Дневник еврея. Поэма [Игорь Олегович Артеменко] (fb2) читать постранично, страница - 2

class="book">Она за домом приглядит,

Накормит нас перловкой,

Всегда на кухне норовит

Помочь семье с готовкой.

Алана будет скоро врач,

Ее мечта из детства,

Пройдя все тяготы задач

С упором и без бегства.

Она идет к своей мечте

спасать людские жизни.

Чтоб помогать больным везде,

Полезной быть отчизне.

Еще две младшие сёстры

Диана и Лиора.

Одной – уж пять, второй – лишь три

Ждут день рожденья скоро.

А маму звали Элита,

Она вела хозяйство,

Великолепие быта

И властелин  убранства.

И мама наша все могла,

И все она умела,

Давая в доме нам тепла,

Прекрасно знала дела.

И по субботам всей семьей

Мы проводили время,

И жизнь была такой простой,

Не предвещала темя.

К нам 33 год пришёл

Двадцатого столетия,

Политик на престол взошёл

С речами про бессмертие.

Его все знали по стране,

Как Гитлера с идеей,

Он был готов к любой войне,

Считал, что зло в евреях.

Считал, что немец, он – другой:

Святой душой и телом,

Что властен он над всей землёй

И правит он Эдемом.

Его культуру внял народ,

Обиженный на лица,

Гонимых всюду от господ

Без жизни в той столице.

И с каждым годом все сильней

Меняли облик люди:

Повадки, взгляды что пустей

Искариот Иуды.

Когда все только началось

Мы с Элен были в парке,

Нам тут препятствие нашлось -

Нельзя сидеть на лавке.

К нам подошла толпа людей

И жёстко пригрозила,

Идти отсюда прочь скорей,

Пока кровь не пролита.

Что лавки только для людей

Германской чистой расы,

И что вольеры – для зверей,

Что держат денег кассы.

И мы ушли, гонимы в след

От брани и позора,

И сложно было дать ответ

Толпе с проклятым взором.

Когда добрался я домой,

Решил спросить у папы:

«Зачем тревожат наш покой

И правда тут была бы?»

Отец надуто слушал речь,

Смотря в горячий  ужин,

И страшно было мне от встреч

C глазами, он сконфужен.

В момент он слово проронил:

«Беда для нас, родные,

Забудь про город, что любил

Теперь мы тут чужие.

Нам нужно срочно уходить,

Уехать заграницу,

Нам не дадут тут больше жить,

Покинем мы столицу».

И он велел собраться нам

в дорогу, быстро, лихо,

Но мама, возразив словам,

Сказала очень тихо:

«Зачем нам покидать свой дом

И уезжать далеко,

За мерзость в парке за окном,

Ведь мысль их убога,

Нам есть, чего терять теперь

И нас нигде не встретят,

Я не хочу таких потерь

Нам там ничто не светит».

Они бы спорили, кто прав,

Но в двери постучались,

Конфликт дискуссий в миг погас,

Лишь взгляды заиграли.

На улице кто-то бранил,

Ругался, что есть силы,

Кричали, что бы отварил

С агрессией порывы.

И папа нам велел идти

И затвориться в спальне,

Засесть в объятьях темноты

Присутствие нас – в тайне.

Мы сделали, как он сказал,

Засели под кроватью,

А папа к двери зашагал,

За коей крики с бранью.

Он отворил и отошёл,

И в дом толпа влетела,

Сосед за ними в след зашёл

в мундире офицера.

Сосед, который дружен был

И знал меня с пелёнок,

Через дорогу от нас жил

Назвал отца «жиденок».

И маму он толкнул в плечо,

Назвал ее еврейкой,

Что ненавидит горячо

Еврейскую лазейку.

Отец вступился за неё

И кинулся к соседу,

Схватил мундирное тряпьё

И оборвал беседу.

Но тут же получил в ответ

От мужика у входа,

И пол залило крови цвет

Под крик: «Жидов порода».

Они накинулись, как зверь,

Что загоняет жертву

И били страшно, ты поверь,

Не говоря ответу.

Вопросы, что отец