Карибская чума (СИ) [Scapulari] (fb2) читать онлайн

========== Историческая справка ==========

Действия разворачиваются в 1721 году в Карибском заливе.

Эдвард Тич (1680-1718) - Чёрная Борода, Тэтч - прославился намного больше многих своих современников. В бою он внушал врагам страх своей внешностью, а в мирное время развлекался так же, как и большинство пиратов. Благодаря разумному распределению ресурсов и грамотным приказам Чёрная Борода успешно захватывал вражеские суда по всему Карибскому заливу, пока в 1718 году Вудс Роджерс с новоприбывшим флотом не очистил Нассау от пиратов и не вытеснил их из Карибского залива. Чёрная борода погиб в водах Вирджинии в 1718 году, когда попал в ловушку наёмного лейтенанта Мейнарда. Он погиб от многочисленных ранений и выстрелов, продолжая бой даже когда сабли рвали его тело на части. Точно неизвестно, когда Тэтч прибыл в Карибский залив, поэтому временем его прибытия считаются 1700-е. Джек родился в 1702 году в Кингстоне

Вудс Роджерс (1679-1732) - был капером и прославился, в 1718 году очистив английские колонии от пиратов. Вместе со своим военным флотом успешно защищал Нассау и другие города от французов, испанцев и пиратов. В 1721 году был осуждён за пособничество пиратам и непозволительные траты на укрепления колоний, за что попал в тюрьму. В 1728 году, однако, король восстановил его в правах и до смерти в 1732 году Роджерс занимал пост губернатора повторно, внеся огромный вклад в развитие колоний. У Вудса была жена, сын и двое дочерей, но жена и сын умерли в 1713 году от болезни. Элизабет родилась в 1706 году в Бристоле

========== 1. Ночной бал ==========

Угловатая, ещё почти детская фигура была затянута в тугой корсет лазурно-голубого платья. Когда старшая сестра затягивала на её спине нежные ленты, Элизабет уже знала, насколько жёстким этот корсет будет ей казаться весь вечер. Сестра уверяла, что платья красивее этого Элиза не найдёт, но стоило ей войти в круглый зал, как красота тут же слилась с десятками других «неповторимых красот». Почти силой заставив именинницу пройти шумный зал насквозь, Анна — старшая сестра — тут же защебетала с какими-то молодыми юнкерами, уже через минуту танцуя с одним, а потом с другим… Лиза хотела побыть с сестрой или уйти вовсе, но Анна строго наказала ей веселиться, поэтому уходить было никак нельзя. К счастью, в этом слишком людном зале нашёлся человек, который искренне хотел своей дочери всего самого наилучшего и поэтому немедленно обнял девушку за плечи.

— Элизабет, как тебе бал? Ты выглядишь потерянной, а я не хочу, чтобы моя дочь грустила на собственный праздник.

От голоса этого сильного духом и приятного в общении человека Лиза сразу почувствовала себя лучше и расслабилась. Вудс Роджерс был губернатором Багамских островов и делал всё ради блага своих людей, тем более — семьи. Вудс всегда добивался своего и был человеком справедливым, строгим с делами, но мягким в кругу семьи, однако самым важным для Элизабет было то, что этот замечательный человек являлся её отцом.

— Можно, я уйду отсюда? Тут так шумно и людно, так душно и одиноко… — девушка повернулась к отцу и прижалась к его груди. Роджерс успокаивающе погладил её по волосам.

— Посиди хотя бы полчаса в углу, чтобы гости тебя заметили. Они ведь должны знать, кому сегодня исполняется пятнадцать.

Девушка вздохнула, последний раз потеревшись щекой о накрахмаленную рубашку отца, и отошла, стараясь шествовать к лавочке у стены со всевозможной грацией и гордостью, но в душе мечтая убежать. Даже бокалы с шампанским или красным вином её совершенно не интересовали — она не любила запах алкоголя и, когда однажды выпила пару глотков, очень быстро ей сделалось дурно. Блюд или хотя бы закусок не было и не будет ещё около часа, кроме вина на столах и подносах нет ничего. От танцевальной пыли у Элизы першило в горле и неприятно высохла кожа, а спёртый воздух превратился в смесь духов и едва уловимого пота, забивая лёгкие вплоть до кашля. Двери на веранду были распахнуты, а занавески чуть колыхались на воздухе, но добраться до веранды через танцующий рой было слишком сложно, а бриз, словно пугаясь, не проникал под высокий потолок вовсе. От рёва музыки, шарканья сотни каблуков, шелеста ткани и гомона голосов с частым заливистым смехом у Лизы начинало звенеть в ушах и давило виски; слишком пёстрые и пышные платья сливались в цветные пятна, слепленные из блёсток, света и тени, формирующие тысячи ломаных контуров — от этих слишком ярких и хаотичных линий, постоянно сменяющих друг друга, рябило в глазах; резкий запах мужского одеколона мешался со сладостью женских духов и пылью, эта тошнотворная смесь постоянно сгущалась вместе с движениями подолов и, словно жаркий кисель, душила Элизу на пару с тугим корсетом. Ей казалось, что ещё вдох — и она потеряет сознание, разметав локоны и «самое красивое платье» по мраморному полу. Уходить было нельзя, в отчаянии она подумала, что закружи её в танце какой-нибудь аристократ, она смогла бы отмучиться и умереть поскорее от слишком быстрого танца. Когда в глазах уже становилось темно, грохот вдруг смолк, разлетелся перед тремя словами, столь необходимыми сейчас:

— Позвольте один танец?

Элизабет вздрогнула и словно открыла глаза после долгого сна. Музыка продолжала греметь, но все звуки кроме этого незнакомого голоса померкли и словно отступили на задний план. Девушка робко подняла глаза, чтобы посмотреть на мужчину, и её сердце замерло, пропустив удар — обладатель этого мягкого голоса оказался юношей лет девятнадцати с располагающими чертами лица, длинными русыми волосами и одетый поразительно скромно для этого бала, но весьма элегантно из-за исключительно чёрной и тёмно-серой одежды. Сухие губы чуть улыбались, а раскрытая ладонь была совсем близко, стоило лишь немного вытянуть руку. С неким испугом осмотрев молодого человека с ног до головы, Элиза вспомнила, что от неё ждут ответа, и неуверенно подняла взгляд на лицо незнакомца, тут же задохнувшись вновь — серые с голубым отливом глаза смотрели на неё с интересом, слишком прямой и пристальный взгляд. Робко кивнув, Элизабет поднялась с низкой лавки, подав незнакомцу руку — уверенным шагом этот чёрный капитан проводил её к центру зала, приобняв за талию. От прикосновения крепких ладоней и уверенности в руках партнёра девушке на миг стало тепло и спокойно, словно она снова училась танцевать с отцом в детстве, но расстояние в один миг уменьшилось, так что теперь она была прижата к груди незнакомца. Спокойствие тут же смыло новой волной — стыда и смущения, Лиза хотела отстраниться, но тут начался новый вальс, и капитан в чёрном костюме закружил её в танце. Не было никаких сомнений в том, что он был капитаном — девушка много раз видела эту уверенную походку и ловкость тела, привыкшего постоянно ловить равновесие на шаткой палубе, но незнакомец совсем не выглядел грубым морским волком. Вместо привычного запаха соли был лишь аромат мужской кожи, этот неведомый раньше запах и крепкие руки дурманили девушке голову, она вдруг поймала себя на совсем уж непристойных мечтах о поцелуе сероглазого незнакомца и раскраснелась, теперь смотря не на его губы, а на смугловатую шею. Вальс был ужасно быстрым, Лиза постоянно боялась оступиться и опозориться перед этим очаровательным человеком, но он уверенно вёл её до последних нот, не уронив при поддержке и мягко подняв на ноги.

— Здесь так шумно и людно, — как бы невзначай заметил капитан, лишь после долгого взгляда глаза в глаза отпустив талию и руку Элизы. — Не хотите ли прогуляться до побережья?

— Я… мне надо спросить… — от такого предложения она совсем растерялась. Только сейчас, когда этот волшебный вальс закончился, она вдруг вновь ощутила тяжесть пыли и звуков. — Подождите меня у дверей, я сейчас вернусь… меня зовут…

— Элизабет, — с мягкой улыбкой прервал её капитан. — Моё имя Джек. Джек Тич.

Счастливая от нового знакомства девушка тут же убежала к отцу спрашивать разрешение на прогулку — она всегда была слишком скромной и робкой, чтобы знакомиться сама, а молодые люди стремились найти женщину для ублажения своей похоти — такая наивная и воспитанная девушка их просто не интересовала даже из-за отца-губернатора, ведь идеалом их общества была Анна. Когда же Элиза вернулась, молодой капитан предложил ей руку, и, под локоток, они удалились из этой обители шелухи. Отпустив свою спутницу в конце лестницы, молодой человек протянул ей большое алое яблоко.

— Хочешь?

Этот вопрос опять застал Лизу врасплох. Она привыкла говорить официально и учтиво, этот дружеский тон был чем-то новым, но в то же время желанным, поэтому девушка так и не нашлась, что ответить, и просто кивнула, тут же впившись зубками в хрустящий плод. Сладкое и сочное, яблоко стало лучшим лекарством от этого пышного празднества.

Привычно осмотревшись на предмет стражи, Джек позволил себе расстегнуть верхнюю пуговицу и вдохнуть полной грудью — ему нравилось отражение в зеркале в этом костюме, но вот ощущения… с обычной рубашкой и плащом не сравнить. Девушку, идущую рядом, он знал уже давно — весь подпольный Нассау гудел о том, что у губернатора Багамских островов помимо титула есть ещё и две дочери, которые могут быть предложением куда более интересным, чем даже сами острова. Естественно, большая часть сплетен касалась Анны из-за её ветреного поведения, но и про Элизабет проскальзывали интересные слухи. Например, Джек точно знал, что она всё ещё не помолвлена и даже ни разу не крутила романы, что она очень мягкая, робкая и приличная особа. Именно из-за этих милых качеств он и собирался очаровать её на балу в честь дня рождения, а потом лишить девственности в каком-нибудь кабаке на глазах у людей, чтобы репутация губернатора была подмочена. Однако когда он увидел Элизабет в метре от себя, ему пришлось быстро переоценить свою цель и сменить планы.

С точки зрения тела Элизабет оказалась во много раз лучше, чем говорили в кабаках: никаких веснушек на нежно-розовой коже не было, пухлые алые губки никак не совпадали с описанием лягушачьей улыбки, костлявые плечи в жизни оказались изящными и округлыми, наверняка очень нежными, как и весь её образ. Жирные рыжие волосы так же были мифом — когда красавица обернулась на пролетающую чайку, Джек мельком коснулся её густых волнистых волос носом, они были шелковистыми и отдавали корицей, как и их насыщенный цвет горького шоколада. Голубое платье струилось по ногам и земле, напоминая родной цвет Карибских волн и подчёркивая яркие голубые глаза. Мысленно рисуя фигуру Элизы под платьем, он уже представлял, как будет медленно ослаблять этот безбожный корсет, а потом всё платье соскользнёт по точёной фигурке к ногам и растечётся по доскам в капитанской каюте.

Сплетники говорили, что ко всем, как оказалось, выдуманным недостаткам Элизабет ещё и дурнушка, неспособная связать слова в простом предложении. На балу же Джек чётко понял, что Элиза наивная и по-детски искренняя в своей скромности, но наверняка прочла не один десяток книг и сможет поддержать разговор, если речь зайдёт о чём-то кроме рома да погоды. Правда, был в портрете и ещё один, весьма важный для Джека пункт: способность человека анализировать, делать выводы и строить схемы действий. Несмотря на возраст, он был умелым манипулятором и стратегом, поэтому при знакомстве с такими же «пауками» сразу надевал подходящую маску и дурил голову, в тайне продолжая следить за каждым шагом и словом возможного конкурента. Эти предосторожности всегда оправдывались, например, так он смог спасти свою команду от ареста, а затем и угнать бриг прямо из английского порта. Элиза же была такой открытой и невинной, что Джек еле сдерживал своё желание испортить её прямо сейчас. О, нет — у него уже был готов план, как сделать из этого желания целую игру, от которой они оба получат удовольствие… а потом Джек сорвёт куш — не только саму Элизу, но и спихнёт ненавистного Роджерса с поста губернатора. Представляя план по этапам, он не заметил, как его губы натянулись в улыбке.

— У тебя большой корабль?

От неожиданности парень вздрогнул и моргнул, сфокусировав взгляд на ясных глазах своей спутницы.

— Корабль? С чего ты взяла, что у меня есть корабль?

— По походке, — Элизабет отвела взгляд. — А на обычного моряка ты не похож…

— Вот как, — Джек снова улыбнулся, уже искренне. Девочка действительно оказалась умницей. — Да, ты права. У меня свой бриг. Возможно, я даже покажу его тебе.

— Я не видела тебя раньше ни в городе, ни на балах. Ты недавно здесь? — Элиза тоже всмотрелась в лицо спутника, но тот разглядывал что-то на горизонте. На самой границе моря и неба угадывался тёмный силуэт корабля. — Расскажи что-нибудь… — тут она смутилась и подумала, что слишком много требует. — Если не трудно…

— Что-нибудь… — Джек оторвался от горизонта и поднял взгляд на ночное небо. Они остановились на длинном причале, где огни лавок уже не мешали увидеть звёзды. — Пожалуй, самое интересное, что я знаю — это карта созвездий. Смотри. Видишь, яркие звёзды лежат на млечном пути? Это стрелец. А это, — он очертил рукой линии на небосводе, — дева, самая яркая звезда — Юпитер, это планета. У самого горизонта — паруса… я часто плаваю ночью, так мы всегда знаем курс. Отец не рассказывал тебе про навигацию?

— Нет, — Элизабет зябко повела плечиками, ёжась от ночной прохлады. — Он не говорил со мной или сестрой о море, учил только нашего брата, но он умер уже восемь лет назад, как и мама. После этого отец почти ничего не говорил о своих делах, он хочет оградить нас от моря и пиратов.

На последнем слове голос девушки дрогнул, а в груди Джека привычно вспыхнуло пламя. Ох, как же он любил чужой трепет от страха или восхищения! Ну ничего, скоро и эта наивная девочка узнает, с кем связалась, но будет слишком поздно. Она будет так очарована и влюблена, что просто не сможет идти против воли пирата и своих чувств. Сейчас Лиза так удачно мёрзнет… Джек скинул с плеч чёрный пиджак со множеством пуговиц, оставшись в тонкой серой рубашке, и накинул его на хрупкие плечики своей спутницы, обняв её и прижав к себе. Жгущее тепло чужого тела прошло сквозь ткань одежд, от этого жара у Лизы перехватило дыхание и затрепетало сердце — Джек почувствовал это и погладил холодные руки девушки своими горячими ладонями, нежно придержал её лицо и погладил большим пальцем щёку. Под непривычными и столь приятными прикосновениями Элиза словно таяла, желая отстраниться от смущения и в то же время мечтая греться в его объятиях дальше. Палец грубой подушечкой огладил её подбородок, а потом девушка и сама не поняла, как вдруг её пересохших от волнения губ коснулись горячие губы капитана. Девичье тело словно прошило разрядом молнии, а в животе натянулась сладкая пустота, от которой отнялись ноги и ослабло тело. Она бы упала, не держи её за талию крепкая рука, и Джек продолжал нежно целовать эти мягкие губы, с трудом сдерживая звериную жажду. Вечность спустя он нехотя отстранился, посмотрев Элизе в лицо: её глаза блестели от интереса и желания большего, но щёки горели красным от стыда, и она поспешила отвернуться, закутавшись в пиджак.

— Мне… Мне пора возвращаться… — еле пролепетала она, быстрым шагом направившись по причалу к длинной дороге через весь город.

— Я тебя провожу, — даже не думая разряжать обстановку, улыбнулся капитан. — Кстати, миледи, свободны ли вы в пятницу?

— Это приглашение? — всё ещё красная от стыда, Элизабет умерила шаг.

— Да. Небольшая прогулка по острову, по городу.

Девушка подумала и согласилась. За эти три дня ничто не должно было измениться, поэтому она могла позволить себе прогулку, тем более вдруг… вдруг такой неловкий и неправильный, но сладкий поцелуй повторится?

Наконец, они вернулись в заметно повеселевший зал: раскрасневшиеся от танцев люди восстанавливали силы алкоголем, поэтому разговоры кишели пошлыми шутками и рассказами об эротических похождениях или резне. Элиза старалась не слушать эти вульгарные беседы, Джек же шёл с непроницаемым лицом и как всегда старался услышать всё. Кто-то хвастался огромным набитым складом — этим можно заняться завтра, кто-то собирался укреплять форт — в случае удачи этот форт удастся захватить по пути.

Лиза и капитан как раз дошли до танцующих, как вдруг в зале грянул взрыв, пол стремительно заволокло сизым дымом, быстро поглотившим и людей. Элиза зажала нос рукавом пиджака, Джек согнулся от кашля, дамы кашляли и разгоняли дым веерами, а мужчины пытались отмахнуться руками. В глазах мутнело от едких паров, и чтобы сберечь девушку, Джек вытащил её на свежий воздух, ближе к выходу. Когда дым рассеялся, на мраморном полу разметался старый начальник береговой стражи, а в его спине торчал нож. Бархат быстро темнел и лип к ране, а под грудью трупа собиралась лужица крови, от этого вида несколько дам винтом ушли в обморок, а остальные испуганно отвернулись. Никто не видел убийцу, не видел дымовую шашку, но из уважения к губернатору люди держали себя в руках и не уходили.

— Лиза, ты в порядке? — пробившись через толпу, Вудс сжал дочь в объятиях. — Кто это сделал, чёрт побери?!

— В порядке, — Лиза закашлялась и поправила пиджак на плечах, пытаясь закрыть рукавом нос. — Джек меня вытащил из дыма.

— Где же он сам?

Поиски были бесполезны: капитан в чёрном наряде исчез, словно и не приходил вовсе, только его пиджак остался лежать у девушки на плечах.

========== 2. Пиратские будни ==========

Убедившись, что его никто не заметил, Джек скользнул с широкой дороги в закоулок и пошёл через тростниковые плантации, еле успев спрятаться в попавшийся на пути дряхлый шкаф от патруля ночной стражи. Когда же факелы удалились, он уже не пошёл, а побежал к пристани, запрыгивая в единственную на весь порт канонёрку. Как только капитан оказался у штурвала, два ожидавших его человека тут же спустили паруса и заняли свои места. Ветер дул от берега, поэтому маленький кораблик быстро доплыл до качающегося на волнах брига. Рядом с этой неуловимой морской крепостью канонёрка казалась плавучим тапком, лишённым и мощи, и красоты.

Когда корабли почти замерли, качаясь на волнах, Джек покрепче схватился за деревянные брусья на боку бронированного корабля и по ним залез на палубу, отряхнув руки от древесной пыли и соли. Команда встретила своего капитана десятком заинтересованных взглядов и тихими, чтобы не шуметь, приветствиями, а первым, кто набросился на Джека с делами, был темнокожий квартмейстер, одетый как всегда в драную безрукавку и не менее ветхие штаны, которые были ему безбожно велики:

— Ваша каптанская совесть, дерво кончается, еда кнчается, а Ллойд хочет больше мталла, — отрапортовал он, выругавшись на обувь и наклонившись, чтобы поправить почти оторванную подошву. От этого манёвра повязка, сдерживающая длиннющий ирокез на выбритой голове, съехала на лоб, и ответственный алкоголик перевёл ругань уже на неё.

— Танцуй, Саймон, на балу я узнал пару интересных историй. Например, — Джек заговорщицки подмигнул. — Там говорили, что сегодня пиратский бриг обчистит очередной склад, а потом нападёт на обветшавший форт и захватит его.

— Да ты гонишь… — слишком пьяный, чтобы понять завуалированный призыв к действиям, квартмейстер подозрительно прищурил правый голубой глаз и округлил левый карий. От вида этой рожи капитана передёрнуло.

— Тьма, кто дал тебе бутылку, чтобы я обмакнул этого умника в море?! Свистни Теренсу, чтобы готовил команду. Сначала отправимся на склад, потом — форт. По моим подсчётам, утром следующего дня мы закончим и возьмём курс на Инагуа.

Саймон хлопнул себя по лбу и пьяной, но уверенной походкой почесал радовать каждого встречного-поперечного. Проводив его взглядом, Джек страдальчески застонал и поднялся на мостик, заняв место у штурвала. Не будь этот темнокожий его верным другом и прекрасным квартмейстером, его бы капитан пнул с корабля первым, причём своей же ногой, потому как таких беспросветных алкашей мир ещё не видел. Саймона спасало только то, что он наизусть знал каждую доску на корабле, каждое стёклышко, и если его вдруг разбудят в полночь выстрелом из пушки, он тут же ответит, сколько чего лежит в трюмах и чего команде не хватает для полного счастья.

Задрав голову к небу и прикинув расположение звёзд, Джек вывернул корабль на юго-восток и приказал отдать все паруса. На звук капитанского ора из своей каюты вышел русоволосый Бентон, любовно приглаживая короткие кудри на голове и бакенбардах. Закончив с ними, упитанный первый помощник зевнул и развалился на перилах рядом со штурвалом, хитро смотря на капитана.

— Не хочешь рассказать о сладкой заднице нашей губернаторской девочки?

— Не хочу. Я ничего не делал, — Джек пожал плечами и опять мельком посмотрел на небо. — Через три дня вернёмся в Нассау, чтобы я мог продолжить.

— Погоди-погоди… — мужчина нахмурился и потёр брови. — План же был таким: ты убиваешь начальника стражи, а потом трахаешь Элизабет на глазах у толпы. Они плюют на губернатора — и тот уходит от позора.

— Во-первых, это мой план. И я буду менять его так, как захочу, — не отреагировав на тон собеседника, сообщил капитан. — Во-вторых, у меня есть идея получше. В случае насилования, я мог бы подставить себя, а губернатор скорее всего бы остался. Но теперь у меня есть идея получше. Я свяжусь с его дочерью, сделаю так, чтобы она была мной очарована. Тогда в последний момент я использую это против её дорогого отца, не говоря уже о том, что… — он усмехнулся. — Теперь мы будем знать, о чём докладывает английский флот и разведка и будем знать расположение их сил.

— Слишком сложно, ты строишь бредовые планы, — первый помощник отмахнулся. — Просто не забывай, что если ты налажаешь, косых взглядов станет ещё больше.

— Не вышвырнут же. Я навигатор и стратег, веду по звёздам и теориям. К тому же сегодня мы будем отмечать штурм крепости не водой, а ромом.

Разговор капитана и первого помощника прервал вопль «Кэт-Айленд впереди!». Указав Бентону, куда именно стоит подплыть, Джек оставил мостик и спустился на палубу, оттуда заходя в свою каюту. Крохотная комнатка была наполовину занята столом из чёрного дерева, украденным с какого-то испанского фрегата, а вторую половину занимала не менее роскошная кровать — капитан был единственным, кто отказался спать в гамаке даже несмотря на шанс разбить голову во время качки. Небольшое место между кроватью и стеной занимал резной шкаф, стол же, стены и часть пола были покрыты слоями звёздных и морских карт, чертежей, характеристик и прочей бумажной дряни.

«Собрав» две стопки в одну горку пинком ноги, Джек подошёл к шкафу и быстро переоделся в свой привычный наряд — кожаные сапоги до колена, чёрные свободные штаны заправил в голенища, серая рубашка сменилась более светлой без правого рукава, а поверх расстёгнутой до груди рубашки лёг кожаный чёрный плащ без рукавов, зато с большим капюшоном. Образ завершили ремни с четырьмя кобурами — две на груди и две на пояснице, — и сабля из превосходной стали. Проверив пули во внутреннем кармане и заряженность пистолетов, Джек надел перчатки с обрезанными пальцами и чуть не потерял равновесие от резкого толчка. Руки оторвать тем, кто так резко тормозит якорем, не свернув паруса.

Накинув капюшон и демонстративно хлопнув дверью каюты, он показал команде кулак и прошёл к носу корабля. До побережья оставалось не более сотни метров — в свете факелов угадывались людские силуэты. Чтобы не привлекать внимание врага, Джек приказал спустись лодку как можно тише и выбрал самых сильных и надёжных, с шестью пиратами отправившись на остров в неприметной шлюпке.

Едва нос лодки уткнулся в песок, Джек выскочил на берег и спрятался за прибрежной скалой. До первого патрульного было не более десяти метров — прокрасться не выйдет, а выстрел услышат на всём острове. Подумав, Джек вытащил свой нож — пятьдесят на пятьдесят — либо попадёт, либо нет. В этот раз судьба была благосклонна: серебристое лезвие пробило грудь английского солдата и ушло по самую рукоять, а человек рухнул на белый песок, ещё несколько секунд дёргаясь в агонии. Осмотревшись, пират рванул к трупу, хватая его под мышки и уже привычно затаскивая в ближайшие кусты. Пятно крови он оставил на виду, ожидая, пока следующий патрульный придёт на проверку и спохватится товарища. Ждать пришлось недолго — офицер шёл проверять посты и даже не понял, чья ладонь зажала ему рот, а потом это потеряло всякое значение — жизнь вытекла вместе с кровью из пробитого бока.

Теперь Джек вышел свободно, изучая местность взглядом. Следующий пост был далеко, поэтому он почти не скрываясь дошёл до сахарных плантаций и присел среди зарослей тростника только при виде стражи, прижав палец к губам — рабы не станут поднимать шум, им это не выгодно. Очередной патрульный шёл вдоль плантации без факела, поэтому не заметил, как чёрный силуэт возник где-то слева, и даже не крикнул, когда пират вспорол ему горло.

В карманах убитого оказался заповедный ключ от склада, но Джек не мог уйти с одной лишь добычей — он хотел поиграть. Затаившись в следующих кустах, он подождал, пока два патрульных пройдут мимо, болтая об ужине, а потом неслышно выскользнул на дорогу и пронзил одного саблей, другого — и без того окровавленным ножом. Заметив одиночного солдата рядом с колоколом, он нырнул в тень здания и пробежал вдоль стены, набросившись на часового со спины и распарывая ему всё тело от живота до подбородка. Заметивший это стрелок на вышке подавился и согнулся в приступе рвоты — Джек воспользовался заминкой и взлетел по шаткой лестнице на вышку, с жестоким азартом пнув солдата в спину. Тот не удержался и выронил ружьё, рухнув с высоты третьего этажа и сломав позвоночник.

С неким разочарованием осмотрев теперь свободную от стражи местность, пират слез обратно на землю и вернулся к лодке, махнув рукой своим людям, которые ждали сигнала действовать. Склад тут же открыли, вытаскивая тяжёлые ящики с тканями, металлом и длинные доски разных сортов древесины. Контролируя весь процесс, краем уха Джек услышал что-то вроде «А капитан наш точно не у мясника работал?», но тратить время на это не стал. В конце концов, его любовь к человеческому мясу и боли ни для кого не была секретом, хоть он и пытался это скрывать.

Первыми, кто встречал едва ползущий от тяжести шлюп, были Бентон, Саймон и Ллойд. Последний, занимавший должность плотника, при виде дерева довольно потёр красные от труда руки.

— Ну наконец-то, а то нашему Зимородку уже давно новые крылья нужны. Из деревянных перьев, хехехе, — Ллойд усмехнулся, но никто его шутку не оценил.

— Тогда займись этим прямо сейчас, — посоветовал Джек и открыл трюм, придерживая люк для пиратов с ящиками. — Через несколько часов мы будем штурмовать форт Хибару.

— Джек, ты самый одиозный капитан из всех, с кем я работал! — плотник схватился за голову и побежал в трюм вслед за квартмейстером.

— Э как он тебя похвалил, — расплылся в искренней улыбке Бентон. От него несло остатками рома.

— Это значит «мерзкий», а не похвала, — с насмешкой заметил капитан и поднялся на мостик. — В честь какого праздника ты решил освежить воздух перегаром?

— Здоё творовье! И корабля тоже. Такая добыча! — воодушевился первый помощник.

— Ты не знал, вернёмся мы с добычей или нет.

— Я всегда верю в своего капитана! — Бентон стукнул себя кулаком в грудь, и его поддержал рёв команды.

— Изыди, подхалим, — Джек беззвучно засмеялся и подставил лицо слабому ветру. — Нас ждёт ещё один рейд, ребята! Одолжим у англичан форт, а потом вернёмся на наш Инагуа!

Он крутанул штурвал и отвернул нос корабля от берега, беря курс на юго-запад. За время ночного грабежа звёзды заметно сместились, но до рассвета ещё оставалось время, так что Джек рассчитывал через несколько часов отдать штурвал первому помощнику и уйти спать — он привык жить ночью и спать по пять-шесть часов днём, тем более днём его способности навигатора сводились к удерживанию маршрута, а Бентон явно мог справиться со стрелкой компаса и сам.

Когда солнце поднялось и начало печь, капитан всё же покинул свой пост и передал управление протрезвевшему первому помощнику. Зайдя в каюту, он скинул плащ на пол и уже хотел грохнуться на кровать, как заметил подозрительный выступ стены под шторами. Вальяжно проследовав к кровати и демонстративно сев, Джек вытянул руку к шторе и резко рванул ткань в сторону, подняв облако пыли, так что и он сам, и малолетний шпион закашлялись на несколько минут.

— Кеннет, что ты забыл в моей каюте? — прочистив горло, строго вопросил капитан.

— Хотел сделать тебе сюрприз…

Малец замер со странным лицом, наматывая на палец ожерелье из крокодильих зубов. Это ожерелье ему помогал делать сам Джек, когда Кеннет только-только остался без семьи, поэтому ожерелье можно было считать подарком в честь принятия на борт. На корабле он исполнял обязанности «пороховой обезьяны» — таскал пиратам снаряды и пролезал в труднодоступные места, шнырял по городам в поисках информации и просто нарывался на тумаки. Руки голубоглазого мальчишки всегда были замотаны в тряпки до самых локтей, тело едва закрывала льняная рубаха, заправленная в тканые штаны, зато сапоги не уступали капитанским — мальчишке приходилось много бегать, а Джек испытывал к нему чувство, схожее с братской любовью и заботой. Прокручивая в голове всю эту информацию, он вдруг вспомнил, что белобрысую обезьяну надо отругать за проникновение в чужую каюту и уже нахмурился перед гневной речью, но Кеннет снова заговорил, обняв себя за худые плечи. — Джек, понимаешь… меня постоянно гоняют, так что времени нет даже на сон, мне… мне нужно немного внимания и… — он облизнул пересохшие губы, неожиданно прильнув к Джеку всем телом и отчаянно заглядывая ему в глаза. Пахнуло ромом.

— Ты пьян. Уходи. — холодно приказал капитан, даже не шелохнувшись.

— Джек… Ты подобрал меня в Кингстоне, когда я лазал по карманам, простил и взял на корабль… — всё так же по-собачьи преданно сжимая рубашку своего кумира, прошептал Кеннет и, словно решившись, коснулся губами торчащей из-под одежды ключицы капитана.

— Пошёл вон!!! — от неожиданности Джек вздрогнул, рефлекторно схватив мальчишку за растрёпанные волосы и вытолкнув из каюты.

Кожа словно пламенела, а тело онемело и никак не хотело приходить в норму после слишком неожиданного и от того чертовски приятного прикосновения. Про сон можно было забыть. Выругавшись, Джек подобрал с пола несколько чертежей и сел за работу. Подбираешь таких беспризорников, а они бесят твой экипаж и набиваются в любовники.

Через несколько часов упорной работы Джек довёл до ума чертёж новых мачт — если это одобрят Ллойд и ответственный за паруса, Зимородок сможет развить скорость даже при слабом ветре. Скрутив бумаги в рулон, капитан зевнул и вышел на палубу: закатное солнце золотило паруса и стволы пушек, а где-то на горизонте уже угадывался силуэт форта. Щурясь с непривычки, Джек осмотрел палубу на наличие габаритной фигуры плотника и, не отыскав, спустился в трюм, чуть не споткнувшись о наваленные как попало доски.

— Ллойд!

— Чего тебе, капитанский детёныш? — оторвался от каких-то раздумий и подсчётов плотник, повернувшись к Джеку и отирая руки о свою рубашку бешеных цветов. В свои 41 он вообще почти весь корабль считал детьми, поэтому даже к капитану обращался, как к мальчишке, а тот не возражал, ведь Ллойд был ему почти вторым отцом.

— Мне — твоё одобрение, — протянул владелец Зимородка, разворачивая рулон чертежей и перешагивая через злополучные доски. — Помнишь, мы говорили о парусах? Я пересчитал углы, мы могли бы установить балки здесь и здесь, это повысит…

— Дай-ка посмотреть.

Несколько минут Ллойд с умным лицом рассматривал чертежи, однако выражение его физиономии стремительно менялось. Джек испугался, что сейчас мужчина обернётся и скажет, что все подсчёты — бред, но…

— Да, если я правильно понял… превосходная работа! Молодец, капитан, хоть какая-то от тебя польза. После штурма поговорю с боцманом, он будет в восторге.

— Уверен? — с недоверием уточнил Джек, но самодовольно усмехнулся. — Ну спасибо, значит, от меня никакой пользы. Что ж, оставляю тебя с твоей работой и пойду заниматься такими бесполезными вещами, как навигация и ведение боя.

Проходя мимо гамаков, капитан, однако, задержался на разговоры с командой, поэтому когда он вновь оказался на палубе, до форта оставалось рукой подать.

— Выглядит крепко. Уверен, что у тебя были чистые уши? — Саймон оторвался от подзорной трубы и передал её Джеку.

— На то он и форт, чтобы выглядеть крепко… — задумчиво протянул тот, вглядываясь в надёжную кирпичную кладку. — Левая башня почти обвалилась, пушек в ней точно нет… тот капитан говорил, что пушки есть только в центральной стене, но лучше перестраховаться и зайти со стороны левой башни. Так у нас будет шанс дважды ударить по центральной стене и не попасть под обстрел правой башни, если там всё же что-то есть. План понял? В атаку!

Полные ветра паруса подобрали канатами, чтобы не испортить в бою, и готовый к бою бриг тёмным силуэтом заскользил по волнам. После жаркого дня вода испарялась, создавая лёгкую завесу — пираты прекрасно знали, куда стрелять, а вот немногочисленные солдаты форта не замечали бриг в упор. Они подняли тревогу лишь тогда, когда мортирные ядра вгрызлись в старую кладку, обвалив сразу треть центральной стены, так что некачественные кирпичи продолжали осыпаться в воду, утащив за собой ещё несколько пушек и людей. Англичане засуетились, хватая оружие и тщетно вглядываясь в темноту и туман, но тут ещё один залп намного мощнее первого сотряс всю крепость, слизнув остаток защиты в море, только сверкнул в темноте обшитый металлом бок брига. Ночная тишина заполнилась грохотом выстрелов и криков: пиратский бриг пристроился у безоружной стороны форта, пушечными ядрами проломав дорогу людям. Несколько минут Джек следил с высоты, как его люди с рёвом проносятся по трапам и сносят заспанных защитников форта, а потом и сам присоединился к бою. Перепрыгнув борт, он вместе с командой поднялся по образовавшейся каменной насыпи, на бегу обнажая саблю и пронзая ей первого встречного, а потом отбирая оружие уже у трупа и теперь с двумя клинками бросаясь в бой. Заметив, что напарникам нужна помощь, одного защитника он застрелил при замахе, второго — при попытке напасть на Бентона сзади, но вскоре ему пришлось сосредоточиться уже на своих врагах.

Пираты были намного сильнее, к тому же часть солдат погибла при обстреле, а часть сразу же сдалась. Не прошло и получаса, как Джек с окровавленной саблей шёл в самое защищённое место форта, чтобы бросить со стены бывшего военачальника и разместить своих людей в освободившихся помещениях.

— Что у них с запасами? Насколько я видел, готовностью к нападениям форт не блещет. Внизу стоит дюжина пушек — отремонтировать их и расставить по четыре на башнях и четыре на замену тем, что мы снесли при штурме. Обвал временно укрепить балками и камнями, — Джек шёл вместе с Саймоном и Бентоном, критично изучая каждый угол форта. Следом за ними неуверенно шёл солдат, которому предстояло стать главой захваченной крепости и в скорейшие сроки выполнить то, что сейчас озвучит капитан пиратов. — Так… с провизией проблем нет, во всяком случае пока что. На неделе сюда прибудет наш линкор Глория, часть припасов можно будет взять оттуда, так же они доставят ещё две-три пушки и камни для восстановления, — тут Джек остановился перед металлической дверью и дёрнул за ручку. Новый глава тут же бросился открывать замок, нервно отходя в сторону — слово «линкор» вызывало навязчивое желание сбежать и стать мирным горожанином, да хоть бы и рабом, только не иметь дела с этими пиратами. — Ооо… не знал, что в фортах разрешено жить семьями, — при виде испуганных лиц женщин и детей, капитан усмехнулся. — Не волнуйтесь, дамы, мои ребята не звери. Лучше выползайте из своего укрытия и помогите остальным. Если мои приказы не будут исполнены, этот форт снесут завтра же англичане или испанцы, так что работа на совесть в ваших же интересах.

Закутанные в платки женщины переглянулись, прижав детей ближе к себе, но под насмешливыми взглядами захватчиков тут же вскочили, по одной выбегая из своего укрытия и бросаясь к своим мужьям, кто к трупу, кто помогать живым. Общее число душ с корабля и обитателей форта едва достигало семидесяти, часть работать не могла. За ночь эта толпа могла бы частично восстановить стену и подготовить пушки, поэтому Джек распределил людей на две группы, каждая из которых дополнительно делилась на три смены. Страх перед пиратами быстро переходил в страх перед неминуемой смертью, поэтому люди безропотно взялись за дело, усердно выполняя пункты плана — даже дети помогали катать тяжёлые ядра к башням. Довольный собой, командой и фортом, Джек ещё понаблюдал за работой с высоты главной мачты, а потом соскользнул по снастям вниз и ушёл в каюту. Едва успев закрыть дверь на ключ, капитан тут же упал на кровать — он не спал уже больше суток из-за Кеннета и даже не успел снять сапоги, как провалился в беспамятство.

========== 3. Сахарный дом ==========

Джек видел маленький рыбацкий островок и огромный фрегат рядом, словно образы из любовного рассказа, на их фоне стоял пират с густой чёрной бородой и женщина в рыбацком платье. Они о чём-то говорили, разговор перешёл на крик и явное желание ударить друг друга, а потом странная пара обернулась к Джеку, подходя и склоняясь над ним. Вдруг, остров задрожал, фрегат развалился на куски и ушёл под воду, поднимая огромную волну. Медленно вытягиваясь в высоту, волна поднялась над деревней, всей толщей обрушившись на хлипкие хижины и погребая пирата с его рыбачкой, а вместе с ними ревущий гребень подхватил и Джека, закрутив и переломав ему все кости, скидывая с кровати.

От резкого толчка Джек свалился с кровати на пол, в его каюту вбежал Бентон:

— Беда!!!

— Что такое, чёрт подери?! — капитан поднялся, морщась от боли в спине и сдерживая выражения покрепче.

— Охотники на пиратов! Линкор, судя по орудиям — легендарная «Медуза»!

— Почему меня не разбудили, когда он только показался на горизонте?! — рявкнул Джек, быстро надевая кобуры с пистолетами, проверяя пули и застёгивая ремень теперь с двумя саблями. — Плевать мне, линкор это или шхуна! Мы брали десятки кораблей, и большая их часть — линейные!

— Но это же «Медуза»… — первый помощник разрыдался и обнял дверной косяк, сползая по нему щекой. — Мы все умрём… они нас в щепки разнесут… З-зимородка ж-жалко…

Джек рыкнул и отвесил подчинённому тяжёлую пощёчину, обходя его и выбегая на палубу. Судя по звёздам, сейчас было около четырёх часов утра, но короткий сон сняло как рукой, когда пират увидел огромные алые паруса в сотне метров от своего судна. Да уж, он-то наивно полагал, что «Медуза» подошла хотя бы не так близко.

— Отдать гроты и марселя!!! Фальконеты и мортиры, пушки левого борта к бою!!!

От капитанского рёва пираты засуетились, исполняя приказы; ветер наполнил паруса, толкнув Зимородка на верную смерть, но Джек знал, что делал: он знал, что линкор повернётся боком для серии трёх мощных залпов, но не успеет отвернуться от лобового удара тараном. Подхваченный ветром и волнами, бриг влетел в борт «Медузы», дробя доски тараном и выводя из строя часть пушек. От силы столкновения корабли повело в разные стороны, в этот момент выстрелили мортиры, ободрав паруса и обшивку вражеского корабля. Не дожидаясь, пока наёмники опомнятся, пираты забросили на борт линкора крюки, перепрыгивая на Медузу и сразу вступая в бой. Корпуса были на разном уровне и постоянно качались, так что Джек не сразу смог прицелиться и подорвать пороховую бочку метким выстрелом. От взрыва несколько человек рухнуло за борт, кому-то оторвало руку. Рядом как всегда вовремя возник Кеннет.

— Залезь на мачту и сорви их флаг, — стараясь перекрыть грохот, крикнул капитан. — Если наверху окажутся стрелки — скидывай к чёртовой матери!

— А если я упаду? — мальчишка в ужасе схватился за сердце.

— Бегом!!!

Белобрысая обезьяна хихикнула и тут же понеслась к снастям — Джек едва успел заметить, как тот ловко залез на мачту Зимородка, и оттуда по реям перебрался на потрёпанные реи линкора. Наблюдать за ним далее не было времени: перемахнув через борт, капитан оказался на палубе вражеского судна, сжимая сабли и, как ножницами, снёс голову первого наёмника. Откуда-то слева подбежал второй, приняв его выпад на тупую сторону лезвия, Джек толкнул его ногой в живот, наверняка повредив органы и выбрасывая за борт. Не успевая ударить третьего, он нырнул под рубящий удар сверху и выхватил пистолет — от выстрела в упор грудь мужчины разорвало, а из раны вместе с бульканьем крови потекли обрывки мяса. Грохот словно исчез, зрение стало чётче, и теперь Джек видел каждую каплю крови на звенящих клинках и замечал каждую резаную рану с неровными краями и липкой стынущей кровью. Как в трансе, он пошёл от носа корабля к корме, в пылу боя никто не замечал, в какой момент сзади возникал тёмный силуэт и сворачивал одному шею, иному рвал глотку, а третьего пронзал саблей, разрывая тело от поясницы дорёбер.

Джек опомнился только тогда, когда на воду упал алый флаг охотников за пиратами, а лязг оружия сменился победными возгласами пиратов. Мельком осмотрев себя, он вздрогнул: среди обычных трупов лежали какие-то странные, слишком изуродованные и слишком окровавленные, чёткой дорожкой липких разводов показывая, кто так свирепствовал клинком. Кожаный плащ снизу был почти красным, как и сапоги, но больше всего пострадала рубашка. Не желая лишний раз напоминать команде о своём пристрастии, Джек бросил приказ подлатать линкор и волочь вместе с собой на Инагуа, а сам как можно быстрее сбежал в каюту. Даже пираты не любят излишнюю жестокость, прощать кровожадность капитану долго не станут, поэтому лучше переодеться и вернуться на мостик, ведь по звёздам ориентироваться умеет только он.

Первые несколько часов Джек честно стоял у штурвала, пока звёзды не померкли и его не потянуло на разговоры. Подло поставив на своё место Бентона, он спустился на кухню, натыкаясь на спину Эрла — огромного одноногого индейца, который сейчас как раз рубил какую-то рыбину. При виде свежего мяса Джек вспомнил, что не ел уже больше суток, но отвоевать порцию раньше обеда не представлялось возможным.

— Я возьму, — подняв яблоко, оповестил капитан.

— Яблоко оставь, людям жрать нечего. Обеда жди, — грозно сдвинул брови Эрл.

— Имей совесть, из-за штурма и линкора я целый день не ел, — возмутился Джек, пятясь к выходу. — Если я выпью на голодный желудок, меня наизнанку вывернет.

— Ладно, чёрт тебя подери, но только в этот раз. Сдохший от голода капитан мне не нужен, — отмахнулся индеец, сосредоточившись на рыбе. — Вали уже, пока эти бакланы не притащились.

Джек поклонился в пояс и сбежал обратно на мостик, на ходу сгрызая яблоко в пару укусов, а выпить он решил позже, когда в желудке будет ещё хоть что-то помимо фрукта. Только сейчас, когда все планы были выполнены и впереди оставался лишь длинный путь, мысли капитана вновь вернулись к Нассау. Он уже успел забыть о прогулке и самой Элизе, если бы не данное обещание вернуться ради новой встречи.

— О чём задумался, капитан? — залихватски оперевшись о штурвал и сбив к чертям курс, Бентон тут же отшатнулся, возвращая кораблю равновесие.

— О нашем будущем, — усмехнулся Джек. — Отдай-ка штурвал мне, пока ты нас не угробил.

Первый помощник фыркнул и отошёл, заняв куда более привычное место — перила.

— Будущем? Бред. Сдохнуть в бою или тюрьме — наше будущее.

— Ай, — капитан скривился от омерзения. — Это не мои планы. Я не позволю поймать ни себя, ни свою команду. А после того, как мы вернёмся в Нассау, я подставлю губернатора. Его посадят в Англии, и все Багамы будут нашими!

— Я не совсем понимаю, что ты затеял, — Бентон нахмурился. — Сложные игры, интриги. Ты ведёшь себя, как политик, такой же скользкий ублюдок. Команда это быстро поймёт и тебя вышвырнут с корабля.

— Бееентон… — в голосе Джека скользнуло опасное мурлыканье. После такого тона он хватал собеседника и вспарывал глотку или медленно шептал свои условия, первый помощник прекрасно помнил каждую такую встречу, и в этот раз по его спине вновь прошёл холод. — Бентон, я веду вас к богатству и свободе. Я веду нас к власти и независимости от английских или испанских аристократов.

— Многие так говорили, Джек. Тэтч сам бы тебя прикончил, если бы узнал, каким ты стал.

— Не упоминай его! — вдруг капитан оскалился и сжал штурвал до побелевших костяшек. Поймав себя на непозволительной резкости, он выдохнул и сделал спокойное лицо. — Он достаточно поиздевался надо мной, когда пытался воспитать по своему подобию. Благодаря ему я научился выживать и подстраиваться, я далёк от своего отца.

— О да, далёк. Чёрная Борода вселял страх, ты вселяешь отчаяние, — Бентон помрачнел ещё больше.

— Тогда почему я сейчас стою у штурвала, ты — рядом со мной, а к Португалии плывёт конвой наших линкоров?

— Потому что мы с тобой много прошли. Я привык, а тебе везёт. Но знаешь… мне жаль эту губернаторскую девчонку. Вместо того, чтобы потерять отца при штурме и сбежать, она станет твоей забавой.

— Помнится, ты не был против, когда я только сказал тебе об этом плане, — насмешливо заметил Джек.

— Я пытаюсь вдолбить в твою пустую голову, что даже если ты проиграешь в сражении, парни пойдут за тобой, потому что будут видеть свои методы в твоих решениях. Но с каждым твоим успехом они перестают видеть в тебе пирата и склоняются к новым выборам.

— Почему об этом мне говоришь ты, а не они? — капитан помрачнел. — Почему никто не скажет мне этого в лицо кроме тебя?

— Джек, ты знаешь их по именам? Ты знаешь меня, Саймона, Ллойда, Эрла, Роджера, Теренса, Кеннета,. Хотя не подбери ты его в Кингстоне сам, ты бы и его не знал так же, как и большую часть экипажа. Признайся, тебе ведь нет дела до команды, это просто люди, просто инструмент. Многие даже не говорили с тобой ни разу за эти годы, ты для них чужой. Со мной же они говорят каждый день, будет ожидаемо, если на твоё место поставят меня, — тщательно подбирая слова, постарался пояснить свою мысль первый помощник. — Капитан должен быть частью не только корабля, но и команды. Он должен быть одним из них, мы ненавидим единовластие — на то и нужны помощники и боцманы. Ты же стоишь отдельно, как в военном флоте.

— Я знаю их имена и лица, знаю историю каждого… — голос Джека дрогнул. — Ладно. Я понял тебя и обещаю поработать над этим. Спасибо.

Бентон кивнул и отошёл. Команда как-то подозрительно оживилась и потянулась к трюмам.

— Что там? — всё ещё хмуро поинтересовался Джек.

— Обед. Тебе взять?

— Угу…

Не было первого помощника довольно долго. Судя по времени отсутствия, он собирался принести капитану не одну несчастную порцию, а за раз притащить весь камбуз вместе с коком. За тяжёлыми мыслями и расчётами планов на будущее Джек уже забыл, что кто-то ему что-то обещал, поэтому на голос Бентона среагировал замедленно и не сразу.

— Кушать подано, жрите на здоровье, — процитировал не существовавший тогда фильм Бентон и уже третий раз ткнул в капитана деревянной лоханкой.

— А? Спасибо…

Рыба была превосходно прожарена, к тому же в честь недавних побед Эрл дополнил её какими-то специями, но Джек совершенно не чувствовал ни вкуса, ни жара, ни редких острых костей, если бы одна такая кость не кольнула язык до крови. Как и положено первому помощнику, Бентон вывалил все проблемы скопом, напрочь отбив аппетит и испоганив настроение в целом. Вообще-то, у капитана уже был готов план по улучшению отношений с командой, но на этот план требовалось много времени в купе с удачей, а время как раз и поджимало. Время всегда поджимало, Джеку всегда было мало времени, настолько много идей вертелось в голове одновременно. Порой он даже не спал по две ночи, лишь бы поскорее воплотить чертежи в жизнь и перейти к следующим пунктам.

Сейчас он больше всего хотел развернуть бриг и отправиться в Нассау ради встречи с Элизабет, только бы сбежать от нависающей катастрофы, но не мог — Зимородок нуждался в доработках, люди — в отдыхе, «Медуза» — в ремонте и более надёжной команде, а трюмы — в обмене излишних товаров на продукты. На Инагуа Джек мог начать свою кампанию по сближению с командой… но его воротило от одной мысли о том, что ему придётся говорить с людьми о какой-то ерунде и проводить с ними время. Он ненавидел говорить в пустую, тем более с неграмотными людьми, которым не нужно ничего кроме денег и баб. Из всей команды умом блистали только Ллойд и Роджер, причём не будь Роджер опытным врачом, он вряд ли прикоснулся бы к такой дряни, как книга. Пожалуй, Джеку было бы приятнее бросить к чертям весь свой флот из лучших линкоров Карибского залива, чем заставлять себя общаться с обычными, «серыми» людьми, будь это его команда или сборище аристократов. Останавливала лишь жадность и досада терять то, во что он вложил всю душу и силы. Так или иначе, ему придётся говорить и притворятся, надеть маску, чтобы показать, что маски нет. От этого парадокса Джек усмехнулся себе под нос — паутина его игры становится всё туже и тоньше, а позволить себе искренность он не может, потому что капитан-интроверт с планами повелителя мира никому не нужен. Раньше он надеялся, что сможет держаться за Бентона и Саймона, в крайнем случае — за Ллойда, Теренса и Эрла, но теперь видел, что этого недостаточно. Желание сдаться и рухнуть на колени грызло голову до жуткой мигрени, но воспитание не позволяло ему отступать. Тэтч чётко объяснил, каким должен быть пират.

Корабль тряхнуло от слишком резкой остановки, послышался мерзкий скрип песка под тараном и брюхом корабля. Где-то над ухом раздался недовольный голос Ллойда: «Ну давай, старший Тич посадил на мель Месть Королевы Анны, а Тич младший решил зарыть в песке Зимородка». Джек вздрогнул и отпустил штурвал, спасаясь от праведного плотницкого гнева — засмотревшись на зелёные кроны, он подошёл к Инагуа слишком близко. “Ну должен же быть свой мозг, не первый день на корабле плавают!”

Рядом замерла громадина линкора.

Дождавшись, пока бриг пришвартуют, капитан с нескрываемым наслаждением переступил с борта на причал, по ровной и устойчивой плоскости доходя до пиратской деревушки и растягиваясь на первой же хлипкой лавчонке. Солнце ещё только начинало клониться к закату, пробиваясь через раскидистые лапы пальм и падая пирату на лицо. Бриз, который до этого словно не ощущался вовсе, теперь приятно освежал и на несколько долгих минут унёс мысли о предстоящей ночи. Ночи… Джек скривился и сел, тут же пожалев — мигрень вернулась с удвоенной силой. С этой укромной лавки он видел, как пираты длинной вереницей таскают грузы от кораблей к острову и обратно, слышал особо громкие крики квартмейстеров и ждал, когда его команда пойдёт отмечать свершения в таверне. Вдруг он подумал, что лучше помочь людям сейчас — так они будут наивно полагать, что капитан стремится их поддержать. Стоило ему подняться, как тело страдальчески заныло и заболело, но ради улучшения репутации можно было и потерпеть. Пропустив очередного пирата с ящиком на плече, Джек с остановками добрался до Зимородка и нырнул в холодный трюм, поёжившись от резкой смены температуры.

— Так, бери два ящика с металлом на берег. Ты — эти доски, на «Медузу». Куда ткань поволок?! На палубу! — громко командовал Саймон, не сразу заметив, что к пиратам присоединился и капитан. — Ты — эти три ящика, не сломаешься.

Джек подхватил ящики, от них пахло сахаром, и вместе со всеми отправился на берег. Так он перетаскал около дюжины разных сундуков, рулонов и свёртков, помогая то поднять, то придерживая, то просто разбавляя пыхтение шутками — юмор не мешал никогда.

После часа разгрузочно-погрузочных работ пираты были уставшими, но в то же время перспектива рома и женщин подстёгивала поскорее дойти до таверны у побережья. Вместе с ними пошёл и Джек, с бутылкой рома присоединяясь к самому шумному столу и уже через несколько минут становясь полноценной его частью — пьяной, весёлой, желающей поскорее сбежать частью.

========== 4. Память и душа ==========

Комната мутнела и расплывалась, двоилась и темнела. Если бы не привычка ходить по палубе, Джек бы наверняка споткнулся или расшиб себе голову о многочисленные шкафчики, а так он почти без проблем дошёл до пружинистой кровати и рухнул носом в ароматное бельё из красного шёлка. Красное и ароматное?.. он приподнялся на локтях и принюхался, ошибки быть не может. Куда, чёрт подери, его занесла пьянка?!

Ответ не заставил себя ждать, возникнув за спиной в виде грудного женского голоса. Не разобрав слова, пират перевернулся на спину и с трудом собрал женский образ воедино, но всё равно не до конца, он не мог даже рассмотреть, рыжая она или мулатка. Или негритянка с белокурыми волосами?.. глаза совсем отказывались работать.

Женщина мягко опустилась рядом с Джеком и коснулась ладонью его живота, медленно скользя пальцами до его груди. Прикосновение нежных опытных пальцев к голой коже на груди вдруг ударило по мозгам, заставив капитана тут же вспомнить, что произошло: напившись с командой, он произвёл-таки нужное впечатление и даже выглядел трезвым, хотя вязать лыко перестал уже после первых двух стаканов.

Попрощавшись уже после заката, он потащился на корабль спать, но наткнулся на очаровательную ночную бабочку и вспомнил, что хотел хоть раз в жизни заняться блудом прежде, чем до этого момента дойдёт с Элизабет. Правда, он планировал сделать это уже в Нассау через несколько дней… но алкоголь решил иначе, а останавливаться не имело смысла.

— Подожди… ты не должна быть такой уверенной… — с трудом слыша свой бред через шум в голове, Джек перехватил запястье женщины и сел. — Девушка, с которой я хочу быть, очень робкая и нежная. Как цветок, понимаешь?.. а я ещё ни с кем и никогда… я хочу, чтобы ей понравилось, научи меня, как делать приятно девушке.

— Это самая странная и милая причина взять проститутку из всех, что я слышала, — рассмеялась женщина, но послушно отстранилась. — Ты говоришь слишком складно для пьяного капитана. Хорошо, я научу тебя, но ты должен быть послушным мальчиком и стараться.

Плохо понимая, на что подписывается, Джек тупо кивнул и уставился на женщину. Поймав на себе её взгляд, он неуверенно обнял её за талию, огладив ладонями пышные бёдра и переводя руки на её спину. Первый крючок на платье показался ему чем-то неправильным и мерзким, сродни предательству, но уже после второго совесть угасла полностью.

Расстегнув лёгкое платье непонятного цвета, Джек отогнул края ткани в стороны, касаясь теперь обнажённой горячей спины и сходя с ума окончательно. Если сначала он не был уверен, что и как делать, то теперь инстинкты взяли верх. Постепенно избавившись от платья и скинув его на пол, Джек с интересом и хищным азартом гладил смуглую ароматную кожу, не удержавшись и коснувшись ключиц женщины губами. От поцелуя по её коже прошли мурашки — и пират поцеловал теперь шею, едва ощутимо проведя по ней языком, чтобы получше запомнить вкус. До этого придерживая её за талию, теперь ладони Джека с нажимом гладили округлые плечики и плоский живот, большую грудь и отвердевшие соски. В этот момент женщина прогнулась от удовольствия, и Джек интуитивно коснулся губами её груди, получив в награду вздох удовольствия.

— Говоришь, ни с кем и никогда? — облизнув сухие губы, спросила женщина и стащила с пирата плащ, умело расстёгивая его рубашку и лаская прикосновениями крепкую грудь и пресс.

— Д-да… — слишком увлёкшийся изучением женского тела Джек не заметил, как лишился плаща, а от непривычного прикосновения его тело словно прошило молнией. Кажется, нечто подобное вызвало прикосновение Кеннета на корабле, но намного слабее…

Чтобы сосредоточиться на действиях, Джек прикрыл глаза, но это было роковой ошибкой: в темноте все чувства обострились до предела, а поднять веки вновь стало непосильной задачей. Жадно впитывая каждое касание чужих рук, он совсем расслабился, становилось невыносимо жарко, гул в голове нарастал и отдавался во всём теле, особенно в паху. Рубашка заскользила по плечам и локтям, сменяясь вечерней прохладой, единственный рукав тоже скользнул вниз…

— Святый боже, что с твоей рукой?! — женщина испуганно отпрянула, но, смутившись своей реакции, неловко отвела взгляд. Джек вздрогнул, резко перехватив рукав и возвращая его на руку. Стало стыдно и мерзко. Женщина вздохнула, мягко снимая его рубашку снова.

— Постарайся не обращать внимания… это просто следы моего детства, — пират нехотя открыл глаза и тоже посмотрел на свою левую руку. От плечевого сустава до кисти кожа была покрыта толстыми длинными шрамами, словно кто-то хотел разделать руку ножом, но никак не мог довести дело до конца. Шрамы почти полностью закрывали кожу, бесчисленное количество раз пересекаясь, а на запястье белели следы вертикальных полосок-ожогов, как браслет. Самые тонкие шрамы, не похожие на остальные, были на венах, словно их оставили не ножом, а чем-то более искусным. Джек привык к каждому шраму и так же привык их скрывать, но… — Думаешь, она прогонит меня, когда увидит?

— Если очень любит — нет, — помедлив, ответила женщина и усмехнулась. — Тогда понятно, почему у тебя ещё никого не было.

— Значит…

— Ч-ч-ч, какие-то шрамы не испортят ночь.

Он открыл рот, чтобы возразить, но женщина обняла его лицо ладонями и удивительно мягко поцеловала в губы, повалив спиной на кровать. Прояснившийся от беспокойства мир в один миг заволокло туманом вернувшегося возбуждения, даже более сильного, чем было до этого. Очертив контур плеч, груди и косых мышц живота, умелые пальчики жрицы любви ловко расстегнули штаны пирата, и только тогда поцелуй прервался.

— Ой, прости. Я совсем забыла, что должна быть робкой. Действуй.

Джек с непониманием посмотрел на неё, послушно кладя ладони на женскую грудь и осторожно сжимая. Непонятно почему, но ему это понравилось, и он даже увлёкся, если бы не нарастающее желание большего. Огладив живот женщины, Джек опустил руку на её промежность и провёл пальцами по влажным складкам нежной кожи. Желая оказаться внутри, он довольно резко и глубоко ввёл пальцы в истекающее лоно, заставив женщину выгнуться.

— Нежнее. Если она девственница, ей будет больно от такого.

Джек кивнул и послушно убрал один палец, а вскоре и второй, кладя обе руки на её бёдра и толкая их вниз, навстречу себе. Волна жара и наслаждения ударила в голову, и он жадно двинул бёдрами, чтобы ощутить это вновь, почти сразу же набирая довольно быстрый темп.

— Джек!

— Ммм?

— Не сжимай так сильно!

— Прости, — он прикусил губу. — Я плохо контролирую силу.

— Контролируй лучше, на ней же синяки останутся!

— Понял я, понял…

— Джееееек…

— Сейчас-то что?

— Медленнее и плавнее, иначе ты её порвёшь, — женщина запрокинула голову от наслаждения и хитро улыбнулась. — А хочешь, я научу, как её ублажить ртом?

— Имей совесть, мне её целовать после этого!

Ночная бабочка фыркнула и упёрлась руками в грудь пирата, беря инициативу на себя. Казалось, это безумие будет вечным, но тело Джека вдруг онемело и отяжелело, сладкая слабость перебила даже пульс и дыхание. Почти сразу же женщина громко простонала и выгнулась, на миг прижавшись к нему всем телом, и почему-то улыбаясь. На потерянный взгляд пирата она всё же объяснилась:

— Весьма неплохо для первого раза. Только не вздумай в неё кончать, а то проблем не оберёшься.

— А… как же ты?..

— Бесплодие. Иначе я бы не пошла на такую работу, — она усмехнулась и слезла на кровать. Сразу стало холодно.

— Вот как… может…

Джек хотел предложить ещё круг, но тут в глубине острова раздался бой часов. Полночь.

— Твою мать, выплываем! — пират схватился за рубашку, на бегу застёгивая штаны и накидывая плащ. Он задержался только у двери, обернувшись к безмятежной женщине. — Сколько я должен?

— Ты помог мне, когда только прибыл на Инагуа. Забыл? Ну да ладно. Считай, что мы в расчёте.

Джек кивнул и выбежал на улицу, проносясь по скрипучим мосткам и перемахнув через борт брига.

— Капитан, а с «Медузой» что?!

— Отремонтировать и пригнать к Нассау!

Едва он оказался на палубе, как паруса распахнулись, хотя можно подумать, что бриг уплыл бы без него. Или действительно мог бы уплыть?..

Короткое протрезвление, вызванное пробежкой, закончилось уже у штурвала, и хотя визуально Джек выглядел вполне бодро, все его желания сводились ко сну. Чёртовы звёзды двоились, если не закрывать один глаз, поэтому смотрелся капитан немного придурковато, но открыто смеяться никто не стал. Джеку даже показалось, что после попойки его зауважали и пожалели… после того, как поржали с заторможенной реакции.

До рассвета оставалось часов восемь, от перспективы всё это время стоять без движения хотелось побиться головой о перила — возможно, это придало бы бодрости духу. Тут Джек вспомнил, что хотел выпить ещё бутылку вчера, так она и стояла за укромным выступом штурвала. Ну нет, если он выпьет ещё — просто упадёт и уснёт прямо на палубе.

Желая отвлечься, капитан начал перебирать события от наиболее свежих к старым. Первым воспоминанием оказалась женщина, имя которой он из вежливости спросил, но из опьянения тут же забыл. Последняя фраза дала толчок погрузиться в прошлое, когда Тэтч впервые приволок своего сына на Инагуа. Это был 1718, кажется, Чёрная Борода дружил с обладателем острова и старался поддерживать Инагуа всеми силами, а потом… потом он отправился вместе с этим загадочным другом и больше не вернулся, погибнув при абордаже и посадив на мель свой фрегат. Раньше Джек винил себя в том, что был в тот момент на попутном задании Тэтча, но очень быстро ненависть к отцу перекрыла чувство вины. Месть Королевы Анны нашлась быстро, и Джек вернул её на воду, но вот от самого Тэтча не осталось ничего. Мать сначала жила на каком-то из мелких островов, но не писала и не пыталась найти сына, поэтому Джек даже не знал, жива она или нет, хотя за девять лет разлуки это перестало его волновать и вовсе.

Поймав себя на мысли, что воспоминания слишком уж углубились, он мысленно вернулся в 1718, когда ему было шестнадцать. Тэтч своего наследника не афишировал, поэтому Джек горбатился среди мальчишек на побегушках, а потом повысился аж до штурмана. На Инагуа он тогда провёл около месяца, занимаясь… ничем. Если разобрать это ничем на более мелкие фрагменты, можно увидеть образ женщины, которая пыталась дотащить три мешка сахара не то до дома, не то для продажи… в общем, это был очередной случай, когда Джек кому-то помог, иначе такая мелочь не отложилась бы в памяти и вовсе. Хотя, кажется, из-за этих самых мешков на женщину потом напало четверо слишком уж борзых пиратов, которых он раскидал без особых проблем. Ситуация вспомнилась, а вот внешность женщины так и осталась туманом.

— Неплохо ты вчера погулял, — разулыбался выспавшийся Бентон. — Я думал, ты мимо ушей мои советы пропускаешь.

— Пропустишь, как же… — мрачно буркнул Джек. — Сильно я вчера позорился?

— Не особо. Петь все любят, — первый помощник мечтательно пригладил кудряшки и бакенбарды.

— Вот, значит, как…

От этой новости капитан скис окончательно и до самого рассвета от него нельзя было добиться ничего кроме односложных ответов, после чего он и вовсе изобразил жуткое похмелье, скрывшись в своей каюте. Разбросанные бумаги после абордажа разметались ещё больше, часть канцелярщины свалилась на пол. Закряхтев, как старый дед, Джек нагнулся за каким-то чертежом, потом дотянулся до второго, а уже через пять листов он ползал на четвереньках, вытаскивая макулатуру даже из-под кровати.

Уборка принесла плоды сразу же: отыскалось больше сотни реалов, несколько писем и недоработанных чертежей, план торговли с Африкой и Португалией, но самым главным открытием стало наличие на полу ковра. Откуда и зачем здесь взялся ковёр, Джек не помнил напрочь, поэтому решил, что роскошный персидский ковёр возник сам по себе, и тут же забыл о нём снова. Около трети бумаг капитан выкинул сразу, остальные распихал по ящикам стола и в небольшой шкаф. Закончив с уборкой, Джек обратил внимание на окно. Оно было настолько грязным, что казалось тёмно-серым, а после получаса возни превратилось в бледный витраж. Пират решил, что витраж на его окне возник из ниоткуда за компанию с ковром.

Когда же каюта приобрела вид человеческого жилья, он развалился на кровати и принялся за письма. По первым строчкам он мог вспомнить, кто и зачем их писал, но вот последнее оказалось даже запечатанным. На жёлтой бумаге значился 1711 год, но едва ощутимый запах отправителя всё ещё можно было уловить. Поколебавшись, Джек всё же открыл конверт и достал из него сложенные вдвое листы, на них грубым почерком были выведены пожелания и проклятия в адрес Тэтча, тёплые слова самому Джеку и много-много слов, описывающих что-то из прошлого. Имени отправителя не было, но капитан догадывался, что это написала его мать. Почему-то стало холодно и пусто, хотя в каюте было тепло, и даже одеяло не могло отогреть ледяную змею в грудной клетке. Хотелось ощутить человека рядом, ощутить тепло кожи и ощутить жизнь, но на корабле не было никого, кто согласился бы проваляться с капитаном хотя бы полчаса — хорош бы Джек был, заговорщицки предлагая полежать в обнимку Саймону или Ллойду. От этой мысли он скривился и почувствовал себя жалким слабаком, неспособным жить и рассчитывать на самого себя, но холод усилился, выбив гордыню и вновь вернув мысль о чужом тепле. Тепло согласились бы дать только шлюхи, но до них надо было доплыть; Элиза была слишком далеко, до встречи с ней Джек успеет сойти с ума. Кто мог дорожить им настолько, чтобы согласиться?.. Высунувшись из каюты, он сощурился от солнца и, цапнув ближайшего пирата за плечо, попросил позвать Кеннета, а сам вернулся в свою обитель одиночества и вновь растянулся поверх покрывала. Мальчишка пришёл удивительно быстро и остановился у самой двери, с непониманием смотря на капитана.

— Ты звал?

— Да. Закрой дверь и садись рядом.

— Зачем? — почему-то испугался блондин, так и не двинувшись.

— Потому что. — Джек нахмурился от накатившей усталости, словно через сон придумывая причину. — Потому что я хочу хоть пару часов не слышать матерные вопли.

— А садиться зачем?

Капитан незаметно оскалился и тихо рыкнул. Слишком много бесполезных вопросов.

— Сядь и всё. Так сложно? Жрать тебя я не собираюсь, убивать тоже.

Мальчишка потоптался, но всё же закрыл дверь и сел на самый край. Сделав максимально спокойное лицо и расслабив тело, Джек неожиданно схватил его за пояс и повалил рядом с собой, так что матрас спружинил и чуть подкинул обоих вверх. Осознав, что только что произошло, Кеннет задёргался и попытался выскользнуть, но капитан держал крепко.

— Джек, что ты делаешь?!

— Помнится, ты хотел со мной быть, — со своей привычной иронией сказал Джек, хотя голос норовил сорваться. Жертва заткнулась. — Вот и будь. Просто полежи рядом, всё равно сейчас ты никому там не нужен.

Кеннет был не особо ниже, но заметно худее. Кости неприятно давили даже сквозь одежду, зато у мальчишки было горячее тело, и Джек жадно впитывал этот жар, словно сам он был неспособен разогреть собственный организм. Так, в тишине и покое прошло около часа — Кеннет не вырывался и не пытался достичь своей тайной цели, а когда Джек задремал, осторожно выбрался из его рук и вернулся на палубу. Плавание приближалось к концу.

Капитан проснулся от наступившей тишины и зевнул, выглянув в теперь чистое окно: корабль стоял на якоре у глухой части острова, волны с тихим шелестом впитывались в песок, а команда частично разбрелась по берегу. Зевнув ещё раз и чуть не вывихнув челюсть, Джек потянулся к шкафу и достал более приличную рубашку с двумя рукавами — он собирался открывать свой образ постепенно, вдруг эта девушка вновь проявит смекалку и поймёт, кто он. От сабель и пистолетов тоже пришлось отказаться — без оружия капитан чувствовал себя маленьким курёнком в клетке с тиграми, но так было намного меньше шансов привлечь внимание стражи, единственной зоной комфорта оставался плащ и сапоги. Каждая вылазка в город стоила Джеку тысячи нервных клеток, если бы кто-то узнал, как трясёт пирата от страха ошибиться и как болит от шанса быть пойманным сердце, он бы рассмеялся капитану в лицо. Но пока что его страх оставался внутри, а снаружи было видно лишь уверенную поступь, пристальный взгляд и спокойный голос с нотами превосходства. Чтобы избежать проколов, которые неизменно вынуждали импровизировать, он старался просчитать всё заранее, но прогулка с Элизабет была танцем на лезвии ножа. Ладонь только легла на ручку каютной двери, всё ещё можно передумать и лечь обратно… Нет. Эта встреча нужна команде, эта встреча нужна ему.

Джек уверенно открыл дверь и чуть не зашиб ей Бентона. Первый помощник перекрестился и отошёл подальше. Усмехнувшись, капитан перемахнул через борт брига, по лестнице спускаясь на ветхие мостки — когда-то их построили местные мальчишки, с тех пор доски долго гнили и едва были способны держать человека. На перемещение человека в чёрном плаще с накинутым капюшоном никто не обратил внимания, поэтому капитан не стал привлекать зрителей и побыстрее скрылся среди пальм и развалин, пробираясь через заросли к самому городу.

— Что тебе надо? Пшёл отсюда! — прикрикнул страж у ворот крепости. В день бала эта громада была посимпатичнее.

— Леди Элизабет в крепости? У нас с ней назначена встреча, — расправив плечи, ответил Джек и послушно остановился перед опущенной алебардой.

— Не похож ты на аристократа, — фыркнул страж. — Я доложу сэру Роджерсу, что к его дочери пришли.

От этих слов пират похолодел, но побег был бы равен признанию. Страх попасться, леденящий кровь, превратился в стальную надменность в его голосе:

— Я сказал Элизабет, а не Вудс. Или в стражу берут глухих инвалидов? Тогда, пожалуй, Роджерс действительно должен знать, что за идиоты охраняют его поместье.

Ему повезло. Замечание вышло именно таким, как и все плевки аристократов, и разобиженный страж пошёл звать именно девушку, а не её отца. Уже много дней спустя он понял, что незнакомец в чёрном плаще сыграл на его гордости и заставил поступить именно так, но было уже слишком поздно.

Услышав, что кто-то ждёт её у ворот, Элиза сначала удивилась, а потом обрадовалась, но и радость быстро сменилась трепетным страхом опозориться перед недавним знакомым. Она никогда не гуляла с кем-то кроме сестры, отца и гувернанток, а после рассказов Анны верила, что Джек забудет про прогулку так же, как и все «мальчики с кошельками». Однако, вспомнив ночную прогулку к причалу, она улыбнулась и как можно быстрее оделась в прогулочное бежевое платье, затем сбегая по лестнице вниз.

Пышные юбки неудобно болтались и путались под ногами, а каблучки чуть не соскальзывали со ступеней. Наконец, запыхавшись, она выбежала во двор и замерла перед Джеком, не в силах оторвать от него взгляд и сдвинуться с места. Он выделялся чем-то хищным и живым на балу среди одинаково пустых гостей, но сейчас он казался совершенно диким, чужим этому месту.

Сбросив оцепенение, Элиза приосанилась и гордой походкой истинной леди подошла к своему недавнему знакомому. Джек невольно залюбовался ею, однако одёрнул себя и улыбнулся краем губ:

— Добрый вечер, миледи.

— Добрый день, сэр Тич.

Когда она приблизилась, пират поклонился и коснулся губами её пальцев; так он не выделывался даже на балу. Стражи недовольно зафыркали.

Закончив с приветствиями, пара спустилась с небольшого холма по вьющейся дороге, тут же затерявшись среди пёстрой толпы. Солнце уже начинало садиться, поэтому жители Нассау старались поскорее закончить с работой, чтобы предаться ночным разговорам, отдыху, музыке, танцам и сну. Минуя шумные улицы, Джек повёл свою спутницу ближе к джунглям, Элиза не возражала. Наконец, они дошли до ручейка, через который следовало переходить по камням, а за ним начиналась тропинка, ведущая под сень пальм и лиственниц.

— Не могу туда идти, — девушка смутилась и остановилась, в нерешительности смотря на воду. — Платье испортится, все сразу поймут, где я была.

— Лес под запретом? — удивился капитан. — Но… хочешь ли ты сама там пройтись?

— Хочу… — она смутилась ещё сильнее.

— Тогда не проблема.

Лиза только хотела спросить, что он придумал, как Джек поднял её на руки и понёс через ручей. Нести было чертовски сложно — не бегай он по скользкой палубе в ночной шторм, наверняка навернулся бы на камнях, а пышное платье было слишком уж объёмным и мешало держать крепко, постоянно елозя вокруг девичей фигурки, да и разница в росте у них была не такая уж большая — пират и себя-то порой носил с трудом, а с таким центром тяжести и нулевой видимостью оставалось только молиться. Однако удача и гордость «я справлюсь» в купе с «только бы не упасть» довели его до твёрдой земли. Трудно сказать, кто испугался больше, потому что всё это время девушка держалась за него, как клещ за ногу, отцепившись лишь метр земли спустя.

— Не делай так больше! — она надулась и скрестила руки на груди.

— Ладно, не буду, — пират усмехнулся и поднял руки. — Обратно пойдёшь сама.

Элизабет надулась ещё сильнее, но тут же заулыбалась. Всё же, теперь она доверяла Джеку чуточку больше. Так они шли по протоптанной тропинке среди деревьев и белых развалин, оплетённых плющом и розами, пока не вышли к резкому обрыву. Отсюда не было видно ни солнца, ни Нассау, ни пиратского брига. Засмотревшись на морскую гладь и словно качаясь вместе с ней, Элиза подошла слишком близко к краю, рыжая глина треснула и целый кусок земли полетел вниз вместе с камнями. Вместе с ними полетела бы и девушка, но сильная рука схватила её за локоть и удержала над самой пропастью, только сердце бешено колотилось в такт остаткам посыпавшихся камней.

Джек перевёл дыхание, поймав себя на чувстве прошедшей боли в груди и удивительного беспокойства, как если бы… нет, безусловно, он бы спас любую девушку у края, но сейчас чувство было слишком непривычным. Словно он боялся потерять не просто шахматную фигуру, которую рано или поздно надо будет смести, а близкого человека. Словно цветку угрожала бритва. Всё это пронеслось в голове за секунду и померкло, когда он отпустил Лизу и тихо попросил быть осторожнее.

Держась подальше от края, они пошли среди развалин, рассматривая старые строения и гадая, чем они могли быть. Когда ступеньки обрывались или надо было перепрыгнуть, Джек помогал Элизе перебраться, и они продолжали прогулку в последних лучах солнца.

Они вернулись в город уже затемно, когда хибары светились от десятков фонариков и свечей, а из таверны и порта слышались песни. В волосах девушки светилась белая роза, которую они сорвали на развалинах, и пират несколько раз незаметно склонялся к ней, вдыхая не то аромат цветка, не то запах волос.

Наконец, пришло время расставаться.

Стража явно вздохнула с облегчением, когда увидела свою госпожу рядом с неизвестным господином. У самых ворот они разошлись: Джек — в город, искать себе ночлег и ужин, Элизабет — домой.

Странная тоска поселилась в сердце, но тут же исчезла от воспоминаний и мысли о завтрашней прогулке. Джек нашёл нечто большее, чем просто цель, это пугало и в то же время интриговало, будоража кровь — ещё никого он не хотел взять под свою защиту, держать и не отпускать, слушать часами и просто быть рядом.

Элиза же опасалась, что её нежные чувства вызовут у него смех, что он покинет её сразу же, как только узнает о них, и твёрдо решила не признаваться, даже несмотря на растущее доверие.

========== 5. Новые грани ==========

Нежные лучи солнца пробивались через шторы и падали на лицо, согревая и наполняя жизнью. Почувствовав их, Элизабет проснулась, потягиваясь и счастливо улыбаясь тёплому солнышку — прекрасное утро прекрасного дня. Девушка неторопливо поднялась, позвав служанку, и привела себя в порядок. Завтрак она проспала, до полдника же оставалось ещё много времени, и это время она собиралась провести с отцом.

Стараясь идти как можно тише, Элиза миновала несколько длинных коридоров, завешанных картинами, изредка желая доброго утра прислуге. До кабинета оставалось совсем немного, как до её слуха долетели чужие голоса, среди которых только один принадлежал Вудсу. Воспитание не позволяло Лизе вмешаться в обсуждение дел, поэтому она осталась у приоткрытой двери, ожидая окончания совещания и невольно прислушиваясь к беседе. Чаще всего звучал голос какого-то старика:

— Очередной корабль пропал со связи. Мы думали, что это дело рук испанцев? Вчера их посол молил нас прекратить. Они готовы оставить нас в покое, лишь бы мы перестали красть их линейные корабли! Посол проболтался, что сначала пропадали бриги и фрегаты, а теперь от них остаются лишь обломки.

— Что ж, — задумчиво отвечал Роджерс. — Нам даже на руку, что их флот страдает так же, как и наш. Честно признаться, на создание новых кораблей у нас нет ни денег, ни времени, но теперь безопасность Багамских островов меня не так беспокоит.

— Но что будет, когда испанцы поймут, что корабли продолжают пропадать?!

— А что будет? — Вудс усмехнулся. — Они сами сказали, что кораблей у них нет. У нас же ещё есть небольшой флот и есть крепости.

— Насчёт крепостей я бы так не заявлял, — раздался третий голос, совсем молодой. — Ваша Хибара больше не нуждается в новом оружии — её захватили два дня назад, во всяком случае так уверяет мой шпион.

— Расскажи об этом подробнее.

— Дело было так… — довольный своей новостью голос слово насмехался над губернатором. — Как вы и сказали, я направил свои корабли на Кэт-Айлэнд, чтобы взять припасы. К моему удивлению, часть стражи была перебита, а склад ограбили! Наведя там порядок, я решил, что Хибаре хватит припасов с моего корабля, и отправился к крепости. Когда я подплыл, по моим кораблям открыли огонь, а над башнями не было никакого флага, только плескалась чёрная тряпка! Всё это проделки пиратов, но не это самое интересное. Говорят, и к постоянным кражам на складах, и к Хибаре, и к пропадающим линкорам приложил руку один и тот же человек.

— Один?! Но тогда каждая собака должна знать его в лицо! — возбуждённо закричал старик.

— А вот тут как раз проблема. Никто не знает, что это за корабль, бриг или фрегат, шхуна или лодка… одни говорят, что капитан — седой негр, другие — английский мальчишка, а некоторые уверяли, что это и вовсе женщина.

— Недавно я сам отлучался с острова… — как-то отстранённо протянул губернатор, судя по голосу, он подошёл к окну. — На горизонте я видел Месть Королевы Анны и ещё несколько кораблей рядом с ней… всё это могло бы быть связано с Чёрной Бородой… — Вудс на некоторое время замолчал, словно собираясь с мыслями, и тут же одёрнул сам себя. — Но Тэтч мёртв, и я видел его отрубленную голову сам. Даже при жизни ему не хватило бы ума всё это проворачивать. Нет, здесь действует кто-то куда более хитрый и осторожный… Месть Королевы Анны — это просто устрашение и обманный манёвр, а вот флот из десятка линейных кораблей — это страшно. Кораблей всё больше, и вряд ли они нужны только для защиты пиратского островка. Как бы этот флот не обрушился на нас… этот ловкач постоянно на шаг впереди нас, я почти уверен, что он часто бывает в обществе и вынюхивает ваши, господа, планы на балах или в кабаках, где вы так любите надираться. Так что следите за языками и не болтайте об услышанном на каждом углу. Наши патрули необходимо переместить вот так…

Далее Элизабет уже не слушала — собрание затянулось, а голод нарастал вместе с желанием вновь отправиться на прогулку. Так же тихо, как и пришла, она проследовала в столовую, находя там лишь пару служанок. Пока те на скорую руку грели завтрак, чтобы отнести своей госпоже в комнату, Элиза побежала выбирать наряд для прогулки… и тут ей было суждено наткнуться на Анну. Сёстры обнялись.

— А вот и моя сестричка! Снова убегаешь на свидание со своим капитаном?

От таких познаний в её личной жизни Элиза тут же смутилась и покраснела, выдав себя с головой.

— Он у тебя такой хорошенький, совсем молодой. Неужели ты ещё не была с ним? — Анна всплеснула руками и потащила сестру наводить марафет. — Нет, это срочно надо исправить, пока он не ушёл к какой-нибудь деревенской дурнушке!

Лиза хотела возразить, что совсем не собирается никого соблазнять, тем более до замужества, и что Джек — просто её друг, с которым её ничего не связывает, но старшая сестра не слушала, а врать самой себе, что капитан для неё не значит совсем ничего, не имело смысла. Пока Элизабет пыталась позавтракать, на её голове возникла шаткая конструкция из уложенных локонов и жемчужной сетки, здорово напоминая пойманного в сеть осьминога, а розовые щёчки припудрили и сделали высокомерно бледными. Роскошное ожерелье и серьги были тяжеленными, украшенными жемчугом и жёлтым ониксом, сочетаясь с не менее громоздким жёлтым платьем. Жёлтый цвет выглядел детским, поэтому после коротких раздумий Анна запихала сестру в намного более строгое кремовое платье, и всё бы ничего, но с помощью пары расстёгнутых пуговиц, подобранного подола и косметики из скромной девочки Элиза стала знойной красоткой, способной свести с ума любого. Туфли сменились бежевыми сапожками почти до колена со множеством крючков и довольно высоким каблуком — Анна щебетала о том, что такие сапоги снимать должен мужчина, а каблук на груди сведёт Джека с ума, но красная от всей этой пошлости Элиза не поняла ни слова и поскорее сбежала на прогулку, приняв у самых дверей сетчатые перчатки и лишь на улице рассмотрев, что ей дали. Из-за болтовни сестры она совершеннозапуталась в своих мыслях и не знала, чего хочет больше — разжечь в капитане страсть своим нарядом или скорее закрыться, чтобы он оставался лишь другом, быть кокеткой или самой собой, изображать неприступную красоту или манить его?

За этим гудящим роем волнения она не заметила, как вышла из ворот замка и шла, словно зачарованная, к единственному знакомому силуэту. Казалось, каждый раз капитан становился всё более честным с ней — затянутая в прошлый раз рубашка теперь оголяла шею и часть груди, правый рукав был подкатан до самого локтя. Всё меньше оставалось в Джеке от аристократа и всё больше читалась потребность активно действовать, он выглядел странником, готовым к любому испытанию — и бегству, и приёму гостей, а Элиза… сама себе она казалась просто раскрашенной куклой и обузой, которую даже на прогулке приходится водить нарочито медленно. Возможно, она бы хотела надеть мужские вещи и отправиться вместе с Джеком, но на корабле от неё было бы мало толку. Плохая идея.

— Доброе утро…

— Утра, — совсем просто и без малейшего намёка на «высокие» манеры поприветствовал капитан, улыбнувшись девушке и внимательно её осмотрев. Одежда словно кричала о желании предаться любовным утехам, макияж — о неприступности, а в глазах притаилось смущение на грани стыда. Этот противоречивый облик стал для пирата очередной загадкой, которую он собирался с интересом решить. — Сегодня ветрено, можно простудиться.

С этими словами он осторожно застегнул три пуговицы на платье Элизы, чуть задержавшись на верхней и тут же испуганно посмотрев девушке в глаза — он слишком далеко зашёл, настоящий аристократ никогда не посмел бы на людях прикоснуться к кому-либо кроме себя, максимум — взял бы за руку. К счастью, этого никто не видел, а девушка не спешила кричать и давать пощёчины, лишь мелькнула в глазах благодарность. Интересно, она сама выбрала столь вызывающий наряд, или это дело рук старшей сестры? Чтобы замять неловкость, Джек тут же перевёл тему:

— Куда бы ты хотела сходить сегодня?

— Мы ведь были на юго-востоке?.. Тогда сегодня — на северо-запад, — уверенно ответила Элиза и улыбнулась. Своеобразный тест на приличие был пройден.

— Идти к горам будет тяжело, а в самих горах — ещё тяжелее, — протянул пират и, заметив уверенный огонёк в глазах своей спутницы, тоже улыбнулся. — Тогда не будем терять времени.

Сделав важные лица и чуть не смеясь друг с друга, они гордо прошествовали через всё побережье, снова став собой за последней аркой городской ограды.

— Извольте не споткнуться на дороге, сэр! Рабы совсем разленились и плохо кладут брусчатку там, где её быть и вовсе не должно! — изображая возмущение аристократии, то и дело восклицала Элиза, взмахивая веером.

— Немедленно наказать каждого! Закормить сахаром так, чтоб они себе личный особняк смогли купить, — поддержал праведный гнев Джек.

Темнокожие рабы, слышавшие этот трёп, сначала искренне хватались за сердце и прислушивались, но вскоре поняли, что юной паре нет никакого дела ни до дороги, ни до рабов, ни тем более до каких-то наказаний.

Кривая дорога очень быстро стала тропинкой, а потом и вовсе потерялась в зарослях, так что порой пират доставал компас и сверялся с ним. Однажды среди зелени мелькнула рыжая шкура ягуара, но Джек успел прижать девушку к себе и отойти в кусты прежде, чем зверь их заметил.

— Какой красивый… — прошептала Элизабет, восторженно смотря в ту сторону, где мелькнул хищник. — Я никогда не видела ягуара так близко, даже шкуру…

— Теперь я знаю, что тебе дарить, — улыбнулся капитан, выпуская Лизу из своих объятий и кустов.

Дорога вновь была свободна. Далее они шли без приключений. В кои-то веки Джек не старался подловить момент и отпустить упругие листья в лицо позадиидущего, а Элизе всё было настолько в диковинку, что она совершенно выпала из реальности и для неё не было мира кроме зелёных зарослей, лазурного неба и чёрного силуэта рядом. Она даже не заметила, что крепко держала его за руку, чтобы не потеряться, и пришла в себя лишь на краю обрыва от рокота горной речонки. Низкие горы, поросшие вечнозелёными лесами, теперь были совсем близко — перейти реку и, следуя по белым развалинам, доберёшься до неровных гряд.

Держась за ветхие верёвочные перила, они перешли реку по шаткому мостику и оказались среди белых кирпичей. Америку колонизировали не так уж и давно, поэтому Элиза никак не могла понять, когда же люди успели построить, а потом — уничтожить свои же здания. Арки и колонны изредка соединялись в комнаты с потолками, оплетённые розами, а узкие мелкие ступеньки, засыпанные песком, напоминали ракушки. Чем бы эти строения ни были раньше, сейчас они казались неотъемлемой частью островов, словно были белыми костями прошлого.

Только сейчас отпустив руку спутника, Лиза как зачарованная ступила под сень одинокого дерева у очередной белой арки, но тут же отпрянула, заметив рыжую змею среди сучьев. Змея достигала метра в длину и лениво ползла вниз, нюхая воздух длинным раздвоенным языком — рептилия с узором красных пятен с чёрной каймой явно стремилась в тень.

— Не бойся, он не ядовитый. Это маисовый полоз, их довольно много и они очень редко бросаются на человека, — с этими словами Джек осторожно взял змею на руки и обмотал вокруг своего левого предплечья, улыбнувшись. — Погладишь?

От такого поворота девушка пискнула и отшатнулась.

— Убери её, змеи такие скользкие и холодные!

Пират рассмеялся и коснулся крупной треугольной чешуи губами.

— Совсем нет. Ну давай, погладь. Ничего страшного ведь не случится.

Элизабет зажмурилась и послушно вытянула руку в пустоту, капитан мягко поймал её ладонь и положил на тугое змеиное тело. Под тонкой, но крепкой чешуёй чётко выделялись контуры мышц, когда полоз извивался, всё его тело приходило в движение и одни мышцы будто каменели, а другие становились мягкими. Нагревшаяся на солнце рептилия была теплее рук, да и скользкой её никак не назвать, скорее наоборот — шершавая, потому и ползти по руке пирата змее было неудобно.

— Совсем не страшно… — с удивлением и даже долей разочарования протянула Элиза, когда парень вернул полоза на дерево. — Аня бы, наверное, умерла от страха.

— Хочешь, подарю ей змею в коробке? — заговорщицки подмигнул Джек.

— Что ты! — девушка засмеялась. — Она ведь моя сестра, нельзя так издеваться над родственниками.

Пират хотел было сказать, что родная кровь очень мало значит, а его отец про «нельзя издеваться» не слышал и вовсе, но решил не портить момент воспоминаниями, а вскоре они забылись и сами.

Исследуя развалины и приближаясь к горам, друзья наткнулись на круглую площадь вокруг разбитого фонтана. Сначала Элизабет долго смотрела на этот фонтан, словно что-то вспоминала, а потом обернулась к своему спутнику:

— Здесь раньше наверняка танцевали по вечерам… как жаль, что всё разрушено…

— Позвольте пригласить вас на танец, миледи, — словно прочитав её мысли, предложил капитан и протянул девушке руку.

Элиза смутилась, будто бы не было до этого прогулок и не было бала… а опомнилась уже в мягких, но уверенных руках Джека, когда в быстром вальсе каблуки отстукивали ритм на разбитой брусчатке. Пустые обломки города сразу словно ожили, подхватывая эхом стук шагов и шелест ткани, когда Элизабет кружилась или когда пират плавно поднимал её из поддержки, музыкой стал пульс и интуиция. Этот магический танец продолжался бы вечно, если бы на пути не оказался толстый корень, о который Лиза споткнулась и чуть не сломала каблук, полетев спиной вниз, но крепкие объятия Джека спасли её от падения. Беззвучная музыка смолкла; город снова стал необитаемым.

— Как ты? Нога в порядке?

— Н-не знаю… болит, когда я пытаюсь наступить…

— Вот, сядь сюда, — пират лихорадочно осмотрелся и осторожно подвёл девушку к полуразваленной колонне у стены. — Я посмотрю твою ногу и закреплю, чтобы не болело.

С этими словами он сел на землю, бережно взяв ногу девушки и для удобства уперев себе в грудь, чтобы развязать длинную шнуровку от самого колена. Острый носок ощутимо давил на мышцы, словно сдерживая и приказывая подчиняться. Джек поймал себя на мысли, что не просто развязывает длинные атласные ленты на сапожке, а медленно тянет их, приобнимая голень девушки ладонями и растягивая этот момент подольше. Ослабив шнуровку настолько, чтобы отвернуть голенище, пират в неком трансе провёл ладонью по затянутой в чулок ножке, даже сквозь ткань она была нежной, гладкой и прохладной; не понимая, что происходит, он прикрыл глаза и коснулся её коленки губами, всё ещё придерживая голень, как каблук упёрся в грудь значительно сильнее, приказывая отстраниться. Силы не хватило бы даже для синяка, но Джек покорно отстранился, повинуясь этому приказу, и поднял глаза на Элизабет, тут же пожалев: робкая девушка трепетала, теребя край платья и не зная, куда деться. Её пересохшие от волнения губы манили пирата, как нектар пчелу, и всё в том же трансе он потянулся вверх, касаясь этих желанных губ своими. Мягкие и податливые, он обожал каждое мгновение этого поцелуя и каждую нотку вкуса, ему хотелось намного больше, но…

— Джек, пожалуйста, не надо… — в голосе звучит страх и смущение. Только не страх, нет, только не от неё, он этого не переживёт… — Не сейчас, ещё рано, я…

Элиза отстранилась, в панике заглядывая Джеку в глаза. До этого ясно-серые, теперь они помутнели и потемнели от поднимающейся из самого нутра страсти, а расширенные зрачки бешено пульсировали в такт тяжёлому дыханию. Джек чувствовал, как тяжело ему противиться своим желаниям, но он должен был выбрать, что важнее — вспышка похоти или его… любимая?..

Выбор очевиден. От тяжёлой борьбы внутри себя хотелось выть и бить, давая огню разрядку, но приходилось лишь молча терпеть. Вернувшись обратно на землю, пират с силой сжал костяшку указательного пальца клыками — боль отрезвила его мгновенно, теперь целью было прокусить кожу. Успокоившись таким своеобразным способом, он перевёл дыхание — вся внутренняя война заняла лишь пару секунд, — и вернулся к больной ноге.

— Да, прости… я сорвался. Мне не следовало этого делать.

Он опустил взгляд и сосредоточился на ноге. Вообще-то, до ортопеда ему было так же далеко, как киселю до рома, но некоторый опыт он всё же имел. Например, Джек никогда ничего не ломал, но постоянно растягивал или подворачивал. Помогая же бортовому врачу Роджеру, капитан научился вправлять суставы и, собственно, отличать виды повреждений. Вот и сейчас он с облегчением понял, что переломов или вывихов нет, а простое растяжение можно зафиксировать более тугой шнуровкой. Сказав потерпеть, пират быстро и туго затянул сапог, особенно щиколотку, и отступил, помогая девушке подняться. Всё это время она сидела так тихо, словно мечтала провалиться сквозь землю со стыда… хотя это недалеко ушло от правды.

Большую часть пути обратно Элиза преодолела на руках капитана, хоть и с остановками на отдых. Они уже почти вышли из леса, когда среди зелени вновь мелькнул рыжий цвет. Девушка едва успела спрятаться за ствол дерева, как огромный зверь метнулся в их сторону, сбив Джека на землю и метя клыками ему в лицо, но парень успел рефлекторно закрыть лицо рукой, так что челюсти сомкнулись на предплечье. Брызнула кровь, боль молнией ударила по нервам; ягуар замешкался на этом укусе и думал, что жертва побеждена, и это стало его ошибкой: капитан левой рукой выхватил нож, до этого скрытый плащом, и вонзил лезвие по самую рукоять в глотку зверя. Хищник обмяк и, булькая кровью, испустил дух, отпустив наконец и руку пирата.

— Ну вот, теперь инвалидов двое, — усмехнулся Джек и отёр нож о пятнистую шкуру. — Жаль, добычу придётся оставить.

— Тебе… жаль добычу?! — Элиза всплеснула руками, в ужасе переводя взгляд с мёртвой кошки на своего спутника. — Он же мог растерзать нас! Да у тебя вся рука в крови! Я сама пойду, тебе нельзя напрягаться!

— Успокойся, всё в порядке, — пират заулыбался и напряг предплечье. — Он не попал ни в вены, ни в артерию Видишь, даже кровь уже почти не течёт. Такой ерундой меня не убить…

Лиза хотела возразить, что это не аргумент, но поражённо замерла: кровь действительно не текла рекой, как это обычно бывает, а лишь едва сочилась при нагрузке, быстро впитываясь в откатанный рукав и застывая липкой коркой. Однако на руки девушка уже не далась, поэтому до крепости они шли просто под руку. И снова затемно.

========== 6. Паутина ==========

В ближайшие несколько дней они не виделись: Джек заживлял руку и разбирался с флотом, а Элизабет лечила ногу. Им обоим нужно было разобраться в липкой каше произошедших событий наедине и решить для себя, что же делать дальше.

Джек, считавший себя гением стратегии, был едва ли не в ярости. Любовь к Элизе была для него не чем-то романтично-возвышенным, а самой настоящей проблемой, потому что из-за незаметно вспыхнувших чувств он подвергал опасности свой изначальный план. Более того, теперь он очень плохо представлял, как подставить губернатора и сохранить отношения с Элизой, потому как терять её пират не хотел.

И снова старая война развернулась перед глазами: Джек-капитан готов продать родную мать ради выгоды себе и команде, а Джек-пират свободен в своих желаниях и пошлёт в бездну весь мир ради своей страсти. Если выбрать план, Лиза возненавидит его, а если выбрать Элизу, то на кону стоит место у штурвала и десяток линкоров вместе с ним. К жестокой борьбе подключилась жадность, она была сильнее всех и заставляла Джека едва не лезть на стену от желания сорвать сразу оба приза, пусть и бОльшими усилиями.

Единственным вариантом сейчас было завоевать Элизу полностью. Он уже видел Джек знал, что будет жалеть о таком решении рано или поздно, однако менять его не стал: пусть будущий Джек решает проблемы, которых ещё нет.

Элизабет поправилась довольно быстро — постельный режим и вовремя оказанная помощь делали своё дело. Отцу она честно сказала, что подвернула ногу на прогулке и что всё тот же капитан помог ей вернуться, защитил от ягуара… сначала губернатор не поверил, но труп кошки действительно лежал нетронутым, и дочь была прощена, хотя в глубине души она надеялась на строгий запрет видеться с Джеком. Из рассказов она знала, что всё детство он провёл на корабле и часть друзей перешла с ним с одного корабля на другой, что ему нет дела до мира, пока мир не касается его конкретных планов, что… нет, это была слишком общая информация. Из головы не выходили прикосновения его пальцев и выражение глаз, забота и что-то за этой чуткой опекой. Элиза не могла понять, почему идеальный на её взгляд человек так пугает её, как тихая река со множестом острых подводных камней. Она не могла выбрать между страхом и желанием быть рядом, между нежным чувством и своей осторожностью. Пожалуй, она бы предпочла отказаться от первой любви, лишь бы не страдать потом, но судьба решила иначе.

Пробившись через людный коридор к приёмной отца, Элизабет приосанилась и открыла дверь, но здесь людей было не меньше. Их духи забили воздух, а гомон был способен разрушить стены. Рядом с отцом стоял кто-то подозрительно знакомый, они перекинулись парой слов, а потом тёмный силуэт отошёл с договором, как и все остальные, затем протолкавшись и скрывшись в дверях. Девушка решила, что капитан ей просто померещился, и подошла к отцу. Бумажная работа пошла живее.

— Прости, что не доверял тебе, — уже за ужином говорил Вудс, отрезая кусок стейка и насаживая его на вилку. — Сегодня некий Джек… да и не один, ну и день! Джек Тич, кажется, это о нём ты говорила? Неплохой капитан из него вышел, как я могу посмотреть. Честнее, чем большая часть тех, кто ко мне приходит, порядочнее и явно умнее, хотя это ещё вопрос времени… в любом случае, у него хороший флот, и я зря за тебя боялся. С таким человеком ты будешь в безопасности, — завершил мысль губернатор и отправил кусочек себе в рот. — Правда… — уже прожевав, заметил он. — Фамилию Тич носил один очень плохой человек… но это наверняка простое совпадение. Мало ли на свете однофамильцев.

— А какой он милашка, правда? — тут же включилась в обсуждение старшая сестра. — Из вас была бы замечательная супружеская пара, а какие детишки!

— Анна, где твоё воспитание! — поперхнулись от такого заявления Роджерс и Элиза. — Хотя должен признать, кое в чём она права. Брак с Джеком был бы нам на руку. Что скажешь, Лиза?

— Не знаю, он не предлагал, — красная до ушей девушка старалась не принимать участие в беседе и вздрогнула, когда к ней обратились. — Давайте не будем об этом говорить.

— Как?! Несмотря на твой наряд, он остался равнодушным?! — пропустив просьбу мимо ушей, возмутилась Анна. Вудс вздохнул — он не говорил, что по уши влез в долги и хочет успеть выдать дочерей замуж… но старшая вечно сводила разговоры на пустой трёп.

Элиза не выдержала и выбежала из столового зала, простучав по лестнице каблуками. Терпеть щебет сестры было выше её сил, тем более Анна замахнулась на святое — на загадочного капитана. Странное чувство недоверия гложило Лизу изнутри: чем больше Джек нравился её родственникам, тем сильнее ей казалось, что на самом деле он совсем другой. Любая девушка сошла бы с ума от такого храброго, манерного, красивого, заботливого и умного супруга, но что-то здесь определённо не так. Не бывает ведь идеальных людей? Что, если Джек — волк в овечьей шкуре? Нет, быть такого не может, в этом нет смысла. Зачем ему притворяться? Чтобы стать частью семьи? Вряд ли ему это надо, иначе он стремился бы приходить на званые ужины и всячески ластился бы к Вудсу, а ему не было никакого дела ни до кого кроме Элизы.

Девушка вздохнула, мельком посмотрев на себя в высоком зеркале и прикрыла дверь комнаты, раздеваясь ко сну. Она уже легла в кровать и разметалась по пышным подушкам, тщетно кутаясь в одеяло, как в дверь осторожно постучали.

— Войдите, — тихо ответила Элизабет и повернулась к двери спиной.

— Это я, — дверь открылась, и на пороге возник Вудс. Тихо пройдя по ковру, он сел на край кровати и осторожно погладил дочь по волосам. — Прости за ужин.

— Это ты прости… я не должна была так убегать…

— Всё в порядке, — губернатор улыбнулся. — Я просто хочу, чтобы мои дочери были счастливы. Анна не понимает нашего положения сейчас, но врать тебе я не могу. Испанцы и французы постоянно грозятся напасть на Нассау, а пираты грабят всё, что видят. Король не выделил нам достаточно денег, и мне пришлось брать долги, чтобы улучшить состояние островов. Помнишь эти балы? Половина людей оттуда хочет занять моё место и постоянно пишет жалобы в Англию, несколько таких жалоб я видел сам. Я боюсь, что вскоре нам придётся плыть в Лондон и это будет не просто визит. Анна сможет устроиться сама, но тебе я хочу найти место получше. Если вы с Джеком поженитесь, я буду спокоен за твоё будущее и никакие сплетни не будут меня волновать.

— Но отец, разве ты не боишься отдавать меня человеку, которого совсем не знаешь? — Элизабет обернулась к нему и села, пытаясь в темноте рассмотреть черты родного лица.

— Боюсь, но он сможет обеспечить тебе судьбу намного лучшую, чем мои соперники, когда их руки наконец дотянутся до места губернатора. Ты ведь ему доверяешь… пригласи его как-нибудь на ужин, чтобы мы могли поговорить в спокойной обстановке.

— Хорошо…

— Не волнуйся и постарайся не думать о том, что я сказал. Всё будет хорошо, — Роджерс поцеловал дочь в лоб и ушёл, закрыв за собой дверь. Сон своим визитом он перебил окончательно.

Элизабет ворочалась ещё около получаса, пытаясь согреться и уснуть, пока огромные часы в углу безжалостно подгоняли стрелки к полуночи. Как Лиза ни куталась в пуховое одеяло, где-то в груди поселился страшный холод, струящийся по коже и прогоняющий сон. Лёгкие занавески иногда с шелестом разлетались, опутывая распахнутые двери террасы, и девушка видела яркие звёзды вокруг лунного серпа, но даже этот свет казался ей ледяным. Ночной тёплый бриз, казалось, нёс с собой арктический холод, а вместе с холодом долетали крики стражи и редкие людские возгласы. Среди домов, белеющих где-то внизу, иногда были видны вспышки факелов — это стража гналась за ночным нарушителем у самой пристани. «Огонь! Огонь согреет меня», — подумала Элиза и схватила свечу с прикроватной тумбочки. Спички лежали там же. Маленький огонёк вспыхнул неохотно, постоянно дрожал и рябил, но не тух, и Лиза благодарно смотрела на него, как на единственного спасителя. Крики на улице стали утихать и потерялись совсем, факелы тоже исчезли, оставив белый свет луны чистым.

Вдруг, часть неба почернела и исчезла, через мгновение появившись вновь, а на террасе послышался шорох осторожных шагов. Элизабет испуганно села и вжалась в спинку кровати, уже открыв рот для крика, но тут нарушитель спокойствия вступил в круг слабого света от свечи и прижал палец к губам. Чуть не выскочившее от страха быть убитой, сердце девушки теперь затрепетало от мысли, что кто-то может зайти и увидеть их вместе.

— Джек?! Что ты тут делаешь?! — прошептала она, посильнее кутаясь в одеяло, чтобы ночной гость не видел её ночную сорочку.

— Днём мне сказали, что ты занята, — зачесав назад растрёпанные волосы, пожал плечами капитан. — Поэтому я пришёл ночью, чтобы мы с тобой могли спокойно поговорить, никуда не торопясь. Или… ты хочешь спать? Мне уйти?

— Нет, пожалуйста, останься, — Элиза смутилась и неуверенно откинула одеяло, опустив босые ноги на холодный ковёр и тут же подняв обратно. — Присаживайся, только мы должны говорить потише, чтобы нас никто не услышал…

— Не волнуйся, не услышат, — едва слышно ответил Джек и осторожно сел на край непривычно мягкой перины. Ночь снова стала тихой, только шумело у берегов море и пела какая-то пичуга. Может, минута прошла, а может — час, пока пират не нарушил тишину вновь. В темноте его глаза сверкали, как при лихорадке, и словно отливали желтизной, очарованно смотря на девушку. — Прости, что не предупредил. Прошло всего несколько дней, а я уже соскучился. Пожалуйста, не прогоняй меня до утра, позволь мне остаться…

— Х-хорошо, — Лиза смутилась, положив ладонь на его щёку и осторожно погладив. Она уже хотела убрать руку, но пират потянулся следом, не сразу поняв, что делает, и отшатнулся. Кровать скрипнула, снова повисла тишина.

Холод… он отступил, когда на пороге террасы возник тёмный силуэт, исчез, когда у силуэта оказалось знакомое лицо, но теперь в животе снова опустело. В бесчисленном множестве романов, которые Элизабет читала в свободное время, всё было так просто и красиво… Нет! Она ни в коем случае не должна этого делать, это слишком пошло и неприлично, как бы ни склоняли к откровенностям книги и ветреница Анна. Но… отец ведь столького добился, столько сделал для островов и Англии, он решительный и смелый! Но ведь он — мужчина, мужчины и должны быть такими, а Элиза — девушка, ей не пристало вести себя так распутно… Холод стал сильнее и заставил поёжиться. Джек сидит так близко, но в то же время он более похож на неподвижную статую, к нему так легко прикоснуться, но в то же время невозможно. Сердечко девушки затрепетало от волнения, когда она неуверенно погладила щёку парня пальцами и робко коснулась его губ своими.

Поцелуй вышел слишком неуверенным, губы Джека пересохли и отдавали ноткой спиртовой свежести, наверное, он недавно пил. Лиза не любила алкоголь и его запах, но сейчас от ощущения собственной смелости, хмельной ноты и тепла под пальцами её голова мигом отяжелела, девушка бы упала на подушки или на пол, если бы её не придержали руки ночного гостя. Уже который раз он поддерживает её… Элиза пристыжённо отстранилась и отвела взгляд, но новый поцелуй волной жара прокатился по её беззащитному телу. Тяжёлый и крепкий, Джек теперь нависал над ней, опираясь на согнутые локти по сторонам от подушек; девушка чувствовала его силу и жар, словно проходящий через одежду, раньше она боялась и видела в мужчинах беспощадную, глухую угрозу, но сейчас ей было удивительно спокойно и тепло, она бы доверила ему своё тело и не боялась бы, наверное, ничего. Поцелуй длился невероятно долго, был тягучим и мягким, несмотря на пересохшие от волнения губы. Воздух уже давно перестал проникать в лёгкие, но оба слишком хотели быть вместе, даже чтобы дышать. Казалось, пират хочет прижать её к себе, сдавить, закрыть собой от всего мира и не отпускать, как самое ценное сокровище на свете, но не хочет навредить, поэтому старается не прижимать Лизу к кровати. Чтобы быть ближе, он сполз на бок, нежно обнимая девушку за талию и целуя ещё бесконечные минуты, прежде чем перевести дыхание. Им было так тепло вместе, что выпустить друг друга из объятий казалось страшнейшей пыткой. Так они и уснули, прижавшись друг к другу и совершенно забыв о происходящем.

Утро было свежим и удивительно тёплым. Элиза потянулась, открывая глаза, и вдруг хихикнула от щекотки под одеялом. Прежде, чем память оживила вчерашний вечер, девушка беспечно задрала одеяло и чуть не вскрикнула от неожиданности: уткнувшись носом в её живот и приобнимая за талию, под одеялом мирно спал Джек, от света поморщившись и открыв глаза. Это его растрепавшиеся волосы щекотали руки, пока пират не зевнул и не зачесал их за ухо.

— Доброе утро… — тихо поздоровалась она и тут же покраснела, как распустившаяся роза. Вечером она так расхрабрилась, что совсем забыла про утренний стыд. И вот теперь она лежит в одной постели с мужчиной, пусть её честь и не пострадала, но как непристойно!

— И тебе утреца, — не то игнорируя, не то провоцируя ещё больший стыд, потянулся виновник мук душевных. — Ммм… сегодня будет яркий день.

Девушка хотела обругать его за сложившуюся обстановку, но тут в резную дверь постучали и раздался голос служанки:

— Госпожа, вы проснулись?

Лиза в панике осмотрелась, не зная, что делать и куда деть гостя, но тут вопрос повторился:

— Госпожа? Я принесла завтрак, уже… — ручка со скрипом поехала вниз.

— Подожди, я сейчас оденусь! — только и успела пискнуть девушка, как горячее дыхание и язык обожгли её шею, слова оборвались тихим стоном и испуганным шорохом. — Я буду есть в столовой, со всеми!

Ручка вернулась в горизонтальное положение, и, судя по шагам, служанка ушла. Элиза выдохнула с облегчением и тут же зажала ладонью рот, чтобы не застонать вновь. Прикосновение прокатилось по коже волной мурашек и прошило тело насквозь, как ударом молнии, принеся удивительную лёгкость на грани свинцовой тяжести. Скорее рефлекторно она схватила парня за волосы, только бы избежать нового поцелуя на шее, и отстранилась, тяжело дыша. Подобное обращение было грубостью, но обольститель, кажется, совершенно не обиделся и, более того, самодовольно улыбался.

— Джек! Перестань, мы не женаты и даже не помолвлены!

— И что? — искренне удивился тот.

— Ты не можешь трогать меня, а я — тебя, это запрещено! Так не принято! Что подумают люди!

— Люди? — в голосе пирата скользнула ирония и интерес. — Так ты собираешься людям о наших отношениях и ночах рассказывать?

Элизабет обиженно поджала губы и скрестила руки на груди.

— Хммм… ну тогда нам стоит разнообразить свою жизнь, люди любят всякие извращения. О, что насчёт связываний? — он потянулся к ремню плаща. Лиза побледнела. В следующий миг она поняла, кто хозяин кровати, и от души залепила наглецу кружевной подушкой прямо по наглому лицу.

— Извольте убраться, господин-извращенец! Приличные дамы после таких неприличных предложений жалуются своим покровителям!

— Как можно, ваше благородие! — Джек испуганно округлил глаза и вскочил с кровати, попятившись к террасе. — Не пережить мне своей вины перед вами! Дозвольте узреть вас через час, прежде чем я уйду каяться во грехах своих!

— Дозволяю, — всё же засмеялась девушка и спустила ноги с кровати на ковёр. — Отец приглашал тебя на ужин сегодня.

— На ужин? — парень удивился и задумался. Это было настолько неожиданно, что его привычная улыбка и юмор вернулись не сразу. — Посмотрим. Наденешь платье, в котором ты была на дне рождения?

— Зачем? Никакого праздника ведь нет, — не поняла она, но пират лишь неопределённо пожал плечами и перемахнул через перила.

Надо было скорее собираться и предупредить прислугу.

День выдался ветреным и серым, словно сама природа пыталась решить вечную проблему. Чайки то и дело ныряли в светло-серые тучи и пронзительно кричали, люди толпились необычно оживлённо. По возгласам можно было понять, что прибыло какое-то торговое судно, однако из центра города порт видно не было. Джек с удовольствием отметил, что его спутница всё же выполнила просьбу и надела лазурное платье; струящаяся ткань сейчас была единственным напоминанием о том, какими прекрасными оттенками богато Карибское море. Вместе они неторопясь прогуливались по узким улочкам, то и дело уворачиваясь от продавцов с тюками товаров, как всегда обсуждая всё на свете. Только вот эти лёгкие разговоры и болтовня, пусть и интересная, давались Джеку с трудом. Обычно он любил пофилософствовать, послушать, рассказать, но сейчас ему было невообразимо тяжело подобрать банальный ответ-реакцию на смешную историю из жизни. Даже не так: вместо природной реакции приходилось подбирать слова. Утром его мало волновало что-то кроме мягкой постели и Элизы рядом, тогда они были близки, но сейчас ему предстояло предать. Одно дело — подставлять торгашей и зажравшихся стражников, которые рано или поздно должны были получить тем же и по тому же месту, но другое дело — это предательство, обман человека, который доверяет тебе… и которого ты считаешь близким. Какой бы продажной и скользкой тварью Джек ни был, предательство он ненавидел и не признавал. В глубине души он всё ещё надеялся, что сейчас они просто пройдут ещё пару улиц, обогнут церковь и вернутся к крепости на холме, но…

— Дяденька, ты смотри, какая рожа у тебя сытая! — вдруг подкатился из толпы белобрысый паренёк и подёргал пирата за рукав. — Дай денег, куплю поесть, чтобы у сестрёнок такие же рожи были!

— И чем же ты их кормить будешь? — усмехнулся Джек, доставая монету и протягивая её мальчишке, а всё нутро его словно покрылось коркой льда.

— А это не твоё, щедрый дяденька, дело, — хитро прикусил монету тот, с неприязнью косясь на молчащую от удивления Элизу. — Может, акромя медуз и не будет ничего.

С этими словами подросток развернулся и убежал куда-то вниз по улице. Капитан с болью провожал спину Кеннета, а это был именно он, и наконец смирился с собственным решением. Значит, тот корабль в порту и есть «Медуза»…

— Прогуляемся в порт? Может, торговцы привезли что-то стоящее.

— Давай, — оживилась девушка. — А ты пока расскажи, когда собираешься отплывать.

— Если честно… собираюсь сегодня. После прогулки с тобой. Говорят, на Нассау накаляются отношения между аристократами, так что лучше держаться в стороне от их политических войн.

— Жаль… — она вздохнула. — Ты ведь так и не показал свой бриг. Но ничего, может, в следующий раз.

— Обязательно, — Джек улыбнулся, пропуская даму первой на более широкую площадь перед портом и буквально прирастая к земле. Из-за ближайшей лавки им навстречу шёл сам Вудс Роджерс, наспех отдающий указания своим подчинённым и подходя к дочери и её спутнику. И без того больные мысли теперь скакали, как бешеные, руки затрясло, сердце в панике бешено забилось, разболевшись от слишком частых ударов о рёбра.

— Добрый день, Элиза, Джек, — губернатор чуть склонил голову и мягко улыбнулся.

— Добрый день, — капитан поклонился ниже и тоже улыбнулся. Маска спокойствия безупречно закрыла его страх.

— Я хотел предложить вам поужинать сегодня вместе и поговорить в более приватной атмосфере, чем нам недавно довелось, — как всегда плавно и воспитанно предложил Вудс. — Но раз наши пути пересеклись, с вашего позволения, я присоединюсь к вашей прогулке, — от мужчины не укрылось наличие двух заряженных пистолетов в кобурах на пояснице капитана, его слишком безупречный вид и некая резкость движений, незначительных для обычного человека, но говорящих для опытного психолога. Когда он говорил Элизе, что Джек хорош, он действительно высказал своё мнение. Только вот одну строку сказать забыл: «…но я в это не верю. И не поверю, пока не изучу сам».

— Разумеется. Мы направляемся в порт. Вам что-то нужно у торговцев? — стараясь выглядеть непринуждённо, осведомился пират.

— Разве что заставить их понервничать, — добродушно рассмеялся губернатор и тихо отдал приказ последнему сопровождающему. Джек прислушался, но не разобрал ни слова за болтовнёй Элизы, это его разозлило и заставило стать ещё внимательнее. Подчинённый поклонился и ушёл куда-то на выполнение приказа, теперь они шли втроём. — Не буду мучить молодых людей их тайнами или политикой. Джек, расскажите подробнее о своих планах.

— Сегодня, как я ранее сказал Элизабет, я с несколькими кораблями отправляюсь в Канаду. Сейчас фруктов мало, зато хорошо продаются забродившие за зиму вина, ну, а сувениры из кости и кожи всегда в цене, особенно из редких морских животных.

— Разумно. Теперь я понимаю, как Вы добились столь много в таком юном возрасте, — Вудс кивнул и замедлил шаг. Площадь перед портом была набита людьми под завязку, среди шхун и бригов гордо возвышался линкор с подобранными парусами и непонятным флагом — цвета были намешаны так, что кроме Англии их можно было приписать вообще почти любой державе. — Но неужели Вы не боитесь пиратов? Чтобы так смело перевозить товары на паре кораблей нужно что-то вроде фрегата, а лучше — иметь в сопровождении эдакий линейный корабль, — Роджерс кивнул на замаскированную, насколько возможно, «Медузу».

— Не вижу смысла их бояться, — пожал плечами Джек. — Французы и испанцы доставляют куда больше проблем. Пиратов вполне успешно ловит береговая стража и Ваш личный флот, разве нет? — он усмехнулся. В толпе людей мелькала форма стражи, их становилось всё больше.

— Отчётам не всегда можно верить, увы, моряки любят прихвастнуть, — в голосе губернатора скользнуло своеобразное предупреждение, но капитан и так знал, что стоит на лезвии ножа. — Пираты подкупают, переманивают к себе… честных чиновников не бывает, им нельзя доверять. Признайтесь, Джек, — они остановились ровно напротив трапа к линкору. До этого молчавшая Лиза почему-то напряглась, пытаясь угадать вопрос отца. — Вы ведь не надеетесь на закон. Ваш флот никем не поддерживается кроме Вас самих, Вы не боитесь пиратов, и дело вовсе не в доверии моему флоту. Уличные торгаши часто самонадеянны, но они никогда не упускают возможность найти покровителя. Вы же действуете один, не раскрывая целей и планов, средств и маршрутов, стратегии и связей. Торгашам нельзя доверять, потому что они неповоротливы телом, но хитры, их деньги закрывают их от нападений и возможных обысков. Вы же… совершенно не похожи на них. Говорите, как аристократ, думаете, как стратег, даже Ваша внешность может обмануть неопытных людей. Но причина Вашей уверенности сейчас заряжена и покоится в кобуре. — губернатор сдвинул брови, и его спокойный голос стал холоднее стали. — Джек Тич. Именем короля Англии, Вы арестованы без права на помилование. Бросайте пистолеты, если ваша жизнь Вам дорога.

Элиза ошарашенно замерла, ничего не услышавшие люди продолжали суетиться и медленно затихали, стража уверенно подходила ближе. Начищенное дуло золотого пистолета смотрело пирату в грудь, и Джек уже представлял, как палец дёрнется, а его грудная клетка разлетится на кровавые ошмётки. Вдруг, ему стало смешно. В опустившейся тишине было слышно только свист нарастающего ветра, крики чаек и клокочущий, словно от удушья, смех капитана. Люди растерялись, не понимая, почему он смеётся, лишь губернатор сжал пистолет сильнее. Вдруг, адреналин ударил в кровь сильнее; Джек молниеносно схватил Элизу за талию, прижав её к своей груди и приставив пистолет к её виску. Вудс побледнел.

— Губернатор, Вы ведь знаете законы мышц? — голос пирата стал хрипловатым и норовил сорваться. — Если Вы всё же выстрелите, в момент смерти я спущу курок на силе рефлекса. Я бы очень не хотел, чтобы Элизабет погибла от какой-то глупости… — последнее слово прозвучало с некой извращённой лаской, пират не удержался, и потёрся о шею девушки носом, вдыхая запах кожи и страха. Её бросило в дрожь, Роджерс заскрипел зубами. Трап чуть заскрипел под ногами, никто не мешал Джеку тащить его жертву на высокий борт линкора. — Мы ведь заключили договор… А теперь Вы тыкаете мне в нос то, что я пират? Не Вы ли сами заключили сделку с пиратом? Я ведь не обвиняю Вас в том, что Вы изменили родине, — пират шагнул на борт «Медузы» и спихнул трап ногой, не отпуская Лизу от себя. — Будем считать, что Ваша дочь — это плата за упрёки в мой адрес.

— Сколько у нас пушек и кораблей? — процедил Роджерс, безотрывно смотря на два силуэта на борту отплывающей громады.

— Слишком мало, сэр, — как-то неуверенно ответил глава стражи, мня треуголку в руке. — Это ведь почти крепость… нам его в жизни не потопить… к тому же сэр… то, что он говорил — правда?

— Что ты… — губернатор вдруг оскалился и зарычал. Только сейчас он до конца понял весь план, разыгранный врагом с такой точностью. — Идиот! Вместо того, чтобы остановить его, ты тратишь время на подозрения?!

— Мне очень жаль, сэр. Но пиратов много, всех не переловишь… а измену родине простить нельзя.

Джек усмехнулся. Корабль быстро отплыл, но ещё несколько минут он видел, как на берегу кричит губернатор, а потом стража взяла его и потащила в крепость. Только когда до Нассау стало больше трёх сотен метров, капитан наконец отпустил остолбеневшую девушку и убрал пистолет в кобуру. Когда он обернулся, он ожидал увидеть работающих людей, но увидел три хищных дула и услышал щелчок взвозимого курка. Саймон, Бентон и боцман Теренс, за их спинами стоял взвинченный Кеннет, а Ллойд явно не хотел принимать происходящее. Джек оскалился. Бентон покачал головой.

— Я ведь говорил тебе, Джек. Теперь ты простой человек. Отдай оружие добровольно и жди своей судьбы.

========== 7. Тонущий зимородок ==========

Как это произошло? Что пошло не так и почему искусная паутина ловушек и манипуляций затянулась вокруг шеи самого прядильщика планов? Нет, паутина была безупречна… только мух оказалось слишком много. Ну ничего, паук сможет всё восстановить. Он не будет скорбеть о порванной сети, скорбь — слишком большая роскошь. Чтобы выжить, он должен плести паутину до самой смерти и переплетать порванные участки. Если он будет предаваться скорби, то погибнет. Поэтому, вися на тонкой паутинке над пропастью, паук не имеет права сдаваться; он подтягивается до сучка и восстанавливает узор, ведь каждый узел — это его шанс отсрочить неминуемую гибель от падения или клюва птицы.

Всю ночь был шторм. Небо громыхало и содрогалось от грома, молнии вспыхивали совсем рядом с кораблём и отражались от волн, на короткие мгновения освещая всё вокруг. Море бешено шипело и ревело, билось о далёкие скалы и яростно мотало корабль из стороны в сторону, так что семидесятиметровые мачты едва не касались пенистых гребней. Бурлящие волны вырастали из тёмной пучины и жадно глотали высокие борта «Медузы», бессильно скатываясь по наклонившейся палубе и с плеском убираясь обратно в море. Там, где только что высилась смертельная громада белого гребня, через мгновение разверзалась тёмная бездна, и корабль стремительно падал в неё, тут же подхватываемый новой волной. Эти жуткие перекаты и постоянный страх перевернуться заставляли купцов седеть, но пираты уже привыкли бороться и с военными, и с природой, поэтому этой ночью никто не пострадал. Пару раз на горизонте мелькали смерчи и английские флаги, но удача была благосклонна и позволила линкору остаться невредимым, на силе волн отнеся его ещё дальше от проклятого Нассау.

К утру небо совсем просветлело. Собранные на время шторма, теперь алые паруса гордо раздувались на слабом ветру и вели корабль навстречу другому, совсем маленькому на фоне этой громады. Обновлённая броня брига сверкала на солнце, отражая бирюзовый цвет успокоившегося моря, и казалась голубоватой с зелёным отливом, а белые паруса в ярких утренних лучах казались рыжевато-жёлтыми. Чёрные пушки, начищенные до блеска, напоминали сверкающие глаза хищной птицы, да и сам корабль сейчас прекрасно подходил своему имени Зимородок. Корабли поравнялись, насколько это было возможно, и ещё около получаса новое командование разбиралось с планами, делило команды и обменивалось припасами. Наконец, когда всё было улажено, «Медуза» отбыла в договоренное место, чтобы стать очередным грозным торговым судном, а «Зимородок» направлялся к Большому Инагуа, чтобы затем отправиться в Кингстон и далее по Карибскому заливу, бесполезно тратя время. Джек был чертовски рад вернуться на свой корабль и всё ещё искренне считал его «своей прелестью», даже несмотря на сложившуюся обстановку. Да, он был привязан к передней мачте и не мог нормально шевелиться, да, даже у Элизабет на этом корабле прав было больше, чем у него, но всё здесь былослишком знакомым и родным, чтобы паниковать. Днём бывший капитан старался спать, склонив голову в тень от стакселей, или любовался пейзажами, насколько хватало обзора, а ночью на несколько часов его нехотя отвязывали.

Каким плачевным бы ни было состояние, пират всегда умудрялся найти отдушину, выкинув финт и на этот раз. Когда Бентон и Теренс только изымали его оружие, Джек стоял с самым обычным выражением лица и даже шутил. Когда его вели к трюмам, чтобы держать там до ближайшего дикого острова, он как-то невзначай обронил фразу о недавно установленных патрулях и обновлённых складах. Никто и подумать не мог, что он пометит на карте координаты, а потом скатает её в ком и выкинет к чертям собачьим за борт! Вытаскивать бумагу не имело смысла — чернила моментально расплылись, а в ответ на истошные вопли и выпученные глаза команды парень лишь развёл руками и сказал «Ой». Естественно, первым желанием было скинуть урода за борт, но вот незадача — теперь Джек был единственным шансом добраться до суши и выбраться из морских дебрей. Допустить новых потерь Бентон не мог, поэтому приказал привязать своего бывшего руководителя к мачте и отвязывал только для координации по звёздам. Поверить, что после таких выкрутасов сын Чёрной Бороды будет говорить верный маршрут, было сложно, однако тот улыбался команде, как и раньше, шутил и вёл себя так, словно и не было на нём никаких верёвок. Никому не грубил, на редкие побои не реагировал, а вскоре на горизонте действительно возникла земля — берег острова между Инагуа и Нассау. Там пираты смогли отдохнуть и взять свежих фруктов, но карт на острове не оказалось, а значит, выкидывать «самого одиозного капитана» было никак нельзя.

— Я всё равно не понимаю твои принципы. Словно ничего не изменилось. Даже на губернаторскую дочь смотрят теплее, чем на тебя, — который раз говорил Ллойд, отдирая зубами кусок вяленого мяса.

— Думаешь, на седьмой раз мой ответ изменится? — Джек поморщился от боли в затёкшей шее и максимально отодвинулся от мачты, чтобы запрокинуть голову. — Мой корабль. Мои люди. От того, что власть сменилась, характеры людей не поменялись. Я всё ещё знаю, о чём и с кем можно поговорить… было бы желание, выпросил бы верёвку с кружевами и массажиста в придачу.

— И даже сама идея о том, что тебя хотят выкинуть, тебя не волнует?

— Как видишь, я позаботился о продлении своего пребывания на корабле.

— Да, это было ловко. Сначала я даже подумал, что ты от страха слетел с катушек, — широко заулыбался плотник.

— Этого мне ещё не хватало, столько планов ждёт своего исполнения, — бывший капитан тоже позволил себе хитрую улыбку.

— Ооох, помню я это выражение лица и интонацию! Только вот одно плохо, — тот покачал головой и задумчиво почесал щетину. — Ты штурман и поэтому тебе нет цены сейчас. Но менее чем через сутки мы окажемся на Инагуа, там тебя заменят… Бентон всё ещё предан тебе, но мнение команды может перевесить и его власть, если он заступится…

— Я понимаю. Пусть не винит себя, всё в порядке. На тебя не будут косо смотреть, если ты поговоришь со мной ещё немного?..

— В порядке?! Джек, ты точно сошёл с ума. Да плевать я хотел на то, как на меня будут смотреть. После смерти Чёрной Бороды я мог пойти куда угодно и меня бы взяли на любой корабль, но я пошёл за его сыном. И ты превзошёл отца уже сейчас, я не хочу, чтобы череда твоих побед прервалась так глупо.

— Спасибо, за эти годы ты и сам стал мне отцом, — Джек грустно улыбнулся. — Не волнуйся, я встану у этого штурвала ещё не раз. Расскажи мне, что происходит? Не имея права передвигаться свободно, я мало что знаю о настроениях на корабле и состоянии. Что намерен делать Бентон? И… что с Элизой? Иногда я вижу её, но она не обращает на меня внимания.

— Бедная девочка. Она ведь совсем молодая, даже к Кеннету ближе, чем к тебе. Мы поселили её в твоей каюте, всё равно кроме тебя никто не может нормально спать на кровати. Бентон жаловался, что из-за колебаний волн он постоянно бьётся затылком о стену, это мол объясняет, почему ты такой пришибленный на голову. Всю ночь она переждала там с мальчишкой, мне кажется, она плакала. Утром она была спокойнее, платье мы сложили в трюме с остальными тканями. Но девочка держится молодцом, уже помогает Роджеру с его медициной и нашла подход к Эрлу, и не скажешь, что пару дней назад её под дулом пистолета украл злостный пират. Скажи честно, ты бы взял её на корабль, не окажись вокруг столько стражи? Если я правильно понял, ты хотел подставить губернатора несколько иначе.

— Хотел, но вышло даже лучше. Я думал спровоцировать его на агрессию и ткнуть в лицо договором, который мне было так легко подделать. Все купились бы на этот трюк, даже если бы я просто показывал пустой лист. Теоретически, после этого его должны были сразу же схватить, а я проник бы в Нассау с другой стороны острова и забрал бы Элизу подальше от разворошенного муравейника.

— Подожди. Получается какая-то ерунда, — Ллойд нахмурился и посмотрел на капитана. — Зачем тебе девушка, по сути лишённая фамилии?

— Секрет. Никому не рассказывай. Хотя что толку, всё очевидно, — парень нагнулся поближе к уху сидящего друга и пояснил. — Люблю я её. Трепетно и извращённо, как умею. Я к ней привык, и хочу забрать с собой.

— Тогда зачем тебе Кеннет? Он говорил, что вы с ним частенько… гммм…

— Что? — Джек искренне удивился и цокнул языком. — Надо же. Кто-то со мной спал, а я об этом не знаю. Спроси у него при случае, кто был сверху, должен же я знать о своей роли хоть что-то.

— Да, надо бы, — и без того красные щёки плотника налились кровью ещё больше от рокочущего смеха. — А ведь никто и не уточнял, правда ли. Подожди-ка…

На корабль легла тень от паруса. По левому борту от брига важно покачивался какой-то фрегат, только когда паруса подняли, Джек увидел английскую форму. На самый край, перегибаясь через высокие резные перила, вышел их парламентёр. Бентон, как новый капитан, в свою очередь отпустил штурвал и встал напротив, скрестив руки на груди.

— Морской патруль, господа! Мы должны обыскать ваш корабль, с какой бы страной вы ни торговали, приказ губернатора.

— На каком основании кто-то будет шарить в моём трюме?! — грозно рявкнул пират, игнорируя нахальный тон англичанина.

— Тебе же сказали, приказ губернатора. Пока судно находится в водах Англии, оно должно быть осмотрено. Мы разыскиваем капитана Джека Тича, за его голову назначена плата в 20 000 реалов, — переговорщик презрительно улыбнулся. — И даже помилование для пиратских выродков вроде вас.

— Ошиблись кораблём, — Бентон сплюнул за борт и демонстративно поправил пояс со скимитаром. — Здесь я капитан.

Англичанин что-то бросил своим солдатам и те перекинули с борта фрегата трапы. Джек бы послал их к дьяволу и взял фрегат на абордаж или потопил, но новый капитан… не блестел желанием воевать. Почти сразу же патрульный наткнулся на привязанного к мачте пирата, тот сделал вид, что просто отдыхает.

— Кто ты и почему привязан?

— С осанкой проблемы, — ехидно процедил тот. — Вот, лечу.

— Имя?

— Венера Милосская. Неужели не видно?

— Заканчивай с этим шутником, Том! — подошёл второй солдат. — Капитан, мы нашли его! Сам Джек Тич, уже связанный!

— Вот, значит, что, — английский капитан усмехнулся и повернулся к Бентону. — Полагаю, вы предпочтёте взять деньги и убраться, отдав нам Тича. В противном случае мы потопим ваш корабль и заберём его силой.

Бентон нахмурился. Он не мог рисковать кораблём, но не хотел отдавать друга на казнь. К сожалению, выбора не было.

— Нам нужна карта, — процедил пират. — Вместе с реалами отдайте карту, иначе не получите ничего кроме обломков.

Верёвки ослабли и упали, Джек чуть не упал вместе с ними, но был подхвачен патрульными под руки. Сделка заключена, назад пути нет. Он сжал кулаки, готовясь биться за свободу до конца, но мышцы слишком затекли для боя, и англичане без труда поволокли его по трапу вверх, на борт фрегата. Краем глаза пират видел, как передают вместе с увесистым мешком свёрнутую карту, как Ллойд сжимает пистолет, как Бентон внимательно следит за врагами, как из капитанской каюты выглядывает перепуганная Элиза… нутро сжалось от боли и неожиданного страха неизвестности, тут же сменившегося яростью. Отдать оружие своей команде и довериться им — это одно, а сдаться английским псам — совсем другое! Собрав силы, Джек неожиданно рванулся в сторону, плечом сбив правого патрульного за борт, а левого схватив за лицо и с разворота опрокинув на спину. Несколько англичан бросилось сзади, одного пират успел ударить в живот, второго схватил за горло и… и бесполезно замер, не смея пошевелиться под дулом упирающегося в затылок пистолета. Его руки быстро связали за спиной, на голову надели пыльный мешок и грубо поволокли куда-то вниз, не заботясь о синяках и голове.

Несколько долгих часов Джек не видел ничего кроме тьмы и не слышал ничего кроме ровного гула дубовых досок под ногами и ударами волн. Порой он дремал, но даже не замечал этого, настолько пустым стало существование в эти часы. Равномерная качка и гул прекратились и сменились твёрдыми шагами, кто-то рванул пирата вверх, так что у него закружилась голова, а потом было целое множество лестниц со скользкими ступеньками, на которых он постоянно спотыкался и едва не падал на впередиидущего стражника. Джек чувствовал, что его ведут уже не по кораблю, но совершенно не понимал, зачем. Мешок с его головы сняли лишь в тесной камере, прогнившей настолько, что по углам уже начинала расти плесень и зелёные водоросли, а через узкое решётчатое окно почти не проникал свет. Пирата попросту бросили на каменный пол, предоставив его самому себе, а тяжёлая кованая дверь закрылась прежде, чем обрывки из разговора стражи смогли достигнуть уха. Смертник. Один. Беспомощен.

Несколько минут Джек сидел в тишине, тупо смотря на ржавые петли и гвозди. Дикий вой отчаяния так и застрял в глотке вместе с бесполезными слезами ярости.

— Трусливые твари… сколько раз я показывал вам силу, а теперь вы продали меня… ну ничего… я ещё выберусь отсюда и к чертям сожгу каждый английский корабль, а флот… к дьяволу флот! Давно пора было понять, что даже самые преданные люди подвластны страху. Рассчитывать можно только на себя…

Убедившись, что за дверью тихо, пират прижался спиной к сырой стене, максимально поджав ноги и с суставным хрустом протянул руки из-за спины через ноги вперёд. Несколько секунд плечи ломило, но боль быстро прошла. Верёвки были завязаны на самый обычный узел, а не страшную морскую вязь, поэтому развязать его даже зубами было совсем просто. Наконец, когда руки стали свободны, пират поднялся на ноги и приступил к полноценному изучению камеры. В углу рядом с дверью чернела крысиная нора, где-то в глубине её поблёскивали кости. В камере не было ни миски, ни кружки, ни циновки, словом, ни одного предмета, напоминающего повседневную жизнь. Приподнявшись на носках, пленник выглянул в окно: на километры вокруг простиралось море, лишь у подножия острова шумели густые кусты и деревья. Судя по всему, причал и патрульные корабли находились с другой стороны крепости, если бы не решётка, место можно было бы назвать красивым. Стена была сложена крепко даже несмотря на возраст, возможностей выбраться, кажется, не было. Внимательно изучив каждую щель, он так и не смог найти способ сбежать самостоятельно, поэтому оставалось только ждать. Верёвка станет оружием, кость… Джек сел под дверь, затихнув и целиком обратившись в слух настолько, насколько будет надо, а тонкие кости из крысиной норы идеально спрятались в рукаве. Попадись он четыре года назад, он бы наивно надеялся на помощь отца. Два года назад он бы просто сдался и расцарапал этими костями свои вены или горло, до смерти бился бы головой о каменные стены, даже не сопротивляясь отчаянию и страху. Но теперь он стал сильнее, не важно, считали ли его легендой или самой грязной тварью Карибского залива, главное — теперь он знал, на что способно его сознание и тело. Как бы ни болело от страха сердце, как бы ни дрожали руки от звука приближающихся шагов, как бы ни срывалось дыхание и ни кружилась голова, он должен сбежать и показать, кто он такой на самом деле.

— Джек Тич, вы… где он?! — вошедший стражник замер в центре комнаты, тяжёлая дверь безвольно распахнулась. — Поднимайте трев… — англичанин не успел договорить, как Джек молниеносно набросился на него сзади, накинув верёвку петлёй на беззащитную шею и упёр колено в его позвоночник, повалив на пол и за секунду заставляя прогнуться под неестественным углом; шея и позвоночник хрустнули, тело обмякло. Второй стражник подхватил крик тревоги и схватился за саблю, пират умело вывернул его руку и ударом об дверь переломал локтевой сустав. Третий решил напасть сзади и сжал плечи пленника, парень с размаху ударил врага-инвалида ногой в подбородок, извернулся и рванулся в бок, вместе со стражником падая на пол с такой силой, что у того затрещали ломающиеся рёбра. Больше преград не было, и Джек устремился к свободе, схватив лишь чью-то саблю.

Забег по коридорам продолжался недолго. В конце винтовой лестницы уже поджидал десяток стражников с алебардами и саблями, у двоих даже были ружья. От первого выстрела пират чудом уклонился, второй пришёлся в спину своего же человека. Пока стрелки перезаряжали ружья, Джек успел поставить подножку и вонзить саблю в спину одного, заблокировал удар второго, перенаправил в стену выпад третьего и свернул шею четвёртому, но англичане быстро скоординировали действия и успешно загоняли его в угол. Вдруг грянул взрыв шашки, помещение заволокло едким дымом, на пару мгновений пират отвлёкся и закашлялся; в эту же секунду самый рослый страж рванулся к нему и две сабли накрест пригвоздили горло Джека к стене, так что любой манёвр грозил вспоротой глоткой.

— Допрыгался! — победно рявкнул он. — В подземелье его!

На это заявление Джек оскалился и ухмыльнулся. Стражник замешкался, пытаясь понять, что значит эта гримаса, но не успел даже понять, что произошло. Незаметно прибрав руку за спину, пират поудобнее сжал добытые кости между пальцев и неожиданно ударил врага кулаком по лицу, до крови раздирая кожу и глаз, а потом ударяя ещё раз в живот.

Стражник взревел и выронил оружие, схватившись за глаз, рубашка на животе покраснела от медленно растущих кровавых пятнышек. Парень снова рванулся в бой, его перехватили и швырнули на пол сразу трое рослых мужчин, он продолжал извиваться и даже освободил руку из захвата, но что-то тяжёлое сотрясло череп в районе затылка, мир медленно поплыл и потемнел, только надрывался где-то на грани сознания стражник, брызгая слюной и кровью: «В пыточную сукина сына!».

========== 8. Башня Марлетто ==========

Комментарий к 8. Башня Марлетто

*башня Марлетто - игровой объект в серии игр heroes of might and magic. Обычно в этой башне заточён ценный игровой персонаж.

Первым чувством, вернувшимся к Джеку после долгой отключки, был юмор. Это чувство постепенно вернуло слух, обоняние и зрение, незамедлительно выдав шутку прискорбного содержания: в вертикальном положении справлять нужду удобнее, чем если бы это всё растекалось прямо под спиной. Когда же зрение вернулось окончательно, исправить положение не могли уже никакие остроумные шутки. Эта камера была значительно больше предыдущей, только вот причины расширения территории не вселяли надежды: в камине краснели раскалённые щипцы, иглы и прутья, на каменном полу стояло несколько шипастых стульев разной конфигурации, два аналогичных саркофага, куча захватов и зажимов, крюков и цепей на стенах, несколько видов дыб и даже такие мерзкие приспособления, как железная груша и колыбель Иуды. От вида последних Джека чуть не вырвало, но бунтовать пустому желудку было попросту нечем. Хотя в такой атмосфере аппетита и вовсе быть не может…

— Вот и ты, — с садистским удовольствием промурлыкал какой-то одноглазый мужчина, по царапинам на его лице пират понял, что говорит со своим недавним врагом. — Ты высадил мне глаз, это было больно. Не хочешь тяфкнуть что-то пафосное, пока я не разделал тебя на корм свиньям?

— Вряд ли твои люди станут меня есть, — Джек усмехнулся и сдул упавшую на глаза прядь. — Хотя да. Просьба есть. Прибереги мой плащ, вдруг пригодится?

— Прикуси свой поганый язык! — палач рыкнул и без предупреждения заехал кулаком в лицо пленного. Пират еле успел подставить скулу, череп тут же отдался болью, но тут новая вспышка уже в районе переносицы перекрыла первый удар. В носу противно защекотало, что-то горячее и липкое потекло по губам, и рот наполнился солоноватым привкусом крови. — Так-то получше. А теперь разивай пасть, и не вздумай выкинуть что-то, иначе я вырву все твои зубы вот этими щипцами, а потом вобью обратно и буду медленно выкручивать снова, пока ты не захлебнёшься своей же кровью!

Грубые ремни, удерживающие руки парня на крюке над его головой, ослабли слишком резко, но огромная грубая рука уже сжимала волосы пирата на затылке и не позволила упасть, спина и шея отозвались болью. От омерзения вновь потянуло на блевотину, только чудом и жаждой мести Джек всё ещё держался, стараясь опереться руками хоть обо что-то и уменьшить жуткую ломоту во всём теле, особенно в прикованных к полу ногах. Он затаился и отключил все мысли, ушёл в прошлое и перестал замечать происходящее, наконец найдя спасение от мерзкого стражника и ожидая, пока тот окончит наконец своё мерзкое дело. Казалось, палач удовлетворился своей полной властью над пленником и сейчас уйдёт по своим делам, но надежды не оправдались. Одноглазый придвинул единственный нормальный стул ближе к Джеку и сел, закинув ногу на ногу, так что сгорбившийся от изнеможения пират едва ли не касался его обуви лицом.

— Не больно-то ты и крут, неуловимый капитан-зимородок. Но уловился же! — палач каркающе рассмеялся. — Красивые птички. В детстве, когда мы с братом жили в Англии, мы находили их гнёзда и били яйца или затыкали нору и поджигали траву, чтобы они бились и подыхали там. Искать их было сложно, но мы быстро нашли способ находить их и убивать, а перья продавать швеям и шлюхам, что по сути одно и то же. Некоторые говорили, что ты баба, раз так удачно шныряешь по городам и балам, не привлекая внимания. Но вот он ты, такой же жалкий и беспомощный, как те птички. Считай, что ты попал к ястребу и отлетался.

— Когда я видел зимородков… они бросались на добычу молниеносно и никогда не промахивались… и знаешь, что они делали потом? — Джек презрительно улыбнулся, и улыбка эта стала оскалом. — Потом они строили гнездо из костей своей добычи и врагов.

— Ну, до этого ты вряд ли доживёшь, — снова закаркал экзекутор, пнув пяткой голову пирата и вставая. — Пока губернатор узнает, что ты здесь, пока отправит приказ, пока все бумаги утрясутся… пройдёт несколько замечательных недель, которые ты проведёшь здесь, и кто знает, почему пленник может подохнуть раньше срока. Быть может, это будет голод. Или лихорадка. Или у него окажутся больными органы. Вероятно, это будет быстрая смерть от болевого шока, но тебя ведь устраивает, как я о тебе забочусь, да? — палач вздёрнул его за волосы до уровня своих глаз. Джек фыркнул и сплюнул кровью на затянутую в мундир грудь. — Поганец! — последовал новый удар, в голове у пирата зашумело, он даже не запомнил, как оказался пристёгнут вновь. — Сегодня первый день нашего с тобой полноценного знакомства, поэтому отдыхай, пока есть чем. Если будешь сидеть тихо, я попрошу кого-нибудь дать тебе воды и хлеба. Не скучай без меня.

С этими словами стражник вернул свой стул к стене и вышел, закрыв деревянную дверь на засов снаружи. Наконец-то Джек получил возможность передохнуть и осмотреть подробно место, в которое так немилосердно забросила его судьба. После ударов голова всё ещё болела, тело била мелкая дрожь, если бы не причиняющие боль ремни, парень просто упал бы на каменный пол и не шевелился несколько часов, слишком тяжело было бороться с отчаянием. Ещё в той светлой камере он думал, что сможет сбежать, освободил руки и нашёл оружие, но этого оказалось мало. Теперь у него нет оружия, нет даже рук… и есть несколько недель мучений на то, чтобы сойти с ума от собственных мыслей. Джек пошевелил руками, ремни держали крепко и сидели, как влитые. Крепление ремней так же было крепким и надёжным, как и у ног… выбора нет кроме ожидания или смерти.

Вчера никто так и не принёс ни обещанной воды, ни хлеба, поэтому сегодня стражник-садист взял их с собой, разламывая и без того маленький ломоть на ещё более мелкие кусочки и каждый протягивая ко рту пирата толстыми пальцами, покрытыми слоем чёрной грязи. От каждого куска пленник отказывался, и хлеб постепенно исчезал в довольной пасти палача.

— Ну же, Джек. Если ты не будешь кушать, ты сдохнешь со дня на день. Не мучай своё тело голодом, им займусь я.

— Какая досада, — картинно посочувствовал тот. — Вот и дай мне сдохнуть спокойно.

— Нет, капитан-зимородок, так не пойдёт, — улыбка на красном от света огня в камине лице стала шире. — Новый день — новые игры. Пора бы тебе раздеться, ты ведь не думаешь, что мы ограничимся твоим смазливым личиком?

— Лучше уж слушать твою ругань, чем эти сладкие речи, — устало проговорил Джек, чуть прогибаясь, чтобы нож вместе с рубашкой не срезал с него слой кожи.

— Ого, а Тэтч неплохо с тобой поработал, — присвистнул палач, восхищённо разглядывая до этого закрытую рукавом левую руку своей жертвы. — Тут тебе и режущие, и колющие, и глубокие, и царапины, и даже ожоги есть! А это что? Неужели наш бедный мальчик не смог вскрыть вены? А я-то надеялся послушать твои стоны и вопли, когда ты начнёшь рассказывать мне про свой флот из десяти угнанных линкоров. Хотя ты, полагаю, не только к ним руку приложил. Раз уж у тебя такой богатый опыт, скажи сам, с чего мне начинать — ударов, ножей, или прижечь твою нежную шейку?

— Делай, что хочешь, только заткнись и дай мне терпеть это спокойно.

— И никаких воплей о том, что это несправедливо? Что ты не виноват, что это ошибка и тебя предали?

— Jedem das Seine (нем. каждому своё)… — с трудом подбирая слова, прохрипел Джек. От разговора его горло совсем пересохло. — Я получил кару за свои ошибки и несу ответственность за них.

— Ты признаёшь свою вину и каешься? Если так, то…

— Нет. Я признаюсь, что просчитался. И сейчас я плачу болью за то, что был самонадеян.

— Ты неисправим, — с насмешкой бросил палач и достал из камина раскалённый до бела прут. — Но я сломаю тебя. Я смешаю тебя с грязью, из которой ты слеплен, ты будешь пресмыкаться и жрать говно с моих сапог, а потом тебя вздёрнут на глазах у твоих же людей. Они продали тебя с такой лёгкостью, словно ты был обычной вещью! Ублюдки продали главного ублюдка, разве не замечательно? Даже среди них ты был никем. Был и останешься маленьким, бесполезным, беспомощным комком самоуверенности и пафосных слов.

— Ты сломаешь моё тело? Да, возможно… это в твоей власти… но моё сознание не изменить никому кроме меня. Просто прикончи меня здесь так, как хочешь… — голос Джека дрогнул, он замолчал, безотрывно смотря на хищный металл, словно набираясь сил. — Или клянусь, я убью тебя сам.

— Сам? — палачу становилось веселее. — Это вряд ли. Проси о пощаде, Джек! Умоляй меня о еде и воде! Подчинись мне и признай себя шавкой под моим кнутом.

Раскалённый прут прижался к рёбрам с правой стороны, пират выгнулся от адской боли и раскрыл рот в беззвучном вопле. Ни звука не услышал палач, лишь грохотало в груди сердце. Ещё одно прикосновение ниже, но в этот раз прут остался дольше, на миг кожу обожгло холодом, в следующую секунду на лёд обрушилось пламя, выжигающее, казалось, до костей, но и это Джек терпел, не издав ни звука. Сколько ни касался его прут, палач видел лишь бешеную боль в пульсирующих зрачках, всё больше злился и после седьмой чуть обуглившейся полоски под ребром попросту отшвырнул прут в сторону, засучивая рукава. От удара в живот у пирата перехватило дыхание и он невольно охнул, удары сыпались со всех сторон и почти тут же на их месте расцветали тёмные синяки с алыми крапинками кровоподтёков. Один такой удар пришёлся на ожог, тонкая белая кожица порвалась и клочками прилипла к коже, наружу потекла смесь лимфы и сукровицы. Экзекутор опомнился только когда вся грудь и живот пленника покрылись густыми чёрными пятнами, а голова безвольно склонилась; откатав рукава, он крикнул кому-то из мальчишек позаботиться о состоянии пирата и принести вилку — металлический двузубец о двух концах, один из которых упирается в грудь, а другой — в подбородок, лишая провинившегося права двигать головой.

Мальчишка с ужасом смотрел на то, что за два дня стало с живым человеком, но не осмелился нарушить приказ и приблизился к Джеку, дрожащими руками сжимая оставшийся кусок хлеба и кружку воды.

— С-сэр… — не зная, с чего начать, промямлил он. — Мне… вас…

— Было бы удобнее, если бы ты просто отвязал мою правую руку, — на грани беспамятства посоветовал пленник и закрыл глаза. — Но это сделает только хуже… можешь сделать кое-что?.. сорви белую кожицу с моих ожогов, спасибо… эта кожица чесалась сильнее, чем бьёт ваш палач…

Есть хлеб было тяжело, но измождённый организм нуждался в любой, даже грубой пище. Вода придала сил, вылечила горло и чуть прояснила голову, но кружки было слишком мало, и на свой страх и риск парнишка принёс ещё одну, прежде чем прикрепить вилку к шее пирата и уйти. Теперь Джек устал настолько, что ему было плевать, будут его бить или прикончат завтра же, хотя в глубине души он всё ещё надеялся сбежать или просто видеть этого мальчишку почаще, чтобы не потерять себя. Устроив голову между привязанных и уже давно онемевших рук так, чтобы не напороться на вилку, он обречённо закрыл глаза и постарался забыть обо всём вокруг кроме шанса вновь увидеть Элизабет, вновь обрести свободу… только бы ночью его голова соскользнула сама и наткнулась на эту вилку, завершив всё за него…

========== 9. Феникс ==========

Больше недели прошло с тех пор, как дверь пыточной впервые закрылась за палачом. Каждый день он придумывал новые способы мучить Джека, так что на теле капитана почти не осталось живого места. Только спина чудом избежала порезов и ожогов — экзекутору почему-то стало жалко портить татуировку в виде птичьих крыльев, растущих из лопаток и самыми кончиками перьев уходящих под ремень штанов, пирата этот факт почему-то радовал. Его тело изнемогало и день ото дня умирало, но мысли долго оставались нетронутыми так же, как и крылья на спине, хотя боль быстро затмила сознание туманом.

Сначала парень шутил, доводя палача и поднимая настроение себе, потом просто саркастично ухмылялся, но вскоре перестал реагировать вовсе. Лишённая чувствительности кожа перестала воспринимать ожоги, онемевшие от бездействия мышцы и суставы не проводили боль от ударов и выкручиваний, постоянные издёвки мешались с тупыми вспышками и отголосками страданий, поэтому больше всего Джек был похож на переломанную куклу, более не способную жить. Сам того не зная, палач действительно смог сломать его, вбить в голову отчаяние и перекрыть воздух надежде. Он думал, что сломать значит подчинить и заставить умолять, но теперь пленник не приносил ему ни капли удовольствия — даже подёрнувшиеся пеленой безразличия глаза перестали выражать боль.

Количество пыток уменьшилось, ужасная вилка покинула горло; в один день палач пришёл лишь под вечер, потом перестал трогать пирата и вовсе — лишь приходил несколько раз, чтобы пнуть безвольное тело, и тут же покидал пыточную, предоставляя пленника самому себе. Его даже не особо волновало, что в один день приставленный к пирату мальчишка сжалился и отвязал его руки от стены, позволив просто валяться на полу с прикованными ногами — в таком состоянии ни один человек не смог бы сбежать.

Дни текли так медленно, что Джек даже предположительно не знал, сколько времени он был в сознании, а сколько его организм проводил в спасительном сне или обмороке. Когда у него ещё были силы, руки слишком затекали от зажимов или креплений, с которыми бесконечно развлекался палач, а теперь ладони настолько онемели, что их наверняка пришлось бы ампутировать. Бесконечные забавы с грязными инструментами принесли в тело какую-то инфекцию, и день ото дня пирату становилось всё тяжелее терпеть растущую температуру, а каменный пол и скудное питание не способствовали восстановлению. Скорее инстинктивно он старался больше спать и устраивать измученному организму хоть какой-то отдых в попытке накопить сил. Для чего? Неизвестно. Своё «бессмертие», которым он гордился раньше, теперь пират проклинал, на чём свет стоит — многие бы умерли от боли, лихорадки, голода, состояния в целом, но врождённая выносливость не позволяла ему умереть, и организм боролся до последнего, выжимая крупицы энергии из каждого глотка воздуха, каждой кружки воды. Однажды в углу пыточной зашевелилась и пробежала крыса. Пленник лежал неподвижно, так что крыса приняла его за труп и жадно вгрызлась в кусок лежащего хлеба, Джек успел схватить её трясущимися руками и размозжить черепушку о каменный пол, но есть крысу сырой было опасно, чумы ему к общей болезни не хватало. С трудом поднявшись на локтях, он осмотрелся и заметил какой-то длинный инструмент. Еле двигая руками, с помощью инструмента пират закинул крысу в едва тлеющий пыточный очаг, потом так же доставая плохо пропечённое мясо обратно и жадно набрасываясь на еду. Казалось, мясо сразу же придало ему сил, и парень вновь уснул, кое-как избавившись от объедков и оставив лишь три острых ребра в сжатом кулаке.

— Поднимайся, собака! За тобой пришли!

Чей-то звонкий голос ворвался в тишину помещения, зазвенели открывающиеся замки на ногах, а потом крепкие руки подняли Джека на ноги и поволокли прочь. «Наконец-то казнь», — подумал он, пытаясь идти самостоятельно, но в итоге просто волоча ноги по полу. Как только дверь на свободу открылась, свет больно ударил по глазам и на несколько секунд пленник ослеп, не сразу различив два знакомых силуэта и подобранные паруса какого-то корабля на заднем плане, кости сами собой выпали из руки.

— Всё ещё не понимаю, миледи, почему он отправил именно Вас, — разглядывая какой-то документ, качал головой одноглазый англичанин. — Неспокойно сейчас, чтобы так рисковать.

— Я служу Англии так же, как и мой отец. И как теперь это будет делать он, — Элизабет, а это была она, поправила воротник английской военной формы и перевела взгляд на пирата, в её глазах отразился ужас. — Что ж, вы свою работу выполнили, комендант.

— Служу Англии! — недавний палач выпрямился и обернулся к «товару». — Правда, я думал, его повесят, потому и немного подпортил шкурку. Не знай я Вас лично, решил бы, что это очередная попытка подделать документ и вырвать этого ублюдка из рук правосудия. Он ваш, забирайте.

Державший Джека стражник разжал пальцы, парня поймал одетый в военную форму Ллойд, комендант фыркнул. Казалось, земля ушла из-под ног, а воздух перестал входить в лёгкие от неожиданности и нереальности происходящего. Каждый пират должен носить при себе оружие, пистолет…

— Эй, одноглазый… — Джек усмехнулся и незаметно запустил руку Ллойду за пазуху, доставая пистолет и взводя курок.

Комендант обернулся, но успел лишь открыть рот для ругательств, как его грудь почти в упор разорвало пулей. Руку пирата свело, и пистолет с грохотом выпал, второй стражник бросился было за подмогой, но выстрел второго пистолета, уже из твёрдой руки переодетого плотника, остановил его на первой же ступеньке.

— Вот я и на свободе… — капитан расправил плечи, с презрением рассматривая одноглазый труп, и татуированные крылья словно раскрылись. — Вот твои кости, кости продажной и похотливой «справедливости»… и я…

Он хотел сказать, что снесёт это всё к дьяволу, но усмехнулся и промолчал. Молча слушавший всё это Ллойд заговорил только сейчас.

— Идём. Пора бежать, пока они не подняли тревогу.

Втроём они быстро спустились по крутой лестнице к причалу и почти вбежали на корабль — после почти двух недель голодовки Джек заметно похудел, поэтому старый друг без проблем донёс его на руках, спустив лишь на борту. Паруса тут же рухнули вниз, заполняясь ветром, и «Зимородок» с британским флагом на мачте двинулся с места, покидая крепость. Несмотря на леденящий страх и всё ещё кипящую обиду, Элиза помогла освобождённому капитану вдоль перил доползти до штурвала и остановиться напротив Бентона. Тот смотрел в пол.

— Джек, прости, ты сам видел. У нас не было выб…

— Мозгов у вас не было, а не выбора. — холодно огрызнулся Джек. Усталость словно испарилась перед вспышкой норадреналина. — Этот бриг выдерживал выстрелы таких вот крепостей. Мы брали бриги, фрегаты, линкоры, Бен! Мы брали линкоры и оставались целы, слышишь?! Чего ты испугался, а? Один залп повредил бы их орудия, а времени на разворот мы бы им не дали. Половину экипажа перебить проще, чем цыплят отловить, а другие с радостью пошли бы в нашу команду. Но нет… ты не захотел брать добычу силой, ты просто продал им меня, как обычную вазочку! Где те деньги, Бен?! Я не вижу ни одной новой детали на корабле! — от нагрузки на связки капитан захрипел, закашлялся, прочистил горло и обратился уже к команде. — А вы, господа… вы — твари! Самые настоящие низкие твари! Не те пираты, которых называют тварями за сплочённость и смелость, а те, что сдают своих за кружку рома!

Работающие люди притихли. Все слушали, что ещё скажет Джек, и сжимали кулаки, но тот ничего больше не говорил. Он только стоял у перил, тяжело дыша и словно пытаясь что-то рассмотреть, а потом пошатнулся и рухнул на пол, беззвучно двигая губами сквозь лихорадку. Его затрясло.

— Элиза, девочка моя, иди в каюту и подготовь кровать. Ллойд, поможешь мне отнести его в каюту, — бортовой врач сел рядом, внимательно слушая дыхание новоприбывшего пациента и хмурясь. — Мы чуть не опоздали. Кто будет платить, если ваш капитан помрёт от инфекции или останется без рук?! Гуманнее было бы убить его и не заставлять мучиться, ни одного живого места нет! — темнокожий врач нахмурился и задумчиво огладил гладковыбритую голову. — Ладно. Я постараюсь вылечить его, но вряд ли хоть часть этих шрамов исчезнет.

Девушка убежала выполнять приказ, Ллойд подхватил вновь обретённого капитана на руки и понёс в каюту, врач шёл следом. Когда же Джек занял своё законное место в каюте, врач хотел остаться с ним в одиночестве, но тут прибежал Кеннет и вместе с Элизой они были согласны хоть каждые пять секунд бегать по поручениям, лишь бы быть рядом с капитаном.

Как бы Элиза ни злилась, по рассказам пиратов она многое узнала о своей роковой любви и поняла, почему он так поступал, пусть и не все мотивы были достойны прощения. От Ллойда она узнала, что такой хитрой змеёй Джек стал благодаря своему отцу, ведь Чёрная Борода добился своей знаменитости благодаря точным расчётам не только боевых действий, но и человеческого поведения, управлению командой. Только вот если команда никогда не страдала от суровых и тем более несправедливых наказаний, то родной сын получал за любую оплошность, даже за малейшую ошибку в расчётах. Тэтч был грамотным, что позволяло ему играть с землевладельцами, поэтому и от Джека он требовал знаний не только алфавита и арифметики, но и форм основных документов. Джек должен был стать продолжением своего отца и превзойти его абсолютно по всем параметрам, поэтому требования постоянно поднимались. Он выучил карту звёздного неба и научился точно строить маршруты по опыту разных штурманов, по рассказам постоянно обновлял карту и теперь знал Карибский залив лучше, чем королевские картографы. Ведению боя он так же учился не только у отца, но и наблюдая за военными, а в итоге обрёл свой стиль рукопашного боя, основанный на растяжении связок, выкручивании суставов и переломах позвоночника, черепа или рёбер. Ллойд был одним из немногих людей на корабле, кто знал о кровной связи капитана и штурмана, и был единственным кроме них, кто умел читать, потому они с Джеком и стали хорошими друзьями. Когда из-за Роджерса большинство пиратов было вынуждено покинуть залив, Чёрная Борода хотел провернуть операцию на два корабля в районе Вирджинии и ради этого выделил Джеку собственный быстроходный бриг, который ранее они вместе увели из английского порта, но нанятая губернатором Вирджинии свинья нашпиговала Тэтча пулями и клинками, тогда Джек и остался совсем один. Из команды Тэтча уцелел только плотник, собрав своих знакомых, он присоединился к Джеку и помог ему встать на ноги.

Кеннет был девятилетним вором и попался на краже в оружейном магазине, когда Джек прибыл в Кингстон вместе со своим знаменитым отцом. Не разбираясь, что произошло, будущий капитан без зазрения совести указал разъярённому торговцу неправильный путь и тем самым спас осиротевшего мальчишку от тюрьмы. Когда же вор признался, что оружие ему было нужно для охоты на крокодила, Джек с удовольствием помог ему осуществить мечту и в тот же день взял в свою команду — Тэтч всегда говорил, что пороховые обезьяны способны спасти кучу денег, людей и времени, если они достаточно расторопны. Из рассказов вообще выходило, что Джек всё своё свободное время помогал кому ни попадя: бабульке сумку дотащить, зажравшемуся чиновнику рожу набить, помочь рыбакам, защитить женщину от посягательств, и всегда искренне отказывался от благодарностей. Могло пройти много времени, пока эти люди оказывались в нужном месте в нужное время и неожиданно помогали ему в, казалось бы, совершенно безысходной ситуации. Элиза и сама помнила прогулки, проскальзывающую в каждом действии пирата заботу…

Однако была у него и другая черта, о которой знали все, но старались не говорить — это любовь капитана к чужой боли и крови. Многие видели, как вместо обычного выстрела Джек вспарывает врагу глотку или живот, а потом несколько мгновений неподвижно стоит и смотрит на кровавое нечто, как на искусную картину, хотя он и старался в такие моменты быть подальше от команды. Бортовой врач Роджер считал, что в этом виновато воспитание Тэтча, когда за любую ошибку Чёрная Борода бил сына так, будто тот был боксёрской грушей. Ещё хуже была только часть воспитания, которая должна была закалить волю: порезы и ожоги наносились в разное время, с разной глубиной, длиной и силой, в разном количестве, но боль искорёжила сознание парня навсегда, и в его бесчувственности были не одни лишь плюсы.

Все эти мысли ураганом носились в голове Лизы, пока Роджер осматривал полуживого капитана и наносил на многочисленные раны и ушибы непонятную мазь. Он потянулся было к штанам Джека, но вспомнил о присутствии в каюте девушки.

— Вы с ним спали?

— Что? Н-нет, мы… — Элизабет покраснела и отвела взгляд, но врач продолжил:

— Тогда иди к Саймону и добудь новую одежду. Постучишь, прежде чем вернуться обратно.

Пока она ходила за вещами, бортовой лекарь снял с «пациента» грязную одежду и начал осторожно смывать грязь, затем достав бритву и осторожно срезая отросшую до короткой бороды щетину. От водных процедур капитан стал спокойнее, но хрипы в груди стали сильнее.

— Повезло, что в отличие от Теренса Джек такой гладенький, — пошло хихикнул Кеннет.

— А тебе какое дело? — сухо отозвался Роджер. — Иди лучше и принеси ещё воды.

Когда Элизу наконец пустили в каюту, врач уже собирался на выход.

— Мне надо проверить остальных и пищу, составить список лекарств. Я дал ему жаропонижающую настойку и пару лекарств от инфекций, поэтому не пугайся, если он будет приходить в себя и тут же засыпать. Протирай иногда влажной тряпкой, не давай накрываться и… пусть Кеннет притащит свежих фруктов и бульон, когда Джек очнётся. Если очень повезёт, через несколько дней у нас наконец-то будет функционирующий капитан, к счастью, я ошибся, когда оценивал степень повреждений.

— Спасибо, что ты так стараешься, — девушка поклонилась.

— Спасибо в карман не положишь, передай это Джеку, когда он выздоровеет.

Элизабет кивнула и закрыла за собой дверь каюты. Стало тихо. Сняв военный китель и шляпу, она осталась в одной рубахе и осторожно села рядом со своим пиратом. Его кожа блестела от капелек воды и пота, пыточная грязь сошла, а поверх многочисленных тёмных ран и синяков теперь были натянуты белоснежные полосы бинта. Крепкая грудь часто поднималась от тяжёлого дыхания, где-то внутри слышались густые хрипы, но теперь Джек не метался по кровати, пытаясь что-то сжать, а спокойно лежал. Девушка легла рядом, нежно обняв его за плечи и положив свою голову рядом с его, как это было всего две недели назад в губернаторской резиденции. Тогда им было так тепло и уютно, так спокойно, такое светлое будущее ждало их обоих, только бы никто не узнал о той ночи и не разъединил их… теперь же они лежали в каюте, так же рядом, и никто не посмел бы тронуть их даже пальцем, но острая боль сжимала сердце при одном взгляде на пирата. Врач сказал, что всё будет хорошо, но он может умереть от лихорадки уже ночью, тогда Лиза останется совсем одна. От этой мысли становилось жутко. Она могла бы простить… или уже простила его? После рассказов команды она понимала причину его поступков, хоть и не одобряла мотивы. Но она всё ещё верила, что если капитан будет рядом, такой же сильный и гордый, как при первой ихвстрече, то её отца можно будет вернуть.

Тут дверь каюты глухо хлопнула, на пороге возник Кеннет.

— А чего это ты с моим Джеком обнимаешься? Пришла на готовенькое, да?

— Почему твоим?.. ты же… мальчик… — не поняла Элиза, но отдёрнула от пирата руки и села.

— А мы с ним друг друга любим, — ехидно улыбнулся блондин. — Я даже видел и трогал его без одежды, — с этими словами мальчишка уселся на кровати рядом с ними.

От скачка Джек поморщился и проснулся, приоткрыв глаза.

— Малой… что за хрень, какая любовь… — он поднял взгляд и увидел девушку. — Ты тут… я так и не сказал спасибо…

— Кеннет, сходи-ка за фруктами и бульоном, — прервав речь больного, обратилась к лишнему гостю Лиза. Тот обиженно фыркнул и ушёл на камбуз добывать пищу. — Тебе сейчас тяжело говорить, но… можешь ответить на один вопрос? Почему на Нассау ты поступил именно так?

— На Нассау?.. — пират снова поморщился, словно не понял суть вопроса. — Вудс Роджерс уже довольно давно был на грани… чиновники вечно грызутся за места, и его уже давно хотели сместить, да никак сил не хватало… теперь же мне подвернулась возможность поучаствовать самому… это бы случилось рано или поздно, ты знаешь… все грызутся, власть прогнила и разваливается, только жадность и похоть… всё погружается в хаос, у пиратства ещё будет время… — его вновь начало лихорадить, в словах всё чаще слышался бред. — Взлёт и падение неизбежны… я не могу тебя отпустить… я хочу вечно тебя любить… дай мне ладонь, пойдём со мной…

— Джек… всего этого можно было бы избежать… — Элиза погладила его щёку ладонью и беспомощно прижалась к его плечу. — Обещай мне, что когда ты выздоровеешь, мы отправимся в Англию и спасём моего отца.

— Спасать Вудса?.. Ты же понимаешь, что даже если мы его оправдаем перед королём, он вздёрнет меня в тот же день?..

— Не вздёрнет, — уверенно сказала девушка. — Я его попрошу.

— Вот как, — пират скептически усмехнулся. — До Англии очень далеко плыть, это займёт около месяца, если идти точно по курсу… Я боюсь, мы можем умереть от голода или какой дряни в центре океана…

— Тогда прости, — она грустно улыбнулась и встала. — Я не могу тебя простить за то, что ты сделал… я попрошу, чтобы Бентон высадил меня на ближайшем острове, а там будь, что будет.

— Подожди. — Джек рыкнул и сел, но тут же лёг обратно, голова закружилась, перед глазами запрыгали цветные пятна. — Подожди… я не могу подвергать опасности столько жизней… если они согласятся — мы поплывём, даю слово… только не сбегай от меня…

— Спасибо. Я знала, что ты поможешь исправить твой поступок, — Лиза улыбнулась и хотела снова сесть рядом, но пират остановил её.

— Не хочу, чтобы ты видела меня в таком состоянии… пусть здесь будет Роджер или никого. Не хочу, чтобы ты заразилась от меня…

Девушка покачала головой и села на кровать, положив на разгорячённый лоб Джека смоченную в воде тряпку, заботливо протёрла шею с тёмными пятнышками от зубцов вилки, медленно обвела контур пресса.

— Никуда я не уйду. Даже если бы ты лишился ноги или руки, если бы ты был совсем болен, я бы не оставила тебя.

— От двух больных будет мало толку… — пират закашлялся и отвернулся к стене.

Элизабет слабо улыбнулась, обнимая его покрепче.

Как и предсказывал Роджер, на заживление синяков ушло всего две с лишним недели, а вместе с ними ушла и лихорадка. Трусость Бентона была прощена, как и маленькое враньё Кеннета, а благодаря своей живучести Джек быстро встал на ноги и вернул себе место капитана. На предложение отправиться в Англию команда дала добро — как никак, у многих там были корни, а у некоторых — брошенные семьи. Ещё неделя ушла на подготовку маршрута и снаряжения, а потом неуловимый бриг под командованием капитана-зимородка вновь двинулся в долгий, полный опасностей путь в Англию.

========== Эпилог ==========

Долгий процесс суда над Вудсом Роджерсом длился весь июнь 1721, и губернатор просидел сначала в английской, а потом - багамской тюрьме долгих семь лет, прежде чем в октябре 1728 года вновь вернуть себе титул Королевского Губернатора Багамских островов. Обвинения в пособничестве пиратам и растрачиванию королевской казны были сняты во многом благодаря стараниям Джека и Элизабет, за что Роджерс простил пирату его подлость и сделал своим приватиром, разрешив использование не только брига, но и всего захваченного годами ранее флота. Неожиданно возникший флот успешно защищал колонию от французов и испанцев, но каждый пират знал - за штурвалом стоит сын Чёрной Бороды, и если пиратское судно будет атаковано, “Зимородок” обязательно поможет им отбиться от врага.