Грань [Алексей Ар] (fb2) читать онлайн

Грань

Глава 1

— Что делаешь ты на грани?

— Я нахожу и теряю, Жозе.

Ему вновь снился тот же сон. Непередаваемо яркий, реалистичный — не дающий шанса понять, что это именно сон. Он стоял посреди бесконечного поля одуванчиков, легкий ветерок чуть покачивал венчики цветов, срывая и унося вдаль белые пушинки. Мир — идиллия, мир — мечта. И в следующее мгновение — мир-угроза. Над горизонтом вскинулась огромная ослепительно белая волна. Стремительно приблизившись, она нависла над ним… Осознание заурядности собственной личности воспротивилось происходящему. Он — Михаил Яров, расклейщик объявлений, никогда не обижавший растения как таковые и одуванчики — в частности. Он хотел крикнуть об этом всепоглощающей волне…

Удар накрыл его жарким удушьем, и он начал тонуть…

Аккуратный стук в дверь вырвал Михаила из забытья. Он вскинулся над кроватью, осоловело повел глазами, перевернулся на другой бок и постарался забыться в тревожной дрёме. Стук — лишь часть сна.

Стук повторился.

Михаил зевнул. Сев на кровати, он упёрся в стену бессмысленным взглядом. Тусклый лунный свет из приоткрытого окна посеребрил стрелки ходиков. Три часа ночи.

Новый стук заставил его вздрогнуть.

— Да иду я, иду, — пробормотал он.

Вскоре город захлестнет суета рабочего дня, наполненного привычной ходьбой по извилистым улочкам и неоновым проспектам, с обязательным обедом у передвижного ларька, однообразными звонками работодателей и тяжелым, давящим людским говором. И если не разобраться с гостем прямо сейчас, столь желанные последние часы сна перейдут в разряд эфемерной мечты. Не выспавшийся и злой он будет лепить треклятые объявления на обшарпанные двери подъездов, а из приоткрытых окон прольется злобное бормотание домохозяек, под аккомпанемент скворчащих на плитах блюд. Но нет, он не жалуется, в двадцать два года мало кто по-настоящему жалуется.

Стук.

Незваные гости проявили завидную настойчивость. Михаил встал, поддёрнул трусы и вышел в коридор.

Точно во сне его окатила горячая волна. Кожу кольнули иглы статики. Михаил мотнул головой, понимая, что сходит с ума. Вокруг бушевал призрачный океан, огромные зеленовато-чёрные глыбы волн кружили в водовороте шторма, холодными языками лизали выцветший рисунок обоев. Ухватившись за стену, Михаил возвёл глаза к потолку. Сто к одному виной тому семейка Барановых, живущая этажом выше. Они решили грязно надругаться над покоем соседей и устроили локальный потоп.

— Сейчас я вам открою…

Он промаршировал к двери.

— Соберись… — процедил он, берясь за дверную цепочку. — Кто там?

— Михаил Яров? — спросил спокойный мужской голос.

— Нет, Иоганн Себастьян… Три часа ночи. Это поздно. И пойдите на х…

— Ваша мать, Людмила Вячеславовна… Видите ли, она шла к вам и…

Свет коридорного плафона потемнел, стал тоскливо-желтым.

— Сейчас, — пробормотал Михаил, выдернув цепочку. Замок сухо щелкнул, сопротивляясь.

Он распахнул дверь.

Белесое пятно мелькнуло перед его лицом, толкнулось глухой болью меж висков, и мир растворился в черноте беспамятства.

Сколько длилось забытье Михаил определить не смог. Открыв глаза, он несколько секунд пытался проникнуть взглядом за вуаль кромешной тьмы. Где он и что с ним? Он попытался приподняться. Тело, точно налитое свинцом, не желало подчиняться. Михаил не чувствовал веревок, мышцы просто отказывались выполнять отведенную природой роль. Бред… Или наркотическая кома…

Спустя мгновение Михаил осознал — он слышит нечто похожее на… голоса.

Разговаривали двое. Одного из собеседников он опознал сразу. Голос принадлежал мужчине, принесшему весть о Людмиле Вячеславовне. Второй же голос… Он принадлежал женщине и женщине, надо полагать, весьма неординарной. Глубина и выразительность, искра смеха и пламя сексуальности, деловитость и сухость смешались в этом голосе. Краем одурманенного сознания Михаил удивился, сколь много чувственных оттенков смог разобрать его слух. Он готов был наслаждаться чарующим голосом, упиваться им, брать по ложечке и впадать в экстаз…

— …еще один шанс? — спросила женщина.

— Ты бы видела выброс! По всем позициям — оптимально. На этот раз у нас получится… Четверка будет полной.

— …да богу в уши! Шоковое наполнение — не выход. До сих пор помню это чувство — вот ты нормален, а вот ты уже охренел. Необходимы точечные посылки и моя работа…

— На твои прожекты, Эдэя, у нас нет времени. — Голос мужчины дрогнул. — Ты видела, как сместились средние миры относительно ядра?

— Мои так называемые прожекты ни в коей мере не противоречат твоим планам, Буревестник, — сухо возразила женщина. — Ты — мне, я — тебе. Полное взаимопонимание и панибратство…

— Не понимаю отчего ты злишься…

Голоса умолкли. Темнота стала плотной, осязаемой.

— …что? Разумеется, ему, как и всем до него, предстоит это пройти… И не смотри на меня так, он пройдет цикл до конца. Операция проработана до мельчайших деталей, фигуранты на местах…

— Фигуранты?! Ты же знаешь, димпы предпочитают не встречаться с себе подобными. Они предпочитают их бить. Больно. Только ты, я и Дэм можем увидеться и не расстроить друг друга…

— …он соберёт… — Голос мужчины стал вкрадчивым. — Ведь мы договорились, Кормчая, не так ли?

— А Хоор? Он тоже в числе так называемых фигурантов?

— Молчи. — Голос хлестнул, точно порыв ледяного ветра. — Тема закрыта.

— Куда ты пошлёшь мальчика? — вдруг с грустью спросила Эдэя. С душой спросила, без показной злости.

«Мальчик?!» — хотел возмутиться Михаил. Рот остался безучастен.

— …Груэлл. Диспозиция более чем отвечает всем требованиям. Спектр долговременной памяти на знание языка я откорректировал, базовые директивы внедрил…

— Значит, к Чистильщику. Это ж полная ж… Бесперспективно это. — Эдэя вздохнула. — Будь ласка, Т’хар, обрати внимание на соседнюю комнату.

— Проклятие Эфга!

Нить реальности вновь прервалась.

***

Свет белесыми пятнами пробивался меж неплотно сомкнутых век. Михаил поморщился. Он не спешил впускать в сознание окружающий мир. Темнота привычна, она — воплощение безмятежности. Солнечное тепло приятно коснулось лица. Упруго толкнулась под лопатками трава. Пусть так и будет. Нет ни боли, ни страха, ни сожалений.

Чему он поверил? Четыре месяца назад мать посчитала его достаточно взрослым для самостоятельной жизни и переехала к небезызвестному на районе господину Ратову. Она полагала, что преподнесла ему королевский подарок — жилплощадь. Смешно, но он всегда думал, что родное гнездо предстоит покинуть именно ему. И непременно вернуться когда-нибудь, и разумеется — с победой.

Он открыл глаза, осознал увиденное и резко сел, едва сдержав крик. Ему необходим телефон — вызвать спасателей, спецслужбы, пожарных и скорую. Никогда и нигде в мире не полагалось быть двум солнцам! Никогда и нигде!

Михаил принюхался. Пахло лесом — напоенным теплом сосновым бором. И поляна с виду напоминала обычную поляну. В зелени травы скрывались белые искры похожих на колокольчики цветов — золотистый шмель, сердито гудя, сорвался с одного цветка и перелетел на другой — более крупный и сочный. Встрепенулась в ветвях неведомая птица, хлопнула крыльями и успокоилась. Обыкновенный лес. Золотисто-изумрудное полотно, пронизанное солнцем, наполненное легким щебетом и шорохами.

Шорох усилился.

Повернув голову на звук, Михаил замер. В его сторону, скользя на водянисто-белых щупальцах, двигался полутораметровый ужас. Гигантская медуза? В лесу?!

Вокруг стало необычайно тихо.

Треснула ветка. Опомнившись, Михаил метнулся в сторону. Щупальце твари выдрало из земли клок травы. Михаил разглядел на щупальцах мелкие чешуйки. Очень близко разглядел — чёртова бестия едва не сняла с него скальп.

Тварь, не торопясь, приготовилась к новому броску.

Качнувшись назад, Михаил уткнулся спиной в бугристый ствол «сосны». Отступать некуда.

Но и умирать не хотелось…

Отчаянно прыгнув вверх, Михаил попытался уцепиться за сучья. Пальцы цапнули смолянистую кору, соскользнули… О сосну с неприятным влажным шлепком ударилось нечто. И в пику безрадостному звуку под руку Михаилу попался небольшой сучок. Через несколько секунд несостоявшаяся жертва находилась на четырехметровой высоте — в удобной развилке дерева.

— Съела?! — проорал Михаил вниз. В ответ существо вскинуло щупальца, сантиметра не достав до ноги человека.

— Хрен тебе! Пошло в гнездо!

Проигнорировав совет, тварь расположилась среди замшелых корней и выжидательно уставилась вверх. Чем именно она смотрела, Михаил не понял. Он просто чувствовал этот взгляд — взгляд хищника на жертву, взгляд, не дающий связно мыслить и попросту вселяющий страх. Но страх не вечен, происходящее — лишь неудачный ночной кошмар, который непременно растает точно утренняя дымка. Необходимо только верить… в собственный рассудок.

Спустя непродолжительное время удобная развилка дерева потеряла большую часть очарования. А ведь так сладко было упиваться спасением и надеждой. Надеждой на то, что двойное солнце — оптический эффект, зверь — плод генетической ошибки, а лес вполне мог оказаться ельниками близ Большой Окуневки.

— Слышь, море к западу… или к югу… Вали отсюда, многоногое!

Михаил обреченно вздохнул. Пропадет он здесь… И где «здесь»?! В какой распроклятой местности будет лежать его костяк. Терпения твари не занимать. Она согласна ждать до скончания веков. Может, стоит позвать на помощь? Хотя кого? Хотелось есть и пить. Но в мире, где вместо милого сердцу солнца два столь ярких фонаря, для человека вряд ли найдется пригодная пища…

Где он?!

Размышления Михаила прервал шум у подножия дерева. Он склонился вниз, пытаясь разглядеть, что происходит, и от удивления едва не рухнул наземь. В брюхе твари торчали два копья, по древкам на траву струилась зеленовато-белая жидкость.

— Спускайся, — раздался голос.

Челюсть у Михаила поползла к груди. Предложение о спуске было произнесено на странном гортанном наречии, которое Михаил понимал. О наличии у себя столь эпической эрудиции он раньше не подозревал.

— М-м-м… если это сдохло… — неуверенно сказал он. Забавно, разговаривать на языке, которого не знаешь. Очередной кирпичик в стену сюрреализма новой реальности.

— Сдохло. Спускайся, — поторопил холодный женский голос.

Михаил не спеша полез вниз. Осторожно обогнул мертвую тварь, обхватившую сосну в последнем усилии. Земля встретила надежной твердью. Он притопнул ногами и поморщился, мышцы затекли.

— Раздевайся, — последовал приказ.

Михаил опешил.

— Мы только встретились…

Его обступили шестеро. Люди, вне всяких сомнений. Две смуглолицых женщины, трое невысоких мужчин (двое — лет сорока и старик) и предводительница отряда — среднего роста изящная леди с серебристыми волосами. В том, что группой управляла именно она, Михаил почти не сомневался. Столь властные и гордые манеры свойственны исключительно породистым вождям. Но вот ее внешность… Если у Михаила и были сомнения о принадлежности группы к роду человеческому, то касались они исключительно незнакомки с серебряными волосами. К тому же все они (кроме старика) были весьма экзотично вооружены. Как сказал бы один из приятелей Михаила: «Вот так я и сошел с ума».

— Пошевеливайся, — буркнул один из мужчин, берясь за потертую рукоять меча. Оплетенный кожаными ремешками эфес выглядел непозволительно реально.

Михаил смерил говорившего оценивающим взглядом — от некогда рыжих волос до потертых сапог — и посчитал, что любая шутка будет неуместной.

— Я нормален от и до, — на всякий случай сказал он, снимая рубашку. Вот те раз! Рубашка, джинсы, ботинки, даже носки в клеточку были его собственными. Кто ж позаботился о нем? Хотя, тут и гадать нечего.

— Язык у тебя длиннее… — Сердитый жест предводительницы оборвал задуманную рыжеволосым фразу.

Женщина повернулась к старику.

— Брон?

— Тебе следует верить мне, Тейра. Ло отметил его десницей, — ответил старик, победоносно улыбаясь. Сделав шаг вперед, он ткнул пальцем в плечо Михаила.

— Десницей? — непонимающе переспросил Михаил. Взглянув на точку, указанную пенсионером, он опешил. На плече темнело пятно, напоминающее замысловатый иероглиф. А вот возмущаться этим, пожалуй, рановато. Пусть шестеро верят. Ишь, встрепенулись…

— Ты был предсказан, — сказала Тейра, недоверчиво усмехнувшись. Либо она не доверяла Михаилу, как таковому, либо — самому предсказанию в целом.

— Кем предсказан? — задал Михаил глупейший вопрос. И опомнился, срываясь на крик: —Что за цирк?!

— Твое появление предсказал Брон, — небрежно кивнула Тейра на старика. — Отрядный маг. Вот только он позабыл сказать, кто вложил знания в пенек его головы.

«Маг?!» — лицо у Михаила вытянулось. Его запас веры стремительно иссякал.

— То было откровение Ло, а ставить под сомнения веления свыше не самый лучший выбор… И не смей называть мою голову пнем! — Голос старика сорвался на визг.

Тейра проигнорировала отрядного мага.

— Ты можешь идти с нами.

— С вами? — Михаил постарался вложить в вопрос всю оставшуюся иронию. Ситуация тупиковая. — А вы собственно кто?

— Я же говорил! — вскричал Брон, подпрыгнув от переизбытка чувств. — Он несведущ, аки овца…

— Что б…

— Ты много чего говорил, — вступил в разговор один из мужчин. — Вчера ты говорил, что Хрог продаст мне лошадь, а вместо этого он предложил мне хорошую, жирную свинью, и это было обидно.

— Ну и не брал бы! — повысил голос старик.

— Хватит! — приказала Тейра. — Свои проблемы решите в лагере. Я не хочу, чтобы ночь застигла нас здесь.

Резко повернувшись, она зашагала прочь. Отряд последовал за ней.

Михаил огляделся. Лес окутывал вечерний сумрак. Тени удлинились, переплелись, скрадывая очертания деревьев. Тишина… Сквозь лесной полог проглядывал багровый диск одного из солнц. Алые блики каплями крови скользили по ветвям. Жизнь замирала, готовясь к приходу тьмы.

Опустив взгляд, Михаил увидел рядом рыжеволосого.

— Идем. — Отступив назад, мужчина растворился в темной зелени кустов.

— Мне надо подумать… Подумать…

Вдали раздался утробный рык. Вздрогнув, Михаил поспешил догнать провожатого. По ногам хлестнули ветки. В голове царил полный хаос, тысячи вопросов ожидали ответов. Человек имеет право знать — псих он или нет. Вот прямо сейчас, сию секунду, загорится белый свет, и люди в халатах заботливо склонятся над пациентом… И с тонкой иглы сорвется удивительно прозрачная капля.

— Я веду тебя в лагерь Третьего Лозанского отряда, — сказал вдруг рыжеволосый. — Лоз — небольшой городок на севере, — пояснил он, увидев, как брови Михаила вопросительно приподнялись. — Идет война, приятель, и вскоре, мне думается, мы нырнем в самое пекло, в хетч да по уши. Но это все лучше, чем протирать штаны в Лозе, да смотреть как черно-красное отродье засирает наши холмы…

— Война… — выдохнул Михаил и резко остановился. — Война?

— Нам обещали твою помощь, — оглянулся мужчина.

— Тот, кто это обещал, навешал вам… как его… хетча на уши и навешал по-крупному, — пробормотал Михаил, догоняя спутника.

— Тейра не верит тебе, — согласно усмехнулся рыжеволосый. — Я тоже. Ты не воин.

— В редкие моменты, когда я не держу в руках меч, я леплю на стены бумажную хрень.

Михаил вновь отстал, преодолевая поваленное дерево. Руки неприятно скользили по замшелой коре. Девственные лесные чащи начинали ему не нравиться.

— Я и говорю, ты не воин…

В руке мужчины возник меч, который и опустился рядом с Михаилом. Клинок глубоко вонзился в дерево, по одну сторону лезвия влажно блеснуло тело двухметровой змеи, по другую — рогатая голова.

— Рогатая…

— И ядовитая. — Рыжеволосый хлопнул Михаила по плечу. — Как звать тебя, вояка?

— Яров, Михаил…

— Странное имя. А покороче?

— Мик.

— А я значится Турн.

Дальше они шли молча.

— Турн, — не выдержал гнетущей тишины Михаил, — А кто остальные? Или мне не положено…

— Ну отчего же… Старика ты успел узнать, Брон — отрядный маг. Тейра вот… Она командует Третьим Лозанским отрядом. Потом Сторд, ктан — командир шестьдесят седьмой тридцатки, приписанной к отряду. Бейсаа и Трээда, которые чёрненькие, из Ваара. Там у них мода на женские тридцатки, оттуда и к нам перешло… Женщины сейчас не те, — неожиданно закончил солдат и вздохнул. — Сперва бьют, потом дают.

— Почему? — спросил Михаил, чтобы просто поддержать разговор. Если он замолчит, ни один психиатр ему уже не поможет.

— Война, — пожал плечами Турн. — С тех пор, как Яротта напала на фо-ригийцев, всё не то. Ублюдочный Ночной Ветер превратил Фо-Риг в черные пустыни…

— Ночной Ветер?

— Верховный ублюдок Яротты. Только мы и алькарцы худо-бедно противостоим ему, остальные кормят воронье. Гарнизоны Ваара, Бриндгора ныне выводят в чертогах Ло бессмертную песнь…

Турн с ожесточением хлестнул по ближайшему кусту, и Михаил понял, что нашел человека, которому должны сниться растения. И сниться в своей ужасающей ипостаси.

Лес поредел, что пришлось весьма кстати. Последнее из солнц готовилось скрыться за горизонтом, отдавая мир во власть мрака. Из-за деревьев потянуло дымом и конским навозом. Меж ветвей повис невнятный гомон.

— Шумновато у вас…

На листве заиграли алые блики. Турн усмехнулся и коротко сказал:

— Лагерь.

Глава 2

Меж коричневато-зелеными стенами леса протянулось узкое поле в сотню метров шириной. Малахитовый ковер, сотканный из темных трав, разрезала узкая змейка дороги, на обочине которой вольготно раскинулся лагерь. Десятки шатров золотистыми куполами выступали из сумрака — во благо удобства ктанов. Солдаты Третьего Лозаннского предпочли расположиться у костров, подпирающих небо голубоватыми лентами дыма. Их силуэты, обрисованные пламенем, выглядели заурядно.

Михаил облегченно вздохнул. Ночь не располагала к встрече с монстрами.

— Свои, — раздался неподалеку хриплый голос.

Михаил обернулся. Трое мужчин, возникших за его спиной, опустили луки и отошли. Темнота мгновенно поглотила их.

— Дозорные, — пояснил рыжеволосый и, не торопясь, зашагал к шатрам. — Идем, нас ждут.

Очнувшись, Михаил медленно побрел вслед за Турном, приглядываясь к бойцам, сидевшим у костров. Кто-то чистил оружие, кто-то обсуждал заботы минувшего дня, кто-то просто следил за тем, как жаркое, подвешенное над огнем, покрывалось аппетитной корочкой… Михаил невольно замедлил шаг.

— Пошевеливайся, — оглянулся Турн. — Я отведу тебя к тридцатке Сторда. Там ты сможешь поесть, выпить и немного отдохнуть, прежде чем мы пойдем подбирать тебе оружие.

— Я — пацифист.

Турн резко остановился.

— Это болезнь?!

— Ну…

Михаил осекся и замер. В нескольких метрах от него прошли два удивительных создания — точно плод больной фантазии зоолога. Сильное подвижное тело льва, увенчанное птичьей головой и покрытое у хребта хитиновым панцирем надкрылий. Голова смотрелась достаточно хищно. Увидишь такое во сне — и слабительное будет просто смешить. Приглядевшись, Михаил заметил на боках существ плетенку из металлических колец. Кольца тихо позвякивали, рыжие отблески костров играли на их грубоватых гранях.

— Хозяева облаков — годоки, союзники, — отрекомендовал рыжеволосый. — Их костры там…

Вглядевшись в указанном направлении, Михаил ошарашено помотал головой. В отсветах пламени бродили десятки чудовищных силуэтов. Точно живые скалы над ними возвышались гигантские тени около четырех метров высотой. Другая порода?

— Та-годы, наши воздушные грузовые корабли. Их используют при переправах, да на постройке укреплений, — пояснил Турн.

— Они разумны?

— Разумнее нас с тобой.

Михаил кивнул. К людям, привыкшим обобщать, он относился терпимо.

— А чем занимаются те, что поменьше?

— Годоки — воины. Та-годы, хоть и умеют летать, слишком неповоротливы в бою. Годоки же истинные хозяева воздуха.

— Военно-воздушные силы. — Михаил удивленно приподнял брови.

— Ты хорошо сказал, — улыбнулся Турн. — Это надо запомнить… Нам направо.

Они свернули и пошли вдоль ряда баррикад, сложенных из необтёсанных брёвен. Местами у возведённых укреплений суетились люди под руководством невысоких крепко сбитых бородачей.

— А ведь сдается мне, это гномы… — Михаил остановился. Челюсть его в который раз поползла вниз.

— И чего? — удивился Турн. — Эка невидаль. В Ренэлин-дгоре таких полно… Вернее, было когда-то. Войска Ночного Ветра выбили их с родных гор. Шельмецы — чудные мастера.

— Правда?

— Не сомневайся, — подтвердил солдат. Святая простота. — Идем, Обещанный. Вот и наши костры… Эй! Мы что, на ужин будем жрать зерно?! Именем Эфга, где огонь?!

— Я не виноват, — развёл руками молодой парень, стоя над еле теплящимися углями. Светлые волосы, миндалевидные глаза и заостренные уши выдавали в нем сородича Тейры. — Десятые и двадцать третьи расхватали дрова…

— А ты где был? Девок драл? — грозно надвинулся на кострового Турн.

— Я пытался, честно пытался, — поспешно ответил юноша, — То-есть с дровами пытался… но эти мерзавцы позвали Чида и Дара, а с годоками мне не тягаться. Они оставили гнилье…

— Где Сторд? — перебил Турн.

— У Тейры, — ответил незаметно подошедший Брон. Михаил усмехнулся. Недовольство мага было врожденным.

Турн нахмурился:

— А тебя каким ветром сюда занесло, старик?

— Я попросил его помочь, — замялся незадачливый костровой. — Что ему, трудно?

— Нет, мне не трудно, — едко ответил Брон. — Но, если я буду расходовать Силу на такие пустяки, вы можете пойти и смело сдаться Яротте. Вот прямо сейчас пойти и сдаться! Что?! Молчите?! Если каждый идиот с поросячьими мозгами будет просить меня развести жалкий огонек… Может ты, Крел, и штаны не застегиваешь без помощи?!

Брон фыркнул и победоносно взглянул на молодого парня.

— Он их застегивает, но редко, — сказала женщина, сидевшая поодаль. Она томно потянулась. Грянул смех.

— Торика, молчи, — яростно прошипел Крел. — Клянусь Эфгом…

— Прекратить, — раздался властный голос. Из темноты выступил Сторд. — Брон, сделай одолжение, разожги огонь.

Старик насупился, зыркнул по сторонам недовольным взглядом и пробормотал несколько слов. В душе у Михаила тонко зазвенела призрачная струна. Над углями, чуть колыхнув воздух, вспыхнула корона пламени. Резко развернувшись, Брон величественно удалился. Весело хмыкнув вслед старику, Крел пристроил над костром вертел с будущим жарким.

— Обещанный, ты где? — Заметив Михаила, Сторд подошел к нему и, кивнув, представился. — Сторд, ктан шестьдесят седьмой Лозанской.

— Мик, по некоторым признакам — обещанный.

— Шутишь… — Ктан смерил Михаила спокойным взглядом и повернулся к солдатам, проявившим к разговору неожиданный интерес. — Вы слышали кто это? Торика молчи, и чтобы я тебя не видел. Теперь так, Мик… Тебе бы дать отдохнуть, но, сам понимаешь… После ужина пойдешь с Турном, он подберет тебе оружие в обозе и проводит к Тейре. Ясно?

— А Хрог? — недоверчиво спросил Турн.

— В обозе я уже распорядился, — кивнул Сторд. — Всем все ясно?

Солдаты дружно кивнули. Игра пламени скользнула по их лицам страшными тенями… Вся беда в том, понял Михаил, что он, как раз, ничего не понимает.

— Мне неясно, — вскинулся он. На него посмотрели, как на святотатца, по недомыслию опровергнувшего каноны мироздания.

— Тейра поможет, — обнадежил Сторд.

Пресекая возможный спор, ктан неспешной, валкой походкой удалился к шатру, но вопреки ожиданиям Михаила, вскоре вернулся и примостился на сером боку валуна, облюбованном солдатами под седалище. По кругу пустили бурдюк с вином. Последовав примеру соседей, Михаил добросовестно приложился к горлышку. По вкусу напиток оказался чуть крепче столового вина — с приятным цветочным букетом.

— Не перегни с алькарским, приятель, — доверительно прошептал Михаилу сидевший рядом солдат. — Тейра на дух не переносит хмельных.

— С этого можно захмелеть?

— С трех кувшинов я падаю, — честно признал солдат. — А меня мало кто перепьет.

— Охотно верю.

Михаил вновь приложился к бурдюку. Ему требовалась разрядка — легкий муар на сюрреалистическую картину груэлльской ночи.

***

Турн свернул в узкий проход между шатрами и нетерпеливым жестом поторопил спутника. Михаил послушно пристроился рядом. Кто бы знал, как ему не хотелось никуда идти. Перегруженный мозг требовал отдыха.

— Это ты Обещанный? — гулко спросили из темноты. Турн повел факелом, горящие капли пали наземь.

Михаил бессмысленным взглядом уставился на птичью морду годока. Ему уже было все равно.

— Я с вами на брудершафт не пил.

— Он, — поспешно вступил в разговор Турн. Надкрылья годока чуть разошлись, что служило признаком легкого гнева.

— Нам хотелось взглянуть на тебя, — миролюбиво пояснил второй годок.

— Я похож на… — Михаил глубоко вздохнул и, почувствовав прикосновение Турна, медленно выдохнул. — Может по кружечке?

Начавший разговор годок хохотнул.

— Позже.

Не торопясь, птицы-львы скрылись в ночи. Стихло их бормотание.

— На твоем месте я бы не лез на рожон. — Турн облегченно вздохнул. Потом, немного подумав, добавил: — С годоками шутки плохи.

— Ты не на моем месте, — резко сказал Михаил.

— Ладно уж…

Минут через пять впереди показался обоз — вереница громоздких телег, составленных в кольцо. Внутри кольца паслись обыкновенные лошади. Михаил почувствовал несказанное облегчение — знакомые образы избавили мир от толики безумия.

— Хрог! — внезапно рявкнул Турн. От неожиданности Михаил присел.

Под ближайшей телегой послышалась возня, и на свет костра выбрался невысокий, полноватый мужичок. Из-за обода колеса показалась утонченная смуглая рука. Мужчина шикнул, и рука исчезла.

— Чего орешь?

— Сторд предупреждал тебя?

— Да? — Хрог запахнул куртку и воинственно скрестил руки на груди. — А где я возьму снаряжение?

— Не прибедняйся, пузан, — хмыкнул Турн. — Вчера я видел, как ты перебирал барахло.

— А кто докажет, что это Обещанный? — хмуро спросил Хрог.

— Я могу передать твои сомнения Брону, — многообещающе улыбнулся рыжеволосый.

— Ага, напугал…

Ворча, Хрог подошел к одной из телег. Откинул холст и кивнул на связки курток, штанов, сапог, перевязей и ремней.

— Выбирай.

— Само собой, — неведомо чему обрадовался Турн. — Посвети-ка…

Сунув Михаилу факел, он забрался в телегу и стал неспешно перебирать экипировку, бросая на спутника оценивающие взгляды.

— Штаны у меня свои, — Михаил поддернул джинсы. За них он будет бороться до последнего… Хрог и вправду начал проявлять к ним нездоровый интерес.

— Откуда такие?

— С востока, — честно ответил Михаил и еле успел поймать сверток, брошенный Турном. Следом спустился и сам рыжеволосый. Жалобно скрипнули тележные оси.

На то, чтобы облачиться в сапоги, куртку, походный пояс и две перевязи — для меча и копья, у Михаила ушло около двадцати минут. От креплений для лука и колчана он отказался, желая хотя бы частично оградить себя от стремительно набиравшего обороты колеса новой реальности. К тому же он никогда не отличался особой меткостью в стрельбе.

— Оружие, флягу, точильный камень и лекарства, — потребовал Турн.

Под грозным взглядом рыжеволосого Хрог закрыл рот и направился к следующей телеге.

Михаил на мгновение закрыл глаза… У его левого бедра болтался метровой длины узкий меч, у правого — длинный кинжал. За спиной крепилось двухметровое копье, на поясе — фляга, а в специальные кармашки на ремне были вложены точильный камень, пучки трав и прочие мелочи, без которых бытие воина могло превратиться в сущий хетч.

Турн удовлетворенно кивнул. Посмей он улыбнуться, Михаил воспользовался бы оружием. Выступление, вне всяких сомнений, получилось бы коротким, но ярким.

— Тейра ждет, — напомнил Турн. Резко развернувшись, он двинулся прочь. От его приземистой крепко сбитой фигуры не исходило и грана сочувствия.

Михаил молча догнал рыжеволосого. Впереди — неполные двести метров по полю, украшенному гроздьями бивуаков.

— Не обращай внимания на Хрога, он редкостный скряга. Легче годока научить варить кашу, чем получить помощь от обозника, — затеял Турн разговор.

— Я понял, — лаконично ответил Михаил. Его амуниция скрипела и позвякивала — звук получался неловким, извиняющимся. Копье норовило приложиться к затылку… Из сумрака, сотканного отблесками костров, донесся смех.

— Привыкнешь, — подбодрил Обещанного Турн.

— Кто сказал, что я собираюсь к этому привыкать?

— Увидим.

***

Часовые у шатра Тейры смерили Обещанного пристальным взглядом, кивнули Турну и отступили в сторону. Полог чуть качнулся, по земле скользнул лучик света, обозначив грань, за которой притаилась бездна. Войти легко, вернуться — невозможно. Михаил закрыл глаза, борясь с воображением.

— Встретимся у нашего костра. — Рыжий махнул рукой и скрылся в темноте.

Откинув полог, Михаил осторожно заглянул внутрь. В шатре уютно мерцал золотистый огонек лампы. Изменчивые тени скользили по стенам, окружая массивный стол. У дальней стены приткнулся внушительных размеров сундук, небрежно прикрытый лоскутным одеялом. Хозяйка столь аскетичного убранства нашлась подле стола — восседающей на колченогом табурете с видом аристократичной усталости.

Михаил решительно шагнул вперед… Зацепился копьем за верхнюю кромку входа и, совершив плавный переворот, опрокинулся на спину.

— Ёк…!

Он приподнял голову и встретил презрительный взгляд Тейры. Винить ее не в чем. Он — чужак.

— Хоть сейчас в герои, — сказала женщина, взмахом руки отправляя назад часовых.

Михаил поморщился. Через секунду он скажет нечто такое, отчего война для него закончится прямо сейчас. Но может оно и к лучшему? Покрепче стиснув зубы, он встал, прошел к столу и сел на один из подвернувшихся под руку табуретов. Копье глухо ударило о землю.

— Можешь его снять, — разрешила Тейра.

— Повременю.

Минуту или коло того в шатре царила тишина. Обещанный и командующий Третьим Лозаннским внимательно изучали друг друга. И если мысли женщины оставались загадкой, то раздумья Обещанного приобрели весьма прозаичный характер. «Интересно, понимает ли она насколько красива?» — Михаил кашлянул, опасаясь того, что щеки окрасит предательский румянец.

— Ты знаешь, где находишься? — резко спросила Тейра, выбив пальцами дробь по столу.

Михаил послушно задумался. Хотел бы он знать ответ. Что он может сказать? Когда нельзя толком соврать, надо либо молчать, либо говорить правду…

— Я знаю немногое, уважаемая. Злодеи умыкнули меня из дома, обозвали непонятным словом и отправили на Груэлл…

— Кто это был? — резко подалась вперед женщина.

— А я откуда знаю?! — Глубоко вздохнув, он постарался успокоиться. — Темно было.

— Любопытно… — Тейра прелестно наморщила лобик.

В шатре установилась тишина. Стало слышно, как у костров переговариваются солдаты. Встряхнувшись, женщина вперила взгляд в собеседника. «А глаза у нее зеленые», — отметил Михаил. Безнадежно зеленые глаза. Это слабость.

— Брон прав. Ты не знаешь, что происходит, — нарушила молчание Тейра.

— Просветите.

— Именно это я и сделаю, если ты не будешь меня перебивать! — рявкнула женщина. — Ты находишься в Лепуре — одной из сторон альянса… Чего ухмыляешься?

— Как борцы за справедливость, вы могли бы окрестить эти места более романтично.

— Да? — удивленно приподняла брови Тейра. — И как?

— Лебир, например, — пожал плечами Михаил.

Целую минуту женщина обдумывала его предложение, затем отрицательно мотнула головой.

— Не уста человеческие дали это имя, не им его и менять. — Хмурясь, он резко продолжила: — Семь лет назад началась война. Вот карта, смотри.

Тейра кивком указала на изрядно потертый кусок бумаги, разложенный на столе. И Михаил посмотрел…

Нижнюю часть карты в следующей очередности занимали — Ваар, Бриндгор, Лепур и Алькари. В земли Алькари — внизу справа — полумесяцем врезалось море (а может и океан), часть которого, изображенная на карте, именовалась Водными просторами Леги. Сверху к Алькари под прямым углом примыкал Фо-Риг, вследствие чего в левой верхней части карты образовывалось прямоугольное окно, именуемое Водными просторами Арка. В верхней части Арка располагалась Яротта, формой напоминавшая голову рептилии. Два широких гористых полуострова образовывали ее челюсти, а узкий извилистый залив между ними — глотку. У залива располагалась столица Яротты — Эгор. Огражденный от воды горами, с единственным выходом в Арк, Эгор был обеспечен природой естественной защитой от вторжения извне.

«То-то они и обнаглели» — отметил Михаил, возвращаясь к изучению нижней половины карты.

Ваар ничем примечателен не был. Чуть лучше дело обстояло с Бриндгором, большую часть которого занимали горы, именуемые Ренэлин-дгор. Исключение составляла часть побережья у водных просторов, заросшая лесами. Еще одни горы, именуемые Рельти, неведомый картограф обозначил у прямоугольного изгиба суши. Их кряжи по большей части располагались на территории Алькари, короткими отрогами уходя в Лепур, из-за чего у Лепура был ограничен выход к Арку.

Михаил с некоторым трудом отыскал на карте Лоз. Городок находился в глубине суши, на берегу реки Черны, пересекающей Лепур и двумя широкими рукавами впадающей в водные просторы. Разобравшись с городом и рекой, Михаил уделил внимание Алькари. Большую часть алькарских земель покрывали леса, в названии которых чувствовалось римская нотка — Дионийские. Сквозь леса протекала река, берущая начало в Лепуре и уходящая в Фо-Риг. Называлась река Риг-Ро.

Михаил обратил внимание на Фо-Риг и быстро понял, что смотрит на самое неуютное место Груэлла. Всю северо-восточную часть фо-ригийских земель занимали черные пустыни.

— Это что? — Михаил ткнул пальцем в странный значок посреди пустыни, образованный рядом вертикальных линий разной длины. Значок ему необъяснимо понравился.

— Понятия не имею, — пожала плечами Тейра. — Карта попала к нам из Фо-Рига. Никто не знает историю этого знака.

— А сами фо-ригийцы?

— Позволь, объясню, — нахмурилась женщина. — Семь лет назад яроттцы высадились на побережье Фо-Рига. Не прошло и года, как они полностью истребили фо-ригийцев — мужчин, женщин, стариков, детей, и превратили их земли в бесплодную пустыню. Но страшно не это… Ни одна боевая стратагема, коих альянс выстроил предостаточно, не могла объяснить, как они это сделали. — Тейра чуть отстранилась, по лицу ее скользнули тени, точно призраки тяжких и привычных раздумий. — Яротта никоим образом не могла собрать войско достаточное для столь масштабной компании. Понимаешь? В поддержку Фо-Рига выступили эльфы Алькари…

— Эльфы, — выдавил из себя Михаил, беспомощно опуская руки. Сейчас бы он не отказался от добротного шлепка по затылку. Пусть даже копьем.

Тейра удивленно моргнула:

— Проблемы? Я эльфийка Алькари… Может, ты из тех недоумков, которые считают нас дикарями?

— Упаси боже, — искренне ответил Михаил. Что думать об эльфах он покамест не знал.

— Яроттцы, — резко продолжила Тейра, — отбили атаки Алькари и оттеснили войска альянса к горам Рельти. В Дионийских лесах черно-красные не смогли выдержать темп наступления, и лепурцы успели перебросить к нам несколько гарнизонов. Ответным ходом яроттцы высадились в Лепуре и Вааре. Как видишь, Лепур частично защищен горами от нападения с водных просторов. И не используй яроттцы тварей тьмы…

— Гоблинов и троллей, — блеснул познаниями Михаил.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — удивленно взглянула на собеседника Тейра. — Твари тьмы они и есть твари. Нам не до названий, мы их просто убиваем.

— Плодите непознанные трупы…

— Лепурцы остановили Ночного Ветра, — невозмутимо продолжала женщина, — ваарцы этого сделать не смогли. Ваар пал, и яроттцы вошли в Бриндгор. В горах их продвижение замедлилось. Теперь смотри сюда. Видишь? Это крепость Орх, защищающая Карагорский перевал. Именно сквозь крепость проходит единственный торный путь, которым можно попасть из Бриндгора в Лепур. Восемь дней назад связь с крепостью прервалась. Подумай, что будет, если Ночной Ветер захватит Орх?

— Яроттцы сомкнут клещи на хрупком горле лепурской свободы.

— До Орха невозможно добраться без знания Рэнелин-дгора… — Тейра умолкла.

— Вас предали? — закончил ее мысль Михаил.

— Нет, — женщина категорично мотнула головой, — яроттцы не брезгуют пытками пленных… Кто-то не выдержал… Наш отряд послан советом Лепура для оценки ситуации, сложившейся в Орхе. До цели нам осталось пять дней пути.

— А где мы, собственно говоря? — поинтересовался Михаил, склоняясь над картой.

— Здесь.

Тейра указала на точку подле одного из притоков реки Черны — на полпути между Лозом и Орхом.

— Ротчер, — коротко сказала эльфийка, щелкнув пальцами по притоку. — Через два дня будем там. Ты пойдешь с нами.

Женщина встала.

— Пойду? С вами? — переспросил Михаил, поднимаясь на ноги. Интересно, почему здесь никого не интересует его мнение?

— Ты был обещан нам… — Тейра смерила собеседника оценивающим взглядом. — Мне думается, ты окажешься бесполезен. Меч тебе в тягость.

Стараясь не обращать внимания на пренебрежение в глазах алькарки, Михаил глухо спросил:

— А почему ты уверена, что обещанное вам связано с оружием?

— А с чем? — Женщина удивленно приоткрыла рот.

Михаил сглотнул, подхватил копье и молча вышел из шатра.

Оставшись одна, Тейра долго смотрела на закрывшийся полог. Она размышляла. Слова Обещанного раздражали, вызывая необъяснимое беспокойство. Хотя, чем ее мог раздражать столь заурядный паренек? Средний рост, худощав, каштановые волосы… И странные ярко-красные глаза… Красный — цвет жизни. В просторечье говорят: «Коли хочешь блага — поймай алую зарю». Тейра устало вздохнула. Возможно, вскоре она обретет последнее благо… И безвестный яроттец выпустит из нее весь цвет жизни.

***

Дойдя до костров Шестьдесят Седьмых, Михаил первым делом швырнул копье на землю. На шум обернулся сидевший у огня Сторд. Пламя обрисовало его фигуру алой каймой.

— Не сладко пришлось? — Ктан задумчиво глянул в сторону шатра эльфийки. — Тейра со всеми такая.

— Какая? — пропыхтел Михаил, пытаясь снять пояс. Проклятая штуковина застряла намертво.

— Хочешь фулон? — спросил Сторд. Не дожидаясь ответа, он перебросил Обещанному обыкновенное яблоко.

Михаил едва не закричал с досады. Обманчивый лживый мир, путающий сознание схожими деталями — бездна, пожравшая дом.

— Ложись. — Сторд кивнул на спавших солдат. — Завтра рано вставать.

Сунув ненавистное яблоко в карман и, таки справившись с поясом, Михаил попытался отыскать местечко на ночь.

— Сюда, Обещанный, — прошептал женский голос.

Михаил неуверенно присел рядом с Торикой. Женщина улыбнулась.

— А ты ничего так, — доверительно сказала она прежде, чем отвернуться. Серой тенью мелькнул ее плащ.

«Хоть кто-то здесь принимает меня за нормального человека», — вздохнул Михаил.

— Спасибо…

Михаил лег, подложив под голову пояс. Закрыл глаза.

Тихо шептался с ночью лес. Под легкими порывами ветра шелестела листва, неизвестные звери ухали, рычали и негромко поскрипывали, создавая образ ночного Груэлла.

Сладко причмокнул во сне солдат.

Завели трель цикады.

Дом, где ты?

***

Новое утро для Михаила началось с весьма непривычных ощущений. В ребра вжалась тупая боль. Сонно выругавшись, он сунул руку под бок и нащупал что-то круглое… Фулон — краснобокий, тугой, сочный. Михаил резко приподнялся. Действительность Груэлла обрушилась на него сонмом запахов и звуков.

Над лесом, одарив верхушки сосен золотистой каймой, показало сияющий край одно из солнц. Капли росы крохотными алмазами засверкали на травяном ковре. Лесные тени чуть покачивались в такт дуновениям ветерка. Неподалеку потрескивал костерок, пахло дымом и пряностями.

Зевнув, Михаил огляделся. Лагерь шумел в круговерти утренних дел.

— Встал, что ли? — раздался голос Турна.

Михаил посмотрел на солдата. Рыжеволосый улыбался, ни в грош не ставя значимость фигуры Обещанного. По беглой оценке, схожие мысли одолевали большинство воинов шестьдесят седьмой. Они даже не удосужились разбудить спасителя, ниспосланного им самим Ло. Зачем он им?

Зачем он здесь?

— Эй, Шестьдесят седьмые, двигайте задницами. Завтрак готов, — возвестил от костра веселый голос. Из нелестных эпитетов, коими тут же наградили обладателя голоса, следовало, что зовут его Прот, а в отдельных случаях — Жаба.

Хмуро понаблюдав за дружеской перепалкой, Михаил встал и подошел к костру. Принюхался. В булькавшем на огне котле настаивалась КВВ — Каша Всегда и Везде.

— Чего вылупился? — прикрикнул Прот. — Для солдата каша, что мать родная.

— Я не солдат, — буркнул в ответ Михаил, но кашу взял.

Несколько минут он добросовестно уговаривал себя поесть. Белое комковатое варево он ненавидел с детства.

— Отлично, Шестьдесят седьмые, — сказал Сторд, откладывая тарелку. — Хватит жрать. Пока та-годы разбирают укрепления, мы успеем позвенеть сталью.

Ктан неторопливо поднялся на ноги. Солдаты послушно взялись за мечи. Кто-то отпустил беззлобную шутку, несколько человек преувеличенно громко засмеялись. Быстро сметав кашу, Михаил глотнул для лучшего пищеварения водички и встал.

— Мик, ты со мной, — подошел к нему Сторд. За то, что он сказал это так обыденно, как само собой разумеющееся, Михаил готов был его обнять. Но проблема оставалась…

— Видите ли, я… — замялся Михаил, вынимая меч. Вопреки ожиданиям, клинок удобно лег в руку.

— Не вижу.

Воздух рассекла серебристая молния удара. Михаил инстинктивно вскинул оружие, и клинки со звоном скрестились.

— Охренел?!

— Ты любишь жить, — подвел итог Сторд.

Меч ктана описал полукруг. От потери головы Обещанного спасло только мгновенное падение.

— Мне повторить вопрос? — процедил Михаил. Он почувствовал у горла острие клинка.

— Не стоит, — спокойно улыбнулся Сторд.

— ВСТАТЬ!! — внезапно проорал ктан.

Взметнувшись от неожиданности вверх, Михаил ткнул мечом в лицо противника. Сторд отклонил удар, мгновенно обогнул Михаила и от души врезал ему ногой по заду. Среди солдатпослышались смешки.

— Ты-то чего ржешь, Глоо? — раздался голос Турна. Звякнули мечи, кто-то упал.

Михаил постарался успокоиться. Ярость — плохой советчик. Если действовать с умом… Сторд одним ударом выбил меч из рук Обещанного. Стальным бликом мелькнув в воздухе, клинок упал метрах в двух от сражавшейся пары.

— Ты что, свой хрен держишь? — нахмурился ктан. — Ты держишь в руках меч, вот и держи его как меч.

К Шестьдесят седьмым подъехал вестовой. Конь под ним, заслышав звон мечей, слегка взбрыкнул. Успокоительно похлопав скакуна по шее, солдат отыскал взглядом Сторда.

— Дан приказ к отходу.

— Рановато сегодня, — сказали за спиной Михаила.

Ктан кинул меч в ножны и громким криком оповестил тридцатку о предстоящих сборах. Удовлетворенно кивнув, вестовой подхлестнул скакуна и проследовал к следующему бивуаку. Сторд с усмешкой взглянул на Обещанного, затравленно озиравшегося по сторонам:

— Собирайся, мы выходим.

Михаил послушно развернулся и отправился за снаряжением. Собирался он недолго — около десяти минут. Возможно, ему удалось бы чуть потянуть время, но рядом весьма некстати оказалась Торика, значительно сократившая продолжительность сборов.

— Готов, — возвестила женщина.

Подмигнув Обещанному, она заняла место в хвосте построившейся тридцатки. Немного подумав, Михаил встал там же.

— Проверили амуницию… — Сторд оглядел солдат. — Выдвигаемся.

Третий Лозаннский уходил с гостеприимного поля, оставляя за собой выжженные участки земли и части разобранных укреплений. «Пришли, испортили, ушли» — усмехнулся Михаил. Чтобы как-то сгладить впечатление от однообразной перестановки ног, он сконцентрировался на изучении груэлльских красот.

Ближе к полудню картина мира изменилась. Ширина поля сузилась до сотни метров, а вскоре лес и вовсе подступил к дороге вплотную. Два светила теперь не столь усердно жарили солдатские затылки, что с лихвой компенсировало неимоверное количество кровососущих паразитов.

— Болото, — зло буркнул идущий перед Михаилом солдат. Раздался яростный хлопок.

Характер леса действительно претерпел разительные изменения. Заросли расступились, среди деревьев появились ядовито-зеленые прогалины. В воздухе повис запах гнили и застоявшейся воды. Оставалось только надеяться, что болото закончится прежде, чем отряд остановится на привал.

Прошло несколько часов. Вокруг — все то же болото. И не толики беспокойства среди лозаннских солдат. Они шли, точно заведенные, стойко игнорируя тревожный дух болот. «Они могут — я могу» — упрямо тряхнул головой Михаил. Подтянув пояс, он с напускной легкостью продолжил путь.

В скором времени из Обещанного выветрилась последняя капля бравады. В свое время он истоптал достаточное количество дорог. Но не в боевом снаряжении, не по рытвинам насыпи, перечеркнувшей болото… «А, кстати, где болото?» — Михаил устало огляделся. Сумрачные заросли сочились тишиной.

— Привал… Привал… — донеслось до солдат Шестьдесят седьмой.

Михаил безвольно упал на землю.

— Обещанный, тебе что, жратву подносить? — рявкнул Прот, распаковывая свертки со вчерашним жарким.

С трудом поднявшись на ноги, Михаил сходил за причитавшейся ему долей съестного. Не ощутив вкуса, проглотил еду и не успел даже вытереть руки, как до Шестьдесят седьмых долетел приказ о выступлении. Если бы Тейра узнала, что о ней думает Обещанный в данный момент, она бы для начала повесила его, затем реанимировала и заставила бы двигаться. Поэтому движение Михаил начал добровольно. Сделать первый шаг было неимоверно трудно. Втянуться в походный ритм — еще труднее. И, тем не менее, он это сделал.

***

Они шли до вечера — до последнего лучика последнего из солнц. Когда окончательно стемнело, отряд остановился на ночлег. Среди холмов замерцали длинные цепи костров. Та-годы, двенадцатый дгорский, тридцать четвертый и тридцать пятые лозаннские занялись строительством укреплений. Еще несколько тридцаток ушло в патруль. Михаил мысленно им посочувствовал. Минут сорок назад начался сильнейший ливень, мгновенно превративший землю в грязь, а процесс передвижения — в мучение.

В этом отношении Шестьдесят седьмым повезло — они сидели под наспех натянутым тентом и жадно поглощали холодный ужин.

Михаил попытался устроиться поудобнее. Рядом недовольно заворчали.

— Боюсь, как бы беды не вышло, — задумчиво сказал Турн, глядя на мутную пелену дождя.

— Беды? — переспросил Крел, сладко потягиваясь.

Ответить рыжеволосый не успел. Под тент, отфыркиваясь, нырнул Сторд.

— Брон говорит, дело нечисто. Дождь попахивает магией, — сходу объявил ктан.

— Ну и сделал бы чего, — ответил Крел.

— Старик делает все возможное, — пожал плечами Сторд.

— А по мне как, обычный дождик, — подал голос один из солдат.

— Ну, поделать мы все равно ничего не можем. Но если дождь будет продолжаться и завтра, — нахмурился ктан, — мы все окажемся по уши в хетче.

— Уровень воды в Черне повысится, и Ротчер из речки превратится в лютого зверя, — закончил за командира Турн. — То-то повеселимся, когда доберемся.

По спине Михаила пробежал холодок. Ночь обещала быть долгой-долгой, а новый день — страшным.

Утро встретило Третий Лозаннский прозаично — дождем. Непроницаемая стена воды скрыла от людей лесные угодья и небо, видимость ограничивалась едва ли десятком метров. Под стать погоде было и настроение солдат. Быстро сметав завтрак, они столь же быстро начали собираться, иногда с тревогой поглядывая на угрюмо-серое небо.

По общей команде Шестьдесят седьмая тридцатка заняла место в колонне, и отряд двинулся в неизвестность.

Они шли, упорно вспарывая грязь…

И шли…

К полудню холмистая местность преобразилась. На пути отряда все чаще стали попадаться рощицы, и не за горами был тот час, когда дорога вновь углубится под лесные своды. Отряд сделал привал. Солдаты наспех перекусили и двинулись дальше.

Они шли, и Михаил надеялся, что его смерть будет быстрой.

Через несколько часов, миновав сумрачную пропитанную влагой чащобу, Третий Лозаннский выбрался к Ротчеру.

— Вы шутите! — проорал Михаил. Крик мгновенно затерялся в посвисте ветра и шуме дождя.

Меж черных скальных обрывов пенным потоком неслась река. Протуберанцы волн с настораживающим постоянством били в деревянные мостки, ведущие на противоположный берег.

— Нам что, предлагают перейти по нему?! — Михаил схватил за руку пробегавшего мимо Крела.

— Ага, — ответил солдат, мотнув головой. Веер брызг разлетелся на добрый метр.

— Готовимся, — раздался приказ.

Сквозь пелену дождя Михаил разглядел Сторда.

— Скоро… мы… — долетел до тридцатки крик ктана.

Шестьдесят седьмые едва ли не на ощупь побрели к мосту. Низкие свинцово-черные тучи вкупе с дождем погрузили мир в темноту, изредка пронизываемую ветвистыми росчерками молний.

— Командующий на виду, — крикнул Сторд, заметив у берега эльфийку в окружении верных адъюнктов. Солдаты без лишней суеты отсалютовали командующему. Михаил повторил жест салюта, хотя это было последнее, о чем он мог думать в такой момент.

Не торопясь подойдя к Шестьдесят седьмым, Тейра скользнула по Обещанному ничего не выражавшим взглядом и повернулась к Сторду.

— Готовы, ктан?

— Да, командующий. Пойдете с нами?

Эльфийка согласно кивнула. Немного погоняв в уме симпатичную мыслишку о том, что Тейра отправляется с ними из-за него, Михаил желчно усмехнулся и двинулся к переправе.

Первым мост преодолел та-год, протянув за собой спасительную нить каната. Подобную предусмотрительность Шестьдесят седьмые оценили, едва ступив на шаткие мостки. Ударила волна, и мир заметался.

— Как на качелях! — весело рявкнул Прот. Ответом ему был смех.

Посмотрев на стоявших рядом психов, Михаил покрепче ухватился за веревку. Сделал осторожный шаг. Лавиной нахлынуло полотно дождя, и мир окрасился в черно-серые тона… Секунд через двадцать Михаил увидел жалкую пародию на свет и зашелся в отчаянном кашле.

— Ну как, Обещанный? — незаметно подойдя, спросила Тейра. Даже вымокнув до нитки, она умудрялась выглядеть достойно.

— Замечательно! — проорал Михаил, пытаясь убрать с глаз пелену воды.

— Не отпускай канат!

Стремительным тараном накатила волна — врезалась в мост, подхватила человека и швырнула вниз.

— Хетч!

Тейра ухватила Обещанного за ногу. Свободной рукой попыталась нащупать опору и, осознав тщетность усилий, выругалась.

— Держись! — крикнул Сторд, сжимая руку женщины. Его перекинуло через канат.

Ощутив некий дискомфорт в лодыжке, Михаил открыл глаза. Иногда небеса являют чудо…

— Отпусти! — рявкнул он неожиданно для себя. Поток нес к нему средних размеров бревно — черное, как сама бездна…

— Не отпускай! — поспешил исправиться Михаил. Может кто и оценит его героический порыв, только по ту сторону от хвалебных речей толку мало.

Вода, найдя на человеческом лице широко открытое отверстие, мгновенно его заполнила. Обещанный захлебнулся кашлем.

Сторд не выдержал:

— Держитесь же… Хетч … Держитесь!

Пальцы ктана скользили по канату.

Удар пришелся Михаилу в живот.

Подоспевший Турн яростно выругался. Ктан, Тейра и Обещанный исчезли. Внизу стремительно неслись черные массы воды.

Глава 3

Михаил прозаично тонул. Он отчаянно забарахтался, пытаясь всплыть, и с ужасом понял, что сие ему не под силу. Река не хотела отпускать жертву.

Вверх!

Легкие готовы разорваться. За глоток воздуха Михаил готов был отдать все, еще не найденные, сокровища мира.

Вверх…

Тело сковал холод. «Чертовски бесславный конец» — Михаил взмахнул рукой и внезапно ухватился за что-то…

— Давай!

Тейра грубо, за волосы, выдернула Обещанного из воды.

Полузатопленным кораблем Михаил скользнул по волне. В попытке наполнить легкие кислородом он надсадно вдохнул и тут же пожалел об этом. Над поверхностью реки воды было немногим меньше, чем под поверхностью.

— Сторд! — проорала эльфийка, отчаянно загребая руками.

— Здесь, — долетел сквозь вой ветра голос. Среди черных гребней мелькнула голова ктана.

Тейра попыталась оглядеться.

Река, точно дикая кобыла, несла людей в неизвестность. В очередной раз увернувшись от взрезавшей воду коряги, Михаил попытался сбросить пояс с амуницией.

— Не вздумай! — крикнула Тейра. — Эти железки могут пригодиться.

Женщина отпрянула от промелькнувшего мимо бревна. Потом отчаянным усилием вернулась обратно.

— И кроме… кроме того… тьфу! Не смей бросать на ветер деньги отряда!!

— Хочешь, чтобы я утоп, да?! — крикнул в ответ Михаил и тут же пошел ко дну. Сторд незамедлительно вернул его на поверхность.

— Ты будешь держаться или нет?! — взвыл ктан, когда перед ним на секунду показалось лицо Обещанного.

— А я что, по-твоему, делаю?

Михаил охнул от удара по спине. Он дышал и греб, греб и дышал…

— На кой хрен я вас встретил! — возопил Михаил после нового удара.

— Мы тебя спасли.

— Не похоже…

— Сторд… ты видишь берег?

— Какой к Эфгу берег… — Ктан закашлялся.

Вода повсюду. Ее хлесткая чернота стиснула людей в холодных и зыбких объятиях.

— Что это за шум?! — проорал Михаил, заслышав слабый грохот.

— Постарайся разобрать что-нибудь… Мне надо…

Секунд через тридцать эльфийка вернулась на поверхность.

— Что это за шум, черт вас побери?!!

Сторд сделал попытку оседлать бревно, ткнувшееся ему под бок.

— Не видать…

Процедив сквозь зубы о том, куда следует пройти ктану и что именно там увидеть, Михаил отвесил эльфийке добротный подзатыльник. Честное слово, как Обещанному, ему полегчало.

— Ты…! — прошипела женщина. В ее глазах разгорелось адское пламя, способное, испепелить весь Ротчер.

— Что… это… за шум? — в три приема спросил Михаил, стараясь не потонуть слишком быстро.

— Ущелье!! — вскрикнул Сторд.

Он попытался разглядеть, куда несла их обезумевшая река, но увидел лишь мутную пелену дождя. Грохот усилился.

— Ротчер обрывается в ущелье!

— Вынь меня! — рявкнул Михаил.

— Куда?..

— Руку… руку…

— Назад!

— Да ни черта!

— Тейра…

Ктан широкими мощными гребками устремился вослед Михаилу. Эльфийка застонала — по плечу ударили ветки.

Грохот перекрыл рев воды и ветра.

Михаил рванулся сквозь тьму потока. Заметив, как Сторд загребает куда-то в сторону, он последовал за ним.

Правая рука отказалась служить женщине, и она с ожесточением заработала левой.

— Тейра! — Сторд повернул назад. «Спятил», — решил Михаил, поворачивая следом.

— Держись!!

Сторд протянул Тейре руку. Почувствовав телом пустоту, женщина вскрикнула. В безликой тьме мелькнуло белесое пятно ладони.

— Я… — выдохнул ктан.

С воплем в ультразвуковом диапазоне Михаил ухватился за Сторда и провалился в черный зев ущелья.

***

Придя в себя, Михаил с удивлением осознал, что некая сила поднимает его вверх. Действительно, странный мир, где даже смерть норовит удивить. Последнее, что он помнил… Обещанный вздрогнул.

— Очнулся, — буркнула эльфийка.

Торопливо оглядевшись, Михаил расслабленно вздохнул. Их нес та-год — Тейра висела в соседней лапе, ктан болтался сзади.

— Мерзкая погода, — недовольно буркнула женщина, не выказывая и намека на радость.

Ветер холодными копьями пронзал тела людей, хлестко бил по лицу плетьми дождя.

— Вовремя вы, — крикнул Михаил вверх.

— Едва успел, — ответил басовитый голос. — Вы готовились войти в храм Ло.

— Как вы нас нашли?

Тейра фыркнула. Плевать Михаил хотел на нее.

— Меня послал адъюнкт командующего… Я летел по течению, — пояснил та-год.

— С меня причитается.

Михаил взглянул вниз и тут же пожалел об этом. А ну как коготки та-года не сдюжат… Глубоко вздохнув, он попытался избавиться от страха. Страх — лишний повод для эльфийки подумать об Обещанном еще хуже. Хотя кого он обманывает — его рейтинг и так близок к нулю. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей Михаил попытался рассмотреть ландшафтные красоты, проступавшие сквозь хмарь непогоды. Пригнутые к земле хвойные деревья (сосны?), сердито шумевшие под ударами капель, черно-зеленые поляны, блестевшие от избытка влаги…

— Не землю!! — внезапно приказала Тейра.

В ответ на удивленный взгляд Михаила женщина ткнула пальцем вниз. В прорехах хвои тускло блеснула сталь. Солдаты?! Свистнула первая стрела…

— Вниз! Именем Эфга — вниз!!

Уходя от стрел, та-год черной тенью скользнул к верхушкам сосен. Михаил невольно зажмурился. В тот же миг острая боль резанула его по плечу. Удивленно взглянув на разорванный рукав, он не сразу понял, что в него попали.

— Криворукие, — предположил Сторд. И рухнул наземь.

— Твое имя, солдат? — спросила Тейра, вскакивая.

— Тан, — ответил та-год.

— Тан, ты должен добраться до отряда и передать, что враг обходит их с левого фланга. Пусть разворачивают боевой порядок.

— Слушаюсь, командующий.

Та-год коротко разбежался. С легким щелчком разошлись надкрылья, и он, взметнувшись к небу, зыбкой тенью скрылся в серости дождя.

— Куда?!! — возопил Михаил, пытаясь выбраться из колючего кустарника. — Вот хреновина…

— Вскоре яроттцы будут здесь… — спокойно сказал Сторд, доставая меч. Вопль Михаила, по обыкновению, канул в пустоту.

— Та-год мог бы полететь с нами!

— С грузом не успел бы, — лаконично пояснила Тейра, придирчиво осматривая лезвие клинка. — Заметив нас, яроттцы ускорят марш…

— Да… — глупо кивнул Михаил. Смерть не отступила, как он надеялся, а лишь присела на камешек отдохнуть. — Ну… ладно… Сразимся.

Из-за деревьев послышались крики. Одинокая стрела чиркнула по ветвям и канула в чаще. Тейра хлопнула Обещанного по плечу:

— Постарайся убить как можно больше. — Переглянувшись со Стордом, она метнулась прочь.

— Слабаки, — подвел итог Михаил и с облегчением присоединился к бегущим.

Прелесть бега по лесу в полной выкладке он ощутил через несколько секунд.

— Черт! — выругался Михаил, растягиваясь на земле.

— Шевели задом, солдат! — рявкнул Сторд, с тревогой оглядывая лесной сумрак.

Треск! Звон! Голоса!

***

Грейч — командующий Двенадцатым яроттским отрядом — тонко улыбнулся, предчувствуя удачное завершение погони. Он лично вырежет беглецам сердце. И если он сделает это быстро, у него останется время на стаканчик подогретого вина. А может быть он вновь попытается договориться с крошкой Дрейной… «Младшая дочь дома Зор весьма недурна, справный адъюнкт и достоинств у нее в избытке», — усмехнулся Грейч.

***

Мечом расчистив проход в кустарнике, Тейра со злостью подумала о том, что может умереть вдалеке от родного отряда. Сторд спокойно улыбнулся. Скольких яроттцев он успеет прихватить с собой в чертоги мертвых? Они еще могли о чем-то думать… Перескочив через поваленное дерево, Михаил с трудом удержал равновесие на скользкой траве и побежал дальше, жадно ловя ртом прохладные капли дождя. Он просто хотел успеть.

— Вот они!!

— Ложись, идиот! — Сторд врезался в Обещанного. Повалил наземь.

Свист стрел рассек лесное полотно. Дрогнули ветви. Вскочив, троица возобновила бег.

— Ты мне что-то сломал, — выдохнул Михаил, обращаясь к спине ктана.

По правую руку мелькнул сосновый ствол с глубоко вонзившейся стрелой, чье оперение трепетало под каплями дождя.

— Быстрее! — крикнула Тейра вне персоналий. Беглецы без напоминаний знали — если они не поторопятся, смерть пригласит их на безрадостный пир. Все ближе и ближе шум погони… Схватка неминуема.

— Не стрелять! — раздался крик.

— Живьем хотят, — процедил Сторд.

Лесные стражи расступились, и беглецы на исходе сил достигли подножия холма. Одолев пологий склон, Тейра и Сторд остановились, развернулись — готовые принять последний бой. Михаил замер — завороженный картиной, что вырисовывалась перед ним. К вершине, недовольно пофыркивая, карабкался Турн, за ним широкой дугой двигались солдаты Третьего Лозаннского.

— Чего вылупился? — хмыкнул рыжеволосый.

Изменяя обычному хладнокровию, Сторд коротко хохотнул. Тейра, легко сбежав с холма, вклинилась в группу адъюнктов.

— Третий Лозаннский прибыл, — доложил один из них, салютуя командующему. — Потери при переправе незначительны. И у Хрога телега кувыркнулась, та-год выронил…

Мужчина поежился под ледяным взором эльфийки.

К Михаилу подскочил Сторд:

— За мной солдат!

Рядом возник довольный Турн. Бедняга радовался бою, точно младенец рукам матери. Втроем они поспешили к шестьдесят седьмой тридцатке и не успели…

Яроттцы, не став тратить время на развертывание строя, узким клином атаковали Третий Лозаннский. За несколько минут уничтожили сорок шестую, сорок седьмую тридцатки и почти добрались до обоза. Мгновенно сомкнув дугу, лозанцы ударили с флангов, и всё смешалось в безумном переплетении стали и плоти.

***

Перед Михаилом возник огромный бородатый детина в черно-красной униформе. Хищно скалясь, яроттец широким замахом направил боевой топор в дугу удара. Отшатнувшись назад, Михаил споткнулся, сел на землю… Топор вонзился в дерн промеж его ног.

Проникнувшись вопросом — либо жизнь, либо хана, Михаил ухватился за вражеское топорище. Черно-красный на секунду замешкался. Столь краткого мига хватило Обещанному на то, чтобы вогнать меч в живот противника. Багровыми ручейками потекла удивительно горячая кровь. Лицо яроттца исказила болезненная гримаса…

— Жжет…

— Шевелись!

Турн в неимоверно длинном выпаде достал клинком солдата, готовившегося пронзить Мика копьем. Яроттец забился в агонии. Подмигнув Михаилу, рыжеволосый вояка с удивлением уставился на лезвие меча, вылезавшее из собственной груди.

— Вот оно как… — Он завалился на бок.

Вихрем налетел Сторд. Уклонившись от вражеского удара, он наискось полоснул противника — багровые змеи внутренностей с влажным шлепком примяли маленький желтый цветочек.

— Дерись, идиот!! — проорал ктан, за шиворот поднимая Михаила.

Подбодрив Обещанного ударом ноги, Сторд скрестил оружие с новым противником. Запели клинки. Встряхнувшись, Михаил воткнул меч в ближайшую черно-красную спину. Оглянувшись, солдат попытался что-то сказать, но смерть опередила его.

— Тварь!! Тварь!! — раздался вопль.

Четырехрукий монстр, напоминавший гигантскую обезьяну, возник посреди схватки и за считанные мгновения растерзал несколько десятков лепурцев. Над побоищем взметнулась алая дымка. Соревнуясь со стремительностью годоков, замелькали в воздухе куски плоти.

— Какая крупная, — почти с нежностью сказал Брон. Сев в третью позицию Общего Свода Магии — позицию для атаки, он сосредоточился.

Неподалеку ловко поднырнув под вражеский удар, дгор всадил кинжал в пах яроттцу и довольно осклабился. Большие люди всегда забавно визжат, когда расстаются с яйцами. Дгор огляделся… Улыбка исчезла с его лица.

Подросток, один из костровых, увидев, как в схватке пал его отец, визжа вцепился в горло убийце… Истошно вопя, черно-красный бил лепурского звереныша кинжалом до тех пор, пока тот не соскользнул наземь. Подоспевший дгор, забыв об излюбленном приеме, сбил черно-красного наземь и одним ударом снес голову.

***

Грейч яростно пробивался к Тейре, демоном смерти метавшейся среди врагов. Серебристые волосы ее слиплись от крови, глаза дико горели. Она упивалась схваткой, ведомая яростным желанием избавить мир от яроттского отребья.

Ударом кулака убрав с пути лепурского солдата, Грейч продвинулся вперед. Тейра встретила его выпад скользящим блоком. Сместилась вправо. Подчиняясь легкому движению изящной кисти, эльфийский клинок вонзился Грейчу в сердце.

«Слава Эфгу!» — возликовала младшая дочь дома Зор, приближаясь к поверженному командиру. Дома ее ждал Зейл и теперь она сможет посмотреть ему в глаза, не скрывая…

Тейра покончила с яротткой одним ударом.

— Тирт! — проорала она возникшему рядом адъюнкту, — Восемьдесят третьих и восемьдесят четвертых перебросьте к двенадцатым! У них там слишком тихо!

— Понято!

***

Невысокий щуплый яроттец, вытесненный из гущи схватки, справедливо решил, что самое время ему пошарить в обозе — вдруг повезет. Откинув полотно с ближайшей повозки, он закричал, пах резанула нестерпимая боль…

— Не выйдет, ублюдок! Я этот хетч не делаю! — Хрог в сердцах плюнул, вытер кинжал пучком травы и забрался обратно под телегу.

***

Над Броном черной глыбой возник яроттец. Старик даже глазом не моргнул, продолжая бормотать себе под нос. Еще шаг… и еще… Топор навис над головой мага.

Возникший из калейдоскопа тел Крел в отчаянном броске сшибся с напавшим на Брона солдатом. Сцепившись, они покатились по земле. Взметнулись ошметки дерна.

— У’таур, — крикнул маг. Сложив на мгновение пальцы в «замок», он резко развел кисти.

Впившийся в шею годока демон взвыл и с громоподобным звуком разлетелся на сотню зеленых клочков.

— Опять рассекающее Брона, — мрачно процедил один из солдат, пытаясь утереться. Его товарищ отрывисто кивнул и, борясь с тошнотой, покрепче стиснул зубы.

Прижатый к земле Крел захрипел. Блистательные чертоги предков распахнули перед ним врата, становясь единственной реальностью. Внезапно сидевший на нем яроттец скатился в траву.

— Мечом надо, мечом!! — хрипло гаркнул эльф, вонзая клинок в пытавшегося подняться противника. Яроттец нелепо дернул ногами и затих. Кивнув Обещанному, Крел вновь устремился в гущу схватки.

— Мик… с Броном… Держись с Броном!! — раздался крик Сторда.

Михаил затравленно огляделся. Его окружал серо-красный рисунок, сотканный битвой. И не было выхода. Маг вновь погрузился в транс, презрев опасность в лице четырех громил.

— Я! — крикнул новоявленный защитник Брона. Он еще успел подивиться собственной лаконичности…

***

— Что там, Тирт? — спросила Тейра, вытирая меч о вовремя подвернувшуюся черно-красную куртку.

— На левом фланге двенадцатые потеснили врага. Восемьдесят третьи и восемьдесят четвертые отсекли часть яроттцев и зажали их в леске неподалеку. В центре нам сильно подгадила тварь, но Брон ее одолел. Там сейчас зверствуют шестьдесят седьмые. Правый фланг ушел в отрыв, благодаря годокам у врага практически не осталось ктанов.

Адъюнкт тяжело перевел дух.

— Передай, чтобы забирали вправо! Между ними и нами должна образоваться брешь… Гриит!

— Да, командующий.

— Бегом к резервам. Как только враг устремится в брешь на правом фланге, они атакуют! Исполняй!! Трут!

— Убит…

— Как тебя зовут, солдат? — Тейра отыскала взглядом воина, принесшего весть о смерти.

— Прэн.

— Мчись на левый фланг. Пусть первые тридцатки перераспределят силы и помогут восемьдесят третьим и восемьдесят четвертым. Сделав это, они должны обойти основные силы противника и атаковать с фланга. Как только враг ослабит центр противостояния, мы ударим туда клином. Все понял?

— Да!

Развернувшись, Тейра едва успела отбить вражеский удар.

***

Скорее инстинктивно, нежели осознанно Михаил метнулся на землю — в ноги яроттцу. Заорав благим матом, солдат нырнул носом в грязь. И затих со вспоротой кинжалом спиной.

Тонко пропело лезвие меча. Откатившись от поверженного врага, Михаил вскрикнул — вонзившийся в землю клинок рассек ему бок. Боли Михаил не почувствовал. Схватив нападавшего за руку, он дернул его вниз и огрел по голове рукояткой меча.

— Элиу Та Рог’та! — возвысил голос маг. Над ближайшим леском развернулась корона зеленого пламени. Дождь зашипел, точно рассерженный кот.

Брон безвольно опустился наземь. Дождевые капли маленькими взрывами стучали по полам его хламиды, оставаясь за порогом сознания. Не видел маг и тяжелых всплесков грязи под сапогами близившихся яроттцев.

Михаил с криком устремился в бой…

Брон с трудом повернул голову. Дуэль с яроттским фокусником отняла слишком много сил. А было бы неплохо чуть придержать стальную смерть.

Один из солдат Ночного Ветра, приняв бегущего к нему лепурца за более достойную цель, изменил направление атаки. Со звоном скрестились мечи. От удара рука Михаила отозвалась резкой болью, его клинок серой тенью воспарил в воздух и канул за дождевой марью. Меч яроттца скользнул к незащищенному горлу…

Из пелены дождя возник годок. Вонзив когти в голову врага, он взмыл в небо.

Облегченно вздохнув, маг закрыл глаза. Стоявший рядом Михаил проводил взглядом исчезавшего в небесах черно-красного и без сил рухнул на истоптанную траву.

Третий Лозаннский повсеместно теснил врага — со смертью яроттского мага у солдат Ночного ветра не осталось ни шанса.

Глава 4

Дождь прекратился. Монотонную серость неба нарушили сотни облаков всех оттенков черного. В воздухе разносился многоголосый стон. Пахло кровью и болью.

Не пытаясь пошевелиться, Михаил лежал и смотрел в фантастическое небо Груэлла. Облака презирали статичность. Они стремительно меняли очертания, словно в непрестанном создании новых форм заключался весь смысл их бытия. Михаил прислушался к себе… Пустота… Его не заботило, кого в нем видит этот мир, и к чему ведет происходящее. Сейчас он чувствовал себя лишь крохотным осколком чьего-то желания — осколком, выброшенным бурным потоком на край. Двинешься и от тебя останется лишь крик…

— Занемог? — раздался рядом вкрадчивый голос.

Способность Тейры оказываться в неподходящее время в неподходящих местах вызывала уважение. Михаил кивнул.

Во взгляде эльфийки появилось пренебрежение. Лично ей сложившаяся ситуация виделась в положительном свете. Враг разбит с приемлемыми потерями, ну а время скорби еще не пришло. Когда последний яроттец уберется с этих земель, вот тогда и наступит черед великого плача. Всмотревшись в суровое и одновременно прекрасное лицо Тейры, Михаил болезненно усмехнулся. Кто остановит ее, когда последний враг будет убит?

— Бойни можно было избежать, — произнес он, морщась. Болело всё тело — от ногтей, до кончиков волос.

— Чего избежать? — непонимающе спросила Тейра. Стерпеть упреки она могла из уст лишь нескольких близких людей, и в число оных Обещанный не входил.

— Внезапного нападения, — пояснил Михаил. — Работай ваша разведка чуть лучше, вы могли бы упредить удар врага.

— Разведка? — Удивление эльфийки усилилось. — О чем, именем Эфга, ты говоришь?

— Если мне не изменяет память, прежде чем снимать армию с якоря наперед высылают небольшие группы солдат с тем, чтобы они оценили обстановку. Боевой потенциал врага, жирны ли свиньи на пути, какова глубина хетча, в который их тащат…

— Интересная мысль, — честно признала Тейра. Идея ей понравилась, пусть и за авторством Обещанного. Командующий даже готова была оставить без внимания наглость подчиненного.

— Странно… Когда вы меня встретили, я думал ваша группа находилась именно в разведывательном рейде.

— Нет, мы просто искали тебя, — задумчиво проронила Тейра. Не сказав более ни слова, она удалилась.

— Когда разговариваешь с командующим, следует вставать и отдавать честь! — прогремел знакомый голос.

«Чего им от меня надо?» — Мысль трепыхнулась и пропала, оставив звонкую пустоту. Покой — хрупкая вещь.

— Встать, солдат!! — гаркнул Сторд.

С трудом приняв вертикальное положение, Михаил застонал. Взгляд ктана чуть смягчился.

— Марш за мной!

— Турн погиб…

— Думаешь, я не знаю?! — прошипел Сторд. — Но это не повод сидеть здесь, когда другие работают. Задницу в руки и за мной! Покажешься лекарю, потом копать ямы.

— Ямы?

— Да, разрази тебя Эфг, ямы!

Круто развернувшись, Сторд двинулся прочь. Михаил побрел следом, хромая на обе ноги. Через пару шагов наткнулся на свой меч, молча поднял его и бережно вложил в ножны. Клинок, втоптанный в грязь, выглядел пугающе одиноко…

Они шли среди трупов, и Михаил еле сдерживал желание закрыть глаза. Он не хотел видеть солдат, разгребавших завалы из тел, искавших живых… Издалека доносился мальчишечий крик. Слов не разобрать, только отчаяние. Рядом кто-то выругался. Послышался треск распарываемый ткани.

— Дитоо, к тебе, — сказал ктан.

— А, Обещанный.

С земли поднялся средних лет мужчина, покрытый грязью и кровью.

— Я лекарь, — спокойно пояснил Дитоо в ответ на растерянный взгляд пациента. Когда-то давно подобные взгляды заставляли его внутренне сжиматься, искать слова утешения, а подчас и оправдываться незнамо в чем. Со временем это прошло.

Усадив Михаила на землю, Дитоо снял с него куртку и рубаху. Затем внимательно осмотрел и промыл раны, наложил целебную мазь, повязки.

— Жить будешь.

— Да?

— Да. В поясном кармане у тебя лежат корни трецеи. Жуй их, это поможет от воспаления.

— Как они выглядят?

— Как хетч. — Достав из пояса Михаила несколько черных стручков, Дитоо коротко сказал: — Они.

Дальнейшее Михаил помнил смутно, тусклыми лишенными цвета обрывками. Ему в руки сунули лопату, и он усердно разгребал грязь. Потом они с Крелом стаскивали в ямы трупы. Бесконечный путь по холмам… Скользкие склоны и путы травяных плетей. Согнутые усталостью солдатские спины и однообразный топот сапог. Ночь.

Принюхавшись к запаху горелой каши, Михаил поморщился и отставил тарелку. Он не хотел рисковать, опасаясь испортить окружающим аппетит. Хотя, вид солдат, молчаливо поглощавших ужин, действовал на него не менее угнетающе. Отмахнувшись от вопросительных взглядов, он бесцельно побрел в изменчивый сумрак, сотканный огнями костров

— Я к бабенке, значится, наклоняюсь — всё чин-чином, а сам думаю про лошадь, что мне давеча предложили… Ну и вырвалось у меня…

— С тех пор у тебя не достает глаза, да? — Грянул смех.

Михаил поспешил скрыться в тени. Не успел он сделать и пары шагов, как столкнулся с годоком. Оглядев человека, птице-лев издал легкий смешок.

— Обещанный, по кружечке?

— Э…

У годокских костров их встретили с удивлением, но без лишних вопросов.

— Привет, — буркнул Михаил.

Пока он устраивался, никто не проронил ни слова. По родовому укладу годоков знакомство не терпело суеты. В руке у Михаила точно по волшебству возникла вместительная фляга. Не позволяя себе задуматься о происходящем, он приложился к горлышку и удивленно кашлянул. По консистенции напиток напоминал самогон.

— Забористая штука… — Сосед Михаила довольно засопел.

— Угу.

Обещанный закрыл глаза и сделал второй глоток.

***

— …я хватаю его за-а голову — и хрясь вверх…

— Коршуны вы мои … — Михаил пьяно качнулся и попытался хлопнуть ближайшего годока по лапе. — С точки зрения… аэродми… ди…

Промахнувшись с хлопком, Обещанный рухнул на землю.

— Да ты расклеился чуток. — Годок поднял его и усадил на место. — А она такая симпатичная… надкрылья се-еребристые…

— Ща, говорю, отпущу… И отпустил, небось все еще летает…

— Еще по сто? — Не дожидаясь ответа, Михаил отхлебнул из фляги. — Где я? А я скажу… та-а-ам, где надо… В самом эпир… эрице… эпицентре…

— И она, вижу, не прочь…

— Орлы… — Михаил сделал попытку встать. — За нас!

— Именем Ло! — грянул в ответ нестройный хор голосов.

Этот хор и услышала Торика, подходя к годокскому бивуаку. Взглянув на теплую компанию у костра, она нахмурилась. Сегодня Ло отвернулся от нее. И с болью ей придется справляться в тоскливом одиночестве.

— Мик, — осторожно позвала она. — Надо бы идти.

— Куда?

— К шестьдесят седьмым. Сторд ждет.

— А-а… я пас. — Михаил встал. Покачнулся. Торика поспешила подставить ему плечо.

— А Турн погиб…

Обещанный перегнулся пополам в неудержимом приступе рвоты. Женщина отвернулась. В данный момент намерение переспать с вероятным Спасителем уже не казалось ей столь забавным.

— Спасибо, — прохрипел Михаил, распрямляясь. Легкий ветерок коснулся лица. На душе полегчало. — Идем…

Через несколько минут впереди показались костры родной тридцатки.

— Готов, — подвел итог Сторд, брезгливо глядя на Обещанного. — Клади сюда, пусть проспится.

Лепурка устроила свою ношу у костра и прилегла рядом. Вспомнив вкус годокской выпивки, она передернула плечами. Чтобы там не говорили, Мик крепкий парень. Наберется опыта — цены не будет.

***

Утро начиналось потрясающе. Омытая дождем зелень на холмах играла изумрудом под лучами солнц. Дуновения прохладного ветерка колыхали купы редких рощ. Пахло мокрой землей, цветами и просто травой. В пронзительной синеве неба выводила трель одинокая птица.

С трудом разлепив веки, Михаил тут же поспешил их закрыть. Голова грозила взорваться, во рту ощущался мерзкий привкус, не достойный описания. Михаил попытался встать. «Сейчас бы пару пива…» — всколыхнулась спасительная мысль. И душ — холодный, бодрящий.

— Мик, говорят, ты Дара перепил, — раздался от костра голос Прота.

— Не ори, — поморщился Михаил. Грянул смех.

— Я вот тоже как-то пил с годоками…

— Не надо об этом, — простонал Михаил. Сориентировавшись на местности, он медленно побрел к котлу.

— Держи. — Прот сунул Михаилу флягу.

— Это типа что?

— Вода, — усмехнулся лепурец. — Поверь мне, сейчас вода тебе просто необходима.

Позади рванувшегося к фляге Михаила неслышно возник Сторд.

— Как себя чувствуешь, солдат?

Обещанный оторвался от горлышка, смахнул с подбородка капли влаги и честно признал:

— Хреново.

— Я про раны, — терпеливо пояснил ктан.

— В сравнении с похмельем это ерунда, — задумчиво произнес Михаил. Он прислушался к собственным чувствам. Недавний бой вспоминался без особой горечи. Данный факт, вне всякого сомнения, следовало принять с благодарностью и без лишнего самоанализа. Ведь боль могла просто затаиться… Душа — потемки, и не к чему ее столь часто бередить.

— Кому надо, может топать к Дитоо. У нас есть несколько минут, — обратился ктан к солдатам.

Поразмыслив, Михаил решил последовать совету Сторда. И, едва отойдя от бивуака, наткнулся на Брона

— Обещанный, — хмуро начал маг, оправляя хламиду, — это самое… спасибо…

— Всегда пожалуйста.

Исподлобья взглянув на Михаила, Брон усмехнулся, пробормотал пару слов и щелкнул собеседника по лбу. И свершилось чудо — похмелье отступило. Прежде чем Михаил успел поблагодарить старика, тот затерялся среди солдат. Недоуменно хмыкнув, Обещанный поспешил вернуться к костру. Дитоо подождет, каша — дело святое.

Он успел расправиться с завтраком прежде, чем прозвучала команда к выступлению. Третий Лозаннский свертывал лагерь, готовясь продолжить нескончаемый путь к Орху.

***

Почитай уже два дня как отряд скрывался в лесной чащобе близ Ренэлин-дгора, напоминая зверя, притаившегося перед решающим броском. Чтобы достигнуть горных кряжей в поставленный командующим срок, солдаты безостановочно шли трое суток, наверстывая время, отданное битве с яроттцами. Для них, измотанных маршем, вынужденный отдых пришелся весьма кстати. Особенно вольготно себя чувствовали дгоры, сердцем тянувшиеся к родным горам.

Высокие снежные пики Ренэлина действительно обладали магической притягательностью. Черные глыбы камня, хрустально-белый снег и редкие клочки зелени на фоне легких перистых облаков — картина, которую стоило увидеть… И лучше — в формате «девять на двенадцать». Размышляя, Михаил устало опустился на подушку седого мха меж сосновых корней и закрыл глаза. Шестьдесят седьмая тридцатка только что вернулась из патруля — к холоду и сумраку лагеря. Указ командующего запрещал разводить огонь близ вероятных позиций противника. Вздохнув, Михаил попытался устроиться поудобнее. Здесь, среди золота сосен, еще можно согреться, но стоило выйти на открытое пространство, и ледяное дыхание гор заставляло поеживаться от холода.

Хрог заявил, что шуб в обозе нет и быть не может по определению. А ежели кто-то недоволен, всегда можно обратиться с жалобой к Тейре. Воспользоваться советом никто не рискнул.

«Какого рожна медлят?» — с тревогой взглянув на шатер эльфийки, Обещанный поплотнее запахнул куртку. Знай он, какая проблема сейчас обсуждалась в шатре, его тревога возросла бы на порядок.

— Здравая мысль, — высказался один из ктанов в ответ на предложение командующего о проведении разведывательной миссии на подступах к Ренэлину.

— А пленные?

— Легче годока научить варить кашу, чем разговорить проклятых яроттцев.

— Нам необходимо убедиться в безопасности подходов к перевалу, — подвела итог Тейра, обводя взглядом собравшихся.

В голубоватой дымке воздуха лица девяти ведущих ктанов напоминали личины мертвецов. Кроме них в шатре присутствовали по обыкновению хмурый Брон и несколько готовых ко всему адъюнктов.

— Согласны, — раздались голоса. Брон степенно кивнул.

— Завтра, на рассвете, выдвигаемся. В группу войду я, Сторд и Трээда из Двенадцатой.

— Глупо, — вступил в разговор маг. — Ты обезглавливаешь отряд.

— Я лучший следопыт в Дионийских лесах!

— Здесь не Дионийский лес, — спокойно возразил Брон.

— В умении подобраться незамеченной мне нет равных!

— Мы знаем, Тейра, — миролюбиво сказал один из ктанов. — Мне думается, Брон хочет что-то предложить.

Старик подскочил на стуле:

— И предложу!

— Слушаю тебя, — осадила спорщиков эльфийка.

— Вы возьмете с собой Жгоро. Он участвовал в строительстве Орха…

— А на кой хетч им мастеровой? — вскинулся ктан девяносто шестой. Взмахом руки Тейра заставила его замолчать.

— Прекрасно, мы так и сделаем, — кивнула она.

— И вы возьмете с собой Обещанного, — добавил маг. Предполагая, что последует за его словами, он быстро возвел глаза к куполу шатра.

— Кого? — недоверчиво переспросила Тейра. И сама же уточнила: — Идиота, который только и умеет, что поглощать годокскую отраву?

Маг с непроницаемым видом молчал.

— Он-то нам зачем? — с тоской в голосе спросила женщина.

— Ло никогда не ошибается, определяя судьбу. Обещанный поможет.

— Сомневаюсь. — Тейра кисло улыбнулась.

***

— Куда?! — прокатился по лагерю вопль Обещанного.

— В разведку, — спокойно повторил Сторд. — Тебе доверена судьба отряда.

— А не положить ли… — Михаил осекся. Если мнение Тейры о нем изменилось в лучшую сторону, рефлексировать грешно. — Когда выступать?

— На рассвете. Я разбужу.

— Сам встану, — огрызнулся Михаил.

Он проспал. Подняв Обещанного чувствительным пинком, Сторд сунул ему в руки перевязь с оружием и кусок холодного мяса.

— Идем.

Через пару десятков шагов Михаил окончательно проснулся. Наспех съев мясо, он огляделся. В предрассветной дымке смутно виднелись тени спавших солдат. Невдалеке безмолвными призраками промелькнул патруль. Стена леса, не спеша расставаться с ночным сумраком, крылом тьмы нависла над идущим впереди ктаном. Серебряным бликом мелькнул в подлеске силуэт эльфийки.

— Шестьдесят седьмые прибыли, — отрапортовал Сторд, приближаясь к командующему. Женщина нетерпеливо кивнула.

— Двигаемся к Орхскому тракту. Вперед.

Эльфийка скользнула в выбранном направлении. Именно скользнула. Не пошла, не побежала, не бросилась, а именно изящно скользнула. За ней последовали тени дгора и ктана. Ветви кустарника с тихим шорохом сомкнулись за ними. Лес поглотил воинов.

— Трээда, — успела шепнуть женщина, стоявшая рядом с Михаилом.

— Мик, которого всем обещали.

Начало пути обрисовало безрадостную перспективу. Туман, молочной кисеей стелившийся над травой, скрывал горбы корней, сучья и пни. Удачный шаг мог почитаться за чудо. Лишь Тейра неведомым образом умудрялась избегать природных ловушек, двигаясь обворожительно ровно. Она — идеал следопыта, образец, достойный подражания. И солдаты, ничуть не смущаясь, копировали ее шаг. Лишь дгор немного портил общую слаженность движений. Когда ширины его шага не хватало, он начинал бормотать проклятия. После каждой бранной тирады Тейра недовольно морщилась, но молчала.

«Значит не безнадежна» — перебравшись через россыпь обросших мхом валунов, Михаил с усмешкой взглянул на фигурку эльфийки, обтянутую униформой. И пожалел об этом. Изящные движения Тейры ранили, нет — разили наповал мужское сердце. Но оставалась еще Трээда — милая, симпатичная Трээда. Она успокаивала чувства.

Почувствовав взгляд Обещанного, ваарка обернулась. Лицо ее озарила мимолетная улыбка. Наверное, она прекрасный собеседник, с которым приятно пообщаться за бокалом алькарского, не думая о собственном несовершенстве…

Тейра остановилась. Пригнулась к земле. Михаил схватился за меч.

Тишина.

Никого и ничего. Особая тишина, перед утренним взрывом жизни, когда не дрогнет ни один листок в лесном своде, когда звери и птицы таятся в норах и гнездах.

Где-то далеко треснула ветка.

Тейра облегченно вздохнула.

— Показалось, — шепнула она, возобновляя движение.

Пересекая очередную поляну, солдаты зажмурились, — в глаза ударил луч солнца. Истошными воплями дала о себе знать неведомая лесная живность. И хотя крики вскоре стихли, Михаил далеко не сразу отпустил рукоять меча. Он вдруг отчетливо понял: лес может убить его быстрее яроттского топора.

— Олень, — неожиданно прошептала Трээда.

Величественное животное, застывшее в десятке метров от нее, качнуло могучими рогами и, сорвавшись с места, скрылось в чаще.

— Жаркое, — буркнул дгор.

— Тебя бы на вертел! — яростно прошипела Трээда.

— Глупая ваарка.

— Разговоры, — одернула солдат Тейра. — Если мы спугнули оленя, то и яроттцев можем спугнуть.

К двум часам по полудню солдаты добрались до Орхского тракта. Избегая риска случайного столкновения с противником, Тейра приказала дальше продвигаться ползком. Поминутно она останавливалась и прислушивалась — не скрипнет ли где колесо, не звякнет ли оружие, не раздадутся ли голоса.

Никого и ничего.

Так и не увидев ни одного черно-красного, отряд достиг границы леса.

Яроттцы захватили Орх — сомневаться не приходилось, однако их дальнейшие намерения оставались загадкой. Вероятнее всего, войска Ночного Ветра, оставив в Орхе гарнизон, двинулись на север, к Стегарду — городу, ставшему камнем преткновения на пути яроттских солдат, атаковавших Лепур с водных просторов Арка.

Тщательно обдумав ситуацию, Тейра досадливо поморщилась: она не могла принять окончательное решение.

…Михаил отвел в сторону ветку мешавшего куста и брезгливо поморщился — на лицо лег кусок паутины. Прокляв пауков до двенадцатого колена, он изучил местность, доступную взору.

Межу лесной полосой и горами лежало открытое пространство шириной около трехсот метров, покрытое песком, россыпями камней и поросшее, местами, пучками на редкость длинной травы. Первые двести метров преодолевались достаточно легко. А затем каменные глыбы точно штормовые волны у рифов устремлялись ввысь, сливаясь с каменной стеной, черной громадой возносящейся под небеса. Единственным проходом значилось широкое ущелье, открывающее путь к Карагору. У зева ущелья дорога разветвлялась — заросшая травой колея уводила вдоль скал.

Под боком у Михаила раздалось пыхтение.

— Красиво, да? — Жгоро тоскливо вздохнул.

Михаил промолчал. Вблизи Ренэлин-дгор производил гнетущее впечатление. Мрак и холод. Равнодушие камня.

— К Орху можно подобраться иным путем — кроме как по ущелью?

— Вы большаки не шибко-то умны. Один вход — одна крепость.

— Логично.

Михаил оглянулся на Сторда и Тейру, о чем-то шептавшихся в сторонке и понадеялся, что их планы не убьют его сразу.

— Наши действия? — прошептал Сторд.

— Я должна подобраться к ущелью, — ответила Тейра.

— Надеешься отыскать следы на северном тракте? — прищурился Сторд.

— Мы должны понять их замысел…

— Прошло слишком много времени. Да и ливни эти… — Ктан недоверчиво покачал головой.

— Поверь. — Тейра усмехнулась. — Земля всегда охотно делилась со мной тайнами.

— Верю. Но как ты подберешься? Дорога просматривается. Риск слишком велик…

— Боишься? — нахмурилась Тейра. — Тогда я пойду с Обещанным.

— Я не боюсь. — Ктан отвернулся.

— Это просто неудачная шутка, — поспешила добавить эльфийка. — Никакой Обещанный не сравнится с тобой… мой храбрый ктан…

Сторд удивленно воззрился на командующего.

— Жгоро, — окликнула эльфийка.

Гном осторожно подполз к ней.

— Чего?

— Ты хорошо знаешь эти места?

— Я бывал здесь, — уклончиво ответил дгор.

— Ты знаешь, как можно незаметно подобраться к скалам?

— Дайте подумать… — От осознания собственной важности Жгоро немного ошалел. Его мечты претворялись в жизнь — он становился ключевой фигурой похода. — Пожалуй, есть недалеко одно местечко, где Ренэлин скалистым мысом врезается в лес. А между камнями мы проскользнем незаметнее алькарского в глотке годока.

Тейра удовлетворенно кивнула.

***

Жгоро ткнул пальцем в серый каменный мыс, разрезавший переплетения ветвей.

— Пришли.

Солдаты незамедлительно устремились в узкие проходы меж валунов, вросших в землю замшелыми исполинами. Свободы передвижения хватило на несколько минут — путь отряду преградила скала в разводах трещин. Не проронив ни слова, они начали восхождение.

Скользнув пальцами по кромке камня, Михаил вцепился в небольшой выступ и повис — немалое достижение.

— Чего ты там застрял? — раздалось сверху шипение Тейры.

— Наслаждаюсь моментом, — коротко пропыхтел Михаил.

— Проклятье! — раздалось рядом. Трээда соскользнула вниз.

Извернувшись, Михаил любезно предоставил женщине ногу в качестве опоры. Страшный рывок оторвал его руки от скалы. Довольный поступком он оскалился в некоем подобии улыбки и начал стремительный спуск… И кабы не изворотливость Сторда, успевшего схватить его за запястье, он бы честно отлетал положенные метры.

— Во бы грохнулись. — Дгор фыркнул.

Преодолев каменную преграду, пятеро спустились в созданный природой скальный лабиринт…

— Я не пролажу, — пропыхтел Жгоро, пытаясь протиснуться в узкую щель.

Ваарка взялась за меч:

— Зад отхвачу…

— Я тебе так отхвачу… — Гном усиленно заработал локтями.

Потеряв терпение, Тейра рванула его за шиворот. Послышался треск, и в облаке каменного крошева дгор распластался на земле. Эльфийка замерла.

Тихо подвывал ветер, гуляя между скал.

— Идем дальше…

А дальше вновь пришлось ползти. Стоило Михаилу представить нависшие над ним тонны камня и ему тут же захотелось оказаться на максимально возможной дистанции от давящей тишины каменного склепа. Но, проклиная свое невезение, он полз, шел, крался, лез…

— Мы пришли, — прошептал Жгоро.

Группа остановилась на земляном пятачке, стиснутом скалами. Сквозь узкий разлом между валунами виднелся черный зев ущелья. Жестом отдав приказ к ожиданию, Тейра нырнула в разлом. Остановилась, прислушалась…

Ничего.

Преодолев несколько метров, огляделась…

Никого.

Удостоверившись, что путь свободен, эльфийка скользнула к дорожной развилке, справедливо полагая ее ключевым моментом поисков. Малейший знак, намек на след, тень прошлого… Черной тенью Тейра металась среди скал, временами припадая к земле и замирая. Спустя несколько минут, удовлетворенно кивнув, она устремилась в обратный путь.

Командующий не могла не радоваться. С Карагора спустился лишь один отряд и направился оный в сторону городка Лоз — к смерти принятой от Третьего Лозаннского. А значит теперь оставалось только решить, как, располагая силами в две с половиной тысячи бойцов, выбить врага из неприступной крепости.

Средь сотканных скалами теней мелькнуло встревоженное лицо Сторда. Укоризненно покачав головой, женщина улыбнулась. С волос ее сорвалась невесомая пушинка…

Первый камень попал ей в затылок.

Михаил никогда бы не поверил, что человек может пробить скалу собственным телом — для Сторда разлом оказался слишком узок. Ктан отчаянно рванулся к упавшей ничком Тейре, невероятным усилием достиг открытого пространства и… был погребен под грудой тел.

Над Орхской дорогой прокатился воинственный клич.

Последовав за ктаном, Жгоро врезался в живот врага и удовлетворенно оскалился. Меч вошел в яроттца по рукоять. От последующего пинка гном, нелепо кувыркнувшись, врезался в скалу, соскользнул вниз и грудой тряпья замер на камнях…

Михаил позабыл все приличествующие моменту выражения. Подняв над головой меч, он молча прыгнул вперед и тут же рухнул наземь, повергнутый ударом копейного древка. Во рту появился солоноватый привкус.

— Ублюдок! — рявкнул Сторд, всаживая кинжал в противника.

Подхватив меч, выскользнувший из рук мертвеца, ктан полоснул клинком по доступным животам. Во втором теле меч увяз — непонятно как, но окончательно. Сторд прыжком отбросил себя назад. В бугорок, на котором он только что стоял, вонзилось копье.

Михаил попытался приподняться. Колючие шарики боли толкнулись под черепной коробкой… и в горле, зажатом чьей-то волосатой рукой. Извернувшись, он вцепился в руку зубами. Раздался вопль, затем хрип. Руки у Михаила стали липкими.

— Мик, тварь! — долетел до него голос Сторда.

— Не вижу… Ни черта не вижу… — прошептал он, пытаясь стереть с глаз кровь.

Дгор, поскрипывая зубами, рывком придвинулся к видневшейся перед ним ноге. Когда он вцепится в нее, одним черно-красным станет меньше…

Конечность Твари, усеянная шипами, одним ударом сбила Мика наземь. Разинув пасть, демон нагнулся над человеком… Не став дожидаться трагической развязки, ктан поспешил к Обещанному и опоздал. Рядом с тварью возникла Трээда и с ходу вонзила меч в черную чешуйчатую спину. Плети щупалец рассекли ей грудь.

Ввергнутый столь ярким зрелищем в глубокий восторг яроттец еще разок пнул валявшегося под ногами гнома.

С громогласным криком Сторд подскочил к мечу ваарки, тусклым бликом разрезавшему антрацитовую чешую, и всем весом налег на рукоять, стремясь загнать сталь как можно глубже. Тварь пискнула, конвульсивно содрогнулась…

— Еще… — яростно начал Сторд и осекся. У горла его блеснули наконечники шести копий.

Пушинка опустилась на окровавленную голову Тейры.

Глава 5

В душную почти осязаемую темноту ворвался топот сапог. С натужным скрежетом распахнулась массивная каменная дверь, допустив внутрь камеры лучик света. Затхлый воздух всколыхнулся. Почувствовав изменение в обстановке, трое пленников зашевелились.

— Эльфийка! — проорал с порога хрипловатый голос.

Тейра неспешно поднялась на ноги и на мгновение замерла, борясь с головокружением. Мазнула ладонью по губам. Все что мог, желудок уже извергнул… Осторожно ступая, она вышла в коридор. Грубый толчок в спину заставил ее поторопиться.

— Руки, крысеныш, — процедила женщина. Горла ее коснулась отточенная сталь.

«Ублюдки», — криво усмехнулась Тейра. Остаток пути она проделала молча, стараясь запомнить хитросплетения коридоров и лестниц, по которым ее вели. Чем Эфг не шутит — стремление к свободе из чистокровного алькарийца могла выбить только смерть.

— Пошла.

Ктан втолкнул пленницу в ярко освещенную факелами комнату.

При взгляде на мрачные, сложенные из крупных каменных блоков стены Тейра невольно поежилась. Воздух был пропитан злом, что казалось странным в крайней скудности обстановки. Три табурета да стол грубой отделки выглядели скорее убого, нежели зловеще. За столом сидели двое мужчин. На одном из них — коренастом крепыше с выдубленной солнцем кожей и мертвящим выражением глаз — лежала печать бывалого воина. Судя по расшитому золотом камзолу, в яроттском табеле о рангах он занимал не последнее место. От его компаньона — стройного облаченного в мантию шатена — за версту несло магией…

— Фокусник, — презрительно бросила ему в лицо Тейра.

— Садись, — без всякого выражения сказал военный. — Я Трейк, командующий гарнизоном Орха. Ты ответишь на вопросы.

Он не проговаривал — выталкивал слова, точно стрелял и лука.

— Пошел ты. — Эльфийка сплюнула. — Единственный ответ, который я могла бы тебе дать, — метр силендила по яйцам.

— Ты мила в своих заблуждениях, — проскрипел маг, протягивая к Тейре руку. В тени капюшона яростным огнем сверкнули глаза.

На ладони яроттца вспыхнул язычок пламени.

***

Вновь загрохотали сапоги. Дверь приоткрылась, и в камеру втолкнули Тейру. Едва успев подхватить женщину, Михаил поспешно отвел взгляд от ее лица. Утонченная красота алькарийки исчезла в кровавых разводах лопнувшей от ожогов кожи.

На сей раз солдаты увели дгора. Стены содрогнулись от отборной гномьей брани, адресованной конвоирам, их семьям, домам, улицам и домашним животным.

— Сторд, — позвала Тейра.

— Молчи. — Михаил осторожно уложил эльфийку на подстилку из полусгнившей соломы. От подстилки исходило неприятно амбре.

— Обещанный… — Женщина поморщилась. — Я в порядке.

— Оно и видно.

— Пошел к Эфгу… — Больше она не проронила ни слова.

Через неопределенное время, показавшееся пленникам вечностью, в камеру принесли Жгоро. Один из конвоиров равнодушно кивнул Михаилу:

— Ты.

Обещанный внутренне содрогнулся. «Сожгут…» — заметались беспорядочные мысли. Память услужливо хранила пугающий образ обожженного лица алькарийки — до обидного реальный.

Прибыв в комнату для допросов, Обещанный нашел в себе силы вежливо улыбнуться:

— Здравствуйте.

— Имя! — рявкнул сидевший за столом крепыш.

— Дендромутагенот, — послушно ответил Михаил. — Можно просто Ден… можно Нот.

Командующий несколько секунд буравил его взглядом. Зрачки точно скованные льдом омуты… Вояка повернулся к компаньону. Жалобно скрипнул табурет.

— Это он, Рач?

От столь фамильярного обращения маг недовольно сморщился. Склонив голову, он поспешил скрыть лицо в тени капюшона.

— Ну, он или нет?

— Да, — хрипло выдохнул маг.

— И все-то меня знают… — Михаил еще пытался острить. Но грудь захолонуло от недоброго предчувствия.

— Ты светишься, — безэмоционально пояснил маг.

— Рач! — поспешил вмешаться командующий.

Михаил недоверчиво изучил собственные ладони. Игнорируя зарождавшийся в командующем гнев, Рач продолжил:

— Ауру твоих друзей я мог не заметить, твою бы не пропустил никогда.

— Так вы нас и обнаружили? — вскинулся Обещанный.

— Заткнись! — рявкнул крепыш.

Михаил покачнулся. Мысли резали точно хорошо отточенная сталь. Смерть Сторда и Трээды… Сможет ли он принять эту смерть? Да, сможет. Но если Тейра узнает… Судорожно вздохнув, он постарался успокоиться. Ему хотелось жить.

— К какому отряду приписан, солдат?! — взорвал секундную тишину голос.

Надо отвечать.

***

С трудом приоткрыв один глаз, Тейра взглянула на Михаила, проковылявшего мимо. Со скрежетом закрылась дверь, и камера погрузилась во мрак.

— Неплохо выглядишь, — процедила женщина, с трудом садясь. — Отвечал на вопросы?

— Я сказал им, что приписан ко второму мотопехотному подразделению под командованием Пипа Опперса… Они сочли его фо-ригийцем.

— Ты болтлив. — Эльфийка презрительно фыркнула.

— Не знал, что ты поменяла имя, — огрызнулся Михаил. Услышав возню в том месте, где полагалось быть Тейре, он поспешил перевести разговор на нейтральную тему: — Как дгор?

— Без сознания.

Женщина, оставив попытки встать, обессилено прислонилась к стене.

— Уже нет, — раздался хриплый голос. — А жаль…

— Скоро все закончится, — обрадовала гнома эльфийка.

— Возможно… — Жгоро непонятно вздохнул. — Напротив двери, в коридоре, есть барельеф… Кто-нибудь из вас разглядел его?

— Бедняга тронулся, — с жалостью прошептал Михаил.

— Кретин, — прохрипел Жгоро.

— Барельеф отражает часть Корнорской битвы. Бой Радгара Молота в Темном Урочище, — равнодушно сказала Тейра. — Не самая лучшая работа…

— Уж не думаете ли вы, эльфы… — Жгоро вовремя вспомнил, к кому обращается. Смирив гордость, он слабо махнул рукой: — Плевать. Меня интересует оружие Радгара… Руны на древке… Я не успел прочесть…

— «Да пробьет час славы», — В голосе Тейры проскользнули нотки интереса. — Объяснись.

Жгоро издал довольный смешок.

— Ты должна знать, в крепостях дгоров нет тюремных камер.

— А, между прочим, очень похоже, — сказал в пространство Михаил.

— Тогда где мы?

— В Алмазном кладезе…

— И что? — непонимающе спросила Тейра.

— Кладезь кладезю рознь… Некоторые из них чуть больше других. Обещанный, помоги.

Поддерживаемый Михаилом Жгоро внимательно осмотрел одну из стен, едва ли не обнюхал и… с размаху пнул. Раздался тихий скрип. Стена под пальцами Михаила дрогнула и неспешно сдвинулась в сторону. Влажное дыхание тьмы коснулось лиц пленников.

— Воздуховоды сдохли, — досадливо пробормотал дгор. — Ненавижу сырость…

«Удачно… Слишком удачно, чтобы быть правдой», — поморщился Михаил. В подобные совпадения он не верил. Камера с секретом и всезнающий дгор… Реальнее умереть от укуса бешеной утки. Мысль об утке его неожиданно напугала. Он сходит с ума? Или же кто-то пытается заставить его так думать? Череда событий была слишком… правильной.

— Обещанный, руку, — потребовала эльфийка. Оставалось только позавидовать ее уверенности. Ведомая Михаилом она приблизилась к отверстию в стене. — Куда ведет проход?

Женщина поежилась, что мгновенно оценил ее поводырь. Обещанный подтянулся, расправил плечи. Подумал и вновь сгорбился. Не ко времени.

— Знамо куда, — ответил гном. — Неужто ты думаешь, что к истинным дгорским богатствам настолько легко подобраться?

— Теперь, нет.

— А не получится ли так, что мы сменим одну камеру на другую? — вмешался Михаил.

— Ты можешь остаться.

Послышалось недовольное кряхтение гнома.

— Думаю, мне следует идти впереди, — сказал он. — Я вижу спуск…

Михаил кивнул — хотелось надеяться, что, у них вновь появилось будущее. Он осторожно ступил на первую ступеньку лестницы. Спуск занял около десяти минут — неприятных минут, наполненных тьмой, шорохами и тяжелым дыханием.

Михаил коснулся пальцами осклизлого камня стены.

— Здесь поворот, — донесся снизу голос дгора. — Мы почти на месте…

— Хоть глаз выколи, — Шепот эльфийки прозвучал неожиданно громко. По ступеням дробно застучало. — Не дергайся…

— Пришли, — объявил Жгоро. — И где это…

Его бормотание сдвинулось вправо, затем влево, удалилось… Вспыхнул слабый огонек, выхватив из мрака коренастую фигуру гнома и объемистую чашу на каменном постаменте. Через мгновение над чашей весело затрепетал язычок пламени, разогнавший тьму и позволивший пленникам оглядеться.

Михаил обвел взглядом небольшую пещеру. Грубо обтесанные стены, несколько сундуков в сумрачных углах и… более ничего.

— И где выход? — процедила Тейра.

— Там. — Жгоро ткнул пальцем в одну из стен. Подойдя к оной, он склонился к узкому отверстию, пробитому в скале, поводил подле него руками и уныло выругался. — Был там. Воздуховод засыпало… Тяги нет…

— Чинить надо, — покачал головой Михаил. В ответ раздалось яростное сопение.

— Проклятье Эфга, — выругалась Тейра. — Мастер…

— Есть другой путь, — поспешил сказать дгор. — Верхний воздуховод … До него метров пять, не больше.

— Не больше?! — эльфийка сжала кулаки. — А кто туда полезет? Ты?! Мне сейчас и на табурет не взобраться!

— А я? — тихо спросил Михаил, стараясь загнать обиду поглубже. Не то что бы алькарийка ранила его мужское достоинство… Но все же какая стерва…

— А что ты? — Тейра удивленно посмотрела на него.

— Вам придется вернуться в камеру, пока я не открою вам дверь.

— Может я смогу… — Жгоро тоскливо посмотрел вверх.

Молча подойдя к указанной дгором стене, Михаил нащупал первый выступ, подтянулся, нащупал второй… От напряжения заныла голова, левое ухо, принявшее удар Твари, пронзили иглы боли. Стало трудно дышать, через разбитый нос воздух проходил с надсадным, пугающим звуком. Выступ следовал за выступом, а зев воздуховода все не показывался. О правильности выбранного направления Михаил предпочитал не думать. Только о надежде… Под рукой прохладой толкнулась пустота.

Кряхтя, он пролез в узкую щель.

Дгор с усмешкой повернулся к Тейре:

— Ловко ты. Малыш будет стараться.

— Заткнись. Мне не нравится, как ты говоришь о нем, — процедила женщина. Хмурясь, она решительно зашагала к ненавистной камере.

Михаил извернулся и взглянул вверх. Серый тоннель воздуховода резко изгибался, устремляясь в сумрачную бесконечность. «Игра воображения», — успокоил себя Михаил. Ободрав руки и спину, он сумел вклиниться в почти вертикальную шахту. Тело заныло, протестуя против резких движений. Ему не нравились острые грани камней — их влажные, холодные прикосновения, дарующие саднящую боль. Чертова дыра!

Михаил застонал, — держаться на скользких камнях неимоверно трудно. Метр за метром… Человек может стать машиной — тупой, но упорной машиной.

Удар! Голова взорвалась болью. Перед глазами порхнуло яркое, искрящееся полотно.

Выход воздуховода закрывала внушительная решетка. Именно на такие и вешают огромные ржавые замки, которые сильно осложняют бегство.

— На небесах меня определенно любят…

Собрав остатки сил, Михаил прижался к преграде. Вопреки ожиданиям решетка приподнялась… Он незамедлительно просунул руку в образовавшуюся щель. Вцепился в камни пальцами… холодный металл прутьев скользнул по затылку. Верхняя половина тела свободна…

Осторожно поднявшись на ноги, Михаил огляделся. Он находился в небольшой каморке, в маленьком оконце под потолком чернел лоскут ночи и искорки звезд. Вдоль выщербленных временем стен в беспорядке разметались ковры, кухонная утварь и инструменты. Среди последних Михаил отыскал молоток; Груэлл плохо относится к безоружным людям. Кто знает, что ожидает за дверью…

Подкравшись к выходу, Михаил внимательно прислушался и облегченно вздохнул. Тишина — ни звука, ни шороха. С легким скрипом приоткрылась дверь. Покамест беглецу сопутствовала удача; в коридоре не души, лишь тонкое серебро пыли да паутины.

«А пойду-ка я направо!» — решил Михаил. Вряд ли кто подскажет ему, где искать алмазный кладезь. Сомнения — пустая трата времени. Он двинулся в выбранном направлении. Костяшки сжимавших молоток пальцев побелели, слишком много призраков вокруг… Они скрывались за каждым поворотом, в пыльных альковах, в изгибах барельефов. Потрескивание факелов звучало их голосами, скрипы и шепот времени…

Михаил замер. Слуха коснулся вполне реальный звук — кто-то пустил газы. Обещанный осторожно выглянул из-за поворота. Впереди, метрах в пяти, начиналась лестница, на первых ступенях которой переминался часовой — рыхлый невысокий мужичок, в потрепанной униформе.

Хроза — солдата Орхского гарнизона — снедало беспокойство. Если его не сменят в ближайшее время, пол вокруг станет значительно грязнее, а сам он значительно полегчает. И ведь предупреждал его Алор — не ешь эфгову похлебку перед караулом, скрутит пузо, позора не оберешься.

Удар молотком прервал горестные раздумья Хроза. Яроттец мучным кулем осел на пол.

Михаил замер над телом, не в силах оторвать взгляда от крови. Нанеся удар, он не подумал… И не так уж сильно он ударил. Надо бы проверить пульс… Нащупав слабое биение, Михаил болезненно осклабился. «Поганый яроттец», — пришла запоздалая мысль, сполна отразившая исходивший от караульного запах.

Избегая травмировать обоняние, Михаил отступил к лестнице. Преодолел первый пролет… и услышал голоса. Мысли заметались раненными пичугами. Отступить? Вернуться!

Споткнувшись о караульного, Михаил растерялся. Яроттец показался ему чересчур громоздким. Куда такого спрячешь? На лбу Обещанного выступила холодная испарина. Подхватив мужчину под мышки, он поволок его к ближайшей двери. А следы? Если на полу осталась кровь, какой смысл прятать тело?

***

Трое яроттцев неторопливо преодолели последние ступени и вальяжно ступили в коридор. Один из них — по медвежьи крупный бородач — шумно втянул носом воздух и поморщился:

— Похоже, Хроз таки обосрался. — Приятели бородача довольно заржали.

— Придурку только дай повод улизнуть с поста, — заметил невзрачный белесый яроттец. Губы его при разговоре неприятно кривились, точно он испытывал постоянную боль.

— Может, стоит потолковать с ним? — вступил в разговор третий, демонстративно побрякивая перевязью. В угольках его глубоко посаженных глаз затеплилась искра интереса.

— Пустой треп… Надоело. Трепаться и ждать, — с непонятным намеком сказал бородач и смачно сплюнул. Шаркнул ногой, растирая плевок.

— Ты про Трейка, что ли? — шепотом спросил третий.

— Чего зажался-то? Здесь только мы. Я давно твержу — хватит протирать задницы, охраняя эти развалины. Пора навестить лепурцев, да посмотреть каковы их потроха…

— Ходили уже…

— Ты про Грейча? Сброд!

— Ничего не выйдет, Плой. Трейк не двинется с места, пока из Ваара не прибудет подкрепление, — подал голос белесый.

— Он забывает, что лепурцы тоже не пальцем деланы.

— Орх неприступен.

— Но мы-то его взяли…

Солдаты умолкли. Минут через пять тишину нарушило басовитое хмыканье Плоя:

— Айда отсюда. Хроз на дерьмо изошел…

Благословенными звуками прозвучали удалявшиеся шаги.

Михаил судорожно вздохнул — он и не заметил, как задержал дыхание. Поблагодарив небеса за оказанное содействие, выбрался в коридор. Подошел к лестнице, прислушался… На этот раз ему повезет.

Преодолев лестничные марши, он ступил в арочный переход и при некотором размышлении опознал оный как путь, ведущий к комнате допросов. Если поспешить, он достигнет камер за несколько минут. Или же… У тоннеля, спускавшегося к алмазному кладезю, примостились двое караульных.

«Тебе хана!» — лаконично сказал Михаилу внутренний голос, иногда соображавший на редкость быстро. Получив приказ заткнуться, голос умолк. Страх можно преодолеть. Дай ему волю, и можно прямо сейчас широким шагом двигаться в ад. Михаил решительно выдернул из стеновых креплений факел, швырнул оный на пол и отступил назад — в пыльный полумрак алькова.

Теперь только ждать… Ждать на протяжении вечности, скомканной в секунды и надеяться на ретивость стражи. Рокочущим барабаном забилось сердце, во рту пересохло. Михаил попытался сглотнуть подползавший к гортани ком непонятно чего. Нервов?

Раздались острожные шаги. Ступивший в коридор солдат с облегчением заметил упавший факел… Да и о чем волноваться? О дгорских призраках? Мысль неожиданно развеселила солдата. Он представил коренастые стенающие тени…

Михаил ударил наотмашь.

«Проклятье!» — Он сумел перехватить меч, выпавший из рук солдата, только у самого пола. А ну как сюда нагрянет гарнизон Орха — всех молотками не закидаешь. Фортуна — штука переменчивая. Михаил пристроил часового в нише.

Второго стражника ничуть не заботила судьба напарника — он с самым безмятежным видом чистил ногти. Услышав за спиной шаги, он небрежно спросил:

— Чего там?

— Там Михаил Яров и его кувалда.

Удар пришелся черно-красному в висок. Раздался негромкий треск. Отчего-то Михаил полагал, что треск должен быть громче. Нахмурившись, он отвел взгляд от распластанного на полу врага и вспомнил про меч. Мгновение Обещанный рассматривал ниспосланное случаем оружие — молоток в правой руке, меч — в левой.

В утешение на стене тихо звякнули ключи. Подхватив связку, Михаил попытался вспомнить в какой камере осталась Тейра. Крепкие, обитые стальными полосами двери выглядели близнецами-однодневками.

Михаил скользнул к ближайшей двери и приник к замочной скважине.

— Потерпи немного…

Голос принадлежал Сторду.

К тому времени ктан потерял всякую надежду. Он просто сидел и ждал своей участи. Воля Ло начертала его судьбу; окончится ли путь здесь — в промозглой затхлости камеры, продлится ли дальше, даровав чудо свободы, — решать небесам.

Скрипнула дверь. Присмотревшись к возникшему на пороге силуэту, Сторд на мгновение потерял дар речи.

— Мик, — недоверчиво прошептал он.

— Ага, — кивнул Обещанный. — А Трээда?

— Ее рана…

Двое мужчин молча посмотрели друг на друга. Не раздумывая, Михаил протянул Сторду меч.

***

За дверью раздались осторожные шаги. Тейра приподнялась, готовая действовать. В углу завозился Жгоро. Надо отдать должное, когда в замке заскрежетал ключ, он сумел сохранить молчание. «Пресветлый Алькари, помоги и сохрани, направь стопы мои путем истинным, дозволь солнцу и ветру коснуться души моей», — припомнила молитву женщина. Как давно она не обращалась к пресветлому…

— Выходите по одному, — предложил Михаил. — Не создавайте толпу…

— Время ли шутить, — прошептал Сторд.

— Неплохо, солдат, — признала эльфийка, вперив взгляд в ктана. На лице ее читалось облегчение, почти радость. При виде Трээды, опиравшейся на плечо Сторда, радость выгорела крохотным мотыльком.

— Я не солдат, — буркнул Михаил.

— Трээда? — осторожно окликнула женщину Тейра.

— Я в порядке, — лихорадочно кивнул ваарка. — Я смогу дойти.

— Тогда выдвигаемся, — подвела итог командующий.

Ее воссоединившаяся группа двинулась в путь. Михаил помогал Трээде, Сторд — Тейре, дгор брел сам по себе.

— Неплохо ты его. — Пнув солдата у лестницы, Жгоро с уважением взглянул на Обещанного.

— Вперед, — приказала эльфийка, подбирая оружие яроттца.

Лабиринты переходов, лестниц и галерей. Извилистый путь — унылый в однообразной серости камня, ни фресок, ни барельефов, только рыжие отсветы факелов. Жгоро вел группу одному ему ведомым путем — вел настолько уверенно, что к удивлению Михаила, Тейра даже не пыталась наставлять его на путь истинный. Отрадный факт — эта женщина умеет слушать… Именно она первой услышала шаги яроттских солдат.

Вжавшись в стену, беглецы замерли. Шаги удалялись… Недавние пленники осторожно последовали за врагом.

«Осталось немного. Шаг левой, шаг правой…», — убеждал себя Михаил. Трээда, повисшая на его плече, с каждой секундой становилась тяжелее.

Дгор предостерегающе вскинул руку. Подойдя к одной из череды встреченных пленниками дверей, он осторожно ее толкнул, крякнул с досады и молчаливым жестом попросил у Обещанного ключи. Тейра насторожилась. Не иначе шаги… Патруль? Маявшиеся от безделья солдаты? Дгор поспешно сунул в замок первый ключ… Не тот.

Прошипев ругательство, гном принялся лихорадочно перебирать связку.

Михаил прислушался — яроттцы близились. Сторд медленно поднял меч.

«Хетч! Хетч! Хетч!» — мысленно рявкнул Жгоро. Почему все беды обожают именно его бороду.

Яроттские вояки, мерно грохоча сапогами, прошествовали по коридору. Один из солдат предложил наведаться к обознику… В ответ хрипловатый командный рык посоветовал ему заткнуться.

Устало привалившись к двери, гном взглянул на спутников. Любопытно, кто из них наклал в штаны? Эвон как Обещанный дышит — точно кузнечный мех. А уж бледен как… Безрадостно хмыкнув, Жгоро подошел к дальней от входа стене. Ощупал нижний ряд камней и укоризненно покачал головой.

— Забросили, совсем забросили… — Он с усилием вдавил одну из плит в стену. Раздался далекий скрежет, и в метре от дгора образовалась узкая щель прохода, наполненная неизменной тьмой и неприятным гнилостным запахом.

— Опять… — грозно начала Тейра.

— Клянусь, так мы попадем за стены Орха!

***

Плой, волей эфгова ктана вновь проверявший посты, взглянул на товарищей и выругался:

— Где Хроз?!

— Похоже все еще серит…

— А ну пошли!

На то чтобы найти Хроза солдатам потребовалось немногим больше пяти минут.

— Лепурцы бежали! — Ворвался к Трейку один из адъюнктов.

— Что?!

— Избавьте меня от крика… — раздался тихий голос. Пятно мрака в углу шевельнулась, точно сама тень обрела жизнь, зашелестели полы мантии. — Я знаю где они.

— Почему дозволил…

***

Тяжелое дыхание беглецов рассек далекий трубный сигнал.

— Тревога! — крикнула Тейра.

Собрав остатки сил, беглецы устремились вперед. Волнами качнулась изломанная чернота стен. Каменными всполохами исчезали позади метры — убегали в дышавшую опасностью тьму, наполненную отголосками эха. Шум до боли напоминал топот сапог.

— Это что? За нами? — Михаил оглянулся. — Уже?!

— Быстрее! — прорычала эльфийка. Потеряв равновесие, она ударилась о ктана, облегчила душу ругательством… Сторд подхватил ее и к собственному удивлению, не услышал в ответ возражений.

— Они близко! — донеслось до пленников.

— Луки! — прозвучал короткий приказ.

Впереди показались спины беглецов… И туннель повернул направо.

— Трээда, держись, — прошипел Михаил. Он безнадежно отставал…

Звонко ударила в стену стрела, короткий отблеск искр выхватил из полумрака разлетавшиеся щепки.

— Еще немного, — пропыхтел Жгоро, ковыляя вперед. Впервые он пожалел, что Ло обделил его шириной шага, присущей людям.

Очередная стрела нашла свою цель.

Вскрикнув, Михаил схватился за бедро — под пальцами скользнуло горячее липкое древко. «Почему липкое?» — пришла первая мысль. Сделав шаг, Михаил упал на колени и, тем самым сохранил себе жизнь — третья стрела встретила пустоту.

— Давай! — дгор перехватил у Обещанного Трээду. Взвалив ее на плечи, он крякнул и возобновил бег.

Боль ожгла бедро Михаила огненным поцелуем. Он цапнул пальцами бугристый выступ стеновой кладки и рванул непослушное тело вперед. Кто сказал, что лишь ноги даруют путь?

Тейра и Сторд замерли перед глухой стеной.

— Выступ! — рявкнул Жгоро.

— Какой именно?! — Эльфийка метнулась в одну сторону, в другую.

Не теряя времени, ктан пнул выбранный наугад камень. Рядом звякнула стрела. Словно по мановению руки, стена тихо раздвинулась. Лицо беглецов овеял наполненный горной прохладой ветерок. Звездный шатер, пронзенный пиками Ренэлина, распустился над ними.

Двигавшийся последним дгор поспешил закрыть проход. Вдохнув полной грудью, он хлопнул Трээду по мягкому месту и, заслышав тихий стон, коротко кивнул — они выбрались за пределы Орха.

— Вниз! — крикнула эльфийка, устремляясь прочь от черной громады крепости.

Заскрипела под тяжелыми шагами галька. Черные скалы закружились в нескончаемом хороводе. В ночи ущелье казалось бесконечным. Сколько еще?! Рядом лишь угловатые тени, возникавшие из мрака, да хлопанье крыльев… И шум погони. Скрежет петель, лязг, звон стали.

— Шевелитесь, — прохрипела Тейра.

Михаил рухнул на колени. Сухо хрустнул щебень.

— Проклятье! — Тейра рванулась из рук Сторда. Смерив Михаила уничтожающим взглядом, она потрясла кулаком… — Наша жизнь — это…

Заметив стрелу в ноге Обещанного, женщина прикусила губу. Иногда бутоны судьбоносного древа распускаются горькоцветом. Сегодня Ло отвернулся от своих детей, лишив их верных слов.

Встретившись взглядом с Миком, Сторд понимающе кивнул и перебросил ему меч.

— Удачи!

Троица беглецов скрылась в темноте.

— А какого, спрашивается…

Михаил удивленно посмотрел на сталь, искрившуюся звездными отблесками. В каком месте спутники отыскали у него стремление к благородству?! Умирать страшно не хотелось. Особенно сегодня, вот прямо сейчас — не хотелось. Михаил осклабился: «К черту! Его жизнью никто не вправе распоряжаться!» Он сделал шаг навстречу преследователям.

Черно-красные чувствовали близость добычи — близость жертвы.

Несколько мгновений Михаил изучал нависший над дорогой валун. Где-то ему виделось нечто подобное… Обдирая пальцы, он принялся карабкаться на скалу. К дороге скользнул тягучий шорох осыпи.

«Ло, ты сотворил горы, ты сотворил дом, а волей твоей дгоры не умирают дома…» — попробовал обратиться к молитве Жгоро.

— Глупая ваарка, — прохрипел он. Они не успеют, потому как не могут успеть!

«Здоровая дура! А к дуре придурок!» — Михаил уперся в лежавший перед ним камень.

Волной нахлынул шум погони.

— Ну же… — прошипел Михаил. Сапоги, с хрустом перемалывая мелкую гальку, заскользили по каменной тверди. Раненную ногу сковало холодом. Боль пошла на убыль.

Камень слегка покачнулся.

Оглянувшись, Тейра поморщилась — их настигнут раньше, чем они увидят лес. Шеи коснулось обжигающее дыхание Сторда. Каким-то образом это заставило женщину собраться. Здесь нет места слабости, истая дочь алькари не может потерпеть поражение!

Впереди показался иссеченный тенями разлом.

***

Яроттский военачальник, резким жестом поторопив солдат, собрался проорать очередной приказ и не успел. Воздух всколыхнулся — точно дыхание незримого гиганта скользнуло по ущелью. Раздался влажный треск рвущейся плоти и на месте ктана возникла округлая массивная тень. Скалы дрогнули…

Бежавший за командиром солдат, не удержавшись на ногах, рухнул на камни, брюхом взрыл щебень. О его тело споткнулись трое… Темноту прорезал отчаянный вопль. Силуэты солдат заметались испуганными клочьями тьмы, тускло блеснула бесполезная сталь.

— Нет, нет! — взвился крик.

— Они наверху!

— Достать!

Скалы эхом отразили яростную брань.

Михаил с трудом поднял меч и шагнул навстречу врагу. В голове, да и в теле властвовала арктическая стужа — ни мыслей, ни чувств, лишь холодная пустота. Высекая искры, клинки скрестились. Отразив первый удар, Михаил ткнул мечом в грудь врага и со стоном покачнулся. В глаза плеснуло огненно-красным. Боль перечеркнула холод…

— Он здесь один, — удивленно сказал яроттец.

***

Каменные стены расступились. Тьма чащобы качнулась навстречу беглецам. Мир наполнился запахами леса.

— Быстрее!

Трое незамедлительно свернули с проторенного пути. Острые грани каменистой россыпи болезненными укусами впились в стопы. Дгор облегчил душу крепким словцом и понял — более сил не осталось. Но неужто пресветлый Ло не позволит ему еще разок сунуть кулак в яроттское рыло…

— Сюда! — раздался оклик. В темноте подлеска мелькнуло серое пятно хламиды. Его величество Спаситель Брон. — Здесь та-год!

— К нам давай! — проорала в ответ эльфийка.

— Дрю!

Та-год, с треском продравшись сквозь кусты, начал разбег…

Из чернеющей бездны неба, взметнув фонтан земли и камней, ударила фиолетовая молния. Зашипел раскаленный воздух.

— Назад, Дрю! Именем Эфга, назад! — отчаянно крикнул Брон, соскальзывая на землю — в атакующую позицию. — Сейчас, фокусник! Считай тебя уже отпели!

Рач сконцентрировался, готовясь соткать формулу… И охнул — на скальный монолит подле него легло кольцо изумрудного огня. Замкнутое построение! Он попытался определить хитросплетение вражеских чар…

Жгоро рухнул на колени. Ну и обидно же! Вернуться в родные пенаты и сдохнуть… Трээда, скатившись с его плеча, распласталась на земле. Он схватил ее за руку в попытке поднять и нахмурился.

— Стойте!

Тейра и Сторд послушно остановились. Истощенные гонкой со смертью они вряд ли поняли зачем подчинились окрику. Гном исподлобья глянул на них:

— Это самое… она… того…

— Брось!

В сочащемся мраком ущелье мелькнул стальной блик.

— Но…

— Это приказ!

— Глупая ваарка, — прошептал дгор. Зло шаркнув ладонью по глазам, он молча устремился к лесу.

Заслышав крик, та-год выглянул из-под разлапистых сосновых ветвей. В выпуклых фасеточных глазах отразилось облако серебристых искр, белесым вихрем сокрывшее Брона.

Плечо Сторда пронзила стрела.

— Быстрее. — Тейра толкнула ктана к лесу и махнула рукой та-году. — Шевели задом солдат!

Очнувшись, Дрю тяжелыми скачками устремился на зов. Укрепленная под брюхом лётная скамья отозвалась глухим треском. Кабы сдюжила… Эльфийка, Сторд и Жгоро в отчаянном рывке достигли ее спасительной тверди. Щелкнули надкрылья, Дрю коротко прыгнул…

Увидев рядом та-года, Брон послал яроттскому магу проклятие Хетча и прыгнул навстречу протянутой руке дгора.

У лесного окоема яроттцы остановились. В их разгоряченных погоней душах забрезжила тень неминуемой кары, на которую так спор командующий. Пленники бесследно исчезли, растворившись в напоенном звездами небе.

Звезды…

Блики звезд отразились в глубине зрачков Трээды. Пучок на редкость длинной травы, склонившись к лицу, мягко коснулся щеки.

Глава 6

Иногда время может остановиться, незримым потоком омывая безучастное сознание. И нет числа бесконечным минутам… Михаил шевельнулся. Саднящие лопатки чувствовали холод стены. Кисти рук… Они мертвее камня. Да и в целом ситуация изрядно дурна. Сподобится ли разум породить мысль? Да. Одну — ситуация не просто дурна, она конкретно жопа. Его заковали в цепи и подвесили на стене, как баранью тушу. С правой стороны груди, под ребрами, пугающе ныло и дергало…

— Очнулся, — прокаркал Рач, скользящим движением приближаясь к пленнику.

— Нет. — Единственное слово пронзило голову нестерпимой болью.

— Очнулся. — Маг утвердительно кивнул. — Теперь поговорим.

Михаил отрицательно мотнул головой. Неужели небеса столь пусты и некому исполнить его более чем скромную просьбу о мгновении покоя.

— Скажи мне, куда обратят лепурцы свой взор, — вкрадчиво начал Рач. — Как нанесут удар?

— …не знаю, — пробормотал Михаил, изломанным кулем плоти обвисая в цепях. И вот опять он говорит правду. Частит, что-то.

Железо тихо звякнуло о камень — звук истинного удовольствия, звук острого наслаждения для мага.

— Разговор у нас будет долгий. — Рач медленно поднял руку и кончиками пальцев коснулся обнаженной груди Михаила.

Боль раскаленной иглой пронзила тело, разрывая плоть на тысячи горящих клочков. И длилась она на порядок дольше вечности.

В стылом сумраке полуподвала багрянцем расплескалась аура боли и страха жертвы. Маг улыбнулся:

— Скажи…

Молчание.

Боль! Она мычит и весело скалится. Она танцует, взметая саван, гремит костями…

— Это хорошо. Это правильно. — Рач достал из-под мантии длинную иглу.

Пчела. Боль. Жалящий рой. Движется вокруг, кричит…

Холодный поток воды привел пленника в чувство. Посмотрев на солдата, державшего ведро, Михаил перевел взгляд на палача. Нетерпение Рача рвалось наружу — вот-вот прорвет плотину самоконтроля… И тогда можно будет умереть.

— Говори!

Рот не открыть, губы точно сшиты суровой нитью.

— А ты упорен. — Рач вызвал из небытия маленький язычок огня.

Боль! Всеобъемлющая и всепоглощающая боль!

— Кинжал!

Солдат поспешил отойти — от увиденного тошнило. Конфуз тот еще — наесться от пуза, а потом выблевать. И перед кем? Перед воплощенной страшной тьмой!

Среди золотистого поля пшеницы Михаил увидел женщину, которую называл матерью. Она призывно махнула рукой, что-то крикнула… И ее место заняла Тейра. Она поможет…

— Что он сказал? — удивленно спросил маг.

— Не разобрал, — сквозь зубы процедил солдат.

***

Поочередно взглянув на каждого из собравшихся, Тейра задумалась. На секунду в шатре установилась тишина. Издали донесся рокот камнепада. Ренэлин напомнил о том, что скрывали его вековые скалы.

— Они выдвинули те же требования, — повторил ктан шестой тридцатки.

— Речь шла о командующем! —крикнул ктан одиннадцатой. Потом добавил тише: — Яроттцы убили бы пленников, пойди мы в атаку.

— А сейчас речь идет о чужаке, — напомнил Брон.

Эльфийка быстро на него взглянула, но промолчала.

— Да, — вступил в разговор ктан восемьдесят седьмой.

— Нет! — почти одновременно воскликнул Сторд.

— Яроттцы тянут время, — вступила в спор Тейра.

— Я и толкую! — вскинулся ктан Шестой. — Их подкрепление уже на марше!

— Именно. — Эльфийка кивнула. — Мы атакуем немедленно. Одного из годоков необходимо послать в Стегард — пусть знают.

— Они убьют Обещанного. — По нейтральной чуть отрешенной интонации Брона было трудно судить о снедавших его чувствах.

— На карту поставлено слишком многое, — сказала Тейра, глядя на Сторда. Точно это ктан, а не маг напомнил ей об очевидных вещах.

Ктан Шестьдесят седьмой угрюмо молчал. Сколь разобщены могут быть разум и сердце?

— Атакуем, — Тейра встала. — Готовьтесь.

***

— Благородный Рач, командующий Трейк просит незамедлительно прибыть к нему, — почтительно обратился солдат к магу. Меж перевитых тенями каменных стен пыточной разлилось яростное шипение. В глубине капюшона полыхнули две желтые искры.

— Где он?!

— Я провожу, — солдат старался не смотреть по сторонам. И не принюхиваться. И не слышать.

— Веди!

Миновав мрачные извивы подвальных лестниц, они ступили на крепостной двор, где располагался командный пункт Трейка. Но во дворе солдат задерживаться не стал.

— Командующий у лекарей. Его… зацепило.

— Веди.

Лекари ютились под выгоревшими перекрытиями амбара. Приблизившись, маг удовлетворенно кивнул: над местом, дарующим избавление от боли, тихо покачивался повешенный дгор. Единение жизни и смерти. Рач это любил.

Трейк хмуро взглянул на мага и дернул рукой, на которую накладывали повязку. Лицо его застыло маской гнева.

— Любишь быть в первых рядах? — начал разговор Рач.

— Когда мои солдаты идут в бой, я иду вместе с ними, — процедил командующий. Его хваленое самообладание дало трещину. Треклятое колдовство слишком чуждо в своем могуществе…

«Кабы мысли могли убивать», — мысленно усмехнулся маг. А они могут, ох как могут. Рач смерил извечного ревнителя стали и мышц ироничным взглядом. Измочаленная униформа, потеки грязи на лице, густые сочные капли крови под пальцами лекарей… В этом ли истинное величие, может ли власть быть столь банальна? Трейк — прах под стопами Хозяина.

— Зачем ты звал меня? — спросил Рач.

— Твоя магия необходима мне здесь. Иначе новой атаки мы можем не пережить. Лепурцы использовали та-годов, исчадия Эфга сбрасывали на наши головы обломки скал… И вот еще что, я полагаю, мы более не нуждаемся в пленнике.

— Думаешь, его смерть их остановит?

— Плевать! Если подкрепление не придет к завтрашнему утру, нам конец. А умирать, не сделав лепурцам обещанный подарок, я не намерен. Голова соратника под ногами — это, знаешь ли, наводит на мысли!

— Мы не убьем его, — покачал головой Рач. Увидев, как побагровел Трейк, он предостерегающе поднял руку. — Его речи интересны Ночному Ветру. У каждого адепта эгорской Черной Ложи есть прямой приказ — о всем непознанном, не подвластном разумению сообщать Повелителю. Незамедлительно.

— Ты предлагаешь отправить пленника в Эгор? Он же сдохнет, не добравшись до Арка.

— Это уже моя забота, — холодно ответил Рач. Он скользнул взглядом по кромке крепостной стены, изъеденной оспинами ударов, и улыбнулся. — У тебя свои проблемы.

Из-за обвалившейся наблюдательной башни показался растрепанный адъюнкт. Солдатские ряды пришли в движение. Забывший о воинском Уложении Порядка приспешник Трейка — столь вопиющий факт говорил о многом.

— Твое место здесь, Рач! — рубанул словами Трейк.

Отпихнув лекарей в сторону, он направился к крепостной стене. Его стремительному шагу не помешали ни разбитые обозные телеги, ни вздыбившие плац валуны… Он шел по телам павших, он шел среди тел… Над карагорским ущельем взвился многоголосый клич. Среди сумрачных изломов скал всколыхнулись тени.

Рач поспешил спуститься в подземелье.

— Убирайся! — рявкнул он на помощника.

Мгновенно позабыв о бросившемся наутек солдате, маг скользнул к пленнику. Человек — не человек, дар богов и проклятие… Загадка, на которую запрещено искать ответ. Трепещущая от боли плоть. Но хватит! Рач возложил ладонь на лоб лепурца. Раны Михаила подернулись розоватой дымкой — сомкнулись точно уста страждущего после глотка воды, оставив за багрянцем шрамов черную пустоту беспамятства.

Маг взвалил пленника на плечо и торопливо покинул подвал. Течение времени убыстрило бег… Ступени переходов, коридоры, холодный каменный лабиринт Орха. Бесконечные лестницы центральной башни… Хвала Эфгу, есть воля и сила преодолеть означенный путь.

Достигнув смотровой площадки, Рач сбросил пленника в тени парапета и незамедлительно приступил к начертанию руны Запредельного пути. Отдохнет он после — среди схватки у крепостных стен. Устроившись на камнях в позиции Вызова, маг попытался сосредоточиться. Нет ничего кроме Силы, все — прах. Рунические линии налились синевой… Доносимые ветром звон оружия, вопли, хрипы, рев начали утихать. «Их нет!» — Рач бросил зов в Верхний Мир.

Тишина…

Тень средь ваты облаков. Тяжелые взмахи крыл…

— Да ты совсем опух! — возмутился демон. Клацнули о парапет когти. — Второй раз за седмицу!

— Чти договор, Азарот. — Рач застыл изваянием, уповая на защиту руны. Именно этого демона он на дух не переносил.

— А глаза на жопу?

— Такое возможно?

— Я ж демон…

— Тогда внемли, именем Черного Тха. Доставь человека подле твоих ног, в Дгор-доак, в городе найди командующего гарнизоном и передай ему лепурца со следующим наказом Черной Ложи — первой же оказией, не взирая ни на что, доставить пленника в Эгор. О дальнейшем позаботятся слуги Ночного Ветра.

— Повинуюсь. — Змеиная морда демона плохо отражала эмоции, но вот напоенный гневом голос… Подхватив Михаила, тварь взмыла в воздух. Лишняя секунда рядом со смертными — гибели подобна. Забавная правда.

Рванулись навстречу кожистым крыльям облачные просторы.

Сахарными изломами убегали вдаль вершины Ренэлина. Среди горных пиков вновь мелькнул изумруд деревьев. Снег и камень растворились в лесных чащобах, у горизонта аквамарином блеснула полоска водных просторов. Демон снизился, выискивая ленточку дороги…

Коротко взвыл ветер.

Показался Доак — портовый город, построенный гномами около четырехсот лет назад. Справедливо полагая, что без выхода к просторам Арка они понесут значительные убытки, дгоры отнеслись к вопросам градостроительства весьма серьезно. Два храмовых парка, многочисленные торговые ряды, лентами змеящиеся подле огромной рыночной площади, ближе к городским стенам — улицы мастеров, таверны, постоялые дворы, бойцовые арены числом несметным. Порт и верфь — хитросплетение грузов и подъемных машин.

Демон замедлил полет, рассматривая городок. Сколько видел он подобных мест, почитаемых за чудо и развенчанных временем и смертью. Война успела пройтись по городу огнем и мечом. Разрушены дома — чернеют под сизой дымкой пожарищ беспорядочные груды дерева и щебня. Гулкая пустота рыночной площади и тишина, подчеркнутая мерной поступью патрулей. Выжженные храмовые парки, храм Пресветлого Ло под ударами молотов…

Умилившись способностям смертных к разрушению, Азарот мягко спланировал вниз и приземлился перед патрулем — явно неготовым к подобному событию. Солдаты опешили, кое-кто опешил чересчур сильно… Лязгнули мечи.

— А давайте не будем, — сказал демон. — Я ищу командующего гарнизоном. Не более.

Его совету вняли.

Подарку командующий Стрибл не обрадовался, хотя и постарался скрыть обуревавшие его чувства. В немалой степени тому поспособствовала ухмылявшаяся морда твари. Подведешь разок Черную Ложу, и вот такая хреновина нарисуется у тебя в спальне. Стрибл кивнул, давая понять, что приказ ясен, и Азарот стремительно вознесся под облака — задание исполнено.

— Хреново, — подвел итог яроттский военачальник. — Очень хреново. Арк — не лужа, я не маг… Хреново.

— Как насчет пленных, заказанных Чедром? Корабль еще в порту, — подсказал адъюнкт.

Само небо, казалось, просветлело. Стрибл облегченно вздохнул.

— Распорядись.

Отсалютовав, адъюнкт кликнул ближайшего солдата. Рядовой взвалил пленника на плечо и тяжело засеменил вниз по улочке — к синеве водных просторов, пробивавшейся меж домов. Адъюнкт пристроился следом. Идти первым — под угрюмыми провалами окон, между раззявленных глоток выбитых дверей — он не хотел. Не ровен час, заработаешь молотом промеж глаз и конец амбициям молодого яроттского тела. Хотя и по загривку дгорские недокормыши — из тех, кого оставили на обслугу, — могли отоварить по первое число.

Солдат ускорил шаг, адъюнкт — следом

Дома расступились. Волной нахлынул солоноватый запах Арка, сдобренный ароматами смолы, пряностей, нагретых досок и металла. Громкие крики и ругань заметались меж стен. Натужно скрипели подъемные блоки, скрежетал кантуемый груз. Суета сует военной компании. Ежечасно прибывали корабли с продовольствием и оружием. Бегали вдоль причалов солдаты и матросы, гремели над головами нерадивых работников проклятия Эфга. Лес мачт чертил небо, белели распускаемые паруса.

Адъюнкт, ловко маневрируя, достиг пришвартованного неподалеку двухмачтового корабля, выкрашенного в синевато-зеленый цвет. У сходней лениво переминался мужчина в черной униформе. Над его головой с хлопком распустился парус.

— Капитан!

— Не суетись под килем!! Мы отчаливаем!

— Еще… еще груз, — перевел дыхание адъюнкт. — По приказу Черной Ложи. В Эгоре пленника заберут.

Капитан поежился. С неприятного инцидента начинается плавание.

— Валяйте, грузите.

Пленника подняли на борт. Волоком прокатили па палубе и спихнули в трюм. Раздался болезненный вскрик — кто-то не успел увернуться. Заскрежетал поднимаемый якорь, и корабль, поймав ветер, устремился в водные просторы Арка.

Глава 7

Мир грозил взорваться. Мир раскачивался. Мир полнился голосами.

— Вставай…

— Вставай…

Открыв глаза, Михаил резко сел, борясь с острым желанием исторгнуть душу в жутком крике. Боль ушла? Затаилась?

— Что с тобой?

Над ним склонилось лицо женщины. Смуглая кожа, карие глаза, черные волосы… Ваарка. Кабы не шрам, уродующий левую щеку, она могла бы считаться красивой. Война не разбирала, на ком ставить клеймо.

Михаил торопливо ощупал собственное лицо и облегченно вздохнул. Грязь, шрамы и щетина — нет ничего несовместимого с жизнью. Отрадный и удивительный факт в свете памяти, наполненной болью.

Михаил нащупал остатки уха.

— Маловато будет…

— Что случилось? — вновь спросила женщина.

В руках она держала миску, наполненную зеленоватым бульоном с проплешинами жира и комками неясной консистенции.

— Брился, порезался, — буркнул Михаил. Немного подумав, он умудрился сформулировать наиглавнейший вопрос: — Где я?

— На корабле, плывущем в Эгор.

— Эгор… Эгор… Да это ж, п…, Яротта!

Женщина удивленно приподняла брови.

— Откуда ты, Корноухий?

— Из Россы.

— Это где?

— Далеко.

Михаил поморщился. Где «далеко»? В какую сторону смотреть, чтобы передать привет ненаглядной родине? Там хорошо — там смерть целомудренно закрыта шторками, а страх сдобрен попкорном.

— Ясно. — Ваарка протянула собеседнику миску. — Завтрак. Только глотай сразу… На вкус оно еще хуже.

— Спасибо, — Михаил принюхался к жидкости, плескавшейся в тарелке и, чтобы долго не мучиться, выпил залпом. Вспомнился Прот с его кашей, которая не имела свойства покидать организм сразу после приема.

— Хетч, конечно, но брюхо набивает. — Женщина понимающе кивнула в ответ на болезненную гримасу Корноухого.

Справившись с яростными протестами желудка, Михаил огляделся.

Набитый пленниками трюм. В смраде теней неясно колыхались силуэты лепурцев, ваарцев, дгоров и алькарийцев. Негромкий болезненный говор, скрип досок, удары волн о борт корабля и грохот сапог по верхней палубе окружали их. И вонь — от немытых тел, от страха перед полным неизвестности будущим, от сортира, что притаился в углу, за куском прикрепленного к бортам холста.

— Саада, — прервал осмотр голос женщины.

— Мик. — Судорожно вздохнув, Михаил попытался устроиться поудобнее. Трюмная обшивка меж мрачных ребер шпангоутов серебрилась склизким налетом — касаться ее не хотелось. Но тело умаляло болезненными судорогами мышц. Приняв устойчивую позу, показавшуюся наиболее удобной, Михаил вновь взглянул на ваарку. Сдается, она не прочь поболтать. Да и чем еще заняться в этом проклятом богами месте. Молчание разъедало душу.

— Как ты попал в плен? — спросила Саада.

— По глупости. Мы разведывали подходы к Орху и… нам не повезло. Я оказался крайним.

— Давно на войне?

— Нет, а ты?

— Да года четыре уже. — Саада задумчиво кивнула. — С тех пор как яроттцы высадились в Хбоо, я завязала с ремеслом и вступила в пятый Спуурский отряд.

Говорить о войне не хотелось, и Михаил поспешил уцепиться за нейтральную, как ему показалось, тему:

— И чем ты занималась?

— Спала с мужиками за деньги, — спокойно ответила ваарка. Увидев, как удивленно приподнялись брови собеседника, она пожала плечами. — Занятие, между прочим, прибыльное. Если примириться с неизбежным риском… Видишь шрам? Ножом полоснули, оно завсегда так, когда не стояк, виновата баба. Уроды…

— Нехорошо получилось, — осторожно согласился Михаил. — А чего завязала?

— Яроттцы сожгли мой дом в Хбоо. Вместе с матерью и сестрой… Снасильничали и сожгли. — Саада напряглась и, тряхнув головой, попыталась улыбнуться. Лучше бы она этого не делала. — А ты чем занимался?

— Работал расклейщиком объявлений… — Как ни странно, работа вспоминалась с трудом. Далекий цивилизованный мир, от которого в памяти осталась исчезающая тень….

— В Совете работал или храмовник?

— Строитель светлого будущего, — усмехнулся Михаил.

— Совсем как правильный дгор, — раздался новый голос. К парочке подсел гном — поперек себя шире, заросший волосом настолько, что напоминал волосяной бочонок. И только угольно черные бисерины глаз проблескивали из-под кустистых бровей.

— Сомневаюсь.

— Большие люди никогда ничего путного придумать не могли, — согласно кивнул дгор. — Войну вот придумали…

— Ты Труг не умничай, — перебила гнома Саада. — Большие люди тоже разными бывают.

— То верно, — покладисто сказал Труг. — Был у меня приятель… Погиб в Дгор-рьине. Меня спас, а сам погиб…

Воцарилась тишина. Память вернула из небытия образы погибших… И ни счесть им числа. Турн — рыжеволосый здоровяк, для которого мир прост и ясен. Где он сейчас? Трээда… Нет! Жгоро ее дотащил, не мог не дотащить. В этом нельзя сомневаться.

«Взяли наши Орх или нет?» — мелькнула у Михаила мысль. Он усмехнулся. Кто они «наши»?

Час проходил за часом, в однообразии гула волн и скрипа снастей. Минул безликий обед. Ужин… И без того тусклый свет в трюме, грозил исчезнуть совсем. Над кораблем опускалась ночь.

— Лаврового листа не хватает, — задумчиво сказал Михаил, рассматривая комковатое варево в миске.

— А, по-моему, зелени в самый раз. — Дгор брезгливо поморщился.

— Тебе полезно схуднуть, — с усмешкой сказала Саада. — Глядишь, пролезешь в люк без посторонней помощи.

— Ты ничего не понимаешь в мужской красоте, глупая ваарка, — яростно прошипел Труг.

— Напротив.

Разговор принимал нежелательный оборот.

— Расскажи о своем городе, Саада, — Лучшей темы Михаил придумать не смог. Но все лучше, чем о не сложившейся судьбе.

— Зачем? — удивилась ваарка. — Город как город.

— У тебя есть лучшие предложения, как скоротать время?

— Ладно. — Женщина задумалась. Взгляд ее затуманился. — Хбоо — древний портовый город… Настолько древний, что в городском храме Ло последние сто лет каждую седмицу что-нибудь чинили — красили, замазывали, перестраивали. Ну знаете как — ежели чего не видно, то этого как бы и нет. Совет никогда не успевал закончить починку до новой беды…

Наша семья жила в Водном Переходе — узкой улочке, ведущей от семуранского торгового ряда до порта. Обычная улочка — убийства, грабежи и пьяные драки. Бормочущие тела в грязи… Ну срач еще тот.

Помню порт. Мне нравилось смотреть на торговые корабли… Большие, степенные точно сборщики пошлин у причалов. Нравились моряки, вольные бродяги — солнце, ветер и соль. Не удивительно, что первым у меня был моряк. Я думала, вот она — настоящая жизнь — безумие порта, вихрь дел. Не унывай, беги вперед и пусть сам Эфг не догонит тебя… И я носилась среди грузов, складов, подъемников — путалась под ногами и лишь хохотала в ответ на проклятия.

Когда надоедал порт, я бежала на базар. Базар Ста Дорог, подобного ему не сыскать …

— Чушь, — вскинулся гном. — Что может знать ваарец о базаре? Три лавки, лоток и гонору по-взрослому… Запомни, женщина, в Дгор-рьине, когда мастера…

— Заткнись, Труг, — Ваарка нахмурилась. — Базар в Хбоо ничем не уступит вашему. Товаров не счесть привозили к нам со всего Груэлла. Дивные ткани и одежду, украшения — тонкие как морозный узор…

— Украшения. — Дгор фыркнул — Жахнул кто-то молотом пару раз для вида и готово дело. Хорошую драгоценность можем сделать только мы. Неоспоримый, кстати, факт…

— Угадай, кто это — круглое с шерстью и хвастливое?

— Кто круглый?! Я круглый?! — взревел Труг, вскакивая.

— Шутка юмора была, — примирительно сказал Михаил. — Леди изволила посмеяться.

— Не смешно было — Дгор сел и, немного помолчав, добавил. — Дылда.

— Базар как волшебство, — продолжила Саада, игнорируя Труга. — Точно сказка. Невиданные диковинки, манящие ароматы, готовые унести тебя в такие дали, о которых и мечтать страшно… И можно поторговаться с купцами — не купить, нет, но и на мгновение подержать в руках неведомое — уже счастье… Семья-то у нас не очень по части денег. Так, что мать нашьет, сам понимаешь.

Михаил неуверенно кивнул. Нехватка денег в свое время омрачала реальность, данную ему в ощущениях. Но, надо признать, в сравнении с Саадой он жил недурно. Но радовался ли он? Мечтал ли о непознанном? Он не помнил, однообразие трудодней помнил, а мечту — нет…

— Помню еще, — Саада грустно улыбнулась — Когда хотелось побыть одной, я убегала на площадь Корон, к храму городского совета и стояла там — завороженная белоснежными куполами, сверкающими шпилями под бескрайней синевой и разноцветьем оконных мозаик…

Там был фонтан — мужчина и женщина стояли, обнявшись под нескончаемым дождем, и блики храмовых окон расцвечивали капли тысячами радуг. Мне безумно нравилось смотреть на них… Они как обещание дороги… Потом, когда я подросла, мать взяла меня в Слоор. Дорогу я помню плохо… Мы выехали за Южные ворота и сразу потянулись бесконечные холмы. И между ними черные проплешины пахоты с крохотными фигурками…

— Уж не хочешь ли ты обидеть дгоров? — вскинулся Труг.

— Нет. — Женщина досадливо поморщилась. — Кто в здравом уме спутает ваше племя с детьми земли…

— Разве ты видела, как мы работаем на земле, чтобы говорить так? — прошипел гном.

— Всем известно, ваше благо — железо и камень.

— Ну а жрем мы чего?!

— Их и жрете! — вскипела ваарка.

— Куцые мысли большой головы…

Михаил уснул. Перепалка Саады и Труга действовала успокаивающе.

Утро встрепенулось толчком волны. Шорохом прошлось по трюму, всколыхнуло сумрак едва уловимыми признаками жизни. Пленники, точно личинки в гнилой утробе корабля.

Оторвав голову от плеча Михаила, Саада сонно улыбнулась:

— Я дгору бороду выдрала.

— Врешь. — Труг с хрустом потянулся. Почесал брюхо сквозь прорехи рубахи, огладил пальцами бороду. — Не о бороде ты думала, женщина. О плотских утехах мечтала… С Корноухим …

— Дитю пещер слово не давали. — Михаил зевнул. — Получается я рановато заснул…

— Впереди еще не одна ночь, — серьезно сказала Саада. Михаил вдруг остро почувствовал рядом теплоту ее тела. Все положенные округлости и изгибы… Сглотнув, он заставил себя улыбнуться. Женщина хохотнула. И прижавшись всем телом, поцеловала. Нежное тепло губ…

— Вселяет надежду, — пробормотал Михаил.

— Незачем искать одиночество, там, где его нет, — поняла Саада. Кивнув, она отправилась за завтраком. Михаил и Труг молча последовали за ней. Когда женщина права — слова излишни.

С натужным скрежетом распахнулся грузовой люк и в снопе света, точно откровение богов, пленникам спустили бадьи с едой и питьем. Намяв бока и урвав положенные порции, троица вернулась к привычному пяточку у борта — под угрюмое ребро шпангоута.

Гном поспешил начать:

— Я расскажу тебе, Мик, про истинную жемчужину Бриндгора. Великий Дгор-рьин — незыблемый и вечный точно ренэлинские кряжи. Алмазный город в короне скал. Ты только не подумай, что кроме снега, камня да колючего ветра в Бриндгоре ничего нет. Услышишь от кого такое, можешь смело плюнуть тому в глаза.

— Считай, услышал, — вмешался в разговор мужчина, сидевший неподалеку от Саады. Высокий, поджарый, светловолосый — классический лепурец с добродушным прокаленным солнцем лицом. И мрак трюма пасовал перед его спокойной улыбкой.

— Плюнь ему, — категорично потребовал Труг. Разглядев скептическую усмешку Корноухого, он решил просто не обращать на наглеца внимание. — Рьин — место тысячи огней. С присущим нам мастерством мы украсили город, и заметьте не дутым стеклом, как у некоторых, а полновесными эолами, и лучи Близнецов скользили по улицам в танце света. Городская ратуша полыхала звездой, при виде которой ни одно дгорское сердце не могло остаться равнодушным…

— К ветру, снегу и камням я забыл прибавить бриллианты, — согласился незнакомец. — Но опять же, я сказал о камнях…

— Да кто ты такой? — гном приподнялся.

— Шарет, Второй Стегардский отряд, — представился мужчина. — Бриндгорская компания, прошел от скал Атората до Великого плато королей. А значит говорю то, что видел собственными глазами…

— Тогда ты слышал о Вилитской долине — о ее тенистых лесах и душистых травах, о прозрачных как слеза реках и плодородных садах …

— Слышал, как не слышать… — Шарет сгорбился, невидящим взглядом созерцая палубный настил. — Мы проходили через Вилит… Пепел и дым — все что осталось. Само небо почернело от копоти.

Дгор сник. Но уже через мгновение его глаза вспыхнули яростью.

— Яроттцы ответят сполна, клянусь! Дгорская сталь напьется их черной крови, их черепа захрустят под тяжелой поступью…

— Сильный образ, — одобрил Михаил. — Но лучше не продолжай.

— Шарет, — окликнула нового знакомого ваарка, — Ты вот скажи… Стегард… Насколько все паршиво?

— Стегард держится, — с непререкаемой ноткой суровости ответил мужчина. — Маги обрушили в русло Черны прибрежные скалы, и разлив затруднил подступы к городу. Вы бы видели это… Вода и кровь повсюду… И мертвецы плывут, точно бревна на сплаве…

— А сами стегардцы? — удивленно спросил Михаил. На водоплавающего Шарет не походил.

— Стегардские отряды заняли элтинские холмы, слыхал о таких? Диспозиция — блеск. С возвышенности да по яроттским псам… Вода и кровь, — повторил Шарет тихо. — Жаль только сады и посевы, что в низине, сгинули. Вы бы видели сады весной. Белые облака в ладонях молодой листвы… Идешь, и дорога легким серебром стелется под ноги…

— Жопа война. — Труг тяжело вздохнул. — Я и говорю…

Труга прервал неясный шум голосов, грозовой тучей всколыхнувший смрадный воздух. В переплетении сумрака шевельнулись неясные силуэты и одна из пленниц, встав под люком, принялась отчаянно звать капитана. Из захлебывавшегося крика трудно было что-то понять, разве что проникнуться важностью и срочностью вопроса. Через несколько минут люк распахнулся и пленницу вытянули из трюма.

— Тварь… — начал было Шарет. Наткнулся на яростный взгляд Саады и осекся.

— Она пытается выжить. Просто. Пытается. Выжить. Только не понимает, что выбрала путь проклятый Эфгом, — процедила ваарка.

— Ты ее оправдываешь? — недоуменно спросил стегардец.

— Отчасти. — Саада взглянула на Михаила. Он задумчиво потер лоб в попытке растормошить беглянки мысли. В голове пустота, в груди холод, и повсюду осколки льда, бывшие некогда чувствами. Каждый сам волен выбирать путь к спасению — единственное право, которое у них не смогли отнять. Михаил кивнул, пусть пленнице повезет, и она обретет свободу.

Ей не повезло.

Ближе к вечеру, под пьяные крики, скрежет и хохот незнакомку сбросили вниз. Она, оставляя за собой пятна крови, отползла в дальний угол и там затихла крохотным растерзанным комком. На нее не смотрели, она — пустота…

— Я к ней, — зло бросила Сада, срываясь с места. Кто-то безлико выругался.

— Сама виновата, — пожал плечами Шарет.

Михаил промолчал — мысли путались. Что осталось ему? Сочувствие? Ни черта, только голод.

Через несколько часов ваарка вернулась. Молча устроилась у борта и демонстративно закрыла глаза. Михаил справедливо решил, что ее лучше не трогать — во избежание. Захочет — расскажет, надумает — придет…

Следующей ночью она сама легла рядом с ним. Точно невесомый мотылек чмокнула в щеку и, доверчиво обняв за шею, заснула. Он чувствовал нежные прикосновения ее дыхания, мерный перестук сердца и теплоту тела. Лучик света среди бесконечности хетча. Он смел надеяться — необъяснимо, иррационально, вопреки… В попытках улыбнуться Михаил и уснул.

Потянулись однообразные дни. Извечная тьма и плеск воды. Шепот и стоны, стоны и шепот… Отвратительная кормежка и заблеванные доски трюма. Пир безысходности и смерти. Труг сбросил десяток килограммов и был донельзя мрачен, а Шарет сломал челюсть обезумевшему пленнику, неустанно зовущему мать…

Время замерло.

Удар!

Михаил вынырнул из омута полузабытья и прислушался. Вдоль левого борта волной прокатился глухой шорох. Слух резанул громкий скрежет, плеск…

— Отдали якорь, — раздался в темноте шепот.

— Все. — Шарет подобрался. — Прибыли.

Пленники притихли, напряженно прислушиваясь к шуму на верхней палубе. Сквозь стук сапог, редкие оклики команд пробился скрип подъемников. Нечто тяжелое дробным грохотом прокатилось по палубе. И еще раз…

— Почему медлят? — прошептала Саада, — Почему…

У люка, ведущего в трюм, послышалась возня. Михаил с облегчением выдохнул — скоро все решится. Неизвестность давила многотонной плитой, перебирая нервы когтистой лапой. Щерилась в коварной усмешке.

В трюм хлынул поток света.

— Подходить по одному! — раздалась команда.

В зеве люка показалась веревка с петлей на конце и заарканив первого заключенного, выдернула наверх. Вскрикнув, человек исчез за пеленой света… Зрелище вызывало не самые приятные образы. Точно людей в награду за страдания отправляли туда, где их грехи и радости подсчитаны, оценены и внесены в приговор.

Почувствовав, как петля плотно стянула грудь, Михаил вцепился в веревку и вознесся, кляня себя за образность мышления. Хватит! Свет ослеплял, кружил в радужном хороводе… Первыми, сквозь блики непрошенных слез, Михаил разглядел лучников. Смерть, воплощенная в гудении тетивы и росчерке стрел… Стараясь не делать резких движений, он избавился от петли и присоединился к выстроенным вдоль борта заключенным. Глубоко вздохнул и покачнулся в резком приступе головокружения. Пьянящий морской бриз солеными брызгами овеял лицо. Солнце жарким языком осушило щеки, но ветер вновь и вновь осыпал их капельками свежести. Извечная борьба — приятная до дрожи.

Михаил обвел взглядом открывающийся с палубы вид.

Огромным блюдцем перед ним лежал Эгорский залив. Два скалистых полуострова охватывали залив темно-серыми изломанными клешнями. Далекие зеленые блики непокорных ветрам деревьев крохотными мазками украшали незыблемую каменную твердь. Выходом в Арк служил узкий проход — за дальностью расстояния выглядевший росчерком тонкого пера. Сама природа позаботилась о безопасности Яротты. В Эгоре лик войны истаял, отступил… Судовые команды не спешно перетаскивали на берег грузы. Ленивая перебранка портовых работяг перемежалась смехом и ревом подвыпивших солдат у многообещающих вывесок кабаков. Зазывно фланировали у причалов потрепанного вида девицы.

И легкие перистые облака в синеве, и крики чаек… Гул прибоя.

— Ублюдки, — прошипел Шарет, сжимая кулаки. Михаил согласно кивнул.

— На берег! — раздалась команда.

Пленники под надзором лучников спустились на причал и выстроились в ряд. Словно по мановению божественной длани перед ними возник невысокий плюгавенький мужичок в сопровождении нескольких десятков солдат. Брезгливо осмотрев изможденных неволей заключенных поверх надменно задранного носа, он визгливо прокричал:

— Проч!

Сперва Михаил подумал, что недовольный грузом клиент решил от них избавиться, но на зов коротышки откликнулся мужчина в черной униформе, стоявший у сходней корабля.

— Чего?

— Проч, разве я заказывал тебе это?! — Коротышка возмущенным жестом обвел пленников. — Я, раздери тебя Эфг, заказывал бойцов!

— Каких дали, таких и доставил, — огрызнулся человек в черном.

— Ты чего, совсем страх потерял?! Да они подохнут через пару дней!

— Твои заботы. Я свое дело сделал. — Проч, давая понять, что разговор окончен, развернулся и, тяжело ступая, поднялся на корабль.

— Ну и хрен с тобой. Отольется гордость… — Мужичок поморщился и зло воззрился на заключенных. Несколько секунд молчал, наливаясь болезненным багрянцем. — Слушать! Всем! Мое имя Чедр! Для вас, падаль, это как Эфг, только страшнее!

Коротышка кивнул стоявшему рядом воину. Яроттец, подойдя к одному из пленников, одним ударом меча снес ему голову. Тускло сверкнул клинок, вырывая у жизни кровавый поток, щедро оросивший брусчатку и пленников. Один из них, паренек лет восемнадцати, содрогнулся в приступе рвоты. И рухнул — вспоротый от паха до грудины.

Чедр улыбнулся.

— Вы принадлежите мне! И только мне! Запомните, ублюдки, между смертью и вами только я! — Чедр вгляделся в неровный строй товара — усвоен ли урок. Качнулся с носка на пятку в легком приступе раздумий и ткнул пальцем в Михаила. — Два шага вперед.

— Проклятье, — в отчаянии прошептала Саада. Она до крови закусила губу, борясь с желанием вцепиться в Мика.

Всего ничего — два шага. Но точно бездна разверзлась под ногами — там пламя и тьма… Михаил шагнул вперед.

— Забирайте! — кивнул Чедр. Пятеро солдат встрепенулись. — И передайте мастеру Агруну мои наилучшие пожелания.

— Непременно, — холодно сказал седовласый грузный яроттец, выдавая свое старшинство. Резким толчком он направил Михаила к угловатым силуэтам эгорских окраин, видневшимся за портовыми постройками, — прямиком в сизую дымку неизвестности. Шеренга пленных скрылась за штабелями корабельных грузов. Их судьба — тьма и Чедр.

Глава 8

Звук шагов. Мерная поступь и грязь мостовой. Михаил поморщился — в левый ботинок попала галька.

— Куда меня ведут? — не выдержал он.

Седовласый яроттец, главенствующий над конвоем, покосился на хромавшего рядом пленника и скупо усмехнулся:

— К Ночному Ветру.

Ответ Михаилу не понравился. Интонации ктана настораживали обещанием несовместимых с жизнью проблем. Дорога могла закончиться в преддверии ада — а там лишь последний вскрик и горстка пепла… Михаил передернулся в попытке усмирить воображение. Увидев, что заключенный порывается задать новый вопрос, ктан небрежно положил ладонь на эфес меча. Михаил осознал и заткнулся. Взгляд его скользнул по обшарпанным стенам кривобоких двухэтажных домиков, стискивающих улицу угловатыми тенями. Слепые темно-серые фасады, покорные ударам непогоды и судьбы… Гниющие отбросы у сбитых порогов.

Скрипнули ставни в тенях наверху. Схватившись за мечи, солдаты, не прерывая марша, дружно вскинули головы. Точно куклы в умелых руках кукловода. В одном из окон возникла одутловатая женщина с ведром помоев наперевес. Увидела черно-красные униформы и с поразительным для своих габаритов проворством канула во тьме дома.

Улочка закончилась, выпустив конвой на площадь, изломанную случайными застройками — пятачок свободы с претензией на импозантность. В центре площади высилась одиозная скульптурная группа — вроде взрыва на макаронной фабрике — максимум деталей, минимум смысла. У скульптуры в пыли резвилась стайка чумазых пацанов — бойко стучала деревянными мечами, оглашая округу звонкими криками. На Михаила снизошло откровение — но он не мог, не хотел верить увиденному…

— Твой как? Бегает? — неожиданно спросил ктан у одного из солдат.

— А куда ему деваться. Бегает, посуду лупит… Говорил жене — всыпь ему, чтоб не повадно было, а она только рукой машет. Ну прикинь — рукой машет, — прорвало солдата.

«Посуда, жена, дети». — Михаил в отчаянии замотал головой. Чудовищный яроттский образ трещал по швам.

— Вы, что ли, соберитесь ребята, — попросил он — А то я уже бояться перестаю…

Ктан развернулся и коротко ударил. Завертевшись волчком, Михаил рухнул на мостовую.

— Понял?! — Яроттец поднял его за шиворот и швырнул вперед. В теле толкнулась боль, покружила в поисках благодатной почвы и, пульсируя огненными токами, медленно стеклась к голове. Михаил постарался сдержать стон. Очко яроттской команде — он подставился, они не преминули воспользоваться.

Площадь плавно перетекла в широкую улицу — более опрятную, пестревшую вывесками торговых лавочек и мастерских. Праздный, деловой, безликий люд сновал от двери к двери в только им ведомой надобности. Рядовой день рядового города. Конвой горожане старательно игнорировали.

Топот, гомон, скрип и звон… Неумолимый марш в неведомое. И толика страха…

— Гляди, Корноухий, — солдат пихнул Михаила в бок и ткнул в неведомое пальцем. Страх возликовал.

Взглянув в указанном направлении, Михаил невольно замедлил шаг — увиденное ему не понравилось. Торговую улочку приняла в широкие объятия очередная площадь, посреди которой невероятным архитектурным ансамблем высилась огромная черная башня — столб тьмы, подпирающий небо. Овеянные черной поземкой каменные блоки — древние, выщербленные временем, пропитанные… ужасом. Ужас черными слезами стекал по стенам… «Я! Этого! Не вижу!» — билась спасительная мысль. Помогало слабо.

— Что это? — осмелился на вопрос Михаил.

Ктан, убедившись, что пленника проняло, милостиво пояснил:

— Это, Корноухий, тюрьма. Последний приют.

***

В немилосердной тишине тихо потрескивали факелы. Звук мгновенно растворялся в холодном сумраке залы.

— Доставили заключенного, мастер Трезел, — излишне бодро отрапортовал ктан.

Высокий, тощий мужчина с пропитой физиономией висельника недоуменно воззрился на осмелившегося нарушить тишину. Конвой тихо сдал назад, сгорбленными тенями переминаюсь у арки входа. Дай им волю, и они, проломив обитые железом створки, рванут под открытое небо. Михаил их понимал.

Мастер Трезел лениво кивнул и смерил заключенного мутным оценивающим взглядом. Ощутимо повеяло холодом.

— Агрун предупредил меня, — прохрипел Трезел. — На ваше счастье… — Тюремщик заперхал в страшном подобии смеха. — Идите ребятушки… бравы солдатушки… Идите на хрен отсюда.

Конвой мгновенно выскользнул за дверь. Тишина стала всеобъемлющей, безмолвные камни, бесшумное факельное пламя… «Как в склепе» — оценил Михаил акустическую аномалию.

— Знаешь кто я? — неожиданно спокойно спросил яроттец.

— Нет.

— Я тюремный мастер. Хозяин последнего приюта. И что из этого следует?

— Что вам не повезло?

Трезел задумчиво покачал головой, хмыкнул и неторопливо уместился за массивным столом. Шаркнул по нему ладонью, сметая объедки. Чище не стало.

— Умный паря. — Трезел оскалился. — Имя давай скажи…

— Иванов.

— Ага. — Тюремный мастер достал из стола устрашающих размеров книгу. Открыл и что-то с натугой нацарапал пером на пожелтевших страницах. Вновь посмотрел на замершего пленника. — Ты пойми, паря, сдохнешь ты тут… Мертвый ты уже…

Михаила качнуло. Вокруг пустота. И только рык…

Рычал Трезел:

— Стража! Хетчевы дети… Сюда, уроды! Галопом!

В дверном проеме, суетливо толкаясь, возникли четверо яроттцев.

— Уровень сорок, номер двенадцать.

Для вытолкнутого в коридор Михаила начался бесконечный подъем. Этажи как братья — темнота, холод и вонь. Голодные провалы коридоров слепо таращились на зыбкие тени. После тридцатого пролета Михаил сбился со счета.

— Сюда! — гаркнул стражник.

Пленника втолкнули в круглый зал. Взметнулась пыль, серой вуалью скользнувшая вдоль нескольких дверей. Пламя факелов коснулось багрянцем дверных петель и замков.

— Слышь, а мы задохлика из двенадцатой убрали? Ты помнишь?

— Не, не помню…

Черные-красные заржали, довольные шуткой. Заскрежетал замок.

Пинок препроводил Михаила в затхлую утробу камеры. Лучик света из узкого, шириной не более ладони, окна только подчеркивал тьму. Со скрипом закрываемой двери жернова реальности остановились. Хочешь — стой, хочешь — бейся о равнодушные стены, исходи криком — все едино. Подойдя к окну, Михаил взглянул на плывущие по небу легкие облака. Свобода близка и красива.

Рухнув на гнилую подстилку в углу, Михаил закрыл глаза. Он подождет.

Сколько времени прошло до того, как стылый воздух камеры всколыхнулся потревоженный распахнувшейся дверью, Михаил не знал. Часы, дни? Вечность вне голода и жажды, что стремительно высасывала силы. В какой-то неуловимый момент разум полыхнул знакомым пожаром, волны призрачного огня омыли тело. Сквозь пламя вспышкой ударил образ исхлестанного молниями мира, взметнулась черная пыль… Что-то новое возникло в мироощущении. И нет более сил терпеть.

С трудом открыв глаза, Михаил заметил в проеме двери силуэт — тень человека на грани бытия. Неизвестный сделал шаг вперед. Михаил удивленно привстал — к нему вошла сама тьма. Плетение черных нитей антрацитовым танцем рисовало не жизнь. На роль носителя подобного эпатажа могла претендовать только одна персона…

— Любопытно, — нарушил молчание мужской голос приятного тембра.

— Еще как, — процедил Михаил и дернулся вперед.

Поперек камеры, взрезав грязную серость пола угольно-черной бороздой, полыхнула фиолетовая зарница. Споткнувшись, Михаил закончил бросок в углу, болезненным ударом головы о камни означив финальный гонг. Вот и вся революция. Раздался легкий смешок.

— Готов ли ты к смерти?

— Нет. — Михаил кряхтя сел. Потрогал лоб. Шишка заработана.

— Смирись… Смерть неизбежна. Для тебя она просто неминуема.

— Вы, твари, сговорились что ли?!

— Смирись! — набатом прогремел голос. В уши расплавленным свинцом плеснула боль. Михаил стиснул голову руками. Грань близка…

— Готовься к смерти, димп! — Тень отступила в сумрак залы. Факельный трепет обрисовал абрис двери — границу, которую не перейти.

Прежде чем Михаил успел ответить, Ночной Ветер исчез. Бритвой по нервам полоснул скрежет замка. Да сколько же можно?! Где взять силы, чтобы продолжать верить? Не сдаться под обвалом бытия, надеяться… Михаил врезал по двери ногой. Один раз, второй, третий!

— Уроды! Я человек, слышите?! Человек…

Точно кукла, лишенная нитей, он сполз на пол и обессилено привалился к стене. Черная башня безмолвствовала.

— Я человек, — прошептал Михаил. С трудом перебравшись на подстилку, он свернулся раненным эмбрионом и замер.

И вновь бесконечной серой лентой потянулось время. Оттенки тьмы скользили по стенам, таись в углах. Безмолвие — что саван над искрой сознания…

У двери послышалась возня.

— Подъем!

Могучий пинок отбросил пленника к стене.

Задохнувшись от вспышки боли, Михаил с трудом приподнялся на локтях в попытке разглядеть недруга. Мир рушился…

— Чет он квелый совсем…

— Да какого Эфга?! Прошло-то пару дней… Встать заключенный!!

Михаил собрал остатки воли. Сквозь липкую муть, застлавшую глаза, проступили фигуры двух стражников.

— Чего приперлись? — хриплым шепотом спросил он и закашлялся. Кое-как поднялся на ноги и замер, уцепившись за стену. Да что это с ним?

Широко размахнувшись, стражник ударил … и заорал благим матом. Кулак его врезался в стену — аккурат над не вовремя осевшим Михаилом. Яроттец схватился за меч.

— Спокойно, — придержал напарника второй стражник. — Ты ведь знаешь куда его…

— А куда меня? — поинтересовался Михаил.

Яроттец оскалился. Схватил пленника за шиворот и вытолкнул за дверь. Безликим хороводом закружила череда лестниц, чьи ступени так и норовили выскользнуть из-под ног.

— Вот те нате… На своих двоих пришел… Сильный. — Трезел оторвал взгляд от книги и несколько минут с непонятным любопытством изучал пленника. — Ну нормально, в принципе, сохранился. Не скажу, что бывало лучше… Но вдруг для тебя лучше бы помереть, а?

Михаил постарался вникнуть в смысл сказанного. Нить понимания ускользала… играла с ним…

— Тебя переводят, — сказал Трезел.

— А кто мне обещал последний приют? — удивился Михаил. Покачнувшись, они кивнул: — Все врут.

— Заткнись! Пойдешь, куда скажут! — Мастер Трезел махнул пятерым яроттцам, чьи тени притаились в углу — Забирайте!

Солдаты подхватили Михаила под руки и повлекли к выходу. На их угрюмых лицах застыла неприятная гримаса решимости — обещание интересного, но недолгого бытия. А жить еще хотелось. Ох, как хотелось…

Вытолкнутый на улицу Михаил замер под кинжальными ударами солнечных лучей. Жара и пыль обрушились на него девятым валом. Звуки и запахи… Он успел соскучиться по ним. Пусть и никчемные, они кричали о жизни…

Конвой пересек площадь и углубился в лабиринт эгорских улиц.

О цели назначения Михаил не спрашивал, берег остатки здоровья. Придет время, и он узнает. Цель явится ему среди дневной суеты города — в обличье, которое он примет не колеблясь. И добыча станет охотником, свобода — реальностью, а яроттцы — хетчем… стоит только поверить. Михаила привлек шум впереди — хаотичный, многоголосый, необузданно дикий… Яростный рев огромной толпы повис в загустевшем воздухе.

— Твой новый дом, — не преминул заметить кто-то из стражи.

Михаил удивленно приоткрыл рот — новый дом был, прямо скажем, большим. Высокое здание полукругом врезалось в гостеприимные объятия улицы. Глухие,массивные стены мрачной тенью нависали над приземистыми домами, жмущимися вдоль обочин. Седые от времени бревна, черные щели заросших сорняками проулков… Яркий образ безлюдных пространств. В монолите неведомого здания аркой проступали окованные листовым железом ворота. Левее ворот приютился легкий сарайчик, на пороге которого образцом тяжелой солдатской доли переминались двое караульных. При виде конвоя они подтянулись и застыли в подобии служебного рвения. На мутных лицах отразилась застарелая скука. Конвой миновал их не задерживаясь, как миновал и ряд крытых повозок, приткнутых у стены. Задники повозок щерились прутьями клеток.

Старший из пятерки яроттцев неспешно подошел к скромной дверце метрах в трех от ворот и требовательно бухнул по створке кулаком.

— Открывай!

Несколько минут за дверью стояла тишина.

— Ну, к Эфгу, как всегда, — раздался недовольный шепот.

Скрипнул замок, и в приоткрывшуюся дверь выглянул Чедр. Чего-то подобного Михаил и ждал. Приятно и страшно быть правым.

— Привели, — односложно пояснил старшой.

Чедр поморщился и отступил. Солдаты одним рывком переместили Михаила через порог и замерли в ожидании. Равнодушные, готовые к любому выверту узника… Смерив их задумчивым взглядом, Михаил предпочел осмотреться.

В небольшой опрятной комнатке, в отсутствии окон освещенной парой лампад, вольготно расположился одинокий стол с аккуратной стопкой бумаг, перевязанных розовой тесьмой. Прибор для письма соседствовал с помятой кружкой, заполненной чем-то темно-красным… Аскетизм дешевой бухгалтерской конторы. Запах пыли и дерьма. Дерьмом пахло сильнее.

Чедр с недовольным видом водрузился за стол. Он явно нервничал, что само по себе было странно, учитывая его статус. Или же Михаил ошибался, и над этими мрачными пенатами довлела иная рука.

Чедр перехватил его взгляд и сплюнул.

— А вот не люблю я бывать здесь. Но приводят тебя и мне приходится работать!

Сквозь толщу стен пробился людской гомон. Толпа скандировала…

— Хетч! — Чедр прислушался и резко придвинул к себе одну из книг, развязал тесьму. Несколько минут он сосредоточено изучал записи.

— Твой номер шесть два пять. Понял?

— Да.

— Повтори!

Михаил повторил и усилием воли подавил зарождавшуюся панику. Удовлетворенно кивнув, Чедр сунулся в угол, выудил из стопки подобных мятую жестяную тарелку и сунул Михаилу. После чего решительно подступил к двери, ведущей в глубь здания, — бесцветной обшарпанной — страшной в своей простоте. Она бесшумно открылась, повинуясь жесту Чедра…

Михаил удивился.

За дверью обнаружилась пустая комната два на два метра. Кособокий табурет, тусклая масляная лампа и солдат неопределенного возраста, осоловевший от духоты и нестерпимой вони, перехлестнувшей волной через порог. Запахи пота, грязи и туалета били наотмашь. На противоположной от двери стене виднелся метрового диаметра люк, расположенный слишком низко, чтобы вызывать желание воспользоваться им. Над люком источником непередаваемых ароматов темнел ряд отверстий. Солдат, вытянувшись во фрунт, обреченно на них косился. На начальство он предпочитал не смотреть.

— Ну?! — не переступая порога, грозно рявкнул Чедр. — Мне долго ждать?!

«Сюр», — понял Михаил. На грани безумия. Но детали безумия он тщательно запомнит, чтобы потом разложить на частички мозаики, ведущей к свободе. Вопреки обещанной ему смерти. И пусть утрутся, сволочи.

— Попыток проникновения замечено не было, — вяло отрапортовал стражник. И видимо совсем потеряв страх, добавил: — Вы же рядом сидели…

— Запорю, скотина! — завизжал Чедр. — Тебя какого хрена поставили сюда?! Тебе за что платят?!

— Не знаю, — честно признался яроттец. Чедр поперхнулся воздухом. Недоуменно повертел головой и оглянулся на сдерживавший смешки конвой. Обреченно махнул рукой.

— Проверь и заводи.

Солдат приник к отверстиям над люком и несколько минут добросовестно что-то высматривал сквозь них. Убедившись в отсутствии угрозы, он откинул массивную задвижку и под визг петель приоткрыл люк. Меланхолично кивнул заключенному.

Глубоко вздохнув, Михаил нырнул в открывшийся проход и тут же пожалел о вдохе. Амбре — сродни химической атаке. Лязгнул позади засов, знаменуя новый этап в тюремной игре. Надо признать, яроттская команда пока лидировала с явным отрывом, но пути фатума неисповедимы.

Михаил осмотрелся. По левую руку молчаливо и грозно высились створки ворот, по правую — через небольшой отнорок коридора виднелся дуговой изгиб залы со скошенным ступенчатым потолком. Вдоль внешней стены выстроились кельи- камеры — сумрачные норы с гнилым тряпьем, распиханным по углам. В них молчаливыми призраками ютились заключенные. Апатичные вялые силуэты, бесцельным движением колыхавшие смрадный воздух. Они сидели, лежали, общались, спорили и совокуплялись, но кто-то вынул из них искру жизни, лишил воли, подчинил ритму безысходности… Дух обреченности валил с ног сильнее вони — осознал Михаил.

— Выбраться… — он сгорбился в попытке стать незаметным, в попытке укрыться от жадно пьющей силы отравы этого места. — Выбраться…

Стоило поторопиться с освобождением, чтобы не сойти с ума. Но вот беда — верилось в свободу с трудом.

Михаил медленно двинулся по великому кольцу центрального и единственного тюремного блока. Заглянул в первую келью… Сквозь чадящую тьму проступили серые пятна лиц. Он поспешно отвернулся и взглянул на внутреннюю стену залы — отмеченную рядом бойниц, сквозь которые доносились скандирующие вопли толпы. Вывод о целевой роли тюрьмы сделать не трудно — дешевле военнопленных гладиаторов не найти. Сражайся или умри, вырви у судьбы еще денек… Или же найди избавление, сведя счеты с жизнью на потеху публике.

Ведомый неясным предчувствием Михаил оставил попытки отыскать свободную келью и неуверенно двинулся к бойницам. Он не хотел идти, не хотел видеть… В толпе заключенных мелькнуло знакомое лицо.

— Шарет!

Михаил устремился к стегардцу, растолкал вяло огрызнувшихся узников и достиг проема бойницы, сочившегося дневным светом.

— Корноухий, — раздался безжизненный голос Труга. — И тебя сюда.

— Чего киснете? — спросил Михаил. И замер.

На видневшемся сквозь бойницу кусочке арены стояли две женщины. Холодом и смертью блестели клинки в смуглых руках. И если на безвестную ваарку, отдавшуюся на корабле на потеху матросам, Михаилу было наплевать, то на ее соперницу…

— Саада… — Он растерянно оглянулся в поисках объяснений.

Шарет зло выругался

Глава 9

Мечи со звоном скрестились. Блокировав выпад, Саада отпрыгнула назад. Приготовилась к защите — клинок у пояса и готов отразить удар в любом направлении. Удар пришелся в лицо. Стальное жало — тусклая серая смерть.

«Как глупо!» — успела подумать женщина. Легким движением руки она отвела сталь, сместилась чуть вперед и совсем близко увидела по-детски испуганное лицо Роми. Сланное имя — редкое для Ваара. Саада чуть довернула кисть и ударила снизу вверх. Клинок тенью скользнул у груди Роми… срезал лоскуток растрепанной куртки.

Женщины сблизились вплотную. «Вот и все», — решила Сада, взметнув меч. Роми испуганно закрыла глаза и ударила.

Волной низвергся из поднебесья радостный рев толпы.

Вцепившись побелевшими пальцами в камни бойницы, Михаил подался вперед. Красный песок… Красный…. Алые брызги из шеи Саады сложились на песке в ржавое пятно.

Трибуны не умолкали.

— Глупо, — раздался чей-то голос.

Медленно повернувшись, Михаил смерил яростным взглядом стоявшую неподалеку женщину. Высокая несколько крупноватая в кости блондинка с резкими чертами лица, едва различимыми за ретушью грязи. Космы волос сальными прядями ложились на остатки униформы. Она желанная жертва для ненависти.

— Поясни, — процедил Михаил.

Шарет попытался вмешаться и был проигнорирован.

— Ты разве не понял? — Женщина скрестила руки на груди и апатично привалилась к стене. Ни грана волнения или злости. Сухая констатация фактов. — Благородно, конечно… Но глупо.

— Полагаешь, она специально? — Михаил сник, злость схлынула желчным потоком. Зачем задавать вопросы, на которые знаешь ответ. Тратить воздух… Но как же так? Саада…

— Сдается мне, никто не узнает правды, — вклинился в паузу Шарет.

Стегардец прав. Михаил отвернулся от ржавого блеска арены. Апатия и безысходность — их царство здесь объяснимо. Хозяин придумал интересную игру — друзья, братья, сестры, жены, мужья — только мясо, вооруженное сталью. И мучения выбора, случись таковые, только раззадоривали толпу.

— Да ну на хрен! — Михаил отчаянно замотал головой. Его искра с ним. И с ним же и останется.

— Понял? — спросил Труг, внимательно глядя Михаилу в глаза.

— А если я откажусь?

— Тогда тебе конец. И, возможно, не только тебе.

Разом сгорбившись дгор побрел прочь, растворяясь во мраке залы. Михаил глубоко вздохнул… и не спеша выдохнул. Хаос мыслей и образов чуть притормозил страшный бег. Думать! Подмечать мельчайшие детали и анализировать! Искать надежду! Михаил кивнул:

— Считайте, твари, я взял подачу.

— Хочешь бежать? — с усмешкой спросила незнакомка, все так же подпиравшая стену.

— Кто ты?

— Дзейра, шестой отряд Велунарда. Ктан пятьдесят четвертой.

— Чем задавать глупые вопросы, Дзейра из Велунарда, просто признай, вот прямо так и скажи — я в заднице и мне все по хрену, я готова убивать… готова нести радость в яроттские массы, — зло предложил Михаил.

Лепурка распрямилась пружиной. Шарет чуть посторонился.

— Насчет яроттских масс я не поняла. Но мне все сильнее хочется оторвать тебе яйца!

— Да ты уже совсем бодрячком! — Михаил сплюнул.

— Придурок! Там, — женщина яростно ткнула в сторону арены. — Там для тебя важно только одно… Твоя жизнь!

— На этом и закончим. — Михаил мрачно кивнул и повернулся к Шарету. — Идем, мне надо кое-что спросить.

Заглянув в алое пламя глаз Корноухого, стегардец поежился. Грядут перемены — пугающие в своей неумолимости, способные раздавить и возвысить, швырнуть в водоворот событий или же оставить догнивать на обочине. Надо лишь выбрать. И только одно можно сказать наверняка — скучно не будет.

В ответ на внезапную бледность Шарета Михаил усмехнулся — выбор сделан.

— Пойдем. — Шарет вздохнул. Если уж ему предначертано находиться рядом с психом, то так тому и быть.

Стегардец провел Михаила к одной из келий. На пороге камеры Михаил остановился. Серыми полутонами у стен шевельнулись фигуры узников. Эльф, пятеро ваарок и Труг. Молча обогнув Корноухого, к ним присоединилась Дзейра. Взбила пинком кучу непонятного тряпья у стены и устроилась на оной в ожидании.

— Располагайся. — Шарет устроился в уголке. — Спрашивай.

Михаил несколько секунд молчал, приноравливаясь к шероховатостям и холоду камней.

— Спрошу, — сказал он, поворачиваясь к сегардцу. — Сколько здесь заключенных?

— Много, — пожал плечами Шарет.

— Издеваешься?

— Ну откуда я могу знать точное число? Здесь полно ваарцев, дгоров и лепурцев, чуть меньше алькарийцев. Годок есть. Нормальный такой годок, злой только…

— Годок — это хорошо, — кивнул Михаил. Смертоносные когти, сила, природная броня и отвратительный нрав, при правильной подаче, доставят яроттцам немало проблем. Михаил сделал мысленную пометку под грифом «Набор команды». — Расскажи мне о местных порядках.

— Порядках? — удивленно переспросил Шарет. — Ты спятил?! Оглянись. Каждый сам за себя. Прав сильнейший.

— А стража?

— Яроттцам плевать. Мы существуем только на арене, за ее порогом мы лишь номера. А кому интересно как живут номера?

— Меньше контроля, меньше проблем, — пробормотал Михаил. Еще один плюс. — И как тут проходит день?

— Просто. — Мужчина хмыкнул. — Не передать, до чего просто. Ближе к полудню начинаются бои. До полудня ты сам себе хозяин — ходи, броди, спи, сри… С бабой можешь покувыркаться.

— Без подробностей. Как тут кормежка?

— Два раза в день! — Шарет оскалился в подобии улыбки.

— Ты злишься что ли?

— А ты слушай…

Заключенные притихли. Воздух загустел, придавленный стылой тишиной, мгновенно растекшейся по тюрьме.

— Семьдесят шестой! Сто сорок пятый! На выход! — прогремел голос. Михаил приложил ладонь к уху — звенит или нет? Казалось, сами стены вздрогнули под акустическим ударом.

— Это б… что такое?

— Там, в центре залы. — Шарет ткнул пальцем, — выход на арену, маленький люк, за ним яроттцы, распределяющие бои и не брезгующие магией.

— Ну, в целом понятно. Когда здесь обед? — Михаил повертел перед глазами измятую тарелку. Никчемный металл.

В это мгновение стегардец понял — Корноухий окончательно спятил.

— Через пару часов.

Михаил призадумался. Впереди — полная неизвестность. Приступ ярости миновал, и теперь он с холодной отчетливостью понимал, что может просто не успеть. Зыбкая сцепка вероятного плана в одно мгновение может превратиться в эфемерную дымку — под крики азартной толпы. Единственное решение — не думать об опасности. Но не думать о ней выше человеческих сил. Костлявый палец смерти в неумолимой викторине мог коснуться номера шесть два пять… Хетч! Михаил резко поднялся. Девять пар глаз сопроводили его немым вопросом. Неопределенно хмыкнув, Дзейра отвернулась.

— Пройдусь, — в никуда сказал Михаил.

Не спеша, осторожно огибая группы заключенных, он двинулся по блоку — в надежде без лишней суеты проанализировать потенциал описанного Шаретом выхода на арену. Увиденное его не обрадовало. В торце каменного куба, пристроенного к внутренней стене, тускло блестел знакомого вида люк. Над люком безвестный автор размашисто нацарапал — «Прощаться здесь». Сквозь смотровые отверстия доносились звуки перебранки.

Михаил поежился. В сухом остатке он насчитал три выхода на свободу — в равной степени недоступные для лобовой нахрапистой атаки под «ура» и «на фиг, совсем уже не страшно». Страшно, еще как. И новые детали мозаики только усугубляли страх.

Повернувшись к люку спиной, Михаил с легким недоумением заметил у внешней стены оборудованную умывальню, совмещенную по случаю с сортиром. Странный выбор для диспозиции очага личной гигиены. Или вышел с арены — подмылся? Он не спеша приблизился к тихому журчанию воды, бегущей вдоль стены по наклонному каменному желобу. Мутная струя, покидая желоб, монотонно разбивалась о черноту пола, закручивалась в антисанитарном водовороте и ненавязчиво скрывалась в узком зеве стока. Стоку Михаил уделил особое внимание. Стараясь не акцентировать внимание на амбре, разлитом в воздухе, он присел у сокрытого легкой решеткой отверстия. Поддел решетку рукой, качнул, проверяя прочность… Декоративность преграды порадовала. Он наклонился чуть ниже, рассматривая канализационную архитектуру. В метре от пола колыхались блики воды, легкое течение несло в сторону арены куски неясной консистенции. Между сводами тоннеля и потоком виднелась щель… «Подросток бы справился», — хмыкнул Михаил. Классический побег — через дерьмо да на волю.

Отметив в памяти факт существования прохода, Михаил встал, развернулся… И уткнулся носом в грудь огромного лепурца. Грудь волосатую, отмеченную шрамами — и не слыхавшую о недоедании.

— Нюхаешь? — осведомился лепурец.

— Нюхаю.

Лепурец впал в легкий ступор. Разговор выпал из привычной отработанной долгой практикой канвы.

— Ты мне… — напрягся гигант.

— Шестьсот двадцать пять! Триста одиннадцать! — набатом прокатился по залу вопль.

— Будет и тебе. — Отстранив заключенного, Михаил направился к источнику неумолимого зова. Проблемы надобно решать в порядке их поступления.

В коленях поселилась неприятная дрожь, холодная морось скользнула вдоль спины. Вернется ли он с арены? Михаил остановился подле сыпавшего алыми бликами зева люка. За порогом виднелись две пары солдатских ног, выбивавших из камней неторопливую чечетку.

— Шевелись мясо! — Один из солдат похлопал мечом по люковой створке.

Сбоку тенью надвинулся невысокого роста ваарец и молча юркнул в проход.

— Ты! Ждать! — резанула новая команда.

Михаил не спешил. В быстро собиравшейся толпе мелькнули встревоженные лица Шарета и Труга. Неуверенность и страх — всеобъемлющие, поглощающие разум чувства. Сопротивляться им невозможно… В бедро Михаила требовательно ткнулся меч. Верно расценив поданный яроттцами знак, он резко выдохнул, в присядку миновал люк и оказался в коротком коридорчике с голыми стенами и парой стражников на пороге небольшой комнаты. Под бликами готовой ударить стали Михаил ступил в комнату и быстро осмотрелся. Прочь липкую паутину ужаса, максимум внимания, — есть шанс воочию оценить один из вероятных путей побега.

По левую руку — изогнутый буквой «Г» отнорок, на полу которого сочные мазки крови, уводящие за целомудренно задернутую парусиновую шторку. По правую руку — глухая стена, впереди, метрах в трех, — поставленный на козла стол с объедками и парой-тройкой разбитых кувшинов. Правее поблескивала оружейная стойка с десятком мечей. Между столом и стойкой переминались в служебном томлении пятеро стражей. В левом дальнем углу комнаты приткнулась вертикальная лестница, уводящая к наглухо закрытому люку в потолке.

— Без глупостей, — хмуро сказал один из солдат, приближаясь к заключенному. — Медленно подошел, выбрал меч и на арену.

Старясь не делать лишних движений, Михаил подошел к оружейной стойке и подтянул первый попавшийся клинок. Капканом сомкнувшиеся на эфесе пальцы побелели.

Скупым жестом яроттец указал на арку, ведущую на арену. Кто-то из стражей пустил газы…

— Сволочь, — лаконично заметили соседи.

Михаил медленно вышел под яркие лучи двух солнц. Тихим шорохом под сапогами раздался песок. Ржавое поле, пожирающее тела и души. Легкий ветерок пах горечью, пылью и луковой похлебкой.

— НАЧИНАЙ! — взорвалась толпа.

Отвыкшие от яркого света глаза подвели. Мир закружился в танце белесых пятен и радужных ореолов.

— НАЧИНАЙ!

Михаил двинулся по кругу, неловко выставив перед собой меч. Еще пару секунд, хотя бы мгновение… Мир колыхнулся, обретая резкость. Оценив диспозицию, Михаил замер. Арена двадцатиметровым блином желтела меж серости высоких стен, подпирающих уступы трибун. Никаких проходов, лестниц или такелажных снастей. Единственным выходом служила арка, которую миновали заключенные. Подле нее, в полной боевой, замерли трое лучников — стрелы на тетивах, в глазах желание найти повод и выпустить остроносую смерть.

С усмешкой взглянув на побледневшего противника, ваарец эффектно закрутил меч в нижней постановке — бой будет коротким.

Михаил качнулся вправо, сместился к центру арены… Выпад, уход, блок. Мышцы налились тяжестью. Высверк металла у живота, у горла… Ваарец неумолимо наступал под бешеное скандирование жадных до крови зрителей. Избегая удара, Михаил рухнул на песок, откатился, вскочил. Глянул на плечо и поморщился — саднящая кровавая полоса наполнила руку тянущей болью.

Крики, хриплое дыхание, топот ног отдалились — стали невнятными, приглушенными. В глаза плеснуло темным…

Закашлявшись, Михаил рухнул на колени. Пламенем, ослепляющей молнией из подвздошья по телу распространилась обжигающая энергия.

Звон, вспышка искр. Хрип.

С удивлением Михаил воззрился на собственную руку. Плечо, предплечье, кисть, заливаемый красным эфес у живота противника. Меч, войдя под ребра ваарца, алым фонтаном рассек ключицу и победно вспыхнул острием у сальных волос. В глазах ваарца застыло удивление, он обвис, навалившись на сведенную судорогой руку, подарившую ему смерть.

— Это не я… — хрипло выдохнул Михаил, силясь встать. Он уверен, сила пришла извне… И никак иначе. Ее яростное буйство не могло принадлежать человеку. Не могло!

Отпихнув тело, Михаил под свист публики побрел к выходу. Лучники чуть опустили луки. Их лица выражали… Досаду? Непонимание? Какая, собственно, разница? Тень караулки отрезала палящие лучи солнц.

Михаил замер, ожидая вердикт стражников. Один из них яростно лупил кулаком по столу и, сыпля слюной, орал:

— Верняк! В жопу твой верняк! Как тушу на вертел! Взял и наколол! Откуда ты вообще такой взялся, урод? Все деньги в задницу Эфга!

— Отвали… — монотонно повторял сидевший за столом яроттец, наблюдая за подпрыгивающей посудой. — Отвали…

— В соседнюю комнату, ублюдок, там лекарь! — затмил перепалку крик.

Михаил, следуя кровавым отметкам на полу, молча миновал комнату, коридорчик и осторожно ступил за парусиновый занавес. Запах бойни усилился. Сидевший за почерневшим от крови столом невысокий плешивый яроттец преклонных лет отставил булькнувший кувшин и вопросительно взглянул на посетителя.

Михаил кивком указал на заляпанное красным плечо. Озвучивать просьбу не хотелось. Не мудрено ввиду устрашающего декора помещения — небрежно прикрытые мешковиной трупы у дальней стены, на стенах мазки багрянца и кровавые отпечатки ладоней, блеск лекарских инструментов.

— Понимаю, — часто закивал лекарь. Выставив перед собой руки, он поболтал ладонями: — Не могу очистить. И стены не могу. И пол… Видишь? Надо смыть, смыть все… — Яроттец осклабился. — Смыть не куда. Мне некуда смыть.

«Екнулся», — оценил Михаил. Ему неожиданно полегчало — натянутая в душе струна чуть ослабла, не грозя сорвать разум в неконтролируемый полет.

— Опять треплешься?! — донеслось из караулки.

Лекарь подскочил, ухватил с полки бадью, заполненную серой кашицей, и поспешными мазками затер кашицу в рану пленника. Достал из кармана корень трецеи и сунул пациенту в рот. Не успел Михаил прожевать лекарство, как мощный рывок за шиворот выдернул его из лекарской, протащил по коридору и отправил в гостеприимно распахнутый люк.

— Корноухий! — Шарет подхватил соратника. Помог распрямиться и понимающе спросил: — Трясет?

— Сам не видишь, что ли? — из-под руки стегардца вынырнул Труг.

— Я чет устал, мужики… — голос у Михаила дрогнул.

— Айда за посудой. Обед будет, — Шарет повлек Корноухого к приютившей их камере. И на ходу, игнорируя слабые протесты приятеля, пояснил: — Есть надо.

— Ты гений, — буркнул семенивший рядом дгор.

Минут через десять, после того как опустели трибуны, а песок арены милосердно обновили, вдоль внутренней стены проехала телега в сопровождении троих стражников. Из бадьи, что мерно покачивалась в такт поскрипывающим колесам, сизыми росчерками били струйки пара.

Подчиняясь тычку Шарета, Михаил сунул тарелку в щель окна и, получив положенную порцию комковатого варева, отодвинулся за спины оживленной толпы заключенных. Принюхался к обеду.

— На корабле кормили лучше, — заметил прошедший мимо Труг.

Михаил пожал плечами. Ни запаха, ни вкуса, ни цвета варева он не различал. В голове туман, в чувствах сумбур, в тарелке хетч — привычная картина, ниспосланная свыше. На пороге камеры-кельи Михаил остановился, наблюдая за гномом, обустраивавшимся к обеду. Рядом копошились тени ваарок.

— Рубай — не думай, — посоветовала Дзейра, огибая Корноухого.

В три приема умяв обед, Михаил натужно сглотнул в медитативной попытке успокоить желудок, молча развернулся и двинулся в сторону умывальника. Гном с интересом посмотрел ему в след и отставил тарелку. Предчувствие, не предчувствие, но определенные предпосылки событий витали в воздухе. Коли молот занесен — удар всенепременно будет — говаривали в чертогах Орулага.

Кряхтя поднявшись, Труг отрицательно мотнул головой в ответ на вопросительный взгляд Шарета и не торопясь побрел за Корноухим.

Почти достигнув цели, Михаил внезапно замер. Секунду назад он миновал чей-то острый ненавидящий взгляд. Неизменный сумрак, неизменные опустошенные лица… И физически ощутимый клинок чувства. Михаил торопливо осмотрелся и зашипел от толкнувшейся в ране боли.

Все тоже тюремное болото… Согбенные силуэты, не позволявшие перехватить хоть малейший проблеск эмоций.

Пожав плечами, Михаил продолжил путь. Впереди тихим журчанием обозначился санузел.

***

Фоота, чистокровная ваарка, проводила корноухого лепурца ненавидящим взглядом. Сердито шаркнула по глазам, сметая непрошенные слезы. Сегодня Ло отвернулся от нее. Эфгов ублюдок отправил Троо к праотцам — небрежно, без чести, как скотину на бойне. Ее муж погиб, унеся с собой надежду. Последняя кроха света исчезла… А ведь они мечтали, смели заглядывать чуть дальше сегодняшнего дня… Смешно.

Фоота яростно выругалась, заставив соседей удивленно покоситься. Корноухий умрет! Не на арене — нет, темной ночью — с перегрызенным горлом. В грязи и бесчестье!

***

В отсутствии малейшего стимула к спешке Михаил обстоятельно сполоснул руки. Проводил скользнувшие вдоль желоба красные разводы. На секунду задумался и сделал пару глотков. Вода отдавала болотом, о чем не преминул заметить содрогнувшийся в спазме желудок.

Боль в плече чуть поутихла. Михаил рискнул отмочить прилипшую к руке рубаху и взглянуть на рану. Мазь доктора действовала… Кстати, о докторе… Сколь странны и неисповедимы пути сумасшедших? Подойдя к стоку, Михаил несколько секунд наблюдал за ленивым течением воды и того, что водой никак не являлось. В сомнениях и думах он отлучился в сортир, вернулся, попинал ногой решетку в ожидании светлой идеи… озарения, проблеска мысли, толчка просветления.

Мощный удар отбросил его от стока и швырнул на пол. Проехавшись по осклизлому слою грязи в круговерти образов и боли, он врезался головой в стену и на несколько секунд погрузился во тьму… Мир поплыл утлой лодочкой — в отдаленных криках и грохоте.

Встать! Тело плевало на команды. Михаил беспомощно поводил руками по полу. Пустота… Сырость…

Дгор плеснул в лицо Корноухого новую пригоршню воды.

— Хватит, — простонал Михаил. Воды гном не жалел.

— Очнулся, болезный. — Труг усмехнулся. — Силен ты голову подставлять…

Приподнявшись, Михаил увидел неподалеку внушительных размеров ноги. Он попытался сфокусировать взгляд на хозяине ног. Давешний огромный лепурец, негромко скуля, судорожно хватался за пах.

— А я тебя узнал, — погрозил ему пальцем Михаил.

— У, как тебя пробрало, — Дгор помог Корноухому встать, придержал за локоть, давая время прийти в себя. — Идти сможешь?

— Слушай… — Михаил воззрился на гнома в проблеске надежды. — Ты ведь умный да?

Труг ошалело кивнул.

— Тогда скажи мне, что может течь по воде и гореть? — Михаил ведомый гномом оглянулся на канализационный сток, исчезавший в грязном сумраке. Запахи сырости и дерьма чуть потускнели.

— Прям так сразу сказать… — Труг помог спутнику обогнуть возлежащих посреди прохода узников. — Хотя, постой, сейбин подойдет…

— А сейбин, это что?

— Масло для ламп — пару лет назад повсеместно вошло в обиход. Горит дольше, ярче, и расход небольшой… — Труг осекся и оглянулся. — Ты чего, охренел? Хочешь поджечь сточный канал?

— Да, — согласился Михаил.

— Зачем?

— А просто так, чисто из вредности.

— Ты вообще, как, в норме?

— А где здесь можно достать сейбин?

Осознав серьезность намерений Корноухого, дгор обреченно мотнул головой и молча повлек спутника к камере. Возможно, среди знакомых лиц ему полегчает, и он вернется к реальности, дабы не расстраивать тех, кто мог считаться друзьями… «Друзьями?» — удивился себе дгор.

— А вот и мы — Труг шагнул в келью и осторожно сгрузил Михаила у стенки. Присутствующие, в ожидании комментариев, выказали толику интереса.

— Что случилось, Мик? — задал Шарет общий вопрос.

— Поскользнулся, — буркнул Михаил в ответ. — Сегодня бои еще будут?

— Вряд ли.

Пожав плечами, Михаил лег, притерся к стене, отдавая должное чувству защищенности, и закрыл глаза. Пусть все идет своим чередом, идеи подождут, благо то, что они есть — уже можно почитать за счастье.

С последними лучами солнц принесли ужин, как и обед промелькнувший скоротечно — в равнодушном молчании. Полновластным хозяином по камерам прошествовал сон. Невнятный людской гомон стих, уступая тяжести ночи — стонам и хрипам измученных узников.

Осторожное прикосновение заставило тьму исчезнуть. Михаил открыл глаза и несколько секунд таращился в потолок. Извечный сумрак и танец полутеней. Тело решительно противилось пробуждению.

— Вставай, — Шарет вновь тряхнул Корноухого за плечо. — Сейчас завтрак понесут.

Михаил заставил себя встать. Мышцы протестующе заныли. К горлу тяжелой волной подкатила тошнота. Ни мыслей, ни желаний — пустота наступала, не считаясь с жалкими потугами разума. Отыскав посуду, Михаил пристроился за удалявшимся Шаретом. Стегардец бодрился — прямая спина, твердая походка… А значит и ему не гоже раскисать — Михаил встряхнулся и окинул зал более осмысленным взглядом.

— Тарелку давай — рявкнул стражник, громыхая половником.

Получив завтрак и явным образом проигнорировав оный, Михаил вновь повернулся к одному из окон, привлекшему его внимание.

— Чего там? — недоуменно спросил Шарет. Разглядев у искомого окна невысокую женскую фигурку, он поморщился. — Опять она.

Женщина, убившая Сааду. Она что-то торопливо объясняла стражнику — седому грузному яроттцу в потрепанной униформе. Солдат, внимательно прислушиваясь к словам пленницы, быстро кивал. В итоге довольно улыбнувшись, он быстро просунул сквозь окно небольшой сверток, отдал женщине и бросился догонять раздаточную повозку. Лепурка на секунду приоткрыла пакет. В прорехе ткани сверкнул зеркальный блик.

— Зеркало? — недоуменно спросил Шарет.

Михаил кивнул и задумался. Факт обмена порадовал его наличием возможностей. Решение пришло само, без излишней суеты и рефлексий. Проблемы разрешимы… Проблемы?

— Ты правильно понял, — возникла рядом Дзейра, вооруженная тарелкой с завтраком и плохим настроением.

— А по-другому никак? — с надеждой спросил Михаил. — Ты вроде здесь не новичок, неужели нет никакого способа…

— Сам подумай, что еще можно предложить мужикам, отбывающим повинность на охране этого клоповника? Но, надо заметить, способ отработан от и до. Многие пользуются, кто не из брезгливых…

— Нельзя же так… — неуверенно протянул Шарет. — Совсем…

— Ты что-то хотел? — Дзейра в упор посмотрела на Михаила. Глаза в глаза — иглами вдруг пробудившейся воли. Ни сломать, ни выбросить — оценил Михаил.

— Сейбин. В лампе. Или без лампы. Но много.

— Зачем? — подозрительно прищурилась Дзейра. За ее спиной непонятно вздохнул дгор.

— Типа поиграть.

— Не доверяешь? — понимающе кивнула лепурка.

— А должен?

Женщина фыркнула и демонстративно отвернулась. Вот и поговорили… Но зерно брошено и при достаточном уходе ростки событий не заставят себя ждать. Михаил шагнул в сторону приютившей их камеры и понял, что одно событие уже свершилось. Кто-то попытался вырвать из его рук тарелку.

Подняв взгляд, Михаил увидел перед собой Громилу, как окрестил он огромного лепурца, упорствующего в попытках осложнить жизнь тюремной братии.

— Мое, — кратко пояснил лепурец.

— Твое, — согласился Михаил. Выпустив тарелку, он коротко ударил Громилу в живот.

Лепурец слегка отшатнулся и пренебрежительно фыркнул. От последующей увесистой оплеухи Михаил ссыпался на пол. Нечто огромное нависло над ним в неумолимом росчерке удара… Он рванулся в сторону. Нога Громилы встретила пустоту.

Узрев неподалеку внушительных размеров конечность, Михаил развернулся в попытке сделать подсечку… Ногу пронзила резкая боль.

В грохоте, сдобренном толикой проклятий, лепурец низвергся долу и на несколько секунд застыл. Михаил успел нащупать рукой тарелку, переместиться на грудь противника и ударить.

Спустя десяток ударов на тарелке появилась кровь.

— Мик, побереги посуду, — предостерег Шарет.

Оскалившись в подобии улыбки, Михаил встал… и был сбит с ног двумя подручными Громилы.

Шарет метнулся вперед. Приподняв за шиворот одного из нападавших, он отправил его в неконтролируемый полет к ближайшей стене. Сочным хрустом прозвучал удар.

Михаил перевернулся на спину и успел заметить, как плотный комок ярости, собранный из дгора, таранит головой приятеля Громилы. От тычка мужчина отлетел в толпу — прямо под ноги к Дзейре. Женщина пожала плечами — идиоты вольны убивать друг друга любым доступным способом. Оплакивать никто не станет. Чужие жизни — лишь помеха, досадное недоразумение…

Дзейра небрежно наступила на пах шевельнувшегося врага. Исключительно из здорового эгоизма — мерзавец ей никогда не нравился.

С трудом приподнявшись, Михаил оглядел поле боя. Рядом находились друзья, и они улыбались. Сумрак чуть посветлел, вонь ослабла и в безысходности бытия наметились первые предвестники грядущей бури.

— Идем, — кивнул Шарет.

И они пошли.

***

Проводив Корноухого мрачным взглядом, Фоота выругалась. Шанс упущен… но не исключен. Не торопясь, ваарка направилась за избранным судьбой врагом. Добравшись до камеры оного, устроилась неподалеку и приготовилась терпеливо ждать, ловя обрывки фраз.

***

Утро начиналось необыкновенно — храпел эльф. Михаил недоверчиво прислушался… И впрямь эльф. Однообразие минувших дней чуть дрогнуло потревоженное неординарностью звука. Зевнув, Михаил развернулся к стене и кончиками пальцев провел по оставленным на камнях отметкам предполагаемых суточных циклов. Восемь серых царапин… Целых восемь… Слишком много.

Михаил сел и взглянул на соседа по келье. Лицо алькарийца темнело свежими кровоподтеками.

— Мешаю? — неожиданно спросил эльф.

— Так и так пора вставать… Слушай, который день рядом, а я даже не знаю твоего имени.

— Убить безымянного легче.

— Верно мыслишь остроухий, — подала голос Дзейра.

— Ни хрена не меняется, — пробормотал Михаил. Подобрав тарелку, он отправился к раздаче.

Алькариец прав — знание имени не обязательно под пятой смерти. Обдумав эту мысль за завтраком, Михаил в очередной раз признал ее несостоятельной. Необходимо изменить опостылевшую реальность…

— Шестьсот двадцать пять! Пятьсот восемьдесят шесть! — прогремело под сводами.

Но, черт возьми, не так же! Михаил на секунду закрыл глаза — везение закончилось. Он торопливо зашагал к выходу на арену, где томился в ожидании номер пять восемь шесть.

Женщина убившая Сааду.

Михаил замер. Некогда у него было желание отомстить, но за общим отрицательным настроем тюремного бытия, обильно сдобренного назойливым страхом «последнего дня», желание притупилось, истерлось, растворилось в безднах памяти.

— Живей! — резанул голос стражника.

Смена запахов, света и декораций промелькнула в считанные секунды. В руку лег потертый эфес меча, горький ток арены вскружил голову. Стылый воздух и крик. Грохот сердца.

— Вали ее! — гремело с трибун.

Роми затравленно взглянула на страшного лепурца, волей случая избранного ей в противники. Она помнила его ненависть и поэтому не сомневалась — сегодня она умрет. Закрыв глаза, Роми всхлипнула, почему все так? За что ее ненавидят боги? Разве простое желание жить столь преступно? Ответа она не получила.

Взвизгнув, женщина бросилась вперед.

Михаил отразил выпад и, шагнув в сторону, помог женщине продолжить бросок. Не удержавшись, Роми упала на колени, ткнулась лицом в горячий песок. Капля крови скользнула по ее губам и алой кляксой расплескалась в песчаных волнах. ЖИТЬ! Не поднимаясь, Роми бешено резанула мечом воздух.

Звон… Руки у Роми разжались. Поняв, что обезоружена, она прыгнула на противника, стремясь достать до глаз. Так привычнее, так получалось раньше с незадачливыми соперницами…

Михаил локтем сшиб лепурку наземь. Занес в широком замахе меч…

Глава 10

Боль. Отдаленная ватная боль. И боль, раздирающая тело сотней крючьев. Зудящая, беснующаяся, тупая, нестерпимая, яростная, невнятная и вечная боль. В прорехах боли — смутные голоса, кружившие в хороводе неясных желаний. Хотелось пить, постоянно хотелось пить… Рев огня звучал нескончаемой симфонией. Чьи-то руки разрушали иллюзию покоя…

— Жарко… — хриплый шепот отразился от стен кельи.

— Опаньки, — сказал женский голос. — Не помер.

— Заткнись, — прозвучал безапелляционный ответ.

По голосу — Труг. Первая связная мысль. Михаил приоткрыл налитые свинцом веки. Левое открываться не пожелало.

— Не двигайся, — к нему придвинулась тень, попутно обретая черты Шарета. — Пить хочешь?

— Сколько прошло? Дней сколько… — попытался спросить Михаил. Горло выдало надсадный хрип. Он закашлялся.

— Пять, — понял Шарет.

Михаил содрогнулся, тело окатило жаром. Мышцы свело в судороге электрического удара… Картина реальности чуть прояснилась. Глаза различили знакомые лица, снедаемые тревогой и… недоверием. При своевременной поддержке Труга Михаил принял сидячее положение и со стоном откинулся назад — к благословенному холоду стены.

— Не спешил бы… — посоветовал Шарет, отстраняясь.

— Меня не убили, — сделал вывод Михаил.

— Именно, — Недоверие всецело принадлежало Дзейре. — Тебя измордовали в мясо, станцевали на костях и поглумились над тушкой, но не убили. Почему тебя не убили?

— Ты совсем охренела, женщина? — вскинулся Труг.

— Ты первый выживший, — нарушил молчание эльф.

— И что?

— Я бы на твоем месте задумалась, Корноухий, — миролюбиво сказала Дзейра. — Что-то остановило охранку… Что-то с неясными мотивами и непонятными целями. Лишняя осторожность не помешает…

— А я бы пожрал, — кивнул Михаил.

Соратники взглянули на него с явным недоумением, а кое-кто из ваарок — с опаской. Одна из них украдкой покрутила пальцем у виска.

— На вот, — Дгор протянул Корноухому часть своего обеда. Собравшиеся удивились.

— Сегодня чего — день такой? Ненормальный? — спросила Дзейра.

— Заткнись женщина, — Дгор с сожалением проводил взглядом остатки каши.

Отставив тарелку, Михаил прикрыл глаза и попытался распознать сигналы, подаваемые многострадальным телом. Отголоски боли? Ноющие суставы, патока мыслей? Способен ли он подняться?

Ноги подогнулись и, не подхвати Шарет приятеля, Михаил вернулся бы на исходную позицию. Тело колыхнулось вялым студнем.

— Устоишь?

— Отпускай, — решился Михаил. Он сделал шаг к порогу камеры и покачнулся. Вернулся обратно. И вновь шагнул.

— Не увидела, не поверила бы, — сказала Дзейра. — После такого, да за пять дней подняться на ноги… Сильно, не, правда сильно…

— Я пройдусь, — категорично объявил Михаил. Уверенность в собственных силах набирала обороты.

— Я … тут… хотела, — раздался неуверенный голос.

Михаил отшвырнул обладательницу голоса с пути и поплелся к умывальнику.

Роми со стоном захромала в свой маленький закуток, где ее никто-никто не тронет. Где она сможет заснуть в объятиях тишины и забыть… Проводив ее задумчивым взглядом, Дзейра встрепенулась, осененная некой идеей, и торопливо направилась следом.

Жадно припав к мутноватому ручейку, змеящемуся по дну желоба, Михаил с ненавистью вспомнил о лепурке. Он не смог опустить меч. Просто не смог — при полном отсутствии идей и мотивов, почему бы не воспользоваться шансом отомстить и жить дальше, сохранив здоровье и возможность строить планы. Логическая цепочка не выстраивалась. Жалость? Самопожертвование? Приятно думать так, но зачем врать себе… В момент удара в голове не было ни единой мысли. И ни единого чувства в груди…

Встряхнувшись, Михаил побрел к окну. Долго стоял, рассматривая пустоту арены, песчаные наплывы, следы чьих-то стремлений и отчаянного желания жить. Тянулись минуты, часы… Подходил Шарет — постоял рядом и удалился, непонимающе пожав плечами.

К ужину Михаил вернулся в камеру. Молча расправился с пайкой и устроился в углу — в надежде на быстрый сон без сновидений. Краткий миг забытья, принадлежавший только ему…

— Корноухий, — достиг Михаила осторожный шепот. Сквозь полудрему он попытался вникнуть в происходящее.

Рядом восседала довольная Дзейра, баюкая на руках угловатый сверток. В далеком разрезе окна колыхалась предрассветная серость.

— Чего тебе? — насторожено спросил он, приподнимаясь и испытывая определенные опасения касательно свертка.

— Заметь, Корноухий, я не спрашиваю зачем тебе это. И не ставлю под сомнение твою нормальность…

— Я заметил, — подтвердил Михаил. Любопытство взыграло не на шутку. — А теперь может покажешь, что это?

Жестом умудренного опытом фокусника Дзейра развернула сверток. На ее руках волшебным видением возникла лампа и кожаный бурдюк, запечатанный сургучом. Михаил закрыл глаза. Подождал мгновение и вновь посмотрел. Видение имело тенденцию к устойчивости. На лице женщины расцвела довольная улыбка.

— Лампа с магическим поджигом и мех, наполненный сейбином… Каково, а? — горячо шепнула она.

— Объяснись, — осторожно попросил Михаил.

— Роми, — Дзейра чуть напряглась. — Ну чего куксишься? Я спросила, она без вопросов достала… Долг, знаешь ли, обязывает.

— И как много яроттцев знает об этой посылке?

— Да ни одного, — категорично ответила женщина. — Тот пухлик у Роми чуть ли не с рук ест… Доверяет значится. С ее слов — она умыкнула лампу из кладовых запасов пока его ждала. Вынесла лампу, когда яроттцы уделались в хлам и выпнули Роми обратно. Как тебе такой вариант?

— Положительно. — Михаил прищурился. Он хотел, чтобы это было правдой. Сильно хотел… Так быть по сему. — Ты ждешь объяснений?

Дзейра независимо и гордо отстранилась. Хочешь — говори, не хочешь, тоже пошел на хрен.

— Я собираюсь поджечь сточный канал и посмотреть, что будет.

— Ну я же говорил, — прозвучал сдавленный шепот Труга. В сумраке дрогнули неясные тени у стен.

— И кто еще не спит? — спросил Михаил в пространство.

— Ты давай, не умничай, — потребовал гном. — А то мне как-то не по себе.

Задумчиво почесав в затылке, Дзейра отрешенно сказала:

— Сток, значит… поджечь… Сток наверняка связан с караулкой, там оружие… потом арена… Если проверить яроттцев на вшивость…

Михаил с интересом наблюдал за аналитическими изысками лепурки. Возможно, он узнает кое-что новое о собственных планах.

— Выход… только на трибуны… через комнату стражи… — Дзейра покачнулась в трансе раздумий. — Не видела засовов…

— Потому что двери заперты со стороны трибун, — вступила в разговор одна из ваарок. — Ни через караулку, ни через арену — не выйти. Кое-кто пробовал… Их нашпиговали стрелами от макушек до пят.

— Ты понимаешь всюбессмысленность поджога? — требовательно спросил Труг у Мика.

— А мне нравится идея, — задумчиво сказал Шарет.

— Значит, пойдешь со мной. — Михаил забрал у Дзейры инструментарий будущей диверсии и придирчиво осмотрел. Попробовал магический запал — бронзовый завиток у основания лампы легко поддался нажиму, и в матовой полусфере колбы затрепетал язычок желтого пламени. Кто-то заворожено вздохнул… Изломы теней легли на стены.

Торопливо погасив лампу, Михаил удовлетворенно сказал:

— Дело за малым — собственно, сходить.

— Планируешь идти сегодня? — спокойно поинтересовался Шарет. Вероятная опасность предстоящего дела ничуть не отразилась на его непоколебимом спокойствии. Или же он таковой опасности не предполагал. Хороший человек.

— Да. Как народ затихнет, двинем потихоньку.

— Я сделаю запал из тряпки, — недовольно буркнул Труг. — А ты, Мик, сходи пока погуляй… И, хетча те, подумай! Внимательно подумай!

Дгор досадливо махнул рукой и едва ли не вырвал у Корноухого лампу.

— Не кипятись, сын гор… — Михаил с улыбкой поднялся. — Если сдохнем, то сдохнем в движении…

— Вали отсюда, философ. Эй, чернявые, на стреме постойте кто-нибудь…

Подхватив тарелку, Михаил отправился дожидаться завтрака к неизменному пейзажу в абрисе окна. Статичность утренних видов арены успокаивала. Тишина и пустота…Он планировал насмотреться на них вдосталь — до конца прочувствовать необходимость действовать, задавить сомнения и совершить… Что? Глупость? Над этим он думал за завтраком, мусолил эти мысли за обедом, анализировал действо под звон и рев схватки, следил за кровавой росписью боя и не видел оного…

Тишина и пустота.

— Готов? — Из темноты шагнул Шарет. За отворотом его крутки поблёскивали завитки лампы.

— Нет. Но пошли.

Подобравшись к стене, Михаил замер, напряженно прислушиваясь к ночным шорохам и скрипам. Тьма сочилась стонами и тяжелым дыханием. Так и не распознав непосредственной угрозы, он осторожно двинулся вдоль стены. Лишь бы не споткнуться о кого-нибудь бедолагу… Услышав неясный шум впереди, он остановился.

Плеча коснулись пальцы Шарета. Михаил обернулся и пожал плечами. Ложная тревога.

Они миновали караулку и свернули на звук текущей воды. За спиной остался неясный гомон яроттской гулянки. В смотровых отверстиях над выходным люком танцевали отблески света…

— Как всегда жрут, — усмехнулся Шарет.

— Прибыли. — Михаил опустился на колени перед стоком. Махнул рукой, подзывая стегардца.

Поддев прутья сточной решетки, он бережно приподнял ее, готовый к любой каверзе. Раздался легкий скрип… Чуть звякнул металл, ложась на плитку пола. Вонь усилилась.

— Я прикрою нас курткой, — выдохнул Шарет. Его таки пробрало.

Под зыбкой защитой стегардской одежки Михаил зажег лампу, эмпирическим путем подобрал яркость огня и свесился над стоком. Потянуло на блев… Зажав тошноту в тиски воли, он осмотрел черный поток, лениво проплывающей метром ниже. Рядом надсадно сопел Шарет.

— Лей уже. А то невмоготу стоять…

— Фитиль не забыл?

— Ты еще пошути!

Усмехнувшись, Михаил принялся медленно сливать в сток содержимое бурдюка. Змейка масляных разводов послушно скользнула в сторону караулки. В свете лампы сейбин отдавал золотом. Феерия — девяносто девятая проба в овне.

— Пора уже, — нетерпеливо прошипел Шарет.

Досадливо покосившись на спутника, Михаил сунул запал в отверстие ламповой колбы. Через несколько секунд, показавшимся пленникам вечностью, тряпка соблаговолила загореться. Символом хрупкой надежды маленький огонек отправился в недолгий полет. Коснулся воды… зашипел…

— Потухнет, — обреченно сказал Шарет.

— Дал бог латентного пессимиста… — Михаил закрыл глаза. Когда он их открыл, над потоком танцевали синеватые язычки огня, мало чем напоминавшие пламя даваемое сейбином.

— М-м? — высказался Шарет.

— Понимаю тебя. — Михаил погасил лампу. — Но объяснить почему так горит не могу. Это данность, смирись.

— Так даже лучше, — очнулся стегардец.

Михаил торопливо поставил решетку на место и накрыл отблески пламени отобранной у спутника курткой.

— Жди здесь, — сказал он Шарету и крадучись переместился к двери караулки. Прижался к окантовке люка в попытке оценить степень угрозы. Никаких видимых или слышимых изменений ночные реалии не несли. Шорох, стон, скрип, пьяный смех, звон… Михаил искоса взглянул на смотровые отверстия… Будет обидно, если с той стороны пьяный яроттец решит явить служебное рвение именно сейчас.

— Капай! — раздалось из караулки.

Рискнув, Михаил бегло проанализировал видимую сквозь отверстия картину. На отвороте коридора к лекарской стоял хмельной яроттец и непонимающе созерцал плывущие вдоль стен сизые облачка дыма.

— Чет это… — Стражник икнул и промаршировал в лекарскую. Пробыл там с минуту, вернулся и переломился в приступе рвоты.

— Ты падла опять у лекаря протирку схлебал? — спросили из-за стола. В поле зрения Михаила возник второй яроттец с пучком зелени в правой руке и кружкой в левой.

«Двое?» — Михаил не поверил.

— Там у костоправа из пола дым идет.

— Не может из пола дым идти!

— Идет. И воняет.

— Да ты совсем берега потерял!

В ответ первый стражник гневно воздел руки в преддверии яростной отповеди… и плавно съехал по стенке на пол. Сплюнув, его напарник удалился за стол. Послышалось сочное бульканье.

Михаил отстранился от люка, шагнул назад и едва не заорал, различив во тьме серебряные блюдца огромных глаз. Под серебром угадывалась массивная тень хищного силуэта. Слова и мысли закончились. Враз.

Одобрительно кивнув, годок развернулся и неспешно удалился.

— Валим, — рядом возник Шарет.

— Погоди, я щас сознание потеряю.

— Ополоумел?! — Стегардец вцепился в плечо приятеля. — Живо уходим…

— А я годока видел, — сказал Михаил, подчиняясь рукам, влекущим прочь.

— Рад за тебя…

В камере их с нетерпением ждали.

— Ну как? — спросил Труг. Взяв у Корноухого принадлежности поджога, он торопливо спрятал их под ворохом тряпья.

— Мик годока видел. — Шарет с облегчением приютился у стены и шумно перевел дух.

— И все?

— А почему тихо? — раздался женский голос. Ваарки проявили любопытство.

— Да горело-то сущие пустяки… Чуток подымило в караулке, о чем яроттцы, если так будут квасить, поутру и не вспомнят, — ответил Михаил.

— Не томи, — резче, чем следовало, сказала Дзейра.

— Если вкратце, то по стоку можно попасть в лекарскую, где и познакомиться с парочкой караульных.

— И что нам это даст? — непонимающе спросила Дзейра.

— Потенциал.

— Чего сказал?

— Существует три явных выхода — караулка при арене, контора Чедра и большие непрошибаемые ворота. Вот и думайте. А я вздремну.

Михаил улегся и, свернувшись калачиком, подготовил себя к приходу сна. Дискуссии хороши на свежую голову. Сомнениям здесь не место — решение уже готово, остается только его найти.

— Мик, ты такая сволочь, что даже мне нравишься, — хмыкнул Труг.

Новый день решил изменить устоявшийся распорядок. Отгремели бои и после весьма прозаичного обеда, прошедшего в тягостном молчании раздумий, на пороге камеры заговорщиков возник годок. Его появление ввергло команду в ступор. Птице-лев редко являлся народу, выбираясь из кельи-одиночки исключительно к раздаче еды. Обслуживали его последним — надо полагать, сливали остатки.

— Привет, — нарушил молчание Михаил. Шарет и Дзейра вздрогнули.

Перегородивший выход годок удовлетворенно кивнул и шаркнул когтями о плитки пола. Звук получился неожиданно громким.

— Мне понравилось, что ты сделал, — пробасил он. — Ты поступил согласно заветам Великого Отца — врагу спуску не давать ни в силе, ни в слабости. Достойно уважения. Пройдем ко мне…

— А… зачем? — Михаил беспомощно огляделся. Компания выглядела не менее озадаченной.

— Давно не говорил ни с кем… Это плохо. Не по завету… Хочу поговорить с воином.

— Да… конечно. — Михаил встал и внутренне подобрался. К вечеру у него появится новый союзник. — Идем.

Потратив десяток минут на путешествие, они обстоятельно, не тратя времени на лишние слова, расположились в логове годока. Молчаливая жестикуляция нового знакомого заставила Михаила повременить с вопросами. Щелкнули, приподнимаясь, надкрылья — годок сердито завозился в неопределенном наборе телодвижений.

— Помоги левое надкрылье поднять, — сдался годок, поворачиваясь к Мику боком. Михаил помог. В розовато-белых складках мышц блеснул металл. Зрелище интриговало. — Теперь отведи крыло и засунь в открывшуюся пазуху руку. И тяни.

Из плоти выдвинулась помятая литая фляга. В ней глухо булькнуло, заставив птице-льва удовлетворенно рыкнуть. С немалым усилием выдернув тару из мышечного захвата, Михаил неуверенно взвесил ее в руке и присел в ожидании объяснений.

— Наша фамильная тайна, — буркнул годок. — Всегда с собой, понял… А яроттские уроды подрезали мне крылья и повредили лишние связки… Прикинь, как обидно? Близка добыча, да не схватить…

— Рад, что помог.

— Да ты расслабься… Сейчас накатим чутка, как учил Великий Отец, и поговорим за жизнь. Ты гость, будешь первым…

Михаил сделал добротный глоток и выпучил глаза. Огненная комета обрушилась в желудок и закрутилась нешуточным пожаром. Отчаянно зачесались уши…

— Вижу пошло… — Годок щелкнул клювом. — Меня зовут Трейч. Племя Рейспил.

— Мик.

— Давай по второй…

В последующие часы Трейч говорил без остановки, делясь неоспоримо интересными фактами биографии. Он упомянул о великих пирушках, родном городе Ардпри и о пестуемом им саде… О боги, не сад, а мечта — баллада цвета, сказание о красоте и гармонии — великая ботаническая феерия. Михаил помотал головой в попытке проследить хитросплетения годокского повествования.

— А сюда ты как… от цветов… да и вот почему? — Он приложился к фляге. В голове шумело.

— Да ты не нюхай, не нюхай из фляги-то… мозги сорвет… Семейный рецепт, понял? А попал я сюда просто — старейшины приказали, я пошел. В плен у Большого залома близ Эринзаса попал… А жадность Чедра привела в Эгор. Прикинь, они меня сюда запихнули, крылья оторвали, а выпускать на арену дрейфят… Смекаешь? Я ж им там глаза по самые яйца могу…

— Чего, так и сидишь тут?

— Сижу… На, хлебни.

— Яроттцы козлы.

— Воистину.

Они сделали еще по глотку. Краем мысли уловив, что годокское не спешит проваливаться в желудок, Михаил пихнул собеседника в бок и в несколько приемов поставил себя на ноги.

— Чего? — вернулся к реальности Трейч.

— Пойду потихоньку…

— А у меня еще фляга есть — под правым надкрыльем… Для равновесия, смекаешь?

— В другой раз… А то у меня темнеет…

— Буду ждать…

Обратную дорогу Михаил не запомнил. Тени и смутные пятна лиц, искаженные стены сошлись в нешуточной круговерти образов. Голоса в подступавшей тьме исходили криком и шепотом… Реальность напоминала оживший кошмар — вплоть до знакомого порога, чем-то неуловимо отличавшегося от сотни других порогов тюремных камер.

— У меня есть план, — Михаил улыбнулся друзьям и, не меняя выражения лица, рухнул ничком.

— Готов, — коротко высказался Труг.

— В ноль, — подтвердил Шарет, заглядывая в лицо Корноухого.

— Поговорим с ним утром, — ответила темнота голосом Дзейры.

Наступила тишина.

Утром, едва открыв глаза, Михаил понял, что день он не переживет. Маленькие радости похмелья атаковали разом — беспощадно круша бастионы сознания. С трудом оторвавшись от пола, он сел. Взглянул на лица друзей, озаренные надеждой, — они поверили, они ждали, они надеялись… Михаил схватился за горло и выбежал в коридор.

— Не успеет, — хладнокровно заметила Дзейра.

— Ну почему, нормально пошел… — Дгор кивнул, подхватил тарелку и отправился на раздачу.

Когда они забрасывали в рот последние крохи съестного, Михаил вернулся. Молча лег у стены и принялся рассматривать потолок.

— Плохо? — участливо спросил Шарет.

— Пусть про план скажет, — немедля воспряла Дзейра.

— Какой план? — Михаил сфокусировался на женщине… или на пятне, выдававшим себя за таковую.

— Я его сейчас ударю… — в голосе лепурки прозвучало удивление. — Правда ударю…

— Ты где годокского заначил? — вклинился в разговор Труг.

— Ты не поверишь, но у годока… — Михаил закрыл глаза.

— Шутишь значит? — Дзейра начала злиться.

— Контору Чедра охраняет единственный солдат. И сдается мне, мы его напоим, — сказал Михаил, поворачиваясь к сокамерникам. Похмелье чуть ослабило поводья. Отрадный факт — в свете негативно настроенных женщин.

— Твою ж налево! — Труг досадливо сплюнул — А я-то думал…

— Погоди, — оборвал его Шарет. — Пусть объяснит…

— Разумеется мы не поднесем яроттцу чарку с просьбой отпустить нас по домам, — продолжил Михаил. — Мы обратим вино в пар, для которого не существует преград, — во славу вражеского обоняния. А когда охранник дозреет, милый женский голосок поманит его обещанием рая… Ну а там и мы подоспеем — с мечами наголо и яростью в душе. — После недолгой паузы Михаил на всякий случай добавил: — Мечи мы возьмем в караулке, если кто не понял.

— Глупее плана я не слышала, — безапелляционно сказала Дзейра.

— Согласен, в нем много условностей, но, сами подумайте, чем мы рискуем? У нас осталась только жизнь, которая может закончиться в любой день, вне зависимости от того сидим ли мы на филее ровно, или же действуем. Так, что я намерен попытаться. И я не справлюсь один. — Михаил обвел взглядом примолкших солдат. — Решайте, вы со мной или как?

Шарет кивнул. За ним согласие подтвердил Труг, изобразив руками неопределенный жест минорной тональности. К дгору присоединились эльф и ваарки. Дзейра стала последней. Ее просчитать Михаил не смог… Отчего она столь медлительна?

— Ты мне не веришь? — спросил он напрямую.

— Нет.

— Это нормально.

— И все же я не понимаю, Мик, — встрял Шарет. — Было дело, я пробовал годокское, запах у него конечно не самый изысканный, но вряд ли он способен заставить здорового мужика потерять голову…

— Тут, как говорится, есть нюансы, — пожал плечами Михаил. — Мне проще показать… Кто из вас нормально переносит годокский нектар?

В келье повисло громовое молчание. Этого Михаил не ожидал. Первый подводный камень возник там, где никаких проблем быть не могло.

— Я с трех глотков падаю, — виновато пробасил Труг. — Проверено.

— Тогда найдите мне того, кто не падает. Сумеете?

— А ты что намерен делать? — поинтересовалась Дзейра.

— Поговорю с годоком за свободу.

— Прямо сейчас?

Прислушавшись к себе, Михаил с некоторым удивлением осознал — его организм вполне способен к недолгому путешествию. Интенсивность похмелья необъяснимо снизилась до ломоты в висках, что поискам Трейча помешать никак не могло. Да и поиски — одно название… Годок возлежал в собственной камере-келье, уткнувшись клювом в дальнюю от входа стену. На приближение Корноухого он не отреагировал.

— Ты там живой? — осторожно спросил Михаил.

— Ну наконец-то, — встрепенулся Трейч. Под правой лапой булькнула фляга. — Думал, появишься раньше…

— Давай сперва о деле. — Михаил вкратце изложил просьбу. И замер, боясь пошевелиться под немигающим взором годока. Пауза затягивалась.

— Предлагаешь потратить божественный нектар на этих скотов? — неожиданно спросил Трейч. — Фамильный секрет? Единственную отраду, единственный луч, дарованный Великим Отцом во мраке? Ты это предлагаешь?!

В произношении годока прорезался резкий щелкающий акцент. Броня надкрылий дрогнула, расходясь… Михаил отступил на шаг.

— Шучу конечно, — Годок протянул Корноухому флягу. — Имей в виду, даю в долг.

— Верну с надбавкой за отзывчивость.

— Но я все равно не в восторге от этой затеи! Смекаешь! А теперь шагай отсюда и приведи нас к свободе.

Не найдя адекватного ответа на подобною эскападу, Михаил молча развернулся и двинулся в обратный путь. Рад ли он той легкости, с которой осуществлялось задуманное? Скорее нет, чем да — отсутствие проблем расхолаживало. Вероятно, он упустил в цепочке происходящего некую важную деталь, прозевал начало катастрофы…

В камере его встретил Труг, препиравшийся с вааркой. При появлении Корноухого они умолкли и нахохлились в показном игнорировании друг друга. Хоть что-то неизменно.

— Лови флягу, Труг. Сделай так, чтобы вино можно было вскипятить на огне лампы.

— Всего то? — ехидно осведомился дгор. Не смотря на тон, он сноровисто осмотрел емкость, прислушался к булькающему звуку, поскреб дно фляги, сопровождая действо невнятными комментариями: — Металл добротный… Хорошая отдача… Объем большой, но и хрен с ним… А если так…

— Сделаешь? — решился на вопрос Михаил.

— А? — очнулся дгор. — Да не вопрос… Эй ваарка, постой на стреме.

— Меня зовут Заан, — ответила женщина.

— И что? — непонимающе спросил Труг. Смерив его испепеляющим взглядом, Заан расположилась у входа в камеру. Нарочито небрежно прислонилась к стене и с задумчивым видом принялась изучать ногти. Надо полагать в ее представлении скрытное наблюдение осуществлялось именно так.

— Я бы не догадался, — пробормотал Михаил. Обращаясь к спине копавшегося в тряпье дгора, он спросил: — А где народ?

— Ищут трезвенника, — раздался сдавленный голос Труга. — Проклятье!

— Всем скопом ищут? — уточнил Михаил обреченно.

— А Эфг его знает… Не отвлекай мастера. Сходи лучше, прошвырнись по тюрьме — изучи обстановку.

— А на х… — Не договорив, Михаил развернулся и покинул камеру. Мастеру и впрямь лучше не мешать. Мастера — они нервные в процессе созидания — отоварят под горячую руку и не вспомнят. Но и находиться среди узников, фланирующих в тоскливом ритме безвременья, он не испытывал ни малейшего желания.

— Мик, я привела, — вернул Михаила к реальности приятный голос. Он встрепенулся, охватывая взглядом развернувшуюся перед ним картину. Помимо привычного омута тюремной клоаки рядом яркими образами любопытства и интереса переминались две женщины. Одну из них — невысокую ваарку, напоминавшую хрупкую фарфоровую статуэтку, — Михаил видел впервые. Он постарался не выказать недоумения явно.

— Кто кого еще привел, хетч тебе в глотку! — хрипло рявкнула незнакомка.

— Осознал, — усмехнулся Михаил. — Представься.

— Линээ, — кивнула ваарка. — Я слышала тебе нужен человек, которого не уронить жалким глотком годокского пойла. Проклятье, ты его нашел. Я готова подсобить тебе, но при условии — с нами побегут еще восемнадцать женщин, — выпалила Линээ на одном дыхании. Передохнув, она добавила: — Все, кто остался из моей тридцатки. Мы прошли месиво под Ротондом, если ты понимаешь, о чем я.

Михаил не понимал, но задумался. Линээ способна увеличить боевой потенциал группы на восемнадцать единиц, представленных не самыми худшими бойцами, прошедшими горнило войны. Но вот можно ли им доверять?

— Ты уверена в каждой из восемнадцати?

— Как в самой себе. — Линээ обаятельно улыбнулась. Она получила шанс на свободу.

— Веселиться будешь по факту, — охладил ее пыл Михаил. — Когда стемнеет, приходи. Знаешь куда?

— Знаю! — Ваарка развернулась отточенным движением и едва ли не промаршировала прочь.

— Теперь с тобой, э-э…

— Лооза.

— Найди остальных и передай, чтоб возвращались. Мы нашли нужного человека. Ты отличилась, спасибо.

Михаил одобрительно кивнул. Саданув его на радостях в плечо, ваарка умчалась.

— Теперь радуйся, ты стал командиром, — досадливо прошептал Михаил. Всю сознательную жизнь он удачно избегал ответственности, предпочитая незамысловато-прямолинейную роль исполнителя. Никаких обязательств — пришел, сделал, пришел повторно… Одна радость — вовремя принять решение за себя и только за себя. И вот теперь, совершенно неожиданно, в каком-то пароксизме черного юмора, на него обрушилась роль идеолога. В нем видели надежду. И это напрягало.

Когда он появился в камере, дгор без лишних слов сунул ему в руку комплект из фляги и лампы, объединенных хитросплетением металлических полос, сделанных из разломанной тарелки.

— Работает? — недоверчиво спросил Михаил.

— Еще как! — Дгор гордо выпятил грудь. — Подгорные мастера марку держат. Ты нашел жертву?

— Да. Спрячь пока…

— Какие дела? — В келью влетел Шарет. Заметив в руках дгора шедевр кустарного искусства, он широко улыбнулся.

— Судя по твоей физиономии, стегардец, дело движется, — раздался голос Дзейры. — Когда опробуем?

— Вечером, когда придет Линээ, — ответил Михаил.

— А Линээ у нас кто? — внимательнейшим образом посмотрела на него Дзейра.

— Ваарский ктан. Наша испытуемая.

— Ей можно верить?

— Да, — встряла в разговор Лооза. — Мы вместе росли…

— Как скажешь. А теперь нам пора отобедать.

***

Раздался тихий шорох и Линээ проскользнула в камеру.

— Наконец-то, — встретил ее недовольный голос Труга.

— Никогда не встречала вежливого дгора. — Ваарка пренебрежительно фыркнула.

— Садись, — предложил Михаил. — Прежде, чем начать, нам необходимо кое-что обсудить.

Женщина послушно села. Наступила тишина. Заговорщики пристально смотрели на Михаила в ожидании обещанных откровений. Он чуть стушевался, желая облечь мысли в доходчивые слова и не находя таковых.

— Обрисуй мне план, — пришла на помощь Линээ.

Бодро кивнув, Михаил вкратце поведал ей о намечавшемся действе и не услышав ответных возражений, заключил:

— Нас набирается тридцать душ. Если никто не против, давайте распределим обязанности. Прежде всего, кто полезет в сток? Сразу предупреждаю — там хетч. Много.

— Там слишком узко, — заметил Труг.

Собравшиеся разом посмотрели на Линээ. Женщина, не задумываясь, кивнула. Михаил удивленно на нее посмотрел. Осознала ли она, куда именно пророчат ей идти? Слишком легкое согласие грешит недооценкой ситуации…

— Ну чего уставились? Дыру протрете, — пробурчала Линээ. — Я сама подумывала воспользоваться сточным каналом, только не была уверена, куда он меня выведет.

— Решено. Послезавтра, на рассвете, ты проникнешь в караулку и откроешь нам дверь. На ночь там остается пара не слишком ретивых солдат. Проблем с ними не возникнет.

— Притянуто за уши, — не преминула поделиться сомнениями Дзейра. — Залезть в сток одно, вылезти другое, а вот кого встретим в караулке — неизвестно…

— Я пойду, — перебила лепурку Линээ. — Пойду при любом раскладе. Тебе надо просто мне не мешать.

Дзейра нахмурилась. Гнев добавил ей определенного шарма, как заметил Михаил.

— Дальше что? — нивелировал ситуацию Шарет.

— Дальше? — Михаил почесал затылок. Красивые идеи не вовремя попрятались по задворкам сознания. — Разобьемся на две группы. Часть из нас будут ждать Линээ, остальные займутся конторой Чедра. Труг, приспособа на тебе… И, собственно, нам необходима демонстрация страсти…

— Есть у меня одна искусница. — Линээ недобро усмехнулась. — Мертвого поднимет.

— Предположим, нам удастся осуществить задуманное, — вновь подала голос Дзейра. — Куда мы направимся посреди Эгора?

— До чего ж ты нудная, — фыркнул Труг. — В порт. Мы двинемся в порт. Надеюсь, никто не возражает против порта?!

— Ни в коем разе, — успокоил гнома Михаил, выставляя перед Линээ созданный ими агрегат. — Накройся курткой, зажги лампу и дыши.

— Я просто должна сидеть и дышать? — недоверчиво уточнила Линээ. — Шутите?

— Да. Нет.

Сохраняя на лице недоуменно-подозрительное выражение, Линээ сгорбилась и накрылась курткой. Реальность замерла в статике пугающей неопределенности — либо победа, либо совсем никуда. В наступившей тишине — ни шороха одежды, ни звуков дыхания — набатом прозвучал голос дгора:

— Через несколько минут гасим станок. Масло надо беречь.

Никто ему не ответил.

— Да хрен ль там! Тут дышать невозможно, — сдавленно раздалось из-под куртки. — Кто ее на хрен носил? Воняет гнильем!

— Терпи — ответил Михаил. — Считай на халяву…

По келье поплыл легкий аромат годокского. Дгор занервничал…

— Не суетись, — попросил его Шарет.

— Тихо ты, я считаю… Хватит! — Дгор откинул куртку и торопливо притушил лампу. Поморщился от ударившего в нос амбре.

— Ты чего? — раздался слабый лепет. — Верни как было!

— Вроде получилось… — неуверенно сказал Труг.

— Ничего подобного. — Линээ с трудом распрямилась. — Я в полном порядке.

Он победно воздела руки вверх и рухнула на пол.

— По-моему мы перестарались, — заметил Шарет в наступившей тишине.

— Пусть спит. — Михаил устроил ваарку у стены. — Будем считать достигнутые результаты положительными.

— Действует, — удивленно прошептала Лооза. — Правда, действует…

— Скажи мне, Мик, а как ты предлагаешь заставить стражника вдохнуть эту гадость? — спросил Труг, бережно укладывая лампу в созданный из тряпья тайник.

— Ну…

— Хетча гну, — Дгор развернулся и невежливо ткнул пальцем в стоявшую рядом ваарку. — Это у тебя что?

Женщина отшатнулась и беспомощно оглянулась на товарок. Репутация гнома впечатляла — один жест и столько эмоций.

— На шее у тебя что?

— Амулет Ло… — Поскольку указующий перст гнома и не думал опускаться, ваарка добавила: — И шнурок…

— Вижу, что не удавка. Из чего он?

— Жила прокра.

— Отлично. Сходи и тщательно размочи его. В перспективе, если выделка качественная, мы получим гибкую полую трубку…

— Преклоняюсь перед вами мастер, — усмехнулся Михаил. Он кивнул вопросительно смотревшей на него женщине. Восприняв жест сигналом к действию, она рванула в сторону умывальни. Он проводил ее задумчивым взглядом и вздохнул — ваарка признала его лидерство. А какой из него лидер? Ему бы решить собственные проблемы и вернуться домой. Выпить пивка, расслабиться с друзьями, если таковые вдруг появятся. Но пивка выпить точно — холодненького, из запотевшей бутылки…

— Отбой бойцы, — скомандовала Дзейра. — Много мыслей — лишние печали.

Бойцы согласно кивнули и легли. Но еще очень долго в келье слышались возня и тяжелые вздохи — уснуть оказалось не просто — призрак свободы приобрел некую весомость, материальность, будоражившую сердца.

***

Лежа в темноте камеры, Фоота мрачно усмехнулась. Подслушанный в келье лепурца разговор наполнил ее жгучей радостью — теперь она знала, как разобраться с человеком, отнявшим у нее самое дорогое.

***

Проснулся Михаил резко, точно от удара. Судорожно вздохнув, он попытался вспомнить, снилось ли ему хоть что-нибудь, но память не содержала на этот счет никаких сведений. Пустота никак не объясняла толчка нервов, иглами прошедшего по телу. Михаил взглянул на Дзейру.

— Тебе чего, бабу надо? Ты какой-то напряженный. — Дзейра с чувством потянулась.

— Слушай, а ты не предлагала Роми отправиться с нами? — неожиданно для себя спросил он.

— Предлагала. Она не пойдет.

— Вот как, — нахмурился Михаил. — Однако она рискнула всем, когда доставала нам сейбин.

— Каждому своя дорога, Мик, — пугающе мягко сказала Дзейра. Лучше бы она привычно и холодно занудствовала. — Роми выбрала.

— А и Эфг с ней.

— Чего шумите с утра? — спросил Шарет, зевнув.

— Подъем солдат. — Лепурка встала. — Сегодня у нас великий день.

Заслышав столь греющие душу слова, зашевелились остальные. Апогеем пробуждения открыла глаза Линээ, хотя и выглядела при этом не самым лучшим образом.

— Ты мне должен, Корноухий, — прохрипела она, пытаясь распрямиться — И много должен.

Под углом в сорок пять градусов женщина покинула келью. Во избежание эксцессов, способных повредить столь ценный кадр, Михаил ненавязчиво последовал за ней. Издалека понаблюдал, как ее сочувственно встретили компаньонки, и, удовлетворенный увиденным, направился завтракать.

До камеры он не добрался.

— Шестьсот двадцать пять, шестьсот один, на выход отродье! — заметался под сводами крик.

Михаил замер. Первым необъяснимым чувством родилось удивление — яроттцы изменили процедуру и пропустили завтрак. Сердце отчаянно грохнуло и остановилось. Везение закончилось в самый неподходящий момент. Случайность? Коварство тюремного начальства в лице Чедра? От предстоящего боя зависело слишком многое.

Проникнувшись, Михаил быстро зашагал к выходу на арену, надеясь, что его будущий противник окажется маленьким и невзрачным.

— Пошевеливайся! — донесся из караулки сдавленный рев.

Михаил остановился. У двери его ждал Шарет.

Глава 11

Секунду другую двое мужчин молча смотрели друг на друга. Сказать нечего — столь подлый выверт судьбы не поддавался комментариям. Только досада и боль, захолонувшие грудь.

— Лезь, отродье Эфга! — подстегнул их оклик.

Оглядевшись, Михаил наткнулся на мрачный взгляд Дзейры и кивнул ей — иди сюда. Нетерпение яроттцев требовало разыграть карты. Расклад непутевый? А другого нет и не предвидится.

— Что будем делать? — прошептал Шарет, неловко переминаясь на пороге. У его ног опасно поблескивал алчущий кончик меча, коим яроттцы пытались подбодрить пленника. — Лезу, лезу!

— Тянуть время. Пошел.

Стегардец послушно нырнул в караулку. Прежде чем последовать за ним Михаил коснулся руки Дзейры в успокоительном жесте и улыбнулся:

— Мы начинаем.

— А план?

— Мы там всех перебьем — чем не план, — сказал Михаил и переступил порог.

— Дурак, — прошептала Дзейра запоздало.

— Эфга ли так долго?! — заорал стражник — Оружие взяли и на песок!

Михаил не спеша, проверяя каждую щербинку, подобрал меч и вышел на арену, лишь на мгновение опередив взрыв яроттского негодования. Шарет не позволил ему даже вдохнуть — не позволил забыть о вони и наполнить легкие воздухом, залитым воплями и солнцем.

Меч стегардца рассек воздух в дюйме от лица Михаила. По глазам скользнула тень. Взвихрился песок… Михаил отшатнулся и незамысловато врезал ногой в живот противника.

Захрипев, Шарет рухнул на колени. Над ним взвился клинок.

Лезвие меча вонзилось в песок — стегардец переместился в сторону. Не пытаясь подняться на ноги, он развернулся в широкой подсечке… И ткнул в упавшего Михаила сталью. Заметив блик пикирующей смерти, Михаил, как мог, блокировал удар.

Звон… россыпь искр…

— Получай собака! — В челюсть Шарета правдоподобно врезался кулак. Мир дрогнул, смазываясь в золотисто-черное полотно.

Вскочив, Михаил заметил, как напряжены лучники. Им то, что не нравится? Ведь знатная потеха — народ беснуется, заливая трибуны потом и пивом.

— Режь лицо, — прошипел он, бросаясь к другу.

Стегардец, будучи профессионалом, не стал переспрашивать, а просто ударил. Сталь рассекла Михаилу щеку. Завертевшись волчком, он рухнул на песок. Свет померк…

Рев толпы вознесся до небес.

— Вставай же, — почти простонал Шарет. От него ждали завершения атаки.

Медлить нельзя.

***

— Хетч, хетч, хетч! — Дзейра ворвалась в камеру, где наполненными горечью изваяниями сидели ее друзья. В их глазах недоумение сливалось с обреченностью. — Какого хрена сидим?! Устроили тут похороны, Эфгово племя! Труг, хватай чего надо, бери кого надо и броском до Чедровской конторы.

— Уже, — коротко ответил гном. Широким жестом расшвырял тряпье, подхватил лампу с флягой и выметнулся из кельи, плотным клубком канув в сумраке. Тенью за ним последовали ваарки. Эльф остался. Кивнув ему, Дзейра бросилась на поиски Линээ.

Ваарский ктан, вопреки ожиданиям, нашлась у окна — тихо и отчаянно ругаясь, она наблюдала за боем. Ее пальцы, стиснувшие оконный бордюр, пугающе белели на темном фоне камня. Под глазами залегли черные тени… Дзейра ухватила ее за плечо, развернула и как следует встряхнула, выбивая ростки отчаяния.

— Смотри на меня! На меня! Поднимай своих — и на исходные! — рявкнула лепурка, отчаянным усилием воли подавляя желание взглянуть на арену.

— Принято! — Линээ сорвалась в бег. Дзейра и эльф следом.

Изящным и яростным вихрем ворвавшись в келью, ваарка командным рыком подняла на ноги восемнадцать женщин и заставила их построиться.

— Лууза, на тебе охранка Чедровской конторы. Кто там за главного?

— Дгор, — незамедлительно ответила Дзейра.

— Выполнять. Пятеро с нею. Остальные к выходу на арену. И запомните, действовать придется быстро. Используйте все, что подвернется под руку. Рвите врага зубами если надо! Пошли!

Дзейра удовлетворенно кивнула — ваарка начинала ей нравиться. Мгновенно собраться и без лишних домыслов ударить — на такое она и сама завсегда готова подписаться. И подпишется! Дзейра поспешила на поиски Трейча.

Будучи найденным, годок отвлекся от вымещения злости на стенах отведенной ему каморки и взвыл:

— Мика гады! Ведь Мика же…

— Приготовься, ты можешь потребоваться любой из групп. Будь у караулки…

— Выполняю! — Не дослушав, годок одним прыжком покинул келью.

Женщина вздохнула, мысленно посоветовала Пресветлому не отвлекаться и устремилась на помощь друзьям.

***

Заметив рядом незнакомое женское лицо, Труг прошипел:

— Ты еще кто?

— Лууза. Скажи, когда начинать…

— Тихо ты… соблазнительница… — Гном пригнулся и испуганно посмотрел на прикрытые тряпицей смотровые отверстия. В крайнем из них черной змейкой исчезала созданная усилиями женщин трубка. Тихо шипел огонь, золотыми языкам облизывая быстро темневшее донышко фляги…

В отверстия беглецы заглянуть побоялись. Пусть темнота сохранит их тайну и позволит ждать в тишине и безмолвии, испытывая отпущенную богами веру на прочность. Напряженные лица в тусклых отблесках пламени выражали столь яркий сонм чувств, что дгору на мгновение стало страшно. Но ему ли бояться ответственности?

— Убавь… Не хватит… — Заан вцепилась в плечо Труга.

— Иди к Эфгу! — Дгор поморщился. — И лапки убери!

— Пора, — выдохнула Заан. Лууза подалась вперед.

— Назад, ноги вырву! — Труг попытался пинком отогнать женщин и едва не выронил лампу.

Беглецы замерли на вдохе.

— Заткнитесь! — взмолился дгор. Видит небо, ему самому хотелось наплевать на голос разума и начать действовать незамедлительно, но столь явное и опасное нетерпение свойственно юности. Он же Мастер…

Руки у Труга задрожали. Он кивнул Луузе. Женщина встряхнулась, судорожно обхватила себя руками и постаралась представить того единственного, кто ждет ее у домашнего очага… Нет! Перед мысленным взором, рядом с лицом мужа, появлялись заплаканные мордашки детей. Нет! Первая любовь. Ни к чему не обязывающая и полная страсти первая любовь! В ней спасение…

— Соображай быстрее, — прохрипел дгор.

Пламя поблекло. Женщина тяжело задышала.

— Милый, — прошептала она. — Приди… Коснись моего тепла…

Слова текли медом и патокой, завораживали, играли душами и сердцами. Капля за каплей — под мерное фырканье фляги… Они исчезали за дверью в невидимой бездне.

— А может там никого нет? — спросила Заан.

***

За секунду до предполагаемой смерти Михаил рванулся в сторону. Клинок стегардца едва не распорол ему грудину. Облегченно вздохнув, Шарет ударил мечом по оружию Корноухого. От души ударил. В снопе искр сталь встретилась со сталью.

Михаил вскочил и пошатнулся. Голова гудела набатом… Ржавый песок расплавленным потоком танцевал перед глазами. Выпад… Шарет увернулся и на миг двое мужчин оказались прижаты друг к другу.

— Бросай на лучников, — прохрипел Михаил.

Подчиняясь, стегардец пинком отправил Мика в полет и довольно осклабился — Корноухий подкатился под ноги черно-красным.

Острая боль пронзила бок Михаила. Ее не принять, не осмыслить… А стоявший рядом яроттец занес ногу для нового удара. И нет защиты — так полагал агонизирующий разум. Хватит! Волна призрачного огня окатила тело — точно кукловод поддернул ослабевшие нити, наполняя куклу неведомой энергией. Михаил развернулся звенящей нервами пружиной. Меч описал широкий полукруг, взрезав лица ближайших солдат. Одного из раненых Михаил рывком опрокинул на себя.

Свистнули первые стрелы.

Плечо ожгло. Шарет качнулся вперед — на луки. И не успел. Тело солдата, утыканное стрелами, врезалось в лучников первым. Отбросив труп, Михаил прыгнул к арке входа-выхода из караулки, достиг ее причудливо изогнутой тени… Мгновенное падение спасло его от мечей яроттцев.

Песок дыхнул жаром. Толпа нескончаемо выла.

Шарет извернулся, принимая выпад врага на сталь клинка, и контратаковал. Рассек яроттцу горло. Краем глаза заметил бедственное положение Корноухого…

Встать! Приказ не выполним. Встать! Михаил, сотрясаемый судорогой мышечного шторма, не успевал выйти из-под атаки… Ворвавшись в караулку, Шарет молчаливой потрепанной смертью обрушился на врагов. Капли крови взметнулись в воздух. Осели на стенах.

— Проклятье! — Меч стегардца застрял в груди одного из солдат. Не позволяя себе усомниться, Михаил в почти акробатическом трюке пнул ногой по мертвому телу. Соскользнувший с клинка труп удачно смел троих излишне ретивых яроттцев.

— Где наши?! — рявкнул Шарет, еле успевая отражать удары.

— Держим позицию!

Втянув живот, Михаил резко подался назад. Кончик меча рассек рубаху.

— Ловим! — Михаил подхватил и резко опрокинул стол к набегавшей волне стражей. Почерневшие засаленные доски вспучились желтоватой щепой, поддаваясь ярости стали. Жала клинков пытались дотянуться до жертвы… Оставалось только вернуть стол на место, чтобы расклинившие дерево мечи покинули руки хозяев.

— Стегард! — хрипло выдохнул Шарет, располовинивая стражника, удивленно разглядывавшего пустые руки. Следующего Михаил рубанул наотмашь Ответом прозвучал многоголосый стон.

— Будьте милосердны, — пискнул забившийся в угол лекарь. Он так и не выпустил из рук аппетитно зажаренную птичью ножку. У ног его вились ручейки крови.

Один из солдат, истый гигант, разметав товарищей, метнул в пленников габаритный бочонок. От удара Михаила отнесло к дальней стене — под лестницу, ведущую на трибуны. С трудом приподнявшись, он сквозь застилающий глаза туман, изучил отсекающий лестницу люк. Закрыт и заперт — немаловажная и странная деталь по части реагирования яроттцев на возникшую угрозу. Им что плевать на гибнувших сослуживцев?

— Я… иду… — долетел до Михаила хрип Шарета.

***

Заметив у выхода на арену с десяток женщин, Фоота поняла — пора. Время избавиться от снедающей душу черной тоски и боли. Она начала медленно подходить к поглощенным ожиданием вааркам.

***

Линээ непрестанно повторяла про себя все известные ей ругательства. Помогало слабо. Она поправила на лице повязку, смоченную водой, и чертыхнулась. По макушке вновь шаркнул осклизлый свод. И не пригнуться — под подбородком плавает… Лучше об этом не думать. Лучше и вовсе не думать ни о чем.

О, пресветлый, какая же вонь!

Под пальцами, ощупывавшими стенки тоннеля, трепыхнулось нечто. Линээ глухо взвыла загнанным в ловушку зверем. Хорошо, если это просто хетч, а если тварь какая? Ваарка содрогнулась. В согбенном под немыслимым углом теле поселилась ноющая боль, что ширилась с каждой секундой, проведенной в зловонии и тьме.

Где выход?! Женщина в очередной раз ощупала свод. Сток в караулке должен давать хоть какой-то свет, быть виден… Камень, камень, камень. Ни проблеска, ни звука… В плеске воды прозвучали новые нотки — приглушенный топот…

Пальцы женщины, скользившие по своду, провалились в пустоту. Хвала небесам, добралась! Извернувшись ужом, она проскользнула в сток и уперлась головой в решетку. Просунула пальцы сквозь прутья… На ощупь похоже на тело — на решетке труп, весьма обыденная плоть. Нет повода для паники.

Подчиняясь давлению, решетка медленно отошла вверх.

Волной нахлынули крики и стоны.

Ваарка выглянула в полумрак лекарской. И передернулась — совсем рядом с глухим стуком о пол ударилась голова покойника, бельма глаз невидяще воззрились на нарушительницу спокойствия…

— Извиняйте, — прошептала женщина, выбираясь в неверный свет одинокой лампады. Блаженством в сравнении с вонью сточных вод витали в воздухе запахи крови и смерти.

Юрким смертоносным зверьком Линээ проскользнула в коридор, переступила через труп яроттца и в один рывок достигла люка. Позади, в комнате стражи крутился черно-красный хоровод тел. Кто-то натужно стонал, срываясь в булькающий кашель.

— Наконец то! — В люковом проеме возникла голова недовольной Дзейры.

Заслышав крики, лепурка ловко обогнула Линээ, не глядя выхватила из стойки меч и прыгнула на спины яроттцев.

— Будьте милосердны, — вновь попросил лекарь. Он умер от удара в сердце, так и не выпустив из рук недоеденный завтрак.

Исходящий болью мир сфокусировался в давящей тяжести на груди. Горячий и липкий поток струился по ребрам… кровь, повсюду кровь…Тяжесть исчезла — Михаил увидел лицо склонившейся над ним Дзейры.

— А я тут лежу…

— Вижу.

И энергия, прессующая мышцы, сделала очередной виток — обновилась, подстегивая слабеющее тело. Михаил вскочил в попытке достать бегущих яроттцев… Не успел. Ваарки прикончили солдат подле выхода.

Спотыкаясь об изломанные тела, Михаил подступил к женщинам. Заглянул в сведенные яростью лица и одобрительно кивнул:

— Возвращаемся.

— Лучники спускаются! — заорал Шарет, указывая в сторону арены. Яроттцы проявили себя. Тем лучше.

— Не высовывайся дурак!

Михаил выскочил под открытое небо, пинком перевернул труп убитого им лучника и выдрал из мертвых рук лук и колчан. Глянул на то, как солдаты, используя штурмовые крючья, ловко скользят вниз — стремительные тени в лучах солнц. Пятнадцать человек, пятнадцать носителей смерти… И йо-хо-хо, как говорится.

— Назад, Мик!

Первая стрела чиркнула Михаила по уху — ласково, почти не больно… Шее стало горячо и мокро. Он отчаянно рванулся к двери и вкатился внутрь караулки, на долю секунды опередив смерть.

Перепрыгнув через Корноухого, Шарет подтащил многострадальный стол к арке и перегородил проход… Баррикада не впечатляла. Дробным перестуком ее осыпали стрелы.

— Всем назад! — Отдав приказ, Михаил попытался выглянуть на арену. Стрела коснулась щеки легким дуновением ветерка…

Отпихнув с дороги безвестную ваарку, Фоота с трудом протиснулась в комнату стражи и в нескольких метрах от себя увидела спину корноухого лепурца. Подобрав с пола кинжал, она изготовилась к прыжку.

Обернувшись, Михаил недоуменно нахмурился:

— Команда была — на выход! Помощь мне не нужна.

— С этим я могу поспорить, — рядом нарисовался эльф. Его хваленоеалькарийское спокойствие вселяло надежду… позволяло чуть подумать, осмыслить ситуацию вне буйства нервов.

Одна из стрел пробила столешницу, явив хищное острие в сантиметре от глаза Михаила.

Подхватив оставленный Корноухим лук, эльф послал врагам ответную весточку, намек — с атакой спешить не стоит. Хотя и без намеков яроттцы не демонстрировали особого рвения. Очередной выпадающий из реальности факт.

— Вялые они какие-то, — заметил Шарет, откровенно бойкотировавший приказ к отступлению.

— Уходим. — Михаил переместился к выходу в тюремный блок и споткнулся об утыканное стрелами тело незнакомой ваарки. Ее смерть неожиданно зацепила его. — Сказал же ей…

— Ты не виноват! — Шарет подтолкнул соратника к люку. — Все мы ходим по краю…

Через несколько секунд в комнате остались только трупы. Люк ведущий в тюрьму со скрежетом захлопнулся.

***

Унэк, солдат двенадцатого Эгорского отряда, с наслаждением потянулся. Довольная улыбка осветила его лицо. Пусть духота и пугающие запахи наполняли каморку, пусть в голове мутилось от скуки и жары. Пусть… Ему повезло с направлением к Чедру — охрана заключенных не слишком престижная, но безопасная работа. С крохотными неудобствами, а они именно крохотные, можно смириться. Хуже, чем проливать кровь за Арком, — занятия не сыскать. А здесь ему открыты все пути, город ждет бравого солдата — сыграть в тиронг, выпить вина, приударить за женщинами…

Женщины. Унэк усмехнулся — мать неустанно предупреждала его о коварстве женщин. Спешить он не будет. Девственность пострашнее проклятой войны, но и терять голову не хотелось. Зачем он врет самому себе? Унэк вскочил. Ему нужна женщина — податливая плоть, тепло и исполнение желаний…

Отголосками сознания яроттец услышал слабый шепот из ниоткуда, — страстный шепот женщины готовой к безумству. Она ждет, она хочет, она просто изнемогает в желании. Яроттец вознес горячую хвалу Эфгу и заметался по комнате. Рванул ворот формы… Адская жара.

Люк — понял Унэк. Голос доносился оттуда. Голос любви. Мир вокруг медленно кружился.

— Я иду, — простонал Унэк, терзая засов. — Где ты, моя…

Удар мечом оборвал его на полуслове. Через мгновение он умер.

— Готов. — Лууза пнула мертвое тело.

— Трудно поспорить. — Михаил проскользнул к двери, ведущей в контору Чедра. Прислушался…

Распахнувшаяся дверь отбросила его прочь. В дверном проеме возник неучтенный схемой стражник. Судя по ошалелому виду, понимал он мало… Но видно солдатскую науку ему вбили накрепко. Тускло блеснула сталь, срываясь в удар.

Вскрикнув, Лууза упала. Рядом комом дгорской ярости возник Труг. Поднырнув под удар меча, он всадил клинок в живот противника. Потом посмотрел на Луузу и разрубил стражнику голову.

Михаил поморщился — красные с серым брызги попали ему на лицо. Они горячи — точно кипящее масло…

— Быстрее! — прохрипел он, силясь встать. Мимо, украшая пол кровавыми отпечатками, пронеслись пятеро ваарок и эльф. В соседней комнате что-то с грохотом опрокинулось, жалобно взвизгнули дверные петли… Движение не остановить — Михаил толчком переправил себя через тело стражника и вкатился в помещение конторы. Глянул на завесу солнечного света, повисшую в приоткрытой двери… Следы крови уводили за порог. Вот туда он и направится… если сможет подняться.

— Я застрял! — простонал Трейч, дернувшись в люке.

— Давай! — Шарет ухватил его за лапы. Потянул.

— Шевелитесь!

— Кто там сзади — помоги! — крикнул стегардец.

Линээ осознала, что рискует лишиться свободы так и не обретя ее, и пнула годока под зад.

— Убью! — вздрогнул Трейч, широко разевая клюв.

Пользуясь моментом, Шарет рванул годока на себя и рухнул на пол. Трейч распластался рядом. В комнате стало крайне тесно. Тела и стены, изломы плоти и камня… Шарет заметил Луузу. Она лежала, зажимая грудь, и смотрела на него. Просто смотрела, закусив губу…

— Разлеглась тут, — проворчал Шарет, забрасывая ваарку на плечо.

Михаил уцепился за дверной косяк, с трудом удерживая сознание на плаву. Не помешала бы очередная порция энергетического допинга — пусть Всевышний озаботится, если это, конечно, по его части. Пошатываясь, Михаил преодолел порог, оперся на меч во избежание падения и осмотрелся.

У ворот лежали два тела, отмеченные стрелами — точный выстрел в горло. Над ними склонились ваарки, чуть в стороне изваянием застыл эльф, обшаривая прицельным взглядом глухие стены домов. Надо сказать, им повезло с выходом — погоня, а таковая непременно случится, вынужденно потратит время на обход плотных застроек квартала.

Эльф оглянулся и коротко рапортовал:

— Пока тихо.

Михаил прикинул — насколько ясно он помнит дорогу к порту. И пошатнулся от толчка Дзейры.

— Ноги в руки, Корноухий! Не создавай толпу!

Беглецы устремились к порту. Миновали площадь, подчиняясь слепому инстинкту, свернули в одну из улочек — туда, где изумленные горожане не спешили возбужденно орать, призывая стражу. А стража не дремала — лязг металла и командные крики залили улицу через несколько минут после того, как бывшие заключенные углубились в ее источенное временем нутро.

Впереди показалась очередная развилка.

— Куда? — прохрипела Дзейра на ходу.

— Направо! — Михаил повернул. Влетел в россыпь объедков и упал, пару метров проехавшись на животе. Брусчатка добросовестно продемонстрировала ему все выпуклости. Дзейра остановилась, рывком подняла его и выругалась. Отчаянно мотнув головой, Михаил попытался разогнать туман, стоявший перед глазами. Мимо, тяжело пыхтя, промчался Шарет с вааркой на плече. Вплотную за ним следовал дгор.

— Соберись! — Дзейра встряхнула Корноухого. В стену рядом глухо ударила стрела, белесым облачком взметнув каменное крошево.

Отчаянным усилием Михаил заставил себя бежать. Дома, вывески, блики окон, смрадные переулки наплывали волнами и исчезали хмельными видениями. Мостовая необъезженным скакуном ускользала из-под ног. Мир стал зыбким и ненадежным — серым…

— Сюда! — долетел до них крик Линээ.

Ваарка стояла у начала узкой извилистой улочки, уводящей в неизвестность. Над ее головой, поскрипывая, болтался покосившийся указатель — переулок «Ломанный». Михаилу название не понравилось — не понравилось настолько, что он притормозил, изучая спины удалявшихся беглецов. Казалось бы, чего страшного — Ломанный переулок… Тупичок Люлей — не в пример хуже. Михаил решительно последовал за друзьями.

Догнал их быстро — они столпились перед завалом из бочек, тюков, ящиков, клетей. Пестрая отвесная гряда вздымалась на десятиметровую высоту и могла вогнать в ступор и менее измученную команду.

— Прибыли! — Михаил яростно взглянул на Линээ.

— Арком пахло… — Женщина, издав нечто похожее на всхлип, отважно ринулась на штурм. Затрещала ткань, тревожно заскрипели хитросплетения груза… Несколько бочек у основания завала угрожающе выдвинулись из страхующей канатной связки.

— Б… не ждем команды! — гаркнул Михаил, оглянувшись. В конце улицы сверкнула сталь в черно-красном обрамлении. — Лезем!

— Не успею, — выдохнул Шарет, вцепившись свободной рукой в переплетения веревок. До земли ему лететь метра четыре.

— Трейч, помоги, — крикнула Дзейра, оценив расклад сил. Трейч поспешил к стегардцу.

Ухватившись за ящик, дгор хладнокровно просчитал время необходимое увечному годоку на поднятие Шарета. Расклад получался препаршивым. И будь на небе хоть сонм благосклонный богов, расклад ничуть не изменится.

Заметив, как гном скатился вниз, Михаил остановился.

— Куда?!

Труг с изумительным спокойствием проигнорировал окрик, подхватил бочку покрупнее и с натугой поднял над головой. Сила достойная горного племени — не самый удачный момент для гордости, но иного может и не представиться… Он шагнул навстречу солдатам Ночного ветра.

Спятил — решил Михаил и полез вниз.

— Вот они! — достиг беглецов вопль.

— Вот и мы, — подтвердил Труг. Разогнавшись, он устремился вперед. Глухое эхо заметалось меж стен.

— Стой же! — Михаил рухнул на мостовую и, перехватив поудобнее меч, устремился за гномом.

«Идиоты!», — мысленно взвыла Дзейра. Она прикинула — сильно ли расшибется, если спрыгнет вниз. Увидев, как грудь Труга пробила стрела, она решила — нет, несильно.

Не обратив внимание на рану, дгор пробежал десяток метров и швырнул бочонок в яроттских солдат. Раздался многоголосый вопль, возвестивший о попадании. Собрав попутно урожай из сломанных рук и ног, бочонок раскололся, залив улицу золотом сейбина.

— Удачно, — буркнул дгор. Взглянув на бегущего к нему Корноухого, он охнул — в груди остро кольнуло. Дважды — под число стрел.

Труг брезгливо поморщился, достал из-за пазухи прихваченные по наитию остатки лампы и задумчиво их осмотрел. Скоро он увидит семью — уже неплохо.

— Не надо! — успел крикнуть Михаил.

По глазам ударило жаркое пламя. Алые языки огня вознеслись к небу, жирный черный дым расчертил стены. Меж домов заметались живые факелы — саламандровый танец боли и агонии. Запах бодрил до тошноты… Михаил сглотнул ставшую горькой слюну и поспешил к завалу. На полпути столкнулся с Дзейрой и прихватил ее с собой.

Через несколько минут, одолев вершину, они увидели перед собой водные просторы Арка, отделенные от завала штабелями грузов.

— Сюда! — проорала снизу Линээ.

Михаил задержался, осматривая стоявшие в порту корабли — лес мачт, чертивший синеву, седые коричневатые борта полускрытые парусами. Подле них живой рекой текли докеры — кантовали грузы в круговерти портовой жизни. Синие, серые, черные робы униформ, белизна и пурпур платьев — расцветка резала глаз, пестротой затмевая опасность. Михаил присмотрелся к одному из кораблей, пришвартованному в сотне метров левее. Двухмачтовая шхуна, судя по суете у сходней, готовилась к отплытию.

— Не отстаем! — слетая вниз, крикнул он.

— А? — встрепенулись беглецы.

Михаил бросился к пристани — к шуму волн и скрипу снастей. Главное не заплутать в портовых лабиринтах. И разумеется, не дать себя убить доблестным яроттским стражам.

Навстречу Михаилу, из неведомого отнорка в товарно-складских дебрях, выметнулся приземистый воин в черно-красной униформе — с копьем наперевес. Он жаждал крови, жаждал потешить служебное рвение. Споткнувшись о Михаила, бросившегося ему в ноги, он рухнул на брусчатку, подставляя спину для удара.

Солдат завопил — натужно, пронзительно. Оставляя крик позади, Михаил метнулся к следующему противнику.

— Не ввязывайтесь в затяжной бой! — успел он крикнуть друзьям.

— Затяжной, ага… — буркнул Трейч, вспаривая когтями врага. Осмотревшись в поисках новой жертвы, он заметил Шарета.

— Трейч прикрой! — крикнул стегардец и бережно придержал на плече застонавшую Луузу. — Все будет хорошо, малышка.

Неподалеку Дзейра бешено рубилась с двумя матросами, расчищая путь. Звенела сталь, хриплые крики резали воздух. Никаких финтов — чистая незамутненная ярость, замешанная на крови. Алая роспись причудливым узором ложилась на камни, доски, ткани…

— Зажри! — Женщина ударила противника в горло. Страсть чуть утихла. — Сюда!

Беглецы устремились на крик.

— Левее! — завопил Михаил. — К двухмачтовому….

— Понято!

Михаил увернулся от меча противника и обрушил на яроттца гору ящиков. Прорвавшись сквозь грохот и треск разлетавшихся щепками досок, он поспешил к кораблю.

— Сходни убрали!

— Ну уж нет! — Трейч, коротко взревев, переметнулся на борт корабля. Стремительной тенью промелькнул над черной рябью воды и обрушился на палубу. Разметав матросов, точно кутят, он юлой провернулся вдоль борта и, прежде чем яроттцы опомнились, успел подхватить и перекинуть сходни на берег. Яростной волной беглецы ворвались на судно.

Топот, звон и вопли мгновенно расплескались от форштевня до кормы.

Михаил скрестил меч с капитаном. Не слишком удачно… Клинок яроттца вспорол ему плечо. Огненным копьем пришла боль — затмила разум, выводя в бой голые инстинкты. Чувствуя, как тело вновь своевольничает, Михаил отпрянул, пропуская удар, и врезал противнику промеж ног. Яроттец погиб согбенным — в отнюдь не доблестной позе.

Освободив дорогу, Михаил переместился на полубак, собираясь разобраться с якорем. Вид могучей цепи заставил его замереть.

— Трейч!

Трейч проявился мгновенно. Без слов поняв, что требуется, он налег на ворот. Годокские когти со скрипом впились в палубный настил, вздулись канатами мышцы. Его бы только защитить от нападавших врагов. Михаил покачнулся, следя за расплывавшимся видением набегавших яроттцев — серые робы повсюду, они несут сталь и смерть… Он взмахнул мечом, чтобы удостовериться — рука еще служит ему… Ударить не успел. Самый шустрый из матросов надломленной куклой подкатился ему под ноги. Над ним воздвиглась хрипевшая в боевом безумии ваарка

— Корабль наш, — выдохнула она.

— А?

— Захвачен, говорю, корабль…

Лязгнула, входя в стопор цепь. Шхуна величественно покачнулась, хлопнули поймавшие ветер паруса — портовые декорации Эгора медленно сдвинулись назад, окутались легкой дымкой, пригасившей яркие краски.

— Я таки его поднял, — гордо возвестил годок.

— Эй… — попытался окликнуть команду Михаил. Горло издало чуть различимый хрип. Он закашлялся, покачнулся… Крепкая рука ухватила его под локоть. Дзейра.

— Кто… умеет… управлять… — спросил Михаил у залитых кровью досок.

— Я, — откликнулся эльф, выцеливавший суетливые фигурки яроттцев на пристани.

— И все?

Тихо звенел такелаж. Облаками теней плыли паруса.

— Эльф к штурвалу. Следи за ветром и держи курс на выход из залива. Остальным собраться у фок-мачты… вон у той длинной хреновины, — приказал Михаил, не без удивления отметив беспрекословное подчинение друзей. Но все рефлексии потом, когда смерть отступит…

Он привалился спиной к мачтовой тверди и заговорил, обращаясь к беглецам вдохновленным содеянным:

— Шарет устрой где-нибудь Луузу и позаботься о ней. Пятеро выбросите трупы за борт. Кто в состоянии обыщите корабль. Груз, продовольствие, лекарства, оружие… Сообразно ситуации. О находках доложите.

— Понято!

Михаил, прихватив годока, похромал к эльфу.

— Несколько кораблей готовятся отчалить, — объявил эльф при приближении Корноухого. — Они почему-то медлят, но мне думается из залива мы выйти не успеем…

— Ты сам-то как, справляешься?

— Да, — кивнул эльф. — Я два года ходил на алькарийском бриге помощником капитана. Еще до войны…

— Наши шансы возросли. — Михаил взглянул на выход из залива, к которому они приближались. Узкая щель черным росчерком рассекала серость восходящих террасами скал. На омываемых легкими волнами камнях ютились приземистые массивные бараки. Но о них Михаил не волновался. — Проход очень узкий. Ты сможешь провести нас?

— Нам не хватит времени на это. — Эльф стиснул штурвал. Из ряда эгорской флотилии, колыхавшейся у пристани, неспешно выдвинулись два трехмачтовых корабля с легкими абрисами хищников. Величественно распустились паруса над водной рябью.

— И впрямь не спешат, — буркнул годок.

Михаил пожал плечами — ни ко времени анализ.

— Держи курс. Трейч, останешься с ним, поможешь. — Кивнув друзьям, Михаил устремился к вынырнувшим из трюма женщинам

— Судно грузовое, — выпалила одна из ваарок, сгорбившись в попытке перевести дыхание. — Груз ткани, плотницких и портняжных инструментов. Несколько бочек сейбина.

— Оружие?

— Немного. Личный запас команды.

— Кто-нибудь умеет стрелять из лука? — обратился Михаил к собравшимся вокруг беглянкам. На него удивленно посмотрели. — Хорошо перефразирую, не только стрелять, но и попадать… Значит, пятеро. Отлично, рассредоточьтесь на корме и следите за яроттцами. Придержите самых рьяных. Излишне не рискуйте… Я повторяю, без фанатизма.

Увидев рядом с собой лучниц, эльф мысленно посетовал на несправедливость судьбы. Прислоненный к стойке штурвала лук взывал к крепкой руке, тетива пела о готовности отправить к цели смертоносных посланцев. Как некогда в Дионийских лесах — среди знакомых до боли чащоб и троп.

Эльф встряхнулся, отгоняя видение, и взглянул на преследователей. Корабли яроттцев приблизились — они парили, вспенивая воды, копьями бушпритов метя в добычу.

— Не успеем, — прошептал Трейч, припадая к палубе. Эльф промолчал и чуть переложил штурвал.

Шхуна, с тихим шелестом вспенив воду, слегка изменила курс. Палуба накренилась, и Михаил поспешил ухватиться за ванты. Перебирая их точно веревочные ступени, он устремился на полубак, чтобы рассмотреть выход из залива в подробностях.

Ничего нового он не увидел. Те же слоистые скалы, возносящиеся над гребнями волн, тот же сумрак ущелья, ведущего к просторам, Арка. Немногим больше внимания Михаил уделил строениям меж скал… В тени бараков несколько раз мелькнули черно-красные униформы, но и только — никаких явных признаков роли, отведенной фортификациям. Защита? Контроль?

Шхуна содрогнулась, теряя ход, беспомощно хлопнули паруса. Михаила швырнуло на палубу, прокатило до фальшборта и крепко приложило к обшивке. Цепляясь за леера, он сквозь боль и мрак поднялся до кромки ограждения и взглянул вниз — на темные воды, скрывавшие…

— П…, - коротко охарактеризовал он увиденное. Огромная цепь, протянутая у поверхности воды, приняла форштевень корабля в литые объятия западни.

Из бараков высыпали яроттцы в искреннем приступе радости — добыча взята и обездвижена. Вопли и нетерпеливое бряцанье оружием прокатились над заливом и эхом ушли в скальный разлом.

— Какого Эфга? — Дзейра, шипя от боли в намятых боках, подобралась к Мику. — Что там?!

— Трейч! — заорал Михаил, не обращая внимания на яростно ругавшуюся лепурку. — За мной!

Не став уточнять куда и зачем, Михаил переметнулся за борт, отвесно уйдя в зеленоватую прохладную глубину. Арк взбодрил готовое надорваться тело, придал сил, прояснил мысли… Вспоров волны десятком гребков Михаил в рывке выбросился на теплую твердь каменных плит, лежавших у основания яроттского форта.

— Кого убить? — из воды, шумно отфыркиваясь, вылез годок.

Михаил неопределенно поводил рукой в воздухе, ориентируясь на топот бесноватых яроттцев, и отдышавшись, хрипло пояснил:

— Ворот… поднять — Он ткнул в сторону огромного барабана, вертикально установленного на скальном помосте и прикрытого сбитыми из бревен щитами. Натянутая цепь выжимала из конструкции натужный скрип — шхуна боролась, точно посаженный на привязь вольник.

— Ворот, Трейч… — повторил Михаил и толчком отправил себя навстречу атаковавшим стражникам — воинственным, излишне рыхловатым сынам Эгора. Их трое — наиболее рьяных убийц…

Короткая яростная схватка швырнула Михаила на камни с рассеченной левой рукой и грудью. К подсохшим разводам крови добавились новые. А в активе числился лишь один враг, которого он успел достать рубящим ударом по ногам. Ожидаемого прилива сил не последовало.

— Держись! — Две ваарки разъяренными фуриями налетели на солдат.

Трейч облегченно вздохнул и взялся за ворот. Со скрипом, очень медленно, колесо, повернулось, не желая под натягом цепи выходить из стопора…

— Быстрее же! — завопила Дзейра, пригибаясь под надвигавшейся тенью кораблей преследователей. До них рукой подать — слышны команды и шорох покидавших ножны мечей.

— Не время кричать, — одернула подругу Линээ. И сорвалась на крик: — Лучники стреляйте во все, что движется! Остальным приготовиться!

— Я дорого обойдусь этим скотам. — Дзейра взвесила меч в руке. Привычная тяжесть вселяла некоторую уверенность.

Михаил заставил себя встать. Он еще не умер — отрадный и не требующий объяснений факт. К подаркам небес следовало относиться бережно — принимая как должное. Михаил проковылял к Трейчу.

— Не идет, — выдохнул годок.

— Яроттцы!

Развернувшись, Михаил увидел близ соседней группы бараков неполную тридцатку солдат. Они неспешными перебежками двигались меж камней — уверенные, неумолимые.

Трейч рванул ворот. С громким щелчком барабан провернулся, утягиваемый цепью… Одна из спиц, врезавшись в грудь годока, опрокинула его и намертво прижала к камням. С изумлением Трейч понял, что не может пошевелиться.

— Мик, — нерешительно позвал он.

Бросившийся к вааркам Михаил остановился. Ему придется выбрать — осознанно разделить жизнь и смерть… Он шагнул назад. Две женщины проводили его понимающим взглядом и повернулись к врагам. Встали плечом к плечу.

— Их не слишком много?

— Мне страшно.

Не тратя времени на крики, они атаковали яроттскую тридцатку. Бой взорвался лязгом танцующей стали. Михаил усилием воли сосредоточился на годоке и ухватился за ворот.

— Давай же!

— Беги идиот!

— Пошел ты!

Дзейра ничем не могла помочь Корноухому, хотя и хотела этого больше всего на свете. Да и свою жизнь требовалось поберечь — для светлого будущего, в которое стоило верить и которого ее хотели лишить. Первый солдат Черного Ветра, не дожидаясь сближения кораблей, удачно избежал стрел и перемахнул на шхуну.

— Зря. — Лепурка закружила меч в смертоносном вихре.

Михаил склонился к лицу годока:

— Если ты не выберешься, мы покойники! Покойники!!

— Берегись! — предостерег Трейч. Мимо просвистело копье. Игнорируя опасность, Михаил продолжал тянуть. Испугаться он успеет потом — когда отвоюет у проклятого ворота хотя бы пару сантиметров.

Яроттский ктан, немного удивленно отметив промах, взял у адъюнкта новое копье и не торопясь прицелился.

Оценив ситуацию на берегу, Линээ приказала двум варкам следовать за собой и прыгнула за борт. Перебирая звенья цепи, она поднырнула под корабль и, понимая всю тщетность прилагаемых усилий, постаралась чуть подтянуть цепь к берегу. Уперлась ногами в обросший ракушкой борт корабля, напряглась, погружаясь в багровый туман удушья. Пусть на волосок, но она сдвинет треклятую цепь… Рядом в ореоле пузырей содрогались от усилий верные ктану ваарки.

Почувствовав слабину в вороте, Михаил повис на спицах барабана, давая годоку возможность выбраться. Трейч не подвел. Лишенный живого ступора ворот с громким скрипом провернулся, цепь опустилась, и корабль беглецов величественно двинулся вперед.

Полюбоваться на морскую идиллию Михаилу не дал Трейч, одним ударом свалив на камни. Над ними просвистело копье.

— Поднимай! — крикнул Михаил, дождавшись, когда шхуна минует опасное место.

Трейч всей массой рванул колесо. Когда сквозь водную рябь, за кормой шхуны, проступили звенья цепи, Михаил подхватил тело одного из солдат и сунул под спицы. Яроттский корабль, преследовавший беглецов, замер в скрежете снастей. Блюдо подано и принято с воем разочарования. Цепь лязгнула о скалу — удар спицы выжал из трупа громкий треск.

Михаил скривился в гримасе боли и упал от удара яроттца. Хрипло взревев, Трейч расправил надкрылья, сметая подступавших солдат, подхватил Корноухого и толкнул вперед — в сторону от ворота, ближе к нависшим над ущельем скалам. Чтобы не упасть Михаил сорвался в бег — почти вслепую. Шорох осыпавшейся гальки и скрежет камней следовали за ним.

— Прыгай! — услышал он крик и послушно прыгнул. Ветер подхватил его и закружил, пугая призраком бездны. Мгновение падения, ведущее к неизвестности… Сокрушительным ударом по ногам врезала палуба корабля.

— Слава Ло — Шарет облегченно вздохнул. — Живой?

— Я чего, попал? — Михаил со стоном сел. Рядом грохнуло — годок приземлился по кошачьим — на все четыре, что не помешало ему экспрессивно уведомить мир о несправедливости бытия.

— Живой, — заключила Дзейра и оглянувшись добавила — А вот и наши утопленники.

— Заткнись. — Линээ встряхнулась, рассыпав по палубе веер брызг. — Никогда не любила воду.

— Может пора решить, что делать? — долетел с юта голос эльфа.

— Трейч, сейбин на палубу, — приказал Михаил, не спеша подниматься. — Все запасы.

— Понято. — Годок скрылся в трюме. Через мгновение оттуда вылетела бочка. Женщины едва успели ее перехватить и приткнуть у борта.

— Во силища, — вздохнула одна из ваарок. Трейч гордо выпятил грудь. Жаль не видит его та единственная…

— Сейбин за борт. — Немного понаблюдав за тем, как по воде стелются золотистые разводы Михаил добавил: — Кто-нибудь видел здесь огонь?

— Я! — одна и ваарок метнулась в капитанскую каюту. Дробь шагов удалилась на полубак, приглушенно отстучала под палубой и вернулась в сопровождении запыхавшейся женщины. Ваарка протянула Михаилу лампу. Смочив кусок тряпки маслом, Михаил поджег его и без излишнего драматизма бросил за борт. Меж изломанных скал расцвел багрово-черный цветок, сокрывший преследователей, полотно залива и далекие тени Эгора. Небо потемнело.

— Привет от Труга… Держите масло наготове, по выходу в Арк закрепим урок.

Сопровождаемый невнятными одобрительными возгласами Михаил отошел к фок-мачте и устало прилег на палубу. Ему необходима толика отдыха — минутная пауза вне кипящей реальности. Покой… Дзейра побрела к бушприту — живой статуей олицетворять надежду первой увидеть великие просторы Арка — увидеть свободу и уверовать.

— Арк!

Меж скальных громад показалась синяя полоска воды и неба слитых воедино. Эльф облегченно вздохнул — он устал вести корабль по столь извилистому фарватеру. Не счесть раз ему казалось — столкновение со скалами неизбежно, и лишь отчаянным усилием воли он преодолевал желание рвануть корабль куда-нибудь в сторону, только бы не видеть рядом черные каменные громады.

— Сейбин, — приказал Михаил, с трудом поднимаясь на ноги. Потянувшиеся за шхуной масляные разводы он различить не смог. Только тени вокруг, и шепот…

Скалы расступились — в лицо беглецам ударили солнце и ветер.

— Поджигай.

Михаил подставил лицо соленым брызгам. Морская свежесть смоет горький жар оставшегося позади пламени. Медленно, очень медленно, он оглядел великолепие мира, распахнувшегося перед беглецами, — пронзительную, режущую синеву неба, легкие перистые облака, стрелами расчертившие горизонт, пенные гребни волн, белых птиц, парящих над Арком в вечном танце охоты.

— Птицы, — прошептал кто-то. — Кричат.

Соленый ветер донес чей-то всхлип. Никто не пошевелился, не выказал удивления — сейчас оправдан любой порыв души — в лицо беглецам дышала свобода. Неожиданно высоким чистым голосом запел эльф. Несколько фраз на алькарийском медом пролились на заляпанную кровью палубу и неведомым образом чуть скрасили страшную картину.

Заметив, что на него смотрят, алькариец умолк.

— Так принято, — спокойно объяснил он. — Меня зовут Лоуолис.

Первое имя прорвало завесу молчания — бывшие узники спешили представиться друг другу, миру, Арку, птицам, облакам. Мир услышит и запомнит свободный голос — примет и отринет оставленное позади зло. Облегчит душу — если подобное возможно…

— Тихо. — Дзейра взмахом руки установила тишину. Подойдя к Михаилу, женщина опустилась на одно колено и протянула ему меч. Через мгновение, ничуть не удивленные происходящим, ее примеру последовали остальные.

— У годоков принято выбирать собственных ктанов, — задумчиво проворчал Трейч. — Но и ты сгодишься. Конечно, кое-чего у тебя не достает…

Годок склонился, уподобившись величественному сфинксу.

— Мик, — окликнул Лоуолис. — Если кто-нибудь сменит меня…

— Не надо. — Михаил отрицательно качнул головой. Потом посмотрел на стоявших перед ним друзей. Он не знал, что делать, не знал, на что решиться. От оказанного доверия не увильнуть — не скрыться за парой шуток, не сослаться на кипу срочных дел. Ему верили — благодаря или вопреки, не важно. Отказаться он не вправе.

Усмехнувшись, Михаил рухнул на палубу. Для него наступила ночь.

Глава 12

Шорох, негромкий говор, уютная качка — первые проблески жизни. Под лопатками тугая мягкость одеял.

— Очнулся? — Дзейра взглянула на открывшего глаза мужчину. — Я же говорила — просто переутомился парень…

Оценив обстановку, Михаил не без удивления понял, что раздет, перевязан и устроен на грубо сбитой кровати в небольшой каюте. Извне доносились шум волн, посвист ветра и скрип снастей. Мягкий свет лампад плавал по темной от времени обшивке, создавая причудливые теневые узоры.

— Где моя одежда? — спросил Михаил у Дзейры и Линээ. Леди, изучавшие нечто на столе, дружно приподняли головы и переглянулись.

— Какая одежда?

— Смешно… Нет, правда, смешно. А теперь, где моя одежда?

— В смысле, которая была на тебе? Ее нет. — Линээ вновь склонилась к столу.

— Твоя одежда расползлась на ветошь, пока мы перетаскивали тебя в каюту, — сжалилась Дзейра.

— Рано сдалась, — пробормотала Линээ себе под нос.

— Не могу же я ходить голым?

— Почему? — на показ удивилась ваарка.

— Не зли меня, женщина. — Михаил обратился к Дзейре, которая с интересом прислушивалась к разговору. — Долго я провалялся?

— Уже вечереет… Ты нас немного напугал, когда хлопнулся на палубу. По счастью, Линээ оказалась неплохим лекарем, а на корабле мы нашли запас лекарств.

— Завтра будешь как новый, — пообещала Линээ. Немного подумав, она добавила: — Как новый и голый.

Михаил тяжело засопел и осмотрелся в поисках одежды. Взгляд его остановился на мундире, висевшем подле иллюминатора.

— Тебе, — с улыбкой пояснила Дзейра.

— Конец интриге, — подвела итог Линээ.

Немного поразмыслив над степенью вероятного смущения при демонстрации женщинам обнаженных тылов, Михаил встал и торопливо оделся. Иногда, при особо резких движениях волной накатывала боль, и он отчаянно стискивал зубы, пытаясь подавить стон. Но одно хорошо — боль подавляла ложную скромность.

— Зря терпишь, — раскусила его ужимки Линээ. — В боли ничего зазорного нет.

— Открыла истину… Меня другое волнует — куда ты так внимательно смотришь?

— Как солдат я должна знать о всех достоинствах ктана, — ничуть не смущаясь пояснила женщина. Дзейра не выдержала и рассмеялась, чем окончательно ввергла новоявленного командира в пучину неуверенности.

Кое-как справившись с петельками и застежками на форме, Михаил проковылял к столу и присел на свободный табурет. С налета его не взять — кокон воли тверд, а неуверенность — лишь секундная слабость.

— Да вы во мне сейчас дыру протрете!

Линээ задумчиво изогнула бровь. Бестия.

— Решали, куда плыть. — Дзейра ткнула пальцем в изрядно потертую карту, разложенную на столе, и вопросительно посмотрела на Корноухого.

— Дело… — Михаил в свою очередь изучил картографические изыски.

Наикратчайшим путем достижения суши являлось плавание к лепурскому полуострову Териг, гигантским бумерангом врезающемуся в просторы Арка. Предыдущий владелец карты соблаговолил проложить курс к нему — с многочисленными отметками и крайне положительными ремарками. Плыви и радуйся.

— И что решили? — спросил Михаил.

— Териг.

Воцарилась тишина.

— Хотя я сомневаюсь, — нарушила молчание Дзейра.

— И я скажу почему. — Михаил кивнул. — Выбор настолько очевиден, что неминуемо заставит яроттцев хотя бы формально проверить этот маршрут. И даже если мы каким-то чудом ускользнем от них и достигнем берега, мы окажемся в яроттском тылу. Побережье Лепура контролируется черно-красными и контролируется, надо полагать, очень плотно. А на месте Ночного Ветра я бы уведомил гарнизоны о нашем возможном прибытии. Чисто из вредности.

— И что ты предлагаешь? — нахмурилась Линээ.

— Надо удивить противника. — Михаил ткнул пальцем в побережье Фо-рига — у речной дельты Риг-ро. О том, что он этим выбором удивил сам себя, Михаил умолчал.

— Спятил? — воскликнули женщины хором — Это же черные пустыни — земли врага. Ими детей пугают на ночь.

— Именно, — подтвердил Михаил. — В том случае если яроттцы решат, что мы пустились на хитрость и направили корабль в обход Терига, им никогда не придет в голову мысль искать нас так далеко на востоке.

— Да… — Дзейра задумалась, потом решительно кивнула. — Ты прав ктан.

— Ну Риг-ро, так Риг-ро, — подвела итог Линээ. — Спорить не буду. Хоть и хочется.

— Надо бы сказать эльфу — может, посоветует, чего дельного. И пусть подготовит себе замену — четыре вахты, — предложил Михаил.

— Я распоряжусь. — Линээ шустро выскользнула из каюты.

Дзейра внимательно посмотрела на Михаила:

— Как себя чувствуешь?

Ответом ей послужила широкая улыбка — волноваться не о чем. Припомнив вдохновенные стенания, издаваемые Корноухим при перевязке, женщина чуть усмехнулась — определенный шарм в Мике присутствовал и это начинало ей нравиться.

— Чем занята команда? — сменил тему Михаил.

— Очищают корабль от крови и трупов. Иила и Баата готовят ужин. Учитывая их мастерство, можно надеяться, что мы помрем от меча.

— Ну помереть мы всегда успеем… Сколько нас осталось? — Михаил замер, боясь услышать ответ.

— Двадцать пять. — Дзейра открыто и ясно посмотрела на ктана. Война примирила ее со смертью. — Дгор и четверо ваарок погибли.

Михаил сник. Пятеро ушли в вечность — Труг и четверо женщин, чьи имена он никогда не узнает. Если вдруг его спросят — кого ты потерял командир? Что ему ответить?

— Как Лууза?

— В надежных руках Шарета. Стегардец поднимет ее на ноги.

— Отлично. Тогда полагаю, на сегодня моя роль командира исполнена, — неуверенно сказал Михаил.

— Смелее ктан, — подбодрила его Дзейра. — Тебе не надо бояться своей власти. Солдаты беспрекословно выполнят твои приказы… Они верят, ты выведешь их из хетча. Уже верят.

— Риг-ро ничем не лучше хетча.

— Решение верное. — Дзейра встала и потянулась. — Не желаешь ли пройтись ктан?

— Еще как желаю. — Михаил, опершись на жалобно скрипнувший стол, тяжело поднялся, прислушался к токам боли в теле и решительно захромал к двери. Как командиру ему необходимо многое сделать, о многом позаботиться, что невозможно проделать, будучи прикованным к лежанке. Мысли роились злыми осами — впору свихнуться от обрывков идей и тревог… Гораздо проще, к примеру, просто махать мечом.

Палуба встретила Михаила бодрой, и даже в некоторой мере веселой суетой ваарок. Завидев ктана, они отсалютовали и начали оживленно шептаться, попутно наводя на корабль лоск. Алые разводы мало-помалу отступали к фальшборту, унося следы резни.

— Женщины, — пожала плечами Дзейра. — Не обращай внимания.

Взглянув на багровый диск одного из солнц, хищным оком висевший над горизонтом, Михаил поежился. Не самый приятный образ в мерном и загадочном дыхании ночных вод. Арк засыпал под шелест легкого бриза, несущего зябкую прохладу. Вдохнув полной грудью, Михаил заковылял на ют, где эльф что-то яростно втолковывал стоявшим подле женщинам.

— Проклятье Эфга, а я как сказал?! Звезда Ло — это восток. Сейчас мы держим курс ост-зюйд-ост. Звезда взойдет три румба лево. Ясно? — Лоуолис шумно перевел дух.

— Ни хрена не поняла, — подала голос Линээ. — А можно без этих твоих словечек? Ты плавал, мы нет…

— Восток — юго-восток… Звезда должна быть там. — Эльф обреченно указал рукой чуть в сторону от бушприта корабля. Точно подчиняясь ему, ухнула волна, взметнув сноп брызг.

— Ты учел поправку? — Михаил подошел к спорщикам. — Пусть яроттцы немного поплутают, преследуя нас.

— А они преследуют?

— О да.

— Учел, — кивнул Лоуолис. — Позже я выверю курс по звездам, ничего сложного… И мне не помешало бы взглянуть на карту.

— Умник, — буркнула Линээ. — Не отвлекай его Мик, он почти объяснил нам суть.

— Дерзай Лоу. — Улыбнувшись в ответ на закатившиеся глаза эльфа, Михаил отошел. Улыбка медленно угасла — слишком многое зависело от мастерства алькарийца. Сможет ли он провести корабль означенным курсом? Достаточно ли знаний в его багаже мореплавателя? Два года хождения на бриге до войны — за давностью лет знания могли поистрепаться.

— Это вопрос доверия, — угадала мысли Корноухого Дзейра. — Пусть делает, что должно. А нам пора вернуться. Твои раны требуют ухода.

— Какого? — подозрительно спросил Михаил.

— Немного мази, немного притирки и крепкое слово. — Дзейра удивилась. — Да ты никак боишься?

— Нет, — коротко ответил Михаил. И хотя состояние чуть успокоившихся ран нравилось ему и без дополнительных экзерсисов, он безропотно прошествовал в каюту, где под бдительным оком лепурки разделся и лег на кровать. Руки по швам, ноги вместе, глаза закрыты.

— Ты чего, преставиться собрался? — уточнила Дзейра.

— Режь эскулап.

Пожав плечами, женщина придвинула к себе сундучок, остро пахнувший травами, и извлекла на свет кипу бинтов. Процедура обещала затянуться. Дзейра старалась действовать по возможности мягче — стремясь отдалить, сгладить боль. Она вдруг поймала себя на желании чем-нибудь порадовать Корноухого, увидеть его улыбку. Проведя рукой по груди ктана, женщина подалась вперед. Губы ее приоткрылись. Михаил замер.

Дзейра неким шестым чувством поняла — Корноухий видит в ней другую. Он не уверен, он сомневается. Возможно, сам не отдает отчета чувствам, но они есть, они тенями скользят по его лицу. Быстро отстранившись, женщина по глазам ктана увидела — он догадался о ее озарении и успел обвинить себя в боли, невольно причиненной ей. Улыбнувшись, она взлохматила Михаилу волосы. «Как ребенок, честное слово» — решила она, принимаясь осматривать повязки. Почувствовав себя спасенным, Михаил облегченно вздохнул.

— Ну как? — спросил он.

— До завтра доживешь. — Лепурка ободряюще кивнула. — Если будешь лежать.

Хлопнув ктана по плечу, она направилась к двери.

— Проведаю Луузу, — пояснила Дзейра не оборачиваясь. Тихо скрипнули петли, дверная створка чуть помедлила и, направляемая качкой, захлопнулась с неприятным сухим щелчком. Финита.

— Лежать… еще как лежать… — пробурчал Михаил и незамедлительно сполз на пол. С удовольствием отметил, что ноги держат, и приступил к обыску каюты. Легкую дрожь в теле он списал на счет испытываемого ажиотажа мародерства. Как говорится — побудь плохим. А любые трофеи в шатком положении беглецов — манна небесная.

Обыском он занимался вплоть до ужина, доставленного в каюту. Поблагодарив расторопную ваарку, Михаил устроился за столом и, совмещая полезное с приятным, приступил к оценке найденных трофеев. Несколько мешочков, набитых монетами разной чеканки, пара кинжалов грубоватой формы (затупленных), список груза на тридцать четыре позиции, охранная грамота на имя Волта Волнореза, неплохая бритва и кусок травяного мыла, если он правильно оценил состав вещества. Недолго думая, Михаил решил устроить завтра банный день — чистому кораблю чистая команда.

Торопливо расправившись с ужином, он, не теряя кураж, отправился на поиски Дзейры. Как добровольный консультант в новом для него деле командования она разовьет идею в полновесное действо. Дзейра нашлась у бушприта — утонченный силуэт, охваченный багровой шапкой заката над темными холмами волн.

— Дзейра, — окликнул Михаил женщину. — У меня задумка возникла… Полагаю нам не помешает привести себя в порядок. Так сказать, к новой жизни с чистой совестью.

— Согласна, — коротко ответила лепурка, не оборачиваясь. Словно испугавшись сухости тона, она оглянулась и с улыбкой добавила — Великолепная идея. Я чувствую себя трупом недельной давности.

— Образно, — вздохнул Михаил. — Ты распорядись касательно смены одежды и прочих непотребств. Где, как, сколько…

— Лады.

— Значит, договорились. Приятных снов тебе.

Проводив Корноухого долгим взглядом, женщина вновь повернулась к пламенеющему закату и подумала о снах. Они приходят без спроса, теребят душу несбыточной надеждой и растворяются под гнетом будничных дел. Но такова доля солдата — есть жизнь, а иного и не надо.

Вернувшись в каюту, Михаил обнаружил девственно чистый стол без единого следа прошедшего ужина. Забота ваарок настораживала. Решив провентилировать сей вопрос с контингентом при первом удобном случае, Михаил принялся раздеваться. За дверью неуверенно поскреблись.

— Вползайте.

— Мик, я случайно нашел, — в каюту втиснулся Трейч. Палуба жалобно скрипнула. На шее годока болталась фляга.

— Случайно?

— Слушай, сам не ожидал.

— Да у тебя проблемы приятель. — Михаил огляделся в поисках двух чистых кружек.

***

— Вставай, — потребовала Дзейра, сдергивая с ктана одеяло.

— Уйди, — буркнул Михаил и перевернулся на другой бок. Мощный пинок снес его с лежанки.

— За такое и по шее можно! — взревел ктан, приземляясь на палубу. Отчетливо стукнули коленные чашечки.

— Пора. — Дзейра невинно улыбнулась. И все же она злилась, не могла не злиться — больно хорошо был поставлен удар.

Вспомнив о намеченной на утро процедуре, Михаил встал и торопливо оделся, прислушиваясь к притаившимся симптомам похмелья. Попутно он убедился, что лекарства Линээ возымели чудодейственный эффект — раны едва ныли, а легкая муть, фланировавшая по организму, не стоила и толики внимания.

— Идем, — окликнул женщину Михаил.

Бок о бок они выбрались на палубу. Новый день встретил их солнцем, безоблачной синью и птичьим криком. Под тенью парусов посвистывал в стеньгах упругий ветер. Поблескивала надраенная отделка полубака и юта. Шипели рассекаемые килем волны. Свобода радовала.

— Гляди. — Дзейра кивком указала на корму.

Оторвавшись от созерцания красот Арка, Михаил посмотрел в указанном направлении и нахмурился.

— Сейчас разберемся. — Он решительно зашагал к объекту недовольства, коим оказался Лоуолис, с независимым видом топтавшийся подле вахтенного рулевого. Вид у эльфа был жутковат — космы волос, воспаленные глаза, осунувшееся лицо с заострившимися чертами.

— Ночь не спал — прокомментировала Дзейра.

— Наверняка, — подтвердил Михаил. Почти ласково он обратился к алькарийцу: — Тебя не затруднит, объяснить мне, что ты делаешь?

— Я говорила ему Мик, — встряла ваарка. — А он со своими проверками…

— Лоуолис, ночь создана для отдыха.

— Сейчас утро, — буркнул эльф.

— Пошел спасть, остряк! — рявкнул Михаил — Если ты свалишься, мы может и не пропадем, но неприятностей у нас прибавится. Изрядно.

— Ладно Мик, — кивнул Лоуолис. — но ты проследи…

— Не вопрос.

Резко развернувшись, эльф пьяной походкой удалился в кубрик.

— Один есть, — Михаил взглянул на ваарку, уверенно державшую штурвал. А она хороша. Рука тверда, взгляд строг, стойка незыблема — морской волк в женском обличье. — Справляешься?

— М-м… невопрос.

Дзейра хихикнула. Увидев свесившихся за борт подруг, она посерьезнела.

— Рвет их, — пояснил Михаил. — От качки.

— Надо Линээ сказать.

— Линээ мы скажем кое-что другое. — Михаил внимательно осмотрел фок-мачту. На ее вершине он разглядел небольшую площадку. Дзейра вопросительно приподняла брови. — Надо организовать дозор… Пусть сидят на марсе, может чего и высмотрят полезного.

— Принято, — сказала Дзейра. — Ты давай в трюм, поищи мыло. А я в кубрик, найду Линээ и решу вопрос с одеждой.

— Действуй.

Банный день начался.

«Но может и закончиться», — прикинул Михаил, отступившись на узкой лесенке в трюм. Сверзившись с двухметровой высоты, он застонал — раны напомнили о нежелательности акробатических трюков.

Усилием воли подавив боль, ктан нашарил неподалеку лампу и спустя мгновение мрак трюма раздвинул золотистый ореол света. Угловатые массивы груза обросли тенями. Порадовавшись предусмотрительности яроттской команды, Михаил приступил к планомерному обыску корабельного нутра. Через полчаса, в небольшом ящичке, задвинутом в глубины трюма, он нашел искомое — семь кусков травяного мыла. На вкус — гадость.

— Мик, — раздался из проема люка голос Дзейры. — Ты там живой?

— Скорее да, чем нет.

Михаил стал осторожно подниматься. Ступенька за ступенькой — никуда не спеша, под мерный скрип. Оказавшись на палубе, он с облегченным вздохом поблагодарил небожителей за возможность без происшествий подняться по крохотной лесенке, рассчитанной на канареек.

— Покажи. — Дзейра выхватила из рук Корноухого кусок мыла и принюхалась. На ее лице расцвела довольная улыбка. — Мечта…

— А как… — Михаил не договорил, заметив у грот-мачты ворох одежды и три деревянных жбана, наполненных водой. Оперативности команде не занимать. В жбанах плескались женщины, искренне лучась незамутненным счастьем и отдельными фрагментами голых тел. Михаил незамедлительно уткнулся взглядом в бездонную синь небес, мимоходом отметив наличие на мачте марсового. Как порой не просто жить на свете воспитанным людям.

— Ты чего? — удивленно взглянула на ктана Дзейра. — Не нравятся бадьи? Брось, нормальная посуда — держали, судя по всему, для пассажиров и командного состава. Я думаю, если мы не торопясь, по очереди…

— Я бриться пошел, — сказал Михаил и, круто развернувшись, поспешил в каюту.

Только захлопнув дверь и спиной подперев ее надежную твердь, Михаил почувствовал некоторое облегчение. Он, конечно, не ханжа, но нельзя же так — по живому… В невольном воздержании гормоны капитуляций не признавали.

— Мик, вода для бритья — раздалось за дверью. Милый женский голосок.

Распахнув дверь, Михаил выхватил из рук ваарки котелок и вновь закрылся.

— Спасибо, — сказал он створкам. — Отныне, все необходимое я намерен доставать сам.

За дверью задорно хихикнули.

— Еще посмотрим, кто посмеется… — Михаил принюхался к воде.

Торопливо приготовив инструмент, он намылил запущенную бородку и несколько резковато поработал над ней опасной бритвой. Гладкий подбородок под ласковыми касаниями освежающего ветерка — предел мечтаний. После некоторых колебаний ктан рискнул выйти на палубу.

— Ого, кто это? — На него уставилась Линээ, вольготно разместившаяся у борта. — Сестрички, гляньте.

— Иди ты. — Михаил понял, что краснеет. Положение спас Шарет, взмолившийся о предоставлении ему возможности облагородить лицевую часть головы. Получив разрешение, стегардец бросился в каюту.

— Вылезайте, дайте ктану смыть грязь, — крикнула Дзейра женщинам.

— Да я как бы и не спешу. — Михаил осторожно шагнул к бадьям. Помыться тянуло нестерпимо. Под насмешливым взглядом женщин он отбросил всякую осторожность и разделся. Поежился, инстинктивно пытаясь минимизировать занимаемое им пространство. Не помогло.

— А он ничего, — шепнула Линээ Дзейре.

— Думаешь?

— Уверена.

— Согласна, — встряла в разговор Заан.

— А ну заткнулись, — потребовала Дзейра

— Уже молчим. — Линээ хитро улыбнулась.

Особо не прислушиваясь к разговорам, Михаил сосредоточился на мытье. Учитывая количество бинтов, наложенных заботливой Линээ, процесс требовал значительных усилий и осторожности. Им он мог противопоставить исключительно собственное упрямство. По завершению процедуры Михаил позволил себе несколько минут просто посидеть в воде — насладиться легким ветерком и солнцем — вне забот и тревог, в пустоте незамутненного счастья, которое могло бы длиться вечность, будь мир справедлив. С сожалением вздохнув, ктан встал, вытерся куском такни и быстро оделся.

— Судя по твоей довольной физиономии, ты уже помылся, — возник рядом Шарет.

— Вроде того… — Михаил попытался руками расчесать шевелюру.

— Держи — Дзейра протянула ему гребень.

Распутав космы, он вернул инструмент хозяйке, пожелал присутствующим успехов и отправился с инспекцией на камбуз — скорее для проформы, нежели с определенной целью. Добравшись туда, он столкнулся с одной из добровольных поварих. Ваарка отсалютовала.

— Извини, не помню имени.

— Иила.

— Я хотел спросить Иила, — сымпровизировал Михаил. — Как у нас дела с водой и продовольствием?

— Полный запас. Хватит надолго…

— Совсем хорошо. Это у вас там поджарка скворчит?

— Она самая… — Иила посмотрела на ложку в собственной руке, мгновение подумала и неуверенно спросила: — Я пойду, да?

Кивнув женщине, Михаил покинул камбуз и довольный тем, как он справляется с делами, направился в капитанскую каюту. Иных вариантов времяпровождения он придумать не смог. К тому же за ним числятся два великолепных помощника, коим капитанство, что слону дробина — они поправят, если ситуация осложнится.

— На камбузе был? — остановила его вторая из означенных помощниц.

— Да, Линээ. От голода мы не помрем, но ты ведь в курсе… Хотя если плавание затянется…

— До устья Риг-ро дней пятнадцать при попутном ветре, — задумчиво сказала ваарка. — Можно уточнить по карте… И даже нужно.

— Как раз хотел этим заняться… А ты все ждешь?

— Именем Эфга да. — Линээ возмущенно фыркнула. — Стегардец не спешит… И мне на хрен надоело!

Женщина решительно направилась к бадьям, в одной из которых плескался Шарет. Увидев приближавшуюся ваарку, он предостерегающе поднял руки увенчанные шапкой пены.

— Поздно спохватился… — Линээ кровожадно улыбнулась.

Вздохнув, Михаил отвернулся от идиллической картины и столкнулся с годоком. Трейч грустно взглянул на друга.

— Мик, я бы не отказался от помывки.

— Может за борт его — предложил кто-то из ваарок.

— Я те покажу за борт… — Надкрылья годока слегка разошлись. — Сейчас кое-кто договорится…

— Ну за борт мы всегда успеем — Михаил почесал в затылке. — Может тебя просто окатить водой?

— Окатить… — Трейч поник. — Валяйте, окатывайте.

— В очередь боец, в очередь.

Сокрушенно кивнув, годок отошел к борту корабля, где и устроился, созерцая пенные гребни волн. За сим посчитав вопрос решенным, Михаил продолжил путь. К его удивлению, новых препятствий не возникло — деловитая суета команды вошла в режим самодостаточности и не нуждалась в приказах.

В каюте Михаил проковылял к столу, оседлал табурет и придвинул к себе карту. Линээ обозначила пятнадцатидневный срок плавания — самое время узнать, где и как эти пятнадцать дней пройдут. Великий Арк, судя по картографическим отметкам предыдущего владельца, полон сюрпризов и отнюдь не ласков с беспечными мореплавателями.

В дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, в каюту ступила чистая и опрятная Дзейра, вооруженная кувшином воды и кипой перевязочного материала. В золотисто-коричневом убранстве стен она смотрелась светочем медицины. Снизошедшим ангелом.

— Пластом на кровать — приказала она.

— Я карту изучаю, — грозно нахмурился Михаил и лег.

— Перед болью все равны.

— Это типа намек?

— Хуже. Это типа факт. — Дзейра взялась за бинты. Раздался возмущенный вопль.

***

Миновал десятый день плавания. Вопреки смутным предчувствиям Михаила ничего фатального с беглецами не произошло. Судьба снисходительно улыбалась им, единственно чуть пожурив (чтобы помнили) Трейча, вывалившегося по пьяному делу за борт. Годока стараниями Дзейры с час тащили на буксире. Из воды Трейч выбрался трезвый и злой. Лепурку он подчеркнуто игнорировал — ну не съел и ладно.

Удивительно тихое необременительное плавание — небеса не разверзлись, гром не грянул, попутный ветер наполнял паруса, яроттские мачты не чертили горизонт. Лоуолис уверял — корабль исправно держит курс и послушно приближается к долгожданному побережью.

Посмей кто обозвать идиллию скучной, Михаил бы собственноручно придушил наглеца. Он не желал перемен — в отсутствие мировых катаклизмов его обязанности сводились к своевременному принятию салюта от подчиненных и вынесению согласительных вердиктов к решениям, принимаемым ими же.

— И это замечательно, — вслух сказал Михаил, забросив в рот последнюю ложку супа, поданного на ужин. Комплименты шеф-повару — мясной бульон восхитителен.

Прибравшись на столе, он неспешно двинулся на палубу. Ему хотелось увидеть звезды — всю необъятность искристого полотна, бездонным куполом укрывшего Арк. Увидеть и понять — не далее, как вчера он видел на вечернем небе Груэлла медленно перемещавшуюся белую точку. Она напомнила ему ретрансляционный спутник на динамической орбите, что само по себе ввергло его в некоторое недоумение.

Ктан внимательно осмотрел небосклон. Ярким огонькам звезд и дела нет до человеческих сомнений. Веками светят и ни счесть им числа. Народы приходят, народы уходят, и только они неизменно далеки и прекрасны.

Сдавшись, Михаил покинул наблюдательный пост. Спутник спутником, а ночь и вправду предназначена для солдатского отдыха. И будучи солдатом, точнее приняв в себе оную суть, Михаил постарался последовать собственным советам. Будет утро — найдется и смысл.

Ночь прошла в одно касание — черным крылом, на мгновение затмившим свет. Едва открыв глаза, ктан принял как данность обыденность дня, чему и порадовался в ожидании утренней побудки.

— Подъем Мик, — раздался за дверью привычный оклик Дзейры — Близнецы взошли и нашептали мне, что пора слегка размяться.

— Угу, — односложно ответил Михаил. Наведя парад, он выбрался в сопровождении лепурки на палубу, поднялся на ют и принял задумчивый вид в преддверии повторявшейся с завидным постоянством процедуры.

— Ктан на виду! — скомандовала Линээ. Михаил отсалютовал замершим солдатам и облегченно выдохнул, наблюдая как команда расходится по судну. Церемония соблюдена. День начат.

— Сделано, — отметила Дзейра. — Мик, начнем благословясь?

— Ты бы хоть слова иногда меняла…

Лепурка многообещающе подняла меч. Хмурясь, ктан проследил за танцем бликов на вознесенном к небу лезвии и положил руку на эфес притороченного к поясу клинка. Он не желал повторять предыдущие ошибки, — пока ему не удавалось продержаться против Дзейры и пары минут.

Меч он достать не успел.

— Корабль! — раздался крик марсового.

Глава 13

Полная удивления тишина длилась недолго.

— Ты можешь их разглядеть? — спросил у Дзейры Михаил, напряженно всматриваясь в черное пятнышко у горизонта — тревожную зарубку на аквамарине Арка.

— Ты сейчас пошутил, да? — Женщина недоуменно покосилась на него.

Ктан взглянул на солдат, подтянувшихся на корму. Полный сбор — даже Лууза вылезла из кубрика. Заботы Шарета, надо отметить, пошли ей на пользу. Женщина уверенно двигалась на поправку. Михаил отыскал взглядом алькарийца:

— Лоуолис, к штурвалу.

Эльф молча устремился на корму, где и сменил вахтенного. Через мгновение Михаил присоседился к нему и в ответ на вопросительный взгляд пояснил:

— Придерживайся намеченного курса. Думаешь, догонят?

— Парусность у них посерьезнее будет… При неполной развертке, как сейчас, им потребуется совсем ерунда…

— Неполная развертка…

— Странно конечно… может их корабль поврежден…

Михаил вернулся к борту, дабы не томить соратников ожиданием решения. Четверых бойцов он отрядил на прикрытие эльфа, еще десятерых расставил у мачт. Годока отправил к трюму. Не представляя, что может потребоваться врагу в ходе морского сражения, он постарался предусмотреть очевидные варианты развития событий.

Потянулись томительные минуты ожидания. Корабль преследователей на глазах увеличивался в размерах.

— Каша пригорит, — нарушила тишину Баата. На нее недоуменно покосились. — Я точно говорю, пригорит.

— Фо-ригийцы, — внезапно объявил остроглазый эльф. Беглецы облегченно вздохнули. Дзейра убрала руку с эфеса и недоуменно воззрилась на Корноухого, продолжавшего горбиться в напряженном молчании.

— Не яроттцы, — рискнула сказать она. Михаил промолчал.

— Фо-ригийцы — подтвердила Лооза. Улыбаясь, она взобралась на фальшборт и радостно вскинула над головой руку. В таком положении ее и нашла стрела. Уже мертвой она упала в воду.

— Куда?! — рявкнул Михаил, хватая Линээ за пояс. Он с трудом оттащил ее от борта. — Ей не помочь!

— Пошел ты!! — Извернувшись, Линээ засадила коленом промеж ног ктана и вывернулась.

Сдавленно охнув, Михаил осел на палубу. У ватерлинии плеснуло — Линээ успела нырнуть, пока солдаты таращились на выбитого из строя ктана.

— К оружию! — проявила инициативу Дзейра.

Команда прорвала завесу молчания. Заорали все — беглецы, фо-ригийцы. До столкновения оставались считанные мгновения.

Что происходит?! Не успев додумать, Дзейра ничком бросилась на палубу. В воздух взвилась черная стая стрел.

— Лучники, — прохрипел Михаил, отползая к грот-мачте.

— Мы же свои! — Дзейра поморщилась.

— Чего-то не похоже… — Глубоко вздохнув, Михаил справился с болью и закричал в последней попытке предотвратить кровопролитие: — Мы не яроттцы!!

Громовой удар от столкновения кораблей прокатил ктана по палубе. Гневно хлопнули паруса. И все смещалось в стремительной схватке.

Переключив внимание с Мика на атаковавшего фо-ригийца, Дзейра торопливо провела выпад, попыталась уклониться… Удар рассек ей голову.

— Твою… — Шарет остановился. Вспомнил — у его ног лежит не менее слабое создание, которое он поклялся защищать.

— Помоги же ей, сволочь, — простонала Лууза, с трудом распрямляясь.

Клинок Шарета стремительной птицей врезался в ряды врага.

Открыв глаза, Михаил едва успел увернуться от стремительного жала копья и контратаковал, не тратя времени на оценку противника. На том конце древка враг — этого достаточно. Почувствовав, как в тело проникает смерть, фо-ригиец неожиданно всхлипнул. С отстраненностью стороннего зрителя Михаил отметил — у трупа темные ваарские волосы и светлая лепурская кожа — привычное сочетание родного мира.

Ктан устремился к трюму, где кипела яростная схватка. Трейч свирепствовал, кружась в смертоносном танце… Несгибаемый, грозный, одинокий… Связанные боем ваарки пытались пробиться к нему, но враг упорствовал, атакуя с безумием берсеркеров. Одержимые хрипящие куклы с пеной у рта…

— Мик, сзади!

Инстинктивно Михаил ушел в кувырок — не столько контролируемый, сколько дающий поблажку плывущему сознанию. Ногу обожгла резкая боль. Успели, сволочи… Михаил ткнул мечом назад, отсекая возможных преследователей. В воздух взметнулись капли крови. Тычок коленом опрокинул ктана на палубу.

— Сейчас… — Дзейра мотнула головой, пытаясь разогнать туман перед глазами. — Иду…

Глубоко вздохнув, она вычленила из круговерти цветных пятен фо-ригийца, уложившего Мика, и рухнула в гущу боя.

— Мачту рубят! — вскричала Лууза, отбрасывая тело придушенного противника.

— Уже нет! — Трейч двумя ударами располосовал физиономии святотатцев.

Заметив неподалеку ктана и Дзейру без видимых признаков жизни, годок яростно заклекотал, погружаясь в пучину древних инстинктов. Клочки фо-ригийских тел вуалью повисли в багровом воздухе. Прорвавшись сквозь кровавый дождь молодой фо-ригиец поспешил нырнуть в ближайшую дверь. Умирать не хотелось. Осознав куда попал, юноша мгновенно забыл о бое. Ароматы каши сводили с ума. Кусочки солонины, россыпь овощей, жгучие приправы — как удары по сердцу.

Фо-ригиец сглотнул — он успеет опустошить половину котла, прежде чем кто-нибудь поймет, что происходит.

— Ах ты паршивец! — Иила ворвалась на камбуз. Она взметнула меч, и увидев, что противник — всего-навсего пацан, приостановила удар.

«Ма…» — фо-ригиец содрогнулся. Не думая, отмахнулся кинжалом — лишь бы смерть чуть отступила, забрала не сегодня…

— Вот те… — Ваарка упала. В то мгновение, когда она коснулась палубы, ворвавшаяся на камбуз Баата вспорола фо-ригийца от живота до горла. И заплакала.

Годок слез не лил. Не умел. Не хотел. Молча, стремительно, яростно отбивался он от врага. Несколько копий саднящими занозами сидело в шкуре, но стоило ему вспомнить о Мике, и неизвестно откуда приливали силы.

— В брюхо цельте! — гаркнул фо-ригийский ктан.

— Как скажешь. — Михаил проткнул врага насквозь. Багровой рекой выплеснулась кровь.

— Живой… — Изобразив подобие ухмылки, Трейч упал.

— Не вздумай! — крикнул Михаил, отражая удары.

— К Мику живо! — Лоуолис подтолкнул ваарок. На корме беглецы оттеснили противника — время подумать о перераспределении сил. Он справится сам — во славу Алькари.

Эльф полоснул фо-ригийца поперек живота. С влажным шлепком тело распласталось на палубе. А за ним очередная цель — столь же безумная и неумелая.

— Я в порядке… — Михаил пошатнулся. Ухватился за ванты. — На полубак…

Ктан и шестеро ваарок устремились к новой схватке. С тревогой посмотрев им вслед, Трейч попробовал встать. Лапы расползались. Боль огненной пчелой заметалась по телу. И все же он пересилил ее.

— Рад, что заглянули! — Шарет улыбнулся, пинком снимая с меча мертвое тело… Он оглянулся и лицо его внезапно исказилось.

«Успею!» — Михаил подхватил с палубы копье. Метнул… Иногда фортуна благосклонна — копье прибило фо-ригийца, напавшего на Луузу, к борту.

Собрав остатки сил, Трейч перебрался на корабль противника. Согласно традициям Великого отца — лишенный головы змей не страшнее птенца. Командиры противника умрут — такова воля годока. Зафиксировав в опьяненном боем разуме факт исчезновения Трейча, Михаил осмотрелся. И торопливо заковылял к борту, сокрытому тенью вражеских парусов. Хотел бы он подбодрить солдат, — как водится, разразиться призывным криком. Но в голову кроме слов из полузабытой песенки «режь — топчи» ничего не приходило.

Солдаты разобрались сами. Подавив остатки сопротивления на палубе, они устремились вслед за ктаном, чтобы через мгновение необузданной волной захлестнуть вражеский корабль. И пусть волну составляли лишь четырнадцать окровавленных «капель» — они победят, ибо никто не сможет безнаказанно встать между ними и свободой.

— Они прокляты Эфгом, — прошептала ваарка, стоя над последним отчаянно сопротивлявшимся фо-ригийцем — молодым изможденным парнем.

— Смотрите. — Заан указала мечом на лежавшего подле воина. В руках мужчина сжимал мешочек с крупой. — Они ради еды?

— Это война, — устало сказал Михаил. — Когда-нибудь я отправляюсь в Фо-риг и выстрою там памятник до небес, чтобы сами боги увидели какие хреновые дела творятся на земле. Когда-нибудь, но не сейчас. Сейчас мне слишком хочется домой.

— Твоя правда… — согласился Трейч. И вздрогнул: — Слышите?

Тихий скребущий звук раздался за бортом, плеснула вода. Солдаты осторожно приблизились к источнику звука. Багрово блеснули мечи.

Михаил нахмурился. На корабль пыталась взобраться Линээ. Каждый раз одолев пару метров, она срывалась и начинала все сначала. Ее миловидное лицо, сведенное судорогой ярости и боли, напоминало маску смерти.

Ваарки поспешили выудить соплеменницу. Оказавшись на палубе, Линээ выругалась и внезапно расплакалась. Михаил осторожно подошел к ней.

— Линээ, нам нужен лекарь. Ты справишься?

— Во имя Эфга да! — Ваарка сердито мазнула ладонью по глазам и исподлобья взглянула на ктана. — И это… Мик… не держи зла… Я не хотела тебя… ну того…

— Забыли. — Михаил махнул рукой и развернулся к солдатам. — Возвращаемся. Трупы фо-ригийцев убрать, абордажные крючья снять. Лоуолис на перевязку и за штурвал, скоро тебя сменят. Шарет оценишь нанесенный ущерб и доложишь. Все. Двинулись.

Перебравшись на шхуну, ктан первым делом направился к Дзейре. Увидев его, женщина прекратила судорожные попытки утвердиться на ногах и разразилась потоком отборной брани.

— Хорошо стелет… — одобрила Лууза.

— Следовательно, живы, — оценил их старания Михаил. — Хватит голосить. Я бы на вашем месте поспешил к лекарю.

— А отнести?

— Как без этого… Без шуток мы не можем…

Осторожно подняв женщин, Михаил отнес их в кубрик, стараниями Линээ превращённый в лазарет. Пристроив подопечных в очередь, он вернулся на палубу и был остановлен подоспевшей вааркой. Она хмурилась, не решаясь сказать…

— Я слушаю.

— Там Баата на кухне… Иилу убили и она того…

— Иду. — Не тратя времени на раздумья, что положено делать командиру в подобных случаях, он поспешил на камбуз, где застал Шарета, пытавшегося уговорить Баату помочь в выносе тела.

— Что здесь происходит? — сухо осведомился ктан.

— Иила, — всхлипнула ваарка, механически перебирая посуду. Звон жестянок наводил тоску.

— Да, она мертва, — согласился Михаил. — А мы живы. Может ненадолго, но живы…

— Мик, — попытался остановить его Шарет.

— Баата, ты нам нужна. Здесь каждый нужен каждому. Но заставить тебя быть полезной мы не можем. Выбирай — остаться с нами, храня память о живой подруге, либо уйти с мертвецами.

— Хетч тебе в глотку! — Женщина яростно взглянула на ктана. Подхватила тело Иилы и, пошатываясь, выбралась с камбуза.

— Куда она? — удивленно спросил Михаил.

— Я сказал, чтобы наших положили на корме. — Шарет поморщился.

— Сколько?

— Семеро… Такое быстро считается. — Стегардец взглянул на свои окровавленные ладони и неожиданно спросил: — А ты бы с кем остался?

— Ты типа поверил этой х… — Михаил закашлялся. — Конечно с живыми, Шарет.

— Я, вроде как, не верю. — Шарет покачал головой. — Никогда не знаешь какой выбор сделаешь, когда прижмет. Кто говорит, что знает — врет.

— Все врут… Идем, будут похороны.

— В Арк?

— Да.

***

Тоскливо хлопал плохо подтянутый парус.

— Волною легкой растворитесь в тишине, — заученно сказал Михаил оговоренную с эльфом фразу. Он предпочел бы проводить усопших молча, но Лоуолис настоял — по его словам, в морском деле как нигде важны традиции.

С тихим всплеском завернутое в холст тело погрузилось в воду и светлой тенью ушло в зеленоватую глубину. Ктан вздрогнул — на плечо легка ладонь Дзейры.

— За сим закончим. — Михаил обратился к солдатам. — Нас осталось восемнадцать. И клянусь всеми небожителями, нас останется восемнадцать. Ясно?

Выдержав паузу и получив в ответ утвердительные кивки, он продолжил:

— Рад, что мы поняли друг друга. Теперь о насущном. Смените Лоуолиса у штурвала. Тем, кто способен стоять, драить палубу. Трейч, ты не дергайся — я сквозь тебя небо вижу. Баата, за тобой камбуз.

— Вот ее возьму в помощницы, — хмуро сказала женщина, указывая на одну из товарок.

— Не вопрос. Разбежались. — Михаил присмотрел себе неплохую швабру. Но воспользоваться инструментом ему не дали. Дзейра пустила в ход секретное оружие — Линээ. Доктор возражений не принимала.

— Ладно, я уже смирный. — Михаил переместился в каюту, где под пристальным взором ваарки обстоятельно устроился на кровати и принялся изучать потолок.

— Так и лежи. — Женщина отступила за порог. Строга и неприступна.

Дверь закрылась. В голове незамедлительно забрезжила мысль о легком проявлении бунтарства. Но телу понравилась упругая опора лежанки — тело возжелало отдохнуть. Свет потускнел, вверяя каюту приходу пустоты. Сознание померкло…

Проснулся Михаил от перестука судков, звука шагов и шороха. Принесли обед. Прежде чем он вник в происходящее и вспомнил о намерении обсудить услужливость подопечных, ваарки выскользнули за дверь. Резвые девчата — никаких скидок заторможенному разуму. Переместившись за стол, Михаил в режиме конвейера сметал съестное и поспешил за ними, намереваясь решить означенную проблему и заодно узнать о состоянии раненых.

— Все в порядке, — успокоила Линээ ввалившегося в кубрик ктана. — Через пару дней поднимутся на ноги.

— Кроме меня, — тоскливо пробурчал Трейч. — Как мышь лежу… Я полевая мышь…

— Опять про мышь. — Лежавшая неподалеку ваарка закатила глаза.

— Трейч, я тут кое-что принес. — Михаил извлек из-за спины флягу. Ее помятые бока многообещающе блеснули в свете лампад.

Распахнув клюв во всю дурь, годок издал нечто похожее на клекот. Раненные удивленно притихли. Во фляге булькнуло.

— Как лекарь я против, как солдат за… — Линээ озадаченно потерла подбородок. — Ну вот на хрена такие заморочки…

— Ты давай, собой займись. — Михаил сочувственно оглядел женщину. — Краше в гроб кладут.

Не став спорить, ваарка отправилась оказывать себе первую помощь. Когда ее фигурка скрылась за холщовой занавеской в углу кубрика, годок встрепенулся:

— Мик…

Михаил тяжело вздохнул. В животе, предвидя скорую компанию, тяжело колыхнулась съеденная каша. Но от обещанного не увильнуть… Ктан обстоятельно расположился у годокской лежанки и молча расплескал первую порцию лекарства.

— Не перелечитесь — раздался строгий голос Линээ.

И наступил вечер.

«Наконец-то», — обрадовалась Дзейра и осторожно выбралась из гамака. Убедившись, что ноги держат, она прошествовала на палубу. Под бескрайним звездным небом царил бриз. Женщина на мгновение остановилась, подставляя лицо ночной прохладе и, почувствовав на губах солоноватый привкус Арка, продолжила путь. Впереди выросла тень полубака. Равномерно покачивался над дверью одинокий фонарь.

Дзейра тихо постучала.

— Влезайте демоны, я ваш, — услышала она в ответ.

— Случилось что? — Михаил, покачиваясь, подошел к поздней гостье. — Ты выглядишь напуганной…

— Тут ты прав, — прошептала Дзейра. Резко шагнув вперед, она обняла ктана. Поцелуй полыхнул огненным заревом, сверкнул зарницей испепеляющей молнии.

— Сейчас здесь я, — категорично сказала женщина.

— Не сомневаюсь. — Михаил увлек лепурку на лежанку. И ночь расцвела огненным цветком.

***

Новый день начался необычно — Михаил почувствовал рядом теплоту женского тела. Приятственные ощущения — умиротворяющие, дарующие надежду. Их надобно закрепить неким чистым и широким жестом. Ктан выскользнул из постели и, подхватив одежду, высунулся за дверь. Никого. Оглянувшись на мило посапывавшую Дзейру, он торопливо оделся и устремился к трюму. Видел он давеча безделушку годную для подарка…

Когда Михаил вернулся Дзейры в каюте не оказалось. Он встретил ее чуть позже — за общим сбором. Женщина повела себя ровно — не проявляя ни особой радости, ни особой вражды. Он командир, она солдат. Объяснить сей факт Михаил не смог — ни в этот день, ни в последующие. Но был и плюс — теперь он высыпался.

— Будто забот нет… — одернул он себя.

А забот у ктана хватало — шел семнадцатый день пути и никаких признаков берега окрест. Линээ при молчаливой поддержке Лоуолиса уверяла — определенный ей пятнадцатидневный срок плавания крайне приблизителен, но ее выдавали глаза — она сомневалась, боялась признать, что они могли ошибиться. Неприятно, но не смертельно…

Смертельным был шторм, к вечеру семнадцатого дня сокрывший небеса и Арк в безумном танце седых волн.

— Тысяча чертей! — возопил Михаил, врезаясь в лестницу.

Новая волна положила корабль на борт. «Выпрямись!» — болтаясь на ступеньках, взмолился ктан. Шпангоуты издали тоскливый скрип, в трюме что-то с грохотом обрушилось… Медленно, нехотя, корабль вернулся к более привычному положению.

Яростно ругаясь, ктан выполз на палубу и пожалел об этом. Над Арком разверзся ад — хлесткие струи воды рубили воздух, ветер рвал снасти и трепал не убранный грот, черными громадами кружили в безумном танце волны.

— Лоуолис! — проорал Михаил во тьму. Ветер разорвал зов на мелкие клочки.

— Зде… — донеслось с юта.

Цепляясь за все, что попадало под руку, Михаил двинулся на корму — медлительным, но упорным китом рассекая водные барьеры.

— Погодка шепчет! — встретил Михаила крик Линээ.

— Какого Эфга ты тут делаешь?! — Ктан закашлялся.

— Она здесь не одна. — Дзейра смутными контурами проступила сквозь завесу дождя.

— Куда вы рулите, бродяги?! — Михаил взглянул на честную компанию. Да они же отъявленные психи.

— Мачта! — заорала Линээ.

Раздался треск.

— Если не убрать парус мачте конец! Надо было сделать это при первых признаках шторма — говорил же. Скорость — хорошо, но целый корабль лучше! — послышался сквозь рев бури крик Лоуолиса.

— За мной! — Михаил шагнул прочь.

Корабль накрыла очередная волна. Ктана оторвало от палубы и закружило в стремительных холодных тисках.

— Держись! — коротко выдохнула Линээ, устремляясь на помощь командиру.

Нелепо взмахнув руками, Михаил воспарил над бортом… Рывок за запястья вернул его на палубу.

— Назад, — прохрипела Линээ, подтягивая мужчину к себе.

— Парус, — прошипел Михаил, цепляясь за канаты. — Я держусь…

Линээ не успела. С громовым треском грот-мачта надломилась и рухнула на палубу. Женщина заметила только тень, стремительно нависшую над ней… «Как это?» — мелькнула мысль. Подоспевший Михаил толчком вывел ваарку из-под удара. Проломив борт, мачта канула в Арк — в образовавшийся пролом схлынула скопившаяся на палубе вода.

— Хоть какая-то польза. — Михаил с трудом приподнялся. Его отшвырнуло к трюму. Мгновением спустя там же оказалась Линээ. Встряхнувшись, она улыбнулась:

— Без мачты, вроде, полегче…

— Не сказал бы, — коротко ответил Михаил, потирая ушибленную грудь. Лично он оптимистичных прогнозов не строил. Корабль соломинкой носило по волнам, уводя бог знает куда.

— Эй! — раздался оклик со стороны кубрика.

— Беспокоятся, — без нужды пояснила Линээ. Поглубже вздохнув, она устремилась на голос. «Какого черта я тут делаю?» — спросил себя Михаил, хватаясь за люк трюма. Очередная волна прокатилась по палубе. Выплюнув воду, ктан вспомнил, что пропустил ужин. Неблагодарный организм откликнулся легкой тошнотой.

— К черту… — Михаил, выписывая ногами кренделя, побрел к капитанскому пристанищу. Надо быть сумасшедшим, чтобы в шторм находиться под открытым небом. Три психа есть — и хватит.

До каюты он не добрался.

— Скалы впереди!! — раздался отчаянный крик Дзейры.

— Хетч, — спокойно ответствовал эльф.

Несколько минут Михаил собирался с духом. Когда он взглянул в сторону предполагаемой опасности — реальность застилала стена вездесущей воды.

— Слава те… — Михаил попытался облегченно вздохнуть и осекся. Водная пелена чуть раздалась, явив грозовым небесам черные зубья скал в пенной окантовке яростного Арка.

— Поворачивай! — прохрипел ктан, устремляясь к штурвалу.

— Что происходит? — выглянула с кубрика Линээ.

— Куда?! — крик Дзейры.

Слышимость хуже некуда.

— Спокойно… — Михаил глубоко вздохнул. — Линээ, команду на палубу, живо!

— Понято! — Женщина обрушилась по лесенке вниз. Ктан обратил взгляд на ют — он доберется. Важен лишь первый шаг… На ют он прибыл, скользя на животе, собирая телом неровности палубы.

— Стоп. — Дзейра остановила подъехавшего мужчину. Грубовато остановила — кованым сапогом.

Михаил из позиции лежа взглянул на лепурку:

— Постарайтесь найти проход в рифах…

— Не выйдет! — голос эльфа дрожал от напряжения. — Треклятая посудина не слушается.

Корабль вздыбило испуганным жеребцом, бросило в сторону — в неведомую тьму. Штурвал рвануло, сметая алькарийца, а вместе с ним и Дзейру, попытавшуюся перехватить управление. Ктан устремился к женщине…

— Строиться! — гаркнула Линээ.

— Подъем. — Михаил помог друзьям встать. — Нас ждут…

Пара незадачливых рулевых поспешила исполнить приказ. Добравшись до цеплявшейся за снасти команды, Михаил с двух попыток зафиксировал себя на месте, сплюнул горьковато-соленый привкус Арка и крикнул:

— Внимание! Сапоги снять, засунуть за пояс. Обвязаться веревкой…

— Какой?!

— Веревочной!! — Михаил осмотрелся. — Там, у мачты…

— Скалы близко!

— Живее!

Громовой удар сотряс корабль. Раздался оглушительный треск. Палуба резко накренилась, подкинув Михаила вверх…

Дзейра, вооруженная куском веревки, попыталась перехватить ктана и на долю секунды опоздала.

— Мик! — раздался ее отчаянный крик.

Крик Михаил услышал, а вот ответить не смог. Над головой смокнулась черная бездна — непроницаемый удушливый саван. В грудь ударилось нечто твердое, режущее… Скалы! Михаил с удвоенной силой заработал руками и ногами. Раньше не помер, и сейчас костлявая не возьмет! На мгновение он сумел вознестись над волной и набрать в легкие воздуха. И вновь пучина гостеприимно осклабилась под ним.

Михаил почувствовал, что сдает. Стремительный водоворот закружил человека, вовлекая в первобытно-дикий танец стихии. Мир окутался тьмой.

Глава 14

Рвущий плоть удар заставил Михаила очнуться. Он инстинктивно рванулся в неизвестность — лишь бы не подохнуть безвольной куклой. Вновь нахлынула вода… Михаил обреченно рухнул на камни.

Осознав содеянное, он устремился на берег. Вдох, еще один только вдох… В легких пламя, мышцы сведены судорогой. Боль.

Арк навис над человеком необъятной зеленовато-черной стеной.

Михаил закрыл глаза. Израненное тело отказалось повиноваться. Оно — в пику разуму — согласилось на долгую и мучительную смерть от удушья.

Дождавшись первой волны, ктан рванулся вверх. Его закрутило, повлекло — ударило сперва о камни, затем о деревья…Он вцепился в спасительную ветвь. Скованные холодом пальцы слушались с трудом.

Волна нехотя отступила. Ее жертва рухнула на землю и поползла, стремясь удалиться от Арка на максимально возможное расстояние. Метр за метром, обдирая ногти о камни и корни… Нескончаемо долгий путь…

Убедившись, что опасность миновала, Михаил издал хриплый смешок, ослабил узду воли и потерял сознание. Очнулся он спустя несколько часов — продрогший, вымотанный до предела, с наполненным потусторонним звоном сознанием. Царство тьмы — повсюду. Ночь, простершая крылья над Груэллом, пробралась в опустошенный разум.

С трудом встав, ктан осмотрелся. Буря прекратилась, ливень перешел в тихую морось, ветер стих. Хлопнув на прощание спасшее его разлапистое дерево, Михаил рискнул подойти к Арку. Водные просторы изрядно поумерили пыл — огромные глыбы волн выродились в сильный, но заурядный прибой, с шипением омывавший полумесяц скалистого берега. Каменистые осыпи в тусклом свете звезд тянулись покуда хватало глаз.

Оценив ситуацию, Михаил тихо выругался. Друзья канули в неизвестность, корабль пропал, под ногами Terra Incognita и никаких оптимистичных перспектив…

— Будем искать, — вздохнул Михаил, не допуская и мысли о возможной гибели команды.

Прикинув, где потерпевшие крушение вероятнее всего могли высадиться на берег, ктан решительно зашагал к избранной точке. Дорога заняла не менее часа — нанесенный штормом мусор, сокрытый ночными тенями, не способствовал скорости. Достигнув выемки в скальной тверди, полого спускавшейся к рокоту водных просторов, ктан осмотрелся. Черный песок, обломки камней, плавень… отпечатки ног, сохранившиеся чуть выше полосы прибоя. Слишком легко.

Некоторое время Михаил уговаривал себя пройти по следу. Он вымотан, голоден и на грани отчаяния. Ловушка? Пусть. В удачу он не верил, но возможна она верила в него…

След привел к черному зеву пещеры.

— Есть кто? — рискнул спросить Михаил у безмолвного мрака входа. Бояться он устал.

Тишина рухнула изумленным вскриком. Ктан отшатнулся под напором тел. Особо усердствовал Трейч — как самец самца родного племени, в свете искренней радости встречи.

— А мы думали… — Дзейра быстро провела по глазам рукой. Невероятно. Она и слезы понятия настолько несовместимые, что проще предположить попавшую в глаз соринку. Да и выдерживаемая ей дистанция не допускала обратного.

— Выше нос, — подбодрил команду растрогавшийся Михаил. — И давайте уже пройдем. На виду я чувствую себя неуютно.

Воссоединившийся отряд послушно передислоцировался к пещере. Когда за последним из солдат опустился полог из обрывков одежды, Михаил, обмирая, пересчитал подопечных. С почти истерической радостью он отметил, что их по-прежнему восемнадцать. Пусть крохотная, но победа. Долой сомнения и страхи, они достигли материка, еще на шаг приблизившись к дому. Избитые, поцарапанные, истощенные, но живые.

— Никого не потеряли, — кивнул Шарет, деликатно не обратив внимания на блики влаги в глазах ктана. — Никто серьезно не пострадал.

— Рад слышать — Михаил без сил опустился у весело потрескивавшего костерка. — Обрисуйте ситуацию. Вкратце…

— Продовольствия нет, — открыла список Баата. — Воды немного…

— Охолони, — прервала ее Линээ — Как насчет часовых?

— А почему их до сих пор нет?

Солдаты без излишней суеты и понуканий со стороны командования разбились на дежурные пары. Первая пара заступила немедленно, покинув пещеру и растворившись в ночных шорохах. Михаил несколько мгновений смотрел на опустившийся полог и продолжил:

— Еду и воду мы найдем завтра. Не сомневайтесь — найдем. Что у нас с амуницией?

— Личное оружие сохранено, — вступила в разговор Дзейра.

— С лекарствами плохо, — сказала Линээ. — Я, конечно, припасла немного… да в лесу листики, травки кое-какие есть… Ладно, лекарства за мной.

— Одежда потрепана, но нам не привыкать, — продолжила лепурка. — С бытом полный хетч…

— Быт? Не знаю такого слова. — Михаил развернулся к эльфу. — Куда мы попали, Лоу?

— В Фо-риг, — лаконично ответил алькариец. Увидев, что краткость не нашла отклика в сердце ктана, он пояснил: — Я полагаю, Риг-ро к югу от нас. Но мы в любом случае двинемся на юг. Там дом.

Воцарилась тишина. Михаил понимающе кивнул и принялся неспешно разоблачаться, давая солдатам время вспомнить о родной стороне. Его дом совершенно точно не на юге, но он знал — солдатам необходима цель, стимул двигаться, рвать жилы и следовать командам, покуда они будут вести к дому.

— Надеюсь, погода исправится, — нарушила молчание Лууза. Ответить ей не успели.

— Ого, — вскрикнула Линээ, рассматривая тело ктана, красочно расцвеченное кровоподтеками. — Ко мне. Живо.

— Начинается, — вздохнул Михаил.

Солдаты проводили его сочувственными улыбками.

— Всем спасть. Завтра трудный день, — приказал ктан. Через несколько минут в пещере раздалось сонное бормотание. Приказам солдаты следовали беспрекословно.

— Ну и нам пора, — сказала Линээ, заканчивая обработку ран Михаила. — Ложись у костра, согреешься…

Он послушно устроился в отблесках пламени, подложил под голову свернутый пояс и мгновенно уснул — провалился в бездну, лишенную мыслей и чувств.

Разбудил его крик.

— Я не виноват! — гаркнул Трейч, приплясывая на месте.

Ктан лихорадочно ухватился за лежавший подле меч и привстал, оценивая действо, сокрытое клубами пыли. Сон исчез, растворенный адреналиновым штормом.

— Что?!

— Он спихнул мою куртку в костер! — возмутилась одна из ваарок.

— Да ни хрена! — Годок тяжело засопел.

— Ну вы даете. — Михаил облегченно откинулся на камни. Звякнул меч. Сердце чуть сбавило обороты.

— В чем пойду? — не унималась женщина.

— Сойдет и так, — буркнул не выспавшийся Шарет. — Орут как полоумные.

— И то верно. Прекратить крик. — Поднявшись, Михаил смерил друзей грозным взглядом и покинул пещеру. — А почему день?

Он уставился на Близнецов, подбиравшихся к зениту. Как есть полдень первого дня сухопутной жизни.

— Обрати внимание на погоду, — посоветовала Дзейра, примостившаяся у входа.

Погода радовала. Тучи выродились в легкие кучевые облака — кружево, пронзенное солнечными лучами и безбрежной синью. С Арка дул легкий ветерок — шорохом крался меж травы и ветвей, оплетающих каменные россыпи. Земля парила, стремительно теряя влагу. Согретые теплом запели птицы.

— Завтрак, — определил ктан. — Народ, выходи строиться. Говорить буду.

Шеренга из восемнадцати солдат возникла перед ним точно по мановению руки. Пройдя вдоль строя, Михаил удовлетворенно кивнул. Бойцы вооружены и по меркам кораблекрушения сносно одеты. Отрада добросовестного командира.

— Фаа и Зроо, на вас припасы и вода. Лоуолис определись с местностью и наметь маршрут. Как только пополним запасы провизии, двинемся в путь. Остальные, кто желает, могут размяться. Ясно?

— Да, — ответил слаженный хор.

Зроо и Фаа, подхватив луки, торопливо зашагали в сторону леса, что золотисто-зеленой чертой высился над скальной грядой. Эльф неспешно двинулся следом — прочь от дружеской перепалки бойцов. Звон мечей и хруст щебня вплелись в мерный гул прибоя.

Ктан удачным финтом выбил из рук Дзейры оружие и довольно осклабился, приставив меч к хрупкой белой шее.

— Ага, — только и сказала женщина, пинком сбивая Мика наземь. В падении он успел ухватить ее за ногу и опрокинуть. Некоторое время они лежали рядом — молчаливо терпя уколы боли от впившейся в спины гальки.

— Не, ну нормально лежим. — Михаил подтянул к себе выпавший меч. — И вставать не хочется.

— Ты, кстати, проиграл.

— Мы вместе в горизонтали…

— Чего сейчас сказал?

Мало-помалу учебный бой затих. Солдаты разместились среди живописных прибрежных красот в созерцательно умиротворенном настрое. Как подгадав, с удачной охоты вернулись ваарки — тушка кабанчика и пара бурдюков родниковой воды оказались достойной наградой телам, разогретым тренировочной схваткой. Баата занялась приготовлением обеда. Развела костер, соорудила козлы и вертел. Шарет разделал тушу, и вскоре аппетитные сочные куски вырезки добросовестно подрумянивались над огнем.

Придвинувшись к дурманящим ароматам жаркого, Михаил взглянул на небо, следя за вуалью дыма. Риск? Минимален — дым незаметен в серебре испарений.

Потянулись томительные минуты ожидания.

— Готово. — Оценивскорость исчезновения жаркого, Баата невольно улыбнулась. Апогеем трапезы прозвучало яростное урчание Трейча, уминавшего филей. Обед на природе — не мечта, но более чем сносная данность.

— Хорош. — Михаил пристроил обглоданную кость в угли и вытер руки пучком травы. Сытно рыгнул. — Кто не почавкал, я не виноват. Лоуолис, ты определился?

— Туда. — Эльф махнул рукой вглубь суши.

Михаил смерил его недоверчивым взглядом. Помолчал в надежде услышать подробности.

— Ты сейчас пошутил что ли?

— Нет, — ничуть не смущаясь ответил Лоуолис. — Мы находимся на полуострове Тарде-вер — в северной части. Риг-ро, соответственно, по другую сторону — южнее.

— Уверен?

— Более чем.

— Выдвигаемся.

Быстро распределив нехитрые пожитки, солдаты выстроились в колонну и бодро зашагали к лесу. Держа темп, достигли изумрудной чащобы и углубились под тенистые своды. Мир потемнел. Меж замшелых стволов разлился запах преющей листвы.

В который раз утерев пот, Михаил осмотрел нависающие над отрядом древесные стволы — темно золотистые с прозеленью колонны векового стремления к жизни. Опасное местечко. Врагу легко спрятаться, выбрать подходящий момент и напасть. Михаил всерьез задумался — не выслать ли патруль. И по здравому размышлению отказался от этой идеи — ни к чему дробить и без того малые силы. Они будут идти пока идется.

И они шли. Нескончаемо тянулся хвойный лес, перевитый плотными зарослями колючки и лиан — природными капканами, норовившими оплести и запутать. Другой бедой одолевала мошкара, злой тучей вившаяся над головами. Перед ней пасовали все, включая годока, — помог бы напалм, но напалм оставался мечтой. «А ночью будет веселее» — Михаил с тревогой взглянул на небо, темневшее в прорехах листвы. Близнецы клонились к горизонту, отдавая мир во власть ночи.

— Привал, — скомандовал ктан. — Огонь разведите… И следите, чтобы сырые ветки не попали…

— Без дыма мошкара нас сожрет, — Линээ яростно хлопнула по шее.

— А с дымом ты рискуешь быть укушенной яроттским мечом, — усмехнулся ктан. — Так бойцы, проверяйте амуницию, питайтесь и спать. Трое в патруль. Со сменами сами разберетесь. Далеко от лагеря не отходить.

Солдаты, расположившись близ скромного трепета костерка, занялись ужином. Мошкара чуть унялась, не решаясь приближаться к огню. Меж зарослей прошелестел ветерок, неся прохладу.

— Алькарского бы… — нарушил тишину эльф.

— И чтобы спину почесали, — буркнул Михаил, делая пару глотков воды. Громче добавил: — Завтра, с утра, на охоту.

— Понято, — хором подтвердили Фаа и Зроо.

— Лоуолис, сколько нам идти? — вступила в разговор Дзейра.

— Послезавтра выйдем к реке… Если Ло благоволит нам.

— А что может случиться? — Михаил напрягся.

— Я слышал в Фо-риге водятся твари, встреча с которыми — верная смерть. — Эльф взглянул на темную стену леса, непроницаемой завесой стиснувшую золотисто-алый ореол костра. Мерно шумели деревья, далекие шорохи и скрипы таились во тьме.

— Ветер — Линээ зевнула. — Айда спать, мальчики и девочки. А то вы какие-то нервные.

— Шарет, Дзейра и я в первую стражу. — Михаил распрямился, переступил затекшими ногами. Идти никуда не хотелось. — Дзейра поддерживает огонь, мы шастаем по лесу.

— Хорошо придумал. — Стегардец тяжело вздохнул.

— Свистите, если будут есть, — напутствовала мужчин Дзейра, вороша алые переливы углей.

Солдаты мгновенно уснули, влившись в песнь ночи размеренным сопением и редкими вздохами. Дзейра с тревогой прислушалась к поступи друзей и подкинула в костер пару поленьев. Да будет свет.

Миновало положенное время.

— Быстрее. — Шарет подбежал к огню. — Проклятые кровопийцы.

— Подыхайте. — Михаил практически сел в костер. Золотистыми искрами взвихрилась сгоравшая мошкара. — Дзейра буди, смену. На перемену блюд.

— Чего?

— Буди, говорю.

***

Новое утро встретило солдат пасмурной хмарью. Солнце скрылась за пеленой туч, похолодало. Лес тревожно шумел, сыпля хвоей и ветвями. Яростно взревел неведомый зверь.

— Охотятся по прохладе, — беспечно пояснила Линээ.

— У тебя что, вообще нервов нет? — буркнул Шарет.

— Нас много — отобьемся, — хмыкнула Лууза.

— От кого? — сонно спросил Михаил, протирая глаза. — Светло, однако… почему не разбудили бойцы?

— Завтрак готов, — поспешила отвлечь ктана Баата.

— А вода?

— Набрана, — ответила Зроо, тряхнув влажно поблескивавшим бурдюком.

Михаил сел. Злиться и давить авторитетом не хотелось — ни к месту, да и ни к чему. Опытные ветераны в понуканиях и строевой муштре не нуждались.

— Пять минут на сборы, — приказал Михаил, покончив с немного подгоревшей мясной нарезкой. Сейчас бы борща наваристого, или рассыпной картошечки с зеленым лучком и копченой рыбкой — потешить изнуренный организм.

Мысленно причмокнув, Михаил занял положенное место в солдатском строю. Отряд, ведомый эльфом, продолжил путь.

— Проклятье, — в очередной раз выругался Трейч, застревая в кустах акираса, обвивавших древние стволы лесных гигантов. Брюхо, неприкрытое привычной кольчугой, безжалостно терзали шипы ветвей. Будь прокляты яроттцы, лишившие его неба, — годоки рождены летать, а не ползать. Так сказано Великим Отцом.

— Потерпи, впереди просвет, — подбодрила друга Дзейра.

Лес посветлел — расступился, прореженный многочисленными сочно-зелеными полянами и живописным подлеском. В полотне листвы проявились серые пятна облаков — не аквамарин, но после гнетущей атмосферы чащобы и серость в радость.

По прошествии нескольких часов Михаил отдал приказ остановиться. Впереди лесные угодья нисходили в обширную холмистую луговину — первую крупную проплешину на прибрежных землях Фо-рига. «Черные пустыни, — припомнил Михаил. — Просто б… не знаешь куда деваться от песка. Картографы». Прихватив эльфа, он проследовал к зарослям кустарника, окантовывавшим луг.

Картина впечатляла — меж коричневато-зеленых лесных стен лежало гигантское блюдце, устланное травяным ковром. Изумрудными волнами колыхались стебли, перебирая пеструю мозаику цветов, трехрогие «антилопы» важно ступали по склонам холмов… Михаил невольно залюбовался грациозными созданиями.

Эльф предостерегающе вскинул руку. Идиллия рухнула.

Черная стремительная тень взметнулась из травы и впилась в грудь зверю. Хищник червем втянулся в тело жертвы, бугром скользнул под кожей. «Антилопа» мгновенно рухнула наземь и забилась в агонии.

— Перид, — шепнул Лоуолис. — Слышал о нем от старейшин. Выгрызает внутренности…

— Поле обходим. Мерзость… — Михаила передернуло. — Возвращаемся.

Эльф отточенным движением скользнул в чащу. Хмыкнув, ктан отодвинул мешавшие ветви, собираясь последовать за ним, и замер. Секунду назад некий диссонанс нарушил природную гармонию — глаз успел зацепить картинку, а вот разум воспринять ее отказался. Недоверчиво хмурясь, Михаил рывком вернулся на наблюдательный пункт… Левее, метрах в пятидесяти — у разбитого молнией груэлльского родственника дуба, в хитросплетении вьюна. Заросли дрогнули, скрывая урбанистические формы кормовой надстройки неведомого агрегата. Михаил помотал головой, борясь с желанием протереть глаза. Ему то, детищу городов и смога, чему удивляться? Странностям Груэлла? Формам увиденной машины с уютными проблесковыми маяками задних габаритов? Мир полнился загадками… Несколько минут Михаил изучал ветви, сомкнувшиеся за техногенным призраком. Смотрел на замерший лес, а лес смотрел на него.

Распрямившись, ктан не таясь продемонстрировал лугу незамысловатый жест и гаркнул, выплескивая напряжение:

— В ж… вас!

На крик примчались Дзейра и Шарет. В ответ на их настороженные взгляды Михаил постарался улыбнуться.

— На колючку сел.

— Зачем?

— Захотелось.

Дзейра явственно подавила желание покрутить пальцем у виска. Поправив меч, она спросила:

— Я так поняла, поляну обходим?

— Ты правильно поняла.

Солдаты, не торопясь, сформировали привычный строй и углубились в лесные дебри. Обошли луговину по периметру и, сориентированные алькарийцем, вернулись на изначальный маршрут, полный стрекота и шелеста лесной жизни. Заросли уплотнись, усложняя движение.

— Опять… — Недовольно оглянувшись, ктан узрел рядом Дзейру. Женщина с улыбкой махнула у его лица веточкой земляники. Алые сочные ягоды заманчиво покачнулись, тая волшебство вкуса. Как в детстве…

— Вкусно. — Дзейра кончиком языка слизнула с уголка губ красную капельку.

— Вот и ешь. — Испытывая необъяснимое раздражение, ктан отвернулся. Над отрядом повисло усталое молчание.

Вновь Михаил открыл рот, только когда Близнецы перевалили за полдень.

— Привал.

Бойцы споро развели костерок, на котором Баата приготовила нехитрый обед из зелени и мяса. Растягивая отдых, солдаты неторопливо и вдумчиво поели — война войной, а тело не казенное. «Не встану ведь» — мысленно возопил Михаил и поднялся, оправляя потрепанную форму.

— Смотреть на меня не надо. Доели, встали и пошли.

— Зверь, — буркнула Линээ и сникла под грозным взглядом командования.

Час за часом команда продиралась сквозь буреломы, огибала мирные на вид поляны, тискала мечи в ответ на доносившиеся из глухой чащи рыки и стоны.

— Сдается мне, на ночь мы разведем огонек поболе, — ни к кому не обращаясь, сказала Линээ.

— Стоп. — Михаил осмотрел нависший над ним шатер вывороченных корней. Удобное место. — На ночь остановимся здесь. Что делать вы знаете.

Солдаты знали. С заходом Близнецов они мирно посапывали у постреливавшего искрами костра, отдав на откуп караульным мелькавшие в темноте искры голодных глаз. Но вопреки дурной репутации Фо-рига ночь благополучно разродилась новым днем. Удивительно свежее утро добавило солдатам настроения — судьба не выдаст, зверек не съест. Свернув лагерь, они, окрыленные надеждой, двинулись в путь — сегодня им повезет.

— Чувствуете? — взволнованно спросил Лоуолис — Пахнет рекой…

Михаил промолчал, целеустремленно штурмуя замшелые корни. Лес и лес… Необъятная утомительная флора окрест. Радоваться он будет по факту… когда бы факт не свершился, явив благословенное чудо.

Чудо не подвело. Хвойная занавесь расступилась, открыв беглецам величественную картину серебристой глади Риг-ро. Запахло водорослями и рыбой.

— Из леса не выходить, — приказал Михаил. — Шарет, Лоуолис Дзейра и Линээ за мной. Зроо, Беета осмотрите местность вниз по течению. Фаа и Лууза — вверх. Далеко не отходите, ориентируйтесь по обстоятельствам. Трейч за старшего.

Убедившись, что приказ понят, ктан скользнул к реке — тихо, плавно, используя малейшие ложбинки и переплетения корней. Болотного вида трава — детище избытка влаги — великолепно маскировала группу, а большего солдатам и не требовалось. Скатившись с очередного холма, Михаил клюнул носом прибрежную гальку и на мгновение замер.

Тихо шелестел прибой, облизывая золотистую кромку пляжа, плеснула в заводи рыба.

— Один Ло ведает, сколько я мечтала о купании… — Линээ расстегнула куртку.

— Забудь, — шепнул эльф. — Я был как-то в патруле на керийском откосе. Мы вышли к Риг-ро пополнить запасы воды — вокруг тишина, никаких признаков опасности… Ничего не напоминает?

— И? — не выдержала Линээ.

— Нечто у воды мгновенно перекусило бойца пополам. И скрылось. Тень в глубине…

Линээ тщательно застегнулась. Михаил покачал головой:

— Ты прям подгадал момент… Возвращаемся.

Добравшись до наспех разбитого лагеря, они разместились среди томившихся в ожидании солдат — Фо-риг не располагал к радужным надеждам. Легкий треск сучьев, выстрелом ударивший по нервам, обострил ситуацию до предела. Шарет медленно потянул из-за пояса меч. Сосредоточившись на блеске стали, Михаил не сразу заметил возникшую рядом Зроо. Новости прибыли.

— Ниже по течению пост яроттцев, — сказала женщина, переведя дыхание.

Глава 15

Восемнадцать пар глаз кинжалами сошлись на озадаченном ктане. Он пожал плечами — проблема решаема.

— Обойдем яроттцев по противоположному берегу. Драка нам ни к чему.

— Надо быть достаточно сумасшедшим, чтобы форсировать реку вплавь, — спокойно заметил Лоуолис. Вот ведь послали небеса педанта.

— Ктан. — Зроо опустила взгляд и ссутулилась. Видимо продолжение ее доклада не в пример хуже. — Мы видели троих эльфов и годока. Их готовят к казни.

Лоуолис и Трейч вскочили. Щелчок надкрылий прозвучал восклицательным знаком. Михаил внимательно посмотрел на них.

— Если мы атакуем, только ленивый не узнает, где нас искать. А Черного Ветра ленивым не назовешь.

— Убьем всех! — Трейч яростно заклекотал.

— И сами сдохнем.

— Ктан, мы не можем бросить пленных, — тихо сказал эльф. В глазах его плескалось пламя — резким контрастом привычной флегме.

Михаил закрыл глаза. Никаких альтернатив — подобные ситуации он попросту ненавидел. Да и умирать не хотелось.

— Мик, время, — рискнула напомнить Линээ.

— Да знаю я…. Шевелите задницами бойцы! Нас ждет сам Эфг на ужин. — Ктан первым покинул временный лагерь.

— Слушай, красиво сказал, — пристроился к нему Трейч.

В качестве наблюдательного пункта Михаил выбрал заросший вьюном холм с панорамным видом на вражескую заставу. Пристроившись за чахлым кустарником, переплетенным паутиной, ктан осмотрелся. Вопреки предчувствиям застава оказалась небольшой — десяток приземистых домиков, сложенных из толстых бревен, сарай, обвешанный поломанным инструментарием войны, помост для волеизъявления яроттского командования и кособокий причал с пришвартованной баркой. Лодке столь похожей на барку Михаил уделил особое внимание — добротное судно, излюбленное рыбаками. Да и местные рыбаки как на подбор — пять десятков солдат.

— Они собираются их сжечь, — прошептал Лоуолис, делая попытку сорваться в безоглядную атаку. Ваарки его удержали.

Михаил вздрогнул. В центре поселка высились четыре потемневших от времени столба — к ним яроттцы привязали пленников. Из сарая выкатили бочки, десяток солдат перенесли к столбам поленницу дров, соорудили факелы, тщательно вымочив их в содержимом бочек… Застава заметно оживилась.

— Что будем делать? — Трейч от волнения разлохматил когтями дерн.

Ктан обреченно вздохнул:

— Линээ, ты хотела поплавать?

— Если надо, я завсегда…

— Ты вернешься к нашему лагерю. В кустах, чуть левее спуска к воде, я видел бревно… Спустишь бревно на воду, оседлаешь и приплывешь к заставе.

— Даже боюсь спросить зачем, — удивленно сказала женщина. За спиной ктана хмыкнула Дзейра.

— И на тебе не будет ни клочка одежды, — терпеливо закончил Михаил.

— О… — подал голос Шарет. Линээ яростно зашипела. Шарет отодвинулся.

— Врага необходимо отвлечь, — поспешил уточнить Михаил. — Пока яроттцы будут присматриваться к тебе, мы нападем. Чиига и Зроо освободят пленников, Фаа, Пуу и Баата зальют плацдарм горючкой из бочек. Ты Линээ под шумок подгребешь к причалу и с… и позаимствуешь лодку.

— Позволь уточнить, — Линээ внезапно успокоилась и внимательно посмотрела на ктана. Михаил сглотнул возникший в горле комок. — Я голышом проплыву по набитой тварями реке на потеху яроттской солдатне, и в итоге их обокраду?

— Ты забыла про бревно.

— Ах ты кусок… — Линээ перехватила отчаянный взгляд Лоуолиса и, к собственному удивлению, согласно кивнула. — Будь, по-твоему. Должок я предъявлю после.

— Отгонишь барку вниз по течению. Видишь разбитую сосну у излучины? Там и встретимся.

— Ублюдки почти готовы, — подался вперед Трейч.

Не дожидаясь приказа, Линээ соскользнула с холма и рванула лес. Изумруд поглотил ее фигурку, отсекая завесой ветвей удалявшийся шорох.

— Приготовиться. — Михаил стиснул эфес. — Смотреть в оба.

Оставалось ждать. Ждать и верить, что ваарка успеет прежде, чем аутодафе развернет над заставой картину пламени и криков.

— Плывет, — судорожно выдохнул Шарет.

В десятке метров от берега серебристую гладь прорезал темный штрих. Над разбегавшейся волной с непринужденным видом балансировала обнаженная женщина. Свет Близнецов окутывал волшебную картину золотистым ореолом. Риг-ро встречала богиню…

В виду заставы Линээ деловито сделала яроттцам ручкой. Побросав дела, черно-красные раззявили рты и уставились на снизошедшую к ним красоту.

— Пора! — Михаил прыжком покинул вершину холма и устремился к заставе. Достиг солдата, собиравшего на отшибе хворост, толчком развернул, оттягивая за волосы назад, и полоснул по выпяченному горлу мечом.

Тонкие струйки крови хлестнули по траве, алой взвесью насытили воздух.

— Ловко, — рядом оказалась Дзейра. — Растешь.

Михаил перешагнул через тело — содеянное он обдумает после. Впереди — цель. И ни к чему останавливаться на полпути. Остались позади безликие стены хижин… Вопль яроттцев эхом заметался над рекой.

— Свои, — прохрипел примотанный к столбу годок. Ваарки освободили его первым и едва успели уклониться от живого тарана, разрезавшего воздух пластинами надкрылий.

Вопиющее о мести безумие расплескалось точно зараза. Прохрипев пару яростных слов, Михаил обрушился на врага. Не ожидавший подобного натиска яроттец беспомощно вскинул руки, стараясь прикрыть голову… Сталь вспорола ему живот.

— Мик, берегись! — Шарет отбросил противника и попытался добраться до ктана…

Кинжал ударил стегардца в бок. Лууза дико закричала, впадая в пожиравшее разум безумие. Сражавшиеся рядом ваарки отшатнулись… Друзей у женщины не осталось, только враги и смерть.

— Луу… — попыталась остановить подругу Заан.

— Сдохните!! — Лууза, прикрывая клонившегося к земле Шарета, скрестила меч с тремя смертниками. Ее ярость им не одолеть.

Михаил приподнялся, стремясь вернуть понимание обстановки. В голове полыхнул разряд молнии, в глаза плеснуло чернотой. Проблеском реальности он увидел чьи-то ноги в начищенных сапогах. Ноги близились, неся черно-красного хозяина с его нехитрыми желаниями. А меч тяжел… вновь…

— Плохо дело, — пробормотала Линээ, отрывая взгляд от схватки на берегу. Добравшись до пристани, она перемахнула на барку и не удержавшись плюхнулась на гребную скамью. От двери кормовой надстройки на нее воззрился яроттец с отвисшей челюстью. Так он и умер.

— Гадости всяко думал… — Ваарка склонилась над швартовочным канатом. Отсыревшее волокно с трудом поддавалось мечу, изъятому у яроттца. Увлекшись, Линээ не заметила, ступившую на борт угрозу…

«Успею!» — Разметав врагов, Лоуолис скатился к берегу.

— Куда? — попыталась крикнуть Дзейра и осеклась, завидев груду тел, сокрывшую Мика. С помощью она опоздала… Секундой ранее к месту схватки прибыл Трейч с соплеменником. Когтям годоков яроттская униформа воспротивиться не смогла.

Михаил рванул шею навалившегося на него противника. Хрустнули позвонки… Запахло дерьмом.

— Жив, — выдохнула Дзейра, припав к земле. Яроттские клинки сплели над ней незамысловатый узор.

— Ктан жив Баата. — Фаа улыбнулось. — Ну и мы не оплошаем…

Ваарки с натугой приподняли бочку. Сейбин золотом оросил утоптанную землю, чахлые кустики лопухов у бревенчатых стен, да и сами стены фортификаций. Не легкий, но плодотворный труд…

Бочка упала, глухо треснув.

— Что… — Баата замолчала. Из груди Фаа показалось красное жало. Следующим моментом осознанным женщиной стало разодранное в клочья лицо врага.

— Прекрати! — Пуу оттащила подругу от трупа. Баата удивленно посмотрела на нее, достала кинжал и перерезала яроттцу горло. Дважды.

— Оставь… — Увидев в глазах Бааты искреннее непонимание, Пуу махнула рукой и устремилась к Мику. Свою часть работы они выполнили сполна.

Заметив бегущую к нему женщину, Михаил окликнул Дзейру:

— Приказ к отходу. — Его замутило.

— Понято.

— Где Шарет?!

— Здесь, — прохрипела Лууза. Собрав остатки сил, она приподнялась, чтобы через мгновение рухнуть на тело стегардца.

— Трейч, прикройте! — крикнул Михаил и повернул назад. Суждено ему возвращаться на грань… Дзейра выругалась. Следовать за ктаном в его безрассудных, но праведных жестах ее кво — судьба. Она сшиблась с черно-красными, тесня их от друзей.

— Ты любишь годокское? — спросил Трейч у собрата по небу.

— А то!

Годоки повергли яроттцев в панику. О стену хижины влажно шлепнула оторванная рука. Затем голова. По надкрыльям в жесте отчаяния щелкнули несколько мечей.

Михаил взвалил Шарета на плечо и охнул:

— Заелся ты…

— И эта не легче. — Дзейра с трудом подняла Луузу.

— Отходим!

Солдаты дисциплинированно отступили.

— За ними! Взять! — надрывался яроттский ктан, мотаясь по помосту. Опустевшие жертвенные столбы копьями вонзались в самолюбие. — Где лучники?!

— Сейчас, — пропыхтел Михаил, на бегу опрокидывая забытую яроттцами лампу, что одиноким светляком трепетала на дровах, приготовленных к аутодафе. В небо ударили языки пламени — разлитый сейбин занялся мгновенно и всеобъемлюще. Немудреный и уже проверенный способ заявить о себе. Спасенные эльфы захохотали, отступая от живых факелов. Огненное безумие не остановить.

— Воду! Тащите воду! — заметался меж бараков крик.

— Попробуйте, — процедил Михаил, карабкаясь на холм. За песчаной проплешиной вершины возвысилась стена леса. А сил не осталось… В мышцах перекатывалось битое стекло, терзая остатки воли.

— Отдай мне! — С Михаилом поравнялся один из спасенных эльфов и рывком перебросил Шарета к себе на плечи. Силен остроухий.

— Я сама… — прохрипела Дзейра в ответ на попытку помочь ей.

Ктан ускорился. Лесные угодья расступались тенями — мелькали стволы, ветви, лианы, коряги и мшистые валуны. Бойцы молча форсировали ложбины и буреломы, карабкались и падали… И бежали, бежали, бежали, наполняя воздух надсадным дыханием.

— Кажется, я сейчас… — Михаил пробил кустарник и вывалился на змейку пляжа — под ноги окровавленной Линээ. Ваарка замерла и медленно опустила занесенный кинжал.

— А ты рисковый парень Мик…

— В лодку, живо… — приказал Михаил песку. Руки подогнулись, и он едва не клюнул пляж носом. Трейч дружеским хлопком воздел ктана на ноги и заботливо прислонил к барке. Чувствуя, как сапоги радостно заливает холод, Михаил проследил за посадкой бойцов и окликнул: — Лоуолис!

— Уже, — эльф занял место рулевого.

— Кто на весла?

— Ты сперва в лодку залезь, — буркнула Дзейра, примериваясь к уключине.

Перевалившись через борт, Михаил приник к кормовой настройке, перевел дыхание и жестом показал, что неплохо бы начать грести:

— Плывем к заставе… довершим начатое…

— Дело говоришь, — возликовал Трейч. — Мой ктан…

— Наш ктан, — поправила Линээ.

Разрезав водную гладь, корабль устремился к цели означенной клубами дыма. Михаил прислушался к сиплому дыханию солдат и мысленно выругался. Они устали и ранены. Запекшая корка крови на каждом. Любое движение — боль.

С тихим плеском весла отмеряли метры. Под руку скользнул эфес.

Запах гари стал нестерпимым.

— Стоп. — Михаил встряхнулся — Лоуолис к берегу.

Барка плавно ткнулась в придонную гальку. До заставы рукой подать. Один рывок — и смерть вернется.

— Останься здесь, — приказал Михаил Зроо.

— Но…

— Выполнять!

Развернувшись, ктан осторожно шагнул в нависшие над берегом заросли. Следом легким треском обозначилось движение бойцов. Кусты поредели, на листве появились алые отблески. Крики и гул пламени зазвучали отчетливей, ярче, страшнее. Михаил пригнулся, используя последние остатки лиственного прикрытия, на лицо невесомо легли нити паутины. Он хотел смахнуть их в приступе досады и замер в виду открывшейся картины. Пламя с завидной скоростью пожирало заставу — черные груды бараков плевались в небо языками огня и жирными клубами дыма. Уцелевшие яроттцы суетливо бегали на фоне пламени, ища укрытие от адского жара.

Обрадованный масштабом причиненного ущерба, Михаил оглянулся на друзей:

— Никого не жалеть.

— Может оставить для допроса? — шепнула Дзейра.

— Ни к чему. У нас нет альтернатив в маршруте.

— Не поняла, но звучит убедительно.

Солдаты клином выплеснулись на территорию заставы. Первым умер яроттец, отлучившийся справить нужду. Далее смерть на одиночек не разменивалась.

Михаил всей массой врезался в одного из вояк Ночного ветра. Нелепо взмахнув руками, мужчина нырнул в алые извивы пламени — огонь плеснул довольным гулом. Ктан отшатнулся и подцепил на меч следующего противника. Яроттец завизжал, пытаясь одновременно зажать рану и сбить с рукавов пламя. А рядом новый враг — успевший прийти в себя боец — седой, в шрамах, поднаторевший в ратном деле

В горло ктана впились узловатые пальцы.

— Харх! — Трейч яростной тенью упал на яроттца и одним движением отбросил прочь. Михаил закашлялся, судорожно втягивая воздух саднящим горлом. И ткнул кинжалом в солдата, вознесшего над годоком копье. Яроттец завалился на бок… удар когтистой лапы вослед выпустил ему кишки.

Михаил сглотнул набежавшую дурноту. Взгляд невольно возвращался к зрелищу распоротого брюха.

— Ктан! — крикнула Дзейра, утирая кровь со лба.

— Иду… — Михаил вздрогнул.

Идти некуда. Среди поверженных врагов тяжело дыша замерли его бойцы. Победа пришла незаметно.

— Что делать с телами?

— В огонь. Пусть очистятся, — усмехнулся эльф.

Несколькими вздохами Михаил успокоил дрожь нервов и мышц. Сознание просветлело, допуская мысли в царство инстинктов.

— Трейч, бери соплеменника и осмотри ведущую к заставе дорогу. Остальным разбиться на тройки и обыскать прилегающий лес. О любых найденных следах доложите. Выполняйте, — Михаил оценил скорость порскнувших в стороны солдат и поспешил к лодке. Реку он проверит самолично. Безапелляционной инициативой рядом пристроилась Дзейра.

Достигнув пристани, ктан бегло осмотрел галечные россыпи и двинулся на звуки перебранки, демаскирующие корабль наряду с мачтой, торчавшей над зеленью кустарника.

— Я в порядке! — крик Шарета. — Отдай меч!

— Ты встань сперва! — орала Зроо.

— Да мы и без меча…. — Лууза попыталась перебраться через борт и не смогла.

Михаил кашлянул. Зроо развернулась, перетекая в защитную стойку, и облегчено выдохнула.

— Мик, они рвутся в бой. Грозятся меня за борт… Я им говорю, а они… — зачастила она.

— Передохни. Все нормально, — успокаивающе сказал он.

— Как там? — спросил Шарет, пристраиваясь на скамье. Вид он имел бледный и болезненный.

— Все живы. Мы подождем их здесь.

— Мик, ты ведь понимаешь… мы солдаты, а наши друзья там, за нас… — невнятно пробурчал стегардец.

— Я понимаю. — Михаил склонился к тихо накатывающей на берег волне и вымыл руки. Плеснул в лицо. Пусть память уйдет на время…

Сплетение ветвей дрогнуло под натиском годоков. У лодки стало тесно и шумно.

— Порядок, — крикнула Дзейра, с трудом удерживаясь от кашля. — Никаких следов. Яроттцы отправились к праотцам в полном составе.

— Уходим. — Михаил взгромоздился на палубу и, не обращая внимания на протесты подопечных, подхватил весло. — Сгоревшую заставу не оставят без внимания. И чем дальше мы к тому моменту будем, тем лучше.

Корабль покачнулся, принимая на борт солдат. Трейч оттолкнул барку от берега, взметнулся на нос и довольный замер в блеске наплывавших волн. С дружным всплеском весла разбили речную тишь, знаменуя начало пути. Плыть предстояло против течения, но измотанные боем гребцы и не думали жаловаться. Боль в натруженных руках снимала боль в душе — греби, не думай, пей свободу и радуйся.

— Мик, ветер поднялся, — окликнул ктана Лоуолис.

Сердито зашумел лес, клонясь к водной ряби, с шипением омывавшей обрывистый берег.

— Поднимите парус, кто в состоянии.

С хлопком развернулся купол потрепанной парусины, затенив кормовую надстройку и гребные скамьи. Бойцы чуть расслабились, умиротворенные бодрым ходом лодки. Слабое течение упруго пенилось под килем, не доставляя ни малейшего беспокойства. Река несла, боль утихала, сумбур мыслей угасал.

— Как с питанием? — рискнула спросить Баата у погруженного в омут мыслей командира.

Очнувшись, Михаил взглянул на девственно дикие лесистые берега — возможно их природная непорочность обманчива, и они таят сонм угроз, но постоянное пребывание в стрессе скосит бойцов вернее стали.

— Ищем бухту.

На лицах солдат появились улыбки. Обед, что символ спасения — есть время на еду, а значит смерть вновь отступила.

— Нашел, — крикнул один из эльфов, указывая на берег, где в заросший вьюном откос врезалась широкая заводь. По размерам укрытие подходило идеально — разлапистый кустарник, полоскавший ветви в речной глубине, мог сокрыть барку от вероятных наблюдателей.

— Причалим, осмотримся.

Барка кинжалом скользнула под изумрудные купола листвы.

— Лоуолис, осмотрись и оцени укрытие.

— Понято. — Алькариец соскользнул на берег.

— Зроо, ты знаешь, что от тебя требуется, — сказал Михаил, не спеша сходить на берег. Женщина, разминавшая ноги на прибрежных камнях, замерла и хмуро кивнула.

— Мне нужна пара, — голос Зроо дрогнул.

Соплеменник Лоуолиса взмахнул луком, молчаливо вызываясь в напарники охотницы.

— Ты останься. Пойдет Чиига. — Михаил перевалился через борт, зачерпнул сапогом воды и чертыхнулся. Хлюпая обувкой, перебрался к вытоптанному солдатами пятачку бивуака и устроился на охапке веток. Понаблюдав за деловой суетой подчиненных, изучавших холмистые берега, он махнул рукой новичкам, стоявшим на отшибе:

— Идите ко мне.

Четверо расселись вокруг новообретенного командира. На лицах эльфов блуждали неуверенные улыбки, годок довольно клокотал. Эйфория избавления от смерти возобладала над скепсисом.

— Мик. — Михаил кивнул. — Ктан группы бежавших из плена солдат.

— Лис, Олькир, Халь, — представились алькарийцы.

— Улейг, — пробасил годок.

— Откуда сами?

— Пятый отряд, гарнизон Предиса. Наша тридцатка обследовала верховья Риг-ро и попала под Тварей. В живых остались только мы. — Эльф сгорбился. — Нас погрузили на шлюп, плывущий к Арку, но в Энгелье…

— Энгелье? — переспросил Михаил.

— Речной пост, что мы сожгли, — пояснил алькариец. — В Энгелье конвой настиг приказ о нашем уничтожении. Вы бы видели, как яроттцы радовались посланию — точно убогие над куском пирога. Они больны, истинно больны…

Пленные переглянулись в порыве согласия. Михаил их понимал. Абстрагируясь от чувств, он перевел разговор в более конструктивное русло:

— Нам важны любые сведения о реке и патрулирующих ее яроттцах. Посты, заставы, города, поселки?

Олькир, по возрасту претендующий на старшинство среди эльфов, развел руками:

— До Энгельи нас перевозили в трюме. Остановок яроттцы не делали. Или они спешили, во что я не верю, или берега Риг-ро по-прежнему остаются пустынны.

— Почему? — спросил Михаил удивленно.

— Река опасна. У нас ее называют — Проклятая вода. Она заберет любого осмелившегося провести на ее берегах достаточное время. Иногда миг, иногда день, иногда седмица — результат одинаков.

— Нам по ней еще плыть…

От реки донесся режущий слух крик.

— Берегись!

— Назад!

Сбежав к реке, Михаил успел заметить, как в глубине скрывается темная масса, увлекавшая за собой светлый блик человеческой фигуры.

— Куда?! — Дзейра попыталась остановить ктана и промахнулась. Раздался тяжелый всплеск — с откоса вослед командиру обрушился Трейч. Серебряный веер брызг хлестнул по камням, отвесил добротную оплеуху растерянным солдатам.

— Стой! — Линээ толчком сбила лепурку с ног.

Толщу воды разрезала стайка пузырьков.

Михаил тонул. Удар хищника выбил из легких воздух, сознание затрепетало свечой на ветру, отдаляясь от света. Широкая тень твари обернулась единственной реальностью. Она готовилась пообедать, неумолимо подтягивая добычу к иглам зубов… Вода вскипела под ударами годока. Михаила отбросило и повлекло вверх. Кружась в речном безумии, он наткнулся на что-то мягкое и осклизлое, содрогавшееся в мышечном усилии. Рука непроизвольно ухватилась за кинжал…

«Бей!» — мысленно возопил Трейч, с трудом удерживая тварь всеми четырьмя лапами.

Выпустив женщину из смертоносных объятий, хищник обвил щупальце вокруг годока. Трейч слабо дернулся, гадая насколько прекрасны небесные кручи Великого Отца… Михаил ударил — левую руку обожгла резкая боль — и отключился.

Встрепенувшийся годок устремился за телами, уходившими во тьму.

— Смотрите!! — выкрикнула Пуу. Над поверхностью воды показалась птичья голова.

— Помогайте, — прохрипел Трейч.

С шумным плеском и сдержанной руганью три тела переправили на берег.

— Опять… вы… — Михаил закашлялся. Рядом гнулась в приступе рвоты ваарка.

Глубоко вздохнув, Дзейра постаралась успокоиться и не убить ктана прямо сейчас. Героев она не любила — зачастую проблем от них больше, чем от яроттцев. Женщина повернулась к реке и закрыла глаза. Однажды она потеряла одного… Второй потери не будет.

— Спасибо. — Михаил хлопнул годока по надкрылью.

— Знаешь, — буркнул Трейч, отводя глаза. — Я бы не прыгнул, успей подумать.

«Как и я, — подумал ктан, перебираясь на сухое место. И повторил, точно убеждая себя: — Как и я». В бытность заурядным чернорабочим он не помнил за собой склонности к героизму. Осторожность и осмотрительность вели его по редким одомашненным приключениям. Тогда откуда в нем столь резкие перемены? И нравятся ли они ему?

— Лекарь, — зычным голосом провозгласила Линээ. Широким жестом распахнув перекинутую через плечо котомку, она извлекла на свет склянки и бинты.

— Откуда? — удивился Михаил.

— Успела обыскать заставу. Не пропадать же добру.

— Сильна подруга… — Михаил решительно подставил ободранную руку под жгучие притирки.

— Жить будете, пловцы.

— Твоими усилиями. — Ктан проводил ваарку взглядом и горестно вздохнул при виде собственной куртки, раскинутой на ветвях для просушки. Помимо остатков одежды в поле зрения возник робкий образ Бааты. — Как там обед?

— Нечего жарить, — вздрогнула женщина, неуверенно оглядываясь на компаньонок. Нормальность ктана в ее понимании была далека от нормы.

— Народ, вы чего на берегу забыли? — прозвучало от костра.

Охотники вернулись.

***

С громким плеском весла охаживали речную зыбь. Михаил морщился, но предпочитал молчать. Бойцы старались из последних сил. А учитывая отсутствие должного опыта хождения на веслах, их старания — вершина мастерства. Барка двигалась заданным курсом — этого достаточно.

Михаил осмотрел берега, лениво проплывавшие мимо. Скучный пейзаж. Холмистая местность, окантованная желтизной песка, гигантские папоротники, мерно раскачивавшиеся в отсутствие ветра, золото сосен и белизна сертезы, искры птичьей жизни в переплетении ветвей. И ни малейших следов земли обетованной.

— Эфгова река, — нарушила молчание Зроо, горбясь над веслом.

Никто не ответил, признавая правоту женщины. Единственное спасение от паранойи — сосредоточиться на деле. Или позавидовать Луузе и Шарету, спавшим в кормовой надстройке по указанию вездесущей Линээ.

— Будешь править? — Дзейра решительно протянула ктану точильный камень.

Михаил недоуменно отшатнулся, спасая лоб — решительность женщины не признавала точности. Постаравшись улыбнуться, он взял предложенный инструмент и занялся оружием, гоня тоску в размеренной работе. Лезвие меча нуждалось в серьезной чистке — разводы крови и мелкие зазубрины не допустимы для образцового клинка, способного в мгновение ока отправить человека на встречу с предками. Михаил встряхнулся, гоня образы мертвецов, — на ночь думать о них не след. Небеса, окрашенные алым закатом — достаточное свидетельство суровости бытия.

— Красиво — тихо сказала Линээ, заворожено глядя вдаль.

По темной глади воды скользили алые блики Близнецов, первые звезды зажглись на фиолетовом бархате неба, почетной стражей замерли по берегам величественные леса.

— Пожрать бы, — буркнул Улейг. Бойцы согласно кивнули, предпочтя материальную пищу духовной.

— К берегу, — махнул рукой Михаил. — Лоу, бери левее

Весла дружно зачерпнули закат.

— Распорядок прежний, — едва сойдя на берег объявил ктан. Солдаты молча рассредоточились в обустройстве лагеря. Ктан, склонившись к воде, внимательно осмотрел реку.

— Что не так? — хором спросили Линээ и Дзейра.

— Если яроттцы не медлили с погоней, сегодня ночью они могут пройти мимо нас.

— Усилим караул, обеспечим дополнительную маскировку, — вскинулась Дзейра.

— Сделай это. — Ктан продолжал изучать воды, наливавшиеся ночной тьмой. Вдалеке раздался тихий плеск. — Плохое место…

— Конкретно этот берег или в целом? — уточнила Линээ.

— Домой хочу.

Ктан нахмурился, осознавая сказанное. Для него Груэлл — ад, сотворенный кем-то на неведомой земле. Ад, который начинал ему нравиться. Михаил резко развернулся, обогнул замерших женщин и направился к слабым бликам костра, овеянных запахами жаркого. Дзейра и Линээ переглянулись и дружно пожали плечами.

— Как ужин? — спросил Михаил, отыскивая посадочное место.

— Скоро, — лаконично ответила Баата.

Минимум слов и мыслей в ожидании еды, толика усилий для натруженных мышц и настойчивое желание исчезнуть из гнетущей атмосферы Фо-рига. Несбыточные мечты тенями скользили над лагерем — шептали и манили, клонили к земле в обещании сладостных снов.

— Устали. — Михаил прислушался к неровному дыханию бойцов. Веки слипались.

Дзейра потянулась, нашарила и подбросила в угли небольшое полешко.

— Завтра новый день, — сказала она тихо.

Воображение услужливо нарисовало картину трудовых солдатских будней. Зябко передернув плечами, Михаил мысленно попросил Ло посодействовать его подопечным.

Ло не внял. Утро затянуло небо серой пеленой облаков. Поднялся южный ветер, насмехаясь над самой мыслью о парусе. Стертые ладони свело в предчувствии скорой встречи с веслами. Хмурые лица и понурые фигуры в белесой утренней дымке, кисеей, стелившейся меж деревьев, кричали о вселенской усталости.

Позавтракав и свернув лагерь, солдаты погрузились на корабль. Уныло скрипнули уключины.

— Разомнемся бойцы. — Линээ задорно хохотнула.

Михаил вздрогнул, выныривая из серого омута бессилия. Хрупкая маленькая ваарка не переставала удивлять. Откуда она черпает силы? В каких небесных мастерских творят людей способных грести несколько часов кряду и улыбаться при этом?

— Смена, — Михаил забрал весло у одной из женщин, устроился на скамье и прислушался к толчкам боли в руке. Он выдержит. Дзейра попыталась что-то сказать, но под грозным взглядом командования сникла и отвернулась.

Ритмика водного плеска гипнотизировала. Шорох разбегавшейся волны вводил в транс. Скрип переплетался с хриплым дыханием. Получасовой отдых на берегу облегчения не принес. Обед тяжелым комом переливался в желудках, осложняя и без того нелегкое плавание.

— Хоть не жарко, — прохрипел Михаил, взглянув на небо, затянутое тучами.

— Только дождя нам не хватало, — откликнулась Дзейра.

Солдаты с опаской запрокинули головы, следя за серыми переливами облачности. Но Ло миловал — черным бархатом над Груэллом разлился вечер, а погода осталась всего лишь свежа, танцуя над лесами порывами холодного ветра. Возблагодарив небесную канцелярию за проявленное снисхождение, беглецы обустроились на берегу в предвкушении вожделенного покоя сдобренного толикой съестного и глотком воды. Изыски гурманства будут после — когда тело сможет понять, что его балуют, а разум перестанет выискивать в ночи опасность.

Михаил изучил темную ленту реки, игравшую у береговых зарослей негромкими плесками и запахом сырости. Сон не шел, уступая место болезненной бодрости.

За излучиной реки блеснул ряд огней. Свершилось.

Ктан скользнул к слабым отблескам костра, убедился, что большинство солдат не спит, и тихо сказал:

— За нами пришли.

Линээ выругалась.

Глава 16

Россыпь углей стрельнула алой искрой.

— Тушите, — опомнился Михаил, пытаясь затопать жар.

— Сдурел? — прошипела Дзейра, подхватывая бурдюк. — Отойди.

Сгустилась тьма. Черная стена деревьев подступила к лагерю вплотную. В глубине лесной бездны вспыхнули желтые искры…

— Линээ, Лоуолис за мной. Остальным ждать. Без команды никуда не отлучаться. Дзейра, проследи.

Пригнувшись к земле, Михаил осторожно спустился к берегу. Тихо плеснула вода, невнятная команда разнеслась над рекой, скрипнуло весло.

— Плывут, — без нужды сказала Линээ, аккуратно раздвигая кустарник.

Михаил пристроился рядом и попытался разглядеть нежданных гостей. Размытые ореолы фонарей по бортам выхватывали лишь смутные кусочки корабельной жизни, за дальностью расстояния не позволявшие увидеть целостной картины. Через несколько минут ктан мог с уверенностью сказать только одно — плывущий корабль превосходил размерами барку.

— Их там около тридцати, — вынес вердикт Лоуолис.

— Уверен?

— Это речной транспортник.

— Возможно, они потеснились.

— А смысл? Лоуолис прав, — прошептала Линээ. — Для выяснения причины пожара не требуется усиленных тридцаток.

— Яроттцы не могут действовать без прикрытия. Дым сам по себе не случается.

— Это контролируемая Черным ветром территория, — возразила Линээ. — Выскочки вроде нас им не страшны.

— Предлагаете пропустить корабль?

— Да, — кивнул Лоуолис, — Пока они доберутся до Энгелье, пока разберутся в причинах пожара… Мы будем вне досягаемости.

— Что это? — вскинулась Линээ.

Плеск воды стал громче — корабль повернул к берегу. Корабельные фонари золотистыми дорожками скользнули по речной ряби, осветили тревожное колыхание прибрежных зарослей. Прозвучала резкая команда, плеснул брошенный якорь. На берегу под скрип гальки зазвучали негромкие голоса, вспыхнули факелы.

— Уходим, — прошипел Михаил, сдавая назад. Тьма нахлынула черной душной пеленой — не зги не видать. Тысячи страхов притаились в таинственной чащобе и только ждали неловкого движения человека, чтобы сорваться с цепи и раздавить. Михаил осторожно отвел от лица клонившиеся к земле ветки, ощупал упругую подушку мха впереди и внезапно наткнулся на чей-то теплый бок. В горле застрял сдавленный крик…

— А если бы я помер? — спросил Шарет.

Ктан обессилено ткнулся лбом в благословенную землю.

— Такой вотон неожиданный. — В темноте раздался смешок.

— Яроттцы в сотне метров, — обрадовал команду Михаил. — Сейчас мы тихо соберемся и отползем по возможности дальше. Утром вернемся за кораблем…

Тишину леса прорезал женский крик.

— Пуу, — выдохнула Линээ.

— Я сейчас недопонял, — прошипел Михаил. — Был отдан четкий приказ…

— Ее не было когда появился корабль. Отошла по нужде. Живот прихватило, — сбивчиво пояснила Баата.

Михаил обреченно закрыл глаза. Рисковать многими ради одного? Вновь дразнить смерть в шаге от дома? Старушка с косой не побрезгует — проглотит.

— Мик, план? — нетерпеливо спросила Линээ.

— Я скажу тебе план… — Михаил до боли стиснул кулаки. — Шарет и Лууза остаются сторожить лодку. Не спорить! Улейг и Трейч обходят врага с тыла. Мы ударим во фронт узким полукругом.

— Понято. — Годоки скользнули в темноту. Ктан поморщился и направился на шум бивуака, обживаемого яроттцами. Сто метров — плевое дело. Михаил предпочел бы растянуть их на порядок и отсрочить момент неизбежности. Укрыться тьмой и лесными шорохами, переждать… Он замер, оценивая виды на лагерь, подсвеченные трепетом костра. Тридцать два человека, расположившись кружком, жадно поглощали ужин. Неподалеку, упакованная по всем правилам, лежала ваарка.

— Маг, — прошептал кто-то и Михаил вздрогнул, осознавая услышанное. Склонный к стали он подзабыл, что Груэлл не чурался высокого искусства. И приземистый полноватый мужчина, укутанный в черную мантию, мог с успехом развеять его заблуждения. В отсутствии светлых идей ктан вскочил и ринулся на свет.

— Лепурцы! — завизжали у костра.

В броске Дзейра достигла кричавшего и вогнала меч в белесое пятно горла. Крик перешел в затухавшее бульканье. Михаил рывком отодвинул лепурку, выводя из-под замаха меча, и словил хорошо поставленный хук правой.

— Не падай… — успела выдохнуть Дзейра, блокируя вражескую сталь. Кончиком меча нащупала податливую плоть. Яроттец захрипел и опрокинулся на поднятое Михаилом оружие. Стряхнув тело, ктан кувырком ушел в ноги следующему врагу. Скрипнули ребра…

— Справа! — рявкнула Линээ и упала, сбитая противником.

— Эфг. — Маг оскалился. Выверенный удар не достиг цели, ядовитой зеленью разметав лесину. Глубоко вздохнув, толстяк сосредоточился. Давненько он не баловался третьей позицией Свода… Время вспомнить юность.

— Умри!! — Линээ впилась зубами в горло врагу. Кинжал распорол ей грудь и выпал из уже мертвой руки — эльфийский меч снес хозяину голову.

— А ведь больно, — попыталась улыбнуться Линээ, глядя на Лоуолиса.

— Мик! — раздался крик Пуу.

Ктан подкатился к связанной ваарке и несколькими взмахами меча освободил от пут. Женщина привстала и охнула. Оттолкнула Михаила — он неловко сел на зад, пытаясь осознать увиденное. Легкая дрожь пронзила тело, слуха коснулся мелодичный перезвон.

Черты Пуу застыли в сером каменном оскале.

— Да что за день, именем Эфга, — пожаловался маг.

В яростном онемении Михаил, надрывая жилы, прыгнул на толстяка. Ему повезло — секундой раньше до мага добрался Лис.

Объятый синеватым пламенем эльф заветрелся юлой, вскрикнул, изливаясь огнем… Клинок ктана пробил мага насквозь, войдя под грудину и со скрипом выйдя у шейных позвонков. Рядом болезненной вспышкой сверкнуло острие копья…

— Великий, я нападаю! — Трейч перемахнул зарево пламени и одним ударом упокоил копьеносца. — Ктан?

— Да… — Михаил поднялся. Мгновение подумал и с размаху опустил клинок на голову толстяка. Затем еще раз.

— Хватит! — Трейч подтолкнул ктана в сторону Дзейры. — Помоги ей!

Ночь прорезали ледяные искры звенящей стали.

— Рада… тебе… — Дзейра улыбнулась. И опешила от крика командира, ударившего ей в лицо.

— Лепурцев не счесть. Мы все умрем!

Яроттцы растерялись, замедлились, пытаясь оценить степень угрозы. Через несколько минут с ними было покончено. Маг, равнодушно дослушав предсмертный хрип последнего соплеменника, собрал остатки сил — бросить в Верхний мир предупреждение и прощание. Боль захлестнула горячей волной… Дело сделано. Облегченно вздохнув, он позволил себе умереть.

***

Гудело пламя, играя светом и тенью на мертвых телах.

— Кто? — устало спросил Михаил.

— Пуу, Лис, Аата, — ответил чей-то голос.

— Лис жив, — сказала Линээ, бережно осматривая эльфа. По щекам ее текли слезы, чертя светлые дорожки на измазанных грязью щеках.

— Оставь… — Лис содрогнулся, накрытый болью.

— Ты жив!

— Пустое…

Линээ рывком отстранилась и подошла к Михаилу. Не глядя в лицо, глухо сказала:

— Я не могу ему помочь. Дело за тобой.

— В смысле? — Ктан оглядел напряженных бойцов.

— Помоги ему. Избавь от агонии, — прошептала Линээ, осторожно прикасаясь к мечу.

— Что?!

— Ты — ктан.

Михаил быстро отступил от женщины, влетел спиной в кусты и отчаянно мотнул головой:

— Какого хрена…

— Мик, каждое мгновение — дикая боль. — Голос ваарки стал жестким, непреклонным.

— Я… — Михаил глубоко вздохнул. И от чего он посчитал Линээ хрупкой? Кремень, сталь, воплощенная в плоть. — Марш на яроттский корабль. Осмотреть и подготовить к отплытию. И не забудьте про Шарета с Луузой.

Солдаты понурыми тенями растворились в ночи. Никто из них не жаждал увидеть действо, что неминуемо произойдет у яроттского костра.

— Мик, — хрипло позвал Лис. Голос сорвался в полный боли стон.

Михаил проводил пустым взглядом язык огня. В голове звенела пустота — реальность смазывалась серыми полутонами.

— Мик…

Ктан медленно приблизился к умиравшему.

— Я здесь.

— Мне больно…

— Знаю, — Михаил опустился на колени, стараясь не смотреть на искореженное тело эльфа.

— Помоги мне… — Голос алькарийца дрогнул. — Где я?

— Рядом.

— Хочу… к Стилисе… Мне так жаль…

Лис выгнулся дугой, сгребая листву и травы в судороге подступавшей смерти. Михаил ударил в сердце. И зашипел, стараясь удержаться от крика. «Кто такая Стилиса?» — вопрос нахлынул мучительной болью. В груди — пустота, точно остановился маятник исправно тикавший до сих пор. «Кто такая Стилиса?» — вопрос не оставил ничего от некогда полного мира. Михаил тщательно вытер меч пучком травы.

— Надеюсь, ты счастлив там приятель. — Михаил запрокинул голову к непроглядно черному небу. Пустота объяла Груэлл. Чеканя шаг, ктан спустился к кораблю.

— Мик? — У сходней с фонарем в руках стояла Дзейра. Круг света скользил по застывшему кустарнику.

— Докладывайте.

— Мик…

— Я жду.

— Транспортник. Запасы продовольствия и воды в норме. Оружия нет, есть мелочевка из личных вещей и кое-какие лекарства. Ничего серьезного, — отрапортовала лепурка, твердо глядя на командира. — Мы готовы отплывать.

— Мик, ветер попутный, — донесся с кормы голос Лоуолиса.

— Поднять парус. Фонари и якорь долой. — Михаил взбежал по сходням и пристроился у мачты. С негромким хлопком развернулся парус. Сгустилась тьма. На удалявшемся берегу взвихрились яркие искры лесной жизни — танец бликов и теней, обрамлявший чернильную ленту реки. Михаил закрыл глаза, прислушиваясь к мерному плеску за бортом.

— Впереди пост, — прозвучало рядом. У правого плеча ктана смутным силуэтом пристроилась Линээ.

— Я знаю.

— А я знаю, что ты знаешь. Но мне, как лекарю, важно видеть тебя в каюте, а позвать тебя никто не решается.

— Я не ранен.

Женщина шаркнула ладонью по плечу ктана и демонстративно осмотрела пальцы.

— Я не специалист, но похоже на кровь…

Михаил почувствовал саднящую боль, горячими укусами скользнувшую по руке. Молча развернувшись, он прошаркал в каюту. Споткнулся на пороге и попытался что-либо рассмотреть в наполненной дыханием темноте.

— Это я, — прошептал Шарет.

— А почему шепотом? — поинтересовалась Дзейра.

Вспыхнул золотистый огонек выкрученной на минимум лампады. Михаил дернулся, потом присмотрелся к встревоженным лицам вокруг и молча устроился на стуле, подвернувшемся под ноги.

— Линээ, — окликнул он. — Больно ведь…

— Иду, — отозвалась женщина, перебирая сумку.

— Что будем делать? — спросил стегардец, дождавшись конца перевязки. Бойцы затаили дыхание. Михаил пересчитал их, оценил число и сгорбился.

— Думаю, до поста дня полтора, — быстро сказала Дзейра.

— Через день мы бросим корабль, — медленно начал Михаил. — Пост обойдем. Лоуолис, Халь, Олькир поведут…

— Предис? — уточнил Олькир.

— Схватываешь на лету.

— Сделаем крюк к отрогам Рельти… — Эльф задумался.

— Крюк? — Шарет горестно вздохнул. — Ненавижу марши. У меня в боку дыра…

— Да какая к Эфгу дыра? — Линээ всплеснула руками. — Вот у меня в груди… Я лекарь, мне надо верить.

— Угомонитесь инвалиды. — Дзейра хмыкнула и обратила взор к начальству. — Поплывем ночью?

— Нет. Пристанем к берегу. Люди устали.

— Пойду, озадачу годоков. Пусть высматривают пристань. — Линээ развернулась к выходу и украдкой поморщилась.

— Я с тобой, — торопливо сказал Шарет. С ним засобирались и остальные. Каюта опустела в мгновение — остались только запахи и тоскливый полумрак.

Михаил недоуменно посмотрел на Дзейру.

— Можешь переодеться, — лепурка ткнула пальцем в сундук, приткнувшийся в углу. — За неимением кителя командующего, поносишь форму рядового.

— Смешно, — Хмурясь, Михаил извлек на свет ворох тряпья. Внимательно изучил. Мрак усилился.

Дзейра посмотрела на согбенную спину ктана. Сердце защемило, ломая барьеры. Бастион воли проголосовал «за».

— Я тебе помогу.

Тела переплелись в яростных объятиях. Михаил забыл о боли, забыл о смерти, выжигая скорбь и собирая осколки разбитого «я». Лепурка улыбнулась, убеждаясь в действенности лекарства. Ночь расцвела яркими красками. Страх ушел.

— Кхм, — в дверь деликатно постучала Линээ. — Глазастики кое-что нашли.

— Глазастики? — Михаил торопливо накинул куртку и под насмешливым взглядом Дзейры неожиданно смутился.

— Улейг отличился. — Ваарка осмотрела силуэт ктана, возникшего в распахнувшейся двери, и поинтересовалась: — Как сам?

— По-прежнему ранен. — Отстранив женщину, Михаил поднялся на палубу. За ним, скромно улыбаясь, проследовала Дзейра.

— А ты подруга, что скажешь? — спросила у ее спины Линээ.

— Я посоветую тебе заткнуться.

— Уже молчу.

Михаил предпочел не услышать дружескую перепалку. Осторожно лавируя меж солдат, устроившихся на палубе, он добрался до годоков — выточенных из тьмы сфинксов у форштевня. При его приближении силуэт по левому борту шевельнулся, оживая.

— Удобная заводь, Мик. — Трейч махнул лапой в темноту. — Я бы не прочь подремать у огонька.

— Лоу, ты слышал? — повысил голос Михаил. Ночь ответила утвердительным возгласом.

Корабль с тихим шорохом скользнул над придонными наносами, притираясь к берегу. По фальшборту хлестнули ветви.

— Якорь, — сказала кому-то Линээ.

Шарет инициативно перебросил на берег сходни и прислушался. Ночной лес тихо шептал — пел песнь охоты и тайны. Стегардец выругался, со звоном извлекая меч.

— Осторожнее, тут заросли эфейры. Колючки с мизинец.

Мирным перестуком клинки вступили в схватку с природой. Углубившись на десяток метров вглубь суши, солдаты достигли первых деревьев и расторопно обустроили лагерь — под сенью раскидистого груэлльского дуба. Ночь прорезало мерцание костерка, сгустились тени в лиственном сплетении. Бойцы устало подсели к огню — напряжение последних часов гнало сон, лишало мыслей и желаний. Лишь чернота за спиной, да золото пламени перед глазами. И пусть будущее подождет.

***

Утро встретило отряд разноголосым щебетом птиц. Пернатая фауна Груэлла, пригревшись в лучах Близнецов, спешила поделиться с миром любовью к жизни. Приоткрыв глаза, ктан взглянул на синие клочья неба, плывущие в прорехах листвы. День задался.

— Завтрак, — обыденно сказала Баата. Михаил взглянул на нее с благодарностью — спокойный женский голосок, повествующий о сугубо мирных аспектах бытия, — все, что надо измученному разуму. Он распрямился и охнул — мышцы категорически запротестовали против резких движений.

— Я тебе даже размяться предлагать не буду, — буркнула Дзейра, массируя икры.

Ктан подсел к седым россыпям угасшего костра и принюхался. Хотя зачем? Меню изысками не блистало.

— А грести придется, — обрадовал Шарет.

— Ветер, — тихо сказал Лоуолис. Закрыв глаза, он обратился лицом к Близнецам, золотом бликов игравших на речных просторах.

Солдаты приободрились, вслушиваясь в песню духов воздуха, шорохом путавших листву. Михаил небрежно утер подбородок от мясного сока и молча махнул рукой — срывайтесь с места бойцовые птицы. Время не ждет.

— Сколько? — лаконично спросила Дзейра, осматривая выгнутый горбом парус.

— Твоя краткость пугает, — заметила Линээ. И в свою очередь вопросительно посмотрела на ктана.

— До полудня плывем, затем уходим по суше, — решил Михаил, располагаясь в тени кормовой надстройки. В тесноту каюты он идти не хотел, собираясь сполна насладиться призраком свободы — живописным пейзажем, раскинувшимся по низким берегам. «Призраком?» — спросил он себя. И утвердительно кивнул, вызвав недоуменный взгляд Шарета. Свобода иллюзорна для чужака, почувствовавшего Груэлл домом.

Солнечные лучи ощутимо нагрели палубу. Полдень.

Михаил встрепенулся и невольно ухватился за филей — отсидел треклятую. Дзейра хмыкнула — истая Леди Все Вижу и Непременно Отмечу. Ктан дал отмашку Лоуолису.

— К берегу, Лоу.

Эльф налег на румпель и удивленно хмыкнул. Транспортник не слушался.

— А вам не кажется, что мы плывем слишком быстро? — спросил Шарет.

— Парус спустите… — Ктан встревожено распрямился и подошел к фальшборту. Никаких видимых странностей в мировосприятии.

— Какого Эфга?! — выдержка изменила Лоуолису. Корабль ускорялся.

— Что происходит?

Перегнувшись черед борт, Михаил от удивления едва не нырнул. В реке наметился узкий поток, вопреки общепринятым законам стремительно несущий корабль против течения.

— Магия!

— А я думал, что тронулся. — Михаил неуверенно помотал головой. — Лучше бы тронулся…

— Ктан! — хлестнул окрик Дзейры.

— Трейч, Улейг, прыжком к Лоу и чтобы всей массой! — опомнился Михаил.

Через минуту возмущенный вопль Трейча возвестил о тщетности усилий.

— Веслами? — подала идею Дзейра.

— Нет! — успел крикнуть Лоуолис. — Нас опрокинет.

— Давай, хренова деревяшка!

Солдаты напряженно замерли. Затрещало дерево — палубный настил пасовал перед годокскими когтями. Должным образом выделанный румпель пока держался.

— Впустую, — Улейг тяжело перевел дух.

— Я тебе покажу впустую…

Корабль стремительной птицей миновал речную излучину.

— Смотрите! — отчаянно закричала Зроо.

Михаил замер, скованный безысходностью. Впереди меж песчаных холмов пристроились бараки речного поста яроттцев, в сравнении с которым Энгелье мог показаться лесной заимкой.

Глава 17

Иллюзия выбора испарилась под вспышкой крика:

— Черно-красные!

Четыре яроттских барки, пресекая возможность покинуть скованный магией корабль, устремились к попавшей в западню добыче. Их черные силуэты стремительными тенями скользили по взбунтовавшейся реке — поднятые весла и свернутые паруса насмехались над заведенным богами порядком. В тени бортов холодно сверкала сталь.

— Их слишком много…

— Достаточно, — спокойно ответила Линээ, окидывая берег внимательным взглядом.

Помимо корабельных команд Михаил насчитал на берегу не менее двух тридцаток — более чем достаточно для ослабленных беглецов. Они сомнут числом при минимуме усилий. И необходим поистине титанический план, чтобы обрести хоть один шанс на благополучный исход. А плана нет.

— Вот и они. — Линээ ткнула мечом в сторону поста. Среди бревенчатых срубов на небольшом взгорке изваяниями застыли четверо яроттцев, укутанных в темные хламиды. Пятый стоял чуть впереди, воздев руки в призывном жесте — изваяние тьмы, провал в зеленовато-коричневых красках берега, экстракт мольбы, обращенный к неведомым силам.

— Маг. — Шарет сплюнул.

— Не говори, что удивлен, — сказал Михаил. — Нас ждали. Посмертный привет от изничтоженного нами толстячка.

— Хреновый привет, — рыкнул Трейч. — Хочу убить его еще раз…

— Справедливое желание… Но именем Эфга, что нам делать?! — рявкнул Лоуолис, расставаясь с румпелем и вскакивая. Михаил удивленно на него покосился. Буря страстей в хладнокровном эльфе — последняя точка в отрицательной раздаче вселенской игры. И никаких идей — пустыня испепеленных мыслей и надежд.

— Это что? Все? — тихо спросила Зроо.

Одинокая стрела на излете сухо щелкнула по мачте. Яроттцы взвыли.

— Приготовить оружие! — Михаил припал на колено в тени фальшборта. Ладонь на эфесе мгновенно вспотела. — Лучники, выбирайте цели…

Трое ваарок и эльфы, укрывшись за надстройками, взялись за луки. Зашелестел рассекаемый смертью воздух. В криках ярости промелькнули первые нотки боли — алькарийцам расстояние не помеха. Закрыв глаза, Михаил, прислушался к надвигавшимся воплям. В бок ему ткнулся острый локоток.

— Мик…

В глазах Дзейры тлела надежда на ктана.

— У меня есть план, — кивнул Михаил. Солдаты оживились. — Убьем всех!

Захохотал Трейч. Тень вражеской мачты черным копьем перечеркнула палубу. Время… Михаил привстал, оценивая диспозицию. Яроттские барки разошлись, беря добычу в клещи… и выбились из сотворенного магией потока. С берега донесся яростный крик — маг встрепенулся, оглянувшись на стоявшую подле четверку, на миг простер к ним руки. Полыхнуло зеленоватое пламя, поглощая жизнь, — хламиды опали, лишенные опоры плоти. Река забурлила, раскидываясь серыми щупальцами течений и пытаясь вернуть корабли на курс. Поздно. Транспортник прошел сквозь разнесенные в стороны барки стремительной птицей.

С треском в фальшборт впились абордажные крючья. Команда приотставшего яроттского корабля успела среагировать на изменившуюся обстановку — барку рвануло вслед за транспортником, притиснуло борт в борт…

— Один — не четверо, — зло выдохнула Дзейра. И в полный голос рявкнула: — Мне нравится твой план!

Берег близился в мелькании черно-красных униформ.

Михаил вскинул меч, встречая прыгнувшего через борт яроттца. Надевшись на лезвие, мужчина тонко завизжал и рухнул на колени, щедро орошая настил багрянцем. Волна яроттцев затопила палубу, мешая плоть и сталь в калейдоскопе схватки. И не разобрать… От тычка плечом Михаил сел на задницу. Попытался поднять меч… Черно-красный не успел довершить начатое — Шарет вспорол ему живот. Пинок в лицо отбросил стегардца к мачте…

— Я сейчас… — Лууза завозилась под бившимся в конвульсии телом. Она может успеть.

— Трейч, к стегардцу! — рявкнул Михаил.

Когти годока прочертили в воздухе алые полосы. Кровавый росчерк повис адской моросью и смялся разбитый телами. Хрустнуло надкрылье. Трейч удивился…

— Врешь… — Стегардец вцепился в перемазанные глиной сапоги, танцевавшие перед лицом, и дернул. Палуба отозвалась грохотом…

— Брат! — Над раненым Трейчем посланцем смерти возник Улейг. Вражеские тела, поднятые силой надкрыльев, плеснули в сторону мертвыми брызгами.

Михаил упал. Не глядя, ударил… Зажимая выпавшие внутренности, противник ссыпался вниз. Перед ктаном отчаянным криком зашелся молодой парень с забавной родинкой на правой щеке.

— Добивай! — Дзейра в броске пробила родинку клинком. Из мертвой руки выскользнул кинжал. Женщина оскалилась и вздрогнула, хватаясь за спину. Яроттцу, нанесшему рану, Михаил не задумываясь пробил грудь. Меч застрял.

— Держи — Лепурка протянула клинок. — Я и зубами могу…

— Только не умри мне тут!

Оскальзываясь на залитой кровью палубе, он метнулся к Трейчу. Перед глазами сверкнул стальной блик. Перерезанный Лоуолисом копьеносец в замахе медленно опрокинулся навзничь. В глаза ктану щедро плеснуло горячим…

— Лоу к Трейчу… — прохрипел он.

Рядом возникла Линээ — смутный образ в красных тонах. Она буйствовала, кружась в неведомом танце. Мелькали тени.

— В норме… уже… — Михаил контратаковал. Линээ прокричала что-то ободряющее, и волна схватки отнесла ее в сторону.

Ктан взглянул на берег. Через несколько минут к яроттцам придет подкрепление, а к беглецам — старушка с косой.

— Дзейра, абордажные якоря! — крикнул он, заметив знакомую фигурку, яростно трепавшую останки в черно-красном облачении. Женщина молча переметнулась к борту. — Лоуолис!

Сквозь крики, звон и хрипы донесся возглас алькарийца.

— Парус и б… рулевая хреновина!

— Это верно, — прошептала Линээ, переводя яростный взгляд на берег. Она прожила славную жизнь, достойную славного итога…

— Куда?! — удивленно вскрикнула Баата.

Заслышав крик, Михаил толчком отправил себя к борту и подкатился к ногам ваарки.

— Что?!

— Линээ…

Цепляясь за все, что попадало под руку, Михаил приподнялся. И пожалел об этом. Линээ умирала. В несколько гребков достигнув берега, она кричащим воплощением ярости обрушилась на яроттцев. Через мгновение живой черно-красный полог сомкнулся над ней. «Ну же!» — крикнул себе Михаил, перекидывая ногу через борт. Он медлил. Умирать не хотелось.

— Стой! — рявкнул ктан, пытаясь перехватить Улейга.

Одним прыжком годок перемахнул на берег — живым тараном врезался в насевших на Линээ солдат, разметал тела безвольными кеглями. Женщина застыла в изрытом сапогами песке, пенная волна лизнула ее стиснутые пальцы… Взревев, Улейг стремительными прыжками рванулся к застывшему на взгорье магу. Лететь он не мог.

Адепт магического искусства чуть покачнулся, возвращаясь к реальности, и молча сложился в позицию для атаки. Торопливыми пассами подготовил атакующее плетение… Михаил вцепился в борт — транспортник вздрогнул, проявляя долгожданное свободолюбие. Череда резких команд, сдобренная разочарованным воем, направила яроттцев на подмогу магу.

— Лоуолис!!

— Понято! — крикнул Халь.

Михаил развернулся, высматривая эльфа. Недоброе предчувствие кольнуло сердце. Щедро орошая кровью палубу, Лоу пытался воздеть израненное тело на непреступный фальшборт. Танец стали сверкал в опасной близости за его спиной… Часть ударов Михаил принял на меч, двоих противников попросту вышиб с корабля. Совладав с дыханием, он рухнул на колени.

— Что? Ты? Делаешь? — связной речи не получилось.

— Линээ… — Эльф начал подниматься. — К ней…

— Ей не помочь! — процедил Михаил. К горлу подступила тошнота — сказанные слова хуже вкуса крови.

— Я должен…

Михаил взглянул на берег. Яроттская свора преследовала распадавшегося на части Улейга, неумолимо взлетавшего на холм. Крик мага слился с клекотом годока. Волны подле Линээ цвели алыми нитями.

— Мик, я не могу… Ты… Не дай ей… — горячо зашептал эльф.

— Я…

— Помоги…

Плеснули воды Риг-ро, принимая тело.

— Нет! — Дзейра отшвырнула врага. С криком яроттец провалился меж расходившихся кораблей. — Вернись! Дурак! Вернись…

— Какого Эфга? — Халь рванул румпель.

— Не приближайся к берегу! — заорала на него Дзейра. На миг черно-красные униформы скрыли от нее рулевого. Взметнулись щедрые росчерки крови.

Халь привстал, вглядываясь сквозь мельтешение тел в просторы Риг-ро. Обретшее свободу течение прижимало транспортник в скалистой излучине — чуть выше яроттского поста. Гудящий от ветра парус исправно тянул корабль прочь, но обманчивое спокойствие Риг-ро неумолимо приближало зазубрины скал.

— Именем, Ло, — взмолился Халь.

Прохлада воды поумерила боль. Собрав остатки сил, Михаил пробил зеленоватую глубину и в шорохе пены обрушился на песчаную отмель — в нескольких метрах от Линээ. Десяток яроттцев, спешивших к женщине, приостановили бег.

— Не на меня… — Михаил махнул в сторону бараков. Отяжелевшее тело клонило на бок. — Туда смотрите…

Черно-красные непроизвольно оглянулись и застыли, раззявив рты. Объятые зеленоватым пламенем годок и маг сплелись в смертельном объятии. Потусторонний звук — призрачный шепот прокатился над берегом, лишая разума и воли. Воспользовавшись моментом, Михаил взвалил Линээ на плечо и дал деру. Через мгновение воздух вспороли стрелы — яроттцы опомнились, предпочтя земную цель проявлениям магической силы.

Ктан взглянул на раскачивавшуюся перед глазами группу скал. Мутная пелена застилала глаза. Впереди… тропинка? Скрипучим шорохом под сапоги легла галька. Оскальзываясь, Михаил поспешил вверх.

Крики яроттцев близились.

Преодолен еще метр. Плечо под Линээ онемело.

— Вижу его! — эхом разнесся крик Халя.

— Запасной парус, живо! — приказала Дзейра. — Лучники на корму. Семь человек растянуть парусину.

Михаил прислушался к звукам на скальных осыпях. Секунд тридцать у него есть. А вот меча нет. Тьма подступала.

— Мик, — раздался хрип.

— Жива. — Михаил растянул запекшиеся губы в улыбке. — Ты выбрала подходящий момент…

— Вниз посмотри…

— Девчата спятили!

Плюнув в сторону яроттцев, Михаил поудобнее перехватил Линээ и прыгнул, вложив в прыжок остатки веры. Стремительный поток воздуха овеял лицо. От последующего удара в глазах сверкнули алые молнии.

— Хватит! — Михаил отпихнул Дзейру, хлеставшую его по щекам. Женщина яростно зашипела и ударила в полную силу.

— Улейг? — рядом возник Трейч. Не получив ответа, он лег на палубу и замер, уткнувшись клювом в изрезанные лапы.

— Как вы тут? — Михаил сел. Потрогал налитую болью челюсть и предпочел не вставать. Дзейра молча удалилась.

— Пятеро мертвы, остальные умирают. — Шарет покачнулся.

— Кто может — на весла. — Ктан оглянулся. Яроттские барки, совладав с течением, преследовали беглецов, дружно пеня Риг-ро ударами весел. Темные штрихи стрел чертили прозрачный воздух — бороздили воды белесыми кометами.

Заскрежетав зубами от боли, Михаил потянул весло. Окровавленные ладони скользили, норовя избавиться от груза. Он мотнул головой — сквозь багровую пелену спина ваарки впереди выглядела преддверием ада. И нет, ему не показалось — куртка женщины сочилась кровью.

— Налегли, — прохрипел ктан. Попытка приободрить бойцов вырвала из горла нечто среднее между стоном и шепотом.

Одна из ваарок выпустила из рук весло и молча соскользнула на палубу.

— Что…

— Не выдержала… она… — Линээ попыталась устроиться на скамье.

— Лежать! — Ктан пригляделся к отдалявшемуся берегу. Странно. Риг-ро вновь желает удивить? — Халь, какого Эфга ты делаешь?! Держи курс!

За спиной раздался невнятный хрип.

— Халь?!

— Я проверю. — Очнувшийся Трейч переместился на корму.

— Яроттцы нагоняют!

— А мы не знаем… — прошипел Михаил. — Мы на хрен даже не догадываемся…

С треском столкнулись весла. Корабль строптиво мотнулся, теряя ход. Посвист ветра прозвучал музыкой — парус выгнулся горбом, возвращая надежду.

— Сотня метров, — оповестил друзей Трейч. — Ускоряются.

Сто метров свободы — не мало, учитывая обстоятельства. Михаил равнодушно посмотрел на вонзившуюся в скамью стрелу. Несколько сантиметров между жизнью и смертью — бездна пространства и возможностей.

— Впереди! — заметался над палубой крик.

— Что впереди? — обречено спросил ктан у палубы. Головы не поднять.

— Вижу дым! — Зроо вскочила. В ростовую мишень яроттцы не промахнулись.

— Жива?! Я спрашиваю — жива?! — Михаил с трудом держал ритм гребли. Если он остановится — в аду прибавится списочного состава.

— Руку зацепило.

— Что видишь?

— Дым… — Женщина сорвалась на крик. — Яроттцы по курсу! По берегам — лагерем… Сотни!

— Да хрен с ними с берегами! Река свободна?

— Да.

— Тогда гребем! — рявкнул Михаил. — Не дамся в метре от дома… Как поняли бойцы?!

Нестройный хор голосов ответил положительно. И на том спасибо. Яроттский молот готовился ударить по яроттской наковальне, размозжив излишне верткую добычу. Игры в «догони-спрячься» закончились.

— Нас заметили. Готовят корабли.

— Не успеют, — фыркнул ктан.

Клещи сжимались — сотня метров до погони, пару сотен до покидавших пристань яроттских барок и четыре сотни до предполагаемой линии фронта. А сил нет. И воли нет. Лишь пустота и механические неосознанные рывки весла.

Яроттцы огласили воздух победными криками.

— Приготовьтесь, — неожиданно спокойно сказал ктан, тиская алевшее весло.

— Нет пощады! — возопил яроттский военачальник в предвкушении боли и крови.

— Первым сдохнешь! — сорвался Михаил. На душе полегчало.

— Вверх! — раздался неожиданный крик Халя.

— У тебя лодка, а не чайка, — зло выдохнул Михаил. Взглянул на небо и замер. К беглецам приближались восемь та-годов, несущих внушительных размеров сеть. Масштабы действа впечатляли.

Ливень стрел со стороны яроттцев резко усилился. Воздух прорезала слепящая фиолетовая вспышка.

Михаил заморгал, пытаясь разогнать круги перед глазами. Сию секунду ему необходимо стопроцентное зрение. Хотя в оголтелой яроттской орде нет ничего достойного взгляду.

— Держитесь! — низвергся с небес трубный глас.

— Бросайте весла, — запоздало приказал ктан. Та-годам необходима свобода маневра

Скорость корабля резко упала. Птице-львы по пологой дуге опустились к реке, выверенным маневром погружая утяжеленную сеть в воду. Риг-ро вспенилась гневными бурунами. Стрелы, копья, магические разряды жадно чертили воздух — река молчаливо принимала любой дар.

— Не попадете… — сам того не замечая, бормотал Шарет. — Не попадете, сволочи…

Звон нервов звучал набатом.

Подцепленный сетью транспортник покачнулся, грозя завалиться на бок. Не удержавшись на скамье, Михаил съехал к борту. Ухватился за брус шпангоута и закрыл глаза. Рядом бормотала молитву Баата. От сети, нависавшей над головами, пахло рыбой и затхлой водой.

Та-годы начали набирать высоту. Усилился ветер, завывая в надорванных парусах. По днищу отбарабанила волна стрел.

— Летим… — Дзейра радостно привстала, на мгновение выпав из образа воинствующей девы. И вновь вернулась к нему, накрытая вспышкой магического пламени. Шипя рассерженной кошкой, она вжалась в доски.

— Не помешал бы ответ… — Михаил высунул голову над фальшбортом. В фиолетовом зареве мир казался призрачным и зыбким. — Если ты слышишь Ло, пусть случатся наши маги…

Воздух рассекли изумрудные молнии. Они яростным ливнем смыли фиолет с пейзажа — жалящими копьями оттеснили к земле. Феерия магического поединка буйствовала, изгоняя из гаммы цветов прочие оттенки.

Михаил рискнул привстать, обозревая панораму Фо-рига. Риг-ро огромной петлей огибала холмистую местность, поросшую величественными груэлльскими соснами. По мере удаления от воды холмы увеличивались в размерах, сливались, зелень сползала с них, обнажая серовато-черный камень. Отроги гор Рельти красотами не баловали. На противоположном берегу реки картина разительно отличалась — нескончаемым зеленым ковром по берегам расстилались Дионийские леса.

— Предис! — воскликнул Халь. Михаил обернулся, понаблюдал за неосознанными попытками эльфа переложить румпель и сказал:

— Халь, мы так-то летим…

— Предис, — удивленно повторил алькариец.

Михаил посмотрел в указанном направлении и удивленно приоткрыл рот. Из малахитовых волн листвы в небо сверкающими стрелами устремлялись серебряные башни. Их изящные невесомые формы заставляли верить, что война не навсегда. Пройдет время и черные следы подпалин исчезнут со стен.

Вздрогнув, Михаил очнулся от нахлынувших видений. По глазам ударила фиолетовая вспышка.

— Опять?! — вскрикнула Дзейра, приподнимая голову.

— Сейчас узнаем. — Михаил перегнулся через борт и… забыл укрыться обратно.

Та-годы достигли линии фронта. Яроттцы широкой полосой выжгли часть лесов по обоим берегам Риг-ро и на пепелище расположили войска — фортификации, лагеря, обозы. Занимаемое ими пространство кипело суетой военной компании — меняли дислокации тридцатки, сновали патрули, метались в загонах животные, в походных мастерских пылали горны. Крики, лязг и рев господствовали над чернотой холмов и полей. Трескучими разрядами вдоль линии фронта сталкивались Силы магов.

— Наших видно? — спросила Дзейра, не спеша подниматься с палубы.

— Да, — односложно ответил Михаил.

Сборные войска лепурского союза выдвинулись на позиции, готовясь к схватке. Змея, сотканная из голов и тел, протянулась вдоль выжженной полосы и замерла в паре сотне метров от яроттских укреплений. Выходить к ним отряды Черного ветра не спешили.

— Скоро будем на месте, — прогудел голос над головой ктана.

— То есть? — Михаил от неожиданности присел. — Самое время сесть…

— Нет.

— Да!!

Из небытия вынырнули две Твари — жуткие творения извращенного разума, слепленные из комков мяса, ржавой чешуи, подтеков слизи и кожистых крыльев, укрывших половину мира. Яростно зашипев, одна из Тварей впилась кинжалами когтей в подвернувшегося под удар та-года. Корабль качнуло. Зловонное дыхание достигло Михаила.

Он подхватил с палубы копье… и отлетел к противоположному борту. Транспортник завалился вправо, заставляя солдат цепляться за гребные скамьи в надежде удержаться в небесах.

Смертельно раненный та-год высвободился из веревочной петли и начал падать, тенью ложась на водную рябь. Его соплеменники усиленно заработали крыльями, выправляя корабль. Воздух загудел под ударами серебряных вихрей.

Прорычав нечленораздельное ругательство, Шарет умудрился достать мечом ближайшую Тварь. Удар чешуйчатой лапы швырнул стегардца на палубу.

— Лучники?!

Откликнулись двое. Перевернувшись на спину, Михаил увидел над собой нечто неописуемое — непередаваемо ужасное, воплощенное безумие — и попытался схватиться за несуществующий эфес. Не найдя, таково, плюнул в раззявленную фиолетово-алую пасть, пульсировавшую мышечными спазмами…

— Подавишься… — Он не договорил. Пара невидимых лезвий располовинили Тварей — вернули в Ад чередой багровых вспышек и фрагментами внутренностей. Магия поставила жирный крест на извращенной яроттской фантазии.

Михаил откинулся на палубу, ударился затылком и не почувствовал этого. Очагов боли не существовало — тело тонуло в ней. Он повернул голову к лежавшему ничком Шарету

— Мы справились…

Стегардец не ответил. Ктан закрыл глаза, борясь с подступавшим к горлу комком. Несправедливо…

Шарет застонал.

— Гад ты… — Михаил облегченно выдохнул.

— Прибыли, — нарушил пение ветра могучий голос.

Та-годы бережно опустили корабль посреди утоптанной поляны — в десятке метров от увенчанного штандартами походного шатра. Корабль покачнулся, вминаясь в землю — под палубой глухо затрещало. Крики, топот, скрип, лязг опоясали транспортник кольцом. Сменяя горечь речных запахов, нахлынули ароматы нагретой солнцем листвы и добротной луковой похлебки.

— Уже все? — Дзейра попыталась встать и не смогла.

В отличие от ктана ей дозволительно проявить хоть и невольную, но слабость. Михаил в пару рывков достиг борта и навалился на истерзанную когтями обшивку. Его затошнило, грозя скомкать церемонию встречи… От шатра сквозь солдатский строй двигался представительный эльф, ярким клином рассекая золотистое полотно униформ. Легкая седина на висках выдавала его преклонный возраст. Он остановился в шаге от корабля.

— Живы?

Михаил неопределенно помотал рукой, боясь открыть рот.

— Я Тельрис, командующий Дионийского противостояния.

— Мик, — смог выдавить ктан — Мы бежали из плена, тридцать солдат… Сколько выжили — не знаю…

— Вы на родной земле. Мы обо всем позаботимся, — отечески улыбнулся командующий.

— Поторопитесь. — Михаил сполз на палубу и потерял сознание.

Глава 18

Сквозь полуоткрытый полог шатра виднелся мокрый ковер травы и влажное золото леса. Трепыхалась на ветру листва. Моросил дождь, насыщая воздух мельчайшими капельками. Мир плыл в туманной дымке.

Придвинувшись к выходу, Михаил поежился. Порыв ветра бросил в лицо дождь и запахи прелой земли. Бряцая амуницией, пробежал мимо эльф. Судя по экипировке — снабженец. Солдаты предпочли рассредоточиться под тентовыми навесами и воспользоваться необъяснимым затишьем. За те два дня, проведенные беглецами в расположении дионийской армии, яроттцы не сдвинулись ни на шаг — противостояние замерло, погруженное в хмарь непогоды и усталости.

Два дня. Михаил подставил лицо каплям дождя. Вспомнился Лис. Попал ли он в посмертии туда, куда стремился? Хотелось верить, но перед глазами упрямо возникало видение лежавшего у реки тела. И воронье… Мертвецы не ходят по одиночке. Михаил поморщился — за два дня он успел свыкнуться с мыслью, что их осталось только четырнадцать. Улейг, Олькир, Лоона, Заа, Каади, Чиига ушли. Безвозвратно. Не смотря на его усилия.

Михаил прикоснулся к повязке на груди. Эльфийские лекари сотворили чудо, за полтора дня поставив беглецов на ноги. Разумеется, сами они столь плодотворное лечение чудом не считали — мастерство, точный расчет и неукоснительное следование процедуре. Распорядок, выверенный веками… Михаил отступил вглубь шатра, пропуская внутрь немолодого стройного эльфа в зеленом балахоне клана целителей. На узком лице алькарийца блуждала неизменная добродушная улыбка — профессиональная на циничный взгляд ктана. Скинув плащ, целитель педантично уложил его на сундук в углу.

— Знатная погодка, уважаемый. Хоть я и предпочитаю золото Близнецов…

— Этис, вы повторяетесь. — Михаил подсел к столу.

— Меня беспокоит твое духовное начало Мик. Разлад в нем крепнет, и я не понимаю…

— Этис, — тонко намекнул ктан.

— Хорошо. — Эльф примирительно улыбнулся. Вновь. — Извини, привычка. Как ты сегодня?

— Живой.

— Это не ответ. — Алькариец принялся осторожно снимать повязки. — Вижу дело идет на лад…

— Я опаздываю на погребение, Этис.

— Готово. — Эльф стремительно закончил обработку ран, наложил повязку и завязал аккуратный филигранный узелок. Узелок Михаила раздражал особенно сильно. — Что с лицом?

— На месте. — Ктан прикоснулся к багровому росчерку шрама на щеке. — Это не последний.

— Сожалею.

— Всего лишь немного крови. — Михаил встал, давая понять, что прием окончен. Понимающе кивнув, Этис подхватил плащ, обстоятельно распрощался и канул за пеленой дождя.

Михаил вновь устроился у полога. Вспомнил запах мокрой листвы родного мира. Есть ли различия? Досадные несоответствия, способные отдалить болезненную реальность от сознания. Трава, хвоя, шишки? Далекие приглушенные звуки лагеря — бряцание металла, ржание лошадей, скрип колес, перестук топоров, крики и топот. И величие Дионийского леса, да мерная капель.

Высунув руку за порог, Михаил набрал немного влаги. Лизнул ладонь… Неопределенность крепла. Приятное безвкусие и тысячи непередаваемых оттенков.

— Ктан, вас ждут. — В шатер заглянул вестовой. Его темные волосы на лбу перевились в забавный узор.

— Иду.

Набросив плащ, Михаил торопливо выбрался под открытое небо. Отойдя на пару шагов, остановился и привычно изучил окрестности — темно-зеленое полотно с вкраплениями желтого и серый купол из промасленной ткани… Пусть время остановится.

— Нас ждут, — упорствовал эльф.

С трудом оторвавшись от нудного пейзажа, Михаил присоединился к провожатому. Мокрая трава назойливо цеплялась за ноги, прибитые к земле цветы упорно лезли под каблук. Деревья и кустарник подле тропы норовили подцепить ветвями. Природа знала желания человека и потворствовала им… Холодная капля упала за шиворот Михаила. Он передернулся, чувствуя меж лопаток ручеек холода. Вот только от дождя ли холод? Впереди показался погребальный костер — штабель черных бревен на фоне лесных красот. На вершине укладки покоились пять тел, завернутых в белоснежную ткань. На белизне покровов отчетливо проступили темные пятна дождя.

— Ктан на виду, — тихо сказала Линээ.

Четырнадцать солдат отсалютовали. Тельрис, присутствовавший на погребении, приветственно кивнул. Михаил занял означенное штандартом место и замер в отсутствии светлых идей.

— Начинай, — шепнул командующий.

— Да… Действуйте… — Михаил вяло махнул рукой. Возникший из-за спины эльф протянул ему зажженный факел.

«Почему огонь не тухнет?» — мысль возвращалась вновь и вновь, пока ктан шествовал к черневшей груде дров. Через мгновение костер запылает, вознося души в храм Ло. Тельрис, большой знаток церемониальных обрядов, заверил, что огненное погребение наиболее уместно — в очистительном огне усопшие отдадут душу небу, а тело — матери земле. И все останутся довольны.

Собрав остатки решимости, Михаил сунул факел в бревна. Пропитанные сейбином дрова взметнулись огненной колонной. На деревья легли жаркие отблески. Прикрыв лицо рукой, Михаил отступил на шаг, наблюдая за черными клубами дыма в серой пелене небес. Возносящихся душ он не увидел. Жаль.

Выступившие из-за деревьев эльфийки пролили на поляну чарующая песнь.

— Погребальная, — объяснил Тельрис в ответ на недоуменный взгляд ктана.

Михаил закрыл глаза и прислушался. Глубина земли и легкость весеннего пуха, незыблемость гранита и игра горного ручья, неторопливость капли смолы и стремительность ястреба, изящество морозного узора и простота вспаханного поля — образы переплетались в мелодичных голосах. Песня резала и ласкала.

Открыв глаза, Михаил искоса глянул на подопечных, поддавшихся магии эльфийского фольклора. Великая и неприступная Дзейра стояла, приоткрыв рот и удивленно восторженно взирая на алькарийский хор. Вскоре она очнется и холод вернется в ее образ. В присутствии ктана она станет непримиримой, ясной и резкой точно стальной клинок. Обида хлестала из нее, пытаясь сделать его виноватым… Вины он не чувствовал.

За прошедшие дни Михаил успел многое передумать о собственном настоящем и будущем. В отличие от друзей он не видел впереди определенности. И это сводило с ума.

Песня оборвалась, заставив Михаила вздрогнуть. Костер догорел, россыпь багровых углей шипела под дождем. Солдаты медленно расходились, оставляя ктана наедине с Тельрисом. Ни взгляда, ни слова с их стороны — лишь понурые спины на прощание.

— Не вини их. Каждый прощается с мертвыми по-своему, — проницательно заметил командующий.

— Я поклялся им… — Михаил задумчиво изучал пепелище. — Они нуждаются в более компетентном руководстве.

— Странные слова… — Тельрис покачал головой. — Не делай из них предателей.

— Сменим тему, — пробормотал Михаил, утирая лицо.

— Как пожелаешь. Идем со мной, нам есть, что обсудить.

Развернувшись, Тельрис ступил на тропу, ведущую в глубь леса. Надо полагать Дионийские леса для него яснее чистого поля — завяжи глаза, не оступится, не отклонится от пути ни на йоту. Великий кормчий противостояния. Споткнувшись о черные лапы корней, Михаил чертыхнулся. А он и подзабыл сколь «радостно» для человека преследование эльфа в чаще.

— Пришли. — Тельрис остановился у обустроенного бивуака и величественным жестом указал на командный шатер, знакомый ктану по прибытию. Левее потрепанным памятником возвышался корабль беглецов — нелепая веха среди зелени, сиротливый памятник вдали от реки.

Миновав вытянувшихся во фрунт часовых, Тельрис скрылся за пологом. Проследовав за ним, Михаил невольно замер. Убранство помещения навевало сибаритские мысли — причудливые лампы, отделанные разноцветным стеклом, резной стол теплых золотых тонов, кресла, картины по углам и великолепный ковер, ласкающий ступни нежнее тополиного пуха.

— Не стой на пороге. — Тельрис удивленно оглянулся. — Тебя смущает обстановка? Война не заставит меня забыть о прекрасном.

Молча пройдя к столу, Михаил устроился на предложенном ему стуле. Прислушался к ощущениям… Теплая волна уюта подступила к сердцу. Вспомнился дом — скрипучее кресло, мягкий свет торшера, бормотание телевизора… А завтра выходной и вагон времени.

— Что собираешься делать? — неожиданно спросил Тельрис. Попал в десятку.

— Не знаю, — честно ответил Михаил.

— Тогда у меня предложение. Для тебя и твоих бойцов.

— Слушаю.

Тельрис достал из-под стола тонкой работы сундучок, отпер крышку серебряным ключом и извлек на свет три бутылки из темного стекла с изогнутыми формами и витиеватыми горлышками.

— Инториэнское, седьмого года. Не откажешься?

— Я вопию от желания. — Михаил взял из рук эльфа наполненный бокал и пригубил вино. Цветы и травы. Солнце. Радость. — Слушаю.

— Два дня назад случилось невозможное. — Тельрис откинулся в кресле и задумчиво вперился в рубиновую глубину вина. — Яроттцы остановили наступление. На моей памяти, впервые за дионийскую компанию. Сопоставив сей факт с вашим прибытием и учитывая рвение, явленное Черным Ветром при вашей поимке, можно сделать вывод о некой тайной подоплеке…

— Не юлите… — Михаил прищурился и отставил бокал.

— Успокойся. Я и в мыслях не держал обвинять тебя. — Тельрис улыбнулся. — Я предполагаю, строю логические цепочки, основываясь на личном опыте. Возможно, вы видели нечто, слышали нечто, знаете…

— Сутки назад я рассказал вам все. Как и мои люди. — Хрупкое чувство покоя рассыпалось иллюзорной пылью.

— Мик, — Тельрис укоризненно вздохнул. — В Алькари бытует присказка — не стреляй в тропу, рассадив ногу о камень. Возможно, камень не для тебя.

— Оценил. Но вы говорите именно со мной.

— Хорошо. Задумайся, Ночной Ветер обратил против вас немалые силы…

— О каких силах вы говорите? Случайные встречи на случайных дорогах… Мы так-то по оккупированной земле шли, не по столичному променаду.

— Яроттцы обратили течение Риг-ро вспять. Привлекли к делу одного из Верховной четверки.

— Слабовато для Верховного…

— Риг-ро не простая река. Проклятые воды напитаны магией — древней Силой, чьи адепты давно превратились в прах. Суметь потревожить ее покой — вершина искусства.

— Тайна на тайне и тайной погоняет. — Михаил сумрачно осушил бокал. — Ничего нового вы мне не сообщили.

— Наши знания действительно ущербны, — покладисто согласился Тельрис. — Водные просторы — лучшие оковы искателям утерянных знаний.

— Не помню большой воды на юге Лепура.

— Выбрось те карты. — Тельрис разлил по второй. — Арк и Лега сливаются, отрезая Фо-риг с востока и севера. Просторы Дзомы омывают Ваар, Бриндгор Лепур и Алькари с юга.

— И надо полагать единственным освоенным простором является Арк? От Яротты с приветом?

— Мы потеряли сотни кораблей в попытках пересечь Дзому и Легу.

— А вы уверены, что там, за просторами, есть куда стремиться?

— Иногда наши берега посещают гости… бессловесные безумные твари… — Командующий закрыл глаза, вспоминая. — Хотелось бы мне знать…

— Детища магов? — озвучил предположение Михаил. Беседа увлекла.

— Описание тварей Верхнего Мира ты найдешь в любом академическом бестиарии. С иллюстрациями.

— Верхний мир. — Михаил заинтересованно подался вперед. След взят. Рядом с верхним миром может найтись и боковой — с полузабытым домом.

— Вопрос не ко мне, — развел руками Тельрис. — Если интересно, поговори с магами в Предисе.

— В Предисе?

— И мы непосредственно подошли к интересующей меня теме. С вами хочет поговорить Совет и доверенное лицо правителя Алькари. Вероятно, вы сможете пролить свет на происходящее. Совет нервничает при столь нетипичном поведении противника.

— Они еще не видели нетипичного поведения, — буркнул Михаил. Громче добавил: — Едем в полном составе?

— Безусловно.

— Когда выезжать?

— С утра. Твоих людей предупредят.

Михаил шагнул к выходу и замер, остановленный окриком алькарийца:

— Последний вопрос Мик. Цвет твоих глаз…. Никогда не видел подобного.

— Цвет рожденных в год Пульсара, — на автомате ответил Михаил. И тут же мысленно отвесил себе тумака за несдержанность.

— Заметь, я не спрашиваю откуда ты родом, — улыбнулся Тельрис. — К слову о тайнах…

Кивнув, Михаил споро выбрался из шатра, удалился на пару шагов от бдительных часовых и остановился, впитывая прохладу дождя. Сумбур мыслей утих — придет время, появятся решения. Гадания ни к чему. Ктан не торопясь двинулся в обратный путь — одинокое пристанище манило заветной тишиной. Тропинка послушно стелилась под ноги, неся навстречу вестовых, адъюнктов и рядовых солдат, стремившихся найти себя в вынужденном безделье.

Завидев очередную группу бойцов, Михаил свернул с торного пути и углубился во влажный лесной полумрак. Заблудиться он не заблудиться, благо противостояние мало напоминало девственные джунгли, но минимум уединения сыщет. И если повезет, сумеет найти и насладиться дарами алькарийской природы. Он сорвал пару ягод земляники, положил на язык… Закрыл глаза, вспоминая вкус. Маленькая радость и ктану приятна.

Михаил присмотрелся к земляничным россыпям, осторожно тронул крохотные листики ладонью и быстро ретировался, испытывая необъяснимое чувство досады.

Шатер встретил темнотой и аскетичным минимализмом. Придавая обстановке чуть больше тепла, он запалил пару ламп и завалился на дальнюю от входа лежанку. Тихо скрипнули доски. Власть теней стала абсолютной — на стенах, циновках, в голове. За ними забавно наблюдать, чувствовать их — некомфортно.

Ближе к вечеру заглянула Баата с ужином. Ктан настоятельно рекомендовал ей этого не делать, но женщина упорно появлялась три раза на дню — с точностью до минуты. Молча сервировала стол и удалялась.

— Как остальные? — Михаил нехотя сел на лежанке.

Ваарка удивленно оглянулась на ктана.

— Сидят у костра в соседней роще. Едят.

— Завтра уезжаем. Вас предупредили?

— Да. Хлеба хватит?

— Более чем, — процедил Михаил. Глубоко вздохнув, он постарался успокоиться: — Могу я поинтересоваться причиной твоей демонстрации? Мы выбрались… Что на… еще?!

— Не все.

— Значит, не оправдал, — понимающе закивал Михаил. — Вы доверили мне жизни, а я не оправдал! — Он вскочил, успев заметить в глазах Бааты проблески слез. Жалость и боль… И крохотный намек на его правоту. — Свободна. За старшего по-прежнему Линээ.

— Понято. — Преувеличенно рьяно отсалютовав, женщина покинула шатер.

Прикинув, долетит ли до нее судок, Михаил сплюнул и влил в себя остатки супа. Отставил посуду. Ее непременно заберут… Как заберут и все остальное, оставив ему пустоту. Их право.

Ктан вышел под дождь, помыл тарелки и вернулся обратно, подрагивая от холода.

***

Тихий шорох шагов за пологом.

— Вы готовы ктан? — В шатер заглянул вестовой. Из-за его плеча ударил солнечный луч, украсив напольную циновку световым оконцем. Хороший знак.

— Да, — ответил Михаил. Он застегнул последнюю пуговицу на куртке, проверил меч и, не позволяя себе задуматься о неясных перспективах принятого решения, вышел на открытый воздух. Утро встретило прохладой и золотом восходящих Близнецов. Туман рассеялся, дозволяя свету играть чистой умытой зеленью.

Глубоко вдохнув и на мгновение прикрыв глаза, Михаил последовал за удалявшимся вестовым. Он предпочел бы задержаться перед дионийскими красотами — остановить неумолимый маятник, увлекавший его в неизвестность.

Тринадцать бойцов — до боли знакомые лица — выстроились образцовой шеренгой. Завидев ктана, они отсалютовали.

— Как сами? — он прошелся вдоль строя.

— Сносно, — улыбнулась Линээ.

— Значит, мы готовы. — Михаил повернулся к провожатому.

— Разбирайте. — Алькариец указал на загон, охраняемый тремя лепурцами удалого вида. Мужчины лениво переглянулись и отодвинули заслонку.

Ктан опасливо подошел к лошади, прикидывая с какой стороны сподручней подступиться к животине. Воодушевленный примером подчиненных он неловко взгромоздился в седло, подобрал поводья и с готовностью кивнул в ответ на взгляд вестового.

— Следуйте за мной, — попросил алькариец. Благо не приказал, верно истолковав напряженные лица ведомых.

Растянувшись редкой цепочкой, отряд выдвинулся к дороге на Предис. Первый шаг лошади заставил Михаила болезненно поморщиться. Он попробовал приноровиться к неторопливой рыси скакуна. Если бойцам под силу, то и ему не в тягость. Задница возразила сонмом ощущений.

Привычно отрешившись от уколов боли, Михаил осмотрелся. Отметил тяжелый бег Трейча и наткнулся взглядом на спину Дзейры — прямую, застывшую, демонстративно неприступную. Чего хотела добиться лепурка Михаил разбираться не стал — не ко времени. За очередным поворотом дороги лес расступился, открывая вид на город.

По первому впечатлению Предис напоминал легкокрылую птицу, пойманную архитектором на взлете. Ажурные арки, тонкие шпили домов, изящные храмы светились серебром, золотом и малахитом — исконными соцветиями Близнецов и весенней листвы.

Война изменила город. Непрерывные атаки яроттских тварей вынудили алькарийцев возвести вокруг Предиса фортификационный периметр — стены из полутораметровых в обхвате бревен и огромных камней. Отсутствие ее в довоенные годы Михаила удивило. Учитывая близость Фо-рига и таинственных вод Риг-ро, Предис вел излишне беспечное существование. Лес не выдаст — алькарийская философия объясняла многое… «Но не все», — отметил Михаил, переключая внимание на провожатого, подъехавшего к широкому пролому в стене — безыскусным воротам, охраняемым десятком стражей.

Стражи показательно скрестили копья. Склонившись к ним, вестовой шепнул пару слов и едва путь освободился, повелительно махнул ведомым. Михаил поспешил догнать его под бдительным надзором охранки — доверия в алькарийцах не осталось.

— Могу я узнать, куда мы направляемся? — спросил ктан.

— К площади Латари, — оглянулся эльф. — Осталось недолго.

На чистых светлых улочках царила тишина. Закрытые ставнями окна, оплетенные лозой двери и стены подчеркивали пустоту, обосновавшуюся в городе. Копыта лошадей глухо стучали по сочному ковру трав, заменявшему брусчатку — ни одного громкого звука, город точно затаился перед лицом врага, впал в спячку, лишенный сил, обескровленный войной.

Площадь Латари встретила отряд эхом — несколько тридцаток отрабатывали непонятные маневры перед дворцовым комплексом, высоким белым мысом взрезавшим травяной ковер.

— Храм Совета. — Проводник направил жеребца к храмовой пристройке, незамысловатым кубом приткнувшейся к великолепию архитектурного ансамбля.

— И мы едем в… — Михаил выдержал многозначительную паузу. Аскетичность кубического здания не вписывалась в городские красоты.

— Казармы храмовой стражи, — объяснил эльф. — Большая часть солдат на позициях у Риг-ро. Места хватит всем. Отдохнете…

Алькариец придал последнему слову эмоциональную окраску, заставившую Михаила оскалиться в подобии усмешки.

— Говори или заткнись. Намекать не надо.

— Мик, — поспешила сказать Линээ. Она улыбнулась вестовому. — Нервы плохо лечатся.

— Идите за мной. — Алькариец спешился и, хмурясь, распахнул дверь казарм. Не оглядываясь, вошел.

Навстречу ему поднялся дневальный.

— Что за люди?

Михаил мельком огляделся. Внутри здание полостью соответствовало внешнему образу — комнаты-кельи, голые стены, тусклый свет, деревянные лежанки и прикроватные крохотные тумбочки.

— Вызов Совета. Размести их, — буркнул проводник и поспешил ретироваться, недобро покосившись на Михаила.

— Размести… — Дневальный зевнул. Разглядел среди женщин Халя и Лоуолиса и чуть оживился. — Откуда будете?

— Пятый отряд. Гарнизон Предиса. — Халь неодобрительно покачал головой.

— Седьмой отряд. Велорг, — равнодушно ответил Лоуолис.

— И годок, — Алькариец недоуменно приподнял брови. — Куда мне его?

— Мне плевать, — пророкотал Трейч, щелкнув надкрыльями. — Кровати сдвинь.

— А… да. — Дневальный подтянулся. — В конце коридора пустые комнаты. Устраивайтесь. Я сбегаю за Телигилем, приоденем вас…

— Ванная здесь есть? — рискнула спросить Линээ.

— На втором уровне. Дгорские, — гордо ответил эльф. — Вода холодновата, не успела прогреться.

Линээ не дослушала, встав перед друзьями непреклонным воплощением воли.

— Я первая. Делайте, что хотите, но я первая. А первого кто заржет, загрызу.

— Везунчики, — огорченно пророкотал Трейч.

— На улице Энталь бывают твои собратья, можешь попытать счастья там. Если кто хочет достойно перекусить, рекомендую «Альзоль». Отменная кухня. Прямо через площадь, Зеленая улица, седьмой дом по правую руку. Все, ушел. — Дневальный неспешно поднялся по лестнице на второй этаж.

— Кто не успел, тот отвали. — Линээ переметнулась в дальний угол казармы, скинула перевязь на ближайшую койку и поспешила к лестнице, едва не сметя ктана, присматривавшегося к лежанке. Он проводил женщину хмурым взглядом и, завидев на ступенях вернувшихся алькарийцев, приосанился. Подумал и упал на кровать — к черту официоз.

— Ктан? — Телегиль подбоченился, демонстрируя некоторую тучность нехарактерную для эльфов.

— Я за него, — ответил Михаил.

— Сколько вас?

— Тринадцать. Один годок.

— Исчерпывающие сведения, — усмехнулся алькариец. — Отряди двух человек, ноша не из легких.

— Шарет, Лоуолис, идите с ним.

— Понято. — Бойцы молча пристроились в фарватер удалявшегося Телегиля. Вернулись минут через десять, лучась улыбками на просветленных лицах — иные части тела скрывали комплекты обмундирования и ворох бытовых мелочей.

— Чистое, — прошептал кто-то.

— Куда?! — возмущенно рявкнул Шарет, стремительно избавляемый от ноши. — Нам оставьте!

Михаил старательно застелил лежанку. Постельное белье светилось первозданной белизной и потрясающе пахло травяной свежестью. Прикосновение к нему согревало, радовало, бередило полузабытые чувства. Оценив контраст плохо отмытых пальцев на чистоте ткани, Михаил хмыкнул и осмотрел полученную одежду. Груэлл не баловал обновками.

— Линээ, я за тобой, — раздался веселый крик. По лестнице дробно отстучали сапоги.

— Ктана пустите, — возмущенно осадил бойцов Шарет.

— А кстати да, пустите ктана, — кивнул Михаил.

Женщины переглянулись и захихикали. Смех смехом, а за помывку в цивильных условиях с подобающим набором купальных аксессуаров ктан готов был обнять половину мира. Вторую половину он с новообретенной циничностью и столь же широким жестом предполагал послать на хрен — ради десятка минут, спрессованных удовольствием в мгновения.

Совесть несвоевременно напомнила ктану о долге перед подопечными бойцами. И не умолкала стерва, пока он не закончил мытье и не спустился вниз.

— Тебя спрашивают. — Шарет указал на благообразного алькарийца, изваянием застывшего в коридоре. — А я побегу…

Михаил настороженно приблизился к незнакомцу:

— Искали меня?

— Ктан?

— Он самый. Чем обязан?

— Тебя ждет Совет. Незамедлительно.

— Вот прямо так — после баньки?

— Я не совсем понял… — Эльф растерялся. Маска высокомерия и неукоснительного следования долгу сменилась симпатичным удивлением.

— Веди. Быстрее сядем, быстрее выйдем.

Алькариец вознамерился что-то сказать, помотал головой, развернулся и молча вышел на улицу. Успокоительно махнув встревоженным бойцам, Михаил покинул казарму. Догнал провожатого, споро вышагивавшего к резному портику храма.

Часовые, завидев их стремительное продвижение, приободрились. Ножны холодно сверкнули солнечными бликами.

— К кому?

— Совет и Пиль.

— Что, правда пил? — буркнул Михаил. Благо его не услышали.

— Сдайте оружие. Смерть не властна под сводами храма.

С необъяснимой тоской оставив меч в небольшой караулке, ктан миновал портик и ступил в высокий сводчатый холл, залитый ярким светом. В пронзавших витражи лучах мягко светились фрески на стенах, вилась замысловатыми формами ажурная лепка, драгоценные камни перемигивались разноцветьем бликов.

— Следуй за мной, — строго сказал эльф, ступая на мраморную лестницу. Далеко впереди — над ярким блеском ступеней — высились огромные двустворчатые двери. — Жди, я доложу.

— Мне спешить некуда, — ответил Михаил. И задумался над смыслом сказанного.

Алькариец скрылся за дверью. Вернулся через мгновение — вряд ли он успел сказать хоть слово. Чувство формальности происходящего усилилось.

— Совет примет тебя, ктан.

Михаил, следуя пригласительному жесту, шагнул через порог и замер, созерцая ненавистный амфитеатр залы. На трибунах в полумраке замерли силуэты алькарийцев — вершителей судеб, радетелей всеобщего блага, дознавателей. На помосте в центре ярким пятном горел круг света. Искать, где расположиться, не приходилось.

Тишина стала всеобъемлющей.

— Рассказывай, — внезапно прогремело под сводами. Одна из «статуй» на трибунах шевельнулась, выказывая толику интереса.

— Вы мне? — вежливо спросил Михаил.

— Не забывайтесь, юноша. Я Пиль, доверенное лицо Лехталя, — сурово ответствовала тень. — Расскажи мне…

— Историю? Их есть у меня, — кивнул Михаил.

Как на духу он поделился с Советом доступными сведениями. Оставил при себе только догадки — запредельный официоз встречи не располагал к дружеской беседе. На вопросы эльфы поскупились — уточнили пару незначительных деталей и вновь отодвинулись в сумрак трибун. Крайне нелюбопытные столпы Алькарийского сообщества.

— Ваши дальнейшие планы? — упорствовал Пиль.

— Не могу ответствовать за других. А я найду третий Лозаннский. Встречусь кое с кем. — Предвосхищая вопрос, Михаил добавил: — С отрядным магом.

— Могу я узнать зачем?

— В ознакомительных целях. Он знает то, чего не знаю я.

— Справедливо.

— В свою очередь я хотел бы узнать, с кем еще из моего отряда вы хотите переговорить?

— С каждым… В свое время, — задумчиво сказал алькариец. — Отдыхайте и набирайтесь сил. На этом все.

— Вам виднее. — Михаил, не торопясь, покинул зал. Смысла во встрече с Советом он так и не нашел.

***

В казарме царила подозрительная тишина.

— Где народ? — спросил Михаил у приткнувшейся в уголке Линээ. Оторвавшись от подгонки амуниции, она небрежным жестом поправила волосы — восхитительно чистые — и ответила:

— Могу предположить, что в «Альзоле». Именем Совета нам выдали по тридцать золотых. — Ваарка извлекла из куртки увесистый мешочек и перебросила ктану. — Твоя доля.

— А Трейч где?

— Догадайся.

— А ты почему здесь?

— Ждала тебя. Проверяла снаряжение. — Линээ тряхнула перевязью. — Не люблю казенное.

— Лады.

Михаил вернулся на улицу. Осмотрел гулкие просторы площади, тревожимые редкими стайками горожан и солдатской братии. У одного из бойцов, не торопливо шествовавшего с кипой тряпичных свертков под мышкой, ктан поинтересовался:

— Улица Энталь далеко?

— Пойдешь туда. — Солдат рубанул рукой воздух. — Мастерские почтенного Абу, от них пройдешь девять домов и направо.

— Благодарю. — Михаил устремился в указанном направлении. Пересек площадь, миновал величественные архитектурные изыски мастерских Абу, затмевавшие блеском Близнецов, отсчитал девять домов и ступил на извилистую улочку, уводящую в зеленоватую теснину квартала «Девяти крыльев» если верить указателю. Под указателем, напевая незамысловатый мотивчик, топтался годок.

— Привет, — подошел к нему Михаил.

— И тебе здравствовать, — пробасил птице-лев. В его глазах зажглись золотые блики солнц.

— Не подскажешь, где твоих собратьев могут осчастливить стаканчиком?

— Ты походишь на лепурца. Но неисповедимы пути Ло, зрение иногда подводит меня. — Годок раскатисто захохотал. — Островерхий домик впереди — на крыше символ Ло, над дверьми вывеска «Отрада». Не ошибешься. Бывай солдат.

— Я не… — начал говорить Михаил вослед годоку и умолк. Бессмысленно спорить с небесами.

Достигнув таверны, он прислушался к нестройному пению, хохоту, перестуку и громогласному ору, доносившимся из-за крепких дверей. Заходить не хотелось. Пир годоков внушал опасения — войдешь на своих, а вынесут чужие. Михаил решительно толкнул дверь и шагнул через порог. Навстречу качнулся полуподвальный зал, задрапированный чадом десятка факелов. Гостеприимно потрескивал камин.

— Мик, — раздался вопль от стола, придвинутого к закрытому ставнями окну.

Пробравшись сквозь сумрак и тени, Михаил с облегчением присоединился к Трейчу, истреблявшему мясную нарезку под кувшинчик годокского. Обустроившись на пеньке, заменявшем лавку, ктан взмахом подозвал сновавшую по залу ваарку.

— Чего изволите?

— Нам маленький бочонок годокского.

— Пять золотых. — Ваарка ничем не выказала удивления. Взяла деньги и стремительно удалилась. Через минуту дюжий лепурец вынес к столику бочонок литров на восемь.

— У тебя хорошая память Мик, — сказал Трейч, разливая. — Ты обещал, ты сделал. Мне нравится.

— Вздрогнем. — Михаил поднял потемневшую от времени кружку с истертым узором. Годокское обрушилось в желудок горячим водопадом.

— Мик, я вот думаю… — Трейч задумчиво поскреб стол лапой. — О тех, кто не сумел… не дошел…

— Тоже думаешь, что в их смерти виноват я?

— Во как! — Трейч быстро разлил по второй. — А мы гадаем — какая стрела тебя клюнула. Сторонишься друзей, смурной… Ты сделал все возможное и даже больше. Осознай.

— Некоторые с тобой не согласятся. — Михаил залпом осушил кружку. Вопреки ожиданиям, алкоголь покоился в желудке мертвым грузом.

— Кто? — Годок в гневе приподнялся.

— Забудь, — отмахнулся ктан. — Я разберусь.

— Ты только скажи… И еще, пока помню — мы хотим податься в Стегард. Через пару дней. Как думаешь?

— Ты спрашиваешь меня?

— Мы тридцатка, ты — ктан. — строго сказал Трейч. В груди у Михаила чуть потеплело.

— Наливай.

Он не планировал ехать в Стегард в роли ктана, но друзья — есть друзья. Без них на Груэлле никуда. И как бы ему не претила ответственность за чужие жизни — он рад компании. Аминь.

***

Вечер.

Михаил взглянул на темное искристое полотно небес. Вдохнул полной грудью. После духоты таверны свежий воздух пьянил сильнее годокского. Помотав головой в похвальном, но невыполнимом стремлении разогнать хмель, ктан побрел в сторону казарм. И спустя мгновение осознал — вечерние улицы разительно изменились — наполнились огнями и непонятной суетой. Телеги, всадники, пешие — разномастные силуэты сновали меж фонарных огней. Плотным облаком в воздухе висели крики и гомон, топот и скрежет.

— П… п… — Михаил осмотрел залитую огнями площадь. Мысль он не закончил, остановленный появлением неподалеку — в переулке — знакомых лиц. Шарет и Лууза. Окликать их ктан не стал — пара вела напряженный разговор. Шарет что-то горячо объяснял, Лууза тихо отвечала, отрицательно качая головой. Неожиданно она стремительно развернулась и бросилась прочь. Шарет запрокинул лицо к небу, постоял так и медленно двинулся в противоположную сторону.

— Шарет, — окликнул Михаил.

Стегардец не отреагировал — слепо прошел мимо. Ктан протрезвел.

— Какого хрена?! Кто-нибудь объяснит, что происходит?!

— Так не бывает… не бывает… — раздался рядом новый голос. Подле остановился эльф в полной боевой — судя по изношенности экипировки, проводивший немало времени на позициях противостояния. — Не бывает так…

Алькариец растерянно смотрел на Михаила.

— Ты чего брат? — ктан отодвинулся. Липкий страх колыхнулся в душе.

— Яроттцы…

— ?!

— Сворачивают позиции, — смог выговорить мужчина. — Ты понимаешь?! Сами! Сворачивают! Позиции!

Оставив эльфа невнятно бормотать, Михаил рванул к «Альзолю». Протолкался сквозь хаос тел и обозов, взлетел по ступеням опрятного многоярусного домика — не ресторации, но уже и не харчевни.

— Слышал?! — встретил его с порога крик Дзейры. Опомнившись, она стерла с губ улыбку и нахмурилась. — Яроттцы…

— Не хочу о них. — Михаил упал на лавку, отдышался и всмотрелся в просветленные лица друзей. — Трейч передал мне ваши слова… Стегард?

— Ты против? — осторожно спросила Баата.

— Нет. Но планы имеют свойство меняться.

— Стегард, — за всех ответила Дзейра. Тщательно прожевав кусочек фруктового пудинга, она холодного кивнула: — И мы уверены.

— Как скажешь, женщина. — Михаил постарался абстрагироваться от показной злости лепурки. С ней он разберется позже — если на то достанет времени и сил.

— Разве вы не понимаете?! — не выдержала Баата, грохнув кружкой по столу. — Война закончилась!

— Не будь столь категоричной, — спокойно заметил Лоуолис. — У всех событий есть причина…

— К Эфгу! — отмахнулась ваарка.

— Яроттцы устыдились, — Дзейра хмыкнула.

— Пришли, нагадили, ушли. На своих условиях. — Михаил досадливо потер лоб. Налил и выпил алькарийского — для просветления. Просветления не наступило. Осталось лишь холодное чувство близкой опасности — призрачной угрозы, девятого вала, нависшего над судьбой. — Кто-нибудь знает подробности?

— Нет, — вступил в разговор Халь. — Я говорил с приятелями из гарнизона… Никто и ничего.

— А Совет, Мик? — спросил Лоуолис. — Согласись, столь явное совпадение невозможно.

— Нет ничего невозможного, — заметил Михаил, пытаясь сквозь дымку хмеля разглядеть рациональное зерно в сонме мыслей. — С вами переговорят… Но у меня создалось впечатление, что наша история им не интересна. Совсем. Они знают…

Михаил умолк. «Они знают» — разум впал в ступор. Ктан тяжело поднялся на ноги и встряхнулся под удивленными взглядами друзей.

— Что они знают? — спросил Лоуолис.

— Не суть… Я возвращаюсь в казарму. А вы подумайте, расспросите свидетелей. Утром доложите.

Бойцы, обретшие ясную цель, бодро кивнули. Баата повелительно махнула разносчику.

С тем Михаил их и оставил. Неопределенная ночь, туманное утро, смутные сны, осколки идей. Крохи истинного знания раздражали неполнотой и загадками. Не давали расслабиться и насладиться покоем.

Открыв глаза, Михаил долго не мог понять, где находится. Чистые стены, удобная лежанка, свежее белье, тишина… За стеной лязгнула сталь, приглушенно прозвучал командный рык. Казарма незаметно вступала в новый день. Михаил потянулся и рывком сел, на корню истребляя лень.

— Бойцы, как спалось? — рявкнул он.

Никто не ответил. Ктан поспешно натянул штаны и выглянул в коридор.

— Они ждут в «Альзоле», — зевнув, объяснил дневальный. — Горазд ты орать…

— Они хоть ночевали?

— Не думаю, — задумчиво протянул алькариец. — Забегали по полуночи за деньгами…

Михаил не дослушал и вернулся в комнату. Методично оделся — спешить некуда. Склонился к перевязи… И застыл, накрытый полузабытыми видениями. Волна жара прокатилась по телу, в глаза плеснуло безумство шторма. Скрипнули половицы под легкими шагами. Оглянуться Михаил не смог.

— Мы встретились, дитя импульса. — Знакомый голос. Голос, укравший его из родного мира. — Ты завершил цикл. Времени мало — нам надо многое обсудить.

Михаил остановил взгляд на потертом эфесе меча. Успеет или нет? Позади — цель. Неизвестный ответственный за груэлльскую мясорубку, способную перемолоть любого — сломать, изменить, направить… «Кем я стал?» — вопрос остался безответен.

Ладонь сомкнулась на рукояти.

Михаил развернулся.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18