Возрастное. Книга 1. Часть 1 [Лев Ефимович Фейгин] (fb2) читать постранично, страница - 3
- Возрастное. Книга 1. Часть 1 492 Кб, 107с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Лев Ефимович Фейгин
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (44) »
засияла, что очень гармонировало её собственной красоте.
Отец сел на подводу. Обняв мать, сказал в «эфир[49]». – Поехали. Извозчик начал понукать лошадку, которая очень устала за первую половину пути. Попробовал «дать» кнута. Плохо влиял на неё кнут извозчика. Ясно было, что лошадь надо распрячь, пусть она отдохнет, попасется часок.
И, если, выехав из города Климовичи, отец поторапливал да подгонял извозчика, – Погоняй, погоняй, – то, теперь, не говоря ни слова, во весь свой голос радостно запел. – Ямщик[50], не гони лошадей. Это романс[51] был тогда очень популярен.
Привал, а как он сегодня нужен моим родителям, чтобы самим, без посторонних людей, подумать и решить вопрос своей жизни. Они сели рядом на травке, и отец рассказал матери о решении «Призывной Комиссии»: – Хаим Моисеевич Фейгин, по его состоянию здоровья, в рядовые солдаты строевой службы – «НЕ ГОДЕН». Поэтому он зачисляется «ратником[52] ополчения[53] второго разряда». Еврейский писатель Шолом-Алейхем[54] в одном из своих произведений, по аналогичному случаю, пишет, что когда «призывная комиссия» сообщила новобранцу, что он «в солдаты не годен», то тот ответил, что «в мужья-то он все равно годится».
Так они просидели вдвоем, примерно, больше часа, планируя их встречу с родителями. Всё время отец не отрывал своих глаз с лица матери. План у них был такой. Сегодня по приезду домой они сами создадут дома «спокойную» обстановку, а завтра, в этой самой «спокойной» обстановке, расскажут своим родителям о решении «Призывной Комиссии», а также об их собственном решении, пожениться. – Ведь сумели же мы с тобой, мой друг, держать в тайне ряд лет нашу обоюдную любовь, а на сей раз сумеем создать условия для разговора с ними. – Сказал отец. – Откроем им нашу «тайну» и будем просить «родительского благословления». – Все правильно, так будет. – Убежденно вставила мама, вставая и разминая замлевшие от длительного сидения на земле ноги. – А вдруг нас родители спросят, когда мы будем справлять свадьбу? – И показала свою мягкую улыбку, которую папа так любил. – Когда? – Переспросил отец, торжествуя. – Да хоть завтра, хоть сегодня, хоть сейчас. – Он встретился с её синими, как два сапфира[55], глазами. – Скажи, пожалуйста, ты с нашим планом согласна??? Мама подошла к отцу, положила ладони ему на плечи, заглянула в лицо снизу-вверх, словно сказала. – Ты спрашиваешь? Они обнялись крепко-накрепко, и долго целовались. Это было лучшим ответом матери на отцовский вопрос.
Забегая вперед, скажу, что, в данном случае, оказалось, что гораздо легче было годами втайне любить, чем получить «родительское благословление». А жаль! Была нервотрёпка, потом всё улеглось. Конечно, не сразу, но время ведь «лучший исцелитель». Привал закончен. Извозчик запряг лошадку, и они поехали. Через пару часов езды перед ними родимый Хотимск.
Сказав: – «А», скажи: – «Б». Есть такой неписаный закон. Исходя из этого закона, написав о семье моего отца, я должен также написать и о семье моей матери. Девичья фамилия моей бабушки Сары, маминой мамы, была Блантер[56]. Семьи Головичер и Блантер пользовались большим почетом и уважением в Синагогах[57] и Общественных Третейских[58] Судах, а также у Казенного[59] Раввина[60] города Хотимска. Эти две семьи были в числе семей «Великих Талмудистов». «Великие Талмудисты» – так назывались лишь те, кто мог не только читать, но и «трактовать» то, изложено в Талмуде. Таких семей в то время в Хотимске имелось всего «пять». Главы этих семей были завсегдатаями в доме Бердичевского[61] раввина[62].
Через много лет моя бабушка Сара Головичер, рассказывала нам, внукам, что в их семье уже были сын Абрам, две дочери: Ципейра[63] и Люба[64], когда появилась на свет наша мама, которую назвали Ревекка. Затем родились сын Меер[65] и дочь Раиса[66]. Семья большая, восемь душ едоков, а рабочих – трое, потом – четыре, жить было тяжело. Когда подросло молодое поколение и начало работать, «жить стало легче, жизнь пошла веселее[67]». Теперь уже вся семья работала в пекарне, а дедушка Лейб занимался сбытом выпечки и поставкой муки, сахарного песка, масла подсолнечного, и прочих специй, а также дров для пекарни. Дедушка же вел расчеты с покупателями и поставщиками.
Моего отца, приехавшего домой, встречали всей семьей. Все ждали его рассказа, а самое главное, результатов
Отец сел на подводу. Обняв мать, сказал в «эфир[49]». – Поехали. Извозчик начал понукать лошадку, которая очень устала за первую половину пути. Попробовал «дать» кнута. Плохо влиял на неё кнут извозчика. Ясно было, что лошадь надо распрячь, пусть она отдохнет, попасется часок.
И, если, выехав из города Климовичи, отец поторапливал да подгонял извозчика, – Погоняй, погоняй, – то, теперь, не говоря ни слова, во весь свой голос радостно запел. – Ямщик[50], не гони лошадей. Это романс[51] был тогда очень популярен.
Привал, а как он сегодня нужен моим родителям, чтобы самим, без посторонних людей, подумать и решить вопрос своей жизни. Они сели рядом на травке, и отец рассказал матери о решении «Призывной Комиссии»: – Хаим Моисеевич Фейгин, по его состоянию здоровья, в рядовые солдаты строевой службы – «НЕ ГОДЕН». Поэтому он зачисляется «ратником[52] ополчения[53] второго разряда». Еврейский писатель Шолом-Алейхем[54] в одном из своих произведений, по аналогичному случаю, пишет, что когда «призывная комиссия» сообщила новобранцу, что он «в солдаты не годен», то тот ответил, что «в мужья-то он все равно годится».
Так они просидели вдвоем, примерно, больше часа, планируя их встречу с родителями. Всё время отец не отрывал своих глаз с лица матери. План у них был такой. Сегодня по приезду домой они сами создадут дома «спокойную» обстановку, а завтра, в этой самой «спокойной» обстановке, расскажут своим родителям о решении «Призывной Комиссии», а также об их собственном решении, пожениться. – Ведь сумели же мы с тобой, мой друг, держать в тайне ряд лет нашу обоюдную любовь, а на сей раз сумеем создать условия для разговора с ними. – Сказал отец. – Откроем им нашу «тайну» и будем просить «родительского благословления». – Все правильно, так будет. – Убежденно вставила мама, вставая и разминая замлевшие от длительного сидения на земле ноги. – А вдруг нас родители спросят, когда мы будем справлять свадьбу? – И показала свою мягкую улыбку, которую папа так любил. – Когда? – Переспросил отец, торжествуя. – Да хоть завтра, хоть сегодня, хоть сейчас. – Он встретился с её синими, как два сапфира[55], глазами. – Скажи, пожалуйста, ты с нашим планом согласна??? Мама подошла к отцу, положила ладони ему на плечи, заглянула в лицо снизу-вверх, словно сказала. – Ты спрашиваешь? Они обнялись крепко-накрепко, и долго целовались. Это было лучшим ответом матери на отцовский вопрос.
Забегая вперед, скажу, что, в данном случае, оказалось, что гораздо легче было годами втайне любить, чем получить «родительское благословление». А жаль! Была нервотрёпка, потом всё улеглось. Конечно, не сразу, но время ведь «лучший исцелитель». Привал закончен. Извозчик запряг лошадку, и они поехали. Через пару часов езды перед ними родимый Хотимск.
Сказав: – «А», скажи: – «Б». Есть такой неписаный закон. Исходя из этого закона, написав о семье моего отца, я должен также написать и о семье моей матери. Девичья фамилия моей бабушки Сары, маминой мамы, была Блантер[56]. Семьи Головичер и Блантер пользовались большим почетом и уважением в Синагогах[57] и Общественных Третейских[58] Судах, а также у Казенного[59] Раввина[60] города Хотимска. Эти две семьи были в числе семей «Великих Талмудистов». «Великие Талмудисты» – так назывались лишь те, кто мог не только читать, но и «трактовать» то, изложено в Талмуде. Таких семей в то время в Хотимске имелось всего «пять». Главы этих семей были завсегдатаями в доме Бердичевского[61] раввина[62].
Через много лет моя бабушка Сара Головичер, рассказывала нам, внукам, что в их семье уже были сын Абрам, две дочери: Ципейра[63] и Люба[64], когда появилась на свет наша мама, которую назвали Ревекка. Затем родились сын Меер[65] и дочь Раиса[66]. Семья большая, восемь душ едоков, а рабочих – трое, потом – четыре, жить было тяжело. Когда подросло молодое поколение и начало работать, «жить стало легче, жизнь пошла веселее[67]». Теперь уже вся семья работала в пекарне, а дедушка Лейб занимался сбытом выпечки и поставкой муки, сахарного песка, масла подсолнечного, и прочих специй, а также дров для пекарни. Дедушка же вел расчеты с покупателями и поставщиками.
Моего отца, приехавшего домой, встречали всей семьей. Все ждали его рассказа, а самое главное, результатов
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (44) »
Последние комментарии
1 час 13 минут назад
5 часов 21 минут назад
5 часов 38 минут назад
5 часов 59 минут назад
8 часов 40 минут назад
16 часов 3 минут назад