Шрамы (СИ) [L.Luft] (fb2) читать онлайн

========== Слабость [Алтан | Юля, PG-13] ==========

«Чтобы уничтожить врага, узнай его детство и психологические травмы, вынесенные из него».

Мысль продолжала стучать в голове, но не желала скрепляться с реальными фактами и проводить к чему-то определённому. Глаза резануло освещение монитора, потому Юля прикрыла их и устало выдохнула. Использовать, узнать… Как? Вернее, что именно должно проложить путь к слабости? Ведь не всегда травмы пробивают брешь, иногда они делали сильней.

Как с Игорем…

«Игорь», — тёплое ласковое имя по-особому до сих пор задевало струны души и откликалось в сознании воспоминаниями о совместном прошлом, где было многое: расследования и дела Чумного Доктора, и серии ограблений Принцессами, и дела серийного маньяка… И, конечно, происшествия в Ирландии. Юле тогда и сейчас казалось, что проблемы бегали за майором Головного Управления с просьбами решить их, а Гром и не сказать, что мог отказать, особенно, когда они прямо прибегали сами.

Игорь.

Игорь Гром.

Майор, за плечами которого высились разномастные преступники, каждый из каких навредил городу на Неве и его жителям особенно. И несмотря на тьму, в какой прозябала его работа, он сохранил добрый взгляд на мир и всегда видел лучшее, светлое, вселяющее надежду. Сохранил внутри душу, совесть, мораль.

Хотя и потому как та самая душа хранила на себе два ярких шрама — в память об убитом отце и ушедшей слишком рано матери. Юля узнала об этом случайно, когда досье собирала на Игоря и пыталась понять, что стоит за фигурой майора города. Они об этом никогда не говорили, да и Гром всегда настаивал, чего жить прошлым, следовало смотреть в будущее.

И он смотрел. Поправлял кепку, затягивал шарф и, помня о прошлом, шагал смело в будущее с открытой душой.

Юля невольно крепче сжала пальцы. Слёз уже не осталось, только на смену теплу пришёл холод в груди, и она напомнила себе, что пыталась жить так, как Игорь. Шагать смело дальше, однако её шрамы — реальные и душевные — всё ещё кровоточили…

Пчёлкина отняла одну руку и положила дрожащие пальцы на живот. С губ сорвался тяжёлый вздох, следом пальцы смяли ткань шёлковой ночной.

Нет, Юля не жила прошлым, как бы на это ни указывала Разумовская. Она говорила об этом часто — тогда, когда обе пересекались на мероприятиях, куда редко выходила Маргарита Разумовская, владелица сети «Вместе», а в СМИ больше известная как женщина, приведшая своего мужа к терроризму.

Вот вам и институт брака и семьи, а скорее лжи, подаваемой и с федеральных каналов.

В последний год «Вместе» стало больше сотрудничать с компаниями в социально-ориентированных проектах. Компания Алтана входила также в их число, потому и Юля часто пересекалась с Маргаритой. Говорили, вспоминали, в последнее время Пчёлкина пыталась склонить Разумовскую к их альянсу, особенно когда поползли слухи о новом Чумном Докторе. Иметь в союзниках владелицу главного ресурса социальной сети в Российской Федерации, а считай базу данных на всех пользователей и где, что и как «плохо лежит» — никогда не бывало лишним.

Но Разумовская всегда давала обратную и рекомендовала Пчёлкиной оставить прошлое в прошлом, не гоняться за ним и не жить им.

Глупости.

Юля не гонялась. Она помнила о нём и смотрела в будущее. И уже будущее пугало.

Сергей Разумовский объявился в городе на Неве с новым Чумным Доктором, который недавно был замечен наёмниками. И если тогда у Санкт-Петербурга был Игорь Гром, то сейчас… Не было никого похожего.

Дима погряз в бюрократии и бумагах. Он часто прозябал на других преступлениях с новой командой, и не факт, что его перекинут на это дело — заинтересованность, прошлые травмы и осадок.

Другие служители закона? Кто?

На ум не шло ни единой фамилии. Потому факт оставался фактом: законно защитить Санкт-Петербург некому. И тут в дело вступали криминальные авторитеты, которым появление нового блюстителя справедливости в клюве портило также все планы. «В кое-то веке и закон, и криминал работают против единого врага», — Юля открыла острые тёмные глаза и глянула на изображение, пересланное Каменным, затем сравнила с тем, о чём рапортовали как «шестёрки» Алтана, так и система безопасности вокруг комплекса, где впервые и был замечен новый Чумной Доктор.

Но Пчёлкина отвлеклась — макушку опалило тёплое дыхание, как и плечи ощутили весомую тяжесть. На мгновение она дрогнула, следом, увидев в отражении монитора мутный образ Алтана, расслабилась — за своими размышлениями она не заметила о его возвращении.

— Привет, — раздалось усталое сверху. Тёплые ладони с чёрным маникюром провели в расслабляющем жесте по напряжённым плечам Пчёлкиной, на что она с улыбкой прикрыла глаза, слегка подалась назад и в тон резонировала усталостью:

— Привет.

Алтан улыбнулся мягче и, оперевшись одной рукой о спинку стула, осмотрел экран, следом отошёл и присел на другой стул. Юля цепко подметила, как это действие далось ему со знакомым трудом — вышло оно более тяжёлым, и на краткое мгновение на бледном лице напротив мелькнула ответная реакция на боль. Следом также быстро пропала. Проявленный момент слабости отозвался в груди неким трепетом и напомнил об общих «травмах», которые делились на пополам уже несколько лет.

Цепкий ало-янтарный взгляд продолжал блуждать по сводкам, уделил внимание исписанному блокноту, лежавшему перед клавиатурой, и устремился на ту руку Юли, что продолжала лежать на животе. Подметила она это внимание, когда на своё бедро опустил белую ладонь, тогда отвлеклась, обернулась обратно к монитору и убрала свои руки.

— Узнала что? — с прежней теплотой продолжал Алтан, словно и не было ни руки Юли на своём животе, ни его мимолётной слабости.

— Немногое. — Юля переплела пальцы и, установив на них подбородок, прикрыла глаза.

Возвращаясь вниманием к сводкам, Пчёлкина зафиксировалась на едва-чёткой фотографии. Бело-синее обмундирование, светящиеся глаза в маске и дурацкий капюшон. Оглаживая пальцами кольцо с камнем, Юля не заметила, как начала улыбаться, и её улыбку тут же подметил Алтан, отчего присмотрелся к изображению в попытке понять, что же так развеселило.

— Непрактичный костюм.

— Я бы сказала ограниченный, — поддержала его Юля.

Оба переглянулись, вернули внимание на данные и улыбнулись — полное взаимопонимание. Пчёлкина меж тем вспомнила ещё тогда слова Игоря о таком шлеме — идиотский, как он выразился. И вправду: обзор уменьшает, капюшон и полы могут цепляться, так и ещё задеть можно любой косяк.

«К чему такие сложности?» — Пчёлкина оттянула уголок губ и сама ответила в мыслях:

«Из-за символизма и привычек».

А вот последнее — не совсем. Зацепившись за это, она опустила руки, клацнула курсором на другую открытую вкладку, где на «стопе» стояло воспроизведение уличной камеры наблюдения. Большинство, конечно, отключало в период контрабандной разгрузки табака, но парочка, подключенная к другим тайным серверам, работала, чтобы предупредить факт кражи работниками и без того краденного.

Открывшееся изображение фиксировало момент, как Чумной Доктор вытаскивал покалеченных им наёмников. Алтана это тут же привлекло. Дав ему возможность осмотреть, Юля прокомментировала:

— Я почти уверена, что это не Сергей Разумовский.

— Полагаешь? — Алтан скосил на неё взгляд, не поворачивая головы.

— Прошлый Чумной Доктор не чурался насчёт жертв, а здесь… — Юля на вдохе отвернула голову к экрану, — спас тех, кого покалечил?

Хотя «спас» — слово громкое. После пожара на точке наёмникам, пришедшим в себя, досталось от Дракона и его шестёрок за неисполнение своих обязанностей. Ибо весь контрабандный табак был уничтожен в результате возгорания. Так что… Тут уж как посмотреть: спас их Чумной Доктор или лучше бы оставил на дымящемся заводе.

Однако факт оставался фактом.

— Любопытно. — Алтан подался ближе, положив руки на стол. Ими же он обхватил локти и продолжил изучать данные. — Но уверена, что он не мог измениться?

Пчёлкина удивлённо посмотрела на Гладиолуса, склонила чуть голову, но тот вроде и не шутил. Впрочем Юля улыбнулась, подтянула к себе на стул ногу и, оправив руками края ночной, выдохнула. Стоило прикрыть глаза, как перед ними возникли сводки и данные на Чумного Доктора в исполнении Сергея Разумовского.

Отличительная агрессия.

Страсть к поджогам.

Изощрённая манера убийства.

И напротив этого Чумного Доктора, облачённого подстать своей фигуре в ядовито-токсичные цвета, возник другой Чумной Доктор — чьими цветами стали синий и белый, словно из желания искупления.

«Нет», — Юля оправила рыже-алый локон, провела пальцем по уху и, открыв глаза, ме-е-едленно изучила силуэт замеченного нового блюстителя справедливости в клюве.

— Кардинальные изменения, — обхватывая руками колено, уверенно заявила Пчёлкина. — Костюм, поведение после боя, стиль во время него…

— Это тебе записи подсказали? — Алтан вроде удивился. Юля, улыбнувшись чуть мягче, протянула:

— Нет. Ва… Дракон, — оправилась тут же Пчёлкина, да улыбнулась шире — местный цепная ящерица с красивым позывным вызывала только улыбку, — допрашивал нескольких прежде, чем убить. Я-ам… Просто побывала рядом и уточнила пару моментов.

Алтан не стал возражать, хотя Юля думала — что станет, а потому спокойно продолжала и ушла к смыслу их разговора:

— Стиль Разумовского отличался своей агрессией, во многом подкреплённой с детства и прочего: поджоги, убийства, разделывание. Один его особняк чего стоил. А здесь, — Юля вдохнула глубже, спуская ногу, — кинули шашку, воспользовались замешательством и не использовали оружие.

— Совсем? — Глаза Алтана чуть сощурились, и Пчёлкина кивнула, подтверждая. Тогда он посмотрел на данные другим взглядом.

Юля дала ему возможность осмотреть их, переключила несколько раз вкладки, когда Алтан попросил, а потом последний надолго замолчал — она не мешала ему, сама склонилась над блокнотом и попыталась вспомнить все подмеченные нестыковки в поведении нового блюстителя закона. После Пчёлкина подняла голову обратно на экран и, постучав пальцами по губам в задумчивости, убрала руку, следом продолжила:

— Диаметрально противоположные модели поведения.

— Быть может, делает это из искупления? — предположил Алтан, на что Юля вновь внимательно глянула на него — подсознание ядовито вредничало: не решил ли пострадавший от его действий вдруг встать на его сторону?

А уже рациональное и опыт за годы знакомства настаивали: Алтан так же, как и Юля стремился докопаться до истины, расставить все точки над «е» и уже потом действовать. К тому же… В спорах оба всегда занимали разные позиции, чтобы достичь так скорее истины и ликвидировать возможные слепые пятна.

Так оба действовали многим эффективнее.

— Синий цвет в костюме, — растянул Алтан, перехватывая инициативу, и Юля вынырнула из размышлений, — у многих народов он напрямую связан с доброй славой и верностью, когда как белый — социальную сплочённость и у единиц даже материнскую заботу.

— Подтекст в цвете?

— Не стоит забывать, что Разумовский деятель культуры, — лаконично отозвался Алтан, пожав плечами, — а они любят вписывать в свои произведения символизм.

— И то правда. — На вдохе Юля глянула на экран, ощущая, как одна нить, наконец, скрепилась намертво по части различий костюмов. — И я не верю в то, что люди способны меняться, — выдохнула Пчёлкина, тупя взгляд на записи в блокноте. — Ведь даже вернувшись в Питер он затянул прежнюю игру с Чумным Доктором. Почему мы должны верить, что она не окончится очередными терактами? — рационально рассудила она и нахмурилась — глаз зацепился за не озвученный факт-доказательство в пользу того, что за маской скрывался не Сергей. Юля вчиталась в него и сверилась с данными на экране, когда как Алтан помолчал.

Вопрос очевидно риторический, более того в прошлых разговорах они часто обсуждали этот момент и не было смысла обговаривать заново уже озвученные аргументы. Только Юля мимоходом подумала, что удивилась бы и поверила в «искупление» Разумовского если бы тот, как и его подельник Волков, сдались закону и на деле искупились перед ним. Или бы спонсировали тех, кто до сих пор проходил реабилитацию после терактов — раз уж те деньги крали.

Но нет.

Этого не случилось.

Вернувшись в родной город, Сергей ступил на прежнюю протоптанную тропу.

— Рост разный, — выдохнула Юля. — Новый Чумной Доктор меньше старого. И я бы поверила, будь наоборот.

В янтарно-алых глазах не осталось сомнения — Пчёлкина добила последним аргументом, предоставила Алтану возможность изучить спешно сделанный набросок сравнения, а сама осмотрела его. Взгляд невольно задержался на ногах, следом вернулся к уставшему лицу, после Юля прислушалась к себе. Часы, проведённые после встречи с Драконом за монитором и постоянными переговорами со взломщицей, действовали на неё пагубно — хотелось, прежде всего, растянуться во весь рост и уснуть. Отлучалась она за это время только в душ и за едой. Рядом с монитором обнаружилась и огромная кружка, уже с подстывшим чаем на донышке.

Вернувшись вниманием к Алтану, Юля на вдохе подалась к нему, положила руку на его колено и медленно провела от него по бедру выше. Алтан ожидаемо отвлёкся, но не стал препятствовать, только тело отреагировало почти в привычном рефлексе — мышцы под спальными штанами напряглись от прикосновения. Пчёлкина не заходила далеко, остановилась и склонила чуть голову, выдыхая.

— Пойдём отдыхать? — предложила она, поднимая взгляд обратно на Алтана. — Тебе необходим отдых, слишком долго на ногах.

Лицо напротив посветлело, губы дрогнули в мягком смешке, когда как в глазах отразилась ирония, на которую уже Юля ответила улыбкой — оба хороши. Одна замучила себя сидением у монитора и днём, полным разговоров, другой — переговорами и встречами, какие преимущественно проводились стоя.

Пчёлкина уже знала, как это могло отразиться, потому сразу предложила:

— Сделаю массаж, — тихо шепнула она и вскинула брови.

— Не нужно, — тут же парировал шёпотом Алтан. Юля присмотрелась к глазам и, не заметив там «тёмного отрицания», продолжала:

— Нужно, — она кивнула. — Иначе завтра это отдаст куда большей болью.

Пальцы огладили бедро. На сосредоточенное внимание Алтан оттянул уголок губ, накрыл её руку своей и подался вперёд. От движения звякнули золотые наконечники, что прятали в себе концы заплетённых в косы чёрных волос. Юля подумала, что хорошо и их распустить — дать голове отдых, но отмела мысли, когда мягкие пальцы другой руки с аккуратным чёрным маникюром прошлись по светлой коже щеки, оправили спавший вновь рыже-алый локон. На это Пчёлкина прикрыла глаза и ответила на подаренный вскоре ей лёгкий поцелуй, полный невысказанной вслух благодарности.

Слова порой не стоили того, что можно было высказать жестами и отношением. Алтан отпрянул, так оба замерли — почти касаясь лбами, слушая дыхание друг друга. Дорогой гель для душа ласкал запахами податливый нос, как и пальцы другой руки поглаживали её ладонь, оставшуюся на его бедре. Юля вскоре отвлеклась, отняла руку и, приподнявшись, провела пальцами по косам, спускавшимся вперёд, и меж тем в голове тут же отдалось воспоминанием то, как Пчёлкина порой сама укладывала кучерявые после сна волосы и закрепляла их.

Волосы Алтана не походили на волосы Игоря… Жёсткие, короткие и пропахшие извечно смогом и пылью Питера. Воспоминание о Громе кольнуло ледяным спазмом грудь, и прежде, чем Юля дала мыслям охватить её сознание, она с теплотой во взгляде посмотрела в цепкие глаза напротив и с нежностью и заботой проговорила:

— Пойдём.

Чуть позже оба перебрались на кровать. Компьютер был выключен, забыты на короткие моменты заметки. Тёплый жёлтый свет лампы у тумбочки едва подсвечивал комнату. Освещения хватало. Алтан лежал на спине, сцепив руки на животе и разглядывая из-за полуприкрытых век потолок, когда как Юля, сидящая в ногах, мягкими движениями проходилась по левой икре. Оба отдыхали — Пчёлкина от дня разговоров, сказавшихся на горле, Гладиолус от дня на ногах, сказавшихся на последних.

Что до них.

Мышцы всё ещё были жёсткими, несмотря на довольно частые процедуры. Конечно, Пчёлкина не могла потягаться со специалистами массажных кабинетов, однако чуткое отношение и интерес к проблеме привели к тому, что нанятая специалист расписала программу, с которой справилась, казалось бы, и цепная ящерица. Юля мимолётно улыбнулась, следом вернулась мыслями к оставленной проблеме.

Если под маской Чумного Доктора скрывался не Сергей Разумовский, то это и облегчало задачу и одновременно её усложняло. Узнать личность, познать слабости и понять, как надавить на исполнителя — это сложность. Однако вместе с тем исполнителя, на которого Разумовский и Волков потратили как средства, так и время легче убрать и ввести цели в растерянность и поставить перед необходимостью искать нового или… «Облачаться самим», — подхватила Юля, обхватывая голень. Она задержалась немного, затем чуть посильнее в массажных прикосновениях прошлась по икре до колена, вернулась на зажатый участок и принялась уделять ему внимание.

Если исполнителя они уберут, то вынудят обоих выползать наружу.

И вместе с тем… Проблема слабостей Сергея оставалось открытой, ведь именно он являлся конечной целью.

Размышляя над своим планом, Юля вскоре не заметила, как Алтан начал цепко следить за её действиями, и как вскоре тихо пробормотала:

— Чтобы уничтожить врага, узнай его детство и психологические травмы, вынесенные из него.

Другая Разумовская не выходила из головы. Осознав, что проговорила она это вслух, Пчёлкина на вдохе посмотрела на Алтана и стушевалась под его взглядом.

— Так сказала Марго на прошлой встрече.

— Разумовская?

— Да.

Алтан на вдохе закинул руки и положил их под голову, когда как Юля призадумалась над слабостями Сергея и Олега. Очевидное и лежащее на поверхности — оба являлись слабостями друг друга. Но была ли слабостью третья, отколовшаяся от них уже как несколько лет?

Перед глазами предстало уставшее бледное, почти болезненное лицо Маргариты Разумовской, а особенно взгляд её прозрачных светлых глаз. Альбинос, белая ворона, всегда заметная в толпе, и сейчас та, чью модель поведения и не предсказать в случае появления Чумного Доктора.

«Что если она замешана в этом?» — предположило подсознание, на что рацио ответило отрицательно, использовав аргументом воспоминания о Венеции. Тогда Марго пыталась сбежать, помогла ей с ошейником, в ином случае… Юля бы не сидела здесь сейчас.

Пальцы остановились на разогретой коже, когда как по рукам побежал ледяной спазм мурашек, осевший в затылке. Дыхание выбило из лёгких страхом, отчего Пчёлкина сглотнула.

— Слабость. — Протяжный голос Алтана отвлёк её, возвращая обратно в безопасную комнату в поместье, охраняемом. В крепость, где оба были в безопасности. — Полагаю, в случае Разумовского это частные детские дома.

— Надежда? — догадалась Юля. Она прошлась по икре Алтана, ощупывая размассированные мышцы — уже мягче, да и напряжение чуть спало. Потому Пчёлкина спустила обратно штанину и, вернув на стопу носок, укрыла ногу так же, как другую — после массажа желательно держать обе больные конечности в тепле.

Вот только Алтан завозился и обернулся к ней, как рискуя лишить ноги тёплого одеяла, так и переставая глазеть в потолок.

— Она самая, — подтвердил он. Юля медленнее растёрла остаток массажного крема себе в руки. — Полгода шло разбирательство и параллельно строительство нового ресторана, теперь… Через несколько дней будет открытие.

Пчёлкина, задержав взгляд на цепком напротив, вскоре опустила свой на руки и подловила себя на том, как почти шесть-семь лет назад её бы это возмутило и та самая Юля уже бы мчалась на амбразуру справедливости, отстаивая права детей и прочего. Но и та самая Юля не прошла Венецию, не потеряла возлюбленного и не лишилась ребёнка… Пальцы чуть медленнее огладили друг друга.

Не провела несколько лет, выискивая следы Разумовского и Волкова, и не встретила Алтана, который основательно просветил за правила переделов районов криминальными авторитетами.

— Полагаешь, он будет там?

— Он не упустит, — заверил её Алтан.

Юля, кивнув, вскинула брови, затем подобралась вперёд и прилегла рядом с ним. Оперевшись на локти, она не спешила забираться также под покрывало, вместо этого предельно-внимательно изучала бледное лицо напротив, необычного цвета глаза и надолго остановилась на закованных в косы волосах.

Алтан догадался, о чём Юля думала, оттого улыбнулся, опустив голову. А Пчёлкина и не стала напоминать, что волосы следовало бы распустить, хотя… Учитывая завтрашний такой же насыщенный день, была в этом и толика рационализма — обоим точно не хотелось вставать на час раньше, чтобы заплетать косы заново.

На этом порешили почти единогласно, не высказывая ни слова.

Закинув ногу на ногу, Юля подняла их и, принявшись медленно покачивать стопами, просипела:

— Значит, сорвёте его появление у нового ресторана? — Алтан медленно кивнул. — Идея твоя?

— Дракона.

— Больно ты много ему свободы стал давать, — нахмурилась Юля, припоминая другие рейды.

— Цепной ящерице надо иногда побегать больше, — почти философски протянул Алтан с привычной сталью в голосе. — Набегается, а там спокойнее будет.

— Резонно, — рассудила Пчёлкина.

Оба — Король и Королева разыгрываемой партии — помолчали, уделяя друг другу внимание и наслаждаясь происходящим: тем, как могли спустя долгое время доверять, разговаривать шёпотом и знать, что никуда озвученное в спальной комнате не уйдёт. Незабываемое ощущение, какое Юля думала, что вряд ли с кем испытает.

И всё-таки… Поразмыслив над планом Алтана (или Дракона?), Юля не сказать, что и удивилась — слабости. У Сергея Разумовского это детдом и выселение детей, логично, что он попытается что провернуть. Потому Пчёлкина такой вариант рассматривала, а потому и имела кое-что в запасе.

— Просьба будет, — выдохнула она, опуская голову. Пальцами Пчёлкина вычертила несколько загогулин на простыне, намеренно соблюдая паузу. Как и ожидалось, Алтан вскоре уточнил:

— Какая?

— Мне немного неудобно просить, — замялась Юля намеренно и улыбнулась мягче, когда другой рукой Гладиолус накрыл её, останавливая так «невидимые беспорядочные изображения» на простыне.

— Что бы то ни было, — заговорил Алтан, когда Пчёлкина подняла на него взгляд вновь, — попробуем решить.

И от этого стало теплее на душе, отчего Юля вдохнула глубже.

— Моя знакомая — ледоруб — прописала программу. Если, — заискивающе продолжала она, — Дракону удастся её использовать, то мы сможем перехватить переговоры. Уверена, что во время вылазки Чумного Доктора исполнителя координируют.

— Надеешься так выйти на место? — Взгляд напротив потемнел — предложение Алтана зацепило, однако Юля отрицательно вдруг покачала головой:

— Нет. Однако если мы получим запись голоса исполнителя, то сможем хотя бы иметь представление и первую улику, по которой сравнивать.

— Думаешь, он не изменён костюмом?

— Шанс есть, — задумалась Юля, ибо такое не предположила в своём плане. — И даже если изменён голо, то… наша речь довольно богата. Окончания, глаголы, фе-ми-ни-ти-вы. — Оба хмыкнули. — Однако если есть возможность сузить область поиска, то почему не попробовать?

Пчёлкина затихла, только переменила расположение их рук так, чтобы своими ухватить ладонь Алтана. Он же рукой, какой подпирал голову, провёл по волосам, отвёл взгляд, раздумывая, и молчал долго. Юля всё это время не сводила с него взгляда и притихла совсем, когда янтарно-алый вновь остановился на ней.

— Ты уверена насчёт своей ледоруба?

— Ей доверять можно, — кивнула Юля.

— Почему?

— Потому что площадь Восстания оставила на многих шрамы, — философски и почти поэтично растянула Пчёлкина.

Алтан намёк понял, но одобрение давать не спешил. По правде оба ещё немного обсуждали возможности реализации предложенного Пчёлкиной, и последняя говорила словами исполнительницы, предоставившей ей программу установления и копирования записи разговора. В конце концов, Гладиолус дал добро, только заверил, что сам передаст нужные инструкции Дракону — а Юля была и рада: встречаться вновь с ящерицей не хотелось.

После Пчёлкина устроилась в родных объятиях, и перед сном оба много общались. О мелочах, о работе, стараясь не затрагивать тему Чумного Доктора, однако Юля думала параллельно вот над чем: сама того не ведая Марго уже помогла ей советом, тем самым нарушив нейтралитет — если слова её о слабостях применимы к Сергею, то какая же слабость могла быть у неё… и у Алтана?

Ведь зная травмы можно не только уничтожить, но и обезопаситься. Прежде всего себя и тех, кто дорог. И Юля пообещала себе сделать всё, чтобы отыскать эти слабости и оградить их, чтобы не повторить прошлых ошибок.

========== Кикимора [Марго, R] ==========

Темно.

Вязко.

Смоль. Чёрная она проникала сквозь белые-белые пальцы, пачкала их и утягивала на шашечный пол, залитый как смолью, так и кровью. Чужая, своя — общая. За клеткой не существовало более «своего». Всех пускали на убой, как подготовленных зверей, вернее… Шахматных фигур, где счёт шёл на жизни.

Марго догадалась об этом плане.

Марго знала о нём.

Марго пыталась обезопасить тогда тех, кто был дорог ей и кого она могла спасти. Плевать на себя, плевать на безопасность, спасти хоть кого-то. Тогда в заточении она и поверила во все россказни СМИ — о том, что сама стала причиной безумия мужа, довела его до терроризма. И прочее-прочее-прочее.

А верить не нужно было.

И нужно было спасать себя.

Марго пыталась и оказалась здесь, как и другие — в клетке, где всё поглотил омерзительный запах крови и палёной человеческой плоти. Вязкая кровь хлюпала под ногами от пущенных на убой пешек, где каждая в чёрной партии символизировала одного из наёмников. Пол сливался со стенами, потерял очертания, и только внизу явственно проступало ядовито-голубое пятно — по крашенному цвету волос одного из убитых пособников.

Воздух стоял разряженный.

Где-то плакали.

Где-то говорили.

Где-то кричали и по-животному выли.

Марго скользкими от чужой крови и пота руками пыталась отодрать ошейник, тот «скалил зубы» током и не давался, контролировался с другого пункта. Марго старалась не смотреть на хаос внизу, но не получалось — прямо напротив была другая клетка, где повторялся аналогичный хаос в этой.

А кровь и смоль явственнее проступали на белом-белом. Дрянь впиталась в руки, в волосы, в тело, будто появилась во рту вместе с тошнотой, скрутившей желудок. Марго не сдавалась, продолжала пытаться отодрать ошейник, забившись в угол и не замечая, как всё больше наносила ранений собственной особо-чувствительной коже.

Паника душила. Сковывала спазмом. Поднималась выше.

Долбила-долбила-долбила.

Как начала царапать свою кожу Марго белыми обломанными ногтями, когда тупой ошейник в очередной раз не дался к открытию. Всё больше бордовых полос появлялось на коже. А затем руки перехватил Олег и заставил прекратить.

Марго посмотрела на него, увидела схожую, но скрытую панику и подалась вперёд. Руки смяли кожанку настолько сильно, что кожа под пальцами заскрипела. Подобно как на воде, только здесь в море крови Марго ухватилась за него как за спасательный круг и задрожала сильней, когда в другой клетке кому-то вновь разорвало глотку.

Глухой стук тела о плитку, чей-то особо громкий крик и почти тихое «прости» от Мастера Игры белой партии, на что Мастер Игры чёрных заливался тихим утробным ядовитым смехом. Тот распространялся по пространству и доносился эхом.

Руки смяли ворот кожанки сильней.

Оба офицера опустились на пол, и Марго дрогнула, когда одежда испачкалась ещё больше. Олег не уходил, прижал к себе, затем накрыл её голову руками, особенно уши. Это не помогало. Звуки продолжали доноситься, а когда Волков отодрал её от себя и заставил смотреть на себя, взгляд Разумовской продолжал блуждать бешено по пространству и из-за паники не концентрировался на фигуре напротив.

Марго хотелось домой, спрятаться, очнуться от кошмара, но он продолжался, тянулся и где-то с почти каждым ходом — то в одной, то в другой клетке — кто-то умирал.

Олег зафиксировал её лицо и всё же заставил сфокусироваться. Он что-то говорил. Марго хотелось поверить, но не получалось. На панику тело среагировало новым приступом и слезами, а когда чей-то ошейник вспыхнул в лагере чёрных, Разумовская начала тихо шептать:

— Я хочу домой, Олег. — Тихое, оно раздавалось эхом. — Я хочу домой… Пожалуйста… Я хочу…

— Тихо-тихо-тихо, — пробормотал Волков в ответ. — Мы выберемся. Слышишь?

Марго-то слышала, а вот её взгляд упал на бело-чёрную иллюстрацию его офицера на шее. Собственные, полные чужой и собственной крови пальцы коснулись ошейника, где горел схожий знак офицера, после Марго зажмурилась и выдохнула:

— Убей меня. — Взгляд побито ткнулся в Волкова, который мог это сделать — всего лишь исполнить просьбу, и мучениям придёт конец. — Пожалуйста, убей.

Задушить, сломать и всё — кошмар, виденный наяву, запахи, смерти, звуки всё закончится. Плевать на дом, плевать на себя, плевать на будущее — его не было, существовало лишь настоящее. Здесь и сейчас, обратившееся массовым постепенным убийством. Нужно было всего лишь прикончить. А Олег медлил.

В янтарных глазах напротив всё померкло. Удавка паники стиснула льдом грудь и горло. И Марго начала задыхаться — воздуха не хватало, а тот, что оседал в помещении, будто обжигал лёгкие. Она подумала, что наступил её черёд.

Но нет. Олег провёл по её лицу руками, подтолкнул к себе, где Марго затихла, повторяя последнюю просьбу. А сам момент наступил позже, когда под присутствием Волкова паника у Разумовской начала спадать.

Мастер белых забрал чёрного офицера, ходящего по белым клеткам. Ощутив, как горло стиснула удавка, Марго увидела переливы алых бликов в янтарных глазах напротив и посмотрела в сторону — там её встретили ядовито-жёлтые глаза и чужой оскал. Существо, расширившееся нестабильной Тьмой, обернулось, чтобы запечатлеть в памяти акт очередного убийства.

Друга.

Вместе.

Когда-то жены.

«А какая разница?» — Марго сглотнула, отвечая самостоятельно — никакой.

Тварь за решёткой упивалась. Оно желало видеть смерти. Оно хотело продлить этот момент. Оно захватило и заполнило собой всё пространство. Марго прикрыла глаза тогда, когда чёрной тенью Олег метнулся к решётке. Она нервно улыбнулась, издала хриплый смех и, обхватив живот влажными руками, закрыла глаза.

«Не поможет»

«Ничего не поможет»

«Никто не выйдет»

«Никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто-никто»

Стучало эхом в сознании, отдавалось вскоре ехидным и мерзким голосом Мастера чёрных, и смог перебить его только скрежет ошейника. Удавка на горле с фигурой второго офицера издала треск громче. Тело пронзила боль, ушедшая больше на спину, и очередная фигура упала в чёрно-алую кровяную смоль.

Марго ещё дышала, постепенно затихая и скуля. Конечности долбило от заряда, дыхания не хватало. Она пыталась сделать вдох больше, но в нос забилась кровь, она же ощутилась во рту. Белые пальцы сжались в кулаки.

Накрыла агония: трясло, болело, ныло — словно резало медленно по живому, следом моментально прижигали. И повторяли несколько раз. Слишком больно — да так, что в голове наступал шум, глаза постепенно закрывались и хотелось спать. И не важно, как сон будет достигнут. Во сне все забудется, включая боль.

Кто-то поднял вскоре, но внутри у Марго всё замерло в ожидании Смерти, а глаза её цеплялись за перекошенное болью и ужасом уже бледное лицо смуглого наёмника напротив. На синем смоль, кровь и смрад виднелись ярче.

Но не так, как на чистом-чистом белом.

…

Марго очнулась. Уставший перепуганный взгляд наткнулся на знакомый потолок кабинета в Башне «Вместе», подсвеченный остаточными фонарями города из-за не закрытого панорамного окна. Тяжело дыша, Марго обнаружила себя лежащей на спине: голова сильно закинута назад, лоб, спина влажная, старые шрамы, почти скрытые пластикой, заныли… Рот приоткрыт. Разумовская тут же захлопнула его, провела языком по губам и прикрыла занывшие глаза.

Всё в порядке. Она находилась в своём кабинете, как обычно, на работе.

Внезапно начало закладывать уши, будто рядом нарастал пчелиный рой. Марго открыла глаза, прислушиваясь — ярче заболели старые шрамы, тело начало трястись, и более она не смогла закрыть глаза. Тогда Разумовская попыталась опустить голову — не вышло. Пошевелить руками, ногами, пальцами — хоть чем-то — неудача. Конечности не слушались, словно отказали одномоментно.

Страх, испытанный во сне, липкими руками сдавил грудь, а особенно горло. Внизу живота похолодело, внутренности опустились, губы затряслись. Марго приметила краем глаза, как от стеклянного обычно закрытого входа отделилась тень. Она юркнула к дивану, забралась на него и липкими чёрными лапами обхватила лодыжки.

Ток импульсом будто вырванным из видения прошёлся повторно, на этот раз от ног и особенно повторил схему поражения на спине. Марго всё ещё не могла двинуться, только наблюдала — как неоформленная тень забиралась по ней дальше, пока не уместилась на груди.

Дышать стало моментально труднее.

Липкие полные вязкой смоли руки обхватили лицо. Марго вновь попыталась зажмуриться — не получилось. Тело не слушалось. А вот сверху явились два янтарных хрусталика, как и начала оформляться птичья морда…

Когти надавили на рот, заставляя его открыть повторно, затем спустились на горло и начали душить. Кровь дала в голову. Марго начала задыхаться, ощущая, как прошлое накатило с новой силой. В знакомом помещении кабинета будто воочию стал слышен запах из дворца: кровь, мясо, электричество.

Существо-тень застрекотало, подобно ошейнику, следом Марго вдруг выдала:

— Убивай…

Руки не ослабли. Пот стекал по щекам. Глаза напротив сузились и с коротким «не время» всё исчезло.

Комната перестала шептаться, как и уходил гул в ушах. Марго перевернулась на бок и, ткнувшись влажным от пота и слёз носом в спинку, попыталась уснуть. Ненадолго. Повторно её разбудила звонкая трель мобильника, и больно настойчивая просьба виртуального активного консультанта взять трубку.

Разумовская взяла.

Правда для начала слишком крутанулась во сне, испытывая страх, да упала с дивана на пол. Уже с него она потянулась на стол, который чудом не схватила лбом, и зашипела, когда экран ослепил её. В конце концов, заветная кнопка ответа была вдавлена, как и мутным взглядом увиден, КТО именно беспокоил сон.

— Артемис, твою ж… — Марго выдохнула, облизнула пересохшие от беспокойного сна губы и закончила фразу иначе:

— Какого чёрта ты творишь?

Опустив локоть на стол, Марго устроилась на полу удобнее и потёрла пальцами потный влажный лоб, да тут же удивлённо уставилась на пальцы, на которых блестели солёные капли.

— У нас проблемы, — ожидаемо донеслось на том стороне связи.

— Проблемы? — Марго ещё соображала мутно. Для неё никаких проблем в два ночи не существовало, кроме той, что называлась кошмарами и «сонным параличом» с душащими бабайками. Да и как-то она вообще не сообразила, что если в это время звонил шеф службы безопасности, то не просто осведомиться о состоянии.

Хотя.

Его звонок определённо выдернул из куда более худшего, а потому стоило всё же проявить манеры и поблагодарить.

На той трубке безопасник выдохнул, и раздались шумы улицы вместе с треском, похожим на поворотник. Слегка пришедшая в себя Марго догадалась, что Артемис говорил с ней будучи в машине.

— Теракт у «Золото востока», — глухо раздалось в трубке.

Марго дрогнула и затихла. Взгляд потерянно ткнулся в нижний край огромного экрана, сейчас потухшего. Телефон чуть не выскользнул из вспотевшей руки, отчего Марго вцепилась в него крепче. Другая на столе сжалась в кулак.

Под воздействием кошмаров, паралича или информации — плевать, откровенно — Разумовскую накрыла тряска, когда как сознание, моментально избавившись от сонных отголосков, уже искало информацию на словосочетание «Золото востока».

— То, куда мы не пошли? — тихо выдохнула Марго, припомнив «золотистое» — во всех смыслах — именное приглашение, которое она несколько часов назад закинула в дальний ящик к таким же, выбрав сон, а не развлечение под софитами. Сон важнее.

На той стороне помедлили. Разумовская уловила чуть громче шум авто, очевидно Аретмис отвлёкся на дорогу, после он продолжил:

— Оно самое с планируемым подпольным казино и… — Вздох и затихли.

— Не томи, — Марго ощетинилась.

— Ответственен за теракт Чумной Доктор.

Моментально поплохело. Из лёгких выбило весь воздух. Горло стянуло — ни то спазмом, ни то фантомной памятью об ошейнике, ни то будто вернулась воочию бабайка с жёлтыми ядовитыми глазами. Разумовская осознала, что молчание затягивалось, когда на той стороне донёсся отдаляющийся шум мигалок. От его воя она очнулась и выдохнула.

— Нужно поднять людей и… — Язык заплетался. Марго, переставая стучать по столу пальцами, провела ими по влажному лицу, следом, глубоко вздохнув, приказала себе собраться. Паника в этот момент была недопустимой.

— Яковлеву поднял, мои люди скоро приедут, ещё тех-директора…

— Нет, не нужно, — оборвала его Разумовская. — Пригони к нам ледоруба.

— Её? — удивился Артемис.

— Мне нужно точно знать, есть ли совпадения с другими отклонениями. И если что она подчистить сможет. Не дай Боги, это сделал кто-то из наших, — выдохнула Марго, когда как в сознании уже транслировались не только заголовки СМИ на следующий день, особенно жёлтой прессы со слухами, но и воочию представились сотрудники безопасности, чьё прибытие в Башню — вопрос времени.

Будто угадывая мысли начальницы Аретмис как раз упомянул безопасников:

— Хорошо, я подниму её. Безопасники будут к шести или к восьми.

Марго сверилась со временем на экране — немного, но уже что-то.

— Скорее изымут технику, — пробормотала она. — Мне нужна ледовая здесь. Срочно.

— Не переживайте, скоро будем. И, Маргарита Васильевна…

— Я не собираюсь давать комментариев, Артемис, — пробормотала Марго и, наконец, поднялась с пола, да тут же отругала себя — слишком переоценила свои силы после сна, оттого присела на диван. — Но ситуацию реальную я обязана знать.

— Вас понял. Как приеду, подумаем, что будем говорить СМИ.

— На вас уже выходили? — поинтересовалась Разумовская.

— Пока нет. Но уверен, вскоре пришлют инструкции.

— Хорошо… — Марго выдохнула, прикрывая глаза, затем вспомнила рыжее лицо сына. И на это всё внутри отозвалось холодом страха. Сглотнув застывший в горле комок, Разумовская, тщетно пытаясь совладать с дрожью, попросила:

— Кирилл. Завтра в школу не пойдёт и думаю…

— Пока оставим дома. Переведём на домашнее временно, — твёрдо отвечал Артемис. — Только прошение нужно.

— Я напишу хоть десять. Пришлю сейчас.

— Маргарита Васильевна, — безопасник вроде усмехнулся, — там не подписать электронной подписью.

Марго выдохнула и, отняв трубку от уха, постучала ею по лбу. С повсеместными новшествами и электронными дневниками пора бы уже и госшколам переходить на полный электронный документооборот, но нет. Такой «мифический зверь» только-только со скрипом в бизнесе приживался, куда уж до муниципального сектора образовательных учреждений.

Для Разумовской он был более удобен, чем написание бумажек с живой подписью, какие ещё потеряются, расплавятся, размокнут и другое…

— Хорошо, я подготовлю, — она прижала телефон другой рукой к уху, — и я не знаю… Стоит ли увозить?

— В Сибирь?

— Да, — Марго оттянула уголок губ. — Я беспокоюсь о его безопасности.

— Пока уверен нет повода, но если что приоритет на билеты у нас сохранён. Не волнуйтесь, мы проследим за его безопасностью.

— Я больше переживаю, как на нём этоотразится, — поделилась беспокойством Марго, прикрывая глаза — столько лет подходить со знанием дела к материнству, и тут всё начинало лететь в тартарары.

А из тартарары поднималась тревога иного толка — если ребёнка найдут, если о нём узнают, если-если-если… Слишком много появлялось «если» с информацией о теракте, совершённом Чумным Доктором.

— Кирилл умный ребёнок, — начал Артемис.

— Но всё же ребёнок, — настояла Марго.

— Мы сделаем всё возможное ради его и вашей безопасности, Маргарита Васильевна, — со знакомой сталью заверил безопасник, и у владелицы от голоса чуть отлегло на сердце.

Марго вернула себя обратно в реальность — ничего пока в тартарары не улетело. Пользовательские изменения в Сети ледоруб начала фиксировать уже как несколько месяцев, пыталась отследить, но следы надёжно скрывались. Всё это время Артемис усиливал защиту как компании, так и личностной сферы её владелицы, и даже сама Разумовская понимала — с возвращением в город другого Разумовского вопрос катаклизма оставался вопросом времени.

И вот, пожалуйста, произошло.

— И Маргарита Васильевна, — донеслось спустя пару секунд.

— М?

— Пока еду и собираемся можете отдохнуть. Час времени. Звучите устало.

Марго хмыкнула, покосилась на отброшенное покрывало и мятую ночную — вполне оправдано.

— Кошмары, — пробормотала она.

— Понимаю, — донеслось усталое в тон. — В моём кабинете найдёте настойку, мне всегда помогала собраться, Маргарита Васильевна, потому уверен и вам подойдёт.

Марго улыбнулась теплее, ощущая, как от подобного почти уставного-заботливого предложения в груди отступал холод. Припомнив тронутое морщинами лицо шефа Службы Безопасности «Вместе», Разумовская покивала, затем опомнилась и пробормотала:

— Благодарю. До встречи, Артемис.

Связь щёлкнула, подтверждая окончание вызова. Марго кинула телефон на стол и надолго уставилась на цифры времени на огромном экране впереди, затем она, следуя за страхом, обвела взглядом кабинет, особенно поглядела на двери.

Закрыты, как и в помещении никого. Только отбрасывала тени мебель, и те не шевелились, не пытались подобраться и душить. Стало вроде спокойно, а вроде податливое сознание напомнило за другие кошмары, случившиеся уже на Востоке России. «Хватит», — Марго провела дрожащими руками по лицу и скривилась, когда всё-таки натяжением отзывались шрамы на спине. Тот, что на шее сзади, врачам удалось подлатать, а специалистам по пластике почти скрыть, но вот другие зудели и горели, будто нанесённые недавно.

— Ладно. — Марго вдохнула, стараясь не думать о прошлом. В голове же продолжала стучать фраза Артемиса.

«Ответственен за теракт Чумной Доктор»

В попытке избавиться от неё Разумовская поспешила собраться на насущном и припомнила рекомендацию Артемиса — а почему бы, собственно, и нет.

— Вак, — тихо позвала Марго. Услышав уставной сигнал приёма сообщения виртуальным помощником, она продолжила:

— Включи освещение на двадцать процентов.

— Будет сделано, — отозвался неживой голос.

— Хотя нет, — Марго покосилась на панорамное окно, замечая, как в кабинете становилось светлее. — Вак, отменить команду.

Значения мигом вернулись на прежнее. Меньше всего стоило сейчас подавать визуальных признаков, что в Башне кто-то был наверху. Так, на всякий. Позже только лучше бы панорамку закрыть. Но не сейчас.

Марго поднялась, подхватила со стола ключи, включая электронные карты доступа и, запахнув сильнее халат, направилась прочь из кабинета. Шлёпая босыми ногами по холодному полу, она спустилась на этаж ниже, следом прошла через весь офис до помещения Артемиса. Марго ловила себя на иронии — было что-то в этом, когда она могла спокойно в тихом ночном офисе ходить в ночной сорочке, халате, босая по этажам.

Плохо, конечно, если оставленные на постах сотрудники додумаются глянуть на экраны тех камер, что стояли на последних этажах, однако что-то подсказывало Марго, что безопасники уже привыкли: видеть её растрёпанной, босой, да и иногда с термосом, где налит был чай с алкоголем. Правда сегодня из кабинета Артемиса она шла до своего с бутылкой настойки шефа, а следом за ней тянулись тени. Детское податливое воображение всё ещё пыталось усмотреть в них, как и услышать в офисе отголоски видимой бабайки, когда как рацио припомнило легенды славян.

Бабайка или лучше — кикимора — вестница сонного паралича — всегда приходила и, садясь на грудь, пыталась предупредить о хорошем или плохом. Что ж… Вот и предупредила, как говорится.

Несколько позже, когда Марго совсем проснулась благодаря принятому душу, ВАК, согласно командам, захлопнул панорамное окно и подобрал записи о теракте, которые транслировались им на экран. Стоя в халате, Разумовская ощущала, как по телу ещё стекали холодные капли и как разгорячённое от гнева и злости лицо холодили мокрые волосы — обтереться после душа она не потрудилась, решила, что сама обсохнет.

Гнев и злость закипали постепенно, задавливали внутренний страх, какой остался спазмом внизу живота. На очередном выпуске с кадрами Марго сжала крепче стакан — в нём плескалась янтарная жидкость успокаивающей настойки. Если короче: Артемис намешал травяной дряни с коньяком, но пробудило так, что теперь Марго дала себе зарок спросить рецепта.

А пока прозрачное стекло коснулось бледных губ. Разумовская не отпила, только постучала несколько раз. Взгляд, пожирая, скользил по новому костюму, как слух цеплялся за праведные слова о справедливости, о чуме, пожирающей город, и прочей ереси, годящейся для художественных рассказов или речей неумелых пропагандистов-радикалов.

— Больше пяти лет прошло, а ты не меняешься, Серый, — выдохнула Марго и отпрянула от стола, после сделала щедрый глоток настойки безопасника. Сморщилась — хорошо согревала. Дождавшись, пока запись начнёт повторение и остановится на крупном плане, Разумовская скомандовала:

— Вак, останови.

Виртуальный помощник послушно исполнил просьбу. Марго подошла ближе. С огромного экрана теперь на бледную свидетельницу ещё первого появления Чумного Доктора смотрел новый «герой», совершивший теракт. Костюм пестрел белым, синим, чёрным — почти спокойными цветами. А линзы в глазах горели янтарным — подобно глазам твари из кошмаров и воспоминаний.

Руки дрогнули, и следующий глоток Разумовская сделала, поднеся стакан к губам трясущимися пальцами. Шрамы на спине заныли с новой силой, в голове эхом отдался собственный голос, умоляющий о смерти, следом — чужой истерический смех. Запах алкоголя выветрился, вернулся смрад крови.

Марго прикрыла слезящиеся глаза, делая тяжёлый выдох. Руки стиснули стакан, не донесли его до губ. Разумовская хотела поддаться сиюминутному порыву гнева и кинуть его куда в стену — чтобы выплеснуть, чтобы было не так больно, а лучше, конечно, если бы этот стакан прилетел прямо в голову Сергею или если бы Игорь тогда его прикончил. Тяжело дыша, Разумовская опустила стакан на раскрытую другую руку и пробормотала с усмешкой: «Я не миллионер».

А потому вредить имуществу — нечего. Его же потом ещё и восстанавливать придётся.

Подняв влажный взгляд на изображение Чумного Доктора, Марго злобно и загнанно осмотрела новую фигуру и видела на месте её другую — ещё раннюю версию с рыжими волосами и абсолютным безумием. Тяжело надрывно дыша, она поджала трясущиеся сухие губы, припомнила кошмар и мельком вспомнила собственную жизнь последние несколько лет.

Нейтралитет.

«Вместе» под жёстким контролем Государства держало его долго, как и Марго. Теперь уже как два года Разумовская постепенно ослабляла контроль, стремясь вернуть отданные акции обратно в «голову», чтобы сбавить его и стать добровольно-лояльной к существующей власти, но относительно-свободной в принятии решений. За этим стояла ограниченная свобода как её, так и тех, кто работал на компанию, и всё-таки — свобода, какую можно было использовать на благо тех же людей.

Без жертв.

Без насилия.

Без убийств.

Принимая особенности и правила игры, заданные Властью, но стремясь найти баланс безопасности для себя, своих интересов и, собственно, менее властных людей, заинтересованных в будущем.

А радикалов итак достаточно…

— Я думала, вы повзрослели, — выдохнула Марго, задавливая воспоминания о Востоке. Пальцы поднесли стакан к губам, и, отворачиваясь, Разумовская залпом осушила его, следом поморщилась, прижав к носу палец, пропахший дешёвым гелем для душа, почти хозяйственным мылом.

«Но видно некоторые не учатся на ошибках», — дополнила она в мыслях, приказала Ваку отключить записи и скользнула взглядом по закрытому панорамному окну. Вид города, раскрывающегося с Башни, моментально возник в сознании — больно часто Марго после работы или после кошмаров любила сидеть напротив и наблюдать, что помнила почти достоверно всё, что открывалось с этого этажа: улицы, огни, достопримечательности и иное… Это успокаивало, но не когда взгляд падал на шпиль площади Восстания и Дворцовую.

Повторения двух тысяча четырнадцатого и ранних годов Марго не допустит. Она не позволит закрыть компанию, обвалить сеть, лишить людей работы, она не позволит нанести вред и её семье, и лично ей самой. Пускай «Вместе» и она как владелица продолжали блюсти нейтралитет в «теневой игре», это не означало, что не будут закрыты пробоины слабости из безопасности.

Марго вдохнула, отворачивая голову на рабочий стол. Экран связи с Безопасниками был чист, потому, отставив стакан, она направилась в «жилые помещения». Спустя ещё полчаса, когда Разумовская заменила халат на относительно официальные вещи и просушила волосы, пришло уведомление от КПП о пересечении его Артемиса с «плюс один».

========== Оранжерея [Юля | Алтан, PG-13] ==========

Самое чудное время в оранжерее — закатное. В моменты нескольких минут, когда лучи опаляли стекло строения и, пронзая его, охотно лизали янтарными и рыжими бликами раскидистые листы или бутоны посаженных растений. Порой свет отражался, перекидывался на другие гладкие поверхности, и транслировался по пространству до тех пор, пока не иссякал, лишаясь следующего приёмника, либо пока не гас источник.

Юлия Пчёлкина не любила подобные места. Они напоминали ей работу давно почившей матери — как преподаватель ботанического факультета государственного университета она присматривала за обширными оранжереями в центре города и часто брала туда и маленькую Юлю. Матушка в свободное время водила в старейшую картотеку с архивом растений или показывала сами стеклянные постройки изнутри, где рассказывала истории о диковинных и изысканных видах, называя их порой по-страшному, на мёртвом языке церковников и вечно мёртвых изнутри врачей. Ещё в детстве увиденное не поражало юное сознание, падкое на фантазию, а вызывало ужас — множество-множество растений было вынуждено выживать в чудовищно-маленьких условиях и сражаться за свой кусочек пространства с такими же узниками. А некоторые просто умирали от болезней из-за недостатка ухода или из-за того, что на их вид не хватило денег у бюрократической машины. Последнее уже Пчёлкина узнала позже, став постарше, но из того детства, полного созерцания растений в стеклянной коробке она вынесла единственное, услышанное как-то от коллеги матери: «Оранжереи — это тюрьма для растений».

Это настолько поразило её, что Юля помнила подобное выражение до сих пор, потому, приняв гостеприимное предложение Алтана о переезде в загородный дом, нечасто бывала в самой оранжерее. Однако иногда всё-таки бывали исключения.

Оправив упавший локон, Пчёлкина изучила жёлтые цветы — росшие вплотную друг дружку они создавали плотный ковёр вокруг дерева, отчего напоминали больше покачивающееся солнечное море. Юля дёрнула уголком губ в подобие улыбки, коснулась пальцами податливого бутона и, огладив его махровые лепестки, надавила большим пальцем слегка в центр.

Алый ноготок впился в сердце бутона, пыльца оставила на нём рваные мазки, и память Юли вдруг наложила увиденное на совершенно другое: чудовищным зверем оно заскреблось глубоко в груди, пытаясь проложить повторный путь наружу и наводняя сознание полными крови и душащей боли события несколько лет как ушедших. Тогда Пчёлкина отступила — убрала руку и поднялась, задавливая возникшие воспоминания. Что случилось в прошлом, осталось в прошлом, за исключением оставленной как физической и куда страшнее — ментальной боли.

Юля прикрыла глаза, замерев на дороге и приказывая себе собраться. Она сделала несколько глубоких вдохов, выдохнула и сморщилась, когда на такое совсем малое движение кожа шеи ответила лёгкой натянутостью. Следом всё прошло. Слух уловил вечерние трели птиц, и Пчёлкина, хотевшая открыть глаза и поднять голову, мигом одёрнула себя от такого желания. Сложив руки на груди, она только аккуратно приподняла голову, осмотрела пространство и увидела, как воробьи — извечные местные бунтари оранжереи — таскали что-то в устроенное не так далеко гнездо. Буро-грязными пятнами они мелькали средь зелёного пёстрого моря, щебетали, а группка чуть в стороне и вовсе устроила вечерние баталии со всеми разборками.

«Хуже только сороки, — улыбнулась Пчёлкина. — Или вороны» Улыбка на лице осталась, глаза потускнели, и Юля неиронично подумала, что сегодня отчего-то весь выход в оранжерею так или иначе наталкивал её на размышления о прошлом, а конкретнее о днях, с которых началась чудовищная вендетта, где жизнь человека не стоила ничего.

«Не думай», — напомнила себе Юля, однако думать продолжила. Осматривая пёстрые насаждения, Пчёлкина вспомнила слова пожилого коллеги матери и зацепилась взглядом за стекло пристройки к загородному дому.

Клетка или тюрьма.

Как тогда в комнате с шахматной партией.

Руки на плечах сжались сильнее, веки чуть прикрылись, и холод тронул грудь. Ледяной спазм поднялся выше и заковал шею в тиски подобно тому, как раньше на ней сжался браслет с её фигурой королевы… Юля выдохнула, понимая, что бороться с этим — выше собственных сил, потому, отняв руку, она пальцами почти невесомо огладила оставленные на шее вертикальные шрамы, ставшие признаком уродства и своеобразным клеймом, поставленным психом с воронами в сознании.

«Могло быть хуже», — откликнулся внутренний голос, и стоило прикрыть глаза, как перед ними возникли картины залитого кровью пола, на котором где-то уже лежали убитые «фигуры», а где-то сидели оставшиеся, готовые стать разменными монетами в чужой мести. Смрад крови, виды убитых, чей-то смех и всхлипы — всё это давило на сознание, а душок — в нос, из-за чего появлялась тошнота, душил страх и хотелось единственное: оказаться где-то далеко или найти способ сбежать здесь и сейчас.

Ни у кого не получилось сбежать. Но и многие не вышли, потому… Да, могло быть хуже, особенно памятуя то, как Юля выжила, вот только забыть об этом не получалось.

Со стороны донёсся хлопок, и Пчёлкина отвлеклась. От выхода в основное здание загородного дома спускался Алтан. Их взгляды пересеклись, и владелец комплекса направился к ней. Юля терпеливо выжидала, пока он доберётся ближе, и с каждым его шагом в душе постепенно переставали скрести звери, отпускали воспоминания и даже становилось уютно в объятой закатными лучами оранжерее, почти не напоминавшей тюрьму. Пчёлкина мимолётно скользнула цепким взглядом по собранным в косы волосам, что на концах фиксировались металлическими вставками, чёрному костюму с расшитыми золотыми манжетами и вернулась к тёмным глазам со слегка приподнятыми уголками.

Его же взгляд остановился на её руке, что замерла над шрамом, и Юля не стала убирать её, только опустила на плечо, где огладила его также невесомо, и отвернула голову к цветам. Подошедший близко Алтан поцеловал кончики оставленной на плече руки, затем, приподняв голову, коснулся поцелуем и виска. Юля поёжилась, вызывая улыбку у подошедшего, и от смешка почти над собственным ухом, улыбнулась сама.

— Замёрзла? — уточнил Алтан, проводя рукой по спине. Юля отрицательно покачала головой, хотя, признаться, кончики пальцев всё же закоченели.

— Замёрзла, — подтвердил Алтан, и Пчёлкина, отпрянув, обернула на него голову, после, вспомнив поцелуй, дарованный кончикам её пальцев, неловко сжала ту в кулак — действительно, нечего скрывать.

Оба улыбнулись друг другу, и Юля замерла, ощутив, как Алтан отнял руку от её спины, оправил чутка выбившуюся прядь и, опустив свою, перехватил чужую ладонь своей. Пчёлкина поменяла их захват так, что теперь она удерживала его руку, и словив взгляды друг друга, оба направились обратно в помещение.

Тёплая ладонь согревала холодную, особенно пальцы. Юля доверчиво прижалась ближе, поглядывая на росшие вокруг растения, постепенно готовящиеся ко сну. Воробьи также поутихли, и вместо них с дальнего конца оранжереи слышался голос садовника, проводящего вечерний полив по регламенту. И увиденное сейчас напоминало больше идиллию, словно не было постигших наваждений.

— Всё ещё не нравится? — вкрадчиво поинтересовался Алтан, следя за взглядом Пчёлкиной.

Юля задумалась, изучила доступные кусочки оранжереи и всё-таки капитулировала — стоило признать, что здешняя совершенно отличалась от той, за которой ухаживала мать. В этой работники Алтана сделали всё, чтобы растения не мешали друг другу и располагались в строгой последовательности взаимовыгодного соседства. Вероятно, потому за почти уже полгода сожительства Пчёлкина не видела, чтобы какие-то цветы выбрасывали или чтобы какие-то стояли «сожжёнными скелетами». Такое внимание к деталям и собственной отдушине говорило лучше слов.

— Нравится, — тихо ответила Юля, обернув к нему голову.

— Я рад, — в тон ей ответил Алтан, и оба снова помолчали.

И в молчании этом не крылась неловкость. Юля улыбнулась, припоминая первые месяцы знакомства с Игорем, когда каждое их молчание сопровождалось тягучей неловкостью: Гром не знал, как вести себя с девушками, а Пчёлкина порой не знала, какие темы выбирать для разговора с ним. До-о-олго притирались друг к другу, находили точки соприкосновения и, в конце концов, — чего таить — достигли мира. Только вот рухнул он одновременно со смертью его, оставляя на душе очередной шрам.

Юля глубоко вдохнула и медленно выдохнула, сжимая непроизвольно чужую руку сильнее и ловя ответные мягкие поглаживания большого пальца по своей ладони. В поддержке и заботе, в малом жесте, показывающем о наличии рядом человека, готового поддержать. Это стоило многого. Тогда Пчёлкина позволила себе проявить слабость и на пару мгновений тоску и вспомнить, раз уж сегодня внутреннее охотнее напоминало за случившийся давно конфликт.

На Италии всё не закончилось, после неё наступил долгий период лечения, восстановления, судебного процесса с переводчиками и дачей показаний в иной стране, после в собственной, а потом… Юля и Дима так и не смогли сблизиться так, как то было до вендетты Разумовского. Смерть Игоря наложила на них обоих свой отпечаток и горе, но Пчёлкина была благодарна Дубину, что в тяжелейшие моменты депрессии, отчаяния и ужасов воспоминаний он был с ней рядом. Делить на двоих боль от утраты оказалось легче, чем в одиночку. Конечно, спасали сеансы психолога, конечно, спасали и собственные размышления и соблюдение предписаний, но когда рядом был кто-то, переживший почти то же, становилось легче, пускай и ненамного.

Как стало легче, так Юля вернулась постепенно к работе, и параллельно искала любую информацию о Разумовском, сначала не из желания отомстить, а потому что хотелось точно удостовериться, что психического упрятали за решётку.

Не упрятали.

Украли, затем украли повторно, а теперь числился в федеральном розыске в нескольких десятках государствах, включая Российскую Федерацию, вместе со своим другом Олегом Волковым, для которого их третья подружка — Маргарита Разумовская когда-то выторговала на суде такой же статус потерпевшего.

На неё Юля зла не держала, именно Маргарита как могла заботилась о них тогда в Италии, будучи такой же заложницей обстоятельств, и испортила некоторые ошейники. Одни вопреки стараниям сработали как надо, другие — лишь сбавили мощность, как то случилось у Пчёлкиной, а третьим повезло меньше и несделанное браслетом было приведено «вручную».

«И почему он с ним?» — задумывалась часто Юля, вспоминая выстрелы Сергея в собственного друга детства, и также часто оставляла этот вопрос без ответа. Если Волкову нравится роль верной псины, так тому и быть.

Вдохнув, Пчёлкина приникла к плечу Алтана, положила на него голову, а другой рукой ухватилась за его локоть и, ощутив чужое тепло, услышала, как мысли стали отступать окончательно, воспоминания прятаться обратно и только тупым жаром отдавалось уже собственное желание разыгрываемой партии-вендетты против Разумовского и его нового Чумного Доктора.

Полиция вновь окажется бессильной, если всё пойдёт по «старой схеме», а Юля была уверена, что рано или поздно Санкт-Петербург ожидает повторение «чумного очищения прошлого». Ведь преступники не менялись и всегда начинали из «благих побуждений», только на этот раз у города не было Игоря Грома и рассчитывать он мог на такую же нелегальную мафию, чьи интересы также портило появление «правозащитника в маске». А может… И помогало.

— Ещё думаешь, что не стоит её привлекать? — мягко спросил Алтан, отвлекая Юлю от размышлений. Пчёлкина отняла голову от его плеча, осмотрела оставшиеся метры до входа в дом и, как и в прошлый спор, подтвердила:

— Не та ставка, ради которой король сделает шаг.

— Она была его женой, — подчеркнул Алтан.

— Бывшей женой, — парировала Юля.

— Которая до сих пор распоряжается сетью и всеми его активами, — в обратную закинул он.

Пчёлкина подняла на него слегка нахмуренный взгляд и оттянула уголок губ, словив ответное лукавое внимание — о подобном они говорили столько раз, что и не счесть, вот только когда как Алтан видел в привлечении Маргариты Разумовской возможность выманить другого Разумовского, Юля знала, что он не купится, вот только…

«Хм», — Пчёлкина, отпрянув совсем, остановилась прямо у входа в дом, осмотрела последним взглядом потемневшую оранжерею и задержала долгий взгляд на растущих недалеко белых цветах. Они соседствовали с пёстрыми рыжими, потому создавался и в сумерках необычный контраст.

Юля задумалась, припоминая единственный разговор с Марго и её образ тут же охотно подкинуло подсознание: белая-белая с грустными уставшими светлыми глазами и бледной кожей. Что-то в раскладке не ложилось, потому Пчёлкина продолжала копать, а Алтан только воспользовался этим, чтобы подойти ближе уже со спины, обхватить её талию своей рукой и, нагнувшись, легко коснуться в поцелуе шрама. Юля задержала дыхание, но не отпрянула — вопреки собственным прикосновениям дарованное сейчас принесло тепло и задушило совсем внутренних демонов.

Стало легче.

Тёплые губы продолжали покрывать следы уродства, какими сейчас Пчёлкиной они почти не казались. Юля улыбнулась, кладя холодную руку на его, и всё же решила поделиться мыслями:

— Зачем выманивать, если можно использовать?

Алтан замер. Тёплое дыхание опалило чувствительный загривок. Мужчина опустил голову в россыпь коротких ало-рыжих волос и, прикрыв глаза, спокойным, знакомым Юле голосом уточнил:

— Хочешь заиметь союзника?

— Ей он принёс столько же зла, сколько и нам с тобой. — Пчёлкина повела в мягком прикосновении по руке, обхватывающей её за талию, и уловила, как чужие пальцы сжались на боку чуть сильнее. — Заставил распоряжаться всем имуществом и выступать опекуном, когда его признали недееспособным.

— Велика мука, — с усмешкой парировал Алтан, на что Юля нахмурилась. — Целая компания и опекунство почти задаром.

— Целая компания, связанная с Чумным Доктором, — напомнила Пчёлкина. — Их репутация провалилась втрое после обнародования связей, не считая, что их заставили перевестись в акционерное и отдать почти половину стоимости акций госсектору.

— Это было единственным выходом, чтобы сохранить соцсеть, — потянул Алтан, обхватывая и второй рукой Юлю за талию и прижимая к себе. — И не худшим.

— Понимаю, — согласилась видимо Пчёлкина, греясь в объятиях. — Но она до сих пор занимает пост руководителя, потому… Если пожелаешь, — пошла она на компромисс, — можно всегда заиметь запасной план и использовать её и так, и так, но для начала — попытаться договориться.

Алтан позади вздохнул. Юля напирать не стала, давая время подумать. Мужчина выпрямился, крепче сжав её в объятиях и согревая, а Пчёлкина совсем расслабилась, ощущая себя спокойно, тихо и почти в безопасности — так, как, казалось бы, не сможет испытать себя с кем-то ещё раз.

С Алтаном с самого начала всё вышло странно. Юля, постановив, что Разумовский и Волков испарились, начала искать любые упоминания о них в сетях, форумах, просто предполагая, как и где могли появиться эти двое, учитывая, что и история, и детство их прошло в пригороде Санкт-Петербурга. Параллельно Пчёлкина удерживала во внимании находящуюся постоянно на виду другую Разумовскую, спрашивала у Дубина и… спустя некоторое время начала находить первые следы, потом на неё вышел Дракон — цепная ящерица Алтана.

Первый разговор вышел скверным, проведённым во всё той же оранжерее, где Пчёлкина почувствовала себя неуютно, однако вот прошло полгода, и она стояла здесь, любуясь сумерками, переходящими в ночь, в объятиях человека, которому могла доверить за столько лет собственную спину, шрамы и более того разделить как свою боль, так и его.

Ледяная дрожь прошлась по телу, стоило ветру задуть в оранжерею, и Юля поёжилась. Алтан подметил это — конечно же —, переместил руки на плечи Пчёлкиной и растёр их в аккуратном жесте, затем, остановившись, поцеловал в последний раз шрам и произнёс:

— Подумаем над этим вместе, выгода в любом случае определённо будет.

Чужое вместе по-особому повторилось в собственном сознании. Юля оглянулась на Алтана, увидела его лёгкую улыбку и доверчиво ухватилась ладонь, когда он предложил.

— А пока посмотрим, что приготовил Дракон.

— Надеюсь не еду в прямом смысле, — Пчёлкина слегка нахмурила брови, Алтан улыбнулся, тогда расслабилась и Юля, пытаясь пошутить над не всегда удачным наёмником.

И насчёт подготовленного Алтан отмолчался, только повёл её в дом, после в помещение, где на двоих привычно был накрыт стол. Меж тем Юля, оглядываясь на прошлое, понимала: присвоенная тогда ей сильнейшая фигура партии начинала отыгрывать новую по-своему. И на этот раз головы полетят с совершенно другой стороны, как и раны будут оставлены как можно… глубже, чтобы стали вечным напоминанием-шрамами.

========== Вместе [Юля Пчёлкина, Маргарита Разумовская, G] ==========

Штаб-квартира Социальной Сети «Вместе» располагалась в целой Башне, по виду напоминавшей русскую матрёшку в зоне только-только строящегося бизнес-центра. Организация присмотрела здесь место почти сразу, как губернатор объявил льготные условия предоставления земли: только обустройте прилегающие территории, оплатите половину строительства и половину налогового бремени на последующие лет десять можете считать списанным. Многие предприниматели — выросшие в нестабильные девяностые, когда бизнес закормили схожими обещаниями — отнеслись к инициативе с вели-и-иким подозрением, включая и владельцев социальной сети «Keisha». А вот ещё тогда бывший у «руля» Сергей Разумовский заключил контракт на землю, начал строительство, обустройство… После стал Чумным Доктором и дело закостенело на несколько лет.

До тех пор, пока официальным опекуном и распорядителем его имущества не стала жена — Маргарита Разумовская. Именно при ней компания закрыла большую часть долгов, практически восстановив рейтинги до появления Чумного Доктора. Пришлось, правда, пожертвовать частью активов, сменить организационно-правовую форму и тесно сотрудничать с государством, однако в ходе собственного расследования Юля прознала, что и здесь наблюдались подвижки: постепенно Разумовская возвращала в компанию переданные когда-то активы. По-тихому и так, чтобы были отданы добровольно.

Таким образом, «Вместе» достроили злосчастный бизнес-центр, проложили путь к строительству следующего офиса и обустроили выделенную губернатором зону. Сюда теперь постепенно повадились водить туристов: мол, смотрите, какая власть у нас молодец.

Иронично.

И тем не менее… Юля Пчёлкина ни разу не бывала в этой зоне, однако благодаря наработанной за годы выдержке журналиста справлялась как с трепетом, так и почти детским восхищением на ура. С наступлением сумерек центральная башня-матрёшка окрасилась в цвета … матрёшки, и Пчёлкина не могла не отметить ироничность оформителей. А вот внутри комплекса Юлю встречала почти противоположная картина: везде сновали сотрудники федеральной безопасности, что-то пакуя, что-то забирая, отчего Пчёлкина почувствовала себя, мягко говоря, неуютно и на всякий обострила внимание.

Скользнув взглядом по сотрудникам в форме, Юля оправила рыжий локон и направилась к стойке регистрации, за которой собиралась со смены девушка в экипировке социальной сети. Та посетительницу заметила и с мимолётным расстройством убрала сумку со стойки.

— Прошу прощения, приёмный день окончен, — тут же с уставной улыбкой известила её сотрудница.

У Юли был заготовлен ответ. Она вскинула телефон, на котором в заметках на экране заранее набрала «пароли и явки». Сотрудница нахмурилась, скользнула взглядом по Пчёлкиной и надолго задержала взгляд на незакрытом шраме на шее.

Неприятненько.

Юля переместила телефон так, чтобы отвлечь внимание, и девушка, наконец, ткнулась взглядом в экран, смутившись.

— Я посмотрю вашу запись, — заверила она, отвернулась к экрану и застучала клавишами. Юля прокрутила телефон за кольцо чехла и, перехватив его, осмотрела сотрудников безопасности.

— Вы уверены, что у вас назначено? В графике сожалею, нет данных, — потерянный взгляд уставился на Пчёлкину. Сотрудница как могла избегала смотреть на уродливый шрам, на что Юля мимолётно припомнила слова Алтана — надеть шарф или что-то такое.

Скользнув взглядом по сотруднице в схожем цепком внимании — чтобы той точно стало не по себе, Юля прокрутила телефон и шустро набрала следующий ответ, какой после продемонстрировала секретарю.

— Увы, я не думаю…

«Вы же секретарь», — показала Юля после того, как закончила набирать фразу.

— Да, но…

— Госпожа Пчёлкина, — раздалось сбоку, прерывая неуютный диалог. Юля обернулась и столкнулась взглядом с подошедшим к ней сотрудником в возрасте, в каком она тут же признала шефа внутренней безопасности «Вместе» — Артемиса.

Данные на него она находила в ходе своего местного расследования, дополняя их и теми, что предоставил Алтан, однако показывать осведомлённость точно не стоит. Потому Пчёлкина вскинула удивлённо брови, осмотрела человека и потерянно кивнула.

— Меня прислала за вами госпожа Разумовская, пройдёмте, — он посторонился, указав рукой в сторону центральных лифтов здания, а Юля прежде, чем отправилась на встречу, мазнула взглядом по притихшей секретарю, спрятала телефон и только потом последовала за приглашающем жестом. — Вы свободы, Ульянова. Ступайте домой, — послышалось в спину, что переводилось куда грубее от сотрудников таких структур: «Уходите немедленно».

Юля улыбнулась и пригляделась к сотрудникам внимательнее, пока шла к лифтам: среди них всё же обнаружились отличия. Некоторые, действительно, принадлежали к федеральным безопасникам, а вот коршунами над ними стояли другие, которые цепко следили за всем, что федералы паковали. Меж них порой мелькала пухловатая женщина с планшетом, которая, судя по обрывкам фраз, фиксировала взятое имущество.

Уже у лифтов Юля остановилась и обняла себя за плечи. Нагнавший её Артемис вдавил кнопку, и двери послушно отворились. Стоило дверям лифта захлопнуться повторно, как шум офиса, крики и пререкания остались чем-то далёким.

— Лёгкий бардак, — коротко пояснил Артемис, складывая руки позади. Юля, обратившись к нему вниманием, кивнула и достала телефон повторно, в котором принялась стирать заметки. Краем глаза она приметила, сколь внимательно следил за действиями шеф безопасности.

«Впрочем, это его работа», — напомнила себе Пчёлкина. Стеклянный лифт поднимался всё выше и выше, и Юля, закончив с заметками, не отказала себе в удовольствии обернуться. Там за толстым стеклом открывался всё больше вид на город на Неве, постепенно вступающий в ночную жизнь.

На чёрном полотне, подобно едва заметным из-за смога на небе звёздам, вспыхивали жёлтые, холодные огни города. Где-то на набережной снова проводились мероприятия, и там всё окрашивалось в куда пёстрые цвета. Отсюда постепенно виднелась вроде и дворцовая, Исаакий и иные достопримечательности города. Осмотрев открывшийся вид вскользь, Пчёлкина улыбнулась — подобные виды вызвали у неё ностальгию по прошлому.

Кабина плавно замерла, с коротким сигналом двери открылись, и Артемис пропустил в коридор Юлю, затем вышел сам. Небольшой коридор вёл прямо в огромный кабинет, где уже обоих встретила сама нынешняя владелица и распорядительница сети. Маргарита Разумовская отступила от огромного панорамного окна и с дежурной улыбкой направилась к вошедшим.

— Юля, приветствую, — проговорила она мягким голосом, протягивая руку, какую Пчёлкина незамедлительно пожала с приветственным кивком. — Артемис, можете быть свободны, — отпустив ладонь Юли, обратилась к нему Марго. —Проследите, чтобы они не забрали лишнего.

— Как угодно, — отчитался безопаник и направился прочь.

Когда за ним закрылись стеклянные двери, Юля ощутила себя слегка спокойнее, хотя тут же напомнила, что в кабинете также могли находиться звукозаписывающие устройства. Не могли, а точно находились, если верить данным планировки, полученным также по информационным каналам Алтана и его людей. Но обо всём этом потом.

Сейчас всё внимание Пчёлкиной устремилось на Разумовскую. Взгляд тепло осмотрел отстриженные волосы по каре, в данную минуту зачёсанные назад и заколотые там очевидно небольшой резинкой, зацепился за небольшие возрастные морщины, появившиеся в уголках глаз и рта на бледной коже и остановился на светлых глазах.

Маргарита выглядела лучше, чем в прошлую встречу. «Хотя, — тут же съязвило внутреннее, — все тогда — в Венеции — выглядели паршиво»

Пчёлкина указала руками на собственные рыжие волосы, следом — на собеседницу и вскинула большие пальцы одобрения вверх. Разумовская поняла, улыбнулась и качнула головой.

— Благодарю. Хотя работа сильно выматывает.

Марго посторонилась и, указав на расположенные напротив рабочего места диваны, перед которыми стоял низкий столик, пригласила проследовать для разговора туда.

— Прошу прощения за беспорядок, — почти штатно проговорила Разумовская на вдохе. — После появления нового Чумного Доктора нас начали проверять со всевозможным усилием.

Юля, поджав губы, покосилась в пол и пожала плечами мол «понимаю». Марго покивала головой, осмотрела собеседницу, особенно её шрамы, и отвернула голову — диалог предстоял, конечно, интересный. И Пчёлкина как раз пользовалась своим положением, чтобы больше слушать, а не говорить.

— Это и понятно, — продолжала Марго, слегка раскинув руками. — Хотят исключить на начальном этапе и то, чтобы мы предоставили данные.

Юля пригляделась к Марго, вскинув голову.

— Но увы это невозможно, — вполне стандартно закончила владелица сети.

Рыжие брови вскинулись в немом вопросе. Марго увидела реакцию и с ответом помедлила, а может не пожелала отвечать. Она присела на диван, установила руку на спинке и, изучая ответным вниманием Юлю, уточнила:

— Кофе? Чаю? — Белые пальцы подпёрли голову.

Юля, присев рядом, посмотрела более выразительно. Марго, облизнув нижнюю губу, хмыкнула, покачала головой и повторила, вновь обращаясь вниманием к собеседнице:

— Кофе?

Пчёлкина покачала головой.

— Чаю?

Она покрутила рукой.

— Чаю с крепким?

И уж на это Юля щёлкнула пальцами и показала указательными на Марго — бинго. Разумовская улыбнулась. Оставленный на столе телефон завибрировал. Марго нагнулась, чтобы его поднять, после встала и отошла в сторону, где, как установила Юля, находился бар и закуток с чайником и прочим. «Любопытно», — растянула Пчёлкина и, следуя в поисках ответа на вопрос, мелькнувший в сознании, осмотрелась.

Кабинет занимал большую часть этажа и был обставлен соответствующе владелице Социальной Сети: напротив и чуть сбоку от кафетерия высился огромный экран, сейчас чёрный, рабочее место снабжалось тонкой техникой последнего поколения и, насколько знала Пчёлкина, в сам стол были строены аналоги компьютера и монитора, снабжённые сенсорными технологиями управления и управления голосовыми командами. Свободные участки стен занимали книги, где-то высились награды, полученные Социальной Сетью, но книг было однозначно больше.

Пчёлкина изучила последнее достоинство этого кабинета — огромное во всю стену панорамное окно, с которого открывался поистине потрясающий вид на город, и отвлеклась на раздавшийся вздох. Разумовская сунула телефон в карман широких чёрных штанов и, наконец, щёлкнула по кнопке чайника, затем открыла выдвижной ящик, из какого донёсся звон бутылок.

Юля сняла сумку с плеча, опустила её рядом и украдкой осмотрела диван — нижняя секция его очевидно выдвигалась, а с краёв торчал белый кусок наволочки. Дальше Пчёлкина увидела край механизма разложения спинки и отвлеклась на уточняющее:

— Коньяк?

Юля помолчала. Тогда Марго перебрала:

— М. Водка?

Она сморщилась и снова замолчала.

— Виски? — уже другим голосом спросила Разумовская, и тогда Пчёлкина постучала ноготком по столу.

Марго улыбнулась, ловя сигнальный код, подцепила тут же пальцами бутылку и продолжила заниматься приготовлениями, а Юля — осматриваться. Постепенно в кабинете она находила всё больше признаков того, что был он обставлен почти как второе жилище, что наводило на унылые мысли.

«Не совсем унылые», — оправила себя Пчёлкина, вспоминая план Алтана. Чайник, наконец, вскипел. И вскоре Марго вернулась обратно с двумя кружками чая, зажимая подмышкой прихваченную бутылку. На красноречивый взгляд Юли Разумовская пояснила:

— Может, дойдём и до такой стадии.

Обе обменялись усмешками. После событий в Венеции ни Юля Пчёлкина, ни Маргарита Разумовская, конечно, не общались настолько, чтобы достигнуть хоть какой-либо дружеской стадии. Юля восстанавливалась под присмотром родителей, и, как указывали добытые данные, восстанавливалась и Марго. Только последняя ещё и следила за состоянием Олега Волкова, отстаивала их — обоих — права как потерпевших и в итоге выбила для них на суде такие статусы, лишавшие их уголового наказания.

«Хотя для одного стоило бы оставить», — подумалось почти зло Юле. Она мазнула взглядом по Марго, которая поставила на стол бутылку виски, села и снова ткнулась в запиликавший телефон. Сама Пчёлкина взяла любезно предложенную кружку и принюхалась — запах чёрного чая с нотками добавки вызвал улыбку. Украдкой наблюдая за Разумовской, Юля пригубила напитка и вернулась к оставленным рассуждениям.

Внутренний голос сварливо напомнил то, как Марго отплатили бывший друг и бывший муж. С последним развод суд так и не оформил, потому в итоге если остальные избавились от негласных последствий или — как Юля и другие друзья Игоря — почти, Разумовская продолжала быть связана по меньшей мере юридически с обязательствами. Только, насколько было известно, с объявлением в федеральный розыск и Разумовского, и Волкова, для другой Разумовской высшая инстанция суда сделала, наконец, исключение спустя несколько десятков других судов, обжалований и извечных отказов. Марго перевели в новый для неё статус «жены-опекуна», то есть она сохраняла за собой статус опекуна над недееспособным, вот только имуществом располагалась как уже как законная жена. И в такие моменты, наверное, сидевшая рядом задумывалась, что хорошо, что не дали развод.

«Хотя, — тут же парировала мысленно Пчёлкина, вспомнив всё, через что пришлось пройти Разумовской, чтобы сейчас относительно спокойно сидеть в офисе, — стоило ли оно того?»

Ответа не было, но Юля была уверена — дальше только сложнее.

Марго на вдохе выключила телефон, отставила его на диван рядом экраном вниз и обернулась к Юле.

— Как себя чувствуешь? — любезно уточнила она.

Пчёлкина, переложив чашку в одну руку, покачала раскрытой ладонью.

— Да уж, — протянула Марго, подхватывая свою кружку. Она тяжело вздохнула, сделала глоток и, смотря в стык подушек дивана, о чём-то задумалась.

Юля же цепко наблюдала за ней, пока на диване снова вибрировал мобильник, однако сейчас Марго его не подняла. Продолжая чуть потягивать напиток, Разумовская не слышала входящих уведомлений, а Пчёлкина раздумывала, как подвести к теме затеянной встречи, пускай и предмет его первая упомянула уж очень конкретно.

Как и упоминалось, Юля и Марго не были чем-то, похожим на подруг, скорее — знакомыми по несчастью. После событий они несколько раз встречались на мероприятиях, где Пчёлкина сначала была одна, затем приходила с Алтаном, но так, чтобы их не сильно замечали вместе, и несколько посиделок и таких молчаливо-голосовых разговоров вряд ли способствовало дружбе.

И тем не менее пока Юля раздумывала, Вселенная или — кто бы там ни был — решили за неё.

— Ты пришла сюда сама либо по поручению Гладиолуса? — уголок на последнем дрогнул в язвительной усмешке. Марго отставила кружку, откинулась на спинку и, вновь подперев рукой голову, внимательно посмотрела на Юлю.

Пчёлкина не стушевалась, также отставила кружку и решила играть по изменяющимся правилам.

— Пока сама.

— Значит, всё же говоришь, — вскинув брови, протянула Марго, и Юля неволей вспомнила Артемиса — немудрено, если как они собирали данные, так и безопасность «Вместе» копала негласно под них.

— Мало, но на небольшой срок могу.

— Тогда решим это поскорее, — предложила Разумовская. Телефон на диване вновь отозвался короткой вибрацией входящего уведомления, привлекая владелицу, и Пчёлкина воспользовалась выпавшим временем, чтобы собраться.

Удерживая двумя руками кружку, она склонилась чуть ближе, чтобы продолжить в комфортном шёпоте и произнесла:

— Пока я пришла сюда сама.

— Пока? — Марго хмыкнула. — Увы, мой ответ всё тот же — Вместе не связаны с новым Чумным Доктором, а благодаря шифрованию…

— Я знаю, — заверила Юля и мысленно улыбнулась, приметив мимолётную растерянность в сером взгляде напротив. — Я доверяю тебе и твоим словам и уверена, что ты бы не стала его укрывать после всего, что он с тобой сделал.

Разумовская хмыкнула, отвернула голову и, приоткрыв рот, так и не произнесла чего-то в ответ. Пчёлкина следила за ней, ступая по очень скользкому льду общих воспоминаний, только для сидевшей напротив скорее кошмар начался задолго до…

— Это осталось в прошлом, Юль, — повернув к ней голову, Марго сделала щедрый глоток чая и сморщилась, вероятно переоценив свои силы по потреблению ещё горячего напитка. — Это был мой выбор и моя ответственность.

— И ты готова с лёгкостью всё простить? То, что он сделал с тобой?

— А что собственно? — парировала Разумовская. — Похитил в Венецию? Держал в ней? Разговаривал? У нас не было ничего страшного, только… — её взгляд остановился на шрамах. — Да, ошейники. Я для него никогда не была чем-то большим, чем Олег на тот момент, — оговорилась или нет, но Пчёлкина подметила это «на тот момент». — Потому… — Марго цокнула, — всё что случилось в прошлом, осталось в прошлом.

Она повернула на неё голову. Юля невольно смотрела на белую шею Марго, вспомнив, как знаки «королев» достались Саше и ей, а не Марго. Вот только стоило считать ли это за достоверность, учитывая, что целью был Игорь — вывести его, уничтожить и сломать?.. А своих он мог защитить.

«Так ли?» — в ушах фантомным эхом раздались пять выстрелов, доставшихся его другу.

— И тебе я советую также оставить это в прошлом, — стальной голос выцепил Юлю из воспоминаний. — Не гоняйся за этим, сожрёт, — почти по-обывательски посоветовала Марго.

Взгляд же Пчёлкиной, метнувшийся на серые глаза напротив, обострился, внутри грудь уколола ярость, отчего Юля взялась за кружку крепче, чтобы не выдать дрожь, прокатившуюся по рукам. И воспоминания захлестнули её, а точнее боль и ужасы перемешались с уже холодной расчётливой яростью и злостью за унижение, за испорченное горло, за травмы и смерть Игоря.

Марго не могла этого понять — она тогда не потеряла любимого человека. Вот только сварливый внутренний голос напомнил: Юля не могла знать точно, какие отношения связывали Разумовских, чтобы настаивать об отсутствии горечи потери.

И всё равно.

Забыть?

Сидевшая напротив просто предлагала забыть?

Отпустить?

Так бывало только в фильмах.

Юля напомнила себе, за чем на самом деле пришла, и рацио задушило эмпатию. С постепенно трезвеющим от эмоций сознанием Пчёлкина вскоре уверенно посмотрела на Разумовскую и задней мыслью прикинула, не могла ли последняя пытаться так выбить уже из неё сведения?

— Не забудешь? — выдохнула Марго.

— Прости, это личное, — отрезала Юля.

— Понимаю, — кивнула Разумовская на вдохе, уходя в тень и не настаивая.

Мобильник её снова звякнул.

— Может, ответишь? — предложила Пчёлкина, на что Разумовская, поджав губы, покачала отрицательно головой:

— Рабочие присылают уведомления об изъятом и оставленном, не стоит внимания, — фраза, похожая на правду, легко сорвалась с чужих губ.

Юля не поверила.

Обе посидели ещё немного, потягивая чай и слушая входящую вибрацию, пока Пчёлкина не решилась попробовать снова на очередное уведомление мобильника:

— Марго.

— Я знаю, что Гладиолус достаточно влиятелен и стоит на особом положении, вот только и наша компания выступает значительной силой.

— Даже учитывая появление нового Чумного Доктора? — закинула леску она.

— Особенно учитывая появление нового Чумного Доктора, — в тон ей парировала Марго.

— За вами стоит государство, — догадалась Юля, закидывая ещё одну леску.

Разумовская не ответила — конечно, догадалась, к чему её пытались подвести, однако и молчание с улыбкой сказало лучше всяких слов. Вела себя при этом владелица — стоило отметить — достаточно уверенно, что также подчеркнула Пчёлкина, и сознание уже пыталось сложить цельную картину.

— Единственное, что мы можем предложить вам…

«А это уже интересно», — Юля обратилась в слух.

—… Мы не будем вмешиваться в личную месть твою и Алтана, — Юля замерла, Марго улыбнулась, — и сохраним нейтралитет.

Разумовская чётко обозначила имя, стоявшее за псевдонимом — и тогда Пчёлкина, продолжая удерживать напускную растерянность, взяла планку повыше обычной осведомлённости, что давало неутешительное: союзники у Марго стояли куда более влиятельные, а может, владелица снова врала, как тогда на суде в Венеции и по прибытии домой в Россию.

Этот вариант Юля также не стала сбрасывать со счетов.

— Нейтралитет?

— Это лучше, чем сражаться и с нами, и искать Чумного Доктора, — аргументировала Разумовская. — Мне не интересна ваша война.

— Что будет служить в таком случае гарантом ваших слов? — тут же уточнила Пчёлкина, на что собеседница вдохнула.

— Договор не заключить, сама понимаешь, — отшутилась Марго и осмотрела кабинет, — но-о-о… Гарантий и не будет, только моё слово.

— Предлагаешь просто слово? — хмыкнула Юля.

— Слово, — подтвердила Марго. — Как тогда в Венеции я дала слово, что попытаюсь спасти.

Разумовская и Пчёлкина изучали друг друга до-о-олго, вспоминая почти одновременно события в Венеции, когда Марго, действительно, в один из визит заверила Юлю, что попытается сделать всё, чтобы спасти. Тогда они так же, как и сейчас говорили о гарантиях и доверии. И вот…

— И всё же он сработал, — напомнила Юля, найдя лазейку.

— Но ты же спасена, — настояла Марго. — И, согласно твоей карточке, идёшь на поправку.

И на это парировать просто было нечем. Пчёлкина мысленно улыбнулась — только что она узнала почти всё, что пожелала: не прямо, косвенно, но уже этого было достаточно, чтобы очертить возможности службы безопасности компании и отсеять среди их сторонников тех, кто не подходил под сегодня добытые сведения.

Мобильник на диване, наконец, успокоился. Юля допила чай и протянула кружку Марго.

— Плеснёшь крепкого?

— С удовольствием. — Разумовская потянулась за бутылкой, и дальнейший их разговор потёк о совершенно мелочных вещах.

Уходила Пчёлкина почти на доброй, сказала бы нейтральной ноте из башни, где пускай и не было добыто основательных сведений, был получен шаткий нейтралитет. Вдыхая холодный питерский воздух и дожидаясь нужной машины, Юля уже заготавливала слова для Алтана — убедить его в том, что Разумовская не станет вмешиваться и соблюдёт договорённости будет непросто. Он верил, что чету пускай и бывшую что-то связывало во многом потому что его родители сохраняли такие отношения, а потому планировал выжать от фигуры Марго всё, чтобы добраться до Сергея.

Однако в реальности ситуация немного отличалась. Впрочем Юля не отбрасывала и его теорию, и работала над своей — как и говорил Алтан, выгода в любом случае будет получена. К краю подъехала машина, остановившись задним сиденьем перед Пчёлкиной. Юля присела внутрь, где встретилась прямо с тем, о ком думала последние несколько минут да подивилась такой заботе — доверять чужому ещё было в новинку для неё.

Весь путь до дома Пчёлкина пересказывала суть диалога, затем помолчала, ожидая ответа и давая передохнуть своему горлу — сегодня она дала слишком большую нагрузку.

— Ты веришь ей? — наконец, уточил Алтан.

— Нет, — сбоку донёсся смешок, и Юля дополнила:

— Но я видела её действия в Венеции. К тому же, сражаться на несколько фронтов будет неэффективно. По крайней мере одна сторона соблюдёт нейтралитет.

На этом аргументе оба сошлись — разворачивать партию против Чумного Доктора и параллельно ещё усмирять Вместе с их безопасниками означало просто распылять силы. Потому спорить никто не стал.

— Есть что по вызовам? — решила оставить скользкую тему Юля.

— Исходили из пригорода Санкт-Петербурга, — с улыбкой озвучил Алтан, внимательно следя за реакцией Юли. Пчёлкина мысленно хмыкнула — значит, не сотрудники написывали.

— В пригороде у Разумовского поместье находится, — подсказала она.

— Значит, кто-то слал оттуда сообщения, но они разнятся с данными, полученными по расследованию Дракона.

— Следовательно, другое, — предположила Пчёлкина.

— А может поменяли место, — стоял на своём Алтан.

— Может, — озвучила она на выдохе и отвернулась к окну.

Странно всё-таки выходило, но запущенную Игру было поздно останавливать. Наблюдая за мелькавшим снаружи ночным городом, Юля раздумывала о словах Марго насчёт прошлого и когда как что-то внутри продолжало упорно шипеть, другая часть её была готова почти согласиться с её позицией. Вот только… Пчёлкина сфокусировала взгляд на собственном отражении, в каком едва угадывался шрам на шее, и беззвучно произнесла «нет».

Ладонь, лежащую на подлокотнике, сжали тёплые пальцы, оттого Юля отвлеклась на Алтана. Машина продолжала увозить их дальше по ночному городу на Неве, когда как в Башне Маргарита Разумовская также изучала раскрывшийся на ладони город с панорамного окна, порой изучая собственное отражение.

Прокрутив в голове сегодняшний разговор, Марго достала мобильник, теперь непривычно тихий, и отошла к рабочему столу, где кинула его на подставку. Стоило сесть в кресло и навести руки на сенсоры, как податливая система отозвалась и явила окно рабочего поля. Полчаса назад Артемис и финансовая директор Яковлева, следившая за ходом изъятия, отчитались об уходе федералов и прислали полный список изъятого имущества. Марго вскользь осмотрела список, прикинула, что было это не катастрофой и уже придумала несколько решений, следом перелистнула на другие данные, какие изучала до прибытия пытливой Юли.

Раскрывшиеся окна явились информацией по зафиксированным следам «ручного» пользовательского изменения Сети. На такое были способны только те, кто проектировал «Вместе» и знал то, как работала внутренняя «кухня». Вздохнув, Разумовская детально вспомнила другого Разумовского, посмотрела в противоположную стену и опустила взгляд на данные — Артемис уже копал в этом направлении вместе с парочкой отобранных им людей, потому вопрос установления места являлся лишь вопросом времени.

Мобильник звякнул, на этот раз Марго подняла телефон сразу и скрыла данные по защитному протоколу рабочей станции. Отвернувшись к окну, она с улыбкой отвечала на сонный голос в трубке, вскоре больше слушала и ощущала, как в груди за многие годы, наконец, просыпалась теплота.

========== Кочерга [Марго | Дракон, R] ==========

Комментарий к Кочерга [Марго | Дракон, R]

Рейтинг за возможную жестокость.

Основной этаж башни «Вместе» остался позади вместе с криками и призывами безопасников компании, получавших свою порцию люлей. От них элегантно и красиво Дракона отрезала стеклянная створка стеклянного фешенебельного лифта, внутри до прочего включилось что-то из классики, и Вадим из солидарности подпел пару знакомых мотивчиков и переключился на любимую Гагу.

Легло интересно, особенно под утихающие звуки рации, по которой доносились только подтверждения. «Слабовата защита», — подумалось Дракону. На очередном докладе о зачистке участка внизу, наёмник наткнулся взглядом на зеркало, осмотрел довольную мордаху и, мазнув языком по большому пальцу, стёр кровь. Следом также облизнул и усмехнулся — хорошечно.

Руки ещё прошли по волосам, приглаживая. Всё же сегодняшний визит отличался от прошлого — в прошлом был криминальный бомж со стокгольмским синдромом, а тут Маргарита Разумовская — бизнес-ледя, на которую Гладиолус (сказано в мыслях намеренно с издёвкой) делал ставку и которую его Пчёлкина (а тут уж голос повысился до иронии) попросила привести мягче, чем Волкова.

Улыбнувшись напоследок своему отражению, Дракон скользнул взглядом по безразличному холодному Санкт-Петербургу. Лифт дрогнул, наёмник крутанулся на пятках и покинул кабину под звуки Бетховена, переложенные на «Алехандро» — «Леди Гага».

Двери оказались незапертыми. Дракон надавил на ручки, толкнул от себя, и стеклянные отпустил их в стороны. Без скрипа. Наёмник оказался внутри кабинета, занимавшего почти весь последний этаж. Он прошёл расслаблено и заметил, как Разумовская тут же увидела его, напряглась, остановив руки над бумагой, и птицей проследила за ним, как и Дракон не отказал себе в удовольствии скользнуть по ней взглядом.

Подстриглась. Отрезала совсем коротко и косо — так, что одна часть была уложена в сторону. Теперь сложнее ухватить за волосы в случае чего. Интересно. Любопытный, конечно, экземпляр, и в живую даже… нагоняющая ужаса неестественности: белые-белые волосы резонировали с белой-белой кожей и серо-белыми глазами.

— Здравствуйте-здравствуйте, не ждали? — Дракон, сунув руки в карманы куртки, нащупал через подкладку кобуру и, крутанувшись, осмотрелся. И кабинетик. Любопытный — не такой, как у Гладиолуса с его растениями и кальяном, от которых нос воротило, но интересненький. Особенно окошечко на всю стену с видом на Питер.

Посвистывая последние куплеты, Вадим медленно повернулся, приценился к обстановке и зацепился особенно за выложенное на диван сбоку постельное бельё — не соврала Пчёлкина, Разумовская и правда оставалась тут на ночь. К её же ошибке. Вадим отвернулся к молчавшей хозяйке кабинета, увидел, как та ручку отложила, однако продолжала следить за ним и выдерживать молчание.

Дракон отошёл к дивану, где присел, подпёр рукой голову и привычно оглядел подружку Поварёшкина. По досье детдомовская, жена рыжего психа-террориста, а сейчас и впрямь бизнес-ледя, известная своим прошлым, переплетённым с двумя преступниками. И Вадима мучило — как поведёт себя Маргарита: сдастся, приложит все силы, чтобы сбежать, или… ещё чего.

Хотелось, конечно, сделать ставку не на слепой верности.

«Мгм».

Улыбка Дракона стала шире, когда цепкий взгляд подмтил, как Разумовская незаметно — как ей казалось — попыталась вдавить тревожную кнопку. Система безопасности была отключена уже как час, за который те самые безопасники стали украшением внизу.

Взгляды встретились, и Дракон любезно поинтересовался:

— Сами поедете, гспжа, — намеренно процедил он, — Разумовская или по старинке?

Плечи напротив напряглись, как и обострился взгляд, стал темнее от страха и осознания. Дракон совсем осклабился, будто воочию чувствуя чужой страх и ужас. Происходило сейчас не так, как было на конспирационной квартире бомжей-федералов.

Белые пальцы на столе сжали позолоченную ручку. Вадим скользнул по ней взглядом разочарованно и на вдохе поднялся — раз уж гора не шла к Дракону, Дракон к ней летел. Хотя из приличия, могла и подойти. Отставив лирику, наёмник затянул:

— Что ж вы, Маргарита…

— Марго, — тут же оправили его, вызывая на внимание.

Дракон провёл языком по зубам, улыбнулся, понурив на мгновение голову, и, вскинув её, глянул в испуганные глаза:

— Что же вы, Марго, то говорите, что нейтралитет будете держать. — Он приближался медленно, осторожно, наблюдая и загоняя. — То принимаете у себя в гостях своего муженька и его новенькую подружечку?

Разумовская вдохнула. Дракон остановился у стеклянного стола, осмотрел его и скривил губами — по последнему слову техники. Вон как сенсоры маячили напоминаниями и иконками. Проведя рукой по глади, Вадим растёр пальцами невидимые пылинки, Марго молчала и продолжала изучать того.

— Молчите, — растянул Дракон, опуская руки на стекло. Внизу что-то брякнуло уведомлениями.

Разумовская сглотнула, взгляды вновь пересеклись.

— Значит, — он поклонил голову к плечу, — правду ведь говорят о вас.

— А что говорят? — Марго вдохнула.

— Что не меняются люди с детства, хм?

Марго губёшки-то скривила — не понравилось, ну и пусть. А затем по морде Дракону ударились бумажные листы. Зашумели колёса стула, Разумовская дёрнула в сторону. «Всё по старинке», — выдохнул почти обречённо Дракон, выждал несколько секунд и бросился следом.

Далеко не убежала — достигла перехода кабинета в основную оборудованную комнату. Дракон перехватил её, дёрнул на себя, но никак не ожидал схлопотать оперативную реакцию и ответный выпад. Это его удивило. Пришлось отступить, избегая удара в голову.

Марго также отступила. Оба замерли позади дивана и перед стеллажом с книгами на приличном пространстве, где вполне можно было и разминуться, и размяться.

— Ну же, Марго, зачем вам сопротивляться?

— Полагаете, было бы лучше пойди я за вами по доброй воле? — ёрничала она, показывая характер. Разумовская отступила, Вадим мельком глянул назад — понятно. Отступала к кафетерию, где по данным Пчёлкиной располагались и бутылки. Вряд ли успеет открыть шкаф, но попытаться может… А может и было там что-то поинтереснее. — Нападать на нашу башню в ночь — слишком самоуверенно.

— Ничего, — покривил губами Дракон. — Будет лишний пиар.

— Мне вас благодарить за рекламу? — в тон ему пробормотала Марго, прицениваясь к нему.

Вадим изучил её ответно цепко.

— Если пожелаете.

— Платить награждение, увы, нечем. Бюджет на квартал уже утверждён, — упрямствовала та, отходя.

Дракон хмыкнул — забавная, юморить пыталась, хотя чего ещё делать? Вадим наступал увереннее, расслабленно, даже руки раскинул, а Разумовская всё пятилась, да теперь обошла диван и ушла от шкафа — понятно. К выходу пыталась.

— Ну же… Ничего не будет. Поговорим, перетрём, всё будет хорошо.

— Хорошо? — Белые глазки выпучились, а с губ сорвался ядовитый смешок. — Как у Олега со спиной? — Голос дрогнул.

«Боялась».

— А… — Дракон осклабился. — Значит, показывал вам фотки и чего же предлагал?

Марго скривилась, опустила взгляд, и Дракон сообразил быстрее по последнему. Разумовская юркнула вниз, очевидно что-то скрывалось в диване, но Вадим оказался шустрее — он ударил по руке, перехватил её. Марго ударила по ноге, вывернулась и дёрнула в сторону, уходя за спину.

Наёмник обернулся. Оба заняли почти синхронное положение, только теперь Вадим стоял ближе к двери. Отступ был отрезан.

Марго разжала руки, встряхнула их и сжала снова в кулаки. Биться хотела — самоуверенно, ну что ж… Пускай.

— Зачем вы за них держитесь? — потянул последнее Дракон. — Свой бизнес, свой дом. Я думал, вы куда умнее.

— Думаете, я им помогла? — ёрничала в ответ Разумовская.

— Что, нет? — притворно удивился он.

Марго всплеснула руками, чем и воспользовался Дракон — кинулся на неё. Та блок поставила, парировала и отступила дальше к стене. Разумовская подняла руки, удерживая теперь в поле зрения наёмника и сжимая руки в кулаки.

— Нет, — выдохнула Марго. Белый взгляд скользнул по фигуре Дракона. Руки дрожали.

Не та весовая категория и сила не та. Потому Разумовская передумала и продолжила отступать к стене. Дракон слушал отчёты по рации, в которых ему слабо угадывались слова о завершении зачистки уровней — должны были обставить всё так, что на утро никто не вспомнил, что, где, когда. Однако вот с кабинетом не вышло.

Погано.

— Тогда зачем бегаете?

— Потому что вы на моей территории, — выдохнула Марго. — И сейчас вы для меня угроза нейтралитету, — голос всё-таки дрожал — от страха ли или от злости?

Дракон усмехнулся. Затем улыбка пропала с губ — увлёкшись диалогом, он не заметил выпад. Разумовская стащила со шкафа и метнула в него статуэтку, за ней ещё что-то. Дракон еле увернулся от первого, а вот второе — попало точно в цель.

Когда Вадим ощетинился, заметил, как Разумовская сдёрнула с себя рубашку и так осталась в майке, вызывая так удивление.

— Не маловата ли биться? — Вадим проявил солидарность и сдёрнул кожанку.

Внимание Марго тут же остановилось на кобуре — красивенькая с огнестрелом, грех не заглядеться. И было во взгляде ещё, знакомое Дракону: желание отобрать пистолет. На этом всегда хорошо игралось как приманке.

— За что-то же я плачу, — бросила она, сжимая потные руки.

— Н-да? — ехидничал Вадим, разминая свои.

И оба сошлись. Была Марго меньше, чем новая Чумная Доктор, и менее опытнее, чем тот же Поварёшкин, однако компенсировала это окружением. А швыряться в кабинете было чем и много. Вот только к исходу всё пришло единому — Разумовская в третий раз пошла по знакомой уже Дракону траектории: вдоль диванов, к столу и ближе к дверям. И всё что-то пыталась забрать из-под стола.

Забрала. Кочергу, какую сжала двумя руками, замахнулась… Дракон, естественно ушёл, затем столь же естественно схватил Марго за волосы, дёрнул назад и уронил на пол. Вывернув руки, заставил отпустить оружие, а там и отбросил его назад. Так и распласталась белая на полу в захвате, и даже была в этом определённая красота — на белой коже Разумовской уже проступали отпечатки ударов и гематом и слишком ярко для той силы, с какой сражался Вадим.

— Оружие-то вниз такое тянет. Нерационально, барышня, — цокнул он.

Марго, как показалось, совсем притихла, глядела куда-то в сторону, тяжело дышала, затем глаза прикрыла — сдалась. Хотя Вадим не спешил с выводами, вдруг вновь достанет чего. Где-то за диваном раздался вызов от наёмников с уставным протоколом повторения позиций. Если Дракон не ответит, те надумают подняться сюда.

Вадим скривил губы. Отвечать надо.

— И чего вы все помешались, будто я ему помогаю… — донеслось тихое снизу.

— А что, разве нет? — выдохнул Дракон с усмешкой. Он разглядывал спокойное лицо сверху и наблюдал, как точно — слишком ярко проступали удары. Видать, особенность таких, как эта, альбиносов.

Марго открыла глаза и посмотрела так, как Алтан — словно Дракон чушь сморозил. Разумовская под ним завозилась, на что наёмник руки крепче придавил, но девка только удобнее устроилась и губы поджала.

— Нет, — спокойно проговорила она. И взгляд прояснился, стал больше усталым. — Я ж не Волков, чтобы бегать за ним после Италии.

— Смелое заявление, — усмехнулся на это Дракон. — Почему верить должен?

Разумовская хмыкнула, улыбнувшись, и Вадим нахмурился — странноватая всё-таки девка.

— Отпустишь, расскажу.

— Оу, ну да, — важно ёрничал Дракон. — Ещё может в руки кочергу положить, хм?

— Было бы неплохо, — в тон ему протянула Разумовская.

Не странная, дурная.

Взгляды вновь столкнулись. Дракон склонил голову, изучая Марго — едва ли та спокойно пойдёт, значит, и делать что-то нужно. А чего думать-то, собственно? Разумовская вон совсем внизу притихла, необычно и даже скучновато. Поварёшкина хотя бы избить получилось, затем изрезать и выбить дух, здесь же просто жалкие попытки доказать превосходство.

«Уж лучше бы просто сбежала», — подошёл к очевидному Вадим, словил на себе полный затаённого ожидания взгляд и усмехнулся. Руки Разумовской дрогнули — боялась и правильно. Верить ей Дракон также не спешил: боль потом любого расколет. Перехватив руки, Вадим насильно надавил их и прижал к груди девчонки, где зафиксировал уже одной рукой и так высвободил другую. Марго внизу забилась, попыталась его скинуть да только куда тягаться мелкой и тощей?

То-то же.

Рука сомкнулась на чужом горле — если верно надавить, отключится быстро. А Дракон даже подловил себя на иронии: всегда считал себя около белокожиком, потом вот Алтана увидел, за Алатном вот Марго и оказалось, ошибался трижды.

Белая глаза зажмурила, щёки надула — только хуже делала, дура. Потому и затихла спустя чуть больше времени. Дракон на всякий проверил: живая. И на том хорошо. Выдохнув, наёмник осмотрел кабинет. Едва ли они его потрепали, просто больше беспорядка было.

Поднявшись, Вадим сначала прошёл до рации, где отчитался о готовности стартовать к выходу, следом надел куртку и только после поднял Разумовскую на плечо — лёгкая совсем уж. На выходе Дракон осмотрел кабинет, остановил взгляд на кочерге…

Язык обвёл зубы, с губ сорвался свист, и кочергу Вадим-таки прикарманил — пускай будет. Есть не просит.

Спустя несколько минут операция завершилась полным уходом из Башни «Вместе».

========== Мушу [Марго | Дракон, NC-17] ==========

Комментарий к Мушу [Марго | Дракон, NC-17]

Рейтинг за секс.

П.С. Прошлая версия, но едва ли не полностью переписанная. Прошу прощения за неудобства.

— Значит, делаешь всё это ради сына.

Марго отвлеклась от ноутбука с отчётом, присланным финдиром, и посмотрела на замершего впереди Дракона. Ей понадобилось пару мгновений, чтобы сообразить, о каком именно сыне шла речь, и ещё немного, чтобы скрепить концы с концами и установить — и один, и второй разговоры, произошедшие до были доступны красовавшемуся дальше наёмнику.

Разумовская потёрла друг о друга пальцы, медленно прошлась взглядом по Дракону и спокойно вернулась к цифрам. Изъятие техники негативно сказалось на процессах функционирования: пришлось пересматривать несколько узлов, перекидывать на вспомогательные и, тестируя, запускать. Однако повальное недовольство и жалобы с запущенным тегом в других более компактных сетях компенсировались всё же появлением Чумного Доктора. Отдать должное — при всём отсутствии связи данного персонажа с сетью — люди продолжали плодить байки о наличии связи, раскручивали их, а отдел по фильтрации контента — которому недавно пришлось поднять заработную плату и расширить его состав — работал в три смены, регистрируя и оперативно реагируя на все особо странные заявления.

Марго пролистнула на вкладку с отчётом как раз того отдела: недавно на модерацию поступило несколько стикер-блоков с птичками, подозрительно похожих на безумца в маске. И глава отдела как знал — прислал самые ужасные из них. Вот например чёрная хтонь с «гори-гори ясно»… «Сергею бы зашло», — кратко подумала Разумовская, осматривая другие, и тут же нахмурилась — спонтанные мысли, порой приходящие в сознание, её пугали. А на знакомое имя тело отреагировало соответственно: покрылось мурашками. Память подбросила другое — тронутое морщинами и усталостью перепуганное лицо со словами-просьбами о помощи.

Цифры перед глазами всё же расплылись, как и стикер-блоки. Марго прикрыла их, установила руки на коленях и опустила на сцепленные пальцы подбородок.

Вдох.

Выдох.

Как там учила психолог?

Абстрагироваться и напомнить себе, где и когда она находилась.

— Молчишь.

Не больно и получалось успокоиться. Марго, приоткрыв глаза, посмотрела на наёмника по имени Вадим — на губы всё же едва не напросилась улыбка. Его люди и подчинённый Алтану другой персонал звали его редко Вадимом, чаще кликали Драконом, особенно в переговорах по рации. Это Марго уловила, когда очнулась от удушья, и укрепилась уже после нескольких дней пребывания в условном месте. Разумовская сомневалась, что оно принадлежало по документу тому же Алтану. Скорее помещение было оформлено на подставное лицо, которое о нём и не знало в помине.

И всё же.

Дракон появлялся редко, чаще присматривали за ней его шестёрки, но иногда появлялся и сам «пахан». Нет. Марго улыбнулась, припоминая детдомовскую братву. Дракон не пахан, он тот, кто охранял пахана, его паханочку и тех, на кого пало внимание обоих, стоявших во главе иерархии.

— Как звать-то его, хм? — напомнил о себе Дракон.

Он прошёл до кресла, плюхнулся в него и, установив термос на бедре, закинул поочерёдно ноги в тяжёлых берцах на пуфик. Жёлтый взгляд ткнулся в Разумовскую, и она невольно сжала пальцы крепче, как и вдохнула глубже.

Марго отвела свой на ноутбук — надо отдать должное Пчёлкиной: её обеспечили почти всем для работы и связи с работой, а произошедшее в Башне обставили как неудавшуюся шутку с лозунгом «так и задумано». Только Артемис и ему подчинённые знали правду, курировали ситуацию, и лично глава Службы укрывал её сына. И судя по тому, как заткнулись СМИ, покрывали дела Алтана и его цепных псов кто-то из госструктуры.

— Молчание, а ещё тиммоку, — Дракон открутил крышку-кружку термоса, — считается частью особого иску-у-усства общения в Японии.

Марго притихла. Вадим продолжал:

— У них даже есть пять существующих причин молчания. — Он плеснул в кружку немного, поставил термос вниз и притих, делая глоток. Марго за всем этим наблюдала, крепче сжимая руки.

— Молчание как процесс изучения языка, как общественная норма, — Дракон поёжился, убирая кружку. Взгляд его был направлен на шкаф, стоявший у противоположной стены, — как демонстративное поведение, а ещё считается выражением искренних чувств, — он ме-е-едленно перевёл внимание на Марго, которая аж выпрямилась, насторожившись, — как чувство взаимпонимания и смущения.

И с тихим сю-ю-юп снова отпил. Разумовская нахмурилась, оттянув уголок губ — интеллигентный наёмник, любопытно. Да и щёки кольнул невольный румянец, и точно захотелось отвести взгляд, когда оба столкнулись ими снова.

Потягивая чай — чёрный, судя по запаху, осевшему в помещении, Дракон изучал Марго и продолжал ликбез по японской культуре молчания:

— Тиммоку многие критикуют. Во многом из-за особенностей японцев балакать уклончиво. Их даже понять сложнее, чем представителей других культур. И…

— Кирилл, — выпалила Марго, отводя взгляд на экран ноутбука.

— И сколько ему? — последовал вполне логичный вопрос.

— Мало, — брякнула она.

— Эт сколько? — с прежней ехидцей продолжал допытываться Дракон.

— Не много и не мало-мало, — парировала Разумовская ещё ниже.

— Информативно.

Оба посмотрели друг на друга, и Марго вновь первой отвела взгляд на экран, гадая: с какой целью на этот раз пригнали наёмника. В прошлые разы это кончалось разговором с одним из «паханов» — Гладиолусом или Пчёлкиной… Нет. Разумовская припомнила, как те разы её сразу выводили, а тут Дракон уже почти полчаса торчал и ликбез по японской культуре решил устроить. «Информативный», — поддёрнуло внутреннее ехидным голосом наёмника, и рациональное подчеркнуло: раз уж Марго спровоцировалась, то не такой уж и пустотный ликбез для наёмника вышел.

Информация с экрана больше не воспринималась, однако Разумовская продолжала делать заинтересованный вид, пока не подловила себя на том, как начала рефлекторно потирать серебряное кольцо на безымянном пальце.

Дракон, естественно, это подметил и любезно — но скорее любезно со стороны иронии — поинтересовался:

— Твой сын и рыжего?

Марго не спешила отвечать. Пальцами она провела по дешёвому обручальному кольцу, которое уже столько лет клялась расплавить или сдать в ломбард — однако постоянно цеплялась, оставляла и находила отговорки. Эта вещь осталась практически единственным напоминанием о давно ушедших годах, и вроде бы надо было покончить, а что-то мешало.

Противилось внутри.

Скреблось.

— Я похожа на женщину, которая могла бы родить от него? — Разумовская переплела пальцы и поглядела на Вадима.

Тот оттянул уголки губ, косонул куда-то в потолок и задумался. Пояснять друг другу невысказанный подтекст не пришлось. «Хотя чего уж пояснять», — иронизировала Марго, вспоминая Сергея, потом Олега, следом Сергея и Олега уже вместе.

— Будешь? — раздалось сбоку.

Марго удивлённо уставилась на протянутый термос — Дракону пришлось аж сильно наклониться в сторону, чтобы протянуть его почти до кровати, где как в гнезде из мягких баррикад устроилась Разумовская. Марго нахмурилась и посмотрела на спокойную светлую мордаху.

— Ты уже как десять минут пялишься в один экран, — качнул он головой и потряс рукой термос.

— Чай? — предположила Разумовская и тут же подловила себя на глупости вопроса.

Эта же мысль отразилась в усмешке напротив.

— Я похож на мужчину, который пьёт чай? — вернул ей должок Вадим, и Марго присмотрелась к нему — не похож.

Посмотрев пристально на термос, Разумовская пришла к выводу, что не будут же её травить, тем более сама видела, как Дракон из него пил, и взяла предложенное. Открутив крышку, она плеснула в неё содержимое и удивилась — и по виду чай. Сбоку посмеялись, послышались шорохи. Дракон удобнее устроился в кресле, тем временем Марго принюхалась.

Почти чай.

Сделала глоток.

Чай с лёгкими нотками алкоголя: слишком слабо, чтобы опьянеть, а оно и понятно — не станет же он напиваться на задании. Разумовская покосилась на Вадима, поставила термос на тумбу и, обхватив руками крышку-кружку, задумалась.

В голове царил хаос, оттого потребность придушить его хотя бы алкоголем ценилась как никогда. Марго припомнила свой кабинет — а ведь будь она сейчас в нём, то пригубила чистого алкоголя, без всяких добавлений. Чего таить: засыпать помогал он лучше всяких снотворных препаратов, а ещё благодаря нему не мучили кошмары — такие, в которых всегда встречал шашечный пол, залитый кровью, полный искалеченных тел и пропахший порохом и всё той же кровью.

Этот же запах буквально вгрызался в тело, становился единым и…

— Люблю детей, — раздалось сбоку. И голос вырвал Марго от ужасов. Она отвлеклась, ощутила, как с силой сжимала кружку, и как можно незаметнее встряхнула поочерёдно руками, перекладывая кружку из одной в другую.

Дракон установил сцепленные руки на животе, слегка прикрыл глаза, и Разумовская тут же подловила себя на идее плеснуть на него жидкость и попытаться сбежать. Осмотрев мягкие баррикады, она пришла к выводу, что с её везучестью она скорее грохнется на пол, а горячая жидкость и не до летит.

— Они на мир смотрят любопытно.

— Иначе, — согласилась Марго, делая глоток. Второй пошёл лучше, алкоголь и теплота напитка начали действовать положительно: накопленная усталость, пригубленная тревожностью, оседала на плечах, оттого Разумовская сгорбилась и чутка прикрыла глаза.

Прокручивая руками кружку, она наблюдала, как тёмная жидкость переливалась, следом припомнила лицо сына — безобразно-рыжее. Абсолютно всё в веснушках, да и волосы непослушные, кудрявые, да такие, что расчёска только врагом становилась. Марго улыбнулась, вспомнив как на первое сентября они специально рано-рано-рано утром встали, чтобы всё это безобразие уложить.

Не получилось. Даже с помощью Артемиса.

И пошёл Кирилл в школу рыжим одуваном.

«Кирилл».

Губы дрогнули в тёплой улыбке. В груди как-то тепло стало. Захотелось оказаться рядом с сыном, обнять крепко-крепко и оказаться безопасности, а главное — дать ему это ощущение безопасности. Марго была уверена, что её ребёнку ничего не угрожает. Они с Артемисом просчитывали множество вариантов, долгие годы к этому шли, чтобы максимально обезопасить будущего ребёнка. А появление Чумного Доктора в Питере всё спутало и как будет дальше — никто не знал.

Марго чувствовала вину перед сыном и ответственность за его будущее. Гнетомая этим, она почти на эмоциях брякнула:

— Его вы всё равно не найдёте, — и посмотрела на Дракона.

Вадим перекатил голову на кресле к ней, лениво приоткрыл глаза и улыбнулся.

— Если бы Гладик или Пчела хотели, — парировал он ей в тон, — то уже бы дали команду.

Разумовская вдохнула и медленно выдохнула с коротким мысленным «глупая». А вот выпад-ответ резонный. Однако Марго хотелось всё-таки верить, что её служба безопасности под шефством Артемиса чего-то да стоила, а не просто являлась украшением в чёрно-белых костюмах. Хотя судя по тому, что произошло в башне, пока они были как раз вторым.

— Больно ты тихая, — растянул Вадим, закидывая ногу на ногу. Он покачал стопами, потому грязь с берцев осталась на узорчатом пуфике.

Марго посмотрела на это безобразие и напомнила внутреннему перфекционисту, что это не её дом.

— Думали, сбегать буду? — уточнила Разумовская с улыбкой, делая глоток.

— Хотя бы, — проговорил Дракон, словно обидчиво. — Для приличия, может, сбежишь? — предложил он тут же и поглядел на неё.

Марго не сдержалась и хохотнула.

— К реальной работе, переговорам и разговорам с безопасниками? — продолжила она. — А ещё необходимости обеспечивать себя едой, житьём, платить за коммунальные и Интернет, — Марго намеренно глянула на отложенный ноутбук и посмотрела на Дракона. — Нет, благодарю.

Улыбка напротив стала широченной. Иронию подловили и наёмник, и директор «Вместе». Марго отползла ближе к изголовью и, положив на него локоть, подпёрла рукой голову, так оборачиваясь больше к Дракону и потягивая дальше остатки чая. А после подловила себя вот на чём — раз уж и шутить начала, то алкоголь-то постепенно в голову давал.

— Считаешь всё это шуткой? — уточнил Вадим, попытавшись вроде и вложить в голос стали. Только улыбка его всё портила.

— Меня похищали дважды. Здесь не дворец в Венеции, — выдохнула Разумовская, — но терпимо, — и намеренно сморщила из брезгливости нос, осмотрев комнату.

Помолчали.

Разумовская задумалась над тем, почему на самом деле не сбежала. И рациональная часть сознания даже под алкоголем тут же нашла ответ — потому что не смогла бы. Много охраны, скорее оцеплен периметр, скорее есть система безопасности, а если и сбежит, то что? Телефона при ней нет, в ноутбуке строгая фильтрация по сообщениям и письмам, потому если даже у неё удалось бы выбраться, то дальше куда? Без знания местоположения, без еды, без воды. Блукать по области и помереть там же?..

Не вариант.

Пыталась она тогда в Венеции сбежать, пользуясь тем, что за ней вроде не так следили, как за друзьями погибшего Грома. Добралась почти до какой-то площади, а там быстро перехватили и нашли — белую ворону, говорящую на русском и допытывающуюся до всех, видно особенно.

А повторять ошибок прошлого похищения… не хотелось. Потому оставалось только ждать и не терять бдительности. Марго посмотрела на притихшего Дракона — скорее, это всё понимал и цепной пёс Алтана.

Заметив его взгляд на термосе, Разумовская допила остатки своего в кружке и передала всё это наёмнику. Так оба продолжили сидеть, попеременно потягивая чай. А Марго начала ловить себя на том, как даже под алкоголем начали выползать страхи. Они расшатывали воображение, память и накладывали оба похищения друг на друга.

Разговоры с Олегом — разговоры с Юлей.

Похищение в Венецию — похищение в Ленинградскую область (точно ли?).

Разговоры с психом Сергеем (или как он себя звал?) и разговоры-разговоры с другими — как и здесь разговор с Алтаном. Почти такой же мягкий, тягучий и разговор с Юлей уже на более серьёзные темы и последствия.

А сейчас Марго сидела в комнате, почти как тогда во дворце в Венеции, и разговаривала с подручным Алтана так, как тогда пыталась переговоритьс Олегом и убедить его в том, что дело пахло нечто большим, чем просто месть.

Волков её не послушался. Тогда Марго начала действовать сама.

И…

«Хватит», — Марго отвернула взгляд на стену, сжала дрожащими пальцами крылья носа и зажмурила влажные глаза.

Паршиво. Как же паршиво. И невыносимо. Потому не в силах сдержать внутреннее, Марго отпустила нос и, понурив голову, пробормотала вроде тихо:

— Я боюсь её.

В тихой комнате фраза была слышна особенно, оттого со стороны Дракона последовало вполне цепкое:

— Кого?

Марго вдохнула, посмотрела на пол, не решаясь поднять взгляд на наёмника, и всё же рискнула поделиться страхом — за неимением возможности обратиться к психологу, приходилось спасаться… подручными средствами.

— Юлю.

«Сергея…

— Её месть…

«Его месть…

— Она…

«Его…

— Её…

… сжирает»

— Сжирает.

Фраза, сказанная тогда Олегу, совпала с нынешней. Марго посмотрела в жёлтые глаза напротив, опасаясь увидеть там непонимание или чего-то другого. Дракон не улыбался, глядел внимательно в ответ, а затем сполз ниже в кресле и проговорил следующее:

— В этом оба похо-о-ожи, как Биба и Боба, — дальше он забурчал почти как Кирилл — обидчиво и низко:

— Только один чёрный, другая — рыжая.

А вот чужое понимание внесло смуту и разрушило цепочку совпадений между Питером и Венецией. И там память начала успокаиваться. Марго даже улыбнулась, припоминая бледноту кожи обоих и разные волосы. Король и Королева партии. Вот только… «Кем я буду?» — Разумовская вдохнула глубже, теперь потрудившись задавить воспоминания, только вот на горле отчего-то вновь появились ощущения удавки.

Она цепко посмотрела на Дракона, увидела в его глазах понимание и поняла — наёмник хорошо знал о ситуации в Венеции, и Марго не удивилась, узнай, что Алтан с помощью Юли составил полную картину произошедшего.

Пускай.

Как показалось, Марго в данный момент могла простить Дракону и это. Хотя бы потому как тот притащил горячий чай с алкоголем. А вот, собственно, и сам термос. Разумовская взяла его и, покачав, услышала, как бились остатки по стенкам — немного. Там она и допила их, следом расслабленно осмотрела Вадима: колючие волосы, обветренное грубое лицо и эта вся потрёпанная одежда. Глаз зацепился за края пёстрой татуировки, выглядывавшей из-под левого рукава. На вдохе Марго постановила: хватит с неё ответов и задала свой вопрос:

— Почему Дракон?

Банально как-то.

Но интересно же.

Наёмник в кресле обернул на неё голову и аж заулыбался — посветлел прямо-таки от внимания, что хоть солнцезащитные очки тащи. А Марго подловила себя снова: раз уж начала шутить, то прошлое вновь начало отступать.

Вадим не ответил, поднялся, и внезапно переставил кресло ближе к кровати. Марго не двигалась, наблюдала и не отстранилась, когда он уселся почти напротив и глянул в её глаза снизу-вверх. Разумовская подловила себя на том, что вроде и дышать перестала, сжала пальцы на руках крепче, и… на ногах тоже. Светло-серый взгляд столкнулся со светло-жёлтым. Вадим на вдохе медленно выпрямился и, положив руки на подлокотники кресла, раскрыл ладони.

Разумовская поняла смысл движения, осмотрела его, а когда взгляд зацепился за выглядывавшую из-за футболки морду зверя, протянула в мыслях «любопытно». Марго прошлась своим дальше по рисунку на шее вниз до кобуры с вложенным пистолетом, спешно от него на руки — треснутые. И очевидно шершавые, царапающиеся…

Мысль… И понравилась, и не понравилась.

Марго вынужденно отлипла от рук, подняла голову и осмотрела лицо украдкой, хотя какое украдкой в случае, если их разделяли не больше полуметра, даже меньше. Поймав себя на подобной иронии, Разумовская отбросила стеснение и прямо изучила наёмника.

Колючие волосы пребывали в беспорядке очевидно от снятой ранее шапки, на лице красовалась лёгкая щетина… Вероятно, брился несколько дней назад и… Да, брился. Аккуратная полоска как от бритвы обнаружилась прямо под носом. Обветренные тонкие губы с почти извечной ни то улыбкой, ни то ухмылкой. Цепкие глаза и рассечённая левая бровь. «Откуда?» — задумалась она.

Строить теории насчёт появления мелких шрамов, ран и прочего всегда было любопытно, как и сейчас Марго также призадумалась, изучая белёсую полосу шрама. Но спрашивать пока не хотела. Выстраивая свою линию теорий, она не заметила, как рефлекторно начала прикусывать свою нижнюю губу и, застав себя на таком действии, тут же прекратила, посмотрела в глаза напротив и припомнила собственный вопрос.

— Татуировка? — пытаясь не сорваться в иронию и смешинку, уточнила Марго.

— Не только. — Дракон забросил ногу на ногу, причём так, что стопа легла на колено другой, сцепил руки вместе и откинулся на спинку. — Да и звучит круто.

Марго вдохнула глубже, сцепила пальцы вместе и от нервов — уже от относительно близкого нахождения наёмника и директора — принялась вновь поглаживать обручальное кольцо. Дракон это заметил, не заметила его внимания Разумовская. Она продолжала изучать те видимые из-под одежды участки кожи, на которых рисовалась татуировка, следом вдруг вспомнила разговор, с которого оба начали.

— Это всё как-то связано с… — замялась. Сложно спросить, а ещё и абсурдно выходило.

Диковато как-то.

— Да? — И Дракон издевался, не намереваясь подсказывать.

Разумовская вдохнула, поджала губы и, задавив собственное смущение — «какое смущение уже за тридцать, в самом деле-то?» —, всё же спросила:

— Это как-то связано с твоими знаниями? — Она глянула на лицо, всплеснув чуть руками. — Ну… Япония, молчание и тикому.

— Тиммоку, — оправил её Вадим серьёзно.

Марго пальцы сцепила повторно, кивнула и ощутила даже стыд, что неправильно сказанула. А вот рациональное подсказало — раз уж исправил так серьёзно, то скрывалось за наёмником что-то фундаментальнее, чем думала Разумовская. Тогда ликбез ей показался просто, как если бы Дракон вычитал информацию в ленте или пока слушал по радио пока ехал сюда, но вот серьёзность, с какой сейчас тот сидел, полностью разрушили те предположения.

Разумовской стало интересно. Дракон её интереса не разбавлял.

Сидел и выжидал.

А скорее перенял тактику молчания, какой придерживалась Марго, стоило Вадиму появиться в комнате. «Хорошо», — она вдохнула, выдохнула медленнее и решила, что раз уж сегодня они больно откровенные, то почему не поспрашивать больше?

— Откуда знаешь об этом? — спросила Марго, подбирая тщательно слова. — Бывал там на задании?

Уголок на губах напротив моментально оттянулся, глаза приобрели весёлую иронию, и Марго поняла — ляпнула какую околесицу.

— Нет, — проговорил Вадим, перебрав большими пальцами, склонил голову вбок и продолжал глядеть на неё, будто решая — доверять или нет.

Марго расценила такое поведение по-своему. Решила, будто он ожидал от неё вопросов, а потому стала пытаться подумать, что такой человек, как Дракон мог делать в Японии… А может, он и не был там? А просто от кого-то слышал. Может, Марго и ошиблась — и информация всё-таки была услышана им по радио или ещё где.

В любом случае ответ её поставил в ступор.

— У меня оконченное высшее по культурологии. И. — Марго удивилась. — Защищённая кандидатская.

И видимо удивилась настолько сильно, что Дракон напротив вскинул брови, удерживая язвительную ухмылку. Разумовская выпала — понятно теперь, почему его так рассмешили предположения о Японии. Так выходило, что она мыслила стереотипами.

Марго ослабила плечи, выдыхая.

— Алтан вас что, по результатам собеседования подбирал? — попыталась отшутиться она.

— Почти, — в тон ей проговорил Дракон.

И воображение было не остановить. Разумовская, продолжая смотреть на лицо Вадима, живо представила сиё мероприятие: Алтан, собеседование и разговоры о культуре, где по другую сторону стола сидел Дракон в татуировках и рассуждал о традициях Японии.

Пришлось вновь выдохнуть, чтобы сбавить улыбку. А в голове-таки не укладывалось — сидевший напротив так-то оказался учёным человеком. «И ты учёная, — поддёрнул внутренний голос, — а связалась с террористом и наёмником, причём один и мужем был».

«Это случилось до того», — парировала мысленно Марго.

— Хотя, — продолжил вдруг Дракон, и Разумовская оставила мысленные пререкания с Совестью, — в Японии на задании тоже был. Не понравилось, — скривился он.

— Почему?

— Слишком всё маленькое.

Марго тепло улыбнулась и изучила Вадима — уж и правда. При его отлично-сложенной форме точно не действовать в странах, приспособленных к компактности. Разумовская отстранённо изучила руки… Красивые руки с полосками шрамов и отчётливо проглядывающейся сеткой вен, а выше многое перекрывал начатый рисунок татуировкой, и Марго вновь глянула на выглядывавшую из-под футболки морду зверя.

— Расскажи что-то, — попросила она, метнув взгляд на лицо.

— Что конкретно? — уточнил Дракон.

— М, не знаю, — Марго хмыкнула и отвела внимание — теперь просьба казалось ей глупой. — У Японцев были драконы? Хотя это же…

— Китайское? — перехватил мысль Вадим и приподнял брови, Марго вернула на него внимание, а от увиденной эмоции ощутила себя и впрямь обывателем, верящим в стереотипы.

Разумовская кивнула.

— Были, — подтвердил он тут же. — Многое и правда к ним от поднебесной, да и восточные животные схожи между собой, однако есть и отличия. — Дракон помедлил, устроился на кресле удобнее, Марго не рискнула встревать, и вскоре он продолжил новый ликбез:

— Японские твари имеют всего три когтя и отличаются множеством как голов, так и хвостов.

Марго метнула взгляд на выглядывавшую с выреза татуировку. Дракон этот взгляд заметил, выпрямился и проговорил с язвинкой:

— Мой не японский, — переглянулись. — Да и последние все выползают из воды — реки, океаны, водоёмы. Их даже одно время пожарники набивали — мол, на удачу.

Марго хмыкнула, удивившись.

— А в отличие от европейских тенденций драконы на востоке, как считалось, приносят удачу, благополучие и счастье.

— Прямо-таки как дракончик Мушу? — выпалила с улыбкой Марго. Она шустро села, спустила ноги с кровати и подалась ближе.

Дракона не проняло. Он вторил её движениям: медленно спустил ногу, качнулся вперёд и, уперев локти в колени, оказался почти вплотную. И Разумовская сглотнула, цепко следя за его движениями, мягкими и опасными — действительно, как большой хищник — а затем едва заставила себя дышать, ощущая, как вспыхнули, залились краской белые щёки.

Слишком близко.

И от осознания этого Марго сжала руками покрывало, но отстраняться не подумала — нельзя. Будет выглядеть как капитуляция, бегство, а бежать не хотелось. Серый взгляд столкнулся со светло-жёлтым.

— А это уже китайское, — выдохнул с улыбкой Вадим.

Марго замерла — от наёмника тянуло запахами дешёвых сигарет, приправленных чем-то непонятным, а ещё чаем с душком алкоголя. И немного — свежим потом. Разумовская прикусила внутреннюю часть щеки, посмотрела в глаза напротив иначе, растерянно — наёмник напротив знал и Мушу?

Растерянность видать оказалась слишком сильной, оттого в ответ прилетело следующее:

— Я же говорил. Люблю детей. Эту заразу я смотрел по нескольку раз.

Марго верилось с трудом, но сообщать об этом не стала.

Их разговор вроде бы подошёл к концу, только никто из них не отстранился. Смотрели друг на друга, изучали, будто видели друг друга заново. Марго вернула взгляд обратно на мирно лежащие руки. С такого расстояния отчётливее виднелись мозоли, мелкие ссадины, грубая набивка костяшек. Ногти обломаны, с застрявшей под ними грязью… а может, и кровью. Осознание этого напомнило статус сидящего напротив, вот только отстраниться не заставило. Наоборот, всё внутри замерло, и внизу живота скрутило острой судорогой.

Хотелось коснуться этих рук, провести едва касаясь по очертаниям рисунка вен до татуировки, затем снять эту футболку и продолжить исследование, к какой культуре принадлежал зверь на груди у Дракона. Марго следовала взглядом за податливым воображением и отмерла, услышав чужой вздох.

Рука поднялась, пальцы коснулись белой тёплой щеки, на что Разумовская прикрыла глаза, притихнув. Шершавые. Царапались, особенно когда по щеке провели дальше, заправили за ухо длинный белый-белый локон и вернулись обратно, к щеке. Подумав немного, Марго рискнула и опустила податливо голову на ладонь, потёрлась об неё, стало хорошо.

Будто один из барьеров дал трещину.

Дальше серый взгляд метнулся снизу-вверх на лицо наёмника, и в глазах напротив отразилось схожее затаённое. Без усмешки. Без язвы. Что-то на незнакомом тёплом, отчего всё внутри стянулось в узел.

Марго отцепила вспотевшие от волнения ладони от покрывала и, дрожа, накрыла ту руку, что осталась лежать на колене. Белые, мягкие, ухоженные пальцы прошлись в осторожном прикосновении по грубой ладони, последовали по рисунку вен до локтя, и Марго затаила дыхание, подмечая контраст — белая, почти прозрачная кожа, и жёлтовато-смуглая.

Будто продолжая следовать японскому молчанию, она изучала его руки. Остановилась в районе локтя тогда, когда Вадим убрал свою от её щеки и накрыл обе ее ладони своей, широкой и твердой. Марго подняла слегка растерянный взгляд, уловила чужой. Появился холод и ощущение, что следовало остановиться.

На этом настаивало рациональное, напоминая, что творилось за дверьми, кем был человек напротив, что происходило несколько дней назад в башне, однако Марго стало как-то всё равно на это. Хотелось только касаться человека напротив.

Молча.

И в этом молчании вроде понимая друг друга?

И всё-таки…

Удерживая в груди холод, Разумовская дала обратную, но тогда Дракон не дал отстраниться. Подавшись вперёд, он накрыл её губы своими, перехватил её руки и потянул на себя. Марго не сопротивлялась.

Чужие руки направили к себе, контролируя, чтобы Разумовская не спустилась на кобуру. Последняя и не собиралась. Она зажмурилась, ощущая чужую улыбку на своих и почти бездумно тыкалась в ответ.

Пальцы её легли на спинку кресла и сжали её. Разумовская увереннее пересела на чужие бёдра и попыталась довериться, ощущая чужую поддержку, а мыслями она пыталась вспомнить — каково это быть в близких отношениях с человеком.

Сложно.

Когда такого — ни парня, ни девушки — не было уже больше пяти лет точно.

Рука Дракона обхватила её за талию, прижала ближе, когда как другая провела по белой щеке — и впрямь, шершавые пальцы — и ушла на затылок. Обветренные губы целовали её, затем Вадим задержал нижнюю Марго, втянул её и отпустил. Тогда Разумовская выдохнула, приоткрыла глаза и глянула в чужие.

Дешёвая мятная жвачка — вот чем ещё несло от Дракона.

Отцепив руку от спинки кресла, она провела вспотевшей и слегка подрагивающей по чужой щеке. Горячей, будто стянутой. Пальцы коснулись колючих волос, когда как большой очертил шрам на левой брови. Следуя за прикосновением, Марго оставила на ней поцелуй и задержалась, ощущая чужое горячее дыхание на собственной коже.

— Мушу бы не одобрил, — выдохнула она, облизнув свои губы.

— Разве? — хмыкнул «искусствовед». Марго опустила голову и натолкнулась на цепкий жёлтый взгляд. Дракон под внимательный взгляд ткнулся в чужие ключицы, провёл по ним языком, на что Разумовская прикрыла глаза с тихим выдохом и резко раскрыла их, когда он прикусил особо-чувствительную кожу и тут же зализал рану.

— Они же призваны приносить благополучие, — раздалось уже у шеи. Марго откинула голову назад. — И счастье. — Окончилось всё поцелуем где-то ниже правого уха. Разумовская зажмурилась с тихим:

— Чёрт возьми…

— А это уже другая культура, — посмеялся Вадим.

Оба переглянулись. Марго нагнулась за очередным поцелуем, на какой снова нашла ответ. Более того на глубоком вдохе Дракон придержал её, поднялся и уронил прямо в ворох мягких баррикад-гнезда, на что Разумовская скривилась — вот и пала мягкая оборона.

Ну и фиг с ней, как с Бастилией на четырнадцатое число июля.

Только вот что-то в поясницу упёрлось — это плохо.

Марго убрала руки от лица, рвано мазнула по плечам, принялась опускаться ниже, там её руку перехватили и увели в сторону, где придавили к покрывалу. Дракон ткнулся горячим лбом в её, и Разумовская нос сморщила — запахи сигарет и мяты, перемешанные с алкоголем и чёрным чаем, составляли странную смесь.

Вадим втянул носом воздух, прикрыл глаза и посмотрел на неё жёлтыми-жёлтыми.

— И в какие игры сейчас играем?

— Молчаливые.

«Ох, Боги», — мысленно выдохнула Марго, наблюдая, как взгляд напротив посветлел, стоило Дракону уловить явную отсылку. Следом глаза чуть прищурились. Дракон выпрямился, и Марго подумала было — уйдёт.

Конечно, уйдёт.

Не ушёл.

Дракон сдёрнул с себя кобуру, кинул её в ноги и пнул пистолет куда-то под кровать. Марго удивилась, затем нахмурилась, отметив предусмотрительность, после подловила себя на одном спонтанном желании и отвлеклась, услышав стук тяжёлых берцев об пол. Футболку Вадим снял, и Марго задержала дыхание.

Не имея ни малейшего понимания, к какой культуре принадлежал зверь на груди, она лишь оценивала его красоту, выраженную в яркой цветовой гамме. Цепляясь друг в друга, они рождали общую картину рисунка и создавали ощущение, будто зверь пытался вырваться из груди.

Дракон приблизился, опустил руку на её бок, и Марго на рваном вдохе попросила:

— Марго только. — Жёлтый взгляд метнулся на её. — Никаких Разумовских.

— Ш-ш-ш, — Дракон качнулся вперёд, вынуждая её лечь на спину полностью. — Как будет угодно.

Убрав руку с бока, он провёл пальцами по её щеке и накрыл губы поцелуем. И всё же когда в поясницу что-то больно резануло, Марго вынужденно отстранилась. Подлезнув под поясницу, она нащупала злосчастный ноутбук, откинула его к изножью и вернулась обратно к обветренным губам, а руками ухватилась за ремень чужих брюк. Пальцы расправились с защёлкой.

И Дракон, и Марго потянулись друг за другом, в итоге оказались почти в центре импровизированных сломленных подушечных баррикад, которые теперь оставалось разбросать.

Разбросали.

Стало свободнее и жарче.

Марго ухватилась руками за майку, потянула с себя, но была остановлена. Чужие руки ухватились за белую талию, притянули ближе, вынуждая перебраться на бёдра Дракона, который расположился у изголовья. Шершавые пальцы мазнули по бокам, потянули чёрную майку наверх, и Марго осталось только подстроиться под движение.

Щёки вновь кольнул румянец, внутри разбушевалась совесть, стало как-то стыдно, да вскоре стыд стал пропадать, когда напомнили о себе задушенные годами неудовлетворённые желания.

А стоило широкой ладони схватить правую грудь, сознание капитулировало окончательно. Марго прогнулась, опуская руки на колени Дракона позади. Чувствительность и внутренне отозвалось охотно на чужие резкие прикосновения. Когда же влажный холодный язык коснулся соска другой груди, Марго шумно выдохнула и прикрыла глаза — хорошо…

Обветренные губы втянули нежную кожу, обдали её горячим дыханием, а влажный язык добавил контраста. Томная ласка нашла отражение в притихшем дыхании. Дракон придержал её одной рукой за талию, тогда Марго опустила правую и запустила пальцы в волосы.

Колючие-колючие и жёсткие с душком питерского смога.

На очередном влажном прикосновении Марго выдохнула шумно, обхватила лицо Дракона и, приподняв, накрыла его губы своими. Толкнув к изголовью, она пристала, затем смелее коснулись рассечённой брови — уж больно она ей понравилась, и Марго пообещала узнать историю появления шрама на ней, после стала спускаться ниже.

Поцеловать контур челюсти.

Уделить внимание шее.

Открыться контрастному существу на груди, которому нужна была своя ласка. Марго поцеловала глаза зверя и провела по ним языком, получая незабываемое наслаждение от вкуса чужой кожи. Потная с притупившимся душком какого-то одеколона, и ещё чем-то. Руки её коснулись рельефных плеч, провели по ним и вернулись обратно. На мгновение Марго ощутила себя в забвении, в невозможном сне, иллюзии — не могло такое счастье происходить с ней. А даже если и так, то пускай.

Губы опустились на плавные изгибы татуировки, чуть правее и ощутили рубцы не затянутых шрамов. Язык уделил им внимание. Сверху раздался выдох. Марго продолжала целовать контраст, получать наслаждение, затем опустила похолодевший нос на центр груди и, поведя им выше на вдохе, приподнялась, следом накрыла чужие губы своими.

Незабываемый запах, который хотелось сохранить.

Незабываемый вкус, который хотелось помнить.

И прикосновения…

Руки Дракона легли на застёжку её джинс, принялись расправляться с ней. А спустя немного времени Дракон кинул Марго на спину. Там оба сначала разобрались с одними джинсами и нижним бельём, следом с чёрными штанами, после Вадим придавил Марго и провёл шершавыми пальцами по контуру челюсти, спустился на шею, на какой ещё остались гематомы. Их он наградил очередными поцелуями, на что Марго прикрыла глаза, ёрзнув под ним.

Губы вобрали белую кожу чуть ниже потемнений.

С других губ сорвалось шипение, повторённое мягче на ухо и с ухмылкой.

После рассмеялись, втянули белую будто прозрачную кожу матовыми губами, и с чужих сверху донёсся ни то выдох, ни то первый стон. Опираясь левой рукой в постель, Дракон опустил правую и, проведя раскрытой ладонью по внутренней стороне бедра, надавил на половые губы. Марго шикнула, зажмурила глаза и попыталась приподняться, тогда Вадим переместил левую на плечо и придавил её к постели.

— Ш-ш-ш, — зашипел он, вскидывая брови, и надавил сильнее на большие половые.

— Я… — начала было Марго и получила следующее:

— Ш.

— Но…

— Ш.

Пальцы легли на клитор, и Марго капитулировала на резком выдохе. В рефлекторной попытке убрать чужую руку она упёрлась своей в его, открыла глаза и поняла, сколь ошибалась. Осознание вида, открывшегося снизу-вверх, оставил любые сомнения. Взгляд, пожирая, прошёлся по колючим волосам, рельефам тела, на котором контрастом расцветала ядовитая агрессивная татуировка, мазнул по руке, доставляющей ласку, и остановился на собственной.

Белая прозрачная кожа ладони.

И жёлто-смуглая.

«Ой, мама», — пробормотала Марго в мыслях, сглатывая, хотя никакой матери у неё никогда не было, и, забросив голову назад, застонала громче, когда пальцы надавили на клитор сильней, повели по кругу. Ногтями Марго вцепилась в чужую руку, услышала резкий выдох сверху, однако глаза открыть больше не решилась. Пальцы Дракона уделили внимание половым губам, продолжали оказывать его клитору, задавая постепенно темп, на который откликалось внутреннее — где-то из груди. Когда пара провела от клитора ниже, затем обратно и сжала его, Марго пискнула, подтянула ногу и упёрла её стопой в матрас.

Пальцы Дракон не убрал, наоборот, усилил давление, а вот левая рука ощутимо перебралась на шею так, чтобы надавить большим на подбородок. Марго постепенно привыкала к прикосновениям, начала расслабляться, и рука её соскользнула с его сначала на простынь, затем ею же она ухватилась за правую грудь.

Зажав сосок меж безымянным и средним, Марго попыталась войти в резонанс с другой лаской, устроилась удобнее, а услышав чужое дыхание, таки открыла глаза. Дракон спустился к ней. Марго перехватила его другой рукой за плечо, и оба вцепились друг в друга жадными поцелуями.

Она попыталась перехватить инициативу.

Не получилось.

Пришлось её отдать.

В нос ударили ощутимые запахи пота, подтвердившие реальность происходящего, и от этого начало кружить голову сильнее. Ласка внизу стала невыносимой. Марго не могла больше под неё подстраиваться, ощущая, как всё внутри начало стягиваться в тугой узел. Она ухватилась пальцами за плечи Дракона, отпрянула, однако настойчивое давление чужих на подбородок заставило вернуть голову обратно.

Дракон более мягче поцеловал её, подал пальцы во влагалище и надавил в стороны. Марго замерла, попыталась подтянуть ноги, не позволили. Кровь ударила в голову. Стало жарко, а в голове не осталось ни одной связной мысли, только междометья. Иногда матерные.

Пальцы растягивали, задавали темп, на который Марго качнулась и вскоре начала скулить. Дракон убрал руку с горла, упёр её в матрас, и Марго уже хотела податься в сторону, как во влагалище стало совсем тесно от ещё одного пальца, а чужие губы накрыли вновь её грудь поцелуями.

Вскинув руки назад, она ухватилась за изножье, прогнулась и застонала вновь громко. Вадим втягивал её левый сосок губами, большой палец внизу лёг на клитор, и мышцы Марго начали стягиваться в куда тугой узел. Уши начало закладывать, в голове появился шум, и когда, казалось бы, наступит что-то, похожее на оргазм, ласка закончилась.

Марго на выдохе ослабла, отцепляясь от изножья. Дракон перехватил её руки, потянул на себя и кинул на живот. Резковато. Марго упёрлась коленями, приподнялась на руках, однако рука, легшая на плечо, вдавила её обратно в матрас и продолжала удерживать так. Другая рука прошлась по внутренней стороне правого бедра обратно к половым губам, не задержалась так.

Дракон оправил положение её ног, затем его пальцы огладили левую ягодицу, скользнули на поясницу и ушли на левый бок. Ухватившись за него, он подтолкнул Марго к себе, отчего последняя ощутила себя марионеткой, не способной двинуться. Стало на мгновение мерзко — хотелось проявить инициативу, характер, но почти любая пресекалась и…

Сзади толкнулись.

Мысли осыпались.

Марго затихла.

Пальцами она ухватилась за простыни, сжала их в кулаки. Слишком глубоко, резко… и Дракон, подавшись назад, толкнулся ещё раз. Теперь точно глубоко. Марго, ухватившись зубами за простынь, прошипела тихое затяжное матерное, на что сверху засмеялись. Рука с плеча не ушла, когда как другая сильнее смяла бок.

И ещё толчок.

За ним ещё один.

Марго ткнула потный лоб в простыни, расцепила зубы и зажмурилась — чёрт-чёрт-чёрт. Дракон продолжал вдалбливаться, пока медленно, после начал увеличивать темп, и Марго осталось только скулить да стискивать несчастные простыни, слушая влажные хлопки и понимая задней мыслью и слушая себя, что это происходило на самом деле.

Иногда Вадим замирал на особо резких толчках и заменял на парочку микро, подавался назад и продолжал задавать весь темп. Воздуха из-за жары вскоре стало не хватать, потому Марго повернула голову на правую щёку, заметила на левой руке кольцо и замерла на краткое мгновение. Вид его будто обдал холодом, и ещё большим, когда взгляд слегка мутный скользнул на входную дверь в комнате.

Начало просыпаться рацио.

Дракон, толкнувшись, замер, нагнулся и, перехватив её левую руку, увёл назад. Её он ткнул в свой живот, на что Марго, воспользовавшись тем, что исчез сдерживающий фактор с плеча, оперлась на свой правый локоть, чтобы было удобнее и чуть повернула ладонь левой. Дракон позволил ей это сделать, затем его сильная рука обхватила запястье, предупреждая иные действия, и продолжил фрикции.

Мышцы на руках всё же скрутило с непривычки, как и начали ныть колени, зато внизу было хорошо. Всё в тазу затягивалось, и на очередном движении Дракона Марго не сдержала почти слёзного стона-писка и вся сжалась. Позади простонали, и мужской стон глухо отозвался в собственной груди.

Вскоре Дракон замер, отпуская её руку и давая обоим передышку. Марго опустила левую руку на простынь, слегка приподнялась и опустила голову, тяжело дыша, следом издала нечленораздельный довольный мурлыкающий звук, когда грубые руки легли на бока и начали массировать.

Чёрт, как приятно…

— Снять бы кольцо к чертям, — выдохнули позади.

— Сними, — вторила ему Марго.

Дважды упрашивать не пришлось. Дракон перехватил её за талию, помог подняться и, оставив на плече поцелуй, окончившийся укусом, взял запястье левой руки, какую для него подняла Марго. Он притянул руку к себе и снял обручальное… губами. Вобрал безымянный, подцепил его зубами и стянул, затем выплюнул его куда-то в комнату, а Марго, сглатывая, мысленно поблагодарила Сергея, который тогда кольцо купил на несколько размеров больше. Спустя десятилетие оно всё ещё, но уже слегка болталось.

Уткнувшись потным лбом в плечо Марго, Дракон задержался. Оба дали себе ещё немного отдышаться, затем Вадим толкнул её ближе к изголовью. Марго, установив на нём локти, слегка напрягла плечи, когда Дракон коснулся их поцелуем. Одна рука привычно обхватила талию, другая была запущена в белые волосы. Пальцы сжали их, и очередное шипение закончилось резким писком-стоном, стоило Дракону поддаться вперёд и войти вновь.

Вадим удерживал её, а Марго, балансируя на противоречивых ощущениях, наконец, избавилась от внутренней тревоги. Вместо неё приходило нечто другое, сродни будто панике, и в сознание впервые за долгие годы становилось хорошо. Движения Дракона подталкивали наступление пика. Убрав руку с волос, он опустил её и коснулся пальцами половых губ, на что Марго отреагировала стоном-плачем.

Хотелось ещё.

Хотелось больше.

Хотелось, чтобы это не кончалось.

Хотелось растянуть момент, когда она впервые за столь долгое время позволила себе проявить слабость и отдать контроль над телом другому человеку, партнёру.

Сейчас можно.

Сейчас нужно.

И плевать, что будет после.

Чужое дыхание, чужие прикосновения и повторившееся шипение в районе уха действовали расслабляюще, играли на звуковом восприятии и подводили сильнее. С новым глубоким толчком, повторным микротолчком и стимуляцией пальцами Марго не выдержала, выгнулась — другая рука Дракона удержала её в нужном для него положении, но с губ всё же на вдохе раздался протяжный позывной наёмника. И сейчас он больше не вызывал усмешки, зато над ухом довольно улыбнулись.

— Я ж говорил, приносят счастье, — раздалось язвительное у плеча.

Марго только усмехнулась устало. Парировать не смогла. Открыв рот, она тяжело дышала, не способная насытиться кислородом, более того — весь воздух вокруг будто обжигал лёгкие.

Марго упёрлась локтями на изголовье, сгорбилась. Дракон её отпустил, только придержал, чтобы совсем не упала. И сделано это было предусмотрительно. Марго едва ощущала поддержку, в сознании билось красным «что это… было?»

Конечности сотрясала мелкая судорога. Она спускалась по телу, отдавалась мурашками в загривке. Марго притихла, опустив голову, и почти не реагировала, когда целовали плечи, чуть выше лопаток, массировали бока. Дракон ткнулся ей в затылок, и по спине побежали новые мурашки, кожа покрылась ими от того, насколько тяжело … дышали. Чужое тепло согревало, давало ощущение поддержки и ощущение близости.

Рука Дракона провела успокаивающе по бедру, уделила внимание влажному низу, на что Марго прикрыла глаза и опустилась ниже — нет, не надо… Хватит. Дракон не напирал, ушёл на живот, какой огладил повторно, и с очередным поцелуем в затылок он отстранился.

Стоило ему отпрянуть, оставить её, Марго опустилась на свои пятки и опустила руки на покрывало. Хотелось почему-то накрыться с головой, спрятаться, а с другой стороны остаться. Что с ней происходило — она не знала. Было и хорошо, и плохо, и волшебно, и кошмарно. И…

«Непонятно». Ещё и конечности долбило.

Дракон не ушёл. Сев рядом, он отдышался, затем тронул её за плечо со звучным «хэй». Марго посмотрела на его пальцы на своём плече, затем на уставшее лицо и мягкие тёплые глаза, следом отдала себя в чужие руки. Дракон прижал её к себе, а Марго поняла, что рыдала, когда влажный потный нос ткнулся в её правую щёку, следом язык прошёлся по ним, слизывая слёзы, и в конце концов, Вадим ни то поцеловал, ни то укусил её в птичий нос.

— Теперь и на нём отметина останется, — буркнула обидчиво Марго, подтягивая к себе ноги.

Дракон хмыкнул, и одна его рука исчезла от спины. Марго в непонимании глянула наверх.

— Сраведливости заметить, — проговорил он хрипло, — ты вся в отметинах.

А довольства сколько.

«Невыносимо», — Марго ткнулась в чужую грудь и не отреагировала, услышав шорохи, только удивилась, когда её закутали в покрывало. Стало тепло. Хорошо. В дарованных объятиях она спряталась и задавила внутреннее, говорившее, что лежала она в объятиях человека, который в любой момент мог оборвать её жизнь.

Плевать.

Внутри хорошо.

Впервые хорошо.

И от тепла тела рядом.

И от влажного тепла внизу и на простынях.

И от усталости, какая наполняла мышцы.

Дракон поцеловал её в лоб, с его уст всё чаще раздавались успокаивающие шипения, на что Марго хмыкнула и повела в иронии губой. Придя немного в себя, она всё же заставила себя открыть глаза, посмотрела в ставшее привычным лицо напротив и, поднявшись, ткнулась устало в чужие губы своими. Инициативу снова перехватили, а Марго и не против. Хорошо, когда есть кому перехватывать и отдать власть.

Сильные руки удерживали её в объятиях. Почти как маленькую. И придержали, когда Марго резко отпрянула.

— Странно это, — выдохнула она тише, поднимая голову и проводя руками по щекам.

— Не, не странно, — поддержал Дракон и сам утёр слёзы с её щек.

Марго от иронии хмыкнула.

— Странно — это у Юли и Алтана, — с ехидцей продолжал наёмник и, поймав её растерянный взгляд, вдруг прижал к себе. Близко. Марго сразу хорошо стало. Ткнувшись в ключицы, наёмник поцеловал их, следом синяки на шее и поднялся выше.

— Они оба же бледные… Спирохета один, спирохета два, и злые, что страшно, — начал пояснять.

— И? — Марго всё ещё не понимала, только запустила руки в блондинистые волосы.

— А ещё тощие.

— И-и-и?

Дракон втянул чужую мочку уха и, отпустив, выдохнул в него:

— И получается, как колёса по рельсам — тыгдык-дык-дык.

Марго сначала не поняла… Пришлось вспомнить Юлю, следом Алтана. И ведь правда — тощие. А если. О-о-о-о. Оба отпрянули друг от друга, и Марго засмеялась — настолько сильно, что вскоре пришлось прикрыть лицо.

Запоздало пришло осознание, что их могли услышать, да как-то поздновато спохватилась, потому и хохотать не перестала ещё долго под улыбающийся взгляд наёмника, сморозившего отличную шуточку.