Война, в которой нельзя победить (СИ) [Лина Р. Аспера rakuen] (fb2) читать постранично

<p>

========== -1- ==========

...и судьба обычно берет свое и у тех, кто бегает от нее — только чуть грубее.

«Вечерняя» Вера Полозкова

Что такое конец декабря? Снег, ёлки, гирлянды и витающий в морозном воздухе коричный аромат чуда? Возможно, но только не для студента-магистранта, у которого зачётная неделя плавно перетекает в последнюю сессию. И уж точно не для омеги, который весь на нервах оттого, что у него вот-вот должна начаться течка, а он вынужден защищать курсовую по аналитической химии.

Первое, что я сделал, выйдя из жаркой и душной аудитории, — это набрал номер Дана и коротко отрапортовал: — Всё.

— Сдал? — на всякий случай уточнил Данич.

— Обижаешь, сэмпай. Конечно, сдал.

— Хорошо. Тебя встретить, склеротик?

Вопрос был далеко не праздный — последняя моя течка ознаменовалась таким приключением, повторения которого, несмотря на счастливый финал, не хотел никто. Тем не менее я ответил: — Не надо, сам нормально доберусь, — потому что, во-первых, тревожных признаков «Начинается!» ещё не было, а во-вторых, не хотел дёргать Дана с работы. Неловко как-то: взрослый лоб — и просит его встречать, словно первоклашку.

— Точно?

Я бы соврал, сказав, что мне не нравилось слышать искреннее беспокойство в Дановом голосе.

— Точно. Увидимся дома.

Мы жили вместе с сентября, и я втайне гордился тем, что именно Данич переехал ко мне, а не наоборот. Хотя по факту, такое решение просто было более прагматичным: Дан квартиру снимал, в то время как я получил свою однушку с барского родительского плеча после продажи нашей старой четырёхкомнатки. Однако моё эго всё равно по-альфьи надувало щёки от мысли, что моя пара живёт на моей территории.

Моя пара. Я не удержал довольную улыбку. То, что между нами происходило, больше всего напоминало розовосопельные байки про истинных — сплошной медовый месяц, когда даже дышится в унисон. Только было ещё круче, потому что взаправду и не зависело от скачков гормонального фона обоих. И вообще, я впервые в жизни предвкушал течку, а не скорбел о своей горькой омежьей доле. Провести целых три дня только вдвоём, почти не выбираясь из постели и отключив на фиг телефоны и мозг — что может быть прекраснее? Риторический вопрос, особенно с учётом того, насколько суматошными у нас выдались последние недели года.

И вот на этой мажорной ноте обиженная моим невниманием реальность приняла суровое решение вернуть меня на грешную землю. Причём в буквальном смысле: я поскользнулся на плохо посыпанной песком ледянке и, совершив недобалетный пируэт, едва не сел на шпагат.

— Блядь!

Кряхтя от боли, я встал сначала на четвереньки, а потом, очень аккуратно, на ноги. Отряхнулся, бросил взгляд на дорогу и, прихрамывая, рванул к остановке — подходила маршрутка с нужным номером. К несчастью, нужным не только мне одному, так что когда я до неё доковылял, все места оказались заняты.

— Стоя не беру! — рявкнул на меня водитель, и я разочарованно хлопнул дверью. Ну и ладно, ну и подумаешь. Я отошёл от края дороги, окинул окрестности мрачным взглядом и заметил неподалёку маленький цветочный киоск. Вернее, не столько именно его, сколько стоявшую в витрине пластмассовую вазу с охапкой белых гвоздик. Я тут же повеселел, решил считать неудачу с маршруткой знаком свыше и вместо того, чтобы тупить на остановке, отправился покупать цветы.

***

История с гвоздиками была ещё сентябрьской и началась, как это обычно бывает, с пустяковой размолвки. Я тогда только-только распробовал, какой кайф носить Дановы вещи и искренне не понимал, отчего их настоящий владелец так отрицательно к этому относится. Вот и в тот раз я получил очередное внушение: — Мак, это моя домашняя рубашка, — которое, впрочем, меня абсолютно не смутило. Я лишь кивнул: — Ага, я знаю, — и продолжил раскладывать по порядку листы лабораторной.

— Если знаешь, то верни её, — терпеливо продолжил Данич.

— Зачем?

— Затем, что мне надо во что-то переодеться.

— У тебя же есть ещё одна. Или вообще можешь ходить топлесс — мне так даже больше нравится.

На последнее предложение Дан только укоризненно покачал головой и ушёл на кухню, оставив меня наедине с моей совестью. Ход был беспроигрышным — очень скоро я выбрался из кресла, стянул самовольно позаимствованную одежду и отправился возвращать её хозяину.

Так и не переодевшийся Дан чистил картошку для ужина, однако, заметив меня, отложил нож и вытер руки кухонным полотенцем.

— Извини, — сказал я,