У самого синего моря [Исаак Сендерович Радовский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Ремида и Исаак Радовские У самого синего моря
1
Вот уже третью неделю живем мы с Мишкой в небольшом доме у самого моря. Лена пишет нам большие тревожные письма. Она жалуется, что экспедиция затянулась и ей еще не скоро удастся приехать к нам. В каждом письме вереница вопросов: «Как мы тут? Что делаем? Что едим? Кто нам готовит? Не много ли купаемся?» И вообще, если перечислить все, что ее так тревожит и беспокоит, то на это не хватит никакого времени. А беспокоиться о нас вовсе не стоит. Живем мы тут хорошо. Едим яблоки, груши, сливы. Обед нам готовит наша хозяйка Полина, у которой мы сняли небольшую комнату. А вот что мы делаем? Ну, на этот вопрос так сразу не ответишь.2
Утром приходим мы с Мишкой в парк — туда, где среди акаций прямо на песке стоит самый настоящий корабль. Правда, сделан он из фанеры, и я сгибаюсь почти вдвое, чтобы войти в каюту, но это не имеет никакого значения для Мишки и других мальчишек и девчонок, с утра до позднего вечера копошащихся на фанерном корабле. Обычно я ухожу в тень акаций и читаю книгу или газету, но чаще только делаю вид, что читаю. Разве можно спокойно читать, когда перед глазами открывается совсем другая — веселая, забавная, а иногда и грустная книга? Ее герои — маленькая остроносая рыжая Томка, почти с головы до ног забрызганная веснушками, дочка нашей хозяйки толстая Рита, молчаливый Павлик и мой сын Мишка — в белой бескозырке с настоящей черной лентой, на которой золотыми буквами написано «Герой». Удивительно — до чего Мишка любит слушать солдатские песни! А как хорошо поет их и как здорово марширует под музыку! Вот и недавно — шли мы утром в парк. Вдруг Мишка насторожился: впереди послышалась песня. Это из-за перекрестка строем выходили моряки. Мишка умоляюще посмотрел на меня. Я улыбнулся и кивнул: «Можно». Со всех ног припустил он за моряками. Догнал их, пристроился рядом — и поет, марширует! Прохожие улыбаются, моряки тоже. А Мишка не улыбается. Он ничего не замечает вокруг. Он слышит только песню да изо всех сил старается идти в ногу. Я иду следом и смотрю на Мишку. За две недели, что мы провели здесь, он успел сильно загореть. Правда, незаметно, чтобы он хоть сколько-нибудь поправился, но зато окреп. А не поправился потому, что много бегает. Вот и сандалии почти вконец истрепал. Ну, да невелика беда — купим новые. Моряки завернули за угол, и Мишка бежит обратно — мне навстречу. — Они ушли в большой серый дом! — сообщает он и тянет меня за рукав. — Пойдем и мы с тобой тоже. — А часового у двери видел? — Видел… — вздыхает Мишка и послушно идет со мной к парку. Корабля еще не видно за акациями, но мы уже слышим детские голоса. Громче всех один — тоненький-тоненький. Он звенит почти все время на одной ноте. Я знаю, что это кричит рыжая Томка. Опять не ладит со своими друзьями… Ага! Так и есть! Вся команда набросилась на Томку и старается столкнуть ее с палубы. Томка отчаянно сопротивляется, но ее уже подтащили к самому краю.— Может, заступимся за Томку? Мишка с сомнением качает головой: — А может, она сама виновата, и так ей и надо? — Может быть, — соглашаюсь я. — Уж если даже Павлик так раскипятился, значит случилось что-то серьезное. Тут Павлик сильно толкнул Томку. Я не выдержал: — Смирно! Экипаж корабля на минуту затих, и на меня с любопытством уставилось несколько пар глаз. Самые сердитые, пронзительно-зеленые — Томкины. Они окружены светлыми ресницами и напоминают два крыжовника с белыми ободками. Томка проворно карабкается на палубу и начинает жаловаться на всех сразу: — Они все бессовестные! Они хотели меня выбросить за борт, а там совсем крапива! Их самих туда выбросить надо. — А ну, капитаны, отвечайте, — говорю я строго. — Где это видано, чтобы моряки людей за борт выбрасывали, да еще в крапиву? Разве это честно? — А это честно, если она сказала, что мы не советские? — дрожащим от обиды голосом ответил Павлик. — Вот как? — Потому что они жадные! — выпалила Томка. — Сливы пожалели! — А почему ты все сливы матрешкам своим раздала? — подбоченилась толстая Рита. — И потом сама эти сливы съела? Надо было всем поровну, вот! — Они все врут, — крикнула Томка. Она топнула ногой и потребовала объяснений. — Кто сказал, чтоб на корабле у пассажиров были дети? — Ну, я сказал… — нехотя ответил Павлик.
— Кто велел покормить детей сливами? — Ну, я велела… — сказала Рита. — И что? За это меня в крапиву, да? Сами все придумали, а я виновата? — Томка торжествующе смотрит на Риту и Павлика. — Хитрая какая! — не сдается
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Последние комментарии
56 минут 36 секунд назад
17 часов 40 секунд назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
3 дней 8 часов назад
3 дней 12 часов назад