КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706129 томов
Объем библиотеки - 1347 Гб.
Всего авторов - 272720
Пользователей - 124656

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

a3flex про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Да, тварь редкостная.

Рейтинг: 0 ( 1 за, 1 против).
DXBCKT про Гончарова: Крылья Руси (Героическая фантастика)

Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))

По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...

В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
medicus про Федотов: Ну, привет, медведь! (Попаданцы)

По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.

cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".

Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.

Итак: главный

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Dima1988 про Турчинов: Казка про Добромола (Юмористическая проза)

А продовження буде ?

Рейтинг: -1 ( 0 за, 1 против).
Colourban про Невзоров: Искусство оскорблять (Публицистика)

Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).

Доктор [Амита Скай] (fb2) читать онлайн

- Доктор 1.17 Мб, 188с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Амита Скай

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Амита Скай Доктор

Глава 1

Залив в себя стакан крепкого кофе, Валентин, которого все знакомые звали просто Валюшкой, отправился в операционную. Этой ночью предстояло фактически собрать байкера, живого, но приехавшего по частям.

Валентину двадцать семь лет, он хирург в городской больнице. Эта профессия его призвание. Его отец, вырастивший парня в одиночку, уже год как лежащий в земле, тоже был врачом. Маленький Валя восхищался и гордился отцом, поэтому и профессию такую выбрал, и, как оказалось, он был предназначен для нее. Не раз парню предлагали работать в частных клиниках, и, устроившись на полставки в одну из таких, Валька был приятно удивлен зарплатой, но разочарован пациентами. Если люди платили, то они считали, что имеют полное право вести себя по-свински. Помучившись несколько месяцев, Валька сдался и вернулся на полную ставку в свою ставшую родной городскую больницу со старыми стенами, жесткими койками, отличным коллективом и благодарными пациентами.

Что касается личной жизни, то если бы у Вальки было больше свободного времени на отдых, то со своей внешностью он бы давно нашел себе пару. Подтянутый, высокий, с платиновыми волосами и темно-серыми глазами, он всегда выглядел элегантно. Многие давно знающие его люди поражались, что такая яркая внешность сочетается с блестящим умом и просто фатальным для парня трудоголизмом. Недавно окончив ординатуру, парень работал как вол, набирая сверхурочные. Помощь требовалась постоянно: неожиданные вызовы на работу, например, при крупных авариях – и парень никогда не отказывал. Так и получилось, что на носу двадцать восемь лет, а на любовном фронте пусто. Ориентация расширяла диапазон поисков, но работа его резко сужала. Свою бисексуальность Валька признал уже давно, парился, конечно, первое время, но, поняв, что никто ничего не замечает, а у него просто нет времени на шашни, успокоился. За все время всего пару раз переспал по пьяни со своим знакомым, но наутро у обоих была поразительная амнезия.

В наследство от отца ему досталась двушка в хрущевке, давно требующая ремонта, и полуживой попугай, имеющий поразительный талант к матерщине. И вся Валькина жизнь складывалась по простой схеме: работа – дом – работа. Так он и жил до последнего времени, но вот уже полгода, как в его размеренную жизнь нагло вторгся посторонний элемент, перекраивающий Валькину жизнь, как ему хотелось. Звали этот тридцатиоднолетний элемент Марк. Наглости мужчина был необычайной, уж этого природа ему отсыпала сполна, еще добавив необычную, но притягательную внешность, харизму, интеллект, баранью настойчивость и состоятельных родителей. Зарабатывал себе на жизнь Марк очень неплохо, родители обеспечили ему более чем хорошее юридическое и экономическое образование. Все в семье у него были юристами, и сын, имея хорошую наследственность и острый ум, пошёл по стопам родителей.

А судьбоносная встреча случилась очень просто: Марк попал в аварию, сам отделался легким сотрясением, а вот его друг чуть не погиб. Их ночью привезли в больницу, как раз в смену Вальки, и он вытащил парня почти с того света. Марк, поняв, что товарищу ничего не угрожает, успокоился и, присмотревшись внимательно, разглядел в докторе очень симпатичного парня. В первую минуту он даже принял его за санитара, слишком не вязалась внешность с профессией, но потом в процессе знакомства разобрался, что перед ним уникум: красавчик, альтруист и профессионал.

С этого времени спокойная Валькина жизнь закончилась, по доверчивости своей он легко пошел на контакт. Марк принялся ухаживать, засыпал растерянного парня подарками и цветами, которыми просто вгонял Вальку в краску, и тот понял, что настойчивый мужчина просто так от него не отстанет. Парень решил совместить приятное с полезным – наконец удовлетворить свою потребность в сексе и утолить любопытство Марка. Валя наивно предполагал, что Марк перебесится, как только переспит с ним, да вот ошибся гениальный доктор – Марк не перебесился.

Глава 2

Валька, ежась от промозглого ветра с мелким противным дождем, докуривал в компании своего коллеги сигарету.

– Твой телефон звонит.

– Я знаю.

Серега, их анестезиолог, высокий, долговязый парень с невероятной шевелюрой черных волос, удивленно воззрился на Вальку с немым вопросом в глазах.

– Лучше не спрашивай.

– Ок. Ладно, давай, пошел я, а ты вали отдыхать, сегодня тяжелая ночка выдалась.

– Да, пока.

Валька выбросил сигарету в урну, натянув перчатки, спрятал нос поглубже в высокий ворот шарфа и двинулся в сторону дома. Забежав по дороге в «Пятерочку», прикупил корм для попугая, кофе, сигареты и пару упаковок готовых обедов. У кассы наткнулся на фонарики для елки и кошачий корм по акции, прихватил еще и их.

Недавно возле их подъезда окотилась кошка, страшная как атомная война, но очень ласковая. Вся мордочка у нее была в ожогах, один глаз отсутствовал, хвост обрезан. Вальке стало сразу жаль бедолагу, и теперь он ее подкармливал, подозревая, что как только выпадет снег, если котят не разберут, придется забрать к себе мать-одиночку с детьми. Он уже сделал всем котятам и кошке необходимые прививки и всем своим знакомым показывал фотографии, стараясь уговорить забрать хоть одного. Рыженькому котенку уже нашлась хозяйка, осталось дождаться, когда подрастет.

У подъезда к Вальке, громко мяукая, бросилась знакомая кошка, отираясь всем телом об ноги, выпрашивая ласку и еду.

– Ну, привет, красавица, пойдем скорее тебя кормить.

Погладив кошку, парень прошел к подвальному окошку и выложил в тарелочку корм, насыпал рядом еще сухого и налил воды в чашку.

– М-да, я не удивлен, – раздался за спиной глубокий, насмешливый голос.

Валька резко выпрямился, уставившись на его обладателя. Перед ним, засунув руки в карманы своего дорогущего пальто, стоял Марк, самодовольная физиономия которого лучилась веселой иронией. Марк являл собой поразительный пример безграничной любви человека к самому себе. Вся одежда была идеально выглажена, дорогие туфли блестели, деловой костюм, идеально сидящий на спортивной, хорошо развитой фигуре, не давал усомниться в своей стоимости. Родной подъезд старенькой пятиэтажки рядом с таким субъектом казался еще более обшарпанным и убогим.

– Как ты узнал, где я живу? – Валька раздраженно подхватил пакет с продуктами и отошел от кошки.

– Ну, в нынешние времена это не проблема. Почему ты не берешь трубку?

– Марк, я уже тебе все объяснил.

– Ты ничего не объяснял, сказал только, что очень занят и тебе нужно на работу, испарившись на неделю.

– Я сказал, что занят, сейчас в моей жизни нет места отношениям.

– В твоей жизни нет места для жизни, там есть только работа.

– Это не так!

– Да что ты? Может, мы зайдем к тебе? Я прихватил немного китайской еды.

– Нет. – Валька с ужасом вспомнив обстановку в своей квартире и бардак в спальне, покраснел и покосился на железную дверь подъезда, придумывая план побега, потому как Марк отказов не принимал.

– Почему? – Своими простыми вопросами мужчина выбивал парня из равновесия.

– Потому что я с ночной смены и мне нужно отдохнуть, дома бардак и… – Валька поймал себя на том, что оправдывается, и замолчал.

– Ничего страшного, у меня дома тоже бывает беспорядок, и я не займу у тебя много времени.

Мужчина, склонив голову, с улыбкой взглянул на растерянного, ищущего пути отступления парня. Подошел ближе и погладил его холодную скулу. Валька дернулся и отскочил, нервно осматриваясь по сторонам.

– Ты что творишь?! – рассержено зашипел Валька.

– Я скучал, ты меня динамишь, вот я и не сдержался, пойдем к тебе или, если хочешь, можем поехать ко мне. Малыш, я серьезно не понимаю, куда ты пропал и в чем проблема.

– Я не поеду к тебе! – Валька отступил от мужчины, тот был выше сантиметров на десять минимум, шире в плечах и нависал над ним как скала.

Дверь в подъезд хлопнула, выпуская на белый свет местного алкаша Михалыча, натуру очень утонченную и творческую, но чересчур навязчивую. Валька нервно оглянулся на брезгливо скривившего Марка и понял, что деваться некуда, потому что Михалыч сейчас прицепится с разговорами, попытается обнять по привычке Вальку, а Марк хоть и пытался скрыть свою натуру, но Вальку обмануть не смог: он был тем еще собственником и ревнивцем.

– О, Валюха! Привет! – Мужчина, улыбаясь тремя уцелевшими зубами, двинулся в сторону парней.

– Это что за существо? – брезгливо протянул Марк, разглядывая приближающегося мужчину.

– Михалыч.

– Я понял, что не Петровна.

Мужчина покачиваясь подошел к парню и протянул Вальке для пожатия давно немытую руку с грязными ногтями, парень, неуверенно взглянув на ошарашенного происходящим Марка, осторожно ответил на рукопожатие. Михалыч, как настоящий джентльмен, протянул руку и Марку, но тот брезгливо отодвинулся в сторону.

– Че это он? Лишайный, что ль? – Марк от такого предположения поперхнулся, а Валька, прыснув в кулак, подтвердил догадку.

Отвязаться от мужчины удалось не скоро и только после того, как теряющий терпение Марк предложил тому деньги на выпивку. Валька, поняв, что Марк настроен более чем серьезно, вынужден был согласиться впустить мужчину к себе.

Брезгливое выражение не сходило с лица Марка все три этажа, пока они поднимались по лестнице, и переродилось в шок, когда Марк оказался у него в квартире. Дома у Вальки было чисто, но мебель и обои были старыми, он уже месяц как купил обои в зал, новые шторы и еще по мелочи, но взяться за ремонт никак не получалось, поэтому все лежало на полу в прихожей, напоминая каждый день хозяину о себе.

– Если не нравится, можешь валить. – Валька обиженно сложил руки на груди и угрюмо уставился на Марка.

– Нет уж, я просто не понимаю, почему ты не хочешь зарабатывать больше?!

– Я хочу!

– Тогда в чем дело? Дмитрий Петрович, мой клиент, кстати, до сих пор обижен и не понимает, почему ты ушел из его клиники, просил передать тебе привет и сказать, что ее двери для тебя всегда открыты.

Валька вздохнул, назревало очередное объяснение очевидных вещей для Вальки и не очевидных для Марка.

– Я уже тебе говорил. Марк, это мое личное дело!

– Я, как человек, который о тебе волнуется, не могу смотреть, как ты себя губишь, зашиваясь на работе.

– Ну так не смотри!

У Вальки задергался глаз, усталость и напряжение на работе не оставляли сил на споры. Положив пакет на стол, Валька молча ушел в спальню сменить одежду. Переодевшись в комфортный спортивный костюм серого цвета, парень натянул теплые вязаные носки и вышел на кухню. Марк, сняв верхнюю одежду, восседал на кухонном стуле как прирожденный аристократ.

Одна из горелок старой газовой плиты вспыхнула огненными лепестками и принялась подогревать новый чайник.

– Ты будешь чай или кофе?

– Кофе.

– Копи Лювак у меня нет.

– Хватит ерничать, я пью обычный Даллмаер Голд.

– Ого, а я пью обычный Нескафе. В банках таких жестяных. – Валька насмешливо развернулся и с улыбкой взглянул на Марка. Тот удержал невозмутимую мину и попросил в таком случае чая, если он, конечно, не с пяток индуса.

– Мне кажется, или тебе нравится жить как Диогену? Потому что твоя квартира мне больше бочку напоминает.

– Я тебя сейчас выгоню. – Валька устало облокотился на ладони, уперев локти в стол, и взглянул на Марка.

– Ладно, ладно, молчу. Я лишь хочу повторить тебе свое предложение…

– Нет! – он перебил Марка, но тот невозмутимо продолжил:

– Я хочу, чтобы ты переехал жить ко мне.

– Этого не будет, я не хочу с тобой встречаться.

– Почему? – Марк был искренне удивлен и немного уязвлен.

– Потому что ты меня подавляешь! И постоянно издеваешься над моей работой!

– Так-так-так! – прервал назревающую отповедь мужчина. – Я очень уважаю твою работу, но просто считаю, что человек, который хорошо трудится, должен хорошо получать, и не только благодарность, а еще и деньги.

– Я получаю деньги! Господи, какого черта я должен оправдываться перед тобой?! Я взрослый и независимый человек, живу как хочу!

– По мне так, ты маленький, трудолюбивый мальчик, требующий заботы. Что плохого будет, если ты переберешься ко мне и будешь жить в нормальных условиях, нормально питаться и высыпаться? Будешь и дальше работать бесплатно на сво…

– Я не бесплатно работаю!

– По мне так, бесплатно.

– Вот видишь, Марк! Посмотри на нас! Мы не уживемся вместе! Ты слишком…

– Да, слишком, – Марк перебил парня, не дав закончить. – Да, я такой, но впервые в жизни встретил человека, о котором безумно хочется заботиться! Мне хочется окружить тебя заботой, просыпаться рядом с тобой и засыпать, что в этом плохого?! Неужели нам нельзя найти общий язык? Я готов к компромиссам, к диалогу, но ты не даешь шанса.

Марк встал со своего места и, подойдя к нему, присел на корточки, заглядывая в лицо. Валька, смущенный таким поведением, покраснел и развернулся к своему гостю.

– Малыш, дай нам шанс, я тебя прошу. Ничего в жизни мне не хотелось так сильно, как быть рядом с тобой. Я не идеален, но готов стараться, меняться. Пожалуйста, неужели твое доброе сердце откажет мне, несчастному просителю, в твоей милости?

– Пф! – Валька улыбнулся и рассмеялся. – Вот сейчас ты паясничаешь.

Марк поймал его горячую ладонь с длинными, ухоженными пальцами и, поцеловав, прижал к своей щеке.

– Прости, просто ты самый великодушный человек из всех, что мне знакомы. Я очарован и влюблен, извини, что тороплюсь с признанием, но это чувство сильнее меня. Пожалуйста…

Валька растерялся от такой откровенности, он чувствовал, что Марк говорит искренне. К тому же что мешает действительно просто попробовать хотя бы встречаться, не получится, всегда можно разойтись. Тем более, возвращаясь домой, ему и правда становилось тоскливо, может, оттого он и рвался в свою больницу.

– Я… я не знаю.

– Соглашайся, ну же! – Марк безуспешно попытался изобразить на своей хищной физиономии мольбу, чем вызвал у парня улыбку.

– Мы попробуем, но я не буду переезжать к тебе. – Валька засомневался в своем решении, как только увидел, как на довольном лице Марка расползается широкая улыбка во все тридцать два.

Мужчина резко поднялся и вдавил Вальку в себя, сжимая в стальных объятиях, заставляя вдыхать древесный запах собственного парфюма. Парень ошарашенно замер, пережидая приступ нежности теперь уже своего парня. Валька абсолютно не представлял, что такое отношения, тем более парней. У него были девушки в институте, но все это считалось обычными интрижками, не более. Плюс Валька шел на красный диплом, и к концу учебы у него оставалось все меньше времени на разного рода отдых. И вот к своим двадцати семи годам он имеет опыт в спасении чужих жизней и не имеет опыта в отношениях.

Марк ослабил захват и, приподняв милое лицо, поцеловал любимые губы.

– Спасибо! Сегодня я стал самым счастливым человеком на свете.

Глава 3

– Там к тебе пришли.

– Кто? – Валька стоял неподвижно, пока операционная сестра помогала ему разоблачиться после операции.

– Марк.

– Ясно.

Валентин помыл руки и, выйдя из операционной, прошел по длинному коридору, под ногами поскрипывал старый пол с еще советским линолеумом, обшарпанные стены мелькали точечным ремонтом. Больница находилась в старом еще досоветском здании, поэтому все потолки были высокими с осыпающейся кое-где побелкой. Тем не менее, она казалась Вальке очень уютной, постепенно шел ремонт, например, первый этаж был уже полностью отремонтирован, в следующем году собирались заняться хирургическим отделением. Так что Валька ни за что не согласится с Марком в том, что их больница больше похожа на ночлежку для бомжей.

Ординаторская была почти пустой, на новом диванчике в конце комнаты спал их второй хирург Петрович, мужчина за пятьдесят с отличным чувством юмора и кучей любовниц, две из которых были беременны, так что Петрович на работе теперь задерживался, стараясь как можно меньше появляться на улице.

– Валь, ты в магаз пойдешь? – приоткрыв один глаз, спросил Петрович.

– Могу сходить.

– Будь другом, купи пожрать и сигарет, деньги у меня в куртке.

– Ок.

Валька накинул куртку и вышел в холл приемного отделения. Марк, засунув руки в карманы, стоял рядом с фикусом, подальше от пьяного парня с перебинтованной головой.

– Привет.

– Привет, куда ты пропал? – Марк недовольно топал за идущим на улицу Валькой.

– Я не пропал, работа.

– Твоя работа когда-нибудь заканчивается?

– Да, но сейчас, сам видишь, заморозки, гололед. Так сказать, сезон открыт.

Валька весело улыбнулся, выпуская облачко белого пара, щеки от смены температур покраснели, глаза после удачно закончившейся операции блестели, а мрачный Марк, без приглашения приехавший в больницу, заставил что-то внутри согреться.

– Дорогой мой человек, мы встречаемся две недели, а видел я тебя за две недели два раза! Когда заканчивается твоя бесконечная смена? – Марк хмурой тучей навис над выбирающим готовые обеды парнем.

– Скоро. – Валька покосился на мужчину и почесал висок.

– Что-то ты темнишь, я уже за эти полгода беготни за тобой понял, что, когда ты врешь, ты чешешь у виска. Давай говори.

Валька удивленно уставился на мужчину и, проанализировав свое поведение, с удивлением пришел к выводу о том, что так и есть. Как он раскусил его так быстро?!

– Валя, говори! Не зли меня, я, как твой парень, должен хоть иногда тебя видеть или нет?!

– Должен, просто сейчас завал.

– Сколько длится твоя смена?

– Восемь часов.

– Я звонил тебе утром, и ты сказал, что уже на работе. Время было семь утра. Сейчас девять вечера, объясни мне, как восемь часов превратились в четырнадцать?!

– Сегодня крупная авария на трассе, пришлось задержаться.

– Задержаться?! Ты знаешь, что такое задержаться?! Это полчаса, максимум час! Но не еще одна смена!

– А ты знаешь, что такое орущий от боли человек с торчащей костью из бедра! Которому придется ждать своей очереди, потому что перед ним еще трое более тяжелых пациентов, а врач один?! – Валька заметил, что на них уже косятся остальные покупатели, и сбавил тон.

Марк театрально закатил глаза и, взяв бутылку гранатового сока, двинулся за парнем.

– Валя, ты не можешь работать по четырнадцать часов!

– Это необходимость!

– Нет, не необходимость, вас там что, всего двое?

– Нет

– Ну так пусть других вызовут! Почему ты должен решать чьи-то проблемы?

Парень развернулся и удивленно уставился на Марка.

– Ты что, действительно не понимаешь?

– Не понимаю что?

– Почему я задерживаюсь! Я не могу бросить, когда нужна моя помощь!

– Ага, значит, меня ты можешь динамить, а калек своих нет?

– Я уже начинаю жалеть о том, что связался с тобой! – Валька забрал оплаченные продукты и вышел на улицу, быстро направившись к больнице.

– О чем ты можешь жалеть, если мы почти не видимся?! – Марк поймал парня за предплечье и развернул к себе. Валька зло зыркнул на возмутителя своего спокойствия, ожидая продолжения отповеди.

– Валюш, эти твои калеки ненаглядные в больничке вашей халявной тебе, дай бог, если спасибо скажут, для них твоя помощь норма! Ты обесцениваешь свой труд и свое время. Незаменимых людей нет! Не ты, так другой поможет! Я буду ждать тебя в холле, отнеси свои продукты, кому ты там их купил, и спускайся. Помолчи! – Марк вскинул руку, останавливая зарождающееся возражение. – Я настроен серьезно увезти тебя домой! Твоя смена подошла к концу. Если ты не спустишься через десять минут, я пойду к вашему главврачу и решу эту проблему, пригрозив трудовой инспекцией, ясно?!

– Ты этого не сделаешь!

Марк расплылся в коварной улыбке.

– Не советую тебе проверять, малыш, а теперь иди, я подожду тебя в машине.

Валька удивленно смотрел на мужчину, но, поняв, что тот не собирается опровергать свою угрозу, осоловело развернулся и пошел в больницу.

Как себя вести? Что делать с таким поведением? Валька был удивлен, подавлен и разочарован. Марк проявил себя во всей красе, но он сам виноват, что согласился встречаться с ним. Марк себя никогда и не пытался преподнести в другом ракурсе. Но самобичевание не даст ответа, что делать в этой ситуации, его, можно сказать, обсмеяли.

Работу, которой он восхищается, Марк ни во что не ставит. Но не бросать же его теперь, это будет выглядеть слишком по-детски.

Распрощавшись с коллегами, парень переоделся и вышел на парковку. У входа курили несколько медсестер и санитарка. Валька увидел Lexus LX, и ему сразу стало ясно, что именно эта машина Марка, потому как все остальные были отечественного производства, кроме машины их заведующего. Но проблема была не в машине, а в том, что ему придется сесть в нее на глазах у трех главных сплетниц их больницы, и завтра все будут судачить о том, на чьей машине он уехал.

Марк, как назло, подмигнул фарами, Валька оцепенело замер, не зная, что делать. Можно попытаться зайти за здание, а там уже сесть в машину, но Марк разбил все планы, галантно подъехав к замершему на порожках парню. Валька обреченно оглянулся за плечо, заметив три раскрытых в шоке рта, и понуро поплелся к машине.

– Ты не мог бы больше не приезжать на этой машине сюда?

– Почему? – Марк удивленно воззрился на парня. Валька замялся, не зная, как объяснить.

– Потому что завтра все будут судачить о твоей машине.

– И что?

– А то, что я на ней уехал!

– И что?!

– То! – Аргументы закончились, Валька отвернулся к окну, не зная, как объяснить ситуацию.

– Подожди, то есть у вас тут дресс-код? Чтобы работать в вашей поликлинике, нужно быть нищим?

– Нет!

– Тогда в чем дело?

– В том, что мне не нужны лишние сплетни.


– То есть мне купить полуразвалившуюся семерку и заезжать за тобой на ней?

– Не надо за мной заезжать! У меня ноги есть, я сам дойти могу.

– Ну-ну, ноги-то у тебя есть, а инстинкта самосохранения нет. У меня нет машин дешевле, я буду заезжать за тобой на ней и делать это каждый день, иначе ты так и продолжишь работать в две смены, а платить тебе будут как продавцу подержанных телефонов на рынке.

– Если ты ещё что-нибудь скажешь про мою работу или зарплату, я выйду из машины, и больше ты меня не увидишь! Ясно?! – Валька, вконец рассверипев, повысил голос.

– Ок, не злись, я переборщил, но и ты должен уделять мне время, я не вещь, меня в шкаф не спрячешь, мне тоже нужно твоё внимание.

– Умеешь же ты формулировки подбирать. – Валька, слегка остыв, откинулся на спинку сиденья и незаметно для себя задремал.

* * *
– Где это мы? – Парень осоловело уставился на частный дом вместо своего подъезда.

– У меня дома.

– У тебя же квартира была.

– Она и сейчас есть, но раз у тебя завтра выходной, то я решил, что неплохо было бы тебе расслабиться на природе.

– А меня спросить?

– Ты заснул.

Валька, не успев разозлиться, смутился. Марк, подхватив растерянного парня под локоток, двинулся к особняку. Валька ошарашенно разглядывал приближающуюся махину и не мог понять, для чего столько места одному человеку.

Внутри дом оказался таким же шикарным, как и снаружи, но дороговизна не бросалась в глаза, все было уютно. Большой холл со светлым ковром, правее диван с двумя креслами у камина, книжные полки вдоль стены. С левой стороны кухня, прямо напротив входа начинается красивая лестница с резными перилами. Дом из оцилиндрованного дерева с красивыми витражными окнами.

– Нравится?

– Да, красиво. – Валька взглянул на довольного мужчину и, покачав головой, попросил разжечь камин.

В общем, вечер был больше похож на мастер-класс по растопке камина, Вальке было интересно все, связанное с этой внушительной конструкцией, он принял активное участие в растопке и благополучно заснул на огромной шкуре у камина, пока Марк ходил заваривать чай.

Вернувшись, мужчина накрыл спящего Вальку пледом, а сам сел напротив в кресло, разглядывая с таким трудом завоеванного парня, но расслабляться было ещё очень рано.

Глава 4

За витражным окном медленно падали снежные хлопья, сосны припорошило пушистым снежком. Валька лежал на шкуре, укутанный в плед, и наблюдал за снежинками. Еще никогда ему не было так тепло, оказывается, шкуры действительно очень теплые. Что за горный козел был убит для его комфорта, парень не знал, но белая шерсть была длинной, жесткой и слегка волнистой.

Тихое, теплое счастье робко постучалось в сердце. Было так необычно осознавать, что ты кому-то нужен, именно ты, не твои профессиональные качества, а именно ты сам. Знание того, что есть человек, пусть такой своеобразный, с абсолютно другими взглядами на жизнь, но очень неравнодушный к тебе, согревало. Человек, который вот уже полгода добивался, не сдаваясь после очередного отказа, прогнал чувство одиночества. Когда Валька возвращался поздно домой, его согревала мысль о том, что где-то там есть человек, который по нему скучает. Только сейчас, уютно свернувшись на шкуре, парень осознал, насколько одиноко ему было все это время после смерти отца.

Входная дверь распахнулась, впуская маленькую вьюгу внутрь вместе с несущим дрова Марком. Мужчина стянул красиво расшитые валенки и, стряхнув с волос снег, прошел к камину. Валька, сам не зная зачем, притворился спящим, прилагая все силы для того, чтобы ресницы не дрожали, а дурацкая улыбка не выползла на лицо. Марк прошел к камину, обдавая парня морозной свежестью, и аккуратно сгрузил поленья рядом с топкой. Раздался тихий чирк спичек, и через пять минут возни Валька почувствовал терпкий запах разгоревшегося дерева. Марк развернулся в его сторону и, судя по всему, уставился на парня. Валька лежал не шелохнувшись, стараясь дышать ровно и глубоко, но вот беда, жутко захотелось в туалет и улыбнуться, но не мог себе позволить опростоволоситься, будто он ребенок прикидываться спящим?!

Через несколько минут тишины раздался щелчок, Валька чуть не выдал себя, поняв, что его фотографируют. Сделав несколько снимков, Марк легко провел по волосам парня почти не касаясь их, если бы Валька и правда спал, он бы и не почувствовал аккуратной ласки. От рук мужчины очень приятно пахло деревом и немножко кофе. Хотелось прижаться к прохладной ладони, но парень сдержал себя.

Марк поднялся и ушел на кухню, тихий звук заработавшей кофемашины донесся до Вальки вместе с ароматом кофе. Помучавшись пару минут, Валька решил «проснуться» и, сев на шкуре, поежился, все же под пледом было очень тепло, а в доме было не так что бы тепло, не холод, конечно, но контраст был ощутимым.

– Привет. – Марк отсалютовал кружкой.

– Доброе утро.

– Уже день, на часах 12.

– Ого, круто. Где у тебя ванна?

– На втором этаже справа.

Выбравшись из теплоты, Валька, подрагивая от холода, пошел к лестнице, но на подходе был перехвачен Марком и зацелован.

– Стой! Мне нужно зубы почистить!

– Ничего страшного, я не брезгливый.

Чудом выбравшись из объятий, с припухшими губами и стояком, Валька рванул вверх по лестнице в поисках санузла. Марк, смеясь, крикнул вдогонку о том, чтобы парень не мылся, они сегодня пойдут в баню.

В бане Валька был только в детстве, когда отец его еще дошкольника привозил к бабушке в деревню, и та раз в неделю отправляла внука с дедом в общественную баню. Не важно зима или лето, но дед тащил худенького Вальку в баню. Банный день вообще был каким-то торжественным, бабушка ходила со своими подругами на следующий день, а пока дед с внуком были в бане, чистюля бабуля проводила генеральную уборку, меняя одни накрахмаленные простыни на другие. Взбивала подушки, укладывала их друг на друга пирамидкой, сверху накрывая салфеткой. Расшитые собственноручно салфетки были по всей хате, на стареньком телевизоре, застекленном серванте, полном посуды.

Чего только не было в этом сказочном серванте: яркие чашечки с цветами, аккуратно сложенные по четыре штучки затейливым способом, хрустальные бокалы, рюмки, салатницы. Валька любил этот сервант до безумия, постоянно прилипая к стеклу и разглядывая недосягаемое богатство. Внизу, за лакированными дверцами, хранилось постельное белье и дедовы медали. Валька и сейчас помнил удивительный, особенный запах того дома, запах его детства и счастья.

Дед вручал Вальке таз, сам брал сумки, и они шли к серому старому с осыпавшейся штукатуркой зданию. По дороге к ним присоединялся дед Митя, а в самом здании встречалось много знакомых, здоровающихся с дедом, все были веселые и розовые, кто-то выходил из бани, кто-то только входил, мелькали веники и полосатые полотенца. В раздевалке стояли просто огромные сиденья, крашенные голубой эмалью, кое-где облупившейся, но Вальке они казались величественными деревянными тронами, прикрепленными друг к другу. Дед находил свободное место, расстилал газету, на нее клал полотенце, а сверху сажал Вальку. Потом все шли в помывочную с длинными столами, на которых стояли тазы, люди не стесняясь громко переговаривались, смеялись, ходили голышом, обдавали друг друга водой и терли спины длинными, жесткими мочалками. Хоть Валька и любил баню, но когда дед брался за свою совдеповскую мочалку, которой дерево шлифовать можно, Валька прилагал все возможные силы, дабы избежать экзекуции, но у него ни разу этого не вышло. Успокаивался дед, когда вся кожа у Вальки становилась красной и скрипела от чистоты. Потом была парилка, сборы домой и долгая дорога обратно. После бани ему всегда жутко хотелось спать, поэтому дорога домой казалась бесконечной. Дома он заваливался на взбитую перину и засыпал.

Валька смыл с щетки зубную пасту и грустно улыбнулся своему отражению в зеркале над раковиной. Воспоминания, лавиной накрывшие душу, грустной паутинкой оплели сердце.

Валька вышел из ванной, прошелся по коридору, ближе к лестнице был небольшой холл с окном во всю стену, казалось, что это не окно такое большое, а прозрачная стена. В центре комнаты, на белом ковре с толстым ворсом, стоял красавец рояль. Валька удивленно замер, солидный инструмент блестел темно-бордовыми боками, снег за окном все также продолжал падать, создавая просто удивительную атмосферу красоты и гармонии.

Валька учился играть на фортепиано, но за роялем ни разу не сидел. Осторожно подойдя к инструменту, парень провел по гладкой крышке и, приподняв ее, взглянул на строгие черно-белые клавиши. Осторожно сев на бордовую банкетку, Валька пробежался пальцами по клавишам, наиграв простой мотив, потом вспомнил кусок из сонаты Бетховена, но его он быстро бросил, почему-то ему не нравился этот композитор, а вот симфония № 5 «Нежность» Шопена была любимым произведением парня, ее он знал наизусть, хотя за инструментом не сидел больше десяти лет.

Пальцы запорхали по клавишам, разнося по дому нежный, полный грусти мотив. Перед глазами всплывали кадры давно минувших дней, тускло улыбались родные люди, давно покинувшие его. Хотелось плакать, эта глубокая, тихая боль проливалась в сердце слезами.

Руки устало опустились на колени, Валька развернулся к окну, снежинки все также, медленно кружась, падали на землю. Тихая, светлая грусть наполнила сердце.

– Не знал, что ты умеешь играть. – Крепкие ладони опустились на плечи, заставив парня вздрогнуть. Валька запрокинул голову и взглянул на Марка. Черные зрачки, затопившие радужку, темной бездной космоса смотрели на парня.

– Умел, но сейчас почти разучился.

– Мне так не показалось, сыграл потрясающе! Ты когда-нибудь перестанешь меня удивлять? Сколько еще сюрпризов меня ждет?

Валька, смутившись, отвернулся. Марк стоял вплотную, правая рука поглаживала его подбородок, отдавая щекоткой в спине.

– Пожалуй, этот был последним.

– Верится с трудом, пойдем, я накрыл на стол. Ты просто обязан попробовать мою пасту.

– Пойдем.

Блюдо оказалось бесподобным, Валька смущенно попросил добавки, чем вызвал приступ самодовольства у повара. Время за болтовней прошло незаметно, они так и сидели за столом с пустыми тарелками, поглаживая руки друг другу. Нехитрая ласка рождала невероятную нежность друг к другу. Марк, казавшийся Вальке акулой в пальто, предстал перед ним более человечным. Ему, как и всем, хотелось нежности. Высокие барные стулья близко стояли, позволяя переплести ноги, соприкасаясь коленями. До жути хотелось обняться. Марк убрал тарелки в посудомоечную машину и, подхватив взвизгнувшего парня на руки, понес его на диван. Там они провалялись, обнимаясь, еще час, поглаживая друг друга и рассказывая веселые истории из жизни. Камин потрескивал рядом, освещая потемневшую гостиную.

– Так, а теперь баня! Даже не надейся, что я забыл!

– Ммм, нет давай еще поваляемся!

– Нет, нет, нет и еще раз нет, поднимайся! – Марк встал с дивана и, подняв разомлевшего Вальку, укутал в теплый сюртук, натянул на парня шапку-ушанку с красной звездой, дал еще одни сапоги и, вручив веник, выпроводил на улицу.

В парилке Валька понял, что такое настоящая баня. Ему казалось, что еще пара минут, и его можно будет есть, так как пропекся он на славу. Марк отхлестал его веником с особым остервенением, комментируя это как возмездие за полгода страданий.

Когда они наконец оказались дома, парень отрубился, как только лег на белые простыни. Марк удовлетворенно улыбнулся, рассматривая сопящего в подушку парня, и, спустившись вниз, включил сигнализацию и запер дверь.

В куртке Вальки вибрировал телефон, Марк, поколебавшись секунду, нырнул рукой в чужой карман и вытащил смартфон с несколькими пропущенными вызовами и СМС-кой с простым содержанием: «Выручай, у нас…» Дальше он читать не стал, выключив телефон прямо во время очередного звонка. Марк удовлетворенно положил трубку обратно в карман и вернулся в спальню к своему спящему ангелу.

Глава 5

Валька держался за спинку кованой кровати, ногами обхватив талию Марка, пока тот сильными толчками выбивал из парня самообладание. С каждым новым толчком сдерживать себя становилось все сложнее, с губ срывались стоны, становясь все громче. Внутреннее натяжение и переполненность заставляли дыхание сбиваться, чувство самоотдачи, сексуального подчинения будоражило что-то тёмное и волнующее внутри. Хотелось расслабиться, раствориться в ощущениях, отдать себя в сильные руки и плыть в мареве удовольствия, вспыхивая с каждым толчком все ярче и затухая вновь.

Марк замер, чем вызвал возмущенный протест, но, проигнорировав его, мужчина подхватил потерявшегося в ощущениях парня под спину и, перевернув на живот, рывком вернулся в горячее нутро, ускоряя темп и выбивая крик. Валька вжимал лицо в подушку, стараясь сдержаться, но быстрые толчки по простате лишили его последнего самоконтроля. Вселенная за секунду взорвалась, осыпаясь звездной пылью на разгоряченную кожу парня. Марк кончил через несколько толчков, запрокинув голову назад и как можно глубже проникая в парня. Валька чувствовал в себе подрагивающий член, Марк медленно выскользнул из него и снова вошел, потом еще раз и еще, как под гипнозом наблюдая за проникновением и наслаждаясь обладанием.

После оргазма в Вальке будто все кости разом пропали, из-за напряженной работы он давно не чувствовал себя настолько расслабленным и спокойным. Время в доме Марка словно застыло на месте, впервые ничего не хотелось, просто лежать и не шевелиться. Если бы он мог, то превратился бы в туман и навсегда осел росой в этом уютном доме в этот уютный момент. За окном как в сказке не прекращал падать снег, огромные сосновые лапы величественно красовались за окном. Мягкая кровать с полностью белым постельным бельем безо всяких узоров убаюкивала, заставляя веки наливаться тяжестью и утягивая в сонное марево. Краем сознания Валька почувствовал, как Марк, наконец наигравшись, аккуратно выскользнул из него и, накрыв огромным одеялом, тихо ушел в ванную.

Еще никогда Валька не спал голым, как выяснилось, это очень расслабляет, тело будто сливается с кроватью, лучше согревая и убаюкивая.

Проснулся Валька, когда почувствовал, что впервые за последние пятнадцать лет выспался. Сладко потянувшись, парень почувствовал, помимо небольшого дискомфорта в растянутых мышцах, еще и текущее семя Марка. Как врач, он, конечно, не был брезгливым и, в принципе, доверял Марку, но как человека и парня это его немного унизило, не то чтобы сильно, но его будто пометили. Все же это было слишком лично, и он оказался не готов к этому.

После душа Валька облачился в хлопковые сливочного цвета бриджи и белую футболку, с вечера оставленные Марком. В спальне нашелся вязаный кардиган хозяина дома, и Валька недолго думая быстро натянул его на себя, все же он был всегда мерзлявым. Кардиган оказался великоват, особенно рукава, но эта проблема была решаема, подвернув рукава, парень вышел в коридор в поисках Марка.

Мужчина нашелся в гостиной на диване с ноутбуком на коленях, рядом на крошечном столике, сбоку от дивана, стоял бокал белого вина.

– Привет.

– Привет. – Марк отложил ноутбук и, встав с места, подошел к смущенному парню. Притянув к себе Вальку, поцеловал припухшие губы, поглаживая шею у линии роста волос, чем вызвал маленький табунчик мурашек, пробежавших вдоль позвоночника.

– Пойдем, нужно тебя покормить. – Сжав Валькину ладонь, Марк утянул его на кухню, посадил на высокий стул и, расставив тарелки с завтраком, сел напротив, пристально наблюдая за смущенным парнем.

– Ты меня смущаешь…

– Чем?

– Ты на меня смотришь как голодная собака на кусок мяса.

Марк рассмеялся и отвернулся, но, продержавшись несколько минут, снова с улыбкой повернулся к жующему парню.

– Извини, не смотреть на тебя выше моих сил.

– Я понял. – Валька почувствовал, как щеки слегка потеплели, розовея.

Марк налил Вальке чай с лимоном и, вытащив пряники, отвел своего парня на диван, где сидел до его прихода. Грея ледяные руки о края чашки, Валька мялся, подбирая слова. Он был смелым, если на него нападали, но если нет и нужно было спросить что-то смущающее, Валька мялся, краснел и робел.

– Говори уже. – Марк сидел на диване боком, развернувшись в сторону парня, правая рука лежала на спинке дивана и подпирала голову. В глазах, светящихся счастьем, плескались смешинки. Марк прикусывал губы, подавляя улыбку, способную смутить и так покрасневшего Вальку.

– Зачем ты в меня кончил? – наконец разродился Валька смущающим его вопросом.

– Захотел, – прямой ответ стукнул по темечку, заставляя взбунтоваться.

– Что значит захотел?! А я, может, не хотел!

– Ты меня об этом не предупредил.

– Потому что, когда ты ко мне пристал, я спал!

– Ну, ты явно проснулся в процессе.

Валька еще больше покраснел, на лицо Марка все же выплыла довольная улыбка.

– Мне это…

– Я понимаю, но мне это было просто жизненно необходимо, так приятно осознавать, что часть меня сейчас в тебе… – Марк хитро взглянул на Вальку. Парень, оглушенный откровенным ответом, явно не готовый к нему, чувствовал, как краснеют его шея и уши.

– Если ты еще раз так сделаешь, я на тебя обижусь!

– Надолго?

– Что надолго?

– Надолго обидишься?

– Что?!

– Просто мне очень понравилось, боюсь, я могу рискнуть снова.

– Ты просто похабник! Я больше не собираюсь обсуждать это с тобой! Просто больше так не делай! – Валька возмущенно отвернулся, чуть не расплескав свой чай.

– Ну, прости, прости, я не удержался, ты сейчас такой удивительно милый. Оказывается, твои синяки под глазами все же исчезают, когда высыпаешься, и ты становишься моложе лет на десять, даже кожа посветлела. Зайка, нельзя же так доводить себя, теперь я буду следить за тем, сколько ты спишь, и впредь все выходные мы будем проводить здесь, где ты будешь высыпаться с выключенным телефоном.

– Что? – Валька почувствовал, как сердце испуганно екнуло и замерло.

– Что?

– Ты, ты выключил мой телефон?!

– Да. – Валька не мог поверить в то, что услышал, оглушенный наглостью Марка.

Парень замер на секунду, но, опомнившись, бросился к куртке, чуть не споткнувшись у порога. Сердце испуганно билось, в горле пересохло, даже если бы Вальку спросили в тот момент, чего он так испугался, он бы не смог внятно ответить. Выудив со второй попытки телефон, Валька трясущимися руками включил устройство и с ужасом наблюдал, как СМС-ки о пропущенных вызовах прыгают на дисплей, пригвождая парня к месту. Всего ему позвонили больше семнадцати раз: заведующий, друг-рентгенолог и один раз Петрович, а если звонил Петрович, значит, они там реально зашивались.

Марк спокойно встал со своего места, подошел к бледному парню и, подхватив под локоть, отвел несопротивляющегося парня на диван.

– Ты что наделал?! – наконец пришел в себя Валька. – Ты что наделал, я тебя спрашиваю?! – его голос дрожал от гнева. – Ты не имел права так поступать! Я был им нужен!

– Кто-нибудь умер? – равнодушно уточнил Марк, явно недовольный такой реакцией.

– Я, я не знаю…

– Ну так узнай.

Валька дозвонился до Петровича, запинаясь, наврал про то, что заснул, а телефон разрядился. Мужчина не злился, сказал, что им удалось вызвонить другого хирурга. Потом Валька позвонил заведующему, тот недовольно отчитал парня, но, сжалившись, велел отдыхать и выходить после выходного отдохнувшим.

– Отвези меня домой! – Валька хоть и успокоился оттого, что без него справились, но сама выходка Марка просто огорошила, лишив самообладания.

– Вот еще! Зачем это?

– Затем, что я так хочу! Отвези меня домой!

– Не повезу. – Марк спокойно закинул ногу на ногу и, отпив из бокала, взглянул на вскочившего Вальку, бледного от негодования.

– Что? – Парень не мог поверить, в наглый отказ.

– Что слышал. Я тебя никуда не повезу.

Валька удивленно раскрыл рот и ошарашено захлопал глазами, не зная, как реагировать на такую наглость.

– Ты, ты совсем?! Я, я тогда вызову такси!

– Не советую.

– Почему?

– Я тебе не дам это сделать.

– Почему? – Валька, ошалевший от абсурдности диалога, задавал вопросы, поражаясь тому, что еще не бежит на улицу ловить попутку.

– Потому что, во-первых, у тебя выходной, а, во-вторых, нечего на меня обижаться, я действовал исключительно втвоих интересах, тебе нужно было выспаться, в-третьих, я доказал тебе, что твои ненаглядные коллеги смогли обойтись без тебя. Тебе там сели на шею и ноги свесили.

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой!

– Зато я собираюсь! – Марк повысил голос, заставляя Вальку сесть и втянуть голову в плечи. Все же Марк умел внушать, видимо, это последствия выбранной профессии. – Ты похож на мумию! Посмотри на себя! Ты хоть на человека стал похож, выспавшись! Твои коллеги сели тебе на шею!


– Это не так!

– Так! Они нашли тебе замену! Что мешало делать им это раньше?! Можешь не отвечать, я сам скажу: просто другой твой коллега умеет говорить НЕТ! Ясно тебе?! И тебе пора этому научиться! – Валька удивленно молчал, слушая отповедь, и нехотя признал, что Серафим Викторович, еще один хирург, действительно очень редко выходил в выходные и почти никогда не задерживался после смены.

– А тебе пора бы научиться интересоваться моим мнением по этим вопросам!

– Мне незачем им интересоваться, я его и так знаю! Ты бы сорвался в свое пристанище добродетели людской после первого же звонка. Только я бы тебя все равно не пустил!

– Да какое ты имеешь право меня куда-либо не пускать?!

– А такое! Мы в отношениях, если ты не забыл! Когда ты соглашался на них, что там у себя в голове представлял? Что я буду мальчиком по вызову, появляться, когда тебе нужно и исчезать, когда нет?!

– Нет. – Валька соврал, на самом деле примерно так он и представлял, без таких, конечно, грубых формулировок, но думал, что они будут иногда приятно проводить время и делиться друг с другом своими хорошими новостями, например. Реплика Марка поставила его в тупик.

– Тогда в чем дело, черт возьми?! Я предупреждал, что буду о тебе заботиться, и понимаю, что тебе не нравятся мои методы, но ты не даешь мне выбора! Ты ж как баран ничего не видишь, кроме своей работы! Ты готов загнать себя в могилу, но не признаешь, что тебе нужен отдых! Тебе нужны выходные! Про зарплату я вообще молчу! Пора бы повзрослеть, тебе уже третий десяток, нужно начинать беречь себя! Если этого не хочешь делать ты, это сделаю я! Ясно?! – рассвирепевший Марк буквально гаркнул на Вальку свой последний вопрос.

Растерявшись от столь странной заботы и напора, Валька кивнул. Марк, уже стоявший на ногах во время своей отповеди, получив ответ, рванул к двери и, схватив с небольшой тумбочки сигареты, без куртки выскочил на улицу. Громкий дверной хлопок заставил парня еще раз вздрогнуть. Валька ошарашенно сидел на диване и не мог понять, почему чувствует себя виноватым. Ведь по факту он был прав, Марк не имел права выключать его телефон, любит он свою работу или нет, это не дает права Марку решать за него. Но, несмотря на свои правильные мысли, Валька был смущен, удивлен и растерян. Марк оказался прав, он и правда не имеет представления об отношениях, он действительно сам на них согласился, хоть и не сразу, но согласился ведь, никто ему не угрожал, сам добро дал, и что, теперь в кусты? Нет, это не по-взрослому.

Парень сидел на диване и все больше чувствовал свою вину, отсутствие опыта ставило в тупик, Валька не знал, как должен поступить: выйти за Марком на улицу или дождаться его здесь. Что ему говорить? Не пускать ведь все на самотек, но Марк так взвинчен, не хотелось продолжать скандал, во всяком случае, сейчас. Все же вчерашний день и сегодняшнее утро были самыми чудесными за последние годы, он и правда нуждался в отдыхе, а забота Марка, пусть и такая вероломная, все же согревала. Человек как любое живое существо тянется к теплу, а человек, лишенный его долгое время, нуждается в нем вдвойне.

Валька встал с дивана и, взяв пальто Марка, вышел на улицу. Мужчина стоял на порожках, сигарета, видимо, давно была докурена, руки глубоко в карманах. Марк смотрел на сосны, а метель засыпала его голову и плечи снежинками. Валька подошел к своему мужчине и набросил пальто на плечи, тот, еле заметно дрогнув, обернулся.

– Ты замерзнешь, – пряча взгляд, пояснил парень.

– А ты не замерзнешь? – Валька удивленно уставился на мужчину, поняв, что сам выскочил раздетый.

– Пойдем в дом. – Марк положил Вальке руки на плечи и, развернув парня, подтолкнул к двери.

Они зашли в дом, Марк, сняв пальто, пошел на кухню заваривать чай.

– Будешь? – будто ничего не произошло, спросил мужчина.

– Да. Марк, извини, я был не прав, не стоило повышать голос на тебя, но я против таких вещей. Я должен быть доступен для звонка.

– Кому ты должен?

– В смысле?

– Кому ты должен что-либо в свой законный выходной?

– Блин, ты не понимаешь!

– Нет, Валюшка, это ты не понимаешь. Ты никому ничего не должен в свой выходной. Во всяком случае больничке своей точно, а вот мне, например, ты должен. Свое время, внимание и любовь, я надеюсь. Я тоже нуждаюсь в тебе не меньше, чем твоя больница. Пойми ты наконец, люди тысячи лет живут и умирают, одни врачи уходят, другие приходят, одни юристы уходят, другие приходят, незаменимых НЕТ! Пойми ты это! Никому мы по факту не нужны, кроме самих себя и людей, которые нас любят. Прекрати тратить свою жизнь на тех, кто это не оценит.

Валька печально взглянул на Марка, медленно подошел к столу, провел по его гладкой поверхности и, сев на стул, уставился на зажатый в руках телефон.

– В чем-то ты прав, но, к сожалению, не во всем. Знаешь, чем я больше всего горжусь?

– Чем?

– Тем, что спас маленькую девочку, которой отчим, пиная ногами в живот, разорвал селезенку. Она была моей первой пациенткой, которой я сам, без помощи и надзора, помог. – К горлу подкатил ком от воспоминаний, глаза защипало, Валька наклонил лицо, стараясь скрыть свои эмоции. Парень не видел, как Марк, нахмурившись, прикусил губу. – Тогда все врачи были заняты, произошла большая авария на мосту, Петрович находился в операционной, но девочка не могла ждать, открылось внутренне кровотечение, пульс падал…

– Валь…

– Нет! Дай мне договорить! У меня руки тряслись, так я боялся. Тот вечер я могу посекундно вспомнить. Это маленькое хрупкое тельце с прозрачной кожей и старыми поджившими ссадинами… У нее остановилось сердце на две минуты, и я эти две минуты не дышал вместе с ней. Ее сломанные ребра до сих пор стоят у меня перед глазами. В ту ночь свершилось мое личное чудо, она выжила. Каждую ночь, ложась спать, я ставлю телефон на максимально громкий звонок, потому что может случиться так, что привезут еще одну такую же маленькую девочку, у которой будет всего десять минут на спасение, но врачи окажутся заняты, а я буду спать в кровати… и я… – Валька сглотнул, собираясь с силами. – я не окажусь рядом, потому что заснул! Заснул, блядь! Ясно теперь? Срать мне на их благодарность! Я не ради нее работаю!

На шикарной кухне повисла тишина. Марк стоял, оцепенев, не зная, какие подобрать слова. Валька смотрел на покоцанный телефон в своих руках. Наконец отмерев, Марк обошел стол и, подойдя вплотную, взял холодные руки Вальки в свои горячие ладони, поцеловал ледяные пальцы и взглянул на парня.

– Валь, я восхищен тобой и понимаю, о чем ты говоришь, мне даже стало стыдно за свои слова, но ты пойми… Ты всех не спасешь… Ты это понимаешь? – Марк почти шептал.

– Понимаю. Но я могу попр… – Валька поднял блестящие глаза на мужчину.

– Нет, Валь, не можешь… – перебил Марк. – Ты не можешь все предугадать, потому что ты не бог, понимаешь? Ты не бог, ты отважный, великодушный человек, способный сгореть, спасая других. Но я не могу допустить этого, понимаешь? – Валька кивнул.

– Скажи мне еще раз, я снова задам тебе этот вопрос. Ты будешь со мной? – Парень замер, удивленно рассматривая необычное, но уже небезразличное для себя лицо. – Валь, ты слышишь?

– Да.

– Ты будешь со мной? – Марк вновь повторил вопрос, и до парня наконец дошло, почему ему снова его задали. Во рту пересохло, помедлив секунду, Валька кивнул.

– Ты понимаешь, что, соглашаясь, ты даешь мне право заботиться о тебе и требовать к себе внимания? – Валька опустил глаза и вновь кивнул, руки мужчины сильнее сжали его ладони.

– Я постараюсь учитывать твои пожелания, но предупреждаю тебя, что все свои выходные ты отныне станешь проводить со мной, отдыхая. Если будут возникать по этому поводу проблемы, мне придется решать их с вашим заведующим.

– Нет! Не надо!

– Ок. – Марк тяжело вздохнул и продолжил: – Валь, я понимаю, что иногда случаются действительно фатальные форс-мажоры, но то, что случилось вчера, не было таковым, они просто привыкли, что ты летишь к ним по первому их требованию. Им придется отвыкать, и тебе тоже. Я не зверь и отпущу тебя, если действительно будет нужно, но поеду следом, чтобы убедиться, что ситуация реально серьезная. Ясно?

– Да.

– Отлично. А сейчас отдай, пожалуйста, мне свой телефон, я сам отвечу на звонок, если тебе позвонит кто-то из твоих коллег.

– Нет!

– Валя.

– Нет! Только не это, ты их напугаешь!

– Чем же, интересно? – Марк улыбнулся такой формулировке.

– Да ты, если захочешь, можешь кого угодно напугать!

– Валюш, отдай телефон, отвечать на звонок, обещаю, я буду при тебе.

Валька, прикусив губу, замер, сжимая свой старенький сотовый в руках и решаясь на невозможный для себя поступок. Марк подождал пару секунд и, видя, что подвижек нет, осторожно подтянул ладонь с телефоном к себе.

– Давай, Валюш, по одному пальцу отпускай его. – Улыбаясь, Марк потихоньку разжимал пальцы, пока не высвободил телефон и не убрал в свой карман.

– Вот так. Иди ко мне, я тебя обниму.

Валька сполз со стула и на ослабевших от последних потрясений ногах подошел к Марку. Тот прижал своего хрупкого ангела к себе и, поцеловав в макушку, прошептал ему на ухо, что он обещает, сегодня без Вальки никто не умрет.

Глава 6

Следующие два месяца пролетели для парней незаметно. Марк старался забирать Вальку, когда мог, с работы и уговорами увозил к себе. На выходных он выманил у парня ключ от квартиры, сделал себе дубликат и теперь имел доступ к Валькиному жилью. Сделано это было под благовидным предлогом накормить попугая: в тот день в больнице возник очередной форс-мажор, и парень не мог добраться до дома, чтобы покормить птицу. Потому Марк любезно предложил свою помощь. Жорик был для парня единственным весомым аргументом, чтобы каждый вечер возвращаться домой. Поэтому, как только ключ оказался у Марка, мужчина стал регулярно заезжать к попугаю, под оскорбления насыпал птице корм и ехал за Валькой. Когда парень понял, для чего потребовался ключ, было уже поздно.

Знакомство с птицей стало для мужчины шоком. Вообще Марк считал себя интеллигентом, чуть ли не аристократом, потому никогда не ругался матом, считая это недостойным себя. Поставить человека на место он мог и без мата, но птица вывела мужчину из себя. Попугай был поразительно сообразительным, очень говорливым и вредным. В первую же секунду Марка обозвали небритой мочалкой и потребовали «хавчик», а когда шокированный мужчина пришел в себя и, ссыпав корм вместе с кусочками фруктов в тарелку, поставил ее перед попугаем, услышал, что «жрать эту баланду будешь сам». Марк с квадратными глазами отшатнулся от клетки и уставился на пернатого зека, тот помахал крыльями и начал требовать сыр. Мужчина, отойдя от шока, заглянул в полупустой холодильник, нашел там небольшой кусочек сыра и, нарезав его небольшими дольками, высыпал попугаю в кормушку. Птица победно заголосила и принялась за лакомство.

– Надеюсь, ты подавишься им и сдохнешь! – не сдержался оскорбленный Марк.

– Заткнись, псина.

– Сам псина.

– Где Валентин?

– На работе.

– Жрать хочу.

– Хватит тебе уже.

– Жрать! Жрать! Сыр! Сыр! Дай! Жорик хочет жрать!

– Жорик идет в жопу!

Выходя из квартиры, Марк впервые за долгие годы чувствовал себя униженным, но самое позорное то, что его унизил какой-то попугай! Мужчина радовался, что рядом никого не было, и никто не слышал его позора.

Марк, как вода, постоянно стремился заполнить собой все Валькино время и пространство. Уговоры съехаться не прекращались, Валька постоянно был на осадном положении, отстаивая свое право жить отдельно. Хорошо, что Марку хватало такта и понимания мучить уставшего парня, лишь пока они ехали до дома. В квартире мужчина эту тему не поднимал, давая Вальке отдохнуть и расслабиться после работы.

Назвать эти месяцы легкими было нельзя, недавно Марк осуществил свою угрозу и все же дошел до заведующего. Валька второй день был на работе, трубку почти не брал, пояснив лишь, что один врач из скорой запил, потому он согласился на подмену, мотаясь по городу на вызовы. Марк вытерпел два дня, но после смс-ки с просьбой покормить Жорика не выдержал и приехал в больницу. Валька так и не узнал, о чем был разговор и сколько длился, но смена для него резко закончилась.

Дома разыгрался скандал, измотанный Валька накричал на невозмутимого Марка и, зная, что уйти он ему все равно не даст, заперся в гостевой спальне. Хотелось есть, плакать и спать. Но для того чтобы поесть, придется выйти, а разговаривать с Марком не хотелось, потому, приняв горячий душ, уставший парень лег спать. А наутро проснулся с температурой и болью в горле. Судя по симптомам, он подцепил ангину: все тело потряхивало от озноба, сглатывать было жутко больно.

Валька сполз с кровати и поплелся умываться, за окном шел снег с дождем, до Нового года осталось два дня. Он обещал выйти на работу в Новый год, а теперь, судя по всему, выходило, что не судьба. Валька даже думать не хотел, что подумают его коллеги после вчерашнего инцидента и его болезни. Кстати, Петрович узнал, кем по отношению к Вальке является Марк, но, к удивлению парня, проявил удивительную толерантность, сказав лишь, что такой, как Марк, не даст Вальке свободы и предсказал, что недолго Валюшке с ним работать. На что парень яростно заверил, что не уволится. После разговора с Петровичем стало легче, все же хорошо, когда хоть кто-то знает и не осуждает.

Валька вышел на кухню, Марк стоял у окна и с кем-то разговаривал на повышенных тонах, запугивая какими-то новыми поправками в законе.

– Судебный процесс начнется после новогодних праздников. Если статья останется той же самой, будет суд присяжных, а это гарантированный приговор! Включайте мозги, если вы не сделаете это сейчас, то получите шесть лет и конфискацию имущества. Все, вечером я жду вашего звонка. – Марк провел по волосам, задумчиво побарабанил пальцами по подоконнику и развернулся. – О! Я тебя разбудил? – Мужчина удивленно замер.

– Нет, – еле прохрипел парень и, поморщившись, сглотнул. – Я сам проснулся.

– Что с твоим голосом? – Марк подошел к сидящему за столом Вальке и потрогал лоб. – У тебя температура. Покажи горло. – Марк приподнял Валькино лицо за подбородок, сосредоточенно разглядывая бледное лицо с синяками от недосыпа.

– И сам знаю, что ангина, нечего там смотреть.

– Наездился?! – Марк отстранился и подошел к кухонной стойке, вытащил кружку и принялся заваривать Вальке чай. – Это по-любому ты на этой долбаной скорой подхватил!

– Марк, пожалуйста… – Вальке спорить абсолютно не хотелось, да и возможности не было.

– Что пожалуйста?! Слушать нужно, что тебе говорят! Твой заведующий, как оказалось, с легкостью нашел замену, не было такой острой необходимости тебя туда посылать! Ты у них там совсем, видать, за дурачка безотказного!

– Хватит! Ты меня задолб… кхах… задолбал! – Неудачная попытка повысить голос отозвалась раздирающей болью в горле. На глазах выступили слезы, Валька закашлялся.

Марк покачал головой, сходил за теплым пледом и, укутав парня, вернулся к чаю. Нарезал лимон, достал мед, выставил все это перед Валькой и сел на стул напротив.

– Пей чай, ещё у меня есть барсучий жир. – Вальку передернуло, он в ужасе посмотрел на Марка и отрицательно замотал головой.


– Никакого нет, а да. Пей, в мультиварке овсяная каша, попытайся поесть. Там, на столе у раковины, кружка желтая, в ней сода, соль, вода и йод, прополощешь горло после еды и пойдёшь спать. В мою спальню!

Марк встал из-за стола. На нем были идеально сидящие брюки, выгодно облегающие его длинные ноги и красивые ягодицы, поверх белой рубашки приталенный жилет, подчёркивающий спортивную талию и широкие плечи. Застегнув запонки, мужчина подошел к спинке стула и, сняв с нее идеально отутюженный пиджак, быстро надел его на себя. Взглянув на циферблат часов, Марк замер и задумчиво уставился на Вальку.

– Пожалуй, я немного задержусь и проконтролирую, время у меня еще есть. – Валька отрицательно замотал головой.

– Нет уж, давай пей чай, а я пока сделаю еще один звонок.

Валька морщась выпил чай, получая садистское удовольствие от боли из-за обжигающего горло напитка, осилил три ложки каши и встал из-за стола.

– Прополощи рот, – прикрыв рукой динамик, напомнил Марк.

Валька закатил глаза и выполнил «приказ». Покомандовать Марк очень любил, и Валька это ему позволял, потому как знал, если ему что-то действительно потребуется, Марк его не переупрямит. Потому он и подыгрывал сейчас, дабы избежать постоянного противостояния. Марк ценил послушание и уступки, потому, когда Валька требовал не мешать работе или категорично заявлял, что придется задержаться, Марк уступал.

Конечно, стараниями мужчины он почти перестал задерживаться на работе. Марк делал очень хитро, не брал трубку за час до конца его рабочего дня, в то время, когда Валька обычно звонил, чтоб предупредить его о задержке и попросить не приезжать. Мужчина приезжал в больницу и, видя, что парень задерживается, шел в приемное отделение, усаживался в кресло, зная, что вахтер позвонит Вальке, и тот начнет нервничать. Пару раз в таких ситуациях Валька пытался выйти и объяснить ему, что он занят, на что получал сухой ответ: «Я подожду». И после парочки таких ожиданий Валька старался освободиться вовремя, потому как потом его ждал подробный анализ причины его задержки. Конечно, все получалось не всегда, как им обоим хотелось, потому кому-то приходилось уступать, и обычно это был Валька, чувствующий свою вину за постоянную занятость.

Марк закончил разговор и проводил Вальку в свою спальню.

– Я напишу тебе в смс-ке, какие мне нужны препараты.

– Ок. Меня не будет до шести, постараюсь, конечно, освободиться в пять, но вряд ли сумею. В час дня придет проведать тебя моя сестра.

– Не надо!

– Надо, я уже договорился.

– Но мы незнакомы! Твои родные знают обо мне?! – Валька попытался привстать с кровати, но Марк вернул его обратно, не дав подняться.

– Да, знают, все: и мать с отцом, и сестра с братом.

– Что?! – пискнул Валька, испугавшись перспектив. – Зачем ты им сказал?!

– А к чему скрывать? Мама хочет с тобой познакомиться и просит тебя приехать на Новый год. – Марк был само спокойствие, в то время как Валька с каждым словом бледнел все больше.

– Но как?! Э, мы ведь… это ведь неправильно, когда двое мужчин…

– Валь, я тебя прошу… помолчи… – Марк устало почесал переносицу. – Значит, обезьянам, жирафам и дельфинам можно выбирать себе партнеров любого пола, а я, представитель сильнейшего вида на Земле, не могу это сделать?

– Но это неправильно, в смысле, она может меня возненавидеть за то, что я лишаю тебя полноценного будущего.

– Валь, ты лишаешь меня терпения перед серьезной встречей. У мамы уже шестеро внуков. Поверь, свой инстинкт продолжения рода она полностью реализовала. И никто не относится предвзято к моей ориентации, мать вообще считает, что если никто от этого не страдает, то хоть режьте друг друга, раз это добровольно.

Валька удивленно замер, раскрыв рот.

– Я боюсь.

– Ох, робкий мой ангел. – Марк с улыбкой склонился к парню и, обняв, прижал к себе. – Нечего их бояться, они ждут тебя давно, потому что ты первый, кого я с ними познакомлю, и, надеюсь, единственный. – Не уловить подтекст было невозможно. – А когда они узнают тебя получше… – Марк замолчал и задумчиво улыбнулся.

– То что?

– То все.

– Что все?

– Они в тебя влюбятся и станут моими сообщниками в твоем завоевании и закрепощении! – Марк коварно поиграл бровями и рассмеялся, увидев, как Валька нахмурился.

– Не смешно. Как говорил мой учитель по анатомии: "В каждой шутке есть доля шутки, все остальное правда".

– Твой учитель мудрый человек. – Марк коварно улыбнулся и, чмконув Вальку в губы, поднялся с кровати.

– Я не смогу сосредоточиться на работе, если буду за тебя волноваться. Звонить тебе я не хочу, чтобы не разбудить, тебе сейчас нужно больше спать. Поэтому мне позвонит сестра и все расскажет, как ты тут себя ведешь.

– Я не ребенок, чтобы плохо… – Валька замолчал, с трудом сглотнув.

– Знаю. В общем, я закрою тебя на ключ, чтобы она могла попасть в квартиру и не разбудить тебя.

– Ээээ… я что, буду заперт, пока кто-то из вас не объявится?!

– А ты куда-то собрался?

– Нет! Но…

– Без но, на улице тебе, больному, делать нечего, об остальном позаботится моя сестра. Все, полощи горло, пей горячий чай и мерь температуру, если что, звони. Я позвоню твоему заведующему и предупрежу, что ты заболел. Мы с ним в последнее время друг друга очень хорошо понимаем. Все, я ушел. – Марк вышел из спальни, пошумел в прихожей, и последнее, что расслышал Валька, как замок в двери несколько раз провернулся, запирая его в квартире.

– Сумасшедший дом, – прошептал Валька, устало отвернувшись к окну.

Новость о знакомстве с родителями Марка и встреча с его сестрой ошарашили. Такого он точно не ожидал. Как себя вести со старшим поколением в такой ситуации, он не знал. Да еще его родители наверняка люди специфичные, ведь воспитали же они как-то такого эгоиста, как Марк? Значит, и сами они, возможно, похожи на сына. Что ему делать в этой стае акул, Валька себе даже представить не мог.

Глава 7

Горячее марево ненадолго пропало, позволяя проснуться. Валька кое-как встал с кровати, пошатываясь дошел до кухни, налил себе еще кружку горячего чая и, взяв ее с собой, вернулся в постель. Вообще Валька не был плаксой, но при повышенной температуре ему почему-то всегда хотелось поплакать, свернувшись где-нибудь в углу и хныча в свое удовольствие. Вот когда он сломал ногу, ни слезы не проронил, а как температура, так все, непреодолимое желание развести мокроту. Ему за это было очень стыдно, потому он ото всех скрывал свой личный бзик.

Допив чай, Валька полежал еще в постели, потом вместе с одеялом перебрался в гостиную к телевизору. Температура, судя по самочувствию, поднималась все выше, будто маревом окружая лицо, не давая сосредоточиться и нормально поспать. Через какое-то время сквозь полуявь-полусон Валька почувствовал, что он в квартире не один. Разлепив глаза, парень увидел темный силуэт, постепенно приобретающий четкость. Раздался знакомый щелчок. Валька с трудом навел резкость и разглядел высокую девушку с длинными блестящими волосами. Глаза, радужка которых почти сливалась со зрачком, смотрели на него с любопытством, а в тонких пальцах был зажат навороченный смартфон. Если описать девушку одним словом, то подходило больше всего «дорого». Девушка выглядела очень ухоженной, подчеркивая свои достоинства идеально сидящими по фигуре стильными вещами. Валька медленно сел и уставился на гостью.

– Привет, я Лейла. Марк должен был тебя предупредить. – Девушка поспешно спрятала телефон в карман и сняла короткую шубку, положив на спинку дивана.

– Валентин, – с третьей попытки прохрипел парень, мучающийся смутными подозрениями, что его сфотографировали.

– Я знаю. Думаю, тебе пока лучше не разговаривать. Я, кстати, принесла лекарства. Давай ты пока примешь все, что нужно, а я приготовлю тебе что-нибудь перекусить.

Валька хотел возразить, но, поняв, что сказать сейчас ничего не сможет, кивнул.

Он выпил лекарства и, заметив улыбку Лейлы, смутился. Видимо, она разглядела, чей теплый свитер на нем надет. Парень неловко почесал затылок, но вылезать из приватизированной одежды не хотелось, он уже давно считал ее своей, а Марк был не против – ему нравилось видеть Вальку в своих вещах. Потому, приведя волосы в порядок, Валька сел за кухонный стол и уставился на Лейлу. Она была явно выше парня, что вызывало некий дискомфорт, но, несомненно, яркая внешность компенсировала не самый стандартный для девушки рост.

– Хочешь чаю? – Валька кивнул, а Лейла тепло улыбнулась и, убавив огонь на плите, принялась заваривать чай.

Вскоре перед парнем стояла белая кружка с горячим чаем и долькой лимона. Помимо нее, на столе находились еще одна кружка и вазочка с печеньем. Девушка крутила чашку и даже не пыталась скрыть своего любопытства, беззастенчиво разглядывая парня перед собой. Вскоре Вальке это надоело, он сделал несколько глотков, воскрешая горло и, взглянув на нахалку в упор, спросил:

– У меня что-то на лице?

Лейла сначала растерялась, не поняв, к чему вопрос, и, поморгав с минуту, отвела взгляд, через секунду снова возвращаясь глазами к парню.

– Извини, просто нам всем так удивительно, что нашелся человек, которого Марк сам готов с нами познакомить. Ты, если честно, первый. Мы уже думали, он никогда не остепенится. Вся семья сгорает от любопытства, всем хочется поскорее с тобой познакомиться.

– Вообще-то мы только начали встречаться… – обсуждать их отношения Вальке было неловко. – И я, по правде говоря, не планировал знакомства с вашей семьей так быстро… точнее, я его вообще не планировал.

– Понимаю. Мы тоже не ожидали, что кто-то заденет нашего Марка так сильно, он вообще очень скрытный, с детства себе на уме. А тут уже полгода разговоры только о тебе. Он нам даже фотки твои не показывал, сглазить боялся, – хихикнула девушка и с еще большим любопытством взглянула на Вальку. – Но мама все равно вас увидела.

– Где?!

– Тут. Вы спали, а дверь оказалась незаперта. Она прошла в квартиру и нашла вас в кровати в обнимку. Посмотрела и тихонько ушла, вы так и не проснулись. Это было две недели назад, в выходные, кажется.

Валька почувствовал, как уши загорелись от стыда – они всегда первыми краснели, за ними постепенно щеки. Он прикрыл глаза рукой, не зная, куда деть себя от этого веселого взгляда. Девушка рассмеялась, хотя, судя по тому, что ей ближе к тридцати, называть ее девушкой было не слишком правильно.

– Не тушуйся! Ты ей очень понравился, она отцу тебя весь вечер описывала!

Вальке показалось, что он услышал, как звякнула гильза от пули, пробившей его висок. Он был в шоке – как можно обсуждать полуголого парня, лежащего в постели с собственным сыном, да еще со своим мужем?!

– Мне нужно покурить.

– У тебя же ангина!

– Ничего страшного, раз я не умер от стыда сейчас, то сигареты меня вряд ли убьют.

Лейла удивленно замерла, наблюдая за поисками сигарет. Обшарив две куртки и маленький ящик в обувной полке, распсиховавшийся парень наконец нашел свои сигареты и, спотыкаясь, выбрался на балкон. Холодный ветер пробрался под толстовку, заставляя ежиться от холода и вызывая озноб, но шок мешал включить здравый смысл и вернуться в тепло. Сигарета затеплилась лишь с третьей попытки – дрожащие пальцы замерзли и плохо слушались.

Наконец Валька затянулся, задержал дыхание и, облокотившись на подоконник, медленно выпустил дым через нос. Рядом хлопнула балконная дверь, впуская обеспокоенную Лейлу с курткой в руках.

– Ты вышел раскрытый, надень, пожалуйста, куртку.

Вообще Вальке хотелось побыть одному, но вести себя грубо он не хотел, потому, поблагодарив, принял куртку и накинул на плечи.

– Я сделала что-то не так? – Девушка была действительно обеспокоена.

– Нет, просто все слишком быстро для меня. Мы только начали встречаться, а тут уже перспектива знакомства с родней, к которому я абсолютно не готов. – Валька вновь затянулся и, выпустив дым, взглянул на Лейлу. – Я не хочу тебя обидеть, дело не в вас, просто не знаю, как должен себя вести. Я даже не мог вообразить такую ситуацию, для меня она сродни фантастике, а тут все так резко…

– Понятно, извини, я не подумала, если честно. Марк говорил, что ты не слишком контактный.

– В смысле? – Валька оскорбленно взглянул на девушку, та, еще больше занервничав, начала поправлять прическу.

– Ну, в смысле, не очень общительный.

– Это не так! Я общительный! Просто в последнее время, кроме него, мне общаться не с кем.

– Он сказал, что у тебя нет друзей.

Валька подавился дымом. Боль в горле от кашля вспыхнула белыми пятнами перед глазами.

– Это не так! – наконец откашлявшись, громко произнес парень, выбрасывая сигарету, и вернулся в квартиру. – Он врун! Марк недавно не отпустил меня на встречу одноклассников! Плюс я много работаю и потому редко вижу друзей, но у меня они есть!

– Я поняла, не волнуйся так, думаю, он принял желаемое за действительное.

Лейла пробыла с Валькой еще с час, расписывая, какая прекрасная и дружная у них семья, как все будут рады его видеть, сделала комплимент его внешности и попросила не бросать ее непутевого братишку, ведь тот и правда влюбился. Перед уходом девушка удостоверилась, что благодаря жаропонижающему температура спала, и, оставив номер своего телефона, ушла.

От полуторачасового «щебета» у Вальки разболелась голова. Вернувшись в кровать, парень вырубился и проспал почти до семи вечера. Разбудил его тихий шум на кухне. За окном было темно, соседние дома блестели яркими окошками, а ветерок гонял редкие снежинки. Дверь скрипнула, Валька обернулся – в спальню заглянул Марк.

– Малыш, ты спишь? – тихо спросил мужчина.

– Нет.

Марк прошел в спальню и, сев на постель, погладил растрепанные волосы парня, задержав ненадолго руку на лбу.

– Кажется, температура снова поднимается, пойдём поешь и выпьешь лекарства.

– Ты сказал своей родне, что я «неконтактный»! – Парень сел и возмущенно сложил руки на груди.

– Ох, не совсем так, но близко к правде, – аккуратно ответил Марк.

– Это ложь!

– Я бы поспорил, скорее, полуправда. Если бы я не приукрасил, знакомство состоялось бы гораздо раньше, а так как ты у меня очень «контактный», я решил тебя не пугать раньше времени и дать тебе привыкнуть для начала ко мне.

– Я не животное, чтоб меня приручать! – Валька оскорбился до глубины души.

– Так, для начала я тебя не приручал. И если уж на то пошло, и ты у меня действительно такой общительный, то не будет никакой проблемы, если ты с ними познакомишься.

Валька захлопнул рот, сообразив, что попался на собственных словах.

– Вечно ты все выворачиваешь в свою сторону. Что еще ты им рассказал?

– Почти ничего, но про мультики я не удержался. – Марк засмеялся, увидев, как вытянулось Валькино лицо.

– Как ты мог?! Я больше ничего тебе не скажу!

– Ну не злись. У всех свои странности.

– Ты меня опозорил! Теперь я точно к ним не пойду! Что они подумали, узнав, что почти тридцатилетний парень смотрит аниме?!

– Я не сказал, что аниме, я сказал – мультики.

– Еще лучше! Теперь они меня точно за придурка примут! – Валька недовольно нахмурился и неожиданно для себя понял, насколько ему важно, что о нем подумает семья Марка.

– Не будут, хватит переживать.

Марк притянул к себе вяло сопротивляющегося парня и, подхватив на руки, понес на кухню. Там усадил на подоконник, встав между его ног, и сжал в объятиях, лишая возможности оттолкнуть, чтобы спокойно поцеловать.

– Стой ты! Прекрати! Заразишься! – Валька пытался отстраниться, но Марк притянул его за голову к себе, вынуждая ответить на поцелуй. – Вот заболеешь, сам будешь виноват! – отдышавшись после поцелуя, просипел Валька.

– Я не болею, у меня иммунитет хороший.

Парни поужинали, больной принял таблетки, прополоскал горло, и они сели смотреть футбол.

– К концу декабря тебе нужно более-менее очухаться. Все же на Новый год мы поедем к моим родителям.

– Я не давал своего согласия!

– Я его уже дал.

– На каком основании?!

– На таком, что ты мне еще пропущенные выходные не компенсировал. Помнишь, что мне обещал? – мужчина хитро взглянул на покрасневшего парня. – Ну?

– Ладно, я согласен. – Марк удовлетворенно хмыкнул.

– Я прекрасно понимаю, что ты бы мне его все равно не станцевал. Так что хоть такая компенсация.

– Может, и станцевал бы… – чисто из упрямства возразил парень.

– Ну так станцуй, и мы никуда не пойдем.

– Нет, я болею.

– Ах, ну да, как на работу больным ходить, так ты можешь, а как парню стриптиз станцевать, так нет?

– Ты невыносим!

– Неправда, просто ты мне брякнул про него, лишь бы я тебя на незапланированную смену отпустил, а как ты реально будешь исполнять стриптиз – не подумал. Будет тебе наука. – Валька обиженно молчал, и Марк продолжил, переключившись на другую тему: – Кстати, в конце января в Москве состоится встреча, где соберутся люди из, как бы это сказать… – Он замялся, пытаясь подобрать нужное слово.

– Буржуи, так и скажи, – хмыкнул Валька, не давая ему договорить.

– Ты, как всегда, точен в формулировках. Я хочу, чтобы ты поехал со мной.

– Что?! – Валька поднял голову с плеча Марка и удивленно взглянул на мужчину. – Мне-то там что делать?

– Так надо.

Глава 8

"…И в пролет не брошусь, и не выпью яда,

И курок не смогу над виском нажать.

Надо мною, кроме твоего взгляда,

Не властно лезвие ни одного ножа".

В. Маяковский
Час «икс» настал. Валька в сотый раз проверил, как на нем сидит любимая рубашка и брюки, которые надевал еще на получение диплома. Марк, конечно, приложил все силы для того, чтобы уговорить Вальку на шопинг, точнее, на шопинг, который оплатит он, Марк, предполагая, что купит парню «более подходящие вещи».

– Подходящие для чего? – Валька сразу взъерепенился после подобной формулировки.

– Для знакомства с моими родителями.

– То есть ты хочешь сказать, что вот такой я, какой есть, не подхожу? Тогда я вообще не вижу смысла в нашем знакомстве, я уже несовместим с твоей семьей!

– Так, Валь! Ты нашел слона там, где его нет, – Марк говорил спокойно, не повышая тон.

– Если бы его не было, я бы его не нашел. – Валька хмыкнул, демонстративно скрещивая руки на груди и недовольно поджимая губы.

– Хорошо. Что плохого в том, что я хочу купить тебе хороший костюм? – Марк устало потер виски, понимая, чем грозит очередной длинный спор.

– Ничего! Плохо то, что ты считаешь меня слишком нищим для вашей буржуа!

– Это не так!

– Так! И ты это знаешь!

– Валь, Господи, ты прямо помешан на этой своей бедности, ты ее как крест несешь и всем в лицо тычешь! – слова сорвались с языка сами, Марк совершенно не был уверен, что хотел произносить это вслух.

– Это не так! Это ты меня в нее тычешь! Я вообще себя бедным не считаю, – с каждой фразой Валька говорил все громче, будто так его быстрее поймут. Ему было обидно, действительно обидно каждый раз, когда всплывала эта тема. – Я провел все детство в общежитии для сотрудников больницы, в которой работал мой отец. Там жило полно семей и детей, естественно. Все мы были равны! Никто не считал себя нищим! Ясно тебе? Потому что таких, как ты, поблизости, слава богу, не было!

– То есть я виноват в том, что богат? – От подобных выводов Марку очень хотелось нервно рассмеяться, но он сдерживался, понимая, что это только усугубит ситуацию.

– Ты виноват в том, что считаешь нужным это подчеркивать!

– Боже, с тобой невозможно разговаривать! Реши свои комплексы!

– Знаешь, это тебе их нужно решить!

– У меня их нет.

– А вот и не правда, есть один… Это я!

– Что ты несешь?

– А то! Ты меня для чего в брендовые шмотки приодеть пытаешься? Комплексуешь?

Марк в шоке молчал, уже сам не зная, что сказать в ответ. Его, как он считал, естественное желание найти подходящую оправу для своего бриллианта вылилось чуть ли не в скандал.

– Мой костюм стоит двадцать тысяч и сидит на мне идеально. Да, это не брендовая вещь, но хорошая и качественная. Блин, – Валька запнулся, увидев шокированное лицо Марка, и, помолчав с минуту, продолжил: – Я в какой-то мере понимаю твое желание. Но ты не понимаешь… Короче, я иду знакомиться с твоей семьей и не буду изображать из себя того, кем не являюсь. Я вот такой, какой есть, и готов меняться, но не в сторону бесполезного накопительства тряпок и бешеных затрат на, по факту, бесполезные вещи. Либо они принимают меня таким, какой я есть, либо нет. Другого не дано, я готов попытаться принять их, так вот пусть и они попытаются.

– Ясно, – Марк устало вздохнул. – Я не думал, что ты видишь это с такой стороны, и, наверное, в чем-то ты прав, но это ведь просто качественные вещи.

– Все, Марк, закрыли тему. Как говорила моя бабушка: «Золото и в говне видно».

– Теперь понятно…

– Что тебе понятно?

– Все, ничего, делай, что хочешь.

* * *
Сегодня было уже второе января, разговор состоялся два дня назад, когда Валька стал чуть лучше себя чувствовать. Сейчас он, конечно, еще не полностью здоров, но сходить на семейный праздник был в состоянии. Покрутившись у зеркала, Валька надел свой бордовый кардиган вместо пиджака и под недовольным взглядом Марка отошел от зеркала.

– Что?

– Ничего.

– У меня такое чувство, что мы едем к королеве Елизавете. Может быть, мне стоит поклониться ей перед аудиенцией?

– Все, хватит! Надоел! Твоим ядом можно лечить не хуже, чем змеиным, не пробовал сцеживать? – Валька улыбнулся и подошел к расстроенному мужчине.

– Ладно, прости меня. Я перегнул палку. – Он прижался к Марку, уткнулся лбом в плечо и втянул терпкий древесный запах туалетной воды своей половины.

– Угу.

На часах было начало седьмого, машина плавно скользила по коттеджному поселку, белыми крыльями рассекая заснеженную дорогу. Валька вытер вспотевшие ладони о колени и взглянул на Марка, но тот явно был мыслями далеко – широкая грудь спокойно вздымалась, обычно сосредоточенное лицо было расслаблено, исчезла напряженная складка между бровей, а губы тронула легкая улыбка. Из динамиков доносились новогодние песни, и если бы Валька так сильно не нервничал, то согласился бы с тем, что атмосфера вокруг была волшебной, а Марк – явно счастливым.

Машина сбросила скорость и плавно заехала в медленно открывшиеся кованые ворота. Валька чуть не присвистнул от увиденной перед собой громадины. Выбравшись из машины, парень в шоке замер, разглядывая настоящий замок. По меркам этого жилища Марк был просто скромником со своей, как Вальке ранее казалось, огромной квартирой и внушительным особняком. То, что он видел перед собой, побило все рейтинги его воображения.

Перед парнем раскинулся белоснежный особняк, светящийся большими витражными окнами. За счет белого цвета создавалось впечатление, будто здание является частью гигантского сугроба, что производило фантастический эффект. Казалось, перед Валькой возвышается настоящий дворец снежной королевы.

– Нравится? – Марк обнял парня со спины.

– Да, очень красиво.

– Посмотри на второй этаж, все к окнам прилипли.

Валька взглянул, куда указал Марк, и покраснел. В окне второго этажа виднелись четыре взрослых силуэта и несколько маленьких, детских. Судя по всему, все разглядывали долгожданных гостей. Валька неуклюже выбрался из объятий и полез на заднее сиденье доставать пакеты с подарками.

– Блин, из-за тебя мы опоздали.

– Нет, опоздали мы из-за тебя.

– Ты долго машину заводил.

– Неправда, это ты возле зеркала крутился, все оторваться не мог.

Препирательства закончились, как только парни оказались внутри дома. Валька быстро подобрал челюсть с пола и придал лицу максимально равнодушное выражение. Дом походил на музей: светлые стены, антикварная мебель, пол из белого мрамора, напоминающего лед, огромная лестница с широкими перилами, изгибающимися на нижних ступеньках в причудливый узор. Справа, у высокого витражного окна, уходящего к потолку второго этажа, на светлом, круглом ковре стояла просто невероятная елка.

Валька отдал прислуге свою куртку и подошел к дереву, как ребенок, забыв обо всем на свете. Настоящая лесная красавица была выше трех метров, хозяева в ее украшении придерживались общего стиля дома – все игрушки светлые, с небольшим вкраплением золотого. Запах стоял просто божественный. Валька вспомнил, как они с отцом и его другом, семья которого жила с ними в одном подъезде, вечером, когда темнело, выбирались в лес и контрабандой добывали себе елку. Почему-то его законопослушный отец считал своим долгом именно срубить елку. Он никогда не нарушал законы, не ездил зайцем и так далее, но вот незаконно добыть елку было для отца и его приятеля делом принципа. Мужчин так ни разу и не поймали, хотя две елки нужно было еще до дома донести. Когда мама еще жила с ними, она сильно возмущалась по этому поводу, но отец все равно делал, как хотел, еще и Вальку в это втягивал. Потому дома у них в Новый Год всегда стояла настоящая елка и пахло от нее просто удивительно, а игрушки были хоть и дешевые, но в сто раз круче. Валька вместе с бабушкой делал гирлянду из разноцветных колечек, протыкал круглые крекеры иголкой, продевал нитку и вешал на елку к конфетти и любимым маминым игрушкам, сделанным еще при царе Горохе, судя по их состоянию. Мама их очень берегла, но до десяти лет Валька умудрился почти все перебить, остались всего четыре штуки, которыми он теперь тоже очень дорожил. Да, елка была очень красивая, но слишком «стильная», те елки из детства Вальке нравились гораздо больше.

– Как вам наша елка? – Валька вздрогнул и обернулся: перед ним в элегантном синем платье стояла красивая женщина в возрасте. Волосы, собранные на затылке в красивую прическу, тронула седина. Длинные серьги с бриллиантами почти касались плеч, впрочем, не затмевая лицо с минимальным количеством косметики. Стало ясно, чьи глаза у Марка. Женщина была ростом с Вальку, но сними она высокую шпильку, оказалась бы точно ниже. Знакомые глаза смотрели изучающе, тонкие губы изогнулись в улыбке, обнажая белоснежные зубы.

– Красивая, здравствуйте.

– Добрый вечер. Мы вас заждались.

– Да, извините, так получилось.

– Ничего страшного. Меня зовут София. Рада наконец встретиться с тобой. – Женщина протянула сухую ладонь с ухоженнымидлинными ногтями и большим синим кольцом на безымянном пальце. Валька осторожно пожал руку.

– Валентин. Спасибо за приглашение.

– Может, поднимемся на второй этаж? Марк уже там.

– Да, конечно. Кажется, я засмотрелся.

– Значит, мы не зря старались, подбирая дизайнера.

– Эм, да… – Валька прикусил губу и проследовал за женщиной на второй этаж.

В этом роскошном доме Валька казался сам себе чужеродным элементом. Все слишком дорого. Казалось, каждая вещь призвана не служить по своему прямому назначению, а показывать статус хозяев. Вообще каждый дом, мимо которых они проехали, будто старался переплюнуть соседей.

Миновав длинный коридор, они оказались в просторном зале, справа располагался камин из светлого камня, перед ним ковер, а вокруг кресла и большой диван. На одном из кресел лежали два мопса. Один при их появлении приподнял голову, взглянул равнодушно на гостей и, зевнув, отвернулся, продолжая спать.

В левой части гостиной у окна стоял белый рояль, за ним длинный стол, украшенный свечами, с огромным количеством блюд, отполированными столовыми приборами и тканевыми салфетками. Ко всему этому великолепию не хотелось прикасаться. Судя по количеству приборов, все знали столовый этикет, кроме Вальки, естественно. Он, пожалуй, мог похвастаться лишь двумя правилами: отсутствием локтей на столе и закрытым ртом во время еды. Предназначения всех приборов на столе парень не знал.

Помимо одиннадцати членов семьи, Валька увидел прислугу – сколько их было точно, он не знал, потому что те то появлялись с новыми блюдами, то исчезали. Его потихоньку охватывала паника, заставляя нервно сжимать и разжимать руки.

Состав семьи был такой: София, мама Марка, ее муж Герман, их сыновья Марк и Роман, дочь Лейла. У Лейлы два сына близнеца и полуторагодовалая дочь Лиза. У Романа три сына. Имена мальчишек у Вальки не отложились в памяти. Возможно, имя Лизы он запомнил, потому что та ему больше всех понравилась – девчушка была настоящей непоседой и любимицей всей семьи. Как только Валька оказался в помещении и до того, как его успели представить всем присутствующим, нарядная малышка бросилась к нему и, задрав пухлые ручки, начала нетерпеливо подпрыгивать, что, как объяснила София, означает ее желание забраться к нему на ручки. Все улыбались, Валька не знал, прилично ли брать чужого ребенка на руки, но, в итоге сдался под напором милой вредины.

Самой низкой в семействе оказалась София, все остальные дети ростом пошли в отца. Герман был просто исполинских размеров, выше собственных сыновей. Мужчина походил на грозного адмирала, с прямой спиной, широкими плечами, густыми бровями и тяжелым взглядом. Роман был похож на отца больше, чем Марк.

Вообще, оказавшись с этими людьми в одном помещении, Вальке показалось, что он вошел в клетку с тиграми – слишком сильная и хищная энергетика вокруг. Валька всегда улавливал такие моменты. Бывало, общаешься с человеком, и вроде личность открытая и позитивная, но после часа общения у Вальки внутри становилось пусто, а руки начинали подрагивать. И вот сейчас он с ужасом для себя ощутил как минимум несколько таких личностей, людей, будто тянущих со всего окружающего энергию.

София познакомила Вальку с мужем, они обменялись рукопожатиями, потом с Романом. Марку постоянно кто-то названивал, и он отходил к окну, чтобы ответить на звонок, оставляя несчастного Вальку на растерзание своей родне. Спасала положение маленькая Лизонька, полностью чужеродный элемент в этой семье хищников. Девчонка была светлым существом, постоянно что-то произносила на тарабарском языке Вальке, отвлекая от пристальных взглядов своей родни.

Вскоре все сели за стол, София, нарушив все правила этикета, о которых Валька не знал, но догадывался, усадила парня слева от себя, согнав с этого места Романа. Женщина щебетала на тему природы и искусства, не затрудняя собеседника ответом, но Валька чувствовал, что все это было прелюдией перед «главным блюдом».

Когда все принялись за еду, Валька не стал даже пытаться наблюдать за тем, какие приборы берут другие члены семьи. Лепить из себя непонятно что он не планировал и подыгрывать в этом фарсе тоже не собирался. Выбрал самую удобную для себя вилку и принялся за еду.

Когда принесли десерт, София наконец приступила к допросу. Сначала прошлась по их знакомству с Марком, о котором ей и так наверняка все было известно, потом ей стало интересно, почему Валька выбрал такую профессию, а на «десерт» оставила «сюрприз».

Валька сидел в кресле с высокой спинкой у камина перед Софией и ее мужем. Марк с Романом еще сидели за праздничным столом, что-то яро доказывая друг другу. Лейла ушла укладывать спать маленькую Лизу, остальные дети играли поблизости.

– А где ваша мама? – София с любопытством уставилась на Вальку, ее длинные пальцы держали изящное блюдце с маленькой кружкой.

– Ее нет. – Валька терпеть не мог рассказывать о своей семье, в особенности разговоры о матери, но София явно была намерена вытрясти из него все.

– Интересно. А как ее звали?

– Лида.

– Герман, будь добр… – Женщина покрутила кистью руки, будто муж уже знал, о чем она попросит. Так и оказалось. Тот встал с кресла, подошел к камину и взял с него небольшой листок. Вернулся к жене и протянул его. Садиться на прежнее место мужчина не стал, а ушел к сыновьям и, говоря что-то Марку, сел рядом с Романом. Марк обеспокоенно взглянул на мать с Валькой.

– Это случайно не ваша мама? – Женщина протянула снимок Вальке и, прикрыв рот чашкой, с любопытством уставилась на опешившего парня.

Валька взял в руки черно-белый снимок с тремя молодыми девушками. Посередине стояла юная София, а рядом его молодая мать, другую девушку Валька не знал. Сглотнув комок, Валька, сдерживая дрожь в руках, вернул снимок женщине.

– Да, это она. – Валька отвернулся. Продолжать разговор не хотелось, но убегать он тоже не привык.

– Как ты понял, мы знакомы, причем поддерживаем теплые отношения. – Валька почувствовал, как в кресло рядом с ним опустился Марк, обдав ароматом своего парфюма. – Я виделась с ней месяц назад в Стокгольме. Она очень переживает за тебя, мой мальчик. Почему ты не хочешь поддерживать с ней отношения?

– Твоя мать жива? – Марк удивленно уставился на бледного Вальку.

– Для меня она мертва.

– Почему? – спросили синхронно родственнички.

Валька почувствовал, как закипает, семейство «аристократов» не имело никакого представления о тактичности. Вальке стало понятно, отчего Марк такой, какой он есть. Было от кого научиться. Обсуждать эту тему он абсолютно не хотел, но выбора не было. «Родня» хочет знать, так что придется ответить на вопросы, пусть потом не жалуются на его ответы и на итог их беседы. Валька раздраженно выдохнул, откинулся на спинку кресла, сцепил руки в замок и, прищурив глаза, уставился на мать Марка.

– Потому что она «умерла» для меня, когда сделала свой выбор.

– Лида просто развелась с твоим отцом, неужели она не могла полюбить другого? Тем более, насколько я знаю из того, что она мне рассказывала, Лида уговаривала тебя уехать с ней.

– Ну да, уговаривала… – Валька отвернулся, вспоминая те ужасные дни, ему тогда было двенадцать лет.

Все молчали, ожидая ответа, рядом нарисовалась Лейла. Слушателей чужой «захватывающей» истории становилось все больше, а симпатии к этой семье у Вальки становилось все меньше. Он посмотрел на свои пальцы и снова взглянул на «свекровь».

– Вы видели ее мужа?

– Да.

– А моего отца?

– Да.

– Вы считаете уместным вопрос о любви в данных обстоятельствах? – Марк непонимающе взглянул на мать.

– Не всегда любят за внешность. Твой отец, конечно, был красавцем, но внешность ведь не главное…


– Ну да, не главное… Деньги главнее.

София замерла, кажется, ее план по возвращению блудного сына матери начался не очень удачно.

– Валя, ты не прав. – Валька усмехнулся и, наклонив голову вбок, приготовился слушать аргументы материной подруги. – Лида полюбила Хаке, я видела ее, она с ним счастлива.

– Я за них рад.

– Она передала тебе письмо и очень просит позвонить ей.

– Я не собираюсь читать письмо и, тем более, звонить ей. Можете передать ей от меня крепкого здоровья и долгих лет жизни. – Валька заводился все больше, «аристократы» смотрели на него с жалостью и сочувствием, а вынести этого он не мог, потому что в их жалости точно не нуждался.

Валька встал с кресла и, извинившись, пошел на выход. София вместе с Марком бросились следом.

– Валюш, прости, если я тебя чем-то обидела. – Женщина, в чье раскаяние Валька ни капли не верил, схватила его за руку, заставляя остановиться. – Она же волнуется, это твоя мать! Ты не можешь так с ней поступить.

– Мне самому решать, как с ней поступать. Она свой выбор сделала.

– Ты поступаешь жестоко!

– Она бросила нас ради жирного кошелька с деньгами и его жирного владельца. Я звонил ей, когда отец заболел… – Валька запнулся, вспоминая те страшные дни. Сердце сдавили стальные цепи боли. Сколько бы времени ни прошло, боль от потери отца никогда не уйдет. – Просил приехать, отец до последнего дня любил эту др… – Валька сдержался, не позволяя себе опуститься до оскорблений. – Он хотел увидеть ее в последний раз, но эта…женщина, пообещав приехать, так и не сделала этого, а он ждал ее! Каждый день! Я не собираюсь с ней больше общаться и не желаю обсуждать это с вами! – Валька выдернул свою кисть из рук Софии и, развернувшись, быстро пошел по коридору.

Марк бросился следом. Валька дернул плечом, как только рука Марка на него опустилась.

– Не прикасайся ко мне! – Валька бегом спускался по ступенькам, ему казалось, он задыхается в стенах этого дома.

– Валь, я не знал!

– Иди к черту!

– Вот дерьмо, детка, я, правда, ничего не знал о том, что она собиралась устроить.

– Мне все равно. – Валька забрал куртку у прислуги и, накинув на плечи, вылетел на улицу, судорожно набирая номер такси.

– Постой, прошу, я сейчас оденусь, и мы вернемся домой.

– Не стоит, я еду к себе. – Валька продиктовал адрес и положил телефон в карман в ожидании ответного звонка диспетчера.

– Почему? Детка, прошу, не горячись.

Валька ответил на звонок, через десять минут обещали подать машину. Он, не обращая внимания на Марка, спустился по ступенькам и двинулся в сторону ворот. На улице было уже темно и шел снег, но красивый пейзаж больше не радовал глаз. Душу скручивало от боли и разочарования.

– Оставь меня в покое.

– Валь, я не знал об этом! Господи… вот дерьмо, но я-то тут при чём?

– Ни при чем! Ты, как всегда, ни при чем! Просто ты, как и твоя семейка, с любопытством слушал этот допрос. Ты не разу не попытался его прервать! Это не ваше дело, в каких я отношениях с матерью! И не вам ковыряться в моей личной жизни!

– Валь, просто моя мать в желании кому-то помочь порой не понимает, что может обидеть.

– Слушай, мне плевать! Я никого перевоспитывать не собираюсь. Вы все такие «интеллигентные», а элементарной культуры и тактичности у вас нет!

– Валь, я понимаю, ты имеешь право злиться. Я сам был в шоке от того, что происходило! Я просто не сориентировался!

– Да что ты?! – Валька с болью в глазах, насмешливо улыбаясь, взглянул на Марка. – Ты адвокат, просто акула! И ты растерялся?! Не втирай мне эту чушь! За эти месяцы я понял, что ты никогда не теряешься! Ты всегда готов к любому дерьму, просто тебе было интересно.

Послышался хруст снега под колесами подъехавшего такси. Марк схватил Вальку за кисть, пытаясь остановить, но он вырвал руку и сел в машину. Марк стоял на дороге, наблюдая, как красные огни машины становятся все меньше и незаметнее, скоро они совсем исчезли в ночной темноте и вьюге. Сердце билось о ребра, словно пытаясь броситься следом за своим новым хозяином.

Марк вернулся в дом, мать стояла в холле. Взяв пальто у прислуги, стал собираться на улицу.

– Марик, ты куда?! – Женщина подбежала к сыну, за ее спиной маячила вся семья.

– Домой! Какого черта ты устроила это представление?! – Марк в ярости взглянул на мать.

– Я хотела его спросить…

– Почему ты не сделала это наедине? Зачем нужно было это делать при всех?!

– Я не хотела! Я не думала, что все так получится! Он слишком остро отреагировал! Лида мне все совсем не так говорила. Она сказала, что сын просто ревновал ее к новому мужчине! Я не знала, что все было по-другому!

– Надо было меня спросить! Меня! – Марк почти орал на мать. – Прежде чем лезть с расспросами! Ты другого времени найти не могла?! Он мне этого не простит! Как, по-твоему, мне его теперь вернуть?! Ты думала об этом?!

– Марик, прости. Пожалуйста, останься, мы что-нибудь придумаем!

– Что ты можешь придумать?! Глупая ты женщина!

– Подарим ему что-нибудь. – Марк с жалостью взглянул на мать.

– Ты и правда не понимаешь… – Он развернулся и вышел за дверь.

Глава 9

– Валь, пойдем покурим. Разговор есть, – Петрович заглянул в ординаторскую, отвлекая своего коллегу от истории болезни очередного пациента.

– Ок. – Он отложил папку и, взяв куртку, вышел вслед за мужчиной.

По коридорам они шли молча, это настораживало, потому что молчаливым Петрович бывает только перед серьезным разговором.

– Валь, вчера закончилась проверка Роспотребнадзора, две недели назад был Минздрав… – Петрович выпустил дым и уставился на Вальку.

– Э… и что? – Тот не понимал, зачем ему говорят о том, что он и так знает.

– Сейчас звонили из прокуратуры. Помнишь того алкаша, который после того, как ему гипс наложили, жиранул еще и упал с лестницы. От него поступило заявление.

– Ого, так это было месяц назад.

– Ну да… интересно другое, Валюш. Ты знаешь, кто его адвокат, согласившийся абсолютно бесплатно помочь «хорошему человеку»? – Петрович выбросил сигарету и, облокотившись на металлический поручень, взглянул на побледневшего парня.

– Кто?

– Ненаглядный твой. Он сейчас у заведующей, я случайно их застал – зашел не постучавшись. Татьяна Николаевна вся белая сидит, а он ей с довольным лицом какие-то документы показывает.

Валька шокированно молчал, боясь взглянуть на мужчину.

– Думаешь, все эти проверки его рук дела?

– Я в этом уверен. Валь, не знаю, что там между вами, но давай вы это решите между собой, без участия больницы?

– Я с ним все решил.

– Нет, Валь, ты не решил. Если бы ты решил, его бы тут не было. Видимо, он считает, что вы еще не закончили. Давай, парень, у тебя еще полтора часа до операции, иди к нему.

– Петрович…

– Иди, Валь, хорош ломаться, не знаю, чем он тебя обидел, но ты по нему явно скучаешь… – Валька вздрогнул, удивившись, насколько это очевидно для всех, кроме него. – Давай поговори с ним, пусть он хоть от больницы отвяжется, потому что вчера звонили из трудовой инспекции, предупреждали о проверке в следующем месяце.

Валька огромными глазами уставился на мужчину. Через минуту, справившись с шоком, он выбросил истлевшую сигарету и, молча развернувшись, зашел в здание. Темный коридор сменился светлым, мелькнула лестница, за ней еще один коридор, и вот она, дверь заведующего отделением. Сердце сжалось, рука легла на гладкую поверхность, Валька прикусил губу, сдерживая себя. Ему хотелось улыбнуться.

Марк вот уже больше недели не звонил, не ждал у дома и вообще никак себя не проявлял, и Валька хоть и был обижен, но каждый пропущенный звонок ждал, каждую встречу вспоминал и очень скучал, но тот вечер перечеркнул, как ему казалось, их будущее. Валька был унижен и оскорблен, перспектив дальнейшего сосуществования он не видел, не с такой «деятельной» мамой. Молчание Марка в ту минуту, их всеобщее любопытство к его личным делам выливалось ледяным отвращением в душу. Эти противоречивые чувства раздирали Вальку изнутри, но маленький огонек тоски с каждым днем все больше разгорался, не затухая под ветрами логики, обиды и уязвленной гордости. Казалось, оно, несмотря на всевозможные аргументы и обиды, тянулось к Марку, наплевав на все.

Дверь неожиданно распахнулась, и задумавшийся Валька, вздрогнув, отпрянул от нее. Марк, быстро справившись с удивлением, победно улыбнулся. Валька, ничего не говоря, развернулся и направился в сторону лестницы. Уверенные шаги звучали за спиной. Спустившись на первый этаж, Валька вышел на улицу и замер у входа.

– Пойдем в мою машину, тут неудобно разговаривать. – Марк прошел мимо, игнорируя любые возражения.

– У меня больничная обувь!

– Могу на ручках донести, – бросил Марк через спину, открывая машину и садясь за руль. Валька раздраженно спустился со ступенек и, перепрыгивая лужи, добрался до машины. Машина завелась и тронулась, все двери заблокировались.

– Ты что делаешь?! – Валька возмущенно подергал дверь. – Ты куда едешь? У меня работа!

– Работа – не волк, в лес не убежит. – Марк был спокоен как танк.

– У меня операция через полтора часа!

– Мы успеем вернуться.

– Почему нельзя поговорить на парковке?!

– Потому что гладиолус. Тебе очень идут очки, не знал, что ты их носишь. – Марк с улыбкой взглянул на парня. Валька покраснел и, сняв очки, спрятал в нагрудный кармашек.

– Все эти проверки твоих рук дело? – Марк медленно вырулил с парковки и, красноречиво взглянув на парня, снова отвернулся к дороге. – Зачем ты это делаешь?!

– Ну, я просто понял, что мое призвание помогать людям, несчастные больные лежат в отвратительных условиях, огромные очереди, тяжелые условия труда… Я решил бороться с произволом. – Валька почувствовал, как дернулся левый глаз.

– Ты издеваешься надо мной?!

– Нет! Ты что?! Как можно?! Я вдохновился твоим примером и решил всего себя посвятить бедным людям.

– Мои пациенты не бедные!

– Ок. Богатым. – Валька, не сдержавшись, улыбнулся.

– Прекрати паясничать, я серьезно с тобой разговариваю.

– Ок. Хочешь картошку фри и колу? – Марк подъехал к Макдональдсу и встал в очередь.

– Нет!

– А бургер?

– Нет!

– И чикен макнаггетс не хочешь? Могу тебе с игрушкой взять. – Валька удивленно поморгал, потом откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза ладонью, рассмеялся. План с серьезным разговором провалился, злиться на Марка у него не получалось, как ни пытался, но обиды не было, кажется, он слишком сильно соскучился.

Машина подъехала к окошку, и Марк, опустив стекло, начал перечислять заказ.

– И Хэппи Мил с игрушкой, спасибо. – Валька покраснел и, покачав головой, отвернулся. Запал негодования таял, не успев возрасти. На душе было радостно, полтора месяца без Марка дались тяжело, если бы не работа, он бы сорвался и сам позвонил. Как с мужчиной дальше разговаривать, Валька не знал. Хотелось улыбнуться, прижаться, но конфликт не решен и проблема с его мамой осталась. Марк скорее всего не знает, но к нему приходила его мать.

Валька возвращался из магазина и, поднявшись к своей квартире, заметил женщину, брезгливо осматривающуюся вокруг.

– Что вы тут делаете? – На любезности у Вальки не было настроения.

– Здравствуй, Валентин, я пришла поговорить с тобой. – Женщина посторонилась, пропуская парня к двери.

– Не думаю, что нам есть о чем разговаривать.

– Ошибаешься. Нам нужно кое-что обсудить.

– Я с вами все обсудил, что вы хотели, после праздничного стола. Есть еще какие-то стороны моей личной жизни, куда вы собираетесь вмешаться?

– Валентин, ты, оказывается, тот еще грубиян! – София оскорбленно поджала губы.

– Надеюсь, я вас несильно разочаровал.

– Несильно. – Кажется, женщина не поняла подтекста. Валька вскинул бровь и уставился на дамочку.

– Может быть, ты меня впустишь в дом, и мы поговорим?

– Мне не о чем с вами разговаривать.

– Я отсюда не уйду. Знаю, ты меня не оставишь на лестничной площадке.

– Откуда вы это знаете, интересно? – Валька устало улыбнулся, проворачивая ключ в замке.

– Я редко ошибаюсь в людях.

Валька покачал головой и, подхватив пакеты, вошел в дом. Прошелся по рассыпанным кускам обоев в прихожей и, пройдя на кухню, поставил пакеты на стол. София осторожно, как по минному полю, прошла по коридору и зашла на кухню.

– Ах! Это же попугай! – Женщина восторженно подошла к клетке и уставилась на птицу. – В детстве у меня был такой же! Они умеют разговаривать. Твой что-нибудь говорит?

– Жжорик хочет жжрать! Жрать! Жорик! Жрать! Бл*дь, дайте жрать, твари! Налей мне беленькой, майор! – Птица избавила Вальку от необходимости отвечать на этот вопрос. Рот женщины округлился, и она большими глазами уставилась на парня.

– Кто его научил этим ругательствам?!

– Телевизор, эту птицу подарил отцу его друг из полиции, нашли в наркопритоне еле живую. Отец выходил Жорика, но вот такой лексикон, к сожалению, ничем не вытравишь.

– Как жаль…

– Угу, но если включить ему Моцарта, он добреет и начинает всех хвалить, – сам не зная зачем, поделился Валька.

– Ого! Удивительная птица.

Повисло неловкое молчание, Валька разобрал продукты и принялся готовить ужин.

– О чем вы хотели поговорить?

– О вас с Мариком. Валечка, я не ожидала, что ты так остро отреагируешь. Я, наверное, должна была поговорить об этом наедине.

– То есть вы еще сомневаетесь в этом? – Валька покачал головой и принялся за лук. Присутствие этой женщины в квартире раздражало.

– Эм… не совсем. Марик теперь не разговаривает со мной. Я прошу тебя не срывать на нем свою обиду на меня. Он очень переживает, он только с виду такой хладнокровный, а в душе очень ранимый! – Валька закатил глаза, понимая, как растянется рассказ о «ранимом Маркуше».

Так и оказалось, София ушла лишь спустя час, большую часть времени подробно расписывая, какой ее мальчик замечательный и как Вале с ним повезло, что другие бы такого «жениха» с руками оторвали. Спорить Валька не любил, особенно с женщинами, которые свято уверены в непогрешимости своего чада, потому он поставил себе будильник на телефон и, разыграв спектакль со срочным вызовом на работу, выпроводил мадам из своего скромного жилища, вручив перед этим пакет с мусором исключительно ради своего душевного равновесия.

Марк забрал свой заказ и, передав Вальке красную коробку с Хэппи Мил, отъехал от Макдональдса. Валька глядел на красную коробочку у себя на коленях и боролся с желанием взять ее за желтые картонные ручки и двинуть по самодовольной физиономии водителя. Марк припарковался на стоянке торгового центра и, распаковав гамбургер, принялся за еду. Валька сидел несколько минут в тишине, все больше понимая, что Марк не собирается сам начинать разговор.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Там, в коробке, должна быть игрушка, достань, я хочу посмотреть, – прожевав, с улыбкой ответил нахал. Валькины уши начали нагреваться от негодования и раздражения.

– Хватит прикалываться! Я сейчас выйду!

– У тебя больничная обувь, – передразнил Марк, – и дверь закрыта.

Валька принялся возмущаться и угрожать, Марк немного развернулся в его сторону и, не прекращая жевать, с интересом смотрел «представление». После того как трубочка в стакане с колой зашумела, оповещая о том, что напиток кончился, Валька замолчал, уставившись на сытого и довольного мужчину, все это время с удовольствием слушающего его. Пар вышел, запал исчез, и, наговорившись, Валька стих, уставившись на красную коробку на коленях.

Марк молчал, разглядывая парня. Вальке стало стыдно за свои эмоции, потому как вел он себя как истеричка.

– Я скучал. – Марк быстро провел по розовой скуле парня. Валька смущенно отвернулся к окну.

– Марк, прекрати эти проверки.

– Нет.

– Почему?! – Валька вновь взглянул на мужчину.

– Неверный вопрос.

– В смысле?

– Тоже неверный.

– О чем ты? – Валька озадаченно замер.

– Думай, Валя, думай.

– Чего ты хочешь?!

– Вот теперь правильный вопрос. Что мне за это будет? Зря я их начинал, что ли?

– Так нельзя!

– Почему? – Мужчина улыбался, кажется, его эта ситуация забавляла.

– Так нечестно!

– Ну и что?

Валька замер, не зная, что ответить на это. Они действительно мыслят разными категориями, у Марка свои представления о том, что хорошо, а что плохо. Парень молчал, не зная, что сказать. Марк собрал упаковки из-под фастфуда, завел мотор и плавно выехал с парковки.

– У меня суд через полчаса. – Машина остановилась у ступенек больницы. Валька оторвал взгляд от коробки и взглянул на знакомое здание. – Насколько я помню, у тебя смена заканчивается в восемь, я приеду сюда к этому времени, и если ты примешь верное решение, тогда твой заведующий с завтрашнего дня вздохнет спокойно.

– Ты что, шантажируешь меня?! – Валька был настолько удивлен, что даже не злился.

– Я помогаю тебе принять верное решение. Извиняться перед тобой не буду, я это сделал уже сотню раз, плюс я не настолько виноват, чтобы столько извиняться, так что пора заканчивать трагедию. Либо ты заканчиваешь свою забастовку и едешь сегодня ко мне, либо я продолжаю наводить порядок в вашей больничке. Кстати, выяснилось, что денежки на ремонт выделены уже давно, но ваша заведующая почему-то не торопиться их на него тратить. Прокуратура разберется с этим лучше, чем я. Думаю. пищи для размышлений тебе до вечера хватит, бери свой Хэппи Мил и дуй на работу, мне пора уезжать.

Ошарашенный парень будто под гипнозом взял коробочку и вылез из салона. Марк развернулся и, подъехав к замершему парню, опустил окно.

– Не скучай, крошка, вечером увидимся. – Мужчина улыбнулся и, щелкнув Вальку по носу, уехал.

Глава 10

– Петрович, что ты делаешь? – Валька замер в дверном проеме ординаторской.

– Глажу рубашку.

– Я вижу… зачем ты гладишь МОЮ рубашку?!

– Валя, закрой дверь. Зинаида Альбертовна себе сейчас шею свернет, заглядывая тебе через плечо, а еще неделю я эту старую кар… в смысле, пожилую леди не выдержу.

Валька хмыкнул и, закрыв дверь перед назойливой пациенткой, зашел внутрь.

– Вы с ней почти ровесники.

– Валентин! – Петрович оскорбленно поджал губы. – Я сделаю скидку на твой возраст и представлю, что мне послышалось!

– Извини. Просто мне кажется, она к тебе неровно дышит.

– Валя! – Мужчина горестно вздохнул и, отложив утюг, укоризненно взглянул на Вальку. – Меня больше волнует тот, кто к тебе неровно дышит! А вместе с ним к нашей больнице теперь неровно задышала прокуратура, трудовая инспекция, минздрав и другие доблестные ведомства нашей родины.

Мужчина снял с гладильной доски отутюженную рубашку и, взглянув на часы, подошел к красному как помидор парню.

– Так, до конца твоего рабочего дня осталось десять минут.

– Вообще-то час!

– Не волнуйся, Татьяна Николаевна согласилась освободить тебя сегодня пораньше! О! А вот и Танечка! Проходи! – Валька обернулся на входящую заведующую.

– Эээ, а цветы зачем?

– Не зачем, Валентин, а кому!

– Кому? – уныло переспросил растерянный Валька, пока с него оперативно стягивали белый халат и водолазку.

– Кому, кому! – передразнила его заведующая. – Адвокатишке твоему ненаглядному!

– Петрович! Ты что, рассказал, что он… что я… – Валька открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать слова, но от шока растерял весь словарный запас.

– Спокойно, Валя! Ты же знаешь, что Танька моя сестра, у нас нет друг от друга секретов! Тем более она не могла понять, кому насолила, пришлось пояснить. Не переживай, никто не узнает!

– Вы что, хотите меня под него подложить, чтобы он отстал от больницы?!

Петрович поморщился, будто съел что-то кислое.

– Господи, ну что за формулировки?! Мы просто хотим, чтобы два любящих сердца воссоединились, а госорганы от нас отсоединились! Ферштейн? Я понятно пояснил?

– Вы! Да как вы можете так… – Полуголый Валька замер в центре ординаторской, растерянно уставившись на своих коллег и, как он думал, друзей.

– Валентин, давай без мелодрамы. – Заведующая подошла к парню и, обернувшись к сообщнику, спросила, где рубашка.

– Тут. – Петрович протянул вещь сестре.

– Так, Валентин, как говорится в русской народной поговорке: «Милые бранятся, только тешатся». Так что давай-ка поторапливайся навстречу своей судьбе.

Женщина резво натянула на своего подчинённого одежду, вручила букет, и Вальку под белы рученьки вывели из больницы с наставлениями, как они должны «воссоединиться», а главное, чем это должно обернуться для больницы.

– Давай, Валентин! Родина тебя не забудет! – Петрович уходя похлопал Вальку по плечу. – А, чуть не забыл! Завтра у тебя выходной!

– Что?! – Красный от стыда и бешенства Валька развернулся к коллеге. – Какого черта?!

– Не благодари! – Мужчина скрылся за дверью приемного отделения, избавив себя от выяснения отношений.

Валька стоял на порожках больницы и пытался переварить то, что сейчас произошло. Такой коварной подставы он и представить себе не мог, с другой стороны все проблемы, свалившиеся на больницу, свалились как раз по милости его настойчивого любовника. Пришлось признать, что обижаться тут, по сути, не на что, но сам факт того, что Марк «победил», бесил до зубного скрежета.

Так бы Валька и стоял на порожках, зависнув в раздумьях, если бы сидящие на карнизе голуби не нагадили ему на куртку. Мерзкая жижа с противным хлопком плюхнулась на плечо и медленно потекла на грудь.

– Ах ты ж еп твою мать! – Стоило парню выматериться, как следующая плюха приземлилась на ботинки. Это уже было выше всякого Валькиного терпения, потому, засунув цветочный веник под мышку, разъяренный парень поднял с разбитого под ногами асфальта небольшой камешек щебенки и запустил в голубей.

– АХ! – Валька обернулся. На порожках, прижимая к груди половинку батона и чахлую гвоздичку, стояла Зинаида Альбертовна собственной персоной, весь ее вид выражал глубокую степень потрясения и разочарования. – И ЭТО врач?! Молодая гордость нашей больницы?! – Видимо, женщина тащила кусок своего батона как раз этим самым голубям.

– С каких это пор больница стала вашей? – злобно прошипел Валька, развернувшись в сторону дома и не планируя дожидаться Марка, и уж тем более «воссоединяться» с ним в угоду заведующей и ее ушлому братцу.

– Господи, да вы просто невоспитанный варвар! – неслось визгливое в спину.

По пути домой Валька заскочил в магазин, купил мясо, овощи и бутылку любимого сухого вина. У подъезда его встретила Мурка, и пока кормил кошку, Валька решил помочь еще одному «любящему сердцу» воссоединиться со своей половинкой. Вытащив свой покоцанный сотовый, он быстро набрал номер.

– Алло, Марина? Здравствуйте, это Валентин, коллега Василия Петровича.

– Да, да, Васеньки… – Валька закатил глаза. – Я помню, вы искали его. – Переждав надоедливый щебет из динамика, Валька продолжил: – Да, я все понимаю, конечно… вы будущая мать и ребенку нужен отец… Да и Петрович мне сегодня обмолвился, что соскучился по вам. – Пришлось подождать еще несколько минут. – В общем, у меня есть адрес, где он прячется, в смысле, гостит, – поспешно исправил свою оплошность Валька. – Он сейчас у сестры своей двоюродной… гостит. Адрес могу скинуть вам СМС-кой… Ой, ну что вы, не стоит благодарности! Да, да… всего хорошего… и вам до свидания.

– Валя, Валя! Ай-ай-ай! А как же мужская солидарность? – Валька резко развернулся, чуть не выронив телефон, и увидел причину своего «хорошего» настроения, сидящую за рулем своей машины и растянувшую на лице гордость лучшего дантиста их города.

– Иди к черту!

Валька вывалил остатки кошачьего корма в старую кошачью тарелку с отколотым уголком и, выкинув казенный букетик в мусорное ведро, зашел в подъезд. Быстро поднявшись на свой этаж, Валька выглянул в подъездное окно и, проследив, как машина Марка нагло припарковалась у его дома, бросился к своей двери. Зайдя в квартиру, парень закрыл дверь и с чувством выполненного долга двинулся с пакетом на кухню. Не прошло и трех минут, как в дверь позвонили.

– Валь, нам нужно поговорить, открой дверь!

– Я не собираюсь с тобой разговаривать! – Валька вышел в прихожую, воинственно сложил руки на груди и, несмотря на свой ответ, приготовился к диалогу, правда, через дверь, чтобы продемонстрировать всю глубину своего негодования. Но демонстрация провалилась, через несколько минут послышался звон ключей, и предатель-замок, с шумом щелкнув несколько раз, открылся, как и Валькин рот.

* * *
Довольный Марк уверенно зашел в прихожую, резко ставшую слишком маленькой и нелепой на фоне гостя. Спокойно снял пальто, повесил на вешалку, купленную специально под него. Мужчина ничего не стал говорить по поводу того, что та до сих пор на своем месте, но взглядом подчеркнул подобравшему отвисшую челюсть парню, что неспроста она на прежнем месте.

– О, судя по твоему лицу, ты забыл, что у меня есть дубликат.

Такой же, как и всегда, безупречный Марк привалился плечом к стене, лениво скользя глазами по Вальке. Идеально сидящая белая сорочка и тонкий черный галстук, крепкие бедра в черных слаксах, на длинных ногах острыми носами блестят отполированные дерби, на левом запястье пластинка часов.

– Я же просил дождаться меня.

– Меня отпустили раньше. – Марк удивленно приподнял бровь.

– Надо же… наверное, это все прокурорское волшебство… или магия непройденной пожарной инспекции… – Марк задумчиво постучал пальцем по губам. – Или может быть…

– Хватит! Какой же ты… – Валька запнулся, пытаясь подобрать слово и собрать потекшие от желания мозги в кучу.

– Какой? – Марк наклонил голову вбок. – Шикарный? Сексуальный? Горячий?

Приблизившись к Вальке, поднял широкую ладонь с длинными, ухоженными пальцами, легко пробежался костяшками по скуле, вплел пальцы в густую шевелюру на затылке и замер в нескольких сантиметрах от его лица. Терпкий запах кедра и мягкий аромат амбры и пачули с акцентом на цитрусовых вскружили голову. Валька сглотнул застрявший в горле ком и, прикрыв на секунду глаза, впился в губы напротив.

Глава 11

«Мир без любви – все равно что ветер за окном. Ни потрогать его, ни вдохнуть».

Харуки Мураками
Валька выполз из спальни и, сонно перешагивая через строительный мусор, направился на кухню. На столе так и стоял пакет с продуктами, неразобранный из-за Марка, набросившегося на него вчера, как голодный зверь на кусок мяса. Раскидав содержимое пакета по холодильнику, Валька покормил голодного попугая, выслушал утреннюю порцию оскорблений и, взбодрившись, направился в ванну. Почистив зубы, не до конца проснувшийся парень снял футболку и, разлепив окончательно глаза, содрогнулся: все плечи… да что уж… он весь был как далматинец, а шее досталось больше всего.

Вальке понадобилось несколько минут, чтобы понять, что это не мушки в глазах после сна, не симптомы какой-нибудь болячки, а следы попыток Марка, видимо, его сожрать. Схватив свое большое полотенце и скрутив из него «морковку» потуже, воинственный Валька бросился в спальню. Расслабленный и довольный Маркуша, как его называет София, умиротворенно лежал поверх одеяла, обхватив руками подушку Вали и выставив свой подкаченный беззащитный филей. Ему-то и прилетела карающая длань «морковки». Марк заорал даже раньше, чем глаза открыл, и, ничего не соображая, попытался дезертировать, но так как на пути беглеца оказалась стена, далеко он не убежал и отхватил по спине еще несколько раз, прежде чем смог отобрать орудие пыток.

– За что?!

– За что-о?! – взвился красный от негодования Валька. – Ты еще спрашиваешь?!

Марк, не понимая, о чем тот говорит, перевел еще раз на него взгляд и, приглядевшись, обалдел: сонное лицо удивленно вытянулось, и Марк, не справившись с эмоциями, прикрыл открывшийся рот рукой.

– Офигеть… я… я неспециально… я не знал, что у тебя такая кожа тонкая.

– Ну конечно, ты не знал! Ты у нас всегда не виноват! Как теперь на работу идти?! У меня вся шея в засосах, никакой воротник не поможет! Даже за ухом синяк есть!

Марк озадаченно почесал затылок, а потом медленно расплылся в довольной улыбке, удовлетворенно откинувшись спиной на подушки.

– Что? – заподозрил неладное Валька.

– А как давно ты был в отпуске? – Марк прищурил глаза.

– У меня еще не скоро отпуск… – Смущенный парень забегал глазами по комнате.

– Я спросил «как давно», а не когда. – Марк нехорошо прищурился.

Валька принялся жевать губы и, чтобы спрятаться от проницательных глаз, взялся рыться в шкафу в поисках одежды.

– Валя… – угрожающе донеслось с кровати. – Если ты сам не скажешь, я твоей заведующей позвоню.

– Чего сразу заведующей названивать?! Давно был! Давно!

– Валя, у всех разное понятие «давно». Сколько включает твое «давно»? – Тишина. – Сколько?!

– Нисколько!

– Что значит «нисколько»?

– Это значит, у меня пока не было времени на…

– У тебя ни разу не было отпуска? – Марк уже просто устал удивляться.

– Был, но я во время него ездил на повышение квалификации.

– Ты вообще человек? А ты знаешь, что такие, как ты, долго не живут?

– Почему это? Я нормально себя чувствую, у меня нет проблем со здоровьем!

– Дело не в этом, – обреченно покачал Марк головой. – Дело не в этом… Я уже давно заметил – чем лучше человек, тем быстрее он уходит.

Валька удивленно взглянул на Марка. Вот уж от кого он подобных рассуждений не ожидал, так это от него.

– Ты из меня прямо святого делаешь…

– Нет, не делаю. – Марк встал с кровати и, нашарив ногами тапки, направился в ванну. Валька засеменил следом.

– Так я не понял, откуда такие суеверия? Ты же адвокат!

– И что? – Марк принялся умываться. Валька, помаячив рядом, решил заняться завтраком.

Убрав с красного кухонного диванчика рулоны с обоями, Валька выудил коробку с овсяной кашей, которая временно хранилась в диване, поскольку вся мебель на кухне отсутствовала по причине замены. На днях должны были привести новый кухонный гарнитур, поэтому в данный момент в помещении, кроме обеденного уголка и плиты с раковиной, ничего не было. Валька засыпал в кипящую воду кашу, следом отправились сухофрукты, немного соли и сахар. Холодные руки Марка обвили его талию, прижимая к себе.

– Поехали ко мне? – пробубнили Вальке в макушку, обдавая теплым дыханием и вызывая мурашки на шее.

– Нет, у меня ремонт.

– Валь…

– Что?

– Ну Валь…

– Что «ну Валь»?

– Ва-а-аль…

– Да что?!

– Поехали ко мне.

– Нет, я не могу. Мне надо хотя бы пару обоин приклеить, уже месяц все валяется.

– Валюш, зачем ты вообще все это затеял?

Валька снял готовую кашу с плиты и принялся раскладывать по тарелкам. Марк набрал воды в замызганный Валькин чайник и поставил на огонь.

– А разве не очевидно зачем?

– Нет.

– Марк… только слепой не заметит, что квартире нужен ремонт. Он тут последний раз был, когда мама еще с нами жила, а потом… – Валька нервно повел плечом. – В общем, больше мы с папой ничего не ремонтировали.

– Я не об этом…

– А о чем тогда?

– О том, что ты обещал переехать ко мне.

– Я этого не обещал! – Валька обернулся. – Я обещал подумать!

– Ну и что ты надумал?

– Ничего… я не успел.

Марк хмыкнул.

– Валь, мы с тобой оба взрослые люди. Так?

– Ну, так… – Валька настороженно прищурил глаза.

– А раз мы взрослые люди, то кружить вокруг да около нам нет смысла. Я люблю тебя. – Валька удивленно распахнул глаза, это было первое и неожиданное признание Марка. – Да, люблю, даже когда ты дуешься. – Валька недовольно поджал губы. – Я это четко осознал. Зачем откладывать неизбежное?

– В смысле, «неизбежное»? – ошеломленный признанием, Валька стоял, опустив руки, и удивленно смотрел на мужчину перед собой, не представляя, как можно так просто признаться в любви.

Это ведь не может быть так легко. Это ведь страшно… Страшно самому себе признаться в том, что попал по полной. Как сказал Есенин: «Нужно обязательно хоть раз в жизни полюбить. Иначе вы так и будете думать, что это прекрасно». Любовь – это болезненная зависимость от другого человека. Он еще помнил, как до последнего умирающий отец ждал бывшую жену и, несмотря ни на что, любил ее. Просил простить ее и наладить отношения. А когда стало ясно, что она не приедет и отец вот-вот умрет, Валя сорвался. Отец попросил, чтобы он пообещал, буквально поклялся возобновить с ней отношения, но Валька не смог. Его жгла обида, доходящая до ненависти и отчаяния. Уходил единственный его близкий человек, которого он очень любил… Этот человек уходил несчастным… из-за нее, не заслужившей такой любви и такой преданности. Потому Валька не любил любовь и не хотел любить, не хотел, чтобы его любили, и отношений ему хотелось легких и необременяющих, чтобы не так, чтобы не рвать душу. Оставалось надеяться, что Марк себе это придумал, и, кроме симпатии и влечения, между ними ничего нет.

– Валь! – прикрикнул Марк. – Ты где летаешь?

– Я… я тут.

– Незаметно. – Марк поставил на стол две кружки с чаем, сел на диван и, схватив ошеломленного парня за руку, притянул к себе на колени. – В чем дело, Валюш? – Марк провел костяшками по его скуле.

– Ты так легко говоришь о том, что… о чувствах. Ты уверен, что не ошибся? Мне кажется, ты поторопился… и сделал…

– Валь, я уверен в том, что со мной такого прежде не было, а мне уже не двадцать, и отношений было немало. Мне даже казалось, что я любил… но сейчас я сравниваю и понимаю, что не был даже влюблен. С тобой… – Марк прервался и на минуту завис, всматриваясь отсутствующим взглядом в окно. – Знаешь, такое странное чувство, словно раньше внутри меня был неполный сосуд, но с тобой он превратился в ключ, из которого льется и льется – и конца и края нет этой эмоции, она безгранична. Как будто я стал шире и больше, в смысле, не наел пару лишних килограмм, а… не знаю, как сказать, будто мир стал шире, объем легких стал больше… – Марк вновь замолчал. Валька тоже молчал. – Понимаю, ты можешь сказать, что это влюбленность, интерес или нездоровая одержимость, но я не знаю… это делает меня счастливым, цельным. Знаешь, я впервые от дел начал отказываться… раньше брался за те дела, где хорошо платили – особо непривередничал. Мне даже нравилось вытаскивать всяких подонков. Всегда интересовала сила… и чем сильнее человек, жестче, тем больше прав он получал в моих глазах, я и сам такой: «победителей не судят». Но, познакомившись с тобой… я не то чтобы изменился – нет, я и сейчас так считаю – просто понял, что побеждать можно и по-другому. Не мараясь.

Валька повернулся к Марку и, улыбнувшись, обнял его за шею.

– Значит, ты теперь решил стать государственным адвокатом и защищать бедных?

– Эээ… ну, не настолько я пока духовно обогатился, чтобы волтузиться со всякими… – Марк замолчал, подбирая слово.

– Ты неисправим! А я тут уши развесил! – Валька сполз с колен и сел рядом.

– Вообще-то я о своих чувствах не врал. Валь…

– А?

– Тебе пора переехать ко мне.

– Вот уж нет!

– Почему ты так категоричен?

– Потому что!

– Более весомые аргументы есть?

– Марк, это нереально…

– Почему?

– А разве не очевидно?! Мы слишком разные! Нам будет тяжело ужиться вдвоем.

– Тяжело ужиться мне будет только с твоим попугаем, потому что уживаться с человеком, который живет на работе, вообще не нужно, ведь ты так и будешь жить на работе.

– Стоит мне переехать к тебе, и, я уверен, мой рабочий график сократится.

– А вот это верно. Подай мне телефон, если не сложно.

– Зачем?

– Позвоню в одну организацию, которая должна была вас сегодня навестить, отменю свидание с вашей больницей и отправлю тебя в отпуск.

– Нет!

– Да!

– Нет! Марк, если ты это сделаешь!..

– То что? – Вставший из-за стола Марк развернулся и, сложив руки на груди, взглянул на него.

– То я не буду с тобой… с тобой разговаривать! – Валька понял, как жалко это прозвучало, и смутился.

– Да что ты? Тогда, пожалуй, трудовую я отменять не буду.

Валька ошеломленно замер.

– Ты ведь несерьезно меня сейчас шантажируешь? Это ведь все шутка?

Марк хмыкнул и, выйдя в прихожую, достал из кармана пальто телефон с сигаретами. Открыв старую оконную раму и впустив на крошечную кухню свежий воздух, закурил.

– Марк, не молчи! Ты ведь пошутил?!

– Нет, – прозвучало даже слишком спокойно.

По Валькиному позвоночнику пробежал непонятный холодок. Повисшая тишина угнетала, в животе все будто узелком свернулось. Вальке так не хотелось разочаровываться, не хотелось верить, что Марк деспот и ревнивец, который будет трепать ему нервы всякой ерундой наподобие: «где был», «что делал», «почему трубку не брал», «ты мне время не уделяешь» и так далее. Он слишком сильно уставал на работе, чтобы домой как на второй «военный фронт» приходить и каждый день обороняться от нападок. Доказывать, почему ему важно было задержаться, почему бомж для него так же важен, как ребёнок… да много всяких «почему»… Просто Вале хотелось чувствовать себя нужным, необходимым. Не собственностью, которую присвоили и положили в карман, а другом, любовником, в котором нуждаются не как в развлечении, а как в человеке, чьего присутствия не требуют, а желают. Хотелось тянуться к человеку как к солнцу и «расти» вместе с ним, а не убегать от него, как от цунами, пытаясь спасти хоть что-то от прежнего себя.

– Малыш… – Валька не заметил, как Марк оказался на корточках перед ним, взяв его руки в свои. – Не грузись, пожалуйста, я прямо вижу, как в твоей голове скрипит неуверенность. Прошу, дай мне о тебе позаботиться. Я почему-то в этом нуждаюсь больше, чем ты.

Валькины уши запылали, а сердце, как у влюбленной школьницы, забилось чаще. Захотелось спрятаться, все это слишком нежно… внутри было чувство, что он этого не заслужил или что все это временно, а потом будет лишь хуже. Потом придется привыкать вновь жить одному…

– Не придется.

– Что?!

– Не придется. – Марк грустно улыбнулся. – Ты вслух сказал. Валь, про таких, как ты, говорят: «Светя другим, сгораю сам». И ты, Валюш, сгоришь, проживешь еще лет десять от силы и начнешь угасать.

– Господи, что за дурь ты несешь?!

– Раньше я бы так же сказал… А теперь мне впервые страшно кого-то потерять. Ты вчера уснул, а я лежал, прижимая тебя к груди, и просто до ужаса боялся, что ты можешь исчезнуть. И мне так было больно, как будто исчезнуть ты должен завтра или через час. Ты не представляешь, что делаешь со мной. И я вспомнил, как одна моя чокнутая клиентка втирала мне одну ересь наподобие того, что человеческая душа как мелодия, чем резче ее ритм, тем грубее, эгоистичнее и опаснее человек, и чем более легкий ритм, тем светлее человек и чище. Она сказала, буддисты считают, что как только человека перестает волновать все земное или он слишком любит и печется за других, абсолютно не переживая за себя, тем быстрее его мелодия «успокаивается» и становится слишком легкой и прямой для грубого человеческого тела. Потому талантливые художники, ученые и музыканты часто сходят с ума или рано погибают, потому что они уже чужие для нашего мира. Слишком другие, слишком легкие и светлые… и я, знаешь… – Марк говорил быстро и дергано, будто спешил, боялся не успеть что-то сказать… Валька впервые видел этого уверенного, жёсткого на грани деспотичности человека таким растерянным и взволнованным. – Я вспомнил некоторых людей, с которыми был косвенно или напрямую знаком, всех их связывало что-то общее. И это общее – жить не для себя, а для других, для какой-то очень важной миссии. Вроде и люди такие обычные, внешне неприметные… а вокруг них толпа других людей, которым они помогли, и все к ним, как к свету, тянутся. И ушли они все рано от каких-то нелепых и неожиданных болезней, как будто их тела для них не подходили, как новая винда для старого компьютера… Господи, что за чушь я несу? – Марк как-то рвано выдохнул и замолчал, резко встав на ноги и отвернувшись. Ошеломленный такой неожиданной тирадой Валька сидел не шевелясь.

– Валь, просто поехали ко мне, прошу! Собирай вещи и поехали! Ты мне очень-очень нужен! – затараторил кто-то незнакомый перед Валькой. – Поедешь? – с огромной надеждой в глазах шепотом спросил Марк. Валька, не найдя в себе сил отказать, кивнул, сам не зная почему. Увидев ответ, Марк будто зажегся и посветлел, обхватил Валю руками и прижал к себе.

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес,
Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою – как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя – замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! – у тебя остаешься ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир!
Марина Цветаева

Глава 12

«Мрак всегда расплачивается с теми, кто служит ему, да, но, увы, фальшивыми деньгами».

Мефодий Буслаев
Валя, ошеломленный стремительностью событий, сидел на переднем сиденье рядом с Марком, прижимая к животу клетку с перепуганным попугаем, громко матерившим всех, про кого вспоминал. Хозяин птицы был напуган не меньше, один лишь Марк, не замечая ничего вокруг, светился как начищенный пятак.

Согласившись на переезд, Валька рассчитывал на то, что происходить это будет постепенно и спокойно, что он перенесет парочку вещей к Марку, потом еще парочку, они присмотрятся к друг другу получше и, возможно, передумают съезжаться. Но вопреки этим ожиданиям Вале стоило только кивнуть, как Марк, забыв про кашу и чай, бросился в спальню и принялся оперативно собирать его вещи.

– Какого черта ты делаешь? – Валька замер в дверном проеме, наблюдая вытряхивание его вещей из комода и перекладывание их в уже где-то найденную сумку. Марк хватал все, что видел, и забрасывал в неё, будто они от коллекторов готовились скрываться.

– Собираю твои вещи.

– Но я и сам могу их собрать! Гораздо более аккуратно к тому же!

– Ты, пока будешь их собирать, найдешь сто одну причину передумать и отмазаться. Так? Так.

– Я думал…

– Я знаю, что ты думал! – Марк запихнул последнюю футболку в сумку и, придавив коленом, застегнул. – Ты думал, что будешь курсировать от своей квартиры к моей, периодически скрываясь в своей берложке от меня. Так? – Валька, смутившись, покраснел. – Так. Но я с этим не согласен. Ты когда-нибудь купался зимой в проруби?

– Нет. – Валька, поежившись, нашел кофту, оставленную с прошлого вечера на стуле, и, натянув на себя, оглянулся.

– А пытался?

– Ну да… когда был студентом, ребята в Крещение уломали поехать меня вместе с ними на озеро и окунуться.

– И?..

– И я не смог! Там был просто ужасный дубак! Это какой-то чудовищный первобытный обряд! – кажется, Валька смутился своей трусости. – Я стоял возле проруби полчаса, и никакие аргументы не смогли меня убедить в том, что это хорошая идея.

– Ха-ха, Валь, вот об этом я и говорю. Наверное, ты еще пару раз ногой воду потрогал? Знаешь, что тебе нужно было, чтобы окунуться?

– Что?

– Не думать и просто прыгать! В следующий раз, когда окажешься рядом с прорубью, не разрешай своему мозгу и сомнениям сбить тебя с цели – пока в голове не разгорелись дебаты, как можно скорее раздевайся и прыгай.

– Это невозможно!

– Возможно, только так и возможно прыгнуть, только так и возможно жить. Не по чуть-чуть, а сразу в омут с головой. Что будет, если тебе принесут потрясающий пирог, только из духовки, и ты будешь каждый день откусывать от него по маленькому кусочку? Он засохнет до того, как ты доберешься до начинки, плюс ко всему и она испортиться успеет. Так же и в жизни: пока ты думаешь и сомневаешься, ищешь проблемы там, где их нет, жизнь проходит, не оставляя места для удовольствия и счастья.

– А тебе, я так понимаю, лишь бы удовольствие получать? – Валька скептически хмыкнул.

– Да, так и есть. Все мы инстинктивно тянемся к счастью. Логично? Логично. Так почему я должен обременять себя какими-то закостенелыми, отжившими свое догмами, страхами и заблуждениями? Что тебя смущает? Ты боишься отношений? Совместной жизни? Осуждения? Чего?

– Ну хотя бы того, что это большой грех…

– О Боже… Кто вообще определяет величину греха? Как говорил Иисус: «Бог есть любовь, пребывающий в любви, пребывает в Боге и Бог в нем». Так вот, я пребываю в любви, и где я в таком случае согрешил? – Валька молчал. – Когда в твоей голове созреет парочка оправданий в пользу осуждения таких, как мы, или еще какой-нибудь бред, озвучишь, а пока натягивай ботинки и шнеля, шнеля на выход!

В итоге Вальку вытолкнули из квартиры с птичьей клеткой в руках, быстренько провели к машине и теперь вот везли на новое место жительства.

– А что же с квартирой?

– А что с ней? – Марк повернул руль, сворачивая на парковку гипермаркета.

– Ну, она так и будет стоять?

– Ну, можешь ее положить, если получится. – Марк остановил машину и вытащил ключи из зажигания.

– Марк!

– Что?

– Ты понял, о чем я!

– Нет, а чего, собственно, ты боишься? Что она заскучает без тебя? Впусти туда каких-нибудь страдальцев, можешь их даже кормить на свою зарплату, я не против, лишь бы ты рядом был. Пойдем затаримся едой, а то у меня дома хоть шаром покати.

Магазинная суматоха немного отвлекла взбудораженных парней: они набрали огромную тележку очень нужного барахла: от бокалов для вина до соли. Оплатив покупки, они зарулили в небольшую пиццерию и, заказав пиццу и кофе, нашли уютный столик в дальнем углу кафе и принялись ждать заказ.

– М-да, давно я не ел в таких забегаловках.

– Ты недавно ел в макдаке. – Валька, сложив руки на груди, скептически уставился на Марка, выбивающегося из окружающего интерьера своей подчеркнуто холеной внешностью.

– Это все твое влияние.

– Ну да, ну да.

– Кстати, что там с отпуском? Я отвлекся.

– Ничего. Отпуск, предположительно, в августе. До него еще пять месяцев.

– Не… долго. У меня в конце следующей недели суд по одному делу, я все закончу, и можно будет куда-нибудь смотаться на недельку спинку погреть.

– Без меня.

– С тобой, – уверенно и самодовольно протянул Марк, откинувшись на спинку мягкого диванчика.

Валька сжал монетку, которую теребил в руках, медленно обвел взглядом кафе и наконец остановил свой взгляд на внимательных глазах Марка.

– Нет, Марк. Без меня, – это прозвучало спокойно, уверенно и выдержанно. Через эти слова Марк почувствовал внутреннюю мощь и силу, которая, подобно океану, была так спокойна, что казалось, будто там всегда гладь и тишина; за лазурной равниной не видно глубины, но стоит морю заволноваться, как любому становится ясно, какую огромную силу оно за собой таит.

– Валь… так нельзя.

– Как "так"?

Подошел официант и расставил заказ на столе.

– Вот так. Нужно отдыхать, менять обстановку. Получать новые впечатления, брать от жизни все, что она может дать. А ты только отдаешь и ничего не получаешь взамен.

– Ты уверен, что я ничего не получаю? – Валька улыбнулся Марку, будто несмышленому ребенку.

– Уверен.

Валька глубоко вздохнул и, отложив свой кусок пиццы, откинулся на спинку.

– В начале того месяца к нам попал мальчик семи лет. Авария. За рулем сидела мама, рядом бабушка, отец со сломанной рукой сидел на заднем сиденье рядом с ребенком. Фуру занесло при повороте, и она задней частью задела их машину, почти полностью смяв всю переднюю часть. Сам не видел, Петрович рассказал. Выжили только отец и сын. Отец получил сотрясение и еще некоторые несерьезные повреждения, а ребенка привезли с внутренним кровотечением и сильной травмой головы. Не буду объяснять все профессиональные тонкости и нюансы, но с кровотечением мы справились сразу, а вот травма головы оказалась очень опасной – ребенок впал в кому в тот же день. А в этот понедельник он из неё вышел… – Валя выдохнул, слегка задрожав. – Знаешь, это не объяснить, не передать… Этот мужчина за все это время похоронил жену и мать, а из родных у него остался только сын на грани жизни и смерти. Когда мальчик очнулся, он сначала обнимал его, весь сотрясаясь от счастья и облегчения… Да я даже представить не могу, что он чувствовал. Потом, когда мы с врачами вывели его из палаты, он упал на колени и начал нас благодарить… плакать и благодарить, нас, Бога и все кланялся как обезумевший… – Валька прервался на минуту, было видно, что ему трудно рассказывать – пальцы, обхватившие стаканчик с кофе, мелко дрожали. – Неужели ты думаешь, что счастье, рядом с которым я оказался в тот момент, мне ничего не дало или может сравниться с курортом?!

Марк, опустив глаза, задумчиво молчал.

– Я получаю гораздо больше, чем отдаю. И это делает меня счастливым!

– И уставшим, – все-таки вставил свои пять копеек Марк.

– И уставшим. – Валька улыбнулся и, взяв свой кусок пиццы, принялся жевать.

За столом повисла тишина, а Марк, так и не сказав ничего, молча доел и вышел из кафе – ответить на звонок.

* * *
Валька смотрел на свое отражение в зеркальном лифте и старался успокоиться, но зубы, кусающие истерзанные губы, продолжали нервно общипывать уже кровоточащую кожу.

– Господи! – Марк обхватил Валькино лицо и развернул к себе. – Валюш, ты уже себе все губы съел! Ты так сильно нервничаешь?

– Я… я боюсь, что все это плохая идея. Столько пар распадается из-за бытовухи, а мы еще и разные очень. У нас не получится, только больно друг другу сделаем…

– Ты не можешь знать все наперед.

– Ты такой… – Валька прижался к Марку, спрятав лицо в распахнутом вороте пальто. – Ты как слон в посудной лавке – рушишь все, что я берегу…


– Валь… просто прыгни в прорубь и будь что будет, хорошо?

Валька вздохнул и отстранился:

– Хорошо.

Двери лифта разъехались.

Апартаменты Марка встретили его тишиной и прохладой. Двухуровневая квартира с холодным любопытством всматривалась в нового жильца. Валька не любил это место; чтобы чувствовать себя уютно в жилье с подобным дизайном интерьера, нужно быть Марком. Квартира была в стиле лофт, в тяжелых, темных тонах, с сочным деревом и точечным освещением. Причудливого дизайна светильники вводили в ступор, вызывая недоумение, каждая «небрежная» деталь была настолько на своем месте, что притрагиваться в этой квартире ни к чему не хотелось. Хотелось пройтись по помещению как по музею, посмотреть, полюбоваться и вернуться в свой родной, уютный хаос с обоями в цветочек, нелепым диваном и разобранной кухней.

В глубине души Валя стремился к порядку… но только в глубине души – снаружи ему вечно не хватало времени навести в своем жилище хоть какое-то подобие порядка. Уставая после смены, он приходил домой и, дай Бог, если ему хватало сил залезть под душ, а потом разбрасывая вещи там же, где снял, полз к своему лежбищу, на любимый диванчик с безобразными голубыми лилиями на обивке. Отец купил эту нелепость по акции в каком-то разорившемся магазине и приволок домой. С тех пор, сколько бы Валька ни порывался его выбросить, никак не получалось – все же память… И вот такого памятного барахла было уже очень много, а места для него становилось все меньше и меньше.

Потому Валька и затеял ремонт, но с его графиком и неорганизованностью ремонт лишь усугубил бедственное положение жилья, превратив «легкий» беспорядок в совсем нелегкий хаос. И вот теперь парень, неспособный навести порядок у себя в силу собственной безалаберности, которую он маскировал под занятостью, попал в идеальное жилище Марка, где каждая пылинка лежала на своем месте, а маленький круглый труженик – пылесос – не покидал свой пост ни на минуту, ревностно отслеживая идеальность напольного покрытия.

Марк помог Вальке «распаковаться» и, подхватив ворох сумок с продуктами и вещами, потащил парня вглубь своей «пещеры». В спальне Валька был уже не раз, а вот гардеробная повергла его в ужас. Ужас был вызван не размером гардеробной и даже не стоимостью брендовых шмоток в ней, а тем, в каком идеальнейшем порядке она содержалась. Марк, не замечая ступора затихарившегося в плохо освещенном углу Вальки, принялся раскладывать по полкам его одежду. Каждая майка и рубашка были либо аккуратно сложены, либо развешаны на вешалках, и у Марка во время выполняемой работы было удивительно умиротворенное лицо.

Весь ужас заключался в том, что Валька просто лютой ненавистью ненавидел шкафы и все, что с ними связано, потому что весь функционал шкафов у него заключался в простом нюансе – "главное, чтобы оттуда ничего не вываливалось". Вешалки тоже не прижились, обычно молодое светило хирургии прибегал домой, приоткрывал аккуратненько дверочку шкафа и осторожно пропихивал внутрь одежду, а когда ему требовалось ее достать, также осторожно приоткрывал дверь, засовывал руку поглубже и наощупь в ворохе вещей определял нужную ему вещь. Удерживать одежду внутри дверкам помогал предусмотрительно прикрученный крючок. И Валя находил в таком своем подходе только пользу, ведь руки у врача его профиля должны быть чувствительными, так что свинарник у него в шкафу не потому, что он поросенок, а потому что его профессия – это его призвание, и ей он посвящает всего себя и свою квартиру…

Валька поежился, а влюбленный Марк, как видно, до сих пор не заметил недостатков своей дражайшей половинки, и бардак в шкафу его не насторожил. Нет, Валька, конечно, не был поросенком в полном смысле этого слова – за личной гигиеной он следил с особым фанатизмом – но поддерживать систематический порядок в квартире было выше его сил. И сейчас понимал, что, наверное, съезжаться он боялся гораздо больше не из-за высокодуховных душевных терзаний, а из-за того, что идеализирующий его Марк узнает, какого поросенка пригрел в своем идеальном доме и, поняв это, разочаруется, а там, глядишь, вернет его с попугаем туда, откуда забрал, и это станет колоссальным ударом по Валькиному самолюбию.

Следующее потрясение ждало измученного Валентина на кухне… на идеальной кухне… с идеальным порядком буквально везде. Марк, неторопливо раскладывая продукты, открывал полки в кухонных шкафах, и Валька все больше втягивал голову в плечи… В каждом шкафу не просто ничего не валялось, как у некоторых сидящих на этой же кухне… там все было расставлено по определенной системе с идеальной аккуратностью. Потом, прежде чем они приступили к ужину, приготовленному Марком, хозяин жилища достал круглые подставки под тарелки, к ним аккуратно выложил приборы, салфетки, бокалы и, прежде чем поставить солонку, несколько раз покрутил ее, выбирая идеальный ракурс… Все это было выше всякого Валькиного терпения – и он, схватив зачем-то кухонное полотенце, в буквальном смысле бросился наутек. Не сразу понявший, что случилось, Марк направился следом, поймав храброго и непоколебимого доктора в дверях с ботинком в руках.

– Не понял… Что случилось? Что я сделал не так?

– Все так! – Валька, натянув кроссовок, подбежал к двери и дернул ручку, но дверь не поддалась, вызвав приступ раздражения. – Все так, все просто замечательно! Все замечательно и идеально! Очень замечательно и очень-очень идеально! – Подергивания дверной ручки становились все более истеричными.

– Валь, ты меня пугаешь… – протянул ничуть не испуганный Марк.

– Это ты меня пугаешь! Ты что, маньяк?! Ты что, как в передаче "Помешанные на чистоте" страдаешь ОКР?!

– …Нет, наверное…

– Почему тут чище, чем у нас в операционной?! Я не смогу так жить! Я не смогу поддерживать такой порядок, я в нем даже расслабиться не смогу! – Валька, поняв, что дверь не откроется, отпустил ручку и, опершись спиной на дверь, глубоко и часто дышал. – И ты! Ты явно какой-то псих! Нормальные люди не развешивают с таким удовольствием шмотки по вешалками и не раскладывают по полкам! Это ненормально! Это…

– Валь, – улыбающийся Марк подошел ближе и, обхватив дезертира-неудачника за плечи, заглянул в глаза, – порядок в доме поддерживают две домработницы, которые появляются тут каждые два дня, а порядок в шкафу… ну, я просто от этого расслабляюсь; упорядочивая пространство вокруг себя, я упорядочиваю мысли в голове, при слишком сложных делах мне это помогает сконцентрироваться и расслабиться. Ты ведь, наверное, тоже что-то делаешь, чтобы собраться и сконцентрироваться?

– …Да…

– Ну вот видишь. Я успокоил тебя?

– Немножко, – неуверенно протянул Валька, давая стянуть с себя куртку, – Я просто… у меня не получится поддерживать такой же порядок.

– Знаю, – усмехнулся Марк. – Я так-то не слепой. То, что ты свинтус, каких нужно ещё поискать, я понял уже давно.

Оскорбленный до самой глубины души, Валентин покраснел как помидор.

– Я не свинтус! У меня просто времени на уборку нет!

– Да-да. Я так сразу и понял. Пойдем есть. – Развернув беглеца за плечи, Марк подтолкнул его в сторону кухни.

Валентин пережевывал кусочек мяса и не мог оторвать глаз от стола – почему-то ему было стыдно, и он не мог найти в себе силы начать непринужденную беседу, а предатели-щеки пылали, как после мороза, и ему было понятно, что Марк просто сдерживается, чтоб не засмеяться.

– Валь, не парься.

– Ага… легко сказать да трудно сделать!

– Просто уборка – это не твое…

Валька поднял взгляд, а Марк, прикусив нижнюю губу, трясся от смеха.

– Совсем-совсем не твое! – На большее выдержки Марка уже не хватило, и он залился хохотом, а Валька сидел прямо, как спицу проглотив, и искал в своей голове, что бы такое язвительное нахалу ответить, однако, как назло, ничего не придумывалось. Вообще-то Валька задним умом был умный в таких ситуациях и после любых конфликтов только спустя какое-то время сочинял что-нибудь колкое и киснул еще неделю от досады, что не придумал свой гениальный ответ вовремя.

– Ладно, не злись, синьор-помидор… Хотя злись. Когда злишься, ты становишься таким милым!

Валька понял, что не дождется от своего мозга колких аргументов и блестящих речевых шпилек, потому, скрутив вторую за сегодняшний день морковку, принялся лупцевать смеющегося чистюлю.

Глава 13

Валька шел вдоль витрин магазинов, руку оттягивал пакет с непонятным барахлом, которое он скупил, оказавшись в новом торговом центре. Вообще Валя оказался тем еще барахольщиком, в нем проснулась слабость к Фикс Прайсу и ненужной ерунде оттуда. Оказываясь поблизости с этим чудо-магазином, Валентин Викторович, накинув капюшончик на голову, дабы не встретить знакомых (которые, не дай Бог, будут его отвлекать от очень важного процесса), заходил в магазин и пропадал… постигая дзен и достигая нирваны через копошение в разного рода дешевом барахле. Потом, набрав кучу всякой бесполезной ерунды, он, счастливый, нес это сначала на кассу, а потом вручал не такому счастливому от новых приобретений Марку, который не понимал, зачем ему набор прищепок, если всю одежду домработница относит в прачечную; зачем ему гель для душа «Дары востока» за 60 рублей, если он пользуется Тенги Мори за 2250, о чем Валя не знает и натирается им так же, как и гелем для душа. А с огромными кружками с идиотскими надписями, всевозможными расческами и абсолютно не стильными сувенирами для интерьера несчастный адвокат уже устал бороться… а точнее, прятать все это Валькино барахло, благо, тот быстро забывал, что он покупал. И Марк, прежде чем выбросить очередную ерунду, приобретенную его половинкой, прятал ее на несколько дней, и если Валя не проявлял беспокойства касательно исчезнувшей вещицы, то выкидывал ее в первую же мусорку на улице.

Правда Валя однажды его удивил: Марк, в очередной раз прихватив уродского вида мишку с сердечком, который должен был держать фотку (изображение любимой больницы, очевидно, потому что ничего дороже у Валентина, судя по всему, не было), спрятал ее в карман и, выйдя вместе с Валей на улицу, по пути в машину осторожно выкинул медведя в ближайшую урну. Но тут Валя вспомнил о том, что что-то забыл дома и, вернувшись за вещью, заметил в урне медведя… Марк до сих пор не мог себе объяснить, какого рожна Валя тогда заглянул в урну, и, главное, что он там, черт возьми, надеялся найти?!

– Боже, кто выбросил такого милашку?!

Увидев, что Валентин Викторович держит в руках, Марк еле сдержал ползущие на лоб брови вместе с глазами по пять рублей. Отвернувшись в другую сторону, он тихо выматерился, дав волю чувствам, и вновь повернулся к ничего не замечающему Вальке.

– У нас дома где-то такой же был, я покупал. Я нашел ему друга, будут вместе стоять… – Довольный Валя сидел на переднем сиденье рядом с Марком и крутил своего же медведя. – Наверное, это судьба… нашел свою половинку.

– Да уж… судьба… – протянул красный от гаммы чувств Марк. Как видно, судьба теперь такая у Марка – обрастать барахлом.

Позже Марку пришлось бежать в проклятущий магазин и покупать такого же медведя, иначе бы Валя понял, что его медведь пропал, а сложив два и два, догадался, кого конкретно он нашёл в урне и благодаря кому его мишутка там оказался. А за этим могла потянуться цепочка других воспоминаний о пропавших вещах, и вот этого бы принципиальный Валентин Викторович не стерпел.

Странно, что Марк прежде не замечал у Вали такой сентиментальности и любви к барахолкам, но объяснял Марк это тем, что раньше у парня было гораздо меньше времени на посещение магазинов, потому что шоппингу Валя предпочитал сон. Желательно без сновидений, чтоб как в бездну провалиться… без картинок и волнений, но, благодаря преданному слуге закона, Валю больше недели назад выдворили за пределы больницы под девизом «САМЫЙ ЛУЧШИЙ ВРАЧ – ЭТО ОТДОХНУВШИЙ ВРАЧ», и что ему делать в этом отпуске, было не ясно.

Поначалу Валька отсыпался и почти неделю провалялся в постели Марка, выбираясь из нее только в туалет и за едой, просматривая один сериал за другим. Марк благосклонно поощрял это безделье, но после очередного секс-марафона разомлевший Марк брякнул, что Валя в постели более гармонично смотрится, чем на работе, и была бы его воля, он бы его из нее не выпускал, потому как в интимной сфере у Валентина Викторовича талант не меньше, чем в медицинской. Услышав это, расслабленный и раскованный Валя вмиг зажался и, рассвирепев, накинулся на Марка с обвинением в растлении его добродетели.

В общем, он решил свернуть свою недолгую постельную карьеру и принялся искать себе какое-нибудь занятие. И тут Валю поджидал очередной шок, оказывается, у него, кроме работы, в жизни и нет ничего и никого, кроме Марка, и сам он никому, кроме него, не нужен. Выяснилось, что вся Валина жизнь превратилась в работу. Признать это было непросто, Валька даже решил доказать себе, что это не так, начав скупать барахло для украшения неуютной, по его мнению, квартиры Марка и попутно вспоминать, чем увлекался раньше, какие хобби у него были, куда он ходил в последний раз и как развлекался, а главное, с кем. И вот теперь на измучившегося поисками в своей жизни хоть чего-то, кроме работы, Вальку напала тоска, а следом и разочарование в том, как он проживает свою жизнь. И дабы заглушить этот шум в своей голове, Валя свернул на «протоптанную дорожку» – попросился на работу, но его ждал неожиданный «сюрприз»…

* * *
Недовольный Валентин сидел, поджав под себя ноги, на кухонном диванчике и листал медицинский справочник. Кофе в огромной синей кружке, которую парень принес из любимого магазина, давно остыл.

– Что с ним? – Неожиданно нагрянувшая в гости Лейла стояла рядом с Марком, варившим кофе в турке. Приятный аромат арабики распространялся по помещению, поднимая настроение всем, кроме Вальки.

– Да ничего! – Марк, выключив конфорку, разлил кофе по двум маленьким чашечкам себе и сестре. В отличие от Вальки, «аристократия» пила кофе не из «ведер», как называл их Марк, а из более «подходящей» посуды. – Про таких, как Валентин, знаешь, как говорят? – Марк развернулся к сестре, протягивая маленькую чашечку кофе. Валька молча поджал губы, ожидая продолжения.

– Как?

– Сколько волка ни корми, все равно в лес смотрит.

– В смысле?! – Лейла, естественно, подумала о самом худшем. – И на кого же «смотрит» наш Валентин?

– На работу.

– Пф. – Лейла залилась смехом, а Валька краской. – Валь, не обижайся на него, он ведь прав, не делай из своей работы «сверхценную идею». – Девушка села на диван рядом с Валькой. – От этого вреда больше, чем пользы.

– Можешь не стараться, во-первых, он не знает терминов из психологии, во-вторых, сеньор Помидор с нами не разговаривает. Забастовка у нас, видишь ли. – Марк театрально развел руки в стороны, скорчив печальную мину.

– Иди к черту!

– Ого! Заговорил! Ну надо же! А я уж думал – все, как в Простоквашино, по почте общаться будем.

– Марк, заткнись. – Лейла сурово глянула на брата. – Валь, в жизни должно быть все в равновесии: дом, работа, семья, здоровье, отдых, учеба. Все это должно присутствовать в твоей жизни, нельзя отнимать у себя здоровье в пользу работы, нельзя лишать себя времени общения с близкими в пользу друзей, например. То есть, когда возникают проблемы на работе, ты должен отнять немного времени из «отдыха» или из «семьи», но ключевое слово «иногда». Ты не сможешь быть здоровым и счастливым, если не высыпаешься, не отдыхаешь, не проводишь время с родными и друзьями, в итоге ты превращаешься в общественно-полезную функцию, не более, и чем больше ты даешь другим, забирая у себя, тем больше они требуют, еще, еще и еще, это замкнутый круг. Всего должно быть в меру, как с едой: съел сегодня больше, чем нужно, завтра еще чуть больше, чем нужно, и через какое-то время трескаешь, как поросенок, огромными порциями, и какой итог? Здоровья ноль, с друзьями из-за комплексов видеться не хочется, плюс общая неуверенность в себе, которая сказывается на работе.


– Лей, хватит с нами делиться своей наболевшей темой. Мы уже поняли, что ты любишь вкусно покушать.

– Ха-ха-хах, заткнись! В общем, я это к тому, что не должно быть перекосов в жизни, ты должен держать баланс между работой и всеми остальными сферами жизни. Плюс задайся вопросом на досуге, что в твоей голове не дает тебе покоя, какие мысли ты пытаешься заглушить работой. Что-то заставляет тебя беспокоиться, а беспокойство ты гасишь с помощью работы, не оставляя места самокопанию, но это не поможет, все только усугубится.

Лейла замолчала, внимательно смотря на парня. Марк тоже замер, с напряжением сжимая руками подоконник, на который облокотился. Валька задумчиво крутил кружку.

– Со мной все нормально! – наконец подвел итог Валька и, резко встав со своего места, ретировался с кухни, прихватив с собой справочник.

– Не обижайся на него, – в повисшей тишине попросил Марк.

– Я и не обижаюсь, никому не нравится, когда начинают учить, как жить правильно, навязывая свое мнение. А ты не переживай, то, что я сказала, он услышал, и пусть не сразу, но это «зерно», которое я сейчас ему «посадила» в голову, рано или поздно прорастет и даст плоды, он не сможет не думать об этом, а если ты еще будешь способствовать сокращению его рабочего времени, то времени на раздумья у него появится гораздо больше, а это значит, Валя начнет работать над тараканами в своей голове.

– Да уж… – Марк виновато почесал голову. – Его рабочее время я вообще максимально сократил… Он теперь злится из-за этого.

– В смысле?

– Ну…

А случилось все так: Маркуша счастливо провел с Валентином две недели совместной жизни и уехал на несколько дней в командировку по делам, а вернувшись, решил заехать за любимым на работу, а у любимого телефон недоступен. Ну, Марк мальчик настойчивый, да и знал, что его «крепость» так просто не падет, так что было принято решение помочь своей дорогой половине побыстрее собраться. Оставив несколько миллионов на колесах у главного входа, решительно настроенный Марк двинулся по «протоптанной» дорожке сразу к заведующей, дабы сократить время «сборов». Измученная их «дружбой» Татьяна Николаевна выразила свою радость от очередной встречи с доблестным защитником чужих прав признаками сердечного приступа. В процессе выяснения причин задержки заведующая убедила Марка, что она и больница тут ни при чем. По ее словам выходило, что Валентин уже давно должен был освободиться, обеспокоенный Марк и заведующая (знавшая, в чем дело) решили навестить ординаторскую, где застали привычную для всех, кроме Марка, картину. Уставший после затянувшейся смены Валька, свернувшись в рогалик, спал на кушетке за шкафом с историями болезней.

Место это считалось стратегически важным, потому что его было не видно, а значит, пациенты так просто врача не найдут. Тут спали все, кто задерживался или дежурил. В общем, эта картина никого не удивила, кроме Марка.

– Это еще что?! – прошипел рассерженный Марк.

– В смысле что? Это Валентин. – В ординаторскую вплыл Петрович. – И я прошу его не будить, у нас сегодня была сложная смена. – Мужчина помыл руки и включил чайник. – Дайте ему поспать, часа ему обычно достаточно.

– Почему сложная?

– Потому что на стройке была авария, много пострадавших среди рабочих, несколько человек придавило обломками, и Валька ездил на место ЧП, помогал.

– Странно… Почему это еще не в новостях?

– А вы как думаете? – Петрович плюхнулся на стул и, распахнув историю чьей-то болезни, принялся заполнять документ.

– Ммм… Я так полагаю, работники стройки не имели обязательных для работы здесь документов, а курировал стройку кто-то из властьимущих?

– Вы, как всегда, зрите в корень. А теперь не могли бы вы вместе с Татьяной Николаевной удалиться и не мешать людям спать и работать?


Марк, удивленный подобной грубостью, приподнял брови, но возмутиться не успел, заведующая, подхватив его под руку, вывела из ординаторской и предложила дождаться Валентина у нее в кабинете.

– Кажется, «тот», кто имел отношение к этой стройке, ваш постоянный клиент? – Татьяна Николаевна взглядом предложила Марку алкоголь, но тот отказался.

– Мой бывший постоянный клиент. – Марк сел в кресло напротив стола заведующей и, закинув нога на ногу, вновь осмотрел знакомый кабинет, в котором за «душевными» беседами с заведующей он провел немало времени.

– Валентин, я полагаю, не знает, КАКИМ людям вы помогаете, – решила «куснуть» заведующая Марка.

– И каким же таким людям я помогаю? – Марк насмешливо вздернул бровь.

– Вам лучше знать, каким проходимцам всех мастей вы помогаете.

– Ха-ха-хах! Боже, это так мило! – Марк, умилившись, сложил руки на груди. – И это мне говорите ВЫ? Интересно, а Валентин знает, – передразнил Марк, – что нехватки санитаров и другого персонала у вас нет? Точнее, нет на бумаге, ведь все эти люди, якобы существующие, работают и даже отдают ВАМ свою зарплату. Смотрите, как бы вам самой не понадобились мои услуги. Подкопите деньжат с чужих зарплат, и вам, может быть, хватит денег на меня.

Женщина плотно сжала губы, сдерживая свой язык, готовый наговорить гадостей этому выскочке, попившему немало её крови.

Но встреча закончилась гораздо более удачно, чем заведующая могла предположить. Марк захотел узнать, когда же настанет у Валентина отпуск. И как-то, слово за слово, из врагов они превратились в союзников. Союз этот вылился в выигранный спустя два месяца денежный грант на ремонт больницы.

И вот теперь на дворе конец марта, отделение хирургии закрыто на ремонт, а сотрудники временно переведены в другие корпуса, но большинство в отпусках, как и недовольный Валька.

– Так что Валентин уже неделю без работы мается, а через три дня я увезу его на море, и, кажется, он в панике. – Марк, выпив остатки кофе, сполоснул кружку и повернулся к сестре.

– Я так понимаю, отпуска у Валентина Викторовича теперь будут гораздо чаще, чем он может предположить. – На это Марк лишь коварно улыбнулся.

– А что с тем врачом, как его… Петровичем? Вы поцапались? Он тебя, наверное, за все эти неприятности, тобой устроенные, невзлюбил?

– Я тоже сначала так подумал, но оказалось все совсем по-другому… Покурим?

Выбравшись на балкон, парочка уселась в плетеные кресла, сущую безвкусицу, купленную Валькой, но почему-то очень полюбившуюся всем, кто на них хоть раз садился. К ним Валентин купил пледы и иногда вечерами забирался в кресло с ногами, кутался в плед и погружался в чтение очередной книжки, в итоге засыпая на том же месте.

Валька бы ни за что не признался, но с появлением в его жизни Марка у него появилось время на свои увлечения, о которых он успел забыть за эти годы. Доходило до смешного, Валька когда-то в детстве читал взапой Мефодия Буслаева, но потом учеба стала отнимать у него слишком много времени, плюс мама их бросила, в общем, про книжку Валька забыл, а теперь, наткнувшись случайно в книжном магазине (в котором оказался благодаря тому же Марку) на Дмитрия Емца, нашел книгу «Мефодий Буслаев» и скупил всю серию. Теперь все эти «вкусняшки» были спрятаны в его квартире, а домой к Марку он забирал по одной, маскируя переплет бумажной обложкой медицинского справочника, дабы избежать разоблачения и насмешек. Валя до сих пор уверен, что Марк не знает о том, что он читает книжки для подростков. Но Марк знал и, мало того, сам пристрастился к этой книжке, читая ее, пока Валька на работе. В этом Марк тоже не собирался признаваться, слишком несолидно для юриста.

Лейла села в кресло и, положив ноги на небольшой пуф, взглянула на закурившего Марка.

– В общем, Петрович этот, нежно любимый Валей, та еще задница с изюминкой. Мужик вредный, со своей какой-то странной системой принципов, причем не общепринятых, и хорошие отношения в коллективе у него сложились с единицами, да и пациенты на него жалуются за грубость и бесцеремонность, тем не менее, специалист он хороший и с теми, кто ему нравится, ведет себя совсем по-другому, чем с такими, как я, например. Валька вообще его считает толстячком-добрячком, жаль, он не знает, сколько эта волшебная фея заштопала бандитов подпольно.

– И что же он в Вале нашел?

– Не знаю, но догадываюсь… – Марк сел в соседнее кресло и, откинувшись на спинку, задумчиво уставился в потолок. – Мне кажется, он уважает какие-то сильные качества в человеке… И как-то сказал, что упрямее Вальки не встречал никого. Типа он вроде кажется инфантильным и неспособным отказать, и так оно отчасти и есть, в помощи Валька отказать не может никому, но я тоже уже начал догадываться о том, что если он окончательно принял какое-то решение, взвесив все за и против, то уже от него не отступится. Он мне недавно даже сказал, что я успел его «тепленьким» схватить, потому что если бы Валька окончательно для себя решил, что съехаться со мной плохая идея, то никакие проблемы родной больницы и уговоры на него бы не повлияли. Говорит, у него в голове как щелкает «нет», и все, я так решил, и все, как отрезал. В общем, посоветовал мне не загонять его в угол.

– М-да уж, интересно как… Ну как там говорится… Ласковый теленок двух маток сосет, против заботы и ласки он не устоит, так что старайся слишком не давить на него.

– Ага! Легко сказать, это у вас женщин пришел, «хвостом покрутил» около лица, и все, мужик поплыл, тут все не так… он весь какой-то дерганый и зажатый, в постели все отлично, но стоит просто начать его по голове гладить да вообще попытаться хоть что-то приятное ему сделать, сразу весь напрягается и ищет повод сбежать.

– Да уж… поле непаханое…

Разговор прервал звук разбившегося стекла. Лейла вскочила на ноги и хотела вернуться в комнату, но рука Марка не дала ей это сделать.

– Сядь, пожалуйста, и сделай вид, что ничего не слышала.

– ЭЭЭ, а если ему нужна помощь? – Девушка медленно опустилась обратно в кресло, не понимая, в чем дело.

– О нет, помощь нужна не ему, а моим декоративным светильникам, о которые он спотыкается с завиднымпостоянством.

– О боже! Они же стоят, как…

– Не говори ему об этом. Эта милая изолента, которой он примотал отвалившийся плафон в последний раз… – Марк с улыбкой вздохнул. – В общем, мне кажется ему не нравится мой интерьер, и он бессознательно делает все, чтобы его изменить.

– Раз такое дело… Может, ты мне отдашь ту…

– Нет, дорогая… «ту» он разбил в первый вечер. – Марк засмеялся, видя, как вытягивается лицо сестры.

Глава 14

Это только кажется, что за всё платят деньгами: на самом деле за всё действительно дорогое платят кусочками души…

Дмитрий Емец
Поставив видео на паузу, Валька перевел взгляд на морковку, коряво, но старательно нашинкованную, как показано на видео, нарезав еще лук, забросил овощи в казан к мясу и принялся промывать рис. На кухню к кулинарному «маэстро» зашел Марк, а вместе с ним и гнетущая атмосфера предстоящего тяжелого разговора. Марк тихо сел за стол, лицом к напевающему песенку про зайцев Вальке. Сложив руки в замок, Марк медленно вдохнул и также медленно выдохнул, этот ритуал помогал мужчине собраться с силами и набраться решимости даже перед самыми сложными судебными делами.

– Валя, нам нужно поговорить, – наконец решился Марк. Валька, засунув в рот кусочек морковки, развернулся, удивленно взглянув на решительно настроенного мужчину.

– О чем?

– Так не может больше продолжаться! – Марк оторвал от стола тяжелый взгляд и перевел на Вальку.

– О чем ты? – Тот напрягся, в животе скрутился холодок. В последнее время у них были немного напряженные отношения, но Валька сам не понимал, в чем дело: вроде все как всегда, в постели проблем не было, наоборот, все было очень даже хорошо, они просто идеально подходили друг другу в сексуальном плане. Он сейчас находился в отпуске, потому проблемы того, что Марку недостаточно внимания, тоже не было, Валя как заправская домохозяйка встречал Марка вкусным ужином и провожал сытным завтраком… И вот вроде все хорошо, но Валька чувствовал, что Марк напряжен, и, даже проснувшись как-то ночью, услышал, как Марк во сне как-то вымученно стонет и скрежещет зубами. Может быть, какие-то проблемы на работе, и Марк сильно переживает? В общем, Валя решил не навязываться, и если Марк посчитает нужным ему рассказать о своих проблемах, то Валька дождется и тогда во всем поддержит свою половину.

– О той херне, которую ты тащишь в дом из Фикс-Мать его-прайса!!!


Валька сначала побледнел, потом покраснел, потом открыл рот, потом снова закрыл. Марк, видя, какой удар его слова нанесли по Вальке, принялся быстро объяснять свою позицию, пока его еще слушают.

– Малыш, послушай, я все понимаю, в тебе проснулось желание чем-то заняться, и я рад, что это шоппинг, но почему Фикс-Прайс??? Почему барахло оттуда?

– Это не барахло! – Валька сжимал лопатку до белых костяшек.

– Ок. – Марк медленно выдохнул. – Валь, все эти наклейки, мишки, свечки, бесполезные в быту банки, дешманская одежда, бытовая химия и парфюмерия – говно! Объективно говоря, это реально бесполезная херня!!! – Марка несло, он это понимал, но уже не мог остановиться, слишком долго терпел. Валька стоял молча поджав губы. – Ладно, ок, губки там всякие, порошки, я понимаю! Это может пригодиться, но все эти украшения для интерьера… Господи, неужели ты не видишь, что у меня в квартире все выполнено в определенном стиле?! Лофт называется! Сюда не вписываются эти нелепые рамки для фото и остальная дребедень. Малыш, я прошу… тут все гармонично, не нужно ничего менять! Если ты хочешь изменить интерьер, давай закажем дизайнера, и он сделает так, как нас обоих уст… Эй! Ты куда?! – Валька снял свой фартук с клубничками (из Фикс-прайса) и, выключив плиту, вышел из кухни, Марк бросился следом. – Детка, что ты делаешь?! Я не для этого начал этот разговор!!!

– Неужели? – Валька подрагивающими руками собирал в белый пакет все, что купил в любимом магазине, и бросал в пакет, сердце ныло от боли.

– Господи! – Марк нервно провел по волосам. – Детка, я всего лишь хотел поговорить! – Валька прошелся по гостиной, собирая все, что им было куплено, и двинулся в сторону спальни. – Эти вещи сюда просто не вписываются! И все, я не хотел тебя обижать!

– Знаешь, мне кажется, сюда просто я не вписываюсь. – Валька кинул пакеты под ноги и, зайдя в гардеробную, достал свою потрепанную спортивную сумку и принялся в нее закидывать свои вещи.

– Какого черта?! – Марк подхватил Вальку под живот и, оторвав от пола, оттащил подальше от полок с одеждой, вырвав попутно сумку и закинув ту на прежнее место.

Валька брыкался, но вяло… сам не понимая, почему такая бездна внутри… Ведь вроде, и правда, ерунда… всего лишь безделушки, они и ему-то самому не особо нужны.

Марк вышел из гардеробной, неся парня на руках, дошел до кровати и бросил Вальку в ворох подушек и одеял.

– Какого, бл*дь, черта ты творишь?! – Марк почти кричал. – Стоит мне только высказаться, как ты психуешь и сбегаешь! Это не отношения!

– А что, по-твоему, отношения?! – Валька сполз на край и, сев к Марку боком, уставился на свои руки.

– Компромиссы как минимум!

– Мне нужно проветриться, – сказал Валька после нескольких минут молчания.

Встав с кровати, он снова прошел в гардеробную и, взяв с полки толстовку, вышел из спальни. Марк все время был рядом, что-то объясняя, но Валька его не слышал. Вакуум, в ушах какой-то назойливый звон.

– Ты никуда не пойдешь в таком состоянии! Мы должны поговорить! Хватит сбегать!

– Я не хочу сейчас ни о чем разговаривать! Пропусти меня! – Валька засунул руки в карманы и взглянул на Марка исподлобья.

– Ты должен! Ты должен, ясно тебе! Мы должны поговорить и…

– Ок! – Валька поднял руку, прерывая Марка. – Пойдем. – Он не разуваясь прошел в зал и остановился в центре огромной гостиной рядом с низким журнальным столиком, таким же идеальным, как и весь интерьер. – Что ты видишь вокруг? – Валька раскинул руки и покружился, обводя пространство вокруг.

– Эээ… не понял… – Марк нахмурился.

– Квартиру свою.

– Нееееееет… Что ты видишь вокруг Марк? Что?!

– Я не понимаю…

– Ок. Тогда скажу, что вижу я. Я вижу высокие стандарты. Высокие стандарты в интерьере, в одежде, в работе, ой, блин, да во всем! Все должно быть идеально… безупречно! Безупречная квартира, одежда, машина, работа… Безупречный партнер! – Валька замолчал, впившись своими озерами в хмурый асфальт Марка. – Но я не безупречный!

– Я и не прошу тебя быть бе…

– Да, вслух ты не просишь! – перебил его Валька. – Но своим поведением ты как бы демонстрируешь, как должно быть… Как должно быть по ТВОЕМУ мнению! И ты даже не допускаешь мысли, что можешь быть не прав. Ты считаешь, что вот так правильно, и с тобой можно только согласиться, по-другому никак! Все противоречия ты блестяще разбиваешь своим подвешенным языком! – Валька прервался и, прижав кулак к губам, обернулся, ища что-то глазами. – Вот! Эта сраная суперстильная рамка! – Валька подбежал к небольшому, узкому столику у стены, где стояла их совместная фотка. Схватив предмет в руки, парень развернулся к напряженному Марку. – Я ее ставлю прямо, но ты всегда! Всегда! Возвращаешь ее в ту позицию, как ее изначально поставил ты. Да, ты не споришь со мной, не делаешь замечаний, ты просто не даешь менять пространство вокруг себя. Ты как бы возвращаешь вещь в идеальное для нее положение! Для тебя идеальное, но не для меня! Мне так не нравится!

– Тебя так задевает то, как стоит рамка?! – Марк насмешливо приподнял бровь, но за напускной веселостью плохо спряталось напряжение, и улыбка вышла кривой и угловатой.

– Меня задевает и, что ты не признаешь моего мнения, не признаешь моих изменений! Ты говоришь, что в отношениях мы оба должны идти на компромисс, и ты, наверное, искренне полагаешь, что идешь на них?! – Марк промолчал. – Ты создаешь видимость, по факту ты демонстративно терпишь мои якобы «бзики» и вдавливаешь меня в свой идеальный формат отношений. Ты хочешь, чтобы я соответствовал твоим высоким стандартам. Знаешь, мне многое стало понятно после той тусовки… с твоими друзьями «высокого уровня»!


– О боги, Валь! Не начинай! Ты просто придрался к ним! Мы говорим се…

– Ты убрался! Ты спрятал все вещи, которые я купил! – вновь перебил его Валентин.

– Естественно! Потому что они смотрятся нелепо в общем интерьере!

– Ты заставил меня одеться так, как считаешь правильным!

– Что в этом такого?! Я хотел, чтобы ты выглядел хорошо! Соответствовал… – Марк прервался, поняв, что начал говорить. Валька горько усмехнулся.

– Значит, в своей одежде я недостаточно хорош для них?!

– Валь…

– Знаешь, вы все на этой встрече такие пафосные были, надменные, будто только с Олимпа спустились! Боги! А я бы и рубля на ваше одобрение не променял. Ты готов наизнанку вывернуться, чтобы быть идеальным, безупречным! Для кого?!

– Для себя!

– Врешь! Все ты врешь! И себе врешь, и мне врешь! Ты, как взведенная пружина, все гонишься за каким-то призрачным идеалом! Да все они в горло тебе вцепятся, как только появится возможность, они даже улыбались через силу. Так для кого ты стараешься быть таким идеальным?! Для кого ты пытаешься меня вогнать в эти рамки?

– Я что, не могу стараться для себя?! – Валька зацепил что-то больное у Марка внутри, подцепив своими словами какую-то занозу. – Я что, не могу любить себя и желать выглядеть хорошо для себя?!

– И что тебе это даст?!

– Комфорт и уверенность в себе!

– Комфорт? То есть в обычной футболке и простых джинсах ты будешь чувствовать себя некомфортно? И не будешь уверен в себе?! – Марк молчал. – Тогда ты и в шмотках своих отутюженных не уверен в себе, раз тебе для этого нужны какие-то внешние атрибуты, будто футболка отнимет у тебя уверенность в себе!

– То есть я должен ходить как оборванец?

– Я хожу как оборванец?! Моя одежда как у оборванца?!

– Я не об этом сейчас!

– А я об этом! Слышал поговорку: «золото и в говне видно»?!

– Валь, ты все… – Марк вздохнул и вновь замолчал.

– Чье одобрение ты пытаешься заслужить своей идеальностью?

– Свое… – Марк прикусил губу и отвел взгляд.

– Врешь… Мне не нужно перед самим собой заслуживать одобрение, мне спокойно и комфортно и в простой «плебейской» одежде. Я знаю себе цену и мне не требуется одобрение других для того, чтобы быть уверенным в себе и счастливым! Я не собираюсь соответствовать стандартам твоих «друзей» и твоей семьи. Я с тобой живу, а не с ними! А ты «живешь» со всеми, кроме меня! Твоя мама приходит и читает мне лекции о том, как я должен заботиться о тебе и равняться на тебя! Господи, с каких пор она видит во мне невестку?! Что за блядское дерьмо вообще происходит?! – Валька не заметил, как повысил голос до крика. – Тебе нужен не я, а идеал, который ты в своей голове нарисовал, и поняв, что я ему не соответствую, решил закатать рукава и терпеливо, но настойчиво впихнуть меня в своей формат! Ты не меня любишь! Ты выдуманный тобой образ любишь, вот и злишься из-за несоответствий!

– А ты разве не такой?! Весь такой сам из себя хиппи! Подчеркнутый нестандарт! Отчаянный бунтарь! – Марк зло ерничал. – Ты также заставляешь меня смириться, типа люби меня, какой я есть, и стараться ради тебя я не буду! А это не эгоизм с большой буквы? Что-то не нравится – сразу до свидания?! Вот твой девиз! Так, что ли?! – Марк тоже завелся и повысил голос. – Ты также требуешь безоговорочного принятия, не хочешь меняться ради меня и стараться ради наших отношений! Ты также хочешь, чтобы я смирился, и все! Все мои косяки разглядел, а в собственном глазу бревно не чешется? Я хотя бы признаю, что нам нужно пытаться подстроиться друг под друга! А ты не пытаешься, ты просто везде демонстрируешь подростковый бунт! Это мои коллеги, я не могу встречать их в джинсах и трениках! У меня другие стандарты работы! Ясно тебе?! – прокричав свою тираду, Марк замолчал, быстро и рвано дыша, горло саднило от крика. Впервые за много лет он вышел на такие эмоции. Все внутри звенело и дребезжало от боли, обиды, злости и отчаяния. Поговорили, называется.

Валька судорожно втянул воздух и посмотрел вверх… еще не хватало заплакать ему, мужику. Но внутри было очень больно, оказывается, Марк таки пробрался к нему под кожу, и его слова больно били в цель. Неожиданно подступившая влага к глазам вызвала панику.

– Пошел на хуй. – Валька быстро прошел мимо Марка, задев мужчину плечом.

Входная дверь громким хлопком подвела итог диалогу. Марк стоял и смотрел перед собой пустыми глазами. Валька привалился к обратной стороне двери и сполз по ней на пол. Что на него нашло, он и сам не знал, внутри бушевало цунами, а кожа горела. Хотелось закричать громко-громко так, чтобы голосовые связки натянулись и звенели, чтобы выпустить эту ярость на себя, на Марка.

Глава 15

Когда-то давно старый индеец открыл своему внуку одну жизненную истину:

– В каждом человеке идет борьба, очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло – зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь… Другой волк представляет добро – мир, любовь, надежду, истину, доброту, верность…

Маленький индеец, тронутый до глубины души словами деда, на несколько мгновений задумался, а потом спросил:

– А какой волк в конце побеждает?

Старый индеец едва заметно улыбнулся и ответил:

– Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.

Валя брел по мокрому тротуару, запахнув плотнее куртку и как можно ниже натянув капюшон. Свернув с оживленной улицы в квартал старых домов, он, пройдя несколько зданий, зашел в маленькую кофейню с двумя крошечными столиками и барной стойкой. В помещении витал насыщенный запах кофе, сливок и ванили, на небольшой стеклянной витрине в ряд выстроились пирожные на любой вкус, словно маленький уголок рая в унылую погоду этого вечера. Валька вспомнил свою последнюю попытку испечь шарлотку и поежился… Заказав капучино и шоколадный кекс, сел за барную стойку.

Тихая дробь дождика за большим окном подпевала тихой музыке в кафе, пока пальцы скручивали из салфетки рулончик, а внутренняя боль сжимала сердце. Валька уже давно допил кофе, но так и не определился с тем, как должен поступить. Обида и задетая гордость вопили о жертвоприношении, требовали ссоры, а то и разрыва, но гордость как прожорливый огонь, сколько бревен ни подбрасывай, все мало, мало, мало… и пока там не останется выжженная пустыня – не погаснет, а сердце плачет и скулит, как брошенный щенок просится к хозяину, но ошейник разума, удушая, держит на месте. Ведь он был не прав! Эта чопорность и надменность, будто тебе одолжение делают… Да, Марк вел с ним себя по-другому, но это с ним и наедине, а стоило выйти на люди, то Марка будто подменяли, жесткость и циничность выпускали наружу новую личность, запирая его Марка, терпеливого, горячего, доброго, откровенного… Валька порой путался, не понимая, с кем он живет, казалось, что вот он знает Марка, знает, что тот любит и не любит, знает, как именно ему нравится заниматься любовью, в какой позе, как далеко он может зайти, и вроде все как на ладони, а потом хоп… и кто перед ним, Валентин понять не может. Одно только воспоминание о той встрече «друзей» чего стоит!

Семеро избранных коллег и близких «врагов», как про себя назвал гостей Валька, посетили их на прошлой неделе.

С самого утра Марк был как заведенный, подбирал гардероб, был просто бескомпромиссным в выборе одежды даже не для себя…и для Вальки! Потратив почти час на скандал, Валентина все-таки завернули в белый, естественно, супербрендовый свитер крупной вязки, зауженные джинсы и белые дорогущие кроссовки, ценник на которые был выше месячной Валиной зарплаты. Он не раз разглядывал их, не понимая, за что тут платить? За день до «тусовки» Марк отвел парня в парикмахерскую, заставив «стильно» подстричься, и все равно на фоне общей компании Валя был белой вороной.

В итоге долгожданная встреча «близких друзей» состоялась, и Валя не знал, где найти пятый угол в этом террариуме. Один за одним приходили гости, от улыбок которых хотелось надеть дополнительный свитер и удостовериться, что у них с собой нет оружия.

В общих разговорах Валька не участвовал, он вообще ни в каких разговорах не участвовал, слоняясь вдоль стен и стараясь не привлекать к себе внимания. С ним здоровались, знакомились, с любопытством разглядывая зверушку Марка, давали свое «одобрение" (в котором Валентин уж точно не нуждался), мол, партия «достойная», вовлекали в диалог, но Валька будто воды в рот набрал, отвечая односложно и коротко, а то и вообще игнорируя вопросы.

Внутренний баран почему-то уперся намертво, не желая идти на контакт. С Валентином уже было такое, и он сам не мог понять, с чем связаны такие его бзики. Постепенно от Вальки отстали, и, расслабившись, Валя улизнул на балкон, закутался там в плед и представил, что в доме никого, кроме них с Марком, нет, а книжка Дмитрия Емца «переместила» парня в более уютную компанию. Сколько пробыл на балконе, Валька так и не понял, его уединение прервал Марк.

– Детка, я знаю, тебе это все не нравится, но не мог бы ты «помучиться» ради меня еще немножко. – Марк навис над сидящим в кресле Валентином.

– Нееееет… Вы еще не разошлись?

– Нет.

– Зачем я там нужен?

– Ты мне нужен, ты теперь часть моей жизни, и я хочу познакомить тебя…

– Марк, я часть твоей жизни, но не их, зачем мне с ними знакомиться? Мы абсолютно разные люди с разных планет.

– Валь, просто сделай это ради меня! – прервал Марк. – Потерпи немного.

Валька тяжело вздохнул и откинул голову на спинку, прикрыв глаза.

– Дай мне пару минут.

– Одну минуту! – поторопил его Марк, перед тем как вернулся в помещение.

Валька посидел еще несколько минут, собираясь с силами, прежде чем закрыть книжку, втянул запах типографской краски и, отложив наконец книгу, рывком поднялся из кресла.

Валентин попытался вернуться как можно незаметнее и, достав турку, принялся варить себе кофе. Должно же быть хоть что-то приятное в этот вечер.

Стоило парню появиться на кухне, совмещенной с гостиной, как все взгляды прилипли к парню. Вальке казалось, что он чувствует на своей спине, волосах, ногах чужие невидимые «руки», шарящие по телу. Решив, что сам себя накручивает, Валька сосредоточился на кофе.

– О, Валентин! Мы вас потеряли! – Один из гостей, которого Валька про себя прозвал «отполированным сатаной» за прожженый, надменный взгляд, «змеиную» улыбку, безупречный костюм и осанку, встал со своего места (как видно, заскучав в окружении себе подобных) и пристроился рядом с плитой, наблюдая за ним. – Чудесный аромат, это Blue Mountain? – Мужчина приблизился, втянув аромат идущий от турки.

– Не знаю. – Валька хмуро глянул на мужчину, чуть не упустив поднимающуюся пенку. Достав две кружки: свое «ведро" (по мнению Марка) и традиционную кружечку для кофе размером с рюмку для водки, разлил кофе по кружкам и, добавив в свою кружку сливок, с удовольствием отпил напиток.

– Да вы просто варвар в ангельском обличье. – Мужчина, пораженный, замер. – Вы знаете, что это за кофе? Это венец мировой кофейной индустрии! Я сразу почувствовал этот аромат!

Валька с преувеличенным вниманием слушал преувеличенную обеспокоенность оппонента. Мужчина еще несколько минут заливался соловьем, рассказывая про легендарную марку кофе, из всей информации Вальку заинтересовала лишь цена. После озвученной суммы Валька удивленно взглянул на жидкость в своей кружке, забыв про все на свете.

– А какой ваш любимый сорт? – вернул к себе внимание мужчина.

– Нескафе в красных банках.

Мужчина еле сдержал гримасу отвращения.

– Чем же он вам нравится?

– После него не хочется спать еще пару часов. – Валя был холоден и отстранен.

– Вы даже не пытаетесь быть милым, – сухо заметил мужчина.

– Просто у меня нет цели вам понравиться. – Валентин перевел равнодушно-спокойный взгляд на мужчину. – И я буду очень признателен, если вы уберете свои пальцы от моего запястья.

С лица мужчины сползла любезность, обнажив еще более неприятную натуру. Взгляд бледно-голубых, почти обесцвеченных глаз потяжелел, тонкие губы поджались. Вместо того чтобы отпустить, мужчина сильнее сжал Валькину руку, дернув парня на себя.

– Со мной мало кто может так разговаривать, – злобным шепотом предупредил мужчина.

– Яков, – голос Марка прозвучал неожиданно для обоих, – тебе не кажется, что ты стоишь слишком близко к моему партнеру? – Валька, вздрогнув, обернулся, встретившись с глазами, полными холодной ярости.

Рядом с Марком стояла давнишняя головная боль Вальки – Дмитрий Петрович. Раздраженно выдернув руку из захвата чужих пальцев, Валя выплеснул свой кофе в раковину и хотел уже ретироваться на свой балкон, но был вновь пойман.

– Не так быстро! – Дмитрий Петрович, мужчина за пятьдесят в шикарном костюме, с сединой в короткой бороде и парой тузов в рукаве, поймал его за локоть. – Здравствуй, Валентин. Я сюда приехал ради тебя.

– Зря потратили время!

– Ты, как всегда, очарователен в своей плебейской манере общения, мне говорили, твой батюшка много вложил в формирование твоей личности, как видно, забыв про вежливость. – Валька раздраженно поджал губы. – Вот и Якова Матвеевича обидел ни за что.

– Да он…

– Знаю, знаю! – перебил мужчина. – Он, возможно, был не прав, но и тебе бы не помешало проявить немного гибкости. А теперь его сложные отношения с Марком станут еще более… сложными.

– Тогда что он тут делал, раз они у него «сложные»?

– Как видно, хотел их улучшить, но отвлекся на тебя, у Якова всегда была слабость к красивым молодым мужчинам, вот и сейчас не устоял.

Валька устало плюхнулся в кресло, закинув нога на ногу, мужчина сел напротив.

– Зачем это все? Они ведь не друзья, зачем тут собираться и меня еще сюда тащить?!

– Они деловые люди, Валентин, им нужно пообщаться в неформальной обстановке. Ты не понимаешь всех тонкостей сферы, в которой вертится Марк, тут недостаточно быть просто образованным юристом… – Дмитрий Петрович, улыбнувшись, вздохнул, посмотрев на Вальку как на дите неразумное. – Валь, в твоей профессии можно быть хоть фашистом. Если ты хороший специалист, то всегда будешь востребован, и какая бы ни была репутация у твоей личности, репутация твоего профессионализма всегда будет затмевать ее. У Марка по-другому, репутации личности и профессионализма тесно связаны между собой, нужны связи, уступки, договоренности.

– Как все сложно… – Валентин устало вздохнул, подперев кулаком подбородок.

– Не забивай себе голову, просто будь самим собой и дай Марку быть самим собой.

– А я что, не даю?! Он и так такой, каким хочет быть, я его ни в чем не ущемляю!

– Валя, можно я гадость скажу? – Валька хмуро уставился на мужчину, зная из опыта их прошлого общения, что после этих слов последует правда-матка не в самом приятном формате.

– Скажите…

– Валя, ты эгоист, каких поискать. – У Вали от подобного заявления вытянулось лицо, в эгоизме его еще никто не обвинял. – Да, да! Не удивляйся, но ты тешишь свое раздутое и обиженное ЭГО альтруизмом. Да, ты хороший, отзывчивый парень, блестящий специалист, жадный до знаний, но ты эгоист. Сколько вы уже с Марком живете?

– Несколько месяцев… – Валя поджал губы, готовясь к обороне.

– Сколько раз за эти несколько месяцев ты шел Марку на уступки? Сколько раз ты подстроился под него?

– Он вам уже нажаловался?! – зашипел покрасневший от негодования Валька.

– Нет, он мне и слова не сказал. Просто я с тобой работал. – Валька приподнял брови, не понимая, к чему этот аргумент. – Ты, Валя, привык к подобострастному отношению к себе, тебе нужно, чтобы тебя носили на руках. Ты ушел от меня, хотя я тебя, мягко скажем, деньгами не обидел. Ты ушел, имея стабильную клиентуру, и ушел потому, что никто не смотрел на тебя как на божество, а в твоей государственной больнице, которая может только мечтать о таком специалисте за эту зарплату, на тебя молятся и тебе это нравится. Так же и с Марком, ты сконцентрировался на себе, своих переживаниях и проблемах, пациентах, ты за попугая своего беспокоишься больше, чем за Марка.

– Это не так!

– Да? Я буду только рад, если это правда. – Мужчина улыбнулся так, что стало понятно, он уверен в обратном. – В общем, ты подумай на досуге о компромиссах и о моей клинике, я все также жду тебя. – Мужчина тяжело поднялся и направился в сторону кухни.

Валька раздраженно вскочил на ноги и, быстро собравшись, вышел из дома, не предупредив Марка.

* * *
Валька засиделся до закрытия кафе, выпив несколько стаканчиков кофе и попробовав почти все имеющиеся десерты. Марк так ни разу и не позвонил… В кармане лежала связка ключей от собственной квартиры, которую он все собирался сдать, но так и не сдал… Видимо, как чувствовал. Сердце в груди ныло и болело, было обидно, стыдно и немножко страшно… Не перегнул ли он палку? Еще ни разу они не опускались до оскорблений. Чувство обиды уступило место чувству вины, которое, как назойливый комар, жужжало беспокойством. Марк действительно не заслужил таких слов. Да, Валька сказал ему правду… но отец всегда говорил, что правда – это инструмент добра, и если ты используешь правду не во благо, то она превращается в инструмент возмездия и боли, ведь правду можно сказать по-разному, разными словами, интонацией, а не отвесив правдой «пощечины».

Знакомый подъезд встретил запахом сырости и мигающей лампочкой. Валька замер на пороге, все же собравшись вернуться к Марку, но что-то его не пустило: раз решил остаться дома, нечего теперь бегать. Медленно поднявшись на свой этаж, Валя вставил ключи в замочную скважину и, провернув ключ, открыл дверь. В прихожей горел свет. Валя удивленно замер, неужели он забыл выключить свет, и тот уже столько времени здесь горит?! Валька зашел в прихожую, поставил пакет с ряженкой и печеньем на тумбу и прошел вглубь квартиры, но везде было темно. Валька стянул куртку и, подхватив пакеты, зашел на кухню, на ходу включая свет.

И замер, уставившись на Марка, стоящего у окна. Тот, облокотившись бедром об подоконник, потерянными глазами смотрел на Вальку. Повинуясь первому порыву, Валя бросился к своему мужчине и, обняв, уткнулся лицом в высокий ворот свитера. Крепкие руки сжали его в объятиях. Валя почувствовал, как Марк судорожно вдохнул, будто и не дышал все это время.

– Прости меня, я такой идиот!

– Я знаю, – печально вздохнул Марк.

– Вообще-то я думал, ты тоже извинишься, – недовольно пропыхтел Валька в воротник.

– А я думал, тебе хватит смелости вернуться в нашу квартиру.

– Раз ты так думал, что ты делаешь здесь? – Валька попытался отстраниться, но Марк лишь крепче сжал его в объятиях.

– А здесь я убедился в том, какой ты все-таки балбес.

– Я бы попросил!!! Я бы попросил вас подбирать выражения! – сквозь улыбку делано возмутился парень.

– Иди в кровать, сегодня ты будешь долго извиняться.

– Это кто ещё перед кем тут извиняться должен, – пробурчал парень, направляясь в ванну.

Бонус

"Навязанная любовь или навязанные отношения не есть ни любовь, ни отношения. Я знаю самыми сокровенными тайниками своей души, что свобода приходит в результате того, что ты любим, либо не приходит вообще. И все же по-прежнему хочу обладать, контролировать, заставлять, выменивать свободу на уверенность. Спасибо тебе за то, что любишь тот беспорядок, которым я являюсь!"

Уильям Пол Янг
Валька забежал в дом и, с шумом захлопнув дверь, принялся отряхиваться от снега, засыпавшего телогрейку, напоминая своим фырчанием и пыхтением большого, мохнатого пса. Стянув с ног валенки, раскрасневшийся от мороза парень поднял взгляд на сидящего перед камином Марка и открыл рот.

– Нет! – донеслось из зала. Валькин рот округлился от удивления, ведь он не успел еще и слова сказать.

– Но я еще ничего не сказал! – Валька улыбнулся, рассматривая затылок что-то быстро набирающего на ноутбуке Марка.

– А мне и не нужно ничего говорить, я за год отношений с тобой и так знаю, для чего ты с такой скоростью бежишь в дом, бросив свое увлекательное занятие во дворе.

Марку позвонили, и мужчина, взяв трубку, встал со своего места, подойдя к окну. Валька тем временем принялся шарить в высоком комоде, стоящем в прихожей, в поисках ключей от ворот.

– Можешь не искать, они у меня. – Закончивший телефонный разговор Марк возник за его спиной.

– Открой, пожалуйста, ворота! – Валька сложил покрасневшие на морозе ладони в молитвенном жесте и скорчил самую жалобную гримасу.

– Нет! – Марк хмуро поджал губы и, обойдя Вальку, открыл узкую дверцу шкафчика, где хранился алкоголь, нашел початую бутылку коньяка и немного плеснул в широкий стакан. – Ты мне что обещал?!

Хмурый как туча Марк сделал глоток и уставился на присмиревшего Валентина, чье «смирение» просыпалось лишь тогда, когда Марку нужно было сделать еще одну мааааааленькую уступку.

– Марик, пожалуйста! – залебезил нашкодивший доктор Айболит. – Они уже подъехали! Ну некультурно людей на улице держать!

– А ехать в чужой дом под Новый год со своим геморроем – это культурно?!

– У него не геморрой…

– Да хоть воспаление простаты! При чем тут ты, я и наш запланированный отдых?! – Марк не любил кричать, потому, когда он злился, начинал рычать и шипеть сквозь зубы, напоминая рассерженного кота.

Валька, являющийся чаще всего причиной ссоры, в такие моменты начинал всячески умасливать рассвирепевшего мужчину. Уже давно, после очередной грандиозной ссоры, благодаря Марку были сформулированы и достигнуты договоренности в плане взаимоотношений и Валиного фанатичного трудоголизма. Валентин, как добросовестный человек, сам помогал их составлять, и каждый пообещал их не нарушать, но действовало «соглашение» недолго, вообще там все крутилось вокруг Валиной работы. Самым важным был пункт о том, что Валя не тащит «работу» домой. Марк рано расслабился, думая, что Валентин будет меньше работать благодаря его стараниям, и у них появится больше времени друг для друга. Как бы не так! Оказалось, что у Валентина за время работы появились «преданные» пациенты, которые лечились только у него. И когда количество его рабочих часов благодаря титаническим усилиям и хитрым уловкам Марка сократилось, люди не успевали к нему на прием. В скорой помощи Валя почти не работал, принимая в установленные часы в платной клинике, куда его уговорили вернуться Марк и бывший начальник, и в городской поликлинике. Вот потому и начали постепенно появляться те, кому надо срочно, а потом к ним еще прибавились те, кто случайно оказывался дома у Марка и кого Валя неожиданно удачно проконсультировал или продиагностировал, или специалиста хорошего подсказал. Усугубляло все Валино желание всем помочь, как будто, кроме него, помочь «бедолагам» больше некому. Вот так и получилось, что Марка обложили со всех сторон: к «ним» в «гости» напрашивались и «бюджетные» пациенты из Валиного государственного «хосписа», как прозвал больницу Марк, и «элитные» пациенты из окружения Марка, которые оказывались в гостях, а дальше понеслось… Сарафанное радио удивительно быстро разнесло весть об "очень хорошем докторе", и в жилище многострадального Марка началось паломничество.

Валя никого не лечил в буквальном смысле, лишь подсказывал, куда обратиться, и ставил предположительный диагноз.

Доходило до смешного: люди шли по его указке к врачу, сдавали положенные анализы, получали рекомендации по лечению и потом со своими анализами и рекомендациями возвращались к Вале, чтобы он все «перепроверил». И, к ужасу Марка, Валя часто находил «ошибки», отчего «преданность» и количество пациентов неуклонно росло. Плюс люди, помимо всего прочего, тянулись к Валентину из-за его сострадания и человеческого сочувствия.

Одну настырную бабку с первого этажа в доме, где находилась "респектабельная квартира" Марка, мужчина отваживал последние полгода, проигрывая в войне упорной старушке. "Очумевшая бабка", которой "в могиле пора вместе с котами своими лежать", как говорил Марк, мало того, что атаковала их своими визитами каждый день под всякими предлогами, так еще и котов своих на осмотр тащила. Валя уже и сам от нее прятался, но «послать» одинокого пожилого человека не мог, жалобно смотря на Марка и уговаривая «потерпеть», ну или как-то взять грех на душу и самому, без участия Валентина, ее выпроводить.


Удивительно, но никого из пациентов не смущала Валина ориентация. Оказалось, что люди становятся максимально толерантными, когда появляется угроза их жизни и здоровью. Пару раз кто-то высказывал свое «фи», но Марк таких (обычно это были люди, которые лечились у Валентина до появления в его жизни Марка) сразу радостно выпроваживал, надеясь, что те больше не вернутся, соответственно, уменьшив число «паломников» к дармовому, безотказному доктору, но те, потыкавшись со своими болячками по другим докторам, почему-то быстро, извинившись, возвращались.

И вот на носу Новый год, 27 декабря, Валя уже два дня как в отпуске (потому что, если бы Валя был не в отпуске, паломничество пациентов Марк бы прекратил, прикрывшись "удобным аргументом"), и второй день подряд прием пациентов.

– Ты мне что обещал?! – Валька молчал, Марк рычал, а за окном раздавался настойчивый сигнал подъехавшего авто. – Я тебе напомню! Ты мне весь год клялся и божился, что если я потерплю, то ты «отработаешь». Сначала ты мне обещал отпуск, потом выходные, потом еще один отпуск, я могу перечислять до бесконечности, и все вхолостую! В нашем доме постоянно ошивается какой-нибудь калека! И вот почти наступил Новый год, ты мне клятвенно пообещал, что ни одной посторонней физиономии я не увижу до восьмого января! Я тебе поверил! – Марк ткнул пальцем в сторону Вальки, чтобы тот уж точно не сомневался, о ком идет речь. – И что?! Опять чья-то, мать его за ногу, таратайка у наших ворот! Откуда они узнали адрес этого дома?! Я надеялся хоть здесь от них скрыться! Их даже снегопад не останавливает! – Марк прервался, выравнивая дыхание.

– Марик, пожалуйста! Я тебе обещаю, что…

– Да у бабки между ног я видел твои обещания! – Малиновый от гнева Марк, давно растерявший весь свой культурный флер, залпом влил в себя остатки коньяка и шмякнул бокал об столешницу. – Я никого сюда не пущу! Пускай разворачивают свою машину и катятся восвояси! У нас выходные! Новый, мать его, год, со старыми, твою мать, калеками!

Валя уже знал, как обращаться с доведенным до ручки Марком, ведь это была не первая истерика, потому парень медленно подошел, осторожно обнял пыхтящего от негодования адвоката за талию и притянул к себе, успокаивающе поглаживая спину.

Тут был один очень тонкий момент, на Марка давить нельзя, потому что он в таком состоянии мог уступить, а мог без колебаний запереть «альтруиста» в спальне, выйти на улицу и популярно объяснить очередному больному, куда ему идти и когда возвращаться. Самое смешное в этой ситуации было еще то, что «больные» прозвали Марка между собой «дракошей», который не пускает их к доктору, охраняя свою «принцессу», ведь Марк уже не раз «разворачивал» надоедливых посетителей, и все уже привыкли, просто передоговаривались на другое время и внаглую приходили снова. Потому Валя просто молчал, давая Марку возможность успокоиться, но бибикающая за окном машина таки вывела бывалого адвоката из себя, и Марк, не обращая внимания на повисшего на нем парня, медленно пошел в сторону двери.

– Все! Я обещаю! Этот последний! Там очень серьезная операция! Анализы только сейчас на руки дали, человек из другого города к нам добирался!.. – тараторил висящий под мышкой Валька, упираясь ногами в паркет.

– Да мне плевать! У нас тут не круглосуточная приемная!

– Пожалуйста, пожалуйста! Что ты хочешь?! Я сделаю все, что попросишь!

Марк замер и, справившись со вспыхнувшим на собственной физиономии торжеством, натянул на нее «серьезность» и, нахмурив брови, угрюмо взглянул на провинившегося доктора.

– Ты отдаешь мне телефон до восьмого января!

– Что?! – Валька так удивился, что выпустил Марка из объятий и, осоловело хлопая глазами, уставился на мужчину.

– Что слышал! Отдавай мне свой телефон! – Марк поморщился от очередного донесшегося с улицы клаксона.

– Но… как же… но я… – Валька так растерялся, что забыл все, что собирался пообещать Марку в качестве компенсации.

– "Как же" ты будешь и дальше принимать своих калек?! НИКАК! – Марк вытянул ладонь вперед. – Телефон! Или я собираюсь и уезжаю, а ты можешь и дальше тут прием больных устраивать, мне это надоело!

– Ты что, меня бросишь одного в Новый год?! – Валька обиженно поджал губы.

– Да! Потому что ты мне обещал, что мы проведем это время вдвоем, и второй день подряд к нам продолжается паломничество! Ты обещал, что разберешься со всеми своими «больными» до начала выходных! Плюс ко всему твой телефон не умолкает! Тебе кто важнее? – дожимал Марк растерявшегося парня. – Я или они?!

– Ты, конечно, – промямлили в ответ.

– Телефон! – Марк покрутил ладонью, подгоняя медленно вытаскивающего из кармана телефон Вальку.

– Марик… – попытался Валя исправить свое фиаско.

– Кошмарик! Давай телефон! И иди встречай своего последнего в этом году калеку!

За поникшим Валентином закрылась дверь. Марк с довольным лицом покрутил в руках Валькин белый мобильник, который сам же ему подарил, и, выключив его, отнес в сейф в своем кабинете. Плюхнувшись в кресло и вытянув ноги, Марк блаженно откинулся на спинку и с улыбкой уставился на заснеженные сосны за окном, чувствуя себя легким и счастливым. На душе было так хорошо и легко, что хотелось смеяться, но Марк считал себя солидным человеком, потому ограничился улыбкой. Все вышло даже лучше, чем ожидалось. Марк прекрасно понимал, что его сердобольная половина по-любому притащит кого-нибудь и в их новогодние выходные, и поначалу рассчитывал просто припугнуть Вальку или попросить отключить телефон до Нового года. Но, взбесившись из-за очередного пациента сильнее, чем сам ожидал, Марк, как хитрый лис со стажем, выжал благодаря нежданному посетителю из Вальки максимум. Главное, Валентин вот уже больше года с Марком, а как избавиться или хотя бы сократить количество «больных», паразитирующих на Валиной безотказности и жалости, Марк обязательно придумает.

Взглянув на наручные часы, он поднялся с кресла и, сладко потянувшись, решил спуститься вниз и разогнать «гостей», если те еще не уехали самостоятельно. Выйдя в коридор, Марк понял, что нежданные гости до сих пор не разошлись, и, вдохнув поглубже и погладив себя по груди, успокаивая поднимающееся бешенство, спустился по лестнице.

Валя сидел на высоком стуле за кухонным столом и что-то строчил на листочке, пока плотный мужичок, попивая чай из кружки Марка, быстро тараторил о болях в спине, голове и других местах, выпрашивая рецепт, который Валя никому не выписывал, потому что это было незаконно, но «пациент» стоял на своем.

– Когда «прием» будет закончен? – без предисловий перешел к сути Марк, появившись в зале.

– Мы уже заканчиваем!

Пока «пациент» удивленно разглядывал хмурого Марка, Валька с помощью бровей сигнализировал о том, что нужно быть повежливее. Но Марк оказался «слеп» к подаваемым сигналам и, сухо ответив на приветствие «пациента», подошел к Вале и, сложив руки на груди, навис над парнем огромным вулканом, готовым взорваться в любо момент.

– А неплохо сейчас врачи живут, – самодовольно протянули с противоположного края стола, то ли пытаясь пошутить, то ли уколоть.

Валькины плечи вмиг напряглись, а глаза Марка хищно сузились. И напрягся Валя не из-за того, что сказал «пациент», любого бы ввела в заблуждение роскошная «избушка» Марка, находящаяся в элитном посёлке. Даже в элитном поселке она была в элитном месте, рядом с лесополосой, с огромными елями, окружившими большой рубленый дом.

Зимой дом казался особенно сказочным, а кованый забор с потрясающими воротами приводил Валентина в щенячий восторг. Но все это, естественно, стоило немало денег, и если Валентин уже немного привык к достатку Марка, то люди, которые приезжали вот так же, как и сидящий напротив мужчина, удивлялись. Порой это удивление выражалось в завистливых формулировках и подколах, а кто-то просто взглядом демонстрировал свое отношение к тому, «как живут врачи» и как, по их субъективному мнению, должны жить врачи. Конечно, пациенты из окружения Марка подобным вещам не удивлялись, но и у обеспеченных людей были свои недостатки, которые те скрывали в разы меньше предыдущей категории «больных». По этой и куче других причин Марк запретил говорить Вале адрес загородного дома, но Валентин был товарищ импульсивный и к чужим страданиям уступчивый, потому, когда он проболтался кому-то единожды под большим секретом, весть о том, что есть загородный дом и уже туда можно напроситься, мгновенно облетела всех тех, кому ну вот «очень срочно» нужно. И больше любимая отговорка Марка и Вальки, что «я буду за городом», не работала. Теперь на это им отвечали, что «за городом» для них не так уж далеко, и ничего страшного, к Валечке и так подъедут, если, конечно, не затруднят. Тут Валя скрипел зубами, вспоминая разгневанное лицо Марка, и если «диагноз» перевешивал, что было не так уж и часто, потому что Марк впадал просто в лютую ярость, если приходилось впускать посторонних в дом, то соглашался принять пациента.

И вот теперь мало того, что Валя «приволок очередного калеку», как часто говорил циничный Марик, так еще и «калека» додумался «кинуть» шпильку в адрес Валькиного благосостояния, которое по факту зависело от Марка, а не от «зарплаты продавца подержанных телефонов на рынке».

– Да, действительно неплохо, – согласился Марк так, будто подписал обвинительный приговор чудовищу.

– Марк! – Валя попытался отвлечь Марка, но тщетно.

– Так много «пациентов», которым нужна помощь. Валентин Викторович постоянно кому-то помогает. Вот вы, например, сколько заплатите за прием? – припечатал Марк вбеспардонной манере, которую любил применять к подобному типу людей.

– Эээ… но мы же договорились… – занервничал мужчина, растеряв свою самоуверенную браваду. – Мне нетрудно, но у меня с собой…

– Я так и понял, что у вас с собой бутылка паленки и мешочек язвительности.

– Все! – Валька подскочил со своего места и бодро хлопнул в ладоши. – Все готово! Адрес я вам записал, телефон врача тоже. В общем, все, что нужно, мы с вами решили. И если что, звоните на мой телефон… – Тут Валька запнулся, вспомнив, где в настоящий момент его телефон и когда он его получит на руки, робко глянул на Марка, но, не увидев на любимом лице и проблеска благосклонности, перевел смущенный взгляд на мужчину.

Марк мгновенно просек, что Валька сейчас сболтнет о недоступности своего телефона в ближайшую неделю, и все планы Марка о спокойных выходных полетят к чертям. Потому, натянув на лицо маску добродушия (что напугало посетителя еще больше, чем гнев мужчины), он подхватил мужчину под локоток и, оперативно оттеснив растерявшегося Валю к стене, практически выволок больного на улицу, безостановочно что-то тому объясняя, сам не вслушиваясь в собственные слова, лишь бы не дать «пациенту» вставить хоть слово и, не дай Бог, задать Вале какой-нибудь вопрос.

– А Валентину Викторовичу в какое время будет удобно позвонить? А то вдруг…

– Ни в какое! У него выходные! – Марк недовольно поджал губы, набирая номер телефона КПП на въезде в поселок.


– Но у меня операция! Он обещал, что я могу ему позвонить, если что-то пойдет не так и меня не примут, или… – взволнованно затараторил мужчина.

– О, сложная операция? – Марк изобразил обеспокоенность.

– Да! Позвоночная грыжа, я очень волнуюсь, хотелось бы…

– Тогда звоните ему в любое время на этот же номер, здоровье важнее всего! – бодро продекламировал ушлый адвокат, с чувством полного удовлетворения припомнив, что «этот же номер» будет вне зоны доступа до восьмого января.

– Да? – Мужчина насторожился из-за резкой смены «политики партии», но, убедив себя, что все хорошо, и он, если что, позвонит, завел машину и уехал.

Марк выдохнул и, закрыв ворота, позвонил на КПП.

– Сейчас зеленая приора будет выезжать, внесите номер в базу, его тоже больше не пускать на территорию поселка.

– Хорошо. Подъехала серебристая хонда, номер ***, говорят, к вам. Валентин Викторович не предупреждал, его телефон недоступен, как раз собирались вам звонить.

– Тоже не пускать, вообще никого не пускать из тех, кто назовет наш адрес, задолбали. Только по моему звонку. Если я не предупреждал, значит, не пускать!

– Хорошо, а если Валентин Викторович позвонит?

– Нуууу… сомневаюсь, что он сам это сделает… – Марк задумчиво почесал переносицу. – Но если вдруг он сам позвонит и попросит пропустить, то так уж и быть…

– Ок. С наступающим вас.

– И вас. Всего доброго.

Марк положил трубку и, блаженно вдохнув, взглянул на окно, через которое виднелись огоньки наряженной елки и промелькнувшая фигура как всегда суетящегося Вальки. Высокие, заснеженные сосны острыми макушками упирались в нежно-розовый закат, вокруг была потрясающая тишина, свежесть и пресловутый «дух волшебства». Он улыбнулся, вспоминая прошедший год и их тяжелую притирку, которая до сих пор не закончилась, но уже стало ясно, что они могут быть вместе. Могут достигнуть компромиссов, договориться друг с другом, а главное, им каждый день хочется возвращаться друг к другу. Им «тепло» вдвоем и уютно.

Марк с каждым днем чувствовал, что они с Валькой «совпали», как две шестеренки, где у одной нет выступа, но есть у другой, где у одного из них недостаток, там у другого достоинство, и так во всем. Они прекрасно дополняли друг друга. Но перестроиться, конечно, еще очень сложно. Сложно услышать не формулировку, а смысл того, что говорит партнер. Сложно отодвинуть свое «я» и вспомнить о чужих интересах. Учиться придавать значение мелочам, которые твоя половина «мелочами» не считает. Еще сложнее «говорить», озвучивать свои претензии. Порой их самому себе сложно сформулировать и понять, что конкретно разозлило. Сложно с партнером, не привыкшим признавать собственные желания, пытающимся жить по идеализированному образцу, навязанному из вне, который как чужая обувь с другим размером, натирающая до крови плоть и раздражающая отсутствием вкуса. Борьба с собственными демонами забирает много сил и времени, а борьба с чужими, да еще и с «неосознанными», еще больше, но тем слаще оказываются победы в общем взаимопонимании и гармонии, все больше «приближая» их души друг к другу, делая их сильнее для других и уязвимее, но понятнее друг для друга.

Марк вздрогнул, когда его ледяных пальцев коснулся горячий язык Платона.

– Для чего я тебя твоему хозяину подарил? – Марк потрепал широкий лоб западно-сибирской лайке по кличке Платон, которую купил Вале на день рождения. – Чтобы ты был злой и бросался на всех его пациентов! Понятно тебе?! Чтобы ты отпугивал от него посторонних! – Собака, радостно виляя хвостом, носилась вокруг мужчины, преданно заглядывая в глаза. – А ты что? Разожрался как поросенок и грызешь мебель! Я-то не против… особенно ту, что твой хозяин выбирает, – с усмешкой протянул Марк, припомнив, как Платон сгрыз жуткие Валины кроссовки, которые хозяин не давал выбросить по всяким несущественным причинам, и кресло, которое тот перетащил из своей квартиры.

«Это мое любимое кресло! Мне в нем очень уютно! Оно напоминает мне детство», – объяснял Валя, трепетно стряхивая пылинки с жуткого деревянного монстра советских времен. «Конечно, оно тебе детство напоминает, оно еще, скорее всего, детство твоим прадедам напоминало!» – ворчал Марк, но терпел, и тут ему на помощь пришел Платон, отгрызший деревянную ножку и разодравший старую обивку кресла.

Ох, как же Валька кричал! А попугай, невзлюбивший Платона всеми фибрами пернатой души, крыл мохнатую бедолагу матерщиной. Один Марк, сидевший в своем современном кожаном кресле, весь светился от торжества, но тоже недолго. Как только расстроенный Валя собрал в пакет все ошметки от любимого кресла и заметил улыбку чеширского кота на лощеной физиономии Марка, то тут же с провинившейся собаки переключился на подарившего ее человека. Схватив кусок желтого старого поролона, он бросился лупцевать самодовольного адвокатишку, который, как мальчишка, пустился наутек, за ними бросилась собака, за собакой – матерщинник попугай. Вакханалия растянулась почти на час, превратив идеальный порядок Марка в воспоминание.

– А еще ты должен был сожрать эту чертову птицу! А ты ее боишься! Ты не оправдал моих надежд! – отчитывал Марк пса, подпрыгивающего за лопатой для чистки снега.

– Так вот для чего ты его купил! – раздался насмешливый голос у него за спиной.

– Тебе послышалось! – Марк выпрямился и развернулся в сторону Вальки, стоящего с еще одной телогрейкой в руках.

– Ну конечно! Я сразу заподозрил, что ты покупкой животины попытался уравнять «фигуры на своей доске» и увеличить шансы в противостоянии со мной и попугаем!

– Нет, на самом деле я его купил, чтобы он бросался на твоих пациентов, но когда мои надежды в этом направлении рухнули, я решил, что Платоша хотя бы матерщинника твоего сожрет, но он его боится!

– Ха-ха-ха! Почему ты опять без куртки?! Я баню растопил, иначе ты заболеешь.

– Забыл. – Марк взял протянутую Валей широкую телогрейку и, натянув ее, замер на секунду, а потом, резко согнувшись, подхватил Вальку и, закинув того на плечо, бросил в самый большой сугроб, в котором парочка «малышей» за тридцать резвилась, пока на улице окончательно не стемнело и за воротами не раздался звук клаксона. Распаренный от борьбы Марк замер и удивленно уставился на такого же вспотевшего и облепленного снегом, как снеговика, Вальку.

– Это еще кто? Ты еще кого-то ждешь?!

– Э-э-э… ждал, они должны были приехать днем… но почему-то не приехали…

Марк слез с Вальки и, вытерев пот со лба, помог подняться снеговику-Вальке из сугроба.

– Может, опоздали…

– Я никого не пущу! – Марк втянул носом сопли и, воинственно запахнув телогрейку, слегка пошатываясь от только что закончившейся бурной потасовки с обнимашками, поцелуями и щипками, направился к калитке рядом с воротами. – Иди в дом!

– Вот еще! – Валька, движимый чувством противоречия, отправился следом за Марком.

На телефон Марка пришла смс-ка от Лейлы с просьбой открыть ворота, но вместо этого Марк закрыл их на ещё один засов.

– Но как же Лейла?!

– Не знаю! Иди в дом! Нас нет дома! – Марк, так ждавший уединения со своим любимым Валькой, обхитривший его с телефоном и собиравшийся расслабиться в бане, забыв наконец обо всех на свете, даже знать ничего не желал не то что о сестре, а вообще обо всех на свете, кроме Вальки и отдыха. У него даже телевизора не было в доме, чтобы внешний мир не мог проникнуть на его территорию тишины и покоя. Но реальность из раза в раз преподносила сюрпризы.

– Ма-а-а-арк! Открой! Я знаю, что вы дома! – донесся веселый голос Лейлы.

– Проваливай туда, откуда приехала! – Марк развернулся, пыхтя от поднимающегося раздражения, и, подойдя к Вальке, принялся на автомате застегивать ему телогрейку на все пуговицы.

В такие моменты Валька просто таял: стоило Марку на что-то отвлечься или разозлиться, как он начинал неосознанно заботиться о Вальке, просто на автомате поправлять подушки, чесать спинку, застегивать одежду и так далее.

– Ма-а-а-арик, ну ты же не выставишь родную сестру с подарками накануне Нового года! Вы и так с нами отмечать не хотите, уединились как два отшельника! Совсем пропали! – доносилось из-за забора. – Мы скучаем!

Валька улыбался, видя муки выбора Марка, который вообще не хотел никого видеть, но долг, семья и все такое тянули его все же открыть дверь.

– Зайчик, открой ты ей… она же твоя родня. – Валькин «зайчик» был самым слабым местом Марка, потому что называли его так очень редко и только в минуты душевной близости, плюс уж на кого-кого, а на «зайчика» Марк меньше всего походил. Скорее, на матерого волчару, но нежное, полушепотом сказанное Валькой «зайчик» растапливало все острые «иголки» Марка, и тот, как самый послушный ягненок, делал то, что его просили. Марк, получив поцелуй в колючую от трехдневной щетины щеку, пошел к воротам и, почти отперев дверь, спросил: «Ты одна?», но вместо ответа услышал очередной сигнал клаксона.

– А вдруг она не одна?! – обеспокоенно взглянул на Вальку Марк.

– Ну, подумаешь… вряд ли в ее спортивную машину влезет больше одного человека. – Валька озадаченно почесал затылок.

Марк скрепя сердце открыл при помощи пульта ворота, и на широкую площадку перед домом вместо красной спортивной машинки сестры въехал огромный белый внедорожник, из которого навстречу шокированному хозяину высыпала вся малолетняя родня вместе с сестрой и ее мужем, а следом за ним еще одна машина, из которой степенно выбрались родители растерянно стоящего с лопатой Марка и два брата, чьи дети прибыли в первой машине.

И все вокруг зашумело и закружилось, счастливый пес носился вокруг веселой толпы детей и взрослых.

Валька, подхвативший на руки подросшую Лизоньку и покружившийся с ней, взглянул на ошеломленного Марка, бегающих детей и собаку.


– У меня есть подарррок для Марррка! – старательно выговорила букву «р» сидящая у него на руках Лиза.

– Это замечательно! Думаю, твой подарок поднимет ему настроение. – Валька покосился на пытающегося взять себя в руки Марка. – Пойдём подарим ему.

Пробравшись через суетящуюся толпу понаехавших родственников, парочка подошла к Лейле, лениво защищавшейся от нападок разгневанного брата.

– Мама, где подарррок Марррка? – звонкий голосок Лизоньки прервал их спор.

– О, точно! Марк, у Лизаветы есть для тебя сюрприз! Она сама его выбирала, сказала, что он тебе понравится.

Под прищуренным взглядом брата Лейла залезла на заднее сиденье и вытащила небольшую квадратную коробочку, обернутую разноцветным шарфом.

– Дай я! Дай я! – Лиза забрала из маминых рук сверток и торжественно подошла к дяде, которого предварительно толкнули в бок, чтобы тот изобразил на лице заинтересованность.

– Вот, дядя Марррк, я поздравляю тебя с Новым годом! Желаю тебе хороших оценок, много «лучших друзей», мультиков и сладостей! А, и хорошего пищеварения! – Марк озадаченно взглянул на Лейлу, та лишь пожала плечами. – Бабушка София говорррит, что Валя тебя плохо корррмит и испортил тебе ПИЩЕВАРРРРЕНИЕ! – усердно проговаривая слова, закончила свое поздравление Лиза.

Валька заскрипел зубами, вспоминая прошедший год и свои попытки отбиться от навязчивой опеки «свекрови», которая с чего-то решила, что Валентин должен готовить ее Марику пищу, она даже попыталась давать советы, что и как ему готовить, спрашивая, что именно они сегодня едят. На что Валя привычно перечислял продукты из серии: пельмени, сосиски, лапша быстрого приготовления. Марк просил его перестать врать и нагнетать обстановку, но Валя все равно продолжал при каждом подобном разговоре рассказывать про пиццу, которую они оба на дух не переносили, бургеры, пельмени и так далее, и вот проболтавшаяся Лизонька дала всем понять, что София жалуется всей семье на то, что «Валя испортил Марку пищеварение». Валька почувствовал, как закипает. Ситуацию спасла Лейла.

– Посмотри, что Лиза тебе дарит! – Марк, успокаивающе поглаживающий спину Вальке, взял в руки сверток и, поблагодарив, развернул.

– Это, бл*дь, еще что?!

– Марк!

– Марк! – закричали в унисон Валька и Лейла.

– Бл*дь! Бл*дь! Бл*дь! – радостно повторила Лизонька. – Это хомячки! Ну, ты глупый, дядя Маррррк! Ррразве ты не знаешь, как выглядят хомячки?!

– Я-то знаю! Но почему их трое?!

– Потому что им будет грустно друг без дружки! У них дружная семья, как у нас! – Лизонька развернулась и радостно поскакала на одной ноге к бабушке.

– Нахрена мне хомяки?! У меня есть матерщинник попугай и жрущая мебель собака! Зачем мне еще эти вонючие колобки?! – Марк развернулся к сестре.

– Спроси свою племянницу, это ведь она выбирала!

Лейла подняла руки вверх, и в это момент Лизонька допрыгала на одной ножке до бабушки с дедушкой и, оказавшись на ручках у дедушки Германа, спросила на всю парковку:

– Бабушка, а что такое бл*дь?

София, ахнув, прикрыла рукой рот.

– Где ты это слово услышала?

– Дядя Марк сказал!


– Ээээ… я, пожалуй, пойду в дом… – И, похлопав побледневшего Марка по плечу, Лейла катапультировалась в сторону дома.

– Ну и я… что-то я как-то подмерз… – Валька виновато посмотрел на Марка, в чьих глазах бегущей строкой проносилась фраза: «Как ты можешь бросить меня в трудную минуту?», и даже подумал на секунду остаться, но, взглянув на решительно шагающих в их сторону «бабушку» и «дедушку», быстро забыл о своих благородных порывах.

– Как мой вечер, полный развязного секса, превратился в ЭТО?!

– Потерпи, зайчик… Давай мне своих хомяков… а то еще замерзнут… – Валька, стыдливо отводя взгляд, выдернул из одеревеневших пальцев Марка коробочку с хомячками и, быстренько чмокнув Марка в губы, направился в сторону дома, пока и ему не прилетело заодно с Марком.

Глава 16

«Доброе сердце прекраснее, чем все разумы мира, вместе взятые».

Эдвард Бульвер-Литтон
– Где он?!

Марк в распахнутом пальто без стука влетел в кабинет заведующей, заставив женщину испуганно дернуться и выронить чашку с чаем, которая, упав, разбилась, залив чаем ламинат.

– Вы могли бы стучать, прежде чем входить? – Хмурая заведующая недовольно поджала губы.

– Где Валентин?!

Марк был слишком взвинчен для любезностей и вежливости. Всю неделю Валя был напряженным, хмурым и вспыльчивым, будто держал на собственных плечах всю тяжесть небес, а вчера вечером не вернулся домой, отписавшись, что остается на смену. Что удивительно, в сообщении не содержалось ставших традиционными уговоров или извинений, Марка сухо поставили перед фактом и отключили телефон.

Промучавшись ночь в неизвестности, не проспав и полчаса, в пять часов утра Марк рванул в больницу, зашел в ординаторскую, курилку, опросил Валиных коллег по работе, но все пожимали плечами и говорили, что он ушел, как кончилась смена, и больше не приходил. Петровича, как ни странно, в больнице тоже не было.

– Где он?! – Марк нервно дернул воротничок рубашки.

Татьяна Николаевна тяжело вздохнула, отмотала от бумажного полотенца несколько листов бумаги и молча вытерла лужу на полу, оттягивая разговор.

– Он у Петровича… – наконец пояснила женщина нависшему над ней Марку.

– Что он там делает?!

– Пьет! – гаркнула раздраженная заведующая.

– Что?.. Что значит пьет? Что пьет? – Марк удивленно отстранился, растеряв весь запал.

– Очевидно, что не чай с печеньками! – Татьяна Николаевна отвела взгляд и отвернулась к окну.

Марк растерянно нахмурился, стянул шарф с шеи и, покомкав его в руках, сел в кресло напротив стола заведующей.

– И по какому поводу… пьянка? Что за праздник?

– Если бы…

Марк внимательно всмотрелся в усыпанные сединой волосы, испещренное морщинами лицо и впервые за пудрой и яркими тенями, за циничностью, сухим профессионализмом и жесткостью увидел печаль, граничащую с осознанием неизбежной обреченности.

– Тяжелая неделя у нас выдалась…

Женщина подошла к двери и, провернув замок, заперла дверь. Подойдя к небольшому сейфу рядом со столом, выудила чекушку беленькой, две рюмки и обветрившуюся на блюдечке нарезку.

– Выпьете со мной?

– Я за рулем…

– А я выпью… – Вернув одну рюмку в сейф, заведующая налила себе по края и опрокинув стопку, зажмурившись, закусила ветчиной. – Да… Сложная неделя выдалась для всех, а для Валентина особенно… он почти не терял пациентов, а тут, как назло, один безнадежный за другим… В понедельник на скорой подменял заболевшего доктора и девчонку привез шестнадцати лет. По словам родителей, они нашли девушку, лежащую без сознания в ванной. Якобы обмороки у нее бывали и раньше. Девочка была недоступна продуктивному контакту, сознание на уровне сопорозного. Лоб рассечен: по словам родителей, упала в ванной при обмороке. Они опасались, что у нее черепно-мозговая травма. Валя сразу дал распоряжение переводить ее в реанимацию, в лифте остановка сердца, но ему удалось вывести девушку из состояния клинической смерти, но в сознание она уже не пришла. Перевели на ИВЛ, на краниографии патология не определялась. Валентин усомнился в наличие черепно-мозговой травмы. Невролог не увидела признаков инсульта. Но родители настаивали на необъяснимом обмороке и травме при падении. – Женщина тяжело вздохнула и, откинувшись на спинку кресла, ненадолго замолчала.

– При промывании желудка обнаружили полурастворившиеся неизвестные таблетки… Под моим давлением отец пациентки признался, что на самом деле дочь из-за неразделенной любви совершила попытку суицида: наглоталась спецпрепаратов, прописанных состоящей на учете в психоневрологическом диспансере матери. Названная им доза зашкаливала. Столь резкое и фатальное ухудшение ее состояния стало объяснимо… В течение последующих двух часов Валентин провел все необходимые лечебные мероприятия. Но состояние пациентки ухудшалось. – Заведующая перевела тяжелый взгляд на каменеющего Марка. – Валя боролся за нее до последнего, но пациентка умерла. – Марк рвано выдохнул. – А дальше нужно сказать еле живой матери и полувменяемому отцу о том, что их девочки больше нет.

Заведующая замолчала на несколько минут, а потом обновила рюмку.

– Это все?

– В понедельник да…

– В понедельник?.. А дальше что было?

– А дальше… – Заведующая вновь вздохнула. – Во вторник остановка сердца у безнадежного коматозника. В четверг автомобильная авария, двое с переломами и ушибами, у одного мужчины травма грудной клетки, перелом костей лицевого черепа…затруднено дыхание, нарастает гипотония, и Валентин принял решение интубировать пациента… В общем там… – Татьяна Николаевна встала со своего места и, обхватив плечи руками, подошла к окну. – Валентина толкнул другой пациент, который поступил вместе с пострадавшим. Из-за сотрясения мозга у мужчины кратковременное двигательно-речевое возбуждение сменилось приступами глубокого оглушения, времени было слишком мало, каталки стояли рядом… В общем Валентин поцарапал и без того кровоточащую слизистую ротовой полости пациента. Рот мужчины за пару секунд превратился в кровавое озеро.

– Без деталей! – Марк впился побелевшими пальцами в подлокотники. – Он виноват?

Марку показалось, что минутное молчание заведующей обошлось ему в минутную задержку сердечного ритма, все внутри скрутилось от тянущего в пропасть беспокойства и все возрастающей решительности защитить свою половину от всего на свете. Даже если он виноват, Марку плевать, он будет бороться, но проблема в том, будет ли бороться Валя?

– Он виноват?!

– Нет, не виноват… Вскрытие показало: политравма, тяжелая черепно-мозговая травма, причина смерти – острая сердечно-сосудистая недостаточность… Он сделал все, что мог. В плане диагностики и лечебных мероприятий к нему нет претензий, но он винит себя в том, что не отодвинул пациента, но эти полминуты в таком тяжелом состоянии тоже могли стоить жизни, счет шел на секунды…

– Господи боже… – Марк рывком поднялся со своего места.

– А вчера скорая привезла уже мертвого малыша, молниеносная пневмония, смерть наступила в скорой, но коллеги не смогли сказать матери, что ребенок мертв, привезли в приемное отделение… Матери сказал Валя…

Марку показалось, что ему ошпарили лицо. Горло сдавило, а перед глазами появилась зареванная Лейла с собранными в небрежный пучок волосами, искусанными до кровавой корки губами и затопленными болью глазами. Лежащая на широкой кровати частной клиники с уже третьим выкидышем и дикой бездной внутри, которую невозможно озвучить, проговорить и отпустить, и кажется, что если она откроет рот, то этот вой отчаяния вырвется из нее, и боль прошьет всех.

Марк запретил себе углубляться в чувства матери, потерявшей своего ребенка, ему хватило минимального представления, с каким сердцем шел Валька к этой женщине выносить приговор, который не он привел в исполнение. Его Валька, болезненно воспринимающий брошенных детей и стариков, женщин, страдающих из-за своих детей, покорно терпящий надоедливую бабку с первого этажа, обнимающий алкашей, помогающий даже самым вонючим бомжам, неспособный отказать в помощи, но при этом жутко гордый, упрямый и обидчивый, принимающий каждую колкость, замечание и даже шутку близко к сердцу, любящий внимание, похвалу и нуждающийся в заботе как в воздухе, чахнущий без внимания.

* * *
Марк заглушил мотор и, побарабанив пальцами по рулю, откинулся на сиденье, собираясь с мыслями и наблюдая за хмурым от серых тонов двором с мусоркой и лавками в центре. В голове, как он ни старался, не выстраивался алгоритм действий… что сказать? Как утешить? Как отвлечь? Что вообще может помочь, когда тебя придавило чужой болью? Марк нашарил в бардачке сигареты и, забив на три последние месяца воздержания, закурил. На приборной панели остался валяться забытый Валькой ежедневник, исписанный убористым почерком, с закладками из статей по медицине, вырезками из газет и визитками, все это безобразие уже мало напоминало строгий ежедневник, больше смахивая на разодранную подушку, набитую бумагой.

Из подъезда в трениках и с мусором в руках вышел как всегда небритый Петрович. Марк выкинул сигарету в раскрытое окно и вылез из машины.

– В каком он состоянии.

– Ни в каком. Дай сигарету. – Получив желаемое и затянувшись, мужчина протянул тяжелую связку ключей – Вот ключи. Дай ему «пропиться»… так надо. Я ждал, когда его «бабахнет», хорошо что сейчас, а не когда он был один, но закончить придется до вторника, иначе забухает.

– Это обязательно? Может, поговорить…

– Поговоришь еще, успеешь, не переживай, – насмешливо и цинично бросил мужчина, пробежавшись маленькими, глубоко посаженными глазами по Марку.

– Как ему помочь? Ты ведь знаешь, как… как с этим справится.

– Никак! Не знаю я… Для всех это по-разному, он другой, все врачи разные… Кто-то, когда учился, в обморок от недопереваренных макарон в желудке трупа падает, а кто-то жрет себе спокойненько рядом со «столами». Он, блин, замороченный… ппц… упрямый идеалист. Черт его подери! Не знаю, как ты его вытаскивать будешь, я думал, у него раньше рванет, но тогда батя умер, и он переключился. В общем, позвони, я, если что, приеду, вправлю ему мозги и на работу отвезу, Валька постепенно войдет в колею, но желательно, чтобы он сам пришел.

– Хорошо.

– Я в гараж, завезешь тогда ключи, как обратно поедете.

– Ок.

Марк открыл ключом чужую железную дверь и вошел в тесную прихожую, длинный коридор освещался за счёт распахнутых дверей зала и кухни. На самой кухне было пусто, лишь стол с пустыми бутылками, стопками и разодранными наспех колбасными нарезками. Знакомая до боли куртка, с которой Валька не хотел ни в какую расставаться, валялась на подоконнике рядом с дверью на балкон, рукав был явно прожжен сигаретой. На секунду у Марка вспыхнули злорадство и радость, что наконец Валька расстанется с этим заношенным уродством и будет носить что-нибудь более «свежее» и стильное, но радость быстро прошла, когда рука наткнулась на цепочку с крестиком в кармане…

Валька нашелся в зале на разложенном, но незастеленном диване. Ветер из распахнутой настежь форточки трепал давно нестиранный тюль, впуская в пропитавшееся алкоголем пространство морозный воздух января. Так и не разувшийся Марк медленно подошел к дивану, разглядывая своего спящего парня, который по какой-то чудовищной нелепости взвалил на свои плечи непосильную ношу.

Опустившись на корточки перед диваном, Марк осторожно провел рукой по растрепанной, пропахшей табаком гриве льняных волос, убрал завесившую глаза давно отросшую челку. Высокий лоб был нахмурен, закрытые глаза беспокойно бегали за сомкнутыми сном веками.

– Валь… проснись. Валюш… – Марк с несильным нажимом провел по искусанной нижней губе. – Малыш, проснись, поехали домой.

– Домой? – Помятое лицо не сразу оторвалось от подушки.

– Да, домой. Я о тебе позабочусь. – Марк подхватил неуклюже встающего Вальку под руку.

– Это так… так хорошо… хорошо, что ты есть… – Валька, не удержавшись, ухнулся вниз и, если бы не Марк, приземлился бы на ковер.

– Валя! Господи! Ты чуть не убился!

– М-да… убился… лучше бы я убился…

* * *
Десятиминутное тормошение принесло плоды, и, с трудом подняв пьяную в стельку свою половину, Марк помог плохо удерживающему равновесие Вальке добраться до ванной. Вызванная рвота и ледяное умывание помогли более-менее прийти в себя.

– Ты, наверное, думаешь, я мерзкая свинья? – Потерянный и измотанный Валька сидел на кафеле рядом с унитазом и, вытянув руку, держал кисть под льющейся прохладной водой.

– Нет, я так не думаю. – Марк сидел на бортике ванны рядом с Валькой и гладил спутавшиеся волосы.

Впервые Валя выглядел неопрятно и плохо пах. Несмотря на свинство в быту, Валька был жутким чистюлей, намываясь не меньше сорока минут в ванной. Все зубные щетки у Вальки задерживались не дольше чем на три месяца, постепенно превращаясь в разгрызенное безобразие. Марк даже поостерегся покупать зубастому чудовищу электрощетку, боясь представить, что с бедняжкой станет после нескольких сеансов знакомства с Валиными зубами. А за чистотой рук Валька следил настолько тщательно, что у него порой в каждом кармане куртки было по тюбику с антисептиком для рук и упаковке влажных салфеток.

– А я думаю, что я все-таки мерзкий. – Марк не увидел, но почувствовал, что Валька прикусил губу, чтобы сдержать слезы. – Как только ты меня терпишь…

– Мне не приходится тебя терпеть.

– Все ты врешь… Что ж так… – Валька сглотнул и, собрав на груди черную ткань футболки в руках, потянул. – Что ж так плохо-то… так херово…

Марк тихо, чтобы Валя не услышал, набрал воздух в легкие и задержал дыхание, собираясь с силами.

Следующая неделя была сущим кошмаром. Марк не знал, чем помочь, все слова пролетали вхолостую, Валька разрывался от внутренней боли, скулил по ночам и пил, пил, и пил… Марк никогда в жизни не сталкивался с подобным. В его доме алкоголь был развлечением, без запретов и переборов. Отец расслаблялся с помощью кубинских сигар, к чему и Марка ненамеренно приучил. У них никто не пил, и об алкашах, избалованный «подходящей» средой, Марк знал лишь из телевизора, а к зависимым от спиртного относился с презрением, как к слабым ничтожествам, не понимая, почему нельзя взять себя в руки. И вот жизнь ответила на его вопрос. Потому что больно. Больно и худо, и боль, как незалеченная рана, гниет. И непонятно, где взять лекарство от нее, чем помочь.

Марк впервые чувствовал себя полностью беспомощным, с каждым днем начиная, как и Валя, скатываться в отчаяние от мысли, что он ничего не может сделать, что никакие слова не помогают, все связи, деньги, положение в обществе, образование, все оказалось бесполезным, будто Марк нем, а Валя глух. Марк уже все испробовал: и хвалебные, вдохновляющие речи, и уговоры, и обещания, и просьбы, но все впустую. Вальку не отпускало. Валя слушал, кивал, со всем соглашался, а потом просился погулять или находил другую причину, чтобы улизнуть из дома, и снова пил, заставляя издерганного от беспокойства Марка вместе с собакой, которую он натаскал на Валин запах, искать его по дворам и подворотням. А дальше хуже: Марк решил, что сам лучше нальет, чем так, и с этого момента беспомощность сменилась на чувство вины палача, который собственноручно, сдаваясь, приводил в исполнение приговор.

Обещанный Петровичу вторник две недели как прошел, а Валька лишь худел и спивался. Все осложняло Валино желание избавить Марка от непосильной ноши, то есть сбежать. Валя собирал вещи, просил отпустить, говорил, что ему стыдно перед Марком, что дома он сам с этим справится и вернется, но Марк знал, что ничего он сам не справится, и даже сама мысль предоставить парня самому себе в таком состоянии казалось бредовой.

Марк измотался и устал, никогда раньше он не думал, что столкнется с подобным. С не самой красивой попыткой «сбежать», с горечью, разочарованием и безнадежностью. В какой-то момент Марк усомнился в собственных силах вытащить свою увязающую в боли половину, в которой открылись давно заржавевшие, казалось бы, забытые шлюзы, удерживающие океан боли и обид.

– Почему она меня бросила?

– Кто?

– Мама…

Марк, нормально не спавший уже несколько дней, взглянул на свою измученную болью половину, подползшую к его ногам и уткнувшуюся бледным лицом в бедро.

Этот «взрыв» вытащил все: и боль от потери пациентов, и не только этих, обиду на мать за то, что бросила, за то, что не приехала, за то, что недолюбила, променяла, злость на нее, на свое обесценивание, незначительность в ее глазах, на собственное бессилие в желании помочь тем, кому нельзя помочь, в вынужденности признать собственное бессилие перед пациентами, смотрящими на него с самой большой надеждой на свете.

– Марк, ну почему, почему он?! – в который раз начинал Валька. – Ты знаешь, я его когда на каталке увидел…такая каталка огромная, и он, такой маленький, пухленький и расслабленный, будто спит… такие маленькие ладошки и круглые щечки… и мама его… она бы его никогда не бросила. – Марк запрокинул голову, уставившись в свое отражение на глянцевом потолке, приготовившись пережить с Валькой новую волну раздирающих воспоминаний. – Я понимаю… ты, наверное, устал от меня…

– Нет, родной… я устал от твоей боли. – Марк почувствовал, как Валька обхватил его ногу руками и плотнее прижался, положив светловолосую голову на колено.

– Роман его завез… и я, знаешь, как понял, что он мертв?

– Знаю…

– Я по Ромкиным рукам понял, – будто не слыша ответа, продолжал Валька. – У него пальцы так мелко дрожали, и он руки в карман спрятал. Он говорил: «Не мог! Не мог я ей сказать! Она с собой что-нибудь сделает!» Мы ее успокоительным накачали, и я сказал… и все равно ни хрена оно не помогло… – Валька тихонько заскулил.

Марк гладил спутавшиеся волосы и думал, что вот оно, настоящее единение… прирастание к друг другу… оказывается, оно наступает через вот такое дерьмо, когда даже вонь от перегара и блевотины не вызывает желания бросить, а слабость не вызывает презрения, снисхождения и жалости, лишь сочувствие и желание вытащить, помочь, пораниться вместе, но спастись вдвоем… удивительная этикетка отношений, которую никто не видит вначале.

– Валь…

– Ммм…

– Валь, а помнишь прошлый май?

– Ммм… угу…

– Помнишь, как ты взял у меня машину на часок? – Марк улыбнулся, вспомнив первый день Валькиного отпуска.

– Да.

– Господи, я, когда мчался к тебе, думал, прибью тебя… Серьезно! – Марк нервно засмеялся, поежившись от воспоминаний.

– Да уж, физиономия у тебя была зачетная. – Валька оторвал голову от колена и улыбнулся.

– Еще бы! Я-то не знал, что ты в моей машине роды принимаешь!

– Я этого вообще-то не планировал.

– Еще бы ты это запланировал!

– Не переживай, я никому не скажу, как ты блевал за капотом. – Валька поднял на Марка опухшие от слез, но полные смешинок глаза.

– Ты видел?!

– Я слышал. Так-то я занят был.

– Я… всего разок… – Марк чувствовал, как от Валькиной улыбки вместо стыда и смущения в груди затеплился огонек надежды.

– Ага, я сначала думал, это «папаша» впечатлился, но когда он у меня ребенка из рук попытался забрать, я понял, что это ты опростоволосился… – Валька засмеялся, но потом его смех тихо угас.

– Валюш… – Марк обхватил ладонями дорогое лицо. – Я не знаю, как забрать у тебя эту боль… Если бы я только мог… я бы забрал, но не могу… я могу лишь болеть вместе с тобой. Ты мне так нужен… мне, калекам своим…

– Они не калеки, – по привычке вставил Валька. Марк отмахнулся.

– Бабке этой ошалелой с первого, толпе котов, которую ты прикормил у нашего дома, мне уже принесли жалобу на тебя, и той толпе твоих пациентов, которая все растет. Они ведь еще живые, им помощь нужна, а ты тут бездельничаешь.

– Ого, что я слышу! Не ты ли призывал меня к отдыху?

– Ты чувствуешь себя отдохнувшим от этого «отпуска»?

Валька сфокусировал взгляд на лице Марка и будто впервые за всё это время его разглядел. Ненадолго спавшая пелена боли показала растерянного, напуганного Марка, уставшего и даже слегка похудевшего, не такого, как всегда: холеного, циничного, самоуверенного, важного… А нового… постаревшего, растерянного, неуверенного.

– Валь, там, кажется, кто-то в дверь звонит. – Марк перевел расфокусированный взгляд на коридор, из которого доносился перезвон.

– Эээ… скажи, меня нет, если это ко мне. – Валька перевел взгляд на кипенно-белые когда-то шорты, замызганную черную футболку Марка, которая и раньше была Вальке велика, а теперь так вообще как на швабре висела.

– Вот еще! – Марк решительно встал с бортика ванны и, высвободив свое колено из Валькиного захвата, решительно направился в прихожую.


– Ты сдурел?! – Ошалевший от испуга и подступающего стыда за собственный вид, Валька почти на четвереньках направился следом, но замер, так и не решившись выйти из ванной. – Марк! Нет!

– Зайди в ванную, я принесу тебе свежую одежду! – Марк, скрывая улыбку ликования, чуть не подпрыгивал от радости, увидев надоедливую бабку с первого этажа.

– Марк, я так не могу! Марк!!! – Валька пытался кричать шипя, стучал ладонью по паркету, стараясь привлечь к себе внимание, но все тщетно.

– Нина Иосифовна! Как я рад, что вы к нам зашли! – Бодрый голос Марка лишил Вальку последней надежды.

Он захлопнул дверь и, скинув с себя все вещи, оперативно забрался в душевую кабину. В спешке нажав подрагивающими пальцами не туда, врубил ледяной душ и, перейдя на фальцет, взбодрился и ожил, пока одичало шлепал вслепую ладонями по панели управления.

– Конечно, конечно! Несите всех своих кошечек, мы вас подождем. – Дверь в ванную приоткрылась, впуская Марка со стопкой вещей.

– Какого черта, ты, бл*дь, творишь?! Какие прививки?! – Злой из-за того, что облился ледяной водой, Валька высунулся из душевой.

– Мне показалось или кто-то несколько секунд назад тут визжал не хуже девчонки?! – На лице Марка растянулась улыбка чеширского кота.

– Иди ты! – Валька вновь спрятался за стеклянной дверцей. – Зачем ты ее позвал?! У меня нет никаких прививок для ее котов!

– Ничего страшного, физрастворчик им вколешь или витаминчиков, что ты там обычно делаешь.

– Я не смогу сейчас укол сделать… – Валька смущенно потупился. – У меня руки трясутся…


Марк раскрыл створки душевой и, распахнув объятия, большим полотенцем укутал чистенького доктора.

– Ничего страшного… этих котиков благодаря вам и так расплодилось будь здоров! Одним меньше, одним больше!

– Марк, как ты можешь так говорить?! – Валька, так и стоящий в объятиях Марка, с возмущением взглянул в любимое лицо. – Тебе их не жалко?

– А тебе?

– Мне жалко!

– Раз тебе жалко, так чего ж ты их не кормишь уже неделю? – Марк припечатал Вальку самым укоризненным взглядом из своего арсенала. – Больницу свою забросил, Петрович за тебя твои смены работает! А у него, между прочим, молодая жена с ребенком. По твоей милости, кстати, это ж ты ей тогда позвонил.

Пристыженный Валька повесил голову, спрятав горящие щеки.

– Прости, мне жаль… не знаю, что на меня нашло.

– Я не злюсь на тебя, но тебе нужно возвращаться, Валь. Ты ведь и сам понимаешь, что это дорога в никуда.

– Да, я понимаю, я завтра Петровичу позвоню…

– Нет, Валь, я уже позвонил, у тебя сегодня ночная смена. – Валька вскинул на него округлившиеся от шока глаза. – Так что делай физраствор ее котам, дай слабительное ей самой, чтобы она от*балась от нас еще на неделю, и вечером я отвезу тебя на работу.

– Остановите планету, я сойду… Ты кто? Где мой Марк?!

– Твой Марк поумнел.

Марк помог ошеломленному Вальке одеться и вытолкнул из ванной.

Глава 17

Дверной замок несколько раз провернулся и открылся, в прихожую под внимательным взглядом Марка зашел Валька и, бросив свою сумку прямо там, где стоял, плюхнулся на лавочку рядом с дверью, устало откинувшись на стену.

– Хорошо, что завтра выходной… – глухо протянул Валька.

– Как прошел день? – Марк закрыл ноутбук, за которым работал, и направился к Вальке.

– Ужасно… – Валька стянул с себя шапку и позволил Марку расстегнуть, а потом и снять с себя пальто.

– Почему? Что-то случилось? – Марк, стягивая ботинки с фронтовика медицины, с беспокойством заглянул в глаза.

– Учитель мой из меда случился… С коленом проблемы. Так он и меня, и Петровича, которого, оказывается, тоже учил, задолбал.

– Сколько ж ему лет, раз он еще и Петровича учил?! – Марк удивленно приподнял брови и, встав с корточек, чмокнул Вальку в горячий лоб. – У тебя опять температура!

– Много ему лет! Дети его выросли, им заниматься не хотят, внуки к нему не ездят, а он еще бодрячком, до сих пор преподает. Я на сто процентов уверен, он специально в нашу больницу приперся! Чтоб нас с Петровичем задалбливать. Приходит на прием через день! Сидит в очереди, а потом как зайдет, никак не выпроводишь! Люди злятся, в дверь заглядывают, а ему хоть бы хны! Сидит, будто не видит, намеков не понимает! То чай старику налей, то сертификат с последней квалификации покажи.

– Скажи напрямую: "Вы меня отвлекаете". – Марк открыл мультиварку и принялся накладывать в тарелку любимую Валькину брюсельскую капусту.

– Ага! Конечно! Легко сказать да трудно сделать! – Валька плюхнулся на стул, проскрежетав ножками по паркету.

– Почему трудно? Если ты этого не сделаешь, то рано или поздно прием вместе с ним начнешь вести.

Красноречивое молчание Вальки вместе с опущенными в стол глазами и виновато закушенной губой проинформировали Марка о том, что прием уже ведется с «дополнительным» специалистом.

– Ты шутишь?! – Марк поставил перед Валькой тарелку и, включив чайник, сел напротив, не пытаясь скрыть ироничной улыбки.

– Марк, что мне делать?! – Валька вскинул полный мольбы взгляд. – Мы уже с Петровичем устали прятаться от него в больнице! Он вчера сидел у меня на приеме, «подсказывая» мне!!!

– А я тут при чем?

– Ты же хитрый! Придумай что-нибудь! – Валька сложил ладони в молитвенном жесте и с мольбой уставился на Марка.

– А что мне за это будет? – Марк не смог сдержать торжествующей улыбки.

– Я так понимаю, нашей с Петровичем глубокой благодарности тебе будет недостаточно?

– "Глубокая" благодарность Петровича мне вообще неинтересна.

Валька чуть не подавился, залившись краской до ушей.

– Я не об этом!

– Ага.

– Марик, ну помоги.

– Что мне за это будет? – вновь повторил свой вопрос ушлый защитник человеческих прав.

– А как же взаимовыручка?!

– А как же заслуженные «дивиденды» за помощь?!

Валька хмуро дожевал котлету, буравя невозмутимого дельца взглядом, но, поняв, что все равно придется договариваться, тяжело вздохнул.


– Хорошо, чего ты хочешь?

– Ты поедешь со мной на охоту в следующие выходные.

– Нет!

– На нет и суда нет. – Марк степенно встал из-за стола и принялся заваривать себе зеленый чай.

– Будешь чай?

– Марк, я серьезно! – Валька воинственно сжал вилку, угрюмо наблюдая за Марком. – Я не буду убивать животину. И не голодаю, чтобы охотиться!

– Валь, дело не в этом. Важен сам процесс!

– Если ты не забыл, то в «процессе» нашей предыдущей охоты на тетерева я заснул в кустах и повредил ногу! А ты меня сфотографировал и шантажировал этой фотографией, пока я за нее не заплатил! – Валька покраснел, вспомнив, как именно ему пришлось «выкупать» фотку, где он, обняв ружье, спал под кустом малины в теплой спецовке, армейских сапогах, которые ему были велики, и шапке приятеля Марка, с которым тот любил ходить на охоту.

Валька был тогдапосле ночной смены, но обещание, данное Марку на день рождения, пришлось выполнять. Марк предлагал перенести поездку еще на неделю, чтобы не тащить уставшего после смены Вальку на охоту, но Валентин уперся, потому что на следующие выходные у него были уже другие планы. В итоге, не ложась после смены спать, Валька сел с Марком в уазик Георгия Абрамова тридцати семи лет отроду и отправился в "охотничьи угодья". Перед этим они заехали в небольшой деревянный домик, где Валентину нашли подходящую куртку, ружье, из которого Валя так ни разу и не выстрелил, и ватные штаны с сапогами, что были больше на два размера. Марк оделся там же. Оказывается, эта «сторожка» была их общим местом, где хранились ружья (в сейфе) для охоты, экипировка и остальной инвентарь, необходимый заядлым охотниками и бессовестным браконьерам.

В итоге, спотыкающийся из-за неудобной, но непромокающей обуви Валя волочился за двумя мужчинами и сворой собак, постоянно цепляясь неудобным ружьем (которое в этот день было вообще не нужно) за все ветки и кусты, какие ему только попадались на пути. Когда, наконец, все прибыли на место, и Марк с «Гошей», он же Гога, он же Жора, он же Георгий Андреевич (как сам себя представил мужчина), принялись расхаживать по полузаросшему сухой травой полю и разыскивать какашки тетеревов. Вале дали ответственное поручение – охранять свое ружье, то бишь большего намека на то, что он абсолютно бесполезен, а ещё чтобы не крутился у знающих людей под ногами, придумать было нельзя.

Валя надул губы, вытащил термос и, усевшись под кустом, принялся точить заготовленные для перекуса бутерброды, запивая это все душистым чаем с мятой, листиками малины и смородины, лениво наблюдая, как мужчины ходят по полю, указывая друг другу то в одном направлении, то в другом. Заснул утомленный трудами праведными, еще разок подкрепившийся остатками бутербродов доктор как раз тогда, когда мужчины сооружали маскировочный шалаш из елок.

Разбудил его мокрый язык и холодный нос фоксхаунда, который методично вылизывал Валины щеку и ухо. Разбудил он его не вовремя, Валя как раз пел во сне с Высоцким "Идет охота на волков", потому сквозь сон ему почудилось, что как раз эти самые волки его щеку и обслюнявили, готовясь с аппетитом ею закусить. Благо, Валька по своей натуре размазней никогда не был, потому, храбро двинув «волку» прикладом ружья, Валька вскочил с полузакрытыми глазами на ноги и ринулся на восток… или на запад… или на север, в общем, запнувшись об злосчастные берцы, Валька подвернул ногу и упал в малину, из которой, несмотря на боль, выбрался (со съехавшей на глаза шапкой) и благополучно завалился уже в репей, где окончательно проснулся и откуда, отсмеявшись, его вытащил Марк.

Став причиной веселья, Валька еще больше разобиделся, а возымев весомую причину в виде несерьезной, но малоприятной травмы голени, остался на следующий день один в сторожке. Мужчины, оставив собак с Валей, еще затемно ушли на подготовленное заранее место отсиживаться в своем шалаше, выжидая, когда какая-нибудь несчастная птичка приблизится к их маскировочному шалашу.

Валька даже представить себе не мог, что сон на свежем воздухе настолько прекрасная вещь. Проспав всего четыре часа укутанным в ватное одеяло, Валька почувствовал такую опьяняющую легкость и свежесть в голове, что за весь день ему ни разу так и не захотелось спать. Он нашел потрепанный томик стихов Лермонтова и, вытащив скрипучее плетеное кресло на широкое крыльцо, провел почти весь день за чтением классика, прерываясь на готовку каши для собак и регулярное заваривание свежего чая с мятой, которая, кстати, росла прямо возле крыльца, и бутербродами из мягкого хлеба с черной смородиной и колбасой. Сеть в этом месте не ловила, потому Валька за весь день даже не пытался дернуться в попытке узнать, как там поживает его больница.


День прошел чудесно, несмотря на небольшую травму и надоедливых собак. Правда, Марк не засчитал этот день за охоту, потому потребовал от Вали повторения, но у него больше не выходило найти «подходящие» выходные, и вот теперь Марк решил напомнить про должок.

– Хорошо! Я поеду на охоту, но останусь в доме.

– Ха! Вот еще! – Марк, совсем как Валя (сам не заметил как перенял у Вали эту привычку), сложил руки на груди и, закинув нога на ногу, обиженно вздернул нос. – Это не охота, а поедание бутербродов на природе!

– Я выживал как мог с той черствой краюхой хлеба, с которой вы меня оставили на произвол судьбы!

Марк от возмущения чуть не задохнулся.

– Черствой краюхой хлеба?! Да это ложь и правокация! Ты прекрасно помнишь, что мы купили горячий хлеб в пекарне на выезде из города! И ты его сточил, считай, в одиночку, съев почти все варенье и колбасу!

– Ах, тебе, значит, жалко для меня хлеба?!

– Нет, конечно!

– Тогда не попрекай меня!

– А ты не искажай факты!

– Я не хочу шастать по полю, выискивая птичье дерьмо, чтобы рядом с ним разбить шалаш! Я устаю на работе и хочу отдохнуть в свой выходной, а не заниматься добычей пропитания, которое я могу купить в соседнем супермаркете.

– В этот раз мы пойдем не на тетерева, а на бобра! – Марк даже палец вверх поднял, подчеркивая всю значимость сия события.


– Зашибись! Еще лучше! – Валька вспомнил свою оплошность и покраснел, Марк увидев Валькины румяные щечки, тоже «вспомнил» и залился смехом, шлепая себя по коленке и вытирая слезы.

Оплошность случилась с Валькой в тот же день. Когда Валентина вытащили из кустов репейника и вернулись в дом, он, выдирая репей из волос и кофты, заметил кожаные мешочки, развешанные на стене рядом с печкой. Валька взял их в руки и пощупал, с виду они напоминали ключницу, но на ощупь были слишком плотными, да и зачем столько ключниц на стене? С этим озадачившим его вопросом Валя повернулся в сторону плиты, на которой готовил Марк. Оказалось, дражайшая половина все это время с любопытством наблюдала за Валиными "научными изысканиями", и лицо у этой самой половины было как раз такое, которое предвещало длительное веселье Марка и обратное чувство у Валентина.

– Что? – настороженно протянул Валька. – Что за лицо у тебя опять?!

– Да так, ничего… – Прикусив губу, чтобы не улыбаться, Марк вновь отвернулся к плите, помешивая аппетитно пахнущее мясо.

– Говори!

– Что говорить?

– Что это такое?! – И Валя потряс мешочками перед лицом Марка.

– О, Валентин! – В дверь зашел принесший дрова Гоша. – Я смотрю, ты яйца бобра нашел. У меня из них чудесная настоечка есть! Прекрасно прочищает сосуды, ты как врач и мужчина оценишь! Эрекция потом ВО!

Гоша сжал кулак и согнул в локте руку, демонстрируя эту самую эрекцию, Марк трясся у плиты от смеха, а лицо Вали не хуже светофора меняло цвет. Вообще Валя благодаря профессии человеком был невпечатлительным, но на редкость для врача брезгливым. Принять роды у женщины, ковыряться в чужом желудке было для него нормально, но вот щупать яйца трагично погибшего бобра, явно оставившего не одно потомство, судя по размеру этих самых яиц, Валя был не готов.


Дальнейший вечер прошел в шутках и уговорах, чтобы Валька попробовал эту самую настоечку, которая, по словам все того же Гоши, стоила "кучу бабла". Марк, в отличие от Вали, настойкой не побрезговал и, опрокинув несколько рюмок чистого спирта «золотистого» цвета с аккуратно нашинкованными яйцами бобра на дне бутылки, продемонстрировал Вале все ее чудодейственные свойства, которые преследовали Валину задницу еще месяц, пока Валя не подарил приобретенную Марком настойку кому-то из коллег, пропиарив как ее саму, так и «производителя». Так что теперь Валентин был еще и невольным поставщиком заспиртованных яиц бобра.

* * *
В итоге сошлись на том, что если Марк выдворит надоедливого пенсионера, то Валька поедет на охоту, но убивать несчастных бобров не станет, а будет наслаждаться классической литературой под чаек и шашлычок.

Марк не мудрствуя лукаво инсценировал проверку в больнице, где в кабинете врача были выявлены посторонние, и, публично оштрафовав Петровича и Валентина на глазах у довольных пациентов за нарушение устава, чуть не посадил обоих по 13 статье 323 ФЗ. Тут уже пациенты заволновались и принялись заступаться за любимых докторов. Завершив «представление», Марк, довольный собой, избавил больницу от надоедливого пенсионера и увез Валентина, чей рабочий день, благодаря серьезной проверке, завершился гораздо раньше, домой.

Глава 18

Марк вылез из машины, сладко потянулся, размял захрустевшую от усталости шею и вытащив портфель из машины, захлопнул дверь и направился в дом. Весеннее солнышко освещало идеальный газон, который являлся особой гордостью хозяина. Аккуратно подстриженные елочки тянулись вдоль дорожки, из-за одной из таких выскочил Платон и, радостно виляя хвостом, попытался запрыгнуть на хозяина, чтобы вылизать его скривившееся от увиденного пса лицо.

– Фу! Уйди! Фу! Платон! Прекрати! Фу! – Марк отбивался от пса портфелем, пытаясь не дать Платону грязными лапами дотронуться до его белоснежной рубашки, но друг человека был настроен решительно.

Наконец Марк извернулся и, схватив пса за ошейник, отодвинул радостное животное от себя на расстояние вытянутой руки. Так, придерживая собаку, доковылял до двери, в которую протиснулся задом, стараясь удержать собаку, не утратившую надежду облобызать слюнявым языком хозяина. Выпустив ошейник и резко захлопнув дверь перед носом мохнатого философа, Марк, довольный собой, выдохнул и, развернувшись, уперся взглядом в Лейлу.

– А ты тут что забыла?!

Мечты Марка, которые в последние годы сводились лишь к скромному желанию провести жизнь рядом с Валентином вдали от калек и собственных родственников, отразились вселенской скорбью на изможденном рабочим днём лице.

– Какой ты грубый! Я, между прочим, беременная! – Лейла отставила солонку, из которой посыпала черный хлеб солью, и, сложив руки на груди, недовольно уставилась на хозяина жилья.

– Я заметил. Твой огромный живот не дает в этом усомниться. Так что ты тут делаешь? Кто вообще тебя пустил? Я еще на прошлой неделе внес твою машину в черный список на посту!

– Ах ты бесстыжий негодяй! – Лейла, придерживая свой живот, сползла со стула и вразвалку заковыляла за идущим в гардеробную Марком. – Как ты мог так со мной поступить?! Хорошо, что я Валечке дозвонилась! А если бы мне плохо стало?!

– А если мне щас плохо станет из-за того, что в моем доме постоянно кто-то ошивается?! – огрызнулся стянувший рубашку Марк.

– Ты из-за этого точно не родишь!

– Ага, значит, это дает тебе право приезжать к нам через каждые два дня? Я могу побыть в собственном доме наедине с любимым человеком? – поправил себя Марк.

– У меня отекли ноги и…

– Так почему ты к нам с этой проблемой приехала?! У тебя есть лечащий врач, который ведет твою беременность! Какого лешего ты к нам приехала?! – Раздраженный Марк все больше заводился. – Сколько это будет продолжаться? Калеки по будням, родня по выходным! Вы издеваетесь, что ли?!

– Марик, не кричи на сестру. – В гостиную зашла София. – Она неважно себя почувствовала, потому и приехала. – Марк, увидев мать, утратил последнюю надежду выпроводить Лейлу и провести вечер вдвоём с Валей.

– А ты тут что делаешь?! – наконец воскликнул Марк, придя в себя от «радости».

– Я сделаю вид, что не слышала этого. – София надменно приподняла бровь, демонстрируя тем самым всю степень недовольства реакцией сына. – Мы позвонили Валентину, прежде чем приехать, он был не против.

Марк всплеснул руками.

– Ах, ну конечно, он был не против! Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит. Приходи к нему лечиться и корова, и волчица…

– Это кто из нас корова?! – воскликнула Лейла, болезненно воспринимавшая свою располневшую из-за беременности фигуру. В раздосадованного Марка прилетела декоративная подушка.

– Да не ты, блин! – Марк увернулся от подушки. – Где он, кстати?

– Валя? – уточнила София, как-то странно переглянувшись с Лейлой.

– Да!

– На огороде.

– На каком еще огороде?

Лицо Марка приобрело выражение крайнего удивления, потом по лицу пробежала догадка, а следом за ней глаза матерого адвоката, считавшего, что его уже ничто в этой жизни не способно удивить и испугать, в ужасе расширились.

– На каком еще к х*ям огороде?!

Марк подбежал к окну и узрел на заднем дворе чудовищную картину, которую даже в страшном сне себе вообразить не мог: идеальную полянку с идеальным газоном, который Марк заказывал у лучших ландшафтных дизайнеров города и отвалил за это, конечно же, немало денег, разрезали черные борозды грядок, которые с завидным упорством продолжал копать вооружившийся лопатой Валентин. Шматки вырванного газона валялись рядом, напоминая о случившейся катастрофе. Лейла с интересом наблюдала, как у Марка на секунду подогнулись колени и он чуть не осел там же, где стоял, но в последний момент удержался. Все (кроме Валентина) знали, как Марк обожает свой газон и не дает даже цветы сажать, лишь бы увеличить зону зеленого ковра. И прожившему с Марком два года Валентину так и не представился случай узнать, насколько Марк любит свой газон. Из-за сильной загруженности на работе у парня просто не возникало мыслей о том, чтобы что-то посадить, но теперь вместе с освободившимся временем высвободился и Валин огородно-садовый потенциал.

– Все же Валечка очень оживил нашего Марика… До встречи с ним он был таким сухарем и циником, что у меня постоянно болело за него сердце. – Довольная София, выйдя с Лейлой на балкон, с улыбкой наблюдала, как встрепанный Марк в расстегнутых деловых брюках и футболке, без тапок, в одних носках, потрясенный увиденным, выскочил из дома и теперь бежал к начинающему огороднику, с энтузиазмом продолжавшему надругательство над горячо любимой лужайкой Марка.

– Что?! Что, Бога в душу, ты творишь?! – Ошеломленный увиденным, Марк предстал перед удивленным Валентином.

– Грядки копаю… – Валя медленно прошелся глазами по облику Марка, по ногам без обуви, расстегнутой ширинке деловых брюк, с галстуком в кармане, по надетой наизнанку футболке и понял, что сейчас придется разговаривать с Марком очень мягко и спокойно. – Хотел редиску со свеклой посадить… мяту я уже посеял…

– К…какую… – Марк рвано дышал и запинался. – Какую… к херам редиску?!

И дальше София, почтенная мать троих сыновей, одной дочери и бабушка кучи внуков, ни дня не сомневавшаяся в том, что дала своим детям безупречное воспитание, услышала удивительное разнообразие ненормативной лексики, с которой до сего дня не была знакома.

– Боже… Марик, как ты можешь так выражаться?! Я тебя не этому учила! – возмутилась раздосадованная женщина с балкона.

Марк, в этот момент проклинавший всю Валину родню вплоть до динозавров, прервался и перевел разгневанный взгляд на родительницу.

– А вы какого рожна сюда ездите весь месяц как на работу?!


Валя, ни разу не видевший свою половину в таком бешенстве, воспользовался тем, что Марк переключился на мать, и, стараясь не привлекать к себе внимания, бочком добрался до елок, а потом рысцой до гаража и, недолго думая, за руль.

Открыв ворота, Валя сел в машину и дал запрыгнуть в нее Платону, запросившемуся следом.

* * *
Марк обнаружил пропажу не сразу. Разозлившись на мать, потом на позвонившего коллегу, потом выкурив несколько сигар и успокоившись, он заметил, что чего-то не хватает, от промелькнувшей догадки на холке волосы встали дыбом и испуг пробежался морозцем по коже. Бросившись в поиски по дому и по всему участку, Марк быстро убедился, что Вальки нет. С досады захотелось завыть, тем более виноват был сам, вызверился на ничего не подозревающего Вальку, тот ведь просто не знал о том, что у Марка пунктик насчёт газона… мог бы, конечно, спросить, но не спросил и не предупредил.

Марк еще минут тридцать метался по дому, набирая недоступный номер, и в итоге не выдержав, схватил ключи от машины и выскочил во двор. Сначала проверил их городскую квартиру, с замирающим сердцем открыл квартиру, боясь увидеть, как Валя собирает сумки, но в квартире его не оказалось. От сердца ненадолго отлегло, Марк даже присел на тумбочку из-за ослабевших во второй раз за день коленей. Следующим местом поиска стала старая Валина квартира, в которой тот второй год подряд делал ремонт вместе с практикантом-анестезиологом, которого пустил год назад «ненадолго перекантоваться», но и там Вали не оказалось, тут Марк уже забеспокоился. Он заехал к Петровичу, еще к двум Валиным приятелям, промчался по всем магазинам Фикс Прайс, где Валентин любил отвести душу после работы, но ни в одном магазине продавщицы, которые его уже знали в лицо, Валентина днем не заметили. Все это время Марк не переставая названивал на недоступный телефон.

Наконец, измаявшись и переволновавшись, Марк позвонил Лейле, которую сам же и выпроводил днем вместе с обиженной мамой, та обещала приехать и разработать план поиска пропавшего без вести доктора.

Когда они подъехали к дому, на улице уже смеркалось и загорелись рыжие фонари. Марк, обкусавший себе за день губы в кровь, нервно постукивая по рулю, заехал в ворота.


– А это что за машина? Я думала, Валя на машине уехал. – Лейла указала пальцем на стоящее авто, которого не было, когда Марк уезжал.

От возникшей надежды сердце в груди заколотилось, и Марк не помня себя от радости и надежды бросился в дом, забыв и про Лейлу, и про машину, и про пакет с продуктами. Он ворвался в дом, перепугав своим появлением и безумными глазами и нарезающего салат Валентина, и собаку, и попугая, и мирно дремлющих хомяков в клетке.

Не успел Валька и слово вставить, как Марк кинулся в его сторону и сжал замершего доктора в медвежьих объятиях, снеся локтем доску с нарезанными помидорами.

– Мааарк… – прохрипел Валька, осторожно поглаживая спину любимого, ощущая, как бешено колотится сердце под ладонью. – Ты меня ща задушишь.

Марк чуть ослабил объятия лишь после третьей Валькиной попытки достучаться до невменяемого от радости адвоката, и то Валентина не отпустили, а переместились за спину и принялись выцеловывать затылок и шею с бегущими по ней мурашками.

– Что случилось? – рискнул уточнить Валька, зажатый в объятиях стоящего за его спиной Марка.

– Я испугался, что ты обиделся и решил… – Марк нервно запнулся и, зарывшись носом в приятно пахнущие волосы, шепотом продолжил: – Я испугался, что ты решил уйти от меня из-за того, что я на тебя накричал… Прости меня, я не хотел, я вообще никогда не кри…

– Знаю. – Валька весело хмыкнул. – Я, если честно, не слышал, что ты говоришь, хотя догадываюсь, что мало приятного, но ты был в одних носках, в расстегнутых штанах… – Валька захихикал. – Боже, ты так нелепо выглядел! Даже не думал, что ты можешь так кричать и выбежать на улицу в носках. Я вообще никогда тебя не видел… таким… так что я решил загладить свою вину ужином и уехал в магазин.

Марк судорожно выдохнул и положил подбородок на плечо Вальки, забрался ладонями под теплую толстовку, огладив руками плоский живот.

– Мне нужно рыбу из духовки достать. – Валька попытался отодвинуться, чтобы подойти к духовой камере.

– Доставай… – Марк лишь плотнее прижался. Валька улыбнулся и, покачав головой, засеменил к духовке с грузом за спиной.

Стоило достать из духовки противень с запеченной рыбой, как Марк вжал Вальку в столешницу и попытался стянуть толстовку.

– Эй! Нет!

Валька, державший горячий противень, попытался освободиться, но Марк оперативно вздернул толстовку вверх, стянув ткань с плеч и оставив ее висеть на держащих рыбу руках. По обнаженной коже пробежало теплое дыхание, Марк огладил обнаженный торс руками, прошелся ладонью вдоль позвоночника и, остановившись на шее, заставил поднять подбородок. Поцелуй вышел требовательным и доминирующим, Валентин расслабил плечи и откинулся спиной на Марка.

– А как же ужин? – решил уточнить доктор, когда с него стянули джинсы.

– Мы им позавтракаем.

* * *
– Нет.

– Но почему? – Валька возмущенно взглянул на Марка.

– Потому что.

– Это не аргумент!

– А вот ЭТО для тебя аргументом не является?!

Марк вылез из машины, которая с трудом помещалась на узкой дорожке дачного кооператива и обвел рукой заросший бурьяном участок в десять соток и маленький домик с облупившейся голубой краской и огромным амбарным замком на хлипкой двери.

Валька поджал искусанные Марком губы и хмуро обвел взглядом дачный участок, на котором был лет десять назад с отцом. Знакомый домик и в то время выглядевший не лучшим образом, теперь стал еще более изношенным и будто потерянным. Казалось, последний кусочек его счастливого прошлого вот-вот осыплется и окончательно сотрется с лица земли, будто и не был Валька маленьким, и не гонял на старом велосипеде с мальчишками по ухабистой дороге, не знавшей асфальта, не запекал с молодым отцом картошку в костре и не носился повизгивая по участку, стараясь увильнуть от струи ледяной воды, которой отец пытался его зацепить.

– Я сожгу траву и…

– Ага, траву и весь кооператив заодно! У вас тут вода, кроме как в колодце, есть? Чем ты тушить огонь, если что, будешь?

– У нас есть вода на участке! – гордо возвестил Валька и, стянув кроссовки, вытащил сапоги из багажника.

– Валь, это плохая идея! Тут трава мне почти по плечо, а тебя так вообще скроет!

– Вообще-то я ниже тебя всего на семь сантиметров, если не на шесть!

– Да-да, я помню… но куда ты собрался лезть? А если в этой траве гады какие-то живут? – Марк навис над переобувающимся парнем, заслоняя утреннее яркое солнышко.

– Я в сапогах, ничего мне не будет!

Валька воинственно подтянул сползающие штаны, в которых вчера копал на священном газоне Марка грядки и, прихватив перчатки, направился к рабице, обтянувшей единственную сторону участка, не закрытую заборами соседских участков.

– Валя… внемли голосу разума! Куда ты лезешь?! Тут как минимум бригада рабочих нужна и трактор!

Валя, не обращая внимания на «голос разума» и Марка, под громкий стрекот цикад и глухой крик кукушки, доносившейся из рощи, вплотную примыкавшей к дачному поселку, отогнул кусок сетки и, раздвигая заросли руками, принялся пробираться к домику. Наконец добравшись до пункта назначения, Валька попытался заглянуть в домик через мутные стекла, но так ничего и не разглядев, добрался до двери, которую запирал огромный замок. Сняв кусок пластиковой бутылки, служивший козырьком, Валька пошарил рукой над дверным косяком и, нащупав пыльный ключик, отпер дверь.

– Валя! Ты где?! С тобой все нормально? – Марк подошел к дыре в заборе и, опасливо косясь на заросли, стал выискивать скрывшегося за домиком Вальку.

– Да тут я, тут! Чего ты кричишь?! Иди сюда!

– А у нас еще сапоги есть?

– Есть, посмотри в мешке!

Доктор, несколько раз рванув застрявшую дверь, наконец ее распахнул и зашел внутрь. Все убранство крошечного домика состояло из койки со старым пружинным матрацем, на котором лежал старый сетчатый гамак, стола, заваленного множеством старых журналов, и стоящих в углу лопат, граблей и множества других предметов, необходимых для огорода.

При виде журналов, заваливших стол, у Вальки защипало в глазах, а сердце защемило от тоски и радости, потому что он все же сюда приехал. Валька вспомнил, как отец в последний их визит сюда, ища справочник, на котором записал важный номер телефона, раскидал сложенную стопку старых журналов и газет, половина из которых пошла бы на растопку, а остальная на мытье окон, и вот до сих пор те журналы лежали в таком же беспорядке, будто отец только-только навел бардак и вышел на огород.

– Господи боже! Тут уж и лягушки!

Валька закатил глаза и, выудив из угла старую косу, взял брусок для заточки и вышел на улицу.


– Ого! – Марк замер, уставившись с опаской на Валькино «оружие» – Это что, древняя коса?

– Она не древняя!

– Кто этим пользуется?! Это ж каменный век!

– Я! – Валька, насупившись, уселся на трухлявый пень, служивший по совместительству порожком и импровизированной табуреткой, и принялся затачивать старую косу бруском.

Пока Валька косил поросший бурьяном участок, Марк не хуже археолога-любителя изучал маленький домик, предварительно сняв с себя чистую футболку и натянув то, что доктор взял с собой в пакете, а именно старую, растянутую футболку, которая хоть и натянулась на широких плечах, но, тем не менее, налезла.

– Это так странно… – Марк стоял за Валькиной спиной и ковырялся в баночке из-под горошка, набитой мелочовкой, пока тот пытался добиться из старого крана выходящей на участок трубы воду. – Тут столько старых приспособлений… Мы есть сегодня будем? – Марк резко перевел разговор на другую тему.

– Да. Принеси черный пакет из багажника.

В пакете Марк обнаружил сырую картошку, вареные яйца с огурцами, хлеб и сосиски.

– Где мы будем это готовить? Тут нет плиты.

– Я знаю, не волнуйся.

Валька, сжигавший в это время собранную сухую траву, побросал картошку в костер, а на вбитые колышки повесил котелок с водой. Под ошеломленным взглядом Марка он нанизал сосиски на тонкие прутики орешника и, вручив ему веточки, поручил жарить сосиски.

Марк поначалу бухтел, что он не первобытный человек, потом ныл, что тут ему некомфортно, нет ни воды, ни туалета, и лучше вызвать рабочих, которые приведут участок в порядок, но когда Валька окатил привередливого аристократа из шланга ледяной водой, которую таки умудрился открыть, повернув проржавевший кран, все негативные мысли из головы зануды выветрились. Марк подскочил с пенечка, на котором сидел, и, спасая сосиски от воды, бросился наутек, но Валя, уставший слушать за полдня это нытье, решил на нем отыграться.

– Я и подумать не мог, что ты можешь быть настолько жестоким!

Марк, закутанный в плед, сидел на раскладном стуле и с плохо скрываемым наслаждением ел с прутика сосиску, запивая все это заранее приготовленным чаем из термоса с яблоками, мятой и шиповником. Валька отставил лопату, которой закончил копать первую на этом участке грядку, и, усмехнувшись, взглянул на довольного Марка, навернувшего уже не только свои сосиски, но и яйца с хлебом.

– Хватит ныть. Тебе кто-нибудь позвонил за это время?

– Нет… Тут сети нет.

– Ну вот. Может быть кто-то из родственников приехал?

– К чему ты клонишь…

– А ты как думаешь?

Марк нахмурился, дожевал свою сосиску, грустно посмотрел на Валину и, получив одобрительный кивок, съел еще и ее, а потом расслабленно вытянул ноги и откинулся на спинку.

– Ну, вообще да… тут неплохо, но если ты кому-нибудь скажешь про это место, то мы сюда ездить не будем.

– Хорошо, тут, кстати, недалеко озеро, можно рыбу ловить.

– Отлично… думаю, нужно достроить дом, а этот оставить как сарай.

Остаток дня прошел для Вали под довольный бубнеж Марка, который планировал новый газон на участке и постройку небольшого «теремка».

– О Боже! Кажется, мы совсем забыли про Платона!

– Не переживай, там Лейла, я попросил ее присмотреть за ним.

– А откуда у нее ключи?! – Марк возмущенно оглянулся на уставшего, но довольного Вальку.

– Я ей свою связку с возвратом дал.

– А если она дубликат сделает?!

– Не сделает.

С появлением сети их телефоны затрещали от приходящих смсок и оповещений. Валька с Марком синхронно застонали.

– Поехали сюда завтра вечером, – наконец предложил Марк, ответив на второй звонок Софии, взволнованной из-за недоступности телефонов обоих парней.

– Странно слышать это от тебя, но я согласен!

Глава 19

Валька, жмурясь от яркого утреннего солнца, осторожно пробирался через заросли с ведром чистой родниковой воды. Выйдя на дорогу, Валька довольно осмотрел свою шестерку. Машину они с Марком приобрели недавно для того, чтобы успокоить любопытных соседей, взиравших на черного монстра БМВ Марка с трепетным ужасом и толикой осуждения, и скрываться от Лейлы с Софией, которые упорно пытались разузнать, куда парочка постоянно уезжает. София пыталась отследить машину Марка, но с появлением шестерки эта проблема решилась, да и сама по себе старенькая, но хорошо отреставрированная шестерка смотрелась на дороге дачного кооператива гармоничнее, чем огромный черный монстр, который перегораживал весь проезд своими габаритами.

Перейдя дорогу и любовно погладив лазурный бампер (цвет машины Валя сменил в первую же неделю), Валька открыл калитку, недавно появившуюся стараниями Марка и начавшую обрастать виноградом, и вошел на семь соток своего личного умиротворения. Огородик у них с Марком вышел славный, многое скорее всего не взойдет, земля давно не обрабатывалась, но вид аккуратных грядок вызывал умиротворение, а небольшой квадрат идеального зеленого газона – улыбку. Все же Марк остался верен себе и после долгих споров отвоевал территорию под горячо любимый газон, на котором теперь стояли два плетеных кресла из «Метро» и круглый столик с древним самоваром, который Валька нашел на крошечном чердаке старого домика. Как нагреть самовар, Валька разбирался несколько дней, не понимая этой технологии, пока сугубо городской житель Марк не запихнул в трубу горящее полено с углями и не накрыл это специальным дырявым колпачком. С тех пор чай из самовара стал особой традицией, которой никто не пренебрегал.

Как позже оказалось, пить дома чай, заваренный водой, вскипяченной электрическим чайником, стало кощунством, напиток казался невкусным и недушистым, перед глазами сразу всплывал дачный здоровяк, ароматная мята и две фарфоровые кружечки, которые Марк милостиво выделил из пылящегося дома сервиза. Получившаяся чайная коллекция стала особой любовью Марка, забывшего о кофе и пристрастившегося к чайной церемонии. Поначалу этим занимался Валька, к чёрному индийскому чаю добавлялось все, что найдется, а находились обычно листы мяты, смородины, малины и парочка кусочков яблока, но позже Марк взялся сам разрабатывать «идеальный по составу и безупречный по вкусу» чай, оттеснив от данного занятия Валю.

Марк стал любимцем продавцов в чайных магазинах, где он скупал разные виды чая, выискивая полезные сорта, а недавно любитель чая на свежем воздухе нашел поляну (ну как нашел, добрые люди подсказали) с иван-чаем и теперь сам его собирал, а потом сушил по особой технологии. Попробовать чай Марка им еще не довелось, слишком рано, но собрано было по меньшей мере на несколько лет вперед, и на этом матерый адвокат не собирался останавливаться, несмотря на несколько покусившихся на филей и плечо клещей.

Валька залил ключевую воду в самовар и, вытащив из горящего костра небольшое поленце с алыми языками, запихнул его к щепкам в самовар. Из широкого горла медленно потянулся дым, Валька, проследивший за тем, чтобы щепки тоже загорелись, удовлетворенно хмыкнул и, взяв пузатый чайничек, вылил остатки вчерашней заварки. В душе боролись два чувства, нужно было разбудить сладко сопящего Марка, чтобы тот заварил чай, потому что Валя обещал, что сам заваривать не будет, ведь его чай для новоиспеченного гурмана оказался недостаточно хорош, но на часах было пять утра, на душе – волшебно от утренней тиши и солнышка, щедро заливавшего все вокруг, а от мысли, что в домике на новом матраце (пока без кровати), запутавшись в простыне, спит его любимая половинка, без которой Валентин себя уже не представлял, в груди появилось незнакомое, щемящее чувство счастья, удивительно расширяющее пространство грудной клетки. Хотелось улыбаться и смеяться без причины, Валька уже начинал бояться собственного счастья, ведь нельзя же быть настолько счастливым? Вдруг, если он будет слишком счастлив, это растущее с каждым днем счастье не поместится в его груди и, вырвавшись солнечным светом, исчезнет, отправившись к кому-нибудь еще?

Валька помыл рифленые листики малины и, добавив их к заварке и сушеному боярышнику, отвинтил краник самовара и, откинувшись на кресло, наблюдал, как прозрачные стенки заварника заполняются кипятком, поднимая сочные листья выше. Мысли вновь вернулись к Марку и к страху, с которым Валька засыпал каждую ночь. Иррациональный страх, что все это счастье промчится за секунду и сопящий рядом великан куда-нибудь исчезнет, комком сворачивался в груди.

В семь проснулся Марк, выбрался из домика и, хмуро глянув на Вальку, ушел умываться. Водные процедуры настроения Марку не прибавили. Небо постепенно затягивалось грозовыми тучами, предвещая сильный ливень и обещанную еще вчера гидрометеоцентром грозу, ветер усиливался. Марк набросил Вальке на плечи толстовку и сел за стол.

– Я думал, ты завязал… – Валька удивленно наблюдал, как Марк поставил пепельницу на стол и, не обращая внимания на чай и завтрак, закурил.

– Развязал, – бросил Марк, задумчиво уставившись в одну точку.

– Что-то случилось? Какие-то проблемы на работе? – принялся гадать обеспокоенный доктор.

– У меня на работе всегда проблемы, их решение – моя основная задача.

– Тогда в чем дело или ты просто встал не с той ноги?

Марк душераздирающе вздохнул и, покачав сланцем, повисшем на ступне, хмуро глянул на Валю долгим, внимательным взглядом, будто в эту секунду решая, говорить причину своего плохого настроения или нет.

– Прежде чем я скажу… обещай мне, что не будешь психовать и злиться на меня, я тут точно ни при чем.

– В чем дело? – Валя выпрямился и, поджав губы, уставился на Марка.

– Обещай!

– Говори!

– Пока не пообещаешь, не скажу! – Марк прикурил еще одну сигарету.

– Обещаю! – Валя раздраженно хлопнул по столу, заставив посуду на нем зазвенеть.

– Мать вторую неделю обрывает мне телефон с просьбой привезти тебя в особняк.

Особняком негласно называли помпезную резиденцию Марковых родителей, в которую никто, кроме этих самых родителей, ездить не любил, потому что для придания еще большего величия этому месту, помимо дворецкого, не хватало лишь экскурсовода.

– Эээ… ну и что?

– А то, мой добродушный друг, что она пытается помочь твоей матери встретиться с тобой.

Валька вскочил, потом сел, потом снова вскочил и заметался по огороду, красный от негодования.

– Почему я узнаю о том, что она здесь, только сейчас?! – наконец выдал разъяренный доктор.

– Потому что я знал, что ты так отреагируешь. Моя мать все эти полгода пытается меня уговорить поспособствовать в этом вопросе. Сначала она намекала, что неплохо бы вашей семье воссоединиться, ой, ну, короче, я уже устал слушать весь этот сентиментальный бред. Но ты же знаешь мою мать, если ей в голову что-то взбрело, вытащить это оттуда невозможно. Я уже столько раз с ней ругался! Бесполезно! В последнюю нашу встречу она мне даже пощечину отвесила и обвинила в том, что мы, мужики, неблагодарные скоты, которые не понимают, что такое для женщины ее ребенок и каково это выносить нас, родить, воспитать, а потом вот такие выходки терпеть! – Марк устало закатил глаза и подпер подбородок рукой.

– Что за сказки?! Она меня родила и сбагрила бабушке с отцом, всю себя посвятив карьере! Да я рос, в основном, с отцом, она жила одной работой, а когда закрутила с этим жирным ублюдком, ей понадобился всего месяц на решение всех семейных вопросов! Она собрала вещи и…

– Я знаю. – Марк поднялся со своего места и, подойдя к растревоженному Вале, обнял его со спины. – Я знаю, родной… поэтому я и не говорил тебе, и не собираюсь становиться их союзником. Как ты решишь, так и будет.

* * *
Несмотря на то, что Валя решил игнорировать все предложения о встрече с Софией, прямым текстом ей заявив о своем нежелании встречаться с Лидией, его желание было проигнорировано, и началась полномасштабная информационная и физическая атака. Валя даже не подозревал, что его могут загнать в угол. Причем не только его, но и несчастного Марка, который стал для собственной матери врагом номер один за то, что отказался поддержать ее в желании вернуть блудного сына матери. София умудрилась рассорить Марка с отцом, через которого попыталась надавить на сына, но Марк сам по себе был упрямым ослом, который ненавидел, когда им пытались командовать, и еще больше не выносил грязных манипуляций родственными чувствами. Потому теперь с Марком общалась лишь Лейла, которую нельзя было нервировать, и София не втягивала ее во внутрисемейные разборки, все остальные, даже совершенно посторонние люди, были вовлечены в разворачивающийся театр абсурда.

С каждым днем Валя все больше зверел от бесцеремонности Софии и своей матери, из-за этих двоих Марк с Валей были вынуждены буквально поселиться на своей любимой даче, которая, какой бы прекрасной ни казалась, все же была не предназначена для постоянного проживания. Марк предложил снять квартиру, но Валя отказался, не хотелось тратить лишние деньги из-за придури двух родственниц.

Поначалу София звонила, уговаривала, писала в социальных сетях, скидывая кучу статей о материнстве, родительстве и прощении, потом начала, как и прежде, без приглашения заявляться в гости и уговаривать, спекулируя сначала на материнских чувствах, потом на личных Валиных воспоминаниях из детства, которыми поделилась его мать с Софией. Валя держался из последних сил, стараясь не срываться на женщину, которая поначалу приходила, когда Марк был дома, но потом, когда сын ее несколько раз был вынужден выставить из дома, начала подгадывать время, пока тот был на работе. Апогеем настойчивости Софии стал ее визит в больницу, женщина ни разу не бывавшая в бюджетных больницах, с трудом отсидела жуткую очередь, за которой внимательно следили пенсионеры всех возрастов и регалий.

Дождавшись своей очереди, София отбилась от очередного «мне только спросить» и, наконец попав на прием, начала выговаривать ошеломленному Вале о беспределе, творящемся около его кабинета. Валя о нем, конечно, знал, но решить эту ежедневную проблему было ему не под силу. А закончив свой долгий спич по этой теме, София перешла к основному вопросу, который уже достал Валю до печенки, но тут на помощь пришли разъяренные пенсионерки, недовольные долгим ожиданием своей очереди. Дверь в кабинет начала открываться с периодичностью в несколько минут, возмущенные возгласы за дверью становились все громче, пока самая бойкая из старушек не ворвалась в кабинет и не включилась в спор доктора и наглой, как выяснилось, симулянтки. В тот ужасный день Софии пришлось выслушать множество упреков от пожилой женщины, и к облегчению Вали, она, залившаяся краской стыда, вылетела из поликлиники пулей.

С тех пор наступило долгожданное затишье. Марк с Валей вновь вернулись в свою квартиру, постирали кучу одежды, которая скопилась в маленьком домике на даче, даже начали подумывать, как бы извиниться перед чудовищно обиженной Софией, которая, как «случайно» стало известно, пережила, КАЖЕТСЯ, микроинфаркт в этот день. Диагностировала она его себе сама, приехавший доктор намекнул Марку в телефонном разговоре, что лечение обошлось лишь экстрактом валерианы.

Но радость длилась недолго, через месяц после этих событий раздался звонок.

– Валентин Викторович, добрый день, – объявился Валькин квартиросъемщик.

– Привет, Паш. – Валька потер уставшие глаза и, закрыв карту последнего больного, устало откинулся на спинку стула.

– Тут женщина пришла… представилась Лидией Варфоломеевной… спрашивает, что я делаю в ее квартире… – Голос в трубке нервно дрожал, будущий анестезиолог-практикант был как минимум напуган.

Вале показалось, что у него в голове взорвалась ядерная бомба. Новость просто парализовала, он не знал, сколько прошло времени, пытаясь как-то обуздать нахлынувшую ярость, и пришел в себя, лишь сломав ручку, которую стискивал все это время.

– Она там? – наконец выдавил из себя Валентин.

– Да, убирается на кухне… она сказала… кажется, она с вещами… Мне собираться, Валентин Викторович?

– Нет. Я сейчас… – Вальке потребовалась вся сила воли, чтобы буквально не взорваться из-за того, что он все же вынужден будет встретиться с этой женщиной. – Я скоро подъеду.

Вальку трясло, у него буквально тряслись руки. Выйдя из кабинета, Валя извинился перед оставшимися пациентами и пообещал, что завтра их примет в любое время без очереди, доктора милостиво простили и позволили спокойно запереться в кабинете. Валька метался по кабинету, несколько раз набирал Марка, но тот не отвечал на звонки, отбив чуть позже СМСку, что занят и перезвонит через семь минут (пунктуальность Марка в таких мелочах Вальку забавляла). До того как Марк позвонил, Валька успел, нарушая все правила и собственный запрет самому себе на воздержание от курения, выкурить у распахнутой форточки как минимум три сигареты.

– Что случилось? – сразу перешел Марк к делу, из трубки доносился шум автострады.

– Она заявилась на мою квартиру и попыталась выставить Павла!

– София?! – искренне удивился Марк, хлопнув дверцей машины.

– Да какая, к чертям, София! – почти заверещал Валька, одернув себя и яростно зашептав в трубку: – Моя чертова бл*дь мать! Она заявилась на квартиру и какого-то лешего с чемоданами!!!

– Хм, интересненько… Ты на машине?

– Да… – Валька нервно выдохнул и, завернув окурки в перчатку, спрятал следы кощунства в карман.

– Я заберу тебя, тебе сейчас за руль нельзя. В машине поговорим. Буду через девять минут.

– Ок

Валька повесил халат, допил остатки чистой воды из графина и сменил серую водолазку на футболку. Выключив свет и закрыв кабинет, Валя обвел взглядом полупустые коридоры, залитые вечерним светом из окон, за которыми проносились тревожные трамваи, и спустился на первый этаж, где у регистратуры застал заведующую, мило беседующую со своей давней знакомой – Лидией Варфоломеевной.

– О, а вот и Валечка! – Обычно заведующая к Вальке обращалась по имени-отчеству, лишь в кабинете рядом с Петровичем во время споров могла себе позволить такое обращение. – Что же ты не сказал, что твоя мама приехала?

Валя молчал и думал, какого черта? Почему он сейчас должен перебирать этические вопросы этой ситуации, принимая решение то ли растянуть лживую улыбку, такую же, как на холеном лице матери, или повести себя как ребенок и, игнорируя, пройти мимо, надеясь что девять минут Марка истекли и любимый на парковке, когда хотелось простожить спокойно без этой женщины, с которой он надеялся больше не пересекаться.

Женщины подошли к Валентину, и пока заведующая что-то увлеченно щебетала о столь неожиданной и приятной встрече, Валя молча разглядывал «мило» смущенное лицо матери, небольшие морщинки у знакомых и когда-то очень любимых глаз, поредевшие волосы, окрашенные в благородный блонд, о котором та всегда мечтала, завидуя шевелюре отца, тяжелые серьги оттягивающие тонкую мочку уха, морщинистую шею, усыпанную множеством веснушек, с небольшим жемчужным кулоном. Мать явно наряжалась, неизвестно только для кого, для него или для бывших коллег.

Наконец до заведующей дошло, что что-то не так, и она предложила пройти им в ее кабинет, Валька бы не согласился, если бы не Пашка, несчастный практикант из их больницы, который хоть и платил лишь за коммуналку, но только-только сделал косметический ремонт в квартире, которую Валька обещал ему сдавать, пока его практика не закончится. Ситуация усугублялась тем, что парень жил с девушкой и та уже, кажется, обзавелась от него ребенком, и куда теперь их всех девать, не ясно, хотя Паша говорил, что, когда практика подойдет к концу, они уедут в Балабаново, в его квартиру.

– Что ты здесь делаешь? – Валя прервал предложение заведующей о чае с коньячком, застыв изваянием у двери.

– Валя… так нельзя! – попыталась осадить заведующая подчиненного.

– Я приехала к тебе, – наконец подала голос мама, улыбаясь подрагивающими губами. Валька раздраженно констатировал, что сейчас хлынет водопад материнских слез, благодаря которым должно будет растаять все то, что стоит теперь между ними.

– Я тебя не звал.

– Валя…

Женщина попыталась ухватить Валю за ладонь, но он отстранился, заодно спрятав руку в карман, и тут плотину прорвало, Лидия зарыдала. Вале казалось, что эта дурацкая карусель событий выбьет из него остатки равновесия. Где-то в глубине заныли сочувствие и жалость, стыд за то, что это все же его мать, еще и заведующая облила Валю полным презрения взглядом и, подхватив бывшую подругу под локоть, усадила в кресло и принялась демонстративно капать той валерьянку в чай. Линчевание блудного сына прервал Марк.

– Я тебя обыскался! Хорошо в регистратуре подсказали! – Марк обвел взглядом унылую картину: почти забившегося в угол между шкафом и вешалкой Валю и двух женщин, одна из которых только-только закончила орошать свои щеки слезами. – Добрый день, дамы.

– Здравствуйте, Марк, – недовольно протянула заведующая, поморщившись, будто подкисшего молока случайно хлебнула, что не укрылось от главного страдальца развернувшейся драмы.

– А это кто? – осипшим голосом спросила удивленная Лидия, когда поняла, что этот высокий мужчина не по ошибке заскочил в кабинет.

– Это… эээ… наш спонсор… и близкий друг Валентина, – наконец справилась с подборкой формулировок заведующая.

– Татьяна Николаевна, там в регистратуре… – Молоденькая девушка замерла, обведя взглядом всю честную компанию. – Спуститесь как… – Договорить медсестра не успела, почуявшая назревающие проблемы заведующая решила покинуть место предстоящего конфликта, щедро предоставив свой кабинет воссоединяющейся семье. Лида попыталась ее задержать, опасаясь оставаться с повзрослевшим сыном, которого с трудом узнала, в первую минуту малодушно подумав, что перед ней молодой Виктор, и странным мужчиной, проницательно рассматривающим ее и, мало того, что не спешащим уходить, так еще и вольготно разместившимся в кресле заведующей!

– Приятно познакомиться, Лидия Варфоломеевна, – подал голос Марк.

– Я бы хотела остаться с моим…

– Вынужден вас огорчить, но я останусь. Ваш сын с вами встречаться не хотел, благодаря моей матери вы уже должны были это узнать.

В повисшей паузе, казалось, было слышно, как скрипят шестеренки в голове женщины.

– Вашей матери… Вы о Софии? О… – Лидия приложила ладонь к округлившемуся рту. – Ты Марик!

– Марк, – поправил Марк.

– О, я помню тебя! Ты был таким милым карапузом! – Женщина засияла и пустилась в приятные воспоминания. Валька по наливающимся бешенством глазам понял, что скоро «Марику» надоест слушать, что он творил, когда ему было чуть больше трех.

– Так зачем вы приехали? – Марк прервал Лидию на полуслове. – Только давайте честно, не будем тратить время на выяснение истинной причины вашего тут появления.

Но Лидия не хотела так просто сдаваться, продолжая давить на то, что соскучилась, давно не видела сына и прочую сентиментальную чушь, пока Марк в лоб ее не спросил, чего ж она тогда приехала с чемоданами и не заселилась в лучшую гостиницу их города. После этого вопроса женщина замолчала на долгие пять минут, а потом, закрыв лицо, разрыдалась, еще более отчаянно, чем при заведующей. Валя было дернулся к матери, но взгляд Марка пригвоздил обкусавшего уже все губы доктора.

Выпив стакан воды, который Лидии подал галантный Марк, женщина таки назвала истинную причину своего появления:

– Валечка, я пришла просить у тебя защиты! – с надрывом проговорила женщина, комкая в руках белый носовой платок Марка.

– На тебя кто-то напал? – нахмурился Валька. – Где Хаке?

От произнесенного имени мужа женщина скривилась и, отставив стакан, набрала побольше воздуха в грудь, готовясь выдать ответ.

– Он с ней развелся и нашел себе молодую француженку, – вставил свои пять копеек Марк. – Мне мама сказала, – добавил бессовестный адвокат, которому надоело растягивающееся представление.

– Что? – Сказать, что Валя был потрясен, не сказать ничего. – Так что, великая любовь прошла и он тебя вышвырнул? Так же легко, как ты забыла об отце? Удивительно, есть на свете справедливость! Я прямо готов поверить в Бога.

Валька схватил сумку Марка и, не прощаясь, выскочил из кабинета.

– Я думал, ты ее дослушаешь. – Марк нагнал Валентина только на парковке, где тот, нашарив в его сумке сигареты, искал в своем кармане зажигалку.

– Что ее слушать? Она хочет вернуться в квартиру… Хорошо, что я ее не продал, как ты говорил, иначе бы она свалилась на мою голову и мне бы негде было ее даже поселить! Что теперь делать с Павлом, не представляю! – Валька судорожно затянулся сигаретой, всучив Марку его портфель.

– Поехали домой. Утро вечера мудренее.

– А Паша?

– Сейчас же выходные?

– Да

– Пусть смотается с Катериной к родным, насколько я знаю, им давно пора познакомиться с родителями.

Глава 20

Валька никогда и подумать не мог, что попадет в подобного рода ситуацию. Что окажется опутан цепями моральных ценностей, принципами, жалостью, состраданием, обидой, злостью, любовью и раздражением. Он словно мотылек запутался в этой паутине из чужих ожиданий и разрывающих его противоречий.

Мамин приезд проигнорировать не вышло. Избегать ее тоже не получалось. Сначала Лидия Варфоломеевна была занята выживанием бессовестного квартиранта, в итоге Валя сдался, договорился об окончании практики с заведующей, с трудом оформил направление в родной город Павла и с тяжелым сердцем отпустил отличного анастезиолога, но мотаться из-за скандалов в квартиру и общаться лишний раз с матерью он не хотел, потому сдался и уступил, решив, что вот теперь с него взятки гладки, но не тут-то было, все только начиналось!

Уступку сына женщина восприняла как личную победу и хороший знак в их налаживающихся, по ее мнению, отношениях, потому заявилась к нему на работу с горячим лотком котлет, картошечкой и салатиком. Когда она зашла в кабинет, гордо прошипев возмущенным пациентам из очереди: «Я к сыну пришла!», Валя потерял дар речи от такой наглости и беспардонности, причем через час он обещал Марку пообедать вместе недалеко от больницы и потому намеревался успеть принять как можно больше людей.

– Ты что здесь делаешь?! – недружелюбно прошипел Валя, стягивая с усталых глаз очки.

– Сынок! – Вальку передернуло от того, с какой подчеркнутой, слащавой заботой это было сказано. Непонятно, правда, где была эта забота, когда она так требовалась? – Я тут покушать тебе принесла.

Лидия стояла, слегка сгорбившись, смотря на сына с мольбой, за которой пряталась едва заметная угроза, что если Валя не проявит сострадания к собственной матери, которая пришла позаботиться о нем, то кто тогда он будет? Валя видел эту манипуляцию насквозь, но… но просто не мог вышвырнуть ее из кабинета и своей жизни, как ему хотелось, при этом он сам не мог ответить внятно, почему не мог? Он спрашивал себя и отвечал: потому что мама, потому что она одна, потому что она страдает, потому что отец ее любил до последнего дня и просил его помириться с ней, потому что слишком много «потому что».

– Я тебя об этом не просил.

– Я знаю, какой ты труженик, ты… – начала Лидия и осеклась, заметив полный ярости взгляд.

– Прекрати это! – прорычал Валя.

– Что это? – Лидия и Валя оба понимали, о чем речь, но понимать – не значит озвучить и признать.

– Ты знаешь, о чем речь! – Валю уже колотило от бешенства и бессильной ярости. Он будто взрывался изнутри, когда мать оказывалась рядом. – В общем, мне не нужны твои прикормы, я не ем в больнице.

– Где же ты кушаешь? – Будто не понимая, отчего разозлился Валентин, женщина состроила еще более скорбную мину, где подрагивающая нижняя губа сигнализировала о том, что дальше будут слезы. Женщина вся сжалась, будто Валя на нее замахнулся.

– Нигде! Это не твое дело! – вконец разозлился Валентин, не желающий вестись на эти женские грязные уловки. – Я выселил из квартиры своего коллегу, которого рад был там видеть во много раз больше, чем тебя, для того чтобы ты жила там себе спокойно и не напоминала мне о своем существовании! Так исполни для меня эту малость!

Лидия разрыдалась, почти завыла, бросила свой лоток с едой на смотровую кушетку и выскочила из кабинета. Дверь приоткрылась.

– Доктор, можно? – К нему заглянул следующий пациент.

– Через три минуты… мне нужно три минуты… – прошептал Валя.

Женщина вышла, притворив дверь, а Валя упал на стул, а вместе с ним и тяжесть вины, которую он не хотел нести. Ну почему? Почему? Почему он не должен был так поступать? Должен, но непонятно почему теперь настолько муторно на душе. Теперь он чудовище, он виноват, она же поесть ему принесла, ничего не просила, но и он не просил ее это делать.

В этот пинг-понг мыслей Валя с того времени играл постоянно. Вскоре у мамы оказался его номер телефона и начался второй виток карусели, под названием «Выдави из сына чувство вины». Она писала ему порой по двадцать СМСок на дню, поначалу спрашивала, как он, как его дела, чем он питается и где вообще живет, но когда ни на одну из этих смс не пришло ответа, пустилась в длинные извинения с еще более длинными пояснениями, почему она так поступила, почему не смогла иначе и как ей было просто чудовищно трудно принять это решение. На этом месте Валька сорвался, хотя Марк и просил его не отвечать ей, иначе из этого болота будет не выбраться, но он не выдержал и ответил, о чем пожалел почти сразу, а Марк в очередной раз оказался прав.

С этого момента завязалась бесконечная, муторная переписка, Лидия оправдывалась, использовала как аргумент якобы тяжелую жизнь с отцом, Валя от этого бесился еще больше и вновь отвечал на сообщения.

– Валь, начало одиннадцатого, тебе завтра утром на работу.

Марк закончил как всегда свои ночные посиделки за документами, закрыл ноутбук и, приняв душ, был удивлен, не обнаружив Вали в постели. Вали, которого обычно уже в восемь можно было найти в какой-нибудь странной позе на диване или на ковре сладко посапывающим. Сон на Валентина нападал неожиданно, и Марк знал, что Валя может с ним разговаривать из соседней комнаты, а потом резко замолчать, и Марк уже представлял, что скорее всего увидит, когда зайдет в спальню или в зал – Валя будет спать, не важно в какой позе, свернувшись калачиком на ковре у камина или раскинувшись на диване, или на стуле за барной стойкой, но растолкать его после этого в течение часа как минимум будет нереально. Марк этим часто пользовался для того, чтобы потаскать на удивление легкого Вальку на руках, так себя Валя так таскать не давал, видимо стесняясь разницы в их физической силе.

Вот потому было удивительно, что уже такой поздний час, Валя сегодня работал с раннего утра до семи вечера и до сих пор не спит, что-то яростно набирая на телефоне.

– Знаю, знаю! – Валька недовольно сморщился, заблокировал телефон и устало потер переносицу, но не успел встать с кресла, как пришло оповещение о сообщении. Он прикусил губу, стараясь удержаться и не посмотреть, но все же взглянул и заскрипел зубами от гнева.

– Она… она просто невыносима! Она как будто даже не понимает, из-за чего я с ней не хочу общаться! – возмущался Валька, набирая ответ.

Марк подошел ближе и выхватил телефон.

– Хватит. Ей это и нужно – втянуть тебя в бесконечную дискуссию, чтобы искажать факты и заставить тебя с ней общаться. Она вас бросила, Валь, а значит, для нее это не катастрофа, потому просто не понимает, что в этом такого чудовищного. Твоя мать этого не видит и сейчас, выставляя все твои претензии как абсурд, она их обесценивает и в твоих глазах тоже. Прекращай это, ей есть что терять, поэтому она будет играть грязно, а тебе нечего!

– Да… ты прав…

Валька прижался лбом к плечу Марка и нервно выдохнул. Телефон в руках Марка провибрировал еще несколькими сообщениями, Валя дернулся, собираясь посмотреть на экран, но Марк несильно зажал его голову в локтевом сгибе, намекая на то, что лучше не дергаться, и сам набрал короткий и лаконичный ответ.

Марк спрятал телефон в карман своих спортивных штанов и, приподняв Валино лицо, поцеловал того в напряженную складку между бровей, появлявшуюся к концу дня и исчезающую после сна.

– Иди в ванную, малыш, думаю, давно пора хорошенько тебя отодрать.

– Мне к семи на работу, предлагаешь мне с…

– Ничего не хочу слышать, – перебил Марк, подталкивая Валю в сторону санузла.

* * *
– Валя… просто ты как всегда, блин! – шипел Марк, выруливая с парковки.

– Сам ты как всегда! Я забыл! – Валька, психуя, отбросил очередные штаны в сторону. – Давай я просто не поеду!

– Вот еще! Этого ты всегда и добиваешься!

– Я неспециально!

– Верится с трудом, про день рождения я тебе еще месяц назад сказал и напомнил буквально недавно!

– Но я думал… блин, так тупо вышло. Я не знаю, что надеть! – Валька плюхнулся на пуф и нервно зачесал отросшую гриву волос.

– Надень те бежевые брюки.

– Под них не подойдет мое пальто.

– У тебя есть другое! Ты просто не хочешь его носить!

Валька зарычал от досады и, сбросив вызов, вернулся к гардеробу. Очередная встреча «заклятых друзей» и коллег под благовидным предлогом, на которой должен был присутствовать Валя как пара Марка.

Через час раздался очередной звонок от Марка, который уже подъехал и требовал спуститься в чем есть, потому что времени на сборы уже не осталось. Валя оглядел себя с ног до головы в зеркале и резонно усомнился, что Марк будет в восторге, если он спустится в одних трусах и белых носках… Пометавшись по гардеробной, Валя шипя таки вытащил белоснежный джемпер, натянул бежевые брюки и достал чертово бежевое пальто, которое ему подарил Марк еще весной.

Надевать его Валя не хотел, потому что оно казалось ему слишком гламурным, чересчур каким-то элитным, хотя ничего вычурного в нем не было, скорее, наоборот. Валя просто не мог объяснить, что с пальто не так, может быть лишь то, что он чувствовал себя в нем как-то…

Дверца открылась, и из головы Марка мгновенно вылетела заготовленная заранее язвительная фраза, осталось одно лишь восхищение. Валя сел в кресло рядом, бросил смущенный взгляд на Марка и сразу отвернулся к окну, плотнее запахнув пальто, бледные обычно скулы окрасились легким румянцем. Валя был смущен и пытался это скрыть, он абсолютно не умел принимать комплименты в адрес своей внешности, не зная куда обычно себя деть от смущения.

Марк прикусил губу, как ему сдержаться? Валю хотелось стиснуть в объятиях, задушить в них, хотелось укусить и чтобы след остался. Чтобы все знали чей он, хотелось показать всем и не показывать никому. Спрятать его навсегда для себя. Марк часто ловил себя на мысли, что таких людей, как Валя, надо замораживать, чтобы сохранить эту красоту на долгие века, потому что кощунство, если она исчезнет. Марк понимал, что у него какие-то больные, нездоровые мысли, но он уже давно простужен Валей и не хочет выздоравливать.

От дикой ревности его спасало лишь то, что Валя, во-первых, не понимал, насколько красив, во-вторых, красоту для мужчины он считал чем-то абсолютно в жизни не нужным. Он искренне полагал, что красивыми могут быть только женщины, а мужчину украшают поступки и образ жизни. В-третьих, Валя был слишком занят и увлечен своей работой, все остальные сферы жизни его мало интересовали, и если бы не Марк, он бы так и ходил в своей старой куртке и на все про все у него было бы несколько пар джинсов и каких-то стремных кофт и водолазок.

«Я на работе в белом халате! Какая разница, что под ним? Главное, чтоб тепло было, а то у нас как всегда то ли топят, то ли нет!» – Один из ответов Вали на просьбу сменить гардероб. Поначалу Марк злился, потом выбил у Вали право покупать ему одежду на особые случаи, а когда заметил, как прохожие оборачиваются в сторону спокойно идущего Вальки, чуть не сгорел от ревности, а тот лишь нервно одергивал джемпер и брюки, прося посмотреть, нет ли у него чего-нибудь на лице. Эта наивная простота думала, что у него что-то на лице, поэтому столько непонятных взглядов.

С того раза Марк благословил Валькин стиль задрота, не настаивал на выборе определенной одежды и наслаждался красотой Вали дома, забыв, насколько тот ослепительно хорош в качественной, со вкусом подобранной одежде. Тем более сейчас, в этой белой водолазке с высоким, плотно обхватывающим горло воротником, бежевым пальто, оттеняющим какую-то нежную чувственность, трогательность, Валя был каким-то потрясающе уязвимым, тонким, легким, будто неземным. Марк уже не так сильно хотел вести это потустороннее создание на вечеринку, где не он один по мальчикам.

– Ты потрясающий… – прошептал охрипшим голосом Марк.

– Спасибо. – Уши Вали покраснели, и он так и не отвернулся от стекла, будто подъезд стал самым интересным объектом для наблюдения.

Марк, ничего не говоря, молча выехал с парковки. Валя продолжал пялиться в окно, пока неожиданно Марк не остановился возле одного из торговых центров. Валька вскинул на него вопросительный взгляд.

– Мне нужно заскочить в одно место, если хочешь, сходи выпей кофе.

– Я думал, мы опаздываем! – Возмущению Вали не было предела, он перед выходом скакал как горный козел по квартире, разбрасывая вещи, и даже расколотил кружку, которую случайно смахнул с тумбочки.

– Так и есть. Я ненадолго.

Марк вылез из машины и скрылся за дверьми гипермаркета. Валя посидел несколько минут в машине, вытащил ключи из зажигания и ушел в торговый центр. Интересно, что так срочно понадобилось Марку в магазине?

Валя забрал свой капучино и сел за дальний столик у окна. За стеклом уже темнело, осенний вечер наступал рано. Влажный асфальт блестел, отражая рыжие фонари и мигающий светофор, хотелось домой, забраться в кровать к Марку под бок и слушать стук клавиатуры, зная, что завтра никуда не надо вставать и можно покайфовать вдвоем.

– Заждался? – Рядом сел Марк с небольшим пакетом в руках.

– Нет. – Валька отвернулся от стекла, вынул руки из карманов. К кофе он так и не притронулся. – Где ты был?

– Забирал кое-что… – Марк как-то смущенно отвел взгляд и побарабанил пальцами по столешнице.

– Мы едем на день рождения или планы поменялись? – Валька не мог понять, чего Марк тянет время.

– Да… да, едем. Просто я хотел отложить это до твоего дня рождения, но решил, что не могу больше ждать.

– Отложить что?

Марк нервно выдохнул.

– Ты знаешь, я очень люблю тебя, – начал Марк.

Валька бросил нервный взгляд на зал кафе, тот был почти пустым: парочка в противоположном углу и двое у барной стойки вместе с равнодушным баристой.

– Я уже давно думаю об этом и знаю, что ты запротестуешь, но… Я… Черт, у меня такая речь была готова! – Марк всплеснул руками и с досадой покачал головой. – Ты бы не смог отказаться, но сейчас я смотрю на тебя, и у меня тут… – Марк положил руку на грудь. – Все поет. Хочу, чтобы ты был моим.

Валька нахмурился и покраснел.

– Я, кажется, и так твой, разве нет? – Валя думал, что у него щас кожа полопается, щеки пекло, как будто ему десять лет и ему призналась в любви главная красавица класса.

Марк ничего не ответил, лишь вытащил красную коробочку и раскрыл ее перед квадратными Валиными глазами.

– Выходи за меня.

Марк, конечно, предполагал, что Валя будет удивлен, но что он замрет с распахнутым ртом и перестанет подавать признаки жизни, не ожидал.

– Валь… ты хотя бы моргни… – после нескольких минут молчания Марк решил привлечь внимание выпавшего в прострацию Вали.

Он моргнул.

– А ты не мог бы два раза моргнуть, если да, и один, если нет? – устав ждать какое-либо продолжение, подсказал нервно смеющийся Марк.

Валя медленно оторвал взгляд от коробочки с кольцом и перевел его на Марка, который мгновенно напрягся, готовясь услышать ответ.

– Ты серьезно?

– А я похож на шутника? – почти огрызнулся Марк.

– Мы в России, тут…

– Распишемся в штатах, к тому же у меня есть гражданство и я давно тебе говорил, что хочу переехать.

– Я не могу переехать! Не хочу… – Валька нервно закрутил стаканчик и отвернулся, стараясь не смотреть на Марка и кольцо.

Марк обхватил ледяную Валину ладонь и мягко сжал в своих горячих руках, согревая.

– Валюш, это не важно сейчас, поговорим об этом потом. Я хочу знать, выйдешь ты за меня?

Валька нервно повел плечом и бросил на Марка напуганный взгляд.

– Но ведь… Я даже не рассматривал такой вариант…

– Ты хочешь быть со мной?

– Да.

– Что-то, кроме законов России и общества, мешает тебе согласиться? – Марк сжал сильнее Валину ладонь, будто боясь, что тот может выдернуть ее и исчезнуть.

Валька закусил губу, задумавшись, потом отрицательно покачал головой. Марк настолько облегчённо выдохнул, что Вале даже стало стыдно за свои сомнения.

– Ты согласен? – тихо прошептал Марк, неспособный и дальше сдерживать улыбку.

Валя вновь покраснел и, кивнув, отвернулся.

* * *
– Теперь, я так понимаю, меня ждет информационная атака о том, как чудесно нам будет в штатах… – Слегка придя в себя, с кольцом на пальце пробормотал недовольный Валя, наблюдая светящуюся счастьем физиономию Марка.

Тот коварно ухмыльнулся и заглушил машину перед одним из нарядно светящихся в темноте особняков.

Глава 21

Валя, кряхтя как старый дед, выбрался из машины. Идти на «фуршет», а на самом деле на элитную попойку, ему страсть как не хотелось, но двадцатиминутные уговоры по дороге на мероприятие ничего не дали, потому душераздирающе зевнув и запахнув плотнее пальто, Валька понуро поплелся за Марком.

Это был не первый Валин «выход в свет», потому он уже успел разработать собственную стратегию поведения, которой и собирался следовать весь вечер. Для начала нужно было вместе с Марком поздороваться с «важными людьми», обязательным в этом пункте было не зевать, пока идет процесс приветствия и обмена «любезностями», большего смирившийся Марк от него и не требовал. Потом шел самый сложный этап: незаметно улизнуть от Марка. Тут просто так не выкрутишься, нужно выждать удачный момент, когда Марка затянут в какую-нибудь оживленную беседу, и осторожно перебраться подальше от «начальства» и поближе к столовой.

Тут важно тоже соблюсти все тонкости: пробовать закуски нужно как можно более оперативно, чтобы никто (в том числе и Марк) не успел заметить его в одиночестве и пристать с разговорами, от которых у Валентина Викторовича наступал особый приступ зевоты, грозивший вполне реальным вывихом челюсти. Если все же поесть в желанном одиночестве не выйдет, предприимчивый Валентин и тут разработал особую технику скрытого сюрикена: напихать в рот как можно больше еды и усиленно ее пережевывать, когда с ним будут пытаться завести беседу.

Если и это не поможет и прилипала окажется слишком настойчивым, то у Вали был еще один туз в рукаве: дожевав тарталетки, Валя, хрипя простуженным голосом, заботливо сообщал, что, кажется, в инфекционке, которую буквально на днях вынужден был посетить по работе, подхватил какую-то заразу, и лучше бы рядом с ним сейчас никому не находиться. Срабатывало это обычно безотказно, но, кажется, те, кто знал его достаточно давно, уже начали подозревать неладное.

В общем, избавившись от «хвоста», Валя, найдя взглядом укромный уголок, оперативно туда перемещался. Чаще всего это были балконы, ниши с плотными шторами, а лучше всего какой-нибудь неприметный диванчик, на котором еще и вздремнуть можно (особая супер-способность Вальки – это спать сидя и, если необходимо, стоя).

В этот вечер Валентин планировал придерживаться заранее выбранной стратегии, и первый этап прошел вполне удачно, вот уже и Марк зацепился с давними знакомыми языком, оставалось только осторожно высвободить ладонь из Марковой руки (Марк тоже не дурак, знал прекрасно все Валины фокусы, потому в последнее время водил его за ручку, но рано или поздно отвлекался и терял бдительность, чем пользовался ушлый доктор) и тут случилось непредвиденное:

– Романов! – Мощный бас заставил вздрогнуть не только Валю, но и Марка.

Валя, как по канонам классического ужастика, медленно развернулся и узрел своего бывшего одногруппника, который вообще непонятно как поступил в мед и, что еще загадочнее, непонятно как там доучился, умудрившись получить диплом. Из тридцать двух человек в группе к концу учебы остались семнадцать самых стойких головастиков заучек, в ряды которых каким-то чудом затесался Сашка Щербаков, хитрый делец по призванию и удачливый бизнесмен по профессии с дипломом хирурга.

Не знающие люди при первом знакомстве думали, что перед ними рубаха-парень, который за своих волосы на жопе порвет и последнюю рубаху отдаст, но на деле Шурик если и рвал волосы, то точно не на своей жопе, а на чьей-нибудь удачно подвернувшейся. Валя, в силу своей натуры, не склонен был кого-то осуждать, потому оценку этому парню никогда не давал, а после того, как узнал из какой жопы тот выбрался, вообще все его причуды не вызывали в нем отторжения.

Возможно, Валя даже обрадовался бы этой встрече, если бы не интрижка, которая между ними произошла. Случилось это на предпоследнем курсе института, странный, неумелый перепихон раскрыл Валентину глаза не только на одногруппника, но и на собственную ориентацию. Наутро они оба сделали вид, что ничего не помнят, и разошлись как в море корабли. И если до конца учебного года Валентин с облегчением думал, что инцидент исчерпан, то с началом последнего учебного года Щербаков развеял его иллюзии.

Видимо, весь год одногруппник примирялся со своей ориентацией, за это же время он определился со своими чувствами, о которых и поспешил оповестить нечаявшую такого «счастия» свою будущую половину. Валя, к удивлению Шурика, радости не продемонстрировал и стал под разными предлогами избегать общения. Поводы и выдумывать оказалось не нужно, учеба на последнем курсе была не сахар, а ординатура серпом шлифанула их отношения.* В общем, отношения между ними так и не завязались, хотя упрямый как баран Щербаков обещал на редких встречах и в смсках, что так просто Вале от него не отвязаться. Благо конец учебы и потерянный мобильник решили эту проблему, которая вот теперь неожиданно нарисовалась.

– Глазам своим не верю! – Щербаков лучился счастьем и скользил по Вальке жадными глазами, не замечая сатанеющего Марка. – Сколько зим, сколько лет!


– Привет, Саш. – Валька кисло улыбнулся, понимая, что вечер перестает быть томным. – Да, давно не виделись.

Дальше все как-то стремительно закружилось и завертелось. Шумный одногруппник быстро привлек к себе внимание, и вот уже несчастный Валька сидел на диване между восторженным Щербаковым и раскаленным до предела Марком, вокруг них толпились почти все гости и задорно хохотали над рассказами Сашки, которые, в основном, касались его учебы с Валькой.

– А что было на выпускном?!

Щербаков опрокинул еще одну рюмку и, зажевав лимоном, принялся за историю, о которой Валька старался забыть как страшный сон.

– Валентин Викторович у нас человек ответственный, потому последний год жил в библиотеке, времени на отдых не было совсем, и вот наконец все экзамены позади, дипломы в руках, можно расслабиться!

– Если ты не замолчишь… – зашипел Валька, уже ни на что не рассчитывая, даже Марк сбавил температуру гнева и заинтересованно прислушивался.

– Поздно, Валя, пить боржоми, когда почки отказали! Эта история стала легендой института!

Щербаков зажевал тарталетку и принялся за рассказ.

– В общем, сняли мы домик на одной из баз отдыха недалеко от института. Все как положено, приехали туда уже навеселе. Бухла море, все шальные и счастливые, девчонки на все готовые. А там на воде были батуты, на один из которых можно прыгать с вышки и, отпружинивая, лететь в воду, но в этот день он был полуспущен, потому никто им и не пользовался.

В общем, куролесили мы весь день, пили, жарили шашлыки, купались, драли глотки под гитару, к нам как раз компания из соседнего дома присоединилась – там тоже студенты выпуск отмечали. В общем, на улице наконец ночь, романтика, песни задушевные, и тут Ритка спрашивает:

– А где Валя?

Валька обреченно закатил глаза, обиженно отворачиваясь от заводилы. Марк, к огорчению Вали, имел такой же заинтересованный взгляд, как и все остальные.

– Что тут началось, поначалу мы думали, он по нужде ушел, но когда и через полчаса Валя не обьявился, а в доме и вокруг дома мы его не нашли, тут-то все запаниковали и принялись искать. К утру на ушах стояла вся база отдыха, включая администрацию. Когда рассвело, у берега в воде мы сланцы Валины нашли… Что тут началось! Девчонки рыдают, да я сам чуть не поседел.

Щербаков и правда прекратил смеяться и хмуро взглянул на потупившегося Вальку.

– Вызвали полицию, а те водолазов. Начали прочесывать озеро. Я уже слова подбирал, чтоб бате его сообщить, и тут часам к трем, когда мы уже окончательно отчаялись, свершилось чудо!

Щербаков театрально всплеснул руками и закатил глаза.

– Воскрес наш утопленник! Выспался на полуспущенном батуте и как ни в чем не бывало под ошарашенным взором водолазов, полиции, администрации, преподавателей, которые с нами тоже отмечали, своих одногруппников, ну и прочих неравнодушных неспешным брассом причалил к бережку.

В уже знакомой тишине, прям как в тот день, Валя обреченно вздохнул и закрыл лицо ладонями. Через несколько секунд грянул смех. Все заливались хохотом, подтрунивая над незадачливым доктором.

– Если ты расскажешь финал этой истории… – зашипел Валя на ухо Щербакову. – Я не знаю…

– Дай свой номер, и я могила, – без тени юмора ответил одногруппник, впившись в Валю острым взглядом.

Валька предпринял попытку отвертеться, но ничего не вышло, потому, проблеяв свой номер, добрый доктор Айболит ретировался на веранду, откуда его через двадцать минут забрал заревновавший Марк, пытавший Вальку всю оставшуюся до дома дорогу о том, что их связывало. Валька как мог отпихался, но чуйка Марка никогда не подводила, потому уже в квартире загнанный в угол доктор, распсиховавшись, проорал:

– Да трахнулись мы разок, блин! Сколько можно?! – Валька стянул ботинки и, сняв пальто, бросил на скамейку у двери.

– Разок? – Будто выслеживая добычу, Марк весь напрягся, плавно следуя за взвинченным Валькой, который вроде как переодеться пытался, но лишь нервно метался по гардеробной, хаотично перекладывая вещи с места на место.

– Представь себе! – огрызнулся Валька, дергая застежку часов на запястье.

Марк подошел вплотную и, перехватив Валину руку, расстегнул часы, снял их с запястья, но ладонь из своей не выпустил.

– Трудно поверить, что такой, как Щербаков, мог тебя упустить…

Валька почти забился в угол между комодом и стеной. Марк сжимал ему запястье и нависал угрюмой скалой над ни в чем неповинным доктором.

– Я не безвольный идиот, чтобы это зависело только от него!

– Может быть…

Марк навалился на Вальку и, сжав волосы на затылке, осторожно потянул, заставляя Валю запрокинуть голову, открывая беззащитную шею с родинкой под челюстью, которую Марк особенно любил. Нежно коснувшись ее поцелуем, Марк приблизился к заалевшему уху. Валя к этому времени учащенно дышал и возбуждено ерзал, уменьшая и без того остатки выдержки Марка.

– Если я узнаю, что ты с ним наладил контакт, а он попытается, я уверен, и ты мне об этом не рассказал… Я тебя запру в доме!


Марк, обхватив Валин подбородок, повернул его лицом к себе и заглянул в блестящие от возбуждения, но тем не менее настороженные Валькины глаза.

– Я так уже делал, когда ты больной таскался на работу, и сделаю так вновь, только на этот раз это будет не неделя.=

Глава 22

Пандемия упала на голову неожиданно, закружила в мутном, непроглядном своем мареве, отсекая от привычной жизни, отсекая от близких и родных. Никто ничего не понимает. Спекуляции? Вирус? У одного одни симптомы, у его соседа другие.

– Валечка, со мной все хорошо! Не волнуйся. – Голос мамы в трубке был веселым, ведь благодаря пандемии сын ей сам позвонил. – Температура легко сбивается! Кашля почти нет, не волнуйся! Я щас шиповника еще выпью и лягу спать, ты, главное, сам отдыхай. Давай я тебе одежду свежую принесу? Я тут тебе две футболки уже давно купила!

– Мам, не надо… – пробурчал смущенный и счастливый Валька.

Они так ничего и не решили, но было радостно, что теперь и не нужно ничего решать, теперь вообще все по-другому. Можно без тяжелых для обоих объяснений.

– Валюш, мне несложно! Я давно купила. Давай принесу. Ты совсем не заматерел, все такой же. Думаю, я не ошиблась с размером. А еще шорты прекрасные, еще в марте купила!

– Мам, не надо. Я прошу тебя, сиди дома и никуда не высовывайся.

– Валюшенька, как ты там один? В чем ты ходишь, у тебя ведь даже невесты нет! Кто о тебе позаботится?!

Валька тяжко вздохнул и кивнул стучащему по часам коллеге. Надо сворачиваться.

– Мам, обо мне есть кому позаботиться. Не волнуйся.

– Хорошо, родной. Прости меня, дорогой, я так виновата перед тобой!

– Мам! – Валька почти прикрикнул на потускневшую женщину, бравшуюся извиняться в редких телефонных звонках. – Мам, прошу тебя. Давай не будем сейчас об этом, у меня нет времени.

– Хорошо, хорошо! Прости, Валюшенька. Звони мне хоть ночью.

– Завтра утром тебе позвоню, ложись спать, если станет хуже, позвони мне обязательно.

– Хорошо. Не волнуйся.

Но на следующее утро Валька не позвонил, потому что забегался, да и мама, наверное, забыла, и еще через день забыл, а на третий день его вызвала заведующая.

– Валентин, присаживайся.

Татьяна Николаевна отводила взгляд, махнув на стул у своего стола, и полезла в знакомый каждому работнику больницы шкафчик, с бутылки из которого начинались все трудные разговоры. Сердце ёкнуло, Валька стянул маску с перчатками и пристально посмотрел на начальницу и старую мамину подругу.

Женщина развернулась и замерла, прикованная взглядом серых глаз. Виновато опустила так и не открытую бутылку на стол.

– Она умерла, Валюш.

Губы сейчас просто Татьяны – маминой одноклассницы – задрожали, и с густо накрашенных ресниц покатились слезы, прочерчивая трагичные дорожки по бледным щекам. Глубокие морщины у рта поймали слезы и, обогнув губы, спустились к подбородку.

Душа, мгновенно вспыхнув, обгорела. Валька сидел и смотрел на блестящие от слез морщинки заведующей. Наверное, какая-то шутка. Наверное, ослышался.

Два дня.

Он не звонил ей два дня, и она не звонила.

Наверное, не хотела беспокоить.

Несвятая мама не хотела беспокоить несвятого сына.

– Соседка ей скорую вызвала. Ее в четвертую отвезли, она там час прожила.

– Ковид?

Валька думал, что просто не сможет выдавить из себя слова, но, оказывается, организм функционирует как прежде.

– Пневмония.

– Ясно. Я к ней.

– Валь, нельзя, вдруг…

– Я к ней, – не слушая возражений, отчеканил Валька.

Смена теперь одна для всех – бесконечная. Вытряхнув из бумажного пакета новый спортивный костюм, принесенный Марком, замороженный Валька медленно натянул на себя приятную ткань. Содрав этикетки, выбросил в урну, подхватил зачем-то разряженный сотовый и, молча кивнув коллегам, вышел, натянув на лицо формальную маску.

На улице было так солнечно и прекрасно, будто нет странного вируса, будто мама не умерла. У природы все как прежде. Выходя с торца здания, Валька уже пересек парковку, когда на нее медленно вырулил Марков монстр.

Стекло опустилось, Марк кивнул. Он уже все знал.

– Садись.

– Нельзя, дурак!

Валька хотел послать его, вызвериться, наорать, чтобы уезжал и не высовывался, он для него потенциальная зараза, но стальной шуруп внутри захрустел, расшатались болты, и Валька, прикусив губу, коротко кивнул. Обойдя машину вокруг, Валька подергал заднюю дверь, но та была закрыта.

– Вперед, Валя.

– Нельзя!

– Вперед, – непреклонно отчеканил не видевший его уже месяц Марк.

Валька поперхнулся словами. Осторожность и ответственность требовали вообще отойти от машины и дойти пешком, тем более до больницы по кварталам пара километров, и он на месте. Но так безумно хотелось обнять Марка. Так хотелось сжать его в объятиях, уткнуться в ямку между плечом и шеей, где тонкая золотая цепочка с одним из их колец, а под ней маленькая родинка. Хотелось пропитаться и укутаться в его запах словно в шаль, но нельзя. Если он еще и его…

Нет-нет-нет! Не думать об этом! Не допускать. Марк здоров как бык и ничего, кроме воспаления хитрости, ему не грозит.

Валька отпустил ручку машины и отступил на шаг назад, собираясь развернуться и идти пешком.

Хлопнула дверь водителя, Марк обогнул машину, дёрнул Вальку за плечо и, впечатав в себя, сжал в объятиях.

– Никуда тебя не отпущу! Без тебя невыносимо! Больше не могу терпеть!

Валька пытался сглотнуть ком и подступающие слезы. Щемящая нежность раздирала, расширяла грудь. Обхватив широкую спину Марка руками, сжал знакомый свитер в кулаках, плотнее притискивая к себе Марка. Тело мелко затряслось, и Валька рывком отстранился.

Ему еще ехать к ней. Нельзя давать слабину.

– Почему ты без маски? – Валька взглянул на Марка, открывающего перед ним дверь переднего сиденья.

– Надеюсь заразиться и попасть в твое отделение, – без тени иронии ответил Марк.

– Не смей! – Уже садящийся в кресло Валька резко развернулся, собираясь отчитать беспечную половину, но слова застряли в горле.

– Не могу без тебя. А вдруг ты тут умрешь, пока я в квартире своей прячусь?

Марк смотрел взглядом побитой, обреченной собакой. В знакомых, насмешливых и циничных глазах теперь плескалась одна тоска.

Как только Марк сел за руль, Валька схватил его руку и прижал ладонь к своей щеке, целуя запястье. Было безумно горько и нежно.

Машина мягко тронулась с парковки, тенью проскользила по дворам и, объехав центральный вход больницы, подъехала к отделению морга, которое две больницы делили на двоих, потому Валька периодически мотался сюда, а Марк его отсюда забирал.

В морге все было знакомо стерильно и строго, запах формалина давно не смущал, смущала только неуместная на столе мама. Совсем другая. Будто что-то узнавшая, какую-то тайну, которую и ему суждено будет узнать в свое время.

Вот и решилось множество проблем: не надо говорить про Марка, не надо отвечать на навязчивые звонки и пытаться запихнуть свою обиду как можно глубже. Почему все так? Он так зол на нее, потому что так сильно любил ее!

Маленькая ладошка была прохладной и жесткой, всегда ухоженные ногти на руках в этот раз были обкусаны. Обычно у мамы были очень горячие руки, оттого сейчас эти холодные казались чужими.

Не будет ссор, звонков и примирений. Все закончилось, так и не начавшись. Год она бегала за ним, чтобы извиниться, и он не нашел времени выслушать ее, потому что она была виновата, он не хотел ее прощать, но любил, оттого злился вдвойне. Как она могла так с ним поступить?

Просто они несвятые. Все было кончено и не кончено одновременно. Он думал, они в самом начале, все еще впереди. Они поругаются и поскандалят, но пусть даже такая накосячившая, она будет рядом, ведь и ему нечем ее порадовать, внуков ей не дождаться.


Так много острого стекла было между ними и все это исчезло, оставив боль, тоску и раскаяние. Он теперь действительно один.

* * *
Марк заболел через три дня. Валя словно подкошенный упал в ординаторской, запутавшись в собственных ногах. Коллеги решили, что ему плохо, и засуетились вокруг.

– Валя, он в нашей больнице. – Татьяна Николаевна присела на диван рядом с лежащим на нем Валькой. – Мы сейчас разбираем закрытую палату, положим его туда. Сможешь его посещать.

Валя не просто посещал, а поселился на соседней кровати с жестким матрасом и смотрел, как никогда не болевший Марк боролся с заразой и высоченной температурой. А Валя, резко уверовав в бога, молился сразу всем, каких вспомнил. Если он потеряет еще и Марка, то это будет конец.

Сидя у постели с трудом дышащего Марка, Валька понял вторую партию очевидных вещей. Видимо, эта пандемия нужна для того, чтобы перетряхнуть его мир, вытрясти из него все заблуждения и самообман, оставив лишь правду. Правду, которая заключалась в том, что, несмотря на конфликты с матерью, он ее не ненавидел, а очень любил, и не чувство долга тут было, а глубокая обида и привязанность. И Марка, к которому он всегда относился, как к какой-то приятной неизбежности, любит так, что сейчас, у самой черты из жизни, готов перешагнуть за нее вместе с ним.

Пока его величество болело, палата успела превратиться в дорогие апартаменты, и если бы не облупившаяся краска, то можно было бы забыть отом, что они в больнице.

– Вот кто кого больше любит? – поднося ко рту ложку с супом из ресторана, спрашивал Марк. – Ты меня или я тебя?

– Я, – улыбаясь, ответил Валька.

– Нет, мой драгоценный. Ты меня чем первые дни кормил?

Валька красноречиво закатил глаза. То, что Марк пошел на поправку, Валя понял, как только тот начал жаловаться на бытовые неудобства: продавленный матрас, жуткий сортир и чью-то отрыжку в тарелках.

– Правильно, баландой из столовки. Я в ней червя нашел!

– Это был не червь, а штукатурка… – смеясь, поправил Валька.

– Ах, а штукатурка, конечно, кардинально меняет дело?

К тому моменту, как Марк поправился, ни у кого из коллег не осталось иллюзий на тему того, что их связывает, и к сожалению, чуда не случилось, такую связь никто не поддержал. Отношение резко изменилось, только после всего пережитого Валю это не волновало от слова «совсем». Эта пандемия содрала с глаз шоры, обнажила нутро, освободила от ржавых установок.

Квартиру удивительно быстро удалось продать. Валя и сам не ожидал, что так быстро получится от нее избавиться. Вернуться туда, где все напоминало о том, что никогда больше не вернуть, он бы все равно не смог. Марк, не веря в свое счастье, оперативно оформил сделку, сбагрил хомяков матери, собаку с попугаем Валя наотрез отказался отдавать и, собрав чемоданы, рванул со своим маленьким семейством в Москву, потом в Калининград, а потом в Питер, ища идеальное место для себя. Они оба были свободны, Марк забросил свои надежды на забугорное счастье, а Валя избавился от потребности скрываться и выручать коллег.

Жаль было расставаться лишь с Петровичем и Татьяной Николаевной, они приняли их такими, какие они есть, но старому тексту не место на новой странице.

Бонус

Как же хотелось спать и есть… или есть и спать, ну, или просто есть, хотя сон выглядел более соблазнительной целью, чем еда, но еда была более доступной. Сложив стопку с медицинскими картами на стол, Валька плюхнулся на новый диван, появившийся взамен старого буквально неделю назад, и, откинув голову назад, прикрыл глаза. Казалось, прикрыл на минутку, но в итоге успел задремать и проснуться через полчаса оттого, что кто-то зашел в ординаторскую.

– Валентин Викторович, – голос Ольги Сергеевны окончательно согнал сладкую дрему, – спуститесь в смотровую. – Женщина замолчала на мгновение, с сочувствием смотря на молодого, симпатичного, но очень уставшего доктора. – Я звонила, но вы трубку не взяли.

Валька встрепенулся и зашарил по карманам.

– Да, да, извините. – Валька выудил телефон и посмотрел на дисплей с кучей пропущенных, в том числе от Марка. – Я забыл убрать его с беззвучного режима.

Женщина кивнула и ушла. Валька встал с места, потянулся, покрутил головой и размял плечи, чтобы разогнать кровь, и мельком заглянул в шкафчик с едой, но там в единственном пакете уже месяц как своей участи ждали окаменевшие пряники. Тяжко вздохнув, Валька ушел в смотровую.

Обратно в ординаторскую Валька вернулся, когда уже стемнело. В помещении никого не было, свет не горел, потому собственный телефон, оставленный на диване, слишком ярко светился неизвестно каким уже по счету вызовом.

– Да! Да, Марк, – уронив несколько раз телефон, Валька все же принял вызов.

– Где тебя носит? – Марк просто идеально выражал уровень своего недовольства голосом. – Я тебе весь день звоню. Может, купим тебе все же часы для…

– Нет! – перебил его Валька, попутно ища свою кружку.

Кружка, откровенно говоря, выглядела неважно: белоснежное дно было коричневым от заварки, плюс вот уже месяц как от кружки откололся еще один маленький кусочек, но Валька постоянно забывал купить новую кружку и пил из той, что была, ежедневно себе напоминая купить кружку или принести из дома, но постоянно забывал. Если бы Марк увидел эту кружку… Вальку передернуло нервным ознобом от подобной перспективы.

– Тогда будь добр проверять телефон.

– Хорошо.

– Хорошо! – передразнил Марк. – У тебя все нормально?

Бросив чайный пакетик в кружку, Валька залил его кипятком, взял пакет с деревянными пряниками и, под ворчание Марка в трубке устроившись на диване, принялся макать каменный пряник в чай. Это не особо помогло, пряник не спешил размякать, поэтому пришлось грызть так.

– Ты меня слушаешь?

– Да.

– Что это за звук? – поинтересовался Марк.

– Я пряник ем… пытаюсь…

Марк так тяжко вздохнул, словно это ему приходится грызть для Вальки пряник.

– Мне вот, знаешь, тебя уже даже не жаль. Ты просто безалаберный и безответственный.

Валька устало закатил глаза, готовясь выслушать немного «правды» о себе. Марк еще минут десять ворчал и распекал упорно грызущего пряники Вальку, пока не замолчал. Точнее, его голос как-то резко оборвался, Валька даже перестал обтесывать клыки о пряник и замер, прислушиваясь.

– Так хочется одеться, выйти из дома, пройти два квартала…

– Марк…

– Помолчи! – перебил Марк. – Пройти два квартала и наконец забрать тебя оттуда, но… – Послышался треск раскуриваемой сигареты и глубокий выдох. – Казалось бы, дожить до утра, забрать тебя и отпуск наконец, но это время до утра… оно тянется еще медленнее, чем эти последние две недели. Я не смогу заснуть. Буду сидеть и считать часы, когда кончится этот безумный год и я смогу тебя забрать.

Валька хотел пошутить и сказать какую-нибудь шутку, какую-нибудь легкую фразу, но не вышло. Не вышло потому, что этот год был просто калейдоскопом безумия. Они словно пережили войну, оставившую неизгладимый след. И больше всего она, кажется, повлияла на Марка, хотя и Валя теперь другой.

Валька прикрыл глаза и поставил кружку на стол. Они оба молчали.

Марк был никаким. Вальке в первое мгновение показалось, что он уже опоздал, но Марк зашелся кашлем и Валька выдохнул. Валя ругал его и ругал, и ругал. Не затыкался ни на минуту, потому что наедине с таким угасающим Марком было страшно. Поэтому Валька тараторил без остановки, рассказывая все, повторяясь и выдумывая. Марк потом шутил, что столько слов от Вальки никогда не слышал.

Каким-то чудом он привез Марка домой. И бегая с работы домой в небольшие перерывы, Валька в который раз сам себя благодарил за то, что настоял тогда на этой квартире в двух кварталах от работы.

Марк поначалу бушевал и твердил, что так Валя совсем поселится на работе, но он соблазнил Марка идеей, что будет совсем рядом с ним и тот сможет к нему быстро прийти, и на обед можно будет домой приходить. В итоге Марк сдался, чем сильно облегчил Вальке жизнь, особенно в те дни.

Когда Валя заболел, это не стало неожиданностью, с напряжением они оба ждали этого момента и пытались как-то подготовиться, но когда он заболел, и заболел тяжело, с тяжёлыми последствиями, когда каждый вдох давался с борьбой, это оказалось тяжелейшим испытанием для Марка. То, что Валя был в больнице, никаких особых бонусов не давало, потому что болели все, и реальность жизни больницы в тот момент была не столь оптимистична, как о ней говорили. Марк в панике из-за возможного дефицита кислорода купил индивидуальную кислородную станцию, которая потом осталась в больнице, но легче от этого не особо становилось, потому что Валин организм оказался не без сюрпризов, обострились хронические заболевания, о которых Марк до этого ни сном ни духом не знал.

Паникующий Марк, используя все свои возможности, пытался прорваться в больницу, но в итоге уступил Валькиной просьбе, требуя видеозвонка едва ли не каждый час. В самый сложный период Валька с ним не говорил, а просто смотрел. Если бы взглядом можно было удержать, то Марк бы пригвоздил его к земле своими полными страха глазами. Никогда до этого Валька не видел Марка настолько испуганным и растерянным.

– Все нормально… – Улыбался Валька потрескавшимися губами в камеру и Марк еще больше бледнел.

Однажды Валька не смог взять трубку, потому что слабость была слишком сильной и все силы уходили лишь на то, чтобы дышать, и Марк пришел под окна больницы. Потоптался на холоде, ушел за машиной и вернулся уже на ней, проведя несколько дней под окном, пока Валя сам не позвонил. Осунувшийся Марк отшутился, что мотается по делам, и наконец уехал домой со своего поста.

Полная бесполезность и беспомощность своего положения переформатировали тогда Марка. Привычный мир пошатнулся. Он оказался где-то на периферии понимания того, что делать с этим дальше. Как с этим справиться. Никаких инструкций к этой ситуации не было. К ситуации, когда ты осознаешь, что не всесилен, что сейчас вообще ничего не зависит от тебя, и вся стабильность, которая имелась до этого в твоей жизни, была лишь иллюзией и самообманом просто потому, что прописные истины почему-то познаются каждый раз заново и собственная беспомощность всегда новая, а чувство непоправимой потери пыльным мешком било ежедневно, заставляя замирать памятником самому себе. Обесценилось все, что имело ценность, а что не имело, непропорционально выросло в цене.

Когда Валя пошел на поправку, Марк не мог усидеть на месте от счастья и сделал ремонт в спальне на одном только эмоциональном подъёме за три дня до выписки. Валя тогда вернулся и не узнал квартиру и Марка…

Его любимый человек поменялся. Он не сломался, но изменился раз и навсегда, как-то незаметно на первый взгляд, но ощутимо при ближайшем рассмотрении. Больше Вале не приходилось оправдываться, почему он бежит на работу по первому звонку. Теперь Марк тяжко и театрально вздыхал, но не комментировал именно такие срочные отлучки, хотя в остальном, не изменяя себе, ворчал, но уже не так, как раньше, без циничности и насмешки. Теперь за этим возмущением действительно была лишь забота.

Валька никогда не забудет того Марка, которого он увидел, выходя из больницы. Его, кажется, едва заметно потряхивало от волнения. Он пытался это скрыть, быстро забрал пакет с вещами и, подхватив под руку, повел к машине, молча усадил в кресло и все смотрел на него и смотрел, и смотрел. Словно если не смотреть долго, то Валька исчезнет. Валька думал, что это станет одним из радостных моментов в его жизни, но на самом деле это было не так радостно, как казалось, потому что у них было столько чувств, для которых совсем не находилось слов.

Чувства с трудом облекались в связные мысли, а мысли, словно запертые в клетке птицы, не могли взлететь в словах, поэтому они просто онемели тогда от этих чувств. Марк бережно и осторожно прижал его к себе в прихожей, и они стояли бы так, наверное, вечность, если бы внешний мир не напомнил о себе. Этот бурный прибой смыл всю шелуху, оставив их обнаженные души друг напротив друга. Все изменилось, они изменились, но мир вокруг словно стал глубже и ярче, но самое главное, они теперь часто понимали друг друга без слов.

– Удивительно спокойная ночь выдалась…

– Сам удивлен. – Валька смотрел, как за окном еще в темноте погасли фонари, их всегда отключали до того, как рассветет. Вот и наступил новый день.

– Я заеду за тобой через час.

Марк ждал этого отпуска так, как ничего и никогда не ждал. И ему было все равно, куда увезти Валю, главное, как можно дальше и туда, где никого нет. Такое место нашлось на Алтае. Марк снял там дом и теперь осталось дотуда добраться.

– Хорошо.

– Только ты не клади трубку…

– Хорошо.

Валька улыбался, словно крепкий хмель ударил в голову. Чтобы закончить оставшиеся дела, потребовалось полчаса, Марк безмолвно висел в наушнике, так же как и Валя, собираясь в дорогу. Сняв с себя халат, Валька сдал все необходимые документы, попрощался с коллегами, пожелавшими хорошо отдохнуть, и вышел на стоянку, куда через пару минут заехала знакомая машина.

"Ваша боль пробивает панцирь вашей самонадеянности. Как фруктовая косточка должна треснуть, чтобы сердцевинка увидела солнце, так вы должны познать боль"

Джебра Халиль Джебран
Примечание автора:
Спасибо за то, что дочитали эту историю до конца, надеюсь она вам понравилась. Жду вас в своем сообществе ВК и надеюсь на вашу обратную связь. Ваша Амита Скай


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Бонус
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Бонус