махнул рукой вперед.

Я посмотрела вперед и мысленно помянула демонов. Проклятущий дом с подземными ходами был открыт.

- Вероятно, там идет занятие, - шёпотом предположил Габриэль. Да, сегодня же понедельник. Хотя - занятие в разговорный час..? Возможно, там кто-то из педагогов.

Мы подошли ближе к дому, постояли пару мгновений у открытой двери, прислушиваясь. Доносились откуда-то снизу приглушенные голоса или это была не более чем иллюзия, слуховая галлюцинация? Мывсе же не рискнули заходить и пошли вдоль неприступных стен. Я поведала Габу, как безуспешно искала вход на второй этаж, которого, судя по всему, и вовсе нет. Парень задумался, а потом, протянув руку к ближайшей мелкой лужице, оставшейся с позавчерашнего дождя, привычным жестом собрал в ладонь воду, а потом неожиданно прилепил водяную полусферу к каменной стене дома, как будто это был липкий кусок теста. И этот самый кусок неожиданно пополз по стену, колыхаясь, как студень, как... как оживший холодец.

- Это что за фокусы?

- Очень, кстати, полезный фокус, - Габриэль поправил чуть съехавшие очки. - Если здесь есть скрытая дверь, даже очень хорошо спрятанная, мы ее найдем. Не факт, что откроем, но найдем...

Мы стали обходить дом вслед за медленно ползущей желееобразной лужей, и, спустя минут десять, были вознаграждены - вода неожиданно словно бы всосалась в стену.

- Ну вот, - довольно произнес Габ. - Смотри...

Мы тщательно изучили кусок стены. Без водного магического помощника я никогда бы не заметила практически невидимую трещинку в камне. Правда, открываться дверь - если это действительно была дверь - не желала.

- Вот Ларс как раз мог бы помочь, - Габриэль досадливо сделал шаг назад. - Земные маги вроде могут и с камнем договориться, хотя бы попробовать.

- Может помочь - значит оторвем его от приватных бесед с прекрасной девицей и заставим помогать, - я тоже отступила. - Кстати, а какими стихиями владеют твои родители?

- Да всеми помаленьку, но у отца ведущая стихия воздух, а у матери - вода.

- Дети всегда наследуют стихию родителей?

- Насколько я знаю - обычно да, одного из. Но и стихия второго родителя не должна быть чуждой. Я в принципе могу управлять воздухом, но никогда особо не пытался. С Гриэлой трудно конкурировать, а кому охота слушать постоянные насмешки.

"Хочешь проверить, можешь ли ты пробудить воздух? Напрасно терзаешься, это крайне маловероятно''

"Но не стопроцентно?"

"На одну миллиардную процента есть вероятность, что ты дочь короля Гриона"

"Не дури"

- А как же тогда Ларс? - вдруг спросила я. - Ведь маг может родиться в самой обычной семье?

- Вообще, я думал, вы оба из обычных семей, - Габ мельком глянул на меня. - Или нет? Ладно, это не мое дело. Дар наследуется, хотя я, конечно, не специалист ни разу. Значит, у Ларса кто-то из родных маги с нераскрывшимся даром. Человек может и сам не знать о своих возможностях.

Утаивать от Габриэля правду о моей родословной было...неловко. И все же... Я снова вспомнила приписку сэра Джордаса напротив фамилии Корнелии.

- Предлагаю вернуться сюда после ужина втроем. Не будем сейчас портить Ларсу свидание.

- Не будем, - Габ протянул руку и, взяв меня за запястье, потянул прочь. Какая-то мысль снова царапнулась в голове.

- Анна... призрак, сказала, что кто-то из моих...друзей встречался здесь с девушкой. Я почему-то подумал, что это были Ларс и Арта, она же давно уже на него заглядывается. Но, насколько я понял Арту, никаких встреч наедине у них не было.

- Если ты намекаешь на меня, то я тоже с девушками тут не встречался. Кстати, можешь гордиться - ты единственный парень с нашего курса, которого Анна не любит наравне с девчонками.

- Еще и ты будешь издеваться?!

Мы пошли обратно и расцепили руки только на выходе из леса.

Глава 48.

Ларс кинул на меня несколько хитроватый взгляд, а Габриэлю пожал руку. Он, похоже, пребывал в отличном настроении, и от этого мое сразу резко испортилось.

Разговорный час миновал, общаться записками не хотелось - долго, и всегда есть возможность выкрутиться.

"Можно подумать, ты ему все про себя и братца выкладывала"

"Я не хотела его расстраивать "

"Вас, девчонок, мне вообще не понять"

"А у тебя были рыжие волосы или светлые?"

"Не помню. Но если намекаешь наразноглазика, он больше на мать похож"

Я решительно взяла карандаш и написала: "Пойдем гулять. Дом сегодня был открыт, и мы нашли еще одну дверь".

Ларс прочитал, хмыкнул.

"Не нагулялся еще? Пойдем"

Габ только кивнул.

***

Даже темнота весной отличается от осенней и зимней - нет в ней какой-то обреченности, ощущения умирания дня. Чуть влажная земля пружинила под ногами, а прозрачное,

чистое небо усыпали мелкие звезды. Хотелось бежать вприпрыжку, словно мы не идём к подозрительному чёрному дому с устрашающими подземными тайнами, а едем на ярмарку к леденцам, танцам и прочим гуляниям. Мы прошли мимо шара "пятой стихии", и я, не задумываясь, отщипнула кусочек, стала мять в пальцах послушную материю. Судя по всему, так поступали многие - по сравнению с первоначальным видом шар существенно потерял в объёме.

В лесу откуда-то вынырнула Анна, показала мне язык и демонстративно обхватила Габриэля за плечи. Габриэль погрозил ей пальцем, и призрак закувыркался в воздухе где-то в макушках высоких деревьев.

Мы подошли к дому и с превеликим разочарованием обнаружили, что входная "официальная дверь" снова заперта. Мне почему-то казалось, что и вторая, замаскированная под стену дверь непременно исчезнет, но нет - ее мы нашли без труда, и выжидательно уставились на Ларса, а Ларс растерянно покосился на нас.

Минут двадцать он ходил перед дверью туда и сюда, прикладывал к ней руки, что-то шептал в незримые щели - дверь хранила гордое молчание и была необщительна, как партизан в тылу врага. И тогда Ларс, явно разозлившись, отошел на десяток шагов назад и вылупился на злосчастную стену особенно зверски. Махнул нам руками - и мы отошли ему за спину. Из-под двери в разные стороны полетела земля.

Спустя пять минут Ларс побледнел и взмок, а земли выкопалось уже пара приличных горок и под дверью наблюдалась довольно-таки внушительная яма. Если там тоже каменный пол, если дверь заперта магически - вся эта затея лишена смысла. Но, похоже, пол за дверью был земляной, да и какого-то особого замка не предполагалась - вся суть была в незаметности и полной слитости со стеной. Габриэль и Ларс склонились над подкопом и дружно потянули дверь за низ.

И она открылась.

***

Я шагнула вперёд первой, поднося огонь на ладони к темному входу. Ничего такого особенного за дверью не было - темные ступеньки, кажется, деревянные, круто уходили вверх. Действительно, второй этаж был. Без окон. Зачем?

Может, там склад? Хранилище? Я представила сложенные аккуратные стопочки пребывающих в стазисе мохнатых "учебных пособий" и поежилась.

Мы переглянулись, определяя, кто останется на страже, и Ларс, опять же, с почти привычной за последнее время усмешкой отступил назад. Эта усмешка мне не нравилась, как не нравилась и собственная реакция на нее.

"Не понимаю я вас, девчонок!"

Ларс чертит ногой на земле цифру "один" - один час мы решили когда-то считать критичным временем для стоящего на стреме. Если через час мы не вернемся, придется искать какую-то помощь.

Через час полночь.

Габ сделал шаг в темноту, видимо, не желая больше играть в гляделки, и я пошла за ним -все же, не стоило терять время, да и свет был только у меня. Видимо, осознав это, парень посторонился, и я было пошла вперед - лестница была узкой и идти по ней вдвоем не получилось бы. Успела подняться всего на пару ступенек вверх, как кто-то схватил меня за лодыжку, отчего я чуть не рухнула. Знакомый голос завибрировал внутри головы:

"Не ходи"

"Почему это?"

"В другой день. Не сегодня"

Габ легонько подпихнул меня, и я, наплевав мысленно на вредного призрака, пошла вперед. А точнее, вверх, а Анна за нами не последовала. Я вспомнила ее слова о том, что "неживым" хода в лаборатории нет - ну это и к лучшему.

Лестница казалась какой-то слишком уж долгой для относительно приземистого дома, в какой-то момент я потерялась в пространстве - поднимаемся мы или спускаемся..?

Похоже, подъем каким-то невероятным образом действительно перешел в спуск, а на меня снова стали давить стены узких проемов - каждой из них можно было коснуться, просто вытянув руки в стороны. Мы шли, шли и шли, ноги листали ступени, как страницы.

Бесконечная закрученная лестница неожиданно заканчивается коротким переходом и очередной дверью, а воздух ощутимо холодает. Я оборачиваюсь и пару мгновений смотрю на Габриэля - серьезного, собранного и еще...что-то еще. Его очки поблескивают в свете моего пламени, совсем тусклого - не хочу тратить силы понапрасну. Габ внезапно протискивается мимо меня и открывает дверь - да это просто Академия дверей какая-то, прости, небо.

На миг парень застывает в проходе, потом оборачивается ко мне, и по его лицу я понимаю, что он увидел.

Мы заходим в помещение одновременно, стараясь прислушаться, присмотреться, даже принюхаться - но там темно и тихо. Силуэты разноколиберных аквариумов - или что это такое - пламя словно бы огибает, так что содержимое стеклянных кубов и паралеллепипедов не разглядишь. А вот запах присутствует. Сладковатый, неприятный, хотя тошнотворным тоже не назовешь.

"Не ходи" - вспомнился голос призрака. Меня она, как и всех девушек, не любит, но вот Габриэля... "В другой день. Не сегодня". А что вообще сегодня за день? Понедельник, да, точно. Явно нехороший день... Март. Двадцать третье марта, если быть точным. Двадцать третье марта...

Сразу же вспомнилась комната в родовом поместье Лаэнов, исписанная цифрами "24", местами кровью. Да при чем тут это вообще?! Еще двадцать третье, и проклятие ректора -или как там это назвать - нас не касается совершенно. Сейчас мы просто посмотрим, что здесь - и быстро уйдем.

Мы ходим между внушительных резервуаров, до краев наполненных черной жижей - или все же обычной водой, просто мутной? Теперь я не верю собственной памяти и собственному зрению - с чего бы это я решила, что внутри находились какие-то там "тела"? Ничего разглядеть невозможно. Может быть, там в глубоком стазисеплавают какие-нибудь огроменные рыбины, жизненно необходимые для практики второго курса?

Мы обходим весь зал - довольно большой, но не находим там больше ничего интересного. И тогда я решаюсь, сжимаю легонько плечо Габриэля и киваю на ближайший "аквариум".

И Габриэль понимает меня без слов.

***

Он поворачивается к ближайшему кубу и вытягивает руки, почти касаясь стеклянного бока куба. Вода - или что там такое - приходит в движение, медленное, словно бы ленивое, тяжелое. Габ бросает на меня быстрый взгляд, немного удивленный, как мне отчего-то кажется в полумраке. Словно бы... вода реагирует не так, как он бы того хотел. Не так, как должна реагировать.

Даже если это и не вода - любая жидкость должна слушаться мага с водной стихией. Ведь так? Дело не в составе, дело в структуре - говорил нам сэр Алахетин на занятиях по стихийной магии. - Маг воздействует прежде всего на структуру...

Между тем темное нечто в кубах колышется все сильнее, однако - не выплескивается, и я опять не понимаю, это заслуга Габриэля или какой-то каприз таинственной жидкости.

Внутри куба начинается подлинный шторм. Никогда не была на море, но в некоторых книгах, которые я читала в школе, были замечательные иллюстрации... Интересно, был ли на море Габриэль?

Темная жидкость словно выстреливает под потолок - и все же не расплескивается, а так и зависает столбом. И тут я понимаю, что внутри действительно кто-то - или что-то - есть. От волнения пламя на руке вспыхивает ярче. Больше всего лежащее на дне аквариума нечто напоминает какую-то искривленную человеческую фигуру, скелет, обтянутый тонкой коричневой кожей. Вот только у этой фигуры явно есть лишние части, мешающие однозначно причислить ее к человекоподобным - вдоль того, что условно можно определить как "спина" торчат острые, чуть ли не ежиные иглы, длиной в мое предплечье. Темная жидкость опускается вниз, мягко, словно одеялом, прикрывая тело, а потом, безо всякого предупреждения, вверх взмывается содержимое другого куба...а затем еще и

еще.... на дне каждого из них мы видим уродливые, неестественные очертания,

напоминающие творения сумасшедшего кукольника. Одно из тел неестественно скомкано в узел, из которого торчат руки и ноги, другое выглядет обычно - если не считать чудовищно раздутой головы, у третьего есть некое подобие кожистых крыльев. Я моргаю, дикие, отвратительные видения кажутся бредом, плодом ошибки усталых глаз, искажающего воздействия темноты. Я понимаю, что надо уходить, что отведенный на исследование час на исходе - и почему-то не ухожу.

Глава 49.

Габ хватает меня за рукав и тянет назад. Действительно, нужно идти. В темноте мы не разглядим сейчас ничего более того, что уже увидели. Надо уходить и побыстрее. Ничего хорошего здесь не происходит.

Последний водяной столб аккуратно опускается назад, на очередное тёмное искажённое тело, черновой рисунок реальности. Я вижу, как у Габа дрожит от напряжения жилка на шее. И вдруг, словно выскользнув из влажных пальцев, тёмная цилиндрической формы жидкость внезапно срывается водопадом, ударяется о жуткое существо, дно, стеклянные стенки - и стенки идут трещинами, с невероятной скоростью бесшумно расползаются паутиной. Еще миг - и стеклянный куб практически беззвучно взрывается. Стекло, темная жижа разлетаются повсюду, я отпрыгиваю, но крошки и капли все равно попадают на ботинки и плащ.

Существо - или кто бы то ни было - остается лежать посреди стеклянных осколков. Оно не очень большое, но длинное, с чрезмерно вытянутыми узкими руками и ногами, лежащими, как плети, изогнутыми под невероятными углами. И в неверном свете переодически пропадающего огня на моей ладони я вижу, как грудная клетка человекообразного монстра начинает медленно и высоко вздыматься.

Мы с Габриэлем отступаем назад - и о взрыве очередного куба понимаем скорее по воздушной волне, чем по звуку - никаких звуков нет, хотя этого просто не может быть. Мне хочется затрясти головой, чтобы стряхнуть онемение, навалившуюся глухоту -только этого еще не хватало.

Кубы взрываются один за другим, но ни стекла, ни капли не попадают на нас больше - мне трудно сказать, как Габ делает это, но его рука, в которую я вцепилась, просто ледяная.

Нас окружает плотный круг черной и - при ближайшем рассмотрении маслянистой -жижи. Мы стоим в этом кругу, словно колдуны из страшных историй на ритуале. Путь к отступлению отрезан - прямо напротив лестничного прохода копошится, приподнимаясь на вывернутых суставах очередная тварь. Волосы - или шерсть - ржавые, густые, мокрые -неравномерно покрывают тело.

Твари не проявляют агрессии. Они словно звери, приходящие в себя после долгой спячки

- ворочаются, пошатываются, натыкаются на углы. Мне слишком плохо видно в слабом свете пламени, я не могу сказать, есть ли у них глаза, но, однозначно, встречаться с ними ближе нам не стоит. Сила, управляемая Габриэлем, защитила нас от стекла и капель, но вряд ли поможет от этих. Их слишком много - полтора десятка? Можно попробовать прорваться мимо, пока твари не пришли в себя, но все внутри меня протестует, сжимается. Сказать по правде, мне невыразимо жутко - не от возможной опасности, а от этой невыносимой инаковости спрятанных в подземельях уродцев.

Свет вспыхивает неожиданно, яркий, неестественно-белый, и я в первый момент не испытываю ничего, кроме инстинктивного облегчения - я безмерно устала от постоянного поддержания огня, но главное - почему-то кажется, что при свете ничего плохого или страшного произойти не может, что все сейчас разрешится, может быть, это пришел Ларс, может быть, это всего лишь куклы, может быть...

Глухота спадает внезапно, резко, звуки ударяют по ушам столь же болезненно, как и свет по глазам. Я слышу шорох, скрежет, слабые полустоны и хрипы, гортанное пофыркивание существ, расползающихся в разные стороны.

И столь же внезапно, оглушающе, откуда-то раздается голос:

- Тьма, что это вы натворили?

Голос, такой спокойный, такой знакомый, доносится вовсе не от той лестницы, откуда мы пришли, наоборот - с противоположной стороны. Тихий, спокойный, ровный голос. Оглушающим он кажется только на контрасте с тишиной, которая царила до этого.

- В правила Академии явно надо вносить какие-то изменения, - как ни в чем не бывало говорит леди Адриана. Ее зеленый целительский плащ выглядит неуместно там, где исцелить никого нельзя. - Что же теперь с вами делать? Пришли, куда не следует, разбили научный инвентарь, испортили образцы. Но самая большая ошибка - это знание, адепты, знание, полученное не в нужном месте и не в нужное время. Вы его получили.

Она раздосадована, но совершенно не зла, и от этого мне парадоксальным образом становится еще страшнее.

- Особенно жаль, что это именно вы, особенно жаль, да, потому что именно на вас у нас были особые планы. Такие сильные, такие одаренные, такие... идиоты, которым не сидится на месте. Успокойтесь, адепты, все в порядке. Естественно, у Академии широкий спектр работ и задач. Мы служим на благо короля, неба и государства. Мы существуем благодаря им.

"Благо даря им" - передразнил внутренний голос.

Я смотрела на трясущуюся живую уродливую массу у стены, извивающуюся множеством нелепых отростков, и не могла связать это со словом "благо". Леди Адриана проследила мой взгляд.

- А что вы хотели? Чтобы все было только красиво, словно в книжках, умерла птичка, оживили птичку? Но, мои дорогие, чтобы оживить одну только птичку, большинству из нас нужно было попробовать это полтысячи раз, из них минимум раз четыреста -неудачно. Не думаете же вы, что все эти четыре сотни птичек умерли естественным путем? О нет, каждый целитель, каждый маг, стремящийся к воскрешению и спасению -прежде всего убийца. А ведь рано или поздно вы захотите воскрешать не только птичек, верно?

Она посмотрела на нас с некоторым раздражением, словно действительно ждала ответа.

- Вот оно, - леди Адриана наклонилась и, словно щенка, подняла одну из самых мелкокалиберных тварей. Меня замутило. Темные капли стекали с морщинистой кожи. Существо походило на ребенка, утыканного иглами стального цвета. Однако лицо у него было не детское, что следовало из размеров, а старческое, изборожденное морщинами. Глаза слепо смотрели в пустоту, а неожиданно зубастый рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег хищной рыбы.

- Оно, конечно, непременно погибнет. И оно, и может быть, несколько поколений после. Но знаете ли вы, какой силой могут в перспективе стать подобные существа? Если мы уберем слепоту и привнесем разум, если мы перенесем сознание... В итоге, все закончится хорошо, дорогие мои. Но нам нужны помощники, нужны последователи. Как жаль, что вы еще совершенно не готовы. Особенно вы, Фокс. Я совершенно не разобралась с вашей силой, хотя у вас такие прекрасные предки и, конечно, должен быть хороший потенциал. Как жаль, что память нельзя стирать выборочно...

Не дергайтесь, адепты. Я всего лишь сниму с вас печать безмолвия. Мне нужно поговорить с вами. Как вы понимаете, ваша магия мне не страшна. Не пытайтесь натворить больше глупостей, чем вы уже натворили.

Леди опустила на пол шипастую тварь и протянула руку к моей шеи. Мы с Габом дернулись одновременно, но женщина действительно всего лишь провела пальцами -совершенно сухими, кстати - по горлу - и я ощутила тепло, на проверку слегка угукнула -звук вернулся. Действительно, вот так легко, моментально.

Когда леди повернулась к Габриэлю и потянулась к его шее, тот стоял уже спокойно. А леди неожиданно резким движением ухватила его за руку. Что-то лязгнуло, щелкнуло -Габ отшатнулся, а я увидела, как его запястье охватывает узкий металлический браслет, от которого тянется узкая и длинная цепь. Леди уронила конец цепи на пол, конец ее резко раскраснелся, словно раскаленный, а потом просто прилип, сплавился с полом. Габ дернулся и взвыл - беззвучно. Голос ему не вернули. Леди ухватила меня за локоть и оттащила на центр зала, ее маленькие тонкие руки показались мне нечеловечески сильными.

- Постой спокойно, - кивнула леди Адриана Габриэлю. - Как только начинаешь дергаться, металл раскаляется, а твои водные штучки не особо помогут. Мы с тобой разберемся попозже, а вот ты... Как Джордас хотел тебя спрятать, просто смешно! Я даже поверила в один момент, что твой огонь ничего не стоит, но... Ты знаешь, что на тебя наложено заклинание по изменению внешности?

Я молчала. Не хотела слушать сумасшедшего кукольника - мне нужно было сосредоточиться и понять, как можно вырваться. Где же Ларс? Прошла уже целая вечность.

- Все заклинания, сделанные сильными магами, очень индивидуальны. Каждое такое плетение несет в себе отпечаток своего создателя. Сначала я думала, что это Джордас, но потом поняла, что твоим плетениям очень, очень много лет, они практически срослись с тобой. Убирать их будет довольно больно и долго...

Она ухватила меня за волосы, но боль, пронзившая меня, не имела ничего общего с ощущением вполне знакомой с детства натянутости волос. Это была внутренняя, разрывающая череп боль. Я подавилась воздухом. Может быть, даже и вскрикнула через судорожно сжатые губы - хотя, надеюсь, что нет.

Враз помутневшими глазами я смотрю на ладонь леди Сейкен - в ее пальцах зажата прядь вырванных волос. Темно-рыжих, еще не медных, но почти... Я практически не испытываю никаких эмоций, но отчего-то прекрасно чувствую смятение Габриэля. И его сосредоточенность.

- Действительно, крепкое заклятие. Долго работать. Лучше бы, конечно, его снимал тот, кто наложил. Но мне без разницы, как, мне важно, кто. Кто, Джейми?

Я не знаю, говорить ли мне о Корнелии или нет. Потянет ли время мой короткий рассказ -или наоборот, решит все не в нашу пользу. Что-то подсказывает, что в представлении профессора она не тянет на "прекрасного предка".

- Знаешь ли, я очень давно служу Академии. Очень и очень давно. Когда-то мы привлекали только выпустившихся магов, но зачастую они уже теряли гибкость мышления, свежесть взглядов, научный подход. Эти плетения на тебе... этот твой огонь...все кажется таким знакомым. Я уже имела дело с кем-то из твоего рода, загадочный адепт Ласки. Магов огня было больше, чем остальных, но в целом не так уж и много. С кем?

Я молчала. Я чувствовала Габриэля, его мысли о спасении, метавшиеся, как запертые в коробке бабочки. Нужно потянуть время. Тянуть, тянуть... Леди подошла ближе.

- Покажи мне, что ты можешь, Джейми. Не бойся. Страх ничего не поменяет. Вы поступаете сюда, не имея представления о том, что вас ждет дальше. Но вас ничего не ждет. У вас нет выбора. Вот ты, дорогой, - она кивнула на Габриэля.- Знаешь ли ты, чем столько лет занимались наши дорогие Энтони и Марго? Я очень хорошо их помню, особенно Маргариту, она училась на моем факультете. Прекрасная умная девочка, и стала еще умнее, когда утратила лишние иллюзии. Они давно заработали свою свободу и прекрасную жизнь. А ведь тоже вначале...

Я чувствовала, как перекосилось лицо Габриэля, даже не глядя на него. И все же, все же... он продолжал думать.

- А те, кто отказался - мертвы. Тебя, мой дорогой Джейми, мне не для чего беречь. У нас острый недостаток в экспериментальных телах и душах, все как обычно. Но если ты докажешь свою полезность... Ну же...

- Как...как мне доказать? - хрипло говорю я. - Голос плохо слушается меня, в этой возможности говорить словно бы есть нечто...неправильное. Этот обретенный голос словно только отвлекал. Он был не нужен.

***

- Сейчас ты еще слабо управляешь собой и своими силами, тебя нужно мотивировать. Детки, ну что же вы пришли так не вовремя... Хотя - я сама виновата. Могла бы лучше запирать двери, - леди демонстративно вздохнула. - Давай, Джейми. Тебе же нравится этот мальчик? Тебе же будет жаль, если с ним что-нибудь случится?

Внезапно лицо леди Адрианы, и так похожее на маску, застывает в какой-то нелепой улыбке.

- Ну, конечно! - она ухватывает меня за ворот и легко, без усилий, подтягивает к себе. -Ну, конечно... Но как это может быть? Ее и ее щенка убрали лет двадцать назад... Должны были убрать. Эти волосы, этот огонь... забавно.

- Это вы ее убили? - больше нет смысла отпираться.

- Ну, конечно, нет, за кого ты меня принимаешь? Я никогда не сворачиваю птичкам шею, если не планирую потом вернуть их обратно. Я была против ее убийства, она была слишком одаренной. Джордас носился с ней, как с королевской тиарой, будил ее огонь. С такими нужно работать, таких нужно привлекать...Но ведь убить всегда легче, - она пожала плечами с видимым сожалением. - Хотя ты, чудо мое, разве не живое доказательство того, что она жива? Восхитительное доказательство... Такую силу не скроешь.

- Какую силу, о чем вы? Я не единственный маг огнятна курсе, и далеко не самый сильный. Сэр Джордас всегда называл меня отстающим, Габ подтвердит...

- Но ты же спас этого идиота, когда он чуть не сдох? Ты, ты... Не переживай, я вижу куда больше. Если тебе передалось хоть немного ее талантов - значит, справедливость восстановлена. Менелы будут с нами. Должны были быть с нами с самого начала.

"В гробу я видал такую справедливость"

"В гробу ты скоро увидешь меня, если мы что-нибудь не придумаем. Хотя, скорее всего, не увидишь. У нас будет один гроб на двоих"

"Не хочешь поработать на благо науки?"

Леди, бледная и улыбающаяся жуткой улыбкой, ничуть не искажающей восковую неподвижность черт ее почти мертвого лица, тем же пугающе-резким движением ухватывает Габа за свободную руку, и я вижу в другой ее руке узкое стальное лезвие. Таким целители делают разрезы. Она надрезает запястье - и линия разреза моментально набухает, багровеет, стекает, капает на пол. Габриэль закусывает губу, но более никак не сопротивляется, ничего не делает... Что с ним такое?

- У тебя есть совсем немного времени, чудо. Селекционные экземляры, - это слово мне незнакомо, но жест профессора недвусмысленно указывает на медленно ползающих уродцев, о которых я успела забыть за последние несколько минут. - Нежизнеспособны. Долго не протянут, не дадут потомства. Это просто биологический мусор, отходы, хотя в них немало человеческих клеток. Но пока они дышат, это не нежить, совершенно живые создания. И как таковые, они изо всех сил будут цепляться за жизнь, вгрызаться в нее своими острыми зубами и коготками... Лишенные питательного раствора, который заменял им стазис, они учуят кровь. Со зрением у них плоховато, но вот нюх отменный. Не зря кровь используют в стольких ритуалах, не зря... И если ты сейчас ничего не сделаешь, они сожрут твоего прекрасного мальчика, а затем и тебя, очень и очень быстро, я знаю, видела уже. Чтобы жить, нужно убивать, вот они, безмозглые и бездушные, понимают, а ты - все еще нет...

Почему Габриэль не остановит кровь..? Кровь - всего лишь жидкость, почему? Он же может. А вдруг и на нем какое-нибудь заклятие стазиса, у него совершенно стеклянный взгляд...

Тем временем, слабый тихий скрежет когтей по полу усиливается. Она права. Она права, демонова ведьма, сейчас эти твари... Внезапно мне перестает хватать воздуха, омерзительный запах забивает ноздри, потолок давит на затылок. Тут душно, ужасно душно, и только мысль о Габриэле не дает мне свалиться в обморок. Эта мысль удерживает меня на грани.

Я не чувствую свое пламя. Оно словно онемело, остекленело, подобно взгляду Г абриэля. Чем судорожнее, отчаянее пытаюсь я нашскрести внутри себя хоть что-нибудь - ничего не отзывается.

"Успокойся, Джей, успокойся...'"

Звуки снова пропадают. Леди Сейкен делает шаг ко мне, хватает за руки, удерживая от падения.

Крик Джеймса раздается внутри моей головы. Не думая, не имея сил и возможности думать, я изо всех сил вцепляюсь в ее тонкие ледяные пальцы. И в этот же самый миг Габриэль набрасывает металлическую цепочку ей на шею. А кровь... целая лужица крови сминается в единую сферу и впечатывается в лицо леди, как гигантский снежок из алого снега.

Глухота снова спадает, и я слышу резкий, пронзительный хлопок, словно кто-то раздавил огромного наевшегося крови клопа или комара. Черная жидкость, питательный раствор моментально оплетает леди водным коконом, закручивается воронкой.

"Джей, да ты-то не стой столбом!"

Я хватаю со ближайшего стола металлическую трубку, одну из скреп взорвавшегося резервуара, и со всей силы ударяю леди по голове.

Никогда в жизни не думала, что смогу это сделать.

Лежащее на полу передо мной тело переплетенное черно-кровавыми струйками не вызывает у меня никаких эмоций, кроме... недоверия. Сейчас она вскочит, и...

А она лежит. Когти тварей, сползающихся к крови, шкрябают по полу. Медленномедленно, но неотвратимо.

Я прыжком оказываюсь рядом с Габриэлем. Его рука, охваченная магическим браслетом-наручником, в кошмарном виде - один сплошной ожог. Это можно вылечить, но... не сейчас. Демонова цепь не плавится, не отрывается от пола. Твари подползают все ближе, окружают кольцом, я представляю тошнотворное зрелище поедания леди - а затем и нас -заживо, и снова чуть не падаю в обморок. Ноги не держат, и я бесстыдно хватаю Габриэля за плечи, заглядываю ему в лицо. Как у него хватает сил держаться сейчас? Его глаза...спокойны. И это спокойствие невероятным образом придаёт мне сил.

- Чего ты хочешь, Габ? Ну, как последнее желание осуждённого...

Он смотрит на меня, мертвенно-бледный, чуть насмешливо и нежно, и беззвучно шепчет. Я легко читаю по его губам:

- Я хочу, Джейми, чтобы ты все это сжёг. Сжёг дотла эту демонову обитель.

Габ протянул ко мне руки и сжал мои пальцы, металлический браслет показался мне таким же ледяным, как и кожа безумной леди.

- Помнишь, - тихонько сказала я, отстраняясь, отрешаясь от всего, как во время медитации

- жуткой лаборатории, кровожадных приближающихся монстров, навязчивого голоса Джеймса в голове, все еще неподвижной окровавленной, спеленутой черной жижей Адрианы Сейкен у ног. - Ещё тогда, на хуторе, когда мы только встретились... Ты сказал, что заметил, будто огонь в камине разгорается тем ярче, чем ты ближе ко мне находишься? Это так и есть. Я люблю тебя, Габриэль Фокс. Подойди ко мне.

Он чуть помедлил и шагнул ближе, и теперь его разноцветные глаза смотрели в мои с каким-то болезненным отчаянием, так близко. Но я не собиралась ждать от него ответных признаний или поцелуев - не здесь и не сейчас. А может быть, вообще уже никогда. Повернулась спиной к нему и лицом - к жутким тварям, почувствовав, как Габ прижался щекой к макушке, таким знакомым, родным жестом. На мгновение прикрыла глаза, обращаясь к огню внутри. Не требуя. Не давя. Просто открываясь ему. Доверяя.

Пламя вспыхнуло сразу везде, одновременно.

Злое, страшное, огромное - несоизмеримое с двумя фигурками адептов. Вспомнилось вдруг лицо сэра Джордаса и искорки пламени в его рыжеватых волосах, когда он говорил мне этим своим неподражаемым голосом, шутовским и серьёзным одновременно: «Джеймс, вы куда сильнее, чем можете даже вообразить! Не придумывайте себе границы».

С чего это я придумала себе границы? Нет никаких границ.

"Только его не трогай. Он свой. Мой" - мысленно попросила я рвущуюся на свободу силу.

Пламя взвилось сильнее и выше.

Глава 50.

Огонь. Огонь не обжигает меня. Это моя собственная сила, часть моего мира. Вокруг нас с Габриэлем образуется маленький островок негорящей суши, но и он раскален до крайности. Металлический наручник на руке Габриэля оплавился и стек. Дышать нечем. Омерзительная какафония запахов и сдавленных воющих звуков. Я держусь за Габриэля, пока не замечаю сквозь стену огня смутно знакомый высокий силуэт. Тело вдруг ослабевает, и я оседаю на пол. Отчего-то кажется, что это не мои ноги подгибаются, а каменные плиты подо мной расходятся, и я проваливаюсь под землю, все глубже и глубже, не чувствуя ее сопротивления.

***

Кто-то несет меня на руках. Давно забытое ощущение... пожалуй, с детства, когда отец поднимал заснувшую где попало маленькую Джейму и относил в кровать. У меня не было сил протестовать. Крепкие невидимые руки держали бережно, за плотно сомкнутыми веками больше не плясали огоньки пламени. Ночная прохлада обдавала разгоряченное лицо.

Внезапно во мне поднялась буря негодования против неведомой матери. Если она жива, почему ее никогда не было в моей жизни?! Мой отец старался, как мог, он был действительно хорошим отцом, но... Но. Враги, покушения, опасности... зная о судьбе своего первенца, она почти тут же решается на второго ребенка. Ребенка, которого тщательно прячет, совершенно не думая, каково ему - ей! - будет жить с измененной внешностью, без материнской любви, не имея возможности развивать свой дар в достойной Академии... с Академией тоже не все ясно. Накладывать заклятие, меняющее внешний вид - и при этом способствовать тому, чтобы отпрыск поступил в эту обитель порока? Нелогично, впрочем, какой-то план быть у нее мог. Или мое поступление -действительно досадная случайность? Как же... Максимум - очень нежеланная случайность.

И вдруг новая мысль буквально обожгла меня - резкая, ледяная мысль. А что, если мое рождение не каприз, не безответственная выходка поддавшейся новому увлечению простолюдином одаренной дамы, а часть хорошо продуманного плана? Тело Джеймса погибает, но его сознание все еще живо. Однако - ненадолго. Корнелия смогла удержать и сохранить душу любимого сына, но женщина понимает - если не найти подходящее надёжное тело, вскорости все пойдёт прахом. Она не могла поселить душу Джеймса в себя, потому что... может, просто не могла, а может - не была уверена в своей безопасности. И тогда она решает создать это самое тело-хранителя самым естественным образом. Леди находит максимально неподходящего для себя мужчину, мужчину, которого никто и никогда не свяжет с аристократкой Корнелией Менел. Меняет фамилию. Рожает от него ребенка, проводит ритуал - и исчезает... куда-то. Навсегда, или планируя вернуться, но вернуться не получается.

Что ж, если я права, то ее план работал целых семнадцать лет. Джеймс выжил, а Джейма -не более чем хранилище, созданный сосуд - тихо и незаметно существовала на заброшенном хуторе, пока...

Пока не раскрылся дар, пока она не встретила брата и сестру Фоксов, пока отец, очевидно, не знавший ничего о своей очаровательной жене, не предложил дочке поступление в такую подозрительно дешёвую и доступную Академию Безмолвия.

Я открыла глаза, слегка помаргивая ресницами, чтобы не ослепнуть сразу - но света не было, я пришла в себя в темноте. Ресницы, влажные и тяжёлые, с трудом отлепились от щёк.

Надо же, второй раз в жизни упала в обморок. А первый раз был еще до поступления, на хуторском кладбище, и рядом сопел Ларс, и был такой же слабоватый запах лекарств... А вдруг это все было не более, чем кошмаром? И я сейчас дома...

"Даже и не мечтай"

Глаза привыкали к темноте. Ни Ларса, ни Габриэля не наблюдалось. А если леди Адриана пришла в себя и просто заперла меня, а Габа...

Я подскочила, задев локтем какую-то стеклянную ёмкость. Раздался оглушительный в общей тишине грохот, а я спрыгнула с койки - или на чем я там лежала- и метнулась в угол, но в углу тоже что-то стояло, и это что-то тоже рухнуло.

Корова неуклюжая!

Неприметная дверь совсем рядом со мной открылась и зажегся свет.

***

Я увидела Габриэля и Ларса, и от испытанного облегчения чуть не опустилась на пол снова, прямо на обрушенные метёлки и совки, до этого мирно ютившиеся в уголке. Мне хотелось кинуться к ним на шею, к обоим сразу и каждому по очереди, но счастливое бешенство сразу сошло на нет после того, как я обратила внимание на третьего персонажа. За спинами ребят стоял ректор Академии Безмолвия сэр Франц Лаэн собственной персоной.

Габ выглядел бледным и уставшим, длинные волосы собраны в хвост. Вместо привычного плаща на нем почему-то был надет зеленый целительский халат, который невероятно шел ему и делал похожим на какого-то слегка свихнувшегося ученого. Правая рука перевязана чем-то белым.

Ларс, встревоженный и крайне серьезный, переводил взгляд с меня на Габа. Понял ли он хоть что-то из произошедшего? Он ли привёл ректора?

Вероятно, ректор-то меня сюда и притащил. При всем моем уважении к мальчишкам, никто из них не смог бы нести меня так легко, как этот сильный, статный, пусть и немолодой мужчина.

Я огляделась, обстановка показалась смутно знакомой. Ну, конечно, это же целительский корпус. Я была здесь вместе с сэром Джордасом, когда ему стало плохо.

За окнами было темно, ни намека на начинающийся рассвет. Сколько сейчас времени?

И что будет дальше?

А если леди Адриана мертва? Получается, мы... то есть я... ее убили?

Я. Если что, только я. Не позволю впутывать Габриэля в это всё. Тем более, пламя было действительно моим. Это легко доказать.

"Потрясающее хладнокровие и самоотверженность. Никаких соплей. Мне нравится такой подход, но в тюрьму я не хочу, учти. Ты обязана учитывать мое мнение тоже!"

"Это чистое здравомыслие и рациональное мышление. Если я была рождена только для того, чтобы..."

"То, что я с тобой тогда не спорил, не означает, что я с тобой согласен "

Сэр Лаэн обвал нас тяжёлым взглядом.

-Ну, - прервал он молчание. - Что произошло в лаборатории? И кто из вас побывал у меня дома?

***

Я начинаю говорить первая просто потому, что уверена, что печать безмолвия снята только с меня.

- Леди Адриана Сейкен... Она была там, в подземелье, во время пожара. Что с ней?

Ректор отрывисто кивает на пустые койки, и мы покорно присаживаемся на них, а сам сэр Франц остается стоять в проеме, угрюмо переводя взгляд с одного из нас на другого.

- Сэр Лаэн... - внезапно говорит Габриэль, и я удивленно смотрю на него - значит, ректор снял с ребят печати тоже - а потом решительно пересаживаюсь на койку и разматываю бинт. Габ недовольно косится, но продолжает говорить. Его речь исключительно спокойна, вежлива, гладка, словно лучший выпускник школы толкает пафосное прощальное слово перед преданно внимающим коллективом учеников и преподавателей. Судя по его словам, все произошло совершенно случайно, и лишь постыдное, но вполне извинительное для юных адептов, алчущих знаний и достижения новых вершин, любыпытство, подогреваемое какими-то слухами о спрятанной в доме библиотеке ("Про библиотеку - это он зря. Не нужно направлять чужие мысли в невыгодном для нас направлении", - ввернул Джеймс) привело нас к поиску закрытого входа, мы и подумать не могли, что достопочтенная леди Адриана занимается там своими научными исследованиями в столь позднее время. Вероятно, наше появление привело к какому-то нарушению целостности пространства, в результате стоящие там непонятные конструкции, содержимое которых осталось для нас неизвестным, начали обрушиваться. Пришедшая леди испугалась за наше здоровье и безопасность, но ее попытки остановить разрушения ни к чему не привели. Каким образом произошло возгорание, нам неизвестно. Мы видели только огонь, справиться с которым не смогли, слышали крик леди и очень переживаем за нее и за академическую лабораторию, приносим свои глубочайшие извинения и прочее, и прочее, и прочее.

Ларс удивленно покосился на него, но ничего не сказал.

"Выпендрежник. Да еще и врет, как дышит, обрати внимание!"

А я вдруг думаю, что Джеймс завидует Габриэлю. Ему, не особо счастливому, похоже, но

- живому. Живущему. Настоящему.

"Что бы ты понимала..."

Раненая кисть Габа выглядит паршиво, жирно поблескивает каким-то кремом или мазью. Я смотрю на спутанные, порванные нити - магические наручники оставили след, похожий на скукоженный обугленный клубок. Смогу ли я что-то тут исправить? Надо попробовать. Я протягиваю руку, но силы мои на исходе. Легкий стазис - и отложить лечение до лучших времен.

- Ласки, вам, кажется, было что добавить? - сухо спросил ректор.

- Нет, - я сглотнула. - Все...все так, как и сказал адепт Фокс.

- Андерсон?

- Я..

- Он не заходил в лабораторию совсем, - вмешалась, отчего-то испугавшись, что Ларс наговорит чего-нибудь не того. - Адепт Андерсон стоял на улице и ничего видеть не мог.

Ректор замирает, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, и снова мрачно оглядывает нас.

- Значит, так. Разговор с вами тремя не закончен. Сейчас вы идете к себе. Прямо, никуда не сворачивая, незамедлительно поднимаетесь в свои комнаты и сидите до утра, не высовываясь и ни с кем не заводя разговоров. На тренировку утром идти не надо. Я сам вас вызову, и мы продолжим разговор. Анна!

- Но...

- Никаких "но".

Призрак, непривычно серьезная и с несколько напуганным лицом, вырывается из стены почти сразу же после призыва.

- Проследи, чтобы адепты в самое ближайшее время оказались в своих комнатах.

- Сэр... - Я спрыгнула с койки. - Вы пойдете в лабораторию?! Леди...

- Я разберусь, адепт. Надеюсь, эта ситуация научит вас, что далеко не каждое любопытство должно быть удовлетворено.

Он резко оборачивается и практически выбегает из целительской.

***

- Идемте, - Анна парит над нами, но вдруг резко снижается над Габриэлем. - О-о, ты ранен?!

- Ерунда, - Габ быстро перематывает руку обратно.

- Подождите, - Ларс оглядывает нас. - Что там произошло? Джей, ты в курсе, у тебя волосы цвет поменяли? Они теперь рыжие! Все! Совсем!

- Это неважно, - я нервничаю. Зачем обсуждать что-то при Анне, если та у ректора на посылках? С другой стороны, призрак знает явно гораздо больше, чем говорит, да и меня она, похоже, никому не выдала.

- Нам нужно срочно уходить! - Анна мечется под потолком, висящие на стенах светильники начинают покачиваться. - Не заставляйте меня применять силу!

- Ты не понимаешь? - я поворачиваюсь к ней. - Возможно, завтрашнее утра станет для нас последним в Академии. Или вообще на свободе. Я не хочу провести последнюю ночь здесь тупо сидя у себя в комнате.

- Это вы не понимаете! - призрачный голос звенит у меня в голове, но я решительно отворачиваюсь от Анны.

- Ларс, ты тут вообще не при чем. Иди в общежитие.

- Идем! - с энтузиазмом подхватил призрак и потянул Ларса прочь.

- Значит, не при чем?! Никуда я не пойду. Я вас не оставлю, - возмутился приятель. - Я вечно на отшибе из-за ваших...

- Все зашло слишком далеко, - рявкнула я, наплевав на призрака. - Мы разворошили демоны знает что, возможно, что сэр Лаэн в курсе всего, даже скорее всего. Не может он быть не в курсе. Они все здесь все знают. Вряд ли они захотят огласки. Плюс если леди Сейкен так и не выбралась оттуда...

- Леди Сейкен? Что с ней?

- Возможно, я ее немного...сжег.

- Не ты, - вмешался Габ. - Так получилось случайно...

- Послушай, - я повернулась к Габриэлю. Мне так хотелось еще раз на него посмотреть. -Им все равно будет нужен тот, на кого все это повесят. И визит в родовое имение Лаэнов, и прочее. Тем более, если леди не выбралась из огня.

- Вы были в поместье Лаэнов? - Анна спускается ниже. - Как вам такое в голову пришло, зачем, сумасшедшие дети?!

- Неважно, - я говорю все быстрее и быстрее, почему-то внутри нарастает ощущение стремительно уходящего времени. - Габ, родители помогут тебе, не нужно вот этого благородства... Я - более удобная фигура. Взяв все это на себя, я смогу вас отмазать... Но вы не должны спорить.

- Ты там перегрелся, видимо. Никто из нас не позволит тебе отдуваться за всех в одиночку. И ты думаешь, после всего услышанного мне так хочется обращаться к родителям?! - его разноцветные глаза вспыхивают. - Зная, что они сотрудничали вот...с этим? С такими?!

- Ты еще ничего толком не знаешь... Зачем так легко ей верить? Она может врать.

- Но ведь и ты, Джейми... Что ты нам не сказал? - теперь Габ смотрит на меня в упор. - По поводу своей магической родни?

- Магическая родня? Мистер Джон? - почти с ужасом спрашивает Ларс, а меня пробирает на неуместный смешок.

- Отец тут не при чем. А вот мать у меня, похоже, отличилась. Сам узнал совсем...недавно.

- И ты ничего не рассказывал?! Что за мать?

Габ протягивает руку и проводит по моим волосам - без нежности, просто оценивая цвет. Мне жаль,что нигде поблизости нет зеркала и я не могу увидеть сама себя.

- Твоя мать была магом? - Ларс подходит ближе, почти вплотную, так, что Габ вынужден опустить руку.

- Была. И училась здесь, - со вздохом признаю я.

Заслушившийся призрак встряхивает головой, и исполинские длинные пряди взметаются вверх, как крылья, ухватывают нас за затылки и начинают выталкивать к двери.

- Анна, прекрати! - прикрикивает Габ. - Сами выходим уже...

- Обсуждайте все у себя в комнатах! - шипит призрак. - И не смейте подозревать в чем-то нехорошем сэра Лаэна!

Я вырываюсь из призрачных пут, наклоняюсь, чтобы поправить спавшие с ног ботинки.

Свет в целительском зале начинает подрагивать, сначала чуть-чуть, потом ритмичнее, сильнее и резче.

- О нет, - свистит призрак. - Нет, нет, нет, не успели...

Призрак словно истлевает, сносится в сторону, размазывается по стене и исчезает. Свет гаснет. Повсюду.

Глава 51

Внезапная темнота кажется какой-то особенно зловещей. За окном и то светлее, но время все еще не чувствуется.

- Эй, ребят... - неуверенно говорит Ларс, а мы с Габом одновременно хватаем его за руки и дружно шикаем.

Где-то вдалеке скрипит дверь, ветер за окном завывает так сильно, что, кажется, вот-вот выдавит стекло. В темноте глаза мальчишек блестят, вместо того, чтобы идти к выходу из зала, мы одновременно пятимся назад - к окнам и стенам. Ступаем тихо, очень тихо, совершенно бесшумно. Но полная тишина вдруг прерывается мягкими шлепающими звуками.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Шаги. Со своим обострившимся за долгие месяцы безмолвия слухом мы понимаем - шаги приближаются к нам.

Ларс быстро подходит к одному из маленьких окон и пытается поднять оконную раму, потом бросается к другому окну... Габ снимает светильник со стены - не знаю, что он там с ним делает, но теперь комната озаряется слабым светом. И в этом свете мы отчетливо видим, как в полуоткрытую дверь проходит мальнькая, мне по пояс, фигурка.

***

"Не сегодня", говорила Анна, не сегодня... Полночь уже явно давно миновала, настало двадцать четвертое число. Проклятие ректора продолжает действовать, но почему сейчас, почему именно сюда? Словно сбились какие-то неведомые настройки гигантского мирового клавишника, и он теперь выдает фальшивую мелодию. Я почти даже не испугалась, после всего, пережитого за сегодня, страх отступил. Остается только смотреть на маленького ребенка, пятилетнего мальчика, умершего много лет назад. В первый момент он не показался мне чудовищем, полуразложившимся монстром, отнюдь. Черные волосы, тонкие и влажные, прилипли ко лбу. Черты лица, их выражение сразу не разглядеть в неясном свете лампы, а вот кожа... темная, сероватая, с белесыми шрамами, словно у штопанной-перештопанной грязной тряпичной куклы, Одежда рваная, неряшливая, смазанных невнятных оттенков.В руке зажата книжка, название, цвет обложки, разумеется, не разглядеть. Больше всего от живого ребенка существо отличали движения: неестественные. Другое слово на ум не приходило. Словно паук, потерявший половину лапок.

И все же это не лабораторный монстр, не искусственный результат безумных экспериментов, это человек, ребенок... Что осталось в нем от человека и осталось ли?

Тело Лукаса шло, двигалось, подрагивало, словно вот-вот собираясь откинуться на спину в конвульсивном припадке, как потравленная крыса, но все же удерживаясь в вертикальном положении и продолжая упорно двигаться. Зачем, зачем, кому это нужно? Месть? Мне даже не хватит воображения представить себе, кто может так ненавидеть ректора, чтобы обязать его долгие годы ежемесячно смотреть на это... Тем временем, Лукас, вышедший на середину зала, задрал кверху нос, словно выслеживающая добычу собака - и утробно захрипел, недовольно, гневно. Внезапно я поняла, что глаза у него есть, и они смотрят куда-то между мной и Габом - просто они были темные, одноцветные, почти сливавшееся с кожей.

Не нашедшее в комнате, очевидно, сэра Лаэна существо разозлилось, опять же, очень по-звериному. Оно закружилось на месте, неловко, будто пытаясь увидеть собственный несуществующий хвост - и вдруг, не удержавшись, рухнуло и покатилось. Прямо мне под ноги.

Я не удержалась от короткого визга и прыгнула - в последний момент осознав, что прыгать на руки Габриэлю не надо - и чуть ли не в воздухе изменила направление прыжка к входной двери.

Существо поднялось мгновенно, упруго и гибко - и вдруг пошло на меня. Свисающие руки казались слишком длинные, или ноги коротковаты: крепко зажатая в руке книга почти касалась пола. Нарушенная координация, мнимая неуверенность в движениях никак не влияли на скорость и планомерность перемещения. То ли из-за того, что я заговорила и задвигалась, то ли по каким-то другим причинам, но Лукас шел за мной, ко мне.

Честно сказать, в тот момент я испугалась не за себя - за парней. Вряд ли они смогут долго смотреть на то, как мертвое тело приближается ко мне, а та история про собаку с оторванной головой... И я побежала прочь по коридору, сначала просто пошла, а увидев, что тело сына ректора движется за мной, ускорилась и перешла на бег, выскочила из целительского корпуса и помчалась в лес, мысленно от всей души благодаря утренние тренировки - мчалась, не имея никакого определенного плана, просто видя перед собою лес. Сердце колотилось безумно, я ожидала, что парни выскочат за мной - но их почему-то было не видно и не слышно. Я даже обернулась, чуть не споткнувшись о какой-то горбатый корень, подумав, что Лукас отстал - и вдруг увидела его одноцветное лицо совсем рядом. Да что ж такое, когда я уже перестану нарываться на неприятности?! Сама виновата, сама, сама...

"Двигай быстрее, повезло с сестрицей, ничего не скажешь"

" Заткни-и-и-ись"

Что-то дернуло сзади за плащ, словно он зацепился краем за расщелину, я упала, ощутив звенящую боль в пояснице и ниже. Маленькая, крепкая и очень, очень холодная рука с острыми длинными ногтями ущипнула меня за щеку...легонько...больнее...еще больнее. В нос ударил влажный земляной запах.

Внезапный топот, удар - и я покатилась, таким же валиком, как и Лукас по полу целительского зала, проехалась лицом по неровной каменистой дорожке. Села, пытаясь удержать на месте гудящую, ноющую голову на плечах, напряглась, выдавая огонь на руке.

Меня и Лукаса сбил исполинский лосиный скелет.

***

Под ногами носителя здоровенных рогов копошилась еще какая-то лесная звериная мелочевка - белые кости хорошо были видны даже без моего огня. А вот темное маленькое тельце оказалось на их фоне почти незаметным - и тем не менее, оно яростно хрипело и расшвыривало кости в разные стороны с неверятной силой, скелеты разлетались - и собирались снова. Я поползла по тропинке подальше, так и не вставая в полный рост - и врезалась в чужие ноги.

Ректор ухватил меня за плечо без особого трепета и живо поставил на ноги.

- Адепт, вы просто, вы... - зашипел сэр Лаэн мне на ухо. - Убирайтесь отсюда, кому было сказано, живо! Вы...

Беснующиеся скелеты в очередной раз разлетелись, а Лукас резко двинулся к нам. Его высокий, почти писклявый отрывистый голос, словно у плохого актера, пытающегося сымитировать ребенка, вспорол ночь:

- Папа. Почитаешь. Мне. Книжку?

***

Призрачная Анна опустилась откуда-то сверху, скелеты как по команде разбежались по сторонам и застыли сказочной жутковатой стражей по сторонам. Габ и Ларс, невероятно взъерошенные, как два птенца-переростка, остановились с другой стороны дороги.

- Лук...посмотри на меня, Лук, давай, я тебе почитаю? - голос призрака вибрировал больше обычного. Существо на нее не обращало внимания, не оборачивалось к ней. После стычки с костяными зверушками кожа мёртвого ребенка повисла лохмотьями, только усилив сходство с потрепанной тряпичной куклой.

- Лукас, послушай меня, малыш, - умоляюще свистела Анна. - Лукас...

- Папа. Ты. Не. Хочешь. Мне. Читать? - скрипуче на одной ноте твердило существо, продолжая идти на ректора, который пятился назад по тропинке, задвинув меня за спину. -Почему. Не. Хочешь? Они. Тебе. Мешают? Они. Всегда. Тебе. Мешают. Пусть. Они. Уйдут. Пусть. Их. Не. Будет.

Он резко развернулся, каким-то невообразимым образом оказавшись с Ларсом и вцепляясь в его ногу. Ларс попытался стряхнуть существо, не касаясь его руками, но оно держалось невероятно цепко, когтистыми пальцами, зубами, пытаясь вскарабкаться по нему вверх, как обезьяна.

Анна птицей спикировала сверху вниз и схватила ребенка за плечи тонкими руками, похожими на прозрачные белесые ветви. Лукас отпустил Ларса и резко переключился на нее, ухватившись за прозрачную материю - и, как и тогда, в целительском зале, Анна опять растворилась, расползлась истертой тряпицей.

Ректор будто очнулся от ступора, я увидела летящую от него крепкую сеть магических плетений - заклинание краткосрочного стазиса, накрывшую Лукаса, и только тогда перевела дух. Почему я сама до этого не додумалась..? Поцарапанную когтями существа щеку защипало.

Я покосилась на ректора. Он стоял рядом с замершей фигуркой сына,тяжело дыша, словно одно из простейших заклинаний окончательно лишило его сил. Мы ждали очередного гневно-угрожающего отклика, однако, казалось, и мы, и все остальные проблемы стали сэру Лаэну бесконечно безразличны.

- Сэр..? - неуверенно сказал Ларс. В свете вышедшей из-за облака щербатой луны я увидела, что Лукас, вероятно, и его прихватил за щеку и шею - извилистые кровоточащие царапины Ларса отнюдь не красили.

Ректор вдохнул, его взгляд принял более осмысленное выражение.

- Так кто из вас побывал у меня дома?

- Я, - одновременно произнесли мы с Габом.

- Снова всего лишь пагубное любопытство, адепт Фокс?

- Скорее, солидарность, - неожиданно произнес Габ. - Ведь Ваш сын и Ваша семья были не единственным жертвами? Их было много, верно? Маги и их дети. У меня был девятилетний брат. Я хотел понять, случайно ли то, что произошло с ним.

Ректор потер виски.

- Семейство Фокс никогда не была в оппозиции, адепт. Я в курсе постигшего вас несчастья, но уверяю вас, никакого злого умысла здесь нет.

Я не видела лицо Габриэля в темноте, но почувствовала, как он словно сгорбился, сжался. Наверное, где-то в глубине души он все же надеялся, что вина за произошедшее с Сэмом лежит на неведомых всемогущих врагах, а не на двух подростках, плохо контролирующих свои силы.

- А моя семья, сэр? - я не собиралась этого говорить. Но...

- О ком вы говорите, Ласки?

- О своей матери. Леди Корнелии Менел.

Ларс повернул ко мне голову. Но, конечно, промолчал.

Ректор снова звучно втянул в себя воздух.

- Вот как... Что ж. Род Менел действительно был в списке магов, подлежащих уничтожению. К тому времени Корнелия уже закончила Академию, и более ни перед кем не отчитывалась о своих действиях и передвижениях. Мне неизвестно, что с ней стало.

- Был целый список?

- Был. Двенадцать фамилий. А меня... и моя семья попала в него. Моя жена Энна, брат Френсис, его жена Арая и Лукас. Все, кто у меня был. Все, что у меня было. Меня они оставили, в назидание другим, надо полагать.

- Но почему? И кто это делал? Зачем? - ректор мутно посмотрел на меня. - Я...я имею право знать. Ведь это моя мать.

- Академия находится под полным покровительством властей предержащих. Маги Академии не принадлежат себе полностью - их силы, их дар должны служить короне, адепты. Чаще всего эта служба была оправдана и посильна. Магия востребована всегда -поиски, допросы, целительство, артефакты, обнаружение, снятие и наложение заклятий и иллюзий, прочее, прочее... Ни одно королевство не обходится без магии, не может не поставить ее на службу. Но некоторые заказы были... особенными. И требовали особых умений и способностей, имевшихся у единиц, а также определенных моральных качеств. Академия безмолвия обнаруживала этих немногих, всячески способствовала развитию их дара и предоставляла данные о них выше. Тех, кто не соглашался сотрудничать -уничтожали. Ведь есть и другие...заказчики, которые могут предложить больше, уговорить, запугать или обнадежить. Маги, способные виртуозно убивать, оживлять, сотворять... не могут принадлежать себе. Нелли Менел была особенной, Ласки. Она училась на факультете смерти, но именно она умела обращаться с душами так ловко, как иные обращаются с материей. Этому не научишь, просто некому было учить. Это дар.

- И эти одаренные так легко дали себя уничтожить? - спросил Габ.

- Одаренные, но разобщенные, адепт. А те, кто устроили на них охоту, действовали сообща. Вот только не надо спрашивать меня, кто виновен. Я и так сказал вам то, что говорить был не должен. Я был очень сильным магом, адепты. Очень и очень сильным.

Но магический дар не существует в нас сам по себе. Он неразрывно связан, как бы сказать попроще, с состоянием самого мага. Мое состояние на нуле, ниже нуля уже более трех десятков лет. Сначала я хотел отомстить, хотел справедливости, революции, но годы шли, а я так ничего и не сделал. Даже с собой не покончил, - сэр Лаэн хмыкнул, устало и горько. - Я ничего не смог с этим поделать. Сколько вам сейчас? По семнадцать лет? Этот кошмар продолжается почти в два раза дольше, чем вы прожили под этим небом.

Лукас умер, и я думал, что ничего хуже произойти уже не сможет. Но... после похорон он ко мне вернулся. Он всегда ко мне возвращается, понимаете?! Что бы не случалось, где бы я ни оказался...

- Анна знала его? - вдруг спросил Габ.

- Анна после смерти моей жены помогала с ребёнком. Для нее это была возможность немного подработать, но она действительно была привязана к Лукасу. Девочка была хорошей студенткой, немного ветреной, правда, но способной и ответственной, к тому же ее сестра работала здесь преподавателем. У нас были... теплые отношения. Я думал, что в стенах Академии им ничего не грозит. Я так полагался на себя, был слишком самоуверен...

- А как...это произошло? - я была уверена, что сэр Лаэн не ответит, но он говорил, беспомощно глядя на застывшее под воздействием стазиса тело Лукаса.

- Лук остался с Анной, я был в столице, - ректор опустился на какое-то поваленное дерево.

- Я постоянно разъезжал где-то, был чем-то занят - встречи, дела, планы... Иногда слишком поздно понимаешь, что действительно важно, на что стоило тратить время.

После того, как горе накрывает тебя с головой, в себя приходишь с жалким ворохом обрывочных воспоминаний, каждое из которых более ценно, чем вся остальная жизнь.

Как это произошло? Есть множество смертельных заклятий, адепты. То, что наложили на моего сына, было отсроченого действия, чтобы сложнее было отследить убийцу. Если бы я проводил с Луком больше времени, я бы безусловно заметил его - и снял бы. Но они были уверены... и оказались правы.

- Почему Анна стала призраком? Это тоже какое-то проклятие? - спросил Габриэль.

- Нет, конечно. Ах, да, вы еще не проходили этого по программе. Призраки не создаются искусственно, это из разряда "невозможного", то есть еще неизученного, как, собственно, и сами призраки. Призрачная материя представляет собой особое магическое плетение с вкраплениями души - странно звучит, конечно, но если вспомнить о том, что и тело, и душа не более чем особое структурное переплетение нитей... Механизм трансформации плетений изучен слабо, слишком много факторов на него влияет - пребывание умирающего в полном сознание, осознанность и болевые ощущения в процессе умирания, мотивация, конфигурация потребностей, - ректор словно отвлекся от насущных тяжелых мыслей и начал читать пространную лекцию, но тут же встряхнулся.

- Заклинание стазиса, которое сейчас на Лукасе, краткосрочное. Его действие заканчивается, и я хочу верить, что вы все-таки отсюда уйдете.

- Вы сотрете нам память? - обреченно спросила я. - Всю целиком, да? Отчислите? Отдадите под стражу?

"Вот только не надо подавать ему идеи"

- И леди Адриана... вы нашли ее? Что с ней?

- С ней все нормально, - резко произнес сэр Лаэн. - Вы никого не убили, адепт. Я решу этот вопрос...и остальные вопросы тоже. Не паникуйте, а что касается памяти и прочего, у меня есть и другие способы убедить вас молчать. Но все это подождет до утра. Не пытайтесь сбежать, если что. Не выйдет.

- А... Вы?

- Что - я?

- Вы так и останетесь жить... вот с этим? - я кивнула на Лукаса.

- Он... - пробормотал ректор. - Он на самом деле не так уж и опасен, хотя, конечно... И я ничего не могу с этим поделать. Я все перепробовал, абсолютно все. Сотни раз уничтожал его тело всеми имеющимися способами: сжигал, растворял, развеивал. Резусцитация, очень редкое заклятие спонтанного воскрешение, накладывающееся на тело, воспроизодит физический облик почти со стопроцентной точностью, даже некоторые привычки, схемы поведения... но это на самом деле не его тело, это полнейшая материальная копия. Магов, знающих механизм резусцитации и, соответственно, его снятия, в Академии нет. Да что там в Академии, это заклятие запрещено законом уже пару столетий как. Отыскались же где-то умельцы...

- А заклятие долгосрочного стазиса? - я вспомнила о брате Габриэля.

- Пробовал, конечно. Через месяц снимается само.

- А...

- Небо, адепт Ласки, неужели вы думаете, что можете сейчас придумать то, что я не придумал за три десятка лет?

Я посмотрела на Лукаса. Что-то странное, однозначно, что-то странное и такое знакомое было в этих сложных, запутанных орнаментах магических кружев.

"Тебе не кажется, что заклятие резусцитации накладывали несколько магов одновременно?"

"Почему ты так думаешь?"

"А ты присмотрись внимательнее"

"Здесь присутствует магия всех четырёх стихий!"

"Именно"

Мне стало холодно. Огонь на ладони погас, небо начало светлеть, необходимости в нем не было. Я сунула заледеневшие пальцы в карманы и нащупала маленький мягкий комочек. Помяла его по привычке.

Это же сфера "пятой стихии". Сфера, состоящая из магических плетений всех четырёх стихий.

Как Лукас.

***

Я повернулась к молчаливо стоящим парням и жестом подозвала их к себе.

- Магическое плетение, которое представляет собой Лукас, состоит из нитей всех четырёх стихий, - скороговоркой проговорила я. - Если мы оттянем нить каждой стихии на себя, а потом...

Парни выслушали меня, не перебивая.

- Кто будет отвечать за воздух? - только и спросил Габриэль.

- Я, - ответила я.

- Но...

- Подарок от мамочки, - хмыкнула я. - Прощальный.

- Или от папочки? - его бледное лицо было, как обычно, непроницаемо.

- Папочка подарил мне многое, но не магию.

- Ты уверен?

- Абсолютно, Габ.

За воздух обещал ответить Джеймс, но говорить о нем сейчас было совершенно неуместно.

- Сэр, - я подошла и чуть прикоснулась к плечу ректора ладонью. - Позвольте нам... попробовать кое-что. Пожалуйста.

Сэр Лаэн поднял на меня пустые темные глаза.

- Зачем? Бесполезно, адепт. Это все совершенно, абсолютно бесполезно.

- Прошу вас...ради моей матери. Ради Анны и...леди Адаи. Дайте нам попытаться. Но нам нужна ваша помощь.

- Какая помощь? - казалось, он плохо понимает мои слова, и на миг я действительно подумала, что ничего не получится.

- Отвлеките его. Лукаса. Нам будет нужно немного времени после снятия стазиса, чтобы собраться.

- Как?

А и в самом деле, как?

- Почитайте ему, - вдруг предложил Ларс.

Ректор посмотрел на нас, как на сумасшедших.

- Что сделать...?

- Почитайте ему, - терпеливо повторил Ларс. - Он же вас просил. Сказку там какую-нибудь.

- Вы же ничего не теряете, - вмешалась я. - Дайте нам попробовать. Если вы, конечно, действительно хотите, чтобы это закончилось.

Последнее я сказала просто так, но, заметив что-то в лице ректора, замолчала.

- Я понимаю, - тихо произнес Габ. - Мой брат шесть лет лежит в семейном склепе под заклинанием долгосрочного стазиса, это невыносимо - надеется, терять эту надежду с каждым годом и жить с этой виной. Невыносимо, сэр. Но мой брат еще дышит. А Лукас... это уже не он.

Ректор закрыл лицо руками.

- Сколько времени вам нужно, - безучастно спросил он.

- Минут...десять, - решила я.

- Анна! - крикнул Габ. Я не думала, что призрак появится - ее последнее исчезновение было слишком...фатальным. Но призрак возник, как ни в чем не бывало, глядя на нас мрачным недовольным взглядом. На мгновение она зависла над Габриэлем, а потом исчезла.

Видимо, они тоже могли общаться ментально.

- Когда снимать? - глухо спросил ректор. Небо золотилось подступающим рассветом. Лукас, с серой заштопанной кожей, висящей лохмотьями на желтоватых костях, выглядел слишком контрастно по сравнению с мирным весенним лесом, пробуждающимися птицами, розоватыми бликами на голых ветвях. Когда успели уползти звериные скелеты, я не заметила.

"Ты точно справишься?"

"С тобой вместе? Конечно. В теплой, почти семейной обстановке..."

"Тебя точно не за вредность в чужое тело замуровали?"

"Упаси тебя небо, я был хорошим ребенком"

Мы с Ларсом и Габом переглянулись.

- Ну, - сказал Габ. - Давайте.

Заклинание стазиса спало мгновенно.

***

Лукас повернулся к ректору, моментально определив верное направление.

- Лук! - хрипло сказал сэр Лаэн. Откашлялся и повторил громче. - Иди сюда...сынок. Я тебе...почитаю. Ты же хотел, чтобы я тебе почитал. Иди ко мне.

Существо, нелепая отвратительная иллюзия, клубок магических нитей, останавливается. Потрепанная книга так и зажата в руке, ветер шелестит гармошкой страниц. Между ним и ректором всего несколько шагов, и мужчина делает шаг вперед, опускается на одно колено, протягивает руку. Со спины Лукас выглядит почти обычным ребенком. Если не приглядываться, не принюхиваться к запаху влажной жирной земли... Он стоит, чуть покачиваясь с ноги на ногу.

И тогда ректор тихонечко запевает до боли памятный мотив:

Баиньки, баиньки,

Прискакали заиньки,

Сели к Луку на кровать,

Стали зайки лопотать....

Лукас стоял пару мгновений - или четверть вечности - а затем шагнул отцу навстречу и протянул книгу.

Я смотрела на них, затаив дыхание, забыв о первоначальном плане. Ректор взял протянутый фолиант, почти ласково привлекая к себе жуткое существо, словно не видя всего этого - просвечивающих костей, свисающей мертвой кожи. Сэр Лаэн перелистывал размокшие выцветшие страницы книги, что-то то ли напевая, то ли нашептывая Лукасу на ухо, слезы катились по его лицу, а мертвый мальчик сидел у него на колене, слушая сказку или песню, или просто стук отцовского сердца.

***

"Эй, соберись давай. Соберись, кому говорю!"

Голос Джеймса внутри вывел меня из состояния полусна. Я встряхнулась, сосредоточилась, призывая силу. Огонь разгорался внутри неохотно. Я слишком устала, почти валилась с ног. Ночь казалась совершенно бесконечной. И мне...не хотелось прерывать эту картину, почти настолько же ужасную, как и трогательную.

Внезапно Лукас потянулся к лицу ректора, словно пытаясь поцеловать...и в первый момент я так и подумала, что это поцелуй. Но ректор тут же резко отшатнулся и вскочил, кровь из прокушенной сонной артерии выстрелила фонтаном, меня замутило.

"Давай, давай, к демонам сантименты, не время для обмороков, тяни!"

И я потянула, призвала из плетения огненные нити, вытаскивая их, оттягивая на себя. И в то же мгновения ощутила мощное постороннее - и одновременно, идущее изнутри -воздействие. Магия воздуха Джеймса, унаследованная от сэра Энтони Фокса, текла сквозь меня, более легкая, прохладная, словно бы шелковистая на ощупь.

Кровь ректора стекала по подбродку существа, оно застыло, затряслось, забилось на месте. Мы втроем - точнее, вчетвером, если считать Джеймса - оттягивали нити, каждый свою, распутывая, переплетая заново магический клубок. Мертвое тельце словно подернулось дымкой, стало почти прозрачным. Заклятие сопротивлялось, некоторые из нитей лопались с каким-то противным хрустом, словно насекомые под подошвой, мигом возвращая себе первоначальную структуру, но мы тянули, тянули, тянули...

Тварь исчезала, я уже видела только слабый человекообразный контур, слегка подернутый розоватой пеленой. Но нельзя было дать исчезнуть ему окончательно, тогда через месяц это все повторится, а силы были уже на исходе.

"Держись ”

"Держусь"

Тут я увидела Анну, которая, словно гигантский призрачный жук-скарабей катила перед собой огромный шар. Шар "пятой стихии".

- Отпускаем на счет "три", - искаженный неимоверным усилием голос Габриэля был почти неузнаваем. - Один, два...

Нити, натянутые до предела, полетели назад, словно стрелы. Контур тела Лукаса стал на миг четким и ясным, почти...живым, но эта четкость тут же пошла волнами, словно гладь озера под воздействием штормового ветра. Сфера "пятой стихии" притягивала, впитывала свое подобие, переваривала, пережевывала, подстраивала под себя. Я снова нащупала крошечный шарик в кармане, вытащила его и швырнула в общее месиво.

То и дело из серой массы сферы показывалось то подобие руки, то ноги, то голова, гигантский шар катался по кругу, словно в невидимых руках великана, играющего с податливой глиной. Я опустилась прямо на влажную землю и не увидела - скорее, почувствовала, как Габриэль и Ларс присели рядом. Анна нависла над ректором - кровь остановилась, и он, бледный, сам точно призрак, не отрываясь, смотрел на происходящее.

Все закончилось довольно быстро. Шар снова приобрел ровное совершенство формы, однородность, матовую гладкость, и застыл посреди лесной дороги. Возможность отщипнуть от него кусочек вызывала где-то внутри рвотные позывы.

Все закончилось... наверное.

- Почему... почему я не додумался до этого? - вдруг спросил ректор.

- Потому что вы были один, - ответила я. - Даже самый сильный маг может не справиться, если он один.

Сэр Франц Лаэн посмотрел на меня, на парней - и вдруг улыбнулся, измученно, слабо, одним уголком губ:

- А я ведь прекрасно помню и Энтони, и Корнелию. Такие молодые, влюбленные и талантливые. Корнелия гордилась бы вами, Джеймс. И, вероятно, хотя их дороги с Энтони разошлись, была бы рада, что вы подружились с его сыном.

Я только пожала плечами. Сил думать еще и об этом у меня сейчас явно не было.

***

Мы-таки вернулись в свои комнаты, даже умудрившись ни с кем не столкнуться по дороге. Я нагло пролезла в ванную комнату вперед Ларса и мрачно обозрела собственное лицо. Лицо выглядело...отвратительно. Кроваво-синий распухший укус на щеке, мелкие царапины и ссадины, тени под глазами - сама не лучше зомби. Волосы и впрямь порыжели, но это было уже совершенно неважно. После умывания я рухнула в постель и собралась отключиться на сутки, не меньше, как в дверь раздался нерешительный стук. Пришлось сползать с кровати - кто бы это ни был, зомби, маги-заговорщики, королевский палач - почему вы просто не можете оставить меня в покое?!

Но за дверью оказался всего лишь местный целитель - мистер Слат Лабон. Смущенно кивнув, он протиснулся в комнату, таща за собой увесистый мешок с какими-то снадобьями и мазями. Следущие полчаса, не меньше, он колдовал над нашими с Ларсом покусанными и исцарапанными физиономиями и прочими частями тела, приводя их в негневящий небо вид. Уже уходя, очевидно, к Габриэлю и его поджаренной руке, он вдруг беззвучно ойкнул и протянул мне свернутый свитком лист бумаги.

Послание было от ректора. Мы с Ларсом склонились над ним, стукнулись головами и одновременно засмеялись, а потом Ларс порывисто обнял меня, и я вжалась лбом в его теплое плечо.

Печать безмолвия ректор обратно на нас так и не наложил, но говорить не хотелось. Послание мы прочитали каждый про себя. Ректор витеевато благодарил за содействие и настойчиво (то есть, без вариантов отказа) предлагал взять "небольшой" (дней на десять) отпуск, проведать родных, "пока все не утрясется". Что именно "всё" должно было утрястись и каким образом - не сообщалось. Два экипажа - для нас, а также для адепта Фокса - будут ждать пассажиров через полчаса у ворот Академии.

Нас отправляли подальше. Навсегда или действительно на десять дней?

- А если нас просто прибьют по дороге, как лишних свидетелей? - мрачно спросила я Ларса. - Что думаешь?

- Думать мне как-то затруднительно, - сказал Ларс, зевая. - Каникулы, так каникулы. Только я на руке себе напишу "В случае смерти прошу не резусцитировать". А так, мне как-то уже без разницы, честное слово.

Мы не стали собирать вещи, а просто спустились вниз. Другие адепты шли на тренировку, и я вдруг с искренним изумлением поняла, что... не хочу уезжать. Что если по дороге нас действительно не убьют, не арестуют, не подвергнут изменению памяти - я буду дни считать до окончания этих десяти дней. В конце концов, у меня еще остались вопросы, а где я смогу получить на них ответы, если не здесь?

Появившаяся Анна обхватила Габриэля гибкими прядями за плечи, показала мне язык и растворилась в воздухе.

Ректор тоже возник словно бы изниоткуда - в отличии от нас он выглядел свежо и бодро, и ничто не выдавало в нем эту тяжелую бессонную сумасшедшую ночь.

- Это и правда каникулы, или вы нас просто убить хотите без лишнего шума? - ляпнула я, а Ларс ткнул меня локтем в бок, и даже Джеймс что-то этакое простонал в голове.

- Вас не убьют, - очень серьезно сказал ректор. - Академические экипажи приедут за вами через десять дней, максимум - две недели. Мне будет жаль потерять таких одаренных адептов, да и сэр Элфонт мне не простит, если вас, Ласки, не будет на курсе. Но печати неразглашения всего произошедшего наложить на вас я обязан.

- Эм, сэр, - робко сказала я. - Леди Сейкен...при поступлении... наложила на меня одну такую... это на личную тему, ничего важного, правда. Вы не могли бы ее снять?

- Да, конечно, - рассеянно ответил ректор. - Конечно...

Мы стояли у ворот, и вдруг я поняла, что мы с Габриэлем сейчас разъедемся. На десять дней или на две недели, или... а если навсегда? Даже не знаю, где он живет... Я повернулась к нему, и вдруг почувствовала, как земля закружилась подо мной, почти так же, как тогда, в лаборатории леди Адрианы. Словно сквозь толщу воды, я почувствовала, как чьи-то руки подхватывают меня, прижимают к себе. Габриэль... мне нужно спросить его, сказать ему, ведь той печати больше нет, мне обязательно нужно... Не отпускай меня, только не сейчас, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Пожалуйста.

Глава 52. Финальная.

Я прихожу в себя в совершенно незнакомом месте.

Комната - просторная и светлая. Пастельные тона, розовые и сиреневые, несколько ваз с цветами, большое зеркало в овальной раме, приоткрытое окно с воздушными занавесками. Из общей атмосферы немного выбивается чёрный камин с ажурной металлической резьбой по периметру, в котором слабо потрескивает огонёк. Уютно. Комната принцессы, комната мечты небогатой девочки с хутора. Я лежу в кровати, на белоснежных пустынях, но да, в одежде, не хватало только шелковой кружевной сорочки. Моя академическая форма как нельзя более некстати - и это отрезвляет. Стук в дверь - тихий, осторожный, но настойчивый.

- Ээ... Да? - мой голос немного хриплый, но он есть - и это все еще необычно.

Непривычно.

Однако, какие деликатные... хозяева. Стучат перед входом в собственную комнату.

Я торопливо спрыгиваю с кровати и встаю около окна с максимально независимым видом.

Дверь открывается, и я вижу мужчину - молодого, нет, скорее, моложавого, средних лет, с золотистыми густыми волосами и приятным, гладковыбритым лицом, высокого, статного, одетого дорого и просто. Даже если бы я не видела его изображения в портретной галерее Академии, все равно бы узнала - и Габ, и Эла очень на него похожи, только волосы светлее на порядок... Это что же, Габриэль привёз меня к себе домой?! Сволочь разноглазая...

"Можно подумать, не об этом ты сама его просила. Нет, девчонок мне не понять. А вот и папаша нарисовался, как мило"

Я не могла прочитать ни чувства, ни мысли Джеймса, просто во все глаза смотрела на сэра Энтони Фокса. Сравнивала. Нет, не Габриэля и его. Я сравнивала своего отца -лысоватого, приземистого, вечно взмыленного и красного - с этим привлекательным, импозантным аристократом, магом, пытаясь найти хоть какие-то опровержения собственной теории о том, что и я, и мой отец были нисколько не нужны моей матери, что мы являлись лишь прикрытием, то есть, отец был прикрытием, а я - укрытием. Я хотела найти возможность поверить, что все было иначе, и Корнелия действительно могла полюбить мясника Джона Ласки, доброго, отзывчивого, самоотверженного, хранившего ей верность все эти годы, заботившегося обо мне за двоих. Хотела, но... не находила.

"Не суди, не зная"

Я склонила голову, приложила руки ко рту в традиционном жесте приветствия - и тут же вспомнила о том, что сейчас я не в Академии.

- Кто ты? - сэр Энтони смотрит с любопытством. Голос у него низкий, бархатистый, приятный. Некоторое время он рассматривает меня.

- Джей Ласки, сэр. Я учусь...на одном факультете и курсе с Габриэлем в Академии.

- Маг огня?

- Да, сэр, - я немного тушуюсь, но все же спрашиваю. - Простите, но как я здесь очутился?

- Габриэль тебя и принёс. Но особо ничего не объяснил.

Да уж, могу представить эту душераздирающую сцену - Габриэль неожиданно появляется в дверях с почти бездыханной мной (то есть, для всех - парнишкой Джейми) на руках. Пожалуй, зря я недавно предположила, что Г абу будет тяжеловато меня таскать. Отчего-то хочется извиниться перед его отцом: хрупкие родительские нервы могут и не вынести такого зрелища. Но, кажется, сэру Энтони действительно безразлично то, что Г аб внезапно оказался на внеплановых каникулах, да еще и ⁶таскает на руках однокурсников. А вот на меня, именно на меня, он смотрит с нескрываемым интересом. И это раздражает невероятно. Внезапно я понимаю, чего мне на самом деле хочется в данный момент: стереть с его лица эту снисходительно-заинтересованное выражение.

- На тебе лежит заклятие изменения внешности.

- Знаю, - нарочито небрежно пожимаю плечами. - Но та...те, кто мне об этом говорили, не смогли его снять, хотя это были сильные маги. Думаю, очень сильные. Мне сказали, что снять его может лишь тот человек, кто его наложил, а этот человек... не может.

- Просто нужно знать некоторые нюансы. Мне кажутся знакомыми эти плетения, - отец Габриэля протягивает ко мне руки и вдруг улыбается. - Можно посмотреть ближе?

Его улыбка так похожа на улыбку его сына. И разбивает вдребезги тот образ холодного, равнодушного и жестокого мужчины, который сложился у меня по скупым замечаниям Габриэля. Мужчины, который бросил мою мать с годовалым ребенком ради другой, мага, сотрудничевшего, пусть даже и давно, с такими...как леди Сейкен. Я просто киваю.

"Джейма, шли его к демонам, - яростно возмущается Джеймс внутри меня. - Не будь такой... глупой бабой! Он предал...маму. Он предал меня. Не верь ему! Не позволяй!"

"Речь идет о снятии заклятия. Не более. Я...я хочу его снять, Джейси. Хочу признаться во всем Габриэлю "

"Да почему он?!"

"А кто, если не он?!"

Джеймс замолкает, обиженный, словно он и в самом деле - брошенный ребенок. Но я больше не хочу спешить с обвинениями, пока не разберусь во всем.

***

Сэр Энтони запускает руку мне в волосы, закрывает глаза.

«Говорить, не исторгая ни звука, слышать в глухоте, видеть с закрытыми глазами», -вспоминается мне глуховатый голос профессора Джордаса.

- Кто накладывал заклятие? - улыбка пропадает мгновенно, и сэр Энтони резко поворачивается ко мне. - Кто?!

- А то вы не поняли, - я устало складываю руки на коленях. Моя это тайна? Или не моя?

Если бы женщина, давшая мне жизнь, хотела бы, чтобы я молчала... леди Адриана уже знает. Ректор. Габриэль знает. Какой смысл скрывать теперь.

- Этого не может быть...

- Корнелия Менел, - в конце концов, мне уже действительно наплевать. - Моя мать.

- Твоя мать? - он ошеломлен. Глаза вспыхивают и темнеют. Но более ничем себя не выдает - сильный маг. Сильный человек. Медленно опускается на стул, стоящий рядом с кроватью.

- Не похож? - я по привычке говорю о себе в мужском лице. - Не бойтесь, отец у меня есть, к вам тут никаких претензий. А мать я никогда вживую не видел. Узнал случайно.

- Сколько тебе лет?

- Семнадцать. Восемнадцать исполнится через два месяца.

Да, двадцать пятого мая. Хорошо хоть, не двадцать четвертого - что-то я начала искренне ненавидеть это число.

Он замирает, видимо, считает в уме.

- Это просто не может быть. Ты ошибаешься, мальчик. Корнелия умерла двадцать один год назад!

- Как видите, нет, - я отворачиваюсь. - Мне, собственно, без разницы, верите вы мне или нет. Вы первый спросили, а я ответил. Я сам долгое время ничего не знал, думаю, мой отец тоже не знал. Ни о вас, ни о Джеймсе. Он даже понятия не имел, что моя мать была магом!

- Откуда ты знаешь о Джеймсе? - вкрадчиво спрашивает сэр Энтони. - Не было никакого Джеймса, не было!

- Мать... оставила мне .. .письмо, - я вру, потому что правда безумнее вранья. И потому, что Джеймс - сердито и глухо молчащий, словно его голос и не звучал никогда в моей голове - не дал мне разрешения на разглашение его тайны. - Подождите, как это - не было Джеймса? То есть, он погиб, но...

- Я был уверен, что она умерла. - бормочет сэр Энтони. - Она сбежала от меня после того, как потеряла ребенка, а потом я узнал о ее смерти. Мы хотели назвать его Джеймсом, это так, но он даже не родился.

"Сам ты не родился"

- Я в любом случае ничего не знаю, - пожимаю плечами я. Мне не жаль этого человека. Хотя. теперь и вовсе ничего не понятно. Я почему-то была уверена в том, что он бросил Корнелию. А если нет.. .если нет, то.

- Я не верю тебе, - тихо говорит мужчина, который может улыбаться, как Габриэль. Мужчина, который знал и, видимо, все же любил мою мать. Из-за которого, возможно, я ее так и не узнала...

- Да пожалуйста. Я и не прошу...

- Но твои слова можно проверить, - он вдруг резко обхватывает рукою меня за шею и рывком прижимает к себе. - Можно проверить...

- Что ты де.? - Габриэль замирает на пороге. Выглядим мы, наверное, более чем колоритно: я почти сижу на коленях у мистера Фокса.

- Молчи и не мешай, - сэр Энтони встает, все также легко удерживая меня, а мои ноги беспомощно болтаются в воздухе. Габриэля сносит мощной воздушной волной, придавливает к стене, а руки его отца легко порхают надо мной, почти не прикасаясь. обрывая, снимая тонкие незримые плетения заклятия. Я знаю, что боли должно быть много, я помню, как это было с леди Сейкен, но сейчас мне на удивление вполне... терпимо, хотя новая кожа кажется обожжённой, слишком чувствительной и тонкой, волосы словно разрывают изнутри череп, глаза жжет, будто в них попал песок. Кости ломит, кажется, иллюзия касалась не только лица и волос. Я кажусь себе бесформенным куском глины, расползающимся в разные стороны. Так хочется закричать, позвать Джеймса - мне кажется, эта волна может размазать и его, а он мне...дорог.

- Почему так больно, если это только иллюзия? - хриплю я. На самом деле, "боль" -неверное слово. Это так противно, словно из тела вытягивают жилы.

- Потому что иллюзия накладывается обычно на короткий срок. Но твоя.. .была наложена практически сразу после рождения, нити почти срослись с кожей, - тихо и так же хрипло шепчет сэр Энтони почти мне в ухо, его руки уже не срывают нити заклятия, а ласково гладят меня по волосам, непривычно тяжелым и длинным. - Девочка. У Корнелии родилась девочка. Посмотри на меня, демоны, ты так на нее похожа.Ну же...

Я вырываюсь из его мигом ослабевших рук, падаю на пол. И вот уже стою на четвереньках, преодолевая чудовищное головокружение. Волосы - густые, темные, медно-рыжие стекают до пола, я отбрасываю их на спину - не мой, непривычный жест. Медленно встаю на колени. Габриэль, уже освобожденный из воздушного плена, стоит у стены и смотрит на меня во все глаза. Где-то краем глаза я замечаю застывшую в проёме светловолосую стройную женскую фигуру - Маргарита Фокс, мать Габриэля и Элы Я не могу прочитать выражение на их лицах, но это все потом. Шатаясь, встаю на ноги и подхожу к зеркалу в овальной золоченой раме.

Меня словно раскрасили красками. Тогда, во сне, я не видела их так ярко, так четко. Сиреневатые радужки глаз, темно-рыжие волосы, ресницы, брови, губы - все эти краски природны, но я кажусь себе героиней маскарада. Прикасаюсь пальцами к лицу, волосам, плечам - более округлым и мягким. Узкая прямая рубашка тоже кажется подозрительно тесной. За моей спиной стоит сэр Энтони, и его взгляд трудно назвать отцовским. На секунду я вижу совсем другую картинку - девушку, похожую на мое отражение, чуть более высокую, с тонкими аристократичными чертами лица и юношу - сэра Энтони, совсем молодого, с озорным и беспечным взглядом. Он обнимает ее за плечи, стоя перед зеркалом.

- Так на нее похожа.. .неудивительно, что она скрыла тебя.

- Она скрыла, а вы раскрыли, - хмыкаю я. Голос изменился тоже, стал чуть выше, и отчего-то голос мне даже тяжелее принять, чем новое лицо. - Правда, я сама согласилась, так что... Теперь мне куда? В Академию принят Джеймс Ласки, а не.

- Не говори глупостей, - отрезает сэр Энтони. - Ты дочь Корнелии, ты... ты будешь иметь все, что захочешь. Никто не посмеет что-то тебе возразить. У тебя будет все, что нужно -деньги, учеба...

- Подождите. Не надо мне ваших денег. Но я хочу доучиться, - говорю я и понимаю, что -да. Я действительно хочу доучиться. И может быть, даже в этом безумном местечке. Глухой, немой. какой угодно. Мне нравится там. Если леди Адрианы там не будет... надеюсь, сэр Лаэн сможет теперь более внимательно проследить за всем.

- Они примут тебя. Или - любая другая Академия, какую захочешь, - просто говорит сэр Энтони. Бросает на меня еще один сожалеющий взгляд - и резко выходит из комнаты.

Как ушла леди Маргарита, я не заметила. Мы с Габриэлем остаемся одни. Он делает пару шагов вперед. Теперь мы стоим друг напротив друга.

- Девушка.

- Ну, уж прости. Что есть, то есть, - мне становится почти смешно, но глаза отчего-то наполняются слезами.

- Как .тебя зовут? На самом деле? - спрашивает Габриэль. Светлые пряди касаются плеч, зеленый глаз смотрит насмешливо и нежно, голубой - печально.

- Джейма, - я механически провожу рукой по волосам, но никак не могу осознать, что это

- мои волосы. Их слишком.. .много. - Можешь звать, как раньше, Джейми.

- И зачем был весь этот маскарад, Джей-ми?

- Заклятие сокрытия внешности, которое наложила на меня моя мать, - я пожимаю плечами. - Она была странная женщина. Все это очень.. .странно. Вся наша жизнь.

- Я не о внешности, - чуть резковато говорит Габ. - И то, что было у наших родителей, нам не изменить и судить кого-либо я не намерен. Если отцы и матери у нас разные, а они все же разные?

Я киваю.

- Но, если я правильно понял, твоя мать изменила лишь внешность, но девочкой-то ты и раньше была?

- Была, - я чувствую какое-то онемение внутри и это прекрасно. Никаких чувств, никаких переживаний - если бы так было всегда!

- Так к каким демонам ты устроила этот маскарад?

Я задумываюсь.

- Как-то так вышло. Вы с Элой сразу приняли меня за парня, а я подумала...в общем...

- А Ларс знал? - с какой-то непонятной интонацией произносит Габ и сам же себе отвечает. - Конечно же, знал, вы же с детства знакомы... Демоны, Джейми, я тебя почти ненавижу!

- Логично, - киваю я. - Габ, ну как ты не понимаешь, где был ты и где был...была я, и...

Разноцветные глаза Габриэля загораются каким-то совершенно демоническим светом, мне становится почти жутко.

- Где я был, говоришь? Да я был в полном а... - он обрывает сам себе, и в этот же момент из стоящих повсюду ваз вылетает вода, сливается-сминается в одну водную сферу и снова, как тогда, прилетает мне в лицо, правда, за секунду до этого шар распадается на капли и не бьёт, скорее, брызжет ледяными острыми каплями. Я могла бы запросто отвести их от себя, но не делаю даже попытки.

- Прости, - Габ мгновение смотрит на меня, мокрую, потерянную, совершенно на себя не похожую, резко отворачивается и делает шаг к двери.

Я уже было открываю рот, чтобы остановить его - и ничего не говорю. В конце концов, все вышло так, как я и представляла: Габриэль узнал, что я девушка, и все закончилось.

Он разочарован. Ничего у нас не будет, и быть никогда не могло. Даже в этом облике, изумительном, невозможно, нереально красивым, между нами целая пропасть.

Габриэль запирает дверь изнутри.

- Заходят все, кому не лень, - почти прежним набережным тоном поясняет он.

Капли с моей кожи и волос слетают с лёгким холодком, я не слежу, куда Габ посылает их.

- Я была неправа, - жалко говорю я.

- Смешно вам с Ларсом было на меня смотреть? - в голосе Габриэля, стоящего у двери, нет ни обиды, ни злости, ни насмешки. Просто вопрос.

Я могу сказать про клятву, могу рассказать про то, как Ларс не раз предлагал все рассказать, но мне хочется только разреветься.

- Нет? Ну и зря, - совершенно спокойно продолжает Габ. - Я такой идиот. А ты прекрасна в любом обличии. Но если ты все оцениваешь только внешностью - может, теперь я тебе не гожусь? Не соответствую?

- Балда, - говорю я, пытаясь проморгаться влажными ресницами.

Он подходит ко мне все ближе, а пламя в камине разгорается все ярче.

***

Утыкаясь мокрыми щеками в его плечи, целуя и проводя руками по спине, замирая от ощущения полёта, я вдруг понимаю, что вместе с раскрытием внешности во мне изменилось что-то еще. Словно некое послание от Корнелии, которое хранилось запечатанным, зашифрованным, вдруг стало абсолютно ясным. Кажется, я теперь знаю, как помочь Габриэлю.

Эпилог

Несколько дней спустя мы вчетвером собрались на хуторе - почти так же, как полтора года назад. Габриэль под предлогом "должен проводить и проверить", Гриэла - Эле даже предлог был не нужен.

Я захожу в склеп за Габриэлем. Меня трясет от волнения. Я не хочу в этом участвовать, я не хочу, чтобы в этом участвовал Габриэль, мне безумно страшно. Но я сама предложила, должна была предложить. Ларс идёт следом, на меня он почти не смотрит, и это тоже... тревожит. Он избегал меня все эти дни, и я не понимала, почему, мне так хотелось спросить его, что он думает обо всем этом, поговорить по душам, как раньше, но...

Вот Эла - с Элой куда проще. Ни весть о том, что мелкий стал мелкОй, ни изменения в моем внешнем виде не вызвали у нее какой-либо бурной реакции. Точнее, более бурной, чем обычно.

- Отец безостановочно курит, хотя уже лет десять как бросил. Мать ходит смурнее тучи, мой братец все же не любитель мальчиков, а жаль - было так забавно стебать его на этот счет. Джейми, шикарно выглядишь, - вот и все ее краткое резюме по прошедшим дням.

...Освоенное в Академии магическое зрение позволяет мне увидеть тонкие серые плетения магии смерти и белесые паутинки статической магии. Тело Самюэля находится под заклинанием стазиса, а это значит, оно не подвергается разложению, это время, остановленное за миг до полной остановки сердца, за миг до последнего вдоха. Я не увижу ничего страшного. Вот только мы с Габриэлем собираемся снять заклинание, и после этого у нас будет только миг, чтобы призвать душу, покинувшую тело. Ларс бледен и, хотя это не первое мертвое тело, которое мы увидим, хотя это тело физически еще не совсем мертво, нам страшно, как малышам после жуткой сказки на ночь. А главное - мы ощущаем на себе слишком тяжелый груз ответственности. Мы никогда не пробовали это на человеке. Мы слишком слабые. Мы просто... дети.

Я прекрасно знаю, что произойдет, если мы с Габриэлем ошибемся. Если душа не вернется в умирающее тело, когда спадет стазис, когда порвутся заклинающие, сдерживающие нити. Тлен, разложение, моментальный откат.

В этот момент моих сумбурных мыслей Габриэль откидывает крышку большого гроба из черного дерева. Он такой объемный, что при желании мы могли бы поместиться в нем втроем.

«Может быть, иногда надо доверять своим предчувствиям», - говорит Джеймс. Я чувствую, как он волнуется, как тревожится, как никогда раньше, и не могу понять причину. Ему не должно быть никакого дела до Самюэля, хотя. Это же тоже его брат. Как все запутанно.

Я вдыхаю, выдыхаю, как меня учили. Как-то я и не заметила, как Академия с ее постоянным контролем, дыхательными практиками, молчанием стала неотъемлемой частью моих мыслей, моего сознания. Заглядываю, наконец-то вовнутрь.

Ничего особенного там нет. Юноша, лежащий на спине с закрытыми глазами, кажется спящим. Золотисто-русые, более темные, чем у Габа волосы, но почти такие же длинные, разметались, руки лежат вдоль тела. Узкие изящные пальцы с неожиданно длинными ногтями. Сложно сказать, похож ли он на Габриэля. Приглядевшись, я замечаю слой пыли на его коже. Я знаю, что ему не больно, не грустно, не страшно, что он ничего не слышит, и все равно, хочется к нему прикоснуться, поправить волосы, застегнуть пуговицу на рубашке, как маленькому брошенному мальчику. Приходят ли сюда вообще его родители? Он выглядит ненамного младше нас, судя по всему, даже чуть выше меня, хотя стазис наложили, когда ему было только девять лет. Впрочем, Габ говорил, что при стазисе как-то возможен рост тела. Интересная особенность.

Лицо Габриэля бесстрастно и сосредоточено. Он не смотрит на брата, только на нити. Их очень много, некоторые спутались, другие беспомощно провисли.

Повинуясь его молчаливому приказу, нити начинают расползаться, распутываться, вылезать из застывшей замершей плоти, словно извивающиеся змеи. В какой-то момент мы с Ларсом присоединяемся, он держит свои, серые нити стазиса, поддерживающие жизнь в органах и тканях, чтобы они, эти нити, не выскочили слишком рано, а я держу свои, темные, не допускающие разложения. Со стороны кажется, будто они одни и те же, но это не так. Перепутанные нити вылезают все разом и наша задача - сойтись в одном миге, когда я выдерну «свое» плетение, Ларс удержит «свое», а Габриэль...

Я чувствовала его лучше, чем Ларса. То ли потому, что наша магия была одного рода, то ли потому, что хотела его ощущать. И я почувствовала необходимый миг, дернула за невидимые магические путы, так, как подсказывало новоприобретенное знание, так, как умела только Корнелия - а теперь, благодаряее воспоминаниям, и я. Втайне не веря, не ожидая ничего особенного. Но вдруг что-то произошло.

Это не телесная боль, с моим телом ничего не происходит, но какая-то удушливая, плотная, как ткань, паника охватывает меня. Казалось, меня разрывает изнутри на части, органы взрываются мыльными пузырями, выплескивая содержимое внутрь, и я переполняюсь, переполняюсь, пока этому «нечто» не становится тесно. И вот огонь вспыхнул, охватил меня целиком, я увидела стекленеющими глазами, как заметался Ларс, видела секундное отчаяние на лице Габриэля, который не мог завершить ритуал, который должен был выбирать - и Габриэль выбрал.

Он бросился ко мне, обхватил руками - и держал, тушил, охлаждал, защищал. Долго, долго, пока не боль не начала тлеть, пока я, задыхающаяся, не оглядела разорванные рукава платья, расцарапанные чуть ли не до мяса ладони. Я поднимаюсь, отталкивая протянутую для помощи руку. Мы подходим к гробу и, одновременно задержав дыхание, заглядываем внутрь.

Никакого разложившегося тела. Сэмюэль Фокс, кажется, выглядит точно так же, как и до ритуала. Но все же что-то изменилось: дыхание - более неровное, запах - просто другой... Лицо юноши в гробу тихонько кривится, ослабевшие от неподвижности мускулы дергаются, конвульсивно, странно. Пшеничные ресницы, отяжелевшие, подрагивают, словно непосильный для век груз и наконец тяжело поднимаются, открывая мутные осоловелые радужки. Юноша оглядывает нас троих по очереди, и я не уверена, что он действительно видит, слишком размытый этот взгляд. Наконец, взгляд фокусируется на мне. Не на Габриэле. Не на Ларсе. На мне. Бледные тонкие губы чуть дрожат, приподнимаясь в. улыбке?

Рука, изящная, худая приподнимается и манит меня к себе. Да почему меня?! Мне страшно, так страшно, словно в любой момент это красивое лицо может исказиться омерзительной жуткой гримасой монстра, длинные ногти почернеют и заострятся, а изо рта потечёт слюна и кровавая пена. Я наклоняюсь к юноше, все ниже и ниже, ощущая сладковатый запах бальзамов, защищавших его тело от воздействия воздуха.

- Привет... сестренка. Я так рад тебя увидеть, - почти неслышно шепчет мне наухо брат Габриэля, со знакомой, безумно знакомой интонацией, а потом силы и сознание вновь покидают его.

Конец первой части.

Маленький бонус

/Соответствует главам 22 - 24 - вылазка Джеймы и Габриэля в Торон. Для сюжета не принципиален :) /

Мы договорились встретиться с ребятами, как обычно. Разговорный час начинается сразу после пары, Джеймс убегает, легкий и воздушный, как олененек, а я глупо и слишком долго смотрю ему вслед и не сразу слышу, как сэр Алахетин зовет меня по какому-то ерундовому поводу.

Глупое чувство, от которого нужно избавиться. Нужно, но не хочется. Оно удивительно скрашивает жизнь.

Джей и Ларс стоят на нашем привычном уже месте, как всегда, слишком близко друг к другу, и как всегда, я злюсь на себя за то, что замечаю это, и, как всегда, стараюсь сделать вид, что не заметил.

- Привет. Чем завтра займемся? - максимально небрежный тон, Джей оборачивается, и его удивительные светлые прозрачные глаза слегка темнеют. - Предлагаю организовать зверское убийство. Сэр Алахетин уделяет мне слишком много внимания. Он отнял не менее пяти минут блаженного говорения, скотина ученая!

- Организовывайте, - кивает Джей, запахиваясь в плащ. Видимо, стараясь как-то компенсировать свою невысокую тонкую фигуру, совсем не мужественную, он постоянно кутается в кучу одежды. А может, мерзнет? - Если что, я в деле, но только не завтра.

- У тебя какие-то планы? - почему-то мне это не нравится, но вида я, конечно, не подаю. Умение скрывать любые чувства я освоил в совершенстве за годы скитаний по разным школам и родственникам.

- У Джеймса свидание в городе, - говорит Ларсен, слишком ехидно, чтобы я поверил в его слова и начал беспокоиться. - И он предлагает нам подставиться под отчисление, дабы прикрыть его блудливый побег к очередной красотке.

^{- Да н}у?

- Ты не смотри, что он мелкий и бледный, как моль.

Ничего он не понимает. Не бледный, а весь золотисто-прозрачный. Словно дождь, через который светит солнце.

- Наша Крида, когда он ее на бал вел, розой цвела и пахла от радости, да и Арта - со мной танцует, а сама все Джеймс да Джеймс, - все же сарказма в голосе Ларса чуть больше, чем следует. И я вдруг снова вспоминаю увиденную сцену - Ларсен, целующий Джеймса куда-то в щеку и в висок на лестнице, и снова внутри поднимается что-то, чего быть не должно.

Совершенно не должно. Можно подумать, я сам не вытворял всякие глупости в прошлом году, экспериментируя с различными горячительными напитками...

Впрочем, целовать парня, пусть даже и в щеки, мне бы в голову точно не пришло.

Парня. Того же Ларса - ну уж нет. Столько мне явно не выпить... А Джеймса? Джейми.

- Ларс, не болтай чушь, - говорит между тем объект моих безрадостных мыслей. - Мне нужно пробраться в задний короб экипажа, который поедет за продуктами в город. А потом вылезти. Ваша задач отвлечь кучера. Можете хоть целоваться, лишь бы он не смотрел назад.

...а может, он просто мысли мои читает?

- Один - один, - хмыкает Ларс. - Ладно. Целоваться - это, пожалуй, чересчур, но что-нибудь придумаем. Может, Г аб привлечет свою новую подружку?

- М? - я не сразу понимаю, о чем вообще он спрашивает. - Какую еще подружку?

- Анну. Прозрачную и бесплотную, зато крайне удобную тем, что ей не надо дарить подарки.

- Да ладно, она довольно милая девушка, - милая и весьма полезная во многих отношениях, если умело их с ней выстраивать. - Немножко странная, помешанная на парнях и не особо разговорчивая, но кто знает, что будет с нами за чертой. Только вряд ли она поможет Джеймсу. Она вроде не сильно тебя жалует, уж извини. Каждый раз, когда я иду к вам в комнату, верещит и волосищами своими размахивает.

Даже Анна видет, насколько Джей отличается от остальных, вот и ревнует к нему, как к девушке.

- Переживу, - Джейми улыбается, так заразительно, что я склонен согласиться с Ларсом насчет поклонниц. - Должна же хоть одна девушка меня не любить. Давайте обсудим завтрашний план.

- Не хочу показаться бестактным, но это точно стоит возможности быть отчисленным? -спрашиваю больше для проформы. На самом деле, вылазка в город - очень своевременная идея. И зря Джей думает, что я отпущу его одного.

- Точно, - вздыхает он. - Ты даже представить себе не можешь.

***

Как и договоривались, Анна принесла ответную весточку от Элы рано утром.

Безмятежная радость призрачной девушки от возможности просто оказать мне услугу неожиданно тронула, и я легонько похлопал призрака по плечу - не то что бы она могла это почувствовать, но иногда, я знал точно, ее радовали подобные "человеческие" знаки внимания. Странная физиология - если можно так выразиться - призраков такова, что физическое воздействие на материальный мир им неприятно, сродни болезненному. Но вот воздействие людей ими не ощущается вовсе.

Эла предлагала встретиться на нашем обычном месте - целых полтора лета мы прожили в Тороне у какой-то семиюродной тетушки матери. Тогда нам нравилось сидеть в кафе у фонтана на площади, рассматривать людей и чувствовать себя взрослыми.

План выезда, предложенный Джеймсом, был простой и, видимо в результате этого, сработал на "ура". Ларсен довольно ловко притормозил экипаж, а я снова подумал, что он с какой-то целью скрывает свою настоящую силу. Земля - самая неподатливая из стихий -слушалась его в совершенстве. Если его родители ему родные и они не маги, значит, кто-то в роду должен был быть очень сильным магом - способным, но не раскрывшимся. Или не желающим афишировать свои возможности. Впрочем, это не мое дело.

Я не предупредил Джеймса о том, что еду с ним, и это абсурдным образом вызывало абсурдную улыбку. Предвкушение его реакции...

Поднимаю крышку багажного ящика. Легкий и быстрый, Джейми мигом заскакивает, не нуждаясь в моей помощи, я, будучи выше, подобным изяществом похвастаться не могу -но хотя бы не уступаюв скорости. Джейми смотрит на меня, сердито сверкая глазами, даже пробует пнуть, а я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Наши руки и ноги сталкиваются, так и не успокоившийся Джей щипает меня за шею, и это прикосновение неожиданно отдается совершенно неуместным острыми волнением внутри. Ну уж нет. Я перехватываю его руку, слишком маленькую и тонкую, чтобы переключиться. Надо думать о безопасности. Быть благоразумными - прежде всего. Я кладу ладонь ему на губы, и снова совершенно неуместные, но такие стыдные мысли накрывают меня, что я отдергиваю руку и прикрываю глаза, прикусывая язык. Боль всегда помогает отвлечься.

Джей совсем близко. Совсем рядом. Темно и жарко, несмотря на щель между коробом и крышкой, в которую то и дело проникают шаловливые солнечные лучи.

И теплые, тонкие пальцы касаются моего лица - лба, щек, волос, шеи... я успел ухватить Джейми за руки и удержать за секунду до того, как понял, что сейчас сорвусь.

***

Девчонки постоянно на меня вешались. В школе, да и на каникулах - Эла всегда изощренно иронизировала по этому поводу. С двумя я даже целовался. Ни одна не зацепила. Тогда я думал, что дело в них. Какие-то они не такие... Скучные.

Обыкновенные.

А может быть, все не то, это я такой - неправильный..? Теперь я держу Джейми за руку, вдыхая мягкий запах чистой кожи, и мне страшно от того, как далеко это уже зашло и куда еще может зайти.

Я думал, что желание вызывает тело. Нравятся, возбуждают детали: грудь, ноги, руки, глаза... Но потом появляется тощий парень, самый посредственный, смотрит на меня дерзко и робко, гладит по волосам и шее мягкими ладошками, совершенно не беспокоясь, что выглядит со стороны, как безумный - и мне так преступно, сказочно хорошо. И я не думаю, грудь или не грудь, но прикосновение к коже ударяет, как...магия. Я прижимаю к губам его ладонь.

...Если не в губы - то можно же? Может, это дружеский поцелуй...

Ну, да. Сначала дружеский поцелуй в запястье, в соответствии с какими-нибудь ритуалами далекого Гриона, ага. Потом дружеский поцелуй в лицо. Потом - воображение услужливо подкинуло более откровенные картинки, родителей, ошеломленно смотрящих как я, совершенно по-дружески обнимая Джейми за узкие и почему-то голые плечи, радостно говорю: мама, отец, это просто мой друг, он теперь будет жить со мной! Или я перееду к нему, на хутор... Не входите к нам в комнату без стука, ладно?

Я останавливаюсь, тяжело дыша, и краем глаза замечаю, как Джейми прикрывает глаза. Его огонь сейчас ощущается мягким теплом, теплом, которого мне всегда так не хватало.

***

Экипаж замедлил ход, и я осторожно вынул из кармана и бросил на дно короба "следящую" сферу - к счастью, подобные штуки в изобилии были у Гриэлы. Мы выбрались из остановившегося экипажа - надо же, мы остановились как раз у центрального фонтана, напротив того кафе, где договорились встретиться с Элой. Но сестры пока еще нет, а мне еще надо придумать, как сбежать от Джейми. Судя по всему, Торон он не знает, но получил хорошие инструкции. Интересно, от кого..?

Джеймс выглядит младше своих лет, и на мгновение мне кажется, что я вернулся в детство, и всех этих лет, полных вины, сомнений, тревог и воспоминаний - не было, рядом Сэм, с восторгом смотрящий на все вокруг, на людей, на лавки, даже на дурацкий фонтан.

Я достал из кармана монетку и купил Джейми леденцового петушка - в память о тех далеких прекрасных беззаботных днях, которые мы не умели ценить, а теперь они ушли безвозвратно.

***

У каждого свои тайные мысли, у каждого свои странности, но иногда я совершенно не понимаю Джеймса. Прямо перед входом в обычную целительскую лавку он вдруг останавливается, а взгляд принимает такое странное выражение... будто он слушает какую-то тихую далекую музыку, губы шевелятся, словно он отвечает кому-то беззвучно. Потом резко развернулся - и чем эта лавка ему не угодила? - и пошел вообще в другую сторону, в темный, узкий и очевидно пустой переулок, не понятно, чем ему приглянувшийся. Он шел сосредоточенно, очень целенаправленно, и остановился перед какой-то малозаметной деревянной дверью. Постучал - не просто так, а условным сигналом. Да и сам ты не прост, обычный мальчик Джеймс с хутора, что-то с тобой явно не так...

...Хотя бы то, что я могу часами смотреть на тебя, не отрываясь.

Джеймс демонстративно указал мне на скамейку у входа. Я дождался, пока за ним закроются двери, достал из кармана карандаш и нарисовал на каменной стене наш с Элой условный знак: квадрат в круге. Если сестрица отыщет потом эту лавку, пусть выяснит о ней все, что сможет. А потом пошел обратно. Правда, не напрямую - пришлось сделать крюк, отыскать у молочника наш экипаж и слегка подпортить ему колеса - так, на всякий случай. Упустить его и возвращаться в Академию пешком я не планировал.

Эла пришла не одна, а с двумя подругами - такими же шикарными, как и она, длинноногими девицами с пышными гривами волос, обняла меня, болтливая и сдержанная одновременно - как ей такое удается?

- А вот и ты, исхудал, вам там реально рты зашивают, что ли? Нет? А зря, на самом-то деле.

Я терпеливо ждал, когда не в меру разговорчивые девицы допьют свои коктейли, кокетливо посматривая на меня из-под длинных ресниц, только что не тиская, как плюшевого медвежонка. Как же, младший брат подруги - мечта извращенки. Молчаливый такой младший брат, восторг.

К счастью, однокурсницы Гриэлы оставили нас довольно быстро.

- Эх ты, девчонки чуть слюной не подавились, - насмешливо и укоризненно сказала сестра. - Сейчас будут донимать меня вопросами, кто же в твоем вкусе, если не они. И что я должна сказать? Что в твоем вкусе плоские, бледные, мелкие, да и вообще, не де...

Коктейль Элы выпрыгнул из ее бокала и сложился в восклицательный знак.

- Ну, зачем, он был довольно вкусный... Ладно, хватит лирики. Я была у Сэма. И советовалась с кое-какими знающими людьми. Надежды очень мало, Габ. А если ритуал не будут проведен до лета - надежды практически нет. Даже в Академии безмолвия нужных тебе специалистов давно нет.

"Но были?" написал я в блокноте.

- Были или не были - информация шифруется, конечно, но все же - речь идет о событиях двадцатилетней давности. Был ритуал оживления умершего, успешный, судя по всему, и самое интересное, что его провел не педагог, а какая-то адептка, ее имя узнать не удалось. Но я узнаю, не сомневайся.

"Узнай"

Я поднимаю глаза от блокнота и вижу Джеймса. Сердце радостно стукается о ребра, и только спустя мгновение я понимаю, что он слишком взволнованный, запыхавшийся, будто только что ушел от погони, а его плащ в нескольких местах порван...

Гриэла поднялась и обняла Джеймса, так легко и искренне, что мне оставалось только позавидовать.

- Привет, красавчик Джейми, я так рада тебя видеть! Судя по всему, твоей целью посещения города было прошение милостыни? Немой, босый, оборванный...хорошо подают-то?!

Джеймс кинул на нее испепеляющий взгляд, а мне захотелось глупо разулыбаться от облегчения, что искать его не придется.

- Идемте, прости небо, ну вы и идиоты, один краше другого, - теперь Эла тискала еще и меня. - Ладно, братец всегда ввязывался во всякую ерунду, но ты, Джейми? Поступить в Академию, где вы сидите, как в темнице, без права на побег? Между прочим, заключенных держат в тюрьме на средства налогоплательщиков, а вы еще и платите! Хотя молчание - просто существенный плюс. Я говорю, вы молчите, за это, конечно, стоит доплатить...

Джеймс дулся на меня оставшуюся дорогу до экипажа, а, снова забравшись в короб, демонстративно отодвинулся и ткнул меня в бок кулаком. С ним было так легко и просто... и я не удержался от маленькой слабости - похлопал его по голому плечу, снова испытал это тягучее горькое и одновременно сладкое чувство. Нежная кожа, гладкая, горячая. Я сжал пальцы, впиваясь ногтями в ладони.

Что мне с ним делать?

Что делать с собой?

Он мальчик. Он должен быть просто другом.

...А мне совершенно на это плевать.

Конец

Оглавление

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Глава 16.

Глава 17.

Глава 18.

Глава 19.

Глава 20.

Глава 21.

Глава 22.

Глава 23.

Глава 24

Глава 25.

Глава 26.

Глава 27.

Глава 28.

Глава 29.

Глава 30.

Глава 31.

Глава 32.

Глава 33.

Глава 34.

Глава 35.

Глава 36.

Глава 37.

Глава 38.

Глава 39.

Глава 40

Глава 41

Глава 42.

Глава 43.

Глава 44

Глава 45.

Глава 46.

глава 47.

Глава 48.

Глава 49.

Глава 50.

Глава 51

Глава 52. Финальная.

Эпилог

Конец первой части.

Маленький бонус

Конец