КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 706323 томов
Объем библиотеки - 1349 Гб.
Всего авторов - 272773
Пользователей - 124662

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

DXBCKT про Калюжный: Страна Тюрягия (Публицистика)

Лет 10 назад, случайно увидев у кого-то на полке данную книгу — прочел не отрываясь... Сейчас же (по дикому стечению обстоятельств) эта книга вновь очутилась у меня в руках... С одной стороны — я не особо много помню, из прошлого прочтения (кроме единственного ощущения что «там» оказывается еще хреновей, чем я предполагал в своих худших размышлениях), с другой — книга порой так сильно перегружена цифрами (статистикой, нормативами,

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
DXBCKT про Миронов: Много шума из никогда (Альтернативная история)

Имел тут глупость (впрочем как и прежде) купить том — не уточнив сперва его хронологию... В итоге же (кто бы сомневался) это оказалась естественно ВТОРАЯ часть данного цикла (а первой «в наличии нет и даже не планировалось»). Первую часть я честно пытался купить, но после долгих и безуспешных поисков недостающего - все же «плюнул» и решил прочесть ее «не на бумаге». В конце концов, так ли уж важен носитель, ведь главное - что бы «содержание

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
DXBCKT про Москаленко: Малой. Книга 2 (Космическая фантастика)

Часть вторая (как и первая) так же была прослушана в формате аудио-версии буквально «влет»... Продолжение сюжета на сей раз открывает нам новую «локацию» (поселок). Здесь наш ГГ после «недолгих раздумий» и останется «куковать» в качестве младшего помошника подносчика запчастей))

Нет конечно, и здесь есть место «поиску хабара» на свалке и заумным диалогам (ворчливых стариков), и битвой с «контролерской мышью» (и всей крысиной шоблой

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин 2 (Альтернативная история)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
iv4f3dorov про Соловьёв: Барин (Попаданцы)

Какая то бредятина. Писал "искусственный интеллект" - жертва перестройки, болонского процесса, ЕГЭ.

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Честнее смерти [Билл Пронзини] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Билл Пронзини Честнее смерти

Колли Бэбкока ухлопали вечером девятого сентября на аллее между Двадцать девятой и Ландышевой улицами. Любой, кто родился, как и я, в Сан-Франциско, сразу скажет вам, что речь идет о районе Глен-Парк.

А дело было вот как. Двое патрульных полисменов засекли его на выходе из служебной двери винного магазинчика «Баджит-Ликерс». В руках у Колли был какой-то металлический ящичек.

Увидев, что ему не повезло, Колли бросился наутек. Полисмены, само собой, припустили за ним, крича, чтобы он остановился. Но, поскольку он, не обращая на них внимания, продолжал драпать, один из фараонов дал предупредительный выстрел из своей пушки. А когда на Колли и это не подействовало, полицейский остановился, взял оружие двумя руками и выстрелил вторично. Он метил вниз, по ногам, но в полутьме аллеи выстрел вышел неудачный. Пуля угодила Колли в поясницу и прикончила его на месте.

Узнал я об этом на следующее утро, сидя в кафетерии на Тейлор-стрит за кофе и полусырыми яйцами. Заметку поместили на самом неудобном, незаметном месте газетной полосы.

Аккуратно сложив газету и засунув ее в карман пальто, я зашагал к своему офису. В голове помимо моей воли звучал, словно в грамзаписи, мой разговор с Колли Бэбкоком. Ничего особенного, самый обычный разговор. Если бы он не оказался последним.

— Как новая работа. Колли?

— О, благодарю тебя, Фил! Все отлично, просто отлично!

— Стало быть, никаких проблем?

— Никаких, Фил. Все в полном порядке.

— Главное, Колли, чтобы и дальше было так.

— Ты не поверишь, Фил, но я чувствую себя совсем другим человеком. Совершенно другим, Фил!..

В вестибюле было холодно, сумрачно и тихо. На двери лифта висела табличка «Неисправен». Я поднялся по лестнице на третий этаж и прошел через холл в свой кабинет. Дверь его была почему-то отперта. Я толкнул ее и вошел.

Вдова Колли Бэбкока сидела на моем стуле за моим письменным столом. Я тихо прикрыл дверь, вошел и сел напротив нее. Наши глаза встретились.

— Меня впустил управляющий, — сказала она нерешительно.

— И очень хорошо. Очень хорошо, Люсиль, — поспешил ответить я.

Это ее ободрило. Она немного расслабила руки, стиснутые в замок на колене поверх простенького черного платья.

— Ты знаешь?..

— Да.

Мы помолчали.

— Что же я могу тебе сказать, Люсиль?

Я и вправду не знал, что ей сказать.

— Ты был добрым другом Колли, — сказала она, требовательно глядя на меня. — Ты всегда ему помогал.

— Видимо, я помогал ему хуже, чем следовало.

— Он не делал этого! — твердо сказала Люсиль.  — Он не брал тех денег. Колли не имеет никакого отношения к тем кражам, про которые там написано.

— Люсиль…

— Фил, мы с Колли прожили вместе тридцать один год. Неужели ты думаешь, что я могла бы чего-то про него не знать?

— Конечно, Люсиль. Я вовсе не говорил…

— Я всегда все знала. Знала заранее!..

Я сидел и молча смотрел на нее, готовый покорно выслушать все, что она скажет. Это была крупная, сильная женщина. Сила чувствовалась в каждой черточке ее облика: в линии рта, в выражении глаз, круглых и серых, лишь сейчас оттененных болезненной краснотой. Люсиль прошла вместе со своим мужем через два его тюремных срока и через два с лишним десятилетия панической суеты и неустроенности. Я подумал: а, пожалуй, в самом деле невозможно, чтоб Колли удалось хоть что-нибудь скрыть от нее…

Но я сказал:

— Люсиль, в газетах написано, что Колли вышел из задней двери винного магазина с кассовым ящиком под мышкой. Там было сто шесть долларов. Дверь взломана отмычкой…

— Да знаю я. И то, что пишут газеты, и то, что говорит твоя полиция. Но все это ложь. Ложь!

— Но он действительно был там, Люсиль.

— Был. Да, конечно, был! Колли всегда выходил прогуляться по вечерам. Он любил гулять. Всегда ходил подолгу, иногда через весь город. Потом возвращался, набродившись вдосталь, и опрокидывал рюмочку. Это помогало ему успокоиться. Конечно, в тот вечер он был там. Ну и что же из того?..

Ничего не говоря, я устроился на стуле поудобнее.

Люсиль продолжала:

— Перед тем как идти на это, Колли всегда очень нервничал. Поэтому от меня ничто не могло скрыться. В такое время он становился страшно раздражительным, мучился бессонницей.

— Значит, в последнее время такого не бывало?

— Ты сам виделся с ним несколько недель назад, — сказала Люсиль. — Разве таким он тебе показался?

— Нет, — признался я. — Ничего такого по нему сказать нельзя было. Скорее, наоборот.

— Мы были так счастливы в эти последние полтора месяца! — воскликнула Люсиль. — Как никогда раньше, даже в молодости. Бог мой, не надо ни от кого убегать, никого бояться, ничего ждать. Это было настоящее счастье.

От этих ее слов у меня пересохло во рту.

— А как шли дела у него на работе? — спросил я.

— На прошлой неделе Колли получил аванс. Пятнадцать долларов. Мы с ним решили это отпраздновать. Поехали на Уэрф, там есть один премилый ресторанчик…

— Словом, и с деньгами у вас как будто наладилось, — сказал я. — Ну, может, все-таки оставались какие-то проблемы? Вспомни: было что-нибудь, что тревожило Колли, не давало ему окончательно прийти в норму?

— Ничего. Решительно ничего, — сказала Люсиль. — У нас даже завелся маленький счет в банке, — она закусила губу. — Мы думали когда-нибудь перебраться в Вест-Индию. Колли всегда мечтал о Вест-Индии…

Я посмотрел на свои руки. Какими-то они казались огромными, лишними. Я убрал их со стола и положил на колени, чтоб не лезли на глаза.

— Эти кражи в Глен-Парке как раз и начались полтора месяца назад, — сказал я. — Полиция оценивает общую сумму похищенного где-то между тремя с половиной и четырьмя тысячами долларов. Немного, но на эти деньги можно было бы отлично добраться до Вест-Индии.

Люсиль опять вперила в меня твердый взгляд своих круглых серых глаз.

— Колли тут ни при чем, — отрезала она.

Что я мог еще сказать? Я достал из кармана сигарету и закурил, отчего во рту у меня мгновенно сделалось что-то вроде пустыни Сахары. Не глядя на Люсиль, я спросил:

— Что я могу для тебя сделать?

— Ты можешь доказать невиновность Колли. Доказать, что он ничего такого не делал.

Только-то и всего.

— Счел бы за счастье, — сказал я, поежившись. — Но как это сделать? Видишь ли, улики…

— К черту улики! — ее круглые глаза дрожали. — Колли ни в чем не виноват, слышишь! Я не позволю похоронить его с таким клеймом. Слышишь, не позволю!..

— Послушай, Люсиль…

— Не хочу ничего слушать! — никогда прежде я не видел ее такой. Ее всю трясло. — Колли был твоим другом. Ты поручился за него перед судом. Ты помог ему устроиться на работу. Ты единственный человек, которого он уважал, которого слушал. Может быть, благодаря тебе он опомнился. Он стал другим человеком, совсем другим, новым. Нормальным. Ему вновь захотелось жить. И вот теперь ты собираешься сидеть тут и смотреть, как они пачкают его доброе имя, которое с таким трудом к нему вернулось! Ты можешь спокойно смотреть, как они навешивают на него всех собак, ничего толком не зная. Кроме его прошлого, от которого он избавился с такими муками. А может, тебе просто наплевать?..

Я все еще не мог посмотреть ей в глаза. Вместо этого я бессмысленно пялился на дымящуюся сигарету в своей руке.

— Нет, Люсиль. Мне не наплевать.

— Тогда помоги, — взмолилась она. — Ради Колли. Ради вашей дружбы!

Я долго молчал. А потом сказал:

— Хорошо, Люсиль. Попробую.

Она тут же встала, как всегда, с высоко поднятой головой. Видно было, что ее гнев прошел, словно его и не бывало. Остались только. красные круги вокруг глаз.

— Ты прости меня, Фил, — сказала она. — Я не должна была говорить с тобой в таком тоне.

— Ничего, — ответил я. — Ведь он был твоим мужем.


Во Дворце правосудия мне сказали, что инспектор Эберхардт отлучился куда-то по службе, но непременно вернется в течение часа. Тогда я перешел на другую сторону Брайейт-стрит, где в конце короткой аллеи я знал неплохую кофейню. Я выпил там три чашки кофе и выкурил шесть сигарет. Так я убил сорок пять минут.

К тому времени начал накрапывать мелкий дождик. Стало немного теплее, зато ветер усилился.

Я снова проехался на лифте. На этот раз Эберхардт оказался на месте. Секретарша спросила по телефону, не может ли он меня принять. Ответ был утвердительный, и мне позволили войти.

Коричневый пиджак Эберхардта выглядел так, словно его наспех выстирали вручную, причем самым дешевым хозяйственным мылом, после чего забыли выгладить. Галстук инспектора был измят и съехал набок, а на рубашке не хватало верхней пуговицы. В довершение всего левый глаз знаменитой грозы и преступников и полицейских украшал здоровенный синяк.

— Если можно, в двух словах. О’кэй? — предупредил он.

— Что у вас с глазом?

— Врезался в дверную ручку.

— Понятно.

— Ага, — сказал он. — Вам, я вижу, угодно поболтать и приятно провести время. А я ни разу не присел за последние тридцать восемь часов. Так что, знаете ли, шутить я не настроен. Чего вам нужно?

— Я пришел просить вас об огромной услуге, Эб.

— Вот как, — ухмыльнулся Эберхардт. — А я так с радостью попросил бы себе преогромный отпуск — скажем, недельки на три…

— Мне до смерти нужно глянуть одним глазом в один маленький полицейский рапорт.

— А еще чего? — прорычал Эберхардт. — Сдается мне, вы позабыли, где тут дверь. Могу напомнить!

— Вчера вечером погиб человек, — сказал я. — Его застрелил полицейский патруль, когда он пытался бежать с места преступления. Речь идет о Глен-Парке. Может, слышали?

— Ну?

— Мы с ним были друзьями.

Эберхардт наконец удостоил меня взглядом.

— О ком мы толкуем?

— О Колли Бэбкоке.

— Я знал его?

— Вряд ли. Он дважды сидел в Сент-Квентине за кражи со взломом. Один раз я сам приложил к этому руку, в бытность свою полисменом.

— Глен-Парк, — повторил Эберхардт. — Ах, да, точно, теперь вспомнил. Эта серия тонко исполненных краж…

— Да, — сказал я. — Судя по газетам, их все до единой приписали Колли.

— Но вы как будто другого мнения?

— Жена Колли другого мнения, — ответил я. — И я, кажется, тоже.

— Самой собой, никаких рапортов я вам не дам, — сказал Эберхардт. — Да если и хотел бы это сделать, то не мог. Кражи, тем более со взломом, не по моей части.

— Не поверю, чтобы у вас не было туда никакого доступа.

— Как не быть, — сказал он. — Но с какой стати? У меня своих забот полон рот.

Тогда я встал.

— Что ж, спасибо и на этом, Эб.

Я уже взялся за дверную ручку, когда он вдруг назвал меня по имени. Я оглянулся.

— Если я вовремя управлюсь с делами, — сказал Эберхардт, опять не глядя на меня, — то мое дежурство заканчивается через два часа. Я мог бы наведаться в отдел ограблений и навести справки.

— Спасибо вам, Эб, — сказал я. — Поверьте, я понимаю, чего это стоит.

Ответной вежливости не последовало. В руке у инспектора уже плясала телефонная трубка, но держу пари, что он меня отлично слышал.



За длинным нескончаемым прилавком тянулись такие же длинные полки с сантехникой, а за ними ряды складских бункеров. Человек пять грузчиков стояли у прилавка, еще двое — за ним. Все они были до того поглощены работой, что даже не заметили меня. Сквозь открытое окно дока был виден грузовой двор. Там стояло несколько грузовиков, ожидая товара. Справа я увидел что-то вроде офиса — во всяком случае, там виднелись письменные столы. Правда, за ними никто не сидел. Да и вся комната была до того пыльная и захламленная, что, казалось, ею лет сто никто не пользовался.

Заглянув туда, я увидел, что это не совсем так.

У маленького прилавка стоял старик, согнувшись над какими-то бумагами. На нем были мешковатые коричневые шаровары, такая же потертая жилетка и бесформенная шляпа — по всей видимости, ровесница своего хозяина. Во рту старика переминалась дешевая вонючая сигара.

— Мистер Хэрлин?

— Угадали.

Я представился ему и вежливо осведомился, не согласится ли он побеседовать со мной минутку-другую.

— Что ж, давайте, — он уронил карандаш на стол. — Говорите, я вас слушаю.

— Если не возражаете, я хотел бы с глазу на глаз. Тут вокруг слишком много ушей.

Он снова глянул на меня с опаской.

— Да хоть скажите мне, о чем мы станем говорить. Я ведь вас впервые вижу.

— Не о чем, а о ком. О Колли Бэбкоке.

Он еще что-то проворчал, поворошил немного свои накладные, после чего сделал мне знак идти в глубь склада, а сам поплелся за мной по пятам. Мы прошли мимо белобрысого паренька в зеленом комбинезоне, грузившего с поддона в трейлер красиво упакованные металлические раковины. Я оглянулся на своего провожатого, но он не останавливался, пока мы не вошли через широкую двухстворчатую дверь в следующий отсек склада. Там старик остановился и окликнул меня.

— Здесь можно поговорить спокойно.

— Колли работал под вашим началом, не правда  ли?

— Правда. Как и все на этом складе.

— Расскажите о нем.

— Если вы ждете каких-то разоблачений или дополнительных улик, вы не туда пришли.

— Я вовсе этого не жду.

Он обмозговал мой ответ, потом пожал плечами.

— Право, не знаю, что и сказать. Разве что одно: Колли был хорошим работником. Делал все, что требовалось, без лишней суеты. Спокойный, выдержанный. Только, пожалуй, чересчур замкнутый. Но это, в конце концов, личное дело каждого.

— Вы знали о его темном прошлом?

— Знал. И все тут знали. И никто ему этого не поминал, ни разу. Да и хотел бы я посмотреть на того, кому бы вздумалось попрекнуть его. Я б такому первый голову открутил.

— Работа была ему по душе?

— Вполне, — сказал Хэрлин. — Ни разу от него не слыхал, чтобы он жаловался или брюзжал. Если, конечно, вы это имеете в виду.

— Никаких трений с другими рабочими?

— Абсолютно. Он отлично со всеми ладил. Хотя тут есть парни, которым палец в рот не клади, и за словом они в карман не полезут.

Из недр склада раздался пронзительный гудок. Откуда-то выехал ярко-желтый автопогрузчик с громадной гроздью унитазов. Мы отступили, давая ему дорогу.

Я спросил Хэрлина:

— Что вы думаете о происшедшем?

— До сих пор не могу в это поверить, — ответил он. — И любой здесь скажет вам то же. Просто нелепость какая-то!

Я машинально кивнул.

— Послушайте, — вдруг сказал он, и глаза его оживились. — Есть ли, интересно, хоть какой-нибудь хилый шанс, ну, хоть полшанса, что Бэбкок не делал всего этого, в чем его хотят обвинить?.. О, только не надо повторять мне, что там писали эти паршивые газеты. Нужно ведь совершенно выжить из ума, чтобы верить нм хотя бы на грош.

— И все-таки пока еще нельзя сказать, что это не могло случиться, мистер Хэрлин, — ответил я ему.

— Что ж, рад был помочь, — сказал старик. — Заходите еще, если надо.

Я провел с полчаса в Публичной библиотеке, перелистывая недавние подшивки «Кроникл» и «Икзэминер». Ограбления в Глен-Парке начались полтора месяца назад. До сих пор я интересовался ими не более чем другими событиями подобного рода, а их в городе вроде нашего хоть отбавляй.

После этого я вернулся к себе в офис и позвонил Люсиль Бэбкок.

— Полиция только что ушла, — сообщила она. — У них был ордер на обыск.

— Они что-нибудь нашли?

— Нечего было находить.

— Что они сказали?

— Они задали море вопросов. Интересовались банковским счетом. Сбережениями. В общем, всякими богатствами, припрятанными в чулке. Были крайне разочарованы.

— Ты полностью удовлетворила их любознательность?

— Разумеется.

— Вот и отлично, — сказал я и отчитался перед ней за все, что делал с утра.

— Вот видишь, — сказала она. — Не только я. Никто!

— Кроме полиции. Такая, знаешь ли, мелочь, — сказал я как можно мягче.

— Кроме полиции, — повторила она, но в голосе ее не было ненависти.

Я долго еще сидел с телефонной трубкой в руке. Я молчал, и Люсиль, умница, тоже молчала. Потом я сказал ей, что буду звонить еще, и повесил трубку. Моя ладонь была вся мокрая от пота.

Я вытащил из пачки сигарету, но как назло куда-то запропастились спички. Я принялся искать их по всем ящикам своего стола, и в конце концов бросил сигарету, так и не закурив.

Я протянул руку к телефону, и вдруг он зазвонил. Я поднял трубку. Звонил Эберхардт.

— Как раз собирался звонить вам, — сказал я.

— А я безуспешно дозваниваюсь до вас уже битых два часа, — прогудел он.

— У вас для меня что-то новое?

— Будто вы не знаете.

— О’кэй, — сказал я. — Где вы сейчас?

— Дома.

— Можно вас навестить?

— Если только в ближайшие полчаса, — ответил он крайне сурово. — Потом я ложусь дрыхнуть, и пусть все летит к чертовой матери. На ночь моя старуха имеет обыкновение задраивать все двери и окна наглухо и отключает телефон.

— Через двадцать минут, — сказал я и повесил трубку.


Эберхардт жил в Колингвуде, у подножия Твин-Пикс. Только лихач вроде меня мог пообещать оказаться там через двадцать минут. Тем более — выполнить обещание…

Домик у инспектора был маленький, белый и, вопреки ожиданиям, весьма миловидный. Гладко оштукатуренный, с аккуратным газоном и ровнехонько высаженными цветочками в палисаднике. Впрочем, я сразу подумал, что, если знать Эберхардта поближе, все это вполне вязалось с образом честного трудяги, каким он, вне сомнения, был. Думаю, он и сам понимал это и черпал в этом неистощимое удовольствие.

Я припарковался у дома и постучал в дверь. Открывшая мне маленькая рыжеволосая женщина средних лет с ангельским долготерпением, написанным на лице, учтиво осведомилась о моем здоровье и не мешкая провела меня на кухню. После чего закрыла за мной дверь и больше не показывалась.

Эберхардт восседал за столом, курил трубку и попивал кофе. Поверх уже знакомого мне синяка на его глазу теперь красовалась профессионально наложенная повязка.

— Садитесь, — приказал он. — Хотите кофе?

— Спасибо, не откажусь.

Он пододвинул мне чашку. А потом скосил глаза на конверт из простой оберточной бумаги, лежавший на краю стола. В дальнейшем он только посасывал свою трубку и делал вид, что ни меня, ни конверта здесь нет. В конверте был рапорт двух патрульных. Их фамилии были Авинизи и Кэрстерс. Это они шлепнули Колли Бэбкока. Это на их глазах он хотел ограбить магазин. Я внимательно проштудировал весь рапорт и не нашел там ничего принципиально нового, кроме пары фраз под заголовком «Вещи, снятые с погибшего».

Дочитав, я сложил бумагу по прежним линиям сгиба, вложил в конверт и благоговейно опустил его на то самое место, где он до этого лежал. Будто никто его и не трогал.

— Ну как? — попыхивая трубкой, осведомился Эберхардт.

— Есть, знаете ли, одна мелочь. Так, штучка, не более того.

— А именно?

— В кармане его пальто они нашли пинтовую бутылку «Кесслерса». Бутылочка была завернута в бумажный пакет.

Инспектор пожал плечами.

— Что такого? Винный магазин. Взял да и сунул в карман, когда выходил.

— И перед этим положил ее в бумажный пакет…

— Мало ли что человеку взбредет в голову! — сказал он.

— Конечно, — сказал я.

Допил кофе и встал.

— Уже уходите?

— Да, знаете ли. Надо еще сегодня доделать кое-какие делишки.

— Теперь вы мой должник, — сказал он. — Не забывайте.

— Не беспокойтесь, — ответил я. — Мне случалось забывать только зло.

А теперь я с ходу воткнул нос своей машины в маленький парковочный дворик на Чинери-стрит, в полуквартале от того места, где обитали Люсиль и Колли Бэбкоки. Я немного прошелся под дождем, с удовольствием ощущая на лице его освежающий холод, и на негнущихся от усталости ногах прошагал к знакомой двери. Люсиль так проворно отворила дверь на мой стук, словно весь вечер караулила меня в прихожей. Их маленькая трехкомнатная квартирка теперь казалась непривычно просторной для нее одной.

Люсиль, похоже, не переодевалась с утра. При взгляде на нее я подумал: наверное, весь этот день она провела в полном молчании и неподвижности, в пустой квартире с зашторенными окнами.

Я с невыразимым удовольствием плюхнулся в старое продавленное кожаное кресло у окна. Люсиль спросила:

— Хочешь чего-нибудь?

Я помотал головой.

— А ты? — спросил я. — Хоть что-нибудь съела за целый день?

— Нет.

— Нужно обязательно поесть, Люсиль.

— Наверное. Потом…

Я вертел в руках шляпу, все не решаясь спросить ее кое о чем. Боялся внушить ей надежды, которых потом не сумею оправдать. Была у меня одна мысль, но пока еще смутная, неоформившаяся — так, не мысль, а мыслишка.

Мне показалось, что сейчас самый момент задать мой вопрос, не слишком рискуя растравить ее любопытство:

— Люсиль, ты говорила, что Колли любил прогуливаться по вечерам. Так вот, эти его прогулки, они происходили в каком-то определенном месте? Был ли у него какой-нибудь излюбленный маршрут?

— Нет, — ответила Люсиль. — Он просто любил бродить по улицам в одиночестве. Иногда ходил по часу или даже по два…

— Он рассказывал тебе по возвращении, где побывал на этот раз?

— Нет, он обычно отделывался общими словами. Вроде того, что слегка прошвырнулся тут, неподалеку от дома…

Хорошенькое неподалеку, подумал я. Аллея, где его убили, находится в добрых одиннадцати кварталах отсюда. Конечно, при такой любви к прогулкам Колли мог пойти туда пешком, но восстановить его маршрут — задача не для слабых. Кроме кратчайшего пути найдется еще добрый десяток кружных.

Я сказал:

— Кажется, Колли любил взбодриться рюмочкой крепкого, когда возвращался с прогулки?

— Да, любил.

Я все еще крутил перед собой свою несчастную шляпу.

— Хорошо бы и мне что-нибудь выпить, Люсиль.

Она кивнула, встала и подошла к низенькому шкафчику у кухонной двери. Нагнувшись, она открыла дверцу и стала искать внутри. Потом выпрямилась.

— Извини, Фил, — сказала она. — Оказывается, там ничего не осталось.

— Ничего, — успокоил я ее. — Все равно мне пора идти.

— Куда сейчас?..

— Да так, еще нужно кое с кем повидаться.

— Ты ведь дашь мне знать, если будут новости, правда?

— Само собой.

Я помолчал.

— Да, вот еще, Люсиль. Не найдется ли у тебя фотокарточки Колли? Какой угодно. Ну, хоть моментального снимка.

— Есть, наверное, — она нахмурилась. — Зачем тебе?..

— Так, на всякий случай, — ответил я. — Мало ли какая ситуация. Мне ведь предстоит разговаривать с кучей разного народа.

Кажется, такое объяснение ее устроило.

— Пойду поищу, — сказала она.

С минуту или две она возилась в спальне, потом вернулась с черно-белым моментальным фотопортретом Колли — голова да плечи, больше ничего. Снимок был явно сделан в той же гостиной, где мы сейчас были. Колли улыбался открыто, по-мальчишески, одна бровь была залихватски поднята.

Я поблагодарил Люсиль и бережно сунул карточку в записную книжку.

Когда я вышел за дверь, первой моей мыслью было, что у нас в Сан-Франциско начался всемирный потоп. Полчища дождевых капель, огромных, точно градины, хлестали по земле. Невдалеке гремели приближающиеся раскаты грома. Я натянул пальто на голову и стремглав побежал к машине.


Войдя в магазин «Тэй-Ликерс», что на Уитни-стрит, я долго стряхивал с себя воду. Внутри на полочке у самой двери стоял электрообогреватель, я и позволил себе несколько мгновений бесплатно попользоваться его теплом.

За прилавком молодой человек в белой рубашке с бабочкой вскочил с табурета.

— Что-то сыровато сегодня на дворе, а? — сказал он.

Я обратился к нему:

— Не можете ли помочь мне в одном дельце?

— В чем трагедия? — спросил он. — Валяйте, излагайте!

Я протянул ему через прилавок фотографию:

— Случалось вам видеть это лицо?

Он взглянул на меня уже посерьезнее.

— Из полиции? — осведомился он. Впрочем, тон его был по-прежнему вполне дружелюбный.

— Вроде того, — сказал я и показал ему свое удостоверение. Он пожал плечами и бросил взгляд на фото. Брови его сдвинулись в титанической мыслительной работе.

— Э! — сказал он. — Да, я видел этого парня…

Я весь почти дрожал от холода. Ей-ей, на улице было теплее, чем здесь, в магазине. Я пробродил и проездил по улицам Глен-Парка не меньше двух с половиной часов, посетив восемь винных магазинов, два ночных гастронома и шесть баров. И кажется, не принес оттуда ничего, кроме простуды.

Продавец изучал фотографию.

— Жутко похож на того, что заходил сюда вчера вечером, — сказал он. — По всему видать, стреляный воробей.

— В какое время, помните?

— Примерно в полдвенадцатого.

Через пятнадцать минут Колли предстояло валяться с пулей в печени в трех с половиной кварталах отсюда.

— Он что-нибудь купил у вас? — спросил я.

— Сейчас вспомню, — сказал парень. — Он взял пинту виски. По умеренной цене, но и не самого дешевого.

— «Кесслерс»?

— Да, оно самое! «Кесслерс».

— Что ж, спасибо. Вы мне очень помогли, — сказал я продавцу. — Как вас зовут?

— Э, нет, погодите-ка, — запротестовал он. — Мне что-то не больно охота впутываться…

— Не беспокойтесь, — сказал я. — Никуда вы не впутываетесь, можете мне поверить. Вы просто сделали доброе дело. К тому же это вам ровно ничего не стоило, а такая удача редко кому выпадает.

Слегка еще сомневаясь, следует ли это делать, он дал мне свое имя и адрес. Пришлось потратить на него еще минут пять, уговаривая его ничего не брать в голову.

Зато теперь я располагал чем-то большим, чем обыкновенная догадка…

Эберхардт сказал:

— За такое, вообще говоря, не грех и врезать по шее пару раз…

Он только что выполз из спальни, заспанный и всклокоченный, еле волоча ноги, в купальном халате, накинутом поверх ночной пижамы. Из-за его спины выглядывала жена.

Я поднял руки вверх.

— Простите ради Бога, Эб, — сказал я. — Такой свиньи, как я, в самом деле свет не видывал. Когда-нибудь в другой раз я готов понести наказание. Но сегодня это не может ждать.

Он пробормотал еще что-то, чего я не расслышал, но хорошо расслышала его жена. Она неодобрительно хлопнула его ладонью по руке, затем повернулась и привычно исчезла.

Эберхардт плюхнулся на кушетку, пригладил волосы пальцами и уставился на меня, постепенно просыпаясь на глазах:

— Ну! Я надеюсь, Сент-Квентин не рухнул?

— Из-за такой безделицы я не осмелился бы нарушать вам сон. Видите ли, Колли Бэбкок…

— Послушайте! — завопил он. — Уж если вам что втемяшится в голову, то, видно, никакой кувалдой не вышибешь!..

— Неправда, — сказал я. — Случалось, что вышибали, и вы это отлично знаете. Но в этот раз, кажется, Бог миловал…

И я рассказал ему все, что услышал в «Тэй-Ликерс».

Он задумался.

— Ой, боюсь, не много это нам даст, — выдавил он в конце концов. — Ну и что, подумаешь! Купил бутылку там, а не здесь…

— Эб, — сказал я с укоризной, — поскорее просыпайтесь. Вы, похоже, сова, а не жаворонок. В таком случае давайте считать, что сейчас скорее еще вечер, чем уже утро, иначе нам с вами нипочем не договориться. Значит, так: человек, решившийся ограбить винный магазин, за пятнадцать минут до того заходит в другой такой же магазин и мирно прикупает бутылочку…

— Возможность для кражи могла подвернуться внезапно.

— Исключено. Это не в манере Колли, когда он был вором. Он работал серьезно, всегда готовился задолго, обдумывал все до мелочей.

— Он постарел с тех пор, — упорствовал Эберхардт. — С годами все люди меняются, и воры тоже…

Что ж, он вправе был так говорить. Что я мог с ним поделать? Но меня поддерживало одно: он не знал Колли, а я знал. И я решил не сдаваться.

— Да, Эб, есть еще одна зацепка. И серьезная.

— Ну?

— Речь идет о старых грехах Колли. Я читал те дела. Они все однотипные, Эб. Все его кражи похожи одна на другую. Взломан черный ход, грубые следы на замке и дверном косяке. Ломик или что-нибудь наподобие ломика…

Мы помолчали.

— Эб, — сказал я, — в этом случае тоже сработали какой-то железякой. Но вот только куда она запропастилась?..

— Может, он от нее избавился.

— Когда ему было успеть? У него не было лишней секунды. Он вылез из магазина — тут они его и застукали.

Эберхардт вытер губы рукавом. Кажется, я начал завоевывать его интерес.

— Продолжайте, — буркнул он.

— Итак, все как при обычных налетах, — оживился я. — Дверь взломана, ящики обшарены и частично опустошены, бумаги разбросаны. Никаких отпечатков пальцев. И все равно невыносимо отдает любительством. Это почерк дилетанта, Эб!

Он поскреб ногтями щетину на подбородке.

— А ваш Колли был профессионал?

— Во всяком случае, он мог проделать все то же самое без сучка без задоринки. Он был опрятный и точный. Он не рылся в ящиках наугад. Он знал, куда шел и зачем. Так бывало всегда, Эб. Во всех случаях, которые можно с достоверностью приписать ему!

Эберхардт встал и подошел к занавешенному окну.

— Короче. Что вы думаете обо всем этом? — спросил он, стоя ко мне спиной.

— Эб, сдается мне, вы уже сами догадались обо всем, что я думаю, — ответил я.

Он помолчал еще. А потом сказал:

— Я-то понимаю. Но мне это не нравится. Совсем не нравится.

— А Колли? — сказал я. — Ему бы понравилось?

Эберхардт резко повернулся и пошел к телефону.

Он долго говорил с кем-то, потом еще с кем-то. Потом повесил трубку и скинул халат. Но на пороге вдруг остановился.

— Хотите поехать со мной? — спросил он.

— Нет, — сказал я. — Это ведь не моя работа, а ваша.

Он сердито посмотрел на меня:

— Надеюсь все-таки, что ваша версия неверна.

— Не надейтесь, — ответил я.


Тремя часами позже в моей квартире зазвонил телефон. Я не спал. Я курил. Немного полюбовавшись тенью на стене от абажура, я дал телефонному звонку потрудиться, а потом снял трубку.

— Вы были правы, — без предисловий сообщил Эберхардт.

У меня сбилось дыхание.

— Авинизи и Кэрстерс, — сказал он. Голос у него был очень расстроенный. — Они в полиции недавно, чуть больше года. Старая песня: работа тяжелая, зарплата маленькая… Они задумали эту хитрость во время одного из дежурств. Сначала все выходило по их сценарию. В самом деле: ну кому придет в голову подозревать патрульный полицейских?

— Поверьте, мне очень жаль, Эб, — сказал я.

— Мне тоже, — отозвался он.

— У вас теперь уйма работы?

— Да, как обычно.

— А как насчет Колли?

— Он шел совсем другой дорогой. Но, к своему несчастью, дорогу он выбрал самую неудачную. Она пересекла эту самую аллею в тот самый момент, когда они — а вовсе не он — выходили из служебной двери магазина. Они вылезли прямо на него, нос к носу. Он сразу смекнул, чем это пахнет, и хотел убежать, и тогда они запаниковали и подняли стрельбу. Со второго выстрела Авинизи попал в него. А когда они вернулись в отделение, Кэрстерс вспомнил его лицо по полицейским фотографиям. Там у них как раз сейчас новобранцы приводят в порядок архивы…

— Так у них появился шанс выйти из воды сухими, — сказал я.

— Вот именно, — подтвердил инспектор.

— Послушайте, Эб… — начал я.

— Отстаньте, — сказал он. — Забудьте. Знаю, что вы хотите сказать.

— Думаю, что не совсем, — заметил я. — Хочу я сказать вот что: наверное, вам втайне приятно хоть раз в жизни проделать это с кем-то из них. Простите, если лезу вам в печенки.

— Сказал, хватит об этом, и баста!

— Ну, хорошо. До свидания, Эб.

— Пока. Можете спать спокойно, чего не скажешь обо мне.

Я еще немного посидел, слушая короткие гудки. Какой, однако, паршивый мир, думал я. Но временами и в нем хоть что-то заканчивается правильно.

Оставалось только позвонить Люсиль.

Если в похоронах вообще может быть что-нибудь хорошее, то у Колли Бэбкока получились хорошие похороны.

Сокращенный перевод с английского Михаила САЛОПА 


Рис. Валерия БОЧКОВА