Позволь звезде зажечься (СИ) [Эланорэ] (fb2) читать онлайн

========== Вернись домой ==========

— Ты мне больше не нужна.

Холодный, ничего невыражающий голос, что опалил душу Крисании сильнее настоящего огня. Она, уже невольно потянувшаяся к нему, отпрянула, как от удара плети. Больно. Как же больно!

— Рейстлин.

Хриплый, неверящий вскрик. Рейстлин лишь горько усмехнулся, уходя прочь. Глупая девчонка. Неужели она считала, что займёт в его сердце место магии? Гордая, самоуверенная и наивная. Всё оказалось слишком просто.

— Рейстлин! Нет, Рейстлин! Прошу, не бросай меня!

Отчаянный, горький крик, что разрезал тишину Бездны, но не остановил удаляющейся фигуры худого мага. Он даже не замедлил шаг.

— Вернись ко мне, Рейстлин. Пожалуйста, давай вернёмся домой и будем вместе.

Умоляющий, почти неразличимый шёпот. Дыхание Рейстлина сбилось. Он замер, а в ушах эхом звенели слова: «Давай вернёмся домой». Вернись домой.

— Рейстлин, вернись домой, — шепчет Такхизис.

— Рейст, давай вернёмся домой, — зовёт Карамон.

— Шалафи, вернитесь домой, — неизвестно из какого мира зовёт ученик.

— Мама, вернись домой, — сам он зовёт маму.

Домой. Вернись домой.

Рейстлин упал на песок, издавая сдавленный крик. Боль остро резанула по всему телу. Лёгкие сдавило, и кашель захлестнул, не давая вздохнуть. Тысяча образов прошлого, тысяча сказанных когда-то слов, тысяча знакомых лиц… Ему казалось, что он сейчас задохнётся, ибо приступ не стихал, лишь усиливаясь. Больно! Как же больно! Тихий стон сорвался с тонких, окровавленных губ.

Шорох неуверенных шагов по песку, робкое, почти невесомое прикосновение… Ладонь Крисании медленно легла на голову Рейстлина, спускаясь вниз, очерчивая скулу и наконец замерла на неровно вздёргивающейся груди. Тихий, едва различимый шёпот, в котором лишённый кислорода разум различил молитву Паладайну. Сейчас уже Рейстлин был готов молиться самой Такхизис, лишь бы не умереть так.

Приступ ли стал отпускать, Паладайн ли откликнулся, но Рейстлин всё же вздохнул полной грудью. Облегчение разлилось по телу, и он обмяк в объятиях Крисании. Она ничего не говорила, лишь прижала его к себе, укткнувшись в седую макушку. Рядом с ним не больно. Рядом с ним не страшно. Он не может отбросить, не может… Она верит! Она знает, что он не такой!

— Глупая, добрая, жрица, — устало прошептал Рейстлин. — Зачем ты меня спасла? Ты была лишь ключом и ничем более.

— Я была ключом к твоему сердцу, Рейстлин. Ты, сам того не замечая, показал мне свою истину. Пусть ты упорно скрываешь её, и даже отчасти боишься, пытаясь изгнать её и стать воистину Чёрным, но в тебе остался Свет. Это последнее человеческое чувство, что ты ещё не погубил в себе. Ты способен любить, Рейстлин. Так позволь себе просто быть счастливым. Признайся же самому себе, не мне, Рейстлин, только себе, что любишь.

— Что мне даст любовь? Она лишь губит тех, кто доверился ей. Любовь — это Смерть, — горько выдохнул Рейстлин, однако не предпринимая попыток вырваться из объятий тонких рук.

— Эта истина, что была внушена тебе твоей Тёмной Госпожой, но даже сейчас ты ведь следуешь за любовью. За магией.

— Замолчи, замолчи, Крисания! — вскакивая и отбрасывая её. — Мой выбор давно определён! Ты ошиблась, Светлая дочь Паладайна! Тьму невозможно очистить Светом!

Он стиснул зубы и подумал о том, чтобы оказаться, как можно дальше от Крисании. Моргнув, Рейстлин понял, что стоит посреди Шойкановой рощи. Он пошёл по ней, пробираясь к Башне, но, не дойдя до неё, опустился на плоский камень, кутаясь в изорванную мантию.

Давай вернёмся домой… Признайся же самому себе, Рейстлин… Позволь себе просто быть счастливым…

— Хватит! — вскричал Рейстлин, распугав птиц. — Почему я вообще тут сижу?! Я должен идти и сражаться с Такхизис! Мне осталось так мало… и так много!

Он поднялся и пошёл, не заметив, как снова оказался в пустыне. Он шёл, снова и снова слыша тихий шёпот: «Рейстлин! Не бросай меня!». Как же больно! О, Тьма Бездны, как же больно! Рейстлин осел на песок, сжимаясь в комочек и чувствуя, как изнутри терзала почти осязаемая боль.

Что там, за краем, который он решил пересечь? Власть, сила, могущество… и одиночество. Снова один. Навсегда один. Даже вечно лезущего не в своё дело эльфа не будет, ибо он уничтожит этот мир, чтобы создать новый. Никого не будет. Ничего не будет. Разве не этого он хотел? Разве не хотел начать всё сначала?

— Хотел, — тихо ответил самому себе Рейстлин. — Но мне тогда было некого терять. К брату я особенно ничего не чувствовал, ученик — просто забавная игрушка, за которой интересно наблюдать, а жрица… Ключ! Ключ! Ключ! — срываясь на крик закончил он.

И снова тишина. Она действительно лишь ключ. Что она вызывала в нём? Лишь страсть, жажду обладания, но не какие-то глубокие чувства. Но почему тогда так больно уходить?!

«А может дело в том, что ты никогда не смотрел на неё иначе? — раздался тихий голосок в голове, — Ты видел в ней женщину, которая единственная не отвернулась от тебя, но смотрел ли ты сердцем? Нет. Никогда не смотрел. А она выбирала сердцем».

— Я ещё не проиграл, моя Госпожа. Я ещё вернусь, чтобы занять твоё место. Ты не победила.

— Но и ты не победил, мой дерзкий маг. Кто сказал, что я позволю тебе уйти?

— Я, — отрезал Рейстлин, поднимаясь на ноги и закрывая глаза.

Крисания лежала свернувшись в клубок и резким белым пятном выделяясь на мрачном фоне Бездны. Она светилась Светом, что уходил из неё вместе с жизнью. Рейстлин сделал шаг к ней и почувствовал, что боль в груди стала затихать. Ещё шаг, и она вскинула голову, обращая на него незрячий взгляд чистых голубых глаз.

— Рейстлин?

Тихо, почти без надежды, так словно она ждала лишь этого ответа, чтобы либо погибнуть, либо продолжить борьбу с Тьмой, что вцепилась в неё своими когтями.

— Да. Это я, Крисания.

Так же тихо, словно Рейстлин сам не верил, что говорит это. Он опустился рядом с ней, беря её слепо шарившие в темноте руки и кладя их себе на плечи. Она в тот же миг прильнула к горячему телу мага, не сдержав слёзы. Крисания цеплялась за него, искренне боясь, что он исчезнет, как очередная тень Бездны.

— Пошли отсюда, — тихо сказал Рейстлин, поднимая её вслед за собой.

— Я пойду за тобой, Рейстлин, куда бы не лежал твой путь.

Он зажал её маленькую ладонь в своей и представил Врата, которые в тот же миг оказались рядом. Выпустив руку Крисании, чтобы сотворить заклятие, Рейстлин не успел даже взмахнуть посохом, ибо в его плечо вцепились острые когти.

— Ты никуда не уйдёшь, — прошипела Такхизис.

— Рейстлин? — испуганно позвала Крисания, делая шаг вперёд.

— Стой на месте, Крисания. Я сейчас вернусь за тобой, и мы уйдём. Мне только нужно открыть Врата.

— Ты что, не слышишь меня, Маджере?!

Рейстлин лишь поморщился от боли, но упорно продолжал делать вид, что Тёмной Госпожи здесь не было. Он начал творить заклятие, а Такхизис рассмеялась:

— Ну, раз ты так решил сыграть, то почему бы нет? Ты выйдешь со своей жрицей, а за вами — я.

— Нет, Госпожа, — ровным голосом ответил Рейстлин, отходя от неё и приобнимая Крисанию за плечи, чтобы провести. — Теперь я буду жить так, как хочу я.

Он сотворил заклятие, давшее ему время проскользнуть внутрь Врат, а после, с другой стороны, превозмогая боль от когтей Такхизис, Рейстлин закрыл Врата, услышав за своей спиной хлопнувшую дверь и неверящий вскрик:

— Шалафи?!

Комментарий к Вернись домой

Я в этот раз буду немного вредничать. Будут отзывы - будет продолжение. Можете хвалить, ругать, сказать, что это шедевр или что его нужно немедленно удалить с сайта - только не молчите.

========== Сначала ==========

— Шалафи? — всё также не веря в происходящее, снова позвал Даламар.

— Да, это я, Даламар! Помоги мне!

Даламар, опомнившись, бросился к Рейстлину и забрал у него Крисанию, которая отчаянно цеплялась за мага.

— Госпожа Крисания, пойдёмте со мной.

— Она не видит, Даламар, — тихо предупредил Рейстлин, опускаясь в первое попавшееся кресло и раздирая мантию там, где кровоточили следы когтей Такхизис.

Бросив изумлённый взгляд на шалафи, Даламар всё же промолчал и увёл Крисанию в соседнюю комнату, где она тут же уснула, стоило её голове коснуться подушки. Решив, что сейчас он ей ничем не поможет, эльф поспешил вернуться к Рейстлину, который уже успел перетянуть рану куском чистой ткани и сидел, расслабленно прикрыв глаза.

— Шалафи, чем я могу помочь тебе?

— Принеси чистой воды. И трав для моего отвара. И целебных трав от ожогов.

— А от рваных ран?

— Не стоит. Они здесь не помогут, — пояснил Рейстлин в ответ на вопросительный взгля ученика, метнувшийся от свежей повязки.

Снова войдя в комнату, Даламар увидел, что Рейстлин стоял, пристально глядя на Врата. Долгая минута прошла в молчании, а потом Рейстлин тихо вздохнул и взмахнул хрупкой рукой. В тот же миг на проход в Бездну легла тёмная ткань, что словно оградила их от живого мира.

— Ты ведь звал меня? Не так ли, Даламар?

— Да, я звал тебя. Я знал, что если твои замыслы увенчаются успехом, то сразиться с тобой выпадет мне. Я не хотел этого, шалафи. Не хотел, — тихо ответил Даламар, подходя ближе.

Рейстлин повернулся лицом к нему. То, что затаилось в золотых глазах, было прежде неведомо Далмару во взгляде шалафи. Он долгое время не мог найти этому чувству имя и лишь спутя неизвестное количество времени понял, что это было умиротворение. Долгожданный покой, который однако, всё ещё терзало изнутри сомнение.

— Спасибо тебе, Даламар, — едва слышно сказал Рейстлин.

Он взял из рук замершего эльфа кувшин с водой и мешочки с травами и стал смешивать. Опомнившись, Даламар присоединился к шалафи, не решаясь что-либо спрашивать. Когда же мазь от ожогов и отвар от кашля были готовы, Рейстлин присел на край стола, чтобы выпить слегка дымящуюся жидкость и позволить себе на мгновение расслабиться.

— Тебе нужно отдохнуть, шалафи, — осторожно заметил Даламар.

— Нужно, но сначала я должен осмотреть Крисанию. Её молитвы сейчас не помогут ей, ибо она не сможет вложить в них всю свою веру, потратив столько сил.

— Что произошло? — всё же сорвалось с непослушных губ эльфа.

— Я расскажу тебе, Даламар. Позже, — помолчав с минуту, ответил Рейстлин.

— Не нужно, шалафи. Я напрасно проявил любопыство, — поспешил поравиться Даламар.

— Ничего страшного в твоём вопросе нет. Думаю, что ты не последний, кто его задаст мне.

Рейстлин прошёл вслед за притихшим учеником к комнате, в которую он отнёс Крисанию. Войдя, он отпустил эльфа и, превозмогая усталость, подошёл к лежащей на кровати жрице.

Серебряный свет Солинари, падающий на кожу Крисании, придавал ей нежный молочный оттенок, на котором ярко выделялись пятна ожогов. Рейстлин легко разорвал тонкую ткань платья, от которой и так остались одни лохмотья. Он давно научился обманывать своё проклятое зрение, чтобы видеть вещи такими, какие они есть. Для этого нужно было бросить взгляд украдкой и тут же отвести, и пусть на секунду, но перед ним возникал настоящий образ. Поэтому сейчас, осторожно нанося мазь на раны, Рейстлин невольно любовался Крисанией. Лучшими глазами ему с давних времён стали руки, поэтому он чувствовал нежность бархатной кожи жрицы. Закончив, Рейстлин укрыл её одеялом и упал на пол рядом, задев рукой стоящий рядом стул. Последнее, что запомнил уставший мозг прежде чем провалиться в манящее беспамятство это грохот и почти неразличимый скрип двери.

***

Приоткрыв глаза, Рейстлин увидел стены собственной комнаты. Он не помнил, как оказался в кровати, как не помнил практически ничего, что произошло после того, как он закрыл Врата. Постепенно память начала проясняться, и события вставали на свои места. Пусть и не все.

— Шалафи? — в комнату заглянул Даламар. — Как ты себя чувствуешь?

— Не очень, — честно ответил он, поднимаясь на ноги. — Это ты меня сюда принёс?

— Да. Я услышал шум и решил проверить, всё ли в порядке. Ты потерял сознание, шалафи.

— Как Крисания?

— Она просыпалась один раз, просила воды. Потом спросила, где ты, шалафи, я ответил, что тоже спишь, и она снова уснула.

— У неё полное истощение сил. Навряд ли она сможет вырваться из этого беспамятства, пусть и прерываемого порой, раньше чем к завтрашнему вечеру… Сколько я спал? — Рейстлин лишь сейчас задумался о том, тот ли это рассвет, который должен был наступить после последней запомненной им ночи.

— Только одну ночь, — поспешил успокоить Даламар, заметив расстерянность во взгляде шалафи. — Может, отдохнёшь ещё?

— Нет. Я должен проверить Крисанию.

Провожаемый изумлённым взглядом ученика, Рейстлин направился в соседнюю комнату. Он боялся, что она будет первой, на кого Такхизис обратит кару за столь дерзкий уход из её владений, ибо её защита была слишком слаба сейчас. Однако, его страхи оказались напрасны. Крисания лежала со спокойным выражением лица и просто спала. Рейстлин присел на край кровати и закрыл глаза. Ему и хотелось разобраться в своём выборе, и хотелось не думать ни о чём. Усталость была сильнее даже привыкшего к ней разума. Не успев о чём-либо подумать, Рейстлин уронил голову на подушку и заснул.

***

— Рейстлин… Нет, прошу… Рейстлин!

Рейстлин с трудом открыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Наконец вспомнив, что он уснул на кровати рядом с Крисанией, он тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Крисания лежала на другом конце кровати, метаясь по сбитой простыни и всхлипывая во сне.

— Рейстлин, не уходи! Нет…

Он на мгновение растерялся, а потом осторожно притянул её, свернувшуюся в клубочек под одеялом, к себе.

— Тише, тише. Крисания, я не уйду. Я рядом.

Вслушиваясь в его голос, Крисания перестала биться в его объятиях раненой птицей и затихла, утыкаясь лицом ему в грудь. Рейстлин чувствовал смятение в душе. Ему часто снились кошмары, и тогда Карамон всегда успокаивал его, прогоняя наваждения прочь, но самому успокаивать кого-то ему не приходилось ещё никогда. Та доверчивость, с которой Крисания прижималась к нему, чувствуя даже сквозь одеяло жар его тела и пытаясь спрятаться от преслудующих её страхов, привела его в замешательство. Ему казалось, что он снова лежал посреди пустыни Бездны и чувствовал, как что-то рушится в душе. Это было больно, но и… становилось легче.

Он не мог объяснить себе, что происходило с ним. Как одной девушке удалось разрушить идеалы жизни, что были сформированы им так давно? Но самое главное — почему он разбивает их, а не бежит прочь от жрицы?

— Рейстлин.

Мягко, тепло, с облегчением. Крисания улыбнулась во сне, а Рейстлин едва не взвыл от бессилия и той путаницы, что царила в мыслях и сердце. Повернуть в одном шаге от цели всей жизни?! Ради чего?!

«Ради этого тихого голоса, что зовёт тебя с такой любовью. Ради этих мягких рук, что цепляются за тебя, доверяя. Ради того, чтобы быть кому-то нужным не для какой-то цели, а просто, как воздух», — ответил внутренний голос.

— Что же ты со мной сделала, Крисания? — горько прошептал Рейстлин, утыкаясь ей в макушку. — Я снова стал марионеткой, хотя так мечтал сбежать от этой роли, но в этот раз я сам позволил тебе дёрнуть за ниточки. Я подчинился.

Он осторожно высвободился из её объятий и уже возле двери обернулся.

— Спи, Крис. Я приду, если тебе опять будет страшно.

Рейстлин вошёл в свой кабинет, застав там сидящего за книгой Даламара. Увидев шалафи, он поспешил подняться, желая оказаться как можно дальше от этого потерянного взгляда золотых глаз. Он просто не мог признать в этом человеке того мага, что усмехался смерти в лицо. Но стоило ему сделать шаг, как привычный холод мелькнул в необычных глазах.

— Нет, моя Госпожа. К ней ты не пройдёшь, — прошипел Рейстлин сквозь сжатые зубы и создал сильнейшую волну магии, оттолкнувшую сгустившейся в комнате сумрак.

Получилось даже слишком действенно. Тень Такхизис исчезла почти сразу же, да ещё и вся мебель вместе с Даламаром оказалась на полу. Эльф легко вскочил на ноги и наконец понял, что произошло. Ответ был сейчас на поверхности золотых глаз. Рейтслин всегда шёл, ведомый своей единственной любовью — магией, а теперь он принял решение, которое подсказало ему одинокое сердце, но которому противился разум. Он пойдёт за иной любовью. За Крисанией. Хотя и до сих пор сомневается в правильности выбора.

— Шалафи, тебе что-нибудь нужно? — спросил он, когда Рейстлин взмахом руки расставил всё на свои места и опустился в кресло.

— Объясни мне, Даламар, почему я всю жизнь не могу обрести покоя? Я всегда считал, что буду счастлив, когда достигну вершин владения магией, но нет, я пожелал большего, и почти достиг своей цели. Я почти стал Богом. Почти, — он горько усмехнулся. — Но не смог сделать последний шаг, не смог уйти, оставив ключ к Вратам за своей спиной. Почему? Потому что понял, что снова не буду счастлив. Я спас её, вытащил оттуда. И что же? Я снова не чувствую покоя. Он промелькнул лишь на мгновение, но сейчас мысли вновь терзают меня, ибо я снова марионетка. Только теперь в руках Крисании. Чем я так провинился, Даламар?

А Даламар стоял, не в силах вымолвить ни слова. Он просто не знал что сказать тому, чей характер он считал изученным вдоль и поперёк. В Рейстлине что-то сломалось. Сломалась та стена, которой он оградил себя от окружающих и их чувств. Он слишком близко подпустил к себе Крисанию, и она упорными попытками понять мага, что был отвержен остальными, раз за разом делала трещины в этой стене, а потом сломала её.

— Тебе не обязательно становиться марионеткой, шалафи, — наконец промолвил эльф, опускаясь на пол возле кресла Рейстлина. — Просто иди за ней, не отталкивай её. Быть может, она откроет тебе Врата в мир Счастья. Поверь мне, шалафи, тот мир куда лучше Бездны и даже Божественного Престола, — тихо закончил Даламар.

— Но как я смогу изменить себя? Я не могу доверчиво идти за кем-то.

— Но ты же шёл за магией, — возразил Даламар. — Если ты хочешь покоя и счастья, шалафи, то лучше всего будет начать всё с чистого листа. Хотя бы попытайся.

— Снова у начала пути. Снова начинать всё сначала.

«И снова познавать, как в первый раз, боль, обиду, предательство, радость, горе, улыбки и усмешки судьбы, одиночество и тоску, холод и тепло», — закончил про себя Рейстлин, устало прикрывая глаза.

========== Три слова ==========

Комментарий к Три слова

Для настроения перед прочтением рекомендую, но не навязываю: https://www.youtube.com/watch?v=rsptB667-go

— Рейстлин! — вскрикнула Крисания, резко садясь в кровати.

Сон всё ещё не отпустил её, и сейчас ей казалось, что она снова лежала посреди Мрака, что тянул к ней свои щупальца, а издалека доносились тихие слова, пронзающие ледяными стрелами: «Ты мне больше не нужна», и шорох мантии по песку.

— Тише. Я здесь.

Крисания потянулась на голос и тут же почувствовала прикосновение горячих ладоней, что легли ей на плечи. Рейстлин притянул её к себе, и она уткнулась лицом ему в грудь, прислушиваясь к ровному биению чужого, нет, родного, сердца, хриплому дыханию и вдыхая аромат роз и тлена. Он был здесь, рядом с ней. Это просто не могла быть иллюзия. Осознание реальности происходящего растеклось по телу приятной усталостью, расслабляя напрягшиеся мышцы.

— Вот так. Успокойся, — прошептал Рейстлин, почувствовав, как Крисания обмякла в его объятиях.

— Рейстлин, ты не оставил меня, — тихо всхлипнула она.

— Нет. Я рядом.

— Где мы? Я всё так смутно помню…

— В моей Башне. Ты проспала три дня. Сейчас рассвет четвёртого. Солнце ещё только встаёт и плавно золотит верхушки деревьев Рощи. Птицы начинают свои полёты и запевают трели, слышишь?

— Слышу, — отозвалась Крисания, отстраняясь, но не отпуская горячую ладонь.

Рейстлин ещё никогда так не описывал окружающий мир. Столь тихим и невольно завораживающим голосом, который оживлял слова, и Крисании казалось, что она всё это действительно видит. Он старался ради неё. Однако она чувствовала, что за мягким и спокойным тоном бушует буря сомнений, скрываемых ради неё. Ради неё.

Крисания осторожно подняла руку и положила её на щёку Рейстлина. Он прерывисто выдохнул, но не отпрянул. Впервые позволил просто коснуться его. Она ласково провела кончиками пальцев по нежной коже, почувствовав заострившиеся скулы и подбородок, резче, чем прежде прочерченные морщинки, глубже запавшие глаза. Безмерную усталость раскрыло ей его лицо. Пусть она не видела, но чувствовала так ясно, будто смотрела на него.

— Ты измотан, словно совсем не отдыхал, — тишина стала ей ответом, и Крисанию пронзила догадка. — Только не говори, что ты все три дня просидел со мной.

— Тебе снились кошмары, — она почувствовала, как он пожал плечами, ибо её рука соскользнула на острое плечо. — Я отдыхал, но большую часть времени проводил с тобой, поскольку… сам знаю, что такое быть там, где ты полностью бессилен.

— Рейстлин, — Крисания уронила голову ему на плечо и зарылась лицом в растрепавшиеся седые пряди, — спасибо тебе за всё. Я люблю тебя, Рейстлин.

Она почувствовала, как напряглось тело мага в её объятиях, но заглушила подступающий страх, доверяясь сердцу. Он не отбросит её сейчас, не оттолкнёт. Она просто знает это.

Где-то часы тихо отсчитывали секунды, минуты, а Рейстлин так и сидел неподвижно. Замерла и Крисания. Едва слышный, отчасти обречённый, отчасти умиротворённый выдох, и тонкие руки сомкнулись у неё за спиной. Горячие губы мягко коснулись мраморного лба.

— Я тоже полюбил тебя, Крисания, но пойми… я боюсь любви. Это человеческая слабость, а я не привык позволять себе слабости.

— Не бойся. Я покажу тебе, что любовь — это не слабость. Это просто воздух, необходимый каждому, опьяняющий мысли, согревающий душу и ласкающий сердце. Я научу тебя любить.

— Почему-то я верю тебе, — едва слышно прошептал Рейстлин, плавно отстраняясь и поднимаясь с кровати. — Но сначала тебе нужно поесть. Я скажу Даламару, чтобы он принёс…

— Нет, не надо, Рейстлин, — оборвала его Крисания. — Я хотела бы немного размять ноги.

— Тогда подожди, я попробую найти тебе какую-нибудь одежду, поскольку твоя была безнадёжно испорчена.

Тихо хлопнула дверь, и издалека послышались голоса. Крисания только сейчас осознала, что была без одежды. Кровь невольно прилила к щекам, но не успела она мысленно изготовить Рейстлину тираду, что одеться она уже в состоянии сама, как по полу снова зашуршали полы мантии.

— Я и не знал, что у меня до сих пор осталось белое платье Китиары, которое я хотел ей подарить, а потом мы поссорились… В общем, тебе повезло. Оно может быть и несколько длинновато для тебя, но во всём остальном просто идеально.

— Оставь на кровати. Я сейчас…

— Перестань, Посвящённая, — устало отмахнулся Рейстлин. — Я уже видел тебя безо всего, ибо нужно было обработать твои ожоги.

— Не называй меня так, — смущённо пробормотала она, выбираясь из уютного кокона одеяла.

— К тому же я не хочу, чтобы ты упала, запутавшись… Крис, — несколько неуверенно закончил он.

Ноги Крисании, словно в подтверждение его слов, тут же подогнулись, ступив на твёрдую поверхность. Горячие руки тут же поддержали, не давая упасть. Крисания невольно подумала, что теперь эти обжигающие прикосновения будут самым главным в её жизни. Ведь она больше никогда не сможет увидеть, как пробегает трещинка по золотому зеркалу глаз, обнажая сокрытое в душе тепло, не увидит, как изгибаются тонкие губы в кривой улыбке, что дороже самых изящных, не увидит плавного взмаха хрупких рук, творящих волшебство, не увидит… Она тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Зато у неё есть Рейстлин! Он остался с ней и предпочёл магию именно ей. Разве расплата за счастье зрением - цена высока? Нет.

— Осторожнее. Ты слишком долго пролежала без движения, поэтому ноги отвыкли. Стоишь?

— Вроде да.

— Тогда вытяни руки вверх, я наброшу платье.

Крисания почувствовала, как заструилась мягкая ткань, лаская кожу. К удивлению Рейстлина, платье подошло идеально по длине. И рукава, и подол, и плечи — всё на месте.

— Хорошо, что мы тогда разругались с Кит, а то я многое бы узнал о своём глазомере, — пробормотал Рейстлин.

Крисания слушала его, вдыхая пьянящий аромат роз, что исходил от тонкой ткани. Потеряв зрение, она обратила внимание на многое другое, чему раньше уделяла меньше внимания. Очень сильно обострился слух, который мог теперь уловить малейшую дрожь в голосе или же указать ей на скрываемую улыбку. Ароматы приобрели новую силу, рисуя в её воображении сотни цветных ассоциаций. Убедилась она и в чуткости своих пальцев, до этого незаслуженно обделённых почётом. Подумав об этом, Крисания вспомнила про заострившиеся черты лица Рейстлина, и догадалась, что он если и ел, то очень мало.

— Ну что, пойдём? — спросила она, заметив, что он замолчал.

А Рейстлин стоял, любуясь ей. Он прищурил глаза, пытаясь уменьшить искажение и увидеть всё таким, каким оно было. Лучи только поднявшегося солнца отражались от белой ткани и молочной кожи, придавая стройной и изящной фигуре Крисании сходство с незмным созданием Света. Тяжёлые чёрные волосы, пусть и несколько свалявшиеся, спускались на плечи, создавая неповторимый контраст. «Ты была права, моя Госпожа, — подумал Рейстлин, подходя к Крисании, — Чёрное с Белым смотрится дивно».

— Думаю, что будет лучше, если мы перенесёмся туда, а уже после, если захочешь, пройдёмся, только не по лестницам.

— Да. Ты прав.

Она прильнула к нему, по привычке закрывая глаза, чтобы отрешиться ото всего, и с горечью вспомнила, что теперь ей это не нужно. Однако, вся печаль рассеялась, стоило Рейстлину зашептать заклинание своим тихим, хрипловатым голосом. Магия окружила их, проникая даже сквозь слепоту Крисании. Её она воистину видела, словно нечто принадлежащее к иному миру и открытое ей.

— Уже всё. Идём за мной.

Крисания отступила на шаг и взяла Рейстлина за руку. Он подвёл её к столу и помог сесть. Раздавшийся рядом тихий скрежет, известил Крисанию о том, что сам маг тоже сел, причём совсем близко. Неожиданно её слух уловил чьи-то шаги. Походка была лёгкой, почти неслышной.

— Даламар? — предположила она вслух.

— Да, Госпожа Крисания. Это я.

Осторожное прикосновение холодных пальцев к её руке и последующее за этим невесомое касание губ к тыльной стороне ладони, окончательно вогнали Крисанию в краску.

— Не называй меня так, Даламар. Я не госпожа тебе.

— Как пожелаешь, — тихо ответил он.

Когда шаги эльфа несколько отдалились, Крисании показалось, что она услышала тихий рык слева от себя. Она обернулась, но наткнулась лишь на темноту. Тихий вздох и горячая ладонь, что накрыла её руку под столом, стали ей ответом.

«Неужели Рейстлин ревнует?», — пронеслась в её голове мысль, которую Крисания поспешила счесть безумной.

***

Когда они поели, Рейстлин снова притянул Крисанию к себе, и они перенеслись на поляну перед Башней. Никто из людей, пришедших сюда вопреки воле хозяина, никогда не смог бы увидеть той красоты, что раскинулась сейчас перед парой.

Деревья расправляли свои листья, позволяя ветру играть с ними, яркие цветы пробивались сквозь высокую траву и тянулись к солнышку, заливавшему эту скромную, но уютную поляну.

Крисания ничего этого не видела, но перед ней открылось намного больше, чем для простого наблюдателя. Она слышала шелест листьев на ветру, пение птиц, затаившихся в кронах деревьев, чувствовала дивный аромат десятков цветов и тонкую нотку свежести, подсказавшую ей, что рядом было озеро или река.

Рассмеявшись, она вывернулась из рук Рейстлина и легко побежала по траве.

— Осторожней! — тревожно прозвучало сзади, но Крисания не обратила внимания.

Ей уже очень давно не было так легко и спокойно. С самого детства. Она тряхнула ногами и сбросила туфли, ступая на травяной ковёр босыми ступнями. Покружившись вокруг своей оси, Крисания упала на землю, вытягиваясь на ложе из полевых цветов. Тихий шорох мантии возвестил о приближении Рейстлина.

Он присел рядом с ней, недовольно пробормотав:

— Тебе стоит быть осторожнее. Хотя бы первое время, пока ты… не привыкнешь.

В ответ Крисания лишь улыбнулась и, приподнявшись, прыгнула на него, доверяясь чутью. Первым, что указало ей на верно выбранное направление, был бестактно оборванный вскрик: «Не…». Ну, а вторым — мягкая ткань мантии и ровно взымающаяся грудь под её пальцами. Представив, как со стороны выглядит могущественнейший чёрный маг Кринна, лежащий в траве, с наверняка запутавшимися в растрепавшихся волосах цветами, Крисания не смогла сдержать звонкого смеха.

Рейстлин молчал, но она знала, что судить о своей проделке ей стоит не так. Осторожно коснувшись его лица, она очертила изогнутые в улыбке тонкие губы.

— Ты улыбаешься! — победно воскликнула она.

— С тобой невозможно по-другому, — тихо ответил он.

Крисания слезла с него и легла рядом, положив голову на худое плечо и переплетя свои пальцы с его. Ей казалось, что она попала в сказку, где сбывались её самые сокровенные мечты. Так легко и спокойно. Разве это возможно? Но она слышала и порой срывающиеся с губ Рейстлина тихие вздохи, чувстовала, как напрягалась его ладонь. Крисания прекрасно понимала, что он старается жить иначе. Понимала она и то, что это весьма непростое испытание для него. Задрёмывая под тёплыми лучами солнца, она тихо пробормотала:

— Я люблю тебя, Рейст, — и мысленно пообещала себе, что будет делать всё, чтобы несколько насмешливая, но столь любимая, улыбка не покидала его лица.

— Я люблю тебя, Крис, — едва слышно отозвался Рейстлин, целуя улыбающуюся во сне Крисанию в макушку.

========== Не оставляй меня ==========

Рейстлин откинулся на спинку кресла, давая спине отдохнуть и скосил глаза в окно. Там Крисания сидела на большом плоском камне, а несколько поодаль стоял Даламар, прислонившись к старинному дереву. Она обернулась и видимо позвала его, поскольку эльф тут же направился к ней. Её ладонь, опустившаяся на землю, и севший рядом Даламар дали Рейстлину понять, что ей просто хотелось о чём-то поговорить. Он поднялся и перенёсся на ту поляну, встав в тени леса.

Первое время Рейстлин не отходил от Крисании, помогая привыкать к слепоте и запоминать всю обстановку комнаты, где она поселилась. Каждый его день начинался с того, что он шёл к ней и больше уже не расставался до самой ночи. Сначала Рейстлин устало думал, что эта однообразная жизнь никогда не сможет стать ему дороже магии. Ради чего он отказался тогда?

Не сразу Рейстлин признался сам себе, что обязанность превратилась в самое главное в его жизни. Он просыпался с одной мыслью — поскорее оказаться рядом с той, что возьмёт его руку в свою и улыбнётся. Крисания была верна своей клятве, она делала всё, чтобы с лица Рейстлина не сходила улыбка. А он неожиданно понял, что ему без разницы чем заниматься, лишь бы Крисания была рядом. Это сбивало его с толку, но вызывало приятное тепло в груди. Казалось, что он наконец-то обрёл счастье.

Даламар всё же узнал всю историю произошедшего в Бездне. Он был поражён до глубины души, но решил не показывать этого и просто понаблюдать за тем, что будет дальше. А дальше его послали к Конклаву, сказать, что Рейстлин Маджере и Крисания Таринская вернулись в Башню и теперь живут там. Только как-то получилось, что рассказал об этом Даламар только Конклаву, а на следующий день об этом знала половина населения, вплоть до Утехи. Конклав велел Рейстлину прийти для разговора, но он через ученика намекнул, что очень занят и любому, кто решит сам прийти будет не рад. После этого жителей Шойкановой Рощи оставили в покое. Но не надолго.

Однажды Крисания проснулась посреди ночи от жуткого крика, раздавшегося из комнаты прямо над ней. Тут же раздались быстрые шаги Даламара, который пронёсся наверх.

— Рейстлин, — прошептала она, поднимаясь.

Кошмары не мучили его с того дня, как они ушли из Бездны. Неужели снова? Крисания вышла из комнаты и, ведя ладонью по стене, стала подниматься по лестнице. Это было сущей пыткой для неё, но крик всё ещё звучал в ушах, помогая подниматься после каждого падания.

— Крис! Что ты делаешь?

Крисания подняла голову, упав в очередной раз, и потянулась на хриплый голос. Тут же горячие ладони легли ей на талию, осторожно поднимая на ноги. Она провела пальцами по его лицу, отмечая устало прикрытые глаза и чувствуя ещё влажные дорожки от слёз. Неожиданно Рейстлин перехватил её руку и, потёрся об неё щекой. Она улыбнулась и уже хотела задать вопрос, когда горячие губы накрыли её, мягко целуя. Впервые целуя.

В тот же миг Крисания забыла и о вопросе, и о цели своего путешествия по этой лестнице, и вообще обо всём. Для неё существовал только Рейстлин, который положил одну руку ей на талию, притянув к себе, и она, запустившая пальцы в густые растрепавшиеся волосы. Он мягко разорвал поцелуй, и Крисания положила голову ему на грудь. Он дышал хрипло, несколько рвано, но в осторожных движениях тонких пальцев по её волосам чувствовалось умиротворение.

— Рейст? — тихо позвала она, вспомнив о крике, что разбудил её.

— Что?

— Что тебе приснилось?

— Просто дурной сон. Это лишь отголосок старого кошмара. Тебе не стоит беспокоиться.

— Не лги мне, Рейстлин. Ты так кричал… словно тебя раздирали на части, — она вздрогнула.

— Не бойся, — он крепче обнял её. — Это не имеет значения.

— Я могу что-нибудь сделать?

— Останься со мной до конца этой ночи, — помолчав, ответил Рейстлин.

— Конечно.

Магия тихо обволкла обоих, и Крисания пошла за потянувшей её рукой. Комнату Рейстлина она узнала почти сразу по витающему аромату роз, тлена и ещё каких-то трав. Она опустилась на кровать, отодвинувшись к стенке, и услышала, как рядом лёг Рейстлин. Помедлив мгновение, Крисания пододвинулась к нему и обняла. Горячие руки в ответ притянули ближе. В эту ночь кошмары больше не беспокоили Рейстлина.

Он так и не рассказал Крисании, что увидел в том сне, но сам забыть не смог, ибо это повторилось несколько дней спустя.

Алый песок Бездны тихо шуршал под ногами Рейстлина. Он шёл и не помнил ради чего здесь оказался. Увидев впереди свернувшуюся в клубочек девушку, он направился к ней и узнал Крисанию.

— Крисания!

Она слепо потянулась к нему, но вдруг за её спиной появилась Такхизис. Она хищно улыбнулась и одним движением руки подняла жрицу на ноги, обвивая рукой за шею.

— Рейстлин, — испуганно дёрнулась та.

— Не трогай её!

Рейстлин хотел было направить на неё посох, но того не было в руках. Тихие слова заклинаний срывались с губ, но магия не приходила. Он был совершенно беспомощен и ничего не мог сделать. В отчаянии он сделал резкий шаг к ним, воскликнув:

— Не трогай её, ведь тебе нужен я! Я!

Такхизис лишь рассмеялась и плавно провела когтями по тонкой шее Крисании. Она дёрнулась и стала оседать на песок, а по белой коже потекла алая кровь.

— Нет!

Рейстлин упал рядом с ней, кладя ладони на её шею и из последних сил пытаясь найти в себе хоть крупинку магии, но та была глуха к его мольбам. Крисания хрипло выдохнула и затихла. Безумный вой боли огласил просторы Бездны.

— Ты потеряешь всё, Рейстлин. Сначала ты лишишься магии, а после потеряешь её, ибо не сможешь уберечь. Ты останешься один. Я заберу у тебя даже твоего ученика.

Когда крик раздался во второй раз, Крисания уверенно поднялась по лестнице и притянула к себе всхлипывающего мага. Даламар лишь заглянул и ушёл. Он вспомнил, как весь день до этого водил Крисанию по лестнице, по её же просьбе. Она запомнила количество ступеней до комнаты Рейстлина и выучила ритм, чтобы не оступиться. Так вышло, что после этого она практически поселилась в комнате Рейстлина, прокрадываясь, когда он уже засыпал, и ложась рядом. Если бы Крисания могла видеть, то поняла бы, что он знал о её приходах даже в те дни, когда она успевала уйти до его пробуждения, ибо тонкие губы искривлялись в улыбке.

Рейстлин никому ничего не сказал, но впервые после возвращения из Бездны снова занялся магией. Он что-то искал, колдовал, совершенствовал каждое своё движение рук, но всё равно боялся, хотя и скрывал это. Крисания любила сидеть рядом и слушать, как Рейстлин бормотал какие-то слова на языке магов, чувствовать вспыхивающую рядом магию, но иногда Рейстлину нужно было оставаться одному, чтобы сосредоточиться, ибо колдовству нужно было отдаваться целиком и полностью, что в присутствии Крисании было совершенно невозможно. Тогда-то она и стала гулять с Даламаром.

Даламар оказался ненавязчивым спутником, который мог просто идти рядом, ступая почти бесшумно, чтобы удержать от падения или перевести через какое-то опасное место. Мог рассказать увлекательную историю или просто выслушать. Крисания, которая поначалу вела себя несколько стеснительно в присутсвии эльфа, вскоре привыкла к нему, и стала беседовать на разные темы, порой рассказывая о своих страхах. Ученик был под стать учителю — мог успокоить одной мягкой интонацией.

Сейчас Рейстлин стоял в тени деревьев, глядя на мирно беседующих Дламара и Крисанию и невольно чувствовал невиданную до этого эмоцию — ревность. Он хотел бы ни на шаг не отходить от Крисании, всегда держать её руку в своей и быть единственной надёжной опорой этого мира, но любовь к магии, что затихала на время, будучи изгнанной из сердца тихим голосом Крисании, вспыхнула снова. Сначала Рейстлин считал, что снова углубился в изучение колдовства, чтобы быть готовым отразить удар Такхизис, когда она решится его нанести. Но со временем признался самому себе, что никогда не сможет отказаться от магии. Нет, она не вытесняла из его сердца Крисанию. Для него они были совершенно разным, но кто дороже, он не мог ответить.

Даламар обернулся, почувствовав присутствие шалафи, и легко поднялся на ноги. Едва заметно наклонив голову, он исчез, оставляя Рейстлина наедине с Крисанией. Она не заметила, что эльф ушёл, молча вспоминания каждую черту лица Рейстлина. Она часто занималась этим, чтобы никогда не забыть.

Вытянув руки немного вперёд, она прочерчивала в воздухе острые скулы, сиреневатые веки, тонкие губы, мысленно видя перед собой золото любимых глаз. Его кожа всегда была нежной и мягкой… Крисания невольно вздрогнула, почувствовав под своими пальцами эту кожу. Плавно спустившись по скуле, она ласково очертила кривоватую улыбку и улыбнулась сама.

— Ты так тихо подкрался. Я не услышала.

— Но я здесь. И всегда буду.

— Я верю тебе, — она положила голову на острое плечо и прикрыла глаза.

***

— Нет… Прошу, не оставляй меня…

Крисания проснулась, услышав хриплый шёпот рядом. Рейстлин метался по кровати, и она слышала, как его рука судорожно сжимала простынь, ища кого-то. Она тут же накрыла его ладонь своей, несильно, но ощутимо сжимая.

— Рейст, я здесь. Проснись, это только сон.

Он дёрнулся и сел в кровати, хватая ртом воздух. Увидев тянущуюся к нему Крисанию, он поспешил обнять её, прижимая к себе. Его всё ещё немного трясло после кошмара, и Крисания слышала, как быстро билось сердце. Она подняла руку и погладила его по щеке.

— Что тебе снится?

— Такхизис, — едва слышно выдохнул он. — Она… убивает тебя, и я лишён магии… Ничем не могу тебе помочь.

— Я никогда не оставлю тебя, Рейстлин. Слышишь? — она взяла его лицо в свои ладони и прислонилась лбом к его лбу, пылающему, словно в лихорадке. — Ей нет сюда хода, поэтому всё, что она может это истязать твой разум.

— Не оставляй меня, Крис. Я… боюсь потерять тебя.

— Я не оставлю, Рейст. Никогда.

Она мягко коснулась своими губами его, чувствуя солёный привкус. Снова плакал. Величайший маг Кринна никогда не плакал. А из-за неё плачет.

— Так не пойдёт, — Крисания ласково провела кончиками пальцев, стирая следы слёз. — Я пообещала себе, что ты всегда будешь улыбаться, а ты плачешь из-за меня. Я буду рядом, Рейстлин. Всегда.

— Я верю тебе.

Он снова лёг и притянул Крисанию к себе. Засыпая, она снова пробежала кончиками пальцев по его лицу и очертила кривоватую улыбку.

========== Усмешка пустоты ==========

— Может уже закончишь свои ночные похождения и просто переедешь ко мне? — сонно спросил Рейстлин, почувствовав обнимающую его руку.

— Обычно я успеваю уйти до того, как ты проснёшься, — смущённо пробормотала Крисания, утыкаясь ему в шею.

— Обычно, но не всегда. Оставайся со мной… Я больше не могу долго быть в одиночестве. Это оказываетсябольно.

— Больно?

— Да. И холодно, — он передёрнул плечами. — А ещё страшно. Я боюсь, что она выждет момент, когда меня не будет рядом и… О, как я боюсь, Крис! — несколько сорванным голосом воскликнул он, притягивая её ближе.

— Не бойся, Рейстлин. Я рядом. Я всегда буду с тобой. Только с тобой. Твоя. Навсегда.

— Крис, — хрипло позвал Рейстлин, с ноткой предупреждения.

Но она не ответила, лишь запустила руки под тёмную рубашку, нежно гладя часто вздымающуюся грудь.

— Твоя, — тихо повторила она. — Навсегда.

Ответом ей стал хриплый полустон и поцелуй горячих губ.

***

— Шалафи, у нас закончилась добрая половина трав и… вина.

Даламар запнулся, зайдя в комнату и увидев высшую степень счастья в галазах Рейстлина, который слушал его, умиротворённо перебирая чёрные волосы Крисании, сидящей у него на коленях и едва ли не муркующей от удовольствия.

— Ты хочешь сходить в город? — предположил Рейстлин, выводя ученика из ступора.

— Дааа, шалафи. Я пойду?

— Конечно, — он кивнул, задумчиво переводя взгляд за окно. — Сегодня хорошая погода, поэтому мы с Крисанией, наверное, будем в лесу.

— Ладно, — пробормотал Даламар и поспешил исчезнуть, чувствуя, что сейчас его разум просто не может этого принять, хотя сердце отчаянно радовалось за наконец появившуюся тёплую искорку в золотых глазах.

***

— Расскажи мне, что вокруг, Рейст, — попросила Крисания.

— Мы лежим с тобой на ковре из травы и цветов, которые словно разноцветные всполохи горят своими красками. Вокруг деревья, что легко шевелят листьями на ветерке, ты наверняка слышишь их шёпот?

— Слышу, — она повернулась на бок, утыкаясь в острое плечо. — Прошу, продолжай.

— Солнце заливает нас своими лучами, порой скрываясь за облаками, лёгкими, как пёрышки. Птицы сидят на ветках и наблюдают за нами… Прости, мой словарный запас закончился.

— Ты так красиво рассказываешь, — она улыбнулась. — Я счастлива, Рейст.

— И я счастлив, Крис, — он поцеловал её и задумчиво пробормотал, обращаясь скорее к саму себе. — Впервые счастлив. Неужели это так просто быть счастливым?

В ответ Крисания поцеловала его и, поднявшись, стала плести венок из растущих вокруг цветов.

***

Даламар вернулся в Башню раньше Рейстлина и Крисании и стал раскладывать покупки по полкам и комнатам. Травы для сонных зелий — сюда, листья для отвара — сюда, вино — туда… хотя можно одну бутылочку и себе в комнату унести. К тому же продавец клялся, что это из самого Сильванести…

С этой мыслью Даламар и замер, стоя на небольшой стремянке. Мимо прошёл Рейстлин, неся на руках Крисанию. Он смеялся. Искренне. Чисто. Тепло. А на голове величайшего Чёрного мага Кринна был венок из полевых цветов, который намертво запутался в седых волосах.

Проводив пару взглядом, Даламар пришёл к выводу, что всё в этом мире возможно. С Крисанией у шалафи началась полностью новая жизнь. Воистину с чистого листа, как сказал до этого сам Рейстлин. Он заново учился чувстовать, открываться навстречу этим чувствам и тонуть в счастье, что просто нужно было впустить в свою душу. Всё заново.

Вот только Даламар не подумал тогда о том, что шалафи действительно всё придётся пережить заново, но теперь, чувствуя не только свою боль, но и тех, кто ему дорог.

Счастье опьяняло. Счастье окутывало. Счастье ослабляло настороженность.

***

За окном сгустились сумерки. Рейстлин сидел за письменным столом, переписывая очередное исследование, а Крисания дремала, свернувшись клубочком в кресле. Звон разбиваемого стекла, вынудил обоих повернуться в сторону двери.

— Наверное Даламар что-то разбил, — пробормотал Рейстлин, возвращаясь к своей работе.

— Рейст, — тревожно позвала Крисания через полминуты. — Что-то не так. Я слышу хрип или стон…

Он тут же вскочил с места и перенёсся в комнату Даламара, полагаясь на обострившийся слух Крисании. Она не ошиблась.

Рейстлин на мгновение замер, увидев бьющегося в судорогах эльфа на полу и осколки бокала рядом с пролитым вином, и бросился к нему, опускаясь рядом и переворачивая на спину. Тёмные глаза тут же забегали по его лицу, а губы подрагивали, пытаясь что-то сказать. Но Рейстлин и так понял, что это был яд и какой именно. Понял и едва не взвыл от отчаяния.

— Рейстлин, — раздался голос за его спиной. — Что случилось? Я…

— Крисания, мне нужна твоя помощь, — быстро заговорил тот, перебивая её. — Даламара отравили, и ты должна снова вернуться в мой кабинет и найти на моём столе ту траву, что днём я давал тебе изучать на поляне.

— От которой пахнет полынью? — едва сдерживая подступающую панику, уточнила Крисания, ибо услышала дрожь во всегда уверенном голосе Рейстлина.

— Да.

Она тут же направилась назад, едва не переходя на бег, но одёргивая себя, ибо понимала, что упадёт. Рейстлин приподнял Даламара, который начал задыхаться и пытался хватать ртом воздух, и положил его голову себе на колени. Мысль о том, что он может потерять ученика, резанула по сердцу, сбивая его собственное дыхание. Рейстлин никогда не испытавал тёплых чувств к Даламару, но простую привязанность, привычку, тоже никто не отменял. К тому же за последний месяц рядом с ним не было никого кроме Крисании и ученика, который был готов всегда помочь, проводя время со жрицей, когда Рейстлин был занят, или выслушивая безумные тирады заплутавшего в сомнениях учителя в самом начале.

— Держись, Даламар. Я вытащу тебя, — прошептал Рейстлин, сам с трудом веря в свои слова.

— Смер… Смертельный, — хрипло выдохнул эльф, прикрывая глаза. — Госпожа.

— Что?! Нет!

Последнее слово пронзило Рейстлина, словно удар молнии. Он почувствовал, как из глубины души стала подниматься не виданная прежде ярость, сметающая всё на своём пути.

Я заберу у тебя всё, Рейстлин… И даже твоего ученика.

— Нет, Такхизис! Ты никого у меня не заберёшь! — прошипел он сквозь сжатые зубы и, положив ладонь на тонкую шею эльфа и несильно сжимая её.

В тот же миг Даламар распахнул глаза, пытаясь вырваться из крепкой хватки тонких пальцев. Лишённый кислорода разум помутнился и уже не мог понять, что Рейстлин направил по его крови магию, отдавая свою силу, чтобы замедлить действие яда. И вдруг Даламар вздрогнул и замер, глядя расширившимися от ужаса глазами в пустоту. Рейстлин знал, кого он видел и кто звал его сейчас в мир Теней.

— Не смей, Даламар! Смотри на меня! Ты всё ещё здесь! — он повернул голову ученика, перехватывая затравленный взгляд.

— Рейстлин, я принесла! — воскликнула Крисания, падая на колени рядом. — Быть может я могу исцелить его…?

— Нет! Здесь идёт иная борьба, чем с простым ядом!

Рейстлин знал, что здесь не помогут ни травы, ни молитвы, ни магия. Такхизис решила сыграть с ним в игру с заранее определённым исходом — смертельным. Но не для него. Она специально подстроила отравление (через кого Рейстлин пообещал узнать и, в независимости от того чем закончиться сегодняшний вечер, убить), с тем ядом, который убивает медленно и наверняка. Травы могут лишь смягчить, как и магия, ибо здесь душу эльфа держали крепкие когти его Госпожи, которая уводила его за Грань. И сейчас Рейстлин надеялся лишь на свою искушённость в играх с Такхизис. Он специально не перенёсся сам за листьями, почувстовав Тьму, хотя и надеясь, что ошибается. Он боялся, что, оставив ещё хоть на миг Даламара одного, потеряет его, ибо никто не будет также судорожно держать по эту сторону мира.

Растёртые в руках травы наполнили комнату ароматом свежести, что коснулась и измученных лёгких эльфа. Рейстлин положил ладони ему на лицо, заставляя смотреть прямо в его золотые глаза.

— Даламар, она не имеет над тобой той власти, что сейчас внушает тебе. Я смог вывести яд, уничтожил его в твоей крови. Теперь просто вернись ко мне. Она далеко, ей нет сюда входа. Прошу, вернись ко мне.

Рейстлин не удержался и тихо всхлипнул, увидев, как в глазах ученика блестнула золотая искорка, за которой тот всё же потянулся, и он обмяк в его руках. Хрипло дыша, Даламар сжал непослушными пальцами мантию шалафи, цепляясь за него, как за последнюю истину этого мира.

— Шалафи, — едва слышно позвал он.

— Я здесь, Даламар. Всё хорошо.

— Госпожа… Она терзала меня… Она велела уйти за ней, обещая избавление от боли.

— Она лишь ослабила ядом твою силу и тянула за собой. Она далеко.

— Она… она велела передать тебе послание, шалафи. Когда я уходил… Когда ты меня позвал…

— Что она сказала? — тихо спросил Рейстлин, невольно притягивая свободной рукой к себе Крисанию.

— Что это только первая схватка, — Даламар распахнул глаза. — Что она ещё придёт, но в тот день у тебя не будет власти что-то изменить.

Рейстлин прикрыл глаза, сжимая в одной руке ладонь Крисании, а в другой — дрожащие пальцы Даламара. И всё же любовь — это слабость. И Такхизис не могла ею не воспользоваться. О, она ещё вернётся — Рейстлин это знал и без предупреждения. Это было только самое начало. Он познал много горечи за свою жизнь, приходилось ему и терять… Но теперь ведь всё началось сначала. И боль придётся испить снова. До дна.

Это была лишь усмешка пустоты… Пустоты ли?

========== Луч во Мраке ==========

— Даламар, я не знаю, что мне делать. Он страдает, но скрывает это от меня. Как ему помочь?

— Спроси у меня что-нибудь полегче, — Даламар устало подпёр голову ладонями. — Я не знаю, Крисания. Мне очень хотелось бы помочь ему. К тому же это… моя вина.

— Не говори так, Даламар, — мягко одёрнула его Крисания. — Ты и сам знаешь, что ни в чём не виноват. И он тебя не винит.

— Вот это и страшнее всего. Он не винит, не подпускает, не просит помощи. Он всё берёт теперь на себя. Как тебе удалось так перекроить душу уже взрослого мужчины?

— Не знаю, — она невольно улыбнулась. — Только вот одно я не смогла изменить — он так и не хочет ни с кем делиться своей болью, пытаясь справиться со всем сам.

— Кто-то стоит на границе Рощи, — неожиданно сказал Даламар, поднимаясь. — Я сейчас вернусь.

— Хорошо.

Спустя несколько минут, Крисания снова услышала шорох мантии по полу и лёгкую походку эльфа. Он вошёл в комнату, шурша чем-то. Она с интересом подняла голову.

— Что там, Даламар?

— Гонец. Он принёс письмо шалафи.

— От кого?

— От брата.

Повисло молчание. Крисания прекрасно поняла значение несколько неуверенной интонации в голосе Даламара — сейчас было не самое подходящее время для восстановлений общения с братом.

— Я пойду отнесу его шалафи, — наконец сказал Даламар.

— Ладно. Я выйду на поляну.

— Только осторожней.

— Не волнуйся, Даламар.

Даламар проводил взглядом удаляющуюся фигуру Крисании, удостоверившись, что она шла уверенно, и пошёл на нижние этажи Башни, а вернее — в подвал.

Лишь на следующее утро, после схватки с Такхизис за жизнь Даламара, Рейстлин осознал, что заплатил сполна. Магия ослабла и больше не желала возвращаться к своему хозяину в полной мере. Она не ушла целиком, но и былой мощи не было. Он стал усиленно искать в самых древних фолиантах ответ, как ему вернуть свою силу, но не мог ничего найти. Сегодня же Рейстлин закопался в подвале, среди книг, ещё ни разу не прочитанных им.

Крисания и Даламар видели и чувствовали страдания и метания Рейстлина и были бы рады помочь, но не знали как, к тому же он сам не желал раскрывать перед ними свои страхи и проблемы. Даламара же ещё и мучило чувство вины, поскольку сила была потрачена именно на его жизнь, хотя и Крисания, и сам Рейстлин говорили ему, чтобы оставил своё самобичевание.

— Шалафи, тебе передали письмо.

Рейстлин выпрямился, до этого разбирая покрытый многолетней пылью сундук. Он обернулся и сверкнул золотом глаз, в которых ясно читалась усталость. Подойдя ближе, он взял протянутое письмо и прочёл подпись. Подняв взгляд на Даламара, он вышел из тёмного помещения, невольно щурясь от яркого света.

Пока Рейстлин читал, Даламар пребывал мыслями весьма далеко. А точнее в дне, который закончился уже неделю назад. Рейстлин, как только Даламар окончательно отошёл от яда, взял его с собой в город и велел указать на того, у кого он купил вино. Естественно продавца уже и след простыл, но столь рассерженным своего шалафи Даламар ещё никогда не видел.

— Нет уж, пусть держится от меня подальше! — неожиданно прорычал Рейстлин, резко возвращая Даламара в мир настоящий.

— Что такое, шалафи? — осторожно поинтересовался тот, наблюдая, как Рейстлин быстро выводил строчки ответа на чистом листе бумаги.

— Карамон хочет приехать и узнать, когда у меня мозги встали на место, и я осознал, что должен быть с Крисанией, — фыркнул тот в ответ.

— Но почему ты не хочешь его видеть?

— Пойми, Даламар, все, кто близок ко мне и кто дорог мне сейчас в безумной опасности. Я не хочу, чтобы во мне проснулось тепло к брату, что я столько лет отчаянно глушил в себе. Нельзя чтобы ещё и Карамон оказался в списке Такхизис. Я просто не смогу всех вытащить, но и отдать на растерзание уже не смогу. Крисания сломала что-то во мне.

Рейстлин устало выпрямился, сложил письмо и отдал его Даламару.

— Отправь, пожалуйста. У меня сил не хватит.

Даламар с тоской смотрел вслед сгорбившейся от усталости фигуре. Он отчаянно желал помочь, но не мог.

***

— Тебе стоило пойти к Рейстлину. Я не столь искушён в медицине.

— Он плохо спал сегодня, а сейчас задремал. Пусть отдыхает.

— Ладно. Позволь я посмотрю с помощью магии. Ты не против Чёрной магии, Крисания?

— Нет.

Даламар опустился на колени возле кресла Крисании, которая пришла к нему, жалуясь на дурное самочувствие. Он положил ладони ей на плечи, пропуская лёгкую волну магии и прислушиваясь. Увиденное вынудило его резко распахнуть глаза и в смятении взглянуть на Крисанию, которая пусть и не увидела его взгляда, но услышала сбившееся дыхание.

— Что такое, Даламар?

— У тебя… Ты… беременна, — наконец выдохнул Даламар, вдумываясь в смысл сказанного.

А Крисания окаменела на мгновение, почти тут же расплываясь в счастливой улыбке. У неё будет ребёнок. Нет, не так. У них с Рейстлином будет ребёнок! Вот что вернёт счастливый блеск в его глаза!

Она вскочила на ноги и поцеловала замершего скульптурой Даламара в макушку.

— Спасибо тебе, Даламар, за эту светлую весть! Я пойду расскажу Рейстлину!

Представив себе пробуждение шалафи, который точно не задумывался ещё о роли отцовства, Даламар нервно улыбнулся и решил последовать за Крисанией, чтобы в случае чего удержать Рейстлина от падения в обморок от счастья.

***

— Рейстлин, просыпайся. Просыпайся, любимый.

Крисания улыбнулась, услышав в ответ сонное:

— Позволь хоть немного отдохнуть, неугомонная.

И тут же оказавшаяся в объятиях тёплых рук. Рейстлин закопался лицом ей в волосы и снова погрузился в дрёму.

— У меня есть для тебя светлая весть, Рейст, — Крисания повернулась лицом к нему, ласково гладя любимое лицо.

— Какая, Крис?

— У нас будет ребёнок.

Она почувствовала, как напряглась мимика тонких черт, а спустя миг, Рейстлин окончательно проснулся и сел, поднимая за собой Крисанию. Он положил руки ей на плечи и, как до этого Даламар, пропустил лёгкую волну магии, прислушиваясь.

— Крис…

Он так и не смог сказать что-либо связанное и просто поцеловал её. Она улыбнулась, чувствуя, как счастье разливалось по груди.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала Крисания.

— Я люблю тебя, — мягко отозвался Рейстлин.

Он встал, а за ним поднялась и Крисания. Бросив взгляд в окно, Рейстлин увидел, как солнце пробивалось из-за туч. Быть может этот ребёнок станет и его лучом света?

— Даламар, не топчись под дверью, а лучше принеси нам настойку из лесных ягод. Думаю, что ради такого случая можно открыть её.

— Я уже принёс, шалафи, — эльф возник в комнате.

— А она не повредит ребёнку? — поитересовалась Крисания.

— Нет. Только ягоды, вода и солнце, — улыбнулся Рейстлин.

— Солнце?

— Всего один лучик можно было взять, — пожал тот плечами под звонкий смех Крисании.

По душам всех троих разливалось приятное тепло, которое разагнало пронизывающий долгое время холод страха. Надолго ли? Им хотелось верить, что да.

Комментарий к Луч во Мраке

Уважаемые читатели, мне хотелось бы упомянуть свою работу, что была мною закончена вчера. Быть может кого-нибудь заинтересует мой фанфик, посвящённый Даламару и Рейстлину. Он не каноничный по характерам персонажей и событиям, но я пыталась раскрыть в нём метания Даламара от Конклава к шалафи, его наблюдения за изменчивостью характреа Рейстлина, его любовь к магии.

В общем вот ссылка, если кому-то стало интересно, “Учитель и господин” : https://ficbook.net/readfic/9368380

========== Смешались Тьма и Свет ==========

Крисания любила сны. В них она снова видела, снова жила полноценной жизнью. Она всегда засыпала в объятиях горячих рук и мечтала увидеть золото любимых глаз.

Она сидела на поляне рядом с Рейстлином и наблюдала за тем, как он колдует. Солнце ярко сияло и согревало. Небо было насыщенного голубого цвета. Птицы рассекали воздух, и их перья переливались тысячей цветов. Крисания любовлаась каждой чертой любимого лица — тонким изгибом чёрных бровей, жидким золотом глаз, седыми волосами, рассыпавшимися по острым плечам.

Неожиданно Рейстлин замер и вздрогнул. Приступ кашля скрутил его, вынуждая согнуться попалам. Он задыхался, и на тонких губах выступила алая кровь. Крисания бросилась к нему, пытаясь исцелить, но не чувствовала отклика. Её молитвы были бессильны. И пусть разум шептал, что это всего лишь сон, ибо она не могла видеть, но бешеный стук сердца заглушал этот голос. Крисания видела, как билось в конвульсиях хрупкое тело, пытаясь добраться хоть до глотка кислорода. Золото глаз блеснуло и погасло, замерев на её лице.

— Нет! Рейстлин!

— Тише, Крисания. Тише! Я здесь.

Она тут же оказалась заключена в объятия горячих рук, что прижали её к груди. Рейстлин слышал, как быстро билось сердце Крисании, чувстовал её пальцы, судорожно сжимающие его плечи. Он понимал, что ей приснился кошмар. Понимал, и кто его наслал.

— Крис, что тебе приснилось?

— Ты… Ты умирал у меня на руках, и я ничего не могла сделать, — она начала успокаиваться, прислушиваясь к хриплому дыханию любимого.

— Я рядом, Крис. Я с тобой. Всё хорошо. Засыпай, я рядом.

— Не хочу. Я… боюсь.

— Не бойся. Я буду рядом, и больше ни один кошмар не коснётся тебя. Обещаю.

Крисания упрямо покачала головой, утыкаясь в шею Рейстлину. Она уже совершенно не хотела спать, даже несмотря на способность там видеть. Лучше здесь, пусть и в темноте, но с рядом с Рейстлином. Она осторожно очертила кончиками пальцев родное лицо, чувствуя некое напряжение в тонких чертах.

— Что такое, Рейст?

— Это Такхизис пытается добраться до тебя. После того, как часть магии… ушла от меня, связь с ней тоже ослабла, поэтому она и пошла к тебе. Но я ей не позволю. Не позволю мучить тебя и нашего ребёнка, — последняя фраза прозвучала из уст мага, словно рык дикого зверя.

— Я верю тебе, любимый, но прошу, не переусердствуй. Это ведь просто сны, а ты и так очень устаёшь, отдавая столько сил своим изысканиям.

— Не переживай за меня. Главное сейчас — твоё здоровье. А я… Я привыкну, — тихо закончил он, ласково гладя Крисанию по щеке.

***

Даламар стоял, прислонившись к дереву, наблюдая за сидящими на берегу реки Рейстлином и Крисанией. Она полулежала, положив голову на грудь Рейстлину и что-то рассказывая ему. Даламар видел улыбку на тонких губах и слышал тихий смех и, невольно, скрипнул зубами. Он прикрыл глаза, вспоминая то, что увидел буквально полчаса назад.

Едва слышный стук упавшего тела уловил тонкий эльфийский слух. Даламар вскинул голову и перенёсся в рабочий кабинет Рейстлина. Он лежал на полу, свернувшись в клубочек.

— Шалафи.

Увидев, что Рейстлин приоткрыл глаза, в которых читалась безмерная усталость, Даламар опустился рядом с ним. Чуткие пальцы эльфа легли на шею шалафи, прощупывая пульс.

— Ты доведёшь себя, шалафи.

— Что тебе-то за дело? — хрипло отозвался Рейстлин, приподнимаясь и садясь, опираясь на стену.

— Что за дело? Да хотя бы то, что я уже успел привыкнуть к тебе, шалафи! А ещё… Это ведь всё из-за меня…

— Перестань!

Рейстлин взял лицо эльфа за подбородок и вынудил посмотреть ему в глаза. Даламар не отвёл взгляда, пытаясь что-то увидеть в глубине золотых глаз, понять не только их обладателя, но и самого себя. Привязанность. Когда она успела появиться? Когда уже плюнул на Конклав, почти что отправив их в весьма неприглядном направлении?

«Когда ощутил тонкие пальцы на груди, прожигающие плоть, и увидел тот холод в глазах своего шалафи, что поднял тебя с колен и открыл перед тобой бескрайние просторы магии», — тихо прошептал внутренний голос мысли.

— Ты не виноват в произшедшем, Даламар, — Рейстлин отпустил его. — Ты просто был выбран Такхизис, чтобы ударить меня. Глупы те, кто говорят, что она не способна чувстовать. Она может чувствовать и ещё лучше умеет использовать чужие чувства, обращая их в слабости. Она почувствовала и ту привязанность, что возникла у меня к тебе, и использовала её.

— Я могу чем-то помочь тебе, шалафи? С магией?

— Нет, Даламар. Это моя битва.

— Она загоняет тебя в угол. Пытается заставить выбирать между Крисанией и магией.

— Ты прав.

— Что ты выберешь, шалафи? — тихо спросил Даламар.

— Я не могу тебе ответить на этот вопрос сейчас. Я должен идти к Крисании, она хотела сходить к реке.

— Тебе стоит отдохнуть, — заметил Даламар, когда Рейстлин покачнулся, поднявшись на ноги.

— Успеется.

— Что же ты с ним сделала, Крисания? — прошептал Даламар, замечая усталые движения Рейстлина.

***

Крисания стояла возле Рейстлина, который что-то чертил, сидя за письменным столом. Он тихо бормотал себе под нос, шелестя страницами книги, вытащенной из недр подвала. Впервые мелькнувшее упоминание о утраченной силе, которую можно было вернуть, если только…

Тихий вскрик, что раздался у него за спиной, заставил Рейстлина резко подскочить на ноги. Он успел поймать оседающую на пол Крисанию, которая сдавленно всхлипнула, прижав ладонь к животу.

— Крис! Что случилось?!

— Больно, — прохныкала она.

Скрипнула дверь, открываемая Даламаром, Рейстлин опустил Крисанию на пол и легко взмахнул рукой. В один миг всё замерло. Пусть магия уходила, но силу Властелина Прошлого и Настоящего никто не мог отнять.

— Достойный ход, моя Госпожа. Ты хочешь погубить и её, и ребёнка. Но нет. Ты оступилась, ибо магия ещё не полностью ушла от меня. Я спасу их.

— Нет, мой дорогой маг. Я просто предлагаю тебе выбор — ты можешь спасти Крисанию и ребёнка, отдав всю свою магию без остатка или сохранить магию. Сделай выбор, маг.

Рейстлин тихо застонал. Он осознал, что Такхизис победила. Даламар был прав — она загнала его в ловушку. Он смотрел на бледное любимое лицо, что сейчас исказила гримаса боли. Выбор был сделан уже давно. Ещё на просторах Бездны.

Время снова побежало. Даламар увидел ярчайшую вспышку, что озарила комнату, и ступил ближе, когда она угасла. Крисания рвано вздохнула, а Рейстлин упал рядом, хрипло прошептав:

— Спаси её, Даламар.

Эльф всё понял. Нужно было спасать не совсем Крисанию, а ребёнка, на которого подействовало заклинание.

Мысленно пытаясь успокоиться, Даламар опустился на колени, разрывая тонкую ткань платья и нашёптывая слова успокоения Крисании. Дальше помогало знание анатомии и твёрдые движения руки, сжавшей кинжал. Он успел усыпить Крисанию, и смог сделать всё на удивление самому себе быстро.

Когда ребёнок заплакал, что указало на раскрывшиеся лёгкие, Даламар возблагодарил Нуитари, заканчивая начатое. Крисания очнулась, тихо шепча:

— Что с ребёнком, Даламар?

— У тебя девочка, — выдохнул эльф, беря Крисанию на руки и унося в ту комнату, где она жила прежде.

— Дай её мне, — попросила она, почувстовав мягкую простынь под спиной, и вдруг резко вскинулась, прижимая ребёнка к груди. — Рейстлин! Что с ним? Я помню его прикосновение и вспышку…

— Тише, Крисания. Я сейчас пойду к нему.

— Даламар, — она схватила его за руку, — прошу, спаси его.

Эльф в ответ лишь бросил щепотку сонного песка, нашёптывая заклятие. Крисания заснула и девочка тоже. Он резко вышел за дверь и сполз по ней на пол. «Спаси её… Спаси его», — он не может спасти всех!

— Но я попытаюсь, шалафи.

Даламар поднялся, переносясь в комнату Рейстлина и осознавая, что в этот раз ему придётся сражаться с Такхизис. И он был готов сразиться за шалафи.

========== Не угасни ==========

Даламар опустился возле лежащего без сознания Рейстлина. Он чувствовал силу своей Госпожи, что окутала шалафи, магию которого он не мог ощутить. Её не было.

— Шалафи, что же ты наделал?! — в ужасе выдохнул Даламар. — Как же я тебя вытащу, если ты лишился магии, почти что добровольно отдавшись на растерзание Такхизис?!

Шанс, что ему удастся победить в этой схватке за чужую жизнь, резко стал ещё меньше. Даламар прекрасно знал пределы своих возможностей, и схватка с Такхизис была за ними. Если бы Рейстлин помогал ему, то быть может, им повезло бы, но теперь…

Сомнения терзали. Стоило ли рисковать ради того, за кем изначально пришёл шпионить, чтобы предать? И ведь уже предал же. Но зачем звал тогда из Бездны? Зачем остался после? Зачем помогал?

— Не могу, шалафи! Не могу я тебя бросить! К тому же, ты ведь не бросил…

Взяв хрупкую ладонь Рейстлина в свою, Даламар прикрыл глаза, отпуская своё сознание в мир Теней, что всегда был рядом, но невидим для взгляда простого человека как впрочем и мага, если тот не служил Нуитари.

Просторы Бездны раскинулись перед эльфом, вынуждая чувствовать себя ничтожеством посреди величественных скал, что окружали сухую землю с редкими деревьями. Он огляделся и попытался понять, где ему искать Рейстлина. По тем скудным рассказам, что слышал от Крисании (Рейстлин вообще не заговаривал о Бездне, одним взглядом показывая, что не желает затрагивать эту тему), Даламар понял, что стоит подумать и окажешься там. Только вот куда ему надо?

Неожиданно уловленный чутким слухом хриплый смех заставил Даламара вздрогнуть и повернуться на сто восемьдесят градусов. Сложно было не узнать эту усмешку, которая была полна презрения. Даламар побежал в ту сторону и остановился в тени зарослей, с немым ужасом наблюдая за развернувшейся перед ним картиной.

Такхизис, в обличии прекрасной, но окружённой почти что осязаемой угрозой, женщины, ходила вокруг Рейстлина, что лежал на земле, пытаясь приподняться, опираясь на руки. Его мантия на спине была изодрана, словно когтями зверя. Но это были когти Тёмной Госпожи, что наконец заманила свою самую излюбленную игрушку в сети. Теперь она могла отплатить за предательство и дерзость, мучая мага столько, сколько сама пожелает.

— Ты не победила, моя Госпожа, — прошептал Рейстлин, поднимаясь на ноги и отступая на шаг назад.

— Правда? Но в чём же я проиграла? — промурлыкала Такхизис, подходя к нему.

— Моя душа всё ещё не сломлена. Её держит в том мире то, чему ты позволила расцвести, не подумав о последствиях. Любовь.

— Что мне твоя любовь? Ты полностью и целиком отныне в моей власти. Даже если ты, каким-то неведомым чудом, сможешь вырваться в этот раз, то вскоре вернёшься сам. У тебя больше нет магии. Ничто не защитит тебя. И ты не сможешь жить без неё.

— У меня есть Крисания. И ребёнок. И Даламар. Их ты у меня не отнимешь, — тихо ответил Рейстлин, отводя взгляд.

— О, да, — усмешка стала шире, — у тебя есть они, но им никогда не занять в твоём сердце место магии. Она всегда была частью тебя. Признайся же себе — ты не сможешь без неё. К тому же теперь некому будет оберегать тебя от меня.

Такхизис наотмашь ударила его по лицу, оставляя глубокие царапины. Схватив Рейтлина подбородок, она заставила его посмотреть ей в глаза и прошептала, чётко выговаривая каждое слово:

— Ты будешь в моей вечной власти, и я буду терзать твой разум и тело, доводя до такого состояния, что ты сам будешь молить меня о смерти, но не получишь её. Я отомщу тебе за всё — за предательство, дерзость и непокорность. Ты ответишь за всё.

Она оттолкнула его, и Рейстлин упал на землю, ибо почти все силы ушли вместе с магией, когда он оттолкнул силу Такхизис от Крисании. Раны на лице и спине жгло безумной болью, но Рейстлин лишь сжал зубы и снова встал на ноги.

Даламар, который ни разу так и не пошевелился, впервые осознал насколько была сильна воля его шалафи. Он был искушён не только в магии, но и в контроле над собственными чувствами. Это противостояние, с заведомо обозначенным концом, говорило ярче слов. Даламар уже сделал шаг, чтобы выйти из тени, когда крик боли огласил Бездну, вынудив его замереть и едва не задохнуться от холода, что пронзил сердце.

Рейстлин пошатнулся и упал, изгибаясь и крича от боли, что была страшнее физической. Такхизис игралась с его подсознанием, путая мысли и нанося удары в самые уязвимые места. То Крисания умирала у него на руках, то Даламар подходил к нему и наносил смертельный удар, усмехаясь в лицо, то он снова был на могиле матери…

— Здесь тебе самое место, Рейстлин Маджере, величайший Чёрный маг Кринна, — прошипела Такхизис, глядя на него сверху вниз. — У моих ног.

Судорожно втянув воздух, Даламар всё же вышел вперёд, тут же встречаясь с бездонным взглядом чёрных глаз.

— Неужто ученик, предавший своего учителя, пришёл спасти его? — она в усмешке изогнула бровь. — Не делай глупостей, эльф. Уходи отсюда, пока я отпускаю. Ты всё равно не вытащишь его. Я сильнее тебя.

— Я знаю это, моя Госпожа, но не уйду, — он остановился возле Рейстлина. — Я попытаюсь.

— Тогда тебя постигнет та же участь! Можешь приступать — трать силы, чтобы они оставили тебя. Ты тоже останешься в моей власти. — Такхизис отступила на шаг, с усмешкой наблюдая за непокорными слугами.

Даламар опустился возле Рейстлина, который неожиданно сдавленно застонал, дёргаясь, словно от удара. Эльф сам не понимал, что он сможет здесь сделать? Как ему совладать со столь могущественной магией?

— Шалафи, — он осторожно взял его за руку, сжимая в своей. — Рейстлин, это всё не реально. Это лишь морок. Прошу, позволь мне вытащить тебя. Не отталкивай.

И Рейстлин не оттолкнул. Даламар смог пройти сквозь барьер чужого сознания, тут же теряясь в водовороте боли и путанных мыслей. Сотни страхов, оживлённых измученным сознанием, сотни голосов, сотни лиц… Эльф сам едва не закричал от ужаса, но сдержал себя, осознавая, что нельзя поддаваться.

В один миг этот сумбурный мир приобрёл чёткие грани. Даламар увидел Рейстлина, что стоял в своей комнате, в Башне, затравленно оглядываясь по сторонам. Он не видел, замершего на расстоянии вытянутой руки ученика, зато он видел фантом, что принял облик Даламар, приведя самого эльфа в кратковременный ступор. Призрак обошёл Рейстлина и сделал резкий выпад, вонзая нож в спину.

«Как символично. Он этого боялся. Он знал о моём служении Конклаву, но всё равно не прогнал», — мелькнуло в голове у Даламара, когда он упал на колени вслед за Рейстлином.

— Шалафи, это всё неправда! Прошу, услышь меня! Я здесь, рядом с тобой, я пришёл помочь тебе!

Но Рейстлин не слышал его, слишком сильна была пелена морока. Даламар рыкнул от отчаяния, разливающегося по душе, и притянул шалафи за плечи к себе. Он сам не понимал, что хотел сделать, но решил позволить себе действовать интуитивно. Обняв Рейстлина и, словно закрывая собой, Даламар отпустил свою магии, которая окутала их, словно защитный кокон.

— Шалафи! Рейстлин! Ну помоги же мне немного! Ты ведь и сам знаешь, что это лишь дурман, путающий твои воспоминания и страхи.

Когда Даламар уже был готов сдаться, ибо чувствовал, что сил просто не остаётся, золотой взгляд прояснился и заметался, останавливаясь на острых чертах эльфийского лица. В тот же миг животный страх мелькнул в золоте, и Рейстлин резко дёрнулся, однако Даламар успел соориентироваться и удержать его.

— Нет, шалафи! Я настоящий, я не причиню тебе боли!

Рейстлин настороженно прищурился и внимательно посмотрел в тёмные глаза ученика. Усталость, страх, некая восторженная искорка — всё то, что затаилось в глубине карих глаз, указало ему на истинность слов.

Почувствовав, что Рейстлин обмяк в его руках, Даламар вздохнул свободнее, но в тот же миг на сферу магии, что он держал, обрушилась сила, что была явно наслана разгневанной Такхизис. Рейстлин сдавленно зашипел, цепляясь тонкими пальцами за плечи Даламара, который едва удерживал сознание.

— Не поддавайся ей, шалафи, — хрипло прошептал Даламар, накрывая его ладонь своею. — Я вытащу нас обоих, только не поддавайся.

— У тебя не хватит сил. Уходи один. — тихо, с ноткой безысходности.

Цепкая хватка тонких пальцев разжалась настолько резко, что Даламар еле успел удержать шалафи от рокового движения за пределы хрупкой защитной сферы.

— Хватит! — прорычал Даламар, рывком возвращая Рейстлина на место. — Я только что чуть не утратил всю свою магию, вырывая тебя из когтей Такхизис! И у меня, шалафи, воистину нет ничего кроме неё! Ни любимой, ни ребёнка, ни брата — никого! Я не позволю сделать тебе все мои старания напрасными. Давно ли ты стал сдаваться?

Сложившиеся в улыбке тонкие губы, и блеснувшие, на залитом кровью лице, ярким золотом глаза стали Даламару безмолвным ответом. В глубине, казалось бы изученного вдоль и поперёк, взгляда таилось неведомое прежде чувство. Гордость. Рейстлин гордился своим учеником, что так же как и он, осмелился бросить вызов силе, что всегда считалась непобедимой.

Невольно улыбнувшийся в ответ Даламар поднялся на ноги, поднимая за собой шалафи. Он ясно чувствовал жгучую ярость Такхизис, что пульсировала вокруг и высасывала из него силы, но всё же решил довести начатое до конца. Рейстлин всегда учил его, что никто не знает истинных пределов своих возможностей, и благодаря этому можно совершить, казалось бы, невозможное.

— Ты совершаешь большую ошибку, Даламар. Если ты и сможешь переступить грань и вытащить за собой Маджере, то и сам лишишься магии! Одумайся, пока не поздно! У него будет семья, а ты снова окажешься лишним. Будешь выполнять различные прихоти и всё. У тебя не останется ничего!

Страшно. Даламару было страшно, но… Он был не один. Он был нужен. Всё ещё зажатые в ладони тонкие пальцы дрогнули, услышав слова Такхизис. Для Рейстлина каждое её слово, произнесённое шипящим голосом змеи на охоте, было подобно удару плети.

— Ты всегда говорил, что мы не знаем пределов своих возможностей, шалафи. Так отыщи в себе осколки магии и помоги мне. Просто потянись за мной.

И в ответ на его слова случилось то, чего Даламар совершенно не ждал. Вокруг Рейстлина вспыхнул едва ощутимый ореол магии, которого, однако, хватило эльфу, чтобы, соединив со своим, вырваться из цепких рук Госпожи Тьмы.

***

«Больно. Как же больно!», — мысленно простонал Даламар, когда сознание вернулось к нему.

Приоткрыв глаза, он увидел стены комнаты Рейстлина и его самого, лежащего рядом. Даламар подполз к нему и тихо позвал:

— Шалафи.

Слабо простонав, Рейстлин открыл глаза, щурясь от света. Сфокусировав взгляд, он поднял руку и осторожно коснулся царапины на щеке эльфа. Вспыхнувший на кончиках тонких пальцах огонёк магии ожёг Даламара теплом, заживляя рану и исчезая. Бессильно упавшая на пол рука и наполненный горечи полурык, полустон громче слов сказали Даламару — магия ушла от Рейстлина.

С ужасом, холодящим сердце, Даламар вытянул руку и замер, ища в душе привычное тепло…

========== Привыкнуть - не значит смириться ==========

Даламар стоял возле окна в своей комнате и наблюдал за идущими к лесу Рейстлином и Карамоном. Переведя взгляд на кровать, он увидел, что Крисания всё же заснула, обнимая дочь. Он устало вздохнул и прислонился щекой к стеклу, прикрывая глаза.

Поняв, что больше сил сопротивляться сну нет, Даламар сполз по стене вниз и уснул прямо на ковре. А точнее забылся обрывками воспоминаний и страхов прошлого. Он уже забыл, когда спал по-настоящему.

Магия, что покинула Рейстлина, не ушла от Даламара. Однако, дар, столько лет оберегаемый и любимый, в один миг обернулся проклятием. Лишив Рейстлина магии, Такхизис невольно разорвала свою связь с ним и потеряла власть над разумом и душой Маджере. Начав плести сети иным путём, она решила параллельно отомстить второму непокорному слуге. Даламар испытал весь ужас ночных кошмаров, оставивший его шалафи.

Проснувшись в первый раз с криком, что рвал изнутри грудь, Даламар вскочил, всё ещё пребывая в дурмане кошмара. Он стал метаться по комнате, пытаясь окончательно сбросить оковы сна, насланного тёмной магией, и не заметил, как оказался возле раскрытого окна, что было почти в полный рост эльфа. Обхватившие его поперёк груди тонкие, но неожиданно сильные, руки удержали от рокового шага.

— Даламар, очнись! Это всё сон! Сон!

Всё же Даламар был сильнее Рейстлина, который ещё и был ослаблен недавней потерей магии. Он дёрнулся, вырываясь из хватки, и упал на пол, прислоняясь спиной к стене. Морок стал отступать, и эльфа прошиб озноб.

Спустя несколько минут, когда кошмар окончательно отпустил, Даламар услышал шорох мантии по полу, и рядом опустился Рейстлин, протягивая ему кружку со слегка дымящимся отваром. Он проглотил его, не задумываясь ни на секунду, и почувствовал, что дрожь ушла, оставив лишь мёртвый холод внутри.

— Ну тише, успокойся. Да ты весь ледяной!

Рейстлин забрал кружку из онемевших пальцев ученика и притянул его к себе. Даламар невольно вздрогнул и прильнул к горячему даже сквозь мантию Рейстлину, ибо лишь сейчас осознал насколько замёрз.

— Кошмары?

Сил что-либо говорить Даламар в себе не нашёл, поэтому лишь кивнул. Рейстлин едва слышно простонал, но снова заговорил только через несколько минут, когда Даламар полностью успокоился и, смутившись, отодвинулся от него.

— Она потеряла власть надо мной, и теперь отыгрывается на тебе. Прости, Даламар, ведь всё это из-за то, что ты вытащил меня!

— Перестань, шалафи, — голос дрожал, но говорить было нужно. — Ты ведь тоже тогда спас меня, расплачиваясь после один. К тому же, она не оставит тебя просто так. Тебе сейчас нужнее восстанавливать силы, ибо совершенно не понятно, какая расплата уготована тебе.

— Самое обидное, что я бессилен и ничем не могу тебе помочь, кроме разве что отваров, которые принесут тебе сон без сноведений, но их нельзя пить часто.

— Не волнуйся, шалафи. Со мной всё будет хорошо. Ведь ты научился справляться с её мороком. Просто буду спать немного меньше.

Ставший ему ответом, наполненный тоской золотой взгляд сказал всё громче слов: «Против её воли не пойдёшь. Она всё равно нанесёт решающий удар».

И спустя месяц Даламар мог уже с закрытыми глазами смешивать сонное зелье, которое было единственным спасением, и которым он уже едва не отравился однажды из-за передозировки. После этого случая Рейстлин закрыл свою кладовую с травами и сам выдавал ему допустимое количество, каждый раз извиняясь взглядом.

Естественно трав не хватало на выделенный период, поэтому Даламар просто пытался обходиться без сна, столько сколько мог, ибо знал, что стоит только закрыть глаза, не выпив перед этим отвар, как придёт страх прошедших лет и путающий мысли морок.

Сейчас наступил именно тот период, когда травы закончились, но до следующей партии было ещё два дня. Два бесконечных дня. И перед ними было ещё два дня, которые Даламар провёл без сна, поэтому сейчас, свернувшись клубочком на полу, он разрывался между желанием провалиться в столь манящее беспамятство, пусть и с участием Такхизис, и вырваться из этого капкана.

Последнее всё же победило, и он, сдавленно прошипев сквозь зубы, поднялся на ноги, прислоняясь к стене и обращая взгляд на умиротворённо спящих Крисанию и Нуису. Нуиса стала единственным лучом Света для всех обитателей Башни. Малышке достались каштановые волосы Рейстлина и серые глаза Крисании.

Бросив взгляд в окно, Даламар увидел, что Рейстлин иКарамон уже направлялись к Башне. Когда Нуисе исполнилось три месяца, Рейстлин решил позвать Карамона и рассказать ему обо всём произошедшем. Поскольку событий накопилось весьма много, они ушли беседовать рано утром, а возвращались только сейчас, освещённые лучами заходящего солнца.

Даламар бесшумно вышел из комнаты, направляясь им навстречу. Увидев несколько растерянный взгляд Карамона, он понял, что Рейстлин успел рассказать ему всё, и теперь тому явно было нужно отдохнуть и переварить всё, что узнал. Даламар молча указал на комнату, что была подготовлена гостю, и пошёл вслед за шалафи.

— Крисания и Нуиса у меня в комнате. Они заснули.

— Ясно. Спасибо, что побыл с ними, Даламар.

Рейстлин устало тряхнул головой и посмотрел на ученика, что стоял на ногах лишь усилием воли. Тёмные круги под глазами, измождённость, ещё более заострённые черты лица — всё это откликалось в сердце Рейстлина тягучей болью. Любовь, привязанность, доверие — все эти человеческие слабости теперь терзали и величайшего Чёрного мага Кринна. «Бывшего мага», — мысленно поправил себя Рейстлин и перенёсся в комнату Даламара, и осторожно унёс Крисанию и Нуису в свою.

Вернувшись к Даламару, который так и стоял неподвижной статуей и даже не заметил отсутствия шалафи, Рейстлин подошёл к нему почти вплотную, лишь этим вызвав слабый отклик в потемневших глазах эльфа.

— Не двигайся, Даламар, — тихо попросил Рейстлин, взяв лицо эльфа в свои ладони и несильно надавив пальцами ему на виски.

— Шалафи, что…?

Договорить он не успел, проваливаясь в столь блаженное забытьё, которое окружала едва заметная магическая защита. Такхизис не смогла ощутить столь слабую магию, но и пройти не смогла. Она в недоумении попыталась наслать морок на Рейстлина, но и там потерпела неудачу. Её разгневанное шипение отдалось в голове Рейстлина резкой болью, и он едва не уронил Даламара, который, заснув, невольно повис на нём.

Перенеся ученика в его комнату и положив на кровать, Рейстлин устало присел на край, массируя виски. Он сам едва удерживал ускользающее от усталости сознание, но на тонких губах проступила улыбка.

— По ниточке клубочек свивается, — прошептал Рейстлин сам себе и посмотрел на Даламара. — Я привык. Ради любимой, ради дочери. Но я не смирился.

Он совершенно не хотел воплощать свой безумный замысел, когда не был уверен до конца в его осуществимости, но затравленный взгляд Даламара и разговор с братом, в котором он признавал собственное бессилие, сделали своё дело.

— Всё равно Такхизис ничего не поняла, да я и сам ещё не до конца уверен в том, что смогу повторить сегодняшний трюк, — он презрительно выдавил последнее слово. — Простое заклятие, а сил…

Поднявшись, Рейстлин в задумчивости посмотрел на Даламара, но лишь устало махнул рукой и ушёл, пробормотав:

— Всё равно утром ничего не вспомнит.

========== Затишье ==========

К тому моменту, когда Нуисе исполнилось полгода, Крисания уже и думать забыла о мире, что находился за пределами Шойкановой Рощи. Однако, он слишком хорошо помнил о ней и Рейстлине, которые после всех своих путешествий и дел так и не появились, чтобы хоть отчасти объяснить всё произошедшее.

— Крис, я думаю, что мне нужно наконец предстать перед Конклавом, рассказать о потери магии и жить спокойно, а то письмами — приглашающими, настаивающими, угрожающими — уже можно весь Палантас зимой греть.

— Тогда я пойду с тобой. Вдруг, что-нибудь пойдёт не так.

— Нет, оставайся с Нуисой. Им уже нечего мне предъявить. Я больше не один из них.

— И всё же, — тихая тоска, что прозвучала в последней фразе, не укрылась от Крисании. — Я пойду с тобой.

— Хочешь в храм? — предположил Рейстлин.

— И туда тоже.

***

На следующий день Даламар, чтобы несколько ускорить процесс посещения всех вышеперечисленных мест, создал им весьма заковыристый портал, который Рейстлин подхватил кончиками пальцев и, одобрительно кивнув, исчез вместе с Крисанией.

Попав в город, где одновременно раздавались сотни звуков, Крисания сначала немного запаниковала, но, почувствовав немного крепче сжавшуюся на её запястье горячую ладонь, успокоилась. Она шла, привычно положив голову на худое плечо, и могла почти осязать взгляды, что были устремлены на них. Обострившийся слух легко уловливал обрывки разговоров, в которых мелькали фразы, относящиеся к ним.

«Неужели это Маджере и жрица?», «Она что выжила?!», «А сам маг-то кажется ещё прозрачнее стал!».

Последнее замечание невольно вызвало у Крисании тихий смех.

— Что такое, Крис?

— Люди говорят, что ты ещё прозрачнее стал. Надо мне следить, чтобы ты больше ел.

Она почти что видела изогнувшиеся в кривой усмешке тонкие губы и почувствовала ласковое прикосновение кончиков пальцев к своей щеке.

— Люди редко истину говорят. Слушай их меньше.

В храм Рейстлин с ней входить не стал, шепнув на ухо, чтобы не услышал вышедший к ним жрец:

— Я конечно бывший чёрный маг, но всё-таки чёрный.

Крисания нисколько не обиделась, лишь коротко поцеловала в щёку и уверенно пошла по ступеням, ведомая скорее памятью, чем чужой рукой. Однако, в храме она была изумлена, не почувствовав былого покоя на душе. Да, ей было там легко. Да, она была там воистину на своём месте. Да, это был когда-то её дом, но всё же… Покоя не было.

Едва ли проведя там чуть больше часа, она поспешила назад к Рейстлину, который дожидался её там же, будто знал, что это не надолго. Почувствовав родное тепло, Крисания поспешила прильнуть к нему и спрятать лицо у него на груди. Он обнял её одной рукой, вторую запуская в чёрные волосы.

— Что такое, Крис? Тебе кто-то что-то обидное сказал?

— Нет. Просто… Я не могу там находиться. Я вообще не могу находиться далеко от тебя. Мне страшно, что ты исчезнешь.

Крисания заметила, как Рейстлин на мгновение напрягся, а потом снова расслабился с тихим вздохом. Ему было больно от того, что Крисания до сих пор не до конца верила в его любовь. Не верила ему. Но Рейстлин прекрасно понимал, что сам был виноват в этом, поэтому терпеливо, раз за разом, просыпаясь от тихого всхлипывания, убеждал её, что он рядом, что не уйдёт, не бросит, не оставит.

— Я не исчезну. Я рядом и всегда буду. Куда я уйду от тебя и Нуисы? — выдохнул он ей в губы.

— Прости. Я верю тебе. Верю.

Она потёрлась лбом об его плечо, словно котёнок, пытающийся лаской загладить свою вину.

***

— Значит, ты, Рейстлин Маджере, больше не обладаешь магическими способностями? — Пар-Салиан даже и не пытался скрыть недоверие в голосе.

— Да. Я лишён магии самой Владычицей Тьмы, Такхизис, — ровно ответил Рейстлин, спокойно встречаясь с подозрительно прищуренным взглядом.

— Надеюсь, ты поймёшь просьбу Конклава, проверить это?

— Конечно.

Рейстлин хотел было подойти к вышедшей вперёд Главе Чёрной Ложи, когда неожиданно крепкая хватка удержала его. Он в некоторой растерянности обернулся к Крисании, у которой на лице явственно была написана тревога.

— Что они хотят с тобой сделать, Рейст?

— Это простое заклинание, благодаря которому можно почувствовать магию или её отсутствие. Схоже с тем, что я применял, когда узнал о твоей беременности. Помнишь? — он старался, чтобы голос звучал мягко и спокойно, ибо видел желание Крисании схватить его и сбежать прочь.

Представив себе эту картину, Рейстлин невольно улыбнулся, едва сдержав смех. Да, похоже, что нервы и у него немного шалят.

— Я сейчас вернусь.

Нежно, но быстро проведя подушечками пальцев по её лицу, он направился к Ладонне, которая так же как и все присутствующие, смотрела на него с нескрываемым изумлением. Она не понимала, как Крисании удалось настолько сильно изменить душу мага. Когда же Рейстлин подошёл к ней вплотную и спокойно посмотрел прямо в глаза, Ладонна тихо вздохнула, но ничего не сказала, положив свои ладони ему на грудь.

Рейстлин вздрогнул, едва слышно зашипев сквозь сжатые зубы. Всё же он умолчал о том, что некоторую боль это заклинание приносит. Крисания тревожно повенулась в его сторону и хотела подойти к нему, но тихое — «Не надо» — произнесённое родным голосом, остановило её.

Закончив, Ладонна убрала руки и пристально посмотрела в золотые глаза. Теперь Рейстлин вздрогнул по иной причине. «И всё же заметила», — мелькнула мысль, невыданная не единой эмоцией на лице.

— Ну что, Ладонна, он говорит правду?

— Да. Магия покинула его.

Маги загомонили, и Ладонна незаметно наклонилась к Рейстлину, тихо шепнув ему на ухо:

— Я не знаю, что ты задумал, но вижу изломанную надежду в твоих глазах. Береги свою семью и более не ступай во Мрак, не оглядываясь ни на кого. Я даю тебе шанс, воспользуйся им разумно.

— Спасибо, — также тихо ответил Рейстлин, отступая на шаг.

— Отныне, ты, Рейстлин Маджере, не принадлежишь к магам, и Конклав более не имеет власти приказывать тебе или как-то направлять.

— Да. Прощайте.

Тут же схватившись за горячую ладонь и переплетя свои пальцы с тонкими, родными, Крисания замерла на мгновение, вслушиваясь в эти два простых слова ответа, произнесённых, казалось бы, совершенно без каких-либо эмоций. Но то ли обострившийся слух, то ли умение чувствовать мелейшие изменения в настроении Рейстлина указали ей на едва различимую нотку триумфа.

***

Лёжа на ковре из травы и цветов и щурясь от ласковых лучей солнца, Даламар едва ли не муркал от удовольствия. Столь долгожданный покой был лучшей наградой за всё, что пришлось вынести за это время. Он приподнялся, садясь и облокачиваясь на дерево.

Немного дальше, также утонув в траве и нежности, лежали Рейстлин и Крисания, перплетя пальцы и окончательно перепутав белые и чёрные пряди волос, а ещё дальше Карамон играл с Нуисой, всё же ловя порой на себе внимательный, а не расслабленный взгляд золотых глаз.

Покой. Он растекался по поляне, окутывая всех на ней присутствующих. Крисания и вовсе уже заснула, положив голову на грудь Рейстлину. Даламар тоже дремал, наконец не боясь увидеть когти Такхизис во сне. Видимо Тёмная Госпожа сейчас была чем-то слишком сильно занята, и эльф наслаждался её отсутствием уже месяц.

Конечно, это не могло не настораживать, но даже зная наверняка, что Такхизис затевает нечто, что в итоге обрушится на них, могли бы они что-то изменить? Нет. Так ответил Даламару Рейстлин, когда тот поделился с ним своими опасениями. И с того дня Даламар решил последовать совету своего шалафи и просто наслаждаться затишьем.

Но когда Рейстлин встал, поднимая Крисанию на руки, чтобы унести в комнату, то случайно пересёкся взглядом с карими глазами ученика. Понимая, что не успел вовремя заглушить слабую, но всё же вспыхнувшую волну магии в своих глазах, Рейстлин лишь улыбнулся уголком губ и шепнул так тихо, чтобы лишь эльфийский слух смог уловить:

— Забудь.

И понёс Крисанию в Башню.

Даламар прикрыл глаза и неожиданно вспомнил, казалось бы забытый вечер. Карамон пришёл к ним впервые после возвращения Рейстлина и Крисании из Бездны, сам Даламар едва держался на ногах, а потом…

Рейстлин, с помощью магии, исчез из комнаты, в которой они разговаривали и видимо перенёс тогда Крисанию и Нуису к себе, а потом вернулся к нему и наслал, с помощью магии, на него сон без сновидений.

Даламар резко открыл глаза, чувствуя, как по телу пробежала приятная дрожь — даже Такхизис не удалось окончательно отнять магию у Рейстлина Маджере.

========== Необратимое решение ==========

— Знаешь, вот смотрю я на него и думаю, а не стал ли он счастливее после потери своей магии?

— Это сложный вопрос. Ты смотришь весьма однобоко — судишь лишь по тому, что видишь. Что он сам тебе показывает.

— Хочешь сказать, что видел нечто большее?

— Я хочу сказать, что не стану утверждать что-либо с уверенностью.

Посчитав этот разговор законченным, Даламар снова перевёл взгляд на Рейстлина, что-то плетущего из трав и развлекающего Нуису, и Крисанию, сидящую чуть поодаль. Карамон тоже вернулся к созерцанию этой семейной идиллии, продолжая размышлять над словами эльфа.

Жизнь, что сейчас текла в Башне и её окрестностях, воистину казалась какой-то сказкой. Рейстлин проводил всё время вместе с Крисанией и Нуисой, следя за каждым движением дочери, которой недавно исполнился год, и улыбался больше чем за всю свою жизнь. Даламару были отданы на растерзание все ранее запретные книги, и он почти что не отрывался от раскинувшихся просторов знаний. Заглядывающий к ним иногда Карамон более почти не слышал от брата резкого слова, ближе познакомился с Даламаром, который мысленно отметил, что тот больше не похож на пьяницу, который будто вечность назад приходил к Конклаву. Конклав, к слову сказать, сдержал своё обещание и оставил семью Маджере в покое, поверив в полный разрыв между Рейстлином и его магической силой. И лишь только Ладонна порой бросала тревожный взгляд на силуэт Башни, терзаемая сомнениями относительно принятого ранее решения. Даже Такхизис перестала являться к Даламару и не пыталась нанести какой-либо иной удар руками своих Слуг.

Рейстлин действительно стал выглядеть намного более здоровым после потери магии (пусть и неполной). Он не затрагивал тему колдовства ни с Крисанией, ни с Карамоном, которые сами боялись начинать этот разговор первыми, ибо не хотели тревожить болезненную рану. А Рейстлин усердно делал вид, что уже и думать забыл о магии, и что его всё это не волнует. И ему это удавалось настолько, насколько это вообще может делать человек, который почти всю свою сознательную жизнь видел смысл существования именно в магии.

Когда Рейстлин подхватил Нуису на руки и вместе с Крисанией направился в Башню, за ними последовал и Карамон, бросив взгляд на замершего возле дерева эльфа, который явно пребывал мыслями в мирах, видимых лишь ему, и решил не беспокоить его. Он не увидел, что стоило ему отойти, как Даламар пошевелился, опускаясь на траву и устало прикрывая глаза.

Даламар не раз слышал от Рейстлина заветную фразу:

— Любопытство тебя погубит.

И он всегда отвечал с улыбкой:

— Без него, шалафи, я бы так и был слугой.

Вот только сейчас Даламар мечтал, чтобы это качество пропало минувшей ночью. Ему снова пришлось разделить тайну, которая теперь лежала на груди каменной плитой.

Засидевшись за очередной книгой, Даламар не заметил, что уже была глубокая ночь. С сожалением оторвав взгляд от изящно написанных строк, ибо глаза уже с трудом фокусировались на буквах, он уже был готов упасть на кровать, чтобы во сне продолжить вникать в суть таинственных заклинаний или же просто наслаждаться каким-то бессмысленным сновидением, как услышал тихий скрежет.

Проживя в Башне не один год, он, благодаря своему эльфийскому слуху, выучил звук, издаваемый каждым предметом, что находился здесь, и каждым живым (или не очень) созданием. И сейчас Даламар легко узнал шорох мантии Рейстлина и скрежет двери, ведущей в его кабинет, где ранее он изучал глубины магии, заглядывал в другие миры или просто что-то читал. А ещё после потери магии он туда заходил лишь однажды, чтобы поставить у стены посох и разрешить Даламару брать любые книги.

Разум твёрдо и весьма ясно сказал: «Ложись спать. Это в конце концов его кабинет. Может, книгу захотелось какую-то почитать». Вот только Даламар не был бы учеником Рейстлина Маджере, если бы не заучил все его привычки и не соткал для себя тип мышления своего шалафи. И если Рейстлин хотел что-то забыть и более не тревожить — он просто отгораживался от этого и точно не возвращался. Так было с Конклавом, который на долгое время был забыт и был почтён его присутствием лишь ради спокойной жизни с Крисанией, так было с братом, которого он держал на расстоянии нескольких тысяч километров не только от себя, но и от своей души, пока не пожелал восстановить общение. И если Рейстлин пошёл в тот кабинет, то не для того, чтобы просто что-то взять и снова забыть.

И Даламар вышел из своей комнаты, вновь ведомый любытством, которое не раз спасало его или помогало узнать что-то ценное, но не раз и едва не приводило к гибели. Он оказался прав, из-под двери, ведущей в кабинет Рейстлина, лился свет. Помедлив мгновение, Даламар уже хотел постучать, когда дверь открылась, и на пороге появился Рейстлин с усталостью в несколько потемневших золотых глазах, и, всё же не укрывшейся от эльфиского взора, искоркой триумфа.

— Твоё любопытство…

— Однажды погубит меня, — закончил Даламар, надеясь, что в этот раз не переступил грань дозволенного.

— Заходи, — несколько обречённо махнул рукой Рейстлин, скрываясь в полумраке комнаты.

Войдя, Даламар не заметил каких-то изменений в облике кабинета, кроме одного — книга, что всегда хранилась в стороне от остальных, и до которой он пока не дошёл, сейчас лежала на столе в раскрытом виде. Рейстлин присел на стул и склонился над ней, видимо возвращаясь к прерванному чтению.

Даламар привычно юркнул в своё кресло и стал молча ждать, когда Рейстлин заговорит. Однако, тот молчал, и Даламар не выдержал:

— Ты ведь потерял не всю магию, шалафи?

— Не всю, — Рейстлин повернулся к нему, устало откидываясь на спинку кресла. — Что ты чувствуешь, Даламар, когда обращаешься к своей магии?

— Пламя.

— А у меня осталась лишь одна искорка. И я порой заставляю её вспыхивать, боясь, что она потухнет совсем, но в то же время боюсь и пытаться разжечь её сильнее — вдруг истлеет?

— Однако, ты нашёл какой-то способ.

Это был не вопрос, это было утверждение, и Рейстлин не удержался от улыбки.

— Пожалуй, ты слишком хорошо меня изучил, Даламар. Да я нашёл способ, а вернее — робкую надежду, осуществление которой почти за гранью возможного. Ты когда-нибудь слышал заклинании, которое сможет призвать Нуитари, если верно сплести его формулу?

— Нет. Но зачем…?

— Я достаточно долго служил ему и его матери! — Рейстлин вскочил и начал мерить шагами комнату. — Если с Такхизис наши отношения весьма ясно прописаны, то с Нуитари мы никогда не ругались. Я служил ему верой и правдой, так пусть сделает что-нибудь для своего верного последователя!

— Шалафи, ты хочешь попросить его вернуть тебе магию?

— Да.

— Но… для этого тебе самому надо сплести весьма сложную, как я догадываюсь, формулу, отдав для этого почти всё, что осталось…?

— Всё, что осталось, — не дав закончить, поправил его Рейстлин.

— Всё?! — Даламар невольно содрогнулся. — Но ты не сможешь полностью без магии! Пусть все сейчас считают, что ты нашёл себе новое пламя, что греет тебя — Крисанию и Нуису, но ведь мы оба прекрасно понимаем, что этого тебе будет мало. Тебе нужна эта искра. А если Нуитари откажется выполнять твою просьбу? Ты останешься с мёртвым холодом в груди. А для тебя, как для мага, что столько лет жил своим колдовством, это равносильно смерти.

— Нет. Я не умру, Даламар. Я не смогу оставить их.

— Ты будешь притворяться ради них, что всё так же, как прежде, но на самом деле… Стоит ли оно того? Не лучше ли иметь хоть искру, чем ничего?

— Даламар, я не могу без магии. Крисания и Нуиса… они для меня смысл этой жизни, а магия — часть меня. Без неё я существую лишь наполовину. Мне уже не раз приходилось рисковать, ставя на доску всё.

— И всё же это будет слишком рискованно.

— Об этом никто из вас не должен был узнать. Однако, я недооценил твою вездесущность. Я уже давно изучаю эту книгу и лишь сегодня наткнулся на заклинание, мне необходимое. Пока во мне слишком мало сил и уверенности, я не буду даже и думать о том, чтобы плести эту формулу. Я надеюсь, что ты не расскажешь о моём замысле ни Крисании, ни Карамону. Что в случае моей победы, что в случае провала для них ничего не изменится.

— Я не расскажу, шалафи.

— А вот для меня изменится, шалафи. Я в отличии от них представляю, что значит пламя магии для любого мага, а уж для тебя… И я боюсь представить, что ты будешь испытывать, если оно потухнет в тебе окончательно, — прошептал Даламар, поднимаясь и направляясь в Башню.

***

Спустя ещё месяц, все обитатели Башни вместе с Карамоном отправились в лес, что находился недалеко от Рощи. Даламар тот лес просто не любил, совершенно не отдавая себе отчёта — почему? Поэтому он остался ждать их у самой его границы, погрузившись в книгу и магию.

Изучение нового для всех, кроме Рейстлина, леса стало весьма увлекательным занятием, поэтому они провели там почти весь день от восхода до первых лучей заката. Идя назад, в сторону Рощи, Рейстлин неожиданно замер, прислушиваясь.

— Слышите?

— Я слышу, Рейст, — тихо отозвался Карамон, обменявшись с братом настороженными взглядами.

— Я тоже слышу слабый шорох, но не пойму, что это, — сказала Крисания, неосознанно притягивая за руку Нуису к себе.

— Наёмники.

В тот же миг, когда Рейстлин сказал это слово, он увидел и блеснувший наконечник стрелы среди листвы. Зашипев сквозь зубы, он резко развёл руки, концентируя всю силу и все мысли, и время замерло.

Мысли, что и так всегда мелькали быстро в его голове, побежали ещё быстрее. Рейстлин оценил сложившуюся ситуацию и получил весьма неутешительные итоги. Наёмники были отмечены особой меткой магии — ими повелевала Тёмная Госпожа, которая решила таки нанести удар. Чтобы справиться с ними Карамона с мечом и его самого с кинжалом, сокрытым в рукаве, и остатками магии, которая сейчас утекала на удержание этого мгновения, было мало. Слишком мало. Здесь нужна была магия. Послать Карамона с Крисанией и Нуисой к Даламару? Тоже бессмысленно — он один не задержит их надолго. Послать Крисанию с Нуисой одних? Крисания конечно где-то на уровне подсознания запомнила путь и наверняка смогла бы вернуться, но без зрения это займёт слишком много времени. Один вариант был совершенно безумен, но Рейстлин уже задумывался, что он самый реалистичный — просто закричать имя Даламара, ведь он эльф, должен услышать. Однако, за то время, что будет потрачено, уже неизвестно сколько стрел пролетит в их сторону. Оставался последний путь, который почти что заведомо проигрышный.

Рейстлин опустился на колени, понимая, что ноги не удержат, и начал шептать формулу заветного заклятия, деля магию на удержание времени и на само заклятие. В последние слова он был вынужден отдать всё, без остатка. Рейстлин смутно заметил, как дёрнулся Карамон, показались из листвы остальные наёмники, Крисания с Нуисой отступили на шаг, и всё снова замерло.

— Твоё упорство просто безгранично. Ты не остановился, даже зная, что можешь потерять всё.

— А у меня был выбор? — едва слышно прошептал Рейстлин, поднимая взгляд.

Рядом с ним стоял юноша, вокруг которого почти осязаемо клубилось могущество, не подвластное простым смертным. Рейстлин сразу стал смотреть прямо в его чёрные глаза, не дрогнув.

— Я знаю, зачем ты позвал меня, Рейстлин. Ты всё ещё хочешь, чтобы я вернул тебе магию, отнятую у тебя моей матерью?

— Я…

Рейстлин запнулся. Он, словно наяву, увидел усмешку Такхизис и понял, что едва не шагнул прямо в заранее подготовленную ловушку. Если он сейчас вернёт себе магию, то даже воспользоваться ею не успеет, ибо Такхизис снова получит власть над его разумом. Он не успеет спасти всех тех, кто сейчас был рядом.

— Нет. Я хочу просить у тебя не этого.

— Не этого? — с удивлением переспросил Нуитари. — А чего же ты хочешь?

— Ты можешь вернуть Крисании зрение? Моей магии, как и магии любого другого чародея Кринна на это не хватит, ибо здесь тоже постаралась твоя мать, но ты можешь?

— Могу. Однако, я не собираюсь выполнять целый список твоих желаний. Я согласен, что ты служил мне верой и правдой, поэтому что-то одно сделать готов.

— А я и прошу одно — зрение.

— Ты отказываешься от магии? Но ты осознаёшь, что отдал на заклятие, которым вызвал меня сюда, последнюю искру? В тебе ничего не осталось!

— Осознаю. Верни ей зрение, прошу.

— Будь по-твоему, маг.

Едва заметная вспышка магии, ахнувшая Крисания, отмершее время и тихий шёпот пустоты: «Прощай, Рейстлин Маджере».

— Рейстлин! Рейстлин, я вижу! — воскликнула Крисания, невольно жмурясь от яркого света.

— Крис, бери Нуису и бегите к Даламару. Мы с Карамоном их задержим. Позовите Даламара.

— Рейстлин, что…? — она увидела, что он сидел на траве, судорожно хватая ртом воздух.

— Бегите! — рыкнул он, отталкивая её протянутую руку.

На миг пересеклись два взгляда — золотой и серый — замерли, будто желая насмотреться, и их обладатели бросились в разные стороны. Крисания схватила за руку Нуису и побежала, вспоминая дорогу лишь благодаря чуткой памяти остальных чувств, что были обострены слепотой, а Рейстлин вскочил на ноги и побежал к Карамону, который уже начал отбиваться от первых рискнувших напасть.

— Мы их всех не перебьём.

— Я знаю, брат. Но нужно дать Крис и Нуисе время.

Карамон посмотрел на Рейстлина. На лицах обоих близнецов появились одинаковые улыбки — горькие, но насмешливые — и они, не сговариваясь, встали спина к спине, чтобы в следующий миг снова отпрянуть. Воздух рассёкло лезвие меча, сверкнул короткий, но смертоносный кинжал.

========== Выбор ==========

Крисания никогда не сможет забыть, как бежала через лес, подхватив на руки дочь. Не сможет забыть свет, режущий отвыкшие зреть глаза, ветви, оставляющие хлесткие удары на лице, воздух, которого было отчаянно мало… Не сможет забыть страха, растекающегося от сердца по груди и сковывающего лёгкие.

Она не смогла бы ответить, как вспомнила путь, как выбрала ту единственно верную дорогу, что привела её к краю леса. И лишь напряжённый, едва сдерживающий подступающую панику, голос Даламара смог вырвать её из круговорота страха и развеять пелену, что окутала разум.

— Крисания, что случилось?

— Рейстлин… и Карамон… Им нужна помощь! — выдохнула она, пытаясь вдохнуть воздух полной грудью.

— Никуда отсюда не уходи! — велел Даламар и растворился в пространстве.

И теперь ему уже не удалось скрыть несколько надломленных нот в голосе.

Даламар никогда не сможет забыть, как, опираясь на чуткий слух, вышел на поляну, где двое сражались с целым отрядом. Не сможет забыть тот отчаянный блеск в глазах близнецов, которые двигались настолько согласованно, будто могли читать мысли друг друга.

Почувствовав, что эльф владеет магией, сразу несколько наёмников набросились на него, применяя данную Такхизис силу. Даламар едва успевал отбиваться от них и уже думал, что всё же одному магу против десяти не победить. Хриплый короткий вскрик резанул чуткое ухо будто раскат грома. Скосив глаза и увидев упавшего на колени Рейстлина, который прижимал руку к животу, Даламар замер. Прилив холодной ярости пробудил силу, о которой он даже не догадывался. Разум будто заволок туман, и не сразу Даламар осознал, что смертноносное пламя, которое само настигало врагов, не давая им шанса выжить, было его рук дело.

Оставив Карамону добивать обезумевших от ужаса врагов, Даламар бросился к Рейстлину. Он опустился перед ним и перехватил помутнённый золотой взгляд, прежде чем тот потерял сознание. Не дав ему упасть, Даламар поймал его, положил на траву.

Ужас, застывший в карих глазах эльфа, был вызван не колотой раной, как решил подбежавший к ним Карамон, а тем, что Даламар не почувствовал присутствия магии шалафи. Исцеляя рану на теле, он с мысленным бессильным воем думал о том, что исцелить внутренний холод, что поселился в груди у Рейстлина, не сможет более никто.

***

Проследив краем глаза за тем, что Крисания вместе с Нуисой скрылись в лесной чаще, Рейстлин почувствовал, как азарт сражения принёс приятную пустоту в мысли. Всё, что сейчас осталось реальным, это блеск солнца на лезвии верного кинжала, который очень быстро окрасился в алый цвет. Даже ледяная боль в груди стала более эфемерной.

Да, он был магом и не должен владеть искусством сражения каким-либо оружием кроме магии. Однако, Рейстлин знал, что жизнь обязательно подкинет случай, когда пригодится и иное умение защитить свою жизнь. Или жизнь тех, кто дорог тебе.

Он и сам был удивлён тому, насколько они с Карамоном слаженно сражались. Забытое чувство доверия вспыхнуло, согревая изнутри и давая некую силу. Когда же рядом промелькнули чёрные волосы, спутанные ветром, и над поляной раздался стрекочущий язык магии, Рейстлин вдохнул свободнее — Крисания и Нуиса смогли выбраться из леса.

Но всё же сколько не игнорируй утекающие, словно сквозь пальцы вода, силы, придётся рано или поздно признать собственное ослабление. Рейстлин чувствовал, что каждое движение рукой, каждый резкий изгиб давались ему всё тяжелее. Даламар был прав — лишившись последнего огонька магии, Рейстлин лишился почти самого себя.

Предательски сбившееся дыхание вынудило остановиться и на миг потерять бдительность. Холод стали, разрезашей плоть, и хриплый вскрик, в котором Рейстлин узнал свой голос, донеслись до него будто сквозь толщу воды. Ноги подогнулись, не в силах больше держать своего хозяина, ослабевшего и морально, и физически.

Пламя, которое искрилось магией, шорох лёгких шагов совсем рядом, взволнованный взгляд знакомых карих глаз — всё это Рейстлин ощущал, проваливаясь в манящую темноту, которая всё же поглотила его.

***

Слабость разливалась по всему телу, опьяняя уставший разум и не давая окончательно вернуться в реальность. Хотя, открыв глаза, Рейстлин понял, что поспешил с определением «реальность». Слишком странным и незнакомым было всё окружающее его: и белый песок, на котором он лежал, и слишком бледно-голубое небо, и туман, недающий увидеть что-то дальше нескольких шагов.

Заставив себя подняться на ноги, Рейстлин огляделся — вокруг лишь молочный туман. Но стоило ему сделать пару шагов вперёд, как из ниоткуда появился слишком узнаваемый для него трон, на котором сидела слишком знакомая ему женщина.

— Знаешь, Рейстлин, такой упёртостью природа наградила по-моему лишь тебя. Я больше таких смертных не встречала.

— Я умер? — поинтересовался он таким тоном, будто спрашивал о погоде за окном.

— Если бы, — фыркнула Такхизис. — Тебе снова дали выбирать.

— Объяснишь?

Рейстлин впервые чувствовал себя настолько свободно в присутсвии Тёмной Госпожи. Она была больше не его Госпожой. Их теперь совершенно ничего не связывало. Поэтому не было ни страха, ни настороженности, ни потребности в ношении маски уверенности. Рейстлин ощущал лишь усталость и даже некоторое равнодушие ко всему происходящему.

— Ты, поступив как великий герой и глупец одновременно, выбросил магию на растерзание пустоте, чтобы спасти остальных, — несколько скучающе стала разъяснять Такхизис. — Поздравляю, тебе это удалось. Только магии у тебя больше нет. Как и желания жить, насколько я вижу. Можешь вернуться туда, где тебя ждут лишь вечная ноющая боль в груди и слабость, что не отпустит до самой смерти, а можешь раствориться среди этого тумана и уйти в вечность.

— Я уже слишком давно сделал свой выбор. Я вернусь назад, потому что там меня ждут не только страдания, но и семья. Можно последний вопрос прежде чем мы расстанемся навеки?

— Можно. Мне даже самой интересно.

— Почему рассказывать о предоставленном мне выборе явилась именно ты?

— Потому что я должна же была хоть как-то попрощаться со столь своенравным слугой и врагом, — рассмеялась она. — Сколько бы веков не прошло, я навряд ли смогу забыть тебя, Рейстлин Маджере. Настолько самоуверенного и упёртого мага, как ты, встретить мне не удастся. Жаль, что ты добровольно и безвозвратно отказался от магии, но что ж поделаешь.

— Сочту все эти слова за комплимент. Прощайте, моя Госпожа.

Отвесив ей шутливый поклон, Рейстлин прикрыл глаза, ища ту нить, что связывала его с земной жизнью. Неожиданно посетившая его мысль, заставила снова обернуться к Такхизис, наблюдающей за ним с задумчивым выражением, застывшим в глазах.

— Могу я попросить тебя не трогать моего ученика больше?

— Твоя дерзость, — раздражённо начала Такхизис, но внезапно оборвала сама себя и махнула рукой. — Ладно. Но иногда я буду заглядывать к нему. Чтобы не забывал и вообще… Интересно, хватит ли твоего упрямства, чтобы жить, чувствуя постоянный гнёт потерянной магии.

— Хватит, — едва слышно, будто убеждая самого себя ответил Рейстлин. — Хватит! — уже громче повторил он, теряясь в пространстве.

***

— Мы ничем не можем ему помочь. Он потерял всю магию без остатка, Крисания. Теперь он либо вернётся, либо уйдёт.

Спокойствие и даже некоторая отчужденность в словах Даламара совершенно не вязались с болезненным выражением, что застыло в его глазах. Крисания замерла, склонившись над Рейстлином, которого уложили на кровать в Башне. Карамона попросили побыть с Нуисой, но его тревожные шаги были слышны даже человеческому уху.

— Рейстлин, — тихо позвала его Крисания, нежно очертив скулу, — прошу, вернись ко мне. Ты подарил мне возможность снова видеть, но зачем, если я не смогу смотреть в жидкое золото твоих глаз? Пожалуйста.

Голос дрогнул, сорвавшись на тихий всхлип. Даламар подошёл, приобнимая Крисанию за плечи. Он уже хотел что-то сказать, когда хриплый голос едва не заставил его подскочить.

— Уже хоронить меня собрались. Рано.

В открывшихся золотых глазах блеснула мягкая насмешка.

========== Конец?…Сомневаюсь ==========

Солнце заглянуло в окно Башни и коснулось заострённых черт эльфиского лица. Даламар зажмурился и невольно улыбнулся. Тепло. Наконец-то стало тепло.

Тепло в каждом уголке этого, некогда Тёмного, места. Тепло в душе каждого, в глазах, в голосах, в жестах, в улыбках… Они заслужили это тепло. Слишком много им пришлось испытать холода, боли, страха, вечного ожидания чего-то плохого. Теперь наконец можно было жить, не оглядываясь из-за тихого шороха.

Даламар рассеянно обвёл взглядом комнату и подошёл к небольшой помеси сумки и рюкзака, которая лежала на столе. Из неё уже виднелись корешки нескольких книг и блестели грани стеклянных фиалов, наполненных разными зельями. Остальное содержимое скрывалось за тканью чёрного плаща, который был сложен, казалось сотню раз, чтобы занимал меньше места. Даламар положил туда мешочек с засушенными травами и, затянув кожаный шнурок, забросил её на плечо. Постояв с минуту, он кивнул своим мыслям и вышле, мягко притворяя за собой дверь.

***

Рейстлин стоял возле окна, подставив лицо ласковым лучам солнца. Его мысли плутали весьма далеко от реальности. Он просто наслаждался этими мгновениями утреннего рассвета.

Услышав тихое сонное бормотание за спиной, он обернулся, и невольная улыбка коснулась его губ. Крисания спала, обнимая Нуису, которая снова пробралась к ним ночью, хотя и должна была уже спать отдельно. Однако она слишком хорошо знала, что ворчание родителей было напускным.

Глядя на них, Рейстлин чувствовал растекающееся по груди тепло. Не было того холода, что пророчили ему и Нуитари, и Такхизис. Он нашёл новую точку опоры в этой жизни. Но… за отсутствие мёртвой пустоты внутри стоило поблагодарить кое-кого ещё. И попрощаться.

Рейстлин тихо вышел из комнаты и стал спускаться по лестнице. Услышав лёгкие шаги несколькими пролётами ниже, он пошёл чуть быстрее, но догонять не стал. Они и так встретятся внизу. Рейстлин знал, что он захочет уйти, никому не сказав. Но также знал, и что будет тайно надеятся на чьё-то присутствие.

— Ты слишком хорошо изучил меня, шалафи.

Даламар ждал его внизу, глядя на своего учителя с затаившейся во взгляде безмолвной благодарностью.

— Ты не можешь остаться. Это я тоже знаю. Поэтому тратить время на отговаривание не буду. Скажи мне лишь одно — куда ты пойдёшь?

— Я не знаю. Магия пылает, не желая сдерживаться. Мне нужно куда-то направлять её. Я просто пойду вперёд. Буду помогать там, где нужна моя помощь, буду искать новые способы расширить свои знания. Буду учить и учиться.

— И я надеюсь, что ты будешь осторожен.

Рейстлин спустился и подошёл к Даламару совсем близко. Тот невольно отметил про себя, что он сделал это впервые, потому что раньше никогда не позволял себе смотреть на кого-то снизу вверх. Рейстлин был ниже Даламара и всегда разговаривал с учеником, стоя чуть поодаль или же на каком-то возвышении. Поэтому Даламару было непривычно смотреть сверху внихз. Он уже хотел отступить, когда Рейстлин протянул руки, быстро затягивая что-то вокруг его пояса.

— Магия — твоя самая верная спутница, но жизнь любит заводить нас в такие ситуации, где её может оказаться недостаточно, — сказал Рейстлин, сам отходя, но уже скорее по привычке.

Даламар пробежался пальцами по кожаному поясу и замер на совершенно незаметных со стороны ножнах. Они сливались с темнотой, которую создавал плащ. Он коснулся резной ручки и вытащил небольшой, но смертоносный кинжал, поймав на лезвии луч рассветного солнца.

— Шалафи, благодарю тебя. Он… просто прекрасен.

— Это самое меньшее, как я могу тебя отблагодарить за всё то, что ты сделал для меня и моей семьи, — тихо ответил Рейстлин.

Убрав кинжал в ножны, Даламар с некоторым смущением поднял глаза, встречаясь с наполненным зеркальными его чувствами золотым взглядом. Тишина, что воцарилась между ними, на самом деле была заполнена сотней воспоминаний, что бежали рядом, касаясь их и порой вынужная вздрагивать.

— Кто же знал, что всё так обренётся? — чуть хрипло спросил Рейстлин. — Когда ты только пришёл ко мне, я хотел отправить тебя в направлении Бездны, а позже, узнав, что ты шпион, подосланный Конклавом, едва не убил в то же мгновение. А после моего возвращения из Бездны, всё слишком быстро завертелось. И вот теперь я стою, обязанный тебе и своей жизнью и жизнью моей семьи, и никак не могу отпустить.

— Ты сам часто говорил мне, шалафи, что жизнь любит играть с нами, — грустно улыбнулся Даламар. — И совершенно никто не может предугадать её следующего хода.

— Никто, — эхом отозвался Рейстлин. — Спасибо тебе за всё, Даламар и… Прощай. Пусть ничто не заставит тебя свернуть с избранного пути.

Повинуясь внезапному порыву, Даламар подошёл к Рейстлину и обнял его. Тот на мгновение окаменел, а потом положил свои руки на спину ученика.

— Прощай, шалафи. Спасибо тебе. За всё, — тихо сказал Даламар отходя от Рейстлина.

— Ты куда-то уходишь, Даламар?

Оба вздрогнули и синхронно повернулись к стоящей на лестнице Нуисе, которая смотрела на них сонным, но внимательным взглядом серых глаз.

— Ты как так тихо подкралась, Нуиса? Эльфа до обморока доведёшь! — тепло улыбнулся ей Даламар.

— Похоже, уйти просто так у тебя не получилось, — пробормотал Рейстлин.

— Ну что это? Крисания и Карамон ещё спят, — с лёгкой ноткой сарказма отозвался Даламар и продолжил, уже обращаясь к Нуисе. — Да, я ухожу, Нуиса.

— А куда? И надолго?

— Туда, куда будет вести меня дорога. А надолго ли, я не знаю. Возможно… навсегда.

— Нет, не надо навсегда! — взволнованно сказала она, быстро сбегая вниз по лестнице и подходя к Даламару. — Ты иди, если тебе так хочется, но потом обязательно возвращайся, хорошо?

— Нуиса, — тихо вздохнул Даламар, беря её на руки. — Ну хорошо. Я вернусь.

— Обещаешь?

— Обещаю, — сдался он, глядя в не по годам умные глаза.

— А хоть примерно, когда?

— Когда ты уже станешь взрослой.

— А это когда будет? — не унималась она. — Вот мне сейчас шесть лет, и я маленькая. А взрослая, когда?

Рейстлин уже сделал шаг к ним, намереваясь забрать Нуису и позволить наконец Даламару спокойно уйти, но тот взглядом сказал ему: «Не надо. Всё хорошо». Даламар пусть и не принимал активного участия в жизни Нуисы, но привязался к ней. Она часто приходила к нему, когда он терялся в мире древних фолиантов, и садилась рядом, внимательно слушая все его размышления и будто понимая скрытый смысл каждого. Между ними царило взаимное доверие и безмолвное понимание, которое естественно вылилось в крепкую привязанность и дружбу.

— Когда в мире не останется для тебя тайн, и жизнь станет невыносимо скучной, тогда и станешь взрослой, а пока всё вокруг переливается для тебя красками загадок, ты останешься ребёнком, — Даламар поставил её на пол и тихо пробормотал, уже ни к кому не обращаясь. — Все мы дети.

— Хорошо. Я запомнила. Я буду ждать тебя, Даламар. И вот… возьми! — Она протянула ему небольшую брошку, в виде серебряного волка с изумрудными глазами, что была закреплена у неё на одежде, — Пусть будет у тебя.

— Спасибо, — Даламар закрепил её на внутренней стороне плаща. — Досвидания, Нуиса. Рейстлин… Шалафи, попрощайся за меня с Крисанией и Карамоном.

— Обязательно, — кивнул тот и посмотрел вслед Нуисе, которая крикнув: «До свидания, Даламар! Пойду разгадывать тайны, чтобы скорее стать взрослой!», убежала куда-то вверх по лестнице. — Теперь она будет пытаться разгадать каждую мелочь.

— В этом она слишком похожа на тебя.

— Ты прав.

Два взгляда на мгновение пересеклись — золотой и карие — и Даламар улыбнулся, увидев едва различимую искорку в глубине золота. Воспоминания коснулись его, на миг вырывая из реальности.

Рейстлин стоял на небольшом балконе, тяжело опираясь на ограду. Прошла неделя, а он уже мечтал умереть. Слишком было холодно внутри, слишком пусто…

Даламар тихо подошёл к нему со спины и положил руки на его плечи. Тихий полувскрик сорвался с тонких губ, и Рейстлин дёрнулся, пытаясь вырваться, но его держали крепко. Наконец он перестал дёргаться, просто дожидаясь, когда всё закончится. Стоило цепкой хватке исчезнуть, как он обернулся, встречаясь с опустошёнными карими глазами.

— Что ты наделал?!

— И тебе, пожалуйста, шалафи, — устало съехидничал Даламар и потерял сознание.

Да, та искра магии, что он смог отдать Рейстлину, едва удержав в самом себе жизнь после этого, всё ещё мерцала. Она была очень мала и с её помощью невозможно было колдовать, но она грела его изнутри. Едва заметная звёздочка, что жила где-то в сердце, подпитываемая любовью к своей семье. И Даламар знал, что это звезда никогда не погаснет. Рейстлин смог её зажечь сам, Даламар лишь чуть-чуть помог сделать её ярче.

— Прощай, — одновременно сказали они и улыбнулись.

Даламар отвернулся и направился к выходу, а Рейстлин зашёл в свой кабинет. На миг обренувшись, Даламар увидел, как по посоху пробежали тонкие пальцы, и в комнате вспыхнул ровный тёплый свет.

Даламар улыбнулся, выходя за порог. Впервые он был так рад тому, что хранил чужую тайну. Она грела его.