Между льдом и пламенем (СИ) [IamMilady] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1. Возвращение в Хогвартс ==========

— Поттер, Грейнджер, — привычный голос раздался за спиной Национального Героя.

В нем не сквозила привычная насмешка. Может быть, легкое пренебрежение, но не более того.

— И зачем ты свидетельствовал за него? — сквозь зубы пробормотал Рон, надеясь, что Гермиона, шедшая по другую сторону от их друга, не услышит его вопроса.

— Это было правильно! — воскликнула волшебница и резко повернулась. — Здравствуй, Малфой. Приятно видеть, что ты тянешься к знаниям. Несмотря ни на что, — последние слова Гермиона проронила будто вскользь, опуская глаза на вымощенную плитами платформу.

— Да Драко из библиотеки мэнора не вытащить! Хотя он и с рождения гений! Без обид, Грейнджер, — Блейз Забини резко возник справа от друга, похлопал его по плечу и подмигнул гриффиндорке.

— Называешь гением того, кто идет вторым после Гермионы? — прыснул Рон.

Уизли являлся одним из многих учеников Хогвартса, кто был против возвращения седьмого курса Слизерина. По мнению Рональда и остальных сражавшихся было очень и очень несправедливо давать право змеям, детям Пожирателей, сохранявших нейтралитет во время войны и особенно бывшему Пожирателю, Драко Малфою, доучиться последний год и получить аттестат об окончании Школы Чародейства и Волшебства. Драко Малфоя, если бы спросили Уизли, нужно немедленно отправить к отцу гнить в Азкабан. Там ему и самое место. Но благородные Гарри и Гермиона так не считали. Вступились в Визенгамоте не только за мерзкого хорька, но и его мать. Хотя Рон ничего не имел лично против Нарциссы Малфой, но счастья самому Малфою желал как можно меньше, проще говоря, совсем не желал.

— О, оказывается, Уизли хоть что-то знает, — захохотал Забини, привлекая внимание к их маленькой группке других учеников, что столпились у Хогвартс-экспресса в ожидании отправления.

— Успели за лето научиться говорить? Раньше только шипели из своих подземелий, да рядом с вашим хозяином, а он вот помахал вам ручкой, оставив выживать, как можете, — Рон разразился длинной тирадой, ему не свойственной.

Гарри переглянулся с Гермионой, взглядом говоря, что неплохо было бы остановить назревающий конфликт.

— Рон, уймись! — прикрикнула на друга девушка, ущипнув его чуть выше локтя.

— Ай, Гермиона! — вскрикнул Рон, потирая пострадавшее место.

— Позволю себе прервать ваши семейные разборки, — Малфой снова привлек к себе внимание. Рон зло фыркнул. Гарри стал серьезным. Гермиона вздохнула, отмечая про себя, что-то все-таки вечно. — Директор назначил меня и Грейнджер главными старостами. Надеюсь, Поттер и ты, Уизли, — Малфой поморщился, произнося фамилию второго. — Понимаете, какая ответственность теперь лежит на наших плечах. Я надеюсь, вы не будете мешать Грейнджер выполнять ее обязанности, прося помочь вам с такими примитивными домашними заданиями. Я не хочу пахать, как осел, за двоих, — Малфой обвел высокомерным взглядом мужскую часть Золотого Трио, которую он с трудом мог назвать таковой, и воззрился на Грейнджер, практически стирая высокомерие перед действительно талантливой и умной волшебницей, что единственная в этой тройке могла сделать хоть что-то, не говоря уже о том, что поистине являлась смелой представительницей львиного факультета.

— Твое беспокойство напрасно, Малфой. Я успеваю выполнить все свои обязанности и дела даже раньше назначенного срока, — Гермиона вскинула голову, демонстрируя, что совсем не скрывает своего превосходства над другими.

— Он лишь заботится о тебе. Знаешь, все эти головные боли, переутомления, настойки мадам Помфри до добра не доведут, — смешивая серьезный тон с шутливым, протянул Забини.

Рон хотел что-то сказать, но Гарри незаметно толкнул его локтем в бок, призывая к молчанию.

— Для тебя я могу быть личным Кэрроу, — стиснув зубы, угрожающе проговорил Малфой, забыв о гриффиндорцах и поворачиваясь к другу.

— Премного благодарен, но прошлого года мне хватило сполна, — криво усмехнулся итальянец.

— Что-то не верится, — вставил все же слово Уизли.

— А ты не получил свою порцию Круцио от Лестрейндж, да, Уизли? — Малфой сверкнул серыми стальными глазами, переводя взгляд на Рона.

Его слова вызвали неприятную дрожь в теле Гермионы, а шрам, оставленный Пожирательницей отдался болью в предплечье, словно только что был вырезан. Знакомые ощущения горячей стекающей крови фантомно заструились по руке.

— Малфой, — грозно произнес Гарри. Он заметил, как его подруга вздрогнула и провела рукой по месту шрама, что скрывала кофтами с длинными рукавами до запястья.

— В любом случае, я сказал, что хотел, — Малфой кивнул и развернулся, направляясь к вагону старост.

Забини помахал Золотому Трио, бросив короткое «пока», и поспешил за другом, что стремительно удалялся от места разговора.

— С тобой все в порядке? — заботливо спросил Гарри и приобнял подругу за плечи.

— Я в порядке. Не нужно со мной носиться, будто я фарфоровая статуэтка. Помнится во время наших скитаний и уничтожения крестражей вы и на секунду не вспоминали, что я девушка, — усмехнулась Гермиона. В ее голосе грусть смешивалась с непоколебимой волей и храбростью духа.

Рон виновато посмотрел на нее. Он все еще часто извинялся за свое эгоистичное бегство. Но Гермиона только отмахнулась.

— Я никого из вас не виню. Ни. За. Что. — девушка сделала шаг вперед и встала напротив друзей. — Мальчики, я вас люблю и принимаю такими, какие вы есть, — Гермиона рукой навела еще больший беспорядок в их растрепанных волосах.

— И мы тебя любим, Гермиона! — Рон в очередной сентиментальный момент, что часто случались после пройденных испытаний и войны, сжал подругу в крепких объятиях.

— Думаю, самое время вам отправиться на поиски Джинни и Лаванды, — заметила Гермиона, посмотрев на свои наручные часы.

Гарри слегка улыбнулся и кивнул. Поезд подал первый гудок, оповещая всех юных учеников, что через пять минут они уже будут мчаться к отстроенному за лето замку. Самое время попрощаться с родителями, обещая писать письма, как можно чаще, и с криками «До Рождества» запрыгивать в вагоны.

— Если ты убьешь Малфоя, я буду свидетельствовать в твою защиту, говоря, что ты это сделала под действием Империуса Забини, — хохотнул Рон, закидывая руку на плечо друга, и махая вслед Гермионе, что поспешно удалилась вслед за слизеринцами в вагон старост.

— Очень хорошая идея кричать об этом на всю платформу, — сказал Гарри.

Рон пожал плечами.

— Мы Герои. Назови хоть одного человека, кто будет против нас?

— Паркинсон? — улыбнулся Гарри, вспомнив, как слизеринка желала сдать его Реддлу.

— Мне кажется, она так поступила от большой любви к тебе, — подняв указательный палец вверх, мудро изрек Рон и тут же рассмеялся. — По крайней мере, так говорит Джинни.

— Как похоже на слизеринцев. Жить по принципу: «Не достаешься мне. Так не достанешься же никому», — усмехнулся Поттер, думая, что порой он и сам не против жить именно по этому принципу.

Рон снова громко рассмеялся, совсем не замечая задумчивого лица друга. Перед тем, как забраться по узким ступенькам в вагон, он раздал несколько автографов, которые не пожелал дать Гарри. И поспешил за ним, искать сестру и девушку, мысленно благодаря Мерлина за мозги Гермионы, заметившую, что они с ним совсем не пара, и не нужно строить любовь внутри Золотого Трио, как того бы хотела общественность, подкрепляемая статьями Скитер, что так и норовили стать любовным романом с искоркой драматизма.

***

Гермиона в первую очередь зашла в уборную, переоделась в форму и только потом появилась в вагоне старост, где уже сидели все остальные префекты факультетов, кого почетно выделили среди других учеников. От Гриффиндора были выбраны Невилл Лонгботтом и Парвати Патил. Рейвенкло представляли Падма Патил и Энтони Голдстейн. С Хаффлпаффа Ханна Аббот и Эрни Макмиллан. Старостами Слизерина были Блейз Забини и Дафна Гринграсс. Последние двое сидели вместе с Малфоем отдельно от других префектов, образуя серебряно-зеленый триумвират.

— Всем привет! — немного громче, от того непривычно для самой себя, произнесла Гермиона.

Старосты Хогвартса, до этого перебрасывающиеся ничего незначащими фразами, прервали свой разговор и повернулись к гриффиндорке.

— Привет, Гермиона, — Невилл встал и подошел к однокурснице, заключая ее в объятия.

— Все не могу привыкнуть к твоему росту, — рассмеялась Гермиона и обняла друга в ответ.

— Он нас всех удивил. Особенно в мае, — к ним подошли близняшки Патил, Падма намекнула на храброе убийство змеи самого Волан-де-Морта. Они поочередно обняли главную старосту.

— Для нас честь быть под руководством Героини Войны, — дружелюбно рассмеялся Энтони и пожал руку Гермионе, когда она села напротив него вместе с Невиллом и близняшками.

— О, только не зовите меня Золотой Девочкой, не то лишитесь пары очков, — рассмеялась Грейнджер, подхватывая веселую и непринужденную атмосфера вагона старост.

— Неужели Шляпа ошиблась с факультетом? — протянул Малфой. На его губах появилась насмешливая полуулыбка.

Дафна пробормотала что-то похожее на «замолчи». Слизеринка незаметно поежилась под взглядами учеников с других факультетов, что привлек к ним Драко, и одними глазами попыталась убедить Забини повлиять на друга, заставив того молчать до конца поездки.

— На войне все средства хороши, — ответила Гермиона, привыкшая за предыдущие годы к словесным баталиям с Малфоем и уже успевшая столкнуться с ним до отправления.

— Быстро учишься, Грейнджер, — неожиданно подмигнул ей слизеринец и отвернулся к напряженной Дафне, оставляя других старост выражать недовольство или пребывать в некотором удивлении от его поведения более-менее дружелюбного тона.

Ханна, что не отличалась боевым характером, тихо заметила, что Гермионе придётся терпеть Малфоя в Башне Старост, что они будут делить в предстоящем году одну на двоих. Ее слова заставили близняшек Патил лукаво переглянуться и рассмеяться, вызывая недоумение на лицах всех остальных, кроме Гермионы, что уже была посвящена, благодаря этим двум известным хогвартским сплетницам, о всех любовных делах Малфоя, которого прозвали Слизеринским Принцем и покорителем девичьих сердец. Насколько правдивой являлась хотя бы половина этих историй, сказать не мог ни один человек из школы. Но, однозначно, что репутация бывшего Пожирателя Смерти только делала Малфоя в глазах девушек более привлекательным, а если они еще успевали вспомнить о банковских ячейках в Гринготтсе, что после заточения Люциуса Малфоя в Азкабан перешли к его сыну безраздельно, то можно было смело заявить — Драко Малфой не останется одиноким, обреченным на изгнание старостой, что, как и дракон, в честь которого его назвали, будет сидеть в Башне Старост каждый вечер.

Поезд быстро мчал учеников к привычным стенам старого замка, подлатанного после Битвы. Только первокурсники жались к мягким красным сиденьям в купе, делясь страхами и желаниями с друг другом. Чистокровные маленькие волшебники и волшебницы боялись сказать, что вопреки всему желают продолжить семейные традиции и учиться на Слизерине, вслух называя Рэйвенкло. Те, чьи семьи раньше считались предателями крови, полукровки и магглорожденные в своих мечтах видели себя и Шляпу, отправлявшую их на Гриффиндор, ставший популярным из-за Золотого Трио. За всеми этими разговорами пейзаж за окнами стремительно сменялся, солнце вторило ему, уступая место луне, что освещала прибывших учеников и возникший перед ними величественный замок.

Северус Снейп, выживший в непростой для него лично войне, как член Ордена будучи Пожирателем, считавшимся одним из самых преданных Темному Лорду, был реабилитирован перед общественностью Визенгамотом, а в должности директора Хогвартса восстановлен лично профессором Макгонагалл, не желающей оставить свой львиный факультет и брать на свои старые плечи обязанности директора Школы. Бывший декан Слизерина сказал короткую речь после распределения, что в этом новом году вызвало множество разочарованных стонов со стороны столов синих и желтых факультетов, и много радостных криков за красным, только зеленый молчаливыми кивками встречал новых однокурсников.

— Надеюсь, мне не нужно повторять, насколько серьезны ваши обязанности, а также какую большую ответственность вы несете за остальных учеников Хогвартса, — в общую комнату старост, что примыкала к Башне Старост, но ни с ней не сообщалась, вошел директор Снейп. Черная мантия привычно развевалась позади его высокой худой фигуры, нагоняя страх на младшие курсы и вызывая легкие мурашки у старшекурсников, вспоминавших прежние годы на уроках Зельеварения.

Директору никто не ответил, только кивки подтвердили, что старостам не нужно повторять дважды.

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, — Снейп перевел свой ледяной колющий взгляд с одного ученика на другого. — Я буду весьма разочарован вами обоими, если после минувших событий вы не вынесете урок, и продолжите и дальше вашу бессмысленную борьбу, — процедил директор.

— Я никогда не начинала первой, директор, — смело заметила Грейнджер.

— Это меня совершенно не волнует, мисс Грейнджер. Учитывая ваш ум, вам стоит быть мудрой, и не вступать в конфликт, если мистер Малфой решится его развязать, — Северус метнул предупредительно-грозный взгляд на Малфоя.

— Я не подведу вас, директор, — не моргнув, не устрашившись взгляда бывшего декана, ответил тот.

— Рассчитываю на это. Меня не волнует, как вы будете с мисс Грейнджер вести дела старостата, пока вы согласуетесь с правилами Школы. Расписание патрулирования и мероприятий, что вы составите, должно лежать у меня к концу этой недели на столе. В противном случае с ваших факультетов будут сняты баллы. Старосты факультетов должны подчиняться вам, и я не потерплю каких-либо внутренних препирательств. Недовольные покидают свой пост. Незаменимых старост нет, — быстро отчеканил Снейп и, пожелав доброй ночи, удалился так же стремительно и эффектно, как вошел.

— Вау, а Снейп не сдает позиций, — испуганно и в то же время восхищённо проговорил Макмиллан, как только дверь за нынешним директором закрылась.

— Не Спраут же ему быть. Представляю, как наш Снейпи с любовью и нежностью пересаживает растения, приговаривая: «Мои детишки, моя отрада и мое счастье!», — хохотнул Блейз, вызывая легкий смех у близняшек, улыбку на лицах старост других факультетов, предостерегающий взгляд Дафны и закатывание глаз у Грейнджер и Малфоя.

Последние трое шутки итальянца не оценили. Считавшиеся одними из самых серьезных среди своих сокурсников, они беспрекословно выполняли все правила Школы, нарушая их только под покровом ночи и так, что ни одна живая, да и мертвая душа не узнавала об этом.

— Так как мы все сегодня устали, предлагаю всем разойтись по своим спальням, а завтра за час до ужина встретиться здесь же, — предложила Гермиона.

— Поддерживаю, Грейнджер, — сказал Малфой и, не дожидаясь мнения остальных, вышел из кабинета.

Правда, далеко ему уйти не удалось по той простой причине, что они с Грейнджер еще не установили пароль. И Рыцарь никак не хотел его пропускать в Башню одного. Поэтому Малфой не только, как идиот, стоял около портрета, но и выслушал пожелания спокойной ночи от всех остальных старост, какой-то пошлый намек о Главной Старосте от Забини, нравоучение от Дафны. И только после всего этого Золотая Девочка соизволила предстать перед портретом, обняв всех, кто пожелал кинуться к ней в объятия, то есть всех, кроме старост Слизерина.

— Какой пароль Грейнджер? — устало спросил Малфой, подпирая спиной стену возле портрета.

— Я не знаю, — растеряно пролепетала гриффиндорка, переводя взгляд с Рыцаря на Малфоя и обратно.

Слизеринец недовольно выдохнул, закрыв глаза рукой.

— Юная леди, вы сами должны придумать пароль, — любезно сказал Рыцарь.

— Как я могла забыть! — воскликнула Гермиона и легонько стукнула ладошкой по лбу. — Благодарю, сэр, — она улыбнулась портрету. Малфой покачал головой.

— Пароль: Дружба в мире, — после секундного раздумья выпалила староста.

— Принято к сведению, юная леди, — ответил портрет и раскрыл проход в Башню Старост.

— Оригинальность напрочь отсутствует, — вздохнул Малфой, пропуская волшебницу и заходя следом.

— Мог бы и сам тогда придумать! — возразила Грейнджер слишком громко, что в пустой гостиной Старост с высоким потолком ее голосу вторило эхо.

— На это у меня есть самая умная волшебница столетия, — едко заметил Малфой, осматривая гостиную в зелено-серебристых и красно-золотых тонах. Комната была будто сделана для близнецов с разными предпочтениями в цветах. Единственным плюсом, что мог назвать Малфой, было большое пространство, что приходилось только на двоих человек. И, безусловно, личная спальня. Не беда, что ванную ему придется делить с Грейнджер. Она точно сделает им расписание, так что, никаких проблем.

— Пока ты не ушел, я бы хотела обговорить несколько правил, — как и ожидалось гриффиндорская отличница была в своем репертуаре, но разве эта четкость и следование каким-то определенным графикам и правилам не нравилась Малфою в ней? Наоборот, за это ему еще на втором курсе и начала нравится магглорожденная волшебница, что своим умом навлекла недовольство и гнев Люциуса на сына, уступившего ей первенство в знаниях.

— Я весь во внимании, — Драко демонстративно сел на зеленый диван с серебристыми подушками и закинул ногу на ногу.

— Во-первых, — не обращая на его поведение, начала Гермиона. — Ты никого не приводишь сюда. Я имею в виду девушек, своих друзей мужского пола ты можешь приглашать, — Малфой не удивился ханжеству со стороны Грейнджер. Только вопрос, как она жила в палатке с двумя гриффиндорскими болванами почти целый год, встал в его сознании особенно остро. — Во-вторых, ванная комната будет использоваться по расписа…

— А если мне вдруг она очень понадобиться? — перебил ее слизеринец, ухмыляясь.

— Это не тот случай, Малфой, — она посмотрела на него своим фирменным взглядом Макгонагалл. — И больше не перебивай меня. Скажешь все, когда я закончу. В-третьих, не пытайся скинуть на меня свои обязанности. В-четвертых, будь справедлив ко всем факультетам и не списывай баллы без причины со всех кроме Слизерина, — Грейнджер стояла напротив, возвышаясь над ним. Если бы не ее маленький рост и стройная фигура, Малфой мог бы сказать, что сейчас она выглядела весьма грозной.

— Меня все устраивает. Завтра, до занятий, мы можем быстро составить расписание патрулирования на две недели, — без каких-либо возражений согласился с выдвинутыми правилами Драко.

— И тебя все устраивает? — Гермиона в удивлении приподняла бровь.

— Вполне, — кивнул Малфой, вставая. — И так как я джентльмен, пока нет расписания, я утром уступаю тебе ванную, — добавил он, уже вступив на первые ступени лестницы, ведущей в его спальню.

— Хм, благодарю, Малфой. И спокойной ночи, — куда уж без этого пожелания, заставившего слизеринца в очередной раз за вечер закатить глаза.

Гермиона, поднявшись в спальню, что в точности напоминала ей ее прошлую в гриффиндорской башне, дабы избежать неприятного пробуждения или последствий шуток со стороны Малфоя, заклинаниями заперла обе двери, одна из которых вела в общую ванную комнату, и уставшая за непривычно насыщенный людьми и шумом день, провалилась в сон, как только ее голова коснулась подушки.

Комментарий к Глава 1. Возвращение в Хогвартс

Пока что я не стала раскрывать отношения главных действующих лиц к друг другу и их чувства и эмоции в полной мере, так как перегрузила бы этим вводную часть. Достаточно знать, что они не испытывают к друг другу дружеской симпатии, и просто терпеливы. Из-за слов Забини написала о симпатии Драко к Гермионе, но пока она зиждиться на чертах ее характера.

Что же с первой главой меня) А читателям желаю приятного чтения;)

Жду от вас комментариев и мнений о работе ))

========== Глава 2. Трансфигурация сегодня ==========

— Всем внимание! — в Большой Зал, заполненный вялыми, еще сонными учениками, протирающими глаза над тарелками с яичницей, ворвался Блейз Забини, тряся несколькими свитками перед собой.

Чуть ли не спавшие за столами ученики в мгновение ока оживились и повернулись к слизеринскому префекту, с интересом поглядывая на свитки и высказывая предположения.

— Старост всех факультетов, естественно, кроме Слизерина, прошу подойти ко мне и забрать списки для формирования команд по квиддичу, — Забини поочередно бросил взгляд на желтый, синий и красный столы, высматривая так называемых коллег по старостату.

На удивление хотя бы один старост с факультета сидел в Большом Зале в такую рань и поспешил забрать свой свиток у слизеринца, в уме прикидывая, кто бы мог быть зачислен в команду факультета, да так, что именно их команда выиграет кубок. Невилл сразу же передал пергамент сидевшему рядом с ним Гарри, оставшемуся капитаном сборной Гриффиндора.

— Слизерин, попрошу всех талантливых и жаждущих побед верных поклонников квиддича начиная со второго курса прийти сегодня на поле для смотров и набора в команду! В этом году мы просто обязаны взять кубок! — на весь зал возвестил о намерениях змеиного факультета Забини и как ни в чем не бывало уселся за свой стол, кидая улыбки всем, кому не лень, и заставляя вздыхать по себе юных сокурсниц, чьи сердца уже начинали биться сильнее при встрече с обаятельным старостой мальчиков в их общей гостиной.

На пафосные слова Забини с гриффиндорского стола раздалось несколько фырканий. Голдстейн принялся записывать примерный состав команды, постоянно поднимая голову и оглядывая сидящих за столом сокурсников. А Макмиллан лишь покачал головой, всем видом показывая, что уж Слизерин Хаффлпаффу не одолеть. Если повезет они смогут победить синих, но в матче со змеями или львами мирных барсуков ждет провал.

Не успело сонное спокойствие воцариться в Большом Зале снова, как двери широко распахнулись, являя всем персону Главного Старосты — Драко Малфоя, за плечом которого маячила буйная прическа Гермионы Грейнджер. Малфой взял у нее пергаменты и одним легким движением палочки направил к префектам факультетов.

— Всем доброе утро, — когда Малфой молча прошел за свой стол, Гермиона поняла, что говорить с другими старостами только ее обязанность. — Несмотря на то, что вы получили данные пергаменты, прошу всех придти сегодня на запланированную встречу, — сказала гриффиндорка и села около Гарри и Невилла.

— А где Джинни и Рон с Лавандой? — спросила она, не увидев привычных лиц за завтраком. Особенно странным было отсутствие Рона, готового съесть практически все в радиусе двух метров от него.

— Джинни сказала, что плохо себя чувствует, — слишком равнодушно для ее парня пожал плечами Гарри. — А Рон и Лаванду я не видел со вчерашнего вечера.

— Бедняжка Бон-Бон, — рассмеялась Парвати. Некоторые за столом усмехнулись. Воспоминания о лобызаниях этой парочки двухгодичной давности были еще свежи.

— Как там Малфой? — шепотом спросил Гарри у подруги, дабы не привлекать лишних любопытных взглядов со стороны сидящих.

— Вполне сносно. Он не обзывается, не отнекивается от своих обязанностей и согласен со всеми выдвинутыми мною правилами, — загибала пальцы гриффиндорка, перечисляя положительно аномальное поведение Малфоя. — А еще он сам с утра предложил составить график дежурств. В общем и целом, я думаю, мы уживемся и наше сотрудничество в качестве старост сохранит и Башню, и Школу, — заключила Гермиона.

Гарри удивленно посмотрел на нее и будто, чтобы удостовериться в ее словах, развернулся к столу Слизерина. Однако Малфой сидел к нему спиной и взглянуть на его лицо не представлялось возможным. Забини о чем-то очень эмоционально рассказывал другу, подкрепляя слова бурной жестикуляцией, на что Малфой лишь сдержанно кивал, отдавая больше внимание своему завтраку.

Поттер никогда не был против самого Малфоя. Скорее против его чистокровных убеждений и манер. Он не считал слизеринца трусом как многие другие, скорее осторожным. Не беря в расчет шестой год, когда Гарри с картой Мародеров в руках бегал по Хогвартсу, пытаясь доказать Гермионе, что Драко Малфой действительно вступил в ряды Пожирателей Смерти, нынешний Герой относился к школьному врагу нейтрально, отражая его нападки, когда это было необходимо. Для Гарри, как странно бы это не звучало, острее стояло соперничество на квиддичном поле, где Малфой проигрывал ему только по той причине, что был зациклен на ловце Гриффиндора, а не на снитче. Однако, порой, когда Малфой задевал Гермиону, в Поттере просыпались отдаленные ярость и ненависть. Они будто шептали ему на парселтанге, применить какое-нибудь изощренное в своей жестокости проклятие к Малфою и заткнуть его наконец. Но Гермиона всегда успевала поставить слизеринского хорька на место раньше, чем Гарри успевал вспомнить хоть что-нибудь кроме Непростительных. У него все же был очень скудный запас знаний, особенно, если они выходили за пределы школьной программы.

Не признаваясь даже самому себе, великий Гарри Поттер испытывал к своей боевой подруге симпатию еще с самого первого курса. Тихая девочка с буйными кудряшками, всегда знающая ответы на вопросы преподавателей, догадавшаяся о Николасе Фламеле, доказавшая свой ум и на практике, когда они втроем с Роном кинулись на защиту Философского камня, Гермиона покорила сердце Мальчика-Который-Выжил сама того не желая. Гарри не делал никаких попыток, чтобы сказать о своих чувствах, боясь разрушить дружбу. Скандальные статьи Скитер во время Турнира на четвертом курсе действовали на его сердце словно Умиротворяющий бальзам. Правда, они совсем не понравились Гермионе, что тогда метала гром и молнии. Поттер надеялся, что причиной подобной реакции не был знаменитый Виктор Крам. На пятом курсе Гермиона поддержала друга и помогла создать Отряд Дамблдора, что только укрепило к ней чувства Гарри, которые немного поутихли на шестом курсе в беготне за Малфоем, которого его подруга так яро защищала, возрождая в глубинах его сердце злость и ненависть к слизеринцу. Джинни Уизли, увивавшаяся за Гарри щенком, совсем не помогала делу, всем своим видом показывая, что у друга брата есть к ней чувства. Он просто стесняется их проявить из-за Рона. Все же Рональд ее старший брат. Кормак Маклагген, внезапно появившийся в поле зрения Грейнджер на все том же шестом курсе, только еще больше разозлил Гарри, скрывавшего свои чувства к подруге, что с каждым годом становились все сильнее, но, видимо, в нем действительно было что-то слизеринское. Его нельзя было упрекнуть в отношении к Гермионе: он вел себя как настоящий верный друг, готовый в любую секунду броситься к ней на помощь. Рон частенько шутил, называя их братом и сестрой. Это и радовало, и огорчало Гарри одновременно по понятным причинам — Гермиона тоже видела в нем брата, соглашаясь со словами их друга и говоря, что, будучи единственным ребенком в семье, всегда просила у родителей братика или сестренку.

Рональд, что кинул их во время скитаний, вроде бы дал ему шанс признаться Гермионе в своих чувствах. Только гриффиндорская отличница была занята разгадываем крестражей, какими еще предметами кроме Медальона и Кольца они могут быть. Гарри не хотел, чтобы у девушки сложилось мнение, будто он безответственен и эгоистичен, ставит свои чувства превыше жизни других людей и мира в магической Британии. Он отбросил и этот шанс, надеясь, что после Войны Мерлин или Годрик буду благоволить к нему и дадут время для признания.

Поведение Драко Малфоя в его родовом поместье, куда притащили поймавшие их егеря, Гарри списал на светлую часть души слизеринца, которую он не мог отрицать, зная, что тот совсем не хотел убивать Дамблдора, но был вынужден предпринять хотя бы попытки, чтобы спасти свою жизнь от палочки Реддла. Но все-таки в голове Поттера засела мысль, что год назад, на шестом курсе, Гермиона не просто так защищала Малфоя. И вид слизеринца, что был бледнее белого полотна и трагически смотревшим на распростертую на полу Мэнора Гермиону, никак не выходил из головы Гарри.

Слова Забини вчера на платформе стали последней недостающей частицей пазла, что для Гарри Поттера сложился в картинку скрытой ото всех симпатии Малфоя и Гермионы. Действительно ли два противоположных по своему происхождению человека могли питать к друг другу теплые чувства, пытаясь при каждом случая задеть один другого как можно больнее? Гарри этим вопросом не задавался. Он просто не приходил ему в голову. Поттер не отличался способностью мыслить логически в критических для себя ситуациях. А жизнь в доме Дурслей и быстро сменившиеся на волшебные маггловские декорации в одиннадцать лет делали его чересчур подозрительным, когда дело касалось лично его персоны.

Антипатия к Малфою набирала обороты и вследствие воспоминай, как яростно Гермиона отстаивала его свободу в Визенгамоте (так глупо, что он не придал тогда этому внимание!), и общая Башня, которую они оба делили в этом году будучи Старостами Хогвартса. Если Малфой предпримет какие-либо шаги в сторону Гермионы, антипатия грозилась перерасти в лютую ненависть, способную разрушить все на своем пути. Но совершенно никому не нужно знать о темной стороне души доброго и наивного Гарри Поттера. Именно так считал сам Гарри и придерживался выбранной позиции со всей стойкостью духа Годрика Гриффиндора и хитростью Салазара Слизерина.

— Гарри, Гарри, — сквозь тугую стену из тревожащих мыслей раздался приглушенный голос Гермионы.

Поттер тряхнул головой, выбираясь из спрятанных Окклюменцией мыслей, и перевел взгляд на подругу, что уже встала со скамьи.

— О чем ты так сильно задумался? — легкая тревога промелькнула в карих глазах Гермионы.

— Да так. Думал, кого взять в этом году в команду, — отмахнулся Гарри, улыбаясь.

— Я остаюсь при мнении, что Квиддич — это одна из самых глупых, безрассудных и опасных спортивных игр, — покачала головой гриффиндорка, подцепляя сумку пальцами и закидывая ее на плечо. — Только не обсуждайте с Роном состав команды на Трансфигурации. В этом году я не собираюсь вам помогать, — рассмеялась Гермиона, немного задирая нос, как обычно она это делала, когда не могла скрыть гордость за свои оценки и отличную успеваемость по всем основным и дополнительным предметам.

— Решила последовать совету Малфоя? — пошутил Гарри, но незаметно кинул внимательный взгляд на девушку, желая увидеть ее реакцию на эти слова.

— Может и так, — она чуть склонила голову в бок и лукаво улыбнулась. — В любом случае, мы учимся в Хогвартсе не вечно. И когда-нибудь вы пуститесь в свободное плаванье, оставляя меня с разбитым сердцем горюющей матери, — пошутила девушка.

— Не знаю, как Рон, но я точно не собираюсь разбивать тебе сердце, — заверил Гарри, про себя думая, что он, наоборот, хочет его завоевать.

— Главное не разбей сердце Джинни, — Гермиона потрепала друга по жестким темным волосам.

Они уже доходили до кабинета Макгонагалл, когда перед ними возникли Рон с Лавандой и несколько слизеринцев, что по какой-то причине тоже отсутствовали за завтраком.

— Сегодня собираемся на поле для смотра в команду, — сходу сообщил Гарри, хлопнув по протянутой руке друга.

— Оу, боюсь, сегодня день уже занят, львята, — позади гриффиндорцев бесшумно материализовался Забини со старшей Гринграсс, шедшей под руку с Паркинсон, и, конечно, Малфоем. Итальянец беззлобно улыбнулся ученикам красно-золотого факультета и манерно раскрыл дверь кабинета. — Прошу, леди. Только после вас, — от отвесил шуточный поклон своим однокурсницам.

— По-меньше клоунства, Блейз. Мы не в маггловском цирке, — сквозь зубы сказал Малфой, усаживаясь на последней парте рядом с другом, пока в кабинете воцарился хаос из-за движение скамеек и споров некоторых по поводу мест.

— Ты много знаешь о мире магглов, — хитро прищурился тот и перевел взгляд на Золотую Девочку, сидевшую (удивительно!) с Лавандой Браун и верными охранниками позади них. Поттер и Уизли.

— Что за идиллия! — пропела Паркинсон, обращаясь к Дафне.

Дафна равнодушно пожала плечами, не заинтересованная ни в ком из мужской половины гриффиндорского Трио и не испытывавшая неприязни к кому-то из впереди сидящих девушек, она оставалась само спокойствие пока кто-то или что-то не угрожало ей или ее младшей сестре Астории.

— Панси, даже твой профиль говорит о многом, — протянул Блейз.

У Забини, в ком текла горячая итальянская кровь, была просто потрясающая интуиция насчет тайных симпатий и чувств всех в этом замке. Казалось, ни одна интрижка не могла скрыться от слизеринца. А будучи старостой он теперь мог ловить парочек, что предпочитали скрывать свои отношения, на патрулировании и снимать с их факультетов баллы в отместку, что они не попались ему на глаза раньше. Год обещал быть для слизеринца очень интересным.

— Закройся, Блейз, — прошипела Паркинсон, не потрудившись посмотреть на него.

— Дафна, а ты заметила нечто особенное? — не унимался однокурсник. Панси не была Драко, и ему не стоило бояться получить от нее какое-нибудь страшное родовое проклятие. Самым ужасным, чем могла наградить его Паркинсон — временная импотенция. Но Забини это совсем не пугало. Вернувшись в Хогвартс он мог наблюдать хитросплетения взаимоотношений студентов, подтачивать на склоки младшие курсы и создавать хаос среди старшекурсников, брошенными намеками, обращёнными как будто не им, а его собеседнику, с кем в тот момент итальянец проходил по коридору или внутреннему двору.

Но Гринграсс не успела ответить, в кабинет вошла Макгонагалл, заставляя учеников одним своим появлением прекратить разговоры.

— Добрый день, класс, — обратилась профессор к первому за всю историю Школы восьмому курсу. — Я рада, вас всех видеть живыми и здоровыми. Я понимаю, что многие из вас знают больше, чем это бывает в вашем возрасте, но курс Трансфигурации за выпускной год, как и ЖАБА, никто не отменял, поэтому прошу серьезно отнестись к материалу и больше времени уделить учебе. Это ваш последний год, и вы лишены права на ошибку. А теперь попрошу класс разделиться на пары, — с конца палочки профессора один за другим вылетели маленькие листки пергамента с именами, приземляясь прямо в руки учеников, лишая их самостоятельного выбора партнера и указывая, на какое место им пройти.

Послышались облегченные вздохи за некоторыми партами. Кто-то же сделал кислое лицо.

— Пожалуйста, поживее, — строго проговорила Макгонагалл, когда ученики не спешили встать со своих мест.

Лаванда скорчила недовольную рожицу и пересела к Панси Паркинсон, что после того, как Дафна покинула ее, пересев к Гойлу, осталась одна. Забини оказался в паре с Невиллом. Рону посчастливилось быть с Парвати. К Гарри подсел Теодор Нотт. Но самой шокирующей парой являлись Малфой и Грейнджер.

Забини присвистнул и получил предупредительный взгляд от профессора.

— Во время Войны мы все столкнулись с тем, что наша собственная внешность иногда могла сослужить нам плохую службу и навлечь на нас опасность. И по этой причине первым уроком будет изменение внешности вашего партнера. Перед тем, как вы приступите к практической части занятия, запишите лекционный материал. Будьте внимательны и ничего не пропустите. Особенно это касается, вас, мистер Забини, — Макгонагалл обратилась к слизеринцу, что уже успел отправить несколько записок Малфою, которые тот сразу же сжигал, даже не взглянув.

— Прошу прощения, профессор, — голосом провинившегося ученика извинился Блейз и уткнулся в свой пергамент.

Как только Макгонагалл приступила к чтению лекции, перья быстро заскрипели по пергаменту, записывая каждое слово. К концу короткой, но после долгого перерыва изнурительной для пальцев лекции, полным материал могли похвастаться только Грейнджер, что кропотливо записывала, чуть высунув кончик языка, небрежно пишущий, но абсолютно все, Малфой и Нотт, что был вторым по успеваемости на Слизерине после него.

— Теперь вы можете приступить к практическому заданию, только попрошу без глупостей. Вы должны изменить внешность партнера настолько, что ни в одной из сторон ему бы не грозила опасность, — в классе послышались тяжелые вздохи и тихие возмущения о трудности задания, но напрасно никто время терять не хотел, и все, посматривая в пергаменты со свежими записями развернулись к соседу.

Слизерин и Гриффиндор ради хорошей оценки на время пришли к молчаливому согласию, стараясь свести разговору между собой к минимуму.

— Зная твое воображение, уже представляю, в кого ты меня превратишь, — усмехнулся Малфой, поворачиваясь к Гермионе.

— С чего ты решил, что я изменю тебя под конкретного человека? — с вызовом спросила гриффиндорка, садясь лицом к нему.

— Твое воображение, — и парень постукал себя по уложенным светлым волосам волшебной палочкой.

— Нет, Малфой, ты не угадаешь, — усмехнулась Грейнджер, пытаясь скопировать его усмешку.

— Удиви меня, Грейнджер, — слизеринец наклонился чуть ближе к девушке, заставляя ее напрячься, и практически прошептал вызов ей на ухо. На мгновение их взгляды пересеклись, но Малфой резко вернулся в прежнее положения.

Двое самых успешных учеников Хогвартса за своим увлекательным разговором, не заметили, как Избранный кинул на них подозрительно-ревнивый взгляд, пока Теодор Нотт сверялся с лекцией.

Кабинет наполнился бормотанием заклинаний и легкими искрами, вырывающимися с конца палочек. Кто-то вскрикивал, когда замечал, что его волосы стали заметно длиннее или короче, угрожающе бормоча, если менялся и их цвет. Раздалось несколько нецензурных выражений, что пресеклись угрозой понижения оценки. Парочке несчастных пришлось вправлять сломанный нос. В какой-то момент послышался смех Паркинсон, привлекший внимание к фиолетовым волосам Браун, теперь напоминавшим цвет лаванды. Эту шутку одобрили все слизеринцы за исключением Малфоя и Нотта, что не отвлекались от своих соседей.

Нотт не долго ломал голову над заданием и просто превратил Гарри в свою копию. Он не являлся Пожирателем, но его отец был в рядах Реддла. Это давало негласную неприкосновенность Теодору на двух вражеских сторонах.

Гарри попытался изобразить из Нотта Северуса, но его практические навыки в магии по-прежнему были обнадёживающими, но не более того. Волосы получились кудрявыми, кожа вместо бледной была мертвецкого оттенка. А нос вместо того, чтобы иметь горбинку петлял словно змея. Всегда суженные глаза нынешнего директора стали едва заметными щелками. И Теодор Нотт в итоге получил внешность совершенного неизвестного человека.

Гермиона успешно превратив нервничающего Малфоя в Наземникуса Флетчера, стала чувствовать себя неловко под его пристальным взглядом, что из-за ее расплывчатых воспоминаний о том прохвосте остался чисто малфоевским. Удивительно, как слизеринец никак не выдал своей нервозности кроме того, что вертел палочку в своих длинных изящных пальцах.

Гриффиндорка почувствовала, как ее волосы стянулись на затылке в низкий пучок, уже не щекоча своими легкими завитушками лоб и виски. Гермиона посмотрела на своего соседа, в серых глазах которого отразились замешательство и неловкость, но Малфой быстро пришел в себя, кладя палочку в карман брюк.

— Готово, Грейнджер. Поверь ни одна сторона не решилась бы причинить тебе боль, — привычная усмешка была насильно выдавлена, а в голосе слышалось сожаление.

— Что же, я не могу сказать такого о тебе. Но твоя жизнь оставалась бы в безопасности, — кивнула Гермиона немного подавленно от того, что ей в голову не пришла мысль подобная Малфою. Только теперь ее терзало любопытство: кем она стала?

Не все ученики оказались счастливчиками как за первыми двумя партами второго ряда. У кого-то была изменена ровно половина лица. Двое слизеринцев остались лысыми. Симус подпалил Крэббу и брови, и ресницы. Сделал ли он это случайно, осталось загадкой. Паркинсон стараниями Лаванды стала старушкой с седыми короткими завитушками вместо ее привычных иссиня-черных прямых волос. Дафна, скорее всего сама изменила себе внешность, боясь доверится Гойлу. А вот он оказался Орландо Блумом, что неожиданно удивило полукровок и магглорожденных, знающих известных лиц кинематографа. Что же, чистокровные девушки не стремились придерживаться традиций, видимо, почитывая маггловские глянцевые журналы, что попадали к ним в руке от учениц Хаффлпаффа, которые чаще остальных факультетов проводили свободное время за чтением глянца. Спасла бы известного актера его внешность от пожирателей, сказать трудно. Но он бы мог задействовать в опасный для своей жизни момент актерские способности и вспомнить что-нибудь из «Властелина Колец». Тогда бы его посчитали иностранным волшебником и отпустили восвояси, что в Ордене, что у Пожирателей.

— Превосходная работа, мисс Грейнджер! — Минерва Макгонагалл слегка поджала губу, когда перед ее глазамипредстал двойник Флетчера. Все же этот волшебник был неприятным типом.

— Мистер Малфой, поразительное сходство! — профессор чуть приоткрыла рот, но быстро справилась с эмоциями, переходя к Поттеру и Нотту. — Отлично, мистер Нотт, — она посмотрела на Гарри из-под своих очков, что был копией слизеринца. — Мистер Поттер, вы, как всегда, можете удивить, — покачала головой Минерва, сдерживая улыбку. Она прекрасно поняла, какой цели хотел достичь Гарри, выполняя задание.

Когда профессор отдалилась от первых парт, критикуя многих и высказывая похвалу очень малому количеству учеников, Гермиона повернулась к Гарри, чтобы увидеть, кем его сделал Нотт, пока заклятия не были сняты.

— Драко! Ты…! — Забини, что развернулся к Теодору, чтобы показать свой результат и самого себе под видом какого-то китайского волшебника, ахнул, прикрывая рот ладонью.

— Гермиона! — вслед за ним раздались несколько удивленных возгласов от Гарри и Рона.

— Что со мной не так? — засуетилась гриффиндорка в то время, как уже половина класса смотрела на нее, пытаясь издать что-либо членораздельное. Девушка потрогала свою лицо, волосы, но не обнаружила ни длинного носа, ни выпученных глаз или другого уродующего изъяна.

Гермиона гневно сверкнула глазами, что сейчас были пронзительно голубого цвета, на Малфоя.

— Что ты со мной сделал? — она пыталась звучать менее яростно, успокаивая себя словами профессора о каком-то поразительном сходстве.

— Держи, — Малфой ничего не успел ответить, когда Теодор протянул гриффиндорке учебник зачарованный в ручное зеркало.

Девушка сильно зажмурила глаза. Теодор неловко повел плечами, видя непривычную мимику на знакомом лице. В глазах же Малфоя быстро, незаметно для сидящих за ним, промелькнула искра детской радости: когда на изменённом лице в своих привычках проступила сама Грейнджер.

— Мамочки. Годрик, — пробормотала Гермиона, открыв глаза и уставившись на Нарциссу Малфой в зеркале.

— Нет, Грейнджер. Салазар, — хохотнул Блейз.

Оставшиеся слизеринцы и гриффиндорцы, прошедшие проверку Макгонагалл, устремили все внимание на первый ряд к гриффиндорской отличнице. Змеиный факультет был особенно поражен, увидев за первой партой Нарциссу Малфой, чистокровную волшебницу, вместо магглорожденной Гермионы Грейнджер. Ради оценки Драко Малфой не поскупился одарить какую-то девчонку внешностью идеальной во всем леди Малфой!

— Как это понимать, Малфой? — Гарри обрел дар речи, взирая на блондина.

— Я выполнил задание и получил «Превосходно», Поттер, — небрежно пожал плечами слизеринец. — Я вижу, ты пала в ступор Грейнджер. Расслабься, — Драко взмахнул палочкой, разрушая чары. — Заучкой Грейнджер идет тебе быть намного больше, — усмехнулся он.

— Спасибо, Теодор, — Грейнджер моргнула, приходя в себя, и отдала зеркало Нотту, что сразу вернул его в исходную форму. — И тебе слизеринским хорьком быть лучше, — неожиданно Гермиона улыбнулась Малфою и сняла с него заклинания.

Теодор переключил внимание Гарри на себя, следуя примеру двоих отличников, так что тот пропустил вполне дружелюбное прощания двух префектов Школы. И только в коридоре его настиг возмущающейся не только на Малфоя, но и на капризную Парвати, что за урок успела вывести его из себя, диктуя ему нравившуюся ей внешность какой-то известной индийской актрисы. Еще и Рональда Уизли превратили в индуса. Это нисколько не волновало Гарри, но зато получило похвалу навыкам Патил от Гермионы.

***

— А я вас везде искала! — во Внутреннем Дворе к друзьям с восьмого курса подскочила Джинни.

Хоть седьмой курс и проходил ту же программу, что и восьмой, но из-за большего количества учеников курсы по-прежнему были разделены, как и до Войны.

— Ты не представляешь, что сейчас было! — воскликнул Уизли с набитым ртом, махая руками во все стороны. Удивительно, где он только успел достать сэндвич.

— Малфой превратил Гермиону в свою белобрысую мамашу, — скривилась Лаванда, сидящая на коленях у Рона с коробкой леденцов из Сладкого Королевства.

Джинни как-то странно посмотрела на Гермиону, но молча села около Гарри.

— Ни с того ни сего? — уточнила младшая Уизли.

— Нет. Нас распределили по парам и дали задание изменить внешность партнера так, чтобы его жизни ничего не угрожало ни на одной из сторон, — как всегда объяснить всю ситуацию приходилось Грейнджер.

— Тогда все предельно ясно, — кивнула Джинни.

Она подхватила Гарри под руку и положила голову ему на плечо. Парень поерзал на месте, но ничего не сказал, утыкаясь в учебник по ЗОТИ.

— А еще поле для квиддича успели занять змеи, — вспомнил Рон и недовольно фыркнул. — Гермиона, ты как-нибудь там измени расписание, пока хорек не видит. Дай больше времени для тренировок своему факультету, — обратился рыжий к своей подруге, но та ничего не успела ответить, как чья-то рука приземлилась на ее плечо, заставляя ее обернуться.

Вездесущий Блейз Забини театрально цокнул языком, похлопав Старосту по плечу.

— Уизли, какие слизеринские приёмчики. Неужто ты, Браун, подхватила от кого-нибудь с нашего факультета, пока бродила поздними ночами по подземельям в весьма веселой компании? — уже привычный за два дня хохот Забини раздался во Внутреннем Дворе, разносясь по пустому пространству и забираясь в уголки крытых боковых проходов.

На лице и шеи Рона проступили красные пятна, а из раздутых ноздрей только пар не шел. Он попытался встать, но Браун крепко в него вцепилась, боясь, что ее любимый Бон-Бон может угодить из-за драки прямо в директорский кабинет свирепого Снейпа.

— Неужто Герой так хорош в постели, что ты променяла кого-то из искусных змей, что, правда, опозорили нас пав до тебя, на этого нищего рыжего уродца? — слишком высокий голос Паркинсон прорезал смех Забини.

Слизеринка, оперевшись на одну из колон, выглядела слишком вызывающе для ученицы в своей короткой юбке и шелковой белой блузке, что сидела на ней, как вторая кожа, приковывая к ее соблазнительной фигуре на высоких устойчивых каблуках внимание всей мужской половины Хогвартса от первого до последнего курса. Ярко накрашенные глаза пренебрежительно оглядывали гриффиндорцев, а красные губы изогнулись в ядовитой усмешке.

— Предательницам слова не давали, — Джинни поднялась со скамейки, делая шаг в сторону слизеринцев.

— Осторожность еще никому не вредила, маленькая Уизли, — странно хихикнула Паркинсон, бросая взгляд в сторону Избранного, который на разворачивающуюся перед ним перепалку только нахмурился, отрываясь от учебника.

— Панси, Блейз, — из-за угла показалась Дафна, будто чувствовавшая исходившие с улицы волны конфликта. Девушка бросила тревожный взгляд на однокурсников и проворно схватила обоих слизеринцев под руки. — Слагхорт не Снейп, но он наш декан. Мы должны проявлять к нему и своему факультету уважение. Не стоит опаздывать, — и, зачем-то кивнув Грейнджер, староста Слизерина увела друзей подальше от компании львиного факультета.

Гермиона, что все это время пребывала в некотором напряжении, выдохнула с облегчением.

— И что этой псине неймется? — Джинни нахмурилась, чувствуя в словах Паркинсон какой-то скрытый смысл, который она теперь изо всех сил пыталась отогнать.

— Нам и правда пора, ребята, — Гермиона встала, кладя учебник по Зельеварению в сумку. — Такое случается не впервые. Инцидент исчерпан, и нам не стоит продолжать обсуждать его, — сказала она, когда Лаванда и Рон что-то хотели возмущенно добавить по поводу слов слизеринцев.

Гарри поддержал подругу, сказав: «Верно». И гриффиндорцы устремились в холодные подземелья, стремясь успеть до начала урока, дабы избежать участи попасть в пару с тем, кто останется один за партой. Обычно, это были Симус, взрывающий все вокруг, с фырчащим и расплёскивающим все содержимое котлом Невилл и несколько особенно одаренных слизеринцев.

Когда профессор Гораций вошел в класс, тихо и, можно сказать, незаметно в сравнении с громким и эффектным появлением Снейпа, все уже были на своих местах, перелистывая учебники и обсуждая новые зелья, что Министерство в этом году включило в программу.

— Добрый день, друзья! — Слагхорт поднялся на кафедру и поприветствовал всех благожелательным тоном. — Этот год проходит под эгидой объединения и единства факультетов, поэтому прошу выбрать себе напарника с противоположного своему. Знаю, что это вызывает у вас негативную реакцию, но это не мое желание, — профессор простодушно развел руками в сторону, как бы оправдываясь перед классом.

Смирившиеся еще на Трансфигурации ученики, переглядывались между собой, выбирая с кем бы им было более или менее терпимее.

Гарри уже хотел пересесть от Гермионы к Малфою, чтобы лишить хорька удовольствия получить высший балл в паре с ней, как к их столу подошла Дафна.

— Гермиона, если ты не против, я бы хотела быть в паре с тобой, — слизеринка подошла с добродушной искренней улыбкой.

Пожалуй, Гринграсс и еще Теодор Нотт были единственными, кого Гермиона могла назвать нейтральными и состоять в паре при совместной работе на занятиях.

— Я буду только рада, — так же дружелюбно улыбнулась ей девушка.

И Поттер с легким сердцем отправился к Теодору, что успел показать свои способности на предыдущем занятии. Нотт согласился, выдвинув единственное условие, если Поттер ничего не смыслит в зельях, то лучше ему просто следовать его указаниям, и тогда они оба получат «Превосходно». Это был лучший исход, который мог желать Гарри. На шестом курсе он блеснул талантом в зельеварении, но сейчас у него подмышкой не был припасен учебник Снейпа, и идти на риск для того, чтобы покрасоваться, Поттер не желал.

— Мы старосты должны друг друга поддерживать, верно? — обворожительно улыбнулся Забини, отодвигая Майлза Блетчли в сторону Маклаггена и становясь возле Патил.

— Ничего не имею против, — пытаясь состроить глазки ответила староста Гриффиндора, весьма довольная оказаться в паре с одним из самых популярных среди девушек парней Хогвартса.

— Лонгботтом, — Малфой со стуком опустил свои учебные принадлежности на стол к одинокому Невиллу.

Было бы это года три назад гриффиндорец непременно вздрогнул, но после Войны и убийства Нагини, да и еще впридачу высокого роста и крепкого телосложения, Лонгботтом и сам выглядел весьма внушительно на фоне того же Малфоя, что немного уступал ему в росте и хоть имел спортивное телосложение, но, как и все ловцы, был стройным, практически худым.

— Малфой, — кивнул ему гриффиндорец, двигаясь вместе с вещами на вторую половину стола.

Драко дал своему партнеру те же указания, что и ранее Нотт Поттеру. И остался весьма доволен своим выбором. Лонгботтом не противостоял ему как Уизел, не нервировал как Поттер и не напрягал как Грейнджер, что точно бы вступила с ним в спор во время готовки зелья, желая распределить работу по своему усмотрению.

Каждая пара получив свое персональное зелье, принялась за работу, следуя инструкции на выданном листе. Первыми потерпели крах Уизли и Гойл: их зелье выкипело из котла и залило весь стол. Лаванда в паре с Милисентой пустили зловонный пар по всему классу, который пришлось устранять профессору. Паркинсон лишила Слизерин пяти баллов наслав на шумного Дина Томаса Силенцио. Одновременно первыми справились предсказуемо Малфой и Грейнджер, чьи партнеры не мешали и вовремя нарезали и подавали необходимые ингредиенты. Вторыми завершили Теодор и Гарри. Симус не взорвал ничего, так как сказав пару комплиментов Крэббу, свалил на падкого до похвал слизеринца всю работу, который худо-бедно справился с заданием, и их команда получила «Удовлетворительно». Гриффиндорцы разразились аплодисментами Симусу. Он всем раскланялся и помахал рукой будучи звездой дня.

***

— Просто отвратительно, — обреченно покачал головой Забини, наблюдая за второкурсниками на метлах около колец.

— Всем спуститься за землю! — не скрывая недовольства, крикнул Малфой во всю силу своих легких. Рядом стоящие слизеринцы вздрогнули и переглянулись, надеясь избежать гнев капитана команды.

— Если вы рассчитываете совершать променад по полю во время игры, то я вас разочарую, вы в команду не попадёте, — пока Малфой метал грозные взгляды, слово взял Блейз.

— Коул, верно? — блондин обратился к одному из третьекурсников. Он кивнул. — Ты будешь загонщиком. Все, смотры закончились. Больше новичков в команде не будет, — Малфой кивнул всем собравшимся и быстро ушел в раздевалку, вспомнив, что до ужина у него еще собрание старост.

За ним сразу последовал Забини, перед этим всем обаятельно улыбнувшись и обнадежив, что при вылете или болезни кого-то из основного состава, сегодняшние обреченные могут попытать счастье и попасть в команду.

Слизеринцы молча вошли в общую комнату старост, когда остальные уже были там. Грейнджер сидела за кафедрой, просматривая какие-то списки. Малфой сел около нее, поставив руки на стол и подперев ими подбородок.

— Раз все в сборе, мы можем начинать, — Гермиона оторвалась от пергаментов и посмотрела на префектов. — У кого-нибудь из вас уже есть идеи по поводу мероприятий в этом учебном году? — задала она первый вопрос на повестке дня.

— Мы можем провести необычный Хэллоуин. Не просто пир, а что-то вроде вечеринки с заданиями по всему замку, победитель получит, например, приз или поблажку на экзаменах, если задания будут связаны с учебной программой, а потом можно устроить бал в Большом Зале, — предложила Падма, вызывая у всех интерес к ее затеи.

— Выиграет кто-то из Рэйвенкло или Грейнджер. Слишком предсказуемо, — прокомментировал Малфой, показательно зевая.

— Если всех разбить на пары в день праздника, может получится неожиданный результат, — подала идею Дафна.

— Тогда мы сможем распределить в пары учеников с разных факультетов, создав что-то вроде Кубка Огня, — подхватила Гермиона.

— И ты знаешь, как зачаровать кубок или еще что-то для того, чтобы предмет сработал подобным образом? — вскинул бровь Малфой, отвлекаясь от постукивания пальцами по столешнице и разворачиваясь к гриффиндорке.

— Наслышана, что библиотека в Малфой Мэноре просто поражает своим богатством древних фолиантов и рукописей. Так что, зачаровать предмет будет твоей обязанностью, пока я и другие старосты будем разрабатывать задания, — Гермиона хитро улыбнулась. Малфой сжал челюсти, потерпев поражение в виде дополнительный работы.

— И пока нас не завалили подготовкой к другим праздникам, возьму на себя смелость предложить обозвать их баллами и отдать директору Снейпу. Он все равно одобрит наши идеи, если в них будет тянуться красной нитью межфакультетская дружба, — Забини встал с места, мысленно находясь уже за ужином в Большом Зале. Он слишком устал успокаивать сегодня.

Старосты высказали единодушное согласие. Грейнджер тоже не возражала, хотя обычно стремилась сделать все и сразу, но после Войны, где нельзя было предугадать последствия, ее энтузиазм в этом вопросе заметно поубавился, что отметил про себя Малфой.

Первый учебный день в Хогвартсе начался любопытно, заронив весьма романтичные и несколько скандальные мысли в голову ученикам, что были наслышаны о событиях на совместной Трансфигурации Слизерина и Гриффиндора. Никто не осмеливался бросать взгляды на Героиню Войны или бывшего Пожирателя Смерти. Но защита Грейнджер Малфоя прошедшим летом на суде вызвала в нескольких девичьих спальнях много разговоров и предположений, догадок и сплетен, что тянулись к их первому курсу. Их противостояние вовсе сводилось к игре на публику. Весьма успешной игре. Но ни одна из сплетниц не пыталась разнести только что возникшие слухи по Школе. Зная, что их предводительницы близняшки Патил и Лаванда Браун не одобрят их рвения в распространении сплетен о тайной романтичной историей между Слизеринским Принцем и Гриффиндорской Отличницей, девушки предпочитали помалкивать, пока не придет их время высказать все то, что они уже успели нафантазировать за первую неделю сентября.

Комментарий к Глава 2. Трансфигурация сегодня

А вот и новая глава) Приятного чтения!

И еще… хоть у меня и есть наметанные идеи для глав работы, я все же хочу узнать, есть ли у моих читателей какие-нибудь пожелания насчет сцен или эпизодов с участием главных героев:)) И, если они совмещается с сюжетом в моей голове, попытаюсь воплотить их в работе;)

========== Глава 3. Из львицы в змею ==========

На радость Гермионы, хотя она и была омрачена постоянным выжиданием какого-нибудь неприятного сюрприза от Малфоя, его вполне дружеское отношение к ней сохранялось вот уже две недели. И Грейнджер молила Мерлина, Годрика и даже Салазара, чтобы все так и оставалось, потому что в противном случае невозможно было представить, как она будет в одиночку составлять расписание, следить за порядком во время ночных дежурств (особенно, ее смущало одна только мысль о страстно целующейся парочке, для которой Малфой, но никак не она, мог бы найти несколько язвительных слов, что подействуют эффективнее любой волшебной палочки, и влюбленные уже не осмелятся нарушить правила Школы после отбоя), а еще зачаровать кубок ей придется самой. И гриффиндорка точно знала: в библиотеке Хогвартса, насколько бы она не была огромной, подобной литературы нет.

Ко всему прочему в юной волшебнице зарождалась хрупкая симпатия к умному, собранному и ответственному Драко Малфою. Отрицательные черты характера слизеринца как-то сразу отходили на второй план. И он явно начинал набирать очки в глазах Гермионы. Наибольшие Малфой получал, когда его персона ставилась в сравнении с двумя горе-Героями. Продолжавшими лоботрясничать, а после сражений и славы вовсе расслабившись, Рон и Гарри изрядно раздражали Гермиону разговорами о квиддиче, о будущей работе в Аврорате, куда их уже успел пригласить Кингсли, и трудности новой программы. Что уж говорить, если Блейз Забини, приходивший за две первые учебные недели к Малфою в Башню Старост, чтобы сделать домашнее задание по Нумерологии, которая никак ему не давалась, своими шуточками Старосту девочек выводил из себе гораздо меньше, чем ее закадычные друзья ничего неделанием?

Вечер воскресенья перед третьей неделей не стал исключением. И Забини привычно расположился за столом в гостиной Башни Старост.

— В следующую субботу первый поход в Хогсмид, а младшекурсники уже галдят на все подземелье, — жалобно протянул Блейз, махая рукой над пергаментом, чтобы быстрее высушить чернила.

— Почему бы тебе не купить мгновенно сохнущие чернила? — проигнорировав нытье друга, спросил Малфой, растянувшийся на диване и лениво читающий книгу в черном переплете без названия.

— Тогда будет потеряна вся романтика, — полушутя-полусерьезно ответил тот.

— Строчишь письма хаффлпаффкам? Уверен, они просто не могут после этого перед тобой устоять и кидаются на тебя при первой возможности, — расхохотался Малфой.

— Не только Хаффлпафф такой сентиментальный, — хитро улыбнулся Забини с озорным блеском в глазах. — Грейнджер точно оценит подобное. А если еще и черканешь две-три строчки из Шекспира, она будет с тобой пока смерть не разлучит вас.

— Неужели нашлась та, что будет терпеть Малфоя до конца жизни? Наивная дурочка из анонимной совиной переписки? — в гостиную вошла младшая Уизли, вставляя сразу же комментарий к услышанной фразе.

Малфой тут же сел, не желая быть перед гриффиндорцами в некотором роде в проигрышном положении из-за расслабленной горизонтальной позы на диване. Пусть это и было только психологическом смысле.

— Ты же терпишь идиота Поттера с синдромом «Я — Герой. Я всех спасу». Пока его не убила, и он ходит тут по Школе живее всех живых, — парировал Забини.

— Что ты такое говоришь, Блейз? Без Поттера вся Британия будет мертвее мертвых, — едко добавил Малфоя, подмигивая однокурснику. И оба захохотали.

— Очень смешно, Малфой, — Гермиона одарила слизеринцев скептичным взглядом. Но она не могла не признать, ответы змеиного факультета были в точку, что делало их на редкость смешными в отличии от правдивых и обидных львиного факультета. И только солидарность Гриффиндору и друзьям заставляли Грейнджер сдержать улыбку.

Обе девушки расположились на красном диване напротив Малфоя с кипой свитков. Джинни вызвалась старостам помогать с заданиями на Хэллоуин в свободное от квиддичных тренировок время. Чем обидела Парвати, решившую, что у нее хотят отобрать почетную должность. В назревающую ссору вовремя вмешалась Лаванда Браун, близкая подруга близняшек Патил, и обе стороны закрыли вопрос на дружеской ноте.

— Уже пригласила Поттера на свидание в Хогсмид? Нет? Тогда поспеши, небось его уже кто-то пригласил. Глядишь, Уизли, хоп, и уведут прямо на твоих глазах завидного женишка, — заметил Забини, подмигивая начинающий выходить из себя рыжей.

Итальянец закончил с эссе и собирал высохшие пергаменты в одну стопку.

— Да, кстати, Уизли, — Малфой кинул в сторону гриффиндорки насмешливый взгляд, не подозревая, что его следующий вопрос имеет куда больше смысла, чем он в него вложил. — А тебе никогда в голову не приходило, что Поттер вообще влюблен в кого-то другого? — рука Джинни угрожающе потянулась к палочке, что виднелась в кармане маггловских джинсов. — Или тебя братья научили, как соблазнить парня, женить на себе да оставить под боком навеки вечные? Очень надеюсь, что инцест в вашей семье не практиковался, — и слизеринец расплылся в фирменной ухмылке, весьма довольный эффектом, что возымели его слова на младшую из нищебродов Уизли.

— Малфой, да ты и сам один сплошной инцест, учитывая как Священные Двадцать Восемь трясутся над чистотой своей волшебной крови, — быстро сориентировалась Грейнджер, давая отпор наглому хорьку. Одной рукой она заставила Джинни оставить палочку в покое.

— О, Грейнджер, как ты хорошо осведомлена о моей родословной. Неужто перед сном почитываешь? — теперь Драко переключил внимание на однокурсницу, в уме гадая, чем бы ее побольнее уколоть.

— Сплю и вижу, как стану леди Малфой, — при этих словах гриффиндорки Блейз удивленно присвистнул, а сам Малфой будто бы застыл, устремляя на девушку колючий взгляд. — Чтобы только разрушить весь твой Мэнор до основания, сравнять с землей весь твой род и его наследие, — менее сдержаннее, чем предполагала, сказала Гермиона.

Облик Мэнора, что тут же возник в ее голове, вызвал неприятное покалывание на месте шрама, а рука сама собой метнулась к нему, будто защищая поврежденную кожу от несуществующей опасности. Этот жест не скрылся от Малфоя, подавляя в нем желание продолжить словесную баталию. Джинни замерла, ожидая нападения и переводя взгляд с подруги на слизеринца.

— Тебе не обязательно менять фамилию, чтобы сравнять мой дом с землей, Грейнджер. Это меньшее из зол, что могут справедливо обрушиться на Малфоев, — мрачно ответил блондин и встал с дивана. — Блейз вы сегодня с Дафной дежурите, пойдем. Я пройдусь с тобой до первой точки патрулирования, — и Малфой молча вышел из гостиной.

Забини кивком попрощался с гриффиндорками, что сидели в немом шоке от слишком спокойной реакции Малфоя на слова Гермионы, но итальянцу все же махнули.

***

Как же Малфоя бесила привычка Грейнджер влезать во все конфликты и защищать не только близких друзей, но и смутно знакомых учеников Хогвартса. Он готов был поспорить, что и слизеринцев, попавших в беду, доблестная гриффиндорка непременно спасет.

Драко не отрицал о чересчур близких родственных связях между Священными, и ему казалось просто сумасшествием практически в двадцать первом веке придерживаться браков по договоренности, что заключались между чистокровными семьями, как только ребенок успевал родиться. На самом деле, Малфой с юных лет не испытывал желание следовать многим традициям своего рода, но из-за строгого нрава Люциуса и его жестких карательных мер, если наследник не проявлял требуемых от него манер и уважения к устоям, Драко предпочитал держать свое мнение при себе. Тем более, когда в его мыслях появилась магглорожденная волшебница с Гриффиндора. Не владея Окклюменцией на первых курсах и желая избежать гнева отца, Малфой выбрал один из самых легких для себя путей (так в его воспоминаниях Люциус не смог, если решился бы проверить, наткнуться на нежелательные для наследника Малфоев) — унижать юную волшебницу, что покорила его своими тягой к знаниям, гордостью и независимостью. Другими словами, Гермиона Грейнджер являла собой женское воплощение младшего Малфоя. Устоять перед этим сходством характеров было невозможно. Различие было только в том, что Грейнджер не упускала случая выйти на амбразуру, защищая своей хрупкой фигурой двух дружков-идиотов и весь львиный факультет. Видимо, все гриффиндорцы, не сговариваясь, отдали всю храбрость собственных характеров ей. Однако в Гермионе проскальзывало и что-то слизеринское: тренировки Отряда Дамблдора в Выручай Комнате, зачарованные галлеоны, проникновения в Гринготтс под Оборотным в обличие Лестрейндж. К тому же, она всегда ухитрялась непонятно как, вытащить Поттера и Уизли из всех передряг, в какие те умудрялись попасть, пока Грейнджер грызла гранит науки в Библиотеке.

Хотя Драко и высмеивал внешность гриффиндорской отличницы, но он еще при их первой встрече в Хогвартс-экспрессе заметил в ней что-то особенное. Уже в более старшем возрасте, на Святочном Балу, Малфой дал этому название — чистая красота. Тогда, на в Большом Зале, в нежно-розовом платье Грейнджер словно цветок порхала в первом танце со слишком неотесанным для нее Виктором Крамом. На лице гриффиндорки казалось, не было макияжа вовсе (но Малфой в этом сомневался). Паркинсон, что была его парой на Балу, накрасилась словно дешевый фокусник на маггловской ярмарке. Да такими были все ученицы Хогвартса в сравнение с Грейнджер. Маленькое исключение составили лишь француженки из Шармбатона, знающие меру. И с того памятного вечера Малфой ассоциировал Гермиону с чистыми в своей утренней свежести нежно-лиловыми розами, что так любила его мать Нарцисса и собственноручно высаживала в саду Малфой Мэнора.

Как только в голове Малфоя возникал образ сада, а затем и особняка, мысли его приходили в тупик, где стоял метающий молнии рассерженный Люциус. Глава рода Малфоев никогда и ни за что не принял бы у себя в доме магглорожденной волшебницы, тем более в качестве невестки. Такая мысль сама по себе являлась святотатством и оскорблением предков. Противоположно мужу могла высказаться Нарцисса. В девичестве Блэк, леди Малфой в некоторых ситуациях отстаивала свою позицию крайне яро и имела редкопроявляемый, но все же, буйный нрав, что и у всех ее родственников. Приверженцами и защитниками магглорожденных и полукровок в ее поколении были кузен Сириус Блэк и родная сестра Андромеда. Зная о счастье в браке второй и учитывая, что Люциус позволил жить в своем доме во время Второй Магической Войне Волан-де-Морту (по какой-то причине, он не задумывался о происхождении темного полукровки), Нарцисса могла встать на сторону сына и принять его выбор. Во всяком случае, теперь, когда старший Малфой сидел пожизненно в Азкабане, он не представлял в своем лице угрозу счастья собственного сына. И это радовало Драко, и он волен был теперь начать трудный и извилистый путь по покорению сердца Грейнджер, что, как думала сама девушка, она ненавидит его взаимно собственным чувствам слизеринца к ней. Кроме этого, маленькую, но неприятную преграду составляли оба Героя, но Малфой рассчитывал, что они будут заняты делами сердечными с младшей Уизли и скандально-известной в мужских кругах Хогвартса Браун. Назначение их вместе с Грейнджер на должности Главных Старост, только упрощало Драко жизнь благодаря совместному проживанию в Башне, где он мог проявить себя с лучшей своей стороны, блеснуть умом и показать симпатию, которую он на самом деле испытывал к Грейнджер. Пока парень не придумал, как именно это сделать, но дружелюбие и сдержанность на некоторые резкие выпады со стороны гриффиндорки Малфой уже успел показать.

— Ты слишком явно выставляешь свои чувства, дружище, — голос Забини резко выкинул блондина из своих мыслей на берега реальности.

Они дошли до первого пункта патрулирования, где уже стояла Дафна и в ожидании Блейза пускала из своей палочки маленьких искрящихся светлячков похожих на докси. Слизеринка подняла голову, услышав голос однокурсника.

— Не тебе решать, Блейз. Драко слишком часто находился под влиянием других, чтобы теперь, когда он свободен, слушать еще и тебя, — Гринграсс подошла к ним и в знак одобрения сжала руку Драко чуть выше локтя. — У тебя все получится. Я верю, — кивнула с мягкой улыбкой девушка.

— Неужели все вокруг знают, кто мне нравится? — Малфой на всякий случай окинул взглядом пустой коридор, чтобы убедиться, не подслушивает ли их кто-нибудь.

— Даже Панси. Хотя она так занята Поттером, что только диву даюсь, как она за всеми успевает усмотреть, — с долей иронии ответил Блейз. Дафна неодобрительно посмотрела на него.

На Слизерине было не принято критиковать симпатии друг друга. Однако разрешалось, ставилось в обязанность, поддерживать антипатии, злить и выводить недругов и врагов общими усилиями.

— Раз ты заговорил о Поттере, — Дафна кинула неуверенный взгляд на Драко, не решаясь сказать то, что заметила на днях.

— Что там с Избранным? — недоверчиво спросил Малфой. Он понял, что однокурсница что-то знала. То, что касалось непосредственно его.

— Поттер слишком равнодушен к своей рыжей подружке, но ревностно следит за каждым шагом Гермионы, — слизеринка обычно не делала исключение для всех остальных факультетов, кроме своего собственного, но Главную Старосту называла по имени. — Блейз, ты это заметил? — девушка обратилась к итальянцу, ища у него поддержки, так как лицо Малфоя выражало сомнение насчет ее слов.

— Еще на платформе, — кивнул Забини. — И, если мы говорим начистоту, как по мне, Поттер с первого курса неровно дышал к своей подруге, — продолжил он. — Вспомните, как он носился с ней во время Турнира и на пятом курсе.

— На четвертом Поттер пускал слюни на Чанг, — напомнил Малфой.

Слизеринцы еще долго смеялись, когда Чжоу предпочла хаффлпаффца Диггори Мальчику-Который-Выжил. И поступила рэйвенкловка чисто по слизерински: после известной всем смерти Диггори по приказу Реддла, помчавшись записываться в Отряд Дамблдора и давить на жалость Поттера.

— Временное помутнение рассудка, — с иронией усмехнулась Дафна. — Но Блейз прав. И тебе лучше смотреть в оба, Драко. Ты прекрасно знаешь, что в этом гриффиндорце есть что-то тёмное. Из него бы не получился крестраж. Никакая магия Лили Поттер не смогла бы сотворить чудо. Он является прямым потомком Певерелла по женской линии, что делает их с Реддлом более близкими родственниками, чем с кем-либо из нас. Смерть не могла дать им свои Дары просто за таланты или заслуги, — предостерегающим шепотом обратилась слизеринка к другу.

— И в конце концов, будь хоть трижды хозяином Старшей палочки, но простым Экспеллиармусом не убить и не выиграть против Авады, — добавил Забини.

— И что вы мне предлагаете? Упустить такую возможность и прямо на золотом блюдечке отдать и ее, и душу Поттеру? — скривился Малфой, испытывая злость и недовольство, презирая за неосторожность не к месту Забини и Дафну.

— Мы просто советуем быть тебе более внимательным, а если понадобиться вспомнить о темном наследии Малфоев. Может в жилах Поттера и течет кровь сильнее твоей, но у него нет ни библиотеки, где он смог бы обрести более обширные знания в области темных искусств, ни наработанных навыков владения заклинаниями, — пояснила Гринграсс, плотнее вставая к однокурсникам, когда один из призраков Хогвартса пролетел мимо них, а с близ висящего портрета раздались какие-то звуки.

— И умом он особым не блещет, — вставил Блейз. Сегодня он всецело поддерживал Дафну в каждом ее наставлении их общему другу.

— Вы уже успели отправить меня с ним на магическую дуэль! — шепотом воскликнул Малфой, сдерживаясь от того, что разочаровано не всплеснуть руками, словно хаффлпаффец.

— Дуэль привлечет много ненужного внимания. А вот медленно и верно устранять его и дискредитировать в глазах Гермионы мы можем, — Дафна бросила заговорщический взгляд на друзей, улыбаясь непривычной для нее коварной улыбкой.

— Верно. Лучше начать действовать первыми. У Избранного, кроме него самого никого нет. До знаний Пруэттов через Уизли ему тоже не добраться, — на лице Блейза появилась точно такая же улыбка, обнажая сверкающие в темноте белые зубы.

— Вы настолько уверены, что Поттер влюблен в нее? — не веря словам, переспросил Малфой, не скрывая в голосе нарастающего отчаяния.

— Более того: он одержим ею, — усмехнулся Забини, но под тяжелым взглядом Драко снова стал серьезным. — Представь, пошел уже восьмой год, как они ходят вместе, практически не расставаясь ни на минуту, а он по-прежнему числится только в ее друзьях. Любой бы на его месте уже бросил это гиблое дело, — итальянец явно был наделен даром прорицания и ясновидения в придачу.

— Хорошенько поищи в библиотеке Мэнора, как зачаровать кубок на нужного партнера. Снейп легко даст тебе разрешение навестить Нарциссу, — посоветовала Дафна. — Я в свою очередь предложу Гермионе помощь с разработкой заданий. Надо придумать те, в каких невозможно будет справиться в одиночку, — вслух продолжала слизеринка.

— С чего вы так яро взялись мне помогать? — непонимающе посмотрел на них Малфой.

— Хотя бы один из нас должен разрушить многовековые традиции Двадцати Восьми и стать счастливым, — честно ответила Гринграсс.

— А я не хочу, чтобы ты выскребал мои мозги каждый день десертной ложкой всю оставшуюся жизнь, если Избранный уведет твою любовь прямо из-под больно уж аристократического носа, — Забини похлопал друга по спине, ухмыляясь, за что получил болезненный толчок локтем в район ребер.

— Раз вы, в любом случае, все решили без меня, мне остаётся только подчиняться, — согласился Малфой, кивнув в первую очередь Дафне, что не сыпала дурацкими шутками. — Не буду вас задерживать, хотя Филч вам и не страшен, — блондин помахал им рукой на прощание и, развернувшись, направился обратно в Башню Старост.

— Операция по завоеванию сердца Гермионы Грейнджер начинается, — Блейз в предвкушении потер руки.

— Не переусердствуй, — тихо рассмеялась Дафна, не желая выслушивать ворчание портретов, чей сон они могли нарушить. — Пойдем, мне еще нужно дописать эссе по ЗОТИ. Не хочу завтра увидеть на своем лице мешки под глазами, — и девушка потянула однокурсника по маршруту патрулирования, заворачивая за угол и проходя мимо ниши скрытой гобеленом, в которой притаилась Джинни Уизли, слышавшая весь разговор слизеринцев и каменевшая все больше с каждым новым произнесенным ими словом.

Двигаемая шестым чувством, Джинни соскочила с дивана, стоило портрету Рыцаря закрыться за слизеринцами, извинилась перед Гермионой и, сорвав, что обещала однокурснице помочь с домашним заданием по Травологии, выскочила из Гостиной Старост, незаметно следуя за ранее вышедшими парнями.

Непонятно как, но Уизли в голову закрались странные мысли, объяснявшие сдержанную реакцию Малфоя на слова Гермионы. И они не сводились к тому, что блондин испытывал чувства вины перед ее подругой за произошедшие во время Войны события в Мэноре. Объяснение его поведению лежали гораздо глубже и были скрыты от глаз посторонних. Они сводились в рыжей голове к тому, что Драко Малфою на самом деле нравилась Гермиона Грейнджер. Тонкое ли чутье, что ей досталось в наследство от матери, происходившей из рода искусных волшебников Пруэттов, или простая женская логика, но одно было ясно точно — свет на ее догадки мог пролить только болтливый Забини, которому и в голову не придет, что за ними кто-то идет.

Какого же было счастье Джиневры, когда к двум слизеринцам присоединилась старшая Гринграсс, подтвердившая ее догадки. Вот только, затем слизеринка заговорила о том, чего Уизли слышать совсем не хотела. Конечно, она чувствовала и видела, что Гарри ведет себя с ней не так, как, например, Рон с Лавандой. Но Джинни, когда дело касалось ее, была самой настоящей трусихой. И боялась признаться себе: что-то не так.

Юная Уизли не могла сказать точно, нравился ей Гарри Поттер, потому что он просто милый, добрый, отзывчивый и храбрый парень или Мальчик-Который-Выжил, Избранный и Герой. Но что-то в Поттере тянуло ее к нему. И Джинни не сопротивлялась. Тем более, что ее мать, Молли Уизли, очень радушно принимала у себя Гарри, частенько называя его своим сыном. Еще один, тем более, самостоятельный и с весьма приличным состоянием в ячейке Гринготтс, о которой всему семейству успел поведать с обреченно-грустным лицом Рон, миссис Уизли не приносил хлопот. Хотя, зная ее доброту, она не преследовала никаких корыстных целей и приняла бы у себя Гарри Поттера и без единого сикля в кармане поношенных маггловских брюк. Однако ее младшая дочь, чьи глаза на мгновение загорелись при мысли о богатстве молодого и знаменитого волшебника, посчитала своим долгом влюбиться в него без памяти. А после того, как Гарри спас ее от неминуемой смерти в логове Василиска, Уизли безвозвратно подарила ему свое маленькое сердечко, не догадываясь, что оно храброму волшебнику совсем и не нужно.

Сомнения у Джиневры Уизли зародились еще, когда Золотое Трио училось на третьем курсе. Гермиона Грейнджер слишком уж много внимания уделяла Гарри и Сириуса Блэку, что представлял тогда, по всеобщему мнению, угрозу для него. Но это не шло ни в какое сравнение с тем временем, которое во время Турнира Трех Волшебников Гарри проводил с подругой-отличницей, разгадывая очередное задание или готовясь к нему. И все у них шло так медленно, вызывая подозрения, что не все время они сидели за заданиями, а вездесущая Скитер в чем-то да была права. Неоценимую помощь в организация Отряда Дамблдора или сокращенно ОД оказала именно Гермиона. И Гарри беспрестанно восхищался своей подругой, позабыв о Чжоу Чанг, что привлекла его внимание годом ранее. Джинни успокоилась, когда объект ее внимание начал со всем рвением следить за слизеринским хорьком, обвиняя того во вступлении в ряды Пожирателей. Но смерть Дамблдора, а затем и исчезновения гриффиндорской троицы с миссией, что им оставил умерший директор, выбили из Джинни весь дух. Гарри наотрез отказался ее брать с собой, аргументирую тем, что их скитания очень и очень опасны, а он совсем не хочет, чтобы Джинни пострадала. Ха, Хогвартс, кишащий Пожирателями Смерти в роле учителей был куда опаснее палатки и крестражей. Но почему-то Гарри так не думал.

Рассказ Рона о его временном бегстве во время поисков осколков души Реддла, подвел Джиневру к мысли, что именно Гарри стал инициатором ухода ее брата, тем самым он мог остаться с Гермионой наедине. Этот коварный план не вызвал резонанса в логике Уизли, так как от Рона она слышала, что Шляпа предлагала Гарри Слизерин, а значит он был горазд на проделке в лучшем духе змеиного факультета. Недаром белобрысый хорек видел в нем соперника все эти годы.

И разговор, что вели старосты Слизерина и Главный Староста подтолкнул Джинни к неожиданному решению: помочь Малфою заполучить Гермиону, оставив Гарри себе. Думая только о симпатии своего объекта воздыхания к подруге (а, Гермиона, которая не отвечала Гарри взаимностью, по-прежнему оставалась близкой подругой Джиневре, так как не стояла у нее на пути и вообще не догадывалась, в крайнем случае, умело скрывала, что знает о чувствах Гарри к ней), Джинни совсем упустила из виду Панси Паркинсон, со слов Забини, неровно дышащую в сторону Национального Героя. А то, что Гарри скрывал о темной стороне своей натуры, вообще прошло мимо Джинни, никак ее не задев.

Когда не знающие о ее присутствии слизеринцы разошлись в противоположные стороны, Джинни вышла из своего укрытия и, не пойманная Филчем и миссис Норрис, вернулась в Башню Гриффиндора с твердым намерением завтра же поговорить со старостой Слизерина.

***

— И как только у Снейпа хватает сил быть Директором и преподавать? — послышался ворчливый голос Рона, из-за которого сегодня на ЗОТИ сняли десять баллов с Гриффиндора: видишь ли он не успел взять в руки палочку. Но сейчас же мирное время!

— Снейп всегда мечтал об этой должности, — заметила Гермиона воодушевленно. Она не могла отменить с каким проворством Северус Снейп успевал отбить заклинания семерых учеников одновременно и как хорошо он владел невербальной магией. Это же годы тренировок! А какая собранность! — Однозначно, директор, лучший преподаватель ЗОТИ за всю историю Хогвартса, — авторитетно заявила гриффиндорка.

— Полностью согласен с тобой Грейнджер. Блеющих Локхартов и розовых Амбридж Хогвартсу хватило сполна, — следом из кабинета вышли Забини и Малфой. Первый не упустил возможности прокомментировать слова Грейнджер.

— В этот раз я, пожалуй, соглашусь с этим болтуном, — неожиданно для всех ярый гриффиндорец Финниган сошелся в мнении с самым настоящим слизеринцем.

Представители обоих факультетов переглянулись и рассмеялись, понимая, что борьба междуфакультетами теперь только учебная. И красно-зеленой толпой ученики удалились в сторону Большого Зала на обед, все же примкнув каждый к своему дому.

Из кабинета неспешно, сразу после самого Снейпа, что закрыл невербальным заклинанием дверь и стремительно удалился, вышли задержавшиеся Паркинсон и Гринграсс. Неприятное цоканье каблуков по каменному полу в пустом коридоре первой из них противно отдалось в ушах Джинни, что притаилась в ожидании старосты Слизерина. Уизли взмахнула палочкой, и сумка Гринграсс легко скользнула с ее плеча на пол, раскидывая все содержимое.

— Иди, я догоню тебя, — махнула рукой Гринграсс в сторону последней мелькнувшей мантии за поворотом к Большому Залу.

— Уверена, что не нужна помощь? — спросила Паркинсон, готовая собрать разлетевшиеся в разные стороны пергаменты подруги.

Дафна отрицательно покачала головой. И Панси, кивнув, пошла догонять других одногруппников, чтобы обсудить, как Снейп поставил на место пустоголовых гриффиндорцев.

— Гринграсс, есть минутка? — неожиданно над слизеринской старостой нависла стройная тень, а затем девичий голос задал вопрос.

Дафна подняла голову, не переставая собирать вещи, и увидела перед собой Уизли, являвшейся причиной ее задержки, которая, как она догадывалась, была не случайна. Так как Панси уже скрылась за поворотом, девушка взмахнула палочкой, и пара учебников, пергаменты, перо и чернильница вернулись в сумку.

— Могла бы и не устраивать всего этого беспорядка, — Дафна встала, приводя складки на юбке, что была чуть короче положенного, но не привлекала взглядов парней в противоположность Паркинсон.

— Не хотелось бы, чтобы у нашего разговора были лишние свидетели, как у вас вчера, — Уизли ухмыльнулась, однако слизеринка и бровью не повела.

Не то, чтобы Гринграсс было сложно удивить, но за восемнадцать лет, семь из которых она провела в Хогвартсе, чистокровная волшебница знала, что и у стен бывают уши.

— Переходи сразу к делу, — прямо сказала Дафна, не желая тратить время на то, о чем она уже успела догадаться.

Не нужно обладать Легилименцией, чтобы знать, какой разговор сейчас состоится между ней и Уизли.

— Я помогу вам свести Малфоя с Гермионой, — выпалила Джинни, пытаясь скрыть свои эмоции.

— Как интересно, — протянула слизеринка. — Зачем тебе это, малютка Уизли? — скользкая ухмылка показалась на красивом лице Дафны.

Она не была гадюкой, как называли Паркинсон, но упустить посмеяться про себя над Уизли сродни преступлению.

— Я не малютка, и ты прекрасно знаешь ответ, — реакция Гринграсс заставила Джинни собраться и совладать с нервами, что не властвовали над чувствами.

— Мы с Блейзом обсудим твое предложение. Жди сегодня от нас сову, — и слизеринка, с легким пренебрежением махнув рукой, направилась на обед.

Теперь ей и Блейзу свалилась на голову еще одна забота в виде ревнивой и в какой-то степени амбициозной Уизли. Во-первых, стоило поговорить с Панси о ее отношении к Поттеру, хочет она того или нет. Во-вторых, решить достоин ли этот Избранный ее внимания. В-третьих, посмотреть, как он будет вести себя с Драко в борьбе за Грейнджер. Гринграсс не сомневалась, что нечто подобное намечается в обозримом будущем, пусть пока никто и не догадывается. И уже, в-четвертых, если, Поттер окажется подходящей кандидатурой для Панси, необходимо разработать план по устранению Уизли.

Тяжело вздохнув, Дафна вошла в Большой Зал и, сменив задумчивое лицо на беззаботное и улыбающиеся, села около поносящий во всю львиный факультет перед однокурсниками Панси, становившейся отныне ее второй подопечной после Драко.

Комментарий к Глава 3. Из львицы в змею

Публикую новую главу и желаю хороших выходных!)

Я все еще жду от вас, мои читатели, ваших пожеланий;)

========== Глава 4. Вторник не менее тяжелый день, чем понедельник ==========

Понедельник подходил к долгожданному для Дафны концу. Весь день она в мыслях спорила сама собой, решая, нужна ли им с Блейзом помощь Уизли. Вопрос был весьма и весьма спорным по нескольким причинам, главной из которых являлась та, что никто, кроме гриффиндорки не знал Поттера лучше. Вторая же причина заключалось в том, что только Уизли могла незаметно следить за Героем и докладывать о каждом его шаге (ну, может не каждом, но все же). Третьей причиной могла служить сама Джиневра. Если Панси действительно так сильно увлеклась Поттером, как считал Блейз, то близкое общение в течении несколько месяцев поможет узнать слабые места Уизли и устранить ее, когда придет время, так, что гриффиндорка и сама не заметит этого.

Как только Блейз показался в гостиной Слизерина, Дафна, что сидела весь вечер и караулили приход друга, вскочила с дивана и, схватив удивлённого парня за руку, увлекла в его спальню, которую он делил с Ноттом и Блетчли.

— Есть разговор, — Дафна наложила на комнату Заглушающие чары.

— А я уж думал, ты решила меня наконец-то соблазнить, — усмехнулся Блейз.

— Это было бы куда легче, чем решить, нужна ли нам помощь Уизли, которую она сегодня мне предложила, — сказала слизеринка, садясь на одну из застеленных кроватей напротив однокурсника.

— Поэтому ты позже пришла на обед? — Дафна кивнула.

На несколько минут, пока Забини думал над сообщением подруги, а та сидела молча, не желая мешать его мысленным рассуждениям, в комнате воцарилась тишина.

— Я слышал от Майзла, что у Поттера есть какая-то волшебная карта, показывающая передвижение каждого в Хогвартсе в режиме реального времени. Мы могли бы попросить ее у Уизлетты. Чтобы достичь своей цели, она ни в чем нам не откажет, — вспомнив про интересную магическую вещицу, слизеринец решил, что помощь влюблённой в Избранного лишней не будет.

— Откуда ты знаешь? — спросила Дафна, очень сомневаясь в правдивости слов Блетчли. Все на Слизерине знали, что он любил приукрасить некоторые известные ему истории и факты.

— Браун. Одно имя, а сколько тайного оно открывает, — на губах Забини появилась усмешка.

— Словно подброшенный шпион в стане собственного же факультета, — презрительно хмыкнула Гринграсс, на дух не переносившая потаскушек как Браун.

— Ничего не имею против таких, пока они приносят мне пользу, — заметил Забини.

— Если ты с ней спал, не рассчитывай, что после нашего успешно проделанного дела с Драко и, может быть, Панси, я решу заняться и своей личной жизнью, выбирая тебя на роль своего парня, — то ли шутя, то ли серьезно заявила Дафна, при это внимательно смотря на Блейза.

Но слизеринец ни взглядом, ни мимикой не выдал себя, сказав, что он еще не настолько пал в глазах противоположного пола, чтобы связаться с гриффиндорской подстилкой, годящейся только, разве что бедному Уизли. Такой ответ пришелся по нраву слизеринке, и она кивнула, решив перейти к следующему вопросу.

— Что с Панси?

— А с ней, что не так? — искренне удивился Забини вопросу.

— Нам нужно с ней поговорить насчет Поттера. А потом, если что, разработать план по устранению этой дурехи Уизли, — фыркнула Дафна, в голосе которой никак не укладывалась понимание слепой одержимости рыжей к Поттеру.

— О, это легче легкого, — коварно улыбнулся парень. Дафна вопросительно на него посмотрела. — Мы просто устроим весьма скандальную ситуации с Уизли и, например, с Майлзом в главных ролях. Сделаем все, чтобы маленькая ночная прогулка превратилась в сплетню, что, как снежный ком, будет увеличиваться по наклонной, передаваясь от одного ученика к другому. Таким образом, у Поттера будет предлог бросить надоедающую ему Уизли. И тут же появится наша всепонимающая Панси, готовая утешить Избранного в своих нежных объятиях, — сентиментально смахнув несуществующую слезу, выложил Забини свой, стоит признать, гениальный план.

— Донельзя банальная и избитая история, но мне нравится, мой коварный друг, — и Дафна протянула руку и дала «пять» Блейзу. — Можешь пока отправить сову Уизли, что мы принимаем ее помощь. Кстати, сделай его самоуничтожающимся, как только она его прочтет, видимым только для… — девушка не успела договорить, как Забини ее перебил.

— Содержимое видит только Уизлетта. Не говорить ни о каких деталях. И назначить встречу в удобном для нас месте, пригрозив, что никто о нашем сотрудничестве знать не должен, — закончил за подругу слизеринец.

— В точку! Хотя, я сомневаюсь, что ей хватит духу рассказать о постыдном для каждого гриффиндорца сотрудничестве со Слизерином, — кивнула Дафна. — Разбирайся с письмом, а я пока пойду к Панси. Удивительно, она сегодня вернулась раньше тебя, — заметила Гринграсс.

— Сегодня дежурит Гриффиндор, — объяснил Забини ранее возвращение Панси в родные пенаты.

— Тогда все ясно, — сняв Заглушающие, Дафна вышла и решительно направилась в собственную спальню, поговорить с подругой о том, что так давно откладывала.

В гостиной Слизерина, как всегда, сидело много старшекурсников, младшие предпочитали отсиживаться в своих спальнях, дабы избежать участи подопытных, если кому-то из старших взбредет в голову практиковать пройденное недавно на занятиях более или менее безопасное для здоровье заклинание, тем самым не причиняя вред младшекурснику и не навлекая на самого себя профессорский гнев, и последующие за ним наказание. Исключение составляли только младшие братья или сестры у старших учеников, присоединявшиеся к этому шумному сборищу в свободное от домашнего занятия и собственных дел время.

Драко, как уже все привыкли за прошедшие две недели, сегодня вечером в гостиной Слизерина не появился. Но никто не смел шутить на эту тему, зная, что кто-нибудь из них же самих захочет выслужиться перед Малфоем и расскажет все, что говорилось о Слизеринском Принце в его отсутствие.

Дафна надеялась, что своим характером и языком, который Малфой не всегда мог во время прикусить, он не навредит самому себе, часто проводя время со строптивой Грейнджер, что умела критиковать так, что хотелось запустить в нее чем-нибудь потяжелее Жалющего. Но может, их горячие споры приведут к более желательному исходу, и они с Блейзом смогут расслабиться, уделив время Панси, котороя уж точно не решит свои любовные дела самостоятельно, не влипнув по пути к своей цели в какие-нибудь проблемы, что двум ее друзьям придется решать, потратив на это всю слизеринскую изобретательность.

— Я уже решила, что ты останешься в комнате Блейза, — усмехнулась Паркинсон, когда Дафна вошла в их общую спальню. — Вы с ним в последнее время какая-то неразлучная парочка. И обязанностями старост ты не отделаешься, Даф, — подмигнула подруга.

— Как хорошо, что ты заговорила о парочках, — Гринграсс хитро прищурилась и села на кровать к Панси. — Как там поживает Поттер? — брюнетка резко дернулась, не ожидая подобного вопроса, и уставилась на подругу.

— Жив-здоров. К моему сожалению, — вскинув голову, с вызовом ответила Панси.

— Если бы не Уизли, не думаю, что ты бы хотела его отдать в руки Реддла или убить собственными, — медленно проговорила Дафна, словно прощупывая зыбкую почву под ногами в болотной местности.

Паркинсон прищурилась и просканировала однокурсницу своим фирменным взглядом. Шутки Блейза — это одно. А серьезный разговоры от Дафны — это уже совсем другое. Панси, не особо скрывала свою ненависть к Избранному (ненависть ли это, вопрос третий), но чтобы с ней говорили о некой симпатии, что она испытывает к гриффиндорцу, была некой аномалией. Конечно, об этом с Панси заговорила ее лучшая подруга Дафна Гринграсс. Однако, в целом, это не меняло того факта, что разговор все же начался, и грозит состоятся, так как по блеску в глазах подруги, было понятно, что она что-то замышляет, и это что-то касается самой Паркинсон. Пытаться скрывать что-либо в данной ситуации не являлось выгодным решением.

— Война закончилась, и теперь головы моих родителей заняты тем, что они перебирают все известные фамилии семей волшебников, чтобы выбрать для меня наиболее подходящую партию, — неконтролируемый вздох разочарования вырвался из груди Панси. — Ты знаешь меня, Дафна. Я люблю идти наперекор всем и вся. Родители и их устаревшие традиции не исключение. И, в общем, я решила, что Поттер подходящая кандидатура. Поттеры известны, богаты и чистокровны, не считая самого Избранного, но учитывая его заслуги перед волшебным миром, родители упустят это из виду, при том, что я последняя представительница Паркинсонов, — честно призналась Панси, а Дафна понимающе кивнула. Она и сама испытывала нечто подобное.

Но Гринграссов заключённая до Войны договорённость с Малфоями кое-чему научила и, расторгнув ее, родители не спешили выдать своих дочерей замуж, присматриваясь к послевоенному обществу и пытаясь уловить, куда дует капризный политический ветер нынешних перемен.

— Только один вопрос: у тебя есть чувства к Поттеру? — спросила Дафна, надеясь на отрицательный ответ.

— Ты спрашиваешь об этом ту, чье желание было сдать Избранного Реддлу? — прыснула Паркинсон, вспоминая события минувшего мая.

— Вдруг это было из-за Уизли, — Гринграсс могла вздохнуть спокойно. По крайней мере, один ученик Слизерина был спасен от гриффиндорских чар любви.

— Ну, если говорить начистоту, есть в этом Поттере что-то особенное, что цепляет, какая-то загадка и все в этом сопливом духе. Но меня интересует только выгода. Ты знаешь, я очень остро воспринимаю, когда что-то идет вразрез с моими желаниями, — невольно сказала Панси, вспоминая рыжую нищебродку, что, признаться, выглядела лучше братцев, но ни в какое сравнение не шла с чистокровными волшебница со Слизерина, хотя и была из Пруэттов по материнской линии.

— Гены Уизли смогли потушить все от Блэков, кроме ее характера, — заметила Дафна, поняв, кто вызвал раздражение у подруги.

— До Нарциссы ей далеко. Даже полукровка Тонкс куда лучше, — вспомнила дочь-метаморфа старшей сестры Блэк — Андромеды.

— Ты знаешь о Драко? — Гринграсс не решилась задать вопрос полностью.

— Что он по уши втрескался в Грейнджер? — изогнула тонкую четко очерченную чёрную бровь Паркинсон. Дафна кивнула. — Еще со Святочного Бала на четвертом курсе. Я думала он от того болгарина и мокрого места не оставит! — звонко расхохоталась слизеринка.

— А Драко еще удивляется, что практически все знают о его любви к нашей отличнице, — рассмеялась Дафна.

— Нашей? — удивленно переспросила Панси с долей интереса.

— На самом деле, я считаю Гермиону вполне нормальной. И, честно говоря, ей больше бы подошел Рэйвенкло. А если бы она была полукровкой, то Шляпа точно определила ее на Слизерин, — пожала плечами Дафна, высказывая свое мнение.

— Да, в Грейнджер есть что-то хитрое, — согласилась Панси.

— Раз мы обо всем поговорили, — довольная раскладом дел, начала Дафна. — У нас с Блейзом есть какое-какой план. Тебе подробности знать не обязательно. Но, если тебе на глаза где-то рядом с нашей гостиной, попадется младшая Уизли не удивляйся. Она часть плана, но тебе не стоит беспокоится, мы ее устраним, как только она выполнит то, что от нее требуется, — поспешила заверить слизеринка подругу, когда та неодобрительно сверкнула глазами.

— М, прекрасно. Что-то интересное затевается на собственном факультете, а меня оставляют в стороне, — пытаясь сыграть в обиженную девочку, надула щеки Панси.

— Чем меньше людей посвящено в предприятие, тем оно успешнее, — поучительным тоном произнесла Дафна, поднимая указательный палец.

— И то верно. Ладно, развлекайтесь, но позовите, если понадоблюсь, — подмигнула Паркинсон.

— Обязательно понадобишься. У тебя еще будет звездный час. Мы на это рассчитываем. Если Поттер окажется подходящей и во всех смыслах достойной тебя кандидатурой, — заверила однокурсницу Дафна.

Панси осталась довольна разговором, который она не стремилась начинать, но который как оказалось, принес ей только положительные вести. И весело переключилась на обсуждение последних сплетен, что уже успели появиться в Хогвартсе в начале года.

***

Вторник для Малфоя обещал быть днем открытий. Так думал сам слизеринец. Ночью грядущего дня, когда он не мог заснуть и все ворочался в неудобной школьной кровати, его светлую голову посетила одна очень интересная мысль: вызвать недовольство Поттера.

Сделать это было тем легче, что во вторник, после обеда, у Гриффиндора была тренировка по квиддичу. Ничего не стоило собрать слизеринскую команду и с самым серьезным видом придти на поле, заявив, что вторник — это время тренировок Слизерина. А гриффиндорцы, как всегда, идиоты и слепые, не могут прочитать и запомнить расписание. Как потом выкручиваться из этой ситуации Малфой не придумал, но решил, что разберётся по ситуации. Главное — не испортить мирные отношения с Грейнджер, а там хоть Кальмар выберется из Черного Озера.

Скорее всего, Малфою придется что-то наплести Грейнджер про путаницу между расписанием дежурств и тренировок по квиддичу, а потом, пока она не успеет сообразить, перекинуться на домашнее задание по Алхимии, что они с Грейнджер выбрали в этом году факультативом. Только бы достичь поставленной цели, и вывести Избранного на эмоции. Немало в этой ситуации Драко рассчитывал на Блейза, которому точно понравится это идея.

А пока в спальне Башни Старост начинались первые действия слизеринского «заговора», в окна гриффиндорской девичьей спальни постучался серый филин с пронзительно желтыми глазами семейства Забини. Птица шумно влетела в комнату, оглушительно каркнула, уронив письмо, с фамильярностью посмотрела на получательницу и вылетал прочь, сливаясь с черным небом и оставляя в недоумении Джиневру Уизли.

На вопрос Парвати, от кого Джинни может получать письмо в такое позднее время суток, девушка бессвязно пробормотала что-то о своем брате Чарли, что живет с драконами в Румынии, и с чуть дрожащими пальцами сломала восковую печать без опознавательных знаков, но догадываясь, что письмо было от Гринграсс или Забини.

Блейз, кому поручили написать письмо, в типичной ему шуточной манере известил о следующем:

«Смелая малышка Джинни, не могу сказать, что рад твоему присоединению к нашему благородному делу. Но ты весьма упрощаешь нам задачу, конечно, в своих же собственных интересах, но что же… Мы, слизеринцы, готовы смириться с неожиданной эгоистичностью представителя факультета храброго и доблестного Годрика Гриффиндора. И, чтобы наше сотрудничество было, как можно, менее продолжительным, жду от тебя волшебную карту Поттера и тебя вместе с ней завтра в первом повороте второго коридора нашего любимого Подземелья. Надеюсь, что оно не нагоняет страха и не вызывает мурашек у нашей храброй гриффиндорки!

P.S. В твоих же интересах будет лучшим решением молчать о столь низком падение в глазах твоего родного факультета, как сношение со змеями. Предупреждаю, мы умеем впрыскивать яд и заползать обратно в нору так, что остаемся невидимыми для других.

С наилучшими пожеланиями спокойной ночи и сладких снов

От самого добродушного из змей»

Нравились или нет подобные условия Джинни, и согласна ли она была на них, слизеринцев волновало мало. Они прекрасно понимали, что гриффиндорке уже деваться некуда, и она будет выполнять любые их требования, только бы не получить огласки ситуации, в которую она теперь уже вляпалась. Тем более, что ни Гринграсс, ни Забини не выдадут своих собственных интересов и перевернут все в свою пользу, так и не показав себя. Слизеринец дал ясно это понять, как и письмо обратившиеся в пепел, что зачарованным образом был подхвачен легким ветерком из еще открытого окна и развеян по воздуху.

С мыслями о том, что бы такое придумать, чтобы у Гарри не возникло никаких подозрений, зачем же ей, Джинни, понадобилась карта Мародеров, смелая гриффиндорка провалилась в мучительный сон, который утром одарил ее помятым измученным лицом. Но посеревшее лицо Уизли сразу просветлело, когда, Поттер, занятый первой тренировкой по квиддичу в этот день, что-то рассказывающий Рону, без единого вопроса отдал карту. Дело оставалось за малым: встретиться со скользкими слизеринцами.

***

— Не знаю, — протянул Блейз, когда за завтраком Малфой поделился с ним своим планом. — Это как-то слишком рискованно для слизеринца вроде тебя, Драко.

— Зато как эффективно, — заметил Малфой.

— Ладно, с чего-то же стоит начать. Я скажу нашим. В любом случае, им понравится побесить львят, — Забини хлопнул друга по плечу и, закончив завтрак раньше, итальянец направился на поиски участников команды, сообщить им «изменения» в расписании тренировок.

Погода идеально подходила для тренировок. Ветер совсем отсутствовал, дождливые дни еще не начались, а воздух был еще достаточно теплым в вечернее время.

Гриффиндорская команда полным составом взмыла воздух, не подозревая надвигающейся угрозы, представляемой командой Слизерина, что еще только выходила из Замка в своей бело-зеленой форме во главе с Малфоем и Забини. Вратарь Блетчли перебрасывался смешными и пошловатыми шуточками с Ургхартом — охотником. Крэбб и Гойл обсуждали что-то свое.

— Поттер, сегодня наш день для тренировок, — голос Малфоя, усиленный Сонорусом, раздался по всему стадиону, заставляя некоторых из гриффиндорцев вздрогнуть от неожиданности.

Несколько учениц с младших курсов, что пришли посмотреть на Героев и издать несколько десятков влюбленных вздохов, с интересом посмотрели со своих высоких мест вниз, на поле, где стояли слизеринцы, ожидая, что Гарри Поттер поставит зазнаек и гордецов на место одним своим видом, когда спустится на землю.

— Ошибаешься, Малфой, — Рон, что был ближе всех из красно-золотых, спустился ниже, зависнув в воздухе.

— Все никак не купишь новую метлу, Уизли? Министерство не отблагодарило, как следует, Героев? — вставил Блетчли, что стоял в нескольких шагах позади капитана своей команды.

— Пожирателей не спрашивали, — огрызнулся Рональд.

— Прошу, не переходить на личности, — сказал Блейз, а на его лице промелькнула предостерегающая ухмылка.

— Что вы здесь забыли? Сегодня тренируется Гриффиндор, — сам Поттер снизошел до слизеринцев, не прошло и полувека. Герой спустился на землю, держа метлу в левой руке, а правую подозрительно заведя за спину, что не укрылось от Малфоя.

— Тебя забыть спросили, Поттер, — в своей язвительной манере ответил блондин.

— Не стоит нарываться, Малфой, — угрожающе проговорил Гарри, чуть ли не переходя на парселтанг.

— Думаешь, один Экспеллиармус делает из тебя великого волшебника? А, Поттер? — продолжал выводить из себя Избранного Малфой. — Или снова кинешь в меня Сектумсемпра? — усмехнулся слизеринец.

Остальные участники команды Гриффиндора уже спустились на траву, но не вступали в выяснение отношений, затеянное двумя капитанами. Только перебрасывались взглядами в немом разговоре.

— Так не терпится попасть в Азкабан и встретиться с папочкой? — выпалил Рон и неестественно рассмеялся. На стадионе повисло напряжение сродни электрическому. Обе команды сохраняли молчания, стоя за капитанами.

Забини посмотрел на резко побледневшего Малфоя, сжимающего кулаки и пытающегося держаться, чтобы первым не кинуть заклинанием в гриффиндорцев, изрядно осмелевших после Войны и не пренебрегающих оскорблениями в сторону проигравшей стороны, пусть даже многие из слизеринцев не придерживались взглядов Волан-де-Морта, а просто желали выжить, никто не хотел брать этого в расчет и жалеть за незавидную учесть отпрысков чистокровных семей, своей приверженностью светлой стороны скрывая зависть, что таилась в сердцах многих полукровок и магглорожденных, которые не только не вписывались в мир волшебников из-за его полного или частичного незнания, но и бедности, что была неотъемлемой частью жизней многих из них.

— Предатель собственных друзей подал голос? — сквозь плотно сжатые зубы парировал Малфой. Он вспомнил, как на во время суда над ним, когда Грейнджер давала показания в его защиту и открыла некоторые воспоминания, промелькнули те, что явили предательскую натуру младшего из братьев Уизли, сбежавшего в самый трудный момент, а своим возвращением способствовщий попаданию Золотого Трио в Малфой Мэнор. До сих пор Драко чувствовал горечь и обиду, что исходили в тот день, в Визенгамоте, от транслируемых Грейнджер воспоминаний.

Поттер резко вывел правую руку из-за спины и одним взмахом волшебной палочки отбросил Малфоя больше, чем на два метра. Не ожидавший удара в прямом и переносном смысле со стороны Избранного Драко не только не успел выставить щит, но и даже не думал взяться за палочку. К собственному облегчению блондин не ударился головой о твердое дерево, не услышал хруста позвоночника и не потерял сознание. Обе команды поражено уставились на Героя, который достаточно быстро, чтобы никто не успел заметить, скрыл удивление, что проскользнуло у него на лице, и убрал палочку в кобуру на бедре. На трибунах послышались, долетевшие до команд, громкие возмущения, большинство из которых были направлены в адрес слизеринцев, но несколько из них выразили разочарование в профессиональном, в качестве игрока, поведении Гарри Поттера. Забини наградил Поттера осуждающим взглядом и, не обращая внимания на остальных гриффиндорцев, поспешил к пострадавшему другу, давая знак остальным слизеринцем расходится.

— Ты как? — Блейз присел близко к Малфою, загораживая того от любопытных.

— Жить буду, — прокашлялся Драко. — Что нашло на Поттера? — он не мог поверить, что его план удался, и он всего лишь отделался ушибом.

— Не благодари, — хитро улыбнулся итальянец, помогая другу встать. Малфой непонимающе посмотрел на довольного однокурсника. — Поттер не очень хорош в Окклюменции, и я, слегка изменив голос, пробрался в его сознание и сказал ему атаковать тебя, — объяснил Блейз. — Я не был уверен, что твой план, к чему-то приведёт. К тому же, тебе еще нужно придумать что-то правдоподобное для Грейнджер. А так как ты сейчас у нас несчастненький, она не будет сильно на тебя давить, — шепотом продолжал слизеринец, под руку выводя пострадавшего с поля.

— А ты та еще слизеринская змея, Забини, — со смешком сказал Малфой.

— Стараюсь соответствовать репутации матери, — в тон ответил Блейз. — Провожу тебя в Башню, а там о тебе позаботиться, Грейнджер.

— Как же, — фыркнул Драко. — Со всех ног помчится к своим болванам, кинув в меня еще одно заклятие, если мой план не сработает.

Блейз не стал спорить, но обнадежил друга касательно плана и перешел на более безопасную тему домашнего задания, когда она достигли ворот Замка.

— Гарри, — кашлянул Рон, когда слизеринская команда уже была не в зоне их слышимости.

— Прости, не сдержался. Я возьму всю ответственность на себя, — Гарри не смотрел в сторону друга, пытаясь понять, что это был за голос.

Неужели тот, что нередко посещал его все эти годы? Тогда, получается, Реддл не проникал в его сознание? Это был он сам, Гарри?

Уйдя в свои мысли, Поттер молча взмыл в воздух, забывая о команде, что не решалась последовать за ним в воздух.

— Продолжаем тренировку, — скомандовал Рон, заметив про себя, что отсутствие Джинни, у которой резко возникли какие-то дела (еще и карту с собой с утра прихватила) негативно сказывается на Гарри, который после нескольких месяцев постоянного напряжения, иногда стал терять контроль. А сегодня еще и Малфоя чуть не размазал. Рональд, не кривил душой, и действительно терпеть не мог хорька, но увечий нанести ему не стремился.

***

— Распишись и получи, Грейнджер, — в гостиную Старост с шумом ввалились два слизеринца, подпиравший один другого.

Гермиона оторвалась от учебника по Алхимии, который она как раз начала изучать сегодня, и ахнула, когда ее взгляд наткнулся на полусогнутого Малфоя в форма для квиддича. Она точно помнила, что сегодня тренируется Гриффиндор, и никак не могла понять, почему оба слизеринца в спортивной форме.

— Что случилось? — Гермиона подхватила Малфоя с другой стороны и помогла запыхавшемуся Забини усадить того на диван.

— Не знаю, кто напутал с расписанием, но когда мы пришли, на поле уже была команда твоего храброго факультета, и еще более храбрый и доблестный Поттер в весьма будничной для нас словесной перепалке со всей силой припечатал Драко заклинанием к барьеру, — коротко описал произошедшее Забини.

— Сегодня тренируется Гриффиндор, — сказала Гермиона, переводя взгляд с одного слизеринца на другого, но не нашла на их лицах ничего, что походило бы на заговор.

— Наверное, я утром посмотрел не на тот график: перепутал дежурства с тренировками, — прокряхтел Малфой, запоздало почувствовав боль в спине, что не мешало ему действовать по разработанному сценарию, которому явно решила следовать Грейнджер.

— Как? — и девушка направилась к столу, где лежали нужные пергаменты с графиками и расписаниями.

— Моя же помощь уже не нужна? Тогда я пошел, — и не дожидаясь ответа, Блейз под недовольный взгляд Малфоя, что одними губами назвал его предателем, поспешил покинуть гостиную, пока там не разразилась буря, которую может и удаться избежать.

— Начала делать домашнее задание по Алхимии? — переводя внимание Грейнджер себя и привлекая с помощью беспалочковой магии учебник, спросил Малфоя, просматривая страницы, на которых остановилась девушка.

— А ты? — она подняла голову, и в ее голосе послышалось что-то подозрительно похожее на просьбу в помощи.

— Да, — коротко ответил Малфой и издал болезненный стон, когда попытался встать, чтобы взять свитки с выполненным еще в субботу задние.

— Не вставай! Сильно ушибся? — Гермиона наконец бросила свитки и кинулась к однокурснику.

— Надо было отправить Блейза к мадам Помфри, взять мазь от ушибов, — простонал Малфой, мышцы на самом деле болели при каждом движении.

— У меня есть. Я сейчас принесу, — Грейнджер быстро вспорхнула по лестнице к себе в спальню и, не пробыв там и минуты, вернулась в гостиную. — Не думаю, что ты сам сможешь себе ее нанести. Так что, придется терпеть помощь от магглорожденной, — она попыталась скрыть под деловым тоном легкое смущение, которое вызвало предстоящие близкое взаимодействие с Малфоем, а вернее с его спиной.

— Мне кажется, в этой комнате только тебя волнует, твое происхождение, — хмыкнул Драко, прекрасно понимая, что, если бы не его отношение к ней в прежние годы, Грейнджер и не говорила бы сейчас это. — И я буду очень благодарен тебе за помощь. Если хочешь, я могу в ответ помочь тебе с Алхимией, — снимая квиддичную мантию и поворачиваясь к однокурснице спиной, чтобы она не увидела его едва заметной, но довольной улыбки, сказал Малфой.

— Неожиданно мило с твоей стороны. Иногда ударяться полезно, да, Малфой? — дружелюбно хмыкнула Грейнджер. — Подними свитер, будь добр, — попросила она, стараясь не краснеть и радуясь, что Малфой не видит ее лица в этот момент.

Драко задержал дыхание, чтобы не чувствовать боли при движение, и резко потянул свитер вверх.

— Оу, тебе, наверное, очень больно, — не сдержалась Гермиона, когда увидела большую гематому, начинившую явственно проступать на мышцах спины являя разнообразные лилово-красные оттенки.

— Бывало и похуже, — философски заметил Драко. — Ауч! — но тут же воскликнул слизеринец, когда почувствовал первое прикосновение к ушибленному месту легкими пальцами, что из-за мази ощущались липкими и холодными.

— Не знаю, что там у вас с расписанием, но Гарри в любом случае не должен был так поступать с тобой, — в голосе Гермионы слышались гнев и раздражение.

На секунду Малфою стала не по себе от ее искренней реакции на их с Блейзом нечестный трюк. Однако Драко быстро заметил самому себе, что, будь Поттер действительно таким добрым и милым, как о нем пели в дифирамбах его поклонники, вряд ли парочки слов Забини, раздавшихся в его голове, хватило для того, чтобы отправить своего однокурсника, пусть и слизеринца, в стену одним мощным заклинанием.

— Спасибо, Грейнджер, — как только девушка закончила наносить мазь, Драко отпустил форму и медленно, во избежание боли, повернулся к однокурснице. — Сегодня я весь вечер в твоем распоряжении, — подмигнул он Гермионе, от чего ее щеки едва заметно покраснели.

— Я отнесу мазь. Боль уйдет примерно через пять минут. Тогда сможешь переодеться. Мне еще нужно дописать эссе по Зельеварению. Если у тебя нет дел, я была бы не против, чтобы ты помог мне с Алхимией после ужина, — протараторила Гермиона на одном дыхание и поспешно ретировалась в свою спальню.

— Заметено, Грейнджер, — вдогонку ей крикнул усмехающийся Малфой.

Оказавшись в комнате одна, Гермиона перевела сбившееся от быстрого подъема по лестнице дыхание. Или оно сбилось из-за Малфоя? Нет, сейчас об это думать нельзя. Она еще согласилась на его помощь с домашним заданием по Алхимии. Нужна ли вообще была ей это Алхимия? Да, однозначно. А сейчас Зельеварение. Обо все другом, не касающимся учебы, она, Гермиона, подумает перед сном. Или лучше в другой день. Да, точно.

Комментарий к Глава 4. Вторник не менее тяжелый день, чем понедельник

Немного быстро и спонтанно начали взаимодействовать между собой Драко и Гермиона, но это станет более понятным в следующей главе, где я уделю внимание мыслям и чувствам главной героини;)

А пока скажите, как вам персонажи, их характеры, взаимоотношения, планы…?

========== Глава 5. Хороше же началась пятница ==========

Комментарий к Глава 5. Хороше же началась пятница

Сначала хочу поблагодарить тех моих читателей, что исправляют мои глупые опечатки. Спасибо, мои дорогие))

И несколько слов о самой главе:

1) Конечно, о Гермионе будет еще сказано (и не мало)

2) Гарри медленно, но верно превращается в badboy

3) В противовес ему порадует Малфой (если вы за Драмиону)

4) Глава короче, чем обычно, так как я не хотела добавлять события, связанные с Малфоем и приходящиеся на Мэнор в одну кучу. Они совсем не вписываются в Хогвартс

И приятного чтения;)

В то время, когда Гарри Поттер занимался самокопанием (в будущем мы увидим, как отрицательно иногда сказываются на нас же наши мрачные мысли и предположения), Гермиона, в отличии от своего друга, зарылась, как в учебники, в свои собственные чувства после того, как Малфой объяснил ей алхимию, переплетенную с астрологией, и до самого похода в Хогсмид в субботу продолжала блуждать в мысленных лабиринтах.

Стоит сказать, что гриффиндорская отличница и Героиня Войны была честна сама с собой: она не отрицала, что Малфой привлек ее внимание к своей напыщенной персоне, еще на первом курсе, успев показать, что умнее всех остальных однокурсников; затем, несмотря на то, что Гермиона считала его место ловца в команде Слизерина купленным Малфоем-старшим, Драко, по справедливости держался на метле лучше других (может только уступал Гарри). Но самым важным Грейнджер отмечала тот факт, что слизеринец совсем не хотел участвовать в Войне. Вряд ли Драко придерживался чистокровных взглядов, учитывая его отношение к ней сейчас, ведь не мог он измениться только под давлением общества. Убеждения, как известно, меняются очень редко или с большим трудом. Гермиона была уверена, что именно ложь Малфоя в Мэноре, когда их с Гарри и Роном привели туда егеря, не только спасла троих гриффиндорцев от гибели, но и изменила весь ход Войны. Однако эти соображения Грейнджер никогда вслух не высказывала по той причине, что Рита Скитер, услышав на Визенгамоте или прознавшая о них от третьих лиц, могла написать глупую бессмысленную статью о запретной любви между ученицей Гриффиндора и учеником Слизерина. Девушка не сомневалась, что репутация, Малфоя после подобной истории, ухудшится вконец. Многие в магическом мире примут это за тактический ход чистокровного волшебника, что пытается исправить ошибки отца и восстановить репутацию древней фамилии, запудрив мозги наивной и доброй Героине, принявший исправившегося бывшего Пожирателя Смерти себе под крыло. Однако подобного вовсе не было. И, вообще, Гермиона даже не думала о Малфое, как могло показаться, не считая, конечно, этой недели.

Драко Малфой, что ненавидел ее все предыдущие годы, вдруг перестал обзывать «Грязнокровкой», стал подозрительно дружелюбным в общении с ней, разделял обязанности Старостата, помогал с домашним заданием и был идеальным соседом (в Башню старост заглядывал из Слизерина только Забини). Грейнджер списывала столь видимые перемены на Войну. События, что разворачивались вначале только на их глазах, поглотили их на шестом и седьмом курсах. И девушка была больше чем уверена: жизнь с Волан-де-Мортом в одном доме и с его постоянными гостями верными и безжалостными Пожирателями Смерти ко всем, кто вздумает им перечит, не сахар. Это еще очень мягко сказано. И Драко, попавшийся под руку амбиций своего отца, в глазах Гермионы оказался жертвой, но точно не самым юным Пожирателем, что считал за честь присоединиться к Темному Лорду. Да когда вообще Драко Малфой делал что-то действительно ужасное и жестокое? Никто, даже, гриффиндорцы не смогут назвать что-то более-менее существенное, пробормотав бессвязные слова о вражде факультетов, чистокровной гордости или подобные.

И, раз Гермиона начала рассуждать, она пришла к выводу, что в частности, а в целом и вовсе отсутствовало, ее вражда с Драко Малфоем сводилась лишь к их успеваемости, в которой она опережала его все шесть лет подряд, занимая первое место в Хогвартсе, когда потомок древнейшего магического рода, скрипя зубами, довольствовался вторым. Разобрав у себя в голове все эти мысли под видом свитков и фолиантов, Гермиона сделала для себя сразу несколько открытий (!). Первое: она и Малфой не враги, но соперники. Второе: она, Героиня Войны, уважала бывшего Пожирателя Смерти за храбрость проявленную при его лжи в Малфой Мэноре. Третье: Драко Малфой являлся самым умным учеником Хогвартса среди мужской его половины. И четвертое (что пришло в голову сразу после третьего, не спрашивая разрешения): Малфой весьма и весьма симпатичный волшебник и не зря ему дали прозвище — Слизеринский Принц (за ним же бегала добрая половина учениц Хогвартса!).

Последнее открытие удивляло еще и тем, что до этого момента Гермиона не могла назвать кого-нибудь из парней симпатичным или красивым, приятным — да, но не более. К тому же, невозможно было воспринимать Рона или Гарри, с которыми она проводила все свободное от учебы время, когда Грейнджер не строчила эссе за два месяца вперед или не сидела подолгу в Библиотеке, пытаясь найти что-то полезное для Гарри в борьбе с Волан-де-Мортом впридачу к учебному материалу, что ею кропотливо изучался.

А Виктор Крам вообще был не в ее вкусе. Просто болгарский игрок в квиддич на тот момент оказался единственным, кто посмотрел на Гермиону Грейнджер, как на девушку, а не ходящую Всеобъемлющую Энциклопедию. Что касается Кормака Маклаггена, то гриффиндорец был временным помутнением рассудка на фоне влюбленной в Гарри Джинни и Рона, что резко начал встречаться с Лавандой, положившей на однокурсника взгляд с того момента, как он попал в факультетскую команду по квиддичу. Остальные однокурсники не попадались на глаза Гермионы как представители противоположного пола, воспринимаемые ею просто друзьями-товарищами. Правда, Невилл стал мужественнее, но он тоже числился у девушки в категории друзей.

Все эти мысли по кругу проносились в голове Гермионы с периодичной частотой, прерываясь занятиями или Старостатом.

***

— Гарри, ты все три дня меня избегаешь! — воскликнула Гермиона, когда неожиданно на входе в Большой Зал перед завтраком она нос к носу столкнулась с другом, который после инцидента на поле, старался не попадаться ей на глаза, зная, что, как и следует Главной Старосте, девушка прочитает лекцию по соблюдению школьных правил, затем отчитает просто, как подруга, в конце защитив пострадавшего Малфоя.

Герой же, напротив, не хотел ставить слизеринского хорька в более выгодное положение по сравнению с самим собой. И подходящие оправдание поступку, как назло, в голове Поттера не возникло и к утру пятницы. Он еще со вторника удачно увертывался от встреч с Гермионой: друг погибшего Добби рад был принести еду Герою магического мира прямо в спальню; на занятия Гарри приходил последним, а выбегал из класса самым первым; в свободное время скрывался на поле, где одиноко или с Роном кружил в воздухе, соревнуюсь в мастерстве владения метлой. Но в последний учебный день недели, поддавшись уговором обоих Уизли, Гарри все же пошел на пятничный завтрак. Джинни убедила его, что ни одна девушка не будет так долго злиться на близкого друга. Особенно из-за хорька.

— Просто столько домашнего задания… Не успеваю сделать одно, как появляется другое, — смущенно пробормотал Гарри, проводя рукой по волосам.

— Неужели, Гарри? Ты взялся за ум? — Гермиона ни на минуту не сомневалась, что друг врет.

Она потянула его за мантию от входа в Зал, давая пройти другим ученикам, проходившим мимо и бросавших любопытные взгляды в их сторону.

— Экзамены в Аврорат оченьтяжелые, — продолжил Поттер, но Гермиона остановила его одним только взглядом в духе Макгонагалл, нет, скорее Снейпа.

— Я знаю про Малфоя. И тебе не стоило этого делать. Я не защищаю его. Но он получил травму, — покачала головой Грейнджер, не скрывая разочарования поступком друга. — Ты просто не представляешь какую боль ему доставлял тот ушиб! Гематома была на половину спины! — воскликнула гриффиндорка.

Гарри воззрился на подругу неверящим взглядом, приоткрыв рот от только что услышанного.

— Что ты сказала? — переспросил он, в глубине души надеясь, что это воображение сыграло с ним злую шутку.

— У Малфоя был сильный ушиб. Я не могла пройти мимо этого и применила Заживляющую мазь, — Гермиона осознала, что сказала, и смутилась от промелькнувших воспоминаний.

— Ты помогла Малфою?! — громче, чем следовало, спросил гриффиндорец, и парочка хаффлпаффцев, выходящих с завтрака, посмотрели на однокурсников.

— Да, помогла. И что? — девушка с вызовом посмотрела на друга, скрестив руки на груди.

Вопросы Гарри начинали ее злить. И если во вторник Грейнджер подозревала слизеринцев в каком-то заговоре против Гарри, то теперь казалось, что он сам затеял что-то против Драко. Эти мысли крепли с каждым днем, и Поттер совсем себе не помогал, избегая подругу. Наоборот, по мнению Гермионы вина была за тем, кто скрывался.

— Ничего. Прости. Ты, как всегда, добра ко всем, Гермиона, — на свое счастье Гарри не продолжил расспросов. Если бы он узнал, как именно помогла Малфою Гермиона, то путь слизеринца начался бы с Больничного Крыла и закончился в Святом Мунго.

Именно такие мысли успели посетить голову Избранного, когда он услышал о помощи бывшему врагу. Откуда они взялись и как бы Поттер осуществлял их, уже другой вопрос. Но он точно ни с кем бы не советовался и ни у кого не просил бы помощи. Даже у Рона. И у него, и у Лаванды были слишком длинные языки (безобидные, конечно, но глупые), которые всенепременно в случайных разговорах открыли бы причину прибывания Малфоя в печальном состоянии.

— Да. Я все сделала правильно, — не то себе, не то Поттеру сказала Гермиона с решительностью, говорившей тому, что и впредь, если понадобиться, она будет помогать Малфою, чтобы ни говорили другие. — Надеюсь, ты написал эссе по Защитным чарам. Снейп не будет церемонится с тобой, — и получив от Гарри положительный ответ, девушка, попрощавшись с ним до ЗОТИ, поспешила на завтрак, в голове прокручивая реакцию Гарри на его слова о помощи слизеринцу. Чем была вызвана столь бурная реакцию друга, учитывая, что он, как и она, давал в Визенгамоте показания в защиту Малфоя?

***

Невозможно было поверить, но Северус Снейп опаздывал на собственное занятие. Прошло уже непозволительно много с его начала — целых пять минут, а профессора и директора в кабинете не наблюдалось. Слизерин, бывший раньше под руководством Снейпа, не отказывал себе в шумных разговорах, перебивающихся еще более громким гоготом мужской половины, когда кто-нибудь из них говорил смешное или нелепое. Гриффиндорцы, боясь потерять баллы в самом начале семестра или, что хуже, уйти в минус, тихо переговаривались, иногда кидая недовольные взгляды на хохочущих змей.

— Нет уж, я не хочу быть укокошенным в следующем матче, — неестественно громко ответил Блетчли на заданный ему кем-то из однокурсников вопрос.

Гриффиндорцы посмотрели на своего Героя. В кабинете в мгновение ока повисла напряженная тишина.

— Майлз, ты берешь на себя слишком много. Ты только вратарь, — протянул Малфой с усмешкой, не поворачиваясь в сторону львиного факультета.

Рон выразительно посмотрел на Гермиону, как бы говоря, что в произошедшей ранее ситуации виноват сам Малфой, который, как всегда, спровоцировал Гарри. Гермиона закатила глаза и развернулась к себе, все внимание переключив на пергаменты с эссе, тем самым говоря друзьям, что она не желает быть втянута в конфликт.

— А ты значишь очень многое, белобрысый хорек? — встрял Уизли.

Видимо, в этом году Рональд решил потягаться в остроумии, в котором он и раньше проявлял кое-какие таланты, но на восьмом году обучения довел их до возможного для себя совершенства.

— Во время моих отборочных никто не насылал на другого потенциального ловца Конфундус, — проговорил Драко, кинув быстрый взгляд на Грейнджер, чьи щеки залились краской, которую она постаралась скрыть копной густых непослушных волос. Но никто из двух факультетов не обратил на Золотую Девочку внимания, так как никому, кроме Малфоя, случайно подслушавшего разговор Уизлетты и Грейнджер о неудаче постигшей Маклаггена в виде заклинания, незаметное вырвавшегося из волшебной палочки второй, ничего известно не было.

— Неужели? — неожиданно раздался голос Поттера. — Мне кажется, что именно благодаря мне, ты стал походить на ловца. Следуя моему примеру, Малфой, ты смог понять, как правильно гнаться за снитчем, — выпад со стороны гриффиндорца заставил оба факультета уставиться друг на друга, не понимая, какой гиппогриф укусил Героя.

— А мне думается, что именно ты должен благодарить меня, Поттер, — усмехнулся слизеринец презрительно. — Ведь, если бы не я и Напоминалка Лонгботтома на первом курсе, за которой ты так доблестно погнался и поймал, попав на глаза Макгонагалл, вряд ли ты мог бы сейчас открывать рот, — в чем-то Малфой действительно был прав, говоря это.

— Квиддич у Гарри в крови, — Рон яростно выступил в защиту друга.

— Лучше бы у него в крови было нравится Снейпу, — хохотнул Забини, вызывая новый приступ смеха у остальных слизеринцев и бледность от удерживаемой злости на лице у Поттера.

— Не завидую твоим женам, будут помирать словно мухи, как и дорогие муженьки твоей мамаши. Какой уже по счету у тебя отчим, Забини? — блеснуть остроумием решила и Лаванда.

— Начни хотя бы вести приличный образ жизни, школьная подстилка, чтобы говорить о чьих-то женах, — Паркинсон не смогла удержаться, одаряя Браун испепеляющим взглядом.

— Заткни свой грязный рот, шавка, — Лаванда вскочила со своего места и уже направила палочку в сторону слизеринки, как классная дверь с грохотом ударилась о стену, являя директора Хогвартса.

— Минус пять очков за поведение, минус десять очков за оскорбление и минус двадцать очков за направленную в студента волшебную палочку, — все это Снейп проговорил холодным, заставляющим покрываться мурашками от страха перед последующими событиями тоном, проходя между двумя рядами старшекурсников к профессорскому столу.

Гермиона потянула за рукав джемпера опешившую Лаванду, и та, тряпичной куклой села на место под насмешливые взгляды змей, среди которых особенно выделялась сияющая и улыбающаяся каждому Панси, и осуждающие взгляды своего львиного факультета, что обвиняли однокурсницу в чересчур эмоциональном порыве и минус десятью очками в копилке факультета (а ведь до этого львы лидировали с 25).

Профессор взмахнул палочкой, и все эссе, что были готовы (а были они готовы у абсолютно всех), с парт перелетели к нему на стол.

— Выражаю сомнение в том, что хотя бы половина из них является чем-то большим, чем переписывание учебника, — пренебрежительным жестом Снейп указал на стопку пергаментов. — Сегодня мы изучаем чары Невидимости Повышенной Сложности. Ученики Гриффиндора должны не только подготовить эссе на данную тему с аргументацией, зачем же им нужно изучать что-то сложнее Жалящего, но и успешно продемонстрировать владение Дезиллюминационным закланием ровно через неделю. Слизерин готовит только эссе, — гриффиндорцы, во избежание еще большей потери баллов, подавили вздохи недовольства, а со стороны Слизерина раздалось несколько смешков, которые не удостоились внимания бывшего декана факультета.

— Ты уже отпросился у Снейпа в Мэнор? — спросил Забини шепотом у своего друга, когда профессор в очередной раз отвлекся на одного из гриффиндорцев.

— Сегодня трансгрессирую, — коротко ответил Малфой.

— Ты оставляешь поход в Хогсмид на меня? — Блейз не хотел брать на себя обязанности Главного Старосты и следить за младшими курсами, пока другие факультетские старосты наслаждаются отдыхом за стенами Хогвартса в свое удовольствие.

— Я вернусь завтра утром, — успокоил чуть не ставшего в один миг несчастного однокурсника Драко.

— Надеюсь, вы обсуждаете специфику сложности чар? — перед слизеринцами, что на ЗОТИ сидели за первой партой, возник Снейп.

— Да, профессор, — ответил Забини и, получив в ответ предупреждающе-ледяным тоном «хорошо», говорившее, что не стоит позорить факультет Салазара праздными разговорами на уроке, оставил разговор с Драко на потом.

========== Глава 6. В Малфой Мэноре ==========

Малфой Мэнор после Войны изменился. До неузнаваемости. Снаружи теперь величественный особняк облицевали светло-серым натуральным камнем и покрыли керамической итальянской черепицей насыщенного зеленого цвета. Сад вокруг Мэнора расцвел непозволительно яркими красками, являя собой голландскую ярмарку цветов. Тюльпаны, правда, в саду Нарциссы были редкими гостями, но для некоторых редких сортов она сделала исключение. Изнутри отделка до этого лета мрачной обители Малфоев поддалась кардинальным переменам. Отныне здесь воцарились светло-голубые, мятные и бледно-желтые цвета с вкраплениями серебра. Леди Малфой постаралась сделать все, чтобы ни один уголок ее дома не напоминал ни ей, ни ее сыну, ни кому бы то ни было из гостей, что могли пожаловать в любой момент, то, что происходило около полугода назад, включая темное наследие рода Малфой.

— Рада тебя видеть, сынок. Северус написал мне, что ты навещаешь дорогую мать только из-за какого школьного задания, — Нарцисса обняла сына, когда тот вышел из камина и отряхнулся от пороха.

— Снейп слишком много болтает. И я тоже рад тебя видеть, мама, — Драко ответил на объятия матери.

— Кто же заставил выполнять Драко Малфоя такое сложное задание, что понадобилась фамильная библиотека? — с долей лукавства улыбнулась Нарцисса.

— Старостат, — бросил Малфой. Улыбка матери стала шире.

— Староста девочек? Гермионе Грейнджер упорства и трудолюбия не занимать. Прекрасная волшебница. Согласен, Драко? — задала леди Малфой вопрос, подхватив сына под руку и видя в столовую.

— Что Нарцисса Малфой подразумевает под «прекрасная волшебница»? — Драко не сомневался, его мама не говорила что-то просто так, и уж точно не расточала похвалы, а учитывая магглорожденность упомянутой волшебницы и титул Героини, ее слова точно имели двойное дно.

— Какое объяснение, ты хотел бы от меня услышать? — спросила Нарцисса, садясь за стол. Драко прищурился и посмотрел на мать, что сегодня его удивляла с каждым произнесенным словом.

— И это женщина учила меня манерам! — притворно проворчал Малфой. — Мама, ты ответила вопросом на вопрос. Я могу посчитать это за оскорбление моего нового статуса хозяина дома, — и блондин искренне рассмеялся.

— Если хозяин Мэнора не хочет видеть родную мать, она может и удалиться, — Драко вопросительно взглянул на Нарциссу. — Например, к Андромеде. Хотя в последнее время она столько провидит время с маленьким внуком, пока Нимфодора и ее зять в Министерстве, что думаю, моя сестра с большей радостью, чем несколько лет назад, примет приглашение в Малфой Мэнор, — не обращая внимание на сына, что не ожидал услышать о восстановившихся семейных отношениях между матерью и ее старшей сестрой, который смотрел на Нарциссу с удивлением и озадаченностью: как он мог пропустить такие перемены в кругу общения матери, который, надо сказать, был очень тесным и включал себе несколько чистокровных ведьм и их родственниц почтенного возраста, но еще способных аппарировать или путешествовать по каминной сети. Хотя Драко был рад за мать, что за последние годы натерпелась много, включая одну из старших сестер.

— Мне кажется, я начинаю понимать, что ты подразумеваешь под словосочетанием «прекрасная волшебница», — медленно протянул Драко, когда от тетки, которую он ни видел ни разу в жизни из-за ее скандального, невероятного в кругу Священных, брака с магллорожденным, он протянул логическую нить, как раз к ее мужу.

— И ты будешь совершенно прав в своих догадках, Драко, — улыбнулась Нарцисса. — Знаешь, я все-таки Блэк. А мы любим собирать редкие ценности в свою семейную коллекцию. И это не всегда бывают магические артефакты или ценные фолианты. Но у нас есть кое-что получше — талантливые и сильные волшебники. Думаешь, мы бы все могли обладать настолько большим запасом магической энергии столько поколений, конечно, Белла плохой пример (но все же), если бы кровь постоянно не подпитывалась извне Двадцати Восьми? — реакция Драко, у которого глаза округлились, а рот приоткрылся от шокирующих слов матери, была не передаваема.

— А как же девиз Блэков? — наконец-то обрел дар речи молодой человек.

— Не смеши меня, сынок, — отмахнулась Нарцисса от вопроса словно от какой-то мошки, пролетавший мимо нее, когда она работала в саду. — Надо же было Блэкам как-то приспособиться. И наши праотцы выбрали самый радикальный из существующих методов, в котором их никто не мог обвинить или упрекнуть. Безусловно, скрывать связи и отношения было тяжело, но это того стоило. Так что, причина помешательства Беллы, не следствие кровосмешения, а потакание ее прихотям и желаниям с самого детства. Она получала все, что хотела. У Беллы появилось чувство превосходство над другими вследствие избалованности, а затем и преклонением перед ней, представительницей Блэков, в Хогвартсе. Почувствовав, вкус власти, твоя тетушка не захотела с ней расставаться. И, как ты хорошо знаешь, закончилось это весьма поучительно для тех, кто следует ее примеру, — леди Малфой вздохнула. Ни сказать, что она питала к Лестрейндж теплые сестринские чувства, но потеря еще одного близкого родственника все же повлияла на сентиментальную чисто женскую сторону характера Нарциссы.

— То есть, ты хочешь сказать, что не все мои бабушки и прабабушки, чьи портреты висят на стенах, являются моими родственницами? — Нарцисса кивнула. — А как же гобелены? — сегодня для младшего Малфоя открывался другой магический мир, ни такой, какой ему показывали с самого раннего детства. Этот был еще более запутанным, более изобретательным, более изощренным.

— Не могу сказать за все гобелены чистокровных семей, но у Блэков он зачарован так, что матерью наследника является та, кто находится в официальном магическом браке с представителем рода, — леди Малфой говорила с толикой равнодушия, и это путало Драко, считавшего, что подобные вещи нужно сообщать в более официальной обстановке, но не за ужином, где только его мать спокойно, как будто они обсуждали какую-нибудь маггловскую книгу про волшебников, смешную своим нелепым видением магического мира, а не тайны Блэков, что раскрывались перед ним в сбивающим с ног калейдоскопе новых фактов.

Пока Драко принимал, пытался принять, полученную от матери информацию, Нарцисса позвала эльфа и попросила подать десерт. После заключения Люциуса в Азкабан домовики Малфой Мэнора не только смогли вздохнуть спокойно, не боясь получить тростью за любой лишний шаг, но и обзавелись с легкой руки Нарциссы костюмчиками (эльфы мужского пола) лакеев как в домах аристократии у маглов, только в миниатюре, а эльфийкам по-специальному заказу леди Малфой сшили платьишки горничных. А новая обувь привела домовиков в такой восторг, что они все дружно ударились в слезы. Их смогли только успокоить, пригрозив выгнать из дома. И Мэнор стал единственным особняков древней чистокровной семьи, где эльфам дали одежду взамен наволочкам.

— То есть, если я правильно понимаю, ты предлагаешь мне жениться на одной из наследниц чистокровных семей, а Грейнджер как-то, не получив Непростительное, сделать своей любовницей? — вопрос прозвучал слишком резко и грубо, но Драко не смущал его тон так, как возмутила подобным предложением мать.

— Драко, сынок, ты уже успел получить травму? — рассмеялась Нарцисса, не знавшая о маленьком инциденте между сыном и Поттером и не подразумевавшая в своих словах ничего кроме, неверности вывода, к которому, в конце концов, пришел Драко.

— Избранный припечатал меня к деревянному бортику на поле для квиддича во вторник, — произнес Драко, не совсем понимая, к чему был задан вопрос матери, когда они обсуждали тему брака, в который он пока вступать не собирался. Ему хватило приключений с Реддлом. Конечно, его будущая жена, кем бы она ни была, с Темным Лордом не сравниться. Однако начинать сейчас новую главу в жизни не хотелось. Тем более, что все его мысли были сосредоточены на Грейнджер.

Малфой сомневался, что Гермиона и в тяжелые времена согласилась бы на подобное предложение. Да и потом, сам Драко считал его верхом, пиком, непристойности, неуважение, безнравственности и так далее по списку всех качеств, что не входят в добродетельные. И представить, как он подходит к Грейнджер с более чем одно Непростительное заклятье предложением, было для него подобно анархии, воплощением жестокости и бездушности. Драко мог бы надолго уйти этой дорогой, готовый сейчас же вернуться в Хогвартс и просить прощения за слова матери, хотя гриффиндорка их и не слышала. Но прозвучавшие, они уже несли нечто, что сводило все усилия, все трудолюбие, все то, что делала Грейнджер для своей независимости, для доказательства всему магическому миру, что оно гораздо талантливее, умнее и чистокровных, и полукровок, на нет. И Малфой, зная, какого это пытаться прыгнуть выше своей головы, тем более, сделать это и достичь успех, не мог не питать уважения к Гермионе. Но он не вскочил со стула и не помчался обратно в Хогвартс только потому, что следующий вопрос матери вывел его с тропинки (чуть ли) не самобичевания.

— Что вы опять не поделили с Гарри Поттером? Мне казалось, что все уже в прошлом, — раздражение промелькнуло в тоне, каким был задан вопрос, а брови Нарциссы сдвинулись к переносице.

— Грейнджер, — не сумев или не захотев подавить вздоха, ответил слизеринец.

— Разве за ним не увивается младшая Уизли? — голос Нарциссы стал неожиданно серьёзным.

— Увивается, но толку мало. Блейз и Дафна считают, что Поттер уже давно не ровно дышит к подруге. В этом году это становится все очевиднее. Предупреждая твой вопрос, нет. Он не из-за Грейнджер отправил меня в полет через половину поля, — сказал Драко.

Но сказанных предложений было недостаточно для его матери. И Нарцисса потребовала рассказать абсолютно все, что уже успело произойти за три недели, что сказали его однокурсники и самое главное — есть ли у них какой-нибудь план действий. Желательно реалистичный.

И Малфой рассказал, как пытается реабилитироваться в глазах Грейнджер, выполняя обязанности Главного Старосты, помогая ей с домашним задание (к сожалению, такая возможность выпала только один раз) и стараясь меньше конфликтовать с остальными гриффиндорцами, чтобы не напороться на ссору с самой Гермионой. Нарциссе стало также известно о предприятии, что затеяли Забини и Гринграсс. И то, что травму Драко спровоцировал, можно сказать, сам Блейз. Это вызвало у женщины неоднозначную реакцию: итальянские приемы могли не сработать на английской земле. Надежда оставалась на Дафну, что могла бы подстроить идеи однокурсника под привычный островной ход мышления, которым, несомненно, обладали и Поттер, и Уизли. Гермиону Грейнджер леди Малфой в расчет не брала. Волшебница, умудренная опытом жизни, прекрасно понимала, что умной и талантливой Гермионе рано или поздно наскучит в обществе Национального Героя, который только и делал, что скакал по полям, и Уизли, не взявшие от своих родственников Блэков ничего хорошего, а тяга к знаниям у них превратилась в стремление узнать больше о маггловском мире. И это не играло на руку их семейству, если они хотели заполучить в невестки Гермиону Грейнджер, которая по доброте душевной и будет делиться о своем мире всем, что знает сама, но скоро изголодается по магическим знаниям, что манят ее своей неизвестностью. А этого никто из круга ее близких друзей и знакомых дать не мог. Какая радость, что у Андромеды не родился сын. Он мог бы составить Драко серьёзную конкуренцию.

В целом, Нарцисса одобрила план действий, что наметили юные слизеринцы. И подала идею насчет заданий в Хэллоуин, узнав о кубке, что старосты хотят зачаровать под Кубок Огня.

— Вы могли бы организовать что-то вроде лабиринта, как в последнем испытании на Турнире, только в Замке и без самого лабиринта. Северус точно не согласится на послабления на экзаменах. Но я могу отдать одну из очень редких книг Малфоев в качестве приза, — Нарцисса улыбнулась. — Конечно, с тем расчетом, что победителями будете вы с Гермионой. И как вы будете составлять задания для самих себя? Зная Рэйвенкло, я уверена, что они запросто все отгадают. Они иногда умеют быть скользкими. И я не сомневаюсь, что они узнают у Хаффлпаффа и Гриффиндора заранее их задания, — Драко нахмурился, как он мог упустить подобное из виду? — Так что, я в качестве Главы Попечительского Совета, возьму составление заданий на себя, — улыбнулась Нарцисса, а в глазах ее заблестели хитроватые огоньки. — Каждое задание после того, как оно будет выполнено превратиться в подсказку, что укажет путь к призу, — добавила волшебница.

— Тогда это будет честным соревнование, — кивнул Малфой. — Но зачем тебе это надо, ведь… — он не успел договорить, как Нарцисса перебила сына.

— Во-первых, ты ошибаешься. Я не хочу женить тебя на какой-то из наших родственниц, — Драко удивленно вскинул брови. — И совсем не желаю видеть Гермиону Грейнджер в качестве твоей любовницы в будущем, — Малфой что-то хотел возразить, но мать жестом его остановила. — Хотя может тебе и предстоит жениться на родственнице, так как я предполагаю, что в некоторой степени Гермиона является нашей дальней родственницей со стороны Блэков. И она чем-то похоже на Андромеду, когда сестра была ее ровесницей. Скорее всего, Белла заметила это сходство и поэтому была особо жестоко с девочкой. В любом случае, я не хочу поднимать вопрос о ее происхождении. Ей будет не комфортно узнать о том, что она является потомком одного из чистокровных родов. К тому же, вся ее репутация в глазах общества развеяться, как пыльца от дуновения ветра, — Нарцисса сегодня не переставала поражать сына. — Во-вторых, я поддерживаю твоих однокурсников в мнении, что Гарри Поттер не столь безобиден, как кажется на первый взгляд. Мы еще не знаем, что бы было, будь Джеймс и Лили Поттеры живы. Сириус не просто так начал дружить с Поттером в Хогвартсе. В нем что-то было, что могло привлечь представителя Блэков. И Дамблдор не стал носиться с Гарри Поттером, если бы не увидел в нем чего-то, что могло его привлечь. И, раз мы все знаем, что Шляпа хотела отправить мальчика на Слизерин, уместно будет предположить, что покойный Директор не хотел появление второго Лорда. Однако у Поттера нет темной литературы его семьи, а значит тебе он не соперник, если решит бросить открытый вызов. Но это будет с его стороны ошибкой, и, думаю, Поттер прекрасно это понимает. Гермиона не одобрит подобного поведения. Хоть в ней и есть гораздо больше амбиций, чем во многих слизеринцах вместе взятых, но также у нее есть и четкие представления о нормах и правилах. Постарайся узнать о них больше, Драко, и понять. Это обернется тебе преимуществом, — продолжала рассуждать вслух Нарцисса.

— Так ты хочешь, чтобы я выбрал в качестве будущей жены Грейнджер? — не удержался Малфой от восклицания, когда до его сознания дошли последние слова матери.

— Я буду бесконечно рада, если Гермиона для начала согласится с тобой встречаться. Это будет уже половина успеха. И, молодой человек, не смотрите на меня так. Я не родилась Малфой. Я Блэк. А мы ценим только лучших и лучшее, — в девичестве Блэк улыбнулась, как бы извиняя Малфоев за глупость, которую те часто проявляли, придерживаясь выдуманных самими же ими глупых принципов, что часто оборачиваясь против них.

— Только не говори мне, что и ты знаешь, мама! — Драко закрыл глаза рукой и покачал головой.

— Да я думала, ты упадёшь замертво, раньше, чем Гермиона, если бы Белла (не буду желать ей упокоиться с миром, только бы меня и мою семью не трогала), продолжила свои безжалостные действия, настолько ты был бледен, — усмехнулась Нарцисса, но в ее глазах стояло сожаление, что она не смогла в тот момент помочь ни собственному сыну, ни девушке, что ему нравилась.

— Не говори об этих ужасных событиях. Мне стыдно, что я струсил и не остановил Беллатрикс, — сухо произнес Драко, пытаясь подальше задвинуть всплывшие в голове воспоминания о том дне.

— Но ты вызвал Добби, — мягко улыбнулась леди Малфой, садясь ближе к сыну, что сидел в кресле около ее дивана.

— Как ты догадалась? — Драко поднял удивленный взгляд на мать.

— Мэнор защищён от трансгрессии посторонних, пусть и эльфов. Добби хоть и служил нам, но на то время уже не являлся домовиком Малфоев. Его мог позвать сюда только кто-то из бывших хозяев. И я очень сильно сомневаюсь, что это был Люциус. Я не знаю, как ты до этого додумался, потому что мне в голову не приходила ни одна мысль, как остановить Беллу. Но именно из-за тебя Война, из-за того, что ты спас, как принято выражаться, Золотое Трио, была выиграна светлой стороной. И пусть этого никто не знает, кроме нас. Но ты Герой, Драко, — сын изумлённо посмотрел на мать. От него и не скрылось легкое пренебрежениями тремя Героями, вернее будет сказать двумя. Из сегодняшнего разговора с Нарциссой было ясно, что она питает симпатию к Гермионе. — Да. Пусть и из эгоистичных соображений, продиктованных тебе чувствами к девушке, ты решился на тот шаг, который в тот момент мог оказаться роковым для всех, кто был в Мэноре. Я горжусь тобой, сынок, — Нарцисса встала и обняла сына за плечи, прижимая его голову к себе и поглаживая по светлым, практически, белым волосам.

— Не стоит, мама. Я сделал то, что было выгодно мне, — пробормотал Драко, когда порыв нежности со стороны матери прошел, и леди Малфой сделала несколько шагов назад.

— Да, и сейчас тебе выгодно пойти в библиотеку, поискать книги по зачарованным предметам. Я пойду с тобой и поищу, как помочь Гермионе избавиться от того ужасного шрама, — и Нарцисса направилась в библиотеку. Она делала это не только, чтобы помочь сыну, но и искупить вину перед девушкой за те испытания, которые ей пришлось пройти из-за Блэков и Малфоев вместе взятых.

Слова матери сегодня не могли не впечатлить Драко. Как он раньше и думал, Нарцисса непременно встанет на его сторону. Но чтобы она, чистокровная Блэк (хотя это уже можно было поставить под сомнение после всего сказанного ею), не только одобрила его выбор, но и всячески готова было поспособствовать счастливому исходу — было удивительно. Малфой хорошо знал свою мать, чтобы понимать: любовь Блэков ко всему особенное лишь слова, что скрывали под собой настоящую симпатию леди Малфой к юной Гермионе Грейнджер. Когда она успела так понравится Нарциссе пока осталось неизвестным. Но Малфой решил, что как-нибудь спросит у матери, но не сегодня. Он угадывал, что откровения от нее на этот вечер уже закончились.

Драко не знал, как на самом деле относится Грейнджер к его матери, насколько она будет рада, если Нарцисса проявит интерес к ее персоне, а это точно произойдет. Может Грейнджер и выступала также и в защиту его матери в Визенгамоте, но для Драко такого подтверждения хотя бы нейтралитета в отношениях было мало. И то, что Нарцисса и Белла являлись родными сёстрами не спасло ситуация. Однако возобновленные отношения Нарциссы с Андромедой могли произвести положительное впечатление.

Не понятно, почему Малфоя заботили вещи, о которых должна была думать Нарцисса, но, несмотря на мысли, что затягивали поиск нужной книги по чарам, Драко все же нашел ее до полуночи. И решил не переписывать оттуда нужную информацию, а взять с собой. Грейнджер точно захочет почитать про Идентифицирующие чары. Малфой только наложил заклинания скрытия и маскировки на страницах, где были указания как зачаровать предмет, в их случаи пергамент, на определённого партнера. И слизеринец уже был готов вернуться в Хогвартс. Но вряд ли Снейп будет рад, что его потревожили в час ночи.

— О, кого я вижу! — с одной из рам раздался старческий хриплый голос, когда Драко возвращался из библиотеки, где Нарцисса еще сидела над книгами проклятий и проклятых кинжалов, в свою спальню.

Малфой развернулся и попытался понять, какой из портретов заговорил. На втором от него по правую сторону он заметил шевеление и вернулся на несколько шагов назад, становясь прямо перед рамой, в которой сидел Септимус Малфой с не менее знаменитым родственником, чем он сам — Финеасом Найджелусом Блэком одним из Директоров Хогвартса.

— Добрый вечер, — Малфой ненадолго склонил голову в знак приветствия и уважения к предкам перед картиной.

— Решил отлынивать от учебы? — спросил Финеас, хитро прищурившись.

— Вас не было в кабинете, когда я покидал Хогвартс? — вопросом на вопрос ответил Драко.

— Ах, еще и манер нет. Все это твоя кровь, Септимус, — беззлобно улыбнулся предок.

— Я бы поспорил, — подхватил тон известный политический деятель своего времени.

— К слову об этом, — начал один из бывший Директор. — Гермиона Грейнджер настолько талантливая волшебница, что не удивлюсь, когда услышу, что она стала новым Министром, — Блэк кинул взгляд на своего потомка из портретной рамы, желая узнать, какой эффект возымели на Драко его слова, но слизеринец не изменил лица, ожидая продолжения любопытного разговора, ради которого Финеас Блэк посетил Мэнор.

— Бесспорно талантливая девочка, а какой у нее голос. Я огорчен теми обстоятельства, что поспособствовали его услышать. Однако. Он любого заткнет, — заметил Септимус. — Обязательно познакомлюсь с мисс Грейнджер поближе. Сообщи, Финеас, когда она навестит твой бывший кабинет, — обратился он к гостю. Тот заверил, что несмотря на свой возраст и память, не забудет о просьбе старого друга, и поспешит пригласить его, как только знаменитая ученица появится в кабинете Директора Хогвартса.

— Прошу прощения, — кашлянул Драко, привлекая внимание предков, которые будто и забыли, что позвали его и увлеклись разговором между собой.

— Ах, да. Дорогой, Драко, — обратился к нему Блэк. Лорд Малфой невоспитанно для него фыркнул, прошептав что-то о глупой традиции Блэков и Астрологии, но сам Блэк решил проигнорировать выпад против его семьи. — Драко, — начал он снова. — Я не хочу, чтобы ты тратил назначение на должность Главного Старосты впустую. Тебе стоит воспользоваться возможностями общей Башни и…

— Что за вздор ты смеешь нести у меня в раме? — воскликнул Септимус, резко повернувшись к гостью, но Блэк и бровью не повел.

— Не знаю, что ты себе на придумывал, Септимус. Но я предлагаю нашему мальчику, как можно быстрее понравится мисс Грейнджер. Этот потомок Поттеров, что ошивается (прошу прощения за подобное слово) около нашей талантливой девочки («Уже нашей. Мне нравится ход твоих мыслей, » — усмехнулся Септимус) мне совсем не по душе. И, помяните мое слово, если бы я не говорил Альбусу постоянно быть начеку, все эти Геллерты и Томы, просто показались нам всем милыми мальчишками, выпрашивающими новую метлу, а не рыскающие в поисках Даров Смерти сумасшедшие. Но я отвлекся, — заметил самому себе Финеас. — Мы знаем, что тебе нравится эта магглорожденная волшебница, и ничего не имеем против, наоборот, просим тебя поскорее сделать предложение, — закончил Блэк весьма резко для того, кто начал с ума девушки, а закончил наставлением на ней жениться.

— Неужели все знаю о том, чего я не знал сам несколько лет? — Драко тяжело вздохнул, какой раз за день качая головой.

— Благодари Нарциссу. Нам бы, между прочим твоим предкам, ничего не было известно, не спроси твоя мать про книги, где говориться, как убрать следы от проклятых кинжалов, — сказал Септимус. — А там слово за слово, и мы все узнали. Знаешь, Нарцисса теперь частая наша гостья. В Мэноре одному не очень-то весело. А вот и ты, — Драко обернулся, когда портрет его прапрадеда рукой поприветствовал подошедшую Нарциссу с двумя талмудами.

— Уже успели выдать меня? — улыбнулась волшебница родственникам.

— Призываем потомка к действиям. И что сейчас за молодежь пошла? Свадьбы затягивают до двадцати лет, — проворчал Финеас.

— Лучше в двадцать, чем быть Северусом, — пытаясь приободрить и себя, и гостя, заметил покойный ныне лорд Малфой несколько язвительно.

— Нарцисса, а ты? Так и будешь отсиживаться в поместье и вести светские беседы с нами? — спорол недовольно Блэк.

— Спасибо, что напомнил, — правнучка улыбнулась, вызывая у обоих портретов интерес. — Старосты придумали кое-какие испытания вместо бала на Хэллоуин. И я как раз займусь подготовкой заданий. Но я решила, что в Малфой Мэноре можно провести собственный бал в честь праздника и пригласить несколько семей, что придерживались нейтралитета во время минувшей Войны, Министра и тех чиновников, что всегда готовы сотрудничать с нами. Так я смогу пригласить мисс Грейнджер без каких-либо подозрений как с ее стороны, так и со стороны ее друзей и общественности, — Драко перевел взгляд с матери на портреты предков, что от затеи Нарциссы только не аплодировали.

— Вот как надо ухаживать, молодой человек, — цокнул на Драко Финеас. — Надеюсь, ты будешь вести себя прилично и покоришь сердце дамы. А теперь я откланиваюсь. Мне пора возвращаться. Нарцисса, расскажи потом все подробнее. Этот противный Северус игнорирует все интересное, только и бегает преподавать Защиту от Темных Искусств, — распрощавшись со всеми и успев пожаловаться на нынешнего приемника на посту Директора Хогвартса, Финеас Блэк удалился к себе в раму в директорской кабинет.

— Приходи, когда будут успехи на любовном попроще, а пока видеть тебя не хочу. Удачи не желаю, она только для идиотов, а ты Малфой, — и Септимус, дружелюбно махнув Нарциссе и зыркнув на Драко, ушел со своей рамы в неизвестном направлении.

— Я нашла книги, где говорится, как убрать шрам Гермионы, — Нарциссе больше нравилось называть юную волшебницу по имени, так, уже на словах она приближала ее к Драко и к семье. — Уже поздно. Спокойной ночи, сынок, — она поцеловала сына в щеку и, передав книги, ушла к себе, даже и словом не обмолвившись о разговорах с предками или бале.

— Что же. Прекрасно. Все снова решают за меня, — пробормотал Драко, но на этот раз ему хотя только желали счастья, а не прислуживания у помешанного на могуществе полукровки.

Комментарий к Глава 6. В Малфой Мэноре

А вот и новая глава)

Хочется сказать сразу, что Нарциссу я вижу более практичную, чем несчастной в браке романтической натурой. И нравится ей Гермиона только из-за ума и постоянного совершенствования магических способностей. Леди Малфой не расточает доброту на всех без разбору, она не наивна, но мягка со своими близкими (может быть выпадет возможность в следующих главах написать о ней подробнее)

Приятного чтения! И жду ваших впечатлений;)

========== Глава 7. Гриффиндорская сущность во всей красе ==========

Комментарий к Глава 7. Гриффиндорская сущность во всей красе

Прощу прощения за столь долгий перерыв, но свалилось столько работы, что пришлось на время оставить все остальное🙃 Но вот уже несколько дней я свободна от работы и готова делиться с вами моими идеями, что возникли у меня, пока я разгребала завалы других😜

И на повестке дня небоооольшей накал страстей⚔️

Приятного чтения!) И, как всегда, жду ваших комментариев, мои любые читатели❤️

Ни в коем случае Гермиона не собиралась и не хотела критиковать свой собственный факультет, но порой… Рональд вел себя, как свинья. Ну, в самом деле, кто выдержит его прием пищи, когда он пытается заполнить весь свой рот несчастным сандвичем и еще что-то сообщить Невиллу?

Сегодня, когда Башня, была в полном распоряжении Старосты девочек, Грейнджер позволила себе немного повеселится и пригласила друзей: Гарри, Джинни, Рона, Лаванду, Невилла (пришедшего с Ханной старостой Хаффлпаффа, обрадовавшей третьего провиантом, что она раздобыла у добрых эльфов, чья кухня соседствовала с Башней желтых) и Полумну.

Беседа протекала оживленно и даже захватила Гермиону, так как Невилл удачно вставил о заживляющих мазях при травмах, полученных по вине этого ужасного варварского квиддича (как выражалась частенько гриффиндорская отличница), и разговор перешел на Колдомедицину, так как Ханна Аббот собиралась после завершения Хогвартса поступить на колдомедика и стажироваться в Св. Мунго.

— А по-моему, все эти примочки и мази просто бред, — разбрасывая листья салата в разные стороны, с набитым ртом заявил Рон.

— То-то у тебя рука цела и невредима, — хмыкнула Гермиона. Воспоминания подкинули один из первых эпизодов прошедшей Войны, когда они втроем с Гарри и Роном успели ускользнуть от Яксли из Министерства в последний открытый камин, а затем аппарировать в лес Дин. Из-за того, что Гермиона не могла полностью сосредоточиться над мысленным видением места, куда они должны были попасть, и угрозой в виде одного из Пожирателей Смерти, Рональду не повезло, и групповая аппарация практически лишила его половины руки, но Настойка Бадьяна восстановила ее целостность, к счастью парня, хотя, наверное, за ним, как за Героем все равно бегала бы половины Британии, так как вторая просто напросто предпочитала Гарри, не обращая внимание на Джинни Уизли, появлявшейся под руку с ним на всех снимках в газетах, где не было остальной части Золотого Трио. Гермиона передернула плечами, когда в голове всплыл образ вездесущей Скитер, что норовила подловить их везде. Только Гринготтс и Хогвартс оставались для нее неприступными крепостью.

— Один Бадьян, — кивнул Рон и поежился, вспоминая боль и крики, что не красили его, парня, в глазах Гермионы, выдержавший пытки сумасшедший тетки Малфоя с большим достоинством, чем это бы сделал он сам.

— Позволь мне с тобой не согласится, — мягкого возразила Ханна, чувствовавшая себя не совсем комфортно в среде шумных гриффиндорцев.

Хаффлпафф, конечно, спокойствием не отличался, но был немного медлителен и тих в действиях, больше работая над сплоченностью факультета, чем на бравое подбадривание одного выбранного героя или героини, как обычно, делали этого красно-золотые. Но стоит заметить, что это им удавалось на славу и их представители часто удостаивались чести оказаться на страницах учебников по истории, что редко бывало с другими факультетами, если это не касалось кого-то из великих волшебников-чистокровок.

— Возражай, — махнул рукой Уизли и, не предполагая, что у девушки есть, что сказать в защиту колдомедицы, не заметив ее приоткрывшийся уже рот, отвернулся к Гарри. — Что скажешь, думаю, в этом году мы возьмем Кубок, — Рон завел прежнюю любимую шарманку, заставляя Гермиону закатить глаза и одобрительно кивнуть Ханне, прося ее продолжить.

И разговор в гостиной разделился на: квиддичных игроков и поклонницу Рона Лаванду и любителей и будущих колдомедиков. Полумна примкнула ко второй группе, делясь знаниями о полезных свойствах шкурок каких-то африканских животных, по ее описанию похожих на ящериц.

— Мне кажется, Малфой что-то знает о подобных зельях. Они часто встречаются в дневниках или в семейных книгах у чистокровных родов, — тихим голосом проговорила Лавгуд, но Рон, у которого, видимо, слух обострялся, когда где-то поблизости речь шла о Малфое или о чем-то или ком-то, связанным со Слизерином, резко развернулся к группе «Уникум», как он назвал ребят несколько минут назад.

— Малфой?! — воскликнул он. — Да что этот белобрысый хорек может вообще знать?! — возмущение Рона можно было расценить, как то, что Малфой посягал на его умственные заслуги перед всем магическим сообществом, унижал его перед другими, присваивая его знания себе.

— Ну, — протянула Луна в своей привычной манере. — Обычно в книгах чистокровных семей хранятся рецепты зелий или даже руны заклинаний, что создал один из членов семьи, которые недоступны для чужих глаз в прямом смысле — страницы зачарованы так, что написанное могут видеть только члены рода, — девушка отклонилась от темы разговора, но вовремя вспомнила, тряхнула головой и озвучила то, что они обсуждали. — Малфой, может знать, как убрать шрам на руке Гермионы.

— Малфой?! — снова воскликнул Рональд. — Клянусь Мечом Годрика, что, если Малфой и знает, он ни за что не поможет Гермионе только потому, что она магглорожденная! — этих слов в гостиной не ожидал никто, особенно Гермиона.

Девушка резко встала с кресла, теперь возвышаясь над Рональдом, что удобно расположился на нем с остальными однокурсниками за исключением Невилла, севшего на полу около Гермионы.

Грейнджер и подумать не могла, что Рональд Уизли, один из ее самых близких друзей, когда-либо (может быть только вначале первого курса) задумывался о чистоте ее крови! Это было узнать тем хуже, что Рональд был с ней рядом постоянно, не стеснялся списывать домашнее задание, пользовался ее знаниями, и вместо уроков проводил время в праздных разговорах с другими гриффиндорцами, не очень удачно качался на метле около колец, называясь гордо вратарем, или зажимался с Браун по углам Замка или в гостиной, не стесняясь никого (и преподавателей в том числе)! И эти случайно сорвавшиеся слова в миг открыли Гермионе глазана очень многое в поведении Рона (или казалось, что открыли, учитывая в каком разгневанном от обиды эмоциональном состоянии находилась девушка): Рональд Уизли считал себя чистокровным волшебником, которому не надо было прилагать и толику усилия, чтобы заклинание сорвалось с конца его волшебной палочки и угодило прямиком в цель; он был лентяем по той причине, что он уже был особенным среди большинства населения планеты — в его жилах текла магическая кровь; Рональд использовал Гермиону все эти годы, потому что считал ниже своего достоинства штудировать школьные учебники; Рональд Уизли воспринимал труды магглорожденных и полукровок как что-то для них необходимое, то, что поможет им выжить в их мире, в мире волшебников, даст иллюзию, что они хоть что-то значат для ядра волшебного общества.

И это открытие, а можно не сомневаться, что в нем есть хотя бы крупица здравого смысла, вывело из себя Гермиону Грейнджер намного больше, чем все выходки Малфоя и остальных слизеринцев вместе взятых за все годы, проведённые в Хогвартсе. Слизеринцы не скрывали своего отношения к ней и ей подобным, не прикрывались дружбой, а говорили в лицо все, что думали, все, чему их учили с рождения думать о магглах и магглорожденных волшебниках, каким-то чудом, капризом Мерлина, угодивших в их мир. А сказанное только что Роном, сводилось к тому, что он не считал себя обязанным помочь магглорожденным. Его интонация не могла обмануть Гермиону, ведь замолчали все, находящиеся в гостиной.

И если кто-то захочет понять испытываемые в этот момент чувства гриффиндорки, их можно описать двумя словами и одним предлогом: Нож В Спину.

— Как вовремя вспомнили про Малфоя, — с нескрываемым раздражением, медленно, в походящей на упомянутого слизеринца манере, произнесла Гермиона. — Он уже скоро будет здесь. И я не собираюсь портить сосуществование с ним в одной Башне только, потому что забыла ему сообщить о маленьком сборе друзей. У нас с Малфоем согласованы правила, и я не намерена нарушать их, — отчеканила Староста и, бросив на Рональда испепеляющий взгляд, удалилась в спальню под гнетущую тишину, что повисла в гостиной.

— Братец, да ты просто мастер свинтить ерунду, — упрекающе бросила Джинни, вставая с дивана и утягивая за собой Гарри.

— А что Рон такого сказал? — Лаванда непонимающе хлопала глазами с длинными накрашенными ресницами и переводила глуповатый взгляд с одного сидящего в комнате на другого, чем полностью вывела из себя Джиневру, вызвала упрекающий взгляд со стороны скромный Ханны и весьма слышимый вздох, сорвавшийся у Полумны. Невилл с Гарри переглянулись, покачав головами.

— Я согласен с Лавандой. Никто не будет помогать магглорожденным. Это известный факт, и не надо из этого раздувать нечто! — Рон встал и скрестил руки в защитном жесте.

— Рональд! — взвизгнула Джинни и этим напомнила Молли. Рон поморщился этот высокого голоса сестры. — Ты хоть соображаешь, что сейчас говоришь? — прошипела она, беспокоясь, как бы подруга из своей спальни не услышала их.

— Ты слишком носишься с Гермионой. Она вообще ставит Малфоя выше нас, ее одногруппников, ее друзей! — воскликнула Лаванда, вставая перед Роном, будто бы она могла защитить своего парня от его же разгневанной сестры.

— Ты потеряла последние мозги Браун? Хотя стой, не отвечай. Их у тебя никогда и не было, — зло хмыкнула Джиневра, смерив одногруппницу не обещающим ничего хорошего взглядом. — И давай на чистоту. Я не понимаю, как это Рон носится с тобой, ведь слова Паркинсон стопроцентная правда. И нечего оправдываться мне тут, — Джинни жестом оборвала попытку Лаванды что-либо сказать в свою защиту, а Рона защитить свою девушку (но правда в том, что его аргументация в этом вопросе была весьма слабой, так как Дин и Симус осведомляли о личной жизни всех и каждого в Замке, и Браун не стала исключение — все знали о ее богатом опыте). — Рональд, и тебе я не должна удивляться. Двое без мозгов — идеальная парочка! — сестра усмехнулась, посмотрев на пораженного ее словами брата.

— Учитывая, как слизеринцы молчат, а Гермиона носиться с Малфоем, не стала ли наша любимая отличница подстилкой для Пожирателя, а? — нанесла сокрушительный удар по двум фронтам Браун, нагло ухмыляясь от мысли, что поразила ее недалекую голову в столь нужный в словесной баталии момент.

Лаванда ели давила из себя улыбки Джиневре и Гермионе, которым, как она считала, повезло больше других. Хотя ни та, ни другая, снова же по ее мнению, не отличилась ни красотой, ни обаянием, а только умели махать палочками и выкрикивать заклинания.

— Браун, тебе стоит закрыть свой рот, — грубо сказал Гарри, вставая на защиту подруги.

Джинни бросила на Поттера незаметный в этой перепалке взгляд: глаза парня сверкали так, будто он готов был броситься и на Лаванду, и на Рона ни одним Экспеллиармусом, а Авадой. И Уизли уже пожалела, что молча не ушла из гостиной, а развернула кампанию по защите Гермионы.

— Не удивлюсь. От этих магглорожденных подобного ожидать стоит. Нам Реддл это доказал, — хмыкнул Рон.

— Он был полукровкой, — прошипел Гарри. — Что, хочешь и меня обвинить? Может я тоже успел стать чьей подстилкой? — гневно выплюнул он.

— Я… я .яя. Не это имел в виду, — промямлил и сразу стушевался Уизли.

— Ребята, если вы продолжите в том же духе, от Хогвартса и камне не останется. Нам пора расходиться, — вступил в перепалку, грозящую перерасти в крупную ссору, Невилл. — На выход, — резко скомандовал он, понимая, что никто не хочет сдвигаться с места.

Его гриффиндорские одногруппники кинули на своего старосту недовольные взгляды, но послушались мудрого распоряжения и гуськом, стараясь не пересекаться с друг другом взглядами, вышли из гостиной, разбившись на пары и решив добраться до своей гостиной разными путями во избежании дальнейших споров, так как единственный человек, способный их остановить, пошел провожать Луну и Ханну до их факультетских комнат.

Как только гости покинули гостиную Башни Старост, Гермиона распахнула дверь своей спальни с такой силой, что та с грохотом ударилась о каменную кладку больно позвякивая ручкой. Девушка спустилась, ели сдерживая магию, что искрилась на кончиках ее пальцев. Перевела дыхание и одним взмахом руки привела комнату в порядок: поставив стулья на прежнее место к столу, расставив подушки по местам и уничтожив какие-то пергаменты с тактикой игры, что так увлекательно расписывал Рональд, и другой мусор в огне камина.

Она соврала друзьям насчет Малфоя. Он предупредил, когда проходил мимо нее к Большому Залу, что сегодня будет ночевать в Мэноре, а Башня в полном распоряжении гриффиндорцев, и Малфой рассчитывает на ее здравый смысл, который поможет их временному жилищу остаться в целости и сохранности. Но об отъезде ее соседа не знали друзья, так что гадкий, по их мнению и по его репутации, слизеринец должен быть, как и полагается, прилежному, подающему пример другим школьникам Главному Старосте, вот-вот вернуться в Башню.

Из-за любопытства или забывчивости по причине злости, но Гермиона не поставила Заглушающее заклинание, и произошедший далее разговор в гостиной, без нее, привел ее совершенное смятение: она не узнала, что думает Джинни о магглорожденных (рассуждает, как брат? Или нет?); Рональда, теперь уже бывшего лучшего друга, совсем не смутило оскорбительное, возмутительное предположение Лаванды об отношениях Гермионы и Малфоя, что по словам той были весьма и весьма близкими; воспримет ли слова Рональда Гарри всерьез? Как у него вообще язык повернулся сказать такое про нее, Гермиону, что бежала к нему по первому зову и прикрывала его наглую задницу? И еще он оскорбил Гарри, что всегда был на его стороне и прощал за любые нанесенные Рональдом обиды? Казалось, все перевернулось вверх дном: Драко Малфоя чистокровного слизеринца не волнует кровь, что течет в жилах волшебниках; а вся семья Уизли вдруг, по словам, сорвавшимся сегодня с уст младших из них, оказались лицемерами, прикрывающими свою лень лояльностью к полукровкам и магглорожденным! И все эти мысли совсем не умещались в голове знаменитой отличницы Гриффиндора.

Правда, этому мешала совсем другая. Это была маленькая надежда избавиться о вечной памяти о Войне, которая маячила каждое утро и каждый вечер перед ее глазами, когда она вставала или ложилась в постель — шрам, оставленный Лестрейндж. Неужели, у Драко есть способ свести его? Может, Луна права, и в библиотеке Малфой Мэнора есть нужная книга? Как спросить об этом самого Малфоя? И поможет ли он?

И тут мысли резко сворачивали в сторону Рона и его слов. Кулаки сжимались и разжимались от злобы, бессилия и обреченности. Она никогда не сможет стать частью волшебного мира? Ее магия — это дар или проклятия? Почему из всех детей-магглов в ее районе именно она?

Крупные бесшумные слезы покатились по щекам Гермионы, когда осознание всей ситуации свалилось на нее похуже снежной лавины где-то в далеких Альпах в Италии или Швейцарии. Она прошла Войну. Она выиграла Ее. Но не стала больше того, кем являлась, когда первый раз ступила на мостовую Диагон Аллеи — она просто девочка, что может держать волшебную палочку и выпустить несколько простеньких заклинаний первого курса. Она грязнокровка, что случайно попала к великим волшебникам. Ха, какая ирония! Кажется, она начинает понимать Тома Реддла! А может ей пойти по уже знакомой дороге? Только теперь пусть страдают чистокровные. Объявить, что они ничего не стоят, жалкая кучка инцеста, что пытается, тужится сохранить свои последние силы. Уронить их ниже, в самый ад, где им и место, а затем с помощью верных ее волшебников, которые она, Гермиона Грейнджер, броско назовет Рыцари Света, стать главой нового магического мира? Это мысль заставила ее громко истерически засмеяться. Хриплый смех вырвался из ее сухого горло, ударяясь об каменные стены и звонко раздаваясь в каждом дюйме просторной гостиной. Гермиона вздрогнула, как и Малфой, что вошел в гостиную, услышав непривычный смех.

Драко бесшумно прошел, вставая позади дивана, на котором сидела девушка. Она не шевелилась, уставясь в одну точку где-то на камине, в котором дотлевали последние угольки. За окном уже было светло, а часы, что стояли на столе, показывали половину восьмого утра, но было видно, что гриффиндорка не спала всю ночь. Она настолько погрузилась в свои мысли после непродолжительного всплеска эмоций, выразившихся в смехе, что не заметила, как за ее спиной кто-то стоит. Драко не хотел ее пугать, но и не знал, как оповестить Грейнджер, что он уже вернулся. Ни ее поза, ни свет, не давали ему увидеть ее состояние и вид, но он знал, чувствовал по отчаянию, повисшему заряженным облаком в воздухе, что что-то произошло. И это что-то весьма серьезное. Связано с гриффиндорцами, потому что в ином случае, они сидели ли бы здесь всей гурьбой, пытаясь подбодрить свою Золотую Девочку. И тут к Трелони не ходи, Малфой знал, что виноват или рыжий, или выживший. И он точно выберет на следующем практическом по ЗОТИ того, кто из них виноват себе в пару, перед этим проследив, чтобы Гермиона была с Дафной, и устроит им все прелести жизни за десять минут.

— Ты уже готова к походу в Хогсмид? Не рановато ли, Грейнджер? — решился наконец Малфой и с привычной издевкой обнаружил свое присутствие.

Гермиона не вздрогнула, но медленно обернулась на знакомый голос, являя красные глаза с синяками под глазами и опухшее, зареванное лицо. В какой-то степени, это можно было назвать милым, потому что девушка, что сейчас сидела перед ним откинула привычную браню, находясь в том состоянии, когда уставшая от всего она сама нуждалась в защите, но Малфой не был настолько жесток и жесток вообще, чтобы не заметить, что подобный вид вызван чем-то посерьезнее, чем неудачная шутка веснушчатого или шрамоголового. Грейнджер нечитаемым взглядом прошлась по всей высокой фигуре одногруппника и равнодушно отвернулась обратно, уверившись, что это он.

Малфой небрежно кинул два древних фолианта на кофейный столик перед диваном и уселся около соседки с самым непринужденным видом. К слову, Грейнджер сидела на диване зеленого цвета. Неужто факультет готова поменять?

— Я отсутствовал меньше суток, а ты уже переводишься на Слизерин? — усмехнулся Малфой, пытаясь второй попыткой растормошить девушку.

— А так можно? — прохрипела Гермиона в ответ, все также смотря в одну точку.

— Прежде, чем узнать это, тебе бы не помешало выпить воды, — Малфой трансфигурировал стакан из галеона, что так удачно нашёлся у него в кармане дорожной мантии, наполнил его Агуаменти и подал девушке.

— Неожиданная доброта от совсем чужого человека, но спасибо, — сделав несколько глотков, уже нормальным голосом сказала Гермиона.

— Я не чужой человек, я твой коллега по Старостату и сосед по Башне, — полу шутя полу гордо ответил Драко. — Что на этот раз с твоими двумя идиотами? — он не удержался и задал волнующий его не из праздного любопытства вопрос.

Грейнджер сразу помрачнела и натянулась струной. Она просканировала Малфоя непонятным взглядом, а затем выпалила:

— Ты тоже за то, чтобы использовать труды умственные и научные в области магии полукровок и магглорожденных? — Малфой несколько раз моргнул, не понимая, с чего вдруг Поттер и Уизли могли вести разговоры на столь мудреные для них темы, и ответил бы ерунду, обозвав этих двоих, но серьёзное лицо Гермионы не располагало к ответам такого рода.

— Труд каждого волшебника должен оставаться только его заслугой, и не важно, какая у него кровь. Она не определяет то, кем мы являемся. Она не определяет нас, как личностей. Кровь — это данность, факт, но не более. Она не может быть лучше или хуже по определению, ведь из-за нее, мы ходим живыми людьми с бьющимся сердцем, а не являемся мертвыми существами как вампиры, — Драко ответил так, как действительно думал, не приукрашивая, не преуменьшая, но более коротко и ясно, чем он мог говорить на данную тему после пережитого.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Гермиона.

— За что? — с долей удивления спросил слизеринец, в душе радуясь, что прежнее Грейнджер медленно, но верно возвращается.

— За честный ответ, — ответила она.

— Почему ты уверенна, что я ответил честно? — Малфой поднял левую бровь и ухмыльнулся.

— Такой ответ нельзя придумать за пару секунд, Малфой, — девушка отзеркалила его усмешку.

— Через час пора собираться в Хогсмид, — Драко посмотрел на свои наручные часы, он не желал развивать эту тему и дальше, Грейнджер находилась еще в подавленном состоянии. — Ты не спала всю ночь. Останешься в Башне? Я справлюсь со всем сам. Если что, мне помогут Дафна с Забини, — ели заметное беспокойство проскользнуло в голосе Малфоя, когда он констатировал факт, что Гермиона не спала всю ночь, но это не вызвало у нее удивление — Малфой проницателен, как всегда.

— Ты спас мир от нового Темного Волшебника, вернее Волшебницы, — Малфой воззрился на девушку. — Я подумывала совершить небольшой переворот, — Гермиона большим и указательным пальцем показала крохотное расстояние между ними. — Поменять иерархию: сделать магглорожденных верхушкой магического общества, а чистокровных опустить в самый низ, но твой ответ не дал мне развить мой гениальный план, — она наконец-то рассмеялась, когда Малфой облегченно вздохнул, поняв, что это были просто глупые идеи, возникшие на фоне негативных эмоций. — А добрые эльфы Хогвартса спасут тебя от выполнения обязанностей Главного Старосты в одиночку, принеся кофе и завтрак прямо сюда, в Башню. Не хочешь позавтракать вместе? — знакомая улыбка озарила лицо Гермионы, когда она предложила Драко позавтракать вдвоем, избегая Большого Зала и одногруппников.

— Никогда не любил шумные завтраки, — кивнул Малфой, легкая улыбка скользнула на его губах в этот момент, поразив Гермиону своей искренней задорностью, что бывает у детей в моменты, когда они совершают что-то веселое, но запрещенное старшими или не доступное другим их сверстникам.

— Отлично! Твиллти! — позвала Грейнджер одного из знакомых ей эльфов Хогвартса.

— Мисс Грейнджер звала Твиллти, — эльф возник через секунду, поклонившись девушке. — Мистер Малфой, — домовик увидел сидящего около Гермионы Драко.

Для волшебного существа это стало неожиданностью.

— Да, Твиллти. Если тебя не затруднит, не мог бы ты принести нам завтрак, кофе для меня и… — Гермиона повернулась к однокурснику, как бы спрашивая, что будет он.

— Мне тоже кофе, пожалуйста, — вежливо сказал Драко.

— Конечно, Твиллти сделает все, как можно скорее, для мисс Грейнджер и мистера Малфоя, — эльф еще раз поклонился и исчез, щелкнув узловатыми длинными пальцами.

О, Твиллти есть, что рассказать другим эльфам Хогвартса (но после исполнения просьбы)! Вежливый Драко Малфой, сидящий вместе с доброй и заботливой Гермионой Грейнджер на диване цветов слизеринского факультета! И эти юные волшебники счастливы вместе!

Твиллти это почувствовал.

========== Глава 8. Время выполнять планы. Время строить планы ==========

Комментарий к Глава 8. Время выполнять планы. Время строить планы

Что же вы такие молчаливые, мои читатели? Неужели стесняетесь написать свое мнение, потому что работа ужасна, а вы не хотите расстроить меня и лишиться продолжения?😄

Не стоит беспокоится, я доведу работу до конца, ха-ха. Так что, прошу, welcom!) Рада любым отзывам, даже критикующим😜

Приятного чтения😘

Завтрак прошел в шутках и обсуждении потенциально ужасных ситуаций, что могли выкинуть младшие курсы во время похода в Хогсмид.

У Гермионы поднялось настроение. Нет, конечно, мысли насчет слов Рона проматывались у нее с определённой периодичностью, но уже не в самой голове, а будто вокруг нее. Об оскорбительном предположении Лаванды не думалось вовсе. По той простой причине, что оно было малозначительном, касалось лишь личных взаимоотношений, а не роли, не места, в социальной среде магического мира. Но невольно Гермиона присматривалась на протяжении всего завтрака к своему одногруппнику, что в момент разговора не выглядел тем зазнавшимся мальчишкой, каким был раньше. Малфой имел немного специфическое чувство юмора, выражавшееся в острых шпильках по поводу нехватки каких-то качества у других, но, признаться, сам обычно он был хороших в тех вещах, что поддавались критики у остальных. Он высказывался, не задумываясь, насколько обидно будет тому, про кого идет речь, если критикуемый услышит сказанные в его адрес правдивые, но обидные слова. Однако гриффиндорка не могла не отметить, что ей симпатизировала эта колющая прямота Малфоя. В каком-то смысле это была отличительная черта представителей Слизерина — критика не лицемерие.

К десяти утра Главные Старосты спустились во Внутренний Двор, где уже толпилась шумная ребятня и другие старосты факультетов, пытавшиеся выстроить в ровные шеренги по двое своих подопечных, но никто их слушать не желал. Однако на Гриффиндоре авторитет Невилла, появившийся после убийства Нагини, царствовал в полную силу, и третьекурсники беспрекословно ему подчинялись, так что красно-золотой факультет напоминал ровный строй армейских бойцов.

Хуже всех дела обстояли у желтых. Ханна уже опустила руки, а Эрни с не утихающим энтузиазмом пытался разбить барсучие кучки на пары.

Рэйвенкло по-видимому успела испугать Падма, Энтони оставалось только подпирать колонну и с сочувствием смотреть на потуги однокурсника с Хаффлпаффа.

Слизеринцы не стали перечить метающий во все стороны молнии Дафне Гринграсс и стоящему позади нее на крайний случай Забини, что не казался младшекурсникам таким же добрым парнем, каким бывал в компании ровесников.

— Вы уже построились в шеренги, прекрасно! — голос Малфоя эхом раздался по всему Двору, когда Главный Староста мальчиков спустился в сопровождении своей коллеги.

Хаффлпаффцы переглянулись и для сохранения спокойствия внутри своих рядов быстренько разбились на пары, под тяжелым взглядом Малфоя, что заметил неудачные попытки Макмиллана.

— Надеюсь, что у всех есть настоящие разрешения от родителей, и вами не нарушены правила Школы. Слушайтесь своих старост, но, если возникнут неразрешимые ими вопросы, вы всегда можете обратиться к нам. Мы будем сидеть в Кабаньей голове, — оповестила всех громко Главная Староста девочек.

Гермиона быстрым взглядом окинула толпу, но ее друзей здесь не было. Скорее всего они пойдут в Хогсмид чуть позже, если вообще пойдут после вчерашнего. Во всяком случае, к столь ранним походам был готов только Гарри, остальные трое любили поваляться в постелях в выходной день, как можно дольше. Но, если они и соберутся пойти, то местом своих посиделок выберут Три метлы. Кабанья голова хоть сейчас и не являлась притоном для всех отщепенцев магического мира и всякого сброда вроде контрабандистов, а стала чистым и опрятным пабом с немного ворчливым, но много чего знающим и видевшим Аберфортом Дамблдором, не пользовалась такой уж популярностью у учеников Хогвартса, но этим как раз и нравилась Гермионе, так как отсутствие большинства однокурсников делало это место тихим и уютным. А уж когда у Аберфорта было настроение, старого волшебника можно было расспрашивать о разных неизвестных ей заклинаниях или традициях. Несколько раз Героиня Войны наведывалась в тихую деревушку, отдохнуть и перевести дух от шумных улиц, кишащих репортерами и колдофотографами, следующих за ней по всему магическому Лондону, так что, на это время она забыла о волшебных книжных магазинах и книгах, но зато обрела очень мудрого собеседника в лице младшего брата погибшего Альбуса Дамблдора.

— Интересный выбор, Грейнджер, — протянул Драко, двинувшейся вместе с ней вслед за младшими курсами и их предводителями — старостами.

— Летом, когда мне надоедали журналисты, я часто сбегала в Хогсмид. А Кабанья голова после ремонта, что сделал в ней мистер Дамблдор стала весьма приятным местом, где можно посидеть в тишине или вести заумные разговоры с ее хозяином, — улыбнулась Гермиона, в надежде, что и сегодня ей удасться разговорить ворчливого волшебника.

— Первое впечатление, которое производит Аберфорт не очень-то лестное. Он больше смахивает на темного волшебника, чем на жертву дружбы своего брата и Грин-де-Вальда, — заметил Малфой, поглядывая на Гермиону: эта девушка не переставала его удивлять.

— Иногда я думаю, что он намного мудрее покойного директора, — произнесла Грейнджер, окидывая пространство между Школой и деревней. — Знаешь, Дамблдор, был словно шахматист. Он вечно строил какие-то планы, ходы, пытался предсказать следующие шаги противника. Это не делает его выше в моих глазах, хотя такое качество и можно назвать мудростью, но оно лишает человечности в некотором роде. И, мне кажется, у директора к концу жизни остались лишь ее крупицы. Гарри тому пример. Он больше использовал его, чем пытался воплотить в реальность предсказание. Снегг, думая, что умирает, дал Гарри некоторые из своих воспоминаний. В них профессор сказал, что Дамблдор растил Гарри, как свинью на убой, ради смерти Волан-де-Морта, и он не стал этого отрицать, — удрученная разочарованием в директоре-кумире, что постигло ее в конце Войны, Гермиона вздохнула, но сразу собралась и подняла глаза на задумчиво шедшего около нее Малфоя. — Но ты не думай, что после всего я считаю Дамблдора менее талантливым и сильным волшебником, каким он и являлся.

— Он был куда рассудительнее, чем Геллерт или Том, у него бы точно получилось захватить Магический мир, но он провел жизнь в борьбе с ними обоими. Может это и к лучшему для нас, — подмигнул Драко не то действительно думая именно так, не то просто шутя.

— Что к лучшему для нас? — стремительно приблизившийся Забини, покинувший напуганных им и Дафной маленьких слизеринцев, закинул руку на плечо друга, любопытно смотря на обоих Старост.

— Не суй свой пронырливый итальянский нос в чужие дела, Блейз, — Дафна пригрозила указательным пальцем одногруппнику, подхватывая под руку Гермиону, немного удивленную подобным жестом со стороны слизеринки по отношению к ней.

— Дела Драко — наши дела! — воскликнул Забини. — Верно, Малфой? — он заговорщицки подмигнул блондину.

— Не могу сказать, — ответил Драко и скинул руку друга, что уже в наглую весел на нем.

— Грейнджер, может ты нас просветишь? — обратился, не теряя надежды узнать суть разговора, тот к гриффиндорке.

— Малфой считает, что мой выбор Кабаньей головы в качестве нашей базы в Хогсмиде может быть и к лучшему из-за маленького количества посетителей и тишины, — Забини бы точно не поддержал разговор о власти во всем мире на серьезной ноте, да и продолжать его не хотелось, не имело смысла.

— В любом случае, мы с Дафной к вам присоединимся, — Блейз то ли и правда поверил, то ли сделал вид, но больше не продолжал свои вопросы, пожав лишь плечами и добавив, что Драко есть, что сообщить после того, как он навестил отчий дом.

В Хогсмиде веселые компании направились по магазинчикам или в Три метлы, а скромные еще совсем юные парочки, бросающие неловкие взгляды на своих товарищей уединились у Мадам Паддифут. Старосты дали строгие наказы не шалить и не доставлять лишних проблем факультетам в виде наказаний от директора Снегга, что точно будет свирепствовать, если какой-либо из трех факультетов, не считая серебристо-зеленого, что-нибудь выкинет в деревне. Один Блейз беспечно махнул рукой, сказав, что проблемы буду именно у них, а не у него, и отвечать перед директором будут они, а не он, и весело, чуть ли не вприпрыжку, вместе с Дафной и Главными Старостами свернул в сторону Кабаньей головы.

За более змеиной компанией, чем львиной, из окон Трех метел пристально следило четыре пары глаз, к которым скоро должны были присоединиться еще две.

— Я не сомневаюсь в словах Лаванды, — резко заявил Рон, откидываясь на спинку высокого стула и чуть не опрокидывая на себя бокал сливочного пива.

— Может это дела Старостата? — хмыкнула Джинни, проводив четырех однокурсников с облегчением в глазах, которого, конечно, никто не заметил: Гарри пытался взглядом просверлить дыру в спине Малфоя; Лаванда с нескрываемой завистью смотрела на двух однокурсниц, что шли вместе с самыми привлекательными парнями Хогвартса; а Рональд, как обычно, увлекся закусками, отлевитированными мадам Розмертой на их стол буквально секунду назад.

— Что-то я других старост среди них не наблюдаю. Скрылись под чарами Невидимости? — язвительно ответил Гарри.

Уизли передернула плечами от столь неприятного тона в ее сторону, но сдаваться не собиралась.

— Гарри, оставь свой змеиный яд для слизеринцев, которые, наверняка, снова что-то придумали, чтобы вставить нам палки в колеса, а Гермиона защищает наши интересы. Я и не удивлюсь, если так оно и есть. Заметь, они пошли в Кабанью голову, а Гермиона всегда любит сидеть здесь, в Трех Метлах, — Джинни успокаивающе погладила Гарри по руке, но этим жестом она, скорее всего, успокаивала саму себя, нежели своего парня, который, вроде как, нашел ее аргументы весомыми и уже кивал Невиллу и Ханне, что вошли в паб, проследив за своими бедами в виде младших курсов.

— Что такие кислые? — спросил Невилл, заметив настроение друзей.

Он придвинул два стула для себя и Ханны, и они сели сбоку, оказавшись между Гарри и Роном.

— Грейнджер предала наш факультет, — словив недовольный взгляд Джинни, Лаванда поспешила добавить. — Нашу дружбу. Теперь она в компании слизеринцев сидит в Кабаньей голове, — девушка кинула последний завистливый на этот день взгляд в сторону кабачка Аберфорта и повернулась к компании.

— А чего вы ожидали после вчерашнего? — укоризненно и немного гневно спросил Невилл у квартета.

— Вы действительно были вчера очень грубы, и ваши слова, я не сомневаюсь, очень ранили Гермиону, — Ханна была не только на стороне Невилла, с которым в последнее время часто общалась на тему Гербологии, но и на стороне Гермионы, что импонировала ей всей душой.

Готовая помочь всем друзьям, при полном отсутствие времени на себя, жертвовавшая всю себя своему факультету и своим друзьям, знающая абсолютно все из школьной программы и некоторое, выходящие за ее пределы, успевающая обратить свое внимание на обделённых счастливой участью магических существа, всегда добродушная и отзывчивая Гермиона Грейнджер с улыбкой на милом лице с мелкими веснушками — она была примером для подражания у Аббот. И, когда у хаффлпаффки опускались руки во время тяжелого и жестокого периода «правления» Пожирателей в Хорвате, она вспоминала храбрую отличницу Гриффиндора, которая смело смотрела в лицо опасности, делала первый шаг к ней навстречу и побеждала ее в неравном бою. И здесь не при чем были качества львиного факультета, Гермиона могла бы попасть и на любой другой факультет, она обладала качествами всех четырех, и тихая, но все подмечавшая Ханна это увидела. Еще она видели, как Драко Малфой относился к Гермионе, не сейчас, а на прошлых курсах, несколько лет назад. Он не задирал ее из ненависти к ней лично и к магглорожденным в общем. Малфой пытался хоть издевками и обзывательствами, но добиться от однокурсницы крупиц внимания. Но сейчас, когда Малфой перестал зависеть от отца (а Аббот, входившая в Священные Двадцать Восемь хоть и наполовину, но прекрасно знала, о правилах и суждениях, что соблюдались и вкладывались каждым поколением с особой тщательностью. Не стоило и удивляться, что под маской ненависти и презрение, в сердце Драко зрели чувства совсем противоположные к невыносимой заучке с совиным гнездом вместо волос, как любил он говорить раньше, громко, на публику, чтобы никто не сомневался, что он хранит наказ отца блюсти честь чистокровного рода Малфоев), теперь он мог не скрывать своих чувств, уже обретших определенную форму, исправить ошибки, что натворил прежде и завоевать доброе, незлопамятное сердце Гермионы.

Но в момент, когда она и Невилл зашли в паб, Ханне открылось и еще кое-что: Гарри Поттер питал симпатию к своей давней подруге. И это симпатия не казалась проницательной хаффлпаффке здоровой. Она росла из недр соперничества и подпитывалась многолетней враждой двух представителей противоборствующих факультетов. И что-то во взгляде Гарри, промелькнувшее так быстро, ели заметное, заставила напрячься Аббот. Девушка не хотела вмешиваться в отношения гриффиндорцев, боясь ухудшить их, но решила аккуратно сообщить самой Гермионе то, что увидела сегодня.

— Я уже несколько раз сказал, что Рону стоит извиниться перед Гермионой, но он слишком упёртый баран для этого, — пожал плечами Гарри.

У него были другие заботы, личного характера, а примирение двух друзей, которые, в принципе, не являлись для него самого таковыми сейчас, так как Уизли успел раскрыть карты своей семьи, а Гермиона была объектом его симпатии, не входило в эти самые заботы. И честно говоря, можно было прекрасно обойтись и без него. Ведь ссора Рональда и Гермиона могла послужить ему удобным предлогом для расставания с Джиневрой. Глаза Поттера недобро сверкнули на долю секунды, а затем вернулись в прежнее спокойное мерцание при отблеске свеч, что освещали паб. Однако Невилл, смотревший в это время на Гарри, удивленный его равнодушием, заметил коварный огонек в зеленых глазах, невольно кашлянул, но ничего не сказал насчет произнесенных ранее соседом по комнате и приятелем слов.

— Бон-Бон никогда не будет извиняться перед этой подстилкой! — завелась Браун, до сих пор видевшая в Грейнджер соперницу. Только вот каким боком? Если Рон уже высказал, как он относится к магглорожденным в целом и к Гермионе в частности?

— Лаванда, не стоит, — примирительно сказала Ханна.

Браун обвела остальных, но увидев на лицах однокурсников неодобрение, замолчала, не видя поддержки для продолжения выливания своей желчи на Гермиону.

Рон начал рассказывать последние новости о мире квиддича, и Джинни сразу подхватила тему, говоря, что хочет пройти отбор в одну из команд, скорее всего, выбор падет на Гарпий. Лаванда повисла на руке Рона, делая вид, что ей очень интересен квиддич, и постоянно нахваливая своего парня. Гарри медленно цедил сливочное пиво, пытаясь сохранить ясность мыслей, чтобы ненароком не убить Малфоя на подходе к Хогвартсу при возвращении. А Ханна и Невилл с головой ушли в свое привычное русло колдомедицины, зелий и растений.

Через два часа, когда все последние новости самого популярного магического вида спорта были обсуждены, Рон резко свернул к воспоминанию о шестом курсе, на котором он как раз и попал в сборную Гриффиндора. И тут уже не обошлось без воспоминая о смешном случае с конфетами с Амортенцией, которые озаботилась доставить в комнату мальчиков влюбленная в Гарри Ромильда Вейн. И у Гарри промелькнула одна очень интересная идея, стоило осуществить ее прямо сейчас, в момент, когда Джинни уже упивалась третьей кружной сливочного пива, и мозги девушки явно отказывались служить ей верой и правдой, как и язык.

— Джинни, а ты случайно, не приворожила меня или еще что-то в этом роде? Ведь я так безумно люблю тебя, что и минуты не могу прожить без тебя! — Гарри пытался казаться немного опьяненным, что придало бы его фальшивыми словам больше искренности.

— О, нет, дорогой, — Джинни, смущенная заявлением парня, толкнула его легонько локтем. — Но если бы у нас сохранились дневники Пруэттов, то, возможно, ты бы и испытал парочку чар Приворота, так и не заметив их, — девушка довольная, тем, что влюбила в себя Гарри Поттера и без магии рода, хихикнула.

— Дневники Пруэттов? — переспросил Поттер с наигранным удивлением, под которым он маскировал желание узнать, где же сейчас эти дневники, и вообще существуют ли они в природе.

— Ах, не бери в голову, Гарри. Это долгая история. Короче говоря, из-за того, что прямого наследника рода не было, все имущество, что не успели забрать родственники, конфисковало Министерство. И теперь эти книженции хранятся где-то в подвалах, догнивают свой век, — Рон несколько раз прерывал свою длинную историю выразительными иканиями, но справился лучше, чем это сделала бы сейчас Джинни.

— Как хорошо, что Джинни не понадобилось лезть в эти подвалы, — и Гарри, довольный полученной информацией, мазанул губами по рыжей макушке своей девушки, чем вызвал на ее лице глуповато-счастливую улыбку.

Ему, Гарри Поттеру, стоит наведаться в Министерство, немного поговорить с Кингсли об Аврорате, зайти к Артуру Уизли и потолковать с ним о том о сем, в надежде получить доступ к любопытным дневникам Пруэттов, что могли решить его проблемы с Малфоем, стоявшем на его пути к Гермионе. А когда Гарри приворожит подругу, хорек уже не будет его конкурентом.

***

Что же, выпившая Джинни вряд ли вспомнит эту не особо для нее значительную часть разговора сегодня вечером или завтра утром, так что, Забини лишался весьма ценной информации, к чести которого стоит сказать, что он не пил сегодня вовсе. Вся компания старост в Кабаньей голове предпочла остаться трезвыми, однако у двоих из них, точнее у Главных Старост, на то были свои причины.

— Я знаю, как ты любишь сливочное пиво, но сегодня обойдись без него, — как только они уселись за стол, сказал Малфой, обращаясь к Грейнджер.

— С чего бы вдруг мне тебя слушать? — вскинула бровь девушка.

— Сегодня ты нужна мне трезвой, точнее себе, — просто, без какого-либо контекста ответил слизеринец.

— О, у тебя насчет Грейнджер какие-то горячие планы на вечер? — хохотнул Блейз, за что получил незаметный под столом пинок от друга и гневный взгляд гриффиндорки.

— Твои шутки уже начинают надоедать своим однообразием, — произнесла Дафна, параллельно заказывая четыре порции горячего шоколада. — Надеюсь, качество нас не разочарует, — добавила она, после того, как пергамент с пером упорхнули за стойку к бармену.

— Он здесь очень вкусный. Я пила несколько раз, когда приходила сюда летом, — обнадежила Грейнджер.

— Отлично! Люблю сладенькая, — потер руки Забини и двусмысленно усмехнулся. — Ну, ладно. Выкладывай, Малфой. Какие новости ты нам принес из Мэнора, — перешел к интересующей всех теме парень.

— Во-первых, книгу по нужным нам чарам я нашел. Во-вторых, всем мероприятиям будет заниматься Нарцисса. По ее мнению, это будет гораздо честнее, — все тут же одобрительно закивали. Их и самих недавно посетила мысль о нечестности соревнования, если кто-то добудет информацию обо всех испытаниях. — В-третьих, наградой будет один из древних талмудов Малфоев, — глаза Гермионы загорелись азартным блеском. — В-четверых, моя мать устраивает бал по случаю Хэллоуина, и вы приглашены, — на этом публичные новости из Малфой Мэнора у Драко заканчивались. Грейнджер он сообщит о находке Нарциссы уже в Башне, где они смогут провести ритуал избавления от шрама сегодня же вечером.

— И я? — на всякий случай уточнила Гермиона.

— И ты, — глаза гриффиндорки округлились.

— Нечего удивляться, Гермиона, — сказала Дафна. — Ты похоже характером и темпераментом с Нарциссой. Просто она, росшая в чистокровной семье, научилась сдерживать порывы и эмоции, — Блейз и Драко кивнули, соглашаясь с подругой.

— Уверен, что Финеас Блэк будучи директором Хогвартса как-то зачаровал Шляпу, но, видимо, она дала сбой на Сириусе, — усмехнулся Малфой. На его памяти это был единственный Блэк, оказавшейся по распределению Шляпы на Гриффиндоре.

Драко невольно вспомнил, что его предок хотел познакомиться с уже чуть ли не легендарной гриффиндоркой. В поместье Малфоев он точно не упустит этого шанса, так как не стоит ожидать, что Грейнджер вызовут в кабинет директора до Хэллоуина.

Разговор плавно перетек в догадки, что же такое придумает Нарцисса Малфой и насколько трудными будут ее испытания, поможет ли Малфою несколько лет жизни с ней бок о бок или он проиграет в одном из первых.

Успели обсудить весьма изнурительные практические занятия по ЗОТИ со Снейпом, сойдясь во мнении, что это самые эффективные уроки, которые возможно провести в стенах Хогвартса, учитывая строгие рамки Министерства.

День прошел незаметно за увлекательными беседами между практически равными по знанию старшекурсники. И слизеринцы в непривычно хорошем расположении духа, под пораженные взгляды своих братьев меньших, проводили их в Замок до ужина, на который, как и на завтрак Малфой предложил Гермионе не идти, сославшись на очень важные дела. И девушка согласилась, тем более, ей самой не терпелось узнать, что же такое подготовил для нее Малфой, не обмолвившейся и словом об этом при друзьях.

К счастью, хорошее расположение обоих Старост объяснялось еще и тем, что они не встретили квартет гриффиндорцев ни на обратном пути из Хогсмида, ни в коридорах замка. У Малфоя чесалась рука наслать на них какое-нибудь изощренное проклятье или хотя бы подвесить за ноги к высокому хогвартскому потолку, пока случайно проходящий ученик или профессор, а еще лучше Филч не заметит их. Гермиона же без раздумий превратила бы сокурсников в жаб, попадись они сегодня ей на глаза. Гарри, знавший подругу лучше всех из четверых в своей львиной компании, решил не идти на риск и поволок друзей из Трех метел обратно, как можно раньше, чтобы не пересечься со старостами.

— Надеюсь, это что-то хорошее, а не в твоем отвратительном стиле, — сказала Гермиона, входя в Башню и оборачиваясь к Малфою, что вежливо пропустил ее вперед себя.

— Самое отвратительно может быть для тебя то, что на несколько капель крови, ты станешь чистокровной, — легкий смешно сорвался с губ Малфоя, кивнувшего в сторону одного из фолиантов. — В черном переплете, — добавил он, когда Грейнджер бросила на него сомневающийся взгляд, и скинула свою тёплую мантию куда-то в сторону кресел, где уже лежала мантия Малфоя.

Девушка подошла к столику, взяла книгу и открыла на странице, где была заложена закладка из зеленого бархата с серебряной кисточкой. Она вызвала у гриффиндорки легкий смешок (слизеринский стиль присутствовало буквально во всем, что окружало Малфоя), но слова про проклятые вещи полностью перетянули внимание Гермионы на себя. С каждым прочитанным предложением глаза Гермионы расширялись от осознания возможности избавления от зудящего и фантомно ноющего шрама, а рот приоткрывался в немом восторге. Дочитав, она повернулась к Малфою, что уже сел в кресло и слегка усмехался, довольный произведённым эффектом.

— Теперь понимаешь, что на трезвую голову сделать это куда легче, а воспоминания точно будут ясными? Возможно, частично смогут перекрыть негативные, — на последнем предложении усмешка сошла с лица Драко, и он стал серьезным как никогда.

— Все трудности достанутся тебе, мне же только остается терпеть боль, — Гермиона ободряюще улыбнулась Малфою и села на диван. — Садись напротив меня. Ради этого я даже села на диван слизеринских цветов, — она похлопала по дивану и издала легкий смешок.

— Хочу напомнить, ты всю ночь сидела на нем, — губы Малфоя искривились, будто от боли, когда он случайно упомянул о событии, что он не решался с ней обсудить. В конце концов, Грейнджер не обязана была, что-либо ему рассказывать. И из ее вопросов и слов он мог уловить отдалённый смысл ссоры, что вспыхнула между гриффиндорцами, а точнее Золотым Трио. Но сейчас это было не важно.

Драко пересел ближе к девушки, взял из ее рук книгу, достал из кармана брюк волшебную палочку и одним взмахом черный кристалл в форме капли на закладке явил свое истинноеобличие — тот самый проклятый клинок. Гермиону передёрнуло, но она справилась с подступившими эмоциями.

— Мне придется сделать еще один шрам поперек букв, но он не будет глубоким, — сказал Малфой, сверяясь с книгой, лежащий у него на коленях. Гермиона кивнула и закатила левый рукав, показывая уродский шрам Беллатрикс кому-то впервые за все время, как он у нее появился. Драко сглотнул: перед его глазами возникла картинка корчившейся от боли в его же доме Гермионы, а в ушах раздался ее душераздирающий вопль.

— Ты сможешь, я верю, — голос девушки вернул его в реальность. Драко моргнул, приводя мысли в порядок.

— Спасибо, — из-за волнение его голос звучал сухо. — Начнем, — Гермиона согласно кивнула.

Малфой аккуратно взял протянутую руку девушки за тонкое запястье и, уставившись в книгу, где было написано заклинание на латинском, начал читать его, одновременно проводя кинжалом еще один шрам поверх неровных грубо прочерченных букв. Гермиона дернула ногой и закусила губу. Боль была невыносимой, но девушка боялась, как бы рука невольно не выскользнула, прерывая обряд. Малфой усилил хватку, заметив периферическим зрением, как дернулась девушка. Когда зарубцевавшиеся буквы пересеклись новым шрамом, Малфой ловко, не отпуская руки Гермионы, сделал надрез тем же кинжалом на своей левой ладони, не переставая читать труднопроизносимое заклинание и откинув кинжал куда-то в сторону, сжал ладонь прямо над шрамом. И как только первая капля его крови упала на новый шрам, поврежденный участок кожи сморщился, издавая шипящие звуки. Грейнджер сквозь плотно сжатые зубы заскулила. Малфой свел брови, пытаясь не упустить и слова из непонятного заклятья, борясь с желанием прекратить мучения Гермионы. Он медленно вел сжатую в кулак ладонь над шрамом, и каждый раз, когда капля крови падала с нее на руку, шрам на ней шипел и затягивался, утягивая за собой и прежние буквы. Это несколько отвлекало Гермиону от боли, и она сильнее сжав зубы, пыталась подавить любой исходящий от нее звук.

Когда последняя капля крови Драко упала на маленький кусочек, оставшейся от шрама, память, что оставила о себе Беллатрикс Лестрейндж навсегда исчезла с теперь уже полностью гладкой слегка бледной, но загорелой кожи Гермионы Грейнджер.

— Малфой! У нас получилось! У тебя получилось! — радостно воскликнула Гермиона, больше не чувствуя боли, и кинулась на шею не ожидавшего подобной бури эмоций Малфоя.

Парень еле удержался в сидячем положении, но не удержался от того, чтобы мягко приобнять Гермиону в ответ.

— Спасибо, — она отстранилась от него и заглянула к нему в глаза своими карими глазами, блестевшими от слез счастья.

— Не стоит. Это было моим долгом, — Драко неуверенно потянулся рукой к щеке гриффиндорки. Она не отстранилась, и он немного робко, но все же вытер несколько скатившихся по щекам с ее длинных пушистых ресниц слезинок.

— Нет, Драко, — она впервые назвала его по имени, переводя их взаимоотношения на новый уровень. Они оба понимали:между ними ничего уже не будет, как прежде. — Это был твой выбор. Большое спасибо, — Гермиона мягко сжала его руку, которую он уже опустил, сохраняя зрительный контакт, делавший этот момент еще более особенным, и дело было не в том, что Драко Малфой помог Гермионе Грейнджер избавиться от шрама, что подарила ей его тетушка, это была магия другого рода.

Малфой кашлянул, желая уменьшить уровень неловкости, что нарастал в гостиной с каждой миллисекундой.

— Нужна была кровь родственника, сделавшего этот шрам. Не думаю, что ты бы попросила об этом мою мать, — его губы изогнулись в привычной усмешки, но без намека на что-то. Просто другой у Драко уже не получалось.

— Верно. Ты прав. И поэтому я благодарна тебе вдвойне: за твою помощь и за твою внимательность, — кивнула Гермиона, тоже чувствуя возрастающую неловкость. — Сегодня был насыщенный день. Не знаю, как у тебя, но у меня нет желания ужинать, так что я пойду спать. Спокойной ночи, Драко, — она снова улыбнулась, но это улыбка была какой-то другой. Малфой никогда не видел ее прежде. И что-то подсказывало ему, что ее никто никогда не видел раньше.

— Да, я тоже. Спокойной ночи, Гермиона, — ее глаза на секунду стали шире при звуке своего имени, произнесенного им, но затем она рассмеялась.

— Что-то все-таки меняется, — сказала девушка.

И еще раз пожелав друг другу спокойной ночи, Главные Старосты разошлись по своим спальням с приятной теплотой, что разливалась у них в районе сердце, не отяжелевшая их мысли, но действующая успокаивающе и убаюкивающе.

Может быть, это усталость от того, что им пришлось пережить только что? Или это что-то другое…?

========== Глава 9. От выживания к захвату ==========

Комментарий к Глава 9. От выживания к захвату

Глава короткая, но одна из самых ключевых 🗝 Она полностью о Гарри, так что, кому его не хватало в этой фанфике, наслаждайтесь 😉

Приятного чтения, мои дорогие 😘

P.S. У работы появилась обложка, но это так.. к слову 😛

Последняя неделя сентября и две первые недели октября прошли под эгидой объединения Гриффиндора и Слизерина, а точнее Главных Старост, представителей известных своими междоусобными соперничеством и борьбой. Малфой и Грейнджер до этого сохранявшие нейтральное равнодушие, вдруг потеплели по отношению к друг другу, что не преминули заметить остальные ученики Хогвартса, а те из них, кто услышал короткий диалог между Дафной Гринграсс и Гермионой Грейнджер: «— У вас получилось? — Да, я так рада!» — разнес весьма интересные слухи, что стали приобретать в глазах многих очевидную правдивость, так как демонстративное игнорирование боевой подруги со стороны Рональда Уизли и присоединившейся к нему Лаванды Браун, которая в свою очередь не упускала случая отпустить колкость в сторону однокурсницы. И теперь, Малфой и Грейнджер по негласному умолчанию всех факультетов являлись парой влюбленных, парой хорошо скрывавшихся под маской дружелюбия влюбленных.

Гарри Поттер в этой ситуации повел себя, как истинный Герой, не придавал слухам никакого значения и продолжал общаться с близкой подругой как в старые добрые времена. Были ли времена такими уж старыми и такими уж добрыми, вопрос совершенно другой темы, которая канула в небытие из-за того, что Гарри был озабочен больше книгами Пруэттов, чем бесполезным, на его взгляд, напоминаем Гермионе о их вековой дружбе, что не требовала доказательств преданности и подобным ей вещам.

Джинни Уизли, передавшая карту Мародеров в полное пользование старост Слизерина, наслаждалась более-менее счастливой атмосферой в компании Гарри, что казалось несколько поубавил свой пыл причинить Малфою увечья, когда к паре Главных Старост присоединились Гринграсс и Забини. Практически слизеринская четверка внушала ему гораздо больше доверия в том, что между ни кем из них не было каких-либо романтических отношений, учитывая магические способности каждого из них, казалось, что старосты полностью посвящали все свободное время своим обязанностям. К тому же во время сдвоенных занятий красных и зеленых, Гермиона всегда оказывалась в паре с Дафной, что способствовало уменьшению нарастания ненависти Гарри к Малфою.

В любом случае, хорек перестал его практически волновать, когда прямо в середине октября — пятнадцатого числа, Гарри получил письмо от личной совы Министра с приглашением посетить его в эту пятницу, то есть завтра, и задать все интересующие молодого волшебника вопросы. Вопросов, правда, у Поттера было не много, точнее, они отсутствовали, но он надеялся, что Кингсли пуститься в повествование о своей бывшей службе в Аврорате, не затрудняя юного посетителя придумывать вопросы на ходу. Затем, Гарри планировал заглянуть к мистеру Уизли, что всегда встречал друзей детей с распростертыми объятиями. Только вот, слова Рона и Джинни что-то покачнули веру в радушие и доброту семьи Уизли. Но это в общем-то ничего не значило и не меняло для Гарри.

После Войны он не только стал ощущать себя значимой частью волшебного мира, но и тем, кто представлял семью Поттеров, их наследие и наследие Певереллов. И он был единственным их потомком, обладавшим всеми тремя Дарами Смерти одновременно. В этом было что-то такое, что заставляло бывшего скромного одиннадцатилетнего растерянного мальчика, а теперь известного молодого волшебника, обладающего мощной магической силой, поднимать голову намного выше, чем позволяли многие из его сверстников. Правда, только про себя, но порой, Гарри не мог удержаться, и нечто высокомерное и презрительное проскальзывало в его голосе или движении. Единственной, к кому он никогда не позволял и не позволит такого отношения, была Гермиона Грейнджер. Его подруга действительно являлась ярчайшей волшебницей своего времени, вобрав в себя только самые лучшие черты, она могла дать фору любому опытному волшебнику, владея не только практическими навыками, но и теоретическими знаниями.

И не оставляя все эти рассуждения, Гарри кое-как вытерпел общество шумных гриффиндорцев в общей гостиной вечером в четверг, высидел на следующий день все занятия с завидным терпением, что у него редко проявлялось, и выслушав напутственные слова директора Снегга о подобающем в Министерстве поведении для представителя Хогвартса, бросив летучий порох, к великому облегчению, улыбнувшись, вступил ногой в Атриум Министерства, заполненный работники, что в пятницу вечером спешили по раньше уйти домой, оставив все дела на понедельник (как жалко, что они не решаются сами собой все той же магией!).

— Добрый вечер, Гарри! Как я рад тебя видеть! — Кингсли Шеклболт нынешний Министр Магии дружелюбно пожал руку молодому визитеру и похлопал его по плечу.

— Добрый вечер, Министр. Я тоже очень рад вас видеть, — улыбнулся Гарри, умело разыгрывая смущение, вызванное неофициальным, а дружеским обращением к нему самого высокого по должности чиновника в главном и единством органе управления в магической Британии.

— Надеюсь, ты ко мне не с плохими новостями? Василиск в Хогвартсе не объявился? — подмигнул ему мужчина, расположившись в одном из кресел и пригласив сесть напротив него Гарри. — И зови меня просто Кингсли, мы же не на мероприятии, в конце-то концов! — Герой на это смущенно кивнул. — Какой я негостеприимный! — воскликнул Министр. — Может ты хочешь чаю или кофе с парой сандвичей, ты ведь точно пропустишь ужин? — спохватился мужчина.

— Если вы будете так добры, сэр, — ответил Гарри, думая о том, что еда и напитки волновали его в самую последнюю очередь, вернее, вообще не волновали. — И я стану совсем наглым, но мне бы очень хотелось услышать от вас поучительные истории и рассказы о службе в Аврорате, чтобы знать к чему быть готовым и каких ошибок не совершить вначале пути, — добавил тут же гриффиндорец, беспокоясь, как бы Кингсли не ушел в другую степь, например, начал бы расспрашивать его о Хогвартсе, преподавателях, межфакультетских отношениях, а может, и о детях Пожирателей. А этого Поттеру совершенно не хотелось.

— С удовольствием, Гарри. Но запомни, я — Кингсли! — и Шеклболт шутливо пригрозил пальцем парню. — Мне приятно, что ты уже сейчас начал интересоваться своей будущей службой, ведь Аврорат — это не шутки. Он борется с преступностью и обеспечивает безопасность не только граждан магической, но и маггловской Британии… — поучительно, как и подобало случаю, начал Министр, не обращая внимание на секретаря, что бесшумно левитировал большой поднос с чайником, двумя чашками и тарелками с легкими закусками прямо на кофейный стол, разделявшим двух знаменитых волшебников.

Кингсли поведал Гарри, что стать Аврором было его мечтой с самых первых курсов в Хогвартсе. Причиной тому послужил приход тогдашнего главы Аврората с лекцией о защите всех волшебников независимо от чистоты их крови. Кингсли со смехом вспоминал, как некоторые, особенно ярые, из поборников чистоты крови слизеринцы и пара райвенкловцев ели досидели до конца занятия, а затем выбежали, как можно быстрее, пытаясь при этом не повредить репутации семьи своим поведением перед человеком, занимающим один из главных постов в Министерстве.

Шеклболт говорил много о своих бесконечных тренировках отрабатывания магических способностей, ловкости, меткости и выносливости. Это были самые важные качества для хорошего Аврора, не считая честности, ответственности и прямоты, тогда хороший Аврор становился идеальным.

Министр с грустью вспомнил о Сириусе Блэке, крестном Гарри. Когда Кингсли еще работал в Аврорате, его назначали главным в поимке сбежавшего из Азкабана Блэка, и он бы его поймал, если бы не заметил еще очень давно, что что-то не стыковалась во всей этой истории о предательстве четы Поттеров их лучшим другом. К тому же, Кингсли, чья семья раньше входящий в Священные, знал из рассказов старшего поколения, что Блэки отличались удивительной преданностью тем, кого они любили всем сердцем, будь то друзья или возлюбленные. А позже появление Питера Петтигрю расставило все на свои места.

— Неужели Блэки настолько могут быть преданы кому-то, что под страхом смерти не выдадут хранимую ими тайну? — с нескрываемым удивлением спросил Поттер, больше в этот момент волнуясь, насколько же Малфой, который наполовину являлся Блэком, мог быть увлечен Гермионой, мог он сейчас отказаться от нее и что он готов сделать ради нее или уже сделал?

— Пожалуй, да, — задумчиво произнес Кингсли, вспоминая всех из этой доходившей часто до крайностей семьи, которые встречались ему в жизни. — Беллатрикс Лестрейндж очень видное тому подтверждение, хотя и негативное. Но что тут поделать? Она была самой преданной Пожирательницей среди всех остальных. По сравнению с ней других с натяжкой можно назвать слугами или сторонниками Реддла. Они все больше преследовали свои интересы или следовали определенным, заложенным в них еще детства идеям и понятиям, — ответил Министр, на что Гарри только кивнул, уже желая поскорее покинуть кабинет главы Министерства и отправится к Артуру Уизли за информацией о книгах Пруэттов.

Но Кингсли не знал мыслей Гарри, к облегчению и радости второго, поэтому упоенно продолжал свой длинный рассказ, который сводился к его биографическим данным и восхождению по карьерной лестнице, а об Аврорате сказано было столь мало и вскользь, что казалось, нынешний Министр туда только иногда забегал, услышать последние новости, да отчет о проделанной кем-то другим, а не им самим, положить начальнику на стол.

И если не тот факт, что Поттер мог оказаться в Министерстве только благодаря самому Министру, он ни за что не просиживал свою мантию так бестолково, второй час слушая Кингсли и имея все шансы уже не застать на рабочем месте мистера Уизли, каким бы трудоголиком не был глава рыжего семейства.

Шеклболт прекратил свое на самом деле интересное повествование, от которого любой другой пришел бы в восторг, но явно не Гарри Поттер, все детство и юношество проведя в схватке с одним из самых известных Темных волшебников. Министр внимательно посмотрел на Гарри и прищурился, как бы говоря эти жестом, что он видит, юного Героя привел к нему не интерес к Аврорату.

— Ну, выкладывай, Гарри, что там у тебя, что ты так рвался в Министерство, — прицокнув, неожиданно, что Гарри передернул плечами, сказал Кингсли.

— Если честно, я хотел бы увидеться с мистером Уизли, — начал честно Поттер. — В последнее время Джинни начала интересоваться родовой магией, и она вспомнила о семейных книгах Пруэттов, которые по словам Рональда хранятся в Министерстве, так как прямые потомки рода умерли, то все их имущество в одном из Отделов, — и Гарри ловко свернул на дорожку лжи и глазом не моргнув. Что же, в целом было не так уж и важно, кто интересовался магией рода Пруэттов.

— Как хорошо, что я узнал, истинную причину твоего визита, — заметил Министр. — Артур здесь тебе не помощник в отличии от меня. Я сейчас же пошлю распоряжение в Отдел Тайн, чтобы на мое имя выдали все дневники и книги Пруэттов, — и Кингсли поднялся (он не увидел в этом ничего странного. Каждый уважающий себя волшебник, имея какое-нибудь магическое наследие предков, часто вспоминал о нем ближе к своему совершеннолетию или приблизительно в этом возрасте), подошел к столу, начеркал пером несколько строк на пергаменте, размашисто расписался и отправил распоряжение в полет до Отдела Тайн, предварительно наложив на него Чары Невидимости. — Будет минут через десять, — посмотрев на зачарованные министерские часы оповестил он. — Думаю, что Артур давно ушел, все-таки сегодня пятница. Если хочешь его навестить независимо от интереса его дочери, я могу написать еще одну записку Северусу, — подмигнул, будто они с Гарри были заговорщиками, Шеклболт. Ему и самому нравилось иногда выводить из себя нынешнего Директора Хогвартса ничего не значащими выходками и мелкими проделками, как маленький мальчишка, что еще учился под руководством строго Снейпа, не терпевшего подобного поведения.

— У мистера Уизли и без меня дел хватает, но спасибо за предложение. Мы все навестим Молли и Артура в Норе на Рождество, — ответил Поттер, радуясь своей удаче, ему и Феликс Фелициса было не нужно. Его или окунули в него еще при рождении или нужно начать верить во Астрономию — видно Гарри родился под счастливой звездой.

Да, через еще два часа это, можно сказать, подтвердилось, когда он уже был в Хогвартсе в одном из пустых кабинетов (посетив гостиную Гриффиндора и проведя немного времени в обществе однокурсников, дабы ни у кого не возникло лишних вопросов, отправился якобы на ночную прогулку), на который наложил Заглушающие и Запирающие Чары, открыв первый попавшейся ему в руки старый фолиант Пруэттов, что сотрудники Отдела Тайн предусмотрительно положили в маленький бумажный пакет, будто из Сладкого Королевства, зачарованного заклятиями Незримого Расширения и Облегчения, увидел заглавие первой главы, гласившие: «Самые сильные любовные привороты. Необратимые.».

Первые два совершенно не подходили, они могли в лучшем случае нанести физический вред Гермионе, а в худшем способствовать ее скорейшей смерти, а затем в превращение призрака, проживающего каждый день в муках из-за постоянно кровоточащего сердце. Конечно, для призрака это ничто, но на ослабленные нервы капать будет еще как. И для того, чтобы найти самое безопасное, но точно действующие, Поттеру пришлось просидеть два часа, вчитываясь в убористый почерк, и чернила, местами ставшие совсем блеклыми, никак не помогали волшебнику постичь знания рода Пруэтт.

К великой радости, к полуночи Гарри обнаружил подходящие к его случаю Привораживающие Чары, а вернее, обряд: во-первых, он был полностью безопасен для стороны, ему подвергавшейся; во-вторых, Гарри и Гермиона друг друга знали, что являлось одним из главных условий для провидения; в-третьих, к облегчению гриффиндорца его подруга участвовала во всем этом только косвенно; в-четвертых, не нужно было совершать обряд в определённое время года или в определённый лунный день; в-пятых, нужно было лишь сварить легкое зелье (что было необыкновенным везением для Поттера, ничего не смыслившего в искусстве Зельеварения), добавить несколько капель в свой напиток и напиток человека, который должен был начать испытывать к привораживающему сильные, но не пылкие, страстные чувства, и после того, как зелье будет бродить в организме восемь часов (видимо, здесь имелось ввиду, что вызванная магическим путем любовь будет вечной), произнести в тишине и полном одиночестве заклинание (а вот оно как раз было очень трудным — и слова, и руны, что нужно было вычерчивать палочкой в воздухе). И вуаля! Гермиона будет любит Гарри по-настоящему, просто вдруг осознает, что всегда испытывала чувства к нему. Заклинание воспроизведет в ее голове те воспоминания, что особенно ярко были связаны у девушки с ним, и дадут понять, что никого и никогда в ее окружении не существовало парня лучше, чем Гарри. После всех произведённых в тайне манипуляций, Гарри, как и положено, первым признается в своих чувствах Гермионе. Правда, какое-то время, вначале, придется встречаться втайне, но когда Поттер спровоцирует ссору между Гермионой и Джинни (как вовремя Рон заговорил о чистоте крови и не шел на перемирие с давней подругой!), вторая встанет на сторону брата. А Гарри, он же Герой, встанет на сторону одинокой, несчастной, всеми покинутой Гермионы, которая к тому же его девушка. Так у него будет предлог разорвать отношения с Джиневрой. Соблюдая приличия, они еще парочку недель проведут только вдвоем, скрытые от любопытных глаз, а затем… Затем Хогвартс, да и весь Магический Мир поразит сенсационная новость — Герои Войны — Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер состоят в отношениях!

С такими Наполеоновскими планами Гарри отправил наследие Пруэттов своим новыми филином — Фарт к Кричеру вместе с говорящим письмом, где он приказывал (не просил, а именно приказывал, так как по-другому Кричер подчиняться отказывался) спрятать бумажный пакет, что хранит в себе наследние одного из угасшего чистокровного рода подальше от чужих глаз, да так, чтобы могли найти его при надобности только эльф дома Блэков и сам Поттер.

И, к слову, Кричер выполнил поручение на совесть. Как только бумажный сверток попал в руки волшебного существа, эльф сразу почувствовал исходящую от него темную магию, и, возблагодарив Мерлина и Моргану за то, что один из потомков предателей крови вступил на верный путь, упрятал наследие Пруэттов так, что сами Пруэтты не смогли бы найти его в родовом особняке Блэков.

Во всем этом прекрасном раскладе дел для Гарри Поттера, что с сердцем, трепетавшим от предвкушения скоро счастья, которое он решил претворить в жизнь в декабре (он знал, что для Гермионы декабрь был особенным месяцем, привносившем и в жизнь простых людей, магглов, капельку волшебства в Рождественскую ночь, даря уют, тепло, любовь и близость родных, когда семья и родственники собирались вместе за одним большим столом, чтобы пожелать друг другу теплые слова, а утром приятно удивить подарками, что каждый тщательно выбирал для другого), было одно но, которое не знали ни Гарри, ни Гермиона, ни Драко Малфой, что пока не сбрасывался со счетов соперника (и это было мудро, ведь Гарри, носящейся со своей идеей, совсем не замечал потепление в отношениях между Главными Старостами, скидывая это на наказ профессоров и Директора развивать и укреплять межфакультетскую дружбу).

========== Глава 10. Хэллоуин и его подарки ==========

Комментарий к Глава 10. Хэллоуин и его подарки

Глава получилась очееень длинной 😱 И скажу по секрету, одной из последних 🤫

На конец я вам оставила сладенькое ..😋

P.S. Не кидайтесь тапками, впервые пишу что-то подобное 😇

Приятного чтения! 😘

Хэллоуин по праву считался одним из самых любимых волшебниками и волшебницами праздником: аристократические круги устраивали балы и пышные приемы; в Министерстве выплачивали бонусы сотрудникам абсолютно всех отделов; юные представители магического общества могли получить самые дорогие и желанные подарки; а молодое поколение, любившие подшутить над пьяными магглами в пабах или на вечеринках в клубах, накидывали на плечи мантии, которые только один день в году можно было не скрывать, боясь нарушить Статут о секретности и понести затем санкции, с палочкой в руках, демонстрировали самые безобидные заклинания невербальной магией, составляя конкуренцию тут же освистанным уличным фокусникам, что еще по старинке вытаскивали кролика из шляпы или показали карточные фокусы.

Фред и Джордж Уизли были как раз теми, кто в эту особенную для волшебников ночь отправились в маггловский Лондон, ускользнув от уже начинающей приходить в гнев Молли Уизли, пообещав, что отец не получит снова за них выговор в Министерстве. Да разве добряк Кингсли обидит их папочку? Конечно, нет. И утаив от матери, что оба взрослых волшебника и сами должны были скоро тайно присоединятся к ним, переместились через каминную сеть в Дырявый котел, а от туда уже пошли наводить шум во всем не магическом Лондоне, пока Кингсли и Артур не перевели их бурный настрой в более спокойное русло.

Рон порывался присоединиться к братьям, но родители отказали ему в просьбе написать Снейпу отпустить своего Героя домой, наказав хотя бы попытаться дойти до финала в том соревновании, о котором им уже успела написать Джинни. Узнав, что у младшей сестры слишком уж длинные руки, сообщающие обо всем их матери, Уизли выговорил сестре все то разочарование, что появилось у него на фоне представления, как скучно он проведет весь день субботы, а именно на этот день недели выпал столь известный праздник, выбыв на первом же этапе. Еще не понятно, кто ему достанется в напарники. Точным было только одно сведения — напарником будет однокурсник с другого факультета. Это никого не утешало. Межфакультетская дружба, ха! Да чтоб ее! Рональду Уизли оставалось надеяться, что ему попадется хотя бы кто-то вроде Гойла или Крэбба, если уж это будет слизеринец, с которым он мог договориться отсидеть соревнование в каком-нибудь укромном уголке за распитием бутылки Огневиски, что так любезно, в утешение, прислали Рону близнецы. Хоть бы это был парень, но ни в коем случае ни мопс-Паркинсон. А ведь и такое было вполне возможно.

Но как бы кто не молился Мерлину и основателю своего факультета, Драко Малфой и Блейз Забини весьма постарались над заклинанием для некоторых из своих однокурсников. Так, например, Малфой оказался с Грейнджер, Забини с тем, кого он мог терпеть и не вызвать раздражения у Дафны — Голдстейном, саму Дафну парни определили с Падмой Патил, постарались для Панси зачаровав ей в напарники самого Поттера Выживающего. А к Джиневре Уизли Блейз заботливо определил Майлза, делая первый шаг на пути вытравливая рыжеволосой из жизни Поттера, который, кстати, по неведомой и таинственной причине просидел пару часов в пустом кабинете в полном одиночестве в середине октября.

Когда это Избранный оказывался один? И Забини, еще раз глянув в тот пятничный вечер в карту Мародеров, помчался прямиком к Дафне, настойчиво стуча в дверь девичьей спальни.

— Чего тебе, Блейз? — Панси открыла дверь, чуть не заставив друга испустить дух и обратиться в приведение Слизерина: девушка нанесла себе на лицо какое-то зеленое месиво, жутко выглядевшее при свете Люмоса, исходящего из палочки Забини и направленного на подругу.

— Что это еще такое? — скривился слизеринец и с недоверием посмотрел на лицо подруги.

— Волшебная маска для лица с экстрактом какого-то там растения. Питает кожу и делает ее идеальной, избавляя от всех несовершенств, — Паркинсон призвала к себе банку чудодейственного средства и прочитала привычные для каждого косметического средства, магического или маггловского, слова.

— Я подумал, ты уже готова к Хэллоуину, — хохотнул Блейз и прошел по приглашению подруги в комнату.

— Как раз готовлюсь к балу Нарциссы, — скривившись от шутки итальянца, ответила Панси.

— Блейз? — Дафна вышла из ванны, усердно суша волосы полотенцем.

Никто из девушек не ожидал столь позднего визита одногруппника, но никто из них нисколько не смутился. На Слизерине к естественным вещам относились куда проще, несмотря на привитые аристократические манеры с самого детства, близкие друзья не стеснялись друг перед другом предстать в момент чего-то личного, пусть и процедуры перед сном в виде сушки волос или накладывания маски.

— И зачем тебе вообще магия? — протянула Паркинсон, видя мучения подруги с мокрыми волосами и полотенцем.

— Когда я накладываю на них Высушивающие, они становятся не такими гладкими, как обычно. Лучше я провожусь с этим, — она указала на полотенце. — Минут десять или чуть больше, но мои волосы будут идеальны, — и Гринграсс усмехнулась, качнув головой, выставляя свои густые длинные волосы на показ.

— Волосы и волшебные маски — это, безусловно, хорошо, но наш Герой сидит один одинешенек в пустом кабинете уже около двух часов, — как бы разговор не ушел дальше и не перекинулся на последние модные тенденции, Забини кинул Карту на застеленную кровать Дафны и указал палочкой на имя гриффиндорца.

— Весьма интересно, — с двусмысленной усмешкой протянула Паркинсон. — Может все на Гриффиндоре ему отказали, а позорить свою геройскую честь среди других факультетов Поттер не захотел, вот и занимается самоудовлетворением, пыхтит от злости, краснеет и трясётся над своей правой ручонкой, — Панси и Блейз одновременно рассмеялись от пошлой шутки первой, а Дафна лишь сдержанно улыбнулась, покачав головой. Когда же ее друзья начнут думать здраво?

— Если Поттер протянет руку, не пожимай ее! Соври, что левша, и пожми левую, — дала совет Паркинсон, и эти двое продолжили смеяться.

— Прекратите этот детский сад! — серьезным тоном оборвала их Гринграсс. — Я уверена, Поттер нашел что-то, что может ему помочь убрать Драко с дороги, — по выражению лица девушки можно было увидеть, как в ее голове лихорадочно одна мысль перескакивала на другую в попытке найти более вероятной вариант из всех возможных в распоряжении гриффиндорца.

— Не сомневаюсь, что ты, как всегда, права, Даф. Но мы даже не знаем, что это может быть. А потом, есть еще и Грейнджер, и Привораживающие Чары. Поттер, если узнает о них, вероятнее поступит именно так. Это ведь легче всего. При таком раскладе Грейнджер сама устранит Драко с его пути, — первая пришла в себя от смеха Панси и чисто женской логикой раскрыла гриффиндорца, совершенно о том не подозревая.

— Тогда дела совсем плохи, — покачал головой Блейз и уставился на карту: Поттер сдвинулся с прежнего места и направился в Башню Гриффиндора.

— Необходимо, как только возможно, свести общение Гермионы с другими ее одногруппниками к минимуму, а если она и будет с ними разговаривать то, только в присутствии кого-то из нас. Приближается праздник, и сделать это не трудно, — в заключении Дафна хлопнула в ладоши, как бы утверждая новую стратегию.

— От гриффиндорцев покоя не дождешься, — вздохнула Паркинсон с наигранным недовольством.

— Да уж. Ладно, раз наш мегамозг Дафна все решила, можем расходится. Сладких снов, девочки, — пропел Забини пожелание и скрылся за дверью, успев предупредить, что не стоит беспокоить Драко зря. Тот, еще не дай Мерлин, привлечет внимание ревностно бегающего туда-сюда Поттера, и накроется их план. Ведь Поттер все же обладает мозгами (и не хилыми).

***

За эти минувшие две недели, после ночного совещания, слизеринцы не обнаружили ничего подозрительного в поведении Поттера, а потому позвонили себе легкую передышку, решив уйти с головой в разгадки Нарциссы, а затем и повеселится на ее балу в Малфой Мэноре, куда старший курс Слизерина был приглашен всем составом, не считая, конечно, самой почётный гостьи — Гермионы Грейнджер.

— Не волнуйся. Все пройдет отлично. Вы выиграете испытание, и мы весело проведем время в Мэноре, — успокаивала Дафна однокурсницу, когда все старосты первыми спустились в Большой Зал для разделение на пары, что выберет сам Зачарованный Кубок.

Несмотря на то, что это был выходной день и десять часов утра, в Большом Зале собрались все ученики с пятого по восьмой курс (именно этим курсом было разрешено участвовать в хэллоуинском соревновании). На его прохождение ученикам давалось три часа. Заклинания, что они могли использовать, строго контролировались во избежание жульничества. За ними следили профессора, портреты и призраки. Какое мероприятие в Замке пройдет без них? Нет-нет. Почти Безголовый Ник будет участвовать. И это не подлежит обсуждению!

— Как ты можешь так легко говорить о победе моей команды, если мы еще не знаем наших напарников? — слегка удивленно спросила Гермиона старосту Слизерина, которую в последний месяц считала своей подругой. Так часто они проводили время вместе. И с Дафной действительно было о чем поговорить — она хорошо училась, была прилично, для чистокровной волшебницы, осведомлена о маггловской жизни и давала полезные советы по уходу за лицом или волосами, при этом будучи очень тактичной, никогда не навязывала своего мнения и внимательно слушала собеседницу. Для Гермионы она воплощала идеал подруги, который она до восьмого курса не могла найти ни в маггловском Лондоне, ни в магическом.

— Потому что одной тебя будет достаточно, — улыбнулась новой подруге Дафна.

— Прошу внимания! — на весь Зал разнесся холодный голос Снейпа. Переговаривающиеся до этого ученики резко замолчали. — Передаю слово Нарциссе Малфой Главе попечительского совета Хогвартса и организатора сегодняшнего мероприятия, — и Директор жестом пригласил леди Малфой встать в центр профессорского возвышения, где на столе, обычно в это время дня заставленным блюдами и тарелками, стоял среднего размера Кубок, из которого медленно во все стороны расходился бледно-серый туман, приводя собравшихся учеников в трепет: кто им достанется? Смогут ли они выиграть испытание? Что будет им наградой?

Подобные вопросы крутились в голове каждого представителя четырех факультетов, пока Нарцисса Малфой не дала на них ответы:

— Приветствую все собравшихся! Для меня честь быть организатором данного мероприятия! — начала Глава попечительского совета уверенным, но дружелюбным голосом. — Как вы все уже знаете, вашим напарником станет любой из однокурсников, исключая представителей вашего собственного факультета, — в Зале раздались вздохи, говорившие, что все уже давно смирились с сим фактом. — Но у меня еще есть бонус для вас, — ученики оживились на этих словах Нарциссы. — Пергамент у каждой команды будет определенного цвета. Этот цвет будет говорить о том, как вы относитесь к друг другу: белый — нейтрально, равнодушно; синий — прохладно; зеленый скажет вам, что вы испытываете к друг другу зарождающиеся чувства симпатии (если оба напарника будут противоположного пола); оранжевый покажет, что вы дружески расположены к друг другу; фиолетовый отразит ваше смятение мыслей по поводу того, что вам думать и как относится к сокоманднику; а бордовой откроет тайную до этого взаимную ненависть (но я очень надеюсь, что такой цвета мы сегодня не увидим, точнее вы, так как пергаменты зачарованы так, что толко написанные на нем люди могут увидеть его цвет), — легкое перешёптывание разнеслось по Большому Залу: юные волшебники не знали, как реагировать на данный бонус, но он явно не сулил им ничего хорошего. Ведь знание чувств другого только усугубит их шаткую, только что образовавшуюся команду, и они могут провалится уже на первом испытании, пока спорят и выясняют отношения. — Наградой будет одна из самых древних магических книг, что хранится в библиотеке Малфой Мэнора и по сей день. Это книга принадлежала Великому Мерлину и рассказывает о самом зарождении магии в крови волшебника, какой потенциал может быть у волшебника, что для этого нужно и еще многое другое, — Гермиона и без слов леди Малфой понимала, что книга из библиотеки семьи ее мужа и сына не может быть каким-нибудь бульварным магическим романом или какой-то чушью, что любил писать до потери памяти Локхарт, но узнав, что книга принадлежала Мерлину, гриффиндорка пришла в восторг и дала себе наказ, кто бы не был ее напарником, а соревнование она выиграет. — В заключении, я желаю всем успеха, пусть победит умнейший! — Нарцисса легким кивком пожелала удачи и отошла к столу, где стояли другие профессора и Директор, что должен был озвучивать написанные на пергаменте пары, что сразу начал вылетать из Кубка по взмаху его волшебной палочки и приземляться прямо к нему в руку.

Аплодисменты речи Главе попечительского совета стихли и в Большом Зале нарастала тревожная тишина: все ждали объявление первой пары.

— Невилл Лонгботтом и Ханна Аббот, — возвестил равнодушный голос Директора Снейпа на весь Зал, наполнившийся вздохами облегчение: если так пойдет и дальше, то они могут рассчитывать на своих знакомых и друзей.

Старосты Гриффиндора и Хаффлпаффа подошли за пергаментом не только из любопытство увидеть цвет, который, к слову оказался зеленым, что вызвало лёгкое смущение на лице Невилла и румянец на щеках Ханны, но и затем, чтобы увидеть первое задание, что было написано на обратной стороне.

— Блейз Забини и Энтони Голдстейн, — следующая команда забрала пергамент, который для них оказался белым. Молодые люди пожали друг другу руки и удалились в конец Большого Зала, где должны были ждать окончания распределения.

Затем Северус Снейп назвал еще несколько пар с младших курсов: одна из пар оказалась представителями Слизерина и Гриффиндора (что вызвало угрожающие взгляды между старшими представителями противоборствующих факультетов в защиту своих младших), предсказуемые пары образовались представителями Рэйвенкло и Слизерина и еще одна пара с Хаффлпаффа и Гриффиндора.

— Рональд Уизли и Грегори Гойл, — Рон про себя вздохнул с облегчением, как и Грег. Их пергамент оказался фиолетовым, но это не смутило их. Они прекрасно понимали, что делить им нечего, но после Войны и случая в Выручай Комнате относились они к друг другу мягче, без привычных жестоких издевательств, но с настороженностью, будучи готовым каждый к нападкам со стороны другого.

— Майлз Блетчли и Джиневра Уизли, — голос Директора показался Джинни громче, чем при объявление других пар, она вздрогнула, но ничем не выдала своего недовольства и сожаления. — Хм, вы не с одного курса, — когда подошли ели слышно хмыкнул Снейп, но больше ничего не сказал, наперед зная, что это какие-то проделки со стороны Слизерина, в которые он вмешиваться не пожелал, так как Блетчли не выглядел довольным, наоборот, можно сказать, ошарашенным: что же, он не был в этом замешен. Определенно.

К облегчению Уизли пергамент оказался синим — это уже было утешительным знаком для их команды. Не ненависть, и то хорошо.

— Только попробуй что-нибудь выкинуть, Блетчли. Я тебе все тут же поотрываю! — угрожающе прошипел Рон, когда его сестра и слизеринец подошли к ожидающим.

— Зная Уизлетту, нам потом придется откачивать Майлзи, — хохотнул Забини, и Рон хотел ему что-то ответить, но на все пространство голос Снейпа назвал следующую пару, вызвав гул негодования: Гарри Поттер и Панси Паркинсон.

— Фу ты! — воскликнул Рональд.

— Какой у вас цвет? — спросил Блейз у подруги, когда новоявленные напарники примкнули к остальным.

— Фиолетовый, — спокойнее, чем ожидали от нее другие факультеты, ответила слизеринка. Забини кивнул, ожидая подобного. У Поттера был другой объект для ненависти.

Не успели ученики Зала перевести дух, как огласили следующую пару: Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. Вот сенсация! Видимо, магия знала, что Главные Старосты в последнее время нашли общий язык, да к тому же, по мнению большинства учащихся, состояли в тайных романтических отношениях. И шли они теперь в учебе вровень, никто из них не уступал другому.

Гарри возможно и обвинил бы Малфоя в жульничестве, да сам находился в паре с Паркинсон. Подругу Малфой так бы подставлять не стал.

Главные Старосты не спеша подошли к группе, что ожидала их с большим любопытством желая узнать, какого цвета их пергамент (как хорошо, что эту информацию можно было рассказывать).

— Оранжевый, — в один голос ответили слизеринец и гриффиндорка, когда их друзья задали вопрос.

— Миленько, — скорчила рожицу Панси, но больше никто ничего не сказал: гриффиндорцы поверили, а слизеринцы догадались, что цвет пары — зеленый.

Еще одну пару старост образовали Дафна и Падма, чей цвет пергамента оказался белым.

Еще десять минут и все ученики были разбиты на дуэты команд.

— На самом деле, мы можем расходиться, наши Главные Старосты без труда получат приз, нам с нашими куриными мозгами нечего и тягаться с великими умами столетия, — отпустил комментарий Блейз, когда все пары устремились на выход из Большого Зала на локации первых заданий, что у одних пар были разными, а у некоторых совпадали во избежании толкотни и очереди.

— Давай, Блейз, испорти все, что делала Нарцисса, — невольно сказала Дафна, пока они с Падмой не убежали в противоположную сторону, где находилось их первое задание.

Соревнование прошло шумно и весело. Многие выбыли на первых двух заданиях, где нужно было ответить на вопросы из истории Хогвартса и по истории Магического мира. Другие провалились в заданиях по Трансфигурации. Третьи не смогли сварить зелье за час (где-то слышались взрывы котлов, а где-то разлился потом). Самые сильные и крепкие орешки, как их прозвал Забини, что находился в их числе, дошли до четвертого задания, которое и являлось последним и самым сложным — описать напарника четырьмя словами, что тот записал на пергаменте. Эти слова описывали черты, что по мнению записавшего и отгадывающего их проявил сегодня второй. Если оба верно отгадывали загаданное друг другом, то они становились победителями.

А пока, финалисты думали (на это им давалось полчаса), осветим немного мероприятие с его, так сказать, темной и не всем известной стороны.

Так Рональд осуществил свой план. И они с Грегори Гойлом незаметно покинули замок, направляясь прямиков в теплицы, которые в выходной день пустовали и находились вне контроля задействованной в мероприятии профессора Спраут. А вторая бутылка, нашедшаяся у позаботившегося о приятном времяпрепровождении Гойла совсем привела гриффиндорца и слизеринца в дружелюбное расположение, да так, что они оба заснули, опершись друг на друга, а две пустые бутылки крепкого алкоголя слабо держались в их расслабленных руках. Если профессор Спраут найдет их раньше,чем однокурсники, им точно не миновать сурового наказания от Директора. А Гойлу еще и попадет от родителей за то, что пропусти бал леди Малфой.

Самое интересное происходило в Хогвартсе, где Блейз предложил Майлзу спрятаться за гобеленом на месте выполнения задания по истории, чтобы без проблем они с Уизлеттой смогли пройти вслед за ним. И все бы было хорошо, не появись в это время Паркинсон. Поттер куда-то затерялся, однако сейчас его отсутствие было только на руку слизеринцам.

— Тебе не кажется, что за гобеленом кто-то есть? — Панси слишком близко подошла к прикрытой тяжёлой тканью ниши, постукивая каблуком туфли.

— Нет. У тебя нервы, Панс, — равнодушно ответил Забини, пока Голдстейн напрягал память, силясь вспомнить какую-то дату, что от него требовал портрет — очередная реформа Министерства около двух веков назад.

— Сейчас и проверим, — и слизеринка с шумом откинула гобелен. — Ага, попались, сладкая парочка! — воскликнула девушка, обнаруживая чуть ли не в тесных объятиях Майлза и Джиневру, что не могли стоять свободнее из-за узости ниши, что идеально подходила для парочек, любивших ночью погулять по Замку, но не для напарников.

— Оу, Блетчли. Мы не сможем защитить тебя от гнева Великого Поттера, — хохотнул Блейз, а его глаза весело заблестели: план итальянца шел как по маслу.

— Что, Уизли, решила последовать советам Браун? Да, слизеринцы все же лучше в сексе, чем неудачники гриффиндорцы, только и делают что пыхтят по чем зря, — рассмеялась неприятным смехом Паркинсон. — Только не попадись Поттеру, милочка, — и как ни в чем не бывало, слизеринка опустила гобелен перед ухмыляющимся Майлзом и красной от гнева Джиневрой, которая тут же пулей вылетела из ниши, убегая в сторону Башни Гриффиндора, судя по ее повороту в левый коридор.

— А где Поттер? — переглянувшись с подругой хитрыми взглядами, которых никто не видел, невозмутимо спросил Блейз.

— Не знаю, но он мне пока не нужен, — пожала та плечами.

Забини приблизился к подруге, наклонился к уху и так, чтобы никто не услышал, прошептал: «Тут что-то не чисто. Следи за Поттером в оба и иди искать его прямо сейчас».

Панси кивнула и, бросив, что ей пора искать этого безмозглого Героя для выполнения заданий, удалилась в том направлении, где в последний раз была с ним, находу успевая бросить более-менее близким знакомым, кого она видела обжимающимися на третьем этаже во время соревнования, да еще среди бела дня: и у этих нетерпеливых гриффиндорцев не стыда не совести. Бедный Майлз! Как его угораздило спутаться с самой подружкой Гарри Поттера.

Поттер нашелся очень быстро. Он будто и не терялся и невозмутимо стоял в Холле, как маленький ребенок, потерявший родителей в большом магазине.

— Пошли, Поттер. Хоть мы уже и проиграли, но я не хочу сдаваться на полпути, — сказала высокомерно Паркинсон, рукой махнув в сторону их следующей локации, по пути к которой Поттеру пришлось столкнуться с обилием жалостливых взглядов: сплетни в каменных стенах распространялись со скоростью снитча. Но гриффиндорец шел с решительным лицом, будто знал что победа уже за ним.

Однако на подобный вид у Гарри была совсем другая причина: он успел сварить нужное зелье для ритуала Приворожения. Ему показалось странным поведение Малфоя и Гермионы утром, что выглядели смущены около Снейпа, но быстро пришли в себя, и подошли к друзьям с весьма равнодушными лицами. Их пергамент точно не был оранжевого цвета. Чутье подсказывало Поттеру: цвет пергамента — зеленый. Нужно было срочно действовать, пока отношения Малфоя с его Гермионой не перешли во что-то трудно обратимое.

Колбочка с недавно сваренным зельем приятной тяжестью оттягивала карман школьных брюк. Гарри решил добавить несколько капель безвкусной, как было сказано в книге, волшебной жидкости в кубок с пуншем, что будут подавать с легкими закусками перед праздничными ужином после объявление победителей.

— Хитрость, терпеливость, знания и быстрота, — произнес Малфой, стоя напротив Грейнджер в Большом Зале, практически единственные, кто дошел до последнего испытания, не считая Забини с Энтони, Дафны и Падмы и Невилла с Ханной, но все они провались, не отгадали одного или два слова друг у друга.

— Верно, мистер Малфой, — кивнув, сказала Макгонагалл, держа в руке два пергаменты от Главных Старост.

Гермиона немного волновалась: у нее не было право на ошибку.

— Терпеливость, уважение, мудрость и ловкость, — ровным уверенным голосом произнесла Грейнджер.

— Браво, мисс Грейнджер, — профессор Трансфигурации не скрывала радости за свою лучшую ученицу. — Гермиона Грейнджер и Драко Малфой становятся победителями особого мероприятия посвящённого Хэллоуину! — Большой Зал зааплодировал. Гриффиндорцы радостно кричали и улюлюкали, поддерживая своего представителя. Со стороны слизеринцев раздались сдержанные аплодисменты.

— Мы победили, Драко, — никто не услышал, что сказала Гермиона Грейнджер, но зато все увидели, как она кинулась на шею Драко Малфоя. Зал на секунду застыл, а затем и вовсе разварился громкими поздравлениями, а некоторые говорили близ стоящим: «Мы же говорили, что они встречаются».

— Кто бы сомневался, — Драко обнял девушку в ответ, нисколько не смутившись неодобрительно взгляда брошенного на него Снейпа, и подмигнул напарнице.

— Вы еще поцелуйся и сыграйте свадьбу прямо здесь, — произнес шутливо Забини, что стоял ближе всех к победителям, а сейчас подошел совсем близко для поздравлений.

— Забини, — кончики ушей гриффиндорки слегка покраснели.

— Я уже девятнадцать лет Забини и ничего не поменялось за последние пару часов, — усмехнулся слизеринец.

— Поздравляю, мои дорогие, — к паре Старост подошла Нарцисса. — Драко, ты же не будешь дуться, как маленькое дитя, если я подарю книгу Мерлина Гермионе? — леди Малфой слегка в поздравительном жесте сжала руку сына, а затем приобняла за плечи смущенную подобным жестом девушку.

— Я сам об это хотел попросить тебя, мама, — никак не отреагировав на шутку матери, ответил Малфой.

— Вот и прекрасно, — кивнула Нарцисса. — На этом я вас покину, мне еще нужно завершить приготовления к балу. Жду вас всех к четырем, — обратилась она к подошедшим к ней другим слизеринцам и уже стоявшем.

— Мы бы не хотели навлечь на себя ваш праведный гнев, леди Малфой. Мы будем стоять в вашем холле ровно в четыре, — и Забини отвесил вполне серьезный поклон, но озорной блеск в глазах выдавал любившего отпустить шутки итальянца.

Нарцисса лишь негромко рассмеялась на этот маленький спектакль и отвела Гермиону немного в сторону, шепнув, что ей надо сказать девушке несколько слов.

— У тебя в комнате лежит коробка с нарядом на этот вечер. Я знаю, ты не была готова к балу, поэтому я взяла смелость позаботиться о тебе, — полушепотом произнесла Нарцисса, стоя близко к Гермионе, чем привлекла несколько любопытных взглядов.

— Я хотела бы отказаться от вашего подарка, но мне действительно нечего надеть. Я очень признательна вам за заботу, леди Малфой, — смутившаяся вконец Гермиона поблагодарила волшебницу. — Я обязательно верну наряд после бала, — добавила она тут же.

— Не стоит. Я выбирала его специально для тебя. Надеюсь, он тебе понравится. А теперь мне пора. Отпразднуйте с друзьями свою с Драко победу, — и махнув рукой на прощанье, не позволяя больше перед другими, леди Малфой попрощалась с профессорским составом и в сопровождение Директора покинула Большой Зал, чтобы через камин в директорском кабинет вернуться в Мэнор.

— Очень рад за тебя, Гермиона! Ты просто светишься от счастья! Несколько часов в компании Малфоя ничто по сравнению с книгой Мерлина для тебя, — как только Гермиона осталась одна, к ней подошёл Гарри с кубками пунша для себя и для нее.

— На самом деле, Драко очень хороший напарник — он столько всего знает и владеет беспалочковой магией, — восхищенно ответила Гермиона и осушила кубок в мгновение ока к радости Гарри (она так сильно волновалась, что не завтракала и ничего не пила с самого утра).

— Сочувствую, дружище, — к двум Героям присоединился Дин Томас. — И поздравляю тебя, Гермиона, — он поднял бокал в ее честь.

— Было ясно, что победит Гермиона, — улыбнулся Гарри, смотря на подругу.

— О, нет. Я не про это, — как-то криво усмехнулся Дин. — Джинни обнималась в нише с Блетчли, — поведал однокурсник свежую сплетню.

— Что ты такое говоришь? — возмутилась Гермиона, не на секунду не сомневающаяся в порядочности и верности Джинни. Она оглядела толпу, но не увидела в ней Джинни. — Тебе надо найти Джинни и все у нее узнать, — девушка подтолкнула друга в сторону выхода из Большого Зала. — Может Дин не то услышал или кто-то преувеличил, — мягко добавила Грейнджер. Гарри кивнул, не желая вызывать подозрения, и как заботливый парень удалился на поиски своей оклеветанной девушки.

— Я знаю, что еще несколько часов, но нам стоит начать готовиться, — Дафна перехватила Гермиону, когда та уже направлялась к толпе гриффиндорских друзей.

— Нарцисса прислала мне платье, — шепотом сообщила Грейнджер.

— Она так мила к тебе! — восхищенно воскликнула слизеринка. — Нам тем более пора, — и Гринграсс увлекла подругу в Башню Старост, куда уже утром перенесла свою одежду для бала.

Она помогла нанести Гермионе макияж и сделать причёску, что с помощью парочки заклинаний будут держаться весь вечер и всю ночь, если бал перейдет в вечеринку молодежи.

Когда девушки открыли коробку, то невольно издали возгласы восхищения: длинное узкое платье в пол с рукавами-накидкой насыщенного сапфирового цвета, вышитое цветочными узорами из переливающихся камней всех оттенков сапфирового (от самого светлого до самого тёмного); удобные лодочки на высоких каблуках и изящный золотой ободок в виде переплетных бутонов роз.

— Просто сказочное, — произнесла Дафна, проводя рукой по материи.

— Да, — согласилась Гермиона, завороженно глядя на переливающееся в свете еще не угасшего дня платье.

— Мое по сравнению с твоим выглядит простым холщовым мешком, — рассмеялась Дафна, переводя взгляд на свое из струящейся свободной ткани серебристо-металлического цвета, фасоном своим напомнившем туники древнегреческих богинь.

— Ты преувеличиваешь, Дафна, — с улыбкой покачала головой Гермиона.

— Может и так. Но все равно, твое платье просто фантастично, — на этом закончив восхищаться платьем, присланным Нарциссой, девушки переоделись, накинули длинные мантии, скрывавшие их яркие и броские в стенах Хогвартса платья, и направились в кабинет Снейпа, чтобы через камин переместиться в Малфой Мэнор.

— Добрый день, мисс Грейнджер, — неожиданно один из портретов в кабинете заговорил, заметив, что, кроме названной волшебницы, ее подруги и самого Директора, никого нет.

— Добрый день, мистер Блэк, — Гермиона склонила голову в легком поклоне, когда прочитала надпись на раме заговорившего портрета одного из покойных директоров Хогвартса.

— Давно хотел познакомиться с вами, мисс Грейнджер. Говорят, вы очень талантливая и сильная волшебница. Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Финеас Блэк, чем вызвал невольное удивление у всех троих присутствующих: высокомерный Блэк всегда был сухими человеком и не проявлял каких-либо симпатий к кому-либо.

— Ваши слова честь для меня, — Гермиона опустила в знак благодарности голову.

— Только будь осторожна, дитя. Нечто темное внутри тебя и вокруг тебя. Но, уверен, в Малфой Мэноре ты будешь в безопасности. Там тебе смогут оказать помощь, — загадочно проговорил старик с недовольством, смешанным с волнением, и спешно встал с нарисованного стула и исчез из рамы.

— Ох, уж эти Блэки. Не обращайте внимание на старика и наслаждайтесь вечером, мисс Грейнджер, мисс Гринграсс, — сказал взволнованным девушкам Снейп, и проводил их жестом руки.

В Малфой Мэнор медленно стекались гости: представители чистокровной элиты, чиновники Министерства, Министр также почтил своим присутствием торжественный прием леди Малфой. Слизеринцы уже прибыли и примкнули к своим родителям. Разодетые в костюмы других волшебных существ (оборотней, банши, вампиров и тому подобных) эльфы разносили легкие закуси и напитки. Везде велись шумные разговоры. Несколько комнат и парадная столовая, где вскоре должен был быть подан ужин, хозяйка Мэнора украсила в привычном стиле Хэллоуина: паутина, светящиеся тыквы, оживающие время от времени доспехи, маленькие ведьмы на метлах, кружащие под потолком и противно хихикающие, эльфы с котелочками, полными сладостной из Сладкого Королевства. Здесь определенно присутствовало что-то из маггловского мира.

— Великолепно выглядишь, моя дорогая! — воскликнула Нарцисса, целуя Гермиону в обе щеки. — Дафна, как всегда бесподобна, — хозяйка таким же жестом поприветствовала вторую гостью.

— Благодарим, — одновременно произнесли девушки, и трое волшебниц рассмеялись.

— Здесь так чудесно, — обводя холл взглядом, призналась Гермиона, пораженная размахом с каким был устроен бал.

— Вы неподражаемы, Нарцисса, — улыбнулась Дафна.

— Спасибо, но не буду вас отвлекать, скоро начнётся танцевальная часть вечера. В бальной зале вас уже поджидают ваши кавалеры, — лукаво улыбнулась Нарцисса и покинула девушек для приветствия других гостей.

— Какие кавалеры? — настороженно спросила Гермиона, когда они с подругой направились в сторону бальной залы.

— Блейз и Драко, конечно, — рассмеялась Гринграсс. — Предпочитаешь увидеть горячих игроков в квиддич мирового масштаба? — беззлобно пошутила девушка.

— Нисколько, — шутливо-возмущенным тоном ответила Грейнджер.

— Признайся, ведь у вас с Драко пергамент был зеленого цвета, — это был не вопрос — факт.

— Да. Но мы решили не привлекать еще больше внимания к нам, — честно призналась Гермиона, на что Дафна кивнула, соглашаясь.

— Какие люди! И без охраны, — к девушкам тут же подошел Блейз, что в ожидании их прихода, караулил двери. — Грейнджер, ни на шаг от Драко, без защитника тебя точно кто-нибудь украдёт с этого вечера, — пошутил Забини.

— Не откажите мне в танце, прекрасная мисс Грейнджер, — Малфой возник из ниоткуда и склонился в пригласительном поклоне.

Завидев это, один из эльфов отдал распоряжение приглашенным музыкантам начать играть.

— Раз даже музыканты на вашей стороне, у меня нет причин отказывать вам, мистер Малфой, — подхватив его тон, Гермиона приняла руку.

Драко был хорошим танцором. Ей даже не пришлось вспоминать уроки танцев в детстве, а затем репетиции перед Святочным балом. Забини и Гринграсс, а затем еще и несколько пар присоединился к хозяину Мэнора и его партнёрши.

Гермиона и Драко во время танца, не чувствуя неловкости, обсуждали прошедший день и как пройдут рождественские праздники, будет ли еще одно испытание или нет. Гермиона сказала, что останется на зимних каникулах в Хогвартсе, услышав это, Драко отказался от идеи провести их в Мэноре, и сказал, что тоже проведет каникулы в Замке. Гермиона спросила, знает ли Драко что-то о Блетчли и Джинни, но тот и сам только слышал то, что говорила Паркинсон. Малфой считал это недоразумением, которое Панси в очередной раз раздула до неимоверного размера сплетни. В любом случае, Поттер разберется. И вряд ли его сердце будет разбито.

— Знаешь, Грейнджер, пергамент не врал. Ты мне действительно нравишься, — когда музыка стихла, а танец прекратился, Малфой наклонился к Гермионе и прошептал признание, не дававшее ему покоя весь вечер, когда он увидел ее в это великолепном платье, с высокой прической и легким макияжем, что придавал ее уставшему лицу свежесть, да и все прошедшие годы.

— Мне кажется, ты тоже мне нравишься, Малфой, — после секундного молчания ответила Гермиона, неловко подняв глаза и встретившись глазами с Малфоя.

— Наши голубки! Ты только посмотри, — театрально прижав одну руку к сердце, а другой смахивая несуществующую слезу, сказал Блейз Дафне.

Слизеринцы стояли в паре метров от Главных Старост и хоть не могли услышать их разговор, прекрасно поняли по их профилям и легким неловким улыбками, что это было признание.

— Не переигрывай, — толкнула в локтем в бок Дафна, радуясь за пару. — И, кстати, портрет покойного Директора Блэка сказал, что Гермиона в какой-то опасности и только в Мэноре ей могут помочь, — вспомнила слизеринка. Блейз на это ответил: «Вот видишь, все складывается просто отлично», и принялся за нарушения идиллии новой пары, теперь уже официальной.

— Разрешите украсть вашу прелестную партнершу, я в обмен отдаю свою, — как бы Гринграсс не пыталась остановить Блейза, что нарушал такой романтический момент, все же итальянец в своей привычной манере, помешал паре.

— Забини, — сквозь зубы пробормотал Малфой.

— Премного благодарен, — практически выдернув руку однокурсницы из цепких пальцев Драко, ответил Забини.

— Не мог бы ты быть повежливее? — с укором произнесла Гермиона.

— Я тебя спасаю от скучного Малфоя, ты мне еще потом спасибо скажешь, — хохотнул Блейз и начал рассказывать все самое смешное, что приключалось со слизеринцами в стенах Школы и за ее пределами, вызывая бесконечный смех со стороне Гермионы.

— Не волнуйся. Гермиону у тебя никто не уведет, — ободряюще улыбнулась Дафна другу, похлопав по плечу лежавшей на нем рукой, пока Малфой бросал ревнивые взгляды в сторону веселящейся пары.

После взаимного признания он резко стал собственником, как и все Малфои. Ничего нового.

Ближе к девяти уставших и разгоряченных танцами гостей пригласили в парадную столовую, где уже был подан не менее, чем вечер, великолепный ужин.

— Спасибо всем присутствующим здесь за то, что приняли мое скромное приглашение! Вы всегда будете желанными гостями в этом доме! Прошу, — и Нарцисса Малфой королевским жестом положила начало праздничному ужину.

Ничего не предвещало беды за веселыми разговорами и радостными смешками, раздающимся то тут, то там, как вдруг раздался громкий возглас со стороны стола, где сидели Малфои, заставляя прервать разговоры, а тех, кто сидел ближе, вздрогнуть. Гермионы Грейнджер, издавшая тот самый возглас, сжала голову, будто хотевшую расколоться надвое, и сжав зубы, пыталась удержаться от дикого вопля, что рвался из ее горла бешеным зверем.

— Мама, — Драко, сидевший рядом с девушкой, поднял на мать потерянный взгляд.

— Ее нужно отнести в покои на втором этаже, — Нарцисса резко поднялась из-за стола, аккуратно помогая встать Гермионе, у которой от боли все перед глазами плыло и падало. — Возьми ее на руки. Мы отнесем ее в твою спальню, она самая дальняя, — последние предложение Нарцисса прошептала сыну на ухо, когда он уже поднял девушку под любопытные и тревожные взгляды гостей.

— Это легкое недомогание. Мисс Грейнджер сегодня выиграла соревнование в Хогвартсе, что вызвало у нее переутомление из-за потраченных сил и эмоций. Не беспокойся и продолжайте праздник без нас. Министр, не будете ли вы столь любезны похозяйничать на моем празднике вместо меня, пока я оказываю гостье должный уход? — обратилась леди Малфой к Шеклболту.

— Безусловно. Если что, я всегда к услугам мисс Грейнджер, — поклонился Министр.

И Нарцисса, слишком напуганная, чтобы извиняться перед гостями, вместе с Драко, несшего на руках Гермиону, покинула столовую, а за ними и Блейз с Дафной, извинившиеся перед родителями, но успев шепнуть им, что без магии здесь не обошлось.

— Это Поттер, — догнав Малфоев с Грейнджер, сказал Забини, не боясь быть услышанным, так как они уже были около комнаты Драко, далеко от гостей.

— Что ты имеешь ввиду? — испуганно спросила Нарцисса, пока Драко укладывал Гермиону на кровать.

Все столпились вокруг девушки, все еще сжимавшей голову и тихо поскуливающей, как раненый зверек.

— Мы думаем, что он воспользовался Привораживающими Чарами или чем-то в этом роде. Финеас Блэк сказал нам в кабинете Директора перед уходом сюда, что Гермионе грозит опасность, но в Мэноре ей смогут помочь, — более понятно, но при это коротко, объяснила ситуацию Дафна.

Нарцисса какое-то время молчала, наблюдая за девушкой и вспоминая, что может давать такой эффект, но ничего не приходило ей в голову: она была далека от подобных Чар и никогда ими не пользовалась; она не знала, кто вообще мог пользоваться ими в ее окружении. Но раз что-то увидел ее предок, значит стоит обратиться к Блэкам.

— Кричер, — позвала слишком громко для тишины, что воцарилась в комнате, нарушаемой только стенаниями Гермионы.

— Госпожа Нарцисса звала Кричера, — старый эльф Блэков появился в комнате, согнувшись перед Нарциссов в три погибели.

— Что происходит с юной волшебницей? Финеас Блэк знает. Значит что-то знаешь и ты, — тон леди Малфой был повелительным, она знала, как управиться с Кричером быстрее, и милые увещевания здесь не помогут.

Эльф взглянул на корчащуюся от боли и уже не сдерживающую крики знакомую девушку, передернул плечами и хотел бы ответить, что ничего не знает, но грозный вид Нарциссы не дал ему такой возможности, и он, придерживаясь самых ярых взглядов чистоты крови, которые, как ему казалось, исповедовали все Блэки, изрек скрипучим голосом:

— Гарри Поттер, госпожа, воспользовался привораживающей магией рода Пруэтт. Он попросил меня спрятать добытые им книги. Только Кричер и Поттер могут их найти. Они в доме на Площади Гриммо, госпожа, — эльф замолчал, а потом острым взглядом прошелся по Драко. — Но вам они не нужны, госпожа, молодой Малфой может помочь грязнокровке…

— Я сейчас же отрежу тебе язык и выпотрошу все твои гнилые внутренности! — воскликнул Малфой, но Нарцисса остановила сына жестом.

— Ты можешь сделать это после того, как спасёшь Гермиону. Продолжай, — обратилась она к домовику.

— Молодой Малфой связан своей кровью с волшебницей. Он может ее спасти, — договорил Кричер.

— Вы провели ритуал избавление? — спросила Нарцисса. Драко кивнул. — Хм, это можно считать одной из самых древних форм магического брака. В тексте заклинания есть слова о защите, — протянула леди Малфой немного просветлев. — Но нужно, — она замялась, оглядывая молодых людей.

— Консумировать брак, — закончил за нее Забини, не имевший склонность к стеснению. Нарцисса кивнула, Драко побледнел, а Дафна всплеснула руками.

— Что будет с Гермионой, если этого сделать? — спросила она, с тревогой смотря на обретенную недавно подругу, но ставшую ей близкой за столь короткое время.

— Гермиона потеряет рассудок. Кровь Драко пытается бороться с магией Приворота. Если дать Умиротворяющий Бальзам, на какое-то время Чары отступят, и можно будет подтвердить связь, — напряженным голосом, отвечая Дафне, но смотря на сына, сказала Нарцисса.

— Мы же больше ничего не можем сделать, верно? — Драко посмотрел на Гермиону, проклиная Поттера и все его последующие поколения. Он совсем не так представлял первую близость с Грейнджер.

— Кричер ты свободен. Не забудь принести те книги мне, — обратилась к эльфу леди Малфой, и тот тут же исчез, через несколько секунд принеся книги, и вернувшись охранять особняк Блэков. — Твидд, — позвала Нарцисса домашнего эльфа.

— Да, госпожа, — поклонился появившейся домовик.

— Принеси Умиротворяющий Бальзам и наложи на крыло Драко Чары не допускающие никого кроме хозяев и домовиков Мэнора, — попросила хозяйка. — Блейз, Дафна, вам лучше вернуться к родителям, — обратилась она к однокурсникам сына.

Они ободряюще улыбнулись Драко, и вышли из комнаты, решив сообщить все Панси, когда ужин закончится и они смогут уединится в одной из малых гостиных. Она должна знать, что сделал Поттер.

Когда эльф принес Бальзам, выполнив перед этим поручение хозяйки, Нарцисса собственноручно помогла Гермионе выпить его, наложила Обезболивающие Чары и вышла из комнаты, бросив на сына и девушку взгляд полный сочувствия.

***

— Не могу поверить, — первое, что сказала Гермиона, когда пришла в себя. В комнате они с Драко были одни, и это придавало ужасной ситуации больше неловкости, чем опасности.

— Что придется спать со мной или что Поттер способен на такое? — спросил Драко, сидевший в изножье кровати.

— И то, и другое, — медленно, массируя виски, призналась Гермиона. — Но спать с тобой это не так страшно, как поступок Гарри. Ему нет оправдание, — добавила девушка, когда увидела как разочарованно потухли серебристые глаза Малфоя.

— Прости, я не знал, что то заклинание, является одной из древних форм магического брака. В книге этого не было написано, — растерянно произнес Малфой, смотря куда-то в пол.

— О, ты не так понял, — Драко резко повернул голову и поднял глаза на Гермиону, ожидая услышать что-то еще более худшее. — Я думаю, раз мы нравимся друг другу, то рано или поздно это бы произошло. Просто я не люблю идти на поводу случая, а это как раз так сейчас. И это в целом неловкая ситуация, — объяснила свои слова Гермиона, показывая рукой на расстояние между ними, имея ввиду их близость.

— Да, лучше не придумаешь, — хмыкнул Драко.

— Нам, наверное, стоит начать. Действие Бальзама ведь не бесконечно, — Гермиона попыталась выдавить из себя смешок, но получилось плохо.

— Да, наверное, стоит, — механически согласился Малфой.

— Для начала ты должен сесть ближе и поцеловать меня, — командным тоном сказала девушка.

— Почему это я? — шутливо возмутился Драко, но все же сел ближе.

— Во-первых, ты парень, а сколько бы я не была независимой и сильной, но мне неловко первой проявлять инициативу. Во-вторых, я практически теряю рассудок, — заметила Гермиона, но она рассмеялась, и Драко от этого стала немного легче: она еще оставалась собой. И останется собой.

— Ты не потеряешь рассудок. Я обещаю, — и Малфой одним быстрым движение вплотную приблизился к Гермионе, заставляя ее задержать дыхание от волнения, вызываемое обстоятельствами, почему он была так близок к ней, практически касался кончиком своего носа ее.

Глаза Драко еще несколько секунд смотрела в карие бегающую по его лицу глаза Грейнджер, а затем, как можно нежнее, он накрыл ее губы своими, утягивая в сладкий и долгий поцелуй со вкусом шампанского, что подавали на ужин.

Из легких Гермионы вырвался вздох, давая возможность Драко углубить поцелуй. Он скользнул языком по ее ровным нижним зубам, продвигаясь все дальше, и заставляя хотеть неискушенную девушку большего. Гермиона ближе придвинулась к Малфою, одной рукой запутываясь в его светлых уложенных волосах, тут же приводя их в хаос. Когда воздуха перестало хватать, Драко сделал едва уловимый вдох, не отрываясь от нижней губы девушки, слегка оттягивая ее и покусывая, вызывая несколько пока еще сдержанных стонов.

Свободной рукой Гермиона расстегнула застежку парадной мантии Малфоя, стягивая ее с плеч, чтобы приняться за пуговицы белоснежной рубашки, что давались ей с таким трудом, когда Драко снова углубил поцелуй.

— Не слишком ли ты торопишься? — он ухмыльнулся, доставая свою палочку из кармана брюк и одни простым Диффиндо разрезая платье Гермионы.

— Эй, так нечестно! — воскликнула девушка чуть смущенно, открывшимся видом на ее обнаженную грудь (платье как назло, не позволяла надеть бюстгальтер!).

— Отличница и без нижнего белья! Ай-ай! — Драко стянул с себя с трудом расстегнутую Гермионой рубашку и ловко избавился от брюк.

— Просто давай закончим все это, — глухо проговорила Гермиона, пытаясь преодолеть смущения и в сидячем положении стянуть рукава того, что осталось от платья.

— Как пожелает, мисс, — Драко снова поднял на руки девушку, чем вызвал вскрик неожиданности, и посадил ее на середину кровати. — Так намного лучше.

Он помог стянуть Гермионе остатки платья, увлекая ее в поцелуй, в котором не было место стеснению.

— У нас мало времени, — сквозь очередной поцелуй простонала Гермиона, когда боль висках начала медленно пульсировать снова.

— Я прокляну этого Поттера чем-то хуже, чем магия Пруэттов, — между поцелуями рыкнул Малфой, и Гермиона не хотела ему даже возражать. Она сама пойдет в библиотеку Мэнора и отыщет самое темное и самое ужасное проклятье.

Малфой медленно начал спускаться дорожкой поцелуев от нижней челюсти к шею. Девушка простонала и откинула голову назад, давая еще больше пространства. Опираясь на левую руку, правой Драко несильно стиснул девичью талию, а затем медленно поднялся к груди, заставляя этим выгнуться Гермиону. Большим пальцем он провел по одному из набухших сосков маленькой, но упругой груди, вызывая вздох желания. От шеи он спустился губами к другой груди, дразня языком чувствительную плоть.

— Только не останавливайся, — с трудом произнесла девушка, когда Малфой медленными поглаживаниями спустился к кромке ее трусиков.

— Только на некоторое время, — между поцелуями и покусываниями кожи вокруг сосков, поддразнивая, произнёс Малфой более низким голос, начиная возбуждаться и чувствия как твердеет он сам.

Он провел большим пальцем по уже мокрой промежности, и Гермиона не сдержала судорожного вздоха. Помня, что они имеют ограниченный запас времени, Драко быстро освободил от последнего элемента белья и себе, и ее. Грейнджер, почувствовав это, свела колени.

— Я буду осторожным, — поглаживая ее бедро одной рукой, а другой медленно разводя колени, произнёс Драко, целуя ее живот. Гермиона кивнула, она доверяла Малфою, но первый раз, происходившей в определенных временных рамках не мог ее не пугать.

Твердый член слегка давил на ее промежность, когда Малфой навис над ней, прижимаясь ближе.

— Все будет хорошо, расслабься, — Драко оперся на локоть, рукой провел по ее волосам. Глаза Гермионы лихорадочно блестели из-за желания и страха одновременно.

Он еще больше развел ее ноги и провел дорожку поцелуев от виска к губам.

— Ты мне доверяешь? — выдохнул он ей в губы, еле сдерживая свое желание, что пульсировало внизу. Она сглотнула и кивнула.

Он увлек ее в еще один глубокий поцелуй, отвлекая внимания, и вошел медленно. Гермиона сквозь поцелуй дернулась от ноющей, тупой боли, вызванной размером члена, но затем, когда Драко вошел в нее полностью и остановился, давая ей время привыкнуть, она выдохнула, прерывая поцелуй.

— Ты можешь продолжать, — немного поерзав под ним, смущенно произнесла Гермиона: Драко смотрел ей прямо в глаза, пытаясь уловить каждую эмоцию и не причинить большей боли. Он молча кивнул, начиная медленно двигаться в ней.

Малфой целовал ее в губы, в шею, когда она откидывала голову назад от удовольствия смешанного с едва заметным дискомфортом, он поглаживал то одну, то другую ее грудь, вырывая один стон за другим. Гермиона отдавалась полностью моменту, ей не надо было учить его, что делать, он сам знал, как вырвать из нее очередной стон удовольствия.

— Еще, — протянула она между стонами, когда Драко резко остановился, вызывая довольную усмешку на его губах. От стал двигаться в ней быстрее, когда понял, что это не доставляет ей новой боли. Девушка выгнулась, прижимаясь к его накаченной груди плотнее. Поцелуи становились все более рваными, как и их дыхание. Грейнджер оттягивала, кусала его нижнюю губу, языком зализывала маленькие ранки от ее зубов. Ее руки блуждали по его спине, пытаясь стать к нему еще ближе. Ее неловкие, но отчаянные движения получить еще больше наслаждения от близости с ним, распаляли его возбуждение, заставляя наращивать темп. И через несколько толчков, Гермиона вся напряглась, громко простонав его имя, и откинулась назад. Ее влажные волосы разметались полукругом по подушке, густые длинные ресницы трепетали на полуприкрытых веках, искусанные красные губы шевелились в такт неровному дыханию. Этой картины было достаточно, чтобы Драко кончил вслед за ней через пару толчков.

— Ты во всем отличница, Грейнджер. Для первого раза я ставлю тебе «Выше ожидаемого», — улыбнулся Малфой и, поцеловав девушку в лоб, лег около нее, и тут же получил острым локтем по ребрам.

— Раз я теперь спасена, а еще мы магически связаны браком, не смей надо мной так шутить, — надулась Гермиона, смеясь, и повернула отяжелевшую от этого изнурительного и насыщенного дня голову в сторону Драко.

— Не буду, — Малфой наклонился и оставил короткий поцелуй на ее губах. — И независимая и сильная волшебница, вам теперь пара менять фамилию, — рассмеялся парень.

— Нет и еще раз нет. И я не хочу спать. Спокойной ночи, — и Гермиона из последних сил отвернулась спиной к Малфою.

— Все Малфои капризны, — философским тоном протянул Драко. — Спокойной ночи, будущая леди Малфой, — и поцеловав в плечу, сказавшую снова нет Гермиону, он накрыл их обоих одеялом, заснув без единой мысли, но со счастливой улыбкой: его чувства к Грейнджер оказались взаимны.

========== Глава 11. Каждому по паре ==========

Комментарий к Глава 11. Каждому по паре

Поздравляю и себя, и вас, мои дорогие, с официальным завершением моей первой работы размером Макси 🥳❤️

— Как интересно, — протянула Паркинсон, как только Блейз и Дафна рассказали ей события касательно Поттера.

Молодые волшебники укрылись от родительских и чужих глаз в одной из малых гостиных на первом этаже, подальше от парадных комнат. Эльф принёс им огневиски. И трое слизеринцев не собирались в ближайшие время покадить Малфой Мэнор. Где еще они так спокойно могут сидеть с бокалом крепкого алкоголя и обсуждать свои планы и стратегии, не боясь попасться старшим?

— Не могу разобраться, кто кому помешал во всей этой заварушки? — спросил Блейз, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Честно? — подала голос Дафна, медленно цедившая первую порцию огневиски. Забини кивнул. — Малфой, — оба собеседника воззрились на нее с удивлением и некоторой обидой, будто она предала их. — Сами посудите, — начала объяснять Гринграсс. — Если бы Драко не помог избавиться Гермиона от того шрама, то между ними и не возникло никакой связи, а следовательно Привораживающие Чары Поттера сработали бы, и никто даже бы этого не заметил.

— А мне что с этим делать? Как же хорошая кандидатура пропала, — тяжело вздохнула Панси.

Ни то чтобы ее пугал Поттер после его неудавшегося плана своим несколько радикальным способом привязать Грейнджер к себе. Просто, теперь вставал вопрос: а нужна ли Герою другая девушка, не Гермиона Грейнджер? Паркинсон, не зная наверняка, энергию и силы по покорению Поттера тратить совсем не хотела.

— Уизлетта отвалилась. Я не сомневаюсь, что сейчас Герой играет комедию под названием «Предательство и разбитое сердце. Я ухожу», — хохотнул Блейз. — Ты смело можешь подкатить, Панс. Вас многое объединяет, — девушка вопросительно посмотрела на друга. — Подлая сущность, например, — итальянец подмигнул.

— Спасти жизнь всех, выдав его Темного Лорду, и на всю жизнь приворожить к себе человека, который даже ни о чем не подозревает — поступки противоположные, — вступилась за подругу Дафна.

— В любом случае, Поттер лучший вариант из тех, что предложили мне родители, — заключила Паркинсон.

Друзья не смогли не обсудить связанных магическим браком Малфоя и Грейнджер, что не никак не могло уложиться в голове. Что же будет твориться в Хогвартсе, если представители факультета Салазара Слизерина, славившегося своей чистокровностью и знанием многих обрядов, оказались в некотором замешательстве: оказанная помощь может привести к нерушимому браку. Теперь уж никого из них троих, самых близких и посвященных практически во все тайны жизни Малфоя, не заставят провести какой-нибудь обряд на крови. Исключено.

Но Драко, как всегда, повезло. В конце концов, Гермиона Грейнджер одна из самых талантливых и известных волшебниц. Да и темперамент у них с Малфоем схожий. Остается надеется, что Мэнор после того, как они поселятся здесь на постоянной основе, не превратиться в руины в первые две недели.

***

В Башне Гриффиндора дела обстояли куда веселее, точнее здесь происходили бурные выяснения, главными участниками которых стали: Гарри Поттер, его теперь уже бывшая девушка Джинни Уизли, ее брат, Рон Уизли, и девушка последнего — Лаванда Браун.

— Еще бы она не обратила внимания на Блетчли, Гарри. Ты вечно носишься где-то, пропадаешь и совсем не обращаешься внимание на Джинни! — в какой раз повторяла эти слова Браун, словно заевшая пластинка.

— Согласен. Но, Джинни, неужели никого другого нельзя было найти? Дин всегда смотрит на тебя, только и ждет, когда ты его позовёшь. На худой конец это мог быть кто-то с Хаффлпаффа, но Слизерин! — Рональд покачал головой и зарылся в волосы пальцами.

Как родная сестра, так могла предать всю их семью и связаться со слизеринцем?! В голове просто не умещалось.

— Да не с Блетчли я! Сколько можно вам повторять?! — закричала красная от раздражения Джиневра. Гарри не хотел и слушать ее, говоря, что она предала его, предала его чувства и все в этом духе. Уизли была близка к убийству этой противной твари, Панси Паркинсон, которая, как и весь восьмой курс Слизерина, сегодня была приглашена в Малфой Мэнор.

— Джинни, мы же на твоей стороне, — Лаванда попыталась приобнять подругу за плечи, но та тут же скинула ее руки. — И вообще, слизеринцы не плохие ребята.

— Ты защищаешь слизеринцев? — Рон вскинул голову и как-то странно посмотрел на свою девушку: может и она крутит с кем-то из них шашни за его спиной, и Паркинсон права?

— Нет, просто констатирую факт. Но мой Бон-Бон в сто раз лучше кого-либо в мире, — и Лаванда, забыв о расстроенной и рассерженной Джинни, села на подлокотник кресла Рона и громко чмокнула того в рыжую макушку.

— Мне надоел весь это спектакль — я ухожу! — резко заявил Гарри и, развернувшись направился к выходу из гостиной.

— Куда ты? — удивлено спросил Рон. В самом деле, не пойдет же Гарри в такую темень на метле вокруг поля круги наяривать.

— К Гермионе. Мне бы давно следовала признаться ей в своих чувствах, — все трое гриффиндорцев раскрыли рты в немом шоке, не зная, что и сказать на это неожиданное заявление: не уж то Гарри так расстроился из-за Джинни и Блетчли, что, скорее всего, были выдумкой мопса-Паркинсон, и воспылал любовью к Гермионе?

— Я щадил только твои чувства ко мне Джинни, — как-то отрешённо, смотря куда-то в окно проговорил Гарри. — Однако, ты не задумалась обо мне, когда целовалась с Блетчли…

— Да не целовалась я с Блетчли! — Джинни даже ногой топнула от досады. Что же за день такой: с каждой секундой ее «отношениям» с тем слизеринцем приписывают все больше и больше подробностей.

— Суть не в этом, — Гарри будто бы подавил вздох (в нем умирал прекрасный актер). — Сейчас это все не важно. Я ставлю точку в наших недоотношениях. И теперь свободно, могу признаться Гермионе, что давно в нее влюблен, — Джинни пробормотала что-то нечленораздельное и, как подкошенная, упала на диван. Рон посмотрел на друга, как на умалишенного, или это он что-то пропустил за все эти годы? А, наверное, все развернулось в палатке, когда он их бросил в лесу. Одних. Тогда все становится на свои места.

— Но Гермионы нет сейчас в Хогвартсе, — слишком спокойно для всей этой ситуации сообщила Лаванда.

— Что? — теперь настала очередь удивляться Гарри.

— Мне сказала Парвати, а ей Падма, а той Ханна, которая и видела, как Гермиона идет со старшей Гринграсс к кабинету Директора, — все тем же спокойным тоном сказала гриффиндорка. — Они обе были в дорожных мантиях, — добавила она, намекая, что и Гермиона сейчас в Малфой Мэноре.

— Быть того не может, — пробормотал Гарри. — Все равно, я буду ждать ее у Башни Старост, — и он уже подошел к портерному проему, когда кое-что вспоминал и обернулся в пол-оборота. — И, Джинни, верни мне карту Мародеров.

Девушка вздрогнула и ели слышно прошептала: «Я потеряла ее». Это было лучше, чем признать в том, что она добровольно отдала ее слизеринцам. Ха, она даже выгода от сделки с ними никакой не получила. Хотя… Стойте. Есть же еще сегодняшний вечер. И Уизли незаметно для остальных немного воспаряла духом.

— Просто замечательно, — пробубнил про себя Поттер. Он попросит Гермиону что-нибудь придумать, чтобы найти пропажу. Но все потом.

Герой оставил друзей-гриффиндорец в полном недоумении. Лаванда и Рон принялись бурно обсуждать, а не тронулся ли он головой, когда на несколько минут умер от рук Реддла (в очередной, можно сказать, раз). Джинни молча сидела, сосредоточено молясь Мерлину и Моргане, чтобы ушлые слизеринцы что-нибудь да придумали на приеме у Малфоев, и ее усилия по завоеванию сердца Гарри Поттер не прошли зря.

Когда в гостиную начали подтягиваться однокурсники, трое друзей прекратили свои рассуждения и тайные молитвы, не решаясь рассказать, что случилось с Гарри, пока он сам под руку не появится в гостиной красных с Гермионой. Но это должно было произойти не раньше завтрашнего дня. Насколько все были осведомлены, восьмой курсСлизерина отпустили в Малфой Мэнор до завтрашнего утра или вечера. Учитывая в последнее время дружеские отношения Гермионы со слизеринскими старостами, не стоило и ожидать, что она поспешит вернуться сегодня же.

Перед входом в Башню Главных Старост Гарри Поттера ждал сюрприз, а точнее Финеас Найджелус Блэк, решивший лично посмотреть на всем известного Героя и сказать несколько угрожающих напутственных слов: Блэки не дадут своих потомков в обиду.

— Гарри Поттер, вы не заставили меня долго ждать. Это хорошо, — отправив рыцаря гулять, покойный Директор водворился на его месте.

— Вы кажется не рыцарь, — гриффиндорец изучающе оглядел нарисованного мужчину, силясь вспомнить, где же он уже его видел.

— Верно, молодой человек. Я Финеас Найджелус Блэк. Если, конечно, вы не глупы, вы понимаете, кто я, — мистер Блэк окинул стоявшего перед рамой презрительным взглядом.

— Вы были одним из директоров Школы, сэр, — вспомнил Гарри потрет волшебника, который всегда с любопытством на него поглядывал, когда еще Дамблдор приглашал его к себе в кабинет.

Финеас Блэк утвердительно кивнул.

— Мне хочется быть кратким, предельно понятным, а главное — услышанным. Мне известно, что вы, мистер Поттер, баловались очень и очень страшной, неоднозначной магией. Как вы думаете, почему род Пруэттов не существуете и поныне? — и не дожидаясь ответа, который ему был и не нужен, Блэк продолжил. — Я очень огорчен, что светлый волшебник вступил на тропу темной магии, при этом чуть не убив моего потомка, — глаза Гарри из-под круглы очков расширились: о чем толкует старик? — Вы не знали, и не могли знать, но мистер Малфой и мисс Грейнджер, за который вы так отчаянно погнались, толком не разобравшись в своих мыслях и своем блуждающем в одиночестве сердце, связаны узами магического брака. Наложенные вами Чары (я даже не хочу произносить название), — и Блэк скривился в презрительной гримасе. — Могли лишить юную и очень талантливую волшебницу рассудка, а моего потомка жизни. Большая удача, что мисс Грейнджер попалась мне сегодня на глаза. Умершим дано видеть большее, чем живым, мистер Поттер. Конечно, никто из нас не придаст этот случай огласки, но я не буду удивлен, если Драко учинит собственную расправу над вами. Это было безрассудно и более, чем глупо с вашей стороны! — возмущенно, гневно закончил Финеас Блэк.

Гарри склонил голову, чувствуя за собой вину. И хотя у него в голове не укладывалась мысль о магическом браке между Гермионой и Малфоем, но это был факт, против которого он, Великий Гарри Поттер, пойти не мог, но который вызывал у него любопытство.

— Сэр, я осмелюсь задать лишь один вопрос: Гермиона добровольно вступила в магический брак с Малфоем? — не надеясь, что портрет строптивого и разгневанного его поведением волшебника удостоит ответом, Гарри все же не терял надежды.

— Молодые люди, даже не подозревали о магической связи между ними до сегодняшнего дня. Драко помог мисс Грейнджер («Хотя теперь, я могу назвать ее по имени. Моя хорошая девочка, что ей сегодня стоило пережить. Нужно будет не забыть напомнить про кольца Нарциссе, » — волшебник на какое-то время ушел в личные дела, а потом резко опомнился: от него же ждут ответа) избавиться от шрама, что оставила ей во время войны моя праправнучка Беллатрикс. В ритуале очищения требуется кровь родственника, нанесшего шрам. А заклинание содержит слова, схожие со словами древней брачной клятвой. И благодаря этому Драко и Гермиона связали себя узами магического брака. Вы не стоите того, чтобы я вам это рассказывал, мистер Поттер, но я не хочу, чтобы вы хоть как-то потревожили юную, теперь уже, миссис Малфой своими расспросами или каким-либо обращением. Забудьте о ней. Мой вам совет, которому вы должны последовать беспрекословно юноша. Иначе о вашей склонности к темной магии узнает весь Магический мир, — Финеас Блэк напоследок бросил грозный взгляд на стоявшего пораженного полученной информацией Гарри, и удалился из рамы, не забыв про угрозу, что вовсе не была пустой.

Гарри несколько минут стоял, не имея возможности сдвинуться с места. Неужели это он подтолкнул Гермиону и хорька к друг другу? Или это все же он спас жизнь подруге? Ведь если бы она решила вступить в магический брак, то тут же бы лишилась жизни. Малфоя, конечно, жалко не было. Но Гермиона? Я так мучил шрам? Она так сильно хотела от него избавиться, что согласилась на помощь врага? Считала ли Гермиона Малфоя когда-нибудь врагом? Зная ее, Гарри мог ответить, не раздумывая — нет. Гермиона Грейнджер могла постоянно сталкиваться с Драко Малфоем в словесных перепалках, взаимных оскорблениях, но никогда не смогла ненавидеть своего однокурсника только моральный урон.

Что же, Гарри Поттер, не Мальчик-Который-Выжил, он — Мальчик-Который-Одинок. И понурив голову, Герой всей Магической Британии наконец-то сдвинулся с места, уходя в глубь Замка, подальше от Башни Старост (он не боялся дуэли с Малфоем, но он не хотел, не желал, увидеть разочарованный взгляд Гермионы, обращенный к нему. Она не могла не знать, что он натворил. Они сражалась против Зла, а теперь и сам Гарри был Его воплощением). Неспешно, минуя коридоры и пустые кабинеты, Гарри вошел в зал Трофеев, где сел напротив Кубка, что выиграл Гриффиндор, когда за команду играл его отец. Имя Джеймса Поттера выгравированная на доске золотыми буквами. Он сел напротив. И это напоминало Гарри первый курс и Зеркало Еиналеж. Чтобы он увидел сейчас в нем? Родителей? Себя с Гермионой? Или??

Он не знал, сколько уже сидит на холодном каменном полу; золотые буквы начали переливаться под лучами утреннего ноябрьского солнца, но он не чувствовал холода, что царствовал в пустом Зале с такими же пустыми кубками и трофеями, что пылились здесь не одно столетия. Он не услышал цоканье каблуков и шелест мантии, что слегка волочилась по камнем. Гарри не вздрогнул, когда около него показалась тонкая девичья тень.

— Давно здесь, Поттер? — откуда-то сверху раздался голос Паркинсон. Он ничего не ответил, все также смотря на имя отца, изливая свою душу перед просто буквами, прося прощения за то, что позволил себе забыть их с матерью борьбу против тьмы, забыл их жертвы, поставил ценность их жизни в ничто.

— Эй, — девушка присела на корточки и потрепала гриффиндорца по плечу. Гарри обернулся и посмотрел на нее равнодушным взглядом.

— Чего тебе, Паркинсон? Пришла посмеяться надо мной? — почему-то Гарри знал, что слизеринка в курсе всего произошедшего. И еще он начал смутно догадываться, зачем и кому понадобилось карта, которая на самом деле не была потеряна, а отдана Джиневрой в руки слизеринцев: просто так Паркинсон его бы здесь не нашла.

— О, нет. Но я немного разочарована в тебе, — с ухмылкой ответила слизеринка. Гарри приподнял одну бровь. — Знаешь, я буду предельно откровенно, ведь и у меня есть, что сказать про тебя, — на ее губах скользнула хитрая улыбка, но она не была такой уж неприятной вблизи.

— Даже тебя я смог разочаровать, — хмыкнул Поттер. Осознание, что одержимость Гермионой явилось следствием, наваждением, Войны, приводило Гарри в уныние, а Паркинсон своим присутствием не давала в него полностью впасть.

— Темными Магами сразу не становятся, Поттер, — философски заметила девушка. — Но знай, что ты до сих пор остаешься лучшей кандидатурой в списке моих потенциальных мужей, — Панси продолжала, не смотря на удивление парня. — Правда, ты не числишься в таком же списке у моих родителей, но это легко исправить.

— Иными словами, Блетчли — это способ устранения Джинни с твоего пути? — усмехнулся Поттер, вспоминая вчерашний день. Он теперь казался таким далеким и чересчур сумбурным во всем том калейдоскопе событий, что произошли меньше двадцати четырёх часов назад.

— Ты бы был достойным представителям Слизерина, — усмехнулась Панси.

— Зачем тебе я? — вернулся Гарри к ее словам о списках потенциальных мужей, в который он попал по не известным ему причинам.

— У тебя сносная внешность. Ты мил, если не становишься одержимым чем-то или кем-то, — принялась загибать пальцы с длинными ухоженными ногтями Паркинсон. — Ты независим. Известен. Богат. И потомок братьев Певереллов. Два последних плюса для моих родителей, — закончила Паркинсон. — И вообще соглашайся, Поттер. Так за тобой не погонится Драко. Он все еще взбешен при мысли, что ты чуть не убил Грейнджер, — вся эта ситуация с Чарами и неудавшимся Приворотом вызвала у слизеринка искренний смех.

— Брак по договору? — спросил Поттер, решив все же встать с холодного камня, и помог встать девушке, предложив для опоры свою руку.

— Благодарю. Что-то имеешь против? — она вскинула бровь.

— Нет чувства — нет бед. Я согласен, Паркинсон, — улыбка в духе учеников Слизерина появилась на лице Поттера, все будет не так плохо, если Гермиона его простит.

— Прекрасно, — хлопнула в ладоши Панси, довольная, что дело у нее все же вышло. — Не думала, что ты будешь так сговорчив. Но запомни, Поттер, никакой темной магии. Если что, я найду в фамильных книгах Паркинсонов, что тебе никогда не будут доступны, по-настоящему ужасные проклятье, — предупредила девушка.

— Идет, — Гарри протянул руку для рукопожатия и скрепления их «сделки».

— Нет, нет, — рассмеялась Панси, чем вызвала легкое замешательство Поттера. — Я не доверяю рукопожатием. А вот если, мы сейчас вместе пойдем в Большой Зал на завтра, и ты сядешь за стол Слизерина, на котором ты, к слову, и должен был учиться, этого будет достаточно, — Панси пошутила насчет стола, но гриффиндорец воспринял это всерьёз.

— Если только за ужином, ты сядешь за стол Гриффиндора.

— Почему бы и нет? — пожала плечами слизеринка и, подхватив Героя Магического мира под руку, прошествовала с ним до стола Слизерина, за который новоиспеченная пара села, не обращая внимание на перешептывание и любопытные взгляды, что могли прожечь в них дыру.

— Как думаешь, Гермиона сильно на меня сердится? — Гарри ближе наклонял к Паркинсон, чем вызвал еще больший шум. Одни только слизеринцы оставались невозмутимы, чинно продолжая завтрак, только кивая подходящим и садящимся рядом однокурсникам.

— Молись Мерлину, Поттер. Их задержала Нарцисса. Честно говоря, не думаю, что ты их будешь волновать. По крайней мере, теперь, когда мы, вроде как, пара, — в очередной раз за утра усмехнулась Панси.

— О, Поттер. Доброе утро, несостоявшийся Темный Волшебник, — последние обращение Блейз сказал так, чтобы никто, даже за змеиным столом, не услышал. — Кстати, хочу тебя обрадовать, консумация брака прошла успешно, — слизеринец окинул внимательным взглядом Поттера, но его реакция была нулевой.

— Что ты с ним сделала, Панси? — спросила Дафна.

— Излечила от одержимости, что возникла на почве сиденья в одиночестве в Зале трофеев, — рассмеялась Панси.

— Предатель! — на весь Зал раздался голос Рона, увидевшего Гарри, лучшего друга и гриффиндорца, за столом змеиного факультета.

— Не злись так, Уизел. Он просто сидит там, куда его и хотела распределить Шляпа, — крикнул через весь еще два стола Забини.

Лаванда хотела что-то сказать, вступившись за Рональда, но Джинни шикнула на них обоих, бросила грустный взгляд на Гарри и, отвернувшись, села за стол.

— Поттер, ты больше не с Уизли? — в разговор встрял Майлз, неожиданно возникшей перед Героем.

— Нет. Я с Панси, — в этот момент, Гарри почувствовал себя переходящим из рук в руки Золотым снитчем. Бедный снитч, оказывается, ему приходится очень плохо.

— Отлично, — и довольный Майлз бодро зашагал под взгляды своего факультета к столу храбрых львов.

Он что-то сказал Джиневре, видимо, извинения за недоразумение, а затем уселся завтракать за стол красных.

— О, времена! О, нравы! — над головами слизеринцев пронеся Кровавый Барон. — Приветствую, вас, мистер Поттер, — приведения отвесило поклон. — Предупредите, что я не желаю видеть мистер Блетчли у себя в Подземельях, — уже обращаясь ко всем студентам факультета Слизерин сообщило приведение и исчезло так же внезапно, как появилось.

— Поттер, сам пришел на верую гибель? — голос Малфоя раздался слева от Гарри, заставляя его повернуться.

— Гарри, я возмущена, — вместо приветствия сказала Гермиона, садясь около Дафны. Ее выражение лица было такое же, как и на первых курсах, когда Гарри и Рон нарушила правила, а она отчитывала их. Что же, буря миновала удачливого Гарри Поттера.

— Мы с Гермионой пришли к решению, что ничего не будет с тобой делать. Кто знает, может, если бы не ты с этими Приворотами, через пару лет, я или Гермиона свалились мертвыми прямо около алтаря, — криво усмехнулся Малфой, каждый раз подчеркивая имя неожиданно ставшей его женой Грейнджер.

— Но я еще не простила тебя, — добавила сама Гермиона, смотря на стол в поиске любимых булочек, а не на Гарри.

— Я буду терпеливо ждать твоего прощения, — смиренно ответила Гарри.

— Тебе некуда деваться, Поттер, — дружески похлопал его по плечу Забини. — Не обидь Панси, она не будет столь добра, как Гермиона, — дал совет парень. Панси рассмеялась смехом злой волшебницы.

— Они быстро спелись, — шепнул Драко Гермионе.

— Теперь у Дафна и Блейза будет время на себя, — заметила девушка, посмотрев на парочку сводников, Малфой кивнул.

Что же. Никто не умер. Никого не убили. Межфакультетская дружба была более чем налажена. Возможно, все стали счастливее, пережив два напряженных месяца по покорению и удержанию сердец, и хотя не все остались с тем, с кем желали, но жизнь или судьба не позволила им одиноко бродить в по Хогвартсу в рождественские каникулы, а заметим в одиночку радоваться выпускному. Наверное, впервые у выпускников Слизерина и Гриффиндора была совместная колдофотография по собственному желанию, где они смеялись над брошенной специально в момент съёмки шуткой Блейза Забини, в которой выражалась надежда: Школа выстоит и выпустит их отпрысков, что точно переплюнут своих родителей по части шалостей и изобретательности в изощрённых планах сводничества.