там, где кисельные берега,
там, где реки из молока,
сонце встанет высоко,
запоется легко, легко.
там, где вырос деревяный лес,
там, где заяц под кустик влез,
волк не страшен в утренний час
для детских твоих глаз.
с малюткой мамой за цветами пойдешь,
в охапке розовые цветы принесешь,
скажешь папе: «папа, на! –
я с мамой, я не одна».
было просто и удобопонятно –
где открытая сцена
и публики рой,
музыкант зажегся пламенем необъятным,
ему далекое чудилось за его игрой.
а когда уже нечего было бить в тарелки
корнет-а-пистон не запел вновь,
дрогнуло сердце земное, мелкое,
как от пощечины твоей, любовь!
музыкант, вдохновленный нестерпимо,
кинул тарелку медную
где небо раскалено –
пусть это будет
тысяча первое
имя,
что сонцу уже дано! –
сонце! не тебя ли славили
в своей молитве пророки,
не тебя ли в боги
поставили
и сетями словили?
но смеешься над всеми путами,
идешь путями
крутыми,
даже мгновенными минутами
не выпытать
твоего имени!
всегда в голубом пространстве,
Господняго боясь кнута,
летишь каким то неистовым танцем,
желтая тарелка вскинутая.
а город на тебя не смотрит,
он занят собой очень. –
красные пришли дни,
красные ночи.
переполненных площадей
гранит
тащит людей
тысячи сотен
взбунтовалась солдатская земля
кто против, а кто за.
город вооружился.
идет рота солдат.
рабочие несут красный флаг,
бухает пушка, как набат,
как в доски гвоздики
вбивает пулемет «пак, пак».
«слушайте наш голос,
растущий сквозь улиц крик,
взрывчатый, как сама свобода!
мы, мальчики с бумагопрядильных фабрик,
мы, плавильщики оружейного завода,
и мы, пулеметчики первой роты.
и мы, крестьяне
и мы,
мы,
выпущенные из тысячелетней тюрьмы,
требуем последняго переворота!»
«слушайте и наш голос,
хриплый под подушкой времени,
мы – культурная буржуазия;
почти не осталось в нас
белого мужского семени,
а вы надвинулись,
как разоренная Азия. –
нашей партьи мало вам разве?
в ней два превосходных слова
народ, свобода,
звучат, хотя и не слишком ново,
зато, как какая нибудь ода!
всегда одинаково свободно,
для всех одно и тоже,
Сонце!
ты летишь и сегодня,
смелое, Божее.
даже у самых черствых,
у тех, что никогда не трепетали,
несколько осколков жестких,
как сердца у подростков
растаяли.
уже запуталось в деревьях высоких
заплел паутинку золотой паучек,
маленькое!
ты согреешь наш город
сто крыший, тысячеокий,
как восем каштановых почек.
скошенная улица поет «свобода!»
как губами чмокает пулемет,
пусть и меня берет
поток моего народа!
становитесь
под красный флаг,
Коля, Машенька, Витя,
прошлое, как дворцы, спалите,
а если не знаете как, –
у сонца спросите!
у города – веселой харчевни –
асфальты тихи всегда.
над набережной предвечерней,
кажется, простоишь года.
откажись от всего что было.
высокому сонцу
отдай сердце.
когда придет время
лечь в могилу
ты будешь знать как тебе одеться
а покаместь сонце научит
работать
радоваться
и петь.
лови же всякий солнечный лучик,
стремящийся улететь!
вам женщины и девушки
тщедушный,
одетые. как куклы, всегда –
и вас, обезьянок города,
переделает сонце не душное,
золотое сонце. Да!
вы, идущия
походкой шатающей,
узкоплечия Венеры Невы,
с каким трудом вы теперь тащите
вашей шубки мех
темнокоричневый.
на шляпе зеленая птица,
а губы не те,
что могут
в милого
впиться –
только презрительно кривите.
сломанных пальцев белизна,
под которой не видна кровь
о! какая печальная тризна,
когда играете в любовь!..
брызнет
зеленый полдень,
сквозь платье прожжет вас гонце
верьте!
Последние комментарии
1 день 7 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 17 часов назад