Радикальный центр [Мак Рейнольдс] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (15) »
Мак Рейнольдс Радикальный центр
Первые смутные подозрения должны были бы зародиться у меня еще в тот раз, когда я зашел в забегаловку на углу и сказал Джерри: – Дай-ка мне пачку курева. Джерри знал мой сорт. Вот уже пять лет он перебрасывал мне сигареты через стойку. – Слушаюсь, сэр, – сказал он. – Получите, мистер Майерс. Я уставился на незнакомую упаковку. – Какого черта, что это? – спросил я, не прикасаясь к пачке. Джерри изобразил идиотскую улыбку. – То, что вы просили, – ответил он. – Я курю «Лаки страйк» – это часть моего имиджа, сказал я мрачно. Мы не были с Джерри друзьями, просто общались несколько лет. Кроме того, этим утром времени у меня было только на чашку кофе. – Вы просили «Курево», – сказал он. Я посмотрел на Джерри. Наконец я взял пачку. На этикетке было написано: «Курево». Я фыркнул, как если бы услышал неудачную шутку клерка, и перевернул пачку – просто чтобы посмотреть, что там есть еще. На торце было написано: «Если от каких-то сигарет вы и заработаете рак легких, то от „Курева“ вы получите его наверняка». – Хорошо, – сказал я. – Попробую. – Все так делают. – Джерри снова идиотски улыбнулся. Я не тонкий ценитель табака. Для меня эти сигареты ничем не отличались на вкус от любых других. Скорее всего я купил их с мыслью, чтобы можно было, выудив пачку из кармана, со словами «держи курево» кого-то угостить. «Тонкая» шутка. Я нашел место, где смог опустить свой «фольксаэро», и продолжил оставшуюся до редакции часть пути пешком. На витрине винного магазинчика поменялась экспозиция. Пара плакатов была весьма далека от традиционного изображения прихлебывающего из высокого бокала мужчины, за которым с восхищением следит страждущая богиня, сочетающая красоту дюжины секс-символов стереовидения на текущий день. Один из плакатов изображал трущобного вида типа, который расселся на мусорной куче, прислонившись к кирпичной стене. В одной руке он держал полупустую бутылку и был явно пьян в стельку. Пьян, но счастлив. Глаза его скатились к переносице, а нижняя губа отвисла. Надпись гласила: НОВОЕ КУКУРУЗНОЕ ВИСКИ изготовлено не в Кентукки и не в Мэриленде. Выдержано ровно настолько, чтобы изготовителя не оштрафовали. При перегонке мы не используем какой-либо особой воды, и если сусло в чане прокиснет – мы этого даже не заметим. Но убедись сам – ты остолбенеешь от НОВОГО КУКУРУЗНОГО ВИСКИ. Самогон с похмельем в каждой капле! На другом плакате была изображена вечеринка в завершающей стадии. Несколько гостей валялись на полу. Две или три бутылки были опрокинуты. Битые и полупустые стаканы разбросаны по всей комнате. Было сильно накурено, и по крайней мере одна сигара тлела на ковре. Смысл надписи был вроде предыдущей. Я хмыкнул и пошел дальше. Поднимаясь в отдел городских новостей, я столкнулся в лифте с одной из копировальщиц. Папка с заметками в руке, серьезное выражение глаз, которое они сохраняют первый год после окончания школы журналистов. – Привет, Счастливчик, – поздоровалась она. – Будь сегодня поосторожней с мистером Блакстоном. Он вышел на тропу воины. – Руфи, – сказал я, – мы вежливо-с ответим-с на его вопросы, и тучи-с рассеются. – Да уж постарайся, – сказала она, выскакивая на третьем этаже. Итак, Блакстон вышел на тропу войны. Подобное случалось и раньше, но последний раз это было сразу же после моего успеха с материалом о Долли Теттере, и я избежал снятия скальпа. На этот раз все могло быть иначе. Не успел я пересечь порог кабинета, как прогрохотал залп. – Майерс! – возопил он. – Счастливчик Майерс! – Он самый, сэр, – серьезно сказал я, приближаясь к его столу. – Что за вопиющее безобразие, тебе что здесь – клуб? Где тебя носит? Ты можешь быть любимчиком Уилкинза, но мне-то вешать лапшу на уши не надо! – Да, сэр, – сказал я ему. – Работаю. – Работает! – проблеял Старая Головешка. – Кто работает? Вся твоя работа – назанимать у всех, кто не знает тебя получше. У начальства свои преимущества. Я оценил его bon mot[1] легким смешком. Затем, дабы не подвергаться риску, снова стал серьезным. – Мистер Блакстон, я веду расследование, и, мне кажется, это будет еще один ударный материал. – Сачок лепетал то же самое еще неделю назад. – В его глазах светилась злость. – Говоря по чести, Марс, ты не смог бы найти материал даже о пожаре в собственном доме. Тут уж я не выдержал. – Да, сэр. Но в этой газетенке я единственный репортер, которого угораздило получить Пулитцера[2]. К тому же угораздило дважды. – Не напоминай мне об этом. Марс. Хочешь меня задеть? Признаюсь, два-три раза тебе незаслуженно повезло. Поэтому-то Уилкинз и настаивает, чтобы тебя не выгоняли. Но Пулитцеровская премия… – Две, – вставил я. – …еще не делает тебя газетчиком. Как бы то ни было, но обороты он сбавил. – Что там еще за ударная история? В голове бешено запрыгали мысли. Старая Головешка был- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (15) »
Последние комментарии
43 минут 55 секунд назад
16 часов 47 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
3 дней 8 часов назад
3 дней 12 часов назад